Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25 [Григорий Константинович Шаргородский] (fb2) читать онлайн

Григорий Шаргородский Видок. Чужая боль

Пролог

Утро в уездном городе Топинске никогда особой приветливостью не отличалось. В основном виной тому были туманы, наползавшие на город со стороны Стылой Топи. Туманы эти, по уверениям ведунов, ничего вредного не несли, но эмоциональную атмосферу создавали тревожную. Особенно это было заметно, когда в Топинске происходило что-то зловещее.

Тревожно всхрапнувший мерин лениво подтащил коляску к стандартному для окраин Топинска срубу. Остановившись, он грустно повесил гривастую голову. Похоже, общая гнетущая атмосфера влияла и на животных.

К коляске тут же подошел дожидавшийся следователя околоточный надзиратель. За его спиной вытянулись в струнку два городовых.

– Здравия желаю, вашбродь, – козырнул двумя пальцами околоточный.

– Кто-то из Топи? – напряженно спросил следователь.

– Никак нет, точно человеки постарались, – успокаивающе улыбнулся седоусый служака, явно понимая причину беспокойства следователя.

Да и не только следователя: после событий недельной давности весь Топинск нервно ждал, будет ли продолжение тех ужасов. Съехавшиеся в город ведьмаки, конечно, изрядно постарались на ниве истребления заводских стриг – по слухам, в Топи выловили двух неадекватных особей и уничтожили. И все же десять лет опыта работы в сыске выработали у следователя интуицию, которая буквально вопила, что с тем делом не все так просто.

– Видока вызвали?

– Да как же его вызовешь? Говорят, мальчонка совсем плох, оно-то и понятно. После эдакого…

– Понимать мы можем все что заблагорассудится, – не дал договорить околоточному следователь, – а по особому уложению требуется, чтобы место преступления первым осмотрел видок, который, на нашу голову, в городе все-таки появился. Так что садись-ка со мной, Иван Митрофанович, и поедем поднимать мальца. Или же на пару признаем утрату полезности и оформим все чин чином. А там и жить станем по старинке.

– Да уж, с уложением нам спорить невместно, – вздохнул седоусый околоточный и полез в коляску.

Следователь развернулся к тройке казаков, которые курили у крыльца:

– Евсей, давай с нами. Все равно пока вы здесь без надобности.

Массивный казак молча кивнул. Вороной конь, такой же мощный, как его хозяин, без проблем принял на себя тушу седока и, мелко перебирая копытами, развернулся на месте.

Сидящий на облучке городовой из управы щелкнул кнутом, и вся эта скромная процессия двинулась по дороге между оградами бревенчатых домов Ореховой улицы. Окраина Топинска еще не проснулась, а одному из ее обитателей пробуждение дастся ой как нелегко.

До дома, в котором квартировал недавно прибывший в город видок, они добрались минут за десять. Доходы новичка в уездном управлении полиции не позволяли ему поселиться в центре города. С другой стороны, могло быть еще хуже – если бы видок обустроился на другой окраине, скажем, в Скобяном конце. Впрочем, там было дороже – дешевле Болотного околотка мест в городе нет. Сказывалась близость Топи и, соответственно, всего, что там обитало.

Марфа Спиридоновна, квартирная хозяйка юного видока, как обычно, встала с петухами и уже хлопотала по хозяйству, так что сразу откликнулась на зов околоточного.

– Здравия желаю, Марфа Спиридоновна, – мазнув костяшкой указательного пальца по усам, поприветствовал хозяйку Ситников.

– Иван Митрофаныч, да что же вы в такую рань-то?! – всплеснула руками женщина и тут же насторожилась: – Али стряслось чего?

– Ваш постоялец дома? – проигнорировав вопрос хозяйки, спросил околоточный.

– Да куда ж ему деваться-то, сердешному. Пятый день как не выходит дальше отхожего места. Я уж и мальцов-посыльных гоняю, но эти сорванцы за медяк не то что в окно – в дымоход пролезут.

Околоточный, продолжая делать вид, что внимательно слушает женщину, кивнул все еще находящемуся в седле казаку:

– Идем, Евсей, подсобишь. Прихвати ведро с водой. Как бы не пришлось мальца отливать.

Следователь по-прежнему оставался в коляске, пока решив не вмешиваться в личные дела граждан. Околоточному можно – он здесь свой.

Пока Ситников в сопровождении хозяйки дома степенно дошел до крыльца, казак не только успел найти ведро у колодца, но и наполнить его водой.

В отведенной квартиросъемщику пристройке царил частичный бедлам. Частичный в том смысле, что было видно, как хозяйка предпринимала попытки убраться, но дальше пары метров от входа продвинуться не решалась. Остальное пространство было завалено разбросанными вещами и бутылками. Изрядное количество пустой тары вызвало у опытного полицейского удивленное хмыканье – даже учитывая пятидневный запой, для такого задохлика, как новый видок, было многовато. Сам потребитель вина, которое явно притащили вышеупомянутые хозяйкой мальцы-посыльные, лежал на кровати. Вид юноша имел крайне бледный и совершенно непотребный. Общую картину дополнял густой, несмотря на открытое окно, смрад перегара, рвоты и пота.

– Что же вы, Марфа Спиридоновна, не усмотрели-то, – укоризненно спросил у женщины околоточный. – Могли бы хоть доктора нашего кликнуть.

– Так был дохтур, да токмо руками и развел, – не особо смутилась квартирная хозяйка. – Сказал не давать ему хмельного.

– И?

– Отбирала, но…

– Что «но»? – не унимался полицейский.

– Он когда чутка трезвел, плакать начинал навзрыд. Выл даже. Вот я и…

– Ништо, разберемся. Вставай-ка, болезный. – Вздохнув, околоточный попытался расшевелить рукой лежащее на спине тело.

В ответ послышалось лишь невнятное мычание.

– Давай, Евсей, – отойдя от кровати, скомандовал околоточный.

Казак единым махом выплеснул воду на распластанное тело, вызвав этим действом горестный вздох хозяйки квартиры и возмущенный вопль ее постояльца:

– Свали на фиг, глюк системный!

– Митрофаныч, – настороженно и зло прищурился казак, – это кем он меня сейчас обозвал?

Часть первая

Глава 1

Тяжела и неказиста жизнь офисного статиста.

Немного не в ритм, но верно. Скучно и однообразно – пришел с утра и проверяешь сводки без конца и края. И так последние двадцать лет. Уже старость не за горами, о чем каждое утро, а порой и в течение дня, напоминает потрепанный организм. И что хуже всего, просвета не видно. Особенно тоскливо стало в последние два года. Эти самые два года назад произошло одно событие, вывернувшее меня наизнанку. Сместились почти все приоритеты в жизни, точнее, не сместились, а стали какими-то фальшивыми, что ли. Жизнь враз потускнела, и чем дальше, тем противнее было смотреть в зеркало. И это учитывая то, что я всегда считал себя изрядным циником и эгоистом.

Стараясь отгородиться от тяжелых воспоминаний, я встряхнулся и только после этого услышал голос нашего сисадмина.

– Евгений Васильевич, вы что, оглохли? – явно второй раз раздраженно повторил парень.

– А? Что? – чуть паясничая, тоном старикашки спросил я.

– Эвакуация у нас! – крикнул он и выбежал из офиса.

Захотелось, как в советском мультике, нахмуриться и сипло произнести, копируя голос неподражаемого Джигарханяна: «Шо, опять?»

Похоже, действительно вновь проявили себя телефонные террористы. Здание, в котором разместилась наша фирма, «минируют» уже третий раз за этот год. Осмотревшись, я увидел совершенно пустой офис.

Да уж, несмотря на предыдущие два фальшстарта, народ не утратил прыти. Похоже, хорошо живут, раз так смерти боятся.

Не то чтобы я жил слишком плохо, но и желания суетиться как-то не было. Спокойно встал и, собрав свои вещи в сумку, так же неспешно направился к выходу. Внезапно пол подо мной вздрогнул и, кажется, даже перекосился.

Неужели с третьей попытки шар ушел в лузу?!

По барабанным перепонкам ударил грохот, затем я провалился в нечто похожее на сон – несвязный и сумбурный. Меня тянуло куда-то вверх, так сказать, к свету. И в этот момент во мне почему-то проснулось жгучее желание жить.

Очень вовремя!

Внезапно откуда-то из бесконечного водоворота тьмы и света послышался не то чтобы голос, а некий отчаянный посыл.

«Помогите!»

Кто бы мне помог.

«Как же тебе помогу?» – постарался я отправить ответную мысль-послание.

«Я не выдержу больше. Сил нет. Замените. Я не могу, а вам нужно».

Интересная заявочка. Он, видите ли, не может, а мне нужно. Хорошо хоть не должен или обязан – очень уж я не люблю эти два слова.

Больше из любопытства, чем с каким-то определенным намерением, я потянулся всем своим естеством в сторону, откуда прилетела мольба о помощи. И вдруг почувствовал, как меня кто-то тормошит.

– Вставай, болезный.

И кто бы это мог быть, неужели сисадмин Олежек, которого все называли Глюком, решил вернуться и спасти старика?

Следующее действие в виде очень холодного душа заставило рывком ворваться в реальность.

– Свали на фиг, глюк системный! – заорал я, резко садясь на кровати.

На кровати?!

Все еще не прояснившийся после сна взгляд пробежался по комнате с бревенчатыми стенами и наткнулся на здоровенного мужика с деревянным ведром в руках.

Так вот откуда столько воды.

Утерев ладонью лицо, я понял, что бревенчатые стены – еще не самое странное в этом перформансе. Здоровяк с ведром имел очень колоритный вид. Выглядел он как типичный казак предреволюционных времен. Рядом с ним стоял классический городовой из того же периода.

Это какой-то карнавал или…

Появление в комнате нового персонажа окончательно поставило все на свои места. Весь его вид, от ладно сидящей формы с погонами почему-то без звезд, был цельным и естественным, без малейшего намека на фальшь или театральность.

– Господин коллежский секретарь, извольте встать.

Книги о попаданцах я читал часто. Они сначала не верили происходящему и постоянно лезли к окружающим с просьбой дать мобилу с целью позвонить знакомым или вызвать милицию. Обычно в ответ на настойчивые просьбы просящим давали в рожу. Когда реальность все же пробивалась сквозь отупение, бедолаги начинали рвать на себе волосы от отчаяния.

У меня же с появлением господина в погонах принятие этой реальности произошло практически мгновенно – ну не может окружающая обстановка быть декорацией, а действия людей игрой. Что же касается бреда – то вряд ли он бывает настолько четким и реалистичным. Хотя что я могу знать о бреде, не говоря уже о сумасшествии? С психическим здоровьем у меня вроде всегда был полный порядок.

В общем, терзать себя сомнениями я не стал и просто вскочил на ноги. Получилось плохо – мотало, словно по палубе корабля в изрядный шторм. Короткий взгляд на пустые бутылки вокруг кровати дал вполне логичное объяснение такому бедственному состоянию моего тела.

Но моего ли?

Посмотрев вниз, я увидел торчащие из кальсон худые и бледноватые ступни.

Точно не мои, как и руки с тонкими пальцами и обгрызенными ногтями.

– Господин видок, вы готовы приступить к исполнению своих обязанностей или же нам стоит подумать о разбирательстве вашей непригодности к службе?

Слово «разбирательство» мне не понравилось больше всего.

– Нет, то есть готов! – прохрипел я и постарался выпрямиться по стойке «смирно». В спине что-то хрустнуло.

Кстати, дрожащий голосок мне тоже не понравился.

– Тогда извольте привести себя в надлежащий вид. Иван Митрофанович, помогите ему, – строго приказал пока незнакомый мне господин и вышел из комнаты.

Не скажу, что одетый в черный мундир с заправленными в сапоги штанами седоусый персонаж был груб, но и до обходительности королевского камердинера ему было далеко. Мне помогли стащить с себя мокрое белье. Под кальсонами, кстати, ничего не было, так что ситуация вышла довольно пикантной. Зато удалось частично осмотреть свое новое тело.

Точно новое, потому что у старого не было ни такой худобы, ни странной вязи татуировок по груди и рукам.

Странное украшение для явно невзрачного типчика.

Из шкафа силами моего вынужденного помощника был выужен мундир, чем-то похожий на одеяние вышедшего из комнаты строгого господина. Темно-серый китель и довольно широкие, особенно на моих худющих ногах, штаны, которые после надевания нужно было заправить в сапоги.

Под конец усатый доброхот нахлобучил на мою голову фуражку и опоясал ремнем с портупеей, но ни шашки, ни револьвера с удавкой на шее, как у него самого, мне то ли не полагалось, то ли в данный момент не требовалось. Интересный факт – на моих погонах с красной окантовкой серебряного поля и красной же полосой посредине красовались аж три звезды, когда у строгого господина на точно таком же погоне не было ни одной.

Но что-то я сильно сомневаюсь, что он ниже меня по званию.

Практически пассивное переодевание дало мне возможность собраться с мыслями. Даже если все это окажется розыгрышем, лучше уж выглядеть в глазах юмористов полным лохом, чем оказаться в застенках местной охранки, если факт попадания подтвердится. Так что следуем совету одного очень умного пингвина – улыбаемся и машем. Точнее, наблюдаем, мотаем на ус и молчим в тряпочку.

Выход наружу в сопровождении усатой няньки и казака окончательно развеял жалкие ошметки сомнений. Дом, двор и улица, по которой мы ехали на коляске, не выглядели декорацией.

Так что придерживаемся первоначального плана.

В душе было не то чтобы пусто, но как-то без особых переживаний. То ли я действительно какой-то отмороженный попаданец, то ли штормить меня начнет позже. Впрочем, многое ли я оставил в старом мире – потасканное тело, давно уже нелюбимую жену и двухкомнатную квартиру? Ни детей, ни особых богатств я не нажил, так что и ностальгировать не о чем. А вот придется ли мне жалеть о приобретении молодого и почти непотрепанного тела, еще предстоит узнать, когда выяснится наличие идущих в нагрузку проблем.

Заскучать я не успел – вскоре коляска остановилась. Мой временный опекун, сидевший на передке рядом с водителем лошади, несмотря на явно солидный возраст, легко спрыгнул на землю и сразу начал распекать двух парней в белых форменных кителях с удавками на шеях, ведущими к пистолету в кобуре.

Кажется, эта штука нужна, чтобы никто не своровал у городового его оружие.

Казак направился к стоявшим наособицу двум товарищам, а всю дорогу промолчавший строгий господин, когда сошел с подножки коляски, сделал мне приглашающий жест рукой:

– Будьте добры пройти на место преступления, Игнат Дормидонтович. – В голосе полицейского чувствовался изрядный скепсис.

Да вы издеваетесь! Ладно еще Игнат, но Дормидонтович?!

Я уже отдышался на воздухе, но все равно еще пошатывало.

Что же ты, Дормидонтович, так себя запустил?

До двери в хоть и большую, но явно не особо ухоженную избу удалось дойти быстро, однако после перехода через сени меня застопорило. В нос ударил непередаваемый запах крови и зарождающейся гнили. Когда глаза привыкли к внутреннему сумраку, легче не стало. В обставленной грубой мебелью комнате словно прошел погром. Предметы интерьера разбросаны, а посреди всего этого хаоса лежало тело какого-то мужика. Натекло из бедолаги изрядно, и кровавое пятно получилось солидного размера.

Сзади послышался какой-то шум, и кто-то явно недовольный непредвиденной задержкой грубо толкнул меня в спину. Попытка сохранить равновесие успеха не принесла, и, сделав три быстрых шага, я свалился на четвереньки. Как назло, ладони обеих рук тут же угодили в подсохшую и оттого очень липкую кровь. В довершение меня вырвало.

– Да чтоб тебя! – ругнулся за моей спиной сердитый господин.

И вдруг все вокруг изменилось. Комната пропала, точнее, она стала другой. Я ошарашенно поднял голову, все еще оставаясь на четвереньках.

Исчезло не только кровавое пятно, но и то, что вышло из меня. Под руками был относительно чистый пол. Мебель находилась на своих местах, а лежавший на полу мужик теперь сидел за столом и что-то ел.

Правда, картинка была какой-то блеклой, словно во сне.

Не успел я удивиться, как к столу мимо меня прошли еще два мужика. На них мне пришлось смотреть задрав голову. В собравшейся тусовке тут же разгорелся спор, которого я не услышал. Внезапно один из пришельцев рывком наклонился над столом, всаживая выдернутый из-за пояса нож в грудь оппоненту. Это не убило жертву – хозяин дома резко встал, опрокинул стол и, казалось, пошел прямо на меня, разбрызгивая по всей комнате свою кровь.

От навалившегося страха я отшатнулся и совершил, казалось бы, невозможный прыжок спиной вперед, вследствие чего врезался в стену рядом с дверью. Как только мои руки оторвались от пола, окружающий мир дернулся и стал таким, каким был минуту назад, – с неподвижным телом, лужей крови и моей рвотой прямо на уликах преступления.

Ну и что это было?! Происшедшее удивило меня сильнее, чем перенос в другое тело и другой мир.

Не менее странной оказалась реакция моих новых знакомых.

– Вы что-то видели? – дернул меня за плечо сердитый господин.

Быстро сложив в голове этот вопрос с тем фактом, что меня все почему-то называют видоком и зачем-то пустили на место преступления первым, я решил не скрывать от окружающих своих галлюцинаций:

– Его убили двое.

– Описать можете? – Раздражение в голосе моего собеседника сменилось неподдельным интересом.

Не успев выразить вполне обоснованные сомнения, я вдруг понял, что не только могу описать нападавших, но и обладаю непонятно откуда взявшимися дополнительными сведениями, но почему-то только об одном из гостей хозяина дома. Запомнился лишь убийца.

В глазах моего собеседника горел такой азарт, что меня понесло. Вещать начал прямо сидя на пятой точке у стены:

– Один одет получше. В сапогах, нет мизинца на правой кисти. Хромает. Его нога сильно болит в колене, и это злит убийцу неимоверно. Второй – в одежде попроще. В лаптях.

Вот хоть убейте, сам не знаю, зачем добавил про боль и злость убийцы. Словно выскочило из меня, как пробка из бутылки. Причем выводы я сделал в основном из эмоций подозреваемого, которые почему-то сумел прочитать. Шальная попытка сделать это же с моими сопровождающими ничего не дала.

Я уже невольно поморщился в ожидании упреков и насмешек, но не тут-то было. Все внезапно проявили, по мне, нездоровое оживление.

– Это Щукарь, – уверенно заявил седоусый. – О прошлом годе ему на перекате колено бревном зашибло. Озлобился весь. И пальца у него нет. А вот лапотника я не знаю.

– Узнаем, – уверенно кивнул строгий господин. – Берите казачков, Иван Митрофанович, и занимайтесь этим вашим Щукарем, а мы вернемся в управу.

– Будет сделано, ваше благородие, – козырнул седоусый и выскочил из избы.

Я все еще пребывал в шоке по поводу того, что слова похмельного алкаша, к тому же явно склонного к галлюцинациям, все эти серьезные дядьки вот так легко приняли на веру. Мало того, взгляд строгого господина потеплел и даже заимел искорку уважения ко мне.

– Вставайте, Игнат Дормидонтович. Остальное закончим в управе.

Свежий воздух и выброс адреналина благостно повлияли на мое похмельное, да чего уж там, запойное состояние. И все же это облегчение демонстрировать не стоило. Сейчас пришибленный вид для меня лучшая защита. Сильно сомневаюсь, что аборигены обрадуются факту поселения чужой души в знакомом им теле. Наверняка сразу возникнут вопросы, куда же делась душенька настоящего Игната Дормидонтовича. Что-то мне подсказывало, что версия о добровольном уходе Игнаши их вряд ли устроит. Так что молчим и всем своим видом изображаем болезного.

Получилось неплохо, сжалившиеся казачки организовали воду, чтобы вымыть руки и умыться, они даже где-то достали лоскут чистой ткани в качестве полотенца.

Дорога до управы оказалась довольно долгой. Мое первое впечатление от того, что попал я в провинциальный городок царской России, как-то смазалось. Сначала на улице начали попадаться двухэтажные дома, в которых первый этаж был каменным. А затем мы выехали на широкий проспект, по обеим сторонам которого стояли двух– и трехэтажные каменные особняки. Настораживал слишком уж свежий вид этих зданий – явно новострои. По разделяющему проспект бульвару совершали утренний моцион неплохо одетые горожане. Их наряды опять наводили на мысль о провале во времени, но были и сомнения.

И все же я попал в провинцию, потому что на улице вполне уживались и дамы в не самых удобных длинных платьях с целыми нагромождениями складок сзади, дополненных шляпками типа чепец, и мужики в чем-то, что можно было назвать только зипунами. Разнообразие усиливали господа в сюртуках с цилиндрами и гражданских мундирах с фуражками. Иногда попадались явные франты в кургузых пиджачках и с котелками в качестве головного убора. Конечно же не обошлось без классических студентов и гимназистов, а также девушек в образе донских казачек.

Разнообразие персонажей было таким пестрым, что мне даже пришлось прикрыть глаза, чтобы собраться с мыслями.

И все же окружающее не похоже на прошлое моего родного мира. Настораживало поведение людей и куча мелких деталей. Да и не мелких тоже. Я не историк и оценить всех фактов не могу, но точно уверен, что полицейские прошлого вели бы себя иначе. Взять хотя бы тот момент, что мою галлюцинацию приняли на ура и даже начали строить дело на ее основе. К тому же меня постоянно называли видоком, что вполне могло оказаться легальной профессией. Ничего подобного исторические анналы моего родного мира не сохранили.

Второй зацепкой в идее перемещения в параллельную реальность стало здание управы. Нет, снаружи большой двухэтажный каменный дом смотрелся вполне обычно. Зато насторожило нечто похожее на скандинавские руны, которые покрывали входную дверь. И это в христианском-то городе – маковку златоглавого собора я мог видеть прямо от порога управы. Даже обернулся на всякий случай. Более того, сразу вспомнилось, что все, кто входил в дом с трупом, крестились.

Внутри управы обстановка была менее колоритной, по крайней мере в моем понимании исторической идентичности. Я хоть и старался скрыть любопытные взгляды, но все же замешкался на входе, так что пришлось догонять. Как раз успел к моменту, когда строгий господин столкнулся с еще более строгим. Этот вообще являл собой персонажа с колоритностью на грани возможного. Властное лицо с крупными чертами обрамляли такие шикарные и длинные бакенбарды, что с первого взгляда показались мне окладистой бородой. Лишь через пару секунд я заметил пробел на подбородке.

Богатырская, слегка располневшая фигура была облачена в темно-серый мундир, пошитый из очень дорогой ткани, что отметил даже мой неискушенный взгляд. Всякие аксельбанты и даже ордена делали его похожим на участника маскарада. На погонах, как и у моего проводника, звезд не было – все то же серебристое поле с красной окантовкой, но вместо одной тонкой продольной полосы имелись две.

Оружия у гиганта, как и у первого строгого господина, не наблюдалось, ни холодного, ни огнестрельного.

Ох, нужно поскорее разбираться с местными реалиями, а то попаду как кур в ощип.

– Вижу, у вас хорошие новости, Дмитрий Иванович, – прогудел, как иерихонская труба, обладатель бакенбардов.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – вытянулся мой куратор, но не так, как перед ним самим тянулись городовые, а как младший офицер перед старшим.

– И что? – с любопытством спросил гигант.

Дмитрий Иванович расслабился и заговорил более простым тоном:

– Чудо у нас, Аполлон Трофимович: после всех потрясений в нашем видоке даже дар усилился.

– Эва как… – Переведя на меня взгляд, обладатель божественного имени удивленно поднял кустистые брови. – Внешне, кроме непотребного вида, чудес не наблюдаю.

– Да, внешне не очень, сам диву даюсь, как он в таком состоянии сумел не только увидеть убийство, но и дать очень неплохое описание убийц.

– Действительно чудно́, – прогудел Аполлон, – но все же потрудитесь привести его в более благообразный вид.

Может, начальник и думал, что, услышав упрек, я постараюсь придать себе более бравый вид, но он сильно ошибался. Мне бы как-то выскользнуть из-под их пристальных взглядов. Так что я выдал пантомиму умирающего лебедя.

Может, еще блевануть? Нет, пожалуй, будет уже перебор.

– Оформите все чин чином и отпустите бедолагу, – приказал Аполлон и пригрозил мне похожей на сосиску пальцем. – Но чтобы завтра…

Уточнять, что именно должно случиться завтра, он не стал и величественно прошествовал к выходу. Мы же пошли дальше и, поднявшись по лестнице, оказались на втором этаже. Там был еще один переход по коридору к ничем не примечательной двери. За дверью находилась обычная комната с высоким потолком. Внутри нас ждал еще один человек в форме, на погонах которого имелось на одну звезду меньше, чем у меня. Логика говорила, что он младше меня по званию, но у того же Дмитрия Ивановича на таком же погоне звезд вообще не наблюдалось, так что выводы делать рано.

Парню на вид было лет двадцать, и вел он себя соответственно – при виде начальства вскочил как напружиненный.

– Здравия желаю, Дмитрий Иванович.

В ответ мой провожатый лишь скупо кивнул и, усаживаясь в кресло за большим столом, указал подбородком на меня:

– Алексей, запишите показания Игната Дормидонтовича.

И как он только язык не сломал, с моим-то новым отчеством!

– Слушаюсь! – Обладатель двух звездочек на погонах едва не щелкнул каблуками.

Мне же он по-свойски махнул рукой, указывая на стул перед своим столом.

Не знаю, принято так делать постоянно или это скидка на мое состояние, но то, что мне не придется писать отчет самому, откровенно порадовало.

– Игнат, ты как? – тихо спросил Алексей.

В ответ я только закатил глаза, потому что ответить мне ему было нечего. К тому же всплыла сложность с обращением. В моем новом имени вариации отсутствовали, а вот сидящего напротив меня можно было обозвать как угодно: Алексеем, Лешей, Лешенькой или вообще Лехой.

Парень понятливо кивнул и приготовился писать.

Все так же изображая из себя мученика, я пересказал увиденное в галлюцинации своему новому коллеге и горестно вздохнул. Леха еще что-то дописал от себя и протянул бумагу мне вместе с перьевой ручкой, предварительно окунув ее в чернильницу и по-особому встряхнув.

Вот и еще один повод для беспокойства.

Написано все было канцелярским русским языком, без привычных для меня неологизмов, но и без особых вывертов из старославянского. Ятей и всего остального хватало, но разобрать содержание можно без проблем. Я вообще был удивлен, что здесь даже простые обыватели довольно редко вставляют в свою речь слова типа «иже», «поелику», «понеже», не говоря уже о классической «лепоте». Если честно, я боялся, что этого добра будет значительно больше. Так что в разговорном плане влиться в местное общество было легко, нужно лишь следить за тем, чтобы не ляпнуть что-то из сленга двадцать первого века.

Кроме точного изложения моего рассказа в конце документа имелась приписка:

«Записано помощником следователя уездной полицейской управы Топинска губернским секретарем Алексеем Карловичем Вельцем со слов видока, коллежского секретаря Игната Дормидонтовича Силаева».

Ну хоть фамилия нормальная.

Больше всего меня заинтересовала проставленная дата – пятнадцатое октября одна тысяча восемьсот девяносто пятого года. При других обстоятельствах я, может, и стал бы размышлять о том, что это – перенос в прошлое или другое течение времени в явно параллельной реальности, но сейчас были проблемы и посерьезней – подпись.

Очень опасный момент. Одна надежда на мышечную память, в крайнем случае попытаюсь сослаться на тремор.

Прикрыв глаза, я попробовал расслабиться и вызвал в себе истовое желание оставить на бумаге свою подпись. Рука привычно дернулась, и когда посмотрел на бумагу, я увидел вполне аккуратный незнакомый мне вензель.

Фух, кажись, получилось! И все же что-то не так.

Забрав у меня ручку, Леха продолжал выжидающе смотреть.

– Печать видока, – не выдержав минутного ожидания, шепотом подсказал он.

Ну и какая, блин, печать? Впрочем, на этот случай есть стандартный школьный ответ:

– Дома забыл, – таким же страшным шепотом ответил я.

Мы оба осторожно повернулись к Дмитрию Ивановичу, наткнувшись на его грозный взгляд.

– Идите домой, Игнат, – явно сдержав ругательство, сказал следователь уездной управы. – Завтра явитесь в подобающем виде и с печатью.

Ага, и тебе мое отчество встало поперек горла!

Все еще изображая страдания от делирия, который был слишком уж мягким для такого запоя, я удалился из кабинета. До самого выхода меня никто не трогал, а вот в дверях я практически столкнулся со знакомой личностью. Нежданная встреча заставила меня замереть в ожидании ответного узнавания, но прихрамывающий, звероподобного вида мужик даже не взглянул в мою сторону. Его больше заботили руки, вывернутые казаками за спину.

Значит, повязали убивца, а меня арестованный не узнал, потому что никогда и в глаза-то не видел. Пока он даже не догадывается, по чьей наводке его взяли. Хорошо, если это неведение продлится подольше.

Выход из управы порадовал меня, но уверенности не прибавил. Дорогу сюда я откровенно забыл, а при осмотре карманов кителя не обнаружилось никаких средств на местное такси. Да и адрес моего нового дома мне был совершенно неизвестен.

Судя по всему, моя растерянность смотрелась так жалко, что добродушное сердце водителя казенной лошади не выдержало.

– Доставить вас домой, ваше благородие? – Рядом со мной появился уже знакомый кучер в форме городового.

– Если это вас не затруднит, – предварительно выбросив из заготовленной фразы неологизмы, сказал я.

– А мы скоренько, – подмигнул мне пожилой городовой.

Действительно, очень быстро проехались, так сказать, с ветерком. Отблагодарить своего благодетеля мне было нечем, так что я лишь обозначил легкий поклон с прижатой к груди рукой.

Когда коляска на повышенной скорости скрылась из виду, я облегченно вздохнул.

Наконец-то остался один. Во дворе сориентироваться удалось без проблем, и я через общие сени прошел в отведенную мне пристройку бревенчатого дома.

Что же теперь делать? Информация нужна как воздух, если не больше. Куда мог спрятать источники этой самой информации мой предшественник? Как назло, от памяти носителя не осталось и следа, так что придется справляться самостоятельно.

Для начала я рассмотрел себя в зеркало для бритья. Не красавец, конечно, но вполне терпимо – русый, серые глаза, черты лица с претензией на аристократичность, но картину слегка портил чисто славянский нос картошкой.

Так, теперь подумаем, где именно молодой парень мог спрятать свои документы. На новом месте любой холостой мужик заканчивает распаковку не раньше чем через полгода. И самым надежным схроном всего важного очень долго остается чемодан.

Мои догадки оказались разумными. Один из двух обшитых кожей чемоданов был забит книгами и тетрадями. Там же нашлись документы, включая диплом об окончании Новгородского специального училища и направление видока в чине коллежского секретаря Игната Дормидонтовича Силаева на службу в уездную управу полиции города Топинска, куда он должен прибыть не позднее пятого октября девяносто пятого. А значит, десять дней назад.

Что мне это дает? Хорошая новость – серьезных личных связей за это время образоваться не могло, а те, что были прежде, остались в Новгороде.

Настроение немного поднялось, и я с удвоенным старанием продолжил обыск. Особо мое внимание привлекла плоская шкатулка, в которой лежали странные очки-гогглы, перстень, тонюсенькая пачка купюр и с десяток разноцветных и разнокалиберных монет. На купюрах было написано, что это государственные кредитные билеты. Хорошо хоть не ассигнации, которые, как мне помнится, непонятно сколько стоили в пересчете на серебро. Не нужно будет забивать себе голову подсчетами.

Радовал тот факт, что бедолага не успел пропить все до копейки. Нужно только понять, на что мне хватит этого остатка.

Из документов, кроме предписания, в наличии был паспорт с фотографией и чем-то похожим на голограмму, и это еще раз доказывало, что я попал не назад в прошлое, а куда-то вбок. Кстати, в допросном листе, который мне дал на подпись Леха, рядом с моим именем имелся приклеенный квадратик чего-то похожего на фольгу.

Ничем не испачканная поверхность перстня наводила на мысль, что печать придется ставить не с помощью чернил. Сургуча в руках Лехи я тоже не заметил.

Это может стать проблемой. Ладно, повторим удавшийся опыт с подписью. Выбор носителя для кольца пал на средний палец правой руки. Там была вытатуирована маленькая руна, и наверняка не просто так. Сжав кулак, я приложил перстень к листу тетради, закрыл глаза и постарался полностью расслабиться.

– Сим заверяю и подтверждаю, – непроизвольно вылетел из меня легкий шепот.

Перстень потеплел, но осмотр бумаги ничего не дал. Надеюсь, с квадратиком фольги на документе получится продуктивнее.

Пока мне везет, но не уверен, что белая полоса будет такой уж длинной. Поэтому серьезно беремся за дело. Несмотря на плотность залегания документов, проверить комнату все же стоило. К тому же обыск стоило провести, пока я нахожусь в одиночестве.

Ага, размечтался.

– Игнат Дормидонтович, с вами все в порядке? – послышался сзади голос квартирной хозяйки.

От усилий вспомнить, как ее назвал седоусый полицейский, даже голова разболелась, но я справился.

– Теперь все будет нормально, Марфа Спиридоновна, – повернувшись, сказал я и тут же скорчил самую покаянную мину из доступных моей нагловатой натуре. – И прошу простить меня за недостойное поведение.

– Ой, да бросьте, – тут же замахала руками женщина. – Или я без разумения. Столько вам пережить-то пришлось! А то, что запили, так у нас кажный от кручины так лечится. Хорошо хоть все уже кончилось и на пользу пошло.

Последнее предложение хозяйка выдала в полувопросительной интонации и подозрительно посмотрела на меня.

– Будьте уверены, такого больше не повторится, – опять приложил я руку к груди.

– Ну и славно. Вижу, вы решили прибраться, – кивнула Марфа Спиридоновна, сразу меняя тему. – Так я вам помогу.

Ну прибраться так прибраться. Может, чего полезного найду в процессе, да и жить, как в свинарнике, не хотелось. Помощь квартирной хозяйки уборкой не закончилась. Через полчаса я был накормлен обильным, но не отягощающим желудок обедом. Моя благодетельница пояснила такое меню тем, что не раз откармливала покойного мужа после подобных моему залетов.

Под конец реабилитации я попал в баню к соседу – милому старикашке, отзывавшемуся на деда Никифора. Старый сморчок, несмотря на возраст, вовсю флиртовал с моей квартирной хозяйкой. Да и прыти ему хватало – веником орудовал так лихо, что упарил меня до состояния разваренной макаронины.

После полулитра кваса у меня появилось дикое желание поспать как минимум сутки, но пришлось пересилить себя и сесть за документы моего предшественника.

Как я и предполагал, самыми полезными оказались конспекты. В них нашлось все, что нужно знать тому, кто пытается изображать из себя видока. Было там и много другого интересного, но это я оставил на потом, как и десяток разнообразных учебников.

Кое-что удалось узнать и о личности моего предшественника из табеля успеваемости. Игнат Силаев в учебе звезд с неба не хватал. Хотя и был прилежным учеником, об этом говорили старательно составленные конспекты. А вот оценки по профильным практическим занятиям не впечатляли. Отсюда и удивление начальства по поводу моих прорезавшихся способностей.

С этим нужно поосторожнее, впрочем, как и со всем остальным.

Весьма полезной оказалась служебная брошюрка: «Уложение о несении полицейской службы, благопристойном виде служащего и построении мундира, а также партикулярного платья».

Эвано как, мундир у меня, значит, построенный, а еще полагается платье.

Незамысловатая шутка заставила меня засмеяться, что расслабило ту часть нервов, которая оставалась напряжена даже после бани.

Шутки шутками, но книжка оказалась очень полезной, и завтра мне будет не так страшно входить в управу. Кстати, в брошюрке говорилось, что для работников следственных отделов, «дабы способствовать произведению следственных действий», есть послабление в одежде. Подчиненные строгого следователя, как и он сам, могли носить на службе гражданское платье, но пользоваться этой привилегией я пока поостерегусь. Сначала выясню, почему они все ходят в мундирах.

Немного разобравшись в местных реалиях, я вздохнул свободней.

Ну а что? Грех жаловаться. Появился шанс прожить еще одну жизнь и, возможно, исправить то, что натворил в прежней.

Слова стремящегося на свободу Игната о том, что мне это нужно, окончательно стали понятны при беглом прочтении конспектов. В этой реальности те, кого называли видоками, не просто часть следственной группы, но и главные свидетели обвинения. Причем настолько важные и авторитетные, что на суде видоков даже к присяге не приводили. Они давали клятву при выпуске из училища – раз и навсегда. Не очень радовало то, что за «лжу корыстную» на суде наказание для видока было одно – смертная казнь.

В общем, строгости круче некуда.

Теперь, приняв внутреннее решение, я уже мог без душевной муки вспомнить свой самый главный проступок в прежней жизни. Два года назад, гуляя по парку, я увидел, как три парня смуглой наружности затащили девчонку в черный джип. Вмешаться я не только не успел, но и вряд ли бы смог, а вот в полицию все же позвонил. Девочку нашли на следующий день мертвой в пригородной лесополосе. Благодаря моим описаниям похитителей взяли, но перед самым судом все пошло наперекосяк. Увы, в отличие от Штатов, у нас защита свидетелей совершенно не работает. В один не очень прекрасный день в мой гостиничный номер каким-то образом сумел войти невзрачный с виду человек и предложил поговорить. А разговаривать он умел, ибо это точно было его работой.

Вначале, по классике жанра, он как-то вяло предложил деньги, и весьма немалые. Я ответил отказом. Затем в течение пары минут мне было рассказано, что будет со мной, с моей женой, парочкой самых близких друзей и их семьями, если я не откажусь от своих показаний.

И я ему поверил. Поверил холоду в его глазах и равнодушному тону, каким он пророчил смерть близким мне людям. Поверил и совершил то, что даже для такого старого циника, как я, оказалось перебором. Слезы не получившей хоть толику справедливости матери и плевок в лицо от посеревшего лицом отца погибшей девочки вывернули меня наизнанку.

И вот теперь появился шанс хоть немного очистить свою душу. Может, это прозвучит слишком пафосно, но я пойду по этой дороге и теперь уже не сверну, что бы ни случилось. Эту жизнь мне выдали в долг и явно с определенной целью.

Ближе к ночи, когда с красными от чтения при керосиновой лампе глазами я уже собрался ложиться спать, окно в комнате тихо отворилось. От накатившего страха у меня по спине пробежало стадо мурашек.

Неужели расплачиваться придется так быстро?! Что, Женя-Игнат, теперь и ты стал жить так хорошо, что испугался? Или это просто нормальная реакция молодого тела?

– Тьфу ты! Чего тебе нужно, убогий? – ругнулся я, увидев, что в окно лезет паренек лет двенадцати от роду.

– Так ты сказал прийти вечером, принести вино, – ответил замерший на подоконнике пацан.

Ага, вот, значит, кто поставлял запившему видоку хмельное топливо. Захотелось сразу послать парня далеко и надолго, но я тут же себя одернул.

– Лезь внутрь, чего застыл?

Паренек спрыгнул с подоконника, осторожно подошел к столу и поставил на него бутылку.

– Вот, вы вчера заказывать изволили, – сказал визитер, под моим ироничным взглядом растерявший прежнюю наглость.

– Я уже расплатился? – спросил я и, увидев забегавшие глаза мальца, строго добавил: – Только не ври и в будущем сможешь неплохо заработать.

Парень тут же подобрался и прямо посмотрел мне в глаза.

– Дали двугривенный, барин, и обещали сверху алтын.

Так, алтын – это, кажется, три копейки, хотя я не уверен.

Вернувшись к чемодану, я открыл шкатулку и внимательнее присмотрелся к монетам. В наличии у меня – три серебристых монеты по двадцать копеек, четыре по пятьдесят и два рубля. Также имелось два десятка монет разнокалиберной меди, некоторые с дробями на аверсе.

Взяв двадцать копеек, я вернулся к столу.

– Получишь еще двугривенный, если ответишь на мои вопросы.

Я с сомнением посмотрел на юношу и не заметил признаков недопонимания. Парень с явным удовольствием косился на монету и с готовностью кивал.

– Как тебя зовут?

– Осипкой мать назвала, еще кличут Чижом.

– Хорошо, Осип. Меня можешь называть Игнатом…

Вот зараза, не осилит парнишка мое отчество. Только коверкать будет.

– …В общем, зови пока барином, а там посмотрим. – Решив не затягивать, я сразу перешел к опросу: – Расскажи, что обо мне говорят в городе.

– Так много чего, – замялся паренек.

– Начни с момента моего появления в Топинске и говори все без утайки, не бойся.

Чиж немного помялся, но затем, махнув рукой, заговорил:

– Так когда вы появились у нас, разговоров-то не было вовсе. А аккурат в прошлое воскресенье порвал двоедушник Малушку, дочку купца Санькина. Так, глянув на ее, вы умом-то и повредились. Блажить начали, а потом запили. – Постепенно Чиж перешел на таинственный шепот. – И не зря, говорят, разум-то у вас помутился. Малушку городовые выносили почти что в торбе, на куски всю разъятую.

– Двоедушник?

– Так стрига же, – уточнил парень, словно о чем-то само собой разумеющемся.

Расспрашивать дальше я не стал. К тому же очень хотелось спать – сил заниматься сбором информации и проведением агентурной работы уже не было.

– Хорошо, свой двугривенный ты заработал. Если что услышишь обо мне, либо что-то важное о полицейских делах, приходи, не пожалеешь. Только не лезь нахрапом. Свистни сначала, что ли.

Парень понятливо кивнул и полез обратно в окно.

– Кстати, – остановил я его уже на подоконнике, – где тебя найти?

– Так живу я туточки рядом, через два дома. Учеником у сапожника Дорохова.

Когда парень канул в темноту, я зевнул, едва не вывихнувчелюсть, и принялся раздеваться.

Сон навалился, как только голова коснулась подушки. И все же, несмотря на всю усталость, некая странность заставила меня проснуться посреди ночи. Послышалось, будто что-то мелкое протопало по комнате, затем был звук, с которым из бутылки выливается жидкость. Вновь воцарившаяся в комнате тишина успокоила меня, и сон навалился с новой силой.

Глава 2

Пока засыпал вечером, у меня в голове крутились две мысли – неуверенная надежда, что, проснувшись, окажусь в собственной квартире, и противоречащее этой надежде опасение, что просплю начало рабочего дня в уездной управе.

И надежда, и опасение оказались напрасными. Проснулся я все в том же доме, а проспать не дал горластый петух. Конечно, петуху стоило бы сказать спасибо, но не очень-то хотелось. Вставать тоже не хотелось, но придется. И только вскочив с кровати и смачно потянувшись, я понял, как все же хорошо на свете жить. Вчера, хоть и подлеченное после запоя, тело мало чем отличалось от разбитой тушки почти старика, из которой я переселился. А сейчас после сна мне было так хорошо, что хотелось петь и танцевать. Конечно, Игнат за всю свою короткую жизнь не особо обременял себя спортом, но все равно ощущения были великолепными. А насчет физкультуры мы это сейчас исправим.

Прямо среди комнаты я начал разминочный комплекс, который освоил еще в армии, а затем благополучно забросил. Ну ничего, здесь я этой ошибки не допущу. Приседания, отжимания, прыжки и развороты заставили загудеть непривычные к таким издевательствам мышцы.

Закончив с разминкой, я задумался о закаливании. На дворе хоть и осень, но не особо холодная, так что время еще не упущено. Выходить в общую прихожую в белье не хотелось, поэтому я, как был в кальсонах и босиком, сиганул наружу через окно.

Во время этого маневра заметил странную вещь. Бутылка, принесенная вчера Чижом, мало того что перекочевала со стола на подоконник, так еще оказалась открыта и пуста. От травы под окном шел слабый, но все еще ощутимый запах вина.

Странно, но не больше. Настроение было таким чудесным, что я отмахнулся от непонятных мелочей и направился к первоначальной цели.

Колодец находился всего в десятке метров от окна. На работу воротом ушло несколько секунд – и вот больше десяти литров холодной воды обрушились на мою голову.

– Ух! – выдал я и встряхнулся, как выбравшийся их реки пес.

– Святые угодники! – прокомментировала мои действия Марфа Спиридоновна, статуей застывшая на крыльце. – Неужто белая горячка? Никифор, лови барина, пока в колодец не сиганул!

Шустрый не по годам старик перескочил забор как олимпийский чемпион по прыжкам в высоту.

Так, сейчас меня будут вязать.

– Всем успокоиться!

Мой грозный окрик заставил сердобольных хозяев замереть.

– Нет у меня никакой горячки. Пить я бросил, а это специальное закаливание по методу профессора Циолковского.

Сам не знаю, зачем я приплел сюда пионера космонавтики, но упоминание ученого звания и заковыристой фамилии благоприятно подействовало на импровизированную бригаду «скорой помощи».

– Ну ежели прохвесор? – почесал бороду дед Никифор.

– Идите уже в дом, Игнат Дормидонтович, – всплеснула руками женщина. – Простудитесь еще из-за вашего коновала.

Зря она так на Константина Эдуардовича, умнейший был мужик. Интересно, имеется ли в этой реальности его копия?

Почти дурея от внутренней энергии, как молодой лошак, я опять сиганул в окно.

– А двери-то на что! – прилетел в комнату вслед за мной горестно-возмущенный крик хозяйки.

Когда Марфа Спиридоновна явилась за объяснениями, я уже успел сменить кальсоны на чистые и сухие, а также надеть брюки, рубашку и залезть в сапоги. Пришлось экстренно вспоминать армейскую науку наматывания портянок. Но это как ездить на велосипеде – не разучишься.

– Вы меня так напугали, – укоризненно покачала головой женщина, появившаяся на пороге моей комнаты.

– Простите меня великодушно, – искренне извинился я и начал оглядываться в поисках принадлежностей для бритья. Они обнаружились на столике у двери.

– Сейчас принесу тазик с теплой водой, – поспешила вставить женщина, явно боясь, что и бриться я буду у колодца.

Сбрив юношеский пушок и приведя себя в порядок, я перебрался в столовую, где чуть не обожрался блинами с пятью видами начинки. Затем запил все это огромной кружкой чая. Потом окончательно обрядился в мундир, еще вчера почищенный все той же Марфой Спиридоновной.

На службу провожали меня словно в армию – умильными взглядами и самым натуральным маханием платочком. Вряд ли это ежедневный ритуал, просто действительно добрые люди были рады моему возвращению к нормальной жизни.

Мысль взять извозчика я отбросил и решил прогуляться пешком – утро было ранним, да и на окраине Топинска вряд ли можно найти местный аналог такси. Но минут через десять все же пришлось поделиться двумя алтынами с мужиком на телеге, который и доставил меня в центр. Точнее, доставила упитанная кобыла, которая резво рванула вперед под посвист мужика, уже видевшего перед собой образ стакана халявной водки.

В управление я вошел едва ли не строевым шагом, боясь с ходу наткнуться на начальство, собравшееся для моей торжественной встречи. К счастью, реальность оказалась намного более будничной.

– Ваше благородие, – удивленно сказал дежуривший за стойкой местного варианта ресепшена городовой.

Он тут же опомнился и вытянулся в струнку, отдавая мне честь. Я ему ответил, вовремя вспомнив, что делать это нужно не всей ладонью, а только двумя пальцами.

– Ваше благородие, – повторил городовой, когда я торжественно прошествовал мимо него.

– Чего тебе, любезный? – круто выдал я, но, судя по вытянувшейся морде городового, явно невпопад.

– Дык нет ваших никого. Изволите ключ?

– Изволю, – старясь не покраснеть, ответил я и, получив массивный ключ, благодарно кивнул.

Что-то я расслабился. Нужно вести себя осторожней – больше слушать и меньше открывать рот. В кабинете, как и предупреждал городовой, было пусто. Сделав простейший логический вывод, я занял бесхозный стол в углу комнаты. Если появится неизвестный мне персонаж и потребует освободить посадочное место, извинюсь и освобожу.

К счастью, ничего такого делать не пришлось. Леха явился в кабинет через полчаса и выразил удивление моим ранним приходом на работу.

Парень оказался словоохотливым, но начал не с того, что мне хотелось узнать, а накинулся с расспросами. Я изворачивался, как мог, пытаясь поменять роли в этом диалоге. Меня спасло появление Дмитрия Ивановича.

Мы с Лехой дружно вскочили на ноги, мне даже подсматривать за коллегой не пришлось – вышло само собой.

– Доброе утро, господа.

– Здравия желаем! – почти хором ответили мы.

– Игнат, вижу, вы сегодня чувствуете себя намного лучше, – усевшись за стол, вперил в меня взгляд начальник.

– Так точно! – еще больше вытянулся я. Хотелось еще клятвенно заверить в невозможности повторения прокола, но вовремя прикусил себе язык.

Теперь отвечать нужно только односложно и есть начальство глазами – самый верный алгоритм поведения с вышестоящими лицами как в родной армии, так и в неродной полиции.

– Надеюсь, больше этого не повторится, – нахмурившись, уточнил Дмитрий Иванович.

– Так точно! Не повторится, – отчеканил я, опять не вдаваясь в подробности.

– Было бы очень хорошо, – наконец-то оторвав от меня взгляд, проворчал начальник и принялся разбирать какие-то бумаги на столе.

Леха присел на свой стул, и я тут же последовал его примеру.

И что мне теперь делать? О том, какие у видока были обязанности, я имел лишь смутные понятия. В конспектах Игната в основном говорилось о практической части работы, а вот что там с формальной составляющей, непонятно. Особенно если учитывать то, что даже опрос и составление протокола проводил Леха.

Поискав взглядом на столе хоть что-то, что поможет мне создать видимость занятости, встал и направился к столу Лехи. Он сначала покосился на начальника, затем вопросительно взглянул на меня. Продемонстрированный кулак с перстнем тут же успокоил парня.

Так же как и я, стараясь не производить лишнего шума, дабы не отвлекать начальство, Леха достал из папки уже подписанный мною документ.

Ну что ж, проверим на практике мою догадку. Прижав перстень к блестящему квадратику, я тихо прошептал:

– Сим заверяю и подтверждаю.

Перстень нагрелся и тут же быстро остыл. Когда я оторвал его от документа, на блестящем квадратике появилось нечто похожее на голограмму.

Вот тебе и дремучее прошлое. Нужно быстрее разбираться в местных нюансах, иначе можно вляпаться по-крупному. Похоже, иного выхода у меня нет и придется привлекать к делу единственный доступный мне источник, а именно – губернского секретаря Алексея Карловича Вельца.

Подмигнув Лехе, я тихо вернулся на место.

Благодаря брошюрке из чемодана мне удалось немного разобраться в полицейской табели о рангах. У них тут все было немного непривычно – градация одного типа погон начиналась с одной звезды, а заканчивалась полным отсутствием этих самых звездочек. Оставалась непонятка с моим статусом. То, что Дмитрий Иванович в чине был выше меня, – это нормально, а вот почему я выше Лехи, пока неясно.

Моя скука продлилась еще около часа. Наконец-то Дмитрий Иванович начал куда-то собираться.

– Алексей, – вернув на голову фуражку, обратился он к своему помощнику, – я у Аполлона Трофимовича.

Мы с Лехой опять вскочили и взглядом проводили начальника до двери.

То, что господин губернский секретарь лишь имитировал бурную деятельность, стало понятно, как только за начальником закрылись двери. Леха тут же подошел к моему столу и уселся на край столешницы.

– Игнат, так что с тобой все-таки случилось? Что ты видел в доме Санькиных?

– Леша, – вздохнув, обратился я к парню и, судя по его реакции, с обращением угадал, – мне важно знать, умеешь ли ты хранить секреты.

В ответ я услышал возмущенное фырканье, но благоразумие у молодого полицейского все же прорезалось:

– Если это не заденет моей чести и интересов государства.

– Никоим образом. Речь пойдет о моем состоянии.

– Ты еще нездоров? – насторожился Леха.

– Можно и так сказать, – сморщился и, вздохнув, решил все же рискнуть. – Понимаешь, я не помню не только того, что случилось в том доме, но и вообще всего, что происходило с момента моего появления в Топинске. Только туманные образы. Тебя помню. Дмитрия Ивановича тоже, но смутно и отрывочно.

– Ты уверен, что не нужно сообщить об этом начальству? – Было видно, что мой новый друг уже сам пожалел о своем неуемном любопытстве.

– Уверен, – жестко ответил я, глядя в глаза парню. – Все, что нужно делать в качестве видока, я помню, так что службе урона не будет. А остальное – мое личное дело. Так что никто ничего не заметит, если ты мне поможешь освоиться с мелочами.

– Я помогу, но, может, хотя бы сходишь к доктору?

– А ты уверен, что он не отстранит меня от службы просто на всякий случай?

– Ян Нигульсович может, он такой, – кивнул Леха и, сделав серьезное лицо, добавил: – Хорошо, я сохраню твою тайну. Спрашивай все, что тебе нужно знать.

Ну что же, мой расчет на юношеский максимализм полицейского оправдал себя. Теперь еще нужно как-то вытянуть из него информацию, не задевая общеизвестных сведений.

– Я так и не понял, что мне нужно делать на рабочем месте.

– Так и никто не знает, – небрежно отмахнулся Леха, – в уложении о видоках сказано, что вас нужно первыми пускать на место убийства. Затем я как письмоводитель опрашиваю – провожу опрос и составляю протокол. И на этом все.

– И никаких отчетов? – искренне удивился я.

– И никаких отчетов, – с какой-то даже завистью повторил парень. – У нас никогда не было видоков, так что мы толком не знаем, чем тебя занять. На кражи брать бессмысленно. А привлекать как дознавателя не положено тем же уложением.

Леха был прав. Из конспектов Игната я узнал, что видоки не медиумы и не способны заглядывать ни в прошлое, ни в будущее. Просто убийство человека, особенно жестокое, для ткани мироздания как тавро для живой кожи – оставляет четкий след. Только в отличие от тавра этот след держится надолго и видок способен увидеть хоть что-то, если прошло не больше суток.

– Ну и чем я занимался все это время?

– Сидел, скучал, а затем испросил у Дмитрия Ивановича разрешения отлучаться в библиотеку после обеда. Главное, чтобы мы знали, где тебя искать.

– Библиотека! – едва не хлопнул я себя по лбу.

Вот где можно черпать информацию ведрами.

– Вспомнил? – неправильно понял мою реакцию Леха.

– Да, – решил я подыграть ему.

– А Лизавету Викторовну тоже вспомнил и то, почему ты больше не ходишь в библиотеку?

– А вот этого не помню, – насторожился я.

Мне только личных проблем не хватало. В отличие от рабочих в амурных делах дурачком прикинуться будет сложнее.

– Ты и в храм знаний ходил, только чтобы быть поближе к дочери нашего судьи.

Совсем нехорошо. Что же ты, Игнаша, такой неразборчивый в интимных связях, лучше бы уж с проституткой связался, чем с дочкой судьи.

– Вот когда Лизонька дала резкую отповедь на твои пылкие признания, походы за знаниями тут же прекратились. Ты еще и на меня обиделся за дружеское предупреждение.

– Давай я разом попрошу у тебя прощения за все, что было, и приглашу после службы куда-нибудь посидеть за рюмкой чаю.

– Как это «рюмкой чаю»? – удивился Леха, а я укорил себя за расслабленность.

– Ну, я выпью чаю, мне иное после запоя уже не положено, а у тебя в рюмке будет все, что душеньке угодно. Только место выберешь сам. Кстати, а где мы обычно обедали?

– Я на базаре, а ты ездил домой. – Мелькнувшая в голосе парня обида показала, что мой предшественник не был особо общительным. Запросто они общались лишь благодаря нахрапистости Лехи.

– Значит, сегодня пойдем на базар вместе.

Если мой коллега надеялся на приглашение за обеденный стол Марфы Спиридоновны, то его ждал облом.

Все оставшееся до обеда время мы обсуждали рабочие нюансы и перемывали кости коллегам. Выяснилось, что получения жалованья ждать еще две недели, но какое оно у меня, Леха не знал. Игнаша был не только застенчивым, но и скрытным.

Наконец-то под бой напольных часов в кабинете мы как два школьника вырвались на простор. Если честно, именно так я себя и чувствовал.

Рынок Топинска, который находился на берегу реки, чуть в стороне от чопорного центра, поражал своим размахом, и это в будний-то день. Интересно, что здесь творится в воскресенье?

Вполуха слушая болтающего без умолку Леху, я брел между рыночными рядами. На товары особо не засматривался, а больше впитывал, так сказать, общий дух этого места. Это не классический восточный базар. Даже шумел он по-особенному – как-то сдержанно и по-деловому. За руки никого не хватали, и продавцы степенно зазывали покупателей к своим прилавкам и лежащим прямо на земле товарным дастарханам.

Пробежавшись по торговым рядам, мы отошли к навесам, где торговали всякими вкусностями. Сегодня угощал я, и то, что за десяток пирожков с мясом и капустой, а также за четыре кружки горячего сбитня пришлось заплатить всего семь копеек, меня откровенно порадовало. Вопрос с деньгами стоял остро, особенно учитывая, что, по сведениям того же Лехи, за квартиру со столом и стиркой я должен при получении жалованья отдать Марфе Спиридоновне пять рублей.

Игнат не стал рассказывать товарищу по службе о своей зарплате, а вот на траты пожаловался. Мог бы пожаловаться и я – ведь в шкатулке дома лежали всего пятнадцать рублей с мелочью, – но решил оставить горестную правду при себе.

После обеда я все же попросил у Дмитрия Ивановича разрешения отлучиться в библиотеку. Он, конечно, напрягся, но все же согласился.

Выходя из комнаты, я увидел надувшуюся физиономию Лехи. Пришлось подмигнуть и, так чтобы не видел начальник, щелкнуть пальцем по горлу. Главный жест всех алкашей был принят и в этом мире, потому что парень тут же заулыбался.

Солнце все еще спешило щедро поделиться своим теплом, пока осень-хозяйка не укутала его облачным одеялом, и погода откровенно радовала. Когда мы ходили на базар, Леха ознакомил меня с расположением основных учреждений города. Так что куда идти, я знал. Но для начала нужно было кое-что прикупить. К тому же мелькнула мысль о возможности привнесения в этот мир определенных новинок.

Я не инженер, но кто сказал, что из меня не получится прогрессор.

Увы, с обогащением за счет изобретений из другого измерения получался полный облом. По крайней мере, на первый взгляд. В галантерейном магазине нашлось все то, чем я хотел шокировать этот мир: от папок-скоросшивателей до энергетических перьев. Почему это так называется, я не понял, но вполне осознал, что изобретать шариковую ручку смысла нет.

Вздохнув, я потратил аж полтора рубля на явно армейскую планшетную сумку, блокнот и три карандаша.

Да уж, это вам не пирожки по деньге за штуку – монетке с дробью на аверсе и номиналом в полкопейки. Кстати, здесь имелась еще и мелочь номиналом одна восьмая копейки, и называлась она «полуполушкой». Интересно, было ли что-то подобное в нашем мире?

В библиотеку я входил с опаской, и не напрасно. Под городское книжное собрание была отдана часть крыла большого здания уездного городского собрания. В другом крыле здания находился уездный же суд, и об этом мне стоило не забывать при общении с библиотекаршей.

Библиотека занимала три большие комнаты. Сие заведение явно не пользовалось особой популярностью, потому что кроме девушки, сидевшей за столом недалеко от входа, никого другого не наблюдалось. Услышав шум открывающейся двери, девушка подняла голову.

Ничего так, миленькая – светло-русые волосы, вздернутый носик и едва заметные в свете настольной лампы конопушки.

Едва девушка осознала, кто к ней явился, как тут же нахмурилась и вновь уставилась в книгу.

– Добрый день, сударыня, – поздоровался я, подойдя к столу.

– Что вам угодно, сударь? – не ответив на приветствие, строго просила библиотекарь.

– Будьте добры, укажите, где я могу найти энциклопедию.

– А то вы не знаете? – начала заводиться Елизавета свет Викторовна.

– И все же, – продолжал настаивать я с таким видом, будто этот вопрос всего лишь предлог к разговору.

– Третий зал, у окна шкафы с научными и служебными изданиями.

– Благодарствую, – изобразил я легкий поклон и под удивленным взглядом девушки шустро удалился.

Ее недоумение я практически ощущал спиной. Но пока не до нее, мне бы разгрести тот завал, который в любой момент может рухнуть на мою голову.

В указанном зале и в указанных шкафах действительно нашлось то, что мне нужно. Мало того, эти самые шкафы были подписаны, так что можно было разобраться и самому.

Первым я потащил с полки огромный, почти метр на полметра и толщиной сантиметров двадцать, фолиант «Имперской энциклопедии». Размеры и название внушали определенную надежду.

И все же сразу с головой окунаться в море информации я не стал, потому что меня привлекло кое-что более тривиальное, но на данный момент интересное. Между шкафами библиотеки оставались немалые пространства, которые занимали длинные столы со стульями. И перед каждым посадочным местом имелась лампа, от которой под стол уходил провод.

Неужели электричество?!

Все оказалось намного сложнее. Не включая приметного тумблера, я нагнулся к столешнице и заглянул под плафон. Лампа была закреплена жестко, так что другого способа удовлетворить любопытство у меня не было.

Не понял.

Вместо пусть даже примитивной лампочки под плафоном имелся шар, внешне похожий на камень. После нажатия на тумблер он засиял мягким светом.

Ладно, разберемся.

Отогнав мысли о странном освещении, которого почему-то не заметил в родной управе, я открыл фолиант энциклопедии.

Ну-с, с чего начнем?

А начинать нужно с самого насущного. Быстро перелистав страницы, я дошел до места, где была подана информация о городе Топинске, что в Тобольской губернии.

Интересное, однако, местечко.

Приютивший меня город находился на берегу небольшой речки и являлся уездным центром по большому счету только для самого себя. Вокруг практически не было ни более мелких городков, ни деревень. Расположился город на южной границе знаменитых Васюганских болот, где непонятно каким образом возникло одно из самых крупных в Евразии мест Силы. Протекавшая рядом с городом река Стылая впадала в Иртыш. Об Иртыше мне конечно же было известно, а вот имелась ли в моем родном мире такая река и таинственная Стылая Топь, я не имею ни малейшего понятия. Ну не был я в прошлой жизни знатоком Сибири.

Если судить по тому, что своему существованию Топинск обязан этой самой Топи, не факт, что он имел аналог в моем мире. Читая статью об этом странном городе, я впервые наткнулся на упоминание понятия «энергетика», это если не считать энергетической ручки в галантерейном магазине. Градообразующим предприятием Топинска являлся энергетический завод, который находился где-то далеко на болоте и был соединен с городом железнодорожной веткой.

В общем, занесло меня в далеко не самое уютное место на планете. Разобраться в том, что такое энергетический завод и для чего он нужен, удалось не сразу. Для этого пришлось пройти по длинной цепочке. Поиск информации в энциклопедиях мне всегда напоминал цепь познания, в которой одни сведения цеплялись за другие, и, если не становиться, можно забрести в такие дебри…

Когда на эту цепь начали нанизываться такие понятия, как «ведуны и ведьмаки», я стал запутываться. Особенно из-за скупости пояснений. Как вам такой заворот: «Энергетика – это наука, изучающая природную энергию, которую способны трансформировать ведуны и колдуны». А если посмотреть статью о колдунах, то… «Колдуны – люди, способные опосредованно трансформировать природную энергию». И так почти везде. Слово «магия» вообще не употреблялось. Точнее, в энциклопедии имелась короткая строчка: «Магия – мистическое явление, не подтвержденное энергетической наукой».

Ну и как все это понимать?

Чтобы отвлечься, я взялся за географию приютившего меня мира. Для этого пришлось достать из другого шкафа громадный атлас.

Ну что сказать? На первый взгляд ничего нового. Германия на месте. Там, где на современной карте лоскутное одеяло мелких восточно-европейских государств, красуется Австро-Венгерская империя, ну и Российская империя на карте мира выглядела привычно обширно и целостно. Немного смутила продолговатая кишка от Карпат к Черному морю с надписью Валахия.

Только не говорите, что там до сих пор правит сам валашский господарь Влад, етить его, Цепеш. Он же граф Дракула.

Еще интереснее стало, когда я посмотрел на отдельную карту Российской империи. Во-первых, нигде не было Петербурга. От слова «совсем». Столицей ожидаемо оказалась Москва. Но скажите мне, какого лешего на имперской карте делает заплатка с названием «Новгородская Республика», плотно прилегающая к Балтийскому заливу? Ладно еще Царство Польское, которое тоже выкрашено в отдельный цвет, что явно намекает на некую автономию. Сумбура в моей голове добавили Псковское Княжество и Украинское Гетманство. Остальная часть империи, включая Кавказ, окрашена однородно и привычно поделена на губернии.

Попытка разобраться в подкинутых атласом тайнах вскрыла еще одну странность. Я нигде не мог найти упоминания господ Романовых. Зато древо Рюриковичей цвело буйным цветом и до сих пор, так сказать, обильно плодоносило. За Иваном с ником «Грозный» шел ни разу не Федор, а некий Игорь, затем вообще пошла череда незнакомых мне имен.

Сейчас на троне сидел Петр Третий – с портрета на меня смотрел крепкий мордатый дядька с шикарными бакенбардами.

Вот, оказывается, под кого косил наш Аполлон.

Одним из важнейших достижений нынешнего императора считалось создание Транссибирской магистрали. Именно он в начале своего царствования инициировал постройку отдельных участков, а затем объединил их в одну магистраль. Не уверен, но, кажется, в моей реальности это произошло на десяток лет позже. Тот факт, что к Топинску шло персональное ответвление Транссиба, говорил о важности энергетического завода для империи.

Когда до меня донеслось недовольное покашливание, я понял, что сильно увлекся, так что пора и честь знать. Заметив, что ее гневный посыл принят, мадемуазель Лиза вздернула носик и, не сказав ни слова, пошла обратно к своему насесту.

Но вот зачем так вилять пятой точкой? А еще благородная девица и дочь цельного судьи!

Если честно, проведенное в библиотеке время было потрачено почти бездарно. Ну на кой мне именно сейчас знать, как сильно этот мир отличается от моего в плане политической истории и тонкости престолонаследия империи? Информация, конечно, полезная, но отнюдь не насущная. Ладно, завтра попробуем действовать более продуктивно.

Сдержанно попрощавшись с сердитой библиотекаршей, я выбрался наружу.

Посиделки с напарником пришлось отложить, потому что все управление готовилось к какой-то внезапной проверке. От моего предложения о помощи лишь отмахнулись. Так что ужинал я на квартире в обществе Марфы Спиридоновны.

На ужин была каша с мясом, грибной суп, расстегаи с капустой и запеченная рыба. А на десерт еще и сладкие пирожки к чаю.

Неудивительно, что встреченные мною в городе мужики все как один мордатые да пузатые. Вряд ли это касается совсем уж бедных, но таких в Топинске я еще не видел.

Разговор особо не клеился, и потому мне вспомнилась некая деталь, которую я заметил утром, но затем просто выбросил из головы.

– Марфа Спиридоновна, это вы вылили вино из бутылки на моем столе?

– А зачем вам вино? – тут же насторожилась женщина.

– Мне уже не нужно, но оно все же не бесплатное.

– Не выливала, – тут же открестилась от обвинений Марфа Спиридоновна.

Говорила она вполне искренне, к тому же вряд ли могла залезть в комнату ночью, пока я спал, даже для совершения благородного дела.

Я с трудом сдержал улыбку, представив монументальную фигуру хозяйки в костюме женщины-кошки.

Но вопрос оставался открытым. К тому же Марфа Спиридоновна явно чего-то недоговаривала.

– Вам ведь известно, кто это сделал? – прищурившись, спросил я.

– Он не хотел ничего дурного.

Неужели это местный бэтмен – дед Никифор?!

– Кто он?

– Хозяин, – таинственным шепотом сказала Марфа Спиридоновна и украдкой оглянулась, словно рассказала пошлый анекдот про царя-батюшку.

– Хозяин? – Если честно, первым мне в голову залетел образ привидения покойного мужа Спиридоновны. Так что следующие ее слова даже вызвали некое облегчение.

– Домовой, только не говорите нашему батюшке, иначе за поминание слуг древних бить мне поклоны от зари и до зари.

Я уже готов был расхохотаться, но тут вспомнил, где нахожусь. Подходить к местным реалиям с предубеждениями родного мира как минимум глупо, а как максимум опасно. К тому же в памяти всплыл таинственный частый топот по полу кого-то мелкого, и еще это странное бульканье.

Взглянув на явно закрывшуюся хозяйку, я решил сменить тему. Но закладку в памяти оставил. Меня насторожил даже не факт наличия где-то в доме волшебного существа, а реакция официальной церкви на неких древних. Вот уж с кем мне совсем не хотелось ссориться, так это с попами.

Мы еще поболтали о разных мелочах и разошлись – она вернулась к вечерним хлопотам по хозяйству, а я штудировать учебники, конспекты и дневник моего предшественника.

Уже поздним вечером, из чисто мальчишеского задора, решил устроить охоту на домового. Заодно испытал очки-гогглы – как раз дошел в записях Игната до описания этого чуда чародейской техники. Очки действительно оказались самым настоящим артефактом и являлись магическим аналогом прибора ночного видения. Погасив лампу, я натянул гогглы на голову.

Очень неплохо. Комната просматривалась как в пасмурный день, только картинка была бесцветной. Улегшись в кровать, я минут двадцать изображал спящего, затем сам себя обозвал суеверным дураком и наконец уснул.

Глава 3

Это утро я встретил с не меньшим восторгом, чем вчера, несмотря на хмурое небо. На сей раз для разнообразия Спиридоновна по поводу моих водных процедур причитать не стала, но ни понимания, ни одобрения в ее взгляде по-прежнему не наблюдалось.

Сытный завтрак добавил в этот мир красок, и я искренне поблагодарил хозяйку – она действительно умела готовить и явно делала это с удовольствием. Бросив в планшетку вместе с блокнотом еще и очки, направился на работу.

В этот раз транспорт я поймал сразу, как только увидел. Даже удалось прокатиться с комфортом, потому что попалась пролетка. Правда, за комфорт пришлось заплатить десять копеек.

Разыгравшаяся еще вчера суматоха немного улеглась, и управа занялась поточными делами. Даже мне пришлось поработать – городовой привел в наш кабинет убийцу из моего недавнего видения.

Формальность заняла всего пару минут, и подозреваемого отпустили. Помаявшись от безделья еще полчаса, я набрался смелости и отпросился у Дмитрия Ивановича в библиотеку.

– Надеюсь, вы туда бегаете не из-за дочери нашего судьи? – подозрительно прищурился уездный следователь. – У Виктора Игоревича с юмором плохо, и кровиночку свою он любит и балует сверх всякой меры.

– Поверьте. – Для убедительности я даже прижал руку к груди. – Меньше всего мне сейчас нужны проблемы на амурной стезе. Просто после училища осталось много пробелов в знаниях. Хочу наверстать, пока есть время.

– Хорошо, – вроде поверил начальник, – но мои слова все же примите к сведению.

И я принял – в библиотеку вошел, словно на минное поле. Мое приветствие было максимально вежливым и нейтральным. Больше ничего не говоря, я быстро направился в дальний зал. И все же взгляд девицы мне не понравился – слишком уж любопытный.

Дожили, начал шарахаться от молоденьких дам. С другой стороны, имея фонтанирующее гормонами тело, нужно быть предельно осторожным.

Первым делом я занялся заполнением пробелов в информации профессиональной направленности. В этом мне помогла грамотно составленная табель о рангах Российской империи.

Очень интересная книжица.

Я как коллежский секретарь приравнивался к армейскому поручику и флотскому мичману. Это был десятый класс из четырнадцати имеющихся.

Интересно, каким это образом меня перекинули сразу через четыре ступени? Или для видоков есть какие-то особые привилегии?

Судя по погонам, мой начальник являлся титулярным советником, что приравнивалось к армейскому штабс-капитану и флотскому лейтенанту.

Второй вопрос – почему не называть его капитаном, а меня поручиком? Возможно, все дело в том, что мы полицейские и вряд ли армейцев обрадует одинаковое обращение к ним и к каким-то ищейкам. Но это пока только мои домыслы.

Записав все важное в блокнот, я принялся искать информацию о магии и других особенностях этого мира, который одновременно был очень похож на мой родной, но при этом имел серьезные отличия. Увы, информация насчет магии почему-то была крайне скудной.

Постепенно любопытство заставило меня вернуться к географии и попытке разобраться в странностях на карте империи. Оказывается, особым цветом были выделены некие автономные области государства, и свобод они имели не меньше, чем Чечня в Российской Федерации. Да и вообще империя хоть и называлась таковой, но очень смахивала на федерацию, если не сказать конфедерацию.

Автономные области влились в общее государство с разной степенью добровольности. Как и в истории моего мира, Иван Третий, он же Грозный, попытался нагнуть Новгород. Причем не один раз. Но тут вот какое дело – к тому времени Новгород стал центром энергетической науки не только славян, но и прибалтийских народов. Там колдун сидел на ведьме и ведуном погонял. Так что нашла коса на камень. Пришлось мириться, и вот так на карте империи появилась блямба с лейблом «республика».

Кстати, я ведь тоже вроде новгородец, по крайней мере, именно там находится моя альма-матер. Было бы неплохо побывать в сем чудном граде – наверняка в местном Хогвартсе есть на что посмотреть.

Псков недолго думая пришел в империю сам и сохранил свою княжескую династию. Тут все понятно – без Новгорода в качестве союзника им против Ивана все равно ничего не светило. Что касается Украины, то и здесь была своя Переяславская Рада, правда, случилась она в Перемышле, но с тем же исходом. А вот поляков тупо захватили, но при этом царем там поставили местного парня, чей род восходил еще к Пясту.

В общем, в политическом плане разница между двумя реальностями была существенной, и что-то мне подсказывало, что магия, или, как сказано в энциклопедии, энергетическая наука, сыграла в этих изменениях не последнюю роль.

Стало интересно, как все изменилось в культурном плане – ведь пока особых отличий я не замечал, – но тут в библиотеку ворвался Леха.

– Игнат, заканчивай баклуши бить, у нас убийство, – с самой серьезной миной на лице заявил мой коллега.

Убрав в планшетку так и не пригодившиеся блокнот и карандаш, я быстро вернул на место энциклопедию и направился к выходу. С Лизой попрощался вежливо, но скупо, чем, похоже, еще больше распалил ее интерес.

На улице меня дожидался Леха в служебной коляске с сердобольным городовым на облучке. Я по-приятельски кивнул городовому, на что тот ответил с улыбкой, но вполне по-уставному:

– Здравия желаю, ваше благородие.

– Что там? – спросил я у напарника, усаживаясь рядом.

– Грибники нашли в лесу мертвую девушку. В общем, дело как раз для тебя.

Настроение сразу испортилось, и до места преступления мы ехали молча.

По мере удаления от центра города здания становились проще и теряли каменные элементы. На окраине дома вообще превратились в нечто из древнерусских сказок – что-то среднее между землянками и избами.

Место, где нам нужно было сходить с накатанной дороги, отмечала парочка городовых. Благодаря их указаниям мы и нашли неприметную тропу.

Сначала я даже не понял, что уже нахожусь на месте преступления. Если бы не десяток полицейских, стоявших у ствола большого дуба, маленькая полянка и не привлекла бы моего внимания.

Заметив наши с Лехой недоуменные взгляды, Дмитрий Иванович махнул рукой в сторону заваленного сухими ветками куста.

– Ну, давай, – ткнул меня кулаком в спину напарник.

Все правильно, для чистоты эксперимента рядом с телом должен находиться только видок. В этот раз благодаря конспектам Игната я точно знал, что мне нужно делать. Сначала снял с головы фуражку и передал ее Лехе. Затем достал из планшетки гогглы и натянул их на лицо. Мир почти не исказился – будто смотрел сквозь линзы с просветленной оптикой. Сейчас от магического, или, как здесь говорили, энергетического, артефакта толку было не так уж много. Но если убийство произошло ночью, без гогглов придется туго.

Оставшийся на месте преступления след – это как фотография. Если снимать ночью без вспышки, то ничего, кроме репродукции «черного квадрата», не увидишь.

Ближе к кустам стало видно, что под ветками что-то есть. Проглядывали фрагменты обнаженного тела и светлой ткани. Рассматривать детали совершенно не хотелось, да и не нужно мне все это.

Так, теперь место наблюдения. По инструкции, нужно разместиться так, чтобы не пришлось вертеться и даже поворачивать голову, иначе получится как при моей первой попытке, когда я испугался струи крови и сошел с места. При этом были потеряны все энергетические нити привязки к искажению ткани мира.

Вот какие умные мысли теперь мелькают в моей голове. Увы, пока это только цитирование без понимания сути.

Присесть решил в заросшем кустами углу, который находился напротив задевающей поляну тропинки.

Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени – наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли.

Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид.

Что-то здесь не так.

Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки.

Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили.

– Игнат, что вы делаете? – недовольно спросил мой непосредственный начальник.

К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку.

– Дмитрий Иванович, ее убили не здесь.

– Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… – Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: – Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок.

Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего – похвала согрела душу.

– Осип Терентьевич, – позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире.

На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска.

– Слушаю, ваше благородие, – не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно».

– Взгляните, не узнаете ли барышню?

Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело.

– Позволите перевернуть?

Бренников на минутку задумался, а затем кивнул:

– Давайте, не думаю, что есть смысл приглашать сюда Яна Нигульсовича. Пусть проведет осмотр уже в мертвецкой.

Получив разрешение, околоточный забрался в куст и аккуратно перевернул тело.

– Узнаю. Вроде работала на телеграфе. Снимала комнату у одной старушки.

– Едем, – покосившись на меня, скомандовал следователь. Затем обратился к Лехе: – Алексей, останьтесь тут и проконтролируйте, чтобы труп доставили в больницу.

– Слушаюсь, – по-армейски кивнул мой напарник.

В экипаж мы уселись втроем. В качестве эскорта к нам присоединились не замеченные мной прежде казаки. Их я тоже узнал – самый здоровый поливал меня водой в день моего прибытия в этот мир. На его погонах красное поле поперек пересекала широкая серебристая лента. У двух остальных также было по одной поперечной лычке, но значительно у́же. Что это значит и к какому званию относится, я пока не знал.

Поездка до дома, в котором квартировала жертва, заняла минут двадцать и прошла в полном молчании. Теперь уже по причине слабого знакомства пассажиров.

То, что от квартирной хозяйки убиенной девушки толку будет мало, стало понятно сразу. Старая, можно сказать древняя, бабулька стояла у калитки и горько плакала.

– Федосеевна, что стряслось? – тут же подскочил к женщине околоточный.

– Воняет!

– Что воняет? – опешил полицейский.

– Все воняет! – запричитала старушка.

Осознав, что внятного ответа ждать бессмысленно, мы вошли во двор. Сразу стала понятна причина воплей бабульки. Из окон маленького, но опрятного домика несло такой вонью, что слезились глаза.

Околоточный забежал в дом, но тут же выскочил обратно.

– Ничего не понимаю, – прочихавшись, сказал он. – Стены изгвазданы какой-то смрадной дрянью, да так, что дышать невозможно.

Внезапно в моей голове всплыло одно место из конспектов Игната.

– Кажется, я понимаю.

– Что именно? – насторожился мой начальник.

– У нас в училище рассказывали о подобных случаях как о защите от видоков.

– И как это работает?

– Очень просто. В такой вони я не смогу сконцентрироваться и ничего не увижу.

– И кто же у нас такой умный? – спросил почему-то у околоточного Дмитрий Иванович и, закономерно увидев в ответ недоумение, хмыкнул. – Неприятно.

Не то слово. После вида лежавшей в кустах красивой девушки у меня буквально чесались руки достать ее убийцу, а тут такая засада.

– Может, попробуете? – спросил следователь. – Хотя бы с подоконника.

Мне ничего не оставалось, как сделать очень сомнительную попытку применить свой дар. В комнату я заходить не стал и по совету следователя полез в окно со двора, благо подоконник находился всего лишь на уровне груди. То, что попытка бессмысленна, стало понятно еще на подходе. Даже сквозь открытое окно тянуло все той же вонью, которую мне и сравнить не с чем. Сразу начали слезиться глаза.

На всякий случай я закрыл окно и попробовал сконцентрироваться – бесполезно. А время уходило. Не факт, что к исходу суток после убийства вонь ослабнет. Что-то мне подсказывало, что это не обычная парфюмерия, а что-то связанное с алхимией.

Я постарался найти хоть какой-то выход, перебирая варианты из моего мира. В голову почему-то постоянно лез образ водолаза, сначала показавшийся мне абсолютно неуместным.

А почему бы и нет…

– Дмитрий Иванович, – обратился я к начальнику, – а как у нас в городе гасят пожары?

– Как и везде, с помощью пожарного экипажа, – ответил следователь и подозрительно прищурился. – К чему вы это?

– Можно ли вызвать сюда доблестных борцов с огненной стихией?

По приказу следователя один из казаков умчался вдаль по улице, а мне пришлось подробно объяснять свою задумку начальству.

Сначала Бренников недоверчиво хмыкнул, затем начал слушать более заинтересованно.

– А ведь может сработать, ваше благородие, – непонятно к кому из нас обратился околоточный.

– Попробовать точно не помешает, – согласился следователь.

Пожарный экипаж меня особо не впечатлил – большая дубовая бочка на двуконной телеге и распложенный за бочкой поршневой насос с длинными рычажными рукоятями.

– А ваш насос может качать воздух? – с ходу уточнил я у практически классического пожарного с пышными усами и в ярко сверкающем на солнце медном шлеме.

– Пошто качать воздух? – удивился усач.

– Так может или нет? – вмешался Бренников в ушедший не туда разговор.

Это моментально отрезвило усача, и он вытянулся вструнку.

– Так точно, ваше благородие. Выдернем из бочки трубу и будет качать что угодно, хоть воздух, хоть дым из самовара.

– И еще мне нужно будет подпортить ваше имущество, – предупредил я.

– Пошто?

– Да хватить поштокать, – не выдержал Дмитрий Иванович и приказал уже мне: – Портите все, что нужно. Я договорюсь с начальником пожарной части.

Получив разрешение, хоть и с неожиданной стороны, я взялся за дело. По моей просьбе усатый дядька размотал пожарный рукав. Тот представлял собой пока сплюснутую и латаную-перелатаную кожаную кишку, так что от моей порчи пострадает не так уж сильно.

Держа в руках медный брандспойт, я начал оглядываться, выискивая, чем бы отрезать его от рукава. Глава казачьей троицы явно имел какой-то скрытый дар телепата, потому что тут же помог мне, причем самым радикальным способом. Вот огромная туша спокойно стоит, а вот уже скользнула вперед. В воздухе свистнула выхваченная из ножен шашка и, мелькнув прямо перед моим носом, перерубила кожаный рукав. Шланг упал к моим ногам, а в руках остался лишь медный брандспойт.

Конечно, хотелось выматериться, но я лишь благодарно кивнул, а затем с самым невинным видом спросил:

– А можете подержать шашку лезвием вверх – мне нужно сделать надрез?

Казак игры не принял и, что-то невольно проворчав, вернул шашку в ножны. После этого извлек кинжал и сунул мне его рукоятью вперед.

– Благодарю, – сказал я и принял в руки нож.

Затем поднял конец отрубленного рукава и, наступив на его продолжение ногой, сделал надрез практически у самого среза.

По моей просьбе пожарные начали работать рычагами, а я приложил срез руками к лицу. Воздух пытался проникнуть в меня и надуть как Пятачка, но бессильно утекал в разрез. Мне же удавалось относительно нормально дышать.

Ну что же, попробуем.

Напялив на глаза гогглы, я поглубже вдохнул и полез в окно. Присел прямо у подоконника и, уткнувшись лицом в срез рукава, постарался сосредоточиться. Вонь по-прежнему доставала, но намного меньше.

Только теперь у меня появилась возможность нормально дышать и осмотреться неслезящимися глазами. Сразу стали заметны зеленые пятна на стенах. Кто-то явно разбрызгал таинственную жидкость из бутылки, делая это широкими взмахами. В остальном в комнате все было в порядке. Следов борьбы не видно, если не считать скомканной постели на широкой кровати.

Наверное, там…

Мысль не успела оформиться в моей голове, как вдруг отозвались татуировки на коже, и комната изменилась. Исчезли зеленые пятна, а возле кровати появилась девушка. Я узнал и ее, и ночнушку, в которую был одет труп на лесной поляне.

Чем дольше я смотрел на девушку, тем больше мне казалось, что я ее давно знаю или много о ней слышал. Странное чувство, особенно при данных обстоятельствах. Такое впечатление, словно мне удалось заглянуть за туманную шторку, скрывающую тайны человека от окружающих. Откуда пришло это знание, совершенно непонятно, но сомнений в его достоверности почему-то не было.

Она любила шоколад и танцы. Любила петь, но делала это только наедине с собой, стесняясь своего голоса…

Мне уже никогда не услышать ее пения…

Непрошеная мысль мелькнула в голове, вызвав чувство боли за эту девушку.

Любаша, так ее звала мама в моменты особой нежности, а Любкой Заразой кликала, когда натыкалась на последствия девичьих шалостей. Она стремилась к знаниям и при этом хотела сказочной любви. Озорная, веселая и очень добрая…

Рассматривая девушку и впитывая в себя знания о ней, я не заметил, как в комнате появился мужчина. Любаша сорвалась с места и повисла на его шее.

По мне шибануло эмоциями – диким коктейлем, в котором слились диаметрально противоположные чувства. С одной стороны, светлая радость и нежность, а с другой – похоть и звериная страсть.

Попытка начать близость с обнимашек и поцелуев была тут же прервана и переведена в жесткий режим. Почти не раздеваясь, грубо и стремительно мужик завалил девчушку на кровать.

Обида в девушке начала перерастать в страх, но все же не очень сильный. Она явно знала, что именно сейчас произойдет. И хоть не любила таких порывов своего партнера, но все же готова была прощать суженому все что угодно.

Ну прямо вырезка из одного совершенно дурного фильма о жирнющих тараканах разных оттенков серого цвета в отдельно взятой женской голове.

Огромные руки мужика сомкнулись на тоненькой шее, сдавливая ее в зверином наслаждении.

Любаша надеялась, что и сейчас все закончится как раньше – парой синяков, которые придется прятать за высоким воротником, но я-то знал, что ее робким надеждам не суждено сбыться.

Именно это знание и сыграло со мной злую шутку – просто не смог усидеть, наблюдая, как этот боров душит девушку. Попытка вскочить тут же привела к разрушению чар. Мало того, я выпустил из рук пожарный рукав. В нос ударила дикая вонь, заставив меня выскочить из дома, как пробка из бутылки.

Упав на уже пожухшую осеннюю траву я не смог найти в себе сил сразу встать на ноги. Слезы стекали по щекам, и вонючая дрянь здесь ни при чем. Меня душили жалость к хорошей, доброй девушке и желание во что бы то ни стало добраться до этого урода.

Так вот как сорвало резьбу у моего предшественника. Судя по обрывкам слухов, он сумел увидеть не просто бытовое убийство, а что-то намного серьезнее.

– Игнат, с вами все в порядке? – нагнувшись, тронул меня за плечо следователь.

– Да, все нормально, – ответил я, вставая и вытирая слезы рукавом.

– Вы что-то увидели? – перешел на деловой тон Дмитрий Иванович.

– Да, это было убийство на почве страсти.

Врал ли я? Возможно. В принципе, то, что произошло в спальне, можно назвать непредумышленным убийством и даже несчастным случаем. Жесткие сексуальные игры явно проводились по обоюдному согласию. Относительному, конечно, но все же. С другой стороны, я не врал, а этому борову такая формулировка добавит энное количество лет на каторге.

– Вы опознали убийцу?

И вот тут мне стало стыдно. Я так увлекся проникновением во внутренний мир жертвы, что убийце не уделил должного внимания. Впрочем, предыдущий опыт давал надежду, что можно воспользоваться неким послезнанием.

Попытка сосредоточиться принесла свои плоды.

– Крупный мужчина, не меньше ме… – Чуть не проколовшись, я быстро поправился: – До сажени пару вершков не хватает. Широкий в плечах. Одет богато, брюки заправлены в сапоги. В правый сапог засунута плетка. Черный с шитьем сюртук. Темно-русая борода, такие же волосы. Глаза глубоко посажены. Нос мясистый, с горбинкой. Шрам на переносице.

Следователь явно насторожился, но мне так и не удалось понять, что именно вызвало его обеспокоенность.

– Еще есть особые приметы?

– Не заметил, – сказал я, но тут же добавил, озвучив смутное ощущение: – Недавно случилось что-то, что могло вызвать в нем сильный гнев.

Да что же это такое, опять колючий взгляд, которым следователь впился в мои глаза. Неужели я где-то прокололся?

– Опознать сможете?

– Да, – уверенно ответил я. – А вы что, догадались, кто это может быть?

– Не то чтобы наверняка, – задумчиво ответил мой начальник, – но есть подозрение. Завтра мы с вами заедем в пару мест, а на сегодня можете быть свободны, конечно, после того как Алексей запишет ваши показания.

Судя по не совсем одобрительному взгляду на мое заплаканное лицо и испачканные в траве колени, освобожден я отнюдь не по причине прекрасно выполненной работы.

Но мне до лампочки причины, главное – есть время побродить по городу и обдумать все без пристального присмотра коллег.

До управы мы доехали на той же коляске. Леха уже справился с поставленной задачей и что-то строчил пером, сидя на своем рабочем месте. Сначала он попытался отмахнуться от меня, но после дополнительной просьбы все же записал показания и передал мне документ на подпись и заверение печатью видока. Правда, потом недовольно сморщился, поняв, что всеми этими действиями освободил меня до конца дня.

Нужно побыстрее напоить его в хорошем кабаке и сойтись накоротке, иначе могу заполучить завистника и злопыхателя, а мне это сейчас совершенно не нужно.

Топинск постепенно, без неприятных рывков все глубже погружался в осень. Небо во второй половине дня было настолько хмурым, что полностью скрыло солнце за плотной серой завесой. Невозможно угадать, где оно сейчас находится, а значит, даже приблизительно определить время.

Еще одна проблема. Своих часов у Игнаши не было – то ли не имел изначально, то ли пропил.

Вот алкаш-самоучка.

Может, местным жителям и привычно, а мне неуютно без точной ориентировки во времени. Но придется потерпеть. В галантерее цена на часы кусалась, и самые дешевые карманные хронометры стоили почти полсотни рублей. Не факт, что даже ближайшая получка даст мне возможность купить эту цацку, являющуюся для местных скорее статусным предметом роскоши.

Прогуливаясь по городу, я прислушивался к себе, но, как ни странно, не ощущал особых негативных последствий перенесенного потрясения. Только тиски холодной злости все еще не отпустили до конца. В остальном в душе царило непонятное спокойствие и уверенность в себе. Главное, чтобы эти чувства не оказались ложными.

Прав был мой предшественник – мне это действительно нужно. Я встал на след убийцы и теперь не отступлю, пока не загоню этого борова на скамью подсудимых. Правда, покопавшись в воспоминаниях, я все же нашел причину для легкого приступа стыда. Ведь читал в конспектах Игната об «эффекте удильщика», но даже не попробовал его применить – увлекся созерцанием внутреннего мира девушки, а затем сопереживанием ее страхам и боли.

Нужно будет вечером еще раз проштудировать конспекты и более основательно подготовиться к следующему ритуалу, а пока пусть поисками занимаются следаки.

Мне нравилось в Топинске – спокойный, тихий городок жил своей неспешной жизнью, даже несмотря на соседство Стылой Топи. С другой стороны, а зачем волноваться? Из болота ничего эдакого не лезет уже давно. Случай, который перевернул с ног на голову жизнь молодого видока, являлся лишь исключением из правил. Реакция на это была быстрой и жесткой – в городе тут же появились таинственные ведьмаки и устроили локальный геноцид среди не менее таинственных стриг, или стригойев – понятия не имею, как правильно. В просмотренных мною книгах этот вопрос вообще описывался очень невнятно, словно авторы старались не углубляться в данную тему.

Пока для меня, как и для обывателей Топинска, этот вопрос был несущественным, далеким и скрытым покровом тайны. Обыватели давно привыкли, а мне нужно как-то устраиваться на новом месте, и лишняя мистификация только помешает. Очень кстати пришлось бы расхваленное в фантастических книгах прогрессорство, но что-то не хочет бить из меня фонтан новаторских идей. Вот и шел я по городу, пытаясь увидеть нечто, нуждающееся в доработке.

Намек, даже скорее тень намека, пришел не в виде картинки, а посредством звукового сигнала. С другого конца аллеи, соединяющей центр города с виднеющимся вдалеке железнодорожным вокзалом, прилетел приглушенный расстоянием паровозный гудок.

А почему бы не поглазеть на местные чудеса технической мысли? Я не инженер, но вдруг что-то все же прорежется.

Времени у меня было завались, так что я направился по парковой дорожке мимо прудика, ориентируясь, так сказать, на звук. По обеим сторонам парковой полосы, полускрытые кронами деревьев, возвышались дома самых уважаемых и богатых жителей города. Многие из них сейчас гуляли по парку. Хоть я и умылся в уборной управы, а также попытался вычистить брюки, мне все равно казалось, что хорошо одетые горожане как-то неодобрительно поглядывают в мою сторону. И все же любопытство оказалось сильнее. Я лишь свернул на боковую тропинку, подальше от чужих взглядов.

Наконец-то мне удалось добраться до привокзальной площади.

Ну что, вокзал как вокзал. Если бы не колоритные пассажиры, словно дожидавшиеся передислокации с одной съемочной площадки исторического фильма на другую, то вполне похоже на вокзал родного города. Впрочем, шел я сюда на за любованием красотами. Меня интересовала техника. И этот интерес был вознагражден сторицей.

Сначала мне никак не удавалось понять, что здесь не так. После прохода через зал ожидания с кассами и выход на перрон я минут пять смотрел на пышущий паром паровоз, который расположился на рельсах во главе десятка пассажирских вагонов.

Какой-то он странный. Только на удивление можно списать то, что я так долго не мог осмыслить отсутствия одной из главных деталей любого известного мне паровоза – трубы.

Ее не было! Как и дыма. Только пар вырывался из-под здоровенного, горизонтально расположенного цилиндра перед будкой машиниста, окутывая колесные пары белесыми клубами.

Нет, я все понимаю – мир очень непрост, но на чем эта бандура едет?! Пар однозначно намекает на паровой движитель. Значит, воду должно что-то нагревать.

У меня оставалось два варианта – бежать в библиотеку или же постараться найти человека, который сможет объяснить, что здесь вообще происходит.

Увидев стоящего на перроне городового, я уже хотел подойти к нему, но быстро вспомнил о погонах на своих плечах. Воспитание в обществе победившей демократии – это, конечно, хорошо, но местные реалии диктуют свои условия. И без того Дмитрий Иванович почему-то косится на меня, так что лучше не рисковать даже в мелочах.

Когда городовой заметил мое присутствие, я жестом приказал ему подойти.

– Здравия желаю, ваше благородие, – козырнул двумя пальцами дядька средних лет, с двумя желтыми лычками на черном квадрате погона. Это значит, что со мной беседует городовой среднего оклада в звании младшего унтер-офицера.

Ну хоть это запомнил.

– Скажи, любезный, – копируя манеру общения с подчиненными Дмитрия Ивановича, спросил я. – При вокзале ведь имеются мастерские?

– Конечно, вашбродь.

– А инженер при них есть?

– Как не быть, вашбродь, даже два, – все еще продолжая стоять навытяжку, отчеканил городовой.

– Хорошо, и где находятся мастерские?

– Вас проводить? – покосившись на суетящихся на перроне пассажиров, спросил служака.

Ну, такая жертва от него мне без надобности.

– Нет, просто укажи направление.

Ориентируясь по указаниям городового, я пошел по перрону, отдаляясь от головы ставшего под загрузку состава. Мастерские находились в ангаре, который был продолжением вокзала. Дальше шла длинная шеренга больших складов, объединенных погрузочным пандусом вдоль дополнительной ветки рельсов.

Да уж, это вам не паровозостроительный завод.

В ангар мог войти большой паровоз или один вагон. Но сейчас там находилась уменьшенная копия стоящего у перрона парового монстра. Скорее всего, это нечто из разряда маневровых тягачей местного значения.

Меня привлекло движение одного из работников, стоявшего у борта тягача. Так что я подошел поглазеть, а заодно спросить, где найти инженера. Вид у рабочего был настолько сосредоточенным, что я не решился прерывать процесс. К тому же он меня пока не заметил.

Рабочий как раз подкатил к тягачу короб на колесиках. Затем, используя клещи, вытащил из короба раскаленную заклепку, вставив ее в отверстие в борту тягача.

Сменив клещи на какую-то трубку, мастер упер ее в шляпку раскаленного штыря и крикнул:

– Бей!

Изнутри тягача послышались редкие удары.

Ага, до сварки они здесь еще не додумались, но радоваться мне нечему, потому что об этой самой сварке я знаю не больше стоящего передо мной мастера. После десятка ударов стук прекратился.

Разворачиваясь за следующей заклепкой, рабочий наконец-то заметил меня, и его глаза округлились явно от страха.

Да уж, не любят здесь полицейских, но где нас вообще любят?

– Любезный, не подскажешь мне, где найти вашего инженера? – быстро спросил я, стараясь сгладить неловкую ситуацию.

– А вам, барин, кто нужон, старшой али молодой? – сдернув с головы картуз, угодливо спросил рабочий.

Вот вам и неоднозначность сословной системы. С одной стороны, в ней нет раздражающей уравниловки, когда выпускник ПТУ, как гражданин, считает себя ровней заслуженному профессору. С другой стороны, лично мне неприятно смотреть на то, как взрослый, наверняка уважаемый за умения и трудолюбие мастер должен пресмыкаться перед сопливым пацаном в погонах. Ко всему этому мне еще придется долго приспосабливаться, потому что никаких революционных устремлений я в себе не чувствовал.

– Наверное, молодой, – сказал я, стараясь говорить как можно мягче.

– Вроде был в конторке. А старшой завсегда сидит в своем кабинете. – Свою информацию рабочий сопроводил сначала тычком в правую дальнюю часть ангара, а затем в левый его угол.

– Благодарю, – уважительно кивнул я и направился в сторону упомянутой конторки.

Это оказалось небольшое помещение с окном у самого потолка. Под падающим из окна потоком света находился практически современного вида кульман, которого мне, увы, тоже не переизобрести.

За кульманом, занятый черчением чего-то там важного, стоял молодой человек в мундире железнодорожного служителя. Кроме скудно подсвеченного участка в захламленном рулонами бумаги, какими-то инструментами и даже большими деталями помещении царил полумрак. Так что когда я откашлялся, молодой инженер секунд десять пытался рассмотреть меня сквозь свои очки. А вот когда рассмотрел, проявил излишне бурную реакцию.

– Что?! Зачем?! – побледнев, выдавил он из себя и отошел к стене. А в финале своей короткой речи страдальчески выдохнул: – За что?!

Я решил ответить на все вопросы сразу, а не на каждый в отдельности:

– Добрый день, позвольте представиться. Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь. Прошу прощения за внезапное вторжение, но мне нужна техническая консультация.

– Так вы не арестовывать меня… – Облегченный вздох скомкал конец вопроса.

– А есть за что? – не удержался я от ехидного вопроса.

Молодой инженер так замотал головой, что, казалось, она сейчас не удержится на тонкой шейке и укатится под стол.

– Вот и хорошо, – успокаивающе улыбнулся я.

И все же проверить его нужно, в моем положении для полного счастья только связей с неблагонадежной молодежью не хватало.

Моя улыбка благостно подействовала на парня, и он даже представился:

– Помощник главного инженера Топинского железнодорожного узла Борис Олегович Хват. К вашим услугам.

Да уж, с фамилией у него полный диссонанс. Но, может, он хваток умом, а не телом? Сейчас мы это выясним.

– Борис Олегович, если вы сейчас заняты, я могу прийти позже.

– Нет, отчего же, – непонятно почему опять испугался инженер, – для полиции я всегда найду время.

– Ну, тут не столько служебный, сколько личный интерес.

– Тем более помогу с преогромным удовольствием, – наконец-то выдавил из себя улыбку Борис, окончательно успокаиваясь. – Итак, чем могу быть полезен?

– Борис Олегович…

– Называете меня просто Борисом, – предложил инженер.

– Ну, тогда можете называть меня Игнатом.

– Возможно, позже, – тихо сказал Борис и добавил уже громче: – Итак?..

– Меня интересует, как работают паровозы.

– Паровозы?

– Точнее, общий принцип работы движителей на паровой тяге. Только максимально доступно, как для неспециалиста.

Борис немного подумал, а затем сделал приглашающий жест в сторону кульмана.

Закрепив на доске новый лист, он начал чертить, одновременно объясняя:

– Главным, хоть и не самым сложным, агрегатом парового движителя является котел. В нем смешивается вода и тепловой энергетический реагент.

– Энергетический реагент?

От явно элементарного для местного жителя вопроса парень даже опешил.

– Ну или как его называют, «огненная вода». Ее вырабатывают у нас на энергетическом заводе в Топи.

На упоминания этого завода я начал натыкаться слишком часто. Пришлось изобразить понимание, и Борис продолжил:

– Когда благодаря реакции водная смесь закипает, в котле образуется пар, сначала насыщенный, а затем перегретый. Вот этот перегретый пар и приводит в движение поршни.

Что будет с паром дальше, я знал и без него, так что вернулся к реагенту и котлу:

– А котел не разорвется, если давление будет слишком большим?

Этот вопрос должен был завуалировать мой интерес к датчикам давления. Может, удастся подсунуть им манометр.

– Нет, что вы. Для контроля давления существуют специальные приборы. К тому же реагент и водную смесь специально готовят так, чтобы при определенном давлении тепловая реакция прекращалась.

Я уже формировал в голове еще одну цепочку вопросов, по который можно провести разведку состояния местного технического прогресса, как в комнату влетел незнакомый господин в железнодорожном мундире с непонятными мне знаками различия. Его наверняка всполошила весть о том, что к помощнику явилась полиция.

– Что здесь происходит?! – грозно спросил похожий на колобка невысокий и плотный господин. Правда, его гневное требование было направлено не ко мне, а к инженеру.

– Позвольте представиться, – вмешался я. – Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь. Занимаю должность видока в уездной управе нашего города. Явился сюда для получения технической консультации по одному делу.

Из колобка будто выпустили лишний воздух, и он резко подобрел.

– Да что же вы к помощнику моему, зашли бы ко мне, – с наигранным добродушием развел руками главный инженер и тут же, спохватившись, представился: – К вашим услугам, Липский Виктор Сергеевич.

– Вопрос пустяковый, так что консультации Бориса Олеговича мне хватит.

– Ну что же, тогда не буду вам мешать… – Напоследок Липский наградил Борю злобным и многообещающим взглядом, после чего вальяжно удалился.

– Вам не влетит за мой приход? – на всякий случай уточнил я.

– Мне влетело бы и с вашим приходом, и без него, – обреченно махнул рукой молодой инженер. – Но давайте вернемся к нашему увлекательному разговору. Какие еще пробелы в технических знаниях мы можем восполнить?

Парень мне понравился, так что это «мы» у него получилось пророческим, и нам удастся найти пробелы не в моих знаниях, а как раз в его.

Увы, хоть и общались мы довольно долго, ничего продуктивного мне придумать не удалось. Еще больше я расстроился, когда, вернувшись в управу, не нашел там Лехи. А это очень плохо – на напарника у меня были больше надежды в плане адаптации в чужом мире.

Глава 4

Следующее утро встретило меня несильным морозом, да и солнышко как-то слишком уж медленно выползало на чистое небо. Выглянув из-за горизонта, зардевшееся светило словно смущенно подсматривало за мной сквозь утренний туман. Таким же подсматриванием занималась и Марфа Спиридоновна. Не то чтобы ее прельщали худосочные пока телеса в кальсонах, наверняка хозяйка интересовалась тем, хватит ли моей дури для купания в мороз.

Дури хватило, и вместе с восторгом от пролившейся на вмиг раскрасневшуюся кожу холодной воды я буквально спиной ощутил разочарование женщины. Как уже стало традицией, я вернулся в свою комнату так же, как и покинул ее, – через окно. Когда ударят морозы, придется ходить через гостиную.

Сменив кальсоны, я быстро вытерся и оделся. Завтрак, как всегда, был выше всяких похвал, хотя в таком возрасте организму чего ни дашь, все в удовольствие. Несмотря на то что морозец вряд ли продержится больше пары часов, пришлось напяливать на себя шинель. Все коллеги утеплились еще вчера. В моих вещах находилась еще и положенная к шинели шапка, кроем похожая на папаху-кубанку. Но в управе пока все носили фуражки, не стал выделяться и я.

Хорошо хоть до своего запоя Игнат успел обзавестись зимней формой одежды. Только непонятно – здесь он это все пошил или привез из Новгорода. Скорее всего, верно второе предположение.

Мое радужное настроение немного подпортила кислая физиономия уже сидящего на рабочем месте коллеги.

Все-таки Леха обиделся.

Покаянно прижав руки к сердцу, я шагнул к столу напарника и начал клясться, что сегодня вечером мы железно попадем в кабак и лихо гульнем.

Леша, человек по натуре незлобный, начал оттаивать, но тут явилось начальство.

– Силаев, за мной, – лишь заглянув в кабинет и не дав нам нормально поприветствовать босса, приказал следователь.

Ну, за ним так за ним.

Набросив на себя шинель, я выбежал на улицу и уселся в коляску рядом с начальником.

– А куда едем, Дмитрий Иванович?

– Посмотришь на некоторых людей, – почему-то раздраженно ответил следователь.

Так что вопрос о том, не лучше ли пригласить этих самых людей к нам, остался неозвученным.

Немного настораживала уже знакомая троица казаков, которые привычно скакали позади коляски. Лица у них были отрешенными, и эмоции прочитать было сложно.

Первая точка нашего утреннего маршрута находилась вдали от центра города. Мы подъехали к длинной череде складов и остановились у открытых ворот одного из них. В просторном дворе под загрузкой стояло полтора десятка возов, на которые дюжие мужики грузили тяжелые мешки. Всем этим процессом управлял крупный дядька, одетый как типичный купец, то есть в широкие штаны, заправленные в сапоги гармошкой, рыжий, нараспашку кафтан с пышными, почти дамскими плечиками, и яркую жилетку. Образ дополняла толстая цепочка часов через жилетку и гражданская фуражка.

– Не узнаешь? – даже с какой-то затаенной надеждой спросил мой начальник.

– Нет.

Настроение Дмитрия Ивановича настораживало все больше и больше.

Затем мы заехали на какую-то мануфактуру. Здесь пришлось идти внутрь. Интересно, что казачки спешились и пошли за нами на коротком расстоянии.

Навстречу вышел еще один крупный персонаж, одетый в купеческом стиле.

– Левонтий Сабирович здесь? – покосившись на меня, спросил следователь.

– Нет его, – ответил мужик, – дома они. Обещались быть к полудню.

Мое равнодушие к незнакомцу почему-то вызвало у начальника злость, буквально пропитавшую его короткий приказ:

– Поехали.

Минут через двадцать подкатили к большому каменному дому, который находился не так уж далеко от центра города.

Один из казаков спешился и подошел к воротам. На его настойчивый стук выглянул привратник.

– Чего озоруешь? – сердито, но без оскорбительных интонаций поинтересовался он у казака и тут заметил следователя: – Дмитрий Иванович, вы к хозяину?

А вот теперь плохое настроение начальника передалось и мне. Если убийцей окажется друг следователя, моя жизнь может серьезно осложниться.

Дмитрий Иванович выбрался из коляски и прошел во двор. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Казаки по-прежнему не отставали.

Привратника во дворе уже не было – явно побежал на доклад к хозяину. Действовал он оперативно, о чем свидетельствовало появление на крыльце уже третьего незнакомого здоровяка за этот день. Хотя почему незнакомого…

Вид властного и сейчас удивленного лица вызвал во мне приступ граничащей с яростью злости. Настолько сильно, что свело челюсти.

– Дмитрий Иванович, – удивленно воскликнул хозяин дома, – какими судьбами?!

Следователь не ответил на вопрос и оглянулся.

Я лишь мрачно кивнул.

– Ты уверен?

Мало того что начальник впервые обратился ко мне так невежливо, он еще явно был раздражен.

– Полностью, – упрямо сказал я.

Плевать на последствия.

Бренников секунд десять сверлил меня взглядом, а затем нехотя повернулся к нахмурившемуся купцу:

– Левонтий Сабурович Захан, – строго произнес следователь. – Вам придется проехать с нами в управу.

– В чем дело, извольте объясниться.

– Вы обвиняетесь в убийстве Зотовой Алевтины Георгиевны, – нехотя выдавил из себя следователь.

– На каком основании?

– По свидетельству видока, – еще раз обжег меня взглядом начальник.

– И вы поверили этому… – Лицо купца исказилось от злобы, и он сделал шаг ко мне.

– А ну не балуй, – вышел вперед казак, положив ладонь на рукоять шашки.

Размерами он не уступал оппоненту.

Умом бог купца не обидел, так что он быстро успокоился и без сопротивления прошел в коляску.

На обратном пути мне пришлось сесть рядом с возницей. Приятного мало – всю дорогу спину сверлил злобный взгляд арестанта.

Нужно будет проверить шинель на предмет пропаленных дырок.

В управе мы быстро провели процедуру опознания, которое запротоколировал притихший Леха. Обошлись без подсадных и понятых – сказывался особый статус видока. Также к нам заглянул бакенбардистый полицмейстер, но ничего не сказал, лишь сокрушенно покачал головой и ушел.

А еще я понял, что начальник сомневается в моих словах. Да что там – он мне попросту не верит! Или не хочет верить.

Когда казаки увели подозреваемого, меня наконец-то оставили в покое. Следователь и Леха занимались документами, а я пялился в окно, пытаясь рассортировать в голове навалившиеся вопросы. Что связывало подозреваемого и следователя? Почему казаки работают на полицию? И почему мне никак не удается применить на практике знания из более развитого мира? Возможно, не хватает нужной заклепки в голове?

Стоп, заклепки! Вот ты лось, Женя-Игнат, ведь ответ находился перед глазами, причем в прямом смысле этого слова. Хотя все же нужно уточнить у Бориса. Может, они и до отбойного молотка уже додумались.

Как всегда, мысли о чем-то отвлеченном снизили накал моих жизненных переживаний и позволили хоть немного расслабиться.

Надеяться на то, что при данных обстоятельствах начальник отпустит меня пораньше, было бессмысленно, так что, с трудом дождавшись законного обеденного перерыва, я понесся к вокзалу. Правда, предварительно пришлось жестами и покаянными взглядами извиниться перед Лехой, который явно рассчитывал на совместный перекус.

К счастью, молодой инженер оказался на месте. Теперь он строчил какой-то отчет, вполне возможно делая работу за начальника.

– Борис Олегович, простите за вторжение, но я буквально на минутку, – с вычурной вежливостью обратился я к инженеру.

– Игнат Дормидонтович, не беспокойтесь, у меня вообще-то обеденный перерыв. К тому же буду только рад вашему обществу, – не менее вежливо ответил Борис. – Но вроде мы договаривались, что вы будете называть меня просто Борисом.

– Хорошо, Борис. Чтобы не тратить понапрасну драгоценное время, начну сразу с дела. Как вы относитесь к изобретательству?

– Очень хорошо отношусь, но, увы, не имею к нему должного таланта и фантазии. Поверьте, я пробовал, и не раз.

– А вот меня иногда посещают странные идеи, но не хватает технического образования. Может, попробуем поработать вместе?

– Давайте попробуем, – с ярко написанным на лице сомнением согласился Борис.

– Скажите, вам известны автоматические агрегаты, с помощью которых можно быстро крепить заклепки?

– Те, что на паровозах? – уточнил инженер.

– Именно.

– Мне такие изобретения не известны, только молоток и фигурный пробойник, – оживился парень. – Это наверняка, ведь я стараюсь отслеживать новинки в «Вестнике технического императорского общества». И что вы придумали?

– Позвольте воспользоваться вашей доской.

– Извольте, – охотно согласился инженер.

Он закрепил с помощью кнопок на кульмане небольшой лист бумаги и протянул мне карандаш.

– Смотрите, – начал я пояснять, одновременно рисуя. – Вот здесь у нас массивный поршень, который будет двигаться при подаче давления в цилиндр с двух сторон. Поршень будет ударять по штоку, и этот удар будет сплющивать конец раскаленной заклепки.

От того, как задергалось веко, стало понятно, что мои каракули на его любимом кульмане глубоко ранили тонкую душу чертежника.

Ничего, переживет.

Справившись с шоком, Борис попытался разнести в пух и прах мою дилетантскую идею:

– Не выйдет ничего, ведь, чтобы передать перегретый пар к вашей задумке, нужна труба, а она жесткая.

– А при чем здесь пар? – удивился я. – Вы меня плохо слушали. Речь идет о воздухе под давлением. К паровому движителю присовокупляем воздушный насос с резервуаром для равномерности давления, а уже от него отводим шланг.

– Вы имеете в виду рукав из энергетического каучука, – наконец-то включился в мозговой штурм инженер. – Если это простой воздух, то рукав не расплавится, но давление его все равно разорвет.

Я попытался задуматься над решением проблемы укрепления шланга, но завяз, услышав непривычное словосочетание.

– Энергетический каучук?

– Да, вы ведь знаете, что обычный каучук быстро расползается от нагрева. Вот алхимики и создали особый реагент. От взаимодействия с оным сок гевеи приобретает нужные свойства. Правда, в итоге получается слишком дорогой товар.

Да неужели? Вот так просто?!

Неожиданная мысль заставила меня застыть на пару секунд.

– Игнат Дормидонтович, что с вами? – обеспокоился моим состоянием Борис.

– Все в порядке, – ответил я и загнал мысль о резине в дальний уголок сознания. Мой новый друг не химик, и обсуждать этот вопрос с ним бесполезно.

– А мы можем создать рукав из этого вашего энергетического каучука сами?

– Думаю, да, если изыщем средства. Возьмем трубу нужной длины и обмажем ее раствором реагента и каучука. После окончания реакции получим каучуковый рукав, только он все равно не выдержит необходимого нам давления.

– Выдержит, если сделаем в несколько слоев с тканью и сетью из конского волоса.

Теперь уже задумчиво замер инженер – потому что это решение было не совсем по его профилю.

А вот мне пора сваливать. Обед заканчивается. К тому же, как сказал классик: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

– Борис, давайте сделаем так. Вы подумаете о том, как воплотить в металле и каучуке нашу с вами задумку. Изобразите необходимые чертежи для патентной заявки и приготовьте смету для создания пробной модели. Сможете?

– Конечно, – как-то вяло произнес инженер, явно уже загрузив мозг расчетами. И все же одна мысль заставила его вернуться к грубой реальности. – Но я не знаю, как подавать эту заявку. Изобретать пробовал, но до заявок на патент дело не доходило. К тому же подать такую заявку не так уж дешево.

А вот это не очень хорошо, но будем решать проблемы по мере их возникновения.

– Это вас не должно беспокоить. Ваша задача создать заявку и чертежи, а также найти мастера. И еще, Борис, – жестко глянув в глаза юноше, сказал я, – все должно оставаться в строжайшей тайне.

Оставив пришибленного моим напором инженера, я оперативно вернулся в управу и словно с разбегу врезался в кисель. В оплоте уездной законности жизнь текла вяло и неспешно, а еще довольно уныло. Хорошо хоть начальника не было на месте. Так что я сразу насел на Леху.

– Леша, у меня к тебе срочное дело.

– Какое? – почему-то недовольно спросил молодой дознаватель.

– В Топинске есть хорошие и честные стряпчие по патентному делу?

Любопытство тут же пересилило обиду, и в глазах Лехи загорелся неподдельный интерес.

– Патентное право? Не уверен. Да и в плане знакомых стряпчих у меня есть лишь Дава Бронштейн.

Хорошо хоть не Лева. Я, конечно, не антисемит, но такой штамп, как еврей-юрист, не очень-то вдохновлял. Хотя за спрос не бьют.

– Мы можем с ним как-то встретиться?

– А давай пригласим его сегодня на наши посиделки?

Это, конечно, не очень привлекательно в финансовом плане, но почему бы не совместить приятное с полезным.

– Давай, – махнул я рукой, – гулять так гулять.

Леха еще больше взбодрился и рванул к висящему на стене телефонному аппарату.

– Барышня, будьте любезны, два-семь-три-девять. Благодарствую. Контора «Бронштейн и сыновья»? Будьте добры Давида Ароновича. Отъехали? Тогда передайте, что Алексей Карлович Вельц просил его быть в трактире «Старый охотник» к семи часам пополудни. Благодарю.

Вернув трубку на рычаг, Леха довольно потер руки:

– Ну, теперь точно гульнем.

– Так, гуляка, – постарался я остудить его порыв, – у меня на все наши загулы рублей пять, не больше.

– Ха, ну это мы еще икорки возьмем и игристого вина!

– Значит, у меня на это дело три рубля, а может, и два, – решил я расстроить парня, но он почему-то не особо огорчился.

До вечера ничего интересного в управе не происходило. Леха скрипел пером, а я пялился в окно, не рискуя уходить в библиотеку без разрешения. К тому же недавний опыт показал, что информацию лучше получать из живых источников. Выходит как работа с компьютером – запрос и сразу отклик-ответ. Первый испуг попасться на мелочах прошел, и общаться с людьми стало легче.

Когда напольные часы пробили шесть часов вечера, мы с Лехой быстро оделись и вышли из управы. Дмитрий Иванович на службе так и не появился.

Трактир «Старый охотник» находился где-то в полукилометре от управы, в купеческом районе. Там же располагались конторы топинских купцов и городская торговая биржа.

Выглядел трактир как теремок из сказки – высокие, в два этажа стены из толстых бревен и резные наличники. Все это изрядно потемнело от времени, отчего выглядело еще колоритнее.

Внутри царила охотничья тематика – на стенах висели головы различных животных, рога и шкуры. Антураж хорошо бы дополнило охотничье оружие, но, видать, его решили не выставлять от греха подальше. Несмотря на то что из мебели преобладали тяжелые столы и лавки, заведение было из приличных – можно было выбрать и довольно компактный стол в уютном углу. К тому же по залу сновали половые вполне опрятного вида и вежливого обхождения. Один из них тут же подскочил к нам:

– Желаете-с отдельный столик? Или пройдете к общему?

– Отдельный, – с барским видом ответил Леха и небрежно сбросил на руки полового шинель и фуражку.

Я последовал его примеру, но без излишней вальяжности.

Прямоугольный стол оказался хоть и массивным, но достаточно аккуратным – из резного дерева и даже покрыт скатертью. Нормально. Короткие лавки со спинками были сделаны из расчета на двоих седоков каждая.

– Чего изволите? – подскочил к нам зализанный половой в жилетке поверх длинной рубахи.

– Голубчик, нам штоф беленькой, – небрежно скомандовал Леха.

Ну ни фига себе! Это же больше литра.

Удивился я мысленно, но что-то прорвалось наружу и было замечено Лехой.

– Полштофа, – уточнил он и покосился на меня: – Вина или морсу?

– А пиво у вас подают? – спросил я у полового.

– Завсегда и наилучшего качества.

– Тогда мне пива, кружку.

Леха немного поморщился, но промолчал. Мы ведь дворяне, хоть и не потомственные, и простонародных напитков должны чураться.

– Нарезки мясной, рыбки копченой, колбасок горячих, как вы умеете, – продолжал заказывать мой напарник, – ну и квашни разной.

– Все будет сделано сей минут, – искренне заверил половой и испарился.

Причем он ничуть не соврал. Буквально через минуту на нашем столе оказалось все заказанное, кроме колбасок, да и те принесли всего лишь после небольшой паузы.

– Ну что, – радостно оскалился Леха, наливая себе водки, – давай за твое чудесное исцеление.

Спорить я не стал и чокнулся с ним практически классической пивной кружкой из стекла.

Так, пока не появился наш еврейский друг, нужно прояснить один немаловажный момент.

– Леша, а что не так с эти убивцем молодой барышни и почему Дмитрий Иванович ходит весь смурной?

– Ну вот зачем портить аппетит? – вздохнул дознаватель и положил вилку с надкушенной колбаской на тарелку. – Ладно, расскажу. Тебе это стоит знать. Дмитрий Иванович, как только перевелся в полицию из армии по ранению, был не совсем таким, как сейчас. Много пил и играл в карты. Однажды сильно проигрался, и от позора его спас Захан, ссудив крупной суммой денег. Долг серебром Дмитрий Иванович отдал весь, хоть и пришлось туго: он ведь честный и подношений не берет, но вот что теперь делать с долгом чести?

Да уж, незадача.

– Как бы не поиметь теперь врага в лице собственного начальника, – вырвалась из меня невеселая мысль.

– Да что ты! – чуть не подавился квашеной капустой Леха. – Даже не думай. Дмитрий Иванович благороднейший человек. Ты все сделал по закону, и зла на тебя он держать точно не будет. Да и вообще он к тебе хорошо относится, несмотря на все странности.

– Странности? – У меня от этого заявления похолодело внутри.

– Ну да. И ведешь себя ты странно, и говоришь чудно, но что с тебя, новгородца, взять. Там у вас все не от мира сего, – небрежно отмахнулся Леха, доедая колбаску.

У меня что-то разом пропал аппетит.

Расслабился, лопух! Влился он в местную жизнь! Хорошо хоть все списали на странность происхождения из города магов.

Мои мрачные мысли прервал выкрик Лехи:

– Давид, мы здесь!

Можно, конечно, было не кричать, потому что половой вел нового гостя в нашу сторону. Но сказывалось то, что молодой дознаватель уже принял на грудь третий шкалик.

Нужно его как-то тормознуть.

Все мои штампованные ожидания были разнесены в пух и прах. Я думал, что увижу эдакого субтильного юношу в очках и с пейсами под широкополой шляпой. А тут пышущий здоровьем крепыш в дорогом пальто и с белозубой широкой улыбкой. Из национальных атрибутов имелся только выдающийся шнобель. Под переданным половому котелком оказались курчавые волосы рыжей масти!

Интересный персонаж.

– Леша, я вижу, вы уже успели понюхать шкалик, – добродушно улыбнулся Давид, останавливаясь перед столом. – Давид Аронович Бронштейн, выпускник юридического факультета императорского Московского университета и головная боль своего до коликов уважаемого в обществе родителя, – резким наклоном головы поприветствовал меня новый знакомый.

Его правильная русская речь лишь немного оттенялась колоритным акцентом.

Пришлось вставать и представляться:

– Игнат Дормидонтович Силаев… – Так как представление Давида было явно шутейным, свое я решил сократить до предела: – Видок.

– Видок, тот самый? – удивился мой собеседник.

– В смысле блаженный? – улыбнулся я, но Давида смутить не сумел.

– В смысле попавший в безумный переплет в первые же дни своей службы. Это надо срочно обмыть. – Присев на лавку напротив меня, Давид потянулся за водкой.

Совсем неправильный еврей, хотя я заметил, что закусывал онисключительно рыбой, ни к нарезке, ни к колбасе даже не притронулся.

Алкоголь немного расслабил всю нашу компанию, а Леху так вообще развезло. Впрочем, это было даже к лучшему – незачем ему лишние знания. Но пока мой напарник еще мог держать довольно высокий уровень своей болтливости, мне удалось немало узнать о новом знакомом. Ситуация, можно сказать, классическая – и выражалась одним емким словом: мажор. Но и тут все не так просто. Давид явно тяготился своим положением в обществе. Он не то чтобы не любил юриспруденцию, но из бунтарских побуждений отторгал предложенный родителем образ жизни.

Я, конечно, не большой знаток человеческих душ, но, возможно, смогу дать парню ту лазейку, которую примет его мятежная натура.

– Давид, а как вы относитесь к новаторским идеям? – спросил я, дождавшись затухания дружеской перепалки между Лехой и Давой.

– Если вы спрашиваете о политике, то никак, – неожиданно жестко ответил юрист.

Была у меня мысль с ним поспорить – явно сказался алкоголь и реакции юного тела, – но сдержался.

– Я говорю о новаторстве в технической сфере.

В глазах собеседника зажегся явный интерес, и это очень неплохо.

– Вы занимаетесь изобретательством?

– В какой-то мере, – уклончиво ответил я. – У нас образовалось определенное партнерство с железнодорожным инженером. Точнее, с помощником инженера.

– Его фамилия, кажется, Хват? – уточнил Давид и, увидев мой утвердительный кивок, с сомнением добавил: – Довольно невзрачная личность, по крайней мере, я слышал о его инертности, безвольности и даже туповатости.

– От кого это, если не секрет? – искренне удивился я.

– Его начальник в разговоре с отцом как-то помянул сего господина.

– Мне так не показалось.

– Возможно, – не стал спорить Давид, – и чего же вы такого придумали?

– Одну вещь, которая сможет ускорить некие процессы в паровозостроении. – Обтекаемые формы ответа и технические термины явно навели скуку на моего собеседника, так что пришлось немного подстегнуть его интерес. – При этом мы совершенно не знаем, как оформить патент на это изобретение. Есть серьезное подозрение, что будет серьезная драка. Не побоюсь сказать, наша новинка вызовет фурор не только у железнодорожников, но и среди горняков, да и авиаторов тоже.

Ага, зацепил! Скорее всего, Давида привлекли слова: драка, фурор и, возможно, авиаторы, которых я приплел для красного словца.

– И вы хотите, чтобы я представлял ваши интересы? – хитро улыбнулся парень, и тут я впервые понял, что действительно общаюсь с евреем.

– Не только. Я хочу предложить вам равноправное партнерство.

– Насколько равноправное?

– Мне сорок, а вам с инженером по тридцать.

– Угу, – задумчиво промычал Давид, – давайте обсудим.

И мы обсудили. Кто бы сомневался, что в итоге большая доля в виде сорока процентов досталась господину Бронштейну, и не потому что он меня развел, хотя наверняка мог бы. Я изначально так предполагал – ведь денег ни у меня, ни у Хвата не было.

Не знаю, как отнесется к новому делу отец Давы, но я на его месте был бы мне благодарен – в глазах юноши появился интерес к освоенной за немалые деньги профессии, особенно после того, как я намекнул на вертевшиеся в моей голове новые задумки. Не факт, что меня хватит больше чем на парочку изобретений, но внушить надежду этому юноше было необходимо. Да и вообще стоит подобрать команду, которая будет заниматься всем этим, не отвлекая меня от главной деятельности.

Ужин закончился более чем хорошо. Леха хоть и пытался встрять в наш разговор, но быстро сдался и уснул, уткнувшись головой в стол.

Хорошо хоть не в салат.

Пришлось отвозить его домой на пролетке. Последним нанятый экипаж покинул я, отдав извозчику почти всю сдачу с трех отведенных на пропой рублей.

Было поздно, так что с хозяйкой я не столкнулся, иначе попало бы мне за явный запах спиртного. И это после недавнего запоя! И все же, как мне показалось, возмущенный зритель все-таки нашелся. Уже засыпал, но мне почудилось недовольное сопение рядом с кроватью.

Усталость оказалась сильнее желания поймать домового, так что я мысленно отмахнулся и уплыл в царство Морфея.

Глава 5

Хоть вечером я и выпил всего чуть-чуть, но утром все же ожидал похмелья. Да какое там! Молодой организм без проблем мог переработать и большую дозу алкоголя. Так что ничто не помешало мне провести привычное омовение у колодца.

Ожидание тоскливого утра в управе тоже не оправдалось. Меня практически с порога потащили в суд. Даже струхнул немного, но все оказалось очень просто – судили убийц из моего первого послезапойного видения.

В зале суда мне выпала сомнительная радость лицезреть батеньку девицы Елизаветы. Он, как и главный станционный инженер, был чем-то похож на колобка. Но если железнодорожник был колобком сдобным, рыхлым и чуть подкисшим, то этого явно отлили из чугуна.

Эдакая цельнометаллическая натура со стальным взглядом и наверняка бульдожьей хваткой. Вот уж чего мне и даром не надо, так это такого тестя. Надеюсь, в общении с Лизонькой мой предшественник не делал слишком уж категоричных заявлений.

Увы, тяжелый взгляд судьи меня не порадовал – были у него какие-то личные претензии к уездному видоку.

Сам суд прошел быстро и прозаично. Кроме меня, судьи и судебного пристава присутствовали: прокурор, защитник и два преступника под конвоем городовых. Все закончилось на моем коротком выступлении даже без приведения к присяге – как это и было описано в конспектах Игната.

Думал судья недолго и «наградил» непосредственного убийцу тридцатью годами каторги, а его подельнику досталась десяточка.

Ох и сверлили убивцы меня злобными взглядами, но пусть их – нужно привыкать, раз уж выбрал себе такую стезю в новой жизни. Эти еще ничего, а вот со знакомцем нашего начальника может быть намного хуже.

Так оно и оказалось.

Вернувшись из суда, я застал в нашем кабинете напыщенного типа в дорогом сюртуке и цилиндре, который через губу вещал о невиновности его клиента и требовал доставить из столицы судебного ведуна для проверки бреда запойного видока.

Во как, он и нервный срыв Игната сюда приплел. Шустро работает.

Что самое интересное, упоминание непонятного судебного ведуна подняло настроение Дмитрия Ивановича, но на его отношении ко мне никак не сказалось.

Вторая половина дня прошла в нудном и сонном сидении. Я рискнул отпроситься в библиотеку и получил жесткий отказ. Такое поведение начальника даже вызвало удивленное оживление у Лехи, который до этого пребывал в сонном состоянии, еще не отойдя от похмелья.

В общем, рабочий день закончился не очень радужно, а вот вечером меня ждал неожиданный сюрприз.

– Барин, – послышался тихий призыв из кустов недалеко от моего дома.

Я посмотрел по сторонам и, никого не заметив, вгляделся в заросли.

– Чиж, ты чего прячешься?

– Не хочу, чтобы меня видели рядом с вами.

– Даже так? – Слова пацана меня удивили и насторожили. – И отчего такая немилость?

– Боязно, – выдохнул скрывавшийся в кустах Чиж и тут же быстро затараторил: – Прошел слушок, что вас скоро убьют.

– Мало ли что болтают.

Парень с полминуты молчал, а затем сказал, явно переступая через себя:

– Говорил один из иванов, когда к хозяину приходил за заказом.

Я уже хотел спросить, какой именно это Иван, но вспомнил, что так, кажется, называли воров в законе. Информация так себе, и к делу ее не пришьешь, но парень все же сделал мне большую услугу – заставил задуматься. Что-то слишком уж я увлекся новаторством и забыл злобные взгляды явно очень непростого человека.

– Спасибо, Осип, – сказал я и, достав из кармана серебряный рубль, бросил его в кусты. – Береги себя. И пока ко мне не приближайся. Да и вообще помалкивай.

В ответ я услышал только испуганный писк и шуршание.

Двигаясь к знакомым воротам, я пытался найти выход из данной ситуации. Подставлять парня нельзя, да и не поверит никто его словам. Просить защиты у Бренникова бессмысленно – только обольет презрением и даже открыто, наплевав на все уложения, обвинит в обмане. К полицмейстеру через голову начальника тоже не пойдешь, такого не прощают в любом мире и в любом времени. А мне еще здесь жить и работать.

Остается один вариант – как-то защититься самому. А для этого нужно оружие. Обзавестись хоть чем-нибудь стреляющим мой предшественник не озаботился, так что придется покупать. Казенного оружия для видоков не полагалось. Впрочем, как и для дознавателей. Так что Леха тоже экономит и ходит «пустой», но он в основном воюет с бумажками.

Забрав все деньги из шкатулки, я направился обратно в центр города. Теперь мой путь вел в «Оружейный дом Павлова», который находился в большом двухэтажном здании в трех кварталах от центральной городской площади.

– Чего изволите-с? – отреагировал стоящий у прилавка продавец на мое появление, озвученное дверным колокольчиком.

Да уж, мы-то желаем, но вот чего именно – пока непонятно. Сразу возникла проблема с выбором. Стены большого зала были завешаны разнообразнейшим оружием, от ножей до карабинов.

– Мне нужно разрешенное к ношению в полиции оружие.

– Холодное или пороховое? – понятливо кивнул продавец.

– Пороховое.

– Тогда вам вот к этой витрине, – с легким поклоном предложил он пройти к дальней стене.

С выбором стало не так уж легче. Стеклянная витрина и стена за нею представляли большую коллекцию пистолетов. От массивных пистолей до револьверов различных модификаций. Там была и парочка очень даже неплохих экземпляров вполне продвинутого вида. Знаток оружия из меня, конечно, аховый, но даже я не мог не заметить, что большинство моделей являются капсюльными. В смысле – это когда нет никаких патронов, а каждая камора барабана отдельно снаряжается пулей, порохом и капсюлем.

Так, не будем морочить голову продавцу и сразу означим самую главную проблему:

– Ознакомьте меня с ценами.

– С удовольствием, – улыбнулся продавец, но улыбка у него получилась вяловатой из-за явного понимания подоплеки моей просьбы.

И все же начал он с тех самых понравившихся мне дорогих моделей револьвера. Сначала, сволочь, расхвалил – и только затем огорошил ценой в пятьдесят рублей.

Находиться в молодом теле хорошо, но есть свои недостатки – слишком эмоциональные реакции, и сейчас я готов был залиться краской стыда, потому что в кармане всего лишь семь рублей с мелочью.

Идите все лесом! Я – покупатель и плачу честно заработанные деньги.

Наконец-то торгаш перешел к моделям попроще, тем самым, в которых капсюли вставлялись прямо в барабан. Они были дешевле, но легче мне от этого не стало – плюс-минус двадцать рублей.

– Мне нужно что-то за шесть рублей, – решил я ускорить процесс, когда продавец достал очень симпатичную и компактную модель двуствольного пистолета с вертикальным расположением стволов.

Все представленные модели револьверов можно было носить только на поясе, а вот этот красавец очень хорошо и незаметно ляжет в наплечную кобуру и даже карман шинели.

– Но это очень мало, – даже как-то растерялся продавец.

– Тогда благодарю за интересный рассказ, и…

– Подождите, – пришел в себя торговец, – за эту цену есть только дульнозарядный пистоль, переделанный под пистон.

– Покажите. Еще мне нужна консультация по обращению с ним и возможность опробовать, – решил я наглеть на всю катушку.

– Корней! – громко позвал продавец, теряя последние крохи интереса к моей персоне.

Постукивая по полу деревянным протезом и костылем, в зал вошел седой как лунь, но пока еще крепкий мужик. Судя по всему, старый солдат.

– Корней, проводи господина полицейского в подвал, покажи переделанный пистоль, из тех, что… что лежат в ящике, и дай возможность опробовать. – Повернувшись ко мне, продавец добавил: – Это все, чем я могу вам помочь. Опла́тите все прямо Корнею.

Обозначив небрежным поклоном свое отношение ко мне как к покупателю, он удалился.

Да и фиг с ним, но немного ребяческое желание вернуться сюда с кучей денег у меня все же появилось. И я вернусь, но не из ребячества, а чтобы купить парочку понравившихся мне моделей.

– Прошу за мной, ваше благородие, – как-то даже по-доброму сказал старый вояка.

А вот он мне вполне понравился.

Спуск в подвал прошел на удивление быстро, особенно учитывая инвалидность провожатого. Он ловко преодолел ступени, используя костыль и вделанные в стену перила. В подвале кроме склада обнаружился самый настоящий тир.

Порывшись в небольшой каморке, мой временный инструктор выложил на стол матерчатый сверток. Развернув его, он дал мне возможность осмотреть содержимое, а сам поковылял в дальнюю часть подвала, чтобы зажечь лампу рядом с мишенями.

Да уж, вещь, можно сказать, раритетная. Из чего-то подобного грохнули Пушкина. В моих глазах эта вещь представляла ценность лишь диковинным видом, но другого выбора не было – лучше это, чем ничего.

Правда, мелькнула мысль взять в долг у рыжего еврея, но я ее отбросил.

– Ваше благородие, позвольте мне зарядить, чтобы вы рук не пачкали, – явно заметив мое замешательство, предложил инструктор, чем понравился мне еще больше.

– Было бы неплохо, – нейтрально ответил я.

Было видно, что Корней делает все так, чтобы я смог понять суть происходящего и запомнить его действия. Ничего сложного там не было. Заряд находился в бумажной скрутке. Сначала надрывался один край и в ствол высыпался порох. Затем прямо с бумажной оболочкой пуля вталкивалась в эпических размеров дуло и плотно прибивалась коротким шомполом с деревянной ручкой.

В довершение в казенной части ствола помещался капсюль и взводился курок.

– Пробуйте, ваше благородие, – сказал Корней, грамотно расположив пистоль на столе – рукоятью ко мне и так, чтобы ствол не смотрел в его сторону.

Обойдя стол, он встал рядом со мной.

Мишени в этом тире тоже были примечательными – несколько деревянных щитов с грубо нарисованными человеческими фигурами. Причем рисунки были сделаны в стиле витрувианского человека Да Винчи.

Ну что же, приступим.

Обхватив пальцами непривычную рукоять, я изобразил из себя эдакого дуэлянта и навел пистолет на цель.

Целиться пришлось по стволу. Не особо выпендриваясь, я навел оружие на ближний щит, стоявший всего в десяти метрах от стола.

Грохнуло так, что в ушах заложило. Да и лягнулся пистоль неслабо. Странно, что дыма было не очень много. Неужели бездымный порох или опять что-то на основе энергетических реагентов?

Увы, кроме удовлетворенного любопытства, никаких положительных эмоций выстрел не принес. Зато заставил серьезно задуматься. В общем, в мишень я не попал. Совсем.

Детское разочарование готово было захлестнуть меня, но я отогнал его и попытался начать мыслить рационально.

– А есть возможность зарядить его картечью?

– Картечью? – удивился старик, но быстро оправился: – Конечно, ваше благородие. Если изволите немного подождать, я сверну вам пяток зарядов с картечью.

– Подожду, – покладисто согласился я.

Неожиданно старик замер и осторожно предложил:

– А может, нужна серебряная крошка? Но она и цены немалой.

– Нет, хватит и простой картечи, – быстро ответил я, расстроенный последним уточнением.

Но слова старого вояки меня все же смутили. Зачем серебро? Я, конечно, понимаю, что попал в очень странный мир, но мои знакомые что-то не поминали в разговорах оборотней и другой нечисти. Максимум слышал от хозяйки о домовом, которого так и не сумел подловить.

Через десять минут на стол лег аккуратный сверток с пистолетом и зарядами. Осталось расплатиться.

– Сколько я должен?

– Пять рублей за пистоль, – сказал Корней и тихо добавил: – Я выбрал самый годящийся, так что на сотню выстрелов его хватит. Еще полтинник за заряды.

А ничего себе у них так боеприпасы стоят. Причем самые примитивные.

Сдержав горестный вздох, я выложил на стол кредитный билет на пять рублей и добавил к нему две монеты по пятьдесят копеек. Одну из них демонстративно пододвинул к Евсею.

– Благодарствую, ваше благородие, – чинно поклонился старый вояка, аккуратно забирая деньги.

Под темнеющее осеннее небо я вышел чуть более опасным для врагов и при этом намного беднее – на балансе осталось всего полтора рубля мелочью. Часть из них пришлось потратить на извозчика, потому что ходить по темным улицам с пистолетом в крепко перевязанном бечевкой пакете было бы высшей степенью идиотизма.

В своей комнате после сытного ужина я начал сомневаться в своих поступках, которые уже казались мне чрезмерно импульсивными. Если уж было желание купить огнестрел, так лучше действительно немного одолжить и взять что-то серьезное. С другой стороны, своеобразный эрзац дробовика тоже неплохо, и наличие его под рукой действует успокаивающе.

Под подушкой массивный пистоль умещаться не хотел, так что я положил его на придвинутый к изголовью кровати табурет. Рядом легли гогглы ночного ви́дения.

Вроде все готово. Уже раздевшись и забравшись под одеяло, я вспомнил слова ветерана насчет серебряной картечи. Чем дольше вертелась в голове эта мысль, тем сильнее меня охватывали нехорошие предчувствия. Не выдержав, я встал и достал из планшетки оставшуюся мелочь. Затем с сомнением посмотрел на пистоль. Что самое интересное, серебряный гривенник пролезал в зев ствола практически впритирку, а вот серебряный же пятак входил туда, так сказать, со свистом.

Да нет, ерунда какая-то! Не хватало еще деньгами стрелять.

Насмешливо фыркнув на свои же опасения, я положил монеты на табуретку и забрался под одеяло.

Уснуть удалось где-то спустя полчаса, и, как мне показалось, буквально через пару секунд я проснулся. Пробуждение было очень необычным. Такое ощущение, что кто-то дергает за край простыни, на которой я лежал. И при этом воет. Тихо, тонко и очень тоскливо.

Да что происходит? Неужели действительно домовой?

Страха не было, он пришел позже, когда натянутые на голову гогглы разогнали царящую в комнате тьму. Рассмотреть того, кто все еще выл и дергал мою простыню, не получилось, потому что взгляд буквально прилип к окну. На подоконник, непонятно каким образом бесшумно открыв ставни, залезала жуткая тварь. Это был монстр из сказки – самый настоящий оборотень. Очки давали неплохой обзор и, увы, не оставляли места для иллюзий.

Волосы на моей голове зашевелились от ужаса.

За пару мгновений до начала стремительных действий мне удалось рассмотреть, что на подоконнике сидел человек в обычной одежде, но почему-то с волчьей головой на плечах. Да и с руками там было что-то не в порядке.

Внезапно что-то во дворе отвлекло оборотня. Тягучий, словно патока, страх наконец-то отпустил меня, и я, как утопающий в спасательный круг, вцепился в рукоять пистолета.

Какое-то наитие заставило меня потратить драгоценную секунду на то, чтобы схватить мелкий серебряный пятак и сунуть его в ствол пистолета. На этом мое время вышло, потому что ночной гость уже летел через комнату, прыгнув прямо с подоконника. Помещение заполнил тихий, но пробирающий до мозга костей рык.

Сноп огня ударил оборотня прямо в грудь, сбив направление прыжка. Монстр кувырнулся вниз, залетев под кровать и подняв ее вместе со мной. В следующее мгновение я сиганул к двери прямо с подскочившей кровати.

Уже намереваясь выбежать в прихожую, а через нее во двор, я услышал за спиной два разноголосых рыка и жуткий грохот. Любопытство почему-то оказалось сильнее страха.

Там, где еще недавно стояла моя кровать, в обломках дерева и облаке перьев ворочались два здоровяка. Причем оба с волчьими головами и волосатыми лапами, которые украшали длиннющие когти. Монстры рвали друг друга когтями и к тому же пытались достать соперника клыками, торчащими из вытянутых пастей.

Все, на этом мое любопытство иссякло, надеюсь, на долгие годы.

Как был в одних кальсонах, я выскочил во двор, даже не почувствовав мороза. Не знаю, что меня отрезвило – холод или вид тела, исполосованного чем-то острым и лежащего в большой луже крови. Этого товарища я не знал.

Вот теперь стало стыдно уже не юнцу, а кое-кому постарше. В доме осталась хозяйка, которая рупь за сто пойдет узнавать, что там за шум. Так что нужно возвращаться, да и звуков борьбы из дома уже не слышно.

Марфу Спиридоновну я перехватил возле дверей в свою комнату.

– Вам туда нельзя. – Взяв женщину под локоток, я перенаправил ее обратно через прихожую в ее часть дома.

Силком запихнув хозяйку в столовую, закрыл за ней дверь и быстро вернулся обратно. От выставленного перед собой пистолета толку никакого, но так было спокойней.

Ну и как это понимать? Я готов был увидеть все что угодно, но только не это. На куче мусора, прежде являвшейся моей кроватью, лежал вполне обычный мужик, а рядом присел знакомый глава казачьей троицы. Причем не оставалось никаких сомнений, что казак занимается мародеркой, выворачивая карманы трупа.

Он поднял голову и замер, глядя на меня.

Ну а чего тут такого? Все, что с бою взято, то свято, даже если не положено по всяким там полицейским уложениям. Мне важнее служить духу закона, а не его букве.

Так что я просто кивнул казаку и вышел из комнаты, для того чтобы вернуть на место опять полезшую в прихожую хозяйку.

Марфу Спиридоновну пришлось успокаивать почти полчаса. И в одних кальсонах делать это было очень неудобно. Так что появление околоточного Ивана Митрофановича я встретил облегченным вздохом. Передав его заботам хозяйку, вернулся в свою комнату.

Казака там уже не было, а вот труп остался. Так что пришлось одеваться, постоянно оглядываясь на тело: мало ли, ведь это же оборотень. В свете зажженной керосиновой лампы обстановка стала еще нереальнее.

Или нет? Если честно, теперь не поручусь ни за что, даже за здравость собственного рассудка.

Одевшись, я, не зная, что делать дальше, устало присел на стул у стола и тут же вскочил, когда в комнату вошел казак.

Нужно срочно узнать его имя и звание, а то как-то нехорошо получается.

Казак молча подошел к столу и положил на него стопку монет.

Ну ни фига себе уловчик! Одного взгляда хватило, дабы понять, что на столе лежат восемь золотых десятирублевиков.

– Сколько было всего? – сам не знаю почему, спросил я.

– Сто двадцать, – глухо и как-то раздраженно ответил казак.

Смотри ты, блюдет субординацию. Может, и не стоило брать эти деньги, но соблазн оказался сильнее осторожности.

Я кивнул, а затем, прижав к столу указательным и средним пальцем две монеты, подвинул их к казаку.

– Так будет вернее.

В ответ получил молчаливый кивок, и монеты мгновенно исчезли со стола. Остальные шесть монет, греющих душу своим весом и блеском, перекочевали в карман моего кителя.

– Подожди, – остановил я собравшегося уходить казака. – А что писать в отчете об этом?

Для уточнения поводил растопыренной пятерней перед своим лицом.

– Ничего, – чуть подумав, ответил казак. – Один человек напал на вас, а знакомый и вполне обычный казак пришел на выручку и помог одолеть супостата.

Что самое интересное, казак говорил о своих метаморфозах без особой таинственности, а сокрытие мистических деталей дела представлял как нечто маловажное.

– Помог, – саркастически хмыкнул я.

– Это был сильный зверь, – серьезно сказал мой спаситель, – я мог его и не заломать, не пульни вы серебром.

Казак вышел из комнаты, а я озадаченно почесал в затылке.

Эвона как. Веселенькие дела творятся в милом городе Топинске.

Едва мы с казаком утрясли нюансы, в мою комнату ворвалась куча народу. Первым вбежал чем-то взбешенный Дмитрий Иванович.

– Ты цел? – спросил он, явно сдержав желание ощупать меня руками и ограничившись пристальным взглядом.

– Ни царапины. Даже порты менять не пришлось.

Начальник облегченно вздохнул, затем махнул рукой и приказал одному из городовых доставить меня в управу. Честно говоря, ситуация меня немного напрягла, но нервное напряжение отступило, когда городовой привел меня в комнату для дежурных, а не в одну из камер.

Пожелав мне спокойной ночи, провожатый ушел, а я уснул, едва голова коснулась подушки на потрепанном и продавленном диване.

Глава 6

Это утро встретило меня не очень приветливо, особенно удручало осознание того, что спокойной и сытой жизни в доме Марфы Спиридоновны пришел конец – она, да и я сам, не захотим продолжать наше соседство.

Будильником послужили сменяющиеся городовые. Тот, кто отправлялся домой, смотрел на меня хмуро. Ему хоть по уложению и не дозволялось спать на дежурстве, но наверняка диванчик был продавлен не просто так. Так что моя персона на этом самом диванчике не могла радовать дежурных по определению.

Ничего – благодаря предприимчивости казака мне есть чем расплатиться за ту же гостиницу. Кстати, нужно нормально поблагодарить своего спасителя. Первым делом я расспросил о казаках у Лехи, который примчался ни свет ни заря, явно услышав о ночном происшествии. Начал он, конечно, с вопросов, но, получив лишь скупые объяснения, вынужден был делиться полезной для меня информацией. Моего спасителя звали Евсей Петрович Волканов.

Знаковое, скажу я вам, имечко.

Чин он имел старшего урядника. Два его помощника ходили в звании приказных казаков и звали их Григорий и Демьян. Кто из них кто, разберусь позже. Леха лишь уточнил, что у Григория имеются усы.

Вторым посетителем был доктор, который выглядел совсем уж хрестоматийно – круглые очки, чуть взъерошенные волосы и бородка клинышком на лице с тонкими аристократическими чертами. Говорил он с ярко выраженным эстонским акцентом.

Ян Нигульсович Вяльпе осмотрел меня и, не найдя серьезных повреждений, выдал пакетики с порошками, которые, по его словам, способны восстановить мое душевное равновесие.

Перед его уходом я сумел получить разрешение осмотреть тело напавшего на меня убийцы, правда, доктор при этом был удивлен и слегка раздражен.

И только через час, когда я перебрался в кабинет, дав под запись Лехе показания, и уже начал думать, что делать с помятым мундиром, ко мне подошел третий посетитель. Именно подошел, хотя и мог вызвать к своему столу.

Леха верно прочитал выражение лица начальника и тихо смылся, промямлив что-то о необходимости посетить архив.

– Игнат Дормидонтович, – обратился ко мне следователь, встав перед моим столом. Мне тоже пришлось вскочить на ноги. – Я должен принести вам свои извинения.

– Ну что вы…

– Не перебивайте, – чуть качнув головой, остановил меня Бренников. – Я не поверил вам, как того требовал мой долг, и позволил чувству личной привязанности повлиять на мои служебные обязанности. В итоге это едва не стоило вам жизни.

– Дмитрий Иванович, – все же удалось мне вставить свои пять копеек, потому что было видно, как тяжело давались слова покаяния потрепанному жизнью офицеру. – Я прекрасно вижу, что мне здесь вообще никто не верит, что бы там ни писалось в уложениях и служебных записках. Если бы не годы в училище, мне и самому все это показалось бы бредом душевнобольного. К тому же, как мне кажется, именно вам я обязан появлением под окнами моего дома одного очень резвого урядника, а значит, несмотря ни на что, вы мне все-таки поверили.

Дмитрий Иванович хмыкнул, чем подтвердил мою догадку. Момент неловкости был пройден, и, к моему облегчению, начальник вернул на лицо строгую мину.

– В таком случае мне остается только отметить ваше достойное поведение перед лицом опасности.

– Видели бы вы мою физиономию перед лицом этой самой опасности, – позволил я себе шутку, но тут же вытянулся по стойке «смирно» и рявкнул: – Рад стараться!

– Хорошо, – лишь уголками губ отреагировал на мою шутку Бренников. – Думаю, после обеда вы можете быть свободны. Вам еще нужно подыскать себе жилье, в старое возвращаться не стоит. Вы располагаете свободными средствами?

– Пока не бедствую, – уклончиво ответил я.

– Хорошо, советую первое время пожить в гостинице. И поговорите с Иваном Митрофановичем, вашим околоточным. Он поможет подобрать недорогую квартиру. Только сообщите Алексею место, где вы будете находиться до конца дня.

Нервная встряска недавних приключений начала растворяться в тихом болоте провинциальной жизни. Так что в середине дня мне уже начало казаться, будто все происшедшее ночью мне попросту приснилось, – и дергающий простыню домовой, и дерущиеся оборотни. Только лежащие в планшетке золотые монеты говорили об обратном.

Если честно, я не знал, куда себя деть после обеда. В библиотеку идти не хотелось, как и заниматься переездом на новое место жительства. Так что с радостью встретил появление нашего рыжего еврея. Беспокойство Давида лишний раз показало, насколько он заинтересовался нашим совместным бизнес-проектом, хотя он старался скрывать свои истинные чувства. Дава был весел и предложил отметить мое счастливое спасение вечером в кабаке. Глянув на позеленевшее лицо Лехи, я выдвинул встречное предложение вместе пообедать. И, как оказалось, был прав – когда мы уже утолили первый голод, Давид перешел к делу.

– Я успел посетить твоего инженера, – сказал Дава, с которым мы на прошлом банкете успели выпить на брудершафт. – Действительно не совсем пропащий тип, и ты сумел его растормошить. Только наивный до изумления. Пришлось запретить ему что-то делать в железнодорожной мастерской. Так что я снял каретный сарай и договорился с мастером. В мастерской он станет делать отдельные детали, а собирать все это мы будем в сарае. Хват согласился и пообещал уже к вечеру попробовать сделать какой-то усиленный рукав. С железом пока проблемы. Главный инженер явно что-то пронюхал, так что мастеру придется все делать с оглядкой.

Да уж, разошелся мой новый партнер. Вон даже Леха растопырил уши и удивленно пытается понять, о чем это мы говорим. Пришлось делиться информацией и брать с него обещание молчать. Хорошо хоть парень имел совесть и не стал примазываться к общему проекту, хотя поучаствовать ему явно хотелось.

С подбором гостиницы Дава тоже помог, показав парочку вполне достойных. А вот с долгосрочным жильем вышла осечка. Давид смущенно сказал, что на постой меня вряд ли кто-то пустит. Особенно когда узнают о ночном нападении. Народ в Топинске рассудительный и даже пугливый – сказывается жизнь рядом с не самым спокойным местом в империи, хотя, по словам того же Давы, после появления здесь энергетического завода стало намного спокойнее. Точнее, после появления в городе служащих седьмого отделения отдельного жандармского корпуса – спецов по контролю использования энергетических ресурсов, а также деятельности ведунов, ведьмаков и энергетических сущностей. Еще когда читал в библиотеке о корпусе, меня смутило упоминание этих таинственных сущностей. После ночного приключения вопросы отпали сами собой.

В общем, подселять меня к себе никто не захочет. И сдать дом, с которым может случиться все что угодно, тоже. Остается покупка жилья, но с этим вопросом – уже к упомянутому начальником околоточному.

Распрощавшись с Давой, я нанял извозчика и отправился за своими пожитками. Хозяйки дома не было, так что я быстро собрал вещи и двинулся на выход с двумя чемоданами в руках. И все же одна мысль заставила меня задержаться.

– Не знаю, как обращаться правильно, но благодарствую за помощь, добрый хозяин дома, – поклонился я на пороге комнаты.

В углу за комодом что-то зашуршало. Может, мыши?

Не дождавшись более внятной реакции, я покинул гостеприимный дом, по которому еще буду скучать и вспоминать с теплотой.

В рекомендованной Давой гостинице меня встретили вежливо, но без особого восторга – слухи наверняка успели разойтись по городу.

Самый дешевый номер комфортом не впечатлял. Удобства на этаже, серьезно помыться можно только в гостиничной бане. В самой комнатке имелся тазик на специальном стульчике и кувшин с водой. Стол с керосиновой лампой, сетчатая металлическая кровать, нечто среднее между тумбочкой и шкафом – ну вот и весь интерьер. За эту «роскошь» пятьдесят копеек в сутки чистыми, без кормежки. Не так уж много, но все равно душу не греет.

И дело даже не в том, что скромно и накладно, просто уныло и неуютно.

Еще заселяясь, позвонил из холла Лехе и сообщил, где находится гостиница, а когда через полчаса вышел на улицу, заметил сидящего внизу казака. Судя по отсутствию усов, это Демьян. Был он среднего роста, с легкой претензией на полноту и кажущейся медлительностью. При этом я ни на минуту не обманывался – от казака буквально веяло опасностью, и его молчаливость лишь усиливала это ощущение.

Интересно, он тоже оборотень или в их тройке только урядника угораздило? А может, и не угораздило. Может, он родился таким. Вопросы начали наслаиваться друг на друга, и ответы можно было найти только в библиотеке. Точнее, пока лишь этот источник знаний был открыт для меня. Но в библиотеку идти не хотелось, особенно после очного знакомства с папашкой библиотекарши.

Впрочем, есть еще один вариант, не зря же я набивался в гости к Яну Нигульсовичу. Если ничего не путаю, работает он в городской больнице, куда и свозят тела всех ушедших в мир иной вне зависимости от причин этого самого ухода.

Судя по тому что, увидев меня, Демьян отвернулся к окну, в его обязанности входило лишь негласное сопровождение. С другой стороны, спасибо и за это, ведь Дмитрий Иванович мог запереть меня в управе под охраной дежурных городовых где-нибудь в камере.

Со стороны это выглядело наверняка комично – я быстрым шагом иду по улице, а за моей спиной ленивой поступью бредет лошадь со скучающим казаком в седле.

Таким образом мы и добрались до клиники. Вид у медицинского заведения, как и у всего в этом городе, был диковинным для моего взгляда. При этом вполне знакомым по историческим фильмам. По лестнице крыльца с колоннами туда-сюда неспешно ходили женщины и девушки в серых платьях, белых косынках и белых же передниках с красными крестами на груди. По причине похолодания они носили для оперативности наброшенные на плечи шубки и пальто. Порой сестры милосердия помогали гулявшим по парку больным в полосатых толстых халатах поверх серых пижам. Куривший у входа дворник с поклоном указал мне дорогу к кабинету доктора.

Демьян остался у парковых ворот с целью отстраненно понаблюдать за хихикающими сестричками. Делать какие-то попытки пофлиртовать ему явно было лень.

Мне повезло – Ян Нигульсович был свободен и даже в неплохом настроении. Поэтому он согласился провести для меня маленькую экскурсию в морге.

Не скажу, что меня привлекало такое развлечение, но любопытство не давало покоя, как и здравый смысл: чем больше буду знать о врагах, тем целее останусь.

Доктор театрально сдернул простыню, предоставляя мне возможность осмотреть тело моего несостоявшегося убийцы.

Незадача. Я прекрасно помню, как Евсей рвал своими когтями тело ныне покойного, а сейчас на трупе только застарелые шрамы. Единственное выглядевшее свежим ранение – это рана на груди. Выделялась почерневшая зона с узкой щелью в середине, словно туда ребром вошла монета. Еще немаловажный вопрос – куда девалась обычная дробь?

– Ну что, удивлены? – своеобразно растягивая слова, спросил доктор с явной поддевкой.

– Немного.

– Я тоже был удивлен, когда прочитал ваши показания.

В ответ я лишь пожал плечами, тогда доктор зашел с другой стороны.

– Это, случаем, не ваше? – протянул он мне металлический лоток с изрядно помятым пятаком.

– Мое, – не стал я таиться, но монету брать не спешил.

– Берите на память о бое с оборотнем. – Увидев, как я поднял брови, доктор с усмешкой добавил: – Я не глуп и многое замечаю. На теле чудесным образом зажили все раны, кроме той, в которой торчала серебряная монета. Я сам умею с помощью энергетических шаров заживлять раны, но не так быстро.

Очень интересно, что за шары, но спрашивать об этом не буду, потому что доктор говорил о них как о чем-то простом и обыденном.

– Он умер от ранения монетой?

– Нет, ему свернули шею. Силен оказался ваш урядник, а еще я видел на стенах вашей комнаты интересные следы от звериных когтей. Ведь там дрались два оборотня?

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

– Вот так всегда, – грустно вздохнул доктор. – Сплошные тайны. Следов достаточно, но вскрытие ничего дать не может. Так что и я в отчете вынужден писать лишь половину правды.

Так, не понял. Что значит «вскрытие ничего странного не показывает»? А откуда появляются когти, клыки, шерсть и лишняя плоть? И куда они потом деваются? Я точно помню, что на полу в моей комнате после драки двух оборотней ничего экстраординарного не осталось. То, что это все не иллюзия, подтверждали глубокие борозды на стенах.

Мое молчание Ян Нигульсович воспринял по-своему:

– Если не хотите ничего говорить, я вас не задерживаю. Монету возьмите, я ее продезинфицировал, – кивнул доктор на лоток, который оставил на краешке стола с телом.

Ничего объяснять врачу я не стал. Мне бы кто объяснил. Так что оставалось лишь забрать монету, вежливо попрощаться и удалиться восвояси.

Вид тела и воспоминания о вчерашнем вечере вернули мысли к вопросу о моей безопасности. Благодаря трофеям у меня появилась свобода маневра, так что пора посетить одно место для довооружения и удовлетворения низменных порывов. В смысле совершения мелочной мести.

В оружейный магазин, как в и больницу, Демьян не пошел.

– Чего изволите-с? – отреагировал на появление посетителя зализанный продавец, а узнав меня, тут же скис. – Желаете вернуть пистоль?

– Почему же, нет, конечно, – изобразил я удивление. – Хочу купить кое-что еще.

– По такой же цене у нас только эти пистоли. Да и тех осталось немного.

– Давайте вернемся к стене с револьверами, – раздраженно ответил я и сам пошел вперед.

Появилось желание сказать ему что-то ехидное, но тут же пропало – мелко как-то. К тому же я чуть опростоволосился – для вызова недоумения на ехидной морде этой сволочи нужно потратить как минимум пару сотен рублей.

Так, теперь отключаем свое внимание от скалящегося продавца и смотрим на витрину. Револьверы по-прежнему дороговаты, и слишком большие. Не очень-то хочется выставлять оружие напоказ. Да и стрелять из них нужно учиться. К тому же недавний опыт показал, что стычка, скорее всего, будет проходить на коротких дистанциях.

Увы, из того, что можно носить скрытно, имелся лишь уже знакомый двуствольный пистолет. Да и то его калибр не впечатлил. А что, если…

– Любезный, – повернул я голову к продавцу и ткнул пальцем в пистолет на витрине, – а у вас, случайно, нет чего-то подобного, но калибром побольше?

– Есть, но там один ствол без нарезов. Стоит двадцать рублей.

Идеально! Уточнение продавца радость немного подпортило, но не очень.

– Показывайте.

Пистолет нашелся сразу, продавец достал его из ниши под тумбой витрины.

Получив оружие в руки, я присмотрелся внимательнее. Вблизи мои восторги немного угасли. Оба ствола представляли собой одно целое, с продольной канавкой между ними. Курок хоть и не сильно выпирал, но может быть проблемой при извлечении из кобуры. И вообще непонятно, как он работает.

Мой косой взгляд на самый компактный из револьверов был тут же замечен продавцом:

– Пятьдесят пять рублей.

Скотина такая! Так, нужно сдерживать свои порывы, а то веду себя как сопливый мальчишка, не сумевший на рубль купить полмира.

Если продавец надеется на мое замешательство, то его ждет разочарование. Увы, не очень сильное.

– Опробовать оружие можно там же?

– Конечно, – с показной угодливостью сказал этот скот и заорал, возможно надеясь, что я вздрогну: – Корней!

В этот раз ответа не было, так что, зло поджав губы, продавец подошел к стене основного прилавка. Затем подергал за какой-то шнурок.

Старый солдат явился через пару минут. Чтобы не видеть наглой рожи, я осматривал другие экспонаты этой оружейной выставки.

Интересно, почему тут не работает пресловутое сословное расслоение? Или все дело в моем слишком либеральном и неуверенном поведении… Может, дать наглецу в зубы? Но это так – пролетающие мимо мысли.

Услышав перестук костыля и протеза, я направился навстречу старику, но продавец и тут не удержался:

– Точно не желаете-с сдать пистоль?

– Зачем же? – с показной небрежностью ответил я. – Он мне прекрасно послужил этой ночью. Один выстрел – один покойник. Теперь будет еще два, в смысле два выстрела в запасе.

Все, я отомщен. Продавец резко побледнел – понял, что я не вру.

Еще одной наградой для меня стала довольная улыбка старого вояки.

– Прошу, ваше благородие, – пригласил меня Корней широким жестом пройти на лестницу в подвал.

– Говорите, исправно сработал наш старичок? – спросил старик, когда мы спустились вниз.

– Великолепно, особенно после того, как я пихнул в ствол серебряный пятак.

– Веселая у вас была ночка, ваше благородие, – нахмурившись, изрек Корней.

– Да уж, повеселился, – хмыкнул я, – Корней… как вас по батюшке?

Старик удивленно поднял бровь, но все же ответил:

– Василием моего батюшку нарекли.

– Корней Васильевич, расскажите, как эта штука работает, – попросил я, протягивая обновку.

– Этот малыш хоть и не такой шустрый, как револьвер, но станет надежным и верным товарищем, – с улыбкой бережно принял пистолет мой инструктор. – А работает он так.

Дальнейшее для меня стало неожиданностью. Старик просто нажал на маленький рычажок внизу и свернул стволы по часовой стрелке относительно рукояти. Теперь спарка стволов стала горизонтальной, открыв нашим взглядам отверстия казенной части по обеим сторонам от рукояти.

Интересная конструкция, не помню, было ли что-то подобное в моем родном мире.

– Стволы разные, – продолжил свой рассказ Корней, – один нарезной в пять линий, а второй, гладкий, вообще в шесть. При зарядке не ошибетесь, поворот идет только в одну сторону, и когда каморы открыты – слева пуля, а справа картечь.

Оставив свернутый набекрень пистолет на столе, старик опять нырнул в свою бездонную каморку. Вернувшись с деревянной коробкой, он выудил из ячеек два разной толщины патрона и зарядил пистолет. Еще один поворот стволов уже без нажатияна рычажок, и «малыш» принял свой изначальный вид.

– Пробуйте, ваше благородие.

Я опять выбрал ближайшую мишень и прицелился по полукруглой мушке в конце ствола. Кстати, снизу, на втором стволе имелась еще одна. Бахнуло не так сильно, как из моего старого пистоля, но тоже неслабо.

А все не так безнадежно – хоть и не в центре, но близко к нему образовалась круглая дырка. Окрыленный успехом, я уже самостоятельно провернул стволы на сто восемьдесят градусов и выстрелил еще раз. Теперь дырки не получилось, зато где-то в районе груди изображения появилась россыпь свежих сколов.

– Очень неплохо, – добродушно похвалил меня старый солдат, – еще немного потренироваться – и станете отменным стрелком.

Это он, конечно, загнул, но мысль интересная.

– И где можно потренироваться?

– За городом есть армейское стрельбище, но можете ходить и сюда. – Правильно прочитав мою кислую мину, он с улыбкой добавил: – Есть вход в подвал прямо со двора. Я завсегда здесь, так что стук услышу. А насчет Егорки можете не беспокоиться. Он уже давно просит хорошей взбучки. Поговорю с хозяином, и он быстро собьет всю спесь с племяша.

– За запасом патронов к кому обращаться?

– Можете и ко мне, – пожал плечами старик, – ежели будут особые пожелания.

– Да, мне нужно пять патронов с посеребренной пулей и пять с такой же картечью.

– Завтра к обеду будут готовы. Выйдет на четыре рубля.

– Тогда дайте мне сегодня по десятку простых. И еще, вы знаете какого-нибудь умелого скорняка?

– Желаете особую сбрую?

– Да, – кивнул я и начал сначала на пальцах, а затем с помощью предоставленной Корнеем веревки объяснять принцип наплечной кобуры.

Она будет мне нужна под гражданское платье, а в форме стану носить пистолет в планшетке или кармане шинели.

Сообразительный оружейник все понял правильно и предложил свою помощь в размещении заказа. Договорившись встретиться с ним через два дня, я забрал пистолет, помещенный вместе с патронами и набором для чистки в деревянную коробку, а затем поднялся в главный зал магазина.

Во взгляде продавца смешалось опасение и злость, но наглости в его поведении поубавилось. Он быстро выдал мне сдачи с трех золотых десятирублевиков и даже учтиво поклонился.

Не особо стесняясь, я прямо на прилавке открыл коробку, зарядил пистолет и сунул его в карман шинели.

Дело шло к вечеру, и, не желая опоздать, я нанял пролетку. Забросив коробку в гостиницу и узнав, не было ли звонка из управы, я направился в Дымный конец – район города, где располагались мастерские и где Дава снял так называемый каретный сарай.

В отличие от других окраинных районов постройки в Дымном в основном были не из дерева, а из кирпича, камня или же просто саманные. Судя по всему, на такой выбор строительных материалов повлияли городские требования пожарной безопасности.

Нужный нам каретный сарай был сделан из грубо отесанных камней и особым видом не отличался. Я отпустил извозчика и вошел внутрь. В этот раз Демьян последовал за мной, явно ведомый своим любопытством. Ничего секретного мы здесь делать не собирались, так что возражать смысла не было.

Внутри уже дожидались моего приезда инженер, Дава и коренастый мастер, у которого я спрашивал, где искать Хвата. Появление в пока еще выглядевшем неустроенным сарае Лехи вызвало у меня кривоватую улыбку – боюсь, то, что здесь будет происходить, не оправдает его надежд.

Борис с мастером подготовили почти все, что я попросил, но ввиду узконаправленной специализации не очень понимали суть предстоящей работы. Впрочем, мужики они головастые и сориентировались быстро. Это меня порадовало, иначе пришлось бы самому пачкаться в жутко липучем составе из сока гевеи и энергетического реагента. Опять в голове всплыла мысль о резине и была усилием воли загнана обратно.

На двух деревянных козлах была закреплена трехметровая труба. На нее Борис собственноручно нанес первый слой состава. Пока он отвердевал под воздействием воздуха и происходящих внутри алхимических реакций, мастер-железнодорожник под руководством по-прежнему не желающего пачкать мундир полицейского обматывал каучуковую основу длинной полосой мелкой рыбацкой сети. Была мысль скрепить витки между собой, но я от нее отмахнулся – если первый блин окажется слишком комковатым, может, и внесем изменения. Затем был еще один слой каучука и сетчатой обмотки, теперь уже со спиралью тонкой стальной проволоки.

В принципе на этом все и закончилось. Леха был явно разочарован, как и Дава.

Окончательного преобразования и отвердения состава мы прождали еще час, а затем дружно начали стягивать шланг с трубы. Шло плохо. С матами и подогреванием резины на скорую руку сделанным факелом мы все же справились. Изделие получилось неказистым, но мне важнее его состоятельность в плане проведения сжатого воздуха. Выдав мастеру довольно пространные указания по поводу металлических переходников, я величественно покинул сие собрание.

На улице темнело, и казак начал проявлять нетерпеливое беспокойство. Дава подбросил нас с Лехой в центр, где и предложил переместиться в какой-нибудь кабак. Пришлось отказаться под одобрительное хмыканье казака. За весь день от Демьяна я не услышал даже слова – лишь вот такие наполненные смыслом звуки.

И все же вечерние посиделки состоялись, правда, не в том составе, что я предполагал.

В холле гостиницы нас ждал Евсей, небрежным жестом тут же отпустивший Демьяна восвояси. Похоже, именно он будет охранять мой покой ночью. Опасливо покосившись на оборотня, я все же решил переступить через собственные страхи и шагнул к креслу, в котором расположился урядник.

– Добрый вечер, Евсей Петрович.

– Здравия желаю, вашбродь, – небрежно козырнул двумя пальцами поднявшийся на ноги казак.

– Вы уже ужинали?

– Перехватил маленько, но не насытился.

Угу, а насытиться ты можешь только парным мясом!.. Ну и что за мысли лезут в мою голову?

– Может, составите мне компанию? – кивнул я в сторону входа в небольшой ресторанчик отеля.

– Со всем нашим удовольствием, – улыбнулся урядник, отбросив остатки своей настороженности.

Я уже заметил, что поведение казаков имеет свои особенности – с одной стороны, они не пытаются оспорить ту самую грань между сословиями, но при этом ведут себя независимо и все положенные церемонии проводят с некой долей иронии. В общем, манера поведения казачьей троицы вполне вписывается в тот образ, который создали кинофильмы и книги в моем мире.

Увы, так хорошо начавшийся вечер оказался контрпродуктивным. Когда мы утолили первый голод и взялись за кружки с пивом, я все испортил своими попытками перевести разговор в мистическое русло и узнать хоть что-то из быта оборотней. Евсей тут же закрылся, так что, дабы не ухудшать положения, я попрощался и отправился к себе в номер. Казак облюбовал кресло в холле, где под недовольным взглядом метрдотеля явно собирался провести всю ночь.

Глава 7

Житье-бытье провинциального города Топинска чем-то походило на жизнь прибрежной деревушки в Японии. Живут себе хоть тяжело и однообразно, но размеренно, и тут прилетает с моря цунами. Шум, гвалт, слезы, а через день, похоронив погибших и отремонтировав жилища, они снова погружаются в сонное бытие. Затем приходит землетрясение или налет бандитов – и все повторяется. А что делать? Уйти в более безопасное место они не могут, а на всякие там катаклизмы повлиять не в состоянии, вот и не забивают себе голову мыслями о неосуществимом.

Жители приютившего меня города вели себя так же. Зверское убийство девушки взбудоражило общество, но ненадолго. Долго переживать из-за всего, что может вылезти из Стылой Топи, – никаких нервов не хватит. Удушение в порыве страсти заинтересовало обывателей еще меньше, а затем все опять вернулось в свое русло. Придется привыкать к такой жизни и мне. Дни после покушения на мою персону тянулись плавно и спокойно. Я ходил в библиотеку и магазинный тир. Обедал с Лехой, а на ужин к нам присоединялся Дава, который приносил новости от инженера. Работа по внедрению в жизнь моих технических идей если и двигалась, то так же плавно и вяло, кик и все в этом городе. Но меня так засосала местная жизнь, что я и не возражал вовсе.

Небольшое оживление внес процесс над купцом-душителем. Доказать его причастность к покушению на меня не удалось. Мало того, въедливый адвокат едва не заставил судью засомневаться в моей компетенции. Хорошо хоть из Омска от генерал-губернатора прибыл некто, кого назвали судебным ведуном. Я ждал появления персонажа в расшитой серебром хламиде, а явился невзрачный тип в мундире с погонами титулярного советника. Он нацепил мне на голову обруч со слабо светящимися и, надеюсь, не радиоактивными камешками. Если не считать моих вещей, ламп в библиотеке и решеток с рунами в управе, это было первое знакомство с серьезным магическим артефактом. Затем меня еще раз опросили. Ведун подтвердил мою искренность, и раздраженный судья законопатил купца на каторгу сроком на тридцать лет.

Так же вяло и безрадостно проходил поиск нового жилья. Мы с Иваном Митрофановичем обошли с десяток домов на предмет съема и даже покупки. Увы, в одних случаях цена зашкаливала, а в других все выглядело до предела убого. Отчаявшись, околоточный даже предложил мне совершенно бесплатно поселиться в бывшем здании пожарной части, но сразу предупредил, что место как бы порченое. С его слов, городским властям так и не удалось продать деревянную каланчу, оставшуюся бесхозной после переезда пожарных в новое каменное здание, по причине наличия в ней нечистой силы. И батюшку приглашали, и даже ведуна с завода – ничто не помогло. Пытались сюда для экономии вселиться прибывшие на усиление полиции казаки, и уж на что народ тертый, но их выжил зловредный дух.

Как это уже стало традицией для Топинска, изменения в моей жизни прошли лавинообразно, и все началось с ЧП на энергетическом заводе.

Мы с Лехой поочередно зевали в кабинете – работы у моего друга по причине осенней слякоти и лени в криминальных кругах не было. А у меня и подавно. К тому же хорошо проведенный вчера вечер сказывался не самым лучшим образом на нашем состоянии сегодня. Спать хотелось жутко. Особенно учитывая, что в гостинице нормально выспаться не получалось.

– Игнат, собирайтесь! – как ураган, влетел в кабинет Дмитрий Иванович.

Я как раз раскачивался на стуле и едва не грохнулся на пол.

– Куда, зачем?

Начальник прекратил суетно шарить у себя на столе и удивленно уставился на меня:

– Убийство расследовать. А вы что думали, я вас на бал приглашаю?

– Никак нет! – вытянулся я в струнку, верно оценив настроение начальника. – Виноват!

– Собирайтесь, у нас мало времени. Едем на энергетический завод.

Меня это заявление удивило, а Леха вообще сделал стойку как настороженный суслик. Похоже, мало кто из непрофильного населения города имел возможность посетить это градообразующее предприятие.

Мне собираться, как бедняку – только подпоясаться, так что я был готов раньше начальника. Заморозки по ночам и утрам становились сильнее, поэтому мы все окончательно утеплились. На моей голове красовалась компактная папаха, а тело согревала серая шинель. Новый пистолет неплохо устроился в кармане шинели, потому что из планшетки доставать его оказалось довольно сложно.

Сделанная при посредничестве Корнея плечевая кобура так и лежала в чемодане – пока ей применения не находилось. Да и вообще это явно была юношеская прихоть, продиктованная реакциями моего нового тела, полностью совладать с которым все еще не удавалось.

У крыльца нас ждала коляска с нахохлившимся городовым. Его явно не спасала шинель. Здесь же присутствовал и наш привычный эскорт в виде троих казаков. После суда они больше меня не охраняли, но за это время мы успели неплохо познакомиться. Кивнув казакам, я полез за начальником в коляску.

Со стороны казачья троица выглядела колоритно – солидный Евсей, немного заторможенный Демьян, который был на полголовы ниже командира, и завершал эту лесенку невысокий Григорий. Третий член гоп-компании был говорлив, постоянно весел, подтянут и стремительно-опасен, как мангуст. Задорно торчащие усы лишь усиливали его сходство с этим животным.

Ситуация с моими новыми знакомцами вообще была неоднозначной. Как рассказал Иван Митрофанович, казаки в общей массе не то чтобы презирали полицейских, но точно недолюбливали. И тут вот такой казус – три не самых простых казака на подхвате у полиции. Сошлись два фактора. Казаки действительно оказались непростыми, а явно где-то накосячившими. Думаю, факт, что как минимум урядник является оборотнем, тут тоже сказался. Так что эту троицу на все три года очередной службы отрядили помогать полиции Топинска в качестве своеобразного спецназа. Вряд ли им это нравилось, но наружу явное недовольство не прорывалось.

Я уже опасался, что мы ринемся в Стылую Топь прямо на коляске, но все оказалось немного сложнее. Мы сразу направились по проспекту к вокзалу, а затем свернули на идущую вдоль складов улицу. С этой стороны складов мне еще не доводилось бывать, так что было интересно. Параллельно основным путям здесь шел погрузочный пандус, а вдоль него еще одна линия железки. На ней как раз стоял железнодорожный состав. Только выглядел он словно игрушечный – компактные вагоны и платформы, влекомые маленьким паровозом.

Так вот для чего городу были нужны эти малыши – они работали не маневровыми тягачами, а доставляли продукцию завода для перегрузки в эшелоны дальнего следования.

Два вагона в составе были пассажирскими – вот к ним мы и подъехали.

У входа в вагон нас ждал до предела сердитый господин в серой шинели с синим жандармским воротником и с погонами ротмистра. Он обладал модными завитыми усами, которые в данный момент от злости практически распрямились.

– Поедут только двое, – не здороваясь, заявил жандарм, когда увидел, что Евсей и Григорий оставили своих коней Демьяну и явно собирались грузиться в вагончик вместе с нами.

Казаки недовольно заворчали, жандарм в ответ окрысился, явно желая сорвать на ком-нибудь накопившуюся злость. Так что Дмитрию Ивановичу пришлось вмешаться:

– Хорошо, так тому и быть.

– Ваше благородие, – прогудел Евсей, – Топь ведь.

– Думаю, господа жандармы нас в обиду не дадут.

Судя по оскалу ротмистра, будь на то его воля, он пристрелил бы нас прямо здесь.

Интересно, чем мы ему так не угодили?

На этом конфликт был исчерпан, и мы вошли в вагон. Внутри обнаружились еще два жандарма в звании вахмистров, которые по идее и должны нас защищать от опасностей Стылой Топи. Впрочем, я бы предпочел видеть на их месте знакомых казачков, хотя выглядели жандармы воинственно – на поясах револьверы в кобурах, а к стенкам вагона прислонены короткие карабины. Да и у ротмистра на портупее висела кобура, из которой выглядывал патронный револьвер новой модели, а не старый капсюльный. Богато живут жандармы седьмого управления и, судя по вооружению, а также укрепленности вагона, очень весело.

Ротмистр выглянул в дверь и махнул рукой в сторону головы состава. Спереди раздался звонкий свисток, и вагон дернулся.

Ну все, поехали. Происходящее внутри вагона мне стало совершенно неинтересно, так что я прилип к окну в ожидании встречи с таинственным местом Силы.

Сначала мимо вагона промелькнули пригороды Топинска. Потом пошли поля и огороды хуторов, сменившиеся густым лесом. Через пару километров пути лес начал затягивать знаменитый туман. Вот с этого момента начались чудеса. Внезапно на стекле прямо перед моим носом проявились и начали разгораться мелкие руны, которых я раньше не видел.

Туман заполонил всю округу, и видимость сильно ухудшилась, зато эта картинка добавила нервозности. Туман не был статичным, его масса постоянно клубилась, сплетаясь в диковинные и даже угрожающие формы. Постепенно внутри этой завесы начали проявляться какие-то светлячки или блуждающие искры, подсвечивая деревья, ставшие простыми декорациями мистического перформанса. В моей голове зазвучал тихий, едва различимый шепот. Понять ничего было нельзя, но на меня начала наваливаться какая-то странная усталость.

– Игнат Дормидонтович, – позвал меня начальник, и я резко встряхнулся.

Взгляд у Дмитрия Ивановича был обеспокоенным, а у жандармов насмешливым – они явно знали, что происходит, и давно к этому привыкли.

Смотреть за окно перехотелось, но ненадолго. Мы резко вынырнули из тумана и оказались на освещенном усталым осенним солнцем пространстве. Из леса уже выехали и двигались по дамбе через заболоченное редколесье с кривыми и чахлыми сосенками. Дамба практически сразу расширилась до острова, вокруг которого по периметру, прямо в воде, стояли столбы-тотемы. Именно они и отгоняли туман. Это было понятно по тому, как агрессивно тот пытался накатиться на столбы, но бессильно клубился на строго очерченном расстоянии.

Свечение на окнах вагона стало слабее, но руны полностью не исчезли.

Наш состав начал замедляться, как только мы выехали из тумана. Так что к деревянным воротам, которые замыкали самый настоящий частокол, он подошел очень медленно. У перрона вдоль длинного ангара состав остановился. Частокол вокруг острова выглядел очень колоритно – каждое бревно испещрено резными рунами, а на остриях некоторых имелись даже черепа животных.

Когда мы вышли на перрон, реальность шокировала меня еще раз. Остров был заполнен жизнью до краев. Столько людей вместе в Топинске увидеть невозможно. Ведь там они отдыхали и предавались неге провинциальной жизни, а здесь вкалывали в поте лица. Навскидку между ангарами и рассыпанными по острову домами бродило несколько сотен рабочих. А сколько еще их могло находиться внутри немаленьких строений?

К вставшему у перрона составу деловито подкатили тележки с различным грузом. Метрах в десяти от меня два бородатых мужика в зипунах начали перегружать на платформу металлические бочонки, похожие на пивные кеги. И что-то мне подсказывало, что внутри отнюдь не пиво. Возможно, это даже пресловутая огненная вода для паровозов.

Рассматривая местные красоты, я не сразу заметил встречающую нас делегацию в составе трех человек. Всем своим видом они отличались от остальных работников и охранников. Все трое носили белые халаты с шапочками.

Нужно отметить, что на острове было значительно теплее, чем в городе, и почти никто не носил ни пальто, ни шинелей. Как только сознание отметило этот факт, сразу захотелось расстегнуть верхнюю одежду.

Двое молодых людей явно были сопровождающими и помощниками третьего встречающего нас персонажа – пожилого мужчины с седой бородой и усами. Он мне напомнил булгаковского профессора Преображенского, которого гениально сыграл Евстигнеев. Внешне сходство было относительным, а вот жестикуляция и манера говорить здорово напомнили киношного ученого.

– Профессор, я доставил их, – раздраженно отчитался жандарм, шагнув навстречу ученому. – Но по-прежнему возражаю против их присутствия в Оке. Нечего им там делать. Приедут ведьмаки и во всем разберутся.

– Ведьмаки?! – вспылил профессор, так и не дойдя до нас с Дмитрием Ивановичем. – Да уж они-то разберутся! Как в прошлый раз, разберутся!

– Стрыги были виноваты, – явно продолжив давний спор, возразил ротмистр.

– Не было у ведьмаков никаких доказательств, – экспрессивно возразил профессор.

– Но они сбежали с острова.

– Они знали, что с ними сделают ведьмаки. – Профессор глубоко вздохнул и взял себя в руки. – Эта дискуссия мне уже надоела и не имеет смысла. Я все равно проведу видока в Око. Если, конечно, он сам не будет возражать.

Профессор повернулся ко мне и по-доброму улыбнулся, чем еще раз напомнил киношного ученого.

– Здравствуйте Дмитрий Иванович. – Профессор раскланялся со следователем как со старым знакомым. Заработал поклон и я. – Рад вас видеть, молодой человек. Позвольте представиться. Профессор энергетических наук Федор Андреевич Нартов. Так сказать, прошу любить и жаловать. Прискорбно, что наше знакомство проходит при таких обстоятельствах, но другого выхода у нас нет.

Дождавшись паузы в речи профессора, я представился в ответ:

– Коллежский секретарь Иван Дормидонтович Силаев, к вашим услугам.

– Вот на это я и надеюсь, голубчик, – мягко и очень интеллигентно взял меня под локоток профессор. – Я понимаю, вы еще не отошли от того страшного преступления, но ваше начальство заверило, что ваше состояние вернулось в норму. Если это не так, только скажите.

– Все в порядке, Федор Андреевич, я готов к работе.

Профессор удовлетворенно кивнул и, ускорившись, почти поволок меня дальше по перрону. Жандармы тут же пристроились в хвосте. Их недобрые взгляды я буквально чувствовал спиной.

Мы сошли с перрона и оказались у небольшой железнодорожной развязки. Основная колея поворачивала и, сделав круг, уходила обратно к дамбе. От этого круга в дальнюю часть острова вела совсем уж игрушечная узкоколейка. На путях стояла дрезина с удивительно маленьким паровым двигателем, практически своеобразный автомобиль. К дрезине был пристыкован открытый вагончик.

На поверку остров оказался не таким уж большим. Дрезина скромно пыхнула паром и всего за пару минут дотащила нас до противоположной от дамбы точки бревенчатого частокола. Здесь вместо ворот находился солидный деревянный форт с небольшими, но массивными дверьми. Узкоколейка обрывалась прямо у пандуса перед ними.

Пока мы ехали, суета на острове и не думала утихать – кто-то таскал по территории грузы от одних домов к другим и к ангару у перрона, кто-то перебирал какие-то травы, висящие под длинными навесами, а некоторые копались на самых обычных грядках. Хотя есть подозрения, что растения на этих грядках простыми не назовешь.

Все это мельтешение сдабривали фигуры в синих жандармских мундирах, двигающиеся намного медленнее рабочих. Синие мундиры присутствовали и на площадках, обустроенных с внутренней стороны частокола.

Дрезина остановилась у форта, и мы с Дмитрием Ивановичем направились вслед за троицей ученых. Ассистенты ходили за профессором хвостиком, так же как жандармы следовали за нами.

Интересно, эти молодцы в белых халатах – ученики, охранники или надсмотрщики?

За дверьми находился большой сарай с массивной двустворчатой дверью в дальнем конце. Пройдя через эту дверь, мы оказались на вполне обычном деревянном причале.

Становилось все интереснее. У причала стоял паровой катер, так же как и паровоз, не имеющий дымовой трубы, зато вовсю пыхавший паром. И борта, и стены удлиненной рубки покрывали едва светящиеся руны. От привычных мне по прошлой жизни пароходиков это судно отличали не одна, а две пары гребных колес по бортам. К тому же создавалось такое впечатление, что на этих колесах при необходимости можно даже проехаться как на обычных. Недалеко, но можно.

– Прошу на борт, – жестом лихого капитана вежливо и немного бравируя, пригласил нас профессор. Его помощники уже скрылись в рубке.

Не нарушая походного порядка, сначала на борт взошли мы с Дмитрием Ивановичем, а затем жандармы.

Через минуту катер ударил лопастями колес по воде и двинулся вперед. Я по-прежнему занял место у окна, точнее – круглого иллюминатора. Сразу заметил, что на воде возле причала тоже кипела жизнь. Длинные лодки то подплывали к нему с грузом ящиков и бочонков, то отходили практически пустыми.

Через минуту эта суета исчезла за пеленой тумана. Меня даже посетила мысль, что не так уж здесь опасно. Посетила и тут же испуганно покинула – из тумана прилетел вибрирующий рев какого-то монстра. Рука инстинктивно нырнула в карман к пистолету.

Странно, а почему жандармы нас не обыскали? Просто не предположили наличия компактного оружия или доверяют? Судя по злобным взглядам, второе предположение точно в пустоту.

Ни ученые, ни жандармы на рев никак не отреагировали, так что я как можно незаметнее вытащил руку из кармана и опять приник к иллюминатору. А обстановка вокруг катера менялась. Видимость упала до пары метров, но и на сам туман стоило посмотреть. Раньше там плавали редкие искорки, а сейчас мелькали полноценные молнии.

А если такая шарахнет по наполовину железному катеру?

Выяснять это, к счастью, не пришлось, потому что мы прибыли в пункт назначения.

В отличие от острова с заводом, свободное от тумана пространство здесь было минимальным. Не успели мы выплыть из белесой мути, как почти сразу ушли в широкую арку. Я лишь успел рассмотреть длинную бревенчатую стену покоящегося на сваях огромного здания. Еще через пару мгновений катер уткнулся в стену и замер рядом с узкой полосой причала. Крытый ангар был хорошо освещен десятком светящихся шаров.

– Энергетическая станция эпицентра места Силы, в простонародье – Око, – торжественно объявил профессор и первым вышел на причал.

Здесь было еще теплее, чем на острове, но я все же решил не оставлять шинель на катере, лишь распахнул ее. Так же поступил и Дмитрий Иванович.

Через широкую дверь мы прошли в длинный коридор с деревянными стенами. Судя по всему, камня в этом здании вообще не было. Здесь также не поскупились на магическое освещение. Двери, мимо которых мы прошли, были закрыты, и только находящаяся в самом конце коридора гостеприимно распахнулась. Нам навстречу вышла миниатюрная симпатичная девушка с задорной улыбкой и веснушками на курносом лице.

Одета она была в белый халат, и только намотанный на голову в виде тюрбана цветастый платок, а также ярко-красные сапожки на ногах немного сбивали общую картину.

Но меня удивило не это, а набранный из металлических сегментов с чуть светящимися рунами ошейник на тоненькой шее. Украшением это не выглядело.

– О, у нас гости! И какие симпатичные! – подмигнула мне зеленым глазом девушка.

– Ольга, не приставай к молодому человеку, он здесь по делу.

– Ну, профессор, вы, как всегда, все портите, – недовольно надула губки девушка и, виляя обтянутой халатом попой, прошла обратно в дверь.

Вся наша делегация двинулась следом, и не факт, что я один рассматривал тыльную часть идущей впереди девушки.

Да уж, с интимной частью своей жизни нужно что-то решать. Организм молодой – как бы крышу не сорвало.

– Это не ведьмаки, – радостно и с ноткой злорадства громко заявила девушка, войдя в большую, метров на двести квадратных, лабораторию.

Это действительно была лаборатория в том образе, какой ее представляют себе любители стимпанка. Множество изогнутых медных труб разного диаметра оплетали не только стены комнаты, но и потолок. Иногда эти трубки перемежались стеклянными вкладками.

Также трубы проходили от потолка к полу, образуя своеобразные колонны. На длинных рядах стеллажей и у стен стояли разного размера стеклянные сферы – от маленьких, с кулак, до двухметрового диаметра. Вот эти сферы и соединяли между собой все эти трубки по какой-то умопомрачительной, известной только ученым схеме. Часть резервуаров подогревалась снизу. Разноцветные жидкости постоянно двигались по трубам и смешивались в стеклянных сферах. Отовсюду слышалось шипение и бульканье.

– Оля, это не смешно, – оторвал меня от осмотра лаборатории старчески каркающий голос.

Говорил седой как лунь дед в измазанном чем-то разноцветным халате. Он опирался на узловатую клюку и смотрел на свет божий через очки, похожие на мои гогглы. У старика, как и у девушки, на шее имелось пластинчатое украшение, что окончательно подтверждало версию со сдерживающим ошейником.

Такие цацки имелись на шеях еще троих мужчин среднего возраста и одной пожилой женщины.

– А по мне, – голос девушки из задорного превратился в холодный и презрительный, – ваш страх жалок. Давно предлагаю разбить здесь все, и наш злобный тюремщик с радостью поставит точку в этом затянувшемся фарсе.

Говорила девушка правильно, без архаизмов с претензией на хорошее образование и соответственно благородное происхождение.

– Ольга, мы уже это обсуждали и, кажется, договорились, – мягко и даже с какой-то нежностью осадил бунтарку профессор.

– Как скажете, хозяин, – с явно наигранной покорностью опустила глаза девушка и даже присела в книксене.

А затем она, чуть наклонив к плечу голову, задорно посмотрела на меня.

Мне показалось или в ее глазах мелькнула золотистая искра?

Мой молодой организм тут же откликнулся на призыв, и что-то чересчур уж бурно.

– Ольга! – В голосе профессора появился металл.

Ого, он и так может – не совсем уж закоренелый интеллигент и джентльмен.

– Ой да ладно вам, – отмахнулась девушка, прекратив паясничать.

Судя по тому как я быстро успокоился, она не только паясничала, но как-то повлияла на мое внезапное возбуждение.

Неужели это какой-то приворот? Нужно с этим делом быть повнимательней. Найдется какая-то искусница, и очнусь уже с женой на шее и парой ребятишек в довесок.

– Господа и дамы, – закончив разборку с девушкой, обратился ко всем присутствующим профессор. – Позвольте представить вам человека, который поможет нам решить проблему без вмешательства ведьмаков и особой комиссии жандармерии. Лично мне хватило прошлого раза.

Странно, что ни моего имени, ни чина профессор называть не стал. Возможно, на то была какая-то особая причина.

Если не ошибаюсь, передо мной пресловутые стрыги, и парочку из них ведьмаки угробили именно после преступления, последствия которого довели бедного Игнашу до нервного срыва.

– Вы в этом так уверены? – после ехидного фырканья жандарма спросил все тот же старичок с клюкой.

– Я – ученый, Степан Карлович, и мало во что верю, – укоризненно посмотрел на деда профессор. – Мне нужно знать, а знание может дать только опыт. Так что сейчас мы все и узнаем. Прошу за мной, молодой человек.

Когда Дмитрий Иванович и жандармы попытались двинуться следом, Федор Андреевич остановил их решительным жестом.

– Я не так уж много знаю о работе видоков, но то, что не стоит толпиться рядом с ними во время транса, мне известно доподлинно.

Из лаборатории мы прошли в длиннющий ангар со стеклянной крышей.

Я однажды побывал в теплице большого селекционного хозяйства – там было нечто похожее, но только похожее. Немного сбивали бревенчатые стены и мутноватые стекла в крыше, окончательно добила зелень, растущая в длинных ящиках с землей. Лишь часть я сумел опознать как нечто тропическое, а вот насчет остального не уверен. Скорее всего, в моем родном мире такого вообще не было.

Я так засмотрелся, что отстал от решительно идущего между рядами насаждений профессора. Пришлось даже перейти на бег. Мы дошли до дальней оконечности теплицы и остановились под большим проломом в потолке. Среди стеклянных осколков лежало тело в белом халате. Точнее, в его залитых кровью ошметках.

– Вы в порядке? Сможете работать? – участливо спросил профессор, заметив мою бледность.

– Да, конечно, – сглотнув, ответил я и начал оглядываться в поисках точки привязки.

Судя по пролому в крыше, убийца пришел сверху. Немного сориентировавшись по оставленным на месте преступления следам, я выбрал себе участок пола у стены и уселся на пятки.

На всякий случай достал из планшетки гогглы и натянул их на лицо.

Глубокий вздох позволил полностью расслабиться. Руны на коже откликнулись мгновенно, и теплица рывком преобразилась. Тело исчезло, как и профессор. Потолок выглядел целым, но это ненадолго. По проходу к месту своей гибели прошел пока еще живой мужчина средних лет. Очки-пенсне, бородка клинышком и задумчивое лицо сплетались в образ увлеченного своим делом ученого. Ошейника я не заметил, так что это кто-то из помощников профессора.

Оставленный убийством шрам на ткани мироздания отображал только образы, так что о вторжении я узнал, только когда на ученого посыпались осколки стекла.

Бедолага от неожиданности раскрыл в беззвучном вопле рот, и тут на него свалилась огромная туша. Это был оборотень, но очень необычный. Гуманоидное тело с рыжими, слипшимися от влаги волосками прикрывали только короткие штаны. Интересно то, что босые ступни у оборотня были вполне обычными, как и вообще ноги. А вот голова и кисти рук словно принадлежали другому существу – тигру. Также примечателен тот факт, что хвоста у этого тигра не наблюдалось.

Интересно, появляется ли во время трансформации данная деталь у Евсея?

На детальное изучение оборотень времени не дал и буквально за секунду чуть не разорвал беднягу на клочки. По моей спине пробежало целое стадо ледяных мурашей, но я все же заставил себя сохранить неподвижность.

Прогресс, однако.

И только после этого меня догнали эмоции участников этой трагедии. Странно, что страх, шок и боль ученого я ощутил, а вот в оборотне не уловил ничего. Вообще ничего, лишь ледяную пустоту.

Нужно порыться в конспектах Игната. Мой опыт хоть и насчитывал всего три транса, включая этот, но эмоции были у всех фигурантов. Цепляясь за них, я даже умудрялся узнать кое-что о личности объекта. К примеру, погибший ученый был чем-то разозлен, и предметом его недовольства являлся профессор.

Сам не знаю, как мне это удалось понять, но достоверность осознанного не вызывала сомнения, так же как и короткая, нарисованная больше в моем воображении биография задушенной девушки.

Не заметив свидетелей своего преступления, оборотень легкими и грациозными прыжками добрался до крыши и ушел так же, как и явился.

В последний момент я вспомнил про вычитанный в учебнике «эффект удильщика». Представил себе, будто забрасываю на спину исчезающего в проломе убийцы блесну, как делал это тысячи раз на рыбалке. Именно так советовали преподаватели на описанных в конспектах уроках. Тело автоматически перешло в позу рыбака, увлеченно удерживающего добычу. Транс тут же слетел. Странно, теперь я уже здесь, но ощущение, как будто кто-то тянет уходящую от меня нить, по-прежнему осталось.

От волнения я по своей старой привычке закусил губу и так же разочарованно ругнулся, когда почувствовал, как нить оборвалась. Если верить учебнику, это произошло из-за слишком большого расстояния до объекта в текущий момент.

Наверняка со стороны мои акробатические этюды выглядели комично, но профессор был серьезен и собран.

– Вы что-то узнали? – нетерпеливо спросил он, поняв по моим ругательствам, что процесс закончен.

– Да, – кивнул я и быстро пересказал все, что увидел.

Говорил без утайки, понимая, что передо мной не суеверный обыватель, а изучающий магическую аномалию ученый, у которого в подчинении жуткие стриги. Хотя отнести милых с виду людей к жутким тварям у меня никак не получалось. Особенно эту рыжую егозу.

– Ракшас? – задумчиво произнес профессор, использовав незнакомый мне термин. – Интересно.

– Ракшас? – осторожно переспросил я.

– Да, это тигр-оборотень. Живут в Индии и реже в Китае.

Чуть подумав, профессор сделал приглашающий жест в сторону лаборатории, там на меня тут же набросился жандармский ротмистр. Пришлось повторять ему рассказанное минуту назад, причем слово в слово.

– Ракшас? Интересно… – Теперь уже ротмистр в точности скопировал слова профессора.

– Совершенно неинтересно, – сам себе возразил Федор Андреевич. – Важнее то, что мои подчиненные здесь точно ни при чем. Так что я требую закрыть доступ всем ведьмакам.

– Я бы так не спешил. Мало ли что могло почудиться этому юнцу. – Похоже, мои действия что-то расстроили в планах жандарма. – Говорят, он лишь недавно вышел из запоя.

Дался же им запой моего предшественника! Как клеймо, право слово.

Мой непосредственный начальник начал наливаться краской, явно готовясь нахамить жандарму. Мне же на их раздутое дворянское самомнение было плевать с высокой колокольни.

– Проверяйте, – равнодушно пожал я плечами. – Могу подсказать одного грамотного пристава судебной службы генерал-губернатора, который недавно проверял мою искренность.

К моей игре тут же подключился Дмитрий Иванович:

– Уверен, если вызвать служебного ведуна второй раз за неделю, его светлость будет очень рад.

Жандарм скрипнул зубами, но больше огрызаться не стал. При этом всем своим видом показывал, что, если мы не уберемся с подотчетной ему территории, он точно сорвется с резьбы и наделает глупостей.

– Позвольте поблагодарить вас от всей души, – прижав руку к сердцу, вполне искренне сказал профессор, обращаясь к нам с Дмитрием Ивановичем, и добавил лично для меня: – Я сейчас очень занят, но мне хотелось бы побеседовать с вами на днях. Как насчет ужина в моем доме?

– Почту за честь. – Я действительно был бы рад побеседовать с таким знающим человеком. Главное – перед ним не проколоться, что будет непросто.

Прихватив меня под локоток, профессор проводил нас к выходу:

– У меня еще не было возможности беседовать с видоком такого высокого уровня. Не спорьте, дорогой Игнат Дормидонтович, – отреагировал он на мою скептическую мину, – я много лет варюсь в этой каше и знаю о чем говорю. Вы расскажете мне о себе, а я поведаю все, что заинтересует ваш, без сомнения, пытливый ум.

За спиной прозвучало уже откровенное рычание.

– Конечно, если это не скрыто тайным рескриптом жандармской канцелярии, – повысив голос, добавил профессор уже для ротмистра.

На прощанье Федор Андреевич пообещал прислать мне посыльного, как только вся эта кутерьма на энергетическом заводе уляжется и прилетевшие, как мухи на дурной запах, ведьмаки отправятся восвояси.

Обратная дорога уже не казалась мне такой захватывающей, но это не отбило желания внимательно смотреть по сторонам.

Глава 8

Следующие два дня прошли без происшествий и были скрашены только испытанием отбойного молотка. Агрегат получился немного нелепым, но, самое главное, рабочим. Нам пришлось арендовать на сутки одну из местных мастерских, в которой имелся свой паровик. Компрессор инженеру и мастеру пришлось делать самим, но они справились. В общем, из-за множества деталей непрофильного назначения, но подходящих по функционалу, все это выглядело как декорация к фильмам в стиле стимпанк или постапокалипсиса.

Сначала запустили паровик. Благодаря реагенту вода в небольшом котле вскипела очень быстро. Затем застучал компрессор, и только после этого мастер взял в руки отбойник, похожий на большую дрель с толстенным кабелем. Для работы приготовили две железных плиты с отверстиями и соединителем. Их состыковали вертикально на деревянных козлах. В передвижной жаровне своего часа дожидались три десятка раскаленных заклепок.

Все заклепки использовать не удалось – воздух все же прорвал шланг, и рабочее давление упало. Но то, с какой скоростью мастер на пару с очень возбудившимся Борисом поставили двадцать четыре заклепки, привело в восторг всех присутствующих. Ну кроме меня. Дава с Лехой мало что поняли, но сияющие глаза технарей подогрели их эмоции.

Борис пообещал быстро восстановить шланг и подправить конструкцию.

Проведя еще одни испытания и обмыв наш успех, мы запихнули похмельного юриста в поезд. С обновленными чертежами проекта он отправился защищать наше детище от загребущих лап акул мирового капитализма.

С отбытием нашего неправильного еврея жизнь замедлилась еще больше. Леха завяз на работе, а я начал изнывать от скуки, которую наконец-то развеяло приглашение от профессора.

Быт в гостиничном номере меня практически убивал, поэтому я с удовольствием приготовился вкусить немного домашнего уюта. Почему-то мне казалось, что профессор иначе жить не сможет. Так оно и вышло.

Федору Андреевичу принадлежала квартира в большом доме практически рядом с городской управой. Так что от работы до гостиницы, а затем до дома профессора я добрался пешком меньше чем за пятнадцать минут. Но это примерно, потому что обзавестись карманными часами так и не удалось. Сей факт бесил меня все больше и больше.

Найдя нужный дом, я уточнил у подметающего постоянно падающие листья дворника, по адресу ли я попал.

– Туточки оне обретаются, – подтвердил высокий и тощий как жердь дворник.

Затем был подъем на второй этаж и попытка освоить дверной звонок, на который нужно было не нажимать, а вертеть небольшую пимпочку посредине. Получилось не очень, но меня услышали. Дверь открыла дородная дама в облачении горничной.

После знакомства с рыжей стригой я ожидал увидеть здесь если не ее саму, то другое юное создание, но у профессора, видно, была иная точка зрения по этому поводу.

Как оказалось, Степанида Захаровна была, так сказать, универсальным солдатом – и уборщица, и горничная, и повариха. Вот к третьей ипостаси ее образ подходил идеально – именно такой должна быть повариха, не только умелая, но и любящая свое дело.

– Федор Андреевич, господин полицейский прибыли, – приняв от меня папаху и шинель, крикнула женщина куда-то в глубь большой квартиры.

В ответ сначала донеслось какое-то звяканье и шипенье, затем прилетел голос профессора:

– Я уже иду!

Через минуту явился он сам, снимая на ходу уже чем-то измазанный халат.

– Простите меня ради бога, дорогой Игнат Дормидонтович. Вот, дожидаясь вашего визита, решил проверить кое-что и увлекся.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответил я и присмотрелся к пятнам на халате.

Если профессор увлекается химией, можно попытаться подбросить ему идейку насчет немагического способа получения резины. Авось удастся поиметь что-то с этой идеи.

Меня радушно проводили в большую столовую и усадили за накрытый белоснежной скатертью стол. Интерьер квартиры почти ничем не отличался от того, что я себе нафантазировал. Только удивляло обилие магических светильников. Хотя, если подумать, ничего удивительного нет, особенно для жилища научного куратора энергетического завода.

– Вы не против, если нам составит компанию еще одна персона? – спросил Федор Андреевич и, дождавшись моего кивка, громко позвал: – Леонард Силыч, будьте любезны пройти в столовую.

Я ждал, что к нам присоединится еще один гость, хотя на столе было всего лишь два прибора. Все стало на свои места, когда в столовую вальяжно вошел здоровенный котяра в серую полоску с белым животом и белыми же «носками».

Солидный образ немного портил ошейник с блестящими камешками. Ну прямо гламурныестразы. Впрочем, мало ли какие у кота могут быть представления о прекрасном.

– Игнат Дормидонтович, – улыбнулся в бороду довольный своей шуткой профессор, – позвольте представить вам моего друга и компаньона Леонарда Силыча.

Кот подошел ко мне, посмотрел снизу вверх серыми глазами и беззвучно мяукнул, как бы обозначая приветствие.

Какой шикарный красавец!

Кот словно услышал хвалебные мысли и потерся о мою ногу.

– Кота в столовой прикармливаете, потом не жалуйтесь, – заявила горничная, но все же поставила на пол миску с едой.

Я прыснул, едва сдерживая смех. И вынужден был сделать вид, что не заметил удивленных взглядов присутствующих. Ну не объяснять же им, что горничная выдала практически точную цитату из «Собачьего сердца».

После того как каждый получил свою порцию первого, мы втроем приступили к ужину.

Я кое-что успел узнать от Лехи о правилах поведения за столом, и пока мы пробовали удивительно вкусный грибной суп, старался помалкивать. После супа было какое-то пюре – то ли картофельное, то ли гороховое, но его неопределенность никак не повлияла на полученное удовольствие. Мясной соус окончательно догрузил желудок так, что в кабинет на рюмку коньяку и сигару я перебирался как обожравшийся хомяк.

За столом мы говорили о пустяках и городских слухах. Ни науки, ни моей работы профессор не затрагивал. Успевший все съесть Леонард Силыч залез на стул и внимательно слушал наши разговоры. Затем он спрыгнул на пол, подошел ко мне и требовательно посмотрел в глаза. Причем мне показалось, что я ощутил он него некий посыл. Ему хотелось колбасы. Причем кот не требовал и не просил, просто своим взглядом показывал, что ему хочется вкусненького, а там уже решать мне.

Такая независимость и достоинство у домашних животных мне всегда импонировали, так что я поддался, возможно, не очень культурному в гостях порыву и дал коту ломтик сервелата. Кот взял колбасу прямо из моих рук.

Профессор с любопытством наклонился в сторону, чтобы посмотреть, что там происходит, и явно был удивлен увиденным.

– Очень любопытно, – хмыкнул он. – Леонард Силыч не особо жалует незнакомцев и вообще никогда не берет еду из чужих рук.

Мне показалось или в голосе профессора мелькнули ревнивые нотки?

Сам же объект всеобщего внимания, мгновенно проглотив колбасу, вернулся на стул с довольным видом, который можно было расшифровать как: «Ну вот захотелось мне колбаски, и что теперь?»

Закончив обед, мы перебрались в заставленный книжными шкафами кабинет, и тут за меня взялись всерьез. За считаные минуты профессор вытащил из меня все, что мне удалось узнать из конспектов. Судя по реакции, он знал все это и без меня. Так что я добавил почерпнутые из своего скудного опыта выводы, впечатления и домыслы. Эти нюансы уже больше заинтересовали научно зависимого человека. Да так, что клубы сигарного дыма стали гуще. Сам я никогда не курил, но порой не возражал против дыма дорогого табака, а он у гостеприимного хозяина явно был эксклюзивным.

– Это очень интересно, Игнат Дормидонтович, – искренне заявил профессор, пыхнув сигарой. – Я всю жизнь занимаюсь предметной энергетикой, но главным моим увлечением является изучение энергетических сущностей, их симбиоз с человеком и особые способности одаренных. Как вы видели, с симбионтами я встречаюсь каждый день, а вот такое тонкое и редкостное явление, как ваш дар, будоражит мое воображение. Увы, наша наука пока не способна представить возможности делать точные замеры, но это только распаляет мой интерес.

А уж как нахождение рядом с таким человеком распаляет мое любопытство! Но, увы, в отличие от собеседника, я вынужден действовать тоньше.

– Профессор, – решил я закинуть пробный шар, – если честно, многие вещи, связанные с энергетикой, вызывают у меня недоумение.

– И какие же? – тут же проснулся в Федоре Андреевиче преподаватель.

– Только не смейтесь над моим невежеством, – решил я еще больше подстраховаться, – в нашем училище давали не так уж много непрофильных знаний. К тому же мне постоянно казалось, что учителя сильно подвержены мистицизму.

– О, я вас прекрасно понимаю, – к моему облегчению, заявил профессор. – Можете не стесняться и говорить смело – вот чего у меня нет, так это склонности к мистификации.

– Если честно, меня сильно удивляет, так сказать, предметная природа перевоплощения человека в зверя.

– Вы имеете в виду оборотный эффект, – не спрашивая, а утверждая, произнес профессор.

– Да, откуда берутся и куда исчезают все эти когти, клыки и шерсть? Наш доктор все сокрушался, что не может подтвердить свои теории вскрытием.

Профессор вальяжно развалился в кресле, явно наслаждаясь беседой. Похоже, преподавание – это главная часть его натуры и пожизненное увлечение.

– Ян Нигульсович всегда был очень любознательным, но немного ограниченным. Это не умаляет его ума, но не делает чести нашему медицинскому образованию, – поспешно добавил профессор. Также он покосился на меня, но решил не хаять моих, точнее Игнашиных, учителей. – Большая часть наших медиков готова пользоваться заживляющими и оздоровительными артефактами и при этом напрочь отрицает существование псевдоплоти.

– Псевдоплоти?

– Да, именно ее, – немного возбудившись, ткнул в мою сторону дымящей сигарой профессор. – Как и псевдоматерия, она…

– Простите, профессор, – решил я исправить ситуацию ввиду ее крайней важности для моего выживания, – но мне не известно ничего ни о псевдоплоти, ни о псевдоматерии.

– С чего же начать… – тихо сам у себя спросил мой собеседник.

– Федор Андреевич, а что, если вы очень кратко изложите мне суть энергетической науки?

– Кратко? Суть? – с доброй иронией хмыкнул профессор, а затем задумчиво улыбнулся, явно восприняв это как вызов его учительскому таланту. – Давайте попробуем. Вы ведь знаете, кто такой Мерлин?

– Конечно, – пришлось мне хоть и частично, но все же соврать.

– Так вот, когда Первый Наставник, – именно так выделяя оба слова, начал свою лекцию профессор, – сорвал свои же печати, раскусил план Нимуэ и лишил сил Моргану, в мире появились места Силы. Ну это вам должно быть хорошо известно, ведь мы находимся рядом с таким местом.

– Да, конечно, – еще раз соврал я, уже планируя основательно засесть в библиотеке и выяснить, не являются ли действия Мерлина фактором, разделившим два мира.

– Это событие стало началом эры энергетики.

– Началом? А как же древние, они ведь существовали и до этого важного события?

– Только не говорите мне, молодой человек, что вы почитатель древних богов! – нахмурился профессор.

– Нет, я – православный.

– Оно и видно, а курс о природе энергетических сущностей вам читал батюшка? Не знал я, что даже в Новгороде такие проблемы с образованием. – Мой собеседник горестно вздохнул и продолжил тоном усталого от чужой тупости учителя: – На нашей планете существует два вида разумной и неразумной жизни, а именно – телесная и бестелесная, так называемая энергетическая, жизнь. Существа, по сути являющиеся сложной энергетической структурой, разнообразны, как и обычные живые твари. Это известно всем, точнее, если судить по вашим репликам, многим. Но есть одно массовое заблуждение, которое приписывает возникновение энергетических существ обычной эволюции.

– Тогда откуда все они взялись?

– Мы их создали, – прищурив глаза, торжественно заявил профессор и явно порадовался произведенному эффекту. – А вскрытие печатей Учителем лишь усилило сии создания.

– Мы создали богов? – Я был если не в шоке, то сильно удивлен.

– Так называемых старых, и не богов вовсе. Энергией способны управлять только люди. Сама по себе она просто сырой материал и к самостоятельному усложнению может прийти лишь в редких случаях, да и то в примитивные формы. Возьмем, к примеру, домовых. Есть гипотеза, что они появились из сказок.

– Сказок? – Мое удивление было вполне объяснимым. Слышать такое от ученого как минимум странно.

– А точнее из фантазий человека. Те, кто обладает богатой фантазией, придумали себе нечто, объясняющее пугающие их звуки и образы. Они напитали эти фантазии своими страхами и эмоциями. Ведь, по сути, наши чувства – это переработанная энергия мира. Вот и стали появляться сгустки материи в, так сказать, свободном состоянии. Кто-то придумал, скажем, лешего, а остальные напитали энергетическое создание своим страхом. Многие поколения испуганных примитивов так усиливали энергентов, что те постепенно усложнялись и порой обретали псевдоразум. А теперь представьте, что произойдет, если в могущество некоего мифического существа поверят тысячи, сотни тысяч людей? Какой мощи может получиться энергетическое существо?

– Не уверен, что ваши речи понравятся церковным иерархам, – осторожно сказал я, косясь на двери, за которыми собирала посуду горничная.

– А при чем здесь христианство, я говорю лишь о тех, кого суеверные обыватели называют старыми богами. А также о русалках, леших, домовых и других представителях энергетического бестиария.

– Неужели вы верующий?

– Я ученый, молодой человек, – совершенно серьезно сказал профессор. – И поэтому верю в то, что можно доказать, но при этом не спешу отвергать явление, если нет доказательств его невозможности. С официальной религией есть много странностей. Почему в пределах храмов не действует большинство артефактов? Почему даже в семьях потомственных оборотней крещеный ребенок теряет энергетического симбионта?

– Вы уверены, что это так? – спросил я, вспомнив, как Евсей крестился на икону.

– Да, вполне, а вы что, знаете кого-то истово верующего, который при этом подвержен оборотному эффекту?

– Нет, не знаю, – тут же соврал я. – Просто удивился.

– А не нужно удивляться. Все дело в неискренней, притворной натуре человека. Сам я больше агностик, чем атеист. Слишком уж много доказательств того, что некая высшая сила присутствует в нашей жизни. Просто те, кто не хочет иметь проблем с церковью, попросту мимикрируют. А обряды, проведенные хоть и по всем канонам, но без искренности и веры, это всего лишь цирковое представление для непосвященных. Вот здесь мы и подходим к вашему первому вопросу. О псевдоматерии и псевдоплоти. Есть хоть и очень затратные, но все же подтвержденные опыты по осуществлению перехода чистой энергии в материальное состояние. Примерно как жидкость превращается в лед. Но для этого нужна человеческая воля и талант колдуна.

– Материализация чувственных идей? – буквально выскочила из меня фраза, которую я слышал в одном советском фильме.

– Интересная формулировка, – хмыкнул профессор, – где вы ее услышали?

– Хоть убейте, не помню.

– Ну и ладно, – отмахнулся мой собеседник, возвращаясь к теме разговора. – Чтобы человеку совершить, как вы выразились, материализацию своей идеи, нужно очень много энергии и могучая воля. А вот у энергетических существ, ставших симбионтами людей, это получается намного проще. То, что мы видим при обращении оборотня, всего лишь временный переход накопленной телом энергии в псевдоплоть. Да, она видима и осязаема. Часть псевдоплоти нарастает на тело, создавая как бы живую маску и шерсть на теле, часть проявляется внутри тела, серьезно усиливая мышцы, а также способствуя быстрому заживлению ран.

– Только не от серебра, – опять брякнул я, поддаваясь порыву юного тела.

– Да, серебро по своей сути есть энергетический резонатор. На сырую энергию оно действует слабо, а вот псевдоплоть разрушает. Точнее, мешает ее формированию и стабильности. Так вот, когда внутренняя энергия иссякает, псевдоплоть быстро переходит в энергетическое состояние. Именно поэтому нашему уважаемому Яну Нигульсовичу не достается ничего, что может потешить его интерес прозектора. Не остается ни зубов, ни шкуры, ни шерсти. Они просто исчезают из осязаемого пространства.

– А долго оборотни могут пребывать в таком состоянии?

– Не очень, – сказал профессор и хитро улыбнулся. – Если тот, кого вы как бы не знаете, может обращаться чаще раза в неделю и больше получаса, скажите ему, что это очень хорошие показатели. Я бы даже сказал – уникальные. Такие экземпляры очень интересны для изучения. Тайну я, естественно, гарантирую. Если у вас есть еще вопросы, уважаемый Игнат Дормидонтович, я с радостью на них отвечу.

Вопросы были, и очень много, но опять же задавать их нужно предельно осторожно. Сейчас стоит спросить о чем-то нейтральном. К примеру, о домовом. А может, забросить удочку насчет резины?

– Я понимаю ваши сомнения, – превратно понял мое молчание профессор, – все, что происходит на заводе, конечно, тайна, но сама суть стриг не является чем-то запретным, хотя власть и церковь предпочитают не особо привлекать к данному вопросу внимание обывателей.

Это, конечно, не самая важная для меня тема, но я тут же изобразил на лице живейший интерес.

– Я вроде слышал, что стригойями называют вампиров.

– Это научный казус, который возник из-за нестыковки двух направлений мифологии. В Европе стрыги, или стригойи, действительно являются вампирами, сиречь энергентами, оккупировавшими неживое тело. У нас их называют упырями. Но связь между этими подвидами энергентов-симбионтов имеется. Очень часто после смерти стрига становится упырем, или же, в другой терминологии – стрыгой.

– А оборотни?

– После смерти? Нет, переход в упырей у них практически невозможен. Если, конечно, нет дополнительных внешних факторов. Но и там, скорее всего, имеет место подсадка постороннего энергента в мертвое тело. В принципе, – дирижируя потухшей сигарой, продолжил ученый, – энергетическая суть оборотней и стриг мало чем отличается. Но вот нюансы делают эти два вида симбионтов несопоставимыми. Человеческая составляющая оборотня сама управляет своими действиями. После обращения в них хоть и усиливается эмоционально-звериная составляющая, но все равно они полностью контролируют себя.

– Так, получается, оборотни могут стать кем захотят?

– Нет, сама трансформация проходит по заложенному в энергенте образу. Человек этим не управляет, лишь задает посыл. А вот дальнейшее поведение зависит только от воли оборотня. Что же касается стриг, то там все сложнее. Во время трансформации происходит смена сознания.

– Их поэтому называют двоедушниками?

– Суеверие! – экспрессивно рубанул ладонью воздух профессор. – Я хоть и не отрицаю существование души в религиозном понимании, но пока никто не смог ни обнаружить ее, ни измерить. Мало того, даже церковь отрицает возможность существования двух душ в одном теле, как и перемещение оных между разными телами. Есть новое учение доктора Латоцци, который занимается лечением душевнобольных. Так вот, он выдвинул гипотезу о существовании в одном человеке нескольких личностей и назвал это раздвоением сознания.

Похоже, что это местный аналог доктора Фрейда, хотя не уверен, что именно он первым определил раздвоение сознания. Я, конечно, мог немного рассказать своему собеседнику о переселении душ, но лучше промолчу.

– Такие случаи наблюдаются и у обычных людей, – сказал профессор, чуть приподнимаясь в кресле, чтобы долить коньяку в наши рюмки. – Это печально, но в большинстве случаев не опасно. А вот у стриг основная личность может быть изумительной доброты и даже не догадываться, что вообще способна на трансформацию. А вторая, так сказать, темная, ипостась мало того что знает об оборотном эффекте, так еще и частично его контролирует.

– Так, может, под видом ракшаса вашего коллегу убил стрига?

– Исключено, – мотнул головой ученый, – на таком тонком уровне детализации управлять оборотным эффектом практически невозможно. Чаще всего облик стриги есть отражение его внутреннего мира, черного, порочного и извращенного. Очень колоритные получаются образы.

Федор Андреевич произнес это даже с каким-то восхищением, но тут же осекся и заботливо посмотрел мне в глаза.

– Все в порядке, – правильно понял я его беспокойство, – шок стер в моей памяти все воспоминания о том случае.

– Да, доктор Латоцци упоминал подобный эффект. Вы читали его труды?

– Нет, – поспешно ответил я и постарался перевести тему в другое русло. – А насколько опасны энергетические существа, живущие отдельно? К примеру, домовые?

– В этом случае все зависит от человека, – откинувшись в кресле, небрежно взмахнул сигарой профессор. Затем заметил, что она погасла, и бросил ее в пепельницу.

– У меня есть пример обратного, – возразил я, заставив ученого удивленно поднять бровь. – Один домовой буквально не пускает людей в пустующий дом. И любые попытки повлиять на него вызывают лишь агрессию.

– Любопытный случай, – заинтересованно сказал профессор. – И что предпринимали претенденты на жилье?

– Стандартные подношения, уважительное обращение к хозяину и в качестве жеста отчаяния пригласили священника.

– Ошибка, причем во всех случаях. Налицо факт распада сложной структуры. Этот свободный энергент явно формировался не одно столетие. И скорее всего, сумел пережить переселение в другое жилье, что нехорошо для его структуры. Здание старое?

– Не очень, – ответил я, вспоминая внешний вид каланчи. – Это пожарная каланча.

– Вот, – наставительно поднял палец профессор. – Вместо семейного уюта он попал к суровым пожарным с небогатой фантазией. А затем вообще был оставлен без человеческого внимания. Начался процесс распада. Новые хозяева поднесли пищу, но уверен, готовил ее не тот, кто предлагал. Свободным энергентам не нужна еда, только эмоции и личностная энергия человека. Подношение должно быть частью дома и иметь следы творческой энергии дарующего.

– Это как?

– Сделайте из куска, скажем, ступеньки или ставни ложку и подарите домовому. Предмет будет пропитан не только знакомой ему энергетикой места, но и вашей личной, которая войдет в поделку во время процесса изменения. Еще, возможно, стоит дать ему новое имя. Старое он, скорее всего, забыл, а может, никогда не имел, и все называли его просто хозяином. Это укрепит распадающуюся структуру.

Разговор об энергентах оказался настолько увлекательным, что мы не заметили, как пришла полночь, и только вмешательство горничной вернуло нас на грешную землю.

Уже одеваясь в прихожей и прощаясь с профессором, я вспомнил о резине:

– Федор Андреевич, скажите, а как вы относитесь к химии?

– Молодой человек, моя основная профессия алхимик, так что, смею надеяться, в простой химии я тоже разбираюсь.

Уточнять разницу я не стал, потому что уже сам все понял: алхимия – это та же химия, только с участием в реакциях измененных магией компонентов и привлечением в процесс чистой энергии.

– У меня появилась одна идея, и мне нужна консультация химика.

– Давайте я сообщу вам, когда у меня появится свободное время, и мы это обсудим, – покосившись на недовольную горничную, предложил профессор.

На этом я раскланялся отдельно с профессором и персонально с Леонардом Силычем, чем вызвал у кота еще один приступ симпатии в виде трения головой о ногу. Это, в свою очередь, опять удивило профессора.

За пределами дома уже царствовала чернильная ночь, и только свет из окон освещал пустынные улицы с вальяжно разлегшимися по бокам особняками. Вдалеке прошла троица ночного дозора городовых. И эту колоритную картинку падающий с неба первый снег нынешней зимы еще больше превращал в сказку.

Впервые я порадовался тому, что живу в гостинице и дойти туда можно пешком. Да и сама прогулка принесла удовольствие, хоть под конец холод начал забираться под одежду.

Нужно утепляться, даже наплевав на армейские закидоны Дмитрия Ивановича.

Глава 9

Увы, рассветы, которые я встречал в гостинице, мне нравились намного меньше прежних, так что я быстро собирался и как можно скорее выдвигался на работу. Так случилось и в этот день. После обеда я надеялся попасть в библиотеку, чтобы самостоятельно заполнить пробелы, которых не решился затрагивать в разговоре с профессором. Увы, пополнение знаний пришлось отложить – в городе произошло убийство.

У крыльца полицейской управы мы быстро загрузились в две коляски и в сопровождении казаков двинулись по пока еще слабо присыпанной снегом улице.

В этот раз наш путь лежал к железнодорожным складам. Именно там утром обнаружили труп сторожа и изрядно облегченный груз алхимических реагентов. Может, я себя переоцениваю, но бандитам стоит зарубить на носу, что грабить в этом городе нужно только без мокрухи.

Присев в углу разоренного склада, я сосредоточился и получил сомнительное удовольствие лицезреть незамысловатую сцену убийства сторожа, в которой прямо или косвенно участвовали четыре бородатых мужика. В моем мире и времени любой свидетель воспринял бы их как староверов. У всех были топоры и пистоли, похожие на мое первое оружие. Только, кажется, еще с кремневыми замками.

Мои сомнения в здравомыслии грабителей усилились, когда, проведя попытку привязки к тому, кто зарубил сторожа, я не ощутил ожидаемого обрыва нити.

Они что, не уехали из города?! Да уж, либо идиоты, либо совершеннейшие отморозки. Второе предположение подтверждали эмоции, хлынувшие на меня во время транса. Там было все – от обреченности сторожа и страха, который он испытывал за себя и выживание семьи, до жуткой смеси злобы и бешенства убийцы. В голове даже замелькали какие-то картинки, сильно похожие на коллаж из самых кровавых фильмов ужасов.

Да уж, профессор был прав, нечего списывать всю жуть на мистических созданий. Самый страшный монстр на планете – это человек.

Продолжая контролировать натянутую нить, которая почти физически ощущалась как леска, зажатая в кулаке, я вскочил на ноги и азартно крикнул начальнику:

– Дмитрий Иванович, я знаю, где они!

Следователь либо не знал о такой стороне дара видока, либо не ожидал от меня подобной прыти. В общем, он на мгновение застыл, пытаясь принять решение.

– Где? – влез в разговор Евсей.

– Там, – махнул я свободной рукой в нужном направлении.

А что еще ему ответить? Указать точное место пребывания преступников возможности не было.

Дмитрий Иванович успел опомниться и начал командовать, хотя по-прежнему с некой долей неуверенности. Сейчас в его распоряжении было три казака, местный околоточный и двое городовых-водил. Следователь уточнил у меня состав банды и нахмурился еще больше. Но затем все же решил рискнуть.

Если верить записям Игната, максимальная дальность удержания связующей нити была до двух верст. Да и то только у сильных видоков, к коим я себя относить точно не стану. При большем расстоянии нить истончалась и рвалась. Так что бандиты засели едва ли не рядом с местом преступления.

Это меня откровенно озадачило.

– Дмитрий Иванович?

– Что? – тут же насторожился следователь, явно ожидая от меня еще какого-то подвоха.

– А что именно взяли грабители?

– Вроде большую партию опиумной пыльцы с энергетического завода.

Ну ни фига себе! У них, понимаешь ли, товарными объемами наркоту из болота гоняют, а слуга закона говорит об этом как о чем-то незначительном. Ладно, это его проблемы, а меня выданная информация навела на интересную мысль – ребята, похоже, наркоманы и, если нам повезет, уже закинулись и видят кислотные сны. Так что, может, даже сумеем взять их, так сказать, тепленькими.

Приняв решение, следователь отправил Леху в одной коляске за помощью в управу, а мы загрузились во второй экипаж. Хотя толщина снега еще не вынуждала пересаживаться на сани, но уже затрудняла движение на колесном ходу. Так что городовой вел свой экипаж ходко, но осторожно.

Ощущение было странным и непривычным. Вроде ничего такого, но стоило только сосредоточиться, как сразу ощущались руны на запястье, а пальцы начинали чувствовать тонкую ниточку, едва заметно тянущую руку куда-то вперед.

Пару раз я указывал кучеру, куда свернуть, что вывело нас в рабочие кварталы железнодорожного конца. Внезапно меня словно что-то дернуло за пальцы. Сосредоточившись, я понял, что нить резко повело в сторону.

– Стой! – громким шепотом заявил я, для уверенности хлопнув ладонью по спине кучера.

Он резко натянул поводья, и коляска встала. Лошади казаков завертелись вокруг экипажа. Затем казаки спешились и подошли к нам:

– Что делаем, ваше благородие?

Да уж, действительно, и что нам теперь делать? Мои познания в местной юриспруденции были мизерными, и я до сих пор не удосужился узнать, нужен ли для вторжения на частную территорию ордер или что-то подобное.

– Заходите в дом, мы подстрахуем снаружи, – сказал он и покосился на меня. – Игнат, вы вооружены?

Нашел время интересоваться! Меня даже обида взяла, но я просто достал из кармана двуствольник и продемонстрировал его начальнику. В ответ увидел недовольную гримасу.

Ну конечно, по сравнению с его офицерским револьвером моя пукалка, мягко говоря, не впечатляла.

У казаков короткоствол имелся у всех, но не унифицированный. Старший урядник потащил из седельной кобуры монструозный капсюльный револьвер, а его подчиненные вообще достали пистоли. Хорошо хоть не кремневые, а переделанные под капсюли. Удивило то, что казаки взяли огнестрел в левую руку, а в правой держали кинжалы.

Ох, чувствую, сейчас мне предстоит не только наблюдать цирковое представление, но и участвовать в нем.

Так оно и оказалось.

Демьян вновь оседлал своего коня, подвел его к воротам и лихо перескочил с седла во двор. Мы быстро прошли через открывшуюся калитку. Обстановка вокруг дома говорила о том, что здесь либо долго никто не жил, либо среди жильцов не было женщины. В общем, порядка во дворе не наблюдалось. Все неухожено и запущено. Во дворе царила полная тишина, а вот из дома доносились приглушенные звуки. Казаки тут же бесшумно переместились к крыльцу, и Евсей выразительно посмотрел на следователя, а тот почему-то перевел взгляд на меня.

– Игнат, присмотри за этой стороной, вдруг кто-то выскочит. – В боевой обстановке начальник явно предпочитал более упрощенную форму обращения. – Я зайду сзади, Тимофей Николаевич, ты с другой стороны.

Ну просто гениальная тактика захвата! Мне кажется или местный спецназ работает совсем уж топорно? Вроде наши казаки чуть ли не пластуны и должны действовать с умопомрачительным профессионализмом. Или это я сказок наслушался?

Похоже, наслушался – дав время Дмитрию Ивановичу и околоточному забежать за угол, Евсей что-то прошипел своим подчиненным и с грохотом ввалился внутрь дома. Главный шум издавала дверь, которую сначала выломали из проема, а затем еще и потоптались по ней.

Внутри дома образовался полнейший бедлам – грохот, крики и даже какой-то визг. Когда добавились выстрелы, мне стало совсем не по себе. В обломках оконной рамы и осколках стекла во двор вывалился здоровый мужик с тесаком в руках. Меня он заметил сразу, как и то, что я нахожусь на пути его бегства.

Уверен, мой начальник никак не предполагал такого поворота событий, иначе не оставил бы меня именно здесь.

Коротко рыкнув, бандит ринулся на меня. Жуткий, скажу я вам, персонаж – глаза навыкате, борода торчком, причем кроме всякого мусора там присутствовало изрядное количество натекшей изо рта пены.

Тренировки под руководством одноногого солдата дали о себе знать, и разглядывание бегущего бандита не помешало мне встать в классическую для стрелков моего мира позицию и пальнуть бандиту прямо в лицо. Не знаю почему, может, из-за шока, но у меня возникло недовольство, что пуля попала не в лоб, а куда-то в верхнюю губу. Голова мужика словно встретилась с веткой, и ее дернуло назад. Мелькнув ногами, он завалился на спину и остался лежать неподвижно.

Ну и где обещанный кучей разных книг отходняк? Ночью в оборотня я стрелял почти наугад, а сейчас даже рассмотрел белки его глаз, но ни тремора, ни тошноты не наблюдалось – лишь досада по поводу того, что потратил на обычного человека дорогую посеребренную пулю. Даже мелькнула мысль попросить Яна Нигульсовича достать ее, как он это сделал с монетой.

Посторонние мысли выскочили из головы, когда на пороге дома появился Евсей с телом Демьяна на плече. Самому старшему уряднику тоже досталось – на груди в его мундире зияла дырка, но держался он молодцом. За командиром шел прихрамывающий Григорий, но ранений у него не было видно, похоже, просто подвернул ногу.

Теперь окончательно становилось понятно, что из троицы казаков оборотнем является лишь урядник – вон даже выстрел в грудь ему особо не повредил.

Мысли, что и сейчас я мог столкнуться с таким же зверем один на один, без помощи казака, вызвали у меня неприятную дрожь.

Выбежавший из-за дома Дмитрий Иванович мельком глянул на убитого мною бандита и принялся помогать Евсею устраивать раненого в коляске. Местный околоточный сначала хотел заглянуть в дом, но благоразумно дождался возвращения казака и следователя.

Чувство долга оказалось сильнее страха за друга, так что Евсей остался на месте преступления. С Демьяном в больницу уехали Григорий и наш кучер. Еще минут через двадцать к нам присоединились с десяток городовых. Наблюдая за суетой полицейских, я понял, что казаки действовали сравнительно грамотно – окажись здесь эти бывшие крестьяне и солдаты, обдолбавшиеся магической наркотой бандиты могли положить кучу народу. Но все равно после просмотра многочисленных боевиков в моих глазах действия местного спецназа казались примитивными.

С этим нужно что-то делать, да только что?

Очередной взгляд на дырку в мундире Евсея заставил меня вспомнить и о собственной безопасности. Что, если вот такой же оборотень еще раз вломится в ту же гостиницу, а казака рядом не будет?

Эта мысль потянула за собой другую, а также воспоминания о словах околоточного и профессора. И тут все сложилось в довольно стройную схему.

– Евсей, – позвал я казака, который беседовал с местным околоточным.

– Да, ваше благородие.

– А где вы сейчас живете?

Вопрос явно показался казаку бестактным, но он все же ответил:

– У одной вдовы снимаем дом.

– Дорого?

– Есть маленько.

– А как вы смотрите на то, чтобы переехать в бывшую пожарную каланчу?

– Так там хозяин уж больно злющий, как анчутка.

– Но если удастся справиться с ним, то вы готовы переехать? И я к вам подселюсь. Иван Митрофанович сказал, что город готов вовсе не брать денег за аренду, лишь бы там кто-то жил.

– Ну, забесплатно оно завсегда лучше, чем за серебро. Но как быть с хозяином? Там же даже батюшка не справился.

– А вот как, мы с тобой скоро узнаем. Подъезжайте к каланче где-то к шести пополудни.

– Добро, – кивнул казак.

Он взглядом испросил разрешения удалиться, а я так же взглядом, даже без кивка, это разрешение дал. Хорошо бы удалось задобрить домового – иметь под боком такую защиту будет очень полезно для моего здоровья.

В управе все пошло по накатанной колее. Леха сначала оформил стандартный бланк опроса видока, а затем так же сноровисто составил отчет о захвате. Ни я, ни казаки в бумажной работе не участвовали, что меня откровенно радовало. В местном правописании я уже разобрался, но шанс напортачить все же оставался.

Уже по начавшей складываться традиции после чрезвычайных происшествий начальник отпустил меня на все время после обеда с прежним условием – обозначить место пребывания. Таким местом я назвал библиотеку, чем вызвал настороженный взгляд Дмитрия Ивановича и ехидный – Лехи.

– Здравствуйте, Игнат Дормидонтович, – старательно выговаривая мое отчество, поздоровалась со мной библиотекарша.

Вот зараза!

– Здравия желаю, Елизавета Викторовна, – максимально формально ответил я.

Имея в прошлой жизни солидный опыт общения с женщинами, я давно уяснил для себя ценность нехитрого правила: самая дорогая женщина – это бесплатная. Дама, не требующая оплаты за нежность, впоследствии выкатит запредельную цену. В условиях патриархального и сословного мира эта цена утраивается, если не удесятеряется.

К тому же эта дамочка явно не ищет сексуальных приключений – ее чаянья находятся если не в матримониальной плоскости, то точно в розово-романтичной.

– Игнат, мне кажется, между нами возникло некое недопонимание.

– Почему же, – с максимально возможной искренностью удивился я. – Вы высказались вполне ясно. Я все понял и принял.

– Ничего-то вы не понимаете в женщинах, – чувственно вздохнула девушка.

Ага, а ты, соплячка, понимаешь, что творится в твоих собственных мозгах! Нужно срочно сматывать удочки. Похоже, до Лизоньки дошли слухи о моих служебных успехах и ночном нападении. И теперь я в ее глазах приобрел некий романтически-героический флер. И даже если бы она мне сильно нравилась, любую романтику убила бы маячащая за ее плечами тень папеньки.

– Откуда же мне, Елизавета Викторовна, разбираться в женщинах. Молод еще. К тому же я человек прямой и не привык ломиться в закрытую дверь. «Нет» для меня всегда означает «нет». – Не давая девушке опомниться, я скорчил покаянную физиономию и прижал к груди руку. – Простите меня великодушно, но времени очень мало, а нужно успеть найти нужные мне сведения. Работа не ждет.

Поклонившись, я поспешил в облюбованный мною третий зал библиотеки. От такого поворота личико у Лизоньки удивленно вытянулось. Она-то, как и мои коллеги, была полностью уверена, что причиной моих походов в храм знаний являются только чарующие глазки библиотекаря.

Я действительно собрал с полок добрый десяток книг и закопался в них по самую макушку. Наводки профессора позволили более точно сориентировать поиски и без лишних вопросов закрыть пробелы в моих знаниях.

В отличие от известной мне истории в этом мире Мерлин был фигурой отнюдь не мифической. Даже имелись точные даты его рождения и смерти. Родился он в пятьсот двадцать шестом году от Рождества Христова, а умер в восемьсот девятом.

Ничего так дедушка пожил.

Отправной точкой различий между двумя мирами, по крайней мере, как мне это виделось, было даже не создание запирающих магию мира печатей, а их разрушение. Подосланная сестрицей Морганой фея Нимуэ убедила мага в необходимости создания печатей, но когда до старого ловеласа дошло, как его облапошили, он вернул магию миру, многократно ее усилив. В моей истории, похоже, кровь у него к мозгам от известного места так и не отлила, и мы остались жить с этими самыми печатями.

Дальше несоответствия в истории начали накапливаться, но казалось, что сама ткань времени им противилась. Ученик Мерлина Артур попытался создать магическое, или, как здесь говорят, энергетическое государство, но после его смерти колдуны тупо передрались и погрузили Англию во мрак невежества на два столетия. На Руси же это дело пошло неплохо, и в Новгород стеклась куча всяких чудаков. Они и организовали Новгородскую энергетическую академию – сокращенно НЭА.

В это же время в Европе горели костры. По городам и весям бегали с безумными глазами инквизиторы. Позже они спохватились, но Новгородская школа энергетического искусства по-прежнему оставалась самой передовой.

У славян вообще с магией пошло неплохо – чего стоит только усиление крови Рюриковичей, которые плодились как кролики. У того же Грозного было пять сыновей, и все обладали завидным здоровьем. Так что Романовым ничего не светило изначально. Да и правителями потомки норманна оказались неплохими.

Если я правильно понял намеки историков, царская династия империи была почти сплошь оборотнями-медведями. Что никак не портило их образ в глазах народа.

Если выстроить виртуальные линии истории двух реальностей, то получатся идущие параллельно кривые – временами все сближалось, вплоть до появления абсолютно одинаковых персонажей. А порой случались курьезы, которые был способен понять только я. К примеру, великий русский поэт, которого заколол на дуэли германский подданный, тоже звался Александром Сергеевичем, но фамилию носил Цой и был не темнокож и кучеряв, а узкоглаз и носил длинные, связанные в хвост волосы. А вот Петра Первого не было. Был Андрей Второй, который и боярам бороды стриг, и стрельцов вырезал. Под корень! Именно он европейский дух в империю пустил, а вот города на Неве не построил: незачем было – вот уже под тысячу лет Новгородская Республика на пару с Псковским Княжеством торгуют с Западом через большой порт Ругодив. Этот город так и не дал шансов появиться на этом свете Нарве.

Хватало и других интересных исторических курьезов, но мне копание в них быстро надоело. Главное, я опять обнаружил важные для меня информационные пятна, о которых нужно осторожно поговорить с профессором.

Прощание с Лизой напоминало прохождение минного поля – послать ее нельзя, иначе заработаю врага в лице дочери судьи, а слишком куртуазное обращение было чревато обострением ее чувств. А это тоже, хоть и немного позже, приводило к нежелательному результату.

В общем, будем изворачиваться.

Безбожно пропущенный обед давал о себе знать, и под недовольное урчание в животе я отправился в ближайший кабак. Нагрузился там по самое не могу и немного погулял по городу, чем убил время до встречи с казаками. Хорошо хоть вовремя вспомнил, что нужно купить перочинный нож.

Пойманный в центре города извозчик быстро домчал меня до старой пожарной каланчи. Внешне это строение выглядело как частично собранная детская пирамидка. Похожая на заводскую трубу, но только собранная из деревянных брусков башня со смотровой площадкой наверху являлась осью для двухэтажного квадратного здания вокруг нее. Здание было бревенчатым, что, по словам околоточного, и стало причиной переезда пожарной команды в каменную каланчу. Ну и правильно, если сгорит пожарная каланча, позору будет на все генерал-губернаторство.

Евсей и Григорий ждали меня у крыльца дома, точнее, рядом, даже на некотором расстоянии от него. Прошлой попытки образумить свихнувшегося домового им хватило за глаза. Околоточный не говорил прямо, но из его намеков было понятно, что домовой покуражился над гостями как мог.

Меня опять начали одолевать сомнения, но я отбросил их, спрыгнул с подножки коляски и решительно направился к дому. Поприветствовал казаков кивками и, чтобы не расплескать свою решительность, быстро поднялся на крыльцо. Затем как в холодную воду резко нырнул в проем незапертой двери.

Представление для чужаков началось сразу же. Словно от моего резкого толчка дверь отскочила от стены и захлопнулась за моей спиной. Судя по попыткам казаков открыть ее снаружи, дверь еще и заклинило.

– Не ломайте ничего! – крикнул я, чтобы успокоить разошедшихся парней. – Все в порядке!

По крайней мере очень на это надеюсь. Кажется, в разговоре с профессором мелькало его предположение, что свободные энергенты, в смысле те, кто не привязан к живому или неживому телу, убивать никого напрямую не могут. Или не хотят? Не помню. В общем, им нужны эмоции, а не плоть и смерть. Так что меня сейчас будут пугать. Значит, нужно постараться не дать воли своему страху.

Сверху, на втором этаже, кто-то часто протопотал, и даже послышался тихий смешок.

Да ладно! После фильмов ужасов напугать меня таким не получится. Домовой явно уловил мое настроение, и к смеху добавилось какое-то рычание.

Пусть себе рычат, а мы займемся делом. Ломать ничего не хотелось, так что на поиски нужного куска дерева пришлось потратить пару минут. Нашлась полуметровая планка от наличника. Из меня еще тот резчик по дереву, но простейший самолетик мне вполне по силам.

Из одного куска разломанной пополам планки с помощью вовремя купленного перочинного ножа я быстро выстругал профиль корпуса самолета с хвостом. Затем сделал в спинке паз, куда вложил кое-как сформированное крыло. Для надежности укрепил конструкцию бечевкой.

Можно было сделать и получше, но стоило спешить, пока бедолага в отчаянной попытке испугать меня не разнес весь дом. А он очень старался. Его потуги немного успокоила моя речь, которую я произносил параллельно с работой над деревяшкой. Это подтвердило слова профессора и вселило в меня дополнительную надежду:

– Не знаю, как тебя называли старые хозяева, но я буду звать тебя Кузьмичом.

Сначала была мысль назвать домового Кузей – по канону из мультика, – но потом вспомнилось уважение, с которым профессор относился даже к коту. Так что остановился на среднем варианте, и в голове тут же всплыл образ лесника из очень неплохой комедии.

– Ты, Кузьмич, не серчай и не бушуй шибко. Это дом, а в доме должны жить люди. Может, кто-то тебе чем-то и не угодил. Может, повел себя неправильно, ты уж их прости. Мы же к тебе только со всем нашим уважением. Вот в знак этого самого уважения прими от меня подношение.

Закончив свою примитивную поделку, я подошел к столу – единственному оставшемуся здесь предмету мебели – и положил самолетик на потемневшие от времени доски столешницы.

Шум на втором этаже стих, зато заскрипела дверь за моей спиной. Я повернулся и, ничего такого не заметив, вновь посмотрел на стол.

А самолетик-то – того, тю-тю.

– Ну что, Кузьмич, мир?

Откуда-то из глубин печи послышался глубокий вздох. Больше домовой себя никак не проявлял.

Будем считать, что это положительный ответ.

Найдя еще два куска наличника, я покинул дом и пошел к казакам.

– Все нормально, господа станичники, договорился я с хозяином. Звать его нужно Кузьмичом и делать это почаще. Ну и все остальное, что полагается по обычаю в таких случаях. Вот возьмите эти деревяшки и сделайте что-то в подарок домовому.

– А что? – спросил Евсей, который явно поймал когнитивный диссонанс от моих действий.

– Да что угодно. Решайте сами.

Опомнившись, казаки тут же взялись за дело, причем основательно, и потратили на это минут двадцать. Первым справился Евсей и протянул мне нечто похожее на плоскую рыбу.

– Нет, сам подаришь.

Гриша отдавать свое творение не стал, но все же продемонстрировал для оценки. А оценить там было что. У парня прямо талант. Он вырезал такого себе домового. Фигурка была похожа на пряничного человечка, только с вырезанными на плоскости бородой и другими деталями. Получилась очень симпатичная вещь.

– Пошли, – кивнул я в сторону крыльца.

Мое появление в комнате не возымело никаких последствий. А вот когда вошел Евсей, Кузьмич вновь возомнил себяполтергейстом. Даже попробовал врезать дверью по носу оборотня. Благодаря хорошей реакции казака у проказника ничего не получилось.

На этом фоне появление Григория ничего не изменило, но у меня появилась одна догадка:

– Евсей, выйди, пожалуйста.

Все верно – домовой сразу успокоился.

– Евсей, вернись, – позвал я, а когда безобразия возобновились, строго сказал: – Кузьмич, а ну уймись. Это правильный зверь, нужный. Надежа и безопасность в дом.

Смотри ты, подействовало. Покосившись на казака, я не увидел признаков обиды за мое резкое слово.

– Теперь подарки, – объявил я и указал казакам на стол.

Обращения казаков к домовому были намного более велеречивыми, чем у меня, но это даже на пользу.

– А теперь фокус, – решил я поиграть в Копперфильда. – Все дружно поворачиваемся к двери.

Повернувшись вместе с казаками и выждав десяток секунд, я скомандовал:

– Можно развернуться.

Домовой, конечно, мог приколоться, но то ли фантазии на это у него уже не хватало, то ли жадность обуяла. В общем, фокус удался на все сто – подношения исчезли.

– Ну что, – довольно потерев руки, сказал я казакам, – будем обживаться?

Глава 10

Новое жилище мне очень понравилось, особенно тем, что можно было вернуться к активному образу жизни. В гостинице ни гимнастикой толком позаниматься, ни продолжить закаливание. А здесь прямо благодать! В первое же утро я выскочил из дома в одних портках и растерся снегом, изрядно нападавшим за ночь.

Красота!

Мои новые соседи хоть и не последовали благому примеру, но и не смотрели осуждающе. Скорее всего, им было просто безразлично.

Совмещенный с каланчой дом был для нас слишком большим. Где-то треть первого этажа занимала дежурка для пожарных, в которой и состоялось наше знакомство с домовым. Остальные две трети были отведены под каретный сарай и конюшню. На втором этаже имелось три комнаты – кабинет начальника, спальня для дежурной смены и большой склад.

Для отопления всего этого пространства какой-то гений печного искусства смог оборудовать всего одну печь. Топилась она из дежурки, так что там было уютнее всего. Кабинет и спальня на втором этаже грелись чуть хуже, но все же лучше конюшни. Казаки решили сразу занять дежурку, оставив мне кабинет. Ввиду стесненности в средствах мебель пришлось брать бывшую в употреблении, и к тому же не самую изысканную. Но это дело наживное – главное, что жилье практически свое и совершенно бесплатное. В городской управе какой-то прыщ попытался выдернуть из нас арендную плату, но Евсей пообещал съехать из проблемного дома, так что чиновник тут же скис.

Растираться снегом казаки со мной не стали, но от физических нагрузок не отлынивали. Не успел я одеться, как услышал со двора шум тренировочной схватки. Выглядело это впечатляюще. Причем настолько, что я попросился к Евсею в ученики. Старшего урядника, конечно, удивило мое полное неумение орудовать длинным клинком, но он это удивление старательно скрыл.

Уже хорошо – у нас постепенно накапливались общие тайны как основа будущего доверия.

По первому же уроку стало понятно, что обучение легким не будет, – Евсей наставил мне учебной палкой кучу синяков, при том что явно сдерживал свой педагогический порыв. В отместку я раскритиковал его тактику захвата преступников. Увы, моих замечаний не оценили, к тому же Евсей, внешне не нарушая субординации, дал мне понять, что яйца курицу не учат.

Если честно, это задело меня за живое. Так что на следующий же день я отправился к мастеру, который занимался нашим отбойным молотком. Два часа конструктивного спора – и на следующий день я держал в руках основу для нового секретного оружия казачьего ОМОНа. Это была бронзовая трубка с десятком крупных отверстий. Оба конца трубки закрывали бронзовые же крышки на резьбе. Одна была сплошной, а вторая имела отверстие с резьбой. Туда на половину длины вкручивалась тонкая трубка с рычагом на боку. Внешне это было похоже на перфорированную РГ-42. Только рычаг не являлся предохранителем, а взводил пружину с бойком, которая спускалась с помощью обычной кнопки.

После мастера я заглянул в каморку к одноногому солдату и сильно его озадачил. Моя фантазия, если честно, иссякла, так что пришлось перебросить проблемы на седую голову оружейника. Он обещал подумать и оставил металлическую часть гранаты у себя.

Я думал заглянуть к нему через пару дней, но совершенно забыл об этом, потому что Федор Андреевич решил большинство своих проблем на заводе и приглашал меня в гости буквально каждый вечер.

Во время нашей второй встречи мы занялись отложенной на время проблемой каучука.

Профессор пригласил меня в свою домашнюю лабораторию, где начал готовить приборы для опыта. Параллельно мы вели занимательную, по крайней мере для меня, беседу.

– Вы, голубчик, не стесняйтесь, – проговорил профессор, продолжая закреплять колбу на специальном штативе, – уверен, за эти дни у вас накопилось множество вопросов.

Я уже хотел спросить кое-что об оборотнях, но тут профессор что-то тихо зашептал и провел пальцами по массивному штативу. Руны на штативе тут же загорелись синим пламенем.

– Вы – колдун? – невольно вырвалось у меня.

– Ну что вы, молодой человек, – снисходительно улыбнулся ученый. – По принятой классификации я являюсь ведуном. Просто мне известно больше, чем обычному человеку, то есть достаточно, чтобы управлять различными артефактами. Но и это не основное мое призвание. Я предпочитаю считать себя ученым. Дар управлять потоками напрямую у меня отсутствует. К счастью.

– Почему к счастью?

– Потому что иначе мы бы с вами не беседовали тут так мило, потому что я занимался бы колдовством в каком-нибудь закрытом поселении. Даже у вас в Новгороде колдуны ходят только в сопровождении охраны. Неужели вы не замечали этого?

Так, нужно срочно выкручиваться.

– Конечно, замечал и никогда не понимал, зачем таким могущественным людям охрана.

Мой финт удался, потому что профессор опять принял вид мудрого лектора:

– Охрана нужна не им, а окружающим. Если на колдуна нападут, ему придется применить в ответ свою силу, а это чревато. Вы же слышали о Черных погромах, парочка из которых прошла даже в вашем Господине Великом. И это притом, что вы там у себя колдунов разве что на руках не носите.

– Конечно, слышал, – вновь соврал я.

– Вот чтобы не бесить обывателей могуществом, ваших колдунов сопровождает личная охрана, а наших вообще закрывают как ценных, но опасных зверей.

– Так же, как и ваших подопечных? – спросил я и сразу пожалел о сказанном.

Профессор посмотрел на меня тяжелым взглядом, но затем устало вздохнул:

– Да, Игнат Дормидонтович, но не совсем. Стриги – это не колдуны и даже не обычные оборотни. Они очень опасны и нуждаются в контроле не только на благо обществу, но и для их собственной защиты. Не зря же я так отбивался от посещения завода ведьмаками.

– А почему именно ведьмаки решают такие проблемы, а не сами жандармы?

– Потому что ведуны используют свои знания и умения для созидания, а ведьмаки и ведьмы – для разрушения. Увы, в государственных структурах они не уживаются из-за крайне склочного и независимого характера. При этом мало кто способен справиться со стригой, кроме обвешанного артефактами и оберегами ведьмака. У вас есть еще вопросы или приступим к опыту?

– Всего один, – решился я развеять гуляющий по городу миф или же подтвердить его. – Люди говорят, что оборотничеством можно заразиться от укуса. Это предрассудки?

– Сложный вопрос, – огорошил меня профессор. – Даже у отцов энергетической науки по этому поводу было разное мнение.

– Отцов?

– Да, еще в научных кругах их называют отцом и дедушкой. Сначала великий Да Винчи определил основные тезисы о потоках и смешении материальных и энергетических частиц, а еще через двести лет Михайло Васильевич Ломоносов окончательно вывел шестнадцать великих законов, тем самым став отцом современной энергетики. Так вот, наш «дедушка» был натурой романтической и считал, что во время телесного слияния обычного человека и оборотня под накалом страстей энергент способен делиться на две части, и одна из них переходит в чужое тело. Михайло Васильевич, который, кстати, и изобрел термин энергент, категорически отрицал это.

– А вы как считаете?

– Думаю, оба одновременно правы и не правы.

– В чем же?

– Нет ни одного свидетельства приобретенного в зрелом возрасте энергента. При этом новорожденный оборотень уже обладает симбионтом и, скорее всего, получил его в утробе матери. Откуда тогда он берется, если не из материнского энергента? – Задав риторический вопрос, профессор закончил приготовление и выразительно посмотрел на меня. – И какой же опыт вы хотите провести?

Не надеясь на то, что в домашней лаборатории найдется все необходимое, я выложил на стол купленные в лавке каучук и серу.

– Это сок гевеи, – больше утвердительно, чем вопросительно сказал профессор, взяв в руки нечто похожее на кусок смолы. Затем он посмотрел на коробочку с желтым порошком и нахмурился. – И сера? Вы думаете…

Ученый осекся и быстро перешел от слов к действиям. Он растопил в покрытой рунами чашке каучук и добавил туда серу. Результат меня не впечатлил. В лаборатории завоняло паленой резиной, а в чашке образовалась серая жижа. Но вот профессор явно был в восторге. Он размазывал эту жижу кисточкой по стеклянной палочке и охал:

– Но как, откуда?! Это же так просто! Но почему… – Внезапно его взгляд стал колючим. – Откуда вам известна эта рецептура?

Я хоть и напрягся, но решил действовать нагло.

– Можете мне не верить, Федор Андреевич, но я понятия не имею, откуда у меня берутся все эти мысли. Недавно зашел в паровозную мастерскую, чтобы узнать, как работают паровозы. Да, я настолько необразован, что лишь там узнал, как действует тепловой реагент и каким образом пар превращают в движение. По пути заметил, как рабочие забивают молотком заклепки. И когда Борис Олегович начал мне объяснять принцип действия парового двигателя…

– Борис Олегович Хват?

– Да.

– Способный юноша, – хмыкнул профессор, – но вы продолжайте.

– Так вот, когда он объяснил принцип перехода энергии давления в движение, у меня в голове словно что-то щелкнуло. А почему бы не сделать маленький двигатель и не забивать им заклепки?

– Но ведь пар…

– Именно! – с наигранным возбуждением воскликнул я и немного соврал. – Уже Борис предложил заменить пар сжатым воздухом, да и вся конструкция воздушного молотка – дело его фантазии. Я лишь высказал сырую и безумную идею. Там же мы столкнулись с проблемой доставки воздуха к новой машинке. И когда Борис сделал усиленный рукав из каучука, он все сокрушался, что каучуковый реагент так дорог. И тут меня еще раз осенило. А что, если смешать каучук с серой?

– Но почему именно с серой? – с еще большей подозрительностью спросил профессора.

– Не помню где, но я слышал, что это самый активный элемент в природе.

– Не совсем так, но близко к этому. И все же как вам, простите за резкое слово, дилетанту, пришла мысль, миновавшая тысячи светлых голов?

Я сам понимал, что моя история притянута за уши, но при этом она давала возможность разводить руками и делать огромные глаза с выражением на лице, которое читалось как: хоть убейте, не знаю. Что я тут же и продемонстрировал.

К моему счастью, профессор сам ответил на свой же вопрос:

– Знаете, есть теория, что бывают особые энергенты, никак не проявляющиеся внешне, но усиливающие сообразительность и интуицию человека. Увы, проверить, есть ли у вас такой энергент, не получится. Имеющимися в данный момент артефактами можно определить наличие энергента-симбионта, но только в активированном состоянии.

Ну и слава богу, а то бы он с удовольствием принялся ставить на мне опыты, несмотря на интеллигентную натуру и добрейший характер.

– Скажу вам одно, молодой человек: вас посетила гениальная идея. Конечно, энергетический каучук останется лидером по качеству, но дешевый химический заменитель точно найдет свое применение. Вы доверите мне завершение опытов и оформление патента?

– Конечно, профессор, а также я хочу, чтобы слава изобретателя досталась только вам. Мне хватит половины дохода.

– Мне не нужны чужие заслуги, – нахмурился профессор.

– А мне не нужна лишняя известность. Она будет мешать моей работе. Можете указать любое авторство. Мне все равно, – решительно и безапелляционно заявил я.

– Воля ваша, оставим этот спор до лучших времен. Здесь завершить исследования я все равно не смогу. Так что давайте перейдем в столовую и продолжим беседу о чем-нибудь другом.

И мы продолжили. К профессору я ходил практически каждый вечер, и его рассказы все больше заполняли пробелы в моем невежестве. Федор Андреевич был из тех людей, которые любят компанию внимательных слушателей. Так что встреча с ним оказалась крайне полезным и очень приятным знакомством.

Встречи с профессором занимали мои вечера, а днем я общался с Лехой и Борей. Так что о своих новшествах в полицейском деле я совершенно забыл.

Все вспомнилось через три дня после моего посещения подвала оружейного магазина. Так случилось, что Евсею и Григорию предстояло брать банду обычных воров. Те никого не убивали, так что это дело прошло бы мимо меня, если бы я не подстраховался.

– Ваше благородие, – заглянул ко мне в комнату Евсей. – Вы говорили, что хотите поехать с нами на поимку татей.

– Да, – вскинулся я, – а что, есть приказ?

– Есть.

Вот незадача, и кто мешал мне заехать к оружейнику раньше?

– Мы можем по пути заехать в оружейный магазин? – спросил я и, увидев недовольное лицо казака, добавил: – Всего на минуту.

– Хорошо, – проворчал Евсей, – поедете позади Грини.

Офицер, сидящий на коне позади казака, наверняка выглядел комично, поэтому я решил не смешить народ и пересел на сани извозчика при первой же возможности. Нужно в будущем завести себе лошадь, потому что дворянину полагается не только шпагой махать, но и верхом ездить. Тем более что теперь у нас есть конюшня и куча места в ней.

Большим везением было то, что Корней Васильевич жил прямо при мастерской и, несмотря на поздний вечер, оказался на месте.

Я вломился в мастерскую как ураган и, забрав у мастера гранату, выскочил обратно. В спину мне полетела просьба рассказать о результатах испытания. Мой ответ наверняка заглушала начинающаяся пурга.

Первый буран в этом году хоть и не был особо лютым, но падающий снег серьезно снизил видимость. Как казаки и извозчик нашли дорогу к нужному дому, осталось для меня загадкой. На месте нас уже поджидали пятеро городовых.

– Ну как там, Савельич? – спросил казак у обмотанного шарфом и залепленного снегом околоточного.

– Плохо, Евсей. Гулянка там у них. Блудниц призвали и буянят. Может, того, подождем, пока совсем упьются?

– К этому времени мы тут околеем, да и разбежаться могут. Потом ищи их по всему городу.

– Да уж, повезло мне разговорить Маруху, – проворчал околоточный без особой радости.

– Будем вязать сейчас, – принял решение Евсей. – Помнем немного, а самых буйных можно и порезать чуток.

– Подожди, Евсей, – остановил я старшего урядника, который шагнул в сторону открытой калитки. – Давай я заброшу кое-что внутрь, чтобы вам легче было.

– Опять вы блажите, ваше благородие, – недовольно проворчал казак, но возражать не стал.

Из-за забывчивости мне так и не удалось провести испытание гранаты. А вдруг кого-то посечет осколками? Век не отмоюсь! С другой стороны, Корней калач тертый и напортачить не должен.

Мои сомнения вылились в отставание от направившихся к крыльцу казаков и троих городовых. Они уже поднимались на крыльцо.

– Евсей, – громким шепотом позвал я казака. – Входите, когда услышите сигнал.

– Какой сигнал? – уже начал злиться Евсей.

– Ты поймешь.

Я вытащил из кармана гранату и тут же понял, что с ходу забросить ее в застекленное окно может и не получиться. Пришлось искать подручное средство. Найти удалось лишь полено. Им я и расколотил окно.

– Что ты творишь? – зарычал стоявший у двери казак.

Я не обратил на его возглас внимания, как и на настороженный бубнеж внутри дома. Оттянув рычаг, я взвел пружину, а затем нажал на кнопку. Внутри тонкой трубки что-то хлопнуло, и послышалось шипение. Почувствовался запах дыма.

От мысли, что у меня не хватило догадливости спросить у оружейника, какая здесь задержка, по спине пробежали холодные мурашки. Так что я судорожно забросил гранату в разбитое окно.

Грохнуло секунд через пять. Серьезно так грохнуло. К тому же из окна выплеснулся отблеск яркой вспышки. Все же Корней нашел фотографический магний или его заменитель. Отзвуком взрыва прозвучал многоголосый вопль жильцов, вызывая у меня дурные предчувствия.

Ну и зачем ты полез в это дело, экспериментатор хренов?!

Всего за мгновение отойдя от шока, Евсей утробно зарычал и ринулся в дом. Вопли внутри усилились. К ним добавился грохот мебели. А вот выстрелов не было. Я на всякий случай достал свою пукалку, но из дома никто так и не выскочил.

Зато через пару минут вышел злющий как черт Евсей. Я уже приготовился получать полноразмерный втык, но казак почему-то набросился на околоточного:

– Воры?! Задери тебя корова, Савельич, простые воры?! Да там притон и иван с тремя подельниками. Вот это ты видел? – Резким жестом урядник сунул под нос околоточному монструозный револьвер. – Там еще четыре кремневых пистоля и два мушкета. Они могли нас как медведей положить прямо на входе.

Околоточный попытался оправдываться, но казак лишь махнул рукой и направился ко мне. Кроме револьвера Евсей вынес из дома еще и мою гранату. На удивление она осталась целой.

– Спасибо вам, Игнат Дормидонтович. – Протягивая гранату, он впервые обратился ко мне с искренним уважением. – Помогла ваша затея. Они там все по полу ползали, как пыльным мешком пришибленные. Простите, что отмахнулся от ваших советов. Вы там говорили, что еще есть какие-то задумки по нашему делу?

Вот теперь правильная реакция – казак выглядел крайне заинтересованным. Оказывается, не такой уж я безнадежный прогрессор, хотя и немного кривобокий.

Часть вторая

Глава 1

Как там у классика – мороз и солнце, день чудесный? Интересно, в этом варианте истории господин Цой наш Александр Сергеевич написал что-то похожее? У меня как-то не дошли руки до местных перлов изящной словесности.

Сладко потянувшись, я отбросил одеяло и нашел босыми ногами пошитые по заказу войлочные тапочки. У меня вообще появилось много эксклюзивных вещей. Возьмем, к примеру, нижнее белье – классические «семейки» с каучуковой резинкой, да еще и в веселый цветочек. Специально просил пошить именно такие – для прикола.

За четыре месяца пребывания в этом мире я успел обжиться как в плане мелких бытовых вещей, так и в социальной плоскости. Разбогатеть пока не удалось – патент на отбойный молоток еще где-то гулял на одобрении в разных инстанциях. И все же зарплата видока аж в целых семьдесят два рубля пятьдесят три копейки позволила хоть немного улучшить свой быт.

Для начала я вставил в окно своего кабинета двойную раму и поэтому сейчас имел возможность прохаживаться по комнате в одних трусах. Осип уже успел растопить печь, и в комнате стояла приемлемая температура. Пацаненок по прозвищу Чиж, о котором я напрочь забыл, появился у нашего порога месяц назад. Очень был плохо одет для таких морозов и сильно побит.

Казаки приняли парня, обогрели, накормили и наваляли явившемуся следом за строптивым учеником сапожнику по самое не балуй. Вот с тех пор у нас и появился, так сказать, сын полка. При заселении, по моему совету, Чиж сделал Кузьмичу подарок, правда, не совсем удачный. Нет, домовому подношение определенно понравилось, но нам этот деревянный свисток вылез боком. Иногда, когда ему было тоскливо, чокнутый энергент свистел прямо посреди ночи.

Интересно, а энергетическим сущностям вообще бывает тоскливо?

Я бы уточнил этот нюанс у профессора, но его смена на энергетическом заводе закончилась, и Федор Андреевич убыл в родной университет, где преподавал на кафедре прикладной энергетики. Только перед его отъездом я узнал, что на заводе люди работают вахтовым методом. Все – от простых рабочих до ведунов и руководства – находятся в Топи только три месяца, иначе могут пойти мутации. И только находящиеся практически под арестом стриги живут там постоянно – им уже терять нечего.

На прощанье профессор оставил мне очень интересную книгу «Бестиарий, или Все известные ипостаси энергетических агентов и изменения их живых и неживых вместилищ». В довесок профессор презентовал бронзовый кулон-артефакт собственного производства в форме надколотого сердца. Висюлька чисто бабская, и такая форма явно была шуткой ученого, но носить я ее буду постоянно. Эта штука должна была защитить меня от любовных чар и морока. Во время моего мимолетного общения с рыжей стригой Федор Андреевич подметил, что у меня слабовата ментальная защита.

Также мне было обещано как можно быстрее разобраться с процессом вулканизации и его патентованием. Сомнений в чистоплотности профессора у меня не было, так что можно было просто отпустить ситуацию.

Надев простые брюки, я быстро спустился вниз и, не заходя в дежурку, выбежал во двор.

– Ух, хорошо! – Ядреный мороз вцепился в кожу, но тут же отпустил, после того как она буквально вспыхнула от растирания снегом.

И все же надолго этот процесс лучше не затягивать.

Как только я забежал в хорошо натопленную дежурку, Чиж подал мне большое полотенце. Снег от жара тела превратился в воду, которая смыла и остатки сна, и все лишнее с кожи. Остальное доделало чистое полотенце. Вот так и привыкаешь к барской жизни. Чиж суетился почти сутки напролет, доделывая то, о чем не позаботился домовой. Жаль, из этих двоих никто не умел готовить, иначе был бы полный пансион.

– Осип, баба Марфа уже приходила?

– Да, командир, – четко отрапортовал парнишка.

Моя душа так и не переварила обращения – «барин» и «господин», да и «ваше благородие» в устах пацана не звучало. Так что я ввел новое для местных слово. Порой меня так называл даже Евсей.

– И что там?

– Щи красные, как вы любите. Оладушки со сметаной и, конечно, пироги с зайчатиной, как же без них.

Парень был прав – живущая по соседству баба Марфа была большой специалисткой по пирогам, особенно ей удавались с зайчатиной. Несмотря на довольно пресное мясо, пироги получались очень сочными.

– Но сначала занятия.

– Это как водится, командир, – с охотой отозвался парень.

А вот Григорию с лавки подниматься было явно лень. Но тут уж ничего не попишешь – договор дороже денег. Евсей две недели назад уехал куда-то по делам, так что отдуваться придется подчиненному. Демьян хоть и отошел от раны, но был старше молодого казака и бессовестно пользовался этим фактом.

Казак вздохнул, и мы втроем перебрались в бывший склад пожарного участка. Там сейчас находился наш спортзал. Можно было попрыгать и на морозе, но для этого нужно чистить площадку у дома, да и холодновато: одно дело быстрое закаливание, и совсем другое – длительные физические нагрузки на холодрыге.

Для начала мы с Чижом занялись гимнастикой, за которой с усмешкой наблюдал казак, считавший себя выше этого скоморошества. Затем взялись за муляжи холодного оружия. Григорий орудовал деревянной шашкой, а я взял прямую палку. Когда определялся с оружием, сразу подумал о спрятанной в трости шпаге – все равно перешел с мундира на гражданское платье, а с ним саблю не поносишь. Пока на хорошую трость денег у меня не было, но это не отменяло необходимости тренировок.

После двух месяцев занятий синяки у меня появлялись намного реже, но все равно полностью избежать их не удавалось, как и переходить в решительные атаки даже на Григория. Что уж там говорить о Евсее.

После тренировки, когда Григорий взялся обучать Чижа ножевому бою, я быстро ополоснулся в пристроенной к дому баньке – увы, на оборудование душа средств уже не хватило.

Затем был сытный завтрак, и мы засобирались на службу. Юноша и домовой остались на хозяйстве, причем Кузьмич, как обычно, был за старшего. Наш доблестный домовой, которого никто из нас пока ни разу толком не видел, заботился не только о двуногих жильцах, но и о четвероногих. Конечно, казаки сами обихаживали своих скакунов и навоз убирали тоже они, но все равно вряд ли им удалось бы добиться в конюшне такого идеального порядка. Я заметил, что раньше казацкие кони не выглядели такими ухоженными.

С недавних пор личный транспорт был и у меня. Звали этот транспорт Роськой. Когда Евсей подбирал мне лошадь, кроме минимизации затрат я попросил взять самую спокойную скотину. Вот он и взял. В общем-то характер кобылы меня устраивал – тихая, добродушная, но какая же она ленивая! Мало того, еще и с артистическим даром. Увидев входящих казаков, их кони приободрились в ожидании прогулки, а мой живой транспорт так горестно вздохнул, что хоть стой, хоть падай. Ну вот прямо сейчас возьмет и издохнет от непосильно тяжелой трудовой жизни. А у самой-то бока такие, что мне скоро придется сесть на шпагат.

А она, часом, не беременная, или как там правильно это у лошадей называется?

Мой вопрос вызвал у казаков приступ хохота и уверения в порядочности кобылки. Хотя хитрой морде жеребца Демьяна я не верил ни на грош.

Ну, если они так уверенно говорят, тогда ладно. Давай, дорогая, вези меня на работу.

Это, конечно, не машина, и перед выездом лошадь пришлось седлать самому. Чиж заботился о Роське за меня, так что осталась только финальная часть техобслуживания. Хорошо, что теперь эти действия в моем исполнении уже не вызывали приступов веселья у казаков, как и сам процесс верховой езды. Страшные времена обучения я вспоминал со стыдом, а мои соседи – с лучезарной улыбкой.

И все же ехать верхом по блистающему на солнце снегу – это огромное удовольствие. Благодаря моему смелому решению в плане обмундирования мороз мне был не страшен. Правда, пришлось выслушать от Дмитрия Ивановича пару неласковых слов, но форменная шинель в Сибири, даже вблизи Топи, – это, по мне, извращение. Все же не Гавайи и даже не Черноморское побережье. Поворчав, начальник списал мои закидоны на новгородское воспитание, да и уложение о службе позволяло работникам следственного отдела некие послабления.

В общем, немного потратившись, я обзавелся казачьим белым полушубком поверх толстого свитера из оленьей шерсти и ватными штанами. В качестве обуви выступали оленьи пимы – шикарные сапоги, которые были не хуже, чем валенки, но вид они придавали не такой сермяжный. Шею укутывал специально пошитый для меня шерстяной башлык. Образ довершала глубоко сидящая кубанка. От форменной папахи пришлось отказаться – Дмитрий Иванович приказал не издеваться над мундиром и не превращаться в ряженого.

Издалека нас всех троих можно было принять за казаков, только у меня отсутствовали знаки различия.

До полицейской управы мы добрались без проблем. Немного напрягла обстановка внутри здания – чересчур возбужденная. Я решил не отвлекать дежурного городового и узнал о причинах такого оживления у Лехи, который в одиночестве сидел в нашем кабинете.

– Так ведь завтра двадцать пятое – начинаются неприсутственные дни.

– Это в честь чего?

Леха странно посмотрел на меня и с осторожным намеком сказал:

– Рождество.

– Так разве…

Я остановился в последний момент, чуть не ляпнув, что Рождество должно быть после Нового года. Кажется, на григорианский календарь страну перевели большевики, которых, я надеюсь, в этой реальности никогда не будет.

– …Разве сегодня двадцать четвертое?

– Конечно! – облегченно и даже обрадованно воскликнул мой друг. – Аполлон Трофимович распорядились выдать всем жалованье за два месяца.

А вот это приятная новость. Из-за всех хлопот с переездом я немного поиздержался, а вестей от Давы все нет и нет – застрял наш неправильный еврей в столице и домой не спешит. Надеюсь, он там не наши с Борей деньги пропивает.

Надо еще навестить нашего инженера, а то как он закончил с проектом отбойного молотка, так мы и забросили бедолагу. О, кстати, можно пригласить его на праздник. Да и вообще нужно как-то отметить Рождество и Новый год. Мне всегда очень нравилась плеяда новогодних праздников.

Этот день в управе можно было назвать относительно присутственным. Мы радостно получили тощие пачки с банковскими билетами, которые сверху строгий банковский поверенный увенчивал кучками монет. Дмитрий Иванович вообще появился в управе, только чтобы получить зарплату, – и опять куда-то исчез, не похоже это на него.

Праздничные думы уже захватили меня, так что я не придал этой странности никакого значения. После того как управа наполовину опустела, я подбил Леху на побег с работы.

Мы отправляемся за подарками!

Для начала заехали в галантерейный магазин, где реальность сбила полет моей фантазии, как Иван Кожедуб очередной мессершмитт. Цены на новогодние игрушки были запредельными. А без этих самых игрушек не обойтись. Я уже дал Григорию задание найти кого-то из дровосеков. Даже описал точные параметры того, что мне нужно.

Ладно, это не беда. Такими трудностями не запугаешь того, кто провел детство во времена гибели Союза. Вместо игрушек я купил много цветного картона, ножницы, прозрачный клей, а также по дешевке выкупил весь стеклянный бой как от игрушек, так и от парфюмерных бутылочек. Затем перешли к подаркам, но в галантерее купил только деревянного солдатика с подвижными руками и ногами, яркого и симпатичного. Дальше опять активизировал свою выдумку, на которую так хитра всякая голь перекатная.

Пришлось немного поездить. Сначала к швее за подушкой особого кроя. Она обещала сделать все за пару часов. Затем кондитерский магазин – Борис, несмотря на свою худобу, оказался большим любителем сладкого. Под конец я заглянул к уже ставшему почти близким знакомцем железнодорожному мастеру и озадачил его срочным заказом. Аванс в виде пятирублевки развеял его сомнения, и он также обещал справиться к вечеру.

Еще была новая трубка для старого оружейника и набор для резьбы по дереву для Григория.

На прощанье я пригласил Леху к нам на праздничный завтрак с последующей прогулкой по городу, а затем вернулся в галантерею, чтобы тайно купить подарок своему другу и напарнику. Самое дешевое магическое самописное перо стоило двадцать рублей, но Леха заслужил. Со вздохом посмотрев на выставленные в витрине карманные часы, я покинул это место средоточия соблазнов, пока даже двойная зарплата не приказала долго жить. В смысле – живи долго и как хочешь, но без меня.

Дома меня уже ждала очень симпатичная елочка, которую Гриша успел поставить на крестовину и даже обложить понизу старой овчиной. Желтоватая шерсть слабо напоминала снег, но и так сойдет.

Чиж долго не мог понять, что он него требуется, но постепенно въехал в принцип великого искусства оригами. Причем его восторг быстро зажег Григория, и мы уже втроем начали готовить елочные игрушки. Кое-что просто сложили из цветного картона, а на плоские силуэты фруктов, звездочек и зверушек наклеили толченое цветное стекло. Больше всего боя ушло на большую звезду, венчавшую нашу елочку. Причем это была не коммунистическая пентаграмма, а многолучевое рождественское чудо.

Мы так разошлись, что кроме елочки бумажные гирлянды и серпантин в большом ассортименте украсили всю дежурку. Получилось очень уютно и празднично.

Ближе к вечеру я съездил за заказами и уже в своем кабинете упаковал все подарки. Вынесу их ночью под елку. Также решил провести один эксперимент. Купленный в галантерее маленький фарфоровый зайчик был упакован и подписан именем домового.

Работа по дизайну интерьера подняла наше настроение, и мы радостно готовились к рождественскому ужину. Увы, похоже, великий Гоголь, который в этой реальности так и не родился, что-то знал о нехороших свойствах ночи перед Рождеством. Как нечистая сила, в наш дом вместе с пургой ввалился Евсей.

– Собирайтесь, – хмуро сказал он казакам. – Совсем шатуны озверели. Вы с нами, командир? – добивал уже для меня.

Ну куда же я денусь? Тем более что мне было очень интересно, кто такие эти самые шатуны и с чего это они озверели? К тому же Евсей явно собирался опробовать на практике все новые фишки казацкого спецназа. Я выдал ему многое из увиденного в фильмах. Что-то было отвергнуто, а что-то принято к освоению. Одних свето-шумовых гранат у Корнея заказали два десятка штук.

О том, кто такие шатуны, я узнал во время недолгих сборов, которые, впрочем, были намного дольше, чем до появления новой тактики: спецгруппа обросла дополнительным имуществом, и к месту происшествия мы выдвигались на санях. Тут как раз пригодилась непривередливость моей лошадки. Жеребец Демьяна в оглобли точно не пошел бы.

Шатунами в этом очень необычном городе называли полулегальных добытчиков, которые, как и медведи-шатуны, не желали поддаваться зимнему покою. Когда Стылая Топь – до сих пор не могу понять, почему самое теплое место в Сибири назвали стылым, – замерзала, туда шли авантюристы всех мастей. Они рубили деревья, рыли болотную руду, из которой получалось железо с очень необычными свойствами, и гибли, потому что Топь замерзала не полностью и не все ее обитатели впадали в спячку. Вот весь этот пережитый страх они и глушили кто водкой, а кто и опиумной пыльцой. Имперские власти пока еще не осознали всей опасности наркомании и смотрели на эти дела сквозь пальцы. Пыльца была одним из товаров, который производился на энергетическом заводе. Она шла для нужд фармакологии, к тому же во многих столицах мира золотая молодежь считала вынюхивание колбочек с пыльцой модной фишкой.

Ну, дуракам закон не писан.

Время наркополиции еще, конечно, придет, но пока эта болячка развивается намного быстрее понимания обществом и власть имущими масштабов грядущей проблемы.

В Топинске же пыльце пока предпочитали водку, и я планировал сделать все, чтобы в дальнейшем так и оставалось. Впрочем, хватало и оригиналов. Вот один из таких и перебрал с пыльцой и сейчас разносит один из множества кабаков на окраине Топинска, в которых обычно отдыхают шатуны.

Мы свернули с оживленных улиц и скоро оказались в предместье, по которому ходили толпы ряженых и больше орали, чем пели колядки. В центре это действо имело более культурный вид, но здесь у народа праздник становился поводом для пьянки, а не для веселья или тем более христианского просветления. Пострадавший кабак вообще находился в таких трущобах, где даже колядовать никто не ходил – напивались так, без лишней мишуры. Так как формально это был всем известный Болотный конец, происшествие подпадало под юрисдикцию моего старого знакомца Ивана Митрофановича. Он уже был здесь, пытаясь всего с тремя своими подчиненными-городовыми хоть как-то справиться с ситуацией.

– Доброго здравия, Митрофаныч, – поприветствовал околоточного Евсей.

– Да какое уж тут здоровье, – устало вздохнул полицейский и, заметив меня, добавил: – Здравия желаю, ваше благородие.

– Здравствуйте, Иван Митрофанович. Как тут дела? – поинтересовался я, собираясь принять живейшее участие в процессе.

Околоточный покосился на казака и получил в ответ утвердительный кивок. Такое скупое пояснение его вряд ли устроило, но перечить старый полицейский не стал:

– Ванька Грошин, зараза такая, заблажил по-черному. Говорили ему люди, не нюхай эту дрянь, так нет же, убогий, никого не слушает.

– Неужели шатуны сподобились пыльцу собирать? – уточнил Евсей, пока Григорий с Демьяном разгружали сани.

– Откуда там, – отмахнулся околоточный, настороженно поглядывая на странные действия казаков. – Они только дерево возят да черную морошку собирают. Ну, иногда на бобура наткнутся, а там уж кто кого.

– Похоже, соврали нам заводские, – хмуро заявил Евсей.

– Да уж, – так же невесело согласился я.

Как и подозревал Дмитрий Иванович, жандармский ротмистр слукавил, когда говорил, что у пойманных с помощью экспериментальной гранаты грабителей нашли всю пропавшую партию наркотической пыльцы. Полумагическая дурь оказалась на улицах города, и теперь городовому и казакам придется все это расхлебывать. Так что я очень вовремя влез со своими новшествами.

– А что это вы делаете? – не выдержал околоточный и задал явно мучивший его вопрос.

И ему было чему удивляться. Казаки, включая подошедшего к саням Евсея, начали преобразовываться. На голову они надели шлемы едва ли не времен богатырей. Сдержать пулю такая штука не могла, так что мы с мастером-железнодорожником усилили их налобными пластинами. О таких штуках я узнал, когда пытался выяснить функционал рожек на немецких шлемах. Праздное любопытство дало неожиданный результат – рожки оказались креплениями для налобной пластины, усиливавшей защиту передней части шлема. От пластин со временем отказались, так как они были слишком тяжелы, а остановленная таким усилением пуля все равно ломала солдату шею. При этом крепления остались.

У нас пластины крепились обручем и напоминали поднятые на шлем очки лыжников. Вторым новшеством стали самые настоящие бронежилеты. Они выглядели практически аутентично.

Было видно, что казаки немного стесняются этого маскарада, – облачались они с нарочито серьезными лицами.

Городовые по-прежнему пребывали в шоке. Это странное состояние разрушили жуткие, похожие на звериные, вопли внутри кабака. Они же оживили и меня. Увы, в участии в самом штурме мне было отказано, но я мог заняться планированием.

– Сколько их там? – спросил я у околоточного.

– Пятеро, – сначала вяло, а затем встряхнувшись, бодрее начал докладывать околоточный. – Ванька и четверо его подельников. Анастас говорит, что эти убогие решили намешать пыльцы с беленькой.

– Анастас? – переспросил я.

В ответ околоточный указал рукой на не по погоде одетого и уже замерзшего мужика в характерной одежде кабатчика – почти как у половых, только с дорогой жилеткой. Два его подчиненных тоже были здесь, и тоже полураздетые.

– Вы владелец кабака? – подошел я к явно нервничающему бедолаге.

– Управляющий, ваше благородие, – испуганно поклонился Анастас.

Он явно боялся за последствия и не уходил в тепло, а его подчиненные не смели оставить начальника. Скорее всего, воспаление легких они схватят тоже на троих.

– Внутри есть еще кто-то, кроме шатунов?

– Нет, – мотнул головой замерзший мужик, – поварих я сразу услал, а половые выскочили, когда эти начали бить посуду.

– Какие окна выходят в зал, а какие на кухню? – быстро спросил я.

– Эти на кухню, – указал кабатчик рукой на два крайних справа окна. – И одно за углом. Остальные в зал.

– Хорошо, – кивнул я и добавил приказным тоном: – А сейчас убирайтесь в тепло.

– Но как же… – попытался возражать Анастас.

Не желая спорить, я покосился на Ивана Митрофановича.

– Ты что, варнак, от холода туговат на ухо стал? – зарычал околоточный. – А ну выполнять приказ его благородия. Быстро!

Работников сферы услуг как ветром сдуло, и они мгновенно растворились в круговерти снежинок.

– Евсей, – подошел я к полностью готовым казакам. – Вон в те два окна гранату не бросайте. Там кухня.

Казак, в новом образе похожий на Алешу Поповича, молча кивнул. Затем подбежал к окну у двери и разбил его рукоятью большого капсюльного револьвера.

Сначала Евсей решил использовать доброе слово.

– Ей, шатуны, хорош блажить. Выходите с поднятыми руками. Оружие на снег.

Смотри ты, запомнил мои слова, которые я приводил для примера, спионерив из советского фильма.

– Да говорили уже. Без толку, – вздохнул стоявший рядом со мной околоточный. – Сначала токмо ругались, а потом вообще рычать начали. Если там есть эти… – Покосившись на меня, он стушевался. – В общем, только на Евсея и надежа.

Похоже, тайна казака-оборотня известна многим, но афишировать ее никто не спешил.

В ответ на миротворческий призыв Евсея сначала раздался звериный рык, затем внутри дважды грохнул выстрел.

А вот это уже плохо.

Меня посетило чувство дежавю, так что я на всякий случай отошел к саням и взял из сумки трофейный револьвер. После взятия бандитского притона хомяческая натура казаков обеспечила нас дополнительным оружием, которое мы тоже немного модифицировали.

На выстрелы казаки отреагировали действием. Демьян, выставив перед собой усиленный стальными полосками щит, приготовился. Евсей с Григорием активировали гранаты и забросили их в разные окна. Внутри гулко грохнул двойной взрыв, сопровождавшийся яркой вспышкой.

– Бомбарды! – хрипло выдохнул околоточный. – Очумел перевертыш, что ли? Они же там и людей, и утварь покрошат!

– Все будет нормально, – постарался я успокоить старого полицейского, но без особого успеха. Особенно учитывая тот факт, что сразу после входа в трактир парни начали палить почем зря.

– Они же положат всех! Шатуны за такое утопят город в крови!

Я еще раз хотел успокоить слишком уж нервно реагирующего блюстителя порядка, но тут уже разбитое Григорием окно брызнуло остатками стекла и рамы.

Да уж, действительно дежавю, правда, с небольшими отклонениями – выскочивший из окна голый по пояс мужик рванул не на меня, а куда-то в сторону, но это никак не отменяло того, что мне нужно сделать. Прицелившись, я начал стрелять. Здоровенный револьвер неприятно ударил в руку. Затем еще раз, и еще.

Обнюхавшийся нарик не только сумел как-то пережить оглушение, но еще и выдержать удар четырех пуль. И тут жесткий удар выбил оружие из моих рук.

– Да что же вы творите, душегубы! – заорал ловкий не по годам околоточный, потащив из кобуры уже свой револьвер.

В кого это он собрался стрелять?!

– Иван Митрофанович, вы в своем уме?! – грозно воскликнул я, пока старик не наделал глупостей. – Быстро вяжите преступника, пока он не очухался.

– Кого вязать, вы же его… – встопорщив усы, зарычал околоточный, но тут же замолк.

Он все же оглянулся на подбитого мной на взлете дебошира и увидел, что тот начал шевелиться.

– Если встанет, самибудете за ним по городу гоняться. Лично, – с недоброй улыбкой сказал я.

Симпатия симпатией, но он меня начал утомлять.

– Иван Митрофанович, – позвал непосредственного начальника склонившийся над слабо шевелящимся телом городовой. – На нем ни царапины. Одни синяки!

– Но как? – растерянно проговорил как-то враз осунувшийся околоточный, переводя взгляд с меня на вязавших наркомана городовых.

Секрета из своих нововведений я делать не собирался и быстро объяснил старику принцип действия резиновой пули.

– Иван Митрофанович, – примирительно сказал я, – конечно, нужно было бы вас предупредить, но это не повод нападать на офицера.

– Простите, ваше благородие, – сразу набычился старый полицейский.

Оно и понятно, никого не обрадует необходимость выслушивать наезды, а затем самому же извиняться перед юнцом, будь он хоть сто раз офицером.

– Давайте просто забудем это недоразумение, – улыбнулся я старику и добавил: – Если не затруднит, помогите парням вытащить из кабака арестованных.

Демьян с Григорием как раз выволакивали наружу связанного мужика. А Евсей наверняка проводит, так сказать, инвентаризацию имущества шатунов. Нужно поговорить с ним на эту тему – как бы мародерство не вылезло нам всем боком.

В принципе наша роль на этом закончилась. Городовые погрузили арестованных на сани, а прибежавший из соседнего дома управляющий кабака с причитанием нырнул в свое заведение.

И все же Евсей решил выступить на бис. Зевак собралось очень много, так что слушателей хватало. Казак вышел вперед и снял шлем:

– Слушайте меня и передайте другим! Я старший урядник Евсей Волканов. Отныне с потерявшими всякое вежество шатунами и прочими бузотерами разговор будет короткий. Ежели сказано кончать безобразия, значит, нужно подчиняться немедля, иначе будет как с этими шатунами.

На этом пламенный оратор выдохся и, сплюнув на землю, пошел к нашим саням. Казаки разоблачились, погрузили снаряжение, и мы наконец-то отправились домой.

Чиж не дождался нашего возвращения и уснул на своей лавке, но, как только мы вошли, тут же вскочил на ноги.

– Спи уже, – добродушно отмахнулся Евсей, но парень протер глаза и начал быстро собирать на стол.

В общем, праздничный ужин вышел скомканным, коротким и лишенным торжественности.

Ничего, завтра наверстаю. Сегодня мои друзья празднуют в кругу семьи, а вот с утра мы постараемся найти приключения на свою голову. Надеюсь, эти самые приключения не перепрыгнут из разряда веселья в статус неприятностей, как это обычно бывает у слишком уж разухабистой молодежи.

Довольно странное ощущение – прожив на свете столько лет, причислять себя к молодежи.

Усмехнувшись неожиданным мыслям, я поднялся к себе. Спать не хотелось, поэтому уселся за стол, взял листок бумаги и начал думать, как превратить наши монструозные револьверы в барабанные карабины. Мысль о том, чтобы влезть в современные реалии с идеей автоматического оружия, была мной отброшена сразу. Пусть воюют как умеют, а для моих целей хватит и револьверов. Закончив с чертежом, я взялся за чистку оружия.

Да, еще нужно подумать насчет сменного барабана, но это уже вопрос к Корнею Васильевичу. Да и перезарядку резиновыми пулями пусть тоже сам произведет, а то мне что-то лень.

Закончив с делами, я подхватил подарки и тихо спустился вниз. После стресса и пары рюмок водки все казаки спали как убитые, в углу на топчане тихо посапывал Чиж. Из-за печки послышался тихий, но постепенно нарастающий свист.

– Кузьмич, – шепотом зарычал я, укладывая под елку подарки, – даже не думай.

Мое внушение подействовало, и свист пропал. К счастью, никто не проснулся.

Ну и ладно. Пусть спят. Хватит с нас в эту ночь приключений. Надеюсь, завтра они будут в избытке, и только самые приятные.

Глава 2

Рождественское утро разбудило меня щекочущим лучом любопытного и задорного солнца. Я выскользнул из-под одеяла, выглянул в окно.

Погодка как по заказу – все было укрыто сверкающим под солнцем снегом. По улице уже слонялись хохочущие компании.

Я быстро оделся и спустился вниз, дабы поздравить всех со святым праздником. Внезапно прозвучавший всхлип заставил меня замереть посреди лестницы.

Да что за…

Источником всхлипа был Чиж. Он сидел на полу у елки, шмыгал носом и беззвучно плакал. Догадаться о причине его слез было нетрудно. Парень обеими руками обхватил деревянного солдатика и прижимал его к груди. Похоже, бедному сироте если когда-то и делали такие подарки, то очень давно.

У меня самого на глаза набежали слезы.

Не знаю, как сложится моя жизнь дальше, но, пока я жив, у этого пацана будут и праздники, и подарки. А также теплая одежда и всегда полный желудок. Родитель из меня точно не получится, но вот старшим братом и другом я ему постараюсь стать.

– Ты чего ревешь? – спросил я, тихо подойдя к парню. – Не понравился подарок от святого Николая? Но тут ты сам виноват. Нужно загодя отправлять письмо с просьбой.

Паренек мгновенно успокоился и смотрел на меня круглыми от удивления глазищами. Но солдатика он при этом прижимал к груди так сильно, словно боялся, что его сейчас отберут.

– Если не понравился, можешь отдать его какому-то малявке из соседей, – поддел я паренька.

В ответ он так яростно замотал головой, что казалось, она сейчас отвалится.

Осмотр подножия елки показал, что кроме Чижа свой подарок забрал только домовой. В отличие от изредка посещавшего церковную школу беспризорника домовой читать явно не умел, но ему наверняка хватило моего ментального посыла. Кроме этого Кузьмич принял живейшее участие в украшении елки. Все наши старые и не отличавшиеся красотой подношения были обвязаны грубой бечевкой и повешены на нижние ветви зеленой красавицы.

Кстати, этот факт был еще одним доказательством правоты профессора. Вряд ли прислужник старых богов стал бы участвовать в мероприятиях, посвященных конкуренту его боссов.

Выглядело это не очень эстетично, но у меня даже мысли не появилось снять игрушки домового. Не стоило обижать заботливого энергетического соседа. На мгновение мелькнул соблазн спереть и перепрятать надоевшую свистульку. Но прятать что-либо от домового в его же доме затея изначально провальная, а выносить куда-то еще было чревато. Энергента хоть и удалось приручить, но не стоит сбрасывать со счетов его прошлое в ипостаси злобного полтергейста.

Не знаю почему, но казаки своих подарков не вскрыли. Пришлось ждать, пока они завершат стандартные процедуры по обслуживанию скакунов и вернутся в дом для второго завтрака. К этому времени мы с Чижом завалили стол закупленными мной еще вчера деликатесами, присовокупив праздничное подношение от нашей поварихи.

Вошедшие в дежурку-столовую казаки правильно расценили мой жест и забрали свои подарки из общей кучи. Кажется, у Демьяна проблемы с чтением, потому что Григорий нашел не только свой подарок, но и своего товарища.

Вслед за вскрытием подарков возникла немая сцена. Сразу обрадовался только Григорий, получивший набор для резьбы по дереву. Причем обрадовался искренне. Демьян покрутил в руках странную подушку и хмуро уставился на меня.

– Это нужно использовать вот так, – взяв подарок из рук казака, я надел подушку ему на шею.

Евсей и Григорий дружно заржали, а Демьян начал заливаться злой краской.

– А теперь сядь на лавку и попробуй заснуть сидя, как в санях или поезде.

Злость казака никуда не ушла, но он все же выполнил мои указания. Устроившись у стены на лавке, он повертел головой и вдруг широко улыбнулся.

Так – два из двух. Теперь старший урядник.

Тот тоже не особо понимающе вертел в руках кастет с тремя короткими, загнутыми, как когти, клинками. Стальные лезвия мастер залил основой из бронзы и даже украсил узорами. В общем, получилось строго и одновременно нарядно.

А вот Евсею пояснить я ничего не успел. По глазам было видно, что он уже все понял.

– Благодарствую, – кивнул казак, – так действительно будет легче говорить с полицейскими.

Эта идея пришла мне в голову, когда я заметил, как Дмитрий Иванович старательно избегал смотреть на борозды, которые остались на месте драки оборотней на моей старой квартире. Будь у Евсея такой кастет, следователь легко бы выдал эти следы за действие «любимого» оружия казака. И даже указал бы все это в отчете, избежав откровенных недомолвок.

Как казак будет носить новое оружие, я не придумал, но пусть об этом болит голова уже у него.

– А теперь ваш подарок. От всех нас, – гордо возвестил Евсей, чем изрядно удивил меня.

Торжественно, как подношение вельможе, он протянул мне серебряные часы на серебряной же цепочке.

Похоже, их достало мое нытье о том, что я не могу узнать точного времени. Подарок откровенно порадовал. Не хочется портить момент, но кое-что уточнить все-таки нужно:

– Надеюсь, это раньше не принадлежало кому-то из бандитов?

– Обижаете, командир, – с показным недовольством сказал Евсей. При этом он выразительно посмотрел на Демьяна, тут же опустившего взгляд к полу. – Все честь по чести. Купили в часовой лавке и даже надпись сделали.

Так вот куда на два дня пропадал казачий предводитель. Скорее всего, он ездил в Омск, так как в Топинске специализированного магазина не было.

Открыв крышку, я увидел выгравированную надпись по всем правилам местного правописания, которая гласила: «Оружейному розмыслу от станичников».

– Благодарствую, станичники, – изобразил я некий аналог традиционного казацкого поклона. – Давайте обмоем подарки. Кстати, Евсей, они правильно идут?

– Да, мастер-гравер выставил верное время, а утром я накрутил ту штучку, на которую он показал.

Часы были из самых простых – без боя и с одной крышкой, но вещь явно надежная – ширпотребу здесь еще не научились. Показывал хронометр восемь двадцать пять утра.

– Ну, значит, не особо разгоняемся. К девяти у нас будут гости.

Мой коллега пришел даже немного раньше – мы успели опрокинуть только по маленькой рюмке водки. Чижу достался сбитень, хотя он и косился на графин с прозрачной жидкостью.

Ну уж нет, такие радости ему познавать еще рано, об этом я позабочусь.

– Со святым праздником вас, господа, – осторожно заглянул в дверь столовой Леха и начал выискивать что-то по углам.

Здесь он был впервые, а слухи о Кузьмиче по городу ходили нехорошие. Я хоть и рассказал ему все как есть, но опасения явно не покидали молодого полицейского.

– Проходи, – встал я из-за стола навстречу гостю, – то, что ты ищешь, находится под елкой.

Леха чуть не подскочил на месте и опасливо посмотрел на зеленую красавицу.

– Подарок, – уточнил я, пока парень не рванул наружу.

Нужно побыстрее его успокоить. Из рассказов профессора было ясно, что энергенты не просто чувствуют эмоции человека, а даже питаются ими, особенно страхом, а порождаемые им фантазии являются едва ли не руководством к действию для таких, как мой домовой. Не факт, что Кузьмичу хватит дисциплинированности, чтобы держать себя в узде.

Упоминание подарка отвлекло Леху, и он забрал один из двух оставшихся под елкой свертков.

– Ты зря так потратился, – проворчал мой товарищ, рассматривая магическое перо.

– Не так уж и сильно, – отмахнулся я.

В ответ Леха немного смущенно протянул мне бутылку игристого вина и коробку конфет.

Я, конечно, не подал виду, но внутренне фыркнул: словно к даме в гости собрался. А может, так оно и было, да только что-то не срослось, и теперь невостребованный подарок нашел другое применение.

Ладно, пусть вино подождет подходящего случая, а конфеты придется раздербанить – вон как Чиж выразительно сглотнул слюну.

Компания, которую я собрал из разных сословных слоев, сначала смущала Леху, но молодость и незлобивый нрав сделали свое дело, и он постепенно оттаял. Однако на панибратство все же не переходил, да и подвыпившие казаки вполне держали марку.

Боря чуть опоздал и с расстроенным видом уставился на почти добитую коробку конфет. Он либо не интересовался местными страшилками, либо вообще не был суеверным, так что никакого страха перед домовым не выказал.

Плохое настроение инженера тут же было развеяно подарком со сладостями, правда, его радостная улыбка чуть подувяла от понимания того, что придется делиться.

Не дав парням нажраться, я решил разделить компании. Казаки остались допивать все запасы спиртного, а интеллигенция отправилась инспектировать городские гуляния.

Как оказалось, Чиж все же сделал мне подарок. За утро, используя остатки картона и ленточек, он украсил сани и сбрую Роськи так, что было не стыдно выехать на ней в город. Он же собрался выступать у нас в роли кучера.

Мы завалились в сани и под фырканье ленивой кобылы выехали со двора.

Практически сразу окунулись в праздничную атмосферу. По улице сновали разодетые и украшенные всяческой мишурой горожане. Все смеялись и бросались снежками.

Любопытное ощущение, когда в голове уже шумит и настроение веселое, но еще нет бесшабашности и тяги к приключениям. Сохранить бы это легкое состояние подольше.

Впрочем, с такой погодой это особой проблемой не было. Мороз быстро отрезвил нас, но в то же время опьянил своей хрустальной свежестью. В наших санях только я был неместным, поэтому позволил своим друзьям взять на себя роль экскурсоводов по праздничному Топинску.

Сначала мы заглянули на ярмарку, которая от обычного рынка отличалась, как новогодняя елка от той, что просто растет в лесу. Различные балаганы, как профессиональные, так и стихийные, и то ли работающие, то ли веселящиеся торговцы превратили все пространство рыночной площади в веселый птичий базар. Половина из здесь присутствующих была навеселе, а вторая половина обещала скоро догнать первую.

Впрочем, разносолы, предлагаемые раскрасневшимися и празднично одетыми торговками, от этого менее вкусными не стали. Вместе с хмелем мороз выстудил нашу сытость, так что мы перекусили и, потратив пару рублей на дополнительное украшение саней, двинулись дальше.

У реки нас ждал настоящий парк аттракционов, возникший на прежде пустом месте как сказочный город. От холма к реке протянулось несколько нитей ледяных горок, к стартовым точкам которых мы и подкатили. Здесь собралась изрядная толпа молодежи, а также те, кто совмещал веселье с заработком. Горки были представлены разной степенью экстремальности, но мы, поддавшись нездоровому задору юношеской бесшабашности, пошли к самой высокой. Устроители праздника в этом случае немного перестарались, и пугающий аттракцион особой популярностью не пользовался.

Я даже в прошлой молодости не отличался дурной удалью, а тут что-то накатило. Странное ощущение – старик внутри меня резко возражал, а вот молодое, только вырвавшееся из юношеского возраста тело едва не подпрыгивало от нетерпения и желания доказать всему миру собственную крутизну. Диссонанс какой-то, но дискомфорта он почему-то не вызывал.

В общем, я поддался порыву и, выкупив у какого-то деляги за пять копеек дощатый щиток с загнутым краем, от которого тянулась веревка, мы с Чижом подошли к началу горки.

Высоковато, однако. Не американские горки, но тоже экстремально.

– Ну и ладно. – Глубоко вздохнув, я присел на щиток, устраивая перед собой Чижа. Позади нас своей очереди ждали Леха и Боря, но, оглянувшись, я не увидел в их глазах особой уверенности.

Неужели эти паскудники подначили меня, а сами собираются соскочить? Хмель окончательно покинул мою голову, и туда начали забираться сомнения. Но как только я увидел горящие восторгом глаза повернувшегося ко мне Чижа, я просто улыбнулся ему в ответ и оттолкнулся руками от спрессованного снега.

– Поехали! – Наш экипаж начал набирать скорость с пугающей стремительностью. – Твою же…

Судорожные попытки удержать равновесие увенчались лишь частичным успехом – под конец мы съехали в сторону и финишировали в большом сугробе. С другой стороны, куча снега приняла нас очень даже ласково.

Отплевываясь и чувствуя, как попавший за шиворот снег тает и течет по спине, я выбрался наружу и не смог сдержать вопля восторга. Эйфория пьянила лучше любого вина. Меня распирало от энергии и желания жить в полную силу несмотря ни на что.

Рядом восторженно визжал Чиж. Не думаю, что для него такие развлечения внове, но мои эмоции подстегнули восприимчивость мальчишки.

– Давай еще раз! – крикнул парень и тут же поправился: – Давайте.

И тут здравый смысл пробился наружу, ультимативно заявив, что хорошего понемножку. Мы начали отряхиваться и искать свои головные уборы, которые слетели во время ныряния в сугроб. Пока еще ничего, но из-за намокших от снега волос можем скоро и простыть.

Едва мои поиски увенчались успехом, как сверху прилетел девичий визг, в котором страха было намного больше, чем восторга.

Ну и какие это дуры решили последовать нашему идиотскому примеру? То, что поступок не совсем разумный, подтверждали так и оставшиеся на холме Леха и Борис.

Точно идиотки!

Заезд безбашенных саночниц сразу пошел по не самому лучшему сценарию, точнее, маршруту. Примерно представив, чем это может закончиться, я рванул вперед в попытке хоть что-то сделать.

Если честно, поступок больше импульсивный, чем разумный. В итоге сидевшая впереди и потому вылетевшая из санок пушистым пушечным ядром дамочка не нырнула в следующий сугроб, а врезалась в меня. Благо я поймал ее руками, к тому же мы оба были очень тепло одеты, так что столкновение не привело к травмам. Вместо барышни в сугроб влетел уже я. Второй раз за десять минут. К тому же сверху меня придавила лихая наездница.

Папаха опять слетела. И все лицо залепило снегом.

Блин, нужно было капюшон башлыка не оставлять на спине, а накинуть на папаху, но мне, видите ли, показалось, что я так напоминаю солдата Наполеона во время зимнего отступления.

Мои руки удерживали девушку, а вот ее – пытались избавить меня от снега на лице. Причем довольно агрессивно. В итоге чуток поцарапали, но обзор открылся.

Оказывается, мне не повезло больше, чем я думал. Удобно устроившись на моей тушке, лучезарно улыбалась библиотекарша.

– Вот вы от меня постоянно убегаете, Игнат Дормидонтович, но мы все равно столкнулись. Видать, судьба, – тише добавила раскрасневшаяся от мороза, азарта и легкого стыда девушка.

Ага, судьба. Это, конечно, она, злодейка, спихнула тебя с горки вслед за мной?

Я не заметил девушку среди толпы на вершине холма, а вот она меня рассмотрела. К тому же мой, честно говоря, тупой поступок явно раззадорил и без того заведенную девчонку.

Ну и что мне с ней теперь делать?

– Елизавета Викторовна, может, мы все-таки встанем? А то у городских сплетников фантазия очень богатая. Мало ли чего понапридумывают.

– Ой, – пискнула Лиза и шустро вскочила на ноги, при этом залившись краской еще больше. И только после этого вспомнила о своей напарнице: – Даша, с тобой все в порядке?

– В порядке, – донесся до меня недовольный девичий голосок, пока я уже во второй раз пытался найти свою папаху, – но больше с тобой я в санки не сяду.

Я еще не видел говорившей барышни, но был с ней совершенно солидарен. Со взбалмошной Лизонькой не то что в одни санки садиться – лучше вообще не контактировать ни в каком виде.

Увы, мое молодое и теперь уже до предела возбужденное тело думало иначе, а старческая душа почему-то не особо сопротивлялась.

Две наши компании как-то сразу состыковались, и дальше веселье пошло на более высоком уровне в сопровождении девичьего смеха. Вместе с Лизой и рыженькой Дашей на гуляния вышли полноватая Оля, а также крупная, как петровский гренадер, Гретхен. Эта во всех смыслах монументальная барышня сразу почувствовала родство душ и едва ли не вцепилась в офигевшего Леху.

В общем, у нас образовалась двойная проблема – у меня с Лизой, а у Лехи с Гретхен. Но в тот момент нам обоим было не до этого. Мы повысили градус веселья глинтвейном, который очень уж задиристо лег на все, что было выпито прежде.

Одно хорошо – у меня хватило ума не особо флиртовать с судейской дочкой и заодно как-то одергивать напарника. Мало того, кроме неправильных пар у нас образовался еще более неправильный треугольник. Внезапно ставший до предела застенчивым Боря томно поглядывал на монументальную немку и грустно вздыхал.

Но это я отметил лишь краем сознания, потому что веселье, общая атмосфера праздника, хмель и задорный смех девочек все больше увлекали в водоворот безрассудства.

Сначала были качели. Затем мы влились в настоящую битву по захвату снежной крепости. В сражении использовались лишь снежки, но некоторые умельцы прессовали снег так сильно, что прилететь могло с неприятными последствиями. Так что пришлось закрывать дам буквально своими телами. Пару синяков, несмотря на полушубок и толстый свитер, я все же получил.

Постепенно день переходил в вечер. На реке начали запускать фейерверки. Мы громко свистели, а наши дамы еще громче визжали. Увы, все хорошее рано или поздно заканчивается. У нас это случилось на высокой ноте.

Сам не знаю как, но Лиза как-то уговорила меня на повторный заезд с горки, успевшей получить название «анчуткин спуск», но теперь уже в нашем парном исполнении.

Выглядело все действительно сказочно. Десятки факелов освещали все пространство с ледяными горками, временами кто-то пускал очередной фейерверк, который сдабривал красноватые блики на снегу разноцветными волнами.

И все это красочное разнообразие с бешеной скоростью понеслось на нас, смазываясь в нечто в стиле экспрессионизма.

Мизерный опыт прошлой поездки у меня был, так что мы добрались почти до финиша и уже там благополучно въехали в сугроб. Не знаю, как у нее это получилось, но Лиза опять оказалась верхом на мне. Ее лицо был очень близко, как и казавшиеся бездонными глаза. Хорошо то, что умудренная не самым радостным опытом душа сдержала порывы молодого тела, а плохо – что Лиза сдерживаться не собиралась.

Ее короткий поцелуй обжег мне губы, оставив после себя малиновый привкус. Девушка застыла в ожидании ответной реакции, и я едва не наделал глупостей.

А ну стоять, кобелина! Это тебе на двадцать первый век, где можно не только потискать друг друга с лобызаниями, но даже в кровать кувыркнуться, а затем мило распрощаться.

Извернувшись, я поднялся на ноги и помог встать девушке.

– Елизавета Викторовна, простите меня за несдержанность, – решил я немного исказить ситуацию в интересах девушки. – Обещаю, больше такого никогда не повторится.

– Но почему? – не приняла моей игры Лиза. В ее в глазах начали набухать слезы обиды.

– Это неправильно.

– У вас есть другая? – тут же выдала она самую драматическую версию из всех возможных.

Ну и что мне ответить? Соврать? Нет, лучше промолчу, и она ответит себе за меня.

Так и случилось. Лиза влепила мне пощечину и убежала.

Так, хватить тупить и потакать своим сиюминутным слабостям! Что-то устал я от этих соплей. Дамочку нужно обходить десятой дорогой. Как женщина она меня, может, и привлекала, но ни особых чувств, ни желания связывать с ней свою жизнь я не испытывал. Так что нужно поскорее решить проблему с интимной жизнью, раз уж этого так требует молодой организм. Жаль, был бы здесь Дава – он точно что-то посоветовал бы. Увы, придется выкручиваться самостоятельно.

Стремительным ураганом Лиза взлетела по ступенькам на вершину холма и буквально унесла за собой своих подружек, а мне пришлось идти следом и отвечать на неудобные вопросы.

– Игнат, что случилось? – начал Леха, почему-то заведясь с полоборота. – Ты чем-то обидел Елизавету Викторовну?

В глазах парня горел неподдельный и праведный гнев.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, оказывается, у нас тут вообще какой-то нездоровый многоугольник образовался. Мне для полного счастья только дуэли с другом не хватало.

– Окстись, Леша. Ты за кого меня принимаешь? – используя тактику наилучшей защиты, наехал я на товарища.

– Ну, мне так показалось, – теперь уже смущенно сказал Леха.

– Если кажется, креститься нужно. Ушли дамы – и хорошо, тем более что им давно пора быть дома. Или тебе хочется объяснять судье, где это до ночи гуляла его кровиночка?

– А я-то тут при чем? – явно напрягся Леха.

– Тогда чего так всполошился? – окончательно добил я парня совсем непрозрачным намеком. – Ладно, нам только ссор не хватало. Есть предложение поискать общества дам, с которыми у нас точно никаких проблем не будет.

Причем я был совершенно искренен. В разговорах с профессором мелькнуло упоминание о том, что полумагическая медицина неплохо справляется с пикантными болячками. Да и вообще здесь лечат многое из того, что у нас считается неизлечимым, хотя и стоит лечебная магия очень дорого.

Да уж, тяжко в этом плане без Давида. Парни сразу засмущались, хорошо хоть не начали отнекиваться. Им небось тоже подпирает.

С большим трудом, но мы отыскали приличное заведение. В смысле уровня и культуры обслуживания, а не благопристойности. Как ни странно, информация пришла от сторожившего сани Чижа. Вместе с еще двумя извозчиками он обеспечивал передвижение разросшейся нашей компании, совершенно наплевав на мои предложения идти гулять со сверстниками. Парень оказался ответственным, так что из него точно будет толк.

Обитель греха носила колоритное название «Русалка» и внешне ничем особым от приличных кабаков не отличалась. Два этажа под черепичной крышей, отблески свеч за задернутыми прозрачными шторами и плотно закрытая дверь. Ни вывесок, ни зазывал – все же у нас приличный город, а не какой-нибудь Амстердам.

В прихожей нас встретил здоровенный мужик в ярко-красной рубахе под тяжелой волчьей шубой.

– Милости просим, господа хорошие, – белозубо улыбнулся он. На откровенно бандитской роже такая искренняя улыбка смотрелась как минимум странно. – Присаживайтесь за столик у окна. Сей минут мамка к вам подойдет.

Перед тем как пройти по указанному адресу, я попросил охранника позаботиться о Чиже.

– Не сумлевайтесь, он побудет в конюшне – чай, не замерзнет.

Ну и ладно.

Внутри оказалось довольно уютно. Даже с претензией на некий восточный стиль, как его представлял местный дизайнер. Общий зал с помощью покрывал был по периметру поделен на некие шалашики с диванчиками внутри. Мой нос уловил знакомый запах кальянного табака и кое-чего еще. Кажется, этот запах я мельком ощущал и в бандитской малине, и рядом с кабаком, где дебоширили шатуны.

Нежели опиумная пыльца? Да уж, хорошее мы место выбрали для праздника. Да и вообще поход в бордель уже не казался мне удачной идеей. Но не уходить же прямо сейчас.

В наш кабинет-шатер тут же прибежал половой и, получив заказ, быстро принес вино и фрукты. Мои друзья явно нервничали, поэтому изрядно приложились к бокалам. Выпил и я. В голове зашумело от алкогольной добавки, и сомнения начали отступать.

Словно уловив этот нюанс, из-за занавеси появилась женщина, одетая в восточном стиле. Это явно была так называемая «мамка», потому что времена ее прекрасной молодости минули, хоть и не очень давно. Поменяв статус, все еще сохранившая остатки красоты женщина немного располнела, зато приобрела уверенность в себе.

– Мы рады видеть вас в нашем заведении, прекрасные господа, – совершенно без архаизмов произнесла мадам, хотя вряд ли обучалась в пансионе для благородных девиц. – Есть ли у вас какие-то предпочтения во внешности девушек или положитесь на мой вкус и опыт?

Ну что оставалось ответить? Пришлось положиться. Да и внятно сформулировать свои предпочтения не мог ни один из нас. Мадам очаровательно улыбнулась и упорхнула из нашего шатра. Парни заволновались еще сильнее.

Неужели они до сих пор не имели подобного опыта? Не скажу, что в прошлой жизни я был завсегдатаем подобных заведений, но воспитание в более раскрепощенном обществе давало о себе знать. И еще я очень надеялся, что в этой обстановке у нас пройдет только предварительное знакомство с девушками. Потому что групповые выступления мне никогда не нравились.

Увы, ни предварительных, ни последующих знакомств не случилось. А может, оно и к лучшему – и день неудачный, да и компания, похоже, не та.

Минуты через три после ухода мадам мы услышали натужный девичий смех и недовольный рык какого-то мужика. Шум нарастал, и я все же решил осторожно выглянуть в общий зал.

Причина переполоха сразу стала понятна. Три девушки, так же как и мадам одетые в восточном стиле и даже с кокетливо закрытыми прозрачными шарфами лицами, явно направлялись в нашу сторону. Но кое-кому это не понравилось. Похоже, этот мужик ждал слишком долго. Стандартный синдром очереди в исполнении подвыпившего и истомившегося без ласки альфа-самца.

Здоровенный охранник вмешался сразу, но почему-то вел себя на удивление робко, особенно учитывая не очень-то героические размеры дебошира.

– Сухой, погодь чуток, сейчас еще барышни освободятся и придут.

– Чей-та я должен ждать, а не они?

Удивительно робкий охранник сказал что-то шепотом, при этом глядя в мою сторону. Похоже, наше с Лехой инкогнито совсем не тайна, несмотря на то что мы оба были в обычной одежде. Боря облачился в мундир железнодорожника, но в таких ходили все гражданские служащие города.

Увы, сказанные таинственным шепотом слова дебошира не впечатлили. Мало того, он взбеленился еще больше:

– Ты фараонов боишься больше, чем меня?

Судя по виду охранника, ответа на этот вопрос он не знал. Своих барышень здоровяк будет защищать до последнего, а вот впишется ли за нас – это уже другой вопрос.

Я отпустил полотно занавеси и шагнул назад.

– Ну что, господа. Похоже, наши шансы на интимную близость с барышнями легкого поведения стремительно падают, а вот на то, чтобы подраться, так же стремительно возрастают.

Странное дело, но парни едва ли не хором выдохнули. Впрочем, второй вариант моих друзей тоже не очень устраивал. Боря даже выразительно посмотрел на окно.

Ну уж нет. Еще на пороге моей юности отец дал неплохой совет – если есть возможность аккуратно избежать стычки, так и делай, а вот убегать не нужно, потому что потом будешь бегать всю жизнь.

Внезапно я почувствовал себя второкурсником – именно тогда я имел сомнительное удовольствие поучаствовать в первой серьезной драке в своей жизни. Даже захотелось, так сказать, тряхнуть стариной.

И такой шанс у меня появился буквально через секунду. Занавеску в наш закуток резко отдернули, и на пороге появилась уже знакомая личность по кличке Сухой, но уже не в одиночестве – за его спиной маячили два подельника. Почти паритет, если не учитывать размеров и звероподобности одного из дебоширов.

– Ну что, фараоны, блуда захотелось? – И выражение лица, и вообще тот факт, что этот ущербный решился наехать на полицейских офицеров, говорил о том, что болтовней мы не отделаемся.

Еще один совет отца – если началась свара, нужно бить сразу, без разговоров, потому что можно тупо не успеть. Ну я и ударил.

Вышло неплохо – Сухого словно сквозняком вынесло из нашего шатра, зато внутрь занесло его подельников. Тот, что пониже, с ходу двинул мне в морду и, что самое обидное, очень удачно. Подставленная рука лишь ослабила удар, но, судя по звездочкам в моих глазах, не очень. Я рухнул на диван и тут же начал подниматься.

Вокруг царил настоящий бедлам. Снаружи визжали барышни, все участники драки орали благим матом, но всех перекрикивал Леха, который вскочил на диванчик и грозил дебоширам страшными карами от полиции. И тут случилось чудо, которого уж точно никто не ожидал. Пронзительно завизжав, прямо из положения сидя, Боря рванул вперед. Низко наклонившись, он врезался головой в живот самого крупного соперника.

Жесткое несоответствие внешности хлюпика, одетого в мундир железнодорожника, и его действий вызвало шок у всех присутствующих. Первым очнулся я и от души врезал правым хуком снизу своему обидчику. Получилось даже лучше, чем в первый раз: мой соперник рухнул на пол и явно отключился.

Боря ворочался на полу, пребывая в не самых ласковых объятиях поваленного им здоровяка, и явно нуждался в помощи, которая и пришла со стороны наконец-то подключившегося Лехи. Выкрикнув что-то воинственное, он схватил бутылку и прыгнул на эту куча-малу. Надеюсь, он попадет по супостату, а не по бестолковой голове инженера. Это было бы обидно – она, в смысле голова, мне еще пригодится. Увы, проконтролировать этот процесс лично не удалось, потому что дела начали принимать очень нехороший оборот. Очухавшийся от моего удара Сухой уже встал на ноги и выдернул из-за пояса нож. Мне не оставалось ничего, как достать из спрятанной под свитером поясной кобуры двуствольную пукалку.

Жаль, что ее не самый грозный вид вряд ли остудит пыл этого психа.

Стрелять в общественном месте очень не хотелось, последствия наверняка будут катастрофическими, но подпускать к себе этого укурка с ножом я не собирался.

Опасная ситуация разрешилась в один миг – практически одновременно Леха разбил бутылку об голову здоровяка, а охранник, наконец-то определившись с приоритетами, незамысловато тюкнул Сухого своим молотообразным кулаком по макушке. Дебошир закатил глаза и рухнул на пол.

Охранник грустно вздохнул и подошел ко мне:

– Вам лучше уйти, ваше благородие. В другой день будем завсегда рады, но ежели шатуны выйдут раньше, то могут подстеречь по дороге домой.

Он был полностью прав, к тому же на романтику меня уже не тянуло. А вот мои товарищи что-то больно уж расхрабрились. Пришлось выталкивать их на улицу буквально силой. Покидая бордель последним, я повернулся к криво улыбавшемуся охраннику:

– Завязывайте с дурью, иначе будет беда.

– С дурью? – удивленно переспросил здоровяк.

– С пыльцой.

В ответ он изобразил на лице полное недоумение, но по глазам было видно, что он все понял и, надеюсь, сделал правильные выводы.

– Осип! – позвал я паренька, когда мы подошли к нашим саням. Затем на всякий случай продублировал: – Чиж!

Наш добровольный извозчик колобком выкатился из приоткрывшихся ворот конюшни.

– Я здесь, командир.

– Быстро валим отсюда, – приказал я, запихивая своих корешей в сани.

Роську никто не распрягал, лишь поставили так, чтобы и лошадь, и сани оказались под небольшим навесом. Поэтому нам удалось стартовать в ту же минуту. Я решил перенести гулянку в более безопасное место, так что Чиж направил Роську к нашей каланче. Всю дорогу мы делились впечатлениями и делали это очень громко. Впрочем, наши вопли не сильно выделялись на общем фоне – по улицам бродили группки гуляющих, слышались звуки гармошки и балалайки, а также заливистый смех молодежи. Время колядок уже прошло, но народ все не успокаивался, и так будет аж до Нового года.

В нашей каланче было тепло, уютно и пустынно. Казаки куда-то ушли, а на столе еще хватало и снеди, и выпивки. Схлынувший адреналин и разморившее нас тепло быстро свели праздничный порыв на нет, и мы поочередно уснули прямо в столовой, кто где приткнулся.

Засыпал я с двойственным чувством – одна часть меня радовалась неплохому приключению, а другая сетовала на неосторожность, которая может повлечь за собой серьезные последствия. Вот такое раздвоение получалось, хотя, если честно, обе части моей натуры все же в чем-то друг с другом соглашались. А это уже неплохо.

Глава 3

Второе сильное похмелье в моей новой жизни было немногим приятнее первого. И опять молодой организм быстро справился с последствием вчерашнего загула, за что ему огромное спасибо. Очень помог рассол из кувшина, где вчера плавали огурцы.

Взбодрившись, я даже заставил себя позавтракать. Попытался привлечь к этому процессу спавших на лавках друзей, но был послан далеко и надолго.

В этот момент из сеней в столовую вошли казаки. Вот они-то выглядели возмутительно свежо. Особенно бесили насмешливые их взгляды. А посмотреть было на что. У меня синяк на пол-лица. Леха тоже непонятно где обзавелся бланшем. Боря подобных украшений не имел, но выглядел не лучше – зеленый и явно страдающий от тошноты. Мое предположение было тут же подтверждено рванувшим в сени юношей.

Казаки обидно заржали, но Евсей вовремя понял, что это уже перебор, и строго посмотрел на тут же заткнувшихся подчиненных.

– Кто? – задал он мне единственный вопрос.

– Некий Сухой со товарищи. Кажется, шатуны.

Старший урядник нахмурился, чуть подумал и кивнул каким-то своим выводам.

– Сейчас мы проясним, кто там такой лихой и смелый, а затем мне нужно будет отлучиться на пару дней из города. Ежели что, хлопцы останутся с вами.

В ответ я равнодушно отмахнулся, лишь мельком подумав о том, что Евсей наверняка отправится сбывать взятые с шатунов трофеи. С этой вольностью нужно что-то решать, но не сейчас. Сейчас хочется продолжения праздника.

Моих напарников удалось растолкать только через час, да и то лишь ради того, чтобы они засобирались домой. У Лехи вообще большая семья, а для Бори наш загул оказался чем-то слишком уж непривычным, и он норовил уползти к себе в берлогу.

Вот так я и остался лишь в компании Чижа. Поэтому гулять мы пошли вдвоем, и наша прогулка больше напоминала семейный выход в свет. Увы, пока я еще не настолько прижился в местном обществе, чтобы получить приглашение на один из праздничных балов. А в городе их поочередно давали в нескольких местах, начиная с городской ратуши и заканчивая особняком судьи.

Вот уж куда мне совсем не надо. Возможно, из-за вчерашней глупости мне вообще откажут в приеме во всех дворянских домах этого города. Надеюсь, что это будет не так, – удел изгоя не самая привлекательная перспектива.

Неожиданно прогулка с Осипом удалась на славу. Возможно, во мне самом проснулся ребенок, так что все эти балаганы с петрушками и разнообразные сладости доставили большое удовольствие.

Ближе к вечеру на нашу базу вернулись Демьян и Григорий, сообщив, что их начальник убыл из города вечерним поездом. Если с Евсеем еще можно было пропустить пару кружек пива, то с простыми казаками гулять как-то не комильфо.

Нет, во мне вовсе не проснулась дворянская спесь, просто такое уж тут общество – они сами не поймут подобной демократичности и не будут знать, как себя вести в дальнейшем. Так что я решил просто отоспаться за все пропущенные часы и немножко с запасом.

Идея оказалась крайне удачной, потому что на следующий день скука разлетелась, как хрустальная ваза под ударом молотка. Проснулся я самостоятельно и даже неспешно провел все части утреннего физкультурно-банного церемониала. А вот нормально позавтракать, или, точнее, пообедать, мне не дали. В дом ввалился Дмитрий Иванович, распространяющий вокруг себя мороз, благоухание мужского парфюма и блеск орденов парадной формы. А еще он излучал флюиды крайнего раздражения.

– Игнат Дормидонтович, хорошо, что вы на месте, – с порога ошарашил меня начальник, чуть не заставив подавиться блином с икрой. Осмотревшись в комнате, он все же добавил: – С праздником вас.

– И вас также, – пропихнув блин в желудок, вернул я ему любезность.

Хотя какая там любезность – тон у нас обоих был далек от доброжелательного.

– Мне жаль беспокоить вас в неприсутственный день, но такая уж у нас служба, – прикрыл он куртуазным вступлением явно плохие новости. – Требуется ваше присутствие на хуторе Зыбовка. Там у них подозрение на убийство.

– А разве мы обязаны обслуживать самовольные поселения? – удивился я, так как благодаря разговорам с Лехой был подкован в этом вопросе.

– Не обязаны, но Аполлон Трофимович распорядился проверить, чтобы не было лишнего шума. Я как раз был у него на званом обеде. Думаю, отказать его высокоблагородию мы не в праве. В общем, езжайте туда, следственную группу вызывать не станем. Возьмите казачков, тем более что они под рукой. Назначаетесь старшим. Просто убедитесь, что там все без лишних тайн. Если какая тварь вышла из Топи, то пусть сами тихо прикапывают. Их всех предупреждали. Рапорт можно не писать.

Возразить я ничего не успел, так как следователь учтиво поклонился и вышел вон. Делать нечего – я на службе, так что придется подчиниться. Мелькнула шальная мысль пригласить на прогулку Леху, но решил не портить ему праздник, а вот казаков придется огорчить. Точнее, они уже огорчились, по крайней мере Григорий, который присутствовал при явлении следователи народу.

Так что мне осталось лишь добавить от себя:

– Собираемся, зови Демьяна. И кстати, ты знаешь, где находится эта самая Зыбовка?

– А как же, только далековато забрались бирюки.

Последнее слово казак сказал со смыслом. Бирюками здесь называли самовольных поселенцев. В общем, Топинск был уездом, так сказать, для самого себя. И законная власть распространялась только на город с пригородами и частично на завод. Но хватало вокруг и мелких деревень. С ними все было сложно. С одной стороны, запрета на поселение на подступах к Стылой Топи не было, но и брать ответственность за жизни людей, решивших поселиться в шаговой доступности от обиталища агрессивной болотной живности, никто не собирался. А живность здесь была очень даже злобной. Никаких особо колоритных монстров на окраине Топи не водилось, но место Силы изменило обычных животных, и эти изменения порой заходили очень далеко. Я не раз слышал о бобрах размером с кабана, кабанах, разросшихся до габаритов лошади, да и змей впечатляющей длины тоже хватало. Что уж там говорить о рысях, медведях и волках. Возможно, большая часть рассказов – это лишь байки подвыпивших шатунов, но висевшая в городской ратуше голова медведя утверждала обратное. Монструозное получилось украшение.

Кроме относительно нормальных животных в этом болоте хватало и других обитателей, которые были описаны в подаренном профессором бестиарии. Но обычно они водились ближе к центру Топи. На всякий случай я забросил книгу в переметную суму – мало ли, вдруг нужна будет информация прямо на месте событий.

Хотя казаки и были быстрыми на подъем, сборы заняли пару часов, так что из по-прежнему веселящегося города мы выехали далеко за полдень. По заметенным снегом дорогам, по уверениям Грини, придется ехать почти до вечера, что откровенно напрягало. Ночевать в деревне бирюков мне хотелось меньше всего. Впрочем, как и приближаться к центру Топи, не находясь в защищенном рунамивагоне.

Благодаря веселому солнцу, укрытому снежным покрывалом лесу и прозрачному воздуху через некоторое время мое настроение улучшилось. Казаки чувствовали себя так же: Григорий начал что-то мычать себе под нос, а Демьян уснул прямо в седле – это у него и было признаком хорошего настроения.

Наконец-то вдали между деревьями замелькали занесенные снегом дома. Деревня действительно оказалась очень маленькой – всего-то семь дворов. Играющая на улице детвора увидела нас первой и тут же донесла взрослым. Из самого большого дома вышел монументальных пропорций старик с такой же выдающейся бородой почти до пояса. Эдакий Дед Мороз в повседневном прикиде.

– Доброго здоровьечка, ваше благородие, – чуть ли не в пояс поклонился старик, когда мы подъехали ближе.

Казаков он персональным приветствием не наградил – видно, старик неплохо разбирался в табели о рангах.

– Это вы сообщили об убийстве?

– Я, ваше благородие, – еще раз, но уже не так низко, поклонился старик. – Убили Гордея, вот мы и сообщили как полагается.

– Кто-то из зверей постарался? – без особой надежды уточнил я.

– Нет, ваше благородие, человек это сделал, – почему-то перешел старик на таинственный шепот. – Больше скажу: баба это была.

– Даже так? – удивился я и спрыгнул с Роськи. Как-то неудобно разговаривать с пожилым человеком, глядя на него сверху вниз. – Вы запомнили ее лицо?

– Никак нет, ваше благородие. Укуталась она в шубейку и шарфом обмоталась.

– Так, может, это и не женщина?

– Да что я, мужика от бабы не отличу? – возмущенно фыркнул старик. – Точно баба. Да и не первая она к Гордею ездила. Большой он до них ходок… был.

Разговаривать на улице не совсем удобно, но я хотел побыстрее закончить с этим делом. К тому же время уходило, и следы, оставленные убийством на ткани мира, постепенно рассасывались.

– Ну и где этот ваш любитель дам проживал?

– Дык на отшибе обитал Гордей. Бирюком он был по натуре и людей не любил, да и мы его сторонились. Вреда нашей общине от него не было, ну и мы не лезли в его дела.

Очень интересный статус получался у убиенного – бирюк из бирюков. Но в словах старика что-то не клеилось.

– Так откуда вы знаете, что он убит, если жил на отшибе?

– Его гостья туда ехала сторожко, а обратно неслась как угорелая. Вот и полюбопытствовали мы. Пошел я, значится, с утреца вроде бы махрового цветка прикупить. Очень уж он у него ядреный растет. Вот и сходил, а он там висит. Ну я и отправил племяша в город.

– Что значит «висит»? – спросил я, но тут же решил не затягивать с опросом: все равно скоро сам все увижу. – Ладно, расскажете позже. Ведите нас к дому вашего бирюка.

– Так, может, вы сами? – заюлил дед. – Мои следы на тропе еще не занесло, так что не заплутаете.

– Ты что, дед, ошалел?! – вступил в разговор Григорий. – А ну давай быстро вперед и без разговоров.

Дед вздохнул и вернулся в свой дом. Через пару минут он появился в более утепленном виде и с лыжами под мышкой. Привязав завязки на лыжах к креплениям на валенках, он сноровисто побежал по ведущей в лес лыжне. Мы последовали за ним.

Таинственный Гордей забрался довольно далеко от села, пришлось пробираться по тропе минут двадцать. Если честно, я ожидал увидеть что-то похожее на дом главы общины, но моему взору предстало нечто среднее между сказочным теремом и блокгаузом.

Неплохо он здесь устроился. Еще больше меня удивили ровные ряды деревянных кольев, торчащие из-под снега. Некоторые из них ограничивали довольно большие пространства вырубленного леса, а некоторые шли рядами на манер виноградных шпалер. Что-то похожее было и рядом с Зыбовкой, но в значительно меньших количествах. На семь домов этих странных огородов в общей сложности было примерно столько же, как и у трудоголика Гордея. Если провести параллели с тем, что я видел на энергетическом заводе, совершенно непонятно, как убиенный со всем этим справлялся. Судя по всему, бирюки занимались, так сказать, экстремальным растениеводством и проблем у них хватало не только с гостями из Топи, но и с обработкой грядок.

– Э… уважаемый, – обратился я к остановившемуся у порога дома старику.

– Прохором меня кличут.

– Скажите, Прохор, а как ваш Гордей управлялся со всем этим хозяйством? Он ведь жил в одиночестве?

– Как есть бобылем куковал. Привозил иногда из города бабенок, но долго те не выдерживали. Уезжали. А как справлялся, мы не знаем. Не наше это дело.

Ситуация, конечно, уже выбивалась из простого сценария, так что можно прямо сейчас разворачиваться и отправляться обратно в город. Как раз успеем дотемна. Дальше пусть разбирается следственная группа. Но, увы, придется работать по профилю и, скорее всего, ночевать в деревне, а если по правилам, то вообще прямо на месте преступления. Оставлять его без присмотра уже нельзя. Впрочем, выстроенный бирюком блокгауз вполне подходил для ночевки даже на подступах к Топи. Кажется, на некоторых бревнах даже были вырезаны какие-то руны. Насколько они действенны, узнать можно, только если какая-то тварь полезет внутрь дома. Так что я вполне обойдусь без подтверждения своих догадок.

Как бы ни хотелось отложить близкое знакомство с хозяином дома, тянуть не стоило. Так что, недовольно вздохнув, я пошел внутрь. С незапертой дверью эта деревянная крепость казалась уязвимой до предела. Дом был разделен на две части – жилую и хозяйственную. Сразу за внешней дверью, сделанной из толстенных брусков и окованной железом, находился обширный тамбур. Дальше из тамбура можно было пройти через две двери попроще – одна направо, а вторая прямо. Заглянув за правую, я увидел большой сарай, под стеной которого в стойлах разместились две коровы и лошадь. Животные вели себя спокойно. Похоже, Прохор позаботился о скотине, скорее всего, не из милосердия, а планируя прибрать животных себе после нашего отъезда.

За второй дверью обнаружилось жилое помещение. Как и в сарае, вместо окон здесь были горизонтальные бойницы, под которыми шла специальная завалинка. Получалась неплохая позиция для стрелка.

Место здесь, конечно, не самое безопасное, но с паранойей у покойного было не все в порядке. К примеру, в той же Зыбовке дома выглядели куда менее милитаризованно.

Помещения я осмотрел мельком, потому что мой взгляд сразу же привлек сам хозяин дома, точнее, его труп. Теперь стало понятно, что имел в виду старик, когда говорил о висящем покойнике. Он действительно висел, но совсем не в петле, как мне сразу подумалось. Просто кто-то пришпилил бирюка арбалетными болтами, как бабочку, прямо к стене напротив входа в помещение – из тела выглядывали только кончики древков с оперением. Один болт вошел в грудь, а второй точно в середину лба.

Ситуация выглядела нелепо. Как вообще можно было войти в этот дом без разрешения хозяина? Оставался только вариант, в котором он сам подпустил к себе убийцу с огромным арбалетом в руках.

Ладно, нечего рассусоливать и предаваться домыслам, если есть возможность увидеть все, так сказать, воочию.

Расстегнув полушубок, я достал из внутреннего кармана свои гогглы и уже с резко улучшившимся обзором начал озираться в поисках нужного места.

Концентрация прошла легко и быстро. Руны на моем теле откликнулись практически сразу, и комната тут же преобразилась. Сидя в углу, я лишь боковым зрением отметил исчезновение трупа на стене. Теперь Гордей, точнее, его сохранившееся на ткани мира изображение, ковырялся в печи. Внезапно он вздрогнул и повернулся к двери. Вид у будущего покойника был до предела удивленным, и было отчего. Скосив глаза уже в другую сторону, я увидел, как массивный засов сам собой начал двигаться в пазах.

Ну ни фига себе заявочки! Впрочем, чему я удивляюсь в мире, где Мерлин не сказочный персонаж, а историческая личность.

Гордей тут же дернулся к двери и прямо на ходу начал преображаться. Его руки обрели массивные когти и удлинились. На спине образовался горб, а на затылке выросло нечто, похожее на пучок дредов, которые встали дыбом и образовали омерзительную корону.

Мне кажется или на кончиках дредов выросли глазные яблоки?

Удлинившуюся пасть стриги раздвинули длинные клыки. На этом метаморфозы закончились, потому что из темного зева распахнувшейся двери вылетел арбалетный болт и, ударив почти преобразившегося монстра в грудь, отбросил его назад к стене. Причем сила удара была слишком велика для арбалета, так что болт был явно непростым.

Затем прилетел еще один болт и пробил теперь уже голову. Этого я не увидел, но вывод было очевиден, судя по тому, что я видел прежде. К тому же все мое внимание привлек появившийся в комнате убийца.

Старик прав – это была женщина. Хоть и теплая, но обтягивающая одежда ладно сидела на изящной фигурке. Голова незнакомки укутана в длинный шарф на манер тюрбана, скрывая большую часть лица.

Киллер, бросив мимолетный взгляд в сторону своей жертвы, начала вести себя крайне странно. Ведьма осмотрелась вокруг, а затем, казалось, заглянула мне прямо в глаза. После этого женщина достала из-за пояса какую-то тряпицу и развернула ее как транспарант. Это было послание, обращенное лично ко мне. – Надпись на тряпке гласила: «Он виновен. Лебединое гнездо». К счастью, я прожил в Топинске достаточно долго, чтобы это послание не стало для меня слишком сложной шарадой.

Она явно знала, что сюда может явиться видок, причем догадывалась, где именно я буду сидеть. Только вот зачем вообще что-то писать? Ведь лицо ведьмы было закрыто, да и эмоции действующих лиц этой сцены мне прочитать почему-то не удалось.

Под влиянием моего вмешательства след от убийства окончательно распался. Все вернулось на круги своя. Но я по-прежнему остался сидеть, обдумывая случившееся. Ситуация изменилась в корне. С одной стороны, это предумышленное убийство, с другой – явная охота ведьмы на стригу. Почему ведьма? А кто еще, кроме умеющей пользоваться артефактами охотницы на симбионтов, смог открыть дверь снаружи и убить носителя опасного энергента, да еще и двоедушника?

Впрочем, я могу не врать, а просто не упоминать послания, предназначенного лично мне. Слабенькое оправдание, но сойдет и такое, а если разговор с ведьмой мне не понравится, можно преподнести начальству ее обнаружение как результат персонально проведенного расследования.

Так, с этим решили, теперь нужно определиться, есть ли смысл вообще беспокоить Дмитрия Ивановича и следственную группу. С одной стороны, о стриге положено доложить жандармам, но при этом расследование не обязательно, так как доказательств преступных действий двоедушника я не вижу – только уверения ведьмы.

Я поднялся на ноги и начал внимательно осматривать комнату. Может, что-то из улик поможет определиться окончательно. И все-таки нашел, причем с подачи незнакомки. Похоже, она тоже провела обыск уже после демонстрации тряпичного послания. Свидетельством этому была нацарапанная прямо на стенке печи стрелка, указывающая вниз.

Так, что тут у нас?

Под стрелкой, там, где дощатый пол переходил в обрамляющий печь кирпичный порожек, парочка кирпичей была нарочито перекошена. Думаю, это незнакомка специально постаралась. В нормальном состоянии кладки обнаружить тайник было бы трудно, но она все же смогла. Вопрос в том, зачем ей указывать на этот тайник так открыто?

Буквально через пару секунд причина странного поведения ведьмы стала понятна.

– Японский городовой, – ругнулся я, когда открыл вытащенную из-под кирпичей шкатулку.

Там оказался мини-клад из золотых изделий. Да вот беда – это были очень необычные изделия. Точнее, обычные, но только не для этого места и не в таком количестве. В шкатулке лежали нательные крестики с цепочками, серьги и, что хуже всего, золотые зубные коронки.

У меня от вида таких «сокровищ» даже мороз пробежался по спине.

– Григорий, Демьян! – позвал я казаков, оставшихся снаружи, дабы не мешать следственному эксперименту.

– Случилось чего, ваше благородие? – спросил Григорий, шустро заскочив внутрь.

Он подслеповато щурился, а в руках держал оголенную шашку. Только тут я вспомнил, что это у меня улучшенная видимость благодаря гогглам, а казаки в помещении с узкими бойницами вместо окон увидят не так уж много.

– Зажгите свет. Там свечи на столе. И идите сюда.

Демьян быстро справился с огнивом и, подняв над головой горящую свечку, подошел к печи. Как только понял, что за находка попала мне в руки, я сразу поставил ее на пол. Так что казакам пришлось нагибаться, дабы рассмотреть ее содержимое.

– Святые угодники, – выдохнул Григорий.

Его напарник лишь молча перекрестился свободной рукой.

– Вот такие дела, – невесело вздохнул я. – Не похоже, чтобы гостьи этого бирюка возвращались домой после неудачного сожительства. Боюсь, нам еще придется искать тела бедных дам в окрестном лесу. Точнее, пусть этим занимаются жандармы. Так, Григорий. Ты среди нас лучший наездник, поэтому немедля отправляйся в город. Расскажи Дмитрию Ивановичу, что убиенный оказался стригой и явно отпетым душегубом. Я хочу завтра с утра видеть и наших, и жандармов. А мы с Демьяном заночуем здесь, чтобы ничего не пропало.

Мне очень хотелось отправиться домой вместе с казаком, но я прекрасно понимал, что буду только тормозить всю группу и засветло мы в таком составе домой не попадем. К тому же по уложению место преступления должно находиться под постоянным присмотром до приезда следственной группы. Для надежности нужно отправить обоих казаков, но тут уж я внаглую использовал служебное положение в личных целях. От мысли, что останусь тут на ночь в одиночку, даже волосы на голове норовили встать дыбом.

Казак не выказал своего недовольства даже взглядом и лишь молча кивнул. Он быстро вышел из комнаты, и через минуту мы услышали удаляющийся топот копыт, которого не смог заглушить даже толстый слой снега.

В дверь тут же сунулся старый бирюк.

– Ваше благородие, дык, может, я пойду, ежели не нужон более? – Мужик явно нервничал, и я его вполне понимал. Сам бы свалил отсюда побыстрее и как можно дальше, но увы…

Чтобы занять себя хоть чем-то, мы с Демьяном быстро обыскали остальное пространство дома. В сарайном отделении нашелся люк в подвал, где на боку лежали большие – не меньше двадцати ведер – бочки в количестве четырех штук. Я покосился на Демьяна, но не увидел в его глазах желания проверять, есть ли там что-то горячительное. У меня самого не было ни малейшего желания спускаться в темноту погреба.

Наших лошадей мы без проблем разместили в сарае рядом с местной живностью. Пока еще хоть немного светло, обошли дом вокруг, но ничего подозрительного не заметили, за исключением следов хозяйственной деятельности стриги. Затем с явной неохотой вернулись в дом. Солнце уже скрылось за лесом, и скоро совсем стемнеет.

Теперь нужно растопить печку для обогрева помещения на ночь и что-то решить с трупом. С одной стороны, не хотелось нарушать инструкции, а с другой – ему здесь точно не место.

Пока мы обследовали дом, мне все не давала покоя увиденная в трансе картинка. Особенно смущал странный вид стриги. Вообще-то профессор говорил, что в отличие от оборотня псевдоплоть стриги формируется в соответствии с больными фантазиями темной ипостаси носителя энергента. Так что выглядеть монстр мог как угодно. Тогда что же меня так смущает?

В голове мелькнула догадка, и, оставив ненадолго дилемму по поводу нарушения инструкции о поведении на месте преступления, я двинулся к переметным сумкам, которые мы уже занесли внутрь дома.

Бестиарий не понадобился, потому что, как только в сарае дико заржали лошади, у меня в голове словно что-то щелкнуло. Текст, который я мельком пробежал, просматривая по диагонали подаренную книгу, как наяву встал перед глазами.

Глазастая корона! Кукловод!

Душераздирающее ржание и мычание стихло так же внезапно, как и началось. Воцарившаяся вслед за этим тишина испугала меня еще больше. Вот теперь волосы на голове встали дыбом в прямом смысле этого слова.

Честно, ощущения были именно такими. Еще хуже стало от полного муки крика Демьяна:

– Черныш!

Явная гибель Роськи у меня хоть и вызвала сожаление, но не до безрассудства же. Казалось, казак совсем потерял голову и стремительно рванул к двери, которой мы за собой конечно же не заперли.

Но кто же знал?!

Выскочить из комнаты Демьян не успел. Он словно налетел на невидимую стену.

– Красавица, ты что, заблудилась? – В голосе казака явно читалась игривость.

Он что, от горя умом тронулся? Такие перепады настроения сами по себе очень плохой признак, а для Демьяна вообще нонсенс. Я посмотрел на объект такого пристального внимания казака, и мои волосы опять зашевелились.

В оборванном платье, которое не только утратило свою целостность, но и потемнело от очень долгой носки, босая и растрепанная, к нам на огонек заглянула женщина. Точнее, стрыга, та самая, которую нельзя путать со стригой. В общем, упырица. Я хоть и вспомнил, кто такой кукловод, но к такой встрече подготовиться невозможно, как и к реакции казака на эту мерзость. То, что женщина давно мертва, было видно даже в слабом свете стоящих на столе свечей. Она и при жизни не была красавицей, а сейчас взгляд на землистую кожу в темных пятнах и черные губы, из-под которых выглядывали на удивление белые клыки, вызывал тошноту.

Но что тогда происходит с Демьяном? Он так расслабился, что его рука с шашкой безвольно повисла. Еще немного – и оружие вообще упадет на пол.

Наша жуткая гостья перевела взгляд пугающих, с желтым огоньком внутри глаз на меня, и я тут же почувствовал, как завибрировал амулет на моей груди.

Это что, сработал шутейный подарок профессора?

– Демьян, назад! – наконец-то сбросив с себя шоковое оцепенение, срывая глотку, заорал я.

Вопль получился не меньше ста децибел и сработал – Демьян вздрогнул и от смены ощущений даже отшатнулся. Увы, было поздно: упырица, как только поняла, что ее чары уже не работают, тут же ударила. Казак успел лишь поднять левую руку, но это не помогло. От мощного удара его отбросило в глубь комнаты. Не знаю, что она там ему повредила, но брызги крови долетели даже до потолка. Одно хорошо – теперь мне никто не мешал стрелять. Мой кургузый пистолет словно сам собой вылетел из кобуры и сердито уставился на упырицу сдвоенными стволами. Курок я взвел на замахе и как только поймал тварь на мушку, тут же нажал на спусковой крючок.

Выстрел после всех прозвучавших криков показался тихим, но вот вопль упырицы перекрыл и предсмертное ржание, и мои панические крики. Захотелось зажать уши, но я пересилил себя и использовал момент замешательства упырицы для того, чтобы провернуть стволы на сто восемьдесят градусов.

Серебряная картечь только причинила боль, а вот ударившая в грудь упырицы пуля вбила ее обратно в темный провал дверного проема и заставила корчиться на полу в прихожей. Это я увидел, когда подскочил к двери и резко захлопнул ее. Еще секунду потратил на засов, а затем быстро рванул к вяло шевелящемуся на полу Демьяну.

Ох ты, прозекторская вечеринка!

С первого взгляда казалось, что она разобрала казака на две чести, но, присмотревшись внимательно, я понял, что основная потеря крови идет от практически оторванной у локтя руки.

Не тормозить!

Рухнув на колени рядом с уже потерявшим сознание Демьяном, я сдернул с себя ремень и туго затянул его на разорванной руке поверх раны. Получалось плохо, особенно под аккомпанемент треска разламываемой за спиной двери. Жаль, что покойный кукловод не все свои двери сделал такими же мощными, как внешнюю.

Наконец-то мне удалось справиться, и кровотечение из руки казака остановилось. Еще кровь сочилась из глубоких порезов на груди, но ими я займусь после вдумчивого общения с теми, кто так настойчиво лезет в дверь. Перезарядиться решил прямо так, стоя на коленях рядом с раненым.

Ну вот кто мне мешал взять с собой побольше зарядов с серебром? Да и мой капсюльный револьвер мог бы сейчас висеть на поясе, а не находиться глубоко в седельной сумке. Если выживу, все до полушки потрачу на вооружение. Куплю гаубицу и буду таскать ее на плече даже в ресторан и бордель!

Мечущиеся в голове мысли отнюдь не помогали заряжать двуствольник.

Но ничего, судя по процессу разламывания двери, с полминутки у меня еще есть.

Как бы не так! Упырица еще и наполовину не доломала дверное полотно, как ее подружка элементарно вскрыла доски пола и полезла из-под них, словно монстр в детских кошмарах, тот самый, который живет под кроватью. Похоже, подвал тянется не только под хозяйственной частью дома. С хрипом из сгнивших легких и скрипом отрываемых от пола досок тварь упорно ползла ко мне, а я успел лишь вытащить гильзы из патронника!

И тут на меня накатила такая жуткая ярость, что страх смыло как водой.

– А ну иди сюда!.. – Дальше я перешел на непереводимый русский фольклор.

Честно, я не поклонник нецензурной лексики, но сейчас матерные слова каким-то образом отгоняли навеваемый на меня упырицей животный ужас. Я уронил пустые гильзы на пол, но вместо того чтобы хвататься за патроны в кармане, просто вытащил револьвер из кобуры на поясе Демьяна.

Увы, моя решительность была лишь поверхностной, потому что в упырицу я начал палить слишком часто и безалаберно. Опомнился лишь тогда, когда понял, что в барабане остался один патрон. И очень даже вовремя. Пули в револьвере были обычными, они рвали плоть на плечах и груди упырицы, но лишь слегка притормаживали ее. Жуткие, истекающие тягучей жижей раны затягивались практически на моих глазах.

Через секунду она сможет дотянуться до меня. Я судорожно вздохнул и чудом сумел выстрелить в упор, прямо в голову нежити. Почему чудом? Да потому что вздох был ошибкой. От мерзкого запаха меня чуть не вырвало.

Пуля в голову подействовала чудесным образом, и ползущая по полу тварь уткнулась мордой в залитый черной жижей пол.

Только после этого мне удалось окончательно успокоиться. Мало того, панику сменила апатия. Я сбросил револьвер на пол – перезарядить его все равно не получится. Выудил из кармана два патрона с серебряными пулями и зарядил двуствольник. Затем наконец-то встал на ноги и подошел к двери.

Паузу в монотонных ударах стремящейся попасть внутрь упырицы вычислить было нетрудно. Через секунду засов ушел в сторону, и следующий удар резко распахнул искореженную дверь. Еще одна жертва кукловода кубарем влетела в комнату, а когда встала на ноги, тут же получила пулю в голову.

Ну и что мне теперь делать? Если считать с лежащей в прихожей тварью, которая располосовала Демьяна и получила в отместку непереносимый ее организмом заряд серебра, в поле зрения находились три упырицы. Но кто даст гарантию, что их не больше? Количество бочек в погребе навевало нехорошие ассоциации.

Этот дом только казался надежной крепостью. Пару минут назад он превратился в проходной двор, так что сидеть здесь смерти подобно. К тому же Демьяна нужно доставить к людям. Хотя бы в эту проклятую Зыбовку. По идее, бирюки должны хоть как-то уметь врачевать самих себя, иначе уже давно вымерли бы.

После бешеной схватки с упырями дельнейшее у меня особых проблем не вызвало. На пол тут же полетел толстенный тулуп мертвого хозяина этого дома. Он-то как раз вел себя образцово – висел на стене и никого не трогал. Перевалив Демьяна на тулуп, я связал рукава тулупа веревкой от печной занавеси так, чтобы она прошла под мышками раненого. Затем разрезал тулуп у воротника, продев в отверстие ремень от наших переметных сум. Идти в сарай за упряжью, как и выяснять, что там случилось со скотиной, мне не хотелось – ответ на этот вопрос очевиден. Мне сейчас не хватало только созерцания помещения с разбросанными по полу кусками мяса и стенами, залитыми кровью по самый потолок.

Впрягшись в ремни, я потащил за собой тулуп с Демьяном, как сани. Когда наконец-то удалось выволочь свою ношу на улицу, дело пошло значительно веселее, конечно, если можно назвать веселыми мои усилия вовремя засечь возможную опасность. Пришлось вертеть головой, как сова, едва ли не на триста шестьдесят градусов.

Ночь уже наваливалась на лес, который и без того выглядел угрожающе. Улучшавшие видимость гогглы самим своим наличием чуть подняли мое настроение, но это если сравнивать со всеми пережитыми треволнениями, а так оптимизм находился на нулевом уровне.

С упорством обреченного я шел по тропе, благодаря бога за то, что оставленные нами следы не занесло снегом, иначе для полноты картины осталось только заблудиться в лесу. Понятия не имею, сколько можно держать руку перетянутой жгутом, но надеюсь, в деревню бирюков я успею раньше, чем моя услуга раненому станет медвежьей.

Словно намекая на опасность промедления, сверху начал падать пока еще легкий снежок. Внезапно мой взгляд зацепился за горящие желтым светом глаза в ближайших кустах. По залитой по́том спине пробежался холодок, но тут же растаял. Меня пробил приступ нервного смеха.

– Пошла вон, шавка. Мне сейчас не до тебя! – вполне искренним возмущением заорал я на здоровенного волка, который явно прибыл на запах крови. – Пошел, кому я сказал, не то сдерну с тебя шкуру, как перчатку с руки!

Сбросив с плеча ремни, я шагнул к волку и вытянул вперед руку со своим пистолетом. Уверен, что калибр спаренных стволов для этого мутанта – все равно что укол иголки репейника. Но после встречи с упырицами я действительно не боялся никого и ничего.

Огромный волк оскалился и глухо зарычал. Затем он втянул носом воздух. Мне даже показалось, что умные глаза зверя удивленно расширились. Серый, точнее, сейчас почти белый, хозяин леса недовольно чихнул, а затем, крутнувшись на месте, исчез в кустах.

Не чем иным, кроме как жестом отчаяния моего ангела-хранителя, подобное чудо объяснить было нельзя.

– Ну и вали, пока я добрый!

Эта фраза даже мне показалась смехотворной, а волк вообще, наверное, где-то там со смеху покатывался.

Так, что-то меня начинает заносить. Не хватало только истерик прямо посреди леса.

Опять впрягшись в свои диковинные сани, я потащил Демьяна дальше.

Деревня появилась как-то очень уж быстро и внезапно. Еще пару секунд назад я брел по глухому лесу – и вдруг по сторонам от меня появились дома. Или снег сыграл шутку с моим восприятием, или усталость сделала свое черное дело. До дверей знакомого дома старосты я добрался на чистой силе воли. Хорошо, что ее хватило еще на пару увесистых ударов в дверь и относительно громкий крик:

– Открывай, старик! Именем закона!

Было у меня такое ощущение, что, если бы не последняя фраза – замерзать нам на снегу у порога. А так старик подумал и решил не рисковать.

Из дальнейшего мне запомнилось лишь то, что меня волокут в тепло, и вопли какой-то бабы, посылавшей кого-то за знахаркой.

Глава 4

Иногда мы просыпаемся и радуемся тому, что пережитые парой секунд до этого события – всего лишь страшный сон. Но у меня в это утро все было совсем наоборот. Очень сильно хотелось, чтобы сон был явью, а вчерашняя явь всего лишь кошмаром. Увы, это только мечты, которые разбил ворвавшийся в дом вместе с морозным ветром следователь. Его требовательный голос вкупе с волной холода и стал причиной моего пробуждения.

А ведь было так хорошо – мне снилось, что сижу я на пикнике с Лехой, Борей и Давидом, обсуждаем, как сыграл «Манчестер» с «Барселоной», а казаки, почему-то одетые во фраки, жарят на мангале шашлыки.

– Что случилось на месте преступления и почему вы здесь?

Я с трудом поднялся на ноги и вытянулся по стойке «смирно». В голове промелькнуло несколько вариантов ответа, и наиболее приемлемым показался самый лаконичный:

– Ваше благородие, разрешите доложить. По прибытии на место убийства мы обнаружили там тело некоего Гордея. После проведения ритуала оказалось, что убиенный является стригой, точнее – поводырем.

– Поводырем? – нахмурился следователь.

Похоже, бестиария он не читал, так что нужны подробности.

– Это подвид стриг, который способен создавать малых энергентов и подселять их в мертвые тела своих жертв, создавая стрыг… – Поняв, что для следователя разница в названиях почти неразличима, я уточнил: – Упырей.

Если честно, такая неосведомленность следователя, ведущего дела в Топинске, крайне удивительна, но наверняка на то есть свои причины, которые мне еще предстоит выяснить.

– Так вот почему мы там нашли мертвые тела, причем очень несвежие, – даже обрадовался Дмитрий Иванович такой конкретике.

Слишком кровавые, при этом замешанные на мистике подробности выбили его из колеи и даже дали трещину в вежливом тоне:

– И ты в одиночку сумел убить трех упырей?

Удивление следователя было очень искренним. Похоже, он уже имел дело если не с упырями, то с последствиями их действий. И все же его вопрос вызвал во мне волну возмущения:

– А мне что, нужно было позволить им себя сожрать?

– Нет, конечно, – тут же опомнился мой начальник, – вы простите меня, Игнат Дормидонтович, просто происходящее ни в какие ворота не лезет.

Я с трудом сдержал нервный смешок, потому что очень живо вспомнил, как вполне неплохо лезли упыри не то что в ворота, а чуть ли не изо всех щелей.

Стоявший за спиной следователя Григорий хоть старался не мешать нашему разговору, но не утерпел.

– А что с Демьяном? – спросил он, дождавшись подходящей паузы в беседе.

Мне стало нестерпимо стыдно, что я не подумал о раненом казаке. Мало того, за все время пути с места события даже не удосужился пощупать его пульс. Может, вообще в руки местной знахарки попал уже труп.

Мы вместе посмотрели на вжавшихся в угол комнаты хозяев дома.

– У знахарки ваш казачок, – пискнула дородная тетка, голос которой я вчера слышал перед провалом в забытье.

Дела у знахарки, которая была похожа на классическую Бабу-ягу, одновременно шли и хорошо, и плохо. Плохо, что с рукой казаку, скорее всего, придется расстаться. С другой стороны, то, что он выжил после вчерашнего, вполне можно назвать чудом.

Дмитрий Иванович пощадил мои нервы и позволил отбыть домой. Я лишь попросил доставить мне мои переметные сумки. Явившийся в деревню буквально сочившийся злобой жандармский поручик требовал немедленного моего допроса, хорошего и наверняка с пристрастием, но был вежливо послан. Хотя завтра он точно будет выворачивать меня наизнанку. Хорошо хоть Дмитрий Иванович обещал присутствовать на беседе, которую ротмистр иначе как допросом не называл.

Демьяна загрузили в одни сани, а я залег в другие, где и продремал до прибытия в город. А вот когда оказался в уюте хорошо протопленного дома, сон куда-то улетучился. Чиж испуганно терся поблизости и заглядывал в глаза, надеясь хоть как-то понять, что стало причиной моего эмоционального напряжения. И было отчего. Мрачный как туча Григорий почти враждебно косился в мою сторону, хотя и получил полный отчет о прошедшей ночи. Я за собой вины не чувствовал, но казак думал иначе. Чуть позже он вообще уехал в больницу дежурить у кровати друга.

Чтобы хоть немного отвлечься, я вытащил из сумки бестиарий и принялся за чтение. Для начала решил внимательнее прочитать раздел о кукловодах, хотя все и так врезалось в мою память каленым железом.

Кроме того что кукловоды являются создателями и поводырями упырей, бестиарий поведал мне об абсолютном контроле стригой своих неживых рабов. Они использовали их не только для охоты, но и для хозяйственных нужд.

Вот, оказывается, как бирюк умудрялся справляться с такими обширными огородами. Правда, мне в голову не влезала картинка, в которой упырицы занимаются прополкой грядок и подвязкой лозы.

После кукловода я перешел к разделу упырей и вычитал там много интересного. Оказывается, упыри, или стрыги, делятся на несколько видов. Есть даже подвиды. Общей чертой у них было то, что это симбиоз энергентов и носителей в, так сказать, неживом состоянии. Делились они на русалок, гулей и еще на десяток разновидностей. Вчера я столкнулся с упырями, или низшими вампирами. Да, такая вот проза жизни, никаких тебе сексуально-бледных красавиц и смазливых мальчиков. Хотя с сексуальностью все не так однозначно. У русалок и высших вампиров есть возможность наводить обольщающий морок. Странно, что одна из таких продвинутых кровососок затесалась в обойму кукловода. Да и внешне на высшую стрыгу она никак не тянула, хотя откуда мне знать, как должны выглядеть эти самые высшие, – в книге такие подробности отсутствовали.

Высшие вампиры получаются из подхвативших энергента после своей смерти колдунов, ведунов и тех же стриг-двоедушников, которых неправильно упокоили. Касательно последних версию о том, что одна душа уходила куда положено, а вторая, темная, оставалась в теле, отвергали как церковники, так и составители этой книги.

Что касается продвинутой упырицы, скорее всего, это была самая первая жертва бирюка. В бестиарии говорилось, что энергенты внутри неживых носителей, как и свободные, способны к развитию. А наличие рядом их создателя наверняка способствует этому процессу. Что примечательно, у живых носителей симбионт не развивается, даже у стриг.

Еще меня позабавило, если, конечно, можно так сказать, упоминание в книге Влада Цепеша, того, что граф Дракула. Так вот этот персонаж до сих пор обитает в замке Бран и по-прежнему является князем, или, как говорят на его родине, господарем Валахии. Причем, как и история о Мерлине, эта информация подавалась совершенно не в качестве мифа.

В конце общего раздела о стрыгах была сноска о том, что весь ворох заблуждений, от чеснока до осиновых кольев, гроша ломаного не стоит. Только серебро как энергетический резонатор. Еще лучше, если серебро будет использовано ведьмаком. Это упоминание вернуло мои мысли к незнакомке. После похода на завод и общения с профессором я знал, что у ведьмы не было никакого права убивать кукловода.

Действуя без лицензии на отстрел, она нарушила закон, впрочем, у меня самого рыльце в пушку. При общении с Дмитрием Ивановичем и жандармским ротмистром я упустил точное описание увиденного во время ритуала. Меня успокаивало то, что никто особо не интересовался личностью киллера – всех взбудоражил тот факт, что под носом полиции и седьмого отделения жандармерии долгие годы орудовал стрига-кукловод.

Кстати, было видно, что в отличие от следователя жандарм прекрасно знал о возможностях кукловода. Опять возникал легкий диссонанс в осведомленности разных слоев общества. Такое впечатление, что кто-то осознанно отсекает непосвященных от запретной информации, и мне кажется, я догадываюсь, кто за всем этим может стоять.

Мысли о незнакомой ведьме сошлись с желанием хоть немного развеяться, и я начал собираться на прогулку. Скоро полдень, так что визит в «Лебяжье гнездо» будет вполне уместным.

Походная одежда сейчас находилась в руках Чижа, пришлось вырядиться в полицейскую форму.

Со вздохом пройдя мимо дверей в конюшню, я вышел на улицу и прошел ее почти до конца, пока не увидел извозчика на санях. Он-то и домчал меня до центра, где по соседству с самыми престижными магазинами, ресторанами и единственным театром находилась гламурная гостиница для утонченных гостей города.

Да уж, особенно эта утонченность сочетается с пробиванием арбалетным болтом черепушки стриги.

Внешне четырехэтажная гостиница выглядела презентабельно, но все равно с явным провинциальным налетом. Облицованные мраморной плиткой стены почти сливались со снежным покровом, хотя и блестели на солнце значительно хуже. В общем, довольно милое местечко.

За широким крыльцом и массивной дверью из лакированного светлого дерева обнаружился большой холл с ведущей на второй этаж каменной лестницей. Дверь мне открыл напыщенный швейцар, а вот метрдотель был явно умнее или просто осведомленнее.

Одетый в темный костюм поджарый мужчина тут же шагнул ко мне от стойки, где разговаривал с консьержем.

– Мы рады приветствовать вас в нашем отеле, ваше благородие.

Ну хоть какая-то польза от формы.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я и, решив не впадать в светскую беседу, сразу перешел к делу: – У вас в отеле должна была остановиться одна дама.

В ответ на такой заход метрдотель лишь вопросительно поднял брови, намекая на то, что настолько скупой вводной ему маловато.

– Приехала недавно. Молодая. Подтянутая. Ведет себя независимо и, возможно, немного вызывающе.

По сузившимся глазам метрдотеля я понял, что он уже догадался, кто из гостей отеля подходит под описание, но тут явно проступала профессиональная дилемма. Мой собеседник замялся, подбирая слова, а затем его глаза радостно вспыхнули. Метрдотель выразительно посмотрел сначала на меня, а затем покосился в сторону лестницы.

Я все понял и, поблагодарив его легким кивком, повернулся. Вниз по лестнице спускалась женщина в кремовом платье с пышным, собранным сзади подолом и в кокетливой шляпке, стилизованной под цилиндр. Ее вид меня немного удивил – ну никак не вязался изысканный наряд столичной модницы с образом охотницы на упырей.

Высокая, стройная, темноволосая, с выразительными карими глазами и немного простоватым лицом, которое совершенно не умаляло ее очарования. Как говорил один мой знакомый – эта дама явно умеет себя подать. На вид ей было лет тридцать. Конечно, Игнаша не дал бы ей и двадцати пяти, но у меня хватало опыта, чтобы правильно определить возраст за всеми косметическими уловками.

Пока я озадаченно рассматривал даму, изящной походкой спускающуюся по лестнице, она решила прийти мне на помощь, но все равно не удержалась от слегка насмешливой улыбки.

– Господин видок, – не спрашивая, а утверждая, произнесла незнакомка.

– Силаев Игнат Дормидонтович, коллежский секретарь. К вашим услугам, госпожа… – с полупоклоном представившись, я вопросительно посмотрел на женщину, остановившуюся на двух ступеньках выше уровня пола.

– Эмма Францевна Байер. Мещанка, – немного передразнивая взятый мною тон, ответила ведьма. Она явно хотела добавить еще и свою профессию, но не стала этого делать в присутствии метрдотеля. – Думаю, нам нужно побеседовать.

Говорила она с легким акцентом и, если я не ошибаюсь, была родом из Австрии.

Я покосился на метрдотеля, который, сияя, как начищенный медный чайник, уже стоял у ведущей из холла двери:

– Осмелюсь предложить кабинет в нашем ресторане.

Я перевел взгляд на Эмму и обозначил там вопрос, к которому присовокупил протянутую руку.

Она изящно оперлась на нее и сошла с последних двух ступенек. В таком положении оказалось, что ростом ведьма ниже меня всего на пару сантиметров.

Пройдя вдоль стены ресторанного зала, мы вошли в одну из обрамляющих его дверей. Метрдотель тут же превратился из ведущего в ведомого и ненавязчиво принял у меня шинель и папаху.

– Чего желаете-с? – спросил он, нацепив на себя маску официанта.

Талантище!

Я помог даме присесть за стол и уселся сам. Затем выразительно посмотрел на Эмму.

– Мне кофе и ваше фирменное мороженое, а вот господину видоку, думаю, не помешает бифштекс, который так прекрасно готовит ваш повар, – решительно заявила моя новая знакомая.

Метрдотель осторожно покосился в мою сторону, но вопреки опасениям получил лишь подтверждающий кивок.

Действительно, что-то я проголодался.

– Желаете кофе?

– Пива, – с нарочитой простоватостью потребовал я.

Действительно, кофе мне сейчас будет не к месту.

Когда лишние уши исчезли из кабинета, я посмотрел на Эмму. Она ответила твердым взглядом и заговорила первой:

– И что же заставило вас нарушить служебные предписания?

– А что дало вам повод надеяться на это? – вопросом на вопрос ответил я.

– Я не надеялась, просто поступала максимально разумно. Слухи о местном видоке ходили противоречивые. Окажись вы слабым специалистом, через пару дней я спокойно покинула бы город, без опасений дальнейших неприятностей. В противном случае стоило перестраховаться и объясниться с вами лично. Поэтому такое странное послание. Мне стыдиться нечего, потому что этот урод заслужил подобную участь. Вы нашли шкатулку?

– Да, но вы убили его без лицензии.

– Мне бы ее не дали. Слишком мало доказательств.

– Да плевать на лицензию, больше всего меня смущает другое обстоятельство, – заявил я, сам удивляясь нарастающей внутри ярости.

– Какое? – Удивление Эммы выглядело искренним.

– Вы могли бы предупредить, что после смерти кукловода мне придется иметь дело с его сворой.

– Кукловод? Сворой? Вы о чем?

– Вы не знаете, кто такой кукловод? – Мое терпение теряло последние капли. – Такой стрига, с глазастой короной на голове.

Эмма наклонилась над столом и положила свою ладонь поверх моего сжатого кулака:

– Игнат, поверьте, я опытная ведьма, но о кукловодах слышу впервые.

– И бестиария вы не читали?

– У вас есть бестиарий Боначелли?

Весь букет напускных эмоций мгновенно сдуло с лица ведьмы.

– Удивительно, что у вас его нет, – недоверчиво фыркнул я, начиная понимать, насколько дорогие подарки мне вручил профессор при нашем расставании.

В мире торжества цифровых технологий таких проблем не было. Здесь же, чтобы ознакомиться с редким текстом, недостаточно набить запрос в поисковике. Цеховые тайны хранились очень ревностно.

– Вы покажете его мне?

– И в чем мой интерес? Пока в нашем общении я вижу выгоды только для вас.

Кажется, меня понесло. Похоже, сдерживаемый почти сутки стресс прорвался наружу. Очень не вовремя.

До боли сжав кулаки и зубы, я постарался успокоиться.

– Игнат Дормидонтович, – тихо и проникновенно произнесла ведьма, – я знаю, что с вами происходит. Сколько их было?

– Три упырицы.

Эмма прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Невысокая, с рыжими волосами и слегка неправильными чертами лица.

Кажется, под описания подходила именно та, что очаровала Демьяна. Если при жизни она была ведьмой, понятно, откуда у нее такие силы.

В ответ я лишь кивнул, но Эмму словно ударил по лицу. Она вздрогнула и закрылась ладонями.

Так, спокойнее, не нужно забывать, с кем ты имеешь дело, уверен, что ведьмы обладают более изысканным актерским даром, чем тот же метрдотель.

Словно почувствовав мои сомнения, Эмма убрала руки от лица, еще раз вздохнула и твердо посмотрела на меня:

– Это Ирина, моя давняя подруга. Я думала, что этот монстр просто убил ее, и егоискала, чтобы отомстить. Мне нужно срочно узнать, что такое кукловод и что он делает со своими жертвами…

От такого неприкрытого требования я опять начал злиться.

– …Но для начала нам обоим стоит принять что-то успокоительное. Давайте поднимемся ко мне в номер. Там есть хорошее средство.

Дальнейшее прошло на удивление спокойно и естественно. Мы поднялись из-за стола, чуть не столкнувшись в проходе с официантом, несущим наш заказ. Эмма что-то прошептала ему на ухо и, увидев согласный кивок, вышла из кабинета.

Кто бы сомневался, что микстурой окажется ударная доза коньяка. На месте ведьмы я сам не стал бы предлагать настороженному полицейскому что-то из своих зелий. Иное подношение в подобной ситуации могло вызвать агрессию.

А ведь помогло! Нервная дрожь улеглась, зато навалилось нешуточное возбуждение. Эмма не упустила этого факта и не стала разводить политесов. Она стремительно шагнула ко мне, впившись в мои губы довольно жестким поцелуем.

Однако. Есть и свои плюсы в общении с эмансипированными ведьмами.

Дальше, как пишут в любовных романах, вселенная вокруг нас стремительно завертелась. Звучит слишком велеречиво, но, если честно, так оно и было – меня повело от нервного отходняка, алкоголя, да и вообще от перевозбуждения. Это, несомненно, был первый подобный опыт для юного тела, но потасканной душе удалось вовремя взять процесс под контроль. В общем, на пару мы оказались на высоте, что было тут же отмечено моей партнершей.

– Ты странный, – заявила она, положив подбородок мне на грудь и стараясь заглянуть в глаза.

– Поверь, ты не оригинальна в этом предположении.

Эмма хмыкнула и, оседлав меня, посмотрела на мою грудь. По ее телу тоже ветвились цепочки татуированных рун. Они отличались от моих и имели в основе растительные мотивы. Вместе мы представляли этакую композицию в стиле боди-арт. Хорошо хоть последние месяцы усиленных тренировок позволяли мне не стыдиться своего тела. Ей же не было стыдно и подавно.

– Интересная вещица, – прикоснулась Эмма к кулону в виде треснутого сердца, который висел на цепочке рядом с серебряным крестом, – и очень полезная.

– Да уж, была возможность убедиться, – отстраненно сказал я без подробностей. Ну не рассказывать же Эмме о том, что именно этот амулет защитил меня от атаки ее подруги.

– Хорошо, что я решила не использовать приворотных чар.

– Да уж, – хмыкнул я, – это сильно осложнило бы наши отношения.

– Тебе это подарила девушка? – сменила тему ведьма.

– Ты будешь смеяться, но это подарок от старого и бородатого мужика.

Эмма хмыкнула, а затем резко прижала ладони к моей груди, накрывая кулон. Часть татуировок на ее теле мягко засветились. Я не успел испугаться, как все закончилось.

Ведьма открыла глаза, в которых угасало зеленоватое свечение.

– Оберег сделала женщина. Очень сильная ведунья, – не дав мне начать возмущенную речь, сказала Эмма.

Интересное дело. Получается, профессор отдал мне подарок своей дамы сердца. С одной стороны, как-то неловко получается, а с другой – мне даже стало легче. Убеждать себя, что странный на вид подарок – это всего лишь мужская шутка, а не нечто иное, становилось все труднее.

– Ну что? – сузив глаза, спросила ведьма. – Заслужила я право посмотреть на бестиарий?

– Даже не знаю… – театрально протянул я.

– Ах ты сволочь! – возмущенно закричала Эмма и начала молотить меня подушкой.

Дурашливое настроение захватило меня, и некоторое время мы боролись. Судя по всему, предыдущий марафон окончательно погасил в нас похоть, поэтому более интимных последствий этой борьбы не случилось.

Мне кажется или слуги в гостинице подслушивают, а может, даже подсматривают за своими гостями? Как только мы оделись, в дверь тихонько постучали.

– Войдите, – почти торжественно провозгласила Эмма.

В гостиную трехкомнатного номера вошла девушка, катившая тележку со всякой снедью. Она быстро накрыла стол, стараясь избегать взглядом открытую дверь в спальню. Хотя там и смотреть-то уже было не на что.

На столе оказались заказанные раньше бифштекс в нескольких экземплярах и мороженое, а также много другой вкуснятины. Надеюсь, все это свежее, потому что наше знакомство с ведьмой затянулось часа на три, если не врали мои новенькие часы.

Эту трапезу трудно было назвать утонченной, хотя мы как могли старались держать себя в рамках приличия. Но очередное блаженное мычание и даже рычание от поедания вкуснейших кусков мяса сначала вызывали настороженные взгляды через стол, а затем общий смех.

Мы так объелись, что лично мне никуда не хотелось ехать, но любопытство ведьмы оказалось сильнее осоловения.

Вызванная звоном колокольчика горничная обеспечила нас закрытыми санями. А на выходе из гостиницы произошло неоднозначное событие, у которого могли быть как хорошие, так и плохие последствия. Я помог Эмме загрузиться в сани, а когда повернулся, увидел, что с тротуара за мной наблюдают знакомые девушки. Две из трех смотрели с осуждением, а Лиза явно испытывала дикую смесь ревности, злости и жалости к самой себе.

Ну и что мне прикажете делать в подобной ситуации? Не придумав ничего лучше, я вежливо поклонился всей троице и полез в крытые сани.

– Твоя невеста? – насмешливо спросила Эмма, прижимаясь ко мне.

– К счастью, нет. Эта барышня почему-то решила, что у нас любовь.

– И ты в этом совсем не виноват? – хитро прищурившись, спросила Эмма.

– Ну, в таких случаях совсем невиновных мужчин не бывает.

– Умный мальчик, – похвалила меня ведьма. – В любом случае эта встреча к лучшему.

Да уж, мальчик с жизненным опытом, почти вдвое бо́льшим, чем у покровительственно общающейся со мной дамы. Но не сообщать же ей об этом. К тому же Эмма права – может, это встреча мне еще аукнется неприятностями, но она все расставила по правильным местам.

Через полчаса мы входили в мое обиталище.

Дома были только Чиж и Кузьмич, которые на появление гостьи прореагировали по-разному. Рванувшийся к двери парень застыл посреди комнаты настороженным сусликом с вытаращенными глазами. Он сначала побледнел, а затем густо покраснел, когда польщенная его восхищением Эмма потрепала непокорные вихры и, наклонившись, поцеловала мальчика в щеку.

У домового насчет появления гостьи было свое, особое мнение. В печной трубе тревожно загудело. На чердаке что-то грохнуло и зловеще захохотало. Кажется, даже освещение в доме немного ухудшилось, словно снаружи был не солнечный день, а пасмурная погода.

– Кузьмич, не беси меня, – нахмурившись, обратился я к потолку. – Веди себя прилично, у нас как-никак гостья.

Я хотел еще что-то добавить, но Эмма прикоснулась к моему плечу, а затем едва слышно запела. Слов этой песни не разобрать, но реакция последовала буквально через десяток секунд. Все вернулось на свои места. Мало того, в тени елки проступил силуэт домового.

– Здравствуй, хозяин, – с классическим русским поклоном произнесла ведьма. – Прими мое подношение и не серчай за нежданный визит.

Эмма подошла к елке и, окинув ее любопытным взглядом, положила у подножия узорчатый платочек.

Оставив обоих моих соседей переваривать сей казус, мы поднялись в мою комнату.

– Ты полон сюрпризов, мой милый видок, – улыбнулась ведьма, отдав мне верхнюю одежду и присаживаясь за стол у окна, – твой домовой был на грани безумия, но ты как-то сумел его приручить.

Мне тут же вспомнился давший очень полезные советы профессор, а вслед за ним его киношный коллега с соответствующим ситуации высказыванием.

– Лаской. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом, – процитировал я классика.

– Золотые слова, – удивленно подняла брови ведьма, – особенно для юного мужлана.

– Не такого уж юного и совсем не мужлана, – хмыкнул я и с шутовским поклоном протянул взятый с полки бестиарий.

Эмма вцепилась в книгу, да так, что мне стало не по себе. Хорошо хоть она додумалась смягчить свою реакцию доброй улыбкой.

На следующие два часа ведьма выпала из реальности. Закончив беглый осмотр, она потребовала письменные принадлежности. Хмыкнула, когда ей предоставили палочку с обычным железным пером и чернильницу-невыливайку, но отказываться не стала и взялась за писанину. Мне же осталось лишь выдать ей требуемое и стараться не мешать процессу познания. Дважды предлагал чай с бутербродами и получал отстраненный отказ.

Ну и ладно, была бы честь предложена.

Как дитя информационной эпохи, я не видел ничего предосудительного в бесконтрольном распространении информации, тем более если она попадет в руки борца с мировым злом.

Звучит слишком пафосно? Но не для того, кто пережил близкое знакомство с упырями.

Судя по всему, многое из книги Эмме было известно, потому что стопка исписанной бумаги оказалась не такой уж толстой.

Наконец-то оторвавшись от записей, она подошла и уселась мне на коленки. Крепко обняла и поцеловала.

– Спасибо, мой милый видок. Твой дар бесценен, – глядя в глаза, сказала ведьма. Уловив в них отблеск опасения, с улыбкой добавила: – Ну и зачем бы я утруждалась, если бы планировала выпрашивать у тебя оригинал?

Дальше ее благодарность перешла, так сказать, в горизонтальную плоскость, в коей и пребывали мы еще пару часов. Не обошлось и без сюрпризов: когда мы в очередной раз достигли пика «взаимопонимания», Эмма пронзительно вскрикнула и вся затряслась. Затем удивленно и чуть испуганно посмотрела на меня.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил я.

– Ничего, простое видение, со мной такое часто случается. Бывало и хуже. – Она явно хотела еще что-то добавить, но передумала, а мои мысли в тот момент были заняты совсем другим.

За окном уже давно стемнело, что усилило наше расслабленное состояние, которое, увы, продлилось недолго.

– Мне нужно уйти, – ткнувшись носом мне в ухо, прошептала Эмма.

– На этом все? – стараясь не показать своего разочарования, спросил я.

В груди опять сплелись противоречивые чувства – юношеская обида и умудренное опытом понимание.

– Не так быстро, мой милый видок, – с дурашливо-зловещим видом заявила ведьма. – Я еще с тобой не закончила. Навести меня завтра после полудня.

Затем она быстро собралась, чмокнула меня в нос и исчезла, оставив после себя лишь аромат изысканных духов.

Глава 5

Сны в эту ночь у меня были неоднозначными. Схватка с упырицами и знакомство с ведьмами за короткий период – это гремучий коктейль впечатлений. Если честно, вспоминать ночные видения не очень-то хочется. И все же проснулся я ближе к полудню в прекрасном настроении. В этом году двадцать седьмое число попадало на воскресенье, так что на службу мне только завтра. Да и то межпраздничная рабочая неделя вряд ли будет такой уж строгой. О предстоящем разговоре с жандармом думать не хотелось, вот я и не думал – зачем портить себе настроение перед встречей с красивой женщиной?

Пройдя все этапы утренней обязательной программы, включая тренировку с Чижом и подзаводку часов, я позавтракал и начал готовиться к выходу. В голову почему-то постоянно лезли мысли о букете цветов – волновал вопрос, понравится ли подобное подношение такой стремительной даме, как Эмма. Да и вообще, где здесь искать цветы посреди зимы?

Как всегда, помог Чиж, знающий город как свои пять пальцев. По его наводке я быстро нашел цветочный магазин, который сметливая хозяйка превратила в мини-теплицу. Цветы распускались чуть ли не на прилавках, под лучами солнца, которые без особых проблем проходили сквозь стеклянную крышу.

Настроение у меня было игривым, так что я комплиментами немного вогнал ее в краску. Цветы были помещены в специальный короб, чтобы не пострадали от мороза. И влетело мне это все далеко не в копейку. Давно я не ощущал подобной, можно даже сказать щенячьей, радости. Видно, соскучился, поэтому легко поддался легкомысленному настроению.

Преисполненный надежд на прекрасный вечер, я ворвался в гостиницу, где заботливый метрдотель перехватил у меня короб и сноровисто вернул свободу букету. Правда, вел он себя немного странно. Весь был напряжен и почему-то кривлялся, словно пытался подать мне какой-то знак. Увы, поступающее возбуждение не способствовало аналитическому мышлению, поэтому намеки стали понятны слишком поздно.

Я постучал в знакомую дверь. Затем, не дожидаясь ответа, вошел в номер Эммы и застыл на пороге.

Ну все – приплыли.

В подобной обстановке можно было ожидать появления кого угодно – от наемных убийц до городовых, – но только не сидящего на изящном стульчике священника. Выглядел он, можно сказать, классически – сухонький старичок с окладистой бородой в простой рясе и с до предела добрыми глазами.

– Проходи, сын мой, не стой на пороге.

Если на такое приглашение еще можно было ответить отказом, то выразительный взгляд второго незнакомца вариантов не оставлял. Он, как и старик, был одет в простую, даже нарочито грубую рясу и на груди носил деревянный крест. Только размерами сей тип не уступал Евсею, как и мускулатурой. Да и, готов биться об заклад, в схватке «монашек» не уступит оборотню даже в звериной ипостаси.

Букет у меня в руках из изящного подарка мгновенно превратился в нелепую помеху. Так что был тут же отправлен на столик у двери. Повинуясь жесту священника, я присел на стул с другой стороны стола.

– Не нас ты ожидал увидеть в сем непотребном доме, – с предельным сочувствием сокрушенно мотнул головой батюшка.

– Осуждаете? – без малейшего смущения и даже с вызовом спросил я.

Стоящий у окна гигант недовольно заворчал, как разбуженный посреди зимы медведь, а батюшка удивленно поднял брови.

Ну да, пиетета перед служителями культа и перманентного ощущения вины за все на свете, которые испытывали местные богобоязненные жители, у меня и в помине не было. Вообще-то я искренне верующий, но с церковью у меня слегка напряженные отношения – постарались церковники двадцать первого века подпортить вековую репутацию.

Понятно, что в этом мире и в этом времени все не так, но, как говорится, осадочек остался. Так что виной моей вспыльчивости стало не юное тело со всеми химическими процессами постпубертатного периода, а именно пропитанная цинизмом душа. Переселение этой души укрепило веру в высшую силу, но на отношение к церкви особо не повлияло.

– Ты полон гордыни и чужд раскаянью, сын мой. – Глаза священника стали колючими, и это разозлило меня еще больше.

И ведь понимаю, что поступаю глупо, но поди ж ты…

– А в чем мне раскаиваться? В блуде без венца? Так не пришло еще ко мне понимание сего греха, а каяться без искренности – то грех еще больший. Разве не так?

– То так, но ведь дело не только в блуде, а в греховной связи с ведьмой. – Дяденька был очень умным, за что ему респект и уважуха. Мне даже показалось, что слышу, как его мозги со щелчком перешли на другой режим работы.

– А где написано, что получившая лицензию государства практикующая боевую энергетику ведунья чем-то отличается от любой другой женщины?

– Ты как смеешь дерзить его… – утробно прогудел двинувшийся на меня боевой монах.

– Брат Савелий, уйми свой гнев, – тихо, но словно хлестнув здоровяка плетью, сказал священник.

Монах мгновенно скукожился и отошел обратно к окну. Впрочем, в его взгляде смирения не прибавилось, зато там хватало зловещих обещаний, адресованных лично мне.

Так, нужно срочно исправлять ситуацию, а то из-за любовной горячки я нахватаюсь врагов, как пес репьев.

– Прошу простить меня за вспыльчивость, отче. Просто наша встреча произошла так неожиданно… – Я склонил голову, показывая свое смирение. – Вы хотели о чем-то со мной поговорить?

– Да, но не с тобой, сын мой. Увы, та, с кем должна была пройти беседа, ускользнула, аки змея. Но, может, ты расскажешь, что делала в нашем городе сия ведьма?

– Ее планов мы не обсуждали, да и вообще говорили мало.

И ведь почти не соврал!

– Но как могли сойтись служилый видок и вольная ведьма? – недоверчиво нахмурился священник.

– А как сходятся мужчина и женщина? – с невинным выражением лица заявил я. – Увидел, решил познакомиться, воспользовался минутной слабостью дамы. Даже начинаю ощущать раскаяние.

– Самое время исповедаться, – наставительно предложил добрый батюшка.

– Вот как только раскаяние окрепнет, так сразу побегу в храм.

Я старался полностью убрать из моих слов издевку, но, судя по глухому рычанию брата Савелия, получилось плохо.

– И ежели что проведаешь о делах сей ведьмы, тоже побежишь?

– Вряд ли.

– Прискорбно. Знаешь ли ты, с кем связался?

– Не особо, зовут Эмма, по профессии ведьма, – осторожно сказал я, предчувствуя, что сейчас мне выдадут что-то интересное.

– Это не просто Эмма, а Эмма Булавка, – со значением произнес священник и всмотрелся мне в глаза.

Не знаю, что он там хотел увидеть, но прозвище мимолетной любовницы мне ни о чем не говорило. Разве что в таком свете пришпиливание кукловода к стенке уже не выглядело случайным.

– Она любит прикалывать свои жертвы к стене, как это делают нечестивые энтомологи с бабочками.

Хоть местный инквизитор и старался выглядеть мракобесом, но острого ума все равно не спрячешь – вон какие заковыристые слова ему известны.

– Ну так не безвинных же людей она прикалывает. Иначе здесь сидели бы не вы, а мои сослуживцы или жандармы. Да и вряд ли она первая ведьма, которая посетила Топинск.

– То так, но все эти отродья, коли появляются здесь по делу, идут в жандармерию или к нам. Она не пришла, значит, просто путешествует. Но столь одиозная особа не может не привлечь нашего внимания, к тому же когда рядом оказался видок.

– Поверьте, отче, – приложив руку к груди, с максимальной искренностью в голосе заверил я, – никаких общих дел у нас нет и не будет. Только, как вы сказали, блуд, да и он оказался совершенно случайным.

И опять почти не соврал, потому что в моем понимании общие дела – это когда люди вместе совершают поступки для совместной выгоды.

Священник еще раз постарался посмотреть через мои глаза куда-то в душу, но там у меня давно стоял фильтр цинизма и здорового скепсиса.

– И все же блуд непозволительная вещь для искренне верующего человека.

Было видно, что мой собеседник резко перешел на проповедь. С инквизиторскими делами он явно закончил.

– А что мне еще делать, отче? – со вздохом сказал я, добавляя в нашу беседу некую нотку исповеди. – Подвиг целибата для меня непосилен, а идти с кем-то под венец – значит обречь ее на вдовий удел.

– Отчего столь мрачные мысли?

– Я – видок, отче, за несколько месяцев меня трижды пытались убить. И если стану нести свою ношу прямо и твердо, дальше будет только хуже.

Неужели я до него достучался? Батюшка задумчиво огладил свою бороду.

– Тому, кто истов в своем служении людям и Господу, простится многое, но не забывай, от кого исходят соблазны, и старайся бороться с ними.

– По мере своих сил, – осторожно добавил я, чем вызвал уже добрую усмешку священника.

Впрочем, не нужно забывать, что передо мной православный инквизитор, или как еще они здесь называются.

Священник встал и, привычно осенив меня крестным знамением, протянул руку для поцелуя. Я не стал кочевряжиться и приложился к руке явно не самого худшего из представителей церкви.

Брат Савелий вместо благословения прижег меня злобным взглядом. Вот в ком смирения ни на грамм. Делегация в рясах величаво покинула номер, да и мне здесь делать уже нечего. Покосившись на дорогущий букет, я вздохнул и вышел в коридор.

Бедолага-метрдотель, подавая мне шинель, старательно прятал глаза, но претензий к нему у меня не было. Не знаю, сознательно он умолчал о начале нашего с Эммой разговора, или кабинет не прослушивался, но причастность ведьмы к убийству кукловода прошла мимо внимания инквизиторов.

Небо затянуло тучами, что в сочетании с морозом не способствовало прогулкам, так что я решил отправиться домой.

Может, в домашнем уюте немного оттаю душой.

Увы, и этой надежде не суждено было сбыться. Прямо у дверей каланчи, перетаптываясь на снегу, меня ждали два жандармских унтера и наш околоточный.

Готов биться об заклад, что нежданные гости не понравились Кузьмичу и он выдворил их на снежок. Да и Ивана Митрофановича за компанию, коль уж он привел таких недобрых посетителей. В том, что домовой способен это сделать, у меня не было ни малейших сомнений. Нас он, может, и принял, но добрее от этого не стал.

– Чем обязан, господа? – хмуро спросил я, подойдя к жандармам.

Иван Митрофанович демонстративно держался поодаль, всем своим видом показывая, что он присматривает за чужаками и вообще находится на моей стороне.

– Вас срочно вызывают в управу, – не менее хмуро ответил жандарм.

– В неприсутственный день?

– У меня приказ. – Жандармы дружно сделали небольшой шажок в разные стороны.

Да уж, было видно, что они имеют подготовку куда лучше, чем городовые, и явно намеревались применить силу, если я заартачусь. Неуютное ощущение, особенно для человека, в одночасье лишившегося силовой поддержки. Григорий находится рядом с Демьяном, да и настроен ко мне враждебно, а Евсей вообще куда-то запропастился.

Впрочем, никто сопротивляться не собирался, и уже через минуту мы вчетвером плотно грузились в служебные сани.

До управы добрались быстро. Город еще гулял, но до сильной загруженности дорог было далеко – все-таки в провинциальной жизни есть свои преимущества.

Беседа с жандармским ротмистром должна была пройти в нашем кабинете, что хоть немного, но все же успокаивало. Так же как и присутствие Дмитрия Ивановича. Оба унтера остались снаружи у двери, а ротмистр снисходительным жестом пригласил меня сесть на стул посреди комнаты.

Ну не направляет лампу в глаза – и на том спасибо. Мой начальник сидел за своим столом и пока демонстрировал нейтралитет.

– Итак, господин коллежский секретарь, начнем.

В ответ я лишь равнодушно пожал плечами.

– Расскажите подробно, что случилось в доме Гордея Сомова, – продолжил ротмистр.

– Все это есть в составленном мной отчете.

– Отвечать на поставленный вопрос! – мгновенно завелся жандарм, едва не брызжа на меня слюной.

Вот понимаю, что ссориться с жандармом неразумно, но все равно не смог оставить без ответа такое хамство. Неужели действительно заразился дворянским духом?

– Вы бы, господин ротмистр, не напрягались так, не то апоплексический удар может случиться.

– Ты! – окончательно взбеленился жандарм и, схватив меня за грудки, приподнял над стулом.

– Господин Пельховский, что вы себе позволяете?! – мгновенно подключился Дмитрий Иванович.

Жандарм отпустил меня и переключился на следователя. Они тут же принялись выяснять, кто и на что имеет право в этом городе, а я попытался понять, что вообще здесь происходит.

Если честно, понятия не имею, что он хочет на меня повесить. Даже если вскроется моя помощь Эмме, ему это вряд ли поможет. К тому же мой новый знакомый в рясе не выглядел зашуганным осведомителем, и местная инквизиция вряд ли будет бегать на цыпочках перед охранкой.

– Нет никаких доказательств того, что упырицы связаны с Сомовым, кроме слов этого мальчишки! – прервал мои размышления вопль жандарма.

Так вот в чем дело! Да уж, что-то праздники и общение с Эммой меня расслабили. Действительно, кроме моих слов, ничто не доказывает, что покойный Гордей является кукловодом. Если поставить мои свидетельства под сомнение, то можно все подать так, будто упыри явились из лесу на кровь, а глава местного жандармского управления не прошляпил мощного стригу у себя под носом.

Дмитрий Иванович пытался упирать на факты, такие, как сундучок с золотыми зубами, но жандарм не унимался. Похоже, он интуитивно почувствовал, что я что-то скрываю, и вцепился в это подозрение, как в спасительный круг. Если подвести меня под монастырь, отчет с визой видока можно выбросить в мусорку. Не самая приятная для меня ситуация.

– Господина Силаева уже проверял судебный ведун, – использовал Дмитрий Иванович очередной довод, чтобы урезонить жандарма.

– Это не значит, что сейчас он не врет. Почему не хочет отвечать на мои вопросы?

То ли мой начальник выдохся, то ли разделял сомнения ротмистра и этот довод показался ему весомым. Они оба посмотрели на меня.

– А это вообще допрос? – спросил я, стараясь побыстрее закончить с неприятной беседой.

– Нет, пока это лишь простой разговор, – с не понравившейся мне издевкой ответил ротмистр.

– Тогда я не вижу смысла в нашей беседе. Все равно вы мне не поверите. Придется вам вызвать судебного ведуна.

Похоже, попытка повторить маневр профессора была не очень разумной, что сразу стало понятно по перекошенной улыбке жандарма.

– Так я и сделаю.

– На это вам нужно дозволение судьи, – вмешался в нашу грызню Дмитрий Иванович.

– И оно у меня есть. – В голосе жандарма появилось торжество. – Извольте ознакомиться.

Он передал следователю бумагу из папки и, что самое интересное, совершенно успокоился. Похоже, весь этот спектакль был нужен для того, чтобы я ушел, так сказать, в отказ.

Судя по вытянувшемуся лицу читающего документ следователя, в документе было что-то сказано о моем препятствовании следственным мероприятиям.

Да уж, похоже, меня развели как пацана. Неприятно.

– И пока мы дожидаемся появления судебного ведуна, господин коллежский секретарь побудет в нашей управе, – явно наслаждаясь процессом, резюмировал жандарм.

– Нет. – Растерянность мгновенно слетела с Дмитрия Ивановича, и его голос зазвенел сталью. – В сем предписании о содержании под стражей ничего не сказано.

– Я как глава жандармского управления Топинска имею право заключить под стражу любого…

– …работника завода или горожанина, причастного к событиям, связанным с деятельностью завода, – жестко оборвал ротмистра следователь. – На служащих полицейской управы ваши полномочия не распространяются.

– Тогда пусть он сидит в вашей камере под стражей моих людей.

По лицу Дмитрия Ивановича было видно, что он испытывает огромное желание послать жандарма в далекое пешее путешествие, но, увы, не может этого сделать. Не факт, что полицмейстер поддержит его агрессивные действия, особенно если в деле фигурировала санкция судьи.

– Игнат Дормидонтович отправится к себе домой и даст слово офицера не покидать здания до дальнейших предписаний, – отчеканил мой начальник.

Ротмистр скривился, как от зубной боли, но, видно, решил, что конечный результат дороже сиюминутного и мелочного триумфа.

– Хорошо, но мои люди за ним присмотрят.

– Я не вправе приказывать жандармам и тем более препятствовать им, коли они действуют в рамках закона и хотят немного померзнуть, – развел руками следователь, явно уставший от этого разговора.

Когда жандарм, громко хлопнув дверью, удалился, Дмитрий Иванович подошел ко мне:

– Игнат, постарайтесь не делать глупостей. Положение очень сложное. Тут либо пострадаете вы, либо ротмистр. И боюсь, что случиться может всякое. Меня сильно беспокоит предписание судьи. Что-то раньше я не замечал за Виктором Игоревичем особой любви к жандармам. Это как-то связано с Елизаветой Викторовной?

– Возможно.

– Игнат Дормидонтович, я же вас предупреждал, – укоризненно покачал головой следователь.

– Дмитрий Иванович, поверьте, моей вины в этом нет. Я ничем не способствовал вспыхнувшим ко мне чувствам Елизаветы Викторовны. Мало того, именно моя осторожность и неприятие этих чувств вызвали ее негативную реакцию. Но ума не приложу, как это может быть связано с предписанием судьи.

– Очень даже может быть, – вздохнув, сказал Дмитрий Иванович, – я ведь говорил вам, что судья души не чает в своей доченьке? Боюсь, теперь вам придется пожинать плоды ее страстей. Хорошо, ступайте-ка вы домой и не покидайте его до дальнейших указаний. Знаю, у вас живет мальчонка, вот на него и переложите все перемещения по городу. Полагаюсь на ваше благоразумие.

– Конечно, – со всей серьезностью ответил я следователю.

Домой меня доставили служебные сани, и путь этот оказался довольно быстрым, так как был смазан размышлениями.

Влип я, конечно, по самое не балуй, но в принципе все не так страшно, как выглядит. Для видока лжесвидетельство в буквальном смысле смерти подобно, но в том-то и дело, что присяги я не нарушал. В уставе видоков сказано, что нельзя лгать во время дачи показаний в суде. За недомолвки в отчете по головке не погладят, но все равно там изложена одна лишь правда. Также на меня работало негласное правило в отношении стриг. Когда есть доказательства душегубства в исполнении стриги, его убийцу если и ищут, то не очень усердно. Дмитрий Иванович изначально не стал выпытывать у меня подробности о ведьме. Ему хватило того, что ее лицо в моем видении было закрыто. Конечно, если ротмистр прознает о моем знакомстве с Эммой, то вцепится в него как бульдог, но только для того, чтобы подвергнуть сомнению мое свидетельство о принадлежности бирюка к племени стриг.

В принципе, если грамотно повести себя при освидетельствовании судебным ведуном, можно вообще выйти сухим из воды. В крайнем случае сдам Эмму, тут уж не до романтического геройства. Можно заявить, что на момент написания отчета ее личность мне была неизвестна. При этом я буду абсолютно честен, что и подтвердит артефакт ведуна.

Немного успокоившись, я попрощался с городовым и вошел внутрь нашей каланчи. А внутри меня ждал форменный бедлам. С первого взгляда казалось, что здесь провели самый настоящий обыск.

– Осип, что здесь случилось? – спросил я у Чижа, который старался навести порядок.

– Кузьмич малость поозоровал, – небрежно отмахнулся малец, да еще довольно улыбнулся. – Ох, как они выскочили из дома, когда к двери полетела лавка.

Да уж, силен домовой – вернувшаяся к печи лавка весила килограммов пятнадцать. Сейчас свободного энергента не было ни видно ни слышно – умаялся, бедолага. Похоже, он ушел в глухое подполье, вон даже его игрушки исчезли с елки, и, кажется, прихватил еще парочку лишних.

Ну и пусть его, не жалко.

Как вишенка на торте не самого приятного дня стал явившийся под вечер хмурый как туча Евсей. Немного потоптавшись у порога, неожиданно оробевший казак прошел к печи и уселся на ту самую летающую лавку. Уселся и минут десять молчал. Пришлось начинать разговор мне:

– Был у Демьяна?

– Да.

– Как он?

– Живой, – с раздражающей монотонностью ответил Евсей.

– А где Григорий?

– Там.

– Евсей! – не выдержал я. – Что ты заладил, как филин. Говори как есть.

– Не стал со мной разговаривать Гриня. Обиделся и на меня, и на вас. Уезжает он завтра, чтобы рассказать о моем проступке кругу старшин.

– Вы же вроде друзья? – удивился я такому повороту сюжета.

– Куда там! – поник здоровяк. – Присматривали они за мной.

Еще минут пять казак помолчал, а затем, видно, решил, что сегодня у нас день откровений:

– Оплошал я в своей сотне. Напился до чертиков и порешил в драке казака. Он тоже был еще тот колобродник, потому я и жив-то до сих пор. Да еще благодаря доброй памяти о батьке моем. Но сказали, что это последнее упреждение. Коли оступлюсь еще, лягу в сыру землю. Вот и оступился.

– Это как, без суда и закона?

– У нас свои законы, ваше благородие. Как и у вас. Я свою вину ведаю, оставил товарищей ради добычи, теперь рассчитаюсь за это кровью.

– И ничего сделать нельзя?

– Ничего. – Грусть сползла с лица казака. Ее сменило мрачное спокойствие и обреченность. – Пока я на службе, тронуть меня нельзя. Но доедет Григорий до старшин – и они пришлют сюда замену. Тогда за мной и явится кто-то из характерников.

– А разве характерники не у запорожцев?

– Вот запорожец за мной и приедет, чтобы свои рук не марали.

– А пока ты на службе, тебя трогать нельзя? – уточнил я, уже приняв решение попытаться помочь казаку.

Иметь под рукой обязанного тебе оборотня очень неплохое вложение усилий и, возможно, средств.

– Нельзя, но не возьмет меня никто на государеву службу без ведома круга.

– Ну это еще не факт, – проворчал я, а затем добавил громче: – Что бог даст, то и будет, а пока давай ужинать и спать. Все равно нам больше нечем заняться.

Глава 6

За два следующих дня по решению навалившихся проблем ничего толкового мне в голову не пришло. А на третий, как в сказке, особенно учитывая то, что было это в самый канун Нового года, события пошли по самому непредсказуемому варианту.

Часов в десять, когда мы от безделья пили чай в дежурке, весь в снегу, как выбравшийся из берлоги шатун, к нам в гости завалился сам Дмитрий Иванович.

– Ну что приуныли, господа затворники? – с широкой улыбкой спросил следователь.

И эта улыбка вселила в меня робкую надежду.

– Проходите, Дмитрий Иванович, – сделал я приглашающий жест. – Хотите чаю?

– Не откажусь. Погодка снаружи аховая. Разошелся снеговей не на шутку.

Сняв утепленную шинель, следователь присел за стол. Он сам приготовил себе напиток, воспользовавшись заварником и краником пышущего жаром самовара. И только полностью согревшись, перешел к делу. Чиж как мышка затих на лавке у печки, но проявлял к разговору значительно большее внимание, чем апатичный Евсей. Казак в последние дни сильно сдал, даже перестал бриться.

– Готовьтесь, Игнат Дормидонтович, вам предстоит путешествие в Омск. Пришел вызов из канцелярии генерал-губернатора.

– Это связано с делом кукловода?

– Удивительно, но нет. Я не знаю, что именно там случилось, но омской полиции потребовались услуги видока.

– Почему я?

– Потому что на все генерал-губернаторство у нас только два видока. Разве вы этого не знали?

– Может, и слышал, но не придал значения. Но если в Омске есть своей видок, зачем им я?

– Похоже, он не справился. – Улыбка следователя показывала, что его совсем не огорчал факт оплошности омского видока. – Так что у вас есть шанс одним махом решить все проблемы. Если его сиятельство останется доволен вами, можете плевать Пельховскому на лысину. Судья вам тоже станет неопасен. Подгадить, конечно, сможет, но лишь по мелочи. В общем, расшибитесь в лепешку, но задание князя выполните в лучшем виде. Вы меня поняли?

– Так точно!

Тон, которым следователь задал вопрос, предусматривал именно такую военную реакцию с моей стороны.

– Прекрасно. Готовьтесь к отъезду. Состав уходит в шесть пополудни. Евсей, – обратился он к скучающему казаку, – поступаешь в распоряжение Игната Дормидонтовича. Головой за него отвечаешь.

– Слушаюсь, вашбродь!

– Игнат, вам что-нибудь нужно для поездки?

Мысли запрыгали в моей голове, но мне все же удалось вычленить самые важные:

– Могу я попросить у вас рублей пятьдесят в долг?

– Зачем вам? – удивился следователь. – Жить вы будете в ведомственной гостинице на полном коште. Транспорт омский полицмейстер тоже предоставит, коль уж вы явитесь по приказу его сиятельства. На гульбу и барышень не хватает? Так не советую этого. Неужели не хватило урока с доченькой нашего судьи?

– Ну что вы, Дмитрий Иванович, – выказал я праведный гнев на его подозрения. – Просто, когда пришлось столкнуться с упырицами, я дал себе зарок, что вооружусь до зубов, вплоть до гаубицы.

Следователь шутку оценил легкой улыбкой.

– Увы, ссудить вам такую сумму мне не по силам, а вот вооружиться помогу. Только гаубицы у меня нет. Вы уж не обессудьте.

На том и порешили. Оставив Евсея собираться, мы отправились к следователю домой. Жилье у него было собственным, но, как и у нас, на всем лежал отпечаток чисто мужской ауры. Я с любопытством осмотрелся, но не для того, чтобы оценить спартанскую обстановку, а пытаясь найти следы домового. Либо свободный энергент в этом доме не поселился, либо он был слабым и стеснительным.

Для оружия Дмитрий Иванович приспособил целую комнату. Все было любовно развешано на стенах и размещено на подставках на комоде. Чего здесь только не было – от восточных мушкетов до новомодных патронных револьверов. Холодное оружие представлено всего парой сабель, что выдавало в следователе почитателя огнестрела. Больше всего меня удивил тот факт, что азартный игрок, в полное излечение которого верилось слабо, до сих пор сохранил такое богатство.

– Ну что же, – ревниво осмотрев свою коллекцию, сказал Дмитрий Иванович. – Могу предложить вам эту пару револьверов. Карабин для вас будет лишним. Ну, если что еще приглянется, то говорите.

Последнее предложение было сказано таким тоном, что даже смотреть на остальное не хотелось. А револьверы были хороши. Относительно небольшие и явно ухоженные.

– Я могу взять оба?

– Конечно, вернете, когда обзаведетесь своим оружием, – великодушно согласился мой начальник. И, чуть подумав, добавил: – Если будет такое желание, можете вернуть деньгами. Дорого не возьму.

Все же подтачивается страстью к игре убежденность коллекционера.

После получения оружия я хотел заглянуть в подвал к Корнею Васильевичу. Услышав об этом, следователь решил составить мне компанию.

В обиталище старого солдата мы задержались почти на час. Параллельно с увлеченным разговором об оружии Корней успел набить мне еще десяток патронов с посеребренной картечью, выдать боезапас на револьверы и на скорую руку соорудить две поясных кобуры – одна размещалась справа почти на животе, а вторая слева, за спиной. Внешне это выглядело довольно импозантно и приближало мой образ к эдакому бойцу батьки Махно, особенно в сочетании с папахой и казацким полушубком. На доклад к омскому полицмейстеру в таком виде я, конечно, не пойду, но, если придется таскаться по темным подворотням, подобный стиль будет очень уместен, несмотря на всю его эпатажность.

Уже на выходе из подвала оружейника меня посетила еще одна идея:

– Дмитрий Иванович, мы можем заглянуть к Яну Нигульсовичу?

– Да, но зачем?

За пару минут я сжато передал ему свою идею. Сначала слишком смелая инициатива, с которой я собрался идти поверх всех голов к генерал-губернатору, напрягала следователя, но затем он призадумался.

– Знаете, в чем-то вы правы. Как в том, что это поветрие становится проблемой, так и в том, что Аполлон Трофимович от ваших слов лишь отмахнется. Давайте заедем к нашему эскулапу и узнаем мнение медицины.

Как оказалось, медицина имела по этому поводу однозначное и резкое мнение. После ответа на мои вопросы о состоянии Демьяна доктор с жаром влился в обсуждение затронутой темы и под конец разродился экспрессивным, но наполненным фактами и наблюдениями письмом.

На этом приготовления к путешествию завершились, да и время уже поджимало. Собрав личные вещи в объемные чемоданы, мы с Евсеем прибыли на вокзал за полчаса до запланированного отбытия. Практически сразу узнали, что состав еще не готов и ждать придется не меньше часа. Попросив дежурившего на вокзале городового предупредить нас о готовности состава, мы с Евсеем переместились в привокзальный кабачок.

Мы успели даже опрокинуть по рюмке водки, что при такой погоде являлось профилактическим средством. Несмотря на то что дома успели пообедать, расстегаи с зайчатиной пошли на ура, как и горячий сбитень. Подумывали уже о чае, но тут прибежал городовой и сообщил о готовности состава к отбытию.

И внешне, и по интерьеру вагон смотрелся куда лучше постсоветских аналогов. Доставленные Дмитрием Ивановичем билеты привели нас к вагону второго класса с желтой окраской. Все купе в вагоне были четырехместными и оборудованы поставленными попарно креслами.

Похоже, спать нам придется сидя. Если честно, вот тут я предпочел бы обычный плацкарт советских времен с дерматиновыми полками. Впрочем, кресла выглядели довольно удобными. К тому же то ли в честь праздников, то ли из-за непопулярности маршрута купе явно доставалось нам со старшим урядником в эксклюзивное пользование.

Проводник, показавший нам дорогу, удалился, и мы с Евсеем начали обустраиваться. Но не успел я стянуть с себя шинель, как в окно вагона кто-то постучал. Сквозь покрытое морозными узорами стекло я с трудом узнал лицо Чижа.

Ну и что он здесь делает?

Паровоз уже подал предупреждающий свисток, так что я пулей выскочил из вагона.

– Ты зачем суда приперся? – недовольно спросил я, рассматривая скукожившегося от холода паренька.

В руках он держал перетянутый бечевкой пакет. Рядом с Чижом стоял городовой, который наверняка и указал пареньку правильное окно.

– Ваше благородие, вернитесь в вагон, – забеспокоился проводник. – Мы отправляемся.

Об этом же намекнул второй свисток и клубы пара, заполонившие перрон. Мороз быстро справился с лишней влагой, превращая ее в снег и укладывая очередным слоем на уже припорошенный камень.

– Вам посылку принесли. А ежели там что-то важное? – шмыгнув покрасневшим носом, сказал Осипка.

– Вот ты шебутной, – с улыбкой попенял я, выхватив пакет из рук своего малолетнего помощника. Затем повернулся к городовому и протянул ему серебряный рубль. – Андрей, отпои его чаем и отправь с извозчиком домой.

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие, сделаем в лучшем виде, – улыбнулся городовой, опустив руку на плечо Чижа.

– Ваше благородие! – эхом городовому взмолился за моей спиной проводник.

Третий свисток паровоза слился с лязгом тронувшегося состава, так что мне пришлось запрыгивать в вагон на ходу.

Ответвление Топинск – Омск протянулось почти на четыреста километров, и, учитывая движение паровоза зимой, на месте мы будем не раньше утра. Так что времени у нас было навалом.

Евсей с задумчивым видом уставился в окно, и ничто не мешало узнать, из-за чего же бедолаге Чижу пришлось бежать по снегу почти через половину города.

Избавившись от бечевки и серой бумаги, на который был написан наш адрес, я увидел длинную и узкую деревянную шкатулку. Поднятая крышка открыла моему взгляду некий предмет, завернутый в бархатную ткань, и лежащий сверху лист бумаги.

Я узнал и почерк, и легкий аромат, исходящий от послания.

«Милый мой видок, прости за внезапное исчезновение, но иного выхода у меня не было. И все же пишу не для того, чтобы извиниться. Помнишь небольшой казус с видением? Так вот, в нем я увидела тебя в момент смертельной опасности, и вруках ты держал то, что находится в ларце. Похоже, такая у тебя судьба – получать передарки, ставшие свидетельством былой любви. Надеюсь, мое подношение будет не менее полезно, чем разбитое сердечко. Буду помнить тебя.

Р. S. Воткни в какую-нибудь щель и проверни рукоять».

Под текстом находилась витая буква «Э» рядом с наклонной черточкой, которую венчала жирная точка.

Да уж, действительно Эмма Булавка.

Если честно, не могу сказать, что именно почувствовал в тот момент. В смеси эмоций хватало самых разных ингредиентов – от теплоты до досады за свою слабость и импульсивность, которые ввергли меня в неприятности.

Спрятав письмо во внутренний карман кителя, я взялся за сверток. Предчувствия не обманули меня – внутри обнаружился кинжал. Упрятанное в украшенные рунами ножны оружие выглядело довольно зловеще.

Судя по письму, как и профессор, Эмма передарила мне подношение кого-то из своих воздыхателей.

Это кто же делает любимой женщине такие оригинальные подарки? Ну, если учесть то, что Эмма ведьма, все уже не кажется таким странным. Впрочем, с этой дамой вообще ничто не кажется странным или чрезмерным.

В голове замелькали сцены из недавнего прошлого, так что мне пришлось встряхнуться, дабы отогнать ненужные мысли.

Стоило на практике проверить скупые инструкции ведьмы.

Извлеченный из ножен клинок выглядел немного странно, и дело даже не в слабо светящихся рунах по всей поверхности. Он словно делился вдоль на три части тонкими трещинами, которые шли почти от кончика к гарде. Боковые сегменты делились такими же трещинками на косые участки. Получалась эдакая стилизованная елочка, и я догадывался, что будет дальше.

Конечно, портить обивку стен купе я не собирался, поэтому нашел щель в столике и аккуратно сунул туда острие кинжала. Затем осторожно провернул рукоять по часовой стрелке. С направлением я угадал, как и с тем, что будет дальше. С тихим щелчком боковые сегменты разошлись как перья на крыле, делая елочку теперь уже не стилизованной, а почти настоящей, хоть и стальной. Кинжал превратился в зазубренного монстра. Если воткнуть такое в тело, назад выдернуть получится только с изрядным куском мяса. И это действие наверняка оставит в теле жертвы огромную дыру.

От завороженного созерцания грозного оружия меня отвлекло сердитое рычание.

Тихий щелчок разбудил Евсея и, как ни странно, сбросил с него уже поднадоевшую апатию.

– Выбрось это! – Рычание оборотня перешло в хриплые слова.

Хорошо хоть изменился лишь голос, а не тело.

Стараясь не делать резких движений, я провернул рукоять кинжала в другую сторону. Обратно она шла намного туже, что тоже было не лишено смысла. Достав сложившийся клинок из щели, я аккуратно вернул его в ножны, а затем спрятал все это обратно в шкатулку, и правильно сделал.

Нездоровый блеск в глазах казака погас, но ярость никуда не делась.

– Выбрось прямо сейчас.

– Старший урядник, вы забываетесь!

Некоторые вещи прививаются нам с детства, и в нужные моменты они становятся опорой в трудной ситуации. Вот и сейчас находящийся на грани превращения оборотень не смог преодолеть привычки к субординации. Он успокоился, хоть и не полностью.

– Простите, ваше благородие, но эту вещь нужно уничтожить.

– Почему?

– Это ведьмачье жало, – многозначительно произнес казак.

– Необычное название не объясняет, почему я должен избавляться от полезной вещи.

– Полезной? – Ярость начала возвращаться, как и хрипота в голосе оборотня.

– Евсей, это всего лишь оружие. Может, давай прямо сейчас выкинем в окно твою любимую шашку? Ведь точно такой же штукой какой-нибудь урод убивал даже младенцев.

– Шашкой? – Казак так удивился, что даже не заметил смены темы.

– А что, среди казаков все белые и пушистые?

– Почему пушистые? – окончательно опешил казак, но тут же мотнул головой и вернулся в старую колею. – Этой штукой ведьмаки убивают оборотней, и это очень плохая смерть.

– А еще они этим же кинжалом убивают двоедушников, да и упырей тоже. Я понимаю твои чувства, но позволь мне самому решать, какое выбирать оружие и как с ним обращаться.

– Это противу чести!

Странно заговорил казачок, раньше за ним таких закидонов не замечалось.

– Да ты что? Почему тогда не носишь ошейник, ведь твои когти и зубы в ближнем бою с человеком тоже не самое честное оружие. – Заметив, что Евсей хочет возразить, я остановил его решительным жестом. – Достаточно. Если когда-нибудь в будущем судьба сделает тебя моим начальником, тогда и будешь мне приказывать, а также давать мудрые советы. Пока все наоборот. Поэтому сбавь тон и думай, о чем и с кем говоришь.

Все, наши роли окончательно поменялись. Теперь из более опытного и авторитетного товарища, хоть и званием пониже, я перевел его в разряд подчиненного. В любом случае подобное отношение не могло длиться вечно. Теперь он либо примет этот расклад, либо мы попрощаемся.

Евсей ничего не сказал и откинулся в кресле. Его глаза опасно сузились, что было нехорошо, но отступать поздно. Я вернул шкатулку с кинжалом на столик, затем встал и вышел из купе.

Это было не только испытание для казака, но и отдушина для меня. Если он сейчас выбросит шкатулку в окно, я, возможно, даже вздохну с облегчением. Очень уж инфернально выглядел кинжал, но самостоятельно избавляться от подарка Эммы мне не под силу.

Показанный проводником туалет откровенно порадовал своими изысками. Удобный унитаз и большая раковина вкупе с немалыми объемами самого помещения буквально грели душу искалеченного родной железной дорогой пассажира. Это действительно была туалетная комната. Приятная температура внутри туалета вызвала мой живейший интерес, как и благостная атмосфера в купе. Еще раз поймав проводника, я озадачил его техническими вопросами. Хоть и с горем пополам, но он все же дал мне некоторые ответы. Никаких особых чудес, по крайней мере для жителей этого мира: отопление в вагоне основывалось на том же тепловом реагенте, но другого состава. Здесь он давал минимальное давление, чтобы смесь циркулировала по трубам.

Сразу возник другой вопрос: почему бы мне не сделать что-то подобное в доме? Ну, когда разбогатею.

Закончив с экскурсией, я вернулся в купе. Шкатулка оставалась на месте, как и ее содержимое.

Ну что же, будем отталкиваться от этого.

– Евсей, давай сделаем так. Я постараюсь добиться для тебя хоть какой-то службы, а ты перестанешь взбрыкивать. Мне не нужна твоя верная служба, но хотелось бы общаться без хамства.

Казак что-то пробурчал в ответ, но возражать не стал.

– И еще касаемо добычи. Я понимаю, что для тебя это дело святое, однако давай договоримся. Берем только деньги, и не больше ста рублей. Остального не трогаем. Так мы не будем нарываться на лишние проблемы и не уйдем пустыми. Добро?

Казак выдержал солидную паузу, посмотрел мне в глаза и, криво улыбнувшись, выдавил из себя:

– Добро.

После этого он удобнее устроился в кресле и закрыл глаза.

Мне и самому хотелось подремать, тем более что завтра будет нелегкий день, а ночевка в одежде и без перехода в горизонтальное положение вряд ли прибавит нам много сил.

Глава 7

Ночь я провел на удивление неплохо, несмотря на сон в одежде и сидячее положение. Евсей тоже выглядел отдохнувшим и явно принявшим для себя какое-то важное решение. Его апатия исчезла, вернув на лицо сосредоточенность. Добавилось еще кое-что – он явно провел между нами определенную черту. Простоты общения больше не будет, но работать с ним станет намного легче. Теперь я для него негласный начальник, по крайней мере, пока буду выполнять взятые на себя обязательства.

А это, скажу я вам, очень непростая задача. Удастся ли договориться с генерал-губернатором, если наш разговор вообще состоится? В моей голове роились лишь планы и полупрозрачные задумки.

Впрочем, если не выгорит в Омске, поговорю с Дмитрием Ивановичем. Уверен, он войдет в положение казака, особенно если я его очень об этом попрошу.

– Скоро прибываем, – заявил принесший нам чай проводник.

Информация была к месту, потому что догадаться об этом самостоятельно было невозможно. Мало того что мне совершенно незнакомы эти просторы, так еще и за окном мелькали только смутные силуэты, скрытые густым кружевом морозного рисунка. Но, присмотревшись, можно было заметить, что ставшего уже привычным леса снаружи теперь нет, лишь небольшие рощицы проплывали мимо бегущего по рельсам состава.

Получив подсказку проводника, мы быстро закончили со скромным завтраком и стали собираться. Поэтому, как только состав остановился, сразу направились в коридор.

Как бы оперативно мы ни продвигались, проводник все равно оказался шустрее, и на перроне нас ждал весь наш багаж. А рядом с чемоданами, иронично на них поглядывая, переминался с ноги на ногу молодой городовой.

И все же первым меня в этом городе поприветствовал лютый мороз.

Или это мне так показалось после теплого вагона. Вряд ли, конечно. Ох, чувствую, нелегко мне придется за пределами родного Топинска. Странно называть родным город, в котором прожил всего-то несколько месяцев, но, во-первых, для этого мира я родился именно там, а во-вторых, очень уж мне понравился этот сказочный городишко. К примеру, хотя бы тем, что климат там был намного мягче, чем в Омске. В который раз Стылая Топь противоречит своему названию.

В общем, стиснувший меня в жестких и не самых радушных объятиях мороз напомнил, что чаще всего жизнь состоит из сплошных контрастов.

Встречавший нас городовой был примечательной личностью. В хоть и теплой, но все же уставной шинели ему наверняка было холодно, но настроения парня этот факт ничуть не портил.

– Ваше благородие, – вытянулся он в струнку, – позвольте приветствовать вас в славном городе Омске. Меня зовут Андрюха Ермолов. Его высокоблагородие велели сопроводить вас сначала в гостиницу, а затем доставить пред его ясные очи.

Судя по бровям и веснушкам на довольном лице, под папахой у Андрея не только рыжий волос, но и сотня бесенят в черепушке.

– Ну, сопровождай, если велели, Андрюха Ермолов.

От моего шутливого тона улыбка молодого городового стала еще шире.

– У тя щас ряха треснет, – недовольно проворчал Евсей, – и зубы вымерзнут.

– Не, – задорно тряхнул припорошенной снегом папахой городовой, – получалось и шире, а морда цела осталась. Зубы же у меня вообще крепкие. Сколько раз кулаком прикладывались, ни один не вылетел.

– Плохо прикладывались, – фыркнул оборотень, но явно подобрел к беззлобному малому.

Подхватив два самых больших чемодана, Андрюха направился к зданию вокзала. На перроне остался лишь баул Евсея, так что дальше я проследовал как белый человек.

Здание вокзала, конечно, было намного больше, чем в Топинске, и радовало взгляд своим внутренним убранством. Не пожалели архитекторы и городские власти ни мрамора, ни вишни на деревянные детали. В общем, выглядело богато.

После вокзала вид привокзальной площади как бы уже и не удивил, хотя разница с Топинском была колоссальна. Сама площадь как минимум втрое шире. Дома вокруг площади выглядели солиднее, отличаясь как габаритами, так и изысками экстерьера.

Но самое главное, на пространстве привокзальной площади на каждые три экземпляра гужевого транспорта наличествовал как минимум один агрегат с паровой тягой. Я впервые увидел трамвай этого мира. Выглядел он, конечно, наряднее, но не так чтобы уж сильно впечатлял экзотичностью. Это было что-то среднее между трамваем и паровозом, опять же учитывая отсутствие дымовой трубы. Живи во мне страсть к стимпанку – наверное, был бы разочарован.

Паромобили по экзотике убежали от трамваев недалеко, но особый колорит в них все же присутствовал. Из общего для этих агрегатов имелись лишь особые обводы паропроводящих труб и фары, похожие на выпученные глаза монстров. В остальном два одинаковых паромобиля из десятка в поле зрения найти было невозможно. Служебный транспорт полиции выглядел эдаким строгим военным среди безвкусно разряженных франтов. Он был черен и длиной лишь немногим недотягивал до лимузина.

То, что эту махину прислали именно за нами, было понятно по одетому в укороченную, но все же форменную шинель водителю.

При виде Андрюхи он выскочил из явно теплого салона и побежал открывать багажный отсек сзади паромобиля. Евсей направился вслед за городовыми, а я, не дожидаясь приглашения, полез в пассажирский салон. Немного повозился с ручкой, которая поднималась вверх.

Не лимузин, конечно, но тоже неплохо. Два длинных диванчика тянулись вдоль бортов и сходились сзади. Никаких отсеков для заключенных я не заметил, значит, этот транспорт предназначен либо для начальства, либо для перевозки личного состава. Точно определить было трудно. Диваны хоть и имели кожаную обивку, но до начальственного блеска, особенно имперского пошиба, интерьеру далековато.

Как только водитель с Андрюхой разместились в водительском отсеке, а Евсей присоединился ко мне, наш аппарат обрел герметизацию. Температура внутри тут же поднялась до вполне комфортной.

От таких метаморфоз выходить наружу хотелось все меньше и меньше, а ведь придется. Что-то мне подсказывало, что и по морозцу нужно будет побегать, да и в сугробы понырять при необходимости. Вряд ли меня притащили из Топинска только для прогулки по теплым залам полицейской управы или резиденции генерал-губернатора.

До ведомственной гостиницы пришлось ехать минут двадцать. У меня уже начало появляться опасение, что законопатят командировочных в какой-то клоповник, не учитывая их эстетических предпочтений.

К счастью, небольшая гостиница выглядела довольно опрятно, особенно на втором и третьем этаже, который был явно предназначен для господ офицеров.

Сразу бросилось в глаза то, что весь обслуживающий персонал состоял из мужиков, которые с трудом натягивали вежливые улыбки на битые жизнью физиономии. Это явно были ветераны либо полиции, либо армии. Об этом же говорила слабая подвижность одной из конечностей, которая имелась почти у всех. Впрочем, свою работу они выполняли безукоризненно.

Конечно, я бы предпочел милых горничных, но не в ведомственном же заведении. Евсея оставили на первом этаже, а меня Андрюха передал одному из угрюмых мужиков, при этом напомнив:

– Ваше благородие, господин полицмейстер приказал прибыть к нему не позже десяти.

Я извлек из жилетки свой хронометр и убедился, что времени у меня не так уж много. Так что городовой получил в ответ кивок, как подтверждение принятой информации.

Хромающий и весь в шрамах служитель гостиницы – ну а как еще такого назовешь – провел меня в небольшой номер. Здесь даже имелась отдельная ванная комната, правда, без унитаза. Он, судя по скупой, похожей на выдачу инструкций перед боем, речи служителя, находился в конце коридора. Как и банная ячейка.

Да, он так и сказал – «банная ячейка», словно говорил об участке траншеи. Интересно, где же тебя так жизнь побила, служивый?

Когда сунулся в карман за монетой для выдачи на чай, я натолкнулся на такой взгляд, что сразу передумал.

Ну и ладно, никогда не имел желания лезть в чужой монастырь со своими правилами. Точнее, правила были не моими лично, но пихать общепринятые традиции куда не просят я тоже не стремлюсь.

Отказавшись от подачки, служитель не спешил уходить, и только взглянув в зеркало на стене, я понял почему. Видок у меня было откровенно помятым, заставившим растерянно посмотреть на служителя.

О чудо! Моя растерянность согрела сердце старого солдата.

– Сей минут поправим вашу шинельку, – сказал мой благодетель, а увидев состояние кителя, добавил. – Да и кителек тоже.

Причем не соврал ни на йоту – я успел только умыться, как он явился с шинелью и моим кителем на вешалке. С шинели исчезли какие-то белые разводы, а китель радовал глаз полным отсутствием складок.

Вот теперь, узрев порядок, он после строгого армейского поклона исчез из моего номера.

В дальнейший путь мы отправились практически в том же составе, не было только Евсея. Судя по всему, на приеме у полицмейстера его не ждали.

От гостиницы проехали примерно столько же, как от вокзала, так что нетрудно предположить, что полицейская управа находилась где-то в центре. Хорошо рассмотреть окрестные красоты не давала все та же морозная живопись, так что и сейчас было ощущение, что паромобиль передвигается внутри какой-то снежной сказки.

На грешную землю меня вернул грозный вид приземистого здания с колоннами и темно-серыми стенами, строгости которых не мог поколебать даже прилипший снег. Справа от здания, словно пытаясь подчеркнуть его угрюмость, возвышался четырехэтажный особняк, благодаря светлой штукатурке казавшийся воздушным и веселым. Слева от управы тянулся зимний парк, словно отколовшийся кусочек резко закончившейся сказки.

Ну что же, я сюда приехал не Новый год праздновать.

В отличие от вечно сонного топинского коллеги полицейская управа губернского города была заполнена жизнью и гудела как улей. Впрочем, по озабоченным лицам полицейских чинов и вольнонаемных клерков было видно, что оживление здесь царит не очень здоровое.

Не дав мне времени пропитаться местной атмосферой, Андрей устремился вверх по мраморной лестнице. На втором этаже нас встретил высокий коридор с красной ковровой дорожкой, которая пробегала между рядами дверей и утыкалась в монументальные створки – явно обиталище местного босса. Точнее, за двустворчатой дверью находилась приемная, но я там не задержался.

Андрей практически в виде пантомимы показал секретарю в чине титулярного советника, кого именно он привел, и секретарь тут же повелительно указал мне рукой на массивную резную дверь:

– Вас ожидают.

Ну что ж, раз ожидают, не станем задерживаться.

В кабинете с каким-то тяжеловесным интерьером меня ждали два господина, чей возраст уже перевалил за полусотню наверняка неплохо прожитых лет. Судя по виду господ и тому, как они переглянулись, губернский полицмейстер и видок в чине коллежского асессора знают друг друга давно и имеют почти приятельские отношения. Коллегу я узнал по массивному перстню. Такой же сейчас находился на моем пальце. Выглядел видок как высохшая вобла. Может, когда-то его профиль смотрелся хищно, но сейчас годы превратили его в нечто черепахоподобное.

Увы, взгляд, которым меня окинул старый видок, ничего хорошего не предвещал. Неудивительно – ведь меня вызвали, усомнившись в его компетенции. И то, как полицмейстер перевел взгляд со старого видока на молодого, показывало, что усомнился не он, а кто-то выше. Выше был только генерал-губернатор.

В общем, легко мне не будет.

Практически армейским шагом я подошел к столу и четко представился:

– Коллежский секретарь Силаев по вашему приказанию прибыл.

Судя по выражению физиономий обитателей кабинета, с подачей я не угадал.

– Вы не тянитесь так, голубчик, – примирительно сказал полицмейстер, вроде вежливо и даже заботливо, но с явным холодком. – Мы не на плацу.

Да уж, это не наш монументальный Аполлон. Невысокий рост, большая залысина и нос картошкой не придавали сему господину начальственного имиджа. Омский полицмейстер пытался добавить себе солидности обстановкой кабинета, но получалось откровенно плохо. Даже в чине он равнялся своему уездному коллеге в Топинске. Но наш Аполлон явно дядька непростой, да и городок под его рукой особый. В общем, было похоже, что мой временный начальник не на своем месте.

– Виноват, – постарался я изобразить полурасслабленную стойку «смирно».

– Пока не за что виниться, – вставил свое слово видок, – но будет, если не сумеешь оправдать доверия его сиятельства. Хотя понять не могу, откуда оно могло взяться.

– Сережа, – все же одернул своего кореша полицмейстер.

Я уже начал закипать, но вдруг понял, кого они мне напоминают. Именно такими будем мы с Лехой, если он дослужится до полицмейстера, а я доживу до старости в должности видока и меня не прирежет кто-то из подопечных.

– Вас что-то веселит, господин коллежский секретарь? – недобро прищурился полицмейстер.

Похоже, не такой уж он добренький и мягкий. Впрочем, это не так важно, затянувшаяся мизансцена меня утомила.

– Ни в коем случае, ваше высокородие, – по-прежнему изображая ретивого юнца, отчеканил я. – Просто мне до сих пор непонятно, зачем я был вызван в Омск.

– Вы должны продублировать работу вашего коллеги, – откинувшись в кресле, пояснил полицмейстер.

– Продублировать? – искренне удивился я.

– Да, это желание генерал-губернатора, и его мотивы мне неясны. С момента последнего убийства прошло меньше суток, так что вы можете еще успеть.

Что-то в тоне полицмейстера мне не понравилось, как и блеснувшие глаза видока.

– Простите, ваше высокородие, а разве господин коллежский асессор уже не провел там своего ритуала?

– Да, но он не был успешен. Возможно, вы сумеете рассмотреть все получше.

– Извините, ваше высокородие, – не особо скрывая раздражение, набычился я. – Мне кажется, последние экзамены на пригодность к своему делу я сдал еще в Новгороде. К чему эти загадки? Думаю, господину коллежскому асессору прекрасно известно, что после проведения ритуала следы на ткани мироздания тотчас рассеиваются.

– Серьезно? – с показным удивлением полицмейстер посмотрел на видока.

Эти два старых шута все же доведут меня до белого каления.

– Ну, в теории так сказано, но, возможно, молодость и напор что-то изменят, – хмыкнул старый видок.

– Не изменят, – все еще придерживая раздражение, сказал я. – Опыты Карла Рудера не оставляют сомнений.

– Ну, значит, отправляйтесь в гостиницу дожидаться следующего случая, – явно решил свернуть разговор полицмейстер.

– Следующего?

Блин, что же у них тут творится?

– Да, думаю, это произойдет довольно скоро.

– Простите, ваше высокородие, но что именно должно произойти?

Увы, смягчение тона не оказало на полицмейстера должного влияния.

– Вы не следователь, и подробностей вам знать не обязательно. Ждите дальнейших указаний в гостинице и не смейте отлучаться из нее.

Ладно, я честно не хотел. Но мне с ними детей не крестить и даже вместе не служить. Так что используем прием профессора и привлечем генерал-губернатора в качестве пугала.

– Еще раз прошу прощения, ваше высокородие, но мой опыт показывает, что, только имея достаточную информацию о преступлении, мне удастся в полной мере использовать свой дар. Иначе придется краснеть перед его сиятельством.

Намек был тонким, но полицмейстер его понял, потому что краснеть нам придется вдвоем, особенно после того, что я наговорю грозному генерал-губернатору всяких гадостей о полицейском начальстве.

– Опыт?! – Мой коллега вычленил из моей речи совсем не то, что нужно. – Да какой у тебя опыт, щенок?! Если уж я не смог…

– Сергей Юрьевич!

Ого, я действительно ошибся в оценке полицмейстера. Вон как сталь звенит в его голосе. Оно и правильно, я хоть и новичок в этом мире, но уже знаю, что за подобное здесь можно и пулю на дуэли схлопотать, невзирая на разницу в возрасте.

Старый видок нахмурился и плюхнулся обратно в кресло.

– Игнат Дормидонтович, – показал свою неслабую осведомленность этот хамелеон. – Я вас понял. Попросите секретаря, пусть направит вас к следователю Тарасову Анастасу Денисовичу. Он ознакомит вас с делом. Больше я вас не задерживаю.

– Честь имею, – по-гусарски щелкнул я каблуками и резко кивнул.

Вот и поговорили. Макнули лицом в молодость и неопытность, обвинили в непонятных грехах, а затем вообще выставили вон, как нашкодившего котенка.

Впрочем, эту парочку губернских полицейских можно понять. Моим вызовом князь сам ткнул их мордой в собственные косяки. С другой стороны, не так уж важно, виноваты они или нет – это их зона ответственности, и мое понимание ничего не меняет.

После вежливой просьбы секретарь направил меня дальше по коридору в пятый кабинет. Там за завесой табачного дыма мучилась следственная группа во главе со старшим следователем Тарасовым. Вот уж кто был в точности похож на ищейку. Именно таким я себе представлял книжного Шерлока Холмса – поджарый, подвижный и с носом, напоминающим кавалерийский клевец. Таким носом, если что, можно и убить.

В отличие от начальства следователь встретил меня радушно и быстро ввел в курс дела. А дела в Омске творились крайне мрачные. За последние две недели кто-то убил шестерых девушек. И не просто убил, а расчленил в лучших традициях Джека Потрошителя. В голове тут же всплыл топинский случай, который так сильно повлиял на Игнашу.

Убивали бедняжек долго и мучительно. Прочитав предоставленные документы, я сразу увидел некое несоответствие.

– Анастас Денисович, вам не кажется, что вот эти два убийства, – отодвинул я фотоснимки со сложенными кучей частями разорванного тела, – отличаются вот от этих?

В другую сторону переместились снимки с аккуратно расчлененным телом, части которого покоились прямо на кровати. К тому же в документах говорилось, что эти четыре случая произошли прямо в доме жертв, а два других в темных подворотнях.

– Конечно, я это заметил, но считаю, что убийца действует по обстановке, а порой просто теряет контроль. Эти четыре случая произошли с интервалом в три дня. А здесь он действовал впопыхах и бессистемно. Не думаю, что два убийцы могли появиться у нас одновременно. Это было бы уже чересчур. К тому же свидетельства видока по всем шести случаям одинаковые. Вот извольте.

На стол легли шесть листов со знакомой печатью.

Так, что тут у нас. Не поддающаяся опознанию скрытая дымкой тень. Не представляется возможным использовать эффект удильщика. Ну вот, в общем, и все. Почему-то об эмоциях жертвы или убийцы мой коллега не упомянул. Не счел необходимым или просто не почувствовал? Важнее то, что все шесть случаев в глазах видока представлялись как действия одного и того же убийцы. О чем он недвусмысленно свидетельствовал. Детали его интересовали мало.

Все это так, но в отличие от следователя и видока я смотрел сериалы про маньяков, и если ничего не путаю, следование определенному ритуалу – это их пунктик. И то, что показывают четыре фотографии, только подтверждает эту теорию.

Ну и как я донесу эту мысль до Тарасова?

Не найдя повода выдать новаторскую мысль в криминологии, я решил пока повременить. Следователю было явно не до меня, так что я поблагодарил его за содействие и вежливо откланялся.

Мороз немного остудил меня и отвлек мысли от кровавых картинок. К тому же передо мной предстало вещественное доказательство немилости омского полицейского начальства. Надежды на продолжение комфортного путешествия растаяли вместе с видом Андрюхи, который восседал на козлах саней рядом с гражданским извозчиком.

Зато теперь смогу рассмотреть достопримечательности города без малейших помех.

Первое, что я сделал, – это нарушил приказ.

– Андрей, мне нужно попасть в ваш университет.

– Сделаем, ваше благородие, – улыбнулся неунывающий городовой, подтверждая догадку о том, что наложенных на меня запретов до него никто не доводил.

Университет находился не очень далеко, но и этого времени мне хватило, чтобы замерзнуть, а также вдоволь насмотреться на архитектурные ансамбли города.

Вообще-то посмотреть было на что. Если честно, не думаю, что в моем мире Омск выглядел так же. Центральная часть города вообще чем-то напоминала Питер, особенно когда мы выехали на набережную Иртыша, а затем проехали каменный мост, переброшенный через замерзшую Омь. Трехэтажные коробки зданий тянулись как выстроившиеся на параде великаны, снисходительно поглядывая на прохожих и проезжих.

Я понимал ироничные взгляды высоких окон, но все равно был рад небольшой экскурсии по городу, раздобревшему благодаря проживанию здесь генерал-губернатора, а также транзиту магических реактивов и добываемого старателями золота. Он был похож на сытого, раскормленного кота, которому в лоснящейся здоровьем шерсти плевать на любые морозы.

Здание Омского университета стало настоящей изюминкой нашей недолгой экскурсии. Оно было сложено из желтого песчаника под серой кровлей, но эти не самые праздничные цвета не мешали архитектурному ансамблю иметь вид лихой и задорный. Трехэтажный основной корпус тянулся к небу остроконечной крышей, раскинув в стороны двухэтажные крылья. Одновременно чувствовалось стремление к полету и стремление окружить заботой снующих по внутреннему двору студентов.

Молодежь дополняла весь этот ансамбль своей жизненной энергией. Студиозы бегали, дурачились и даже строили какие-то снежные укрепления. Похоже, университетские дворники плюнули на безнадежную борьбу со снегопадом, и у фортификаторов хватало материала для строительства.

Внезапно под крышей основного здания задребезжал пронзительный звонок, и ситуация во дворе изменилась. Бо́льшая часть легко одетых студентов понеслась к двери, но хватало и тех, кто не спешил прерывать свои развлечения.

Так получилось, что я вошел в вестибюль как раз между двумя волнами спешащих на занятия студентов. Вторая волна чуть не смела меня как раз во время поиска помощи. У бегущих пацанов спрашивать хоть что-то было бесполезно. И лишь через пару минут, когда перед лестницей на второй этаж остался лишь старый дворник, ситуация немного прояснилась.

– И вот так кажный день уже осьмнадцать лет, – устало вздохнул дворник, набросивший на плечи тяжелый тулуп, но сожалений в его голосе я не заметил. – Вы чегой-то хотели, ваше благородие?

– Да, как мне найти профессора Нартова?

– Федора Андреевича? Что-то случилось? – напрягся дворник, рассматривая погоны на моей шинели.

– Нет, что вы, просто мы с ним добрые знакомые.

– А-а, – облегченно выдохнул мой собеседник, – ну тадыть прошу за мной.

Профессора мы застали в личном кабинете-лаборатории за какими-то записями. Первым наше появление заметил Леонард Силыч. Радостно мяукнув, кот спрыгнул со стола, где составлял компанию ученому, и, подбежав, потерся о мою ногу.

– Игнат Дормидонтович, вот так сюрприз! – воскликнул профессор, отрываясь от бумаг. – Какими судьбами?

Убедившись, что все в порядке и я не стану тут же заковывать профессора в кандалы, дворник тихонько скрылся за дверью.

– Да вот вызвали по служебным делам, и я решил заглянуть к вам на огонек.

– Интересуетесь, как продвигается наш совместный прожект? – хитро улыбнулся старик?

– Ну что вы, просто хотелось вас повидать. Неужели вы думаете, что я настолько меркантилен? – искренне возмутился я, на самом деле совершенно забыв о том, что в университете меня могут ждать новости о продвижении патента на резину.

– И напрасно, порой здоровая меркантильность только на пользу, – наставительно поднял палец вставший со своего места Федор Андреевич. Пожав мою руку, он накрыл ее сверху левой ладонью в доверительном жесте. – А новости у меня все-таки есть. Мне удалось не только добиться стабильного состояния каучука при реакции с серой, но и зарегистрировать патент на ваше имя.

– Может, не стоило? Мне не хотелось лишней известности.

– Чужая слава мне тоже не нужна, – ухмыльнулся в бороду профессор. – Но что же мы стоим? Присаживайтесь. Отведайте со мной чаю и давайте больше не будем о делах, тем более что продолжение истории с вулканическим каучуком я хотел бы придержать пару дней в качестве сюрприза.

Даже так? Сюрпризов, если честно, я не очень-то люблю, но давить на профессора не хотелось. Так что мы перешли к обсуждению изменений в наших жизнях за прошедший период. Разговор запивали чаем, который профессор приготовил очень оригинальным способом. Поначалу прозрачная вода прошлась по нескольким стеклянным и бронзовым, украшенным рунами трубкам, постепенно окрашиваясь в янтарный цвет. Где там был насыпан чай, я так и не сообразил. Но результат оказался отменным.

Постепенно наш разговор перешел на мои служебные дела.

– Вы сказали, что явились по служебной надобности? Неужели у нас стряслось что-то страшное? – участливо спросил профессор. – Вроде ни о чем таком не было слышно.

– Боюсь, это служебная тайна, о которой мне говорить не хотелось бы, – виновато сказал я и постарался перевести тему. – Но есть кое-что касаемо безопасности не только губернии, но и империи, и в этом вы можете мне помочь.

– Эва какие страсти, – оживился ученый.

То, что я рассказывал Дмитрию Ивановичу и Яну Нигульсовичу, профессору было представлено в максимально развернутом виде. Тема сначала удивила ученого, затем озадачила.

– Если честно, это не по моему профилю, – задумчиво сказал Федор Андреевич. – Но у меня есть знакомые и довольно именитые врачи, которые могут дать вам свои рекомендации по этому делу. У вас найдется время встретиться с ними?

– Боюсь, что нет, даже за отлучку к вам мне влетит.

– Тогда сделаем так, – решительно хлопнул ладонью по столу профессор. – Я сейчас же напишу записки к нескольким из них с описанием проблемы. И попрошу дать свои рекомендации письменно. Вы где остановились? Я бы предложил свой дом, но, думаю, с такими строгостями вам этого не позволят.

Мне осталось лишь поблагодарить профессора за предложение и дать адрес гостиницы. Точнее, я смог это сделать лишь после общения с Андреем. Парень вместе с извозчиком успел найти общий язык с дворником, и они втроем тоже распивали чай в дворницкой.

Обменявшись адресами, мы с профессором тепло попрощались, а затем сани вновь увезли меня в морозную даль.

Гостиница встретила нас все той же хмурой серьезностью. После энергичной и добродушной атмосферы университета я почувствовал себя как влетевший в смолу комар. Как бы мне не застыть здесь, словно в янтаре. Навеки.

Мой финт вроде остался незамеченным, но не факт, что угрюмые служители гостиницы не доложат о задержке начальству.

Ну и пусть. Может, небольшой скандал оживит унылое ожидание, которое мне наверняка предстоит пережить в течение пары дней.

Глава 8

Следующие сутки действительно оказались до предела скучными. Еда в гостинице была такой же пресной, как и физиономии служителей. Пару раз я порывался сбежать в какой-нибудь кабак, но мне вежливо напомнили, что полицмейстеру подобная отлучка не понравится. Мало ли, вдруг, пока я буду наворачивать блины с икрой, в это время маньяк располосует свою очередную жертву.

В общем, появление моего коллеги я воспринял практически с радостью, несмотря на его злобный и недоверчивый вид.

– Этим утром нашли тело убиенной девушки. У вас есть шанс утереть нос старому хрычу, – с вызовом и даже какой-то обидой сказал он.

Если честно, деда мне было жаль. Столько лет наверняка честной службы – и тут такой конфуз, шесть осечек подряд. Вот и разрывало бедолагу между двумя чувствами – желанием все же поймать маньяка и надеждой на то, что я облажаюсь и тем самым докажу его состоятельность как видока.

Отвечать я ничего не стал, просто начал быстро собираться.

Ввиду важности момента за мной прибыли на знакомом паромобиле. Внутри нас с коллегой дожидался знакомый судебный ведун. Его присутствие меня откровенно напрягло – зачем еще, спрашивается, нужен этот товарищ с магическим детектором лжи, если не для контроля моей работы? Учитывая отношение местного начальства, вопросы ведуна могут завести в очень опасную для меня сторону.

Все время переезда до места преступления я сидел как на иголках, бросая украдкой взгляды на спокойного, как удав, ведуна.

Наконец-то паромобиль остановился и мы вышли наружу. Утреннее солнце в кои-то веки выглянуло из-за туч, но находящиеся во дворе большого дома люди даже не собирались отвечать ему своими улыбками. Все – от десятка городовых и дворника до следственной группы во главе со следователем Тарасовым – имели мрачный до предела вид. В группу городовых затесался и Евсей, который как-то сумел добраться сюда раньше меня.

У крыльца топтался полицмейстер, чей шикарный паромобиль стоял чуть поодаль. Такое впечатление, что собравшиеся встречают какую-то важную шишку. Судя по всему, этой шишкой был я, потому что взгляды присутствующих скрестились на мне.

– Ну что же, покажите вашу хваленую хватку, господин ловец.

При чем здесь какой-то ловец? От общего внимания мне стало совсем неуютно. Хорошо хоть Тарасов помог справиться с оторопью. Он кивком подбодрил меня и первым начал подниматься на крыльцо, явно намереваясь выступать в роли проводника.

Внезапно позади меня появилась туша Евсея, и мне сразу стало легче, потому что теперь я находился в очень неплохой компании, с которой можно идти куда угодно.

Следователь прошел по широкому коридору с дорогими обоями и даже позолоченной лепниной – эдакое купеческое барокко.

Неплохо живут хозяева этого домика. Впрочем, учитывая обстоятельства, теперь их жизнь значительно ухудшилась.

Анастас Денисович прошел по коридору и начал подниматься по лестнице на второй этаж. Когда дошел до подъема, я услышал за дверью справа завывание женского голоса и успокаивающий мужской бубнеж.

А вот и безутешные родители.

В том, что жертвой стала молодая девушка, у меня не оставалось ни малейших сомнений. Так оно и оказалось. Следователь не стал входить внутрь комнаты, жестом предложив мне сделать это первым.

За украшенной веселыми завитушками дверью на втором этаже нас ждала жуткая картина. Такого из памяти не вычеркнешь, даже если захочешь. Когда-то это была очень светлая и уютная девичья спаленка – белые с барашками облаков тканевые обои, светлое дерево легкой, почти воздушной мебели и резная кровать на витых столбиках с белоснежными простынями. И на эту чудесную основу какая-то тварь нанесла кровавые мазки. Стены и даже потолок были испещрены красными брызгами. Вся середина кровати являлась одним алым пятном, на котором белело обнаженное тело жертвы. Казалось, что на коже бедняжки не было ни одного пятнышка, лишь какие-то алые ленты перечеркивали все суставы, шею и вертикально грудь.

Когда я понял, что это не ленты, меня чуть не вырвало. На самом деле маньяк расчленил свою жертву и вскрыл ей грудину. А затем сложил все вместе, придав видимость целостности.

Попытка глубоко вздохнуть сделала все еще хуже.

Так, истерику в сторону, я сюда пришел, чтобы вернуть в этот мерзкий мир хоть толику справедливости. Хотя какая там справедливость…

Прикрыв глаза, я постарался отрешиться от окружающего. Вроде получилось.

Так, теперь находим точку наблюдения. Судя по плотно закрытому и даже заклеенному на зиму окну, убийца вошел в дверь. Так что под окном и сядем.

Стараясь не смотреть на кровать, я подошел к стене. Развернувшись, встал на колени, а затем присел на пятки.

Теперь гогглы.

Ладони легли на бедра, и я застыл в позе медитирующего самурая. Сосредоточиться не получалось. Глубоко вздохнув, я постарался представить бедную девочку живой. Не лицо, а просто ее светлый образ. Мир вокруг меня резко изменился, словно кто-то милосердный стер всю жуть с радостного фона. От этого стало почему-то еще больнее.

Соберись, сейчас не время.

Таня, Танечка. Она лежала на кровати и читала книгу. Где-то очень далеко на краю сознания даже послышались едва различимые строки. Что-то про летний луг и юношу с венком ромашек на голове.

Зараза!

Картинка вздрогнула, словно наплыли слезы.

Она любила читать стихи и даже писала что-то свое. Она любила весь мир…

Усилием воли я начал выдирать себя из омута эмоций и внутреннего мира девушки, чтобы не пропустить самого главного.

Успел.

Девушка оторвалась от книги и посмотрела на дверь. Для меня там клубилась серая, пугающая своей безликостью муть, а вот Таня увидела что-то другое. Она даже улыбнулась. Затем поднялась и, раскачиваясь, как пьяная, начала раздеваться.

Неужели опять любовник? Хотя вряд ли. Слишком она юна и, судя по поведению, находится под чужим влиянием. Жаль, не видно лица – точка наблюдения выбрана не очень правильно.

Как только ночная рубашка упала на кровать, мутное пятно резко ускорилось и налетело на девушку. Я по-прежнему чувствовал ее какую-то неестественную радость и эмоциональное безмолвие от убийцы. Внезапно все изменилось. Пятно резко расширилось и как бы растеклось по кровати. Звук был недоступен, но волна животного ужаса девушки ударила в меня, как в застрявшего в скалах серфингиста. Затем еще раз и еще. Чужие боль и страх выворачивали меня наизнанку, но нужно было держаться. Еще немножко, ради Тани.

Из окрасившегося бурым облака в разные стороны ударили струи крови. Неестественно мощные. Казалось, убийца специально хотел, чтобы кровь долетела до стен и потолка. Ужас жертвы перешел всякие границы, а фигура убийцы так и не открылась. Для того чтобы испробовать на нем эффект удильщика, мне нужно видеть цель. Так гласит учебник.

Но так ли уж это необходимо? Я провел на рыбалке не одну сотню часов, и в момент поклевки видел силуэт рыбы раз десять от силы. Так почему бы не забросить крючок в мутную воду?

Попытка контакта была направлена в самый центр пятна, все еще терзавшего свою жертву.

Сорвалось! Еще раз! Еще! Да чтоб тебя! Еще! Есть!

От желания удержать нить я привычно привстал на одно колено. Комната скачком вернулась в первоначальное состояние. Ментальная нить натянулась до предела, а затем с пронзительным звоном лопнула. Звон я, конечно, нафантазировал, но досада от этого была не меньшей.

– Да чтоб тебя… – Дальше было очень некультурно. Кажется, я вспомнил всю родню неизвестного маньяка от прабабки до гипотетической внучки, а затем тупо расплакался.

Знаю, эта вспышка выглядит со стороны не очень, но так у моего нового тела выходит стресс, и тут уж ничего не поделаешь. Старик внутри юного тела тоже был далек от спокойствия, но он чувствовал не отчаяние и жалость – лютую ненависть и желание убивать.

Ярость наконец-то пересилила. Вытерев слезы и слюни, я получил сомнительную честь лицезреть свидетелей сего представления. Одобрения на лицах троих полицейских не наблюдалось. Полицмейстер брезгливо поджал губы, видок вообще испытывал смесь злорадства, презрения и сожаления. Только в глазах Тарасова за бесстрастностью профессионала мелькали искорки понимания.

– Ну, что я говорил? – прокаркал видок. – Ничего унего не получится, что бы там ни пела женушка его сиятельства по наущению профессора.

– Сережа, будь так добр, заткнись, – прошипел полицмейстер, когда понял, что его дружок зашел слишком далеко.

Мне тоже казалось, что поносить жену генерал-губернатора не самая умная затея. Интересно, с подачи какого профессора мои топинские подвиги дошли до князя? Неужели Нартов поспособствовал? Даже не знаю, благодарить его за это или ругать.

– Я помолчу, но если бы ты мне доверил провести…

– Сергей Юрьевич, – окончательно потерял терпение полицмейстер. – У вас было шесть попыток. Давайте не будем устраивать склоку в сем печальном месте.

Отчитав враз притихшего подчиненного, он обратился уже ко мне и явно не с намерением похвалить. К этому моменту я окончательно оправился и встретил разнос от чужого начальства стоя и с относительно независимым видом.

– Господин Силаев, как я понял, ваша попытка увидеть что-либо важное оказалась неудачной?

– Да, ваше высокоблагородие, ничего отличного от описанного в отчетах моего коллеги я не увидел.

– Ну что же, значит, задерживать вас больше не стану. Отправляйтесь обратно в гостиницу. Утром вам доставят билет на поезд до Топинска. Честь имею.

В ответ мне оставалось только обозначить резкий поклон и выйти из комнаты. Евсей пристроился хвостиком позади, и вид у него был крайне удрученным. Как бы к нему не вернулась прежняя апатия. Увы, пока ничем обрадовать казака я не мог.

Судебный ведун меня так и не побеспокоил – скорее всего, он вообще здесь не по мою душу.

Хорошо, что ожидаемо притихший Андрей все еще остался моим куратором. Он быстро поймал извозчика, который доставил всю нашу троицу в гостиницу. Расплачиваться теперь пришлось мне.

До вечера меня никто не беспокоил, так что я провел весь день за штудированием бестиария. Уверен, гостиничная обслуга не стала бы препятствовать моему выходу в город, но теперь уже мне самому не хотелось покидать здание.

Лег достаточно рано, почти сразу после сытного, но довольно обыденного ужина. Сон долго не приходил, а когда наконец-то соизволил убаюкать меня, практически сразу слетел. По крайней мере так мне показалось. Пробуждение было более чем экстремальным – словно кто-то вылил ушат воды на голову. А причиной был всего лишь скрип ножек стула по доскам пола. После случая на квартире у Марфы Спиридоновны я приобрел некие зачатки паранойи и на ночь всегда проверял, хорошо ли закрыто окно, также ставил стул перед дверью, особенно если запоры не внушали доверия. Подобные предосторожности проделывались даже в охраняемой Кузьмичом каланче, а в гостинице и подавно.

Когда скрип из робкого перешел в резкий, а затем вообще оборвался стуком падения стула, я уже приготовился к действиям. Двуствольный коротыш был извлечен из-под подушки, а курок взведен в боевое положение. Стрелял наугад, потому что гогглы остались в планшетке, и только вылетевший из ствола сноп огня позволил рассмотреть ночного гостя.

Да уж, заряд серебряной дроби потрачен впустую – в дверях дернулся обычный человек с ножом в руке. Еще эта вспышка осветила нечто, что стало причиной для резких движений: за спиной бандита, получившего в грудь заряд картечи, стоял еще один и целился в меня из револьвера.

Пуля бандита ударила куда-то в подушку, но меня на кровати уже не было. Упав на пол, я тут же перекатился под кровать, и уже там провернул ствол на сто восемьдесят градусов. Второго выстрела из вражеского оружия не случилось. В коридоре вспыхнул слабый свет свечи, и в этом освещении стало видно, как нечто большое и темное смахнуло стрелка дальше по коридору.

Видимость стала лучше, но в пустом проеме смотреть было не на что – на пороге комнаты слабо корчился подстреленный мною визитер. А вот звуковой ряд оказался довольно любопытным. Сначала раздался предсмертный хрип, продолженный удовлетворенным рычанием уже из другого источника. Вслед за этим прозвучал панический визг третьего человека и удаляющийся топот со звоном стекла в финале этого звукового ряда.

Прислушиваться дальше я не стал, потому что уже вышел в коридор и увидел все воочию.

Евсей, после того как задрал стрелявшего бандита, начал возвращать себе человечье обличье. Такое я видел впервые, поэтому быстро выудил из прихваченной с собой планшетки гогглы и, водрузив их на лицо, внимательно присмотрелся.

Видимость сквозь артефакт была не самой лучшей, но и так хватило впечатлений. Евсей во всей своей звериной красе как раз закончил драть уже не шевелящегося стрелка, и с тоской посмотрел на разбитое окно. Он, как и я, понимал, что бросаться в погоню по городским улицам даже ночью в зверином обличье крайне неразумно. Картинка, скажу я вам, не самая симпатичная. Евсея выгнуло, словно кто-то ткнул его раскаленным железом в спину. Вытянутое вперед, хоть и не до волчьих пропорций, лицо начало втягиваться в череп. Торчащие из пасти клыки истаивали как воск на огне. Только вот жуткие раны на теле незнакомца, которое уже залило пол изрядной кровавой лужей, оставлены совсем не воском. Шерсть с морды и лап осыпалась на пол и истаивала уже там.

Все как и описывал профессор Нартов.

Когда казак вновь стал человеком, а в коридоре появились служители с лампами, я наконец-то вспомнил о револьверах.

Тоже мне Аника-воин, и была нужда канючить оружие у Дмитрия Ивановича! Зато гогглы нацепить успел – по любопытству я известный чемпион. Так, хватит укорять себя и пора задуматься. А ведь все происходящее может быть неплохой зацепкой. Мы имеем в наличии свеженькое убийство. Так что можно попробовать.

– Все вон из коридора! – взревел я, надеясь, что крик будет действеннее просьб.

Вывод в принципе правильный, но расстановка ролей в этом режимном заведении имела изрядную инерцию.

– Раскричался тут, – проворчал чем-то до предела раздраженный смотритель.

– Молчать! – решил я дожимать, потому что время убегало как вода сквозь пальцы. – Совсем страх потерял?

– Слушаюсь, ваше благородие! – До смотрителя наконец-то дошло то, что он все же говорит с офицером.

Евсей с усердно скрываемой ухмылкой отступил в комнату, а я плюхнулся на пол.

Руны активировались неожиданно легко, и я тут же получил сомнительное удовольствие увидеть в повторе все происшедшее пару минут назад. Увы, зацепить виртуальным крючком сбежавшего бандита не удалось. В этом учебники не врали – свои следы на ткани мироздания оставили только убийца и жертва.

Вывалившись из транса, я прислонился спиной к стене и задумался.

– Любезный!

Служитель резво явился на мой зов.

– Слушаю, ваше благородие. – Говорил он четко, встав по стойке «смирно», но без угодливых ноток в голосе.

– Они больше никого не зацепили?

Лицо служителя посерело от злости.

– Степана зарезали, спящего, твари.

– Веди, – вскочил я с пола и, как был в исподнем, пошел за служителем.

Тело вышеупомянутого Степана находилось в полуподвальной комнатке. Похоже, он так и не проснулся – убийца заколол его прямо во сне.

Особых надежд у меня не было – не похоже, что визжащий как девица бандит способен на убийство.

Хотя…

Из-за открытого окна в этой комнате было прохладней, чем в остальной части дома. Так что я моментально замерз с босыми ногами. Из-за спешки не то что одеться, даже в сапоги влезть не успел.

Ну ничего, потерпим. Опустившись на колени, я принял привычную позу, практически сразу провалившись в транс.

Комната изменилась не очень сильно – только на белой рубахе спящего человека не было кровавого пятна. Да еще окно оказалось закрытым. Но ненадолго. Лишь внимательный взгляд на окно позволил мне заметить, как в щель рамы форточки проник тонкий стилет и сбросил запирающий крючок. Затем форточка открылась, и в нее буквально ввинтился худосочный человек, фигурой больше похожий на подростка. Побитое оспой и заросшее жидкой бороденкой лицо явно принадлежало не ребенку, так что это просто какой-то великовозрастный хлюпик. Он тихонько спустился на подоконник и начал открывать окно. Внезапно спящий на кровати служитель гостиницы заворочался. Форточник задергался на подоконнике. От него дохнуло паникой. Сначала он вроде хотел полезть обратно, а затем соскочил на пол и, шагнув к кровати, вонзил в грудь просыпающейся жертвы свой узкий кинжал. Похоже, попал точно в сердце, возможно, даже случайно. Агония бедолаги была недолгой. До меня не долетели даже отголоски его эмоций.

Убийца некоторое время стоял у кровати, пялясь на кровавое дело своих рук. Я же привычным жестом набросил связующую нить на хлюпика и почувствовал прочный контакт. Транс слетел с меня от первого же движения.

– Я держу его, – сказал я Евсею и повернулся к сопровождавшему нас служителю. – Можешь быстро поймать извозчика?

– У нас на хозяйстве есть свои сани с лошадкой.

– Тогда запрягай, – приказал я и для усиления мотивации добавил: – Пойдем ловить убивца вашего Степана.

Теперь в голове служителя все встало на свои места, и его глаза злобно сверкнули.

– Сей момент. Возьмете с собой?

Окинув взглядом фигуру хоть и хромого, но все еще крепкого бывшего служаки, я кивнул:

– Оружие есть?

– Найдется, – злобно ощерился он и выскочил из комнаты.

Мы с Евсеем тоже поспешили. Я забежал в свою комнату и начал экипироваться. Служебного обмундирования трогать не стал, а полез в чемодан. Теплые сапоги, штаны и свитер. Сверху полушубок обхватил широкий ремень с кобурами. Я попробовал, как выходят револьверы на животе и спине. Теперь на шею башлык, а на голову папаху.

Все, я готов к погоне.

Сконцентрировав свое внимание на правой кисти, я вновь почувствовал энергетическую нить. Она серьезно натянулась, так что нужно поспешить.

У крыльца гостиницы нас уже ждал служитель на облучке саней. За широкий пояс поверх полушубка были заткнуты два капсюльных пистоля. В ногах торчала длинная рукоять топора.

– Как тебя звать, служивый?

– Захаром мамка назвала.

– Давай, Захар, вперед по улице, – скомандовал я, заваливаясь в сани. Евсей тут же рухнул рядом.

– Ну, не подведи, родимая! – молодецки присвистнул наш добровольный помощник и огрел плеткой флегматичную лошадку.

Несмотря на внешнюю апатию, после удара лошадь резво рванула в усиливающуюся метель.

Если честно, я и сам не знал, куда меня несет, но возвращаться в Топинск несолоно хлебавши очень не хотелось. Если попытка моего устранения и не связана с маньяком, то слегка прорежу омскую преступность – возможно, это благое дело хоть немного подправит мою подмоченную неудавшимся ритуалом репутацию.

В этот раз рыбалка у меня получилась с экстремальным катанием. Ощущение натянутой нити тащило нас вперед. Захар чутко реагировал на мои команды, и мы, практически не сбавляя скорости, проходили крутые повороты сначала по широким улицам относительного центра города, а затем по узким улочкам пригорода.

Минут через двадцать стало просторнее. Захар пояснил, что мы въехали в так называемую купеческую слободу. Для меня было загадкой, как он по такой темени, да еще в метель, сумел хоть как-то сориентироваться. Мне вон даже гогглы не помогали.

Внезапно связующую нить повело в сторону.

– Направо! – крикнул я и буквально через пару минут повторил свой крик, а это значило, что мы у цели.

Натяжение нити снизилось. К тому же она вообще слабо ощущалась, что было еще одним признаком близости объекта поиска. Совершив явный подвиг, наша лошадка затормозила и попыталась выровнять дыхание. Теперь рвать жилы придется уже нам.

Остановились мы у высокого деревянного забора, по верху которого шел декоративный козырек из двух досок. Судя по резьбе на козырьке, люди за забором жили небедные.

– Ну что, ваше благородие, полезем внутрь? – спросил Захар.

Евсей хранил благоразумное молчание, явно не желая брать на себя ответственность. Мне тоже не хотелось влезать в дополнительные неприятности. Пока мы мчались сюда, охотничий азарт подхлестывал меня и о том, что будем делать по прибытии, как-то не думалось.

Но решать все же что-то нужно. Если отправить Захара за подмогой, мы лишаемся одной боевой единицы. Можно, конечно, дождаться этой самой подмоги, но что-то мне подсказывало, что наши оппоненты ждать не будут. Если беглец привел нас в логово, тот, кто его послал, сразу поймет, как сглупил его человек, и наверняка начнет собирать вещички.

В общем, куда ни кинь, всюду клин.

– Лезем, – все же решил я. – Евсей, калитку.

Казак кивнул и побежал вдоль ограды. Мы последовали за ним. Когда добрались до массивных ворот, Евсей частично трансформировался и единым махом преодолел забор.

Захар с сомнением посмотрел на меня:

– А вы, ваше благородие, не того?

– Что – не того? – не понял я намека.

– Ну, энто… – Когда ветеран изобразил в воздухе рукавицей некий жест, до меня наконец-то дошло.

– Нет, я не оборотень.

– А не боязно вам рядом с вурдалаком-то? – не унимался любопытный дядька.

– Без него страшнее, – резко ответил я, когда увидел, как открывается калитка.

Появившийся в проеме Евсей белозубо улыбнулся резко ссутулившемуся Захару – слух у оборотня был великолепным в любой ипостаси.

Откуда-то справа на нас кинулся пес, но казак рыкнул на него, и крупный зверь, поджав хвост, убежал. Мы не успели дойти до крыльца большого бревенчатого дома, как ситуация резко изменилась. Судя по всему, проходила экстренная эвакуация жильцов.

Мы очень вовремя – два крупных мужика с масляными лампами выволокли из сарая тело форточника. Еще один, постарше и помельче, вывел под уздцы двух лошадей. Дверь на крыльцо распахнулась, выплескивая наружу бабий визг и выпуская приземистого бородача в распахнутой тяжелой шубе.

– Полиция, всем оставаться на местах! – заорал я, выдергивая револьвер из кобуры на животе.

Реакция присутствующих оказалась довольно неожиданной. Тащившие труп мужики бросили свою скорбную ношу и, выхватив кинжалы, замерли. Конюх, что-то сдавленно прохрипев, потащил лошадей обратно в сарай, а вот господин в шубе остался неподвижен, точнее, неподвижным было его тело, а вот лицо начало меняться.

Гогглы позволили мне хорошо рассмотреть эту метаморфозу и сделать определенные выводы.

Либо это стрига, либо какой-то совсем уж редкий оборотень.

На морде незнакомца образовались жвала как у насекомого, а глаза словно полезли наружу и резко увеличились.

– Видок! – то ли прошипел, то ли прострекотал этот монстр.

Уверен, профессор хотел познакомиться поближе с подобным экземпляром – это не стрига, потому что смены сознания не видно, да и процесс обращения явно контролируемый. С другой стороны, обычным оборотнем его тоже не назовешь.

Мысли научного направления мелькнули в моей голове и со свистом унеслись куда-то вдаль, потому что сейчас не до них.

Похоже, оценив обстановку, этот уникум принял решение – он начал изменяться дальше. Шуба вспучилась горбом, а из ее рукавов полезло нечто похожее на передние конечности богомола, но не одинарные, а тройные. Зазубрины на этих штуках были очень неприятными на вид.

Подобные изменения подручные хозяина дома восприняли как сигнал к действию. Да и для нас это тоже была однозначная причина для атаки. Евсей, меняя облик, рванул к коллеге-оборотню. Захар извлек из-за пояса оба пистоля сразу, явно собираясь стрелять по-македонски. А вот у меня получился затык – вектор стрельбы перекрывали оба коллеги. Заминка продлилась недолго, в такие моменты все меняется очень быстро.

Один из пистолей Захара дал осечку, зато пуля из второго опрокинула одного из доставшихся ему противников. От второго пришлось отмахиваться топориком. У них явно образовался паритет – бандит не решался на решительную атаку, боясь удара топора, а Захар понимал, что его выпад в случае неудачи будет последним. У Евсея дела шли еще хуже. Оборотень-богомол как-то хитро присел, а затем, за мгновение до удара летевшего в него Евсея, развернулся, словно отпущенная пружина. От мощнейшего удара казака унесло куда-то в сторону сарая.

Мое намерение помочь Захару тут же растаяло – мне бы кто помог, потому что монстр прямо излучал желание добраться до молодого тела видока и разорвать его на кровавые ошметки.

Проклиная вынужденную экономию, я начал разряжать в двинувшегося ко мне оборотня барабан с обычными патронами. И все потому, что вовремя не удосужился достать из кармана свой коротыш. Свинцовые пули чуть замедлили тварь, но не особо.

Метнув в уже замахнувшегося на меня оборотня пустой револьвер, я резко скакнул в сторону. Вряд ли этот маневр сильно усложнил бы ему задачу, но он не видел того, что успел заметить я, – уже подлетавшую к нам тушу Евсея. Казак всей своей массой врезался в спину маньяка, и они вместе прокатились мимо меня, причем эта тварь едва не задела мою ногу своими крючьями.

А вот теперь пора лезть в карман за своим двуствольником. Оборотни буквально драли друг друга, и ошметки тел еще не летели по сторонам вместе с брызгами крови только потому, что они были укутаны в теплую одежду. Хуже всего то, что Евсей в партерной борьбе оказался снизу.

Впрочем, так даже удобнее. На ходу провернув ствол, я сделал три быстрых шага и, почти уткнув ствол в голову маньяка, выпустил серебряную пулю в его череп. Дальше Евсей справится сам, а вот Захар вряд ли. Подручный маньяка успел изрезать полушубок ветерана, и в прорехах уже была видна кровь. Да и вообще Захар отбивался как-то слишком уж вяло, а его соперник наседал с возрастающей решительностью.

Увы, картечь здесь не пойдет, да и не хотелось тратить серебро на обычного человека. Двуствольник полетел в снег вслед за первым револьвером, и я левой рукой достал револьвер из спинной кобуры. Затем перехватил его правой кистью, сделав хват обеими руками.

– Захар, ложись! – на всякий случай крикнул я, чтобы иметь шанс получить более удобную мишень.

Как ни странно, старик меня услышал и завалился в сторону. Я стрелял как в тире, так что первые три пули вошли точно в середину груди так и не успевшего среагировать мужика.

Кажется, все.

На меня тут же налетел откат, и руки затряслись. Если честно, сам не пойму, откуда взялась такая прыть, холодный расчет и тем более точность. Либо постарался мой ангел-хранитель, либо проявился скрывавшийся до времени дар ганфайтера. Только интересно, чей это дар – мой или Игнашин?

Тряхнув головой, я прогнал бесполезные сейчас мысли и на секунду замер, не зная, кому помогать – Евсею или Захару.

Начавший подниматься на ноги ветеран решил эту дилемму за меня. А вот Евсей по-прежнему лежал, придавленный тушей оборотня. Даже вернув себе по случаю смерти человеческий вид, тот оказался тяжелее казака.

Не понял.

Когда спихнул с казака мертвое тело, я увидел, что из Евсея торчат какие-то штыри.

Это что, псевдоплоть, сохранившая материальность без контакта с энергентом? Я, конечно, не эксперт, но звучит бредово.

Все выяснилось буквально через секунду. Оказывается, в Евсее застряли четыре простых металлических клинка. Не знаю как, но они сращивались с псевдоплотью оборотня, а когда обратное превращение пошло по смертному сценарию, остались в теле соперника.

– Вытащи это из меня, – прохрипел Евсей, пытаясь уцепиться скользкими от крови пальцами за сломы клинков.

Похоже, сейчас даже его бешеной регенерации было недостаточно. Или с этими клинками что-то не так. Сейчас казак почти вернулся в человечье обличье, и лишь вытянутые скулы, клыки и клочья псевдошерсти остались от прежней формы.

И как вытащить что-то, торчащее из раны всего на пару сантиметров? Так, если здесь есть конюшня, значит, должен быть хоть какой-то инструмент.

– Прикрой его, – бросил я приковылявшему к нам Захару и побежал к открытым воротам конюшни.

Из дома не доносилось ни звука – оравшие там женщины явно попрятались. В конюшне тоже царила тишина.

– Эй, конюх, а ну вылазь, не то начну палить во все подряд! – крикнул я, параллельно пытаясь осмотреться в сарае.

Брошенная наугад угроза подействовала. Сваленное в углу сено зашевелилось, и из него полезла человеческая фигура. Обстановку гогглы подсвечивали неплохо, но вот мимики конюха различить было нельзя.

– Есть здесь какие-нибудь клещи?

– Для подковных гвоздей, – промямлил конюх, не решаясь подойти ближе.

– Давай! – скомандовал я и добавил, когда увидел, что мужик двигается к противоположному углу сарая слишком медленно. – Шевелись быстрее!

До клещей он так и не дотянулся – я увидел их раньше и, подхватив, выбежал из сарая.

– Ты как? – склонился я над казаком.

– Вытащи это из меня, – прохрипел Евсей, сверля меня почему-то ненавидящим взглядом.

Ну, если просит, почему бы не помочь.

– А ты двигай за подмогой, – приказал я Захару, хватаясь клещами за слом первого клинка.

Как назло, первая попытка вышла хуже некуда. Клещи соскользнули, а Евсей так взвыл, что даже у меня волосы на голове зашевелились. Что уж говорить о бабах в доме и конюхе. Впрочем, может, они к подобному привычны больше меня.

Не слушая свистящей ругани казака, я еще раз ухватился за кончик клинка и теперь выдернул его вполне успешно.

Слабеющий вой оглашал двор еще три раза, а последний перешел в злобный рык. Евсей перекатился на живот, а затем встал на четвереньки и начал обращаться – бедолагу корежило не по-детски. И только где-то через минуту на меня уставилась полностью волчья морда. Причем находилась она неприятно близко. Оборотень зарычал мне в лицо и злобно щелкнул клыками.

– Не балуй, – неожиданно даже для себя строго сказал я.

Потратив на борьбу взглядов всего пару секунд, оборотень занялся собой. Он сорвал когтями остатки своего полушубка, обнажив заросший шерстью торс. Борозды на теле заросли быстро, и даже куски плоти, которые свисали лоскутами, обнажая ребра, приросли, едва встали на положенное место. А вот четыре дырки от странных клинков затягивались медленно.

Обратный переход прошел практически мгновенно, а затем Евсей как стоял, так и рухнул на спину. При этом он выглядел хуже узника концлагеря – синяки под глазами, страшная худоба и какая-то совсем нездоровая желтизна кожи. Хорошо хоть не вырубился, а сразу попытался встать.

– Мне нужно мясо, – прохрипел он с видом наркомана под ломкой.

– Надеюсь, не сырая человечина.

– Не, – удивленно ответил казак. – Нормальное мясо. Жареное или вареное.

– Ну тогда пошли искать.

Пока Евсей раздевал труп пристреленного Захаром бандита и напяливал его кожух на себя, я подобрал небрежно брошенное на снег оружие и быстро перезарядился. Затем, оглянувшись, подошел к телу оборотня. Во-первых, мне было интересно, откуда взялись клинки, причем такие странные, к тому же был еще один неразрешенный вопрос.

С клинками все оказалось просто. На руках мертвеца имелись широкие браслеты со вставками под отсутствующие теперь клинки. Причем на браслетах были закреплены какие-то колбы.

– Волчатником смазал, стервец, – зло прорычал казак, подойдя ко мне со спины.

Не оборачиваясь, я достал из кармана шубы бумажник и демонстративно изъял оттуда три купюры по двадцать пять рублей, пятерку и две десятки. Остальное же, вместе с бумажником, вернул на место.

Казак прокомментировал мои действия лишь тихим хмыканьем, а затем посмотрел на распахнутые двери в дом.

– Кинем туда шутиху? – неуверенно спросил он, имея в виду свето-шумовую гранату.

– Нет, там, похоже, только женщины и дети.

– Как бы не попасть впросак.

– Значит, будем действовать осторожней или подождем подмогу.

– Не, мне нужно мясо. – Заметив мой взгляд в сторону конюшни, казак с отвращением добавил: – Я, чай, не зверь, чтобы сырую конину грызть.

Ну, в свете недавних событий я бы с этим доводом поспорил, но озвучивать свои возражения не стал. Зато вид конюшни напомнил мне кое о чем важном.

– Эй, лошадиный опекун, ты еще там?

А в ответ, так сказать, тишина.

– Конюх, выходи, пока я не осерчал.

– Чаво? – тут же обрел мужичок слух и сообразительность.

– Знаешь, где в доме хранится копченое мясо?

– Дык на кухне, у стряпухи в каморке, – осторожно, все еще не понимая сути претензий, ответил старик.

– Мужики в доме остались?

– Не, только бабы.

– Ну тогда веди на кухню. Пойдешь впереди.

– Не, могут и вилами в живот ткнуть, – замотал головой конюх, явно не обрадованный великой честью первопроходца.

– Ты же говорил, что там только бабы.

– Вот Меланья и ткнет впотьмах-то.

– Значит, кричи, что это ты, чтобы не ткнули, – начал я терять терпение и, ухватившись за шиворот тулупа, придал конюху ускорение в правильном направлении.

Мою команду он воспринял слишком буквально и тут же начал заунывно орать о том, что это он идет и трогать его не моги, потому как за спиной полицаи и казаков десяток.

В кухне мы нашли кучу женщин разного возраста. Все они забились в уголок, под прикрытием дородной дамы с ухватом наперевес. Судя по всему, это и есть та самая Меланья.

Заниматься долгими расспросами не пришлось – Евсей втянул носом воздух и с утробным рыком ринулся к небольшой дверке рядом с печью. Минуты три из каморки доносилось лишь громкое чавканье, и все это время мы с бабами играли в гляделки.

Понятия не имею, что нужно говорить и делать в такой ситуации. Если бы не потребности казачьего организма, лучше бы нам оставаться снаружи до прихода как минимум околоточного надзирателя. Он здесь всех знает, так что разберется.

Наконец из каморки появился Евсей. Правой рукой он как-то пытался удержать револьвер и копченый окорок под мышкой, а в левой удерживал изрядный шмат ветчины, которую и пожирал.

Увидев такой грабеж, Меланья возбудилась еще больше и даже шагнула в нашу сторону.

– Не балуй, – строго сказал я, шевельнув стволом револьвера. – Евсей, давай наружу. Что-то мне здесь не нравится.

Конюх попытался шмыгнуть к бабам, но опять был пойман за шиворот и вытащен во двор.

– А теперь рассказывай, – присев на завалинку, приказал я нашему временному заложнику.

– А что рассказывать? – с невиннейшим лицом удивился труженик конюшни. – Не ведаю я ничего о хозяйских делах.

– Не беси меня, – с усталым вздохом сказал я. – Рассказывай все, что знаешь.

– Дык ничего не знаю толком. Слышал, что хозяин как проведал, что в город приехал какой-то дюже сильный видок, так и взбеленился совсем. На всех кидался, ездил куда-то в город, а к вечеру вызвал с мельницы Степку со товарищи и послал их по вашу, барин, душу. А оно вон как вышло, вы сами за ним приехали, вслед за Игнаткой-дурачком.

Так, не понял, кто это дурачок? Похоже, я устал больше, чем думал, потому что только через пару секунд дошло, что форточник был моим тезкой.

– А то, что хозяин перевертыш, скажешь, и не знал вовсе?

– Вот-те крест, барин, – начал истово креститься конюх, но мне так и не удалось узнать, в чем он собирался клясться.

С улицы послышались свистки городовых, и я поспешил им навстречу, чтобы ребятки сдуру не натоптали на месте схватки.

Первый едва не налетел на меня возле калитки.

– Коллежский секретарь Силаев, работаю по приказу генерал-губернатора.

Это заявление превратило городового в соляной столб, и только подтолкнувший его сзади товарищ заставил бедолагу ожить.

– Здравия желаю, ваше благородие, – вытянулся он в струнку. – Околоточный надзиратель Ходов. Меня вызвал некий Захар, видать, от вашего имени.

– От моего, – подтвердил я. – А где он сам?

– Уехал к себе в гостиницу, сказывал, что начальство, скорее всего, там находится.

– А в управу кого послали?

– Так точно, Лексей на лошади умчался. – Ответив на вопрос, околоточный замялся, явно не понимая, что делать дальше.

– Займитесь-ка бабами в доме, – чуть подумав, предложил я. – Опросите и все такое. Только к трупам близко не подходите.

Околоточный понятливо кивнул и, поманив за собой подчиненного, зигзагами, как по минному полю, пошел к крыльцу.

Я же вернулся к конюху и явно обожравшемуся Евсею. Второго окорока он не одолел и сейчас с сомнением смотрел на остатки. Заметив, что во дворе никого, кроме нас, не осталось, казак зыркнул на конюха.

– А ну отвернись.

Интересно, что за стеснительность. Избавившись от лишних взглядов, Евсей прикрыл глаза. Его лицо пошло волнами частичной трансформации.

Интересный эффект – после этих метаморфоз лицо даже немного порозовело и вообще приобрело более здоровый вид.

– Все, – пояснил мне казак, – теперь не скоро смогу…

От лишних взглядов он обезопасился, а вот от ушей нет, так что договаривать не стал. Да и так все понятно.

Минут через двадцать, когда мы уже успели замерзнуть, во двор, чуть не выломав ворота, ввалилась целая делегация, в которой помимо видока присутствовал и сам полицмейстер. Первым на меня почему-то накинулся именно видок:

– Ты уже провел ритуал? Затер следы, и верить мы должны только твоим словам и вранью твоего ручного зверя?

Так, все, надоело.

Я резко встал и уставился сверху вниз в глаза зарвавшемуся коллеге:

– Извольте выбирать слова, милостивый государь. Вы уже наговорили на две дуэли, причем совершенно безосновательно. Ритуала я не проводил именно для того, чтобы вы имели возможность засвидетельствовать происшедшее. Сейчас можете выполнить свои прямые обязанности, а после мы поговорим о вашем непозволительном для дворянина поведении.

На самом деле чихать я хотел на местную дворянскую спесь со всякими там сатисфакциями, так что дал старику простор для маневра, чем он тут же и воспользовался. С самым деловым видом коллега принялся готовиться к ритуалу. Совершенно непонятно зачем, но он начал делать пассы руками.

Копперфильд местечкового розлива.

Затем, раскорячившись, он замер в углу двора. Через минуту ожил и хмуро посмотрел на меня. Факта мародерства он увидеть не мог даже теоретически – я специально выждал несколько минут после момента смерти, – так что это просто от общей нелюбви к моей персоне.

Отойдя к полицмейстеру, видок начал ему докладывать. Затем мной занялся сам начальник омской полиции. И был он плюшевым до приторности, показывая настоящий класс по смене облика. Куда там оборотням. Инцидент с хамством старого видока мы замяли, а также быстро утрясли все формальности. Меня опросили как простого свидетеля наравне с Евсеем, Захаром и оставшимися в живых жителями дома. Из опросного листа я и узнал, что странного оборотня звали Горазд Иванович Борзов.

Для освидетельствования нас доставили в управу, где уже почти под утро мне и выделили топчанчик для отдыха. Выключился я, кажется, еще на подходе к спальному месту.

Глава 9

Не знаю, может, мне удалось бы проспать и до вечера – полицейским явно было не велено будить меня, – но этим занялся кое-кто другой. Мне приснилась Таня. Да, та самая жертва маньяка, которого мы вроде бы убили. В том-то и дело, что вроде бы…

Похоже, девушка с этим была не согласна. Во сне она привиделась мне не такой, как в реальности, а почему-то в образе подростка двадцать первого века. Кричащий макияж и порванные на коленках джинсы. Обстановка тоже озадачивала – мы находились по разные стороны стекла в допросной комнате, какой ее показывают в полицейских сериалах.

Девушка, словно птица, билась в это окно и пыталась докричаться до меня. Я не слышал ни звука, но мог видеть на ее лице весь спектр эмоций. Там не было страдания и тоски, а только обида, разочарование и чуточку злости. Она словно пыталась объяснить мне, что я в чем-то не прав.

Внезапно лицо девушки исказилось, но теперь уже не от эмоций – на него легла печать смерти. Даже проступили трупные пятна. Вот от этого кошмара я и проснулся.

Похоже, что кричал во сне, потому что в комнатку с топчаном заскочил городовой.

– Ваше благородие?

– Все в порядке, – отмахнулся я от полицейского и, сев на топчане, призадумался.

Не думаю, что сон имеет мистическую природу, тут больше нужно грешить на подсознание. Ну вот не клеились в моих выкладках все известные факты. Не похож Горазд Борзов на того, кто так картинно расчленил девушку. В моем понимании это сделал некто сродни Ганнибалу Лектеру в том образе, в котором его представил Томас Харрис. А на крыльце классического русского терема мы встретили именно оборотня, со всей присущей ему звериной простотой и угловатостью. И еще во время транса я видел, как маньяк подчинил себе Таню. А Борзов даже не пытался влиять на нас ментально – сразу перешел к физическому воздействию. Я уже не говорю об изначальных нестыковках. Надо будет узнать, как вообще родители жертвы умудрились проспать такое событие.

Не знаю, общалась со мной во сне душа девушки или же просто мое подсознание, но заряд решительности вышел мощнейшим. Мой обычный утренний ритуал в таких условиях был невозможен, так что я ограничился только подзаводкой часов. Заодно узнал, что на дворе почти полдень.

Кабинет следователя сейчас напоминал школьный класс, где шел диктант по русскому языку. Все, включая Тарасова, строчили отчеты и, похоже, занимались этим еще с ночи.

– Анастас Денисович, – позвал я следователя, когда убедился, что никто не обратил на мое появление ни малейшего внимания, – можно вас на минуточку?

Следователь поднял на меня усталые глаза, но посылать подальше не стал.

– Если недолго, Игнат Дормидонтович. Да, – оживился он, – позвольте вас поздравить с успешной охотой. Утерли вы нам нос.

– Да бросьте, – искренне отмахнулся я, – чистое везение новичка, и ничего больше. Тем более что у меня есть кое-какие сомнения в том, что мы упокоили настоящего убийцу.

Подобное заявление, хоть и произнесенное негромко, прозвучало как выстрел. Помощник следователя и два вольнонаемных дознавателя даже писать перестали.

– Идемте в коридор, – едва ли не силой выпихнул меня из кабинета Тарасов. – Вы бы поосторожней с такими заявлениями.

– Хотите сказать, что это бред? – тут же взвился я.

– Я хочу сказать, – с нажимом произнес следователь, – что убийца наконец-то пойман. И господин полицмейстер уже докладывает о сем генерал-губернатору. Так что паники в городе не будет.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Ответил и большего не скажу.

– А если завтра найдут еще одну растерзанную девочку? – начал злиться я, хоть и понимал моральную дилемму Тарасова.

– Это будет уже другой убийца, и полиция, получившая в прежней победе бесценный опыт, с пущим усердием возьмется за новое дело.

Я его понимал, но злость с оттенком презрения так и лезла из меня – сказывалась эмоциональность молодого тела.

– Всего один вопрос, Анастас Денисович.

– Слушаю, – устало вздохнул Тарасов.

– Как так случилось, что родители не услышали криков своей дочери?

– Они спали, как и вся прислуга.

Я выразительно посмотрел на следователя, но этого стреляного воробья так не проймешь:

– Для меня это дело закончено.

– А для меня нет.

– Воля ваша.

Я резко развернулся, чтобы уйти, но был остановлен тихим голосом следователя:

– Поговорите с доктором Чернышевым.

Точкой в нашей беседе стал стук закрывающейся двери.

Ну что же – к доктору так к доктору.

Поймав ближайшего унтера, я с его помощью нашел Андрея, у которого все еще был приказ опекать мою персону. Вместе мы отправились в гостиницу, где я умылся и привел себя в порядок. Свою боевую и немного потрепанную одежку менять на мундир не стал, как и оставил при себе оба револьвера. Теперь все служители бегали вокруг меня как возле ханского коня. Особенно старался словно помолодевший Захар. Даже обед был не таким пресным, как обычно.

Уже на выходе меня поймал Евсей, который в отличие от меня отсыпался в гостинице.

– Я с вами, вашбродь.

Казак выглядел уже не таким болезным, но до прежнего цветущего вида ему было далеко.

– Лучше бы отоспался.

– В раю отоспимся, – философски заявил Евсей и направился к стоявшим у входа саням. Он, как и я, оделся по-походному. Разорванный в нескольких местах полушубок был зашит и кое-где обзавелся аккуратными заплатками.

– Ваше благородие, – послышался за спиной голос Захара, – может, и мне с вами?

– Ну уж нет. Отсыпайся и зализывай раны, старый волкодав, – фамильярно хлопнул я по плечу ветерана и угадал. Захар расплылся в довольной улыбке и, кажется, даже прослезился. – Спасибо тебе за все.

Пожав старику руку, я аккуратно сунул ему в карман свернутые в трубочку двадцатьпятку и пятерку, изъятые из бумажника оборотня.

Когда мы уже разогнались по заснеженной улице, я спросил у городового:

– Андрей, ты знаешь, где можно найти доктора Чернышева?

– Конечно, ваше благородие. Они в городской больнице должны быть.

– А где можно купить патроны с серебряными пулями?

От удивления городовой чуть не упал с саней. Похоже, у них здесь не все так просто, как в том же Топинске. Или это у меня сложилось превратное понимание местных традиций из-за простоты общения с Корнеем Васильевичем?

– Я знаю, где можно достать годный припас, – толкнул меня под локоть Евсей и добавил громче для Андрея: – Гони к Ерохинским баням.

– Будет сделано, – с явным облегчением ответил городовой.

К вышеупомянутым баням мы добрались минут за сорок пять. Одноэтажное здание разлеглось, как черепаха, между каким-то лабазом и большим складом. Через парадный вход мы не пошли, а, обогнув пристройку, нырнули в полуподвал. Внутри оказалось нечто похожее на захламленную лавку старьевщика.

– Евсей, – придержал я казака, – здесь что, запрет на серебряные боеприпасы?

– Нет, по закону все нормально. Просто церковники не любят, когда часто поминают всякую нечисть. А такие вещи, как серебряные пули, наводят обывателей на ненужные мысли. Вот и торгуют таким неудобным товаром из-под полы.

Разговаривать с продавцом я не стал и просто дождался, когда Евсей сторгуется за меня. На патроны пришлось потратить всю свою долю с добычи, именно для этого я и полез в карман странного оборотня.

Может, мои поиски ни к чему и не приведут, но не хотелось бы оказаться таким же неподготовленным, как во время попытки ареста Борзова.

Вместе со своими деньгами передал Евсею и его долю. Казак лишь хмыкнул, не став комментировать эту транзакцию.

До городской больницы мы добрались уже к трем часам пополудни. Доктора Чернышева я застал как раз за вскрытием нашего с Евсеем соперника.

– Здравствуйте, Милан Андросович, – вежливо поздоровался я, благо узнал имя-отчество врача у пронырливого городового.

– Здравствуйте, молодой человек, чем обязан?

Внешне доктор ничем не напоминал Яна Нигульсовича, он был низеньким, суховатым и обладал шикарными бакенбардами, а вот манера общения у них была похожей – явно профессиональная деформация.

– Позвольте представиться, Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь, видок и тот, кто упокоил вот этого господина.

Оценив мой широкий жест в сторону стола с трупом, Чернышев удивленно поднял бровь.

– Что же, поздравляю вас с такой громкой победой. – Легкий оттенок иронии в голосе доктора не укрылся от меня.

– Но я считаю, что это не совсем тот, кого мы ищем.

– Не совсем? – еще раз поднял бровь доктор.

Похоже, это у него отличительная особенность.

– Мне кажется, их как минимум двое и на столе сейчас лежит не самый главный.

– Господин полицмейстер другого мнения, – осторожно намекнул врач, но я уже понял, что с доктором разговор пойдет легче, чем со следователем.

– Милан Андросович, давайте начистоту. Мне нужно задать вам несколько вопросов, и если вы ответите, об этом будем знать только мы двое. Не вижу смысла втягивать вас в свою охоту, тем более если это не понравится омским вельможам.

– К бесам этих вельмож, – внезапно вспыхнул доктор. – Говорите кому хотите, и я знаю, о чем вы собираетесь спрашивать. Да, я не верю, что этот плебей убил пятерых из восьми жертв. Три – может быть, но не те, кого расчленили с особым изуверством.

– Разве всего жертв не семь? – насторожился я.

– Еще одну привезли вчера к вечеру. Нашли в прибрежном кустарнике. Грубо разорвана на куски, внутренности выедены… – Заметив мой шок, доктор уточнил: – У меня приказ скрыть факт наличия этой жертвы. Догадайтесь – от кого он исходил?

– Это нетрудно.

– Вот именно. Кое-кто прикрывает свои тылы, а этот монстр гуляет на свободе. Идемте со мной, – внезапно предложил Чернышев.

Он провел меня в соседнее помещение, где на таком же прозекторском столе лежало тело девушки. Я сразу ее узнал – это была Таня.

Странно, на убитого мной оборотня я смотрел спокойно, а от вида растерзанной девушки замутило. То, что мне пришлось увидеть в девичьей спальне, казалось каким-то кошмарным сном, а здесь была до муторности жесткая реальность.

– С вами все в порядке? – участливо спросил доктор.

– Все нормально, не беспокойтесь.

– Посмотрите, это работа не обратившегося зверя, а монстра, имя которому человек, – немного вычурно воскликнул доктор. – Каждый сустав тела разделен, причем медленно и скрупулезно. Делалось все это еще при жизни жертвы. Она все чувствовала! К тому же сердце было изъято очень аккуратно, а не выгрызено, как в других случаях.

Так, а это уже что-то новое. Впрочем, все сказанное доктором лишь утвердило меня в моих догадках, но никак не приближало к личности маньяка.

– Игнат Дормидонтович, – с волнением, удивительным для профессионального прозектора, сказал Чернышев. – Найдите его, даже если сам генерал-губернатор наложит свой запрет.

– Это я и собираюсь сделать.

– Если что-то потребуется от меня, обращайтесь незамедлительно.

– Хорошо. Честь имею, – искренне сказал я и пожал протянутую руку.

На этом мы распрощались. Мне было нужно срочно попасть на свежий воздух, и его морозность была только кстати. Смахнув снег со скамьи в больничном парке, я присел и задумался.

То, что мои сомнения перешли в уверенность, конечно, хорошо, но и странностей в деле выше крыши. Особенно учитывая, что именно увидел мой коллега во время своего последнего транса. Показания мы давали в одной комнате, и я слышал, что атакующего меня оборотня также было не видно за туманом. К тому же на его теле был найден неопознаваемый ведунами артефакт с китайскими иероглифами. Скорее всего, именно он и мешал нам опознать убийцу.Тогда получается, что таких артефактов в Омске тоже два, как и убийц, но это уже ни в какие ворота не лезет. Или лезет?

Увы, все, что можно было выжать из моего дара, я уже сделал. Тогда как искать того, кого и магия не зацепила? Простыми способами? Но ведь я не Шерлок Холмс и не мисс Марпл, а следователь помогать не собирается. Или все же попробовать? Меня не покидало чувство, что драгоценное время безнадежно утекает в пустоту.

Встав со скамейки, я прошел через парк и подошел к саням, на которых скучали два городовых и казак.

– Андрей, отвези нас в дом последней жертвы.

Парень с сомнением посмотрел на меня, но, похоже, запретительных инструкций ему никто не давал, так что он просто кивнул.

И прошлый раз этот особняк своей эмоциональной атмосферой напоминал скорее склеп, чем жилое здание, а сейчас это сходство стало осязаемым. Люди окончательно покинули дом. Если честно, я ожидал увидеть здесь какие-то запрещающие ленточки или пломбы на дверях, но все было намного проще – в прихожей на стуле дремал пожилой городовой.

– Здравия желаю, ваше благородие, – вскочил седоусый дядька, вытягиваясь в струнку перед юнцом-офицером.

– Мне нужно еще раз осмотреть место преступления.

В ответ городовой лишь выпучил глаза, не понимая, с чего бы это мне взбрело в голову спрашивать у него разрешения.

Мне же проще.

Возвращаться обратно в эту спаленку жуть как не хотелось, но придется. Краски чудовищной инсталляции уже сильно поблекли. Кровь на стенах стала коричневой, а на простынях вообще почернела. Даже казалось, что за сутки все покрылось налетом пыли и посерело.

Несколько кругов по комнате и изучение деталей под недоуменными взглядами Андрея и Евсея ожидаемо ничего не дали.

Что я вообще хотел здесь увидеть? С моими-то нулевыми познаниями в следственном деле и минусовыми способностями в дедукции. Даже отпечатки пальцев, которые и снять-то у меня нечем, к тому же без основательной базы, ничего не дадут. Толку не будет, даже если начну ползать здесь на четвереньках с лупой, разглядывать волосики и сколы, пробовать все на вкус и нюхать.

Так, стоп! Нюхать? А ведь это мысль.

– Андрей, подожди-ка нас внизу, – жестко приказал я.

Парень даже немного обиделся, но молча козырнул и быстро спустился по лестнице.

Мое поведение вызвало немой вопрос у казака, на который я тут же дал подсказку:

– Евсей, а как у вашего брата с обонянием?

– С чем?

– С нюхом.

– Я вам не пес какой, чтобы по следу бегать, – тут же набычился казак.

– Никто не собирается пускать тебя по следу, – с показным удивлением ответил я. – Мне нужно, чтобы ты использовал данное тебе Господом, чтобы заметить недоступное мне.

Такая трактовка не то чтобы успокоила оборотня, но все же озадачила.

– Тут много крови, она все забивает.

Вот честно, даже самому кажется бредовым использовать опыт сериальных героев.

– Постарайся отделить запах крови и учуять хоть что-то, чего не может быть в спаленке юной барышни.

– Ну…

– Не попробуешь – не узнаешь.

С этим доводом казак согласился. Он прошел по комнате, втягивая носом воздух, затем покосился на меня и внезапно потемнел лицом. Нос вытянулся и почернел, вокруг него лицо покрыла коротенькая шерсть.

Все никак не привыкну к этим фокусам.

Теперь частично изменившийся оборотень втягивал воздух прерывисто, как это делают собаки. Да и движения казака стали резче и стремительнее. Он быстро еще раз обежал комнату и резко остановился у стойки кровати.

Через мгновение лицо Евсея приобрело привычный вид.

– Вот, – ткнул он пальцем в столбик, – не знаю, что это такое, но воняет премерзко.

Я подошел ближе и увидел смазанное пятно серого цвета. Обнюхивание ничего не дало.

Да, запах непривычный, но для меня слишком слабый. Это даже на зацепку не тянет. Ладно, проверим эту ниточку и после этого отпустим ситуацию. Просто хотелось очистить совесть и в дальнейшем спать без кошмаров, будь то приветы из иного мира или послание воспаленного совестью подсознания.

– Евсей, в городе есть кто-то из ваших, кто хорошо знает город и бывал во всех его концах?

– Петруха Баламут извозчиком работает, – явно поняв, что я имею в виду не казаков, ответил Евсей.

Грубо срезав с кроватного столбика изрядный кусок дерева вместе с пятном, мы направились на поиски извозчика-оборотня. Вот еще одна загадка этого мира: по всем легендам и преданиям, кони должны до жути бояться оборотней. Ладно у Евсея в Топинске остался конь казацкий, а значит непростой, но вот чтобы оборотень занимался гужевым извозом… Или у него паровое такси?

Ответ на свой вопрос я получил сразу, как увидел, на чем кастрюлит Баламут. Нет, он не являлся владельцем дорогого паромобиля. В его крепкие сани был впряжен такой конь, который не то что оборотней, даже чертей вряд ли испугается. Вороной красавец с белой звездой на лбу. И как он только оказался в оглоблях саней? Ему бы выступать на скачках или возить на себе сановитых особ. С другой стороны, судя по бешеному блеску в глазах вороного, справиться с ним мог только оборотень. Мне точно и в голову не взбрело бы не то что садиться на этого зверя верхом, но даже быть пассажиром влекомых им саней.

Хозяином этого монстра был чернявый парень, в венах которого наверняка играла изрядная доля цыганской крови. Особенно об этом говорили даже не смуглая физиономия и серьга в ухе, а до предела гламурные сапоги из красной кожи.

– Привет, Баламут, – поздоровался Евсей, когда мы подъехали к коновязи у большого трактира.

Наши сани остановились поодаль, и к извозчику мы подошли вдвоем. К тому же я в последний момент немного отстал.

– Привет, Моченый.

Опа, интересная у казака погремуха. И, похоже, она ему не очень-то нравится. Вон как он зыркнул сначала на извозчика, а затем на меня.

– Есть дело, – решил не реагировать казак на явную подначку. – Тебе знаком этот запах?

Петруха возмущенно фыркнул, но, заметив что-то во взгляде Евсея, все же взял щепку с пятном и принюхался. Затем повернулся к нам спиной. Благодаря недавнему опыту я знал, что он пытается скрыть.

– Так воняет рядом с кожевенными мануфактурами. Там еще какую-то чародейскую дрянь пользуют, вот и веет смрадом, как у демона из-под хвоста. Это на том берегу.

– Покажешь? – спросил казак.

– С превеликим нашим удовольствием, – хитро прищурился Петруха, – за рупь.

Евсей без вопросов полез в карман.

– Ты что, Евсеюшка, – вроде даже испугался извозчик, – пошутковал я.

– А я нет, – угрюмо сказал казак, но руку из кармана вытащил пустой.

– Ну тогда прошу в карету, – кивнул Петруха на сани и посмотрел на меня. – А вы, ваше благородие?

– Нет уж, мне еще жить охота.

Мои слова были восприняты извозчиком как похвала, и он довольно оскалился, показывая белые крепкие зубы.

Петруха с Евсеем упали в сани, а я поспешил к нашему транспорту. Чувствую, держаться в кильватере этого экипажа будет задачей не из простых.

– Давай, Чертушка, вывози, залетный! – присвистнув, крикнул Баламут, даже не думая притрагиваться к кнуту.

Кто бы сомневался – другого имени у этой зверюги не могло быть по определению.

Вороной рванул с места, как гоночный болид, и сразу развил неслабую скорость. Петрухе даже пришлось его придерживать.

Вот так, то ускоряясь, то притормаживая, он и довел нас до северной окраины Омска. Удлинять путь до видневшегося вдалеке моста Петруха не стал и вывел своего скакуна прямо на лед. Затем, уже по левому берегу, мы добрались до кожевенных мануфактур. Пока катались по городу, пока искали извозчика – время ушло, и к заводу мы подъехали уже впотьмах.

Да уж – самое время ловить маньяков, но не откладывать же все до завтра. Не факт, что поутру полицмейстер не наденет на меня узду или хуже того – смирительную рубашку, конечно, фигурально выражаясь.

Сани перед нами остановились, и Евсей, приподнявшись, спросил:

– Что дальше?

Кто бы знал.

Возле комплекса кожевенного завода раскинулся целый городок складов. Часть из них явно не использовалась и вполне могла стать логовом для маньяка. Идея приехать сюда уже не казалась такой продуктивной, но не отправляться же восвояси несолоно хлебавши. К тому же что-то подсказывало мне, что эти действия не совсем уж бессмысленны. В слова профессора о таинственном интуитивном энергенте не особо верилось, да и сам он говорил об этом как о непроверенной теории, но все же…

– Давайте проедемся, где это можно, между складами.

Казак стукнул кулаком в спину Петрухи, и наш маленький караван вновь сорвался с места. Вороной монстр торил нам дорогу даже там, где ее давно никто не расчищал от снега, но пользы от этого не было никакой. Я уже хотел для успокоения совести проверить парочку складов, возле которых был хоть немного вытоптан снег, а еще заскочить на сам кожевенный завод, и тут меня словно кто-то хлестнул плетью по лицу. Точнее, было такое ощущение, будто влетел физиономией в жгучую паутину. Я инстинктивно попытался смахнуть все это рукой и почувствовал пальцами очень знакомую нить, которой в реальности не было.

– Стой! – заорал я, пытаясь сконцентрироваться.

– Что случилось? – поинтересовался Андрей, но я от него просто отмахнулся.

Через десяток секунд тот же вопрос повторил Евсей, но и он ответа не дождался.

Я пытался осмыслить происшедшее, но понял только то, что этого не может быть даже в теории. Во всех книгах сказано, что оборванная нить сразу исчезает. Но тогда как объяснить, что сейчас у меня в руке пульсирует именно связующая нить, которая остается после использования эффекта удильщика. Причем нить буквально обжигает энергией, такой мощной она не была даже при создании, если, конечно, ее создал именно я.

Одно из двух – либо я тяну пустышку, либо поймал удачу за хвост в виде силовой линии. Представим на секунду, что верен второй вариант. Вполне возможно, что нам предстоит встреча с колдуном, а это очень опасно. В таком случае к месту была бы восточная поговорка, не помню, какого именно народа: если поймал удачу за хвост, убедись, что это не хвост тигра. И вдогонку еще одна несомненная мудрость, теперь уже точно китайская: не хватай тигра за хвост, а если схватил, то не отпускай.

Я-то как раз уже схватил, и не потому, что случайно наткнулся на обрывок силовой линии, а потому что просто не отступлю. Вот не смогу – и все тут. Остается вопрос: с кем мне идти вдоль этой линии.

– Кажется, мы его нашли, – сказал я своим спутникам, включая подбежавшего Петруху.

Реакция у всех была разной – Петруха ничего не понял, а у Евсея азартно заблестели глаза, но это пока я ему не объясню, что мы можем наткнуться на колдуна. Андрей немного струхнул, а вот городовой-извозчик, судя по побледневшему лицу и расширившимся глазам, испугался довольно сильно.

Ну что же, не будем подвергать гордость полицейских лишнему испытанию.

– Андрей, остаешься здесь. Если услышишь выстрелы, без лишних вопросов скачите в управу и поднимайте всех, кто там есть. Отправьте также кого-то за следователем.

Городовые побледнели еще больше.

– Евсей, мы идем внутрь.

В ответ казак лишь согласно кивнул.

Все наше снаряжение мы, как римские легионеры, носили с собой, так что сборы были недолгими.

– Петр, проводи нас, – сказал я Баламуту. Мы втроем отошли от полицейских саней, и я продолжил: – Есть подозрение, что там может сидеть колдун.

Казак нахмурился, а извозчик присвистнул, сдвинув шапку на затылок.

– Так что приказывать никому не могу, но сам туда пойду обязательно.

– Почему не послать за подмогой? – осторожно предложил Евсей.

– А если там будет пусто? – Судя по появившемуся на лице казака выражению, он проникся. – Если ввяжемся в драку и пойдет стрельба, вот тогда городовые и отправятся за подмогой.

– Могут не успеть, – не унимался казак, и его сомнения уже начали меня раздражать.

– Мы тоже можем не успеть, если будем ждать. Повторюсь, я никого с собой не зову.

– Хорошо, – кивнул Евсей и посмотрел на Петруху.

– На меня даже не смотри, – выставил перед собой ладони Баламут. – Евсей, я тебе должен, но не так много. Если внутри засел чародей, там мы все головушки и сложим.

– Ну хоть подождешь снаружи.

– И даже помогу, ежели что, но только с опаской.

– И на том спасибо, – кивнул казак и повернулся ко мне. – Ну что, командир, пойдем, ткнем в берлогу рогатиной?

– Пойдем, – нервно хохотнул я и криво усмехнулся.

Нить вела к приземистому складу. Причем подъезд к нему был не сильно, но все же наезжен. Мне ориентироваться в пространстве помогали гогглы, а казаку его природные способности.

Ворота ожидаемо оказались закрытыми, но никто особо и не надеялся – так, подергали для проформы, и Евсей сразу полез к узкому окошку под крышей. Он как-то умудрился зацепиться за стену и подал мне руку, предварительно выдавив оконную раму. Осколки с тихим звоном посыпались внутрь помещения.

Ну вот мы и совершили взлом. Интересно, сколько здесь за это дают и будет ли нам, как своим, скидка. Это на тот случай, если мои подозрения окажутся плодом воспаленной фантазии.

Вцепившись в когтистую руку оборотня, я моментально оказался на уровне окна, куда и полез без промедления. Только благодаря тому, что казак держал меня за полушубок, я не рухнул внутрь прямо на осколки стекла.

Извернувшись, я ухватился за руку Евсея, а затем спрыгнул вниз.

Вроде ничего так получилось, если не сравнивать с тем, как изящно и беззвучно перетек в склад казак.

Ничем особым помещение нас не удивило. Какие-то кучи барахла и несколько штабелей бочек. Да и обыскивать это пространство нет смысла – линия указывала куда-то вниз.

– Ищем вход под землю, – прошептал я и увидел кивок казака.

Долго искать не пришлось. Сначала я не заметил, но, когда Евсей показал пальцем, присел и увидел протоптанную в пыли дорожку от входа к штабелю из бочек. Точнее, дорожка вела за этот штабель.

Мы быстро прошли по следу и увидели расположенный у стены спуск вниз. Под землю вели пологие каменные ступени. Этот спуск снизу был подсвечен неярким зеленоватым мерцающим светом.

Евсей левой рукой извлек из ножен кинжал, а правой ухватился за револьвер.

Я вытащил оба своих пистолета, хотя по-македонски стрелять не собирался – с моими умениями это будет лишь эффектное растранжиривание дорогущих боеприпасов.

Казак двинулся к спуску первым, и по вполне понятным причинам я возражать не стал. Но дойти до ступеней он не сумел – снизу вылетело нечто живое, размером с небольшую собаку. Это если не учитывать всего, что росло из этого существа. Рассмотреть его было сложно – темновато даже с гогглами, да и двигалось это создание слишком быстро. Особо в глаза бросились длинные шипы и похожий на скорпионий хвост.

Выстрелить Евсей не успел, зато как-то сумел поймать непонятное существо до того, как оно впилось ему в глотку длинными зубами. Увы, этот успех оказался минимальным. Мало того что мелкий монстр во все стороны ощетинился длинными иголками, он еще и начал бить Евсея своим хвостом, причем с очень неприятной скоростью. В рычании слишком уж медленно обращавшегося волколака слышалось подвывание от боли.

Стрелять в сцепившихся оборотней я не мог и попытался вручную оторвать непонятное существо от казака. Не тут-то было – шипы на спине твари стали еще длиннее и едва не впились мне в лицо. Пришлось отскакивать.

К счастью, у казака уже прошел шок от внезапного нападения и боли, так что он начал действовать. Когда очередной удар скорпионьего хвоста должен был прийтись прямо в волчью морду оборотня, Евсей умудрился поймать его зубами. Перекусить не сумел, но жало безвольно повисло, и мелкий гаденыш больше его не использовал.

Следующим движением Евсей завалился на спину и уперся в соперника всеми четырьмя конечностями. Судя по воплю и брызгам крови, отрывать противника ему пришлось с изрядными кусками собственной плоти.

С недовольным воплем, в котором мне почему-то послышались кошачьи нотки, монстр взлетел вверх.

Ну что же, лучше поздно, чем никогда. Очень часто Корней Васильевич на наших тренировках заставлял меня стрелять по раскачивающемуся на длинной веревке деревянному чурбаку. Так что теперь я со знанием дела начал палить в летящую по воздуху цель.

Не могу сказать точно, но, кажется, попал как минимум два раза из шести. Первая серебряная пуля сбила траекторию полета, а вторая отбросила тело на стену, по которой оно и сползло в зев спуска в подвал.

– Ты как? – спросил я, подходя к Евсею и на ходу перезаряжая револьвер.

Серебряных пуль осталось полтора десятка.

– Бывало и хуже, – прорычал казак, стирая кровь с шерсти на морде, раны под которой стремительно зарастали. Его речь из-за волчьей ипостаси звучала необычно, но вполне понятно.

Да уж, бывало, причем я тому свидетель.

– Идем дальше?

– Нет, сейчас возьмем и сбежим отсюда.

Ну и ладно, шутит – значит, силы еще есть.

Вниз казак опять пошел первым, решительным жестом отвергнув мою инициативу.

– Вот мерзота. – Казак явно хотел плюнуть на труп врага, но лишь напускал слюней себе не полушубок.

А вот у меня вид поверженного врага вызвал совсем другие чувства:

– Только не это!

На нижних ступенях лестницы лежало пробитое пулями тело кота, очень знакомого кота.

А это значит…

На душевные муки и разглагольствования у нас времени не было, потому что сразу за поворотом короткого подземного коридора происходило что-то явно нехорошее. Мерцающий свет приобрел неприятно гнилостную желтизну. Открывшаяся нам после поворота картинка вызвала мороз по коже. На полу квадратного помещения с простыми каменными стенами была вычерчена мелом сложная пентаграмма, вокруг которой на обычных, поставленных на попа бочках стояли большие медицинские банки с человеческими сердцами внутри. Все это было оплетено проводами и уставлено энергетическими накопителями.

Откуда такая уверенность? Висящий под потолком магический фонарь давал достаточно света, да и считать я умел. Жидкость в банках слабо светилась, и по сокращающимся как живые сердцам пробегали крошечные искры. Каждые несколько секунд они собирались вместе, и тогда небольшая молния ударяла в лежащий посреди комнаты большой кожаный мешок. То, что извивалось внутри, явно испытывало страшные мучения, но страдало совершенно беззвучно.

Я тупо засмотрелся на всю эту жуткую композицию, завораживающую смесью мистического колорита и какой-то сбивающей с толку простоты – те же бочки и грубо зашитый мешок. А вот казаку было плевать на любые эстетические несоответствия – он как раз был человеком дела, поэтому сразу двинулся к ближайшему постаменту с явно деструктивными намерениями. Увы, сделать он успел только пару шагов. Внезапно тело Евсея взмыло в воздух, и его конечности резким движением вывернуло в неестественное положение. Послышался громкий хруст и совсем не героический взвизг. Затем изломанное тело отбросило на стену подземелья.

Мрак в углу комнаты сгустился, и на свет вышел некто в черном сюртуке и белой маске на лице.

– Мне жаль, что вы сюда пришли, – пророкотал магически измененный голос.

– А мне жаль, что я нашел здесь вас, профессор, – проглотив предательский комок в горле, сказал я.

– Вы правы, Игнат Дормидонтович, – обычным голосом сказал профессор Нартов, снимая маску. – После опознания бедолаги Лео это уже ни к чему. Я недооценил вас. Борзов был хорош как испытатель моих новинок, но умом он не блистал. Его даже не убедил якобы цинский амулет защиты от видоков. Да и сам я оплошал.

Профессор сделал жест рукой, и воздух вокруг него засветился. В этом свечении особо ярко проявилась нить, все еще ведущая в мою сторону.

– Обрывок связующей нити удильщика? – заинтересованно спросил он и еще одним жестом уничтожил связь. – Интересно, судя по всему, она напиталась моей энергией и потому продержалась так долго даже без контакта с видоком.

– Но почему? – не сдержался я и выплеснул свое непонимание и боль в одном вопросе. Разглагольствования профессора как-то прошли мимо моего сознания.

– Я ученый, мой юный друг, – с доброй улыбкой, которая ну никак не вязалась со всей этой жуткой мизансценой, сказал профессор. – Цель всегда оправдывает средства.

Его ответ мне ничего не объяснил, а дружеское обращение вызвало вспышку бешенства, и я резко вскинул револьверы. Дистанция мизерная, так что можно стрелять с двух рук. Грохот выстрелов заполнил помещение и ударил мне по ушам.

Профессор в ответ лишь криво улыбнулся. Воздух перед ним подернулся рябью, как водная гладь под дождем, а мои пули начали вязнуть, как мухи в патоке. В итоге все двенадцать застыли, не долетев до цели с десяток сантиметров.

Вот Нео губернского розлива!

Небрежным движением, как крошки со стола, профессор смахнул пули на пол и с укоризной покачал головой:

– Не делайте глупостей, Игнат Дормидонтович, мне не хотелось бы причинять вам боль.

От эдакой светской беседы у меня даже закружилась голова, в которую просто не помещалась дикая реальность.

– Не хотелось бы причинять боль?! А это что? – Широкий жест разряженным пистолетом получился каким-то театральным.

– Это очень важный эксперимент.

– Какой эксперимент? – От когнитивного диссонанса меня даже затрясло. – Это же не лабораторные крысы, а живые люди!

– Вы хотите сказать, хомо сапиенс? – В голосе профессора прорезалась сталь, которая появлялась, когда он в наших беседах говорил о глупцах и ханжах. Но раньше это были лишь сиюминутные всплески, а сейчас сталь звенела на долгой ноте. – Где вы увидели разум в этих самках? Вся их жизнь направлена на то, чтобы набивать брюхо, красиво одеваться и совокупляться с самцами, рожая им такое же бесполезное потомство. Я дал им шанс послужить науке и хотя бы свою смерть наполнить смыслом, раз уж жизнь была настолько пустой.

– А мучения предназначены для очищения их душ или все же для вашего удовольствия? – сказал я, вкладывая в голос максимальное количество сарказма.

В фильмах и книгах меня всегда бесила кульминационная сцена, в которой не такой уж глупый отрицательный персонаж начинал разглагольствовать, давая главному герою шанс на контрудар. Не скажу, что сейчас этот нюанс обрел для меня смысл, но профессору почему-то важно, чтобы именно я понял его поступки. Ну а мне было нужно выиграть хотя бы пару секунд на осуществление своего очень сомнительного плана.

– Не говорите глупостей. Какое очищение? Мучения этих пустышек меня не прельщают. Боль лишь инструмент для создания прекрасного и мощного творения, которо…

Больше ждать было нельзя. Правой рукой я, уронив пистолет, ухватился за рукоять подаренного ведьмой кинжала, а левой запустил разряженный револьвер в профессора.

После манипуляций с пулями бросать кинжал я не решился. От летящего мимо револьвера профессор небрежно отмахнулся, затем поднял руку, и меня сжало со всех сторон, словно нахожусь глубоко под водой. Даже не успел сделать и пары шагов. От мысли, что меня сейчас поломают, как Евсея, волосы на голове зашевелились и накатила дикая паника.

К счастью, обошлось. План в первой части потерпел ожидаемое фиаско, но во второй прошел очень удачно – через мгновение меня впечатало в стену прямо над безвольно лежащим казаком.

Первый десяток секунд после удара о стену и падение на тело друга я потратил на то, чтобы попытаться вдохнуть воздух. Коварные планы вспомнились только после этого.

– Я же просил вас не делать глупостей, – раздраженно сказал профессор, но его тон быстро сменился на заинтересованный. – Любопытная вещичка.

Когда сумел повернуться, при этом ощутив все кости и связки в теле, я увидел, что профессор рассматривает висящий перед ним в воздухе подарок Эммы.

– А ведь у вас могло и получиться, – покачав головой, продолжил Нартов. – Игнат Дормидонтович, не заставляйте меня убивать вас.

– А есть другой выход? – со смехом, больше похожим на карканье, прохрипел я, ворочаясь рядом с телом Евсея.

– Другой выход есть всегда, – нравоучительно поднял палец безумный ученый, переместив по воздуху кинжал, к которому он так и не прикоснулся, на бочку с одной из мерцающих колб. – Сейчас я планирую использовать одно заклинание. Конструкт спорный – шанс на то, что вы забудете последние несколько дней, довольно мал, и есть вероятность утраты здравого рассудка. Зато вы точно останетесь живы.

Перспектива стать сумасшедшим испугала меня больше угрозы смерти, но я постарался выбросить ненужные страхи из головы и сосредоточиться на своих действиях. Все эти кульбиты с риском получить серьезную травму имели одну цель – добраться до навески пояса казака. Рычаг взвел пружину, а нажатая кнопка тут же отпустила ее. После тихого хлопка я выждал три секунды и резко развернулся к профессору.

Бросок получился так себе, но главное – он привлек внимание патологически любопытного человека.

– А это что та…

Зажмуриваясь, я успел увидеть только то, с каким интересом профессор рассматривает зависшую перед ним гранату.

Все хорошо, да только про уши я забыл. Жахнуло так, что звон в ушах перекрыл другие звуки. Профессору было еще хуже – он явно потерялся в пространстве. Со стороны это выглядело пугающе. Не знаю, что сделал с собой любитель разгадок тайн мироздания, но точно ничего хорошего. Потеряв нормальные способы воспринимать реальность, колдун выбросил во все стороны какие-то щупальца. Что-то мне подсказывало, что дезориентация дело временное. Собрав остатки силы, я рванул вперед с низкого старта. Уже на бегу подхватил с бочки кинжал и продолжением движения воткнул его профессору в солнечное сплетение. Затем резко провернул. Щупальца колдуна тут же оплели меня всего и начали душить, но уже через мгновение эта мерзость истаяла в воздухе.

Профессор упал на спину, псевдоплоть сошла с него, и теперь внешне это был простой старик, пытающийся выдернуть из раны в животе застрявший там кинжал. Только сделать это ему будет ой как непросто. Смотреть на мучения своего бывшего друга и наставника я не стал, просто подхватил с пола один из револьверов и быстро его зарядил.

Увы, моя решительность прожила недолго. Наведенный на голову корчащегося колдуна ствол так и не выстрелил.

Да, он убил много девушек, и муки последней его жертвы все еще отзываются в моей душе, как не очень старая рана. Он причинил ей ужасную боль, но ведь это не моя боль. Лично я от Нартова видел только хорошее. Когда-то я услышал и принял на вооружение поговорку: «Плохих людей не бывает, бывают лишь не сложившиеся отношения». Но если у нас вот с этим экспериментатором сложились хорошие отношения, мне что, забыть про его преступления, или, хуже того, позволить и дальше творить зло?

– Да чтоб тебя! – едва слыша из-за звона свой голос, прорычал я и нажал на курок.

А вот выстрелы мой слух все же уловил – значит, не все так уж плохо.

Сунув опустевший револьвер в кобуру, я подошел к телу Евсея и без особой надежды постарался нащупать артерию у него на шее.

Смотри ты, какой живучий.

Почему-то радость от того, что напарник умудрился не загнуться, была вялой – слишком уж много впечатлений за последние сутки.

С максимально возможной для моего состояния скоростью я поднялся наверх и добрел до складских ворот. Изнутри они открылись без малейших проблем. Морозный воздух немного освежил меня и даже взбодрил. Только сейчас я понял, насколько тяжелой была атмосфера в подвале. Вторым глубоким вдохом я чуть не подавился – прямо передо мной на снег с крыши соседнего здания спрыгнул оборотень.

Барабан револьвера был пуст, как моя бестолковая голова, так что хвататься за оружие смысла не было. А еще через секунду я с облегчением узнал блатные сапоги Петрухи, да и серьгу в ставшем остроконечным ухе.

Оборотень быстро принял человеческую форму и попытался мне что-то сказать.

– Не слышу, – проорал я. – Помоги с Евсеем, он ранен.

Петруха согласно кивнул, и мы вернулись в подвал. Кота он почему-то постарался обойти подальше, а увидев распростертого на полу профессора, проорал почти мне в ухо:

– Он что, живой?!

Слух ко мне явно возвращался, поэтому от его крика я поморщился.

– Наверное. – Мое предположение основывалось на том, что в голову я стрелять не стал. Просто пустил по пуле в каждую конечность и две добавил в грудь. Если слухи о колдунах правдивы, это не только не убьет его, но даже особо не задержит в бессознательном состоянии. Так что я обессиленно привалился к стенке и принялся перезаряжать пистолет.

Поняв, что помогать ему с Евсеем никто не будет, Баламут взвалил тело казака на плечо.

– Петруха, – остановил я двинувшегося к лестнице извозчика, – как доставишь Евсея в больницу, сразу езжай к жандармам. Знаешь, где у вас засели прихваты из седьмого отделения?

– Любой волколак знает, – проворчал Петруха, и я его, как ни странно, услышал. – Все мы у них на кончике пера.

– Вот и заработаешь себе пару поблажек. Скажешь им, что тут колдун без чувств валяется. Но пусть поспешат: если очнется, плохо будет всем.

Баламут хмуро кивнул и, несмотря на тяжеленную ношу, быстро поднялся по лестнице.

Профессор все еще не подавал признаков жизни, и очень надеюсь, так будет до приезда жандармов. Ну а если все же очнется? Тогда я с чистой совестью прострелю ему голову.

Внезапно мои мысли о профессоре вытеснил пришедший откуда-то со стороны эмоциональный посыл. Такое со мной было только во время транса, когда я ощущал эмоции жертв. Но чтобы вот так, в реальности и в обычном, хоть и немного помятом, состоянии…

Теперь понятно, почему Баламут так старательно обходил кота. Подопечный профессора, как и его хозяин, оказался очень живучим. Причем способность к трансформации была не единственным его сверхъестественным умением. Посыл от кота усилился, в нем смешалась боль и просьба о помощи. И без калейдоскопа кошачьих образов было понятно, что ему сильно мешали серебряные пули в теле.

Подойдя к лестнице, я увидел, что половина камней в его гламурном ошейнике потускнела.

Так вот для чего предназначалось это слегка нелепое украшение. Прямо у меня на глазах потемнел еще один камень. Леонард Силыч с трудом открыл глаза и посмотрел на меня с мольбой и мукой.

Еще одна дилемма – от Силыча, как и от профессора, я видел только добро, но за поступки своего хозяина кот точно не отвечает. Он всего лишь защищал старшего друга. С другой стороны, кто знает, что будет, когда пули окажутся снаружи.

Может, это и глупость, но меня крайне утомила необходимость решать, кому жить, а кому нет. Подобрав кота, я вернулся в основную комнату и осмотрелся в поисках подходящего инструмента. Возле одной из бочек лежал саквояж профессора. Там нашелся удобный пинцет. Доставая его, мне пришлось всеми силами не позволять себе думать, как еще мог быть использован весь этот набор инструментов. Даже от тени мысли волосы норовили встать дыбом.

Извлечение первой пули кот прокомментировал громким шипением.

– Терпи, – жестко приказал я, отбрасывая в сторону кусок свинца в серебряной оболочке, и сунул пинцет во вторую рану.

Как только пуля вышла, кот начал изменяться. Увидев лезущие наружу шипы, я отскочил, опять почувствовав каждую жилку в отбитом теле. Передо мной во всей пугающей красе на удлинившиеся лапы встал монстр, которого мы с таким трудом прибили всего десяток минут назад.

Ну вот что я наделал?!

Монстр посмотрел мне в глаза и начал меняться обратно в ипостась кота. Судя по движениям Лео, он зарастил все раны, но все еще был слаб. Все камни на его ошейнике потемнели, а некоторые даже растрескались.

Кот подошел и благодарно потерся о мою ногу. Если честно, мне с большим трудом удалось сдержаться, чтобы не отскочить.

– Уходи, – сказал я неестественно умному животному, – скоро сюда придут жандармы, и ничем хорошим это для тебя не закончится.

Почему-то я был уверен, что кот все прекрасно понял. Он посмотрел на тело профессора, затем на меня, чем вызвал небольшую стайку мурашек на моей коже. Через секунду бело-серая тень скользнула по лестнице и исчезла.

Меня всегда напрягала безумная и даже неестественная верность собак своим хозяевам. А независимость котов, наоборот, импонировала. По крайней мере, это честно – кот человеку друг и партнер, а отнюдь не раб.

Не было ни малейших сомнений в том, что первым со своим заданием справится именно Баламут на своем монструозном жеребце, несмотря на поздний старт и более сложный маршрут. Минут через двадцать после ухода кота в подвал ввалились жандармы, при этом от страха едва не пристрелив меня. Двигались они, конечно, лучше городовых, но до спецназа двадцать первого века им было очень далеко.

Обстановку они оценили быстро. На пол лег опечатанный ящик, который тут же вскрыли. С помощью чуть светящихся кандалов жандармы спеленали профессора как куколку бабочки. Когда они вспороли все еще шевелящийся мешок, я неожиданно вспомнил слова Нартова.

– Поосторожней, она может быть опасна.

При виде беззащитной, полностью обнаженной и покрытой какой-то слизью девушки лица даже битых жизнью боевиков жалостливо смягчились. Мои же слова быстро их отрезвили, и девушка была также закована в светящиеся кандалы.

Ну все, теперь можно и расслабиться. На назойливые вопросы жандармов, а чуть позже и полицмейстера я лишь вяло отмахивался. В конце концов, уже в управе они смирились, позволив мне уснуть.

Глава 10

Кто бы сомневался, что терпение у полицейского начальства очень маленькое. Так что толком поспать мне не дали. Допросы прерывались лишь медицинскими процедурами в исполнении предельно заботливого доктора Чернышева. На удивление, после всех этих приключений я отделался только синяками и царапинами, так что врач быстро вернул меня в норму. Интересным был опыт воздействия на мое тело магическим артефактом – некоторые синяки он свел, словно ластик карандашный рисунок. Но это касалось только легких повреждений. Так что, по уверениям доктора, некоторое время передвижения будут вызывать у меня дискомфорт.

На допросах я особо не скрытничал и соврал только насчет того, откуда у меня появился кинжал ведьмака. Судя по реакции полицейских, подарка ведьмы мне не вернут. А жаль.

Под конец явился полицмейстер и долго меня обхаживал. Начал с угроз. Сначала я не понял, к чему все это, поэтому потихоньку заводился, а когда дошло, даже улыбнулся:

– Ваше высокоблагородие, если вы думаете, что я на каждом углу буду орать о том, что настоящий убийца университетский профессор, а не купец Борзов, то можете не беспокоиться. Мне важно только то, что убийца обезврежен. Можете даже полностью приписать эту победу омскому управлению.

Из полицмейстера словно воздух стравили, и он устало вздохнул. Затем с точно таким же пылом, как прессовал до этого, начал хвалить и намекать на всяческие блага от генерал-губернатора. Что не могло не радовать.

Наконец-то, промурыжив почти сутки, меня оставили в покое и отпустили в гостиницу. Правда, дозволения отбыть в Топинск не дали, а приказали ждать аудиенции у генерал-губернатора. Все мои вопросы о Нартове натыкались на глухую стену молчания, а под конец мне намекнули на то, что о профессоре нужно забыть. Навсегда.

Для начала я посетил больницу, где узнал, что Евсея стабилизировали, но в норму он придет еще не скоро даже с его звериным здоровьем – профессор неслабо поломал моего напарника, и не только обычным, но еще и каким-то энергетическим способом.

В гостиничном номере меня ждала неожиданно большая кипа корреспонденции. Первое же письмо основательно испортило начавшее подниматься настроение. Это были рекомендации от омских докторов. Набралось шесть писем от солидных людей. В конце было вскрыто послание от некоего адвоката Елистратова, который просил меня как можно скорее прибыть в его контору по безотлагательному делу. Какое именно это дело, он не уточнял.

Как оказалось, это был еще один привет от канувшего в жандармских застенках профессора, что окончательно загнало меня в депрессию.

– Игнат Дормидонтович Силаев? – встал мне навстречу адвокат, когда секретарь проводил меня в его кабинет.

Внешне он был больше похож на купца, чем на адвоката: бородатый, с изрядным брюшком и немного крикливо одетый. Хотя в провинциальном Омске, скорее всего, именно так должен выглядеть солидный человек. При этом глаза выдавали в нем зубастую акулу юриспруденции. Куда уж там моему корешу Даве.

– Так точно, а вы господин Елистратов?

– Да, – поклонился адвокат. Его цепкий взгляд не пропустил моего усталого вида, и он начал с извинений: – Простите, что так срочно вызвал вас к себе, но дело не терпит отлагательств.

– Какое дело? – без особого интереса спросил я.

– Продажа вашего с господином Нартовым патента на вулканический каучук. Промышленник Лесков передал свое предварительное согласие на выкуп всех прав на патент за сто тысяч рублей.

Ну ни фига себе новость!

Мой ошарашенный вид вызвал у адвоката добрую улыбку.

– Но я все же рекомендовал бы не спешить. Продажа региональных прав может принести больше. Решение нужно принимать срочно, а господин Нартов куда-то исчез. Но, к счастью, он в своих распоряжениях оставил за вами право единоличного принятия любых решений. К тому же в случае смерти его часть наследуется также вами… – Увидев мою реакцию, удивился теперь уже адвокат: – Я чем-то вас огорчил?

Внутренняя борьба заняла у меня всего пару секунд. После ночных событий это решение далось не так уж тяжело.

– Просто есть основание полагать, что господин Нартов погиб.

– Господи, – перекрестился адвокат.

– Но это только подозрения. Давайте сделаем так. Вы продадите патент промышленнику. Мою часть внесите в банк по вашему усмотрению.

– Всенепременно, – солидно кивнул адвокат. – Что же делать с частью профессора?

– Пока переведите его часть на именной счет с правом распоряжения для вас лично. Ну а если объявят о смерти профессора, то перечислите все средства на развитие Омского университета.

– Довольно щедро, – хмыкнул адвокат, но это было единственное проявление его эмоций. – Все будет сделано в лучшем виде. Не беспокойтесь.

– Даже не думал, – вернул я улыбку Елистратову.

С деньгами профессора мне хотелось расстаться как можно скорее, но от своей доли я отказываться не собирался.

После часа подписания разных документов и доверенностей я вышел из конторы, можно сказать, богатым человеком – оказывается, предусмотрительный промышленник, в случае получения принципиального согласия, прислал распоряжение на выдачу аванса. Так что в руках у меня было уведомление от Омского промышленного банка на возможность получения в кассе пяти тысяч рублей. По нынешним временам это огромные деньги.

Когда-то у меня такое уже было. В студенческие годы после получения стипендии и платы за приработки я заходил в магазин как в пещеру Аладдина. Хотелось всего и сразу, но, увы, хватало лишь на немногое. И все же по возвращении домой каждый кусочек дорогой колбасы или сыра воспринимался как манна небесная. А вот когда в руки начали попадать сравнительно серьезные деньги и доступными стали дорогие удовольствия, взгляд скользил по полкам без интереса. Ничего не хотелось, потому что все моглось.

Вот и сейчас в кармане большие деньги, а желаний никаких. Встряхивать себя пришлось принудительно. Сразу вспомнились самые насущные нужды. С помощью добровольно подрядившегося в помощники Захара, который сменил отозванного начальством Андрюху, мы объехали почти весь Омск. Пополнили боезапас, договорились о пошиве нового мундира и парочки костюмов на выход и прикупили дорогое бобровое пальто. Затем заскочили к одному хваленому мастеру, который за три дня обещал сделать мне трость с сюрпризом, причем не одним. Под конец, когда покупки расшевелили меня, я вспомнил о транспорте. Лезть обратно на лошадь не хотелось до нытья в отбитой пятой точке.

Был в Омске и свой автосалон. Это, конечно, очень громко сказано, но не называть же сие заведение паромобильной лавкой. В общем, мы посетили контору, в которой паромобили были представлены лишь на фотокарточках. Цены здесь откровенно кусались, и что-то мне подсказывало, что основная часть денег уходит на доставку авто в сибирскую глушь. Поэтому я поинтересовался, нет ли на продажу чего-то бывшего в употреблении. Как ни странно, ничего подобного на примете не имелось – похоже, народ здесь ездил на машинах вплоть до приведения их в полную негодность. Пристрастие часто менять транспорт, как это делают модники с телефонами, здесь еще не появилось.

К счастью, явно нарушая правила заведения, управляющий по секрету намекнул, что можно выкупить разбитый экипаж одного из сильно пьющих купцов. По его словам, пострадала лишь ходовая, а силовая установка осталась невредимой. Меня это полностью устраивало, как и предварительная цена. Все равно в Топинске зимой, да и в остальное время, ездить на стандартных колесах будет трудновато. Так что в голове еще до захода в этот псевдоавтосалон созрел план, как превратить допотопный экипаж во внедорожник. Благо у меня есть необходимые знания, а у Бори с его мастером сноровка и нужные инструменты.

Кстати, патент на гусеничные колеса из дешевого вулканического каучука может принести неплохую прибыль. Я, конечно, уже не бедствую, но деньги лишними не бывают.

Вызов к генерал-губернатору поступил, когда шатания по городу уже поднадоели. Увы, даже в празднующем городе для славного истребителя маньяков не нашлось места ни на одном балу или рауте.

Особой статью князь Петр Александрович Шуйский не обладал, но при его среднем росте и телосложении он выглядел посолиднее даже нашего богатыря Аполлона. Шикарные бакенбарды, рыжевато-русая шевелюра и пышные усы делали его похожим на рассерженную рысь – небольшую, но уверенную в себе и очень опасную.

К чести князя, ходить вокруг да около и юлить он не стал.

– Господин Силаев, надеюсь, вы понимаете, какая непростая сложилась обстановка в нашем городе, – осмотрев с головы до ног вытянувшегося перед ним юношу, спросил генерал-губернатор.

– Так точно, ваше сиятельство! – отрапортовал я, хотя был далек от полного понимания ситуации.

– Тогда вы не станете возражать, что изничтожить сорвавшегося с поводкаоборотня было возможно только благодаря совместным усилиям полицейских и жандармов, а прикомандированный к ним видок лишь внес посильную помощь.

Ну вот и все – ни тебе славы, ни почестей.

– Никак нет, ваше сиятельство! – Увидев удивленно нахмурившегося князя, я быстро добавил: – Все было в точности так, как вы сказали, ваше сиятельство!

– Хорошо, – откинувшись в кресле, позволил себе князь легкую улыбку.

Встопорщенные бакенбарды и усы даже как-то улеглись. Теперь он стал похож на довольного кота. Об истории с профессором князь говорить не стал, но мне хватило намеков от жандармов и полицмейстера – забыть и не вспоминать.

– И все же ваша помощь была очень своевременной и достойна награды. Ежели у вас есть какие-то личные просьбы, я готов их выслушать, – благосклонно предложил князь.

Ага, значит, премий из казны не предвидится.

– Так точно, ваше сиятельство, есть, – опять отчеканил я.

В ответ князь вновь изменился – теперь это был кот, которому вместо сметаны или рыбы предложили гнилой баклажан.

Он что, реально думает, что столкнулся с наивным юношей, готовым служить лишь за похвалу из уст начальства? Впрочем, внешне все выглядело именно так.

– Ваше сиятельство, мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание на одну проблему. – Достав из прихваченной с собой папки письма врачей, я шагнул к столу генерал-губернатора. – Я позволил себе смелость подготовить кое-какие свидетельства компетентных людей.

Недовольство князя немного улеглось, но не до конца. Лишь после беглого прочтения второго письма брезгливость сменилась озадаченностью.

– Не думал, что все так серьезно, – хмыкнул он, отрывая взгляд от письма.

– Более чем, ваше сиятельство. У меня в Новгороде был знакомый, которого эта мерзость не только свела в могилу, но до этого еще и полностью лишила рассудка и человеческого обличья, – сказал я почти не соврав, разве что с местом и временем. – То, что всем видится невинной забавой золотой молодежи, таит в себе серьезную угрозу. Но то забота их родителей. Меня больше волнует, что опиумная пыльца оказалась на улицах Топинска. Нанюхавшись ее, обычный бузотер превращается в сильного и опасного соперника. Если все пойдет так и дальше, о покое в городе можно будет забыть.

– Поди ж ты, напасть какая, – хмыкнул князь, пристально посмотрев мне в глаза. – Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович.

Какая честь!

Усердно скрывая издевку под подобострастной миной, я присел не краешек стула для посетителей.

Еще через десять минут, когда князь уже внимательнее прочитал остальные письма, мне пришлось выдержать стальной взгляд серых глаз.

– Я так понимаю, у вас есть какие-то предложения?

– Да, ваше сиятельство. Мне хотелось бы заняться искоренением этой заразы в Топинске. Конечно же без ущерба для исправления своих служебных обязанностей как видока.

– Даже так? – удивленно поднял брови князь, – Я думал, вы захотите, как вы сами изволили выразиться, искоренять сие пагубное пристрастие где-то поближе к столице.

– Никогда не стремился к шуму больших городов.

– Неожиданно и похвально, – хмыкнул князь и посмотрел на меня гораздо более заинтересованно. – К тому же я бы вас и не отпустил. Особенно учитывая, каких усилий мне стоило выпросить в императорской канцелярии дозволение на еще одного видока. Если честно, думал, мне в насмешку подсунули какого-то неумеху. Но недавние события показали, что я лишь понапрасну грешил на своих недругов у трона.

Ну не сильно-то и грешил, но открывать глаза князю на действительность я не собирался.

– Как вы это себе видите? – перешел князь к делу.

– В идеале – в виде особой службы, приглядывающей за распространением опиумной пыльцы и других дурманящих средств. Штат может быть минимальным. Задержания и изъятия все равно должны проводить жандармы из седьмого отдела.

– Жандармы, – сморщился князь как от ядреного лимона. – Они много чего должны, но не исполняют.

Выдав эту крамольную мысль, он задумался минут на пять, а затем решительно встал, заставив меня подскочить как ужаленного.

– Что ж, Игнат Дормидонтович, вы меня очень порадовали и развеяли кое-какие сомнения. – Сказав это, он открыл одну из папок на столе и достал документ. – Засим хочу поздравить вас титулярным советником. Также я распоряжусь подготовить предписание о создании в Топинске особого отдела генерал-губернаторской канцелярии по присмотру за распространением дурманящих зелий.

– Благодарю, ваше сиятельство! – Отреагировав на оценивающий взгляд князя, я вытянулся еще больше. При этом с трудом сдержав желание еще и по-гусарски щелкнуть каблуками.

Мне все эти подобострастные проявления давались только благодаря внутреннему, глубоко скрытому фиглярству.

– До меня дошли слухи, что, не успев обжиться в городе, вы сумели поссориться с судьей и жандармерией. Надеюсь, у вас нет намерений поцапаться еще и с Аполлоном Трофимовичем? – Князь хоть и хмурился, но веселые искорки в его глазах удалось рассмотреть без труда.

Это он еще об отце-инквизиторе не знает.

– Никак нет, ваше сиятельство! Его высокородие вызывает у меня лишь чувство глубочайшего почтения!

Похоже, с фиглярством я все же перестарался. Веселые искорки из глаз вельможи пропали, но, к счастью, не сменились злыми.

– Похвально. Ну а чтобы вам не мешали местные власти, вы переходите в мое подчинение и назначаетесь чиновником по особым поручениям.

Поди ж ты, почти как Фандорин, только до статского советника мне еще расти и расти – четыре ступени в табели о рангах.

– Все предписания и инструкции получите завтра у моего секретаря. Также вам дозволяется набрать штат из трех человек по вашему усмотрению, но все задержания и изъятия будете проводить либо силами полиции, либо с помощью казаков. Я решил направить в Топинск полусотню терцев. Для спокойствия в таком важном для государя месте жандармов, похоже, недостаточно. Вот к есаулу за этим и обращайтесь.

Ну что же, не скажу, что меня завалили плюшками, но вышло очень неплохо – я получил изрядную степень свободы, решил проблему Евсея, да и новый чин, если честно, грел подверженную тщеславию душу. С князем мы попрощались на мажорной ноте, и после беготни по кабинетам генерал-губернаторской канцелярии мне милостиво дали дозволение отбыть восвояси.

Эпилог

Домой я возвращался в одиночку, зато с багажом как у съездившей в Париж модницы. Из Омска состав выходил рано утром, так что на вокзал Топинска я прибыл как раз к окончанию рабочего дня. Можно было, конечно, сразу отправиться домой, но решил все же отчитаться перед начальством. Весь свой багаж отправил в каланчу с посыльным. За его целостность особо не переживал, потому что в таком маленьком городке вряд ли найдется идиот, рискнувший ограбить полицейского. Из начальства в управе я нашел только Дмитрия Ивановича, да и тому явно было не до моих отчетов. Следователь пребывал в нервном состоянии и, отмахнувшись от уставного приветствия, задал довольно неожиданный вопрос:

– Игнат, ваше финансовое положение, случайно, не поправилось?

– Вы совершенно правы, поправилось, причем совершенно случайно.

Следователь оживился, и это оживление не показалось мне здоровым.

– Тогда, может, хотите выкупить мои пистолеты?

Я согласился и пару минут наблюдал, как следователя терзают два чувства – желание решить за мой счет какие-то проблемы и внутренняя порядочность. В итоге победила порядочность, и цена была озвучена вполне приемлемая.

– Дмитрий Иванович, простите за нескромный вопрос, – передав следователю тоненькую стопку купюр, спросил я. – У вас финансовые проблемы?

– Это действительно нескромный вопрос.

– Только в том случае, если вопрошаемым движет любопытство, а не желание помочь.

– Я не могу позволить себе брать в долг у подчиненного, – скупо заявил Бренников.

Да что же у него такое случилось? От прежнего уверенного в себе и отстраненно-холодного профессионала остались одни осколки. На запой не похоже, так что остается только одно – крупный проигрыш.

– Боюсь, теперь я уже не ваш подчиненный. Вот предписание о моем переводе.

Пару минут следователь оторопело смотрел на документы, а затем немного расслабился.

– Игнат Дормидонтович, – вздохнув, сказал он как равный равному. – У меня действительно проблемы, и очень крупные.

– Насколько?

– На пятьсот рублей.

Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть, и просто еще раз полез в карман за портмоне.

– Пятьсот всего или пятьсот не хватает?

– С вашими не хватает триста семьдесят.

Ну, это не смертельно. Сейчас в моем портмоне лежало чуть больше четырехсот рублей, которые я и отдал следователю.

– Это много, – нахмурился он.

– Дмитрий Иванович, вам еще нужно как-то жить.

Бренников завис, глядя на совершенно дикие для данной ситуации деньги, и лишь через минуту его мозг вышел на рабочую мощность.

– Не сочтите за оскорбление, но это честные деньги?

– Честнее не бывает, – по-доброму улыбнулся я.

– Клянусь, Игнат Дормидонтович, – наконец-то улыбнулся мой бывший начальник, – как только…

– Дмитрий Иванович, не нужно лишних слов, но в качестве благодарности я у вас кое-что стребую.

На Бренникова словно вылили ушат холодной воды. Он даже побледнел от возмущения.

Ничего, потерпит. Я понимал, что игромания – болячка серьезная и обещания отказаться от нее ничего не стоят, но есть вариант, который я уже испробовал на Евсее.

– Вы пообещаете мне, что впредь никогда не поставите на кон больше того, что есть у вас при себе. Какими бы выигрышными ни выглядели карты у вас в руках.

Краски вернулись на лицо следователя. Он на мгновение задумался и кивнул:

– Даю слово офицера. – После этого наша беседа становилась тягостной, и следователь прекратил ее: – Честь имею, Игнат Дормидонтович.

– Честь имею, Дмитрий Иванович.

Мы распрощались с Бренниковым, как два гвардейца на придворном балу – немного вычурно и натянуто.

Заглянув в наш кабинет, я увидел Леху, который обрадовался мне, как ребенок новогоднему подарку. У него были новости от нашего загулявшего юриста. Дава вернулся в Топинск, и явно с хорошими новостями. Развивший бурную деятельность Леха мгновенно назначил встречу в трактире всей нашей компании, а затем начал тянуть из меня омские новости. Пришлось его осадить, дабы не повторять все несколько раз.

До оговоренного с друзьями застолья еще было время, так что мы, заехав за подарком, направились к оружейнику. Костыли с подлокотниками Корнею Васильевичу явно понравились, хотя он постарался этого не показать. А вот моя новая трость вызвала у него целую бурю эмоций. Хватало и положительных отзывов, и откровенных ругательств. Он даже похвалил меня, что я не стал готовить боевую смесь в Омске и пришел с этим к нему. Кроме приготовления смеси оружейник что-то даже подкрутил в механике конструкции, но я особо не вникал, отбиваясь от изнывающего Лехи.

Наконец-то наша компания собралась. Для начала надутый как индюк Дава громогласно объявил о своем коммерческом успехе и торжественно передал нам с Борей по шестьсот рублей за продажу части прав на отбойный молоток. По его словам, это была лишь первая капля в денежном потоке. Я, конечно, восхитился и поохал – не стоило обижать друзей своим равнодушием.

Затем был долгий, почти часовой рассказ о моих приключениях в Омске, который прерывался на торжественные тосты и заказы очередного деликатеса. Располагая деньгами от Давида, мы не особо скромничали. Под конец мои друзья набрались до состояния нежной любви ко всему человечеству, а Боря вообще уснул прямо на столе.

Заказав парням номера прямо в этом же трактире, я решил отправиться восвояси. Морозный воздух прогнал бо́льшую часть хмеля, и только теперь я почувствовал, что тиски напряжения окончательно отпустили меня – и жизнь хороша, и жить хорошо, как очень верно сказал Маяковский. Теперь осталось еще позаботиться о Чиже и порадовать его подарками. Надеюсь, елку они еще не разобрали, так что хоть и с небольшим опозданием, мы все же отпразднуем Новый год в домашней обстановке.

Извозчика долго искать не пришлось, и через пару минут меня лихо везли домой. Не так лихо, как это мог сделать Баламут на своем монстре, но все равно с ветерком.

Настроение все улучшалось до момента, пока какая-то сила не выдернула меня из саней и не бросила в придорожный сугроб. Когда наконец-то оттер лицо, я увидел, как сани исчезли в снежной круговерти. Для начала нащупал двуствольник в кармане и горько пожалел, что оба револьвера отправились домой в багаже. Когда сумел найти улетевшую из саней вместе со мной трость, стало немного лучше.

Несмотря на снегопад, луна над облаками давала достаточное освещение, чтобы рассмотреть того, кто выдернул меня из саней. Это была хрупкая девушка, которую я, к своему ужасу, тут же узнал. Стрига Ольга, во всей красе и без ошейника, что очень, очень нехорошо.

Псевдоплоть изменила образ девушки не так уж радикально – похоже, она любила и свое тело, и лицо. Гибкие щупальца колыхались за ее спиной как своеобразные крылья. В отличие от щупалец профессора здесь каждое заканчивалось острым когтем. Имелись когти и на руках стриги. В остальном ее тело осталось обычным – это было хорошо видно благодаря тонюсенькой рубахе, которую она уже успела испачкать чем-то красным. Кроме рубахи нак ней ничего не было. И это в такой мороз! Мне даже в дорогущем пальто с бобровым мехом было холодновато.

– Ну, здравствуй, мальчик, мы очень рады тебя видеть, – зашипела стрига, и амулет у меня на груди завибрировал.

Интересно, она во множественном числе называет себя вместе со своими тараканами? Или две личности в одной черепушке сумели договориться? Уж не с помощью ли профессора?

– А уж я-то как рад! – поспешно воскликнул я, заметив недовольство стриги отсутствием моей реакции.

Но, как оказалось, ее заботило совсем другое.

– А профессор тебя неплохо защитил, – недовольно нахмурилась девушка, явно поняв причину бездействия ее чар, – и как ты его за это отблагодарил?

– Ты о чем? – решил я прикинуться дурачком, стараясь выиграть время, чтобы встать понадежнее и удобнее перехватить трость.

Что-то мне подсказывало, что лезть в карман за своим двуствольником затея не самая разумная – на этом болтовня закончится, и меня прикончат прямо с рукой в кармане.

– О чем?! – Эмоции ослабили концентрацию моей собеседницы, и ее лицо исказилось.

Мне даже показалось, что это воскликнули сразу два голоса.

Зубы стриги удлинились, а скулы подались вперед и заострились. Ее щеки начали зарастать чем-то похожим на чешую. Эта метаморфоза раздула во мне страх, который я постарался усилить еще больше. Профессор говорил, что для энергентов страх как наркотик, и был совершенно прав. Ольга вновь вернула себе человеческое лицо и довольно улыбнулась.

– Один глупенький ротмистр рассказал, что это ты убил учителя. А затем он снял наш ошейник и послал за тобой.

– Вот скотина! – Злость на мгновение затмила страх.

– Ну не злись на него. Перед тем как идти на свидание с тобой, милый, мы вскрыли жандармчику глотку.

Удобнее перехватив трость и твердо встав на ноги, я ощутил некую уверенность в себе и утратил накал страха. Это было тут же замечено стригой – кошка поняла, что игра с мышкой затянулась.

Она вновь превратилась в чешуйчатого монстра и прыгнула. Времени у меня было только на одно движение, но большего и не потребовалось. Я резко, до хруста провернул набалдашник трости и ткнул им в направлении стриги. При этом едва не забыл закрыть глаза.

Во время поворота внутри набалдашника не только сработал химический запал, но открылись отверстия для выхода пороховых газов. Вспышка и хлопок этой мини-гранаты не впечатляли мощностью, но основной упор был сделан не на это. Стрига пронзительно завизжала, когда облако серебряной пыли вместе со вспышкой ударило прямо в лицо и разверстую и полную острых зубов пасть. Это не дало ей завершить смертельного выпада, но, увы, не остановило. От мощного удара я отлетел назад и тут же вошел в перекат. За этот прием было честно уплачено десятками синяков на тренировках с казаками. Так что из переката я вышел на полусогнутые ноги, делая широкий мах извлеченным из трости клинком. Вопль стриги повторился.

Когда наконец-то стер с лица опять облепивший меня снег, я увидел, что Ольга, спотыкаясь на каждом шагу, пытается убежать. Судя по всему, она делает это вслепую – сработал все-таки порошок.

Меня такой расклад не устраивал. Метать длинные клинки казаки меня не учили, так что делал я это на свой страх и риск. Брошенная как дротик шпага вошла стриге в поясницу, вызвав очередной вопль.

Это, конечно, не ведьмачий кинжал, но ведун-оружейник постарался на славу, инкрустируя клинок серебряными рунами. Когда я подбежал, стрига уже встала на колени и практически вытащила из себя шпагу.

Интересно, а если попросить генерал-губернатора забрать у жандармов запрещенное оружие, как далеко меня пошлют?

Поражаясь появлению в своей голове совершенно несвоевременных и неуместных мыслей, я резко затормозил и вскинул руку с двуствольником.

Еще бы вспомнить, какой ствол сейчас на боевом взводе.

Оказалось, что это картечь, так что неточный из-за одышки после бега прицел особой роли не сыграл. Нижняя часть лица, лебединая шея и грудь повернувшейся ко мне стриги мгновенно превратились в кровавое месиво. Окрестности огласил еще один вопль, в котором уже не было даже страха, а лишь какая-то запредельная тоска.

Вот живучая тварь.

Во второй раз я целился очень тщательно, потому что от этого зависела моя жизнь. В буквальном смысле слова – запасных зарядов у меня не было. Контраст чистой верхней половины лица и красивых глаз с неспособной затянуться из-за серебряной картечи изувеченной нижней половиной пугала и завораживала. Мне даже стоило некоторых усилий повторное нажатие на курок.

Аккуратная дырка во лбу стриги сделала эту жуткую картину окончательно завершенной. Истерзанное тело вернувшей себе природный вид девушки безвольно завалилось в снег. Рядом бессильно уселся я. Навалившаяся тишина буквально оглушала, и трели свистков городовых прозвучали для меня сладчайшей музыкой.

Я едва не заплатил за свою глупость и небрежность по самой высокой цене из возможных. Не нужно забывать, что в этот мир меня занесло не для праздной жизни. Впредь, какой бы безопасной ни казалась ситуация и в какое бы изысканное общество ни занесла меня судьба, под самыми богатыми нарядами должен находиться изрядный арсенал. Даже в гости к дамам без парочки револьверов я больше не ходок.

А вот двуствольник в любом случае сохраню как талисман. К тому же что-то мне подсказывает, что пострелять малышу еще придется, и не один раз.

Григорий Шаргородский Видок. Чужая месть

Пролог

Приближался рассвет. Пока это было заметно лишь по чуть посветлевшему небу, но скоро над степью разгорится новая заря. Это великолепное зрелище доступно только тем, кто просыпается затемно, но лишь немногие из жаворонков способны по-настоящему оценить красоту момента. Фань Дзинь – первый секретарь посла Великого дракона Империи Цин, потомок древнего рода Фань и ученик мудрейшего Дай Дзена – ценил каждое мгновение бытия. Именно едва заметные детали обогащали его чувственный опыт. Каждая деталь мироздания, от упавшей на лепесток цветка пылинки до разогнавшего тучи урагана, несет важнейшую информацию. Тихий шорох в углу комнаты также имел немаловажное значение. Дзинь сумел вычленить его из общего фона, но ничего сделать не успел – в его шею вонзился отравленный дротик.

В этот же момент сердце Сюли – наложницы секретаря – сделало последний удар и замерло навсегда. Когда тело девушки мягко осело на пол, наложница посла пронзительно завизжала. И совсем не от страха за подругу: она поняла, что помощник ее господина мертв, ведь жизнь Сюли была крепко связана с жизнью Фань Дзиня. Она приняла бы на себя насланную на хозяина порчу, но против ударной дозы алхимического яда «связь душ» была бессильна.

Ворвавшийся в покои наложниц главный хранитель посольства мгновенно оценил обстановку:

– Перекройте все выходы из этого сарая! Чтобы ни одна крыса не выскочила наружу!

Охрана оцепила выделенный под нужды посольства особняк, но никого подозрительного поймать не удалось. Тяжело вздохнув, хранитель отправился на доклад к послу.

Чтобы хоть немного скрасить варварскую обстановку, слуги отгородили часть покоев посла шелковыми ширмами. Внутри этого пространства и было обставлено место для чайной церемонии. Долго проживший в Нихон Коку посол предпочитал не традиционный обряд «гунфу ча», а японский вариант «тя но ю». Для непосвященных разницы никакой, но именно знание тонкостей, нюансов и полутонов отличало цивилизованного человека от варвара.

Посол был одет в традиционную для цинского чиновника голубую чифу с желтыми вставками. Шапочка по случаю уединения находилась на специальной подставке, так же как и парадное тяжелое платье буфу. Дун Фэй в последний раз взмахнул веером, сложил его и, чуть наклонившись, положил перед собой на циновку. Этим символическим жестом он будто отгораживался от внешнего мира. В общем, посол находился в предмедитативном состоянии, которое и пришлось нарушить взволнованному начальнику охраны.

– Простите, мой господин, – низко склонился старый вояка перед послом, который застыл, как изваяние Будды. – Ваш секретарь убит, и убийца как-то сумел ускользнуть от нас. Я готов понести любое наказание.

Воин напряженно замер в ожидании решения своего господина. А оно могло быть каким угодно – большой поклонник культуры Нихон Коку вполне мог возжелать от своего слуги очистительного сэппуку.

Посол отреагировал на покаяние слуги лишь раздраженным движением вновь взятого в руку веера. Сейчас его больше заботила не смерть секретаря, и тем более не проблемы в поимке убийцы, – сильно напрягала перспектива разговора с великой княжной. О том, что со всеми проблемами нужно идти не к графу Скоцци, а к его супруге, знали все в цинском посольстве, вплоть до поварят.

Тень опасного врага накрыла собой дипломатов Поднебесной и предвещала в будущем лишь еще бо́льшие неприятности. Скорее всего, придется возвращаться обратно в империю, но это явно не понравится дочери варварского владыки, а если честно, посол немного побаивался ее. Он никогда и никому не признавался в этом чувстве, но сам прислушивался к собственным страхам очень внимательно. Его религия требовала осмысления каждой мелочи. Все в этом мире имеет значение, включая страхи и туманные предчувствия.

Часть первая

Глава 1

Откладывать неизбежное – не самый лучший выбор, особенно если это касается так называемой рутины. В важных делах подгонять себя легче, а вот мелочи имеют свойство забываться и накапливаться. Доклад о моем новом подчиненном нужно было отослать в канцелярию генерал-губернатора еще позавчера, но все как-то завертелось и забылось. Причем завертелось именно благодаря фигуранту данного доклада.

Что я могу о нем написать? Да не так уж много.

Когут Петр Захарович, он же бывший шатун по прозвищу Коготь.

Когда первый раз услышал фамилию Когтя, я порадовался за него. Судя по всему, другие шатуны слабовато знают украинский язык: ведь «когут» переводится как «петух». Впрочем, насколько мне известно, это слово пока еще не было очернено в местных уголовных кругах.

Родился Когут тридцать два года назад в семье сибиряков из украинских переселенцев. Уйдя из дома в шестнадцать лет, он подался в шатуны и успел снискать среди них славу лихого добытчика. Очень удачно женился на дочери покойного коллеги, и этот брак сразу принес плоды в виде двух чудесных девочек-близняшек. Но тут в мировых столицах вошла в моду опиумная пыльца. Так что со временем ее начали добывать и в Стылой Топи. Неизвестно, рос на местных болотах дурман-цветок изначально или его завезли, но сейчас этой дряни там слишком уж много.

Для семьи Когутов начало добычи пыльцы стало роковым. Слишком уж любопытный Коготь подсел на пыльцу практически сразу, и все закончилось буйным наркотическим угаром. Только чудом он не убил всю свою семью. Израненную жену удалось спасти, а девочки отделались испугом. Только они не забудут этого испуга уже никогда. Выздоровевшая жена забрала детей и уехала из Топинска в неизвестном направлении. Засудить Когута не удалось, но он сам вынес себе суровейший из приговоров. На пике раскаянья шатун сумел соскочить с пыльцы, но при этом жестко запил и дважды пытался повеситься. Не дали товарищи. И тут к нему подошел я.

После первого предложения присоединиться к службе вылавливающих торговцев пыльцой, среди которых вполне могут оказаться шатуны, меня не убили только благодаря присутствию Евсея. Оборотень без проблем успокоил разошедшегося шатуна. Если честно, я уже плюнул на эту кандидатуру, но через сутки Коготь явился сам и согласился на предложение. Еще через сутки у нас в руках оказалось несколько нитей, способных размотать клубок топинской наркомафии. За одну из таких ниточек мы и потянули через пару часов.

Отчет получился корявым, но другого канцелярии генерал-губернатора я предложить не смогу, разве что попрошу Леху немного причесать мой опус. Да и вряд ли кто станет читать эту скучную бумажку. А вот если бы я написал отчет о себе самом, причем правдивый, то он бы вызвал настоящий фурор. Причем где угодно – начиная с канцелярии генерал-губернатора и судебной службы и заканчивая полицией и православными инквизиторами, или как их там…

Я так и не удосужился узнать, как называется эта служба в нашей церкви. А уж как бы обрадовались ребята из седьмого управления жандармерии, курирующего все энергетические аспекты жизни Империи – от колдунов до оборотней и свободных энергентов.

Даже стало интересно, как это литературное творение могло бы выглядеть.

По сути, живущий ныне титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев, чиновник по особым поручениям генерал-губернатора Западной Сибири, по-настоящему родился совсем не в тысяча восемьсот семьдесят восьмом, а в прошлом девяносто пятом. Именно тогда в теле юноши поселилась душа мужчины предпенсионного возраста из двадцать первого века совсем другой реальности. И вот теперь я тащу за двоих не очень-то легкую ношу полицейского видока. Свой старый грех из другого мира приходится смывать созерцанием самых жутких подробностей кровавых убийств, а затем пересказывать их в суде. Дело это опасное, но нужное. Хорошо хоть в Топинске убийства происходят не так уж часто, а после появления здесь видока их стало и того меньше. Вот я от скуки и решил побороться с наркомафией. А чем еще заняться? Благодаря немного неуклюжему прогрессорству проблем с деньгами у меня нет. Правда, своего соавтора по патенту на немагический, а значит, более дешевый аналог резины я сначала изрядно покалечил, а затем сдал жандармам.

Звучит мерзко? Не спорю, особенно учитывая, что это был мой друг и наставник. Тот факт, что он по совместительству являлся безумным ученым и пачками потрошил юных дев, чуть облегчает ситуацию, но ненамного.

В общем, вот такая веселая у меня жизнь. Еще веселее она стала бы, ознакомься с этой историей кто-то из жандармерии или инквизиции, но суицидальными наклонностями я не страдаю, так что фиг им, а не увлекательное чтиво.

Закончив отчет по новому подчиненному, я встал и подошел к окну.

Весна. Всегда любил это время года. Дожди не приносят слякоти, как осенью, холода ушли, а солнце пока не такое надоедливое, как летом. В отличие от других территорий Сибири, благодаря соседству Стылой Топи, которая вопреки названию дарит окрестным землям дополнительное тепло, к нам весенние деньки пришли уже в конце марта.

Все вокруг зеленеет, цветет и пахнет. Особенно дурман-трава. Мысли опять вернулись в рабочее русло, и я начал одеваться. Благодаря должности и особому положению меня никто не заставляет носить мундир, так что я вырядился в некий вольный вариант казачьей формы. Очень вольный. Шаровары заправлены в самые настоящие берцы. Рубаху с широкими рукавами прижимали к телу жилетка и парная наплечная кобура. Оружие прятала сверху куртка, стилизованная под укороченный казацкий полушубок, но не такая теплая. В своем наряде я старался сочетать привычную по двадцатому веку одежку и местный стиль, дабы не выделяться на общем фоне. Но это в походном варианте. Мое парадное платье было построено по всем канонам – вдруг имеющий на меня зуб топинский судья смилостивится и допустит шебутного видока в высший свет города.

Ну а пока гламурные развлечения для меня закрыты, развлекусь работой.

После недавних событий, не вооружившись по максимуму, я из дома не выхожу. Так что к паре малых револьверов в наплечниках у меня имеется два их собрата в набедренных, практически ковбойских кобурах. Они и видом посолиднее, и калибром посерьезнее. Младший калибр был представлен известными мне еще по родному миру «бульдогами», точнее, их подвидом под называнием «кобальт». Не уверен, что фирма та же, но родиной этих револьверов оставалась Англия. А вот старшим калибром по совету Василича я взял английские же «крашеры». Тут не берусь утверждать о наличии аналогов в моем родном мире, потому что в прошлом не был ни охотником, ни заядлым любителей оружия. В качестве последнего шанса был представлен мой любимый миниатюрный двуствольный пистолетик, разместившийся на поясе за спиной в особом кармашке. Плюс к этому пояс отягощали две светошумовые гранаты, начиненные серебряной пылью.

Повернувшись к зеркальной дверце, я подмигнул своему отражению. Из зеркала на меня смотрел лихой разбойник, вооруженный от пяток до зубов. И только юношеское, слегка простоватое лицо немного портило суровую картину. Русый, серые глаза, черты лица с претензией на аристократичность, правда, подкачал чисто славянский нос картошкой. Да и вообще лишь в последнее время хитроватая улыбка и немного обогатившаяся мимика слегка улучшали картинку. Однажды Дава сказал, что в глубокой задумчивости я похож на сельского паренька, который впервые увидел паровоз.

Ничего, и это со временем пройдет.

Подпрыгнув пару раз, я удовлетворенно хмыкнул.

Все, теперь я почти терминатор, и плевать, что скажут окружающие.

Едва открыв дверь кабинета, я услышал возню на первом этаже. Судя по звукам и недовольному шипению, опять сцепились Кузьмич с Леонардом Силычем.

Интересно, когда-нибудь в этом доме хоть на минуту воцарится тишина?

С момента, когда мы поселились в бывшей пожарной каланче, брошенной огнеборцами по причине переезда в каменное строение в центре, покой в двухэтажном бревенчатом здании с наблюдательной башней воцарялся лишь ненадолго.

Спустившись до половины лестницы, я увидел вскочившего на стол большого серого кота. Сейчас шерсть на кошаке стояла дыбом, спина выгнута дугой, а глаза злобно блестели. Кот продолжал шипеть, поворачиваясь вокруг своей оси и провожая взглядом нечто невидимое мне и другим людям в комнате. Двенадцатилетний Осип по прозвищу Чиж сохранял на лице нейтральное выражение – он вообще в этой сваре старался не принимать ничьей стороны. А вот казацкий урядник Евсей растянул губы в ехидной улыбке.

Ну, ему простительно – полгода назад Силыч успел изрядно покарябать казака-оборотня. Теперь, без ошейника-амулета, Лео не мог становиться монстром и не так уж сильно отличался от обычного кота, но старые заслуги не забываются.

Внезапно лежавшее у печи полено взлетело в воздух и понеслось к коту. К чести Силыча, он с легкостью отбил лапой снаряд, продолжая сверлить взглядом нечто невидимое даже через мои магические гогглы.

Я проверял. А жаль – такой апгрейд мне не помешал бы.

Домовой невзлюбил кота с первых же минут его появления в доме, причем настолько, что даже на этой почве помирился с казаком-оборотнем. Так сказать, враг моего врага – мой друг.

– Все, хватит! – строго приказал я, спускаясь по лестнице. – Кузьмич, мне это надоело.

Еще оно полено лишь успело взмыть над поленницей и тут же упало обратно, а кот перестал вертеться на столе и посмотрел на меня. Над потолком что-то ухнуло и задребезжало.

– А мне плевать! – возразил я бессловесному заявлению домового. – И покажись, когда с тобой разговаривают.

Тени в углу сгустились в полупрозрачную фигуру. Причем она сильно напоминала вырезанного Григорием человечка. Казака теперь с нами нет, а вот его фантазия помогла свободному энергетическому агенту, а в простонародье домовому духу, определиться со своим виртуальным обликом.

Евсей и Чиж тут же повернулись к показавшему себя домовому.

Леонард Силыч, почувствовав мою поддержку, успокоился и соскочил со стола на лавку. Он знал, что я не люблю его посещений столешницы, на которой, на минуточку, принимаем пищу.

– Мы все живем в одном доме, и пока я здесь хозяин, все будет по-моему.

В печи сердито завыло.

– Не, Кузьмич, тебя только называют Хозяином из уважения к традициям, но владелец тут я!

Мне уже давно удалось найти подход к домовому и понять, что строгость у него в чести, – слишком уж истосковался по человеческому обществу этот погорелец-бродяга.

В комнате повеяло сквозняком, и призрачный силуэт домового растаял.

Обиделся, сердешный. Какое-то время придется наблюдать в кабинете мусор по углам, но подобное мы уже проходили. Надолго этого чистюли не хватит, и через пару дней все вернется на круги своя, а именно – к идеальному порядку.

Осип засуетился у печи, накрывая на стол. Я присел на лавку, и Лео тут же потребовал ласки. Под довольное урчание моя рука прошлась по гладкой шерстке на кошачьей спине, но движение закончилось у основания хвоста. После драки с Евсеем, который едва не откусил кошаку кончик хвоста, это место у Лео, так сказать, больное. Он вообще плохо реагировал на прикосновение к своей пятой конечности.

После того боя и пленения профессора прошло почти полгода, а месяц назад в наш дом заявился обшарпанный и грязный кот, который где-то умудрился посеять свой артефактный ошейник. Теперь он не мог превращаться в жуткого монстра, но безобидным котиком тоже не стал.

До сих пор не понимаю, как он сумел преодолеть триста километров от Омска до Топинска и почему решил прибиться именно ко мне.

– Леонард Силыч, вы бы не дразнили Хозяина.

Кот поднял морду с умильными глазками, как у его коллеги из американского мультика, но на меня такое не действовало.

– Даже не сомневаюсь, что в сваре виноваты оба, причем одинаково.

Кот фыркнул и, соскочив на пол, пробежался по чисто выскобленным доскам. Затем запрыгнул на подоконник. Там он принял характерную позу с явным намерением приступить к вылизыванию своих интимных мест.

– Леонард Силыч! – возмущенно протянул я. – Только не надо паясничать и строить из себя безмозглое животное. Постеснялись бы.

Кот принял более приличную позу и серьезно посмотрел на меня. Я же решил пойти на компромисс.

– Коль уж вам нравится эта игра – пусть, но держите все в рамках приличия.

Интересный тут, однако, мир. Если бы у себя на родине я разговаривал с темными углами и общался с котами, то, как пить дать, загремел бы в психушку. А здесь нечего – вон мои домочадцы смотрят с пониманием и даже уважением.

Восстановив мир в собственном доме, я принялся за обед. Нагружался под завязку – вряд ли до вечера удастся нормально поесть. Хотя Чиж наверняка соберет что-то в дорогу.

Уже к концу трапезы к нам присоединился Коготь, ввалившись в столовую из сеней.

– Все готово, бари… – запнулся бывший шатун и исправился: –…командир. Уехал Кочевряж на свою заимку. Можно и нам собираться.

Я перевел взгляд на Евсея. Здоровенный казак молча кивнул и поднялся из-за стола. Пока Коготь быстро ел, Евсей ушел на второй этаж, чтобы закончить сборы. Раньше мои соседи спали прямо в гостиной, но теперь это было не очень удобно. Здесь у меня и трапезная, и офис, и переговорная, которую посещают разные люди, включая чиновников, – так что теперь Евсей и Чиж спали в казарме на втором этаже. Рядом в чулане хранились их личные вещи.

Через пару минут казак вернулся, как и я, вооруженный до зубов. Он уже перешел на летнюю форму с фуражкой, а вот я все еще носил на голове облегченную кубанку, потому что испытывал непонятную брезгливость к другим гражданским головным уборам. Вооружение казака составляли два массивных револьвера. В их расположении он частично взял пример с меня – один был в плечевой кобуре, а второй висел на правом бедре. С левой стороны находилась шашка. По количеству стволов он мне, конечно, проигрывал, но у него имелось и дополнительное оружие – звериная ипостась оборотня. Да и пяток свето-шумовых гранат в разгрузке дополняли боевую картину.

Коготь быстро дожевал и встал из-за стола. Его мы пока вооружать за казенный счет не спешили, так что он оставался при своем. За перепоясывающим полукафтан кунтушом торчал капсюльный пистоль, а из-за голенищ выглядывали рукояти кинжалов.

Пройдя черед сени, мы оказались в обширной конюшне. Правда, теперь это была не совсем конюшня, а эдакий механически-животноводческий ангар. С одной стороны помещения в стойле находился конь Евсея, а с другой расположился агрегат, от вида которого удавится от зависти любой любитель стимпанка: мой личный паромобиль.

Особенно колоритно выглядели треугольные автомобильные гусеницы, на которые вместо колес опирался сам агрегат. Это была моя задумка, а то на местных, похожих на мотоциклетные колесах далеко не уедешь, особенно зимой – можно застрять даже в городской черте.

Пока что автомобильные гусеницы были представлены в единственном наборе, но прекрасно зарекомендовали себя как зимой, так и по весенней распутице. На гусеничные ленты пошел местный энергетический каучук. В отличие от вулканического, номинальным изобретателем которого я считался, этот состав был намного прочнее и хорошо подходил для моей задумки. Конечно, меня можно упрекнуть в предательстве своего же детища, но топ-менеджмент АвтоВАЗа тоже не на «ладах» ездит, и, если честно, я их понимаю.

Дизайном мой паромобиль не впечатлял, но кузов ему разрабатывал не я, хотя планы по улучшению имелись. Внешне все было похоже на слегка приплюснутый четыреста пятьдесят второй УАЗ – родную «буханку», только на четырех треугольных гусеницах.

Еще нужно отметить, что бывший владелец чуть подсуетился с тюнингом – по корпусу шли золотистые аппликации, как на каретах екатерининских времен. От себя я добавил несколько гирлянд магических фар, но в чисто утилитарных целях. Итог безумного автотюнинга в местных реалиях выглядел круто, но меня вид паромобиля, честно говоря, раздражал. Впрочем, у нас не столица, а в деле паромобиль показал себя с лучшей стороны.

Возле машины крутился Корней Васильевич, которого я сманил из оружейного магазина. Жил он прямо в гараже – к отапливаемой стенке пристроил деревянную каптерку-мастерскую. От более комфортных условий старый оружейник отказался.

– Все нормально, Игнат Дормидонтович. Аппарат готов к работе, – гордо заявил оружейник-механик, ковыляя ко мне на протезе.

Эту штуку он тоже смастерил сам по моей наводке и теперь настолько освоился, что даже не пользовался костылями.

– Спасибо, Корней Васильевич, – благодарно кивнул я старику и вместе с Когтем забрался в салон через кормовую дверь.

Евсей с большим удовольствием оседлал бы своего скакуна – он вообще не любил паромобиля, особенно со мной за рулем. Был у него в этом плане не очень приятный опыт. Но сегодня казаку придется потерпеть.

Внутри паромобиля по местной моде пространство было разделено на два отсека – водительский и пассажирский. В пассажирском отсеке находились два диванчика вдоль бортов лицом друг к другу. Для безопасности они имели ремни, которые играли очень важную роль, учитывая мой стиль езды по местным ухабам. Евсей остался в салоне, а Коготь уселся в кресло рядом со мной и начал суетливо пристегиваться. У него тоже состоялась поездка на этом паромобиле, что породило здоровую осторожность.

Ну что, поехали!

Дернув за рычаг, я пустил по спиральным трубам дистиллят и энергетический реагент, который местные называли «огненной водой». Смешиваясь в сферическом котле, две жидкости вступали в реакцию. Часть воды практически сразу переходила в состояние перегретого пара. В отличие от паровых котлов в моей реальности, угрозы взрыва не было – когда давление в котле превышало определенный уровень, реакция замедлялась и температура энергетической смеси снижалась сама по себе.

Паромобиль фыркнул паром и тронулся с места. Скорость для реалий двадцать первого века моего мира не ахти – не больше сорока километров в час. На колесах было бы быстрее, но это в Омске или еще где. В Топинске, особенно после недавнего дождя, такой вариант был предпочтительнее. К тому же, когда выберемся из города, недостатки гусениц мгновенно превратятся в достоинства.

Тихо, лишь иногда пыхая паром и лопоча гусеничными лентами по лужам и подсохшей грязи, мы выкатили на улицу. Отсутствие шума было главным достоинством паромобиля. Правда, в плане маскировки оно нивелировалось блестящими на солнце завитушками.

Ничего, это дело мы поправим – Василич уже нашел нужную краску, правда, не сильно горит желанием сдирать аппликации. Говорит, что не хочет портить такую лепоту.

Народ хоть и привык к виду пока что единственного паромобиля в городе, но все равно останавливался и глазел на сие чудо технической революции. Уверен, местная элита недолго станет терпеть приступы зависти, и скоро автопарк города увеличится. А значит, добавится работы у единственной в Топинске автомастерской, которая полуофициально принадлежала мне.

До окраины города мы добрались минут за двадцать, и вот тут мой железный конь показал себя во всей красе. Если на гравии и грунтовке износ лент был неприятно высоким, то на лесной траве и болотных мхах они чувствовали себя прекрасно. В трясину, конечно, соваться не стоило, но мы этого и не планировали. Коготь хорошо знал местность и был проинформирован о возможностях нашего вездехода, так что с умом подбирал маршрут.

Лес уже окончательно проснулся от зимней спячки. Впрочем, в Стылой Топи, особенно ближе кцентру, он, по сути, лишь дремал. Все вокруг наливалось не только природными зелеными оттенками, хватало и цепляющих взгляд диковинных красок. На окраине инаковость Топи была не так заметна, а в центре ее мало кто побывал, чтобы поделиться впечатлениями. Тот же Коготь рассказывал много удивительного о втором поясе Стылой Топи. А вот мне довелось побывать в самом центре. Но одно дело наблюдать за туманом, искрящимся крохотными молниями, сначала из защищенного вагона, а затем через крохотные иллюминаторы пароходика, а другое – оказаться там без прикрытия, ощутив кожей все волшебные прелести и угрозы.

Так далеко мы забираться не собирались, но не факт, что к нам не нагрянут гости из тех сказочных мест.

– От трех сосен налево, – сказал Коготь, тыча пальцем в кривоватые деревца.

Довернув руль, я пустил паромобиль мимо примечательной троицы деревьев. Судя по хиленьким, покосившимся сосенкам, мы оказались на краю одного из тысяч топких мест знаменитых Васюганских болот, на юге которых и находилась Стылая Топь – единственное в Сибири место Силы.

– Не нырнем? – на всякий случай спросил я.

– Ну, ежели из той ухабины выбрались, туточки проползем играючи, – ответил бывший шатун, поминая наши совместные покатушки по окрестностям Топинска.

Я улыбнулся, вспомнив вытянувшуюся от удивления рожу шатуна, и уверенно повел паромобиль по указанному маршруту. Под лентами захлюпала жидкость, и, кажется, сама машина немного просела. Скорость чуть снизилась, но ненамного. Будь мы даже на траковых колесах, так бы легко не прошли. А может, и вообще застряли.

Еще минут через двадцать добрались до места, где росли деревья помощнее и повыше, – эдакий остов посредине болотистой местности.

– Дальше лучше пешком, – опять выдал ценный совет Коготь.

Возвышенность, по сути, являлась большим холмом, если не сказать горушкой. Склоны были слишком круты для паромобиля, поэтому его придется оставить без присмотра.

Угнать не угонят, но могут испортить.

Сперва я даже пожалел, что не взял с собой Чижа, дабы он посмотрел за машиной. С другой стороны, если мы разминемся с шатуном и он наткнется на наш транспорт, то пусть лучше просто пострадает дорогое железо, чем навредят мальчонке. Боковые двери пилотского отсека закрывались изнутри, так что мы вышли через проем в пассажирское отделение, а затем выбрались наружу через задний выход. Эту дверь я и закрыл массивным ключом. Конечно, даже в таком состоянии наш транспорт можно вскрыть тем же топором, но повозиться вандалам все-таки придется.

Разобрав оружие, мы двинулись в заросли. Первым шел Коготь, уверенно выводя нас на цель.

Надеюсь, ему не грезятся по ночам лавры Сусанина. Кстати, в этом варианте истории такой персонаж тоже присутствовал, только он совершенно не собирался спасать родоначальника династии Романовых, потому что и династии такой не было. Поляки к Москве приходили, да только не выгорело у них ничего. В стране как таковой Смуты не случилось, и царь Игорь Иванович, о котором в моем мире и слыхом не слыхивали, без проблем провел страну через годы голода и погодных катаклизмов. Он же наподдал полякам, причем так увлекся, что в лихой славе далеко от папеньки не ушел. Так и записали в анналы – после Ивана Грозного царствовал Игорь Кровавый.

Тряхнув головой, я разогнал ненужные сейчас размышления о различиях двух параллельных историй и поспешил за Когтем. Спину мне, как обычно, прикрывал Евсей. Это положение в строю позволяло ему без лишних взглядов проводить частичную трансформацию, что подтверждали прерывистые звуки, которые издают собаки в поисках следа. Уверен, что сейчас лицо казака может напугать не только какую-нибудь барышню, но и нашего битого жизнью проводника. Я еще не сообщил Когтю, что в отряде имеется оборотень, и как он на это отреагирует, пока непонятно. Хотя, может быть, шатун что-то и подозревает – Топинск город маленький, и слухи здесь разлетаются быстро.

Очередной подъем немного сбил мне дыхание, что было прокомментировано фырканьем оборотня. После наших зимних приключений казак старался соблюдать субординацию и вести себя уважительно, но иногда позволял себе некоторые вольности.

Преодолев подъем, мы оказались на своеобразном плато, заросшем хвойным лесом. Причем пробираться по этим зарослям было еще то удовольствие. Одно радовало – хоть и едва натоптанная, но все же различимая тропинка в наличии имелась. Коготь уверенно повел нас по этому пути.

Недоброе я почувствовал буквально через пару минут. Хорошо, что смотрел под ноги. Спина бывшего шатуна двинулась влево, а тропинка-то все еще вела прямо. Сначала я не стал придавать этому значения – мало ли какими кривыми путями ходят шатуны к своим схронам, – но затем Коготь полез совсем уж в непроходимые заросли.

– Коготь, зачем мы с тропы сошли? – спросил я, хлопнув проводника по плечу.

– Чего это сошли? Вот она, родимая, – уверенно ткнул шатун пальцем себе под ноги.

А там не то что тропы не было – трава почти в пояс.

– Не понял, – мотнул я головой и только тут почувствовал, что висящий на шее кулон в виде расколотого сердца чуть греет мою кожу.

Дернув за плечо, я заставил Когтя развернуться ко мне лицом, а затем резко хлопнул его ладонью по лбу. Идея «одуплителя» опиралась сразу на два источника: о чем-то подобном упоминалось в «Бестиарии», и так поступали гипнотизеры в моем мире, когда будили своих подопытных.

Как ни странно – угадал.

– Чаво энто?! – отскочил от меня Коготь, но тут же забыл об ударе и начал осматриваться: – А тропа-то куда девалась?

– Тебе заморочили голову, – озвучил я свои догадки, но по-прежнему не понимал, кто здесь мог баловаться ментальной магией.

– Неужто правда, что Кочевряж сговорился с лешаком? – озадаченно проворочал Коготь.

Ну да, я мог бы и сам догадаться. Только что нам теперь делать?

– Евсей, – позвал я казака, которого отпустило и без моего вмешательства, – ты, случаем, никого не заметил?

– Не, командир, самого неслабо приложило.

– А зрение у тебя не меняется, когда…

– Есть немножко, – пожал плечами казак и покосился на Когтя.

– Давай, – разрешил я, и казак начал обращаться.

Это была частичная трансформация. Лицо оборотня вытянулось и потемнело. Я знал, что это всего лишь нарастающая псевдоплоть, сиречь временно материализовавшаяся энергия, и все же зрелище пробирало до дрожи. Со стороны казалось, что деформируются кости черепа, но это было не так. Просто на лицо нарастала псевдоплоть, которая скоро как появилась, так и растает, вновь переходя в энергию.

Блеснули удлинившиеся зубы волколака.

– Святые угодники! – перекрестился Коготь. – Неужто правду люди бают?!

Да уж, сегодня у бедолаги день открытий. К тому же его возглас подтверждал, что слухи о казаке-оборотне успели разойтись по городу.

Трансформация задержалась лишь на пару секунд. Казак осмотрелся вокруг и начал меняться обратно.

– Не, командир, не видать его, – закончив преображение, отчитался Евсей.

Мне сразу вспомнился вертящийся на столе кот. Нужно будет в следующий раз взять его с собой, раз у него как-то получается отслеживать домового.

Эхом словам оборотня по листве пробежался ветер, и в этом шорохе я услышал скрипучий смешок.

Ага, значит, свободный энергент дорос до понимания человеческой речи. Об этом говорил и тот факт, что наркоторговец сумел договориться с лесным духом о защите. Иначе он сам тут плутал бы в трех соснах до скончания веков – сил на это лешему точно хватит. Благодаря беседам с профессором Нартовым и чтению подаренного им же «Бестиария» мне было кое-что известно о природе этих созданий.

Возникают они из простейших природных духов, у которых мозгов меньше, чем у улитки. Но вот однажды безмозглый дух взбудоражил листву и напугал какого-то грибника с нездоровым воображением. Наслушавшись рассказов о леших и прочей нечисти, бедолага выплеснул свой страх на духа, тем самым накачав его энергией. Год за годом сначала на одних инстинктах, а затем целенаправленно проказник пугал людей, подпитываясь их страхом, пока не начал осознавать себя как личность. За пару сотен лет вырастали такие хитромудрые ребята, что с ними нужно держать ухо востро.

Что же, попробуем договориться, ведь с домовым я как-то сладил.

– Здрав будь, хозяин леса. Прости за нежданный визит и прими подношение от чистого сердца.

По правилам нужно было бы обратиться более велеречиво, но я знал, что на форму обращения энергентам плевать, как и на пирожок, который я положил под куст. А вот на творческую энергию души, которую вложила в снедь кормившая нас баба Марфа, он должен позариться. Страх куда слаще, но и такая подпитка энергенту будет в радость.

Увы, я просчитался. Ветер опять взбудоражил листву.

Или это она сама зашевелилась?

Прозвучал все тот же подлый смешок. На голову мне посыпались сосновые иголки и какой-то мусор.

Даже так?

– О, так вот же тропа! – радостно заявил Коготь, опять указывая куда-то в кусты.

– Стой на месте! – резко приказал я.

Евсея тоже зацепило, но он тряхнул головой и глухо зарычал. Злость оборотня вызвала еще один смешок лешего. Физически повредить он нам не сможет, разве что шишкой стукнет, а вот заморочить голову моим спутникам – вполне. Конечно, благодаря артефакту я могу повести их как альпинистов на поводке, но не факт, что тропа приведет меня к нужному месту.

– Коготь, тропа идет к самому схрону?

– Не, Кочевряж не дурак. Тропка только до старого дуба, там бивуак для пришлых, а затем нужно еще с полверсты кругалями по знакам ходить.

Да уж, если даже Коготь объяснит мне, какие знаки искать, леший наверняка закроет их листьями, и оберег от морока уже не поможет.

– Леший, давай договариваться по-хорошему, – решил я сменить тон.

В любом случае к машине мы выйдем без проблем. В кронах зашумело. Стволы деревьев заскрипели. Понимание того, что я влип в нехорошую историю, прошло по спине неприятным холодком, но отступать в таких случаях и стыдно, и вредно.

– Слушай меня, гнилой ты пенек. Если я уйду отсюда несолоно хлебавши, то очень скоро вернусь. А со мной придут ведьмаки. Слыхал о таких, шишка трухлявая?!

Я отчаянно блефовал, всеми силами стараясь придать уверенность не только своему голосу, но и усиленно транслируемым чувствам – пытался поверить в собственный блеф. И, кажется, получалось.

Ветер в кронах утих. Похоже, моя фантазия о возможностях ведьмаков оказалась очень близка к истине, и леший об этом знал побольше моего.

– Мы сейчас дойдем до схрона шатуна и заберем его с собой, а ты будешь вести себя как паинька.

На мои слова леший не отреагировал. Что же, будем считать молчание знаком согласия.

– Пошли, – обратился я к притихшим подчиненным.

Судя по их лицам, я, как говорят геймеры, заработал несколько очков репутации. Причем совершенно незаслуженно. Мне просто повезло. Будь леший хоть немного тупее или же чуточку умнее, в Топинск мы могли бы и не вернуться.

Коготь быстро сориентировался и вывел нас на тропу. Еще минут через десять мы дошли до упомянутого им дуба. Прямо под раскидистым деревом было обустроено место для бивуака. Все выглядело довольно привычно, кроме вбитых в ствол дерева костылей с привязанными к ним веревками.

– Коготь, дай угадаю. Твой кореш приводил сюда каких-то дурачков и привязывал на ночь. Только никак не пойму, зачем они на это соглашались.

– Так на спор шли. Напивались в кабаке до петушиного гонора, а Кочевряж предлагал побиться об заклад. Ежели кто простоит ночь и не обгадится, тому он даст рубль серебром.

– Экий затейник, – хмыкнул я.

Похоже, он так и денежку зарабатывал, и лешего раскормил чужим страхом до неприличной наглости.

– Да уж, Кочевряж пошутковать любит, – еще раз подтвердил мои догадки Коготь. – То к дереву кого-то привяжет, то в воду забросит, а мог и еще чего удумать.

– А ловушек твой шуткарь нам не приготовил? – напрягся я.

– Как же без этого, но меня в ловушку не поймаешь. С пятнадцати годков в Топь хожу. Так что пройдем. Повозимся токмо долго, – горделиво сказал шатун, но тут же с сомнением добавил: – Ежели лешак не подгадит.

– Да уж, – недовольно сморщился я и тут же поднял брови от неожиданно возникшей в голове мысли. – Кикимору мне в тещи! Коготь, а другая тропа от схрона есть?

– Есть, токмо кружная. Да и выходит она… – Глаза шатуна расширились от понимания. – Думаете, лешак упредит Кочевряжа?

– Даже не сомневаюсь. Сможем перехватить?

– Попробуем, – сосредоточенно кивнул Коготь и сорвался с места.

Ну и мы припустили следом. Теперь никакой тропы не было, но и леший не колобродил, что тоже неплохо. Минут через десять мы добрались до склона островной возвышенности, с которого хорошо видна прилегающая к этой стороне холма часть болота, и тут сразу произошло несколько событий. Сначала мы заметили человека, резво бегущего по относительно сухому пространству, которое узким языком пересекало болотное озеро. Не успели мы ощутить охотничий азарт, как нас стало не трое, а четверо: с нижних ветвей высокого дуба рухнула вниз рыжая туша неприятно крупной рыси.

Да ну?! Есть в этом проклятом болоте хоть кто-то, кто не помогает хитрому и очень шустрому наркобарыге? Евсей успел перехватить прыгнувшую на меня рысь и сразу начал меняться.

– Я справлюсь, – прохрипел оборотень.

Ну, справится, значит, справится. Махнув Когтю, я побежал между деревьями вниз, к кромке болота.

Но к берегу добежал почему-то в одиночку. Двигавшийся позади меня шатун неожиданно вскрикнул. Мне показалось или в его голосе прозвучала не боль, а радость?

Погасив инерцию, я оглянулся, но шатуна за мешавшими обзору кустами не увидел.

Чем дальше, тем веселее!

Отмахнувшись от зудящего под черепом здравого смысла, я рванул за беглецом. Похоже, эта полоска суши являлась еще одним мостиком между островом и более сухими пространствами Стылой Топи. Конечно, не беговой трек, но терпимо. Особенно для шатуна.

Вон как чешет, зараза! Похоже, не догоню. Не знаю как, но беглец несся по болотному мху как по асфальту, а вот мои сапоги норовили утонуть в мягкой поверхности.

Ну, значит, будем поступать не по-спортивному.

Резко остановившись, я глубоко вздохнул, одновременно доставая массивный револьвер из левой набедренной кобуры. Перебросив оружие в правую ладонь, я прицелился и сделал три выстрела. Попал как минимум раз – шатун дернулся и покатился кубарем. Он попытался встать и ухватился за поясницу. Сделав еще с десяток шагов, Кочевряж резонно решил, что после попадания резиновой пули в спину особо не побегаешь. Вывод он сделал вполне логичный, а вот дальнейшие его действия оказались для меня загадкой. Шатун чуть ли не ползком добрался до края сухопутной полосы и склонился над водой. Казалось, он решил о чем-то поговорить с рыбами.

У меня появились нехорошие предчувствия. На ходу возвращая револьвер в кобуру, я побежал к стоявшему на четвереньках шатуну. Не успел – он увидел мое приближение и нырнул.

Не знаю, сработала интуиция или охотничий азарт, но я рыбкой сиганул за беглецом. На удивление вода оказалась достаточно прозрачной, особенно учитывая, что мы находимся на болотах. Мир вокруг сразу утратил изрядную долю реалистичности, а еще через секунду он вообще превратился в сказку.

Миновав пытающегося уплыть шатуна, в ореоле воздушной пыли и плавно покачивающихся водорослей на меня ринулась русалка. Это был бестелесный энергент, частично проявивший свою суть. То, что было совсем прозрачным, дорисовывала завихрявшаяся вокруг энергетического поля вода. Картинка получалась чуть размытой, но от этого не менее жуткой – эдакий злобный призрак в воде. Полупрозрачная девица в призрачной рубахе изящным щучьим движением скользнула ко мне. Оскал у нее был очень несимпатичным и до предела недобрым.

Хвататься в таких случаях за двуствольный коротыш у меня стало уже рефлексом. Кургузый пистолет вынырнул из кармашка на поясе. Едва ствольные зрачки уставились на подплывшую почти вплотную русалку, оружие глухо ухнуло и выдуло изрядный газовый пузырь.

Пальнул я с перепугу, так и не вспомнив, может ли разорвать в таких условиях ствол. Не разорвало. Результат, если честно, был не ахти – из воздушного пузыря вылетела стайка дробин, но двигались они как-то беспомощно. У меня бы получилось солиднее плюнуть вишневой косточкой. И все же выстрел оказался не таким уж бесполезным. Русалка налетела на уже начавшую клониться ко дну стайку дробин и вдруг забилась как попавшаяся на крючок рыба.

Испуг отпустил меня, позволив начать мыслить рационально. Все правильно: серебро – сильнейший энергетический резонатор. Усложнившуюся энергетическую структуру он расслаивает до состояния сырой энергии. Для разрушения энергента такого уровня необходимо долгое воздействие, но даже короткий контакт не принесет духу никакой радости. Русалка рванула назад быстрее, чем атаковала меня, но своего подельника в беде не оставила. Прямо на ходу она цапнула уже всплывавшего шатуна за пояс и потащила за собой. Сначала очень медленно, но с явной тенденцией к ускорению.

Конечно, бросаться за ними в погоню я не собирался – была идея получше. На нее меня натолкнул звон в собственной голове. Его причиной было кислородное голодание и гидроакустический удар от выстрела пистолета.

Быстро всплыв, я выбрался на торфяной язык и сорвал с пояса гранату.

Надеюсь, внутренняя обмотка не успела размокнуть.

– Если не клюет, будем глушить, – процитировал я своего друга-браконьера и метнул гранату, стараясь опередить двигающийся в воде бурун.

Живодерских наклонностей своего друга я не разделял, но в данный момент его советы пришлись к месту.

Вышло не так уж идеально, но оно и к лучшему. Подводный взрыв вздыбил воду, когда бурун с явно уже захлебывающимся шатуном проскочил метров на пять.

Мужику повезло дважды – он оказался достаточно далеко от взрыва, к тому же всеми силами пытался удержать в легких остатки воздуха. Поэтому всплыл как оглушенная рыба, а не ушел камнем на дно.

Серебряная пыль в гранате вряд ли достала русалку, но наверняка злобности и решительности у нее поубавилось.

Ну вот спрашивается, почему не сделать так с самого начала, вместо того чтобы изображать из себя Жака Кусто?

Напряжение отпустило меня, практически лишив сил. Так что подбежавшие коллеги оказались весьма кстати.

– Достань его, пока не утоп, – устало приказал я и присел на ближайшую кочку.

Евсей выразительно посмотрел на Когтя, и тот начал быстро раздеваться. Меня удивило, с какой осторожностью бывший шатун положил на мох тряпичный сверток.

И вообще, где его черти носили?

Задать гневный вопрос я не успел, потому что оставшийся в одних портках Коготь прыгнул в воду и быстро поплыл к бывшему товарищу. Бывшему – потому что его сегодняшние приключения наверняка сильно подпортят их взаимоотношения.

Глава 2

Кочевряжа мы выловили относительно вовремя. Почему относительно? Потому что захлебнуться он успел и пришлось делать ему искусственное дыхание. Этот шатун нужен был мне живой и в своем уме. Когда утопленник закашлял, у меня была идея сразу идти к паромобилю и возвращаться домой, но все же решил обследовать захоронку наркобарона уездного разлива. Евсей взвалил шатуна на плечо, а Коготь выступил в роли проводника. При этом он продолжал бережно прижимать к груди таинственный сверток.

Чтобы не отвлекать подчиненного от поиска ловушек, я решил отложить расспросы до прибытия на место. К тому же по пути было на что посмотреть – например, на изодранную когтями тушу огромной рыси. Судя по всему, оборотень свернул ей шею.

Жаль, красивый был зверь, но лучше уж так – при ином исходе было бы жалко казака, и намного больше.

После получасовой прогулки по лесу мы оказались у холмика, который при более внимательном осмотре оказался сводом просторной землянки. Но прежде всего в глаза бросался луг, окружавший эту искусственную возвышенность.

Интересный пейзаж. Прямо из жизни хоббитов – окрест аккуратной землянки раскинулось поле красных цветов. Сначала я принял их за простые маки, но затем рассмотрел, что и листья помясистее, и посредине вместо зародыша головки находится пестик, густо облепленный наслоениями пыльцы. Похоже, это и есть дурман-цветок. Если честно, я ожидал чего-то более экзотического.

– Мелковат цветок, – подтвердил мои сомнения Коготь, – ближе к центру Топи растут размером с большой подсолнух.

Ну, раз бывший шатун сам о себе напомнил, начнем с него:

– Скажи-ка, голубь мой сизокрылый, какого рожна ты потерялся, когда мы гнались вон за тем затейником? – для наглядности ткнул я пальцем в Кочевряжа, которого Евсей сгрузил у входа в землянку как мешок с картошкой. – Неужели захотел как-то подсобить старому дружку?

– Не серчайте, барин, – потупился Коготь, сняв с головы картуз. При этом он по-прежнему прижимал к себе таинственный сверток, – но такая удача бывает токмо раз в жизни.

– Какая, к лешему, удача? – раздраженно спросил я и, как показало будущее, очень верно сформулировал свой вопрос.

– Так увидал я «счастливые глазки».

Глубоко вздохнув, я постарался говорить спокойно:

– Слушай внимательно, Коготь. Если мне придется задавать еще один вопрос, ты сильно об этом пожалеешь. Говори просто и понятно.

Бывший шатун все понял и заговорил четко и информативно:

– Когда бежал за вами, командир, я увидел «счастливые глазки» в траве. От радости споткнулся и покатился кубарем. Пока нашел, пока откопал, а вы уже и сами словили беглеца. Да и не дружок он мне, коль я сам же вам на него и донес. – Верно прочитав мой колючий взгляд, шатун быстро добавил: – «Счастливые глазки» – очень редкий цветок, и найти его – к большой удаче. За них можно рубликов семьдесят взять.

Коготь закончил свою речь торжественным шепотом, разворачивая бережно хранимую тряпку. Там я увидел ком грунта, из которого торчали два желтых цветочка на коротких стеблях. Они были похожи на ромашку, но, приглядевшись, можно было увидеть, что от наклона лепестки меняют цвет по всей радужной палитре.

Симпатичный сорняк, но не настолько же, чтобы так подставлять своего командира.

– Коготь, ты реально не понимаешь, как накосячил?

– Не косил я ничего, – удивленно нахмурился шатун.

– В смысле провинился.

– Дык богатство-то какое! Иной раз за всю зиму в Топи столько не соберешь.

– Тебе денег не хватает? – продолжал я сверлить взглядом Когтя.

– Хотел женке с детками чуток переслать.

Правильно мыслит мужик. Наворотил дел с семьей – принимай ответственность по полной. От обязанностей родителя его никто не освобождал.

– Похвальное намерение, но лучше бы обратился прямо ко мне. Теперь ты мой человек, и твои проблемы становятся моими. Вернемся – получишь две сотни рублей. Хватит?

Коготь задохнулся от удивления:

– Так я… так это…

Ну вот что ты будешь с ним делать? Вроде шатуны должны быть ребятами независимыми и дерзкими, но привычка к покорности слишком долго вбивалась в наш народ кнутами и сапогами. Коготь попытался брякнуться на колени, но, увидев мой свирепый взгляд, явно вспомнил, что я из Новгорода, и по-военному вытянулся в струнку.

– Так, с этим решили, – недовольно проворчал я, поворачиваясь к лежащему на траве Кочевряжу, который уже пришел в себя, но особо не шевелился под тяжелой ногой Евсея. – Теперь ты, рыба моя быстрая. Скажи-ка, мил человек, откуда ты такой шустрый взялся? Кто тебя с духами подружил?

– Мамка обучила, – присел наркобарон местечкового розлива, когда Евсей убрал ногу с его груди. – Ведуньей она была, вот и подсказала слово верное.

Шатун быстро пришел в себя и даже сумел пригладить ладонями мокрые волосы. Наверняка прическа была его гордостью – моложавый мужик явно имел популярность у провинциальных мещанок. Эдакий Николай Басков, только чуть покарябанный парочкой шрамов, которые только добавляли ему брутального шарма. Работа у шатунов вредная и целостности шкурки не способствует.

– Хорошая у тебя мамка, и делу толковому обучила. А дурь ядовитую детям подсовывать тоже она наказала?

– При чем тут дети? – искренне удивился Кочевряж.

– А то ты не знаешь, что только за прошлый год в Империи от пыльцы загнулось больше сотни подростков.

– Врешь! – пораженно выдохнул красавчик.

– А в харю сапогом? – тут же отреагировал Евсей на хамство шатуна.

– Простите, ваше благородие, я же не знал, что ее деткам дают.

Ну не совсем деткам – травится в основном золотая молодежь, да и приведенную статистику я из пальца высосал, но рассказывать об этом горе-плантатору не собирался. Да и не верил я в его покаянное удивление.

– Сами нюхают, но недорослям разве ума вставишь, вон твой товарищ – на что здоровая орясина, и тот не удержался.

– Не товарищ мне эта крыса, – прорычал Кочевряж, ощерившись в сторону Когтя.

– Не любишь его? – с притворным участием спросил я и тут же зло добавил: – А я вот тебя не люблю, от слова совсем. И с удовольствием утопил бы в том болоте. Но ты будешь жить, потому что мне нужнее те, кому ты сдаешь товар в Омске.

– То серьезные люди, и тебе до них не добраться, офицеришка.

Смотри ты, узнал, несмотря на мой гражданский наряд.

– Тебя же нашел, вот и до них доберусь, – криво ухмыльнулся я на его ярость.

– Не доберешься, потому что я не крыса и не дурак.

– Загремишь на каторгу, – попытался надавить я на шатуна, но безуспешно.

– И там люди живут, – фыркнул Кочевряж. – Да и не за что меня на каторгу конопатить. Нету такого закона. Так что хоть режьте, а ничего я не скажу.

– Режьте, говоришь? – оживился Евсей и потащил из ножен любимый кинжал.

Кажется, он даже провел частичную трансформацию лица, но это я отметил лишь краем сознания, потому что думал совсем о другом.

Кто же это такой умный проконсультировал шатуна насчет ущербности местных законов? Генерал-губернатор обещал похлопотать у императора насчет введения запрета на дурманящие средства, но это дело очень нескорое.

Наглое выражение на морде шатуна и злость на несовершенство законов вывели меня из душевного равновесия.

– Подожди, – бросил я оборотню и быстрым шагом направился ко входу в землянку.

Так, что тут у нас? Мешочки и туески. Я начал с туесков. В первом были какие-то ягоды, во втором неизвестные мне листья, а вот в третьем обнаружился тонкий серебристый порошок. Его я узнал сразу, как и идущий от туеска запах. На поверку еще в четырех аналогичных емкостях находилась пыльца, и денег все это стоит немало. Но мне много не нужно. Подхватив один туесок, я вышел наружу и недобро улыбнулся шатуну:

– Ну, раз закона за пичканье людей пыльцой нету, то и хорошо. Евсей, подержи-ка этого хитрована.

Казак быстро все понял и резко схватил дернувшегося шатуна за волосы. Я сначала хотел сыпануть пыльцы ему в морду, но побоялся, что она попадет на руку казака. Так что щедро насыпал этой дряни на траву и кивком призвал Евсея к действиям.

Казак понятливо кивнул и ткнул шатуна лицом в кучку пыльцы. В последней попытке избежать приема своего же товара Кочевряж дунул на пыльцу, которая тут же поднялась облачком и поплыла по воздуху. От этого стало только хуже, потому что на обратном вдохе шатун втянул в себя изрядную порцию наркоты. К тому же казак еще несколько раз ткнул его мордой в остатки дури.

– Хватит, – остановил я оборотня.

Кочевряж завыл, катаясь по траве и пытаясь стереть ладонями с лица остатки пыльцы, но это ему уже не поможет. От такого зрелища во мне что-то шевельнулось, но я тут же вспомнил Витьку Стахова, словившего передоз еще в мои студенческие годы, а также едва не убитую семью Когтя, да и тех, кто скрывался за безликими цифрами хоть и выдуманной мною, но не такой уж далекой от истины статистики. Поэтому нечто шевельнувшееся в душе быстро затихло.

По заверениям изучавших данный вопрос докторов, в себя Кочевряж придет часа через два, так что пока можно заняться базой. Но сначала чуток испортим ему кайф. Шатун развалился на траве и глупо улыбался.

Я присел рядом с горе-плантатором и тихо сказал:

– Вот ты дурачок, Кочевряж, неужели мамка не говорила тебе, что все духи берут за свои услуги больше, чем им было обещано. За сделанное они стребуют с тебя душу. Я бы на твоем месте больше никогда не подходил ни к пруду, ни к луже. А еще, вон слышишь, кажется, через кусты к нам лезет леший. Уверен, явился по твою душу.

Находись Кочевряж в здравом уме – он лишь улыбнулся бы моим инсинуациям, но сейчас огонь его паранойи раздувался мехами наркотического угара.

Шатун задергался и попытался на четвереньках рвануть через поле дурман-цветов, но Евсей вновь прижал его к земле и начал сноровисто связывать.

Оглянувшись, я увидел осуждающий взгляд своего нового подчиненного.

– Ты, Коготь, на меня волком не зыркай, а лучше семью свою чудом спасшуюся вспомни. Мы тут не в бирюльки играем.

Коготь ничего не сказал, лишь угрюмо кивнул.

Через полчаса содержимое землянки горело ярким пламенем, которое вырывалось из двери и узкой отдушины. Стало жарковато, у меня даже возникла мысль подсушить мокрую после купания одежду, но вслед за пламенем потянулся и какой-то совсем уж ядовитого цвета дым. Не хватало нам еще надышаться этой дряни.

– Уходим, – приказал я подчиненным.

Коготь двинулся первым по уже пройденной нами тропе. Евсей взвалил на плечи тихо подвывающего Кочевряжа и направился следом.

Обратный путь мы прошли без проблем, и даже леший не стал нам мешать. Загрузившись в паромобиль, я облегченно вздохнул – все же хорошая у меня машинка. Вокруг болото и тина, а внутри сухо и комфортно. Ощущение портила лишь мокрая одежда.

Евсей привязал пребывающего в прострации Кочевряжа к сиденью и уселся напротив него. Коготь остался в пассажирском отделении, явно переваривая наш с ним разговор. К тому же он явно боялся, что я прикажу ему выбросить узелок с цветочком, который он все еще хранил за пазухой.

Да и пусть – обратную дорогу найду и без посторонней помощи.

Нашел, причем ни разу не сбившись, так что через час мы подкатили к нашей каланче, где я вымылся в душе и благодаря заботам Чижа оделся в чистое.

Красота!

К этому времени Кочевряж немного пришел в себя и уже был готов к дальнейшему разговору.

– Ну что, наркобарон, едрить тебя через коромысло. Понравилось нюхать эту дрянь?

Все еще не отошедший от пережитых кошмаров шатун резко замотал головой.

– Тогда говори, пока я не подсадил тебя на эту отраву. Еще пару раз – и будешь сам ее нюхать, пока не сдохнешь.

Конечно, я не собирался марать себя таким поступком, да и пыльцы у меня уже не было ни грамма, но Кочевряж об этом не знал. Опиумная пыльца давала привыкание уже со второго приема, но поначалу шансы вывернуться еще были. Вон Коготь как-то соскочил, правда, через жуткий запой, который и смягчил ломку.

Кочевряж об этих свойствах пыльцы либо знал точно, либо догадывался, поэтому раскололся по самую… сидушку табурета.

Не факт, что он сдал всех, но десяток имен назвал. Почти все фигуранты обитали в Омске, за исключением одного, чье имя меня откровенно напрягло. Как оказалось, наркотрафик в Топинске «крышевал» один из местных полицейских. Он же и проинформировал барыгу насчет законов.

Я, конечно, знал этого субчика, но, к счастью, не был знаком близко – так, виделись в управе несколько раз.

Да уж, неприятный разговор будет у меня с Дмитрием Ивановичем. К полицмейстеру я точно не пойду, потому что Аполлон Трофимович – дядька импульсивный и страх какой здоровый. Если что, может на пике злости мне и в морду сунуть за якобы поклеп на сослуживца. Он не очень-то меня жаловал после того, как я начал работать сразу на два ведомства. Разобравшись, наш Аполлон, конечно, повинится – мужик он справедливый, – но мне-то легче не станет. Так что я лучше пойду к старшему следователю. А с остальными именами из списка уже к генерал-губернатору Западной Сибири князю Шуйскому, у коего я и числился чиновником по особым поручениям. Уж там-то мне опасаться нечего – Петр Александрович держит всех в городе в ежовых рукавицах и раздает перцовые пряники направо и налево, можно сказать, с удовольствием. Так что подбросим ему повод для веселья. Заодно почистим ряды вкрай распоясавшихся бюрократов.

Если честно, меня совсем не удивило, что среди омских фигурантов дела лишь один относился к купеческому сословию, – все остальные носили чиновничьи мундиры.

Закончив разговор с Кочевряжем, я взялся писать отчеты и продумывать план своей встречи с генерал-губернатором, на которую, если повезет, попаду денька через два. В тот момент я еще не догадывался, что увижу начальство значительно раньше.

Оторвав меня от писанины и размышлений, на моем рабочем столе задребезжал телефон. Линию пришлось тянуть до каланчи за свой счет. Благо по улице нашлось еще три купца, которые только начали богатеть. Их-то и удалось раскрутить на бесполезную, но очень статусную вещь.

– Силаев у аппарата, – привычно сказал я в трубку.

– Игнат, привет, – послышался голос Лехи. – Где тебя носит?! Аполлон Трофимович рвет и мечет. Ты почему к телефону не подходишь?

Губернский секретарь Алексей Карлович Вельц был моим первым другом в этом мире. Теперь он являлся неким неформальным мостиком между городской управой полиции и топинским отделом генерал-губернаторской канцелярии по борьбе с распространением дурманящих средств.

– Что за пожар у вас там приключился? – настороженно спросил я, коря себя за оплошность.

Давно нужно было привлечь Чижа отвечать на телефонные звонки и записывать сообщения. Пока что паренек шарахался от новинок, которыми я напичкал дом, как черт от ладана. Хорошо хоть научился пользоваться унитазом.

– А ты не видел? – таинственно изрек Леха.

– Чего я не видел?

– Вот ты чудак! – послышался изумленный возглас моего друга. – Весь город, разинув рот, смотрит в небо, а ты небось только ворон там и считаешь.

– Ты можешь толком объяснить?

– Не, так неинтересно. Приезжай. Только быстро и при полном параде.

Я хотел возмутиться, но опоздал – абонент отключился.

Впрочем, Леха обычно такими вещами не шутит. Так что я очень оперативно обрядился в полицейский мундир. От службы в полиции меня никто не отстранял, так что форму я сохранил, лишь поменял погоны, которые отличались от старых исчезнувшими тремя звездочками. Странно смотреть на погоны вообще без звезд, но тут такие правила. У моего бывшего начальника были такие же, что меня немного напрягало: ведь наши заслуги перед империей несравнимы – он уважаемый следователь, а я выскочка, которому удалось выслужиться лишь в одном громком деле. Надеюсь, Дмитрий Иванович скоро получит коллежского асессора, и вид его погон перестанет меня смущать.

Пройдя в гараж, я увидел, как Василич отмывает изгвазданный в болоте паромобиль. Хорошо, что я додумался поднять уровень комфорта в нашем доме до небывалых в этом мире высот. В пристройке находился отопительный комплекс с малой паровой машиной, который не только разводил горячую воду по батареям, но и поддерживал давление в водопроводе. Так что одноногий оружейник не елозил по корпусу смоченной в ведре тряпкой, а смывал грязь с помощью шланга. За ним ходил Чиж и щеткой на длинной ручке отчищал заковыристые места. Вода стекала в слив, который выводился в выгребную яму за домом. Туда же вели трубы от двух унитазов в туалетах на обоих этажах. Такой вот у меня получился бытовой двадцать первый век в антураже века девятнадцатого.

Я посмотрел на мокрый аппарат и подумал, что придется искать извозчика. Корней Васильевич в свою очередь глянул на нарядный вид начальства и, похоже, прочитал мои мысли:

– Игнат Дормидонтович, сей минут закончим.

– Хорошо, – кивнул я, понимая, что искать извозчика дольше, чем они потратят на завершение работы.

Хотелось помочь в отмывке паромобиля, но опять же, пока буду переодеваться, справятся и без меня. Так что я просто присел на лавку у стены – вот такой вот барин, не устающий наблюдать за тем, как подчиненные работают.

– Все! – Василич, скрипнув протезом, отошел чуть назад и критически осмотрел паромобиль. – В середке я уже прибрался. Так что можете ехать.

– Спасибо, Корней Васильевич, – искренне поблагодарил я, забираясь на водительское место через боковую дверь пилотского отсека.

– А можно с вами? – умоляюще посмотрел на меня Чиж.

– Можно, – улыбнулся я, захлопывая дверцу.

Словно мелкий птах, парень пролетел мимо передка мобиля и запорхнул на пассажирское сиденье.

Он уже не раз ездил со мной и даже был допущен до управления под бдительным присмотром и в безлюдной местности. Но все равно паромобиль приводил парня в неувядающий восторг. И именно этот восторг убивал тот страх, который он испытывал к телефону и душевой кабинке.

Пару раз дернув за рычаг насоса, я накачал в котел смесь воды и реагента. Под ногами заклокотало. Через десяток секунд контрольный клапан пыхнул, сообщив, что давление в котле дошло до допустимого максимума. Об этом же говорил манометр на приборной панели.

Паромобиль мягко качнулся и во второй раз за этот день выехал на улицу.

Ближе к центру города размокшая грунтовка закончилась, и мы выехали на брусчатку. Я старался не особо ездить по камням, чтобы не стирать гусеничные ленты из энергетического каучука, но тут уж либо застревать в грязи на колесах, либо стирать ленты на брусчатке. Денег у меня хватало, так что второй вариант предпочтительнее.

Когда мы свернули на главную улицу города, я наконец-то понял, о чем говорил Леха.

– Ух ты, дерижбабль! – озвучил мои мысли Чиж, хотя и неточно, так что я автоматически поправил его:

– Дирижабль.

Действительно – чудо чудное. В принципе, летающие аппараты легче воздуха в империи не такая уж редкость, но пока частный бизнес до них еще не добрался. Так что, кроме императорского воздушного флота, дирижабли были только у некоторых членов царской семьи и в зарождающейся Императорской Торгово-транспортной компании.

Причальной мачты в городе конечно же не было, и дирижабль пришвартовали длинными тросами прямо к фонарным столбам и на скорую руку вбитым в газоны аварийным якорям.

Леха однозначно прав: когда эта дура летела над городом, равнодушных в Топинске не оставалось. Скорее всего, это случилось, когда мы были на острове и не могли насладиться редкостным зрелищем.

Жаль, в полете этот красавец наверняка смотрелся сногсшибательно. Было сразу видно, что это, так сказать, модель представительского класса. Я не являюсь специалистом в дирижаблях, но кое-какие особенности отметил сразу, к тому же в голове всплыли мельком прочитанные строки из «Имперской энциклопедии». Судя по соотношению размеров гигантского баллона и гондолы, в этой штуке использовали не водород, а гелий. Вроде его научились выделять из природного газа с помощью какого-то артефакта. Значит, летать на таких штуках безопасно. А вот на этом еще и комфортно.

Дизайнер дирижабля явно вдохновлялся создателями морского флота века эдак шестнадцатого. Гондолу украсили как испанский галеон – золотые завитушки и серебристые фигурки. Баллон тоже пытались облагородить, но ограничились раскраской черного шелка золотыми узорами.

В общем, получилось красиво и стильно.

Я так засмотрелся на это летающее чудо, что едва не въехал в стоящую у обочины пролетку. Благо скорость у паромобиля была минимальной, так что тормоза сработали безупречно.

Лихо, насколько это позволяли квадрогусеницы, я подкатил к полицейской управе, но не то что войти внутрь – даже выйти из паромобиля мне не дали.

– Ваше благородие! – замахал руками знакомый городовой. – Езжайте к ратуше!

Ну, к ратуше так к ратуше.

Да уж, похоже, у них тут знатный переполох. Вон прямо на лестнице меня встречает цельный полицмейстер. Наш Аполлон был настолько взволнован, что его встопорщенные бакенбарды превращались в львиную гриву.

– Где тебя носит… – начал было распекать меня полицмейстер, но уже в который раз вспомнил, что я как бы не совсем его подчиненный, поэтому исправился: – Милостивый государь, вы заставляете себя ждать таких людей!

– Виноват, ваше высокоблагородие! Только вернулся с задержания преступника, – вытянувшись в струнку, четко ответил я, хотя мне очень хотелось узнать, какие такие люди сумели до такой степени всполошить нашего гиганта.

– Ладно, раз уж служебная надобность… – Полицмейстер не договорил и лишь махнул рукой, призывая меня идти за ним.

А вот это уже сюрприз. В кабинете председателя городского собрания за столом восседал мой наиглавнейший шеф – генерал-губернатор Шуйский. Хозяин кабинета вместе с главой городской управы, а теперь еще и полицмейстером заодно, что-то лопотали, застыв перед гостем по стойке «смирно». За спиной князя с мрачными минами на суровых лицах стояли два его адъютанта. Это еще те волкодавы, причем службу секретарей, а порой и денщиков, они исполняли виртуозно. Особой дружбы у меня с этими парнями не получилось, но, так как мы считались членами одной команды, можно сказать, терпели друг друга.

– Много воли взяли, господин титулярный советник. Заставляете себя ждать даже меня.

– Виноват, ваше сиятельство! – изображая из себя тупого служаку, заорал я. – Виноват в том, что не виноват! Был на задании, которое сам же себе и выдал!

– Прекрати паясничать, – устало вздохнул генерал-губернатор.

Не понял. Ладно, топинских чинуш взбудоражило внезапное появление высокого начальства. А князя кто умудрился укатать до таких вот томных вздохов?

– Господа, не оставите на минутку? – попросил князь, и троицу городских боссов как ветром сдуло.

Вроде князь особо не выделял установку голосом, но оба адъютанта неожиданно для меня последовали за топинскими чиновниками.

Не понял.

– Что-то случилось, Петр Александрович? – обеспокоенно спросил я, когда мы остались одни.

Еще три месяца назад я и не думал, что смогу обращаться к генерал-губернатору, да в придачу еще и сиятельному князю, по имени-отчеству. Но, как оказалось, у чиновников по особым поручениям есть свои привилегии.

– Случилось, Игнат, и мне нужна твоя помощь.

Кикимору мне в тещи! Что же это такое творится-то?! Неужели земля вот-вот налетит на небесную ось?!

Шутки шутками, но таким своего шефа я еще не видел. Обычно этот в принципенекрупный человек своими пышными бакенбардами и шикарными усами рыжей масти напоминал эдакую слегка ленивую, но очень опасную рысь. Сейчас же он выглядел как уставший, потрепанный жизнью кот. Про себя я называл начальника стариком, но это было скорее образное выражение, потому что старым князь не казался, да и его подвиги на любовном фронте говорили сами за себя. Но в данный момент мой шеф выглядел на все свои семьдесят с хвостиком, если не больше.

Комментировать странное заявление генерал-губернатора я не стал, да в том и не было никакой необходимости.

– У нас пролетом оказалось цинское посольство, – устало проговорил князь. – И надо же было такому случиться, что именно в моем городе… в общем, убили первого секретаря посольства. Княжна рвет и мечет, а я уже не так молод, чтобы без урона для чести и нервов сносить бабские упреки.

– Простите, ваше сиятельство, но при чем тут какая-то княжна?

Мой вопрос немного разозлил князя, чего я и добивался. Тяжело было видеть старика в настолько унылом состоянии.

– Не какая-то, а великая княжна Дарья Петровна, сейчас она, конечно, графиня Скоцци, но кого это волнует! В общем, собирайся, нашего старичка я к месту происшествия подпускать не рискнул, – сказал князь, намекая на моего омского коллегу.

Князь встал и, делая широкие шаги, направился к двери. Я двинулся следом и, пока мы еще были наедине, позволил себе мучивший меня вопрос:

– Ваше сиятельство, а почему вы сами…

Князь остановился перед пока еще закрытой дверью, развернулся и, посмотрев мне в глаза, тихо сказал:

– Если честно, она меня пугает до мурашей в животе.

У меня чуть челюсть не отвисла. Генерал-губернатор Западной Сибири, которого за глаза все называли Живодером и если не боялись до дрожи в коленках, то точно опасались, испугался какой-то княжны!

Впрочем, как сказал князь, она очень даже не какая-то. Если бы не кривоватая улыбка, я бы подумал, что старик совсем сдал. Мы вырвались из кабинета с видом гладиаторов, идущих на смертный бой. Подтянувшиеся к кабинету разномастные чиновники затихли и выстроились по бокам ковровой дорожки как почетный караул.

Ох, чувствую, выльется мне их переполох в неприятности, хотя я здесь вроде и ни при чем.

Буря в лице генерал-губернатора как неожиданно налетела на тихий город Топинск, так же внезапно и ушла.

Уже когда мы двинулись от колоннады здания ратуши к лифтовой люльке дирижабля, мне наконец-то удалось окончательно справиться с замешательством.

– Простите, ваше сиятельство, но мне нужно собрать свои вещи, да и кое-какие дела уладить, – осторожно сказал я, тем самым затормозив целенаправленное движение князя к дирижаблю.

Князь остановился, и тут же волна резко подскочившего напряжения чиновников ударила мне в спину – они-то небось уже облегченно выдохнули, глядя вслед убывающему начальству.

– Нет времени, – недовольно проворчал генерал-губернатор. – Купишь все необходимое в Омске, ты же у нас записной богач. – Заметив мой быстрый взгляд в сторону паромобиля, князь добавил: – Твой аппарат?

– Мой.

– Чудной, – резюмировал князь. – По Сеньке ли шапка?

– Это не на потеху гордыни. Я на нем по болотам злодеев гоняю. Замучился отмывать от грязи.

– Ну, коли так, – хмыкнул князь, – пять минут, чтобы дать распоряжения подчиненным и коллегам, а после сразу на корабль.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – козырнул я и побежал к паромобилю.

Влезать не стал, а лишь приоткрыл дверцу в водительский отсек.

– Чиж, сейчас найди извозчика – и быстро домой. Пусть Корней Васильевич заберет паромобиль.

– Я и сам могу! – тут же оживился парень.

– Ага, заехать в гости к кому-нибудь в магазин через витрину. Причем прямо на этой площади. Рано тебе в самостоятельный заезд. Слушай дальше. Скажешь Евсею, пусть соберет мой оружейный баул и захватит полевую одежду. И чтобы вечерним поездом отбыл в Омск. Там я его найду. Так… – задумался я, пытаясь сформулировать послание для Бренникова.

С робкой надеждой оглянулся и радостно увидел, что в растущую компанию выряженных чиновников затесался и мой бывший начальник.

– Выполняй что сказано.

– Слушаюсь! – пискнул парень и выпорхнул из водительского отсека.

Стараясь идти быстро, но при этом не теряя благообразия, я подошел к группе чиновников. От меня шарахнулись как от прокаженного. Ну что ты будешь делать?! Еще не знают, что случилось, но уже на всякий случай боятся подхватить от меня заразу начальственной немилости.

Это единое, как у стайки рыб, движение оставило на освободившемся пространстве лишь одинокую фигуру следователя. Он не потомственный чиновник и в полицию попал из армии, так что бюрократическими суевериями не страдал.

– Игнат, что происходит? – подойдя ближе, тихо спросил следователь. – У вас проблемы?

– Абсолютно никаких. Есть дело в Омске, но рассказать о нем не имею права.

– Это ради какого же дела сам генерал-губернатор…

– Дмитрий Иванович, – с укоризной прервал я следователя.

– Простите, но все же вы явно меня искали.

– Да, – оглянувшись на стоящих поблизости чиновников, согласился я, – мне удалось взять шатуна, который выращивал дурман-цветы. По закону ему предъявить нечего, но мне удалось кое-что из него вытрясти. И одно из названных им имен вам следует знать.

– Даже так? – напрягся Бренников, и не напрасно.

Подойдя еще ближе, я шепнул ему на ухо фамилию опорочившего себя полицейского.

– Вот мерзавец, – сквозь зубы процедил следователь, и я понял, что подельнику Кочевряжа мало не покажется. – Вы хотите дать делу официальный ход?

– Нет, оставляю решение за вами. И еще прошу взять в оборот этого изобретательного ботаника. Сейчас он у нас в каланче, но хотелось бы, чтобы им занялись вы.

– Конечно, можете на меня рассчитывать, – согласно кивнул Бренников.

– Будьте внимательны. Очень скользкий тип. Как-то сумел договориться с лешим и русалкой.

Щека следователя непроизвольно дернулась. Так уж сложилось: по неформальному наказу церкви и общественным правилам приличия наличие в этом мире всякой нечисти не то чтобы отрицалось, а просто не признавалось. Увы, у Бренникова возможности носить розовые очки уже не было – он и мой «Бестиарий» читал, и трупы упырей описывал в отчетах, а также стриг и оборотней наблюдал воочию. К тому же не единожды имел сомнительное удовольствие лицезреть моего Кузьмича.

– И не таких обламывали. Справимся, – решительно кивнул следователь.

– Благодарствую.

Пожав бывшему начальнику руку, я быстрым шагом направился к дирижаблю. И чем ближе я подходил, тем огромнее он мне казался. Свита генерал-губернатора уже загрузилась на борт, так что я сразу вошел в лифт. Подъемник был похож на большую бельевую корзину и, если честно, доверия не внушал.

Один из двух стоявших у подъемника матросов – или как там они называются – дунул в свисток, и корзина со мной рывком взлетела вверх. У меня по коже пробежался неприятный морозец и чуть подогнулись ноги. Надеюсь, это от резкого движения, а не от слабости в поджилках. Мало того что плетеные стенки поскрипывали, так еще и вся конструкция немного раскачивалась на ветру. К счастью, подъем занял всего несколько секунд. Лучи солнца, пробивавшиеся через щели, внезапно исчезли. Затем дверца открылась, и я вышел из этого странного лифта, оказавшись в небольшом отсеке. Там меня ждал еще один матрос:

– Прошу за мной, ваше благородие.

Только теперь я внимательнее рассмотрел внешний вид матроса. Одет он был в нечто похожее на свободный комбинезон десантника, только темно-синего цвета. На голове пилотский шлем с незастегнутым подбородочным ремнем. На ногах ботинки. Этими ботинками он и потопал по полу коридора, отходящему от шлюзовой камеры.

По бокам шли двери с круглыми иллюминаторами. Все вокруг было сделано из дерева, в редких случаях усиленного металлом. В конце десятиметрового коридора находилась винтовая лестница, по которой матрос начал подниматься на второй уровень. Подойдя к лестнице, я увидел, что она соединяет сразу три этажа.

На втором уровне был такой же коридор с дверьми, только он тянулся уже в обе стороны от лестницы и был в два раза длиннее. На третьем уровне еще один коридор, опять короткий. Сразу же справа от лестницы находилась большая дверь, которую и открыл матрос, уже преодолевший последние ступени. За дверью обнаружилась неожиданно большая комната, особенно после тесных переходов. Это точно была кают-компания. Посреди помещения находился овальный стол на десять персон. У стен стояли мягкие диванчики. Между ними в стенных нишах за стеклом виднелись разные бутылки и стаканы, закрепленные в специальных ячейках.

Князь сидел на диване, а его адъютанты-охранники томились неподалеку, глазея на противоположную от входа стену кают-компании. И посмотреть там было на что. Вся передняя часть прямоугольной комнаты и частично боковые были застеклены и открывали шикарный вид на небо. Чтобы увидеть землю, нужно было подойти поближе. Ну а тем, кому захочется заглянуть под дирижабль, придется выйти через одну из двух дверей на боковые открытые галереи.

Лично мне захотелось сразу же, и очень сильно, так что я не стал особо стесняться. Только тихо поинтересовался у стоящего рядом матроса:

– А можно выйти наружу?

– Конечно, ваше благородие, – тоже тихо ответил матрос, покосившись на погруженного в раздумья князя.

Дверь открылась без проблем, и я оказался на смотровой площадке. Конечно, для того, кто работал на двадцатом этаже офисной высотки, вид был не таким уж шокирующим, но все равно очень красиво. Да и чуть раскачивающаяся громадина дирижабля – это вам не твердь уверенно стоящего на мощном фундаменте здания.

Беспочвенность моих опасений стала понятна сразу: узкий мостик, который шел параллельно с правой стеной кают-компании и доходил до застекленной зоны, был огражден высокими перилами мне по грудь. Так что выпасть отсюда можно только преднамеренно, ну или если дирижабль будет нещадно болтать.

Засмотревшись на лежащий у моих ног Топинск, я не заметил, как подошел генерал-губернатор:

– Знаешь, Игнат, я всегда чуточку завидовал вам.

– Нам? – удивленно переспросил я.

– Новгородцам.

Вот постоянно забываю, что я тут считаюсь новгородцем, хотя в Господине Великом Новгороде ни разу не был – ни в этом мире, ни в том.

– В вас нет страха, – продолжил князь, оглядывая окрестности. Кроме нас двоих на площадке больше никого не было. – А в нас этот страх впитывается как вонь отхожего места, и избавиться от него очень сложно.

Да уж, неожиданное заявление, особенно от такого человека.

Видно, прочитав эту мысль в моих глазах, князь улыбнулся:

– Да, Шуйские – один из самых старых родов империи. Мои предки верой и правдой служили еще Ивану Грозному. Но даже нас с детства учили постоянно думать, о чем говоришь. Каждое неосторожное слово может сильно испортить жизнь. Так и рождается страх даже в сильных мира сего. – Некоторое время князь смотрел вдаль, затем вздохнул и продолжил: – Я ведь очень горевал, когда меня сослали на службу в Сибирь. А затем понял, что это была милость божья, а не испытание. Мне здесь просто некого боятся. Даже отправь кто кляузу в императорскую канцелярию – там только разведут руками. Ведь куда меня дальше пошлешь? Послом в Нихон? Так то будет умалением чести княжеской, старые роды́ не поймут. Так что только в Сибири я и вздохнул свободно. Но вот явилась эта пигалица, и опять в душе шевельнулось что-то забытое и мерзкое. Тебе не понять, ты действуешь и говоришь без страха. Может, потому что по юношеской глупости не ведаешь о возможных последствиях. Думаешь, я не вижу, что и кланяешься ты, и тянешься словно лицедействуя. Нет в тебе страха.

Князь опять погрустнел, и, если честно, мне стало его жалко, так что я позволил себе легкую лесть:

– Ну, перед вами я и тянусь, и кланяюсь вполне искренне.

– Вот за это и ценю тебя. Поэтому и защищаю. Ладно, что-то размяк я. Старею, наверное.

Князь приосанился и, заложив руки за спину, пошел к двери в кают-компанию. Как только он приблизился, дверь тут же открыл один из адъютантов. Наверняка подслушивал, шельмец, но помощники у князя вышколены и буквально ели с руки хозяина, так что опасаться их не стоило.

Странно, конечно, что он так раскрылся перед малознакомым, по сути, видоком в невысоких чинах. А может, именно в этом и дело? С кем ему еще поговорить? С вечно трясущимися подчиненными или с больше похожими на роботов адъютантами? Вероятно, мое новгородское происхождение отводило меня куда-то в сторону от этой пирамиды страха.

В чем-то Шуйский одновременно был прав и не прав. Я действительно паясничал, когда изображал из себя подобострастного служаку. Но это не от отсутствия страха, а потому что по-другому не умею. Да и грусть князя мне понятна. В моем мире до революции все было точно так же – каждый боялся проронить неосторожное слово. После революции этот страх не исчез, хуже того: он стал паническим, потому что тут уже не немилостью царской или каторгой пахло, а пулей в затылок. Когда Союз расползся, как гнилая дерюга, появился выбор. Можно было уже не бояться, но почему-то большинству удобнее в своем страхе. Зато тех, кто разучился страшиться начальственной немилости или дубинки надсмотрщика, согнуть уже нельзя – сломать можно, но не согнуть.

Так, что-то меня пробило на философию – видно, заразился меланхолией от князя. Интересно, какая она, эта великая княжна Дарья Петровна, которая так разбередила старику душу?

От размышлений меня отвлек шум, напоминавший громкое гудение шмеля. Можно предположить, что это заработали пропеллеры дирижабля. И верно, город подо мной поплыл куда-то назад. В общем, мы полетели.

Ветер на открытой площадке усилился, так что мне пришлось придержать фуражку, чтобы она не осталась в Топинске. За непотребный вид князь всыплет по первое число, несмотря на всю симпатию ко мне и мое эксклюзивное новгородское происхождение.

Кстати, после всех этих бесед посетить Новгород мне захотелось еще больше, но, если честно, потом все же вернусь в Топинск. Нравится мне здесь. Склонив голову над перилами, я глянул вниз на уплывающий город.

Смотреть на сибирские просторы под брюхом дирижабля было очень интересно, но холод уже забрался под легкую шинель, так что пора в тепло.

Особо порадовало, что в кают-компании уже накрыли поздний обед. К генерал-губернатору присоседились два офицера в форме, которая была похожа на морскую, только светло-синего цвета. За спиной генерала застыли адъютанты, а офицеров обслуживали два матроса. Кок в поварском колпаке разливал из изящной фарфоровой кастрюльки какое-то жидкое блюдо.

Если честно, я растерялся. Непонятно, можно ли мне присоединиться к сей компании. Оба офицера были выше меня по званию – один лейтенант, а второй капитан второго ранга. Но, развеяв все сомнения, князь пригласил меня за стол.

Офицеры вели себя настороженно. Оно и понятно – по табели о рангах империи я скакал как блоха. По особому рескрипту императора поступающие на службу империи ученики Новгородской энергетической академии, а также школы видоков выпускаются сразу в чине коллежских секретарей. Плюс к этому практически в обход закона – раньше трех лет службы – за поимку маньяка я получил от князя титулярного советника. Во флоте для подобного скачка нужно отслужить минимум десять лет, а максимум двадцать. К тому же даже армейцы недолюбливали полицейских, а флотские и подавно. Спеси у последних было выше крыши. Осталось понять, к кому ближе летуны – к армейцам или мореманам.

За обедом выяснилось, что офицеры – господа адекватные, только не очень охотно отвечали на вопросы по устройству дирижабля. Да и то больше из-за усталости от многократных повторений, а не по причине секретности сведений или вредности характера. В конце концов, капитан-лейтенант посоветовал мне книгу, которая находилась в одном из шкафов кают-компании. Изучением ее я и занимался почти все время пути до Омска.

Глава 3

Похоже, книгу составлял именно тот, кого утомили расспросы дилетантов, или просто профессионал своего дела по просьбе подобных бедолаг. На страницах пухлого, но компактного томика была изложена вся история воздухоплавания империи. Начали они, как и в моем мире, с водорода, но трагедия, постигшая цепеллин «Гинденбург», здесь случилась намного раньше. Отрасль едва не умерла, но в Новгородской академии был создан артефакт, способный выделять гелий из природного и нефтяного газов. Так дирижаблестроение получило новый толчок, причем настолько сильный, что вполне могли пострадать самолеты. О них я пока ничего не слышал.

Двигались воздушные гиганты с помощью винтов на паровой тяге. Котлы, так же как в паровозах и паромобилях, работали на термальном реагенте, что сильно увеличивало полезную нагрузку корабля.

Кроме основной книги, на полке я нашел и брошюрку, где были описаны все дирижабли, построенные на данный момент. Наш назывался «Стремительный» и был приписан к министерству иностранных дел. Из-за спешки и волнения подробно рассмотреть воздушное судно мне удалось только на иллюстрации. Сейчас я находился в кают-компании прямо над боевой рубкой, которая выдвигалась перед корпусом как нос у дельфина. Верх этого застекленного «носа» я видел, когда наклонялся над перилами смотровой площадки. Вооружен «Стремительный» двумя тридцатисемимиллиметровыми пушками, размещенными на носу и корме гондолы, а также пятью пулеметами, два из которых находились в гнездах прямо на куполе оболочки.

Увы, полазить по служебным помещениям гондолы мне не разрешили, так что пришлось довольствоваться видами со смотровой площадки, изучением справочника и беседами с князем. Чем ближе мы подлетали к Омску, тем отстраненнее становился генерал-губернатор. Я делал вид, что так и нужно, да и вообще не особо радовался минутной слабости старика. Как бы впоследствии мне не пришлось пожалеть о ней.

Триста с хвостиком километров до Омска мы преодолели за неполных три часа, что по местным меркам было запредельной скоростью. С высоты птичьего полета Омск выглядел великолепно. Плавный изгиб Иртыша с вкраплениями островков и отмелей. Озорная Омь, которая, поднырнув под каменным мостом, нежно вливалась в более полноводный поток. Стройные ряды особняков, чопорных как купеческое собрание первой гильдии. За ними виднелся городской парк и железнодорожный вокзал. Справа проплывали крыши кожевенной мануфактуры и окружавших ее складов. Именно там мы с Евсеем брали профессора Нартова, и там же мне пришлось делать сложный выбор – мучительная неволя для друга и наставника или десятки девичьих жизней, которые заберет безумный ученый, если останется на свободе. Был еще вариант с пулей в голову, но я не смог.

Когда вдали показался шпиль Омского университета, где преподавал профессор, мое настроение окончательно испортилось. Да, город остался по-прежнему прекрасен, но в моих глазах его краски как-то выцвели. Так что я вернулся в кают-компанию.

Как оказалось, в Омске была своя причальная мачта для дирижаблей, но только одна, а сейчас город посетили сразу три небесных корабля. Чуть в сторонке, удерживая среднюю высоту, как борцы сумо, друг напротив друга застыли два гиганта. Один был очень похож на «Стремительного», только раза в три больше. Я насчитал как минимум шесть артиллерийских спарок и десятка два пулеметов в гондоле и по периметру оболочки. Второй выглядел очень колоритно – размером примерно со старшего брата нашего корабля, да и вооружен не хуже. Отличия конечно же были – оболочка чуть у́же, зато длиннее, а прилипшая к баллону гондола украшена в восточном стиле, с драконами по бортам. Также огромное изображение китайского дракона несколько раз обвивало жесткую оболочку с газом.

«Стремительный» причалил к остававшейся свободной мачте, так что мы спускались не в странной корзине для белья, а на нормальном лифте. Ну, если скрипучую коробку с паровым приводом можно назвать нормальным лифтом.

У вышки нас встречала чиновничья свита генерал-губернатора, который опять обрел силу и стремительность движений. На его лице застыло властное и монументальное выражение. Если все это, конечно, не маска. Меня тут же оттерли в сторону, но один из адъютантов остался рядом.

– Игнат Дормидонтович, нам к служебному мобилю, – указал он на скромный паромобиль, стоявший третьим в кортеже из девяти единиц транспортных средств.

Чем дальше адъютант отходил от генерала, тем более человечным и менее роботизированным становился.

– Благодарствую за заботу, Андрей Федорович, а то меня едва не затоптали.

– Выслуживаются, – криво ухмыльнувшись, тихо сказал адъютант, – когда великая княжна изволили гневаться на Петра Александровича, так все разбежались, словно прусаки по щелям. А вот теперь повыползали.

Ага, похоже, разговор по душам с князем не остался незамеченным, и меня приняли в ближний круг его свиты. Вроде и не стремлюсь выслуживаться, но поди ж ты, приятно.

Пока князь на ходу раздавал перцовые пряники и усаживался в паромобиль, нам пришлось немного поскучать. Затем мы наконец-то поехали.

Двигались быстро и через двадцать минут оказались у черного входа в Белый дворец, который в народе называли «Торопыжка». Появилось это здание, когда купцы первой гильдии торговой палаты Омска узнали, что их город собирается посетить Федор Второй – батюшка нынешнего царя. Денег у купцов было много, а достойных принять царя зданий, по мнению тех же купцов, не было вовсе. Вот они и скинулись, желая пустить пыль в глаза всему свету. За дело взялся лучший подрядчик города, но из-за постоянных пинков заказчиков что-то пошло не так. Царя с горем пополам приняли, но на то, чтобы здание после этого не развалилось, пришлось потратить втрое больше средств, чем на его постройку. В конечном итоге дворец все же был доведен до ума, и сейчас в нем останавливались самые дорогие гости Омска, для которых посещать гостиницы было не комильфо, как и подселяться к кому-то из дворянского собрания.

У черного входа в дом навытяжку застыли полицмейстер Омска Рогов и старший следователь Тарасов со сворой подчиненных. Своего коллегу – престарелого видока – я нигде не видел. Лица встречающих иллюстрировали полярное отношение ко мне полицейских Омска. Полицмейстер обжег злобным взглядом, а Анастас Денисович улыбнулся уголками рта. У нас со старшим следователем возникла взаимная симпатия еще со времен охоты на Мясника – маньяка, за зловещим прозвищем которого властям удалось скрыть от общественности профессора Нартова и его жуткие эксперименты.

Князь прошел в открытую дверь, даже не удостоив взглядом никого из встречающих. Я, как положено, отдал честь, на что полицмейстер вынужден был ответить тем же. Затем он шмыгнул за князем. Теперь мы со старшим следователем могли перекинуться парой слов.

– Все плохо, Анастас Денисович?

– Хуже некуда, – вздохнул следователь. – Его сиятельство не хотел допускать до ритуала нашего старика, а их высочество чуток осерчали и приказали доставить кого нужно пред ее ясны очи. Даже разрешила использовать свой дирижабль. Вот князь и выполнил ее приказ… буквально. Ох и взбесилась же княжна, когда их сиятельство улетели за вами самолично. Такого я еще не видал.

Намекая на то, что мы слишком задержались, следователь сделал приглашающий жест рукой. Да уж, бесить начальство лишний раз не стоит, оно и так, судя по всему, на пределе.

Меня сразу проводили в одну из комнат дворца. Там уже находились князь с полицмейстером и три человека в гражданском, от которых так и веяло опасностью, а еще два китайца в колоритных нарядах. Один был наряжен в шаровары и что-то напоминающее кафтан. Меч на бедре выдавал в нем воина. Этот хоть на голову надел отдаленно знакомую шапочку с поднятым тыльником и ушками, а вот второй вырядился в сущую распашонку и увенчал себя прикольной шапкой с красным верхом, из которой торчало эдакое помело. Я, конечно, видел исторические фильмы о древнем Китае, но чтобы вот так, воочию лицезреть подобную экзотику…

Так, не сметь улыбаться!

Компанию семерым мужчинам составляла одна дама. Похоже, это и есть великая княжна Дарья Петровна. Оригинальная особа. Она явно всеми силами старалась придать себе сходство со Снежной королевой – серебристое платье, собранное сзади, облегало стройную фигуру. Темно-серая маленькая шляпка в охотничьем стиле с белоснежным пером. Ниже белый шейный бант на высоком воротнике. А между шляпкой и шарфом бледное до изморози холодное лицо с тонкими чертами и губами-ниточками. И только синие, с легкой сумасшедшинкой глаза оживляли эту ледяную скульптуру. Наведенная строгость добавляла княжне, точнее графине, несколько лишних лет, но ей вряд ли было больше двадцати пяти.

Если честно, такой типаж женщин мне не нравился.

Не понял, я что, так громко думаю? Великая княжна посмотрела мне в глаза и удивленно изогнула бровь:

– Князь, и вот ради этого… юноши вы заставили меня ждать?

Голос у нее был глубоким, с легкой хрипотцой и тоже отдавал льдом, как и весь образ.

– Поверьте, этот юноша способен на многое и уж точно справится получше нашего городского видока.

Княжна окинула меня взглядом с ног до головы, явно интерпретируя слова генерал-губернатора по-своему. Князь заметил эту гримасу и тут же взял дело в свои руки. Он решил опустить все церемонии, возможно нарушая какие-то дипломатические протоколы:

– Игнат Дормидонтович, тело в соседней комнате.

Я молча кивнул и прошел в указанную дверь. В комнате никого не было, если не считать лежащего у окна тела во все той же распашонке, только не такой богатой, как у предыдущего господина.

Картина убийства стала ясна с первого же взгляда – торчавший в шее дротик от духовой трубки сомнений не оставлял. Скорее всего, выстрелили в спину, когда китаец смотрел в окно на городской парк. Значит, будем устраиваться в углу комнаты, возле внешней стены.

Так, сначала достаем из планшетки казенные гогглы. Теперь я похож то ли на газосварщика, то ли на косплейщика, отыгрывающего героя стимпанка. В данный момент света в комнате хватало, так что для меня ничего не изменилось. Усевшись на пятки в лучших традициях самураев, я положил ладони на бедра, закрыл глаза и глубоко вздохнул. С каждым разом будить свой дар с помощью нанесенных на мое тело рун удавалось все легче.

Когда почувствовал, как потеплели татуировки, я открыл глаза. Таким образом контраст реальной картинки и видения не вызывал когнитивного диссонанса, как это было во время проведения моих первых ритуалов. Комната почти не изменилась, только теперь ныне покойный китаец не лежал, а стоял у окна. Он явно любовался восходом солнца.

На меня нахлынули эмоциональные образы человека, пребывающего в состоянии полного покоя. Казалось, я почувствовал запах сакуры и услышал звук журчания горного ручья. Это не были четкие ощущения – просто эмоциональная тень человека, которая была врезана в ткань мироздания противоестественным актом убийства. Это как шрам на коже, но он недолговечен и продержится чуть больше суток. А после ритуала видока возмущение пространства исчезнет практически сразу. Так что у меня одна попытка, и именно поэтому князь не допустил сюда омского видока, который давно устал от своей работы.

В моем видении предрассветное освещение было слабовато, так что гогглы дополнили затемненные места деталями, сотканными из серых полутонов.

Именно такой тенью выглядели двери, которые бесшумно открылись, не потревожив задумчивого цинского чиновника.

Вот зараза!

Вместо ожидаемой фигуры убийцы в комнату вплыло размытое облако. Неприятный нюанс, но с такой штукой я сталкивался не первый раз.

Перед тем как использовать эффект удильщика, попытаемся заглянуть в душу убийцы. У него оказался неплохой самоконтроль – эмоции еле угадывались.

Ладно. Ловись, рыбка, большая и маленькая.

Сконцентрировавшись, я представил, будто набрасываю на нечто в центре размытого облака крючок с леской. В этот же момент из облака вылетела крохотная стрелка, и я боковым зрением увидел, как китаец в распашонке повалился на пол. Его эмоции поблекли, а затем вовсе исчезли вместе с жизнью.

Ну, хоть этот ушел без мучений. В моем деле такое происходит довольно редко. Обычно в лучшем случае гибель людей сопровождалась злостью или сильным гневом, а в худшем – страшными муками и животным страхом. Так было с жертвами профессора Нартова. Воспоминания кольнули душу и едва не сбили концентрацию, но мне все же удалось зацепить убийцу. Ментальная нить натянулась. По своей привычке я привстал на одно колено, как будто удерживая в руках спиннинг, – это уже стало рефлексом.

Есть контакт. Нить натянулась сильнее, связывая меня не только с образом, который убийство запечатлело на ткани мироздания, но и с реальной аурой убийцы. Если он далеко, через секунду нить лопнет. Но она не лопнула. Мало того, напряжение было не таким уж сильным.

Так он что, в доме?! Интересно девки пляшут. А ведь здесь не только все начальство Западной Сибири, но и дочь императора! Ох, что-то мне нехорошо.

Сорвавшись с места, я выскочил через дверь и шалыми глазами осмотрел присутствующих.

Все, кто был облечен властью, уставились на меня как институтка на мышь. Троица в штатском и китаец в ушастом чепчике мгновенно напряглись. Троица тут же заняла позицию вокруг княжны. Похоже, с этих толку не будет, а вот китаец что-то чирикнул, глядя мне в глаза, и резко кивнул. Похоже, он просчитал ситуацию мгновенно. Матерый волчара. Или все-таки кошак? Гримаса исказила лицо китайца, и в нем проступило что-то кошачье. Неужели ракшас? Впрочем, сейчас это не так уж важно.

– В чем дело, господин видок? – первым не выдержал почему-то именно полицмейстер.

Я уже открыл рот, чтобы начать долгие и нудные объяснения, иначе с этой публикой не получится, и тут почувствовал, как ментальная нить натянулась сильнее. Убийца отдалялся, и времени на объяснения просто не оставалось, что, если честно, меня порадовало.

– Убийца в доме, – бросил я уже на бегу и выскочил из комнаты.

За спиной послышались мягкие шаги китайца и гулкие удары в пол двух пар ботинок. Похоже, княжна решила отрядить мне подмогу. Оперативно среагировала дамочка. Уверен, без ее приказов эти парни не оставили бы объект охраны ни за какие коврижки.

Выбежав в коридор, я на секунду притормозил.

Так, здание у нас вроде идет буквой «П», и мы находимся в «шляпке», а нить тянет вперед и вниз, значит, убийца уже во дворике и очень скоро окажется на улице. Эта мысль добавила мне прыти, и я побежал к лестнице. Сопровождение дисциплинированно топало позади, контролируя меня, как охотники следуют за гончей. Когда мы выскочили во дворик, я сразу понял, что мы гоняемся за тем, кто убегать-то и не собирался.

Во дворе кроме транспорта, на котором мы прибыли сюда, стояло несколько телег и один грузовой паромобиль. Вот к ним и двигалась группа китайцев из трех ярко и непривычно одетых женщин и двух молодых воинов. Мужчины явно помогали дамам донести их пожитки – посольство собиралось покидать не очень-то гостеприимный город.

Убийца находится в этой группе, вопрос только – кто из пятерых. То, что связывало меня с объектом, я по наитию называл нитью, потому что ощущал связь как тактильную галлюцинацию – будто на ладонь была намотана бечевка. Куда она уводит, я ощущал, но вот самой нити не видел, как и того, с кем она меня связала. Точнее, однажды мне удалось увидеть эту нить, когда профессор Нартов проявил ее перед тем, как разорвать.

Я замедлил шаг, пытаясь определить, кто же из пятерых является убийцей. Дам я отметать не стал, потому что давно понял – женщины порой бывают намного опаснее мужчин. Китаец, в котором я подозревал ракшаса, поравнялся со мной и пошел рядом. Два телохранителя княжны разошлись с намерением взять подозрительную группу в клещи.

Чтобы определить убийцу, нам придется…

Не пришлось – парень понял, что его трюк с артефактом, стирающим часть следов на ткани мироздания, не прошел, и начал действовать. Его напарник по переносу багажа умер сразу, получив метательный нож в шею. Убрав самого опасного, по крайней мере по позиционированию, соперника, убийца перешел к устранению второго по опасности. Интересно, чем он руководствовался, выбирая именно мою персону? У меня ведь в руках даже оружия нет.

Об этом всем я подумать успел, а вот вытащить спрятанный под кителем двуствольный коротыш не смог – рука лишь коснулась пуговицы, которую еще нужно было расстегнуть. Прямо перед моим лицом что-то звякнуло, и метательный нож отлетел от плоскости меча, который очень вовремя подставил предполагаемый ракшас. Я с какой-то отстраненной апатией подумал, что тренировки с Евсеем нужно ужесточить до предела. До кровавых, мать их, мозолей и пота!

Через секунду китаец с мечом закрыл меня своим телом, точнее, встал между мной и убийцей. Только в фильмах схватка двух профессионалов длится больше нескольких секунд, а здесь все произошло практически мгновенно. Телохранители княжны хоть и контролировали происходящее наведенными на китайцев револьверами, но не вмешивались. Да и не было такой необходимости. Два бойца сошлись даже без звона клинков. То, что убийца вооружен еще чем-то, кроме метательных ножей, я увидел, когда его обезглавленное тело сначала упало на колени, а затем завалилось на бок. В руках труп все еще сжимал два коротких и узких меча.

Китаянки визжали. Телохранители княжны равнодушно спрятали револьверы. Кого-то из водителей генерал-губернаторского кортежа вырвало. Я воспринимал мир какими-то рублеными образами, но через секунду все пришло в норму. Это либо отходняк от ритуала, либо просто усталость. Хотелось выпить чего-то жгуче-продирающего, а затем поспать. Но – увы, это лишь мечты.

Во двор вывалилась вся высокородная шушера – и ну галдеть. Я тихонько отошел в сторону, но меня быстро нашли и взяли в оборот.

– Господин видок, что здесь произошло? Отвечать! – вспылил полицмейстер Омска.

Странно, в прошлый раз он производил впечатление непростого дядьки – умеющего и дурачком прикинуться, и жестко надавить. Неужели княжна и этого разбередила? Учитывая то, что князь от нее смылся аж в Топинск, вполне может быть.

Я осторожно покосился на великую княжну и сцепился с ней взглядами. Такое впечатление, что мне за шиворот сыпанули ковшик колотого льда. Даже в затылке заломило.

Ох и непростая дамочка.

Словно прочитав мои мысли, княжна улыбнулась одними уголками рта. Это была даже не улыбка, а так – ее призрак. Пока мы с княжной переглядывались, в дело вступила тяжелая артиллерия:

– Геннадий Павлович, не нужно так горячиться, – примирительно улыбнулся полицмейстеру князь, и улыбка начальника подействовала на подчиненного как взгляд Каа на не самого смелого бандерлога. – Думаю, в откровениях нашего видока необходимости нет. Все уже благополучно разрешилось. Ведь так, ваше высочество?

– Да, инцидент исчерпан, – милостиво кивнула великая княжна.

– Ну вот, – позволил себе улыбку князь. – Вы, конечно, снимите, как положено, показания и предоставьте господину видоку место в служебной гостинице. Вам ясно?

– Так точно, ваше сиятельство! – попытавшись втянуть изрядный животик, отрапортовал полицмейстер.

Он уже понял, что накосячил. Не сильно, но существенно. Впрочем, мне было плевать, и должность чиновника по особым поручениям генерал-губернатора давала такую возможность.

Жилы из меня он все-таки попытался вытянуть, но муторный опрос все же не перешел в допрос, несмотря на пылкое желание полицмейстера. Анастас Денисович, как мог, смягчал процедуру, так что со старшим следователем мы расстались, как обычно, тепло и со взаимным уважением.

Полицмейстер, конечно, приказал мне отправиться в ведомственную гостиницу и сидеть там безвылазно. Этот приказ я решил проигнорировать, едва он прозвучал. Так что тихонько шепнул Анастасу Денисовичу, что меня в случае чего пусть ищут в известном ему отеле, и наконец-то покинул полицейскую управу.

Вечер постепенно вытеснял из города дневной шум и гам, укутывая Омск в уютные сумерки. В воздухе разливались великолепные запахи. Здесь весенние деньки начались немного позже, чем в согретом Стылой Топью Топинске, но даже в этой робкой нерешительности весна была прекрасна.

Напряжение наконец-то начало покидать меня, но желание хорошенько выпить и закусить никуда не делось. Тем более что я знал чудесное местечко, где все мои желания можно удовлетворить, так сказать, одним махом. Называлось это место отель «Европа». Он был не так шикарен, как «Россия» или «Венеция», обустроенная приехавшим в Омск итальянцем, но номера и обслуживание были на должном уровне. К тому же из-за относительно скромных размеров к постояльцам там относились с особым теплом.

Поймав пролетку, я быстро добрался до гостиницы и прямо с порога ощутил то самое особое отношение.

– Игнат Дормидонтович! – как родному, обрадовался метрдотель. – Мы очень рады вас видеть.

– Взаимно, Степан Николаевич, – улыбнулся я молодящемуся мужику с явно крашеными шевелюрой и бородкой-клинышком.

Несмотря на некоторые особенности этого человека, я старался общаться с ним вежливо, насколько позволяла разница в социальном статусе. Это ему очень льстило, а я мог рассчитывать на дополнительную конфиденциальность и лояльность.

– Вы к нам надолго? – с показной надеждой, которая, впрочем, была не такой уж наигранной, спросил метрдотель.

– Не знаю, – пожал я плечами, – может, на пару дней, а может, завтра уеду. Мой номер свободен?

– Да, – улыбнулся метрдотель, даже не взглянув на стойку с ключами или в свой гроссбух, – но вот ваш любимый столик сейчас занят. Зато свободен тот, что у окна, который вы предпочитаете под настроение.

– Хорошо, накройте ужин на одну персону, а я пока освежусь.

Юркий портье, который являлся племянником метрдотеля, провел меня в номер и щербато улыбнулся, получив на чай двугривенный.

Номер ничем не удивил – все на привычных местах. Широкая кровать, два платяных шкафа. Справа дверь в ванную комнату, а слева – в комнату для слуги с отдельным выходом, где обычно ночевал Евсей. Меблировку дополняли: круглый стол, полдюжины стульев, софа и стол-бюро с небольшим бюстиком нынешнего императора – неброско и уютно.

Быстро ополоснувшись над большой раковиной, я подумал о находящейся внизу мыльне, но решил сначала все же поужинать.

Мои вкусы в гостиничной ресторации знали хорошо, как и платежеспособность, так что стол ломился от множества мясных деликатесов, а для затравки будет небольшая порция борща. Сейчас борщ находился в супнице, которую сторожил шеф-повар заведения. С этим товарищем у меня была особая история. Два месяца назад его обвинили в убийстве любовницы – горничной этого же отеля. Я как раз находился здесь и, наплевав на возможные проблемы, провел ритуал без санкции полицмейстера. Реальность мало отличалась от бразильского сериала: убийцей оказался ревнивый муж.

Я, конечно, получил от полицмейстера по шапке, но повар почему-то уверился в том, что, проведи ритуал местный престарелый видок, он бы обязательно отправился на каторгу вместо слетевшего с катушек мужа. В общем, отравления в этом месте мне можно не бояться, к тому же Тихомир зарежет любого, кто хоть косо посмотрит в сторону готовящихся для меня блюд.

– Здравствуй, Тихомир.

– Здравия желаю, ваше благородие, – вспомнив молодость, по-армейски вытянулся повар.

Он бы еще поварешкой отсалютовал.

Усевшись, я улыбнулся торжественности повара, а затем, получив порцию борща, взялся за ужин. Тихомир, дабы не смущать едока, бесшумно удался. В ресторации было не так уж много народу, но и тот десяток, который наблюдал за экзерсисами повара, теперь заинтересованно разглядывал меня.

Да и плевать.

От второй рюмки ледяной водки напряжение отпустило, а вкуснейшие закуски подняли настроение еще выше. Мелькнула даже мысль послать метрдотеля за одной очень игривой дамочкой, которая освоила древнейшую профессию не столько для заработка, сколько для удовольствия. В выборе клиентов она была переборчива, но у молодого, относительно симпатичного и к тому же небедного полицейского видока имелся, так сказать, перманентный доступ к телу.

Желание так до конца и не сформировалось, о чем я даже пожалел, когда после купальни улегся в постель, – слишком уж смешливой и игривой была сопровождавшая меня горничная. Можно, конечно, и ей уделить внимание, но здесь с этим делом строго, и я только приветствовал подобные правила для персонала. И все же мысль о том, что не помешало бы сбросить остатки напряжения самым действенным способом, витала над моей головой.

Да уж, лучше бы я пригласил Жаннет.

Глава 4

Меня разбудили ближе к полуночи, что подтвердили часы, подсвеченные ночником с магической лампой внутри. Решительный стук в дверь говорил о том, что дело серьезное, раз уж Степан Николаевич не смог организовать мягкую побудку, да и вообще позволил себе беспокоить дорогого гостя в неурочный час.

В проем приоткрывшейся двери сунулась голова метрдотеля:

– Игнат Дормидонтович, простите…

– Что случилось? – прервал я извинения метрдотеля.

Он открыл дверь полностью и вошел. Сухо щелкнул выключатель, и комнату залил свет лампочки накаливания. Сейчас в этом мире шла война магического освещения и электричества. Пока с переменным успехом. Чаще всего оба направления уживались рядом. Магические светляки выигрывали за счет мобильности, а электричество брало экономичностью.

– Вас вызывает к себе ее высочество, – вместо метрдотеля ответил вошедший следом человек.

Я сразу узнал одного из телохранителей великой княжны.

– Вызывает? – присев на кровати, раздраженно спросил я.

– Потрудитесь поспешить. Ее высочество не любит ждать.

– Неужели? – хмыкнул я и демонстративно почесался.

Сам не знаю, зачем стал бесить без сомнения опасного бойца. Но я уже давно уяснил, что в сословном обществе есть свои правила, и сейчас этот чудак их нарушал, причем довольно грубо.

Я находился на действительной службе и имел свое начальство, причем почти под боком. Княжна могла попросить меня навестить ее, и только, а приказывать – лишь после разрешения генерал-губернатора. Но суть даже не в этом – великой княжне многое позволяется и прощается, а вот этот красавец, пожалуй,слишком привык находиться у ноги высокородной особы, так что перенял от хозяйки взгляд свысока. Причем совершенно безосновательно. К тому же, как и любой верный пес, кусать без приказа он не станет.

– Я постараюсь выполнить просьбу ее высочества и соберусь с предельной поспешностью.

– Это была не просьба, новгородец.

Ах вот оно что! Судя по интонационному выделению последнего слова, у него какие-то претензии к уроженцам Господина Великого Новгорода.

– Уж не приказ ли? – прищурившись, спросил я.

– Да. – Это слово телохранитель княжны прорычал и, видимо решив меня припугнуть, пустил по лицу волну частичной трансформации.

Даже так? Ну-ну.

Опыт общения с Евсеем многое расставил по своим местам в плане натуры волколаков. В моменты трансформации, даже частичной, их инстинкты приближаются к звериным, а самоконтроль резко снижается. И тут нужно вести себе как с кинувшейся на тебя собакой. Есть несколько вариантов – хвалить или одергивать. Похвала от чужого сбивает пса с толку – ведь с подобными интонациями к нему обращается только хозяин. Но здесь этот прием не пройдет, и уж точно нельзя показывать ему свой страх.

– Ты тут только все слюной не закапай, – равнодушно сказал я и, зевнув, с ленцой начал подниматься с кровати. При этом левая рука скользнула под подушку, где лежал мой двуствольник.

Хотелось добавить про запах псины, но я сдержался – это уже будет совершенно ненужная провокация, особенно при таких силовых раскладах.

– Не боишься? – вернув себе человеческое лицо, хмыкнул оборотень, сделав шаг назад.

– Тебя или вашего брата вообще? – хмыкнул я в ответ и как бы невзначай засветил зажатый в ладони пистолет.

Оборотень презрительно оскалился, а я вернул ему настолько лучезарную улыбку, чтобы он понял – с этой игрушкой не все так просто.

– Вообще, – совершенно спокойно уточнил ночной гость.

Теперь стало понятно, что меня прощупывали «на слабо». Уж не по приказу ли княжны? Моя старая душа это поняла и отметила как интересный факт, а вот молодое тело отреагировало на подначку вспыхнувшим лицом и волной злости, которую пришлось срочно гасить.

– Если честно, предпочел бы встречать вашего брата пореже. Надоели, – ровным тоном, как на светской беседе, изрек я.

После моего недвусмысленного знака метрдотель запустил в номер горничную, которая начала сноровисто подносить мне одежду и временами помогать одеваться. Купальню я вчера покинул в гостиничном халате, а моя форма прошла через заботливые руки прислуги, так что сейчас радовала взгляд свежестью и чистотой. Волколак меня совершенно не стеснял. Поняв это, он криво улыбнулся и вышел в коридор.

Степан Николаевич демонстративно вытер носовым платком пот со лба:

– Игнат Дормидонтович, вы простите ради бога…

– Пустое, – отмахнулся я от извинений, – у вас все равно не получилось бы его остановить.

– А он… – робко поинтересовался метрдотель, сделав жест, которым взрослые показывают страшного серого волка, сопровождая сказки для малых детей.

– Да, – улыбнулся я и, отстранив горничную, поблагодарил ее: – Спасибо, милая, дальше я сам.

После моего подтверждения полумистического статуса охранника княжны и метрдотель, и горничная синхронно перекрестились, а затем быстро удалились из номера.

Вот такой парадокс. Они прожили в этом мире с рождения и смотрят на оборотней как на сказочных персонажей. А я живу здесь только полгода и уже успел устать от этой публики. Сначала был пытавшийся убить меня наемник купца, которого мы на пару с Евсеем упокоили, хоть и с большим трудом. Затем ракшас на энергетическом заводе. Ну, этого я видел не вживую, а благодаря трансу. После вообще странный насекомоподобный оборотень, на котором профессор Нартов ставил свои опыты. И это не считая свидания с упырицами и стригами. На последнем таком рандеву меня едва не разорвала очень миленькая девушка. Миленькой она была, пока не обросла зубами и щупальцами. До сих пор дрожь пробирает, когда вспоминаю это свидание.

– Я готов, – лучезарно улыбаясь, заявил я телохранителю княжны, который дожидался меня у дверей номера.

Мое веселье было совершенно фальшивым, и в этот момент я корил себя за то, что не прошелся вечером по оружейным магазинам. Вот теперь придется ехать на ночь глядя, имея при себе всего лишь не очень-то серьезную пукалку, хоть и не раз спасавшую меня от гибели. Ну и еще есть кое-какой сюрприз от моего оружейника.

У входа в гостиницу нас ждал паромобиль. Этих аппаратов в городе не так уж много, поэтому я сразу узнал технику из гаража генерал-губернатора. Причем водительское место было пустым. А это многое говорило об отношении князя к гостье города. Обычно водители-механики от своих железных скакунов не отходили ни на шаг.

Телохранитель уселся за руль, а я демонстративно погрузился в пассажирское отделение.

Ехали мы недолго – в принципе можно было и пешком пройтись, но это так, к слову. Понятно, что княжна не будет ждать, пока я подышу свежим воздухом ночного Омска.

Вполне ожидаемо паромобиль остановился у дома, который я покинул всего несколько часов назад.

Железные нервы у княжны. Любая другая на ее месте наверняка переселилась бы в гостиницу – подальше от места убийства. А этой хоть бы хны. Мне даже стало интересно, ради какой такой надобности меня вызвали прямо посреди ночи.

Апартаменты, занимаемые княжной, находились на втором этаже особняка, и для того чтобы попасть туда, нам пришлось пройти через два поста охраны. Сначала это были китайцы. Они лишь смерили меня пристальными взглядами, из которых относительно доброжелательным был лишь взгляд уже знакомого мне ракшаса. Второй пост состоял из телохранителей княжны. Вот здесь меня обыскали и изъяли мой двуствольный коротыш.

Только после всех этих манипуляций была открыта заветная дверка, и я вошел в покои княжны. Если честно, я ожидал всего, чего угодно, – от стола с чрезвычайной «тройкой», решившей допросить меня насчет незаконного вселения в чужое тело, до огромной кровати с лежащей там в соблазнительной позе княжной. Реальность, как всегда, преподнесла сюрприз. Да, это был некий аналог будуара, но какого-то слишком уж семейного. Княжна сидела за туалетным столиком с большим зеркалом и умащала себя кремами.

Вид она имела хоть и домашний, но вполне утонченный. Халат с пышным воротником, может, и выглядел бы пристойно, оставайся его хозяйка стоять, но в сидячем положении немного оголялось ее бедро, что делало обстановку в комнате до предела неформальной. Еще больше формализм ситуации разрушал прилегший на софу мужчина. Одет он был в обтягивающие брюки с подтяжками, а также свободную рубашку с широченными рукавами и кружевными манжетами а-ля мушкетеры. Мало того, было сразу видно, что у туалетного столика этот субчик провел не меньше, чем его супруга.

Нетрудно догадаться, что в таком виде рядом с княжной мог находиться только ее супруг граф Скоцци. Он, как и большинство итальянцев, был горбонос, смугл, но некие детали немного выделяли его образ из национального типажа.

Не понял, он что, подвел глаза и завил волосы? Да и вообще граф был далек от брутального образа Челентано. С другой стороны, метросексуалы тоже пользуются косметикой, но тут, пожалуй, не тот случай, а совсем даже наоборот.

Если насчет метрдотеля «Европы» у меня еще имелись сомнения, то с графом было кристально ясно, что он имеет очень нестандартную ориентацию в интимных вопросах. Гомофобией я точно не страдаю, хотя имею один неприятный опыт. После окончания института мы с друзьями гудели в одном баре, и поверьте, это и близко была не «Голубая устрица». Там и появилась компания ярко разодетых и накрашенных… как бы это помягче выразиться… нетрадиционалов. Один из них по какой-то ведомой только ему причине решил подкатить именно ко мне.

Честно, я потом долго смотрел в зеркало, пытаясь найти в своем отражении компрометирующие черты. Не нашел.

Подкат бы недолгим, но довольно агрессивным.

Из этого случая я вынес два урока. Первый – бить таких ребят нужно аккуратно, потому что хиловаты. Второй и намного более полезный вывод – в общении с девушками нужно придерживать свой энтузиазм и внимательно следить за ответной реакцией. Побывать в шкуре того, к кому нагло и развязно пристают, было неприятно, но познавательно. После этого случая я пару раз общался с геями, которые оказались вполне адекватными и нормальными людьми. Но – увы, как в той истории с ложечками: осадочек остался.

Боюсь, что этот осадок и отразился на моем лице, когда я увидел графа.

– Не понравился, – с легким итальянским акцентом сказал граф и манерно вздохнул. – Инкрещиозо.

– Душа моя, – каким-то совсем домашним и теплым голосом обратилась к мужу эта Снежная королева, – говорите по-русски. Порой ваши слова звучат как оскорбления. Вам было мало последней дуэли?

По интонации итальянца я и так понял, что слово не ругательное, но уточнение все же успокоило меня окончательно.

– Я выразил сожаление. – Отложив небольшой томик с чем-то наверняка романтически-слащавым, граф поднялся с кушетки и подошел ко мне. – Позвольте представиться, граф Скоцци. Называйте меня Антонио. Ну или на людях Антонио Пьерович.

Граф смешно сморщил нос и протянул мне руку. Без жеманности – просто и открыто. Рукопожатие у Антонио оказалось на удивление крепким. Улыбнувшись мне, он подошел к княжне, положил ладони на ее плечи и поцеловал в макушку:

– Бона ноте, миа кара.

– Доброй ночи, дорогой.

Ну прямо семейная идиллия. Чтобы посмотреть на своего мужа, княжна чуть повернулась, при этом оголив ногу еще больше. Но мой взгляд прикипел отнюдь не к соблазнительному бедру: он впился в украшение на шее девушки.

Так вот что она прятала под высоким воротником! Это, конечно, не ошейник, который вешают на заводских арестантов, но руны в ажурном ожерелье я узнал мгновенно.

Стрига!

Тварь намного опаснее оборотня, потому что не ограничена навязанной предками боевой формой, и вообще непредсказуемая и склонная к боевой истерике. Говорят, что у них две души, но энергетики отрицают это. Они утверждают, что за демоническую ипостась отвечает темная часть раздвоенного сознания. Именно эта больная часть личности формирует нестандартную и до оторопи жуткую форму псевдоплоти.

Княжна тут же почуяла мои эмоции и опасно прищурилась, а ее муж, судя по всему, откликнулся уже на реакцию супруги. Он сделал два шага вперед, становясь между нами. Причем его поза выдавала опытного бойца.

Да уж, теперь понято, чем закончилась дуэль с бедолагой, который на свою беду не знал итальянского языка и обладал слишком уж болезненным самолюбием.

– Все в порядке, дорогой. – Теперь уже княжна положила руку на плечо напрягшегося мужа. – Он не желает мне зла.

Неприятно, когда о тебе говорят в третьем лице, но это не самое обидное, что мне приходилось выслушивать и в той, и в этой жизни. Княжна трогательно положила подбородок на плечо уже вернувшего себе вальяжность Антонио:

– Какой интересный мальчик. Он не только понял, кто я, но и почему-то уверен, что сможет мне навредить. Ведь так, Игнат Дормидонтович?

– У меня нет привычки нападать на женщин.

– А ради защиты? – очаровательно улыбнулась княжна. – Только интересно, чем вы могли бы мне навредить? Вас же обыскали на входе.

– У каждого свои секреты.

– Какой интересный мальчик, – повторила княжна и пристально посмотрела мне в глаза, а затем перевела взгляд на Антонио, – и ведь не обижается на «мальчика».

– С чего бы? – решил я немного похамить. – В нашем разговоре это скорее должно задевать вас.

– Интересный и колючий, – сказал граф и окинул меня оценивающим взглядом.

Я всем своим видом показал, что от подобного осмотра отнюдь не в восторге.

– Инкрещиозо, – теперь уже жеманно вдохнул граф и еще раз поцеловал жену в висок. – Не буду вам мешать.

Интересно, в чем? Что-то меня на похабщину потянуло. И всему виной теперь уже скрывшееся за полой халата бедро княжны.

Учтиво раскланявшись со мной, граф оставил свою жену наедине с посторонним мужчиной. Впрочем, с его наклонностями ревновать он скорее стал бы меня к ней.

Когда дверь за Антонио закрылась, княжна вернулась в кресло перед зеркалом. А я остался посреди комнаты. Да и вообще на этой почти пижамной вечеринке в своем парадном мундире я выглядел, мягко говоря, нелепо.

– О вас рассказывают много любопытного, – проведя ватной подушечкой по лицу, сказала княжна.

– Вот уж не было печали.

– Вы не тщеславны? – удивилась девушка.

– Я не настолько глуп.

Игра в пространные вопросы и не менее пространные ответы быстро надоела княжне, и она перешла к конкретике:

– Это ведь вы арестовали профессора Нартова?

– Да, хотя по официальной версии он умер.

– Профессор многое для меня сделал, – как бы сама себе сказала княжна, явно делая мне некий намек.

Но напрягаться я не стал и спокойно ответил:

– И для меня тоже.

Мои слова удивили ее.

– Тогда почему вы позволили посадить его на цепь? – зло прищурившись, спросила княжна и для выразительности постучала ноготком по собственному шейному украшению. – Это, знаете ли, тяжкая ноша.

– У меня был выбор между смертью друга и его арестом.

– А третий вариант даже не рассматривался?

– Если вы говорите о свободе, то к ней в довесок шли будущие смерти большого количества девушек, которых профессор без сомнения пустил бы на опыты. Да и на меня у него были планы, которые мне не очень-то понравились.

– Какие же?

Княжна встала и подошла ближе. Я ощутил аромат ее духов, и голова немного закружилась.

Это что, какие-то алхимические любовные штучки?

– Он хотел оставить меня в живых, но без памяти. К тому же при этом был шанс стать умалишенным, – удалось мне выдавить из себя. – А я в такие игры не играю.

– А в какие игры ты играешь, мальчик? – грудным, полным неги голосом проговорила княжна, и я почувствовал, как у меня на груди потеплел подаренный обсуждаемым профессором амулет.

– В эти тоже стараюсь не играть. Молод еще, так что предпочитаю обходиться без дополнительных возбудителей.

Амулет тут же перестал нагреваться.

Теперь уже я разозлился и с вызовом посмотрел в глаза улыбающейся женщине.

– Какой интересный мальчик, – закусив губу, сказала она.

– Вы это уже говорили, ваше высочество.

Княжна сделала еще один шаг и приблизилась ко мне вплотную. Наши лица разделяло всего несколько сантиметров. Она словно передавала мне инициативу, намекая на гарантированную взаимность. Все так, но подобные дамы не бывают настолько великодушными. Поэтому я продолжал смотреть ей в глаза, оставаясь без движения.

Помню, как в похожей ситуации поцелуй ведьмы Эммы больше напоминал укус, а вот Снежная королева поцеловала меня очень мягко и осторожно. Дальше тоже все пошло неспешно и плавно, как в медленном танце, но что-то подсказывало мне – сюрпризы не за горами.

Мы переместились на кровать и полностью избавились от одежды. Но когда через некоторое время наконец-то должны были достигнуть кульминации, княжна потянулась рукой к ошейнику.

Кикимору мне в тещи! У нее там что, застежка вместо замка?

От того, что это дикое предположение оказалось верным, меня прошибло холодным потом. В такой ситуации любое возбуждение должно было исчезнуть без следа, но страх неожиданно разжег его еще сильнее. Тихо звякнув, ошейник упал на кровать, и княжна начала меняться. Она была прекрасным монстром. Вслед за страхом возбуждение подстегнула еще и боль. Десяток коготков вспорол кожу на моей спине, я же максимально сильно, едва ли не до хруста костей, сжал изменившееся, но все еще соблазнительное тело. И тут словно лопнула до предела натянутая струна.

Наваждение схлынуло, и через мгновение я остался на кровати в полном одиночестве.

Похоже, обнимашек не будет.

Княжна, вернув своему телу человеческий облик, пошла к туалетному столику, на ходу застегивая ошейник.

И красиво пошла, скажу я вам.

Чтобы лучше видеть, я повернулся на бок и непроизвольно застонал.

Вот зараза, глубоко пропахала!

Княжна обернулась на звук и мило улыбнулась. Усевшись перед зеркалом, она позвонила в маленький колокольчик. Дверь тут же открылась, и в комнату вошла служанка в традиционном наряде горничных – закрытом платье, белом переднике и в чепчике на голове. В руках она несла какую-то баночку. Я попытался прикрыться простыней, но под мягким, при этом настойчивым, давлением рук служанки просто лег на живот. Порезы на спине защипало, но терпимо, так что я не стал реагировать.

Когда понял, что процедура закончена, и повернулся, я увидел, что служанка стоит у кровати, удерживая в одной руке мои брюки, а в другой рубаху.

Вот такой ненавязчивый намек на то, что мне пора удалиться.

Одевался я быстро, почему-то раздраженно отпихнув заботливые руки служанки. Довольно неоднозначная ситуация. Княжна вновь надела маску Снежной королевы.

И как только у нее это получается, особенно учитывая, что из одежды на ней сейчас только ошейник?

В подобной ситуации вопросы о нашей близости были бы сущей глупостью, но уходить молча мне не хотелось:

– Это профессор Нартов помог тебе примириться с темной сущностью?

– Как ты понял? – удивленно спросила княжна.

Маска Снежной королевы дала трещину. Она щелкнула пальцами. Служанка поднесла халат и помогла госпоже скрыть наготу.

– Одна его подопечная пыталась меня убить. Она менялась, оставаясь в здравом рассудке.

– Но ты здесь, и живой, несмотря на вашу встречу.

– Как сама видишь, – улыбнулся я, потому что ситуация выровнялась, не позволяя ей смотреть на меня свысока.

Мальчишество, конечно, но все равно приятно.

– Как?

– У каждого свои секреты. – Сделав небольшой шаг назад, я поклонился. – Ваше высочество.

– Господин видок, – кивнула мне великая княжна.

Обратно я прошел тем же маршрутом. Телохранитель-оборотень вернул мне пистолет и явно намеревался доставить обратно в гостиницу, но я лишь отмахнулся:

– Сам доберусь. Здесь недалеко.

– Как пожелаете, – похабно улыбнулся телохранитель.

– Зубы спрячь, не по чину оскал, – жестко приказал я.

Как ни странно, мой собеседник не стал лезть в бутылку и даже потупил взгляд.

Это что, сказались заработанные моим дерзким поведением очки уважения или сработал новообретенный статус фаворита его хозяйки? Боюсь, что как раз второе. Да и плевать!

Весенняя ночь в Омске особым теплом не радовала, но эту прохладу все же можно было назвать свежестью, а не холодом. В общем, было хорошо. В голову полезли довольно странные мысли.

Вспомнились слова Александра Сергеевича из моей родной реальности:

Ага, особенно в плане сексуального просвещения. Бывало у меня по-всякому. Я знал, что такое смесь страсти и нежности, – как с дожидавшейся меня в Топинске Глашей. Испытывал и чистую, словно медицинский спирт, не замутненную примесями страсть Жаннет. С ведьмой Эммой я познал, что такое смесь страсти и злости, а Дарья показала всю степень накала смешавшихся со страстью страха и боли.

Хотя «это самое» со стригой – конечно, уже перебор. Так и до садомазо недалеко. Чур меня, чур!

Ночь была прекрасна, а спать после всего случившегося уже не хотелось. Так что бродил я по ночному Омску больше часа, пока за мной не увязались все-таки два каких-то субчика. Конечно, моя форма их сдерживала, но надолго ли? Так что от греха подальше я повернул в сторону гостиницы.

Вернувшись в номер, немного почитал, затем сон все же сморил меня, и проспал я почти до десяти утра. Может, продрых бы и дольше, но опять был разбужен громким стуком.

– Да что же за день такой? – вздохнул я, присаживаясь на кровати. – Кто?

– Это я, командир, – послышался голос Евсея.

– Заходи.

Казак вошел в номер, втащив за собой мой оружейный баул и командировочный чемодан с одеждой.

– Что будем делать? – с непонятным энтузиазмом спросил Евсей.

Ну и что мне теперь ему сказать? Ничего, кроме грубой правды, на ум не приходило:

– Сейчас пойдешь на вокзал и купишь нам на вечер билеты домой.

Лицо оборотня вытянулось:

– Это как?

– А вот так, – развел я руками и принялся одеваться. – Все, что от меня требовалось, я уже сделал. До вечера погуляем по городу и отправимся восвояси.

Если честно, была у меня мысль остаться в Омске на пару дней – пообщаться с Жаннет, обойти магазины, но эта идея как-то быстро выцвела. К тому же дома остались незавершенные дела. С контактами Кочевряжа в Омске мне все равно не дадут поработать, да и не до того сейчас и князю, и полицмейстеру. Так что нужно побыстрее узнать, что там вытряс Дмитрий Иванович из продажного полицейского. К тому же обязанности видока не позволяли мне прохлаждаться без дела вдали от охотничьих угодий.

Впрочем, до вечера времени было много, и мы успели не только обойти с десяток магазинов, но еще и неплохо посидеть в ресторане. Так что на вечерний поезд садились с целой грудой свертков и слегка навеселе.

Глава 5

Путешествие на поезде было намного медленнее и скучнее, чем перелет на дирижабле. У меня даже появилась безумная идея как-то обзавестись собственным цеппелином, но при этом я понимал всю сказочность подобного замысла. И дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Мало ли сколько мне удастся поднять здесь на сплагиаченных из родного мира изобретениях, но вряд ли сильные мира сего потерпят настолько статусную вещь в руках какого-то провинциального видока. На данный момент дирижабли в личной собственности есть лишь у четверых великих князей, ну и, естественно, у императора.

Даже «Стремительный» формально не принадлежал княжне, а был приписан к министерству иностранных дел. Кстати, в штате этого учреждения княжна не числилась, а всего лишь сопровождала графа Скоцци – чрезвычайного полномочного посланника департамента внешних сношений при министерстве иностранных дел империи. Хотя всем и каждому было понятно, кто в этой парочке главный. Даже неформальное присутствие члена императорской семьи в чрезвычайной делегации автоматически повышало ее статус и эффективность.

Так что придется вам, Игнат Дормидонтович, довольствоваться паромобилем. Ну, еще можно придумать что-то пооригинальнее. Есть одна задумка для прогулок по реке – кататься на лодочке, махая веслами, не хотелось, а Стылая была слишком мелкой и илистой для обычных катеров. Так что есть смысл попробовать аэросани-амфибию, на которой получится и зимой по снегу рассекать, и летом по затопленной части болот путешествовать. К тому же можно не сомневаться, что и эта идея принесет мне денег благодаря стараниям Давида Ароновича Бронштейна – отпрыска уважаемой еврейской семьи и по совместительству юридической династии. Нет, слава богу, к Троцкому он никакого отношения не имел, но парень все равно очень шустрый. Он с месяц дулся на меня за то, что я отдал другому стряпчему работу по привилегиям на вулканический каучук. Затем осаждал меня требованиями изобрести что-то не менее масштабное, а после перешел в партизанский режим. Дава регулярно посещал нашу широкопрофильную механическую мастерскую и трепал нервы моему партнеру Боре Хвату. Так что любое усовершенствование сразу проходило оценку на предмет поиметь с него чуток золотишка.

За размышлениями об аэросанях и начертанием в блокноте предварительных эскизов дорога прошла почти незаметно. Ближе к ночи мне удалось даже поспать, хотя делать это в сидячем положении я не люблю.

На вокзал Топинска мы прибыли в десять часов утра и сразу погрузились на извозчика. Хотелось домой, чтобы помыться в нормальном душе и переодеться: за два дня форма успела мне изрядно надоесть.

Странно – обычно Чиж выскакивает из дома, едва услышит, что кто-то въезжает во двор. Особенно когда я в отъезде. А сейчас бывшая пожарная каланча казалась вообще незаселенной.

Пока Евсей загружался багажом из коляски, ворча о том, что все обленились и никто не спешит ему на помощь, я взбежал на крыльцо и вошел в прихожую. Сделать получилось только два шага, как тут же закружилась голова.

Не понял!

Быстро погасив в себе желание двинуться дальше, я выскочил наружу. Несколько вдохов свежего воздуха исправили ситуацию.

Неужели Чиж растопил печь и проспал утечку угарного газа? Но этого просто не может быть, потому что за печью и за домом в целом неустанно следит домовой. К тому же от угарного газа меня не могло бы размотать так резко.

Быстро объяснив ситуацию тут же подобравшемуся оборотню, я решил зайти с другой стороны, причем в буквальном смысле этого слова. Миновав крыльцо, мы подошли к закрытым воротам гаража.

– Стой здесь, – приказал я и, глубоко вдохнув, ринулся внутрь помещения, как в воду нырнул.

Затем была короткая перебежка к стоявшему в гараже паромобилю. Точнее, к ящику для инструментов, который размещался под сиденьем в пассажирском отсеке.

В самом начале моей карьеры видока произошел любопытный инцидент. Один затейник пытался осложнить мне работу, разбрызгав на месте преступление очень вонючую субстанцию. Расчет был, в принципе, верен, но не до конца. Тогда я воспользовался пожарным рукавом, чтобы дышать воздухом, который подвели снаружи. Во избежание подобного конфуза в дальнейшем и чтобы еще раз не пришлось вызывать пожарных, я чуток помучался с энергетическим каучуком, стеклом и различными наполнителями для банки фильтра. Получилось изделие, знакомое всем родившимся в Союзе по занятиям начальной военной подготовкой.

Запас воздуха в груди заканчивался, поэтому пришлось оперативно, как в армии, напяливать на себя противогаз. После этого был осторожный вдох. На всякий случай я подошел к выходу из гаража, но головокружение не повторилось. Да и дышалось легко, конечно учитывая несовершенство самодельной конструкции. Корпус фильтра у меня был из тонкой жести. Внутри два десятка слоев пропитанной раствором соды и затем высушенной марли, а также прослойка активированного угля. Был ли уголь по-настоящему активирован, я не знал – просто прокипятил березовый уголек так, как когда-то вычитал в одной из интернет-статей.

Для начала я заглянул в каптерку моего оружейника. Он лежал там на своей кровати в таком виде, будто и не просыпался с ночи. А ведь Василич – пташка ранняя, впрочем, как и Чиж. Нащупав слабый пульс на шее старика, я с облегчением вздохнул, хотя беспокойство еще осталось.

Оружейник хоть и не обладал излишним жирком, но весил изрядно. Хорошо, что Евсей дождался меня у ворот и быстро перехватил безвольное тело. Я же сразу побежал в нашу гостиную-приемную. Как и ожидалось, Чиж устроился прямо на кушетке. Обычно он ночевал наверху в казарме, но, когда меня не было, почему-то перебирался в гостиную. Парень тоже спал как уколотая веретеном принцесса, но его тащить было намного легче.

Как только вошел в комнату, я сразу заметил странный цветок в вазе на подоконнике, но внимательнее к нему присмотрелся только после того, как проверил пульс у Чижа.

Ну и что это за сорняк такой? Цветок выглядел странно. Большие, толстые и мясистые лепестки ядовито-красного цвета окружали корону такого же жирного пестика. У меня сразу возникло подозрение, что странная ситуация в доме и этот цветок как-то связаны между собой. Но выяснять все подробно времени не было. Сначала я вынес Чижа на улицу и положил его рядом с Корнеем, возле которого уже вовсю хлопотал Евсей. Увы, его старания результата не приносили.

Я растерянно посмотрел на казака, сам не зная, что делать. Из реанимационных мероприятий мне известны только непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но здесь все это без надобности – сердце у пострадавших билось, и дышали они хоть слабо, но самостоятельно.

Только осознав свою беспомощность, я вспомнил, что не хватает еще кое-кого из членов моей команды, но суетиться необходимости уже не было. Из открытой двери на крыльцо вышел полупрозрачный человечек, и не просто так, а буксируя за собой некий лохматый груз. Домовой тащил бесчувственного кота, причем волоча его за горячо любимый хвост.

Надеюсь, никто не проболтается Леонарду Силычу о сем конфузе, а то он Кузьмичу вовек не простит подобной вольности, наплевав на благодарность за спасение.

– Кузьмич, кикимору тебе в жены! – подхватив на руки кота, вместо похвалы за спасение питомца наехал я на домового. – Ты куда смотрел? У тебя в доме чуть всех жильцов не уморили!

Вид у домового был озадаченным и даже беспомощным. Он совсем по-человечески развел руками.

– Впрочем, цветы – это не по твоей части.

В ответ домовой сердито упер кулачки в бока.

– Но мог бы и догадаться. Уж сколь веков живешь рядом с людьми. Неужели не удивился, что народ спит допоздна, как раздобревшая купчиха? Ладно, давай открывай все окна и организуй в доме сквозняк. Может, получится выдуть эту дрянь.

Домовой сокрушенно покачал головой и растаял. Через пару секунд в доме захлопали оконные рамы и завыл ветер.

Оставив спящего кота рядом с другими пострадавшими, я хотел уже позвонить в больницу со своего телефона, но решил не рисковать. Конечно, можно было побеспокоить живущего на нашей улице купца, которого я раскулачил на предмет совместного проведения телефонной линии, но этот способ вряд ли будет самым быстрым. Пока найдут доктора, пока удастся объяснить ему всю серьезность ситуации… Так что будем действовать по старинке. Соваться в гараж тоже пока не хотелось. Вон Евсей все время поглядывает на ворота, наверняка обдумывая возможность эвакуации уснувшего прямо в стойле коня.

– Побудь с нашими, пока не вернусь, – попросил я казака, а сам побежал к пролетке.

Доставивший нас с вокзала извозчик заинтересовался возникшей суматохой и сейчас стоял поодаль, дожидаясь развития событий.

– Гони в больницу! Если мне понравится твоя расторопность, получишь два рубля, – выпалил я, заскочив в коляску.

Предложение извозчику понравилось. Он пронзительно свистнул и огрел кнутом свою лошадку. Та обиженно всхрапнула, но сразу же набрала приличную скорость.

Пожалуй, на гусеницах паромобиля было бы даже медленнее.

Словно пожарная команда, мы пронеслись улицами города и минут через десять остановились у входа в окружающий больницу парк. По дороге на нас косились городовые, но моя форма лишала их желания проучить лихача.

– Жди меня здесь, – бросил я извозчику, выскочив на мостовую.

Впрочем, куда он денется без заслуженно заработанных рублей?

Я хорошо знал, где находится кабинет доктора Вяльпе, поэтому побежал туда под удивленными взглядами медсестер и больных.

– Доктор, мне срочно нужна ваша помощь! – выпалил я, ворвавшись в кабинет после формального стука.

– Я же говорил вам, что не стоит ходить по домам терпимости, – с легким эстонским акцентом нравоучительно изрек доктор.

Он почему-то подозревал меня в страшной распущенности и при наших редких встречах все норовил прочитать лекцию о половой гигиене.

– Ян Нигульсович, что вы такое говорите?! – вполне обоснованно возмутился я. – У меня люди пострадали от нападения растения из Топи.

Доктор тут же сделал стойку. Он вообще переселился в Топинск, чтобы изучать энергетически измененные живые организмы. Конечно, этот ярый естествоиспытатель с бо́льшим удовольствие поковырялся бы скальпелем в Евсее, но и агрессивное растение ему было небезынтересно.

Собрался он со скоростью одевающегося курсанта военного училища. И уже через пару минут мы загружались в пролетку.

Пока ехали, доктор все донимал меня вопросами о подробностях нападения. Я, как мог, отвечал на них, но утолить любопытство Яна Нигульсовича был не в состоянии и, кажется, немного разочаровал его. Он наверняка уже нарисовал у себя в голове картинку, в которой монструозное растение гоняется по каланче за ее обитателями.

К чести доктора, как только мы прибыли на место, он не стал требовать предоставить ему виновника переполоха, а сразу бросился к лежащим на траве телам. Чиж с Корнеем до сих пор так и не проснулись, что резко усилило мое беспокойство.

– Ну как, доктор?

– Пульс ровный. Хорошо наполненный. Думаю попробовать нашатырный спирт.

Он сразу перешел от слов к делу. Из потрепанного жизнью саквояжа был тут же извлечен пузырек темного стекла. После второго вдоха паров нашатыря Корней закашлялся и попытался отмахнуться от пристающего к нему человека. Старый солдат едва не заехал кулаком по носу доктора. Хорошо, Евсей успел перехватить его руку.

Ну и слава богу – если такой прыткий, значит, не сильно пострадал.

Простое и действенное, как весло, средство сумело пробудить и Чижа. Так что через пару минут, когда они отдышались, я смог приступить к расспросам:

– Откуда взялась эта дрянь?

Вопрос был обращен к Корнею, как к тому, кто оставался в доме за старшего.

– Какая дрянь? – удивленно спросил оружейник.

Он явно вообще не понимал, о чем идет речь.

– Здоровенный и мерзкий цветок в горшке на подоконнике.

– Так там были лишь два миленьких цветочка. Их Петька вчера приволок в горшке. Говорил, что удачу в дом принесут, – сказал оружейник и повернулся к хлопавшему глазами Чижу: – Осипка, как, он сказывал, цветочки-то называются?

– «Счастливые глазки», – тут же ответил обладающий прекрасной памятью паренек.

Скрипнув зубами, я повернулся к Евсею:

– Бери пролетку и дуй за этим ботаником-вредителем. Скажешь извозчику, что накину еще рубль.

– Сделаем, – кивнул казак и еще раз с тоской посмотрел на дверь конюшни.

– Езжай, мы сейчас же займемся твоим Орликом.

Казак кивнул и, придерживая рукой саблю, побежал к пролетке.

– Игнат Дормидонтович, вы не забыли, что я не ветеринар? – тут же дал о себе знать Ян Нигульсович.

– А как же сравнить влияние яда энергетически измененного растения на человека и животное с большой массой тела? – хитро прищурившись, высказался я.

– Ну, если вы так ставите вопрос…

– Именно так.

– Горазды вы играть словами, Игнат Дормидонтович, – добродушно упрекнул меня доктор и поправил съехавшее на сторону пенсне. – Показывайте своего пострадавшего с большой массой.

Сначала появилась мысль войти в гараж, надев противогаз. Но как тогда удастся понять, выветрился ли газ? Так что, оставив противогаз в сумке, я просто сделал пару шагов за ворота и осторожно вдохнул. Затем выдох, и еще раз вдох.

Вроде ничего страшного.

Ворота были распахнуты настежь, а домовой успел раскрыть еще и окна под потолком. К тому же наш пациент уже показывал признаки жизни.

Орлик пытался встать на ноги и, несмотря на свои солидные даже для лошади габариты, выглядел как только что родившийся жеребенок. В том смысле, что его ноги тряслись и подгибались. Не знаю, какая это была попытка, но и она не удалась – Орлик завалился на бок.

– Простите, Игнат Дормидонтович, но я не представляю, чем смогу помочь этому животному. Очевидно, что на такой большой организм ядовитый газ подействовал не так сильно и из крови был выведен значительно быстрее. О последствиях можно будет судить только через некоторое время. Да и то я стану наблюдать лишь ваших помощников.

– Хорошо, Ян Нигульсович, этого будет вполне достаточно. Если понадобятся деньги, можете рассчитывать на любую сумму.

– На любую? – удивленно переспросил доктор.

– Да. Как вы сами сказали, это мои люди, и мне за них отвечать.

– Что же, подобное отношение к подчиненным делает вам честь. Но пока я не вижу необходимости в серьезном лечении. Просто положим их в клинику и немного понаблюдаем. Ну а мне все-таки хотелось бы получить обещанное и увидеть этого растительного монстра. Где он?

Понимая, что доктор готов ринуться прямо к цели, я немного остудил его пыл:

– Давайте не будем торопиться. Лучше всего, если я вынесу его на открытое пространство. Подождите меня на улице.

– Хорошо, – кивнул доктор, при этом почему-то одарив меня подозрительным взглядом.

Неужели он думает, что я решил припрятать эту гадость для себя? В доме она мне и даром не нужна. Я бы эту икебану, мать ее, вообще спалил, но, раз уж обещал доктору, пустим ее на опыты.

Поднявшись на крыльцо, я все же надел противогаз и вошел в прихожую. Через нее попал в гостиную и направился прямо к подоконнику. Все окна были открыты, так что газ наверняка выветрился, но надо быть совсем идиотом, чтобы соваться к магическому цветку без противогаза. Подойдя ближе, удалось рассмотреть, что, возможно, Коготь подсунул нам свинью неумышленно. Толстый стебель растительного монстра пророс в центре горшка, при этом он раздавил собой два знакомых мне цветочка. Пожухшие «счастливые глазки» безвольно лежали на сырой земле.

Прямо ботаническая трагедия.

Я осторожно взял горшок в руки и пожалел, что не надел перчаток. К счастью, цветок вел себя спокойно и не пытался ни укусить меня, ни ухватить какими-нибудь побегами.

Что-то у меня воображение разыгралось.

Со всеми предосторожностями растение было выдворено из дома и поставлено на траву подальше от тех, кому оно уже успело навредить. Как ни странно, доктор сначала посмотрел не на магический цветок, а на меня.

– А что это у вас за приспособление?

– Где? – прямо в противогазе спросил я и тут же, догадавшись, о чем говорит доктор, снял защитное устройство. – Вы о противогазе?

– Противогаз… – задумчиво повторил Вяльпе.

Похоже, он видит такую штуку впервые. А действительно, если мне не изменяет память, в моем мире его изобрели где-то ближе к Первой мировой.

– Интересно, – разглядывая протянутый мной противогаз, сказал доктор. – И в нем можно дышать в любом дыму?

– Не знаю. Но если он выдержал ядовитый газ, то можно рассчитывать на многое. Нужно просто подумать о составе фильтра.

Так, судя по выражению лица доктора, он уже думает, как использовать новый девайс в своих целях. Нужно поскорее показать противогаз Боряну и Даве. Конечно, доктор не станет опережать меня с патентом, но мало ли кому он похвастается новой игрушкой.

– Вы позволите? – указав взглядом на противогаз, спросил Ян Нигульсович и, увидев утвердительный кивок, тут же напялил его себе на голову.

По крайней мере, попытался. Пришлось помогать: ведь у интеллигентного эстонца не было моей армейской практики.

Защитив свое дыхание, доктор принялся осматривать будущего подопытного. Осмотр закончился на удивление быстро. Сняв противогаз, доктор повернулся ко мне:

– Я заберу его в лабораторию.

– Только не отравитесь, усердствуя.

– Но вы же дадите мне ваш противогаз? – старательно повторил он незнакомое слово.

Ну, честное слово, как ребенок – дядя, дай конфетку. С другой стороны, обижать доктора не хотелось.

– Хорошо, Ян Нигульсович, но только позже. Вы, главное, позаботьтесь о том, чтобы в больнице никто не отравился.

– Не беспокойтесь. У меня там особый флигелек для биологических опытов. Туда никого не пускают, – заявил доктор и, хитро прищурившись, добавил: – Сам придумывал сказки о страшных болезнях, чтобы отпугнуть любопытных сестричек. А то от них никакого спасу нет.

– Только как вы повезете его к себе? – перешел я к технической части проблемы.

– Вы видели емкость для перевозки реагентов с энергетического завода?

– Нет, – честно признался я.

– Она закрывается герметически и по размеру вполне вместит в себя это растение вместе с горшком. Даже не помнем.

Мы еще поговорили о странностях растительного мира Топи, а затем по улице примчалась коляска с Евсеем и Когтем. Я решил не мучить извозчика и сразу сунул ему пятерку. Затем погрузил в транспорт доктора со слабо сопротивляющимися пациентами и клятвенно пообещал Яну Нигульсовичу охранять эту мерзость до его возвращения.

Перед тем как начать мотать жилы бывшему шатуну, я осмотрел Леонарда. Кот уже начал слабо шевелиться, так что выкарабкается. Уж этот по живучести даст сто очков форы и людям, и лошадям.

– Ну а теперь рассказывай, Борджио ты недорезанный, чем тебе так насолили Василич с мальчонкой?

Судя по помятому виду Когтя, Евсей уже провел предварительную беседу, напугав бедолагу до чертиков. А в случае с бывшим шатуном это довольно сложная задача. Под моим грозным взглядом Коготь попытался рухнуть на колени, но тут же был вздернут казаком за шиворот и поставлен на ноги.

– Вот те крест, барин. Знать не знал, что такое приключится. Хотел отблагодарить за доброту вашу и поставить в доме на удачу «счастливые глазки». Чтобы, знать, всем хорошо было.

– Да уж, им было очень хорошо. Так хорошо, что едва не окочурились. – Чуть подумав, я вздохнул и уже спокойным тоном спросил у шатуна: – Сам-то как думаешь, откуда взялась эта мерзость?

Покосившись на блаженствующее под лучами солнца растение, Коготь почесал в затылке.

– Только леший мог такое сотворить. Говорят, он вообще по лесным растениям мастак. Кочевряж без него дурман-цветок ни в жизнь бы не вырастил, да еще и цельный лужок.

В чем-то бывший шатун был прав, да только что делать с его правотой?

Больше не нуждаясь в помощи Евсея, кивком я разрешил ему проведать Орлика. Оборотень тут же убежал в конюшню. Еще минут через двадцать явился и доктор, ошарашив меня тем, что вытащил из коляски бидон для молока. Ну, прямо один в один. Я чуть не засмеялся, но затем понял, что действительно конструкция для целей энергетического завода самая оптимальная.

Погрузив в бидон горшок с цветком и закрыв рычажные запоры, он удалился, при этом не забыв потребовать у меня противогаз, на что получил решительный отказ: у меня на него возникли неожиданные планы.

– Ян Нигульсович, я привезу его вам уже к вечеру, потому что появились дела, для которых может понадобиться противогаз.

Доктор с разочарованной миной смирился с моим упрямством, но все же при отбытии поблагодарил за помощь. В ответ он услышал уже мою искреннюю благодарность и, чуть подобрев, укатил на коляске со счастливо улыбающимся извозчиком.

Похоже, водитель шустрой кобылы получил пару рублей еще и с доктора.

Выскочивший из конюшни Евсей убежал за ветеринаром, Леонард Силыч уполз к соседке, которая его за истребление мышей подкармливала молоком, так что у каланчи остались только мы с Когтем.

– Ну и что будем делать? – спросил я у притихшего подчиненного.

– Ачего мы можем-то? – грустно вздохнул бывший шатун.

– Есть варианты, – задумчиво ответил я и еще раз попытался проанализировать неожиданно возникший в голове план.

На первый взгляд изъянов в нем не было – ведь сумели же мы как-то приструнить лешего в прошлый раз. К тому же мне очень хотелось испробовать инновационный метод охоты на свободных энергентов, именуемых в народе духами. Насколько я знаю, ведьмаки как-то умудряются их развеивать, то есть разрушать сложную энергетическую структуру. Но там свои секреты и наборы артефактов, часть из которых, по слухам, вживляются прямо в тело ведьмака.

Все еще гоняя идею по мозгу, я вернулся в гараж и начал готовить паромобиль к выезду. Можно было бы оставить эту затею до завтра, но злость и исследовательский зуд не давали покоя. К тому же мне просто нечем было заняться. Возвращаться в каланчу и тем более спать там я не собирался еще пару дней – мало ли как повлиял этот странный газ на внутреннюю атмосферу. Так что некоторое время мы с Евсеем поживем в гостинице, а оружейник с юнгой отлежатся в клинике. У Когтя свой дом, в котором он благополучно и пережил ботаническую атаку. Так что в ближайшие дни в каланче будут жить лишь два злейших друга – домовой и кот. Впрочем, кот всегда мог уйти в загул по соседским кошкам, что он проделывал регулярно, в любом настроении и без оглядки на сезонность.

В общем, получалось трудное решение – со злостью на лешего спорил инстинкт самосохранения, но, если потакать этому инстинкту, можно докатиться до агорафобии.

Ладно, предоставим право решать тому, кого подобные сомнения посещают реже.

Выгнав пыхавший паром вездеход из гаража, я выбрался наружу и громко позвал:

– Леонард Силыч, будьте добры, покажите свою наглую морду.

Через десяток секунд листва на растущем у забора дереве зашуршала, и на траву спрыгнул кот.

Кто бы сомневался: нахлебался молока – и словно не травили его таинственными газами.

– Леонард Силыч, а не хотели бы вы прокатиться со мной в Топь?

Выражение морды кота говорило о нешуточном удивлении и легком оскорблении его тонкой натуры – позвали и почему-то вместо колбасы предложили незнамо зачем переться на болота.

Ну, насчет незнамо зачем мы сейчас проясним:

– Я тут надумал поохоться на того, кто отравил вас и других обитателей сего дома.

Боже, сколько экспрессии!

Шерсть на Леонарде встала дыбом. И мне даже показалось, он немного трансформировался. Впрочем, без амулетов профессора это максимум, на что он сейчас способен. А вот раньше… даже вспоминать страшно.

Немного успокоившись, кот с решительным видом двинулся к паромобилю.

Ну что же, доверимся звериному инстинкту.

– Собирайся, – сказал я Когтю, а сам пошел в гараж, куда Евсей только что протащил плюгавенького мужика.

Если честно, в моем представлении ветеринары должны выглядеть как эдакие медведеобразные друиды. Хотя что я понимаю в ветеринарах.

Плюгавенький гость уже вертелся рядом со вставшим на ноги Орликом. Что-то щупал и даже нюхал. Заглядывал тяжело дышащему пациенту в глаза и зубы. Рядом с обеспокоенным видом отирался Евсей. Вид у коня помятый, но ему было явно лучше, чем час назад.

– Евсей, нам нужно вернуться на тот остров и пообщаться с лешим.

Услышав упоминание хозяина леса, ветеринар замер и втянул в плечи увенчанную картузом голову. Евсей беспомощно оглянулся на Орлика, который, зараза, тут же изобразил из себя умирающего лебедя.

Ну вот почему в этом доме сплошь такая хитрая живность?

Единственной слабостью казака был его конь, и, как я подозреваю, он же являлся его единственным другом. У меня просто не хватило решительности тащить за собой изнывающего от беспокойства лошадника.

– Ладно, – отмахнулся я. – Занимайся конем. Сами справимся. Дорожка уже протоптана.

Мне оставалось лишь сбегать наверх, переодеться и собрать снаряжение. Постоянно казалось, что в помещении пахнет чем-то подозрительным. Но при этом голова не кружилась и чувствовал я себя вполне бодро.

Ох, чую, уют в этот дом вернется не скоро.

Коготь уже обустроился в пассажирском отсеке, а Леонард занял свободное место в водительском сегменте вездехода. Так что мы выехали без задержек.

Глава 6

Путь к болотному острову был мне знаком, и добрались мы без малейших задержек. На часах половина четвертого, так что времени у нас просто завались. Быстро разберемся с духом-террористом и даже успеем на не слишком поздний ужин. Может, даже приглашу Давида с Борей в трактир и расскажу о своих странных приключениях в Омске. Надеюсь, при этом ничего не нарушу. Впрочем, подписки о неразглашении с меня никто не брал.

Мне бы еще вспомнить поговорку о том, что «если хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах».

За время нашего отсутствия остров ничуть не изменился. Паромобиль я остановил там же, где и в первый раз. С этой стороны водных разливов почти не было, и подъезжать близко к полуозерам-полулужам не очень-то и хотелось – знаем, плавали. Причем в прямом смысле этого слова.

– Ну, пошли, пообщаемся с обнаглевшим лешим, – бодро призвал я к действию нашу команду, хотя моя уверенность в правильности происходящего таяла с каждой секундой.

Леший встретил нас практически на том же месте. Коготь энергично промахнулся мимо тропы и зашагал в просвет между кустами. У меня на груди потеплел амулет, а вот Леонард тихонько зашипел и замер на месте, глядя на разлапистую ель.

Я быстро сдернул с пояса светошумовую гранату и метнул ее под елочку. Бухнуло знатно. Коготь от неожиданности присел и начал испуганно оглядываться. С елки посыпались мелкие ветки и какая-то труха, а у подножия расплылось облако серебряного порошка. Не факт, что это леший, но вой в ушах возник какой-то очень уж потусторонний – на одной ноте, которая постепенно выцвела.

Кажется, попал! На свою беду. Уж лучше бы промахнулся.

Когда вой развоплощенного энергента растворился в шорохе леса, реквиемом ему откуда-то из глубины острова пришел утробный рокот. Земля под ногами задрожала, а деревья вокруг заскрипели с какой-то демонической злобой.

Коготь и Леонард очень уж похоже пискнули. Кот инстинктивно присел и прижал уши к голове. Глаза у Силыча стали размером с блюдца, и в них плескался первобытный страх.

Первый раз вижу такое в его исполнении.

А вот бывший шатун, наоборот, вытянулся на цыпочках, пытаясь что-то разглядеть сквозь стену леса. Выглядел, как говорится, краше в гроб кладут. Ни кровинки в лице, а рот перекошен судорогой. Похоже, меньше всего здесь испугался именно я, но это скорее можно объяснить полным непониманием ситуации, чем запредельной отвагой.

Из глубины леса послышался треск – казалось, будто сквозь заросли прорывается большое стадо лосей.

– Что это? – решил я нарушить групповое молчание, и мое слово стало триггером для действий.

– Владыка Топи, – хрипло выдохнул Коготь.

Затем он как-то странно посмотрел в мою сторону. Мне почему-то сразу вспомнился анекдот про чукчу, которому не нужно бежать быстрее белого медведя, достаточно просто обогнать геолога.

То, что я угадал, стало понятно, когда Коготь подпрыгнул, словно перепуганный заяц, и с заячьей же скоростью припустил через кусты. Направление он выбрал правильное – в противоположную сторону от места, где находился вездеход. У бывшего шатуна достаточно навыков, чтобы выбраться из Топи пешком, а вот у меня есть только мой паромобиль и единственный известный маршрут.

Радовало одно – Леонард остался со мной. Он, конечно, тоже дал деру, но на повороте тропы остановился и посмотрел на меня как на идиота.

Намек был прозрачен, как слеза комсомолки, и я припустил за котом. А позади нас нарастал шум. Такое впечатление, что через лес проходила волна цунами. Причем треск и рокот сопровождались прерывистым ревом.

Кажись, кто-то выпустил кракена. Тьфу, зараза, и что за ерунда лезет мне в голову?! Тут бы не сбить дыхание и не упасть.

Бежавший впереди кот резко вильнул мимо тропы. У меня хватило ума повторить его маневр. И очень вовремя. На тропу начали падать ближайшие деревья. Какая-то сила вырывала их с корнями, поднимая в воздух тонны грунта. Это точно не леший – такой экологический геноцид у них не в чести.

Наконец-то вдали показался наш паромобиль. Осталось пробежать под уклон метров сто, и мы получим шанс оторваться. Я так обрадовался, что не заметил, как обогнал кота. Его предупреждающее шипение тоже было тупо проигнорировано, и тогда мой усатый друг решился на крайние меры. Прямо на бегу он запрыгнул мне на спину, сорвал папаху и вцепился когтями в волосы. Кажется, даже скальп задел.

От неожиданности я упал и полетел кубарем. В процессе все же сумел содрать с себя взбесившегося кота.

– Что ты творишь, скотина! – заорал я на кошака, но тот проигнорировал мой крик, потому что смотрел куда-то в сторону.

Проследив за его взглядом, я увидел, как вокруг паромобиля прямо из болотного мха вырастают мощные корни и, обхватив аппарат, сминают его, словно консервную банку. Мало того, уже смятую машину корни попытались утащить под мох, но, видно, до твердого грунта там было недалеко, и поэтому процесс погружения закончился почти сразу – на поверхности торчала лишь корма с задней парой гусениц. Впрочем, в нашей ситуации это уже незначительные нюансы – выбираться все равно придется на своих двоих. И делать это нужно быстро, потому что корни начали выползать теперь уже из земли островного берега в опасной близости к нам.

– Сорри, погорячился, – перевел я взгляд вновь на кота, который уже задал стрекача, и мне нужно было как-то не отстать от него.

Не знаю, видел ли мой проводник что-то незримое для меня или просто инстинктивно чувствовал опасность, но он как-то умудрялся находить безопасный маршрут. Когда мы вырвались из зарослей острова, стало немного легче. Похоже, для змееподобных корней нужны растущие неподалеку деревья или, по крайней мере, твердый грунт, а здесь только мох и болото под ним. Впрочем, облегчение продлилось недолго. Казавшаяся достаточно надежной поверхность болотного наста, которая и тяжелый паромобиль выдержала без особых проблем, вдруг пошла волнами. Причем волнами довольно крутыми. На своем пике одна из них подбросила меня метра на два вверх и вперед. Благо приземление оказалось мягким, так что полет я пережил благополучно и вновь взвинтил темп бега до предела.

Леонард, естественно, был резвее меня, и ему даже приходилось притормаживать, за что коту огромная благодарность и мысленное обещание кормить дорогой колбасой до глубокой старости. Конечно, если при таких раскладах у нас еще будет эта самая старость.

Мшистая равнина закончилась неожиданно быстро, хотя, как мне помнится, на паромобиле мы ехали по ней минут пятнадцать. Снова начался пока еще не очень густой лесок. Я опять ждал появления оживших корней и вбегал туда с замирающим сердцем. Задержать дыхание не получалось, потому что к тому моменту я дышал как загнанный лось.

К нашему с Леонардом общему удивлению, никаких сверхъестественных аномалий растительного характера не случилось. Зато нас догнала какая-то тварь. Бегущий впереди по все еще очень сложному маршруту кот внезапно затормозил и, развернувшись, встал в боевую позу – спина выгнута, шерсть дыбом, а не такая уж маленькая пасть оскалена, и все это сдобрено злобным шипением. Наполненный решительной злобой взгляд кота был направлен мне за спину.

Еще на первых тренировках Евсей не раз убеждал меня в том, что оборачиваться на бегу – не самая разумная идея и так поступают только кандидаты в смертники.

Если появляется опасность, от которой не убежишь, и ты осознал это, уже набрав приличную скорость, лучше уйти в контролируемый кувырок. Что я и проделал, лишь успел осмотреть дорожку, по которой буду катиться: не хватало еще влететь в дерево. Перекатившись через голову и развернувшись, я встал на одно колено, уже сжимая в руке револьвер из правой подмышечной кобуры.

Решение было принято инстинктивно и очень своевременно. Я успел лишь дважды пальнуть в брюхо пролетевшей надо мной твари. Три оставшиеся пули ушли в спину пытавшейся затормозить то ли крысы, то ли хорька. Уронив опустошенное оружие в траву, я потянулся за револьвером в набедренной кобуре – мне нужен был калибр побольше. «Крыса или хорек» в данной ситуации только звучит несерьезно, а вот выглядит более чем внушительно, если уточнить, что размером это создание было с небольшого пони.

Калибр «кобальта» крысу-переростка не впечатлил, а вот пули «крашера» ему совсем не понравились. Первые два выстрела отбросили мутанта назад, но не успокоили.

Да он совсем обезумел! Животные не должны себя так вести – с вырванными из груди кусками мяса и с развороченной левой стороной головы он явно не собирался убегать.

Кикимору мне в тещи! Да у него же кости черепа видно!

Либо здесь все мутанты больные на голову, либо зверь уже сам себе не хозяин. По моей спине пробежалась волна холода, грозящая перейти в тремор рук. И такое со мной уже бывало. Сжав зубы, я потратил лишние полсекунды на прицеливание. В барабане осталось всего три патрона. Доставать второй «крашер» времени нет, к тому же в нем только резиновые пули.

Последнюю пулю я выпустил, уже заваливаясь на спину, при этом прекрасно видя, как она разворотила череп крысака вместе с частью содержимого. Это только в фильмах, получив пулю в голову, лев два раза дергается и замирает перед ботинками горделивого охотника. На самом деле все еще не смирившееся со смертью тело умирает долго, и агония может быть даже опаснее атаки живого хищника. Но это если находиться от него в непосредственной близости. Крысак в последнем прыжке опять перелетел через меня, но не полностью, и лапой задел мою голову. Пока я откатывался в сторону, задние конечности зверя выделывали такие па, что оставили два очень неприятных пореза на моей шее и груди. То, в каком состоянии оказалась папаха, говорило, что я еще легко отделался. Кровь из ран лишь немного сочилась, так что срочная перевязка не требовалась. А нужно немедленно бежать.

Посмотрев на своего проводника, я понял, что наше бегство закончилось, потому что стало бессмысленным. А еще через секунду и сам почувствовал это всем своим естеством. Кот обреченно прижимался к земле, в глазах у него отразилась вся скорбь кошачьего народа. У меня вид наверняка был не лучше.

Похоже, схватка с крысаком нужна была лишь для того, чтобы задержать нас. И то, что гналось за нами от болотного острова, уже здесь. Мысль о побеге я отбросил не из-за страха или обреченности, а по более логичной причине: кусок леса, в котором мы находились, оказался закольцован по периметру внезапно разросшимися кустами. К тому же на вполне безвредных еще секунду назад кустиках появились очень внушительные шипы.

У меня возникло чувство, что с нами хотят поиграть как кошка с мышкой, как это обычно любил делать Леонард.

Вот и отлились кошке мышкины слезки. Ну а я тут при чем? Впрочем, причина очевидна: развеянный леший. И вот тут моя вина вполне ясна. И не только для нашего преследователя, но и для меня самого.

Внезапно росшая рядом сосна взлетела вверх, как луковица, которую выдернули из грядки. На нас посыпались комья грунта. И тут Леонард бросил хандрить и прыгнул в сторону. Я на одних инстинктах скакнул за ним. В то место, где мы находились еще секунду назад, ударилась дубина корневища сосны. Затем лесной гигант с треском и скрипом начал заваливаться в сторону. Хорошо, хоть не в нашу. С шоком мне удалось справиться, только когда вверх взмыла вторая сосна и пришлось опять прыгать за котом.

Самонадеянный я идиот! Поверил в россказни профессора, что никакой мистики нет, а есть всего лишь энергенты различной мощности… Стоп, энергенты!

Я всем своим нутром ощущал, что тот, кого Коготь назвал Владыкой Топи, не просто рядом, а буквально вокруг нас. Но если на секунду допустить, что он очень сильный, но все-таки энергент, то…

Когда совсем рядом в землю ударило второе корневище вместе с десятком тонн грунта, я уже срывал с пояса гранаты и разбрасывал их по сторонам. Когда улетела четвертая, теоретически должна была закончиться задержка в первой.

– Леонард, закрой уши и глаза! – заорал я и тут же последовал собственному совету.

С секундными интервалами по кругу ухнули четыре заряда. Я тут же открыл глаза и увидел, что третье дерево лишь вздрогнуло каждой своей веточкой, но все же осталось корнем в земле. Лишь чуточку покосилось. Вокруг воцарилась неестественная тишина. И только щелкали и шуршали опадавшие веточки и иголки.

Это затишье не зря показалось мне неестественным, потому что через мгновение разразился ураган. В реве ветра, обрывавшего ветки на деревьях и подхватившего меня, словно пушинку, я услышал долгий утробный вой. А может, просто разыгралось воображение в моем мало что соображавшем от страха мозгу.

Хоть как-то сориентироваться в пространстве удалось лишь через десяток секунд, и это меня не порадовало, так как я осознал, что оказался метрах в тридцати над землей, а компанию мне составлял кот и куча разного хлама, который поднял вверх самый натуральный торнадо. Именно он под моим изумленным взглядом уплывал куда-то вдаль. Надеюсь, не в сторону Топинска. Впрочем, мне бы сейчас собственные проблемы решить.

Тот хрупкий момент, когда подброшенное тело замирает в высшей точке, продлился недолго, и мы рухнули вниз. Мы – это я, куча мусора и Леонард, который как-то умудрился зацепиться за мою одежду.

В итоге эта сволочь летела вниз как Серебряный серфер из комиксов. Серфером был Леонард, а доской стал я. В отличие от героя фантастики, для нас доступным было только одно направление полета – вниз. Так что вполне понятно, почему кот орал отнюдь не от восторга: он выл на одной ноте, даже не удосуживаясь делать перерывы на вдох.

Одна польза от этой скотины – его вой и впившиеся в мою спину когти отвлекали меня от паники. Так что когда мы рухнули на крону дерева, мне даже удалось сделать попытку торможения, чтобы оставить целой хоть одну кость. Попытка была так себе, хотя как посмотреть.

Все мои телодвижения ни к чему не привели, но результат-то был. Пару минут я лежал, пытаясь определить, который хруст из нескольких десятков был произведен моими костями, а который – ветками принявшей нас ели. Боль верхней части спины была адской, и от страшной мысли меня пробило в холодный пот.

Так, стоп. Падал я мордой вниз и приземлился так же. Почему тогда болит спина?

– Леонард, скотина ты этакая. Слезь с меня, – прохрипел я, все еще не делая попыток встать на ноги.

Боль в спине резко усилилась – кажется, эта сволочь выдирала из меня свои когти прямо с мясом. Моим мясом! Затем стало немного легче. В поле моего зрения вплыла озабоченная морда кота.

– Я тебе мысленно обещал самую лучшую колбасу до конца дней, – хрипло проговорил я и увидел в глазах все еще перепуганного кота робкую надежду. – Так вот, серфингист ты хренов, будешь жрать кашу.

Надежда в глазах Леонарда умерла, так и не родившись.

Очень хотелось просто полежать прямо здесь и не шевелиться как минимум сутки, но нужно проверить свое состояние. То, что ничего особо не болит, еще не значит, что все цело и это не последствия шока.

Вставал я как древний дед – с оханьем, стонами и скрипом зубов. Особенно было мучительно видеть пышущего здоровьем кота.

– Ты бы хоть притворился пострадавшим.

Кот никак не отреагировал на мое заявление и всем своим видом показывал, что готов двигаться дальше. И что самое интересное, у нас был шанс уйти отсюда. Разросшиеся кусты как-то пожухли. Новые, неестественно появившиеся побеги увяли, а иголки уже не выглядели опасными. Да и я сам чувствовал, что рядом никого нет. В смысле той могущественной сущности, которая на нас охотилась. Понятия не имею, что это за тварь, но где-то на краю сознания мелькало понимание, что мы имели дело с ребенком. Он вел себя как маленький мальчик, который тыкал палкой в жука и пытался отрывать ему лапки из чистого любопытства, а когда тот укусил его, с воплем отбросил все и побежал жаловаться мамочке.

Теория так себе, но в тот момент она показалась мне вполне правдоподобной. Кот продолжал излучать желание убраться отсюда подальше, но для начала нужно было попытаться решить внезапно возникшую проблему – найти утерянные вещи. Пока нас молотило и швыряло, из меня много чего выпало. К примеру, обещанный доктору противогаз. А еще оба «крашера». Заряды к нему остались, но толку от этого без самих револьверов! Гулять по окраине Стылой Топи без крупного калибра не хотелось, но пришлось – все пропавшие вещи как корова языком слизнула, и пять минут поисков ни к чему не привели.

И вот мы вновь тронулись в путь. Кот прекрасно справлялся с ролью проводника, что очень радовало: сам бы я блуждал очень долго. Впрочем, и у него получалось неидеально. Когда мы пересекали очередную поросшую мхом проплешину, чтобы попасть к следующему участку леса, где-то на втором десятке шагов я ухнул вниз и очутился по грудь в болотной жиже. Лео повернулся ко мне, всем своим видом выражая крайнее недоумение.

– А о том, что я в десять раз тяжелее тебя, ты не подумал?

Удивление в глазах кота сменилось скепсисом.

Ну да, он прав. Что-то в последнее время я слишком много требую от существ, разумных только условно, – от того же Леонарда или Кузьмича. Хотя уровень интеллекта модифицированного кота не стоило недооценивать – мало ли что там нашаманил профессор Нартов.

К счастью, вляпался я не в пресловутую трясину, хотя минут десять повозиться пришлось. В итоге оказался изгваздан в грязи по самую макушку. Перепачканную и порядком изодранную одежду придется выбросить, но не это беспокоило меня больше всего. Хоть серьезных ран вроде не было, стоило как можно скорее добраться до дома и медицинской помощи. Принимать грязевые ванны в таком состоянии не самая полезная затея.

Чем дальше от центра Топи, тем менее странный лес нас окружал. Приблизительно через час болотные проплешины исчезли вообще, и появился шанс, что с мутировавшими животными мы больше не столкнемся. И только я об этом подумал, как произошла не самая приятная встреча в моей жизни. Мы как раз пробирались сквозь густой малинник, когда Леонард громко зашипел. Ответом ему было глухое урчание, от которого у меня волосы встали дыбом, несмотря на изрядную корку грязи. Не то чтобы это урчание звучало как-то совсем уж инфернально, просто нервы были на пределе.

Затрещав ветками малины, к нам вышел медведь. Нет, не мутант, вполне обычный топтыгин. Леонард зашипел громче, явно нарываясь на драку, медведь в ответ заревел и двинулся вперед с явно агрессивными намерениями. И тут котяра меня сильно удивил. Со злобным мяуканьем он бросился на медведя и вцепился ему в морду.

Он что, вспомнил былые времена, когда мог трансформироваться в жуткого монстра? Так те денечки канули в лету, как и его артефактный ошейник.

Сильный зверь резко тряхнул головой, стряхивая обезумевшего кота, и как заправский баскетболист отправил его ударом лапы в стремительный полет. В шуршании ветвей пушистый снаряд исчез за зарослями малины. Затем мишка сердито повернулся ко мне и двинулся вперед. Даже выхватив оба «кобальта», я не почувствовал себя уверенней – с таким калибром на медведей не ходят.

Но делать что-то надо, и я нажал на курки, но по какому-то наитию сделал по два выстрела из обоих стволов мимо туши медведя. Громкий звук зверю не понравился. Похоже, у него с ним были нехорошие ассоциации и воспоминания. Топтыгин как-то обиженно чихнул и, резво развернувшись, дал деру.

Услышав сердитое шипение, я посмотрел вниз и увидел вылезшего из кустов Леонарда – помятого, с репьями в шерсти, но целого и здорового.

Кто бы сомневался.

Кот буравил меня недовольным и слегка удивленным взглядом.

– Не смотри так, я специально промазал. – Мой ответ прозвучал как оправдание, так что пришлось добавить: – Иди ты лесом!

Кот воспринял мой посыл как руководство к действию и двинулся дальше.

За последние полгода мне дважды удалось миром разойтись с обычными животными – с волком у жилища стриги-кукловода и вот сейчас. А со всякой энергетической мерзостью, как тот же кукловод, его упырицы и крыса-переросток, у меня как-то не клеится – все норовят попробовать на зуб мое молодое тело.

Может, это знак? Может, стоит держаться от Стылой Топи как можно дальше? Решено – буду заниматься своим делом и постараюсь не лезть в мистику, будь она хоть сто раз реальностью, изученной энергетической наукой. Неплохо было бы принять это жизненно важное решение до того, как отправляться охотиться на леших. Будем надеяться, что я из тех дураков, которые все же учатся, хоть и на своих ошибках.

Из-за леса этого видно не было, но солнце явно уже близко к горизонту и сумерки не за горами. У меня уже появилась мысль объявить привал и отправить кота за Евсеем, но тут мы вышли к одному из окружавших Топинск хуторов. Я даже был шапочно знаком с его хозяином. И все же, оценив свое состояние, решил не позориться перед людьми и отправился дальше – до дома было не так уж далеко. Стылая Топь – это не то место, где город может разбрасывать хутора-сателлиты слишком далеко.

Увы, оценка оказалась чересчур самонадеянной – до каланчи я добрался на последних каплях силы воли. Взглядов прохожих от усталости я уже не замечал, но понимал, что слухи пойдут наверняка. Топинск – городок небольшой, да и я здесь личность известная, так что о моем неподобающем виде завтра будут знать все. Спасало одно: сумерки уже навалились на город, и рассмотреть все подробности этого непотребства зевакам было довольно трудно.

Проще всего в наш дом попасть именно через гараж, тем более что створки ворот были открыты. Изнутри лился мягкий свет и доносился голос Евсея.

Шагнув через порог, я увидел идиллическую картину. Орлик твердо стоял на всех четырех копытах и с удовольствием принимал заботу своего хозяина. Казак как раз проводил щеткой по лоснящемуся боку скакуна, приговаривая что-то успокаивающее.

Я хотел сказать что-то язвительное, но получилось лишь проклокотать собравшейся в горле слизью.

– Командир? – удивленно оценил казак мой не самый презентабельный вид и тут же глянул на окно под потолком. – А что, уже вечер?

Я наконец-то прокашлялся, сплюнул на пол и прохрипел:

– Ага, искать пропавшего в Топи начальника уже поздно. Давай лучше отложим до завтра.

После этого меня повело, и я отключился прямо в полете, на подлете к полу.

Казалось, тормошить меня начали еще в падении, но очнулся я лежа на кушетке в своем кабинете. Еще удивило присутствие Яна Нигульсовича с его извечным спутником – саквояжем.

– Игнат Дормидонтович, мне нужно обработать ваши раны, и будет проще, если вы помоетесь сами. Тем более что у вас есть такая чудесная мойня.

И откуда ему известно про душ? Небось Евсей похвастался, когда возникла необходимость очистить меня от грязи.

Казак помог мне добраться до душевой кабинки и даже раздеться, но мылся я уже сам. Была бы миленькая служанка – тогда еще ладно. Но не позволять же мыть себя звероподобному мужику.

Вода в душе была чуть теплой – видно, Евсей запустил котел всего пару минут назад. Реагент поднимал температуру воды в котле очень быстро, но мыться в ней нежелательно. Так что нагрев происходит опосредованно. Хотя это даже хорошо – свежесть придала мне немного сил, которые тут же исчезли, едва я упал на кровать. Дальше доктор быстро обработал раны на ноге и шее. А вот порезы на щеке и скальпе пришлось зашивать. После он попросил меня перевернуться на живот и занялся спиной.

– Ну что же, – прокомментировал Ян Нигульсович, обрабатывая спину чем-то жгучим. – Ничего страшного не вижу. Порезы, ссадины и ушибы. Переломов нет.

Интересно, как он это определил? Неужели той штукой, которой зачем-то водил вдоль тела? Хотя чему я удивляюсь в мире торжествующей магической науки!

– Больше всего меня беспокоят раны на спине. В вас что, рысь вцепилась? Очень характерные отметины.

Повернув голову, я увидел сидящего на кушетке Леонарда. Он тут же уставился в потолок с видом оскорбленной невинности. Скотина такая!

Под спокойные комментарии доктора я и уснул. Посетившие меня утром мысли о том, что стоило бы пожить где-то за стенами подвергшейся газовой атаке каланчи, исчезли в неизвестном направлении.

Сразу скажу, что снились мне отнюдь не большегрудые гурии.

Глава 7

Утро я встретил очень настороженно, боясь сделать лишнее движение. Словно желая напомнить о вчерашних приключениях, на кровать запрыгнул Леонард и тут же принялся месить мой живот лапами, при этом урча как дизельный трактор.

– Что, доволен, скотина такая?

Надо отдать должное, вид у кота был виноватым, а еще до омерзения бодрым.

Может, в него из «крашера» пальнуть? Кстати, как раз «крашеров»-то у меня теперь и нет. Но не беда, для города хватит и «кобальтов», а в Топь я не сунусь еще как минимум лет десять. Ни за какие коврижки. Пусть там дурман-цветы хоть гектарами выращивают. В крайнем случае буду ловить наркобаронов на пересылках.

Как ни странно, попытка встать оказалась весьма успешной, да и вообще я чувствовал себя вполне сносно.

Вечно забываю, что в древнем антураже отсталого мира живет магия. Доктор явно прибег к помощи заживляющих артефактов, точно так же как вчера узнал, что у меня нет переломов. Эту версию подтверждала записка на прикроватном столике.

Ого – сто двадцать шесть рублей. Неплохо развернулся Ян Нигульсович. Но он в своем праве. Пожалуй, наш доктор единственный, кроме Давы, кто приблизительно представляет размеры моего банковского счета, так что стесняться он не стал, как и спрашивать моего разрешения на медицинские траты.

Попытка провести утренний разминочный комплекс показала, что Вяльпе не волшебник, а всего лишь дипломированный доктор с артефактом. Даже не ведун. От резких движений раны заныли, особенно оставленные котом. Так что я решил пока повременить с физкультурой и тем более с тренировками, а свое недовольство этим фактом выразил, прикрикнув на Леонарда:

– А ну брысь отсюда!

Тот все понял правильно и слинял к соседке от греха подальше.

Из-за повязок от душа пришлось отказаться и ограничиться умыванием, да и то частичным. Хорошо хоть мой юношеский пушок не требовал частого бритья. В ближайшем будущем из-за шрама это станет проблемой. С другой стороны, такая деталь добавит брутальности моему лицу, а то приходится нагонять ее мимикой.

– Доброго утречка, Игнат Дормидонтович, – преувеличенно радостно заявил Евсей, когда я спустился по лестнице.

Он наверняка услышал, что я проснулся, и приготовился к моему появлению. В этом нет ничего удивительного – слух у оборотня, как и нюх, намного лучше, чем у обычных людей, даже без частичной трансформации. Сейчас казак хлопотал у стола, пытаясь его сервировать на свой непритязательный вкус. Обычно он этим не утруждался, да и вообще не лез в хозяйственные дела. Похоже, совесть все же сумела проковырять дырку в черствой корке на душе оборотня. Или же он просто испугался перспективы потерять заступника перед казачьей старшиной. Если бы я сгинул на болотах, его служба на империю закончилась бы, и сначала в Топинске появился бы характерник, а затем незапланированный труп проштрафившегося оборотня.

Ладно, не будем терзать мозг напрасными вопросами – казак обо мне заботится довольно искренне, а мотивы пусть остаются его личным делом.

Конечно, до готовки Евсей не опустился, просто распаковал то, что каждый день приносит нам соседка баба Марфа – стряпуха от Бога, которая подкармливала нас с момента нашего переселения в каланчу. Заходить к нам старушка побаивалась: ведь пока мы здесь не появились, Кузьмич успел запугать всю округу. Так что пришлось оборудовать современную, по местным меркам, кухню прямо у нее дома. Но это того стоило.

Расстегаи с зайчатиной, блины с тремя видами начинки, сырники со сметаной и малиновое варенье. Чтобы не обожраться, пришлось приложить титанические усилия и заставить себя покинуть стол, пока это еще можно было сделать налегке.

Вкусный завтрак наложился на вчерашние старания Яна Нигульсовича, и жизнь заиграла яркими красками. Так что нечего сидеть дома. Дел хватало, и в первую очередь нужно было наведаться к доктору. Настоятельная рекомендация сделать это была написана на листе вместе с суммой оплаты за лечение. Да и не мешает проведать болящих домочадцев. Но идти к доктору с пустыми руками не хотелось – деньги, конечно, не в счет.

Тут же возникла проблема с транспортом: мой относительно новенький паромобиль приказал долго жить. Ну и как теперь выкручиваться, ведь здесь вызова такси не существует? Так что придется Евсею напрягать своего любимчика и искать для меня извозчика. На окраине города эти ребята появляются редко.

Так, стоп, а ведь мысль о вызове такси не такая уж глупая. Вернувшись в кабинет, я подошел к столу и снял трубку с телефонного аппарата. Это была новая модель более привычного для меня вида. Так что не приходилось прижимать к уху слуховую трубку, одновременно говоря в раструб-микрофон, закрепленный на самом аппарате.

Несколько вращений ручкой позволили мне начать разговор.

– Станция, какой номер желаете? – послышался в трубке мелодичный голос телефонистки Александры Рокотовой.

Телефонисток в городе было всего шестеро, так что я знал их по именам.

– Доброе утро, Сашенька, – нарушая привычный уклад телефонного разговора, сказал я. – Не помню номер, соедините меня с гостиницей «Янтарь».

– Доброе утро, Игнат Дормидонтович, – игриво отозвалась Саша, еще больше нарушая тот самый уклад. – Соединяю.

Я невольно улыбнулся, хотя никаких особых чувств, кроме обычной симпатии, не испытывал. По инструкции туда набирали высоких дам с широким охватом рук, а это совсем не мой формат.

– Гостиница «Янтарь», – послышался в трубке незнакомый голос.

– Это Игнат Силаев. Знаете меня?

– Конечно, ваше благородие, – тут же отозвался консьерж гостиницы.

И не удивительно – единственного видока в городе мало кто не знал. А после заселения в анчуткину каланчу, схватки с кукловодом и таинственных слухов о ловле омского Мясника я вообще стал местной достопримечательностью.

До сих пор не могу определиться – радоваться мне этому или огорчаться.

– Там возле вас постоянно отираются извозчики. Пришлите одного ко мне. Не обижу. Вы знаете, где я живу?

– Конечно, ваше благородие. Сей момент.

Закончив разговор, я вернул трубку на аппарат и тут же снял ее вновь. Вращение ручкой восстановило контакт с Сашей.

– Станция, какой номер желаете?

– Сто двадцать семь, пожалуйста.

– Сто двадцать семь. Соединяю, – строго по инструкции ответила телефонистка, но игривость в ее голосе была совсем не профессиональной.

Теперь она соединила меня с телефоном в нашей мастерской. Боря был на месте, так что я просто предупредил его о скором приезде и попросил приготовить все для работы.

Я не особый любитель больших гардеробов, так что сделанные в Омске покупки пришлись очень кстати. В итоге в мастерскую я поехал, выряженный как денди лондонский. Темно-серый костюм был почти привычным по моей прошлой жизни, только смущали закругленные полы пиджака. Но я не стал привередничать. Жилетка была стандартного образца, с цепочкой часов навыпуск, а ботинки уже моей модификации. Из местных головных уборов мне нравилась только папаха. Весной в ней жарковато, а ходить простоволосым здесь не принято. Так что пришлось в Омске заказывать модный нынче в столице котелок. Цилиндра я бы уже не вынес, а кепка мне не положена по статусу – только фуражка, но то с формой, которую я тоже недолюбливаю. В привозимых из центра империи журналах котелок уже фигурировал, так что чудаком меня не посчитают.

Глянув в зеркало, я коротко хохотнул. Если бы не стройная фигура и средний рост, получился бы Чарли Чаплин. Тонкое пальто, или, точнее, его предшественник – редингот, и трость с перчатками немного улучшили картинку, так что я счел себя готовым к выходу в свет. Двуствольный коротыш занял место в кармане пальто, как и десяток патронов для него. А для совсем уж веселых ситуаций у меня есть клинок в трости и светошумовой заряд с серебряной пылью в ее набалдашнике.

На улице послышался топот лошадиных копыт.

Похоже, это за мной.

– Я с вами, – без малейшего намека на вопрос заявил Евсей.

– Нет, оставайся на телефоне. Только не отвлекай Александру и не морочь ей голову.

– Так я же только погутарить, – лениво пожал плечами казак.

– Это ты от безделья дуреть начинаешь, а у нее работа и инструкции. Не подставляй девушку под неприятности. Ты меня понял?

– Так точно, ваше благородие, – шутейно вытянулся казак.

Клоун.

Раздраженно фыркнув, я вышел наружу. Извозчик встретил меня лучезарной улыбкой. Наверняка консьерж передал ему мое «не обижу», а здесь к таким словам относились со всей серьезностью.

– Мастерская на Гороховой. Знаешь, где это?

– Там, где механикусы засели? – уточнил извозчик.

– Да.

Интересное у нас прозвище в народе. Надеюсь, оно не имеет отрицательного подтекста. Только погромов нам не хватало.

– Знаем. Домчим с ветерком, – радостно возвестил извозчик и щелкнул плетью.

Причем по лошади он не ударил, у нее дури хватало и без понукания – стартанула как ракета.

Доехали минут за двадцать. Затем я отпустил извозчика, выдав ему пятьдесят копеек и еще двадцать для консьержа «Янтаря». Дороговато, но за удобство нужно платить и не скупиться, особенно если есть такая возможность.

Квартал, в котором обосновалась наша фирма, являлся самой престижной складской зоной Топинска – довольно близко к центру и вокзалу. Из-за кривизны местности, изрытой балками и речным отвалом, жилищное строительство здесь было затруднено, а вот технические помещения могли вытерпеть и не такое. Наше появление в этом секторе ничего особо не изменило, за исключением добавления в пейзаж редкой цепи невысоких столбов с телефонными проводами. Если честно, я думал, что их сопрут не позже чем через месяц, но очень уж хотелось иметь связь с мастерской. И поди ж ты, никто не позарился.

Ворота, за которыми находился двор нашей мастерской, были приоткрыты, так что не пришлось даже стучаться. Пока нам скрывать нечего, но, может, в будущем возникнет необходимость в охране. Лучше всего позаботиться об этом загодя. Так что я сделал себе зарубку в памяти.

Пройдя за ворота, я услышал, как в большом сарае стучат по железу. Перестраивать склад я не стал, потому что бывший хозяин был человеком основательным и построил здание из качественного кирпича. Да и на черепичную крышу не поскупился. Так что нанятые строители занимались лишь интерьером и немного ландшафтным дизайном во дворе, создав небольшую клумбу и благоустроив открытую стоянку.

Пройдя через небольшую калитку в воротах мастерской, я увидел, как бывший железнодорожный мастер Ярослав Андреевич Моськин пытался решить сложную проблему простыми методами – он гнул часть кузова нового паромобиля железным молотком. Увидев меня, мастер чисто инстинктивно спрятал молоток за спину – он знал, как мне не нравится уже появившаяся здесь славянская привычка доводить все до ума молотом и напильником.

Ладно, пусть этим занимается Боря – ему сдавать машину заказчику. Через неделю в городе появится второй автолюбитель, и по иронии судьбы пока единственный. Мелькнула, конечно, мысль отжать себе готовый к продаже паромобиль, но я ее отбросил – репутация дороже.

– Здравствуйте, Ярослав Андреевич.

– Здравствуйте, Игнат Дормидонтович, – расплылся в виноватой улыбке мастер, который биологически был в три раза старше меня.

Дворяне обычно обращались к представителям других сословий в предельно упрощенной форме, получая в ответ предельное же почитание. Есть в этом и свои плюсы, и минусы. Я по старой привычке величал почти всех, кто старше меня, по имени-отчеству и получал за это определенные преференции – цеховым и мещанам льстило такое обращение дворянина. Поэтому мне и информация доставалась легче, и помощь предоставлялась рьянее.

– Борис Олегович у себя?

– А как же, там они, – ответил мастер и сделал полшага в сторону, желая закрыть собой часть паромобильного крыла.

Мужику уже за полтинник, а ведет себя как ребенок.

Мысленно хмыкнув, я пошел к некоему подобию двухэтажного домика, который занимал заднюю треть большого ангара. На втором этаже находилась конструкторская, где и обитал наш инженер, а также мой бизнес-партнер Борис Олегович Хват.

Мастер, конечно, заметил изменения в моем облике, но задавать вопросы не решился, а вот друг сразу отметил зашитую рану на щеке и всполошился:

– Игнат, что с тобой случилось?

– Ничего страшного. Работа такая, – отмахнулся я и сразу перешел к более важному вопросу: – Боря, ты видел, что там наш мастер доводит до ума молотком?

В ответ мой опять же биологический сверстник лишь нерешительно пожал плечами:

– Он обещал, что все будет хорошо.

– Ага, через годик смола отойдет и опадет вместе с краской, как и твоя репутация. Моя, кстати, тоже.

Вообще-то Ярослав Андреевич механик от Бога и проявляет буквально чудеса изобретательности. Для нас это очень важное свойство. Но вот когда нужна не сноровка, а монотонный труд, его начинают одолевать лень и разгильдяйство. Такая болячка лечится двумя способами – либо жесткий контроль и такая же жесткая мотивация, либо… впрочем, попробуем первый вариант.

– Боря, я не могу за всем следить. Если наше дело пойдет нормально, тут будет работать уже человек двадцать, а то и больше. Как ты сможешь ими управлять?

Мне хотелось задеть гордость парня, чтобы немного разозлить его, но – увы, в ответ он лишь грустно вздохнул. Это может стать проблемой в будущем. У Давы тоже нет времени заниматься руководством мастерской, а найти грамотного управляющего в Топинске довольно проблематично.

Или, может, подойти к проблеме с другой стороны…

– Боря, позови-ка сюда нашего золоторукого.

Инженер радостно кивнул и вышел из комнаты. Прямо от перил второго этажа он криком позвал мастера.

С этой мастерской вообще получилось очень интересно. После доведения до ума моего ныне почившего в болоте паромобиля мы с Борей стали изучать автомобильный рынок империи и сделали удивительное открытие. Все паромобили в стране были импортными,но при этом заводы империи могли произвести под заказ девяносто процентов комплектующих. Несколько месяцев было потрачено на поездки Бори на Урал. Затем подключился Дава, и в итоге мы из груды комплектующих собрали годный паромобиль, который, если купить его за рубежом и доставить сюда, обошелся бы раза в два дороже. И это с учетом штучного заказа на детали! А если все поставить на поток…

Я создавал эту мастерскую только для того, чтобы чем-то занять инженера и мастера на время, когда они не будут воплощать в металле и грамотно оформлять техническое сопровождение для моих идей при подаче патентов. Точнее, идей, которые я сплагиатил из родного мира. Но уже было видно, что это предприятие сможет приносить серьезную прибыль само по себе.

– Присаживаетесь, Ярослав Андреевич, – указал я на стул для посетителей, сам же уселся в кресло Бори.

Мой партнер прислонился к стене у окна.

– Тут такое дело, – изобразив смущение, сказал я, – нам необходимо урезать вашу зарплату вдвое.

Мастер сначала побледнел, а затем начал заливаться злой краской. Оно и понятно: ведь мы сдернули его с насиженного места в железнодорожном депо именно обещаниями большей оплаты. Возмущенные слова уже роились в голове мастера и готовы были вылететь наружу, но я его опередил:

– Но мы отдадим вам десять процентов акций нашей компании.

Мастер моментально растерял воинственный настрой, но меня больше волновала реакция Бори. А вот он определенно обрадовался. Из-за моей первоначальной бедности по нашему первому общему патенту больше всех получал Дава. А вот в мастерской расклад был немного другим – у меня и Давида по тридцать процентов, а у Бори, как у исполнительного директора, – сорок. И такой перекос почему-то смущал инженера. Вот теперь все будет нормально – у всех друзей поровну.

Пока я рассматривал инженера, в голове мастера шла серьезная работа, и результат меня порадовал.

– Добро, так тому и быть. Не сумлевайтесь, я не подведу, – немного ворчливо, приосанившись, сказал Ярослав Андреевич и повернулся к Боре: – Борис Олегович, там козырек для колеса нужно гнуть на прессе. Либо пресс заказываем, либо пускай на Тешиловской жестяной мануфактуре гнут. Молотком на коленке такое делать токмо лицо пред купцами терять.

Вот это уже правильный подход.

– Закажем пресс и все, что нужно, – влез я в разговор специалистов, – и еще наймите пару рабочих. Борис Олегович, комплектующие закажите на пять мобилей. Один для меня.

– А что случилось с нашим первенцем? – за себя и Борю обеспокоенно спросил мастер.

– В болотах погиб смертью храбрых. Как настоящий боевой аппарат.

– Так, может, получится отремонтировать? – спросил Боря.

От идеи возвращения к тому острову за останками паромобиля меня даже передернуло.

– Не, я и сам туда ни ногой, и других не пошлю. Все, забыли и поехали дальше. Так, пока вы здесь, давайте обсудим еще одну идейку.

Чуть придавленные производственными проблемами творцы, прозванные в народе механикусами, тут же воспрянули духом – работать над моими чудными замыслами им очень нравилось. Полчаса мы обсуждали проект аэросаней-амфибии. Точнее, это меня хватило на полчаса, а господа технари будут мусолить проект не меньше недели. Ну и Бог им помощь. Затем я приземлил мастера, прервав его творческий полет, и утащил делать два противогаза – на замену утерянного и в подарок доктору. Для этого пришлось переодеваться в робу, чтобы не испортить новенький костюм.

Посреди процесса в мастерской появился Дава. Одетый с иголочки рыжий еврей тут же принялся совать шнобель сначала в то, что делали мы с мастером, а затем в чертежи, над которыми корпел Боря. Он явно прилетел на запах выгоды от новых изобретений. Причем наверняка его вызвал мой инженер, когда узнал, что я явлюсь в мастерскую с новыми идеями.

И вынюхал все же неправильный еврей. Наброски аэросаней его почему-то не особо впечатлили, а вот в противогаз он вцепился, как коршун в суслика, едва не испортив каучуковую основу.

– А это где можно применить?

– В зависимости от состава фильтра много где. В лабораториях, на пожарах, но там нужно как-то нейтрализовать угарный газ. Да и при подводных работах он будет полезен. Тут вся суть не в агрессивности среды, а в удобстве конструкции. И вообще, может, его уже изобрели.

– Проверим, – с легким разочарованием сказал Давид.

Он явно был недоволен тем, что его чуйка дала осечку. Мне стало жаль партнера, и я осторожно добавил:

– И если кому-то вздумается применить отравляющий газ на войне, то можно использовать в армии. Особенно если брать не дорогой энергетический каучук, а мой вулканический. Будет и дешево, и надежно.

От упоминания армии, а значит, государственного заказа Давид вскинулся как гончая, учуявшая запах зайца. Он еле дождался доведения до ума первого противогаза, вырвал его у меня и умчался к Боре за техническим описанием и чертежом. Получив требуемое, Дава пулей вылетел из мастерской. Боря удивленно проводил его взглядом, стоя у перил второго этажа внутреннего домика.

– Борис Олегович, – позвал я друга, – у нас есть еще сок гевеи и реагент для него?

– Есть, но он мне нужен.

– Давай сюда, себе купишь позже, – безапелляционно заявил я.

В мастерской я провозился до обеда и там же утолил голод вместе с Борей и мастером. У них, как говорится, было с собой – жена Ярослава Андреевича готовила не хуже бабы Марфы. Да и снедь выдавалась в серьезных объемах – сердобольная мадам все пыталась откормить субтильного Борю, да и ее муж опекал начальника как родного. Так что я вовремя влез со сменой ролей в мастерской – в таких условиях субординация страдает в первую очередь.

После обеда позвонил Дава, но отнюдь не с новостями по противогазу: в век, предельно далекий от цифровой революции, информация передается со скоростью даже не черепахи, а улитки. Ну, это если сравнивать с интернетом. Давид позвал нас с Борей на вечерние посиделки в любимом трактире «Старый охотник». Также он пригласил Леху, и это хорошо – что-то у нас с бывшим коллегой отношения начали понемногу портиться. Вроде все как прежде, но запашок уже чувствуется. Вот и повод выяснить – в чем, собственно, дело.

После разговора с Давой я еще раз воспользовался услугами консьержа «Янтаря» и отправился на подъехавшем извозчике в больницу. Извозчик был тот же, и, судя по его довольной роже, он планирует стать моим персональным водителем.

Для начала заскочили в банк, а уже затем направились к городской больнице.

Ян Нигульсович встретил меня как родного, особенно заметив в руках пакет с противогазом. Сумку мы шить и не пытались, так что пусть справляется своими силами – дареному коню в зубы не смотрят. Затем был осмотр моего слегка потрепанного тела.

– Ну что же, – резюмировал доктор, пока я одевался, – все очень неплохо. Можно было бы снять швы прямо сейчас, но я советовал бы вам походить с ними парочку дней. Ускоренное заживление не всегда идет на пользу. Но коли желаете…

– Спасибо, Ян Нигульсович, я предпочту следовать вашим рекомендациям.

– Вот и правильно, а то нынче молодежь пошла строптивая да торопливая. Всем подавай волшебное исцеление и мгновенное избавление от срамных болячек.

На очередной намек на мою распутную жизнь я просто не прореагировал.

– Кстати, – не унимался врач, – если не секрет, не подскажете, какая кошка оставила отметины на вашей спине, но не свежие, а те, которые уже немного зажили?

– Снежный барс, – сказал я, практически не покривив душой.

На минуту даже стало интересно, как отреагирует доктор, если сознаюсь, что это была великая княжна, да еще в ипостаси стриги. Впрочем, я не настолько любопытен, так что Ян Нигульсович остался в неведении.

– Вы бы поберегли спину, – с усмешкой сказал он.

– Как там мои люди? – решил я сменить тему.

– С ними все в порядке. Можете прямо сейчас забирать их домой.

Искренне поблагодарив доктора и с лихвой оплатив его услуги, я забрал Василича и Чижа домой. Думал по дороге заехать в оружейный магазин, но Корней Васильевич сказал, что сам решит все проблемы с моим снаряжением. Мол, за это я ему и плачу, так что незачем барину ножки лишний раз утруждать. Посмеялись.

Пока суд да дело, незаметно подкрался вечер, и пришло время отправляться на посиделки с друзьями. Переодеваться не стал – и так был выряжен как на бал.

«Старый охотник» с нашего прошлого «заседания» ничуть не изменился. Все тот же словно вышедший из сказки теремок в два этажа и со стенами, набранными из толстенных бревен. Интерьер в грамотно воссозданной охотничьей тематике с головами лосей, волков и медведей. Только оружия на стенах нет – от греха подальше. И правильно – даже мне пришлось поучаствовать здесь в одной драке, а заведение-то считается очень солидным, но в жизни всяко бывает.

Помнится, в первый раз я попал сюда с пятью рублями в кармане. Практически последние деньги угробил на посиделки с новыми друзьями. А вот сейчас вхожу как король – половые, увидев дорогого гостя, суетливо забегали. Не скажу, что меня начала раздувать спесь, но все равно приятно. Появился у нас с друзьями и любимый столик в дальней части зала, которую символически защищало чучело медведя.

Дава был уже здесь. Он сразу же начал обсуждать дела.

Ну и правильно, пока нет остальных членов компании, можно и поговорить, чтобы не портить хороший вечер.

– Игнат, я тут отбил телеграмму знакомому отца из Омского гарнизона и даже получил ответ. Газы кое-где используются, но не это самое главное. Оказывается, защититься от подобной напасти можно только с помощью амулета третьего класса.

– Дороговато, – прокомментировал я, так как интересовался этой темой.

Увы, под себя амулетов пока не подобрал, хотя страшные сказки о ведьмаках, которые половину своих амулетов даже под кожу вшивают, не давали мне покоя. Но за таким добром нужно ехать в Новгород.

– В том-то и дело. А с вулканическим каучуком твои противогазы будут стоить сущие копейки. Кстати, я вычитал в «Имперском вестнике» за январь прошлого года, что мировая общественность была возмущена, когда войска Австро-Венгерской империи вытравили буковинских повстанцев, закачав газ в пещеры.

– Жаль буковинцев.

– Жаль, конечно, – чуть сбившись с настроя, сказал Дава, но тут же вернулся в прежнюю колею мысли: – Но это повод намекнуть кое-кому в комиссариатском департаменте военного министерства, что к подобным проискам врагов империи нужно быть готовым заранее.

Если честно, я уже пожалел, что рассказал Даве о химическом оружии даже в плане защиты от него. Мало ли что щелкнет в головах под генеральскими фуражками после намеков шустрого еврея. С другой стороны, как сказал Дава, пальму первенства в этом деле уже отжали австрийцы. И все равно как-то неуютно стало.

– Честно, Дава, мне не очень хочется заниматься этим делом.

– Так я все сам сделаю. – Мои слова не остудили, а, наоборот, распалили молодого стряпчего. – Только тогда от патента мне пятьдесят процентов, тебе сорок и Боре десять.

Он явно собирался торговаться и был удивлен моим быстрым согласием. Хорошо, что в трактире появился Леха: данный разговор становился мне неприятен. Мой бывший коллега и первый в этом мире друг вроде вел себя как обычно, но с небольшой натяжкой, так что нужно вытаскивать его на откровенный разговор.

Еще через десять минут пришел Боря, и мы толкнули первый тост. Затем опять пришлось пересказывать сказочку о неудачной прогулке сквозь кусты, которую очень вовремя скомкал Дава. Он принял горделивый вид и выложил передо мной и инженером по банковскому чеку.

Так, что тут у нас? Неплохо. Шесть тысяч пятьсот рублей в Первом промышленном банке. Интересно, за что? В разработке у нас уже три патента. Дава скромничать не стал и все выложил сразу:

– Я продал привилегии на пневматический молоток по всей территории САСШ. Это, конечно, не пятьдесят тысяч за каучук, но ведь только на одну страну, и основные права остаются у нас.

– Дава, может, хватит? Я же говорил, что решать нужно было быстро, и не я выбирал стряпчего.

– А что тебе мешало сказать этому самому стряпчему, что для деловых переговоров у тебя уже есть доверенное лицо?

– Наглое, хитрое и упрямое.

Как я и ожидал, Давид не обиделся, потому что первые два пункта он считал похвалой, а третье скорее упреком, чем оскорблением. Так что с этим другом все в порядке, тогда почему такая кислая морда у Лехи? Неужели его поведение обусловлено нашими финансовыми успехами, в которых он единственный из компании не учувствует! Это нужно срочно утрясать. Так что, решив не откладывать это дело в долгий ящик, я без обиняков вытащил его подышать свежим воздухом.

О наличии проблем я догадался верно, а вот насчет того, откуда растут ноги, ошибся. Красивые такие ноги и наверняка изящные. Хотя откуда мне знать – от моего взора ножки Елизаветы Викторовны Бабич всегда скрывала длинная юбка.

– Какие у тебя намерения в отношении Елизаветы Викторовны? – без предисловий огорошил меня вопросом Леха, который явно хотел все утрясти не меньше меня.

– Судейской дочки?

– Не называй ее так.

– Хорошо, не буду. А что касается твоего вопроса, то не было у меня никаких намерений, нет и не будет.

– А как же твое признание в любви?

Ну и что мне ему ответить? Лизу домогался мой предшественник в этом теле, и как именно это происходило, мне совершенно неизвестно. Ну, или известно приблизительно.

– Она отказала, а я не из тех, кто просит дважды. Леша, ты же сам все знаешь, ведь мои мытарства проходили у тебя на глазах.

– Я не могу знать, что творится у тебя в голове, – хмуро заявил мой друг.

– Я тоже не понимаю, что происходит с тобой, но могу догадываться. Похоже, это у тебя появились какие-то намерения в отношении госпожи Бабич.

– Да, – упрямо мотнул головой Леха, – и если это тебя задевает, я готов дать сатисфакцию.

– Ты же вроде выпил не так уж много? – настороженно уточнил я. – Какая к чертям сатисфакция?

– Значит, ты не возражаешь против наших с ней отношений? – поняв, что взвинтил себя слишком резко и без повода, начал остывать Леха.

– Каким боком? У меня нет к ней никаких чувств… – Заметив изменения в лице друга, я все же решил чуть подправить заявление. – Ну, может, что-то и было, но оказалось лишь сиюминутным увлечением. Елизавета Викторовна барышня красивая и все такое, а мне в столь романтическом возрасте положено увлекаться. Как и тебе.

– Это не увлечение! – опять вспыхнул Леха.

Да что же ты такой впечатлительный! Меня настораживает подобный пыл. Не дай бог это внешняя накрутка.

– Да ради бога, совет вам да любовь. С удовольствием погуляю на вашей свадьбе.

– Ну, до свадьбы еще далеко… – стушевался Леха и немного покраснел.

Вот и ладушки, а то наш разговор начал меня серьезно напрягать.

Закончив наши разборки на вполне дружеской ноте, мы вернулись к остальным, и вечерника продолжилась с еще большим размахом. Драки так и не случилось, зато возникло дружное желание посетить «Русалку». Влюбленный Леха конечно же откололся от коллектива, но я не стал ему пенять и притормозил возмущение остальных, не вдаваясь в подробности. Если наш Ромео захочет, сам все расскажет.

Чем мне нравится Топинск – так это своей стабильностью. Будь то извечное и какое-то равнодушное отношение к перманентной угрозе со стороны Стылой Топи или же неизменность уклада увеселительных заведений. Как и в «Старом охотнике», в «Русалке» все было по-прежнему – псевдовосточная атмосфера и одетые как гурии вполне славянские девушки. Изменилось только отношение моих друзей к подобным развлечениям. Дава и без того был человеком с ослабленными моральными устоями, а Боря из скромника превратился в записного ловеласа.

Нужно не забыть проконтролировать, чтобы эта его развязность не перешла в манию. И так чуть не проворонил момент, когда одна из девиц хотела познакомить парня с миром грез. У Бори хватило ума не нюхать опиумную пыльцу и к тому же рассказать о случившемся мне. На следующий же день я навестил заведение и устроил там утро стрелецкой казни. Теперь все в этом заведении немного побаивались меня, за исключением Глаши. И это было хорошо. Очень хорошо.

Глава 8

Если сравнивать со вчерашним утром, этот рассвет я встретил просто в чудесном настроении. Из сна выплыл мягко и, увидев на своей груди русую головку спящей Глаши, прижмурился как сытый кот. Конечно, то, что у меня было с княжной, имеет свои плюсы, но и вот такое постельное блаженство дарило большую радость. Я вообще любитель разнообразия во всем. Возникал закономерный вопрос: что же делает любитель этих самых разнообразий на посту полицейского видока в провинциальном городе? И если учитывать сумму на моем банковском счету, вопрос становился очень злободневным.

Можно было бы привести весомый довод, что в этот мир я попал во искупление своего греха в родной реальности. Я соврал на суде, и смерть юной девушки сошла с рук насильникам. Соврал из страха за жизнь близких мне людей, да и чего греха таить, за свою жизнь тоже, но дело не только в этом.

Прожив достаточно долгую жизнь, я понял, что много человеку для счастья не нужно. В смысле денег, да и развлечений тоже. Без них, конечно, будет уныло и пусто, но, если нет того, что делает тебя человеком, а не живущей в банановой роще обезьяной, ни кругосветные круизы, ни утонченная еда на дорогущем фарфоре радости не принесут.

Свое место в жизни я нашел, и даже тот факт, что в любой момент меня могут прирезать злопыхатели, лишь добавляет остроты. А счет в банке дает возможность не думать о рутине быта и позволять себе такие маленькие радости, как вот это уснувшее на моей груди чудо.

Словно почувствовав мой взгляд, Глаша заворочалась и подняла заспанное личико. Она выглядела как взъерошенный после сна котенок.

– Вы уже проснулись?

Поначалу обращение практически постоянной любовницы на «вы» меня немного сбивало, а затем привык – Глаша переучиваться не собиралась. У нас вообще сложились странные для этого времени и места отношения. Мадам заведения сразу получила достаточную сумму, дабы не предлагать больше девушку другим клиентам. К тому же я настоял на том, чтобы днем Глаша посещала курсы кройки и шитья с претензией на моделирование. Не скажу, что мне не давали покоя лавры главного героя фильма «Красотка», я не собирался спасать проститутку от ее порочной жизни. Просто захотелось, чтобы у девушки была бы хоть какая-то перспектива, когда ее красота начнет увядать.

– Да, проснулся, – улыбнулся я.

– Хотите еще? – мило покраснев, предложила Глаша.

– Нет, нужно уходить по делам.

– Может, кофе и пирожных? – с надеждой спросила она.

В «Русалке» работал неплохой повар-турок, специализирующийся на кондитерке. Для работниц сладости были под запретом по вполне объяснимой причине, и в основном зале за этим следили строго. Единственной лазейкой оставался кофе со сладостями, которые мог заказать оставшийся до утра ловелас.

– Хорошо, – кивнул я, – но пирожных закажи всего парочку.

– Я толстая? – тут же насторожилась Глаша.

Худышкой я бы ее не назвал, но и до пышки миниатюрной девушке было далеко. Впрочем, склонность к полноте у нее имелась.

– Нет, ты просто глупенькая.

Странно, но это заявление ее не обидело.

Позавтракав и мило попрощавшись с Глашей, я вышел на улицы утреннего Топинска. Этот город нравился мне все больше и больше. Благодаря близости места Силы Топинск богател и хорошел. Уже сейчас его центр выглядел довольно презентабельно. Три года назад здесь был открыт театр, в котором, по слухам, вскоре пройдет первый сеанс синематографа. Нужно сходить и посмотреть местную киношку, а то, кроме книг, борделя и трактира, никакого личного развлечения. Театралом я никогда не был, так что из массовых развлечений остались только народные гуляния. Горожане любили и умели хорошо проводить досуг, так что временами здесь бывало весело. К тому же наличие неплохой компании делало мою жизнь вполне приемлемой. Увы, из-за конфликта с семьей судьи светские рауты были мне недоступны, но, если честно, жалел я об этом только по причине запретности сего плода.

Погода выдалась великолепной, так что я прогулялся по центральному парку, изредка раскланиваясь со смутно знакомыми личностями. Мелькнула мысль зайти в кафе – очень захотелось мороженого, но я сам себе напомнил, что недавно общался с дамой, которая любила пользоваться духами. Я уже принюхался, а вот окружающие не замечают исходящего от меня амбре только потому, что мы находимся на открытом воздухе. Так что, поймав извозчика, я направился домой.

Так, мне это уже начинает надоедать. Словно дежавю какое-то. Опять никто не встречает начальство, да и дом выглядит как-то безрадостно. При наличии домового такие неуловимые особенности экстерьера говорят о многом.

В общем, в собственный дом я входил с некой опаской, нащупав в кармане двуствольник. Надеюсь, подобное возвращение домой не войдет в привычку. Первое, что я увидел, войдя в столовую, – это совершенно незнакомый и очень колоритный персонаж.

Казалось, непрошеный гость шагнул прямо с картины Репина. Прямо на моем месте во главе стола сидел самый настоящий запорожский казак. Причем, что называется, хрестоматийный – от оселедца на голове до жупана с шароварами. Ну и без изогнутой сабли-карабелы не обошлось. А вот из-за широкого шелкового кушака вместо пистолей выглядывали рукояти револьверов.

Ну что же. Кажется, я понимаю, почему спрятались не только Василич с Чижом, но и Евсей, по чью душу явился характерник. Да и домовой решился только на создание мрачной атмосферы. С этими запорожскими ведьмаками шутки плохи как для существ из плоти, так и для свободных энергентов.

Я с минуту смотрел в серые глаза казака, который ухмылялся в седые, висящие чуть ли не до стола усы, а затем подошел ближе.

Под его оценивающим взглядом я чувствовал себя неуютно. Даже порадовался, что успел обзавестись свежим шрамом, который делал мое юношеское лицо более брутальным.

– Чиж, почему гость сидит за пустым столом? – крикнул я в пространство и тут же услышал над потолком дробный топот мальчишеских ног. Парень скатился по лестнице и юркнул к печи.

Я же остановился рядом с гостем и постарался скопировать его ухмылку.

– Пересядь-ка, гость дорогой, не по чину место занял.

Улыбка казака стала шире и теперь напоминала оскал, но он все же пересел на лавку справа от почетного места, которое я тут же занял. Ситуация аховая, но марку держать просто необходимо. Одно хорошо: предупрежден – значит, вооружен. Еще когда Евсей впервые сказал, что казачий круг может приговорить его и вершить волю донцов явится запорожский характерник, я поинтересовался, что об этом всем говорится в законах империи.

Когда-то мой земляк, уходивший на дембель, по доброте душевной поделился с салагой солдатской премудростью – если знаешь устав, то можешь позволить себе очень многое. Служба показала всю правоту его слов. Порой удавалось доводить командиров до белого каления, тыкая их в статьи устава. Особенно это работало против молодых лейтенантов, решивших, что для солдат они теперь и цари, и боги. Конечно, это была игра на грани фола, и огребать приходилось неслабо, но оно того стоило – у выдрессированного в военном училище офицера нарушение устава вызывает дискомфорт на грани подсознания.

Характерник – это, конечно, не армейский сапог, но чтить писаные и неписаные правила он обязан. Уже одно то, что сидит за столом и ждет меня, а не пластает оборотня на тонкие ломти, говорит в пользу этой версии.

Пока благодаря своей репутации и неожиданности появления запорожец отыграл несколько очков. К тому же созданная домовым мрачная атмосфера поддерживала имидж моего оппонента.

– Кузьмич, – тихо сказал я, покосившись в сторону печи, – хватит нагонять жуть. Мы, чай, не в склепе сидим.

В физическом плане ничего особо не изменилось, разве что сквозь окна в комнату начало поступать немного больше света, но общая атмосфера стала намного легче.

Ухмылка казака стала чуть менее кривой, и он уважительно поднял бровь.

Очко отыграли, но до победы далеко.

Чиж оперативно накрыл на стол, но скудность трапезы вызвала у меня кислую мину.

– Сбегаю к бабе Марфе, – тихо шепнул он и выскочил через дверь.

Я взял со стола квадратный штоф и разлил водку по граненым рюмкам.

– За встречу.

Водка ушла внутрь легко, как песня над гладью реки.

Характерник хмыкнул и, огладив усы, принял свою порцию. Затем мы на пару захрустели огурцами.

– Отдай перевертня, – дожевав огурец, перешел казак с места в карьер.

– С какого лиха? – спросил я, изобразив удивление. – Самому нужен.

– Он должен повиниться перед кругом, – заявил казак с жутким украинским произношением, но слова из родного языка характерник вставлял редко.

– Сейчас он никому ничего не должен, кроме царя. Ну и мне немножко.

Знание того, что еще по договору с Андреем Великим царская служба на время выводила казака из-под юрисдикции казачьего круга, очень помогало мне в данной непростой ситуации.

– Прогони его. – Лицо характерника растеряло едва проступившее благодушие, и в голосе зазвенела сталь.

– Никого я увольнять не буду, и ты мне приказать не можешь. Есть, конечно, другой вариант. Ты убиваешь чиновника по особым поручениям генерал-губернатора Западной Сибири, и Евсей теряет службу. После этого забираешь его и режешь прямо на глазах донских старшин. А затем весело бегаешь по степям от хлопцев из седьмого отдела жандармерии. Сам знаешь, стаей они загрызут даже такого матерого зверя, как ты.

Характерник погладил большим пальцем глубокий шрам на шее и качнул головой.

– Смерти не боится только дурень, – сделал совсем не тонкий намек характерник.

– Или тот, кто знает, что ее не нужно бояться.

Я посмотрел в глаза запорожца и постарался, чтобы мой взгляд был максимально жестким.

Не знаю, что он там разглядел, но лицо казака изменилось. С него сползли насмешка и легкое пренебрежение. Вряд ли он меня сильно зауважал, но смотрел уже не как на зарвавшегося юнца, а как на ровню.

Неужели характерник разглядел через глаза юноши старую душу, оккупировавшую это тело?

– Я скажу братьям, что нет больше вольного казака Евсея, а есть боевой холоп царского боярина.

Возражать против боярина я не стал, потому что это лишь слово, сказанное в пустоту, а вот «холоп» кое-кому не понравился. Характерник перенаправил взгляд в сторону дверей. Там стоял Евсей в полном боевом снаряжении, обхватив гарду шашки побелевшими пальцами.

Запорожец ни на сантиметр не изменил своей мирной позы, лишь его взгляд стал таким же, каким он смотрел на меня еще пару минут назад. Разве что насмешки в его ухмылке было больше.

Ох, что сейчас будет! Если Евсей сойдет с нарезки, мне бы успеть забиться куда-то в щель. Надеюсь, мои мысли не проявились на лице, потому что это пойдет вразрез с высказанными раньше философскими тезисами. Умирать мне очень не хотелось.

Битву взглядов ожидаемо выиграл характерник. Боевой ведьмак гарантированно ушатает равного по опыту оборотня, и Евсей это знал. И он выбрал между смертью и подневольной жизнью.

– Ну, раз с делами закончили, предлагаю выпить по второй, – старясь сделать вид, что ничего эдакого не происходит, предложил я.

– Чего же не выпить такой славной горилки, – огладил усы казак, наблюдая за процессом налива.

Евсей куда-то исчез, зато появился Чиж с тяжелой корзиной, от которой одурительно пахло пирогами.

Выпив водки, характерник одобрительно крякнул и с отеческой улыбкой взъерошил вихры парня. Перекладывавший на стол пироги Чиж от такой похвалы испуганно присел.

– Добрый растет казак.

Похвала не так уж сильно успокоила Чижа, и, едва закончив с делом, он тут же упорхнул по лестнице на второй этаж. Наверняка убежал под крылышко Василича. Странно, что старый солдат не из робкого десятка на глаза гостю так и не показывается. Похоже, суеверного страха перед характерниками лишен только я, да и то лишь по неведению и благодаря воспитанию в другом мире.

Как ни странно, характерник Степан по прозвищу Казанок оказался довольно обаятельным человеком, особенно когда перестал нагонять ведьмачью жуть. Поговорили о погоде, затем поспорили о том, что лучше – пироги или вареники. По причине отсутствия на столе одного из соперников пальма первенства была отдана пирогам с зайчатиной от шеф-повара бабы Марфы. Затем я осторожно перевел тему на ведьмачьи клинки: очень уж скучал по утерянному подарку Эммы. Характерник тут же ощетинился, но у меня имелся прибереженный козырь – я дал ему полистать «Бестиарий» и рассказал о светошумовых гранатах с серебряной пылью, чем вызвал еще более уважительный взгляд.

Сошлись на том, что он попытается договориться с мастером для меня, но за оружием придется ехать самостоятельно, прихватив с собой солидную сумму. Еще поговорили об артефактах, но, как и ожидалось, не будучи ни ведуном, ни ведьмаком, мне с ними не справиться. Правда, характерник посоветовал сделать пару полезных татуировок и даже предложил нужного мастера.

В общем, расстались мы если не друзьями, то вполне хорошими знакомцами.

Как только запорожец покинул дом, в столовую заявился Евсей, и смотрел он на меня не менее злобно, чем на ушедшего гостя.

– Я не стану рабом, – прорычал оборотень и даже немного трансформировал лицо.

Он что, меня пугать вздумал?

– А никто не предлагает. Быть или не быть вольным казаком – решать можешь только ты сам. Ну а если для тебя так важно, что думают выжившие из ума старики и кумушки в родной станице, можешь догнать Степана, он еще не так далеко ушел.

Мои слова были революционными для сословного общества, в котором община была важнейшим элементом, но именно это нужно было услышать Евсею. Не то чтобы он сразу все осознал и принял, но больше не ярился и ушел к своему Орлику в задумчивом состоянии.

Ладно, пусть думает, а я пошел смывать с себя запах Глашеньки и, если честно, выступивший от страха пот. Характерник был прав – не боятся только идиоты.

Переодевшись в чистый костюм, я позвал Чижа и выдал ему пять рублей – на извозчика, на чистку костюма в центральном ателье, а также на экспресс-курсы по этой самой чистке. Материал новой одежды требовал особого ухода, так что парню нужно знать, как это делать. Ну и разрешил потратить остаток на мороженое.

Чиж быстро упаковал костюм и вылетел из комнаты, полностью оправдывая свое прозвище.

Хмель от четырех рюмок водки после душа улетучился без следа, так что можно позволить себе посещение серьезных людей. С транспортом опять помог консьерж «Янтаря» и оперативно явившийся на зов шустрый извозчик. Когда мы уже выезжали со двора, позади послышался топот копыт. Я даже не стал поворачиваться, потому что знал, кто именно там топочется: взбодрившийся после лечения Орлик. Похоже, оборотень сделал свой выбор.

Сначала мы навестили городскую полицейскую управу, где Бренников потрошил Кочевряжа. Прихватить его удалось за дачу взятки должностному лицу. Оборотня в погонах тоже повязали, и он отмалчиваться не стал. Как ни странно, в стране, где на лапу берут почти все, власти очень строго наказывают за взятки. Причем прилетает всем участникам процесса. Так что, когда раскрутят омские контакты Кочевряжа, поедет плантатор валить лес, но не так уж далеко – ведь мы уже находимся в Сибири. Впрочем, Сибирь Сибири рознь. И вряд ли он попадет в такое же теплое место, как Стылая Топь.

Закончив дела в управе и поговорив на отвлеченные темы с бывшим начальником, я вынужден был задуматься над неприятной темой – с момента пропажи Когтя прошло двое суток, так что надежда на его самостоятельный исход из Топи окончательно растаяла. Придется что-то делать.

– Знаешь, где трактир «Берлога»? – забравшись в пролетку, спросил я у извозчика.

– Место известное, – ответил приунывший водитель кобылы.

Оно и понятно – в те места законопослушные горожане наведываются редко.

Нежелание терять такого прибыльного клиента оказалось сильнее страха, и мы с ветерком направились в нужную сторону. Евсей тоже слышал название места назначения, но никак не проявил своих эмоций, просто поехал следом за коляской.

Внешне конец под названием Кочки выглядел не так уж мрачно. По улицам ходили бабы с поклажей, бегали детишки, да и мужики не слишком походили на бандитов. Но именно тут проживала большая часть шатунов – конечно, не бандитское логово, но близко к этому. Работа у них рискованная, так что люди они лихие и угрюмые.

Власти на деятельность шатунов и бирюков смотрели сквозь пальцы, потому что многие купцы зарабатывали не на поставках для энергетического завода, а на вот этих добытчиках.

Трактир действительно был похож на берлогу. Казалось, будто какой-то титан мощнейшим ударом по самые окна вбил в землю избу, основательно собранную из потемневших от времени бревен. Так что для того, чтобы войти в здание, нужно было не подниматься на крыльцо, а спускаться вниз.

Извозчик начал проявлять беспокойство, поэтому пришлось его подбодрить:

– Подожди-ка здесь, любезный. Мы ненадолго. Заодно присмотришь за казацким скакуном.

– Но здеся же шатуны…

– А я полицейский видок, так что ничего с тобой не случится, – заверил я нашего водителя с убежденностью, которую не очень-то испытывал.

Извозчик грустно вздохнул, понимая, что выбора у него нет. Евсей спрыгнул с седла и привязал поводья к задку пролетки. Орлик тут же наградил извозчика свирепым взглядом, словно говоря, что это еще неясно, кто за кем будет приглядывать.

Внутри на удивление было довольно опрятно, да и присущих заведениям подобного уровня запахов не улавливалось. Пахло, как и положено, пивом, жареным мясом и свежеиспеченным хлебом. Интерьер действительно чем-то напоминал берлогу из сказки о Маше и медведях. Приземистые, сбитые едва ли не из половинок бревен столы и лавки занимали одну сторону помещения, ту, что ближе к входу. А в глубине виднелось сооружение, достойное звания небольшого форта: монументальная барная стойка, за которой возвышался не менее монументальный человек.

Это был старшина артели шатунов по прозвищу Берендей, он же Касатонов Мечислав Дмитриевич. Информацию о нем до меня довели как Коготь, так и Дмитрий Иванович. Еще кое-что поведал местный околоточный, но пользы от его рассказов было немного – мужик от тяжкой работы практически спился и числился в списках на вылет из полиции. О чем я ему по секрету рассказал и посоветовал подумать о будущем. Совет, в общем-то, пустой – алкоголики обычно других не слушают, но мало ли, вдруг произойдет чудо.

В зале трактира царил перманентный сумрак. Попытки солнечного света проникнуть в небольшие окна под потолком были успешными лишь частично. На столах виднелись потушенные сейчас огарки свечей. Да еще керосиновая лампа на стойке вносила посильную лепту в освещение зала. По причине ранней поры в трактире находились лишь два человека, явно опохмелявшихся после вчерашнего. Скорее всего, вечер у них закончился всего пару часов назад. Именно эти живые детали интерьера добавляли в атмосферу заведения нотку перегара, но воздух особо не портили.

Не задерживаясь, мы подошли к стойке. Барных стульев здесь не полагалось, так что я просто облокотился на стойку и посмотрел в глаза мужику, возвышавшемуся надо мной как минимум на пару голов. Присевший на лавку ближайшего стола Евсей ростом Берендею не уступал, но вот в плечах наверняка будет поу́же. Выглядел шатун внушительно – взъерошенная шевелюра вполне гармонировала с длинной бородой. Все это было вороной масти, с легким вкраплением седины. Черты лица были словно вырублены из дерева твердых пород.

– Здравствуй, Берендей.

– И вам поздорову, вашбродь.

– Знаешь, кто я?

Ну, прямо разговор братков из девяностых, только без фени – у шатунов она не в чести.

– Знаю. На город только один видок, да и в наших огородах вы успели покопаться, а кое-кому и шерсть подпалить да шкуру попортить. Токмо мы не в претензии – за дело шатуны пострадали. Да и ваш цепной волчок всем известен.

Я покосился на Евсея и с удовольствием увидел, что тот только беззлобно оскалился на подобную характеристику. Значит, у нас точно все по-старому, и это не может не радовать.

– Ну, тогда сам понимаешь, что ссориться с нами не нужно, особенно по пустякам. Если на то есть нужда, позаботься, чтобы извозчика и коня казацкого, что снаружи остались, никто не обидел.

Берендей криво улыбнулся и стукнул кулаком по стенке за своей спиной. Затем что-то прогудел появившемуся из кухни мальцу. Парнишка тут же шустро пробежался по залу и выскочил наружу.

Похоже, моя предусмотрительность была не напрасной.

– С чем пожаловали, вашбродь? – с показной угодливостью поинтересовался Берендей. – Может, пивка отведаете?

– Почему же не отведать, пиво я люблю.

От удивления шатун даже крякнул, явно не ожидая такого ответа, но быстро оправился и повернулся к бочке, занимавшей всю левую сторону стенки за стойкой.

Через десяток секунд передо мной стояла кружка с пенной шапкой.

А неплохое пивко попивают шатуны.

Повернувшись к Евсею, я показал ему кружку и увидел в ответ согласный кивок. Берендей крякнул еще раз: похоже, у него сегодня день когнитивного диссонанса. Опять ничего не сказав, шатун налил еще одну кружку и опять стукнул в стенку за собой. Теперь наружу выскочила девчушка чуть постарше давешнего пацана. Она и отнесла Евсею пиво. Затем поднесла нам обоим по тарелке с копченой рыбой.

Рыба тоже оказалась выше всяких похвал, но вряд ли я стану завсегдатаем этого заведения.

О, кажется, мне удалось выбить шатуна из равновесия.

– Так с чем пожаловали, ваше благородие?

– Помощь нужна.

Теперь шатун не крякнул, но это не значит, что не удивился.

– Мы-то вам чем помочь сможем? – удивленно развел он руками. – Коготь передал, чтобы мы с пыльцой не баловали. Кто-то послушал, а такие, как Кочевряж, взбрыкнули. Но то вы и сами ведаете.

– Вот с Когтем мне и нужна помощь. Пропал он.

– То не мы, – тут же тряхнул бородой шатун.

– Знаю: Владыка Топи постарался.

За спиной подавился пивом Евсей, которому я о своих приключениях на болоте так и не рассказал, а Берендей теперь уже не крякнул, а охнул:

– Откуда знаете, что это Владыка?

– Коготь успел крикнуть. Мы там лешака развеяли, вот Владыка и рассердился. Я сбежал, а Когтя вот уже второй день не видать. Хотя должен был вывернуться, ведь гналось это нечто именно за мной.

– Сбежали от Владыки? Как? – Карие глаза шатуна смотрели на меня с явным недоверием. Будто на сказителя, поведавшего публике красивую, но явно нереальную историю.

– Ногами. Бегаю я быстро, но не об этом речь. Мне нужно узнать, что случилось с Когтем. В общем, передай всем вашим, что за достоверные сведения о его судьбе даю двести рублей.

Берендей удивленно поднял кустистые брови. Сумма для местных была серьезной.

– И еще. Ты знаешь, куда уехала его семья?

– Моя женка знает. Могу поспрошать.

– Не нужно, – отрицательно качнул я головой и полез в карман пиджака за портмоне. – Передашь ей деньги и мои слова. Если ей или детям понадобится помощь, может обращаться ко мне лично.

На барную стойку легли восемь банкнот по двадцать пять рублей.

Шатун на это никак не отреагировал – видно, устал удивляться. За сохранность денег я не беспокоился, потому что артельному старшине репутация наверняка дороже двухсот рублей.

– А ежели он окажется жив и здоров под боком у женки?

– Значит, часть помощи отменяется, а деньги пусть будут платой за риск и пережитый страх.

Не так уж важно, что Коготь бросил меня на болотах, – это нормальная реакция на такую ситуацию, и в верности до гроба он мне не клялся. Важнее то, что вся эта ситуация возникла из-за моей дурости. Не сумел вовремя совладать с реакциями молодого тела, вот и потянуло на приключения. Деньги, конечно, не снимали с меня вины в случае смерти шатуна, но хоть что-то…

– Теперь о наших делах.

– А у нас есть дела, вашбродь? – с вызовом прогудел здоровяк.

– Мы живем в одном городе, и то, что здесь происходит, касается всех.

– Мы слышали слова о дурман-траве, – начал уходить в отказ старшина.

– Но не до всех они дошли. Будут еще такие, как Кочевряж. Объясни им, что добывать железы болотного бобра безопаснее, чем собирать пыльцу. Буду отлавливать и топить в болоте.

– Вы бы не перегибали, барин, тут у нас другой закон почитают. Закон Топи, – все же показал гонор шатун.

Ну вот, а я все ждал, когда он перестанет разыгрывать из себя законопослушного дурачка. В его власти было сделать так, что мы с Евсеем просто исчезнем, а заодно и бедолага-извозчик. Конечно, с оборотнем им придется нелегко, но те, кто ходит на измененных Стылой Топью тварей, справятся и с ним. Так что я продолжил не угрозами, а пояснениями своей позиции:

– Ты же умный мужик, Мечислав Дмитриевич, подумай сам. Через пару лет эту дрянь начнут нюхать ваши дети. Ты помнишь, что случилось с Когтем? Хочешь увидеть на старости лет, как твой сын зарежет свою молодую жену и ребенка в колыбельке?

От нарисованной мною картинки Берендея передернуло. Он попытался возразить, но без особой уверенности в голосе:

– Мой сын не такой дурак.

– Мой друг был умнее тебя, меня и почти всех в этом городе. А еще он был добрым и честным. Был, пока не подсел на дурь. Еще повезло, что он просто вышел в окно на четвертом этаже и никого не убил. – Воспоминания о друге студенческой поры Сереге загнали меня в очень нехорошее настроение, так что дальнейшие слова вышли рыком. – Я буду рвать любого, от кого даже будет просто вонять этой дрянью.

Шатун пристально посмотрел мне в глаза и не увидел в них фальши.

– Я буду думать.

– Думай, Берендей, очень крепко думай.

Бросив на стол рубль в качестве оплаты за пиво и закуску, я пошел к выходу, чувствуя, как позади почти бесшумно двигается оборотень.

Интересно, был бы я таким наглым и смелым без поддержки казака?

На улицу мы вышли в задумчиво-мрачном настроении. Заулыбавшийся извозчик увидел наши физиономии и мгновенно скис.

– Домой.

Эту команду он понял без слов, и мы покатили в нужном направлении.

Пока ехали, дурные мысли начали выветриваться из головы, и хорошее настроение частично вернулось. А еще через полчаса к этомуэмоциональному букету добавилось удивление – дома меня ждало приглашение на бал в городской ратуше, который был посвящен тезоименитству государя императора. До бала оставалось три дня, а пригласительные билеты обычно рассылались за пару недель. Похоже, это последствия разговора с Лехой.

Приятно, конечно. Не то чтобы я так стремился в светскую тусовку Топинска, но запретный плод, как известно, сладок. Вот бы еще знать, чем этот бал закончится.

Глава 9

Довольно любопытное зрелище, скажу я вам. К своему новому телу я уже давно привык, но в таком виде наблюдать его, то есть себя, еще не доводилось. Из большого зеркала в дверце шкафа на меня смотрел то ли дирижер, то ли цирковой конферансье. Хорошо хоть полы фрака были обрезанными, а не острыми, как хвост ласточки.

Шрам, который доктор предлагал свести совсем, белел тонкой ниткой на щеке и превращал меня из обряженного в первый бальный фрак юнца в эдакого повесу с намеком на загадочность. Думаю, еще больше шарма придадут слухи о приключениях молодого видока.

Это, конечно, хорошо, но почему-то не покидает ощущение, что вся эта загадочная аура скорее во вред, чем на пользу.

На столике дожидались своего времени наброшенные на перевернутый цилиндр белые перчатки и трость с костяным львом на набалдашнике. Причем и шить костюм, и покупать трость пришлось в авральном режиме, так что внутри не было скрытого клинка. В руках она ощущалась как игрушечный пистолет у боевого офицера.

Выделенные мне неизвестным благодетелем три дня на подготовку пролетели в ритме урагана. Кроме должной одежды, у меня не было ни малейшего понятия, как вести себя на этих самых балах. Проблемы удалось решить не столько деньгами, сколько с помощью связей, причем решить комплексно.

Заявившись в центральный салон-ателье города, я был принят в широко распростертые объятия мастера Моисея Залмановича Фогельзанга. Называть его господином Фогельзангом у меня язык не поворачивался, так что обошелся Моисеем Залмановичем. Сначала портной закатил глаза, заявив, что за три дня построить фрак никак не возможно, но затем закат глаз сменил хитрый прищур, и мне сообщили, что для такого хорошего человека можно и сотворить маленькое чудо. Причем за очень небольшие деньги.

Как впоследствии оказалось, Моисей Залманович являлся хоть и дальним, но все же родственником Давы. И вообще за правильное отношение к еврейскому юноше в частности и толерантное поведение в общем местная иудейская община относилась к городскому видоку как-то по-особому.

Так что меня не только обшили, но, выяснив в процессе мою светскую безграмотность, еще и проинструктировали. Думаете, старый портной не разбирается в регламенте великосветских тусовок? Спорное предположение, особенно учитывая, что он по много часов проводит примерки у готовящихся к балам господ, а его жена делает то же самое с дамами из высшего света Топинска. Пожалуй, бальный кодекс эта парочка, которая никогда не была на подобных мероприятиях, знала намного лучше великосветских львиц. Найдя во мне внимательного слушателя, они с радостью поделились своими знаниями.

Чуть позже мое обучение было отполировано Давой, о котором портной за глаза отзывался как об очень шебутном, но умненьком мальчике.

И вот теперь я смотрел на себя, такого красивого, в зеркало и никак не мог отделаться от мысли, что иду на бал-маскарад.

Доукомплектовавшись легким пальто, цилиндром, перчатками и тростью, я все же сунул в карман двуствольный коротыш. Пусть хотя бы полежит в пальто в гардеробе, потому что мне совсем не улыбалось оказаться на ночной улице с одной тросточкой, пользы от которой меньше, чем от зубочистки. Надеюсь, гардеробщик ничего себе не отстрелит. Я еще вооружился «кобальтом», но, боюсь, прицепленную под фрак плечевую кобуру даже с миниатюрным пистолетом мне не простят.

Как в американской романтической комедии, мой сход по лестнице встречали неравнодушные зрители. Чиж с открытым ртом созерцал великолепие бального костюма. Корней Васильевич лишь по-отечески улыбался, а Евсей, зараза, ехидно ухмылялся. Домовой выразил свой восторг небольшим завихрением воздуха вокруг меня.

– Так, Корней Васильевич, ты за старшего в доме, – заявил я, чтобы хоть как-то скрыть непонятно почему появившееся смущение. – Водки не пить, баб не водить.

О, так лучше: Чиж удивился, оружейник озадачился, а Евсей расстроился. Только непонятно, какому именно запрету – про водку или про дам.

На улице меня дожидался заранее вызванный Гаврила. После поездки к шатунам я наградил его пятеркой и поинтересовался именем. Сейчас извозчик, как и я, был не похож на самого себя. Вместо мятого картуза – простонародный, приплюснутый вариант цилиндра с квадратной бляхой спереди. А также нарядный кафтан, позаимствованный у кого-то из лакеев.

– Ты чего так вырядился? Думаешь, пустят со мной на бал? – пошутил я и добил засмущавшегося парня заявлением: – Если у меня на вечер нету спутницы, то это еще ничего не значит.

– Дык я же не того… – совсем неторжественно шмыгнул носом извозчик и вытер его рукавом кафтана. – Там же с каретами, ожидаючи, сурьезные люди будут. Да еще распорядитель всяких дорогих яств со стола может принесть. А то и чаркой порадовать.

Ага, получается, у него тут намечается тусовка самых крутых водил в городе, попасть на которую для обычного извозчика большая честь.

Ну что же, пусть порадуется. Вообще-то я планировал отпустить его до конца бала, но раз такое дело, пусть дожидается с остальными. Только не уверен, что его там примут радушно, но это сугубо его интимные проблемы.

Как писал классик – вечерело. Уличные фонари еще не зажигали за ненадобностью, и жители Болотного конца имели удовольствие наблюдать редкое здесь зрелище. Меня это внимание не особо напрягало, а вот кучер красовался вовсю.

До центрального проспекта города добрались минут за двадцать, когда сумерки сгустились окончательно. Здесь уже горел электрический свет по периметру здания городской ратуши и магические фонари над колоннадой входа.

Мы даже попали в небольшой затор – выгрузка очередного гостя из коляски или кареты занимала пару минут, так что пришлось отстоять очередь. Наконец-то пришел и мой черед. Под поклон встречающего гостей лакея, одетого в ярко-красную ливрею с золотой вышивкой, я покинул коляску и прошел в большой вестибюль. В этом здании я не впервые, поэтому сразу направился к гардеробной стойке. Хорошо, что Моисей Залманович предупредил меня, и перчатки не отправились в гардероб вместе с цилиндром. С голыми руками здесь ходить не принято, и дама вполне могла отказать кавалеру, предложи он ей руку не в перчатке. Танцевать я не собирался, но и выглядеть белой вороной не хотелось.

Приосанившись и немного одернув фрак, я направился к лестнице, ведущей на второй этаж. У ее подножия меня дожидалась троица лакеев во все тех же красно-золотых одеждах, почему-то заставивших меня вспомнить балет «Щелкунчик». Особенно сбивали с толку смешные парики. Хорошо, что время в этой реальности притормаживало не так сильно, иначе пришлось бы носить такое безобразие самому.

Один из лакеев держал в руках блестящий, как зеркало, поднос. Опять же благодаря инструкциям старого еврея и его жены я положил на поднос пригласительный билет. Второй лакей тут же цапнул билет и двинулся вверх по лестнице. Что примечательно, лакеи шли по ступеням с разной скоростью. Впереди шла средних лет парочка, так вот они едва поспевали за своим провожатым, а мой поводырь двигался горделиво и нарочито медленно. Похоже, так они регулируют скорость прохода гостей в главный зал.

Зачем это нужно, я понял буквально через минуту.

У отрытых дверей, через которые на лестничную площадку долетала музыка, стоял совсем уж расфуфыренный лакей с длинным посохом с блестящими висюльками. Вид у него был важным донельзя, наверно, оттого что золотого шитья на его ливрее было больше, чем у остальных, да и парик как минимум в два раза пышнее. Казалось, этот индюк вот-вот лопнет и забрызгает стены собственной значимостью.

Мой сопровождающий подал пригласительный билет субъекту с посохом и сделал мне приглашающий жест в сторону бального зала. Затем усвистал обратно, встречать очередного гостя.

Я решил последовать совету лакея и прошел сквозь дверной проем, с интересом всматриваясь внутрь зала. Внезапно резкий звук удара едва не заставил меня подскочить на месте.

Кикимору тебе в жены!

– Титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев! – едва не оглушив меня густым басом, провозгласил церемониймейстер.

Ну вот, а я хотел прокрасться сюда незаметно. Впрочем, на оглашение очередного гостя мало кто обратил внимание – приелась пластинка.

Ну и что мне теперь делать? Даже внимания дюжины человек из пары сотен собравшихся в бальном зале мне хватило, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.

Ну вот откуда их здесь столько взялось? Топинск вроде бы город предельно провинциальный, а здесь народу как на новогодней ярмарке. Честно говоря, я рассчитывал на более скромное собрание. Зал был залит не матовым свечением магических фонарей или желтоватым светом электрических ламп, а слегка мерцающим и неестественно ярким сиянием тысяч энергетических свечей. На заводе производили и такое. Сразу вспомнились слова Винни Пуха о неправильных пчелах, которые делают неправильный мед, а в данном случае это неправильный воск. По мне, пустая трата денег, потому что энергетический воск штука очень дорогая. Впрочем, как всем известно, понты – они будут подороже этих самых денег.

Ту же мысль о понтах подтверждали наряды присутствующих. С мужиками все предсказуемо – либо военный мундир, либо такие, как у меня, фраки, а вот дамы нарушали своей фантазией все разумные границы. От разнообразия фасонов в прямом смысле рябило в глазах.

Кстати, в толпе я не заметил никого в полицейской форме. Именно об этом говорил портной – в свете полицейских терпят, но не любят.

Так, тихонько отходим в сторону и начинаем двигаться вдоль стенки. Может, хоть кого знакомого увижу. Вроде Дава упоминал, что и сам получил приглашение. Только не говорил, поедет ли. Из-за всей этой приготовительной суматохи мне почему-то и в голову не пришло уточнить.

И почему я, идиот, не договорился приехать с ним на пару? Да хоть бы и с ревнивым Лехой состыковаться, и то было бы не так стремно.

Мысли о друзьях немного успокоили меня. До меня наконец-то дошло, что многолюдность собрания объясняется присутствием здесь не только дворян, но и представителей купечества и почетных граждан. Так что благодаря провинциальности это общество не такое уж категоричное в суждениях и оценках.

О, еда и выпивка – то, что надо! По периметру зала фланировали лакеи с подносами.

Попробуем заесть, а главное – запить, стресс, но без фанатизма, мне только славы анекдотичного поручика Ржевского не хватало.

Кто-то из лакеев нес разлитое в бокалы шампанское, а кто-то – изящно разложенные закуски. Поймав себе сначала выпить, а затем закусить чем-то мясным, скрученным в мелкие трубочки и посаженным в хлебную розеточку, я немного успокоился. Затем отошел к ближайшей шторе и занял там наблюдательную позицию с бокалом шампанского в руках.

Бал набирал обороты. В дальнем конце зала музыканты перешли от плавной и ни к чему не обязывающей музыки к чему-то танцевальному, но меня это не касалось. Не то чтобы я совсем не умел танцевать, но из доступного репертуара был лишь вальс, да и то на уровне – чтобы только не опозориться.

О том, что танцы – это наименьшая из моих проблем, я понял, когда, двигаясь вдоль стеночки в глубь зала, увидел стайку девушек в бальных платьях. Это были мои очень хорошие знакомые. В том смысле, что я их неплохо знал, а не испытывал положительные эмоции при виде милых дам. Лиза с подружками выглядели как шикарная клумба цветов. Платья с модными нынче открытыми плечами и пышными юбками хоть и были похожи нежностью оттенков, но все же различались цветами. Лиза выбрала голубой с более густой синевой обрамлявших декольте и верхнюю честь подола цветами. Длинные перчатки светло-голубого цвета обхватывали ее руки почти до плеч. Как гидрант посреди клумбы, в окружении мягких полутонов чернел Лехин фрак. Благодаря моде мы с ним сейчас были как два вороненка из одного гнезда.

Чуйка буквально вопила, что наилучшим выходом было бы быстро смыться от этой компашки как минимум в другой конец зала, но поздно. Лиза заметила мою персону и, не отрывая от меня взгляда, подошла ближе к Лехе. Услышав какую-то просьбу своей дамы сердца, мой друг резвым жеребенком ускакал куда-то в мешанину людей. Ослепленный любовью, меня он даже не заметил. Я по-прежнему подвергался сверлящему взгляду девушки, к которому присоединились не менее требовательные взгляды ее подруг.

Был, конечно, шанс тупо отморозиться и с рассеянным видом уйти в толпу, но выглядел бы я при этом совершенно нелепо.

Ох, нужно как-то запомнить, что порой нелепый вид – наименьшее из зол.

Приняв соответствующий ситуации вид, я направился к дамам.

– Елизавета Викторовна, сударыни, – отдельно поклонился я ее подругам.

Если честно, в голове не было никаких мыслей по поводу дальнейшего разговора, а через секунду их стало еще меньше.

Подруги Лизы, скользнув по мне не самыми ласковыми взглядами, вдруг уплыли куда-то в сторону, словно стайка облаков.

В отличие от подруг, Лиза смотрела на меня с преувеличенным дружелюбием, а когда подошел ближе, во взгляде девушки появилось беспокойство, и только после ее первых слов я понял, чем оно вызвано.

– Вы пострадали, ваш шрам… – Шагнув ближе, Лиза прикоснулась пальцами к моей щеке, там, где белела нитка шрама, чем сделала ситуацию еще пикантней.

Хотя куда уж там. Окружающие начали коситься на нас, а это очень плохо. Одно хорошо – музыка и шум разговоров немаленькой такой толпы создавали виртуальное уединение для разговора. Люди слышали лишь то, что говорилось в их компаниях. К тому же мы разговаривали достаточно тихо.

– Елизавета Викторовна, я не на базаре пирожками торгую, так что порой приходится получать и подобные украшения. Извините, но я подошел, только чтобы поздороваться.

– И даже не пригласите даму на танец? – обмахнувшись веером, с каким-то детским вызовом спросила она.

Вот уж не было печали.

– Увы, танцор из меня никудышный, так что сегодня я вообще не планирую этого делать.

– Нарушаете этикет, милостивый государь. На балу всем положено танцевать.

– Уж лучше прослыть невежей, чем стать посмешищем на глазах у всех, – парировал я и еще раз изобразил легкий поклон. – Прошу простить меня…

– Постойте, – внезапно став серьезной, сказала Лиза, – нам нужно поговорить. Может, выйдем на балкон?

Ага, бегу и спотыкаюсь. Мне сейчас для полного счастья не хватало только оказаться с ней в интимной обстановке.

– Не уверен, что это нужно делать сейчас, да и вообще… Вы ведь для этого услали Алексея Карловича? Не думаю, что он обрадуется, когда, вернувшись, обнаружит вас со мной наедине, – проигнорировав предложение уйти на балкон, парировал я.

Увы, угроза быть услышанной кем-то еще, кроме меня, не остановила девушку, которая вполне резонно предполагала, что другой возможности для откровенного разговора я ей не предоставлю.

– Вы ревнуете?

– Боже упаси! – Я от искренности едва не перекрестился. – Просто больше, чем поссориться с вами, мне не хотелось бы омрачить нашу дружбу с Алексеем.

– Мне он тоже дорог, – с вызовом изрекла девушка.

Ох, что-то сомневаюсь. Похоже, и ее знакомство с Лехой, и мое приглашение на бал – это части какого-то наивно-девичьего, но от этого не менее опасного для меня плана. Надо было сразу морозиться, а сейчас уже поздно. Лиза начала распаляться, и это не ускользало от окружающих. Назревал форменный скандал.

– Но если вы захотите… – чуть покраснев, запинаясь, почти шепотом произнесла Лиза, явно не в состоянии правильно подобрать слова. – У вас еще есть шанс.

Кикимору тебе в свекрови… Хотя, если с Лехой у них срастется, я ни в коем случае не стал бы так отзываться о Хельге Франсовне. Я несколько раз был у них дома, где меня приняли очень радушно. Боюсь, это радушие уже в прошлом.

Задумываться в подобной ситуации не стоило, потому что в глазах Лизы загорелась надежда.

– Елизавета Викторовна, у нас шансов нет и быть не может. Так же как танцевать, в этой жизни я не собираюсь жениться и тем более заводить детей, а предлагать вам другой вариант просто немыслимо.

– Но вы не знаете, от чего отказываетесь!

Ну и как с ней говорить? Все, мое терпение лопнуло.

– У меня даже нет желания узнавать.

– Нет желания? – Краска схлынула с лица девушки, и глаза злобно сверкнули.

Если честно, перехватить ее руку я не успевал, но оно и к лучшему – это воспринялось бы обществом как рукоприкладство в отношении благородной девицы. И тогда проще было бы застрелиться.

Благодаря перчатке пощечина не получилось звонкой, но все равно не осталась незамеченной окружающими.

Придерживая пышные юбки, Лиза изобразила на лице оскорбленную невинность и убежала к выходу из зала. Я же остался посреди постепенно расширяющегося круга зрителей – как прыщ на одном интимном месте. То, что это была только первая часть Марлезонского балета, я понял, когда увидел побелевшие от бешенства глаза Лехи. Он стоял как соляной столп, сжимая в руках два бокала с розоватой жидкостью.

С этими бокалами он и пошел на меня, как в штыковую.

– Сударь, ваш поступок низок.

Мой поступок?!

– Вы негодяй и подлец.

Непроизвольно я скользнул взглядом по окружившей нас толпе, но лучше бы этого не делал, потому что увидел Карла Бертольдовича и Хельгу Франсовну. Мама Лехи смотрела на меня с умоляющим испугом, а интеллигентнейший отец в мундире артиллериста пребывал в недоумевающем шоке.

Их взгляды обжигали, как пламя огнемета.

Леха сейчас вызовет меня на дуэль, но отвечать я не собирался. Плевать на великосветские закидоны. Плевать на репутацию, гори она синим пламенем! Сходиться на дистанции с другом немыслимо, ведь в таком случае выбор придется делать между его жизнью и своей. От мысли, что благодаря занятиям с Евсеем шансов у Лехи нет даже теоретически, легче не становилось.

– Сударь, – перешел Леха к кульминации своей речи, – я требую…

– …Алексей Карлович, – перебил его негромкий, оглушительно звенящий металлом голос. – Не уделите мне минутку?

Из постоянно увеличивающейся массы зрителей вышел круглый, как колобок, но твердый, как пушечное ядро, судья Бабич. Вот от кого я не ожидал помощи – так это от него.

Леха, продолжая сверлить меня взглядом, как-то небрежно бросил в ответ, словно отмахнулся:

– Чуть позже.

Это он зря. Так с судьей в нашем городе не мог разговаривать никто, даже мой бывший начальник Аполлон Трофимович, который и внешне, и характером напоминал эдакую смесь медведя со львом. Полицмейстер наверняка мог бы голыми руками заломать волколака, но вот с Бабичем он вел себя предельно корректно.

– Это была не просьба, – проскрипел голос судьи, как выходящий из ножен клинок. – Извольте пройти со мной… оба.

Выдав этот приказ, он направился к боковому выходу из зала. Люди перед ним непроизвольно расходились в стороны, образовывая живой коридор.

Наконец-то мы ушли с освещенного пространства и попали в сумрак коридора. Мне даже стало легче дышать. Но расслабляться еще рано – после прошлой размолвки с Елизаветой судья вышвырнул меня из высшего общества Топинска и чуть не позволил жандарму законопатить за решетку. И это при том, что тогда все прошло без особого шума. А сейчас…

Судья подошел к очередным дверям в правой стене коридора и остановился. Из-за моей спины бесшумно выскользнул безликий в своем наряде лакей. Я даже не заметил, что он нас сопровождает. Он своим ключом отпер замок и, открыв дверь, отошел в сторону. Это был чей-то кабинет, но наверняка не судьи – его апартаменты находились в соседнем здании. Впрочем, этот факт не помешал Бабичу усесться в кресло хозяина. В таком положении его невысокий рост не выделялся. Мы с Лехой застыли перед столом как два нашкодивших школьника, вызванные директором в учительскую. Впустивший нас в кабинет лакей подошел к судье и, почтительно наклонившись, начал что-то быстро говорить ему на ухо.

Определить отношение Бабича к сказанному было трудно – его лицо оставалось каменным. Лишь однажды он удивленно поднял бровь. Легким жестом судья отпустил закончившего доклад лакея, и тот исчез, словно его здесь никогда не было.

Как только мы остались одни, лопнувшее терпение Лехи брызнуло во все стороны возмущением и яростью:

– Виктор Игоревич, вы не можете…

– В этом городе я могу все, что не противоречит воле его императорского величества, – жестко перервал судья речь юноши. – Особенно если нужно оградить от глупости сына моего старого друга.

– Но он оскорбил Лизу, – попытался выдвинуть еще один довод Леха, но и тут не нашел понимания.

– Во-первых, при мне для вас она не Лиза, а Елизавета Викторовна. Времена, когда вы играли в нашей гостиной, давно прошли.

Не знал, что эти двое знакомы с детства, хотя это совершенно неудивительно для детей дворян в таком маленьком городе.

– Во-вторых, только мне решать, что для дочери является оскорблением, а что нет. И так будет, пока она не выйдет замуж. – Окинув не самым доброжелательным взглядом худую фигуру Лехи, судья добавил: – Не исключено, что позже тоже. Остальное объяснит вам ваш отец. Теперь вы, молодой человек.

Судья, упершись руками в столешницу, встал, и от его взгляда мне стало неуютно.

Ну все – капец котенку…

– Игнат Дормидонтович, я должен перед вами извиниться.

Судя по скользнувшей по губам судьи улыбке, у нас с Лехой было одинаково нелепое выражение лица.

– Оправданием мне может послужить только слепая любовь к дочери, – продолжил Бабич с какой-то бесконечной усталостью в голосе. – Лиза у нас с женой поздний и посему горячо любимый ребенок. Так что мы порядком ее избаловали. Мне стоило бы настороженнее отнестись к ее словам о вашем неподобающем поведении, но злость на зарвавшегося юнца затмила мой разум. Здравый смысл вернулся, когда и Аполлон Трофимович, и Ян Нигульсович начали отзываться о вас исключительно положительно. У нас даже разгорелся спор, из которого я вышел порядком озадаченным. Еще один тревожный звоночек прозвенел, когда Лиза начала привечать Алексея Карловича, а затем подошла ко мне с просьбой допустить вас к свету.

Ну да, прямо открыть зашторенное солнышко. У нашего судьи с самомнением, как всегда, полный порядок. В смысле – оно цветет и пахнет.

Я уже отошел от шока, поэтому с хорошо скрываемым скепсисом наблюдал за потугами разочарованного отца оправдать поведение любимого чада, прежде всего в своих собственных глазах.

Понимая, что за столом он выглядит слишком официально, да и опускать взгляд в столешницу как-то нелепо, Бабич обогнул стол и начал прохаживаться вдоль стеночки с портретом императора. Вид у него был как у лектора, вбивающего нечто важное в тупые головы студентов:

– Так что я попросил секретаря городского собрания отправить вам приглашение на бал и приказал доверенному человеку понаблюдать за поведением дочери. Мои опасения оказались не напрасными. – Судья остановился и посмотрел мне в глаза. – Игнат Дормидонтович, я прошу простить мою дочь, да и меня тоже за недостойное поведение. Надеюсь, этот прискорбный инцидент не вызовет у вас враждебности к нашей семье.

Мне показалось, что я услышал, как грохнулась о пол виртуальная челюсть Лехи. Оно и неудивительно: судья славился своей принципиальностью, порой граничившей с ослиным упрямством. Но при этом глупцом его никто не называл.

В голову закралась мысль, что здесь не все так просто и дело не совсем в стыде отца за взбалмошную дочь. Особенно к этому выводу подводила его последняя фраза.

Но обдумывать все мы будем позже, в таких случаях долго тянуть с ответом не очень разумно.

– Ваша честь…

– …Можно без официоза, – позволил мне судья.

– Виктор Игоревич, поверьте, я воспринимаю сложившуюся ситуацию как чудовищное и прискорбное недоразумение. И по-прежнему отношусь к вам и к Елизавете Викторовне с глубочайшим почтением.

– Рад слышать, – благосклонно кивнул судья и выразительно посмотрел на Леху, явно пытаясь понять, дошло ли до затуманенного ревностью разума юноши хоть что-то из сказанного.

Нет, не дошло.

Леха поджал губы и, по-прежнему не глядя на меня, выпалил:

– Позвольте откланяться.

Увидев утвердительный кивок немного разочарованного судьи, он как деревянный солдатик рваным шагом вышел из кабинета.

Так, если Бабич сейчас начнет меня обхаживать, то дело совсем не в наших с Лизой разборках. А вот то, что я вошел в близкий круг подручных генерал-губернатора, может быть очень даже при чем.

– Игнат Дормидонтович, надеюсь, этот прискорбный инцидент не заставит вас сразу покинуть наш праздник. – Взяв меня под локоток, как добрый дядюшка, судья увлек меня к двери.

Ну вот, мои искренние уважение и симпатия к справедливому человеку немного подувяли. Не будь я чиновником по особым поручениям генерал-губернатора, он за свою кровинушку, даже бесившуюся с жиру, закопал бы меня в навоз по самые ноздри, особенно учитывая публичный конфуз.

С другой стороны, мне от судьи искренней любви не требовалось: не будет гадить по мелочам – и на том спасибо.

А то, что мы вышли в зал как шерочка с машерочкой, сменило презрение и настороженность ко мне во взглядах окружающих на любопытство. Так что убегать с бала подобно Золушке и усвиставшей куда-то Лизе повода вроде бы не было. К тому же я увидел озадаченную морду Давы, который явился на бал в шикарном фраке, но с одной диссонирующей деталью – вместо положенной бабочки он повязал серебристый шейный платок.

– Не буду вас задерживать. Развлекайтесь, – улыбнулся мне судья. – И еще, ежели будет желание, посетите наш карточный кружок. Говорят, вы богатеем стали, так что есть повод немного потрясти ваш кошель.

Посмеявшись над собственной шуткой, судья благосклонно кивнул и царственно удалился. Шел он явно в сторону все еще обескураженной парочки Лехиных родителей. Уже за это я был готов простить ему все на свете – чета Вельцев мне искренне нравилась, и их огорчение вызывало во мне практически физическую боль.

– Что здесь произошло? – Подхватив под освободившийся только что локоток, Дава потащил меня в сторону двери на балкон.

Ну что же, он не девица на выданье, так что от уединения с ним от меня не убудет.

– Ничего особенного, – ответил я, когда мы наконец-то выбрались из душного помещения в прохладу весеннего вечера. – Просто недопонимание с одной милой девушкой, которое она усугубила пощечиной.

– При всех? – сделал огромные глаза Дава.

– Увы.

– Так вот почему Леха выскочил из ратуши как ошпаренный. Он же ухлестывал за Лизонькой. И что, даже не дал тебе в морду?

Похоже, ситуация забавляла Давида.

– Не дал. Хотел вызвать на дуэль, но ему помешали.

– И кто? – внезапно посерьезнел Дава.

Ему, как и мне, перспектива дуэли между друзьями очень не понравилась.

– Наш судья, который по совместительству работает папенькой одной нервной особы.

Мой друг саркастически хмыкнул. Я сам понял, что шутка получилась так себе, но это, наверное, нервный отходняк.

– Я же говорил Леше, что у нее не все в порядке с головой, а он ни в какую, – проворчал Давид, посмотрев в ночное небо. – И что вы в ней нашли?

– Вопрос в другом: что она нашла во мне?

– Ну, ты зря прибедняешься, – хмыкнул мой друг. – Весь такой таинственный, особенно с новым шрамом. Гроза вурдалаков и покоритель упыриц. В народе ходят слухи, что одну ты зацеловал до смерти.

– Троих, – чисто автоматически поправил я.

– Вот и я о том же, – кивнул Дава и торжественно провозгласил: – Идем же, друг мой, радоваться жизни, наплевав на все невзгоды.

– Они эту пощечину не скоро забудут.

– Так давай напьемся и устроим дебош. Поверь, это перебьет любую пощечину.

– Что-то не хочется.

– Тогда поищем внимания прекрасных дам, – не унимался Дава.

– Ты издеваешься, думаешь, мне мало того, что уже нашел? – искренне удивился я.

– Ты не там искал. Тебе же не нужно срочно обзаводиться семьей, детишками и поместьем? Значит, есть смысл познакомиться с баронессой де Шодуар. Поверь, она того стоит.

– Знаешь, уж лучше я навещу Глашу.

– Во-первых, – назидательно поднял палец Дава, – Глаша, конечно, умница и красавица, но дамы высшего света – это совсем другой коленкор. Во-вторых, не думаю, что ты вот так с ходу окажешься в ее будуаре. Я хочу познакомить тебя с утонченными развлечениями, где главенствуют интеллектуальная беседа, поэзия и музыка.

Ну вот и повод для любимого занятия всех попаданцев, но только фиг им, а не песни из моего мира, потому как не певец я, от слова совсем. Да и не танцор, как чистосердечно признался Лизе. Но делать нечего, пусть будут утонченные развлечения. Убегать отсюда не позволял гонор, а взбалмошных девиц с меня хватит еще лет на десять. Так что лучше уж француженки.

С француженками я пролетел как фанера над Парижем. Выглядела баронесса как типичная славянка, и звали ее в том же духе – Ольгой Филипповной. Когда мы двигались по периметру оглядывавшейся на нас толпы, Дава успел рассказать, что баронесса – вдова и владелица оздоровительного пансиона. Что это значит, я пока не понял.

Знакомство прошло легко и непринужденно. Темноволосой высокой красавице с большими карими глазами на вид было чуть за тридцать, а если учитывать возможности магической косметики, то, значит, в реальности почти под сорок. Но тут воплощалась поговорка о том, что нам столько лет, на сколько мы себя чувствуем, а значит, баронессе двадцать с маленьким таким хвостиком.

Она стояла в обществе трех незнакомых мне молодых офицеров. Два корнета и поручик. Все примерно одного возраста и степени опьянения. Судя по усам, а также погонам – гусары. Они были так заняты дамой, что пропустили историю с пощечиной, иначе неизвестно, как эти двое восприняли бы мою компанию. И все же блеснуть фольклором из другого мира мне пришлось – анекдотами. Начал с темы поручика Ржевского и его извечной партнерши Наташи, которую я поименовал как некую девицу Ростову. Эти имена собравшимся ни о чем не говорили, так что ажиотажа не вызвали. Для затравки, чтобы прощупать почву, зашел со вполне невинной истории о дирижере, который, по мнению поручика, зачем-то пугает орущую от испуга певицу. Затем осторожно выдал заявление поручика о том, что ему всегда охота, ну и завершил именинной свечкой, которую Наташа не знала куда вставить.

После четвертого анекдота баронесса начала икать от смеха и потребовала прекратить это безобразие. Гусары, которые к этому времени уже ржали, как их любимые жеребцы, тут же сменили стиль развлечения и наперебой стали приглашать даму танцевать. В этот сложный гусарский ритм пару раз каким-то чудом вписался и Дава.

Я усиленно снимал стресс шампанским, попутно жалел, что нет ни водки, ни коньяка, но все равно чувствовал себя вполне прилично. Дава уплывал с баронессой в водоворот танца нечасто, так что скучно не было. Под конец Ольга попробовала вытащить на танцпол и меня, но я уперся, как козел. В итоге она пригрозила заняться моим хореографическим воспитанием лично.

Из последнего танца Дава вернулся какой-то загадочный и шепотом сообщил мне, что пора сваливать. Сердечно распрощавшись с баронессой и новыми знакомыми, имена которых в моей шумевшей от шампанского голове так и не задержались, мы покинули бал.

Но вечер, как оказалось, не закончен, как и знакомство с Ольгой Филипповной.

– Ты на чем сюда прибыл? – спросил Дава, когда мы забрали из гардероба верхнюю одежду.

– На извозчике, – удивленно ответил я.

– Тогда поедем на твоем, а папенькиного соглядатая отправим домой.

– Как хочешь, – равнодушно пожал я плечами, сообщая лакею, чтобы подали экипаж Игната Силаева.

Гаврила по-прежнему сохранял залихватский вид, но не обошелся без нового украшения – синяка. Все-таки довыпендривался. При Даве мне не хотелось вести задушевные разговоры с извозчиком, так что я ограничился сокрушенным покачиванием головы. На что лихач ответил белозубой улыбкой: значит, вхождение в мир водительской элиты Топинска того стоило.

Даве хватило пары слов, чтобы объяснить Гавриле, куда именно нам нужно ехать. Похоже, в этом городе Белые Дачи известны всем, кроме меня.

– Почему они белые и зачем нам туда, если хозяйка осталась на балу?

– Потому что от пьяных гусариков нужно было как-то избавляться. Так что Ольга Филипповна уже сказалась уставшей и едет за нами следом. Что же касается белизны дач, скоро сам увидишь.

И действительно увидел. Минут через пятнадцать мы выехали из города и практически сразу после двух хуторов увидели обрамленное высокой чугунной оградой поместье. Свет практически полной луны подсвечивал серебристое облако, которое как туман затянуло все охваченное защитным периметром пространство. Почему защитным? Да потому что когда мы подъехали к воротам, я рассмотрел на прутьях приклепанные бляшки с рунами.

Интересно, во сколько обошлась хозяйке настолько мощная защита и откуда у нее такие деньги?

Даву здесь знали, так что два свирепого вида охранника без вопросов открыли ворота.

Серебристым облаком оказались цветы на невысоких деревьях.

– Это что, вишня? – спросил я у Давы.

– Сакура, притом особая. Цветет с весны до осени. Ее аромат очень полезен для здоровья. А также отвар из лепестков, листьев и всякие мази. Наша Оленька зарабатывает на этом бешеные деньги. А еще на купании в прудах, где растут голубые кувшинки.

Пока Дава рассказывал, мы ехали по засыпанной гравием дороге мимо укрывшихся под сенью сакур небольших домиков с обширными верандами и обустроенными для отдыха площадками. Как и обещало название, эти дачки были выкрашены в белый цвет, хотя, может, имелись в виду именно цветы сакуры.

Никого из жильцов не видно, что в столь поздний час и не удивительно. Это все же лечебница, а не турецкий курорт с дискотекой и баром.

Центральный дом был всего лишь раза в три больше окружавших его дач – эдакий игрушечный замок. По бокам от замка расположились два пруда, огороженные зарослями какого-то кустарника. Похоже, это и есть те самые пруды с кувшинками. Их количество явно обусловлено необходимостью раздельного купания мужчин и женщин – в этом мире до гендерного равенства еще далеко, как до луны.

Судя по довольной улыбке Гаврилы, сегодня ему выпал джек-пот, и еще долго он будет рассказывать коллегам об этой ночке.

Карета баронессы прикатила буквально через пару минут, так что долго ждать не пришлось. Величественно выбравшись наружу и попав в руки стайки своих горничных, Ольга пригласила нас войти. Дава тихо шепнул мне, чтобы я не приставал к горничным, потому как Белые Дачи – это вам не «Русалка». Как выяснилось позже, за подобный залет он и был отлучен от общества баронессы еще год назад. А сегодня использовал меня, чтобы реабилитироваться: он баронессе – любопытный экземпляр мужчинки, а она ему – прощение.

Вот рыжая сволочь, но обижаться на жизнерадостного друга я был не в силах.

Внутри, как и снаружи, все было похоже на игрушечный домик из сказки о Белоснежке. Зимой здесь точно жить не получится. К тому же было видно, что подготовка к сезону только началась, но уют при этом уже присутствовал.

Разместившись на диванчиках, мы продолжили сеанс художественной декламации анекдотов. Дама привыкла, что ее ублажают песнями и плясками, так что я взял новизной, доведя баронессу не только до икоты, а и до тихого похрюкивания. Пришлось прекратить, чтобы она не задохнулась от смеха.

Дава пытался составить мне конкуренцию и не так уж проиграл, но почти все анекдоты из репертуара рыжего еврея вращались вокруг раввинов. Я давно заметил, что он на мои шутки про евреев не обижается, а порой и сам такое загнет, что услышь это его папаша – пейсы старика точно встали бы дыбом.

Все мои попытки подъехать к баронессе на кривой козе почему-то наталкивались на мягкий отпор. Было видно, что, несмотря на раскованность, она пока не пересекла черту развязности и не собирается пускаться во все тяжкие с мужчиной на два десятка лет моложе нее. Если верить всему рассказанному о возможностях сакуры и кувшинок, Ольге на самом деле могло быть и за сорок. Впрочем, для меня, старого пенька, неожиданно проросшего молоденьким побегом, Оля казалась практически девочкой. И все же через пару часов приятного отдыха хозяйка намекнула нам, что пора и честь знать. При этом приглашала в гости в любой момент, но предварительно предупредив по телефону.

Распрощались мы закадычными друзьями, а дальше как пойдет.

Вечер у меня получился неоднозначным, и все же хорошего в нем было больше, чем плохого. Но, как оказалось, день еще не закончился. Только я устроился в кровати – практически сразу услышал, как во входную дверь кто-то забарабанил кулаками. Да и ногами, похоже, тоже.

И кто это такой смелый на грани суицидных наклонностей? Его сейчас или домовой приголубит, или Евсей встретит незлобно и ласково. Так что пришлось быстро спускаться и получать сомнительное удовольствие от вида вдрызг пьяного Лехи. Начал он с попытки все же вызвать меня на дуэль, продолжил стенаниями о коварстве женщин и предложением выпить еще, а закончил тем, что заблевал мне пол в гостиной. В общем, все очень даже неплохо.

Утром Леха был беспощадно разбужен, засунут в душ и переодет в чистую робу, которую я надевал на тренировки. Чиж уже вовсю занимался чисткой и стиркой изгаженного фрака.

После двух чашек кофе мы поговорили. Как ни странно, мне даже пришлось выступать в роли адвоката Лизы. Я, как мог, объяснил другу сложность положения влюбленной девушки и то, что запретный плод всегда манит, даже если претендент на этот самый плод уже не так сильно в нем нуждается.

– Оставь ее в покое. Пусть остынет и подумает. Папенька вставит ей нужную заклепку в голову, а уже затем сделай еще один подход. Сам увидишь, что все станет намного проще.

Приободрить Леху так и не удалось, а вот у меня настроение стало значительно лучше. Друзья – это самое большое богатство в мире. И понять его ценность может только тот, кто по той или иной причине терял хоть одного настоящего друга.

Часть вторая

Глава 1

Чем отличается старость от юности? Ответ простой – очень многим, и среди прочего диаметрально противоположной оценкой жизненных ситуаций. То, что для юнца – интересное приключение, стариком воспринимается как досадная проблема. Мне с моим специфическим симбиозом в этом плане повезло. Я умел радоваться моментам, когда жизнь начинала бить ключом, причем очень часто по голове, и в то же время ценил каждую минуту спокойствия. Так как жизнь у меня и в том мире, и в этом напоминала зебру, я с удовольствием шагнул в белую полосу спокойствия. Две недели после происшествия на балу протекли как медленная речушка по степи. В городе никто никого не убивал. Шатуны если и не отказались от затеи заработать на опиумной пыльце, то на время притихли, и ко всему прочему я получил возможность изысканного отдыха в обществе баронессы.

К анекдотам, чтобы не приелись и совсем уж не свалиться в пошлость, прибегал нечасто, но и обычных бесед нам хватало. Говорили о многом – она просвещала меня в вопросах культуры и искусства, а я рассказывал ей страшные сказки о ведьмах, вурдалаках и упырях, бо́льшая часть которых была почерпнута из творений Лавкрафта, Кинга, Кунца и других классиков жанра. Да и без голливудских сюжетов не обошлось. Баронесса прекрасно понимала, что я вру как сивый мерин, но слушала с упоением. Ей действительно надоели слащавые стишки и бренчание на лютне.

К разочарованию Давы, еще в первую нашу встречу Оля шепнула мне, чтобы я почаще приезжал сам. Мы много гуляли по благоухающему удивительными ароматами саду, слушали музыку с граммофона и ели варенье из лепестков сакуры, запивая его отваром из листьев.

Гадость редкостная, о чем я, не стесняясь, заявил гостеприимной хозяйке. Она лишь посмеялась в ответ, добавив, что ради омоложения некоторые согласны терпеть и не такое. Еще она пробовала научить меня танцевать, но вынуждена была горестно развести руками. Не то чтобы я был настолько безнадежен, просто без страсти к этому делу достичь высот в танце невозможно.

Хочу отметить, что это ее слова, а не мои.

На четвертый день нашего знакомства мне удалось все же пробиться сквозь странные комплексы баронессы. Это случилось во время представления мне чудодейственных прудов. Пока народу в «дачах» было маловато – сезон только начинался. Поэтому по вечерам у прудов никого не было. Сибирская весна даже вблизи от Стылой Топи не особо щедро дарила тепло, и до купального сезона было еще далеко. Но и этот фактор учитывался предприимчивой баронессой. На берегах обоих прудов в части прилегающих к центральному дому берегов были оборудованы беседки с кабинками для переодевания и каменные ступени в воду, почти сплошь поросшую действительно голубыми кувшинками. Даже листья этих растений отливали синевой. Для купаний в плохую погоду имелись каменные бассейны, куда по системе труб через обогревательный котел закачивали целебную воду из прудов.

Вот знакомясь с достоинствами этой процедуры, я и затащил в бассейн Олю. Воздух был прохладен, вода как парное молоко, а баронесса прекрасна и умела. Еще один неплохой опыт – утонченная страсть с ноткой грусти.

О том, что белая полоса подошла концу, я понял, когда в мой кабинет влетел Чиж. Глаза парня были большими и круглыми, как два блюдца, но при этом в них плескался дикий восторг.

– Там дерижбабль! – заявил Чиж и ткнул пальцем в потолок.

– Сколько раз можно говорить? Не дерижбабль, а дирижабль. Он где пришвартовался, снова рядом с ратушей?

– Нет, туточки, над нами висит! – выпалил Чиж и сделал глаза еще больше, хотя, казалось, уж некуда.

Да, белая полоса закончилась, и началась не то чтобы черная, а, скажем так, пестрая. Я заметил, что если белая полоса небольшая, то и черная не такая уж длинная и мрачная.

Ох, как же я ошибался!

Переодеваться в мундир для встречи не очень-то дорогих гостей я не стал и вышел к ним в образе последователяЛьва Толстого. В смысле графа из моего мира, здесь такого я не нашел. Даже специально спрашивал Олю. Были свои корифеи литературы, но их имена мне ничего не говорили.

В общем, на крыльцо я вышел в домашней одежде, то есть в косоворотке, шароварах и мягких сапожках с коротким голенищем. Это зрелище немного сбило лейтенанта Митрохина с толку, но он быстро оправился.

Контролировавшие положение лифтовой корзины матросы были заняты своим делом и на окружающее внимания не обращали. Ветер над Топинском был умеренным, но все равно огромную сигару дирижабля немного сносило в сторону. Хорошо хоть не заякорились за шпиль каланчи – не то оторвали бы что-нибудь нужное. В основном правильное положение в пространстве аппарат сохранял за счет доработки винтами.

– Господин видок, у меня к вам срочная депеша, – козырнул мне лейтенант и протянул пакет. – У вас не более пяти минут на сборы.

А вот это уже серьезней.

В пакете обнаружились даже не письма, а две короткие записки – одна от графа Скоцци с просьбой прибыть к нему по важном уделу, а другая – приказ генерал-губернатора, переводящий меня во временное подчинение чрезвычайного полномочного посланника.

– Хорошо, господин лейтенант, мы соберемся буквально за минуту, – ответил я, не став никак величать собеседника, так как мы были в одном классе табели о рангах.

– Мы? – удивился лейтенант.

– Да, я и мой помощник.

– Мне приказано поднять на борт только вас и ваш багаж весом не более восьмидесяти фунтов. Ни о каких других людях приказа не было.

Незадача получается. Почему-то, вместо того чтобы думать о преодолении запрета, я стал пересчитывать в голове фунты в килограммы. Получалось где-то в районе тридцати.

Так, не о том забочусь.

– Но мне для работы нужен ассистент и охрана.

Последнее я сказал напрасно.

– Не бойтесь, охрану мы вам обеспечим, – искривив губы в надменной усмешке, выпалил лейтенант.

И какая муха его укусила? При нашем первом знакомстве лейтенант производил впечатление вполне адекватного человека.

– Это вы сейчас так неуклюже попытались меня оскорбить?

Ну и что теперь ты будешь делать?

Зашоренному правилами о безоговорочном сохранении чести и лица местному жителю тяжело тягаться в завуалированном хамстве и софистике с человеком, которого воспитали в эпоху победившей демократии.

Бедолага подвис, не понимая – отвечать на мой вроде бы трусливый вопрос или реагировать на завуалированное оскорбление. Но время уходило, и если лейтенанту я мог надерзить, то оправдываться за задержку перед кавторангом не хотелось.

– Ладно, это был риторический вопрос, а сейчас будет вполне насущный. Насчет моего помощника это приказ капитана или ваше предположение?

– Приказ капитана второго ранга, – прорычал летеха, которого я взбесил совершенно без насущной необходимости. – Только багаж, и все. У вас пять минут. Точнее, уже четыре.

Можно было спросить, что они собираются делать, если я задержусь, но это уже форменное ребячество. Лейтенант и так уже чуть ли не копытом рыл. Не факт, что он выбросит меня ночью с высоты в пару километров, но напакостить по-маленькому вполне способен. Впрочем, мое более вежливое поведение вряд ли могло что-то изменить – парень на землю ступил в уже заведенном состоянии. Так что я не стал продолжать пикировку, а вернулся в дом. Сразу начал орать как при аврале:

– Василич, неси в гостиную тройной набор припасу! Чиж, в мой кабинет собирать чемодан!

Взбежав по лестнице, я начал перекладывать оружие и снаряжение в оружейный баул. Чиж забежал следом, перетащив объемный чемодан на кровать, и замер.

– А что складывать?

– Три набора белья. Один повседневный костюм, один полевой и мундир на всякий случай. Дорожный несессер не забудь.

В Омск мне приходилось срываться часто, так что процесс сборов был уже отработан. Мы справились почти одновременно. Чиж был достаточно дотошным парнем и свое дело знал туго, так что скорее я забуду что-то из важных мелочей, чем он.

В комнату влетел Евсей:

– Командир, что с собой брать?

– А ты никуда не летишь.

– Как это? – удивился казак.

– А вот так. Выбора мне не оставили.

– Может, я? – пискнул Чиж.

В его глазах заблестела надежда, смешанная со страхом.

– Не трави душу, – отмахнулся я. – И так придется лететь незнамо куда без проверенной поддержки.

Хотя…

Неожиданная мысль вызвала у меня улыбку. Лейтенант сказал, что людей с собой брать нельзя, но у меня из помощников есть не только люди.

Подойдя к окну, я громко позвал:

– Леонард!

Как там у Высоцкого: «А в ответ – тишина…»

Ладно, если не явится, значит, не судьба.

Закончив переодеваться в дорожный костюм, в комплекте с которым шел котелок, я подхватил боевую трость и планшетку с атрибутами видока. Когда уже собрался выходить из кабинета, на подоконник снаружи вскарабкался кот.

– Леонард Силыч, как насчет полетать со мной еще раз?

Морда кота приобрела категорически отрицательное выражение.

Эта идея отнюдь не основывалась на правиле – лучше хоть что-то, чем ничего. Приключения на болотах показали, что от кота может быть очень серьезная польза. К тому же, если честно, я так привык к поддержке своей команды, что пускаться в путешествие самому было как-то страшновато. Особенно учитывая то, что, скорее всего, лететь нам аж до самого Китая, который в этом мире называется Империей Цин.

– Нет, полетишь не на мне, а со мной, в той большой штуке, что висит над домом. Лео, мне нужен напарник. Сам точно не знаю, куда именно придется лететь, но явно не на именины к симпатичной барышне.

Теперь морда кота стала тоскливо-обреченной. Он спрыгнул на пол и решительно направился к дверям, держа свой поломанный хвост трубой.

– Только тут такое дело, – извиняющимся тоном сказал я. – Ехать придется в чемодане.

Морда Леонарда стала еще несчастнее, но, к его чести, попытки сбежать кот не предпринял.

– Чиж, сбегай на склад, возьми жестяную коробку от конфет, тех, что с Нового года остались. Конфеты забери себе, а в коробку насыпь до половины песка, – быстро оценив ситуацию, приказал я. – Евсей, пробей в старом чемодане дырки для дыхания. Только аккуратно, чтобы было незаметно.

Мои помощники управились за пару минуту, и кот вместе с будущим туалетом был водружен в чемодан.

Здоровый, зараза, занял почти три четверти объема.

Кто бы сомневался, что мы опоздаем. По пути пришлось доукомплектовывать оружейный баул пачками с патронами и светошумовыми гранатами. Летеха всем своим видом выражал раздражение и демонстративно смотрел на карманные часы, но все же промолчал. Видно, дошло, что и так наговорил лишку.

Матросы оперативно помогли загрузить в лифтовую корзину оружейный баул и принесенные Евсеем чемоданы. Кот вел себя как настоящий разведчик и ничем не выдал своего присутствия.

Знакомо поскрипывая и все так же опасно раскачиваясь, корзина подняла меня в гондолу дирижабля. В шлюзовой меня ждал еще один матрос:

– Прошу за мной, ваше благородие.

Он подхватил старый чемодан, который чуть побольше нового, и оружейный кофр, так что мне остался только новый чемодан с вещами. Затем матрос провел меня дальше по коридору, а потом по винтовой лестнице на второй этаж. После этого открыл четвертую справа дверь и, оставив чемоданы у порога, сделал приглашающий жест:

– Обустраивайтесь, ваше благородие. Капитан просил вас прибыть в кают-компанию через десять минут. Знаете, где она находится, или мне подождать?

– Спасибо, братец. Сам дойду. Можешь быть свободен.

Козырнув мне, матрос удалился.

Я же, заперев дверь на защелку, как и было предложено, начал обустраиваться. Предоставленная мне каюта была рассчитана на двух пассажиров и, в отличие от местных пассажирских вагонов, очень напоминала купе советского периода.

Кожаные диванчики стояли лицом друг к другу. Между ними у большого иллюминатора располагался столик. Опытным путем я выяснил, что под сиденьями диванчиков находилось пространство для багажа, частично заполненное запломбированным ящиком. Такой же стоял под другим спальным местом. Спинки тоже поднимались, и за ними обнаружились полки для вещей.

Что касается стен, то они были очень тонкими, зато обиты звукопоглощающим материалом. Так что ни шума винтов, ни звуков перемещений и разговоров экипажа слышно не было.

Скромно, уютно и функционально. Планировку гондолы разрабатывал очень грамотный специалист. Сунув чемодан с вещами и оружейный баул под сиденье, я положил импровизированную переноску для животных на диван. Затем щелкнул замками и откинул крышку. Лео выглядел чуть помятым, но не особо страдающим.

– Так, слушай, как мы будем действовать дальше. По идее, в отведенную мне лично каюту посторонние заходить не должны, но если что, найди где спрятаться.

Кот тоскливо осмотрел тесноватую каюту, но я верил в его изворотливость, поэтому взял из открытого чемодана коробку с песком и перешел к решению, пожалуй, самой серьезной проблемы в этом полете:

– Ходить по нужде будешь сюда. Чтобы не воняло, я стану закрывать ее. Когда припрет, дашь знать, и я открою. Постараюсь надолго из каюты не уходить, но, если что, найду предлог, чтобы наведываться почаще. С едой мы немного лопухнулись, так что поделюсь своей.

Леонард выразительным взглядом выказал крайнее разочарование моими умственными способностями – пожрать он любил за двоих, если не за троих обычных котов. Так что одной пайки нам может не хватить, по крайней мере, по его мнению.

– Ничего, поголодаешь чуток, а то вон даже в такой большой чемодан поместился и то с трудом. Ну что, обживайся, – переадресовал я коту пожелание матроса, – а я пойду сдаваться капитану, пока летеха не наговорил ему чего лишнего. – Уже взявшись за защелку, я остановился: – Знаешь что, посиди пока в чемодане. Вдруг выяснится, что у меня будет попутчик. Не зря же они запретили взять с собой Евсея, а каюта-то двухместная. В худшем случае будем как-то договариваться с соседом. Надеюсь, нам попадется кошатник, а не собачник.

Обнадежив таким образом и без того расстроенного Леонарда, я вышел в коридор.

Путь к кают-компании «Стремительного» был мне знаком, поэтому я быстро поднялся еще на один уровень и, пройдя через дверь кают-компании, получил возможность лицезреть бескрайнее небо.

Капитан немного задержался, но я был занят тем, что смотрел на облака. Выходить на галерею самостоятельно не рискнул, так что не смог поглазеть на уплывающий вдаль Топинск.

– Здравствуйте, господин видок, – послышался за спиной голос капитана.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие. – Тянуться перед кавторангом я, конечно, не стал, к тому же добавил в величание чуточку иронии.

И было отчего. Всего несколько дней назад за обедом мы договорились обращаться друг к другу по-простому – сказался не только неформальный статус встречи, но и моя близость к генерал-губернатору, а сейчас капитан Асташев вернулся к прежнему обращению, тем самым взяв свое слово назад.

По кислой улыбке капитана я понял, что он принял намек:

– Давайте присядем и поговорим, Игнат Дормидонтович.

– С удовольствием, Всеволод Лукьянович, – поддержал я возвращение к прежнему формату отношений.

– Я так понял, что вам не понравился приказ посла? – спросил капитан, когда мы уселись на диванчик у стены.

– С чего вы взяли? Да, приказ неожиданный и без объяснений, но, с другой стороны, я люблю путешествовать, а если учесть, что это можно проделать на таком чудесном корабле, то повеление господина Скоцци меня только порадовало.

Я специально так восторженно высказался о дирижабле и попал в яблочко. Какой капитан не любит своего питомца? Асташев мягко улыбнулся, но тут же нахмурился.

– Тогда, может, вас оскорбил тон, которым этот приказ был доведен до вас?

– Не то чтобы оскорбил, просто озадачил. Мне казалось, что повода для вражды у нас с Николаем Павловичем вроде нет. Не просветите меня в этом вопросе?

– Простите, Игнат Дормидонтович, но мне не хотелось бы лезть в эти дела.

– Я и не настаиваю.

Да и без надобности. Судя по кислой мине капитана, это что-то из разряда человеческих слабостей, которым подвержены юноши. Летеха старше меня года на три-четыре, но вряд ли его можно назвать умудренным жизненным опытом мужчиной. Вывод один – замешана женщина. Список общих знакомых дам сводится к одному пункту. Похоже, мои ночные приключения в Омске для посольской свиты не секрет, а лейтенант по уши влюблен в княжну. Безнадежной и оттого грустной любовью.

Думаете, мне жаль этого придурка? Ни капельки. Ну вот почему мне везет на таких роковых дам? И Лиза, и Даша – дамочки с осложнениями, у обеих неизвестно откуда выскочили шизанутые воздыхатели. Почему же тогда явно неровно дышащий к Оле Дава не роет рогом землю? Возможно, потому что его интерес к баронессе чисто плотский и не имеет восторженно-романтических мотивов.

Я никогда не был ловеласом, которые с наслаждением ломают чужие судьбы. В прошлой жизни отказы от дам доводилось слышать чаще, чем согласия. Так уж получилось, что сочетание умудренной опытом души и хоть не очень красивого, но все же смазливого юношеского тела вкупе с флером из интригующих слухов сделали нового меня популярным у женщин. Но в прошлой жизни и у меня уводили женщин, даже горячо любимых, при этом мне и в голову не приходило мстить и гадить более удачливым соперникам. Они-то тут при чем? Женщина всегда делает выбор самостоятельно, что бы там милые дамы нам ни говорили впоследствии. Нельзя завоевать женщину, если она любит другого. С ней в этом случае вообще ничего нельзя сделать, начиная с подкупа подарками, заканчивая убеждениями.

Не знаю, как именно отразилась на моем лице выстроившаяся в голове цепочка рассуждений, но увиденное явно озадачило капитана.

– Игнат Дормидонтович, надеюсь, поведение лейтенанта Митрохина не повредит вашей миссии?

– Я тоже надеюсь, но нужно кое-что уточнить. Это вы приказали не брать на борт никого из моих помощников?

– Такого приказа я не получал, – чуть вильнул капитана в ответе, – но и указания брать кого-то, кроме вас, тоже не было. Так что трактовка приказа могла быть двоякой.

– Я предпочитаю все приказы трактовать в ключе: если не запрещено, значит, разрешено…

И все же капитан не позволил мне подвести себя к очевидной и закономерной мысли:

– Мы не будем возвращаться за вашим помощником. На этот случай есть приказ, не терпящий разных трактовок: следовать к точке назначения без промедлений. Вы сможете исполнять обязанности видока без помощников?

Пришлось отвечать утвердительно: не говорить же капитану, что Евсей нужен мне только для душевного равновесия.

В общем, полного взаимопонимания с командованием дирижабля достичь не удалось. Так что признаваться в присутствии на корабле кота я не собирался. Посему возникла определенная проблема. Завтрак и обед для офицеров проводился в кают-компании, и стащить со стола ничего не удалось. Кроме капитана и лейтенанта, за столом присутствовал мужчина средних лет в звании младшего инженер-механика. А также совсем молоденький медик, явно выбившийся из низов. Из-за кислой морды летехи аппетит был испорчен у всех. После выволочки начальства задираться он не стал, но всем своим видом выказывал недовольство моим присутствием на судне.

Похоже, мальчонка из влиятельной семьи, раз Всеволод Лукьянович не смог вставить ему пистон на максимальную глубину.

В общем, разделить с Леонардом получится только ужин, который принес в каюту все тот же матрос. Как ни странно, наши проблемы решил именно он:

– Здравия желаю, ваше благородие. Изволите принять ужин?

– Да, братец, заноси.

Оставив на столе квадратный поднос с высокими бортиками, в котором находились глубокая тарелка с кашей, хлеб и металлический стакан с какао, матрос вытянулся в струнку и изрек:

– Ваше благородие, господин капитан приказал провести с вами инструктаж… – Последнее слово далось ему с трудом.

И вообще мне кажется, что для пассажиров это должен делать кто-то рангом повыше. Опять козни летехи? Впрочем, мне с моим заниженным дворянским гонором как-то пофиг.

– Проводи, – широким жестом позволил я, буквально чувствуя недовольство Леонарда, спрятавшегося в нише между стеной и диванчиком.

– Тут такое дело, – собравшись с мыслями, изрек матрос, – облегчаться можете в конце коридора в гостевой уборной. Только мыться там нечем. Воды у нас маловато. Есть мокрые полотенца – ими, значится, нужно и обтираться. Еще в случае чего совсем плохого, не дай бог, нужно напялить на себя паришут.

– Что напялить?

– Ну, ентот, как его, штука такая новая, чтобы прыгать с дирижабля, когда совсем плохо станет.

– Парашют?

– Точно, – обрадовался матрос, – он. Нас скоро для учебы заставят сигать с ним вниз. Токмо навряд сдюжу я. Страсти-то какие.

– Но это же лучше, чем упасть вместе с дирижаблем. Ты вообще как попал в летуны, если высоты боишься?

– Не боюсь, потому и стал небесным матросом, – чуть приосанился мой собеседник. – Но лучше мы с «Шустриком» вместе сгинем, – упомянул матрос наверняка ласкательное прозвище корабля, – чем этой простынкой накрыться.

На подобную сентенцию я лишь пожал плечами.

– Так вот, эти, сами знаете кто, – продолжил инструктаж матрос, – находятся под диванчиками в коробках с пломбой. Пломбу ломаете, берете то самое и идете на нижнюю палубу. Там есть люк.

– Где именно? – уточнил я, потому что вопросы безопасности на такой высоте меня очень даже интересовали.

– Изволите посмотреть?

– Веди.

Мы вновь спустились на нижнюю палубу, где прямо у лестницы в полу имелся люк. Он также был опломбирован, но вскрывался без особых проблем. Еще матрос уточнил, что, если большой спешки не будет, сигануть с «этим самым» можно и из шлюзовой камеры.

Закончив инструктаж, он почему-то поплелся вслед за мной. Когда мы вернулись в каюту, я заметил, что половины каши в тарелке уже нет.

Вот скотина такая! Интересно, заметил ли матрос сию компрометирующую нас деталь?

Как показал дальнейший разговор, заметил, и не только это.

– Позвольте обратиться с личной просьбой?

Теперь к голодному недовольству кота присоединился и я. Хотя о каше можно забыть. Я был не настолько голоден, чтобы доедать после кота, несмотря на всю доверительность наших отношений.

– Что еще?

Матрос немного помялся, но все же изрек:

– Тут просьбица малая имеется, но не к вам, а к вашему коту.

– Коту? – с показным удивлением спросил я.

– Мяу? – поддержал меня выглянувший из своей засады Леонард, чем спалил всю малину.

– Как ты догадался?

– Так ничего же сложного, – пожал плечами матрос. – У самого кот дома имеется. По запаху и вызнал.

– Леонард, ты что, на подъеме чемодан обмочил?

Кот возмущенно зашипел.

– Нет, – поторопился матрос оправдать безбилетника. – Токмо котом пахло. Хорошо пахло, ухоженной животинкой. Так это, ваше благородие, можно с просьбицей?

– Давай, – согласился я, смиряясь с провалом своего тайного агента.

– У нас на камбузе мыши развелись, и высота им нипочем, негодникам. А у господина лейтенанта от котов глаза слезятся и чих нападает. Так что кок теперь мучается.

Оказывается, летеха еще и аллергик. Веселое же у нас намечается путешествие.

– Так это, может, ваш красавец подмогнет с мышами-то? Мы уж всем обществом отблагодарим.

– Ну что, красавец, подмогнешь? – спросил я у кота, получив в ответ горделивый утвердительный кивок, который вогнал матроса в откровенный ступор.

Глава 2

Благодаря смычке с нижними чинами корабля наши с котом проблемы закончились, а вот у лейтенанта Митрохина они только начинались. Леонард быстро разобрался с мышами, но для этого ему пришлось побывать почти во всех помещениях гондолы. В итоге на следующий же день Митрохин появился на обеде с красными глазами и в буквальном смысле начхал на всех присутствующих. Так что доктору пришлось увести его в лазарет. Там он и провел почти весь полет. Я же разделял досуг между каютой и галереей кают-компании. Посмотреть там было на что. Сначала под нами проплывала бескрайняя казахская степь.

Ну, это для меня все море травы было Казахстаном, а для местных в обширную территорию втиснулось множество степных районов с названиями, которых я даже не пытался запомнить.

Порой я замечал россыпь юрт кочевий. Похожие на рыбьи стайки, по степи проносились табуны коней и джейранов. Порой с гиканьем за тенью нашего корабля гнались местные батыры, бессмысленно паля в воздух из древних карамультуков. Затем мы пересекли границу Империи Цин. Там нас дожидался дирижабль сопровождения. Остановки не было, мы лишь чуть подождали цинца, давая ему возможность выдвинуться вперед.

Зелень под нами постепенно начала тускнеть. Цинские города, которые в этой местности попадались крайне редко, казались запущенными, но жизнь там все же была – медленная и явно унылая.

Затем вообще началась пустыня.

На четвертый день ситуация за бортом улучшилась как по волшебству – земли под нами начали наполняться красками и жизнью. Сначала поселки были разбросаны довольно редко, затем все гуще. Пространство между ними расчертили заплатки полей. Они цеплялись за холмы причудливо изогнутыми лентами террас и раскидывались по долинам большими полотнищами. По извилистым ниткам дорог сновали казавшиеся крошечными люди и повозки. Пару раз даже пробегал, оставляя пыльный шлейф, стремительный паромобиль.

Не такая уж отсталая страна, скажу я вам.

Именно когда под дирижаблем появилось на что посмотреть, на борту «Стремительного» разгорелся скандал. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стал его инициатором. К этому моменту мне даже стало жаль лейтенанта, все еще страдающего от аллергии. Радоваться чужим страданиям – грех. Злость на него вроде ушла, но, как оказалось, недалеко. Она вернулась, как только я увидел перекошенное от злобы лицо летехи в недопустимой близости от себя.

– Это вы меня отравили! – попытался он ткнуть в меня пальцем, но приступ чихания не дал болезному сделать это эффектно.

Интересно, и кто же это нас сдал? Похоже, среди матросов нашелся стукач, но почему он так долго тянул с разоблачениями коварного безбилетника?

– Господин лейтенант, кажется, вы от жара повредились умом, – стараясь говорить спокойно, заявил я. – Вам необходимо вернуться в постель.

Вбежавший за летехой молодой доктор растерянно замер, не понимая, что делать.

– Вы тайком протащили на борт кота, зная о моем недуге! – продолжил развивать свою обвинительную речь Митрохин.

– Окститесь, сударь. Далась мне ваша болячка, как и вы сами.

Кажется, он меня вообще не слышал. Хотя с такими приступами чихания это и не удивительно.

– Вашу кошку нужно немедленно выкинуть за борт.

Не, ну честно, мое терпение далеко не безгранично.

– Сударь! – окликнул я размахивающего руками лейтенанта. – Боюсь, это вас нужно выбросить за борт, чтобы не мучились. И вообще – как вас с таким здоровьем взяли в воздушный флот?

Каюсь, последнее заявление было довольно низким, но предложение начать бомбардировку Цинской Империи моим котом стало последней каплей.

Вошедший в кают-компанию капитан как раз услышал последнюю фразу и укоризненно посмотрел на меня.

– Прекратить! – раздраженно скомандовал он. – Господин лейтенант, возвращайтесь в лазарет.

– Но он… – все не унимался Митрохин.

– Выполнять! – гаркнул капитан, и летеха, злобно зыркнув на меня, выскочил за дверь.

– Потрудитесь объясниться, господин видок.

– Секундочку, – не очень вежливо прервал я капитана и остановил хотевшего сбежать доктора.

– Петр Сергеевич, у меня бабка страдала от чего-то подобного. Промойте ему нос раствором соли. Еще она пила отвар пустырника. Также прикажите матросам вымыть лазарет и коридор влажными тряпками.

Доктор лишь растерянно кивнул и все же смылся из кают-компании.

– Вы серьезно? – настороженно спросил капитан.

– Абсолютно, моей бабке от этого становилось легче.

Причем почти не соврал. Правда, от аллергии на кошек страдала моя тетя, но почему-то захотелось сравнить этого мажорчика именно с бабкой.

– И все-таки зачем вы протащили на борт кошку?

– Не кошку, а кота. Коль уж ваш подчиненный своей волей запретил мне брать с собой человека, я взял другого помощника.

– Что не запрещено, то разрешено, не так ли, господин видок? – с ехидцей поинтересовался капитан.

– Именно так.

– И все это только для того, чтобы оставить за собой последнее слово? Не кажется ли вам, что это ребячество?

– Нет, не кажется. Коль уж мне запретили взять самого полезного помощника, я прихватил второго по полезности, – без малейшей иронии ответил я капитану.

– Вы серьезно? Кот – полезный помощник?

– Я уже устал считать, сколько раз он спасал мне жизнь.

Капитан не поверил мне, а зря. Впрочем, я не собирался никого ни в чем убеждать. Тем более что мы уже почти прибыли и наше вынужденное совместное пребывание в ограниченном пространстве не такой уж большой гондолы скоро закончится.

Ох, не нужно говорить «гоп», особенно если совершаешь такой дальний перескок. Ближе к вечеру небо впереди нахмурилось, и черные тучи расползлись почти по всему небосклону. А еще через час наш корабль влетел в грозовой фронт.

К этому моменту мы с Леонардом были уже подготовлены, в смысле физически – я пристегнут к спинке диванчика специальным ремнем, а кот сидел у меня на коленях. Но что касается моральной готовности, все было не так радужно.

Почему капитан не посадил дирижабль на землю, для меня оставалось загадкой.

Но что я понимаю в воздухоплавании?!

Мы так и остались болтаться в воздухе, причем болтаться в прямом, а не переносном смысле. При посадке на корабль мне не понравилось, что иллюминатор такой маленький, а сейчас его размер очень даже устраивал. В стекло били тугие струи дождя и временами влетали отблески беснующихся снаружи молний. Магический светильник под потолком нервно мигал – похоже, на него действовали разряды атмосферного электричества.

Нужно будет поинтересоваться у специалистов. Мне казалось, что магические лампы при всей их дороговизне все еще конкурируют с электричеством именно по причине большей надежности. А тут вот такой конфуз. Я вообще удивлялся, почему при имеющемся на борту паровом генераторе в гондоле почти все освещение магическое.

Что-то меня повело не в ту сторону – похоже, это защитная реакция мозга, отгораживающая меня от внешних раздражителей.

У Лео так не получалось, поэтому он свернулся в тугой клубок у меня на коленях и тихонько подвывал.

Болтанка закончилась через час, но за иллюминатором все еще было пасмурно и шел дождь. Но это ничего – главное, не трясет, не громыхает и не сверкает.

В кают-компанию возвращаться смысла не было – в дождь все равно не выйдешь на галереи, да и смотреть там не на что.

К пункту назначения, а именно – славному во всех смыслах городу Пекину, мы прибыли на следующий день и, судя по всему, двигались вместе с циклоном. Потому что дождь за окном так и не прекратился.

Утром ко мне забегал доктор – то ли узнать, как я пережил болтанку, то ли похвастаться успехами в лечении лейтенанта. Мои советы он исполнил в точности, начиная с промывания носоглотки и заканчивая пичканьем больного отваром пустырника. Так что благодаря моим же стараниям моему недругу стало значительно легче. Впрочем, была у меня мысль, что лейтенанту полегчало потому, что я запретил Леонарду бегать по гондоле и в особенности мочиться у двери лазарета. Что-то мне подсказывало, что именно этим кот и занимался в последние дни.

Возбужденного доктора, который почему-то решил, что нашел лекарство от аллергии, которую до сих пор не могли победить даже лечебными артефактами, да и названия у этой болезни здесь пока еще не было, пришлось приземлять. Рассказал, что моя выдуманная бабушка этим способом лишь облегчала симптомы, а болезнь все равно оставалась.

Причальные мачты пекинского аэропорта напоминали башенные краны с урезанными стрелами. К одной из таких мачт, поливаемые моросящим дождиком, мы и причалили. По шаткому мостику пришлось пробегать, дабы не замочить мундир, в который я вырядился по приказу капитана. За мной двигались два матроса, тащившие весь мой багаж. Кот вернулся в чемодан, и радости ему этот факт явно не доставлял, как и тому, кто его нес. За время полета сердобольный кок скормил этому обжоре наверняка больше, чем могли бы попортить уничтоженные котом мыши. Так что теперь он с трудом влезал в свой чемодан-переноску.

Внутренности лифтовой кабинки были раскрашены в восточном стиле, но без особого фанатизма. Если честно, поддавшись общей атмосфере, я ждал, что дальше поеду как минимум в паланкине, но реальность оказалась намного прозаичнее. После увиденных в Омске паромобилей, похожих на кареты времен дедушки нынешнего императора, мне казалось, что китайские аналоги будут напоминать эдакие пагоды на колесах. Но у подножия причальной мачты нас ждало воплощение строгости и минимализма – черный лакированный паромобиль с плавными обводами, очень напоминавший автомобили представительского класса начала двадцатого века в моем мире. На капоте красовалась большая фигурка двуглавого орла. Как я понял, это вместо представительских флажков.

Внутри все было строго, рационально и очень удобно. За рулем в пилотском отсеке обнаружился совсем не китаец, а водитель вполне славянской наружности.

– С прибытием, ваше благородие.

– Спасибо, – благосклонно кивнул я доброжелательному водителю.

Так как пассажир намечался только один, чемоданы загружали прямо в салон.

Разбрызгивая небольшие лужи и принимая на лобовое стекло капли дождя, паромобиль катил по узким улочкам цинской столицы.

Везет мне на погодные условия при первом посещении незнакомых городов. В Омске окна паромобиля затянула изморозь, а здесь вот дождь. Хотя таким Пекин тоже имел свое очарование. Чуть озябший и намокший, как упавший в пруд павлин, город зябко пережидал непогоду. Первый участок дороги от аэропорта вилял между домами, больше похожими на деревянные контейнеры с потемневшими от времени и влаги досками. Только отчасти их облагораживали крыши с изгибающимися на концах скатами. Под моросящим дождем от дома к дому перебегали сущие оборванцы, которые мне казались актерами из исторического китайского фильма.

Похожее чувство у меня было первое время после попадания в этот мир.

Чуть позже улицы стали ровнее, а дома по бокам утратили угловатость и словно расправили свои крылья-крыши. За невысокими оградами с каменными львами в качестве безмолвной стражи гордо стояли похожие на растолстевшие пагоды дворцы. Впрочем, они все были для меня на одно лицо, как и сновавшие по улицам горожане.

В этой части города прохожие никуда не спешили. Почти у каждого был зонт, который порой за господином в шелковом платье нес его слуга в одежде попроще. Причем слово «платье» я употребил в буквальном смысле – одежда мужиков побогаче мало чем отличалась от женской, разве только расцветками. Хватало и китайцев в европейских костюмах, так же как и паромобилей на улицах. И все же современный транспорт здесь был представлен в меньшинстве – главенствовали рикши, впряженные в крытые двуколки с большими колесами. Пассажиров от дождя защищал тент, а рикши тоже не особо страдали, прикрывшись похожими на грибную шляпку традиционными коническими головными уборами.

Тучи на небе разошлись, словно по заказу, когда улицы города стали совсем уж прямыми и широкими, а дома можно было назвать шедеврами китайского зодчества.

– Мы сейчас проедем рядом с Запретным Городом. Смотрите справа.

Сначала мы пересекли по мосту длинное озеро, а затем с правой стороны я увидел высокую стену за широким каналом. Она упиралась в башенку, от которой под прямым углом отходила еще одна стена. Канал поворачивал вместе с оградой и явно обрамлял весь Запретный Город.

Пару минут мы ехали вдоль стены, пока не показалась большая надвратная башня с мостом через канал. Крыша у башни, в отличие от угловых башенок, была вполне обычной конфигурации. Еще через пару минут не такой уж быстрой езды мы увидели вторую угловую башенку и, насколько я понял, закончили короткую экскурсию по окрестностям таинственного Запретного Города.

Ну, если считать это дворцовым комплексом, то, конечно, громадина большая, а вот на город он явно не тянет. Да и по колориту увиденная мною стенка не очень-то впечатляла. Парк через дорогу и то был интереснее своими мостиками, ухоженными дорожками и большими статуями в рощицах.

Заметив кислое выражение на моем лице, водитель попытался хоть как-то поддержать имидж жемчужины Пекина.

– Это была только задняя стена с малыми воротами Шеньумэнь. Может, в другой раз доведется увидеть главные ворота, вот там красота. Жаль, внутрь попасть не судьба.

– Да ты, братец, вижу, здесь гидом подрабатываешь.

– Гадом? – удивился и как-то напрягся водила.

Не хватало нам еще во что-то врезаться, так что я поспешил успокоить его:

– Гид – сиречь проводник по-французски. Тот, кто показывает гостям местные красоты.

– Да уж приходится. Город-то я за десять лет службы хорошо узнал и даже язык немного выучил.

Пока мы общались, паромобиль проехал три перекрестка и свернул налево. Затем было еще два перекрестка и поворот направо сразу за постом китайских солдат в довольно колоритной форме совсем неевропейского образца, но с вполне современным оружием.

Затем практически сразу повернули налево, теперь уже с остановкой перед коваными воротами. За решеткой из декоративных, но толстых прутьев виднелся казак в шинели и с наброшенным на папаху по случаю непогоды башлыком.

Машину и водителя он опознал быстро, поэтому без всяких церемоний, но и без спешки принялся открывать ворота.

После короткой остановки паромобиль покатил дальше, тихо попыхивая паром и шурша мокрым гравием на подъездной дорожке. Словно в пику окрестной экзотике трехэтажный дом посольства, как и другие здания в периметре общей ограды, был построен в английском стиле. Обогнув большую клумбу с декоративным фонтаном, мы встали у главного входа. Из дверей тут же появились три лакея с зонтиками. Двое подхватили багаж, а один застыл у дверцы паромобиля в ожидании моего выхода.

Если честно, в зонтах особой необходимости уже не было – тучи постепенно рассеивались, обнажая чистую голубизну неба.

У входа в особняк застыли два казака. На них шинелей не было, так что без труда можно было опознать форму бойцов отдельного казачьего корпуса телохранителей его императорского величества, в простонародье «цепных медведей». Народное название появилось не случайно – все как один казаки были заросшими бородами здоровяками из сибирцев. К тому же отличительной деталью в их форме, кроме папахи с малиновым верхом и такого же цвета широких лампасов, в качестве аксельбанта на кителе красовалась толстенная золотая цепь.

На такую действительно можно и медведя посадить.

Ребятки имели славу полных отморозков, но при этом гордились фанатичной преданностью императору. А еще поговаривали, что они поголовно беролаки, сиречь медвежьи оборотни.

Кто бы сомневался, что казачки попытаются прощупать новичка на вшивость.

Один из стражников утробно зарычал. Причем придраться к неуставному поведению невозможно – зубов он не скалил и трансформации не проводил, а рык шел где-то на инфразвуковых частотах, но по моей коже пробежался морозец.

На этом весь эффект и закончился – у Евсея часто бывает дурное настроение, так что рычанием оборотней меня не удивишь. В ответ я лишь фыркнул, как это любит делать Леонард, которого лакей нес в чемодане.

Кустистые брови казака поднялись к папахе.

Ничего, нормально – обнюхались, как два боевых пса, и остались при своем. Интересно, они тоже осведомлены о моих приключениях с княжной или это обычный ритуал?

Для начала, как и на «Стремительном», меня проводили в отведенную мне комнату и дали время прийти в себя с дороги. Я выпустил кота, при этом честно предупредив лакеев о наличии в доме неучтенного гостя. Хорошо вышколенная прислуга равнодушно приняла новость, и мне пообещали позаботиться о комфорте хвостатого компаньона.

Я жестко приказал Леонарду никуда не отлучаться из гостевых апартаментов. Лакей, прихватив мой не очень хорошо перенесший путешествие мундир, удалился, а я с наслаждением принял ванну. Обтирания влажными полотенцами мне надоели до чертиков.

Где-то через полчаса лакей вернулся вместе с моим мундиром и приглашением от графа и графини составить им компанию за ужином. И все же я решил надеть выходной костюм, потому что мундир мне надоел не меньше обтираний. Лакей помог привести костюм из транспортного состояния в парадное и даже ассистировал в процессе одевания, несмотря на мои возражения. Так что на ужин я явился при всем параде.

Мой оружейный баул куда-то бесследно исчез, но пока сделаю вид, что просто не заметил этого. В конце концов, скрытый двуствольный козырь всегда со мной и сейчас перекочевал в специальный внутренний карман пиджака. В другой карман я сунул свою походную фляжку.

Как ни удивительно, меня отвели не в столовую, где в чопорном обществе пришлось бы вкушать изысканные яства, а в большой и хорошо обставленный кабинет. Общество в помещении имелось, но маленькое и совсем нечопорное. Великая княжна, она же графиня, оделась в легкое кремовое платье простого кроя с открытыми плечами и немодными нынче бретельками.

Интересно, этим она делала намек на то, что я уже в доску свой и от меня нет необходимости скрывать ошейник стриги, будь он сто раз стилизованным под украшение?

Граф тоже не особо задумывался о костюме и щеголял в белоснежной рубашке с широченными рукавами и кружевными манжетами – эдакий мушкетер на отдыхе.

Они сидели за небольшим круглым столиком, накрытым на три персоны. Значит, ужин пройдет в тесном дружеском кругу, хорошо хоть не в семейном, потому что становиться членом шведской семьи, будь она хоть сто раз графской, мне совсем не улыбалось. Фиг им, а не групповое выступление. Если я когда и сподоблюсь на сие действо, то второго мужика там не будет и близко.

Ну и что за дурные мысли лезут мне в голову?

– А вот и вы, мио амико! – отсалютовал мне бокалом граф.

Княжна лишь мило улыбнулась и сделала приглашающий жест в сторону третьего стула.

– Ваше императорское высочество, – изобразил я легкий поклон сначала княжне, а затем поклонился графу: – Ваше сиятельство.

После этого можно было сесть и нормально поесть.

Меню тоже не оправдало опасений – вместо китайской кухни что-то явно французское. Ну и ладненько, не хватало только мучиться с палочками. Вилка – она как-то попривычнее будет.

Некоторое время мы отдавали должное мастерству посольского повара, которое, естественно, было на кучу голов выше способностей кока «Стремительного». Но информационный голод у меня был сильнее обычного, так что пришлось нарушить некоторые правила этикета:

– Прошу простить, но, уверен, меня протащили через половину континента не для того, чтобы угостить гусиным паштетом.

– Вы правы, Игнат Дормидонтович, – официально заявила княжна. – Вам придется повторно свидетельствовать по поводу того, что случилось в Омске.

– Разве заверенных по всем правилам документов недостаточно?

– Это Цинская Империя, мой друг, – мягко улыбнулась Дарья, – здесь видоки в диковинку, и заверенные вашей печатью документы силы не имеют. Вы ведь знаете, что видоки – это исконно новгородское изобретение?

– Конечно, знаю, – кивнул я и не соврал.

Матчасть во избежание конфузов я изучил на пять с плюсом.

– Значит, понимаете, почему придется предстать перед императорской колдуньей.

– Это будет не ведун с артефактом?

– Нет, цинцы не доверяют в таких делах предметной магии, только доверенные колдуны. Императорская ведьма способна не только отличить правду от лжи, но и прочитать чужие мысли.

Вот это уже попадос! Даже боюсь представить, что сделают с чужестранцем, который одержим непонятно чьим духом. Интересно, одержимых здесь сжигают живьем или топят в пруду?

Пока самые неожиданные мысли скакали в моей голове, как мячики для пинг-понга, княжна с интересом наблюдала за внешними проявлениями этого процесса, а вот граф продолжал смаковать очередное блюдо и, кажется, вообще нас не слушал. При этом именно он считался полномочным и чрезвычайным посланником, а его супруга лишь выполняла «декоративно-представительскую» роль.

– Вам есть что скрывать, Игнат Дормидонтович? – опять став холодной, поинтересовалась княжна.

– Каждому есть что скрывать, – не очень учтиво проворчал я, собираясь с мыслями.

В конце концов, не бежать же мне от предстоящей дачи показаний. Да и куда?

– Кстати, – решила сменить тему княжна, – насчет секретов. Меня все мучают мысли о том, на что вы надеялись при нашей первой встрече. Ведь у вас было некое средство, которое вы сочли оружием, которое вы считаете не менее убойным, чем ваш маленький пистолетик. Кстати, не забудьте зарядить его, когда станете возвращаться к себе домой. Мало ли что может приключиться в дороге.

Вот сволочи!

Княжна явно наслаждалась моей растерянностью.

– Позволите? – спросил я и, получив утвердительный кивок, достал свой двуствольник.

Так вот почему меня не обыскивали перед посещением этого междусобойчика. А ведь лакей казался таким вежливым и обходительным человеком. Фокусник-самоучка! Похоже, когда помогал мне одеваться, он успел вытащить патроны из пистолета.

Вернув двуствольник обратно в потайной карман, я позволил себе кривую ухмылку.

– И все же вы снова не считаете себя безоружным, – заинтересованно произнесла княжна.

Граф тоже проявил интерес, отпив из бокала и откинувшись на спинку стула.

– У вас тоже есть дар к чтению чужих мыслей? – вопросом на вопрос ответил я.

– Не больший, чем у любой умной женщины, – явно поскромничала княжна. – По-прежнему будете хранить свои секреты даже от меня?

– Нет никакого секрета, а есть вот такая чудесная фляжка.

Не удержавшись от бахвальства, я достал плоскую емкость для крепких напитков и демонстративно щелкнулногтем по ее крышке.

– Вам не понравились напитки на столе? – спросил граф.

– Тут особый напиток. Очень ядреный. Если открутить крышку и дернуть за нее, получится небольшой взрыв.

Граф тут же подобрался.

Это уже второй раз мне доводится видеть подобную реакцию. С этим голубком все не так просто, как кажется. Не желая нервировать аудиторию, я поспешил с уточнениями:

– Не беспокойтесь. Взрыв безопасный, но дает громкий хлопок и яркую вспышку, а также, что немаловажно для моего спокойствия, изрядное облако серебряной пыли.

Княжна сохранила вежливый и заинтересованный вид, но уголок ее рта все же нервно дернулся, особенно когда я упомянул серебряную пыль.

Неужели она имела сомнительное удовольствие надышаться серебром, находясь в ипостаси стриги?

Вернув фляжку на место, я постарался осмыслить последствия этой демонстрации. Пожалуй, с откровениями я все же поторопился – публику впечатлил, но всю охрану вместе с лакеем-виртуозом можно смело записывать в список врагов. Это ребячество может вылезти мне боком. Все же старой душе тяжеловато совладать с юным телом, у которого реакции слишком уж импульсивны.

Графскую пару я впечатлил достаточно, чтобы ночью ко мне заявилась горничная княжны, приглашая на еще одно рандеву. Княжна и в этот раз не изменила себе – меня немного покорябали и чуток испугали, но все закончилось без тяжких увечий. Мне даже удалось немного повести в нашем интимном «танце».

Кстати, одеваясь, я не обнаружил в карманах пиджака ни пистолета, ни фляжки. Но возмущаться не стал, и правильно сделал – пропажа чудесным образом оказалась на столе в отведенной мне комнате.

У них тут прямо труппа фокусников-карманников.

Глава 3

Вопреки мнению о том, что в глубоко бюрократизированном и до предела коррумпированном аппарате управления Цинской Империей все движется со скоростью улитки, к ведьме меня повели на следующий же день.

На встречу с пока неизвестными мне лицами мы отправились вчетвером, если не считать охраны. В головную машину уселись граф и глава нашего посольства в Цинской Империи князь Кугушев Петр Михайлович. Познакомились мы только перед отправкой, и это знакомство ограничилось представлением графа и парой кивков. Бледный, высокий и худой как жердь господин в церемониальном мундире показался мне холодным, аки змей, и таким же опасным.

Вот уж с кем не хотелось бы ссориться ни за какие коврижки.

Во вторую машину уселись я с переводчиком совершенно китайской наружности, но с русским именем Сергей, правда, произнесенное тут же отчество расставило все по своим местам. Батюшку переводчика звали Хейпин. Только почему к этому всему присовокуплялась фамилия Сватов, для меня было загадкой, а спрашивать как-то неловко.

Сопровождал нас с переводчиком уже знакомый по омским событиям телохранитель княжны, которого я вчера почему-то не видел. То ли у него был выходной, то ли телохранитель наблюдал за происходящим исподтишка.

Ему в усиление дали двух казаков, один из них сидел рядом с водителем в нашей машине, а второй охранял головной паромобиль мини-кортежа.

Под чистым небом и ярким солнцем умытый Пекин предстал передо мной совсем в другом свете. Веселое солнце добавило красок домам – резным и покрытым лаком деревянным балкам и решеткам. Чуть тронутая сероватой плесенью красная черепица надежно охраняла здания от всего, что может упасть с неба, и вчера прекрасно справилась со своей задачей. Теперь люди уже не нуждались в этой защите и высыпали на улицу.

Прохожих было много. Очень много. Казалось, что вчера на улицах остались только те, кто просто не смог поместиться в домах. Теперь же под солнце вышли все. Улицы были загружены до предела. Нашим водителям приходилось постоянно сигналить, чтобы освободить себе дорогу. В ответ летела ругань на китайском. Причем расступившаяся перед головной машиной толпа умудрялась сомкнуться даже между двумя паромобилями, чем вызывала раздражение не только водителей, но и почти всех пассажиров.

У меня же толпа вызывала лишь любопытство, как и все окружающее.

Вчера еще можно было разделить людей по достатку, но теперь все они смешались в общую массу. Сразу вспомнился анекдот об одесском трамвае – сначала все пассажиры пахли по-разному: кто недорогими духами, кто чисто вымытым телом, а кто жареной рыбой и даже борщом. Затем в трамвай вошел бомж, и все стали пахнуть одинаково.

Вот так и здесь – толпа людей превратилась в цветастую массу, и только в редких случаях можно было вычленить кого-то одного. Но все равно было видно, что нарядно одетых людей значительно больше. Все-таки это центр столицы большой и богатой империи. Баснословно богатых горожан в этой мешанине не наблюдалось – они передвигались по улицам в паланкинах, впереди которых двигались телохранители с дубинками, коими они и разгоняли к обочинам тех, кто попадался на их пути. В зависимости от знатности находящейся в паланкине персоны бойцы вели себя более или менее нагло.

Изредка встречались и паромобили, но это было скорее исключение, так что на нас смотрели с изрядной долей любопытства.

Увлекшись осмотром достопримечательностей и толпы, я даже не заметил, как мы приехали. Паромобили свернули к воротам, точнее, к арке, охраняемой двумя каменными львами. Разнообразных изваяний этих зверей в городе было очень много, как и драконов, а также прочих представителей полумистической фауны. О том, что это не жилище какого-то аристократа, а присутственное место, говорили снующие туда-сюда клерки в явно неудобных распашонках и не самых функциональных шапочках. Но это еще ничего. Их начальству приходилось намного хуже. Вот кому приходилось напяливать на себя плоды самых диких фантазий древних дизайнеров.

Нам было проще – граф и переводчик надели строгие костюмы посольских чиновников Российской империи. Я же щеголял в своей полицейской форме.

С другой стороны, возможно, наши наряды казались цинцам верхом пошлости и нефункциональности. О вкусах, как известно, не спорят, но это понимание не избавляло меня от удивления и озадаченности.

Впрочем, позолоченный, как церковный купол, Кугушев мало уступал в помпезности тем же цинским чиновникам, чем явно вызывал у них больше симпатий, нежели мы, простые смертные.

Хотя чему удивляться, вон всего пару сотен лет назад по местному времени наши бояре парились в шубах и высоких меховых шапках и летом, и зимой.

Что-то меня не туда понесло. Тут у нас не показ экзотической моды от кутюр, а расследование, в котором я из свидетеля легко могу переквалифицироваться в подозреваемого.

К длинному столу, который оккупировали чиновники, мы двигались по выложенному мраморной плиткой полу длинного зала. На некотором отдалении от боковых стен шли два ряда деревянных колонн, которые обвивали резные змеи. Лишь немного освоившись, я понял, что это немного нестандартные драконы с малюсенькими лапками. Морды у них были больше змеиные, чем драконьи. Похоже, это какая-то специфика именно этого учреждения. Между колоннами застыла охрана с церемониальными глефами. При этом на поясах у них рядом с прямыми мечами висели кобуры с револьверами.

С потолка свисали диковинные люстры из натянутого на бамбуковый каркас цветного шелка. Внутри скрывались магические светильники. Проходя сквозь раскрашенную преграду, их свет неоднородно, как пятна красок палитру художника, расцвечивал стены за колоннами. Из-за этого нарисованные на стенных панелях цапли и кувшинки теряли свое однообразие. Но от игры света и цвета это место веселее не становилось.

Князь шел впереди, а мы с графом немного отставали от него. Переводчик вообще плелся в хвосте и старался не привлекать к себе внимания. Когда мы подошли к столу на возвышении, за которым сидела местная «чрезвычайная четверка», я постарался синхронно повторить поклон Антонио Пьеровича, который, как я уже понял, на дух не переносит, когда его называют Антоном Петровичем. За князем я даже не пытался угнаться, потому что его движения были отточены тысячами повторений.

А вот мне не помешало бы потренироваться, а то со своим фальшивым новгородским гонором и жизнью в провинции выгляжу я как крестьянин из глухой деревеньки, впервые вызванный в дом богатого помещика. Не то чтобы хотелось блеснуть искусством пресмыкаться перед сильными мира сего, но церемониал не мной придуман и не мне его отменять. А создавать себе неприятности по такому пустяшному поводу – это верх тупости.

Так я и думал. Китайцы чуть ли не синхронно сморщились в презрительных гримасах.

Не понял, а им разве не положено по должности быть бесстрастными, как изваяние Будды?

Внутри заклокотало раздражение.

Ох, и когда я уже научусь справляться с реакциями молодого тела?

Сидящий в центре стола китаец что-то залопотал с надменным видом и выразительно обмахнулся веером. Тут же появились два стражника, которые приволокли связанного по рукам и ногам человека. Я тут же узнал в пленнике того ракшаса, который в Омске зарубил вычисленного мной убийцу.

Не повезло бедолаге, но мне сейчас нужно больше беспокоиться о том, чтобы не встать рядом с ним. К тому же если мне удастся вывернуться, то и обвиненному во всех грехах охраннику посольства тоже полегчает.

Где-то за колоннадой бухнул гонг. А затем воцарилась тишина, которую только через пару минут нарушили шаркающие шаги, перемежающиеся сухим стуком. Я повернулся на звук и увидел странное существо.

Впрочем, странным оно было только на первый взгляд, особенно если сравнивать с оборотнями и стригами. Наверное, именно так должна выглядеть в реальности пресловутая Баба-яга. К нам, стуча клюкой о плитки пола и шаркая по ним ногами, шла императорская ведьма. Никем другим сия особа и быть не могла.

Ведьма была одета в нечто похожее на маскировочный костюм «гили». Только в таких ярких расцветках в лесу не спрячешься. Лицо старушки скрывала вуаль из все тех же ворсистых прядей, похожих на растаманские дреды. Когда она подошла чуть ближе, я с невольным содроганием понял, что это действительно дреды, а именно – человеческие волосы, скрученные в вытянутые колтуны. Именно из них был пошит наряд ведьмы. На концах этих прядей висели костяные амулеты, которые тихо, но зловеще постукивали при малейшем движении. К обычной брезгливости тут же прибавилось чувство опасности. Причем такое сильное, что от него даже свело скулы.

Ведьма не нуждалась в церемониях и, пройдя мимо князя, прямехонько направилась ко мне. Встав почти вплотную, она попыталась поймать мой взгляд сквозь сетку своих дредов.

Или это все-таки ее волосы?

Странно, мне казалось, что в таком образе она должна вонять, как тот бомж из трамвая, но от ведьмы пахло довольно приятно – какими-то травами и благовониями.

Блеснувшие золотистыми искрами черные глаза заставили меня невольно отшатнуться. Но не тут-то было. В тот же момент я оказался обездвижен цепкими руками двух китайских воинов. Они подобрались ко мне совершенно бесшумно, и через секунду стало понятно почему.

Когда я чисто инстинктивно попытался вырваться, ткань рукава моего мундира прокололи кончики когтей ракшаса.

Под давлением оборотней я чуть нагнулся, давая возможность колдунье посмотреть мне прямо в глаза. Для удобства она раздвинула свою завесу из дредов, и я увидел старое, но вполне благообразное лицо. Впечатление портила только чернота, заполнявшая глаза полностью, включая белок.

Через секунду держать меня уже не было никакой необходимости. Глаза ведьмы расширились до размеров вселенной, а мое тело закаменело. Причем слышал я хорошо, как и соображал. Так что без проблем услышал, как зачирикала на цинском ведьма и вслед за нею тихо начал переводить Сергей Хейпинович:

– Она хочет, чтобы вы рассказали все, что касается убийства секретаря посла.

Скрывать мне было нечего, поэтому я начал вещать, не пропуская ни одной детали.

Это заняло пару минут, после чего воцарилась тишина. Судя по молчанию переводчика, ведьма в его услугах не нуждалась. Я уже начал нервничать, когда опять заговорила китаянка, и синхронно с ней забубнил переводчик.

– Она спросила, зачем ты пришел в этот мир, и назвала вас чужаком, – с нервным напряжением в голосе перевел Сергей Хейпинович.

Меня обдало холодом от накатившего страха.

Неужели я разоблачен? Впрочем, это еще не повод, чтобы каяться тут перед всякими. Повинуясь внезапно появившейся идее, я начал вспоминать самые откровенные сцены из моих недавних приключений с княжной. На удивление эти образы полностью захватили мои мысли и прогнали страх. Причем настолько, что пришлось одергивать себя, чтобы сформулировать ответ на заданный вопрос:

– Так было угодно высшим силам. Кто я такой, чтобы перечить им? А здесь я, чтобы нести справедливость, и никак не собираюсь вредить владыкам Поднебесной Империи.

Глаза ведьмы вновь вернулись к нормальным размерам, выпуская меня из своего плена. Строгое выражение ее лица сменилось задорным и немного ехидным. Она даже украдкой подмигнула мне.

Вот же весела бабка! Похоже, ей понравились картинки, которыми я пытался заглушить предательские образы другого мира. Но также это могло означать, что ведьма узнала все, что ей было нужно. Она вновь нагнала на лицо полубезумное выражение и повернулась к четверке застывавших как изваяния чиновников.

Только после этого я ощутил, что меня уже никто не держит. Едва ли не с хрустом разогнулся и потер рукой нывшее плечо, куда особо глубоко впились когти ракшаса.

Вот сволочь полосатая, попортил дорогой мундир.

В это время в зале разгоралась сцена, которая, несмотря на наличие экспрессивной озвучки, для меня была всего лишь пантомимой. Колдунья что-то прокаркала чиновникам и собралась было уходить, но один из чиновников что-то хотел уточнить, причем даже сделал это довольно настойчиво.

Я оглянулся и увидел рядом переводчика, которому и задал животрепещущий вопрос:

– Что происходит?

– Она не нашла в вас лжи, а судьи потребовали объяснить, о чем вы говорили, – все же решился на ответ переводчик, хотя и говорил напряженным шепотом.

Колдунья что-то прокаркала и даже сделала очень выразительный жест, а затем, постукивая клюкой, быстро засеменила к укрытому колоннами боковому выходу. Один из сопровождавших ведьму ракшасов шагнул к связанному подсудимому и резким движением меча разрезал на нем путы. Затем, по-прежнему сохраняя на лице полный пофигизм, присоединился к напарнику, следовавшему за уходящей ведьмой.

– Она сказала, что это их не касается, – еще тише шепнул переводчик.

Ага, причем сказала наверняка в крайне матерных выражениях.

Ну что же, от себя могу сказать этой бабке лишь огромное спасибо.

После ухода старушки судьи попытались надавить на меня, но я включил дурачка и через переводчика сказал, что плохо запомнил нашу беседу с великой колдуньей. Проверять меня на вранье они не решились, потому что для этого пришлось бы вернуть обратно этот ходячий детектор лжи. А судя по настроению бабульки, в этот раз матюгами она не ограничится. Нет, ракшасов вряд ли натравит, но вполне может отмутузить этих напыщенных индюков своей клюкой. И, уверен, ничего ей за это не будет.

Попытка подъехать на кривой козе к моему временному начальству закончилась тем же. Граф лишь непонимающе развел руками, а князь вернул чиновникам не менее надменный и холодный взгляд, вообще ничего не ответив. Сделав нам недвусмысленный знак, он повел делегацию к выходу.

Только я не уверен, что у самого посла не возникли кое-какие вопросы к слишком мутному видоку.

На обратном пути мне было не до осмотров достопримечательностей, потому что я насел на переводчика, пытаясь вытащить из него хоть что-то полезное. Оказалось, что колдунья Ши Киу – это своеобразный аналог Григория Распутина из моего мира. Она втерлась в доверие к матери нынешнего императора и вела себя в высшем свете империи как слон в посудной лавке. Учитывая, что императору сейчас было пятнадцать лет и, по словам переводчика, он был маменькиным сынком, смелость колдуньи вполне оправданна. Впрочем, ее боялись не только из-за покровительства матери-императрицы, колдунья и сама по себе была способна нагнать жути, потому что умела много чего эдакого. И я тому первейший свидетель. До сих пор одинокие мурашки временами пробегали по спине.

А еще я узнал от переводчика то, что вряд ли смог бы найти в официальных источниках. Оказывается, колдуны в Китае большая редкость. Так уж получилось, что, желая законопатить колдунов в стену бюрократической структуры, китайские чиновники начали ломать их похуже любителей аутодафе в Европе. И точно так же, как наши колдуны начали сбегаться в Новгород, их восточные коллеги едва ли не вплавь отправлялись в Японию. Там у сегуна, четыреста лет назад опекавшего очередного императора, хватило ума принять колдунов под свое крыло. Правда, в Новгороде они собрались под крышей единой академии, а в Стране восходящего солнца образовалась сеть школ, в которой искусство магии передавали от учителя к ученику.

Так что вдовствующая императрица пригрела достаточно редкий экземпляр. Зато оборотней в Китае хватало с лихвой. В основном это были ракшасы и переманенные из Кореи ину – оборотни-псы.

Как и следовало ожидать, сразу по прибытии в посольство я был вызван в кабинет князя. Несмотря на внешнюю невозмутимость, страсти буквально распирали посла, и он выплеснул их без лишних предисловий:

– Почему ведьма назвала вас чужаком?

– Понятия не имею, – на белом глазу соврал я и добавил: – Она колдунья, а не ведьма.

– Вы пытаетесь поучать меня? – сузив глаза, спросил князь, и мне даже почудилось в его голосе змеиное шипение.

– И в мыслях не было, ваше превосходительство, просто эта подробность может быть важна в нашем разговоре.

– Но разговор у нас почему-то не получается. Вы не хотите откровенничать, хотя скрываемая вами информация может быть важна для успеха нашего посольства в Пекине, – почти передразнивая меня, сказал князь.

Оказывается, у этого змея даже чувство юмора есть.

– Я не могу объяснить вам слова полубезумной ведьмы.

– Тогда объясните свои собственные речи, – попытался прижать меня посол.

Со всем нашим удовольствием, ведь изначально мой ответ ведьме составлялся именно с оглядкой на последствия. И учитывая сложность ситуации, мне удалось неплохо справиться.

– А что тут нужно объяснять? Родился я, как и стал видоком, без сомнения, благодаря высшей воле. И уж точно у меня нет никого желания вредить правителям Поднебесной.

Пару минут князь обдумывал мой ответ, затем негромко произнес:

– В ваших словах нет ни слова правды, господин видок. Это знаете вы, и знаю я. Мне плевать на ваши тайны, но, если ваше вранье навредит моему делу, вас не спасет ни новгородское происхождение, ни покровительство князя Шуйского, ни статус видока. Надеюсь, вы не сомневаетесь в действенности моих угроз?

Серьезный дядька даже не стал смягчать слова.

– Никак нет, ваше превосходительство. Не сомневаюсь, как и в том, что мои тайны никоим образом не могут повредить дипломатическим отношениям двух империй.

– Будем на это надеяться, особенно вы, – хмыкнул князь и, чуть помедлив, добавил: – Более не стану вас задерживать.

После разговора с князем я отправился в отведенную мне комнату, где от безделья дурел Леонард. Пришлось пригрозить ему страшными карами даже за попытку устроить какую-нибудь пакость. Я уже успел сто раз пожалеть, что потащил с собой кота в такую даль, причем без малейшей на то необходимости. Так что прав был капитан «Стремительного» – это просто ребячество какое-то.

На обед я вновь был приглашен в общество графской четы, где подвергся расспросам, правда, не таким категоричным, как в кабинете князя.

– Говорят, у вас состоялась занимательная беседа с ручной ведьмой императрицы-матери, – хитро прищурившись, спросила княжна, едва мы успели съесть по первой ложке неплохого черепашьего супа.

– Она не ведьма, а колдунья. К тому же я не уверен, что бред выжившей из ума старухи можно назвать интересным, – ответил я, глядя в тарелку, словно увидел там что-то очень любопытное.

Надеюсь, в данный момент нас не слушают цинские агенты и мои слова не донесут до Ши Киу, – не факт, что ее чувство юмора настолько огромно.

– Это действительно бред? – продолжала настаивать княжна. – Как и ваши ответы?

– Ваше высочество, – оторвавшись от супа, со вздохом сказал я, – вот честно, если вы не хотите, чтобы я вам начал врать, не задавайте слишком личных вопросов.

Так, кажется, я сказал больше чем нужно, и княжна сделала соответствующие выводы.

– Игнат Дормидонтович, а почему вы прячете своего кота от нашего общества? – мило улыбнувшись, тут же сменила тему княжна.

Когда хотела, она могла быть какой угодно – от такой вот плюшевой и милой до холодной и даже жуткой.

– Ваше высочество, вы любите кошек?

Услышав это, Дарья чуть кривовато улыбнулась, а Антонио поперхнулся глотком вина.

Интересная реакция.

– Может, пригласите вашего спутника к нам? – предложил граф, покосившись на жену.

Все интереснее и интереснее.

– Не стоит утруждаться, – остановила Дарья мою попытку подняться с места и позвонила в стоявший рядом на столе колокольчик.

Тут же появилась горничная.

– Принесите кота Игната Дормидонтовича.

Через минуту стало понятно, что горничная выполнила приказ своей госпожи буквально и притащила тяжеленного Леонарда на руках. А этот скот воспринимал все как должное и блаженствовал.

Для себя я лишь отметил силу горничной и сделал зарубку в памяти.

Блаженство моего хвостатого напарника продлилось недолго – до момента, когда он увидел княжну. Судя по прищуренным глазам и настороженному взгляду Дарьи, она явно ожидала подобной реакции.

Лео вывернулся из рук горничной, спрыгнул на пол и подбежал ко мне.

За время нашего знакомства я научился не только читать выражение глаз и морды кота, но и, добавив толику фантазии, переводить все это в некие фразы.

«Шеф, не, ну ты видел это, ты видел?!»

Интересно, он опознал ошейник или узрел нечто недоступное взгляду человека?

– Леонард Силыч, ведите себя пристойно и поприветствуйте наших гостеприимных хозяев.

Кот настороженно глянул на меня.

«Ты это серьезно?»

Не став упрямиться, он величественно подошел к графу и дал ему себя погладить. Затем еще раз оглянулся на меня.

– Леонард Силыч… – с нажимом повторил я.

Горестно вздохнув, кот осторожно подошел к княжне. Его походка и поза говорили, что в случае чего он и укусить может.

Самое интересное, что у Дарьи вид был практически таким же. Она осторожно приблизила руку к замершему рядом с ее стулом коту и легким касанием дотронулась до серой шерсти.

И ничего страшного не произошло. Княжна начала гладить Лео, а тот то ли искренне, то ли из вежливости заурчал.

Больше всего был шокирован почему-то именно Антонио.

– Мио дио! – ошарашенно выдохнул он. – Но как?!

– А что, собственно, вас удивляет? – не удержался я от вопроса.

– И коты, и собаки с ума сходят, когда видят мою супругу.

Леонард, разошедшийся до того, что запрыгнул княжне на колени, с превосходством оглянулся на Антонио. Мол, вот я какой весь красивый, смелый и особенный.

Внезапно в глазах Дарьи мелькнуло понимание:

– Это питомец…

– Да, – поспешил я подтвердить ее догадку.

Мало ли кто нас сейчас может услышать. Возможным слушателям совершенно не обязательно знать, что связывает меня, кота, княжну и одного слишком уж увлеченного наукой профессора.

Дарья сначала посмотрела на меня, а затем на Лео – и опять сделала для себя какие-то выводы. Думаю, что мне поставили маленький плюсик.

– Жаль, что вы пробудете у нас недолго.

– И скоро нам улетать? – поинтересовался я, почему-то вызвав у графа приступ смеха.

– Улетать? Увы, мио амико, ради вас никто не станет гонять «Стремительный». Домой вы отправитесь на пароходе. Через несколько дней в порт Тяньзиня приходит судно «Бекас» с грузом для нашей миссии. Оно и заберет вас во Владивосток. А затем уже железной дорогой спокойно доберетесь домой.

Подобный маршрут меня не удивил. Потому что в этой истории сильный Китай, державший Корею и Маньчжурию в ежовых рукавицах, закрыл свои границы на очень мощный запор. Так что Транссиб, хоть и появился на пару десятилетий раньше, огибал территорию Цинской Империи по дуге, как это было в моем мире со времен Русско-японской войны.

– Ну, ничего, хоть пару дней погуляю по Пекину, – стряхнув задумчивость, с показным весельем сказал я.

– И это тоже не получится, – как-то виновато развел руками граф. – Князь приказал не выпускать вас с территории посольства. Но не переживайте. Развлечься и вкусить местной экзотики нам все-таки удастся.

– И каким же это образом? – осторожно уточнил я.

Граф человек, так сказать, сложный, мало ли что он имеет в виду.

Наша пикировка вызвала у княжны ехидную улыбку.

– Князь очень хотел бы запереть вас в самом маленьком сундуке и отправить на родину в нем же, но наш большой друг Айсиньгеро Ихей хочет видеть вас у себя на празднике.

Когда на моем лице не отразилось ни грамма понимания, граф со вздохом сделал очень толстый намек:

– Айсиньгеро – это родовое имя правителей Цин.

Так, стыдно, конечно, но я точно знаю, что сейчас на престол империи, так сказать, присел пятнадцатилетний парнишка, а номинально правит регентский совет во главе с его маменькой в звании вдовствующей императрицы. Так что это точно не брат, и тем более не сын.

– Дядя или кузен?

– Кузен, – благосклонно кивнул граф. – Он возглавляет партию приверженцев плотного союза с нами. Убийство секретаря посла очень сильно ему навредило и усилило его соперников. Но с вашей помощью ситуация немного исправилась. Так что в благодарность великий князь пригласил нас, и вас в особенности, на пир через два дня. У него как раз какая-то знаменательная дата. Так что развлечений будет более чем достаточно, хотя и без прогулок по Пекину.

Как показало будущее, граф ошибся, причем трижды.

Глава 4

Императорского кузена я увидел на сутки раньше оговоренного срока. Даже не успел заскучать в четырех стенах. В начале ночи опять заходила горничная княжны, но ушла без меня. Хорошенького понемногу – еще прошлые царапины не успели зарасти. Но когда за ней закрылась дверь, я уже не чувствовал себя тем, кто контролирует ситуацию. Скорее, ощущение было как у супруги, сославшейся на головную боль. Не самое приятное ощущение, но не бежать же следом за ушедшей проводницей в мир легкого садомазо.

Как оказалось, все вышло даже к лучшему – хоть поспал немного. В мою дверь постучались ровно в половине первого ночи. И сделали это довольно настойчиво – тут явно была не острожная и обходительная горничная.

– Ваше благородие, просыпайтесь!

Ну что ты будешь делать?!

– Минуту! – крикнул я и начал одеваться.

Поразмыслив, выбрал из аккуратно развешанных в шкафу вещей полицейский мундир – мы здесь вроде на представительской службе, так что нужно соответствовать моменту. Пистолет и фляжка перекочевали в планшетку, где в принципе у меня хранилось все ценное – от личных документов до перстня видока и артефактных гогглов. Эдакий тревожный чемоданчик. В случае чего, можно схватить планшетку и бежать, ни о чем не жалея.

Трость с формой не сочеталась, так что осталась в комнате.

С одним малюсеньким пистолетом я чувствовал себя неуютно, но попытка узнать у ломившегося в комнату казака, где мой баул с оружием, наткнулась на стену непонимания и раздражения.

– Не положено, – проворчал он и добавил без малейшего уважения в голосе: – Поспешайте, ваше благородие. Их сиятельство ждут.

Так оно и оказалось. Чем-то обеспокоенный граф ждал меня у служебного паромобиля.

– Антонио Пьерович, что случилось?

– У нашего друга в доме какая-то беда, – без обиняков ответил граф, – он прислал гонца и попросил вашей помощи.

– Моей?

– Да, – кивнул граф, – я буду сопровождать вас на всякий случай. Князь дал свое добро.

Кроме нас с графом и сонного переводчика, в паромобиль рядом с водителем уселся разбудивший меня казак.

Не скажу, что его присутствие сильно успокоило в плане безопасности. Я бы предпочел квартет своих револьверов и пару светошумовых гранат с серебряной начинкой. Но – увы, это действительно тот случай, когда тех, кто сунулся со своими правилами в чужой монастырь, могут не только послать в дальнее пешее путешествие, но и настучать по бестолковке.

Ночной Пекин, в отличие от городов моего мира, был очень слабо освещен. Даже в центре города уличные фонари, судя по спектру магического происхождения, встречались лишь со стометровым интервалом. Дома освещались вообще декоративно, скорее из желания украсить экстерьер, чем помочь ночным путникам. Так что очень кстати пришлась энергетическая фара нашего паромобиля, находившаяся прямо посреди радиаторного конденсатора.

Из-за яркого света фары и скудного уличного освещения рассмотреть что-либо, кроме дороги, было трудно, так что запомнить маршрут не представлялось возможным. Да и смысла в этом не было.

Ехали мы минут двадцать, и в конце пути луч фары высветил большую арку, которую перегораживали какие-то декоративные, совсем несерьезные ворота. Дракончики на них, конечно, красивые, но от вторжения они защитить не могли.

Вот и не удивительно, что с такими мерами безопасности беда пришла именно в дом нашего союзника. Надеюсь, мне не придется проводить ритуал над его трупом. Уверен, что в этом случае посол повесит всех собак на меня, и любые разумные доводы будут значить не больше, чем писк комара.

К счастью, все мои опасения оказались досужими домыслами. Китайский великий князь ждал нас на пороге дома в окружении целой свиты и двух десятков очень серьезно настроенных телохранителей. Почему-то в этот момент диковинные наряды свитских и самого кузена императора не вызвали у меня насмешки. Возможно, потому что теперь эта экзотика окружала поистине властного человека. Куда уж там той четверке чиновников, не сумевших справиться даже со старушкой.

На вид Айсиньгеро Ихею было лет сорок, и если князь Кугушев напоминал мне змею, то сейчас передо мной стоял дракон. Даже его свисавшие вниз завитые в жгуты усы словно повторяли такие же у деревянного изваяния, обвившего крышу дворцового крыльца.

На лице великого князя было написано доброжелательное выражение с ноткой снисходительности, но меня все время не отпускало ощущение, что сквозь водянистые серые глаза на нас смотрит именно дракон, для которого люди лишь букашки – полезные, вредные, а порой опасные своими ядовитыми укусами, но все равно лишь букашки.

– Рад приветствовать, – сделав величавый жест рукой и осторожно подбирая слова чужого для него языка, произнес цинский аристократ.

Получилось скупо, но почти идеально по произношению.

После приветствия он заговорил уже на родном языке. Вставший за нашими с графом спинами Сергей Хейпинович начал тихо переводить:

– Его высочество очень сожалеет, что побеспокоил вас в столь поздний час. Но у него в доме случилась беда. Убит один из телохранителей. Убийцу найти по горячим следам не удалось, но коль уж в городе находится один из всемирно известных новгородских видоков, он хотел бы воспользоваться вашими услугами.

– Ничего не говорите, – сквозь зубы прошипел граф, – просто поклонитесь.

Не знаю, положено ли здесь так отвечать на просьбы родовитых особ или он боялся, что я ляпну что-нибудь не то. Наш переводчик, конечно, переведет все как нужно, но ведь кто-то же учил кузена императора русскому языку. Так что, повинуясь приказу чрезвычайного посланника, я, как учили, прижал ладонь к груди и низко поклонился.

Ихей благосклонно кивнул и, развернувшись, пошел в глубь дома. Судя по тому, что его свита расступилась и замерла в ожидании, нам нужно следовать прямо за ним.

Мы прошли пару коридоров и три больших зала, в которых было на что посмотреть, но не было на это времени. В итоге оказались в небольшой комнате перед дверью из резных карпов. Через открытый проем была видна большая кровать с балдахином, но ни смотреть, ни идти туда мне было незачем, потому что мы уже пришли. Прямо у порога спальни, раскинув в стороны руки, лежал воин в точно такой же одежде, как и другие телохранители великого князя.

Не знаю, какие предания у цинских воителей, но будь покойный почитателем Одина – мог бы радоваться: мертвая рука все еще крепко сжимала рукоять меча. Под головой трупа натекла изрядная лужа уже свернувшейся крови, а жуткая рана поперек горла выглядела как второй, распахнутый в безмолвном крике рот.

Войдя в комнату, я практически сразу ощутил резкий запах каких-то благовоний. На секунду мелькнула мысль, что убийца решил таким образом помешать мне работать, но запах для этого был слишком слабым. К тому же, по словам графа, о видоках в Китае знало не так уж много народу. Скорее всего, запах должен был помешать ищейкам. О том, что любой оборотень легко может взять след, было известно всем мало-мальски умным китайцам.

Ихей остановился рядом с трупом и посмотрел на него, но никаких эмоций на его округлом лице я не заметил. Подняв глаза, он вновь заговорил.

– Его высочество говорит, что ему повезло, – тихо прошептал мне из-за плеча переводчик. – Он задержался в своем кабинете, хотя сказал прислуге, что идет спать. Еще их высочество просит, чтобы вы сделали все как можно быстрее.

Ну, быстрее так быстрее. Не уверен, что мое поведение понравится графу, но молчать я не собирался:

– Скажи его высочеству, что мне нужно остаться в комнате одному.

Переводчик недоверчиво покосился на графа, но, получив хоть и недовольный, однако все же утвердительный кивок, заговорил на китайском.

Великий князь что-то каркнул, и все поспешили покинуть комнату, включая Антонио и переводчика, но сам аристократ остался на месте.

Ну и ладно, не очень-то нужно. Не устраивать же дипломатический скандал из-за такой мелочи. Так, где бы нам припарковаться?

Окно в комнате было одно, и представляло оно собой резную деревянную раму, на которую натянули тончайшее шелковое полотно с расписными рыбками.

Но это не так уж важно, а важно то, что оно закрыто и шелковое полотно не разорвано. Значит, убийца пришел сюда, как и мы, через дверь. Тогда самое лучшее место будет именно спиной к окну.

Я уже привык к некоему самостоятельно выдуманному ритуалу и уселся примерно так, как видел это в фильмах про японских самураев: сначала на корточки, затем на колени и на пятки. Ладони оставались на бедрах.

Ихей удивленно шевельнул бровью, явно заметив специфику позы, но сейчас мне было не до него.

Надеюсь, он не заподозрит во мне японского шпиона.

Достав из планшетки гогглы, я нацепил их на голову и постарался сконцентрироваться. Руны на теле отозвались практически сразу – стоило лишь моргнуть, и комната изменилась. Ихей исчез, а погибший телохранитель теперь стоял на ногах. Гогглы оказались не нужны – в комнате было достаточно светло.

В общем, все прошло штатно, и я приготовился к освидетельствованию. Обычно удавалось захватить интервал перед смертью жертвы где-то в двадцать-тридцать секунд. Эмоции виновника разрыва ткани реальности ощущались практически сразу.

Телохранитель скучал. Он мечтал только о том, как закончится его дежурство возле спальни господина и выдастся возможность увидеться с одной из служанок. Я, конечно, не читал его мысли, просто делал выводы из хоровода эмоций и обрывков мимолетных образов. Возможно, именно мечты о близости с миниатюрной, но при этом грудастой шатенкой и стали причиной падения шансов на выживание в общем-то опытного воина.

Когда он почувствовал опасность и, чуть присев, начал разворачиваться, вплотную к телохранителю подскочило странное существо. Я даже принял его за оборотня, но тут же понял, что на незнакомце просто большая маска карнавального льва. Такие я видел в исторических фильмах о Китае. Грива скрывала невысокую фигуру убийцы почти до колен, так что получалось довольно футуристическое зрелище.

Меч телохранителя успел покинуть ножны, но на этом его сопротивление и закончилось. Подскочив вплотную, ряженый лев сделал взмах рукой и коротким клинком разрубил горло своему сопернику. Но, судя по широко раскрытому рту жертвы, телохранитель все же успел закричать. Самого крика я конечно же не услышал.

Различить нюансы чувств, обуревавших убийцу, не получилось, потому что он буквально затопил все вокруг такой густой ненавистью, что она забивала все другие эмоции. Единственное, что смогло разбавить концентрированную ярость, – это тень разочарования от вида пустой спальни.

Рассматривать ряженого убийцу было некогда, пора было задействовать эффект удильщика. Набросить связующую нить на черную фигуру получилось без проблем – видел я ее хорошо, и контакт получился надежный. Встав на одно колено, я разорвал транс и вывалился в реальность. Нить натянулась, но не очень сильно. Значит, киллер не успел покинуть дворец!

Повторялась история с омским убийцей. Ихей заинтересованно посмотрел на меня. Я ничего не мог сказать ему по причине незнания языка, лишь утвердительно кивнул.

Лицо аристократа приобрело азартное выражение, и мне опять почудилось, что я смотрю в глаза дракону, у которого сильную эмоцию может вызвать лишь предстоящая охота на двуногую дичь.

Сомнений у меня не было, потому что сейчас я выполнял свою работу – искал убийцу.

Соотносясь с направлением нити и лишь частично известной мне планировкой здания, я повел всю толпу по коридорам и комнатам. Пришлось немного поплутать, но неожиданно мы вышли к закрытым дверям, которые охранял еще один телохранитель. Он попытался меня остановить, но прилетевший сзади окрик великого князя остудил пыл вояки. Я толкнул дверь и оказался в самом настоящем гареме.

Все по классике – украшенная резными панелями комната, небольшой фонтан посредине, и все полы в коврах. На диванчиках и просто разбросанных по полу подушках расположился десяток очень привлекательных дам в национальных костюмах. Одна даже играла на некоем гибриде мандолины, гуслей и дутара.

Музыка стихла, как только я вошел в комнату. На меня устремились взгляды, в которых можно было прочесть удивление и испуг с толикой любопытства. И только раскосые глаза одной девушки излучали чистейшую ненависть. Мне даже не нужно было сверяться с нитью, чтобы понять, что давешний убийца в маске – это и есть очень красивая и стройная наложница великого князя. Сейчас на ней было цветастое кимоно с широкими рукавами, но оно не могло замаскировать настоящую хищницу.

И тут я понял одну вещь. Жаль, что с запозданием. Такую чистую ненависть, которую я все еще мог считывать благодаря связывающей нас нити, могло породить только такое же безмерное страдание. И причиной перенесенного девушкой горя был тот, кого я привел прямо к мстителю.

В голове даже мелькнула мысль включить дурачка и повести всю охотничью свору к декоративным воротам. И уже там горестно вздохнуть и сказать, что нить оборвалась. Но я не учел одного – в глазах девушки я был одним из прихлебателей ее врага.

Выжить мне удалось только благодаря той же эмоциональной связи и широкому рукаву кимоно. Почувствовав всплеск ярости, я тут же начал поворот корпуса, а рукав кимоно замедлил движение ее руки. Это был классический уход от метательного ножа, которому меня обучил Евсей. Полсотни синяков и потеря ведра пота не остались без награды – нож стремительной рыбкой мелькнул перед моим животом и впился грудь самого любопытного из свиты императорского кузена.

Второй бросок убийце не дали сделать телохранители. Сначала она была вынуждена отбивать летящую ей в голову вазу, а через секунду на девушку навалились два мужика, выкручивая ей руки.

Пленница забилась в жестком захвате, как птица в силках, выкрикивая наверняка не самые лицеприятные выражения в адрес великого князя. А тот лишь улыбался, подойдя к пойманной жертве вплотную.

Внезапно тон девушки изменился, и слова наполнились холодной ненавистью. Лица аристократа я не видел, но заметил, как напряглись его плечи. Он что-то каркнул, и к стоявшей на коленях девушке подскочил третий телохранитель.

Руки девушки были задраны верх, как у взлетающей птицы, так что для выкрикиваний обвинений ей приходилось запрокидывать голову. Удара телохранителя не заметил даже я, хотя стоял очень близко, а вот покатившуюся по полу голову и тугую струю крови, брызнувшую на одежду великого князя и роскошные ковры, заметили все без исключения.

Что тут началось!

Наложницы завизжали, да так, что завибрировали стены. Свита Ихея закудахтала как растревоженный курятник, но все это я воспринимал каким-то фоном, потому что окружающий мир отрезала от меня некая невидимая стена. Во вселенной осталось лишь обезглавленное тело и набухавший кровью рисунок на персидском ковре. Хорошо, что я не видел головы с красивым, но уже мертвым лицом.

Хотя что тут вообще может быть хорошего? Ситуация потрясала своей неправильностью. Было невыносимо тошно, но не от вида крови, а от того, что я сделал.

В новой жизни мне довелось повидать и не такое, чего стоит расчлененная профессором дочь омского купца, но то все было лишь тенью зверства, а вот это все хлестнуло по нервам раскаленной цепью.

Из ступора меня вывело прикосновение к плечу. Я дернулся так резко, что граф опасливо отшатнулся:

– Игнат Дормидонтович, мио амико, вы в порядке?

Удивительно, но Антонио выглядел куда лучше меня. Вроде при его тонкой нервной натуре и хрупкой, голубой душе графа должно было полоскать в три фонтана. Но нет, чуть побледнел, и только. Даже обо мне беспокоился.

– Нам лучше уйти, – предложил он и чуть ли не насильно потащил меня в коридор.

На свежем воздухе мне стало лучше, и мозг заработал без сбоев.

Что бы ни говорила совесть, подстегиваемая юношескими реакциями тела, циничная душа утверждала, что моей вины здесь нет. Я делал то, что должен, и нужно иметь смелость принять то, что свершилось.

Все правильно, но уверен, эта ночь будет мне сниться еще очень долго.

Как верно сказал Уильям наш Шекспир: мавр сделал свое дело, мавр может уходить. В этом мире Шекспир не родился, но мудрость его мыслей от этого меньшей не становилась.

Цинскийвеликий князь не стал задерживать нас, и, как мне показалось, не только из-за сентенции, сформулированной великим британцем, но еще и потому, что он явно куда-то опаздывал. Целая процессия с окруженным телохранителями паланкином выдвинулась из ворот дворца практически сразу за нами. Это я увидел через заднее стекло паромобиля.

Даже стало интересно, куда так спешит наш политический союзник, так и не наведя порядка в собственном доме.

В посольство добирались в поистине гробовом молчании. Антонио уже не был так бледен, но и до его обычной небрежной веселости было далеко.

Когда мы вышли из паромобиля перед крыльцом посольства, он положил мне руку на плечо и с какой-то усталой грустью в голосе сказал:

– Идемте в библиотеку, мио амико, там есть что выпить. Это сейчас нужно нам обоим.

Ну а что? Мысль правильная. Я не большой любитель напиваться, но в данном случае сам бог велел.

В посольской библиотеке я еще не был, и напрасно. Она обладала изрядной коллекцией книг в двух десятках шкафов. Были и традиционные решетчатые стеллажи для хранения свитков. А в некоторых шкафах я заметил стопки каких-то досок.

Надо будет наведаться сюда в более спокойный денек.

Когда увидел посреди комнаты рядом с большим столом огромный, затейливо оформленный глобус не менее полутора метров в диаметре, я сразу заподозрил, что упомянутая графом выпивка спрятана именно там.

Так оно и оказалось. Глобус вращался не на вертикальной оси, а в чашеобразной обрешетке, так что верхняя часть поднималась как крышка, обнажая целую батарею разных бутылок. А вот посуды нигде не было.

Надеюсь, нам не придется пить из горла.

Не пришлось. Пока Антонио выбирал бутылку в библиотеке, появился лакей, который принес целый поднос закусок и шесть коньячных бокалов.

Ну вот как он узнал, что глубокие размышления Антонио закончатся выбором именно коньяка?

В двадцать первом веке мы привыкли относиться к обслуживающему персоналу с пренебрежением, забывая, что ненавязчиво и профессионально обустроить досуг другого человека – это по большому счету настоящее искусство. Здесь я не видел, чтобы хоть один дворянин по-хамски обращался к собственному слуге. Зато в своем мире не раз наблюдал зарвавшихся нуворишей, обливающих презрением и грязью официантов и гостиничную обслугу. Что это? Неистребимое в нашем народе чванство или же недостатки демократии как таковой. А может, все вместе. После переселения сюда меня поначалу напрягало сословное деление, когда сопливый дворянчик обращался к заслуженному мастеру на «ты», а тот вынужден в ответ уважительно ему «выкать». Но потом я осознал, что дело не в правильности или мнимой неправильности политического строя, а в традиции уважения людей друг к другу. Порой какой-нибудь разбитной казак может так сказать «ваше благородие» – будто помоями обольет, а иногда «вашбродь» получается душевно и с превеликим уважением. Когда-то большевики сломали это веками создаваемое равновесие, но своего аналога так и не построили.

Что-то меня занесло на философию. Не выспался, наверное.

Приняв от графа бокал, я поднял его в салюте:

– Ваше здоровье, граф.

– Бриндизи, – ответил мне Антонио, приподнимая свой бокал.

Выпили. Закусили. Немного помолчали.

– Вы позволите мне называть вас Игнацио?

– После того, что мы пережили вместе? Легко, – небрежно взмахнул я бокалом.

Несмотря на все свои странности, Антонио был вполне нормальным человеком и, что самое главное при его социальном статусе, совершенно адекватным.

– Благодарю, – не вставая с кресла, поклонился он. – Игнацио, мне хотелось бы убедиться, что вы правильно поняли то, что произошло в доме нашего союзника.

– Вы думаете, я что-то упустил в сцене казни без суда и следствия?

– По этому поводу у вас есть хорошая пословица: в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

– И не пытаюсь, – допив бокал до дна, проворчал я. – Но к этой девушке палача привел именно я. Так что на мою помощь ваш союзник больше может не рассчитывать.

Чтобы долить мне коньяка, графу пришлось встать, и при этом он налил на самое донышко.

И не лень ему каждый раз подниматься, я бы набулькал как минимум половину.

Вот и еще один пример отсутствия культуры пития, которую на корню уничтожили те же большевики, оставившие после себя пресловутое: «Лей еще, ты что, краев не видишь?!»

– Мио амико, – сокрушенно покачал головой граф, – вы слишком юны и многого не понимаете. Это наш общий союзник, и случись какая беда, здесь нам положиться больше не на кого.

В ответ я только хмыкнул, опять приложившись к бокалу. Перед глазами стояла холодная улыбка этого дракона, с которой он смотрел на расползающиеся по собственному кимоно пятна чужой крови.

Не заметив в моих глазах понимания, граф заговорил чуть жестче:

– Игнацио, надеюсь, вы не наделаете глупостей и не наговорите великому князю чего-то лишнего на завтрашнем пиру.

– А разве он состоится после такого-то? – искренне удивился я.

– То, что произошло, никак не может изменить планов его высочества. Это только лишняя возможность показать умение сохранять лицо в любых ситуациях. Так что готовьтесь к завтрашнему маскараду.

– Маскараду?

– Господин посол решил сделать великому князю приятное, и на пир мы пойдем в цинской одежде.

– Вот не было печали… – проворчал я, опять допивая коньяк.

Остановив жестом напрягшегося графа, я сам взялся за бутылку.

От выпитого у меня немного шумело в голове, но нужно отдать должное, налил я вполне пристойную дозу… ну или чуть больше, чем это сделал бы Антонио. Не вскакивать же по два раза.

Похоже, происшедшее в доме нашего «обожаемого» союзника задело графа намного больше, чем он это хотел показать. Так что к бокалу он прикладывался не менее рьяно, чем я. Мы разоткровенничались – я поделился с ним тем, что прочел в дневниках Игната о жизни в школе видоков, и добавил пару адаптированных историй из студенческой жизни двадцатого века другого мира. В ответ узнал о прошлом Антонио. Рассказ графа окончательно объяснил все странности его образа.

Родился он в семье, близкой к Савойской династии Итальянского королевства. Отец Антонио некоторое время служил послом в Москве, где и женился на одной из фрейлин императрицы Вероники – матушки нынешнего императора. Именно благодаря стараниям матушки он так хорошо знал русский язык, но родным для него все равно оставался итальянский.

В империи Антонио прожил только первый год своей жизни, а остальное время провел сначала во Флоренции, а затем в Риме, куда переехала столица королевства. Там он и должен был жениться, естественно, против своей воли. Не придумав ничего лучшего, граф устроил дуэль аж с самим племянником короля, на которой и заколол бедолагу. Так что пришлось бежать на родину матери. Тогда вдовствующая императрица была еще жива, она и инициировала этот странный союз – принцессы-стриги и беглого, да к тому же еще и не совсем традиционно настроенного в интимном плане графа.

Наши откровения сопровождались обильными возлияниями, так что в итоге мы имели все шансы напиться до свинского состояния, но в кабинет вовремя вошла Даша, совершенно очаровательная в своем белоснежном пеньюаре, и решительно разогнала наш междусобойчик.

Посмотрев на меня, она сделала какой-то вывод и за пару часов, оставшихся до рассвета, ко мне в дверь так никто и не поскребся.

Глава 5

Из-за пассивности или же простой снисходительности княжны мне удалось неплохо выспаться. А благодаря ее же настойчивости похмелье были легким, почти невесомым. Так что поздний завтрак был воспринят организмом с благодарностью и воодушевлением. Да и вообще вчерашние кошмары немного потускнели, и настроение неуклонно улучшалось. Его немного портила перспектива маскарадного пира, но это ведь тоже приключение, причем экзотическое. Так что некая доля любопытства все же присутствовала.

Подготовка к пиру началась почти сразу после обеда. Явилась доверенная горничная княжны и пригласила следовать за ней, но не на романтическое рандеву, а на примерку. В кабинете, где мы провели наш первый совместный ужин, меня дожидалась не только благородная пара, но две китайские тетки. На этот раз местные уроженки были одеты без всяких излишеств – в прямые шелковые платья с рисоваными цветами. Кажется, я такое видел в фильмах о Китае тридцатых годов двадцатого века. Похоже, прогресс моды в этом мире посетил Поднебесную значительно раньше.

Позже я узнал, что эти платья называются «ципао» и этому стилю лет триста, не меньше.

С собой дамы притащили целый ворох одежды и начали наперебой сватать мне всякое непотребство, начиная с точно такого же платья, как на них самих, и заканчивая многослойным кимоно с настолько длинными полами и рукавами, что все это волочилось за бедным носителем сей сбруи.

Выбрал я желтый шелковый халат, который застегивался на правую сторону. Этот фасон у меня ассоциировался скорее с монголами, чем с китайцами. Нормальные шаровары и относительно нормальные сапоги с чуть загнутыми вверх носками довершали мой новый наряд. Головной убор здесь был необязательным предметом туалета, что порадовало меня неимоверно.

Княжна остановилась на том же ципао с лилиями, а граф скопировал мой прикид, только в нежно-голубых тонах. Наверное, чтобы никто не питал иллюзий насчет его предпочтений.

Вот таким цирковым трио мы и отправились в путь. Почему трио? Да потому что посол сказался сильно занятым. Переводчик, как лицо лишь сопровождающее, а не участвующее в намечавшемся торжестве, оделся как обычно.

Всего за несколько часов дворец китайского аристократа сильно преобразился. Его украсили разноцветные фонари и целые транспаранты с драконами и прочей экзотикой. Везде были понатыканы воины с трепещущими на ветру факелами и ритуальными алебардами. По тропинкам сада и коридорам дома сновали, как стаи крыс, невзрачные слуги, то ли помогая гостям, то ли внося в обстановку нездоровую суету.

В большом зале, куда нас проводили слуги, были накрыты длиннющие, но при этом очень низкие столы, составленные буквой «П». Они размещались вдоль трех стен, оставляя свободной где-то четверть зала у входа. Торцевая часть этого мебельного построения находилась на невысоком помосте. Именно там восседал хозяин праздника с самыми дорогими гостями. Выглядел Айсиньгеро Ихей как кот, сожравший большую крынку сливок. Он буквально лучился довольством и жизнерадостностью. Казалось, что шкура хладнокровного дракона слезла с него, показывая миру вполне живого и эмоционального млекопитающего.

Такое впечатление, что убийства телохранителя, перешедшего в казнь убийцы, вообще не было, а явно бессонная ночь совершенно никак не сказалась на самочувствии императорского кузена. Или он, как и я, отсыпался до самого обеда, отдав организацию праздника на откуп слугам?

Вы думаете, что нас посадили за главный стол? Не тут-то было, хотя не факт, что для нас это плохо. Слуга привел нас к нашим табуреткам, находившимся где-то посредине лишь начавшей заполняться левой ножки той самой «П».

Минут пять я пытался устроиться на этом пуфике так, чтобы впоследствии при неосторожном движении не перевернуть к чертям весь стол. К тому же не хотелось, чтобы затекли ноги и слугам после пира пришлось бы нести меня до паромобиля. У графской четы посадка получилась намного лучше – опыт штука крайне полезная.

Вот на что уж точно было грех жаловаться, так это на богатство стола. Выглядел он как абстрактный натюрморт. На яркой скатерти явно по фэншую были расставлены миски, мисочки, пиалы, палочки, да и мелкие наперстки. И в этой посуде чего только не было. Особенно впечатляли цвета блюд.

Мысленно перекрестившись, я начал пробовать, благо некоторый опыт еды палочками у меня все же имелся.

Вот это – ничего. Это вообще класс, а вот эта зеленая фигня совсем ни в какие ворота не лезет.

Судя по веселым глазам Антонио, его одолевало жгучее желание много чего рассказать мне о продуктах, из которых были сделаны блюда, но, если не хочет, чтобы я разом испортил аппетит всем присутствующим, пусть лучше помолчит.

Похоже, графа посетила та же мысль, так что он только поднял нечто среднее между очень глубокой пиалой и слишком уж толстостенной чашкой.

Выпить не помешает, особенно чтобы смыть вкус той зеленой гадости… Да чтоб тебя! Ничего себе у них водочку подают. Здесь же явно больше сорока градусов!

Хмуро посмотрев в искрящиеся весельем глаза Антонио, я вернулся к уже опробованным блюдам, конечно же избегая пиалы с зеленоватым содержимым.

То, что граф ошибся, суля нам увлекательные развлечения, стало понятно сразу же – с просмотра выступления традиционного китайского театра. Оно началось, едва гости расселись по местам. Даже поесть нормально не дали.

Ну вот честно, господа китайцы, не хочу никого обидеть, но это не театр, а цирк какой-то. Сначала все было более или менее удобоваримо. Для затравки в свободную от столов часть зала вышли несколько слишком уж кричаще одетых человек и начали показывать трюки с некими театральными вставками. В свое время я видел выступление китайского цирка и сейчас понимал, как сильно его исказило влияние европейской культуры. Сейчас же я лицезрел, так сказать, корневище этого искусства. На ярмарке в Топинске у скоморохов трюки были не в пример примитивнее, но подходили они к своему делу с огоньком и шутками. Да, плоскими и примитивными, но это же народная забава. Здесь же гимнасты совершали сложные акробатические этюды и все это делали с таким серьезным видом, будто несли в массы некий глубочайший философский смысл.

Еще хуже стало, когда появились корифеи драматического жанра. Очень не хочется выглядеть ханжой и уподобляться, скажем так, не слишком просветленным личностям из городских подворотен и сельских завалинок, которые брезгливо смотрят на прыжки и ужимки танцоров классического балета, но – увы, всей глубины Пекинской оперы я так и не постиг. Для начала на сцену вышел дядька с лицом, до предела раскрашенным разноцветными полосами и пятнами, а может, это вообще была маска. Оделся он в лучших традициях местной моды – то есть четыреста метров ткани, сто из которых волочились за актером по полу. Ушастая шапка дополняла образ местной мегазвезды – других вряд ли позвали бы на праздник члена императорской семьи.

Ага, это все-таки не маска – в ней так вытаращиться не получится. С застывшим лицом и буквально вывалившимися из глазниц глазами он начал петь. Ну как петь – не хочу называть отрывистые выкрики лаем, но другой ассоциации у меня не было. Насколько я понял, как и в русском балете, эмоции здесь передаются в основном движениями. Только понять бы, что хотел выразить актер, резко пнув ногой воздух и раз в десять секунд переходя из одной эффектной, по его мнению, позы в другую. Надеюсь, любовь к императору и родине была выражена не в тот момент, когда актер, раскорячившись, присел почти до пола и утробно зарычал. В такой позе удобно делать только одно…

Мое недоумение усилилось с появлением на сцене партнерши главного героя. Ну как партнерши. Без труда можно понять, что это мужик в женском кимоно и с раскрашенным, как у матрешки, лицом. И тут он, в смысле она, запел. Не хочу оскорблять очень древнее искусство, поэтому описание своих дальнейших эмоций просто опущу.

Я осторожно покосился сначала на княжну, потом на графа, но они сохраняли олимпийское спокойствие. А вот остальные гости выражали крайнюю степень восторга. Когда ряженный в женское платье актер взвизгнул пронзительным фальцетом, одна из присутствующих здесь дам смахнула платочком слезинку.

Ну что же, должен констатировать, что я полный профан в высоком китайском искусстве.

Уже посреди моей попытки вогнать себя в какой-то сонный транс дела пошли на лад. Великих, в понимании местной публики, артистов сменили артисточки рангом намного ниже, но именно они спасли меня от дикой тоски. Пять миловидных дамочек, у которых лица оказались не сильно замазаны краской, плавно и грациозно поплыли по импровизированной сцене.

А ничего так, симпатично. Даже мои спутники оживились, да и ко мне вернулся здоровый аппетит. А вот цинская аристократия всем своим видом выразила пренебрежение таким примитивом, и гости начали шуметь, обсуждая свои дела.

Когда девушки выплыли из зала, началась официальная часть банкета. Сначала выступил хозяин и поприветствовал всех гостей, нашу делегацию отдельно и меня в частности. Слова китайца тихо переводил Сергей Хейпинович, присевший на пуфике, но не за столом, а за нашими спинами. От похвалы и снисходительной благодарности императорского кузена меня немного передернуло. Затем начались ответные тосты гостей, в вереницу которых вписался и граф. Говорил он долго и витиевато, но хозяину банкета явно понравилось. Наконец-то всеобщее внимание переместилось с нас на очередного сладкоголосого лизоблюда.

– А мы можем уйти отсюда как-нибудь по-тихому? – решился спросить я у графа, проделав это заговорщицким шепотом.

– Сейчас закончится официальная часть. Думаю, и хозяин, и гости не станут возражать, если вы исчезнете, – в тон мне ответил Антонио.

– А я-то чем им не угодил? – Изрядная доля сарказма в голосе графа вызвала во мне обоснованное негодование.

– Игнацио, вы своим постным лицом во время представления вогнали половину гостей в дикую тоску, а другую заставили желать вам скорой и мучительной смерти. Скоро должна выступать несравненная Ю Минчжу. Эта дама очень чувствительна к реакции аудитории на свое божественное пение. Боюсь, увидев вас, она сначала побьет во дворце всю посуду, а затем удавится в дальней комнате на струне собственного цисяньциня.

Граф говорил все это со скорбным лицом, но его губы дрожали от подавляемого смеха.

Мне даже стало интересно посмотреть на эту Ю Минчжу и узнать, что такое «цисяньцинь», но не доводить же до суицида культурное сокровище Поднебесной ради моего сиюминутного любопытства.

Как и предполагал Антонио, когда гости устали выражать в долгих речах свой восторг перед хозяином пиршества, нам было даровано милостивейшее разрешение удалиться восвояси.

Честно, я даже вздохнул с облегчением, уже предвкушая попойку с графом и, возможно, бурную ночь с княжной.

В посольство возвращались, весело обсуждая мою реакцию на китайское искусство. Граф шутил необидно, а княжна позволила себе небольшую трещинку в маске Снежной королевы и звонко смеялась на шутки супруга. Я порой краснел, но в основном смеялся вместе со всеми. Так что в кои-то веки удалось насладиться почти дружеской компанией, несмотря на весь заоблачный статус собеседников. Выбравшись из паромобиля, я подал руку княжне, за что был награжден легким касанием ладошки к щеке и многообещающим взглядом.

Пожалуй, вечер может вообще выйти чудесным, но Антонио немного подпортил настроение. Он тоже решил посмотреть на меня с игривым вопросом в глазах.

– Не-не-не, ваше сиятельство. Извините, – с дурашливой простоватостью поклонился я. – Как сами сказали, неотесан, груб и не способен оценить утонченные удовольствия. Мне бы по-простому, по-деревенски.

Граф не обиделся, лишь с показной трагичностью вздохнул:

– Инкрещиозо.

– Уже слышал, – с таким же показным сочувствием покивал я и направился в отведенные мне покои, где и буду дожидаться вызова к даме, которая разделяет мои традиционные взгляды на чувственные забавы.

Леонард встретил меня лишь ленивым поднятием головы. Его и здесь начали закармливать. Вместо боевого вылета у котяры получился обжиралочно-релаксационный тур. Впрочем, я не возражал – лучше впустую потаскать разжиревшего кота в чемодане, чем попасть в ситуацию, в которой может понадобиться помощь боевого питомца.

В дверь постучались намного раньше, чем я рассчитывал. Это оказалась девушка из местной обслуги посольства. Миловидная китаянка, стеснительно улыбнувшись, заявила на ломаном русском:

– Одежда нада отадавать. Господина хотеть мыться?

Только после ее слов я почувствовал, как пропах благовониями и запахом китайской кухни.

– Пожалуй, господин действительно хотеть мыться.

Девушка еще раз улыбнулась и залилась краской.

Она что подумала, что к купанию я потребую дополнительные услуги? Впрочем, пусть думает что хочет.

Забрав смену чистого белья и повседневный костюм, я последовал за китаянкой. Местная банька находилась в небольшой пристройке за пределами основного здания посольства. Стоящий на посту у черного входа казак лишь проводил меня равнодушным взглядом. Как и все в этой стране, габариты бани были довольно скромными. Сначала девушка помогла мне снять маскарадный костюм, при этом делая намеки, на которые я не реагировал: мне сегодня и Даши хватит выше крыши.

Затем меня ждал маленький деревянный бассейн в полностью обитой деревом комнатке. Вода была просто чудесной температуры, и я с наслаждением в нее погрузился. Девушка, подложив циновку, встала на колени и начала массировать мне плечи.

Смотри ты, какая назойливая.

Мне бы насторожиться от такого повышенного внимания, но было как-то лень, до того момента как я понял, что за моей спиной соблазнительница уже не одна. Увы, ничего сделать просто не успел. Сначала мне на голову резко недели какой-то мешок, а затем по ней же тюкнули чем-то не очень твердым, но довольно увесистым.

Все – гасите свет.

Точно не знаю, сколько я «отсутствовал», но явно недолго, потому что очнулся во время транспортировки. Осталось надеяться, что везли меня не очень далеко, хотя какая разница – явно направлялись не на очередную пирушку и встречать меня там будут не пряниками. Было такое ощущение, что в добавок к веревкам меня еще и замотали в какую-то циновку. Но хуже всего то, что я по-прежнему был голым, а это, знаете ли, напрягает.

После того как транспорт, в котором я находился, перестало трясти, меня как мешок с картошкой взвалили на плечо и куда-то понесли, а затем как тот же мешок швырнули на твердый пол.

Больно, однако.

Когда глаза привыкли к слишком яркому свету факела и мне удалось осмотреться, стало понятно, что я нахожусь в какой-то искусственной пещере, а может, просто шахте. На стенах полусферического и довольно обширного помещения сохранились следы воздействия простейшими горняцкими инструментами.

Похитителями оказались три китайца.

Кто бы сомневался.

Несмотря на то что все нацепили традиционные китайские маски демонов, остальные детали своего обычного образа они не очень-то скрывали. Двое выглядели не так уж опасно. Один пожилой дяденька с высокой прической и в длинном белом одеянии походил на сошедшего с киноэкрана учителя кунг-фу. Второй – вообще нескладный толстячок, который явно был не рад своему нахождению в этом месте. Его грозная маска диссонировала с дрожащими руками и капающим с подбородка по́том. Что же касается третьего незнакомца, то его опасности хватало на всех. Вот уж чья полумаска демона подходила своему носителю на все сто. Я давно перестал удивляться, что мне так везет на встречи с оборотнями. Ракшас явно специально выбрал полумаску, чтобы продемонстрировать мне частичную трансформацию. Скалясь полным набором тигриных клыков, он явно намекал, что имеет огромное желание начать жрать меня прямо здесь и прямо сейчас.

Зря он пыжился. И не потому что я такой смелый, просто привык, что каждый встречный оборотень пытается взять меня на испуг. Это уже стало какой-то нездоровой традицией.

В ответ на потуги ракшаса я равнодушно послал его на три буквы.

Судя по реакции, русский здесь знал только перепуганный толстяк. На него тут же наехали его компаньоны, но, видно, дословного перевода бедолага не осилил по причине излишней осторожности. Но общий смысл донес.

Оборотень выпустил когти на правой руке-лапе и явно собирался ими вскрыть мне глотку, но на его плечах тут же повисли еще два китайца, которых я из-за неудобства положения не заметил.

И что же он такой буйный? Вон даже гневный окрик старшего не сразу успокоил молодого оборотня.

Старик перевел взгляд с оборотня на меня и заговорил на китайском. Естественно, я ничего не понял, но ситуация была тут же исправлена толстяком. По-русски он говорил на удивление чисто:

– Мой господин говорит, что за предательство ты достоин смерти.

Вона какие обороты известны китайскому полиглоту. Или его учил кто-то из сибирских отшельников.

– И кого же я предал? – спросил я, с кряхтением присев на развернутой циновке, в которой меня сюда и доставили.

Руки и ноги мне развязывать никто не собирался, так что пришлось изворачиваться. Как ни странно, нагота волновала меня меньше всего. Страха почему-то не было. Либо я еще не проникся всей серьезностью ситуации, либо просто устал от всего этого цирка.

– Ты предал нашу сестру, отдав ее в руки врага, – перевел толстяк и даже попытался интонационно передать гнев своего господина.

– Неужели? – изобразил я удивление. – Не помню, чтобы я клялся в верности вам или вашей сестре, кем бы она ни была. Так что предательства не было. К тому же не я ее убил. Почему же тогда вы напали на меня, а не на Ихея? Вон у вас какой смелый и сильный ракшас есть. Пусть попробует.

Только теперь до меня дошло, почему нет страха. Видно, подсознание уже просчитало ситуацию. Чтобы просто отомстить, меня незачем воровать из охраняемого беролаками посольства. Та же подлая банщица могла просто воткнуть мне заколку в ухо. Но они приволокли меня сюда, значит, им что-то нужно, и точно не моя жизнь.

Страх ушел, но не до конца – меня нервировал явно неадекватный оборотень. Есть подозрение, что у него на меня немного другие планы, нежели у благообразного старца.

– Ты слишком наглый, чужак, – перевел толстяк отрывистую речь разгневанного старца. – Ученик моего господина очень хочет разорвать тебя на куски, ведь ты виновен в смерти его невесты.

Мне было жаль и казненную девушку, и этого парня, но прошлого не воротишь, и оправдываться нет никакого смысла.

– Еще раз повторяю: все претензии к господину Ихею.

Старик подошел ближе и постарался заглянуть сквозь прорези маски мне в глаза. Он что-то прерывисто каркнул, в гневе переходя на гортанное рычание. Нет, он не являлся оборотнем. Я уже заметил, что у китайцев, как и у японцев, это проявление высшей степени эмоциональности.

– А ты знаешь, чужак, кто твой господин? – взглянул на меня через плечо склонившегося старика толстяк.

– Он мне не господин. Старик, тебе что-то нужно от меня, так не тяни и говори как есть, – решил я перейти к сути дела и опять же не от наглой смелости, а потому что даже маска не мешала мне определить, что у ракшаса иссякают последние капли здравого смысла.

– Ты должен помочь нам уничтожить дракона, – перевел толстяк слова старика.

Интересно, это у него такое крутое личное погоняло или общее для всей императорской семейки?

– Я никому ничего не должен, но готов послушать, как ты вообще себе это представляешь. Он же двоюродный брат императора!

– Используй свой дар, и ты сам все поймешь, – важно изрек переводчик, но пафос у него получился намного хуже, чем у оригинала.

Ну и чего я такого могу увидеть, чтобы захотеть смерти Ихея, особенно после сцены казни девушки? Да, тип он, конечно, неприятный, но было ощущение, что эти чудаки ждут от предстоящего транса слишком многого. Мне даже не по себе стало. На пиру Ихей сверкал как новый олимпийский рубль, надеюсь, он в этой пещере не младенцев жрал.

Выбирать место мне явно не позволят, как и терпеть проволочки не станут, особенно ракшас, так что я устроился там, где был: прямо на циновке, лицом ко входу в пещеру. Благо проникшийся моментом старик все же перерезал связывающие меня веревки. Ракшас и те, кто его держал, тут же прекратили борьбу нанайских мальчиков и настороженно замерли.

В транс я провалился практически без подготовки, как только занял излюбленную позу, и это очень нехороший знак.

Что же здесь могло случиться? Реальность была искажена настолько сильно, что меня стремительно затянуло в воронку образов из прошлого. Руны на коже буквально обжигали.

Мир провалился во тьму. Затем появились пятна света от факелов в руках пятерки людей. В этой группе предводительствовал закутанный в многоосное кимоно мордатый китаец. Если переводчика можно было назвать склонным к полноте, то этот индивидуум раскормил себя просто до безобразного состояния. Судя по цветастым вставкам в одежде и головному убору, делавшему его похожим на петуха, это был какой-то жрец неизвестного мне культа.

Удовлетворившись осмотром помещения, толстяк что-то скомандовал, и в помещение вошли его помощники. Они приволокли с собой странные корзины. Дальше пошли совсем уж нехорошие дела. Подручные толстяка начали доставать из корзин связанных детей и расставлять их на полу, как жуткие фигурки для страшной шахматной партии. Они что-то ослабляли в веревках, а что-то подвязывали, в итоге дети оказывались сидящими в позе лотоса, но полностью обездвиженными.

Два, пять, семь, десять. Двенадцать! Двенадцать, вашу китайскую бабушку, детей!

Я небольшой специалист в определении возраста китайцев, но малышне было не больше восьми-десяти лет.

Мне дико захотелось вырваться из транса, но, как ни странно, это не получилось – тело сковало оцепенение. Так что пришлось наблюдать дальше.

Толстяк удовлетворился расстановкой и замахал руками на помощников. Они закрепили факелы на стенах и удалились, а жрец начал бегать между детишками и что-то совать им под нос.

Кажется, ребятня была одурманена какой-то дрянью, и от действий этой сволочи они начали приходить в себя.

Как хорошо, что я могу только видеть, а не слышать образы прошлого. Но плохо, что я чувствую эмоции. Эмоции тех, кто скоро погибнет, или же их убийц. В волне детского страха эмоций жреца не ощущалось, а значит, убивать детей будет кто-то другой.

И, кажется, я догадываюсь, кто именно. Ихей появился через пару минут, и то, как долго тянулось предисловие к предстоящему кошмару, пугало меня все сильней.

На фоне дурных предчувствий я даже не сильно удивился, когда кузен императора начал трансформацию. А посмотреть там было на что.

Он встал на колени и уперся руками в пол.

Мои первые впечатления об императорском родственнике оказались пугающе верными. Да и прозвище цинского аристократа не являлось пустой лестью. Он – действительно дракон.

Первыми начали меняться руки, превращаясь в короткие чешуйчатые лапы с длиннющими когтями. Это было единственное соответствие в построении тела двух ипостасей. Лицо Ихея закрыло основание длинной шеи формирующегося существа, а туловище и ноги стали основой для змеиного тела. В итоге получился дракон длиной метров двадцать от рогатой головы и до хвоста, покрытого то ли перьями, то ли шерстю. Эта самая непонятная растительность шла от мощной гривы вдоль всего позвоночника.

Общий объем псевдоплоти, созданной энергентом-симбионтом, превышал массу тела носителя раз в десять, хотя, по искренним уверениям профессора Нартова и сведениям из «Бестиария», такое в принципе невозможно.

И что, мне теперь не верить своим собственным глазам?

Стремительным змеиным движением дракон заскользил между орущими детьми и принялся плотоядно заглядывать им в лица. От волны первозданного ужаса меня буквально начало выворачивать наизнанку, но этого крещендо страха дракону было явно мало. Он рычал на своих жертв, показывал длиннющие клыки и даже облизывал детей раздвоенным языком.

И все это время ставший ощутимым на вкус кисло-жгучий страх разбавляло гнилостно-сладкое удовольствие мучителя. Каждой по́рой своего тела я ощущал, как разлитый в воздухе ужас напитывает энергента-дракона и делает его значительно сильнее.

Когда концентрация ужаса начала спадать из-за отупения изможденных жертв, дракон резким движением откусил одну из маленьких голов и тут же выплюнул ее на пол, доведя крещендо детского страха до нового пика, хотя, казалось, больше уже некуда.

И тут меня скрутила судорога истерики, а через секунду Всевышний даровал блаженное забытье.

Когда очнулся, я понял, что моим похитителям пришлось не только вновь связывать меня, но и совать деревяшку между зубами. И сделали они это для моего же блага.

Старик что-то пытался спросить, но я был не способен его услышать – в ушах до сих пор звучали крики, которых мне вроде не дано слышать, а во рту все еще ощущалась мерзостная смесь эмоций, которые в принципе не могли иметь вкуса.

Меня вырвало, и, кажется, не первый раз за последнюю пару минут.

Поняв, что я в глубоком ауте, меня оставили в покое, дав возможность свернуться калачиком и затихнуть в спасительном отрешении от всего мира.

Когда кто-то попытался меня привести в чувство в следующий раз, я с вялым удивлением увидел славянские лица – это был телохранитель княжны в сопровождении казаков из посольства. Волколак и два беролака. И я был им рад, хотя казалось, что больше никогда уже не испытаю этого чувства.

Психика человека очень странная штука. Она одновременно и хрупка, как фарфоровая ваза, и крепка, будто стальная плита. Тут одно из двух – либо разобьется и, даже восстановившись, человек будет каждой жилкой ощущать наполненные клеем трещинки между мелкими черепками, либо сумеет выстоять, став еще крепче. Я выстоял, и броней, которая помогла не тронуться умом, стали здоровый цинизм, не совсем здоровый эгоизм и злость – обжигающая, как раскаленный металл, ярость.

Окончательно в себя я пришел только в посольстве, укутанный в одеяло и смотрящий на поднесенный графом бокал с коньяком. Мы опять находились в библиотеке – видно, Антонио решил, что эта обстановка для меня будет самой уютной.

Рядом с ним стояла Даша и смотрела на меня с трогательным беспокойством.

Не думал, что она вообще способна на подобную эмоцию.

Как оказалось, способна, но ненадолго. Ее лицо вновь стало иронично-холодным, как только княжна увидела мою слабую улыбку.

– Мио амико, что с вами произошло?

Вот кто не стеснялся выказывать искреннюю обеспокоенность за другого человека.

Одним глотком выпив предложенный коньяк, я отобрал у графа бутылку и знатно приложился уже к ней. Затем отдышался и начал рассказывать. Причем во всех красках и с подробностями. Проняло даже княжну, а граф опять стал бледен, как тогда – после казни незадачливой мстительницы.

Закончил я свой рассказ решительным заявлением:

– Мне нужно увидеться с Ши Киу.

– Вам нужно успокоиться и ждать дальнейших указаний, – ответил мне надменный голос, раздавшийся откуда-то сзади.

Оказывается, у моего выступления был еще один слушатель. Точнее, два, потому что посла сопровождал один из казаков охраны.

Неужели он решил, что меня нужно будет успокаивать силой? Так вот, он совершенно прав.

– Вы слышали мой рассказ, ваше превосходительство?

– Да, не с самого начала, но услышал я достаточно.

– И вы будете защищать этого детоубийцу?

– Я буду защищать интересы моего императора, – холодно заявил посол. – И вы тоже, потому что состоите на службе у империи, что бы вы там у себя в Новгороде ни думали по этому поводу.

Я почувствовал, как меня опять захлестывает не так уж давно отошедшая истерика, поэтому постарался держать себя в руках. Слова пробивались через мои стиснутые губы как плевки:

– Он откусывал детям головы и выплевывал их, как… как вишневые косточки!

В конце я все-таки сорвался на крик и почувствовал, что меня опять трясет. Но вдруг истерика отступила, и я ощутил на плечах чьи-то прохладные ладони. Затем тонкие пальцы легли мне на затылок, и Даша тихо прошептала:

– Успокойся, я все решу. Тебе нужно отдохнуть. Позволь мне все решить.

Распирающая меня злоба на грани паники вышла, как воздух из пробитого шарика. И не то чтобы я полностью доверился княжне, но в этой ситуации все, чего я мог добиться, – это попадания в смирительную рубашку, ну или в мотки веревки покрепче, если оной рубашки в хозяйстве не найдется.

– Граф, проводите Игната Дормидонтовича в его апартаменты, – величественно попросила княжна, убирая ладони с моего тела.

На мгновение я ощутил дикое сожаление от потери этой мимолетной близости, настолько меня успокаивало прикосновение Снежной королевы.

Бутылка с коньяком так и осталась в моей руке. Странно, что я не запустил ею в этого напыщенного индюка змеиной породы. Но и сам хорош – разошелся, словно взволнованная институтка. Криком такие дела не решаются. Даша права – мне нужно поспать.

Только получится ли уснуть после всего пережитого?

Укладывать меня в постельку Антонио не решился и просто проводил до двери. А внутри царила тишь да благодать. Кот развалился на пуфике, свесив с него заднюю лапу и хвост.

На мое появление он отреагировал удивленным взглядом.

– Ну да, – хмыкнул я, отсалютовав коту бутылкой, – пока ты тут обжирался и дрых, меня успели и своровать, и напугать до чертиков. До кровавых, мать твою, мальчиков!

Так, спокойно. Я не сорвусь! Лучше еще глотну коньяка.

Хмель наконец-то начал брать меня, что вылилось в обвинение ни в чем не повинного кота, высказанное уже заплетающимся языком:

– Если меня станут на куски резать, ты, скотина такая, даже не проснешься.

Раздеваться мне необходимости не было из-за полного отсутствия одежды, так что, сбросив одеяло, я тупо рухнул в кровать.

Глава 6

Странно, что мне удалось довольно быстро уснуть. Правду говорят: хороший алкоголь – это вам и депрессант, и снотворное. Но еще более странно то, что я успел вовремя проснуться.

Зря только обвинял кота – когда меня пришли резать, он все-таки проснулся. Пробуждение прошло под жуткий вопль Леонарда. Глаза удалось разлепить с большим трудом. В голове еще шумело, но мне в тусклом свете магического ночника удалось рассмотреть выгнувшегося дугой кота, издающего вой вперемежку с шипением. Он стоял в ногах моей кровати и смотрел в сторону окна.

Ну и чего он всполошился? Окно плотно закрыто, и за стеклом никого не видно. Так, не понял, а это что?

Сев на кровати, я попытался сконцентрироваться, и все еще острое зрение молодого тела выдало достаточно внятную картинку даже без лишней оптики.

Внезапно форточка чуть приоткрылась, но не больше, чем на сантиметр, и в эту щель скользнул листок дерева. От неестественности происходящего у меня не только волосы зашевелились, но и весь хмель куда-то улетучился. Леонард, продолжая выть, не отрываясь следил за странным листком, который медленно плыл по комнате. Вот в такие моменты вычитанная в умных книгах информация об энергентах и энергетической науке моментально смывается детским страхом, рожденным рассказами о призраках и прочей нечисти.

Словно уловив мой страх, листок замер в воздухе, а затем стремительно рванул ко мне.

Занимались мы с Евсеем не так уж долго, но самые простые правила, которым учат казачат с детства, он успел мне вбить в подкорку. Если видишь что-то странное, ни в коем случае не замирай на месте. Там, где ты сейчас стоишь, через секунду должна быть пустота. А если ты в ночном дозоре, так нужно это сделать еще и бесшумно.

Из вариантов действий у меня оставался только обратный переход в лежачее положение. В падении я увидел, как перед лицом пролетел странный лист и впился в спинку кровати.

Ни фига себе листочек!

А вот теперь картинка сложилась, становясь не такой уж жуткой. Свободные энергенты не способны воздействовать на защищенных собственной аурой людей, но вот опосредованно они могли делать что угодно. Тогда на болоте русалка тащила не Кочевряжа, а воду вокруг него. Ставший единым целым с домом Кузьмич мог и лавку метнуть, если что. Здесь тоже работал свободный энергент, посланный кем-то чересчур хитромудрым.

Понимание происходящего штука хорошая, но наблюдать, как эта бестелесная сволочь расшатывает клинок, чтобы вытащить его из дерева, как-то не очень радостно.

Так, стоп! Если он может ткнуть в меня железкой, то я…

Ухватившись за крест на груди, который висел рядом с артефактом в виде расколотого сердечка, я с силой дернул его, разрывая серебряную цепочку. Затем хлестнул серебряной цепью перед собой, как плеткой.

Ни звуковых, ни световых спецэффектов не случилось, но я ощутил, что духу мои действия очень не понравились – серебро, как магический резонатор, рвало энергетические связи и в его структуре. Не критично, но наверняка неприятно. Нож-лепесток так и остался торчать в спинке кровати. Больше его никто не расшатывал.

Посмотрев на зажатый в кулаке крестик, я криво улыбнулся.

«Вот что крест животворящий делает!»

Все это время вопивший Леонард замолк, но, как оказалось, только для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Под усилившийся вой в окно впорхнула целая стайка лепестков.

– Да чтоб вас! – выдохнул я, размахивая перед собой крестом и понимая, что это мне уже не поможет.

Лучше бы под подушкой лежал заряженный серебряной картечью двуствольник или на крайний случай светошумовая граната с серебряной пылью, но все оружие у меня изъяли, так сказать, во избежание.

От первого из четырех зависших в воздухе ножей я увернулся с относительным успехом – голую грудь пропахала длинная борозда, – а вот второго броска не последовало.

Внезапно входная дверь, хрустнув замком, распахнулась, и на пороге появился Антонио. Ему хватило пары секунд, чтобы оценить обстановку.

Граф что-то завопил и резко скрестил руки со сжатыми кулаками пред своим лицом. Казалось, что его предплечья загорелись, а затем последовала яркая вспышка. Привычка работать со светошумовыми гранатами выработала правильный рефлекс, и я успел вовремя зажмуриться. А вот Леонарду и кое-кому еще досталось по полной. Кот недовольно завопил, пришедший за моей жизнью дух остался безмолвным. Лишь холодный, нематериальный ветерок намекнул на то, что свободный энергент сильно пострадал, если не был вообще развеян.

Когда проморгался, я увидел, как горничная княжны и один из телохранителей заботливо уводят Антонио, которому явно было нехорошо. Особенно удручал вид его рук. От рукавов шикарной рубашки остались лишь обгоревшие куски ближе к плечам, а кожа на предплечьях почернела.

Бежать за пострадавшим при моем спасении графом я решился, только когда оделся – хватит пугать прислугу в доме своей наготой.

Графа мне удалось найти в библиотеке. Он успел приложиться к спиртному и выглядел вполненормально, и это меня весьма порадовало. На нем была новая рубашка, а о травмах напоминали лишь выглядывающие из-под манжет перебинтованные запястья.

– Антонио, что это было?

– Мио амико, – кривовато улыбнулся бледный граф, наливая мне в бокал янтарной жидкости, – это сюрприз для бестелесных тварей, которым в числе прочего меня наделила бабушка Даши.

Чувствуя, что сейчас могу узнать очень полезную тайну, я лишь отсалютовал графу бокалом и присел в кресло напротив него.

– Моего искусного фехтования ей показалось мало, и венценосная старушка решила сделать из меня, как это у вас говорят… ведьмака, – криво улыбнулся граф. – Но как видите, Игнацио, спасать пришлось вас, чему я очень рад.

– А уж я-то как рад и благодарен вам. – Моя благодарность была вполне искренней, что вызвало добрую улыбку графа. – Это очень больно?

– Нет, просто немного страшно видеть, как горят твои руки, – отмахнулся граф и, придвинувшись ко мне, тихо продолжил: – Больнее было, когда наносили татуировки и когда учи…

Откровения графа прервала его супруга.

– Душа моя, с вами все в порядке? – спросила Дарья, ворвавшись в библиотеку.

Интересно, что сказали бы сплетницы из высшего света империи, стань свидетелями такой заботы о ближнем своем в исполнении холодной и злобной стриги. Я-то практически сразу понял, что Даша вынуждена носить маску Снежной королевы, а так она мягкая и пушистая, ну когда не царапается.

– Мне ничто не угрожало, миа кара, – сказал граф и, перехватив ощупывавшие его руки, поцеловал княжну в ладошку, – а вот нашего друга собирался убить злобный дух.

– Это как? – удивилась княжна, и по ее тону я понял, что она неплохо разбирается в теории энергетической науки.

Граф сделал театральный жест в мою сторону, намекая, что действовал по наитию и подробности ему неизвестны.

– Полтергейст, – односложно ответил я.

Кстати, здесь это вполне научный термин, обозначающий процесс перемещения свободными энергентами отдельных предметов.

– А подробнее? – не унималась княжна.

– Небольшие клинки, которыми энергент попытался меня зарезать. Но мой кот вовремя предупредил меня, да и, похоже, весь дом тоже.

– Да, уважаемый Леонард Силыч вопил, как пароходный гудок, – рассмеялся граф, окончательно развеивая напряженность обстановки.

Правда, княжна опять вернула на лицо ледяную маску и позволила себе лишь едва заметную улыбку.

Увы, хрупкое психологическое равновесие было нарушено появлением посла. Князь вошел в библиотеку в сопровождении казака.

Интересно, зачем он его всюду с собой таскает даже посреди ночи, неужели боится, что я на него нападу? Но важнее другое – то, как он посмотрел на меня. Мне кажется или посол ожидал увидеть вместо живого видока его хладное тело? Не хочется даже думать о таком, но не князь ли стоит за работой духа-убийцы?

Да ну, это уже из раздела параноидального бреда. Или все же нет?

– Так, вы трое, собирайтесь немедленно. Через полчаса вы вылетаете на «Стремительном» обратно в империю.

Это что же должно было случиться с этим змеем, чтобы он заговорил как тупой полковник в казарме? Судя по наливающимся бешеной синью глазам княжны, она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в подобном тоне.

– Вы забываетесь, князь.

– Нет, ваше высочество, – твердо ответил посол, – я лишь выполняю приказ своего императора и вывожу из-под удара его дочь. Не более того.

– Вы не можете мне приказывать, – не унималась Даша, даже в своем ночном наряде выглядевшая очень опасно.

Это заметил не только я – стоящий за спиной посла беролак глухо заворчал, и тут же из коридора появился еще один казак-оборотень. С нашей стороны в пока еще неявное противостояние вмешался вставший на ноги граф, ну и я конечно же сделал вид, что готов на все ради прекрасных глаз княжны, какой бы дурью она ни маялась.

Ой как все непросто, если цепные медведи императора готовы напасть на его дочь, поддерживая князя, пусть и очень знатного, но все же не имеющего прямого родства с венценосной семейкой.

– Ваше высочество, – решил я вмешаться в начинающуюся свару, – позвольте мне обратиться к князю.

Чисто армейский финт немного сбил накал ярости у княжны.

– Зачем? – удивленно спросил она.

– Чтобы кое-что уточнить, – сказал я княжне и тут же обратился к послу: – Ваше превосходительство, ответьте всего лишь на один вопрос: вы хотя бы пытались связаться с людьми императора или сразу пошли к Ихею?

– Я не обязан отчитываться перед вами, – прошипел князь и добавил для явно желавшей вмешиваться в разговор княжны: – И перед вами тоже, ваше императорское высочество. Я служу Империи и за все поступки отвечу только перед императором. Всего этого вообще не было бы, если…

Князь замолчал, поняв, что сболтнул лишнего.

– Если бы ночной дух все же зарезал меня как спящего хомячка?

От навалившейся на меня злобы даже скулы заныли, но, как ни странно, мое бешенство порадовало посла и позволило ему окончательно взять ситуацию в свои руки:

– Все, мне надоел этот разговор. Немедленно собирайте свои вещи и отправляйтесь на «Стремительный». В случае неповиновения у казаков есть приказ связать вас, ваши сиятельства, – явно специально обобщил он супругов в одном обращении и добавил уже лично для меня: – А вас, молодой человек, если вздумаете взбрыкнуть, казаки просто зарежут, теперь уже как проснувшегося хомячка. Очень удачное сравнение. Нужно запомнить.

Высказавшись, посол позволил себе искреннюю, наполненную чистейшим ядом ухмылку. Он резко развернулся и вышел из библиотеки, а вот оба беролака остались, и вид они имели очень решительный. Хуже всего было то, что маячивший за их спинами телохранитель княжны явно разделял настроение казаков. Так что если мы не имеем желания путешествовать в состоянии куколки шелкопряда, нужно быстро собираться.

Впрочем, лично мне закуклиться в случае чего не светит, по крайней мере живьем. Как бы ни хотелось хоть что-то сделать с драконом-детоубийцей, схватка с двумя беролаками и одним волколаком может иметь только один вполне предсказуемый итог.

Об этом постоянно твердил здравый смысл, а вот честь, непонятно каким образом пустившая корни в моей циничной душе, вопила о неповиновении.

Собрались мы действительно быстро, особенно я. Вещей у меня немного – маленький чемодан с вещами и чуть побольше с забравшимся туда котом. Баула с оружием, так же как трости и двуствольника, мне никто возвращать не стал.

– Ну ты и разъелся, свинтус эдакий, – проворчал я, поднимая изрядно потяжелевший чемодан-переноску. – Вернемся домой – посажу на диету.

В ответ из нутра чемодана донеслось не очень-то расстроенное фырканье.

Ну да, вряд ли у меня получится как-то повлиять на сердобольную бабу Марфу.

Загрузились мы в один паромобиль, и если учитывать обоих беролаков, телохранителя-оборотня и горничную княжны, поездка получилась не очень-то комфортабельной. Даша предвидела это и заняла пассажирское кресло в пилотском отсеке паромобиля рядом с непривычно молчаливым водителем.

Столица Цинской Империи провожала нас угрюмой тишиной и редкими ночными прохожими. Но все равно даже такой недружелюбный Пекин был экзотически прекрасен. Мне хотелось хоть как-то нарушить неприятное молчание, но ни одна из вертевшихся в голове тем не подходила для общения в столь тесном кругу.

Хотя…

– Граф, я так и не узнал, как вы меня нашли после похищения.

– Все случилось на удивление буднично, – ответил сквозь зубы Антонио, которого не особо радовало слишком уж близкое соседство с беролаком, сидящим с ним буквально плечом к плечу. Да и вообще не особо приятно пахнущий казак был явно не в его вкусе. – Вас притащил рикша на своей таратайке. А ему ваше потрепанное тело загрузили какие-то неизвестные личности, сунув неплохую плату и указав на наше посольство. Хорошо, что он, взяв деньги, не сбросил вас в какой-то вонючей канаве.

Да уж, действительно хорошо. Никогда не любил состояние беспамятства и не понимал, зачем нужно надираться так, что узнаешь о вечерних приключениях только на следующий день из уст более памятливых собутыльников. Зачем вообще тогда пить, если не сохранять в памяти самые пикантные моменты?

Больше тем для обсуждения у меня не нашлось, и в аэропорт Пекина мы прибыли, сохраняя дружное и угрюмое молчание.

Паромобиль без задержек проехал явно предупрежденный о нашем появлении блокпост и подкатил к причальной мачте. Над нами нависла немалая громада «Стремительного».

Интересно, успели авиаторы соскучиться по мне, особенно лейтенант Митрохин? Даже не знаю, как теперь быть с Леонардом. Ну не сидеть же ему весь полет в чемодане. Думаю, княжна не допустит такого издевательства над понравившимся ей животным.

Узнать, насколько соскучился по мне экипаж дирижабля, так и не удалось. Сразу после подъема на лифте меня проводили в знакомую каюту и тупо заперли.

Дернув пару раз ручку двери, я равнодушно пожал плечами, выпустил Лео из чемодана и лег спать. Последние дни выдались очень беспокойными и скупыми на сон, так что уснул я очень быстро.

И кто бы сомневался, что практически сразу же придется проснуться. Мой опыт воздушных путешествий подсказывал, что мы уже в небе, но раньше в выделенной мне каюте не было так свежо. И все же не это заставило меня проснуться, а странно тихое и какое-то нерешительное подвывание кота. В этот раз мне даже не дали дернуться.

Да и куда тут дергаться, если даже сглотнуть страшно: кадык подпирает острейшая кромка кинжала. Теперь понятна нерешительность Лео. Сообразительный кот просчитал, что лишний шум лишь подвигнет незнакомца на резкие движения. А они сейчас крайне нежелательны для целостности моей шкурки.

Впрочем, насчет незнакомца я погорячился. Лица этого китайца я опознать не мог, но был уверен, что передо мной лишившийся своей возлюбленной ракшас. А учитывая, что причиной его личной трагедии являюсь именно я, оставалось только гадать, почему он еще не вскрыл мне глотку.

Неужели готовит последнее слово?

Так оно и оказалось, хотя блеснуть красотой слога китайцу не удалось:

– Я не мочь мстить Ихей. Я мочь мстить ты.

Не очень складно, но вполне понятно.

– Не нужно мне мстить, – просипел я и понял, что выбрал неверную тактику, так как не увидел в глазах китайца понимания. – Ты не мстить я. Мы… ты и я мстить Ихей.

Не знаю, что он от меня хотел услышать, возможно, слова, дающие повод не брать грех на душу. Если так, то мне срочно нужно дать такой повод столь нервному и резкому парню.

Но только как?

Этот же вопрос был написан на лице китайца, но с другим подтекстом. Да и вопросительные интонации в его быстрой тарабарщине говорили о том же.

Думай, Игнат, думай! Стоп, кажется, есть одно слово, мелькнувшее в нашем разговоре с переводчиком:

– Ханьдзи, – просипел я и для убедительности чуть приподнял руку, делая движение пальцем, будто что-то пишу.

Вот спрашивается, почему бы не подучить с переводчиком китайский? Хорошо хоть запомнил слово, означающее общее понятие письменности.

Наконец-то нож отодвинулся от моего горла, и я смог нормально сглотнуть, а также осмотреться. Сразу стало понятно, как оборотень оказался в моей каюте. Он выворотил иллюминатор из не очень-то прочной стены. Но непостижимо – как он сумел втиснуться в такой узкий проем?

Да потому что кошка, блин! Этим же можно объяснить странную нерешительность Леонарда. Неужели здесь есть какая-то звериная иерархия? К волколакам кот не испытывал ни страха, ни почтения, а сейчас вот сидит понурившись и тихо подвывает каким-то своим кошачьим горестным мыслям. Не исключено, что и о появлении ракшаса он оповестил вовремя, но моя усталость стала причиной теперешнего бедственного положения.

Кикимору мне в тещи! Нашел время для погружения в размышления, особенно учитывая, что к нехорошо сверкавшему кончику кинжала присоединился недобрый взгляд дула револьвера.

Я, не делая резких движений, открыл лежащий на столе планшет и достал блокнот. Даже если бы внутри находился мой двуствольник, хвататься за него вместо карандаша было бы форменным самоубийством – в таких условиях против ракшаса шансов у меня нет никаких. Так что нужно как-то договариваться.

Открыв блокнот, я приготовился шокировать китайца своими художественными талантами. Сначала нарисовал кривобокого человечка и, ткнув в него пальцем, обозначил словом из куцего словарного запас китайца:

– Я.

Затем дорисовал некое привидение и добавил:

– Ши Киу.

После были дорисованы два человечка с медвежьими головами, держащие первого уродца и крест между этой группой и ведьмой. Длинная стрелка через всю страницу блокнота и нарисованный на ее конце дирижабль должны были объяснить причину моего скорого отбытия. Нахмуренные брови китайца немного напрягали, но пока он послушно наблюдал за моими художествами, и это вселяло определенную надежду.

На втором листке я овалом с прямоугольником в нижней части изобразил дирижабль, от которого вниз уходила еще одна стрелочка. На конце этой был изображен человечек под стилизованным куполом парашюта.

На этом моя фантазия иссякла. Если он не знает, что такое парашют, мне хана. И судя по выражению лица, китаец этого не знал, но явно хотел жить. Чем дальше, тем больше я понимал, что причиной нашей беседы стали молодость и неопытность ракшаса. Я не особый спец по китайским лицам, но ему вряд ли больше двадцати. На то, чтобы отследить нас и забраться на взлетающий дирижабль, а затем по запаху найти своего врага, решительности парню хватило, а вот хладнокровно вскрыть спящему глотку оказалось выше его сил. Да и жить ему явно охота, даже несмотря на пережитое горе. А тут ситуация как в подводной лодке, с которой никуда не денешься, разве что на поплавок. К тому же ненависть к дракону у этого парня была намного больше, чем ко мне.

Опять же, не делая резких движений, я поднял сиденье дивана и сорвал пломбу отделения с парашютом. Вытащив не впечатлявший своим видом ранец, для убедительности ткнул пальцем в рисунок парашютиста.

– Парашют.

Ракшас с сомнением посмотрел на раскуроченный иллюминатор, и я вполне разделил его сомнения. Так что пришлось вернуться к рисованию. На весь листок была нарисована гондола с частью несущего баллона. Разделив прямоугольник гондолы на этажи, я изобразил две фигурки в каюте и стрелкой показал, куда надо идти, чтобы попасть к люку в нижней палубе.

А вот эта идея ему совсем не понравилась. Китаец отшагнул к двери и направил на меня револьвер. Успокоившийся к этому времени Леонард тихо зашипел.

– Я мочь мстить Ихей. Я хотеть мстить дракону, – сказал я, глядя в глаза ракшаса, и, что самое интересное, был совершенно искренен.

Не знаю, что он там прочитал в моем взгляде, но от паранойи перешел к конструктивным мыслям. Ткнув в ранец пальцем, он указал на меня:

– Пар шут, ты. Пар шут, я? – стукнул ракшас кулаком себя в грудь.

Не отвечая, я поднял сиденье на втором диванчике и вскрыл пломбу с парашютного ящика. Протянутый ранец он отверг и взял тот, который я достал первым. Затем с точностью повторил мои манипуляции с ранцем. Я совсем не парашютист и из спорта в родном мире предпочитал только литробол, но общее понимание теории все же имею. Так что нужное кольцо опознал сразу. В общем, конструкция была продумана для пользователей любого уровня интеллекта.

Продолжая держать меня под прицелом, ракшас прислушался к тому, что происходило за дверью, а затем одним резким и коротким движением вырвал замок из тонкого полотна двери.

Ну да, для облегчения веса все на корабле было сделано из бальсы, и, запирая меня, люди рассчитывали не на крепость замка, а на мою боязнь нанести ущерб государственному имуществу. А еще конструкторы, чтоб их, позаботились о звукоизоляции, дабы никто не слышал, как оборотень выламывает иллюминатор и лезет к моему горлу с ножом.

Хотя зря я вызверяюсь на конструкторов – они-то как раз хотели как лучше, и не их вина, что вышло как всегда.

Выразительным движением револьвера ракшас дал понять, что мне предоставляется честь идти первым, и тут во весь рост встала другая проблема.

– Лео, не хочешь полетать?

Этот вопрос в ближайшем будущем наверняка станет для кота самым ненавистным. Но стоит отдать должное, думал он недолго и самостоятельно подошел к чемодану. Намек был ясен – в свободный полет он отправляться не намерен.

Ладно, попробуем как-то приладить чемодан спереди. Мои шансы на приземление изначально были мизерными, так что хуже все равно не будет. Ремни на кожаной обивке дали возможность скрепить чемодан с моим поясом, но ходить в таком обвесе приходилось, прижимая ношу к груди обеими руками. И это явно понравилось моему конвоиру.

До нижней палубы мы добрались без проблем. Экипаж либо спал, либо находился на боевых постах, в перечень которых, кстати, мог входить и шлюзовой отсек. Так что, спустившись по винтовой лестнице, я не отрывал взгляда от двери в конце нижнего коридора.

Наконец-то мы оказались у люка под лестницей, и мне в третий раз пришлось нарушать летные правила, вскрывая еще одну пломбу. Но перед тем как открыть люк, мне стоило хоть приблизительно объяснить моему вынужденному напарнику принцип действия парашюта.

Ну и как тут проводить инструктаж?!

Я лишь горестно вздохнул и начал изображать из себя мима. Сначала легонько подпрыгнул, показывая, что намерен сигануть в люк. Затем нагнулся и раскинул руки, изобразив эдакого летящего как-то раком орла. После этого правой рукой ухватил воздух рядом с кольцом и сделал дергающее движение.

Понимание на лице китайца смог бы прочитать только очень опытный физиономист. Похоже, парень начинал нервничать, и только мое явное намерение идти в авангарде нашей авантюры пока удерживало его от необдуманных поступков.

Надеюсь, он не подумает, что это всего лишь план утащить его за собой на тот свет.

Да и вообще есть ли у меня хоть какой-то план? Загнанная под лавку совесть вопила, что наши намерения хоть и предельно опасны, но сверкают чистым благородством, а здравый смысл уже охрип, обзывая меня самыми последними словами.

Хуже всего то, что мне по душе были именно доводы совести. И явно тому виной реакции молодого тела.

Вообще не понимаю, как юноши с такими суицидальными порывами доживают до зрелого возраста!

Тряхнув головой в глупой надежде успокоить царивший там бедлам, я вскрыл люк, и хорошо, что сделал это после инструктажа. Понятия не имею, что случилось, но по коридору загулял ветер. Гондолу тряхнуло, и послышались обеспокоенные голоса людей. Но на тот момент меня все это уже не волновало.

Как же страшно! Ну как можно было додуматься до того, чтобы прыгнуть с парашютом неизвестной системы! Первый раз в своей жизни! Я даже не знаю, кто его собирал и насколько у этого самоделкина прямые руки. Да чтоб вас всех!!!

Скрипнув зубами, я зажмурился и, обнимая чемодан с котом, сиганул в люк, как отмороженные на всю голову верующие прыгают в полынью на Крещение.

На следующую пару секунд я полностью утратил контроль над собой и несся вниз как пикирующий бомбардировщик, в смысле с жутким воем. Причем непонятно, кто выл громче – я или Леонард. Когда опомнился, я сразу сделал еще хуже. Попытка выполнить свои же инструкции привела к тому, что выпущенный чемодан двинул меня по морде – привязка оказалась не такой уж плотной. Наконец-то вращение удалось выровнять и, как-то прижав левой рукой чемодан к животу, правой дернуть злополучное кольцо.

Резкий рывок чуть не вытряхнул из меня душу вместе с кишечником, но затем наступил благостный покой, и только вой Лео из чемодана продолжал портить обстановку.

– А ну заткнись, скотина, не выдавай нас! – двинув кулаком по чемодану, заорал я на кота, чем наверняка демаскировал нас еще больше.

Лео замолчал, и стало совсем хорошо. Думаю, вот из-за таких моментов люди и прыгают с парашютом. Солнце окрасило линию горизонта, подсвечивая красным облака над головой. Я даже сумел рассмотреть удаляющиеся дирижабли – громаду «Стремительного» и совсем уж монструозную тушу боевого корабля цинцев.

А внизу сквозь толстое одеяло мрака и пятен туч проступала земля. Именно вид лоскутного пространства, заполненного разноразмерными полями, и заставил меня вспомнить, что нам еще нужно как-то приземлиться.

И еще я никак не мог отыскать своего напарника. А вот это – проблема посерьезнее правильного приземления.

Жаль, конечно, если парень разбился, но меня больше волновала не его жизнь, а то, что мне делать в густонаселенной местности среди людей, которым я могу рассказать лишь об их же письменности, причем используя одно-единственное слово.

Скорое приземление заставило меня отложить на пару минут будущие проблемы. Глядишь, от них можно будет избавиться одним махом – скажем, брякнувшись головой о камень.

Не брякнулся. Точнее, головой, а вот удар по ногам получился изрядным, и это учитывая, что сел… да что уж там, свалился я на рисовое поле. Посему пришлось пару минут выковыривать себя из грязи, мысленно извиняясь перед хозяином поля за попорченные посевы.

Дальше я поступил как настоящий заброшенный в тыл врага диверсант. Не так, конечно, споро, но в том же алгоритме. Для начала вытряхнул кота из чемодана прямо в грязь, а затем попытался запихнуть парашют в освободившуюся тару. Получилось так себе – ношу пришлось прижимать к груди, чтобы держать ее прикрытой.

Нужные кусты были подмечены еще в полете, так что туда и рванул со всей доступной мне скоростью – чуть быстрее черепахи. Обозленный на весь мир и на меня в частности, кот поплелся следом. Хотя как раз ему в чужой стране будет не намного хуже, чем в родной. Уверен, даже домой он доберется без малейших проблем.

А вот что делать мне?

Росшие на откосе оврага кусты дали возможность немного передохнуть и провести первичный анализ ситуации. Рассвет все больше освещал местность, и очень скоро здесь появятся крестьяне. Так что они вполне могут решить проблемы дракона-детоубийцы, просто подняв меня на вилы в «благодарность» за испорченные посевы.

Тихий шорох в кустах намекнул на то, что мои прогнозы на утро оказались слишком оптимистичными: проблемы пришли значительно раньше.

Ну и что теперь делать? Нападать на незнакомца сразу или не стоит с ходу кидаться на возможно невраждебного крестьянина? Да и с чем нападать – из личных вещей удалось захватить планшетку с документами, гогглами и перстнем видока.

Ну вот кто мешал мне сунуть туда хотя бы раскладной нож? И ведь видел такой в оружейном магазине.

Желание без переговоров перейти к агрессивным действиям покинуло меня вместе с облегченным выдохом. Я пока не могу отличить одного китайца от другого, но одежду ракшаса запомнил хорошо. К тому же понять, кто именно лезет через кусты, можно было и по приглушенно-недовольному шипению Лео.

Если честно, эту узкоглазую рожу я готов был расцеловать, а вот он, судя по выражению этой самой рожи, особого счастья от моего вида не испытывал.

Интересно, как так вообще получилось, что я не видел его в небе? Вариант только один – он слишком поздно дернул кольцо, если вообще дернул. Второе предположение выглядит абсурдно: даже ракшас со всей своей кошачьей ловкостью и умением приземляться на четыре лапы такого не переживет. Так что, скорее всего, было что-то среднее с очень жесткой посадкой, которая явно не добавила моему невольному компаньону дружелюбия к автору идеи парашютирования. Что он и выразил в длиннющем предложении, из которого я не понял ровным счетом ничего.

Осознав этот факт, ракшас полез куда-то в складки своего одеяния и достал маленькую книжечку.

Неужели это разговорник? Вот бы мне такой, но вряд ли испещренные иероглифами страницы спасут положение. Зато теперь понятно, откуда у него такой куцый, но при этом уверенно используемый словарный запас.

– Ты – дурчак, – наконец-то выдал китаец.

Не очень внятно, но догадаться можно.

– Зачем ругаться, ведь мы на земле и оба живы, – не заметив понимания, резко снизил я интеллектуальный уровень беседы. – Ты, я, жить. Я нет дурак.

Смотри ты, понял, но вряд ли согласился. И главное, он, как и я, понимает сложность сложившейся ситуации. Так что после еще одного судорожного перелистывания книжечки он выдал:

– Ты сидеть тут. Тихо.

Ну, с этим я спорить точно не стану.

Осознав, что я понял и принял его указания, ракшас исчез в кустах. Причем сделал это беззвучно, то есть раньше он шумел явно для меня.

Не было китайца минут двадцать, так что я успел немного понервничать, а затем еще и испугаться, когда он возник словно из-под земли и бросил к моим ногам ворох каких-то грязных тряпок.

– Ты, разадавайсь.

Очень не хочется менять привычный наряд на это рванье, наверняка вонючее и не факт, что без насекомых, но рассекать по окрестностям Пекина в костюме от омского портного – не самая разумная идея. Так что пришлось подчиниться. Простая рубаха и штаны ожидаемо оказались грязными и с запашком, но, кажется, без вшей. Руки и ноги торчали из этого одеяния больше допустимого, но не критично. Обуви в наборе не было, так что я хотел оставить свои ботинки, но нарвался на жесткий отказ ракшаса, который, кстати, тоже переоделся в нечто похожее на мой новый наряд. Под конец он вымазал мне морду какой-то коричневой дрянью и нахлобучил на голову конусообразную соломенную шляпу, скрывавшую мне лицо до носа.

– Не говорить, – сверившись с разговорником, изрек китаец, но дальше у него вышел затык. Так что мой собеседник решил прибегнуть к примитивнейшему способу общения. – Делать му-му.

Ну, му-му так му-му. Похоже, он хочет, чтобы я прикинулся немым. Это-то как раз несложно. С огромнейшим трудом мне удалось отстоять планшет, тут же спрятанный под лохмотья.

Отмахнувшись от моего возмущения по поводу маскарада, ракшас собрал нашу одежду и, свернув в плотный ком, закопал в кустах. С его когтями это не составило особого труда.

Через пару минут оказалось, что ракшас не только требовательный, но и заботливый напарник – за кустами нас ждало нечто похожее на арбу. Между двумя корявыми, но большими колесами был закреплен помост с ручками. Я уже думал, что в качестве ездового животного будут использовать меня, но ракшас жестом приказал мне залезть на помост и прикинуться немощным. Сам же вцепился в ручки и потащил арбу по дороге. Кот конечно же устроился рядом со мной и сделал вид, что тут же уснул.

Через полчаса монотонной тряски мне тоже удалось задремать. Несколько раз нас останавливали прохожие, и у ракшаса с ними происходили беседы разной эмоциональной окраски. Он что-то объяснял и даже тыкал в меня пальцами. Это каждый раз заставляло меня напрягаться, но со временем я даже перестал просыпаться.

День выдался жарким, но оборотень был до омерзения выносливым, и мы двигались по змеившейся между полями дороге без остановок. Казалось, что это я больше устал сидеть, чем он тащить и повозку, и меня.

На привал встали в небольшой рощице, когда взобравшееся в зенит солнце стало совсем уж немилосердным.

А у нас в Топинске весна прохладная и очень красивая. Уже скучаю.

О маскировке ракшас позаботился, наверняка ограбив какого-то крестьянина, а вот о еде как-то позабыл. Так что пообедали мы прохладной водой из ручейка. Из-за нервотрепки особого аппетита у меня не было. Ракшас даже после проделанного пути не выказывал ни усталости, ни голода, а вот Леонард явно страдал от недоедания и жалостливо пялился мне в глаза. Затем он вспомнил, что является хищником, и скрылся в кустах.

Отдых протекал в полном молчании, которое я и решился нарушить:

– Я – Игнат. Ты?

– Чао Шен.

Если ничего не путаю, имена у них идут вторыми.

– Шен, ты хоть знаешь, что нам дальше делать?

Я не особо надеялся на ответ и спрашивал скорее сам себя, чем своего китайского собеседника, но парень оказался довольно сообразительным.

– Дезать? – порывшись в разговорнике, переспросил он и тут же добавил: – Учитель знать. Я, ты – дезать.

Ну и ладненько, раз его учитель такой умный, значит, ему и отдадим бразды правления в этой авантюре.

Вторая половина дня прошла без проблем – нас даже не остановили, когда мы оказались на окраинах Пекина. Здесь Шен чувствовал себя как рыба в воде, и мы быстро добрались до заброшенного на вид дома. Внутри действительно оказалось довольно пыльно, но это и успокаивало – если долгие годы это здание не интересовало никого из местных обывателей, возможно, так будет и дальше.

– Ты сидеть тут. Тихо, – приказал не отличающийся разнообразием в выражениях ракшас и покинул старый дом.

Зато в него тут же вошел Лео, который еще с обеденного привала где-то пропадал. Выглядел он сытым, но не очень довольным. Конечно, крысы и всякие хомяки – это не разносолы сначала от корабельного кока, а затем посольского повара.

Как бы то ни было, рядом с котом мне было намного спокойнее, так что я нашел место почище и уснул.

Хвостатый напарник оправдал возложенные на него надежды и разбудил меня еще до того, как мои старые знакомые подошли к двери дома. Теперь на седоусом учителе и упитанном переводчике масок не было. Это могло говорить как о том, что теперь мы действительно в одной лодке и вынуждены доверять друг другу, так и о намерении заговорщиков просто прирезать меня после дела.

– Мой господин рад снова вас видеть, уважаемый, – поклонился мне толстяк, у которого оказалось вполне приятное и располагающее лицо.

– А уж я-то как рад! – Моя попытка скрыть сарказм оказалась не очень успешной.

– Теперь мы можем обойтись без лишних тайн и представиться, – продолжил пока безымянный переводчик, но этот недостаток он собирался исправить сию же минуту. – Меня зовут Тань Вейдун.

– Рад знакомству, господин Тань. Как мне обращаться к вашему начальнику?

– Так же, как это делаем мы. Называйте его Учитель. Он достоин этого звания.

Ну, Учитель так Учитель. Раскрывать свое имя старик явно не намерен, и, если честно, меня это скорее радовало, чем огорчало. Только интересно, чему же учит этот дядька?

Ответ на этот вопрос, точнее намек на ответ, был дан практически сразу.

Предупредив меня о появлении гостей, Леонард рванул куда-то на стропила и сидел там тише мыши. Но от внимания старика он не ускользнул. Пока мы с переводчиком обменивались любезностями, Учитель сверлил взглядом дырку где-то в крыше помещения, точнее там, где засел кот.

Внезапно старик прервал наш с Таней… тьфу ты, господином Танем, разговор и, прочирикав что-то на китайском, хлопнул в ладоши. Кот ответил на сей перформанс недовольным урчанием. Ракшас тут же оскалил зубы, но на стропила за хамоватым котом не полез.

Внезапно Учитель улыбнулся и даже отвесил легкий поклон в сторону кота.

Интересное дело.

Осмыслить происходящее мне не удалось, потому что, закончив с предварительными реверансами, переводчик перешел к делу. Точнее, это Учитель строго заговорил по-китайски, а Вейдун покорно переводил:

– Господин Силаев, Учитель рад, что вы решили поддержать нас в нашей справедливой борьбе.

Спорное заявление.

– Господин Тань, – прервал я вступление переводчика, – передайте вашему учителю, что я здесь, чтобы наказать убийцу детей, а ваша борьба, с кем бы вы там ни боролись, меня не касается.

– О, не беспокойтесь, – без уточнений у своего хозяина решил ответить Вейдун, – дела союза… Земли, Человека и Неба вас не будут касаться.

Мне кажется или перед тем как произнести название своей организации, он запнулся? Мне бы в этот момент серьезно задуматься, но мозг был перегружен другими мыслями. Мало ли какие в Пекине бывают общества – от кройки и шитья до хорового пения.

– Тогда можете на меня рассчитывать.

Как и ожидалось, ответа на мое заявление не последовало – меня, в общем-то, никто и не уговаривал, а просто ставили перед фактом. Далее последовали те самые факты:

– Мой господин попробует договориться о встрече для вас с Ши Киу, а дальше все зависит от настроения ведьмы. До назначенного часа вы побудете здесь. Чуть позже придут люди, чтобы убрать дом, и принесут вам пищу. У вас есть какие-то вопросы?

– Вообще-то нет, – пожал я плечами, потому что действительно в этой ситуации меня волновала лишь встреча с ведьмой и моя последующая эвакуация из этой не совсем дружелюбной страны.

А о возвращении домой говорить пока рано.

Троица китайских заговорщиков покинула меня, а еще минут через двадцать явились две преклонного возраста дамы в традиционных платьях-распашонках и принялись наводить порядок в доме. За этим я наблюдал, наполовину выпив, наполовину заглотнув похлебку с лапшой, и наконец-то почувствовал себя сытым. И только после этого мы перешли к гигиеническим процедурам. Человек ко всему привыкает на удивление быстро, и о дурном запахе надетых на меня тряпок я вспомнил, только когда увидел ведро с водой и новый наряд.

Быстро помывшись, я облачился в традиционную для небогатых китайцев пижаму с деревянными палочками вместо пуговок и сразу почувствовал себя человеком.

Кожа больше не чесалась, запахи от меня исходили приятные, а желудок довольно урчал. Так что я тут же с удовольствием растянулся на приготовленной китаянками циновке и моментально уснул.

Глава 7

Причиной моего пробуждения стал солнечный зайчик, забравшийся в дом через дырочку в крыше и начавший игриво лезть мне в нос и глаза. Сон был спокойным и сладким, что вызвало благостные потягушки. Казалось, что я проснулся дома в собственной постели. Сейчас поваляюсь с полчасика, а затем пойду завтракать тем, что бог послал через заботливые и умелые руки бабы Марфы.

Увы, ни расстегаев, ни блинов сегодня мне не видать как своих ушей. Голодным я, конечно, не останусь, но опять придется хлебать из миски, словно собака. А затем так же, как это несчастное животное, буду пытаться донести свои мысли до окружающих при помощи грустных глаз и звуков, которые для местных информативны не больше, чем лай.

Мои престарелые опекунши, которых я различал только по разному цвету узоров на платьях, явились ни свет ни заря и сейчас с недовольными минами ждали, пока я поем, чтобы побыстрее убраться восвояси.

На мою вполне искреннюю благодарность они никак не отреагировали, забрали грязную посуду и молча удалились. Ну а на меня опять навалилась скука. Даже с Лео не поболтаешь – гуляет, паскуда, где-то по кошкам и сердобольным хозяйкам. Даже не явился требовать своей доли из общей пайки.

Весь день я валялся на циновке, ходил по запыленному зданию и через щелочки в стенах наблюдал за внешним миром, который сузился для меня до размеров короткого участка улицы.

Мои кормилицы приходили еще дважды, так что голодным я не остался и ночью спал умиротворенным сном.

А вот следующее утро началось не с завтрака, а с визита сильно изменившейся компании моих то ли соратников, то ли похитителей.

Единственный, кто остался прежним, был переводчик. А остальные изменились довольно сильно – одежда на ракшасе была изодрана в нескольких местах и порядком пропитана засохшей кровью. Мало того, на его теле остались плохо зажившие шрамы, да и тугая повязка на шее говорила, что накопленной энергентом-симбионтом энергии оказалось слишком мало для полного исцеления. В «Бестиарии» я вычитал, что у оборотня вообще в этом смысле имеется серьезная проблема выбора – или продолжать бой в звериной ипостаси до конца, или перенаправить оставшиеся крохи энергии на заживление ран. Когда пройдет обратная трансформация, делать это будет уже поздно.

Учителю тоже досталось на орехи, но, в отличие от ракшаса, одежду он сменил и явно постарался придать своему образу максимально доступное благолепие. Но все равно за нанесенным на лицо кремом явно проступал неслабый синяк, да и двигался старик как-то скособоченно.

В общем, досталось им неслабо, а учитывая отсутствие других телохранителей, и с изрядными потерями. Скорее всего, это значило, что о разговоре с личной ведьмой императрицы можно забыть. Эту мысль сразу же подтвердил Учитель, речь которого перевел Вейдун.

– Мы проиграли, чужак, – явно дословно переводил толмач. – Встреча с ведьмой оказалась ловушкой.

А то я не понял.

– Но, несмотря на это, – продолжил свою печальную речь переводчик, – мой господин оценил твое старание, и мы попытаемся провести тебя к границам империи.

Что-то мне совсем не понравилось это его «попытаемся». Да и вообще ребята не лучились уверенностью в собственном будущем.

Нужно что-то срочно придумать. В голове практически сразу всплыли слова посла, и я попытался скорректировать планы своих вынужденных союзников:

– А можете проводить меня в Тяньзинь? Там стоит судно «Бекас», оно должно увезти меня на родину.

– Это еще проще, – после согласия старика ответил переводчик.

Глядя на то, как эти измотанные схваткой и всеми свалившимися на их голову бедами люди собираются уходить, я пытался загнать в дальний угол свою совесть. Но она никак не поддавалась давлению.

Казалось бы, чего уж проще – к ночи я буду в порту, а может быть, и на корабле с торговым триколором империи. Но что-то терзало мою душу, как дворняга старую фуфайку. Опять перед глазами встало лицо мужика из моего родного мира, потерявшего свою дочь. Тогда я тоже попытался что-то сделать для мертвой девушки и ее родителей, но отступил. И какими бы убедительными ни были оправдания, лица этого человека я не смогу забыть никогда. Интуиция подсказывала мне, что здесь история не менее трагичная.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил я в спину уходящих людей.

Юный ракшас обжег меня свирепым взглядом, а старик развернулся с усталым выражением на лице и что-то проворчал.

– Мы не знаем, что еще можно сделать, да и поздно уже, – перевел Вейдун.

– Почему поздно?

– Через три дня в Запретном Городе пройдет праздник Цинмин… – Заметив, что мне это название ничего не говорит, Вейдун добавил с грустной усмешкой: – Праздник Чистого Света. В этот день мы поминаем предков и отправляем им подарки. Учитель думает, что в этот раз предки императора могут получить в подарок его юное тело.

– Вы думаете, Ихей хочет сместить императора? – От подобной новости я впал в легкий шок.

Китайцы посмотрели на меня как на идиота, и переводчик явно выразил общую мысль:

– А зачем ему так спешить и подкармливать дух своего дракона детскими жизнями? Дракон юного императора пока слаб и не способен показать себя. Так что исход ритуального поединка предрешен. – Это было так очевидно, что Вейдун высказал свое предположение, даже не пообщавшись с начальником. – Может, он проведет еще один ритуал, а может, будущему императору хватит той силы, что он уже накопил. Увы, с живым богом мы не справимся. Даже родственник императора был для нас слишком сильным врагом, что уж говорить о том, кто займет трон в Запретном Городе.

– Как вы вообще узнали о том, что Ихей проводит такие ритуалы?

Мои расспросы явно утомили китайцев, но также я замечал, что некая потаенная надежда не давала Учителю просто послать меня в дальнее пешее путешествие.

Может, он надеялся, что придурковатый чужак выскажет здравую мысль и получится напоследок хотя бы громко хлопнуть дверью.

Обреченность и смиренное согласие с предстоящей смертью были буквально написаны на его лице. Старик пару минут подумал, а затем устало вздохнул и присел на табуретку, которую ему тут же поднесли непонятно где прятавшиеся старухи. Переводчик покорно присел рядом прямо на пол, мне же ничего не оставалось, как брякнуться на уже ставшую привычной постель и постараться принять позу лотоса.

– Ки и Дей были детьми соратника моего господина, – начал переводить Вейдун тихую речь старика. – Они стали для него родными, и тем страшнее потеря Учителя.

Судя по тону переводчика, он тоже тепло относился к воспитанникам старика.

– Ки подавала большие надежды и могла со временем стать наследницей господина, а маленький Дей стал любимцем всего клана. Но однажды малыш как-то ускользнул от прислуги и сбежал из дома. Мы искали его два дня. Поверьте, возможности моего господина велики. Удалось найти стражников, которые отвели ребенка в сиротский дом, но, когда мы прибыли туда, оказалось, что Дей сбежал и оттуда. Еще через два дня мусорщики случайно отыскали останки нескольких детей, в том числе и нашего маленького господина. Его опознали по родимому пятну на ноге. Учитель долго распутывал этот клубок, пока не узнал правду. Увы, Ки не смогла ждать и решила действовать самостоятельно. Она нашла способ оказаться в гареме дракона и ждала момента, когда ее приведут к нему в постель, но приближалось время нового ритуала, так что Ки не выдержала. Что было дальше, вы знаете.

История, безусловно, печальная, но что-то в этом рассказе мне не давало покоя. Пару минут ускользающая мысль вертелась в моей голове, а затем что-то там со щелчком встало на место.

– Вы уверены, что ваш парень сбегал из сиротского дома?

– Они не посмели бы врать моему господину, – с вызовом самостоятельно ответил переводчик. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что для подобных дел тяжело искать детей по улицам и как раз очень удобно забирать их именно из приюта. Сироты никому не нужны, а на улице можно схватить кого угодно. Другой вопрос – почему в приюте никто не обратил внимания на дорогую одежду и ухоженный вид ребенка?

Вейдун заговорил со стариком по-китайски и получил довольно резкий ответ, но на лице Учителя отразилась скорее обеспокоенность, нежели злость.

– Серьезные люди уверили моего господина в искренности смотрителя сиротского дома. Но сейчас уже ничего не изменить. Смотритель был старым человеком и умер еще полгода назад.

– И сколько времени прошло между вашими расспросами и смертью смотрителя?

– Несколько недель, – почти сразу ответил переводчик.

Если раньше он казался случайным человеком, которого привлекли к делу только из-за знания русского языка, то сейчас складывалось такое впечатление, что Вейдун не последний винтик в иерархии таинственного общества. Даже стало интересно, какие у старика могут быть интересы в России, если он подготовил столь грамотного помощника-полиглота.

– Когда, по-вашему, должен пройти следующий ритуал? – спросил я, постаравшись отогнать ненужные мысли.

– Между прошлым и позапрошлым убийствами детей прошло восемь дней. Раньше интервал был больше. Так что либо это случится черезчетыре дня, либо раньше.

– Может, тогда попробуем подловить его во время ритуала? Насколько я помню, он там остался с детьми один. Лишние свидетели ему точно не нужны.

– Мы пробовали, но не успевали вовремя. Однажды даже спугнули тех, кто убирал трупы детей. Они никогда не проводят церемонию в одном и том же месте. А следить за драконом постоянно очень опасно.

– А за теми, кто обеспечивает его детьми? Толстяка-распорядителя я запомнил хорошо.

Вейдун быстро переговорил с Учителем и спросил у меня:

– И где же его искать?

– Много в Пекине сиротских приютов?

– Четыре, – опять уточнив у начальника, ответил переводчик.

– Нужно у каждого поставить наблюдателя и высматривать одного очень примечательного толстяка. Может, это и ничего не даст, но другого варианта я не вижу.

Идея Учителю понравилась, хотя было видно, что он ухватился за нее как утопающий за соломинку.

Я долго описывал переводчику внешность толстяка из моего видения, а затем, когда наш разговор явно подошел к концу, выдал еще одну мысль, которую явно не обдумал глава этой странной компашки:

– Господин Тань, вам не кажется странным, что мальчика в дорогой одежде, ухоженного и упитанного, продали кому-то вместе с бездомными оборванцами? А затем еще и некие «серьезные люди» гарантировали честность того, кто, скорее всего, и сделал эту явную глупость. Да и глупость ли это была?

Мои слова очень не понравились переводчику, и он даже пару минут обдумывал, переводить ли их своему хозяину, но пристальный взгляд Учителя не оставлял выбора.

После короткой речи Вейдуна старик сначала разозлился и явно хотел наговорить мне гадостей, а затем все же задумался. В таком задумчивом состоянии он и покинул мое временное жилище.

Учитель не выглядел дураком, но почему же настолько простая мысль не пришла в его голову раньше? По этому поводу я могу лишь строить догадки, но если я угадал и толстяк явится в приют, то с членом императорской семьи старика стравили те самые «серьезные люди».

Особо углубиться в размышления мне не дали подручные Учителя. Как оказалось, их все же не всех перебили. Один знакомый мне индивидуум в состоянии изрядной потрепанности и два совсем еще юных бойца, наверняка взятых, так сказать, из олимпийского резерва, водрузили меня на рикшу, точнее в его коляску. И вот такой дружной компанией мы двинулись по улицам Пекина.

Я в своей пижаме не особо выделялся, к тому же лицо скрывала остроконечная шляпа, так что лишнего внимания мы не вызвали ни у зевак, ни у патрулей стражи. Хотя пустись я в дорогу пешком, возможно, мой рост стал бы для нас проблемой.

Только после того как мы тронулись в путь, я вспомнил о Лео и попытался остановить процессию. Увы, меня никто и слушать не стал, и даже ткнули кулаком в живот, но без фанатизма – просто для острастки.

Мы пропутешествовали по городу где-то минут сорок и наконец-то добрались до двухэтажного дома под традиционной крышей с загнутыми вверх кончиками скатов. Что примечательно, к самому дому рикша подбежал в одиночестве, если, конечно, считать меня багажом, и быстро юркнул в приоткрытые ворота. Мои провожатые подтянулись позже.

В отличие от моего первого тайного пристанища, этот дом явно был жилым, и мне что-то нехорошо стало от мысли, куда могли подеваться его обитатели. Очень надеюсь, что их не убили только для того, чтобы я мог понаблюдать за зданием через дорогу. Впрочем, старик не производил впечатления маньяка. Но все равно пугающая мысль время от времени возвращалась ко мне.

Постель искать не пришлось, как и еду. Один из молодых подручных потрепанного ветерана жестом пригласил меня в столовую, где на столе уже дымилась объемистая пиала с приятно пахнущим супом.

Ага, опять лапша на курином бульоне с кусочками мяса.

И что бы вы думали? Едва я устроился на новом месте и начал есть, как в окно проскользнул Лео и, забравшись на стол, требовательно уставился на пиалу в моих руках.

Я тут, понимаешь, испереживался весь, а он даже в ус не дует. Так что фиг ему, а не лапша.

Конечно же моя обида быстро прошла и четверть выделенной мне порции досталась коту. Но он, скот такой, не оценил щедрости напарника и, сожрав все без остатка, возмущенно посмотрел мне в глаза.

– Свободен, – проворчал я. – Ты, в отличие от меня, можешь еще что-то поймать. Так что нечего тут строить из себя жертву.

Кот неожиданно быстро согласился с моими доводами и опять усвистал в неизвестные дали. А на меня вновь навалились нехорошие мысли. К счастью, их удалость немного разогнать, когда в доме появился Чао Шен. Молодой ракшас тут же начал организовывать место, с которого мы должны были наблюдать за воротами находившегося через улицу приюта. Его словарный запас русского языка за эти дни не особо увеличился, но сноровка в пользовании разговорником явно повысилась.

– Ты, я, тут смотреть, – ткнул он для наглядности пальцем через окно второго этажа.

– А где те, кто жил здесь? – спросил я и понял, что опять говорю в пустоту.

Ладно, перейдем на пантомиму.

– Где? – еще раз спросил я и показал на стоящие возле кровати тапки, на платье, висевшее в стенной нише, и на… вот зараза… игрушку, завалившуюся за тахту. – Где?!

Повторный вопрос прозвучал, пожалуй, даже как-то угрожающе.

К счастью, ракшас все понял правильно и даже позволил себе улыбку. Порывшись в книжечке, он заявил:

– Они взять… – Замявшись, Шен выудил из кармашка монету с квадратной дыркой посредине и показал ее мне. – …Взять много, жить родичи.

Ну и слава господу. Надеюсь, он мне не врет, потому что после увиденной игрушки мне совсем поплохело. Хорошо, если в назревающей заварухе не пострадают посторонние. Мы-то сами во все это влезли, а вот другие… Кстати, насчет будущей схватки. Что-то я расслабился в роли ведомого, от которого до этого момента требовались лишь свидетельские показания. Ситуация изменилась, и развязка наверняка будет силовой, а я по-прежнему в расслабленном состоянии. Мало того что при себе нет даже столового ножика, так еще и понятия не имею, как они собираются убивать цельного дракона, которому до уровня бога осталось всего ничего. Причем это совсем не игровой термин.

– Шен, а как вы собираетесь убивать Ихея?

Ага, с таким же успехом я мог разговаривать с найденной куклой – в ответ лишь нахмуренные брови и попытка найти истину в маленьком томике словаря.

– Шен, нужен Вейдун. Быстро! – решил я подойти к проблеме с другой стороны.

Так, эти слова ракшасу известны, в отличие от моих мотивов.

– Очень нужно. Очень быстро, – повторил я, придав своему лицу самое озабоченное выражение из всех возможных.

Кажется, подействовало. Ракшас перестал хмуриться и выдал короткий приказ одному из юных помощников, который тут же рванул наружу.

Переводчик явился только к вечеру. За это время на улице ничего интересного не происходило – прохожих было мало, после обеда какой-то старик прикатил к приюту тележку с разнокалиберными горшками, а ближе к вечеру явились два стражника, притащившие с собой упирающегося мальца. Оборванный и грязный беспризорник вел себя как матерый урка, которого волокли в кутузку. Он громко ругался, наверняка поминая всех родственников стражников и вполне благообразного господина с высокой прической, который принял арестанта у блюстителей порядка. Слов, произносимых звонким мальчишеским голосом, я не понимал, но хватало выразительных интонаций.

Как ни странно, благообразный господин без проблем справился с пареньком, который умудрился доставить хлопот двум звероподобным стражникам. Мужчина ловко, как мангуст змею, цапнул беспризорника за ухо и поволок во двор приюта.

Да уж, известен мне такой прием – в детстве дедуля так же пресекал мои попытки показать ловкость и молодецкую удаль против старческой немощи. Действовало безотказно.

Больше никого подозрительного мы не заметили, а затем пришел переводчик. Шен остался наблюдать, а я отвлекся для разговора.

– Вы хотели меня видеть, господин Силаев? – озабоченно спросил Вейдун.

– Да, господин Тань. Все так завертелось, что я не успел задать очень важные вопросы.

– Вы уверены, что я смогу ответить на них без моего господина?

– Но хоть что-то. А еще можно привлечь Чао Шена.

Переводчик неуверенно пожал плечами, но все же направился к пялящемуся в окно ракшасу. Встав рядом с заинтересовавшимся нашими передвижениями Шеном, он заявил мне с присущим восточным людям официозом:

– Спрашивайте, господин Силаев.

– Как вы вообще собираетесь убить дракона? Вы хоть представляете, с кем имеете дело? Я-то представляю, потому что видел его, так сказать, во всей красе.

Чуть помявшись, Вейдун все же ответил:

– Я не уверен, что мне можно это говорить, но мой господин готовился к битве давно. Есть кое-какие артефакты и даже парочка… как это у вас называют… а, точно, ведьмаков.

– Но почему тогда не напасть на Ихея где-нибудь на дороге? Или даже в его доме?

Для ответа на этот вопрос переводчику пришлось посоветоваться с ракшасом.

– Среди его охраны есть императорские оборотни. Да и остальные воины там очень сильны. Мой господин изначально рассчитывал только на нападение во время ритуала. Только туда Ихей отправляется с минимальной охраной, но мы, увы, ни разу не успевали вовремя. Ваша задумка дала моему господину надежду и заставила вернуться к первоначальному плану.

Что-то не видно, чтобы переводчик радовался упомянутой надежде. Вроде слова переводчика звучат убедительно, но спокойнее мне не стало. Есть большое подозрение, что в схватке с драконом, буде она все-таки состоится, мне придется участвовать лично, так что потрафим здоровой паранойе и выставим моим союзникам свои условия.

– Господин Тань, поймите меня правильно, но я опасаюсь, что окажусь в центре схватки с голой… голыми руками. Так что мне просто необходимо вооружиться.

– Я спрошу моего господина, возможно, вам что-то подберут.

– Еще раз прошу прощения, – не терпящим возражения голосом возразил я, – но не «возможно» и не «что-то». Мне нужна пара револьверов и три десятка патронов к ним с серебряными пулями. А также сабля и кинжал.

Вейдун сначала растерялся от моего напора, а затем нахмурился, но я не собирался отступать:

– И еще было бы очень неплохо заполучить…

Так, стоять, нечего тут разбрасываться новаторскими идеями направо и налево. Перефразируя Сухова: идею гранат я вам, господа китайцы, не дам.

– …Небольшой фейерверк, – чуть подумав, добавил я, – начиненный серебряной пылью в той части, которая разрывается в небе.

– Серебряной пылью? – переспросил Вейдун, явно уловив в моих словах самую важную часть.

Неплохая у него хватка. Далеко пойдет.

– Да, и я советовал бы вместе с ведьмаками и артефактами прихватить с собой парочку таких же штук, только побольше. Псевдоплоть… – Предполагая слабую подкованность Вейдуна в теории энергетики, я добавил: – Наращенное тело оборотня в серебряной взвеси чувствует себя очень неуютно. Вон хотя бы нашего оборотистого друга спросите. Даже бестелесные духи – и те такую приправу не очень любят.

И Вейдун спросил. Что именно ответил Шен, я не понял, но то, как он зябко передернул плечами, говорило, что опыт общения с серебром в звериной ипостаси у него имелся, и явно не самый приятный.

– Хорошо, – задумчиво ответил Вейдун, – я поговорю с господином и постараюсь, чтобы он серьезно отнесся к вашим советам. Это все, что вы хотели мне сказать?

– Да, – кивнул я, но тут же спохватился: – Еще один вопрос, который мучает меня уже давно. Откуда вы так хорошо знаете русский?

– Моя мать была женой офицера и попала в плен после Уссурийской замятни. Ее купил мой отец и сделал третьей женой. Вот поэтому я и знаю ваш язык, – сказал он невесело и, вздохнув, добавил совсем уж грустно: – Служил себе спокойно на складах – и тут вы появились.

– Жалеете?

– Даже не знаю. Я получил большее доверие моего господина, и никто уже не посмеет повысить на меня голос и тем более поднять руку. Но на складе все же было спокойнее.

Добродушный толстяк развел руками и улыбнулся. Мне больше нечего было ему сказать, так что на этом мы и простились.

Глава 8

В следующие сутки ничего особенного не происходило, и мы всем скопом откровенно скучали. Попытки обучить Шена русскому языку быстро приелись. Мои же успехи в китайском были еще плачевнее – всего-то с десяток слов, которые я наверняка произносил совершенно неправильно.

Все это время приют жил обыденной жизнью. Судя по всему, нравы там царили строгие – дети производили мало шума и почти не покидали большого здания. Может, они вовсю резвились во внутреннем дворе дома, но мы об этом ничего не знали.

Несколько раз в ворота приюта проходили разные люди, увозящие оттуда и доставляющие внутрь разные грузы, но никто из них и близко не был похож на толстого жреца.

Наше утомительное ожидание было немного скрашено приходом четверых молодых бойцов, притащивших два больших ящика. Я вообще заметил, что вокруг нас вьется слишком много молодежи. Складывалось такое впечатление, что в организации, возглавляемой Учителем, прошла большая чистка, и не факт, что всему виной лишь неудачная попытка связаться с императорской колдуньей.

В одном из ящиков были гостинцы для меня – два массивных револьвера с поясным ремнем и кобурами, размещавшимися почти на животе. Увы, это были капсюльные старички, перезарядка которых в боевых условиях невозможна. Да и в небоевых тоже, потому что дополнительных зарядов в сумке я не нашел. Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят. Да чего еще можно ждать от компашки китайцев, у которых до сих пор основным оружием считается меч.

Внимательно осмотрев оружие, я увидел выглядывающие из камор барабана кончики пуль. Они имели очень характерный цвет, а это значит, что мою просьбу насчет серебра они восприняли серьезно.

Также мне принесли накидку наподобие пончо, чтобы скрыть под ней оружие. Сюда бы еще сомбреро – и буду вылитый чарро, мексиканский ковбой. Но придется ограничиться азиатской шляпой и стать ковбоем китайского розлива.

Быстро нацепив на себя пояс, я отправил револьверы в кобуры – испытать их все равно не получится. Сразу стало как-то спокойнее, и даже прибавилось уверенности в завтрашнем дне.

Увы, шашки мне не дали, зато презентовали чуть изогнутый кинжал – эдакую миниатюрную катану без гарды.

Еще в ящике нашлись два остроконечных цилиндра с растопырками для установки на земле и короткими фитилями. Размером они были где-то со средний термос. В комплект с мини-ракетами шла сумка на длинной лямке.

Еще четыре фейерверка, но более солидных размеров, находились во втором ящике, и их сейчас разглядывал Шен.

Ракшас тоже неровно дышал к оружию, даже начиненному неприятным для него веществом, так что он проявил не совсем здоровое любопытство. Одергивать Шена я не стал и просто занял свое место на наблюдательном посту.

События понеслись вскачь сразу после ужина. Вечер медленно, но весомо наваливался на Пекин, все глубже погружая город в сумерки. На небе постепенно загорались звезды, и, словно соревнуясь с ними, на улицах зажигались разноцветные фонари. Не стало исключением и здание приюта. С десяток бумажных фонарей расцветили стены здания, а у ворот старый служитель зажег два светильника с открытым огнем.

Если честно, я имел все шансы прошляпить изъятие детей из приюта. Когда два неприметных мужика вынесли из ворот корзину, я проводил их равнодушным взглядом, как и других носильщиков до этого. Но через несколько минут еще одна парочка выволокла точно такую же корзину. Только теперь для транспортировки они использовали короткий шест. Именно это сочетание заставило в моей голове сложиться некую мозаику – точно в таких же корзинах, подвешенных на коротких шестах, в пещеру вносили детей!

Стало невыносимо стыдно и даже страшно. А если бы второй корзины не было и остальных детишек добрали в других местах? Я так ждал появления толстого жреца, что вынос первого ребенка тупо прошляпил.

– Шен! – как-то умудрился я прокричать шепотом, чем заставил всех присутствующих мгновенно напрячься. – Это они.

Ракшас выглянул в окно, затем заглянул мне в глаза и, что-то там прочитав, тут же начал действовать. Короткие, лающие команды заставили молодых бойцов забегать как тараканов под лучом фонаря.

Трое из семи охранявших дом помощников Шена выскользнули наружу, а остальные начали быстро собираться. Я тоже не стал медлить и проверил, как сидят в кобурах пистолеты, затем подхватил сумку с мини-ракетами. Висящую под одеждой планшетку, в которой по-прежнему находились самые ценные для меня вещи, я не снимал даже во сне. Некое напряжение вызвало отсутствие кота, но как только мы покинули дом, серая тень скользнула с соседней крыши, и Лео засеменил рядом со мной.

Наверное, почувствовал возросшее напряжение в нашей и без того беспокойной компании.

Ну что же, я готов практически ко всему, хотя опыт показывал, что именно подобная уверенность чаще всего заканчивалась самыми жесткими попадосами.

Чтобы не привлекать внимания, мы двигались парами и поодиночке. Впереди меня шагал Шен, который тащил на спине мешок с одной из больших ракет. Я, как мог, прикрывал свое лицо соломенной шляпой и даже старался ссутулиться, чтобы не выдавать себя ростом. Но, как оказалось, мои старания были напрасны. Обычные ночные гуляки на решительно идущих по улице людей реагировали либо уходом с траектории движения, либо попыткой показать свою крутизну. Не знаю почему, но стоило таким героям сократить дистанцию до десятка метров до того же Шена, как запал ночных гуляк резко пропадал.

Я немного струхнул, когда услышал властный окрик, заставший нас посреди очередного перекрестка. Шен жестом приказал мне остановиться, но к недовольно порыкивающим стражникам не пошел. Туда метнулся один из молодых. Разговор занял меньше минуты, и мы снова отправились в путь.

Да уж, что-то мне подсказывало, что я имею дело не с кружком кройки и шитья, но сейчас это моя наименьшая проблема.

Людей с приметными кошелками мы так и не догнали. После получаса ночной прогулки Шен свернул в приоткрытые ворота очередного особняка. Я, естественно, последовал за ним. Этот дом ничем особым от предыдущего не отличался – казалось, что мы так и не покидали квартала, в котором жили люди среднего достатка. Скорее всего, мы прошли вдоль целого пояса таких кварталов.

Сразу бросилось в глаза, что этот дом уже давно является опорным пунктом для некой военизированной организации. В главном зале на первом из двух этажей даже обнаружились стойки с разнообразным холодным оружием.

В доме вообще не было женщин – только мужчины разных возрастов, в основном опять же молодежь. Все они носились как при аврале, хотя так оно и было – организация готовилась к очень серьезной схватке.

До сих пор удивляюсь, как у Учителя вообще хватило наглости наехать на кузена императора. Впрочем, кто бы говорил. Понятно, что на дирижабле у меня выбора не было… почти. Но ведь когда предложили свалить в порт на рандеву с «Бекасом», я отказался, причем вполне осознанно. Выжить мне хотелось до зуда в копчике, но страх изгадить трусостью еще и эту жизнь оказался сильнее.

К моей большой радости, я увидел в главном зале Вейдуна.

– Вам понравились подарки моего господина? – с улыбкой спросил переводчик.

– О! Более чем, господин Тань, – с показной галантностью поклонился я.

Мы оба понимали, что наши расшаркивания и велеречивая беседа лишь следствие нервного напряжения. К счастью, мандражировали мы недолго. В зал вошел Учитель, и беготня мигом прекратилась. Вооруженная в основном холодным оружием молодежь числом почти три десятка выстроилась как на военном смотре. Напротив молодежи встали восемь бойцов постарше, не считая самого Учителя, Шена и меня с переводчиком.

Учитель некоторое время хмуро пялился на напряженные рожи своих бойцов, а потом заговорил. Он явно решил вдохновить их пламенной речью.

Говорил китаец минут десять и, перефразируя Пушкина, явно зажег глаголом сердца молодых учеников. В ответ на призыв предводителя и молодежь, и потрепанные ветераны ответили дружным воплем. Все опять забегали, а Вейдун все же удосужился объяснить мне сложившуюся ситуацию:

– Господин Силаев, Учитель призвал братьев уничтожить мерзкого ман… детоубийцу, – еле успев глотнуть предательское слово, сказал Вейдун. – Наши ищейки были осторожны и все же сумели проследить похитителей детей до каменоломни на окраине города. Сейчас мы срочно выдвигаемся туда.

О том, хочу ли я идти вместе со всеми, меня никто спрашивать не собирался, и если честно, то это к лучшему.

Наш второй переход по ночному Пекину был больше похож на забег. В отличие от постоянно спотыкающегося Вейдуна, я благодаря своим гогглам бежал с полным комфортом. Артефактные очки давали неплохую картинку, а свет молодого месяца вообще превращал окружающий мир в эдакое черно-белое кино.

Я не мог отвязаться от ощущения, что попал в фильм о противоборстве двух школ кунг-фу, и это преследовало меня с момента пламенной речи Учителя. Нужно было как-то успокоиться, потому что терялось адекватное восприятие реальности, и это могло закончиться очень плохо.

Вот так, небольшими стайками мы просочились по улицам ближе к окраине, оказавшись у холма, который обрамляли дома бедняков. На самом холме расположились здания качеством чуть получше.

Из серых сумерек, в которые гогглы превращали окружающую темноту, вынырнул Шен и поманил меня за собой. Постоянно находящийся рядом пыхтевший, как перегретый чайник, Вейдун постарался не отставать. Похоже, Учитель оценил мои тактические таланты и решил привлечь к военному совету. Этот совет бы представлен в лице трех ветеранов и Шена. Они расположились в темном переулке, выходящем на освещенную луной небольшую площадь. Точнее, это была не застроенная жилыми домами площадка перед горизонтальным входом в каменоломню. Мне удалось даже рассмотреть балки, крепившие своды штольни. Перед входом в подземелье застыли четыре вооруженных человека. Причем основным оружием у них были не мечи, как у моих временных союзников, а винтовки вкупе с револьверами. Конечно, не обошлось без свисающих рядом с кобурами мечей, но выглядели они скорее декоративным дополнением.

Учитель, который сменил свое белое платье на такие же, как у подчиненных, куртку и штаны, молча слушал тихое чириканье своих людей. После косого взгляда начальника заговорил и Вейдун, но уже персонально для меня.

Он быстро обрисовал картину, в которой люди Учителя предлагали быстрый штурм и оперативную подготовку засады. Но эта идея явно не нравилась седовласому Учителю, да и мне тоже.

– А здесь нет другого входа? – тихо спросил я у Вейдуна, и он тут же перевел мои слова остальным.

– Мы не знаем, и искать его времени нет, – перевел Вейдун ответ одного из бойцов, явно раздраженного моим вмешательством.

Я понимал его недовольство, но какая-то мысль по-прежнему не давала мне покоя.

Точно! В голове вспыхнуло воспоминание из далекого детства. В двух кварталах от моего дома находилось аварийное здание, которое почему-то годами дожидалось сноса. Нам строго запрещалось туда ходить. Но когда это запреты останавливали детскую тягу к приключениям? В общем, мы лазили там дни напролет и знали каждый расшатанный камешек в кирпичной кладке и каждый провал, ведущий в подвал или на крышу.

Не знаю, почему такая простая мысль не посетила головы мужиков, явно опытных в ведении городских боев. Может, сказывалось напряжение последних недель или детство у них было не таким увлекательным, как у меня? Пришлось влезать со своей инициативой:

– Господин Тань, спросите у Шена, не может ли он по запаху найти в ближайших домах ребенка. Желательно мальчика старше десяти лет.

Не понял, а чего это они так окрысились? Неужели Вейдун напортачил с переводом?

– Зачем вам ребенок? – напряженно спросил переводчик.

Да уж, с этим драконом-детоубийцей мужики совсем скатились в паранойю.

– Любой мальчонка в этом квартале наверняка знает, есть ли дополнительный вход в каменоломню, особенно если она давно заброшена.

После очередной порции чириканья из уст переводчика напряжение тут же ослабло. После кивка Учителя Шен тут же растворился в серых сумерках переулка.

Вернулся он очень быстро, притащив с собой насмерть перепуганного мальчугана. Крепкая ладонь ракшаса не давала парнишке не только кричать, но, пожалуй, даже дышать. Моя совесть тут даже глухо заворчала.

Ничего, потерпят – и совесть, и парнишка. Тем более что от вида увесистой монеты его глаза тут же растеряли весь страх.

После короткого разговора с мальцом Учитель довольно ощерился.

Есть контакт!

Шен куда-то уволок парнишку – надеюсь, не для того, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля, – а мы вернулись обратно по переулку и начали обходить холм с правой стороны. Я радовался своей сообразительности ровно до того момента, как мы прибыли в указанную пацаном точку. Мало того что запасной вход в каменоломни находился во дворе частного дома, так еще он оказался узкой щелью, в которую даже мне придется продираться с большим трудом. Проблему с обитателями дома решили, по мне, слишком грубо, но дородная дама, явно по жизни понукавшая худого и нерешительного мужа, вот-вот готовилась разразиться пронзительным воплем.

Нервы у подчиненных Учителя были и без того перенапряжены, так что даму аккуратно тюкнули кулаком по макушке, а ее муж и без того выказывал максимальное смирение. Хозяев дома связали и куда-то уволокли. После этого мы попытались проникнуть в провал на заднем дворе.

Юркие и не особо габаритные бойцы просочились туда без проблем, за ними с некоторыми трудностями, но тоже оперативно пролезли два крепыша в странных балахонах. Учитель вообще скользнул внутрь как молодой мангуст, а вот мне пришлось попыхтеть. Что же касается Вейдуна, то его явно ждала судьба Винни Пуха в кроличьей норе. Так что переводчику, к его явной радости, повезло остаться снаружи. Да и незачем ему с нами лезть – мы там будем не беседы вести, а драться с драконом, как бы бредово это ни звучало. Но перед тем как попрощаться с Вейдуном, я кое-что вспомнил и попросил его в последний раз донести мою мысль до ракшаса, пока еще остававшегося с нами:

– Господин Тань, скажите Шену: чтобы не спугнуть дракона, нужно дождаться, пока жрец останется один. И только после этого брать его.

Дождавшись перевода и увидев кивок оборотня, я ободряюще улыбнулся Вейдуну и полез в провал. Как оказалось, вертикальная щель появилась в результате обвала в одной из штолен. Как только я спрыгнул на холмик из обломков камня и грунта, стало намного просторнее. Вырубку здесь вели грамотно. Там, где массив камня был сплошным, на стенах виднелись лишь следы инструмента, а там, где пласт не отличался однородностью, проходчики укрепили своды толстыми балками. Вырубка хоть и была давно заброшена, но крепления выглядели надежными. Провал, через который мы сюда проникли, был скорее исключением, чем намеком на возможные проблемы.

Спрыгнувший следом Шен положил мне руку на плечо и подтолкнул в том направлении, где темнота коридора была не такой густой. Похоже, он недооценил возможности моих гогглов и явно собирался вести меня под ручку. Пришлось его разочаровать – я быстро и без особых проблем двинулся вслед за ушедшими вперед бойцами.

Наше подземное путешествие получилось недолгим. Постепенно освещенность коридора усиливалась, и вскоре я увидел сгрудившихся у поворота людей. Шен быстро подскочил к Учителю и что-то зашептал ему на ухо.

Надеюсь, он передает мои рекомендации. Выждав еще минут пять, все мои спутники резко вбежали в обширный зал, являвшийся перекрестком для нескольких штолен. И, как оказалось, вовремя – там находился только жрец-толстяк. Ну, если не считать детей, пребывавших в полуобморочном состоянии.

Помещение было вырублено в сплошном массиве камня и не нуждалось в подпорках. До потолка не меньше десяти метров, а в самом широком месте оно имело метров сорок. И все это пространство было неплохо освещено факелами и разбросанными по полу магическими светильниками.

Наше появление было настолько неожиданным, что жрец даже удивиться не успел. Один из незнакомцев в балахоне проскочил мимо него к выходу. Казалось, он даже не задел жреца, но толстяк тут же рухнул на колени, а затем кулем свалился на бок.

Осмотревшись, Учитель тут же принялся раздавать приказы. Детей, которые так и не успели проснуться, быстро развязали и начали уносить в коридор. Несостоявшихся жертв не только распутали, но и раздели почти догола. Затем бойцы начали собирать по полу камни и складывать из них пирамидки, которые накрыли одеждой и обвязали канатами. Одежда толстого жреца досталась Шену, которого для достоверности пришлось утолстить одолженными у товарищей одеяниями. Сверху нацепили снятую с мертвого жреца хламиду.

Ну, прямо театралы-энтузиасты. В подготовке мизансцены участвовали все, кроме меня и двух ведьмаков, засевших у ведущего наружу тоннеля. А в том, что это были именно боевые недоколдуны, у меня уже не оставалось ни малейших сомнений. Вскоре вернулись парни, уносившие детей, и дело пошло быстрее.

Все приготовления заняли не больше пары минут, и после этого мы разбежались по местам. Мне никто ничего не приказывал, так что я вернулся обратно в коридор и притаился за поворотом.

Еще минут десять ничего не происходило, а затем в практически полной тишине послышались приглушенные расстоянием шаги. Половину факелов и магических светильников мои союзники погасили, так что в подземном зале царил полумрак. Шаги приблизились, а затем я услышал гортанный выкрик в явно вопросительной интонации. За поворот я выглядывать не рискнул и поэтому только слушал.

Выкрик повторился, но уже ближе, и вдруг по залу прокатился утробный рокот.

Ну все, игры закончились, цветочки опали, и нам на голову посыпались увесистые такие ягодки. Так что можно дать волю любопытству.

Выглянув в зал, я увидел эпическую картину – дракон уже обратился и пытался достать когтистой лапой фальшивого жреца.

Ох и какой же он здоровый! В видении я представлял этого монстра, так сказать, эскизно, а сейчас он предстал предо мной во всей красе. Когтистые лапы и змеиное тело огромного зверя покрывала желтовато-белая чешуя и голубая шерсть на голове, вдоль спины и на мощном хвосте. Оскалившись огромными клыками, дракон пытался поймать юркого ракшаса.

Шен уже успел содрать с себя ворох нацепленных одежд и стремительно менялся. Я еще не видел его в полной трансформации. Экстренный стриптиз оставил его в одних портках. По потерявшим гладкость плечам и спине пробежали черные полосы, контрастно выделявшиеся на желтоватой шерсти.

В звериной ипостаси оборотень получился больше некрупного Шена-человека, но по объемам псевдоплоти ракшасу было очень далеко до его соперника.

Дальше события понеслись с еще большей скоростью. Позади дракона появились ведьмаки и начали палить в него из каких-то берданок. Это сразу отвлекло Ихея от ракшаса, который тут же воспользовался заминкой врага, начав полосовать его когтями. Дракон задергался, но все же главной целью выбрал ведьмаков. От ракшаса он отмахнулся хвостом, вбив зашипевшего Шена в стену, хотя вряд ли это вывело его из боя надолго. А вот ведьмаки огребли по полной. Дракон решил зайти с козырей. В воздухе завис пронзительный свист. Казалось, будто сейчас рванет старый паровой котел. И рвануло! Только не паром, а огнем.

Буквально за секунду два грозных ведьмака превратились в горящие факелы. Один из них попытался что-то сделать и даже сумел сбить с себя пламя, но был тут же разорван драконом буквально пополам. Второй бедолага с огнем не справился и через несколько секунд просто рухнул на пол догорающим факелом.

Осознав, что все пошло по худшему сценарию, Учитель явно решил проверить на практике фантазии странного чудака.

У выхода из еще одной штольни что-то хлопнуло, и к дракону с шипением понеслись две ракеты. Они пролетели мимо обоих оборотней и взорвались ослепительным фейерверком. Уже пришедший в себя Шен был готов к подобному обороту событий и почти мгновенно обратился в человека, а вот дракон не сориентировался. Плотные клубы серебряной пыли обволокли его, и под сводами зала пролетел наполненный болью рык. Монстр забился в пещере как перерезанный напополам дождевой червь.

Ну вот кто мешал старику сделать это немного раньше? Сейчас ведьмаки взяли бы дракона в оборот, но, увы, момент упущен. Дракон внезапно перестал биться и, извернувшись ужом, распрямился, словно стальная пружина. Казалось, от его стремительного движения заколебался сам воздух.

Нет, не показалось! Так оно и было. Серебряная взвесь разлетелась от какого-то странного заклинания. Дракон яростно взбрыкнул и завертелся в воздухе как юла. Он по всем канонам китайской мифологии буквально поплыл над полом без крыльев и какой-либо материальной поддержки.

Когда угроза обжечься серебряной пылью исчезла, Шен опять начал превращаться в тигра. Но повторное обращение явно давалось ему с трудом, поэтому не удивительно, что он практически сразу попал под удар лапы дракона. От звука вновь шмякнувшегося о стену тела у меня самого заныли ребра.

И только тогда, когда стало понятно, что другого выхода нет, Учитель решил поставить на кон все, что есть, – жизни учеников, да и свою собственную тоже. С громкими воплями они начали выскакивать из своих укрытий и обстреливать зависшего в воздухе монстра.

Не знаю, использовали стрелки серебряные пули или обычные, но те явно отскакивали от белой чешуи. И это плохо, потому что для разрушения псевдоплоти серебру-резонатору необходимо иметь хотя бы кратковременный контакт с этой самой плотью. А пули просто рикошетили от тела супероборотня.

Когда все ринулись на врага, я благоразумно не стал поддаваться общему порыву, но и позорное желание задать стрекача тоже попридержал. Зато сразу вспомнил об оружии. Достать из кобуры револьвер – дело секундное, а вот подготовить ракету можно и не успеть.

События разворачивались пугающе быстро. Я только отвел взгляд от кровавой вакханалии, чтобы вытащить из сумки ракету и зажигалку из планшета, а когда через десяток секунд посмотрел в зал, там все было кончено. Учитель и весь его выводок лежали на полу изломанными куклами, а порой и отдельными кусками. Их кровью были щедро орошены стены подземелья. В живых остался только Шен, но явно ненадолго.

Дракон, уже расслабившись, решил покуражиться над тем, кто доставил ему больше всего неудобств. Он скользнул к стене и подхватил передней лапой пытающегося встать на ноги Шена. Даже на частичную трансформацию сил у ракшаса уже не оставалось, так что он мог лишь извиваться в когтях дракона, который поднес свою жертву к морде, дабы лучше рассмотреть.

Осмотр длился недолго, и дракон распахнул свою пасть.

Он вряд ли собрался его есть, но голову откусит точно. Так же, как делал это с детьми!

Эта мысль все и решила. Разорвав внутри себя остатки нерешительности, я вышел из штольни, тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок револьвера. Я не увидел, но услышал, как взвизгнула пуля, срикошетив от головы дракона.

Хорошо то, что эта тварь временно потеряла интерес к Шену, просто отбросив его к стене, а плохо, что дракон заинтересовался уже мной.

Ну а теперь ходу!

Развернувшись на месте, я с пробуксовкой рванул по коридору. С большим трудом на бегу все же удалось попасть револьвером в раструб кобуры. Терять оружие сейчас было бы крайне неосмотрительно, даже учитывая наличие дублирующего пистолета.

Прав был отец – когда убегаешь, остановиться очень трудно, но у меня все же получилось. И получилось буквально чудом, потому что яростный рев за спиной смолк и ему на смену пришел уже знакомый свист.

С резким торможением я опять развернулся и, щелкнув зажигалкой, поднес ее к запалу ракеты. И только затем увидел, что дракон уже впихивал свое здоровенное тело в узкий для него коридор. Когда все нужные манипуляции закончились, мне тут же вспомнились истории о травмах от фейерверков в родном мире. Да уж, придется выбирать – либо рискнуть и запустить ракету без прицела, либо получить шанс потерять руку.

Увы, страх сработал быстрее сознания. Я инстинктивно бросил ракету на пол, хорошо хоть острием в нужную сторону. Рассерженно чихнув облаком огня и дыма, ракета рванула вперед, пройдя над самым полом. Она взорвалась точно под брюхом дракона, если так можно назвать участок змеиного тела между передними и задними лапами.

По ушам ударил уже знакомый рев, но теперь боли в нем было намного больше. Особенно радовало то, что пропал зловещий свист.

Неужели предыдущая атака Учителя со товарищи и удар больших ракет исчерпали энергетические запасы энергента-симбиота? Если так, то большое им спасибо.

Желание сбежать, воспользовавшись заминкой дракона, тут же испарилось, к тому же я явственно увидел расползающиеся по телу монстра темные пятна. Есть шанс, что теперь серебряные пули сработают как надо.

Выхватив револьвер, с одним пустым гнездом в барабане, я с трудом подавил еще один порыв подсознания. Целиться нужно не в ревущую морду, а совсем в другое место. Псевдоплоть и так распадется, поэтому нужно наделать дырок в самом Ихее. Прямо над зобом, что немного выпирал чуть выше передней пары лап, виднелось одно из пятен распадающейся псевдоплоти. Туда я и пальнул.

Ну, по крайней мере, попытался. Первые две пули вообще не попали в извивающегося дракона, третья угодила точно в пятно, заставив оборотня еще раз зареветь. Страх и боль явно не позволяли Ихею думать рационально, и, вместо того чтобы одним рывком достичь меня и тупо перекусить пополам, он попытался вырваться обратно в общий зал. Четвертая пуля опять срикошетила от чешуи, которая все еще прикрывала бо́льшую часть тела дракона. Попытка оборотня выбраться из слишком тесного для него коридора дала мне пару секунд на то, чтобы вытащить второй револьвер. Когда прицелился, я с радостью увидел, что пятно на груди распространилось на зоб. Туда я и выпустил еще три пули, промахнувшись лишь раз.

Серебро сделало свое дело, и псевдоплоть дракона начала быстро распадаться, обнажая лицо Ихея, на котором черной раной зиял распахнутый в мучительном крике рот. В этот рот я и выстрелил. Причем попал, спасибо Евсею за науку.

Теперь тело дракона начало таять как кубик льда, брошенный в костер, и через десяток ударов бешено бьющегося сердца на полу осталось раскоряченное тело Ихея. Императорский кузен был одет лишь в набедренную повязку и, если честно, в таком виде представлял собой жалкое зрелище. Но что-то все же не позволяло мне подойти к нему слишком близко.

С контролем я поторопился и выпустил последнюю пулю не в голову, а в спину, и только когда револьвер впустую щелкнул курком, понял, что она последняя.

Ну и что теперь делать? Не в смысле с телом Ихея, с Шеном, в чьей смерти я не был полностью уверен. Он мне не друг и не брат, но где-то в глубине души заворочалась придавленная страхом и стрессом совесть.

– Вот зараза!

Пробежав по коридору, я выскочил в основной зал и, как сайгак, понесся к тому месту, куда улетел отброшенный драконом ракшас. Вокруг валялись изодранные практически на куски люди, часть из которых я знал, хоть и недолго. Все было залито кровью, так что сомнений в гибели Учителя и его учеников не было. Может, вживленные в ведьмаков артефакты все еще держат искорку жизни в их телах, но, если честно, это не мои проблемы. Даже намерение проверить состояние ракшаса вызвало дикую свару внутри моей души между совестью и здравым смыслом. Причем последний явно побеждал.

Очень вовремя!

Шен лежал под стеной без движения и в таком состоянии, что казалось, будто его пропустили через мясорубку. Я, конечно, утрирую, но на обнаженном торсе ракшаса было не меньше десятка очень глубоких борозд, не говоря уже о ссадинах и синяках. И все же быстрая проверка пульса показала его наличие. Не скажу, что очень уж обрадовался открывшимся перспективам, но делать все равно нечего. Быстро взвалив тело Шена на плечо, я пошел обратно. Одно хорошо – китайскому оборотню было далеко до его казацкого коллеги в плане телосложения. Поначалу он показался мне довольно легким, но со временем эта иллюзия развеялась.

Уже подходя к устью нужной мне штольни, я увидел лежащий у очередного разодранного тела меч. Точно так же как вид лежащего ничком и вроде мертвого драконьего оборотня не давал мне покоя, так и этот меч буквально приковал к себе мое внимание.

Ладно, с меня не убудет.

Присев возле меча и стараясь не уронить Шена, я поднял оружие за рукоять и пошел дальше.

– Кикимору мне в тещи! – выдохнул я, когда понял, что чуйка отозвалась не напрасно.

Я и раньше ей доверял, а теперь буду верить как истине в последней инстанции.

Вроде бы мертвый Ихей пытался подняться на подгибающихся руках, и от этого зрелища у меня зашевелились волосы на голове.

Шен как мешок с мусором полетел на пол, а я с испуганным воплем рванул вперед, занося над головой подобранный меч. Нервы уже не выдерживали.

Хотелось бы мне сказать, что голова оборотня слетела с плеч после лихого удара, но врать нехорошо. Первый удар лишь бросил ослабевшего Ихея обратно на пол. Был и второй… да что уж там, и третий, и четвертый. Помнил я их достаточно смутно – нервы совсем сдали, потому что к работе палача меня никто не готовил. Когда некий круглый предмет наконец-то откатился от укороченного тела, я был весь измазан в чужой крови и вид наверняка имел до крайности жалкий.

На возвращение в себя пришлось потратить пару минут, дыша при этом как загнанная лошадь.

Ну все, успокоились. Пора двигаться дальше, тем более что, кажется, слышны крики и топот новых посетителей каменоломни.

Уверен, мне они точно не друзья.

Наконец-то бросив на пол липкий от крови меч и подхватив Шена, я побежал по коридору. К провалу добрался как раз в тот момент, когда передышка была уже жизненно необходимой. И тут же встал немаловажный вопрос – как поднимать бесчувственного ракшаса к пролому в потолке. Пока меня не было, кто-то сообразительный умудрился спустить вниз доску с набитыми на нее планками, но эта псевдолестница мне вряд ли поможет.

Ладно, перейдем к плану «Б».

Прислонив Шена к стенке, я попытался его растолкать. Когда неполучилось, начал со злости хлестать по щекам. И – о чудо! – Ракшас замычал и открыл глаза. Правда, в них не было никакой осмысленности.

– Шен! Нужно встать! Нужно наверх!

Для убедительности я сначала ткнул пальцем в потолок и за волосы повернул голову парня в сторону пролома.

Мне кажется или в его глазах появилось больше смысла? Точно появилось!

Ракшас попытался встать, но качнулся и едва не упал обратно. Пришлось ему помочь. А затем немного подумать.

Снизу запихнуть его в пролом не получится, а вот втащить сверху вполне возможно. Так что я прислонил еле ворочающегося Шена к доске-лесенке, а сам полез наверх. Растопырившись в проломе, как краб в каменной щели, я ухватил ползущего по лестнице ракшаса за волосы.

Пусть Шен простит мне такой грубый способ транспортировки, но сам виноват – не нужно было так сильно раздеваться.

Наверх мы забирались довольно споро, и только почти у выхода пришлось самому волочь обмякшее тело. Ночная прохлада наждаком прошлась по распаренной коже и ледяными пальцами залезла под намокшую от пота одежду.

Но мы выбрались, и это самое главное! Теперь бы еще понять, что делать дальше. Шена не спросишь, а больше поинтересоваться не у кого. Я без особой надежды шепотом позвал Вейдуна, но переводчик как в воду канул, зато на мой зов явился Лео, о котором я совершенно забыл. Появление усатого друга разогнало наваливающееся отчаянье.

– Силыч, где тебя носило?! – Нервное напряжение вылилось в незаслуженный наезд на кота.

Но судя по его спокойной морде, Лео все понимал и не обижался.

– Ладно, давай как-то выбираться, – собравшись с мыслями, продолжил я общение с котом. – Помнишь наш забег по болоту?

Помнит усатый. Вон как его передернуло.

– Делаем так же, но теперь ты ведешь меня в обход людей. Если обойти не получится, начинаешь шипеть и орать, отвлекая их от нас, так чтобы мы сумели проскользнуть. Если будет нужно, можешь даже укусить кого-то, но только легонько. Все понял?

Теперь морда кота выражала оскорбление от моей низкой оценки его интеллектуальных способностей.

– Раз понял, тогда веди… – На этом я замялся.

Ну и куда он должен меня вести? Сейчас самое главное – выиграть время, для того чтобы Шен хоть немного пришел в себя, так что нужно где-то отсидеться. И лучше всего сделать это где-нибудь в минимально населенной местности. Только туда еще нужно попасть, и желательно не проходя мимо Запретного Города. Вот бы удивились стражи императора, увидь они прокрадывающихся мимо рва двух придурков – кота и его совсем не узкоглазого друга.

А если включить логику? Улетали мы из Пекина на запад. Когда возвращались с Шеном, по городу особых кругов не давали. Да и переходы были не такими уж долгими, и в богатые кварталы они нас не заводили. Так что, скорее всего, мы сейчас либо на западной, либо на северо-западной окраине. Поэтому нам нужно идти на северо-запад. Конечно, чтобы попасть в порт, следует двигаться совсем в другую сторону, но будем решать новые проблемы по мере избавления от текущих. Теперь бы еще узнать – где этот самый северо-запад? Вот почему не бросить в свой походный планшет еще и компас?!

Словно прося помощи у вышних сил, я поднял глаза к небу и увидел звезды. Тут же вспомнил, сколько раз охмурял девчонок, показывая им Большую Медведицу. В эпоху повального упадка образования такая фишка шла на ура.

Так вот же она, родимая, – в смысле, хорошо видимый ковш! Проводим линию вдоль внешней стенки ковшика и находим самую яркую звезду. Значит, север там, а запад слева.

– Лео, веди меня туда, – величественно изрек я и, как Ленин, указал коту направление, где нас ждет светлое будущее.

Не самая лучшая ассоциация – господин Ульянов в свое время сильно ошибся.

Кот совсем по-человечески кивнул и побежал в темноту. Я же поправил гогглы и, взвалив на плечо все еще пребывающего в отключке Шена, двинулся следом.

Лео, как всегда, подошел к порученному делу со всей звериной ответственностью. Он осторожно крался впереди, но так, чтобы я мог видеть его стоявший трубой хвост, который он явно собирался использовать в качестве сигнального семафора.

Так оно и вышло. Сначала я увидел, как хвост резко опустился, а затем услышал предупреждающее шипение. Пришлось делать несколько шагов в сторону и присаживаться в густой тени ближайшего здания. К тому же, не снимая с плеч Шена, стараться втиснуться в проем между двумя домами. В это время кот запрыгнул на крышу здания, находящегося через дорогу, и противно заорал. Наш общий расчет оказался верным – тройка стражников пробежала мимо, опасливо косясь на беснующегося кота. Свет факелов скользнул по моему лицу, но мы с Шеном так и остались незамеченными.

Это было на грани фола.

Выбравшись из вонючего по вполне понятным причинам закутка, я опять пристроился в кильватер к Лео. Он тоже осознал опасность того, что произошло, и вильнул куда-то в закоулки. Пришлось идти следом: сейчас кот разбирался в обстановке намного лучше меня.

Уверенность в усатом помощнике была немного поколеблена тем, что он привел нас в тупик. Да, за невысоким заборчиком обнаружилась тихая и лишенная фонарей улочка, но преодоление даже такой несерьезной преграды с бесчувственным телом на руках было еще той задачкой.

Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Преодолев стенку, мы двинулись дальше. Было еще несколько невысоких заборчиков, за которыми не всегда обнаруживались улицы, но нужно отдать должное коту: мы больше ни разу не встречали людей. Иногда слышали приглушенные разговоры внутри домов да пару раз натыкались на что-то выкрикивающих пьяниц, но не более. Однажды на нас выскочила собака и попыталась облаять. Но, услышав даже мне показавшееся инфернальным шипение кота, дворняга поспешила заскочить обратно в подотчетный двор.

Улочки сменялись переулками и лишь иногда короткими отрезками широких улиц, но плотная застройка все никак не заканчивалась.

Какой же он громадный, этот Пекин! Одно радовало – дома становились все бедней, а значит, мы движемся в верном направлении, товарищи!

Увы, эта радостная новость никак не прибавляла мне сил. Каждый новый шаг был тяжелее предыдущего, и даже короткие передышки приносили лишь сиюминутное облегчение. Я уже серьезно подумывал о долгом привале, когда мой нос уловил запах болота, и тут же послышалось кваканье жаб.

Болото? Посреди города? Что за бред?

Через пару минут стало понятно, что это никакой не бред, а самая настоящая река.

О Сене, протекающей через Париж, я знаю, как и о Москве-реке, и даже о разделившем Будапешт Дунае. А вот о речке, которую оседлал Пекин, я слыхом не слыхивал. Но тут как в изречении из армейской кинокомедии: «Ты не видишь суслика, и я его не вижу, а он есть».

Хорошо хоть эту речку я не только осязал, но и наблюдал. Под скупым светом молодого месяца сначала показались заросли тростника, в которых утопали крайние дома упирающейся в реку улочки.

Меня хватило только на то, чтобы добраться до начала деревянного моста, переброшенного через реку и являвшегося продолжением улицы. Затем я опять не очень бережно сбросил Шена в заросли прошлогоднего тростника с молодыми зелеными побегами, а сам осторожно пробрался к горбатому мосту на деревянных сваях.

За мостом виднелись все те же неказистые здания плотной застройки. Желания продолжать ночной забег по городу не было никакого, и я с надеждой посмотрел на реку. По ширине она была метров тридцать, так что лодки на ней должны присутствовать по определению. Только никаких плавсредств пока видно не было. Ладно, будем надеяться, что и с лодками сработает правило суслика.

– Лео, у меня есть для тебя новое задание, – присев на корточки, обратился я к коту, настороженно застывшему рядом со мной. – Пробегись по берегу и найди лодку, которая или совсем не привязана, или привязана веревкой. Те, что с цепями и замками, пропускай.

Выдав довольно сложное даже для некоторых людей задание, я с настороженностью всмотрелся в зеленовато-серые глаза кота. Каждый раз, обращаясь к нему, я жду в ответ присущего животному недоумения и каждый раз поражаюсь тому, что сотворил с обычным животным профессор Нартов.

Кот понятливо кивнул и юркнул в заросли тростника. Мне сразу стало неуютно, и даже подсвеченная гогглами темнота начала напрягать больше, чем секунду назад.

Да уж, без усатого и очень чуткого напарника что-то страшновато. Забравшись в тростники к Шену, я настороженно замер. И только ощутив, как влага пропитывает штаны на седалище, понял, насколько по-свински поступил с бесчувственным товарищем. Но дикая усталость на корню зарубила не то что желание перемещать Шена, даже самому шевелиться не хотелось. На мне столько крови, пыли и пота, что немного сырости и речной тины ситуацию не ухудшат.

К счастью, разведка кота оказалась не такой уж долгой – вернулся он минут через пять и с таким победным видом, что ни о чем спрашивать смысла уже не было.

Теперь еще нужно как-то встать и взвалить Шена на плечо.

И то и другое прошло с таким скрипом суставов и перетруженных мышц, что, казалось, его услышала половина Пекина. Но тот факт, что нам предстоит последний рывок, придавал сил, и за котом я шел довольно бодро.

Лео выполнил свое задание на все сто. В выдаваемой гогглами бесцветной картинке я рассмотрел дощатые мостки неподалеку от одноэтажного домика. К опорным столбикам мостков толстым канатом была пришвартована лодка. Мимо дома я проходил без особой опаски. Хозяева посудины спали праведным сном, ведь на дворе третий час ночи. А вот мелкая шавка, поставленная охранять ценное имущество, попыталась предотвратить преступные деяния незнакомцев. Но с ней случилось то же, что и с предыдущим псом. После яростного шипения Лео бедолага с тихим поскуливанием заползла под какую-то корягу.

Лодка была длинной, что хорошо, но очень узкой, что уже хуже. Так что Шена я укладывал туда с величайшими предосторожностями. Затем пришлось пилить канат похожим на миниатюрную катану ножом, и только после этого я понял, что в лодке нет весел.

– Лео, а ты весел не видел? – шепотом спросил я у кота, в который раз обалдевая от бредовости это сцены. – Ну, такая палка с…

Лео презрительно фыркнул и побежал к сарайчику, находившемуся между домом и мостками.

Если честно, я порой начинаю бояться этого существа. Мало ли что может твориться в черепной коробке слишком уж сообразительного кота. Хорошо хоть он утратил способности к трансформации.

Весло нашлось именно там, куда меня привел Лео. Оно было прислонено к стенке сарайчика рядом с развешенными под навесом сетями. Сети мне не нужны, и без того придется идти на откровенный грабеж явно небогатых людей. И оставить им в качестве компенсации нечего – в планшете лежат только пятьдесят рублей банковскими билетами. Здесь ими можно воспользоваться только в качестве туалетной бумаги, к тому же деньги могут понадобиться и самому.

Мысленно извинившись перед хозяевами, я подхватил весло и поковылял обратно к лодке. Как оказалось, самой большой проблемой было уговорить кота забраться на борт плавстредства, которое, по его мнению, не внушало ни малейшего доверия.

После минутного спора с яростным шипением с обеих сторон Лео все же запрыгнул на нос лодки, и мы отчалили. Весло на конце ручки имело плоское утолщение и было приспособлено под работу по обоим бортам, как в байдарке. Впрочем, будь здесь два обычных весла с уключинами, легче бы мне не стало. Так что первые полчаса я проходил ускоренный и экстремальный курс по самообучению гребле. Пару раз чуть не перевернул лодку, что было прокомментировано презрительно-возмущенным шипением Лео, но затем все пошло на лад. Не такое уж сложное это искусство.

Берега медленно плыли по бокам. Тонкий месяц скупо освещал окрестности, и в этом тусклом свете лишь иногда подавали голос умаявшиеся за вечер лягушки. Все было таким умиротворенным и спокойным, что подмывало улечься на дно лодки и уснуть. Но обманываться не стоило – где-то там, в темноте, наверняка метались осиротевшие бойцы так и не ставшего императором дракона, и их жажда мести не давала мне расслабиться.

Еще через час спокойного плаванья вниз по медленной реке берега неожиданно разошлись, и я с удивлением увидел обширное озеро. Бо́льшая часть его была покрыта густым тростником, и это очень радовало. Но перед тем как с облегчением забиться в самую гущу этих зарослей, я все же пересилил себя и направил лодку к ближайшему берегу.

Когда она уткнулась скулой в кривоватые мостки, я обратился к Лео:

– Силыч, не в службу, а в дружбу. Сходи поохотиться. Нашему полосатому другу нужно мясо. Если получится, притащи курицу, и побольше. – Увидев саркастический взгляд кота, я добавил: – Значит, пока снимаем запрет на отлов домашней птицы. Временно.

Кот обреченно вздохнул и ловко спрыгнул на мостки. Через секунду он растворился в сероватом для меня мраке.

Отсутствовал Лео недолго и вскоре появился, волоча за собой крупную, не меньше самого охотника, добычу.

Ну что ты с ним будешь делать!

– Лео, вот ты рецидивист, – зашипел я, когда рассмотрел, кого именно мне притащил этот хищник. – Зачем петуха задрал? Над курицей поплакали бы и успокоились, а так ты оставил без хозяина и защитника целое стадо.

На морде кота было крупными буквами написано раскаянье в якобы непреднамеренной ошибке, но я-то знаю, каким страшным любом эта усатая сволочь любит петухов.

Но делать нечего, пришлось забирать у кота то, что есть. Птица оказалась увесистой, и принимал я ее на борт с некоторым усилием. С разодранной тушки в воду, а затем на дно лодки все еще капала кровь, хотя петух уже перестал трепыхаться.

– Заставь дурака…

Договорить я не успел, потому что услышал глухой рык и почувствовал, что лодка вот-вот перевернется.

Я, конечно, предполагал, что запах крови может разбудить оборотня, но не был готов к настолько резким действиям. Шен не только проснулся, но успел стремительно выхватить птицу из моих рук. А у него ведь на пальцах в этот момент образовались неслабые такие когти!

Петуха ракшас схарчил за секунды прямо с перьями и продолжил трансформацию. Его безумные глаза уставились на меня с очень нехорошим выражением.

Сейчас меня будут жрать…

Ринувшийся вперед Шен потерял сознание прямо на подъеме, но тут же обмяк, стремительно проходя обратную трансформацию. Упал ракшас очень неудачно. Я лишь успел ухватиться одной рукой за столб мостков, а другой за его портки. Голова оборотня с тихим плеском ушла под воду.

Скрипя зубами и раскорячившись в лодке, я начал тянуть на себя и столб, и ракшаса. Каким-то чудом мне все же удалось затащить его обратно в наше утлое суденышко.

– Кикимору тебе и в жены, и в тещи, кошак ты облезлый, – прохрипел я, пытаясь отдышаться.

После этого осмотрелся и злобно зашептал:

– Иди сюда, сволочь трусливая.

В момент атаки кот буквально телепортировался с места событий и теперь осторожно выглядывал из-за сарая.

Вот такой казус – то ли у Лео ракшасофобия, то ли опять сработала некая звериная табель о рангах.

Осторожно забравшись в лодку, кот в этот раз устроился на корме, оставив меня между собой и оборотнем, который наконец-то погрузился в нормальный сон. Его дыхание выровнялось и стало глубоким. К тому же почти все раны затянулись и подернулись коркой, а с кожи ушла болезненная бледность.

Даже завидно немного.

С чувством выполненного долга я направил лодку в сторону озера и через полчаса уже загонял ее в заросли тростника. Сначала мы прошли несколько узких проток, затем я пропихнул лодку сквозь путаницу полегшего старого тростника, заросшего паутиной и еще какой-то гадостью. Было видно, что здесь давно никто не появлялся. Надеюсь, что я не ошибся в своих расчетах.

Когда пихать лодку дальше уже не было ни сил, ни возможности, я повернулся к коту и устало выдохнул:

– Бди. Если что, разбудишь.

Затем свернулся клубочком и мгновенно уснул.

Глава 9

Проснулся я совсем не потому, что выспался, а потому, что не спалось кое-кому другому. Но первое, что ощутил, – это страх. Мне почудилось, что судьба забросила меня обратно в тело старика. Только через минуту легкой паники удалось осознать, что я все еще в юном теле, правда изрядно потрепанном и оттого ноющем, а также постреливающем в разных местах. Особенно докучали ноги и почему-то седалище. Скорее всего, из-за неудобства нестандартной постели.

Справившись с накатившим страхом, я наконец-то обратил внимание на того, кто меня разбудил. И был это вовсе не Леонард. Шен выглядел до омерзения бодрым, что не добавляло мне оптимизма, как и не по-весеннему злое солнце, уже достигшее зенита.

Нам бы еще спать и спать, но ракшаса явно мучили очень важные для него вопросы.

– Иг Нат, – уже привычно разделил мое имя Шен и, вздохнув, все же решился спросить: – Учитель?

Мой словарный запас был еще беднее, так что я просто сокрушенно помотал головой. Парень все понял верно. Он заскрипел зубами и, обхватив голову руками, как-то весь скукожился на лодочной лавке. И в таком положении он просидел минут десять, но затем все же справился с отчаянием и спросил теперь уже с мрачной решимостью на лице:

– Вейдун? Учитель… ники?

Он наверняка имел в виду других учеников.

– Вейдун жить, – попытался я ответить, вспоминая, какие слова известны юному полиглоту. – Ученики не знаю. Те, что биться дракон, – не жить.

Шен завис еще на пару минут, но затем посмотрел мне в глаза и произнес с коротким поклоном:

– Се се, Иг Нат. – Затем он стукнул себя в обнаженную грудь и ткнул в меня пальцем. – Ты, я идти Тяньзинь.

А вот это правильные слова. Странное вступление я тоже понял – это он меня так поблагодарил.

Я в ответ облегченно кивнул и радостно увидел, что ракшас уверенно берет бразды управления нашим куцым отрядом в свои руки.

Он указал рукой на солнце и изрек:

– Ждать. – Затем медленно провел рукой от зенита к горизонту и добавил: – Ты, я идти Тяньзинь. – Затем указал пальцем на меня и на дно лодки: – Ты спать.

Ну, спать так спать. Солнце, конечно, мешает, но соломенная шляпа мне в помощь.

И ведь помогла – когда проснулся уже в сумерках, я почувствовал себя относительно выспавшимся. Даже тело болело намного меньше, но при этом очень хотелось есть. Судя по выражению морды прикорнувшего рядом кота, он полностью разделял мои чаянья.

Увы, с этим делом явно придется подождать. Что-то я сомневаюсь в рыбацких способностях Леонарда.

Сумерки уже окутали заросли тростника, так что Шен без особых опасений начал выводить нашу лодку на глубокую воду. Причем делал он это намного лучше меня, но я уже перестал удивляться – в этом мире в бытовом плане все всё делают лучше меня.

Шен прекрасно знал местность, так что уверенно вел нас на противоположный конец озера. Сейчас на водной глади мы были одни, и вечерняя жизнь проявляла себя лишь по берегам. Там слышались голоса людей, иногда смех, и мелькали смутные тени на фоне россыпи бумажных фонарей. Окраины Пекина жили своей обычной жизнью, не подозревая, что совсем рядом происходят события, способные кардинально поменять их судьбу. Но это неудивительно – девяносто девять процентов населения Земли живет именно такой жизнью, а потом просто стенают, спрашивая у неба, за что им такие испытания.

Из озера мы попали еще в одну речку, а затем всего после получаса движения по медленному течению вышли в очередное озеро. Этот водоем был как бы не больше предыдущего. Даже не подозревал, что в столице Китая столько всего водного: прямо Венеция какая-то.

Из второго озера мы мирно и спокойно вышли еще в одну реку, но прошли по ней не так уж много. Шен повел лодку к берегу и пристал к очередным мосткам. Время было позднее, так что хозяева этой мини-пристани должны уже спать. Впрочем, присмотревшись, я заметил печальное состояние строений и понял, что никаких хозяев здесь нет.

Когда мой проводник уверенно свернул к берегу, я лишь горестно вздохнул – слишком уж мне понравилось путешествовать в лодке, да и водная гладь вокруг успокаивала и умиротворяла. А вот суша одним своим видом намекала на притаившуюся там опасность. Этой ночью серп луны стал еще тоньше, и помощи от него было меньше, чем от звезд. И если перспектива пешего путешествия меня лишь опечалила, то процесс выгрузки на мостки вызвал мучительный стон. Как оказалось, сидя в лодке, я даже не представлял, в каком состоянии находится мое тело. Казалось, ныла каждая жилка в измученном организме.

Ну вот где сейчас все эти медицинско-магические штучки, когда они так нужны?

Еще одна галочка в дырявом блокноте моей памяти – не забыть поинтересоваться, нет ли в продаже каких-либо тонизирующих зелий. Список упущенных мною нюансов пугал своим размером и показывал, что я совсем не Филеас Фогг с его умениями всегда и везде заранее обеспечить себя сверхполезными мелочами.

Выбравшись из лодки, Шен уверенно повел меня в подсвеченный гогглами мрак китайской ночи. Наконец-то оказавшийся на суше Лео радостно засеменил рядом со мной. А я, кряхтя как старый дед, поковылял за Шеном, с ненавистью сверля взглядом его спину.

Ну вот где справедливость? Еще вчера он нуждался в транспортировке на моих совсем не богатырских плечах, а сейчас скачет бодрым козликом!

Как ни странно, щадящий темп бега постепенно разогрел тело, и боль отступила. Я даже начал получать удовольствие от столь динамичного передвижения по лабиринтам узких улочек. Из ракшаса поводырь получился ничуть не хуже, чем из кота. Да чего уж там – оборотень вел нас по самому безлюдному и простому маршруту из всех возможных. Так что я ничуть не удивился, когда мы всего с парочкой привалов вскоре оказались за городской чертой.

Возле еще одной речушки остановились почти на час, а затем, после переправы через брод, был последний рывок. Уже в предрассветных сумерках, перевалив через холм, мы вошли еще в одно нагромождение зданий. У меня даже мелькнула мысль, что Шен опять завел меня в какой-то из пригородов Пекина, но все более отступающая мгла позволила мне рассмотреть, что мы находимся просто в большом поселке на берегу полноводной реки. До противоположного берега было метров двести, не меньше.

Уже начало светать, когда мы подошли к одному из утлых домиков в ряду крытых тростником примитивных зданий. Шен сначала тихо позвал, затем крикнул чуть громче, но и второй призыв остался без ответа. Он уже собрался перескочить через хлипкий заборчик, когда из дома послышался скрипучий голос, и, шаркая ногами, во двор вышел дедуля, чей невысокий рост еще больше уменьшила старческая сутулость.

Шен с поклоном поприветствовал старика. Бедный наряд дедушки никак не сочетался с уважением, которое выказал ему ракшас. Дед поклонился в ответ.

Как говорила Алиса, все страньше и страньше.

Диалог между двумя китайцами не принес мне ни крохи информации, но я все равно слушал. Явно коротко поинтересовавшись делами деда, Шен что-то уважительно ему сказал. Старик, чуть подумав, ответил. Ракшас тут же полез за пояс своих портков, где у него оказался кармашек на экстренный случай, и выудил оттуда пару желтых монет. Но не это удивило меня, а то, с каким буквально царским достоинством старик отказался от подношения. Шен продолжал настаивать, но насильно пихать монеты не решился. Не знаю, сколько продолжилось бы это непонятное противостояние, но его прервал Леонард. Кот весь напрягся и вздыбил шерсть буквально на всем теле. Он смотрел на холм, через который мы перебрались всего пару минут назад.

То, что там происходило, мне понравилось не больше, чем Лео.

Рассвет близился, и верхушка холма была хорошо видна даже без помощи гогглов, но они делали картинку еще четче. Сначала на холме показался человек, который чутко замер, а затем вообще начал частичную трансформацию. Очертания его головы поплыли, превращаясь в нечто звериное.

Точно не ракшас. Неужели волколак? Нет, не похоже – морда массивнее и какая-то тупая, а не заостренная, как у волка. Так вот они какие, эти ину – псы-оборотни.

Подтверждая мою догадку, оборотень присел на корточки, упираясь одной рукой о землю, и начал водить головой над дорогой.

Рупь за сто – эта ищейка вынюхивает именно наши следы. Хуже всего то, что за песьим оборотнем на холм начали подниматься другие люди. И было их слишком много на нас двоих.

В отличие от меня, Шен не стал разевать варежку, а начал действовать. Он что-то быстро проговорил старику, а затем повернулся ко мне.

– Иг Нат… – Парень как-то кривовато улыбнулся и положил мне руку на лечо. – Се се, дируг. Ты идти он, быстро, – последовал короткий кивок в сторону старика. – Я идти он. Убить.

После этого ракшас указал на холм, с которого уже спускались наши преследователи.

Моя совесть хотела возразить, а осторожность толкала за стариком, который уже засеменил по улице. И хуже всего было то, что логика говорила в пользу осторожности, и говорила, что в предстоящей драке я для ракшаса только помеха. Если у него и есть шанс прибить ищейку, а затем сбежать, то только в одиночку.

Или это я опять просто трусливо вру самому себе?

– Се се, друг, – хлопнул я Шена по плечу и, развернувшись, побежал за стариком.

А дедуля оказался довольно шустрым. Мне почему-то вспомнился вечно прикидывающийся немощным мастер Йода. Тот тоже в нужный момент обретал экстраординарную ловкость.

Дедок уже дожидался меня у ограды одного из подворий в конце улицы. Увидев, что я на подходе, он юркнул в дыру забора и сразу заскочил в густые кусты. Пришлось продираться за ним. Теперь его рост был ему в помощь, а вот мой мне сильно мешал. Вот у кого вообще проблем не было – так это у Лео. Кот шустро скользил за старичком, при этом умудряясь держать хвост трубой.

После первых кустов были вторые, а после вторых – третьи. Казалось, старик целенаправленно ведет нас так, чтобы я нацеплял на себя все колючки в округе и для конспирации разодрал лицо до неузнаваемости.

Наконец-то мы выскочили из кустов, пересекли улицу и через плетень забрались в очередное подворье. Именно здесь меня догнали крики людей, а затем еще и выстрелы.

Доброй охоты тебе, мой полосатый брат.

Все, чем я мог помочь Шену, это мысленным напутствием и коротким взглядом через плечо. Не факт, что этот взгляд помог ракшасу, а вот мне едва не навредил. Не заметив под ногами какой-то утвари, я полетел на землю, издавая неприятный шум. Старичок и Лео зашипели на меня едва ли не в унисон.

Наконец-то мы добрались до реки и посетили уже которую за последние два дня пристань. Возле добротных мостков стояла большая лодка, да еще и под странным парусом. Кажется, это называется «джонка». Старик подбежал к лодке и начал тыкать пальцем в переднюю часть, где были сложены сетчатые верши. Ну, для понимания этого посыла мне знание китайского языка без надобности.

Подхватив Лео, чтобы опять не тратить время на уговоры, я запрыгнул в джонку и, повинуясь подгоняющим жестам старика, начал устраиваться между легкими каркасами сетчатых ловушек.

Удовлетворившись увиденным, старик подбежал к дому и решительно постучал в дверь. Ему тут же ответили. Мое любопытство оказалось слишком сильным, так что я аккуратно выглянул через борт. В дверях дома стоял еще один китаец и о чем-то спорил со стариком. Решающим фактором в их разговоре стала одна из монет, которые Шен все же как-то всучил старику.

Хозяин джонки вернулся в дом, старик подхватил висящую под навесом сеть и, вернувшись к джонке, накрыл ею ловушки и меня заодно. Теперь обзор был сильно ограничен, так что я не смог увидеть всего приготовления к отплытию, зато почувствовал, как лодка закачалась на волнах.

Перед тем как окончательно положиться на порядочность старика и в буквальном смысле плыть по течению, я еще раз выглянул из-под сети. Берега уже не было видно, и мы медленно уплывали в предрассветный туман.

Это немного успокаивало, но не так чтобы очень.

Ну и ладно – без Шена мне все равно рыпаться некуда.

Приняв это решение, я устроился поудобнее, погружаясь в блаженную дрему. Рядом свернулся клубочком пушистый генератор успокаивающего урчания. Так мы на пару и уснули.

Несколько раз пришлось просыпаться оттого, что кто-то общался со стариком и хозяином лодки, но все эти разговоры ни к чему опасному не привели.

Ближе к обеду меня растолкал старик и довольно ловко начал объяснять жестами, что можно уже вести себя более свободно.

Ну и ладненько.

Выбравшись из-под сетевого полога, я с удовольствием потянулся и осмотрелся. Мы плыли по широкой реке, поверхность которой весело поблескивала под лучами полуденного солнца. Здесь, на воде, было не так жарко, но я все равно надел на голову свою соломенную шляпу, только чудом не потерянную в путешествии по кустам.

Джонка споро двигалась по реке под парусом, который больше всего напоминал жалюзи, и парусиной там даже не пахло. Узкие полосы тонких циновок из непонятно какого материала были закреплены на поперечных бамбуковых планках, и вся эта конструкция свободно висела на мачте. Причем с одной стороны парус был раскрыт больше, чем с другой, да и центровка по отношению к мачте немного нарушена. В итоге получалась некая смесь жалюзи с веером.

Это, конечно, хорошо – водное путешествие доставляло сплошное удовольствие, но в более спокойной обстановке дал о себе знать давно пустующий желудок. Но и эта проблема была решена заботливым стариком. Перебравшись ко мне с кормы, он развернул на доске тряпицу, в которой оказались какие-то булочки. Также мне была предложена тыквенная фляга с водой.

Красота! Булочки оказались с мясом и буквально таяли во рту. Жаль только, что их было мало, особенно учитывая, что приходилось делиться с котом. Старик, устроившись на бухте каната, умильно щурился и смотрел, с какой жадностью я поглощаю еду, не менее добродушный взгляд вызывал у него поедающий булочки кот.

– Се се, – поклонился я деду, чьего имени даже не удосужился узнать.

На этом забота дедули не иссякла. Он жестами заставил меня раздеться, связал всю одежду канатом и выбросил за борт. Так что мне пришлось несколько часов позагорать, пока пропитанные кровью и грязью штаны и рубаха сначала отмокали, а затем сохли. Китайское пончо оставалось влажным до самого вечера. Я за это время успел прыгнуть разок за борт, а затем предавался блаженному ничегонеделанию, и чем дольше оно продолжалось, тем больше меня одолевали опасения.

А не сильно ли я расслабился? Что, если лодку все же догонят или кто-то рассмотрит в экипаже чувака с подозрительной славянской мордой и белой кожей? Что я смогу противопоставить супостату? Престарелых союзников или свой длинный нож? Даже не смешно.

Прервав прием солнечных ванн, я полез в сумку, которую мне выдали китайские союзники. Увы, кроме ракеты-фейерверка, там ничего полезного не было. Выуженные из кобур револьверы тоже не особо порадовали. Я даже не смогу никого пугнуть этими бесполезными железками, потому что вместе с дулом на врага будут предательски пялиться четыре из пяти зияющих пустотой камор барабана.

Делать было нечего, поэтому я начал откровенно маяться дурью, выковыривая торчащие из бортовых швов пропитанные смолой куски пакли. Катал из них шарики, которыми и затыкал пустые каморы барабанов. Уже закончив с этим, я почувствовал себя полным идиотом и вернул револьверы обратно в кобуры, хотя было очень сильное желание запулить их подальше в реку.

Когда солнце начало клониться к закату, старик загнал меня обратно под сетчатый полог, потому что хозяин судна уже не мог лавировать так, чтобы держаться подальше от других лодок на реке, а их стало намного больше. К тому же вдалеке показались здания большого города. Мы и до этого проплывали мимо человеческого жилья, но то были всего лишь небольшие селения.

На город мне посмотреть не удалось, так что с Тяньзинем я познакомился только на слух. И шума это поселение создавало много. Казалось, что я попал на птичий базар, на котором еще оборудовали кузни, а также расположился полк барабанщиков. Что-то постоянно жужжало, визжало и постукивало. Я постоянно боялся пропустить в этой какофонии момент, когда кто-то начнет обыскивать лодку.

Когда минут через двадцать все это стихло до приемлемого для моих нервов уровня, я даже обрадовался, но ненадолго.

Скорее всего, чрезмерный шум мне только почудился из-за внутреннего напряжения, а вот то, что я услышал еще через полчаса, было настоящим бедламом. Теперь преобладал какой-то скрип, плеск и ругань, которую легко можно было опознать по интонациям даже без знания языка. Как ни странно, теперь старик решил, что в конспирации необходимость отпала, или же его просто интересовали дальнейшие указания.

Сдернув сетчатый полог, старик зачирикал что-то вопросительное.

Встав во весь рост, я осмотрелся. Похоже, мы прибыли на место – нашу лодку окружал большой порт. Мы вышли в устье реки, которое обрамляли два ряда причалов. Справа в небольших бухтах залива угадывались еще несколько комплексов портовых сооружений и виднелись десятки, если не сотни корабельных мачт.

Вокруг было много суден, похожих на нашу джонку как очертаниями, так и парусами. Только их размеры были значительно больше. Хватало и океанских кораблей, но почти все они были деревянными и несли на себе большое количество парусов европейского типа. Железные корабли имелись в количестве полутора десятков штук. В их внешнем виде, как и при моем первом знакомстве с местным паровозом, меня смутило отсутствие дымовых труб. Но это – так, лишь царапнуло мое сознание, потому что основное внимание было приковано к пузатому судну средних размеров с серыми бортами. На верхушке короткой мачты, которая явно служила только как подпорка «вороньего гнезда», развевался торговый триколор Российской империи.

Увидев мой указующий жест, старик отразил улыбку, которая расползалась на моем лице.

Неужели вырвался?!

Ловко лавируя, хозяин джонки всего за пару минут подвел лодку к борту судна, надпись на носу которого полностью развеивала все оставшиеся сомнения. Наши маневры были тут же замечены с палубы «Бекаса»:

– Эй, желтомордый, куда прешься! Чего надо? – прохрипела появившаяся над бортом морда красного цвета то ли от злости, то ли просто в силу своей нездоровой природы.

– Капитана надо, – в тон ему ответил я. – И немного уважения к гостю. А еще, братец, подайте-ка мне штормтрап.

Я специально построил свою речь так, чтобы сразу расставить все по своим местам. Сословное воспитание сразу же переключило мысли матроса на другие рельсы:

– Прощеньица просим, ваше благородие. Чичас капитана позову, и все вам будет.

Красная и быстро подобревшая морда тут же исчезла из поля зрения, а я повернулся к своим спасителям:

– Се се, отец, – низко поклонился я старику и то же сделал в отношении хозяина джонки. – Се се, уважаемый.

Больше мне отблагодарить их было нечем, но огорченными китайцы не выглядели – просто улыбались и кланялись.

– Чем обязан? – прервала наши расшаркивания еще одна упитанная физиономия, правда, более здорового цвета.

– Вы ждете пассажира из пекинского посольства?

– Да, нам доставили телеграмму из портового управления от господина посла, – как-то неуверенно выдало упитанное лицо и тут же переглянулось с еще одним, теперь уже значительно более худым.

Что-то мне их переглядывания не понравились.

– Ну, значит, дождались. Может, все-таки позволите мне взойти на борт?

– Конечно, – опять с каким-то сомнением ответил упитанный и крикнул уже громче и уверенней: – Елизар, подай штормтрап.

Невидимый до времени Елизар шустро справился с поручением, и по борту начала скатываться веревочная лестница с деревянными перекладинами. Опыта в подъеме по таким приспособлениям у меня не было, так что пришлось помучиться, особенно учитывая, что левой рукой прижимал к себе Лео.

Не сверзился в воду, да и ладно.

Помахав напоследок отплывающей джонке, я перевалился через борт и недоверчиво уставился на комитет по встрече. Он был представлен в лице четырех человек. Крупный и довольно упитанный капитан был одет в двубортный темно-зеленый сюртук. В сочетании с форменной фуражкой это делало его похожим на военного морского офицера. Но я точно знал, что различия в форме есть, больно уж вид у капитана простецкий, и полнота тут совсем не решающий фактор. Рядом с капитаном стоял худой как щепка боцман, которого я узнал по дудке. На нем была черная куртка с двумя рядами пуговиц.

Еще имелись матросы количеством две штуки солидной комплекции, которые красовались в стандартных форменных штанах и рубахах с матросскими воротниками. Ну и бескозырки с названием судна, куда уж без них. Больше никого на палубе не было, даже красномордого вахтенного.

Интересно, с чего бы это?

– С кем имею честь? – осторожно спросил капитан.

– Титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев, – представился я и официально кивнул.

Наверняка в соломенной шляпе и китайском пончо эти политесы выглядели как минимум странно.

– Капитан «Бекаса» Савелий Петрович Красильников, – все еще с легким замешательством ответил капитан и спросил: – Вы – видок?

– Да, господин Красильников, и насчет меня у вас должно быть определенное предписание.

– Вы правы. Предписание есть, – ответил капитан и опять переглянулся с худым боцманом.

Странные у него отношения с подчиненными.

После этих переглядываний капитан внезапно подобрел и растянул губы в улыбке:

– Игнат Дормидонтович, вы позволите мне вас так называть?

– Конечно, Савелий Петрович.

– Я думаю, вы устали с дороги и хотите отдохнуть, а уж после приглашаю вас отужинать со мной.

– Не откажусь, – с удовольствием ответил я, просто мечтая растянуться на нормальной постели после нормальной же помывки, пусть даже в стесненных корабельных условиях.

– Елизар! – крикнул капитан, и на его призыв откликнулся здоровенный бугай, с которым в этот момент разговаривал отошедший от нас боцман. – Проводи его благородие в каюту для пассажиров.

– Будет сделано, Савелий Петрович, – откликнулся матрос и двинулся вперед с явным намерением показывать мне дорогу.

Все хорошо, но затем в кильватер к нам пристроился еще один матрос комплекцией пожиже, но тоже далеко не задохлик.

Настороженные мысли с трудом продрались сквозь радостную расслабленность от того, что мы с Лео наконец-то оказались среди своих. А вот мой усатый друг это благодушие не разделял – каждое его движение выдавало нешуточное напряжение.

Ладно, сейчас мы кое-что проверим.

Мы уже подошли к дверям в надстройке, и тут я резко затормозил:

– Одну минутку, любезный, – разворачиваясь, обратился я к идущему сзади матросу, – мне нужно обратно.

– Я это… – опешил здоровяк.

За моей спиной тут же прогудел Елизар:

– Не велено.

– А что велено? – с простодушным лицом поинтересовался я. – Связать меня или сразу придушить?

Кажись, угадал. Лицо Елизара дернулось и затвердело в решительной гримасе, но тут же вытянулось от удивления. Он не успел сделать даже полшага ко мне и замер, глядя в дуло револьвера, появление которого из-под пончо стало для матросов большим сюрпризом. Еще один револьвер уставился на второго конвоира. Я встал спиной к надстройке и лицом к фальшборту. Получился эдакий Дикий Билл из вестерна. Для достоверности не хватало только взвести курки, что тут же было проделано со зловещими щелчками.

Увы – это все, что я мог сделать в данной ситуации, а еще мысленно молиться, чтобы матросы не догадались о том, что в барабанах всего лишь катышки смолы и пакли.

Оказывается, иногда маяться дурью – это очень полезное занятие. Главное, чтобы мои реальные мысли не отразились на лице, так что подпустим туда немного сумасшедшинки.

– Не слышу, Елизарушка. Так что приказал тебе сделать боцман? Придушить или связать?

– Связать, – инстинктивно открестился матрос от обвинения в душегубстве.

– Три шага назад, оба, – добавил я в голос металла. – Елизар, на колени, руки за голову.

Было видно, что перепады в моем настроении беспокоили матроса даже больше револьверов. Чего я и добивался. Елизар послушно отошел на три шага. Встал на колени и завел руки за голову.

Мой приказ был продублирован свирепым шипением Лео.

– Вот и умница, – косясь на второго матроса, похвалил я Елизара, – так и стой. Услышу за спиной малейший шум – стреляю навскидку без предупреждения. А стрелять меня учил казацкий урядник, так что не промахнусь.

Елизар угрюмо кивнул.

– Теперь ты, любезный, – вернулся я ко второму матросу, у которого выдержки было явно меньше, чем у его товарища. – Веди-ка меня обратно к капитану.

Пока мы отсутствовали, ситуация на палубе немного изменилась – капитан поднялся на открытую часть мостика, а боцман руководил спуском шлюпки на воду.

Вот скоты! Шлюпка-то наверняка за покупателями снаряжается.

Выбрав меньшее из зол, я тычком револьвера направил своего проводника к подъему на мостик, но поднялся туда в одиночку, оставив матроса под присмотром Леонарда.

– Нехорошо, господин Красильников, я бы даже сказал – глупо.

– Что, как? – задергался капитан, увидев направленный на него револьвер.

– Сколько за меня пообещали люди Ихея?

– Какого Ихея?

– Господин Красильников, вы даже не представляете, что мне пришлось пережить за последние три дня. Поверьте, пристрелить вас мне сейчас все равно что высморкаться. Сколько?!

– Десять фунтов золота.

В голове суетливо замелькали цифры.

Ну вот зачем мне сейчас знать, сколько это будет в килограммах и рублях?!

Злость на себя явно отразилась на моем лице, заставив капитана испуганно сжаться.

К нему у меня вопросов больше не было, так что я подошел к перилам мостика:

– Боцман, свистать всех наверх!

Боцман и спускавшие шлюпку матросы замерли, но никто не спешил выполнять мои команды.

– Мне что, нужно пристрелить капитана, чтобы меня услышали?

Боцман все же сунул в рот дудку и выдал переливистый, но непонятный мне сигнал.

Увидев его колючий взгляд, я понял, что именно этот человек, окажись он слишком близко, не только разглядел бы в каморах барабана смолянистые катышки вместо пуль, но и нашел бы в себе силы, чтобы броситься на меня с кулаками.

Хорошо, что нас разделяют добрых двадцать метров, а через минуту я постараюсь изобрести против него средство посерьезнее нестреляющих пистолетов.

На носовой палубеперед мостиком начали собираться матросы и техперсонал в промасленных комбинезонах. Их оказалось больше дюжины. Я опять увидел обладателя красной морды, который на удивление оказался нормального телосложения. Состояние лица, скорее всего, обусловлено недавним запоем, в который он умудрился войти прямо в плавании.

Интересный тип, нужно его запомнить, но сейчас меня интересовали все матросы, так сказать, оптом.

– Что же вы, православные, решили продать единоверца нехристям?!

Матросы удивленно загудели. Есть один плюсик.

– Только коль уж поддались жадности, так можно было и головой хоть чуток подумать. Я ведь сюда от самого Пекина не сам добирался. В порту остались агенты Особой канцелярии. Так что если во Владивосток «Бекас» придет без меня, все вы дружной компанией отправитесь кто на каторгу, а кто и на виселицу.

Так, пошло бурление. И кстати, я не ошибся – вперед честной компании вышел именно красномордый матрос.

– Ваше благородие, о каком таком предательстве вы говорите? Не знаем мы ничего!

– А теперь знаете. Подробности можете выспросить вон у вашего боцмана, который на пару с капитаном хотели продать меня цинцам, вместо того чтобы выполнить приказ посла и доставить на родину. А подобные действия в отношении полицейского видока в чине титулярного советника закончиться могут, как я уже говорил, либо каторгой, либо виселицей. И выбирать будете не вы.

Ну что же, похоже, сработал я не хуже матроса Железняка. Большевики-революционеры у меня всегда вызывали лишь глухое раздражение, но нужно отдать им должное, агитировать эти ребята умели. Особенно матросиков, так что не зря я смотрел тот фильм.

Матросы уже обступили боцмана, и было видно, что надумай он качать права – получил бы в физиономию, и не раз.

Не надумал. Умный, чертяка. Начал что-то объяснять. Но вряд ли сможет переагитировать матросов, среди которых забитых крестьян нет по определению. Тем более что волшебные слова «каторга» и «виселица» уже были произнесены.

Пусть сами доходят, а мы вернемся к капитану:

– Когда можете покинуть порт? – строго спросил я, спрятав один револьвер в кобуру, а второй удерживая стволом вниз.

– Но мы только разгрузились. Ждем разрешения на погрузку.

– Я не об этом спросил. И не вздумайте мне врать, не делайте свое положение еще хуже.

– Можем уйти прямо сейчас, только нужно предупредить портовые службы, что мы выходим в море. Хватит сигнальных флажков.

– Значит, отправляемся прямо сейчас, а я, как вы и предложили, пойду отдохну с дороги. Кстати, видите вот это? – Мило улыбнувшись капитану, я сунул руку в сумку и показал ему заднюю часть ракеты-фейерверка с куцым фитилем. – Здесь три фунта энергетической взрывчатки. Фитиль горит пять секунд, и если надумаете дурить, мы все вместе, дружно пойдем на дно, как «Варяг».

Только сказав это, я вспомнил, что легендарный крейсер еще не успел утонуть, а может, в этой реальности его вообще не построили.

– Какой «Варяг»? – ошалело спросил капитан.

– Отважный, – устало ответил я и пошел к лестнице. – Не дурите, Савелий Петрович. Все не так плохо, как кажется, но может стать намного хуже.

Внизу меня встретил Леонард, свирепо зыркающий на замершего матроса.

Вместе мы направились туда, где оставили Елизара. С колен он встал, но дисциплинированно не покидал указанного места.

– Ну что, голубчик, веди куда вел.

Пассажирская каюта выглядела довольно уютно. Или мне так кажется после всего, что пришлось пережить?

Запершись изнутри, я облегченно выдохнул и как подрубленный упал на койку. Только там меня начало трясти от отходника. Это был даже не цирк, а дурдом какой-то. Сам до сих пор не верю, что мой блеф сработал. Но это не значит, что можно расслабиться.

Минут через десять корпус корабля тронула легкая вибрация, и я ощутил, что мы двигаемся, точнее, плывем, а еще точнее – идем в открытое море. Или все же океан?

Где-то с полчаса я напряженно прислушивался к тому, что происходило за иллюминатором, и напряженно ждал – не пошлют ли за нами вдогонку военный корабль, но все обошлось. Судя по всему, начальство порта не было замазано в делишках Ихея и взятку капитану предлагали частным порядком, а весть о смерти кузена императора сюда еще не дошла.

Побеспокоили нас уже в сумерках. В дверь каюты постучали. Я вскочил с койки и приготовил револьвер.

Кикимору мне в тещи! Даже сам начал верить, что эта железка может стрелять.

– Силыч, глянь, кого там принесло. Если их больше одного, начинай вопить, а я начну палить куда ни попадя, – сказал я достаточно громко, чтобы было слышно в коридоре.

Приоткрыв дверь, я уперся в нее плечом, оставляя небольшую щель для кота. Леонард выскользнул в коридор и тут же спокойно вернулся. Значит, визитер явился в одиночку.

Открыв дверь, я без особого удивления увидел красномордого гуляку с подносом в руках.

– Ваше благородие, тут кок передал вам отужинать. И еще обчество просило передать, что мы и знать не знали о кознях капитана с боцманом.

– Верю, братец, верю. – Отобрав у матроса поднос, я без лишних слов вновь запер дверь.

– Ну что, Силыч, рискнем?

В глазах кота отразились сомнения, но они явно недотягивали по силе до его желания пожрать. Пирожки сердобольного старика уже давно покинули наши организмы, и от их калорий не осталось и следа.

Понимая, что подопытной мышью работать все равно ему, Леонард запрыгнул на стол и приступил к еде, причем с таким энтузиазмом, что пришлось оттаскивать его от миски с кашей. Подождав еще полчаса, я без малейшей брезгливости доел за котом и выпил кофе из большой кружки, который тоже предварительно попробовал мой хвостатый дегустатор.

Вроде ничего. Сразу захотелось спать, что нисколько меня не испугало. Сонливость тут же прошла, а значит, ее природа вполне естественна. Так что со спокойной душой я вновь завалился на койку.

Второй посетитель явился к нам посреди ночи. После робкого стука Лео проделал ту же операцию, и я впустил в каюту капитана. Он с ходу сильно озадачил меня, бухнувшись на колени:

– Не губите, Игнат Дормидонтович. У меня трое деток, и одна совсем малышка. Никогда даже контрабандой не марался, а тут словно бес попутал.

– Бес или боцман? – вырвалось у меня, пока я приходил в себя от подобного пассажа.

– Не погубите, Христом-Богом прошу. Вы же говорили, что еще не все потеряно.

– Так, для начала встаньте, – опомнившись, резко сказал я.

В одном капитан был прав – я еще не выпутался из этой передряги, и доводить его до отчаяния не стоит. Чтобы перепуганный человек не наделал глупостей, нужно подарить ему надежду.

– Хорошо, я не стану раздувать это дело, потому что знаю, как грубо работают господа из Особой канцелярии. Надеюсь, что не пожалею о своей слабости и этот урок пойдет вам впрок.

Капитан истово перекрестился, демонстрируя всю искренность своего раскаяния.

Врал, конечно, но я ему не душеприказчик и за спиной во время отчета перед святым Петром стоять не буду.

– И еще примите добрый совет: избавьтесь от боцмана. Думаю, в этом деле вам с радостью поможет один красномордый морячок.

Капитан испуганно замер, затем вздохнул и явно принял для себя какое-то решение.

Прощаться мы не стали, так что я просто выпихнул незваного гостя за порог и вернулся на койку.

Следующие два дня прошли уныло и скучно – то есть без каких-либо значимых событий, что меня безмерно радовало. Я покидал каюту только чтобы посетить гальюн и один раз сходил в мыльню, а то от меня уже пошел специфический запашок. По случаю помывки мне выделили матросскую униформу, в которой я стал неотличим от остальных матросов.

Трижды в день красномордый, которого звали Никитой Сечкиным, приносил мне еду. Он же и сообщил о скором прибытии во Владивосток. То, что внешне благодаря одежде мы сейчас не сильно отличались, навело меня на одну интересную мысль.

– Постой, Никита, – остановил я уже собравшегося выйти из каюты матроса. – Скажи, а ты можешь провести меня в город мимо таможни?

– Если потом мне за это ничего не будет, то со всем нашим удовольствием, – улыбнулся моряк.

После того как постзапойное состояние покинуло его, а лицо приобрело нормальный вид, Никита оказался весельчаком и балагуром, а заодно до предела строптивым экземпляром матросской породы.

– Значит, так и сделаем.

Оглашая окрестности басовитыми гудками, «Бекас» прошел по водам бухты Золотой Рог и встал у грузового причала. Все это время я провел на палубе и любовался видами города. Владивосток своими размерами не впечатлял, так как был еще очень молод. Но это дело наживное.

До самой выгрузки на берег я так и не встретил ни капитана, ни боцмана, хотя в рубке иногда мелькало бледное лицо Красильникова и еще одного человека довольно преклонных годов. Судя по всему, это был еще один офицер корабля, возможно штурман, с которым мне так и не довелось познакомиться. Да и не очень-то хотелось.

Никита, как и обещал, провел меня через таможню без досмотра. Получилось это у него до смешного просто. Группа убывавших в увольнение матросов с гомоном и хохотом беспрепятственно прошла мимо сторожевой будки с портовой охраной.

Уже когда мы дошли до пригородов Владивостока, я притормозил Никиту и тихо спросил:

– Скажи, а как поживает ваш боцман?

– Так у нас прошлой ночью беда случилась. Боцман напился и выпал за борт. Так и не всплыл, бедолага. Горе-то какое!

Белозубая улыбка тут же проиллюстрировала всю глубину страдания безутешного морячка.

Ну что же, одной проблемой меньше. Только меня почему-то смущал оптимизм Никиты. Морячок хоть и невольно, но стал моим союзником, так что нужно ему немного помочь:

– Будь добр, передай капитану, что где-то через полгодика я пошлю во Владивосток запрос насчет того, не выпал ли, случаем, за борт некий Никита Сечкин.

Морячок резко посерьезнел, а затем опять расплылся в широкой улыбке:

– Благодарствую, ваше благородие.

На этом мы и простились. Шагая по улицам Владивостока, я старался сдерживать прущую из меня радость, потому что уже однажды так расслабился, когда оказался на русском корабле. А вот Леонард просто млел от удовольствия – морское путешествие истрепало ему нервы до предела. А еще меня занимала мысль, что подумает капитан, когда найдет в каюте спрятанные револьверы с катышками вместо пуль и фейерверк, который я выдавал за бомбу. Тащить все это в город было опасно, да и не смог я удержаться от прощальной шутки.

Эпилог

К счастью, в этот раз все мои предосторожности оказались напрасными. Похоже, маркированный моим именем мешок с шишками все же показал свое дно. До владивостокского вокзала я добрался без малейших проблем. Так же спокойно взял билет до Хабаровска и уже утром следующего дня погрузился на паром через Амур. За все это время никто так и не удосужился спросить у веселого морячка сопроводительные документы.

Совсем погранцы и жандармы мышей не ловят.

Был, конечно, соблазн погрузиться на Транссибирский экспресс, используя реальные документы, и путешествовать дальше с комфортом, но опять дала о себе знать паранойя. Так что пришлось познакомиться с прелестями путешествия в оборудованной нарами теплушке, место в которой я купил за тридцать рублей у распорядителя грузопассажирского поезда.

А ничего так – вполне удобно, только из отгороженной в углу вагона кабинки немного попахивало от ведра со всем известной субстанцией. Но это терпимо. Да и компания подобралась неплохая – домой возвращались промысловики и старатели. А вот кому вообще было хорошо, так это Леонарду.

Вот хоть убейте, не могу понять, как этому мерзавцу удается очаровывать всех подряд – любого пола и возраста. За время путешествия кота опять закормили до безобразного состояния. Он, сволочь, даже на прогулки во время остановок выходить не желал. Пришлось вышвыривать ленивую скотину наружу под осуждающими взглядами сердобольных попутчиков.

В последний день из пяти, проведенных в теплушке, я никак не мог решить, сдаваться начальству в Омске или проследовать инкогнито в Топинск и уже оттуда дать о себе знать. Все решил вид формирующегося на запасных путях состава, идущего в ставший мне родным город. Я посчитал это знаком свыше и сразу направился к проводникам готовящегося к отправке поезда.

Меня узнали сразу же, даже в форме матроса, и неудивительно – в небольшом Топинске не то что каждая собака знает странного новгородца, а пожалуй, и кошки с мышами тоже. До Топинска меня прокатили в полном комфорте и в кредит – потому что от пятидесяти рублей остался всего рупь с копейками.

И все же паранойя будоражила меня не напрасно – не успел я обрадовать своим цветущим видом обитателей пожарной каланчи, принять душ и, одевшись во все чистое, усесться за праздничный стол, как наверху в моем кабинете противно задребезжал телефон. Звонил мой бывший начальник. Дмитрий Иванович скорбным голосом объявил, что на меня имеется ориентировка с приказом немедленно взять под стражу. Выдержав театральную паузу, Бренников попросил меня не подставлять бывших коллег и не гулять по городу слишком уж внаглую.

Что и требовалось доказать. Уверен, что во Владивостоке, да и в Омске тоже, такие щадящие условия ареста мне не светили бы даже при самом примерном поведении.

За время вынужденного отдыха я успел написать на имя генерал-губернатора полный отчет о своих китайских приключениях. Причем во всех подробностях, за исключением случая на «Бекасе». Может, это и ошибка, но свое слово я стараюсь держать. Мое дело ловить убийц, а жадными капитанами пусть занимаются Особая канцелярия и Имперская контрразведка.

Через три дня тот же Дмитрий Иванович, заглянув на рюмку чая, сообщил мне о снятии ареста и вызове на ковер к генерал-губернатору.

За самоуправство и, как выразился князь, дурное геройство всыпали по первое число, но как-то без огонька. Там же я узнал, что ничего страшного своей самодеятельностью в дипломатических отношениях двух империй не порушил – за два дня до моего попадания на ковер через Омск в Москву проследовало посольство Цинской Империи.

Но финальную точку в этой истории поставило происшествие, случившееся через три дня после моего возвращения из Омска.

Проснулся я от жуткого грохота и в первый момент подумал, что это землетрясение, которых в Топинске отродясь не было. Затем по знакомым звукам понял, что это беснуется Кузьмич. Похоже, у нас гости. В грохоте явственно слышалось рычание обернувшегося Евсея, а вот Леонард почему-то молчал, и это наводило на определенные мысли.

Когда я в одних портках, но с револьверами в обеих руках спустился в гостиную, там уже воцарилась тишина.

– Убег, кошак драный, – раздосадованно прорычал Евсей.

Он тоже был в одном исподнем и только что закончил обратную трансформацию. Из-за ведущей в сени двери показалась седая голова оружейника с крупнокалиберным дробовиком в руках, а за моей спиной раздался топот ног Чижа.

Вот и чудненько – все целы.

За кота я особо не переживал, хотя и он через секунду виновато выглянул из-под шкафа. Ну а домовому вообще ничто не угрожало, к тому же он до сих пор не успокоился – в стенах и печке все еще что-то потрескивало. В общем, ночной визит незваного и оставшегося неизвестным гостя мы перенесли без особых последствий. Оставалось два вопроса – почему посетитель так старался сохранить свое инкогнито и что за сундук стоит на нашем обеденном столе?

Как и полагается, оружейник первым заметил обновку:

– Игнат Дормидонтович, думаете, это адская машинка?

– Понятия не имею, Корней Василич. Надо проверить.

– Вот сейчас и проверим, – хмыкнул оружейник и захромал на своем протезе обратно в гараж.

Мне кажется или у него новая модификация искусственной ноги? Совсем я отстал от топинской жизни.

Вернулся оружейник с каким-то крючком и мотком веревки. Осторожно осмотрел замок и удовлетворенно хмыкнул:

– Не заперто, ну и ладненько.

Затем Корней привязал конец бечевки за торчащую над крышкой украшенного драконами сундучка ручку и протянул веревку к печке. Там закрепил принесенный с собой крючок и уже через него протянул бечевку к дверям в сени.

– Вы бы вышли из дома от греха подальше, – предупредил нас оружейник.

Я никуда уходить не собирался, как и Евсей, а у нашего юного помощника согласия никто и спрашивать не станет:

– Чиж, быстро на улицу.

– Ну-у…

– Бегом, кому я сказал!

Наконец все приготовления завершены, рывок за бечевку, и… ничего не произошло, кроме того что я сумел рассмотреть целую гору китайских золотых монет с квадратной дыркой посредине. А еще сверху лежал бумажный свиток.

Ну что же, поинтересуемся, что нам там пишут из Цинской Империи.

С первых же строк, к моему удивлению написанных по-русски, стало понятно, что это послание от Вейдуна, хоть он и пытался шифроваться по максимуму:

«Долгих лет благоденствия и крепкого здоровья вам, уважаемый Игнат Дормидонтович. Пишет вам сын бедной жертвы Уссурийской замятни. Для начала спешу выполнить поручение, данное мне одной пожилой дамой, чей чарующий взгляд вы должны помнить…»

Ну да, забудешь тут. Черные глазки имперской ведьмы мне даже пару раз приснились, заставив проснуться в холодном поту.

«…Она просила передать вам небольшой гостинец от своей госпожи и ее благодарность за помощь в решении щепетильного вопроса. Сама она по вполне понятной причине сделать этого не может…»

Ну да, где я, а где вдовствующая императрица. Не станут же мне в открытую выдавать медали за убийство императорского кузена. Но я не в обиде, потому что вместо золота вполне могли прислать и киллера с удавкой.

«…Также ваша добрая знакомая передает от себя перстень, который в случае нужды позволит вам без препон обратиться лично к ней…»

Вот уж без надобности. Надеюсь, ноги моей в Китае больше не будет.

«…Я также решил не отставать от нашей теперь уже общей знакомой и к кольцу прилагаю бирку от себя. Теперь любой член нашего союза поможет вам в беде или нужде. Поверьте, я имею право говорить за всех, потому что мы с вашим компаньоном по ночным прогулкам крепко держим в руках наследство нашего Учителя. На этом прощаюсь с вами, надеюсь, не навсегда. В стотысячный раз благодарю небо за то, что имел великую честь узнать столь достойного воина и, надеюсь, друга».

Финальная часть письма сначала обрадовала меня тем, что Шен все-таки выжил. Затем я удивленно хмыкнул, понимая, что Вейдун из простого кладовщика за пару дней вскарабкался на уровень главы как минимум отделения большой организации. А учитывая его новое знакомство с императорской ведьмой, которая наверняка допрашивала и Вейдуна, и Шена, ребята далеко пойдут. Но настоящий шок у меня вызвало содержание небольшого шелкового мешочка. Да, перстень с изумрудом оказался очень красив, но я его наверняка продам – хватит с меня восточной экзотики. А вот вид золотого брелока треугольной формы с непонятным иероглифом посредине заставил меня сначала задуматься, а затем обозвать себе идиотом.

Ну конечно! Я же когда-то читал об этом! Союз Человека, Земли и Неба. Три гармонии! Триада, чтоб ее!

Докатились, господин видок, теперь у нас в друзьях целая организация уголовников. Не знаю, чем они занимаются в этой реальности и времени, но точно не цветы разводят или крестиком вышивают.

– Ну и чего стоим посреди ночи? – не очень-то справедливо выплеснул я раздражение на соратников. – Чего не спим?

– Так тут же не меньше пуда, – немного невпопад восхищенно выдохнул оружейник, непонятно как успевший оценить вместимость сундучка.

– Корней Васильевич, с каких это пор вы начали считать чужие деньги?

Оружейник смутился и, кажется, немного покраснел. Он тут же похромал обратно в свою обитель, мимоходом шлепнув Чижа по шее и направив его на лестницу. Евсей лишь понятливо кивнул и ушел к себе.

Ну и что мне теперь делать с этой грудой золота? Хорошо хоть это деньги не от триады, хотя чистого золота в этом мире не бывает по определению.

– Кузьмич, – позвал я домового, и он тут же материализовался у печки, – будь другом, припрячь монеты на время.

Полупрозрачный человечек кивнул и тут же растаял. Внезапно одна из лежащих сверху монет выпрыгнула из ларца. Покатилась сначала по столешнице, а затем, упав вниз, по полу. В итоге она исчезла где-то за плинтусом.

Вот и ладненько. Уверен, Кузьмич спрячет золото так, что его не найдут, даже если будут разносить каланчу по камешку.

Немного успокоившись, я зевнул. Вместе с облегчением из меня полезли уже порядком забытые старческие привычки – раскачиваясь, как медведь, я побрел по лестнице наверх. При этом даже позволил себе недовольное ворчание:

– Ходють тут всякие, мусорят, а потом убирай за ними.

Григорий Шаргородский Видок. Неживая легенда

Пролог

Умытые осенним дождем булыжники мостовой глухо откликались на удары подкованных сапог. Звук шагов пугливо выпрыгивал из-под ног идущего в полумраке человечка и невнятным эхом расплескивался на стенах домов неширокого переулка. Ищущий приключений мужчина упивался редкими для него чувствами – ощущением интриги и свободы, сдобренным щепоткой страха. Липкая паутина навязчивого контроля прислуги и вездесущей охраны порой душила похлеще рабского ошейника, и вот так вырваться на свежий, хоть и немного пованивающий, воздух было очень волнительно.

В Новомосковске улицы уже две с половиной сотни лет как утратили свою новизну, но все равно это был другой мир. Мир, не похожий на Старую Москву так же, как потрепанная, но все еще задорная уличная танцовщица отличалась от дородной купчихи – зажиревшей, ленивой и еще больше распухшей от собственной спеси. Подобная заразе чопорность потихоньку охватывала центральные новомосковские кварталы возле Зимнего дворца, окруженного надменными обиталищами высшей знати. Но здесь, на окраине Новой Москвы, все еще чувствовался щекочущий нервы дух авантюризма, который привил дряхлеющему городу Андрей Второй, по заслугам прозванный Великим.

Тихий проулок, в который мужчина вошел минуту назад, нервно сжав рукоять спрятанного под плащом револьвера, являлся неким мостом между шумной Перчинкой и одним из самых колоритных и мрачных мест всего района. Через три десятка метров мостовая уперлась в мощные двери, на которых под зарешеченным окошком висел бронзовый молоточек.

Лихая решимость мужчины на мгновение дрогнула, но повторное прикосновение к рукояти оружия вернуло ему смелость. Бронзовый молоток зловеще ударил в металлическую пластину, и практически сразу отворилось забранное толстой решеткой окошко. За дверью царил мрак, и в нем неестественно ярко выделялись белки глаз стража входа в мир запретных наслаждений.

Как рассказывали знакомые искателя приключений, здесь не требовалось ни паролей, ни условных знаков – хватало свернутого в трубочку сторублевого кредитного билета.

Массивная дверь тут же открылась, и мужчина с удивлением посмотрел на монументальную фигуру стража. Это был здоровенный двухметровый африканец. Дети жаркого континента не были в Москве такой уж редкостью, особенно после странного мезальянса дядюшки нынешнего императора. Любимый и оттого дико разбалованный младший сыночек Игоря Третьего имел неуемную страсть к экзотике и путешествиям. Чего он только не привозил из своих странствий в подарок родне. Но больше всего этот авантюрист «порадовал» семью, подарив им новую родственницу – зулусскую принцессу. Из списка престолонаследников эту чету конечно же вычеркнули, но изгонять из страны не стали, так же как и полсотни воинов, которыми снабдил свою дочь заботливый папаша.

Вот, говорят, пошла потеха в высшем свете столицы – не раз и не два повивальная бабка приносила счастливому отцу вместо беленького ребеночка темненький сюрприз.

Так что мулатов в городе хватало, а вот настолько черные африканцы встречались реже.

– Прошу, господин, – без малейшего акцента пророкотал страж двери и с поклоном сделал приглашающий жест.

Он даже не попытался обыскать посетителя, и это еще больше взбудоражило нервы мужчины. Ну, вот он и здесь – в самом запретном месте столицы. Каждый, кто проходил сквозь массивную дверь, самим этим фактом показывал, что отбрасывает все моральные и этические устои. Те, кто решился прийти сюда, могли делать друг с другом все что угодно. Пассивную или активную роль каждый выбирал сам.

Искатель приключений двигался по извилистому коридору, который и являлся сердцем Темного Лабиринта. Везде царил полумрак. Казалось, что Лабиринт был совершенно безлюден. Это потому что движение здесь проходило только в одном направлении. Иногда в коридоре появлялись ответвления с тупичками. Некоторые из них пустовали – за раздвинутыми шторами виднелись комнатки с широкой кроватью. Именно здесь посетитель должен был сделать свой выбор. Он либо шел дальше в поисках занятого кем-то тупика или же становился перед занавеской, тем самым сообщая всем о своей готовности повиноваться любому капризу возжелавшего его тела странника.

Пассивная роль не прельщала мужчину, поэтому он пошел вперед. В следующем тупичке, в тусклом свете свечи он увидел прислонившуюся к стенке фигуру. Незнакомка тут же приняла соблазнительную позу и призывно улыбалась, но довольно опытный взгляд сразу определил, что это отнюдь не незнакомка, а незнакомец в женском платье и с толстым слоем косметики на лице.

Начало приключения не впечатляло, но, по слухам, Лабиринт был огромным, и все самое интересное ждало его впереди.

Увы, следующие десять минут ничего утешительного не принесли, разве что чуть развеяли скуку. Кто только не попадался в тупичках – от старух до относительно юных мальчиков. Избалованного обществом развязных танцовщиц мужчину все это начало утомлять.

Но вот в коротком отрезке очередного тупика он увидел женщину. Она не выставляла напоказ свое тело и была одета в закрытое серое платье. Мало того, серая же вуаль скрывала ее лицо. В неверном свете свечи можно было угадать лишь очертания. Именно этот таинственный флер и заинтересовал мужчину. Он ощутил сильное желание. В том, что это не чары, можно было не сомневаться – у его семьи хватало денег на мощные амулеты защиты.

Он сделал шаг вперед, а женщина тут же шагнула назад, тем самым увлекая его внутрь небольшой комнаты с кроватью. Мужчина даже не почувствовал, как тяжелые портьеры сошлись за его спиной. Ему очень хотелось поднять вуаль незнакомки.

Наконец-то искатель приключений сделал это и задохнулся от восторга. Его губы расползлись в блаженной улыбке…

С этой улыбкой на лице он и был найден под утро уборщиками Лабиринта. Еще через полчаса на место происшествия явился околоточный надзиратель и следователь полицейской управы Турецкого квартала.

– Ну и зачем ты, Осип Терентьевич, притащил меня сюда? – все еще пытаясь стряхнуть с себя сонливость, спросил следователь. – Это же не первый труп в Лабиринте и точно не последний.

Спал он сегодня всего пару часов, так что настроение имел не самое благодушное.

– Так это, вашбродь, – покаянно вздохнул околоточный, – уж больно ухоженный господин, хоть и выглядит словно его год не кормили. Вот я и решил перестраховаться.

Следователь с недовольством перевел взгляд на жертву, и тут же раздражение вместе с остатками сонливости куда-то подевались, а по спине пробежался неприятный холодок. И все потому, что он узнал неестественно изможденное лицо мужчины, как и перстень на безымянном пальце трупа.

Околоточный, увидев реакцию следователя, тут же напрягся:

– Все так плохо?

– Намного хуже, чем ты даже можешь себе представать.

Следователь говорил чистую правду, потому что перед ним на кровати, раскинув руки, аки птица в последнем полете, со счастливой улыбкой на лице лежал наследник одного из сильнейших родов империи. При этом парень был явно высушен кем-то посерьезнее простых упырей, которых в Москве начисто вывели еще в правление Николая Первого, прозванного Белым именно за фанатичную ненависть к разной нечисти.

Заниматься расследованием такого дела не пожелаешь и злейшему врагу, не то что самому себе. А ведь придется.

Часть первая

Глава 1

Не скажу, что так уж люблю осень. Скорее даже наоборот – я немного недолюбливаю это время года. Но должен признать, что определенное очарование именно в топинской осени все же есть. И причиной тому – близость Стылой Топи. Единственное место Силы в Российской империи вообще сильно влияло на все, что находилось рядом, – на окрестные леса, город Топинск с его слегка провинциальными жителями, да и на меня самого. За последний год этот город кардинально изменил того, кого окружающие считали титулярным советником, видоком Игнатом Дормидонтовичем Силаевым. Почему считали? Да потому что все не так уж просто. У меня действительно тело юного видока, закончившего специальную школу при Новгородской энергетической академии. Но закавыка в том, что внутри этого тела живет душа немало пожившего и изрядно потрепанного человека совсем из другой реальности. В моем родном мире нет магии, по улицам не бродят оборотни, а если зайти поглубже в лес, скорее столкнешься с незаконной свалкой, чем с лешим.

В общем, изменений в моей жизни за последний год столько, что впору засаливать. Вот даже научился находить очарование в осени. Впрочем, местная осень не чета той, которая уныло прозябает на городских улицах мегаполисов моего родного мира. Да и вдали от тамошних городов, в совсем не голландских деревнях в это время года царит лишь извечная грязь, слякоть и полное отсутствие оптимизма.

А вот в аккуратном Топинске все по-другому. Конечно, грязи и здесь хватает, особенно на окраинах, но городское собрание все уверенней распускает щупальца дорог с булыжной мостовой в центре и усыпанных гравием на окраинах. Оный гравий и шелестел сейчас под шинами моего паромобиля. Да, я наконец-то обзавелся нормальной машиной, давно позабыв о том гибриде катафалка со «скорой помощью», который угробил на болотах Владыка Топи.

Жуткая была история. До сих пор в дрожь бросает.

Внешне мой паромобиль был похож на спидстер модели 1932 года от компании Оберн. Не то чтобы я был ярым автолюбителем, но уже в зрелом возрасте увидел миниатюрную модель этого авто и влюбился. И только теперь у меня выдалась возможность воплотить в металле свои фантазии. Правда, полной аутентичности не получилось – двух мест мне было маловато. Да и внешне аппарат вышел эдаким стимпанковским аналогом знаменитого спидстера – слишком много угловатых обводов и заклепок. Наша мастерская по-прежнему оставалась лишь мелким сборочным предприятием и на большее замахнуться не могла. Но судя по тому, как возбудились местные богатеи и наш партнер, юрист Дава, конечный результат понравился не только мне.

На данный момент пик ажиотажа вокруг автоновинок уже прошел, и сейчас я направлялся на испытание того, что должно вызвать еще одну волну интереса к нашим механическим мастерским. Причем этот интерес скорее возникнет не у купцов и уездных чиновников, а у шатунов, которые на свой страх и риск ходят в Стылую Топь за всякими «вкусняшками».

Они тащат в Топинск как стволы деревьев, выросшие в месте Силы, так и железы магически измененных животных. Да и различная целебная трава уходит купцам за немалую цену. Есть, конечно, отдельные любители протащить в город пыльцу дурман-цветка, которую в столице называют опиумной, но этим хитрованам приходится иметь дело со мной. Не скажу, что я здесь гроза всех наркоторговцев, но благодаря дурной славе и наличию за спиной сильного оборотня некие опасения шатуны по моему поводу все же испытывают.

В центр Топинска я заезжать не стал, так что движение по мостовой было не очень долгим, и уже через десяток минут шины паромобиля опять зашелестели по гравию.

Еще через полчаса по бокам авто поползли здания Портовой слободы. Именно здесь по причине близости воды мы и организовали нашу вторую мастерскую. Это был простой лодочный сарай, куда с основной базы завозились уже готовые узлы для окончательной сборки.

Портовая слобода вытянулась вдоль извилистого русла реки с не очень-то оригинальным названием Стылая. Как такового порта здесь не было, потому что ни один пароход к Топинску не доберется при всем своем желании. Именно поэтому для развития энергетической промышленности к месту Силы пришлось тянуть железнодорожную ветку вдоль русла Иртыша и впадающей в него Стылой.

В общем, вместо большого порта вдоль берега вытянулись склады и небольшие причалы для весельных лодок – этот транспорт пользовался наибольшей популярностью именно у шатунов. Вот сию тенденцию мы и собирались порушить.

Паромобиль остановился у открытых ворот большого сарая. С противоположной стороны прямоугольное здание имело еще одни ворота, снабженные опускающимся в воду стапелем.

Оставив авто у ворот, я прихватил с собой увесистую сумку и вошел внутрь помещения. Все участники предстоящего действа были уже на месте. Боря с нашим старшим мастером что-то подкручивали у правого поплавка катамарана. Дава с Лехой, который отпросился в присутственный день с работы, рылись в корзинах, явно намереваясь начать пикник прямо здесь. Еще двое рабочих стояли у наклонной части стапеля в ожидании конца последних приготовлений.

– Всем привет! – поздоровался я и увидел, как Дава отсалютовал мне выуженной из корзины бутылкой.

Вот зараза!

– Все нормально? – спросил я, подойдя к технической части нашей компании.

– Да, – ответил старший мастер нашей фирмы, носивший гордую фамилию Моськин. – Пара болтов от вибрации разошлась. Поставил контргайку, но посматривать все одно стоит. Борис Олегович знает куда смотреть, так что на вашу прогулку по болоту должно хватить.

– Очень на это надеюсь, – не особо обрадованно проворчал я и тут же внутренне одернул себя.

Нужно что-то делать с зарождающейся фобией – после встречи с Владыкой Топи в болота меня тянуло все меньше и меньше. Так что в качестве профилактики на совмещенные с пикником испытания я решил идти именно туда. Но волевое решение пока никак не отразилось на внутренних ощущениях.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я отошел на пару шагов назад и окинул наше детище оценивающим взором. Катер покоился на двух клепаных корпусах из листового металла. Верхняя часть катамарана представляла собой расширенный и измененный салон паромобиля на пять посадочных мест, имевший возможность демонтажа крыши, что превращало его в плавающий кабриолет. Точнее, почти летающий. На корме находилась конструкция из гнутых прутков, главной функцией которой являлось недопущение внутрь даже самого придурковатого пользователя, закрывая ему доступ к лопастям дирижабельного пропеллера. Паровая установка, находившаяся под сей конструкцией, давала, пожалуй, даже избыточную мощность.

Чтобы до зимы закончить с этой красотой, пришлось остановить сборку нашего четвертого паромобиля. Из-за спешки получилось немного угловато, зато в лучших традициях стимпанка – эклектично и даже брутально.

Я не успел отобрать у Давы бутылку, и тут наш мастер сообщил об окончании подготовки аэрокатера к испытаниям. Рабочие быстро спустили судно на воду и с помощью канатов подвели к деревянному причалу.

– Господа, прошу на борт, – сделал я приглашающий жест, после того как сменил котелок на шлем аэронавта с ветрозащитными очками.

Дава снял с себя модный цилиндр и с сомнением посмотрел на него. Затем перевел взгляд на мою одежду, которая состояла из легкой матерчатой куртки и «ушастых» галифе.

– А я предупреждал, что одеться нужно попроще.

Мое заявление было поддержано тихим смешком Лехи, сменившего свой любимый полицейский мундир на старую форму гимназиста. На удивление она все еще была ему впору. А фуражка благодаря ремешку могла неплохо противостоять ветру. Учитывая, что крыша катера была разобрана, это немаловажный нюанс. Боря вообще надел робу и имел такой же шлем, как у меня.

Наш рыжий еврей не был бы самим собой, если бы стал слишком долго заморачиваться столь пустячной проблемой. Он вообще в этой жизни напрягался, только когда чувствовал, что его хотят развести на деньги, – вот уж когда Дава становился серьезным, как дуло гаубицы, и дотошным буквально до тошноты.

Он весело ухмыльнулся, залихватски прокрутив цилиндр в руках, и вернул его на голову, а затем первым взошел на борт чуть покачивающегося на воде катера. Благодаря устойчивости катамарана мы разместились на сиденьях без малейших проблем. Я сел за руль-штурвал, Боря как бортмеханик разместился рядом, а наши гости вместе с корзинами оккупировали широкий пассажирский диванчик.

– Ну что, смертнички, попробуем, как эта штука бегает по воде?

Наконец-то! Я уже думал, что не смогу задеть его за живое.

Лицо Давы вытянулось, и он осторожно спросил:

– А ты что, раньше этой лодкой не рулил?

– Не-а, – лучезарно улыбнулся я, прищурив спрятанные под очками глаза.

В принципе, очки не так уж и нужны, потому что у катера имелось нормальное ветровое стекло, но так выглядело намного круче. Порой мне тяжело справиться с порывами молодого тела, а иногда и желания такого не было. Вот как сейчас.

Наполненный смесью воды и огненного реагента котел быстро набрал нужное давление, и, когда я дернул за рычаг, вся конструкция одновременно фыркнула паром и загудела разгоняющимся пропеллером.

– Ты серьезно?! – завопил Дава, пытаясь перекричать издаваемый лодкой шум.

Впрочем, шума она благодаря паровому коловратному двигателю производила не так уж много.

– Успокойся, все будет хорошо! – крикнул я и опять немного соврал.

Ну и откуда мне знать, как оно будет? Случиться может всякое, особенно на болотах, даже несмотря на добрый десяток часов, который я уже накатал на ходовых испытаниях лодки.

Еще одно движение рычага разогнало пропеллер достаточно, чтобы катер двинулся вперед. Набрав первоначальную скорость, я усилил тягу, и мы мощно полетели над водами Стылой.

Не, ну ведь реально круто!

На испытаниях я еще сдерживал себя, а сейчас на прямой ленте реки разошелся во всю мощь молодецких желаний. Правда, пришлось учитывать находящиеся на воде лодки, но их скорость была настолько незначительной, что это не являлось проблемой.

Если ближайшие к нам владельцы пристаней и их работники раньше видели кое-какие маневры катера, то дальние соседи сейчас стояли с открытыми ртами, созерцая несущегося над рекой демона, почему-то гудящего аки огромный шмель.

Неплохая получилась реклама, если, конечно, народ действительно не свяжет новинку с нечистой силой. Тогда уж святоши точно прикроют нашу лавочку.

Меня буквально распирало от восторга и желания пошалить, так что я попытался повилять, но тут же бросил эту затею. Нас, даже несмотря на катамаранную систему судна, начало неслабо мотать, и появилась угроза потерять кого-то из пассажиров, а нам этого не нужно. И так у бедолаг лица стали белее мела.

Снизив скорость, я добился устойчивого положения катера, когда он лишь мягко поднимался над подминаемыми волнами.

Очень удачно получилось – довольно простое управление, завидная скорость, да и цена не такая уж запредельная. Шатунам, у которых часто возникает необходимость убраться с Топи без промедления, подобная штука точно должна понравиться. А у самых везучих из них денег хватит и не на такие роскошества.

Нормальная скорость, свежий ветер и юношеский задор смыли страх у меня и у моих друзей. А затем на освободившемся месте поселился бурный восторг. Они начал орать и проситься за штурвал. В первом порыве я их поддержал, а вот со вторым пришлось обломать – сначала нудное и долгое обучение, а уж затем полный допуск к экстремальным развлечениям.

Поднявшись на десять километров вверх по реке, мы приблизились к тому месту, где она вытекает из Стылой Топи. Бо́льшая часть этого участка заросла тростником, и только с правой стороны имелся относительно глубокий рукав. Именно через него лодки шатунов выходили на озерную часть Топи.

У меня опять появилось желание побезобразничать, так что катер не стал сворачивать в сторону всем известной протоки, а так и пер на заросли тростника.

– Куда тебя несет?! – заорал Дава.

Интересно, откуда городскому мальчику из хорошей еврейской семьи известны особенности истока Стылой? Впрочем, ключевое слово тут «мальчик» – все дети Топинска очень любили слушать шатунские байки, девяносто процентов из которых были ужастиками. Там часто фигурировали маршруты шатунов, отсюда и осведомленность.

– Пойдем напролом! – с восторгом заорал я, добавив в голос изрядную долю сумасшедшинки.

Перед тем как катер с хрустом вломился в заросли, орали уже все пассажиры. Буквально через пару мгновений крики из панических перешли в восторженные – молодость, она такая переменчивая.

Проделав в невысоком тростнике просеку и вопреки моим опасениям не застряв там, катер вырвался на просторы Стылой Топи. Напрягать свою паранойю я не стал и далеко на болота забираться не собирался.

По собранной мной информации, на периферии Топи самыми зрелищными были места, где росли сиреневые «венерки». Быстро отыскав взглядом выделяющееся вдалеке пятно нужного цвета, я повел катер в том направлении. Это было не только стремление насладиться местными красотами, но и еще одна проверка для нашего детища. В той стороне все пространство воды затянуло водорослями, и, чтобы пробраться к зарослям пользующихся спросом цветов, добытчикам приходится изрядно помучиться – здесь весла уже не помогали, в дело шли шесты. А вот аэрокатер, к моей радости, побежал по водорослям почти как по открытой воде.

Светло-сиреневые заросли приближались, и вскоре я увидел небольшую рощу… нет, не деревьев, а каких-то гипертрофированных цветов. Сначала катер начал пробираться между еле выглядывающими из воды росточками с одним или двумя бутонами. По отдельности ничем особым эти цветы не впечатляли – чем-то похожи на колокольчики. Но постепенно к центру зарослей количество цветов на более старых стеблях увеличивалось, и именно их соцветия давали очень интересные результаты. Когда прошли еще глубже, стало казаться, чтокто-то разместил на высоких шестах целую выставку грамотно подобранных букетов, которые отличались друг от друга не только размерами, но и оттенками сиреневого.

В общем, красиво, особенно в таких масштабах. Выставленные в цветочном магазине нерукотворные букеты «венерок» меня особо не вдохновляли, но вот такие заросли все же заставляли смотреть на них с восхищением, как на некое чудо природы.

Выведя катер в небольшую заводь посреди зарослей, я перекрыл подачу пара в коловратный двигатель. Боря тут же с другого борта сбросил якорь.

После этого мы практически синхронно разблокировали передние кресла и повернули их на сто восемьдесят градусов. Затем, подняв дополнительные бортики, организовали стол. В итоге получился вполне удобный салон для отдыха компанией на пять человек, так что нам четверым было еще и просторно.

В восемь рук мы начали сервировать походный стол привезенными с собой вкусностями. В процессе я исподтишка наблюдал за своими друзьями.

Да, именно друзьями – иначе и не скажешь.

Худой и невысокий бывший железнодорожный инженер Боря Хват за последнее время растерял часть своей рассеянности и робости. Он даже понемногу научился распекать подчиненных в наших мастерских, но делал это без крика и ругани – вежливо и при этом достаточно жестко. А вот кто совсем не изменился с момента нашего знакомства – так это Давид Аронович Бронштейн, он же Дава – рыжий здоровяк, национальность которого выдавал лишь солидный шнобель.

Третьим моим другом, точнее самым первым, кто стал оным в этом мире, был Леха – Алексей Карлович Вельц. Этот тоже на немца походил слабо – невысокий, стройный и темноволосый. Сейчас Леха, как и я, лишь автоматически занимался сервировкой, глазея на окружающие красоты. Даже догадываюсь, что именно он высматривает.

– Леша, цветочки будем собирать на обратном пути.

Леха густо покраснел, чем вызвал необидный смех нашей компании.

Впрочем, лично мне было не очень-то смешно. Та, для кого он собрался рвать цветы, успела изрядно попить моей кровушки и испортить нервов. Нынешняя почти официальная невеста Лехи некогда вбила себе в голову, что влюблена в меня, и явно не собиралась стесняться в средствах достижения своей цели.

Да эта пигалица едва не довела нас с Лехой до дуэли!

Сейчас дочь уездного судьи вроде немного успокоилась. Впрочем, перед скандалом на балу я тоже так думал. Ладно, не будем забивать себе голову еще и тараканами Лизоньки. А начнем праздновать, потому что на то имеется солидный повод.

– Итак, господа хорошие, – сказал я, подождав, пока Дава откупорит бутылку и нальет мне в бокал пенистого напитка, – собрались мы здесь не только по поводу испытаний катера и для пития шампанского, но и чтобы отметить знаменательное событие.

– Ты надумал жениться? – ехидно спросил Дава, хотя этот рыжий скот был единственным, кроме меня, кто знал причину празднества, потому что сам же и оформлял бумаги.

– Боюсь, что тебе придется сделать это раньше.

Дава моментально растерял все ехидство:

– Ты что-то знаешь? С тобой говорил мой отец? – зачастил наш юрист, причем так взволнованно, что пришлось его успокаивать:

– Не трясись, никто со мной не говорил. Просто я жениться не собираюсь в принципе, а вот тебе рано или поздно придется.

– Надеюсь, это случится как можно позже, – проворчал Дава, откидываясь на спинку сиденья.

– Так вот, – продолжил я прерванную речь, – у нас знаменательное событие. Раньше мы были просто дружной компашкой, но среди нас имелось, так сказать, слабое звено.

– Куда уж нам, простым смертным, до вас, магнатов, – с показным недовольством проворчал Леха.

Хотя доля искренности в его голосе присутствовала.

– Ну, теперь-то у тебя не будет повода для ворчания, – улыбнулся я хмурому другу, доставая из планшета документ. – Со вчерашнего дня ты являешься акционером компании «Механикусы».

Оформляя разрешение на деятельность нашего предприятия, я в шутку решил использовать прозвище, которым нас наделила народная молва.

– Да ладно! – опешил Леха, вцепляясь в бумажку, которая подтверждала его владение тремя процентами акций предприятия. – Мне же вроде не за что.

– Вот только не надо прибедняться, – вполне искренне возразил я другу.

Так уж случилось, что, когда я пытался объяснить Боре, как должен выглядеть мой новый паромобиль, инженер изобразил на листе довольно примитивный и угловатый чертеж. Моя совесть и осознание собственной бездарности не позволяли вообще браться за карандаш для рисования. Но тут нам на помощь пришел явившийся в гости и мающийся от скуки Леха. Он за пару минут изобразил именно то, что я пытался передать на словах, да еще и приплел что-то от себя. Получилось даже лучше, чем в моих фантазиях.

Мы начали шпынять парня, и он, краснея, сознался, что обучался рисованию у настоящего художника. Не то чтобы наш друг имел к этому тягу и великий талант, но тогда выбор у Лехи был небогатым – еще его маменька пыталась запихнуть свое любимое чадо на балетные курсы и уроки игры на скрипке. Так что выбор был очевиден.

В итоге именно Леха стал содизайнером всех трех машин, которые за полгода выпустила наша мастерская. Конечно, основную часть дизайнерских идей я тупо копировал из воспоминаний о родной реальности, но без помощи художника было бы намного сложнее, особенно на этапе переговоров с заказчиками.

Предусмотрительно купленный формовочный пресс позволял воплощать в металле почти все наши фантазии. Конечно, до уровня автозавода, даже по местным непритязательным меркам, мы вряд ли дорастем, поэтому постараемся взять качеством и оригинальностью.

В общем, свою долю Леха заслужил на все сто процентов.

– А у меня не будет с этим проблем на службе? – после приступа радости все же обеспокоился юридической частью дела помощник следователя Топинской полицейской управы.

– Ну у меня-то их нет, – поспешил я успокоить друга.

– Ха, ты же у генерал-губернатора в любимчиках ходишь. Да и мало ли что вам, новгородцам, позволено…

– Ничего нам такого не позволено, – парировал я.

Действительно, несмотря на особый статус Новгорода в составе империи, отдельных преференций у выходцев из торгово-магической республики не было.

– Плату из других рук, кроме государевых, вы принимать не можете, потому что это будет взяткой, – тут же всунул свои пять копеек Дава. – А вот обоснованное владение акциями и другой собственностью никто не запрещает, особенно если они получены законным путем. Так что пей свое шампанское и говори нам «спасибо».

– Спасибо, друзья!

Блин, да он же сейчас прослезится.

Не то чтобы парню не хватало денег, но Леха действительно немножко завидовал нашему деловому партнерству.

– Не за что благодарить. Еще раз говорю: ты заслужил каждый процент.

– Ну не каждый, – фыркнул Дава. – Игнат хотел дать тебе пять процентов, но я не позволил. За пять я ему найду профессиональную художницу вот с таким талантом.

Наш юрист тут же изобразил руками величину таланта, размера эдак пятого.

– Даже не сомневаюсь, – совершенно не обидевшись, рассмеялся Леха. – Ты за бабу не то что друга – родину продашь, а если у нее в корсаже припрятана хотя бы пара сотен рублей, то, боюсь, и души не пожалеешь. Причем чужой.

– Ну только не надо делать из меня монстра, я просто умею считать деньги, – наигранно возмутился наш юрист.

– Ладно, хватит корчить из себя скупого монстра. Главное, что теперь мы не только друзья, но и партнеры. За что и предлагаю выпить.

Ну, мы и выпили, а также закусили, да и вообще вели себя как любая молодежь на пикнике.

Если честно, я всегда считал, что с друзьями нельзя вести финансовые дела – деньги между товарищами ни к чему хорошему привести не могут по определению. Но, оказавшись здесь, я поменял свое мнение. Дело не в деньгах, а в общем деле, за которое все болеют душой. Да, и еще один маленький, но очень важный нюанс: не нужно жадничать. Если твои партнеры понимают, что получают чуточку больше, чем заслуживают, то это пойдет отношениям между нами только на пользу. Главное – не пропустить момент, когда у деловых партнеров начнут разбухать амбиции, но в нашем случае это произойдет очень не скоро. Для Лехи – потомственного служаки – наш общий бизнес лишь развлечение, Боря по натуре скромен и застенчив, а у Давы амбиции были гипертрофированными уже с рождения, и он давно научился их контролировать.

– …Ты не понимаешь, – размахивая перед носом Лехи куриной ножкой, вещал Боря, которому два бокала шампанского уже взъерошили мозг. Слабенький он у нас до этого дела. – Основные проблемы в еро… иро… Игнат, как там?

– Аэродинамика.

– В аэродинамике, – после моей подсказки уже без запинки повторил Боря. – Она же должна плыть, а не летать. Да если бы хоть летала, так нет ведь, все норовит прыгать. Вот ты хотел бы управлять прыгающей лодкой?

Ответить Леха не успел, потому что его возмущенно перебил подвыпивший собеседник:

– А ну отдай, это мое!

Борю я слушал вполуха, в это же время обсуждая с Давой скандал с одним из постояльцев Белых Дач, но, услышав вопль друга, перевел взгляд на него. В следующий момент я вскочил как ошпаренный. Через правый борт, оттуда, куда последние полчаса Леха с Борей бросали объедки, переползло толстое щупальце с присосками. Оно и вцепилось сначала в куриную ножку, а затем вообще в руку Бори. Наш инженер тут же сменил возмущенный крик на почти девичье визжание. Только благодаря оперативно вцепившемуся в него помощнику следователя парня еще не утащило в воду. Мало того, другие щупальца тоже заползали на наш катер, и через пару секунд все могло закончиться плохо.

Все это я отмечал краем сознания, а руки привычно делали свое дело. После близкого знакомства с упырицами и одной до жути «милой» стри́гой без оружия я не хожу даже в бордель. Увы, малокалиберным «кобальтом» из наплечной кобуры делу не поможешь, так что пришлось тратить драгоценные секунды и нагибаться к принесенной с собой сумке.

Разогнулся я уже с двуствольным обрезом. Парни начали впадать в панику, а на меня снизошло совершеннейшее спокойствие – оружие в руках, враг в поле зрения, так чего дергаться?

Первый выстрел картечи ушел за кромку борта, перерубив вцепившееся в Борю щупальце. К этому моменту Леха сумел затащить инженера под стол, пытаясь отодрать от его одежды мерзкие присоски. Второй выстрел также ушел за правый борт, в появившийся из-под воды скользкий горб. Из него тут же брызнули синеватые ошметки.

Так, теперь разворот и рывок за рычаг накачки смеси воды и реагента. И то и другое находилось в баках под небольшим давлением и моментально заполнило котел. Началась быстрая реакция, но, увы, не мгновенная. Поэтому я вернулся к сумке, выхватывая из кармана два новых патрона.

– Все на пол! – крикнул я, перезаряжая двустволку.

Парни, хорошо зная мою репутацию истребителя всякой нечисти, без возражений дружно полезли под столик к Боре, который все еще боролся с травматически ампутированным куском чужой плоти. Осталось лишь надеяться, что эта тварь не ядовита.

Еще двумя порциями картечи я серьезно повредил несколько бьющих воздух как плетьми щупалец и наконец-то услышал характерное пыхтение предохранительного клапана. Рывок за пусковой рычаг заставил загудеть лопасти пропеллера. У меня были опасения насчет мощности, но ее хватило с лихвой, чтобы перемолоть те щупальца, которые полезли сквозь защитный каркас.

Пропеллер зачавкал, разбрасывая вокруг куски мяса и синеватую жидкость.

Сразу врубив форсаж, я заставил катер двинуться вперед, но как-то неуверенно.

Черт, якорь!

После того как стопор сброса якоря оставил болоту нежданный подарок, катер лихо рванул вперед. Странная тварь еще с десяток секунд цеплялась за корпус нашего суденышка, но затем отвалилась.

Мне кажется или среди цветочных зарослей вздыбилась спокойная поверхность болота, формируясь в прозрачную девичью фигурку? Не уверен, но похоже, что это моя старая знакомая русалка. Любить меня ей не за что – особенно после пережитого контакта с серебряной дробью и подводной мини-бомбой. С другой стороны, ей-то как раз грех жаловаться: в тот день ее сосед-леший вообще был развеян и прекратил свое существование.

Увы, благодарность свободному энергенту явно не свойственна. Впрочем, я на ее месте тоже затаил бы злобу. Мне еще повезло познакомиться с бестелесной русалкой, а ведь есть более опасный подвид – симбиоз энергента и мертвого тела, избравший воду как среду своей нежизни. Свободные энергенты не могли напрямую влиять на защищенного собственным биополем человека, а вот подвести к нам неведомого монстра у нее силы хватит.

Почему неведомого? Потому что я не раз лично опрашивал и шатунов, и изучающего тварей Топи доктора Вяльпе. Так вот все они едва ли не хором заявляли, что в этой части болот нет ничего опаснее больших пиявок и мелких щучек, которые живут стаями и имеют повадки пираний. Кстати, нужно не только высказать свое «фэ» Яну Нигульсовичу, но и срочно показать ему Борю, который уже отодрал от себя щупальце и явно собрался выкинуть его за борт.

– Боря, оставь эту дрянь. Пусть доктор ее посмотрит: вдруг там какой-то яд.

Инженер брезгливо отбросил под переднее сиденье уже не шевелившееся щупальце и перебрался на диванчик, к смирно сидевшим там друзьям. Вместе они смотрелись как выуженные из воды котята – перепуганные и взъерошенные. Да еще и забрызганные синеватой гадостью.

Эта картина заставила меня улыбнуться, и улыбка наконец-то распустила тугой узел напряжения. Сдвинув рычаг форсажа, я снизил скорость катера.

– Что ты делаешь?! – тут же отреагировал Дава.

– Нужно повернуть кресло, так вести неудобно.

– А-а-а, – протянул он и начал осматриваться по сторонам. – Мой цилиндр!

– Хочешь вернуться? – с нервным смехом спросил я.

– Я что, похож на блаженного? – спросил Дава, на лицо которого начали возвращаться нормальные краски.

Его голос тоже подрагивал от нервного смеха. Ну а затем мы громко заржали, истерично, зато дружно.

Развернув кресло, я удобнее устроился за рулем и вновь разогнал катер до максимума.

Вот и съездили на пикничок! Ирония ситуации состояла в том, что этой поездкой я пытался перебороть иррациональный страх перед Топью, но, похоже, лишь усугубил его.

Ну не везет мне в сих колдовских краях – вечно случается какая-то гадость на грани фола. Да и ладно. У меня хватает дел и в более обжитых местах.

Глава 2

Наше появление у причала сразу подняло суматоху на берегу. Еще больше беспокойства Ярославу Андреевичу с подчиненными я добавил своим приказом достать нами чистые робы и собрать запачканную одежду в брезентовые мешки. Не забыл также наложить запрет на подход к катеру. Отрубленное щупальце я упаковывал собственноручно под завороженными взглядами окружающих.

В паромобиль мы загрузились все тем же составом и, пронесшись пожарной командой через весь город, дружно завалились в городскую больницу.

Наше появление наполнило суетой и шумом до этого тихий и стерильный как в гигиеническом, так и в эмоциональном плане кабинет доктора Вяльпе.

– Вот, – заявил я и вывалил содержимое торбы на железный стол для инструментов.

Имелось, конечно, желание шмякнуть эту мерзость прямо поверх рабочих бумаг, но мое негодование было не настолько сильным.

– Что это? – на удивление спокойно и даже заинтересованно спросил доктор, не став реагировать на наше бесцеремонное появление.

– Это вы мне скажите, уважаемый доктор, – кто уверял меня, что рядом с устьем Стылой нет ничего, как вы выразились, интереснее пиявок?

– Ну, об этом говорят мои исследования, – с усилившимся от волнения эстонским акцентом сказал доктор, разглядывая щупальце.

– Ладно, – сдулся я, поняв, что спорить тут бессмысленно. – Важнее другое – стоит ли нам ждать проблем от контакта с этим монстром? Вдруг он ядовитый.

– Вас покусали? – встрепенулся доктор, посмотрев на нашу четверку как-то по-новому.

– Нет, просто забрызгало кровью чудовища. Только вон Бориса Олеговича схватило это самое щупальце.

– Позвольте, – обратился доктор к Боре и начал быстро проводить первичный осмотр. Особенно внимательно он исследовал руку, в которую вцепилось щупальце.

Закончив, доктор лишь пожал плечами:

– Не вижу ни малейших признаков отравления. Пара синяков и легкая дезориентация, но, судя по запаху, вы выпивали.

– Чуточку, – почему-то покраснел Боря.

– Скорее всего, это последствия опьянения, но вы все же завтра с утра загляните ко мне. Дополнительно я исследую предоставленный биоматериал и поставлю вас всех в известность, если найду что-то опасное.

Парни хором облегченно выдохнули, и на их лицах тут же отразилось жгучее желание сбежать из больницы как можно дальше. И я их прекрасно понимал.

– Простите нас за бесцеремонное вторжение, – за всех извинился я, – мы, наверное, пойдем.

– Да-да, – отмахнулся доктор, внимательно осматривая лежавшее на столе щупальце, но тут же встрепенулся: – Игнат Дормидонтович, не могли бы вы немного задержаться?

– Конечно, – ответил я, не испытывая ни малейшего желания.

– Мы будем в «Старом охотнике», – шепнул Дава и ободряюще хлопнул ладонью меня по плечу.

– Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович, – дождавшись ухода моих друзей, предложил доктор. – Хотите чаю с бутербродами? У Ванды они диво как хорошо получаются.

Я, сглотнув собравшийся у горла ком, демонстративно покосился на щупальце.

– Не думал, что после всех пережитых приключений вы сумеете сохранить брезгливость, – удивился доктор моей чувствительности.

– Ян Нигульсович, – с показным возмущением воскликнул я, – и чем же таким, по вашему мнению, мне пришлось заниматься? Не по помойкам же я шастал.

– Ну, крови за вами было много, и не только живой.

Мне даже стало интересно, что именно о моих приключениях слышал главный топинский доктор. Правду я ему точно не расскажу, да и прав на то не имею. Впрочем, мои истории из прошлого его не интересовали, а послушать он хотел о настоящем:

– Расскажите, как выглядел бывший хозяин сего щупальца.

– Вы думаете, я его там особо рассматривал? – проворчал я, но все же принялся рассказывать.

Выслушав меня, доктор задумчиво обхватил свою куцую бородку.

– Скорее всего, это изменившийся под воздействием энергетических эманаций октопус.

Это слово мне было знакомо.

– Осьминог?! Вы серьезно? В Сибири, да еще в пресном водоеме?

Насколько я слышал, в пресной воде эти существа точно не живут.

– Игнат Дормидонтович, – по-доброму улыбнулся доктор, – вы уже год пребываете в Топинске и еще чему-то удивляетесь? Скорее всего, это не, так сказать, октопус вульгарис, а нечто другое, но все равно огромное вам спасибо за подарок. Он станет жемчужиной моей диссертации о живом мире Стылой Топи!

После этого заявления доктор задвинул речь на полчаса о своей научной работе. Не скажу, что было так уж скучно, – я узнал много нового, но из всего сказанного сделал лишь один жизненно важный вывод. Ну ее на фиг, эту Топь с ее уникальностью! Если появился чисто морской моллюск, то всплыть там может все что угодно – от какого-нибудь динозавра до инопланетянина. Так что за околицу Топинска в сторону болот я больше не ходок.

После беседы с доктором я заскочил к себе в бывшую пожарную каланчу и был встречен своей личной нечистью, которая, в отличие от болотной, приносила одну лишь пользу.

– Командир, вы целы? – обеспокоенно поинтересовался здоровенный казак, который мог становиться еще крупнее, когда принимал форму волколака. – Звонили из мастерской, говорят, на вас напала какая-то жуткая тварь из болота. Нужно было взять меня с собой.

Вот какая у меня заботливая нянька живет под боком.

Кроме оборотня в каланче обитал находящийся на психиатрической реабилитации домовой и оставшийся без хозяина кот по имени Леонард Силыч, с которым тоже все ой как непросто. Немного сглаживал ситуацию тот факт, что кроме меня в доме жили еще два вполне нормальных человека – одноногий ветеран, оружейник и вообще мастер на все руки Корней Васильевич, а также мой воспитанник – шустрый и сообразительный паренек по прозвищу Чиж, он же Осипка.

Два эти персонажа тоже появились в гостиной, и их явно интересовал ответ на уже высказанный казаком вопрос.

На душе даже как-то потеплело.

– Ну и что бы ты там делал? Загрыз бы кракена?

– Кракена? – удивился Евсей.

– Ну, такая огромная тварь со щупальцами.

– А что такое щупальца? – Это спросил уже Чиж, но, судя по лицам Евсея и нашего оружейника, интересно было всем.

– Это…

Ну и как втолковать жителям Сибири, что такое щупальца, и при этом не сбиться на похабщину?

– …Потом объясню. Чиж, приготовь мне выходной костюм и чистое белье. Я пока в душ. Да, еще позвони в мастерскую и скажи, что они могут отмывать катер. Яда там нет.

Оставив людей в еще большем недоумении, я ушел мыться, а Чиж убежал в кабинет звонить в мастерскую. За последние месяцы парень все же справился со своим страхом перед электрическим звенящим монстром, да и паромобиль водил довольно прилично. Правда, под неусыпным контролем старших. А вот Евсей наотрез отказывался учиться чему-то новому, мотивируя это тем, что невместно казаку с чертовщиной якшаться.

Довольно странно слышать это от оборотня.

Приведя себя в порядок, я вернулся за руль паромобиля, рядом с кряхтеньем усаживался Корней Васильевич, который должен отвести машину домой. Возвращаться я собирался на пролетке. Правила дорожного движения и их блюстители господа гаишники здесь пока не появились, но совесть все равно не позволяла садиться за руль пьяным. А про то, что мы сегодня солидно зальем за воротник, – это к гадалке не ходи.

«Старый охотник» встретил меня привычным уютом, охотничьим антуражем и ненавязчивым сервисом.

В общем, нравится мне здесь. Кстати, как-то никогда не задумывался: а почему тут только чучела обычных зверей и нет ничего экзотического? Может, попросить доктора забальзамировать щупальце и подарить трофей хозяину трактира? Не, вряд ли поймет и точно не оценит.

Эти странные мысли были намеком на то, что пережитый на болотах испуг растаял без следа. Ну как без следа – до момента, когда появится необходимость выйти за околицу Топинска.

Мои друзья, как и я, успели побывать дома и выглядели вполне пристойно, по крайней мере внешне. Они не стали меня дожидаться и уже порядком накидались. И это при том, что мои карманные часы показывали всего лишь пять пополудни. А вот Боря был подозрительно трезв, и, кажется, я догадываюсь почему – парень явно собрался сбрасывать стресс другим способом.

Половой подскочил ко мне в надежде, что я дополню заказ, но ломящийся от яств стол в улучшении явно не нуждался, так что угодливый парень был отправлен обратно.

– Вот возьму и куплю букет в магазине, а Лизоньке скажу, что сорвал его на болотах с риском для жизни, – пьяно вещал Леша Даве, который с откровенным ехидством смотрел на друга.

– Леша, дорогой ты мой человек, врать-то нехорошо.

– Это мне говоришь ты? – искренне возмутился Леха. – Сам-то давеча Марфуше рассказывал, что путешествовал по Африке. По Африке! Ты же небось ни разу и слона-то живьем не видал.

– Можно подумать, ты видал, – теперь уже возмутился Дава.

– Видал, когда к дядюшке в Москву ездил.

Так, нужно срочно догонять парней, а то мне с ними будет неинтересно.

Увы, не успел. После того как я принял вторую рюмку беленькой и закусил тонко нарезанной осетриной, подозрительно трезвый Боря начал собираться:

– Господа, а не наведаться ли нам в «Русалку»? – с показной небрежностью предложил наш инженер.

Кто бы сомневался.

– Боря, да ладно тебе, хорошо же отдыхаем, – вздохнув, возразил Леха.

Тут все ясно – эти двое представляли у нас два диаметрально противоположных отношения к борделю «Русалка» в частности и к продажной любви в целом. С Лехой все ясно, он у нас почти жених и вообще пылко влюбленный. Да и Борины мотивы не были для меня секретом. Парень, как говорится, пустился во все тяжкие. Раньше робкий, закомплексованный и, что немаловажно, небогатый, инженер был сильно обделен женским вниманием. Но после нашего знакомства он не только поправил свое финансовое положение, но и оценил прелесть и простоту платной любви. Каюсь, тоже не без моей помощи. И тут, как говорится, Остапа понесло.

Хорошо хоть я взял «Русалку» под особый надзор в плане разных излишеств, как бы странно это ни звучало в отношении борделя. Теперь там не найти и грамма наркоты, да и пьяных клиентов обирать перестали. В общем, запуганная мною маман заведения уже предупреждена и присмотрит за тем, чтобы девушки сдерживали пыл нашего сексуального монстра, дабы он не навредил своему все еще растущему организму. Так что можно спокойно отпускать его в свободное плаванье.

– На правах самого трезвого предлагаю поступить так, – вмешался я в спор. – Еще час сидим тут. Затем отвозим Алексея домой, а Борю в «Русалку». А конечной точкой нашего маршрута станут Белые Дачи. Дава, ты со мной или с Борисом?

– С тобой, – тут же согласился наш неправильный еврей, – устал я от простоты, хочется изысканных утех.

Ох, не слышит тебя уважаемый Арон Моисеевич – во всех смыслах ортодоксальный иудей и несчастный родитель беспутного сына. Одно успокаивало: как-то побывав в доме друга, я умудрился извернуться и хором с Ароном Моисеевичем, а также Цилей Марковной поохать над закидонами великовозрастного дитяти.

Скажете, лицемерно? Да, но мне для полного счастья не хватало только вражды с очень мощной еврейской диаспорой Топинска.

Впрочем, в этот день косых взглядов от родителей избежать не удалось, и наградили меня ими Карл Бертольдович и Хельга Франсовна, увидев на пороге родной обители свое сокровище в столь неприглядном виде. Это они еще о наших болотных приключениях не знали.

Оставив Борю в «Русалке», мы с Давой отправились на пролетке за город к Белым Дачам.

Кикимору мне в тещи! Едва выехали за окраины Топинска, как в груди заворочалось беспокойство. Неужели действительно схлопотал фобию? Я мало что смыслю в психиатрии, но тенденция неприятная. Одно хорошо – когда мы подъехали к усиленной рунами ограде дач, я сумел справиться с беспокойством и даже настроиться на предстоящие приятности.

Курортный сезон уже подходил к концу, но жильцов на дачах хватало. Когда знакомые охранники пустили нас за ворота, пролетка двинулась по главной аллее, проезжая под целым облаком из цветов сакуры. Магически измененные деревья цвели восемь месяцев в году, но при этом не плодоносили. По сторонам от дорожки в тени деревьев виднелись небольшие и аккуратные домики, рядом с которыми сновали отдыхающие. В основном селились они семьями, так что хватало здесь и детишек. Впрочем, до бедлама пионерлагерей атмосфера дач не доходила.

Еще через минуту мы подъехали к центральному зданию курорта, которое было похоже на мини-дворец из сказок Андерсена. По бокам от здания разместились два пруда в окружении ограды из кустов. Из-за зарослей слышался детский смех и плеск – последние водные развлечения малышни в этом сезоне. Через несколько дней целебное купание можно будет проводить только в небольших обогреваемых бассейнах.

Рассчитавшись с извозчиком, мы сошли на гравийную дорожку и направились во дворец, где жила самая настоящая баронесса, уделявшая мне значительно больше внимания, чем любому другому мужчине в этом городе. Так как ее муж давно покинул наш бренный мир, нравственных, да и репутационных, проблем у нас с этим не было.

Ольга Филипповна де Шодуар, эффектная темноволосая красавица с большими карими глазами, выглядевшая значительно моложе своих тридцати пяти лет, сейчас развлекала, так сказать, эксклюзивных гостей. Поэтому мы прямо с ходу попали на музыкальный вечер. Она вообще поклонница талантов и привечала местных, а также заезжих музыкантов и поэтов. Даже не знаю, что баронесса нашла во мне, потому что ни музыкантом, ни поэтом я не являлся. А вот в искусстве чтения анекдотов однозначно хорош, чем и довел Олю до хохота с похрюкиванием при нашей первой встрече. Но вряд ли только талантливый пересказ историй о поручике Ржевском покорил сердце светской львицы, пусть и всего лишь уездного разлива.

Мой визит не задался прямо с порога. Мы с Давой вошли в музыкальный салон посредине выступления одного из гостей. Одетый дорого в кремовый фрак юноша заливался соловьем под аккомпанемент хозяйки, сидевшей за роялем. Это была чувственная и, по мне, слишком слезливая для мужского исполнения баллада о несчастной любви. Как водится, для влюбленных все закончилось предельно печально.

Ничего не могу с собой поделать, но на лицо непроизвольно наползло выражение, во всех деталях отражающее мое отношение к произведению и исполнителю. Вот за эту самую несдержанность меня корректно попросили свалить с праздника во дворце родственника цинского императора перед выступлением местной звезды вокально-инструментального жанра. Как выразился граф Скоцци: «Боюсь, увидев ваше лицо, она сначала побьет во дворце всю посуду, а затем удавится в дальней комнате на струне собственного цисяньциня».

Вот и этому певцу моя реакция не понравилась – юноша набычился и посмотрел на меня с вызовом.

– Князь, прошу вас, исполните еще что-нибудь. Порадуйте нас, – попросила баронесса после того, как мы раскланялись с хозяйкой и ее гостями.

Ударение на титуле певуна она сделала явно для меня.

Да хоть принц заморский, можно подумать, я не вижу, для кого он тут соловьем заливается!

И чего это я распереживался? Конечно, Оля – дама в высшей степени достойная, но, если честно, ревновать ее – дело не только неблагодарное, но и бессмысленное по определению.

Я попытался придать лицу более вежливое выражение, но слишком поздно. Петь князь отказался и, кажется, прямо сейчас обдумывал варианты действий, которые поспособствуют дуэли между нами.

Этот мир и общество, в котором я сейчас живу, мне очень нравятся, но, елки-моталки, какие же они здесь все нервные!

Оля быстро просчитала ситуацию и тут же начала действовать:

– Игнат Дормидонтович, помогите мне, пожалуйста.

– Конечно, Ольга Филипповна.

Встав из-за рояля, она ободряюще улыбнулась князю и подошла ко мне. После этого мы практически под ручку вышли из салона в холл.

– Игнат, мы можем с тобой увидеться позже?

– Это так вы указываете мне на дверь? – в ответ ляпнул я.

Да что это со мной?! Останься Игнаша самим собой – он, конечно, встал бы на дыбы и начал доказывать, кто тут настоящий альфа-самец, но мне, с багажом прожитой жизни, все эти потуги кажутся не просто смешными, а глупыми и бессмысленными.

Быстро успокоившись, я попытался исправить ситуацию:

– Прости, сам не знаю, что на меня нашло.

Поджавшая губы после первой фразы Оля тут же смягчилась и осторожно погладила меня по щеке:

– Не нашло, а просто еще не прошло. Это называется юность, мой милый друг.

Ну да, только меня это не оправдывает, особенно учитывая опыт живущей в юном теле души. Оля же в очередной раз доказала, что она не только красавица, но и умница.

– Как думаешь, Давид может остаться? – спросил я, посмотрев на друга, нырнувшего в разношерстную компанию так же беззаботно, как тюлень в море.

Кажется, он даже успел наметить себе рыбешку повкуснее в стайке присутствующих здесь дам.

– Конечно, – улыбнулась Оля, – я присмотрю за ним.

– Хорошо, приятного вечера, баронесса, – учтиво поклонившись, поцеловал я протянутую руку.

– Приятного вечера, мой друг. Потап отвезет тебя в город.

Ну и что мне теперь делать? Ехать в «Русалку» к Глаше после всего этого не хотелось, да и устал я что-то от общества импульсивной молодежи, включая самого себя. А не поехать ли мне в место, где отдыхают люди посерьезнее? В пятничный вечер там как раз собирается солидное общество.

Дождавшись, пока Потап, заросший по самые брови вечно растрепанной бородой, запряжет лошадь, я уселся в легкую коляску и спросил:

– Знаешь, где в городе находится сигарный клуб?

– А кто жа не знает, барин! Известное нам это место. Мигом домчим. А ну пошла, кляча старая! – Это он обратился уже к своей лошади, которая клячей совсем не выглядела.

Безосновательно оскорбленная кобылка резво довезла нас до центральной части города и остановилась перед приземистым каменным зданием, которое своим фасадом смотрело прямо в «спину» городской ратуши. Разделявшая эти здания улица была тихой и малопосещаемой, что лишь добавляло степенности этому месту, а помпезность ему придавало не местоположение и экстерьер, а начинка. В смысле члены клуба.

Разодетый в лучших английских традициях лакей придержал дверь и степенно принял у меня котелок с тростью.

– Милости просим, Игнат Дормидонтович.

Не скажу, что я являюсь завсегдатаем клуба, но таким людям по должности положено запоминать лица с первого раза. Да и вообще, несмотря на то что живу я в Топинске чуть меньше года, мало какая собака не знает главного, потому что единственного, видока в городе.

Кивнув в ответ на приветствие, я вошел в основной зал клуба. Тяжелые портьеры, ореховые панели на стенах, массивная мебель и монументальные подсвечники. При том что и электрическое, и магическое освещение применялись в Топинске повсеместно, здесь предпочитали именно такой вид освещения, создававший особую атмосферу.

Из десятка столов и диванов вдоль стен была занята лишь половина. Уже войдя в помещение, я немного растерялся.

Конечно, можно посидеть и в одиночку, но без сигары или трубки это будет выглядеть нелепо. Сам я не курил, но, как ни странно, к дыму дорогого табака относился терпимо, а аромат некоторых сортов мне даже нравился.

К счастью, нерешительность продлилась недолго, потому что меня заметили. В правом углу комнаты за столом сидела компания из трех человек, которые явно были заняты игрой в карты. Один из картежников, увидев меня, поднял руку с дымящей в ней сигарой.

Повышать голос здесь было не принято, и я поздоровался, только подойдя вплотную:

– Добрый вечер, господа.

– Здравствуйте, Игнат Дормидонтович, – преувеличенно радостно заулыбался уездный судья Виктор Игоревич Бабич.

Именно этот человек, похожий на стального колобка, был моим поручителем во вступлении в члены сигарного клуба.

Отношения у нас с его честью были довольно оригинальные – сначала по наущению дочери, той самой Лизоньки, судья организовал мне самый настоящий бойкот и лишил допуска в высший свет города. Затем, разобравшись в ситуации, он практически взял надо мной шефство. А может, причиной тому был тот факт, что я стал чиновником по особым поручениям генерал-губернатора Западной Сибири.

Но это уже не столь важно – доброе отношение одного из столпов Топинского общества дело полезное, и принимать его нужно без излишнего кокетства.

Компанию судье составляли хорошо известные мне личности.

– Вот и пришел тот, кого не грех пощипать. Уж у него-то куры денег точно не клюют. Так что не обеднеет, – сказал мой бывший начальник топинский полицмейстер Аполлон Трофимович Строгов, своими гигантскими размерами и выдающимися бакенбардами похожий на африканского льва.

– Нету у меня никаких кур, – притворно проворчал я, присаживаясь на свободное место.

– Значит, в покер? – предложил Строгов.

– Можно и трисет продолжить, но тогда придется щипать на пару с юношей кого-то из нас, а я на такое не согласен, – сказал судья.

– Ну, я бы не отказался составить компанию юноше, – неожиданно встал на мою сторону купец первой гильдии и старый друг судьи Архип Сергеевич Коробейников. – Ты, Виктор Игоревич, азарт-то свой попридержи. В прошлый раз мы его не то что не смогли ощипать, сами едва без перьев не остались. А тебе наверняка жалко было бы, павлиньих-то, красивых и блестящих.

Старики засмеялись, хотя шутка была так себе, но все же имела определенную подоплеку. Сам не знаю почему, но в этом заведении мне жутко везло в карты. Скорее всего, потому что не было ни малейшего желания выигрывать. Да чего уж там, я бы с радостью слил пару сотен, чтобы порадовать стариков. Но поди ж ты, не судьба – в прошлый раз унес с собой тридцать чужих рублей. Хорошо, что не больше.

Лакей принес мне стандартный набор фишек на две сотни и бокал коньяка. Сигары не предложил, помня прошлый раз.

Ну что же, приступим. Мои партнеры по игре запыхтели сигарами, доводя атмосферу вокруг карточного стола до идеала. Кстати, вытяжка здесь была шикарной, и такая густота дыма продержится недолго.

Первая партия прошла лениво. Я получил пару семерок и, вяло поторговавшись, сбросил. Банк взял полицмейстер, осыпав нас беззлобными подколками. При следующей раздаче мне пришли уже две пары, что было сочтено поводом для отчаянного торга, ну или его имитации. В этот раз банк взял Коробейников, у которого оказался стрит.

Настроение у игроков скакало, но без особых пиков, так что атмосфера была добродушной. Обсуждали городские сплетни, и затронутые темы явно показывали, что меня еще не полностью считали своим. Что неудивительно – ни рылом, ни возрастом, ни чином я не вышел. Вообще удивительно, что приняли в свою компанию. И все же такая ситуация мне нравилась, как и присутствующие здесь люди. Старая душа скучала по общению со сверстниками, потому что мои юные друзья порой просто выбешивали своей наивностью и инфантилизмом.

Коробейников все же не удержался и немного попенял мне за то, что неделю назад я отказался продвинуть его в очереди на паромобиль. И это несмотря на наши доверительные, можно сказать, теплые отношения. В ответ я предложил ему самому выбрать, кого из этой очереди выкинуть. Причем в списке претендентов значились и судья, и полицмейстер. Пришлось Антипу Сергеевичу закончить наезд ворчанием в густую бороду и оставить эту тему.

Под конец мне все же привалила удача и виде фулл-хауса. Но везение – это одно, а умение играть – совсем другое. Старики тут же раскусили мой совсем не покерный фейс и быстро слились. В итоге мне все же пришлось оставить родных пятьдесят рублей, что только поспособствовало поднятию настроения.

Разошлись далеко за полночь, полностью довольные друг другом. В общем, в отличие от первой половины дня, можно сказать, вечер удался. Мое настроение вернулось в норму, и только где-то на краю сознания билась беспокойная мысль. Я уже давно привык, что экстремальные события в мою жизнь приходят целой чередой. Особенно «весело» становится, когда этому предшествует долгий период спокойствия. А лето у меня выдалось ну очень спокойным. Две погони и одна перестрелка с заезжими бандитами не в счет.

Глава 3

Три следующих дня я прожил в подспудном ожидании, но ничего экстраординарного не происходило. Распорядок дня остался прежним. В понедельник с утра заехал в полицейскую управу пообщаться с Лехой и его начальником, старшим следователем Дмитрием Ивановичем. Обсудили новости теневого мира города и отметили на удивление тихую криминальную обстановку, особенно в плане убийств. Оно и неудивительно – при маячащем на горизонте видоке перед тем, как умертвить ближнего своего, сто раз подумаешь. А бытовуха раскрывалась за день и без моей помощи. Наркоторговлю я тоже немного прижал, но, боюсь, ненадолго.

Попрощавшись с формально бывшими коллегами, я отправился в мастерские. Катер мы довели до ума и оставили эту тему до весны. Шатуны полностью соответствуют своему медвежьему прозвищу, так что раскачиваться и раскошеливаться будут долго. Разве что после первых морозов попробуем сделать санную версию. А пока все силы вновь брошены на производство нашего четвертого паромобиля. Замахиваться на крупное производство я не планировал. Мы решили занять нишу, так сказать, от кутюр – на стандартном шасси с паровым движком отечественного производителя мы делаем свои кузова, воплощая фантазии заказчика. За что и будем драть с них семь шкур, потому что понты – штука недешевая.

И вообще, в основном эта мастерская нужна лишь для того, чтобы чем-то занять Борю и мастеров на время, пока меня опять не пробьет на прогрессорство. Увы, за последние полгода удалось выдавить из себя только аэрокатер. Да и не особо я мучился в творческих потугах – на жизнь денег хватает, а стометровая яхта и особняк на Карибах мне без надобности.

В мастерской осмелевший в последнее время Боря опять начал разводить меня на деньги. В том смысле, что он переговорил с поставщиками комплектующих, кои обещали снизить цены на целых тридцать процентов, если сделаем оптовый заказ двадцати комплектов. А это на минуточку половина моих сбережений и загрузка нашей мастерской как минимум на полтора года, если, конечно, не надумаем расширяться.

И хочется, и колется. Так что я отбился от домогательств инженера, пообещав подумать. Думал я до самого вечера, да и ближе к ночи мысли о перспективах бизнеса все не давали уснуть.

«Долгожданный» звонок вырвал меня из приятного сна, поэтому к телефону я подошел до предела злым. Сдернутые со стола за цепочку часы показывали второй час ночи. В принципе, я умеренная сова, но в будние дни ложусь рано.

– Силаев у аппарата, – недовольно проворчал я в трубку и услышал в ответ хриплый и смутно знакомый голос:

– Игнат Дормидонтович, мне очень нужна ваша помощь. Вы можете приехать ко мне прямо сейчас?

Я уже хотел спросить, кто это и какого демона беспокоит меня посреди ночи, но осекся, узнав странно изменившийся голос.

– Конечно, Виктор Игоревич, буду у вас через пять минут.

Не знаю, что именно случилось у судьи, но явно что-то предельно нехорошее. Так что я без зазрения совести поднял по тревоге весь дом.

Собирался как на захват банды отморозков – пара «крашеров» в набедренные кобуры и пара «кобальтов» в плечевые. Мой верный двуствольный пистолет-коротыш уютно устроился за спиной в кармашке пояса. Чуть подумав, прихватил дробовик и пару светошумовых гранат. Потому что потерянный голос судьи мне совсем не понравился.

С собой взял только Евсея, приказав оружейнику и Чижу возвращаться в постель. Хотя не уверен, что это у них получится – уснуть после такой встряски.

Страдавший консерватизмом казак норовил оседлать своего Орлика, но был жесткимприказом усажен на пассажирское сиденье паромобиля.

Ну никак не приучится, хотя с виду он не такой уж зашоренный ретроград, но поди ж ты… Даже в душевой кабинке моется лишь изредка, предпочитая нормальную баню.

Дороги Топинска и днем-то не так уж загружены, а ночью тут вообще шаром покати – провинция всегда засыпает очень рано. Так что ехали с ветерком, рыская по окнам лучами фар и шурша гравием, чем наверняка разбудили немало горожан. Хорошо хоть паровые движки издают мало шума. Где-то на задворках сознания мелькнуло желание нажать на пневматический сигнал, но я тут же отбросил ее, обругав себя за ребячество.

Дом судьи, точнее, трехэтажный помпезный дворец, как и жилища всех видных людей города, выходил фасадом на Центральный бульвар, соединявший деловую часть Топинска с железнодорожным вокзалом. Специально для подъезда экипажей имелся переулок, в который мы и нырнули, а уже затем оказались на кольцевой подъездной дорожке.

У крыльца нас встречал растрепанный по поводу ночной тревоги лакей:

– Ваше благородие, извольте пройти за мной. Хозяин ждут вас.

Чуть подумав, я махнул Евсею, чтобы оставался в паромобиле, – мало ли насколько откровенные разговоры придется вести с судьей.

Быстрый марш-бросок через коридоры и лестницы вывел нас в кабинет главы семейства. Супруги судьи видно не было, но, кажется, я услышал тихий плач, а это значит, что дело обстоит еще хуже, чем ожидалось.

Вы когда-нибудь видели чугунное ядро, сдувшееся словно воздушный шарик? И я не видел, потому что это противоречит всем законам физики!

Судья действительно выглядел, как говорится, краше в гроб кладут – круги под глазами, да и вообще сильно постаревший.

– Виктор Игоревич, что случилось? – с ходу спросил я.

– Лиза пропала.

Ну что-то подобное я и предполагал.

– Вы обращались в полицию?

– Не решился… пока.

Не понял, что значит «не решился»? Хотя в чем-то он прав. Городок маленький, и, несмотря на полную лояльность полицмейстера и старшего следователя, слухи все равно пойдут. Даже если удастся найти Лизу живой и здоровой, ее отсутствие в отчем доме ночью сильно ударит по репутации девушки, да и семьи в целом. А что из этого следует? Правильно, нужно привлечь того, кто способен решать серьезные проблемы в одиночку. То есть «легендарного» видока.

Ситуация неоднозначная. Мне-то известно, что этот самый видок в своих решениях опирается на жизненный опыт и логику старика. Но совершенно непонятно, на что надеется судья, обращаясь за помощью к хоть и овеянному таинственными слухами, но фактически зеленому юнцу. С другой стороны, он точно знает, что именно я поймал Мясника, за которым безуспешно гонялась вся омская полиция. К тому же молодой видок никак не связан ни с одним из влиятельных семейств Топинска и явно к этому не стремится. Поэтому, если подумать, выбор судьи не так уж плох, как может показаться на первый взгляд.

Не о том думаем, Игнат Дормидонтович! Тут либо переводить стрелки на полицию, либо браться за дело с места в карьер.

– Рассказывайте все, что знаете.

Мой жесткий тон приободрил судью, и он, хоть и с трудом, смог вернуть себе часть своего чугунного образа.

– Она ушла через час после полуночи. С нею личная горничная. Я тут потряс няню, и она созналась, что горничная всю неделю нашептывала Лизе, что знает, где можно достать приворотное зелье, но нужно идти лично.

Кикимору мне в тещи! Похоже, судья пока не осознал всего смысла полученной информации, но когда до него дойдет, то мне может не поздоровиться. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно собралась привораживать эта малолетняя дура.

Я не гендерный шовинист, можно даже сказать, феминист, особенно после знакомства с Дашей, Эммой и Олей, но порой считаю, что некоторых одурманенных эмоциями и истерзанных гормонами девиц до определенного возраста нужно вообще держать в закатанной банке, дабы даже воздушно-капельным путем чего-нибудь дурного не надуло. Впрочем, это же касается и довольно толстой прослойки юношей. Но там хоть с репутацией намного проще, и соответственно с последствиями необдуманных поступков.

Так, меня опять понесло не в ту сторону, хорошо хоть замаскировал мечущиеся в черепушке мысли под серьезное обдумывание проблемы. Ну а на самом деле что здесь можно придумать? Да тут не думать надо, а искать с собаками, но за неимением оных будем использовать то, что есть под рукой.

Судя по всему, приведший меня лакей пользовался полным доверием хозяина, потому что все еще оставался в кабинете.

– Позовите казака, который у авто, и… – не закончив приказывать чужому слуге, я повернулся к судье и продолжил в полувопросительном тоне: – Ведите его сразу к спальне барышни?

Бабич лишь устало кивнул, давая свое разрешение. Лакей тут же выскочил из кабинета.

С Евсеем мы встретились уже у двери в личную комнату Лизы.

– Нужно взять след, – отведя казака чуть в сторону, тихо сказал я и, увидев его недовольную рожу, с нажимом добавил: – Очень нужно. Дело до одури серьезное.

Дошло, он вообще мужик сообразительный.

Кивнув Евсею на спальню, я жестом остановил сунувшегося следом судью. Не знаю, что ему известно об оборотнях, но лучше, если Евсей проведет частичную трансформацию без свидетелей.

Выждав пару минут, я заглянул в спальню и увидел, что там уже никого нет. Лишь распахнутое окно говорило о том, куда мог подеваться оборотень.

– Оставайтесь в доме, – попросил я судью и тут же понял, что простой просьбы тут недостаточно. – Вы будете мне мешать. Может быть, придется делать то, что ляжет пятном уже на вашу личную репутацию.

Судья дернул подбородком и вскинул голову. Он опять умудрился при нашей разнице в росте посмотреть на меня сверху вниз:

– О своей репутации я позабочусь сам, а вы…

– Виктор Игоревич, мы теряем время, – перебил я судью, – репутациями будем мериться позже. Без вас я и мой помощник сможем действовать намного быстрее.

– Вы в нем уверены?

– Абсолютно, даже больше, чем в себе, – сказал я и сорвался с места, дабы ускорить события и показать судье тот темп, о котором только что говорил.

Евсей уже ждал меня у крыльца дома, давно вернув себе человеческий вид:

– Свежий след уходит через садовую калитку в переулок. Дальше я не пошел.

– Правильно, вместе глянем, что там да как.

Следуя за оборотнем, я быстро пересек небольшой сад и подошел к открытой калитке. За невысокой каменной оградой действительно обнаружилась тихая улочка, причем не та, по которой мы ехали сюда, но, судя по направлению, она тоже выходила на улицу, идущую параллельно бульвару.

Евсей без лишних слов указал налево, и мы двинулись туда. Пройдя метров сорок, он неожиданно остановился и присел на корточки. Мазнул рукой по утрамбованному гравию, а затем понюхал свои пальцы.

– Кровь. Людская, свежая. Тело отволокли туда.

Казак указал рукой на еще одну каменную ограду, за которой находился уже другой особняк.

– Пока не будем беспокоить соседей. – Сказав это, я вытащил из планшета гогглы и, сняв котелок, надел их на голову.

Ночная тьма тут же сменилась серыми сумерками.

Ну что же, приступим. Лучше всего расположиться спиной к ограде, дабы иметь максимальный обзор этого участка улицы, не особо двигая головой, – во время ритуала это не очень желательно. Как только я выбрал место, Евсей, зная нюансы моей работы, тут же встал за моей спиной вплотную к ограде.

Лучше всего у меня получалось проводить ритуал освидетельствования разрыва ткани мироздания, появляющегося в результате убийства, находясь в любимой позе японских самураев. Причем это не канон видоков, а моя собственная наработка.

Не жалея брюк, я встал сначала на колени, а затем присел на пятки. Ладони легли на переднюю часть бедер. Теперь расслабляемся и даем возможность сработать рунным татуировкам на моей коже. Несмотря на все мои попытки разобраться, как все это действует, ничего внятного выяснить не удалось. Школьные конспекты Игнаши освещали только внешнюю и практическую часть ритуала, не углубляясь в теорию.

Отклик прошел быстро, и татуировки на моей коже потеплели. Когда я открыл глаза, улочка почти не изменилась. Через секунду в подсвеченной гогглами темноте справа от меня появились две фигурки, идущие тесно прижавшись друг к другу. Мне не было нужды рассматривать замотанные платками лица, чтобы понять, кто из них Лиза, а кто ее горничная.

Немного отлегло от сердца, потому что во время ритуала я особенно хорошо ощущал эмоции именно будущей жертвы. И это были эмоции горничной.

Она очень боялась, до колик в животе, но даже такой сильный страх перебивала жадность. Причем девушка не мечтала о платьях и украшениях, которые она сможет купить после этой ночи. Она жаждала обладать именно деньгами. С ними приходила свобода и уходил страх перед будущим. С ними нет нужды ни перед кем пресмыкаться, ну и, уже как следствие, на них можно купить такие же красивые побрякушки, как у барышни. Теперь она наконец-то сможет сбежать из этой дыры, а еще отомстить проклятой дуре, которой все доставалось слишком легко.

Продуманная мадемуазель, но невезучая. Даже не знаю, жаль мне ее или нет.

Внезапно девушки резко остановились, не дойдя до меня метров десять. Из невысоких кустов, росших у ограды через дорогу от меня, навстречу искательницам проблем шагнула массивная мужская фигура. На голову бандит надел торбу из мешковины с прорезями для рта и глаз.

Смотри ты, сколько здесь хитрованов собралось всего-то на пару квадратных метров пространства.

Лиза попыталась сбежать, но горничная внезапно вцепилась в нее, не давая тронуться с места. Этой заминки мужику хватило, чтобы приблизиться к странной парочке и как-то небрежно стукнуть Лизу кулаком по макушке. Девушка безвольно осела на дорогу. Теперь в переулке на ногах остались лишь две фигуры. Обычно чувства убийцы мне удавалось уловить только перед самым умерщвлением жертвы и немного после.

Злость, причем не на девушку или кого-то другого, а на самого себя. Раздражение, сполохи жадности и ощущение чуждости всего окружающего… Мою концентрацию на эмоциях убийцы сбили действия горничной. Звук во время транса недоступен, но по экспрессивным жестам и отголоскам эмоций было понятно, что девушка недовольна. Она чего-то требовала и желала получить это что-то прямо здесь и сейчас. И, увы, получила… ножом под левую грудь.

Как в руках убийцы появился кинжал, я не заметил. Но вот он уже отступает на шаг, позволяя девушке безвольно упасть на дорогу радом с хозяйкой. Затем мужчина сунул пальцы в разрез для рта. Свиста я тоже не услышал, но он точно был.

Так, теперь скользкий момент. Мне очень хотелось увидеть того, кто явится на вызов убийцы, но был шанс, что к моменту прихода сообщника видение схлынет и я не успею задействовать эффект удильщика.

Прошли две секунды, три…

Наконец-то в сером полумраке переулка появился силуэт лошади, влекущей за собой коляску.

Все, я увидел достаточно.

Мне без проблем удалось мысленно набросить на убийцу призрачную нить. Я привычно встал на одно колено, повторяя руками жест рыбака, пытающегося выудить из реки слишком крупную добычу. От первого же движения видение слетело, стерев с ночной улочки сероватые тени. Дорога опять оказалась пуста. Связывающая меня с убийцей виртуальная нить натянулась.

– Ну же… Да чтоб тебя! – прорычал я вслух, когда почувствовал, как нить обрывается.

Это значит, что убийца сейчас слишком далеко отсюда.

Плохо, очень плохо, особенно для Лизы.

Но опускать руки пока рано: не получилось поймать этого урода простым способом – пойдем более сложным путем.

– А теперь побежали, – бросил я Евсею и, подавая пример, рванул обратно к калитке в сад судейского особняка.

Паромобиль предусмотрительно находился под парами, и нам оставалось только заскочить в салон.

– Ваша горничная в саду у соседей. Мертвая, – сказал я судье, который ждал нас на ступенях крыльца.

– А как же Лиза?! – выдавил из себя Бабич.

– Я ее найду, обещаю, – ответил я и, не дожидаясь возражений, дернул за рычаг основного клапана. Мобиль пыхнул паром и резво побежал по кольцевой дорожке, а затем стремительно покинул пределы судейского поместья.

Ох, чувствую, ночка будет та еще.

Далеко ехать не пришлось. Топинск – городок тихий и провинциальный, но и здесь порой народ гуляет до самого утра. А для возврата домой подвыпившей тушки очень часто возникает необходимость в транспорте. Так что возле дорогих питейных заведений дежурят лихачи, в ожидании клиента клюющие носом на передке своей пролетки.

Именно такого мы и увидели рядом с пафосным трактиром «Усач», где собирались в основном именитые купцы – любители пустить друг другу пыль в глаза.

Недалеко от вывески с огромным сомом, обладающим гипертрофированными усами и неестественной улыбкой, стояло местное «такси». К нему мы и подъехали, разбудив своим появлением не только хозяина, но и его лошадку.

– Но-но, не балуй! – спросонья заорал извозчик и тут же сделал вид, что он обращался к своей кобыле, а к нам повернулся, расплывшись в заискивающей улыбке. – Доброго здоровьица, ваше благородие.

– И тебе не хворать, – не вылезая из паромобиля, ответил я и сразу перешел к делу: – Послушай, любезный, если я опишу тебе лошадку одного из ваших, сможешь сказать, чья она?

Это была самая четкая из двух почерпнутых в видении зацепок. Не знаю, в расчете ли на мой дар или просто из-за врожденной паранойи, но помощник убийцы не стал подъезжать вплотную, а остановил свой экипаж метрах в двадцати от места убийства. Едва не вывихнув глаза, я все же сумел рассмотреть две детали – это была точно пролетка с ее характерными очертаниями, и у лошади на передней правой ноге имелся белый «чулок».

– Ну, – сбив на лоб свой «притоптанный» цилиндр с бляхой, почесал затылок извозчик, – нашего брата в городе не так уж много, и коль лошадка приметная, могу и узнать.

– Белый «чулок» на передней правой.

– Высоко или токмо бабка?

– Высоко, до колена, – ответил я и почему-то вспомнил, что у лошадей эту часть ноги, кажется, называют запястьем.

– Ну, так это может быть Сычок Витьки Куракина. У Буяна белая только бабка…

– Где можно найти этого Витьку? – прервал я разглагольствования извозчика.

– А вам-то он зачем? – не к месту решил проявить корпоративную солидарность водитель кобылы.

Впрочем, для возбуждения чувства гражданского долга ему хватило нахмуренных бровей Евсея.

– Дык это, может, я и сам чем подмогну?

– Не сможешь.

– Ну, так дома он должон быть. По ночам-то не работает, лежень такой. Евойная баба еще нестарая, так куда ж ему от ее теплого бочка бегать? Езжайте за мной, коли нужда есть.

Не прав извозчик, работает эта сволота по ночам, да только не по профилю.

Конечно, я не стал делиться с извозчиком своими мыслями, а вот мелькнувшим в воздухе рыбкой серебряным рублем поделился. Это мигом придало прыти его кобыле.

Ехать нам пришлось на Мойку. Не то чтобы противоположный от Болотного конца райончик, но все равно обратно придется переться почти через весь город. А то, что после Куракина наш путь будет лежать в родной Болотный район, можно не сомневаться.

Мои опасения полностью подтвердились – судя по пустому двору за невысокими воротами, хозяин дома отсутствовал. Но лично он мне не так уж и нужен.

– Любезный, позови-ка хозяйку, чтобы не сильно испугалась.

Извозчик задумался, но все же решил, что так действительно будет правильнее, и спрыгнул с передника пролетки.

– Фроська! – заорал он, для начала всполошив визгливую собачонку, а затем и саму хозяйку.

– Яшка, ты, что ли?! – через пару минут послышался сонный голос. – Чего приперся?! Вот скажу мужу, ужо он тебя отмутузит!

– Гляди, чтобы ты с ним под ручку на каторгу не уплыла, змеюка! Выходи, его благородие говорить с тобой будет.

Да, похоже, у них тут не все так просто со взаимоотношениями.

Перепуганная женщина выскочила во двор прямо в ночной рубашке, лишь набросив платок на голову.

Вышеупомянутый Яшка был прав – дама еще в самом соку.

Подбежав в калитке, она замерла, не увидев в свете керосиновой лампы на пролетке обещанных полицейских. Я, как обычно, был одет в гражданское, но вид казачьей формы Евсея все же успокоил перепуганную женщину. Разговаривали мы через ворота – так быстрей, да и хозяйке спокойнее.

– Где муж? – решив не рассусоливать, спросил я.

– Так нету его. Работает ночным извозом.

– Вот баба дура! – хохотнул Яков, хлопнув себя ладонями по бедрам. – Видать, за юбками бегает, а ты не знаешь.

– Врешь ты все, пес брехливый! – взвизгнула женщина.

– Молчать! – рыкнул Евсей, и оба спорщика тут же притихли.

К этому времени я успел продумать второй вопрос:

– У него в товарищах есть кто-то из шатунов?

Намеки Яшки на каторгу явно подействовали, так что информацией женщина делилась легко:

– Не ведаю, барин. Так-то товарищей у него немного. Но намедни влез в драку по хмельному делу, а опосля хорохорился, что, мол, вернется Колкий и ужо они вдвоем настучат злыдням по маковкам. Может, то и не шатун вовсе, но Витенька на него крепко надеялся.

В принципе это было все, что мне нужно, так что я дернул за рычаг впускного клапана и бросил извозчику через плечо:

– Свободен. Езжай отсюда и не донимай гражданку.

Вряд ли он послушается, но меня это уже не волновало. Время утекало, как вода сквозь пальцы. О шатуне я спросил не напрасно – мне было знакомо то щемящее чувство потерянности, одолевавшее убийцу. Так себя ощущают оказавшиеся в черте города матерые шатуны. Те, что попроще, так сильно не маялись, но уж лучше бы это был кто-то из неопытных новичков.

Ответы на вопросы по поводу шатунов я мог получить только в одном месте, и разговор будет очень непростым.

Через двадцать минут мы подъехали к «Берлоге». Глянув на часы, я тихо ругнулся. Половина четвертого ночи – время уходит, а мы до сих пор ничего так толком и не узнали. Надеюсь, Берендей хоть чем-то поможет.

Берендей, он же Касатонов Мечислав Дмитриевич, не только являлся владельцем кабака «Берлога», но и был старшиной топинской артели шатунов.

Трактир действительно внешне напоминал берлогу. Сруб, собранный из потемневших от времени бревен, словно под собственным весом ушел в землю по самые окна.

Внутри тоже все было более чем основательно – от трактирных столов до похожей на мини-форт барной стойки в противоположном от входа конце зала. Это сооружение впечатляло бы размерами, не стой за ним совсем уж монументальный человечище.

В кабаке хорошо освещен был только участок возле стойки, так что мы вынырнули из полумрака эдаким нежданчиком для хозяина, отчего он сморщился, словно лимон разжевал.

Заросший черной бородой и не по годам пышной шевелюрой шатун недовольно спросил:

– Пошто тревожите честных людей, ваше благородие?

– Ох, Берендей, кабы честных, – вздохнул я, облокотившись на стойку.

Барных стульев здесь отродясь не водилось, так что пришлось постоять. Евсей тут же встал спиной ко мне, чтобы контролировать зал.

Когда мы проходили между столами, в полумраке заметили десятка два фигур, лишь слегка подсвеченных маленькими свечками. А порой компании вообще сидели в темноте и молча употребляли что-то из своих кружек. Шатуны вообще народ тихий – профессиональная деформация. Но это, конечно, если не напьются. Имел я с ними дело и в буйном виде, и в состоянии загнанной в угол крысы, когда шли по следу душегуба. Тогда я и узнал, что чувствуют матерые шатуны, слишком долго задержавшись в городе.

– Напраслину возводите. Нехорошо это, – притворно вздохнул Берендей.

– Так, Мечислав Дмитриевич, недосуг мне с тобой языками чесать. Уж больно дело серьезное.

Услышав от меня официальное обращение, шатун подобрался, и его лицо тут же затвердело.

– Мне нужно знать, где сейчас может быть шатун по прозвищу Колкий, – перешел я к главному вопросу.

– А мне плевать, что тебе нужно. Колкий шатун правильный, и сдавать его фараонам я не буду, – то ли на публику, то ли действительно вспылил Берендей.

В зале началось нездоровое шевеление. Мне очень хотелось обернуться, но нужно сохранять лицо, к тому же за спиной Евсей, а значит, можно не беспокоиться.

Что было тут же подтверждено охрипшим голосом казака:

– Ты уверен, паря, что сдюжишь? – спросил он у кого-то из самых активных защитников старшины.

И охрип Евсей не от волнения, а потому что провел частичную трансформацию. В принципе все это было чистым перформансом – шатуны знали, что меня трогать не стоит.

А вот я вполне мог поднять градус разговора. Берендей решил, что мне можно хамить, и это нельзя оставлять без реакции:

– Зря вы, Мечислав Дмитриевич, так себя ведете. Вроде не урка, а словами нехорошими бросаетесь. Неразумно это.

Шатун, по-прежнему глядя мне в глаза, настороженно прищурился. Он понимал, что если уж я перешел на «вы», дело пахнет керосином.

– Не знаю, насколько правильный шатун ваш Колкий, – продолжил я давить, – но беду он в общий дом привел лютую.

– Какую беду? – все же перешел к разумным вопросам старшина и вдобавок махнул рукой в сторону зала.

Ропот за моей спиной отдалился и начал стихать.

– Обидел он серьезного человека. Сильно обидел. Смотри, как бы вам теперь не пришлось отдыхать после походов где-то по глухим хуторам бирюков и там же хабар свой сбывать да от жандармов прятаться.

– Пупок развяжется у вашего важного человека нас стращать.

На это я приблизил свое лицо к шатуну и тихо, едва слышно спросил:

– И у судьи тоже?

Во-о-от, пошла работа мысли.

Берендей задумался, и, чтобы подстегнуть его, я добавил:

– Мог бы я для быстроты раздумий твоих сказать, что это за обида, да не знаю, как нам с Евсеем сие знание аукнется, что уж говорить о тебе.

Берендей перевел взгляд на Евсея, который явно оглянулся после моих слов. Судя по тому, что Берендей увидел на лице моего помощника, казака только сейчас посетила мысль о многих печалях – ну тех, которые бродят за многими знаниями.

После этого наконец-то включилась чуйка старого шатуна, не раз спасавшая его во время походов в глубь Топи.

– Игнат Дормидонтович, дашь слово, что это край как важно? – недовольно проворчал он.

– Дам и добавлю, что все намного хуже, чем ты даже можешь себе представить.

Многое со мной случалось за последний год, в том числе в Топинске. Было немало ран и синяков, полученных от тех же шатунов. Но я старался, чтобы мои слова никогда не расходились с делом. Всегда следил за тем, что говорю и что обещаю. И все это делалось для таких вот случаев. Сейчас Берендей смотрел не на слишком наглого юношу, а на Ловца, который и с упырями имел дело, и омского Мясника собственными руками завалил, да и со стригой сходил на свидание, не оставив там лишних частей своего тела, которые совсем даже не лишние.

Я прямо слышал, как в голове шатуна что-то щелкнуло от напряжения.

– Схрон у него есть за Зоряновским хутором, – очень тихо сказал Берендей. – А сейчас уходите. Рядом с хутором через час будет ждать паренек один. Ездил он от меня к Колкому за хабаром. Так что проведет.

Да уж, не очень приятная новость. За хутором дядьки Зоряна начинаются уже опасные места. У меня даже морозец по коже пробежался. Вот бы шатун удивился, узнай, что великий истребитель упырей тупо боится соваться даже на окраину Топи.

– Вы пообещали, ваше благородие… – напомнил мне шатун, явно осознав всю серьезность ситуации.

Ох, не о том ты сейчас переживаешь, шатун.

– Обещал, – кивнул я, – и пообещаю еще кое-что. Если Колкий не сам все закрутил, а просто на шальную деньгу позарился, то скрою от пострадавшего участие в деле вашего брата. Но если там одни шатуны засели… могу только замолвить словечко о лично твоей искренней помощи. Остальным будет очень плохо. – Вторую половину своей речи я произнес одними губами.

Берендей кивнул, показывая, что все понял. На этом мы покинули сие негостеприимное общество. Когда шли к выходу, казалось, что спина задымится от злобных взглядов.

Ночной воздух был необычайно свеж и приятен. Не скажу, что в кабаке как-то плохо пахло, но обстановка там накалилась до предела. Порой я сам поражаюсь своим поступкам. Ну вот скажите, откуда такая решительность? Ни Евгений Васильевич Костров, ни тем более Игнаша Силаев смельчаками не были, но в новой компоновке получился временами отчаянный и даже слегка отмороженный индивидуум. Что это – возникновение достойной цели в жизни или понимание того, что смерти как таковой нет, а бессмертная душа – штука совсем не мифическая?

Тряхнув головой, я постарался изгнать оттуда совсем несвоевременные мысли и пошел к паромобилю. Странно, но наш аппарат никто не то что не угнал, но даже не обобрал. Все-таки определенный статус в этом городе я себе заработал.

Путь до Зоряновского хутора занял почти полчаса, и в основном из-за плохой дороги. Вот где пригодились бы мои всепогодные гусеницы. Так нет же, зарекся соваться на болота – и езжу теперь только на обычных колесах. Хорошо хоть не приходится использовать полувелосипедный вариант, что был принят в этом мире, – потратился на создание нормальных, таких, как у внедорожников из родной реальности. Но все равно для местной грязи они не очень-то подходили.

Наконец-то впереди показался хутор, спрятавшийся от опасностей Топи за бревенчатым частоколом. Там жил Зорян, который освоил сразу три профессии – ведьмака, шатуна и бирюка. Управление артефактами он изучил в Тамбовской школе ведунов. Это одно из двух учебных заведений в Империи, которые никак не были связаны с Новгородской энергетической академией, под крылом которой подобных школ с добрый десяток. В том числе школа видоков – альма-матер Игнаши. В общем, дядька был более чем серьезным, и ссориться с ним мне не очень-то хотелось.

Надеюсь, и не придется, но то, что схрон Колкого находится неподалеку от жилища ведьмака, звоночек очень даже нехороший.

На самом хуторе нам делать было нечего, да и не пустят – рядом с Топью свои порядки и свои законы.

Посланец от Берендея прискакал на невзрачной кобылке всего через десять минут после нас. Не спускаясь с седла, довольно юный для своей профессии шатун хмуро кивнул нам и тут же направил свою животинку в сторону от дороги на едва наезженную колею.

Как я и подозревал, мы окончательно застряли метров через сто.

Тихонько свистнув, я привлек внимание юноши и, когда он приблизился, спросил:

– Далеко еще?

– С полверсты, – уверенно ответил наш проводник.

– Ну, это терпимо, – кивнул я и начал снаряжаться.

Евсей тоже не отставал в процессе обвешивания себя убойным железом.

Авантюра, конечно, запредельная, но иного выхода нет. Никого больше к делу привлекать нельзя. Даже нашего проводника я отправлю обратно, как только доберемся, да еще и постращаю для уверенности, что он не увидит ничего лишнего.

Снарядившись, мы с Евсеем бодро двинулись за проводником. Метров триста парень ехал по тропинке верхом, а затем спешился и привязал коня к дереву. Сразу стало понятно, что это хоть молодой, но уже полноценный шатун. Он шел впереди с кошачьей ловкостью, не производя ни малейшего шума. Евсей двигался так же тихо, и на их фоне мой топот напоминал слоновий.

Еще метров через двести проводник, имени которого я так и не удосужился узнать, остановился и повернулся к нам:

– Сотня шагов осталась. Там и будет изба Колкого.

Внезапно меня резанула мысль, что о нашем нахождении здесь, кроме шатунов, никто не знает. Сгинем, и костей не найдут.

Ничего не скажешь, сглупил я, не предупредив хотя бы своих домочадцев, но что уж теперь… Да и Берендей не выглядит идиотом, чтобы так сильно рисковать.

– Так, теперь слушай меня, – повернулся я к проводнику. – Садишься на свою лошадку и очень быстро возвращаешься в город. Если вздумаешь шпионить, придется тебя прирезать как лишнего свидетеля. Ты меня хорошо понял?

– Да, – недовольный моим тоном, буркнул парень.

Я был немногим старше его, и подобное обращение от почти сверстника покоробило юношу, несмотря на всю мою репутацию. Молодость – она вообще слабо признает авторитеты.

Убеждать его я не стал: не послушается – значит, сам виноват.

– Работаем, – тихо сказал я Евсею, и он тут же скользнул в заросли у тропинки.

Роли у нас были распределены уже давно, и мне сейчас предписывалось тихонько двигаться след в след за казаком. Через минуту я догнал его и присел рядом в кустах, из которых открывался неплохой обзор. Тонкий серпик месяца, уже почти нырнувший за деревья, и мои очки давали неплохую видимость.

Обещанная изба находилась на небольшой полянке. Приземистое строение, обычный пятистенок, правда собранный из толстенных бревен. Никакой охраны я не увидел, но это я.

– Один в кустах возле крыльца сидит. Больше никого не чую, – прошептал казак, не отрывая взгляда от дома.

– Сможешь тихо снять?

– Живым?

– Как получится, – равнодушно пожал я плечами.

Скорее всего, нам придется убить всех, но пока мне было трудно смириться с этим решением.

Казак тихо просочился сквозь кусты, на ходу проводя уже основательную трансформацию. Нет, в волка он не превратился, но его фигура исказилась – стала сутулой, и даже сместился центр тяжести. Отсюда не видно, но морда наверняка полностью превратилась в волчью.

Казак не пошел напрямую к кустам, а начал огибать избу с другой стороны.

Даже с помощью гогглов я так и не заметил охранника, только увидел, как зашевелились кусты, и раздался негромкий треск. Затем наружу полезла туша Евсея. Он махнул мне рукой, и я как мог тихо подбежал к дому.

Сколько уж раз видел его волчью морду, но до сих пор привыкнуть не могу.

Проводить обратную трансформацию казак не спешил, а говорить в таком виде ему было трудно, но на этот случай у нас давно разработана система жестов. С их помощью Евсей и сообщил мне, что в доме сидят четыре мужика и одна девушка.

Нехороший, скажу я вам, расклад.

– Работаем по стандартной схеме, – прошептал я и извлек из креплений на поясе светошумовые гранаты, внимательно осмотрев маркировку.

Еще не хватало, чтобы оборотень, ворвавшись в помещение, из-за моей ошибки попал в облако серебряной пыли. Его это, конечно, не убьет, но операцию мы провалим, и мне еще долго придется слушать упреки и подколки. Это если выживем.

Евсей в это время подошел к двери. Окошко в доме было очень маленьким, и через него внутрь нам не попасть, а вот для гранаты места достаточно.

Не пожалев заряда серебряной картечи, я пальнул в окно из своего двуствольного пистолета. Первая граната уже была взведена рычагом, так что осталось только нажать на кнопку. Под аккомпанемент встревоженных выстрелом голосов я закинул первый подарок в окно и тут же взвел рычаг второй гранаты.

Два взрыва прозвучали с трехсекундным интервалом, и внутри тут же начался ор с суматохой. Наверняка Евсей сейчас резвится там, как лиса в курятнике.

А вот выстрел, прозвучавший через десяток секунд после взрывов, мне очень не понравился, но к этому времени я уже забегал в дом с «кобальтом» в руке.

Чудом уцелевшая керосиновая лампа на стене помогла моим очкам полностью показать картину боя. Двух мужиков Евсей успокоил основательно. Один валялся под окном в луже собственной крови. Второй, перевернув своим телом стол, повис на вертикально вставшей столешнице с неестественно вывернутой головой. Третий обитатель дома, неожиданно дорого одетый для такой обстановки, пузатый и явно контуженый господин, копошился на полу у печки. Он пытался встать, но я навел револьвер совсем на другую цель.

Четвертый супостат, а судя по осанке и одежде, это был именно Колкий, мало того что как-то смог опомниться после взрывов, так еще и сумел пальнуть в разбиравшегося с его подельниками оборотня. Причем удачно так пальнул – в смысле для себя, а не Евсея. И судя по тому, что казак до сих пор не разорвал его, наплевав на боль и мгновенно зарастив рану, пуля была серебряной. Уходя от второго выстрела, Евсей нырнул за перевернутый стол, «украшенный» трупом со свернутой шеей.

Все это мой взгляд выхватил за какую-то долю секунды. Ощерившийся, словно волк, но без тени трансформации Колкий уже начал переводить монструозного вида револьвер на меня, но шансов у него все равно не было. Я, конечно, очень сильно уступал Евсею в ближнем бою, но уж стрелял-то если и хуже, то ненамного. Поэтому, как в тире, всадил три пули в грудь шатуна.

«Кобальт» – это, конечно, не «крашер», но и Колкий далеко не медведь. Его не отбросило на стену, но сильно качнуло, и от болевого шока шатун выронил свое оружие.

Просчитав обстановку, Евсей поднялся из-за стола. Остатки трансформации постепенно сходили с него, а левая рука, в плечо которой угодила пуля, уже давно была полностью человеческой.

– Вот злыдень, попал все-таки.

– Помочь? – спросил я, по-прежнему контролируя окружающее пространство и не опуская оружия.

Сейчас казаку важно быстро убрать пулю из раны, иначе ионы серебра разойдутся по телу и о трансформации можно будет забыть на долгое время.

– Сам, – прорычал казак, вытаскивая из кармашка на поясе специальные щипцы.

Оборотни уже давно имеют дело с любителями пулять в них серебром и успели изобрести особый набор инструментов.

Ну, сам так сам, а я проверю противника.

Колкий признаков жизни не подавал, но я все же проверил его пульс.

Готов, как и тот, что со свернутой шеей.

Истекающего кровью у окна я проверить не успел, потому что богато одетый господин прекратил возню на полу и даже сел. Встать на ноги он не пытался, а просто уставился в дуло моего револьвера.

И тут я его узнал.

Ну прямо шекспировские страсти какие-то. Это же купец первой гильдии Машков. В недавнем прошлом один из богатейших людей Топинска.

Как часто это бывает, горе в купеческий род принесло именно богатство, которое развратило его единственного сына до скотского состояния. Однажды, загуляв в кабаке, мажорчик в пьяном угаре проломил бутылкой голову половому, да так, что даже лекарь-ведун не помог. Вот тут в дело и вступил судья Бабич, который славился фанатичной принципиальностью. На уговоры несчастного отца он не поддался, а законопатил парнишку на каторгу.

И все бы ничего – помахал бы парнишка с годик кайлом и, может, даже поумнел. Но вот беда: приглянулся смазливый вьюнош матерому сидельцу, любителю мальчиков. В итоге психически неуравновешенный парень повесился.

– Поздно, ведун, – зашелся каркающим смехом Машков. – Теперь твой хозяин вовек не отмоется и не отмоет свою потаскушку.

Вот зря он смеялся и разглагольствовал столь торжественно. Где-то на краю сознания у меня еще теплилось сочувствие к несчастному отцу, но после его слов тут же рассосалось.

– Не понадобится отмываться, потому что никто ничего не узнает.

Для разговора я подошел к купцу слишком близко, так что теперь пришлось сделать два шага назад.

– Эй, ты что творишь? По зако…

Вопль не вовремя вспомнившего о законе купца оборвал выстрел. Удар в грудь припечатал его к печке. Второй выстрел был контрольным, в голову. Для принятия окончательного решения мне хватило воображения и предчувствия того, что увижу в отдельной комнатенке пятистенка. Может, в родном двадцать первом веке я и не счел бы равноценным размен загубленной репутации девушки на чужую жизнь, но в этом мире другие правила игры.

Хриплое бульканье за спиной заставило меня вздрогнуть и резко развернуться. Тревога оказалась ложной – это Евсей дорезал лежавшего у окна бандита. Судя по относительно бодрому виду казака, пулю он успел достать, но рану зарастил не до конца и сейчас прижимал левую руку к туловищу, стараясь ею не особо шевелить.

– Тот, что в кустах, еще живой, – с полувопросительной интонацией сказал казак и, увидев мой легкий кивок, направился к выходу.

Ну а мне придется разбираться с тем, что натворил этот слетевший с катушек мститель. Хорошо, что в момент моего появления Лиза была без сознания, если, конечно, в этой ситуации вообще может быть хоть что-то хорошее. Впрочем, то, что мне удалось нащупать бьющуюся жилку на шее обнаженной и избитой девушки, несомненно, лучше, чем полное отсутствие пульса.

Я сдернул висящую на веревке занавеску и бережно закутал в нее бесчувственное тело. Во время этих манипуляций Лиза застонала, но, слава богу, не очнулась.

Когда я бережно подносил ее к входной двери, в проеме появился Евсей:

– Сделано, но человек Берендея не ушел, а сидит в кустах и смотрит.

Лицо казака, посмотревшего на девушку в моих руках, дернула судорога, в которой смешалась и злоба к насильникам, и жалость к бедняжке.

– Сможешь его вырубить? – спросил я, покосившись на руку казака.

– Этого сморчка я скручу даже с перебитыми ногами.

– Работай, – кивнул я и присел на лавку у стены.

Лиза, конечно, девушка изящная, но не невесомая, а мне еще тащить ее до паромобиля.

Через открытую дверь снаружи послышался вскрик, а через минуту появился Евсей и молча кивнул, опять жалостливо посмотрев на мою печальную ношу.

– Проводи меня до авто. Затем вернешься и спалишь здесь все. Человека Берендея грузи на коня – и езжайте к нам домой. Пусть пока посидит в подвале.

Еще раз кивнув, Евсей с револьвером в здоровой руке выскочил наружу, прикрывая мое передвижение с обезоруживающей меня ношей.

Путь до паромобиля немного вымотал, но не так чтобы сильно. Устроив Лизу на заднем сиденье, я сел за руль и осторожно тронул машину с места. Евсей проводил меня до хуторской дороги. Подталкивать паромобиль ему пришлось только раз.

То, как я передавал бесчувственную Лизу в руки прислуги семейства Бабичей, мне даже вспоминать не хочется, не то что описывать. Запомнилось только исказившееся от ярости лицо судьи.

– Кто?

– Машков.

– Тварь, – прорычал Бабич и схватил меня за грудки. – Где он?!

Даже с его невеликим ростом этот порыв не выглядел смешным.

– Мертв, как и все подельники.

– Ты…

Он что, хочет мне предъявить какие-то претензии? Нужно срочно остудить этого доморощенного героя-мстителя.

– Мертвые не умеют говорить.

Похоже, только сейчас до судьи дошло то, что моя услуга ему была намного серьезней, чем кажется на первый взгляд. Помимо жизни дочери я постарался спасти ее репутацию, при этом нарушив все мыслимые законы империи.

– Тела? – мгновенно остыв, спросил судья, прекрасно понимающий, что нормальный следователь легко отличит последствия штурма от банальной казни.

– Сгорели вместе с домом.

– Хорошо, – кивнул судья и положил руку мне на плечо. – Сейчас иди, Игнат Дормидонтович, поговорим позже, но знай, что я ничего не забываю и в долгу не остаюсь.

Это прозвучало скорее как угроза, а не благодарность.

Больше сказать мне было нечего, так что я просто кивнул.

До дома добрался уже в предрассветных сумерках. Сил хватило только на то, чтобы дождаться появления Евсея с пленником, а затем я вырубился прямо на диване в гостиной.

Глава 4

Следующий день, начавшийся для меня где-то ближе к полудню, я встретил робкой надеждой, что полоса экшена в моей жизни закончилась, но – увы, будущее показало, что это не так.

После сытного обеда, которым всю нашу команду, как обычно, обеспечила соседка баба Марфа, я уже собрался отправить Евсея в гости к Берендею, но тот явился сам и начал с не самых правильных слов:

– Ты совсем берегов не видишь, видок! Мы так не договаривались!

Утренней тренировки, которая могла меня взбодрить, сегодня не было, а от сытной еды вообще разморило, так что скандалить не хотелось. Я по-прежнему сидел, развалившись на мягком диване, и с интересом смотрел на беснующегося шатуна.

Явно приготовившийся к резкой отповеди артельный старшина удивленно замер:

– Чего молчишь?

– Во-первых, Берендей, ты как-то позабыл, что разговариваешь с дворянином. – Дворянской спесью я вроде пока не заразился, но напомнить мещанину о положении дел в этом мире все-таки нужно. – Во-вторых, мне нечего тебе ответить, ведь ты так ничего и не спросил.

– Где Алексашка?

– Если ты имеешь в виду ночного провожатого, то у нас проблема.

– Какая? – явно ожидая подтверждения своих самых мрачных предчувствий, спросил Берендей.

– Я всеми силами стараюсь не нарушать своего слова и теперь не знаю, что делать. Твоему Алексашке была обещана смерть, если он вздумает подглядывать за тем, что произойдет в схроне Колкого.

– Он живой? – вздохнув, спросил старшина.

– Да, и это проблема.

– Для вас слово дороже жизни ребенка? – попытался надавить на мою совесть шатун.

– А сколько стоит твое слово? – не стал я акцентировать внимание на том, что ребенком любопытный Алексашка уже года три как не является.

– Много, – помрачнел Берендей.

Интересно, а кем ему приходится сидящий в подвале пленник? Ладно, поиграли на нервах старика, и хватит. Если честно, я начал этот разговор больше как хохму, желая потроллить Берендея. Но он слишком легко повелся. Конечно, никто убивать парня не собирался. Ничего опасного он видеть не мог, а в подвал угодил только потому, что иного выбора не было – не везти же его тушку прямо в «Берлогу», подставив тем самым и проводника, и его босса.

– Ладно, подпорчу себе репутацию и нарушу слово, но только потому, что твой подсыл ничего опасного не увидел. Иначе разговор был бы совсем другим. Что же касается твоих коллег, то они сами себе подписали смертный приговор. Радуйся, что не утащили за собой остальных.

– Я и радуюсь, – проворчал Берендей, все еще стоя посреди гостиной.

– Ты сегодня хоть пообедал? – участливо спросил я, меняя тон.

Пора переходить от кнута к пряникам, а они у бабы Марфы страсть как хороши.

– Даже не снедал, все бегал Алексашку искал.

– Ну, тогда прошу к столу. Да и я к тебе присоединюсь.

В животе у меня немного улеглось, так что можно чуток добавить.

Берендей подошел к столу и, лишь присаживаясь, заметил, что все это время за его спиной маячил Евсей.

– Ну что, по пять капель беленькой? – предложил я, приподняв графинчик.

– Можно, – сказал Берендей, оглаживая бороду. – Странный вы, ваше благородие.

– А то я не знаю, – хмыкнул я и искренне улыбнулся собеседнику.

Посидели нормально, но выпили самуюмалость, лишь для аппетита. А затем старый шатун забрал своего слегка помятого и перепуганного подопечного и убрался из моего дома.

Как ни странно, на место убийства горничной меня вызвали только ближе к вечеру. Там я особо задерживаться не стал – попробовал провести ритуал и честно заявил, что ничего не получилось. Правда, умолчал о причинах срыва. Мне за это ничто не грозило. Клятва видока запрещала врать о своих видениях, а в остальном был определенный люфт.

Быстро дав в управе показания под запись Лехи, я решил проехаться до нашей основной мастерской.

Там все шло своим чередом – полдюжины рабочих доводили до ума очередной паромобиль эксклюзивной модели. К тому же два сторонних кожевника, притащивших целый воз своей продукции, ждали своей очереди, чтобы приступить к обивке салона. Вчера у нас в гостях был краснодеревщик.

Все работало, как часы, с учетом некоторого славянского раздолбайства, и мне даже начало казаться, что жизнь снова входит в привычную колею.

На следующий день все было тихо и даже скучно. Из полицейских дел лишь дежурный звонок в управу, где ответили, что пока в моих услугах необходимости нет. Находящийся на жалованье от моего отдела, да и от меня лично, осведомитель тоже не давал о себе знать, а это значит, что топинские наркобарыги по-прежнему сидят тихо под корягами и ждут. Знать бы еще чего.

Поздно вечером меня все же вызвали на еще одно место преступления. По телефону Дмитрий Иванович сообщил только то, что это бытовуха. Блеснуть своими талантами так и не удалось. Едва я покинул паромобиль, как из толпы, собравшейся у ворот небольшого дома, вывалился какой-то мужик, распространявший вокруг себя сивушный дух, и бросился мне в ноги. Похоже, появление видока, от которого, по слухам, еще не ушел ни один убивец, стало последней каплей, переполнившей чашу его выдержки.

– Смилуйся, барин. Бес попутал! Не погуби!

Где-то я уже это видел. Да, точно, на борту «Бекаса». Но если тогда от меня хоть что-то зависело, то этому бедолаге лучше падать в ноги судье, который, кстати, все еще не давал о себе знать. Такое впечатление, что семья Бабичей вообще забыла о моем существовании. Оно бы вроде и хорошо, но ситуация напрягала своей неопределенностью.

В общем, алкогольно-бытовое убийство пьяным мужиком такой же пьяной супруги стало для меня едва ли не самым легким делом в моей карьере видока.

Всегда бы так.

Предвестником бури, и к этому я уже привык, стал телефонный звонок, прозвучавший на следующее утро. Выслушав сообщение от Лехи, я даже покосился на аппарат – не разбить ли на всякий случай сию дьявольскую штуку, как называл телефон Евсей.

Но не будем казнить гонца, а лучше пойдем узнаем, что это за таинственные послания, полученные господином полицмейстером, которые нельзя зачитать по телефону или передать мне с нарочным?

Забравшись в паромобиль и шуганув оттуда Чижа, я поехал в управу. Евсей спросил, не нужна ли его помощь, и получил разрешение заниматься своими делами. Здоровье он свое уже поправил, так что явно рвался в поход по окрестным юбкам.

Ну и пусть. Вон Леонард Силыч из этих походов вообще не вылезает, и жалоб пока не поступало. Никто даже котят не приносит на воспитание блудливому папаше. Надеюсь, и Евсею не подсунут волчонка в пеленках.

Полицейская управа Топинска встретила маня какой-то сонной суетой. В середине дня народ выглядел уныло и безрадостно. Я в очередной раз порадовался, что сумел вывернуться и получить мандат на относительно вольную жизнь, так что бывшим сослуживцам могу лишь посочувствовать. Что и было сделано – заглянул в кабинет следователей и печально поздоровался с зевающим Лехой. Дмитрий Иванович имел намного больше свободы, чем обычные полицейские, и сейчас где-то бегал по «очень важным» делам. Но, судя по спокойствию в управе, о сгоревшем доме рядом с хутором бирюка он еще не прознал.

Леха заводить со мной пространные разговоры не стал и сразу отправил к полицмейстеру.

Секретаря у начальника Топинской полиции не было, так что я без затей постучался в массивную дверь и, услышав приглашение, открыл ее:

– Разрешите войти, ваше высокоблагородие?

– Проходи, Игнат Дормидонтович, присаживайся.

Полицмейстер, похожий на скучающего льва благодаря своей композиции из пышной шевелюры и шикарных бакенбард, небрежно кивнул на стул у стены. Перед столом Аполлона Трофимовича подчиненным и посетителям полагалось стоять. Но для редких исключений имелся небольшой стульчик, который я и подтащил к столу.

– Тут для тебя послания имеются. С грифом «секретно».

Вот и ответ на мои вопросы – любопытство так раздирало полицмейстера, что он решил вызвать меня к себе на ковер.

С видом заговорщика он передвинул по столу два отдельных конверта с печатями телеграфного отделения Топинска – была у них такая фишка для особо важных посланий.

Без явного пиетета, тем самым разочаровав полицмейстера, я вскрыл оба конверта и обнаружил одинаковые бланки телеграмм.

«СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ В МОСКВУ ТЧК ГРАФИНЯ СКОЦЦИ ТЧК».

Во второй телеграмме было не менее лаконичное послание, прошедшее значительно меньший путь:

«ПОСТУПАЕТЕ В ПОЛНОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ГРАФИНИ ТЧК ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР ЗПТ КНЯЗЬ ШУЙСКИЙ».

У меня было жуткое желание потроллить полицмейстера, но шутки в этом кабинете проходят через раз. Так что я сразу удовлетворил любопытство Аполлона Трофимовича:

– Срочно вызывают в Москву. Зачем – не пишут. Его сиятельство не возражает. Надеюсь, вы не против? – решил я все же потрафить тщеславию полицмейстера, несмотря на то что он мне совсем не начальник.

Мне не трудно, а ему приятно.

– Конечно, езжай, – покровительственно разрешил полицмейстер и, понизив голос, спросил: – А в Москву, случаем, не ее высочество вызывает?

Я как бы виновато развел руками, на что Аполлон Трофимович насмешливо закряхтел. Затем он, посерьезнев, спросил:

– Ты не хочешь мне рассказать, что на самом деле произошло у Бабичей?

Кто бы сомневался, что Дмитрий Иванович в деле убийства горничной нароет что-то помимо официальных показаний судьи, да и моих тоже.

– Аполлон Трофимович, – для убедительности позволил я себе некую вольность, – вы даже не представляете, как бы мне хотелось не знать того, что я знаю.

Полицмейстер хоть и выглядел недалеким служакой, но это только внешняя оболочка, за которой скрывался неглупый человек, чей ум серьезно усиливали опыт и интуиция.

– Ну, значит, и мне эти печали без надобности, – решительно хлопнул он по столу похожей на лопату ладонью. – А ты езжай себе в Москву, только не особо там задерживайся. Трудно будет Дмитрию Ивановичу без твоего дара.

– Вот уж не собирался, – вставая, фыркнул я. – Нам и тут сытно живется.

В общем, расстались мы с полицмейстером довольные друг другом, что ввиду возможного обнаружения сгоревшей избы с останками очень даже хорошо.

Ну а дальше у меня пошли авральные сборы в дорогу. На поезд в этот же день я не успевал, так что отправлюсь завтра после обеда. Конечно, смущала приставка «срочно», но, будь все настолько экстренно, за мной прислали бы посольский дирижабль.

В принципе, подобные вещи в нашей команде уже давно отработаны. Выбран оптимальный набор вооружения и одежды. Имелись, конечно, сомнения насчет московской моды, но это даже облегчало багаж – чтобы не резать глаз москвичей своей провинциальностью, лучше прибарахлиться уже на месте.

На пару минут меня озадачила небольшая шкатулка, которая стояла на верхней полке оружейного шкафа. С нею была связана довольно странная история. Два месяца назад к нам явился уже второй за год представитель украинского казачества. Этот был почти полной копией прошлого – жупан, шаровары, оселедец и все такое. Только новый гость лет на двадцать моложе предыдущего.

Вел себя назвавшийся Мыколой казак довольно прилично, и когда он упомянул своего наставника, стала понятна его куртуазность. Похоже, его учитель – Степан по прозвищу Казанок – вкрутил парню нужные пистоны в соответствующие места. Так что юноша, который был старше меня нынешнего года на три, не стал пыжиться при виде безусого мальчишки, как он наверняка должен был подумать.

Если я все правильно понял, у характерников, которые являлись украинскими ведьмаками, было принято обучение как у джедаев. Так что Мыкола имел статус падавана со всеми вытекающими последствиями. По-русски он говорил намного хуже учителя, но это не было проблемой. В прошлой жизни как минимум четверть моей семьи разговаривала на украинском языке.

Мы его встретили, накормили, напоили чаем и немножко водкой, а затем выслушали интересную историю, которую мне местами приходилось переводить своим домочадцам.

Полгода назад, познакомившись со мной, без сомнения прозорливый казак по прозвищу Казанок заподозрил неладное. Чтобы прояснить ситуацию со странным видоком, он решил посетить своего учителя, являвшегося авторитетным специалистом в работе с ритуалами, прорицаниями и артефактами познания сути.

Эта часть рассказа Мыколы откровенно напрягла меня, но затем я расслабился.

Оракул в ответ на вопросы о том, что же такое есть этот топинский видок Силаев, ответил жестко и однозначно: мол, это не его, Казанка, ума дело. Важнее другое – жизни видока и характерника оказались связаны таинственным образом. Есть большая вероятность, что мы оба умрем, если казак не подарит видоку свое самое ценное сокровище.

Дальше наш гость выдал название этого самого сокровища, которое меня откровенно удивило. Он сказал: «насиння життя^[1]». При чем здесь семена жизни, при моей не самой мирной профессии понять было трудно до момента, пока казак не положил на стол маленькую шкатулку. В ней лежало нечто похожее на шарик от подшипника, покрытое странными рунами. От пояснения, что это пуля для пистоля, легче не стало. Во-первых, странно видеть пулю не из свинца. Даже не знаю, как такой можно выстрелить, не повредив ствол. Во-вторых, казак понятия не имел, как эта штука работает, потому что его учитель тоже пребывал в недоумении. Казанок купил эту пулю у старой цыганки, которая убеждала его в том, что это просто жизненно необходимое приобретение именно персонально для него.

Как ни странно, казацкий оракул подтвердил слова старухи и точно так же, как и она, отказался поведать подробности. Так что Казанок уже не казался себе таким уж лохом, даже учитывая, что отдал за пулю две сотни рублей золотом.

Я решил не особо заглядывать дареному коню в зубы и не огорчать характерника отказом. Его юный падаван надменно отверг денежную компенсацию и убыл восвояси, оставив нас всех в состоянии легкого недоумения.

Сначала я пытался найти хоть какую-то информацию о непонятном артефакте, а затем просто плюнул на эту затею. Лишь на всякий случай попросил Корнея Васильевича придумать нечто, из чего можно выстрелить этой штукой. И он придумал – через пару дней принес мне почти полную копию моего карманного двуствольного пистолета, только с одним стволом монструозного калибра. А саму пулю снарядил в похожую на охотничью гильзу. По словам оружейника, от подобной начинки ствол быстро испортится, но сменить его не так уж сложно.

Мелькнула, конечно, мысль, что вызов в столицу может быть как-то связан с предсказанием старого характерника, но мне она показалась бредовой. И все же, повертев в руках футляр с пистолетом и единственным подходящим к нему патроном, я бросил все это в сумку, как и пояс, на котором имелись уже два кармашка под карликовые пистолеты.

Ажиотаж сборов продлился недолго, и через час все было готово, но это не принесло спокойствия в наш дом. Чиж решил изобразить из себя шрековского кота и начал проситься в столицу. Конечно, где-то на задворках сознания мелькнула мысль взять парня с собой – сам бы в его возрасте начал канючить, но настойчивость пацана немного перешла разумные границы, что и привело к отказу. К тому же я туда точно не на именины еду.

– Давай договоримся так, – остановил я очередную просьбу парня, – если поеду в столицу развлекаться, а не по вызову начальства, обязательно возьму тебя с собой. И даже Корнея Васильевича прихватим.

– Больно нужно, – проворчал сидевший с нами за обеденным столом оружейник и явно покривил душой.

– А пока прекрати канючить и веди себя как мужчина, – решительно закончил я неприятный разговор.

К чести Чижа, он тут свернул свои попытки надавить на мою жалость.

Увы, с тяжелыми разговорами в этот день покончено не было. Правда, разговаривать пришлось не с Чижом и не у нас дома.

Скорее всего, судье о моем отъезде настучал именно полицмейстер, но винить нашего Аполлона не за что. Мы уже практически сели ужинать – и тут опять зазвонил телефон. Сразу почему-то вспомнились стихи Чуковского. Там с телефоном тоже было не все в порядке.

Звонил секретарь судьи и передал просьбу прибыть на семейный ужин в особняк Бабичей. Ехать туда мне совершенно не хотелось, но придется. Решив, что там меня покормят, я уехал практически с пустым желудком. И очень даже напрасно, потому что никакого семейного ужина не было и в помине. Встретивший меня лакей провел в кабинет хозяина, где тот потихоньку наливался коньяком. Похоже, сей напиток и станет моим ужином.

Разговор не заладился с самого начала.

– Игнат Дормидонтович, – дождавшись, пока я усядусь, произнес Бабич, – надеюсь, вы понимаете, что все происшедшее должно остаться в строжайшей тайне?

Если честно, я разозлился, причем старик во мне даже не стал сдерживать юношеские порывы.

– Вы серьезно?

Не знаю, о чем подумал судья, но тяжело вздохнул и растер ладонями лицо.

– Простите, Игнат Дормидонтович, я начал не с того. Нужно было сразу сказать, что отныне большего друга в этом городе у вас нет и не будет. Можете полностью рассчитывать на мою поддержку, даже если мне придется для этого преступить закон.

Речь судьи стала твердой и даже жесткой, что подтверждало его искренность, но подобные жертвы от вернейшего слуги этого самого закона мне не нужны. Впрочем, в жизни всякое может случиться.

– Я благодарен за ваше расположение, но, поверьте, всегда буду помнить о вашей чести и призвании служить закону и империи.

Может, получилось слишком пафосно, но мне показалось, что именно это сейчас и нужно услышать надломленному бедой человеку. Кажется, угадал, потому что после моих слов судья расслабился и предложил мне выпить.

После пары рюмок коньяка он даже начал жаловаться:

– Не знаю, что мне делать. Хуже всего то, что даже посоветоваться и поговорить не с кем. Вон с Яном Нигульсовичем разговор закончился ссорой.

Не понял, а доктор здесь каким боком? И чем интеллигентнейший эстонец мог разозлить судью?

Похоже, мое удивление слишком явно отразилось на лице, и Бабич тут же разъяснил ситуацию:

– Нет, наш доктор – человек во всех смыслах достойный и очень помог Лизоньке. Даже намекнул на то, что есть способ скрыть физические последствия несчастья… ну, в женском плане.

Да, я слышал от Оли, что телесную девственность в этом мире могут восстановить, но оттого, что судья обсуждает подобное в моем присутствии, становилось как-то не по себе.

– Но он предложил показать мою девочку алиенисту! – продолжил свои откровения судья. – Чтобы моя доченька сказалась душевнобольной?! Не бывать этому никогда!

Да уж, судье точно нужно выговориться, а еще лучше – показаться вместе с Лизой тому самому алиенисту. Благодаря одному сериалу и разговорам с профессором Нартовым я знал, что речь идет о пионерах психиатрии.

– Виктор Игоревич, мне кажется, что тут не стоит решать сгоряча, – осторожно сказал я. – Телесные раны для нас понятны и даже привычны, а вот то, что творится в голове, дело темное и лучше положиться на специалистов.

– Да что ты можешь знать, мальчишка!

Что и следовало ожидать…

– Это не мои слова. Так выразился профессор Нартов, – чуть приврал я для общего блага.

Судья задумался.

Интересно, что бы он сказал, узнай, что профессор и есть пресловутый омский Мясник?

– Не знаю, – проворчал Бабич и наконец-то успокоился. – Простите меня великодушно за непозволительную вспышку. Если честно, я пригласил вас сюда по просьбе дочери.

Ну ничего себе заявленьице!

– Не откажите еще и в этой услуге, – продолжил в какой-то даже просящей интонации судья. – Если вы не сможете отговорить ее, то действительно придется обратиться к этим вашим мозгоправам…

Я хотел спросить, от чего именно нужно отговаривать Лизу, но, глядя на опять осунувшегося судью, передумал. Все равно сейчас узнаю. И еще меня волновало, узнала ли девушка о моей роли в ее спасении от отца или частично имитировала свое бессознательное состояние?

Вызванный колокольчиком лакей провел меня в сад возле дома. Уже темнело, но в беседке на столе горела магическая лампа, неплохо освещая окрестности.

На лавочке возле беседки сидела какая-то бабка в монашеском наряде.

Довольно необычное начало.

Еще более странной ситуация стала, когда я вошел в беседку и увидел вторую монашку, вдобавок закрывшую лицо вуалью.

– Елизавета Викторовна?

– Побудьте со мной, – полным трагизма голосом сказала девушка.

Если честно, мне даже стало немного легче. Раз у нее есть силы разыгрывать тут небольшую драму, значит, все не так уж плохо.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я, присев подальше от обряженной в черное фигуры.

Она не ответила на мой вопрос, но через минуту сама спросила дрожащим голосом:

– Теперь вы не сможете быть со мной, ведь я уже не чиста?

Ну и что мне на это сказать? Я ведь не этот долбаный алиенист! Догадываюсь, что ожидаемым ответом были бы признания в любви, уверения в том, что ничто не может омрачить ее светлый образ в моих глазах и обещание защищать от невзгод всю жизнь…

Но ни фига подобного сказано не будет. Пусть меня обзовут черствым мерзавцем, но на подобный подвиг я не способен в принципе. Жить с нелюбимой только из благородных побуждений и жалости – есть тупость несусветная. В итоге искалечу не только свою жизнь, но и ее. К тому же никак не могу отделаться от ощущения, что меня сейчас опять тупо разводят.

Не стану обвинять в подлости девушку, которая прошла через такие испытания. Возможно, это просто защитная реакция ее мозга. Тогда Лизе точно нужно пообщаться с алиенистом, коль уж здесь нет нормальных узкоспециализированных психологов. От себя могу предложить лишь слова ободрения:

– Елизавета Викторовна, наша плоть – это всего лишь одежда для души. Кровь отмоется, а грязь отпадет сама собой. Душу человека может запятнать только он сам – подлостью, предательством и потаканием своим порокам. Остальное лишь тень, которая уйдет без следа. Если бы я любил вас, все происшедшее не имело бы никакого значения. И не будет иметь для того, кто любит вас по-настоящему.

Вот честно – это все, на что я способен как утешальщик и интеллигентный человек, если, конечно, могу себя так называть. На большее мой застарелый цинизм не способен.

Лиза наклонилась еще ниже, и ее плечи задрожали.

Пора сматываться. Я молча встал, так как понятия не имел, что еще можно сказать, а затем вышел из беседки. Мимо меня тут же промелькнула монашка. Обняв Лизу, она начала по-бабьи подвывать, успокаивая ее.

Я шел по саду и пытался осмыслить поведение Лизы. Было бы совершенным свинством сказать, что она сама во всем виновата, хотя ее ночной поход к гадалке отдает идиотизмом.

Кто бы говорил?! Сам хорош! Ну а как еще можно оценить наш пикник на болотах? Что, нельзя было наклюкаться ниже по течению Стылой или вообще в «Старом охотнике»? Порой мне кажется, что душа Игнаши все же осталась в своем теле и временами подталкивает меня к безрассудным действиям. Это, конечно, вряд ли, но подобные желания и стремления дают повод для усиления осторожности.

Глава 5

Топинск я покидал в сумбурных чувствах, а вот Евсей радовался поездке, как ребенок. Он выглядывал в окно, крутился в своем кресле и с удовольствием съел почти все, что приготовила в дорогу баба Марфа. Да и вообще казак вел себя словно застоявшийся жеребец. Или это так сказались его вчерашние походы по дамам?

Как ни странно, общество жизнерадостного здоровяка подняло настроение и мне.

В Омске мы практически без задержек пересели в транссибирский экспресс и двинулись уже в сторону столицы. Я лишь успел съездить в резиденцию генерал-губернатора, дабы лично доложиться и получить ценные указания, коих было не так уж много. Князь лишь приказал не позорить его и не лезть в серьезные неприятности. Он знал о чем говорил, потому что являлся единственным человеком в Сибири, кому было известно о моих приключениях в Китае. И я его понимаю – меня посылали в Цинскую Империю свидетельствовать на судебных разбирательствах, а не рубить голову драконьему оборотню, да еще и императорских кровей. Мало ли что этот малахольный видок может учудить теперь уже в родной столице, а бедному генерал-губернатору потом красней за своего протеже.

Возвращаясь на вокзал, я заскочил в свою любимую букинистическую лавку и вынес оттуда неплохую такую связку книг.

Ввиду отсутствия Интернета и даже презираемого мной в родном мире телевизора, развлекаться приходилось литературой. Бедная Лиза в городской библиотеке собрала неплохую коллекцию довольно пристойных романов, которые и скрашивали мне свободные от других дел вечера. Да и в омских книжных лавках имелся большой выбор. Стиль развлекательной литературы этого времени немного странноват, но я быстро привык.

В этот раз вместе с приключенческими книгами я захватил с собой путеводитель по Москве под оригинальным названием «Заметки провинциала». Автор родился и жил в столице, но его взгляд на Москву, специально ориентированный именно на тех, кто впервые посещал город, мне понравился. Да и слог у писателя приятный. Нужно поискать другие его произведения.

Путь до Москвы даже на экспрессе оказался долгим, и мы убивали время как могли. Когда надоедало чтение, я поддавался уговорам Евсея поиграть в шашки. Эта сволочь никак не соглашалась осваивать шахматы, а вот в стремительные, как кавалерийский бой, шашки казак умудрялся выигрывать у меня три партии из четырех. И это при том, что я же и обучил его этой игре.

Первые дни за окном мелькали картины подавляющего царствования живой природы. Среди лесов и лугов лишь иногда попадались редкие деревни и небольшие городки. Заселенность Сибири и в этой реальности не поражала воображения. Лишь иногда относительно большие города разбавляли общую тенденцию.

Постепенно, с приближением к западной части империи обработанные участки начали превалировать над дикими ландшафтами, а затем деревни вообще сомкнулись своими полями, оставляя лишь редкие выпасы и рощицы.

Как я давно заметил, народ здесь жил получше, чем в моем мире в соответствующий исторический период. Но ничего странного в этом нет. Магия здесь не только была направлена на улучшение качества жизни горожан, но и распространялась на сельскую местность. И здесь нужно особо отметить влияние церкви. Она без всяких оговорок поддерживала распространение магически измененных зерновых, и никто не бегал с кадилом за энергоселекционерами в фанатичном чаянии изгнать из них бесов. Да и как бедным церковникам выкроить время на борьбу с магически усиленной рожью, если у них упыри с погостов сбегают да незарегистрированные оборотни пугают народ до медвежьей болезни? Тут уж не до жиру.

В общем, народ в империи жил неплохо – селяне выглядели опрятно и изможденным видом иностранцев не ужасали. Так что местным революционерам немногим легче, чем церковникам, – поди еще найди здесь недовольного пролетария и голодного крестьянина. Зверством самодержавия тоже никого не запугаешь, потому что оно было не таким уж абсолютным и деспотичным. Да и сословность общества являлась лишь формальной.

В столицу империи мы прибыли в час пополудни. И перед тем как наш поезд вошел под арку Ярославского вокзала, я успел подивиться многим чудесам этого города. В Москве мне не доводилось бывать и в прошлой жизни, так что особо сравнивать не с чем. И все же некоторые несоответствия бросались в глаза даже мне. Старая Москва оказалась наполовину построенной из дерева. Я словно попал в город-музей деревянного зодчества. Ближе к вокзалу, конечно, попадались в основном каменные здания, а вот в средней части сплошные терема в прямом смысле этого слова. «Заметки провинциала» меня немного подготовили, но реальность все равно оказалась круче описания. В книге конечно же подавались доходчивые пояснения такому чуду, нарушавшему все мыслимые и немыслимые правила пожарной безопасности моего мира.

Андрею Второму Великому, тому самому аналогу нашего Петра, не пришлось ненавидеть родной город за частые пожары, потому что к тому времени новгородские алхимики уже научились получать реагент, делающий древесину практически негорючей. Первый император и здесь отметился, строжайше запретив строить из непропитанного стройматериала, и при этом бревенчатые здания все равно оказались дешевле, чем из камня.

В итоге имеем такую вот красоту. По сведениям из той же книги, самым старым деревянным строением в Москве являлся дворцовый комплекс царя Игоря Ивановича, того самого, который Кровавый сын Грозного. Так что кроме лихой славы сей царь оставил после себя еще и неплохой домишко.

Столица встретила нас своеобразно. Мы без проблем выбрались из поезда и загрузили нашими вещами аж трех носильщиков, но, пройдя пару десятков метров по перрону, были остановлены блюстителями порядка. Причем их не смутил даже мой полицейский мундир.

Жандармский вахмистр, рядом с которым отирались два казака, до нашего подхода имел явно скучающий вид. Но один из казаков, тот, что покрупнее, что-то сказал жандарму, и он резко оживился. Троица тут же пошла нам наперерез.

– Здравия желаю, ваше благородие, вахмистр Крюков, – отдал мне честь и представился жандарм.

Казаки тоже небрежно отсалютовали.

Я ответил на приветствие и настороженно поинтересовался:

– В чем, собственно, дело?

– Извольте предъявить ваши документы, – не очень-то прояснил ситуацию вахмистр.

При этом он смотрел именно на Евсея. Я решил не спешить с поисками паспорта и правильно сделал – хватило корочки казака, в которой наверняка имелась пометка о том, что он оборотень.

Интересно, кто из казаков учуял в Евсее собрата-волколака? Или вон тот здоровяк все же беролак?

– Прощения просим, но в столицу вашему казаку можно только замкнутым. – Теперь вахмистр смотрел уже на меня.

– Я ошейник не надену, – тут же зарычал Евсей.

Вот засада, не хватило еще, чтобы он оборотился прямо на перроне.

К счастью, напряжение разрядил тот самый то ли волколак, то ли беролак:

– Охолонись, братишка, – дружелюбно улыбнулся здоровяк, – кто же вольному казаку ошейник нацепит. Поносишь браслетики – и всего делов-то.

Евсей успокоился, но все еще выглядел хмуро. Кстати, о наручниках я до сих пор не слышал, но вида не показал. Затем нас отвели в небольшое помещение внутри вокзала, где тот же вахмистр достал из сейфа два широких потертых браслета и положил на стол перед Евсеем. Казак немного поворчал, но под ироничным взглядом коллеги все же нацепил железяки на предплечья.

Потом ему пришлось подписать какие-то бумаги, и мы наконец-то вышли на привокзальную площадь.

– Евсей, а что эти штуки делают?

Казак покосился на меня как на неуча, причем далеко не в первый раз, но все же привычно удержался от вопросов, сразу перейдя к ответам:

– Ошейники полностью закрывают нам возможность принять вторую ипостась, а вот браслеты не дадут обернуться, просто сделав очень больно. Неприятная штука.

– Ну мы сюда не пряники перебирать приехали. Попробую договориться, чтобы их сняли, – не очень убедительно успокоил я подчиненного и махнул рукой одному из лихачей, ожидавших пассажиров.

– Куда изволите, ваше благородие? – сверкнув зубами, спросил извозчик.

– Андреевский проспект, номер двадцать три.

– Это Новомосковска сторона, – вроде огорчился лихач, но его глаза тут же блеснули жадностью. – Дорого обойдется.

– Сколько? – спросил я, приготовившись к обдираловке.

– Два целковых.

– Да ты совсем страх потерял… – вспыхнул и без того раздраженный казак.

– Подожди, – остановил я казака. – Сделаем так. Евсей, сходи к остальным извозчикам и предложи им рубль. Кто согласится первым – на том и поедем.

– Так и я согласен на рубль, – как ни в чем не бывало отреагировал лихач, и даже улыбка ничуть не увяла.

Если честно, настолько жизнерадостные люди мне импонируют, даже если они чересчур хитрые.

– Ну, тогда поехали, – забрался я в пролетку, кутаясь в шинель.

Промозглая осень догнала нас еще в Омске, а в Москве с этим делом было не намного лучше.

Быстро подсобив Евсею с багажом, извозчик щелкнул кнутом, и мы понеслись по улицам Старой Москвы.

Вокруг нас все еще царствовал старорусский стиль, сохранивший свою самобытность несмотря ни на что. Впрочем, за это москвичи должны благодарить относительно мягкий нрав Андрея Второго. Слом эпох на этих территориях в обоих мирах прошел в конце семнадцатого века. И не случайно к власти пришли правители, получившие по итогам звания Великих. Во многом Петр Первый и Андрей Второй были похожи и при этом очень разнились. Оба стригли бороды боярам и топили в крови стрельцов. Но для Андрея резкие реформы в стране были скорее поводом, чем реальным желанием поломать старину. Решив избавиться от гири поместного дворянства, он ввел моду на все западное. В итоге стрижка бород и изменения жизненного уклада стрельцов привели к смычке этих слоев общества и в итоге к совместному бунту. Но Андрей не зря привечал новгородцев, а также скрупулезно выполнял обещания, которые его отец дал украинскому гетману. Боярско-стрелецкий бунт был подавлен не только силами четырех гвардейских полков нового строя, но и трех десятков новгородских колдунов при поддержке двух сотен ведьмаков-наемников. А когда к веселью присоединились две тысячи запорожских казаков и сотня характерников, все закончилось в считаные дни.

Совершив задуманную провокацию, Андрей оставил в покое старинные традиции, включая поросль на дворянских физиономиях, а также махнул рукой на архитектурные стили их обиталищ.

Старая Москва кипела жизнью, причем так бурно, что меня даже одолел короткий приступ агорафобии.

Что-то совсем я опровинциалился. Даже в Китае, где толпа на улицах была погуще, мне не довелось испытывать подобного. Возможно, потому что там все было чужое и воспринималось как некие декорации и массовка к историческому фильму. А здесь мимо нашей коляски проходили и проезжали уже привычные для моего взгляда горожане, разве что одеждой немного отличающиеся от жителей Топинска и Омска.

Кстати, нужно срочно приодеться, но с этим лучше посоветоваться с Дашей. Да и то после того, как княжна объяснит, зачем она сдернула меня с насиженного места.

Минут через сорок довольно резвой, не обремененной пробками поездки лубочно-сказочная Москва закончилась, и началось главное архитектурное детище Андрея Второго.

В отличие от Петра, он не стал обживать гиблые болота, ограничившись лишь постройкой на Балтике Котлинской крепости и военно-морской базы в устье Невы. Для морской торговли вполне хватало огромного портового города Ругодив, который находился на месте Нарвы из моего мира и являлся свободной экономической зоной для всех субъектов империи.

И все же император построил свой личный город и сделал это очень хитро. Он объявил, что пожизненно снизит на четверть все торговые пошлины тем иностранным купцам, которые обзаведутся домами за южной окраиной Москвы.

Все, на что потратился повелитель Империи, – это на идущий вдоль набережной Пахры Андреевский проспект и Зимний дворец. Сам проспект застроили богатейшие дворяне империи, а уже окрестные кварталы возвели иностранные купцы.

Так, лишив самостоятельного будущего город Подольск, появилась Новая Москва с ее двенадцатью основными кварталами, каждый из которых представлял своим колоритом разные страны мира, начиная с Италии и Германии, заканчивая Китаем и Индией. Даже японцы хотели поучаствовать в сем архитектурном буйстве, но не успели и вынуждены были строить торговое представительство в Китайском квартале. Кстати, именно там сейчас экстренно возводили здание посольства Цинской империи, к появлению которого я тоже приложил свои не самые прямые ручки.

Как ни старался Андрей развести в стороны две части столицы, но сейчас промежуток между ними был застроен. На карте объединившийся город был похож на гантель.

На пути всего старорусского, защищая самобытность Новой Москвы, встал Баварский квартал, и контраст был разителен. Вот мы проехали островерхое здание старорусского терема и вдруг уже въезжаем в типично немецкий городок.

Интересный эффект, почти фантастический, если бы не пешеходы, двигавшиеся по тротуарам перед расчерченными квадратами стенами домов под красной черепицей. Уже давно бо́льшая часть зданий этих кварталов населена исконно русскими жильцами. Они предпочитали соответствующие московской моде наряды и немного смазывали колоритность картинки. Конечно, здесь еще оставались национальные анклавы компактного проживания, но в основном пресловутое разнообразие Новой Москвы уже давно размыто. Разве только китайцы по-прежнему занимали весь свой район и даже немного соседних. Но у них так получается в любой точке земного шара, стоит лишь появиться там парочке улыбчивых азиатов.

Благодаря «Заметкам провинциала» я смотрел на окружающее вполне осмысленным взглядом, подмечая описанные в книге подробности. Еще через полчаса мы миновали две из трех линий центрального квартала и наконец-то выехали на Андреевский проспект. Книга и даже парочка фотографий в газетах – это, конечно, хорошо, но возможность увидеть все воочию стоила изнурительной поездки и потраченных на дорогу денег.

Мы выехали на проспект примерно в центральной его части и повернули в противоположную от Зимнего дворца сторону. Так что нам с Евсеем пришлось разворачиваться назад под ехидный смешок извозчика.

Да и плевать!

Укрощенная каменными берегами Пахра на трехкилометровом участке вытянулась в струнку, как солдат на параде, дабы соответствовать окружению. По набережным с обеих сторон реки шли широченные улицы, а еще дальше были разбиты великолепные парковые аллеи. Но главным чудом этого места являлся огромный дворец. Он буквально оседлал реку и тянулся к небу двумя башнями, стоявшими на противоположных берегах. Башнями это только называлось, потому что двадцатиэтажные здания имели в ширину как минимум сотню метров. Высотки между собой соединяли три уровня мостов. Нижний – каменный и массивный – склонялся к воде, давая возможность проплывать под ним только лодкам. Верхний мост был подвесным и выглядел отсюда тонкой ниточкой. Между ними тянулась хрупкая на вид металлостеклянная галерея.

Если учитывать, что обе башни начинали строить еще во времена Андрея Второго, гений архитекторов был неоспорим.

Наконец-то оторвав взгляды от башен и других не менее впечатляющих строений дворцового комплекса, мы с Евсеем сели ровно.

– Это сколько же золота они сюда ухнули? – переваривая впечатления, проворчал практичный казак.

– Оно того стоит, – ответил я на его неоднозначное заявление.

Мы все еще пребывали в легком шоке, когда коляска пересекла один из множества мостов через Пахру и подъехала к массивным воротам из кованого железа, в которые некто параноидально настроенный вмонтировал защитные руны.

Хотя кто его знает, что за жизнь у них тут в столице, – может, в грызне между дворянскими домами дело доходит и до штурма зданий?

Перед воротами нам пришлось задержаться, но ненадолго. Из скрытой за кустами будки выскочил мужчина крепкого сложения, одетый в удобную для резких движений ливрею.

– Чего желаете, господа? – вежливо поинтересовался он, хотя на господина из нас троих похож только я, да и то с натяжкой.

– Я – Игнат Дормидонтович Силаев. Прибыл по приглашению графини Скоцци.

– Одну минуту, – все так же вежливо попросил охранник и скрылся в своей будке.

Оттуда послышалась приглушенная речь.

Похоже, там у него телефонный аппарат.

Вместе с возвращением охранника начали открываться ворота. Он не стал подходить к пролетке, лишь слегка поклонился и сделал приглашающий жест.

Даже документов не испросил. Или они тут расслабились от безделья, или же за нами внимательно следят и любые резкие движения с нашей стороны закончатся крайне плачевно.

К массивному четырехэтажному зданию с двухэтажными крыльями мы подъезжали через маниакально облагороженный сад. Кажется, такой называют английским. Редкие деревья остригли в извращенной форме, как выставочного пуделя. Досталось и кустам, но почему-то в меньшей степени. Ну а трава вообще выглядела как персидский ковер в плане замысловатости узоров разного оттенка зеленого и высоты ворса. Все это имело немного приглушенные цвета и было тронуто сезонной ржавчиной.

Еще раз убеждаюсь, что осень – это не моя пора, потому что мне тут же стало интересно, как выглядит этот сад весной.

Извозчик не выглядел впечатленным – может, умел держать лицо, а может, уже не раз возил гостей столицы по таким местам.

У широченной мраморной лестницы, которую охраняли два сфинкса, нас дожидались пять человек – целая делегация. По нарядам в них можно было безошибочно опознать слуг.

– Господин видок, – поклонился хоть и седой, но все еще крепкий старик в дорогой ливрее, – их светлости в отъезде, но они оставили распоряжения на ваш счет. Прошу пройти в отведенные вам покои. Вашего…

Тут лакей запнулся, явно почувствовав непростую ситуацию. Евсей вообще болезненно реагировал на разные эпитеты, обозначавшие его привязку ко мне. Ему не нравились ни «человек», ни «охранник», а уж на «слугу» он реагировал как бык на красную тряпку.

– …компаньона, – лихо выкрутился старик, – проводят в его комнату.

Вперед тут же шагнула одна из двух горничных – миниатюрная шатенка с озорными глазами. Ее улыбка тут же стерла с лица казака хмурое выражение и заставила его расправить плечи.

Неплохо здесь вышколены слуги – вона как манипулируют не очень окрепшими умами.

– Прошу следовать за мной, господин видок, – как только увели Евсея, шагнула ко мне вторая горничная.

Русая девушка, тонкая как тростинка, скромно опустила взгляд, приседая в книксене. Нашим багажом тут же занялись два оставшихся молодых лакея, так что за вещи можно было не переживать.

Щелчком отправив серебряный рубль извозчику, я последовал за горничной.

Не знаю как там дела у Евсея, а мне апартаменты на втором этаже правого крыла здания очень понравились. Большая и светлая гостиная в итальянском стиле. Просторная ванная комната с чугунным унитазом и большой ванной. Ну и спальня с широченной кроватью, в которой мне, надеюсь, составит компанию великая княжна.

Или это я слишком раскатал губу, переоценивая собственную привлекательность и значимость в глазах ее высочества?

Разобравшись с багажом, который притащили слуги, я уже хотел было позвать их седовласого начальника и спросить о том, где поблизости можно обновить гардероб, но тот явился сам и пригласил меня на обед к вернувшимся хозяевам.

– Амико мио! – воскликнул Антонио, встречая меня у двери в столовую.

Он с радостной улыбкой подошел поближе, широко раскинув руки, но обнимать не стал, помня мое, так сказать, сдержанное отношение к его предпочтениям. Граф позволил себе лишь рукопожатие, положив левую ладонь мне на плечо.

Поздоровавшись с графом, я повернулся к Даше. Выглядела великая княжна, она же графиня Скоцци, как всегда, великолепно. Кремовое платье плотно облегало высокую грудь и живот, при этом собиралось множеством складок сзади, подчеркивая тонкую талию. Также привычным было и отсутствие декольте – высокий воротник не только добавлял строгости, но и скрывал дорогое украшение в виде плотно охватывающего горло витого ожерелья. Хотя, как ни называй это устройство, ошейник – он и в Африке ошейник. Артефакт сдерживал вторую, темную ипостась княжны, которая контролировала энергент-симбионт стриги. И это делало Дарью относительно безопасной для окружающих.

Великая княжна вела себя намного сдержаннее супруга и снисходительно подпустила меня к собственной ручке, которую я аккуратно облобызал.

И как все это понимать? Неужели не видать мне ночных утех с великосветской львицей, как своих ушей? Их с мужем предельно странные для обоих миров отношения позволяли любые вольности, так что присутствие Антонио точно не мешало намекам великой княжны на нашу особую связь.

И чего это я разволновался? Спокойнее нужно относиться к отказам – на нет и суда нет. Когда мы закончили с положенными этикетом приветствиями и получили по миске черепахового супа, мои друзья тут же приступили к расспросам:

– Амико мио, поведайте же нам, как вы сумели сбежать с дирижабля и как вернулись домой?

– А вы не знаете? – с подозрением спросил я, задумываясь о том, что можно им рассказывать, а что будет нарушением подписки о неразглашении.

То, как граф легким движением руки выдворил из столовой повара и двух служанок, намекало на определенную осведомленность.

– Мы знаем, что вас захватил ракшас, а затем вы смертельно обидели дракона, – спокойным тоном заявил чрезвычайный посланник Министерства иностранных дел империи. – Но хотелось бы услышать подробности, и главное – узнать о ваших переживаниях.

– Да уж, переживаний было больше, чем хотелось бы. – От воспоминаний меня даже передернуло. – Если вы читали мой доклад, то знаете, что из «Стремительного» я попросту выпрыгнул. И вот представьте, летим мы с Леонардом Силычем и орем в две глотки. Хоть убейте, не скажу, кто из нас кричал громче. За моего напарника не поручусь, но я матерился как сапожник, ударивший себя молотком по пальцу…

Меня внезапно посетило вдохновение, и свои приключения я пересказывал с неподдельным энтузиазмом. Повествование затянулось на добрых полчаса.

– …И вот тащу я на себе вроде небольшого, однако тяжелого, как мешок с камнями, Шена, но вдруг вижу, что Ихейзашевелился и пытается встать. Со мной чуть медвежья болезнь не приключилась. Сам не знаю, как хватило сил все же запихнуть его обратно на тот свет.

Ироничный и даже комичный стиль повествования я выбрал не случайно, хотя и подмывало изобразить из себя героя, но этот порыв удалось сдержать. Благодаря красочности и искренности моего рассказа Снежная королева немного оттаяла и даже начала мило улыбаться. Граф вообще очень эмоционально переживал мой рассказ и несколько раз стучал ладонью по столу, да так, что подскакивала посуда.

В общем, наши обеденные посиделки вполне удались.

– И что вы намерены делать в столице? – поинтересовался граф, когда они с супругой закончили расспросы о моих приключениях в Китае.

Вопрос откровенно удивил меня, и я покосился на Дарью, на что она тут же отреагировала:

– Пока, Игнат Дормидонтович, я не могу открыть вам всех подробностей, скажу лишь, что вы мне нужны здесь, дабы сделать услугу старому другу и уколоть шефа жандармского корпуса.

– Надеюсь, вы не собираетесь колоть его мной, – проворчал я, растеряв все положительные эмоции от прекрасного обеда.

– Почему вы порой так раздражаете меня? – задумчиво проговорила Даша, на что граф укоризненно посмотрел на свою супругу. – Ваши слова означают, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?

Хорошо хоть не сказала, что это приказ.

– Это значит, – в тон ей ответил я, – что мне не обязательно изображать радость, влезая в ваши авантюры. Только и всего.

Похоже, великая княжна слишком привыкла к тому, что любой верноподданный империи визжит от радости, исполняя любые прихоти императорской доченьки.

– Душа моя, – с натянутой улыбкой обратилась княжна к мужу, – что-то я устала, заканчивайте без меня.

Холодно кивнув мне, она вышла из столовой.

– Зря вы так, Игнат Дормидонтович. – Теперь он смотрел с укоризной уже на меня. – К вашему сведению, Дарья не раз проявляла тоску, когда речь заходила о вас, а вы после долгого расставания с дамой сердца сразу ощетинились аки дикобраз.

Мне кажется или я немного смутился? Когда муж называет свою жену дамой сердца чужого мужика, то это чересчур даже для такого циника, как я.

– Антонио Пьерович, а как бы вы отреагировали, вызови вас кто-то с другого конца империи и скажи – мол, посиди-ка у ножки, пока не свистну?

– Я бы не стал воспринимать это так, как вы описываете. И к тому же следует учитывать то, кем является вызвавшая вас особа, и помнить об ее воспитании.

– Ну, пусть тогда она тоже учитывает мое воспитание, – не удержался я от ответной колкости, намекая на сидевший в печенках у всей имперской знати вольнодумный Новгород.

Хотя следует признаться, меня опять понесло куда-то не туда. Супруги Скоцци и без того являются моими единственными друзьями в столице, а таким макаром есть все шансы вообще остаться без покровителей.

– Хотя вы правы, – решил я пойти на попятную. – Как-то нехорошо получилось.

– Я передам Дарье Петровне, что вы полны раскаянья, – улыбнулся граф.

– Ну… – начал я возмущаться слишком вольной формулировкой, но тут же одернул себя. – …Вы совершенно правы. Точнее и не скажешь.

– Бене, мио амико, – кивнул граф и продолжил: – Так все же чем бы вы хотели заняться в столице?

– Думаю, для начала стоит немного приодеться. Боюсь, мой наряд у местных модников вызовет несварение желудка.

– Первая разумная мысль за сегодняшний вечер, – немного поддел меня Антонио. – Тогда едемте к моему другу Сержу. Он не только прекрасный антрепренер, но и обладает тонким вкусом, а также имеет большие связи в среде самых известных столичных портных. Уж с вашей проблемой он справится играючи.

Что-то мне не понравилась мягкость в голосе графа, когда он произносил имя своего друга.

– А он…

– Мио амико, – наигранно вздохнул Антонио, – ваши страхи уже утомили меня. Если вам так будет спокойнее, то Серж может вызвать с десяток своих самых развязных актрисулек, но, боюсь, за это влетит и мне, и вам. Сами знаете от кого.

От актрисулек я сразу отказался, и правильно сделал.

Загрузившись в быстро подготовленный экипаж, мы отправились в Итальянский квартал, уже давно облюбованный московской богемой. Именно там находились почти две трети всех столичных театров. Еще детище итальянских архитекторов называли маленькой Вероной, потому что именно из этого города сюда переселилась целая компания купцов, жаждущих императорской милости и пошлинной скидки.

Серж Блон, он же Сергей Пафнутьевич Белов, проживал в трехэтажном доме с закругленными сверху окнами, башенками по углам и куполообразной крышей. Лепнина на стенах завершала целостный образ итальянского стиля.

Друг графа оказался невысоким мужчиной лет тридцати, с искусственно угнетаемой склонностью к полноте. Если сексуальные предпочтения Антонио определить с первого взгляда было не так уж просто, то внешний вид Сержа сомнений не оставлял. И все же, несмотря на мою настороженность, театральный антрепренер произвел положительное впечатление своей открытостью и незлобивым характером.

На тот момент в гостях у Сержа присутствовала одна дама, сразу вызвавшая у меня с трудом подавленную агрессию. Чуть потрепанная нимфетка, плотно подсевшая на опиумную пыльцу. Эту братию я чуял издалека. Еще здесь находились два поэта и один художник. Судя по их поведению, эти как раз были по девочкам, причем правильным, потому что обдолбанную Жози они упорно игнорировали. Народ оказался общительным, и через полчаса мы живо обсуждали всяческую чепуху – эдакую смесь из всего, начиная с погоды, заканчивая театральными слухами.

Еще через полчаса явились вызванные по телефону портные, и меня начали тормошить в стремлении снять точные мерки и определить наилучший фасон. Жози попыталась влиться в хоровод портных и потянула ко мне шаловливые ручки. За что была довольно грубо послана. К этому времени я успел немного выпить и, наверное, сорвал на ней злобу, вызванную Дашей.

Мамзелька обиделась и ушла, а вот остальные отреагировали странно – облегченно вздохнули и взглядами поблагодарили меня за решительность, на которую их самих не хватило. Антонио наблюдал за всем этим как бы со стороны и откровенно потешался.

Наконец-то мы закончили с примеркой, и разговор, немного повиляв, зашел куда-то в дебри современного искусства. Особенно Серж возмущался бессмысленностью и примитивностью современного синематографа. Я был с ним полностью согласен. То, что мне довелось увидеть в омском кинотеатре, по уровню тянуло лишь на раннего Чаплина. Поддержав возмущение антрепренера, я принялся описывать кино из моего мира, выдавая это за свои фантазии. И что-то мне стало так тоскливо без нормальных фильмов и того же Интернета, что я постепенно начал заливать ностальгию довольно неплохим шампанским. Водки здесь не подавали, но мне и этого хватило.

Глава 6

Ну вот, это должно было когда-то случиться. Я все радовался, что мой новый организм неплохо переносит похмелье. Так что явно в назидание этим утром мне была ниспослана великая сушь и похмельная мигрень. Тем, кто употреблял внутрь больше полулитра водки, описывать мое состояние не нужно. А остальные могут пройти сие испытание вышеописанным способом.

Жутко хотелось пить, причем полностью сунув голову в прохладную воду. Но, подняв эту самую голову, я забыл о похмелье, потому что неслабо так испугался.

Это не моя спальня, в смысле та, в которой меня поселили супруги Скоцци, и то, что на мне нет ни клочка одежды, оптимизма не добавляло. Ох, что-то мне нехорошо, ведь совсем не помню, как мы уезжали от Сержа. Тут даже вариант с Жози казался уже не таким мерзким. В голову лезли самые нехорошие мысли. Тот, кто сказал, что один раз не… в общем, не водолаз, явно безнадежно пытался успокоить себя и выдавал желаемое за действительное.

– И что же, мой друг, заставило вас опечалиться до полной потери человеческого облика? – послышался мелодичный голос, вызвавший у меня облегчение вселенских масштабов.

Даша стояла в дверях спальни с видом супруги запойного алкаша. Даже кулачки уперла в бока. На ней было легкое, но в то же время строгое платье.

– И как сильно этот самый облик был потерян? – спросил я, с запоздалой стеснительностью кутаясь в простыню.

– Изрядно. Вломился в спальню замужней дамы и стал домогаться ее самым грязным способом. Едва ли не ссильничал.

Ну да, пытаться изнасиловать стригу может только мазохист-суицидник! Ошейничек-то у нее не с замком, а с застежкой, и, если я сейчас не раскинулся по комнате в виде кровавых ошметков, значит, насилие было обоюдным.

Пошевелив плечами, я с удивлением не обнаружил никакой боли.

Даже не поцарапала? Вот чудо чудное. Раньше за Дарьей таких нежностей не наблюдалось.

Я с сомнением посмотрел на улыбающуюся женщину.

– Это был интересный опыт, – угадав направление моих мыслей, ответила великая княжна, – но впредь ко мне хмельным даже не подходи.

Закончив с нотациями, она перешла к делу:

– Вставайте, Игнат Дормидонтович, и приводите себя в порядок. К вам посетитель.

– Ко мне? – удивился я.

– Да, – ехидно улыбнулась Даша, – явился твой новый друг Серж. Он утверждает, что ты ему что-то обещал. Надеюсь, не утоление его страстей.

– Свят, свят! – чуть не перекрестился я. – А уж как я на это надеюсь.

Если честно, я действительно чуток струхнул, но не от перспективы приставаний антрепренера, а потому что мог чего-то наговорить спьяну. Среди описания голливудских блокбастеров могли прорваться слова и о моем неместном происхождении. Впрочем, если бы это было так, внизу меня ожидал бы не Серж, а наряд жандармов из «волшебного» седьмого отделения жандармского корпуса, к тому же с усилением из братьев-экзорцистов. Я узнавал, были в этом мире и у святой православной церкви такие специалисты. Так же как и отряды боевых монахов, гонявших спонтанных упырей по погостам.

Изнывая от опасливого любопытства, я убрался в свои апартаменты, где быстро привел себя в порядок. Даже успел принять из рук горничной присланную Дашей настойку.

Хорошая вещь – мне сразу полегчало. Даже аппетит проснулся, который я оперативно утолил кофием и французскими гренками, принесенными той же горничной. Окончательно взбодрившись, я быстро спустился в главную гостиную дворца. Там на диванчике развалился мой новый знакомый. Одет Серж был крайне пестро – в фиолетовый фрак, обтягивающие ноги лосины и туфли с пряжками, больше похожими на гигантские брошки. Рядом на диванчике лежал цилиндр, опоясанный цветастым шарфом. От одной мысли, что вчерашние портные пошьют мне нечто подобное, опять стало нехорошо.

– Иньяс, мон шер!

Так мое местное имя еще не коверкали. Интересно, с чего бы это наследник старой купеческой и в доску русской фамилии возомнил себя французом? Мамка была из тех краев или просто в голову надуло западным ветром?

– Чем обязан, Сергей Пафнутьевич?

– Для друзей я Серж, – обезоруживающе улыбнулся антрепренер.

Характер у него действительно легкий, и злиться на таких людей у меня никогда не получалось.

– Тогда уточню, что для друзей я Игнат. И все же чем обязан вашему нежданному визиту?

– Как? Вы же обещали!

Ох, как бы Дарья не накаркала.

– Серж, прошу меня великодушно простить, но вчерашний вечер я помню очень плохо. Посему вам придется напомнить, что именно было мною обещано. Если сии обещания не заставят меня пойти противу чести и служебного долга, я исполню все до последней буквы.

– Ой, – манерно приложил ладони к щекам Серж, – мы вчера сделали так много…

Вот-вот, этого-то я и боялся.

– Вы сказали, что знаете, как дать синематографу голос и даже как удешевить превращение серых и унылых картин в красочное великолепие.

Ну ни фига себе я разошелся…

– А еще мы успели сотворить великолепную синемапьесу. Ваш поэтический дар впечатляет!

– Мой поэтический дар?

Может, я там еще балетные партии исполнял? Да уж, Игнат Дормидонтович, удивили. Неужели вместе со старым офисным планктоном в это тело вселились еще и Пушкин с Барышниковым?

– Да, – с пылом подтвердил Серж, – слог диковинный, но для пьесы очень гармоничный.

Заметив мое непонимание, антрепренер достал блокнотик и начал самозабвенно декламировать очень знакомые мне строки о сваре двух семеек из славного города Верона.

Да уж, похоже, я спьяну обворовал Вильяма Шекспира заодно с кем-то из соотечественников: хоть убейте, не помню, чей именно перевод осел у меня в памяти. Простите, господа поэты, это получилось нечаянно.

Отобрав у Сержа блокнот, я зашуршал страницами. За свою жизнь мне удалось относительно неплохо запомнить лишь два стихотворных произведения – «Ромео и Джульетту» и «Вересковый мед» Стивенсона, кажется, в переводе Маршака. Похоже, народное название итальянского квартала Новой Москвы разбудило в памяти нужные строки. Да и то не все – часть текста я видел впервые. Хотя не скажу, что они так уж сильно выбивались из общего стиля.

– Мне кажется, что не все из этого было придумано мной.

– О, – тут же начал зачем-то успокаивать меня Серж, – Николя и Пьер лишь чуточку помогли вам.

– И что теперь? – рассеянно спросил я, потому что понятия не имел, к чему именно меня обязывает вчерашний залет.

– Я уже обо всем позаботился, – возбужденно ответил Серж. – Нас ждут в Московском Императорском университете нужные люди, дабы попытаться воплотить вашу гениальную мысль.

В этот момент в гостиную вошел Антонио и, явно учитывая мое присутствие, сдержанно поздоровался со своим другом:

– Серж, ты все-таки решил протолкнуть идею нашего юного друга?

– Антони, мон шер, я чувствую, что в этом есть невообразимо великолепное будущее. У меня даже руки дрожат от предвкушения. – Для наглядности Серж протянул к Антонио ладони с растопыренными пальцами.

– Ну ладно, не горячись так, – по-доброму улыбнулся граф. – Давайте-ка я съезжу с вами. На московских ученых порой титулы действуют получше уговоров и даже здравого смысла.

Мы опять загрузились в коляску и отправились в сторону Английского района, где находился Московский Императорский университет. Я ожидал лицезреть очередной контраст перехода в английскую архитектуру. Но на самом деле огромное пятиэтажное здание университета, как дородная наседка, устроившаяся среди целого выводка домов поменьше, было создано, скорее, в византийском стиле. Да и находился университет на второй линии центрального района, на стыке двух архитектурных зон.

В главное здание мы не пошли, а направились в одну из пристроек с правой стороны основного корпуса. Антонио оказался совершенно прав – нас бы даже дворник мог загнобить, так как мы не имели принадлежности ни к студенческой братии, ни к профессуре. В университете царили своеобразные нравы, так что мое личное дворянство и купеческое происхождение Сержа здесь не котировались. А вот графу Скоцци даже доказывать ничего не пришлось – одного вида аристократа до кончиков пальцев хватало, чтобы заткнуть рот всем без исключения. У меня так точно никогда не получится, тут работает истинная порода.

В одной из лабораторий, явно специализирующихся на какой-то тонкой механике, нас с нетерпением ждали два парня примерно одного возраста – лет двадцати пяти. Но только это и роднило высокого брюнета и какого-то совсем квадратного шатена с курчавыми волосами.

– Игнат Дормидонтович, – жестом иллюзиониста указал Серж на ученых, которых явно смущал контраст между их недорогими костюмами и нашей одеждой, включая мой провинциальный, но все же дорогой наряд, – позвольте представить вам доктора механики Петра Антоновича Воскобойникова, а также его друга и соратника в деле изобретательства, доктора химии и алхимии Илью Захаровича Голобородько. С этими господами я познакомился год назад, когда искал способ улучшить синематограф. Они разработали очень интересный аппарат, но, увы, чтобы он смог снимать цветные фильмы, нужна очень дорогая пленка. Сейчас не всякое фотографическое ателье может позволить себе работу с цветными изображениями. Что уж говорить о десятках метров синемапленки.

Серж закатил такую вдохновенную речь, что все заслушались, даже доктора наук.

– Мое отчаяние было велико и не улеглось до сих пор. Но – о чудо! На дружеской вечеринке я узнаю, что вы, Игнат Дормидонтович, не только можете поспособствовать в снижении цены на особые алхимические реагенты, но и знаете, как дать синематографу голос!

Оба ученых тут же сделали стойку, и мне сразу стало как-то неуютно. Но терять лицо перед смотревшими на меня с надеждой людьми не хотелось. Я лишь дал себе истую клятву не напиваться больше до состояния свиноподобной балаболки, а затем набрал в грудь побольше воздуха и начал выкручиваться:

– Господа, спешу вас огорчить, ни никаких особых секретов я не ведаю. Есть лишь голые идеи, которые придется продумывать уже вам. Насчет скидки на реагенты – это еще нужно проверять. Если вы предоставите мне список требуемых веществ, я дам телеграмму в Топинск, и этот вопрос там решат со всей поспешностью. Теперь что касается звука. Меня всего лишь посетила идея о том, что так же, как электрические колебания превращаются в звук и обратно, возможно, подобное будет справедливо и к какому-нибудь источнику света. А свет можно запечатлеть на пленке рядом с изображением.

Все, на этом мои знания о звукозаписи на кинопленку закончились.

В ответ я был удостоен откровенным разочарованием во взглядах ученых, которое плавно перешло в легкое презрение к дилетанту.

– Извините, Игнат Дормидонтович, – осторожно сказал высокий как оглобля Воскобойников, – ваша идея звучит…

– Вы хотите сказать, нелепо? – помог я замявшемуся ученому.

У меня было дикое желание просто пожать плечами и уйти отсюда. Честно, влезать в явно затратное и рискованное дело с революцией в кино не очень-то и хотелось. Но вот задел меня этот пренебрежительный взгляд едва оперившегося доктора наук.

– Возможно, вы правы, но еще одна такая же бредовая идея в умелых руках дала миру вулканический каучук.

– Вы тот самый захолустный видок, который изобрел резину? – вступил в разговор более скромный Голобородько.

О, и в этом мире прижилось новое название, причем даже без моей помощи. Кажется, оно вообще латинское.

Осознав то, что сейчас ляпнул, химик втянул голову в плечи и почему-то покосился на Антонио, а не на меня. Но граф не стал метать молнии высокородного гнева, а всего лишь удивленно приподнял брови.

– Да, я тот самый недохимик, – признался я, сделав шутовской поклон.

Что и требовалось доказать. Как только я обрел в глазах ученых хоть какую-то значимость, их мозг начал работать в нужном направлении.

Да, я не химик и даже не… кто там вообще занимается изучением света и его возможностей? Но в век Интернета каждый, кто от скуки и праздного любопытства лазит по разнообразным сайтам, цепляет на подкорку кучу вроде бы бесполезной информации. Браться за разворачивание этих крох в полноценные разработки мне бы и в голову не пришло. Но в этом нет никакой необходимости, потому что есть профессионалы. А что передо мной именно такие люди, стало понятно по тут же разгоревшемуся горячему спору:

– Невозможно! – вскричал механик.

– Ты несешь чушь, невозможно, сие есть лишь отговорка примитивного разума, – возразил явно поверивший в меня Голобородько.

– Не надо мне тут цитировать Ломоносова. Ты еще да Винчи вспомни. Меня этими цитатами еще Сенька Клишас доставал, – не успокаивался механик и вдруг осекся. – Точно, Клишас! Он же писал диссертацию на тему воздействия электричества на энергетические конструкты и работал над световыми артефактами. Нужно его трясти, вдруг что умное выпадет.

– Но ты же его не любишь? – с сомнением спросил химик.

– Твою Агнес я тоже не люблю, но при этом не отказываюсь от вашей компании.

Голобородько покраснел, а мы вообще давно почувствовали себя лишними на этом празднике научной мысли.

– Но если тащить к нам этого любителя артефактов, нужны деньги на материалы, – не заметив смущения друга, продолжил механик.

И тут они оба вспомнили о нас, наградив осторожными взглядами.

– Сколько? – моментально откликнулся Серж и полез во внутренний карман фрака.

Интересно, это он на актрисульках столько зарабатывает или транжирит купеческий капитал, накопленный поколениями предков?

– Если работать только со светозвуком, – взялся за расчеты почему-то именно Голобородько, – то сотни три. А если сразу делать цветную пленку, то полторы тысячи как минимум.

Оба ученых притихли. Оно и неудивительно, вряд ли у них зарплаты больше сотни рублей в месяц.

Серж открыл чековую книжку и покосился на графа:

– Граф, вы участвуете?

– Ну не оставлять же вас одних в столь нелегкий для мирового искусства час, – хмыкнул Антонио и тоже потянулся за чековой книжкой. – По тысяче?

– Да, – кивнул Серж и добавил: – Думаю, гениальная идея нашего друга и его помощь с реактивами вполне сойдут за взнос в общее дело.

– Не нужно считать меня голодранцем, – притворно возмутился я.

Через минуту на стол перед учеными легли три чека на тысячу рублей каждый. Парни слегка обалдели. Первым в себя пришел механик и осторожно потянулся к чекам, но перед этим на них легла пухлая ладонь Сержа:

– Господа, надеюсь, вы понимаете, что за каждый рубль будет спрошено, но при этом уверяю вас, в случае успеха наша щедрость будет впечатляющей. – Голос антрепренера звучал жестко и убедительно.

Да уж, вот вам и… водолаз. Похоже, чек Серж выписал на лично заработанные деньги. Думаю, он и своих актрисулек гоняет в хвост и в гриву. Интересно, а не подрабатывает ли Серж сутенером…

Впрочем, это его личное дело. Каждый зарабатывает, как может, и не мне его судить, если все проходит без насилия и по обоюдному согласию.

Когда мы покидали здание, Серж показал себя с еще одной стороны:

– Господа, я думаю, что, учитывая равный финансовый вклад всех сторон, нашему другу Игнату полагается как минимум процентов сорок. Конечно, с учетом продолжения инвестиций.

Несмотря на не самую ласковую в мире московскую осень, день сегодня был солнечным и во всех смыслах чудесным, так что мне совершенно не хотелось обсуждать дела. Тем более что этим есть кому заняться:

– Давайте оставим подобные нюансы моему адвокату… – Заметив нахмуренные лица будущих компаньонов, я быстро уточнил: – Не подумайте плохого. Это не от недоверия к вам, просто если я обойдусь в сем деле без моего друга Давы, он вынет мне мозг через нос и сделает это очень медленно, наслаждаясь каждой секундой моей боли.

– Я же говорил, что вы поэт, – заулыбался Серж. – Антони, оцени изящество слога.

– Ты еще не слышал, как Игнацио ругается. Это словно соловьиная песня.

Несмотря на все их странности, мои новые друзья оказались приятной компанией.

Если честно, стало стыдно за вбитый с детства страх замараться, даже находясь рядом с теми, кто не такой, как все. Пусть это прозвучит слишком пафосно, но прожитая жизнь научила меня делить людей не на белых и черных, не на стандартных и нестандартных и даже не на сильных и слабых. Она научила меня делить окружающих на добрых и злых, честных и лживых, а также на искренних и подлых.

Эка меня в философию занесло, причем под аккомпанемент злобно урчащего желудка.

Перекусив в немецкой таверне, мы заехали на телеграф, где я чуть не вывихнул бедному телеграфисту мозг, а себе язык, пока по три раза диктовал названия энергетических реагентов для цветной пленки. В итоге сие послание обошлось мне в пятьдесят рублей! Дорого нынче слать приветы друзьям через половину империи.

В этот день мы еще посетили один из самых дорогих московских ресторанов, заглянули на какую-то художественную выставку и даже поэтическое собрание в городском саду Старой Москвы. После этого граф заявил, что поклялся супруге сдать меня ей не позднее семи часов пополудни и не намерен нарушать свое слово.

Направляясь к Даше, я был настроен с ходу ринуться в чувственную схватку со стригой, но пришлось для начала пообщаться с ней, причем на очень серьезную тему. Небольшая комната, где произошел наш разговор, стилистически являлась сочетанием утонченного будуара и делового кабинета.

– Игнат, – дождавшись, когда я усядусь на гостевой стул, начала объясняться Даша, откинувшись на спинку кресла. – Ты был прав, когда требовал подробности дела.

Понятно, извиняться она не собирается, но, если честно, не уверен, что мне так уж нужны эти самые подробности. Знание не всегда есть благо, уж кому, как не мне, это знать. С другой стороны, я все равно не откажусь помогать Даше, а в этом случае лучше быть вооруженным, в том смысле что предупрежденным.

– Слушаю.

– Две недели назад в Лабиринте был убит Антон Романов.

Опаньки, а вот и несостоявшиеся цари-императоры всплыли. Судя по тому, каким тоном Дарья произнесла фамилию пострадавшего, у Рюриковичей с Романовыми непростые отношения и по влиятельности последние были далеко не последними у подножия престола.

– Я так понимаю, с этим убийством не все так уж просто.

– Да, более чем, – вздохнула Даша. – Его осушил высший вампир.

Ну вот, сейчас начнется романтический рассказ в стиле «Сумерек». Хотя какая, к лешему, романтика! Было у меня сомнительное счастье свести близкое знакомство с упырицей. Причем не с одной. Ох и страху натерпелся! Лет на десять вперед. Если «Бестиарий» не врет, высшие вампиры не краше тех страхолюдных дам, которые хотели сожрать меня на хуторе бирюка-кукловода.

– Эким гурманом оказался ваш вампир, – попытался я пошутить, чтобы отогнать неприятные воспоминания.

– Ты что-то знаешь? – напряглась Даша. – Это же засекреченное дело!

– Первый раз слышу, – быстро ответил я. – Просто мысли вслух.

– Упырь действительно оказался, как ты выразился, гурманом, – немного успокоилась княжна. – Но важно не это. Когда погиб молодой Романов, за дело взялись жандармы. Я хорошо знала Андрея и дружна с его отцом Никитой Александровичем, так что решила сунуть туда свой нос и получила по оному от дядюшки. А ты ведь знаешь, как я не люблю, когда мне грубят?

Так, и кто у нас дядюшка? Если учитывать тот факт, что жандармский корпус подчиняется великому князю Алексею Федоровичу, то мы имеем дело с младшим братцем нынешнего императора. В принципе, все не так уж страшно. Я подчиняюсь генерал-губернатору, а он в свою очередь напрямую императору, но это еще не значит, что нужно ради прекрасных глаз Дашеньки ссориться с членом императорской семьи. С другой стороны, мой шеф передал меня в полное распоряжение княжны, так что пусть теперь отдувается. А то сдают, понимаешь, живого человека в аренду, как велосипед какой-то.

– И ты хочешь, чтобы теперь заодно с тобой получил и я, но уже не по носу, а по всей морде?

– Не надо считать меня дурой, – почему-то не обиделась, а даже развеселилась княжна, – учитывая то, к чему все идет, дядюшка тебе еще благодарен будет. Вызвала я тебя из злости, но, пока ты ехал, этот самый гурман присосался к Сереженьке Воронцову. Вот уж кого мне ничуть не жалко. Важнее то, что видок, вызванный на место убийства, сказал, будто ничего не увидел.

– Такое бывает, – со знанием дела подметил я.

– Но не в этом случае. Следователь заподозрил неладное и вызвал судебного ведуна, а тот подтвердил, что видок врет.

– Он что, совсем сдурел?! – искренне удивился я. – За такое полагается смертная казнь.

– Ну соврал он не на суде, – уточнила княжна, – так что только лишение силы и каторга, но в тот момент он вряд ли об этом думал. Скорее всего, боялся повторить участь своего первого коллеги.

– Так, не понял, а что случилось с первым?

– Я не сказала? – нахмурилась Даша, пытаясь вспомнить начало нашего разговора. – Первый видок взял след и повел по нему дознавателя, трех жандармов и пятерых городовых. Дошли они до одного из заброшенных особняков Старой Москвы. Там утром их всех и нашли. Кого высушили, а кого и просто порвали на куски.

Ну и чего она улыбается? Хотя что взять со стриги.

– И теперь? – с нехорошими предчувствиями спросил я.

– Теперь мы дождемся следующего убийства, и, когда один из трех оставшихся в живых столичных видоков откажется от освидетельствования – а он откажется, – в дело вступишь ты.

– Вот обрадовала! – Мой сарказм по тонкости мало уступал бревну.

– Ну не беспокойся, – воркующим голосом сказала княжна, вставая и обходя стол. – Я уже наняла двух ведьмаков и позабочусь, чтобы с вами пошел усиленный наряд жандармов. Твое тело мне еще понадобится, причем в целом виде.

Даша подошла ближе и удобно устроилась у меня на коленях.

Правы были французы, говоря: шерше ля фам^[2]. Я бы добавил: а как найдешь, беги во избежание смертельных проблем.

Нужно отдать должное, в деле отвлечения меня от тягостных мыслей Даше равных не было. Уже через минуту я забыл о вампирах-гурманах и о пугливых столичных коллегах.

Ох, долго же придется горничным убираться в кабинете своей госпожи. И это учитывая то, что она не стала снимать своего ошейника. Кажется, мы даже шторы порвали…

Глава 7

Следующим утром веселое солнышко развеяло мои мрачные мысли, шаловливо заглядывая в окно гостевой спальни. Да, именно гостевой – княжна, как всегда, в своем репертуаре и, в отличие от Глаши, утренних обнимашек не любила. Впрочем, мне не привыкать.

Я еще с полчаса повалялся в кровати, потому что спешить мне некуда. Когда именно случится следующая дегустация вампирами голубой крови московских дворян, могут знать лишь сами упыри, так что мне оставалось только ждать.

Вчера Даша ангажировала меня на какой-то светский раут, и я по причине общей расслабленности организма согласился. Теперь вот думаю, что делать. Особенно напрягал мой новый гардероб, который должны были доставить с минуты на минуту. Это могло стать проблемой, особенно учитывая вкусы Сержа, который, если не обманывает моя замутненная алкоголем память, давал портным слишком много советов.

Несмотря на все мои нехорошие предчувствия, одежда оказалась очень даже стильной. Но самое главное удивление я пережил, когда открыл одну из трех шляпных коробок.

Ну, Серж, ну, угодил! Похоже, я спьяну успел поделиться с ним своей нелюбовью к котелкам и полным неприятием цилиндров.

Кажется, фетровые шляпы появились у нас еще в конце девятнадцатого века. Только есть опасение, что они в то время являлись деталью женского гардероба.

Плевать! В сочетании с длинным плащом поверх короткополого сюртука чисто гангстерская шляпа смотрелась шикарно. Всегда мечтал носить такую, но в прошлой моей жизни мода на фетровые шляпы давно канула в Лету, а в новой еще не началась.

Впрочем, на всякий случай нужно уточнить у Даши насчет дамской моды на шляпки. Презентовавшие обновки посыльные точного ответа не дали и убрались восвояси, довольные щедрым вознаграждением.

Увы, встретиться с княжной до самого выхода в свет мне не удалось. О том, что пора одеваться, сообщила горничная – та самая, что увела Евсея.

Кстати, нужно узнать, как там казак. Я тут развлекаюсь, а он, возможно, уже завыл от тоски и одиночества.

– Красавица, – обратился я к направившейся к двери горничной, – не подскажешь, как там поживает мой компаньон.

– Евсей Петрович? – переспросила горничная.

Эва как она его величает!

– Да, – подтвердил я.

– Они отдыхают, – тихо сказала горничная и густо покраснела.

Ага, понятно, как именно их волчье великолепие отдыхают в новом-то цветнике. Впрочем, все хорошо, что по обоюдному согласию. Надеюсь, Евсей помнит мою жесткую установку не морочить девчатам голову невыполнимыми обещаниями?

Одевшись, я спустился в гостиную и еще минут десять ждал княжну. Она появилась как в набивших оскомину голливудских комедиях – на верхней части мраморной лестницы – и величаво спустилась вниз.

Ох и хороша, чертовка. Правда, глубокое декольте ей пошло бы больше, чем строгий высокий воротник.

Если то, как выглядит дама, мне очень понравилось, то мой вид ее слегка озадачил.

– Игнат Дормидонтович, – как обычно, вне интимной обстановки она переходила на официальный тон, – что подвигло вас на такие вольности в выборе головного убора?

– А что… – Виденным сотни раз в кино и по телевизору жестом я снял шляпу, удерживая ее тремя пальцами, и еще раз осмотрел обновку. – …Есть какие-то запреты?

– Ну, как сказать, – улыбнулась княжна. – В новом салоне шляп я видела нечто похожее и на мужских манекенах, и на женских. Для нашего общества уже один этот факт станет вызовом.

Унисекс? Не так уж плохо.

– Вас это смущает? – уточнил я на всякий случай.

– Ничуть, я даже жалею, что вам придется оставить верхнюю одежду в гардеробе.

Ох, что-то у меня появились нехорошие предчувствия по поводу сегодняшнего вечера. Впрочем, мне скоро за вампирами бегать, так что великосветских львиц и львов с их язвительными укусами как-то переживу.

Карета с гербами рода Скоцци уже ждала нас у крыльца. Я помог Дарье забраться в транспорт и залез туда следом.

– У меня авто намного удобнее, – проворчал я, устраиваясь на довольно жестких сиденьях.

– У тебя есть паромобиль? – удивленно подняла бровь княжна.

– А ты не знала?

– Нет.

– Есть, и очень хороший. Хочешь, подарю тебе такой же?

Кикимору мне в тещи! Ну вот что мне делать с этим ребяческим желанием похвастаться и пустить пыль в глаза?! С другой стороны, почему бы не порадовать близкую подругу? К тому же если в наших краях узнают, что на паромобиле фирмы «Механикус» ездит дочь императора, то это может иметь самые приятные последствия для бизнеса.

– У нас уже есть паромобиль. Даже два, – равнодушно пожала плечами Даша.

– Таких в Москве нет. Мы делаем их в своей мастерской. Впрочем, поймешь сама, когда увидишь.

Княжна отнеслась к моим словам явно скептически, но я не стал развивать эту тему.

Далеко ехать не пришлось, и вскоре карета свернула к большому особняку на том же Андреевском проспекте.

Да уж, мы собрались в гости явно не к обычным дворянам. С одной стороны, дворянское сословие империи объединяло всех – и титулованных, и не очень. Даже такие, как я, имея всего лишь личное дворянство, считались ровней титулованным особам. Ну разве за исключением императорской семьи и старых княжеских родов. Но это де-юре, а вот де-факто было немного иначе.

За свою легитимность в дворянском статусе я не боялся, потому что имел, можно сказать, двойное право на это. Все ведьмаки, ведуны и видоки, поступая на имперскую службу, получают личное дворянство, так что «его благородием» я стал сразу после выпуска из школы видоков. Затем мое личное дворянство было подтверждено повышением до чина титулярного советника и достижением девятого класса в табели о рангах.

Но все равно не очень уютно. Почему-то меня не покидало подозрение, что с личным дворянством на предстоящем празднике буду только я. Все остальные наверняка смогут похвастаться титулами и длиннющим списком знатных предков. И знак равенства между этими двумя величинами может поставить только очень наивный человек.

Особняк выглядел немного круче, чем дом Даши, хотя по стилю очень похоже. Впрочем, возможно, эта крутизна была лишь кажущейся из-за обилия обряженных в ливреи слуг. Конечно, до масштаба праздника во дворце кузена китайского императора местное пати недотягивало, да и до бала в топинской ратуше тоже. Но это по массовости, а вот по желанию и, главное, возможностям пустить пыль в глаза провинциальным дворянам до московских очень далеко.

Мы вышли из кареты у широкой лестницы парадного входа дворца. Когда начали подниматься по ступеням, я заметил, как открывавший дверь кареты слуга вытащил из экипажа обвитую лентой коробку.

Пара слуг уже внутри здания приняла мой плащ, трость и шляпу. Даша тоже рассталась с накидкой и своей шляпкой.

– Это всего лишь раут, а не бал, так что отдай перчатки, – тихо прошептала моя спутница, потому что я, помня бальные правила, решил их придержать.

Да уж, мне остается только уповать на внимательность Даши и на то, что мне как новгородцу сделают большущую скидку в плане манер.

К моменту нашего появления в большом бальном зале собрались всего человек тридцать. О том, что это в каком-то смысле неформальный вечер, говорил устроенный в дальнем конце зала некий общественный уголок. Эдакий мини-театр из стульев, расставленных возле рояля. Пока в углу находилось всего человек пять, но было понятно, что основное действо будет проходить именно там. Ближе к середине зала был поставлен большой стол с деликатесами в окружении маленьких столиков на две-три персоны, где проголодавшиеся могли бы насытиться, не утруждая ног. Это тоже признак сниженной формальности мероприятия. На обычных балах все делали стоя – разговаривали, ели, пили, ну и конечно же танцевали.

Присесть можно было только на стульчики у стены, да и то позволялся такой признак слабости лишь пожилым дамам. А если ты мужчина и тебя почему-то не держат ноги, то вали домой и не беси остальных своим унылым видом.

Я покосился на Дашу и с удивлением заметил, что ей здесь тоже неуютно.

– Может, съедим что-нибудь? – спросил я в основном для того, чтобы нарушить молчание.

– Ты голоден? Почему не поел дома?

Ну и что ей ответить? То, что с понятием «дом» ее особняк у меня ассоциировался не больше, чем этот дворец?

– Впрочем, все равно нужно чем-то себя занять, – нахмурилась Даша и позволила мне отвести ее к ближайшему столику. Тут же к нам подскочил лакей и молча застыл рядом.

– Шампанского и любых закусок, – не глядя на слугу, сказала Даша и посмотрела на меня. – Может, коньяк?

– Нет, я тоже буду шампанское.

У меня воспитание было другим, так что я высказал свое пожелание напрямую лакею. Через минуту на нашем столе оказались три серебряных подноса с закусками и два бокала с шампанским.

Мой молодой организм есть хотел почти всегда, но, покосившись на Дашу, я решил повременить с обжираловкой:

– Мы ждем каких-то неприятностей?

– С чего ты взял? – раздраженно отмахнулась княжна.

– Это вы мне скажите, ваше высочество, – парировал я ровным и холодным тоном, но затем добавил очень тихо: – Мы же вроде договорились?

Даша сначала зло посмотрела мне в глаза, но затем все же решила открыть карты:

– Сегодня день рождения племянницы и воспитанницы князя Голицына. Большой бал ей не по чину, и молодая супруга князя решила устроить девочке малый прием. Непонятно только, почему в бальном зале.

Теперь ясно, что за коробку вытащил из кареты слуга. Похоже, здесь не принято передавать подарки из рук в руки. Но это не так уж важно. Намного важнее то, что наша Дашуня явно не любит молодую княгиню.

– И?

– И эта… – замялась княжна, явно пытаясь подобрать хоть сколько-то приличный эпитет хозяйке дома, – …милая женщина прислала мне приглашение, в котором сказано, что я могу прийти со спутником. Как думаешь, могла ли я после такого явиться сюда с Антонио?

Я по этому поводу ничего не думал, мог лишь догадываться, что графа должны были пригласить отдельно.

– А если не ходить совсем?

– Князь – близкий друг отца и был очень добр ко мне в детстве. Я не могла его так оскорбить.

– Спасибо, что все объяснили, жаль, что только сейчас.

– Господин видок, вы забываетесь.

Я почувствовал, как на меня накатывает волна обиды, но быстро справился с собой. Даже восхитился тем, как в одном коротком предложении княжна и поставила меня на место, и напомнила мне мой невысокий статус. Эмоциональная волна схлынула, оставив лишь какую-то веселую злость.

– Ничуть. Боюсь, это вы еще не поняли, с кем имеете дело. Думаете, у меня не хватит наглости вот прямо сейчас встать и уйти?

Как я давно заметил, сословное общество империи слишком уж истово следовало традициям и правилам. Те стали для них едва ли не безусловным законом. А вот мне плевать с высокой горки на все их комильфо и моветоны. Наверное, именно это наплевательское отношение Даша и прочла в моих глазах.

– Не делай этого, – с нажимом, но без вызова сказала она.

– Не буду, но могу. Уверен, ваше высочество, вы прекрасно понимаете, что, взяв меня с собой, вы намеренно раздразнили хозяйку праздника. В ответ она будет дразнить вас, а вот меня наверняка попробует макнуть мордой в лужу. Думаете, я буду молчать?

– Будешь, – жестко сказала Даша и чуть не зарычала, увидев в ответ мою нагловатую ухмылку. – Ты хочешь погубить свою репутацию?

– А зачем мне столичная репутация в Топинске?

Увы, мое последнее заявление прозвучало в пустоту, потому что Даша уже отвела взгляд и тут же нацепила на себя маску Снежной королевы.

Даже с ошейником стрига оставалась стригой, и ее вторая, темная ипостась сильно влияла на характер основной личности. Так что Дарье пришлось научиться скрывать под ледяной маской все скопом – и взрывной характер, и добрый нрав.

Проследив взгляд княжны, я увидел, как к нам направляется целая процессия. Точнее, это была местная королева и ее свита. Ну а на ком еще может быть столько бриллиантов? В принципе, бордовое платье было пошито мастерски и очень шло высокой смуглой шатенке. Но вот зачем вешать на себя так много побрякушек?

Если Дашу в ее боевом состоянии можно назвать Снежной королевой, то княгиня Голицына считала себя не менее чем богиней. Причем «божество» получилось заносчивым и брезгливым. Обе великосветские львицы были примерно одинакового возраста, но видно, что за собой княгиня Голицына ухаживает тщательнее. Она явно знала, что красота – это ее самое мощное и, возможно, единственное оружие.

Неприятная дамочка, но нужно держать лицо и хотя бы изобразить вежливость.

– Дорогая моя, я уже беспокоилась, что вы не придете! – воскликнула княгиня. – Слышала, у вас столько забот и проблем.

Близко друг к другу соперницы не подходили – то ли так было принято, то ли они боялись, что могут не сдержаться и сойтись в кошачьей драке с тасканием друг друга за волосы.

– Ни за что не пропустила бы возможности оказаться в столь изысканном обществе, – не осталась в долгу Даша.

В ее словах точно был какой-то намек, но его смысл остался для меня загадкой.

Пока соперницы обменивалиськолкостями, я рассматривал свиту княгини. Она состояла из трех юношей и двух дам чуть постарше. Также рядом с хозяйкой дома стояло совсем юное создание лет четырнадцати. Похоже, главная проблема этой девочки в том, что она выглядит немного симпатичнее тети и намного свежее. В глаза бросалась попытка скрыть эти «недостатки» странноватой прической и невзрачным платьем, но все эти потуги оказались тщетны. Девушка и сама старалась выглядеть скромницей и серой мишкой, но быстрые взгляды по сторонам и поджимание губ при особо неуклюжих выпадах тетушки выдавали не самый простой характер подростка.

От наблюдений за именинницей меня оторвала княгиня, которая явно начала проигрывать перепалку с Дарьей:

– Дорогая, вы не представили своего спутника.

– Ах, простите! – с милой улыбкой сказала Даша. – Позвольте рекомендовать вам Игната Дормидонтовича Силаева. Он служит видоком в Топинске.

Отсутствие в первом предложении титула отразилось на лице княгини брезгливой гримасой, а вот моя должность определенно вызвала ее интерес.

– О, должно быть, вы много повидали в таком чудесном месте, господин Силаев.

Ага, а вот и намек на всего лишь личное дворянство, но если она хотела меня смутить таким пустяком, то пролетела мимо.

– Было дело, ваше сиятельство. Такая уж у меня работа.

– Конечно, и она наверняка очень опасна. Я уверена, вам не привыкать к близкому общению со всякими тварями и монстрами.

Так вот чем был вызван ее интерес ко мне – княгиня всего лишь готовила основу для очередного выпада в сторону соперницы.

Я не смог сдержаться и, как все присутствующие, посмотрел на Дашу.

Кикимору мне в тещи! Похоже, статус стриги – это ахиллесова пята моей подруги. Даша ничего не ответила, но было видно, что она до скрежета сжала челюсти.

Ну и ладно, я честно старался вести себя культурно. Да и вообще не понимаю тех, кто, уповая на защиту законов, традиций и общественных устоев, позволяет себе бесить действительно опасных людей. А если у Даши сейчас сорвет крышу? Одно движение защелкой ошейника – и слугам придется долго оттирать кровь со стен и паркетного пола.

– Кого вы имеете в виду, упоминая монстров, ваше сиятельство?

– Ну, всяких там нелюдей, только притворяющихся людьми, – невинно захлопала ресничками княгиня.

– Ваше сиятельство, по долгу службы я вынужден был не раз освидетельствовать различные убийства и могу с уверенностью сказать, что самый страшный монстр на свете – это именно человек. Повадки, как вы выразились, нелюдей по сути звериные и движимы либо яростью, либо голодом. Человек же зачастую убивает для своего удовольствия и делает это очень изобретательно и с наслаждением, – вещал я с видом лектора, чем сразу заинтересовал всех присутствующих. – Я мог бы рассказать вам, что делают со своими жертвами самые обычные люди, но не смею омрачать этими ужасами столь светлый праздник.

Легкий поклон и улыбка в сторону именинницы заставили девочку залиться румянцем.

Ну что же, ловись, рыбка, большая и маленькая. У мужчин самое слабое место – это тщеславие, а вот у женщин – любопытство.

– Не беспокойтесь, господин видок, – заинтересованно сказала княгиня, – столица наполнена всякими ужасами и жуткими происшествиями. Так что можете смело развлечь нас самой страшной из своих историй.

– Но без подробностей, – честно попытался я вразумить княгиню.

– Именно что с подробностями, – фыркнула та.

– Только не при ребенке, – упрямо мотнул я головой, делая вид, что ради желания княгини переступаю через собственные принципы.

– Анна, оставь нас, – жестко приказала княгиня.

Именинница немного обиженно посмотрела на меня и отошла к банкетному столу.

– Итак, господин видок, чем же эдаким вы можете нас удивить?

– Могу рассказать об одном мастеровом, который работал на паровой пилораме. – Заметив брезгливо поджатые губы княгини, я лишь внутренне усмехнулся. – Сей мужик слыл спокойным малым. Жил тихой семейной жизнью, да вот беда – жена-то у него была молода и красива, а сам он и лет уже немалых, да и статью не особо вышел. Как вообще образовался столь странный союз, я не знаю, но добром все это кончиться попросту не могло. Стал мастеровой ревновать жену к каждому телеграфному столбу и, по слухам, совсем не без причины. А злость – она такая штука, что постепенно копится в душе черным пятном и может из человека сделать настоящего монстра. Итог сей трагической истории я видел воочию. Не нашел однажды мужик своей супруги в их тихом семейном гнездышке и решил заглянуть к соседу, а там все как в книгах Руководова.

– Вы читаете подобную литературу? – перебила меня княгиня с таким видом, будто общалась с внезапно заговорившим боровом.

– Я вообще много читаю и для общего развития поинтересовался творчеством столь известного среди дам писателя. Но давайте вернемся к нашей истории. Обычно ревнивцы, даже потеряв от ярости рассудок, убивают своих жертв и тут же раскаиваются, но этот был не таким. Он больше часа резал тело любовника на части, перед этим приколотив неверную супругу гвоздями к стене, дабы она могла все видеть. И пол, и стены небольшой комнаты были залиты кровью. Нож убийцы с чавканьем и скрежетом по кости разделывал суставы уже мертвого человека. И все это только для того, чтобы еще одним куском окровавленной плоти, поднесенным к лицу жены, заставить ее раскаяться в измене. – Говорил я тихо, чтобы не услышала именинница, а в итоге получался зловещий полушепот.

Клянусь, мой жест рукой, как бы иллюстрировавший подношение обезумевшего мужа неверной жене, был совершенно непроизвольным, но именно это и добило аудиторию.

Одна из сопровождавших княгиню дам хлопнулась в обморок, хорошо хоть стоявший рядом юноша успел ее подхватить. Вторая дама из свиты осталась на ногах, но она еще в начале моего повествования успела зажмуриться и закрыть уши ладонями. А вот княгиня хоть и побледнела, но все еще с вызовом смотрела на меня.

В принципе, уже сказанного было вполне достаточно, но я не удержался:

– Уже когда она умерла, убийца вскрыл бедняжке живот и выдрал оттуда все внутренности. Самым страшным в том доме был не вид кровавой вакханалии, а запах, причем даже не крови и содержимого разорванных внутренностей, а удушающе-приторный, кисло-сладкий запах животного страха.

Княгиня позеленела и инстинктивно прикрылась веером, несколько раз судорожно сглотнула, а затем почти бегом покинула нашу веселую компанию. Через десяток секунд она выскочила из зала, серьезно озадачив гостей, которые тут же засуетились, пытаясь выяснить, что же сейчас произошло.

Боковым зрением я увидел блеснувшую, словно фотовспышка, короткую улыбку, а когда посмотрел на именинницу, та одними ресницами обозначила свою благодарность. Похоже, мой подарок ей сегодня окажется самым крутым.

Даша тоже едва скрывала злобную радость.

Ну что тут скажешь, герой, кикимору мне в тещи! Нашел с кем воевать. Ну вот на кой черт я сотворил себе врага на пустом месте, причем довольно могущественного? Хотя сомневаюсь, что у меня был другой выход: княгиня в любом случае облила бы меня презрением, и не факт, что после этого я не наговорил бы ей чего похуже. Так что все закончилось относительно неплохо.

Впрочем, насчет «закончилось» я немного поторопился.

Быстро оценив обстановку, Даша тепло попрощалась с именинницей и решительно увела меня с праздника.

– Игнат, ты невежа и варвар. Как можно вести себя так грубо в приличном обществе?! – возмущенно шипела моя спутница, но ее злость была слишком уж наигранной.

– Да, именно варвар, – не стал я оправдываться, – дикий и необразованный провинциал, выползший из болота.

Спокойствие уже вернулось ко мне, но сожаления о содеянном так и не возникло. Влиться в это общество у меня все равно не получится. И дело даже не в том, что они родовые дворяне, а я всего лишь служилый. Играть роль эдакой диковинной собачки я не собирался, и столь агрессивная защита уже не казалась мне чрезмерной.

– Сударь, извольте остановиться! – послышался сзади звонкий юношеский голос.

Мы вынуждены были притормозить и развернуться. Когда Даша увидела, кто к нам приближается, она тут же вцепилась коготками мне в предплечье:

– Не вздумай убить моего троюродного брата, – злобно зашипела княжна мне в ухо.

Я, конечно, сейчас натворил делов, но за кого она меня принимает? За отморозка?

Да, за отморозка. Это стало понятно по ее обеспокоенным глазам.

– Сударь, – практически налетел на нас юноша в гражданском костюме, но явно с уже начавшей формироваться военной выправкой. Это был один из тех, кто входил в свиту княгини. – Вы оскорбили даму, и я…

– Секундочку, – максимально вежливо прервал я пламенную речь юноши. – И чем это я ее оскорбил?

Подобное поведение при вызове на дуэль явно разрывало местные шаблоны, и пока еще неопытный в этих делах парень немного опешил. Будь он чуть постарше или окажись на его месте бретер, мне не удалось бы так легко выкрутиться.

– Вы наговорили ей разных мерзостей и… – пока еще с полной уверенностью в голосе заявил возмущенный кавалер.

– …и сделал это по ее же просьбе, – опять не дал я договорить своему оппоненту. – Вы там присутствовали и наверняка помните, как я старался отговорить ее сиятельство от этой сомнительной затеи. Ведь так?

– Да, но…

Нужно не позволить ему опомниться и заставить отвечать на прямые вопросы.

– И чем же тогда я оскорбил нашу милую хозяйку? Тем, что не сумел отказать даме в ее прихоти? Тем, что мне не хватило сил остановить ее в неподобающем желании узнать запретное?

Пока парень пытался найти ответ на заданные мною вопросы, я добил его искренним заявлением:

– А вот вас лично я прошу великодушно простить меня за то, что вам пришлось выслушать неприятные вещи, возможно, против вашей воли. – Выдержав короткую паузу, я добавил: – На этом позвольте откланяться, дабы более не омрачать своим видом этот светлый праздник.

Изобразив покаянный поклон, я подхватил едва сдерживающую смех Дашу и с максимально допустимой в подобной ситуации поспешностью повел ее к выходу.

Почти всю обратную поездку княжна загадочно смотрела не меня, а затем выдала:

– Игнат, мне порой кажется, что тебе намного больше лет, чем ты пытаешься показать.

– Даша, – ответил я совершенно серьезным тоном, – тот рассказ не был выдумкой, и все это мне довелось увидеть своими глазами, пусть даже в трансе. О звуках я соврал, а вот запах на месте преступления ощутил в полной мере. И подобное мне довелось лицезреть пять раз, не говоря уже о менее кровавых преступлениях. Думаешь, легко сохранить при этом наивный юношеский взгляд на мир?

Княжна задумчиво прикрыла глаза. Да, она стрига, и без ошейника ее милую голову посещают очень кровожадные мысли, но, кроме одного случайно убитого любовника, за душой Дарьи не имелось никаких особых зверств. Так что ее жизненный опыт и то, что довелось пережить юному видоку, сравнить было невозможно.

В графскую усадьбу мы вернулись в смешанных чувствах. Зато лежавший на столе в моей комнате бланк телеграммы сумел поднять мое настроение. На нем буквально кричащими строками было отображено послание от Давы:

НИЧЕГО НЕ ПОДПИСЫВАЙ ЗПТ ДЕРЖИ РОТ НА ЗАМКЕ ТЧК ВЫЕЗЖАЮ БЛИЖАЙШИМ ПОЕЗДОМ ТЧК

Глава 8

Следующий день начался с сюрпризов – Даша попросила меня не отлучаться из дворца, причем высказала это практически приказным тоном, и Антонио поддержал супругу. А затем они оба укатили в неизвестные дали. Пришлось убивать скуку в большой библиотеке. Только к вечеру по возвращении графской четы стало немного легче. Мы неплохо провели остаток дня за приятной беседой. Увы, к телу княжны меня той ночью не допустили.

К полудню следующего дня стало еще веселее – меня буквально завалили корреспонденцией. Я мог ждать всего чего угодно, но только не целого вороха приглашений на разные приемы и рауты. Мое недоумение развеяла княжна, опять с самого утра отлучившаяся по делам и вернувшаяся домой только под вечер.

– Тебя хотят убить, – заявила она с полной уверенностью в правоте своих слов.

– Этим? – усмехнулся я, приподняв стопку приглашений, которые принес для показа в будуарный кабинет.

– На каждом из этих приемов тебя будет ждать как минимум один бретер.

– Неужели в Москве так много наемных убийц?

Ответ княжны меня откровенно озадачил:

– В Москве много идиотов. Уверена, этой сучке даже тратиться не пришлось – хватило полунамеков и парочки глупых слухов. – Даша вздохнула и, подойдя ближе, взъерошила мои волосы. – Боюсь, мой милый друг, я вовлекла тебя в еще большие неприятности, чем думала. Мне кажется, что охота на упырей будет менее опасна, чем вражда с княгиней.

– Все так серьезно?

– Да, и я тут ничего поделать не смогу. Отец тоже не станет вмешиваться, как и братья. Императорская семья старается держаться подальше от «дворянской Игры в тени света». Но ты заинтересовал моих родных. Так что сегодня они приедут к нам на ужин и смотрины.

– Отец или братья? – неслабо так напрягся я.

Вот уж без чего я с удовольствием обошелся бы, так это без близкого знакомства с императором.

– Ты слишком высокого мнения о себе, – улыбнулась княжна. – Быть представленным наследнику трона – это высокая честь и немалая награда даже для родовитого дворянина.

– Мне больше нравится получать подобные поощрения деньгами, – проворчал я, чем заставил Дашу прыснуть от смеха.

– Нет, тебя нужно срочно увозить из Москвы.

И она совершенно права. Не везет мне что-то в столице. В Топинске мое совсем неместное происхождение удавалось успешно скрывать. Но там и раздражителей было поменьше, а тут из меня инаковость прямо перла со страшной силой.

Ну, не привык я, чтобы на меня смотрели как на унтерменша, вот и сорвался. Теперь придется следить за каждым своим словом. Слишком уж расслабила меня тихая провинциальная жизнь рядом с милыми и незлобивыми дворянами. Там-то границы между сословиями были практически стерты, а здесь…

– И чем мне грозит эта великая честь?

– Ты зря дуешься, – с мягкой улыбкой пожурила меня княжна, – братья хотят посмотреть на тебя, но не как на мартышку с берегов Ганга, а как на возмутителя спокойствия. К тому же им интересно, чего же эдакого нашла их взбалмошная сестрица в ершистом новгородце.

– Рыбак рыбака… – с улыбкой сказал я и, обняв Дашу, попытался ее поцеловать.

– Не думаю, что рыбаки этим занимаются, – отпихнула меня княжна. – Отпусти, охальник, мне нужно готовиться к встрече с братьями, а это еще та морока.

Даша ушла готовить ужин, точнее, накручивать хвосты прислуге, дабы они не запороли чего в сем архиважном деле, а я вернулся в свою комнату. Там меня поджидал чем-то озадаченный Евсей.

– Командир, мне тут предложили пять сотен за твою голову.

– И почему не взял? – спросил я, вспомнив Тристана из «Собаки на сене», который раза эдак три подряжался убить своего господина, а в итоге сделал его графом.

– Я сейчас не понял, – набычился казак.

– Ну, взял бы да и забыл исполнить.

– За такое и голову снять могут, – задумчиво протянул Евсей, явно прикидывая, как проделать подобную аферу.

– Твое дело, и риск тоже твой. Но если они найдут кого-то другого, то на линии огня окажешься и ты. Кстати, а где это ты умудрился повстречаться со столь богатыми заказчиками?

– Ну, отошел на минутку выпить пива с новыми знакомцами, – замялся казак, рассматривая что-то на потолке.

– А у меня спросить?

– Так я же только туда и обратно.

Быстро успокоив вспыхнувшую злость, я начал доходчиво объяснять:

– Евсей, мы сюда не пиво пить приехали. Я, конечно, не рассчитывал, что сразу влезу в неприятности по самые бубенцы, но так уж получилось. Так что тебя могут прирезать только ради того, чтобы ослабить меня.

Если честно, я не очень-то верил в серьезность описанной Дашей угрозы, но и отмахиваться от нее не стоило.

– В общем, если что, – хмыкнул казак, – то, значится, можно вашу голову продать подороже?

– Да уж, если возьмешь мало, обида выйдет нешуточная. Ведь не дешевка какая-нибудь, а голова цельного видока, – пошутил я и только после этого заметил, как Евсей с недовольством потирает запястье возле браслета. – Мешают?

– Не шибко, – пожал плечами оборотень. – Но непривычно и неудобно.

Да уж, что-то за всем этим бедламом я совсем забыл о проблемах подчиненного.

Ошибку решил исправить без промедлений. Отправив Евсея к себе с наказом не покидать дворец, я пошел искать Дашу.

– Ваше высочество, уделите мне минутку?

– Что случилось? – оторвавшись от командования сервирующими стол горничными, спросила она.

– На моего оборотня еще на вокзале браслеты нацепили.

– И что с того? – раздраженно уточнила Даша. – В столице так положено, чем ваш оборотень лучше меня?

Нервозность подруги в преддверии появления ее братьев начала напрягать и меня.

– Если придется срочно выезжать на место преступления, от оборотня в браслетах не будет никакого толку.

– Зачем он тебе вообще нужен? Я наняла двух ведьмаков, да и от дядюшки будет не меньше десятка жандармов. И еще прибавь к этому полицию.

– Даша, – тихо, чтобы не слышала прислуга, но с нажимом сказал я, – Евсей мне необходим, и без него я за упырями бегать не рискну.

– Ох, как с тобой тяжело, – искренне вздохнула княжна. – Ну вот почему мне приходится вечно уговаривать тебя, как гусару воспитанницу пансиона благородных девиц?

– Фи, ваше высочество, как можно использовать столь пошлые сравнения? – решил я немного смягчить ситуацию шуткой.

– Хорошо, я постараюсь уговорить на это дядюшку, когда он станет просить меня о помощи.

– Ваше высочество, вам никто не говорил, что вы авантюристка? – с подозрением спросил я.

– Да, я такая, – озорно подмигнув, вернула она мне мои же слова. – Так, а теперь не мешай. Мне страсть как не хочется выслушивать от братцев нравоучения о том, какая я плохая хозяйка.

Так вот о чем она беспокоится. Мне хотелось сказать Даше, что недостаточно изысканно накрытый стол вряд ли испортит ее репутацию, но решил не лезь под руку.

Ошейничек-то у нее с защелкой, и забывать об этом не стоило ни на секунду.

Вопреки моим опасениям, раздутым нервозностью Даши, визит ее родственников оказался простым и даже будничным. За этим действом я наблюдал со стороны, дожидаясь, когда Даша выберет удобный момент для моего представления.

Наследник престола великий князь Андрей Петрович выглядел помолодевшей копией своего отца – такой же мордатый, только бакенбарды имел значительно меньше и дочиста брил подбородок. Не знаю как у императора, но у его наследника была располагающая открытая улыбка, а глаза хоть и маленькие, но беззлобно-смешливые.

Цесаревич оделся на ужин к сестре в дорогую армейскую форму с погонами капитана.

Третий сын Петра Третьего, Петр Петрович был пониже брата, но и пошире. Причем под военной же формой скрывались не отложения жира, а крепкие мышцы. Этот, несмотря на относительно молодой возраст, носил окладистую бороду, с которой очень гармонировали кустистые брови. Сейчас он хмурил эту растительность, выслушивая явно начавшийся еще в дороге монолог брата:

– …Ты пойми, если мы и впредь будем заказывать основные узлы в Германии, то никогда не научимся делать свои.

– Но свои-то изрядно хуже. Помнишь, как во время Финского конфликта ломались броневики, и все потому что собирали их…

– Так, а ну хватит о своих железках, – с наигранной строгостью сказала Даша. – Обнимите-ка сестру, ваши императорские высочества.

Андрей Петрович тут же распахнул свои медвежьи объятья и сграбастал такую хрупкую на его фоне сестру. А вот Петр Петрович был намного сдержаннее. Он еще больше нахмурил свои кустистые брови и скупо чмокнул Дашу в щеку. При этом недовольно покосился на меня. Третьему сыну императора явно не нравилась такая фамильярность в присутствии посторонних.

Если честно, меня сильно порадовало то, что наследником империи является именно Андрей.

– Дарья, познакомь нас со своим другом, – прогудел цесаревич.

Наследнику было чуть за тридцать, а его брат был младше лет на пять. Так что для моей души они были слишком молоды, но, глядя на мое тело, они не могли не испытывать превосходства более взрослых людей перед юнцом. А если добавить сюда разницу в социальном статусе, то становилось совсем печально. Впрочем, таких людей, как Андрей Петрович, я немного знал по прошлой жизни. Для нормальных отношений с ними достаточно быть честным и открытым.

– Позвольте представить вам титулярного советника видока Игната Дормидонтовича Силаева. Он не раз оказывал мне неоценимые услуги, – почти торжественно изрекла Даша.

Хорошо, что она заставила меня надеть мундир. Так что я мог позволить себе резкий армейский кивок вместо поклона, но все же удержался от гусарского щелканья каблуками.

Пока я разводил политесы, Петр что-то проворчал себе под нос, и Андрей тут же отреагировал на это:

– Прекращай, ты же читал дело этого молодого человека и знаешь, о каких услугах идет речь.

Мое отношение к бородачу испортилось еще больше, но буду держать эту нелюбовь очень глубоко внутри. Мне и княгини Голицыной хватило с головой.

Андрей широко улыбнулся и, сделав полшага ко мне, протянул руку. Я тут же быстро сократил дистанцию между нами и пожал протянутую ладонь.

– Рад знакомству, Игнат Дормидонтович, – пророкотал цесаревич.

Его брат ограничился небрежным кивком. С Антонио они оба поздоровались сухо, но без явной вражды.

Ох и непросто живется графу в столь чудной семейке. Это только в сказках герой женится на принцессе, а дальше сплошное «и жили они долго и счастливо». В реальности же беды нового члена венценосной семьи с этого момента только начинаются.

После обмена любезностями Даша повела нас в столовую, а это значило, что средний принц опоздает, а то и вовсе не приедет.

Ужин начался слишком уж натянуто. Гости молча принимали пищу, изображая из себя инструкторов по правилам поведения за столом, а слуги с неменьшим апломбом помогали им в этом почти театральном действе.

Не знаю, сколько там положено вот так вот по-птичьи клевать и сидеть, словно лом проглотили, но минут через десять Даша кивнула старику-лакею, и слуги быстро покинули столовую.

Цесаревич откинулся на спинку стула и уставился на меня.

– Игнат Дормидонтович, вот все удивляюсь, как вам удалось в столь юном возрасте пройти через испытания, кои иному опытному ведьмаку не по силам.

Ну и что я должен на это ответить? Выпятить грудь колесом и выдать что-то о службе отечеству и императору? Перебьются. В голове внезапно всплыла сцена из чудесного фильма «Особенности национальной охоты».

– Жить захочешь – и не так раскорячишься, – выдал я с философским видом.

Сначала прыснула Даша, а затем ее поддержал басовитый смех цесаревича.

Петр лишь кривил губы, а Антонию по-доброму улыбался.

– Понятно – в Топинске, – продолжил цесаревич, – там наверняка, куда ни плюнь, всякая нечисть и приходится лезть на рожон, но здесь-то вы зачем ввязались в свару с княгиней Голицыной? Дама она, конечно, своеобразная, но вам чем не угодила?

– Не люблю, когда при мне обижают моих друзей, – глядя прямо в глаза цесаревича, ответил я.

– И все? – удивился он. – Вам просто не понравилось, что княгиня позволила себе лишнего в общении с Дарьей, и вы нахамили представительнице одной из самых древних фамилий империи? Простите, Игнат Дормидонтович, но это слишком даже для новгородца.

– С чего вы взяли, что я ей хамил?

– Ну а что же вы тогда сделали? – Цесаревич удивленно перевел взгляд на Дашу.

– Он по очень настоятельной просьбе княгини просто рассказал ей историю из своей жизни, – с невинным видом ответила за меня княжна. – Хотите, он поведает ее и вам?

Вот гадюка! Конечно же пришлось рассказывать, причем ничуть не смягчая красок, а то с Даши станется самой добавить этих самых красок, да погуще.

Конечно, мужики оказались намного крепче изнеженных дам, но Петру Петровичу все же пришлось запить вином возникший в горле ком, и это немного примирило меня с реальностью.

Улыбка цесаревича чуть подувяла, и на пару минут за столом возникла тишина.

– Насколько мне известно, вы были довольно близко знакомы с профессором Нартовым? – спросил Андрей Петрович, меняя тему.

– Да, смею надеяться, он видел во мне такого же друга, каким был для меня.

– Даже так? – удивился цесаревич.

– То, чему меня научил Федор Андреевич, и кое-какие его подарки не раз спасали мне жизнь. – Отвечал я обтекаемо, потому что не знал, ведомо ли принцам о том, что Нартов и омский Мясник – одно и то же лицо.

Судя по реакции Петра Петровича, все члены императорской семейки были допущены до секретной информации.

– И после этого вы с легкостью сдали его жандармам? – удивленно спросил третий сын императора. В его голосе я даже заметил нотки презрения.

– С легкостью? – Нахлынувшие воспоминания заставили меня зло скрипнуть зубами. – Ваше высочество, желаю вам никогда не становиться перед выбором между другом и совестью.

– Вы забыли о чести, – с вызовом бросил мне Петр Петрович.

– Ради друга я поступился бы честью не задумываясь, – не менее гордо ответил я.

Получился эдакий разговор двух напыщенных дворян, что было тут же отмечено цесаревичем.

– Не заводитесь, – небрежно отмахнулся он от нашей склоки, и, как ни странно, меня это мгновенно остудило. – Игнат Дормидонтович, неужели, общаясь с профессором, вы ничего не заподозрили?

– А вы? – ответил я вопросом на вопрос, зная, что Нартов помог Даше справиться с ее темной ипостасью, а значит, был знаком с августейшим семейством.

– Лично я видел его всего пару раз, да и то мельком, а Петр вообще не встречал ни разу.

– Я не алиенист, ваше императорское высочество, да и в повседневной жизни Федор Андреевич был вполне обычным, если так можно назвать столь выдающегося человека. И зверства он творил не ради потехи, а потакая своей нездоровой страсти к познанию неведомого. Если честно, знай я в момент поимки Нартова то, что его ждет в будущем, поступил бы иначе.

– Отпустили бы Мясника? – прищурив глаза, спросил Петр.

Если он хотел вызвать во мне гнев, то просчитался.

– Нет, – вздохнул я, – нашел бы в себе силы убить его.

За столом опять стало тихо, но в этот раз тишину нарушил не цесаревич. Дверь столовой открылась, и лакей впустил довольно примечательного персонажа. Похоже, в царственной семье была нарушена классическая схема сказки о трех братьях – исключением из генетического правила был не младший, а средний. Второй сын императора отличался от братьев, как болонка от питбулей: бледная кожа и нездорового вида длинные волосы вкупе с какой-то дерганой походкой. Да и вообще выглядел он не очень – слишком уж болезненно, что, учитывая возможности магической медицины этого мира, как минимум странно.

Несмотря на то что в столовую вошли два человека в гражданских костюмах, ошибиться было невозможно, потому что вторым был пышущий здоровьем грузин, который наверняка доминировал в этой парочке.

Практически сразу Николай Петрович смущенно сник под взглядами братьев, недовольных появлением незваного гостя. А в том, что грузина здесь не ждали, сомнений не оставалось – стол сервировали лишь на шесть персон. Впрочем, слуги тут же исправили ситуацию, а Даша сделала вид, что так и нужно.

Я всю свою прошлую жизнь прекрасно относился к грузинам, но, похоже, у меня есть шанс подтвердить правило исключением. Нет, князь Вахтанг Георгиевич Вачнадзе вел себя очень вежливо, а по веселому обаянию давал несколько очков даже Андрею Петровичу. Все выглядело вполне пристойно, но уже через несколько минут общего застолья стала понятна причина его бесцеремонного появления на чужом семейном собрании, и моя симпатия к нему резко увяла.

– Игнат Дормидонтович, дорогой, – с лучезарной улыбкой обратился он ко мне, когда стихло общее обсуждение последних сплетен высшего света Москвы. – В столице нынче так много праздников, а я слышал, что вы заперлись в этих стенах как монах какой-то и никуда не выходите. Поверьте, таких великолепных и пышных празднеств, как здесь, вы нигде не увидите, тем более в своем захолустном Болотинске.

– Топинске, – с не менее милой улыбкой поправил я.

– Вах, не суть важно, – отмахнулся Вахтанг. – Вы многое теряете! Может, вас удручают слухи о том, что на таких собраниях можно встрять в дуэль? Ну так дворянину недостойно опасаться столь невинных развлечений. Давайте вместе сходим… к примеру, на прием к барону Экгерту. Я всеми силами постараюсь оградить вас от любых опасностей.

Вот скотина. Интересно, его натравили на меня втемную, наговорив всяких гадостей, или же князь в полной мере осознает, что творит? Не похоже, особенно потому что он явно не обращает внимания на сверкающие злобой глаза Даши и нахмуренные брови цесаревича. Причем оставить без ответа его предложение было невозможно – вона как внимательно смотрит мне в глаза.

– Князь, а как вы относитесь к охоте?

– Почему вы об этом спрашиваете? – впервые за время беседы нахмурился сбитый с толку Вахтанг.

– Потому что хочу вам сделать встречное предложение. Не хотите ли поохотиться на упырей? Обещаю, так как у меня есть опыт в этом деле, постараюсь оградить вас от любых опасностей. Давайте сначала вы докажете, что вас не смущает охота на дичь, которая сама легко может стать охотником, а в качестве ответной любезности я покажу, насколько мне плевать на наемных бретеров.

Так, а теперь уже мы будем внимательно смотреть на подбирающего ответ грузина. «Мы» – потому что ответ захотели услышать все присутствующие за столом.

– Откуда в Москве могли взяться упыри? – попытался отшутиться князь, но из цепких коготков Даши еще никто не уходил.

В начале моего приступа болтливости она проявила сильное недовольство, но затем, обдумав ситуацию, решила подыграть:

– Ах, оставьте, Вахтанг Георгиевич, ни за что не поверю, будто Николя не поделился с вами этой тайной.

Молчавший весь вечер средний принц попытался возмущенно откашляться, но его попросту проигнорировали.

– И когда же произойдет сия славная охота? – оттягивая ответ, спросил князь.

– Да кто ж их знает, упырей-то. Они мне не отчитываются, – с простоватым видом развел я руками.

– Не беспокойтесь, милый князь, – заворковала Даша, – я сообщу вам, как только сама узнаю. Надеюсь, вы тоже не станете мешкать.

После этого княжна мило так захлопала ресничками – ну прямо няшная няшка.

Планы незваного гостя были порушены самым бессовестным образом, так что он сказался занятым и откланялся. Николя поспешил следом, наградив меня не самым ласковым взглядом.

Как только за ними закрылась дверь, Андрей повернулся к Даше:

– Сестрица, и что же это ты задумала? Хочешь подложить свинью дядюшке и для этого вызвала из сибирской глуши своего нагловатого друга? – спросил Андрей, растеряв свое благодушие.

– Суть ты ухватил верно, – не стала смущаться княжна.

Осознав, что Дашу не пробьешь, цесаревич обратился уже ко мне:

– А вы, молодой человек, понимаете, на что идете?

В ответ я также прямо посмотрел ему в глаза:

– Мне понимать не положено по должности, потому что есть приказ.

Андрей Петрович недовольно поджал губы. Дело в том, что великие князья в этой реальности были частично отлучены от прямого управления империей. Почему частично? Потому что каждый из них являлся шефом какого-нибудь министерства или департамента. В смысле выступали в роли эдакого смотрящего при полноправных руководителях. Еще совсем недавно я был в подчинении Министерства внутренних дел, которое управляло как полицейскими силами, так и губернаторами и находилось под опекой цесаревича. Теперь же я стал чиновником по особым поручениям генерал-губернатора, а вот они подчинялись уже напрямую императору.

– Игнат Дормидонтович, – официальным тоном обратился ко мне цесаревич, – вы позволите нам пообщаться с сестрой, так сказать, в семейном кругу?

– Конечно.

Я поднялся из-за стола и вновь по-военному кивнул. Меня совсем не удивило, что из столовой мы вышли вместе с Антонио. Кто бы сомневался, что семейные советы проходят без присутствия до предела скомпрометировавшего себя графа.

Уже за дверью мы попрощались, и я отправился в отведенные мне покои.

Судя по всему, сегодня ночных развлечений ждать не стоит, поэтому я разделся и лег в кровать. Но, как бы ни вымотал меня это странный ужин, заснуть сразу не получилось. Оставалось только пялиться в потолок и думать о том, как сильно напрягает меня сложившаяся ситуация, причем во всех ее аспектах. Вместо того чтобы ловить вампиров, я шляюсь по приемам, званым вечерам и ужинам, где напропалую ссорюсь с представителями высшей знати империи, будь она неладна!

Как же хочется вернуться в тихий, добрый и такой уютный Топинск.

Постепенно сон все-таки одолел меня, но, как назло, протянулось это недолго.

Глава 9

Похоже, кто-то наверху услышал мои мысленные стенания и решил ускорить события, дабы сократить командировку до минимума. Я проснулся сразу после стука в дверь и сильно удивился, когда увидел Дашу, полностью одетую, да еще и в амазонку.

– Пора? – интуитивно спросил я, вставая с кровати, и получил в ответ утвердительный кивок.

– Прикажи позвать ко мне Евсея, – попросил я княжну, пытаясь побить все армейские нормативы по одеванию.

Даша вновь кивнула, но вместо того чтобы выйти, подошла ближе и крепко поцеловала.

Удивительное дело – как только стало понятно, что скоро придется столкнуться с очень опасными упырями, меня начал бить легкий мандраж, но после поцелуя княжны он куда-то ушел.

Ничего не скажешь – это самое приятное в мире успокоительное.

Заметив изменения в моем взгляде, Даша улыбнулась и вышла за дверь.

Ладно, все это лирика, а мне нужно готовиться. Мои чемоданы и оружейная сумка ждали своего часа в шкафу.

Оделся я в привычную по болотным приключениям полуказацкую форму с легким полушубком. Все это стянул портупеей, на которую повесил плечевые кобуры: мы идем не на бал, так что стесняться не стоит. Два «кобальта» под мышки, «крашеры» в набедренные кобуры. Сегодня обойдемся без резиновых пуль – только серебряные. Не особо задумываясь, добавил за спину к двуствольному любимцу еще и одноствольный аналог, снаряженный патроном с подаренной характерником пулей. Теперь и я поверил в пророчество казака-оракула: на неживых тварей лучшего всего охотиться, имея под рукой что-то с названием «семя жизни».

Нацепив на пояс кинжал рядом с комплектом светошумовых гранат и взяв в руки дробовик, я почувствовал, что почти готов к любым свершениям. Но чего-то все же не хватало. Точно, шляпы! За котелком даже не потянулся, взял фетровую. Затем заглянул в зеркало.

Ну, теперь я совсем как чикагский гангстер перед бандитской разборкой.

Кикимору мне в тещи! Нашел о чем думать! С другой стороны, не драконить же себя мыслями о возможной гибели?

Так что для пущего веселья я еще и подмигнул своему отражению в зеркале.

Как раз за процессом самолюбования в качестве антистрессового приема меня и застал явившийся во всеоружии Евсей.

– Красавец, ничего не скажешь. Только шапчонка диковинная, на бабскую похожа.

Вот скотина, запорол такое хорошее настроение! Да и сам крайне зловещий вид оборотня наводил на мрачные мысли.

– Ну что, волчара, поохотимся на кровососов?

– Любо, – злобно ощерился казак, страшный даже без частичной трансформации. – Еще бы от браслетов избавиться.

– Избавимся, – успокоил я Евсея и направился к выходу.

Внизу нас ждала целая делегация. Даша с Антонио оделись по-походному, словно собрались на охоту, но к упырям я своих друзей не подпущу и на пушечный выстрел, причем главного калибра береговой батареи. Так что зря старались. Кроме них в собравшейся компании мне были знакомы только еще два человека – волколак Василий и его помощник, которые охраняли княжну в ее китайских приключениях. Василий скупо кивнул мне и получил такой же безэмоциональный ответ. Его помощник здороваться не стал, потому что наше знакомство даже шапочным не назовешь. Интереснее было посмотреть на первую встречу двух оборотней-волколаков. Евсей и Василий с минуту бодались взглядами, а затем одновременно сделали вид, что ничего эдакого не происходит. Еще в гостиной находились два очень примечательных персонажа. Ведьмаки вообще предпочитали экстравагантный стиль в одежде, и эти не являлись исключением. Сразу было видно, что мужики были сработанной командой. Тот, что постарше, лет сорока на вид, был одет в длинный кожаный плащ практически ковбойского фасона. Шаровары, заправленные в невысокие сапоги, и котелок на голове вносили в его образ колоритный сумбур. На плече ведьмака лежала тяжеленная бандура револьверного ружья серьезного калибра. Этот носитель пышных усов и бородки клинышком назвал себя Матвеем Сокольским. Его напарник был лет на десять моложе стрелка и явно выступал бойцом ближнего боя. Широкие плечи плотно облегала короткая, подбитая кольчугой куртка. На ногах высокие сапоги, которые, как и кожаные штаны, усиливали металлические бляшки с рунами. И как вишенка на торте – стальной шлем, да еще и с верхней полумаской, которую перед боем Виктор Телегин опускал на испещренное шрамами, бритое лицо.

Выглядели ведьмаки круто, а учитывая, что под одеждой, да и в телах у них наверняка неплохая коллекция артефактов, за тыл можно не беспокоиться.

Быстро перезнакомившись, мы направились к выходу, потому что в предвкушении приключений возбужденная Даша едва ли не била копытом в мраморный пол дворцового холла.

Снаружи нас дожидались три паромобиля с давно разогретыми котлами. Я составил компанию Даше и Антонио, Евсей забрался во второй мобиль к Василию и его помощнику. Ведьмаки разместились в третьем авто.

Не знаю, может, это все просто игра моей фантазии, но лунный свет и россыпь звезд на черном бархате неба создавали мрачноватую атмосферу. Ночная Новая Москва настороженно замерла, испуганно глядя на нас темными провалами окон. Был третий час пополуночи, и все давно спали. Если промелькнувшие мимо нас дворцы Андреевского проспекта скрывали испуг за надменностью, то дома Итальянского квартала сдобрили свой страх откровенной угрозой.

В конце нашего короткого путешествия артефактные фары высветили замерших в напряженных позах дам фривольного вида, которые жались к стенам тесной улочки, но при этом никуда не уходили. Судя по этой мизансцене, привередливые вампиры нынче решили провести дегустацию в публичном доме.

Вот на кой черт, скажите на милость, золотую молодежь так тянет в бордели? Им что, балерин мало или холеные содержанки приелись? Первого убили в Лабиринте – судя по рассказам Дарьи, той еще клоаке. Второй стал полным донором в китайской опиумной курильне. А этого бедолагу понесло в дом терпимости очень среднего пошиба.

На улочке, помимо выплеснувшегося под открытое небо блудливого цветника, было полным-полно городовых, а также всяческого транспорта – и конного, и парового. Так что нам пришлось остановиться вдалеке и пешком добираться до входа в нужное здание.

Вокруг гудел встревоженный народ, но меня беспокоило то, что и полицейские, и жандармские чины хоть и сверкали пуговицами на идеально сидящей форме, а на спецназ были похожи, как суслик на куницу.

Я тут же озвучил Даше напрягшую меня мысль:

– Скажите, ваше высочество, а почему бы вообще не нагнать сюда всех гвардейских беролаков и доступных к найму ведьмаков?

– Они сейчас заняты, – поджав губы, ответила Даша.

– И чем это, интересно?

– Охраняют золотую молодежь от собственной дурости.

– Слабо охраняют, – проворчал я, пытаясь осмыслить услышанное.

Ситуация раздражала своей неправильностью. Странно не то, что самых действенных бойцов послали защищать потенциальных жертв, вместо того чтобы пустить по следу хищника, а то, что это явно попахивало какой-то сложной махинацией, причем не со стороны жандармов.

Прийти к какому-то определенному выводу я не смог, но понял, что это дело может быть опаснее, чем кажется, а значит, нужно подумать о друзьях. Причем прямо сейчас. Если у меня получится ухватиться за путеводную нить, на разговоры не будет ни времени, ни возможностей.

Остановившись практически у входа в задание, я повернулся к Даше:

– Ваше высочество, давайте договоримся здесь и сейчас. По следу ни вы, ни Антонио со мной не пойдете.

– Почему это?

Я чуть не матюгнулся.

– Потому что вы будете мне мешать.

– Ты же знаешь, кто я? – сузив глаза, тихо сказала княжна.

– Ты – французская болонка, у которой есть острые зубы и кусачий нрав, но это не добавляет ей шансов против стаи волков, – так же тихо прорычал я, глядя в сверкающие злостью глаза. – Даша, включи мозги и не занимайся ерундой.

Оторвав от нее взгляд, я осмотрелся и тут же нашел прекрасный повод сменить тему:

– Тем более что к нам подошла очень серьезная подмога.

Лавируя между полицейскими и проститутками, к нам приближался князь Вачнадзе, на удивление быстро откликнувшийся на призыв Даши. Похоже, она вызвонила князя даже раньше, чем разбудила меня. Выглядел грузинский аристократ как английские охотник на слонов. Серьезно, даже пробковый шлем нацепил и сжимал в руке крупнокалиберную винтовку явно охотничьей модификации.

Интересно, он хотя бы снарядил патроны серебром или приперся со свинцовыми пулями? Везет же мне на неправильных людей, даже грузин – и тот попался со странностями. Ну вот зачем его народ веками совершенствовал в боях и охоте свое оружие и амуницию? Для того, чтобы потом гордое дитя гор пошло на вампиров, аки Алан Квотермейн на слона?

– Вахтанг Георгиевич, – позвал я князя. – Присоединяйтесь, сейчас начнется самое интересное.

Но перед тем как подняться на невысокое крыльцо, я все же повернулся к Антонио:

– Граф, я могу на вас рассчитывать?

– Си, амико мио, – серьезно кивнул Антонио, у которого от волнения усилился акцент. – Если что, мне поможет Василий.

Озорно блеснувшие глаза телохранителя-волколака окончательноуспокоили меня – в крайнем случае, эти двое не побоятся спеленать даже оборотившуюся стригу.

Даше наши переглядывания не понравились, поэтому она фыркнула, как рассерженная кошка, и первой вошла в дом.

За дверью обнаружился небольшой холл с обтянутыми красной материей стенами. Все по классике жанра – пятна на стенах, полулысые ковры и плохо протертые плафоны газовых рожков: ни электричества, ни тем более магических светильников. В небольшой гостиной на одном из десятка диванчиков сидела дородная, крикливо одетая мадам и, кажется, от страха даже не дышала.

Пока я осматривался, Даша уже определилась с направлением движения и поднималась по лестнице. Так что пришлось немного ускориться. В коридор на третьем этаже мы вышли вместе и практически сразу уткнулись в затор из жандармов. Кто-то, видимо, узнал великую княжну, и мужчины в форме тут же отошли к стенам. Через этот изогнувшийся в конце проход мы и попали в комнату с большой кроватью.

Жертва лежала на кровати лицом вверх, широко раскинув руки. Если учитывать то, что мужчина был совершенно гол и при этом в данный момент практически напоминал мумию, зрелище было не самым приятным. Не знаю, свойственно ли это для данной серии убийств, но в комнате была еще одна жертва. И от первой она отличалась абсолютно всем. Это была женщина, причем довольно привлекательная, да и на мумию она совершенно не походила. Судя по положению тела, проститутка безвольно свалилась с кровати, а учитывая неестественно повернутую назад голову, ей попросту свернули шею.

Не знаю, может, Даше было неприятно смотреть на все это, а может, чужие смерти попросту ее не волновали, но она лишь скользнула по трупам взглядом и тут же взялась расспрашивать жандармского подполковника в солидных летах и относительно молодого полицейского в чине коллежского асессора.

– Хозяйка заведения уверяет, что ничего не видела, – отвечая на строгий вопрос княжны, вещал полицейский следователь, – мы еще дождемся судового ведуна, но мне кажется, что она не врет. Никакого шума не было, но, когда кня… пострадавший и работница заведения не спустились в положенный срок, вышибала поднялся и узрел то, что мы сейчас с вами видим собственными глазами.

Я старался внимательно выслушать следователя, но меня отвлекли. Из полутемного угла выдвинулся юноша в полицейской форме и с погонами коллежского секретаря.

– Игнат? – полувопросительно сказал незнакомец.

Впрочем, судя по его поведению, мы как раз были знакомы.

Ну и что мне ответить, если от памяти Игнаши ничего не осталось?

Быстро приняв решение, я кивнул ему как знакомцу и задал нейтральный вопрос:

– Как тут?

– Все плохо, – подойдя почти вплотную, затараторил мой предполагаемый однокашник. – Помнишь Мишу Рудского со старшего потока? Его разорвали на куски, когда он привел полицейских к убийце. Игнаша, мы имеем право отказаться.

Ага, кто бы сомневался. Если это сделаю я, то и тебе будет намного легче расхлебывать последствия.

Распалившись, он ухватил меня за локоть, и тут я едва не двинул парня в морду.

Не понял? И откуда такие интересные реакции? Похоже, кое-какие воспоминания все же сохранились где-то на подкорке, и эти воспоминания явно не самые радужные.

– Это ты можешь отказаться, а у меня есть приказ, да и честь тоже.

Лицо незнакомого однокашника поменялось и стало злым.

– Слабаев, вижу, ты осмелел… – Договорить он не успел, впрочем, как и я двинуть его кулаком в живот.

А ведь собирался: очень уж мне не понравилось коверканье фамилии.

Голос столичного видока засипел по причине того, что Евсей аккуратно взял его за горло и, приподняв, отнес от меня к стеночке.

– Прощеньица просим, ваше благородие, но не мешайте его благородию делать свою работу.

В комнате воцарилась полная тишина.

Ох, грехи мои тяжкие – и сам распоясался, и подчиненного испортил. Чтобы хоть как-то сгладить напряженность ситуации, я откашлялся и сказал, глядя на Дашу, но так, будто говорю всем:

– Вы позволите мне начать?

Полицейский следователь нахмурился, а вот жандармский подполковник ухмыльнулся сквозь пышные усы с проседью. Похоже, он был наслышан о нашей колоритной парочке, да и присутствие княжны сильно меняло мой статус.

– Всем на выход, – громогласно скомандовал подполковник, как старший по званию, и тут же, смягчив тон, обратился к княжне: – Прошу вас, ваше высочество.

Кивнув на учтивый жест подполковника, Даша выплыла в коридор. Остальные потянулись за начальством, и только полузнакомый видок наградил меня злобным взглядом, но тут же поспешил выйти из комнаты. Он явно понимал, что на задержку злобный казак может отреагировать и пинком сапога.

Последним из комнаты вышел Евсей.

Ну что же, пора браться за тело. Лучше всего приземлиться у наружной стены слева от кровати, потому что справа лежал труп девушки.

Присаживаясь в позу медитирующего самурая, я ощутил легкий озноб. Было предчувствие, что этот транс может оказаться самым экстремальным в моей и без того непростой практике видока.

Татуировки на теле почему-то отзывались дольше, чем обычно, но через два десятка секунд я ощутил контакт и открыл глаза. Так как сидел спиной к углу, я хорошо видел и вход в комнату, и то, что творилось на кровати, а творилось там нечто из репертуара порноиндустрии, причем с элементами садомазо.

Пока еще живой сосуд с элитной кровью весело проводил время, жестко развлекаясь со вставшей на четвереньки представительницей древнейшей профессии. Причем предельно жестко. В процессе он так сильно оттянул назад голову девушки, намотав волосы на кулак, что у меня даже появилось подозрение, что свернутая шея всего лишь несчастный случай на производстве.

Жрицу любви можно было бы пожалеть, но, как обычно, мне удалось ощутить эмоции жертв. Раньше я не сталкивался с двойным убийством, поэтому с трудом сумел разделить сплетение транслируемых чувств, но отрицательных там точно не было. Так что девушка явно нашла свое призвание.

Внезапно ситуация изменилась. Мужчина настороженно замер, чем вызвал удивленное недовольство партнерши. Она, кажется, даже что-то сказала, но мужчина тут же недовольно отпихнул ее от себя. Благодаря верно выбранному ракурсу мне было хорошо видно, как открылась дверь и в нее вошла дорого одетая дама. Ее стройную фигуру плотно обтягивало серебристое платье, а лицо частично скрывала серая вуаль под кокетливой шляпкой. Выглядела гостья как дама из высшего общества. Об этом говорило все – и качество одежды, и особая грация.

Я не видел лица развернувшегося к ней мужчины, но почувствовал, как недовольство проститутки сильно разбавляется восторгом и вожделением ее бывшего партнера. Таинственная незнакомка подошла ближе и запустила обтянутые перчаткой пальцы левой руки в волосы ошалевшего от возбуждения мужика. Что самое интересное, проститутка тоже возбудилась и потянулась к незнакомке с неменьшим восторгом. Правая рука ночной гостьи тут же легла на голову обнаженной девушки, а затем внезапно сделала резкое движение.

Я был отрезан от звуков из прошлого, но воображаемый хруст позвонков прошелся по моим нервам, словно наждачная бумага. Сохранить неподвижность удалось лишь диким напряжением силы воли.

Смерть недавней партнерши никак не отразилась на потерявшемся в экстазе мужчине. Освободившейся рукой незнакомка подняла вуаль, открывая бледное лицо с тонкими чертами и ярко накрашенными губами. Если честно, макияж на троечку, да и лицо не особо, но вот глаза смотревшей на свою жертву упырицы сверкали чернотой, как граненый агат.

Сжав пальцы левой руки в волосах жертвы, вампирша запрокинула его голову, но перед тем как приступить к дегустации, посмотрела прямо на меня.

Не буду скрывать, я испугался до вибрации в позвоночнике и шума в ушах. Это не тупые кровососы из стаи кукловода. Это высшая нечисть, которая управляет чувствами жертв, как дирижер оркестром, наплевав даже на защитные амулеты. При этом я не ощущал никаких эмоций убийцы. Напротив, попытка уловить хоть что-то едва не затянула меня в зияющую пустоту вечного холода.

Панику удалось подавить, только напомнив себе, что она не может меня видеть. Точно так же ведьма Эмма сумела догадаться, где через некоторое время будет сидеть видок, который обязательно явится на место преступления.

Или эта тварь все же способна видеть сквозь время?!

Надолго меня не хватило, поэтому я, чтобы сделать хоть что-то, использовал на упырице «эффект удильщика». Контакт прошел идеально, а мое коронное движение мгновенно разрушило транс. Нить натянулась, но не очень уж сильно, и, если честно, меня это не обрадовало, а напрягло. Не зря ведь струхнули все мои коллеги, не желая связываться с этим делом.

Стоявший в дверях Евсей тут же отошел, отодвигая заглядывающих через его плечо жандармов. Как только я вышел в коридор, на меня уставились три пары глаз представителей трех министерств, но ответов на их немые вопросы не последовало.

– Браслеты, – хрипло от недавно пережитого страха сказал я жандармскому подполковнику, кивая в сторону Евсея.

В ответ он нахмурился и упрямо дернул головой:

– Его императорское высочество оставил это решение на мое усмотрение, и я не вижу необходимости…

– Браслеты, – с нетерпением прорычал я и прямо уставился в глаза подполковника.

После гляделок с упырицей мне на его погоны и гневные взгляды плюнуть и растереть. Похоже, именно этот пофигизм подполковник и разглядел в моих глазах. Так что просто кивнул своему подчиненному, и тот быстро снял наручники с Евсея.

– Работаем, – коротко рыкнул я казаку.

Евсей ринулся вперед, как штурмовой танк на укрепления противника.

Через десяток секунд мы без проблем оказались на улице. Евсей уже ждал меня у ближайшего паромобиля, открыв его дверь. Я заскочил внутрь, и явно предварительно напуганный казаком водитель тут же начал разгонять свой аппарат.

В тот момент для меня не существовало ничего, кроме ощущения смертельной угрозы на другом конце призрачной нити. Я позволил себе отвлечься лишь на секунду, чтобы глянуть назад и увидеть, что за нами потянулась солидная колонна.

Когда мы отклонялись от вектора нити, я отдавал короткие приказы из пассажирского салона, а сидящий рядом с водителем Евсей контролировал правильное выполнение указаний. Минут через двадцать езды сквозь разбавленную лишь нашими фарами тьму мы пошли по кругу, огибая по объездным улочкам массивное здание, окруженное небольшим парком.

– Стоп! – крикнул я и чуть не врезался головой в переборку между салонами.

Запуганный казаком водитель слишком резко нажал на тормоз и сейчас выслушивал все, что о нем думал Евсей. Но мне это было неинтересно, поэтому я полез наружу. А там, как в истории о Шалтай-Болтае, к нам быстро подтянулась вся королевская конница, вся королевская рать.

Ох, если бы да кабы… Увы, сейчас на охоту вышли, так сказать, лучшие из худших. Из подъехавшего первым паромобиля вышли жандармский подполковник и полицейский следователь. Оба посмотрели на меня очень недовольно, но мне их любовь до лампочки, потому что в данный момент заботило совсем другое.

Еще через пару секунд я увидел грузинского Квотермейна, подъехавшего на конной коляске, а также моих телохранителей-ведьмаков.

Ну что же, Антонио сдержал свое слово, и Даша осталась где-то там вдалеке, что очень даже хорошо. Теперь можно работать без оглядки.

Еще раз посмотрев на дом, построенный в английском стиле, я повернулся к высокому начальству:

– Ваше высокоблагородие, убийца находится в этом здании.

– Ведите, – кивнув, решительно приказал подполковник.

– Куда? – насквозь фальшиво удивился я. – Если мне не изменяет память, в обязанности видока захват преступников не входит. Я указал на место, где он находится, а остальное – это дело либо полиции, либо жандармерии, коль уж под рукой нет армейских частей.

Судя по лицам жандарма и полицейского, они серьезно надеялись, что мы с оборотнем, как овеянные славой охотники на нелюдей, вкупе с нанятыми княжной ведьмаками ринемся в бой на острие атаки. Возможно, в другой ситуации так бы оно и произошло, но сейчас мне почему-то очень не хотелось соваться в это здание, и без крайней необходимости делать этого точно не буду. А приказать видоку выступать в роли штурмовика никто из присутствующих не мог.

Под ошарашенным взглядом жандарма я решил выбрать самый безопасный вариант поведения – вытянулся в струнку и поедал глазами старшего по званию с видом лихим и придурковатым. Все как завещал Петр Великий, мудрых изречений которого был лишен этот несчастный мир.

Подполковник перевел взгляд на ведьмаков, но те вообще нагло ухмылялись ему прямо в лицо. Эти сверх заказа и пальцем о палец не ударят.

Плюнув мне под ноги и нарушив тем самым все мыслимые и немыслимые правила приличия, подполковник начал командовать. Что самое интересное, полицейский следователь и подчиненные ему околоточный надзиратель с двумя фельдфебелями также не спешили заходить внутрь ограды, а распределили три десятка городовых по периметру.

В особняк пошли только жандармы. Впрочем, зря я обзывал парней нехорошими словами – судя по грамотному передвижению и разбивке на тройки, некий боевой опыт у них все же был. Хотя уверен, что самые крутые мракоборцы сейчас нянчат молодую и до предела дурную поросль великих столичных родов.

Благодаря гогглам мне удалось рассмотреть, как, рассредоточившись, два десятка жандармов практически одновременно вошли в трехэтажное, тянувшееся к ночному небу здание. Кое-кто даже полез в оперативно разбитое окно. Через несколько секунд в округе вновь воцарилась полнейшая тишина. Я подспудно ждал, когда же все взорвется выстрелами и воплями умирающих людей.

Странно.

Сконцентрировавшись, я почувствовал нить и понял, что она указывает в прежнем направлении, и, что самое главное, напряжение в ней не увеличилось ни на йоту.

Еще через пару минут из дома выбежал жандарм и рванул к осмотрительно оставшемуся с нами подполковнику.

– Ваше высокоблагородие, – вытянулся он в струнку, – в доме три трупа. Старый хозяин, горничная и садовник в подвале. Больше никого нет.

Подполковник с вызовом посмотрел на меня:

– Вам все-таки придется пройти в дом.

Кто бы спорил – действительно, отвертеться не получится, хотя очень хочется. Даже мелькнула теперь уж точно трусливая, а не просто осмотрительная мыслишка: еще раз обойти дом по кругу и сказать, чтобы искали лучше. Но я ее быстро отогнал.

Повернувшись к напрягшимся ведьмакам, я скупо и лаконично описал им суть работы со светошумовыми гранатами и сопутствующие команды. Также мы обменялись позывными. Ведьмак с винтовкой назвался Жалом, а его напарник Зубром.

После этого я перевел взгляд на грузинского князя:

– Вахтанг Георгиевич, вы готовы к охоте?

Было видно, что князь, как и я, очень хочет смалодушничать и отказаться – накопленный поколениями предков инстинкт буквально вопил ему о необходимости принять именно это решение. Но взращенная теми же предками гордость не позволяла отступить.

– Конечно, Игнат Дормидонтович.

– С богом, господа, – сказал я и решительно пошел по засыпанной гравием дорожке.

Ну не то чтобы совсем уж решительно, потому что в голове опять завертелись не самые уместные мысли. Например – почему здесь нет хотя бы монахов, специализирующихся на борьбе с нечистью? И ответ напрашивался только один: седьмое, «волшебное» отделение жандармерии просто не хочет трясти перед светом грязным да к тому же окровавленным нижним бельем. Касаемо же меня, протеже великой княжны допустили только в виде большого исключения и от полной безнадеги.

Через минуту мы оказались в обширном холле видавшего лучшие времена дворца. На первом этаже все еще шныряли обыскивающие каждый угол жандармы, но путеводная нить потянула меня вверх по лестнице.

Первыми шли ведьмаки, затем я, а уже за мной Евсей. Вахтанг плелся где-то позади.

Лестница переходила в большую площадку с картинной галереей. С полотен на нас смотрели угрюмые лица, припорошенные пылью. Везде царило запустение.

Небогато здесь живут. Ну вот что мешало хозяину продать дом и перебраться куда-нибудь в провинцию? Недвижимость в таком квартале стоит столько, что хватило бы и правнукам. Но поди ж ты, сидят на месте и раздуваются от дешевой спеси.

Отбросив ненужные мысли, я вслед за ведьмаками вошел в большую столовую. Комната действительно была огромной, метров пятьдесят в длину. Посредине находился такой же неестественно длинный стол. Как только я перешагнул порог, у меня даже волосы на голове зашевелились от ощущения дикой неправильности увиденной картинки. Хозяин дома сидел в кресле спиной к нам, и его присутствие выдавали лишь свисавшие с подлокотников руки, а за другим концом длиннющего стола в таком же кресле расположилась его гостья.

Вроде бы ничего такого, но почему тогда шестеро жандармов ходят вдоль стен и спокойно осматриваются, будто никого, кроме трупа хозяина, тут нет?! Хоть какое-то объяснение происходящему мне дал подаренный профессором Нартовым амулет. Он не просто нагрелся, а буквально обжигал кожу и ощутимо вибрировал. Такого с ним раньше не случалось.

Все эти мысли и наблюдения за секунду пронеслись в голове, а мне все никак не удавалось оторвать взгляд от вампирши. Она озадаченно наклонила голову, и вдруг я осознал, насколько прекрасна эта женщина. И все же недостаточно, чтобы я забыл о том, кто она есть на самом деле. Это как разглядывать журнал с фотомоделью на обложке. Да, красива, но это всего лишь фотография, к тому же наверняка прошедшая через фотошоп.

Моя реакция явно не понравилась упырице, и как в контрастном душе, восхищение сменилось приступом страха. Я чуть не задохнулся от нахлынувшей эмоции, но опять справился с нею без особых проблем. Амулет жегся, словно раскалился добела.

Да уж, подарок профессора оказался этой твари не по зубам, хотя она сумела сломить наверняка дорогущие амулеты других жертв.

Ужас навалился не только на меня, но и на всех присутствующих в комнате. Ведьмаков страх лишь обозлил. Зубр шагнул вперед, закрывая собой напарника. Он чуть присел и расставил руки в стороны. В крепких ладонях были зажаты два пернача. По пластинам-перьям побежали крохотные молнии. Жало – наоборот, отступил ближе к нам с Евсеем и вскинул свою бандуру. Да вот проблема: похоже, ведьмаки, как и жандармы, не видели упырицы.

Рядом со мной, наклонившись вперед, начал полную трансформацию Евсей. Его заметно трясло, но казак держался.

– Гостевой стул! – крикнул я, но, вместо того чтобы хвататься за «крашеры», сдернул с пояса гранату.

То, что творилось с жандармами, я отмечал лишь краем сознания. Они явно не были готовы к встрече с таким противником. Если и имели защитные амулеты, то очень слабенькие. Почти все орали благим матом и тыкали револьверами в разные стороны. Даже пару раз пальнули, хорошо хоть не друг в друга.

Мое предупреждение было услышано и сочтено важным, так что через секунду дважды бухнула винтовка Жала. Попасть-то он попал, но результат получился каким-то странным. Высокая спинка кресла разлетелась мелкой щепой, а вот вампирша по-прежнему сидела и криво улыбалась. Я сначала заподозрил иллюзию, но успел заметить смазанное движение, которым она уклонилась от пуль.

Да она над нами издевается!

Добежав до стола, я взвел рычаг и тут же нажал на кнопку спуска. Затем с усилием швырнул гранату вдоль столешницы.

Хорошо тут полируют дерево. Ребристый цилиндр заскользил по гладкой поверхности, как по льду. А вампишра в это время с любопытством наблюдала за приближающимся предметом, при этом походя отклонившись от еще одного выстрела Жала. Кажется, теперь и он увидел странную гостью, потому что очень крепко выразился в адрес «адской бабы».

– Бойся! – запоздало, практически перед взрывом крикнул я и сам прикрыл глаза.

Граната взорвалась, не доехав до вампирши всего с полметра. По ушам тут же ударил свистящий на уровне ультразвука вопль.

Похоже, это была плохая идея. В смысле – злить высшего вампира.

С первого этажа в ответ на призыв хозяйки донесся целый хор инфернального воя. Со страху мне показалось, что там с десяток упырей. Вот теперь я услышал то, чего ждал, еще находясь снаружи здания, – суматошные выстрелы и предсмертные вопли людей.

Если упырей, даже низших, там с десяток, нам точно хана. Хотя это уже не имеет особого значения – тут и их атаманши хватит за глаза.

К моменту, когда я смог рассмотреть творившееся в противоположной части зала, все находившиеся там жандармы были уже мертвы, а их убийца направлялась к нам. И от этого зрелища я быстро попятился, отходя за спины обоих ведьмаков.

Не похоже, чтобы серебряная пыль сильно повредила упырице, но как минимум подпортила ей внешность и наверняка очень взбесила. Вампирша, почти размазавшись в воздухе, ринулась ко мне, но ее встретил Зубр. Судя по резвости ведьмака, мое предупреждение он услышал и воспользовался им.

Упырица хотела обойти досадную преграду, но ведьмак как-то извернулся и врезал по практически летящему полуразмытому силуэту своим перначом. Эта вспышка была намного слабее, чем от гранаты, но не менее действенной. Тварь взвыла и отскочила назад. От удара тела, которое выглядело очень хрупким, массивный стол сдвинулся с места. Используя его как опору, она тут же рванулась вперед. Теперь перначи непостижимым образом разминулись с целью, упырица пролетела мимо и прильнула к ведьмаку. Зубр закричал, но не сплоховал, а врубил что-то из своего ведьмачьего арсенала, возможно, нечто вживленное прямо в тело. Между плотно сцепленными телами полыхнуло красным светом, и соперников отбросило друг от друга. Жало тут же начал стрелять, и я с некоторым опозданием присоединился, выхватив оба «крашера», но пользы от моей стрельбы было немного. Тварь уклонялась от наших пуль и, раскачивая «маятник», двигалась к ведьмаку и почти добралась до него, но тут в дело опять вступил очнувшийся после удара о стену Зубр. Изящным движением вампирша пропустила массивное тело ведьмака мимо себя, но не просто так. Дальше он двигался как безвольный манекен и через секунду упал на пол с неестественно вывернутой шеей.

Происходящие события я воспринимал как в калейдоскопе – отдельными картинками. Поэтому с трудом успел осознать, что крики на первом этаже стихли, а через секунду услышал оглушительный треск, и мимо нас пролетел вопящий на одной ноте грузинский князь. Причем летел он на вырванной створке двери, как на ковре-самолете, который почему-то двигался в вертикальном положении. Похоже, ворвавшийся в зал вампир походя снес прикрытую створку двери вместе со стоявшим за ней грузином.

Летун относительно благополучно врезался в стоявший у стены шкаф с посудой и был погребен под кучей изломанной древесины.

Рядом со мной оглушительно зарычал Евсей, и тут же за спиной послышался звук столкновения двух массивных тел, но разворачиваться мне было попросту страшно да и некогда. Я уже и так отвлекся и пропустил момент сближения Жала с вампиршей. Сейчас они стояли, обнявшись, как любовники. Упырица явно кормилась, издавая утробное урчание.

От этого звука у меня не то что волосы на голове зашевелились, даже пальцы на ногах инстинктивно поджались. Уронив на пол опустевшие «крашеры», я выхватил правой рукой «кобальт», но стрелять не стал – вампирша полностью закрылась судорожно дергающимся телом ведьмака.

Мир словно замер на какой-то грани безумия. Тишину разрывало только урчание монстра. Борьба за спиной также прекратилась, и я, чуть повернувшись, увидел, как рядом со мной вновь появился Евсей в клочках одежды и весь покрытый черной кровью.

Я уже давно понял, что все мои боевые достижения основаны только на умении оказываться в нужном месте и в нужное время, а главное – своевременно делать правильный выбор. Да вот беда, сейчас я не видел никакой возможности сделать хоть что-то полезное. А значит, нужно создавать эту возможность самому.

– Придержи ее! – успел я крикнуть, пока вампирша отбрасывала тело уже мертвого Жала и делала рывок к нам.

Евсей не ответил и лишь на пределе своих возможностей сумел перехватить прыгнувшую к нам тварь. А вот я отреагировать не успел, меня просто отбросило в сторону ударом сцепившихся тел.

Неуклюжее падение с трудом удалось перевести в контролируемый кувырок, из которого я уже привычно выходил с оружием в руках. Так и не использованный «кобальт» остался на полу, а в освободившейся ладони был зажат одноствольный коротыш с подарком характерника.

И все же времени было потрачено слишком много. После падения и беспорядочного кувыркания вампирша оказалась сверху и тут же попыталась оторваться от сковывающего ее тела, но Евсей мертвой хваткой вцепился в соперницу, используя свои немаленькие когти.

Рассвирепевшая вампирша что-то сделала, и Евсей мучительно закричал, но так и не выпустил ее из своих объятий. Этого мгновения мне хватило, чтобы прицелиться и выстрелить. Пуля с чавканьем вошла в сероватый бок упырицы. От ее платья осталось меньше половины, и взглядам всех желающих была открыта серовато-бледная кожа, обтягивающая ребра.

Я с отчаянием ждал, что дырка между ребрами мгновенно затянется, но этого не случилось. Вампирша закричала, и теперь это был не вопль монстра, а хоть и хриплый, но все же голос обычной женщины.

Так вот, значит, как оно работает!

Скрипнув зубами от боли, я вскочил на ноги и, на ходу выхватив левой рукой последний «кобальт» из плечевой кобуры, подбежал ближе. Менять руку не стал и прямо с левой всадил весь барабан в голову и грудь воющей вампирши.

Никаких признаков сверхъестественной регенерации. Мучительный крик захлебнулся, и уже окончательно мертвое тело завалилось на бок, увлекая за собой Евсея.

А вот с моим другом творилось что-то неладное. Казака трясло как эпилептика, а если учитывать то, что по его телу пробегали волны частичной трансформации, все это выглядело жутко.

Я, как мог, отодрал труп упырицы от друга и попытался хоть что-то сделать, но едва не получил когтистой лапой по лицу.

– Черт! – ругнулся я, увернувшись от очередного выпада оборотня.

Мне нужна помощь, но где ее найти?

– Эй, есть кто-нибудь живой?!

Как ни странно, еще один живой человек в этом царстве смерти все же нашелся, причем в самом неожиданном месте. С треском и деревянным стуком из могильного холмика остатков мебели начал выбираться князь Вачнадзе. Вид он имел потрепанный, но вполне бодрый.

– Вам нужна помощь, друг мой?

Я бы принял его слова за издевку, но в глазах грузина горело искреннее участие и желание помочь.

Ну вот, совсем другой человек – классический грузин.

Мой поначалу беспомощный взгляд зацепился за штору.

– Князь, сорвите штору и помогите завернуть его внутрь.

Судороги Евсея немного ослабли, но это говорило лишь о том, что до печального конца осталось не так уж много времени.

Вахтанг оперативно справился со шторой, едва не уронив себе на голову массивный карниз. Мы как смогли аккуратно завернули казака в ткань и поволокли к выходу.

Спуск по лестнице доставил нам хлопот. Помощь появилась, когда мы уже оказались внизу. Жандармы вошли в холл, ошарашенно поглядывая на валявшиеся повсюду трупы. И их опасения были вполне обоснованны. На первом этаже живых не осталось. Но нужно отдать должное – парни погибли не напрасно. Они все же упокоили двоих из троицы питомцев высшего вампира. Один из них как раз валялся у подножия лестницы, заваленный десятком трупов.

Уже в четыре руки мы вынесли едва шевелящийся тюк и дотащили его до стоявших у ограды паромобилей.

– Что это? – грозно спросил подполковник, который все это время так и не перешагнул границ особняка. – Что там случилось?

Наградив его злобным взглядом, я сначала распорядился грузить Евсея в ближайший паромобиль, а уже затем заговорил с жандармом, практически выплевывая слова:

– Убийцы мертвы, как и все, кто был в доме, кроме нас с князем. На всякий случай отрубите головы всем упырям. Внутри вампирши артефактная пуля, смотрите, чтобы к ней кто-нибудь не приделал ноги. А теперь скажите, где можно найти целителя, имеющего опыт работы с оборотнями?

– Гвардейский госпиталь. – Как ни странно, подполковника моя отповедь не разозлила, а, наоборот, успокоила. Похоже, его резкий тон был обусловлен не скверным характером, а простым страхом. – Я выделю провожатого и шофера.

– Шофер не нужен. За руль сяду сам.

Знаю я, как здесь водят. Словно везут ящик с китайским фарфором.

Перед тем как забраться в пилотское кресло, я заглянул под капот и рукоятью «кобальта» заклепал ограничительный клапан.

Вытянувшиеся лица зрителей этого процесса доставили мне отдельное удовольствие. В этом мире на заре эры парового транспорта взрывающиеся котлы запугали всех до чертиков. И даже теперь, после появления огненного реагента, из-за былых страхов разработчики серьезно ограничивали возможности паровых двигателей.

Вполне цивильно выглядевший полицейский паромобиль рванул с места и полетел по улицам предрассветной Москвы, словно сорвавшийся с цепи демон. В итоге мы добралась до госпиталя по указанному перепуганным жандармом маршруту в рекордные сроки.

Увы, к этому времени Евсей уже не шевелился, и я помогал перемещать драгоценный сверток с самыми дурными предчувствиями. Санитары увезли каталку в процедурную, куда меня, естественно, не пустили. Но уже через пару минут оттуда вышел сухонький старичок в белом халате и направился ко мне.

– Я сделал все, что мог. Большее не в моих силах. Симбионт убивает вашего казака, поэтому пришлось ввести раствор с ионами серебра. Это ограничит возможности энергента, но что делать дальше, мне неизвестно. Здесь мог бы справиться царский шаман, но до него не достучишься. Очень неприятный типус. Поговаривают, он смеет перечить даже императору.

Я уже хотел начать трясти старичка на предмет адреса шамана, но тут в приемный покой как ураган ворвались Даша и Антонио.

– Игнат, ты цел?! – чуть ли не закричала Даша, начав меня ощупывать.

От такой необычной заботы Снежной королевы тугой узел нервного напряжения чуть ослаб.

– Со мной все в порядке, ваше высочество. Евсей очень плох. Доктор говорит, что нужен какой-то царский шаман, но шансов притащить его сюда очень мало.

Дарья тут же пришла в себя, демонстрируя опешившим медикам истинную великую княжну.

– Нужен Соле Томбоин? – спросила княжна у доктора и получила в ответ утвердительный кивок, больше похожий на поклон. – Где здесь у вас телефонный аппарат?

Уже через минуту она разговаривала с кем-то по телефону. Под конец даже прикрикнула. В итоге минут через десять – благо госпиталь был не так уж далек от Зимнего дворца – в приемный покой вошел шаман. Я даже разочаровался, увидев вместо старика в парке и с бубном в руках невысокого мужчину средних лет в цивильном костюме, с тростью и в котелке. Это был яркий представитель народов севера, как и его здоровенный помощник с тяжелым баулом за плечами. Что-то мне подсказывало, что бубен все же есть и он находится в этом бауле.

На меня шаман даже не посмотрел, лишь что-то недовольно буркнул Даше и прошел в приоткрытую доктором дверь. Затем оттуда послышалось заунывное пение и удары колотушки в бубен, дарившие мне хотя бы тень надежды.

Даша присела рядом и с горькой улыбкой легонько толкнула меня плечом:

– Соле очень сильный шаман. Он помогал профессору лечить меня и даже заслужил лестный отзыв Федора Андреевича. А еще он врачует беролаков отца, так что должен справиться.

Через полчаса удары стихли, и в дверях появился шаман. Он сразу направился к нам.

– Казака убивает его же зверь, – опять удивил меня бурят, заговорив по-русски лишь с легким акцентом. – Не знаю, как так может быть, но если не убить зверя, то он убьет казака.

Сказав это, шаман повернулся ко мне:

– Ты вожак волка?

– Да, – ответил я, сразу осознав смысл вопроса.

– Тогда тебе решать, убивать зверя или пусть уходят вместе.

– Другого выхода нет? – смалодушничал я.

– Нет, – жестко ответил шаман.

– Тогда убейте зверя, если это точно спасет Евсея.

– Шансы есть, – в очередной раз огорчил меня шаман. – Зверя что-то сильно ослабило, и я смогу с ним справиться, вытащив человека.

Из-за закрывшейся за Соле Томбоином двери опять послышались удары колотушки в бубен, и каждый из них словно вбивал в мою голову очередной гвоздь.

Часть вторая

Глава 1

Солнце упорно пыталось заглянуть за тяжелые шторы спальни, напоминая одному чудику, что уже давно пора вставать. Но этому чудаку совершенно не хотелось вылезать из мягкой постели.

Никогда не считал себя ярым оптимистом, да и малахольным нытиком тоже вроде не являлся. Но поди ж ты, депрессия догнала и меня. Попытки разобраться в себе постоянно заканчивались резко усиливающимся желанием напиться, которое я гнал от себя, потому что знал – будет только хуже. Даже не могу сказать, что именно так замотало меня. Наверное, всего понемногу – и ощущение собственного бессилия, и чувство вины.

Мне пришлось три дня безвылазно провести у постели чудом пережившего ритуал Евсея, но, как только он очнулся, я понял, что больше не могу поддерживать друга. Едва казак осознал, что с ним случилось, он тут же отвернулся, желая спрятать горевший в его глазах упрек и обиду.

Мы не кисейные барышни, охающие над трагедиями в любовных романах, и когда шли в тот особняк, знали, что обратно нас могут вынести вперед ногами. Впрочем, как и десятки раз до этого. Но потеря энергента-симбионта, похоже, была для Евсея хуже смерти, и виновником этой потери стал я.

Еще два дня длилось мое добровольное заточение в гостевых комнатах графского особняка. Читать не хотелось, пить тоже, а осознав, насколько я отвратен в плохом настроении, Даша тоже решила держаться на расстоянии.

Может, все-таки напиться?

Эта крамольная мысль оказалась сродни заклинанию, вызывающему джинна, – именно в этом момент дверь моей комнаты с треском раскрылась, и на пороге появился Дава.

– Игнат, кикимору тебе в тещи, и в жены, да и в любовницы тоже! – нагло своровав мое ругательство, вскричал неправильный еврей. – Потому что только нечисть болотная может соблазниться подобным убожеством.

– Иди к черту, – вяло отмахнулся я.

– Сам туда иди! – Даву так просто с настроя не собьешь. – Я тут едва ли не вручную пихал паровоз, чтобы быстрее добраться до своего гениального друга, а у него, видишь ли, ипохондрия приключилась.

Продолжая вещать, как уличный проповедник, Дава распахнул шторы и впустил в комнату явно разозленный моим затворничеством солнечный свет. И от гнева небесного светила меня покорежило, как трехсотлетнего вампира.

– Отвратительное зрелище, но я знаю, что тебе поможет. Сандуны!

Я попытался возразить, но Даву сейчас не смогла бы остановить даже знаменитая женщина из русских селений, на скаку тормозящая першеронов. Впрочем, единственная властная женщина в этом доме никого останавливать не собиралась. Наоборот, она всячески помогала возмутителю моего спокойствия. Мало того, к нашему неожиданному выезду решил присоединиться Антонио, чем вызвал у меня непонятную Даве озадаченность.

Этот мир продолжал удивлять меня своими странностями, объяснения которым я так и не смог найти. С одной стороны, здесь не было ни Петра Первого, ни Шекспира, ни Пушкина. При этом в наличии имелись – Да Винчи, Ломоносов и Сила Сандунов. Раньше мне казалось, что некоторые исторические личности являлись настолько краеугольными камнями в течении исторического потока, что просто обязаны существовать в любой реальности. Но факт наличия в Старой Москве Сандуновских бань разбил мою теорию в пух и прах.

Новое путешествие по Старой Москве также внесло трещину в ее сказочно-лубочный образ. Ближе к Кремлю архитектурное единство стало не таким фундаментальным, и хватало вкраплений каменных домов европейского стиля. Сандуновские бани располагались на берегу небольшой речки Неглинки. Кажется, в моей истории они находились там же.

Нашу компанию радушно встретила учтивая прислуга, а узнав графа, они вообще забегали вокруг нас, как тараканы.

Когда мы добрались до раздевалок и явно восхищенный посещением столичной достопримечательности мой еврейский друг начал раздеваться, я все же решил его предупредить:

– Дава, тут такое дело, – тихо, чтобы не услышал Антонио, сказал я, – Антонио Пьерович не совсем традиционный человек.

– В смысле?

– Он, как бы так мягче выразиться… не по барышням, а совсем даже наоборот.

Дава дернулся и покосился на невозмутимого графа, но затем легкомысленно отмахнулся:

– Ерунда.

– Ну, мое дело предупредить. Лично мне на это плевать, но вдруг ты посчитаешь подобное знакомство угрозой своей репутации.

Дава опять на секунду задумался, но тут же улыбнулся еще шире и горделиво произнес:

– Дорогой друг, в глазах всего мира мой народ окончательно испортил свою репутацию почти две тысячи лет назад. Так что мне бояться уже нечего. Главное, чтобы деньги у него были традиционные.

– С деньгами там все в порядке.

– Ну, тогда не морочь мне голову, – отмахнулся Дава, но все же немного задумался. – Хотя особо оголяться перед ним я не стану, дабы не смутить его своим великолепием. Да, и не вздумай упоминать сие знакомство при родителях. Ты не успеешь договорить, а я уже окажусь женатым на какой-то выхухоли. Так сказать, во избежание.

Оголяться и не пришлось, потому что мы на время перевоплотились в римских патрициев. Не знаю, как в двадцать первом веке моего мира было в Сандуновских банях, но здесь мы словно попали на самый настоящий Олимп.

Густой пар и душистые веники в умелых руках профессиональных банщиков действительно вернули меня к жизни, почти полностью разогнав хандру. Осознав, что я ожил, Дава прямо в бане клещом вцепился в Антонио. Вот уж кому плевать на условности, если речь идет о серьезных барышах.

Граф отбивался, как мог, и сумел все-таки выиграть отсрочку, ссылаясь на отсутствие третьего компаньона.

Ох и наивные же графья водятся в столичных дебрях!

Банные процедуры тут же были свернуты, и Дава едва ли не в простынках потащил нас в театр. Отдаваться во власть Мельпомены он не собирался, просто сейчас именно в театре под руководством Сержа проходили репетиции синемапьесы.

То, что меня немного недопарили, я понял, когда вид этой самой репетиции вызвал подспудное раздражение. В итоге я испортил настроение всем, довольно грубо прервав хрупкий и возвышенный полет творческой мысли. Начал с режиссера, увлеченного просмотром очередной репетиционной сцены.

– Серж, – после приветствия серьезно сказал я, – мне кажется, вы допускаете серьезную ошибку.

– Какую? – нахмурившись, спросил антрепренер-режиссер.

– Игра актера, без сомнения талантливого, – добавил я, дабы не ранить слишком уж чувствительную душу высокого брюнета, – выглядит немного утрированно.

– Но это и есть высокий стиль театрального искусства.

Ну и как его переубедить? Ладно, попробуем по-другому.

– Вы не могли бы подойти ближе, – попросил я актера, и тот сразу выполнил мою просьбу, что уже хорошо. – Еще ближе.

Актер подошел практически вплотную. Между нами осталось метра полтора.

– Теперь повторите свой монолог.

Актер принял торжественную позу и завопил нам в лицо о своей ненависти к подлому Тибальту, горя желанием отправить супостата вслед за убиенным Меркуцио. Под конец лицедей едва не подвывал, так что я не удержался и поморщился.

– Спасибо, – остановил я вопящего Ромео и повернулся к Сержу. – Мой друг, я не режиссер и не актер, а простой зритель. Но не для зрителей ли мы стараемся? Простите, но я не верю ни в его боль от потери друга, ни в ненависть к врагу. А мне хочется верить и сопереживать, как товарищу, который зашел ко мне поделиться своими бедами. Но я не верю!

Для убедительности я решил своровать основной догмат великого Станиславского.

Антрепренер задумался, явно не желая расставаться со своими убеждениями.

– Просто он стоит слишком близко к нам. Расстояние снизит пафос.

– Не думаю, – спокойно возразил я. – Тем более что для особо чувственных моментов не мешает подвести камеру ближе, дабы крупно показать лицо героя. Это и отличает кино от театра.

– Но так не снимают! – не унимался Серж.

Он прав, все производящиеся сейчас кинокартины снимались в одном приближении – кажется, у киношников это называется «средний план».

– Так же, как не снимают и со звуком, и в цвете, – продолжил я давить на делового партнера.

Серж стушевался, но вместо того чтобы сразу согласиться, решил сменить тему:

– Это нужно обдумать. Не желаете ли узнать, чего добились наши ученые?

Я легко согласился, так как затягивать спор не очень-то и хотелось. Судя по наличию в зале камеры, вместе с репетицией проводились пробные съемки. Рядом с оператором отирались доктор механики Воскобойников и незнакомый мне парень. Почти такой же высокий, как его коллега, но значительно более худой и болезненно-бледный. Если не ошибаюсь, это был специалист по изучению света.

Мы поздоровались, и тут же представившийся доктором Клишасом парень сунул мне под нос кусок кинопленки. Он явно надеялся на похвалу, Серж рассчитывал на смягчение моего скепсиса, а Воскобойников просто хотел, чтобы я не особо лез в их дела. Пришлось разочаровать всех троих. Не то чтобы мне хотелось усложнить людям жизнь, но общее раздражение тоже сказалось. Причиной моих претензий стала звуковая дорожка в виде ровной светлой полосы с разной степенью затененности.

В прошлой жизни я никаким боком не соприкасался с технологическим аспектом киноискусства, но точно помню, что звуковая дорожка имела вид линии, амплитудно меняющей толщину, при этом имеющей одинаковое насыщение светом. А это значит, что запись велась не усилением свечения лампы, а как-то по-другому.

Это я и высказал офонаревшему от моей наглости Клишасу и едва не скрежетавшему зубами Воскобойникову. Они смотрели на меня так, как я когда-то в прошлой жизни смотрел на собственного начальника, который заставил меня переписать годовой отчет, дабы сделать его таким, как у Светочки Царевой.В смысле с симпатичными графиками и кружочками. Я очень хотел тупо дать в рыло тому уроду, но сдержался, как это сделали и стоявшие передо мной ученые.

Уходя из театра, я оставил за собой вселенский сумбур и рваные раны в тонкой психике творцов от искусства и науки. Но, как ни странно, это выровняло суматоху в моей собственной голове. Правда, тот факт, что я испоганил настроение неплохим людям, нивелировал положительный эффект. Нужно будет как-то загладить свою вину. С другой стороны, я знал, что прав, просто не сумел выбрать правильных слов.

В графский дворец пришлось возвращаться в одиночку. Дава остался в театре со сладкой парочкой и наверняка вымотал им всю душу. В итоге зарождающийся киноконцерн имел уже не троих учредителей, а четверых.

И это точно не предел его жадности!

От мыслей о том, что еще может натворить наконец-то вырвавшийся в столицу Дава, у меня на лице расползлась довольная и немного злорадная улыбка. Так что обратно в дом Дарьи я вернулся уже в хорошем настроении. Даже появилась мысль все же попробовать навестить Евсея. Может, он уже перегорел и понял, что жить, хоть и простым человеком, намного лучше, чем умереть оборотнем. Но, как оказалось, суетиться не стоило. Через сутки мы и так встретимся на малом приеме в Зимнем дворце. Даша собственноручно доставила приглашение для меня и уверила, что такое же отправилось в госпиталь.

Мое хорошее настроение тут же передалось княжне. Мы мило общались, причем как друзья, хотя бесенята в глазах Даши говорили, что сегодня ночью мне придется отдуваться за все дни депрессивной недееспособности.

За обедом мне пришлось рассказать о том, что же на самом деле произошло в злополучном особняке. Как оказалось, в докладах полиции и жандармов нам с Евсеем и ведьмакам была отведена вспомогательная роль. Нет, они не отрицали того, что вампиршу убил все же я, но, по их сведениям, удалось мне это совершенно случайно и лишь благодаря решительным действиям жандармов. Не будь моей собеседницей и покровительницей любимая доченька императора, захолустный видок так бы и остался малозначительным статистом в этой истории.

Описывая происшедшие события, я неожиданно вспомнил о спасшем нас с Евсеем подарке характерника, который так и остался в теле упырицы. Не откладывая дела в долгий ящик, я попросил Дашу прощупать ситуацию. Пришлось заканчивать обед и перемещаться в кабинет. Там княжна взялась за телефон. Дело неожиданно оказалось сложным. Давешний подполковник включил дурака и сказал, что копаться во внутренностях упырицы не собирался, так что труп отправили в мертвецкую Императорского Медицинского института в том виде, в котором его нашли. Патологоанатом – виднейший светила медицины – на вопрос Даши ответил, что внутри тела не нашлось никаких инородных предметов.

Положив трубку на рычаги, Даша задумалась, и было о чем. Слушая ее переговоры, я прекрасно понимал, что у меня не было бы шансов даже дозвониться до первого абонента. Попал бы на помощников и был послан в длиннющее пешее путешествие по несуществующему здесь МКАДу.

– Они врут, причем оба, – чуть подумав, сказала Даша. – Сейчас попробую позвонить дяде.

Увы, до великокняжеских ушей дяденьки Дашу не допустил кто-то из его адъютантов, а для этого, скажу я вам, нужно иметь стальные бубенцы. Так что отказ был явно санкционирован шефом жандармского корпуса.

– Вот сволочь! – ругнулась Дарья, чуть не разбив о стол трубку телефона.

– Фи, ваше высочество, нельзя же так отзываться о своем дражайшем дядюшке. А еще ты говорила, что он будет мне благодарен.

– Этот старый боров даже мне «спасибо» не сказал, – недобро ощерилась княжна, поглаживая шею рядом с заветной защелкой.

Меня этот жест откровенно напряг.

Как ни странно, мой мимолетный испуг развеселил Дашу. Она засмеялась и буквально запрыгнула мне на колени.

Нет, в кабинете точно придется делать капитальный ремонт…

За ужином к нам присоединились Дава с Антонио. Странно, что не притащили с собой Сержа, но, как выяснилось в разговоре, Даша недолюбливала антрепренера, так что в этом доме он хоть и не являлся персоной нон грата, но все же возникал очень редко.

Кто бы сомневался, что эти двое успеют поссориться, – с Давидом Ароновичем вообще тяжело разговаривать, когда речь идет о деньгах. Так что пришлось их мирить. Мало того, после ужина Дава не дал мне уединиться с Дашей, а зачем-то потащил в мою комнату.

– Игнат, дело мы затеяли серьезное, так что нужно кое о чем поговорить!

Ну да, «мы» затеяли!

Впрочем, на Даву я обижаться не мог, поэтому просто кивнул.

– Ты не потянешь полную долю, – решительно сказал мой нагловатый друг.

– А ты потянешь? – нахмурился я, услышав это неожиданное заявление.

– Моя семья потянет, – ответил Дава и, заметив мой хмурый взгляд, тут же начал объяснять: – Ты не понял, твоих денег хватит, но только если быстро распродать все права на патенты и взять еще как минимум десять тысяч кредита.

Довольно неожиданное заявление. Если честно, влипать в столь затратную авантюру не очень-то и хотелось. Нет, в успехе данного проекта я не сомневался, но все происходило как-то слишком уж быстро и чересчур масштабно. С другой стороны, не давать же заднюю, тем более что вон как у Давы глаза блестят. Похоже, парень нашел свое призвание в качестве кинопродюсера. К тому же я ничем особым не рисковал – в темных щелях моего дома, кои являлись царством Кузьмича, было припрятано китайских монет как минимум тысяч на пятнадцать, так что голышом меня сия затея уж точно не оставит.

– Только мастерские мы трогать не будем.

– Конечно, – со всей серьезностью кивнул новоявленный кинопродюсер, – это было бы форменным свинством по отношению к Леше и Боре.

– Хорошо. Что требуется лично от меня?

– Ты вряд ли сможешь надолго остаться в столице, поэтому нужно подписать доверенность на ведение дел с правом продажи всех твоих активов и оформления кредита.

– Давай, – равнодушно сказал я и, взяв бумагу, которую Дава достал из портфеля, тут же подписал ее.

– Странный ты человек, Игнат, – с задумчивым видом глядя на доверенность, сказал Дава.

– В смысле?

– Мы с тобой, конечно, закадычные друзья, но вот так запросто отдать кому-то право распоряжаться всем своим имуществом…

– Дава, – по-доброму улыбнулся я, глядя на терзания рыжего еврея, – если ты вдруг поведешь себя как-то неправильно, думаешь, я буду жалеть о том, что потерял деньги?

Дава как-то по-детски нахмурился и поджал губы. Затем искренне улыбнулся:

– Ну вот как у тебя получается разбудить в моей душе то, чего там не может быть ни по определению, ни по происхождению?

– Зря ты клевещешь на себя, да и на свой народ тоже, – хлопнул я по плечу своего друга и с намеком начал подпихивать его в двери.

Поняв пикантность ситуации, Дава отправился в гостиницу. Несмотря на утреннюю благодарность Даши, ей не понравилась ссора хитрого дельца с графом, и ночевать во дворце его не оставили, хотя в гостевых комнатах можно было разместить полк гусар.

Глава 2

Прямо спозаранку во дворце Скоцци начался форменный дурдом.

Они здесь в столице совсем с ума посходили от скуки и устраивают бедлам по поводу и без.

На некоторое время я почувствовал себя манекеном в швейной мастерской. Мною манипулировали, практически не давая двигаться самому, – то руку поднимут, то ногу отодвинут в сторону. Портные от Сержа были хотя бы веселыми ребятами, а тут какие-то старые хрычи с постными лицами.

Вырвавшись из рук этих странных кукловодов, я решительно направился в кабинет Даши, где застал ее в аналогичном состоянии. В отличие от меня она служила марионеткой для четырех чопорных дам в строгих платьях. Они тут же зашипели как гадюки, но были быстро осажены Дашей и замолчали.

– Ваше высочество, – хмуро заявил я, не забывая заинтересованно поглядывать на полуодетую княжну, – к чему весь этот балаган? Чем вам не угодил мой мундир?

Портнихи после этих слов замерли, как громом пораженные. И если меня их вытянувшиеся лица озадачили, то Дашу рассмешили.

– Ах, мой друг, – отсмеявшись, сказала она, – как можно выйти на пусть и малый прием к императору в чем-то пошитом не придворными портными?

– Легко, – парировал я, чем вызвал еще больший шок у старых мегер.

Даша в ответ смогла лишь отмахнуться:

– Не смешите меня, а то корсет лопнет. Лучше пойдите съешьте чего-нибудь. Когда вы голодны, вы становитесь совсем невыносимым.

Эва как, она уже о моих психологических особенностях знает. Прямо как опытная жена, только меня в их шведскую семью совсем не тянет. Впрочем, она права, нужно пойти перекусить, а то всякая муть в голову лезет.

Стоит отдать должное этим самым придворным портным: мой новый мундир был готов всего за час и выглядел действительно шикарно. Не то чтобы они внесли какую-то новизну в шаблонный фасон, но теперь форма сидела на мне как влитая, да и материал смотрелся очень дорого. Уверен, в этом мундире можно появиться даже на бал в Топинске, и плевать, что он полицейский. А учитывая, что вскоре на мундире наверняка появится какая-нибудь висюлька, я в который раз стану исключением из устоявшихся правил.

Так и сделаю, и не потому что люблю носить форму, а чтобы встряхнуть заплесневелую публику провинциального городка.

После одевания то, что отразилось в зеркале, мне определенно понравилось. Не красавец, конечно, но почти симпатяга. К своему новому лицу я уже давно привык и воспринимал как должное, и лишь порой в кошмарных снах видел осунувшуюся, с морщинами и посыпанной седой щетиной физиономию старика.

– Ты великолепен, – послышался за спиной голос Даши.

Повернувшись, я повторил в голове то же самое в ее отношении, но совершенно искренне.

Одного жаль, что декольте – это не ее выбор.

– Комплименты? Что дальше, цветы и конфеты? – парировал я ее нестандартный заход, но, заметив, как хитро блеснули глаза княжны, тут же опасливо ткнул в нее пальцем. – Не вздумай.

– А что делать, – фыркнула Даша, – если ты мне цветов не даришь?

– Ну уж лучше я тебе, – притворно нахмурился я.

– Вот именно. Мне нравятся гортензии, – манерно вздохнула княжна, но тут же посерьезнела. – Ты готов?

– Знать бы еще, к чему.

– Малый прием не так уж страшен, – с легким апломбом заявила Даша. – Народу будет немного, но честь это великая.

– Я уже говорил, что предпочитаю получать благодарность деньгами?

– Деньги тоже будут. Со времен предка нашего Рюрика принято выделять отважных воев не токмо почестями, но и монетой звонкой такожде. – Кажется, она сейчас цитирует какую-то летопись. – Поверь, даже такой жадина, как ты, будет доволен.

Через полчаса за нами прикатила карета, украшенная как по случаю свадьбы. С шашкой на поясе, в перчатках и фуражке я чувствовал себя не совсем уютно. К тому же давил слишком высокий воротник.

Во всем удобен новый мундир, но воротник они сделали словно в насмешку. Вернусь в Топинск – обязательно исправлю сей недостаток, и плевать на строгость дресс-кода.

За дни моего пребывания в столице Зимний дворец уже успел примелькаться, но сейчас мы ехали к нему напрямик, и он все больше нависал, давя своим великолепием.

То, что с большого расстояния выглядело просто квадратными башнями, в приближении оказалось шедевром оформительского искусства. Даша, выступавшая в качестве экскурсовода, горделиво сказала, что Зимний вошел в полусотню самых выдающихся зданий в стиле рококо.

Знать бы еще, чем это рококо отличается от барокко или готики.

Эти термины тоже были услышаны мной в комментариях княжны, но, увы, не осмыслены. Нужно будет почитать на эту тему чисто для расширения кругозора.

Карета отвезла нас к правой башне, но внутрь мы не попали. Как оказалось, в основном башни являлись визитной карточкой и непосредственным жилищем для императорской семьи. Официальные же мероприятия проводились в расположенном неподалеку здании Андреевской ассамблеи. Выглядело оно как огромная шайба, украшенная в стиле барокко.

Так мне пояснила Даша, и тут я не выдержал:

– Ну и в чем разница между этим твоим барокко и рококо?

Да, я родом из мира победившей информационной революции и ношу в голове кучу всякой нужной и ненужной информации, но в такие дебри Инета меня не заносило.

– Во-первых, не мой, а общий, – улыбнувшись, сказала Даша. – Как бы тебе объяснить, такому темному?

– Попроще.

– Рококо – это своеобразное наследие барокко. Этот стиль легче и изящнее своего родителя. Но это я так считаю. Даже однажды поссорилась с папенькиным архитектором, отрицавшим любую связь этих стилей. Присмотрись к разнице экстерьера здания ассамблеи и, скажем, вон той художественной галереи.

Я присмотрелся, благо карета двигалась плавно, величаво и очень медленно, а широченные окна давали прекрасный обзор. Действительно, галерея оформлена почти как башни и выглядела свежо и легко, а вот здание ассамблеи давило увесистыми золочеными завитушками и мясистыми барельефами греческих богов.

Эва как меня облагораживает компания великой княжны! Таким макаром скоро стану ценителем живописи и балета. Хотя вряд ли. После того как я удостоился чести лицезреть выступление звезд Пекинской оперы на празднике мною же и убиенного дракона, приобщаться к классическому искусству как-то не хотелось.

Пока я пытался утрамбовать в голове противоречивые мысли о вечном, мы покинули карету и подошли к монументальному входу в здание Андреевской ассамблеи. Над широченными ступенями мраморной лестницы нависал карниз, который подпирали два десятиметровых атланта.

Вот тут я был согласен с выражением Евсея: «Это же сколько золота они сюда ухнули?» И в целесообразности подобных трат уверенности у меня уже не было.

Я, конечно, не архитектор и даже не любитель, но и мне было понятно, что вход, давящий массивной лепкой и поражающий просторами холл, а также необъятный главный зал ассамблеи должны были тупо раздавить хрупкую самооценку провинциала, дабы он почувствовал себя мышью у трона великого императора.

Права была Даша, когда назвала это самое барокко жемчужиной с пороком. Какое-то все давящее и неестественное. Даже бальный зал в топинской ратуше уже не казался мне слишком уж вычурным. Возможно, он, как и галерея, «рококошный».

Главное, не ляпнуть что-то подобное на людях. Меня и так тут считают дикарем с дремучих болот.

Особенно стремно было идти по невообразимо огромному и пустому, как космос, главному бальному залу ассамблеи. Вот уж где царские дизайнеры разошлись во всю ширь своего больного воображения. Самая маленькая настенная фреска имела размеры футбольной штрафной площадки, а уж сцены там были представлены самых эпических масштабов и мотивов.

В общем, все-таки придавило. Добивающим фактором стало эхо наших с Дашей шагов по мраморному полу. Казалось, что мы бродили где-то в глубинах царства Аида. Провожавший нас лакей двигался беззвучно и воспринимался как бестелесный дух – слуга потустороннего владыки.

И все же в тот момент мне очень захотелось оказаться здесь на Новогоднем балу. Зрелище наверняка феерическое, особенно учитывая магические возможности иллюзионных артефактов.

Может, грубо намекнуть об этом Даше? Вот так и развращает нас столица.

Пройдя зал по диагонали, мы подошли к небольшой двери. За нею был широкий коридор, который вывел нас в комнату, на контрасте показавшуюся мне сказочно уютной.

А вот кого действительно расплющило от лицезрения местных красот, так это бедного казака. Как только мы с Дашей вошли в небольшую комнату с декоративным камином и щадящим стилем интерьера, я сразу увидел Евсея. С одной стороны, он выглядел презентабельно в новеньком казачьем мундире с шашкой на боку. А с другой – обряженная в дорогие одежды ссохшаяся фигура изможденного человека взгляд совсем не радовала. Как и трость, на которую он тяжело опирался.

Но вот что откровенно согрело мне душу – так это прямой взгляд казака и легкая улыбка, тронувшая его губы при моем появлении.

– Командир, – почти шепнул Евсей и кивнул, робко покосившись на стоявшего рядом с ним лакея.

Еще бы, тот выглядел как царь Соломон, которому по непонятной причине пришлось стоять рядом с золотарем. Этот павлин и на меня вздумал посмотреть свысока, но нарвался на такой злобный взгляд, что тут же сдулся. Оно и понятно – когда на тебя так смотрит недобро оскалившийся парень, которого под ручку держит великая княжна, никакая лакейская спесь не выдержит.

Я уже шагнул к Евсею, чтобы поговорить, но тут распахнулась большая дверь в следующую комнату, и в ней появился совсем уж расфуфыренный лакей.

– Вас ожидают, – торжественно провозгласил он, глядя куда-то в потолок.

Выдав это заявление, лакей отошел в сторонку, пропуская нас с Дашей и Евсея. Провожатые остались в предбаннике с камином.

Следующая комната оказалась проходной, и мы сразу направились к широко открытым дверям, рядом с которыми застыли два казака с массивными золотыми цепями вместо аксельбантов.

Царские беролаки выглядели более чем внушительно. Колючие глаза, почти спрятанные под надвинутыми на самые брови папахами, отслеживали каждое наше движение, словно лазерные целеуказатели.

Зрелище, конечно, впечатляющее, но через секунду мне стало не до него. За позолоченными дверьми обнаружился относительно небольшой зал в том же тяжеловесном стиле, как и все здание в целом. В помещении собралось человек двадцать, но взгляд притягивал только один – в окружении свиты стояла фигура, словно только что шагнувшая с портрета, который висел в кабинетах всех чиновников империи. Его императорское величество Петр Третий Рюрикович выглядел величаво, но при этом смотрел милостиво, чего не скажешь о вельможах из свиты.

Если честно, сама церемония награждения прошла для меня как-то смазанно. Речи царедворцев и даже самого императора были пустыми и напыщенными. Я лишь сумел понять, что орден Архистратига Михаила был выдан мне как выдающемуся борцу с нечистью.

Странно было слышать слово «нечисть» от людей, которые точно неплохо осведомлены о достижениях энергетической науки. Впрочем, орден наверняка учреждался тогда, когда с домовыми и упырями боролись исключительно молитвой, святой водой и крестным знамением. Да, хороший удар серебряным крестом в этом деле помогал, а вот святая вода действует слабо. Проверено на практике.

Евсею, который пребывал в перманентном шоке и двигался как робот, досталась медаль того же наименования – небольшой крестик с полосатым золотисто-красным бантом. Глядя на ошалевшего казака, я почему-то подумал о том, имелся ли аналог подобного ордена в моем мире. О «Георгии» я слышал, а вот о «Михаиле» не доводилось. Впрочем, этим вопросом я совершенно не интересовался, так что в родной реальности могло быть все что угодно.

Наконец-то изматывающая процедура была окончена, и нас выпустили обратно в комнату с камином, где дожидались лакеи-проводники. Даша потерялась сразу после нашего входа в церемониальный зал, и больше я ее не видел. Похоже, домой придется добираться в одиночку. Впрочем, у меня появилась другая идея, которую в зародыше удавил заговоривший лакей:

– Ваше благородие, – обратился он ко мне тихим, но внятным голосом, – вы удостоены личной аудиенции его императорского величества.

Словно сообщив мне о самом счастливом событии в моей жизни, лакей развернулся с намерением указать дорогу, но теперь уже я порушил его планы.

– Евсей, – не став преследовать лакея, подошел я к казаку, – как ты?

– Теперь уже не знаю, – все еще ошарашенно ответил Евсей.

– Дождись меня у входа, пожалуйста.

– Добро, – кивнул казак, в глазах которого появилась осмысленность.

Повернувшись, я увидел возмущенный взгляд оскорбленного в самых святых чувствах лакея. Впрочем, на его лице эти чувства не отразились. Но кое-что все же дрогнуло, когда в комнату влетела Даша и утянула меня в уголок.

Честно, мне даже стало жаль бедолагу.

– Извини, но у меня ничего не получилось. Дядя наотрез отказался отдать твою вещь. Сказал, что это изъятие на благо государства и возврат не обсуждается.

– Ну почему же, – набычился я, – вот прямо сейчас пойду и обсужу это дело с твоим папенькой.

– Ты совсем ума лишился? – удивленно спросила Даша, причем вопрос явно не был риторическим.

– Нет, просто вы меня уже задолбали.

– Не дури, – с нажимом чуть ли не приказала княжна, впиваясь мне в руку своими коготками.

– Попробую, – ответил я с примиряющими интонациями в голосе, но при этом жестко глядя прямо в глаза, и добавил чуть громче: – Простите, ваше императорское высочество, меня ожидает император.

Отпустила, при этом ее взгляд не предвещал мне ничего хорошего.

Я честно постараюсь не делать глупостей, но это смотря как пойдет разговор с монархом.

Бедолага-лакей, ставший свидетелем самой жуткой сцены в его жизни, шел с таким видом, будто его ведут на эшафот. Но меня его личная трагедия не волновала, нужно было как-то настроиться на предстоящую беседу.

Император ждал меня в небольшом кабинете, который явно не был его личным. О чем говорил собственный портрет за спиной. Да и масштабы стола для этого великана не те. У стенки в кресле восседал еще один персонаж, в котором я без труда узнал братца императора, по совместительству являвшегося шефом жандармского корпуса.

Увы, посетителю стул не полагался. Хорошо, что я не стал оглядываться в его поисках. Уверен, это добило бы бедолагу-лакея, который сейчас пятился обратно к двери.

Император разглядывал меня как заморскую зверушку, а я опять применил защитный прием. Ну, тот, который «лихой и придурковатый».

– Ну, здравствуй, борец с нечистью, – явно скрывая в пышных усах улыбку, сказал император.

– Здравия желаю, ваше императорское величество! – не выпадая из образа, завопил я.

На что Петр Третий улыбнулся уже в открытую и повернулся к брату:

– Правду писал Петр Александрович, как есть лицедей. – Переведя взгляд обратно на меня, он добавил: – Да вы не тянитесь так, Игнат Дормидонтович. Видно же, что вам неудобно.

Нарываться я не стал и перешел в положение «вольно».

– Тут на мой запрос ваш патрон ответил, что вы человек строптивый, на почести и награды не падкий, вот я и решил узнать – довольны ли вы тем, что получили? Или, может, есть какие просьбы? К тому же сыновья отзывались о вас очень противоречиво, но ярко, так что и мне захотелось поглядеть на столь примечательного человека. Так как, будут дополнительные просьбы?

– Так точно, ваше императорское величество!

Император улыбнулся еще раз, потому что с одной стороны он наверняка привык слышать в подобных ситуациях, что награждаемый всем доволен до счастливых соплей. При этом Петр подозревал, что со мной будет не все так просто.

У меня, конечно, были сомнения по этому поводу, но я их отбросил. Любви у нас с шефом жандармов точно не случится, так что можно использовать обострение отношений для собственной безопасности в будущем, как бы странно это ни звучало. Незаметную сошку очень легко смахнуть с игрового стола, а вот засади он за решетку наглого видока – придется объяснять венценосному братцу, не является ли сие действо мелочной местью за дерзкие слова.

В тот момент данный довод показался мне весомым и обоснованным.

– Ваше императорское величество, господа жандармы, как бы это сказать… – стараясь не коситься на великого князя, выдал я, – …потеряли одну мою вещь, хотя я очень просил их этого не делать.

С трудом сдерживая улыбку, император перевел взгляд на брата:

– И как это понимать?

Было видно, что великий князь очень хочет изобразить непонимание, но явно опасается, что я точно приплету сюда Дашу.

– Помимо личных интересов господина Силаева есть еще интересы государства, кои требуют изучения ценных артефактов, – проворчал шеф жандармов.

Император с легкой улыбкой перевел взгляд на меня.

Да он издевается! Похоже, их императорская морда скучают и желают увидеть битву Давида с Голиафом, ну или моськи со слоном. Ну а что, если на то есть монаршее соизволение, почему бы и не порезвиться? От моей наглости в осадок выпали бы и старый статист, и юный выпускник школы видоков, но получавшаяся в итоге личность испытывала от этой ситуации истинный восторг. Ну действительно, когда еще можно будет относительно безнаказанно потроллить великого князя и шефа жандармского корпуса?

– Закона империи о частной собственности еще никто не отменял.

Император с удовольствием перевел взгляд на брата, словно теннисный судья на вышке, следящий за перелетом мячика.

– Есть закон о запрещенных артефактах, – парировал великий князь.

– Вот поэтому я и не стал требовать у ваших подчиненных вернуть мне кинжал ведьмака, – не дожидаясь взгляда Петра Третьего, ответил я и тут же на всякий случай добавил: – Ваше императорское высочество. Что же касается пули, то она точно ничего темного не несет и вредит только упырям. Даже оборотню от нее нет никакого урона.

Это мы с Евсеем проверяли. Он брал пулю в руки, лизал и даже на зуб пробовал. Хорошо хоть не проглотил – процесс извлечения был бы довольно хлопотным.

– И все же этот артефакт подлежит изучению, для пользы государства, – явно начал закипать великий князь, впрочем, как и я.

– Много бы было пользы империи, окажись эта пуля в вашей лаборатории, а не у меня в пистолете, когда мы гнались за упырицей?

Внезапно шеф жандармов успокоился и даже позволил себе легкую улыбку.

Ох, как нехорошо-то.

– Ничего бы страшного не случилось, – откинувшись в кресле, сказал он. – Судя по отчету подполковника Гришковца, ваша с казаком роль в этой охоте сильно переоценена.

Такой вспышки эмоций у меня давно не было. Ярость чуть не выбила из головы весь здравый смысл, тем более что там его и так с гулькин нос.

Как ни странно, меня успокоил стук открывшейся двери и тяжелые шаги за спиной. Даже не оборачиваясь, я точно знал, что там стоит беролак с золотой цепью на груди.

Он что, почувствовал вспышку моего гнева? Неплохая у императора охрана. Впрочем, ничего удивительного.

– Да уж, – прошипел я, – от ворот подполковнику было все видно очень хорошо. Он даже в сад войти не рискнул. В той мясорубке выжили только трое, и до конца в сознании остались лишь я и князь Вачнадзе. Думаю, он будет свидетелем понадежнее, чем ваш не в меру осторожный подчиненный.

– Скользкий Ваха? – удивленно переспросил император, жестом остановив возмущенный спич брата. – Он-то что там забыл?

– Мы поспорили о том, как лучше всего мужчина может доказать свою храбрость, вот я и пригласил его поохотиться на упырей.

– И он не выкрутился? – удивленно спросил Петр Третий.

– Пробовал, но я был настойчив.

Император искренне рассмеялся и даже хлопнул в ладоши.

– Ай, маладца! Ну и как себя проявил не в меру находчивый князь?

– Любить мне его не за что, но на этой охоте князь вел себя достойно, – совершенно серьезно ответил я, потому что правду говорить легко и приятно.

– Даже так, – хмыкнул император и задумался. Его раздумья вылились в жесткий приказ брату: – Артефакт верни.

– Но…

– Верни, – добавил монарх стали в свой голос.

Атмосфера в комнате сгустилась, и сразу стало понятно, кто в этом доме хозяин.

– Оставьте нас, – добавил император.

Когда сибиряк и великий князь вышли, Петр перевел все еще тяжелый взгляд на меня:

– Вижу, что смел и отважен до безрассудства, но вежество знай. Ты служишь империи как видок, а не шут гороховый.

– Так точно, ваше императорское величество!

В этот раз я не стал перегибать с придурковатостью, потому что мой собеседник внушал заслуженное уважение.

– И еще – постарайся не втягивать мою дочь в неприятности.

Услышав это заявление, я невольно вздохнул и не сумел сдержать не совсем уместные слова:

– У меня здесь только и забот, как бы она меня никуда не втянула. – Опомнившись, я встал по стойке «смирно». – Ваше императорское величество!

– Теперь понимаю, что они в тебе нашли, – хмыкнул император, откидываясь в кресле. – Более вас не задерживаю, господин видок. Благодарю за службу.

– Рад стараться, ваше императорское величество!

Очень хотелось спросить, кто именно эти самые «они», но я благоразумно промолчал, лишь по-армейски сделал поворот «кругом» и промаршировал к двери – благо не лакей и пятиться задом наперед не обязан.

Сразу на выходе из кабинета шефство надо мной опять взял многострадальный провожатый. Он уже немного оправился от шока и вернул себе профессиональную чопорность.

Обратно мы двинулись совсем другим путем. Я уже хотел остановить лакея, но тут мы вышли в еще одну комнату, и я увидел Евсея. Казак успел полностью оправиться от культурного шока и сейчас открыто улыбался, чем неимоверно порадовал меня.

Я уже боялся, что больше никогда не увижу этой нагловато-задорной ухмылки.

Судя по виду за окном комнаты, мы находились где-то на задворках дворца ассамблеи, так что передо мной встал выбор – искать либо Дашу, либо левый транспорт.

– Любезный, – приняв решение, повернулся я к явно собравшемуся улизнуть лакею, – можно ли нам организовать какой-нибудь транспорт?

Ответом мне был лишь легкий поклон и жест, приглашающий нас пройти к выходу.

Уже через минуту мы с Евсеем усаживались в дорогую коляску с дворцовым кучером на передке и императорским гербом на дверцах.

Диву даюсь, как они здесь все до сих пор не полопались от непомерно надутой напыщенности. На мою просьбу отвести нас в ближайший кабак кучер ответил снисходительным взглядом, но, поняв, что может и в морду получить, тут же хлестнул лошадь кнутом.

Нужно отдать должное, кабак он выбрал неплохой, на третьей линии проспекта, где все уже не так шикарно, но еще не перешло в специфику кварталов Испанского района.

Заведение было стилизовано под русскую старину, хотя и имело каменный фасад. Мы быстро нашли свободный стол в полутемном углу и устроились там. Тут же подскочивший половой за пару минут организовал нам настоящий пир горой.

– А тебе можно пить? – спохватился я, уже подняв графин с водкой.

– Да, – уверенно кивнул казак, – тело не так уж сильно пострадало. Так что доктор пить разрешил, но наказал не злоупотреблять.

Последнее слово казак явно процитировал.

Выпили по первой и немного расслабились. Я уже собрался толкнуть покаянную речь, но Евсей опередил меня:

– Командир, прости меня ради бога.

– За что? – искренне удивился я.

– За злобу и вину, которую переложил на твои плечи.

Хотелось возразить казаку, но он остановил меня решительным жестом.

– Мы, казаки, знаем свою долю с младых когтей, особливо волколаки. Знаем, что ходим под ручку со смертушкой, и завсегда готовы встретить ее веселым оскалом. Да чего уж там, сколько мы с тобой, командир, ходили по краю? Но я оказался не готов к потере куска своего естества. Словно душу вынули. Вот и обозлился. Но та дурь уже ушла, и мне стало совестно за вину, за упрек. Прости меня, командир.

– Не за что прощать, – положил я руку на плечо казака и тут же сменил тему: – Как дальше жить думаешь?

– А что дальше? – повеселел Евсей. – Шаман сказал, что здоров буду аки бык. Оборотнем мне уже не быть, но сколь простых казаков служат царю-батюшке? Поживу пока в станице, хоть вспомню, как косу в руках держать да за плугом ходить.

– Подожди, – нахмурился я, – а как же решение круга и приговор старшин?

Казак хищно оскалился, и даже без частичной трансформации это выглядело зловеще.

– А никак. – Он выудил из-за ворота кителя пенал с наградой и раскрыл его.

Золотисто-алый крест закачался на такой же расцветки банте-планке.

– С этой красотой мне можно даже плюнуть на лысую башку деда Ивана, который сидит в кругу старшин от нашей станицы.

– Прям уж плюнуть? – недоверчиво спросил я. – У него ведь и у самого наверняка полна грудь таких крестов.

– Таких, да не таких, – хитро прищурившись, заявил казак. – Не с золотой каемкой.

Заметив непонимание в моих глазах, казак удивленно фыркнул:

– Ну ты даешь, командир. Золотая канва на наградах говорит о том, что получена она прямо из рук императора. Нас теперь даже судить могут лишь особым порядком, в присутствии уполномоченного от канцелярии генерал-губернатора. У деда Ивана медальки попроще будут.

– Даже так? – удивленно переспросил я и достал свой пенал.

Похоже, я сильно недооценил выданную императором награду. Не такая уж это побрякушка.

В отличие от Михайловского креста для нижних чинов, который Евсей будет носить на груди подобно медали, у меня был крест побольше и предназначался для ношения на шее. Сейчас я вспомнил, что видел что-то похожее у отца Лехи, но там был именно Георгиевский орден стандартной, уже набившей всем оскомину расцветки, предназначавшийся для военных. Я же заполучил награду для истребителей нечисти.

Под крестом в пенале обнаружился узкий чек на пять тысяч рублей.

Так вот о чем говорила Даша.

– Евсей, а тебе рубликов отсыпали?

– Да, – довольно заулыбался казак, – тыщу целковых. Буду в станице как сыр в масле кататься.

Не особо задумываясь, я протянул свой чек ему:

– Держи.

– Да вы что, ваше благородие! – тут же напрягся казак, особенно когда увидел сумму на чеке. – Разве ж так можно!

– Можно и нужно. Ты же знаешь, что денег у меня в достатке, а тебе еще хозяйством обзаводиться и женой с ребятишками.

В общем-то эти деньги для меня не были лишними. Я даже не сомневался, что Дава стряхнет с дерева моего благосостояния все, что оттуда может упасть. Так что не исключено, что в данный момент меня можно назвать голодранцем. И в то же время не было никаких сомнений, что рыжий еврей увеличит изъятую сумму до неприличных размеров.

Евсей совсем растрогался. К тому же на его ослабший организм сильно повлияла выпитая водка. Да и я немного расслабился.

– Слушай, а почему бы тебе не обзавестись хозяйством в Топинске? Оклемался бы и опять вернулся в нашу лихую компанию.

– Нельзя мне, – посмурнел казак, – шаман наказал года два держаться подальше от любого чародейства. Что-то там с какими-то потоками силы и другой мутью. Так что ты, командир, присмотри за Орликом, пока не пришлю за ним кого-то из родичей.

– Не беспокойся, будет он жить как на курорте.

– Как на курорте не надо, зажиреет, пусть Осипка гоняет его, да почаще.

Вот за таким расслабленным разговором протекали наши посиделки, и тем неприятнее было грубейшее вмешательство со стороны.

К нашему столу решительно подошла пара господ в темных сюртуках и невысоких цилиндрах. Из образа добропорядочных граждан выпадали перчатки с манжетами поверх рукавов сюртука и шпаги, которые были замаскированы под трости, да и то чисто символически – ну не бывает тростей с гардой.

Я не особый спец в этих вопросах, но даже мне стало понятно, что по наши души явились профессиональные бретеры.

Ситуация до предела неприятная. И как только эти твари сумели так быстро выйти на меня? И послать их с ходу не получится из-за дуэльного кодекса и этой тупой дворянской Игры.

В империи дворянские вольности, конечно, недотягивали до анархизма шляхты времен Речи Посполитой моего мира, но все равно были довольно отвязными. Так что цвет нации резал друг друга весело и с размахом. Целая плеяда императоров смогла лишь создать некую лазейку для тех, кто не хотел драться. Позорная лазейка, но хоть какая-то. Правда, пользоваться ею я не собирался, потому что вариантов у меня было чуть больше, чем предполагали бретеры.

– Господа, – с ходу заявил мужик в возрасте с тронутыми сединою усами, – вы своим мерзким видом оскорбляете и это заведение, и наши взоры.

Это что, стандартный заход? Если честно, не впечатляет.

Более молодой бретер пока помалкивал. Судя по тому, как немногие посетители начали бочком пробираться к дверям, здесь подобные ситуации не так уж редки. А вот внимательно-напряженный взгляд стоявшего за стойкой кабатчика мне совсем не понравился. Похоже, именно он опознал нас по заранее разосланному описанию. Ну а где еще им меня ловить, если не получается заманить на великосветские приемы? Или все же постарался дворцовый кучер?

– У вас, господа, плохо со слухом? – Бретер презрительно сморщил порченное какой-то инфекцией лицо.

Мужик, точнее дворянин, наверняка служилый, явно работал по не раз опробованному сценарию, а вот мы будем рвать шаблоны. Иначе никак – против двух профессионалов со шпагами нам не потянуть, даже учитывая наше церемониальное оружие. Особенно учитывая наличие оного.

Я нарочито медленно начал подниматься, затем резко левой рукой подцепил блюдо с селедкой и швырнул его в усатого бретера. Пока он резким жестом отбивал сей нестандартный снаряд рукой, я метнул следом графин из толстого стекла.

Хороша работа стеклодува – графин, угодивший в лоб бретера донышком, так и не разбился, а вот цель на некоторое время выпала из расклада.

Молодой бретер настолько удивился подобному ходу событий, что обнажил свою шпагу.

Это он зря – теперь разбираться с последствиями мне будет намного легче.

– Стол! – крикнул я, и, как обычно, Евсей понял все с полуслова.

На это действие его здоровья хватит с лихвой, тем более что ворочать тяжелый стол мы взялись на пару.

Гастрономическое великолепие самым возмутительным образом съехало на пол, зато столешница, встав вертикально, превратилась одновременно в щит и таран.

Да уж, недооценил я парня.

За мгновение до того, как мы врезались в вооруженного бретера, он сумел ткнуть меня шпагой в голень.

– Ах ты, скотина! – завопил я.

Когда столешница сбила бретера, накрыв его, я заполз сверху и ударил по торчащей наружу голове.

Затем двинул второй раз, но третий удар сдержал – бретер уже был в отключке, а излишнее зверство впоследствии может выйти мне боком.

– Лежать! – послышался за спиной крик Евсея.

Когда обернулся, я видел, что казак все же разбил основательное творение стеклодува об голову поднимающегося на четвереньки усача.

Совершив еще один поворот головы, я уставился на кабатчика:

– Что застыл, мерзавец? Высвистывай околоточного.

Кто бы сомневался, что у кабатчика найдется свисток, которым он воспользовался, едва выскочив из дверей заведения.

Околоточный в компании здоровенного городового прибыл буквально через минуту, и это тоже настораживало.

– Что здесь происходит?! – грозно взревел еще один носитель пышных усов, но теперь в полицейской форме.

К этому времени мы с Евсеем успели оправить свою одежду и даже прицепить обратно на пояса оружие – он шашку, а я нелюбимую саблю. Осмотр раны на ноге показал, что это небольшая царапина, которую достаточно было смочить водкой. А ведь могло быть намного хуже, и понимание этого не добавляло мне хорошего настроения.

– Форменное безобразие здесь происходит! – заорал я, изображая вздорного дворянчика в подпитии. – Мы здесь тихо сидим и обмываем награды, а тут явились два каких-то быдлана и давай нас оскорблять.

С этими словами я ткнул свой орден под нос околоточного, и блеск золотой каймы на кресте отразился в его глазах нешуточным страхом. Околоточный мгновенно побледнел до позеленения кожи лица.

Да он у нас в этом деле замазан по самые уши, сволота такая! А может, кабатчик использовал его втемную? Похоже на правду, учитывая свирепый взгляд околоточного в сторону распорядителя заведения.

– Но это же дворяне, – попытался ухватиться за соломинку околоточный с тем же успехом, как и утопающий.

– Да? – сыграл я удивление. – Они не представились.

Еще бы. Я сделал все, чтобы бретеры не успели этого сделать.

Кроме простого и унизительного отказа от дуэли имперская власть в данном вопросе проявляла маниакальную тягу к формальностям. Так что любое отступление от дуэльного кодекса каралось по всей строгости закона. На этом и строился мой расчет.

Околоточный оказался не так уж туп. Он посмотрел на кабатчика, который с недовольным видом кивнул, подтверждая мои слова.

Тоже не дурак, потому что понимал: в деле дворян, получивших знаки отличия из рук императора, может всплыть и судебный видок с магическим детектором лжи. К тому же от полицейского не укрылся обнаженный клинок молодого бретера и наше оружие, явно не покидавшее ножны.

Было видно, что околоточному очень не хочется раздувать происшествие, которое наверняка повлечет за собой непростое общение с участковым приставом, а то и с обер-полицмейстером.

Недолгий анализ подви́г полицейского на принятие кардинального решения.

– Устин, – повернулся он к городовому, – зови Петра и Захара. Пеленайте этих молодчиков. А еще найди господам извозчика.

Опомнившись, он повернулся ко мне, чтобы понять, не переборщил ли с командами. В ответ я лишь согласно кивнул.

– Вы не сумлевайтесь, ваше благородие. Мы уж поспрошаем с супостатов, а для вас никаких беспокойств не будет, – уверил нас околоточный.

Ну что же, можно сказать, что этими словами он реабилитировался в мох глазах, так что можно и не гадать о степени вовлеченности полицейского в это дело.

Здоровяк Устин справился с заданием очень быстро, и через минуту еще два городовых вязали начавших приходить в себя бретеров, а мы с Евсеем направились к пролетке.

Когда вышли на улицу, я увидел, что солнце уже зашло.

Да уж, в приятной компании время летит очень быстро. Увы, повторить подобное не получится еще очень долго. Пару лет Евсей не сможет посещать Топинск, а у меня вряд ли получится наведаться к нему в станицу.

Глянув на небо, я все же решил не искать приключений на свою голову и приказал извозчику править во дворец Даши. Уверен, там найдут где приютить хворого казака, а в госпиталь он вернется утром.

Переезд прошел без малейших проблем, и спустя некоторое время нас встретила чем-то встревоженная охрана графского дворца.

Евсея я сдал его старой знакомой горничной, которая пообещала позаботиться о раненом казаке. Ее озорной взгляд вызвал у меня беспокойство. Евсей еще слаб, и вряд ли ему до постельных утех. Впрочем, человек он взрослый, пусть решает сам.

Теперь мне нужно было как-то тихо и незаметно добраться до своей комнаты.

Не вышло.

– Где тебя носило? – нахмурившись, спросилаДаша, которая явно вернулась домой задолго до меня.

Княжна стояла на верхней площадке лестницы и гневно смотрела сверху вниз. Ей бы еще кулачки в бока упереть, и получится вылитая сварливая жена, встречающая непутевого мужа.

– А что случилось? – на всякий случай не став ерничать, спросил я.

– Тебя хочет видеть князь Романов.

– Это отец первой жертвы?

– Да.

– И на кой я ему сдался?

– Хочет отблагодарить, – таинственно прищурив глаза, сказала княжна, но мне от этой загадочности почему-то стало не по себе. – Ладно, поговорим об этом завтра с утра. А сейчас лучше скажи, где ты умудрился так измазать новенький мундир? И что это у тебя на ноге? Кровь?

Пришлось рассказывать о происшествии в кабаке, за что я выслушал еще один разнос.

– Нужно обработать твою рану, – закончила свое показательное выступление Даша.

Хмель еще витал в моей голове, так что я позволил себе некую вольность:

– А может, проще будет обработать эту царапину вместе с другими, которые вот-вот появятся у меня на спине?

Как-то она плохо на меня влияет. Похоже, мне начали нравиться жесткие развлечения со стригой, часто заканчивающиеся некоторой порчей моей шкурки. Главное – от царапин не перейти к хлыстам и шипованным битам.

Взбежав по лестнице, я подошел к княжне вплотную и попытался ее обнять.

Увы, на этот раз ко мне прилетела птица обломинго.

– Сударь, вы пьяны и вообще вели себя сегодня совершенно отвратительно. Извольте удалиться в свою комнату.

Неприятно, но пришлось подчиниться. Похоже, я засиделся в гостях. Пора и честь знать. Тем более что мавр сделал свое дело, мавр может удалиться в милый его дикому сердцу Топинск.

Даша все же прислала горничную, которая обработала мне раны, и после этого сон окончательно сморил меня. В голову лишь непрошеной гостьей вернулась эгоистичная мысль о том, что после всех этих приключений я лишился поддержки такого сильного бойца, как Евсей. В будущем это может иметь самые печальные последствия, и стоило бы подумать о собственном усилении.

Глава 3

Если честно, меня уже утомили все эти подготовки к визитам, раутам и приемам. Я в полной мере осознал, что чувствует свадебный конь, у которого голова в цветах, а противоположная часть туловища в мыле. Попытку обрядить меня в очередной шедевр столичных мастеров я пресек в зародыше и на прием к князю Романову решил отправиться в запасном полицейском мундире от омских мастеров, который теперь украшал крест ордена Архистратига Михаила третьей степени.

Князь – старый вояка, и такой внешний вид гостя не должен оскорбить его взор.

Мне кажется или Даша суетится даже больше, чем перед церемонией награждения?

– Не забывай, что князь хочет отблагодарить тебя как единственно сумевшего отомстить за смерть сына. Только не вздумай опять ляпнуть, что хочешь денег за свои подвиги.

– Это когда я такое говорил?

– Ну как же. Тебе ведь чести и наград не надо, а денег подавай.

– Это пословица такая, – постарался я оправдаться, но Даша была настроена слишком серьезно.

– Держи свои пословицы при себе. Хватит с меня выходки на приеме у отца, – вздохнула княжна, все же припомнив мне наглое поведение с ее родственниками.

Ей наверняка досталось на орехи и от папеньки, и от дражайшего дядюшки.

– А пулю мне так и не вернули, – пожаловался я без малейшей надежды на сочувствие.

Вот теперь Даша разозлилась серьезно:

– Как с тобой тяжело. Иногда я думаю, что ты лишь играешь роль храбреца без царя в голове, но порой кажется, что так оно и есть, – злобно зашипела она, а затем устало посмотрела мне в глаза. – Прошу тебя, будь с Никитой Александровичем вежлив. Он мне очень дорог. Ему и без того тяжко.

– Я постараюсь.

Мое серьезное лицо и ровный тон успокоили княжну, так что мы продолжили сборы в гости относительно спокойно.

У общения с высшим светом Москвы есть свои недостатки, но чего не отнять, так это удобства переездов. Почти вся знать плотно набилась в окрестности Андреевского проспекта, так что в гости можно и пешком ходить. Увы, именно в этом случае меня ждал облом – дворец князей Романовых находился в центре Москвы, но не Новой, а Старой, поближе к Кремлю.

Уже когда мы подъехали к потемневшему от времени особняку, я вспомнил о мыслях, которые всплывали в моей голове вчера вечером.

– Ваше высочество, вы не знаете, где сейчас находится ваш супруг?

По случаю хорошей погоды мы ехали в коляске, и при кучере вольности в общении с великой княжной были недопустимы.

– А что случилось? – спросила Даша. – Кажется, он занят делами с этим вашим рыжим и наглым другом.

– Мне будет нужна его помощь, а возможно, и ваша тоже.

– Хорошо, поговорим об этом позже. – Княжна была так напряжена, что даже не стала проявлять любопытства.

Очень нехороший признак.

Особняк, отгородившийся от соседних дворцов не только высокой кованой оградой, но и целой рощей монументальных дубов, встретил нас угрюмой настороженностью.

Здесь даже слуги выглядели не как напыщенные индюки, а как осознающие свою силу и оттого спокойные волкодавы.

В доме все дышало стариной, и это при том, что особняк был полностью каменным. Первый этаж вообще сложен из позеленевших от времени огромных, грубо обработанных валунов.

Внутри не было ни картин, ни гобеленов, ни старинного оружия на стенах – только обитый благородным дубом камень и узоры на темном дереве.

Уже когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, меня кольнула неожиданная мысль.

А как обращаться к князю? Ваше сиятельство или ваша светлость? Вроде Романовы в старину были боярским родом, а не княжеским, хоть по могуществу они могли переплюнуть большинство простых князей, да и некоторых великих. Значит, княжество у них жалованное, а это – «светлости». Но уверенности в своей правоте у меня нет.

– Даша, – тихо, чтобы не услышал наш звероподобный провожатый, прошептал я, – Никита Александрович «светлость» или «сиятельство»?

Княжна посмотрела на меня как на умственно отсталого и ответила шепотом, больше похожим на змеиное шипение:

– Он – светлейший князь.

Ага, значит, пожалованный. Мысль о том, кто из Рюриковичей такой щедрый, я подавил в зародыше как несвоевременную.

Моя выходка явно окончательно расстроила Дашу, и она опасливо косилась на меня в ожидании очередной пакости.

Да уж, силен бывший боярский род, если даже самая строптивая и неадекватная из ныне живущих Рюриковичей ведет себя в этом доме столь опасливо. Значит, не случайно в моем мире Романовы взобрались на опустевший престол.

Светлейший Никита Александрович встретил нас в предсказуемо мрачно-монументальном кабинете. За громаднейшим столом из темного дерева оказалось пусто. Усталый, явно сильно сдавший старик сидел в кресле-каталке возле невысокого стола в углу комнаты. Там имелись удобные кожаные кресла для гостей, куда нас и направил жест старческой руки.

Перед тем как присесть, Даша подошла к старику и поцеловала его в щеку.

– Здравствуйте, Никита Александрович.

– Здравствуй, дочка, – прокряхтел старик и уставился на меня. – И ты здравствуй, добрый молодец.

– Здравия желаю, ваша светлость!

– Бодрый какой, – по-доброму хмыкнул князь и принялся меня рассматривать.

Не скажу, что чувствовал себя так уж неловко, но все равно узоров на мне вроде нет и цветы не растут. Что он вообще собирался высмотреть?

Пока мы с Дашей устраивались в креслах, все тот же звероподобный слуга притащил огромный поднос с принадлежностями для чаепития. Когда сервировка закончилась и слуга ретировался, князь взял слово:

– Позволь, воин, отблагодарить тебя за услугу великую, да не в том она, что упокоил ты тварь мерзкую, а в том, что теперь долг крови у меня перед тобой, вьюнош, да перед милой и шебутной Дашенькой. А ее дядюшка остался с носом. Все его старания прахом пошли, но в том тоже лихо есть. Злобу затаит великий князь и на тебя, и на меня.

– Если бы только это, – фыркнула как кошка Даша. – Наш пострел везде поспел.

И тут она практически дословно передала старику Романову нашу перебранку с шефом жандармов. Такое впечатление, что княжна сидела под дверью и подслушивала.

Рассказывала она эту историю как некий курьез, но меня не покидало ощущение, что все эти откровения не просто так. Еще бы понять, чем это грозит лично мне.

Выслушав княжну, Никита Александрович задумался. Да так глубоко, что мне показалось, будто он уснул. В это время Даша начала распоряжаться чайным сервизом и обеспечила всех порциями ароматного напитка. От нечего делать я приложился к чашке, предварительно слопав две ложки вкуснейшего малинового варенья. И только тут заметил, что князь опять пытается насверлить во мне дырок своим взглядом.

Неуютно как-то.

Дальше разговор пошел ни о чем, и я в нем особого участия не принимал, до тех пор пока Даша не вспомнила о погибшем княжиче. В ответ на ее утешительные слова Романов только отмахнулся:

– Видать, согрешили мы перед Господом, что отсек он главную ветвь рода, аки больной побег. Старшой мой бездумно сгинул в дуэли дурной, на потеху жадным до крови злопыхателям. А младшой искал приключений на свою буйну головушку и нашел. Похоже, сие знак свыше и древо Романовых нуждается в прививке.

С этими словами он жестко посмотрел мне в глаза.

– Не осталось в роду прямых наследников. Так, седьмая вода на киселе. Ныне не в чести старый обычай принимать в род свежую, не тронутую златою ржой кровь, но предки наши мудры были, и нам надобно брать с них пример. Что скажешь на это, воин?

Не понял? Это что за фигня? Я до сих пор думал, что подобное возможно только в приключенческих романах, да и то не самого высокого пошиба. А еще в сказках допусти́м подобный прыжок из грязи да в князи.

Ошарашенно посмотрев на Дашу, я увидел, что она тоже вперилась в меня взглядом, словно чего-то требуя.

Так, стоп, тут важнее не осмыслить сие чудо чудное, а понять, нужно ли мне оно. Не думаю. Точнее, думаю, что точно не нужно. И никаких сомнений в этом нет. Теперь осталось грамотно донести эту крамольную мысль до слишком уж заинтересованных слушателей:

– Не растет яблоко на березе, как ни прививай. Я мало что знаю о роде Романовых, но уверен, найдется в нем достойный юноша, хотя бы с третьей или второй водой в том самом киселе. Только брать нужно помоложе да учить пожестче. Ну, с этим, думаю, у вас, ваша светлость, проблем точно не будет.

Немая сцена – они же, но только слегка подофигевшие.

Честно, я думал, что Даша прямо сейчас нахлобучит мне на голову здоровенный заварник с горячим чаем. Даже удивился, что она сдержалась.

Князь пришел в себя первым и ухмыльнулся в жиденькую бороденку, явно знавшую лучшие времена.

– Возможно, ты и прав, Игнат Дормидонтович, но тяжкий то выбор будет, и труд немалый. Благодарствую и за подвиг твой, и за совет мудрый, весьма дивный для столь юного ума. Ежели надобность в помощи какая будет, ты обращайся без стеснения, как к другу.

– Ваша дружба для меня и есть высшая честь и награда.

Я не поленился и, встав, отвесил старику малый поклон.

Даша все это время шалым взглядом смотрела то на меня, то на князя.

Откашлявшись, старик продолжил:

– Но кое-что могу сделать и ныне. Знаю, что наступил ты на хвост драной кошке, играющей сердцем сдуревшего на старости лет Голицына, аки клубком ниток. Помню, что обещался не лезть более в Игру, но с легкой душой порушу слово свое. Отныне не тронут тебя убивцы или узнают, сколь неприятен я бываю во злобе грешной.

В ответ я уважительно поклонился и тут понял, что садиться обратно в кресло не стоит. Даша тоже уловила немой посыл князя и, подскочив, добавила свой поклон к моему. Затем повторила процедуру целования и буквально потащила меня из кабинета.

– Ты нормальный?! – насупившись, спросила она, когда мы спускались по ступеням высокого крыльца. – Надеюсь, тебе хватило ума понять, что сейчас произошло, точнее, не произошло?

– И понял, и хорошо обдумал, – спокойно ответил я. – Не нужно мне этого.

– Как не нужно? – искренне удивилась Даша.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ну… – сказала княжна и задумалась. Похоже, подобные мысли еще не поселялись в ее голове. – Но ведь от дворянства ты не отказался?

– Потому что в сословном обществе это как минимум удобно, а вот влезать в великосветский гадюшник с этой вашей странной Игрой – тут уж увольте. Даша, у меня есть призвание и дело, а все остальное лишь мишура. Скажи еще, что тебе не душно в маске принцессы, будь она сто раз золотая и почетная?

Похоже, я тронул в душе княжны какую-то потаенную струну. Это заставило ее хорошенько задуматься, и пребывала она в этом слегка пришибленном состоянии до самого возвращения домой. Лишь когда мы выгружались из коляски, княжна опомнилась:

– Игнат Дормидонтович, вы спрашивали о том, где мой супруг. Так зачем же он вам понадобился? – Увидев, как я покосился на кучера, Даша добавила: – Идемте в мой кабинет.

Когда мы остались одни, я наконец-то свел разрозненные идеи вместе и окончательно определился со своими желаниями:

– Помнишь случай, когда меня чуть не зарезал дух в посольстве?

– Да, – настороженно кинула Даша.

– Тогда Антонио, спасая меня, что-то применил, а насколько я понял, маг из него как из меня балерина. И даже на статус ведьмака не потянет, но что-то же было.

– Бабушка постаралась защитить меня, вот теперь Антоша и мучается.

– Понимаешь, – чуть замявшись, сказал я, – теперь, без Евсея под боком, я словно без оружия. Мне бы что-нибудь эдакое на крайний случай.

– Даже не знаю, – задумчиво протянула Даша, – бабушка возила Антонио куда-то в заповедную Рощу. Но я там не была, хотя вроде и имею право. Надо проверить. Но это дело небыстрое, так что ответ будет либо завтра, либо послезавтра.

– Я подожду, хотя, если честно, мне уже давно пора домой.

Похоже, слабо скрытое недовольство в моем голосе стало триггером для прорыва сдерживаемого раздражения Даши.

– И что ты забыл в своем болоте? Как вообще можно отказаться от шанса стать князем Романовым?!

Если честно, что ей ответить, я не знал, потому что и сам до конца не понял своих мотивов. Сожалений как не было, так и нет. Мой взгляд на бытие, которое явно земной жизнью не ограничивается, сильно изменилось. Доказательство наличия души и ее мобильности не только приглушило страх во всех его проявлениях, но и расставило приоритеты в совершенно другом порядке. Я по-прежнему хотел жить в молодом теле, наслаждаться вкусной пищей и бытовым комфортом, любить красивых женщин и любоваться чудесными видами, но это все вторично и может прекратиться в любой момент. И вот то, что будет дальше, имеет намного большее значение. Если подумать, величие империи, спесь великих князей и совершенно глупая дворянская Игра кажутся не более чем копошением насекомых в муравейнике.

– А какой в этом смысл?

– Сила, власть и возможность никого не бояться, – выпалила Даша, наверняка успевшая обдумать наш недавний разговор.

– У себя в Топинске я никого и не боюсь, а здесь опасаться приходится даже императору. У вас все так закручено, что сам черт ногу сломит. Тебе, может, и интересно играть во все это, а мне нет. Вы готовы резать друг друга за косой взгляд и неосторожное слово. Так скажи мне, какой во всем этом смысл?

– Если так думать, смысла нет вообще ни в чем, – не унималась княжна.

– Неправда, то, что я делаю, как минимум восстанавливает справедливость и спасает жизни.

– Ну, если думать так, – сузила глаза княжна, – то в столице ты сможешь сохранить больше жизней, чем в маленьком городке.

– Или окончательно потерять к себе уважение, когда поймаю за руку кого-то из твоих родичей.

Даша побледнела и зло посмотрела на меня. Похоже, она восприняла мои слова как намек на давнишнее убийство любовника, за которое она не понесла никакого наказания.

Да, он был влюбленным идиотом, и его наверняка предупреждали о последствиях, но родственникам парня от всех этих доводов легче не станет.

– Вы можете идти, господин Силаев, – опять превратившись в Снежную королеву, заявила Даша.

Можно было бы как-то объясниться, но вряд ли получится, так что я по-военному кивнул и ушел в отведенную мне комнату собирать вещи.

Но, как выяснилось через полтора часа, я слишком уж недооценил умственные способности своей любовницы.

– Ты куда это собрался? – спросила Даша, без стука войдя в мою комнату.

Впрочем, ей это простительно, как хозяйке, к тому же пребывающей в расстроенных чувствах.

– Домой.

– А как же насчет козырей и всего такого? – Княжна с ехидцей улыбнулась, показывая, что уже не злится на меня.

Похоже, последний час она провела, не лелея свой гнев и уязвленную гордость, а нагружая работой столичных телефонисток.

– У нас очень мало времени, – не дождавшись моего ответа, продолжила Даша. – Начну с того, что узнала, куда пропал Антонио. Его вызвали в министерство. Кстати, мое начальство отправило в Бухарест ноту протеста, но в ответ пришла телеграмма, что они знать не знают, о чем мы толкуем, и принадлежность их господина к гематофагам еще не означает, что валашское правительство отвечает за действия всех вампиров на свете. Но на данный момент это не так уж важно, важнее другое – завтра с утра нам с супругом нужно отправляться в Вену. Так что в Рощу мы поедем прямо сейчас. Не забудь при случае поблагодарить князя Никиту. Он не обиделся на твой отказ и даже замолвил слово перед волхвами, послав особого гонца. А еще рассказал мне много интересного по этому вопросу.

Меня, конечно, насторожило упоминание языческой заповедной Рощи, почему-то находящейся под Москвой, – мне и в голову не могло прийти, что в насквозь православной империи найдется открыто работающее языческое капище.

Как оказалось, оно не только работало, но и находилось едва ли не в сердце столицы. Переодевшись по-походному, мы с Дашей уселись в легкую коляску и направились в сторону Старой Москвы.

Едва покинув Баварский квартал, кучер свернул упряжку влево, и буквально через пять минут мы оказались в пригороде. Обе части столицы действительно соединяла не такая уж толстая перемычка. Еще через несколько минут вокруг нас пропали даже пригородные усадьбы и выселки, а над не очень-то наезженной дорогой склонились вековые деревья. Это был, как пояснила Даша, Битцевский лес – место заповедное и сакральное.

Где-то через пару километров после того, как нас окончательно окружила дремучая дубрава, дорога закончилась. Причем совершенно неожиданно. Значит, дальше придется идти пешком.

Хорошо хоть не наугад. Как только мы появились на поляне, с другой стороны тут же вынырнул молодой парень в длинной холщовой рубахе, подпоясанной наборным поясом.

Я спрыгнул с коляски и помог сойти Даше.

– Вас ждут? – угрюмо спросил парень.

– Я явилась сюда по праву наследницы Слова.

Парень лишь кивнул в ответ и, развернувшись, пошел прямиком в кусты.

Как оказалось, заросли были не такими уж непроницаемыми, так что между кустами мы прошли без проблем и встали на хоженую тропку. Она и вывела нас под сень огромной рощи колоннообразных дубов метров пяти в обхвате каждый. Земля под деревьями была устлана не травой, а чем-то больше похожим на мох. Между выпирающими корнями оставалось не так уж много ровного места. Некоторые избы показавшегося вдали поселения цеплялись к нижней части деревьев как наросты. В центре этого странного поселка расположилась небольшая площадь с десятком деревянных идолов, окруженная невысоким частоколом с насажанными на острия черепами. Туда мы и пошли.

Похоже, местное начальство действительно было предупреждено о нашем появлении, потому что на площадке за кругом идолов у остывшего кострища сидели три седобородых старца. Вокруг обложенного камнем очага лежали украшенные резьбой бревна, на одном из них и восседали старцы в белых, украшенных вышивкой балахонах. Длинные седые волосы стариков обхватывали широкие повязки с той же вышивкой.

На гостей волхвы смотрели не так уж милостиво:

– Здравствуйте, благородные старцы, – старорусским поклоном до земли поприветствовала дедов Даша.

Пришлось и мне кланяться в стиле Ивана-царевича.

Сразу после попадания в этом мир я очень боялся, что буду иметь проблемы в общении с окружающими. Но опасения оказались напрасными – все говорили на почти нормальном русском языке, правда, без неологизмов, которые мне приходилось постоянно сдерживать. Даже говор крестьян из глухих деревень не особо отличался от манеры изъясняться у жителей аналогичных деревушек Тульской области, куда мне доводилось заезжать к родственникам по отцовской линии.

И вот совершенно неожиданно эта проблема нагнала меня чуть ли не в сердце столицы империи. Я сначала вообще не понял, о чем говорит сидящий в центре старец. Даже заподозрил в нем иностранца, но затем смысл начал проступать в его витиеватой речи.

Он в чем-то упрекал Дашу, но затем все же перешел к вопросу о причине ее появления в заповедной Роще.

– Мне нужна помощь для друга, – ответила княжна, сделав легкий кивок в мою сторону.

– Ведаешь ли ты, дщерь мирского владыки, каково воздаяние за труд наш?

– Ведаю, мудрейший.

– Ступайте за мной, – кивнул сидящий в центре старец и с усилием поднялся на ноги.

Двое других остались сидеть на месте. Они весь разговор хранили молчание, и у меня почему-то возникло ощущение, что это просто статисты на каком-то представлении.

Опираясь на резной посох, волхв повел нас к проему в частоколе с черепами. Оттуда мы пошли к полуземлянке с покрытой дерном, доходящей почти до земли крышей. На ней даже пара цветочков росла.

По трем ступеням сошли в полуподвальное помещение. Здесь все тоже, так сказать, дышало стариной – широкий топчан, накрытый медвежьей шкурой, лавки у стен, тяжеловесный стол и лучина, горящая над плошкой с водой. И все же меня не покидало ощущение какой-то неестественности. Словно мы рассматривали экспозицию краеведческого музея.

Старец не стал использовать ни один из имеющихся здесь предметов мебели, а прошел к дальней стене, в которой виднелась нарочито грубо сколоченная дверь.

Когда мы прошли в следующее помещение, все наконец-то встало на свои места. Просторный подземный зал с высоким потолком находился на пару метров ниже уровня предыдущей комнаты и имел не меньше чем полсотни квадратов. Современная для этого мира мебель создавала интерьер эдакой смеси рабочего кабинета и лаборатории. Причем нигде не было ни единой детали, намекавшей на старославянский стиль. Так что балахон хозяина этого дома сейчас смотрелся диковато.

Комнату освещали вставленные в стены магические лампы, потому света хватало. Дабы хоть немного соответствовать обстановке, волхв стянул с головы повязку и набросил на плечи обычный белый халат ученого.

– Проходите, садитесь, – хладнокровно предложил старец.

– Господин, э-э… – Похоже, Даша пребывала в неменьшем шоке, чем я.

– Называйте меня Велимиром Ждановичем, – улыбнулся волхв, усаживаясь за письменный стол и еще раз указывая нам на два удобных кресла.

– Велимир Жданович, – наконец-то справилась с удивлением княжна, – если честно, я несколько сконфужена.

– Не вы первая, – ехидно улыбнулся старик. – У ее императорского величества вашей бабушки было точно такое же лицо, когда она впервые пришла ко мне.

– Ну, значит, мне нечего стесняться, коль уж вы даже бабушку сумели ошарашить, – мило улыбнулась Даша. – Конечно же ваша маленькая тайна останется между нами.

– Я не сомневаюсь, – ответил волхв, – ни в вас, ни в господине Силаеве. Как не сомневался в вашем супруге, который сумел сдержать свое слово.

Ох и влетит же бедолаге Антонио за этот подвиг разведчика. Важнее то, что старец знал мою фамилию.

Похоже, мое удивление отразилось на лице.

– Да-да, – кивнул старик, – я наслышан о вашей охоте. Не подскажете, как вам удалось справиться с высшим вампиром?

– Самоотверженность друга и подаренный характерником артефакт, – ответил я, даже не пытаясь ничего скрывать.

Сейчас этот старик нужен мне намного больше, чем я ему.

– Позволю себе полюбопытствовать: и что это за артефакт такой?

– Характерник назвал его «семя жизни». Не могу сказать с уверенностью, но, по-моему, попавшая в упырицу пуля сделала ее на какое-то время живой, и мне удалось добить умертвие как обычную женщину.

– Оригинально, – хмыкнул волхв, озадаченно запустив тонкие старческие пальцы в седую бороду. – Позволю еще один, возможно, бестактный вопрос: и где же этот артефакт сейчас?

– У жандармов, но, надеюсь, ненадолго.

– Если там, то я сумею договориться с Никоном Арсеньевичем, – проворчал старец, кивнув каким-то своим мыслям. – А вот насчет быстрого возврата у меня есть серьезные сомнения.

Ответить я ничего не смог, потому что волхв заметил недовольные взгляды Даши.

– Простите, ваше императорское высочество, так в чем состоит ваша просьба?

– Думаю, Игнат Дормидонтович объяснит лучше, что именно ему нужно, – перевела стрелки Даша.

– Вы выступаете гарантом? – спросил посерьезневший волхв и, увидев утвердительный кивок Даши, вопросительно уставился на меня.

Нужно будет узнать, чем тут расплачиваются с волхвами. Не хотелось бы прослыть альфонсом пусть даже в нашем крайне узком дружеском кругу.

Пока я катал в голове эту мысль, вопрошающий взгляд волхва никуда не делся.

– Как вы уже знаете, – собравшись с мыслями, сказал я, – недавно у меня была схватка с упырицей, в которой удалось выжить лишь чудом, к тому же потеряв друга и соратника.

– Он погиб? – нахмурился волхв.

– Слава богу, нет, – ответил я и тут же напрягся, осознав, кому это говорю.

В ответ последовал ироничный взгляд языческого жреца с подозрительно широкими взглядами на жизнь.

– В общем, был у меня за спиной оборотень, а теперь нет, – продолжил я. – Это все заставляет чувствовать себя крайне неуютно. У меня достаточно средств, чтобы хорошо вооружиться, но этого мало. Дело в том, что полгода назад я видел, как граф Скоцци развоплотил свободного энергента чем-то из ведьмачьего арсенала, при этом не имея ни тени Таланта.

Старец понял намек и остановил меня жестом руки.

– Да, я сам вживлял рунные камни в плоть графа по просьбе ее императорского величества вдовствующей императрицы. Но это болезненный процесс, как и использование подобного оружия.

Было видно, что он хочет меня припугнуть.

Ох, дядя, не того ты пугаешь:

– Когда какой-то упырь или оборотень станет выдирать из меня внутренности, уверен, будет больнее.

Мрачноватая шутка понравилась волхву, и он улыбнулся в бороду:

– Хорошо, давайте посмотрим, что мы можем сделать. Раздевайтесь, – сказал старец и, покосившись на Дашу, добавил: – Вы не возражаете, ваше императорское высочество?

В ответ Даша лишь фыркнула как кошка.

Раздевшись до пояса, я по приглашению волхва присел на вращающийся стульчик у длинного стола с какими-то инструментами. Старец устроился рядом на таком же стуле и, поворачивая меня, принялся рассматривать мои татуировки сквозь очки модного фасона.

– Ну что же, молодой человек, – изрек он, закончив осмотр. – В отличие от графа у вас есть слабая искра Таланта, на которую и была завязана рунная цепь видока. Если не ошибаюсь, работал Сила Варфоломеевич Дубин?

В ответ я кивнул. К счастью, это имя мне было известно. Так звали преподавателя по ритуалистике в школе видоков. Но о том, что татуировки Игнаше делал именно этот человек, в записях моего предшественника не было ни слова. Так что соглашался я с некоторой опаской.

– Хорошая работа, но чуток небрежная. Впрочем, этот недостаток свойственен почти всем новгородцам. Слишком уж вы уверовали в свою исключительность.

– Вот-вот, – поддакнула Дарья, которой явно надоело сидеть молча. – Вы даже не представляете, как с ним бывает трудно.

В ответ волхв благоразумно промолчал, лишь в его карих глазах засверкали смешинки.

Вот что значит житейская мудрость! Мне бы научиться пониманию момента, когда нужно просто заткнуться и изображать из себя умника.

– Увы, – продолжил консультацию волхв, – в этой вязи намеренно обойдены божественные знаки, и вживить вам руны Перуна я не смогу. Даже руна Ярилы, что сейчас обороняет графа, у вас будет слишком слабой.

– Значит, вы не сможете мне помочь? – разочарованно спросил я.

– Почему же? – опять усмехнулся волхв. – Я могу вплести в уже имеющиеся у вас рунные цепи крылья Семаргла. Это даст вам скорость, что будет очень кстати, когда вы вновь окажетесь лицом к лицу с упырями. Только я не знаю, насколько хватит вашей искры. Сразу скажу, на многое рассчитывать не стоит. И есть еще одна сложность. Вам придется участвовать в том, что поклонники Единого называют языческим ритуалом.

С этими словами волхв покосился на мой нательный крест, доставшийся мне еще от Игнаши.

После переселения души я, конечно, уверовал в высшую силу, но особой набожности в конфессиональном смысле это мне не добавило. К тому же никто так и не опроверг моих прежних подозрений о том, что за всеми религиями мира стоит одна и та же сила.

– Ну, если там не будет пентаграмм и никто не станет резать черных козлов, – пожав плечами, ответил я, – сопротивляться точно не буду.

– Козлов мы не режем, да и быков в последнее время тоже. К тому же предстоящий вам обряд вообще не требует жертвоприношений. Да, кстати, крылья усилят хорошее отношение к вам духов-русалок и берегинь. Семаргла еще называют Переплутом – покровителем русалок.

Очень интересно. Даже не сомневаюсь, что столь продвинутый волхв хорошо ознакомлен с последними достижениями в теоретической энергетике. Но он по-прежнему считает свободных энергентов слугами старых богов, к тому же изначально обладавших собственной волей. Что-то не похоже это на религиозные заблуждения. Нужно будет как-нибудь обсудить с ним данную тему.

– Хорошая новость, – кивнул я своим мыслям, – а то у меня с ними что-то не складывается.

– Что так? – удивленно спросил старик и, тут же подметив скучающий вид Даши, повернулся к ней: – Ваше императорское высочество, вам придется оставить вашего друга здесь до завтра. Ну а после я жду вас с обещанной платой.

Даша враз поскучнела, и меня неприятно кольнуло подозрение о том, что это, возможно, из-за оплаты жреческих услуг. Так что я встал и отвел княжну в сторону.

– И чем придется платить?

– А, – небрежно отмахнулась Даша, – какие-то старые камешки с рунами, которые мне достались от бабушки. Она советовала мне заглянуть сюда при случае, но я вспомнила об этом только после твоей просьбы. Так что не обращай внимания. Могу же я сделать своему полюбовнику подарок, раз уж цветы моему миленку не по сердцу.

– Я не козел, чтобы цветы любить, – перефразировал я одного мультяшного домовенка, чем вызвал у почему-то печальной Даши легкую улыбку.

– Скорей всего, мы не скоро увидимся, – наконец-то прояснила она свое ухудшившееся настроение. – Ты можешь оставаться у нас сколько захочешь. Я распоряжусь. Но не думаю, что дядюшка позволит тебе задержаться в столице. Мы ведь еще увидимся?

От этого грустного вопроса у меня защемило в груди.

– Конечно.

Любим ли мы друг друга? Возможно, но все равно романтической истории со счастливым концом у нас не получится. Просто встретились два одиночества со сложными жизненными обстоятельствами и отдохнули друг с дружкой душой и телом. А завтра она вернется в свою жизнь Снежной королевы, а я в свою – с кровью, убийствами и монстрами разнообразного пошиба.

И все же я был благодарен судьбе за этот маленький отпуск для души, сердца и разума.

Похоже, невеселые мысли отразились в моем взгляде, и Даша вновь улыбнулась. Ее ладошка легла на мою щеку. Стрельнув глазами в волхва, княжна быстро поцеловала меня и сделала шаг назад.

– Я готова идти, Велимир Жданович.

– Я провожу вас, – откликнулся старец и добавил уже для меня: – А вы, юноша, присядьте пока.

Вернулся он через десять минут, но, вопреки моим ожиданиям, не приступил к немедленному вплетению в мои рунные вязи волшебных крыльев. Мы просто начали делиться опытом. Если честно, этот разговор напомнил мне общение с Федором Андреевичем. Воспоминания о кровавом профессоре, как обычно, отозвались в мозгу противоречивыми чувствами.

Со слов Велимира Ждановича, вырисовывалась немного другая картина мироздания, нежели та, которую проповедовал профессор Нартов и другие энергетики-теоретики. Да и вообще, по словам волхва, мой «Бестиарий» годился только на растопку.

Проговорили мы до трех часов ночи, и тут пришло время ритуала.

Не знаю, так ли уж это было необходимо, но к предстоящему действу волхв подошел со всей серьезностью. Меня приодели в длинную холщовую рубаху и повязали на голову повязку. Даже раскрасили лицо и грудь, как какому-то индейцу. Хорошо хоть штаны и обувь остались родными.

Когда мы вышли из полуземлянки старшего волхва, в кругу идолов произошли определенные изменения. Там кроме круга костров и целой толпы ряженых появилось бревно, одним концом приподнятое на козлы. К этому наклонному лежаку меня и привязали животом вниз, предварительно избавив от только что надетой рубахи.

Если честно, я даже немного струхнул. Черных козлов и быков мы с Велимиром Ждановичем обсудили, а вот о человеческих жертвоприношениях не прозвучало ни слова.

Сначала были какие-то пения и речитативы на старославянском, а затем мною занялся совсем уж престарелый дедок. Осталось только надеяться, что от старости у этой полумумии не развился перманентный тремор рук.

Вопреки моим ожиданиям, крылья Семаргла дедок набил не на спину, а на верхние части рук – от плечевого сустава и практически до локтей.

Не знаю, как там было у Игнаши с его татуировкой видока, но для меня этот процесс прошел довольно болезненно. Впрочем, об этой боли я сразу забыл, когда дело дошло до инициации. Старцы начали повышать голос и под конец практически вопили. Внезапно кожа на моих руках будто вспыхнула. Крик удалось сдержать неимоверным усилием воли. Казалось, что меня не татуируют, а тавруют. К счастью, буквально через несколько секунд боль прошла, причем бесследно.

Уже в лаборатории волхва он смазал мне свежий узор каким-то маслом и сказал, что в дальнейшей обработке обновка не нуждается.

Хорошо жить в магическом мире. Как минимум удобно.

Увы, первая попытка запустить крылья ничего не дала, несмотря на то что я прилежно выполнял все инструкции. Да и было их не так уж много. Работа с обновкой не особо отличалась от активации рун видока, просто нужно было акцентировать внимание именно на этом участке узора. Велимир Жданович посоветовал мне не отчаиваться и продолжать попытки. Еще он предупредил, что магических сил у меня очень мало и нужно учитывать то, что новые руны завязаны на старые. Еще из конспектов Игнаши мне было известно, что использование ритуала видока чаще раза в сутки может привести к серьезному недомоганию. Теперь мне придется учитывать в этом же раскладе еще и крылья. Так что раз в сутки либо то, либо другое.

Чем грозит это самое недомогание, я пока не знал, и, если честно, проверять не хотелось.

Спать меня уложили в «аутентичной» части жилища волхва, и не скажу, что на медвежьей шкуре спалось так уж плохо.

Глава 4

Утром мы по-доброму распрощались со стариком, и он даже взял с меня обещание посетить его при первой же возможности. Нам действительно было что обсудить. От всех попыток старика обратить меня в свою веру я вежливо отбился, впрочем, Велимир Жданович не так уж усердствовал.

Обратно в город пришлось идти пешком, но не так далеко – километра два. Когда начали появляться выселки, я подошел к первому же дому и нанял за два рубля мужика с возом. Уже в пригороде пересел на извозчика и через двадцать минут был у дома графини. Как и обещала Даша, меня там приняли спокойно, демонстрируя хоть и сдержанное, но все же искреннее желание выполнять приказы. Злоупотреблять полученными правами у меня не было никакого желания, а как оказалось чуть позже, и времени тоже.

Вымывшись в купальне, я вернулся в свою комнату, подошел к шкафу с зеркалом и начал вертеться перед ним, как барышня в новом платье. К старым татуировкам, которые змеились по груди и спине, частично переходя на руки, я уже привык, а вот крылья смотрелись странновато. Впрочем, увиденное мне понравилось – престарелый мастер оказался настоящим художником. Новая татуировка, как и прежние рунные цепи, была выполнена в зеленовато-синем цвете с красными прожилками. Только в крыльях красного было чуть больше, но общий стиль сохранялся. Похоже, видоки все же как-то связаны со старой верой. Учитывая то, что Новгород возник еще до крещения Руси, в этом нет ничего удивительного. Хотя не стоит забывать упоминание волхва о том, что в моих старых татуировках нет символов славянских богов.

Интересно, а в крыльях они есть? И чем мне это грозит в будущем? Вроде вернувшийся на свое место серебряный крестик кожу не обжигал, но на всякий случай нужно сходить в церковь. Чисто в экспериментальных целях.

Увы, сему благому намерению не было суждено осуществиться. В дверь постучался дворецкий и сообщил, что в гостиной меня дожидается фельдъегерь.

Спустившись по лестнице, я увидел офицера в серой форме с большим пакетом, запечатанным пятью сургучными печатями. Но больше всего меня заинтересовало непонятное наличие здесь же двух жандармов.

– Титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев? – строго уставившись на меня, поинтересовался царский посланник.

– Так точно.

– Вам предписание из собственной его императорского величества канцелярии.

Расписавшись в ведомости, я вскрыл конверт, все еще косясь на жандармов, а затем мне стало не до посторонних раздражителей. Известия оказались не из самых приятных. В послании мне предписывалось незамедлительно отправиться в Бессарабскую губернию, где было совершено убийство, очень похожее на нападение упырицы.

– Кто пойдет в сопровождении? – спросил я фельдъегеря, но ответил мне почему-то жандармский штаб-ротмистр:

– Никакого сопровождения. Вы поступаете в распоряжение ротмистра Зверева, начальника Кишиневского отделения жандармского корпуса. Он и определит вам сопровождение и охрану из местных сил.

Они издеваются? Похоже, что да: на губах штаб-ротмистра играла снисходительная улыбка. Ладно, попробуем вытянуть из этой ситуации хоть что-то.

– У вас должно быть кое-что из моих вещей.

– Разве? – все еще продолжая улыбаться, спросил штаб-ротмистр. – Письменных распоряжений по этому поводу мне не поступало.

Это он зря, потому что, судя по брезгливо поджатым губам фельдъегеря, у меня здесь имеется если не союзник, то точно недруг моего недруга. Так что следующие слова были направлены к посланнику императорской канцелярии:

– Мне казалось, что даже устный приказ императора является непреложным законом для всех офицеров империи. Не подскажете, могу ли передать с вами жалобу в собственную его императорского величества канцелярию?

– Прекратите паясничать, господин видок, – стерев с лица ухмылку, окрысился штаб-ротмистр.

Вот не везет мне с ротмистрами в частности и с жандармами в целом, включая разлюбезного шефа этой «славной» организации. Похоже, штабсу был отдан приказ попытаться развести меня на одну такую махонькую пульку – глядишь, у тупого провинциала случится приступ забывчивости. Вот он и бесится из-за неудачи.

Достав из кармана маленький кисет, жандарм небрежно бросил его мне. Кто бы сомневался, что снарядить пулю в патрон они и не подумают.

– Нам нужно заехать в оружейную мастерскую. Какую посоветуете?

Да уж, с издевкой я перестарался, потому что штаб-ротмистр окончательно слетел с нарезки:

– Никаких поездок! Вы направитесь прямо на вокзал, или же я вынужден буду арестовать вас за неподчинение приказу его императорского величества.

Вот с таким сложнее всего – если закусит удила, может наломать столько дров, что пожалеем и я, и он, да и наше начальство тоже.

Решив не нарываться, я от греха подальше спрятал пулю в карман и пошел собираться. Из одежды выбрал полицейский мундир, потому что в таком виде путешествовать по империи намного проще – некоторые вопросы решаются автоматически. Когда люди видят перед собой не обывателя, а служилого человека, отношение резко меняется.

На вокзал меня доставили практически как арестанта. Казалось, что взбрыкни я даже в шутку – дальше жандармы поведут меня под дулами револьверов. Пока они только нервно держали ладони на рукоятях. Подчиненный штаб-ротмистру унтер вел себя поспокойнее – просто подыгрывал начальству, при этом злобы в его глазах не было, лишь легкое раздражение.

Единственной приятной новостью было то, что в кассе штаб-ротмистр взял лишь один билет, а это значило, что дальше я поеду без столь веселой компании. Ближайший поезд до Киева отправлялся через три часа, которые оказались далеко не самыми приятными в моей жизни. Хорошо хоть позволили пообедать в привокзальном буфете.

После утомительного ожидания конвой оставил меня в покое, к нашему общему удовольствию. Усевшись на свое место в четырехместном купе, я попытался осмыслить перспективы, а они были очень далеки от радужных.

Только сейчас на меня снизошло похмелье от столичного угара. Не скажу, что раскаиваюсь в своих московских проделках, – случить все сызнова, вряд ли поменял бы так уж много. Поэтому, в принципе, готов принять заслуженные последствия. Сам не знаю, почему мне казалось, что, набедокурив, укачу я в свой дорогой сердцу Топинск и буду поплевывать в сторону столицы с ехидным смешком. Но поди ж ты – ехать пришлось совсем в другую сторону. Подгадил все же Дашин дядюшка, причем очень грамотно. Кто бы сомневался – ведь опыта у него в подобных делах хоть отбавляй.

Ну а что, все честь по чести – не придерешься. Поступил сигнал о странных убийствах, в которых начальство усмотрело связь с недавними столичными событиями, – значит, нужно отправить туда доморощенного Ван Хельсинга. Небось шеф жандармов обещал братцу прикрыть прославленного охотника на нечисть всей мощью седьмого отделения. Впрочем, не факт, что император вообщезнал об этой истории. Собственная его императорского величества канцелярия – структура полумистическая и родить могла все что угодно, вплоть до приятных царскому братцу приказов. В итоге нахамивший великому князю нахал едет в неизвестно чем славный город Кишинев, от которого до границы с Валахией можно доплюнуть.

А в Валахии у нас кто? Правильно, кровососы, так сказать, в широком ассортименте.

Впрочем, что это я наговариваю на славный городок? Скоро он точно прославится тем, что там загрызут новоиспеченного кавалера ордена Архистратига Михаила, получившего награду из рук самого царя-батюшки.

Ладно, хватит причитать. Что мы имеем на данный момент? Прикрытия у меня нет. Можно было бы порадоваться своевременному походу к волхву, но новый скилл, как любят говорить геймеры, что-то не хочет запускаться. Уже три раза пробовал – и никакого отклика. Да что уж там говорить о моих куцых умениях, даже пулю, способную убить вампира, я ношу в кармане, а не в пистолете.

Это минусы, а что в плюсах? Мизер, но только на первый взгляд. Пока что в поезде мне ничего не грозит, по крайней мере, будем на это надеяться. Не думаю, что валашским вампирам известно о моем переезде поближе к их границам – вряд ли императорская канцелярия и шеф жандармерии договорились с упырями, чтобы подставить такого красивого меня. Это уже за гранью любой конспирологии. Так что есть реальный шанс приехать в Кишинев, запудрить мозги наверняка не самым умным провинциальным жандармам и под шумок свалить в Топинск. Сделать это прямо сейчас нельзя – нарушение прямого приказа закончится для меня где-то во глубине сибирских руд, причем не на берегах Стылой, а на той же Колыме.

Как-то сведя в голове концы с концами, я немного успокоился и даже умудрился задремать, потому что после ритуала в заповедной роще толком поспать так и не удалось. Разбудили меня явившиеся попутчики. Два студента направлялись в Киев, и, естественно, начали они свое железнодорожное путешествие в вагоне-ресторане.

В принципе, в плане возраста мы были примерно равны, так что изобразить из себя нелюдимого старца не получилось. Пришлось общаться.

Нужно отметить, что студенты в империи имели особый статус и стояли как бы особняком от сословного разделения, хотя по окончании обучения вновь возвращались на ступени общей иерархической лестницы.

Когда мы отъехали от столицы на солидное расстояние и за окном купе начали сгущаться сумерки, мои попутчики увели разговор в сторону гипотетического ужина. У парней явно большие проблемы с наличкой, что для студентов совершенно неудивительно. Не скажу, что я хорошо отношусь к любителям халявы, но на данный момент мне и самому не помешало бы выпить, так что можно и проявить щедрость, так сказать, ради компании. Тем более что количество народу в плане совместной выпивки, можно сказать, каноническое.

– Господа, а не заказать ли нам ужин в купе?

В ответ попутчики жарко заспорили, описывая, как все круто устроено в вагоне-ресторане. В их словах был определенный резон, так что я поборол лень и согласился.

Наш вагон от ресторана отделяли еще три. Первый переход мы миновали без проблем, а вот когда вышли во второй тамбур, меня почему-то кольнуло опасение, особенно напрягло наше странное построение. Так уж получилось, что из купе я вышел вторым и сейчас двигался между студентами. Еще я успел заметить, что в тамбуре стоит человек в котелке, развернувшись лицом к наружной двери, но через секунду мне стало не до незнакомца.

Да уж, расслабила меня столичная жизнь, даже схватка с упырицей не заставила окончательно прийти в норму. Когда идущий сзади студент обхватил меня, блокируя руки, а его подельник резко развернулся и ударил кинжалом, я успел только удивиться. Особенно меня поразило, что убийца не стал завершать удар, а почему-то замедлил его почти у моей шеи.

Сознание еще удивленно осмысливало происходящее, а тело начало действовать на вбитых Евсеем рефлексах. Я резко присел, с силой разводя руки в стороны, тем самым разрывая кольцо не самых нежных объятий псевдостудента. В итоге кинжал убийцы, вместо того чтобы войти мне в межключичную впадину, лишь пропахал борозду на скальпе.

Очень удивило то, что двигаться мне было неожиданно трудно, окружающая среда сопротивлялась как вода. И только ощутив, как нагрелись татушки на руках, я понял, что всплеск адреналина сумел все же активировать крылья Семаргла.

Все еще продолжая ощущать сопротивление воздуха, я ударил кинжальщика кулаком в живот и тут же начал заваливаться на бок. Стоявший до этого спиной к нам господин в котелке успел развернуться, выхватить револьвер и даже прицелиться в меня.

Последнее, что удалось сделать под воздействием крыльев, – это завести в падении руку за спину, где по-прежнему под кителем уютно ждал своего часа мой двуствольный коротыш. Реальность навалилась на меня во всем своем разнообразии. Я услышал противный всхлип и бульканье горла «обнимальщика», пробитого кинжалом своего же подельника, и тут же по ушам ударил грохот выстрела. Пуля пробила дверь рядом с моей головой. Незнакомец в котелке попытался выстрелить еще раз, но двуствольник был уже в моей руке, и серебряная пуля ударила убийцу в грудь, отбрасывая его на противоположную дверь. Это, конечно, не дробовик и сила удара вышла не такой уж сильной, но ее хватало, чтобы дверь открылась и уже потерявший котелок господин выпал из поезда.

Так вот как они собирались избавиться от тела, просто…

Додумать я не успел, потому что получивший кулаком в живот фальшивый студент успел оправиться от удара и даже выхватить кургузый «кобальт».

Шустрый малый, но шансов у него все равно нет. Проворот спаренного ствола я уже давно проделывал на автомате сразу после первого выстрела, даже не задумываясь об этом. Так что теперь мне осталось только вскинуть руку и нажать на спусковой крючок. Заряд посеребренной дроби разворотил убийце нижнюю часть лица, шею и грудь. Он ударился о переходную дверь и сполз на пол. Кричать бедолага уже не мог, только сипел, точно так же как убитый им подельник. Кровь несколькими струйками фонтанировала из пока еще живого человека. Вместе с ослаблением этих фонтанчиков угасала и его жизнь.

Я как завороженный смотрел на все это, понимая, что никогда не смогу привыкнуть к подобным картинам.

Может, оно и к лучшему.

От созерцания своей жертвы меня отвлек скрип ведущей в вагон двери, через которую мы только что вошли. В узкую щель заглянул проводник. Вот уж кто оказался абсолютно не готов к подобному зрелищу. Бедолагу тут же вырвало, но это не помешало ему через пару секунд завопить во все горло и умчаться в обратном направлении.

Я заставил себя встать. Если честно, ощущение так себе. Все тело болело, как после интенсивной силовой тренировки. Легкая слабость у меня бывала и после ритуала видока, но о ноющих мышцах волхв не говорил. Главное – не забыть его предупреждение, что нельзя использовать свои силы в течение суток.

Пока я перезаряжал двуствольник и прятал его обратно за спину, в тамбур заскочил жандарм. Это был не мракоборец, а простой работяга из второго отделения, курировавшего железные дороги.

– Ва-ваше б-благородие, – с трудом, но намного лучше проводника справился с собой жандарм в чине младшего унтер-офицера.

Мужику было лет тридцать, и он явно выслужился из нижних чинов.

– Да уж, действительно, наше благородие, – закряхтел я как старик, затем поправился и перешел на командный тон: – Вызови старшего по поезду. Опишите здесь все и уберите куда-нибудь трупы, пока не началась паника.

Если честно, я старался не для себя, а для офонаревшего мужика. Было видно, что подобную бойню ему видеть еще не доводилось, хотя, уверен, на железке происходит много всякого интересного. Жандарм, как только услышал внятный приказ, тут же вытянулся и откозырял мне:

– Слушаюсь, ваше благородие. Разрешите выполнять?!

– Выполняйте.

Жандарм лихо вылетел из тамбура, а я остался сторожить трупы. Арестовывать здесь было некого, и это очень плохо.

Теперь гадай, откуда именно растут ноги…

Может, кровососы решили, что уже и так слишком наследили в чужой стране, и обратились к наемникам? Версия так себе. Более реальным было предположение, что после возвращения старого Романова в Игру обиженная мной княгиня сменила профессиональных бретеров на не менее профессиональных уголовников. Но и тут доказать ничего не получится – слишком уж лихая получилась разборка. Особенно меня смущала оперативность убийц. Было совершенно непонятно, как они умудрились заполучить билеты в мое купе. Впрочем, на вокзале мы с жандармами торчали почти четыре часа, как три тополя на Плющихе, и времени у моих недругов было хоть отбавляй. В то же время это говорило о серьезном уровне противника.

Ох, не было печали.

Следующим посетителем мобильного отделения бойни был отвечавший за безопасность всего поезда вахмистр. Седоусый дядька, явно битый жизнью, и не только, тут же пробежался цепким взглядом по общей картине и уставился на меня, но не злобно, а обеспокоенно.

– Ваше благородие, у вас кровь.

Себя я мельком осмотрел еще раньше, так что в ответ лишь хмыкнул:

– Где именно?

Подразумевалось, что кровь на мне практически везде. Когда кинжальшик воткнул свое оружие в горло подельника, меня в буквальном смысле окатило кровавым душем.

Как ни странно, мой вопрос вахмистра не смутил.

Говорю же – тертый калач.

– У вас рана на голове.

Действительно, после адреналиновой атаки и последствий активации крыльев чувствительность у меня что-то притупилась. Прикоснувшись к макушке, я ощутил боль и влагу на пальцах. Чужая кровь уже свернулась, так что это точно моя.

– Вы бы прошли в свое купе, ваше благородие, – с тем же заботливым выражением на лице предложил вахмистр, – сейчас я пришлю фельдшера. – Затем он посерьезнел и уверил меня: – Тела уберем и все в точности запротоколируем, будьте покойны.

Ну уж нет, стать покойным у меня имелся шанс пару минут назад, и я им благоразумно не воспользовался.

Незамысловатая шутка заставила меня хихикнуть. Получилось немного нервно из-за адреналинового отходника.

Беспокойство в глазах вахмистра усилилось вместе с заботой:

– Фанарькин! – позвал вахмистр младшего унтер-офицера. – Помоги его благородию добраться до купе и переодеться.

Я все никак не мог опомниться, и недавняя бойня здесь ни при чем. Наезды и злоба со стороны жандармов «волшебного» отделения стали уже привычными, а вот забота вызывает самый настоящий когнитивный диссонанс. Или же этот вахмистр просто исключение из злобного правила?

Как ни странно, помощь жандарма мне действительно понадобилась, даже пришлось на него пару раз опереться.

В купе он помог мне стянуть китель и сапоги. Штаны я снял сам, так что прибывший к нам фельдшер застал меня в рубахе и кальсонах, но этому сухому дядьке предпенсионного возраста к подобным картинам явно не привыкать.

Фельдшер сноровисто очистил рану и продезинфицировал ее.

Кинжальщик, падла, постарался на славу и распахал мне скальп до черепа, так что пришлось шить. Лечебного артефакта у простого фельдшера с собой не могло быть по определению. Так что он смазал шов чем-то жгучим и просто забинтовал мне голову.

Следующий раз меня побеспокоили посреди ночи, во время остановки в Мценске. Странно, что не раньше. Похоже, ближайшее серьезное отделение жандармов было только в этом городе.

Жандармский поручик вошел в купе после вежливого стука. Был он старше меня лет на десять, но, как ни странно, не выказывал негодования тем, что при всем этом я стою на ступень выше в табели о рангах.

– Как же вы так неаккуратно, господин титулярный советник? – удрученно покачав головой, спросил поручик после того, как мы поприветствовали друг друга.

Похоже, вахмистр успел доложиться, потому что я в этот момент был в гражданском платье.

– Да уж, господин поручик, – в тон вопрошающему ответил я, – свидетелей не осталось, и доказать, что я не кровавый маньяк, попросту некому. Но, поверьте, это не специально.

– Ну что вы, – возразил поручик, – и в мыслях не было. Вахмистр уже предоставил отчет о телах, и у меня нет ни малейших сомнений в том, что это были убийцы. Хватило знаков на телах. Знакомы-с нам сии картинки с бубями.

Очень интересно. Надо запомнить на тот случай, если меня нелегкая опять занесет в столицу и я решу покопаться в этом деле.

Заметив мой явный интерес, поручик охотно поведал мне о том, что же это за «буби» такие. Оказалось, что привокзальная преступная группировка, работающая по железке, для форсу бандитского использует карточную масть. Лично мне достались валеты, то есть наемные убийцы.

С мертвецов поручик постепенно перешел к живому фигуранту, то есть ко мне. Меня не удивила его просьба предоставить к осмотру оружие убийства, а вот то, что он его даже не попытался конфисковать, вызвало откровенный шок. Да и вообще разбирательство прошло по какому-то предельно упрощенному варианту. Прямо на столике в купе был написан протокол, который я заверил своей печатью видока. Возможно, на железнодорожного жандарма так подействовал предоставленный для ознакомления указ из императорской канцелярии и сопроводительная записка от собственного шефа. А может, действительно во втором отделении работают нормальные люди – просто на всю жандармерию отморозков не хватает.

К моменту, когда после получасовой остановки на обслуживание послышался паровозный гудок, предупреждавший о скором отправлении, все вопросы следствия были решены. Трупы сгрузили, а меня отпустили с миром.

Глава 5

Все вернулось на круги своя ближе к вечеру следующего дня, когда поезд наконец-то добрался до Киева. Там меня прямо у вагона встретили жандармы из «любимого» седьмого отделения и сопроводили прямо к привокзальной гостинице. Как и положено, они были злобными и предельно раздраженными. На любую мою попытку нарушить спущенный сверху график передвижения жандармы рычали и чуть ли не хватались за рукояти револьверов. Даже возле номера оставили дежурного вахмистра, чтобы я ненароком не убег.

И все же нужно отдать должное, их строгость была компенсирована расторопностью – прямо в номере со мной поработал доктор, почти полностью залечив рану с помощью медицинского артефакта. Там же появился портной, который к утру привел в относительную норму пострадавший мундир и подогнал новый, из пошитых на продажу.

Ну а утром подлатанного и причесанного меня погрузили в вагон поезда Киев – Одесса и отправили в путь. В этот раз рисковать не стали и выдали в сопровождение угрюмого дядьку в чине вахмистра.

В общем, эту поездку можно было сравнить с путешествием во времени. В Москве, да и в Киеве, осень не просто полностью заявила свои права на окружающий мир, но и намекала, что скоро собирается сдать их сестрице-зиме. Так что нечего пенять на сырость и мелкий дождь, готовьтесь к более суровым испытаниям. И вот после трех суток в дороге я вышел на перрон одесского вокзала, и мне показалось, что кто-то всемогущий отмотал назад пару месяцев. Здесь царило неприлично загулявшее бабье лето.

Увы, насладиться видами Южной Пальмиры в оформлении приятной погоды мне не довелось. Пересадка на поезд до Кишинева прошла в том же режиме, что и в Киеве, за вычетом гостиницы: ждать полугрузовой состав пришлось всего полчаса, не выходя из здания вокзала. В итоге, подъезжая к столице Бессарабской губернии, я все еще имел пулю в кармане, а не в стволе.

Чем ближе становился пункт назначения, тебе больше меня одолевали мрачные предчувствия. Правда, удалось внести в эти раздумья разумный конструктив. За пару последних суток я вспомнил почти все, что читал об этой части мира, причем в обеих реальностях.

Российская империя прибрала к рукам данный кусок земли триста лет назад, когда новоиспеченный господарь Валашский Влад Третий Басараб, он же Дракул – сиречь дракон, он же граф Дракула, показал османам ту самую кузькину мать. Перед этим Дракула успел заполучить прозвище Цепеш, рассадив по колам кучу народа, причастного к убийству его отца. Никто толком не знает, был ли Цепеш к этому моменту вампиром или все еще являлся теплокровным человеком. Скорее всего, упырем он стал значительно раньше, потому что, по уверениям ученых-энергетиков, для обретения собственного сознания энергенту в мертвом теле нужно лет двадцать, а то и тридцать.

Как бы то ни было, Влад Цепеш освободил свое княжество от ига османов, но не успел освоить Молдавию и Бессарабию, которую очень шустро подхватил русский царь. Раздел земель провели по Дунаю и дальше на север, почти по границе известной мне Румынии.

Это была присказка, а невеселая сказка состоит в том, что молдаване по сей день с тоской смотрят через границу. И это очень плохо лично для меня. У нас, у людей, любимой забавой является тоскливое заглядывание через пограничный забор – ведь хорошо только там, где нас нет.

В лице Бессарабской губернии империя, как и множество раз до этого, получила захребетника, которого нужно кормить, да еще и постоянно ждать от оного ножа в спину. На кой ей – в смысле империи – нужен этот геморрой, не могу понять ни я, ни, боюсь, сам император. Даже поляки, заполучившие себе в относительно автономные цари наследника Пястов, вели себя поспокойнее.

В моем мире все знают, насколько молдаване трудолюбивый и не особо конфликтный народ, и никто слыхом не слыхивал о молдавских националистах и тем более экстремистах, а здесь, поди ж ты, как раздухарились работяги.

Нехорошими ветрами веет со стороны валашской границы, по крайней мере, по уверениям столичной прессы, коей верить тоже нужно до известной степени.

Вот в это непонятное болото мне и предстоит залезть по самые брови. Впрочем, насчет болота я немного погорячился. Стоит отметить, что как только мы пересекли границу земель, где обитали молдаване, виды за окном сильно изменились. До этого я наблюдал обычные мазанки с соломенными крышами, характерные для юга Украины. Подворья были ухожены до той степени, чтобы хозяевам было удобно и люди не особо придирались, но не более. Имелись, конечно, хаты пошикарнее, но то скорее исключение, чем правило. Здесь же налицо было стремление всех и каждого доказать соседям, какой он справный хозяин. Дома вылизаны, украшены узорами и рисунками и по возможности подведены под черепичную крышу.

Сам Кишинев от близлежащих селений отличался только размахом и более нарядными домами. В общем, это была просто очень большая деревня.

Предчувствия меня не обманули, и после первых же шагов по куцему перрону я словно окунулся в застывшее время. Здесь никто никуда не спешил. Даже теплая, но унылая осень словно позабыла об отведенных ей сроках.

Действительно деревня. Топинск со своей славой медвежьего угла и неторопливой жизнью по сравнению с этим городом казался суетным мегаполисом.

Кто бы сомневался, что меня здесь будут ждать, но, как ни странно, лица жандармов в приветственной делегации аж из трех участников – моложавого подпоручика и двух унтеров преклонных годов – не выражали ничего, кроме скуки и легкого недовольства. Киевский коллега на фоне местных выглядел настоящим волкодавом рядом с зажиревшими дворнягами.

Что-то тут не так. Над губернией витает дурная слава очага сепаратизма, рядом живет целое государство вампиров, а вид у господ жандармов такой, будто они спят на ходу. А вот мой сопровождающий ничему не удивлялся. Похоже, для него эта картина вполне привычна. Только насмотревшись на жандармов, я увидел стоявшего в отдалении человека в полицейской форме с погонами титулярного советника – так сказать, мой одноуровневый коллега. Но он почему-то не спешил подходить.

Вот уж кто совсем не напоминал разжиревшую дворнягу. Уж этот – точно матерый волчара, покруче вахмистра. Со смуглого лица сквозь прищуренные веки на меня смотрели колючие карие глаза. Смотрели настороженно, однако без особой агрессии.

Жандарм небрежно откозырял мне и лениво предложил проследовать за ним. Со своим коллегой пришлось знакомиться уже на ходу.

– Позвольте представиться, титулярный советник Мунтяну Ионел Маринович.

Так, нечего хмыкать, наверняка отчество пошло не от Марины. Скорее всего, батюшку коллеги звали Марин, и это нормальное для молдавского мужчины имя.

– Титулярный советник Силаев Игнат Дормидонтович, – ответил я на крепкое рукопожатие, проделывая это все так же на ходу.

У здания вокзала нас ждали две пролетки. В одну уселись жандармы, а вторую заняли я и Ионел. В нее же вокзальные носильщики загрузили все три моих чемодана. В итоге молчаливому конвоиру-телохранителю пришлось сесть рядом с извозчиком. Хотя мы и провели два дня в одном купе, я до сих пор с ним так толком и не познакомился. Знал лишь, что его фамилия – Лавриков. Вахмистр по-прежнему сохранял угрюмый вид и настороженно зыркал по сторонам. И это как раз неудивительно. Странно то, что я так расслабился. Видно, повлияли мирные, можно даже сказать сонные, пейзажи вокруг.

Прохожие двигались так, словно никогда никуда не спешили с самого рождения и никаких важных дел у них нет и быть не может. Нас они провожали равнодушными взглядами. Хотя должен сказать: девушки здесь очень красивые.

Мое первое впечатление об этом городе оказалось не очень верным. Ближе к центру дома стали вытягиваться вверх и местами даже достигали трехэтажной высоты. Эти относительно новые на вид здания явно построили архитекторы из центра империи и, скорее всего, по заказу жильцов, происходивших оттуда же. Уверен, русских здесь хватает. Обычно в таких местах все начальство неместное. Тут уж ничего не поделаешь, неформальные связи – это второй становой хребет империи. А есть еще и третий, но пусть о нем думает третье же отделение собственной его императорского величества канцелярии, занимающееся ловлей мздоимцев. Мне и своих забот хватает.

Здание, к которому мы подъехали, было построено в стиле, который Даша называла «барокко». Если, конечно, я ничего не путаю. Тяжеловесная лепнина и какой-то нежилой вид. Тут бы музей организовать, а не отделение жандармского корпуса.

Внутри было столь же пафосно, но слишком уж бедно для заявленных на фасаде амбиций. И вообще царила местечковая атмосфера. Я опять с тоской вспомнил любимый Топинск. Да, там тоже провинция, но вкус у наших все-таки есть.

«Торжественная» делегация полным составом отвела меня в кабинет ротмистра Зверева – главы жандармского отделения, что тоже многое говорило об отношении центральной власти к этой губернии.

Опять странный диссонанс заявляемого в газетах сепаратизма и расслабленной реальности. Теперь пойми – либо борцы за национальную свободу очень уж замаскировались, либо власти в очередной раз просто нашли козла отпущения.

А вот сам ротмистр оправдал все мои ожидания. Даже громкая фамилия не помогла человеку в борьбе с чревоугодием. Я понимаю, что над тучными людьми подшучивать некрасиво. Мало ли какие причины могут быть у появления лишнего веса, но, если на мундире имеются жирные пятна от недавнего обеда, а глазки главного жандарма губернской столицы пребывают в перманентно сонном осоловении, тут уж никаких скидок делать не хочется.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие, – вполне искренне пожелал я толстяку, потому что оно, это самое здоровье, ему точно понадобится. – Позвольте представиться, титулярный советник Силаев Игнат Дормидонтович. Прибыл в ваше распоряжение для поисков зловредных упырей.

Моя шутка в официальном докладе ротмистру явно не понравилась, но не с его пятнами на мундире кривить лицо.

– Мне сообщили о вас, – надменно ответил ротмистр. – Но я по-прежнему не понимаю причин всей этой кутерьмы. В телеграмме из главного управления было что-то о ведьмаках и даже характерниках, кои должны завтра прибыть вам в помощь. И все это из-за двух трупов каких-то голодранцев?

– Но ведь это же вы сообщили о противоестественной природе кончины сих покойников? – искренне удивился я.

– Все вопросы к Мунтяну, это он нашел подозрительные трупы и подал запрос в седьмое отделение.

Я, все еще не снимая с лица удивленной мины, повернулся к коллеге. В ответ местный сыщик успокоительно кивнул, явно намекая, что все ответы даст чуть позже.

Было, конечно, желание узнать, почему главный губернский жандарм не сам полюбопытствовал, чем же эдаким противоестественным отличались данные трупы от всех остальных, но я промолчал из-за нежелания попусту сотрясать воздух.

Ротмистр еще что-то проворчал и милостиво позволил нам удалиться, наверняка уже пребывая в грезах о предстоящем ужине.

Дурдом какой-то, одно хорошо – меня перевели в зону ответственности наиболее адекватного человека в этой странной компании. Но даже он своим поведением начал вызывать у меня определенные сомнения:

– Давайте для начала сходим к моей квартирной хозяйке и перекусим, – едва мы вышли из кабинета ротмистра, заявил следователь. – Кстати, там же можно снять комнату на пару дней вашего пребывания в городе и оставить вещи.

Говорил мой коллега по-русски с сильным молдавским акцентом, но при этом правильно произносил слова и строил фразы. Разве что иногда путал ударения. Но это вполне нормально.

В его речи почему-то насторожило другое – упоминание моих вещей.

– Я не очень люблю снимать комнаты у частных лиц. В городе ведь есть гостиница?

– Конечно, – явно сдержав недовольство, ответил полицейский, – но отобедать все равно прошу ко мне. Домна Марица великолепно готовит, и ей есть чем вас удивить.

Если честно, меня соблазнило именно упоминание о талантах молдавской поварихи. Я большой любитель поесть, причем вкусно и разнообразно, так что познакомиться с молдавской кухней точно не откажусь.

Мои чемоданы так и оставались в коляске дожидавшегося нас извозчика. Ионел что-то быстро сказал ему по-молдавски, и как только шедший за нами вахмистр устроился рядом с водителем кобылы, тот щелкнул кнутом. Может, я преувеличиваю, но и удар хлыста, и манера поступи лошади были какими-то ленивыми и несерьезными, что ли, как и все вокруг.

Как только мы отдалились от жандармского управления, я вспомнил еще об одном важном деле:

– Ионел Маринович, не подскажете, где у вас можно найти мастера-оружейника?

– А вам зачем? – почему-то насторожился полицейский, – Есть неплохое оружие в магазине. Моим землякам туда путь заказан, но у вас точно не будет никаких проблем.

– Нет, с оружием у меня все в порядке. Просто нужно кое-что сделать.

– Что именно? – тут же спросил Мунтяну, но быстро осознал бестактность своей настойчивости и добавил: – У нас при полицейской управе есть такой специалист. Предлагаю поехать к нему после обеда.

Моя чуйка опять возбудилась, и в голову пришла мысль, что посещать рекомендованного оружейника лучше самому, а то и вовсе пообщаться по данному вопросу с наверняка русским начальником полиции.

Посмотрев на коллегу, благодушно улыбавшегося идущим по тротуару девушкам, я сам удивился беспричинной настороженности. Кроме профессионально настороженных взглядов следователя, никакой агрессии со стороны Мунтяну замечено не было, поэтому я постарался выбросить параноидальные мысли из головы, пока для них не появится более реальный повод.

Нагло проигнорированная чуйка повертела виртуальным пальцем у виска и им же ткнула в сторону валашской границы.

Рекомендованная Ионелом гостиница оказалась двухэтажным кирпичным зданием скорее в турецком стиле, но со значительными переделками. Хозяевами заведения были высокий худой молдаванин и его похожая на пышку супруга, которая, к моему удивлению, оказалась хохлушкой. Так что мы быстро нашли общий язык.

Мне выдали ключ с номером десять на толстенном деревянном брелоке. Вахмистр получил такой же, но с номером одиннадцать. Вещи наверх помог отнести парнишка лет шестнадцати, судя по лицу, еще один представитель семейного бизнеса.

Комната порадовала опрятностью и чистотой. Правда, все немного портила излишняя, по мне, простота. Особенно огорчило наличие кувшина и медного таза на небольшой табуретке. Становилось понятно, что на нормальный умывальник и теплый туалет рассчитывать не приходится.

По-быстрому умывшись, я сменил рубашку, а затем собрался выйти в коридор, но, как только взялся за ручку двери, опять дала о себя знать расшалившаяся чуйка.

Все вокруг как-то слишком уж пасторально, словно в фильмах ужасов как раз накануне появления чего-то мерзкого. Тут же вспомнился интерес Мунтяну к моим оружейным проблемам.

Достав мешочек с пулей из кармана, я повертел его в руках. Оставлять такую ценность в гостиничном номере не хотелось, но обратно в карман я ее не вернул. Чуть подумав, сунул в потайную полость на дне планшета. Это у меня уже третья модификация сумки подобного типа, и сокровенных мест там хватало. Конечно, вдумчивого потрошения этот схрон не выдержит, но все же…

Незамысловатое действие хоть как-то успокоило неунимавшуюся чуйку. А ведь, помнится, я истово клялся прислушиваться к ней всегда и во всем. Но, если честно, пока не понимал, что сейчас можно предпринять для предотвращения гипотетической угрозы.

Приготовившись к походу в гости, я спустился вниз и уселся в пролетку рядом с коллегой. Вахмистр оказался шустрее и уже взгромоздился на передок рядом с извозчиком.

Нужно будет вечером поинтересоваться, как его зовут. А то неловко как-то получается – сколько времени вместе, а ведем себя как два поссорившихся подростка, при этом без малейшего повода для личной вражды. Его накрутило начальство, а мне не дает покоя хоть и обоснованное, но все же слишком уж предвзятое отношение к «волшебному» отделению жандармерии.

Дом, где снимал комнату холостой следователь, мало чем отличался от соседних – аккуратный, беленький и с кричаще нарядными воротами. Во дворе все тоже было опрятно – прямо какой-то кукольный домик. Внутри здания практически все пространство было устлано узкими ковриками, сплетенными из матерчатых полосок, которые, как и все вокруг, то ли радовали, то ли резали взгляд слишком уж яркими красками.

Расхваленная Ионелом домна Марица оказалась колоритной дамой, ступившей на порог преклонного возраста, но по-прежнему довольно стройной и с признаками былой красоты.

Они с Ионелом заговорили по-молдавски, и я разобрал только свою фамилию. Было опасение, что хозяйка встретит заезжего полисмена настороженно, как истовая патриот-революционерка, но дурные предчувствия оказалась напрасными. Меня тут же начали обхаживать, как дорогого гостя.

Все было очень вкусно и экзотично – от зеленого супа с лапшой под названием «зама» до слоеных пирогов с брынзой, именуемых «плациндами». Последние были особо хороши своими тончайшими слоями теста. Не скажу, что этот обед можно отнести к изысканному и утонченному, но даже самые простые блюда имели свой определенный шарм. К примеру, чем таким может удивить «мамалыга»? Простая кукурузная каша со свиными шкварками. Но поди ж ты, еле оторвался, да и то лишь бы оставить место для «мусаки» – запеченного в горшке мяса с овощами.

Все эти диковинные названия мне по ходу пиршества сообщал Ионел. И вообще, коллега как принимающая сторона проявил себя с наилучшей стороны.

В общем, обожрался я, что тот боров, чему немало поспособствовало подливаемое Ионелом терпкое сухое вино, не только веселящее, но и подстегивающее аппетит.

Вахмистр, которому хозяйка накрыла на кухонном столе возле печки, хоть и хмурился, но не отказывался ни от предложенных блюд, ни от вина.

Молдавское красное оказалось немного коварным напитком. На вкус легкое, по сравнению с водкой практически компот, но попытка встать показала, что с моими ногами этот напиток обошелся не очень ласково. К счастью, подобный эффект был временным – когда мы вышли на улицу, свежий ветерок быстро взбодрил меня и привел в относительную норму.

Как оказалось, столовничали мы почти до заката. Еще больше удивило, что давешний извозчик все так же ждет нас у ворот гостеприимной домны Марицы. Впрочем, по довольной роже было понятно, что и ему досталось от хозяйкиных щедрот.

Надеюсь, это не приведет к возникновению ДТП.

– Куда едем, Игнат Дормидонтович? – небрежно поинтересовался Мунтяну. – Можем отправиться в гостиницу, чтобы вы отдохнули, а делами займемся завтра. Если хотите, можем навестить нашего оружейника.

Посмотрев на Ионела, я отмахнулся от зудящей чуйки, как от назойливой мухи, и согласился.

Настроение было если не великолепным, то точно очень хорошим. Наконец-то сонное спокойствие Кишинева одолело и меня, действуя совместно с сытостью и легким опьянением. Сжимавший меня последнее время нервный узел наконец-то ослаб. Только сейчас я понял, насколько вымотала меня поездка в столицу, где за каждым углом сидит по бретеру, а за следующим прячется упырь. Мало того, и в разговорах с людьми, которые относились ко мне хорошо, нужно было взвешивать каждое слово, ибо – высшая знать и все такое.

Даже когда я наконец-то вырвался из этого змеиного клубка, нападение убийц и общение с обозленными жандармами не давали расслабиться. Исходя из этого, вполне понятно, почему молдавский коллега показался мне таким настороженным и опасным. А как еще можно относиться к столичному мажору, явившемуся на твою голову, хоть и по собственному запросу?

Когда мы познакомились поближе и распили по паре стаканов вина, Ионел уже не казался мне столь угрюмым, да и я, надеюсь, сумел развеять его мрачные мысли насчет моей юности и неопытности. Мы многое успели обсудить за столом, в том числе и соседство с государством вампиров. Со слов коллеги, все оказалось не так уж страшно – даже в самой Валахии обыватели видят своих господ не так уж часто, а за границу упыри вообще отлучаются лишь в крайнем случае.

Интересно, что же заставило вампиршу отправиться в Москву? Или власти Бухареста не врут и упокоенная мной упырица не имеет к Валахии никакого отношения?

– Ионел Маринович, – повернулся я к коллеге, когда мы не спеша катили по вечернему Кишиневу, – вот вы говорили, что ваши соседи за границу и носа не кажут, но как же обнаруженные вами жертвы?

– Я сам удивился, потому-то и забил тревогу, – пожал плечами Ионел. Немного подумав, он добавил: – Если честно, после слов ротмистра и меня начали одолевать сомнения. Вид у тел, конечно, очень нехороший, но откуда мне знать, как должны выглядеть жертвы вампиров. Вы ведь их видели?

– О да, – вздохнул я, – и могу с уверенностью сказать, что такое ни с чем не спутаешь.

Мунтяну опять задумался и вдруг предложил со слабо скрываемой надеждой:

– А не наведаться ли нам в мертвецкую? Это как раз по пути в управу. Может, вампиры здесь и вовсе ни при чем? – Сказав это, он тут же осекся. – Но не думаю, что после сытного ужина подобное зрелище будет уместным.

Я был с ним полностью согласен, но шальная мысль о том, что есть шанс решить все одним махом и уже завтра утром укатить на поезде в Одессу, подальше от валашской границы, оказалась очень соблазнительной. Да чего уж там, даже если признаки того, что жертвы убиты вампирами, окажутся не очень уж явными, то я…

Стоп, господин титулярный советник! Совсем от страха ополоумел? Кто бы ни был виновником смерти бедолаг, нужно приложить все силы, чтобы найти убийцу, а свой страх можешь засунуть себе в… портмоне.

Встряхнувшись, я с сожалением мысленно погладил живот и обратился к Ионелу:

– А давайте съездим. Может, действительно задачка намного проще, чем нам кажется.

Мой коллега явно повеселел. Пара слов на молдавском взбодрила извозчика, и он устроил невиданную для этого города гонку.

Местная больница оказалась большим каменным зданием, причем очень старым и явно построенным еще до османской оккупации. Крупные камни кладки, покрытые серо-зеленым мхом, шептали о пролетавших мимо этих стен веках. Как по заказу, тучка набежала на закатное солнце, и обстановка резко помрачнела. Мы как раз были у каменной лестницы в подвал, которая находилась в задней части здания. Тень в полуподвальной арке выглядела угрожающе.

Опять из глубины сознания поднялись нехорошие мысли.

– Может, все-таки отложим все до завтра? – спросил Мунтяну, увидев перемену в моем настроении.

Блин, носится со мной как с институткой. А чего еще ожидать, если веду я себя словно пугливая барышня.

– Нет, раз уж приехали, давайте разъясним все до конца, – взбодрившись, ответил я и первым шагнул на истертые ступени.

В подвале оказалось не так уж темно – света электрических ламп вполне хватало для уверенного передвижения. Пришлось пройти метров сорок по арочным переходам, пока мы не оказались в обширном помещении, опущенном метра на четыре ниже общего уровня подвала. Здесь вместо знакомых мне по топинской больнице прозекторских столов для тех же целей имелись четыре каменные тумбы. Да и вообще обстановка была аутентично-средневековой. Из четырех возвышений были заняты только два – с накрытыми простынями телами. В помещении, как и положено, царил изрядный холод, который обеспечивали вмонтированные в стены покрытые изморозью полусферы артефактов. Но запашок все же присутствовал.

Врач обнаружился у большого деревянного шкафа с наполовину стеклянными дверцами. Внутри виднелись толстые прозрачные колбы, но мне совершенно не хотелось знать об их содержимом.

Да уж, действительно неприятное место, и Ионел не зря беспокоился – мой желудок недовольно заурчал. Пока не мутило, но за этим дело не станет, так что нужно быстрее заканчивать с этой странной экскурсией.

Кикимору мне в тещи!

Повернувшийся ко мне врач с легкостью мог претендовать на роль Игоря – ассистента доктора Франкенштейна, и это несмотря на отсутствие горба. Местный патологоанатом молча кивнул мне и подошел к ближайшей тумбе. Ему явно не нужно было объяснять, на кой черт сюда явились двое полицейских в компании жандарма. Так что мне оставалось лишь пройти за ним.

Как только простыня была сдернута с ближайшего тела, у меня едва не вырвался вздох облегчения. Изможденное тело мужчины средних лет выглядело не самым лучшим образом – бедолага явно недоедал и наверняка много пил, но он точно не был жертвой вампира. Могу сказать это с уверенностью как специалист. Даже колотая рана на шее не могла ввести меня в заблуждение. Но это меня, а вот Ионел вполне мог ошибиться.

Я не успел сообщить коллеге радостную весть, потому что услышал, как он за моей спиной обращается к кому-то по-молдавски:

– Домнуле, ам факут тотуль.

Из всего сказанного я понял только «домнуле». Но кого он мог называть господином, причем с глубочайшим почтением в голосе?

Волосы на моем затылке в буквальном смысле встали дыбом, а по спине прокатилась волна холода. Я резко развернулся, забрасывая руку за спину, одновременно усилием воли активируя крылья. Увы, тот, чье лицо я увидел после разворота, был намного быстрее «бубновых». Так что замедленной картинки не получалось, и мертвенно-бледный кулак жуткого типа с серым лицом врезался мне в лоб на вполне нормальной скорости. В глазах вспыхнул свет и тут же погас, боюсь, уже навсегда.

Глава 6

Да уж, похоже, на рай я все-таки не заработал. Впрочем, на ад окружающая обстановка тоже не очень тянула. К тому же в случае смерти моя бренная тушка должна сейчас лежать в кишиневском морге, а не болеть каждой клеточкой вместе с терзаемой сомнениями и страхом душой.

Освещенное лишь еле тлеющей магической лампой помещение было похоже на классическое узилище – каменные стены, покрытые то ли плесенью, то ли мхом, обитая металлом дверь с зарешеченным окошком и кучка соломы в углу. А на этой куче восседал я, прикованный к стене как собака. Причем ассоциация очень точная – меня действительно посадили на железную цепь, нацепив ошейник, да еще и полностью раздели.

Очень, скажу я вам, неприятные ощущения… будут, когда перестанет болеть все тело. Сейчас меня больше волновало, как бы так лечь, чтобы не ныла побитая тушка. Судя по всему, меня не то чтобы били, а так, мутузили. Скорее всего, это просто последствия небрежной транспортировки пленника в бессознательном состоянии.

Вляпался я совершенно по-глупому, но с другой стороны, ловушку организовали грамотно, не давая мне возможности увильнуть, чтобы при этом не выставить себя паникером. Да и господин Мунтяну оказался великолепным актером.

Ну не мог же я начать вопить посреди чужого города об охотящихся на меня упырях и требовать запереть меня для безопасности в карцере управы до приезда ведьмаков и характерников? Нет, конечно, выход можно найти всегда, но в тот момент вариант был только один – просто уехать из города. Правда, после этого пришлось бы сразу собирать вещи и бежать уже за границу.

Так что хватит тут заниматься самобичеванием, и надо начать искать выход из ситуации, которая и на первый, и на второй взгляд выглядит безвыходной.

Увы, ничего умного в голову не приходило. С уверенностью можно сказать только одно – упокоенная мной упырица действительно была подданной Цепеша…

Кикимору мне в тещи!

От воспоминания прозвища господаря Валахии и о том, как именно он его заработал, мне вдруг стало жарко даже в холодном каменном мешке. Образ остро заточенного кола никак не хотел уходить из головы, пока с жутким скрипом не открылась массивная дверь в камеру. Новый персонаж в этой депрессивной мизансцене выглядел угрожающе. Он был чем-то похож на кишиневского патологоанатома, но значительно шире в плечах и облачен в явно форменную одежду. В руках надзиратель нес цилиндрическую миску.

– Эй, ты! – крикнул я здоровяку, грозным голосом стараясь перебить собственный мандраж. – Где я и за что меня сюда посадили?!

В глазах вошедшего не отразилось ни грана понимания. Да и не могло отразиться. Его форму я никогда не видел, но почему-то не сомневался, что она валашская. Еще одно подтверждение того, что упырица действительно связана с Дракулой, причем очень плотно. Ради мелкой сошки никто не стал бы разворачивать операцию такой сложности.

Надсмотрщик подошел ближе, но у меня не возникло даже мысли попробовать напасть на него. Недавняя попытка встать на ноги сообщила, что как минимум легкое сотрясение я заработал. Куда уж тут трепыхаться, особенно если противник значительно сильнее тебя. В таких условиях даже крылья не помогут.

Хмуропосмотрев на меня, надсмотрщик положил на пол свою ношу, одновременно похожую на высокую миску и широкую кружку, а затем все так же молча вышел из камеры.

Есть мне совершенно не хотелось, да и подташнивало немного, но при этом мучила дикая жажда. К тому же нужно было набираться сил, правда, уверенности в том, что у меня получится воспользоваться этими самыми силами, не было никакой.

С трудом встав на четвереньки, я передумал подниматься выше и как есть пополз к кружке-миске.

Ох, и какие же они здесь все продуманные!

Точка постановки посуды была далеко не случайной. Натянувшаяся цепь позволила мне уверенно взять миску, но не больше.

Пойло оказалось не таким мерзким, как я боялся. Жидкий холодный суп из каких-то злаков. Не скажу, что эта бурда насытила меня, но жажду утолила. Дырка в полу неподалеку от соломенной подстилки помогла решить другую, так сказать, противоположную проблему. Головокружение и тошнота отступили, но тут в полный рост встала проблема обогрева. В камере не так уж холодно, и, имея хотя бы рубаху с кальсонами, можно было бы устроиться довольно комфортно. Тем более что солома подо мной достаточно сухая. Но из одежды в наличии не было ни клочка. Так что постепенно холод начал пробирать до костей, да и психологическое состояние лишь ухудшалось.

Поначалу я пытался осмыслить ситуацию, а для развлечения тер цепь о каменный пол, хотя понимал бессмысленность этих действий. Даже пытался сделать что-то с ошейником. Эти попытки приходилось прерывать во время кормежки, которая по прикидкам происходила два раза в день. Определить время точнее было невозможно за неимением окна наружу.

Да уж, не получится из меня графа Монте-Кристо. Впрочем, Эдмон Дантес тоже не сразу начал предпринимать попытки к побегу. Постепенно меня накрывала непроглядная апатия. Прокатывать в голове по кругу скудную информацию быстро надоело, манипуляции с ошейником растерли кожу до крови, а цепь удалось лишь немного поцарапать. Мало того, после пятой кормежки, услышав звуки трения металла о камень, в камеру явился надсмотрщик, но теперь у него в руках была далеко не миска с едой. Пара ударов длинным хлыстом очень быстро вразумила меня. Мелькнула, конечно, мысль активировать крылья и броситься на обидчика, но, вспомнив, как он грамотно выставляет посуду в одном и том же месте, решил не надеяться на его чрезмерное увлечение процессом бичевания.

Но делать-то все равно что-то надо, кроме нелепых упражнений и прыжков для разогрева.

После следующей кормежки я поставил пустую миску немного ближе к своему лежбищу. Это закончилось еще тремя ударами хлыстом и возвращением дисциплины в мою бедовую голову.

В итоге мне ничего не оставалось, кроме как заполнять паузы между кормежками сном, но спать сутками в такой обстановке все рано не получалось.

Все изменилось с пугающей внезапностью. Впрочем, мне не привыкать. Моя вторая жизнь вообще состоит из сплошных сюрпризов. Вместо угрюмого надсмотрщика с девятой миской дико надоевшего пойла в камеру ввалилась целая делегация.

С непривычки мне показалось, что внутрь набилась куча людей, но их было всего пятеро – мой надсмотрщик, мужик в переднике, которого я с перепугу принял за палача, еще один охранник в форме и вампир – он-то и напряг меня больше всего. Черная хламида с глубоким капюшоном скрывала его высокую фигуру, но голова сейчас была открыта, наверняка для того чтобы я не дурил. И правильно – при взгляде на серое лицо с узкими черными губами, выступающими скулами и глазами-щелочками у меня неприятно заныла только начавшая рассасываться шишка на лбу. Голова вампира была совершенно лысой, с нездоровой серой кожей и вся в каких-то бугорках.

В последнюю очередь я заметил девушку, смотревшуюся в этой обстановке совершенно дико. Одета она была в легкое длинное платье с глубоким декольте и обнаженными руками. Невысокая, русоволосая и кареглазая. Меня совершенно не удивило, когда она обратилась ко мне на русском языке:

– Господин Силаев, прошу вас, не делайте резких движений, чтобы не разозлить домнула стригоя. – Сказав это, она покосилась на вампира, и я вспомнил слова профессора о том, что стриги – это совсем не то, что стрыги и стригои. – Вам больше ничто не угрожает. Теперь вы не пленник, а гость. Сейчас вас освободят и проведут в гостевые покои.

Ничего себе заявочка!

Едва увидев, что я осознал сказанное, девушка произнесла несколько непонятных мне фраз. Зато их понял человек, которого я принял за палача. Он поднял руки с инструментом и подошел ко мне. Приближался мастер очень настороженно, и не напрасно – я с большим трудом сдержался, чтобы не активировать крылья.

С ошейником он справился до обидного быстро, и тяжелая цепь упала на пол. Очень хотелось прикрыть срам, но одежды посетители с собой не принесли.

Освободив меня, валашцы двинулись на выход, и только вампир остался, чтобы пойти вслед за мной.

Могу сказать лишь одно – тюрьму упыри отгрохали с размахом. Как минимум три подземных этажа с длинными коридорами. Часть камер имела двери с решетчатыми окнами, а часть была открытого типа и отделялась от коридора частоколом толстенных прутьев. Особенно внушительно выглядела камера на минус-втором этаже прямо у лестницы наверх – прутья в руку толщиной покрывали таинственные знаки, а каменные стены вообще имели рунические фрески.

Ох и непростых же здесь пленников держат!

К моему удивлению, до жилых помещений пришлось идти не так уж далеко – три лестничных пролета и два коридора. За очередной дверью оказалась купальня. Несколько широких деревянных кадок стояли в ряд посреди помещения, а на длинной каменной лежанке парили казаны с горячей водой. На стенах разместилось множество полок с помывочным инвентарем.

В купальню вошли только я, девушка и вампир.

– Пожалуйста, пройдите сюда, – указала кареглазая на большую кадку, выложенную изнутри большим белым полотном. Там уже была вода, в которую я с наслаждением погрузился.

Ох, как же хорошо – чистая, а главное, очень теплая вода под белоснежной мыльной пеной!

Не успел я опомниться, как заботливые руки начали водить по мне мочалкой.

Что ж, и это приятно, но все равно напряжение никак не хотело меня отпускать, и девушка явно это поняла.

– Вы очень напряжены, господин.

– И это неудивительно для того, кто мог… да что уж там, еще может угодить на кол.

– О, не беспокойтесь, господин, – обрадованно и как-то торопливо уверила она. – Вам действительно ничто не угрожает. Сначала господарь велел поймать вас, потому что вы убили его пятую дочь.

Ну ни фига себе! И она еще заявляет, что мне ничто не угрожает?!

От таких новостей я едва не выскочил из бадьи, но остался на месте, потому что услышал кое-что интересное.

– Но сегодня он вернулся из дальнего вояжа и привез очень важного гостя. Так вот этот гость, услышав о пленнике, попросил господаря о милости для вас и получил ее.

– Не уверен, что это мне поможет, – вздохнул я и сам удивился своей откровенности с незнакомкой. – Земные владыки очень переменчивы.

– Что вы, повелитель всегда держит свое слово!

Мне кажется или в ее голосе сквозит обида за мои слова в отношении упыря?

Если честно, новости о неведомом покровителе не успокоили меня. Прикрыв глаза, я погрузился в воду по ноздри.

– Вы все еще напряжены, – промурлыкала на ухо девушка и убрала руки с моих плеч.

Не успел я удивиться, как услышал за спиной шорох. Через минуту мне пришлось потесниться, потому что кареглазая красавица решила составить мне компанию.

Одно понятно – моя помощница очень хорошо знала, как снять с мужчины напряжение. Все произошло очень быстро и сумбурно, но – о чудо! – после стремительной разрядки я расслабился и начал мыслить рационально. И первое, о чем вспомнил, – это о том, что в купальне все еще находился вампир.

В плотной сцепке с гибким и очень соблазнительным телом девушки разворачиваться очень трудно, но у меня получилось. Упырь все еще стоял у двери неподвижно как истукан.

Девушка хихикнула и зашептала мне в ухо:

– Не беспокойтесь, господин, стригои далеки от людских страстей и не замечают их.

Весело чмокнув меня в нос, она быстро выбралась из кадки и потащила меня за собой. После мы вытирали друг друга большими полотенцами, и этот процесс помог мне окончательно прийти в себя.

Действительно, чего напрягаться? От меня сейчас мало что зависит. Даже под действием крыльев я не ровня ни одному упырю, особенно без оружия. Так что осталось лишь плыть по течению. К тому же мне было дико интересно, что за покровитель такой появился у меня в царстве вампиров. Причем настолько крутой, что смог даже повлиять на легендарного господаря Валахии.

Только вытерев девушку досуха, я родил мысль поинтересоваться ее именем:

– Как тебя зовут, прелестница?

– Наташа.

– Очень необычное имя для валашки.

Девушка мило улыбнулась.

– Не валашка, а русская. Мы с родителями плыли из Одессы в Новороссийск, но на нас напали османские пираты. Так я оказалась в Стамбуле, где меня и купили для гарема господаря.

Я успел подумать о том, что, судя по правильной речи, моя новая знакомая была из дворянской семьи, а затем всплыли уже другие мысли.

К моей чести, в голову сначала пришло сожаление о судьбе девушки.

– Мне очень жаль.

– Ничего, – не очень-то горестно вздохнула Наташа, – это было давно.

И только после этого я чуток офанарел от бредовости ситуации. Мало мне упокоения дочери главвампира, что бы это ни значило в социуме умертвий, так еще и поимел его наложницу. И сразу же возникает вопрос: почему я до сих пор жив, учитывая присутствие прямо здесь одного из упырей? Исходя из всего этого, возникает следующий вопрос: а на фига вообще сдался гарем мертвому носителю энергента, которому, по словам той же Наташи, плевать на людские страсти?

Одни вопросы, но, судя по всему, часть ответов я получу очень скоро, потому что моя опекунша явно заторопилась.

Девушка ловко ввинтилась в свое платье и тут же принялась помогать уже мне.

Конечно, после голых посиделок в подвале возможность прикрывать телеса казалась высшим благом, но вот сама одежда не очень воодушевляла.

И с чего это вы, Игнат Дормидонтович, стали столь привередливы?

Фыркнув на самого себя, я принялся быстро натягивать коротковатые штаны. И тут же меня притормозили заботливые руки Наташи:

– Одну минутку, господин. Нужно заняться вашими ранами.

Она посмотрела на вампира и что-то сказала. Тот кивнул в ответ и подошел к двери. Он не стал выходить наружу, лишь приоткрыл дверь и что-то прошипел.

Через минуту в купальне появился одетый в яркую хламиду толстячок, в руках которого я увидел розовый шар. Как тут же выяснилось, это был лечебный артефакт. После обработки оставленные кнутом надсмотрщика полосы на теле и полузажившая шишка неприятно заныли, но ненадолго.

Наташа подвела меня к зеркалу на стене, дав возможность убедиться, что от шишки остался только желтоватый след. Отметины от плети больше не беспокоили, хотя все еще выглядели довольно неприятно.

После лечебных процедур мне дали возможность закончить одевание.

К коротким штанишкам прилагались чулки и туфли с большими пряжками. Был еще кремовый фрак с пышными манжетами и кружевным воротником, а также шляпа с пером. Хорошо хоть обошлось без парика.

Не хватало лишь шпаги, чтобы почувствовать себя мушкетером. Только кто же даст пленнику что-то опаснее зубочистки, будь он хоть сто раз в статусе гостя?

Наташа обошла меня вокруг и поправила какие-то видные только ей складки на одежде. Затем удовлетворенно улыбнулась.

– Вы готовы, господин, – утвердительно произнесла она.

– К чему?

– Предстать перед нашим повелителем.

Ох, как же она ошибается. К этому я совершенно не готов, но выбора все равно нет.

После купальни мы поднялись еще на этаж, и я с уже утомившим меня удивлением понял, что тюрьма находится прямо под дворцом. Хотя чему удивляться, если хозяином этого дворца является Цепеш-колосажатель. Радовало одно – нигде не видно печально известных кольев.

Переход из угрюмой мрачности подземелий и простоты подсобных помещений в тяжеловесную роскошь был стремителен. Понятия не имею, что это за стиль, но в голову сразу пришла ассоциация с предпочтениями Людовика, именуемого «королем-солнцем», только с соответствующим колоритом – белые и золотые тона изрядно сдабривались багрово-красным.

Да уж, красный цвет здесь явно в чести.

Мысленно пройдясь по цепочке ассоциаций, я почувствовал себя пятилитровой банкой для переноски крови.

Нехорошее, скажу я вам, ощущение. С другой стороны, пока никто не покушался на мою шею, к тому же у меня появились кое-какие подозрения насчет того, зачем вампирам гаремы. Так что есть шанс, что участь недобровольного донора все же минует меня.

Наш поход по дворцу напоминал экскурсию. Взявшая меня под руку Наташа весело щебетала, рассказывая об изображенных на картинах персонажах и о предыстории батальных сцен, представленных на масштабных фресках. Слушал я ее вполуха, но в мозгу кое-что оседало. К тому же картинки на стенах буквально притягивали к себе взгляд.

Вот дородный дяденька с бородой, в чалме и роскошнейшем халате выгнулся дугой, забрызгивая фонтаном крови персидский ковер. Оказывается, это – сцена умерщвления одним из посланцев Дракулы султана Мурада Покорителя. Так закончилась последняя война Османской империи с только что сбросившей иго Валахией. После этого государство вампиров вообще не воевало – мирским владыкам хватило яркого примера Мурада и двух его сыновей. Был еще венгерский король, пытавшийся склонить своего соправителя-австрийца на аннексию Валахии. Но об этом событии мне было известно и без подсказки Наташи.

В общем, прогулка получалась занятной, и к очередной двери, которую охраняли два вампира в кожаных костюмах, я подошел немного рассеянным. Теперь, без черных хламид, вампиры имели немного другой вид. Суховатые, подтянутые фигуры плотно облегали кожаные костюмы с нарочито грубыми швами, которые скрепляло что-то больше похожее на толстые жилы, чем на нитки. Нечто подобное я видел на картинках с охотниками восемнадцатого века. Даже имелись такие же высокие сапоги и кожаные треуголки. Судя по унификации, это была своеобразная форма. Из оружия у вампиров имелось по два револьвера на поясах и что-то похожее на кинжал кукри в ножнах вдоль бедра. К упыриным физиономиям я уже немного привык, но это еще не значит, что они перестали меня пугать. Так что между стражами я проходил с опаской и в следующую комнату прошел как можно быстрее. Но как только оказался внутри, встал столбом, будто вновь получил по лбу.

Слов нет, одни междометия.

В небольшом зале находился изысканно сервированный стол, на противоположных концах которого восседали два очень примечательных персонажа. Выглядели они так, словно явились из разных эпох. Вот, оказывается, почему меня вырядили как мушкетера, только без сапог. Похоже, Дракула в плане моды застрял где-то посредине семнадцатого века. Но подробно рассмотреть легендарную личность у меня не получилось, потому что взгляд прикипел к его гостю.

– Игнат Дормидонтович, – воскликнул этот самый гость, поднимаясь из-за стола, – голубчик, я так рад вас видеть!

Профессор энергетики и алхимии Федор Андреевич Нартов, он же омский Мясник, он же тайный колдун, шагнул ко мне, разводя руки, словно собираясь обнять. Но порыв профессора тут же увял, натолкнувшись на мой наполовину враждебный, наполовину ошарашенный взгляд.

С нашей последней встречи он нисколько не изменился. Точнее, с предпоследней. Во время того злосчастного ритуала профессор на себя обычного был похож лишь отдаленно. А сейчас передо мной стоял все тот же классический интеллигент в круглых очках и с чуть растрепанной бородой, очень похожий на булгаковского профессора Преображенского в исполнении Евстигнеева. Но перед глазами почему-то стоит совсем другой образ – жесткий и собранный монстр в человечьем обличье. Точнее, не монстр, а ученый-фанатик, не видящий в своих жутких действиях ничего предосудительного. Что самое важное, ничто из этих образов не является маской – просто две ипостаси одной и той же личности. Бывает такое, когда в обычной жизни человек мил и общителен, а на работе – сух и даже жесток. В особенности такие метаморфозы свойственны ученым и хирургам. Но тут ситуация намного сложнее. В голове профессора водятся такие тараканы…

Пока в моем многострадальном мозгу метались сумбурные мысли, профессор смотрел на меня с искренним беспокойством. Он остался стоять на месте, не предпринимая попыток приблизиться.

– Игнат Дормидонтович, на вас лица нет. Пожалуйста, присядьте, голубчик, и попробуйте водки. Порой она бывает лучше любого лекарства и является хорошим антишоковым средством.

У меня тоскливо засосало под ложечкой. Сразу вспомнились те тихие вечера, когда мой старший друг точно тем же менторским тоном вещал об интересующих нас обоих вещах.

Как сомнамбула я двинулся к столу и занял единственный свободный стул посредине длинной стороны.

– Не стесняйтесь, господин Силаев, – неожиданно проскрипел голос Дракулы, – как у вас говорят: чувствуйте себя как дома, да не забывайте, что в гостях.

По-русски Дракула говорил безупречно, чем еще больше удивил меня, хотя, казалось, дальше уже некуда.

– Вы говорите по-русски? – совершенно бесконтрольно вырвалось у меня совсем не то, что хотелось спросить.

– Я знаю шестнадцать языков, – безэмоционально ответил вампир, – потому что существую очень долго, по вашим меркам, но при этом не утратил интереса к окружающему меня миру.

Да уж, мою новую жизнь можно назвать какой угодно, но только не скучной. Это безумие какое-то! Ну вот как можно спокойно сидеть за обеденным столом с тем, кто еще недавно собирался посадить тебя на кол, и с тем, кого я сам посадил в тюрьму? А может, все намного прозаичнее – просто удар в лоб оказался сильнее, чем я думаю, и это всего лишь бред контуженного человека?

Не удержавшись, я даже ущипнул себя за руку. Хотя так вроде проверяют, не спишь ли ты.

А как тогда можно протестировать степень бреда?

Одно хорошо: водка на столе была вполне осязаемой, обоняемой и выпиваемой. Явно позволив себе бестактность, я дотянулся до графина и набулькал полный фужер. Водка ушла вниз аки родниковая вода – и, к сожалению, с тем же эффектом. Даже пустой желудок не способствовал опьянению.

– Игнат Дормидонтович, я вижу, вы все еще не можете прийти в себя, – обеспокоенно произнес профессор. – Да не волнуйтесь вы так, голубчик.

А Дракула в это время с явным интересом наблюдал за поведением теплокровных, так сказать, в неестественной среде.

И все же ухнувший в желудок фужер водки не мог остаться без последствий. В животе потеплело, а в голове немного зашумело. Зато мысли наконец-то пришли в норму. И первое, что я сделал, – это плотно закусил, тем самым давая себе фору в предстоящем разговоре. А он точно будет непростым.

Поедая что-то похожее на залитый соусом шашлык, я внимательней присмотрелся к хозяину всего этого безобразия. Нужно отдать должное, загримировали упыря отлично. В таком облике он был похож на обычного человека, немного злоупотребляющего косметикой. От этого казался слишком уж манерным. Но не стоит забывать, что ни о какой манерности и речи быть не может – этот монстр не человек, и человеческие стандарты к нему не применимы. Сейчас в теле, которое наблюдало за мной с явным интересом, все решает недавно уже мертвый мозг, а энергетическая сущность, развившаяся до пугающе высокого интеллектуального уровня. Только непонятно, как это вообще возможно! Прав был волхв – мои знания о магической изнанке этого мира трещат по швам, как гнилая дерюга.

– Благодарю за угощение и гостеприимство, – сказал я, воспользовавшись салфеткой. – Но все же хотелось бы узнать о своей дальнейшей судьбе.

В сторону профессора я специально не смотрел, уделяя все внимание вампиру.

– В данный момент вам ничто не угрожает, – ответил Дракула, откинувшись в кресле, изящно, кончиками пальцев удерживая бокал с красной жидкостью.

Очень надеюсь, что там не кровь, а вино.

Стоит отметить, что перед хозяином на столе не было даже прибора, не то что блюд с яствами.

– В данный момент? – осторожно переспросил я, пытаясь косвенным способом узнать отношение Цепеша ко мне лично, учитывая смерть его дочери, чем бы на самом деле ни было их родство.

– Да. – Голос вампира звучал хрипловато, но даже в рычании оборотня было намного больше жизни. – Вначале за убийство моей дочери вам было уготовано место на колу…

Я прямо оракул какой-то!

– …Но в разговоре с профессором вплыло ваше имя, и он неожиданно для меня разволновался. В итоге я решил пойти навстречу моему новому другу.

– Даже несмотря на… – Я так и не смог заставить себя упомянуть упокоение упырицы, дабы не нарушить казавшегося мне очень хрупким равновесия.

Кикимору мне в тещи! Да я с императором был наглее, а тут боюсь лишний раз кашлянуть.

– У меня с дочерьми своеобразные отношения. Двух старших пришлось убить лично. Третья погибла, выполняя мой приказ. Пятую, как говорится у вас, людей, упокоили вы, господин видок, возможно, избавив этим меня от будущих проблем.

Я в буквальном смысле прикусил себе язык, чтобы не ляпнуть: «Не за что».

– У нее был приказ тихо достать господина профессора из узилища, – продолжил вампир, отпив из бокала, – но она решила порезвиться и сделать все громко. Хотя должен признать, поднятый Бьянкой переполох в московском курятнике очень помог мне завершить дело максимально эффективно. И вот мы здесь.

Цепеш сделал жест бокалом, явно намереваясь переключить мое внимание на профессора.

Я с трудом повернулся в другую сторону. Одновременно я был рад видеть этого человека и в то же время хотел, чтобы эта встреча никогда не состоялась. На обеде с цесаревичем я твердо назвал Нартова своим другом. Увы, сейчас от былой уверенности не осталось и следа.

– Мне жаль, Игнат Дормидонтович, что я доставил вам столько хлопот, – с мудрой и грустной улыбкой заявил этот социопат, который в принципе не должен испытывать вообще никаких чувств. – И хочу извиниться за мои слова при нашей последней встрече. Я был немного не в себе.

– А сейчас в себе? – не выдержал я.

– Да, – спокойно кивнул Нартов, – мне пришлось многое обдумать, и теперь я вижу, что вы были совершенно правы.

– В чем? – немного опешил я от подобного поворота разговора.

Он что, сейчас начнет каяться?

– Во многом. Считаю ли я свои прошлые деяния неправильными? Конечно, и больше так не поступлю, потому что моя неосмотрительность лишила меня множества возможностей на пути познания истины. – Профессор опять перешел на менторский тон в своей особой экспрессивной манере. – Не будь вас – нашелся бы кто-то другой. А еще все могло закончиться народным бунтом и даже аутодафе. С толпой мне не справиться. История знает множество примеров подобной гибели великих волшебников. Но я сейчас не об этом. Сожалею ли я о том, что сделал? Нет! – стукнул ладонью по столешнице профессор, да так, что подскочила посуда. – Я поступал так, как до меня поступали сотни экспериментаторов, и разница лишь в потере контроля и осторожности. Вы ведь сталкивались с артефактами, залечивающими ранения средней тяжести, синяки, трещины в ребрах и тому подобное?

– Да, – ответил я, вспоминая манипуляции, которые совершал Ян Нигульсович над моими ранами после приключений на болотах. Да и шар в руках валашского целителя был еще свеж в памяти.

– Но уверен, вы не догадываетесь, сколько людей погибло, пока удалось правильно настроить магический конструкт? – сузив глаза, спросил профессор. – Конечно, это были приговоренные к смерти убийцы. И даже если бы власти обнародовали эти сведения, обыватели не стали бы возражать. Ведь они уже давно отделили себя от преступников и других нежелательных элементов. Причем не вникая в мотивы, толкнувшие отверженных на преступление, и легко навешивая на них ярлык изгоев. Значит, лелеемая вами мораль на всех не распространяется?

– Я не стал бы приветствовать смертельные опыты даже на преступниках.

– Вот поэтому вы мне и нравитесь, как цельная личность без двойных стандартов. А что, если для меня бесполезный человек хуже преступника? Могу я позволить себе вольность обращаться с этим налетом на теле рода человеческого для блага этого самого человечества?

– Нет, – не унимался я, – потому что это неправильно! В корне, в принципе. Боюсь, мы никогда не поймем друг друга.

– Поверьте, – с почему-то разозлившей меня грустью вздохнул профессор. – Я-то вас понимаю, но, боюсь, вы не в полной мере осознаете, в каком обществе живете. Как вы думаете, скольких людей мне пришлось лишить жизни в том месте, куда вы меня отправили? Если надеетесь, что на опыты пошли лишь отпетые душегубы, то напрасно.

Нартов явно разозлился, и, если честно, я его понимал. Старая душа почти всю прошлую жизнь была покрыта толстым слоем цинизма, но сейчас сия корка дала множество трещин под давлением юношеского, чисто химического максимализма. И от этого я злился еще больше.

Как ни странно, помощь в нашем стремящемся в тупик споре пришла от вампира.

– Господа, – вмешался в диспут Цепеш, – давайте закроем эту тему, потому что я вижу, насколько она неприятна вам обоим. Господин Силаев, думаю, вам придется смириться с тем, что профессор и дальше продолжит умерщвлять людей во имя науки ну и для пользы моему государству.

Кикимору мне в тещи!

Привыкнув к открытости и несдержанности в спорах с профессором, я позволил себе раздраженный взгляд в сторону Цепеша.

Дракуле хватило легкой улыбки, очень похожей на оскал, чтобы мороз в очередной раз пробежался по моему позвоночнику, уже протоптав там тропинку. Это вам не император, который всего лишь простой человек. Это – монстр заоблачного уровня. Даже моя молодецкая удаль забилась в самый темный уголок сознания и не пищала, звериным чутьем ощущая присутствие рядом смертельно опасного хищника. Уверен, что, если хозяин застолья вздумает оторвать мне голову, я даже не замечу, как он встанет со стула. Да что уж там, сейчас, когда на мне не было амулета профессора, вампир легко мог довести меня до такой степени страха, что и медвежья болезнь показалась бы легкой неприятностью.

Внезапно воспоминание о защитном артефакте кольнуло меня упреком. Я тут разыгрываю из себя рыцаря в белом, а профессор защищает меня как может. В ответ на этот довод в памяти отозвались страх и мучения, которые мне пришлось разделить с жертвами Мясника.

Как же все сложно!

Очень странно, но мысленные терзания позволили успокоиться.

– Простите меня за несдержанность, ваше величество.

Цепеш кивнул мне, принимая извинения. Но его показное благодушие было лишь маской, за которой пряталась совершенно непредсказуемая тварь с непонятной для меня логикой, и жизненно важно было помнить об этом постоянно.

– В чем-то вы оба правы, но при этом ошибаетесь, – все так же вальяжно покачивая бокалом, заговорил Цепеш, – но сейчас важнее то, что профессор нужен мне, а ему почему-то нужна ваша жизнь, господин видок. Так что возникает определенная дилемма. Мне важно, чтобы у господина Нартова было хорошее настроение, но вы не способствуете этому. С другой стороны, если наказать вас за это, то подобное вряд ли обрадует моего компаньона.

Ого! Компаньона? Любопытные у них расклады получаются. Даже стало интересно, какие такие услуги профессор может предоставить упырю, что тот так носится с Федором Андреевичем.

– Как вы уже, должно быть, заметили, – продолжал вещать Цепеш, – мы, стригои, не подвержены мирским страстям. Мной руководит только здравый смысл и желание обеспечить будущее своему народу. И живому, и неживому. Так что убийством дочери вы не причинили мне душевной боли. Просто потому что души у меня уже нет. Да и у вас с этим определенные проблемы.

– Что? – практически хором выпалили мы с профессором.

Вампир позволил себе легкую улыбку:

– Эта оболочка, – ткнул в меня вампир пальцем с превратившимся в коготь ногтем, – еще совсем недавно имела совершенно другую душу. Не так ли, Игнат Дормидонтович, или как вас там зовут?

– Это правда? – ошарашенно выдохнул уставившийся на меня профессор.

Ну и что я должен ему ответить? Врать под насмешливым взглядом Цепеша было бы совершенной глупостью.

– Да, это так, но мне не хотелось бы обсуждать подробности.

Подкрашенные губы вампира растянулись еще больше, и только после этого я осознал, насколько пугающе выглядит неживая улыбка. Не фальшивая, а именно неживая. Особенно вкупе с чуть желтоватыми, острыми, как жала, клыками. Причем острыми были все зубы упыря.

– Федор Андреевич, – сказал вампир, не меняя выражения лица, – хотите, он вам все с радостью расскажет, а еще вы вполне сможете провести необходимые опыты, дабы разгадать эту, без сомнения, важнейшую тайну мироздания.

А вот теперь я испугался всерьез. Вдруг тяга к знаниям пересилит поразительно живучее расположение профессора к моей персоне? Очень хотелось активировать крылья и хотя бы загнуться не в качестве подопытной крысы. Впрочем, расклад сил таков, что умереть мне вряд ли позволят. От отчаянного поступка меня удержало выражение лица профессора, на которого я бросил мимолетный взгляд.

– Ваше величество, – гордо вскинул голову профессор, – не думаю, что в этом есть необходимость.

Я не раз видел, как он превращался из доброго дядюшки в исполненного достоинства дворянина. У Федора Андреевича вообще много ипостасей.

– Все это, конечно, очень интересно, – продолжил он, – но если Игнат Дормидонтович желает сохранить инкогнито, то мне хотелось бы, чтобы вы также уважали его решение. К тому же наши с вами дела займут мое внимание без остатка.

– Как пожелаете, – по-прежнему небрежно ответил Цепеш.

Я прекрасно понимал, что, используя меня, упырь загонял профессора в еще большую зависимость, ну а мой долг перед Федором Андреевичем становился попросту неоплатным.

Чувствовал ли я при этом себя неблагодарной свиньей, когда-то укусившей руку благодетеля? Нет. Тогда, в Омске, я поступил правильно, без всяких оговорок.

Как ни странно, происходящее в замке вампира окончательно примирило меня с реальностью. Нартов мой друг – есть и всегда был. Он совершал страшные поступки, и если мне придется в следующий раз встать на его кровавом пути, я сделаю это без сомнений и угрызений совести. Но относиться с враждой и презрением к человеку, от которого видел столько добра, я просто не могу.

– Спасибо, Федор Андреевич.

Добрая улыбка профессора показала его понимание всего того, что творилось в моей голове.

– И все же, – нарушил нашу идиллию упырь, – мне уже не кажется, что взваливать виру за ваши, господин видок, поступки только на плечи господина Нартова будет справедливо.

Кто бы сомневался.

От мыслей о том, что мне придется чем-то доплачивать за жизнь и свободу, сразу стало нехорошо.

– Я стараюсь быть справедливым, – продолжил Цепеш, – потому что давно понял, что на людей это действует сильнее, чем страх или любовь. Поэтому требую от других только того, что для них приемлемо. По слухам, вы очень хороши в своем деле. Погостите пока в моем замке, а когда сможете принести пользу мне и моей стране в качестве видока, отправитесь восвояси.

На этом Цепеш завершил наши посиделки, предложив профессору вернуться к их общим делам, которые остались для меня тайной за семью печатями. А я опять попал в руки милой Наташи и покорно побрел за ней в отведенные мне апартаменты.

Глава 7

Возможность, как выразился Цепеш, принести пользу ему и Валахии возникла только через три дня. Все это время я провел, не выходя из гостевых покоев. Кстати, при моем первом появлении я нашел там свой мундир, крестик, защитный амулет и даже всю амуницию с оружием. Похоже, вампиры вообще меня не боялись. Больше всего озадачило то, что, прощупав украдкой дно планшета, я ощутил в потайном кармане артефактную пулю.

Даже не знаю, как к этому отнестись: либо способ, каким я сумел упокоить дочурку главупыря, остался для вампиров тайной, либо им на такие мелочи наплевать, но это вряд ли.

Впрочем, толку от подобных мыслей немного – все равно воспользоваться пулей не получится, а сдавать ее добровольно я не собираюсь.

Во время первой же ночи в этой золотой клетке ко мне в постель забралась Наташа. Да и вообще она проводила со мной больше времени, чем за пределами гостевых апартаментов. Уверен, все это сделано либо с одобрения, либо вообще по приказу Цепеша.

– Наташа, а тебе не влетит за столь интимные отношения со мной? – спросил я за завтраком, намазывая масло на слоеную булочку. – Ты же состоишь в гареме господаря.

Девушка сидела напротив меня в одном пеньюаре и маленькими глотками пила кофе.

– Не беспокойся, – мотнула она головой. – Моя верность хозяину непоколебима. К тому же, хотя этот гарем и предназначен не для плотских утех господаря, до моего господина тебе далеко, как и всем другим мужчинам.

– Сейчас не понял… – искренне удивился я.

– Ты обиделся? – сделала умильно-покаянное лицо Наташа.

– Не в этом дело. Просто объясни – что именно ты имеешь в виду?

– Это трудно объяснить. Я не смогу, а ты не поймешь. Когда господин кормится, я получаю несказанное наслаждение. К тому же это полезно для здоровья.

– Опять не понял.

– А чего тут непонятного? – рассмеялась девушка. – Сколько, по-твоему, мне лет?

– Чуть за двадцать. – От удивления я даже не стал лукавить, как это принято при ответах на данный вопрос.

– Мне тридцать семь.

– Кикимору мне в тещи!

– А у кикимор разве бывают дочери и вообще зачем тебе такая жена? – удивилась Наташа, но тут же поняла, что это просто разновидность ругательства, и рассмеялась.

– Ты серьезно?

– Да, только жаль, что скоро я лишусь всего этого, – внезапно погрустнела Наташа.

– Из-за меня? – напрягся я.

Девушка, которая не очень-то девушка, вновь рассмеялась.

– Успокойся, не все в этом мире вертится вокруг вас, мужчин. Как объяснил мне домнул Флорин, что-то меняется в моей крови от близости с господином, и скоро она перестанет его насыщать.

– И что произойдет с тобой дальше?

– Я стану богатой невестой, хотя красота немного увянет. Но с таким приданым любой красавец будет смотреть на меня как на богиню.

– И как твой будущий муж отнесется к тому, что твою кровь пил упырь?

– Не называй их так, особенно при местных, – посерьезнела Наташа. – Валашцы обожают стригоев, потому что видели от господаря и его детей только добро.

– Но они же кормятся людьми?

– И что? Да любая девушка в Валахии с радостью пойдет в гарем, а после с легкостью найдет себе достойного мужа. Кстати, тебе не нужна богатая жена, причем без матушки-кикиморы?

Было видно, что она шутит, но какой-то блеск в ее глазах все же заставил меня напрячься.

– Мне вообще не нужна жена. Не та у меня работа, да и характер не тот.

Я решил сменить тему и поинтересовался у Наташи об упомянутом ею домнуле Флорине. Она пояснила, что это старый придворный алхимик из обычных людей, у которого с моей временной опекуншей сложились дружеские отношения.

Попытки узнать подноготную вампирской жизни не увенчались особым успехом. А вот Наташа потрошила мой мозг со сноровкой работницы плавучего консервного завода. Нам было скучно, так что отмалчиваться не получалось, но Голливуд мне в помощь, и я опять начал вешать на милые ушки многокилометровую лапшу киношных историй.

Лишь на второй день вынужденного безделья меня озадачило то, что Нартов не дает о себе знать, так что я расспросил о профессоре Наташу. Она ответила, что ни Цепеша, ни Нартова во дворце нет: укатили в неведомом направлении.

Мое заточение в золотой клетке, являющейся еще и медовой ловушкой, закончилось с появлением в дверях здоровенного упыря в хламиде с наброшенным на голову капюшоном. Вместе с ним явились три господина в непривычной моему взгляду форменной одежде. Причем больше всего меня напряг не вампир, а один из служак, оказавшийся недоброй памяти господином Мунтяну.

– Рад вас видеть в добром здравии, Игнат Дормидонтович, – лучезарно улыбнулся бывший молдавский полицейский, оборотившийся, судя по всему, уже в валашского сыщика.

Небось еще выдали тридцать сребреников премиальных.

– Не могу ответить вам взаимностью, – процедил я сквозь зубы.

– Откуда столько злости, господин титулярный советник?

– Странный вопрос из уст предателя, – проворчал я, но все же попытался держать себя в руках.

Очень уж смущало присутствие упыря.

– И кого же я предал? – не унимался Ионел.

– Как минимум вы нарушили присягу, да и мне знатно подгадили.

– Я верен клятве, которую дал своему народу и своему господарю. А русские цари не могут требовать верности от тех, кого поработили, – растеряв бо́льшую часть своего благодушия, ответил Мунтяну.

– Вы, видно, забыли, что именно один из этих царей освободил ваш народ от османов, – сам не знаю почему вступил я в политическую полемику.

– Освободил?! – Ионел побледнел от злости и заиграл желваками. Его акцент усилился. – Я не очень хорошо знаю русский язык, господин видок, а вот вы говорите легко, но не задумываясь о значении слов, что слетают с вашего языка. Освободил? Если бы ваш царь подарил нам свободу, мы бы поставили ему величественнейший памятник в центре Кишинева. И не было бы у империи более верного друга, чем молдавский народ. Но вам не нужны друзья, вам нужны слуги.

Если честно, я не знал, что ему ответить, и не только потому что с фанатиками спорить бесполезно. Нужно отдать должное, вспышка Мунтяну быстро прошла, и он сумел взять себя в руки.

– Прошу простить меня за несдержанность. Этот разговор не имеет смысла. Вы не русский царь и даже не его приближенный. Давайте вернемся к делу.

Да уж, спор действительно бессмысленный. Сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит. Я точно знал, что в такие бедные губернии, как Бессарабская, империя вливает кучу золота. И тут возникает вопрос: а на кой черт вообще нужно кормить такого волка? Тут разумнее будет либо убить, либо отпустить.

Может, Мунтяну и не мерзавец вовсе, а идейный борец и отважный разведчик, но удар в лоб и посиделки голышом на цепи все еще свежи были в памяти, так что придушить эту сволочь все равно очень хотелось. И все-таки желание выбраться живым из вотчины вампиров было намного сильнее.

– Вы правы, – кивнул я. – Что у вас случилось?

– Ознакомитесь с делом сейчас, – Ионел приподнял папку, которую сжимал в руке, – или сразу поедем на место преступления?

– Давайте сразу на место. А подробности расскажете по дороге, – перешел я на деловой тон и, что самое главное, ощутил такой же деловой настрой.

Немного подпортило настроение то, что Мунтяну запретил мне брать с собой оружие. Даже маленький двуствольник. А вот вампиру, судя по отсутствию хоть какой-то реакции, на нашу возню было плевать, так что запрет являлся личной инициативой следователя.

В Бухаресте я не был ни в этой, ни в прошлой жизни, поэтому с любопытством смотрел по сторонам. Замок Дракулы сильно уступал Зимнему дворцу русского императора в плане помпезности, но, если честно, выглядел как-то строже и оттого солиднее. Построен он явно в готическом стиле – с высокими шпилями, вытянутыми вертикально окнами и мрачноватыми изваяниями на контрфорсах.

Сам Бухарест, раскинувшийся вокруг дворцового холма, представлял собой смешение старины и новизны в плане архитектуры. Старый стиль являлся отголоском османского владычества, и в нем преобладали плавные линии куполов, сочетающиеся со строгими углами стен и вьющимися узорами восточной росписи. А в новых постройках чувствовалось влияние западных мастеров.

Под охраной вампира, которому почтительно кланялись все встречные и поперечные, не замечая остальных членов нашей компашки, мы загрузились в три открытых коляски. Утреннее солнце начало припекать, несмотря на середину осени, но никак не желало сжигать дотла мерзкого упыря. Так что я в полной мере оценил функциональность его хламиды. К тому же сей факт на корню уничтожал миф об исключительно ночной жизни упырей.

Как только мы выехали из ворот, меня в который раз посетило ощущение нереальности. Казалось, что я попал на съемку фильма об истории Балкан. Подражая своему господину, жители Бухареста в стиле одежды словно отстали от внешнего мира как минимум на столетие. Среди пышных юбок, корсетов, фраков, треуголок, шляп с перьями и даже разной пышности париков в толпе мелькали народные румынские наряды с вышивками, цветастыми передниками, шароварами и постолами. Хватало и восточных нарядов с чалмами и фесками. Особо привлекали внимание цыгане в своей вневременной одежде и с такими же стандартными повадками. Причем на глаза они попадались на удивление часто. В общем, карнавал да и только. Так что я в своем строгом полицейском мундире выглядел здесь белой вороной, чего и добивался, когда отказался от предоставленной слугами одежды.

Как и во дворе замка, на улицах Бухареста вампиру кланялись все прохожие. В нашу же пролетку заглядывали только из любопытства к моему нестандартному виду.

Ионел начал вводить меня в курс дела практически сразу:

– Ночью убили заместителя примара Бухареста по делам, связанным с городской канализацией. Его нашла служанка два часа назад. Раньше господарь оставил в управе распоряжение, что для раскрытия убийств можно использовать ваши способности видока. Меня к этому делу прикрепили как вашего знакомца и знающего русский язык.

Заявив это, Мунтяну лучезарно улыбнулся, и я с огромным трудом подавил желание двинуть ему в оскаленные зубы.

Спокойно, нужно думать о деле, тем более что его успешное завершение станет моим пропуском на выход из этого красочного дурдома. К тому же в поведении сыщика я, как ни старался, так и не смог уловить ни тени издевки.

– Место происшествия оцепили?

– Конечно, – кивнул Ионел.

– Что-то из магических ритуалов там проводилось?

– Нет, хотели использовать ведьму, которая может считывать посмертные проклятия, но я отсоветовал, потому что читал инструкции поиспользованию в расследовании видоков, буде таковые окажутся под рукой. Они в кишиневской управе пылятся уже лет сто.

Вот сволочь, сказал обо мне как о холодильнике, к коему прилагается инструкция, но это я уже себя накручиваю.

На место преступления прибыли через десять минут небыстрой езды. Начальник местной канализации оказался человеком небедным. Его дом находился всего в километре от замка Куртя-Веке.

Двухэтажное строение с каменной оградой и небольшим садиком выглядело очень уютно, но атмосфера склепа уже окутала это жилище. Мрачные и порой заплаканные слуги лишь усугубляли впечатление.

Все время пути до этого дома меня терзали нехорошие предчувствия – а вдруг опять придется раскрывать какого-то благородного мстителя? Мне хватило случая с бедной Лян Ки, которую я собственноручно подвел под меч дракона. Да, после я укоротил этого самого дракона на голову, но девушке от этого легче не стало, как и мне.

В общем, в чужой дом я вступал с самыми мрачными мыслями, которые немного развеялись, когда я увидел тело. Точнее, тела. На тот свет хозяин дома отправился вместе с супругой. Дородная дама лежала у стены, а ее ночнушка была практически полностью залита уже подсохшей кровью. Главного ассенизатора Бухареста явно пытали, прикрутив к креслу веревками. Причем пытали безалаберно и грубо. Сейчас помощник примара выглядел крайне непрезентабельно.

Ну что же, такого убийцу я передам в руки упырей с большим удовольствием.

– Прошу всех покинуть комнату, – перешел я на деловой тон, выбирая место для проведения ритуала.

Мунтяну перевел мою просьбу коллегам, которые тут же ее выполнили, но Ионелу пришлось немного поуговаривать упыря. Похоже, он здесь не столько для помощи в поимке убийцы, сколько для моей охраны.

Не скажу, что лелеял какие-то планы побега, но все равно неприятно.

Оставшись наконец-то в одиночестве, я нацепил на лоб гогглы и опустился на колени в углу комнаты. Жертва находилась спиной ко мне, что наверняка даст возможность рассмотреть лицо убийцы.

В этот раз обращение к рунам едва не пошло наперекосяк – я лишь в последний момент разделил посыл, чтобы не зацепить крылья.

Когда открыл глаза, мир уже изменился. За окном непроглядная темень, и обстановку в комнате освещает лишь магическая лампа на стене. В помещении находились четыре человека, если не считать бедной супруги помощника примара, уже лежавшей у стены. Сам главный ассенизатор, как и в реальности, был прикручен к креслу, а его допросом занимались три очень колоритных типуса. Это были цыгане. Причем все трое. Не зря меня насторожило обилие представителей крайне беспокойного народа на улицах Бухареста. Еще в своем мире я слышал, что в Румынии этих ребят больше, чем в любой другой стране мира.

Им что здесь, медом намазано? Причем коренные валашцы вряд ли имели хоть какие-то кровные узы с ромами, так что родством душ эта ситуация не объясняется.

Жертву убийцы пытали с огоньком. В эмоциональном плане. Особо старался ярко разодетый в малиновую рубашку и расшитый золотом жилет кучерявый здоровяк. Он так разошелся, что даже подпрыгивала вдетая в левое ухо массивная серьга. Его эмоции стегали меня удовлетворением и азартом, а вот жертва излучала лишь обреченность и желание побыстрее уйти вслед за супругой.

Похоже, допрос подходил к концу. На столе уже высилась изрядная горка монет и золотых украшений, и выбить что-то еще из бедолаги у грабителей явно не получалось. Поняв это, главарь, вместо того чтобы нанести очередную резаную рану, резко воткнул кинжал в грудь помощника примара. Предсмертные судороги жертвы, как ни странно, сопровождались волной облегчения.

Чтобы не упустить момента, я отрешился от зарождающейся в груди ненависти и использовал эффект удильщика на предводителе убийц.

Виртуальная реальность раскололась от моего резкого движения, и я тут же ощутил, как звенит натянувшаяся связующая нить. Еще немного – и она лопнет, поэтому я инстинктивно подался к окну. Затем, переборов иррациональный страх и отступив к дверям, быстро побежал к выходу. Ионел метнулся за мной.

Заскочив в пролетку, я ударил извозчика по плечу и ткнул пальцем в ближайшую улочку, ведущую направо от главной дороги.

– Туда, гони туда!

Меня конечно же не поняли, но в дело вмешался Ионел:

– Кондуче аколо!

Извозчик хлестнул лошадей, а я все это время напряженно ждал обрыва нити, но с каждой минутой стремительной поездки напряжение ослабевало. Кстати, в отличие от молдаван, валашцы сонными не выглядели. Возможно, бодряще сказывалось нахождение под боком упыриного гнезда? Хотя, если верить Наташе, этот факт их только радовал. Но, если честно, что-то мне не особо верится.

Пока наш водила прилагал все усилия, чтобы не зацепить кого-то из пешеходов, я быстро описал Ионелу все, что увидел во время ритуала, и, судя по недовольному лицу сыщика, услышанное ему не понравилось. Правда, он чуть успокоился, посмотрев назад и увидев там коляску с вампиром.

Возница гнал пару гнедых, словно участника гонок колесниц в римском Колизее. Я давно уже понял, что азарт движения вдоль связующей линии стал для меня своеобразным наркотиком. Приближение цели будоражило, как гончую возбуждает запах зайца. Впрочем, ассоциация не совсем верная. Мои клиенты далеко не зайцы, а волки. К тому же далеко не факт, что на том конце нити скорого свидания с нами ждет одиночка, а не целая стая.

Как бывает чаще всего, даже самые дурные предчувствия оказались намного бледнее реальности. Впрочем, можно было бы и раньше догадаться, куда именно могла направиться троица цыган.

Мы как-то неожиданно выскочили в пригороды и увидели, что большое поле меж двух загородных поместий занято огромным табором. Раньше ничего подобного мне видеть не доводилось. Я бы и сейчас с радостью отказался от подобной экскурсии. На солидном пространстве, словно специально стараясь занять как можно больше места, раскинулось нечто среднее между рынком-барахолкой, мусорным полигоном и птичьим базаром. И без того многоголосый бедлам при нашем появлении перешел в форменный гвалт.

Всегда знал, что цыганские дамы очень крикливы, но в таком количестве это нечто феерическое. А в сочетании с нарядами цвета «вырви глаз» достигается такой эффект, что сразу захотелось вернуться в тихую и милую атмосферу упыриного логова.

Нашу коляску буквально застопорили, окружив галдящей толпой, состоящей в основном из старых цыганок и чумазых детишек. Даже не знаю, что произошло бы дальше, но тут подоспел экипаж с упырем. Толпу словно окатили из полицейского брандспойта. Она отшатнулась и даже затихла, что мне показалось истинным чудом.

Упырь величаво сошел с подножки коляски и подошел к нам. Ионел также покинул транспортное средство и, подойдя ближе к начальству, быстро заговорил. Когда следователь закончил доклад, капюшон утвердительно кивнул.

Несмотря на то что толпа притихла, идти дальше нам все равно пришлось пешком. Мунтяну махнул мне рукой, а когда я приблизился, шепнул:

– Ведите.

Судя по хриплому шепоту и напряженному лицу, мой недобрый знакомец сильно нервничал.

Ну а мне тогда что делать? Паниковать? Не дождетесь!

Сжав нервы в кулак, я шагнул вдоль ослабшей виртуальной нити. Это значило, что убийца очень близко.

Чем дальше мы углублялись в расположение табора, тем сильнее бесновалась толпа, но пока держалась на опасливом расстоянии. Вокруг нас по-прежнему суетились только женщины да пара стариков. Мужчины средних лет и юноши держались на расстоянии, иногда мелькая за толпой цыганок. Дети после появления вампира вообще исчезли как по мановению волшебной палочки.

Интересная, скажу вам, тактика, впрочем, если напрячь память, то можно вспомнить, что в моем мире дела обстоят примерно так же. Просто я еще никогда не видел цыганских таборов такого размера.

Еще через полсотни метров движения по этому дурдому я ощутил, как меня хлестнуло страхом. Наша с убийцей связь давала возможность ловить отголоски его эмоций. Не останавливаясь, я специально взял немного в сторону от направления нити и почувствовал, как страх цели немного ослаб. Но сходил с пути я не для его успокоения, а чтобы по отклонению нити вычислить, где именно находится наш преступник. После того как мы описали почти полукруг, сомнений больше не осталось – цель в большой кибитке рядом с красно-зеленым шатром.

Сначала я удивился, почему убийца не сбежал, как только в таборе начался переполох. Но затем понял, что, если не учитывать наличия видока, безопаснее для беглеца места все равно не найти. Даже полк солдат будет искать цыгана в таком огромном таборе до скончания веков.

Сообщить своим временным союзникам об обнаружении цели я не успел, потому что нам навстречу, приковывая к себе всеобщее внимание, вышел представительный седобородый старик в чуть потертом, но еще богато украшенном золоченым позументом одеянии. Его голову венчал помятый котелок с фазаньим пером.

Наш вампир двинулся навстречу старику, обгоняя меня с сыщиком.

Да уж, я как-то пропустил момент, когда этот упырь перешел в разряд своего. Но в таком окружении будешь рад любой защите, особенно не имея за душой даже ржавого гвоздя.

Когда фигура в балахоне закрыла меня от делегации со стариком, я шагнул ближе к Ионелу и прошептал, не разжимая губ:

– Кибитка справа.

Мунтяну сделал вид, что ничего не услышал, но тут же словно эхом моим словам прозвучал его шепот на молдавском, явно адресованный упырю.

Пока мы, несмотря на все еще стоявший кругом гвалт, перешептывались, старик начал возмущенно вещать, размахивая клюкой в опасной близости от лица вампира.

Он что, окончательно впал в маразм?

Даже косясь на кибитку, я не сумел заметить, как убийца выскользнул наружу, пользуясь тем, что внимание незваных гостей было приковано к старику. Просто слушавший барона вампир внезапно исчез и полуразмытой тенью переместился к кибитке. А еще через секунду здоровенный кучерявый цыган в красной рубахе и с серьгой в ухе уже висел в воздухе, дрыгая ногами в бессильной попытке достать ими до земли.

Если я думал, что раньше вокруг царил полнейший бедлам, то сильно ошибался, потому что через секунду начался настоящий мини-Армагеддон.

Меня тут же атаковало что-то пестрое и визжащее с тонкими, голыми до локтей руками, а в следующий момент острые ногти на этих руках едва не вырвали мне глаза. С большим трудом удалось оттолкнуть от себя вопящую цыганку, и тут же сзади навалилось что-то не очень тяжелое, поэтому не так уж трудно было совершить простейший бросок через себя и отправить голосящий снаряд в полет. Но легче не стало. Меня ухватили за обе руки, и к тому же кто-то укусил за ногу.

Да сколько же можно?!

На Ионеле тоже повисло несколько дам, явно не с сексуальными намерениями.

После недавнего ритуала запускать крылья было бы неразумно, да и в такой кутерьме пара секунд ускорения вряд ли поможет, но очень уж не хотелось быть разодранным на куски стаей бешеных кошек.

Я уже мысленно потянулся к татуировкам на руках, но тут ситуация резко изменилась. В воздухе хлопнул выстрел. Но не он спугнул толпу, а стрекочущий зов упыря, последовавший вслед за выстрелом.

Словно загаженная целлофаном, объедками и радужной пленкой нефти морская волна, толпа цыган отхлынула от нас под напором страха. На освободившемся пространстве остались только мы с Ионелом и все еще удерживающий свою жертву вампир. Оглянувшись, я увидел редкую цепь из дюжины фигур в балахонах.

Неужели все закончилось?

Для меня – возможно, но не для обитателей табора, поднявших руку на стригоя. Кто бы сомневался, что с упырями такие номера не пройдут.

Стоявшие неподвижно фигуры внезапно рванули вперед, и притихшая от страха толпа взорвалась криками боли. В воздух взлетели шлейфы красных брызг.

После столь близкого знакомства мне этих ребят в цветастых тряпках любить не за что, но подобный окорот – пожалуй, уже перебор. Если верить уверениям Наташи о показательно-мирном сосуществовании в Валахии людей и упырей, все происходящее, скорее всего, даже не реакция на преступление, а давно назревший акт устрашения. Возможно, это единственный способ удержать в узде подобную публику, для которой наглость уже не инструмент, а способ жизни.

Но не мне судить. Своих проблем хватает, особенно учитывая то, что я оказался замазан в сем безобразии по самые брови. А это значит, что нужно как можно быстрее покинуть благодатные земли Валахии с ее очень колоритным населением.

Увы, не получилось, и что самое обидное, в большой степени именно по моей собственной вине.

Мунтяну вернул меня в замок, где знакомый лекарь позаботился обо всех царапинах и укусах. А еще я самостоятельно продезинфицировал себя изнутри и немножко снаружи, используя триста граммов отличного коньяка: замеченная мной антисанитария в таборе сильно напрягала, а лечебные артефакты все еще не внушали полного доверия.

Немного успокоившись, я тут же отправил Наташу на поиски того, кто может дать мне разрешение на выезд из страны. Вернулась она без разрешения, но с письмом от профессора. Нартов очень просил меня задержаться до их с Дракулой возвращения и дать ему возможность пообщаться со мной на осеннем балу в честь праздника урожая. В письме профессор намекал, что разговор будет очень познавательным, потому что он получил у своего нового покровителя разрешение на выдачу мне некоторых сведений.

Мне бы настоять на своем и, упирая на данное господарем слово, все же сбежать из Валахии, но любопытство почему-то оказалось сильнее страха.

Глава 8

Всю подготовку к предстоящему празднику взяла на себя Наташа. Как оказалось, мне предстоит получить новый опыт, потому что бал вампиров не будет похож ни на празднество в ратуше Топинска, ни на приемы в московских дворцах. То, что намечается самый настоящий маскарад, стало понятно по костюму, который мне принесли через два дня после приключений в таборе и за пару часов до начала события.

– Ты серьезно? – спросил я Наташу, взяв в руки маску.

– Конечно. А что тебя удивляет? Бал посвящен празднику урожая.

Да уж, похоже, мне придется сыграть роль то ли кабачка, то ли баклажана. Маска имела салатово-сиреневый цвет, выпукло-округлые скулы, бровки листиками и усы, похожие на усики вьющегося растения. Одно радовало – прилагающийся к маске костюм ничуть не напоминал сбрую овоща-аниматора. К маске прилагались тех же цветов камзол с вышивками растительных мотивов и треуголка, в которую вместо пера воткнулся длинный лист, сделанный из ткани.

Одевшись, я покрутился перед зеркалом и со вздохом смирился со своей участью.

Наташа вырядилась в нечто воздушное и золотисто-белое. В итоге получился некий гибрид ромашки и ангелочка, причем очень соблазнительного.

Времени на амурные развлечения не оставалось, и лишь немного подурачились – я пытался стянуть с девушки платье, а она бодро отбивалась. В таком настроении мы и вышли в люди. Причем люди эти были многочисленны и разодеты в пух и прах. Бал действительно поражал своим размахом. В дальней части как минимум двухсотметрового бального зала виднелось возвышение с троном, вокруг которого все блистало золотом и каменьями богатейших костюмов и масок. Туда меня совершенно не тянуло, и Наташу, кстати, тоже, что показывало ее не самое высокое положение в гареме. Так что она тут же захотела танцевать, и я с радостью удовлетворил желание дамы. Не факт, что особо порадовал ее умением, но энтузиазма было хоть отбавляй. Тем более что никаких строгих устоев в плане политеса здесь не было. Веселая музыка самой своей сутью заставляла вертеться и паясничать в вольном стиле.

Время от времени под высоким потолком зала вспыхивали иллюзорные фейерверки, пролетали призрачные драконы и птицы. Практически все время шел золотистый дождь из неосязаемых то ли икринок, то ли снежинок.

Запыхавшись, я оттащил Наташу к столам и, утолив первую жажду, спросил:

– Ты, случайно, не знаешь, где можно найти профессора Нартова?

– Случайно знаю, – озорно блеснула глазами моя подруга, – он просил привести тебя в жемчужный кабинет.

– И почему не привела?

– Танцы – это моя плата за услуги. И ты должен мне еще парочку после разговора со своим другом.

– Клянусь, – торжественно заявил я, ударив кулаком себя в грудь.

– Ну, тогда пошли. – Забросив в рот виноградинку, Наташа ухватила меня за руку и потащила сквозь веселящуюся толпу.

Если бы я не знал, что здесь собраны сливки высшего общества Валахии, то подумал бы, что это гулянка в ремесленном квартале Бухареста. Если честно, подобная непосредственность сильных мира сего мне больше импонирует, чем чопорность московского дворянства. Валахия вообще показала себя как страна контрастов – порой мне здесь очень нравится, а иногда хочется бежать отсюда со всех ног.

Кабинет, в который меня привела Наташа, полностью оправдывал свое название. И стены, и потолок были отделаны большими фарфоровыми панелями с вкраплением жемчужин разных оттенков.

Да уж, богато жить не запретишь.

Профессор явно заждался и с укоризной глянул на Наташу, но, как и я, не смог долго без улыбки смотреть на бесенят в ее глазах.

– Милая барышня, не оставите нас с Игнатом Дормидонтовичем наедине?

Какой обходительный мужчина. Интересно, считает ли он Наташу бесполезной накипью человечества, как и тех девочек, над которыми проводил опыты?

В душе опять заворочалось предубеждение, которое пришлось гасить усилием воли. Да уж, возродить дружбу с профессором будет очень непросто, особенно учитывая наше совместное прошлое.

Наташа стрельнула в меня глазами и упорхнула из комнаты.

– Игнат Дормидонтович, – жестом предложив мне сесть, начал разговор профессор, – я очень рад, что вы согласились дождаться моего возвращения. Поверьте, я много думал о том, что произошло между нами, и вполне понимаю ваши действия в Омске. А еще хочу попросить прощения за то, что поставил вас перед подобным выбором.

– Да уж, было нелегко.

– Но вы поступили правильно, – все так же доброжелательно уверил меня профессор.

– Вы действительно так думаете? – искренне удивился я.

– Конечно, – кинул Нартов. – Как я уже говорил, вы цельный человек, со своими принципами и убеждениями, коих не намерены нарушать несмотря ни на что. Я уважаю ваши убеждения, потому что тоже служу человечеству. Скажу больше, в тот момент у меня был выбор средств достижения цели и возможность поступить менее радикально, а у вас выбора не было.

– Даже не знаю, что сказать, – озадаченно проворчал я, немного смутившись от столь откровенных признаний Нартова.

– Ну, есть кое-что, о чем бы я с удовольствием послушал, – хитро прищурившись, заявил профессор.

– Я бы тоже хотел о многом узнать, – парировал я. – К примеру, зачем вы так сильно понадобились валашскому господарю?

– У каждого есть секреты, а эти вообще не мои, – уклончиво ответил Нартов.

– Федор Андреевич, – скопировав хитрый прищур профессора, сказал я, – секрет на секрет. Я вам расскажу все без утайки о переселении душ, а вы хотя бы намекнете на то, что здесь творится. Поверьте, это не праздное любопытство, а простая оценка угрозы. К тому же обещаю сохранить эту тайну. От вас же буду ждать ответной любезности в отношении моего секрета. Конечно, если мы договоримся о данном обмене.

Нартов изобразил на лице глубокую задумчивость, но мне казалось, что он сам хотел предложить нечто подобное. Не зря же он намекал на то, что Дракула дал ему разрешение на небольшую откровенность.

– Ваш ход первый, Игнат Дормидонтович, – закончив ломать комедию, решительно сказал профессор и в нетерпении даже подался вперед.

Я же, готовясь говорить, откинулся в кресле.

– Хорошо. Во-первых, еще недавно меня звали Евгением Васильевичем, и лет мне было немногим меньше, чем вам…

Ну а дальше меня прорвало. Только сейчас я понял, как тяжело было хранить тайну о себе. Информация лилась из меня диким потоком, заставляя глаза Нартова увеличиваться все больше и больше. Под конец они едва не стали крупнее его очков.

Когда я наконец-то выдохся, профессор впал в некий ступор, пытаясь уложить все услышанное в голове. Но, похоже, оно не очень-то помещалось.

– Тяжело поверить, но не доверять вам у меня нет никаких причин. Как жаль, что мне не доведется увидеть ни карманного синематографа, ни гигантских самолетов, ни умных машин. Но знаете, – встряхнувшись, с пылом продолжил профессор, – я рад, что человечество способно на такое и не погрязнет в болоте ханжества и мракобесия.

– Поверьте, – кривовато улыбнулся я, – мракобесия и в моем мире хватает.

– Да, пожалуй, суеверный страх в человеке неистребим. А судя по вашим приключениям, этот страх не так уж беспочвенен. – Посмотрев на меня поверх очков, профессор иронично улыбнулся. – Похоже, после смерти рая мне не видать как своих ушей. Но кто ж знал…

В ответ мне оставалось лишь развести руками.

– Ну что же, для настоящего исследователя будет интересен любой опыт, даже полученный в аду, – с полной серьезностью заявил Нартов. – Но это, надеюсь, случится еще не скоро, так что вернемся к нашим делам.

Откинувшись в кресле, профессор опять нацепил на себя образ лектора.

– Итак, скажите мне, любезный Игнат Дормидонтович… – сказал профессор и тут же спохватился: – Или, может, вас называть по-другому?

– Новая жизнь – новое имя, – философски заметил я.

– Так вот, скажите мне, голубчик, что вам известно о размножении энергентов-симбионтов? – спросил Нартов тоном преподавателя, принимающего экзамен у ленивого студента.

Самое интересное, что и я внезапно ощутил себя в шкуре этого самого студента.

– Ну, симбионты живых носителей делают это совместно с организмом человека. Только не знаю, разделение происходит во время внутриутробного развития плода или случается при рождении.

– Большая часть энергетиков считает, что разделение энергосимбионта материнского носителя происходит во время формирования плода, и я к ним присоединяюсь.

– А как же тогда стриги? – задал я вопрос, который время от времени мелькал в моей голове.

– Тут сложнее, – нахмурился профессор. – По моему мнению, стриги являются переходной формой свободного энергента в симбионта.

– Вы думаете, что стриги заражаются, как те же русалки?

– Именно так я и думаю, но пока это лишь предположения. С учетом вашего рассказа о душах легенда о стригах-двоедушниках, когда в теле матери после вытравливания плода остается душа и подселяется в следующего ребенка, уже не кажется столь абсурдной. Но сейчас не об этом. Вы остановились на живых симбионтах.

– Да, еще бывают, как вы сказали, переходные формы энергентов, которые сначала развиваются как свободные, а затем становятся симбионтами, но примеров приживления в живых телах вроде нет. К такому симбиозу относятся русалки-умертвия и возникшие самостоятельно кладбищенские упыри.

– Отменно, Игнат Дормидонтович, – похвалил меня профессор. – Вы все же решили ознакомиться с теми книгами, которые я вам посоветовал.

– Конечно, а ваш «Бестиарий» у меня вообще зачитан до дыр. Но мне не удалось найти там объяснения феномена кукловода и стригоев.

– Вот теперь мы подходим к предмету нашего разговора. Жертвы кукловода обращаются по тому же принципу, что и новоиспеченные стрыги и стригои, коих, как вы знаете, не стоит путать со стригами. У тех же оборотней энергент отделяет часть себя, словно почкуется, передавая базовые навыки. А вот энергетическая составляющая стриги-кукловода и стригоя формирует нечто похожее на личинку. Действо непростое и небыстрое. Особенно сложно проходит его приживление в новом теле. В конечном итоге получается существо, управляющей основой которого является именно энергент, а не разум человека, как это происходит с живыми симбионтами. Сложность в том, что юный вампир мало чем отличается от новорожденного ребенка. Его нужно учить буквально всему и постоянно контролировать.

– И вы нашли способ ускорить это дело? – озарила меня догадка.

– Да, когда-то я поделился парочкой теорий по данному вопросу со своим коллегой из Венского университета, который изучал природу симбиоза энергентов с неживыми телами. Как выяснилось, он был близко связан с валашским правителем, и поэтому я получил шанс на свободу. Кстати, Дракула поверил в мою идею именно потому, что сам, пройдя инициацию, сумел сохранить память носителя, но, если варить вам обоим, потерял душу. Он не помнит, кто его инициировал, и допускает самые смелые предположения мистического плана. Но, несмотря ни на что, он очень хочет повторить это чудо, так сказать, рукотворно.

– Не уверен, хочу ли я знать, как именно вы собираетесь делать умных вампиров.

– Именно так! – со свойственным ему пылом ударил профессор ладонью по столу. – Если все получится, господарь сможет получать сразу развитое существо с умом, опытом и умениями тела-носителя!

– И для этого вы опять будете убивать и мучить людей?

– И да, и нет. Во-первых, у Дракулы достаточно добровольцев из слуг, которые находятся на грани смерти, но желают и дальше служить своему господину. Увы, мои методы далеки от совершенства, а господарь слишком нетерпелив. В результате чего уже двое претендентов на звание вампира приняли в себя личинку энергента, но все же потеряли и память, и рассудок. Они стали обычными вампирами, нуждающимися в постоянной опеке.

Заметив мое напряжение, профессор сменил тему, и в следующие полчаса мы успели обсудить с ним многое. Я рассказал о приключившемся с Евсеем несчастье и, несмотря на сверхактивную роль казака в омской охоте на Мясника, профессор выказал живое участие в судьбе пострадавшего. Задавал много наводящих вопросов, явно делая для себя какие-то выводы.

Общаясь с Нартовым, я опять почувствовал себя восторженным слушателем, который удостоился внимания умнейшего и интеллигентнейшего человека. Вспомнил познавательные, неспешные и даже вальяжные посиделки за столом в профессорской квартире. Но та же память постоянно подсовывала другие картинки – с растерзанными девушками. Наш разговор с Федором Андреевичем начал как-то выцветать. До неловкого молчания мы не дошли лишь благодаря Наташе, которая ворвалась в кабинет подобно вездесущему сквозняку.

– Профессор, вас хочет видеть мой господин, – с серьезным лицом заявила девушка и тут же дернула меня за руку, вытаскивая из кресла. – А с тебя должок. Помнишь?

Я был ей искренне благодарен, потому что смог по-дружески попрощаться с нечужим для меня человеком. Случись это десятком минут позже, и совесть догрызла бы меня до упора.

Да уж, похоже, мой славный панцирь цинизма не выдержал межмирового перехода, а нарастить новый как-то не получается.

Наташа вновь утащила меня в круговерть «овощного» карнавала. Мы опять танцевали, ели, пили, и я беззаботно отбросил в сторону все проблемы и душевные терзания.

Кто бы сомневался, что моя мимолетная подруга решит похвастаться перед коллегами по гарему новым экспонатом в своей наверняка немаленькой коллекции мужчин. Не знаю, сам ли Дракула подбирает себе доноров, но если это так, то вкус у него есть. Те шесть дам из гаремной дюжины, с которыми успела познакомить меня Наташа, выглядели необычайно привлекательно.

Или это близкое общение с вампиром так преобразило женщин?

Разговор с одалисками не получился из-за языкового барьера. К тому же Наташа вдруг утратила навыки переводчицы. Мои комплименты она переводила в явно урезанном виде, а затем и вовсе отказалась доносить до меня ответы от других вампирских наложниц. В конце концов, Наташа утянула меня подальше от специальной комнаты-алькова в бальном зале, которую с необычайным комфортом обжили участницы донорско-эротического коллектива.

Предлогом для нашей отлучки была зарождающаяся в парке дуэль. Как объяснила мне Наташа, подобные схватки для праздника урожая стали чем-то сакрально-обязательным. По местным суевериям, если на этом сборище не прольется кровь, то следующий урожай будет скудным. Ну а если кто-то из дуэлянтов будет убит, то Валахию в следующем году ждет небывалое процветание.

Дикие нравы, хотя чего еще можно ждать от государства вампиров. С другой стороны, московская дворянская Игра не менее дикая традиция. Тут хоть обходятся одним трупом в год, а там дворяне режут друг друга как пираты в портовом кабаке.

Должен сказать, что схватка, на которую мы почти опоздали, выглядела впечатляюще. Два бойца, чей возраст трудно определить из-за масок, дрались чем-то похожим на казацкие шашки без гарды, только с бо́льшим изгибом клинка. Рубились они истово, под одобряющие вопли изрядной толпы зрителей. Маски хоть и осталась на лицах, зато камзолы были сброшены, видно, для большей контрастности алой крови на белоснежных рубахах. Может быть, для этой же цели служил белый песок на подозрительно круглой площадке.

Моя неугомонная подруга потащила нас в первые ряды, яростно работая острыми локотками, вопреки своему нежно-воздушному образу. В общем, представление мы рассмотрели подробно.

Этот смертельно опасный и очень захватывающий балет смерти продлился еще пару минут, затем дуэлянт с огуречно-морковной маской достал сеньора Помидора, вспоров ему белую рубаху вместе с кожей и даже мышцами. Кровь брызнула на песок под ногами отскочившего дуэлянта. Толпа взвыла в диком восторге. К пострадавшему тут же подбежали слуги, а вот его противник не спешил покидать круг.

Вопящие зрители начали бросать букетики, накрывая запятнанные кровью участки площадки. Но мне почему-то показалось, что они все еще не удовлетворены. Это же настроение проявлял победитель. Он вскинул к небу свое оружие и начал оглядываться в поисках нового соперника.

Кто бы сомневался, что его взгляд привлеку именно я. Видно, такая у меня карма. И это надо было: всеми силами отбрыкиваться от двух дуэлей в Москве только для того, чтобы вляпаться в странные ритуалы отмороженных валашцев.

Типус во все еще белоснежной рубахе прокричал мне что-то явно обидное, потому что толпа поддержала его заявление дружным смехом. Но тут неожиданно в дело вмешалась Наташа. Она звонким голосом выдала фразу в ядовито-издевательском тоне. Но меня поразила не развязность подруги, а то, что и драчун, и зрители мгновенно притихли.

– Он не может вызвать гостя господаря, – пояснила девушка, заметив недоумение на моем лице.

Даже не знаю, как на это реагировать. С одной стороны, драться мне совсем не хотелось, а с другой – мужской гонор вопил о недопустимости женской защиты в подобной ситуации.

Эта внутренняя борьба осталась неразрешенной, потому что все вокруг внезапно загалдели, и толпа потянулась обратно к входу во дворец.

– Идем быстрее, – ухватила меня за руку Наташа, – сейчас будет что-то очень интересное!

Не отвечая на мои вопросы, она силком потащила меня в бальный зал, где уже не звучала музыка, а народ притих в ожидании того самого «интересного».

Гулко ударили барабаны, скорее всего, пресловутые тамтамы. На своеобразную сцену рядом с троном Дракулы начали выходить самые настоящие негры. Одеты они были, как положено жителям Африки, во всякие там травянистые юбки и имели множество браслетов на руках и ногах. Было видно, что компания из двух десятков чернокожих делилась на два подвида – бо́льшую часть представляли здоровенные воины, а меньшую – мужики помельче, в больших деревянных масках. На масках словно застыло гротескное лицо с широко открытым ртом. Судя по всему, через этот рот и смотрели на внешний мир шаманы.

У меня почему-то не было ни малейших сомнений, что это именно шаманы.

К рокоту тамтамов добавился заунывный гул голосов, который по непонятной причине вызвал у меня неприятное чувство.

Пока я разглядывал начинающееся представление на сцене, Наташа упорно тянула меня через толпу, в своей излюбленной манере работая острыми локотками.

Сбросив с себя наваждение, я притормозил этот маленький локомотив:

– Наташа, что здесь вообще происходит?

Моя проводница выглядела немного раздраженной, но все же ответила:

– Леди Клара специально вернулась из Африки на праздник плодородия. Ну не стой же столбом, иначе все пропустим. Представляешь, сколько интересного она привезла с собой?!

От второй части вылетевших из Наташи слов я отмахнулся, сконцентрировавшись на первой:

– Кто такая леди Клара?

– Это четвертая дочь господаря.

Так вот что меня так сильно беспокоит. Сразу как-то стало не до развлечений. Если Дракула и простил мне смерть дочери, то не факт, что ее сестрица поддержит решение родителя. И проверять, насколько леди Клара покорная дочь, мне что-то совершенно не хочется. Тут же возникло острейшее желание смыться как минимум из дворца, а как максимум – оказаться на границе Валахии и империи.

– Наташа, мне срочно нужно уехать отсюда.

Девушка удивленно замерла, а затем раздраженно топнула ножкой.

– С какой стати? Мы с тобой еще нормально не попрощались. К тому же я узнавала. Завтра тебе предоставят карету до самой границы.

– Значит, никто не станет возражать, если я уеду прямо сейчас.

– Игнат, не глупи, – недовольно нахмурилась Наташа, – с чего такая срочность?

Ну вот как ей объяснить то, в чем я и сам не уверен?

Глубоко вздохнув, я взял ладошки девушки в свои ладони и серьезно посмотрел ей в глаза.

– Милая, скажи мне, ты уверена, что леди Клара не захочет наказать убийцу своей сестры, наплевав на все приказы господаря?

Наташа явно хотела возмущенно фыркнуть, но что-то не дало ей этого сделать. Чем дольше она обдумывала мой вопрос, тем беспокойнее становились ее глаза.

– Леди Клара очень непростая особа. И очень строптивая. С леди Бьянкой они не очень ладили, но даже не знаю… – Девушка опять задумалась. – Пожалуй, ты прав.

Наташа, ухватив меня за руку, ринулась в обратную сторону с той же решительностью, с какой она тащила меня к сцене.

На нас никто не обращал внимания, потому что все были заняты представлением, которое уже начало меня беспокоить. Может, это от страха, но удары тамтамов отзывались звоном в моей голове, затуманивая сознание. К счастью, через минуту очередные двери отрезали нас от странных звуковых эффектов, и мы почти бегом направились к гостевым покоям.

– Быстро собирайся, а я пойду поговорю со слугами насчет лошади и попрошу домнуле Мирче, начальника охраны, выделить тебе сопровождающего, – сказала мне девушка, когда мы остановились у дверей в гостевые апартаменты. – У нас с ним хорошие отношения, и если от господина не было никаких запретов, он тебе поможет.

Скользнув по моим губам быстрым поцелуем, она убежала по коридору, а я с робким облегчением открыл дверь и шагнул в комнату.

В этот раз мне не удалось даже запустить крылья. Темная фигура словно соткалась из мрака обычно всегда освещенной комнаты. Я лишь успел рассмотреть летящий в лоб кулак.

Не успел.

Глава 9

Да вы издеваетесь!

Первой моей эмоцией после возвращения в сознание было возмущение.

Прямо дежавю какое-то. Я опять лежу на куче соломы, голый и посаженный на цепь, как собака. Даже шишка примерно на том же месте. Никакой фантазии у этих уродов.

Но одно отличие все же было – развития дальнейших событий пришлось ждать не очень долго. Хотя непонятно, хорошо это или плохо.

Минут через двадцать после моего пробуждения дверь открылась, и в камеру вошли три темные фигуры. Двое в уже набивших оскомину балахонах, а одна в туго обтягивающей хрупкое тело кожаной «амазонке».

А вот и леди Клара, век бы ее не видеть. Впрочем, мне выбирать не приходится.

При входе посетителей я встал и инстинктивно прикрыл срам.

Эта дама владела искусством макияжа намного лучше папеньки, и отличить ее от нормальной женщины было трудно, особенно в неверном свете истощенной магической лампы. А вот с мимикой у нее было немного хуже, как и со способностью к языкам.

– Так вот ты какой, зверь диковинный, – с жутким акцентом сказала она.

– Не диковиннее вас, мадам.

Все еще прикрываясь руками, я постарался принять независимую позу, но получилось плохо. И дело даже не в наготе: нормально владеть собой мешала подступающая паника. Ощущение страха было каким-то животным и вряд ли имело естественное происхождение. Не уверен, что упырица намеренно давила меня ментально, может, это у нее просто аура такая.

Ох, как же мне не хватает защитного артефакта профессора.

– И почему вы, людишки, такие строптивые, особенно имперцы? Я несла тебе подарочек, но не донесла, потому что наткнулась на еще одного такого же, как ты, наглеца. Но не бойся, мальчик, для убийцы моей сестры у меня есть еще много сюрпризов. А для начала ты мне расскажешь – как смог убить высшую стрыгу? Отец считает это простым везением, я же думаю, что есть какой-то секрет.

– Спешу и спотыкаюсь, – проворчал я, нагло глядя в глаза вампирши.

Меня охватил какой-то веселый фатализм, напрочь смывая ощущения страха.

Умирать, так с музыкой!

Даже убрал руки от самого дорогого, потому что иначе вызывающая поза не получалась.

– Наглое животное, – прошипела упырица.

В плане понимания сущности вампиров этот обмен колкостями дал мне намного больше, чем общение с Дракулой и рассказы профессора. Цепеш настолько владел своей мимикой и голосом, что казался хоть и очень странным, но все же человекам. А вот имитация эмоций в исполнении этого существа выглядела жутковато. Человеческие страсти ей явно чужды. И все же что-то двигало поступками и порывами этого существа. И это что-то настолько чуждо и неестественно для моего понимания, что просто голова кругом.

Оскал упырицы обезобразил кукольно-красивое лицо, делая его запредельно уродливым. И тут же я внезапно осознал, что ничего прекраснее в этом мире не видел. Мне доводилось делить постель с очень красивыми женщинами, но никого и никогда я не хотел так сильно, как этого ангела. Каждый изгиб тела, каждая черточка ее совершенного лица просто сводила меня с ума. Удержаться от соблазна хоть на мгновение прикоснуться к этому великолепию было попросту невозможно.

Я шагнул вперед, ощутив болезненный рывок ошейника, но все это такие мелочи!

Увидев эти потуги, моя леди подошла ближе и своими изумительными пальчиками прикоснулась к моему подбородку.

– Говори.

Ее чуть хрипловатый голос обвораживал, и я сначала не понял, что именно она имела в виду, а когда осознал, то захлебываясь начал рассказывать о том, как сумел убить ее сестру.

Когда поток моего словесного поноса иссяк, Клара обожгла меня своей улыбкой и наклонилась ближе. Когда ее губы коснулись моей шеи, все тело пронзило запредельное блаженство.

А затем реальность рухнула на мою голову, как ушат с фекалиями, вызвав дикое чувство омерзения. Переход был настолько резким, что меня сначала отшатнуло, а затем вырвало. Такое ощущение, что я действительно только что вынырнул из выгребной ямы.

Каркающий смех упырицы как нельзя лучше оттенял мои потуги вывернуться наизнанку.

– Привыкай, зверек. Мы увидимся еще не раз, пока ты все же не дождешься подарка от меня.

И знать не хочу, какой такой подарок она не донесла! Серьезно поврежденная чрезмерно близким общением с вампиршей фантазия рисовала такое, что хотелось прямо здесь разбить себе голову о стену.

Говорят, в жизни нужно испытать все, но без навалившейся на меня депрессии я бы с удовольствием обошелся. То, что было со мной во время первой лежки на этой самой куче соломы, не шло ни в какие сравнения с происходящим сейчас.

Я прекрасно помнил все свои ощущения в тот момент, когда эта мразь взяла меня в оборот. Помнил все восхищенные эпитеты, всплывавшие в мозгу. От воспоминаний меня в который раз передернуло.

Даже не сомневаюсь, что моей потенции пришел конец и до конца жизни будет тошнить от вида любой женщины. С другой стороны, чего уж тут сокрушаться? Жить все равно осталось до момента, когда упырице надоест со мной играть, и это еще цветочки – ягодкой наверняка станет обещанный подарок.

Вновь расшалившаяся фантазия имела шансы свести меня с ума, но тут открылась дверь в камеру. От этого звука у меня зашевелились волосы и едва не захлестнуло волной паники.

Вот тварь, до чего меня довела! Как же мне хочется отправить тебя вслед за сестрицей!

Я перевел горящий ненавистью взгляд наверняка красных от лопнувших капилляров глаз на посетительницу, но тут же удивленно замер.

Это была Наташа. Мелькнувшая мысль о предательстве девушки была тут же возмущенно выпнута из головы.

Наташа выглядела убитой горем – заплаканная, растрепанная и вообще крайне несчастная. Вслед за ней в камеру вошел мой сторож и кормилец. Вел он себя крайне настороженно. Даже прихватил с собой револьвер, который пока держал направленным в пол. От мысли, что эта парочка явилась с намерением спасти меня, тоже пришлось отказаться ввиду отнюдь не дружелюбного взгляда охранника.

Наташа беспомощно оглянулась на своего провожатого и, увидев его кивок, бросилась ко мне:

– Любимый!

Так как при их появлении я настороженно привстал на одно колено, ей пришлось падать на колени рядом со мной.

Рыдания и осыпания меня поцелуями, если честно, как-то не очень вписывались в образ разбитной и самостоятельной интриганки, коей, без сомнения, была наложница Цепеша.

Что-то здесь не так, и через минуту стало понятно, что именно.

Не прекращая плакать и крепко меня обнимать, Наташа как-то умудрилась между всхлипами прошептать мне на ухо:

– Ты сможешь убить охранника?

Ничего себе заявочки! Впрочем, сейчас не время для сомнений.

– Да, – не разжимая губ, ответил я.

– Тогда терпи.

Необходимость спрашивать, что именно мне нужно терпеть, тут же отпала. Девушка словно в порыве горестной страсти приложила ладонь к задней части моей шеи поверх ошейника – там, где крепилась цепь. Она явно что-то прицепила туда и тут же опасливо убрала ладонь.

Интересно… Лешего тебе в мужья, зараза такая!

От обжигающей боли у меня чуть не вылезли глаза, которые пришлось тут же закрыть, дабы не испортить все дело. Ведь охранник смотрел на меня очень внимательно.

Ну вот кто ей мешал прилепить эту дрянь на цепь подальше от шеи?!

Возмущаться глупостью Наташи времени не было. Я дернулся вперед, одновременно активируякрылья. То, что опалило мне шею, неплохо обработало и металл. Так что с цепи я сорвался без проблем, даже не особо затормозив на старте. Дольше отпихивал в сторону ставшее неуклюжим тело девушки.

Глаза караульного медленно начали расширяться от испуга. Он даже успел приподнять пистолет, но через мгновение я был уже рядом и перехватил оружие левой рукой, а правым кулаком ударил охранника в гортань.

Рывок за револьвер оказался слишком резким, и оружие было вырвано из ослабевших пальцев. Но охранника сейчас заботило совершенно иное. Он пытался хоть как-то сделать вдох, что с разбитой гортанью довольно проблематично.

Я хотел ударить его еще и в висок, но тут словно провалился в пространстве. Тягучесть в движениях исчезла, а ставший слишком суетным мир навалился на меня всей тяжестью. В уши одновременно ворвалось бульканье умирающего человека и тонкое подвывание Наташи.

– Замолчи, – сказал я девушке, наклоняясь над охранником, который уже трясся в агонии.

Через пару секунд он затих.

Подвывание моей спасительницы стало тише, но не прекратилось. Я повернулся к ней и застал не очень-то приглядное зрелище. Похоже, это был откат того запредельного напряжения воли, на котором она провернула всю эту авантюру с моим освобождением. Нужно было как-то отвлечь ее.

– Рассказывай.

– Что? – пискнула девушка.

– Как ты докатилась до такой жизни? – попытался я пошутить, и не только для того чтобы успокоить Наташу. Мне тоже было невесело, особенно учитывая то, что сейчас придется раздевать труп. – Сама придумала или надоумил кто?

Кто бы сомневался, что возможность похвастаться приободрит девушку.

– Я и сама хотела хоть что-то сделать, но ничего в голову не приходило. Пришлось идти за советом к домнулу Флорину. Ну, ты помнишь, я тебе о нем рассказывала.

– Придворный алхимик? – недовольно проворчал я и, приостановив попытки стянуть с трупа сапоги, осторожно прикоснулся к обожженной шее.

Вот зараза, больно.

– Да, старик понял, что с господаркой Кларой ему будет не очень хорошо, и решил рискнуть. Вот он и придумал план. Обещал дождаться моего возвращения, только мне кажется, что он сейчас уже далеко.

– Так, стоп. Что значит господарка? – удивился я.

Мне казалось, что эта тварь просто как-то переубедила Дракулу насчет моей персоны и он отдал убийцу одной дочери на потеху другой. Даже немного злился на бездействующего профессора. А тут вон что происходит.

– Те чернокожие колдуны оказалась очень непростыми. Когда они заиграли на своих барабанах и завыли, многие люди стали словно пьяные, а стригои вообще потеряли сознание. Все, кроме верных псов Клары. Господин конечно же оказался им не по зубам, но очень ослаб, и его скрутили черные воины.

– Интересно девки пляшут…

– Все очень плохо, – опять всхлипнула Наташа. – Клара сейчас наводит свои порядки в Бухаресте. Вот я и решила, пока она в городе охотится на непокорных стригоев, попытаться спасти господина.

– Не понял? – опять замер я, но уже в процессе натягивания на себя чужих штанов. – А ко мне зачем пришла?

– Это посоветовал домнул Флорин. Он сказал, что туда, где держат господаря, мне не добраться, а вот освободить тебя будет легче. Мы оба знали, что Думитру очень жадный. За золото и мать родную может продать, не то что провести страдающую девочку на последнее свидание к ее возлюбленному.

Наташа уже полностью оклемалась и даже пыталась умильно строить глазки.

– Давай без этого, – раздраженно проворчал я, все еще переваривая новости.

– Домнул Флорин все объяснил и даже дал золото на подкуп, – вернулась к рассказу Наташа. – Он сказал, что в тюрьму все равно не пустят никого опасного даже за все золото Валахии, а внутри может найтись тот, кто спасет нашего господина.

– И откуда такая уверенность в моих силах?

– Если ты сумел убить леди Бьянку, то, возможно, справишься и с теми, кто мучает хозяина.

Кто бы сомневался, что опять без меня меня женили, точнее, записали в герои. Только вот шиш вам, а не подвиги Геракла.

– Нет, дорогая, геройствовать мы не будем, а просто попробуем тихонько выбраться отсюда.

Не убедил. Девушка зло блеснула глазами.

– Ты должен!

– Никому я ничего не должен, – цепляя на себя портупею с кобурой, парировал я.

– Мне должен и домнулу Флорину, за то, что не оставили тебя сидеть на цепи.

Тут она права, но не все так просто.

– Спасибо вам огромное за это, но, получив шанс спастись, я не стану совать голову в новую ловушку. Уверен, что там, где держат Дракулу, очень опасно. Поэтому будь хорошей девочкой и расскажи мне, как именно ты попала сюда. А затем мы вместе подумаем, как будем выбираться обратно.

– А никак, – с каким-то злорадством заявила Наташа. – Там на выходе сидит стригой.

– Уверен, что ты врешь, но говори дальше, – улыбнулся я, стараясь сделать это максимально зловеще.

Как ни странно, девушка продолжила рассказывать, увы, не совсем то, чего мне хотелось бы услышать.

– Думитру провел меня по боковой галерее, но я успела увидеть, где держат господаря. Они его мучают! Я же видела, каким быстрым ты можешь быть, почему тогда не хочешь попытаться спасти моего господина?

– Потому что больше я так двигаться не смогу по крайней мере сутки. Так что давай без глупостей. Ты говорила, что можно пройти к выходу по галерее мимо камеры с рунами?

Мне сразу вспомнились толстые прутья и рунные фрески на стенах. Похоже, Дракула не зря старался. Камера действительно способна удержать очень опасное существо – его самого.

– Я не позволю тебе просто так уйти! – взвизгнула моя недавняя любовница.

Это, конечно, довод, хотя вряд ли она хорошо подумала о том, как я могу отреагировать на ультиматум. И все же причинять боль девушке мне очень не хотелось, как и просто запирать ее здесь.

– В той же камере они держат твоего друга-профессора!

Кикимору мне в тещи! Этот довод будет посильнее угроз. Чтобы ты, Игнашенька, ни думал о преступлениях Нартова, отдавать долги нужно даже таким людям.

– Рассказывай, что видела, и подробно, – вздохнув, сказал я, присаживаясь на корточки рядом с Наташей, которая все так же сидела на куче соломы.

Знала Наташа не так уж много. Но главное я уловил. В камере кроме Дракулы и профессора находились заунывно воющие шаманы, а также парочка верных новой хозяйке упырей. Последнее было очень неприятно. Что касается шаманов, я был согласен с Наташей, что их присутствие рядом со сверженным правителем Валахии имеет большое значение.

Переливать из пустого в порожнее дальше смысла не было, как и оттягивать неизбежное.

– На выходе ведь нет стригоя? – все же не удержался я от язвительного вопроса.

– Нет, – пробурчала девушка, явно не испытывая раскаяния за свое вранье.

– Ну что же, пора выдвигаться, – сказал я, помогая Наташе встать.

Затем проверил, как сидит на мне одежда караульного. Ныне покойный Думитру был немного выше и массивнее меня, так что рукава форменной куртки пришлось подворачивать. Обувь оказалась практически впору. Впрочем, тот факт, что костюмчик сидел на мне паршиво, можно было определить, только находясь вплотную. Да и тусклое освещение тюрьмы не очень-то способствовало внимательному осмотру. Это если не учитывать особенностей стригоев, а меня будет встречать как минимум один из них.

Тихонько открыв дверь камеры, мы выбрались в пустынный коридор. Я натянул форменное кепи пониже и сделал вид, что конвоирую девушку обратно к выходу, тем самым дав ей возможность указывать мне путь.

К обходному коридору мы добрались без проблем, как и к полукруглому окошку, которое выходило в зал с особой камерой. Ракурс позволял увидеть лежавшего на куче соломы профессора, что для моей мотивации было важнее всего. Нартов, как куколка шелкопряда, был обмотан ремнями с тускло светящимися металлическими вставками. Дракулы видно не было, как и шаманов, чьи заунывные стенания мы услышали, как только вышли из камеры. Также я заметил двух темнокожих воинов и одного стригоя, стоявшего снаружи особого узилища.

Не скажу, что увиденное так уж помогло мне, но очень важно было подтвердить наличие в данном месте профессора. Так что план оставался прежним, а он, скажу я вам, очень далек от гениальности.

Если в камере постоянно воют шаманы, то это для чего-то нужно. Например, для удержания того, кто при иных условиях может вырваться. Так что шаманы являются важнейшей переменной в этом уравнении.

Да, план основан лишь на догадках, но другого у меня попросту нет.

– Оставайся здесь, – прошептал я Наташе и уже собрался уходить, когда она вцепилась в меня и заглянула в глаза.

– Я знаю, ты справишься, мой герой, – прошептала мне девушка.

А вот это уже было лишнее и сильно попахивало женской манипуляцией.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – проворчал я, двинувшись по коридору к развилке.

Вообще-то выбор был. Мы могли бы дойти до выхода, а там будь что будет, но, как и говорил мой отец, – однажды сбежав, бегать будешь всю жизнь, прежде всего от самого себя.

Все это, конечно, правильно, но как же страшно!

Свернув на развилке, я пошел по коридору, ведущему к помещению с особой камерой. Теперь вид на самое козырное узилище в замке Куртя-Веке был значительно лучше. Профессор по-прежнему лежал куколкой у стены, а его новый друг висел, прикованный к странной, явно ритуальной конструкции за все конечности и шею. Учредитель местной тюремной моды теперь сам был полностью раздет, и зрелище, скажу я вам, не самое приятное. Было видно, что Цепешу сейчас очень плохо, – его корчило и трясло.

Но сейчас мое болезненное любопытство только мешало, потому что смотреть нужно совсем в другую сторону. Наташа оказалась права – шаманы здесь явно играли первую скрипку, а точнее, первый бубен. Парочка чернокожих в деревянных масках, скрестив ноги, сидела друг напротив друга и раскачивалась в трансе. Они выли и стучали колотушками в туго натянутую кожу похожих на бонго барабанов. Между исполнителями сей непотребной какофонии находился невысокий деревянный истукан довольно мерзкого вида. Над ним парило что-то черное. Неподалеку на циновках спали еще два шамана, явно умаявшиеся в процессе ритуала. Эту колоритную компанию охраняли три чернокожих воина и один упырь, на лысую голову которого зачем-то нацепили деревянную маску.

Все это я подметил всего за какую-то пару секунд, продолжая идти вперед. Затем перевел взгляд на второго упыря, который в компании трех одетых в валашскую форму тюремщиков охранял камеру снаружи. Этот тоже нацепил на себя африканскую маску. Все внешнее охранение, так же как и я сам, не было чуждо болезненному любопытству. В данный момент они пялились на происходящее в камере, что позволило мне подойти довольно близко. Но не все коту масленица – кто бы сомневался, что упырь первым заметит изменение в окружающей обстановке.

Он повернулся ко мне и что-то прокаркал на валашском. Я сгорбился еще сильнее, чуть замедлил шаг, но не остановился. Сейчас все решится – либо я смогу сделать хоть что-то полезное, либо в напрасной пытке тепленьким попадусь в лапы упырям. Тогда остается только застрелиться. Если успею.

Эх, где наша не пропадала!

С упырем мы ускорились одновременно, так что в моем восприятии бежал он ко мне как обычный человек. Поэтому я успел выхватить пистолет и дважды пальнуть в сторону камеры. Евсей не зря натаскивал меня так упорно – головы воющих шаманов получили по дырке, брызнув с другой стороны красно-серыми фонтанами. А дальше запаса моего везения хватило только на то, чтобы перевести револьвер на бегущего ко мне упыря.

Я так и не понял, что меня вырубило – удар вампира или что-то другое.

Сознание, словно выключенное рубильником, тут же включилось обратно. Но через секунду стало понятно, что беспамятство продлилось намного дольше, чем казалось.

– Игнат Дормидонтович, – словно откуда-то издалека звал меня знакомый голос.

Ну конечно же знакомый, потому что это был профессор, почему-то одетый в хламиду вампира. Он баюкал меня, словно младенца, заглядывая в глаза. Затем явно не в первый раз приложил ладонь к моему лбу, и в результате этого меня словно обдало морозным ветром.

Очень, скажу я вам, приятная и бодрящая процедура получилась.

– Игнат Дормидонтович, – уже с облегчением произнес Нартов, и ему тут же ответило эхо:

– Игнат Дормидонтович?

Странное здесь эхо – искажает не только интонацию, но и голос, однако загадки подземелья Куртя-Веке меня сейчас интересовали меньше всего.

Я попытался встать, одновременно осматриваясь вокруг. Обстановка сильно изменилась. Оба вампира-охранника валялись на полу друг рядом с другом, но по разные стороны от решетки. Один из них как раз и поделился одежкой с профессором.

– Почему он меня не убил? – все еще нетвердо стоя на ногах, указал я на одетого упыря.

– Граф сумел его остановить, как только замолкли шаманы.

Упоминание Цепеша заставило меня поискать его взглядом. И нашел на свою голову. Главвампир как раз кормился. Судя по пяти похожим на мумию трупам, изголодался упырина изрядно. Что самое интересное, чернокожих он не трогал, в смысле просто свернул им головы и бросил как нечто непотребное. На корм пошли только валашские тюремщики. Из камеры к своей пище вампир выбрался, просто разогнув толстенные, испещренные рунами прутья.

Интересно, вставит он пистон за подобную халтуру строителям тюрьмы или выдаст им премию?

– Игнат Дормидонтович! – почему-то не унималось странное эхо, несмотря на то что профессор молчал. – Игнат! Силаев, задери тебя коза!

Так, это точно не эхо.

С неким внутренним раздражением я отпихнул от себя профессора и, покачиваясь, пошел к дверям камеры, находившейся в начале коридора.

– Кто там? – спросил я в зарешеченное окошко, чувствуя себя галчонком из советского мультфильма.

– Это я, Казанок. Игнат, помоги нам!

– Подожди минутку, – ответил я, дергая запертую дверь.

– Быстрее!

Ну и зачем меня торопить? Уверен, что в камере они сидят не первый день, а тут прямо приспичило. И все же панические нотки в голосе характерника заставили меня ускориться.

Дверь никак не хотела открываться, так что нужно было подойти к проблеме с другой стороны.

Повернувшись, я увидел, что Дракула уже закончил трапезничать и разговаривал с Наташей. Картинка была прямо как из женского романа – величественно застывшая фигура вампира, уже набросившего на себя хламиду второго упокоенного упыря, а перед ним коленопреклоненная девушка. Цецеш что-то вещал своей спасительнице, благосклонно положив ей руку на макушку. В это время Наташа с благоговением обнимала ноги вампира, прижимаясь лицом к его коленям.

Ну прямо высокие чувства, густо замешенные на женских тараканах. Не то чтобы они были крупнее мужских, но два этих вида точно не скрещиваются, в отличие от своих носителей. Эта сценка меня конечно же не умилила, но и отторжения не вызвала.

– Ваше величество, – окликнул я упыря, не дожидаясь конца его разговора с Наташей. – Мне нужно попасть в эту камеру.

– Зачем? – Аккуратно отстранив от себя девушку, Цепеш с пугающей стремительностью переместился ко мне.

– Там сидит мой друг, и мне хотелось бы его вызволить… уповая на ваше великодушие, – вовремя спохватился я.

– Там сидят шпионы характерников, нанесшие вред моему государству, и проявлением моего великодушия для них станет остро заточенный кол.

– А если вас попросил о снисхождении тот, кто только что спас жизнь валашскому господарю?

Эка я загнул, но стиль этой странной беседы обязывал.

– Ваша помощь не будет забыта и покроет все долги с запасом, но этого недостаточно, чтобы возместить ущерб, нанесенный характерником.

Мне кажется или этот кровосос надо мной издевается? Но, уже немного узнав его характер – если это существо вообще можно хоть как-то постичь, – я решил сделать ход конем:

– Добавляю один немаловажный для вас секрет.

– Я могу узнать все твои тайны за одну секунду.

Навалившийся ужас чуть не заставил меня завизжать, как поросенок, но за мгновение до конфуза все внезапно прекратилось.

– Нет, не можете, – жестко заявил профессор, вставая между мной и упырем.

На секунду я увидел перед собой уже двух опаснейших монстров.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Цепеш и как ни в чем не бывало начал оглядываться наверняка в поисках носителя ключей.

Трупов они в мое отсутствие наделали по максимуму, так что на помощь со стороны тюремщиков рассчитывать не стоило.

– Вы позволите? – опять вернув себе мягкую вежливость, спросил профессор и, увидев кивок вампира, повернулся к остановившей меня преграде.

Он вообще не сделал ни одного лишнего движения, но крепчайшая, обитая железом дверь мгновенно разлетелась на множество щепок и гнутого металла.

Рванув внутрь, я увидел посаженого на цепь Казанка. Казак не позволил мне даже спросить, как у него дела, и тут же ткнул пальцем в другую часть камеры:

– Помоги ему.

Теперь я увидел и второго обитателя камеры, которым оказался еще один мой знакомец. К сожалению, Мыкола выглядел намного хуже своего учителя. Он лежал на подстилке и корчился, словно в припадке эпилепсии.

Ну и чем я могу ему помочь? Разве что просьбой к человеку, который способен на очень многое.

– Федор Андреевич, – повернулся я к профессору.

В ответ он лишь кивнул и направился к страдальцу, а я решил уточнить подробности происходящего:

– Степан, что здесь произошло?

– К нам недавно зашла одна тварь в женском обличье. Пыталась очаровать нас, но с характерниками такое не проходит. Так что Мыкола лишь рассмеялся и послал ее подальше. Ох, как она взбесилась! Я думал, высушит его в ту же секунду, но упырица лишь поцеловала хлопца. Ну а потом началось вот это.

Невольно проследив за еще одним жестом характерника в сторону ученика, я увидел, что тот уже затих, а профессор идет к нам.

В этот момент нашу компанию почтил своим присутствием хозяин сего милого местечка. Казанок тут же ощерился, словно боевитый кот при виде пса.

Да уж, похоже, характерники и упыри любят друг друга пылко и страстно.

– Федор Андреевич, ну что там? – обеспокоенно спросил я профессора.

– Не очень хорошо, – ответил он, почему-то посмотрев на Дракулу. – Ваша дочь вселила в характерника личинку.

– Дура, – мотнул головой Цепеш, – только испортила зародыш стригоя.

– Я бы так не сказал, – проворчал профессор, косясь на все еще сидящего на цепи Казанка. – Личинка цела, я усыпил ее, чтобы не убила носителя, но шанс приживления все же имеется.

Казанок зарычал и кинулся на профессора, но тот лишь отступил на полшага и с доброй иронией посмотрел на агрессора, упавшего на спину от рывка цепи.

– Федор Андреевич, – проникновенно глядя в глаза профессора, обратился я к Нартову, – очень прошу вас постараться спасти именно человека, а не будущего вампира.

Теперь профессор покосился на Дракулу, но тот ошарашил нас непонятным равнодушием:

– Я не возражаю. Мне только открытой войны с характерниками не хватало, а она будет, если Черная Рада узнает, что мы обратили одного из их своры.

Если честно, лично меня слова вампира не очень-то убедили, зато они успокоили Казанка.

– Теряем время, господа, – продолжил Цепеш. – Возможно, мы вообще не переживем этого рассвета. Моя дочь очень сильна, и придется постараться, чтобы справиться с нею. Так что медлить нельзя. Характерник.

– Да? – удивленно отозвался Казанок.

– Господин видок договорился о твоей свободе, но я считаю, что полностью перекладывать на его плечи виру за ваши преступления будет несправедливо, – использовав уже знакомую мне формулу, заявил вампир. – Тебе тоже придется постараться. Будешь ли ты биться за меня до заката, характерник?

– Я буду биться за тебя до заката, стригой.

Похоже, это какая-то ритуальная фраза.

– Господин Нартов, будьте любезны…

Посмотрев на профессора, упырь сделал приглашающий жест рукой.

Нартов кивнул и, подойдя к Казанку, разорвал металлический ошейник как бумажный. А судя по рунам, это была не та убогая железка, на которую посадили меня.

Уже в который раз я поразился тому, как год назад сумел справиться со столь мощным колдуном. Похоже, тогда сошлось множество факторов, начиная с дикого везения и заканчивая странной привязанностью профессора к моей персоне.

Наверное, и самым отмороженным социопатам нужен друг, хотя бы один, и выбор Нартова пал на меня. До сих пор не знаю, как относиться к подобной «чести».

Хрустнув шеей, характерник встал на ноги. Теперь, даже полностью обнаженный, он не выглядел ни смешно, ни нелепо. На фоне этой троицы я смотрелся до обидного слабым, особенно учитывая, что единственным своим серьезным козырем не смогу воспользоваться еще как минимум сутки.

Подземную тюрьму мы покинули с максимальной поспешностью, задержавшись лишь для того, чтобы Казанок стянул с мертвого охранника штаны и вооружился.

На полуподвальном, хозяйственном этаже нас никто не остановил. Все слуги попряталась по щелям как тараканы. Да и большинство упырей, скорее всего, тоже где-то схоронились, дожидаясь окончательного разрешения семейного конфликта. Лишь на подходе к огромному холлу навстречу нам метнулись два вампира, но яростное шипение Цепеша остановило их и заставило встать на колени. Этих предателей глав-упырь убивать не стал, и они тут же присоединились к нашей группе.

На входе в холл дворца Дракула замер, словно к чему-то прислушиваясь. Затем чуть присел и, распрямившись, издал самый жуткий звук из тех, что мне доводилось слышать в обеих моих жизнях. За этим воплем последовали наполненные злобой слова:

– Клара, вино аичи, драгуль меу!

Из сказанного я понял только одно слово, но общий смысл читался без особых проблем.

Ох, не завидую я леди Кларе. Непослушная доча очень расстроила своего родителя, а учитывая, что папенька у нее Влад – чтоб ему сгореть на рассвете – Цепеш, это запредельно неразумный, можно сказать, самоубийственный поступок.

Если честно, семейная разборка вампиров запомнилась мне как безумный калейдоскоп отдельных картинок. В основном в памяти остались лишь моменты, когда меня пытались убить. Профессор ушел вперед, помогать Дракуле, а Казанок остался со мной и Наташей. Неугомонная девица отказалась сидеть в тюрьме с бесчувственным Мыколой, даже несмотря на то что там сейчас самое безопасное место во всем дворце.

Как вороны с мертвого дерева, на каменные плиты холла с балконов и верхней галереи спикировал десяток вампиров в раскинувшихся, как крылья, хламидах. Трое из них тут же отлетели от какого-то заклинания Нартова, по остальным прошелся смертельной косой размывшийся в движении Дракула. Я пытался попасть из трофейного револьвера хоть в кого-то, но без ускорения мои потуги выглядели смешно. А вот характерник лихо палил во все стороны и даже попадал. С одним из упырей он вообще сцепился врукопашную. Тут и мне выпал шанс поучаствовать. Я умудрился всадить в спину вампира как минимум три пули, жаль, что не серебряных. Но эти ранения все же немного замедлили движения упыря, а через секунду Казанок каким-то хитрым ударом вбил длинный кинжал в основание черепа своего противника. Еще два коротких движения вспороли едва сочащуюся темной кровью плоть, и все еще скалящаяся острыми зубами голова отделилась от тела.

Лихо получается у казака, прямо головорез какой-то, причем в буквальном смысле этого слова.

Все это время Наташа обеспечивала схватку лихим саундтреком – в смысле визжала, кажется даже не тратя время на вдох.

Через минуту на сцене появились и незваные гости с Черного континента, но сейчас их выступление прошло без особого ажиотажа. Профессор вовремя определил угрозу для своего нового друга. После заковыристого пасса руками в исполнении Нартова четыре шамана, уже начавшие завывать, безвольными куклами рухнули на пол. Но и для Федора Андреевича это действие не осталось без последствий – его повело от отката. Пришлось мне вырываться вперед, чтобы подхватить начавшего заваливаться на спину профессора. Казанок прикрыл нас от гипотетической угрозы, вращаясь на месте и водя револьвером из стороны в сторону. Наташа наконец-то перестала визжать, принявшись хлопотать над стариком.

На мгновение замерший истуканом Дракула рванул с места, как гоночный болид, и через секунду оказался в толпе чернокожих гастролеров, аки лиса в курятнике. Еще через одну секунду в том конце зала уже не было никого живого – один далеко не первой свежести мертвец стоял на ногах и удовлетворенно скалился, а новоиспеченные покойники валялись на плитах пола в разной степени разобранности на составные части.

На месте побоища начало растекаться целое озерцо темной и тягучей жидкости.

Неприятный комок подкатил к моему горлу, но, к счастью, отвлекла очередная сцена этого бешеного спектакля – наконец-то состоялась теплая встреча дочери и отца.

Я на ее месте уже был бы где-то в районе Греции, это как минимум. Но чужая душа – потемки, особенно у существа, где вместо души лишь предельно густой мрак.

Как ни странно, схватка двух высших вампиров продлилась очень недолго. Но если подумать, как раз это вполне ожидаемо.

Мое сердце успело ударить лишь трижды, и за это время два упыря не только обменялись десятком ударов, но и в процессе боя успели забраться почти под потолок зала, замерев на перилах верхней галереи. Дракула как-то даже нежно прижимал свою дочь к мраморной колонне. Но если учитывать оторванную руку и жесткий, не дававший жертве ни малейшей возможности пошевельнуться захват, нежностью тут и не пахло.

В оглушающей тишине особенно громко прозвучало шипение Дракулы на валашском.

– Что он сказал? – с не очень-то здоровым любопытством поинтересовался я у Наташи.

– Господин сказал Кларе, что не нужно верить сказкам, – шепотом ответила девушка.

– И что бы это значило?

– Все просто, – ответил за Наташу уже пришедший в себя профессор. – Граф когда-то под большим секретом поведал леди Кларе, что есть возможность передачи силы от одного высшего вампира другому. Именно поэтому она и не упокоила его сразу.

– Он обманул ее?! – с каким-то непонятным мне ужасом выдохнула Наташа.

Профессор в ответ лишь улыбнулся со старческим умилением, а я не сдержался и добавил от себя:

– Ну не все же вам, женщинам, обманывать доверчивых мужиков.

Наташа возмущенно фыркнула.

За этими разглагольствованиями мы пропустили финальную сцену семейных разборок, а она была предельно печальной для строптивой дочери. Не мудрствуя лукаво граф оторвал леди Кларе голову. Упавший с глухим стуком на мраморный пол и подкатившийся к нам круглый предмет опять заставил Наташу истерично взвизгнуть.

Сразу после расправы над дочерью Цепеш убрался из замка наводить порядок в настороженно замершем Бухаресте. Когда хозяин Валахии покинул здание, профессор тут же принялся отдавать приказы выползавшим из всех щелей слугам. Ему деловито помогала Наташа, переводя с русского на валашский.

В итоге Нартов обосновался в одной из лабораторий где-то залегшего на дно придворного алхимика. Именно туда перенесли все еще пребывавшего в беспамятстве Мыколу. Мы с Казанком тихонько уселись на диванчике в уголке и старались не мешать ученому спасать нашего друга.

Деловитая Наташа организовала быстрый, но сытный завтрак и осталась в нашей компании наблюдать за магией профессора. И посмотреть там было на что.

Антураж в лаборатории вообще впечатлял своей необычностью даже меня – того, кто видел центральную лабораторию энергетического завода в самом сердце Стылой Топи.

Если там повсеместно преобладали трубы разного сечения и материала, то здесь все было опутано проводами, и даже имелось нечто похожее на сильно увеличенные электролампы с нанесенными на стекла рунами. Порой пробегающая по проводам энергия становилась видимой глазу. Вставший у особого стола, спаренного с неким подобием пульта, профессор очень напоминал доктора Франкенштейна. Не самая приятная ассоциация, намекавшая на то, что Мыколе уготована роль монстра.

Предчувствия не обманули меня – через два часа непонятных манипуляций, сопровождавшихся световыми и звуковыми эффектами, усталый профессор подошел к нам. Вид он имел не особо радостный.

– Увы, мой друг, – глядя только на меня, развел руками Нартов, – изъять личинку, не убив носителя, у меня не получилось. Даже не дать ей уничтожить саму суть характерника получилось с большим трудом. Зато я сохранил новому стригою память носителя.

Казанок скрипнул зубами и потянулся к рукояти заткнутого за пояс револьвера. Взгляд профессора мгновенно похолодел.

– Так, давайте все успокоимся, – громко сказал я, положив ладонь на плечо характерника.

Если честно, профессору я не особо-то верил. Как минимум потому что в итоге он все же сумел добиться давно поставленной цели. Способен ли Нартов ради науки пожертвовать незнакомым ему человеком? Да запросто! И не факт, что его странное расположение к моей персоне имело в этом деле хоть какой-то сдерживающий фактор.

– Ты даже не попытался спасти его! – прорычал казак, озвучивая мои мысли.

– В этом все равно не было никакого смысла. – Прозвучавший от двери голос Цепеша заставил вздрогнуть всех, кроме профессора. – Душа юного характерника покинула тело еще в камере. Вы ведь не станете сомневаться в моей компетентности в данном вопросе, господин видок?

– О чем это он? – вызверился Казанок теперь уже на меня.

– Забудь, – отмахнулся я, – важно то, что он знает о чем говорит. Мыколы с нами больше нет.

– Значит, я заберу его тело с собой, – упрямо мотнул головой характерник.

– Мое новое дитя останется здесь, – угрожающе отчеканил Цепеш, – и Черной Раде нечего мне предъявить.

– Закат близок, упырь, – прорычал в ответ казак, поднимаясь на ноги.

Два заклятых врага сверлили друг друга взглядами, но и только. Похоже, сказанные тогда в камере слова действительно были некой нерушимой клятвой.

Внезапно ситуация в лаборатории изменилась, даже не знаю – в лучшую или худшую сторону. Лично у меня от ужаса зашевелись волосы.

– Батьку, не залышай мэнэ з нымы!

Это был не человеческий голос, а какой-то замогильный хрип, лишь с отдаленно знакомыми нотками.

Лежавший до этого неподвижно Мыкола выгнулся дугой и, пытаясь освободиться, забился в стягивающих его ремнях.

К моему удивлению, Казанок не взбесился, а лишь растерянно посмотрел на профессора.

– Энергент сумел впитать в себя память носителя, но Игнат Дормидонтович прав. Это уже не ваш ученик, – ответил на безмолвный вопрос Нартов.

– Батьку! – взвыл Мыкола.

Теперь мою грудь сжал не страх, а жалость к бедолаге.

Казанок остервенело дернул себя за оселедец, но все же не стал ни на кого кидаться. Казацкая честь толкала его на убийство новорожденного упыря, а любовь к ученику не позволяла навредить пусть даже копии Мыколы.

– Я не оставлю его здесь.

Атмосфера вновь сгустилась, и все стало еще хуже, когда в лабораторию вошли два упыря дворцовой стражи.

– Господа, давайте не будем спешить с выводами, – внезапно подал голос профессор. – Ваш спор не имеет смысла.

Ощущение тупика было и у меня, и у обоих спорщиков, так что мы заинтересованно уставились на ученого.

– Мне действительно удалось добиться сохранения у новорожденного стригоя памяти носителя, но не обошлось и без проблем. Хрупкое равновесие между сформировавшимися за многие годы энергоканалами характерника и структурой зародыша энергента требует вливания огромного количества энергии. Если для восстановления Игната Дормидонтовича мне потребовалось всего пять процентов моего запаса, кстати, – с каким-то укором посмотрел на меня профессор, – больше так не делайте. Во-первых, рядом может не оказаться опытного колдуна, а во-вторых, вы рискуете потерять свой дар или даже жизнь. Но вернемся к нашему пациенту. Мне не удастся долго поддерживать этот баланс без серьезных накопителей, а у его величества не самые лучшие отношения с австрийским правящим домом.

– Вы правы, – развел руками Цепеш, – любви между нами нет, и к своему месту Силы они меня не подпустят.

– К чему я веду, – продолжил Нартов. – Во время своих экспериментов на Топинском энергетическом заводе я наблюдал необычные свойства крови родившихся в месте Силы животных…

– Я не позволю превратить Топинск в рассадник упырей, – немного грубовато перебил я профессора. Но его предложение мне крайне не понравилось, так что тут уж не до политесов.

– Этого и не требуется. Валахии незачем еще больше ссориться с Российской империей, – успокоил меня Нартов. Да и кивок Цепеша добавил веса его словам. – Просто помогите юному стригою пережить период становления. За это время он либо свыкнется со своей новой сутью, либо погибнет.

Предложение профессора не нравилось мне с любой точки зрения. Безапелляционный отказ уже вертелся на языке, но что-то в его лице меня сильно насторожило.

– Вы ведь все равно отправите его в Топь, даже если я не соглашусь?

– Да, Игнат Дормидонтович. Иного выхода у нас нет. До Топинска отсюда далеко, но все остальные места Силы слишком хорошо охраняются, в отличие от Стылой Топи.

Возразить тут нечего – империя всегда славилась ответственным подходом к охране своих границ и правителей, так же как и наплевательским отношением к сбережению природных богатств.

– Хорошо, – нехотя согласился я. – Пусть лучше все пройдет под моим контролем.

Профессор радостно улыбнулся, но тут же испортил мне настроение еще больше, хотя, казалось бы, больше уже некуда.

– Но вы должны понимать, что кроме крови энергетически измененных животных ему потребуется человеческая кровь.

– Скажите еще, что мне придется отлавливать для упыря христианских младенцев!

– Игнат Дормидонтович, – с упреком произнес профессор, – не изображайте из себя мракобеса. Вы достаточно близко познакомились с Натальей. Неужели в Топинске не найдется увядающей и при этом не очень щепетильной дамы, желающей вернуть себе немного молодости и здоровья?

В принципе он прав, но окончательно меня убедил, как ни странно, ставший каким-то дерганым Казанок:

– Игнат, помоги, – вцепился он мне в плечо как клещ.

Ну и что ответить? Я даже не представляю, что сейчас творится в его голове.

– Степан, тебе же сказали, что Мыколы в том теле уже нет.

– Я не верю ни сему упырю, ни свихнувшемуся колдуну. Щирый казак даже черта обманет, не то что какую-то безмозглую личинку. Дай ему шанс.

Похоже, характерник вбил себе в голову какую-то безумную идею и теперь будет держаться за нее до последнего.

– Я сам проведу его до Топинска, чтобы не попался жандармам, – добавил он и почти угадал насчет возникших у меня опасений.

Хорошо, что напомнил, мне же еще с жандармами разбираться. Впрочем, мои личные проблемы никак не влияли на суть данного дела.

– Мне нужны гарантии безопасности, – требовательно заявил я профессору.

– Я сделаю так, что он не сможет нарушить ваш приказ или напасть на вас, – уверенно сказал профессор. – Но и вы не особо злоупотребляйте этим, иначе внутренние противоречия могут погубить эту уникальную симбиотическую пару.

В мозгу у меня все еще что-то поскрипывало, но я уже понял, что соглашусь, и, если честно, процентов на шестьдесят это решение продиктовано эгоизмом. Возвращаться в Топинск без Евсея было страшновато. А вот с лояльным вампиром за спиной будет намного легче, особенно учитывая то, что моя крутая абилка от волхвов оказалась не такой уж крутой. И все же как бы противоядие не оказалось страшнее яда…

Прощание с обитателями замка Куртя-Веке вышло смазанным. Цепеш проявил завидную в сложных политических условиях память и дотошность, напомнив мне о выкупе за характерников. Пришлось отдать ему артефактную пулю. Ни мне, ни Казанку это не понравилось, но утерлись оба. После этого Дракула опять исчез в неведомом направлении, что меня только порадовало. Оба характерника покинули замок в компании охраны, получив от меня подробные инструкции насчет их появления в Топинске. Перед этим у казаков состоялась необычная беседа, слушая которую я и сам начал сомневаться в словах Цепеша насчет гибели души Мыколы. Причем мне было откровенно жаль не столько парня, сколько его учителя. Во время долгого пути до Стылой Топи у старого характерника наверняка не раз и не десять возникнет желание решить нравственную дилемму радикальным способом, окончательно упокоив ученика и порыдав над его могилкой.

Даже не знаю, обрадует меня этот вариант событий или огорчит.

В итоге в путь меня провожали только Наташа и профессор, да и то девушка лишь организовала отъезд, чмокнула меня в щеку и отошла подальше. А вот Нартов удивил:

– Игнат Дормидонтович, я понимаю, что прошлое не позволяет мне надеяться на вашу дружбу, но мне хотелось бы сохранить между нами хотя бы тень уважения. Я буду писать вам, даже если не стану получать ответов.

Прямо не седой колдун-профессор, а какая-то Татьяна Ларина! Но и я не лучше. Ну не получается у меня оттопырить губу, аки рыцарю-храмовнику, и, несмотря ни на что, пожелать маньяку гореть в геенне огненной. Но и принять дружбу не раз спасавшего меня человека, наплевав на потуги собственной чести, как-то не выходит. Она, эта самая честь, и без того перенапряглась, когда профессор возвращал мне защитный амулет. И я ведь взял! Не хватило сил отказаться: слишком уж жив в памяти животный ужас и отвратительная похоть, навеянные упырями.

И все же, повинуясь довольно наивному порыву, я протянул Нартову руку, которую он с доброй улыбкой пожал. Продолжая удерживать ладонь профессора в своей, я заглянул ему в глаза:

– Детей и женщин не трогать. Вообще. Убивать, только защищая свою жизнь. Уверен, ваш гениальный мозг найдет путь к познанию тайн вселенной, не устланный трупами и не пропитанный чужой болью.

– Я постараюсь, – совершенно серьезно ответил Нартов.

– Всего вам доброго, Федор Андреевич, – произнес я, вкладывая в эту фразу сразу несколько смыслов.

– И вам всего хорошего, Игнат Дормидонтович.

На этом мы и простились.

Эпилог

До границ Валахии меня доставили с ветерком, в процессе чуть не развалив карету. Слуги Дракулы и охрана из обычных людей вообще выглядели нервными, и я их хорошо понимал. Сам едва смог сдержать вздох облегчения, когда пересек границу. Честно, до последнего не верил, что Цепеш отпустит меня так легко.

Увы, радость продлилась недолго, потому что встречали меня отнюдь не хлебом-солью. В пути казалось, что валашцы проявляли предельную степень нервозности, но это я так думал, пока не увидел родных погранцов. Вот кому присутствующий здесь же десяток жандармов накрутил нервы до упора. В общем, взволнованная компания встретила меня по самому жесткому варианту. Нет, никто не стал ронять титулярного советника мордой в лужу, но кандалы надели и отобрали все оружие.

В Кишиневе, который внезапно превратился во встревоженный улей из-за аномального количества понаехавших жандармов «волшебного» отделения, из меня принялись усердно тянуть жилы. Тянули со вкусом и фантазией. Следователи менялись часто, как рабочие на вредном производстве. Мне же пришлось повторить одну и ту же историю раз двадцать, и все это в присутствии судебного ведуна с магическим детектором лжи.

Хорошо, что я изначально выбрал правильную тактику поведения. В разряд личного и сверхсекретного попали особые отношения с профессором, его подарки и факт существования нового стригоя Мыколы. Здесь я держался крепко, вообще стараясь в разговорах и близко не подходить к данным нюансам. Остальное рассказывал в подробностях и с эмоциональными вставками.

Не знаю, сколько еще могло бы продержаться дурное служебное рвение жандармов, но из столиц пришел приказ их шефа выпнуть меня из Кишинева прямым курсом в сторону Сибири. Слава богу, имелась в виду не ссылка на Колыму, а возвращение на место постоянной дислокации в милый сердцу Топинск.

Может, мне показалось, но этот приказ с явным облегчением воспринял весь Кишинев, начиная с меня, заканчивая бургомистром и сидевшим под домашним арестом ротмистром Зверевым.

Путь домой откровенно порадовал скукой и отсутствием каких-либо интересных событий. Лишь в Омске пришлось наведаться к встревоженному вестями из столицы генерал-губернатору и даже не помню в какой по счету раз повторить шефу историю своих приключений не только в Валахии, но и в Москве.

Из Омска поезд увозил меня в густую метель. Снежок здесь лежал уже неделю, но первая красавица из свиты матушки-Зимы устроила свою пляску впервые в этом сезоне. Словно решила порадовать этим представлением блудного видока. И я порадовался, особенно тому, что в Топинске меня встретил привычно мягкий морозец и улыбчивые лица знакомых и не очень горожан.

Как же я соскучился по этим улыбкам! В Москве вообще никто не улыбается, а в Валахии подобное проявление эмоций скорее походило на оскал.

До Рождества и Нового года еще далеко, но из дальнего путешествия принято возвращаться с подарками. Конечно, закупки пришлось делать в Омске, но моим домочадцам об этом знать не обязательно. Досталось всем, кто с восторгом встретил меня в ставшей уже родной каланче. Чиж получил две коробки разнообразнейших сладостей, Корней Васильевич стал гордым обладателем набора точных инструментов, пенал с которыми навел меня на мысль об аналоге швейцарского ножа. Даже баба Марфа, по случаю моего возвращения рискнувшая посетить Анчуткин дом, была премирована цветастым шелковым платком – немного не по сезону, но это никак не омрачило радости нашей поварихи.

Одарил я и Кузьмича, с положенными словами поднеся ему позолоченную игрушку в виде шишки с ручками и ножками. К драгоценным металлам у свободных энергентов было неоднозначное отношение – серебро им вредило, а вот золото духи обожали, в особенности домовые.

Довольный Кузьмич тут же утащил игрушку в свои закрома. Пусть порадуется, ему еще предстоит испытать шок знакомства с новым членом команды. Если, конечно, тот сейчас не лежит где-нибудь в неглубокой могилке без головы и с колом в сердце.

Не осталась без подарка и наша животинка – Орлик порадовался соленым сухарикам и обещанию скороговоссоединения с хозяином. Я не очень-то рассчитывал на то, что конь поймет мои слова, а вот в сообразительности кота сомнений уже давно не оставалось. Леонард Силыч получил любимое лакомство – жутко дорогущую печень трески заграничного производства – и привет от профессора. На предложение вернуться к старому хозяину кот лишь возмущенно фыркнул и продолжил с урчанием поглощать деликатес, намекая на то, что его и здесь неплохо кормят.

Что же касается нового члена нашей команды, мои густо замешенные на надежде опасения оказались напрасными. Как только солнце скрылось за горизонтом, в доме начало происходить нечто нехорошее. На чердаке пристройки что-то зашуршало, а в башне каланчи вообще раздался замогильный вой. Несмотря на то что электрические лампы не потускнели, в гостиной стало немного темнее. По лестнице скатился обеспокоенный Осипка.

Я практически сразу сообразил, на чье появление так бурно отреагировал наш домовой.

– Можешь войти, Мыкола.

Учитывая тонкий слух вампира, даже не пришлось повышать голоса. Сначала скрипнула входная дверь, а затем в проеме ведущей в прихожую двери из сгустившегося мрака сформировалась фигура казака.

Почему я все еще называю его казаком? Да потому что не хочется называть упырем. К тому же Мыкола был одет в форму сечевика.

От недовольства домового, казалось, затрещали сами стены.

– Уймись, Кузьмич! – жестко ударил я ладонью по столу. – То моя хозяйская воля, значит, быть по сему. Не видишь, с человеком беда приключилась и он сам не рад?

Даже не знаю, что подействовало на свободного энергента – мой жесткий приказ или увещевания, – но скрипы в доме стихли, хотя атмосфера все еще оставалась мрачной.

Сочувствую я Кузьмичу – у других домовых хозяева как хозяева, а у него сущий цирк уродцев в хате поселился. Как бы не запил бедолага с горя, несмотря на то что всего лишь бесплотный дух. Ну ничего, привыкнет. Свыкся же он с оборотнем и до предела странным котом, так что стерпит и редкие посещения вампира.

Леонард Силыч на появление странного гостя отреагировал в свойственной ему манере – без лишних воплей вскочил на лавку и сел рядом со мной. Но по напряженным под моей поглаживающей ладонью мышцам было понятно, что он в любую минуту готов вступить в драку.

– Ты нашел избушку, о которой я говорил? – обратился я уже к стригою.

В ответ он лишь кивнул.

Это хорошо. Не знаю, насколько вампиры прихотливы в плане быта, но остаточная память Мыколы вряд ли примирит стригоя с обитанием где-то в сырой берлоге. А заброшенная сторожка шатуна-драгдиллера, отправленного мной на каторгу, была довольно уютной. Находилась она всего в километре от города. Некоторые хутора забирались и дальше, но именно с этой стороны царило запустение – очень уж поганое место.

– Где Казанок?

– Пишов, – прохрипел стригой, и я понял, что мне больше нравится, когда он молчит.

– Тебе стало легче? – спросил я и, получив утвердительный кивок в ответ, продолжил: – Хорошо, будь там. Если что-то понадобится, можешь приходить и стучать в окно, но не раньше чем через час после заката и не позже полуночи. В город не суйся. Правила поведения мы уже обговорили. Сейчас есть какие-то просьбы?

Мыкола отрицательно качнул головой.

– Хорошо, можешь идти.

И только когда фигура казака словно растворилась во тьме за порогом, атмосфера в гостиной вернулась в норму. Сидевший на верхних ступенях лестницы Осипка испуганно икнул и, кажется, только сейчас начал дышать. Придется проводить разъяснительную беседу со всеми домочадцами, особенно в плане конспирации.

Разговор вышел тяжелый, и все же перечить мне никто не стал – у всех еще живы в памяти воспоминания о прежнем Мыколе.

Время было позднее, так что мы разошлись по спальням. Перепуганный Чиж заночевал в каморке оружейника, так что на втором этаже я находился в одиночку. Меня и самого потряхивало от общения с вампиром, так что в сон провалился с большим трудом.

Но долго поспать мне не дали. Кровать затрясло как во время землетрясения. Так что начало веселья я не пропустил и среагировал правильно. Даже спросонья мне удалось различить звук разбившегося стекла и характерный стук тяжелого предмета по полу, вкупе с очень знакомым шипением запала.

Вот плагиаторы долбаные!

Рефлекс сработал едва ли не раньше появления первой испуганной мысли. Поэтому скатывался я с кровати и выдергивал из-под подушки револьвер, уже крепко зажмурившись. А вот прикрыть уши не успел. Долбануло знатно, и в голове поселился противный звон. Глаза не пострадали, так что в свете ночника я хорошо рассмотрел вломившегося в окно оборотня, но не услышал его рычания.

Прямо дежавю какое-то. Однажды меня уже будил домовой, чтобы предупредить о лезущем в окно оборотне, только теперь поблизости не было моего ангела-хранителя Евсея.

Кабинет особыми габаритами не отличался, и уже отталкивавшийся от подоконника волколак наверняка предвкушал, что его жертва не успеет поднять оружие.

Так оно и оказалось. Даже спонтанно включившееся ускорение не помогло, а вот уклониться от летящей туши благодаря крыльям удалось без особых проблем. И уже затем я всадил в затылок врезавшегося в стену оборотня три серебряные пули. Так что сдох он сразу, без агонии и лишних мучений.

Откат был неприятным. Кажется, профессор прав и я немного надорвался. Или это так сказывается легкая контузия?

Вместе с нормальной скоростью вернулись и звуки, хоть и изрядно разбавленные неутихавшим звоном. Но все же мне удалось услышать выстрел на первом этаже. И это явно была берданка моего оружейника – калибр почти пушечный. Корнея так просто не возьмешь, но старик и пацан не очень-то грозная сила, поэтому нужно поспешить.

«Кобальт» перезаряжать смысла не было, поэтому я отбросил его и быстро достал из шкафа два «крашера», также снаряженные серебряными пулями. Гости у нас явно непростые, и не факт, что на огонек заглянул всего лишь один оборотень. На одевание времени не оставалось, но гогглы я все же нацепил.

Попытка вызвонить помощь закончилась очень неприятным разочарованием – телефон был мертв. И это крайне скверный признак. Нападавшие хорошо подготовились. Не удивлюсь, если им известно об отсутствии Евсея. Возможно, именно этот факт подвиг убийц на столь наглые действия.

Следующего посетителя нашего милого зоопарка я встретил на лестнице и дуплетом пальнул в него из обоих револьверов. Удар получился неслабый, так что тело уже покойного супостата откинуло до самой стены.

В отместку по мне начали стрелять через разбитое окно в гостиной, так что пришлось сигать через перила с середины лестницы, а затем пытаться сделать из стола хоть какое-то укрытие. Тяжелый предмет мебели с трудом завалился набок, и очень вовремя – в столешницу тут же вошло несколько пуль.

Честно, когда заказывал этот стол, я не планировал использовать его в качестве щита, но терявшиеся корнями в глубине веков мебельные традиции сибирских мастеров обязывали их «строить» для солидных людей солидные вещи, так что толстенные дубовые доски справились прекрасно.

Ощутив себя в относительной безопасности, я даже начал отстреливаться, отогнав нападавших от окон. Там засели явно не дураки, и в качестве ответного привета полетела еще одна чушка гранаты. Я так и не успел решить – прятаться мне за столом или попытаться вернуть подарок отправителю, – за меня все сделал Кузьмич. Металлический цилиндр до пола так и не долетел, рыбкой нырнув обратно в окно.

Снаружи вновь грохнуло, но без вреда для меня. Я даже глаз не закрывал, лишь прикрыл лицо рукой, а затем и сам сиганул в окно.

Гранатометчик явно не ожидал от нас с Кузьмичом такого сюрприза и сейчас пытался протереть глаза. Особенно миндальничать я с ним не стал, потому что узнал нападавших и арестовывать их не собирался. Поэтому потерявший все берега шатун получил в грудь две пули. Его напарник попытался прорваться к забору через кусты, но с вполне закономерным результатом. Из четырех выпущенных пуль три попали в спину и свалили беглеца.

Я был очень зол и стрелял в запале. То, что это было ошибкой, стало понятно, лишь когда вслед за бессильным цоканьем револьверных курков позади меня послышалось очень характерное рычание.

А вот и второй оборотень.

Для него у меня серебряных сюрпризов не осталось, и зверь это прекрасно понимал. Он даже позволил мне развернуться, дабы я полюбовался его угрожающим видом.

– Без казака ты никто.

Смешанные с рычанием слова я разобрал с трудом, но ответить на них не успел – лишь сокрушенно, даже с некоторой жалостью, покачал головой.

За спиной оборотня уже привычно для меня сгустилась ночная тень. Тело волколака выгнулось неестественной дугой. Грозный рык сначала перешел в испуганный, а затем вовсе вылился в жалкий скулеж. Последний выдох оборотня иссяк с обычным человеческим криком.

Смотреть на то, как кормится вампир, мне не хотелось, так что я просто отвернулся. А остановить его у меня попросту не хватило смелости. Так что Мыкола оторвался от недобровольного донора, только когда полностью насытился. Последствия этой кормежки выглядели не так впечатляюще, как жертвы высших вампиров: с виду обычный труп.

– Как ты понял, что мне грозит опасность? – стараясь не показать своего страха, спросил я.

– Видчув, – односложно ответил вампир и уставился на меня своим пустым взглядом.

Даже не представляю, с какой скоростью он несся ко мне на помощь. Судя по собственным ощущениям, с момента атаки на втором этаже до эффектного появления сего персонажа прошло не так уж много времени.

Подобные мысли заставили меня кое-что пересмотреть в своих же решениях:

– Знаешь что, завтра я закажу срубить баню на заднем дворе, там ты и поселишься.

Мыкола никак не отреагировал на это заявление, а вот реакция Кузьмича была довольно бурной. Из разбитого окна вылетело полено и едва не угодило вампиру в голову. Впрочем, с его реакцией это вообще не проблема.

– Кузьмич, имей совесть! Я же сказал, на заднем дворе. Ты еще объяви своей собственностью весь квартал, – возмутился я и тут же, охнув, вспомнил о других своих домочадцах.

К счастью, последний вопль оборотня был так страшен, что один из двоих осаждавших каморку оружейника шатунов сбежал. Второй остался на месте по причине собственной смерти. И вообще в нашем гараже-конюшне дела шли даже более драматично, чем у меня. Леонард Сылыч своим воем и демоническими прыжками отвлекал супостатов, а забаррикадировавшийся в каморке Корней Васильевич добавлял хаоса грохотом крупнокалиберного карамультука.

Точку в этом бедламе поставил, как ни странно, Орлик. Когда взвыл оборотень, конь окончательно разломал свой станок и все же пришиб копытом последнего супостата. Правда, при этом схлопотал пулю в круп, но вроде ранение не такое уж серьезное.

Из-за испорченного телефона обратиться в управу, как то положено уложением по действиям на местах чрезвычайных происшествий, у меня не было возможности. Посылать туда кого-то из своих опасно, как и оставлять дом без защиты. Но я не унывал, потому что нашумели мы изрядно и наверняка привлекли внимание тех, кому по должности положено быть внимательным в подобных случаях. Самым чутким закономерно оказался околоточный Болотного конца, но все равно, пока он добирался до каланчи, я успел полностью одеться. Прогулки по снегу в кальсонах не самое приятное времяпрепровождение. А еще приказал Мыколе унести на болота труп второго оборотня. Хоть внешне он и не отличался от других мертвых налетчиков, но у меня не было никакого желания пояснять Яну Нигульсовичу происхождение характерных ран на шее и отсутствие в теле крови. А подобные вопросы у дотошного доктора несомненно возникнут.

Да уж, что-то в последнее время сокрытие улик и следов стало для меня дурной привычкой. Не это ли начало пути на темную сторону? Даже пригрезилась осуждающая мордашка одного мелкого и лопоухого джедая.

Если честно, после неприятного опыта общения с жандармами я ждал, что полицейские налетят на место преступления как стая воронов, но сильно ошибся. Больше всего они были похожи на встревоженных наседок. Дмитрий Иванович хлопотал с одной стороны, а Ян Нигульсович – с другой. На что я реагировал со смущенной улыбкой, но чего скрывать, забота старших товарищей была мне необычайно приятна.

Я наконец-то оказался среди по-настоящему своих. Топинск давно стал моим домом, а его жители, можно сказать, семьей. А в семье не без урода, и чабан этих уродливо-паршивых овец должен появиться на пороге каланчи очень скоро – где-то под утро.

Рассвет порадовал Топинск яркими красками на пронзительно-белом фоне, окончательно смыв все ночные страхи и переживания. Трупы давно увезены в мертвецкую, а полы вымыты от крови. В доме уже вовсю стучали молотками плотники, по-быстрому избавляясь от более грубых следов ночного побоища, так что, устав от шума, я решил выйти с кружкой кофе на крыльцо. Рядом на ступеньку присел Леонард Силыч и начал демонстративно зализывать царапину на лапе. Небольшой шрам на его наглой морде довершал образ лихого пирата, и смотрелся кот предельно брутально.

А у меня на душе было благостно и спокойно. Лишь мельком в голове проносились мысли о том, как бы вычислить мастера, соорудившего для шатунов светошумовые гранаты. Хорошо хоть не додумались или просто пожадничали снарядить их серебром, иначе у Кузьмича вряд ли получилось бы изображать из себя лихого жонглера-полтергейста. Вот такую умиротворенную картину и застал очередной визитер.

Берендей явно не собирался извиняться и оправдываться, а пришел услышать мой ультиматум. Четыре трупа матерых шатунов и волколака, которого застрелили в затылок, не давали ему возможности выдвигать хоть какие-то требования. Я не сомневался в том, что старшина артели добытчиков к ночному нападению не причастен, но это не снимало с него ответственности.

Он пару минут угрюмо смотрел мне в глаза и явно не увидел там ничего хорошего ни для себя, ни для своей артели. Затем старшина шатунов настороженно спросил:

– Как дальше жить-то будем, Игнат Дормидонтович?

– Хорошо будем жить, Берендей. Одной дружной семьей, в которой, несмотря на малолетство, я стану предельно строгим папашей. Так что пороть буду за малейшие прегрешения. А в остальном у нас будет полное взаимопонимание и любовь друг к дружке.

Мое заявление явно не понравилось здоровяку. Но это уже не имело никакого значения, потому что Берендей – человек, без сомнения, умный и понимал, что все мыслимые и немыслимые границы приличия перейдены. Дальше только локальная война шатунов с властью, и узнавать, чем она закончится, не хочется ни мне, ни ему.

Григорий Шаргородский Видок. Цена жизни

Пролог

Охота – это страсть, утолить которую под силу только хищнику. И не так уж важно, ходит он на четырех лапах или мчится за своей жертвой на своих двоих. Со временем люди научились трансформировать этот порыв в нечто иное. Кто-то занимается спортом, а кто-то потрошит бизнесы своих конкурентов даже не ради денег, а чтобы удовлетворить внутреннего зверя. Но все равно ничто не может сравниться с упоением момента, когда по твоей воле чужая жизнь буквально по капле вытекает из тела обреченной жертвы.

Раньше для него подобные удовольствия были недоступны. Раньше он знал лишь насмешки и пренебрежение. Сколько брезгливости было во взглядах проходящих мимо женщин и презрения на лицах мужчин! Но с того момента, когда Господин избрал его, прошлая жизнь закончилась. И пришло новое бытие, наполненное силой и могуществом.

Куда подевалась вся надменность и наглость этого уверенного в своей силе бугая? Именно такие уроды с раннего детства унижали будущего охотника, так что возмездие было вполне заслуженным. Сейчас за бегущей впереди жертвой буквально стелился шлейф животного ужаса, такого упоительного и сладкого для преследователя.

Конечно, можно было опустошить наглого бандита, как только охотник спрыгнул с крыши на плечи своей жертвы, но тогда все закончилось бы слишком быстро. И все же погоня не могла длиться вечно. Хромавший на поврежденную левую ногу здоровяк сумел вырваться из Сточного переулка и оказаться на Глен-стрит. Эта улица не сильно отличалась от Сточного и также была частью трущоб Английского квартала, но там уже иногда попадались жандармские патрули. В отличие от трусливых полицейских, им хватало наглости соваться в подобные места.

Охотник не боялся встречи с жандармами. При необходимости он сумеет уйти даже от усиленного патруля, особенно когда напитается силой пышущего здоровьем бугая. Но Господин строго-настрого запретил влезать в подобные авантюры. Все должно быть тихо и максимально эффективно.

За двадцать метров до перекрестка взбодрившаяся жертва даже ускорила шаг, но вырваться на скудно освещенную мостовую Глен-стрит ей было не суждено.

Красавец-здоровяк, как говорится, косая сажень в плечах, который не боялся выполнять задания своего атамана даже в самых мрачных закоулках Новой Москвы, взвизгнул как истеричная девица, когда вновь ощутил на плечах тяжесть преследователя. Его шею обожгло болью, а затем он почувствовал, как силы стремительно покидают тело вместе с самой жизнью.

Через секунду все было кончено. Урчащая от удовольствия субтильная фигура оторвалась от сильно похудевшего трупа и выгнулась дугой, хрустя костями в попытке совладать с переполнявшим тело могуществом.

Никто не сможет противостоять ему! Он ощущал себя подобным древним богам.

Именно в такие моменты вселенная любит сдергивать мечтателей с их пьедестала, который мгновенно превращается всего лишь в высокий петушиный насест.

В стену над головой охотника ударили пули, посыпая его кирпичной крошкой. Судя по интенсивности стрельбы, нападавших было как минимум пятеро. Азартные выкрики стаи городских хищников напомнили охотнику, что не все в этом мире вечно, и роли в кровавой игре порой могут очень быстро поменяться.

Много шума. Слишком много. Он все еще мог устроить здесь кровавую баню, но это если удастся сократить дистанцию с противником, а идти навстречу свинцовой метели…

Казалось бы, уже давно умерший детский страх вновь вырвался наружу, заставив охотника подобно коту взлететь по стене на крышу дома и помчаться по трещавшей черепице прочь от опасности. Уже на бегу, проклиная себя и своих врагов, он ужаснулся еще больше. Господин не раз и не два напоминал, что нельзя оставлять после себя целые тела, но возвращаться уже поздно.

Осталось надеяться на то, что городские власти не обратят внимания на странный труп бандита в грязных трущобах, а Господин никогда не узнает об оплошности своего слуги.

Часть первая

Глава 1

Всем была бы хороша прохлада летнего утра, если бы она закономерно не превращалась в полуденный зной. Так что, вопреки моим желаниям, основные дела приходилось переносить на первую часть дня, а это означает так нелюбимый мною ранний подъем. С раннего утра я успел провести тренировку с Осипкой, в который раз радуясь, что у меня есть ученик. После того как наша команда лишилась Евсея, возникла серьезная угроза, что моя лень победит инстинкт самосохранения, но, гоняя Чижа, мне и самому удавалось держать себя в форме. И все же без веселого и наглого оборотня было как-то тоскливо.

После тренировки я отзвонился в управу, где мне сообщили, что ночь прошла без происшествий, и это не могло не радовать. Экстрима в моей жизни и так предостаточно, поэтому мирные деньки воспринимались как подарок.

Сейчас в доме было пусто. Чиж убежал к друзьям. Мой оружейник-автомеханик что-то ковырял в своей каморке. Левые заказы по ремонту оружия для него были скорее хобби, чем необходимостью, ибо получаемой у меня зарплаты одноногому ветерану хватало с избытком. Ну а Леонард Силыч спал на лавке, как он это обычно делает, когда не гоняется за окрестными кошками.

Вот и весь список моих домочадцев, это если не считать домового и обитателя недавно поставленной бани на заднем дворе. Живший в конюшне рядом с паромобилем жеребец Орлик уже месяц как убыл в станицу на Дон, к своему хозяину.

В бывшей пожарной каланче было тихо. Даже Кузьмич от жары забился куда-то в щель, несмотря на то что он всего лишь свободный энергент – в простонародье дух.

После душа и завтрака я занялся корреспонденцией. Ее было немного. Отчеты от моего компаньона – главного инженера компании «Механикусы» Бориса Олеговича Хвата, в кругу друзей просто Бори – дополняли свежие газеты. «Топинский вестник» вызвал легкую улыбку рассказом о скандале в доме купца Подушкина, коий вернулся из поездки в Красноярск и, как выразился журналист, «обнаружил в шкафу нежданного гостя, силившегося выдать себя за домового духа». Уверения «домового» и вторившей ему супруги купца Подушкина не убедили. В итоге оба прелюбодея были биты вожжами и гоняемы по улице в непотребном виде на глазах всей честной публики.

Казалось бы, история интересна только своей комичностью, но для меня она примечательна немного в другом плане. В газетных статьях, книгах, да и просто в разговорах местные жители без всяких проблем поминали домовых, леших и русалок, но только в качестве мифических, несуществующих персонажей. Это было довольно странно, особенно для Топинска. Именно здесь концентрация свободных энергентов настолько высока, что буквально каждый из топинцев хоть раз в жизни имел дело с духами, а то и вовсе с упырями да русалками-умертвиями. И при этом все усиленно делают вид, что их не существует. Уверен, напиши этот журналист серьезную статью о домовых – сразу попал бы на душевный разговор к кому-то из священников.

Нет, никто не потащит строптивца на дыбу или костер, но к нему зашел бы очень добрый и общительный монах на предмет проведения выездной сессии экспресс-исповеди.

Общался я тут с одним таким, до сих пор от воспоминаний в дрожь бросает.

Отложив местную газету, я взялся за источник столичных новостей, проделавший немалый путь до нашего захолустья.

«Московские ведомости» недельной давности вызвали во мне противоречивые чувства. В большой статье в красках описывался успех нового синемаспектакля «Роман и Джулия». От такого названия фильма меня слегка покоробило.

Зря я пустил это дело на самотек.

Но, судя по уверениям корреспондента газеты, мой скепсис был несправедлив – премьера фильма прошла с оглушительным успехом, и сейчас ставший очень известным синемаантрепренер Давид Аронович Бронштейн готовил показы картины практически во всех столицах Европы.

Фотография известного кинопродюсера вызвала у меня еще одну гримасу.

Ну, и как мне теперь смотреть в глаза Арону Моисеевичу и Циле Марковне? Похоже, Дава все же не осилил испытания медными трубами. С черно-белой, не совсем четкой газетной фотографии на меня смотрел эдакий сутенер из Гарлема. В плане стилистики мой неправильный еврейский друг почти угадал – широкополая шляпа, наброшенный на плечи плащ и покоящиеся на набалдашнике трости пальцы в массивных перстнях. Не хватало только толстенной золотой цепи на шее да медальона размером с тарелку.

Ну и что мне с ним делать? Похоже, ничего, так как до Москвы далеко, а кроме разнузданности в одежде упрекнуть моего друга и делового партнера особо и не в чем. Судя по полученному месяц назад отчету и вот этой статье, дела киноконцерна «Верона» идут очень неплохо. В том послании Дава предупреждал, что из-за стремительного расширения сети кинотеатров выплата дивидендов начнется не раньше чем через год, но при этом сразу пойдут серьезные суммы.

Сложив газету, я потянулся за стаканом с холодным чаем.

Как же утомила эта жара! Вроде живем в самой что ни на есть Сибири – до вечной мерзлоты доплюнуть можно, а жарища такая, будто мы прибыли на черноморский курорт. Еще утром было вполне неплохо, но целеустремленно взбирающееся на небосвод солнышко явно от усталости и раздражения становилось все злее.

Уже третий день ловлю себя на мысли, что сглупил, когда не приобрел в Омске прохладительный артефакт. Штука дорогущая, привезенная аж из Новгорода, но мне вполне по карману. И все же какое-то внутреннее жлобство не дало потратить целых тысячу триста рублей на очень полезную штуку.

Или не очень? Что-то мне подсказывало, что если закажу артефакт с доставкой, то до меня он доберется аккурат к моменту, когда жара уйдет из Топинска аж до следующего года.

Взвешивать все «за» и «против» было лень, особенно по такой жаре.

Вот кому плевать на все природные казусы – так это ребятне. В низинке прямо посреди Болотного конца после дождя образовался больше похожий на лужу прудик. Там сейчас и плещется мой воспитанник Осипка по прозвищу Чиж.

С другой стороны, мне-то что мешает последовать его примеру? Нет, в эту мутную лужу я, конечно, не полезу, но есть другой вариант. Прохладный душ, конечно, тоже спасал положение, но хотелось вырваться из душного города на природу, к водной глади, понырять, поплавать.

А почему бы и нет? Даже знаю, как сделать этот процесс еще приятнее.

Приняв решение, я тут же стряхнул усталую негу и начал собираться. Никого из домочадцев звать с собой не стал. Старый оружейник вряд ли захочет составить мне компанию, да и лишним он будет на этом мероприятии. А что касается Леонарда Силыча, расплывшегося по лавке, словно медуза на прибрежном камне, здоровенного кота сейчас лучше не трогать.

Оделся я максимально легко – просторные брюки, тонкая рубашка с широкими рукавами и жилет. На голову водрузил облегченный вариант фетровой шляпы, которая этой весной вызвала в городе настоящий фурор. Народ разделился на два лагеря – модников и ретроградов, но со временем вторых становилось меньше, чем первых.

Беспокоить бабу Марфу не хотелось, поэтому я попросту заехал в «герра Кюхе» – немецкий трактир, – и там мне быстро организовали лукошко для пикника.

На улице становилось все жарче, так что в приюте ночных бабочек я застал сонное царство. Разморило всех красавиц, включая новую предводительницу ударниц эротического труда.

По причине повышения Глаши мой статус эксклюзивного клиента перешел в разряд любовника-покровителя, но каких-либо изменений я не заметил. Увы, моя попытка сделать из жрицы любви добропорядочную обывательницу прогорела прямо на старте. Ну не захотела девушка корпеть над платьями для топинских модниц, зато жесткой рукой и с явным удовольствием перехватила бразды правления «Русалкой» у прежней бандерши.

– Вставай, красавица, нас ждут великие дела! – бодро заявил я, ворвавшись в будуар девушки.

Она растеклась по кровати не менее плоско, чем Леонард Силыч, и выказывала такое же желание шевелиться.

Пришлось тормошить лежебоку и даже помогать ей собираться.

Легкие платья в этой эпохе легкими только назывались, так что Глаша облачалась с видом мученицы.

– Помнишь, я просил тебя пошить одежду для купания? – спросил я, когда девушка уже собралась и находилась в процессе поиска зонта от солнца.

– То срамное исподнее? Даже не просите, Игнат Дормидонтович, я эту страсть не надену. Лучше уж нагишом по улицам пробежаться.

– Не спорь со мной! – с притворным гневом прикрикнул я.

Она и не стала спорить, впрочем, было видно, что отпиралась больше для виду. Наверняка уже примеряла бикини и жаждет продемонстрировать мне результат своих трудов. Вместе с купальником Глаша пошила плавки и для меня, так что будем проводить парные испытания.

Проехав по городу и усугубив наше распаренное состояние пылью, я вопреки логике направил паромобиль не на запад, к Стылой, а на юг. В последнее время у меня не было ни малейшего желания приближаться ни к Топи, ни к реке, которая из нее вытекала. И уж тем более купаться в этих водах.

Конечно, если того требовала служба, я заставлял себя выйти за северную окраину Топинска, но каждый раз подобные выходы заканчивались нервным перенапряжением. Даже наличие в напарниках очень шустрого и запредельно опасного стриго́я успокоения не приносило. Я подспудно ждал от Топи очередной подлянки.

Так что на пляжный пикник мы ехали к Жемчужным озерам. Там точно нет всей той нечисти, что иногда заплывала в Стылую из Топи. По уверениям шатунов и доктора Вяльпе, разная мутировавшая животность из болот попадала в реку только в виде тушек. Все, что выросло в месте Силы, жить могло только там. По этой же причине в Московском Императорском зверинце нет ни крысюков, ни бобров, мутировавших в страшных бобуров, ни разросшихся до размера лошади волков. Так что река Стылая в пределах Топинска была совершенно безопасна, и хозяйки из Портовой слободы и Мойки без проблем стирали там белье.

Но меня это все равно не успокаивало.

Конечно, имелся еще один вариант. Можно было бы поплескаться и в прудах с энергонасыщенной водой в санатории «Белые дачи», но, увы, мои отношения с хозяйкой этого заведения баронессой Ольгой Филипповной де Шодуар сильно охладели. Вопреки прежним уверениям бездетная вдова все же тяготилась своим положением в обществе, так что начала поиск нового супруга. А нахождение рядом с нею видока, имеющего славу похабника, отморозка и невежи, могло лишь помешать столь важному начинанию.

Ну и пусть, я не в обиде. Вместе мы провели немало приятных дней и ночей. К тому же я попросту не мог ей дать того, что ей было нужно.

Вырвавшись из города, паромобиль весело побежал по едва накатанной в траве и оттого менее пыльной грунтовке. Стало совсем хорошо.

Покосившись на Глафиру, я увидел, что она тоже улыбается. В последнее время девушка сильно изменилась. Из деревенской простушки, которую отец-пропойца буквально продал в публичный дом, она превратилась в уверенную в себе женщину, обладавшую определенными задатками лоска.

Ну ничего, сейчас мы этот лоск сначала сдуем, а затем еще и смоем.

Мобиль, пыхнув паром, разогнался до солидной скорости. Легкая капризность, которая еще не переросла в стервозность, а также не очень естественная для сельской девушки чопорность слетели с Глаши, как пух с тополя.

Моя подруга раскраснелась и, прикрыв глаза, с удовольствием подставила лицо набегающему ветерку. Небольшая шляпка сползла с ее головы и, сдерживаемая шейной лентой, сейчас трепыхалась за спиной хозяйки, словно силящаяся взлететь птица.

Через десять минут быстрой езды мы подкатили ко второму из озер Жемчужного ожерелья – целой цепи круглых природных водоемов, соединенных неглубокой речкой.

Топинцы не очень-то любили уходить далеко от места своего обитания, так что на берегах озер обычно было пусто, особенно в это время дня. Лишь по утрам сюда приезжали самые увлеченные рыбаки для вылова озерной рыбы, которая не несла в себе следов влияния места Силы.

Места здесь были тихими и безопасными.

Круглое озеро имело в диаметре метров двести. Его окружали заросли орешника с проплешинами полян. На одну из них я и загнал паромобиль. К воде вела неширокая тропинка, заканчивавшаяся мостками из капитальных досок. Это была работа нанятых мною плотников, переделавших жердяное убожество, которое смастерили рыбаки. Тем самым я вроде как застолбил за собой это место для проведения пикников и рыбалок с друзьями.

Прихватив корзинки, мы покинули паромобиль. Прошли два десятка метров между нависавшими над тропинкой зарослями и вышли на мостки, заканчивающиеся широкой площадкой.

– Красота, – выдохнул я, осматривая водную гладь.

Ветра здесь почти не было, и лишь ближе к центру озера серебрилась частая рябь да редкие, очень пологие волны степенно подкатывали к мосткам. Они лениво поднимали распластавшиеся по воде кувшинки и сонно тыкались в берег. Несмотря на то что озеро пресное, вода просматривалась на глубину метров пяти.

И что самое главное – тишина, в смысле отсутствие лишнего шума. Лишь стрекот кузнечиков и пение птиц в зарослях орешника.

Пока я любовался озером, Глаша успела расстелить на дощатой площадке плед и разобрала лукошко с продуктами. Закончив с этим, она чинно расположилась на пледе и прикрылась от солнца кружевным зонтиком.

Не, так дело не пойдет.

– Переодевайся, – скомандовал я и сам начал раздеваться.

Надеюсь, с размером плавок она угадала. Этот заказ я сделал несостоявшейся портнихе еще весной – и тут же благополучно забыл о нем. Конечно, можно было бы устроить и дикий пляж, но почему-то душа хотела некоего нездешнего эстетизма.

Глаша беспомощно покосилась на тропинку, но, похоже, и сама поняла, что вид паромобиля остановит случайных рыбаков.

Во время переодевания я специально отвернулся к озеру – больше для усиления контраста, чем для того, чтобы не смущать даму.

Вид зардевшейся Глаши оправдал все мои ожидания. Я словно вернулся в родной мир и оказался на городском пляже. Конечно, бикини еще нужно уметь носить, но все равно эффект был потрясающим. Я залюбовался девушкой не как сексуальным объектом, а как произведением искусства.

Увы, и тут солнце внесло свои коррективы. Глаша вынужденно выпала из образа топ-модели и вымученно прищурилась, закрывая лицо ладошкой.

Да уж, ее незагорелую кожу нужно поберечь. Впрочем, как и мою. На мостках с тенью плохо, так что после купания придется перенести пикник ближе к кустам. На берегу имелось неплохое место. Но это позже.

– За мной, – практически приказным тоном изрек я и рыбкой сиганул в воду.

Вошел практически идеально. Ну, или мне так показалось. Немного проплыв под водой, я вынырнул, приподняв головой лист кувшинки. Получилась эдакая шляпка, что вызвало смех Глаши. Сбросив модный нынче только у русалок головной убор, я уже кролем вернулся к мосткам.

– Почему стоим? Кого ждем? – спросил я у нерешительно замершей девушки.

– Я не умею плавать.

– Тут неглубоко, да и я рядом.

И все же дух авантюризма не был чужд Глаше, так что, пару секунд подумав, она солдатиком спрыгнула в воду.

Подхватив девушку, я помог ей всплыть и прижал к себе. Опять нахлынули ностальгические чувства. Когда-то в ранней юности я таким образом учил плавать свою первую любовь. Никакой похоти тогда в наших игрищах не было, лишь трепет и восторг.

Минут десять я честно пытался научить Глашу плавать, но мы больше дурачились, чем занимались обучением.

– Ладно, на этом закончим, – ощутив, что понемногу начинаю замерзать, сказал я и уже хотел подсадить Глашу к специальной лесенке, и тут кто-то буквально выдернул девушку из моих рук.

С захлебнувшимся писком она ушла под воду, а я лишь успел схватить ее за руку. И тут меня тоже поволокло.

Да сколько же можно?! Дважды на одни и те же грабли! О всяких мутантах, точнее, их научно обоснованном отсутствии, в этих водах я помнил, а вот о русалках забыл: им на условные границы места Силы плевать.

Не совсем уместные мысли пронеслись в голове испуганной стайкой, не давая принять хоть какое-то решение. Пальцы Глаши норовили выскользнуть из моей ладони, и все, что мне осталось делать, это запустить крылья Семаргла. Оружие осталось в машине, а тем, что было приведено в боевое состояние Глашей, нынче не напугаешь даже институтку.

Татуировки на предплечьях чуть нагрелись, и окружающий мир замедлился. Вода стала подобна киселю, и двигаться в ней было трудновато, но я сумел удобнее перехватить кисть Глаши и тут же понял, что все закончилось.

То, что волокло девушку вглубь озера, отпустило свою жертву и даже подтолкнуло ее в мои объятия. Я тут же резко направил Глашу вверх, из-за чего сам немного опустился ко дну и пораженно замер.

Так же, как тогда на болотах, передо мной замерла русалка в виде свободного духа. Очень надеюсь, что это не та же самая. Тогда мы расстались не совсем хорошо.

Как ни странно, во мне не было ни грамма паники. Мало того, даже показалось, что я слышу мысли этого существа. Сплетенная из воды помесь медузы и девушки заглядывала мне в лицо, пытаясь донести некую мысль. Она была рада меня видеть! И даже извинялась за причиненные неудобства.

Улыбнувшись, русалка медленно развернулась и плавно растворилась в чуть мутноватой речной воде. В следующее мгновение действие «крыльев» закончилось вместе с кислородом у меня в легких.

Я, бешено заработав руками и ногами, вынырнул из воды и судорожно вдохнул воздуха. И только после этого завертелся на месте, пытаясь понять, что случилось с Глашей.

Вот как нужно организовывать учебный процесс!

Русалка протащила нас метров тридцать. Не умевшая плавать девушка преодолела это расстояние со стремительностью торпеды, промахнувшись мимо мостков. Сейчас пару секунд она выбиралась на берег, продолжая пронзительно визжать. А затем Глаша с треском исчезла в прибрежных зарослях.

Кикимору мне в тещи!

Пришлось бросаться в погоню.

Глашу я смог догнать лишь потому, что она влетела в особо густой кустарник и запуталась там. Дальше была небольшая борцовская схватка, во время которой мне с переменным успехом пришлось утихомиривать впавшую в истерику девушку.

Да уж, справиться с той, кто и коня на скаку способен тормознуть и что-то там с горящей избой сделать, не самое простое дело. Наконец-то Глаша затихла и расплакалась. До машины я нес ее на руках. Правда, пришлось на минуту оставить девушку в одиночестве, чтобы забрать с мостков нашу одежду и плед.

Вот такое у нас получилось романтическое купание.

Укутав Глафиру в плед и влив в нее почти бутылку вина, я поднял верх кабриолета и погнал паромобиль к городу.

Стылая Топь вновь сыграла со мной злую шутку. Я доверился словам опытных людей, нарисовав в своей голове фальшивую картину мира. Да, на Жемчужных озерах не водятся измененные магией существа, потому что они привязаны к месту Силы, но лешие, кикиморы, русалки и прочая дикая нечисть обитает даже в подмосковных лесах. Просто, в отличие от домовых, они стараются держаться от людей подальше. И об этом мне стоило помнить, когда, потакая своему романтическому порыву, решил уединиться с девушкой вдали от людских глаз.

Как ни странно, это происшествие ослабило мой страх перед Топью. Возможно, потому что это как-то размыло границы безопасности. Раньше я подсознательно проводил некую черту опасных земель и, лишь переходя ее, начинал волноваться. Именно поэтому, опять же подсознательно, считал земли за пределами Стылой Топи безопасными. Теперь же ощущение мнимой защищенности исчезло, но вместе с тем ослабла и фобия. Так что мысль о посещении Топи уже не вызывала внутреннего содрогания. К тому же я получил дополнительную информацию.

Теперь, после относительно спокойного анализа, поведение русалки уже не вызывало во мне недоумения. Вспомнились слова волхва, даровавшего мне крылья Семаргла, которого он еще называл Переплутом – покровителем русалок. Рассказанное язычником противоречило официальной версии устройства мира, и я все чаще убеждался в правдивости слов старого волхва.

Похоже, местные светила энергетической науки, даже занимаясь прикладной магией, усиленно отгораживались от мистической стороны бытия, так же как это делали ученые моего родного мира.

Чтобы не поднимать переполоха ни в городской больнице, ни в борделе, тем самым давая повод для ненужных пересудов, я отвез девушку к себе домой, а уже оттуда позвонил доктору.

Ян Нигульсович оперативно прибыл к нам и с ходу едва не обвинил меня в куче страшных грехов. Убеждать его в том, что никакого изнасилования с избиением не было, мне пришлось на пару с Глашей. Это хоть немного отвлекло девушку от тягостных воспоминаний.

Лечебный артефакт в руках доктора буквально творил чудеса, и через пять минут от царапин не осталось и следа.

Даже как-то обидно стало. Когда доктор лечил меня после очередной передряги, он всегда заживлял раны лишь частично, в остальном приходилось терпеть боль и неудобство. Я, конечно, понимал, что это делалось не из вредности, а для сбережения ресурсов моего организма, но все равно неприятно.

Наконец-то Ян Нигульсович уехал обратно в больницу, получив сто рублей за срочный вызов и дорогущую амортизацию артефакта, а Глаша сумела вернуть себе привычный вид, благо снятая в преддверии купания одежда не пострадала. Но все равно ее состояние было далеким от нормального. Так что по возвращении в «Русалку» мне пришлось утешать девушку всеми доступными и относительно приличными способами.

Кстати, когда мы подъезжали к заведению, Глаша как-то недобро покосилась на новенькую вывеску с соблазнительно изогнувшейся русалкой. Обитательница морских глубин выглядела так, как ее рисовали в своем нездоровом воображении моряки, и совершенно не походила на то, что мне пришлось наблюдать в озере. Но все равно боюсь, что скоро бордель может поменять свое название.

К вечеру страсти улеглись, и Глаша даже позволила мне то, от чего отбрыкивалась все время нашего знакомства. Нет, это не какие-то особые извращения, а простой совместный выход в люди.

Проникшись теплыми чувствами ко мне, девушка самолично взяла на себя обязательства защищать мою репутацию. Так что афишировать нашу нежную дружбу она категорически не желала. Но сегодня шок проделал брешь в ее нравственной броне, и Глаша согласилась.

Через полчаса сборов передо мной стояла не разбитная представительница древнейшей профессии, а барышня в дорогом, но скромном платье, которое подошло бы любой девушке из приличной семьи.

– Хороша! – оценил я вид подруги и галантно предложил ей свою руку в качестве опоры.

Если честно, на фоне Глаши я смотрелся скромненько в своем непрезентабельном наряде, но благодаря усилиям служанки одежда была чистой, к тому же ехать домой для переодевания мне было откровенно лень.

Сегодня воскресенье, и народ в Топинске отдыхал от трудов праведных, да и неправедных тоже. А отдыхать топинцы любили и умели. Даже в обычные выходные устраивались гулянья, а на праздники так вообще проводилось нечто похожее на карнавал. До бала во дворце Куртя-Веке, конечно, далеко, но все равно весело и по-местечковому уютно.

Обычно подобные мероприятия проходили на Рыночной площади. Примыкающий к площади рынок под вечер немного затих, за исключением рядов с точками распространения фастфуда.

Раскрасневшееся за жаркий день светило сонно закатывалось за горизонт, подкрашивая алым россыпь редких облаков на пронзительно-голубом небе. Было уже не так жарко, поэтому пешая прогулка только в радость. Топинцы, также привлеченные вечерней прохладой, начали выбираться из своихубежищ, и веселье на площади набирало силу. Ближе к рынку уже вертелись высокие башенки каруселей. Два балагана со скоморохами и кукольная будка соревновались за внимание публики, особенно ее малолетней части.

Толпа гудела как встревоженный улей, хаотическими водоворотами перемещаясь по площади. В основном здесь собралась публика попроще, правда, по случаю праздника нарядно оделись почти все. В Топинске вообще мало бедняков. Город быстро рос, и работы хватало всем. А тунеядцы не приживались. Но не только низшие и средние слои общества были представлены на гулянье – хватало и изысканно одетых прохожих. И все же обстановка была предельно далека от чопорности балов в городской ратуше и великосветских представительских мероприятий под открытым небом, так что Глаша окончательно успокоилась. Она ухватила меня за руку и потащила к карусели.

Строгая смотрительница борделя вмиг превратилась в восторженного ребенка, пытающегося объять необъятное. Навизжавшись на цепной карусели, она затребовала посещения обоих балаганов и сразу после этого направилась к качелям. Мне же пришлось ходить за нею хвостиком, но тут уж никуда не денешься – нужно отдуваться за косяк с озером и русалкой.

С обеда в моем желудке не было ни крошки, так что я чуть придержал этот ураган в юбке, чтобы купить у лотошников пару пирожков. Увы, намек девушкой понят не был, и она, отказавшись от угощения, потащила меня к следующему аттракциону.

Какое милое название «качели». В моей памяти с ним связаны игровые площадки во дворах многоэтажек. Но тут народ к этому делу подошел с размахом, превращая детскую забаву в развлечение для экстремалов. Длинная, метров пять, доска и десятиметровые цепи, закрепленные на высоченных столбах. На каждую сторону доски становились от двух до четырех участников забавы. Затем они и сочувствующие энтузиасты начинали раскачивать всю эту конструкцию. До «солнышка» мы, конечно, не дошли, но взопрел я изрядно, пытаясь одновременно удержаться за цепь и не выронить прихваченную за талию Глашу. А вот моя напарница была счастлива до предела, причем без малейших следов страха. У меня же, если честно, после этого раскачивания немного подгибались ноги.

Только тут до неугомонной Глаши дошли мои намеки насчет кормежки, и она демонстративно затребовала мороженого. Хвала моему молодому организму – даже экстремальные развлечения никак не сказались на аппетите.

Ближайшим местом, где можно полакомиться мороженым, был расположившийся на этой же площади трактир «Ухарь-купец». Туда мы и направились.

Мне еще не доводилось посещать сие заведение. Делая выводы из названия, я, честно говоря, ожидал увидеть эдакий загульный кабак, но на удивление там оказалось довольно пристойно. По уровню заведение чуточку не дотягивало до моего любимого «Старого охотника», но никаких забулдыг в трактирном зале не наблюдалось. В основном отдыхали неплохо одетые мужчины, но также мы увидел и парочку женщин явно торговой профессии.

Нас встретили спокойно и даже дружелюбно. Многие приветственно кивали мне, а некоторые выказывали уважение Глаше. Наверняка клиенты «Русалки». Причем никакого пренебрежения в отношении к девушке заметно не было. Не факт, что они отнеслись бы столь доброжелательно к обычной жрице любви, но все же…

Едва мы уселись за накрытый белоснежной скатертью столик, как возле нас тут же материализовался половой.

– Чего изволите? – поинтересовался он, обращаясь ко мне.

– Мне поесть мясного и горячего. Сто граммов беленькой и солений к ней, – начал я заказывать в соответствии с местными правилами приличия. Домострой в этом обществе давно канул в Лету, но и до равноправия полов еще очень далеко. – Даме мороженого.

– И фруктовый салат, – довольно смело вставила Глаша, но половой даже бровью не повел.

– И фруктовый салат, – повторил я, после чего половой дематериализовался.

Всегда поражался выучке местной прислуги и тому, с каким достоинством они себя ведут. Причем все – от лакеев в дворянских усадьбах до половых в трактирах.

Не прошло и пяти минут, как все заказанное оказалось на столе. Перехваченные на площади пирожки мне были на один зуб, так что насыщался я с жадностью оголодавшего зимой волка. Глаша в это время степенно поедала салат и с умилением смотрела на меня. Так на своих мужей-добытчиков смотрят их жены – хранительницы очага.

Увы, эта песня не про нас. И дело совсем не в Глашиной профессии, а в моей. Я уже давно выбрал свой путь в этом мире, и не будет на нем ни жены, ни детей.

Даже этот выход в свет со смотрительницей борделя имел двойное дно. В последнее время топинские мамашки девиц на выданье, неведомыми мне способами взвесив мой капитал и мою значимость в обществе, открыли настоящую охоту. Причем если раньше меня возмущали способы, к которым прибегала бедная Лиза, то сейчас ее интриги казались наивными девичьими затеями. Львицы светского общества Топинска работали намного жестче. Я даже не был уверен, что афиширование отношений с блудницей хоть как-то притормозит их на тропе матримониальной войны. Через месяц состоится летний бал в ратуше, и ходить по бальному паркету придется как по минному полю.

Народные пословицы возникают не на пустом месте, и, едва мы вышли из трактира, я осознал, что поминать Лизу даже мысленно было слишком опрометчиво.

По тротуару, кольцом охватывавшему Рыночную площадь, двигалась очень знакомая мне парочка. Бедный Леха задергался, не зная, что делать. Будь его воля, он вообще утащил бы свою даму в сторону, но Лиза решительно пресекла панические порывы своего жениха.

Да, именно жениха. Новость об их помолвке меня откровенно порадовала. Леха наконец-то заполучит то, о чем мечтал весь последний год. И если отбросить некие чудачества, Лиза будет ему неплохой женой. Судя по всему, она как-то смогла пережить последствия изнасилования в избушке шатуна либо с помощью алиениста, либо своими силами. Внешне девушка стала строже и даже спокойнее. Но пока я не стану этому радоваться – в голове Лизы сейчас может твориться все что угодно, вплоть до тиканья таймера отложенного сумасшествия.

– Елизавета Викторовна, Алексей Карлович, – учтиво поклонился я, чуть приподняв свою шляпу.

– Игнат Дормидонтович, – с достоинством ответила Лиза и, холодно улыбнувшись, добавила: – Вы не представите нам свою спутницу?

Леха лишь вымученно улыбнулся.

Ох, деточка. Мы ведь уже играли в эти игры, и ты всегда проигрывала.

– С удовольствием, – без запинки отреагировал я. – Глафира Тимофеевна Рябинина. Предприниматель и мой деловой партнер.

На удивление обе дамы отреагировали на мой пассаж вполне достойно. Лиза, которая явно знала, кто именно стоит перед ней, приветственно наклонила голову, удержавшись от презрительной гримасы. А Глаша сделала изящный книксен без вызова и агрессии, явно показывая понимание сословной разницы между ними.

Хуже всего в этой ситуации, как обычно, выглядел Леха.

Терпи, казак, у тебя впереди еще множество подобных неудобств с такой-то женушкой.

Впрочем, обучался мой друг быстро, и я уверен, что через пару лет он либо приноровится и научится отмораживаться, либо все-таки обуздает норов супруги. Вот и сейчас Леха быстро пришел в себя, или же некие посторонние мысли настолько одолевали его, что никак не хотели уходить на второй план.

Чуйка заворочалась под моей черепушкой, намекая на грядущие неприятности.

– Алексей Карлович, вы явно чем-то обеспокоены, – решил я сразу прояснить ситуацию, потому что дамы, обменявшись ментальными уколами, приготовились к разрыву дистанции.

Если разойдемся, я не увижу Леху как минимум до завтра.

– Да, у нас в управе сущий переполох, но мне не хотелось бы портить нашим дамам приятный вечер.

– Елизавета Викторовна, Глафира Тимофеевна, вы позволите нам отойти? Порой служба не терпит отлагательств.

– Конечно, – милостиво разрешила Лиза.

Глаша благоразумно промолчала.

Подхватив под локоть опять испугавшегося Леху, я потащил его в сторону.

– А они… – напряженно зашептал мой друг, когда мы отошли метров на десять.

– Не беспокойся. Все, что хотели, барышни уже высказали, – пояснил я.

Впрочем, за нашими дамами действительно было интересно наблюдать. Они оценивающе рассматривали друг друга. Соперничества не было, лишь его тень. Одна уже успокоилась и плюнула на некий сомнительный приз, а вторая изначально ни на что не претендовала.

Ну и слава богу. Моя самооценка точно не нуждалась в зрелище дерущихся из-за меня женщин.

– Но они же не сказали ни слова? – оторвал меня от созерцания прелестной картины Леха.

Я даже не сразу сообразил, о чем он говорит:

– Поверь, женщинам не всегда нужны слова, а вот мы с тобой без этого не обойдемся. Так что начинай говорить. Что там у вас стряслось?

– Я всего не знаю. Вчера с утра в управу явился чиновник по особым поручениям при втором товарище министра внутренних дел. Меня выгнали из кабинета. А через час Дмитрий Иванович ушел из управы. С вещами!

Леша едва не сорвался на крик. И было отчего. Новость не просто важная, а шокирующая. Дмитрия Ивановича отставили от службы!

Попытки вытянуть из друга что-то еще ничего не принесли. Похоже, придется добывать информацию в другом месте.

– Я прямо сейчас поеду к нему.

– Не стоит, – пресек мой порыв Леха. – Я уже пытался. Он сейчас пьян до изумления. Второй день не просыхает. Не думаю, что тебе стоит видеть его в подобном состоянии.

– Хорошо. Поеду завтра с утра пораньше. Но ты все равно постарайся разузнать хоть что-то еще. – Увидев утвердительный кивок друга, я добавил: – А теперь возвращаемся к нашим дамам, а то они попортят друг дружке платья своими пламенными взглядами.

– Да уж, не стоило тебе знакомить Лизоньку с…

– Леша, следи за языком, – оборвал я друга, который, как обычно, в понимании поведения женщин попал пальцем в небо.

Но развеивать его заблуждений я не стану – проблем в нашей компании и без того хватает.

– Прости, – покраснел Леха. – Это я от неожиданности.

Я лишь примирительно кивнул и направился к замершим на тротуаре девушкам. Они стояли на предельно допустимом расстоянии друг от друга – вроде и рядом, но и как бы не в одной компании.

В итоге дамы разошлись в разные стороны как два парусных фрегата, не нашедших повода не то что для выстрела, а даже для открытия пушечных портов.

День закончился бы для меня прекрасно, не роись в голове мрачные мысли. Мое настроение было замечено Глашей, и она блеснула интуицией, погасив игривость и просто прижавшись ко мне как ласково урчащий котенок.

– Ты сегодня была просто великолепна, – похвалил я девушку, и она прекрасно поняла, за что именно.

– Я очень старалась, – прошептала она мне в ухо и куснула за мочку.

Действительно старалась, и я видел, каких усилий это ей стоило. Мои уроки не прошли даром, да и хватка у нее крепкая, что неудивительно с такой-то судьбой.

Умиротворенная нежность Глаши наконец-то передалась мне, и мы мирно уснули.

Глава 2

Проснувшись, я не стал задерживаться в «Русалке» и сразу отправился домой. Там все пошло практически по уставу – тренировка с Чижом и дополнительные упражнения с гирями для меня лично. Давно думаю о создании тренажеров, но все руки не доходят. Занимались во дворике между черным выходом из нашей каланчи и свежесрубленной баней. Большое деревянное ведро у входа в баню было перевернуто вверх дном. Это значит, что Мыколы там нет – наш вампир отправился в рейд по Стылой Топи для подзарядки энергетически насыщенной кровью тамошнего зверья.

Человеческая кровь ему тоже нужна, но эту проблему мы решили уже давно. Глаша вывела меня на бывшую коллегу, когда-то скатившуюся в запой и потерявшую, так сказать, товарный вид. Предшественница Глафиры Тимофеевны без особой жалости выгнала некогда популярную жрицу любви, и та вынуждена была подрабатывать прачкой, что еще больше сказывалось на ее внешности.

Все изменилось с момента моего посещения перекошенной избушки на окраине Портового конца. После того как мы договорились, Софья переехала ближе к центру и в буквальном смысле преобразилась. Статная тридцатилетняя смуглянка вернула себе былую красоту и не только занималась добровольным донорством, но и принимала у себя богатых клиентов. Ходили слухи, что недалеко и до свадьбы с купцом второй гильдии, потерявшим голову от ее красоты.

Если это так, то придется искать нового донора, потому что на старом близкое общение со стригоем сказалось слишком уж положительно. В принципе найти еще одну бедствующую даму не проблема, но будет ли она настолько же адекватна, как Софья?

Сбросив на траву пудовую гирю, я потянулся до хруста и с удовольствием вдохнул утренний, напоенный шикарными ароматами воздух.

Так, теперь в душ – и собираться на встречу с Дмитрием Ивановичем, которая, чует мое сердце, ничего хорошего не принесет.

Уже позаботившийся о себе Чиж притащил выглаженную одежду. Посмотрев в зеркало, я остался доволен своим видом и направился в столовую, где нас всех ждал завтрак от шеф-повара бабы Марфы. Как всегда, угощение было выше всяческих похвал.

Оставив указания домочадцам, я загрузился в паромобиль и бодро покатил по улицам Топинска.

Титулярный советник Дмитрий Иванович Бренников – уже бывший старший следователь топинской полицейской управы – обитал в съемном флигеле на Еловой улице Бондарского конца. Здесь обычно селились мастера-частники и чиновники среднего уровня. Район по престижности находился как минимум на две ступени выше моего любимого Болотного околотка. Дома вокруг выглядели основательно. Их явно строили настоящие мастера для себя или близких людей.

Никого выкрикивать не пришлось. Евдокия Лукьяновна вышла к калитке, едва услышала пыхтение выпускавшего лишний пар мобиля. Мы с этой невысокой, сухонькой, но очень подвижной старушкой знакомы лишь шапочно, что не помешало ей тут же начать изливать мне душу.

Пожалуй, она до сих пор не знала, что я уже давно не служу в полицейской управе.

– Игнат Дормидонтович, что же там у вас такое деется?! Неужто кто-то посмел усомниться в честности Дмитрия Ивановича? Да он же верой и правдой столько лет супостата всякого изничтожал, а тут… – Старушка горестно вздохнула. – Мается ведь, сердешный.

За минуту, пока мы медленно пересекали обширное подворье, старушка выдала мне весь расклад – что именно и в каких объемах пил уже бывший старший следователь управы, кого и какими словами ругал. Причем цитаты приведены без купюр. Евдокия Лукьяновна с покойным мужем были пионерами Топинска и в жизни видели многое. Так что старушка излишней стеснительностью не страдала, да и оскорблена она была в лучших чувствах.

То, что я увидел во флигеле, меня одновременно огорчило и порадовало. Порадовало то, что Бренников просто напился, причем сделал это дома, а не в кабаке на потеху зевакам. И, что самое главное, он в расстройстве душевном не отправился в салон фрау Брюгге, дабы потрафить своей игромании.

И все же грустно видеть глубокоуважаемого тобою человека в подобном состоянии. В спальне Дмитрия Ивановича царил настоящий разгром. Вчера он явно вспылил и выместил свою злость на ни в чем не повинной мебели. Атмосфера смешанного с перегаром табачного дыма и потеки вина из разбитых о стену бутылок усугубляли картину.

Ситуация вызвала у меня горькую улыбку. Все в мире повторяется. Когда я только появился в этой реальности, Дмитрий Иванович точно так же вынужден был приводить в чувства молоденького видока, запившего по причине профессионального посттравматического расстройства. Конечно, я к столь негуманным методам прибегать не стану, к тому же рядом нет порывистого и грубоватого оборотня с ведром воды в руках.

Зато есть бутылка с пивом, которую я прихватил в трактире по пути сюда. Конечно, лечить подобное подобным – это прямой путь к длительному запою. Особенно это касается человека, который только что потерял любимую работу, а возможно, и смысл дальнейшего существования, но в довесок к бутылке пива у меня было еще и предложение, от которого сыщик вряд ли сможет отказаться.

– Давно он угомонился? – тихо спросил я хозяйку дома.

– Как к полуночи умаялся буянить, так и затих, – с видом заговорщицы прошептала старушка.

Сейчас почти одиннадцать часов, так что выспался он неплохо.

– Дмитрий Иванович, не уделите мне минуту вашего времени? – громко сказал я и, подхватив со стола на удивление целый стакан, как тамада на свадьбе, постучал по нему вилкой.

– Пшел вон, мерзавец! – сонно отмахнулся Бренников от раздражающего шума.

Но я продолжал звенеть, пока он не оторвал голову от подушки и с туповатым удивлением не посмотрел на меня. Керамическая бутылка с пивом была тут же демонстративно вскрыта, и пенный, благоухающий напиток полился в стакан.

– Дмитрий Иванович, у вас пять минут, дабы привести себя в благопристойный вид. Жду вас в беседке. Нам нужно серьезно поговорить.

Старушка молниеносно организовала поздний завтрак под навесом с длинным столом, от широты душевной названным мною беседкой. Так что Бренникова я встречал, с удовольствием прихлебывая из чашки крепко заваренный чай. Еще одна чашка дожидалась помятого, но явно приободрившегося следователя.

– Если честно, Игнат Дормидонтович, сейчас у меня нет ни малейшего желания вести пространные беседы и тем более выслушивать нравоучения от человека вдвое моложе себя, который к тому же сам побывал в запое.

– Вот уж чего я не собираюсь делать, так это поучать вас жизни. У меня только один вопрос. Что на вас, черт возьми, нашло?!

Было видно, что у Дмитрия Ивановича имеется огромное желание послать меня далеко и надолго, но он сдержался. Возможно, потому что сейчас здесь присутствуют хоть и матерый, но безработный полицейский, а также видок – пусть слишком молодой, зато с очень серьезной крышей в виде генерал-губернатора. Да и другие нюансы наших отношений, включая финансовые, вносили серьезные коррективы в его поведение.

– А что мне еще делать, Игнат? – со вздохом сказал мой бывший начальник и наставник, буквально рухнув на скамью с другой стороны стола. – Сбережений нет, а с теми документами, что ушли в главное управление, служить мне не дадут даже околоточным.

Я не особо понимал, о чем он говорит, и сначала хотел прояснить ситуацию с пришлым порученцем, но раз уж разговор зашел в эту сторону, начнем с конца.

– Предлагаю послужить в моем отделе, если вам, конечно, не претит ходить под началом, как вы выразились, юнца вдвое моложе вас.

– Какой отдел, Игнат? – отпив из кружки и поморщившись, отмахнулся Бренников. – Ваши потуги поиграть в сыщика и попытки взять под контроль шатунов даже не смешны. И дело совсем не в возрасте.

– Дело именно в возрасте, – заявил я, немного покривив душой для пользы дела. – Вы совершенно правы, мои потуги смешны, так как в сыскном деле я дилетант. Поэтому предлагаю впрячься в этот воз профессионалу.

– Вы серьезно? – опять перейдя на официальный тон, все еще с недоверием переспросил Бренников.

– Да, у меня есть полномочия от генерал-губернатора на развертывание отдела с тремя штатными сотрудниками и доступ к фондам на содержание десятка тайных агентов. Но, как вы сами подметили, у меня для этого оказалось слишком мало умения и, пожалуй, фантазии тоже. Так что я делал все спустя рукава, с трудом перекупив парочку не очень-то надежных соглядатаев. А вот у вас наверняка получился намного лучше.

Похоже, мои откровения не особо впечатлили бывшего следователя:

– А вы не преувеличиваете эти самые полномочия?

Не верит. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

– Дмитрий Иванович, как вы думаете, на какую сумму я сжег опиумной пыльцы за прошлый год?

– Извините, но сейчас у меня проблемы с арифметикой, – иронично и с фальшивым раскаянием развел руками следователь.

– По самым скромным оценкам, сорок тысяч в омских ценах и двести тысяч в московских.

– Что?! – Бренников от удивления фыркнул чаем, едва не забрызгав меня.

Да уж, эффектно получилось.

С момента, когда я вышел из-под его начальственной тени, следователь обращал на меня внимание лишь изредка, за исключением совместной ловли убийц. Но на этом все – слишком уж высока была его загруженность следственными делами, к тому же сыщик не считал мою возню серьезной.

– Двести тысяч? – откашлявшись, переспросил Бренников. – И вы до сих пор живы?

– Нельзя сказать, что они не старались, – пожал я плечами. – К тому же покушения на меня не очень-то связаны с торговцами дурью.

А вот теперь Дмитрий Иванович задумался уже всерьез. Похоже, перед ним во всей красе раскрылась игнорируемая прежде изнанка привычной реальности. Точно так же чувствовал себя генерал-губернатор, которому я закатил целую лекцию об угрозе распространения наркомании, причем подкрепленную письмами от самых видных медиков Омска, а затем и столичных светил.

Как и в моем мире аналогичного исторического периода, в Империи к наркомании относились как к некой блажи гламурной молодежи. Да что уж там говорить, если в больницах до сих пор использовали опиум направо и налево, а героин вообще считался лекарством от кашля.

Если стратегически мыслящего князя Шуйского впечатлили мрачные перспективы для следующего поколения, то на Бренникова подействовали суммы, вращавшиеся в топинском наркобизнесе. На передвижение товара из Топи в Омск он, конечно, не мог не обращать внимания, но все же его больше занимала простая городская уголовка – прямая ответственность старшего уездного следователя.

Размышления Бренникова затянулись минут на пять. Я даже успел допить свой чай с баранками.

Дмитрий Иванович так резко вскочил, что заставил меня вздрогнуть.

– Когда приступать? – по-военному выпрямившись, отчеканил он.

– Да прямо сейчас и приступайте, – поднялся и я, дабы поддержать официоз момента, затем полез в карман пиджака.

Пухлый конверт лег на стол между нами.

– Здесь пятьсот рублей подъемных и триста на первичные служебные расходы. Найдите в городе место для резиденции. Подойдет небольшой дом, но без хозяев поблизости. Незачем им знать слишком много. Чуть позже я договорюсь о проводке туда телефонной линии. Подберите двух подчиненных на ваше усмотрение. С агентурой тоже работать вам.

– Будет сделано, – опять отчеканил следователь и тут же сбился на сомнения: – Игнат Дормидонтович, вы уверены, что генерал-губернатор поддержит мое назначение? Уж больно серьезные силы задействованы в этой интриге.

– С князем я договорюсь. А вот об интриге хотелось бы узнать подробнее, – сделав приглашающий жест, вновь уселся я на лавку. – Рассказывайте.

Вот теперь передо мной сидел уже знакомый волкодав с железной хваткой. Быстро, четко, емко и без сантиментов он обрисовал сложившуюся ситуацию.

Кажется, в Топинске грядет передел власти, и первой жертвой перемен стал именно Бренников. Все началось с появления в полицейской управе упомянутого Лехой чиновника по особым поручениям из Министерства внутренних дел.

С давних времен любимым развлечением высших чиновников и в моем родном мире, и в этом является передел зон влияния. Стоит отметить, что наш город был основан по приказу Императора, и до поры до времени загребущие ручки имперской элиты к нему не тянулись. Но все течет, все меняется. Вот и к нам явился «передельщик». Сначала он зашел на огонек к нашему Аполлону.

Все в управе с предвкушением ждали зрелища намыливания холки залетного чиновника. Увы, из кабинета полицмейстера он вышел вполне довольный собой и сразу направился в следственный отдел. Лешу нагло выперли за дверь, и коллежский асессор Матюхин Сергей Юрьевич начал прессовать Бренникова. Причем делал это грамотно и вдумчиво. Перед следователем были выложены компрометирующие бумаги. Не то чтобы очень серьезные, но подписанных свидетелями показаний о постоянных долгах игромана и мелких нарушениях, связанных с незначительными подношениями, вполне хватало для выдворения с полицейской службы, причем с позором. На даже самое завалящее уголовное дело обвинения не тянули, но Дмитрию Ивановичу от этого не легче. Еще хуже стало после того, как Матюхин намекнул, что его интересует отнюдь не следователь-игроман, а топинский судья.

Заезжий решала где-то откопал сведения о прошлогоднем происшествии в доме судьи и вполне резонно предположил, что там все не так просто, как кажется. Матюхин поставил Бренникова перед простым выбором – либо Дмитрий Иванович начинает официально копать под судью, либо вылетает со службы.

Задачка о том, что именно выбрал мой наставник, была из разряда элементарных. Сначала он послал чужака, а затем и полицмейстера, который попросту открестился от подчиненного.

Честно, не ожидал я подобного от нашего Аполлона. Или уже не нашего?

Крышу у Дмитрия Ивановича после такой подставы от начальства сорвало напрочь. Повторение сказанных полицмейстеру слов смутило даже меня.

С другой стороны, поделом Аполлону – за своих людей нужно стоять горой, иначе грош тебе цена как лидеру. Уверен, что с князем такой финт не прошел, и это объясняет, почему чужак начал не с меня, а с Бренникова. Ведь наверняка раскопал достаточно для понимания того, что мои уши торчат из дела об убийстве горничной, как у кролика из шляпы фокусника.

Ладно, с предисловием разобрались, теперь попробуем как-то вычислить свое место в этом пасьянсе. Что у нас вырисовывается в стратегическом плане?

Реальная власть в Топинске сосредоточена в руках трех человек – главы городского собрания, полицмейстера и судьи. Даже начальник жандармского отделения и сменный директор энергетического завода в городские дела не лезли и курировали лишь режимное предприятие, вынесенное далеко за пределы Топинска. Сместить главу городского собрания можно только через полгода на выборах. Полицмейстер явно занял выжидательную позицию, что в принципе неплохо. Остается судья. Если сковырнуть Бабича, старая власть посыплется как карточный домик.

А нужно ли мне вообще влезать в эту свару? Скорее всего, придется. И дело даже не в том, что мы с судьей повязаны буквально кровью, просто нынешняя расстановка сил в городе меня полностью устраивает. Мало того, я потратил уйму сил на создание статус-кво, а новички могут принести с собой только хаос.

– Игнат, – оторвал меня Бренников от тягостных мыслей.

– Да? – встрепенулся я и заметил, что мой новый подчиненный уже окончательно пришел в себя и явно тяготится моим присутствием, точнее, тем, что мне приходится видеть его в неподобающем состоянии. – До завтра можете отдыхать. Я сегодня поговорю с судьей, а с утренним поездом отправлюсь в Омск. Скорее всего, увидимся только послезавтра.

– Думаю, к этому времени у меня найдется чем вас порадовать, – кивнул Дмитрий Иванович.

На этом, пожав друг другу руки, мы расстались. Бренников отправился приводить себя в порядок и перенастраивать мозг на новый лад, а я вернулся домой.

Дом, как обычно, порадовал внутренней энергией – Корней Васильевич звенел своими железками в мастерской, а Кузьмич громыхал чем-то на чердаке: видно, опять проводил ревизию старого хлама. Леонард Силыч, которому суета домового мешала спать, временами добавлял в деловую симфонию свой возмущенный вокал.

Чиж опять куда-то убежал – у него сейчас как раз переходный период, так что я не особо зверствовал в плане дисциплины и контроля, лишь подстраховывал в сложных житейских передрягах. К примеру, когда мой воспитанник влез в драку из-за соседской девчонки. Рыцарский порыв я одобрил, но стоило ему заикнуться о том, что сей поступок как-то повлияет на благосклонность юной барышни, пришлось одергивать паренька и напоминать простейший постулат: добро нужно творить ради добра, а не за награду. Так меня учил отец, и эту мысль я считаю верной. Если совершаешь хорошие поступки и ждешь благодарности, значит, это уже не благородство, а услуга. К тому же девчонки, особенно в столь взъерошенном возрасте, выбирая парней, руководствуются не их благородством, а исключительно скоростью мельтешения тараканов у себя в голове.

Чиж выслушал мои доводы очень внимательно, но не факт, что усвоил.

Время до обеда я провел за разбором бумаг и документов, полученных еще два года назад. Они подтвердили сказанное Дмитрию Ивановичу. Получается, что я ничего не нафантазировал.

Вот разрешение на развертывание в Топинске особого отдела канцелярии генерал-губернатора Западной Сибири по присмотру за добычей и распространением дурманящих зелий. Штат до четырех человек чином от титулярного советника и ниже.

Так, а вот и смета… даже не знаю, что теперь делать. Есть у меня подозрение, что так и не востребованные до сих пор денежные средства могли уйти куда-то налево. Нужно будет устроить небольшой переполох среди заплесневелой братии в канцелярии генерал-губернатора.

Ладно, решу, что делать, уже в Омске.

Разобравшись с документами, я собрал пакет для Дмитрия Ивановича. Все равно он понимает в этом всем больше моего. Затем начал готовиться к еще одному разговору, без которого невозможно внести полную ясность в деле о попытке смены власти в славном городе Топинске.

Сняв трубку телефона с рычага, я попросил барышню соединить меня с судейской канцелярией. Ответил, как обычно, секретарь Бабича. Вопрос утрясли минут за десять – выяснилось, что вечером господин Бабич почтит своим присутствием сигарный клуб. И было у меня предположение, что до этого звонка подобных планов у судьи не было.

Кто бы сомневался, что ради обеда Чиж все же оторвется от веселой компании друзей, – сказывалось голодное детство. Увы, сбежать сразу после сытной трапезы у него не вышло. Парень был привлечен к делу в качестве посыльного, получив пакет документов для Дмитрия Ивановича. Сверкнув пятками, мой гонец умчался вдаль, и до вечера мы его вряд ли увидим. Но к сумеркам он точно будет дома. У нас еще ночные тренировки, одновременно пугавшие Чижа до дрожи и приводившие его в восторг. Подобные чувства обычно присущи любителям фильмов-ужасов.

Официально вечер в сигарном клубе начинался с заходом солнца. Конечно, и днем здесь можно было застать парочку завсегдатаев, которым нечем заняться, но не в понедельник. Когда вошел в главный зал клуба, я увидел, что внутри находится лишь два посетителя. Справа в углу сидел полковник Бекетов – восьмидесятилетний старик, который, как мне кажется, даже спал в своем любимом кресле. Когда бы я ни приходил в клуб, он всегда был здесь. Судья занял столик в дальнем конце зала, уже окутавшись облаком сигарного дыма.

Я подошел ближе и поздоровался.

– Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович, – указал судья зажатой в пальцах сигарой на кресло с другой стороны стола. – Надеюсь, с вами не приключилось ничего особо плохого, потому что мне нынче и своих проблем хватает.

– Проблем со столичным гостем? – уточнил я, устроившись в кресле.

– Он уже добрался и до вас? – напрягся судья, как рысь перед прыжком.

Ему было чего опасаться. Достаточно одного моего неосторожного слова – и ко всем чертям полетит не только карьера судьи, но и репутация его дочери. В этом случае Лизе нужно будет готовиться не к замужеству, а к постригу.

– Нет. Скорее всего, донимать протеже генерал-губернатора у него духа не хватит. По крайней мере, без особой нужды. Но я не собираюсь сидеть и ждать в неведении.

– Если честно, мне нечего вам рассказать, – пожал плечами судья и выпустил облако дыма.

– Меня больше интересует, какие вы сделаете выводы из моего рассказа.

– Даже так? – удивился Бабич и опять напрягся. – Излагайте.

– Наш незваный гость надавил на Бренникова, пытаясь выведать все, что он знает об убийстве вашей горничной. А когда был послан, привлек полицмейстера. В итоге Дмитрий Иванович отправил шефа туда же, куда и залетного чиновника по особым поучениям. За что и был отстранен от службы.

Слушая меня, судья запыхтел дымом, как местный локомотив паром:

– Мне Аполлон об этом не рассказывал. Только позвонил и предупредил, что не сможет ничем помочь с пришлым чиновником. Очень уж серьезные силы за ним стоят.

– Он не уточнил, какие именно силы?

– Нет, но я узнаю, – решительно сказал Бабич. – А как насчет Дмитрия Ивановича? Думаете, будет молчать? Такому, как он, тяжко без любимой работы.

– Уже полегчало. С сегодняшнего дня он работает в моем отделе.

– Даже так? – удивленно поднял кустистые брови судья.

– Да, – спокойно кивнул я, – мало того, завтра я отбываю в Омск и постараюсь узнать у князя побольше о происходящем непотребстве.

Судья некоторое время молчал. Затем встал и протянул мне руку:

– Признаюсь, Игнат Дормидонтович, я думал, что после спасения дочери дружба с вами окажется для меня обузой. Но все вышло с точностью до наоборот.

Да уж, судья совершенно прав, пользы от этого разговора для меня немного. Надеюсь, мне не придется тащить сей воз в одиночку, тем более что делать этого я не собираюсь. Если судья не станет бороться всерьез, то и мне брыкаться нет смысла. Впрочем, все зависит от масштаба изменений в жизни Топинска, которые собираются вносить новые претенденты на власть в городе.

После рукопожатия Бабич не вернулся в кресло, чем явно намекнул на то, что ни продолжать разговор, ни оставаться в клубе он не намерен.

Ну что же, информацией я не разжился, зато расставил акценты.

Так как посещение клуба было мимолетным, ночная тренировка прошла в положенное время. Чиж уже ждал меня дома, одевшись в исконно русском стиле – рубаха навыпуск и свободные портки, разве что на ногах не лапти, а мягкие кожаные мокасины. На вороте рубахи даже имелась вышивка, и все же этот наряд мы использовали как кимоно. Одевшись точно так же, я вывел парня на задний двор. Еще в прошлом году мы обнесли весь прилегающий к каланче участок высоким забором и высадили кустарник, так что лишних свидетелей тренировки не могло быть по определению. А с тем, кто жил в бане, нам и собака без надобности.

Ведро возле порога в баньку стояло в нормальном положении, значит, наш крайне необычный постоялец на месте. Тренировки мы проводили регулярно по понедельникам, средам и пятницам. В четверг стригой навещал Софью для приема донорской крови. В остальные дни он мог делать все что угодно, конечно, в рамках оговоренных правил.

Постоянное нахождение в месте Силы и подпитка энергоизмененной кровью тамошних обитателей ему уже не нужны, так что свободного времени у упыря хоть отбавляй.

– Мыкола, – тихо позвал я, и тут же дверь в баню скрипнула.

Сам вампир появился в проеме беззвучно. Он был одет в привычную форму Запорожского казачьего войска, но с обычным человеком его спутать уже невозможно. С каждым месяцем вампир все больше походил на тех стригоев, с которыми я имел сомнительное удовольствие близко общаться в Валахии. Это был крайне опасный зверь и, что самое неприятное, слабо предсказуемый.

– Начинаем, – обратился я к Мыколе, внимательно наблюдая за его реакцией.

Стригой кивнул и, сделав три шага вперед, застыл в ожидании.

Первый спарринг мой. Выхватив из ножен кинжал, я как можно стремительнее скользнул к вампиру и провел серию резких уколов. Он увернулся от всех атак и лишь обозначил ответные удары выступившими на пальцах когтями.

Мой животный инстинкт вопил благим матом о том, что все это – безумные, запредельно опасные игры, но разум и холодный расчет все же брали верх над паранойей.

Наш тренировочный бой продлился всего пару десятков секунд, заставляя меня работать на пределе своей естественной скорости. «Крыльев» я не активировал. Этот этап мы прошли уже давно. Под разгоном мне хоть и с трудом, но все же удавалось справляться со стригоем. Пока.

Увы, в отличие он набирающего силу вампира, мои умения были статичны. Это вам не абилка из компьютерной игрушки. Мой предел – четыре секунды реального времени без малейших надежд на развитие дара. Да еще и этот неприятный откат. Впрочем, если использовать «крылья» не чаще раза в сутки, все не так уж плохо.

Работа на пределе быстро вымотала организм, и я отскочил назад, пытаясь выровнять дыхание.

– Чиж, теперь ты, – отдышавшись, приказал я.

Парень все еще отчаянно боялся стригоя, но важнее то, что у него все же получалось переступать через свой страх. В отличие от меня, Чиж орудовал двумя кинжалами, которые мы с Корнеем Васильевичем долго подбирали для парня. Это были тычковые клинки по десять сантиметров длиной.

Осипка шустрой куницей скакнул к вампиру и заработал оружием со скоростью швейной машинки. При этом он не забывал постоянно двигаться и даже иногда умудрялся уходить от выпадов стригоя. Не думаю, что Мыкола делал ему хоть какие-то поблажки.

Парень явно быстрее меня и гибче, что уже хорошо. Жизнь у него была непростой, да и будущее вряд ли будет особо мирным, так что пусть готовится.

Впрочем, сейчас я больше наблюдал не за Чижом, а опять же следил за реакциями вампира.

Вроде все хорошо. Пока…

– Закончили, – скомандовал я, и Чиж кузнечиком отскочил от противника. – Благодарю, Мыкола, можешь быть свободен.

Стригой растворился во тьме, не забыв перевернуть ведро вверх дном, а я отправился заполнять таблицу наблюдений.

Несмотря на непродолжительность тренировки, душ мне все же понадобился, потому что упарился я неслабо. После водных процедур, свежий и румяный, я уселся за стол в кабинете.

По совету профессора Нартова я вел систематические наблюдения за поведением стригоя и по указанным маркерам отслеживал его адекватность.

Хотя, по мне, адекватность и упыри – вещи совершенно несовместимые.

Поначалу было тяжко. На Мыколу накатывали волны хандры и ярости. Его память о прошлой жизни взвинчивала до предела нервы, или что там вместо них у упырей. Даже за состоянием неживого тела приходилось постоянно следить и говорить стригою о том, что его одежда испачкалась или что от него неприятно пахнет. Сейчас у Мыколы с этим проблем нет – энергент-симбионт развился достаточно, чтобы без проблем контролировать состояние тела-носителя. По упыриным стандартам – это запредельная скорость развития новообращенного упыря, ставшая возможной только благодаря сохранению памяти казака-характерника в момент приживления энергетической личинки стригоя. И все же не стоит себя обманывать – под боком у нас жил не порывистый и веселый юноша, каким он был когда-то, а очень опасная тварь, хоть и с остатками памяти живого человека. Если верить Дракуле, душа казака уже давно отправилась в рай.

И тут возникает закономерный вопрос: а не рехнулся ли я, пригрев под боком подобного монстра? Не подвергаю ли опасности и себя, и своих друзей? Возможно, так и есть, но беда в том, что ни меня, ни моих домочадцев уже не было бы в живых, не будь с нами Мыколы в ночь нападения шатунов. А еще после того, как я нарвался на спятившего ведьмака и во время погони за окончательно слетевшим с катушек оборотнем-расстригой, который сбежал из Тобольского монастыря. Кстати, тогда погибли трое полицейских, и неживой казак спас не только меня, но и Дмитрия Ивановича. Хорошо хоть бывший следователь, а ныне мой новый подчиненный был без сознания, когда Мыкола рвал оборотня на куски. Даже не знаю, как бы он отреагировал на наличие упыря в моей команде.

Так что пусть уж лучше вампир постоянно действует мне на нервы, чем его не окажется рядом, когда очередной обитатель этого милого местечка придет за моей жизнью. Тем более что пока стригой не давал повода для беспокойства.

Да уж, чего только в жизни не бывает. Еще пару лет назад я с трудом различал стригоев – они же вампиры – и стриг. Но теперь не ошибусь, даже будучи пьяным в хлам. Симбиоз энергента-стригоя с мертвым человеческим телом живет у меня под боком, а с женской разновидностью вампиров, именуемой стры́гой, мне пришлось свести близкое знакомство в замке Куртя-Веке. Умирать буду – не забуду. До сих пор в дрожь бросает.

В то же время стриги, коих еще называют двоедушниками, – хоть и не менее опасные, зато более приятные в общении существа. Как минимум, потому что в их случае энергент сожительствует со вполне живым телом. По большому счету это оборотни с расширенным интерфейсом трансформации, правда, они страдают неслабым таким раздвоением личности. Светлая ипостась стриг не имеет доступа к оборотничеству и порой даже не подозревает о зверствах своей темной половинки. Вот порой случается нежданчик, когда за милой такой, тихой и доброй девушкой приходят жандармы из седьмого «волшебного» управления. Но бывают и исключения, способные в определенной степени создавать относительно стабильный союз обеих ипостасей.

Со смешанными чувствами вспоминая довольно интимные моменты, когда Даша снимала сдерживающий ошейник, я открыл дневник и внес в таблицу успокаивающие галочки напротив всех маркеров стабильности. На данный момент динамика поведения вампира мне нравилась, и беспокоить профессора пока не было никакой необходимости. Да и хлопотное это дело. Послания от Нартова приходили из самых неожиданных мест. Одно письмо императорская почта доставила аж из Италии, что говорило не о тяге ученого к путешествиям, а о разветвленности агентурной сети упырей. Для ответа мне пришлось отправлять послание на главпочтамт Ужгорода на имя некоего Вацлава Дробыша до востребования, но я этим делом не злоупотреблял и писал лишь дважды. Первый раз – когда Мыкола начал вести себя странно. Через месяц получил примерник этой самой таблицы стабильности с пояснениями. Во втором послании намекнул профессору, что групп крови не три, как здесь принято считать, а четыре. В отчет получил кучу благодарственных слов. Мелочь, а приятно.

Наша переписка велась без малейших упоминаний имен и под видом обмена опытом между целой группой биологов-энтузиастов на предмет особенностей магически измененных животных. Биолог из меня, как из гусара балерина, но, с другой стороны, наблюдения за Мыколой тоже можно назвать научным опытом. Да и знаний об этих самых измененных животных тоже хватало, хоть и сугубо прикладных.

Как бы странно все это ни выглядело, но для подобных ухищрений имелись веские причины. Похоже, жандармы не особо поверили моему рассказу о том, что Дракула отпустил меня только в награду за помощь в предотвращении попытки сбросить с трона егоупыриное величество. Дознавателей не успокоило даже постоянное присутствие на допросе судебного ведуна с магическим детектором лжи. И сидеть бы мне в подвалах охранки до морковкина заговенья, не имей я столь могущественных покровителей. Даша писала, что в попытке защитить меня она науськала своего братца на своего же дядюшку. Есть чем гордиться, если учесть, что дядюшка ее является шефом жандармов, а братец занимает должность цесаревича.

Некоторое время после моего возвращения в Топинске мелькали невзрачные типусы с очень характерными повадками шпиков. Но в то время наша с профессором переписка еще не началась, а подловить стригоя в Топи у них кишка тонка. Так что предъявить мне было совершенно нечего, и через пару месяцев шпики убрались восвояси несолоно хлебавши.

Да и вообще мои письма не несли в себе ничего крамольного и касались лишь науки и наших с профессором личных отношений, которые трудно назвать нормальными.

Мое искреннее уважение и восхищение интеллектом ученого диссонировали с воспоминаниями о его жертвах, пущенных под нож ради науки. Был ли он фанатиком? Возможно. Являлся ли социопатом? Скорее всего. Но лично я от Нартова не видел ничего, кроме добра. Несколько раз он спасал мне жизнь и прямо, и косвенно. Отплатить ему черной неблагодарностью не позволяла совесть. При этом та штука, которую в этом мире принято называть честью, тут же подсовывала воспоминания об ужасе, благодаря дару видока разделенном мною с жертвами слишком увлекшегося ученого.

Со временем страсти в моей душе улеглись, но не потому что я все забыл или поверил в раскаяние Нартова. Во время нашего расставания в замке Куртя-Веке профессор обещал не относиться к бесполезным, по его мнению, людям как к подопытным кроликам. Я не романтически настроенная институтка, которая верит в то, что блудливый, аки мартовский кот, возлюбленный ради ее прекрасных глаз вдруг превратится в верного лебедя. Сильно сомневаюсь, что наша с профессором дружба заставит его отказаться от жестоких опытов, ежели он не найдет другой альтернативы.

Глава 3

Следующее утро началось с суматохи сборов, которые на удивление прошли намного спокойнее обычного, а все оттого, что я совершенно не переживал о своих служебных обязанностях в Топинске, оставляемом без пригляда пусть даже на короткое время. В городе находился мой новоиспеченный помощник и заместитель. Вот уж в ком я не сомневался ни на секунду. Теперь беспокойство о том, что в мое отсутствие все пойдет вразнос, даже не проклюнулось. Не то чтобы я считал себя таким уж незаменимым, просто случись что, разгребать все постфактум было бы намного сложнее.

С момента появления на карте Империи Топинск рос как на дрожжах. Изменения ощущались каждый день и стремительно меняли уклад горожан. А они с тоской безуспешно пытались натянуть на себя степенное одеяло провинциальности. Город ширился и матерел. Порой некоторые избы на окраинах разбирались через пару месяцев после постройки, дабы на их месте возвести каменные здания. Люди попросту не успевали за прогрессом. Лично для меня все это пока оборачивалось приятной стороной. К примеру, когда я только появился в этом городе, грузопассажирский состав ходил в Омск раз в два дня, а сейчас он отправляется туда аккурат дважды в день. Так что, сев на утренний поезд, я успевал на доклад к генерал-губернатору. И это очень хорошо, потому что спать я предпочитаю в мягкой постели, а не в кресле поезда.

Дергать разболевшегося в последнее время оружейника мне не хотелось, поэтому порадовал Чижа его любимой забавой. Сегодня ему предстоит сначала отвезти меня на вокзал, а затем пригнать паромобиль обратно в каланчу. Парень сиял как лампочка, потому что после прошлогодних уроков вождения садиться за руль ему доводилось нечасто – никто не стал бы лишний раз гонять технику только ради его удовольствия. Я же в основном обходился без водителя.

Важно восседающий за рулем парень степенно вел паромобиль по улицам города. Что-то подсказывало мне, что обратно он покатит с ветерком. Особо тиранить Чижа угрозами я не стал, потому что прекрасно помнил, каким был сам в его возрасте. К тому же дурной удали за ним не замечалось.

После прощания с Евсеем путешествовал я по большей части в одиночку, так что компанию мне составил лишь томик приключений эдакого аналога Алана Квотермейна русского разлива. В этот раз Аристарх Соколов, аспирант Московского университета, естествоиспытатель и выходец из казацкого сословия, отправился на Камчатку, дабы поохотиться на саблезубого тигра.

Понятия не имею, сохранились ли в этом мире подобные реликты. Впрочем, героя романа научная достоверность не интересовала. Он лихо отбивался от шаманов, в зависимости от внешних данных занимался любовью или убивал корякских ведьм и расхищал могильники с золотом. В конце книги он все же нашел какую-то кошку с длинными зубами и пристрелил ее, но это событие как-то потерялось на общем фоне лихих приключений.

В четыре пополудни паровоз втянул свою ношу на территорию омского вокзала и устало пыхнул клубами пара на встречавших поезд носильщиков и городовых.

Дежурный по вокзалу узнал меня и с улыбкой козырнул. На удивление с омскими полицейскими у меня сложились неплохие отношения. Особенно с ветеранами. Они относились ко мне с отеческим участием – и в то же время после охоты на Мясника испытывали уважение. Исключением были полицмейстер и давно утративший хватку омский видок. Но, имея в покровителях генерал-губернатора, на недовольство сих мужей можно наплевать.

– Антон Терентьевич, – козырнул я в ответ на приветствие старого унтера. – Как здоровье? Как супруга?

– Пилит старая, – улыбнулся в усы полицейский. – Кого другого уже распилила бы напополам, а об меня только зубья гнет. А как ваши дела, Игнат Дормидонтович? По делу к нам али отдохнуть?

– Какой там отдых, – с деланой озабоченностью отмахнулся я. – Дел невпроворот.

Обменявшись в общем-то пустыми фразами, мы разошлись. Носильщик мне не понадобился, потому что легкий чемодан я мог понести и сам.

Подкативший на привокзальной площади незнакомый лихач весело предложил воспользоваться именно его услугами. Торг прошел быстро, и через минуту мы уже ехали по улицам Омска.

Как обычно, я остановился в отеле «Европа» – небольшой, но уютной гостинице.

Метрдотель, увидев меня, встрепенулся и даже выбежал из-за конторки консьержа, где обычно проводил время в ожидании постояльцев. И это была не простая угодливость обслуги.

Бесконечно прав был Антон Павлович: «Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как вежливость».

Пара добрых слов там, где это не так уж обязательно, – и в ответ получаешь повышенное внимание и усиленный комфорт. Да и щедрые чаевые тоже неплохо работают.

Ну нравится мне жить в обстановке доброжелательного отношения окружающих, вот и пользуюсь этими простыми приемами.

Не успел я дойти до лестницы, как в холл гостиницы как на пожар влетел местный шеф-повар, впечатляющий не только своими габаритами, но и кулинарными талантами.

– Ваше благородие, как мы рады вас видеть! – едва ли не дословно повторил Тихомир приветствие метрдотеля. И тут же перешел к делу: – Проголодались небось с дороги. Прикажете накрыть стол в ресторации?

– Нет, Тихомир, я спешу.

– Так быстренько сотворим бульончика и канапешек ваших любимых, – не унимался повар. – Небось все всухомятку питаетесь в вашем медвежьем углу.

Сей персонаж был немного назойливее остальной обслуги, пребывая в полном убеждении, что имеет на это право. Ведь некогда я избавил бедолагу от тюрьмы, и теперь повар как бы взял надо мной шефство. Точнее, над моим желудком.

– Хорошо, давай, но только быстро.

– Сей момент, – улыбнулся Тихомир, словно я сделал ему большой подарок. – А как насчет ужина?

– На твое усмотрение, – отмахнулся я, чем порадовал его еще больше.

Порой хорошее отношение окружающих может дойти до слегка раздражающего панибратства. Но так все же лучше, чем холодная обходительность и фига в кармане.

В давно ставшем привычным гостиничном номере я сбросил китель и умылся. Чистить одежду смысла не было, лишь сменил рубашку. И тут подоспела горничная с подносом еды. Вкусный бульон с дольками вареного яйца вкупе с креативно подобранным ассорти-канапе утолили легкий голод и даже подняли настроение. Тихомир хоть и выглядел как увалень, но свое дело знал туго. За что его и ценили в этой гостинице.

Вот умеют некоторые приготовить простую еду с такой любовью, что, вкушая ее, невольно заражаешься оптимизмом и благодушием. Запив относительно быстрый перекус чаем с ватрушками, я закончил сборы и вышел из номера.

У входа в гостиницу меня уже ждал вызванный метрдотелем извозчик. До резиденции генерал-губернатора Западной Сибири князя Петра Александровича Шуйского пролетка долетела минут за десять, благо ехать было недалеко.

Помпезное здание резиденции генерал-губернатора бурлило жизнью и движением, тем самым отражая характер местного властителя. Раскланиваясь со знакомыми чиновниками, я наконец-то добрался до приемной князя. Там на своем посту привратника обосновался один из двух его адъютантов. Когда эти парни находились за спиной своего начальника, они казались роботами, вышедшими с одного конвейера. А вот по отдельности, да еще и в неформальной обстановке, были совершенно разными. Сегодня за столом секретаря находился Андрей Федорович Карбышев, который хоть и не так легок в общении, как напарник, но все же его угрюмость была скорее напускной, нежели врожденной.

О своем появлении я предупредил начальство телеграммой еще вчера днем, так что меня должны ждать.

– Андрей Федорович, категорически вас приветствую, – в шутливом тоне поздоровался я, но отзыва у слушателя этот заход не нашел.

Впрочем, адъютант босса не стал возмущаться и лишь проворчал:

– Здравствуйте, Игнат Дормидонтович. Надеюсь, у вас большой запас хорошего настроения и вы сумеете поделиться им с его сиятельством.

Похоже, дела у князя не многим лучше, чем у меня, и есть серьезное подозрение, что наши неприятности имеют общую природу.

– Мне можно пройти? – спросил я, стараясь не показать стремительного падения своего настроения, которое так бережно выпестовал Тихомир своим кулинарным искусством.

Автоматически пройдясь руками по кителю в поисках складок и одернув его, я потянул дверь на себя и едва ли не строевым шагом вошел в кабинет начальства.

– Здравия желаю, ваше сиятельство! – не доходя до стола метра три, вытянулся я.

– Хватит паясничать, не в балаган пришел, – недовольно проворчал князь, не поднимая взгляда от документов.

– Прошу прощения, Петр Александрович.

– Рассказывай, зачем явился, – ткнув зажатым в руке энергетическим пером на гостевой стул, приказал князь.

– За указаниями, – присев, сказал я, – дабы по неведению не наломать дров.

– Матюхин уже начал действовать? – проявил прозорливость мой босс, чем несказанно озадачил меня.

Не понял. Неужели передел власти в Топинские идет с согласия, а то и вовсе по приказу князя? Если так, то судье я уже ничем не помогу, тут бы самому не потерять расположения покровителя. Не то чтобы мне так уж сильно понравилось ходить под чьей-то рукой, но очень уж выгодно сложились наши с князем отношения, и рушить их дико не хотелось.

– Так он работает с вашего позволения? – осторожно спросил я.

– С попустительства, – вздохнул князь, – так это нынче называется.

Ситуация яснее не стала, даже наоборот.

– Значит, мне тоже не вмешиваться?

Неожиданно мой вопрос вызвал у князя задумчивость. Он даже встал с кресла и подошел к окну. Пришлось вскакивать и мне.

– Хотелось бы дать тебе волю, – задумчиво сказал князь, глядя сквозь стекло, – знатная могла бы выйти интрига, но тебя же опять понесет.

Развернувшись ко мне, князь жестко приказал:

– В дела Матюхина не лезь. Мне пообещали, что все пройдет тихо и мирно. Тебя не тронут. На то коллежскому асессору было указано отдельно.

Тон князя не предусматривал с моей стороны никаких возражений, но я не зря долго и нудно укреплял в его глазах противоречивый образ эдакого парадоксального вежливого смутьяна и дисциплинированного вольнодумца.

– А если мирно у него не получится?

– Не смей шельмовать, – начал злиться князь.

Но мне почему-то казалось, что злится он не на меня.

– И в мыслях не было. Вы же знаете, ваше сиятельство, что я никогда не позволил бы себе бросить тень на вашу репутацию.

– Сильно ты думал о моей репутации, когда перессорился со всем высшим светом столицы.

– Ну, не так уж со всем… – тихо проворчал я.

– Молчать! – рыкнул князь, но опять же особой злобы в его возгласе не чувствовалось, что тут же было подтверждено еще одной репликой: – Мне обещали, что все будет тихо, но, если Матюхин взбаламутит ваше болото, можешь действовать по своему усмотрению. Государь возложил заботу о месте Силы на мои плечи, и я оправдаю его доверие, несмотря ни на что. Но не вздумай играть с огнем. Кстати, чего он там уже такого наворотил, что ты столь резво прибежал по мне?

– Начал копать под судью, – ответил я с явным намеком.

– Лихо, – хмыкнул князь. – Неужто так быстро все раскопал?

История с похищением Лизы и трупами в заимке шатунов князю известна. Тайна была очень горячей, и с позволения Бабича я поделился ею с начальником. Момент был щекотливым, но служивший по молодости в гусарах и прошедший не одну горячую точку на карте Империи князь посчитал, что в этом случае честь превыше закона. На что я, честно говоря, и рассчитывал.

– Нет, – мотнул я головой, поспешно успокаивая начальство. – Копать там нечего. Он прицепился к истории со смертью служанки, явно полагая, что следователь что-то знает. Но зашел чужак не с той стороны. Начал с угроз и компрометирующих сведений.

– И что следователь? Кажется, его фамилия Бренников?

– Так точно, – кивнул я, как на докладе у армейского начальства. – Дмитрий Иванович матерно послал Матюхина, за что и был выпнут со службы.

– А что полицмейстер? – удивленно поднял брови князь, но тут же сам себе ответил, бурча под нос: – Да, не его уровень, но все равно некрасиво поступил наш Аполлоша. Дальше.

– Дальше я взял Дмитрия Ивановича в свой отдел.

– Кто бы сомневался, – проворчал князь, угрюмо глядя на меня.

Мне же в ответ осталось лишь покаянно развести руками, но, отыграв эту пантомиму, я заговорил серьезно:

– Таких сыщиков, как Дмитрий Иванович, в Топинске нет и не будет. Я ему и в подметки не гожусь. Пришлым все пироги делить, а нам нужно как-то порядок в городе держать. Не в европейской части Империи живем, Топь под боком.

Князь хмуро глянул мне в глаза и, когда я выдержал его взгляд, спросил:

– Что там за компрометирующие сведения?

– Ерунда, пристрастие к игре да мелкие подношения. Именно подношения, а не взятки, с этим у Дмитрия Ивановича строго.

– Смотри, головой отвечаешь, – сказал князь, чем обозначил свое согласие с моими действиями.

– А когда было иначе? – проворчал я, на что князь лишь махнул рукой:

– Все, сгинь с глаз моих. И смотри не наруби там дров.

Я по-гусарски щелкнул каблуками, на что князь фыркнул как рассерженная рысь. На самом деле он буквально был вынужден благоволить мне, потому что другого видока генерал-губернатору взять негде. За два года, что я прожил в Топинске, количество убийств в нашем городе снизилось как по волшебству. Конечно, моя персона никак не влияла на кражи и другую мелочь, но эта мышиная возня князя не волновала. Главное, что он мог с гордостью рапортовать императору о полном контроле ситуации в прилегающем к режимному объекту городе. За это шеф готов был прощать мне многое. Но и я держал свою демократически воспитанную душу в приемлемых рамках. Как писал Грибоедов в моем мире: «Служить бы рад – прислуживаться тошно». Вот князь и давал мне возможность служить людям без лишнего унижения и необходимости пресмыкаться перед начальством.

Попытка вызвать на откровенный разговор сидевшего в приемной Карбышева ни к чему не привела. Так что пришлось нырять в бумажное море без дополнительных сведений. И побарахтался я там вволю. Причем такое впечатление, словно угодил в самую гадкую трясину Стылой Топи. В этом целлюлозном болоте обитали особые звери, живущие по своим законам и немного оторванные от реальности.

Закопавшись в бумаги по макушку, чиновники порой теряли берега. Документы для Дмитрия Ивановича удалось выправить относительно без проблем, а вот дальше я словно в стену уткнулся. Очередной, уже третий по счету, чиновник сделал умильные глазки и заявил, что он хоть и отвечает за маршрутизацию фондов канцелярии по особым статьям, но для поиска нужных документов нужно сделать еще четыре запроса, шесть согласований, и займет все это как минимум три дня.

Ладно, значит, перейдем к плану «Б».

Вежливая, при этом вымученная улыбка сползла с моего лица:

– Я ведь могу и чернильницу на голову надеть, промокашка ты рваная. Меня князь лишь пожурит, а тебе пару недель придется ходить с синей мордой, пока не сойдет.

Мне вообще-то не нравится хамить людям, но для некоторых индивидуумов вежливость является всего лишь признаком слабости. Подобное заблуждение очень часто поселяется в головах мелких чиновников – людей лишь номинально прилипших к власти, словно жвачка к подошве. Именно для таких субчиков я и пестую свою вторую ипостась – образ совершеннейшего отморозка.

Судя по переменившемуся в лице чиновнику, кое-какие слухи до него все же доходили, но для пущей уверенности потребовалась демонстрация моей слабой вменяемости. В итоге дело пошло намного быстрее.

Результаты поиска неиспользованных фондов откровенно удивили. Они, в смысле эти самые фонды, все-таки нашлись, причем в целости и сохранности.

Ох, и невесело живется крохоборам под жесткой пятой князя. Прямо слезы от умиления наворачиваются. И главное, по глазам вижу, что сидящему предо мной чиновнику до одури хотелось отщипнуть от забытых сопливым выскочкой денежек хоть малую толику. Но духу не хватило.

Может, зря я нахамил и без того страдающему бедолаге? Эва как его корежит, и непонятно, от чего больше – от моего наезда или от невозможности ободрать меня как липку.

На счету накопилась солидная сумма. В итоге пришлось оформлять кучу объяснительных бумаг и заверять множество смет. Вот уж где эта канцелярская крыса отыгралась на все сто. В итоге я выдохся, словно провел с Мыколой три схватки подряд.

Увы, за все нужно платить.

Голод и усталость загнали меня в ближайший к зданию генерал-губернаторской резиденции трактир, где я просидел до позднего вечера, потому что вдруг образовалась славная, а главное – полезная компания.

Едва я успел утолить первый голод, как в трактир вошел Корнелий Борисович Фамусов – еще один адъютант генерал-губернатора. В отличие от напарника, он обладал легким, незлобивым характером и за словом в карман не лез. При этом на официальных мероприятиях и выездах князя Корнелий, как и его напарник, выглядел холодным и предельно опасным хищником.

– Игнат Дормидонтович, какой сюрприз! – воскликнул Фамусов, едва увидев меня за столом.

– Рад вас видеть, Корнелий Борисович, – не особо кривя душой, поприветствовал я чиновника, при этом не сомневаясь, что наша встреча далеко не случайна.

Судя по всему, сейчас пройдут, так сказать, кулуарные переговоры. Так уж тут принято – то, о чем промолчал начальник, вполне могут оговорить его подчиненные. Порой это делается даже без ведома вышестоящих лиц.

Испросив взглядом разрешения, чиновник присоединился ко мне за столом и вызвал полового. Похоже, он решил совместить приятное с полезным и сделал довольно большой заказ.

Некоторое время мы молча ели, но ждать конца трапезы не желали ни он, ни я.

– Говорят, у вас в Топинске сейчас весело.

– Обхохочешься, – проворчал я, дожевывая маринованный гриб. – Не скажу, что живем как на пороховой бочке, но близко к этому.

– А вы, часом, не преувеличиваете, дражайший Игнат Дормидонтович? – с подозрением вопросил Фамусов. – За вами и раньше замечалась скоропалительность в суждениях и даже действиях.

– Возможно, – не стал возражать я, – но, когда взбунтуются шатуны, бить в набат будет уже поздно.

– И все же, по-моему, вы слишком сгущаете краски. При чем здесь шатуны? Пока дело касается только топинских властей.

– Очень верное слово: пока, – парировал я ленивое замечание коллеги по службе под рукой князя. – Как вы думаете, зачем пришлым понадобился Топинск, если они не претендуют на завод?

– Ну, из Стылой Топи идет много ценного, – нахмурившись, сказал Фамусов.

– И все это идет через шатунов. Поверьте, я точно знаю, что к рукам городской верхушки прилипает не так уж много. Так что нагибать шатунов новичкам все равно придется. И если судить по тому, что власть в моем городе меняют с изяществом забравшегося на пасеку медведя, с шатунами пришельцы церемониться точно не станут. А это война.

– Какой-то сброд решится воевать с полицией, жандармерией и двумя сотнями казаков? – фыркнул Фамусов, за которым я раньше не замечал подобной беспечности.

– Корнелий Борисович, этот сброд вообще мало кого боится. В Топи трусы не выживают, впрочем, как и храбрецы. Они хитры и изворотливы, что делает их еще опаснее.

– Но вы же сами писали в отчете, что сумели обуздать эту вольницу.

– Боюсь, все не так просто, – чуть виновато развел я руками. – Скорее наши отношения можно назвать вооруженным нейтралитетом. Они делают вид, что опасаются меня, а я делаю вид, что могу сильно осложнить им жизнь. Все очень хрупко, и нарушить это равновесие – раз плюнуть.

– Сегодня прямо вечер откровений, – недовольно поморщился Фамусов, и проскользнувшее в его голосе пренебрежение задело меня за живое.

– Вы совершенно правы, Корнелий Борисович. Для меня тоже большим сюрпризом стало то, что князя можно вот так запросто отодвинуть в сторону и заставить тихонько сидеть, как мышь под веником.

– Извольте выбирать слова, милостивый государь, мы говорим о его сиятельстве.

– Поверьте, Корнелий Борисович, – примиряющим тоном ответил я, – именно мое безмерное уважение к его сиятельству и стало причиной недоумения и несдержанности.

Прогиб был засчитан, и Фамусов заговорил спокойнее:

– Если честно, мы с Андреем тоже слегка шокированы. – Сказав это, один из ближайших подручных генерал-губернатора задумчиво замолчал.

– Не желаете поделиться предположениями? – осторожно спросил я.

– Придется, – мотнул головой Фамусов. – Дело очень странное. Не знаю, известно ли вам, что в Министерстве внутренних дел за влияние борются две партии. Точнее, три, но сам министр подчиняется напрямую цесаревичу. А вот два товарища министра находятся под влиянием союзов великих московских родов. Наш гость является порученцем Звонарева, а второй, в свою очередь, пляшет под дудку союза Бестужевых и Карповых. Но вот в чем закавыка. Никто из глав этих родов даже пискнуть в сторону его сиятельства не посмеет. При этом Матюхин привез князю рекомендательное письмо, после прочтения которого его сиятельство изволили очень грязно материться.

– И вы понятия не имеете, от кого именно это послание, – выдвинул я очевидное предположение.

– Да, после прочтения письмо тут же вернулось к Матюхину, а его сиятельство молчат и опять же ругаются.

– А если пофантазировать?

– Знаете, Игнат Дормидонтович, в кои веки даже у меня фантазии не хватило. Так на князя могут повлиять только его императорское величество и цесаревич. Ну еще канцлер, да и то если очень раздухарится. Но это точно не канцлер.

– И что же мне теперь – сидеть, сложив лапки? – начал злиться я, хотя понимал, что мой собеседник ни в чем не виноват.

– Почему это? – хитро улыбнулся Фамусов. – Вам даны рекомендации, и если пешка неизвестной нам очень влиятельной особы перейдет границы дозволенного, то пешка князя может вступить в игру. В итоге его сиятельство, конечно, пожурит неуправляемого подчиненного, но, ежели будет основание, сможет потребовать наказания для исполнителя с противоположной стороны.

Странно, но сравнение с пешкой меня ничуть не задело. В голове тут же завертелись разные варианты провокаций, которые можно устроить для слишком шустрого чужака.

Еще немного пожонглировав догадками насчет личности таинственного кукловода и распив несколько рюмок водки, мы с Фамусовым попрощались. Он сразу направился домой, благо его квартира находилась в доме по соседству, а я принялся изыскивать возможность добраться до гостиницы.

Был уже поздний вечер, и далеко не столичный Омск не мог предоставить мне широкого выбора транспортных средств. В наличии имелась лишь одна пролетка, зато извозчик оказался услужливым и расторопным. Выпитое привело меня в благодушное настроение, так что у парня имелись все шансы хорошо заработать.

– В гостиницу «Европа», – сказал я, плюхаясь на сиденье пролетки.

– Домчим в момент, – отозвался извозчик и щелкнул кнутом. – Пошли, залетные! Прокатим барина с ветерком.

Я хотел сказать, что с ветерком не нужно, но было как-то лень. Подтверждение мысли о том, что именно в подобном состоянии к людям и подкрадывается пушистый северный зверек, пришло даже раньше испуга.

Извозчик чуть вильнул от центра дороги ближе к темному проулку, но поворачивать туда не стал. Из тени между домами прямо в пролетку запрыгнул неожиданный пассажир, и тут же мне в бок ткнулось что-то твердое. Что-то мне подсказывало, что тыкали в меня не пальцем.

– Не дергайся, дворянчик, целее будешь, – зашипел мне в ухо незнакомец в маске, когда я инстинктивно потянулся за пистолетом. – С тобой просто хотят поговорить.

Это он вовремя сказал, потому что я уже собирался ускориться и сделать ему больно. Увы, заскочивший с другой стороны напарник налетчика не придумал ничего лучше, чем попробовать накинуть мне на голову мешок. Тут уже взбрыкнули мои рефлексы, да и я их не особо сдерживал.

Налетчик в маске хотел еще что-то сказать, но внезапно его голос огрубел и потянулся, замедляясь. А затем и вовсе отрезало все звуки.

Времени у меня не так уж много. Перенапрягая мышцы, я зацепил левой рукой уткнутый мне в бок пистолет, а правым локтем ткнул в лицо бандита, примерявшегося горловиной мешка к моей голове. На обратном движении правый кулак врезался в лицо мужика с пистолетом. И тут словно кто-то хлопнул мне по ушам ладошками. Все звуки мира ураганом ворвались в мою голову.

Я услышал все сразу – и хруст, с которым ломается под моим кулаком чужой нос, и выстрел отведенного вперед револьвера, и вопль получившего пулю извозчика. А где-то на заднем плане прозвучало очень несвойственное для данной местности ругательство. Неизвестный поминал песью кровь, причем непонятно чью – мою или облажавшихся подельников.

Образовавшаяся на пролетке человеческая конструкция развалилась как карточный домик. Бандит с мешком выпал направо, бедолага со сломанным носом завалился спиной налево, а подстреленный извозчик, кажется, вообще нырнул под ноги своим лошадкам. Мне же пришлось буквально прыгать вперед, потому что лошади, испуганные выстрелом, понесли. Или как там это у них называется?

Вожжи я поймать успел, но остановить экипаж был уже не в силах. Хорошо хоть удержал движение пролетки по центру улицы. Благо поздним вечером здесь пусто, и мы никого не задавили. Хотя за извозчика не поручусь – очень уж нехорошо подпрыгнула пролетка на старте нашего заезда.

Честно, находиться в транспортном средстве мощностью всего две, но впавших в истерику лошадиных силы, довольно страшно. В итоге метров через сто мы все же зацепили угол дома, развалив пролетку в хлам. Три колеса отлетели, и мне пришлось бросить поводья, хватаясь за сиденье извозчика. Еле удержался. Зато столкновение со стеной имело и положительную сторону. Лишившись большинства колес, пролетка обрела великолепные тормозные качества, и лошади сумели протащить импровизированную волокушу еще метров двадцать. Затем они наконец-то встали, тяжело дыша и напоследок пару раз врезав копытами по размочаленному передку. По мне не попали, но было неприятно.

Как только грохот и скрежет стих, я услышал соловьиные трели в исполнении городовых, явно откликнувшихся еще на звук выстрела.

Через пару минут вокруг остатков пролетки уже крутилась троица полицейских. Быстро опросив меня, двое из них тут же побежали по дороге в надежде прихватить супостатов на горячем. Я же обессиленно сел прямо на тротуар.

Да уж, покатался. Причем меня не покидала уверенность, что безопаснее было бы пойти с бандитами и выслушать их требования, чем сопротивляться и изображать из себя римского колесничего.

Еще минут через пятнадцать на место происшествия прибыл усиленный наряд полиции на монструозном паромобиле и двух пролетках. Вот один из конных экипажей я и экспроприировал, дабы добраться до гостиницы.

Разорванный мундир и исцарапанная морда встревожили сначала консьержа, а затем и поднятого по тревоге метрдотеля. В общую кутерьму влез и Тихомир, который явно дожидался меня, дабы попенять за пропущенный ужин. Я хотел отказаться от вызова доктора, но куда там – народ решил дружно проявить заботу.

Да уж, у хорошего отношения окружающих есть и еще один побочный эффект – назойливость.

Доктор никаких особых повреждений не нашел, но царапины свел, содрав с меня десять рублей за срочность и амортизацию лечебного артефакта. Так что утром на доклад к генерал-губернатору я явился как новенький, предварительно заехав в полицейскую управу для дачи показаний. Ночное расследование ни к чему не привело. Полицейским даже не удалось найти тело извозчика, но это не значит, что он выжил. Очень уж лихо подпрыгивала пролетка, переваливаясь через лежачего лихача.

Увы, после ускорения в качестве видока я выступать не мог, а мой омский коллега не видел причин для того, чтобы подвергать стрессу свой старческий организм ради одних подозрений. Так что это явно очередной висяк, к которым местным полицейским не привыкать. У меня, конечно, имелась версия происходящего. Ею я и поделился с князем, но, увы, притянуть к этому делу Матюхина не получилось. Так что расклад по топинскому пасьянсу оставался прежним.

Из-за ночного происшествия утренний поезд пришлось пропустить и отправиться вечером, несмотря на мою нелюбовь к дреме в сидячем положении.

Глава 4

Топинск встретил меня приятной утренней прохладой и суетой городских «жаворонков». На удивление бодрые люди сновали по улицам, подготавливая качественное пробуждение тех, кто встает попозже. Из открытых по случаю лета дверей пекарен доносился одуряющий запах выпечки. Дворники, поблескивая в утренних лучах солнца надраенными бляхами, яростно избавлялись от малейших следов мусора на мостовых. А по тротуарам бодрым шагом двигались молочницы с корзинами, спеша доставить свой товар, дабы кухарки успели приготовить вкусный завтрак своим господам.

Топинск просыпался, и я в такой свежей и деловой атмосфере со своими зевками и помятой мордой смотрелся несколько чужеродно.

Ну, ничего, сейчас пролетка доставит меня домой, а там выкрою пару часов на сон и опять гармонично вольюсь в привычную жизнь города. Что самое интересное, в это утро из общей картины выпадал не только я. За порогом родного дома меня ждала еще одна метаморфоза.

Вскочивший с лавки Чиж вытянулся в струнку и завопил:

– Здравия желаю, ваше благородие!

– Парень, ты головой в мое отсутствие, часом, не ударялся? – осторожно поинтересовался я у воспитанника.

– Никак нет, ваше благородие. Выполняю строгие указания его благородия Дмитрия Ивановича! – И тут Чиж все же сбился с образцово-показательного стиля. – Он обещал уши надрать, ежели буду вести себя неподобающе облику младшего агента особливого отдела.

– Особого, – автоматически поправил я, пытаясь понять, что здесь происходит. – Дмитрий Иванович тебя что, на службу принял?

– Так точно, ваше благородие!

– Не ори, – попросил я. – В ушах звенит.

Интересно девки пляшут…

Похоже, пока меня не было, Дмитрий Иванович развил бурную, можно сказать ураганную, деятельность. Надеюсь, мне не придется за ним подчищать. Мужик он опытный, но и на старуху бывает проруха. И после увольнения следователь может быть слегка не в себе.

– Где он сейчас? – спросил я у Чижа и тут же получил четкий ответ:

– В штабе особого отдела.

Спрашивать, где именно находится вышеупомянутый штаб, я не стал, как и уточнять другие подробности, лишь махнул рукой и отправил парня к оружейнику с приказом готовить паромобиль к выезду. Сам же быстро поднялся на второй этаж, принял душ и переоделся в гражданский костюм. За два дня по такой жаре мундир надоел хуже горькой редьки.

По указке Чижа мы за десять минут добрались до цели, по пути увидев, как шустро работники телефонной компании закапывают вдоль улицы деревянные столбы. Не исключено, что уже завтра у нас на базе будет телефонная связь.

Дмитрий Иванович, выполняя мои инструкции, снял большой деревянный дом стандартной для Топинска постройки. Сейчас сбитые из толстых досок ворота были открыты, так что мы без задержек лихо вкатили во двор. И тут же нас встретили, причем не очень ласково.

Дернул же меня черт нажать на рычаг парового клаксона, дабы оповестить всю округу о своем прибытии.

– Ну-ка осади! – завопил вихрастый парень в казачьей форме.

Рев железного чудища явно встревожил станичника, а таких людей лучше не пугать, потому что опасное это дело. В нашу сторону тут же уставился ствол кавалерийского карабина.

Хорошо, что к этому моменту мы успели остановиться. Я уже хотел аккуратно сбросить давление, но понял, что вырвавшиеся из сопла струи пара могут усугубить и без того непростую ситуацию.

– Прекратить! – с порога заорал Бренников, выбежавший на шум во дворе.

Казак недовольно опустил винтовку, и я смог наконец-то стравить лишний пар, переводя мобиль в режим ожидания.

– Дмитрий Иванович, и откуда у нас появились столь нервные воины? – спросил я Бренникова, который быстрым шагом подошел к паромобилю.

– Вот решил привлечь к службе казачков, чтобы не скучали в казарме.

Судя по недовольной физиономии, у казака имелось свое собственное мнение насчет инициативы полицейского.

– Елистратов, тебе что-то не нравится? – вкрадчиво поинтересовался Дмитрий Иванович.

– Никак нет, ваше благородие, – вытянулся в струнку казак.

– Ну так сотри со своей морды кислую мину, не то от нее у моего начальника может несварение приключиться. – Говоря это, Бренников покосился на меня.

Ай, красава! И казака на место поставил, и возможный конфликт погасил в зародыше, обозначив статус всех присутствующих. Вон как казачок губы поджал, но теперь он точно не станет наезжать на непонятного сопляка в диковинной шляпе.

Как реагировать на все это, я не знал, поэтому просто покинул паромобиль и без приглашения направился в дом.

В конце-то концов, он снят на мои деньги и как бы находится в моем же ведении.

Внутри база особого отдела ничем эдаким не выделялась – пять просторных комнат, одна из которых имела довольно значительные размеры. Здесь Дмитрий Иванович и организовал общий кабинет. В помещении расположились три письменных стола и два шкафа, лишь процентов на десять занятые папками.

Один из столов был обжит и уже завален бумагами и всякими канцелярскими принадлежностями. Я решил облюбовать себе место у окна, но Дмитрий Иванович ненавязчиво оттер меня к еще одной двери, за которой оказалась небольшая уютная комнатка с массивным письменным столом.

А неплохо так развернулся мой бывший начальник. Да в нем же пропадает дар дизайнера интерьеров!

Забросив шляпу на вешалку, я с наслаждением избавился от пиджака.

– Рассказывайте, Дмитрий Иванович, что успели сделать за время моего отсутствия.

– Немного, – явно поскромничал Бренников, – пока только обжились. Я взял на себя смелость немного прощупать своих старых агентов, но пока не известно, есть ли средства на их содержание, ничего серьезного предлагать не стал.

– Средств хватит, – легкомысленно отмахнулся я, но все же решил уточнить, – по крайней мере, можете тратить не меньше, чем раньше.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Бренников. – Значит, продолжим набор агентов. У вас есть еще какие-то приказы?

– Приказов нет, есть вопросы, – оживился я, устраиваясь на не очень-то удобном стуле. – Меня немного удивил подбор сотрудников. Какую пользу отделу может принести Осипка и что там насчет казаков?

Бренинков позволил себе легкую улыбку и, не отвечая, подошел к двери. Приоткрыв ее, он позвал Чижа:

– Осип, подготовься по варианту три.

Поведение следователя вызвало у меня живейшее любопытство.

– Что касается младшего агента Шишкина, объясню после того, как он подготовится, – увидев мой немой вопрос, сказал Бренников. – А насчет казаков – я позволил себе сделать выводы из предоставленных вами бумаг. Там есть распоряжения для есаула Щукина. Вот я и решил организовать здесь постоянное дежурство. К тому же сотня Щукина – это единственная сила в городе, которая не вовлечена в нынешний конфликт.

– Что удалось узнать о наших незваных гостях? – тут же напрягся я и, понимая, что разговор будет долгим, жестом предложил Бренникову устроиться с другой стороны стола на гостевом стуле.

– Не так уж много, – расстегнув китель и присев на стул, продолжил Дмитрий Иванович. – Матюхин прибыл в Топинск пять дней назад в сопровождении семи человек. Трое были с ним явно, а еще четверо пытались сделать вид, что едут отдельно. Но город у нас не такой уж большой, и все на виду.

– Пантелеймон Давыдович высмотрел? – с улыбкой вспомнил я околоточного, отвечавшего за порядок в железнодорожном районе.

– Да, его на мякине не проведешь, – подтвердил мою догадку Бренников и продолжил доклад: – Даже о явных помощниках Матюхина известно не так уж много. Только фамилии – Старостин, Булыжников и Ковальчик.

– Поляк? – встрепенулся я.

– Да. А что? – сделал стойку следователь.

Пришлось рассказывать ему о моих омских приключениях и случайно услышанном польском ругательстве.

– Сможете опознать? – ухватился Бренников за призрачную нить.

– Нет, но важнее то, что мы имеем косвенное подтверждение моих домыслов, а значит, сможем отреагировать на угрозу более адекватно. Уточните, пожалуйста, был ли этот Ковальчик вчера в Топинске.

– Хорошо, – кивнул Бренников. – И еще у меня есть просьба.

– Слушаю вас внимательно, Дмитрий Иванович.

– Если имеется такая возможность, было бы неплохо изыскать средства на повариху. Дабы, так сказать, прикормить казачков. В казарме у них еда не очень хорошая, а так они сами будут напрашиваться на дежурство.

– Очень неплохая идея. Займитесь этим. Все выкладки по расходам ко мне на стол, – не удержался я от начальственного тона.

– Будет сделано, – кивнул Бренников, и тут нас прервал осторожный стук в дверь.

– Входите, – разрешил я на правах хозяина кабинета.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вскользнул какой-то чумазый беспризорник. Если бы я не знал Чижа как облупленного, то и не признал в посетителе своего воспитанника. К тому же мне уже доводилось видеть его в столь неприглядном состоянии в момент нашего знакомства.

– Ну и что это за маскарад? – спросил я, хотя уже догадывался, к чему клонит следователь.

– Я давно работаю с топинскими мальчишками, – стал объяснять Бренников. – Беспризорников у нас нет, как и совсем нищих горожан, но много детишек либо в приемных семьях фактически в положении батраков, либо не особо присмотрены своими же родителями. Вот и слоняются по городу без дела. Раньше я их лишь иногда прикармливал, получая в ответ необходимые сведения. А теперь хочу сделать все серьезнее и поручить присмотр за этим делом Осипу. Конечно же с вашего разрешения, – все же сделал следователь реверанс в мою сторону.

Ну а что, мысль здравая. Это в моем мире над детьми трясутся так, что в итоге вырастает непонятно что. Не скажу, что я большой любитель Союза, но там наравне с нормальной заботой детей вовлекали хоть в какую-то общественно полезную деятельность.

В конце концов, Дмитрий Иванович не предлагает посылать ребятню на штурм бандитских малин, а небольшой приработок и хоть какой-то надзор им не помешает.

– Думаю, это пойдет на пользу и им, и нам, – сказал я и тут же уточнил: – Только помощь лучше осуществлять едой и вещами. А деньги давать по минимуму и самым рассудительным.

– Согласен, – кивнул Бренников.

Затем мы оба посмотрели на Чижа.

– А ты что думаешь по этому поводу? – спросил я у парня, на что тот ответил с придурковатым видом воспитанника военного училища:

– Разрешите выполнять?!

– Выполняй, – грустно вздохнул я и строго добавил: – Но только строго по плану и указаниям Дмитрия Ивановича. Все, исчезни с глаз моих.

Когда будущий предводитель детской агентурной сети выскочил из кабинета, я так же строго посмотрел на Бренникова:

– Дмитрий Иванович, только не перегибайте с муштрой. Мне в будущем туповатый и безынициативный помощник не нужен.

Бренников в ответ лишь по-доброму улыбнулся на правах более опытного товарища:

– Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович, сообразительности у Осипа на нас двоих хватит, а об инициативности вообще молчу. То, что он так тянется, это пока не наигрался. Пройдет.

– Ну, если так… – протянул я с сомнением, – думаю, вам виднее. Хорошо, на этом можем закончить. Или у вас есть еще какие-то пожелания?

– Вы знаете, есть, – как-то не совсем уверенно сказал следователь. – Коль уж вы одобрили повариху, я бы и сам сюда переселился. Конечно же с вычетом платы за проживание и питание из моего жалованья.

– Насчет вычетов не стоит беспокоиться, проведем их как общие расходы, – отмахнулся я. – Но вы уверены, что хотите перейти на практически казарменное положение?

– Вы думаете, лучше жить бобылем в одном дворе с надоедливой и крайне любопытной хозяйкой? – кривовато улыбнулся следователь.

– Ну как знаете.

На этом мы и закончили совещание. Дмитрий Иванович отправился обживаться иналаживать быт в условиях нашей базы, а я, вернувшись за руль паромобиля, поехал бездельничать.

Даже странно как-то. Всю свою жизнь, как первую, так и вторую, я стремился убежать от рутинной работы, а сейчас, переложив бо́льшую часть текучки на чужие плечи, почувствовал себя каким-то… ненужным, что ли.

Да уж, человек – такая скотина, угодить которой очень сложно.

Мелькнула мысль проехаться по фигурантам назревающего в городе конфликта, но тут же понял, что еще рано. Игроки пока не сделали относительно решительных ходов, требующих принятия решений. Уверен, что увольнение Бренникова и даже нападение на меня – это всего лишь цветочки.

И все же кое-кого проинструктировать не помещает.

С этой целью я направил паромобиль в центр города. Для обеда выбрал трактир со слегка претенциозным названием «Посольский», в котором я бывал пару раз еще в бытность службы в полицейской управе. Заведение находилось на грани приличия. Из неоспоримых достоинств в нем были неплохое меню, приемлемые цены и близость к центру.

Топинские чиновники в основном обедали либо дома, либо на базаре, в зависимости от размера жалованья. Здесь же в основном столовались деловые люди, которых эти самые чиновники мурыжили слишком долго с милостивым перерывом на обед. Так что лишних глаз быть не должно. Но не факт. Мало ли какие привычки у наших оппонентов. Может, им командировочные урезали и на извозчика, а также на дорогой трактир денежек не хватит?

Развлекая себя подобными мыслями, я загнал паромобиль в скрытый зеленью акаций проход за углом трактира и перевел котел в режим ожидания.

– Милости просим, ваше благородие, – подскочил половой, как только моя нога переступила порог заведения.

– На стол сырную нарезку и ягодное вино. А еще позови посыльного, если таковой у вас имеется, – приказал я с небрежным равнодушием барина.

Да уж, нахватался дурных привычек, но не извиняться же теперь, особенно учитывая, что подобное поведение половой воспринял как нечто вполне естественное. Но впредь нужно следить за собой, а то так недолго и оскотиниться.

Когда к моему столу подскочил хоть и бедно, зато опрятно одетый пацан из разряда тех, над кем скоро должен предводительствовать Чиж, я уже дописывал послание Лехе. Сейчас планшета у меня с собой не было, так что маленькое энергетическое перо и блокнот приходилось таскать в кармане пиджака.

«Обедаем со скромным шиком».

Что-то меня в последнее время тянет на конспирацию. Может, от скуки. Хотя вряд ли. После омского стритрейсинга подобные тяги явно инициированы чуйкой, которую образованные люди называют интуицией. В том, что Леха поймет мое послание, сомнений не было. Именно он таким образом обозвал наши обеды в дни выплаты жалованья.

Времена были хоть и скудные, но веселые.

Воспоминания невольно заставили меня улыбнуться и подняли настроение, что тут же вылилось в немотивированный приступ щедрости.

Получив записку, наставления и целый рубль за услуги, заулыбавшийся посыльный со скоростью метеора умчался к выходу из трактира, а я принялся дразнить свой желудок аперитивом в виде сыра и ягодного вина.

Леха прискакал через двадцать минут и, едва поздоровавшись, начал надиктовывать половому обширный заказ. Знает, зараза, что в таких случаях платить все равно буду я.

– Не обожрешься?

– Не надо меня недооценивать, – фыркнул мой друг, – ты не так уж часто приглашаешь отобедать, так что буду наедаться впрок.

Чуть подумав, он все же заказал морс вместо алкоголя, явно чтобы не нарываться на неприятности с новым начальством.

– Ну как там у вас? – спросил я, когда половой удалился от нашего стола.

– Невесело, – вздохнул Леха. – Эта рыжая сволочь всюду сует свой нос и постоянно выпытывает у меня незнамо что. Представь, он напрашивался на знакомство с Лизонькой! Хотел дать этому мерзавцу в морду, но Аполлон крутился рядом.

– Не переживай, – ухмыльнулся я, – нет ему никакого дела до прелестей Елизаветы Викторовны, его больше интересует твой будущий тесть.

– Так вот оно что! – поднял брови Леха. – Значит, и Дмитрий Иванович пострадал…

– …Потому что не стал подставлять Бабича, – договорил я за друга.

– Прискорбно, – вздохнул Леха, – и как ему теперь жить?

– Да в общем-то неплохо. Дмитрий Иванович сейчас работает на меня и, надеюсь, чувствует себя комфортно.

– Это как так? – еще больше удивился Леха, даже не обратив внимания на принесшего еду полового.

После того как лишние уши покинули нас, я вкратце рассказал о моем сотрудничестве с Бренниковым, а заодно и об омских приключениях. Похоже, этими новостями мне удалось совершить невозможное – испортить парню аппетит.

Леха задумался, а затем с не понравившимся мне блеском в глазах выпалил:

– А может, и мне найдется местечко в твоем отделе?

– Нет, Леша, так не пойдет, – выпалил я и осекся, увидев обиду в глазах друга. – Пойми, ты мне нужен на своем месте. Причем не только мне. В этом заинтересован весь город, включая Дмитрия Ивановича, твоего будущего тестя и даже нашего нежданно пугливого Аполлона. Кстати, когда мы разберемся с пришлыми и если Дмитрий Иванович не надумает вернуться, тебе придется стать старшим следователем.

Да уж, переоценил я амбициозность парня. Леха моментально поскучнел. Пришлось убеждать друга, что никто не собирается бросать его как кутенка в воду. Поддержим и поможем. К тому же, может, Дмитрий Иванович еще и вернется, хотя лично мне этого не хотелось бы. Но о своих чаяниях я решил умолчать.

О том, что Леха успокоился, мне сообщил вернувшийся к парню аппетит.

Ну вот как можно столько жрать, при этом оставаясь тонким и звонким?! Не скажу, что у моего нового тела имеется серьезная склонность к полноте, но, если запускаю занятия и предаюсь чревоугодию, норовит появиться брюшко, что в данном возрасте возмутительно и недопустимо.

Запихивая в себя еду, Леха умудрялся еще и говорить. Он рассказал мне все, что происходит в полицейской управе, явно наплевав на все имеющиеся уложения и инструкции по сохранению служебной тайны.

Чужаки пока что вели себя тихо. Самой громкой акцией в их исполнении было увольнение Дмитрия Ивановича. Возможно, именно столь резкий отлуп от следователя охладил пыл Матюхина, но что-то мне подсказывало, что главная деятельность пришлых происходит под покровом тайны. Топинск хоть и провинциален от подвалов Мойки до шпиля городской ратуши, но захудалым городишком его уже давно не назовешь. Одних жителей около тридцати тысяч. Конечно, это не Омск с его шестьюдесятью тысячами, но с такими темпами роста скоро начнем догонять. В общем, не деревня, и углядеть за всеми чужаками попросту невозможно.

В разворачивании нормальной агентурной сети Дмитрий Иванович все равно даст мне сто очков форы, так что лезть в это дело я не буду. Разве что денег подброшу, сколько наскребу по сусекам, причем в прямом смысле этого слова. Придется раскулачивать домового, которому на сохранение были отданы китайские монеты, а тот до золотишка зело жаден. Но на это дело мне не жалко ни средств, ни усилий по воспитанию Кузьмича.

По причине скоротечности обеденного перерыва в полицейской управе долгий разговор у нас с Лехой не получился. Договорились встретиться вечером, а еще выгулять Борю, чтобы не захирел. Сидит бедолага в мастерской, а вместо по-настоящему культурного досуга вечерами пропадает в «Русалке». Нехорошо это.

Глава 5

Увы, выполнить свое обещание мне не удалось. В тот же день я был приглашен на встречу в сигарный клуб, где собрались сторонники Бабича. Если честно, от этого сборища не стоило ждать слишком многого. Так оно и получилось. Старые перечники переливали из пустого в порожнее и лишь грозились всеми возможными карами в отношении незваных супостатов. Увы, никому из заседателей даже не удалось выковырять из полицмейстера имя таинственного покровителя пришлых. В общем, пошумели и разошлись. Только вечер угробил.

Весь следующий день до поздней ночи пришлось заниматься создаваемой Дмитрием Ивановичем сетью осведомителей. Зря я надеялся спихнуть всю рутину на следователя. Так уж получилось, что моя персона успела набрать неслабый вес у высшего света Топинска, а также у, казалось бы, полностью противоположной прослойки местного общества – шатунов. Как ни странно, но именно у этих категорий горожан фигура Бренникова не вызывала особого пиетета. Первые считали его всего лишь чрезмерно упрямым служакой, а вторые недолюбливали как назойливую и опасную ищейку. Так что в итоге у нас получился очень продуктивный тандем. Начала вырисовываться неплохая структура не то чтобы теневого, но, скажем так, сумеречного контроля Топинска.

В какой-то момент, когда затея начала требовать выбивавшихся из бюджета отдела средств, я задумался, нужно ли мне все это, но решил, что спокойная жизнь с крепкой почвой под ногами стоит любых затрат. Так что пришлось Кузьмичу отдать мне почти все китайское золото.

Не удалось мне встретиться с друзьями и на третий день, потому что ранним утром в городе начали происходить крайне неприятные события.

Тревожным сигналом, как обычно, стал звонок телефона.

– Силаев у аппарата, – ответил я, стряхивая сонную вялость.

– Игнат, – послышался встревоженный голос Лехи, – собирайся, у нас убийство. Знаешь улицу Горшечников?

– Это в Апрельском околотке?

– Да. Номер сорок три. Постарайся приехать как можно быстрее.

– Все так серьезно? – теперь уже напрягся и я.

– Более чем, – приглушенно заговорил мой друг. – Сатанисты. Матюхин со своей сворой уже там.

Да уж, чего только не водилось в нашем милом городке и его окрестностях, но сатанисты еще не встречались. Не было печали, так черти накачали, и, похоже, в прямом смысле этих слов.

Пока я звонил в штаб, а затем собирался по боевому варианту, Корней Васильевич успел подготовить паромобиль к выезду. Сонного Чижа я загнал обратно в постель.

Топинск лишь готовился к побудке. Солнце еще не поднялось, и приползший из Стылой Топи туман делал обстановку предельно зловещей. Свет фар с трудом справлялся с влажной взвесью, так что двигаться по улице приходилось осторожно.

У штаба особо не задержались. Дмитрий Иванович бодрячком заскочил на пассажирское место, а парочка недовольных жизнью казаков пустила своих скакунов в арьергарде нашей мини-колонны.

На улицу Горшечников мы выкатили уже при нормальной видимости, поэтому затор из колясок увидели издалека. Народу там собралось немало, и их нездоровая суета напрягала еще больше.

Сложности начались прямо с ходу. Два каких-то жлоба в гражданском преградили мне путь во двор, и быть бы скандалу, не присоединись к ним лощеный тип огненно-рыжей масти. Он также был одет в гражданское, но вел себя намного вежливее держиморд.

– Позвольте представиться, – с легкой насмешкой в голосе проговорил рыжий, чуть приподняв котелок, – коллежский асессор Матюхин Сергей Юрьевич.

– Титулярный советник Игнат Дормидонтович Силаев, – представился и я, стараясь не показывать своего раздражения.

– Честь имею, – лучезарно улыбнулся Матюхин, чем взбесил меня еще больше. – Мы уж заждались вас, Игнат Дормидонтович. Прошу пройти на место преступления.

Едва я шагнул вперед, как тут же пришлось остановиться.

– А вот ваши сопровождающие останутся здесь, – все еще вежливо, но категорично заявил чужак.

Пауза у нас вышла довольно зловещей. Было видно, что Матюхин сознательно нарывается на ссору. А это значит, что допустить ее нельзя ни в коем случае. Вокруг куча свидетелей, и они волей или неволей подтвердят, что приезжий чиновник вел себя подчеркнуто вежливо, а вот топинский видок сразу начал быковать. Даже к помощникам Матюхина не прицепишься – они просто выполняют приказ.

К тому же я и сам пока не видел необходимости тащить Бренникова на место преступления. Чем он способен помочь мне во время ритуала?

– Дмитрий Иванович, подождите меня здесь, – с трудом сдерживая ярость, попросил я следователя.

Что самое удивительное, Бренников был совершенно спокоен. Мало того, он смотрел на чужака с явной издевкой и брезгливостью.

Да уж, по совокупности двух жизней я старше Дмитрия Ивановича лет на тридцать, но все равно чувствую себя рядом с ним как мальчишка. То ли жизнь била следователя намного чаще и больнее, то ли на мне так сказывается переселение в юное тело.

Стряхнув с себя философское настроение, я решительно направился внутрь дома.

Да уж, колоритная картинка. Раньше мне доводилось видеть и более жуткие последствия умерщвления человека, но там брызги на стенах и кишки по полу являлись всего лишь результатом звериной ярости и безумия. Это, конечно, если не считать художеств профессора Нартова, но то особый случай. Здесь же поработал эдакий извращенный эстет, причем помешанный на оккультизме.

Ох, лучше бы ты, сволочь, для самореализации заборы похабщиной размалевывал…

Вполне стандартный интерьер жилья либо холостого, либо живущего в отрыве от семьи купца средней руки. Но при этом обстановка была серьезно модернизирована с помощью натыканных везде огарков свечей из черного воска, а также изображением сложной пентаграммы на досках пола. В центре рисунка и находилась полностью обнаженная жертва. Все еще подтянутый, немолодой мужчина был убит ударом кинжала в грудь. Других повреждений не видно. Рукоять кинжала выполнена в виде козлиной головы.

Все это я отметил походя, потому что не мое это дело – выискивать вещественные доказательства.

Выбор места для ритуала не занял много времени. Удобнее всего мне будет у окна напротив входа в дом. Опустившись на колени и сев на пятки, я положил ладони на бедра и сделал глубокий вдох. Татуировки на моей коже потеплели. С выдохом открыл глаза. Мир вокруг привычно изменился, и вдруг со щелчком все вернулось на круги своя.

Не понял! А это что за новости? Такого короткого транса у меня еще не было. Я не то что ничего не увидел, даже удивиться не успел. Вторая попытка ни к чему полезному не привела. Руны даже не потеплели, а это значит, что вызванный убийством разумного разрыв ткани мироздания уже рассосался. Как раз в этом нет ничего удивительного – после вмешательства видока след убийства исчезает, но это после полноценного ритуала, которого не было и в помине!

Такого со мной еще не случалось.

Беспомощно оглянувшись, я поднялся на ноги и вышел на улицу.

– Что скажете? – поинтересовался поджидавший меня у крыльца Матюхин.

Он что, издевается? Или это у меня уже паранойя?

– Увы, ничего. Мне не удалось провести освидетельствование.

– И часто с вами такое? – с насквозь фальшивым беспокойством поинтересовался чужак.

– Это впервые.

– Что же, – вздохнул Матюхин, – придется работать по старинке. Я более не задерживаю вас. Потрудитесь дать в управе показания о неудачной попытке.

– Конечно, – все еще пребывая в шоке, ответил я и поплелся к паромобилю, рядом с которым меня дожидался Дмитрий Иванович.

– Игнат Дормидонтович, что с вами? Вам плохо?

Мне действительно было не очень хорошо, но исключительно в эмоциональном плане. Если честно, я испугался.

А что, если руны на моей коже как-то испортились? Что, если мне теперь не быть видоком?! Раньше меня иногда посещали мысли насчет того – не плюнуть ли на провинциальную жизнь и нервные стрессы от лицезрения всяких ужасов, – и только сейчас я понял, что не смогу без всего этого. В моей прошлой жизни не было никакого смысла. Сейчас он появился, и перспектива потерять все это попросту ужасала.

– Игнат Дормидонтович, – повторил Бренников и даже тряхнул меня за плечо.

– У меня не получилось провести ритуал. – Похоже, паника проскользнула в моем голосе.

– Давайте не будем делать скоропалительных выводов, – веско сказал следователь. – Вроде у вас и раньше были осечки.

– Но не такие! Иногда я просто не мог видеть лиц убийц либо не ощущал их эмоций, а сейчас все схлопнулось, толком не начавшись.

– И все же вам не стоит так нервничать.

Спокойный голос Бренникова подействовал на меня отрезвляюще.

Действительно, что это я распереживался как институтка, осознавшая, что после «этого» дела бывают дети.

– И то правда, Дмитрий Иванович. А поедемте-ка лучше завтракать. Вы уже нашли повариху?

– Кухарку-то нашел. Кто же знал, что приключится сплошное разорение на продуктах, – беззлобно фыркнул следователь и кивнул в сторону расплывшихся в улыбке казаков: – Вон эти жрут как слоны, что в Индии обретаются.

Прикормил, значит, и это хорошо. Вот сейчас и узнаем, насколько искусна новая стряпуха.

Тихая, даже какая-то прибитая женщина на вид лет сорока действительно прекрасно готовила, и завтрак выдался на славу, но тревожные мысли не хотели покидать мою голову.

Когда мы закончили с поеданием блинов, Лукерья так же тихо и незаметно собрала посуду и вышла за дверь. С улицы через окно долетал довольный гогот казаков. Те еще долго будут смаковать. По словам Дмитрия Ивановича, в их казарме уже начались споры из-за того, чья теперь очередь дежурить на базе особого отдела. И это опять же неплохо. Лишний козырь в рукаве не помешает.

– Есть новости от агентов? – спросил я.

– Особых нет, но всплыл человек от Берендея. Вроде встретиться хочет. Только моей физиономии на этой встрече шатун видеть не желает, – криво усмехнулся следователь.

– Не в его положении ставить условия, – хмыкнул я, – пусть привыкает к новым реалиям. Если это все, то я поеду в управу давать показания, а вы подготовьте встречу с Берендеем. Только это нужно сделать тайно. Что-то не нравится мне непонятная активность в городе. Не хочется верить, но, возможно, ноги у наших неприятностей растут из одного места – того самого, на котором сидит господин Матюхин.

– Думаете, он решится пойти на убийство простых горожан ради своих интриг?

– Не знаю, Дмитрий Иванович, но уж больно у него хитрая рожа была. Неспроста это. Кстати, что вы знаете о жертве?

– Пока ничего. В моих делах он не фигурировал и особо на рожон не лез. Какой-то купец средней руки, из тех, кто вывозит из города всякий мусор подешевле. Травки разные, древесину, а может, и на смолу денег хватало.

– Пыльца? – напрягся я.

– Не знаю, но проверить не помешает, я займусь этим.

– Вы узнали насчет того странного поляка? – вспомнил я о своем недавнем поручении.

Судя по тому, как замялся Дмитрий Иванович, он тоже забыл. Точнее, не удосужился сообщить результаты. С другой стороны, последние дни у нас были так загружены, что порой забывали вовремя поесть.

– Да, он уехал из Топинска за пару дней до вас и вернулся на следующий же день после вашего приезда.

– Ну что же, можно сказать, что одного из нападавших мы определили. Увы, бездоказательно.

Еще некоторое время мы обсуждали поточные дела, но при этом фоном в моей голове постоянно вертелась беспокойная мысль. Увы, развеять все свои страхи получится, только если в Топинске произойдет еще одно убийство.

Так себе способ самоуспокоения.

Впрочем, даже сейчас уверенность в себе помаленьку возвращалась. Что бы ни произошло в том доме, насущных дел это никак не отменяло. Благодаря нашим с Дмитрием Ивановичем усилиям работа агентурной сети начала набирать обороты. Даже за столь короткий срок нам удалось получить сведения о двух кражах с железнодорожных складов. В итоге докладная записка ушла в жандармское отделение, которое курировало энергетический завод вкупе со всем, что было связано с производством и транспортировкой энергетических реагентов.

В общем-то бесполезный и откровенно унылый день постепенно клонился к вечеру, но, если честно, я очень надеялся на то, что закончится он так же скучно. Надеялся, потому что слишком уж скрытничал старый Берендей. Встретиться шатун предложил в доме вдовы одного из своих коллег. Добытчик погиб еще пять лет назад, и хозяйку подворья вроде уже ничто с шатунами не связывало. Конечно, кроме того факта, что Берендей по-прежнему поддерживал вдову старого друга. Но об этом знали единицы.

По улице в сгущающихся сумерках шли двое неряшливо одетых мастеровых. Маскировку для меня пришлось покупать отдельно, причем с чужого плеча. Хорошо хоть Лукерья успела ее простирать, да и день был достаточно жарок, чтобы все высохло. От сопровождения в лице казаков пришлось отказаться. Иначе терялся весь смысл маскировки. Так что приходилось рассчитывать только на самих себя. По крайней мере, так думал следователь, который не знал, что полчаса назад Мыкола выдвинулся к месту встречи и проконтролирует переговоры лучше десятка самых разудалых станичников.

Мне с трудом удалось убедить Бренникова в том, что нам ничто не угрожает. Мол, шатуны точно не решатся на покушение, а Матюхину наверняка запретили трогать человека генерал-губернатора. Случай в Омске явно не показатель, а всего лишь недоразумение и, возможно, самодеятельность поляка.

Так себе доводы, но Дмитрию Ивановичу пришлось подчиниться, а у меня мелькнула диковатая мысль о том, что я подсознательно пытаюсь ловить супостатов в мутной воде, используя себя в качестве наживки.

Не самые здоровые порывы.

И конечно же мы шли не с пустыми руками. На дорожку мой оружейник собрал изрядный баул всякого железа, так что сейчас под куцым пиджачком у меня в хитрой сбруе уютно разместились два «кобальта», а также мой верный двуствольный коротыш. Новые револьверы по всем параметрам превосходили устаревшую модель двуствольного пистолетика, но он для меня был больше талисманом, чем оружием.

Дмитрий Иванович наверняка тоже прихватил свой еще армейский револьвер, но вряд ли он внушал ему полную уверенность в нашей безопасности. Все же его основной профиль – всякие там воры, жулики и дебоширы, а с шатунами следователь имел дело лишь изредка.

Наконец-то мы дошли до нужного адреса.

Отвык я что-то пешком ходить. Похоже, зажрался. Нужно устроить своему внутреннему ленивцу подлую провокацию и начать бегать по утрам. Километров эдак пяток.

Увы, испугать собственную лень не удалось. Эта скотина прекрасно осознавала, что никто никуда не побежит, – не поймут-с горожане, когда увидят титулярного советника, бегущего незнамо куда и в непотребном виде. И ведь не объяснишь же им, что это физкультура такая, а бегать в мундире как-то несподручно.

Мелькнувший в голове комический образ бегущего трусцой по улице полицейского развеселил меня и снял вредное в данный момент раздражение.

Наконец-то мы добрались до нужного нам дома, и Дмитрий Иванович трижды стукнул в доски калитки, которая тут же открылась, словно нас ждали. Скорее всего, так оно и было.

Закутанная в темный платок женщина посторонилась, пропуская званых гостей, а затем осторожно выглянула на улицу.

Все так же не произнося ни слова, она проводила гостей к дому, а сама осталась у крыльца.

Берендей ждал нас, сидя за столом. Кроме керосиновой лампы на столешнице были расставлены плошки с закусками, вместительные рюмки и бутыль с чуть синеватой жидкостью. Это была знаменитая «трясинка» – забористый настой на травках из Стылой Топи. Очень оригинальный напиток, принять рюмку которого я не откажусь, но не более того.

Похожий на медведя, заросший черными как смоль волосами и окладистой бородой человек даже не подумал вставать, когда в комнату вошли два дворянина.

Набивает себе цену. Ну на это и у нас есть свои заморочки. Мы с Дмитрием Ивановичем практически синхронно подошли к столу и сели на лавку. Без приглашения и не здороваясь.

– Говори, – угрюмо произнес Бренников, а я при этом сохранял отрешенное выражение лица.

Берендей недовольно покосился в мою сторону, но в ответ получил лишь едва заметную улыбку. По глазам шатуна было видно, что он хочет отмочить что-нибудь эдакое, но разум все же взял верх над гонором. И все же было видно, что подзабыл старшина нашу последнюю встречу, но ничего, если нужно, мы напомним ему неформальную табель о рангах славного города Топинска.

– Скоро в городе пройдет сделка по продаже крупной партии пыльцы, – угрюмо прогудел Берендей.

Да уж, разворошили болото. Жизнь в полусонном Топинске забила ключом. И что самое неприятное, новости приходят одна гаже другой.

– И откуда взялось столько пыльцы? – вкрадчиво, с угрожающими нотками спросил Бренников.

– У нас вольная артель, – проворчал шатун, но было видно, что говорить на эту тему ему неприятно.

– Ой ли, господин Касатонов. Коль уж без позволения старшины артели кто-то посмел злить Ловца, не раскол ли приключился в ваших стройных рядах? – не унимался Бренников.

Странное ощущение, когда в твоем присутствии кто-то говорит о тебе в третьем лице. Но делать нечего – остается лишь сидеть с умным и чуточку недовольным видом.

– Недоброе творится среди шатунов, – вздохнув, сказал Берендей, все же решив открыться. – Недавно ко мне заявился непонятный господин. Назвался Жигой, сказал, что у него есть выгодное дельце. Вел себя с пониманием, потому и не был послан сразу. Заходил издалека. Сначала предложил скупать смолу, причем и черную, и зеленую, а затем осторожно спросил про пыльцу.

– И ты сразу же ему отказал? – с ехидцей уточнил следователь.

Я уже давно привык к манере Бренникова вести допросы. Разыграть роли плохого и хорошего полицейского ему было не с кем, потому что мы с Лехой в этом деле не помощники, так что Дмитрий Иванович давно примерял на себя образ двуликого Януса. Он раскачивал собеседника резкими сменами отношения, переходя от откровенного хамства к пропитанной скрытой угрозой вежливости.

– Игнат Дормидонтович, – не выдержав, обратился ко мне Берендей, – я, конечно, со всем уважением к господину следователю, но можно поговорить с вами наедине?

– У меня от Дмитрия Ивановича секретов нет, – спокойно ответил я. – К тому же для пользы дела будет лучше, если вопросы задаст именно он.

Хрустнув шеей, Берендей зло уставился на Бренникова.

– Так вы отказали незнакомцу? – невозмутимо повторил вопрос следователь.

– Да, потому что обещался Ловцу, к тому же сам понимаю, что эта отрава до добра не доведет. И без нее есть что тащить из Топи. Своим тоже посоветовал не лезть в грязное дело.

– А спровадить чужака куда подальше не смогли? – не унимался Бренников. – Скажем, в ближайшую трясину.

– Не за что было. Вопросы он задавал правильные. Без таких дельцов нам, шатунам, не заработать, – ответил Берендей, с вызовом посмотрев на Дмитрия Ивановича, но упрека в ответ так и не дождался.

– Дальше, – подтолкнул следователь застрявший разговор.

– А дальше я узнал, что кое-кто из наших решил притащить из Топи не только обычный товар, но и горячий, благо пора сейчас аккурат для дурман-цветка. Заказчик должен приехать на неделе.

– Место и точное время? – не выдержав, вмешался я в допрос.

– Не знаю, – проворчал Берендей и, чуть подумав, все же добавил: – Как разузнаю, пришлю гонца с весточкой.

– И откуда у вас, господин Касатонов, такое желание сотрудничать с представителями власти? Своих же сдаете? – решил следователь напоследок спровоцировать шатуна, якобы выразив недоверие.

– У нас уговор с Игнатом Дормидонтовичем… – начал яриться Берендей, но Бренников его резко оборвал:

– Уверен, Игнат Дормидонтович верит в вашу искренность не больше моего. Давайте не будем портить наши хрупкие отношения откровенным враньем.

Берендей взял небольшую паузу на раздумья и все же ответил:

– Если продажа пыльцы пройдет спокойно, все поймут, что можно заработать больше, а рисковать меньше. Не все верят в то, что Ловца злить так уж опасно. С виду Игнат Дормидонтович не особо впечатляет, а историю с налетом на каланчу успели подзабыть. Так что охотников до легкой добычи может найтись много. А там и до смены старшины артели недолго.

– За свою власть боитесь? – подковырнул шатуна Бренников.

– За город наш боюсь, – не повелся Берендей, – за семью свою и за тех дурней, что думают не головой, а седалищем.

Похоже, именно сейчас старый шатун отбросил последние сомнения в правильности собственных поступков. Он гордо вскинул голову и с вызовом посмотрел на следователя, но, вопреки ожиданию, увидел во взгляде Бренникова лишь одобрение с определенной толикой уважения.

Дальнейший разговор ничего нового не принес, и мы, выпив по рюмке «трясинки», разошлись. Шатуны не блатные, и выпивка с полицейским для них не является потерей лица, особенно если они испытывают к оным полисменам определенное уважение. Но слишком уж тесная дружба с властями у шатунов все же не в чести. Так что конспирация была вполне оправданна.

Обратно мы с Дмитрием Ивановичем шли без спешки. Ночь меня не особо пугала, и не потому что я весь такой крутой, а по причине гарантированного нахождения поблизости стригоя. А вот Дмитрий Иванович немного нервничал.

Наверно, я в его глазах выгляжу либо эдаким отважным воином, либо отмороженным на всю голову самонадеянным юнцом. Скорее всего, и то и другое, особенно из-за слухов об изрядном списке убиенной мною нечисти. Да и доставшийся мне из рук царя орден архистратига Михаила в этой реальности много о чем говорит.

– Думаете, ему можно верить? – скорее всего, чтобы скрыть нервозность, спросил Бренников.

Он далеко не робкого десятка, но все же привык передвигаться по подобным местам в компании парочки дюжих городовых.

– Врать Берендею не резон, – спокойно ответил я. – Этот этап отношений мы уже прошли. Так что к его словам и предстоящему обмену пыльцы стоит отнестись с предельной серьезностью.

Наконец-то, к тщательно скрываемой радости Бренинкова, впереди послышался топот лошадиных копыт. По улице навстречу нам двигалась телега с припозднившимся к ужину мужиком на передке.

Бренников шагнул к центру дороги и поднял руку:

– Постой, любезный.

– А ну не балуй! – замахнулся плетью извозчик, но тут в свете луны узнал неожиданного автостопщика. – Ваше благородие! Дмитрий Иванович!

Да уж, вот кого в Топинске знает каждая собака. Особенно это касается простых обывателей.

– Это ты, Кондратий? – прищурившись, опознал биндюжника следователь, что тоже изрядное достижение. – Почему так поздно по улицам разъезжаешь?

– Дык это, ваше благородие, засиделись с кумом, – начал оправдываться Кондратий под строгим взглядом Бренникова, который, по-моему, даже втянул воздух носом, дабы определить степень опьянения владельца транспортного средства.

Мне почудилось, что сейчас он вытащит из кармана алкотестер, настолько был похож на гаишника.

Но все тестеры остались в моем родном мире, а Бренников лишь небрежно махнул рукой на откровения подвыпившего мужика.

– Подвезешь нас на Шишкина?

– Да хоть на край света, со всем нашим удовольствием, – стукнув себя в грудь, заверил Кондратий.

Величественно кивнув, Бренников полез в телегу:

– Вот на край света нам как раз и не нужно.

Я поспешил присоединиться к подчиненному, и через минуту мы весело катили по улице, благо поднимавшаяся все выше луна позволяла развить неплохую скорость.

Еще через десять минут мы прибыли на базу отдела, откуда я уже с комфортом, подсвечивая себе фарами, покатил домой.

Как обычно в таких случаях, в каланче никто не спал. Ждали меня. Разогнав всех по койкам, я присел на лавку у открытого окна в гостиной. Минут через пять в стекло тихо постучали.

– За нами никто не следил? – задал я вопрос смутно виднеющейся в тени куста фигуре.

Темный силуэт отрицательно качнул головой.

– Благодарю. Можешь быть свободен.

В ответ Мыкола лишь кивнул и окончательно растаял в тени. Он исчез, даже не зашуршав травой.

Матереет упырь. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Еще немного поработав с бумагами и почитав в свете магической лампы, я улегся в кровать и практически сразу уснул. Как ни странно, от утренних терзаний по поводу несработавшего дара не осталось и следа. Присутствовало лишь легкое напряжение от общего ожидания грядущих проблем.

Глава 6

Проснулся я рано, еще до рассвета, хотя по жизни являюсь убежденной совой. И как только открыл глаза, сразу же посмотрел в сторону телефона. Именно ожидание не сулящего ничего хорошего звонка и не позволило мне нормально выспаться.

Вот так и пролежал до восхода солнца, а бездушная машинка так и не соизволила звякнуть.

Интересно, почему этот факт настолько разозлил меня? Возможно, потому что хотелось побыстрее встретить неприятности и как можно раньше закончить с их преодолением.

В кои-то веки мне удалось начать утро по плану. То есть с нормальной тренировки. Чиж в тренировочном костюме уже ждал меня на заднем дворе. Для начала мы разогрелись и растянулись. Затем подхватили бокены и встали друг перед другом.

– Хаджимэ, – скомандовал я и начал уходить от выпадов и рубящих ударов парня.

Нет, в прошлой жизни мне не доводилось заниматься айкидо, лишь немного нахватался по верхам. Но для создания антуража и мотивации ученика, да и самого себя, легкий выпендреж только на пользу.

Пока в рубке он и близко недотягивал до меня, а вот в ножевом бою мы были почти на равных. Порой благодаря гибкости и росту Чиж подлавливал меня, но не так уж часто. А вот в работе на длинных клинках против него играла разница в длине рук и ног. Он просто не успевал за мной в моменты разрыва дистанции.

Впрочем, так же как и молодость, подобные недостатки с годами проходят, и скоро этот пацан начнет бить меня по всем фронтам. Да и сегодня он сумел неплохо погонять своего наставника. Порой я жалел, что рядом нет Евсея, – вот уж до кого и Осипу, и мне как до небес.

– Ямэ! – выкрикнул я и, сделав шаг назад, опустил бокен.

Затем мы церемонно поклонились друг другу.

– Как идут дела по набору юных агентов? – спросил я, когда мы шли ко входу в дом.

– Хорошо, – бойко ответил Осип. – Есть уже девять ребят, но трое совсем мальцы и в работу пока не годятся. Подкормить бы их чуток.

Чуть помявшись, Чиж все же решился на просьбу:

– Командир, мне бы рублей пяток на прокорм малышни.

– Там вроде кухарка Дмитрия Ивановича должна постараться.

– То для агентов, – проворчал мой воспитанник, – а мальцы рядом вертятся, не оставлять же их голодными.

– Хорошо, скажешь кухарке, что я распорядился выдать еды сколько скажешь, без ограничений. – Заметив недовольную мину на лице парня, я добавил: – Кроме этого, получишь на текущие расходы двадцать пять рублей в месяц.

– Так много не надо, – тут же проявил похвальную бережливость Чиж.

– Нормально, только трать с умом. Еще тебе, как младшему агенту и начальнику целого сегмента агентурной сети, полагается зарплата в тридцать рублей. Есть еще просьбы?

– Да, – решив, что сегодня я добрый, и ошалев от финансовых перспектив, раздухарился Осип. – А можно мне ребят обучать ухваткам дядьки Евсея?

Мысль довольно здравая, только не уверен, что Чижу понравится, на какое решение она меня подвигла.

– Учи, но не только этому. Читать, писать и хорошо считать должны все. Так что теперь ты у них не только командир, но и наставник.

Самого Чижа я обучал на дому самостоятельно. То, как и чему ребятню из бедных семей обучали в церковно-приходской школе, меня совершенно не устраивало. Так что долгими зимними вечерами у нас в гостиной проходили уроки по программе средней школы из моего родного мира.

Да уж, открывшиеся перспективы педагогической карьеры не особо порадовали предводителя юной дружины, но было видно, что этот груз он принимает и собирается нести столько, сколько нужно.

Не скажу, что характер парня – это лично моя заслуга, но определенные коррективы я внес, и результат мне решительно нравится.

Пик жары наконец-то ушел из Топинска, вернув нам по-настоящему приятное лето. Солнце уже подбиралось к зениту, но жарко не было. Вот и думай теперь, стоит ли заказывать охлаждающие артефакты на следующий год. Жаль, что находящийся в подвале морозильный камень нельзя использовать как кондиционер, потому что он для такой нагрузки не предназначен.

Обедали, как обычно, в гостиной. Осип умчался по своим начальственным делам, в кои веки пропустив прием пищи. На стол накрывала баба Марфа. Ей наконец-то удалось примириться с мыслью, что Кузьмич не является исчадием ада, а вполне симпатичный домовой. Вредный, правда, но к подобному местные жители привычны.

Сегодня трапезу я делил только с Корнеем Васильевичем. Приглашал еще Леху с Борей, но первый был занят в управе, а мой инженер сказал, что обедает дома. Причем тон, которым он высказал свой отказ, показался мне странным.

Нужно все же сводить парней хотя бы в «Старого охотника». Дружба – это дело, требующее постоянного внимания. Чуть отошел в сторонку – и через некоторое время друзья превращаются в приятелей, а там и до статуса простого знакомого недалеко.

Конечно, бывают и настоящие друзья навек, но, как и истинная любовь, – это товар штучный и очень часто на поверку является лишь фантазией. Вон, к примеру, Дава – укатил в столицу тешить свое эго великого продюсера. Ни навестить друзей, ни хотя бы выразить в письме свои впечатления и чаянья.

Нет, срочно нужно в «Охотника», а то начал брюзжать как старикашка.

Кто бы сомневался, что моим планам не суждено осуществиться. И как назло, день прошел совершенно спокойно, а вот когда к вечеру приехал в штаб, чтобы узнать, как дела у Дмитрия Ивановича, застал его за чтением записки одного из агентов.

– Что-то интересное? – спросил я, подходя к столу в большом кабинете.

– Ну как вам сказать, – загадочно ответил следователь. – Есть информация о захоронке с пыльцой. Якобы группа шатунов спрятала там запрещенный товар в ожидании покупателя. Они вернулись из похода в Топь и на радостях загуляли в кабаке Пимена. Вот вышибала этой забегаловки и прислал весточку.

– Вышибала умеет писать? – удивился я.

– Да, интересный тип и непонятный. Пишет так себе, и пользы от него раньше было с гулькин нос…

Следователь задумчиво замолчал.

– Давайте проверим, – пожал я плечами. – Заодно и казачков выгуляем, чтобы совсем уж не растолстели. Закат еще не скоро, так что успеем. Надеюсь, это недалеко?

– Помните хутор бирюков Березовка?

– Это тот, в который нагрянула стая крысюков? – уточнил, я, вспоминая жутковатую картину разбросанных по хутору обглоданных человеческих останков. И все это в декорациях сущего парадиза – полудюжину приземистых домов окружала красивейшая березовая роща. Эдакое светлое пятнышко на теле угрюмой Топи. Впрочем, даже в тех опасных дебрях хватало поистине прекрасных мест.

Что хуже всего, мне тогда пришлось проводить ритуал и иметь сомнительное удовольствие лицезреть сцену убийства крысюками двух десятков людей. Все это усугублялось букетом душераздирающих эмоций. И возможности отвертеться не было, потому что требовалось исключить иные варианты. Были у нас случаи, когда парочка оборотней маскировала свои зверства под нападение диких зверей.

Дмитрий Иванович вежливо хранил молчание, пока я предавался тягостным воспоминаниям.

– Да, я помню это место. Не так уж далеко, поэтому успеем вернуться засветло. Поднимайте казачков. – То, что придется ехать без Мыколы, вызвало у меня, возможно, иррациональные опасения, но я все же добавил: – По дороге заедем в расположение казачьей сотни. Пусть есаул вышлет следом десяток бойцов на всякий случай.

– Согласен, – серьезно кивнул Дмитрий Иванович, которого наверняка до сих пор озадачивала кажущаяся беспечность, проявленная мною во время переговоров с Берендеем.

Кстати, нужно будет поинтересоваться кое у кого, почему это мы узнаем о схроне от крайне сомнительного агента, а не от старшины шатунов.

Дежурная смена казаков пребывала в состоянии постоянной готовности, поэтому мы собрались быстро. Благодаря стараниям Корнея Васильевича на базе, в железном шкафу, имелся второй комплект моего набора снаряжения для особых «пикников» за северной окраиной города. Поэтому через пять минут я был готов к охоте даже на оборотней с вурдалаками, а не то что потрошить тайник зарвавшихся шатунов.

До хутора шла неплохая грунтовка, которую летней порой мой паромобиль преодолел с небрежной легкостью. Ну а транспортные средства казаков вообще обладали запредельной проходимостью. Если бы они еще и не кусались, при этом норовя сбросить с себя седока, цены бы такому способу передвижения не было.

Ну не сложилось у меня с лошадками, хотя с Орликом Евсея мы неплохо ладили. Возможно, потому что я не пытался лезть ему на спину. Вообще-то в свое время я сносно научился ездить верхом, но за рулем мне все равно было намного спокойнее, особенно после приключения в Омске. Ведь максимум, что может учудить паромобиль, – это сломаться в неподходящий момент.

Пока что моя реплика спидстера из родного мира не подводила меня. Тем более что и ломаться там особо нечему. Благодаря огненному реагенту и несложному паровому двигателю машинка получилась простой и надежной.

Паромобиль весело катил по заросшему травой проселку. Мы уже пересекли городскую черту, после которой мне обычно становилось неуютно. Но сейчас благодаря приключению на озерах фобия сменилась здоровой настороженностью и деловой собранностью.

Через полчаса мы подъехали к хутору с радостным названием Березовка. Увы, обстановка названию не соответствовала. Раскинувшаяся под голубым небом светлая березовая роща, выстланная изумрудной травой, выглядела всего лишь как ухоженное кладбище. Грядки, на которых выращивались особые растения, давно заросли бурьяном, а ставшие предельно угрюмыми дома всем своим видом намекали на то, что теперь они не человеческое жилье, а склепы – памятники людской беспечности и жестокости этого мира.

Если честно, гордое племя бирюков всегда вызывало у меня недоумение. Ну, хочется тебе быть независимым добытчиком и экстремальным фермером – так иди в шатуны. Можешь до посинения совать свою голову в пасть всем тварям Топи по очереди. Но зачем подвергать опасности свои семьи?

Видение полугодовой давности, когда оголодавшие от зимней бескормицы крысюки напали на хутор, разбередило душу, так что я остановил паромобиль и пару раз глубоко вздохнул.

– Игнат Дормидонтович, с вами все в порядке? – почти шепотом спросил Бреннников.

Пришлось кивать в ответ:

– Все хорошо, давайте займемся делом.

Переведя паромобиль в режим ожидания, я открыл дверцу и спрыгнул на траву.

– Командуйте, Дмитрий Иванович. У вас всяко больше опыта в этом деле.

– Слушаюсь, – полушутейно козырнул Бренников и махнул рукой казакам, лениво осматривающим округу. – Спешивайтесь, станичники. Будем обыскивать эти дома.

Так, а это что такое? Неужели у нас назревает бунт?

– Это… вашбродь, – подал голос казак с погонами приказного. – Мы не ищейки какие-то. Ежели есть с кем биться, так это завсегда и с радостью, но по домам шарить не станем.

Его младший по званию напарник скромно помалкивал.

Дмитрий Иванович начал наливаться дурной кровью. Видно, что он привык общаться с городовыми и мещанами, для коих полицейские чины являются непререкаемым авторитетом. Я же лишь саркастически улыбнулся. Знаем мы эту породу. Сколько в свое время моей крови попортил гонористый оборотень казачьего роду-племени. Зато теперь у меня в рукавах полно козырей для игры с подобными ребятами.

– Там, в каком-то из домов, – заявил я, остановив жестом зарычавшего следователя, – ухоронка шатунов со всяким добром. Отраву я спалю, а вот разрешенный хабар можете смело дуванить. Если, конечно, успеете найти его раньше нас.

Казаков с коней словно ветром сдуло.

– Захар, бери ту избу, а я пошарю в этой, – скомандовал приказной, забегая в полуразвалившийся дом.

– Думаете, найдут? – спросил Дмитрий Иванович, прислушиваясь к грохоту внутри двух домов.

Похоже, он действительно мало общался с казаками.

– Эти и черта лысого найдут. Так что давайте и мы займемся делом. Очень хотелось бы посмотреть на кислые рожи казачков, когда хабар пройдет мимо их носов.

Во мне даже азарт какой-то проснулся.

До ближайшего от нас дома осталось пройти еще метров десять, когда меня насторожило то, как всхрапнул конь одного из казаков. Помня повадки Орлика, я сразу понял, что конь вполне мог почуять чужака, и это в любом случае ничего хорошего не сулит.

Чуть притормозив, я осторожно осмотрелся.

Пусть уж лучше Дмитрий Иванович посчитает меня паникером, но перестраховаться все же стоит. Ускорив шаг, я догнал Бренникова и уже хотел поторопить его, но не успел. Сидевшему в засаде стрелку мои необычные действия явно не понравились, и он выстрелил. Возможно, всего на пару секунд раньше, чем собирался. Это и спасло мне жизнь.

Прожужжавшая где-то рядом пуля вызвала озноб на коже.

– Засада! – заорал я и побежал к дому, причем так шустро, что ни один из трех последовавших друг за другом выстрелов не достиг цели.

Даже испугаться не успел, потому что всеми силами пытался сдержать активацию «крыльев». Это сейчас совсем не к месту и не ко времени. В голове почему-то упорно стучалась мысль, что мой дар стоит приберечь для более важного случая. Хотя мертвому умения видока все равно без пользы.

Дмитрий Иванович соображал не хуже меня и влетел в дверной проем всего лишь секундой позже. А снаружи уже вовсю палили. Сорвав уздечки с паромобиля, казацкие лошади лихо ускакали обратно по дороге. И правильно сделали. Мне хоть и не нравился этот вид транспорта, но сейчас учуявшему чужаков коню я был безмерно признателен. Не факт, что настороженность позволила мне уйти от первой пули, – такое и под ускорением невозможно, но вот прицел для следующих выстрелов своими скачками я все же сбил.

Мы с Бренниковым только доставали оружие, а казаки уже вовсю палили по засевшим в кустах шатунам.

А кто еще это мог быть? Меня развели как последнего лоха. Если кто-то из шатунской братии решился заняться пыльцой, то убрать главное препятствие – это наипервейшее дело.

И совсем плохо то, что это самое препятствие слишком уж увлеклось боданием с заезжим чиновником и совершенно забыло, что в окрестностях Стылой Топи даже мышей и тараканов неопасными можно считать лишь условно.

Попытка высунуться в окно едва не стала для меня фатальной – пуля расщепила бревно буквально в десятке сантиметров от моей головы.

Так, пожалуй, пора завязывать с героизмом. Третьей возможности сделать незапланированное создателем отверстие в своем организме я шатунам давать не собираюсь, благо соломки все же подстелил, как в той поговорке. Да и своему следователю рисковать не позволю.

– Дмитрий Иванович, вы бы не геройствовали попусту, – дернул я Бренникова за полу кителя, потому что он явно собирался высунуться в окно для выстрела.

– Вы предлагаете ждать?

– Именно, – спокойно сказал я, пересаживаясь подальше от окна, так чтобы и надежная стена была за спиной, и входы в дом простреливались.

– Думаете, казаки успеют?

– Уверен. Стрельбу слышно издалека, – кивнул я, стараясь вести себя с предельной невозмутимостью, коей на самом деле не испытывал.

Хорошо, что мы все же ангажировали казаков, а если бы не додумались? На другую помощь рассчитывать глупо. До Дракулы Мыколе еще как до Джомолунгмы на велосипеде. Он хоть и может передвигаться днем, но с серьезной потерей боевых возможностей. Поэтому, надеюсь, вампир не станет нестись на помощь, ощутив угрожающую мне опасность.

Кстати, я до сих пор так и не понял, каким образом у него это получается.

На всякий случай я постарался расслабиться. Может, он сумеет уловить смену настроения.

Еще минут пять казаки лихо перестреливались с шатунами. И нам тоже пришлось пострелять – один из нападавших попытался сунуться в окно, но Дмитрий Иванович отогнал его, пальнув из громогласного армейского револьвера.

Прямо базука какая-то. У Бренникова этого добра побольше, чем у меня, потому что он в этой жизни подвержен лишь двум страстям – игромании и коллекционированию оружия.

Додумать мысль о собрании режущего и стреляющего железа, принадлежащего Бренникову, я не успел, потому что за окном послышался конский топот и лихой посвист с гиканьем.

Красавцы!

Осторожно выглянув из окна, я увидел легендарную конную атаку в исполнении казаков. По мне, сущая глупость, но у станичников по этому поводу были другие суждения. Влетев на поляну в березовой роще, казаки с ходу пронеслись мимо домов и вломились в скрывавшие шатунов кусты.

Началась суматошная перестрелка. Я с явным запозданием заорал в окно:

– Живьем, живьем брать!

Глас вопиющего в пустыне.

Когда через пять минут казаки вернулись, их урядник лихо доложил:

– Порубали супостатов, вашбродь!

– Какие молодцы, – проворчал я, но все же решил не срываться на станичниках за собственную глупость.

Увидев знакомую лошадиную морду, с белым пятном на лбу, я перевел взгляд на седока. Как оказалось, сбежавшие кони вернулись обратно с атакующей десяткой станичников, а засевшие в разных домах казаки даже успели вскочить на своих скакунов и принять участие в погоне.

Теперь вон сидят и скалятся, довольные нежданным развлечением.

Живодеры, кикимору им в тещи! Ну вот как можно было из шести нападавших не оставить ни одного живого языка?!

Понимая, что случившегося не исправишь, а медиумов под рукой все равно нет, я решил выкинуть все это из головы.

– Как зовут? – спросил я казака.

– Захаром кличут, вашбродь, – молодцевато подкрутил ус казак, явно посчитавший, что у меня плохо с памятью.

– Не тебя, а коня.

Лицо станичника удивленно вытянулось, но он все же ответил:

– Гнедко.

– Молодец, Гнедко, – с полной серьезностью похвалил я коня, но в ответ увидел лишь угрожающую настороженность в глазах животины.

Да уж, в плане ума этой скотине до Орлика далеко, как до луны, но это ничего не меняет.

Вытащив портмоне, я извлек из него купюру в десять рублей и протянул казаку.

– Купишь ему чего-нибудь вкусного, ну и себя побалуй беленькой. Только на Гнедка потрать не меньше пятерки. Сегодня от него пользы было больше, чем от тебя.

Судя по физиономиям любопытствующих казаков, вечером в казарме им будет что обсудить. Даже интересно стало, за кого они меня примут – за чудака или за умалишенного?

По приказу Дмитрия Ивановича один из казаков тут же ускакал в город, а остальные принялись шарить в домах, не потеряв надежды поживиться. Я же подобных иллюзий не питал – это была засада, не нуждающаяся в вещественной приманке. В данный момент меня больше всего интересовало состояние паромобиля.

Вот скоты, все-таки испортили хорошую вещь!

С двигателем все было в порядке, как и с ходовой, а вот кузов обзавелся парочкой не очень-то эстетичных отверстий. Придется менять несколько пластин. Благо вся конструкция представляла собой набор клепаных секций.

А может, просто облагородить следы боевых действий для пущей крутизны? Нужно подумать и посоветоваться с Лехой, коль уж он числится у нас компаньоном и дизайнером.

Пока я рассматривал паромобиль, Бренников закончил с подготовкой места преступления для работы следственной группы.

– Не думал, что вы лошадник, Игнат Дормидонтович, – хмыкнул следователь, также присматриваясь к отверстиям в кузове паромобиля.

– Да какой там! – отмахнулся я – Просто неплохо познакомился со скакуном Евсея, вот и успел среагировать на странное поведение коня. Они же у казаков не только транспортные средства, но и друзья, а также сторожевые. Смотря как воспитают.

– А как дела у Евсея Петровича? – поинтересовался Бренников.

Раньше волколак был для него всего лишь простым казаком, но после награждения медалью лично из рук императора статус оборотня в глазах всех знавших его чиновников сильно поднялся.

– Вроде неплохо, – ответил я, вспоминая последнее письмо из станицы Поречье. – Здоровье уже поправил. Женился и даже успел устать от мирной жизни. Но к нам ему по-прежнему нельзя.

– Прискорбно, – ответил Бренников, покосившись на закончивших бестолковые поиски казаков.

Он явно намекал на то, что от одного Евсея толку было больше, чем от всей этой толпы.

Да уж, я тоже скучал по бывшему напарнику, но тут уж ничего не поделаешь. Конечно, в плане прикрытия Мыкола тоже хорош, но надежным другом упырь мне не сможет стать никогда. И дело не в моей ксенофобии или брезгливости, просто мы теперь слишком разные. Даже предводитель всех европейских упырей Влад Цепеш – и тот всего лишь имитирует поведение обычного человека, хоть и делает это мастерски.

Ждать следственную группу удобнее всего было сидя в паромобиле, где мы с Дмитрием Ивановичем и устроились. За неспешным разговором время прошло быстро, а дальше началась обычная служебная суета. Точнее, не совсем обычная. Рыжий меня откровенно разочаровал. Как только он понял, что стычка на границе с Топью не имеет прямого касательства к его наполеоновским планам, пришлый чиновник откровенно плюнул на временные служебные обязанности и отрядил к нам Леху в компании всего двоих городовых. Хорошо хоть мой друг самостоятельно догадался позвонить в городскую больницу, так что чуть позже должна прибыть телега для перевозки трупов.

Сначала Бренников рассвирепел от такого наплевательского подхода к делу, а затем как-то подозрительно расслабился. В чем дело, стало понятно буквально через пару минут.

– Алексей Карлович, – быстро составляя энергетическим пером какой-то документ, официально обратился следователь к опешившему от подобного поворота Лехе. В качестве столешницы Бренников использовал капот паромобиля. – Извольте ознакомиться.

Леха тупо уставился в бумажку. Я заглянул ему через плечо, движимый острым приступом любопытства.

Да уж, интересный финт.

Что-то я не помню подобных указаний в документах, выданных мне канцелярией генерал-губернатора, но сомневаться в компетентности и внимательности следователя точно не стану.

В уведомлении значилось, что, опираясь на широкие полномочия нашего отдела, Бренников забирает под нашу юрисдикцию дело о нападении шатунов. В качестве основания было приведено то, что ставший причиной перестрелки обыск имел целью изъятие и уничтожение дурманящих веществ.

Матюхин точно взбесится. К тому же мне было как-то жалко Леху, и сей посыл я попытался передать следователю выразительным взглядом.

– Ничего, – величественно кивнул Бренников, – господину губернскому секретарю пора привыкать к ответственности и учиться давать дозволенный уложениями отпор вышестоящим лицам. Алексей Карлович, вы ведь не станете утверждать, что сей документ противоречит уложениям?

И тут Леха меня откровенно удивил.

– Не стану, – мобилизовав все внутренние силы, с достоинством ответил мой друг. – Конечно, после того как ознакомлюсь с соответствующим приказом генерал-губернатора.

– Естественно, Алексей Карлович, – одобряюще кивнул Бренников, отчего Леха зарделся аки красна девица.

Ничего, привыкнет.

Сразу после этого Бренников начал раздавать приказы:

– Филимонов, – обратился он к уряднику, – оставь здесь пару казаков, пусть проследят за погрузкой тел.

– Мы покойников таскать не уговаривались, – нахмурился строптивый казак.

– От вас этого и не требуется, – недовольно поморщился Бренников и добавил чуть тише, но так, чтобы казаки услышали: – То обысков они проводить не хотят, то брезгуют к мертвякам прикасаться, право слово – не казаки, а кисейные барышни какие-то.

Как ни странно, явно хорошо расслышавший сказанное урядник не стал лезть в бутылку и даже как-то смутился, что ли.

Или мне это показалось?

– Игнат Дормидонтович, разрешите вернуться на базу? – все же решил обозначить мое верховенство следователь.

Похоже, он заметил, что меня слегка озадачила его бурная командная деятельность.

– Думаю, нам здесь больше делать нечего. Возвращаемся, – подыграл я Брениникову и жестом предложил Лехе забираться на заднее сиденье паромобиля.

Вернувшись на базу, мы подняли документы и действительно нашли в предписании генерал-губернатора пункт, касающийся возможности передачи нашему отделу расследования происшествий, имеющих отношение к тем самым дурманящим зельям.

Леха сразу приободрился, сделал выписку и, решительно вздохнув, отправился воевать с Матюхиным. А вот мне предстояло решить, куда поехать – домой или в «Русалку». Разумнее было бы сейчас выспаться, но простым сном напряжения последних дней не снять. Так что я отправился на встречу с Глашей.

«Русалка», как обычно в это время, светилась, словно новогодняя елка. Из открытых окон доносились музыка и смех девушек. Кто-то из гостей пытался надругаться над слухом окружающих мерзким исполнением популярного романса.

Каюсь, не удержал я свой болтливый язык и в подпитии рассказал Глаше о таком страшном оружии массового поражения, как караоке. Она издевалась надо мной три дня и все-таки уговорила заказать в Омске десяток пластинок с минусовками. Для этого пришлось обращаться к музыкантам Омского оперного театра. Они и наиграли под запись несколько модных мотивов. Тексты распечатали на картонках.

Вот теперь каюсь и страдаю. Бог с ними, с этими пьяными боровами, они и без моих новаторских идей горазды орать во все горло. Хуже то, что влюбившаяся в караоке Глаша не обладала ни слухом, ни голосом.

Ну вот как можно разговаривать столь милым и мелодичным голоском, а петь словно кошка, которой на хвост наступили?

К моему несоизмеримому счастью, когда я устал притворяться и изображать умиление от ее вокала, Глаша быстро все поняла и больше при мне не пела. Но вдали от моих ушей и в качестве бизнеса для заведения она так гоняла пластинки, что месяц назад мне пришлось заказывать еще одну партию записей в пяти экземплярах.

«Русалка» уже давно получила статус элитного заведения, и случайных людей здесь не водилось, а собирались исключительно чуть подпорченные сливки топинского общества. И все же у меня не имелось ни малейшего желания встречаться с кем-либо из гостей. Благо была возможность этого не делать.

Подогнав паромобиль к воротам хозяйственного двора борделя, я коротко нажал на рычаг клаксона. Местный завхоз – седоусый Харитон – быстро открыл створки, давая мне возможность заехать внутрь.

– Скажи хозяйке, что я здесь, – приказал я старику, а сам по служебной лестнице направился в будуар Глаши на втором этаже здания.

Каждый раз во время посещения «Русалки» в моей голове вертелись мысли о тех, кто здесь обитает. Чрезмерный романтизм и наивность взглядов на жизнь чужды мне по определению, и пропитанная цинизмом душа так и не отмякла в теле восторженного юноши. Но при этом воспринимать местных жриц любви с презрением – ну никак не получалось. Не знаю как там, в местных Америках и Европах, но наши ночные бабочки имели очень крепкие коготки, которыми цеплялись за жизнь изо всех сил, не отвлекаясь на самобичевание и терзания по поводу осуждения окружающих. Другие в этой ситуации попросту не выживали – быстро спивались и угасали.

Наряду с украшениями местные красавицы носили тонкие стилеты на подвязках, а после моего совета еще и острые заколки в волосах. Почти все были способны на убийство ради защиты своей жизни. И несмотря на свою профессию, принципиальности и своеобразной гордости у них было больше, чем у любой добропорядочной матроны. Звучит странно, но это так. Именно за все вышесказанное я всех их уважал, поэтому помогал и защищал. Причем, что бы там ни думали обыватели, совершенно бескорыстно. На данный момент «Русалка» являлась акционерным обществом во главе с генеральным директором Глафирой Тимофеевной Рябининой. От этих самых акционеров я получал нечто более важное, чем деньги: информацию.

Долго тосковать в будуаре мне не пришлось. Хоть Глаша и не смогла тотчас покинуть гостей, но забежала Ласточка, она же Дуня Зыкина, принесла ужин. Стрельнув в меня глазками, девушка убежала. Большего она позволить себе не могла – хозяйка в отношении меня была ревнива до одурения.

Глаша прибежала минут через десять и с порога радостно заявила:

– Есть новый рекорд!

Благодаря нашему общению ее словарный запас значительно расширился, как и мировоззрение. Да и сама бордель-мадам в последнее время полюбила чтение. Суть ее возгласа вполне понятна, так что я ограничился лишь вопросительно поднятой бровью.

– Тысяча двести! – выпалила Глаша.

– Ого!

– Единовременно! – выдержав эффектную паузу, добавила девушка. – И триста рублей ежемесячного содержания.

– Вот ведь людям деньги некуда девать, – проворчал я, но больше для проформы.

Меня самого забавляла эта игра. Несмотря на то что все знали, что девушка под моим покровительством, топинские сластолюбцы все еще пытались соблазнить Глашу деньгами и различными посулами. Кто-то предлагал ей весомые суммы за ночь, а некоторые, как нынешний претендент, сулили место содержанки. Можно, конечно, тешить себя мыслью, что она не изменит мне ни за какие деньги, но это смешно. И дело не в принципиальности сибирской гетеры, а в том, что даже сейчас ее доход как основной собственницы борделя составлял больше пятисот рублей ежемесячно.

– Ты считаешь, что я этого не стою? – притворно надула губки Глафира Тимофеевна.

– Не говори глупостей. Человек стоит ровно столько, во сколько сам себя оценивает. Уверен, это не меньше миллиона.

Не знаю, чему она так обрадовалась.

Пронзительно взвизгнув, девушка запрыгнула на меня, сбив на кровать и навалившись всем телом. С разбегу это получилось довольно весомо, но говорить ей об этом я не собираюсь. Да и вообще посторонние мысли организованно покинули мою голову.

Не знаю, зачем бог даровал мужчин женщинам, но нам милые дамы ниспосланы как верное средство коррекции эмоционального состояния. Непринужденно и без особых усилий Глаша стряхнула с меня все напряжение последних дней. И дело даже не в телесной близости. Она окутала меня заботой и теплой нежностью, буквально растворяя в себе весь негатив. Но при этом не стоит забывать, что у каждой медали есть другая сторона. С точно такой же легкостью любая женщина может взболтать душевное равновесие мужика как коктейль в шейкере. Так что обращаться со столь опасным оружием нужно бережно и умеючи.

Глава 7

Хорошо и приятно медленно уплывать в сон под аккомпанемент умильно сопящей тебе в щеку красавицы, но кроме приятных вещей в мире слишком много факторов нестабильности, которых нам не дано ни контролировать, ни предвидеть. Причем вестника подобных неприятностей я притащил сюда собственными руками. Очень уж хотелось держать руку на пульсе событий. Вот теперь и расплачиваюсь.

Задребезжавший телефон не только прервал мое погружение в сон, но и заставил всплыть из его глубин Глашу.

– Что такое?

– Спи, – сказал я, вылезая из постели.

– Чертова тарахтелка.

– Это ты о себе? – вернул я шпильку подруге. – Господин Тарновский жалуется, что ты подолгу занимаешь линию, чтобы поболтать с Дариной или Фросей.

Названные дамы были бывшими работницами «Русалки», сумевшими окрутить довольно солидных купцов. В нашем городе аналоги истории, рассказанной в фильме «Красотка», не такая уж редкость.

– Плевать, – лениво отмахнулась Глаша, утыкаясь лицом в подушку.

– Вот и я ему сказал то же самое.

Мой голос звучал беззаботно, а на душе стало муторно. Вроде для сатанистов еще очень рано, даже гульба этажом ниже лишь набирала обороты, но все равно морозец по коже пробежал. От мысли, что близится момент второй осечки моего дара, становилось зябко.

– У аппарата Силаев, – ответил я, тем самым давая телефонистке сигнал к соединению с инициатором звонка.

– Командир, – послышался в трубке голос, Чижа, – у нас ЧП.

Измученная паранойей фантазия начала рисовать в голове страшные картины.

– Что случилось?

– Ваш друг, тот, что инженер, устроил бузу в Белых Дачах.

От сердца тут же отлегло.

– Откуда вести?

– Приезжал один из охранников от Магды. Кажется, его зовут Пахом. Я пообещал передать вам все честь по чести.

Да уж, сложная ситуация. После подставы на разоренном хуторе бирюков чуйка вела себя практически истерично.

– Глаша, – прикрыв рукой микрофон, позвал я, – Глаша!

– Да? – сонно ответила девушка.

– Ты давно видела Бориса?

– Дня четыре как не захаживали.

И это тоже странно. Похоже, Боря все же обиделся на меня – понять бы еще, за что именно. Мог ли он в таком случае оказаться в Белых Дачах? Да запросто! Особенно потому, что я там уже давно не показываюсь. Так что история вполне правдоподобная.

И все же…

– Чиж, наш постоялец дома?

– Да, я проверил, – отозвался голос Осипа.

– Скажи ему, пусть ждет меня на дороге у Нового погоста.

– Принято, – четко ответил мой воспитанник и оборвал связь.

Какой-то он в последнее время резкий стал. Видно, переходный возраст замучил.

– Глаша, – опять побеспокоил я девушку, – мне нужно уехать.

– Я вниз не пойду, – глухо, в подушку ответила она.

– Кто бы спорил, – пожал я плечами, быстро одеваясь.

Еще в самом начале моей карьеры видока стало понятно, что тихими и мирными мои рабочие будни не станут, и выходные тоже. Так что оружие для меня стало в буквальном смысле жизненно важным инструментом. В итоге свой железный шкаф с немалым арсеналом имелся в любом месте, где я мог ночевать. Перейдя в соседнюю комнату, я быстро снарядился по второму списку – то есть всего пара револьверов и взрывная фляга. Одежды менять не стал, потому что в дебри я все равно лезть не собираюсь. К тому же и прикрытие у меня неплохое.

Издавая нечто похожее на сопение, паромобиль весело катил по улицам Топинска. Было еще не очень поздно, и по тротуарам в свете фонарей двигались припозднившиеся пешеходы. До Нового погоста я добрался за пятнадцать минут – и все равно Мыкола оказался там раньше меня.

Половинчатый серп луны подозрительно посматривал на ряды каменных крестов за кованой оградой заросшего невысокой травой кладбища. И на подобном фоне фигура упыря выглядела очень гармонично. Более зловещей картинка могла бы получиться, назначь я встречу у старого городского кладбища. Вот где бродить жутковато даже днем. Там еще хватало склепов и могил, в которых хранились кости постояльцев. В новые времена покойников сжигали в городском крематории, трубу которого я сейчас наблюдал в лунном свете.

Конечно, церковным ортодоксам сие новшество понравиться не могло по определению. Но тут уж не до канонов, особенно если те, кому положено спокойно лежать до Второго пришествия, вдруг начинают лезть наружу, когда им вздумается. Если в других местах Империи для подобной пакости необходимо активное содействие некроманта, то рядом с местом Силы покойники могут выйти погулять и совершенно спонтанным образом.

Хорошо хоть шатуны из Топи в неживом виде возвращались очень редко, потому что аппетит у тамошних тварей был отличный и тела они подчищали лучше любого крематория.

Притормозив рядом со слабо освещенной фигурой, я нагнулся, чтобы открыть пассажирскую дверь. Сейчас Мыкола выглядел словно загулявший казак, который зачем-то спрятал лицо под низко надвинутым башлыком, еще и замотавшись его концами.

Как обычно, наше общение многословностью не поражало. Мыкола без единого звука забрался на сиденье, а я так же молча тронул с места паромобиль. Теперь идея взять с собой стригоя не казалась такой уж разумной. Накатывающая на Топинск ночь буквально навевала умиротворение. Нападений по дороге к пансионату не было уже очень давно. Даже мощная артефактная ограда «Белых дач» не активировалась больше двух лет. И все же это не повод для беспечности, особенно в нынешней ситуации.

Мыколу я высадил метрах в ста от ворот пансионата, там дорога как раз огибала небольшую рощицу. На короткий гудок парового клаксона оперативно отреагировал хорошо знакомый мне охранник.

– Как служба, Никанор? – поинтересовался я, когда медленно проезжал в открытые ворота.

– Все слава богу, вашбродь, – блеснули в свете магического фонаря зубы таежного егеря в отставке.

В егерских командах служили ребята резкие до оторопи, и этот факт вкупе с мощной артефактной защитой периметра помогал мне не особо переживать о безопасности Оли.

Ворота с лязгом закрылись позади паромобиля, который продолжал плавно двигаться по центральной аллее. Идущий параллельно с гравийной дорогой широкий плиточный тротуар освещали магические лампы. И еще благодаря их сиянию практически сплошной полог крон долгоцветущей сакуры над головой казался сказочным облаком. Таким же нереальным выглядел и особняк Оли, похожий на кукольный дворец принцессы. Из открытых окон и дверей доносились музыка и мелодичные голоса. Но в отличие от «Русалки» здесь все было чинно и утонченно. Пели талантливо, а мелодии звучали исключительно изысканные.

И где-то здесь, словно хорек, забравшийся в курятник, безобразничал Боря.

У площадки для транспорта меня встречала Магда – доверенная служанка баронессы.

– Насколько все плохо? – с ходу уточнил я, ожидая предельно нехороших новостей.

– Не очень, – с легкой улыбкой ответила прекрасно говорившая по-русски немка. – Господин Хват много выпили и решили настойчиво выразить свою симпатию хозяйке. Очень настойчиво. Она попыталась его успокоить, но господин Хват все не унимались. Что-то кричали о вас. Франсуа пришлось увести его в купальный домик и там запереть.

– Гостей всполошили?

– Нет, господин, лишь немногие изволили удивиться столь неподобающему поведению пристойного на вид юноши.

– Хорошо, – вздохнул я, понимая, что ничего хорошего в данной ситуации нет. – Веди.

Магда присела в книксене и направилась по дорожке, идущей вокруг дома к пруду. Там, рядом с подогреваемым бассейном, находился ряд кабинок, в которых переодевались купальщики.

Пока информация бродила по телефонным абонентам и пока я собирался в дорогу, Боря успел утомиться и затих. Но оставлять его в этой будке до утра все равно не стоило.

Дверка деревянного сооружения снаружи не имела никакого запора, так что Франсуа пришлось подпереть ее какой-то палкой. Надеюсь, здоровенный француз, доставшийся баронессе еще от покойного мужа вместе с титулом, не сильно помял моего друга, хотя легкую взбучку этот алкаш все же заслужил.

– Магда, будь добра, принеси один из ваших халатов.

– Конечно, господин, – опять присела в книксене служанка и понимающе улыбнулась.

Отперев дверь, я открыл ее и заглянул внутрь. Внешнее освещение слабо туда проникало, так что прикорнувший в углу кабинки Боря просматривался плохо.

– Просыпайся, бузотер! – позвал я друга. – Праздник закончился. Пора домой.

Очнулся он на удивление оперативно и сразу же начал орать.

Это сколько же он выпил, что до сих пор так штормит?

– Скоты, как вы посмели запереть меня! – начал вещать парень, выбираясь наружу.

– Боря, успокойся, – попытался я вразумить его.

С тем же успехом можно было бы разговаривать и с хомяком. Мало того, узнав меня, он разошелся еще больше:

– А, это ты! – почему-то обвиняющее ткнул в меня пальцем Борис. – Рабовладелец! Ты держишь ее на цепи, как животное!

Что там еще хотел высказать Боря, я слушать не стал, потому что мое терпение лопнуло, словно мыльный пузырь. Его попытка ухватить меня за лацкан пиджака была жестко предотвращена, а затем я вообще швырнул друга в бассейн.

Рядом пискнула успевшая вернуться Магда. Отобрав у служанки халат и бросив его на топчан, я попросил девушку покинуть наш междусобойчик.

Ну вот за что мне все это? Догадаться о том, какую именно бедную рабыню имеет в виду сей нервный вьюнош, не составляло ни малейшего труда. Это прямо поветрие какое-то. Сначала Леха, влюбившийся в Лизу. Теперь этот. Даже Дава имел какие-то виды на Олю, но там другое – подобные порывы у него регулярно возникали в отношении половины женского населения Топинска.

Все еще злой Боря добрался до края бассейна и попытался взобраться на бортик, но безуспешно. Пришлось мне присаживаться на корточки, дабы не орать на всю округу.

– Тристан ты недоделанный. Ты Глафире о своих чувствах говорил? Ты ее спросил, чего она хочет?

– Она побоится тебе перечить! – не унимался влюбленный идиот.

Похоже, достучаться до него будет тяжеловато, но это нужно сделать:

– А если нет? Если она захочет быть с тобой? Что тогда делать мне? Отказаться от нашей дружбы? Прекратить общение, сделаться твоим врагом? Ведь ты отберешь у меня женщину. Вот так ты все себе представляешь?

– Она все равно не будет со мной, – уже без прежней злости ответил Боря, все же принимая мою помощь, чтобы выбраться из бассейна.

Мокрый и немного протрезвевший, он выглядел как попавший под дождь воробей – и смешно, и жалко.

– Это вы решите без меня. Давай лучше обсудим то, что касается нас двоих. Так что, прав ли я буду, если объявлю тебя врагом? Если начну ненавидеть и строить козни?

– Но мы же не виноваты, что любим, – явно успев нарисовать в воображении самые радужные картины, воззвал к моему сочувствию Боря.

Ох, бедолага, чувствую, что тебе еще придется помучиться. Разжигать в нем надежду с моей стороны не совсем честно, но иначе к его здравому смыслу сейчас не пробиться, а потом может быть слишком поздно.

– Так какого черта ты тычешь мне в нос отношениями с женщиной, на которую до этого не обращал никакого внимания? Или скажешь, что влюблен в Глашу с детства?

– Нет… – замямлил Боря, а затем с жаром схватил меня за плечо. – Ты точно не будешь против, если…

Вид у него был как у человека, который полчаса ломился в дверь и только после этого понял, что она не заперта, просто открывается в другую сторону.

– Ты сначала узнай, что обо всем этом думает Глаша, – жестко оборвал я полет фантазии друга, но, кажется, безуспешно. – Или ты думаешь, что она как та лошадь, которую можно увести за уздечку только потому, что тебе это позволил бывший владелец? Если так, то ты ни черта не знаешь ни о женщинах в общем, ни о Глаше в частности.

Боря на минуту завис, обдумывая услышанное.

Может, его для ускорения процесса еще раз макнуть в бассейн?

Не понадобилось.

– Я все понял. Извини, что сразу честно не объяснился, – тихо сказал мой друг и тут же, спохватившись, добавил: – Нужно еще попросить прощения у Ольги Филипповны.

– Угомонись, герой-любовник, – охладил я его неожиданно проснувшуюся совесть, – с баронессой я сам поговорю. А ты переодевайся и грузись в паромобиль.

Боря попытался что-то возразить, но, когда я матерно выругался, поник и вернулся в кабинку, прихватив с собой халат. Ну а мне предстоял нелегкий разговор.

С Олей мы не виделись больше полугода, и последняя встреча закончилась не то чтобы скандалом, но и мирным наше расставание не назовешь.

Проводник в этом доме мне не нужен, так что Магда осталась помогать Боре. Уверен, он сейчас опять волшебным образом превратится в робкого и застенчивого юношу. А с пьянкой ему нужно завязывать, и за этим придется следить опять мне.

Баронесса обнаружилась в музыкальной гостиной, где кроме нее собралось немаленькое общество. Три десятка гостей разбились на несколько группок по интересам. В основном центрами этих образований являлись симпатичные дамы. Правда, одной компанией верховодил мужчина, хотя это для него, пожалуй, чересчур лестное звание. Слишком уж холеный и расфуфыренный.

Поглядывая на гостей, я продвигался к диванчику, который оккупировала Оля вместе с каким-то хлыщом. Судя по его одежде – это еще одно творческое дарование, которым так любит благоволить баронесса.

Оля что-то тихо сказала своему собеседнику и, резко поднявшись с дивана, пошла мне навстречу. Останавливаться она не намеревалась, а проходя мимо, небрежно бросила:

– Не здесь, в моем кабинете.

Мне оставалось только сделать разворот на месте и последовать за хозяйкой дома.

Пройдя по коридору, мы оказались у двустворчатой двери, рядом с которой истуканом застыл Франсуа. Как ни странно, пышный парик и голубой сюртук довольно гармонично смотрелись на огромном французе с лошадиным лицом.

Я кивнул здоровяку, получив в ответ лишь надменную гримасу. Ох, и не любит меня сей лягушатник. Причем этот эпитет – отнюдь не попытка обидеть целую нацию. Просто до сих пор не удосужившийся выучить русский язык лакей также пренебрегал нашей национальной кухней, зато обожал жареных лягушек.

Каюсь, однажды Оля на спор заставила меня попробовать сие блюдо, и не скажу, что было так уж противно.

В общем, не любил меня Франсуа, причем и до ссоры с его хозяйкой, и после.

Я вошел в кабинет вслед за баронессой и тут же словно натолкнулся на ее свирепый взгляд.

– Как же вы меня утомили! И ты, и твои друзья!

Сначала я опешил, а затем, встряхнувшись, перешел в контратаку:

– Не вопрос, за Бориса я извиняюсь, потому что действительно виноват в его срыве. Но ко мне-то у тебя какие претензии? Я тебя не обижал, старался понять и никогда не обманывал.

– Лучше бы обманул! – взъярилась еще больше Оля. – Твоя правда хуже всякой лжи. Кажется, что за ледяной маской прячется живой человек, но это не так. Ты черствый, эгоистичный мерзавец, даже не пытающийся хоть что-то сделать. Причем не ради других, а для собственного счастья!

Снова-здорово! Еще один заход к уже истерзанной, политой кровью и слезами теме! И ведь не объяснишь, что смысла в этих мучениях нет и быть не может.

Вы не задумывались, почему порой даже умницы и красавицы остаются рядом с откровенными бабниками, драчунами и морально нестабильными мужиками? Все дело в непробиваемой уверенности большинства женщин в том, что у них получится изменить саму суть своих избранников. Они свято верят в свой талант манипулировать и убеждать. Увы, люди не меняются, даже если сами того хотят. А положительный результат является всего лишь вынужденным компромиссом. Но даже в этом случае гордая победительница получает рядом с собой отнюдь не убежденного семьянина. Рано или поздно муж возненавидит и ее, и себя за то, что его заставили жить чужой жизнью. В итоге мужик срывается, а брак раскалывается ко всем чертям. Самообман в любом виде еще никогда не заканчивался ничем хорошим.

Что-то меня понесло. Не так уж важно, о чем там сейчас думает и на что надеется умничка Оля, важнее то, что в данный момент я теряю одного из своих и без того немногочисленных друзей. А это нечто большее, чем просто разрыв с любовницей.

Понимание происходящего резко остудило мои эмоции.

– Этот спор бесполезен, но хочу, чтобы вы, Ольга Филипповна, знали. Несмотря ни на что, везде и всегда вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны.

На этом я решил закончить с реверансами. Коротко поклонился и стремительно вышел из комнаты. Франсуа опять обжег меня взглядом, и мне стоило больших усилий, чтобы не двинуть ему в репу.

Кикимору мне в тещи, как же все это не вовремя!

Миновав коридор, я вышел в музыкальную гостиную и, не задерживаясь, двинулся к выходу из дома. Точнее, у меня не было намерения задерживаться, но пришлось.

У выхода из гостиной случилась заминка, потому что меня остановила дама в легком кремовом платье с глубочайшим декольте. Незнакомка стояла спиной ко мне, словно пытаясь увидеть кого-то в холле особняка, а когда я подошел почти вплотную и попытался обойти ее, резко развернулась и двинулась обратно.

– Ой, – испуганно дернулась девушка, налетев на меня и явно норовя споткнуться.

Пришлось поддержать ее под локоть и за талию. В благодарность я получил лучезарную улыбку и томный взгляд снизу вверх.

– Простите, – чисто автоматически улыбнулся я незнакомке.

Нормальная реакция, когда к тебе прижимается очень привлекательная женщина, приятная не только на вид, но и на ощупь. И все же ссора с Олей да недавнее близкое общение с Глашей как-то не особо настраивали на случайный флирт. Так что я поспешил отстраниться от зеленоглазой шатенки с тонкими чертами лица и приятной фигуркой.

– Вы в порядке? – вежливо поинтересовался я и тут невольно ощерился как волк на рысь.

А все потому, что медальон, которого я не снимаю ни перед сном, ни в бане, потеплел и завибрировал. На меня пытались воздействовать ментально.

В общем-то здесь нет ничего такого, похоже, дама просто привыкла, что мужики падают к ее ногам от первого же взгляда, а тут всего лишь формальная вежливость. Вот и запустила то ли природное умение, то ли какой-то артефакт. Впрочем, моя бурная реакция была вызвана отнюдь не относительно незаконными действиями девушки, а кое-какими воспоминаниями из прошлого.

Увидев мои бешеные глаза, незнакомка отшатнулась и испуганно прикрыла рот ладошкой.

– Простите, – сорвавшись с ярости в смущение, пролепетал я и быстро вышел из музыкальной гостиной, а затем и вовсе из особняка.

Леха уже ждал меня в паромобиле, но мне понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя.

– Черт, – тихо ругнулся я, вцепившись в руль.

Да уж, такое из памяти не вычеркнешь. То, что со мной творила леди Клара в подвале замка Куртя-Веке, до сих пор вызывает противную дрожь. Эта попытка подчинить меня ментально хоть и была провальной, но взбаламутила осадок воспоминаний. В итоге из-за моих фобий пострадала ни в чем не повинная девушка. Возможно, она вообще не знает о своем даре и использует его чисто автоматически.

Уточнять сей момент я не стану, потому что это уж точно не моя компетенция, пусть о таких вещах болит голова у жандармов.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Боря. – Ольга Филипповна сильно расстроилась?

– Не переживай, твои ухаживания ее лишь позабавили. Остальное – это наши с ней дела, – отмахнулся я, переводя котел паромобиля в активное состояние.

Боря облегченно выдохнул. Хмель еще не покинул его окончательно, но уже позволял мыслить здраво. Парень был смущен до предела, но лихорадочный блеск в его глазах говорил, что он не так уж сильно переживает об Оле, а уже предвкушает разговор с Глашей.

Ну-ну.

Увидев наше приближение, Никанор споро открыл ворота. Рядом с ним появился еще один охранник, тоже из бывших егерей. Гости у Оли непростые, а Топь совсем под боком, так что даже дюжина ветеранов, еще не растерявших навыков отпетых головорезов, точно не перебор.

Махнув рукой на короткий прощальный кивок Никанора, я вывел паромобиль за пределы санатория.

Боря заметно напрягся: он наверняка не собирался покидать уютный периметр до утра и был не особо рад подобной перспективе. Ну а я мог себе позволить покровительственный взгляд в сторону друга – сильно сомневаюсь, что нам что-то угрожает, когда где-то поблизости ошивается лояльно настроенный упырь.

Как и ожидалось, до родной каланчи мы добрались без малейших проблем. Упирающегося Борю пришлось буквально силой затаскивать в дом и пинком отправлять в гостевую спальню. Впрочем, как и Чижа, который, видите ли, переживал за командира и никак не мог уснуть.

Наконец-то утихомирившийся дом начал засыпать под мягкий топот куда-то отправившегося Леонарда Силыча и острожный шорох Кузьмича, затеявшего внезапные перестановки в подвале.

Глава 8

Вопреки распространенному убеждению утро все же может быть добрым. Особенно когда есть возможность поиздеваться над ближним своим. Как всегда, первым активность проявил Кузьмич. Свободному энергенту сон не нужен, так что лишь факт наличия спящих домочадцев не позволял домовому шуметь так, как ему хочется. А уж когда вот-вот взойдет солнышко, спать порядочному человеку попросту неприлично. Так что наш домовой устроил знатный грохот в башне каланчи, честно исполняя роль будильника.

Подобная побудка вызвала у меня лишь улыбку именно потому, что проснулся я не от тревожного звонка телефона. Еще больше подняла настроение помятая физиономия Бори, которую я тут же решил приобщить к радостям нашего распорядка.

Увы, приобщить удалось только частично. Обливание холодной водой летом – это и не экстрим вовсе, а комплекс утренней гимнастики Боря оборвал посредине. Попытавшись выдавить из желудка хоть что-то, он присел в тенечке на лавку и с мученическим видом принялся наблюдать за тем, как мы с Чижом закончили упражнения. Затем провели два спарринга на макетах кинжалов и бокенах.

К финалу наших утренних мероприятий вид у Бори стал получше, и вел он себя уже как зритель, попавший на интересное представление. А полегчало ему в основном благодаря поднесенному Корнеем Васильевичем рассолу. А затем мой друг предпринял попытку сбежать, но я его остановил.

– Ты серьезно собрался прямо сейчас идти в «Русалку»? – с фальшивым удивлением спросил я.

Боря, конечно, не знал, чтоГлаша вчера наверняка манкировала своими обязанностями и легла спать пораньше, а я ему сообщать об этом не собирался.

– Ты прав, – вздохнул Боря, – слишком рано.

Затем мы с другом поочередно посетили душ и, изрядно посвежевшие, сели завтракать. Правда, кое у кого с аппетитом было не очень.

Терпения Боре хватило ненадолго. Он едва дождался, пока баба Марфа почистит его костюм, и, быстро одевшись, убежал наверняка в цветочную лавку.

Пусть его – вольному воля, а бешеному степь. Меня сейчас больше волновали общественные настроения в любимом городе. Если честно, тот факт, что в Топинске до сих пор не случился переполох по поводу появления сатанистов в нашем богобоязненном уезде, пугал меня больше, чем возможная паника. Потому что с паникой наши люди справятся, а отсутствие шума говорит о том, что это кому-то нужно.

Ну вот почему Матюхин не бьет во все колокола и не обвиняет меня в бесполезности? Непонятно. А меня в последнее время все необъяснимое жутко напрягает.

Попытка разузнать обстановку с помощью телефона ничего не дала. Леха сообщил, что в управе тишина. Бренников тоже доложил о затишье и о том, что вполне справится с поточными делами и без моей помощи. Да и справляться там особо не с чем. Дело с нападением разрешится только завтра, когда на допрос явится Берендей в официальном качестве старшины артели. А пока остается лишь рутинная работа с агентурой.

Даже судья на мой завуалированный вопрос ответил недоумением. Он вообще не знал о факте жертвоприношения!!!

Это плохо. Очень плохо.

Уходить из дома не хотелось, но и сидеть здесь бирюком – не выход. Ну а что еще мне делать? Бегать по городу в поисках сектантов? Так с этим намного лучше справится Бренников. И, влезая в официальное расследование полицейской управы, я только сделаю все еще хуже. К тому же никто не может гарантировать того, что делом не заинтересуются жандармы. Вот уж с кем мне не хотелось бы сталкиваться нос к носу.

Но как же выматывают бездействие и неведение!

К счастью, мое вынужденное безделье разрушило возвращение Бориса.

Вид у моего друга был мрачным и пришибленным. Хорошо хоть не видно разноцветных пятен на щеках. Значит, букетом по роже не хлестали.

– Ты ведь знал, что так и будет? – угрюмо спросил Боря, присаживаясь рядом со мной на лавочке в тени сирени.

– Понятия не имею, что там у вас в точности произошло, но приблизительно догадываюсь, – не стал я отнекиваться.

– Почему тогда не остановил?

– Серьезно? Боря, ты же не дурак, сам подумай, можно ли остановить кого-то в подобном состоянии?

– Нет, – уныло мотнул головой мой друг, – но лучше бы остановил. Даже связал. Ты не представляешь, каких слов она мне наговорила. Я и понятия не имел, что она такая, такая…

Лицо парня сделалось каким-то брезгливым.

Похоже, его начинает бросать из крайности в крайность – тот самый шаг от любви к ненависти.

– Какая, Боренька? – прищурив глаза, холодно спросил я. – Пошлая, мерзкая? Может, ты и меня в чем обвинишь? Если отбросить нюансы, я ведь по сути – типошник, сиречь сутенер: хоть и не отбираю у барышень их заработок, но покровительство оказываю. Потому что некому больше. Никому они в нашем городе не нужны. Разве только за тем, за чем ты сам в «Русалку» и хаживал.

– Я не это хотел сказать, – набычившись, проворчал мой друг.

– А что ты хотел сказать? Боря, научись хоть немного размышлять о причинах поступков других людей. Как думаешь, зачем Глаша макнула тебя в моральные нечистоты? Ну же, включи мозги!

И он меня не разочаровал, потому что действительно не дурак.

– Чтобы мне не было больно?

– Правильный ответ. Боря, ты даже не представляешь, через что пришлось пройти этой девочке. Не она выбрала такую жизнь, и за то, что при этом не превратилась в обычную вульгарную маруху, Глаша достойна искреннего уважения.

Некоторое время помолчали. Неплохо бы сейчас развеяться, но еще белый день на дворе – и в кабак не пойдешь, и настроение для подобных увеселений совсем не то. Как вариант подошла бы рыбалка, но удаляться от города не хотелось, а нормально отдохнуть с удочкой получится только на озерах.

Хотя…

– Чиж, – позвал я парня, помогавшего оружейнику мыть выведенный из гаража паромобиль.

– Да, командир, – бросив тряпку, подбежал парень.

– Ты когда со своими башибузуками встречаешься?

– Вот думал, домою машину – отпрошусь у вас и сбегаю за едой. А что?

– Вы где свою базу оборудовали? – не отвечая на вопрос, спросил я. – Наверняка ведь какие-то развалины обжили.

– Так старую мельницу деда Укорота приспособили. Пока никто не гонит.

Напрягшись, я вспомнил водяную мельницу сурового, можно сказать, легендарного мельника по прозвищу Укорот. Говорят, старик водился с русалками, да и с лешими ладил, пока не замерз по пьяному делу. В итоге вот уже лет двадцать имеющее нехорошую славу строение пустует и ветшает.

Интересно, Осип специально выбрал именно это место по аналогу с нашей каланчой, в свое время имевшей дурную репутацию мистического плана?

– Давай сделаем так, – закончив с воспоминаниями, предложил я, – сейчас беги, собирай все наши рыбные снасти. Прихвати самый большой казан, который есть у бабы Марфы, и специй для ухи не забудь. А по пути еще заедем в трактир и наберем всякой снеди.

Уныло сидевший на лавке Борис неожиданно оживился.

Ну что ты будешь делать – жениться он собрался, сам же еще пацан пацаном. А вот забегавшие глаза Чижа мне не понравились. Можно, конечно, устроить ему экспресс-допрос, но, скорее всего, правда вскроется на месте, так что спешить не стоит.

Поделившись с Борей запасным комбинезоном, я также оделся попроще, и мы загрузились в паромобиль. И этой веселой компанией поехали на рыбалку. Действительно веселой, потому что Боря успешно избавился от своей хандры, а это значит, что и его чувства к Глаше были, скорее всего, простой юношеской влюбленностью.

Перед выездом я отзвонился на базу отдела и сказал, где меня искать в случае чего, так что о делах на время можно забыть.

За едой решили заехать в трактир «Порося», который держал выходец из Харькова. Заведение совсем не фешенебельное, но готовили там хорошо – хоть просто, но сытно и вкусно.

Находившаяся на окраине Мойки старая мельница выглядела довольно колоритно. Приземистое здание с массивным водяным колесом устало привалилось к невысокой дамбе. Часть земляного вала размыло дождями и потоком ручья, который эта насыпь когда-то перегораживала, а пруд зарос ряской. И все же дом все еще был крепким и всем своим видом говорил, что рассыплется в труху еще не скоро. Возможно, там даже имелся свой свободный энергент класса домовой.

Мы подкатили к наполовину открытым и буквально вросшим в землю воротам. Чиж тут же, не открывая дверцы паромобиля, соскочил на землю и убежал внутрь, наверняка дабы привести в надлежащий вид свою гвардию.

Так оно и оказалось: когда мы с Борей втащили корзины в неожиданно просторное помещение, нас уже встречала неровная шеренга пацанов. Мальцы усердно хмурились, стараясь выглядеть максимально взрослыми. Получалось это дело у них откровенно комично.

В строю стояли восемь подростков различной степени чумазости и разного возраста, примерно от восьми до двенадцати лет.

– Здравия желаю, бойцы, – опустив корзину со снедью на пол, выпалил я.

В ответ прозвучал нестройный бубнеж детских голосков, отчего Чиж обреченно закрыл лицо ладонью.

– Вольно, парни, – усмехнувшись, приказал я, но тут же вынужден был оторваться от зрелища перепуганной молодежи, обратив внимание на странный звук за спиной.

Оказывается, это Чиж зашипел на кого-то в темном углу помещения.

Так, а это что за новости?

Решив не откладывать в долгий ящик раскрытие тайн моего воспитанника, я направился туда, где мелькнула небольшая тень.

– Кикимору мне в тещи, – сквозь зубы прошипел я, увидев небольшой закуток, отделенный от основного зала грудой обломков деревянного и каменного оборудования мельницы. – Чиж, это что такое?

Замерший рядом парень лишь что-то промямлил.

С памятью у меня все нормально, но, когда слушал недавний доклад своего воспитанника, я подумал, что дополнительная ребятня – это так, детишки, от скуки решившие увязаться за старшими ребятами. А средства на их пропитание нужны, потому что организмы растущие и жрать им хочется постоянно. Сам таким в детстве был.

Но картина, открывшаяся мне в этом закутке, не лезла ни в какие ворота. Да, Дмитрий Иванович был прав, и беспризорников в Топинске нет. Тогда как назвать четырех мальчишек лет пяти от роду и двух девочек чуть постарше? На исхудавших тельцах рванье, а в глазах годами вбиваемый страх перед взрослыми. Мало того, на лице одного из мальчуганов ярко выделялся большой синяк.

Я глубоко вздохнул и мысленно посчитал до десяти.

– Чиж, кто его так?

Мой воспитанник все понял и без уточнения.

– Мачеха. А родной батя пьет сильно, и защиты от него никакой, да и сам, бывает, прикладывается, когда осерчает.

Опять накатила злоба, но я быстро ее отогнал. Эмоциями тут не поможешь.

– Ты понял, что именно сделал неправильно?

– Не все рассказал? – осторожно уточнил Чиж.

– Да, и за это получишь усиленную тренировку на бокенах. Парочку вот таких же синяков на мягких местах я тебе обещаю.

Пусть это не очень педагогично, зато действенно. Тем более что у него будет аналогичная, причем вполне реальная, возможность наставить тех же синяков и мне.

– Так точно, – непонятно чему радуясь, отчеканил Чиж.

Скорее всего, он уже понял, что я принял положительное решение в отношении его друзей. Хотя точнее здесь будет термин «подопечные».

– Мельницу я выкуплю. Сделаешь здесь базу, – окончательно успокоившись, сказал я. – Плотников найдешь сам, но спать они все должны у себя дома.

От моего взгляда не укрылись свитые в закутке гнезда из грязного тряпья.

– Но как же… – вздумал возражать Чиж, но я его прервал:

– Поговори с родителями. Убеждай, уговаривай, угрожай, в конце концов. Теперь это твои люди, твоя команда, и ты отвечаешь за каждого. Если поймешь, что не справляешься, позовешь меня.

– Справлюсь, – упрямо мотнул головой Чиж.

Пожалуй, этот справится – дури как у того осла из анекдота.

– Только никого не калечить и не убивать.

– Принял, – уже спокойнее подтвердил парень.

От градуса нашего разговора малышня сбилась в углу плотным, напряженным комком. Словно цыплята-однодневки.

Мысленно обругав себя, я постарался сделать максимально доброе лицо:

– А кто любит плюшки с малиновым вареньем?

Испуг в глазах ребятни не исчез, но самая старшая девочка робко подняла руку.

– Ну тогда айда полдничать.

На всякий случай я отошел подальше, пока старшая ребятня выковыривала малышей из закутка. Ну а через десять минут от содержимого корзин не осталось и следа.

Мы с Борей пролетали мимо обеда, как фанера над Парижем, но это дело поправимое.

– Так, кто мне покажет, где здесь хорошо клюет?

Кто бы сомневался, что советчиков найдется больше чем достаточно. Разобрав снасти, мы отправились на берег Стылой, которая у мельницы имела глубокую излучину. Мы с Борей взяли по новомодному спиннингу, а ребята из основного отряда Чижа разобрали удочки попроще. Малышня в это время лениво развалилась на траве под солнышком, осоловев от съеденного.

Пока рассаживались, я отозвал Осипа в сторонку:

– Тут все твои?

– Трех нету. Ведут по приказу Дмитрия Ивановича парочку клиентов.

Как-то сразу стало муторно от подобного использования детей, но картинку испуганных малышей пришлось тут же отогнать. В этом мире дети взрослеют значительно раньше, и парни из старшего отряда выглядели битыми жизнью, хотя по-прежнему оставались детьми. Вон какую устроили свару за то, кому достанется удочка с ярко-красным поплавком.

Интересно, чем им синий и оранжевый не угодили?

Когда Чиж отправился мирить подчиненных, ко мне подошел Боря:

– Игнат, как я могу им помочь?

Вид у моего друга был пришибленным. Дошло наконец-то, что его амурные проблемы на фоне бед этих малышей и яйца выеденного не стоят. Как ни странно, поездка на рыбалку получалась для Бори почти психотерапевтической.

– Сам с деньгами не лезь. Если надумаешь, отдай Чижу. Он знает, как ими распорядиться.

Ну а затем мы принялись рыбачить. В конце-то концов, Ловец я или погулять вышел?

К рыбалке у меня своеобразное отношение. С одной стороны получаю неимоверный кайф от азарта борьбы с сильной рыбой, а с другой – в случае отсутствия клева медитировать на поплавок слишком долго не получается.

Хорошо хоть сегодня клев был неплохим, но венцом рыбалки стала эпическая битва со здоровенной нельмой. Правда, зацепил ее Боря, но я нагло отобрал у друга спиннинг, вызвав этим его бурное возмущение. Впрочем, через пару минут он уже забыл об этом и вместе со всеми орал, как оглашенный, комментируя борьбу с речным здоровяком и давая советы сомнительной ценности.

Из воды рыбищу выволакивали всей гурьбой. Вымокли, измазались, зато были счастливы не только ценным уловом, но и успехом общих усилий.

Потом сушились, варили уху и запекали рыбный шашлык на углях. Уха поспела уже к вечеру, так что пили ее в свете костра, когда все вокруг заволокли таинственные сумерки. Вспомнив свое пионерское детство, я принялся рассказывать страшные истории, но быстро свернул это дело – местные к подобным вещам относились слишком серьезно. Оно и неудивительно: ведь под боком Стылая Топь. Хорошо, что мы сейчас находимся он нее достаточно далеко – между нами обширный массив Топинска. Чуть позже осмелевшая ребятня начала задавать вопросы, и не только по делу, а вообще обо всем на свете. Тут уж я сделал хитрый финт и заставил отвечать Чижа, как начинающего лидера. И только когда у него не находилось ответов, вмешивался сам.

В итоге вечер прошел чудесно. Мысли об этих искренних детишках, брызжущих эмоциями, как щенята, смыли все былые страхи и неуверенность.

Может, и правы те, кто долгие годы пытался вдолбить мне, что дети – это истинный смысл жизни. Хотя даже в такие моменты доводы о цветах на чужих клумбах мне все равно ближе.

Чижа я оставил с ребятней, а сам, подбросив Борю домой, вернулся в каланчу.

Мягкая кровать заботливо приняла меня в свои ласковые объятия.

Вот уж поистине нет в мире лучше снотворного, чем активный отдых на свежем воздухе.

Глава 9

Как ни странно, этой ночью мне удалось выспаться, и не потому что обстоятельства дали возможность встать попозже, а благодаря разумному решению пораньше лечь.

Вчерашний релакс пошел впрок, и телефонный звонок не заставил меня вскочить как ужаленного.

– Игнат, – прозвучал в трубке голос Лехи, – собирайся, у нас опять проблемы.

– Снова инфернальные? – уточнил я, как и Леха, не желая поминать кое-кого, когда за окном все еще ночь.

– Да, – коротко ответил мой друг. – Улица Рыбников, сорок три. Жду.

Не возвращая трубку на место, я еще раз побеспокоил сонную барышню, попросив ее связать меня со штабом отдела. Даже немного стыдно стало: ведь именно по моей давнишней просьбе телефонная станция работала и по ночам. Раньше у них был перерыв с десяти вечера до восьми утра. Но народ в городе быстро оценил удобство круглосуточной связи, так что деваться хозяину телефонной компании было некуда.

Леху в этом плане тоже можно назвать пострадавшей стороной, но уже не по моей вине. Раньше нам обоим не приходилось бегать на убийство как на пожар. Провинциальная сущность Топинска не терпела суеты. Обычно на место преступления мы прибывали часам к девяти. Приезд чужаков взвинтил темп до предела, и теперь мы носимся как угорелые.

То, что Дмитрий Иванович жил при штабе, оказалось очень удобно. Мое появление он встретил во всеоружии, сопровождаемый парочкой недовольных недосыпом казаков. Сегодня они нам точно понадобятся, потому что действовать мы с Бренниковым собирались немного по иной схеме. На эту идею меня вдохновил финт следователя с перехватом дела о нападении шатунов. Мы даже покопались в кое-каких документах, которые Игнаша привез из Новгорода.

В этот раз сатанисты выбрали в качестве жертвы человека посерьезнее. Названный Лехой адрес знал даже я. Назар Потапович Орешников, купец первой гильдии. Таких богатеев в Топинске было всего двадцать три человека. Это вам не промышлявший полузаконными сделками купчишка. В общем, завтра в городе ожидается обильная паника с кратковременными истериками. И, боюсь, бо́льшая часть негатива польется именно на мою голову.

Ладно, будем решать проблемы по мере поступления.

Стряхнув с себя мандраж от нехороших предчувствий, я выбрался из паромобиля и направился к распахнутым воротам купеческого особняка. Прислугу и поразительно многочисленных для столь раннего времени зевак контролировали городовые. У ведущих в дом ступеней стоял Матюхин в компании своих подручных. Один из них – обладатель гусарских усов – соответствовал описанию поляка Ковальчика, а значит, мы с ним, можно сказать, давние знакомые.

– Мы уже заждались вас, Игнат Дормидонтович, – с издевкой, слабо припорошенной официальной учтивостью, заявил Матюхин. – Дело не терпит.

– Что же, тогда немедля приступим, – сказал я, не размениваясь на ответные любезности.

– Вы пойдете один, – посерьезнев, припечатал Матюхин, когда понял, что Дмитрий Иванович явно намеревается сопровождать меня внутрь здания. – Кажется, мы это уже обсуждали.

– И тогда я проявил недопустимую сговорчивость, – глядя прямо в глаза оппоненту, парировал я. – Если вы не читали должностное уложение видока, то можете ознакомиться с ним в управе. Там точно наличествует один экземпляр. Так вот, в сем документе четко изложено, что полицейские чины обязаны в первую очередь допустить на место преступления видока и необходимых ему помощников. Так вот перед вами стоят видок и его помощник. Если есть желание оспорить составленное чиновниками родного министерства уложение, милости прошу. В таком случае я со спокойной совестью отправлюсь восвояси, и с городским собранием, а также с генерал-губернатором будете разбираться сами. Свидетелей у меня более чем достаточно, об этом вы сами позаботились.

Теперь я позволил себе лучезарную улыбку, окончательно выводя Матюхина из равновесия.

– Не слишком ли ты зажрался, Силаев? Оступишься, и его сиятельство от тебя отвернется, а тогда… – Договаривать он не стал, ограничившись многозначительной паузой.

– Что тогда? – спокойно спросил я. – Если это угроза, то зря вы так, господин Матюхин. Я человек очень впечатлительный и, когда сильно пугаюсь, могу наделать глупостей. Вон ваш пшек может подтвердить.

Рыжий дернулся как от удара. Мало того, он со злобой мельком глянул на усатого подручного, а тот испуганно втянул голову в плечи. Казалось, что еще секунда – и Рыжий сорвется, но я буквально спиной почувствовал, как к нам вплотную приблизились казаки. И, судя по выражению лиц троицы наших оппонентов, они прекрасно понимали, с каким удовольствием станичники влезут в драку. Похоже, схватки с шатунами казакам не хватило, чтобы полностью спустить накопившийся пар.

Досматривать эту пантомиму я не стал и шагнул мимо злобно скрипящего зубами Матюхина.

– Если не возражаете, мы с Дмитрием Ивановичем все же займемся делом.

В этот раз место преступления выглядело немного иначе. Общим были только свечи и пентаграмма на полу. У отодвинутого к стене стола лежал небрежно свернутый в рулон ковер, а в центре рисунка находилось полураздетое тело жертвы. Отличался и способ убийства: он был более кровавым. Купца не просто умертвили с помощью кинжала, также имевшего очень примечательную рукоять, но и изрядно порезали. Кажется, он неслабо сопротивлялся, залив все вокруг своей кровью. Наверное, и на убийце хватало кровавых пятен, но вряд ли нам удастся поймать сектантов раньше, чем они отмоются. Есть еще надежда на окровавленную одежду, но крайне слабая.

Пока я осматривался, Дмитрий Иванович уподобился ищейке и начал едва ли не ползать по полу, разглядывая паркет, а затем и отдельные детали интерьера. Он подсвечивал себе магическим фонариком, а еще использовал большую лупу.

Ну, прямо Шерлок Холмс уездного разлива!

И все же, как мне кажется, у нас обоих было предчувствие, что от этого ползания пользы выйдет больше, чем от моего транса.

Через пару минут Бренников встал прямо и выразительно посмотрел на меня. Похоже, он закончил. Теперь моя очередь.

Не особо выбирая место, я присел в углу комнаты и, расслабившись, активировал руны.

Что же, предчувствия не обманули меня – транс оказался стремительным и неприятным, как нырок в прорубь. Можно было бы и не пытаться, но тогда пришлось бы врать Лехе при составлении протокола.

Похоже, Матюхин подсматривал за нами, потому что как только я встал на ноги, он сразу же вошел в комнату.

– Вы закончили? – зло спросил пришлый чиновник.

– Да, но – увы, как и в прошлый раз, ничего не вышло. Похоже, убийцы применили какой-то артефакт.

– Или же ваша слава кудесника является простым мифом. Об этом я немедля составлю докладную записку товарищу министра.

– Ваше право, – равнодушно пожал я плечами, потому что сейчас думал о том, что же смог разнюхать Бренников.

И этот вопрос заинтересовал не только меня.

– А вы что скажете? – резко повернулся к следователю Матюхин.

– В каком смысле? – насквозь фальшиво удивился Дмитрий Иванович.

– Но вы же что-то искали?

– Да, я искал все, что может помешать моему начальнику в проведении ритуала. Никаких подозрительных артефактов найдено не было.

Лучезарная улыбка следователя окончательно добила Матюхина, и он, прошипев что-то нечленораздельное, резко развернулся и стремительно вылетел из комнаты.

И над этим стоило задуматься. Ну вот не казался мне приезжий чиновник слишком уж вспыльчивым. Пока он вел свою игру очень грамотно и хладнокровно. А тут распсиховался, словно институтка. Объяснений этому феномену у меня не было, так что просто сделаем пометку в памяти – вдруг пригодится.

Оставаться на месте преступления нам больше смысла не было, так что мы с Дмитрием Ивановичем покинули дом и, погрузившись в паромобиль, отбыли на базу. Казаки уже привычно последовали за нами с явным разочарованием на наглых рожах из-за сорвавшейся возможности устроить славную потасовку.

Меня распирало от любопытства, но все же удалось дотерпеть до базы. А уж там я прямо с порога насел на следователя:

– Рассказывайте, Дмитрий Иванович, не томите. Вы ведь что-то нашли?

– Не горячитесь, Игнат Дормидонтович, – охладил мой пыл Бренников. – Кое-что есть, но не уверен, что это нам поможет. Я обнаружил на полу три частичных следа. Два человека неосторожно запятнали обувь кровью. И эти следы, если честно, сильно обескуражили меня.

– А именно? – в нетерпении поторопил я следователя.

– Еще раз говорю, следы были частичными, и я вполне могу ошибаться в своих выводах. На полу благодаря крови остались – след мужской обуви нормального размера, отпечаток трости, а также след детского ботинка. Хотя вполне возможно, это мог быть и карлик. Ну как, поможет нам все это в расследовании?

Он что, иронизирует или мне показалось?

Бренников был прав – зацепки так себе, если не сказать хуже. Мало того, меня посетило ощущение нереальности происходящего. Сначала я ассоциировал рыскающего по дому следователя с известнейшим английским сыщиком, а в итоге мы имеем следы присутствия на месте преступления калеки и карлика. Прямо сюжет романа «Знак четырех» Конан Дойля.

Бред, особенно учитывая то, что в этом мире и писателя такого нет. Что-то здесь не то. Понять бы теперь, что именно.

Да уж, расслабился я со своим даром видока, а когда он дал осечку, навалилось чувство беспомощности. По большому счету, если прибегать к аналогам охотничьих собак, я – гончая, а не ищейка. И толку пыжиться, если вон у профессионального следователя и то ничего не получается.

Увы, как оказалось, Дмитрий Иванович блещет талантом только на фоне таких умельцев, как я. Он в своем деле больше опирается на знание города и горожан, чем на дедуктивный метод. Да и чего еще желать от провинциального полицейского?

Наш с Бренниковым мозговой штурм ничего не дал, и вообще все выглядело крайне бестолково, в основном из-за меня. Ну а затем проводить нормальный анализ стало попросту невозможно. Часам к десяти утра в городе начался ожидаемый переполох. И хуже всего была даже не реакция обывателей, а нездоровая оперативность унылой городской газетенки. Точнее, унылой она была до этого утра. К одиннадцати часам по городу разошелся выпуск «Топинского вестника» с грамотно прописанной статьей о безобразии, творящемся в нашем некогда мирном уезде.

К редактору я обязательно загляну, но это позже. Все равно корень наших бед находится в другом месте. Теперь понятно, почему первое убийство осталось незамеченным.

Спокойно дочитать статью мне не удалось, потому что первый экземпляр газеты был порван в приступе ярости. Пришлось отправляться за новым – все равно меня вызвонил дежурный управы и передал приказ полицмейстера немедленно явиться пред его ясны и грозны очи.

Что-то раздухарился наш Аполлон. Или его об этом попросили?

Уже в центре города, остановив паромобиль рядом с пробегавшим мальчишкой, я купил еще один экземпляр «Вестника». А еще заметил взгляды прохожих, которые настороженно косились в мою сторону.

Да уж, грамотно меня макнули мордой в лужу. Исходя из прочитанного в статье, получалось, что городской видок мало того что некомпетентен, бездарен и ленив, так еще и спесив без меры. И именно в порыве этой самой дурной спеси Силаев серьезно помешал расследованию. В итоге шансы изловить членов жуткой секты серьезно снизились. Так что впереди горожан ждет еще одно убийство, и жертвой может стать абсолютно любой! Бойтесь, православные!

Кикимору мне в тещи! Явно писака не местный, и уж точно статья состряпана не сегодня утром, а раньше. И значит ли это, что убийства – это дело рук группы Матюхина? О том, что методы передельщиков могут быть настолько грязными, даже думать не хотелось. Ведь это заставляет беспокоиться о своих друзьях и близких.

От подобных мыслей по спине прокатился озноб, неожиданно закончившийся вспышкой ярости.

Если пойму, что дело совсем кисло, завалю Рыжего и всех его подельников, а там будь что будет. В крайнем случае умотаю в Китай, благо есть пропуск на самые верха в виде перстня от личной ведьмы вдовствующей императрицы. Да еще и пайцза от триады. Нужно только как-то отобрать все эти золотые побрякушки у Кузьмича. Мысли от домового перешли к остальным моим домочадцам и друзьям.

Ну уж нет! Так просто я от своей жизни не откажусь. Тут нужно не яриться, а начинать думать головой.

Немного успокоившись, я отбросил газету на пассажирское сиденье и уверенно повел паромобиль к полицейской управе.

В кабинете полицмейстера меня ждал классический разнос на начальственном ковре. Да вот нестыковочка у Аполлона вышла – ведь я совсем не его подчиненный.

Уже набрал в грудь порцию воздуха, чтобы высказать все, что думаю, бесновавшемуся полицейскому, но тут же сдулся. Только сейчас увидел усталые и какие-то потухшие глаза полицмейстера и понял, что он кричит больше из страха за себя и свой город. Кричит потому, что ему приказали довести меня до белого каления.

Злость моментально ушла. Я спокойно дослушал его вопли и, испросив разрешения, якобы отправился выполнять полученные приказы.

Не знаю, от нервного ли напряжения, но чувствовал я себя мерзко. Пыль и жара достали окончательно, поэтому остро захотелось оказаться под прохладным душем.

На пути к дому это желание стало практически нестерпимым, но до душевой кабинки я так и не добрался. Когда увидел вышедшего на шум паромобиля Корнея Васильевича, меня словно по лбу поварешкой приложило.

А о какой именно трости говорил Дмитрий Иванович? О такой, как у моего одноногого оружейника? Или, может, о другой? И почему я не уточнил, а сразу начал делать выводы и вспоминать Конан Дойля?

Отмахнувшись от недоуменного взгляда Корнея Васильевича, я лихо развернул машину и погнал ее к нашей базе.

– Дмитрий Иванович, как именно выглядел отпечаток трости? – с порога выпалил я, влетев в общий кабинет.

Копавшийся в бумагах следователь от неожиданности едва не подпрыгнул.

– Игнат, вы совсем ошалели?

– Пока еще нет. И все же как насчет моего вопроса?

– Какого? – обреченно вздохнул Бренников.

– Насчет трости.

– Ну а как этот след мог выглядеть? Обычный кругляш металлической подбойки для стандартной трости. Да и то не факт. Просто ничего другого в голову не приходит. Иного объяснения подобной отметке я не вижу.

– Но это ведь не след от трости, которую используют калеки? Там основание широкое, иногда каучуковое.

– А я и не говорил, что это медицинская трость, – разозлился следователь. – Скорее она принадлежит какому-то моднику.

Мне на мгновение стало стыдно за свою невнимательность. Похоже, во время нашего «мозгового» штурма я по большей части общался сам с собой, как тот тетерев на токовище. Вот влезла в голову ассоциация с романом Конан Дойля – и заклинило.

В мозгу завертелся рой мыслей, напрочь разметавший смущение и сомнения.

Если калека – это не калека, а какой-то франт, то, может, и карлик вовсе не карлик?

Я совершенно запутался, но не факт, что это плохо.

А что, если все странности, в последнее время происходящие вокруг моей персоны, совсем не то, чем кажется на первый взгляд? Происходит слишком много непонятного? Накатил целый вал странных случайностей? А если это не случайности? Если принять за аксиому то, что все происходящее связано в одно целое? Бред? Очень похоже, но все же…

Какие странности из этого вороха удивляют больше всего? В голове в первую очередь почему-то всплыл непонятный эпизод в кукольном замке Оли. Тогда в расстроенных чувствах я посчитал его незначительным, но сейчас на ум пришли кое-какие нестыковки. Мой амулет не мог так нагреться и даже завибрировать всего лишь от легкого внушения. Там имела место серьезная ментальная атака. Меня пытались охмурить. Значит, и столкновение с незнакомкой могло быть подстроено.

Но изначально я даже не собирался наведываться на Дачи, и участие Оли в этом заговоре я отметал без малейших сомнений.

Значит, получается нестыковка.

А еще из головы никак не выходила мысль о хозяине трости. Такую иногда таскал и я, но не для выпендрежа, а дабы замаскировать ношение длинного клинка, причем только гуляя в цивилизованных местах. А вот в Топи или во время захвата преступников подобная вещь будет только мешать. Тогда на кой черт кому-то тащить подобную штуку на место ритуального убийства? Значит, все же мы имеем дело именно с выпендрежником, молодым франтом, похожим на одного из тех, с кем я заметил странную незнакомку в музыкальном салоне Оли. И возможно, мы имеем не калеку и не карлика с маленькой ногой…

– Игнат Дормидонтович, – послышался голос Бренникова, – вы меня пугаете. Может, вам стоит наведаться к Яну Нигульсовичу?

Ну а что он еще мог подумать, если слегка неадекватный начальник замирает посреди комнаты соляным столбом?

– Дмитрий Иванович, пожалуйста, выслушайте меня, не перебивая, – осторожно попросил я следователя.

– Попробую, – покорно согласился Бренников, – но ваше состояние все же настораживает меня.

Получив не совсем осмысленное разрешение, я вывалил на него весь ворох своих измышлений. Странно, но стало даже легче, хотя попытка проговорить все вслух сделала мои доводы еще более бредовыми.

Я уже внутренне напрягся, но Бренников меня удивил.

– По-моему, вы хватаетесь за соломинку, – наставительно произнес следователь и… тут же сменил тон: – И все же давайте подумаем. Мы имеем след, слишком маленький для взрослого человека. Есть вариант с ребенком, но лучше мы его оставим напоследок. Карлика в городе наверняка заметили бы, особенно приезжего. Остается женщина, хотя у них ступни бывают даже побольше мужской… но это не суть. Теперь, сделав определенное допущение, мы можем осмотреться в поисках подходящей кандидатуры – и вуаля, в городе откуда ни возьмись возникает незнакомка с мощным ментальным даром. И эта дама ни с того ни с сего решает записать вас в свой список трофеев. Если вы не ошиблись в силе ее дара, то мы имеем дело с ведьмой, что делает ее кандидатуру еще привлекательнее для нашей версии.

Вот как это нужно делать! Несколькими предложениями следователь разложил по полочкам весь тот бред, что я на него вытряхнул.

– По крайней мере, – продолжил Дмитрий Иванович, – нам ничто не мешает проработать эту версию. Предлагаю проехаться до «Белых дач».

– Вы знаете, – замялся я, – мне как-то не очень хочется общаться с хозяйкой пансионата.

– И не придется, – понимающе улыбнулся следователь. – Достаточно будет опросить прислугу.

Конечно, можно было бы отправить Бренникова одного, но мне тоже захотелось поучаствовать.

Выезжать за ближние окраины Топинска днем – одно удовольствие. В это время обитатели Топи не забредают сюда даже случайно, а красота вокруг неимоверная, особенно в золотистых лучах послеобеденного солнца. Так что к воротам пансионата мы подкатили в хорошем настроении.

Сегодня привратником работал слабо знакомый мне охранник, но меня он узнал, поэтому сразу открыл ворота и без лишнего напоминания побежал за начальством.

– Зачастили вы к нам, Игнат Дормидонтович, – поприветствовав нас, с непонятной интонацией изрек Никанор.

– Тебя это расстраивает? – спросил я, внимательно посмотрев в глаза отставному егерю.

– Не меня: хозяйку, – виновато развел он руками.

– Вот и не будем портить ей настроение. Пошли кого-нибудь за Магдой, а мы здесь подождем.

– Сей минут, ваше благородие, – с готовностью отозвался начальник охраны пансионата.

Пришлось привратнику опять напрягать ноги, а на Никанора тут же насел Дмитрий Иванович. Я ему не мешал и молча впитывал полезный опыт.

Следователь сначала грамотно выудил всю необходимую информация из Никанора, а затем озадачил вопросами прибежавшую Магду. Вот уж в чем он непревзойденный мастер, так это в допросах.

Картина у нас вырисовывалась прелюбопытнейшая.

Некая Фурсова Людмила Ильинична, дворянка, бездетная вдова статского советника, приехала поправить пошатнувшееся здоровье в известный даже в столице пансионат. Причем явилась она сюда примерно в то же время, что и Матюхин со своей сворой. Но это вполне могло быть совпадением.

Едва сия дама оказалась в пансионате, случилось чудо – все хвори разом покинули молодую вдову. Фурсова аки юная козочка тут же принялась скакать по зеленым лужайкам любви, увлекая за собой молодых козлов в лице троицы неразлучных друзей. Двое из романтично настроенных юношей являлись сыновьями членов городского совета, а третий был двоюродным племянником судьи Бабича.

От упоминания судьи у меня пробежался нехороший морозец по коже.

Ох, как бы не пришлось Виктору Игоревичу встать пред жесточайшей нравственной дилеммой. Потому что рисуемая свидетелями картина становилась все мрачнее и мрачнее.

Если ритуальные убийства организовала ведьма, то вся троица вместе со своими родственниками садилась на ее крючок, который, возможно, крепится к удочке Матюхина. Конечно, нужно еще доказать связь чиновника по особым поручениям и вдовствующей ведьмочки, но в подобные совпадения я попросту не верю.

Бренников тянул из горничной и охранника одну информационную нить за другой, сплетая ее в толстую удавку для подозреваемой. Оказывается, что в обе ночи ритуальных убийств Фурсовой в пансионате не было. Она и в другие дни пропадала где-то в городе, но неизменно возвращалась в гостеприимное общество Оли. Оно и понятно – если здесь общение молодых людей с не менее молодой вдовой выглядело как невинный флирт в кругу знакомых и друзей, то общий выход в город наверняка вызовет пересуды.

Закончив с опросом, мы погрузились в паромобиль и отправились восвояси.

Я вел авто на небольшой скорости по пустынной дороге, так что мы могли спокойно поговорить.

– Что скажете?

– Откровенно? – спросил Бренников с едва уловимым ехидством в голосе.

– Конечно.

– Следователь из вас, Игнат Дормидонтович, никудышный, а вот интуиция потрясающая. Вы умудрились ткнуть пальцем в небо и попасть в цель. Думаю, что мы имеем толстенную нить, за которую можно размотать весь этот клубок. Конечно, можем вытянуть и пустышку, но я в подобные совпадения не очень-то верю, – почти в точности повторил мои мысли следователь.

– Я так и не понял, похвалили вы меня или оскорбили? – проворчал я, не собираясь скрывать своих истинных чувств.

– Бог с вами, дражайший шеф, и в мыслях не было. А если серьезно, мы получили одновременно и много, и слишком мало. След вырисовывается довольно четкий, но предъявить госпоже Фурсовой нам нечего. Так что будем действовать исподволь.

– Установим слежку?

– В точку, – подтвердил мою догадку следователь.

– Только не стоит посылать мальцов следить за ведьмой, – тут же спохватился я. – Даже и взрослые шпики там не справятся.

– Вы уж простите, Игнат Дормидонтович, – мягко сказал Бренников, – но позвольте напомнить вам мои слова о ваших достоинствах как следователя.

Не скажу, что я обиделся, но продолжать разговор расхотелось.

Мой пассажир некоторое время молчал, а затем окинул взором окрестности и изрек:

– Согласитесь, Игнат Дормидонтович, мы живем в прекрасном месте, в котором душа радуется, а жизнь кажется полной и настоящей.

– Экий вы поэт, Дмитрий Иванович, – хмыкнул я, внутренне полностью соглашаясь с собеседником, но все же не удержался от шпильки: – А если отъехать чуть подальше, можно увидеть еще более удивительные красоты.

Подтекст моих слов без проблем дошел до следователя, и он с упреком покачал головой:

– Кроме удивительной интуиции, дражайший шеф, вы еще обладаете потрясающим умением портить людям настроение.

– О, Дмитрий Иванович, вы ошибаетесь, это не умение, а искусство.

Глава 10

Какими бы радужными ни были наши с Бренниковым надежды на успех расследования, следующие два дня не принесли ничего, кроме разочарования. Наши противники затихли. Фурсова не казала носа за ворота пансионата, а ее любовники, на хвосте у которых плотно сидели мелкие филеры, лишь изредка навещали предмет своих вожделений, в остальное время они вели вполне привычный образ жизни. Что же касается главного бузотера Матюхина, то он изнывал от скуки в полицейской управе, ограничивая свои передвижения поездками между работой и гостиницей. Даже борделей не навещал, а было бы неплохо прощупать его с помощью наших умелиц.

Впрочем, ему сейчас и не нужно было ничего делать – в городе продолжался бедлам. Даже проезжая по улицам, я буквально кожей чувствовал не только угрюмые взгляды прохожих, но сгустившуюся атмосферу страха. А испугать тех, кто всю жизнь прожил под боком у Стылой Топи, еще та задачка. Монстры, взращенные местом Силы, уже давно стали привычным злом, но они лишь простое зверье, а здесь запахло чем-то совсем потусторонним, тем, что угрожает не только телу, но и, возможно, душе.

Увы, нашлось не так уж много людей, сумевших самостоятельно сообразить, что за ритуальными убийствами стоят либо фигляры, любо простые психопаты. Простые в том смысле, что они ни с чем инфернальным не связаны.

Хуже всего были звонки всех моих знакомых в городе. Вот уж когда я возненавидел телефон всеми фибрами своей души. И ведь не отключишь, потому что не хочется пропустить ничего важного. В итоге на телефон был посажен старый оружейник, временами начинавший говорить с абонентами отборным матом. И мне кажется, ему это даже понравилось.

Жаль, что не всех можно было послать по матушке. Наш чугунный колобок решил срочно созвать собрание, так сказать, контрреволюционеров. И вот эта контра вымотала мне душу, выпила все соки и измочалила нервы. Чего только не пришлось выслушать – начиная от обвинений в бездарности и несоответствии занимаемой должности, заканчивая намеками на личное участие в сатанинской секте. В принципе всех их можно было бы проигнорировать, а то и вообще послать по матушке. Особенно сородичей воздыхателей ведьмы, но вот с Бабичем приходилось вести себя крайне осторожно.

С каждым проходящим часом мое молчание все больше можно было расценивать как злой умысел в отношении судьи. Если мы с Дмитрием Ивановичем не ошибаемся, прежде всего пострадает репутация Бабича. Уверен, он с этой напастью справится и размажет любителей запретных ритуалов тонким слоем, включая своего племянника, но потом за это придется кому-то заплатить. И мне очень не хочется оказаться козлом отпущения.

А если поделиться с союзником своими подозрениями, совсем не факт, что он попросту не отошлет племянника подальше, сорвав нам все планы.

К счастью, мои душевные терзания надолго не затянулись – маховик событий начал раскручиваться раньше, чем я успел измотать себя окончательно.

В тот момент дома из людей был только Корней Васильевич. Но оно и понятно, потому что сейчас гвардия Чижа занималась слежкой, так что и он был занят делом.

После ужина, дабы чуть ослабить нервное напряжение, я решил немного почитать, но это занятие было прервано телефонным звонком. Машинально глянув на часы и увидев, что они показывают без пятнадцати двенадцать, я ответил на звонок.

– Игнат Дормидонтович, у нас проблема. Осип пропал, – огорошил меня пугающим известием Бренников.

Внутри все похолодело. Как я ни пытался избавиться от факторов слабости, но до конца это не получилось. Конечно, неплохо обученный, битый жизнью парень – это не женщина с выводком детей, но все же.

Быстро собравшись, я первым делом пошел к баньке. Ведро стояло в нормальном положении, так что Мыкола был на месте.

Встав у порога, я тихо сказал:

– Ты мне нужен.

В ответ тут же скрипнула дверь.

– Я сейчас на базу отдела. Пойдешь улочками. Затаишься неподалеку. Не уверен, что смогу дать тебе дополнительные указания, так что следи за мной и вмешивайся, только если меня будут убивать.

Беззвучный кивок стал мнеответом.

Паромобиль запускали в четыре руки. От оружейника мое нервное состояние не укрылось, так что пришлось признаваться. Корней Васильевич хоть и крепкий старик, но и его проняло. Чижа он давно считал собственным внуком и, пожалуй, привязан был к нему больше моего.

– Как только что-то узнаю, сразу позвоню. Ждите в кабинете, – принял я компромиссное решение.

По полуночным улицам Топинска я промчался с ветерком, напугав парочку припозднившихся гуляк.

Наша база напоминала разворошенный муравейник. Во дворе и у ограды на улице собралось как минимум два десятка оседланных лошадей. У крыльца скучала целая толпа казаков и троица наших малолетних агентов. Не размениваясь на приветствия, я быстро проскользнул внутрь здания.

– Докладывайте, – немного грубовато потребовал я у следователя.

Дмитрий Иванович лишь понимающе кинул и начал излагать:

– За час до полуночи все объекты проявили активность. Причем использовали слуг для проверки слежки. Как и было приказано агентам, чтобы не раскрыться, они прекратили наблюдение и срочно вернулись на базу. Все, кроме вашего воспитанника.

– Чтоб его, – ругнулся я сквозь зубы.

– Я вызвал на всякий случай три десятка казаков. Первый десяток уже отправился патрулировать улицы. Еще два сейчас выдвинутся. Но если честно, предчувствия у меня нехорошие, – угрюмо мотнул головой Бренников.

– Я тоже отправлюсь на поиски, – сам понимая, что говорю глупости, заявил я.

– Игнат Дормидонтович, это неразумно.

Очень захотелось поспорить и даже поорать, выплеснув накопившееся напряжение. Опять подводили реакции молодого тела. Пришлось усилием воли обуздывать свои порывы.

Следующие пятнадцать минут были для меня едва ли не самыми тяжелыми во второй жизни, и это учитывая все мои приключения.

Уже отстучали копыта лошадей, на которых казаки разъехались по городу. Гомонившие за окном мальчишки притихли. Разогнать их по домам не удалось, да я и не особо усердствовал. Воцарилась тревожная тишина, и прозвучавший через десять минут заполошный перестук копыт одинокой лошади разорвал тишину как прогнившую дерюгу, а вместе с ней и наше напряженное ожидание.

Мы с Дмитрием Ивановичем тут же выскочили из дома.

Вид Чижа, сидевшего на лошади впереди казака, вызвал у меня облегченный выдох, но я тут же вновь напрягся, когда увидел, что одежда парня залита уже подсохшей кровью.

Подхватив спрыгнувшего с коня воспитанника, я оперативно проверил его на предмет ранений.

– Я цел, командир, – прохрипел парень, но при этом он был очень бледен и дрожал как в лихорадке.

– Спасибо, служивый, – кивнул я казаку и тут же перешел на приказной тон: – Постарайся собрать как можно больше своих. Двоих отправишь проводить парней по домам. Остальные пусть ждут.

– Сделаем, вашбродь, – кивнул казак, лихо разворачивая скакуна на одном месте и с гиканьем вылетая со двора.

Утянув Чижа в дом, я тут же начал его расспрашивать:

– Что с тобой случилось?

– Я убил человека, – едва слышно прошептал парень.

– Да и пес с ним, – удивив и следователя, и воспитанника, отмахнулся я. – Для этого мы и тренировались. Убийство врагов – это тяжкая, но неизбежная ноша воина.

Похоже, Чиж ожидал упрека или нравоучений, но не дождался.

– Рассказывай четко и внятно.

Приободрившись, Осип начал докладывать:

– Наблюдал за объектом. Когда слуги вызвали карету, проследил за ними.

– Они проверяли слежку?

– Да, но я сумел пройти незамеченным.

– Не похоже, – кивнул я на пятна засохшей крови, испачкавшие одежду Чижа.

– Это уже на месте. Я пытался подобраться ближе к дому и нарвался на охранника. Он хотел меня схватить, я испугался…

– На это наплюй.

– Игнат Дормидонтович, – вмешался в разговор Дмитрий Иванович, – вы говорите об убийстве.

– Нет, господин Бренников, – оскалился я, хотя понимал, что следователь просто действует по заложенному в его мозг алгоритму, – это самооборона при исполнении служебных обязанностей. Или вы думаете, что там собирались невинные агнцы?

В ответ Бренников лишь раздраженно дернул подбородком и тут же сменил тему:

– Кстати, там – это где? Отвечайте, господин старший агент!

Вот как надо приводить в себя испуганных мальчишек.

Чиж тут же вытянулся и начал докладывать, как на плацу:

– Рябиновый переулок, дом двенадцать.

– Зачем полез ближе? – не унимался Бренников.

– Виноват, ваше благородие!

– Вот в этом вы правы, господин старший агент, виноваты.

– Ладно, хватит рапортовать, – прервал я этот цирк. – Дмитрий Иванович, знаете, где это?

– Конечно.

– Тогда по коням. Чиж, ты за старшего на базе. Позвони Корнею Васильевичу. Он беспокоится.

– Будет исполнено, ваше благородие! – выпалил Чиж, отчего я раздраженно отмахнулся.

Во дворе уже собралось с дюжину казаков. Одного я оставил в помощь Чижу, вызвав у станичника искреннее негодование. Команду об отправке пацанов отменил. Пусть пока посидят здесь. Остальным казакам приказал седлать коней и ехать за паромобилем.

По пути к нам присоединились еще шестеро всадников, так что к Рябиновому переулку подъехал изрядный отряд, но у меня все равно было чувство, что нас может и не хватить.

Спешились в начале переулка и к нужному дому пошли скрытно. В кои веки самым шумным в нашей команде был не я. Дмитрий Иванович топал громче всех, чем вызвал у меня чувство превосходства, хоть и довольно сомнительного качества.

Охранников казаки обезвредили походя, даже не запыхавшись. Через считаные секунды одноэтажное кирпичное здание было оцеплено. Особых надежд я не питал, потому что дом выглядел покинутым. В окнах ни огонька, ни звука. С другой стороны, кого-то ведь охраняли обезвреженные казаками мужики. Возможно, убийство Чижом одного из охранников осталось незамеченным и мы не спугнули подозреваемых.

В здание входили по проверенной схеме – граната в окно, а затем штурмовики в дверь. Увы, вышла осечка. Светошумовой заряд сработал прямо в оконном проеме, и, когда мы ворвались в дом, стало понятно почему. Окна в помещении были занавешены тяжелыми портьерами. Именно поэтому снаружи ничего не видно и не слышно. Вся мебель в большой комнате была сдвинута к стенам. Все как и раньше – свечи, рисунки на полу, но сама ситуация в корне отличалась от предыдущих. Здесь никто никого не убивал. В общем, мы попали на самую настоящую оргию.

Четыре обнаженных тела сплелись в единый клубок, словно змеи. В воздухе повис тяжелый запах похоти, да и вся атмосфера этого места давила на мозги низменными желаниями.

Наверняка работа ведьмы.

Секунд десять мы с Дмитрием Ивановичем и пятеркой казаков тупо наблюдали за происходящим, а увлекшиеся любовники никак не могли остановиться. Первой, вполне закономерно, опомнилась ведьма. Она взвизгнула, попытавшись спрятаться за спиной одного из любовников.

Вторым от шока отошел я и заорал дурным голосом:

– Всем лежать! Лицом вниз!

С таким же успехом можно было призвать к благоразумию кошачью свадьбу. Амулет на моей груди потеплел и завибрировал. Следователь и казаки как-то странно замычали, а любовники ведьмы вообще начали ползать по полу как снулые улитки.

Ладно, по-хорошему не получилось.

Я не стал мудрствовать лукаво и попросту пальнул в ведьму из револьвера с резиновыми пулями в барабане. Тут уж не до сантиментов – мало ли что у нее припасено из боевого репертуара. То, что Фурсова была полностью обнажена, меня не успокаивало – ведьмаки и ведьмы бо́льшую часть своего арсенала прячут под кожу. И уж точно я не стану с ней бороться и вообще трогать руками.

Удар в плечо отбросил вскочившую женщину к окну и тут же преобразил ее. Теперь передо мной была уже не жеманная красавица, а взбесившаяся пантера. Причем сходство было потрясающим. Прижавшись к полу словно для прыжка, ведьма оскалила зубы и зашипела. На секунду мне показалось, что передо мной либо стрига, либо оборотень. К счастью, это было не так.

Вид все еще нацеленного на нее револьвера и мой недобрый взгляд охладили ярость ведьмы и заставили ее поменять решение. Очень быстрым движением она прыгнула к окну и влетела в него вместе со шторой. Но пуля все равно быстрее, так что полет дамочки ускорил еще один резиновый снаряд. Ну а следом прыгнул в окно и я. Потому что на казачков в оцеплении надежд было мало.

Так оно и оказалось – снаружи меня ждали куски оконной рамы, смятая штора и ошалевший казак с полностью отсутствующим взглядом на глупо улыбающейся физиономии. А вот ведьмы и след простыл. Но все же кое-что осталось – звуки. Впереди, за оградой соседнего участка, послышался пронзительный визг и странная возня.

Рупь за сто, наша дамочка нарвалась на Мыколу. Не везет ей сегодня.

Преодолев высокий забор лихим наскоком, я пораженно застыл. Вместо обезвреженной ведьмы прямо на клумбе лежал Мыкола. Такого поворота я точно не ожидал. Фурсовой нигде не видать, но сейчас у меня возникли проблемы посерьезнее. Из груди стригоя торчали два арбалетных болта, а его самого корежило судорогами.

Такой урон могло нанести только одно оружие – спаренный арбалет, конечно, если помощник у ведьмы был только один. Подобное оружие я видел в руках своей давней знакомой Эммы, но, надеюсь, она здесь ни при чем. Очень надеюсь.

С огромным трудом Мыкола все же выдернул сначала один болт, а затем второй. Вместе с зазубренными наконечниками из тела стригоя вылезли целые куски плоти, а от чуть светящихся древков валил дым.

Когда вампир поднял голову, я понял, что меня сейчас будет ждать. Тут все вполне логично – болты наверняка непростые, и урон от них колоссальный, а значит, для восстановления упырю нужна кровь. Много крови.

Ну вот мы и дождались. Мыкола все же слетел с катушек.

Он протяжного рыка упыря волосы у меня на загривке встали дыбом, а по спине нескончаемой колонной промаршировали ледяные мурашки. Профессор, конечно, давал гарантии, но человеку свойственно ошибаться.

Мыкола рванулся ко мне. Несмотря на то что двигался он намного медленнее, чем раньше, в ускорение я не ушел лишь благодаря перенапряжению силы воли и вере в гений профессора Нартова, хотя был готов к запуску в любую секунду. И не прогадал – к моим ногам докатилось лишь бьющееся в припадке тело. Где-то на полпути сработали вшитые Нартовым запреты.

Трехгранный стилет, в былые времена называвшийся мизерикордией, и сейчас как никогда оправдывал свое название – «милосердие». Испещренный рунами клинок вошел в бок скрюченного судорогой стригоя. И в следующую секунду он обмяк, словно лишившись всех костей.

Как только напряжение и страх схлынули, пришлось заниматься конспирацией. Сиганувшие вслед за мной казаки были тут же перенаправлены в сторону следующей ограды:

– За тем забором. Отправьте конных по улицам. С ней должен быть кто-то еще.

Наконец-то мы с Мыколой остались одни в чужом саду. Хорошо хоть наши маневры не были замечены хозяевами – в окнах так и не зажегся свет.

Быстро оттащив тело упыря в кусты, я скоренько перебрался обратно через забор и застал картину гнева и смущенного раскаянья.

– Кулебяка, ты что, голой бабы никогда не видел?! – негодовал казак с погонами младшего вахмистра.

Дмитрий Иванович молча наблюдал за этой сценой и отвлекся лишь на то, чтобы увидеть мое отрицательное покачивание головой.

– Так она же, чертовка, как выскочит. Грудями машет шо тыквами.

– Кулебяка!

Проворонивший ведьму казак на всякий случай заткнулся, затем получил от командира по шее и вообще убежал от греха подальше.

– Прощения просим, ваши благородия, – напряженно обратился к нам вахмистр. – Не виноватый он.

– Знаем, что не виноват, – поддержал я станичника. – Уж больно сильная ведьма нам попалась.

Казак повеселел, а Дмитрий Иванович посмотрел на меня с явным недоверием. Похоже, он оценил то, с какой оперативностью я опомнился и сиганул в окно за ведьмой. Он-то небось до сих пор отходит от ментального удара.

Отпустив вахмистра, я подошел к следователю ближе:

– Дмитрий Иванович, заканчивайте здесь сами. Этих героев-любовников оформляйте чин по чину и везите в полицейскую управу.

– Будем давить на внешний контроль? – спросил Бренников.

– Да, но с нас только рекомендации. Дальше пусть Матюхин бодается с Бабичем сам. Он еще не знает, с кем связался. Пусть попробует укусить Виктора Игоревича через родственника. Зубы точно покрошит.

Следователь понимающе улыбнулся.

– В общем, не мне вас учить, – продолжил я, ускоряя темп разговора. – Сами знаете, как что делать, а мне нужно срочно отлучиться.

– Что-то случилось?

– Личные проблемы, требующие безотлагательного решения.

– Помощь нужна? – не унимался следователь.

– Спасибо, сам справлюсь.

– Темните вы, Игнат Дормидонтович.

– Дмитрий Иванович, – все же не сумел я сохранить спокойствие, – некоторые тайны лучше обходить стороной.

К чести Бренникова, мой тон он воспринял правильно.

– Как знаете, – дернув подбородком, сменил он тему. – Здесь работы на час, после поеду на базу писать отчет. Буду нужен – найдете меня там.

– Спасибо, Дмитрий Иванович, – примиряющее сказал я и быстро направился к открытым настежь воротам подворья.

Пройдя почти весь переулок, я забрался в паромобиль, и через десяток секунд он уже катил в объезд квартала. Топографическим кретинизмом я не страдаю, так что без ошибки добрался до забора, за которым лежал Мыкола.

Через ограду перелезал с некоторым трудом, потому что вымотал меня этот суетный вечер. Мыкола все еще лежал в кустах и признаков жизни не подавал. Хотя какая там жизнь в теле упыря. За время моего отсутствия никто так и не побеспокоил отдыхающего стригоя. Даже собака не явилась проверить, кто там такой наглый топчет хозяйские клумбы, но это как раз вполне объяснимо – мало какой зверь решится близко подойти к упырю.

Массивное на вид тело оказалось не таким уж тяжелым, так что я без проблем взвалил его на плечо, а затем перевалил через забор. Погрузка в салон авто тоже не вызвала осложнений, благо вокруг царила темень, лишь слегка разбавленная светом звезд. Но это ненадолго. Яркие фары разорвали бархатный мрак и осветили мне дорогу, которая приведет меня в совершенно неожиданное для данного времени место. Ночью в сторону Топи дальше, чем за первый круг хуторов, не ходили даже самые отмороженные шатуны. Бирюки, да и хуторяне тоже, огораживались частоколами с языческими оберегами, не забыв помолиться на православную икону.

И вот, зная все это, я в час ночи пер по проселочной дороге, словно лось через орешник, к автостраде.

Наконец-то холодный расчет согласился с подвывающей паранойей и остановился. Дорога превратилась в широкую тропу, по которой в принципе можно было проехать еще дальше. Негромкий шум парового двигателя и яркие фары должны были привлечь местных хозяев, но они пока почему-то не показывались.

Мыколу я устроил на переднем сиденье и пристегнул ремнями, которые сейчас нужно было срочно убрать.

Так, а теперь дробовик в руки и ждем.

Ждать пришлось минут десять. Потеряв терпение, я даже немного поорал и поулюлюкал. Глухой рык справа показал, что мои вокальные потуги нашли своего ценителя.

Чрезмерная самонадеянность стоила мне срабатывания «крыльев». Волк оказался слишком крупным, и его мощный прыжок должен был закончиться аккурат в салоне кабриолета. На обычной скорости достать его было бы невозможно. Самого выстрела я не услышал, но увидел, как замедлившаяся в полете здоровенная туша получает в морду сноп огня и сбивается с траектории. В итоге вместо салона волк угодил в борт авто.

Скрежет металла благодаря откату пришлось выслушивать в полном объеме.

Опять придется ремонтировать кузов!

Меркантильные мысли пронеслись фоном, пока я судорожно выдергивал мизерикордию из ребер Мыколы. Разлившийся в воздухе запах крови подранка окончательно взбеленил упыря, и он рыбкой сиганул из салона, едва не сбив меня с ног.

За бортом послышалось урчание вампира и короткий взвизг погибающего животного.

Через пару секунд стригой, хрустнув суставами, распрямился. Он запрокинул окровавленное лицо к звездам и зашипел.

Ну вот когда я уже привыкну к подобным сценам? Вроде должен уже за столько-то месяцев общения с упырем – ан нет, до сих пор волосы шевелятся.

Послышался ответный рык, и в чаще зажглись как минимум четыре пары желтоватых глаз.

– Ладно, парни, вы тут развлекайтесь, а я поехал.

По полученной от профессора информации стригой уже должен был восстановить основные функции, так что моя помощь не нужна, но крови ему понадобится еще много. Так что лучше убираться отсюда подальше. Мало ли как там держится прошивка профессора, вдруг в этот раз слетит и я мигом попаду в меню упыря?

Лихо развернувшись на окутавшемся паром авто, я погнал его обратно в город. Скорость сбавил только тогда, когда мимо промелькнули окраины родного Болотного конца.

Все, теперь домой и спать. Остальное завтра, потому что мозги и так пухнут от мыслей о том, что завтра придется разгребать свалившуюся мне на голову кучу пренеприятнейшей субстанции.

Глава 11

Проблемы навалились прямо с рассвета. Кто бы сомневался, что первым позвонит судья и потребует встречи. Пришлось отказаться от обычного утреннего моциона и, наскоро позавтракав, нестись в особняк Бабичей.

Судья встретил меня в штыки:

– Господин Силаев, мне казалось, что между нами установились доверительные отношения.

– Так и есть, – не отреагировав на его грубость, ответил я.

– Тогда почему вы не поделились подозрениями о возможных связях моего племянника с сатанистами?

– И что бы вы тогда сделали, господин Бабич? Наверняка удалили бы родственника из города, поломав нам все планы. Это не отмыло бы имени вашего племянника от крови первой жертвы и даже ухудшило положение побегом. А так вы можете ссылаться на ментальный контроль со стороны ведьмы.

– Вы правы, – уже остыв, но все еще хмуро сказал судья. – Мальчики ничего не помнят.

– Виктор Игоревич, – устало вздохнул я, – надеюсь, это не вы дали подсудимым совет столь сомнительной ценности? Судебный ведун расколет их как белка орех, и все станет намного хуже. Попадая под подобный контроль, человек прекрасно все осознает и помнит, но сопротивляться не может. На это и стоит давить.

От воспоминаний о том, как сам оказался под контролем доченьки Дракулы, меня аж передернуло. Пожалуй, это и убедило судью в моей правоте.

– Хорошо, мы так и сделаем, – резюмировал Бабич.

Похоже, племянника он все-таки любил, поэтому слегка растерялся, несмотря на громаднейший опыт судопроизводства. К тому же явно повлияла нервотрепка последних дней.

– Не вы, Виктор Игоревич, а адвокаты. Вам следует демонстрировать крайнюю степень негодования и презрения к оступившемуся родственнику.

– И в этом вы тоже правы, Игнат Дормидонтович. Демонстрациями я займусь прямо сейчас.

Таким образом, мне вежливо указали на дверь. Извиняться за свою грубость судья явно не собирался, но мне этого и не требовалось.

С другими желающими предъявить мне претензии было намного проще. Бо́льшую часть незатейливо послал по матушке. Кого-то по причине невозможности что-то объяснить, а кого-то с искренним удовольствием – например, Матюхина, сунувшегося к нам на базу с требованиями и угрозами. Вместе с посылом он получил в руки еще одно эпистолярное творение Дмитрия Ивановича, подтверждающее, что в сдаваемом приезжим гостям города доме купчихи Ладушкиной проводился рейд по захвату предполагаемого склада дурманящих зелий, так что в санкции пришлого чиновника мы не нуждались. А уж кого мы там нашли, того и нашли.

Увы, одними претензиями встревоженных граждан наши проблемы не ограничивались. Я и сам понимал, что провороненная ведьма – это провал. На руках нет никаких улик. То, что оргия была оформлена в инфернальном стиле, ничего не доказывало. Адвокаты троицы сластолюбцев уже давили на простое сходство, и если мы не достанем Фурсову, то крыть нам будет нечем. Хотя я что-то сомневаюсь, что адвокатам удастся отвертеться от допроса в присутствии судебного ведуна, но все равно лично моих проблем это не решит.

Если честно, мне плевать на этих мажоров – они все равно всего лишь инструмент, а ведьма интересовала не столько в плане правосудия, сколько как зацепка на Матюхина. Чуйка упрямо вопила, что эти двое плотно связаны между собой. Да вот беда – в Топинске ведьмы уже нет. В то, что она могла качественно спрятаться в городе, не верил ни я, ни Дмитрий Иванович. Он поднял все свои связи. Топинск усиленно перетряхивался. Пришлось даже привлечь Берендея, хоть и не афишируя этот факт. Его люди обошли округу города по всему периметру.

Ведьму словно корова языком слизнула. Ни поездом, ни лодкой она отсюда не уходила. Да и верхом не могла – агенты Бренникова проверили всех, кто мог дать лошадей и выступить в качестве проводника. Вариант оставался только один, но он был слишком уж бредовым – ведьма с помощником могли уйти в Топь, причем достаточно глубоко. Хутора бирюков мы проверили сразу же после облавы.

На третий день, когда мы все дружно начали лезть на стенку, явился Матюхин и ехидно заявил, что из столицы сюда едет комиссия, дабы разобраться во всем этом бардаке.

Боюсь, это уже шах и мат. Обращаться за помощью к генерал-губернатору я не то чтобы считал бесполезным, а попросту боялся, откладывая поездку в Омск как только мог.

И вот на четвертый день поисков, когда все уже устали от беготни, а розыскные работы сами по себе сходили на нет, блеснул лучик надежды в виде вихрастого юноши, который по определению не мог испытывать ко мне положительных эмоций.

Помощник Берендея Алексашка, которого в свое время изрядно помял Евсей, явился очень вовремя. Мы как раз готовились к ужину, точнее к пьянке – иного выхода из тягостной ситуации уже не видел ни я, ни Бренников.

Не знаю, как сказался бы на субординации и дальнейших деловых отношениях совместный поход в направлении свинского состояния, и очень хорошо, что это останется неизвестным.

– Ваши благородия, тут к вам какой-то малец просится, – сунулся в проем двери казак, благоговейно оценив бутылочную батарею.

– Гони в шею, – устало отмахнулся Бренников.

– Подожди, – остановил я станичника, повинуясь возникшему предчувствию. – Зови его сюда.

– Игнат Дормидонтович, вы еще на что-то надеетесь?

– Авось повезет.

– Капризный он, этот ваш Авось, – без энтузиазма откликнулся следователь и был не прав.

Точнее, прав, да не совсем. Дух удачи, несмотря на свое непостоянство, именно сегодня благоволил нам.

Когда увидел наглую физиономию юного шатуна, я сразу понял – есть поклевка!

Наградив меня недобрым взглядом, Алексашка все же стянул картуз и уважительно поклонился:

– Старшо́й велел передать, что товар продадут сегодня после полуночи.

– Сегодня? – с возмущением переспросил я, а вот Бренников тут же встрепенулся, как борзая, учуявшая русака.

– Да, сегодня, – не понимая моего негодования, повторил шатун.

– Успокойтесь, Игнат Дормидонтович, мы справимся, – спокойно уверил меня следователь и тут же вцепился в Алексашку: – Где пройдет скупка? Кто участвует? Сколько человек будет присутствовать?

Парень даже присел от такого напора. Он явно хотел тут же сбежать, но вырвать у изголодавшегося следователя столь ценный источник информации вряд ли смог бы даже медведь.

За считаные секунды Бренников вытряхнул из Алексашки все, что тот знал. Увы, знал парень не так уж много. Сделка должна была пройти на частном железнодорожном складе у дальних путей. Пыльцу принесут три шатуна, но это неточно. Сколько людей и кто именно будет представлять покупателя, неизвестно.

Никакого упоминания причастности наркоторговцев к Матюхину не было, но мы с Бренниковым все же надеялись найти связь, когда накроем эту сделку.

Если накроем. Череда провалов не очень-то способствовала уверенности в своих силах и удачливости.

Дмитрий Иванович мгновенно развел чрезмерно активную деятельность и начал готовить полномасштабную операцию. Из казарм была вызвана полусотня, которую привел сам есаул Щукин – дядька крайне серьезный и представительный.

Двигался и говорил немного запасший жирок на спокойной службе казак неторопливо и с какой-то ленцой, но по глазам было видно, что у этого не забалуешь. Если нужно, он вцепится в супостата не хуже бульдога.

Выслушав Бренникова, есаул лишь кивнул и короткими фразами начал инструктировать подчиненных.

Когда за окном уже царила непроглядная тьма, а мои часы показали без четверти двенадцать, мы грозной колонной покинули подворье нашего штаба. Шли не скрываясь, оглашая окрестности рокочущим топотом, на фоне которого шум моего паромобиля попросту терялся.

Перед этим я позвонил домой и попросил Чижа проинструктировать Мыколу. Стригой уже давно вернулся в баню и вроде вел себя адекватно, но после недавних событий осадочек у меня все же остался.

Если сделать скидку на полтора столетия отставания, все выглядело как в голливудских фильмах – мы подкатили к складу, громыхая копытами, как свора полицейских машин, воем сирен предупреждающая о своем появлении всех на пару кварталов вокруг. Вроде идиотская затея, если бы не одно «но»: за полчаса до этого периметр был занят казацкими пластунами. Станичники сработали тихо и незаметно, надежно захлопнув капкан.

Я не успел остановить паромобиль, а первая десятка казаков уже спешилась. Они лихо выломали запертые двери и ворвались внутрь склада. Я, конечно, предлагал есаулу свои светошумовые гранаты, но успеха не имел. С другой стороны, при такой толпе можно и не извращаться.

Внутри хлопнула пара выстрелов, затем послышались крики и грохот. Когда все стихло, по следам группы штурмовиков двинулся и есаул. А вот Дмитрия Ивановича я придержал:

– Не будем спешить, и без нас справятся.

Следователю это не понравилось, но он подчинился.

Мы вошли в помещение, когда нас позвал один из казаков.

В принципе картина вполне ожидаемая. Длинные ряды стеллажей, частично занятые ящиками и мешками. В самом широком проходе собрались все участники представления. На полу лежали пять человек со связанными руками, причем в таких позах, что стало понятно – их изрядно побили ногами. Причина жестокого обращения с задержанными вполне очевидна. На одном из валявшихся на полу ящиков сидел станичник, которому товарищ перевязывал простреленную руку. Если бы пуля вошла менее удачно, боюсь, из склада живым не вышел бы никто. Но несчастье приключилось бы с ними только после допроса, скажем, при попытке к бегству. Об этом мы с есаулом договорились заранее.

Еще в глаза бросался импровизированный помост из ящиков, на котором лежали пять объемных мешочков и саквояж с пачками денег. Причем саквояж явно роняли, потому что пачки валялись и на помосте, и на полу.

Поймав напряженный взгляд есаула, я спокойно кивнул. Мы прекрасно поняли друг друга. Для станичников дуван – это святое, а мне еще с ними выстраивать отношения.

Надеюсь, они оставили хотя бы половину.

Судя по выражению лица Бренникова, происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Я догадывался, в чем причина, но решил уточнить:

– Дмитрий Иванович?

– Тут все местные, чужаков нет.

Так вот что напрягло следователя. Да и я изрядно расстроился.

– Кто покупатель? – спросил я, шагнув к постанывающим пленникам.

Торговцы дурью тут же уткнулись взглядами в пол, но один из них, намеренно или случайно, все же посмотрел на мужика в синем сюртуке. Впрочем, в подсказках мы не особо-то и нуждались.

– Тут три шатуна и купец с помощником, – тут же доложил Дмитрий Иванович.

– Всех на улицу, а синего оставьте здесь, – обратился я к есаулу, а затем повернулся к следователю: – Думаю, вам тоже стоит выйти.

Бренников в ответ лишь рассерженно фыркнул и остался на месте.

Казаки споро выволокли из склада четверых пленников. Парочка станичников на всякий случай осталась с нами, как и явно любопытствующий есаул.

– Кому, когда и куда ты должен отвезти товар? – присев на корточки, спросил я пленника.

В ответ он лишь криво ухмыльнулся.

Эва как. Ладно, поступим по-другому. Он явно надеется, что его просто будут бить и есть шанс перетерпеть. Ну-ну.

Выпрямившись, я жестом остановил грозно заворчавшего казака и движением ноги немного перевернул лежащего так, чтобы ему были видны мои действия. Затем отправился к помосту с товаром. На одном из ближних стеллажей нашелся небольшой мешок с орехами, которые без жалости были вытряхнуты на пол. В этот мешок я отсыпал немного пыльцы и с этой ношей вернулся к пленнику.

– Знаешь, что будет, если я надену это на твою голову и выйду отсюда минут на десять?

Пленник задергался, показывая свою осведомленность, и посмотрел на Бренникова.

– Нет, – по-доброму сказал я, – ты туда не смотри, ты сюда смотри. Для таких, как ты, закона у меня нет. Есть только ненависть. Причем заметь, мне за это ничего не будет. Если тебе повезет и вместо богадельни отправишься в морг, наш уважаемый Ян Нигульсович совершенно искренне подтвердит, что покойник загнулся, потому что хватил лишку, потакая своему нездоровому пристрастию. Ну как, будешь говорить?

То, что делает передоз пыльцы с наркоманами, купчишке было известно доподлинно, так что он тут же сломался:

– Лодочный сарай Тимохи Беспалого.

Уточнять я не стал и просто посмотрел на Дмитрия Ивановича:

– Был такой рыбак, – спокойно сказал следователь, который явно не понял, что мои обещания совсем не являлись блефом. – Спился два года назад. Лодку вдова продала, а сарай остался.

– С задержанными на базу отправьте десяток, остальные с нами к Стылой, – сказал я есаулу, стараясь, чтобы мои слова прозвучали как-то средне между приказом и просьбой.

Все-таки Щукин по чину стоял на ступеньку выше меня в табели о рангах.

– Сделаем, – понятливо кивнул казак.

Наша колонна вновь понеслась по улицам Топинска. Из привокзального района мы попали в Бондарский, а затем через Мойку добрались до Портового околотка. К лодочному сараю добирались пешком и все скопом, потому что ждать выдвижения пластунов времени не было. Хотелось бы отправить вперед Мыколу, но в таких условиях дать ему необходимые инструкции попросту невозможно.

То, что мы опоздали, я понял сразу, как только услышал шум винта. Когда идущие в авангарде пластуны подбежали к лодочному сараю, аэрокатер с тремя пассажирами уже набирал скорость. Конечно, казаки попытались подстрелить хоть кого-то, но в темноте сделать это довольно проблематично. Через пару секунд разогнавшееся судно исчезло из виду, хотя шум винтов мы слышали еще пару минут.

Я не стал отходить от паромобиля и обреченно облокотился на капот.

Казаки выглядели спокойно, а вот Бренников ярился как кот, у которого из-под носа сбежала жирная мышь.

– Да как так-то, как так?! – От злости следователь грохнул кулаком по капоту.

Ну и зачем портить чужую вещь? Только недавно заменили помятые волком секции.

– Вот он, вот он, ваш Авось! – все же нашел козла отпущения мой подчиненный, почему-то решив, что мы с духом удачи выступаем заодно. – Поманит шансом, сволочь такая, а затем мордой об стол!

Да уж, сорвался бедолага, впрочем, подобное отношение к Авосю для игромана вполне естественно, и сейчас Бренников, похоже, выплескивает то, что накопилось за долгие годы. Ну и пусть. Мне не в тягость, а ему, может, полегчает.

Следователь продолжал яриться, а вот я был спокоен как удав. Почему? Да потому что, в отличие от Бренникова, увидел еще один шанс. Шанс призрачный, но все же…

И именно отчаянная ругань Дмитрия Ивановича и поминание мистических персонажей навели меня на нестандартную идею. Продолжая наблюдать за ругающимся коллегой, я неожиданно понял, что происходящее очень похоже на сцену из легендарного советского кинодетектива.

Моя улыбка не укрылась от свирепого взгляда Бренникова.

– Игнат, чему ты улыбаешься? У тебя… у вас же есть еще одна такая лодка. Мы можем их догнать!

– Увы, не можем. Пока доберемся до моего ангара, пока спустим катер на воду, они доберутся до истока Стылой, а после их уже не найти. Особенно ночью. Другой вопрос – как эти сволочи не боятся соваться в Топь по ночам и вообще умудряются держать там постоянный лагерь?

– Постоянный лагерь? – наконец-то остыл Бренников.

– Да, – спокойно кивнул я, – более того, подозреваю, что наша ведьма тоже где-то там.

– И все же почему вы так спокойны?

– Потому что у меня есть идея, как можно их достать.

– Рассказывайте, – быстро перейдя на деловой тон, практически потребовал следователь.

Ну, я рассказал. Вкратце, без особых подробностей и предисловий.

– Ну знаете, Игнат Дормидонтович, – кажется, даже обиделся Бренников, – это совсем уж из разряда сказок.

– А у вас есть идея получше? – не унимался я.

Вообще-то вопрос был риторическим, так что мы отбросили все сомнения и начали подготовку к утренней вылазке. И это плохо, в смысле что действовать придется утром. От помощи стригоя я вынужден буду отказаться, и не только потому что днем он слабее, чем ночью. Нам нужны живые свидетели, так что видеть упыря в моей компании им не следует. К тому же не факт, что на место тайной базы Мыколе удастся добраться самостоятельно. Так что, потеряв один козырь, нужно срочно искать другие, причем не менее убойные.

Для начала я занялся транспортом. За последние полгода мы выпустили шесть аэрокатеров, один из которых сегодня ночью и сработал против своего же создателя. Суда были представлены в двух моделях – пассажирские и грузовые. Грузовиков мы собрали две штуки.

Почти весь этот флот я и собирался привлечь для нужд поисковой партии. В итоге мы должны получить двадцать посадочных мест, а если уплотниться, то и все тридцать. К штурвалам встанем я, Леха и Чиж. Они уже давно освоили этот вид техники, правда, в развлекательных целях, а не чтобы гоняться за бандитами.

Подняв посреди ночи Берендея, я ангажировал у него шестерых самых матерых шатунов, и это влетело мне в изрядную копейку. Затем, уже ближе к утру, мы наведались к ротмистру Савушкину. В отличие от его предшественника, с этим жандармом у меня сложились вполне нормальные отношения. Да и вообще он был приятным в общении – полностью соответствуя своей фамилии. Даже диву даюсь, как такой человек умудрился попасть в жандармский корпус, еще и выслужить немалый чин.

– Простите меня ради бога, Родион Николаевич, но боюсь, наш разговор не терпит отлагательств, – сразу перешел я к делу, едва увидев заспанное лицо Савушкина в приоткрытой двери.

Это мне еще повезло, что сегодня на энергетическом заводе дежурит его помощник.

– Слушаю вас, Игнат Дормидонтович, – кутаясь в халат и пытаясь стряхнуть с себя сонную одурь, сказал ротмистр. – Может, все-таки пройдете внутрь?

– Боюсь, на это у нас нет времени.

– Излагайте, – окончательно проснулся Савушкин.

– У меня намечается операция по захвату наркодельцов, и пройдет она в Топи.

– Лихо вы замахнулись, – удивленно поднял брови ротмистр.

– Поверьте, все это не ради забавы, – вздохнул я и, опережая очевидный вопрос собеседника, добавил: – Нужна ваша помощь, так как имеется подозрение, что мы можем столкнуться с ведьмой и ведьмаком. И чтобы спеленать их со всей надежностью, необходимы средства, доступные только вам.

– Ну и задачки вы ставите, дражайший Игнат Дормидонтович, – задумчиво произнес ротмистр.

Пару минут он и так, и эдак обдумывал возникшую проблему, а затем все же решился:

– Хорошо. Я и двое жандармов будем готовы через час. Куда прибыть?

– Вы знаете, где находится моя речная мастерская?

– Да, – кивнул Савушкин, – ходил туда присматриваться к вашей чудо-лодке, но уж больно дорога, зараза.

– Вот и покатаетесь по случаю, – обрадовался я, – а там, глядишь, и цена упадет до приличных величин.

– Договорились, – заулыбался ротмистр.

Ничего, я ему еще одноместный гоночный вариант покажу, а может, и подарю, потому что эта модель обещает быть не очень дорогой. Опять же для хорошего человека совершенно не жалко.

В какой-то степени я подставлял жандарма под свару с заоблачными покровителями Матюхина, но алиби у нас железное – кроме меня и Дмитрия Ивановича, никому и в голову не может прийти, что наркоторговцы и сатанисты хоть как-то связаны с пришлым чиновником. К тому же борьба с зарвавшимися ведьмаками и ведьмами, а также оборотнями и целым ворохом разнообразной нечисти – прямая обязанность сотрудников седьмого, «волшебного» отделения Жандармского корпуса.

Напоследок, уже в предрассветных сумерках, я решил еще раз положиться на так нелюбимого Бренниковым Авося и повел паромобиль к дальнему хутору дядьки Зоряна.

Зорян Аристархович Белецкий являлся уникальным человеком. Его одновременно можно назвать и бирюком, и шатуном, и ведуном, а может, и колдуном, но уж в этом он точно никогда не признается.

В предрассветных сумерках я решительно постучал в закрытые ворота бревенчатого частокола, защищавшего хутор бирюков. Народ здесь встает рано, так что вряд ли кого-то разбужу. Так оно и оказалось. Через открывшееся окошко на меня зыркнул недобрый взгляд:

– Кто такой? Чего надо?

– Видок Силаев к Зоряну Аристарховичу, – чувствуя себя мажордомом, провозгласил я.

– Он никого не ждет. – Судя по голосу, парень был достаточно молод.

– А ты пойди и спроси, ждет твой хозяин кого-то или не ждет. Тебе что, все его мысли и желания ведомы?

За воротами заворчали, но все же решили не рисковать.

Ждать пришлось минут пять, затем ворота открылись, и приземистый, но крепкий как дубовый пенек парень провел меня через двор в большой терем. Там, в обширной светлице, и дожидался незваного гостя дядька Зорян.

Этот тоже был из породы пеньков, но уже от столетнего дуба, и его молодая копия смотрелась на фоне отца жидковато.

– Чем мне благодарить богов за такого беспокойного гостя? – с непонятной интонацией спросил хозяин хутора.

– Благодарить вам богов или гнать меня за порог, решайте сами, но прежде выслушайте.

– Чего же не выслушать, коли просят с вежеством, – кивнул бирюк, отчего его окладистая борода заколыхалась словно портьера.

Мой рассказ занял пару минут, потому что я по дороге обдумал все несколько раз. На успех не надеялся – ведь с городскими властями бирюка ничего не связывало. Был лишь один шанс заполучить такого союзника: если пришлые сдуру полезли к нему со своими предложениями.

Бинго! Все же полезли.

Когда я упомянул чужаков, старик недовольно поморщился. Он нахмурился и, немного подумав, опять кивком пустил волны по своей бороде:

– Согласен, такие соседи нам здесь не нужны. Что думаешь делать?

И это я тоже не стал скрывать от нового союзника, чем вызвал у него искреннее удивление.

– Непростой ты человек, Игнат Дормидонтович. Много тайн хранишь.

– Поверьте, меня только порадовало бы, будь их поменьше, – в тон собеседнику ответил я.

– Добро, – решительно встал с лавки так и не пригласивший меня присесть хозяин хутора. – Через полчаса я и мой старшо́й будем у речки.

– Еще я хотел попросить защитные артефакты для казачков и кое-какие зелья. У шатунов вроде есть.

– Кто пойдет от Берендея? – уточнил бирюк и, услышав имена, удовлетворенно кивнул. – Достойные мужи, у таких всего своего в достатке. Будут тебе обереги и зелья, но уже за отдельную плату.

– Сочтемся, – согласился я, сворачивая разговор, который получился неожиданно удачным.

Встретили меня, конечно, не очень, но не исключено, что таким способом Зорян проверял мою адекватность. Возможно, именно то, что я не стал надуваться перед ним дворянской спесью, и решило дело.

Пока мотался домой и готовился к выезду, вышло время, отведенное союзникам. У пристани нашей речной мастерской уже стояли все четыре аэрокатера. Чиж отлично справился с поставленной задачей. Впрочем, новые хозяева катеров не должны были сильно упираться. Я пообещал им либо отремонтировать, либо вообще выкупить суда в случае повреждения, и это помимо немаленькой арендной платы. Сейчас весь состав наших мастеров, вместе с Корнеем Васильевичем, проводил осмотр техники. Вроде особых проблем не было.

А в это время на берегу начало собираться разномастное воинство защитников старых устоев Топинска. Колоритное, скажем прямо, собрание. Шатуны выглядели неброско в заправленных темно-зеленых рубахах, широких поясах и в жилетах, чем-то похожих на разгрузки. На головах какие-то странные колпаки с длинными ушами. Вооружены разномастно, но серьезно.

Жандармы во главе с Савушкиным оделись в черную полевую форму с высокими сапогами, но уверен, что на поясах портупей и в заплечных ранцах у них всякого магического добра на пару тысяч рублей. А вот Зорян с сыном вырядились аки сказочные богатыри. Шлемов на головах конечно же не было – обошлись чем-то похожим на кольчужные капюшоны. Да и широкие торсы прикрывали кольчуги крупного плетения.

Нужно проследить, чтобы за борт не выпали: ко дну пойдут как чугунные гири. Впрочем, вот уж кому опыта и ума не занимать, так именно этому загадочному человеку. Уж он-то точно знает что делает. Свою бороду хуторянин заплел в три косы, превращаясь в нечто запредельно колоритное. Из оружия у каждого было по небольшой секире и по паре пистолей, стволы которых покрывали едва светящиеся руны.

Дюжину казаков отбирали едва ли не со скандалом. Эти адреналиновые наркоманы не переставали удивлять меня своей лихостью на грани безумия, которой они вечно бравировали друг перед другом. Оделись и снарядилась станичники так, как обычно ходят и к девкам на завалинку, и в конную атаку, и в болото. С той лишь разницей, что к девкам не берут с собой карабинов. Получив в помощь тяжелую артиллерию в виде дядьки Зоряна, я решил не набивать катеров как бочки с сельдью, так что количество казаков было жестко ограниченным. Их вел хорунжий Дмитрий Черный, каким-то чудом уговоривший своего начальника не соваться в это гиблое дело.

Если честно, я предпочел бы все же есаула, потому что лишний свидетель в столь высоком чине всяко полезнее.

– Загружаемся, господа, – скомандовал я, направляясь к пристани, при этомзевая так, что едва не вывихнул челюсть.

– Погодь-ка, Дормидонтыч, – окликнул меня дядька Зорян, а подойдя ближе, протянул флягу, – выпей, сразу взбодришься. Негоже идти в сечу снулым.

Сомневаться в порядочности этого человека мне даже в голову не пришло. Жидкость из фляги ледяным комком ухнула в желудок и тут же расползлась по всему телу приятной свежестью. Мозг заработал так, словно прошел все положенные фазы сна.

– Благодарствую, – кивнул я, возвращая флягу, а затем начал распределять бойцов по посадочным местам.

Жандармы сели в прогулочный катер купца Воробьева, за штурвалом которого находился Леха. Шатуны, прихватив с собой трех казачков, забрались в свой же аппарат. Точнее, в команду, которой принадлежал грузовой аэрокатер, входили только двое из пяти добытчиков. Пилот у них был свой. Второе грузовое судно было полностью забито казаками. Его поведет Чиж. Ну а я сяду за штурвал своего родного катера, взяв с собой Зоряна, его сына и Дмитрия Ивановича.

– Ну, с Богом, – вздохнул я и запустил коловратный двигатель.

– Перуне, вми призывающим тя… – Продолжение молитвы язычника поглотило гудение пропеллера.

Да уж, тут никакая молитва лишней не будет.

До истока Стылой прошли без проблем. К этому времени рассветное солнце разогнало туман, хотя прозрачная дымка все еще стояла над самой гладью Топи.

Далеко от устья я отходить не стал и, остановив пропеллер, позволил катеру плавно замедлиться. Идущие в кильватере суда повторили мой маневр.

Катер еще не остановился окончательно, а я уже начал раздеваться, в итоге оставив на себе только трусы и гогглы – самый ценный подарок от предыдущего владельца этого тела. Хорошую вещь сделали новгородские мастера: хочешь – как прибор ночного видения используй, а хочешь – как очки для плавания.

В это время Зорян сыпал в воду порошок из небольшого мешочка.

Надеюсь, он правильно выбрал смесь. Очень не хочется, чтобы местные щучки откусили от моего организма самое ценное после головы. Ладно, ждать дальше смысла нет.

В чуть зеленоватой воде медленно расплывалось синее облако ведьмачьего зелья, в него я и спрыгнул солдатиком.

«Крылья» запустил, как только вошел в воду. Мое движение вниз резко замедлилось, как и круговорот пузырьков воздуха вокруг.

Потрясающее зрелище. Справа из толщи воды вальяжно выплыла стая мелких остроносых рыбок, но, попав в расплывающееся синее облако, сибирские пираньи решили, что и в другом месте есть много чего вкусного.

Когда пузырьки завертелись веселее, а вода вокруг потеряла упругость киселя, мое движение вниз прекратилось, и пришлось приложить усилия, чтобы не всплыть слишком быстро.

К счастью, моим новым подругам не понадобилось много времени, чтобы почуять активацию знака их древнего покровителя. Вот на этой не такой уж очевидной догадке и строился весь мой план. Даже думать не хочу, как пришлось бы объясняться со всеми, не явись на мой зов призрачные красавицы.

Они приплыли вдвоем. Сотканные из воды фигуры действительно были не лишены некоего очарования. Я сразу почувствовал направленную на меня волну доброжелательности. Они узнали отголоски силы Переплута.

Вот и верь теперь, что никаких старых богов не было и не было их осиротевших слуг.

Выбросив из головы все лишние мысли, я постарался направить ответную волну симпатии и тут же задал мысленный вопрос, видели ли они вчера ночью точно такую же жужжащую штуку, как те, что сейчас плавают над нами.

Это тоже было тонкое место моего плана. Эмоции, конечно, хорошее дело, но не факт, что русалки смогут воспринять подобным образом сложные мысли. Мой домовой прекрасно понимал человеческую речь, на чем я и выстроил свой план, да вот беда – под водой не очень-то поговоришь.

Водные красавицы удивили меня еще раз. В ответном посыле явственно чувствовался положительный ответ. Мало того, в мою голову ворвался целый калейдоскоп картинок. Пришлось срочно транслировать русалкам просьбу провести меня туда, куда уплыл ночной путешественник.

И опять в ответ пришло согласие.

На этом мы и завершили наше странное общение, в основном потому что мне срочно нужно было освежить воздух в легких.

Напоследок не удержался и послал русалкам воздушный поцелуй. Или в таких условиях он называется водным?

После этого я усиленно заработал руками, и зарождавшееся удушье не главная тому причина. Просто на мой зов явились не только свободные энергенты – в поле зрения появилась русалка из породы умертвий. Вот ее можно было назвать как угодно, но только не красавицей.

Из воды я выпрыгнул как пробка из бутылки, но, не будучи тюленем, сразу забраться на борт не сумел. Пришлось воспользоваться помощью Дмитрия Ивановича и сынка Зоряна.

– Получилось? – почти хором спросили Зорян и Бренников.

– Хорошие девчонки попались, – отдышавшись, ухмыльнулся я и принял от следователя предусмотрительно взятое из дому полотенце.

– Ты, Дормидонтыч, только при отце Андриане подобного не сказывай, – дал мне дельный совет Зорян.

Да уж, у омского главы православных инквизиторов, которых официально вроде не существует, с юмором не очень хорошо. Хотя дядька он умный, рисковать все равно не стоит.

– Это не твои подружки там резвятся? – с подначкой спросил сынок Зоряна.

Пока я пытался натянуть штаны и посмотреть через плечо, юный балагур получил увесистый подзатыльник от бати.

– Прояви вежество, недоросль. С дворянином разговариваешь.

Парень явно хотел что-то возразить, но с таким папашей не поспоришь.

Впрочем, эти семейные разборки меня не волновали. Одеться до конца мои новые знакомые не позволили. Мощный бурун уже уходил на северо-запад, причем с приличной скоростью. Пришлось все бросать и запускать пропеллер.

И все же мой катер оказался резвее русалки, так что мы быстро ее догнали.

Вот так и шли – впереди бурун, а позади, гуськом, наша небольшая флотилия. Водный энергент сначала вел нас по открытым просторам, а затем вплыл к некое подобие мангрового леса. Хорошо хоть деревья росли не очень густо, но скорость все равно пришлось сбавить до минимума.

О том, что мы приближались к цели, как ни странно, сообщил Зорян. Причем не словами, а действиями. Ведьмак внезапно встал с заднего сиденья и, буквально нависнув надо мной, вытянул правую руку вперед. Так как растопыренная пятерня замерла практически перед моим лицом, я хорошо рассмотрел и засверкавшие перстни на толстых пальцах, и радужную пленку, образовавшуюся пред катером. А еще ударившие в этот щит пули.

– Гони, видок, долго не удержу! – заорал Зорян, чем вырвал меня из состояния оторопи.

Не хотелось мне заниматься столь экстремальным вождением, а придется. Пропеллер, надсадно взвыв, набрал максимальные обороты, и я повел катер зигзагами. Причем так лихо повел, что по коже пробежался морозец страха.

Даже не знаю, как мы не влетели в торчавшие из воды стволы, но меньше чем через полминуты катер пропахал метров двадцать тростниковых зарослей и резвой жабкой выскочил на берег.

Пока летели, в нас продолжали стрелять, но энергетический щит ведьмака выдержал.

Хочу себе такой же, но что-то мне подсказывало, что там не все так просто и подобная опция недоступна простому видоку. И все же зависть прямо душит – Зорян нас буквально спас, потому что на подходе к острову мы были как на ладони.

Вот и думай теперь, что этакое подарить столь уникальному человеку. А отдариться за спасенную жизнь нужно обязательно, да и вообще налаживать дружеские отношения.

Семейная команда Белецких выпрыгнула из катера упругими мячиками. Заоравший что-то невразумительное Бренников ринулся следом, громыхая из своего армейского револьвера. Ну а мне пришлось задержаться, чтобы вернуть все снаряжение на место, – слишком уж резкой оказалась русалка, не дав мне толком одеться.

Закончил как раз к моменту, когда в берег уткнулся катер с Лехой и жандармами. Два грузовых судна лишь подходили к берегу. Оттуда доносились азартные вопли шатунов и казаков. Причем станичники матерно ругали Чижа, боясь пропустить все веселье.

Отморозки чертовы.

На тропинку, ведущую от мостков с пришвартованным катером заговорщиков, к центральной части острова мы с жандармами выскочили одновременно. По пути я успел шугануть обратно Леху, которому вдруг вздумалось погеройствовать.

За Белецких я не особо переживал, а вот проснувшийся в Бренникове боевой азарт вызывал определенные опасения. Что самое интересное – все вышло как раз с точностью до наоборот.

Догнав соратников у очередной полянки, я увидел, что Дмитрий Иванович, грамотно укрываясь за стволом дерева, осторожно ведет огонь в сторону противоположного конца прогалины. В это же время Зорян и его сынок вплотную сошлись с подельником ведьмы. Если честно, мне стало легче от осознания, что владелец спаренного арбалета – это не Эмма.

Дела на поляне шли не самым лучшим образом. Сынок Зоряна корчился на траве, прижав руки к животу. От мысли, что туда прилетел артефактный болт, становилось как-то нехорошо. Старый ведьмак не простит мне смерти сына. В это время взбешенный Зорян остервенело терзал оппонента бьющими из его рук молниями. От вражеского ведьмака уже валил какой-то сизый дым.

Когда пораженный магическими разрядами бородатый мужик затих, а за моей спиной послышался лихой казачий посвист, показалось, что победа уже в наших руках. И тут ситуация резко изменилась.

Жуткий, какой-то животный вой вязкой патокой разлился по лесу, заставляя мой желудок испуганно заурчать. С большим усилием в этом звуке можно было различить голос женщины. Голос, наполненный запредельной болью и горем. Из куста, поросшего какими-то розовыми цветочками, вышла прятавшаяся там Фурсова. В обтягивающих стройное тело кожаных лосинах и зеленом кафтанчике она выглядела не менее эффектно, чем в платье, но все очарование портили совершенно обезумевшие глаза и перекошенное лицо.

А дальше повторилась ситуация, возникшая во время штурма дома, где проводилась оргия. Правда, теперь уже со значительно бо́льшим размахом, и давила ведьма не похотью, а обуревавшими ее саму болью и отчаянием.

Похоже, страх и горе сорвали в ментальном даре ведьмы какую-то пломбу, и дикая мощь выплеснулась наружу. Скрутило всех – и слабо защищенных казачков, и даже Зоряна. Да чего уж там – специально снаряженных для подобных схваток жандармов повалило, словно снопы пшеницы сильным ветром. А вот мне хоть и стало плохо и тоскливо, но не так чтобы сильно. Амулет профессора раскалился, обжигая кожу, и все же сдержал ментальный удар.

Все мышцы тела протестующе ныли, но это не помешало мне вытащить «крашер» с резиновыми пулями в барабане и с чувством полного удовлетворения четыре раза пальнуть в живот ведьме. Стоявшая в эффектной позе с раскинутыми в стороны руками Фурсова сложилась, словно сломанная кукла, и кулем рухнула на землю.

Мои соратники начали приходить в себя. Не удивлен, что первым очнулся Зорян. Он, пошатываясь, подошел к сыну и напряженно замер над ним, а затем повел себя так, словно обезумел. Вместо того чтобы броситься помогать отпрыску, ведьмак тут же от души шлепнул ладонью по вихрастому затылку и пошел ко мне.

Парень за его спиной наконец-то разогнулся и отбросил в сторону зажатый в руке болт.

Ай, хороша кольчужка. Зря я до сих пор игнорировал Зоряна, испугавшись его дурной славы. Нужно срочно исправляться и налаживать максимально теплые отношения.

Подойдя ближе, ведьмак вперился взглядом в мою грудь:

– Знатная вещица у тебя, Дормидонтыч. Дашь посмотреть?

Обращение, которое было придумано, дабы прощупать мою адекватность, видимо, закрепилось. Впрочем, я не возражал.

– Покажу, конечно, но позже. Только осторожнее. Вещь полезная и досталась в подарок от друга.

– Когда я сотворил свой первый артефакт, ты еще не родился, – притворно нахмурился ведьмак. – Разберемся.

Злые как черти казаки, ускоряясь, побежали вперед. А вот к Дмитрию Ивановичу окончательно вернулось благоразумие. Вместо того чтобы ринуться в новую атаку, он решил помочь юному ведьмаку, коль уж родной отец наплевал на проблемы непутевого отпрыска.

– Ведьму не помни́те! – запоздало всполошился я, отметив злость станичников.

Но переживания оказались напрасными – жандармы уже паковали скулящую Фурсову.

До основного лагеря заговорщиков пришлось пройти еще метров сто под аккомпанемент выстрелов. Мы с Зоряном перешли на бег, но можно было уже не спешить. Станичники и шатуны быстро расправились с дюжиной охранников-ведьмаков, а никого другого на острове и не было. Лагерь тоже не впечатлял, но в шести больших полуземлянках наверняка можно найти много интересного и ценного.

Меня же больше интересовало то, что осталось за спиной.

– Проследите, пожалуйста, за казаками. Плохо не то, что к их рукам может что-то прилипнуть, хуже, если это самое прилипшее оторвет шаловливые ручонки к такой-то матери.

Зорян понимающе улыбнулся в бороду и направился к разоряющим лагерь казакам.

На обратном пути я наткнулся на уныло бредущего юного ведьмака и решил воспользоваться случаем:

– Ты как?

– Нормально, – неприязненно произнес сынок Зоряна и добавил сквозь зубы: – Ваше благородие.

Ничего, сейчас мы проверим, злобствует парень из-за неудачи или по причине изначально мерзкого характера.

– Можешь называть меня Игнатом, не такая уж я большая шишка, – с неким намеком предложил я.

Парень смущенно засопел и проворчал:

– Пахомом тятя назвал.

– Ну, будем знакомы, Пахом. – Открыто улыбнувшись, я протянул юному ведьмаку руку, которую он крепко пожал.

Нормальный парень, просто еще неопытный и весь как огурец – зеленый и в колючих пупырышках.

– Ты поторопись, отцу может понадобиться помощь.

Посмотрев вослед торопливо убежавшему Пахому, я тоже перешел на бег и вскоре оказался на поляне, где жандармы пытались привести в чувство сомлевшую ведьму. Хотя, нужно отдать должное, наручники и миленький такой ошейник они на нее все же благоразумно нацепили.

В данный момент Савушкин совершал попытки вернуть ведьму в сознание, как это делают кавалеры на балах с сомлевшими дамами, – дул на нее и легонько встряхивал.

Да уж, жандармы порой пугают меня своей непредсказуемостью.

Мы не на балу, и галантным я бываю, только если сам того захочу, так что, чуть изменив маршрут движения, подошел к оставшейся после позавчерашнего дождя луже и щедро зачерпнул оттуда жидкой грязи.

Вот этот комок я и уронил на миленькое личико ведьмы.

О, смотри, как быстро очнулась!

В шоке были все, кроме самого исполнителя волшебного фокуса. Ведьма зашипела рассерженной кошкой и скованными спереди руками попыталась очистить лицо. С грязью это дело получалось крайне непродуктивно.

У меня не было ни малейшего желания унизить эту женщину, а вот вывести ее из равновесия очень даже хотелось.

– Как хорошо, что вы очнулись, госпожа Фурсова, – начал я экспресс-допрос, не дожидаясь возмущенных воплей от своих более воспитанных союзников. – У меня есть к вам очень выгодное предложение. Вы рассказываете все о своих преступлениях и выдаете истинного заказчика всего творимого в Топинске безобразия, а в качестве ответной любезности я приложу все силы, чтобы суд учел ваше чистосердечное признание и содействие следствию.

В ответ ведьма прекратила размазывать грязь по лицу, зловеще улыбнулась и плюнула в меня.

Экая мастерица, но не виртуоз.

Плевок попал на мою одежду где-то в районе груди, но особого ущерба наряду не нанес, потому что после всех этих побегушек по острову он и так был испачкан до предела.

Реакция женщины меня не особо удивила – она явно была уверена, что Матюхин вытащит ее из рук правосудия. А вот то, что после слов о покровителе напрягся Савушкин, заставило меня задуматься. К делу я его привлек не только из-за антимагических кандалов, но и в качестве свидетеля. Но так ли уж нужно подставлять единственно известного мне нормального человека в жандармском корпусе?

– Родион Николаевич, я не уверен, что вам стоит слышать предстоящий нам с госпожой Фурсовой разговор.

– Игнат Дормидонтович, это моя арестованная, и расследовать ее преступление будет седьмое отделение, – официальным тоном возразил жандарм.

– Уверен, Дмитрий Иванович найдет, что вам возразить, – парировал я, и решительный взгляд следователя подтвердил мою догадку, – но я предлагаю вам компромисс. Что, если вы расскажете начальству, как после долгого спора я предложил вам отправить сатанистку в Эбейтынский монастырь? В итоге она не достанется ни вам, ни нам.

Лицо Савушкина удивленно вытянулось, а вот ведьма испуганно икнула и побледнела. Мне даже стало интересно, что же такое творят с ведьмами в сем богоугодном месте. Если вспомнить до дрожи добрые и жутко всепонимающие глаза отца Андриана и бешеный взгляд брата Савелия, то твориться там могло все что угодно.

Похоже, аналогичную картинку нарисовало и воображение жандарма, поэтому он лишь кивнул и добавил для проформы:

– Кандалы после вернете, расписку брать не буду.

Засим троица жандармов удалилась вслед за основной массой нашего отряда. Ну а я искренне улыбнулся нашей пленнице:

– Да, милая, именно так я и собираюсь поступить. Ты голову-то включи, дурочка. Думаешь, покровитель Матюхина, как бы высоко он ни сидел, станет ссориться с церковью?

То, как она дернулась при упоминании фамилии нанимателя, откровенно меня порадовало, так что я продолжил:

– Сатанинские шуточки стали вашей огромной ошибкой. Поверь мне, в лучшем случае от вас с этим рыжим скотом попросту откажутся, а в худшем – на всякий случай – тихонько удавят. Единственный шанс выжить – это сделать так, чтобы у тебя за душой не осталось никаких секретов. Зачем убивать кого-то для сокрытия того, что и так всем известно?

Фурсовой ума явно не занимать, но, судя по взгляду, убедил я ее не до конца.

Ну что же, зайдем с другой стороны.

– Давайте сыграем в одну интересную игру. Вы ведь уверены, что, едва мы окажемся в городе, господин Матюхин избавит вас от тягостного общения со мной? Предлагаю пари без денежной ставки. Я берусь доставить вас к воротам монастыря раньше, чем ваш наниматель сможет приблизиться к нам хотя бы на десяток метров.

Похоже, она не поверила и на этот раз. А зря.

К моменту завершения нашей милой беседы события на острове окончательно вернулись в мирное русло. Подошло к концу даже мародерство, и участники налета наконец-то вспомнили о раненых товарищах. Да, таковые имелись, в количестве шести штук. Хорошо хоть тяжелых среди них не было. В смысле тяжелых для местной медицины, потому что угодившая в живот казака пуля в моем родном мире вызвала бы у всех его друзей исключительно похоронное настроение.

В итоге пришлось срочно снаряжать санитарное судно, на которое мы и загрузили раненых. С ними увозили и труп любовника Фурсовой. Сама ведьма пока оставалась на острове. За штурвал сел Чиж, которого я перед отплытием озадачил еще парочкой заданий.

Отправив в город раненых товарищей и тем самым успокоив остатки своей давно атрофировавшейся совести, казаки и шатуны вернулись к обыску уже всего острова в надежде найти еще что-нибудь ценное. Зорян с сынком тоже не пожелали оставаться в стороне. Чуть позже Леха увез жандармов.

Я же просто присел под березкой и задремал. Когда понял, что сейчас провалюсь в сон, пришлось оторвать Пахома от кладоискательства и использовать его в качестве охранника для ведьмы, а также в роли живого будильника.

Разбудил меня не Пахом, а его отец, которому явно надоело лазить по острову. Впрочем, оставшиеся на острове казаки тоже закончили поиски, и сейчас станичники разливали синюю жидкость из трофейной бутылки по трофейным же стаканам. Прямо на траве была разложена закуска.

– Вы хоть проверили, что они там пьют? – спросил я у Зоряна и успокоился, увидев уверенный кивок.

– Может, пора и нам домой возвертаться? Чего тут сидеть? – спросил ведьмак.

Сверившись с выуженными из кармашка жилетки часами, я отрицательно качнул головой:

– Еще полчаса. Почему бы и нам не выпить, дядька Зорян?

– Хорошее дело в доброй компании, – улыбнулся в усы ведьмак и тут же грозно нахмурился на сына: – А ты слюни-то подбери. Мал еще.

– Так он… – чуть не ткнул в меня пальцем Пахом, но вовремя осекся.

Через полчаса и пары рюмок «трясинки» на брата мы быстро собрались и загрузились на два оставшихся аэрокатера. Собственность заговорщиков осталась у причала, хотя шатуны явно раскатали на судно свои толстые губы. Пришлось их окоротить – и так нахапали полные торбы хабара. Кроме катера на острове остались трупы охранников ведьмачьего логова. За всем этим еще придется возвращаться. Конечно, если успеем раньше местного зверья. Из воды в Топи много чего выползает на запах крови.

Путь домой вышел на удивление мирным, чего нельзя сказать о финальной его части. Нас встречали. Причем делегация впечатляла своей массовостью и составом. Кажется, Матюхин согнал сюда всех полицейских города, и жандармов, похоже, тоже.

Вон рядом с заезжим чиновником стоит сам Аполлон. В презрительной отдаленности от полицмейстера находилась жалкая группка моей поддержки в лице судьи и трех членов городского совета, включая его главу.

В груди зашевелились опасения. Не дай бог вся эта кутерьма поднялась до того, как Чиж сошел на берег, а не тогда, когда раненые поступили в больницу. Решительно отогнав сомнения, я посмотрел на Фурсову. Ведьма торжествующе улыбалась, но немного сникла, когда увидела не менее лучезарную улыбку в моем исполнении.

Все это время наш катер шел на средних скоростях, чтобы не отрываться от грузового судна. Теперь же я подвинул рычаг в крайнее положение, заставив пропеллер радостно взвыть.

Все-таки не удержался и помахал Матюхину ручкой. Даже с расстояния в пару десятков метров было видно, как тот побагровел.

Лишь бы не психанул и не пальнул нам вослед. С него станется.

К счастью, никто стрелять не стал, и мы благополучно прошли мимо вереницы лодочных сараев на левом берегу реки. Еще через десять минут спуска по Стылой, когда Топинск исчез за деревьями, вдали показался железнодорожный мост.

От сердца тут же отлегло – Чиж все-таки справился. Рядом с мостом, сердито пыхая паром, замер маневровый паровоз с грузовой платформой и пассажирским вагоном для бригады ремонтников.

Осторожно причалив к берегу, мы с Дмитрием Ивановичем помогли поникшей Фурсовой выбраться из катера и начали карабкаться на железнодорожную насыпь. Из паровоза показалась донельзя довольная физиономия Чижа. Дабы приободрить и похвалить воспитанника, я показал ему поднятый кверху большой палец.

И только когда оказались в вагоне, мне наконец-то удалось расслабиться. Правда, я еще раз немного напрягся, увидев в окно, как по реке ползет грузовой аэрокатер с Матюхиным, отрядом полицейских и шатуном у штурвала.

Вот ведь настырный типус!

Махать чиновнику по особым поручениям из окна тронувшегося с места вагона я не стал, а просто откинулся на спинку жесткого сиденья и тут же уснул.

Можно сказать, что нам повезло – разогнавшийся маневровый все же успел догнать утренний поезд на Омск до того, как навстречу по единственному пути прошел встречный. Иначе нам пришлось бы ждать идущий в Топинск состав на узловом полустанке. Кто его знает, что мог сотворить за это время сошедший с резьбы Матюхин.

За все время пути я так и не удостоил Фурсову разговора и дал ей возможность дозреть самостоятельно. И она дозрела. Кажется, даже перезрела, потому что заблаговременно вызванный генерал-губернатором судебный ведун, наверное, первый раз в жизни почувствовал себя исповедником. Уверен, таких покаянных речей он не слышал ни разу за всю свою карьеру. А все потому, что ведьме очень не хотелось попасть на исповедь к другому человеку, которого лично я опасался больше, чем даже шефа жандармского корпуса.

Явственно и с доказательствами вскрылась связь Матюхина с фальшивыми сатанистами, руками которых он не только подставлял всю верхушку городской власти, но и избавлялся от конкурентов в торговле пыльцой. Оба убиенных купца были ключевыми игроками в перепродаже наркотиков. Обиднее всего то, что я об этом даже не догадывался, сконцентрировавшись на шатунах.

Еще я получил у ведьмы информацию, которую подарю Берендею на день рождения: третьей жертвой ряженых оккультистов должен был стать именно он.

Когда кутерьма со снятием показаний и оформлением доброго десятка протоколов наконец-то закончилась, князь выпроводил из кабинета всех, кроме меня. Я уже понял, что заднего хода делу дать невозможно. В Топинск полицмейстеру был отправлен приказ об аресте Матюхина, а уже выехавшую из Москвы комиссию ждал очень теплый прием. Но расслабляться мне не стоило. Едва закрылась дверь за спиной дежурившего сегодня адъютанта, как князь взревел раненым медведем:

– Ты меня в гроб вогнать хочешь?! Пригрел на груди гадюку!

Я вытянулся в струнку до скрипа позвоночника и пялился в потолок.

Сейчас нужно переждать, пока шеф не стравит пар. В таком состоянии он глух к любым, даже самым здравым, доводам.

Когда князь наконец-то устал орать и стучать кулаком по столу, я чуть расслабил стойку и позволил себе взглянуть ему в глаза.

– Что пялишься? – опять взъярился шеф, но уже без прежнего накала. – Ты хоть понимаешь, во что меня втравил?

– Не понимаю, – отчеканил я с придурковатым видом.

– Что?! – зарычал князь, но было видно, что это был последний выплеск, на который хватило сил, да и его соображалка наконец-то заработала. – Издеваешься?

– Никак нет, – ответил я уже нормальным тоном. – Я понимаю лишь то, что избавил всех нас от больших проблем.

– Поясни.

– Вы точно уверены, что неизвестная мне могущественная особа защитит вас от государя?

Не понял, а почему это князь так дернулся, когда я сказал «особа»? Неужели это женщина?

– Государю не в чем меня упрекнуть, – упрямо мотнул головой номинальный владыка Западной Сибири.

– Даже если ваши недруги донесут императору о разгуле сатанистов в Топинске и куче трупов, образовавшихся в перестрелках полицейских с шатунами?

– Это твои фантазии, – проворчал князь, но было видно, что он задумался.

– Это мое знание города и его жителей. Один Зорян Белецкий легко положит с сотню полицейских или казаков. Эти люди десятилетиями привыкли жить без поводка какого-либо хозяина. Они построили Топинск и будут биться за свою свободу до конца. А кто-то из Москвы решил, что имеет дело с забитыми крестьянами, которых еще полвека назад землевладельцам разрешалось пороть своей волей. Да что я говорю? Вы же понимаете все это намного лучше меня.

– Понимаю, – уже устало, но все же с нажимом подтвердил князь, – как и то, что на этом ничто не закончится.

– А может, мне стоит поговорить с княжной? – осторожно спросил я и тут же опять вытянулся в струнку.

Да кто же стоит за всем этим, что нашего Живодера корежит от одной мысли о таинственном кукловоде?

– Не сметь! Даже не думай соваться в столицу! – хрипло заорал князь, стуча кулаком по столу. – Еще с прошлого раза успокоительное пью. Прикажу выпороть, и плевать на хартию гражданских вольностей. Ты меня понял?

– Да, ваше сиятельство, – отчеканил я, глядя в потолок.

– Хорошо понял?!

– Так точно, ваше сиятельство!

– Пшел с глаз моих, изверг, – прохрипел генерал-губернатор, устало рухнув в кресло.

Да, он орал на меня, грозил всяческими карами, но было видно, что прекрасно осознавал мою правоту. Правда, ни благодарить, ни извиняться не станет ни за что и никогда – такой уж он человек.

Часть вторая

Глава 1

Чуть уставшие от летней жары, но все еще великолепные в своем зеленом одеянии огромные ели проплывали за окном, словно в бесконечном хороводе. Я всегда любил ездить на поездах. Плавное раскачивание вагона и размеренный перестук колес вводили меня в некое подобие медитации.

Увы, именно сейчас полностью расслабиться никак не получалось. Время от времени накатывали волны какой-то звериной ярости и желания кого-нибудь убить. Как ни странно, подобную злость я ощущал совсем не к любителям чужого каравая. Нет, меня бесила человеческая тупость и спесь зажравшейся столичной знати.

Первая такая волна посетила меня, когда за утренним чаепитием после хорошей тренировочной встряски я лениво развернул «Московские ведомости» и через минуту яростно разорвал газету.

Вальяжным и ленивым слогом столичный скандальный журналист сообщил мне, что на очередной дуэли в парке на Лосином острове был убит граф Антонио Скоцци. Вот так – просто и даже небрежно – в колонке курьезов миру было объявлено об уходе одного из лучших людей, которых я знал. Да, он сам точно таким же образом отправил на тот свет с десяток дворян и, возможно, заслужил подобную участь, но меня это не успокаивало.

Желание узнать подробности происшествия и убедиться в том, что это не чей-нибудь злой умысел, буквально распирало меня изнутри. К тому же еще один близкий мне человек лишился единственного друга в том напыщенном столичном дурдоме.

И все это навалилось на меня на фоне размеренной и уютной жизни в провинциальном Топинске. Схватка с передельщиками уже начала размываться в памяти и казалась дурным сном.

Судья помирился с полицмейстером, ну и я сделал вид, что не сержусь на нашего Аполлона. Жизнь вошла в привычное русло, и практически все свое время я разделял между производственными делами и зачисткой любимого города от всякой отравы, занимаясь этим в компании Дмитрия Ивановича. Он, кстати, еще раз и с огромным удовольствием послал явившегося мириться полицмейстера по матушке. Так что быть теперь Лехе старшим следователем.

Почти каждый вечер наша чуть поредевшая из-за отсутствующего Давы компания выбиралась в «Старого охотника», а по выходным мы выезжали на рыбалку или просто на пикник. Даже Боря сумел помириться с Глашей.

И на фоне сущего парадиза такая вот плюха от судьбы.

К посещению столицы я готовился словно к выезду на крупномасштабные боевые действия. Чуйка не намекала, а вопила о том, что, отправляясь в Москву, я лезу в гадючье гнездо, из которого в прошлый раз удалось выбраться с большим трудом и благодаря редкостному везению.

Как ни странно, отпроситься у генерал-губернатора удалось почти без проблем. Он уже успел остыть, к тому же князю была прекрасно известна моя дружба с великой княжной и ее супругом. Шеф лишь попросил передать Даше самые искренние соболезнования и потребовал даже не пытаться разматывать клубок наших проблем, подняв шорох на самом верху.

Пришлось пообещать.

И вот я в поезде. Дни сменялись ночами, как и пейзажи за окном. Ярость понемногу уходила, но желание пустить кому-нибудь кровь никуда не делось. Буду даже разочарован, если смерть Антонио – это простая глупость зарвавшегося от скуки дуэлянта, а не чья-нибудь интрига.

В этот раз компанию мне составил Леонард Силыч. Я с некой ностальгией вспомнил те времена, когда мы вместе летели в одной каюте на дирижабле. В этот раз скрываться не пришлось, и проводники сами озаботились кормом и даже кошачьим туалетом. Правда, я вынужден был целиком оплатить купе и дать обещание не выпускать кота наружу. Проводникам же невдомек, что Силыч будет поумнее многих из них, если не всех, вместе взятых.

На железнодорожную станцию славного города Владимир мы прибыли почти на закате. К этому моменту я уже был готов к выходу – чемоданы переведены в походное состояние, арсенал быстрого реагирования скрыт под легким длиннополым пиджаком, а на затененное модной шляпой лицо нацеплена маска скучающего прожигателя жизни и путешественника.

Проводник помог мне доставить на перрон багаж, а уже там его перехватил носильщик.

– Куда желаете, барин?

– К грузовому перрону.

– Сей момент, – словно норовистый конь, мотнул головой носильщик и потащил тележку к хвосту длиннющей змеи транссибирского экспресса «Золотой феникс». Я двинулся следом, а рядом важно вышагивал кот, с интересом осматривая окрестности.

Пока прошли три десятка пассажирских вагонов, дюжину грузовых и добрались до сцепки открытых платформ, умаялся даже я. Что уж говорить о носильщике. Тут впору извозчика нанимать.

Мы как раз успели к моменту, когда шустрые грузчики, сдернув защитный брезент, с помощью специального крана опускали паромобиль на перрон неподалеку от грузовой аппарели. Работали они быстро и слаженно – остановка экспресса во Владимире была недолгой. Скатывать вниз дорогущий аппарат грузчики не решились, но с этим я мог справиться и сам.

Носильщик, показывая свою техническую подкованность, подкатил тележку прямо к объемному багажнику, но я его разочаровал:

– Сложи чемоданы за спинками.

Когда багаж занял место в пространстве за спинками двухместного купе, я забрался на водительское место и запустил смесь из баков в котел. Леонард важно уселся на пассажирское сиденье, млея под любопытными и восторженными взглядами окружающих.

Пыхнув паром, мобиль медленно и осторожно спустился по аппарели, а затем весело покатил по дороге между товарными складами. Охранник у выезда с территории вокзала лишь поклонился и молча открыл шлагбаум.

Выехав на продолжающую привокзальную площадь дорогу, я притормозил паромобиль и, чуть подумав, все же решил не искать гостиницу, а провести ночь в пути. Так будет и быстрее, и проще, потому что дорога между Владимиром и Москвой днем наверняка забита транспортом, а при нынешних правилах дорожного движения, точнее, их почти полном отсутствии, придется либо ползти как улитке, либо сильно рисковать. А мне рисковать нельзя: очень уж специфический груз имеется в багажнике.

Осторожно лавируя между редкими мобилями, колясками и телегами, я выбрался из города и с облегчением разогнался на почти пустой дороге в Москву. И лишь когда окончательно стемнело, а дорогу освещали исключительно фары, сделал первую остановку.

Открыв багажник, я вынул оттуда запасную канистру с реагентом, а затем откинул панель в глубине грузового отделения. За панелью обнаружилась ниша с мягкой обивкой, где полусидя довольно удобно устроился Мыкола.

– Ты в порядке? – спросил я стригоя и получил в ответ утвердительный кивок.

Ну и ладненько. Вернув панель на место, я быстро загрузил в багажник канистру. Именно поэтому носильщик получил приказ поместить чемоданы в салон – чтобы мне не пришлось лишний раз таскать их туда-сюда.

Наш мастер Ярослав Андреевич и его помощники постарались на славу, превращая четырехместное купе в двухместное с увеличенным багажником. Определить наличие там скрытой ниши с первого взгляда было проблематично. Да и со второго тоже, потому что сейчас в Империи технически подкованных людей – с гулькин нос. И что самое главное, мастера проделали все это за сутки и без лишних вопросов. Правда, обивал спальное место для упыря и устраивал открывающиеся изнутри замки уже Корней Васильевич.

Закрыв багажник, я вернулся за руль и вновь разогнал паромобиль почти до максимума, благо на плохо освещенной дороге по ночам в это время могут ездить только экстремалы.

Ближе к полуночи, когда проезжали обширный массив леса, я сделал еще одну остановку. Повторив манипуляции с канистрой, выпустил Мыколу наружу. В принципе он, если находится в состоянии покоя, может обходиться без крови дней десять, но коль уж выпала такая возможность…

– Сходи на охоту, – сказал я стригою, – не факт, что скоро получится нормально поесть. – Ты помнишь, что я сказал насчет людей и домашней живности?

В ответ Мыкола лишь раздраженно дернул головой и буквально растворился в темноте, которая в сочетании со светом фар была особо густой.

Неприятные, скажу я вам, ощущения. Оперативно нацепленные на голову гогглы немного исправили ситуацию, и когда через полчаса стригой вернулся, это уже не застало меня врасплох. Кот тоже помог, вовремя зашипев на приближающегося Мыколу, а так-то вампир двигался совершенно бесшумно.

Времена, когда Мыкола возвращался с охоты измазанный в крови и грязи, давно минули. Сейчас он выглядел так же аккуратно, как и перед нырком во тьму.

К окраинам Москвы мы приближались в предрассветных сумерках. Чувствовал я себя достаточно бодро, потому что часа в три ночи немного поспал прямо на сиденье паромобиля. Благо с такой охраной можно не бояться внезапного нападения.

Правда, когда проснулся, я ощутил кратковременный укол страха. Ночь вокруг, а мой безмятежный сон охраняют кот и упырь, сидящий на пригорке, неподалеку от машины. Это до какой же степени нужно потерять страх, чтобы спокойно уснуть в подобной обстановке?

В прошлой жизни я мог пережить нечто подобное только в наижутчайших кошмарах. А сейчас ничего, воспринимаю как должное. Да уж, правду говорят, что человек способен привыкнуть ко всему.

Вообще-то ночное путешествие мне очень понравилась. В поезде, конечно, комфортнее, но намного скучнее.

С Московского тракта мы свернули еще в Балашихе и до Новой Москвы добирались кружными дорогами не очень хорошего качества, причем настолько, что поездка перестала меня радовать. По пути начали попадаться разнообразные телеги. Но ни одного паромобиля, кроме своего собственного, за все утро я так и не увидел. Наконец-то после череды узких, кривых улочек показалась водная гладь искусственного озера.

При постройке нового города мастера шлюзов, плотин и каналов от всей души поиздевались над бедной Пахрой, превращая не очень-то большую реку в еще одну транспортную артерию имперской столицы. В итоге образовалась дюжина маленьких озер и два больших. На берегу второго по размеру искусственного водоема Новой Москвы и находился один из десятка местных речных портов. Именно сюда мне посоветовали наведаться знакомые купцы из Топинска. Они часто привозили в столицу товар, который продавался не сразу и нуждался в месте для хранения.

Огромный складской комплекс отличался от других тем, что рядом находилась гостиница для приезжих купцов. Фешенебельностью она не поражала, но меня все устраивало. Один из самых маленьких складов удалось снять прямо в гостинице, у метрдотеля, пока носильщик тащил часть моих чемоданов в номер.

Сам я ни отдыхать, ни завтракать не спешил, а сразу направился на склад. Мне досталось небольшое помещение, по размеру как раз подходившее для хранения паромобиля. К удивлению приказчика, я и не думал загонять туда машину, а, отобрав у него ключ, отправил парня обратно в гостиницу. Незачем ему видеть, как в склад из багажника перемещается стригой со свернутым матрасом под мышкой.

Позаботившись о напарнике, я вернулся за руль и поехал к гостинице. Соваться на Андреевский проспект с упырем в багажнике было бы глупейшим поступком. Мало ли какие там стоят следящие артефакты и бродят специалисты по поиску всякой нечисти. Тот случай, когда Евсея «наградили» ограничивающими браслетами прямо на вокзале, стал для меня хорошим уроком.

Перед тем как подняться в номер, я попросил консьержа отправить к машине горничных, дабы они очистили ее от пыли. В данной ситуации это были идеальные мойщики машин, умеющие обращаться со сложной мебелью и диванной обивкой.

Увы, в номере душа не было, зато на первом этаже гостиницы имелась неплохая купальня. Так что я без проблем освежился, съел легкий завтрак и завалился в постель еще на пару часов.

Ближе к обеду относительно свежий, предельно бодрый и облаченный в приличный костюм, я подвел паромобиль к ограде графского дворца семейства Скоцци. Правда, семейство теперь состояло из одной персоны, и мысли об этом опять ввергли меня в мрачное настроение.

Как и в прошлый раз, охранник сначала отзвонился по телефону и только после этого впустил гостя на охраняемую территорию. Вместо пула слуг меня встречал один хорошо знакомый человек. Ну, почти человек.

– Можете мне не верить, господин Силаев, но я рад вас видеть, – огорошил меня неожиданным признанием извечный телохранитель Даши.

Не то чтобы мы с этим волколаком были в натянутых отношениях, но и особой приязни у нас не случилось, несмотря на много чего совместно пережитого. К тому же он не очень одобрял связь своей хозяйки с такой личностью, как я. И вряд ли тут срабатывала ревность – просто волчара нюхом чуял человека, притягивающего к себе неприятности, а значит, и к его хозяйке тоже.

– Чего только в жизни не бывает, – без особого энтузиазма пожал я плечами. – И все же поведайте мне, Василий, с чего вдруг такая милость?

Волколак шутейного тона не поддержал:

– Плохо с хозяйкой.

– Что случилось? – тут же напрягся и я.

– Ничего, кроме гибели графа, но по ней это сильно ударило. Психует, почти не спит.

– Думаете, я смогу помочь?

– Чего только в жизни не бывает, – с грустной улыбкой вернул мне Василий мою же колкость.

– Хорошо, мы попробуем, – покосился я на выбравшегося из паромобиля кота.

Леонард Силыч и Василий обменялись не самыми доброжелательными взглядами, но, видно, решили, что проблем хватает и без дополнительной вражды.

– Я провожу вас в вашу комнату, а затем сообщу хозяйке.

Почти весь путь до входа в правое крыло здания мы промолчали, а затем я все же решил прощупать почву насчет обмена информации:

– Василий, после встречи с княжной мне бы хотелось обсудить с вами обстоятельства гибели графа.

Волколак заиграл желваками, но все же ответил:

– Оно вам надо связываться с дворянской Игрой? – Остановившись, Василий посмотрел мне в глаза.

– Плевать мне на Игру. Если Антонио сгинул по дурости, нам остается лишь оплакать его, а если там хоть что-то нечисто…

– Там все нечисто, – зарычал волколак. По его лицу даже пробежала волна частичной трансформации, но он тут же успокоился. – Поговорим об этом позже. Возможно, у вас что-то выйдет. В конце концов, я ведь сейчас говорю с бесноватым Ловцом.

Опа, а моя погремуха претерпела изменения. Даже не знаю, гордиться или расстраиваться.

Отведя меня в уже знакомую гостевую комнату, Василий удалился, а ему на смену пришла служанка. Кажется, ее зовут то ли Агафьей, то ли Агриппиной.

Следом за служанкой явился дюжий парень, приволокший мои чемоданы. Они вдвоем быстро разложили вещи по шкафам, не тронув лишь оружейногобаула. Затем, так и не дождавшись дополнительных приказов, удалились. После гостиницы переодеваться и мыться смысла не было, так что я просто принялся ждать возвращения Василия.

Он управился на удивление быстро. Минут через пятнадцать в дверь постучали.

– Она ждет вас в столовой, – сказал волколак, и у него непроизвольно дернулся уголок рта. – Даже не знаю, как вы с ней будете разговаривать.

– Словами, Василий, словами, – сказал я тоном умудренного опытом старика, внушающего прописные истины подростку.

Для пикировки обстановка была не та, так что дальнейший путь мы проделали молча. Вот и дверь в столовую. Открываясь, она скрипнула совсем уж зловеще.

А петли следовало бы смазать. Распустилась прислуга.

Кто бы сомневался, что привели меня сюда не для дружеского обеда. Стол был совершенно пуст, а сидящая на стуле Даша являла собой квинтэссенцию мрака. Черное платье, черная вуаль и, что самое неприятное, ощущение черной ауры, пульсирующими кругами расходившейся от ее застывшей фигуры.

Да уж, не зря переживал Василий. Так и до срыва недалеко, а там толстенный ошейник и монастырская келья. И это если она не успеет наделать слишком уж много трупов. Но княжну можно понять – она ведь потеряла совсем не мужа или любовника. Загнись я где-нибудь под кустом, Даша, может, и поплачет, но долго горевать не станет. На той злополучной дуэли погиб ее самый близкий друг – возможно, единственная родная душа на этом свете.

– Вас не звали.

Звенящий льдом голос вырвал меня из задумчивого созерцания.

– Нас вообще никто никуда не зовет, но мы же не обижаемся, – с притворным огорчением сказал я и добавил уже не для Даши: – Заходи, чего мнешься?

А Леонард действительно все никак не мог решиться войти в дверь. Нематериальную злобу темной ипостаси стриги он чувствовал как никто другой, но все же Сылыч не был простым котом.

Совершенно по-человечески вздохнув, он вошел в комнату и настороженно прижался к моей ноге.

Давящую ауру полубезумной злобы размыло удивление, на что и был расчет. Я с самого начала сомневался, что смогу утешить Дашу. А вот мягкая ласка кота, особенно для женщины, которую боятся все животные, может и сработать. Так оно и вышло.

Леонард без особой охоты, но довольно быстро подошел к Даше и с урчанием потерся об ее ногу. Кажется, я даже услышал, как лопнула призрачная струна напряжения. Княжна наклонилась и подняла тяжелого кота себе на колени. Осторожно погладила, а затем… разрыдалась.

Мне осталось только приблизиться и, встав позади княжны, положить ладони ей на плечи.

Плакала она недолго, а успокоившись, позвонила в маленький колокольчик. В комнату тут же ворвались слуги с подносами. Причем все старательно пытались скрыть счастливые улыбки.

Уверен, они обрадовались совсем не избавлению от угрозы быть растерзанными сошедшей с ума стригой, просто действительно любили свою хозяйку.

Наконец-то обстановка в комнате стала более нормальной. Погасили свечи и немного приоткрыли шторы, впуская солнечный свет. Быстро накрыли на стол. Даже Леонарду на стул положили тарелку с чем-то мясным. Кормить его на столе я запретил.

Обед получился одновременно и грустным, и веселым. Мы вспоминали Антонио, его проделки, циничность и одновременно удивительную чувствительность. Настроение Даши качалось между веселой грустью и злой печалью. Неудивительно, что темная сторона ее натуры не могла не повлиять на ситуацию. В такие моменты глаза княжны сверкали бешенством, один раз она даже раздавила зажатый в руке бокал. Порезанные пальцы потянулись к ошейнику. Я уже хотел подняться со стула, но Леонард Силыч справился сам.

Как Дашу нельзя назвать обычным человеком, так и моего хвостатого напарника не стоит считать обычным котом. Любое другое животное выброс эмоций стриги вогнал бы в панику, но Леонард лишь встряхнулся и плавным движением заскочил на колени княжны.

Нежно боднув Дашу головой в живот, кот печально заурчал, а затем проникновенно заглянул ей в глаза. Княжна тут же утратила воинственность и, обняв пушистого психолога, тихонько всхлипнула. Но это были уже остатки той депрессии, из которой нам с моим усатым другом все-таки удалось вытащить мою подругу.

Княжна улыбнулась сквозь слезы, с каким-то остервенением срывая с себя вуаль.

– Кстати, ты уже видел воплощение на экране своего поэтического гения?

Уже в который раз мне стало стыдно за бессовестное ограбление господина Шекспира.

Совсем чуть-чуть.

– Нет, пока не довелось, да и не уверен, что буду в восторге.

– Почему же? – подняла брови Даша. – Получилось весьма недурно. Хочешь посмотреть прямо сейчас?

– У вас что, кинотеатр прямо здесь?

– А что тебя удивляет? В конце концов, я небедная леди, к тому же один из главных акционеров концерна «Верона». К слову, дорогой партнер, ты бы как-то повлиял на генерального директора. Я не особо вникала, но, кажется, Василий пару раз гонял от порога обеспокоенных управляющих.

– Завтра разберусь, – недовольно проворчал я, думая о том, что же опять умудрился учудить Дава. Что-то мне не верилось, будто он способен хоть как-то навредить своему финансовому благополучию. Стремление к собственной выгоде у него заложено на уровне генов.

– Ну что, пойдем? – Встав со стула, Даша протянула мне руку.

– А тебе сейчас можно, это… – Начав фразу, я немного растерялся, не зная, как ее заскочить.

Не очень-то хотелось упоминать о трауре, когда княжна только-только пришла в себя.

– Ой, полно тебе, – небрежно отмахнулась Даша, но все же не сдержала грустного вздоха. – Уверена, Антонио смотрит сверху на все эти черные тряпки и жутко ругается как по-итальянски, так и по-русски. Вот уж кому всегда было плевать на условности.

– Тогда веди меня, прекрасная муза.

Даша взяла меня под локоток и повела по коридору к внутренней лестнице на первый этаж. Затем мы спустились вниз и, пройдя еще один коридор, оказались у большой двустворчатой двери.

Застоявшиеся от уныния и бездействия слуги, едва осознав движение хозяйки, тут же забегали как встревоженные тараканы. Двери открыл суетящийся сверх необходимого лакей, а позади нас уже пристроилась служанка с подносом, на котором стояла бутылка вина и бокалы.

За дверью обнаружился небольшой зал с экраном во всю стену. Из мебели в помещении находились с десяток мягких кресел, парочка диванов и небольшие столики.

Даша сразу потянула меня к дивану. Когда мы уселись, она обхватала мою руку и крепко прижалась к плечу. В этом жесте не было эротизма, просто ей не хватало человеческого тепла. То, что сейчас творилось с княжной, нельзя назвать улучшением настроения и полным уходом депрессии – просто нервная реакция. Но все же она держалась, как могла.

Не знаю, кто там отвечал во дворце за работу киноаппаратуры, но активизировался он довольно быстро. Не успели мы заскучать, как электрические лампы в зале погасли. Затем откуда-то сверху из-за наших спин в экран ударил мощный луч света.

Ну что сказать, картинка так себе, так же как и цвет, но это я придираюсь. Для местного уровня вообще нереальная крутизна.

На экране поплыла панорама города, снятая сверху.

Неужели использовали дирижабль? А может, просто загнали оператора на какую-то башню. Но все равно неплохо.

Голос за кадром зловещим тоном начал вещать о вражде двух купеческих родов из итальянского квартала Новой Москвы, а также поведал зрителям о не самом адекватном поведении молодой поросли сих семейств.

Ну вот, не удержался Серж от чрезмерного пафоса. Кстати, нужно наведаться и к нему. У парня тоже горе. Что бы я ни думал о чрезмерно близких отношениях между мужчинами, человек он неплохой и любил Антонио все душой.

Фильм продолжался, и теперь режиссера можно было похвалить. Неплохая динамика и смена планов. Тут он сработал на «отлично». С актерами неоднозначная ситуация. Ромео, то есть Роман Мамонтов, был откровенно староват для шестнадцатилетнего, а вот Джулия Карпова выглядела сущим ангелочком.

Не знаю как, но Даша почувствовала мой интерес к девушке, выглядевшей на экране беззащитным олененком.

– Хороша барышня?

– Ну как тебе сказать… – не желая врать, промямлил я.

– Ты на нее особо-то не облизывайся. Занята пташка, причем твоим же похотливым дружком. К тому же за этим ангельским личиком скрывается такая мразь, что диву даешься.

Эва как, а на вид и не скажешь. Впрочем, на экране она играет очень хорошо, так что и в жизни лицедействует наверняка не хуже.

Озвучивать свои мысли я не стал, да и Даша решила не углубляться в тему, так что мы молча продолжили просмотр.

Минут через десять фильм действительно увлек меня. Несмотря на некоторые ляпы, Серж оказался прекрасным режиссером и подобрал неплохую съемочную группу. И все же досмотреть фильм до конца не получилось, хоть он и не был таким уж продолжительным – всего-то сорок минут. Впрочем, я уже знал, чем все закончится, поэтому без особого сожаления прервал просмотр. Причиной тому стало посапывание княжны в мое плечо.

Это очень хорошо – для женщины сон такое же прекрасное лекарство от депрессии, как для мужиков крепкий алкоголь. С величайшей осторожностью я переместился на диване, встал, а затем аккуратно поднял княжну на руки.

Да уж, изрядно ее вымотала последняя декада. Наверняка спала лишь урывками. И сейчас, когда нервная струна ослабла, организм потребовал свое.

Курировавшая нас служанка оперативно открыла дверь и на цыпочках посеменила впереди меня, указывая путь. Впрочем, дорога к спальне княжны мне и без того прекрасно известна.

Оставив Дашу в компании хлопотавших над ней служанок, я вернулся в отведенную мне комнату. Василий ждал меня у порога, а вот Леонард куда-то исчез, воспользовавшись темнотой в домашнем кинотеатре. Наверняка на кухню убег, стервец. Уверен, теперь на пушистого психотерапевта никто из прислуги не посмеет даже косо посмотреть.

Телохранителя княжны я пригласил внутрь, а маячившего неподалеку слугу отправил за коньяком. На удивление все мои приказы выполнялись с показательной поспешностью. Кажется, я неплохо поднял свой рейтинг среди обитателей этого дома. Вон даже оборотень престал смотреть на меня волком.

– Рассказывай, – сказал я Василию, когда слуга обеспечил нас выпивкой и вышел из комнаты.

– Да особо рассказывать-то и нечего, – влив в себя порцию напитка, которую меня научил отмерять еще Антонио, ответил телохранитель. – Сам вызов я не видел и знаю о нем лишь по пересказам. Ничем не примечательный раут, на котором граф оказался совершенно случайно. Обычная перепалка с подвыпившим хлыщом. Причем граф сам вызвал своего убийцу. Затем дуэль на Лосином острове. Там я присутствовал в качестве слуги. Секундантом был барон Марель. Сам бой длился не больше пары секунд. Все выглядело так, будто графа подловили на расслабленности и недооценке противника.

– Выглядело? – ухватился я за явно выделенное слово.

– Даже не знаю, как сказать, – чуть помялся волколак, – вот нюхом чую, что был подвох.

– Поверь, – кривовато улыбнулся я собеседнику, – нюху вашего брата я научился доверять. Говори все как есть.

– Вроде чарами там и не пахло, потому что соперники согласились надеть ограждающие браслеты. Арбитр проверил всех на признаки использованных зелий. И все же меня насторожило то, как дрался Ледицкий. Граф был опытным фехтовальщиком и не расслаблялся, даже когда напивался в стельку и презирал соперника, но казалось, что отставной гвардеец знал, куда в следующую секунду двинется супротивник. А дальше все просто – финт и укол в сердце. И тут уж никакой лекарь не поможет, даже кудесник.

Это я и сам знал. Вывороченные кишки, переломы и кучу всяких других ужасных на вид ранений здесь лечили без особых проблем, а вот разрыв сердечной мышцы и повреждения мозга – это смертельный приговор даже в магическом мире.

– Так, а теперь о том, что ты узнал об убийце Антонио.

– Ледицкий Степан Аркадиевич. Из московских, хоть и родовитых, но обедневших дворян. Благодаря стараниям одной из фрейлин императрицы, которая является дальней родственницей Ледицкого, он попал в гвардию, но потерял и место, и благосклонность покровительницы, когда устроил пьяный дебош, в результате которого расколотил дорогущую цинскую вазу из личной коллекции ее императорского величества.

– И в итоге он стал бретером? – сделал я очевидное предположение и ошибся.

– Странно, но нет. В подобных делах не замечен, но при этом явно не бедствовал. Откуда деньги – непонятно.

– Значит, тот же бретер, но на прикорме у кого-то из высокородных.

Василий лишь кивнул, показывая, что и его посещали подобные мысли.

– Отвечать по Игре пытались?

– Нет, – мотнул головой волколак. – Хозяйка с тех пор слегка не в себе и в Игру не лезла, а, кроме нее, близких людей у графа не осталось. Ну не Серж же будет хвататься за шпагу.

– А ты?

– Пытался найти, – прямо взглянул мне в глаза Василий, намекая, что хоть это и не его забота, но Антонио он тоже уважал. – Как сквозь землю провалился, гаденыш. Я даже частных сыщиков нанимал. Все без толку. Москва слишком уж большая.

В этом он прав. Вон даже оставлявших за собой широкий кровавый след упырей поймать не могли, а тут решивший залечь на дно обычный бретер.

– Бандитов привлекал?

– Каких? – удивленно переспросил волколак.

Понятно, этот оборотень тоже из служак, как и Евсей, а это, если честно, почти диагноз. Слишком уж давят привитые предубеждения и условности. У меня же с этим проблем не было. К тому же впрок пошли наставления Дмитрия Ивановича. Он любил говорить, что самые информированные люди в городе – это те, кого никто не замечает. А кто у нас является суперпрофессионалом в незаметности? Нет, не шпики и не наемные убийцы, а слуги.

– Можешь позвать вашего главного слугу? Как его там зовут?

– Мажордом Савелий Яковлевич, – не до конца понимая суть вопроса, автоматически ответил Василий.

– Вот его и зови.

Поиски не затянулись, и через десять минут Василий уже заводил в мою комнату седовласого мажордома. Уходить волколак не спешил, явно желая присутствовать при беседе.

– Чем могу услужить, ваше благородие? – вежливо спросил предводитель графской прислуги.

– Мне нужно связаться с тем, к кому при нужде вы обращаетесь за решением щепетильных дел. Ну, скажем, продать вещи, которые неожиданным образом потерялись в господском доме.

Лицо мажордома застыло каменной маской:

– Мы никогда…

– Уверен, – остановил я праведное возмущение слуги, – вы чисты аки слеза институтки. Но кто-то из ваших подчиненных должен знать того, кто слышал о тех, кого жизнь заставила обратиться к столь темным личностям. К завтрашнему вечеру мне нужно знать, где и когда можно встретиться с тем, к кому новомосковская прислуга бегает с темными делишками. Можете донести до него информацию о том, кто я, и о моей готовности щедро платить за информацию.

– Но я все же не понимаю… – опять начал прикидываться простаком мажордом.

Что же, по-хорошему не получилось.

– Значит, – жестко припечатал я, – либо вы мне сейчас нагло врете, либо незаслуженно занимаете свою должность по причине недостатка ума, расторопности и опыта.

А вот это мимо цели – и ума, и всего остального у старикана хватало, но, видно, все же недостаточно, чтобы сразу прочувствовать ситуацию и пойти на сотрудничество.

– Я постараюсь, – зло прищурившись, сбросил наивно-вежливую маску мажордом.

– Да уж, постарайтесь, – пренебрежительно процедил я и жестом руки отпустил старика.

Опять из меня поползла подхваченная в местном общества спесь, но сейчас собеседник заслужил подобное обращение.

Взгляд в окно показал мне, что наступает вечер, но пока было не так уж поздно. Об этом мне сообщили выуженные из кармашка жилетки часы. В принципе можно наведаться к Даве, но жутко хотелось спать. К тому же мало ли какие у моего друга планы на эту ночь. Так что лучше завтра с утра, благо день будний и у расторопного кинопродюсера наверняка имеется множество всяких безотлагательных дел. Уж лучше я ему нарушу деловые планы, чем интимные.

Глава 2

Из-за раннего отбоя проснулся я еще засветло. Зато прекрасно выспался, что положительно сказалось на настроении. Впереди еще много мрачных и даже зловещих дел.

Утро оказалось насыщенным. Первым внес свою лепту старый мажордом.

– Ваше благородие, – остановил он меня на выходе из комнаты, когда я собрался в тренировочный зал.

– Слушаю, – все еще холодно отреагировал я, не забыв нашего вчерашнего разговора.

– Мне удалось связаться с неким Витым, и он дал свое согласие на встречу.

– Благодарю, Савелий Яковлевич, – сменил я гнев на милость в качестве поощрения и оказался прав.

Не уверен, что без этого старый мажордом поделился бы со мной своими сомнениями.

– И еще кое-что, – с заминкой произнес старик, вызвав у меня живейший интерес. – Уж больно он охотно согласился, особенно когда узнал, кто вы такой.

Мне кажется или старик лично разговаривал с бандитом?

– Как интересно.

– Вот и мне кажется, что это может быть интересно и… опасно, – проявил неожиданную заботу мажордом.

– Разберемся, – с улыбкой ответил я. – Еще раз спасибо.

– Мы с радостью выполним любые ваши пожелания, ваше благородие, – церемонно поклонился предводитель слуг.

В ответ я кланяться не стал и лишь кивнул, а затем продолжил свой путь в тренировочный зал. Как раз там Василий занимался со своими бойцами. Так что для меня нашлись и тренировочное оружие, и спарринг-партнеры, причем в изрядном количестве и разнообразии.

Ох, и укатали же меня ребятки! Но и мне удалось удивить их кое-какими ухватками.

Последующий душ и завтрак вообще сделали день, можно сказать, радужным, к тому же впереди долгожданная и, несомненно, приятная встреча с Давой.

Благодаря Василию мне без особого труда удалось отыскать престижную гостиницу, в которой и снимал улучшенный «люкс» мой шебутной друг.

Вид паромобиля эксклюзивной модели и мой не самый бедный наряд сразу же расположили метрдотеля к сотрудничеству со столь важным господином. Правда, он все же попытался не допустить меня в номер все еще почивающего постояльца, но не преуспел в этом без сомнения благом начинании.

То, что Дава до сих пор спит, стало первым нехорошим звоночком. Ведь на часах уже десять утра. Вторым звоночком являлся тяжелый, сдобренный дорогим парфюмом дух, царивший в темном номере с наглухо зашторенным окнами. Ну и последним уже колокольным набатом ударил вид растертой по серебряному подносу кокаиновой дорожки.

Сознаюсь, крышу у меня сорвало знатно. Сам не помню, как оказался в темной спальне и за волосы вытащил Даву из постели:

– Ты что же творишь, сволота такая?!

– Я… где? – промямлил мой еврейский друг, пытаясь понять, что здесь вообще происходит.

Со стороны это должно было выглядеть комично. Субтильный, хотя и жилистый юноша, как щенок тряпку, таскает рыжего детину, да еще и полностью раздетого.

– Там! – скрипнув зубами, ткнул я пальцем в сторону гостиной, где на столе находился поднос со следами белого порошка. – Наркота!

– А чего такого? – слегка пришел в себя Дава и даже сумел возмутиться: – Я обещал не трогать пыльцу, а это всего лишь кока. Просто чтобы взбодриться.

– Кикимору тебе в жены! Всего лишь кока?! – задохнулся я от возмущения.

Для меня наркота – давний пунктик еще с родного мира, где я потерял друга из-за этой дряни. Когда близкий тебе человек, словно на прогулку, выходит в окно четвертого этажа, впечатлений и воспоминаний хватит даже на три жизни. И еще раз подобного я не допущу. Особенно после гибели Антонио. Уж лучше я лишусь дружбы Давы, чем позволю ему загубить свою жизнь.

– Собирайся, мы уезжаем.

Мой напор явно смутил парня, но тут вмешался сторонний фактор.

– Давид, что происходит? Гони этого хама вон, – послышался сонный женский голосок, и из вороха простыней выползла гибкая, полностью обнаженная девичья фигурка.

Опа, вот это явление ангела народу. Сама Джулия-Джульетта. Права была Даша, дамочка еще та заноза. На экране она смотрелась намного приятнее – очень уж отталкивал контраст милого, почти детского личика, на которое легли следы неправильного обращения со слишком уж щедрым даром Господа.

Дава тут же приободрился:

– Игнат, что ты себе позволяешь?

– Я позволяю? – Теперь мой голос звучал не возмущенно, а вкрадчиво. – А мне кажется, что это ты позволяешь. Буден день, десять утра, а ты в постели, упоротый отравой, с девкой, которая вроде у нас получает огромные деньги в качестве актрисы, а не проститутки. Так что, друг мой, или ты прямо сейчас одеваешься, или…

– …Или что? – с вызовом окрысился Дава.

Интересно, он действительно думает, что я сейчас буду угрожать ему физической расправой? Ох, наивный еврейский юноша.

– Или я прямо отсюда еду на телеграфную станцию и отправляю телеграмму твоему папеньке. Рассказать, что будет после этого?

А вот это уже удар сильно ниже пояса. Арон Моисеевич только выглядит интеллигентным и незлобивым старичком. Хватка у него как у бульдога, а темперамент как у скорпиона. Про Цилю Марковну я вообще молчу. Не дай бог, она узнает об этом безобразии, тогда за жизнь Давы, да и свою собственную, я не дам и ломаного гроша.

Мой все еще друг понял это моментально. Наркотическая и алкогольная муть мгновенно исчезла из его глаз, и он со вздохом поплелся в угол комнаты, где валялась его одежда. Но я увидел это лишь боковым зрением.

Тихий шорох за спиной послужил сигналом к действию. В итоге мне удалось не только вовремя перехватить тонкие ручки Джульетты, но и сдержать свой чисто инстинктивный удар лбом в милое личико. Никакого гендерного шовинизма – только рефлексы.

Вот это был бы урон для нашего кинобизнеса!

– Дамочка, вы совсем ополоумели?!

– Он все равно будет мой! – с вызовом заявила Джульетта. – И сделает все, что я повелю.

Это она добавила тихим и, как ей казалось, зловещим шепотом.

Даже так? Это она зря сказала. Тут у меня в кучку сложились и страх за друга, и ненависть к манипуляторам. Хотя у этой особи вместо магических способностей был лишь природный шарм и красота, но все же…

Стиснув зубы, я оттолкнул ее от себя и до скрипа стиснул кулаки, но она совершенно не испугалась:

– Вы не посмеете меня ударить.

Она явно считала, что впечатлит меня гневно сверкающими глазами и откровенно демонстрируемыми прелестями.

– Ударить? – прошипел я аки змей, стремительно шагнул вплотную к девушке и, схватив ее за горло, чуть приподнял. Изящная фигура и птичий вес позволяли мне сделать это без особых усилий.

Теперь наши глаза находились на одном уровне, и мне было удобно ковыряться своим взглядом где-то в глубинах ее маленького мозга:

– О, бить я тебя не стану. Если еще раз разозлишь меня, попросту убью. Вскрою глотку от уха до уха, а тело спрячу в болоте. В этом случае ты станешь третьей тварью в женском обличье, которую я упокою собственными руками. Спроси у своих друзей, кто такой бесноватый Ловец, и тебя ждет интересная и очень страшная сказка.

Резким движением я забросил помятую красавицу на кровать, где она тут же театрально разрыдалась.

Нужно отдать должное, как актриса она просто великолепна.

Приступ ярости прошел, и мне даже стало немного стыдно за свое поведение. Нет, не потому что повел себя грубо с женщиной, а потому что вообще поддался эмоциям.

И с этим надо что-то делать. Может, заняться йогой?

Даву я вытащил из номера буквально за шиворот на глазах у шокированной обслуги отеля. В паромобиль он сел сам, надувшись как сыч.

Весь путь во дворец прошел в молчании, потому что и мне нечего было сказать своему другу, и Дава то ли обижался, то ли с похмелья чувствовал себя не очень хорошо.

Я понимал, что обошелся с другом слишком уж резко, но при этом осознавал, что вскрыл довольно опасный нарыв, грозящий нам в будущем серьезными неприятностями как личного, так и финансового плана. А на фоне траурного раздрая в верхах корпорации все может закончиться даже крахом зарождающегося бизнеса. Так что оздоровительный пинок генеральному директору как раз к месту.

В этот раз ворота в усадьбу Скоцци окрылись сразу, а старый мажордом и Василий встречали нас у подъездной дорожки.

– Как ее высочество? – с ходу спросил я у старика.

– Почивают, – ответил слуга с явной просьбой в глазах не беспокоить хозяйку.

Да я и не собирался.

– Вот и чудненько. Сон пойдет ей на пользу. А к вам у меня просьба разместить этого молодого человека в гостевой комнате. Мы ведь можем организовать это без ведома ее высочества?

– Госпожа еще в прошлый ваш приезд велела выполнять ваши прихоти в границах приличий, – поклонился слуга и добавил с хитрецой в голосе: – Думаю, эта просьба никак не нарушает указанных границ.

– Благодарю, – позволил я себе легкий кивок, но тут же раздраженно поморщился.

– Пива мне принеси, – барским тоном приказал Дава подбежавшей служанке.

– Хмельного не давать, – жестко сказал я, обращаясь ко всем присутствующим. – Василий, проследите, чтобы Давид Аронович не покинул гостевых комнат без моего разрешения.

– Что вы себе позволяете! – Давид попытался провести отчуждающую черту между нами.

Но меня таким тоном не проймешь.

– Вот честно, Дава, меня все больше одолевают сомнения в том, что я смогу хоть как-то тебе помочь. Пожалуй, моего жизненного опыта будет маловато. Думаю, Арон Моисеевич справится лучше. Да и негоже мне лезть в семейные дела. Хочешь, подвезу тебя в город, когда поеду на телеграф?

Давид ожег меня злобным взглядом и с видом арестанта поплелся вслед за указующей путь служанкой. Свидетели сей сцены прилагали все усилия, чтобы сдержать улыбки.

Когда моего друга, можно сказать, увели, потому что за уходящей парочкой тут же пристроился охранник, встал вопрос моих дальнейших действий. Забот было невпроворот, и не только вечером, когда состоится встреча с бандитами. К тому же дела киностудии тоже нужно как-то разгребать. Поэтому я дал Даве час, чтобы прийти в себя, а затем наведался в его комнату.

– Нехорошо тебе, добрый молодец? – поинтересовался я, не сумев сдержать язвительности.

– Да, знобит что-то, – без особого остервенения ответил Давид. – Сам, что ли, похмельным не бывал?

– И до моего приезда ты решал эту проблему понюшкой бодрящего кокаинчика? – вкрадчиво спросил я.

– А что, если и так? – с вызовом поинтересовался мой друг.

– А то, что ни черта это не похмелье. Поверь, дальше будет только хуже.

Понимания мои слова не нашли, но ничего – еще не вечер, а пока его не размотало окончательно, нужно решить кое-какие вопросы.

– Сейчас ты обзвонишь всех управляющих и назначишь на завтра встречу руководства концерна здесь, во дворце.

– А ты не забыл, что я все еще генеральный директор и изменить сие тебе не под силу?

– Не забыл, как и то, что в качестве одного из главных акционеров имею право созывать подобные собрания.

– Почему не сегодня? – решил Дава зайти с другой стороны.

– Потому что через пару часов тебе будет не до ведения дел. В общем, иди, обзванивай управляющих, и на этом пока ограничим наше общение. Ничем, кроме ссоры, оно закончиться попросту не может.

Как и ожидалось, на обед мучимый тошнотой Дава не вышел. О состоянии моего друга доложил Василий. Это и стало поводом для моего звонка доктору Беловицкому, с которым мы были знакомы по переписке. Именно он занимался лечением наркомании у «золотой молодежи» столицы и продвинулся в этом вопросе довольно далеко. Правда, подобную хворь пока стеснительно называли нервным расстройством.

Сразу после звонка проблемы друга пришлось отодвинуть в сторону и заняться состоянием подруги. Даша наконец-то проснулась, и меня позвали на второй обед. Не скажу, что расстроился, потому что поесть я люблю, а повара во дворце великолепные. При таком подходе главное не разжиреть.

Ни особым аппетитом, ни приподнятым настроением Даша похвастаться не могла, но выглядела уже лучше, и ее психическое состояние казалось намного ровнее.

За столом присутствовали только мы двое и Леонард в качестве дежурного доктора скорой психологической помощи. Но Даша уже пришла в себя, и помощь кота не понадобилась. Правда, она не удержалась от того, чтобы потискать Силыча, страдальчески закатившего печальные глаза.

Сначала мне не хотелось нагружать княжну чужими проблемами, но любые попытки поднять ей настроение простыми шутками ни чему не привели. Зато когда я сначала коснулся темы Давы и киноконцерна, а затем еще и поведал о недавнем переполохе в Топинске, Даша оживилась. Мало того, она огорошила меня совершенно неожиданным вопросом:

– А хочешь, я расскажу тебе, кто стоит за всем этим делом?

Неужели все так просто?

– Изволь.

– Моя маменька.

Вот это номер!

– Да уж, теперь понятно, почему князь так всполошился и настрого запретил мне ворошить это дело в столице, – задумчиво проворчал я.

– И правильно сделал, – строго нахмурилась Даша. – С мамой лучше не связываться. Она… как бы это сказать… бывает немного неадекватна, особенно когда дело касается Николеньки.

– Не понял, а при чем здесь великий князь?

Нетрудно было догадаться, что речь идет о втором сыне императора.

– Так маменьке все эти интриги не интереснее, чем появление на свет потомства ее любимой собачки. Это Николя решил поиграть в политику и дергает маменьку в качестве всепобивающего козыря. Хотя я по-прежнему не понимаю, зачем ему сдался ваш медвежий угол.

Уничижительное упоминание любимого города я пропустил мимо ушей, потому что были вопросы и поважнее:

– Раньше за ним такого не наблюдалось?

– Да, моему худосочному братцу хватало проблем со своими болячками. Но теперь, когда ему полегчало, все изменилось. – Заметив мой удивленный взгляд, Даша сокрушенно покачала головой. – Ты совсем одичал в своем болоте. В Новгороде нашли действенное лечение, и Николя́ пошел на поправку. Правда, от этого его характер лучше не стал, как бы не наоборот. Так что действительно не лезь в эту свару. Там даже мне делать нечего.

– И что же нам теперь, до скончания веков спать с револьвером под подушкой? – недовольно заворчал я.

– Успокойся ты, – мило улыбнулась княжна, и ее улыбка меня неимоверно порадовала. – Уверена, отец сделает необходимое внушение мама́н и столь грубо никто действовать не будет. Но вам все равно нужно держать ухо востро. Не знаю, зачем Николя понадобился Топинск, но они точно не успокоятся, возможно, просто из принципа.

– Ну и ладно, – с неожиданным равнодушием пожал я плечами, – пусть приезжают. Болота у нас глубокие. Места хватит всем.

– Ты неисправим, – улыбнулась Даша, и в этот раз улыбка далась ей легче. Оттаивает потихоньку наша Снежная королева. – Расскажи лучше, чем там закончилась вся эта история с Рыжим и Ведьмой.

– Да что там рассказывать. Матюхина, конечно, растрясти не получилось. Калач оказался тертым. От дачи показаний под судебным артефактом он отказался. Так что все списали на его самодеятельность и законопатили на каторгу. Сдается мне, что там его и прирежут для сохранения тайны и в назидание другим. Незадачливые любовники-сектанты, конечно, огребут года по два, но это меньше, чем боялись их родители. А все благодаря говорливой ведьме. Фурсова вообще напела на два пожизненных срока, и ее забрали жандармы. Но при этом рыжая ведьма несчастной не выглядела. Очень уж ей не хотелось в тот чудный монастырь.

Вторая половина дня прошла за легкими, ничего не значащими разговорами. Прервались, только когда явился посыльный с бандеролью от доктора Беловицкого. Посещать Даву прямо сейчас я посчитал преждевременным, поэтому попросил отнести коробку в свою комнату. Но проведать болящего все же пришлось раньше, чем предполагалось.

Уже ближе к вечеру, когда я собирался сворачивать посиделки, дабы успеть подготовиться к переговорам с бандитами, в кабинет Даши осторожно постучали. После разрешения войти в приоткрывшуюся дверь заглянул Василий:

– Ваше сиятельство, мне нужно переговорить с Игнатом Дормидонтовичем.

– Что-то случилось? – нахмурилась Даша.

– Его друг буянит.

– Ладно, – вздохнула княжна, – идите. И этого рыжего наглеца я видеть не хочу еще как минимум пару дней. Так что пусть на глаза мне не попадается.

– Извините, ваше высочество, – встав со стула, церемонно поклонился я, – но не выйдет. Завтра у нас собрание руководства киноконцерна, и вам необходимо там присутствовать.

– Ладно, иди, но я все равно им недовольна, – отмахнувшись, проворчала княжна. – Такой вечер испортил.

Ага, это она еще не знает подоплеки появления в ее доме сего гостя. К тому же моя предстоящая отлучка из дворца и ее причина вряд ли добавят Даше хорошего настроения.

– Что там у вас случилось? – спросил я Василия, когда мы быстро шли по коридору.

– Он словно повредился рассудком. Ударил служанку.

– Даже так? – удивился я и решил сменить траекторию движения, дабы заглянуть в свою комнату.

Запланированный мной сценарий воспитательной работы придется ускорить.

У дверей выделенной Даве комнаты мы увидели трех человек. Охранник контролировал дверь, в которую кто-то ломился изнутри, а мажордом делал внушение служанке. Девушка вряд ли что-то слышала, потому что горестно всхлипывала, закрыв лицо ладошками.

Я решительно отвел ее руки, дабы оценить ущерб. Щека была красной, и все же синяк из этого вряд ли получится. Дава бил не сильно, но этот факт никак не оправдывал его свинского поступка.

– Как это случилось? – спросил я у служанки, но ответил мажордом:

– Ваш гость почувствовал себя хуже и начал требовать кокаина или хотя бы водки. А эта дура решила влезть с предложением особого чая по рецепту бабушки. За что и получила. Нечего поучать господ жизни.

– Ладно, идите, после поговорим, – отпустил я слуг и повернулся к охраннику: – Открывай.

Хорошо вышколенный боец отпер дверь только после кивка Василия. Едва поняв, что преграды перед ним больше нет, Дава с ревом кинулся вперед, явно решив попросту затоптать меня. Но уроки Евсея не прошли даром. Приемом, возможно даже пришедшим к казакам с востока, я изменил траекторию движение увесистой туши, проведя его на болевом и забросив обратно в комнату. В итоге Дава врезался в софу и ею же накрылся.

Да уж, это не то, чего я добивался. Что-то мой друг чересчур активен. В состоянии ломки сильно не побегаешь, уж это мне известно. Хотя парень он здоровый и не так уж давно сидит на кокаине.

Зло сверля меня взглядом, Дава выбрался из-под софы. Предупреждая его неадекватные действия, я сунул под нос страдальцу бутылочку с зеленоватым содержимым:

– На, пей. Станет легче.

И все же дружбу не пропьешь и не пронюхаешь. Давид взял флакон из моих рук и без малейших сомнений махом опустошил его.

– Я зайду через пару минут, а тебе советую попытаться наконец-то задействовать содержимое своей черепной коробки. Что бы там у тебя ни находилось.

С этими словами я покинул комнату, которую тут же запер охранник.

Мой оружейный баул спокойно дожидался своего часа в шкафу гостевой комнаты и все же дождался. Экипировался я по самому жесткому варианту, даже прихватил светошумовые гранаты и дробовик. С надвинутой на глаза шляпой я напоминал вышедшего на тропу войны гангстера. Тут уж ничего не поделаешь: с волками жить – по-волчьи выть.

К моему возвращению Дава пришел в относительно нормальное состояние и даже сумел немного обдумать ситуацию. По крайней мере, вид у него был смущенным. Жаль, что лекарство дает лишь временное облегчение, в остальном бороться с зависимостью ему придется самостоятельно. Помочь своему другу я могу только добрым словом и хорошим пинком.

– Успокоился, дебошир? – спросил я и получил в ответ угрюмый кивок. – Теперь ты понял то, как эта дрянь превращает человека в животное? А я ведь предупреждал. Дава, ты женщину ударил!

– Я был не в себе, – попытался оправдаться мой друг, но понимания не нашел.

– Ты был не в себе с того момента, когда решил нюхнуть коки.

– Но Адель сказала, что… – опять стал юлить мой друг.

– С каких это пор Рыжий Кобель ходит на поводке у мамзелек? Дава, что ты несешь? – вспылил я и тут же постарался успокоиться. – Так, хватит тут сопли на кулак наматывать. У меня на это нет времени. Сиди и думай. Если станет хуже, попроси охранника, он даст лекарство.

Я специально сделал так, чтобы Дава не вылакал весь запас микстуры, едва у него начнет крутить в животике. А за помощью к чужому человеку он обратится, только когда станет совсем плохо.

– Ты куда это так вырядился? – спросил Давид, словно только сейчас увидел мое снаряжение. – Будешь мстить за Антонио?

– А это уже не твое дело. Лучше подумай, как станешь заглаживать вину перед служанкой. И поверь, вернуть мое доверие будет намного сложнее.

Вообще-то на Даву я совершенно не злился. Скорее, боялся за него, но лишний мотив для самоанализа ему не помешает. И этот процесс уже начался, потому что в ином случае он попытался бы напроситься со мной.

Как только дверь в комнату опять была заперта, нарисовался другой попутчик:

– Игнат Дормидонтович, может, мы с вами?

– Нет, Василий, я справлюсь.

– В одиночку? – с сомнением спросил волколак и вместо ответа получил встречный вопрос:

– Я похож на идиота?

Телохранитель княжны лишь развел руками, чтобы не подставляться с неудачными вариантами ответа на мой провокационный вопрос. На этом обсуждение ночной вылазки мы и закончили.

Без лишнего шума и ажиотажа власть в столице Империи захватила ночь. И, потакая своей прихоти, тут же внесла кардинальные изменения. Там, где днем были лишь матовые поверхности домов, за редким вкраплением блестевших на солнце стекол, теперь щедрым бисером рассыпались разноцветные огни. Центр вообще блистал и сверкал магическими, а также электрическими огнями, давая освещение немногим хуже дневного, но по мере продвижения к речным докам мир вокруг терял яркость.

Сначала освещенные участки смешались с загадочными тенями. Затем и вовсе эти тени начали расползаться в практически сплошной полог тьмы с редкими вкраплениями робких огоньков, терявшихся в свете фар.

Сами доки угрюмой тьмой намекали на то, что в эту пору меня здесь никто не ждал. Впрочем, хозяину торговых складов явно не хотелось терять репутацию, и сторож без особых проблем пустил меня на охраняемую территорию. Хватило демонстрации массивного ключа, да и мое лицо еще не успело выветриться из его памяти.

У склада я особо не задержался. Лишь подогнал паромобиль к воротам и приоткрыл одну створку. Мыкола едва заметной тенью юркнул в багажник, но пробыл он там недолго. Едва мы отъехали от ворот на сотню метров, я остановил паромобиль, и стригой перебрался на пассажирское сиденье.

В поисках места встречи с крышующим вороватую прислугу бандитом нам пришлось попетлять по улицам французского квартала и даже пару раз спросить дорогу у прохожих. Вид у невольных гидов был мрачноватым и немного ошарашенным. Они никак не могли взять в толк, что в этих местах забыл богато одетый барчук под охраной всего лишь одного казака.

Наконец-то мы выкатили на небольшую площадь, и я подогнал мобиль практически вплотную ко входу в трактир с неоправданно претензионным названием «Парижанка». Причем вывеску сие заведение давно потеряло, так что приходилось верить на слово случайным советчикам.

Как и все здания в этом квартале, трактир был каменным, и эти камни могли о многом рассказать, если бы умели говорить. Местами виднелась копоть от случавшихся здесь в разное время пожаров, кое-где имелись бурые пятна подозрительного происхождения, а пара выбоин от пуль завершала общую картину.

Громко скрипящую массивную дверь открыть удалось с трудом, и тут же в нос ударила дикая смесь запахов. В этой палитре конечно же лидировал перегар. Остальное различалось с трудом.

Освещалось обширное помещение с десятком массивных столов довольно скудно, но рюмку мимо рта не пронесешь.

Наше появление тут же вызвало немалый ажиотаж. Все присутствующие уставились на нас как дети на страуса в зоопарке. В помещении воцарилась тишина, которую нарушили тяжелые шаги здоровенного вышибалы в замызганном сюртуке и с видавшим лучшие времена мятым цилиндром на голове.

– Ты кто такой? Чего надо? – зарычал на меня вышибала, явно надеясь испугать залетного мажора.

И запугал бы, не доводись мне встречать в этой новой жизни персонажей посолиднее и пострашнее.

– Мне нужен Витой, – спокойно сказал я, глядя снизу вверх на здоровяка.

– Ты кто такой, чтобы тревожить… – С этими словами вышибала попытался схватить меня за лацкан пиджака, но своей цели не достиг.

Мыкола неслышной тенью перетек из-за моей спины и мгновенно уронил здоровяка на пол. Не знаю, случайно это произошло или специально, но в падении вышибала знатно так приложился мордой о край ближайшего стола. Затем упырь надавил коленом на спину своей жертве и поднял его голову за волосы. Зловещий шепот в ухо был подкреплен ментальным ударом страха, от которого чуть потеплел мой амулет.

Растет упырь и, по уверениям профессора, скоро начнет проявлять самостоятельность, что тоже далеко не однозначная новость.

Пока мой напарник запугивал вышибалу, я с демонстративным спокойствием осмотрел зал. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что сидящий в углу человек здесь самый главный. Об этом говорили не только одежда и набор снеди на столе, но и его осанка. Так что я без затей пошел прямо к этому персонажу. Сидевшие за столами то ли случайные посетители, то ли подельники главаря недовольно заворчали, но переходить к активным действиям пока не спешили.

– Ты – Витой? – спросил я, подойдя к угловому столу.

– А кто спрашивает? – с подначкой, но без явного хамства уточнил бандит.

– Тот, с кем у тебя назначена встреча.

– Ну что же, барчук, присаживайся.

А вот это уже грубовато, но я сюда приехал не за проявлениями уважения, а нужные для дела акценты Мыкола расставил минуту назад. Причем, как и было оговорено, он сразу же вышел из заведения.

– Не боишься оставаться без своего защитника? – спросил Витой, заметив уход казака.

– Навредить мне выне успеете, – небрежно ответил я, садясь на лавку, – а машину какой-то придурок поцарапать может. Руку он после этого потеряет, но мне-то легче не станет. Так что лучше перестраховаться.

– Ну что же, поведай о своей просьбишке, гость званый, – ласково сказал бандит, явно желая, чтобы от этой доброты у меня по спине забегали мурашки.

Нет, не забегали, и не факт, что это хорошо, – потому что потеря страха может привести к самым печальным последствиям.

– Не просьба, а заказ, – поправил я собеседника. – Мне нужно найти одного человека. Ледицкий Степан Аркадиевич. Бывший гвардеец. Недавно убил на дуэли графа Скоцци. Теперь где-то прячется.

– А с чего ты взял, что мне под силу его найти?

– С того, что дворяне сами мало что могут, а жрать любят от пуза да спать на мягеньком и в тепле. Так что без прислуги или услуг посыльных он точно не обойдется. И вот тут в дело вступаешь ты.

– Да мало ли какие дворяне бывают, вот ты, мне сдается, и без прислуги прожить сможешь.

– И без охраны тоже, – заметив боковым зрением движение в зале, сказал я. – Имей в виду: в отличие от моего казака, я очень пугливый и нервный, поэтому сразу начну убивать. А что касается Ледицкого, то он бывший лейб-гвардеец, и этим все сказано. Давай закончим с пустой болтовней и перейдем к цене.

– Есть цена, – посерьезнев, сказал Витой. – Иначе мы бы с тобой не разговаривали, господин видок. И плату я хочу не золотом.

– Дам добрый совет, – сузив глаза, тихо сказал я, – думай, перед тем как предлагать.

– Вы меня неправильно поняли, ваше благородие, – окончательно бросил валять Ваньку бандит. – Беда у меня, но справиться с ней мне не под силу. Когда услышал, что бесноватому Ловцу нужны мои услуги, я решил, что это знак свыше.

– Говори, – успокоившись, сказал я.

– Месяц назад убили моего племянника. Нехорошо убили. До этого у нас тоже пропадали молодые парни. Чуть до войны между бандами не дошло, но, когда все поняли, что пострадали не только наши, люди успокоились. С племяшом получилось иначе. Успели мы отбить тело, но в таком виде, что сразу вспомнились ваши упыриные супротивники.

– Почему так решил? – сразу напрягся я.

Вообще-то мы с Цепешем договорились, что в Москве его упырей не будет. Ну как договорились… Не вышел я рылом, чтобы ставить условия старейшему вампиру Европы. И все же Дракула обещал, а его слову верит целая страна.

– Из тела словно высосали все соки. Худющий стал, словно с месяц голодал. А был ведь крепким, как откормленный бычок.

Совсем невесело. В такое состояние тело может привести только высший вампир, способный тянуть из жертвы не только кровь, но и жизненную энергию. Тот же Мыкола на подобное пока не способен.

– В полицию ходили? – уточнил я.

– Не по чести нам с фараонами якшаться. Да и послали бы нас там.

– Подобное повторялось?

– Не могу сказать точно, – рапортовал словно на докладе бандит. – Пропало еще два парня, но тел мы не находили.

– Мне нужно свежее место преступления. Не больше суток. Без этого никак.

– А если найдем? Возьметесь? Устроит вас такая цена за мои услуги?

– Я не могу ничего обещать.

– И не надо, – фыркнул бандит. – Говорят, вас со следа не смогли сбить даже жандармы. Так что мне хватит простого слова, а дворянчика вашего мы начнем искать прямо сейчас.

– Хорошо, тогда я жду от вас вестей по обоим делам.

– Сделаем, – кивнул Витой и хитро улыбнулся. – Как только появятся новости, я дам знать Савелию Яковлевичу.

Вот старый козел, а ведь так искренне уверял, что белый и пушистый. Впрочем, моральный облик мажордома – это не мои проблемы, хотя с Василием поговорить на эту тему все же стоит.

За сим переговоры можно было считать законченными, и мне без проблем позволили покинуть заведение.

Подбросив Мыколу обратно на склад, я немного покатался по ночной Москве и вернулся во дворец Скоцци, где и был встречен его хозяйкой.

– Ты где был? – возмущенно прошипела Даша, стоя на вершине мраморной лестницы.

Отвечать мне пришлось, глядя снизу вверх, как просителю на приеме у королевы.

– Ездил по ночному городу. Это очень красиво. Если хочешь, можем прокатиться вместе.

Пока я заливался сословьем, постепенно поднимаясь по лестнице, княжна цепким взглядом оценивала мое обмундирование. Большую часть снаряжения я оставил в машине, но все равно остальное говорило само за себя.

– Ты искал убийцу Антонио? – без тени вопросительной интонации в голосе произнесла она. – Не лезь в это дело. Мой супруг сам нашел то, что всегда искал, – яркую смерть.

– Мне так не кажется, – сменил я шутейный тон на серьезный, останавливаясь в трех ступенях от княжны.

Она некоторое время сверлила меня злым взглядом, а затем из нее словно выдернули некий стержень. Даша обреченно вздохнула, спустилась ниже и обняла меня. Она все еще находилась на ступень выше, так что мое лицо оказалось слишком близко от ее груди. В голову полезли не совсем уместные мысли.

– Только не дай себя убить, – прошептала Даша и поцеловала меня в макушку, а затем развернулась и ушла.

Те самые неуместные мысли в голове задержались ненадолго. Действительно, не место и совсем не время. К тому же наши объятия были скорее трогательными, чем страстными. А вернувшись в свою комнату и переодевшись, я и вовсе забыл о княжне. Из головы никак не уходили слова Витого о состоянии трупа его племянника. Неужели в Москве действительно завелся высший вампир? Пролить свет на ситуацию мог лишь Цепеш, но не слать же ему телеграмму. Кстати, что-то насчет связи между вампирами было в зашифрованных письмах профессора, но уточнить это может лишь Мыкола, а он сейчас далековато.

Тревожные мысли довольно долго не давали мне уснуть, но усталость все же взяла свое.

Глава 3

На следующий день прямо с утра столичная жизнь вихрем ворвалась в притихший дворец, не только принеся мне дополнительные заботы, но и позволив Даше отвлечься от горестных мыслей. Собрание руководства киноконцерна «Верона» состоялось в малой гостиной дворца. Во главе стола сидел Дава и явно чувствовал себя не очень-то уютно. Особенно потому, что с другого конца, прямо напротив него, находилась великая княжна и ее взгляды трудно было назвать дружелюбными.

Я же вообще отстранился от обсуждения, заняв место в партере – на диванчике у стены. На собрании также присутствовали трое приказчиков, два юриста и Серж в качестве главного режиссера и акционера. Встретив его перед заседанием, я позволил себе пару сочувственных слов, но от утешающих обнимашек отказался, чем чуть не довел бедолагу до слез. Увы, моя толерантность все же имеет определенные границы.

А вот с Дашей у Сержа случилось странное примирение. Вот уж где милый друг почившего Антонио отвел душу в рыданиях. Возможно, именно это явно искреннее проявление горя и растопило сердце нашей Снежной королевы.

В итоге они спелись и сейчас на пару били Даву по голове своими упреками. Дело едва не дошло до его смещения с должности главы концерна, так что пришлось вмешаться.

– Господа, – встав с диванчика и подойдя к столу, обратился я к собравшимся. Отдельно отметил Дашу: – Ваше высочество, думаю, у меня есть решение данной проблемы. Так уж случилось, что медные трубы стали для Давида Ароновича непосильным испытанием. Но это никак не умаляет его достоинств как руководителя и юриста. Поэтому предлагаю внести в структуру концерна кое-какие изменения. Господин Бронштейн покинет столицу и вернется в родной город, чтобы управлять ядром компании, которое мы перенесем в Топинск. Там все равно находятся основные производственные мощности, и можно создать неплохую базу для съемки фильмов.

– Но позвольте, Игнат Дормидонтович! – взвился Серж. – Вы предлагаете снимать картины в вашей глуши? О чем? О том, как крестьяне ходят за сохой, а бабы сидят на завалинке?

– Сергей Пафнутьевич, – обратился я к главному режиссеру, и от подобного обращения он сморщился так, словно съел лимон. – Поверьте, у нас найдется что снимать. К тому же я не предлагаю завершить работу здесь. Вы по-прежнему будете восхищать зрителей блеском столичной жизни, изысканными, наполненными романтикой историями в исполнении утонченных актеров. Нам же оставьте фильмы о приключениях, крови и жестокости дикого мира. Хотите, поспорим, что наши фильмы окажутся не менее популярны, чем ваши?

Вот уж в чем я точно не сомневался, потому что имел хорошее доказательство из своего мира в виде вестернов. И чем, скажите, хуже нравы наших сибиряков, выживающих в тяжелых условиях? Особенно если действие будет происходить на просторах Стылой Топи. Оборотней во всей красе нам показать вряд ли позволят, а вот атака крысюков или заснятый бой топинского волка с бобуром порвет московскую публику, как Тузик грелку. Причем я уже знал, как можно организовать подобный эксклюзив.

– Увольте, с вами спорить – только себе в убыток, – прервал мои фантазии надувшийся как сыч Серж и плюхнулся обратно на стул.

Мое вмешательство наконец-то вернуло разговор в конструктивное русло, и Дава тоже приободрился, уверенно взяв бразды правления в свои руки. Я же вновь самоустранился, но, когда мой еврейский друг начал юлить и усложнять процесс реструктуризации, дабы подольше остаться в Москве, пришлось вмешаться:

– Неделя, Давид Аронович. Неделя, и не больше, а затем вы отбываете в Топинск. Может, я составлю вам компанию, но уж точно этот славный город вы покинете раньше меня.

Народ если до этого, возможно, о чем-то и догадывался, то сейчас запутался окончательно. Ну не объяснять же им, что наш горячо любимый гендиректор по совместительству является еще и начинающим наркоманом.

Дава намек понял и быстро довел собрание до логического финала. Еще нам предстояла ревизия съемочных площадок и разбор проблем на местах. Все это требовало внимания руководства, а отпускать друга от себя в ближайшие дни было бы крайне неразумно. Так что придется и мне приобщиться к великому искусству синематографа. Но это завтра, потому что нашему светилу кинобизнеса опять стало плохо. Пора отпаивать его микстурой.

Если Серж и другие члены совета покинули дворец все еще озадаченные происходящим, то Даша их деликатностью не страдала. Причем с рождения. Меня аккуратно взяли за грудки и немного потрясли. Пришлось колоться до самого донышка. В общем, сдал я Даву со всеми потрохами. Для виновника переполоха это вылилось в еще одну долгую лекцию об ущербности его умственных способностей, теперь уже в исполнении княжны. Правда, эффект был немного смазан, потому что любителя острых ощущений вырвало прямо в присутствии Даши.

Честно, никогда не пойму женщин. Вместо того чтобы зло высмеять этого идиота, княжна ощутила прилив жалости. В итоге мне пришлось развлекать уже двух людей, страдающих разочарованием в жизни. Но если честно, остаток дня и весь вечер мы провели неплохо.

А утром той же компанией направились в кинотеатр. Очень уж Дава хотел похвастаться самым шикарным иллюзионом в Империи. И ведь действительно удивил. Для меня, с детства привыкшего к фанерным креслам с поднимающимися сиденьями, подобные изыски, пожалуй, казались перебором. Но богато жить не запретишь.

При кинотеатре имелся и ресторан. В будний день он работал только с шести вечера, но для нас там нашлись готовые закуски, коими мы и пополдничали. Позже наведались в нормальное заведение, где провели время до вечернего сеанса.

Я давно заметил, что нет лучшей психотерапии, чем общение с приятными тебе людьми. Даша делала вид, что мой еврейский друг жутко бесит ее, но это явно было не так. Через некоторое время я уже не пытался подстегивать нашу беседу, а просто наслаждался отдыхом в кругу друзей.

Повторный поход в кинотеатр, теперь уже с просмотром двух сорокаминутных картин, вызвал у меня неоднозначные чувства. С одной стороны все было действительно на высшем уровне – интерьер, обслуживание и даже качество картин. Главное, что сюжеты не контрастировали с общей стилистикой. Но какие же это были слащавые фильмы! Если в «Романа и Джулию» мне удалось изначально заложить некую жесть, то «Черная роза» и «Последний рыцарь» по сопливости могли поспорить с «Сумерками» из моего родного мира.

Да уж, вовремя у меня родилась идея с вестерном. Или будущие картины все же стоит называть истернами?

После просмотра фильмов Даша решила больше не мелькать на глазах именитой публики, уже начавшей приглядываться к главному столичному иллюзиону, и потащила нас домой на, так сказать, семейный ужин.

Увы, провести его в том же приподнятом настроении не получилось, и всему виной стала постная и многозначительная физиономия мажордома, который делал мне намеки, что есть тема для приватного разговора. К сожалению, Даша знала свою прислугу как облупленную. Так что, отправив Даву переодеваться к ужину, она прижала старого слугу к стенке:

– Говори.

– Есть послание для господина Силаева, – начал юлить мажордом, но под жестким взглядом стриги быстро сломался. – Ему велели передать, что у Витого появилась нужная информация.

Оставив в покое мажордома, княжна взялась за меня.

– Ты что затеял? – без обиняков спросила она, не стесняясь присутствия постороннего.

– То, что должен, – так же прямо ответил я.

– Зачем? – растеряв ярость, устало бросила она.

– Потому что долги нужно отдавать и друзьям, и врагам. Особенно такие.

– Антонио сам искал неприятности, – с какой-то бессильной злостью сказала Даша и стукнула меня кулачком в грудь.

– Но нашел он их не сам, и я хочу знать, кто за этим стоит, – осторожно сказал я, прикрыв ее кулачок ладонью.

Да уж, взбаламутили мы с мажордомом то, что едва улеглось. В глазах княжны опять блеснул полубезумный огонек ее второй, сдерживаемой ошейником темной ипостаси:

– Тогда найди и убей. Возьми с собой Василия и всех его людей.

– Нет, – жестко возразил я. – У меня есть прикрытие, и твои люди будут только мешать.

А вот теперь во взгляде Даши вместо ярости проявилось любопытство.

– И кто же может справиться лучше, чем волколак?

– Это не мой секрет.

– Тайны, – сузив глаза, протянула княжна, – кстати, не хочешь рассказать, чем ты занимался в замке Цепеша? Об этом по столице ходит множество самых безумных слухов.

Да уж, проснувшееся любопытство – это хорошо для психики Даши, но не для меня лично. Ох, и придется мне выкручиваться, как той жабе из-под колеса.

Ужин, грозивший стать для меня мучением по причине испортившегося настроения хозяйки, превратился в пытку из-за ее неуемного любопытства. Да и Дава не скрывал горящих глаз, когда выслушивал сильно отредактированную версию моих приключений в замке Куртя-Веке.

Так что вечер прошел достаточно ярко, но взгляд на часы показывал, что мне пора. Даву и Василия пришлось отшивать в грубой форме, параллельно снаряжаясь для боя. Иллюзий насчет Витого я не питал, тем более что мажордом решил досказать то, о чем умолчал при княжне.

– Витой просил напомнить, чтобы вы не забыли прихватить с собой вашего друга.

А вот это уже интересно. С чего бы бандиту заботиться о моем сопровождении? Что-то я не верю в его внезапно вспыхнувшую любовь к непонятному казаку. Это, конечно, ничего не меняло, но заставляло задуматься.

Сторож на складе встретил меня как родного, в предвкушении получения еще одного рубля за беспокойство. И я его не разочаровал.

В этот раз я решил зайти в склад, дабы не вести разговоры посреди дороги. Благодаря гогглам я смог увидеть в почти сплошном мраке фигуру Мыколы, сидящего на матрасе в позе лотоса. Ну, или в просто похожем на эту позу положении.

– Мыкола, надо поговорить.

Легкий кивок вампира показал, что меня внимательно слушают.

– Профессор писал, что у тебя есть какая-то возможность связаться с Цепешем.

– Я могу послать зов господину и услышать ответ. – Голос стригоя хоть и звучал хрипло, но уже был далеко не таким жутким, как раньше.

Однако меня удивило не это, а то, как казак назвал Дракулу. Похоже, он уже принял свою новую сущность. Что опять же непонятно каким образом может отразиться на моей персоне.

– Что для этого нужно?

Хищная ухмылка вампира была красноречивее любых слов.

Да уж, кто бы сомневался.

– Скотья кровь подойдет? – спросил я с робкой надеждой, которую тут же разбило отрицательное покачивание головы стригоя.

Ну на нет и суда нет. Придется пользоваться телеграфом или вообще забыть об этом варианте и ждать еще одного убийства, чтобы прояснить все с помощью ритуала освидетельствования.

Чтобы не напрягать сторожа, Мыкола опять погрузился в багажник и выбрался оттуда в темном переулке за пределами складского комплекса.

К названному Витым и найденному совместно с мажордомом на карте перекрестку мы подъехали за пять минут до назначенного срока. К паромобилю тут же подбежал неряшливо одетый мальчишка и чуть ли не на ходу запрыгнул на подножку:

– Витой сказал ехать к речному складу.

Нажав на педаль, я вновь разогнал паромобиль, и через пару минут благодаря указаниям юного проводника мы выехали на набережную Пахры, но теперь уже намного выше по течению от Андреевского проспекта. Двухэтажное здание каменного склада, стоявшего особняком от таких же строений, утопало во тьме. Если здесь когда-то и были осветительные приборы, то кто-то позаботился об их бездействии.

Пацан, как только у него появилась возможность ткнуть пальцем в нужное здание, спрыгнул с подножки и растворился во тьме. Я подвел паромобиль к каменному парапету набережной напротив склада и перевел котел в режим ожидания.

Ворота склада смотрели в сторону реки, и о том, есть ли там запасные выходы, можно было только гадать. Небольшие окна имелись лишь на втором этаже.

Мрачноватые, скажу я вам, декорации для будущей драмы. А в том, что здесь произойдет именно драма, сомнений уже не оставалось. Место попросту воняло угрозой и засадой. Так что у меня осталось не так уж много вариантов действий. Конечно, можно сказать «фас» и послать Мыколу убить там всех, кроме Витого. Но он ведь пойдет и убьет – в буквальном смысле всех и без разбора. А еще можно просто развернуться и поискать другие варианты передачи информации.

Но отступать как-то неохота. Так что придется идти самому, чтобы иметь возможность вмешаться, а значит, нужно побеспокоиться о последствиях.

Достав из планшета похожий на яйцо Фаберже предмет, я провернул его верхнюю часть вокруг оси. Внутри артефакта что-то щелкнуло.

Что же, теперь можно действовать без оглядки на собственных коллег. Неплохая вещь досталась мне в наследство от погибшего на острове ведьмака. И хоть эта штука в свое время изрядно попортила мне нервы, менее полезной от этого она не стала.

– Идем, – сказал я вампиру, вернув глушилку в планшет, и пробежался пальцами по рукоятям револьверов и гранатам. И тут неожиданная мысль заставила меня остановиться. – Мыкола, скажи, в своем зове к Цепешу ты сможешь задать вопрос?

Стригой кивнул.

– Тогда спроси: посылал ли он в Москву высшего вампира? – Получив еще один кивок, я продолжил инструктаж: – Убиваешь только тех, кто пытается убить нас. Витой в любом случае должен выжить. И еще: выруби парочку, чтобы после зова восстановить свои силы. В остальном можешь не стесняться. Там невинных овечек не может быть по определению.

Мыкола в ответ хищно ощерился.

Какой же он все-таки жуткий.

Движением плеч стряхнув с себя мурашки и нерешительность, я быстрым шагом направился ко входу на склад. Стригой тенью скользнул следом.

Небольшая дверь в широких воротах была не заперта, так что войти удалось без проблем. Внутри каменных стен были смонтированы длинные ряды стеллажей, разбитые на два этажа, но сейчас там никакого товара не наблюдалось. Мало того, склад вообще казался заброшенным и можно даже сказать – ветхим.

Освещения внутри не было, и лишь метрах в двадцати от входа, посреди незанятого стеллажами пространства, находился стол, явно оставшийся от времен, когда здесь помимо крыс водились еще и кладовщики с учетчиками. На столе ровным светом горела магическая лампа, а больше никого и ничего. Точнее, мои очки все же позволяли различить смутные тени, притаившиеся за освещенным кругом.

Пройдя короткий отрезок между стеллажами, я замер, так же как и мои оппоненты, не выходя на освещенный участок.

Отреагировав на мою заминку, к столу вышел Витой, причем так, словно его подтолкнули. Выглядел бандит неважно – слегка помятым и немного испуганным. Кажется, знакомство со мной не пошло ему впрок. Хотя и не факт, что вина на мне: утечка произошла явно в его зоне ответственности.

– Подходи ближе, видок, – стараясь говорить спокойно, произнес Витой. – Я узнал все, что нужно.

– Ты уверен, что мне стоит говорить с тобой, а не с теми, кто притащил тебя сюда? – сказал я, не скрывая сарказма и не двигаясь с места.

Тени за спиной Витого пришли в движение, причем не только там. Кажется, нас сейчас окружают. На освещенное пространство вышел хоть и пожилой, но все еще подтянутый мужик в котелке и клетчатом костюме. Он с показной медлительностью извлек из набедренных ножен длинный кинжал.

Серьезно? Я, конечно, понимаю, что лишний шум для них нежелателен, но угрожать нам этими зубочистками…

– Долго же мы искали тебя, видок Силаев, – с легкой хрипотцой и, как ему казалось, пугающей язвительностью произнес незнакомый бандит.

– И нашли на свою голову, – проворчал я, выхватывая револьвер.

Работали по старой, освоенной еще с Евсеем, а позднее и с Мыколой, схеме – каждый контролировал свою сторону.

Я дважды пальнул в бегущего ко мне по проходу слева бандиту и тут же шагнул вперед, чтобы прикрыться стеллажами от тех, кто окружал главаря. В сгнившие доски ударили пули, разбрасывая по сторонам пыль и щепки.

Дело принимало серьезный оборот. Стеллажи как защита никуда не годились, так что пришлось срываться с места. Перепрыгнув застреленного бандита, я добежал до образовавшейся на месте рухнувшего стеллажа кучи из обломков ящиков и досок и нырнул за нее рыбкой. Каждый удар пули в эту сомнительной надежности баррикаду отзывался звоном в моих перенапряженных нервах.

Кикимору мне в тещи! Довыеживался, идиот! Контролировать он хотел. Пожалуйста, контролируй, если вообще сможешь сделать хоть что-то.

Ну кое-что я все же смог. Пытавшегося обойти баррикаду сбоку бандита удалось подловить благодаря гогглам. Я его видел, а он меня нет. К тому же стеллажи действительно оказались слабой защитой, потому-то я сам и побежал к этой баррикаде.

Обстрел моего укрытия постепенно стихал, зато испуганные вопли бандитов усиливались, что не могло не радовать. Через пару минут я осмелел настолько, что выбрался из-за укрытия и присоединился к веселью. Мыкола оставил мне всего одного бандита, к тому же не главаря. Мы одновременно вышли в проем между стеллажами и так же одновременно выстрелили. Его пуля порвала мне рукав пиджака, а моя пробила сопернику голову.

Пока мы с Мыколой играли в ковбоев, бедняга Витой лежал в круге света, уткнувшись лицом в пол. Я даже начал беспокоиться за его здоровье.

– Витой, ты там живой или как? – спросил я, подойдя к своему новому знакомому.

– Живой, – прохрипел бандит, поднимаясь с пола, и тут же зашелся в приступе неудержимого чиха.

Вся эта возня подняла столько пыли, что видимость в помещении серьезно снизилась.

– Пошли-ка отсюда, а то дышать нечем, – предложил я, заботливо подхватывая пошатывающегося бандита под локоток.

Сейчас он выглядел уже не так солидно, как в «Парижанке».

Подтолкнув бедолагу к выходу, я повернулся к подошедшему Мыколе:

– Заканчивай тут. После стащишь тела на кучу обломков, вон там у стены.

Закончив инструктаж, я поспешил вслед за Витым, потому что и у самого начало нещадно чесаться в носу. Так что мы несколько минут дружно чихали, усевшись на подножку моего паромобиля.

Внезапно из склада раздался жуткий вой. Звук вибрировал на высокой ноте, добираясь до таких глубин инстинкта выживания, что, кажется, задел первую, едва слезшую с дерева обезьяну. Страшнее мне было, только когда тот же Мыкола, сразу после обращения, звал своего названого батьку.

Витой тут же перестал чихать, зато начал испуганно икать.

Да что же это такое?!

– Так, давай к делу. Где спрятался наш клиент? – спросил я, устав ждать финала приступа икоты.

Витой даже не пытался говорить, лишь залез рукой в карман и протянул мне бумажку с адресом.

Ну что тут у нас? Фолькштрассе, пятьдесят восемь, мансарда. Понятия не имею, где это, но карта мне в помощь. Ясно одно – это немецкий квартал.

Пока я читал, Витой перестал икать и начал буравить меня взглядом.

– Чего? – не удержался я от вопроса.

– Ты меня не убьешь?

– Зачем? Ты же ничего такого не видел.

– Не видел. – От искренности бандит даже прижал ладонь к сердцу. – И видеть не хочу. Честно, Ловец, давай больше не встречаться.

– А как же племянник? Я привык выполнять свои обещания.

Пару минут Витой боролся с желанием плюнуть на все и забыть, но страх постепенно выветривался из его души, а бандитский гонор поднимал голову.

– Я дам знать, когда придет время.

– Ну тогда бывай, – отмахнулся я, увидев, как из склада выходит Мыкола.

Лицо Витого от такой простоты дернуло судорогой. Он молча развернулся и пошел вдоль дороги.

– Истинно бесноватый, – донеслось до меня его ворчание.

– Витой, – кое-что вспомнив, окликнул я своего закононепослушного знакомого.

От неожиданности бандит даже чуточку присел. Затем медленно развернулся. Похоже, он решил, что я передумал насчет оставления его в мире живых.

– Кто это был?

– Бубновые, ты в прошлом году упокоил троицу их валетов.

Не дождавшись от меня других вопросов, Витой продолжил свой путь и вскоре исчез в серой дымке, в которую превращали окружающую тьму мои гогглы.

Вот оно как. Помнится, я сам хотел найти их. Нужно впредь быть осторожнее в своих желаниях.

Подошедший Мыкола с минуту молча смотрел на меня, а затем разродился короткой фразой:

– В городе старших нет.

Да уж, ясно, что ничего не понятно. Расспрашивать вампира, который каким-то непостижимым для меня образом докричался до главупыря, явно бессмысленно, так что оставим эту тему и займемся заметанием следов.

Представшая передо мной картина ужасала не столько своей мрачностью, сколько извращенной дотошностью. Мыкола не пожалел труда и сложил дюжину трупов на куче деревянного хлама словно небольшой сруб. Вот теперь я верю, что веселого и задорного характерника уже нет, а вместо него лишь странное существо нечеловеческой породы.

Встряхнувшись как пес, я перешел к делу. Светошумовые гранаты изначально были рассчитаны на многоразовое использование, так что разобрать их не проблема. Посыпав порошком заряда смесь трухи и щепок, я использовал запал в качестве зажигалки. Полыхнуло знатно. Не так чтобы сильно, но все же пламя заставило меня испуганно отскочить.

Высохшая в летнюю жару, проеденная жуками древесина весело загорелась, и через полминуты всю кучу охватило пламя.

Я же в это время стоял и пялился на огонь. В голове вертелись самые неожиданные мысли.

Что-то было не так. По отдельности все сегодняшние поступки казались правильными. Бандиты пришли, чтобы отомстить мне за убитых товарищей, явно не намереваясь ограничиваться побоями. И если уж образовались доноры для упыря, то почему бы не воспользоваться случаем? Но все вместе складывалось в картину, от которой остался привкус неправильности. Я приговорил людей к страшной смерти только для того, чтобы отправить Дракуле эсэмэску. Почему-то появилось ощущение, что за такой поступок еще придется ответить, причем не здесь, на Земле, а там, куда я не долетел в прошлый раз. И что хуже всего, непонятно, какие из всего этого нужно сделать выводы.

Запах горящей плоти вырвал меня из раздумий и намекнул, что пора уносить отсюда ноги. Разборки у нас вышли шумными, так что вкупе с пожаром это может заставить полицию, несмотря на ночь, заявиться даже в столь мрачные места.

Мыкола ждал меня у паромобиля, буквально излучая волны мрачного довольства.

Да уж, долго сидевший на диете упырь, что тот клоп, вволю обожрался и кровью, и чужим страхом. Вот и еще один минус моего неразумного решения.

Очень хотелось плюнуть на все и, хорошенько вымывшись, завалиться спать, но на этом складе мы сделали лишь половину дела.

Пока я запускал паромобиль и уводил его от места схватки, в окнах второго этажа уже появились лепестки пламени. А это значит, что даже если пожарные явятся вовремя, следов кормежки упыря не останется. И видокам тоже здесь делать нечего – уже дезактивированный амулет сделал свое дело и спокойно лежал в моем планшете.

Упомянутую в записке Фолькштрассе удалось найти без малейших проблем с помощью логики и подробной карты Новой Москвы. Чтобы не рисковать, паромобиль оставили за три квартала от нужного нам дома. И по той же причине мне пришлось сменить удобный пиджак на длиннополое недоразумение и потрепанный котелок. Варианты событий просчитать было нетрудно, как и заранее запастись сменной одеждой.

Хоть дактилоскопия тут не особо развита, но перчатки из тонкой кожи лишними точно не будут.

По ночной улице немецкого квартала не спеша шли два припозднившихся гуляки. Один из них выглядел как обычный небогатый горожанин, а во втором случайные свидетели легко могли опознать отставного казака.

Фонари вдоль тротуара располагались не очень часто, но света было достаточно, чтобы прохожие не спотыкались во тьме. В этой части Немецкого квартала проживали вполне благопристойные обыватели. Так что мы едва не столкнулись с городовым, который объезжал подведомственный участок на понуро шагающей лошадке. Пришлось свернуть на перекрестке, чтобы не попасться ему на глаза.

Сделав небольшой крюк, мы все же вышли к дому номер пятьдесят восемь, что на Фолькштрассе. Перед входом в подъезд я приостановил Мыколу и шепотом провел краткий инструктаж:

– Идешь впереди. Если дверь в мансарду заперта, быстро ломаешь ее, входишь и контролируешь ситуацию. Если кто-то попытается сбежать, вырубаешь, но ни в коем случае не убиваешь. Понял?

Стригой кивнул и открыл входную дверь. Я, запустив глушилку и вернув ее в планшет, скользнул следом. То, как наша команда передвигалась по лестнице, польстило моему самолюбию – наконец-то удалось научиться двигаться практически бесшумно.

Три этажа мы преодолели за десяток секунд. В некоторых квартирах все еще шумели жильцы, но на лестничную площадку никто так и не вышел. Мыкола на секунду замер перед дверью в облагороженную мансарду, а затем резким движением выбил ее. Замок бессильно хрустнул, не выдержав напора упыря, который тут же переместился через порог и отошел в сторону, освобождая мне дорогу.

В помещение я входил с кинжалом в руке. Очень уж не хотелось сорваться и разбудить стрельбой всю округу. Особо осматриваться было некогда, потому что все внимание привлек к себе молодой мужчина в широкой белоснежной рубашке, сжимавший в левой руке обнаженную шпагу. Судя по описанию Василия, это и был убийца Антонио.

– Не вмешивайся, – тихо сказал я Мыколе, потому что имел много вопросов к жильцу мансарды, к тому же и надеялся на готовые к активации «крылья», а стригой мог не рассчитать силы и прибить важный источник информации.

Простое устранение исполнителя меня никак не устраивало.

– Спокойней, господин Ледицкий. Я пришел для разговора.

– Ты кто такой? – прорычал черноволосый брутальный красавец, за статность принятый в гвардию и выпертый оттуда за излишнюю молодецкую дурь.

– Тот, кому нужны ответы. И опустите свою кочергу, не дай бог поранитесь.

– Ты что несешь, сопляк? – злобно ощерился Ледицкий, все еще направляя на меня шпагу. – Пшел вон.

Стоял он грамотно – на свободном пространстве посреди комнаты, так что его движению ничто не мешало. А вот меня стеснял перебор с мебелью возле входа, так что пришлось шагнуть чуть вперед, и тут Ледицкий атаковал. Это произошло настолько быстро, что я едва успел активировать «крылья». Бретер замедлился, но не так сильно, как мне того хотелось. Мало того, при моей попытке увернуться он летящего в лицо острия шпага тут же изменила положение. По скорости Ледицкий уступал мне, но, похоже, Василий был прав – бретер обладал чем-то вроде предвидения. От укола в глаз я ушел только на вбитых Евсеем рефлексах и на них же провел удар под руку соперника из очень неудобного положения.

Мир вокруг меня ускорился, и по ушам ударили звуки предсмертного хрипа и моей собственной ругани.

– Кикимору мне в тещи! – прошипел я сквозь зубы и, покосившись на невозмутимого Мыколу, добавил: – И тебе тоже.

Впрочем, злиться на напарника было бессмысленно. Сам ведь приказал ему не влезать, так что благодаря собственной глупости в сухом остатке мы имеем труп и сплошное разочарование.

Нет, в плане мести все получилось как нельзя лучше – Ледицкий загнулся от удара в сердце, такого же, каким наградил моего друга Антонио. Но почему тогда мне так паршиво?

Ругнувшись сквозь стиснутые зубы, я осмотрелся в наивной надежде ухватиться хоть за что-нибудь. И что самое любопытное, ухватился!

– А вот это интересно.

Мансарда, созданная благодаря рачительности строителей-немцев, была обустроена грамотно и с претензией на шик. Дорогие тканевые обои и изящная мебель говорили о немалых средствах, которых у отставного гвардейца быть не могло по определению. Но это так, побочные наблюдения. Прежде всего меня заинтересовал небольшой столик у окна. На столе, накрытом белоснежней скатертью, стояли бутылка шампанского в ведерке со льдом, два бокала и ваза с фруктами. Бутылка закупорена, так что посиделки только намечаются, вряд ли на завтрашний день.

Насколько велики шансы узнать у ночной гостьи Ледицкого хоть что-то о заказчиках убийства Антонио? Думаю, не очень, но другого варианта все равно нет. Так что будем ждать. Только бы опять не облажаться с приказами для вампира. Увы, без его помощи в этом деле точно не обойтись.

– Мыкола, когда сюда поднимется женщина, нужно аккуратно лишить ее сознания, но так, чтобы можно было быстро разбудить. Сможешь?

В ответ последовал уже набивший оскомину кивок. Сероватое лицо вампира, как обычно, было бесстрастным. И всматриваться в это лицо, а также казавшиеся стеклянными белесые глаза лучше не стоит – опять начинают одолевать сомнения в здравости собственного рассудка.

Приняв решение, я вернулся к мыслям о странной крутизне бретера. А ларчик, как оказалось, открывался просто. Под распахнутой рубахой бывшего гвардейца обнаружилась татуированная вязь незнакомых рун.

Да уж, лихо развернулись ребята из заповедной рощи – прямо какое-то поточное производство. Интересно, а на меня ограничительные дуэльные браслеты тоже не подействуют? Впрочем, проверять это и заниматься подобными глупостями я все равно не собираюсь.

Ожидание затянулось на два часа, что в компании трупа не самое приятное времяпрепровождение. С другой стороны, вон рядом со мной постоянно ошивается еще один труп – и ничего.

Цокот копыт по мостовой я различил издалека, так что сразу подошел к окну. Свет в комнате был погашен, и наружу можно было выглядывать безбоязненно. У входа в подъезд остановилась небольшая карета, из которой вышла женщина, облаченная в длинный плащ с глубоким капюшоном. Вызвавший у меня опасения кучер тут же тронул с места свой экипаж и укатил дальше по улице.

Через минуту на лестнице, за едва прикрытой дверью со сломанным замком, послышались легкие шаги. Затем они стихли.

– Степа, – тихо позвал женский голос.

Не получив ответа, ночная гостья явно собралась ретироваться, но Мыкола тут же пресек эту попытку. Звуковым оформлением стремительной атаки упыря была лишь чуть скрипнувшая дверь и тихий стон на лестнице.

Дверь еще раз скрипнула, и из темноты коридора на свет зажженной мною свечи вышел вампир, несущий на руках свою жертву.

Ну прямо сцена из романа Стокера.

А дальше сюжет стал еще интересней. Необходимость в дальнейшем допросе тут же отпала, потому что натравленный на незнакомку упырь принес мне неожиданную добычу – саму княгиню Голицыну, так сказать, во плоти.

Экая она, оказывается, затейница и экстремалка. Одна, ночью, без слуг и телохранителей…

С другой стороны, использовать для встреч с любовником охрану, нанятую на деньги мужа, было бы форменной глупостью. Хотя куда уж больше.

Появление здесь Голицыной стало последней частью мозаики. Правда, я так и не понял, что именно толкнуло великосветскую львицу на организацию убийства Антонио. Вражда Даши с этой особой не выглядела такой уж остервенелой. Мое прошлогоднее хамство тоже вряд ли можно назвать кровной обидой, чтобы отыгрываться на моих друзьях. Но если честно, причины на данный момент не так уж важны. Тут как бы сообразить – что мне с ней делать?

Обреченно вздохнув, я присел на стул, а стригой так и остался стоять с княгиней на руках.

Ладно, посмотрим, что у нас есть из вариантов. Придушить эту гадину прямо тут буквально чешутся руки, но нельзя. После намека свыше, посетившего меня у погребального костра на складе, брать на себя лишнюю смерть поостерегусь. Оставить все как есть, а потом смотреть на блистающую в свете тварь и кусать себе локти? На это я тоже пойти не могу. Есть, конечно, вариант рассказать все Даше, но сваливать проблему с больной головы на еще более больную – точно не выход.

А что, если…

Осмотрев место собственного преступления, я вспомнил свои недавние проблемы с мнимыми сатанистами.

Как там в Библии говориться? Зуб за зуб. Все правильно. Не будем отвечать несимметричными методами. За коварство отплатим не смертью, а всего лишь коварством.

– Мыкола, можешь сделать так, чтобы она не проснулась до утра?

Опять этот меланхоличный кивок.

Стригой сбросил тело княгини на кровать и легко шлепнул ее по лбу своей ладонью. Она отозвалась лишь тихим стоном.

Так, теперь мне нужна кровь.

Увы, за два часа то, что натекло с убиенного мной бретера, уже свернулось и для моих целей не годилось.

Жертвовать своей кровью ради этой инсталляции не хотелось, так что придется дамочке стать добровольным донором.

– Мне нужно полбокала ее крови. Только не высуши ненароком, – сказал я стригою, но, когда он наклонился над шеей дамочки, пришлось внести коррективы. – Не шею, руку.

Заурчавшего упыря пришлось буквально отгонять от стонущего в беспамятстве донора, а затем, словно сало у кота, отбирать у него набранную в рот кровь.

– Выплюнь, кому сказал!

Чуть напугав меня блеснувшей в белесых глазах яростью, он выплюнул кровь в подставленный бокал.

Я с ним точно поседею раньше времени. Вот уж подсуропил мне профессор с помощничком. И хуже всего то, что отказаться от такого мощного союзника у меня просто не хватает духу.

Посмотрев в бокал, я увидел, что там не набралось и трети.

Вот зараза, наверняка большую часть проглотил, но вряд ли он подпортил этим здоровье нашей новой знакомой, скорее даже наоборот.

Рубаху бретера я расстегнул еще при поисках татуировок, так что сразу начал рисовать пальцем на его груди подсмотренные у затейницы Фурсовой знаки. Вряд ли получилось достоверно, но выглядело очень готично.

Свой клинок я уже очистил и вернул в ножны, так что добавим немного крови на кинжал Ледицкого и для пущего эффекта на губы княгини. Теперь перекладываем дамочку на тело любовника лицом вниз. В правую ручку кинжал, рядом с левой рукой бокал с остатками крови.

Красота! Их бы еще раздеть догола…

Так, стоп! Ты что творишь, извращенец?! С профессором через губу разговаривал, а у самого уже замашки маньяка проклевываются!

Забитая непростой жизнью совесть вякнула и опять спряталась в темный уголок моей циничной души.

Мерзкий ли это поступок? Возможно. Бесчестный? Да наверняка! Но уж лучше я приберегу осколки своей доброты и благородства для тех, кто этого достоин. А вот этаким тварям нужно платить их же монетой.

Закончив с рефлексией, я вытер платком перчатку от следов крови и еще раз осмотрел инсталляцию.

Все же чего-то не хватает.

– Мыкола, как только я уйду, посчитай до ста и выкинь вон тот стол в окно. Затем завой пострашнее, как ты умеешь, и скрытно возвращайся к машине.

Дожидаться очередного кивка я не стал, а быстро спустился по лестнице и тихо выскользнул из дверей подъезда. На улице все по-прежнему спокойно. В таких местах, к тому же в третьем часу утра, по-другому и быть не могло.

Пройдя два квартала, я услышал за спиной сначала удар и звон разбитого стекла, а затем грохот развалившейся мебели. Ну а после этого, как заказывали, жуткий, пронизывающий до мозжечка вой. Если на вылет стола соседи могут и не обратить внимания, то столь выдающийся вокал их точно не оставит равнодушными. Едва ли не сразу вдали послышалась переливистая трель свистка городового, созывающего со всей округи подмогу. Я бы и сам позвал на помощь после такого-то воя.

К машине мы с Мыколой вышли с минимальным интервалом. Не успел я перевести котел в рабочее состояние, как тут же услышал: хлопнула крышка багажника. Стригой решил сразу забраться в тайник.

Поездка к складам и выгрузка напарника запомнились слабо, потому что устал я изрядно, и нервное напряжение тоже давало о себе знать. У ворот особняка вышла небольшая заминка, но дело быстро решил подозрительно бодрый для столь неурочного часа Василий.

Войдя в комнату, я испытал неимоверное желание завалиться в кровать прямо так, как есть, но усталость – это еще не повод вести себя по-скотски. Так что, прихватив халат, я спустился на первый этаж в купальню, где и уснул прямо в теплой ванне. Заспанной служанке пришлось буквально вытаскивать меня оттуда. Да и вытирала она меня практически самостоятельно.

После этого, чувствуя себя настоящим джентльменом, я и рухнул в кровать, уснув практически в падении.

Глава 4

Думаете, мне дали нормально выспаться? Как бы не так! Сначала в несусветную рань десятого часа утра в комнату ввалился Дава. Вид румяной и наглой рожи даже вызвал у меня гнусное желание прекратить выдавать ему лекарство.

Ну а чего он такой довольный жизнью и назойливый?

– Дава, проваливай ко всем чертям, – проворчал я, пытаясьнатянуть простыню на голову.

– Ага, значит, тебе можно вытаскивать меня из кровати, а мне нельзя? – решил поерничать мой еврейский друг.

От возмущения я даже проснулся:

– Ты серьезно сравниваешь эти две ситуации?

– Извини, – смутился Давид, – но ты сам заварил эту кашу, а дел у нас невпроворот. К тому же без твоего сопровождения из особняка меня не выпускают.

– Дава, скот ты такой, я уснул в пять часов утра!

И тут парня озарило понимание, где меня носило целую ночь.

– Ты смог? – почему-то оглянувшись на дверь, шепотом спросил он.

– Понятия не имею, о чем ты. Дава, дай поспать еще хотя бы пару часов. Подождут твои дела.

– Да-да, – заторопился мой друг и с каким-то заговорщицким видом выскользнул из комнаты.

Вот же скот такой. Разбередил – и как теперь уснуть?

Несмотря на все опасения, сон сморил меня практически сразу, но, вопреки надеждам, ненадолго.

На этот раз дверь в спальню отрылась с грохотом. И правильно. С чего бы хозяйке стесняться у себя-то дома?

– Ты, – с непонятной интонацией выдала княжна.

– Я. – Возразить мне было нечего, поэтому просто согласился. – А кого ты ожидала здесь увидеть?

Прятаться под простынею было бы глупо, но и покадить кровать я не спешил, потому что лежал в ней абсолютно голый.

– Не юли, – не унималась Даша, – это все ведь твоих рук дело?

– Ты можешь уточнить? Потому нести ответственность за все на свете я точно не собираюсь.

Даша глубоко вздохнула и, подойдя ближе, присела на кровать:

– Ты убил Ледицкого?

– Убить-то убил, – озадаченно почесал я макушку. – Это точно все новости, которые до тебя дошли?

– А что, есть еще что-то? – тут же притихла княжна.

– Ай да князь! Лихо он позатыкал всем рты, – с неподдельным восхищением резюмировал я и тут же рассказал Даше все, что произошло в мансарде. Причем без купюр, но при этом не затрагивая предыстории с заброшенным складом и бандитами. Участие Мыколы тоже обошел, как и само упоминание личности стригоя, нагло приписав все подвиги себе любимому.

– Я разорву эту тварь на мелкие куски, – захрипела Даша, вцепившись в замаскированный под изящное ожерелье ошейник, словно он начал ее душить.

А может, так оно и было.

– Спокойно! – прикрикнул я и добавил уже значительно мягче: – Поверь, смерть – это не худшее, что может с ней случиться.

К счастью, княжна быстро остыла и выжидающе посмотрела на меня.

– Если поймешь, что Голицына вывернулась, просто напиши анонимное письмо в один подмосковный монастырь, – продолжил я. – Сама знаешь, в какой именно. Может, подкупленные городовые и соседи станут держать языки за зубами перед начальством и писаками. Но вряд ли промолчат, когда к ним в гости заглянут бородатые дядьки с добрыми глазами и с массивными крестами на пузе.

Даше моя идея явно понравилась. И это настроение продержалось у нее весь день. Очевидно, устав от вынужденного заточения, она решила составить нам с Давой компанию и поглубже нырнуть в дела киноконцерна.

И это правильно, потому что вскоре именно ей придется рулить столичным отделением на пару с Сержем. Впрочем, я не стал бы принижать деловые качества нашего слишком уж женственного друга. Еще Антонио говорил, что у Сержа хватка будь здоров, и повидать в этой жизни бывшему театральному антрепренеру довелось много.

В путь отправились на моем давешнем подарке княжне, по причине наличия в этом паромобиле пяти посадочных мест вместо двух, как у моей обновки. Мехвод из графского гаража, кажется, был уязвлен в самую печенку, когда я небрежным жестом отправил его отдыхать, а сам полез на водительское место.

Чтобы не смущать горожан видом слишком уж веселой для траура вдовы, невзирая на жару, снимать брезентовую крышу кабриолета я не стал. Если честно, так было даже лучше.

Машина мне хорошо знакома, можно сказать – детище. Так что первые пару минут пути я чутко прислушивался к ее работе. Вроде аппарат в норме и на тяжелую жизнь не жалуется.

Если честно, заочно мне казалось, что концерн – это слишком броское название для нашей фирмы, но, когда мы добрались до места, стало понятно, что не так уж сильно. У Давида Ароновича, как его почтительно называли все многочисленные подчиненные, получился эдакий Голливуд в миниатюре. На берегу одного из искусственных озер столицы возвышались большие ангары, похожие на те, в которых содержат дирижабли. Как пояснил наш с княжной вынужденный гид, внутри этих строений при необходимости собирались различные декорации.

Между тремя ангарами и добрым десятком зданий поменьше шныряло даже на первый взгляд не меньше сотни людей. Среди однообразно одетых рабочих время от времени мелькали яркие пятна актеров. Я даже заметил парочку римских легионеров, что-то живо обсуждающих и чем-то закусывающих на скорую руку.

– Вот, решил обратиться к истории великого Рима, – гордо заявил Дава, но тут же горестно вздохнул: – Увы, придется все бросить.

Да уж, актер из него – как из меня балерина.

Остановив паромобиль у одного из ангаров, я повернулся к другу, сидящему на заднем сиденье.

– Дава, только не надо тут забрызгивать салон своими горючими слезами. Плакать будешь, когда папенька найдет тебе невесту. Поверь, за все разбитые тобой сердца ваш еврейский бог просто обязан подсунуть какую-нибудь страхолюдину.

Княжна тихо прыснула в кулачок, а у Давида от такого заявления вытянулось лицо.

– Типун тебе на язык, – ругнулся он, но по глазам было видно, что обрисованная мной перспектива изрядно напугала нашего вольного жеребца.

И все же привычная рабочая обстановка быстро привела гендиректора в себя, и, приняв напыщенный вид, он повел нас в главную контору. Посещение съемочных площадок решили оставить на потом.

Здание администрации находилось в центре огороженной территории на своеобразной площади, куда смотрели главные выходы всех ангаров.

Кто бы сомневался, что секретарша у Давы будет до предела миленькой и фигуристой. Удивило то, что при такой работе и с таким начальником она еще не утеряла способности краснеть. Впрочем, под колючим взглядом княжны половина собеседников краснеет, а другая бледнеет, но это когда ее высочество изволят гневаться. Поначалу мне самому приходилось периодически менять эти цвета, что тому хамелеону.

Давид церемонно открыл перед нами дверь в свой шикарный кабинет и тут же за это поплатился – княжна, как только вошла, сразу же направилась к хозяйскому столу. Самое удобное кресло в помещении моментально оказалось занятым.

На это мой друг лишь вздохнул и отправил секретаршу готовить нам кофе.

– Ваше высочество, – осторожно сказал Давид, присаживаясь на гостевой стульчик, – там у меня документы в столе, могут понадобиться для отчета.

– Ничего, Давид Аронович, – ехидно улыбнулась Даша, – если что-то понадобится, я с радостью передам.

Не понадобились. Дава и без бумажек по памяти быстро развернул перед нами картину его достижений. И они впечатляли. Сейчас в работе находились шесть фильмов разной тематики. Их выхода уже ожидали три полностью укомплектованных иллюзиона в Москве, восемь в крупнейших городах Империи, а также десять в Европе. До Америки мы пока не добрались. На данный момент идут переговоры об обустройстве двух десятков кинотеатров в разных странах, но там затык не столько с самими кинотеатрами, сколько с оборудованием, которое в ускоренном темпе клепали наши же мастерские. Страдающий паранойей Бронштейн никак не хотел отдавать производство на откуп другим мастерам. Пленку мы производили на Топинском энергетическом заводе, так что в плане безопасности там вообще никаких проблем.

– По последним подсчетам, сейчас на концерн работают почти семьсот человек. Текущие доходы пока идут на погашение кредитов и развитие, но уже с начала следующего года можно будет процентов двадцать пустить на выплату дивидендов, – закончил доклад Давид, устало вытерев пот со лба.

Не думаю, что его так упарил сам отчет. Наверняка сказывался отказ от наркоты и приглушенная лекарствами ломка. Но в принципе мой друг держался молодцом, что внушало определенные надежды на будущее, но точно не в Москве.

К финалу отчета княжна проявляла явные признаки скуки, так что после заключительного слова Дава тут же повел нас к съемочным павильонам.

Увиденное нами скорее было заслугой Сержа, чем моего еврейского друга. С другой стороны, без организаторского таланта гендиректора точно не обошлось. Внутри первого ангара из дерева и гипса были выстроены декорации римского дворца. Во втором громоздилось что-то восточное, а в третьем, на котором мы и закончили осмотр, как раз проводились съемки из современной жизни. По ангару в хаотичном порядке были разбросаны имитации комнат, порой состоящие всего из двух или трех стен, плюс набор мебели. Один из таких макетов изображал богатый будуар знатной дамы. Там на кушетке и возлежала моя новая знакомая. Едва завидев нашу делегацию, Джульетта-Джулия, точнее Адель Симонова, вскочила на ноги и постаралась плотнее закутаться в пеньюар. Если учитывать, что одеждой прозрачный кусок ткани с перьями только назывался, скрыть свои выдающиеся прелести у Адели получалось из рук вон плохо.

Девушка сначала покраснела, а затем побледнела, отчего я победно взглянул на Дашу – мол, у меня тоже так получается.

Казалось, что начинающая манипуляторша и кинозвезда сейчас грохнется в обморок.

Интересно, чего ей такого успели наговорить о бесноватом Ловце?

– Подойдите, – сделала княжна величественный жест.

Адель на цыпочках, как бандерлог к удаву, подбежала ближе.

– Мадемуазель, хочу выразить восхищение вашим актерским даром. Надеюсь, вы и дальше будет радовать нас своим талантом.

– А еще умом и благоразумием, – вставил и я свои пять копеек, вызвав у княжны легкое удивление.

А вот Адель от моих слов позеленела и проблеяла что-то совсем уж невнятное.

Ого, такого цвета в реакциях на мою персону я еще не видел. Достижение, однако!

– Ладно, господа, не будем мешать творческому процессу, – милостиво изрекла великая княжна и первая двинулась к выходу.

Мы с Давой как верные пажи пристроились в кильватере.

Как только вышли из ангара, Даша вцепилась коготками мне в сгиб услужливо подставленной руки:

– Ты что с ней творил такое, что бедная девочка от одного твоего вида чуть в обморок не рухнула?

– Бедная девочка? – искренне удивился я. – Кажется, вы, ваше высочество, намедни изволили характеризовать мадемуазель Адель совсем другими словами.

– Ты не ответил на вопрос, – зашипела Даша, глубже вгоняя свои коготки мне в руку.

Боюсь даже представить, что случилось бы с моей конечностью, позволь блокирующее ожерелье провести моей подруге хотя бы частичную трансформацию.

– Ваше высочество, вы испортите мне дорогой костюм.

– Ничего, подарю новый, – парировала княжна, мило улыбаясь кланявшимся ей работникам компании. – Не слышу ответа.

– Да ничего не делал. Сказал пару ласковых и подержал чуток за горло.

– А может, и не только за горло, она ведь была совершенно голой, – непонятно на кой черт ляпнул Дава.

– Как интересно, – проворковала княжна.

– Хватит меня дергать. Не про мою честь она там раздевалась, – с показной обидой проворчал я и добавил лично для своего еврейского друга: – Господин Бронштейн, если вам кто-то сказал, что вы бессмертны, то вас бессовестно обманули.

Видно, в моем голосе было что-то эдакое, потому что мой друг поперхнулся и закашлялся. Даша от этого заливисто рассмеялась. Ну а у меня на душе стало хорошо и легко. Вот так пикируясь и подначивая друг друга, мы загрузились в паромобиль и отправились обратно во дворец. Даша поначалу хотела заехать в свое любимое кафе, но решила, что мы и так скомпрометировали себя дальше некуда. Зато в графском дворце можно было никого не стесняться.

На шум начинающегося в малой столовой застолья тут же явился Леонард Силыч, который в последнее время прятался от Даши где-то на кухне.

Опять раскормили боевого кота до безобразного состояния. Ну ничего, вот вернется в Топинск – и местные хвостатые красавицы быстро сгонят с него лишний жирок. И Даве провинциальные дамы тоже пойдут лишь на пользу, потому что и нравы, и жизнь у нас там намного проще. А оттого и на нездоровые сексуально-медикаментозные извращения тянет значительно реже.

Ближе к вечеру прибыл приглашенный княжной Серж. В кои-то веки бывший антрепренер, а ныне кинорежиссер, оделся в приличный, строгий костюм и даже старался сдерживать свою извечную манерность. Такое поведение нашло отклик даже у княжны, а мы с Давой и без того нормально относились к этому человеку. В общем, лишним в нашей компании Серж не стал.

Все чаще в разговорах мы возвращались к Антонио, но это были уже не поминки или же просто грустные воспоминания. Накал боли ушел отчасти благодаря моим ночным приключениям. Что бы ни говорили добрые христиане, подставлять другую щеку, может, и правильнее, но для психического здоровья значительно лучше видеть хладеющий труп своего врага. Ну или хотя бы организовать массу неприятностей для недоброжелателей.

Кстати, насчет неприятностей. Ближе к вечеру кто-то из знакомых княжны позвонил ей и по большому секрету сообщил, что княгиня Голицына внезапно выказала поразительную набожность, и даже поговаривают о скором постриге.

Какой бы приятной ни была образовавшаяся компания, все в этой жизни рано или поздно заканчивается. Сначала, извинившись, ушел Серж. После, явно не желая мешать нашему с княжной общению, в свою комнату удалился Дава. Ну а мы с Дашей, как два подростка, все не решались дать волю своим порывам. Казалось бы, излишняя мнительность и приверженность следованию общественным правилам не свойственны ни мне, ни ей, но поди ж ты…

Горько улыбнувшись, Даша поднялась из кресла. Я тоже вскочил на ноги. Она подошла ко мне вплотную и, погладив кончиками пальцев щеку, едва коснувшись, поцеловала в губы.

– Доброй ночи, мио амико, – копируя Антонио, тихо сказала княжна.

Зашуршав подолом длинного платья, она величаво выплыла из музыкальной гостиной, в которую мы переместились после прихода Сержа.

Я же, постояв пару минут на месте, поднял взгляд вверх и проворчал:

– Да знаю я, что ты ржешь там сейчас и называешь нас обоих идиотами.

Глава 5

Эта ночь прошла беспокойно, и не только из-за мыслей о Даше. Подспудно напрягало ожидание вестей от Витого. Казалось, что меня в любой момент могут разбудить и позвать в какие-то темные и опасные дебри, дабы отработать должок. Где-то глубоко внутри я надеялся на то, что бандит так и не объявится до самого моего отбытия из столицы. Мне и без того хватило приключений в этом негостеприимном городе. Конечно, чувство долга тут же взбрыкнуло от подобных мыслей, но как-то слишком уж вяло – примерно на уровне моей вечно сонной совести.

Спокойное пробуждение подарило робкую надежду, но – увы, не успели мы с Василием закончить первый тренировочный бой, как в гимнастический зал вошел мажордом. И он явно явился не пожелать мне доброго утра.

– Есть информация? – сняв фехтовальную маску, подошел я к старику.

– Да, ваше благородие, – чуть поклонился мажордом, – только что позвонили от сами знаете кого. Вас просят срочно прибыть туда, где вы встретились первый раз.

– «Парижанка»? – на всякий случай уточнил я, немного смущенный таинственностью слуги.

– Да, ваше благородие, именно там.

Да уж, озадачил меня Витой. Неужели он догадался о том, кем на самом деле является мой таинственный напарник-казак, и специально назначил встречу после восхода солнца? С другой стороны, меня со вчера преследовали нехорошие предчувствия, так что светить стригоя лишний раз я поостерегусь. А еще лучше вообще вывезти его за город и отправить домой своим ходом. Слишком уж чувствительно мы ткнули палкой в осиное гнездо столицы.

– Василий, – повернулся я к волколаку, – мне нужна ваша помощь.

– Через пять минут будем готовы я и четверо бойцов. Если подождете полчаса, могу выставить еще десять человек, – тут же по-военному отрапортовал телохранитель княжны.

Уверен, насчет подобной ситуации у него были четкие указания хозяйки, поэтому он и отреагировал без тени сомнений.

– Это лишнее, – отмахнулся я, возвращая бокен в оружейную стойку. – Хватит вас и двух бойцов. Не думаю, что кто-то решится напасть на меня посреди бела дня.

Вернувшись в комнату, я начал готовиться по среднему варианту сложности. То есть оделся в свой повседневный костюм для дневных выходов и под просторным пиджаком спрятал «кобальт» в наплечной кобуре. Вечный мой спутник двуствольный мини-пистолет, как обычно, покоился в кармашке сзади на поясе. А в качестве холодного оружия выступала трость со спрятанным внутри длинным клинком.

Василий и его люди также оделись вполне цивильно, и определить, что они неплохо вооружены, мог только наметанный взгляд.

В этот раз удалось сбежать, не попав под пристальный взгляд хозяйки поместья. Мне для полного счастья не хватало только дополнительной накрутки нервов.

В графском гараже пришлось немного поскандалить. Я, конечно, понимаю, что мехводу княжны не может понравиться то, что кто-то посторонний в хвост и гриву гоняет подотчетный транспорт. К тому же этот самый кто-то внаглую таскает из бочек дорогущий реагент, но все же нужно как-то сдерживать свои порывы.

Хорошо, что со мной был Василий и мне не пришлось воспитывать чужого слугу. Телохранитель лишь один раз рыкнул, даже не прибегая к частичной трансформации, и в гараже вновь воцарился благостный покой.

К экспрессивному выступлению мехвода моя совесть осталась абсолютно безучастна, так что я и не подумал отказываться от идеи еще раз позаимствовать свой собственный подарок.

А что поделать, ведь мой личный железный Боливар четверых не вывезет.

Погрузившись в паромобиль, мы резво покинули территорию особняка. День сегодня был хоть и облачный, но все же приятный. Да и раскидистые громады белых облаков лишь подчеркивали бездонную синеву неба, позволяя солнцу временами игриво прятать от людей свой светлый лик. В такой день самое оно прогуляться по бульвару под ручку с красивой дамой, а не ехать в трущобы на встречу с бандитами.

Хоть я и был в этих местах только однажды, и то в темноте, но все равно без каких-либо проблем привел паромобиль прямо к порогу «Парижанки». Днем кабак выглядел даже угрюмее, чем ночью. Особенно потому, что четче стали видны последствия его непростой бандитской жизни.

К паромобилю подбежал знакомый пацан и уже с полным знанием дела заскочил на подножку. Я немного напрягся, потому что именно этот пострел и завел нас с Мыколой в западню. Но при свете как раз выглянувшего из-за облака солнца сомнения так и не прижились в моей голове.

По улочкам сначала Французского, а затем Испанского кварталов мы петляли не меньше получаса, и все это время пацан простоял на подножке, вцепившись в дверку словно клещ. Причем подобное положение дел явно доставляло ему массу удовольствия. А мне пришлось вести мобиль крайне аккуратно, чтобы не загубить молодую, хоть и явно беспутную жизнь.

То, что мы все же едем не в западню, я понял, когда свернул на одну из улиц окраин Испанского квартала. У следующего переулка слонялась группа из пяти разномастно, неряшливо, при этом вызывающе одетых индивидуумов. В одном из них я тут же опознал Витого, что развеяло мои опасения, правда, не до конца.

Когда мы подъехали, подельники Витого привычно отошли в тени ближайших зданий, а их предводитель остался посреди перекрестка. Он быстро обежал взглядом пассажиров паромобиля и едва заметно выдохнул.

Да уж, впечатлил его Мыкола, коль уж его отсутствие вызывает столь неподдельную радость бандитского авторитета.

– Есть новости? – без лишних слов сразу перешел я к делу.

– Да, – тоже не размениваясь на приветствия и расшаркивания, ответил Витой. – Вчера у бригады Дона Горелого пропал один из бойцов. Я предложил ему свою помощь в поисках. Искали долго, всю ночь, но все же нашли.

– Показывай, – кинул я и последовал за бандитом.

Идти пришлось недалеко. В одном из заброшенных домов, в углу главной комнаты с камином часть пола была накрыта мешковиной. Витой сразу направился к этому участку и сдернул ткань.

Да уж, не самое аппетитное зрелище, причем совсем не то, на которое я рассчитывал. Думалось, что мы увидим иссушенную жертву высшего вампира. А сейчас перед нами предстал человеческий скелет в окружении подсохшей слизи сгнившей плоти и обрывков одежды. Такое впечатление, что труп пролежал здесь как минимум пару месяцев.

– Это шутка? – нахмурившись, спросил я у Витого.

– Это «пожиратель плоти», – невозмутимо ответил бандит. – Варят такую штуку в Новгороде. Выливаешь на тело, и через полчаса оно сгнивает почти полностью. Даже запаха нет.

А он прав – в комнате при данных условиях должно вонять просто адски. Розами тут, конечно, не пахнет, но и смрада разложения как такового не чувствуется.

– Так кое-кто заметает следы, – продолжал пояснять Витой, делая вид, что сам он подобным никогда не занимался. – Это чтобы нельзя было распознать убиенного. Если нет приметных вещичек, фараоны при таких раскладах даже за расследование не берутся.

– И с чего ты взял, что это дело рук убийцы твоего племянника? Может, просто кто-то из ваших убрал мешающего ему человека?

– Не, – мотнул головой бандит, – «пожиратель» штука дорогая. Да и раньше эта тварь вот так же прибиралась за собой. Племяша просто не успел облить. Едва ноги унес, причем под пулями моих парней так лихо сиганул на крышу, что я сразу подумал об упырях. А затем еще и тело увидел.

Ну что же, доводы вполне разумные. Осталось надеяться, что убийца прикончил свою жертву именно здесь, а не приволок в дом уже безжизненное тело. В этом случае толку от моего дара не будет.

– Освободите помещение, я буду работать.

Витой и один из его помощников даже возразить не успели, как были выдворены из комнаты парочкой помощников Василия. Сам волколак задержался, но только чтобы уточнить:

– Моя помощь не нужна?

– Нет, Василий, благодарю. Тут я сам справлюсь.

Оборотень вышел из комнаты и даже, как мог, прикрыл перекошенную дверь. В том, что мне никто не помешает, можно было не сомневаться.

В помещении воцарилась тишина. Поднятые нами пылинки весело танцевали в лучах солнца, тонкими спицами пронзавших многочисленные щели фасада. Но жутковатая картина разложившегося человеческого тела все равно нивелировала любые светлые моменты.

На полу было грязно, а новый костюм жалко, так что я все же подстелил под колени носовой платок и, усевшись на пятки, принял позу медитирующего самурая.

Глубокий вдох, выдох – и… ничего.

Не было ни видения убийства, ни даже вспышки, как при действии блокирующего артефакта. Но все же мне удалось почувствовать кое-что, и это «кое-что» вызвало не самые приятные мысли.

Едва уловимое ощущение. Как привкус, который не можешь идентифицировать, или как тень давно забытого запаха. Только я, к сожалению, ничего не забыл и проблем с идентификацией не имел. Нечто подобное мне доводилось чувствовать, когда проводил инсценировку ритуала на месте убийства горничной семейства Бабичей. Инсценировал, потому что предыдущей ночью уже провел там ритуал и постарался скрыть этот факт от Дмитрия Ивановича.

Дважды осуществить освидетельствование видока на одном месте преступления невозможно – ритуал после срабатывания ослабляет напряжение ткани мироздания, и оставленный убийством рубец исчезает, зато остается вот такое послевкусие. Так что с очень высокой долей вероятности здесь побывал мой коллега. Как бы мне ни хотелось найти другую причину сему факту, но иного варианта нет.

На ум сразу пришел бедолага Мыкола, который не по своей воле превратился из ведьмака в упыря. Некоторые ведьмачьи умения сохранились и в новой ипостаси. Возможно, нечто подобное произошло и с моим неизвестным коллегой. Кто его знает, как личинка энергента-вампира действует на наш дар.

Так и не придя к определенному выводу, я поднялся с колен и, отряхнув платок, спрятал его в карман.

Снаружи меня встретил изнывающий от нетерпения бандит. Увы, мне придется его разочаровать.

– Извини, Витой, но я не могу сказать тебе ничего полезного.

– Не можешь или не хочешь? – окрысился бандит, но, едва осознав, что этим подает некие сигналы своим людям, быстро развернулся и зашипел на них: – А ну сгинули!

Когда он вновь посмотрел на меня, я сумел прочитать в его взгляде дикую смесь эмоций. Там хватало и страха, и ярости, и даже какой-то обреченности.

Да уж, не забыл бандит нашу огненную вечеринку на старом складе.

– Не могу, – все же снизошел я до прямого ответа. – Если подобная ситуация не устраивает, предлагаю рассчитаться за твои услуги деньгами…

– Нет, – не дав мне договорить, мотнул головой бандит, – это дело чести, и я знаю, что Ловец со следа не сойдет. Мне этого хватит.

Услышав слово «честь» из уст бандита, Василий презрительно фыркнул. В итоге они, обменявшись угрюмыми взглядами, все же решили не развивать эту тему.

Если честно, он удивил меня, но с другой стороны, отказ от денег мог быть продиктован нежеланием бандита иметь со мной каких бы то ни было дел. Эта догадка в какой-то степени была подтверждена нашим прощанием.

– Бывай, разбойник, – чуть приподнял я по-ковбойски поля шляпы.

– Прощайте, ваше благородие, – с легкой издевкой проговорил Витой. – Надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Кстати, – остановил я уже развернувшегося бандита. – Что слышно о бубновых?

– Много чего, – с кривоватой ухмылкой ответил Витой. – Тут намедни их главарь с ближайшими помощниками куда-то пропал. Сейчас там мелюзга делит власть, но думаю, они все равно лягут под кого-то другого. Очень уж лакомый кусок остался без сильного хозяина.

На этом мы и простились. Бойцы Василия наконец-то расслабились и погрузились в машину.

Возвращение во дворец прошло без особых проблем, и даже там меня никто не ждал с вопросами и порицаниями. Даша, как оказалось, укатила в Зимний дворец к своим венценосным родственникам. Так что у меня была возможность обдумать результаты проведенного расследования, если, конечно, можно так назвать мои потуги провести ритуал.

Шанс на то, что кто-то из московских видоков сумел как-то провести законный ритуал до начала поисков тела бандитами, был ничтожно мал. Без свиты полицейских подобное не делают, а в одиночку-супергероя я попросту не верю. Школа видоков – это не учебка спецназа, чтобы готовить столь шустрых парней. Из дневников Игнаши было понятно, что в плане физической подготовки это учебное заведение мало чем отличалось от обычной гимназии, точнее от обычного сиротского приюта для детей с искрой дара. Так что скачущий по стенам и крышам ниндзя стал таковым не благодаря школе, а по какой-то иной причине.

Единственное, что приходило мне в голову по этому поводу, – это обращение видока в вампира. Иных вариантов я по-прежнему не видел. По крайней мере на данный момент.

Важнее другое. Что мне делать со всей этой информацией? Идти в полицию или к жандармам не очень-то и хотелось. К тому же мне попросту нечего им предъявить. Единственная улика – это тело племянника Витого, которое они наверняка уже предали земле и вряд ли пойдут на эксгумацию, да и смысла в ней нет. Все остальное – лишь слова криминального авторитета и мои догадки, даже не подтвержденные ритуалом. Как уже сказал мой новый знакомый из мира криминала – тела, разложившиеся под действием алхимической дряни, полицию не интересуют.

Но что-то же нужно делать! И не только потому что я пообещал Витому найти убийцу племянника. Тут как бы дело не закончилось гонением на всех видоков. У нас ведь как: от пьедестала до костерка не то что шаг – один чих. Что-то не хочется мне всю жизнь прятаться в Стылой Топи от линчевателей.

Оставалось только обратиться за помощью к собратьям по цеху, точнее, к непосредственному начальству. Лично наведываться в альма-матер совсем не хотелось – дневники Игнаши хорошее подспорье, но на встречу с выпускниками лучше явиться лет через десять или даже двадцать. Легче будет списать незнание простейших вещей на обычную забывчивость. Так что я взялся за энергетическое перо и начал подробно излагать на бумаге всю доступную мне информацию по предполагаемому видоку-вампиру.

Перечитав послание раз пять, я попросил мажордома принести мне конверт и, запечатав его своим перстнем видока, отправил старика на почту. Адрес школы я запомнил из дневников Игнаши. Не скажу, что меня тут же посетило ощущение выполненного долга, но стало немного легче.

Теперь можно и пообедать.

Озаботив служанку организацией перекуса, я вытащил Даву из его импровизированной палаты.

Не успели мы распробовать первое блюдо, как в зал вихрем ворвалась княжна. Ее активность и эмоциональная свежесть откровенно радовали.

– Вы не представляете, что творится в свете! Там такой кошмар! – едва усевшись на стул и даже не притронувшись к еде, заявила Даша. Причем слово «кошмар» она произносила с явным наслаждением. – Представляете, княгиню Голицыну обвинили в сатанизме и жертвоприношениях!

– Ваше высочество, – с укоризной произнес я, но злорадная ухмылка подруги быстро отрезвила меня.

Действительно, что еще можно было ждать от стриги? Если мне удалось утолить чувство мести, то ей пришлось довольствоваться чужими пересказами. Вот она и не удержалась от того, чтобы добить поверженного врага. Ведь монастырь монастырю рознь.

Сидевший с нами Давид ничего не понимал и явно страдал от любопытства. Но какой-то древний инстинкт самосохранения, очень развитый у его народа, взял верх. Вопросы, роившиеся в голове моего друга, так и остались невысказанными.

Мы даже успели нормально пообедать, а затем жизнь в очередной раз подтвердила правоту моей чуйки. В дверях столовой появился мажордом с каким-то несвойственным ему растерянным выражением лица.

– Ваше высочество, там господина Силаева требуют жандармы.

– Требуют? – зловеще улыбнулась княжна. Ей явно было мало проказы с соперницей. – Ну что же, давайте посмотрим, кто там настолько смелый, чтобы что-то требовать в моем доме.

Княжна воинственно взяла меня под руку, и мы двинулись к лестнице, по которой можно было спуститься в холл дворца. Дава потопал следом, хоть и на безопасном расстоянии. Участвовать в перепалке с жандармами он явно не собирался, а вот понаблюдает за этим с огромным удовольствием.

Взгляд с лестничной площадки вниз вызвал неприятное ощущение и холодок вдоль позвоночника. Точно так же и в этом же холле год назад меня ждала другая троица жандармов. После этого я отправился на встречу с господином Дракулой и его больной на всю голову доченькой.

– Чем обязана, господа? – с надменным видом спросила великая княжна, застыв на середине лестницы.

– Майор Михеев, заместитель начальника Охранного отделения города Москвы, – тут же представился жандарм. – Простите, ваше высочество, за вторжение, но нам необходимо препроводить господина Силаева для допроса.

С одной стороны, стало легче от того, что за мной явился не кто-то из моего любимого, седьмого, «волшебного» отделения жандармского корпуса, а всего лишь чин из охранки. Это немного из другой оперы. Неудивительно, что мажордом перепутал, потому что майор был одет в мундир жандарма. В охранку набирали кадры из жандармского корпуса, но как служащие данного учреждения эти ребята подчинялись уже не Дашиному дядюшке, а ее братцу-цесаревичу. Охранка занималась политическим сыском, а также вмешивалась в дворянскую Игру, когда высшая знать совсем слетала с катушек. Как минимум данный факт говорил о том, что инкогнито Мыколы пока не раскрыто, но расслабляться все равно не стоило.

Из-за размышлений я пропустил начало речи великой княжны.

– …И коль уж у вас нет ордера на арест моего гостя, вы вполне можете пообщаться с ним прямо здесь. Надеюсь, я вам не помешаю? – с пугающей милотой спросила Даша.

– Ваше желание для меня закон, ваше высочество, – совершенно спокойно ответил майор, и мне стало понятно, почему по мою душу прислали именно его. – И все же вынужден настоять на препровождении господина Силаева к нам ввиду отсутствия здесь судебного ведуна.

Княжна нахмурилась и посмотрела на меня.

Теперь мой черед.

– Вы выдвигаете мне официально обвинение? – стараясь сохранять спокойствие и официальный тон, спросил я.

– Нет, просто есть некоторые вопросы, – с недобрым прищуром ответил майор, явно понявший, куда я клоню.

– Тогда не вижу необходимости беспокоить судебного ведуна.

– Вам есть что скрывать? – попытался майор все же настоять на моем свидании с магическим аналогом детектора лжи.

– Нам всем есть что скрывать.

– Вот и чудесно, – прервала нашу перепалку Даша. – Господин майор, прошу вас пройти в кофейную комнату.

– С огромным удовольствием, ваше высочество, – расплылся в милейшей улыбке офицер охранки.

Ох, чувствую, отольются мне все его нервные потрясения и вымученная учтивость.

В кофейной комнате мы устроились как в конференц-зале перед сложными переговорами – с одной стороны стола майор, с другой – я и княжна. Из принесенной с собой папки Михеев достал бланк с хорошо знакомым мне радужным квадратиком энергетической печати. Взяв в руки энергетическое перо, майор уставился на меня:

– Господин Силаев, где вы были в ночь с двадцатого на двадцать первое июня?

– Боюсь, я не смогу ответить на ваш вопрос по причине возможного нанесения урона репутации другого человека.

Энергетическая печать, к которой меня наверняка заставят приложиться своим перстнем, немного меняла мой план защиты. Придется говорить правду, точнее – полуправду.

– Вы понимаете, что подробное нежелание сотрудничать со следствием вызовет дополнительные подозрения?

– Вполне, – спокойно кивнул я, хотя внутри испытывал целую гамму чувств. – Но это ничего не меняет.

– Вы знакомы с господином Ледицким? – резко сменил тему майор.

– Мы не были представлены, но я о нем слышал.

Похоже, подобное раскачивание ситуации – это фишка данного офицера охранки, но действует он немного грубовато, потому что можно было еще походить вокруг да около, загоняя меня на скользкий лед. Он же после короткой прелюдии сразу взял быка за рога:

– Это вы убили господина Ледицкого?

Ну и чего я тут корячился? Простейший вопрос стал шахом и матом в этой короткой партии. Правду я сказать не могу, а если совру, то заверять подобный протокол будет верхом безрассудства.

Майор хищно улыбнулся, но в азарте он забыл, где находится и в чьем присутствии упражняется в красноречии.

– Господин жандарм, – с пронизывающим до костей холодом в голосе сказала великая княжна. – Только что в моем присутствии вы оскорбили гостя моего дома, тем самым нанеся урон чести моей и моей семьи.

Не скажу, что майор сильно испугался, но занервничать столь резкое заявление его все же заставило.

– Прошу великодушно простить меня, ваше высочество, – вскочив на ноги, отчеканил Михеев. – Но у меня есть весомые причины, чтобы задавать господину Силаеву подобные вопросы.

– Это был не вопрос, а обвинение. У вас есть доказательства для подобного заявления? – ядовито поинтересовалась княжна.

– По долгу службы я…

– …По долгу службы вы обязаны прежде всего заниматься главным подозреваемым. И, кажется, он у вас есть. Тогда почему вы сейчас находитесь здесь и оскорбляете моего гостя? По долгу службы? Или же по повелению того, чей приказ для вас важнее и долга, и чести?

А вот теперь майор рассвирепел всерьез. Он побледнел и ожег княжну яростным взглядом.

– Ваше высочество, вы…

– Господин жандарм, – как-то даже по-доброму остановила его Даша, – вы уже наговорили как минимум на разжалование. Не делайте свое положение еще хуже и незамедлительно покиньте нас.

Я, сидя на стуле, постарался прикинуться как минимум подушкой.

Да уж, подобного уровня манипулирования собеседником мне не достичь никогда. Майор пытался раскачать меня, но Даша в два приема расшатала его волевой стержень и тупо вырвала с корнем. Бедолага чуть открыто не нахамил дочери императора. Такому не научишься, потому что это впитывается с молоком матери и оттачивается дрессировками с пеленок.

Майор благоразумно решил закончить на сегодня с глупостями. Скрипнув зубами, он резким кивком обозначил поклон и промаршировал к дверям.

От одного взгляда Даши только что вошедшие в комнату слуги с кофейником и сопутствующими аксессуарами тут же удалились следом за гостем, оставив нас наедине.

– Прости меня, – вздохнула Даша, присев на краешек стола передо мной. – Все это из-за моей несдержанности. Но пойми, когда фрейлина маман сказала, что слухи о постриге Голицыной лишь ширма, а сама она решила, пока все не стихнет, удалиться в имение отца, я не выдержала. Вести во дворце разлетаются быстрее сквозняка. И через три часа в особняк Голицыных наведались церковники. Увы, те, кому это нужно, быстро связали мои слова и единственного из моих людей, которому под силу провернуть столь безумную аферу.

– Из твоих людей? – нехорошо прищурившись, спросил я.

– Иногда мне кажется, что ты не из Новгорода, а с луны свалился. – По-доброму улыбнувшись, княжна взъерошила мне волосы. – У нас по-другому не бывает. Тебя до сих пор не сожрали только потому, что за тобой стою я и князь Шуйский. Тебе это может не нравиться, но иначе никак. Особенно с твоим даром влипать в неприятности.

Я и сам понимал, что Даша права. К тому же это не рабство, и выйти из-под руки покровителя можно в любой момент, хотя подобное и не приветствуется. Да чего уж там, я всегда могу послать их всех лесом, но тогда уж точно долго не проживу – либо посадят, либо застрелят.

С улыбкой понаблюдав за внешними проявлениями моего мыслительного процесса, Даша вздохнула и встала прямо. Я тоже вскочил на ноги.

– Хорошо, я оставляю тебя с твоими душевными терзаниями, а сама поеду исправлять то, что натворила. И все же тебе придется сократить свое пребывание в столице. Пусть Давид ускорит подготовку к отъезду, коль уж вам так хочется путешествовать вместе. – Вздохнув, княжна погладила меня ладонью по щеке, но при этом в ее глазах плясали бесенята. – Тебе же лучше пока не покидать дворца. Жди меня, и, когда я вернусь, мы решим все вопросы с нанесенным ущербом и тем, кто чьим человеком является и кто кому должен подчиняться.

Я даже не знал, как реагировать на это заявление. Хорошо, конечно, что княжна наконец-то вернулась к нормальному состоянию. И все же попадать в игривые ручки стриги после долгого воздержания, к тому же еще и не отошедшей от психологической нестабильности, как-то страшновато.

Сразу накатила ностальгия по мягкой и ласковой Глашеньке. Но сравнивать двух дам – это все равно что решать, какой цветок прекраснее – нежная орхидея или колючая роза.

Глава 6

Даша действительно оторвалась на всю катушку, но мы все же обошлись без членовредительства. Даже получения двух болезненных укусов на плече можно было бы избежать, не постарайся я ограничить ее доминирование. Но тут все справедливо: хочешь чувствовать себя настоящим мужиком – страдай.

Из-за нездоровых движений в высшем дворянском обществе столицы пришлось отпустить Давида в свободное плавание. Точнее, относительно свободное, потому что за ним постоянно тенью ходил один из людей Василия. Не знаю, что там перевернулось в голове моего друга, но он явно захотел побыстрее отправиться домой. Всего за двое суток Дава сумел подготовить переезд в Топинск почти всех необходимых людей и оборудования. А также совместно с Сержем собрал съемочную группу для будущих казацких истернов.

Увы, как бы мы ни торопились, но, если суждено опоздать, тут уж никакая спешка не поможет. Вечером, когда мы с Давой уже собрали чемоданы для утреннего выезда, а я как раз планировал отправиться к складскому комплексу, чтобы вывезти Мыколу из города, во дворец явился особый курьер московского телеграфа. Отдавать послание мажордому посыльный отказался, так что мне пришлось спускаться вниз.

Курьер уже скрылся за входной дверью, а я все пялился в бланк телеграммы, хотя там и была всего-то пара предложений.

«СРОЧНО ПРИБУДЬТЕ ДЛЯ РАЗГОВОРА ТЧК ЖДУ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ТЧК УЛИЦА ХУТЫНСКАЯ ДЕВЯНОСТО ТРИ ТЧК ДИРЕКТОР ДУБИН ТЧК»

Да уж, озадачило меня это послание. Вопросов оно создавало намного больше, чем давало ответов.

Почему послание подписал директор Дубин? В дневниках Игнаши упоминался некто Зотов, да и подписи на дипломе и сопроводительных документах были сделаны его рукой. Если не ошибаюсь, Сила Варфоломеевич Дубин был учителем рунного дела и мастером татуажа. Хотя что я могу знать о кадровых перестановках в школе после выпуска оттуда моего предшественника в этом теле?

Что еще хочет узнать от меня новый директор после столь подробного отчета? И почему вызывает, судя по адресу, к себе домой, а не в школу? Впрочем, тут есть хоть какое-то объяснение – если ничего не путаю, на летние каникулы учащиеся убывают в лесной лагерь, а учителя получают вожделенный отпуск.

Увы, на самый важный вопрос ответ все же имелся – проигнорировать телеграмму нельзя, слишком уж категоричным и очень похожим на приказ было это послание. И если официальные внутрицеховые правила видоков мне были известны, то о неписаных законах я мог только догадываться. Так что выбора все равно нет. Нужно ехать.

Срочная смена планов всполошила весь дворец. Теперь мой вечерний выезд с территории особняка превращался из короткой прогулки в длительное путешествие. Часть вещей я оставлял здесь, но в дорогу снаряжался как на войну. Мало ли что ждет самозваного новгородца в родном городе Игнаши.

Тут же встала проблема с Давой. Уже стоя у моего паромобиля и прощаясь с другом, я все же поинтересовался:

– Ты уверен, что доедешь без проблем? Может, попросить ее высочество отправить с тобой кого-то их людей Василия?

– Да сколько же можно! Я же обещал! – вскинулся мой друг, но, увидев мое лицо, тут же сдулся.

– Дава, ты даже не представляешь, как сильно напугал меня своей дуростью.

– Знаю, Игнат, – посерьезнел Давид, – сам понимаю, чтосглупил, но этого больше не повторится. Даю слово.

Ох, и что мне твое слово? Для наркомана, даже начинающего, это только дым, потому что отстаивать свои обещания ему придется не перед друзьями и обществом, а перед собственными демонами. Хотя я наверняка опять перегибаю палку, поэтому сделаю вид, что поверил.

Порывисто обнявшись, мы отошли друг от друга. И тут же к ритуалу прощания приступила великая княжна.

И вот к чему все эти страсти? С ней-то мы увидимся максимум послезавтра. Что-то мне происходящее перестало нравиться, и, судя по всему, не только мне.

– Игнат, я волнуюсь, – обхватив мое лицо ладошками и заглянув в глаза, прошептала Даша. – Будь осторожен.

– Конечно, ты же меня знаешь, – постарался я напялить на себя жизнерадостную улыбку.

– В том-то и дело, что знаю, – вздохнула она, – может, все же возьмешь с собой Василия?

– Нет, я уже говорил, что у меня есть защита.

Даша лишь обреченно мотнула головой и, на секунду крепко прижавшись ко мне, тут же отступила.

Чтобы не усугублять и без того гнетущую атмосферу, я лихо заскочил в кабриолет, не открывая дверцы. Леонард проделал то же самое с другой стороны. Несмотря на курортные условия, он все же решил отправиться со мной. Попытка Даши оставить пушистого психотерапевта при себе еще хоть ненадолго откровенно испугала кота.

Он, конечно, смелый и умный, но инстинкта, который гнал зверя подальше от стриги, еще никто не отменял.

Подогнавший паромобиль графский мехвод успел провести необходимые манипуляции, так что авто тут же тронулось с места и лихо понеслось в сторону уже открывающихся ворот.

Над Москвой сгущалась тьма летней безлунной ночи, словно намекая на то, что для меня сегодня еще ничто не закончилось.

Кто бы сомневался, что господа из охранки просто так не успокоятся. Слежку мне удалось заметить практически сразу. Тем более что вести подобные мероприятия на новомодных паромобилях здесь еще не научились. Я, конечно, не Доминик Торетто, но угнаться за мной у этих ребят кишка тонка.

Хвост я сбросил задолго до складского комплекса, да и там особо не задержался. Мыкола покинул склад, так сказать, с вещами – прихватив с собой скатанный в рулон матрас.

Потакая моей паранойе, мы покинули Новую Москву через восточную окраину, затем, проехав через перемычку, соединяющую обе части столицы, добрались до Тверского тракта. На широкую, хорошо укатанную дорогу паромобиль выехал в половине одиннадцатого. Я тут же разогнал его до максимума, чтобы наверстать упущенное.

Так уж повелось, что ночные поездки здесь – это единственная возможность разогнаться до нормальной скорости. Днем так не получится. Вокруг вечно снуют пешеходы, постоянно норовящие сунуться под колеса. Возчики, управляющие хоть нагруженной мешками телегой, хоть дорого украшенной каретой, ведут себя крайне эгоистично. Самые хамовитые автомобилисты из моего родного мира на фоне местных водителей кобыл и даже редких паромобилей выглядят божьими одуванчиками.

А вот ночью красота – широкий, в сложных местах подсыпанный гравием, Тверской тракт радовал глаз своей пустотой. Фары неплохо освещали дорогу, так что беспокоиться нужно было только о каком-то страдающем бессонницей лосе.

Места здесь хоть и обжиты многие века назад, но полностью безопасными их не назовешь – то местный батюшка пропустит обряд очищения и с погоста вылезет поднятый сбрендившей деревенской ведьмой упырь, то у кого-то из местных оборотней крышу снесет. И окрестная нечисть, существование которой упорно отрицается официальной церковью, тоже порой любит пошалить. Чаще всего все эти безобразия происходят по ночам, так что, едва солнышко нырнет за горизонт, местные жители баррикадируются в своих домах и носа наружу не кажут. А путешествующие купцы расползаются по гостиным дворам и укрепленным бивуакам.

Ну а мне, выходцу их другого мира, на условности плевать. Тем более что на случай форс-мажора в багажнике имеется свой упырь.

Кстати об упыре. Уже на подъезде к Твери я выпустил его поохотиться, напомнив о правилах поведения. И все же пока Мыкола пропадал где-то в лесной чаще, сомнения все сильнее одолевали мою душу. Судя по всем признакам, формирование классического стригоя подходит к концу. Так что вскоре придется расстаться с ним, и не факт, что оттягивать это событие – в моих интересах. Ментальные установки профессора неплохо действовали на несформировавшегося упыря, а вот не слетят ли они с существа, имеющего явные задатки высшего вампира, – это насущный, да что уж там, жизненно важный вопрос.

Определиться с тактикой дальнейшего поведения мне не дало возвращение Мыколы. Он безропотно выполнил все указания, но мое воображение уже рисовало в его глазах проблески хищной насмешки.

К Твери мы подъехали в два часа ночи. Благодаря разорению домашней аптечки Даши мне удалось разжиться энергетическими тониками и спать совершенно не хотелось. Правда, за это придется заплатить длительным дневным сном, что вполне вписывалось в мой план дальнейших действий.

На объезд города я решил не тратить далеко не лишнее время и лихо пронесся по улицам сонной Твери, перепугав парочку городовых и всполошив добрую сотню собак.

Солнце начало подниматься за моей спиной, когда мы проехали Едрово, и практически сразу начались проблемы с продвижением вперед. Скорость пока снизилась незначительно, но дальше больше.

Валдай проезжали с черепашьей скоростью, да и за городом пришлось изрядно напрячься, чтобы не натворить делов. Гиперактивные с утра купцы заполонили всю дорогу, порой образуя пробки, оглашаемые жуткой руганью. Мое терпение лопнуло в городке под названием Крестцы. Там я остановился и переждал пик транспортного буйства, заодно позавтракав и выпив дополнительную порцию допинга. Леонард, эгоистично выспавшийся ночью, сожрал кусок сырого мяса и опять завалился спать на мягкое сиденье.

Сволочь такая!

Завтрак пошел на пользу не только моим нервам, но и осведомленности. Подсев к шумной компании купцов, явно пребывающих в третьей гильдии и привыкших путешествовать одной компанией, я с ходу разжился адресами десятка складских комплексов, аналогичных тому, что приютил нас в столице.

За Крестцами стало значительно легче. Транспортный поток окончательно устаканился, и мне, постоянно лавируя, удалось увеличить скорость. Но все равно с тоской вспоминался ночной полет с ветерком.

В итоге в городок Шолохово, где на берегу реки Малый Волховец находился один из рекомендованных складов, мы прибыли в половине десятого утра. Только здесь я понял, что выпитый на завтрак тоник был лишним: сна ни в одном глазу. Впрочем, нет худа без добра. Сняв небольшой склад и номер в гостинице, я облегчил паромобиль на вес одного упыря. Затем проследил, чтобы мой багаж был перемещен в номер вместе с Леонардом, который тут же устроился спать на пуфике.

– Не хочешь со мной посмотреть на достопримечательности Новгорода?

В ответ Леонард Силыч лишь презрительно фыркнул и выразительно посмотрел на стол.

– Ладно, закажу тебе что-нибудь пожрать. Но до моего возвращения из номера ни ногой.

В ответ кот лишь свернулся в клубок и опять уснул. С ним такое бывает – может и пару суток проспать после особо лихих загулов по соседским кошкам. Похоже, вынужденное общение с Дашей далось ему тяжело. Странно то, что того же Мыколу он воспринимал более лояльно.

Побеспокоившись о пропитании друга, я направился осматривать одну их главных жемчужин Империи.

Состояние трафика в Великом Новгороде было просто ужасающим, поэтому паромобиль пришлось оставить на специальном подворье для извозчиков. Это мне посоветовал один из лихачей, которого я остановил, дабы получить дельный совет. Он же был ангажирован мной в качестве гида.

Савватей – как отрекомендовался мой гид – чувствовал себя в мутном потоке новгородского трафика как рыба в воде. Поэтому он лихо домчал меня до центра города, параллельно проводя довольно занятную экскурсию.

– Вот здесь, ваше благородие, прямо у фонтана сошлись Никита Беловежский и Вацлав Ярый. Чудо, что на площади почти никого не было, иначе вместо фонтана тут стоял бы памятник невинно убиенным. Ярый тогда шваркнул чем-то совсем уж непотребным. Для фонтана даже котлована рыть не пришлось. А вон ту парочку домов отстраивали заново, – ткнув свернутым кнутом, указал мне Савватей на два относительно новых дома. – Да и не жалко, все равно рухлядь была.

– И что было этому Ярому за такое буйство?

– А ничего, – хмыкнул извозчик, – прирезали его дружинники Беловежского, пока от колдовства своего отходил. Надорвался, бедолага, да и за своими слугами не углядел. Полегли они все, вот его, как пьяницу подзаборного, и пырнули ножичком.

– И часто у вас так?

– Не очень. Золотой круг таких шалопаев быстро к ногтю прижимает. А ежели промедлят, так люд новгородский и сам может управиться. Руды уйдет много, но кровью нашего брата не испугаешь.

Коренной новгородец горделиво подбоченился, сидя на козлах знавшего лучшие времена экипажа. Да и одет он был бедновато. И все же Савватей прав. Не только в магах сила Великого Новгорода, но и в его людях. Даже упомянутый извозчиком Золотой круг – то есть совет сильнейших колдунов города – вынужден оглядываться на мнение Веча и Золотых поясов. Какими бы запредельными силами ни управляли чародеи, но и их можно было завалить трупами. Но это происходило не так уж часто. Больше линчевания маги боялись отравы в еде или шила в ухо от страстной любовницы. Такой способ убиения могущественных колдунов случался значительно чаше. Об этом я знал еще из наших давних бесед с профессором.

Не особо нарушая мою задумчивость, Савватей продолжал заливаться соловьем, славя Великий Новгород.

Да уж, велик и потрясающ город, когда-то приютивший беспризорных магов. Я никогда не был в Новгороде родного мира, но вряд ли у этих двух городов было хоть что-то общее. Ну кроме основных архитектурно-исторических памятников.

Если отбросить некоторые детали, то Великий Новгород этой реальности был больше похож на город двадцатого века из моего мира. Причем не на какой-то панельный скорострой советских времен, а, скажем, на Сидней, с его архитектурной вольницей. Новгородские архитекторы вкладывали в возводимые ими дома душу и все буйство своей не всегда здоровой фантазии. Чего стоил похожий на шишку дом, в котором я даже не представляю, как жить-то можно.

– А вон там возводится Золотая башня, – ткнул он в опутанный строительными лесами дом, нижний ярус которого уже обкладывали узорчатой плиткой из какого-то желтого материала. – И будет она аж на пять саженей выше московского Зимнего дворца.

Уточнение Савватей произнес таинственным шепотом.

Даже не знаю. Что-то хлипковато основание. Либо это просто городская легенда, либо новгородцы опять что-то намутили с магией.

Как это бывает с перебором впечатлений, калейдоскоп городских чудес Новгорода начал утомлять. Особенно этому способствовала безудержная болтовня извозчика. Чтобы отдохнуть, я попросил его остановиться у большого каменного трактира, второй этаж которого представлял собой открытую летнюю площадку для тех, кто любит обедать на свежем воздухе.

Внутри меня ждала прохлада и обходительная прислуга.

– Господин желают отобедать? – услужливо, но с новгородской улыбочкой поклонился половой, словно демонстрируя мне идеальный пробор на голове.

– Да, накройте столик наверху, поближе к ограждению.

– Сей момент, – вскинулся половой и, сделав приглашающий жест, величаво двинулся в направлении лестницы на второй этаж.

До обеда еще час, так что народу на втором этаже было мало, и мне достался очень неплохой столик в углу площадки. Оттуда открывался прекрасный вид сразу на две улицы, одна из которых, та, что предназначена исключительно для пешеходов, спускалась к набережной Волхова.

Как обычно, в подобных заведениях меню не предусматривалось, и мы с половым пару минут обсуждали, чем же меня может удивить трактир «Цапля». И, как оказалось, удивить он способен много чем. В несуществующем меню отдельным разделом шли блюда, получившиеся в результате неудачных экспериментов алхимиков.

Я серьезно!

Половой достаточно грамотно объяснил, с чем мне придется столкнуться, если решусь попробовать эти деликатесы.

Начать я решил с простых блюд немецкой и польской кухни. И, только отведав хлебного супа и бигуса, перешел к местным чудесам.

Не скажу, что был так уж поражен. Больше всего это походило на творения молекулярной кухни. И все же свой определенный шарм в зеленых шариках с привкусом морской капусты и краба, а также в розовых пирамидках, имеющих вкус малины с медом, имелся. Казалось, что в процессе поедания я сначала вроде уловил шум морских волн и запах бриза, во втором – словно на секунду заглянул на лесную поляну, где пчелы жужжали над переспевшими ягодами малины.

Но, скорее всего, у меня просто разыгралось воображение.

Закончив с ранним обедом, я облокотился на перила площадки и принялся наблюдать за прохожими. Теперь, не отвлекаясь на архитектурные изыски и болтовню гида, удалось рассмотреть живую и, пожалуй, самую главную составляющую Новгорода. Люди действительно сильно отличались и от тех, кого я видел в Топинске или Омске, а от москвичей и подавно. И дело даже не в одежде, хотя новгородцы явно стремились угнаться за мировой модой. Мужчины предпочитали костюмы, а не сюртуки. Дамы же облачались в легкие платья без особого утяжеления подола. Впрочем, до того, чтобы оголить хотя бы икры ног, они еще не докатились. Наряды горожан смотрелись легко и радостно. Я даже заметил пару таких же, как у меня, шляп. Это наверняка потому, что один из героев новых фильмов Сержа носил нечто похожее.

Новгородцы выглядели и вели себя намного свободнее всех, кого я видел, причем не только в этом мире, но и в моем родном. В их осанке чувствовалась уверенность в себе, а улыбки на лицах загорались легко и непринужденно. И вообще атмосфера этого города мне очень понравилась. Но при этом более спокойное течение жизни в Топинске все же моей душе было милее. Слишком уж тут суетно.

Где-то через полчаса наблюдений я стал свидетелем занимательной сцены. В сопровождении трех телохранителей по мостовой пешеходной улицы вальяжно прошелся колдун. Отличительной чертой магов являлся посох, высотой где-то до груди. Правда, в сочетании с современным нарядом смотрелся он немного диковато.

На вершине этой явно непростой штуки чуть светился большой алый камень. Но меня привлекла не сама фигура мага, надменно смотрящего на остальных прохожих. Больше заинтересовали взгляды простых новгородцев. Они точно знали, что перед ними маг, и прекрасно понимали, на что он способен, но при этом страха и подобострастия я не заметил. Да, прохожие уступали дорогу этой небольшой процессии, но всего лишь с легкой опаской. К тому же я видел на лицах людей некую тень вызова. Казалось, они говорили: «Ты сильнее нас, но все вместе, если придется, размажем тебя по этой мостовой, пусть даже заплатив за победу многими жизнями».

Возможно, у меня опять разыгралось воображение, но именно так воспринималось это зрелище.

От начавшего припекать солнца и всего съеденного меня окончательно разморило. Похоже, эффект тонизирующего зелья сошел на нет. Так что пора баиньки.

Савватей дисциплинированно дождался меня у входа в трактир и повез обратно к паромобилю, оставленному на некоем прообразе автостоянки. Но когда выходил из коляски, я понял, что вряд ли осилю дорогу до складского комплекса в Шолохово.

По моей просьбе Савватей быстро отыскал приличную гостиницу поблизости, и там мы окончательно простились. Обрадованный десяткой извозчик зашелся в благодарственной речи, от которой меня избавили закрывшиеся за спиной двери гостиницы.

Быстро оформившись у консьержа, я поднялся в снятый номер и, потратив последние силы на раздевание, рухнул в кровать.

Глава 7

Странное ощущение, когда просыпаешься под вечер. Не скажу, что так уж неприятно, но все же одолевает чувство какой-то неправильности.

– Я уже проснулся!

Мой окрик тут же успокоил живой будильник, который аккуратно, но настойчиво стучался в дверь.

Собираться мне было – что тому бедняку, потому что основное снаряжение так и осталось в гостинице при складском комплексе.

После хорошего сна, да по вечерней прохладе, путь в Шолохово промелькнул быстро и приятно. В номере купеческого гостиного двора так ничего и не поменялось, кроме двух тарелок на столе. Буженину Леонард съел всю, а вот блины с икрой лишь ополовинил.

– Зажрались вы, батенька. Пора переходить на кашу.

Кот тут же возмущенно поднял голову и наградил меня негодующим взглядом. Но мне было не до его душевного равновесия. Предстояло решить, в каком виде следует явиться на доклад к директору.

Еще бы понять, как себя с ним вести. Вроде он мне уже и не начальник вовсе, но все же глава альма-матер и все такое…

Ладно, с поведением определимся на месте, а сейчас займемся вооружением. Как бы мне ни хотелось напялить полную портупею с квартетом любимых револьверов, ограничился только «кобальтом» в скрытой наплечной кобуре, а также «малышом» за спиной и понтовой тростью. Ну и взрывная фляжка на всякий случай.

Закончив со сборами, я направился к двери и увидел, что Леонард наконец-то покинул пуфик и решительно засеменил следом за мной.

– А ты-то куда собрался? Дрыхни дальше.

На мой посыл Леонард даже не пошевелил усом и посмотрел на меня с непробиваемой решительностью.

Ну а что? Это в быту от прожорливого и похотливого котяры одни неприятности, а в критических ситуациях он показывал себя только с положительной стороны.

Теперь бы понять, чем именно может грозить мне встреча с директором школы.

Раз уж в телеграмме было сказано о любом времени посещения, я все же решил подгадать под вечер. Если дела пойдут по худшему сценарию, Мыкола сможет вмешаться на пике своих возможностей.

Забрав вампира из склада, я сверился с картой и без проблем нашел необходимый адрес. Когда паромобиль выкатил на Хутынскую улицу, солнце уже минут с двадцать как скрылось за горизонтом и на город стремительно наплывали сумерки.

Эту улицу явно оккупировали довольно зажиточные горожане, но точно не из списка Золотых поясов. Вдоль улицы шли высокие каменные и чугунные ограды, за которыми скрывались окруженные садами особняки.

В таких местах люди по вечерам не прогуливаются, а используют улицу, только чтобы побыстрее попасть домой. С другой стороны, никаких бомжей и других люмпенов поблизости не наблюдалось. Так что вокруг буквально шаром покати. Выискивая нужный мне номер, я встретил только две кареты и один паромобиль, въезжавший в открытые ворота.

Директорский дом находился практически в конце улицы, и к нему я подъезжал с уже включенными фарами. Уличные фонари тоже отреагировали на смену естественного освещения. Но посредине участков дороги между высокими столбами все же оставались места с густой тенью. В одном из таких затемненных мест я и остановился.

Появившийся из открытого багажника Мыкола тут же получил установку:

– Действуешь, только когда почувствуешь, что я сильно перепугался, но будь осторожен, что-то у меня плохие предчувствия.

Кажется, Леонард посчитал, что инструкции общие, и вместе с вампиром растворился в кустах у дороги.

Предчувствия у меня действительно были нехорошими. Поэтому, вернувшись за руль, я пару минут просидел в нерешительности.

С одной стороны, все выглядело логично. Директор школы получает от одного из бывших учеников весточку о том, что другой ученик может быть связан с нехорошими делами. Вполне естественно, что нужно во всем этом разобраться, причем с ябедником действительно лучше поговорить с глазу на глаз.

Это если опираться только на логику, но все же я сотню раз клялся себе прислушиваться к собственным инстинктам. Ну и как тут к ним прислушаешься, если по всем признакам это простая паранойя? А еще свою лепту вносила сгущавшаяся тьма, которую не очень-то уверенно разгоняли уличные фонари. Но тут уж я сам виноват, специально выбрав именно это время для нанесения визита.

Как ни странно, мысль о добровольном выборе вселила в меня уверенность. В конце концов, на подхвате имеется цельный упырь в расцвете сил, и пусть там даже окажется засада, как бы она не стала западней для самих заседателей.

Приободрив себя такими мыслями, я повел паромобиль дальше и через минуту остановился у кованых ворот, посредине которых в обрамлении железных завитушек виднелся номер «девяносто три».

Не успел я надавить на клаксон, как калитка у ворот открылась, и на улицу вышел молодой парень в красной косоворотке.

– Титулярный советник Силаев, к господину директору, – ответил я на вопросительный взгляд привратника.

На это он без лишних слов кивнул и взмахнул рукой. Не знаю, какие тут в Новгороде порядки, но мне показалась, что ворота открылись, так сказать, по мановению руки парня. Но это вряд ли – если что мне и известно о колдунах, так это то, что учиться магическому искусству нужно не одно десятилетие.

Подъездная дорожка к дому была короткой, всего метров двадцать. Да и сам дом не особо впечатлял. Два этажа не такого уж большого метража.

На ступенях дома меня ждал еще один парень в такой же косоворотке. Похоже, это у них прямо униформа какая-то.

Этот оказался немного разговорчивее:

– Господин ждет. – Блеснув красноречием на фоне своего товарища, парень повернулся и зашагал вперед, указывая мне путь.

Из-за размеров дома этот путь оказался не таким уж долгим, и через десяток секунд мы уже стояли у резной двери, ведущей в одно из помещений на первом этаже.

Мой провожатый осторожно постучал и, услышав разрешение, открыл двери, позволяя мне войти первым.

– А, Игнат, проходи, – не вставая из-за стола, пригласил меня незнакомый мужчина.

В том-то и беда, что меня он, похоже, знал очень хорошо. И тут нужно вести себя крайне осторожно.

Вообще-то я ожидал увидеть перед собой кого-то типа Дамблдора или на крайний случай маскирующегося под интеллигента профессора Нартова. Но за столом сидел вполне обычный, можно даже сказать невзрачный, человек. Лет пятьдесят на вид, средний рост, легкая упитанность, и даже на голове и лице у него имелся стандартный набор из короткой, с пролысиной прически и относительно объемных бакенбардов. Так выглядело подавляющее большинство провинциальных чиновников. Единственное, что выдавало в директоре неординарного человека, – это колючие глаза и всепроникающий, как победитовое сверло, взгляд.

Чтобы не спалиться окончательно, я решился лишь на легкий молчаливый поклон и осторожно присел на предложенный стул. Когда проделывал все это, отметил, что мой провожатый не вышел в коридор, а остался у двери.

– Да уж, озадачил ты меня, Игнат, – взяв со стола мое же письмо, проворчал директор и, чуть подумав, добавил: – Озадачил и удивил. В свою бытность учеником ты совершенно не подавал никаких надежд на будущее. Скажу больше, слизняком ты был, Игнат, и тут вот такое преображение. О видоке по прозвищу бесноватый Ловец ходят совершенно нереальные легенды. Что же с тобой случилось, мальчик?

Если честно, я опешил, потому что готовился к совершенно не такому разговору. Так что ответил чисто автоматически:

– Жить захочешь – и не на такое сподобишься.

– Ну а мне почему-то кажется, что тебе помогли, и остается только понять, кто именно поучаствовал в судьбе бесталанного видока.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – искренно ответил я на завуалированный вопрос.

И тут разговор наконец-то дошел до сути, но меня это не порадовало.

– Ты писал, что не смог определить того, кто изничтожал в Москве всякую шваль, – с насквозь фальшивым участием сказал директор. – Хочешь, я помогу тебе в этом деле? Благо далеко ходить не нужно. Тот, кого ты заподозрил в вампиризме, стоит за твоей спиной.

Как это обычно и бывает, напряженная ситуация разрядилась мгновенным всплеском стремительных действий. Я почувствовал, как мне на плечи легли чужие ладони, но ничего дружественного в этом жесте не было.

Ну уж нет, второй раз я на такую фигню не попадусь. Внезапно навалившаяся слабость не остановила меня, и правая рука шустро нырнула под полу пиджака.

Расслабились вы, ребята, таких, как я, еще при входе нужно обыскивать, причем с металлоискателем, а еще лучше сразу связывать.

Проследовавший за этим движением выстрел наверняка сильно удивил моих оппонентов, потому что стрелял я прямо из кобуры. Сразу как вернулся из путешествия в Валахию, в память о происшествии в кишиневском морге провел модернизацию наплечной кобуры.

Пуля, пройдя сквозь мой пиджак и спинку стула, отбросила энергетического вампира, что тут же положительно сказалось на моем самочувствии. Вскакивая на ноги, я выхватил револьвер из-за пазухи, но проделал это скорее не движением руки, а разворотом туловища. Следующий выстрел прозвучал, едва ствол револьвера показался из-за ткани. Вторая пуля попала в центр груди все еще стоявшего на ногах юноши. Третья угодила чуть левее, но вряд ли задела сердце. Увы, в четвертый раз мне выстрелить не дали.

Я опять неправильно расставил приоритеты. Такое впечатление, что сверху на меня свалился как минимум шкаф. Неведомая сила так впечатала мое тело в пол, что я при этом развалил стул. Не уверен, что мои бедные ребра оказались крепче добротного предмета мебели.

Упал я в таком положении, что смог увидеть, как в комнату забежали еще двое юношей в косоворотках, но хуже всего было не это. Подстреленный мной пацан хоть и подвывал от боли, но и не думал подыхать. Он сначала сел, а затем резким рывком разодрал косоворотку.

Да что же это за тварь такая?!

Живот юноши был залит кровью, но при этом легко можно было рассмотреть, что кровотечение уже остановилось, а пулевые отверстия зарастают прямо на моих глазах.

Все это я рассматривал, когда меня пеленали веревками, словно куколку шелкопряда. Увы, в тот момент на сопротивление не было никаких сил. Кроме воздушного удара, замаскировавшийся под обычного директора школы колдун явно использовал еще что-то паралитическое.

Чувствительность к телу начала возвращаться, только когда меня волокли по ступеням в подвал. А подвал там был знатный. Если судить по уходящим от главного подземного зала коридорам, по объему он был больше самого дома.

Обширное подземное помещение, судя по виду, являлось чем-то средним между лабораторией и пыточной. Вдоль стен расположились столы с непонятными приборами магического направления. У стены находились три металлических стола с ремнями для фиксации рук и ног. Особенно мне не понравились свисающие с потолка цепи с крючьями на концах. Вот на один из этих крюков меня и повесили.

Хорошо хоть не за ребро, а зацепив за веревку на спине. Затрещала лебедка, и я ощутил, что уже не достаю ногами до пола.

Колдун уселся передо мной на стул, поднесенный одним из прислужников.

– Да уж, умеешь ты доставлять неудобства, – раздраженно проворчал директор. – Ну вот почему бы нам не поговорить спокойно в кабинете?

Вопрос был риторическим, поэтому в ответе не нуждался.

– И если бы только неудобства. Ты же нам поломал столько планов. Вот скажи мне, как Игнашка Силаев, нюня и размазня, смог сорвать хорошо продуманный план по захвату Топинска, да еще разнюхать мои столичные дела?

Не понял? А это что за новости? При чем здесь Топинск?

Не обращая внимания на мое удивление, колдун продолжал жаловаться на жизнь:

– Ну не мог ты сам все это провернуть. Значит, за тобой кто-то стоит, и мне очень хочется узнать, кто именно, а также понять, что известно твоим покровителям. Сегодня я добрый и даю тебе шанс сознаться без лишних страданий.

Его щедрое предложение я пропустил мимо ушей, потому что усиленно пытался собрать в кучу полученную информацию. И картина получалась крайне неожиданной.

Да уж, похоже, от судьбы не уйдешь. В кои-то веки я решил последовать советам своих великосветских друзей не искать дополнительных неприятностей на свою голову. Так эти самые неприятности ждали-ждали моего прихода, а не дождавшись, пошли искать меня сами.

Похоже, Витой со своим погибшим племянником стали чем-то вроде орудия судьбы, возвращая меня на нужные рельсы. Я уже и забыл, что попал в этот мир не по своей воле и дорогу в новой жизни выбираю тоже не самостоятельно.

– Эй, Игнашка, ты там уснул, что ли? – напомнил о себе колдун.

Он шевельнул рукой, и меня прострелило болью.

Терпимо, но это явно только начало. Самое смешное, что мне и рассказать-то нечего. Кто меня направлял? Да никто, за исключением судьбы, а в отдельных случаях собственной дурости. Но вряд ли сидящий предо мной маг поверит столь искреннему признанию.

– Я приб… – В горле першило, так что пришлось прокашляться. – Я прибыл сюда по приказу ордена масонов.

Колдун тут же порадовал меня тупой миной на своей злобной роже:

– Какого ордена? Ты что несешь?!

– Ордена каменщиков.

– Хватит врать!

– Я не вру.

Наш разговор превратился в спор двух воспитанников детского сада «Солнышко».

Похоже, до мага это тоже дошло, потому что меня опять выгнуло от боли.

– Врешь, – зло прошипел он, поднося к моему лицу кулак с перстнем, в камне которого медленно гасла красная искра.

Это уже хуже, потому что магический детектор лжи сильно снижал мои и без того мизерные шансы на выживание. Как только камень в перстне зажжется зеленым огоньком, меня тут же грохнут. Или сделают со мной что-то намного хуже смерти. Если вспомнить моего неоднозначного друга Нартова, сразу понимаешь, что у колдунов с фантазией все ой как непросто.

– Ладно, давай попробуем по-другому, – неожиданно добрым тоном предложил Дубин, и меня тут же затрясло от боли.

А вот это уже серьезнее, но нужно терпеть и ждать.

Кикимору ему в жены и вечные доноры, где носит этого упыря?!

– Еще раз – кто тебя послал?

Тут бы плюнуть ему в морду, но, как оказалось, я не настолько смел. От одной мыли о наказании за наглость противно затряслись поджилки. Так что ограничимся лишь кривоватой улыбкой.

Увы, она тут же сползла с меня, когда в подвал спустились еще два помощника колдуна в этих проклятых косоворотках. Я сначала не понял, что именно они несли, а когда рассмотрел – едва не взвыл от отчаяния.

Человеческим телом эту ношу уже не назовешь. Прихватив с двух сторон за плечи изодранного кителя, юнцы тащили моего напарника Мыколу, причем в сильно некомплектном состоянии. У вампира отсутствовали и руки, и ноги.

А вот теперь точно финиш.

– Ну и кто тут у нас? – с любопытством спросил Дубин. – Игнашка, ты снова удивил меня. Откуда у тебя вампир в подручных? Вопросов у меня становится все больше, а участь твоя все печальнее. Повесьте его на крюк.

В отличие от меня, Мыколу действительно подцепили за ребро и с помощью лебедки подняли повыше. Я уже напрягся в ожидании мучительного крика, совершенно забыв, что имею дело с вампиром. Стригой лишь злобно вращал глазами и пытался укусить своих обидчиков. Увы, парни в косоворотках были начеку. А когда они сделали свое дело, потуги вампира и вовсе стали выглядеть жалко.

Закончив с Мыколой, юнцы замерли за спиной своего хозяина и уставились на меня, словно на букашку. Мне уже доводилось видеть подобное выражение на лицах убийц, против которых я струсил давать показания в родном мире. Те зарвавшиеся мажоры считали, что бояться им в этой жизни попросту нечего, потому что они – истинные волки, которым закон не писан, а все вокруг, включая судью и прокурора, просто законопослушные бараны.

Я задохнулся от приступа жгучей ненависти и задергался в путах, чем только насмешил сбрендивших от мнимой вседозволенности юнцов. Да уж, тем, кто сумел одолеть не самого слабого вампира, на мою ненависть плевать с высокого баобаба.

Все это время Дубин рассматривал меня с непонятным интересом:

– Даже не знаю, какие вопросы тебе задавать в первую очередь. Честно, Игнат, ты бы не тянул время и начал отвечать. У тебя ведь все равно нет другого выхода.

Нет выхода? А вот насчет этого я не был бы так уж уверен.

Идея озарила меня только после его слов. Раньше подобное даже в голову не приходило. Но теперь, осмысливая открывающиеся предо мной «перспективы», я тут же вспомнил события в подземельях Куртя-Веке. Там я повторно воспользовался «крыльями» с очень коротким интервалом, и профессор Нартов сказал, что этот крайне необдуманный поступок едва не убил меня.

– Выход есть всегда, – прохрипел я, глядя своему мучителю в глаза.

– Ты так думаешь? – с издевкой спросил он.

– Да, – коротко ответил я и запустил «крылья».

Скажи мне кто-нибудь, что я когда-либо захочу покончить с собой, – рассмеялся бы в лицо, а может, и плюнул бы, но поди ж ты, как оно в жизни бывает…

Время замедлилось лишь на мгновение, а затем я выпал из этого мира, приготовившись к очень далекому путешествию.

– Да вы издеваетесь, – прохрипел я, выплывая из мрака забытья и осознавая, что с поезда, уходящего в мир иной, меня грубо ссадили прямо на перроне станции отправления.

Один из этих отмороженных юнцов держал мою голову в ладонях, словно намеревался поцеловать, что тоже не делало мою жизнь лучше.

К счастью, никаких нестандартных поползновений он не планировал. Судя по ощущениям, парень перекачивал в меня некую энергию. В голове тут же сложилась еще одна мозаика. Вот, оказывается, чем занимался миньон Дубина в Москве. Он выкачивал из жертв энергию, чтобы затем…

– Ты что там бормочешь? – с раздражением спросил колдун и для разнообразия ударил меня не магией, а ладонью.

Я не любитель получать пощечины, но уж лучше так, чем опять магический шокер.

Разговаривать с ним мне все равно не о чем, поэтому сразу перейдем к попытке номер два. Не зря же мне постоянно твердят, что я упрямый, как баран.

Увы, повторный запуск «крыльев» ничего не дал. То есть совсем ничего. Казалось, что никаких крыльев Семаргла у меня и в помине нет.

На фоне общего хренового состояния боль на предплечьях терялась, и ощутил я ее только сейчас.

– Что, не получается? – с издевкой спросил колдун и ударил меня еще раз. – Не возжелай поговорить с тобой очень важный человек, я прямо сейчас вывернул бы тебя наизнанку, как старый кожух. Так что покуда повиси тут и не смей дергаться, иначе я разозлюсь еще больше. Знаешь, сколько стоит потраченная на тебя живица?

Если честно, я не понял, что он там лопочет, потому что впал в какую-то странную апатию. Даже не знаю, что меня удручало больше – собственная готовность пойти на самоубийство или тщетность предпринятых попыток.

Дубин вышел из подвала, а в нашей с Мыколой компании остался один из юнцов. Он пристально следил за мной недобрым тяжелым взглядом.

Не берусь сказать, сколько отсутствовал колдун. Может, час, а может, и больше. Время плыло мимо меня мутным обескураживающим потоком. Мыкола тоже не подавал признаков жизни. Хотя какая там жизнь у вампира?

Возвращение Дубина я пропустил и очнулся, только получив еще одну пощечину:

– Хватит спать, пора исповедоваться!

Очень хотелось послать его подальше, но ни сил, ни запала уже не оставалось.

– Ну же, – заводясь, прорычал колдун, но его тут же оттерли в сторону, и я увидел непонятного субъекта со скрытым лицом.

Из-под белой маски с едва обозначенными чертами и раскосыми вырезами для глаз донесся срывающийся от волнения голос:

– Тебя кто послал? Что знают мои братья?!

Какие братья и чего вообще этот Пьеро хочет от меня?

– Поджарь его, – не дождавшись ответа, вскричал человек в маске, но колдун не успел выполнить его весьма настойчивую просьбу.

Всех нас отвлек каркающий хохот. Я даже сразу и не понял, что это смеется обрубок Мыколы. Уже третий раз он пугает меня до чертиков. Даже обреченная апатия куда-то схлынула.

Дубин то ли со страху, то ли со злости шваркнул вампира молнией, отчего Мыкола лишь как-то странно квакнул и расхохотался еще громче и более зловеще.

– Спизнылися, – отсмеявшись, пророкотал он, казалось, заставив завибрировать весь воздух в помещении.

А затем сверху что-то грохнуло, и вздрогнули уже стены подвала.

– Что происходит?! – взвизгнул тип в маске.

– На нас напали, – прорычал колдун и жестом отправил наверх двух находившихся здесь краснорубашечников.

Сам же колдун остался на месте и, судя по его исказившемуся от ненависти лицу, дела у его миньонов шли не очень-то хорошо, но мне радоваться подобному ходу событий точно не стоило.

Побелевший от ярости и страха Дубин повернулся ко мне:

– Не знаю, кто там за тобой явился, но живым он тебя не получит.

Мне бы испугаться, но не получилось – пафосная речь колдуна проскользнула мимо моего сознания, потому что я увидел нечто совершенно невозможное.

Из вентиляционного отверстия, выдавив решетку, на пол подвала выпал серый комок очень знакомых очертаний. И что удивило меня больше всего – на шее Леонарда поблескивал камнями также легко узнаваемый предмет, которого здесь точно быть не должно.

Если ошейник на коте, то в подвал ломится…

Превращение пусть и очень крупного, но вполне обычного кота в жуткого монстра меня уже не удивило, как и то, что обратившийся Леонард Силыч без особых проблем сбил с ног колдуна, как раз вытянувшего в мою сторону кисти рук со скрюченными пальцами.

От подобного пассажа человек в маске завопил как резаный и ринулся к выходу из подвала. Правда, далеко не убежал и влетел обратно, словно его пнул кто-то очень сильный. Скорее всего, так оно и было.

Следом за летуном вниз спустился и сам метатель носителей таинственных масок.

А вот и супертяжелая артиллерия. Добивать свою жертву высший вампир почему-то не стал, лишь, склонив голову набок, с любопытством посмотрел на бесчувственное тело.

Яростный вопль Леонарда заставил меня резко повернуть голову и взвыть от собственного бессилия.

Дубин успел вскочить на ноги, стряхнуть с себя клыкастого монстра и даже врезать по нему синеватой молнией, но тут же получил в грудь точно такую же, но красного цвета.

Ну прямо какая-то цветовая дифференциация, как у джидаев и ситхов, только распределение неправильное. Почему-то красный достался моему другу, который, по крайней мере, в данной ситуации находится на стороне сил добра.

Дубина отбросило к стене, так что он оставил Леонарда в покое. И очень, скажу я вам, вовремя, потому что по телу обратившегося кота уже шли волны обратной трансформации.

Колдун, которого знатно приложило о стену, вскакивать не стал, лишь поднялся на одно колено и резко развел руки в стороны. Его тут же окутала едва различимая пленка радужной сферы. Следующий удар Нартова ни к чему не привел.

– Дубина ты стоеросовая, – донесся из-под низко опущенного капюшона голос моего старого друга. – Ты что натворил?!

– Сделал то, на что ты оказался не способен, Грач! – с натугой удерживая защитный полог, прокаркал колдун.

– Идиот! «Сосуд жизни» запретили не просто так. Ты же погубил этих мальчиков. Два десятка перекачек жизненной энергии – и «сосуд» как дешевая свеча! – От возмущения Нартов даже прекратил атаку на соперника.

– Только не надо мне читать нотаций, омский Мясник!

– Я использовал лишь бросовый материал, чтобы познать тайны мироздания, да и то мне помогли осознать порочность этого решения. А ты уничтожаешь людей с искрой бесценного дара ради презренного злата!

Сорвавшись на пафос, Нартов дал волю своей ярости и с удвоенной силой врезал по полусфере магической защиты. Такого издевательства радужная пленка не выдержала, и пузырь лопнул. Из-за всех этих сполохов я не заметил, что именно произошло, лишь увидел, как безвольно осело на пол грузное тело, у которого вместо головы осталась лишь дымящаяся головешка.

Нартов тяжело вздохнул и только после этого бросился ко мне.

Снимать меня с крюка он даже не пытался, просто дотронувшись до цепи и заставив ее оборваться, а затем аккуратно помог мне опуститься на пол. Также по мановению руки профессора лопнули связывающие меня веревки. Прикоснувшись ладонью к моему лбу, Нартов пустил по телу бодрящую волну.

Ощущение, будто, разморившись в парилке до легкой слабости, ты резко ухнул в прорубь. Откуда и силы-то взялись. Мозг сразу перешел на повышенную производительность, и я тут же отреагировал на попытку Нартова снять капюшон.

– Федор Андреевич, не стоит…

– Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович. В свое время вы не смогли ничего увидеть, не получится и у местных видоков.

Да уж – одновременно и похвалил, и разбередил не самые приятные воспоминания.

Успокоившись за инкогнито своего спасителя, я перевалился на четвереньки и попытался встать, но поднялся лишь на колени, и слабость тут ни при чем. Буквально в метре от меня Леонардо предпринимал отчаянные, но явно безуспешные попытки содрать с себя артефактный ошейник, позволивший ему превратиться в монстра.

Я тут же пришел ему на помощь, и с человеческими пальцами это вышло намного проще.

Поднявшись на ноги, я протянул ошейник Нартову.

– Вы уверены, что он вам не понадобится? – не спешил профессор забирать артефакт.

Посмотрев на Леонарда, я увидел в его глазах такое отчаяние пополам с отвращением, что отбросил все сомнения:

– Уверен. Мы и без этого справимся.

– Как знаете, – проворчал Федор Андреевич, пряча ошейник под свой балахон.

Немного придя в себя, я осмотрелся и испытал приступ ощущения нереальности происходящего.

– Но как вы здесь оказались? Это прямо чудо какое-то!

– Увы, дорогой мой Игнат Дормидонтович, если жизнь чему и научила меня, так это тому, что чудес не бывает. Все очень просто. Когда Мыкола послал зов Цепешу, господарь пришел в некое замешательство. Ему очень не понравилось, что вы потащили юного стригоя в Москву. Если честно, с сохранением памяти новых симбионтов у нас не очень. Мыкола пока единственный удачный результат. Поэтому Дракула решил, что терять его никак нельзя, и отправил в Империю двух высших. Вы не представляете, каких усилий мне стоило напроситься к ним в компанию. Пришлось пригрозить господарю разрывом отношений.

– Напрасно вы так рисковали.

– Нет, не напрасно, – упрямо мотнул головой профессор, – у меня имелись серьезныеподозрения, что в процессе изъятия Мыколы из-под вашей опеки вы можете пострадать. Но вернемся к так называемому чуду. В Хельсингфорс мы прибыли на частном дирижабле австрийского магната, а в Ругодив перебрались с помощью контрабандистов. И представьте мое удивление, когда мы уже проехали на крытом паровом фургоне Новгород по Московскому тракту, домнул Филипп вдруг заявляет, что чует Мыколу позади нас. Еще больше я удивился, когда на подступах к месту, где стригои учуяли своего собрата, уже меня нашел Леонард Силыч. Тут и пригодился подарок, которым я хотел подсластить вам потерю такого полезного помощника, как Мыкола. Жаль, что он вам не понравился.

В голосе профессора проскользнула легкая обида.

– Простите, – не зная, что ответить, я лишь беспомощно развел руками, параллельно пытаясь хоть как-то уложить в голове весь этот кавардак.

Да уж, все вроде выглядело вполне логичным, но все равно меня не покидало ощущение какого-то вмешательства свыше. Похоже, я еще не выполнил всего, что мне уготовано в этом мире. И уж точно совру, если скажу, что меня расстроил этот факт.

– Впрочем, – продолжил свою мысль профессор, – я не уверен, что вам теперь вообще стоит оставаться в Империи.

– Это еще почему?

– А вы так и не поняли, кто вон тот господин в маске? Филипп не убил его потому, что почуял старшую кровь.

И только тут у меня в голове словно что-то щелкнуло. Связь директора Дубина с событиями в Топинске. Покровители Матюхина и то, что субъект в маске упоминал каких-то братьев. Ведь все было на поверхности!

Еще надеясь на ошибку, я быстро подошел к лежащему на полу мужчине и сдернул с его головы маску.

– Кикимору мне в тещи!

Под маской обнаружилась бледная физиономия его императорского высочества, второго сына императора, соответственно занимающего следующую строчку в списке престолонаследников после цесаревича.

Да уж, это всем попадосам попадос. Ситуация не была хуже, даже когда в подвал внесли Мыколу. Кстати, пока я пялился на бесчувственного принца, два высших вампира сняли с крюка своего покалеченного собрата и начали его упаковывать в тюк, словно багаж.

Пытаясь хоть как-то осмыслить ситуацию, я поднял упавший стул и уселся на него. Нартов стоял неподалеку, не мешая моим размышлениям, хотя наверняка именно для него время сейчас имело огромное значение. Нашумели они изрядно, так что полиция могла появиться с минуты на минуту.

Именно эта мысль и заставила меня встряхнуться и принять решение:

– Спасибо за великодушное предложение, но мы остаемся.

– Уверены? – с беспокойством спросил профессор.

– Да. Конечно, если вы мне поможете кое в чем.

– Все, что в моих силах, – с готовностью отреагировал Федор Андреевич.

Я быстро изложил ему свой сшитый на скорую руку план.

Нартов на минуту задумался. Казалось, что он сейчас раскритикует мою идею в пух и прах, но профессор удивил меня:

– Я все сделаю. И в свою очередь попрошу об ответной услуге.

– Все, что в моих силах, и даже более того, – вернул я ему его же слова, с небольшим дополнением.

– После вашего рассказа о том, как царский шаман убивал энергосимбионта Евсея, я провел некоторые эксперименты и с уверенностью могу сказать, что в силах отделить и уничтожить темную ипостась стриги. Считаю вполне допустимым использовать это открытие на мою пользу и обменять помощь великой княжне на прекращение моего преследования. Очень уж хочется хоть ненадолго увидеть родину. Вы станете моим поверенным в этом деле?

К своему стыду я сначала подумал о том, как смогу использовать эту фишку в свою пользу, затем порадовался за Дашу и только после этого начал осмысливать возможность послабления для омского Мясника, способного решить одну из самых болезненных проблем царской семьи. Впрочем, сейчас у них возникнет еще одна забота, и как бы ей не стать похлеще прежней.

– Конечно, я сделаю все, что будет необходимо.

На этом мы обменялись крепким рукопожатием, словно скрепляя договор и подтверждая наши особые отношения.

Что уж тут поделаешь – крепко связала меня судьба с этим крайне необычным человеком. Я могу думать о нем все что угодно, но не собираюсь быть неблагодарной скотиной.

Один из вампиров уже отнес спеленатого Мыколу наверх, а второй что-то недовольно каркнул профессору, явно поторапливая его.

– С Мыколой все будет в порядке? – спросил я Нартова.

– Конечно, тело стригоя чинить намного легче, чем обычного человека. Соберем как поломанную игрушку из запасных частей. Через неделю он будет ходить и даже бегать.

Мысли с благополучия теперь уж точно бывшего напарника перешли на собственные проблемы:

– Федор Андреевич, Дубин испортил мои…

– Не беспокойтесь, – прервал мои жалобы профессор, – порезы лишь временно нарушили энергетические линии, и вскоре ваши «крылья» заработают не хуже прежнего. Даже шрамы не помешают. Эти руны теперь часть вашей энергоструктуры, как и знаки видока. Мне пора, Игнат Дормидонтович. Берегите себя. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Я приложу к этому все силы, – кивнул я, имея в виду предстоящие переговоры с царской семьей.

Увы, когда Нартов ушел вслед за упырями, моя уверенность в собственных силах слегка подувяла. Особенно напрягал все еще находящийся в отключке Николай.

Спящий, мать его, принц!

Вот и первая из череды грядущих проблем. Что мне делать, если Николаша проснется?

Осмотревшись в подвале, я с радостью увидел в одном из коридоров три двери, явно ведущие в камеры заключения. Об этом говорили внешние засовы и зарешеченные окошки. Внутри ближайшей камеры обнаружился топчан, на который я и перетащил все еще пребывающего в бессознательном состоянии принца.

Леонард постоянно отирался рядом, изображая из себя охранника и помощника, а на самом деле просто боясь отойти от меня слишком далеко.

Высшие упыри – ребята, конечно, надежные, но проверить дом все равно стоит. К счастью, ни на первом, ни на втором этаже никого из живых людей не осталось, хотя трупов хватало. Может, беглый осмотр дома и не принес бы мне полного успокоения, но наличие в напарниках Леонарда вселяло уверенность – он и лишней мыши не пропустит, не то что притаившегося человека.

Увы, ничего из своего оружия найти не удалось, так что для успокоения прихватил один из пистолетов краснорубашечников, убитых моими спасителями.

Ну а теперь переходим к основному плану. Вернувшись в кабинет директора, я подошел к телефону. В Новгороде, да и в Москве тоже, телефонные станции уже давно работали круглосуточно, и голос отозвавшейся девушки сонным не был.

– Барышня, я не знаю номера, но мне нужно связаться с жандармским управлением Новгорода.

Да, отделение корпуса имелось и в этом городе. Правда, еще по старому царскому договору пребывало оно здесь на птичьих правах, но все же с определенными полномочиями.

– Я не могу… – начала блеять телефонистка, так что нужно было подхлестнуть ее мотивацию.

– Слово и дело государево, барышня, слово и дело, – устало произнес я формулу, не просто сохранившуюся в этом мире со старых времен, но все еще имевшую прежнюю силу.

– Ожидайте, – посерьезнев, ответила девушка.

Через минуту послышался щелчок, и в трубке раздался уверенный мужской голос:

– Поручик Якушев у аппарата. С кем имею честь?

– Титулярный советник, видок Силаев. Нахожусь по адресу Хутынская улица номер девяносто три. Здесь как минимум полдюжины трупов, и дело касается безопасности императорской семьи.

– Вы уверены? – напряженным голосом спросил поручик, которого явно не обрадовал подобный поворот событий.

– Абсолютно, – спокойно ответил я. – Если позволите совет, то немедля телеграфируйте в Москву на имя начальника личной охраны его императорского величества.

– Вы представляете, что будет со мной, если ваши слова окажутся дурной шуткой?

– А вы представляете, что произойдет с нами обоими, если из-за ваших сомнений пострадает член императорской семьи? – в тон ему сказал я, потихоньку начиная свирепеть.

После недавних событий нервы у меня были ни к черту.

Похоже, с воображением у Якушева все в порядке, потому что буквально через десяток секунд он отчеканил:

– Ждите прибытия жандармов. Если явятся полиция или же ушкуйники, дверей не открывать и ссылаться на мой приказ.

– Будет исполнено, – отозвался я и вернул замолчавшую трубку на место.

Ладно, а теперь немножко подстелем себе соломки. Минут десять у меня точно есть. Вот когда пригодилась моя профессия из родного мира, да и служба в полиции Топинска научила грамотно работать с документами и составлять отчеты.

Увы, слой «соломки» оказался тонковат. В столе Дубина обнаружились лишь зашифрованные журналы лабораторных исследований и нечто похожее на торговый гроссбух. И если бы не слова, которыми неосторожно разбрасывались колдун и принц, я бы во всем этом ничего не понял. Теперь же довольно легко вычленил среди записей исследований результаты приживления рунных цепей, позволяющих превратить мальчиков с искрой дара в те самые «сосуды жизни». Если использовать логику и мои прежние наработки, становится понятно, что ребята в красных косоворотках охотились на людей, высасывая из них жизненную энергию. Затем в ходе некоего ритуала они перекачивали сию энергию в тела стариков и больных. И стоило все это удовольствие немало. В гроссбухе значились лишь кодовые имена, а вот цифры там были сплошь с четырьмя нулями.

О том, что подобным образом Дубин «излечил» принца, в бумагах, конечно, ничего не было, но определенный вывод сделать нетрудно.

Думаю, спецы «волшебного» отделения жандармерии под контролем царских телохранителей разберутся без проблем. Особенно если получат на руки эти журналы и мои собственные рассуждения по сему поводу. Плюс к этому содержимое сейфа, который я даже не пробовал открыть. Заниматься подобным в кабинете колдуна – это надо быть редкостным идиотом.

Я успел только написать оглавление будущего подробного отчета об этом деле, как в дверь особняка замолотили, и, кажется, сразу рукоятями пистолетов.

– Кто там? – подойдя ко входной двери, задал я вполне резонный в данных обстоятельствах вопрос.

Явно просчитавший ситуацию и возможные последствия Леонард благоразумно спрятался под лестницей.

– Полиция, открывайте!

– Не могу, – честно признался я. – Приказ жандармов.

– Каких еще жандармов? Открывай, пока ушкуйники не подошли, они спрашивать не будут, разнесут дверь в щепки, а нам потом отвечай.

Эти могут. Наемная гвардия Золотых поясов с древних времен сохранила не только название, но и полную отмороженность. Ушкуйники – еще один фактор раздражения для московских властей, но приходится терпеть: очень уж важен Новгород для Империи.

Впрочем, все равно эти политические нюансы в данной ситуации ничего не меняли – впускать в дом кого бы то ни было, кроме жандармов, с моей стороны будет крайне неразумно. Так что появление оных я прокомментировал облегченным вздохом.

За дверью с новой силой разгорелась перебранка, которая закончилась настойчивым стуком. В этот раз стучали просто кулаком.

– Кто там? – почувствовав себя галчонком из советского мультика, повторил я вопрос.

– Поручик Якушев. Мы с вами говорили по телефону.

– Входите, – отреагировал я, сдвигая массивный засов.

К моему удивлению, в открывшийся проем протиснулся только поручик, хотя, судя по шуму снаружи, помощников у него более чем достаточно. Мне-то благодаря богатому опыту общения с жандармами казалось, что сейчас сюда ворвутся добры молодцы и начнут тыкать меня мордой в ковер.

Поручик, едва осмотревшись, тут же потерял боевой задор. Оно и понятно – прямо в прихожей валялся парень в косоворотке, с изрядной такой дырой в груди. На красной шелковой материи кровь была практически не видна, но дыра все равно впечатляла. На ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, валялось тело еще одного пособника колдуна. У этого вообще была оторвана голова – фирменный стиль дракуловских ребят.

После вечерней встряски меня давила какая-то апатия, так что эти кровавые инсталляции уже не впечатляли, а вот довольно молодого поручика явно пробрало до печенок.

– Чт-что здесь произошло? – чуть запнувшись, спросил он.

– Много чего, и я не уверен, что подробности пойдут вам на пользу.

В ответ жандарм лишь шумно сглотнул и согласно кивнул.

– Вы один? – озвучил я мучивший меня вопрос.

– Да, остальные оцепили здание до дальнейших распоряжений.

– Вам ответил кто-то из императорских охранителей?

– Пока нет, но в управлении имеется циркуляр на подобный случай. В нем же мне предписывается удостовериться в том, что возможный член царской семьи в безопасности. Ежели, конечно, таковой здесь имеется.

– Увы, имеется, но опять же я не уверен, что вам стоит видеть то, что может в дальнейшем принести одни проблемы.

– Увы, долг обязывает, – упрямо мотнул головой жандарм.

Ну вот бывают же и среди этой братии адекватные люди. Жаль, что мне постоянно приходится подставлять их под неприятности. Савушкину в Топинске досталось из-за меня, теперь этот бедолага…

– Извольте, – вздохнув, жестом радушного хозяина пригласил я гостя пройти дальше.

Через еще один труп на лестнице в подвал поручик переступил, все еще сохраняя бодрость духа, но тошнотворный запах и вид обгоревшей головы колдуна все-таки добил его. Беднягу вырвало. Я деликатно отвернулся.

Затем мы подошли к запертой двери. Взгляд внутрь через окошко показал, что принц все еще без сознания, и это очень хорошо.

Войдя в камеру, поручик подсветил себе магическим фонарем, а затем медленно повернулся ко мне. Размеру его глаз мог позавидовать любой лемур.

Он явно надеялся увидеть здесь, скажем, двоюродного племянника императора или еще какого-то дальнего родственника, но уж точно не второго по счету сыночка.

– Это…

– Он, – коротко ответил я.

– Может, стоит разбудить? – робко высказал поручик не самую мудрую мысль.

– Если разбудить, то вам придется выполнять его приказы, а после отвечать за собственные действия перед начальством. Вы ведь понимаете, что сослаться при дальнейших разбирательствах на устные указания будет трудновато? А так все очень благопристойно – его высочество почивают, если проснутся, то крики и возмущения услышу только я и отвечать тоже мне. А вы, убедившись в благополучии члена императорской семьи, принялись ждать появления здесь кого-то из императорской охраны. По мне – это очень разумный и безопасный вариант действий.

Поручик немного подумал и все же кивнул. Перед тем как покинуть дом, он заглянул в кабинет и воспользовался телефоном. Дабы не смущать его, я остался снаружи и, только выпроводив гостя, вернулся за письменный стол, дабы продолжить написание отчета.

Сия писанина вымотала меня до предела, но результат понравился. Удовлетворенно откинувшись в кресле, я погладил запрыгнувшего мне на колени кота. Вот в таком состоянии и уснул.

Глава 8

Разбудило меня тихое подвывание Леонарда. За окном светало. Только через минуту я понял, что странный звук – это не кошачье урчание, и узнал шум пропеллера. Причем не одного.

– Похоже, Леонард Силыч, у нас весьма важные гости. А мы с тобой помятые и голодные. Нехорошо это.

Странно, но сейчас на меня снизошло полное спокойствие. Утро, которое мудренее вечера, ничего не изменило в прежнем плане, а значит, я на верном пути. Даже если бы вчера упыри придушили принца и надежно сокрыли труп, все равно оставался шанс на то, что нити преступления могут привести ко мне. Не за тем я отказался от предложения Нартова, чтобы потом всю жизнь дергаться по поводу и без повода в ожидании раскрытия тайны. Без тайн вообще жить намного легче, так что этот узел нужно рубить в лучших традициях Александра Македонского. А спокоен я потому, что теперь, после принятия решения и подготовительного периода, от меня уже ничего не зависело. Точнее, лучшее, что я мог сделать, – это именно сохранять вышеупомянутое спокойствие.

Еще во время обыска дома я обнаружил кухню, куда мы с Леонардом теперь и отправились. Так что в момент штурма особняка беролаками императорской охраны мы вкушали кофий. Точнее, я пил кофе с бутербродом, а Леонард пожирал буженину. У него ведь тоже стресс, который кот обычно предпочитал заедать.

Конечно, царские телохранители на спецназ из моего мира походили мало – вошли они с легкой ленцой, хоть и с карабинами наперевес. Увидев меня стоящим посреди кухни с руками за головой, сибиряки окончательно успокоились. Леонард с вялой агрессией заурчал и, схватив зубами кусок буженины, забрался под кухонный шкаф.

Один из царских телохранителей подошел ближе и сноровисто обыскал меня. Правда, после ребят в косоворотках искать там было нечего. Понимая, к чему все идет, я счел разумным оставить экспроприированный револьвер в кабинете.

– Можно, – прогудел оставшийся у двери беролак, сверля меня злобным взглядом, но все же направив карабин в пол.

После заявления телохранителя в кухню вошел еще один мужик выдающихся статей. Был он чуть пониже своих подчиненных, но той же ширины плеч. Странно, но дорогой костюм, а также котелок и трость смотрелись на нем довольно органично. Хотя, уверен, парадная форма с массивной цепью царского цепного беролака выглядела бы еще лучше.

На меня влиятельный незнакомец посмотрел не так свирепо, как его бойцы, но доброжелательностью в его взгляде и не пахло. И все же он не стал нарушать принятых в этом мире традиций и представился:

– Подполковник Гудков, заместитель начальника личной охраны его императорского величества. А ты, как я понимаю, головная боль всего монаршего семейства видок Силаев.

– Так точно, ваше высокоблагородие, – встал я по стойке «смирно» и убрал руки с затылка.

Не скажу, что ситуация стала намного хуже предполагаемого, но напрячься все же пришлось. Эту фамилию я пару раз слышал из уст Даши. Гудков был не только заместителем полковника Северянина, начальника охраны императора, но и негласным палачом властителя Империи.

Похоже, Дашин папа́ склонялся скорее к наиболее радикальному решению данной проблемы. Неприятно, конечно, но этот факт все равно ничего не меняет.

Подойдя ближе, подполковник уселся на один из стульев у кухонного стола:

– Ну, голубь мой, и что ты натворил в этот раз?

А глаза такие ласковые-ласковые, но почему-то от взгляда Гудкова становилось не по себе.

– Краткий отчет перед вами, ваше высокоблагородие! – отчеканил я, даже не подумав совершать каких-либо движений.

Беролаки хоть и выглядят эдакими увальнями, но действуют молниеносно, а стреляют быстрее, чем думают.

Гудков недовольно поморщился. Чтение документов явно не самое любимое его занятие. Ну ничего, перетопчется. Я уже давно понял, что с начальством лучше всего общаться через бумажки. Изложенная сухим, канцелярским слогом информация вызывает меньше эмоций, да и усваивается намного легче. Вот уж в чем я стал виртуозом за двадцать лет работы статистиком – так это в составлении отчетов.

Во первы́х строках своего опуса я отметил, как прозорливо напал на след энергетических вампиров и храбро бросился в погоню. Описал бой в доме и короткую беседу с царским сыночком, подробно изложив его слова. Там же я выдвинул предположение, что улучшение здоровья великого князя напрямую связано с убийствами московских бандитов.

Явно в этом месте подполковник нахмурился и повернулся к своим подчиненным:

– Проверь, как там обыск в подвале.

Беролак лениво кивнул и вышел за дверь, а подполковник недовольно пошевелил бровями и уставился на меня, получив в ответ вежливую улыбку и предложение:

– Хотите кофе с бутербродом, ваше высокоблагородие? Сыр особенно хорош.

С минуту беролак сверлил меня колючим взглядом, а затем фыркнул как кот:

– А давай. По твоей милости с ночи ношусь как угорелый, а на дирижабле кормежка не предусмотрена.

Быстро соорудив бутерброд, я принялся готовить кофе с корицей по рецепту Яна Нигульсовича.

В это время подполковник продолжал чтение. Получив кофе, он взялся перечитывать мой отчет еще раз, а затем к моему неудовольствию достал зажигалку и предал бумагу огню.

Уверен, и зажигалка у него именно для таких дел, потому что мало кто из оборотней балуется курением. Ну а еще он ею поджигает дома с телами тех, кто умудрился наступить на любимую мозоль императора.

– Ну и что прикажешь мне делать с тобой? – угрюмо уставился на меня подполковник, все же отпив из чашки.

О том, почему меня нельзя убивать прямо здесь и сейчас, я уже написал в отчете, но, видно, придется проговорить это вслух:

– Уж точно не решать дело радикальным способом, как вы наверняка любите. Сохранить тайну всех проказ княжича не выйдет, даже если удавите меня прямо тут. Как вы понимаете, столько трупов я наделал не в одиночку, так что тайна хоть пока и сокрыта, но ее носителей слишком много. Одним больше, одним меньше – делу это не поможет. Кстати, телеграмма Дарье Петровне о том, в чьих руках я окажусь в ближайшее время, наверняка уже дошла. И проблема не в том, что, пропади я без вести, ее высочество крайне расстроится, – хуже, если это событие станет причиной донесения сей неприятной истории до мировой общественности.

– Угрожаешь, сопляк? – как-то без особой злобы спросил беролак.

– Страшно мне, – не стал я реагировать не его подначку, – и не только за себя. Дело в том, что есть человек, способный избавить Дарью Петровну от ее темной ипостаси и сделать обычной женщиной, но боюсь, что в случае моей смерти…

Договорить мне подполковник не дал. Вот вам и увальни. Беролак, проведя частичную трансформацию, в мгновение ока оказался вплотную ко мне. Мохнатая, когтистая лапа ухватила меня за оба лацкана пиджака и приподняла в воздух.

Подполковник прорычал что-то неразборчивое, затем, чтобы донести до меня свою мысль, провел обратную трансформацию лица, ставшего наполовину медвежьим:

– Я из тебя за княжну душу вытрясу!

Похоже, этот косолапый решил, что является членом царской семьи, и воспринимает Дашу как собственного ребенка. Такое с телохранителями бывает довольно часто.

– Не надо из меня ничего трясти, – ответил я со спокойствием, которого и близко не ощущал, – мне и самому очень хочется помочь Дарье Петровне, но, если угробите меня, не уверен, что тот, кто может провести операцию, станет это делать.

– Ну и кто это такой умелый? – мгновенно успокоившись и полностью вернув себе человеческое обличье, спросил подполковник.

– Это не моя тайна, и услышит ее только император.

– Да кто тебя допустит к хозяину?! – опять нахмурился беролак.

– Вопрос не ко мне, – парировал я, пытаясь привести одежду в нормальное состояние, – ибо кто я такой, чтобы решать за государя, кого ему захочется видеть, а кого нет.

В этом заявлении скрывалась шпилька в сторону царского телохранителя, и он явно ее оценил. Но выразить свое отношение к моим словам подполковник не успел, потому что явился его посыльный:

– Он уже на корабле, – прогудел беролак, опять встав на свой пост у двери.

– Ругался? – поинтересовался Гудков.

– Само собой, – ехидно оскалился сибиряк.

Жаль, что мне не удалось стать свидетелем того, как эти ребята перемещали великого князя на корабль. Боюсь, почтительностью там и не пахло.

Гудков на пару минут задумался, а потом посмотрел на меня, но уже без прежней злости:

– Ладно, подвезем мы тебя до столицы. – Затем, обратив внимание на собственный костюм, пострадавший в процессе трансформации, беролак удрученно вздохнул. – Вот, испортил из-за тебя дорогую вещь.

– Говорят, – нейтральным тоном произнес я, – от расстройства нервов хорошо помогает настойка валерианы.

В ответ подполковник выдал улыбку, от которой неподготовленный человек мог заработать пожизненное заикание, но того, кто делил кров с волколаком и вампиром, подобными глупостями не проймешь, да и настоящей ярости в той улыбке не было.

Кухню я покинул под конвоем беролаков, и только когда мы вышли в холл, стал понятен масштаб операции. Дом буквально кишел людьми. В основном это были невзрачные мужчины, сновавшие туда-сюда с крайне озабоченным видом. Я попытался помочь и упомянул о дневниках директора, но от меня лишь отмахнулись. Впрочем, было понятно, что они справятся и без моих советов. Уверен, даже сейф они вскроют как скорлупу ореха.

О Леонарде я вспомнил только у лифтовой корзины дирижабля, но он-то обо мне и не забывал. Так что осталось лишь поднять на руки тут же подскочившего кота и загрузиться в угрожающе поскрипывающую конструкцию.

Это, конечно, не курьерский дирижабль министерства иностранных дел «Стремительный», но обстановка очень похожа. Беролак в компании с матросом отвел меня в каюту и запер в ней. Буквально через пару минут дирижабль, взвыв винтами, отправился в путь.

Солнце поднялось над горизонтом, как по заказу освещая окрестности. Увы, из иллюминатора многого не увидишь – это вам не смотровая площадка. И все же почти весь полет я рассматривал окрестности. Когда еще удастся поглядеть на мир свысока?

Кстати, нужно узнать, как в Империи обстоят дела с летательными аппаратами тяжелее воздуха. Личный дирижабль мне не светит, так, может, удастся отхватить хотя бы аэроплан?

Границ столицы мы пересекать не стали и пошли на снижение у большого загородного особняка. Скорее всего, это был какой-то охотничий дом в дебрях подмосковных лесов.

Надеюсь, меня не прикопают прямо здесь под сенью какого-нибудь векового дуба.

Спуск на грешную землю я произвел точно так же, как и подъем, – имея из оружия только кота на руках. Леонард хорошо прочувствовал ситуацию и вел себя тише воды ниже травы. Правда, последнее лишь фигура речи – в коротко подстриженной траве вокруг небольшого дворца здоровенный кот не смог бы спрятаться при всем своем желании.

Пара беролаков уже не в полевой форме, а в дорогущих мундирах с толстенными золотыми цепями вместо аксельбантов провела нас в небольшую комнату. Кровати там не было, зато имелись удобный диван и пуфик, которые мы с Леонардом Силычем и заняли. Ни он, ни я не сомневались, что придется подождать.

К моему удивлению, ожидание затянулось всего на пару часов, а затем меня провели в уютный, при этом дорого обставленный кабинет. Коту пришлось остаться в гостевой комнате.

Если судить по отсутствию на стене за креслом у письменного стола портрета императора, оный император и является хозяином кабинета.

Как и положено в подобных случаях, я остался стоять в буквальном смысле на начальственном ковре, под цепкими взорами замерших у двери беролаков.

Еще минут через пять в кабинет стремительно ворвался сам император. Правда, царственности в нем сейчас было не так уж много. Он быстро обошел стол и устало рухнул в кресло. Некоторое время Петр Третий массировал пальцами виски над пышными бакенбардами, а затем посмотрел на меня:

– Вы, господин Силаев, все никак не угомонитесь?

Неожиданный вопрос, но если он думал смутить меня этим заявлением, то просчитался. Я уже находился на той стадии фатализма, что мне было пофиг, кем является мой собеседник.

– Мне следовало оставить все как есть? – вопросом на вопрос ответил я и все же добавил: – Ваше императорское величество.

– Из-за тебя мой сын вынужден будет уйти в монастырь, – зло процедил император, позволив себе несвойственную ему фамильярность.

– А было бы лучше, если бы лет через пять вам пришлось посылать за его головой беролаков и ведьмаков, потому что другие просто не сдюжили бы? – опять спросил я, явно перегибая палку.

Ну вот не чувствую я благоговения, особенно после переселения в этот мир. Мне что полицмейстер, что генерал-губернатор, что император. Замучить и убить меня может любой шатун, а на большее не способен даже повелитель огромной Империи.

– Молчать! – заорал император, и я спиной ощутил звериную ярость, исходящую от удивленных вспышкой хозяина беролаков.

Еще секунда – и они даже без приказа разорвут меня на куски.

Как ни странно, мне даже стало немного легче. Князь Шуйский точно так же орал, но я-то понимал, что это признак снижения накала обстановки.

Император, конечно, не генерал-губернатор, но тот же принцип сработал и сейчас. Еще раз устало помассировав виски, он откинулся на спинку кресла и произнес:

– Рассказывайте все. От начала до конца.

Ну вот на кой черт этот косолапый Гудков спалил мой отчет? Все было бы намного проще. Что же, придется поупражняться в риторике.

Я, конечно, опустил сам факт существования Мыколы и переписки с Нартовым, так же как и аферу с княгиней Голицыной и ее любовником, но в остальном выложил все без утайки. Даже рассказал о конфликте с бубновыми. Когда дошел до вмешательства профессора и боя в подвале, император недовольно поморщился:

– И вы все это время покрывали кровавого убийцу невинных девиц?

– Когда-то именно я поймал оного убийцу невинных девиц и сдал его властям. Они его благополучно прошляпили, а исправлять оплошности разных неумех – не моя работа. Оба раза, когда мы виделись после его ареста, за спиной профессора находились высшие вампиры господаря Дракулы. Может, я и бесноватый Ловец, но точно не идиот.

Мое откровение император оставил без комментария и сменил тему:

– Ту помощь Дарье, о которой вы говорили Гудкову, может предоставить Нартов?

– Да, ваше императорское величество.

– И вы хотите, чтобы я отдал свою дочь в руки омскому Мяснику? – Сейчас в нем говорил не властитель огромного государства, а простой отец, потому-то мне и был задан этот вопрос.

– Ваше императорское величество, – позволил я себе легкую иронию, – вы лучше меня знаете, что Нартов – не сбрендивший мясник, а фанатик науки. Риск, конечно, есть, но уверен, профессор сделает все, чтобы добиться успеха. А успех напрямую связан с жизнью и здоровьем ее императорского высочества. Нартов из кожи вон вылезет, и не для того чтобы угодить вам или мне, а просто стремясь одолеть еще один рубеж непознанного.

Император чуть подумал и внимательно взглянул на меня. Наконец-то растерянного родителя сменил жесткий и умный управленец:

– Так вы предлагаете мне простить все те зверства, что творил сей преступник?

– Это решать вам, но позволю отметить, что мне прекрасно известно, чем Нартов занимался в своем заключении. Уверен, вам тоже об этом докладывали.

Мой намек на жуткие эксперименты, которые профессор проводил в заключении уже по приказу имперских властей, тонкостью не страдал.

– Что он хочет за свои услуги? На полное прощение пусть не рассчитывает.

– А зачем ему прощение? – явно злоупотребляя использованием вопросов в качестве ответов, парировал я. – В Империи никому не известно, кто именно скрывается за личностью омского Мясника. Если мне не изменяет память, вся вина осталась на оборотне, которого уничтожила моя команда. Профессор хочет лишь перестать прятаться и иногда, под контролем соответствующих служб, приезжать на родину. Хотя я не уверен, что на это согласится валашский господарь. Но это уже другой разговор, и меня он не касается.

Император опять задумался, и решение явно далось ему с натугой:

– Хорошо, думаю, это решаемо. А чего хотите лично вы, господни Силаев?

– Я? – Вопрос императора меня откровенно удивил. – Если вы имеете в виду посреднические услуги, так это помощь друзьям и как таковая в оплате не нуждается.

– А в качестве награды за службу моей семье? – хитро прищурился Петр Третий.

Я сначала напрягся в ощущении подвоха, но затем вспомнил, как Даша постоянно говорила, что еще со времен их предка Рюрика было принято вознаграждать слуг за пользу, принесенную правящему дому. В отличие от Романовых из моего мира, да и тех, кто правил после них, Рюриковичи понимали, что патриотизмом сыт не будешь.

– Я служу не ради награды, – спокойно, без малейшего пафоса или вызова ответил я.

Хотелось, конечно, добавить и то, что служу не ему, да и не его Империи, но фатализм фатализмом, а мозги иногда включать все же надо.

– Это плохо, – подтвердил мои мысли император, – потому что фанатики своего дела слабоуправляемы. Но вам все же придется подчиниться моему приказу.

В ответ я лишь коротко поклонился и застыл по стойке «смирно». Вот теперь пошла совсем другая игра, так что нужно соответствовать моменту.

– Вы немедля покинете столицу и, пока не поступит мой личный приказ, будете находиться в пределах Западносибирского генерал-губернаторства. – Император говорил спокойно, но так, будто каждым словом ставил государственную печать на подзаконном акте. – На этом аудиенция закончена.

Ну, закончена так закончена. Если император думает, что мне хочется видеть его больше, чем ему меня, то он сильно ошибается. Плохо другое – столь категоричный приказ явно подразумевал, что встреча и нормальное прощание с Дашей также отменяются. Переговоры с Нартовым пройдут уже без меня, и мне, как тому мавру, самое время удалиться восвояси.

Так оно и оказалось. Из всего имущества мне вернули лишь кота и предельно оперативно загрузили в малый курьерский дирижабль. В плане удобств этот корабль был намного хуже, чем «Стремительный», зато все компенсировалось скоростью. Так что мы с Леонардом мучились недолго и вскоре оказались в Топинске, где к нашим услугам были все доступные блага цивилизации. А то, чего в моем доме пока еще не было, я планировал организовать в ближайшее время.

Жаль, конечно, оставленного в Новгороде добра, но надеюсь, еще не все потеряно. Как только я оказался дома, сразу дал телеграмму Василию и попросил его отыскать мое оружие и снаряжение, а в качестве награды предложил свой паромобиль. Все равно транспортировать его обратно в Топинск было бы еще той морокой. А так я хоть сделаю подарок хорошему человеку и подсуну огромную свинью тому, кто решит зажулить мою собственность. Очень хотелось бы видеть, как этот некто, кем бы он ни был, станет объяснять волколаку, что ему следует и дальше передвигаться по грешной земле на своих двоих, а не делать это в салоне комфортабельного авто.

Эпилог

Пробежавшись огненным потоком по пищеводу, коньяк ухнул в желудок.

Вот что за несправедливость? Ведь дорогой же напиток, а пьется как самогонка! Возможно, все это из-за моего не самого лучшего настроения. Хотя с чего бы мне печалиться-то? Такое впечатление, что выдаю замуж любовь всей своей жизни. Так нет же! В отличие от Игнаши, ничего, кроме простой симпатии, я к Лизе не испытывал, а если учесть все потраченные на нее нервы, то мое хорошее отношение – это и так верх терпимости и воспитанности. Но, поди ж ты, потянуло напиться. Даже приятный, теплый день, один из последних перед осенним похолоданием, слабо поднимал настроение.

Сидевшая вместе с женихом за легким столиком Елизавета Викторовна что-то почувствовала и окинула меня торжествующим взглядом: мол, потерял меня навсегда – теперь страдай!

Я лишь отсалютовал ей пустым бокалом. Пусть думает все что хочет. Ей приятно, а мне не сложно подыграть. Хотя с ее характером не угадаешь, к чему может привести простое выражение симпатии.

Сегодня Лиза была королевой бала. Точнее, не бала, а пикника, хотя и далеко не простого. Предчувствуя, что на предстоящем свадебном торжестве в особняке Бабичей ни ей, ни ее друзьям весело не будет, невеста решила организовать девичник, совмещенный с мальчишником. Не скажу, что это поломало какие-то мои планы как свидетеля со стороны жениха, – в «Русалку» на стриптиз я его все равно не потащу.

Стараниями многочисленной прислуги на берегу одного из Жемчужных озер был разбит эдакий лагерь бродячих, гламурных выпендрежников – нежно-голубые шатры, небольшие, накрытые белоснежными скатертями столики максимум на четверых, а также повсеместно развешанные цветочные гирлянды. И как вишенка на торте – струнный квартет, уныло пиликавший поблизости. Но как бы ни стремилась Лиза организовать неформальные посиделки, в итоге получилась просто омоложенная версия будущего чопорного бала. Четыре десятка юношей и девушек обрядились в эдакие рюшки и кружева, словно куклы на детском чаепитии. Я даже на секунду ощутил себя Кеном в игрушечном домике десятилетней девочки. Знал бы, во что выльется вся эта затея, надел бы не светлый костюм, а свое походное полуказачье обмундирование. А еще позвал бы цыган с медведем. Сам-то я после Валахии этих ребят недолюбливаю, но в качестве контраста они подошли бы идеально.

Ладно, оставим злобные фантазии. Мне-то всего лишь нужно просто потерпеть один день, а вот Лехе придется жить в таких условиях до самой смерти.

Впрочем, несчастным мой друг не выглядел, а совсем даже наоборот. Да и моя меланхолия не была связана с именно данным событием, просто все как-то наслоилось одно на другое.

Нет, в плане общей безопасности дело обернулось наилучшим образом. Правда, судья Бабич все еще побаивается новых нападений из Москвы и оттого ласков со мной, как с любимой тещей, но мне-то известно: именно с той стороны нам уже нечего бояться. Топинск и Стылая Топь были нужны только Дубину, чьи мозги вместе со всеми хотелками прожарил профессор. А царице и ее малахольному сыночку плевать на все места Силы мира, вместе взятые, коль уж они больше не могут принести им прямой пользы. Конечно, не факт, что эта парочка не попытается навредить лично мне, но это уже другая песня.

Меня одолевала кратковременная меланхолия чисто личного характера. Как-то так все одно к одному. Даша, которая месяц назад благодаря Нартову избавилась от проклятия стриги, написала мне эмоциональное, едва ли не закапанное слезами письмо, в котором сообщила о своем скором замужестве. И уедет моя резкая, словно бешеная рысь, любовница аж в Бразилию, где станет женой также овдовевшего наследника тамошнего императора. Туда-то я точно не сунусь.

Оля, словно сговорившись с великой княжной, за неделю до этого укатила с новым мужем в Баварию. Рядом со мной осталась только Глаша, но не факт, что в скором времени и ей не захочется детишек да нормальной семьи. С ее-то теперешним достатком и предприимчивостью организовать подобное проще, чем чихнуть. Причем я за девушку буду только рад.

Что же касается замужества Лизы, меня оно вообще не волнует, но весь этот праздник просто разворошил наболевшее. Хотя чего расстраиваться? Обзаводиться семьей я не собирался изначально, но все равно становится как-то грустно, когда нежная дружба, которую было бы неправильно называть любовью, становится историей, приятным воспоминанием с легким привкусом горечи.

Даже вон у Давы наклевывается семейное счастье. Правда, счастливым мой друг не выглядел. И очень даже зря, скажу я вам. У таких бабников все равно брак по любви – вещь практически немыслимая, так что просто адекватной супруге нужно радоваться как подарку свыше. А уж об адекватности будущей супруги Давы позаботилась сама Циля Маркована. Лично мне Ракель понравилась сразу. Жгучая кудрявая брюнетка, в меру симпатичная, очень обаятельная и с хорошим чувством юмора – чего еще не хватает нашему кобелине?

Сейчас эта парочка, сидящая за одним столом со мной, являла миру две стороны человеческого бытия – хитрую радость на лице Ракели и обреченную грусть на физиономии Давы. Но, если честно, он чуточку переигрывает. Не так уж мой друг расстроен, ведь и дураку понятно, что будущая супруга не только не даст ему вернуться к пагубным привычкам и грамотно совьет уютное семейное гнездышко, но и заскучать мужу не позволит. Если я хоть что-то понимаю в женщинах, то в этом относительно тихом омуте водятся такие игривые черти, что Даве еще придется постараться, чтобы полностью удовлетворить этих бесенят. Да и в остальном у моего делового партнера, а значит, и у меня, все очень даже неплохо.

Съемки фильма «Сибирский волк» в самом разгаре, но уже и так понятно, что этот истерн будет иметь успех. Пришлось, конечно, вызвать из Москвы троицу именитых актеров, но после ознакомительной экскурсии в Топь двое из них начали проявлять чудеса лояльности, а третий обещал приложить все силы для успеха общего дела… как только выпишется из больницы.

И конечно же я испытал себя в качестве режиссера – не понравилось. Много потраченных нервов и постоянное желание кого-нибудь пристрелить. Так что впредь на съемки я поостерегусь брать с собой оружие. А уж насмотревшись на мытарства актеров, я сразу отказался от мечты всех своих сверстников из родного мира. Пусть этой каторжной работой занимаются люди с призванием в душе и легкой формой сумасшествия в мозгу.

После переезда ядра нашей корпорации в Топинске начался новый, теперь уже гламурный, бум. Город принялся усиленно обрастать кинотеатрами, новыми гостиницами, санаториями и даже казино. Он так быстро расползался по округе, что пришлось организовывать специальную сеть застав, дабы зверушки, случайно вышедшие из Топи погулять, не задрали очередного столичного туриста или поклонницу талантов снимающихся в фильмах кинозвезд.

В общем, жить бы мне да не тужить, если бы не эта матримониальная вакханалия. Призывный гудок новенького паромобиля напомнил, что сюрпризы в этом плане еще не закончились. Чуть опоздав к началу мероприятия, к нам присоединился Боря, давно обещавший познакомить друзей со своей таинственной возлюбленной.

– Да он издевается, – прошипел я сквозь зубы, когда увидел, кому именно Борис помогает сойти на зеленую травушку с подножки авто.

Сидевший рядом со мной Дава сдавленно хрюкнул.

Похоже, карма у Боряна такая – вечно наступать на одни и те же грабли, но, к счастью, в данном случае это не моя проблема. Новой любовью нашего инженера стала телефонистка Александра – барышня во всех смыслах и формах привлекательная. Но в этом наливном яблочке имелась маленькая такая червоточинка. В свое время сей красоткой очень плотно и продуктивно занимался как раз Дава. То-то он сейчас подавился нежнейшим канапе с сыром и еще больше краснеет от заботливой помощи своей невесты.

Как ни странно, данный курьез что-то переключил в моей голове, и сезонная меланхолия растаяла без следа, как и много раз до этого.

Ну не получается у меня томно вздыхать о потерянной любви дольше пяти минут в квартал.

От души хлопнув рыжего друга по спине, чем разом решил его проблемы с кашлем, я налил нам обоим поизрядной порции коньяка и провозгласил тост:

– Давай выпьем за то, чтобы прошлое оставалось в прошлом. Ведь в будущем мы все равно организуем на свои бедные головы еще целую кучу приключений, да похлеще прежних.

Григорий Шаргородский Видок. Семена Злобы

Пролог

Глухо ухнув, ночная птица всего лишь обозначила свое присутствие, совершенно не имея никаких иных намерений. Но это было понятно только Эргису. А вот четверке сопровождавших его жандармов звук во тьме показался донельзя зловещим и угрожающим. Ну а как его воспринимать, находясь на кладбище, да еще и после заката? Голые ветки кустов и деревьев во тьме казались костяками невиданных чудовищ, и любая активность в их гуще воспринималась исключительно как нечто потустороннее и очень опасное.

Эргис сдержал улыбку. Похоже, они вспомнили популярные в Якутске страшилки про абасы́, юеров и прочую нечисть. Это для якутов, слушавших рассказы стариков с младенчества, страх перед существами ночи стал привычным, а вот для пришельцев с Запада он все еще остер, как лезвие батыйи. Впрочем, как раз Эргис-то и знает, что это совсем не сказки.

Но именно сейчас ни проводнику, ни жандармам ничего не угрожало, по крайней мере, в потустороннем плане – на православные кладбища якутские духи захаживать не очень-то любили. Почему беглец выбрал именно это место для своей тайной берлоги, Эргису было совершенно непонятно. Ведь в подобных местах следы читать очень легко, не то что на городских дорогах и тротуарах.

Все началось еще днем, когда жандармы вышли на заговорщика благодаря наводкам осведомителей. По городу подозреваемого вел опытный филер, заодно отслеживая все его контакты. И все же ротмистр решил привлечь к делу проводника из местных. Вполне разумно, ведь преследовали они не городского жителя, а якута, который в любой момент мог уйти за городские окраины, где даже самый опытный филер будет совершенно беспомощен. То, что незнакомец сунется на кладбище, стало сюрпризом для всех, включая Эргиса.

К ограде они вышли уже на закате, удерживая в поле зрения фигуру ловкого специалиста по городской слежке. Дальше неприметный человек в куцем пиджачке и котелке не пошел, мотивировав это тем, что такие места – не его профиль. Эргис был полностью согласен с этим похожим на крысу человеком. Даже если при небольшом скоплении обывателей филер и мог незаметно преследовать явно непривычного к такой обстановке якута, то на заросшем кустами и деревьями кладбище ситуация кардинально менялась.

Пока разбирались с человеком-крысой, потеряли еще немного времени, так что к центру старого кладбища удалось добраться, когда уже стемнело.

Впрочем, для казака-сахаляра это не такая уж помеха. Во тьме Эргис видел немного лучше обычных людей, да и без этого чуткий нос бывшего охотника-промысловика уже уловил запах беглеца. Впрочем, сопровождавшим его людям о подобных талантах знать совершенно необязательно. Слуги великого светлого бога почему-то не признавали очевидных и простых вещей. Не особо разбираясь, они все, что отличалось от обычного и понятного, гребли под одну гребенку к темной стороне бытия. Так что принюхивался Эргис осторожно, чтобы не заметили жандармы.

Поняв, что беглец совсем рядом, сахаляр правой рукой за полуметровую рукоять потащил через плечо свою батыйю. Это оружие в сочетании с формой казака Якутского городового пешего полка выглядело как минимум непривычно, но даже упертый поборник традиций урядник Пахом Золин перестал ворчать, увидев, как сахаляр управляется этим непонятным «тесаком на палке». Правда, в таком виде на глаза высокому начальству Эргис все же предпочитал не попадаться.

Заметив движение проводника, жандармский поручик тут же напрягся.

– Эргис?

Казак тут же остановил его жестом левой руки. В последнее время местным представителям Жандармского корпуса жизнь медом совсем не казалась, так что от былой неги и расслабленности не осталось и следа. Это сделало их намного понятливей и покладистей. Поручик замолчал и сам схватился за оружие. Его подчиненные тоже выхватили револьверы, и сахаляр взмолился, чтобы они не наделали глупостей. Молился он по привычке и светлому богу, чей крестик носил на шее, и предводителю якутских богов.

Запах беглеца резко усилился. Казак, крутнувшись юлой, ударил круговым движением, но острое лезвие лишь вспороло воздух. Противник атаковал не его, а одного из жандармов. С тихим треском рвущихся ткани мундира и человеческой плоти клинок батаса вошел в грудь жандарма, мгновенно оборвав его жизнь. Старший брат батыйи, который имел более длинное древко, тут же скользнул назад и, не останавливаясь, загудел в воздухе, описав широкую дугу. Словно походя клинок перерубил горло еще одного жандарма. А еще через секунду хищник в человечьем обличье без следа растворился во тьме.

Эргис сразу понял, что сейчас произойдет, поэтому тут же упал на полусгнившую прошлогоднюю траву, вжимаясь в пространство между двумя могильными холмиками. Обезумевшие от шока и страха поручик и его единственный выживший подчиненный начали палить в темноту, даже не пытаясь целиться.

Как бы ни спешил казак, но пришлось дождаться, когда у стрелков закончатся патроны. В данной ситуации недостаток этого оружия стал его достоинством – чтобы перезарядиться, нужно не только потратить время, но и как-то заставить пальцы не дрожать.

– Ждите здесь! – крикнул сахаляр жандармам, которые хоть немного отвели душу стрельбой, и нырнул во тьму следом за беглецом, с легкостью менявшим роль жертвы на ипостась хищника.

Да, Эргис уже не так часто выбирался в тайгу, но было видно, что и беглец тоже немного отвык от лесной жизни. Рывок казака сократил дистанцию, при этом едва не став причиной его гибели. Только чудом уловив более насыщенный запах и поняв, что в этом месте беглец задерживался на какое-то время, сахаляр сумел избежать ловушки.

Сойдя с тропы, Эргис успел заметить заостренные ветки, расположенные так, что увидеть их можно только сбоку. Если бы не запах и вбитые с детства рефлексы, висеть бы сейчас казаку на этих кольях, как жуки и бабочки на булавках в коллекции профессора Муромцева. Эргис не раз водил этого странного человека по окрестным лесам и болотам.

Западня заставила казака задуматься и даже на секунду прервать свой бег. Глубоко вздохнув, он замер и чутко прислушался. Каким бы ловким и умелым воином ни был беглец, но он именно воин, а вот Эргис прежде всего охотник.

Уловив тихий шум впереди и справа, казак сменил направление и заскользил по зарослям кустов уже не так быстро, как ранее, но зато тихо и уверенно.

Их встреча состоялась через минуту на полянке практически у ограды старого кладбища. Беглец вовремя ощутил угрозу, но отреагировал, как воин. Удар батаса пришелся в то место, где должна была находиться голова или грудь нападающего человека, а также его оружие. Но свой прыжок Эргис произвел практически над самой землей. На этом уровне нападают звери. Удар головой в живот выбил дух из соперника. Казак крутнулся юлой и, как учил его старший урядник Кандыба, перехлестнул вооруженную руку противника коротким древком своего оружия, а затем сделал резкое движение. Жандарм говорил, что бунтаря нужно обязательно брать живым, а вот о переломах рук и ног речи не было.

Удовлетворенно услышав хруст чужого сустава, Эргис едва не пропустил жесткий удар левой рукой. Ее он тоже заблокировал древком, орудуя батыйей со сноровкой тамбурмажора, жонглирующего своим жезлом на параде.

А затем сахаляр нанес оголовьем рукояти двойной удар в подбородок и лоб соперника. На этом бунтарь, как любил говаривать Кандыба, «размяк» и позволил связать себя почти без сопротивления. Ни кандалов, ни веревок у казака с собой не было, так что пришлось использовать свой ремень, да и сыромятные ремешки на одежде пленника тоже пригодились.

Словно дожидаясь конца схватки, за оградой кладбища послышались свистки полицейских и замельтешили огоньки фонарей. Через минуту на полянке стало тесно и светло.

Расхристанный и злой как черт жандармский поручик хотел приголубить пленника ударом ноги, но Эргис остановил его.

– Не надо так делать.

– Он убил моих людей! – взъярился офицер.

– Я не о нем пекусь, а о вас, – спокойно сказал сахаляр, получив в награду за добрый совет яростный взгляд.

Впрочем, поручик оказался адекватным и ограничился только взглядом.

Уже через пару минут пленника погрузили на подводу и повезли к жандармскому управлению города Якутска. Правда, управление – это сильно сказано. В небольшом здании обнаружилось всего восемь жандармов, двое из которых уже оставили службу по вполне уважительной причине. Еще двое сейчас занимались погибшими товарищами. Зато в управлении имелась подвальная камера для узника. Эргис, которого войсковой старшина Засулич «одолжил» поручику до утра, не получив дополнительных указаний, решил остаться, чтобы присмотреть за пленником. Явившиеся на шум полицейские уже убрались восвояси, так что компанию казаку составляли трое жандармов.

Поручик, как только они смогли сличить пленника с фото из архива, жутко заволновался. Он тут же запер дверь в камеру и побежал будить телеграфиста, чтобы побыстрее отправить телеграмму в Иркутск. Из его торопливых пояснений было понятно, что такой улов в Якутске держать опасно и срочно нужно вызвать дирижабль. Затем жандармский офицер планировал явиться в расположение родного полка Эргиса и попросить дополнительную охрану хотя бы до прибытия воздушного транспорта с подмогой.

Сахаляр хорошо знал обстановку в городе и окрестностях, чтобы понимать всю правоту поручика. Ловушку ставили на одного из мелких вождей племени, который приторговывал левым золотишком, а в сеть попался слишком крупный лосось, как бы не порвал невод и не ушел по трупам. Точнее, сам-то он ничего из камеры не сделает, а вот товарищи могут ввязаться. А они у Дабаана по прозвищу Непокорный имелись – слишком уж популярная личность среди якутов. Некоторые считали его борцом против чужаков-захватчиков, другие принимали за обычного бандита. Но то, что это непростой человек, признавали все.

Обоснованность славы сильного лидера и вождя Эргис осознал буквально через минуту, когда пленник очнулся и посмотрел на него через прутья решетчатой двери.

– Эй, якут, – обратился он к нему на родном языке.

Казак не дал ему продолжить, ответив по-русски:

– Я – сахаляр, и ты это знаешь. В другом месте и в другое время ты именно так бы меня и назвал.

– То, что чужак воспользовался слабостью бедной женщины, не делает тебя якутом меньше, чем твоих родичей.

– Ты ничего не знаешь ни о моей матери, ни об отце, ни тем более о родичах, – опять перебил пленника казак.

С такими, как этот Непокорный, нужно вести себя словно общаешься с юером, пришедшим в полночь к твоему балагану.

– Не знаю, как там было в твоем родном стойбище, – не унимался говорун, – но уверен, что для нуучча своим ты не станешь никогда. Как и все мы. Мы всегда будем для них отбросами, тупыми дикарями, которые не могут жить без крепкой руки белого царя.

Лидер якутского освободительного движения внезапно осекся, натолкнувшись на ехидную улыбку казака.

Эргис улыбался вполне искренне. Слова этого опасного мечтателя были бесполезны. И дело не в том, что даже сил забайкальских и амурских казаков хватит, чтобы подавить любое восстание, что уж говорить о войсках Восточно-Сибирского военного округа. Да и намек на плохое отношение к полукровке для того, кто жил в дружной семье казаков, был пустым звуком и не цеплял. Важнее другое: выйдя из тайги, будущий казак принял в свое сердце не только светлого бога, но и еще одно божество по имени Закон. Да, именно тот закон, что записан словами на бумаге. Конечно, Эргису была ведома русская поговорка про закон и дышло, но тот, кто пытался в одиночку ворочать это самое дышло, знает, что дело сие непростое и утомительное. А вот вожди и шаманы, в руки которых предлагает вернуть власть этот говорун, ничем подобным себя не утруждают. Для них законом является то, что нашептали духи в задурманенную мухоморами голову. Но чаще всего веления духов просто выдумываются для личной пользы. Вот какое, скажите, дело лесному повелителю Баю Байанаю, кто именно станет мужем красавицы Кун – лучший охотник Эргис или туповатый сын вождя племени?

Горькие воспоминания казака были прерваны шумом наверху. Опасливо покосившись на дверь камеры и посчитав ее вполне надежной, Эргис быстро взбежал по лестнице. Но уже наверху понял, что опасности нет. В управление явился какой-то офицер и занялся излюбленной офицерской забавой – шпынял тех, кто ниже по чину.

И все же что-то царапнуло слух. В Якутске сахаляр прожил уже десять лет. По-русски говорил почти без акцента и вполне был способен различать эмоциональнее оттенки. Сейчас он слышал напряжение. Казалось, что офицер говорил нехотя, через силу. Желание вернуться в подвал пропало. Появилось острое чувство, что и подвал, и весь этот дом внезапно превратились в смертельную ловушку. А чтобы выбраться наружу, придется пройти через главный холл, где и разворачивалось странное действо.

– А я требую немедленно доставить подозреваемого в полицейский околоток для допроса! – кричал офицер, стоявший спиной к казаку.

– Ваше благородие, сие никак не возможно, – вытянувшись в струнку, пытался возражать жандарм.

Внезапно, словно уловив взгляд Эргиса, офицер вздрогнул и чуть повернул голову. Казак узнал помощника полицмейстера, но на этом понимание происходящего закончилось, а начался сущий кошмар. Полицейский резко выхватил револьвер и пугающе быстро трижды выстрелил в стоящих перед ним жандармов. Четвертая пуля должна была достаться Эргису, но он уже прыгнул в сторону окна. Да, можно было бы напасть, пока странный офицер расправляется с беспомощными жандармами, но слишком уж стремительным оказался стрелок, к тому же атаковать офицера даже в такой бредовой ситуации было бы самоубийством. Независимо от того, как все закончится, виноватым окажется простой казак. Так что выход был один – бежать.

Наружу Эргис вылетел вместе с оконной рамой и стеклом, благо окна в управе были большими и не особо крепкими. Выйдя из переката, он тут же побежал, изо всех сил наращивая скорость. А все потому, что снаружи оказалось как бы не опасней, чем внутри. У самого крыльца над трупом последнего жандарма замерли два якута в традиционных кафтанах с опушкой. В руках они держали короткие карабины. У казака была всего пара секунд, чтобы добежать до открытой калитки и скрыться в темноте. Пули ударили в воротный столб через мгновение после того, как Эргис свернул за забор.

Дальше было проще. Догнать шустрого сахаляра в темноте и в хорошо знакомом ему городе практически невозможно, особенно неместным. Якутов он не узнал, а значит, прибыли они издалека.

Первой мыслью было рвануть в казармы полка, но пришлось от нее отказаться. По крайней мере, пока не станет известна обстановка. Тем более есть на кого положиться в этом вопросе.

Уже в предрассветных сумерках Эргис, сидевший на охотничьей заимке за пару километров от Якутска, услышал тихие шаги. Наружу он выбрался через тайный лаз, но, зайдя гостю в спину, даже не подумал притронуться к оружию.

– Крестный.

– Ох, Эргиска, – тяжело вздохнул пожилой казак, поворачиваясь к сахаляру. – Что же ты натворил? Тебя ищут как пособника бунтовщика и убийцу офицера.

– Да как так-то, крестный?! – ошарашенно выдохнул сахаляр.

Затем он встряхнулся, словно выбравшийся из полыньи пес, и четко, как учили казаки, пересказал своему наставнику события прошлой ночи.

– Дела, – протянул приказный казак Сомов. – Но тебе все равно придется бежать.

– Почему? – возмутился Эргис. – Ведь можно же все рассказать под надзором судебного ведуна. Ложь он всяко почует.

– Не доживешь ты до приезда ведуна с его чародейской штукой, – устало мотнул головой старик. – Удавят в полицейской камере. Никто не станет марать честь полиции цельного города. Бежать тебе нужно, казак.

Часть первая

Глава 1

Тонкие спицы полуденного солнца настырно пробивались сквозь листву, создавая композицию, достойную кисти Шишкина. Увы, в этой реальности такого художника не было, впрочем, хватало других, не менее талантливых. Мерно покачиваясь в седле, я смотрел вокруг, наслаждаясь чистым воздухом, теплыми лучами, скользившими по моему лицу, и лесным многоголосьем. Особенно старался какой-то соловей, изливая душу на высоких тонах.

Конец апреля в окрестностях Топинска радовал практически летней погодкой, несмотря на то что находимся мы в самой что ни на есть суровой Сибири. В Тобольске, под губернским подчинением которого состоит этот уездный город, по ночам еще подмораживает, а здесь уже зазеленели листья. Весна возле Стылой Топи уже набрала полную силу, хотя, судя по названию, все должно быть совсем иначе. Но таковы уж парадоксы и чудеса, связанные с этим местом Силы, и на погоде они не заканчивались. Особенно для меня – человека, родившегося в конце двадцатого века совсем другой реальности. Местный аналог середины восемнадцатого столетия, да еще и густо приправленный мистикой, магией и прикладной алхимией, оказался, мягко говоря, сюрпризом. Но человек – удивительное существо, способное привыкнуть и адаптироваться практически к любым условиям.

Я сумел взять себя в руки и влиться в эту реальность. У меня даже появились друзья, причем не только обычные люди, но и оборотни с вампирами. Да что уж там, среди близких знакомцев затесался самый настоящий маньяк, со своим отношением к которому я до сих пор так и не определился.

Удалось даже свыкнуться с новыми возможностями, доставшимися мне после попадания в тело Игната Дормидонтовича Силаева. А был новоиспеченный коллежский секретарь Силаев ни много ни мало, а полицейским видоком. То есть человеком, который, используя магические руны-татуировки на своем теле, способен в трансе наблюдать то, что произошло в момент убийства, даже спустя сутки после преступления. До недавнего времени в суде эти свидетельства принимались без особых проблем и вещественных доказательств.

Прочему до недавнего времени? Да потому что после позапрошлогоднего указа императора предоставленная видоком информация уже не является неопровержимым доказательством, а принимается как простые свидетельские показания. Почему? Причиной тому стал начальник особой новгородской школы, в которой выращивали специалистов, способных поднять торжество правосудия на небывалый уровень. Он же превратил школу в секту убийц, дискриминировал не только себя, но и всех видоков, покинувших альма-матер еще до свершившегося безобразия. Там вообще была мерзкая история, в которой по самую пятую точку увяз сыночек императора.

Сына император наказал, а вот сердобольная мамаша чокнутого принца затаила на меня злобу. Именно из-за мстительности ее императорского величества, чтоб ей кикимора досталась в невестки, я сейчас и еду на коне в гражданском костюме. Нет, в седло я забрался по собственной воле, а вот форму титулярного советника у меня отобрали, чтобы угодить этой венценосной стерве. О том, что время от времени меня посещают наемные убийцы, вообще умолчу.

Воспоминания об императрице испортили настроение, и я наподдал пятками по бокам кобылки, желая ускорить движение. Лошадь недоуменно всхрапнула.

– Извини, дорогая, – похлопал я ее по шее.

– Ваше благородие? – напрягся посланный за мной городовой.

В седле он держался намного лучше меня. Явно бывший кавалерист.

– Все нормально, Данилыч, – отмахнулся я, гася внутреннее раздражение.

Да уж, только «благородие». До высокоблагородия недотянул, хотя и должны были дать при выходе в отставку коллежского асессора, который как раз и есть то самое высокоблагородие. И не то чтобы мне так уж важны все эти титулования, но все, что связано с той компанией по дискриминации после дела с «сосудами жизни», вызывало глухое раздражение. Впрочем, грех жаловаться – судья, мэр и многие другие видные жители Топинска не дали опустить меня на дно общества, несмотря на реальную опасность вызвать недовольство самой императрицы. В Топинске вообще живет народ не из трусливых – мало того что сибиряки, так еще и обретающиеся под боком Стылой Топи.

– Долго еще? – спросил я у городового, больше чтоб отвлечься от надоедливых воспоминаний.

– Да уже почти приехали, ваше благородие.

Так оно и оказалось. Небольшая и очень живописная полянка должна была навевать пасторальные мысли. Увы, впечатление портило наличие на ней полудюжины полицейских во главе с моим старым другом Лешей. Еще тут находился какой-то неопрятный мужик, мявшийся у самого края полянки. Он держал под уздцы такую же неприметную и неказистую лошадку, терявшуюся на фоне полицейский скакунов.

После моего возвращения из убийственного турне по Владимиру, Новгороду и Москве в полиции разразилась карьерная буря. Наш полицмейстер, уволивший меня в угоду московским властям, после ядовитого и толстого намека членов топинского сигарного клуба подал в отставку. Вместе с моей должностью городского видока в небытие улетел и особый отдел канцелярии генерал-губернатора Западной Сибири по присмотру за добычей и распространением дурманящих зелий. Так что Дмитрий Иванович Бренников, некоторое время прослуживший в этом отделе моим помощником, вернулся в полицию, причем сразу на должность исполняющего обязанности полицмейстера, при этом проскочив в табели о рангах до уровня надворного советника.

Вот так и получилось, что для московских властей я весь в опале и загоне. А на самом деле живу себе практически безбедно.

Что же касается Лехи, то после всех пертурбаций он стал полноценным уездным следователем и получил вожделенный чин коллежского секретаря.

– Приветствую вас, Алексей Карлович, – церемонно поздоровался я, что делал всегда, когда рядом находились подчиненные новоиспеченного следователя.

– Простите за срочный вызов, Игнат Дормидонтович, – слишком уж преувеличенно заботливо обратился ко мне друг. – Надеюсь, поездка в седле не показалась вам слишком утомительной.

Вот зря он меня подначивает. Сейчас ляпну что-нибудь при подчиненных, потом дуться будет. Это Леха так намекает на мое пристрастие к паромобилям и не самое нежное отношение к лошадям. Но так уж получилось, что к этой заимке вела лишь узкая тропинка в густом лесу, по которой паромобиль не проедет. Пришлось трястись в седле. Впрочем, прогулка вышла на удивление приятной, да и лошадка оказалась тихой.

– Не дождетесь, глубокоуважаемый Алексей Карлович, – с ехидной улыбкой ответил я. – Что тут у нас?

Леша намек понял и тут же посерьезнел.

– Убийство. Кто-то подрал шатунов, причем прямо в землянке.

– Как узнали, глушь ведь дремучая? – спросил я, осматриваясь.

На полянке, кроме сооружения, очень напоминавшего домик хоббита, имелась только пара навесов для сушки трав. А за пределами ее – вековой лес без признаков другого жилья на пару километров.

– Тут неподалеку деревенька бирюков, – пояснил следователь. – Шатуны сговорились с ними насчет подвоза продуктов. Вон тот мужик с утреца привез картошку да хлеб с молоком и застал здесь всю эту красоту.

Покосившись на землянку, Леша судорожно сглотнул. Я же посмотрел на свидетеля. В ответ тот лишь еще больше насупился и натянул картуз на глаза. Впрочем, подозревать его в чем-то было рановато. Бирюки вообще народ нелюдимый. Живут в опасной близости от Топи, выращивают магические травки, на чем неплохо зарабатывают. Но платят Топи за сытую жизнь почти наравне с шатунами. В пользу непричастности свидетеля говорило и то, что он, увидев последствия смертоубийства, все же решился съездить в Топинск и привести полицию.

– Я только краем глаза глянул, да и то дурно стало, – справившись с приступом тошноты, продолжил следователь. – Даже представить страшно, какая тварь могла выползти из Топи.

– Не факт, – хмыкнул я, осматривая вход в большую полуземлянку, действительно чем-то напоминающую жилище хоббита.

Шатуны любят делать такие убежища с небольшим насыпным холмом. Многие еще и высаживают сверху что-то наподобие газона.

У меня имелись обоснованные сомнения насчет гостя из глубин Стылой Топи. И хорошо бы они подтвердились. Бывал я однажды в сердце Топи. Ни одного монстра, к счастью, не встретил, но даже их зыбкие тени и голоса навевали неподдельный ужас.

В общем, внешний вид землянки пока не подтверждал ни версию о монстре из глубин места Силы, ни то, что здесь побывал простой мишка, пусть и в местной увеличенной версии. Любой зверь, добираясь до жертвы, разворотил бы здесь все похлеще бульдозера, а мы имеем всего лишь вывороченную тяжелую дверь. К тому же такое впечатление, что выламывали ее изнутри, словно убийца не врывался в землянку, а, наоборот, напролом пытался покинуть ее. Впрочем, какой смысл гадать, если через пару минут мне предстоит убедиться во всем воочию.

За последние годы мне довелось повидать всякого, но профессиональной флегмы опытного патологоанатома я так и не приобрел. Вид разодранных тел, залитых кровью стен и разбросанных повсеместно внутренностей вызвал легкий приступ тошноты. А уж запах тут стоял такой, что никакими словами не передать. Леха полез следом за мной, явно чтобы показать подчиненным свою крутость, но сделал это зря.

За спиной послышался торопливый топот, а затем выразительные звуки блевания. Теперь будет корить себя за глупый поступок, хотя я уверен, что полицейские отнесутся к данному казусу вполне нормально. Наверняка те, кто явился сюда по вызову, проделали аналогичные действия в таком же порядке.

Ну а я лишь достал из сумки свою новую задумку – респиратор с дополнительной пропиткой душистыми травами. Таскать с собой противогаз было очень неудобно, а на месте преступления, помимо вполне естественных для таких ситуаций запахов, бывают и токсичные сюрпризы. О моих талантах преступники знали не так уж мало и порой прибегали к радикальным методам, пытаясь помешать мне войти в транс.

А неплохо здесь устроились шатуны. Обширная полуземлянка площадью квадратов тридцать, часть пространства съедала русская печь. В яркий день даже небольшого размера окно, находившееся над дверью, пропускало достаточно света, чтобы не пришлось зажигать фонарь. Но гогглы ночного видения я все же надел. Опыт в таких делах у меня большой.

Благодаря этому самому опыту и тренировкам мне уже не приходилось копировать японских самураев на чайных церемониях, дабы принять более устойчивую позу. Так что становиться коленями в подсохшую кровь нет никакой нужды. Я просто отошел в угол возле входа, выпрямился и глубоко вдохнул пропитанный травянистым запахом воздух. Ароматы гниения тоже ощущались, но не столь остро, чтобы сбить меня с концентрации.

Любое убийство оставляет на ткани мироздания отчетливый след, своеобразный шрам, который видок способен увидеть в течение суток. Благодаря расторопности бирюка до истечения этих самых суток еще далеко. Сконцентрировавшись, я постарался войти в транс, используя усиливающие мой дар руны-татуировки. Заглянуть в прошлое у меня конечно же не получится, а вот увидеть отпечаток тех событий, пока что не растворившийся в реальности, я вполне способен.

Когда открыл глаза, то увидел уже совсем другую картинку. Звука, как всегда, не было, зато имелся шанс уловить эмоции как жертв, так и убийцы, но это как пойдет.

Теперь освещение шло не от окна, а от лампы на столе. Распотрошенные тела в трансе выглядели целыми и даже живыми. Два шатуна сидели у стола и внимательно осматривали нечто, лежащее на столешнице. Я остро ощутил чужой восторг, который вызывал в шатунах таинственный предмет. А еще они явно предвкушали что-то очень приятное в ближайшем будущем. Затем в одном из шатунов, в том, что меньше ростом, но с более резкими эмоциями, мелькнуло раздражение, и было оно направлено на третьего персонажа – худощавого паренька лет шестнадцати, наблюдавшего за старшими товарищами, сидя на лавке у стены. А вот в нем ни восторга, ни предвкушения не было и следа, зато душу парня разрывало беспокойство.

То, что я смог ощутить эмоции всех трех действующих лиц, означало, что передо мной либо три будущих покойника, либо две жертвы и убийца. В общем, в разрыве ткани мироздания тем или иным образом участвовала вся троица. Сейчас либо появится убийца, либо явно теряющийся на фоне более мощных сотоварищей юноша каким-то чудесным образом угробит напарников. И, кажется, я догадываюсь, каким именно.

Наконец раздражение невысокого и более резкого шатуна превысило определенный уровень и он что-то сказал пареньку. Тот вскочил с лавки и с пылом ответил, ткнув пальцем в сторону предмета на столе. Невысокий не стал продолжать спор и внезапно с потрясающей скоростью выхватил из поясных ножен столь любимый шатунами нож-тесак и метнул его в парня. Юноша дернулся в попытке увернуться, но помогло слабо – клинок вместо груди врезался в плечо. Сильный удар отбросил юного добытчика обратно на лавку. Затем бедолага скатился на пол.

Метатель тесаков перевел взгляд на своего напарника и сказал ему что-то резкое. Второй шатун удрученно вздохнул. В его эмоциях не было злости к пострадавшему пареньку, но хватало жадности и страха перед явно опасным подельником.

Вздохнув еще раз, шатун встал с лавки и, вытащив из ножен свой полутесак, нехотя направился к раненому. Даже если бы я не мог ощущать его эмоции, намерения мужчины сомнений не вызывали ни у меня, ни у паренька. А вот дальнейшее стало сюрпризом для всех участников разыгрывающейся трагедии. От парня повеяло мощнейшим страхом, болью и почему-то удивлением. То, что произошло дальше, я уже видел, причем не один раз.

Как там объяснял мне профессор Нартов? «Временный переход накопленной телом энергии в псевдоплоть. Часть псевдоплоти нарастает на тело, создавая как бы живую маску и шерсть, часть проявляется внутри, серьезно усиливая мышцы, а также способствуя быстрому заживлению ран».

Вот именно это сейчас и происходило. Паренек превращался в волколака – антропоморфное существо с головой волка и когтистыми лапами. Судя по всему, это у него впервые в жизни.

Не самые идеальные условия для инициации, но лучше так, чем позволить зарезать себя, как поросенка. Добить парня не успели. Обращение прошло очень быстро, пусть и болезненно для подранка. Но и шатуны опешили настолько, что не успели вмешаться в процесс, а потом было поздно. Новообращенный волколак полностью слетел с нарезки и отдался звериным инстинктам, а они сработали как положено.

Оборотень сорвался с места и вгрызся в глотку противника клыками – они пусть и псевдоплоть, но от этого не мягче тех, которыми обладают обычные волки.

Тактика так себе, это я помню еще по рассказам моего друга Евсея. Он вообще предпочитал бить когтями, а не совать в пасть что ни попадя. Пенять волколаку не стоит – опыта у того ровно пара секунд бытия в новом статусе. Впрочем, хватило и инстинктов. Шатун умер практически без сопротивления. Скорее всего, из-за удивления и шока. Так-то они ребята тертые, что и подтвердил инициатор убийства молодого напарника. Не успел волколак отбросить от себя труп, как его откинуло назад от удара пули.

Шатун оказался очень быстрым стрелком и вполне мог бы выйти из этой схватки победителем, но в барабане у него были свинцовые пули, а для волколака с хорошим запасом энергии они что слону дробина. Раны на оборотне затягивались очень быстро, а боль и звериная ярость лишь ускорили его движения.

Через пару секунд все было кончено. Обезумевший от боли зверь, в котором не осталось ничего человеческого, в ярости драл труп своего обидчика. Ошметки летели во все стороны. Это зрелище так завораживало, что я едва не упустил подходящий момент. Движением подсекающего рыбу рыбака, за которое меня наградили прозвищем Ловец, я набросил связующую нить на убийцу и почти сразу вывалился в реальность. Призрачная нить натянулась до предела, но не порвалась, а это значит, что убийца ушел не так уж далеко. Что самое неприятное, за ним придется идти к центру Топи.

Выбравшись наружу, я стянул с себя респиратор и с наслаждением вдохнул ароматный лесной воздух.

– Ну, что там? – с нетерпением спросил Леша – Какой-то монстр?

– Нет, – ответил я, – разборки между шатунами. Один из них оказался волколаком.

– Вот уж не было печали, – погрустнел юный следователь.

И я вполне его понимал. Поработай здесь тварь из Топи, мы бы просто закопали трупы и отправились восвояси, а вот за волколаком придется идти, причем если я сумел активировать путеводную нить, то выдвигаться нужно прямо сейчас, не дожидаясь подкрепления. А ведь полицейские в лесу чувствовали себя так же, как бирюки в элитных кварталах Топинска.

– Связь установил? – словно услышав мои мысли, с надеждой спросил Леша.

– Да, – огорчил я друга, но меня волновало кое-что другое.

Ситуация не самая стандартная. Шатуны получили свое профессиональное прозвище из-за особого образа жизни. Полулегальные добытчики магических растений и частей тел измененных местом Силы животных ходили в Стылую Топь в основном зимой, когда там было не так опасно. Летом в те места сунуться мог только самоубийца. Шатуны обычно проводили межсезонье в Топинске, осложняя горожанам жизнь своими выходками. И все же хватало тех, кто отсиживался на таких вот заимках, уподобляясь бирюкам. Но так они могли лишь снизить затраты на летнее безделье, а не надеяться на серьезный заработок. Тогда что же такого ценного не поделили эти ребятки? Находясь в трансе, лежащий на столе предмет рассмотреть я не сумел, а сейчас его там уже не было.

– По коням! – скомандовал Леша, пока я раздумывал.

Этот приказ касался и меня, а вот бирюк попытался тихонько ретироваться, но и его привлекли к вылазке в сторону Топи. Происходящее не нравилось практически всем участникам, но Уложение о полицейской службе не оставляло пространства для маневра. Конечно, я мог бы сказать, что связь не установил, но, если честно, поддался азарту и любопытству, очень уж хотелось узнать, из-за чего разгорелась вся эта кровавая вакханалия. Да и парня было жаль.

Оборотня я не боялся. После вспышки инициации энергии у него все равно не осталось, и максимум, на что способен волколак, так это на частичную трансформацию. К тому же я собирался обойтись вообще без конфронтации. Напрягало другое – по пути мы могли наткнуться на лешего или, не дай бог, мавку. Со свободными энергентами у меня отношения вроде неплохие благодаря рунным татуировкам от языческого жреца. К тому же есть кое-что в запасе, чем можно неприятно удивить особо злобного духа. Проблема в другом – мне вряд ли удастся прикрыть Лешу и его подчиненных.

– Алексей Карлович, вы надели амулет, который я вам подарил? – тихо поинтересовался я у едущего рядом следователя.

По поджатым губам товарища стало понятно, что амулет он оставил дома. Словно школьник, честное слово!

– Маменька заругала? – Вот теперь я разозлился и больше не щадил чувств молодого следователя.

Хельга Франсовна – женщина во всех смыслах положительная, но набожность перешедшей в православие лютеранки иногда утомляла. И тот факт, что сын уже женатый человек, не ограничивал ее яростную опеку над кровиночкой.

– Ох, грехи мои тяжкие. Держи, но это не подарок, а на время, – продолжил я односторонний разговор и снял с шеи свой защитный амулет, отпугивающий духов и защищающий от морока.

Не скажу, что это панацея. Свободные энергенты, в простонародье именуемые духами, рядом с таким амулетом чувствуют себя неуютно, но если сильно разозлятся, то нападут, и никакая висюлька им не помеха.

Такие штуки по моей просьбе ваял Зорян Аристархович Белецкий. Очень колоритная личность – бирюк, шатун и ведун в одном флаконе. А может, и колдун, но разве ж он признается.

Леша не стал отпираться и надел амулет под улыбки полицейских, которые они все же старательно прятали. Их веселье свидетельствовало о том, что не раз битые жизнью дядьки про амулеты не забыли. А про бирюка и говорить нечего – все, кто живет на краю Топи, обереги даже в бане не снимают.

К счастью, мои опасения оказались беспочвенными. До места, где спрятался новоиспеченный волколак, добрались минут за двадцать без малейших проблем. Когда я почувствовал, как нить резко отклонилась, мы как раз пробирались сквозь малинник, которым густо порос склон небольшого холма. Пришлось огибать этот холм, пока не обнаружили тропинку, что вела к небольшой пещерке, больше похожей на нору крупного зверя. Чтобы найти ее, пришлось прибегнуть к помощи бирюка. Он попытался было юлить, но Леша, уже вошедший в роль облеченного властью государева человека, прикрикнул, и лесовик решил не кочевряжиться.

Городовые потащили из кобур револьверы, но я остановил их жестом и повернулся к бирюку.

– Знаешь, как звали молодого парня из компании шатунов?

– Не, – мотнул головой бородач. – Пахома с Еремеем знал, а малец появился недавно.

– Ладно, – вздохнул я и начал пробираться к входу в пещерку.

По тропке ходили очень редко, так что кусты разрослись. Как только сквозь заросли показался зев норы, из его темного нутра послышался утробный рык.

– Игнат! – обеспокоенно окликнул меня Леша.

– Спокойно! – ответил я и добавил больше для волколака, чем для полицейских: – Не вздумайте стрелять. Спрячьте револьверы в кобуры.

Затем обратился уже непосредственно к спрятавшемуся в норе бедолаге:

– Эй, парень, только не делай глупостей. Я знаю, что ты ни в чем не виноват. Я – видок. Меня зовут Игнат Дормидонтович Силаев. Слышал о таком?

– Да, – через бесконечно долгие десять секунд ответил хриплый голос.

Ну если может членораздельно говорить, то трансформация минимальна либо вообще отсутствует. Мой старый друг казак Евсей мог общаться даже при полном перевоплощении, но для этого нужен солидный опыт.

– Это хорошо. Мое слово крепкое. Я обещаю, что на каторгу ты не пойдешь. Слышишь меня?

– Да, – как заводная игрушка, ответил волколак.

Хрипотцы в его голосе стало еще меньше. А затем он выбрался наружу.

Да уж, потрепало парня. Выглядел так, словно его пропустили через мясорубку. Одежда изорвана, весь в грязи и крови, да и царапин хватало. Они явно остались после путешествия через кусты, и с этими повреждениями кожи частичная трансформация не справилась – энергии маловато. Но это еще не значит, что стоит расслабляться. Иногда оборотни способны подкинуть неприятный сюрприз. Хотя пока все шло нормально.

Кивнув парню, я, стараясь не поворачиваться к нему спиной, бочком выбрался на свободное пространство, где меня ждали полицейские.

А вот это явный прокол, все-таки расслабился, кикимору мне в тещи!

То, что транс давал возможность ощутить эмоции жертв и убийц, а временами и позволял заглянуть в их память, еще не делало меня менталистом, и предугадать действия полицейских я никак не мог, хотя и должен был просчитать их. Мое появление на полянке было встречено наведенными стволами револьверов, причем всех, включая тот, что принадлежал Леше. Мало того, в левой руке одного из городовых звенели массивные кандалы.

Ни прикрикнуть на страдающих паранойей полицейских, ни успокоить парня я не успел. За спиной раздалось злобное рычание. Да чтоб вас всех!

Выбора не было. Пришлось запускать рунные цепочки крыльев Семаргла, нанесенные на мои плечи до самых локтей. Плохо то, что после ритуала освидетельствования нужен перерыв хотя бы в пару часов, чтобы активировать другую цепочку рун, но выбора все равно нет. Мир привычно превратился в тягучий кисель. Я крутнулся на месте так, словно делал это в толще воды, затем шагнул к парню, который буквально кусками обрастал шерстью. От удара лапы, на которой успело отрасти только три когтя, увернулся без особых проблем. Больше беспокоился, чтобы не переборщить с ответным ударом. Тычок кулаком в висок заставил волколака лишь чуть качнуть головой и подогнуть ноги, но я все равно отступил в сторону и замер. Вселенная вокруг меня резко ускорилась. Волколак безвольной куклой повалился на траву. Я быстро проверил пульс у него на шее, а уже затем повернулся к полицейским. Судя по их глазам, выражение моей физиономии ничего хорошего не предвещало.

– Что, бродяги, совсем расслабились? Думаете, если погнали меня из полиции, то на мое слово можно наплевать?

– Игнат… – промямлил побледневший Леша, но договорить я ему не дал.

– С вас, любезнейший Алексей Карлович, особый спрос. Вы здесь старший, и любая оплошность подчиненных – это ваша вина. Тем более если вы и сами поддались панике.

Выплеснув на окружающих откат от приступа страха, я устало вздохнул. Вообще-то сам виноват. Нужно было подумать о том, как на городовых повлияет вид растерзанных шатунов. Мне за последние годы довелось повидать такое, что не всякий упырь увидит, а они, пусть и живут под боком у Стылой Топи, к подобным зрелищам не очень-то привычны.

– Ладно, хорошо то, что хорошо кончается, – еще раз вздохнув, смирился я. – Давайте сюда кандалы.

Волколака я начал приводить в чувства, только когда его руки сковали наручи, которые толстой и короткой цепью соединялись с широким поясом. В такой-то сбруе не очень повоюешь. Парень выглядел неважно. Трансформация на остатках энергии не прошла без последствий. Псевдоплоть, которая наросла под кожей, после распада воспалила и деформировала ткани, так что лицо бедолаги сейчас выглядело, как у уродца из паноптикума. Но это несмертельно. Подкопит силенок, и после полного обращения все встанет на место.

Придя в себя, юный волколак наградил меня таким взглядом, что, будь он колдуном, мог бы и убить своей ненавистью.

– Не надо на меня так зыркать. Все хороши, и ты – в том числе. Я тебе слово дал? Так чего же ты кидаешься? – нравоучительно высказался я в ответ на молчаливые претензии, затем добавил, отвечая на еще один немой укор: – Да, они схватились за оружие, но это и неудивительно. Когда пойдем обратно, если захочешь, покажу, что ты там наворотил, а точнее, накромсал.

Судя по дернувшемуся лицу, возвращаться в землянку парень категорически не хотел.

– Ну, если закончил дуться, тогда вставай и пойдем. Кандалы придется оставить, парень ты у нас нервный и горячий, так что не обессудь. Все мои обещания остаются всиле.

Закончив разбор полетов, я еще раз внимательно осмотрел отводящих взгляды полицейских. Затем, подумав, все же добавил вслух:

– Смотрите у меня, ковбои, кикимору вам в любовницы.

Народ немного успокоился, и мы наконец-то смогли отправиться в обратный путь. Скованный волколак пошел пешком, но я запретил привязывать его веревкой к лошади.

Когда вернулись на поляну с землянкой, Леша быстро составил отчет и передал мне его на подпись. Теперь уже не нужно заверять документ печатью видока. Я просто подписался в качестве обычного свидетеля. Юный следователь решил было приказать забрать тела с собой, но я высказался против – нам только не хватало идти по лесу с двумя мешками, от которых за версту разит кровью и разложением. Так что просто завалили вход остатками навеса. Завтра сюда прибудут люди старшины шатунов и сделают все, как полагается по их обычаям.

Несмотря на то что лошадка мне досталась действительно кроткая, показавшийся между деревьями серебристый паромобиль-кабриолет вызвал приступ радости – ну не лошадник я. Да и не кошатник, хотя в моем доме и живет кот. Но там отдельная история, и она совсем не о любителе зверей и его питомце.

На водительском месте маялся от безделья мой воспитанник Осип по прозвищу Чиж. Правда, теперь на мелкую птичку он был похож меньше всего. За два года вытянулся, да так, что скоро догонит меня. Парню почти пятнадцать. При всей юношеской худобе благодаря тренировкам он выглядел неплохо, и соседские девчонки уже заглядывались. Да, не красавец, но смазливый, к тому же спортивный, подтянутый и в недешевой одежке, стилизованной под казачью форму. Головного убора по случаю теплой погоды он не носил, что подростку вполне простительно. Я и сам любил полувоенную одежду, но в городе на меня косились, так что чаще приходилось напяливать не очень-то удобный костюм. Хорошо хоть обошлось без популярного здесь котелка – я привнес в этот мир хорошо знакомую с детства шляпу-федору.

– О, да вы, командир, с уловом, – радостно заявил Чиж, на что наш пленник оскалился, но просто как рассерженный человек, а не волколак.

В сочетании с последствиями экстремальной трансформации выглядело это не угрожающе, а неприятно и жутковато.

До города еще далеко, так что никто не удивился, когда я предложил подвезти волколака на паромобиле. Леша не возражал, потому что это ускорит и его возвращение, а мне нужно было поговорить с парнем наедине.

Как только Осип лихо погнал работающий практически бесшумно паромобиль по едва обозначенной дороге, я повернулся к пленнику.

– Ну и что вы там не поделили? Из-за какого сокровища тебя решили пустить под нож?

Юный волколак насупился и сердито засопел.

– Вот чудак-человек, – хохотнул Чиж. – Да Игнат Дормидонтович у нас почти миллионщик. Больно нужен ему твой секрет, даже если вы нашли захоронку Карачуна.

Это уже отсылка к местной легенде об удачливом шатуне и закопанном им кладе.

– За дорогой смотри, – осадил я Осипа, затем добавил для пленника: – Ну, насчет миллионщика – это, конечно, перебор, но твоя добыча мне действительно не нужна. Чистое любопытство.

– Лелин клубень, – посопев, все же признался парень.

– И что это за диковинка такая? – удивился я тому, что впервые слышу о подобном растении.

– Не знаю, – пожал плечами пленник. – Просто слышал, когда эти сволочи гутарили да приценивались.

Заметив мой вопрошающий взгляд, Чиж отрицательно мотнул головой. Он, конечно, не ботаник, но большой специалист по сбору информации, так что знает многое из того, чего вроде бы знать не должен. Но не в этот раз.

Ничего, у меня есть с кем посоветоваться по данному вопросу. Так что не к спеху. Сейчас же нужно заняться судьбой парня. Он мне, конечно, не сват и не брат, но очередной плюсик в отношениях с шатунами не помешает, да и просто по-человечески жалко мальца.

Постепенно лес поредел, а значит, мы приближались к Топинску. Когда выехали к окружающим город хуторам, дорога стала еще лучше. Здесь выращивали уже не магические травки, а вполне обычные картофель с репой, которые поставлялись на городской рынок. Еще дальше расположились животноводческие хозяйства, но и там и тут дома и сараи строились по типу бревенчатых фортов Дикого Запада. Зверям из Стылой Топи сюда хода нет, они без энергии места Силы чувствуют себя очень неуютно, но весной с гиблым туманом к дальним хуторам порой наведывались очень неприятные гости.

Что же касается окраин города, то народ тут обустроился вполне вольготно и в защитных сооружениях не нуждался. По ночам здесь на улице можно встретить только подвыпивших мужиков да полицейские патрули.

Дорога из грунтовой перешла в гравийную, и паромобиль начал издавать больше шума, чем прежде. Чуть позже мы выедем на мостовую, но она уложена только в самом центре, где живут сливки топинского общества, а теперь еще и звезды имперского синематографа, переселившиеся к нам в том числе и моими стараниями.

Топинск не такой уж маленький город – почти пятнадцать тысяч, и рост населения продолжается. Пусть окраины все еще оставались бревенчато-одноэтажными, но центральная часть вполне могла поспорить в плане архитектуры с городами западной части империи. Имелись два рынка, длинный проспект с парками и фонтанами, идущий от железнодорожного вокзала к деловому центру. А магазины, питейные заведения и всякие парикмахерские с салонами красоты уже никто и не считал.

На подъезде к центру мы даже попали в пробку. В городе – самый настоящий паромобильный бум, к чему я тоже приложил свои загребущие руки.

Когда мы притормозили у полицейской управы, спускавшийся по ступеням городовой застыл на месте и вытянулся в струнку.

– Здравия желаю, ваше благородие!

– Не напрягайся ты так, Спиридоныч, – усмехнулся я и увидел в ответ доброжелательную улыбку.

Помнят меня здесь, и это приятно.

– Чем-то помочь, ваше благородие?

– Да, отведи этого парня в камеру-одиночку. Только аккуратно. Он, скорее, жертва, чем подозреваемый. И поосторожней с ним. Он – волколак. Сегодня первый раз перекинулся. Сил не осталось, но мало ли что.

Последнее я добавил тихо, потому что даже в городе, расположенном возле места Силы и живущем плодами его магии, о таких вещах принято говорить вполголоса. Церковь подобных речей не одобряла и даже одергивала болтунов. Святые отцы делали это с благостным выражением лица, елейным голосом, но такими намеками, что по коже пробегал легкий морозец.

Меня уже раз одернули, и повторения не хотелось.

– Все сделаем, не сумлевайтесь. И устроим, и накормим, и чаем напоим. Только отмывать пока не будем и браслетики не снимем, придется чуток потерпеть. – Пожилой полицейский с усами Тараса Бульбы начал свой монолог для меня, а продолжил уже для юного волколака, и говорил он, как добрый дядечка с любимым племянником: – Ты, малец, будь покоен, ежели Игнат Дормидонтович взялся помогать, то все будет хорошо. Пойдем ужо, бедолага.

Вот так полицейский и увел притихшего волколака с собой. Я на всякий случай кивнул Чижу, чтобы он присмотрел за этим делом. Осип тут же выпрыгнул из кабриолета в своей излюбленной манере – даже не открывая дверцы. Позер.

Сам же я направился в управление на доклад к полицмейстеру. В принципе, это не мое дело, а следователя, но пока Леша сюда доберется на своих коняшках, нужно ввести в курс дела полицейское начальство, чтобы не получилось каких-либо накладок с арестованным.

Секретаря Бренников не держал, так что я сунулся запросто, без доклада, ограничившись только стуком.

– Разрешите, ваше высокоблагородие.

– Игнат Дормидонтович, не паясничайте, – оторвавшись от бумаг, нахмурился исполняющий обязанности полицмейстера. – Вы не на службе, да и на оной вели себя дерзко и без чинопочитания.

– Ну, как хотите, – хмыкнул я и, подойдя к столу, уселся в гостевое кресло.

В отличие от Аполлона новый глава топинской полиции не имел обыкновения держать посетителей на ногах.

– Чем порадуете? – с явной иронией спросил Бренников.

– А знаете, порадую, – не стал я огорчать бывшего начальника и подчиненного в одном флаконе. – Городу ничего не угрожает. Это не тварь из Топи, а разборки внутри ватаги шатунов.

Кратко описав уведенное в трансе, я присовокупил к фактам свои выводы.

– Ну, от меня зверств не ждите, хотя сами знаете, как я отношусь к шатунам и в особенности – к волколакам среди этой братии, – чуть подумав, сказал полицмейстер. – Лишь бы он убрался из города и не появлялся здесь, пока не научится контролировать себя. А лучше бы вообще не возвращался.

В голосе полицмейстера прозвучал явный намек, да и его взгляд говорил о многом. Похоже, Дмитрий Иванович беспокоится, что я решил взять себе еще одного воспитанника.

Признаюсь, мне очень хотелось бы иметь волколака в помощниках. Еще были свежи воспоминания о казачьем уряднике Евсее, не раз спасавшем мою жизнь. Но в данном случае не получится. Юного волколака, выросшего не в стае, воспитывать должны опытные оборотни. Так что я чистосердечно признался:

– Об этом позаботятся шатуны, под моим контролем, конечно.

– Ну, тогда остается лишь договориться с судьей, – развел руками Бренников. – Хотя не понимаю, Игнат Дормидонтович, зачем вам привлекать свои связи по этому делу?

– Да не буду я ничего привлекать, просто укажу его высокородию на факты, чтобы было принято максимально справедливое решение. А что же касаемо моего участия, то просто не могу смотреть, как гибнет паренек, причем даже не по глупости, а из-за чужой жадности и злобы. Помнится, когда один бестолковый юноша от дурной впечатлительности запил, вы тоже не отмахнулись, признав его служебное несоответствие, а сумели привести в чувства и направить на путь истинный.

– Опять паясничаете, – отмахнулся полицмейстер. – Ведро колодезной воды привело вас в чувства, а не моя доброта. За вашим протеже присмотрю, даже если станет буянить, прикажу действовать максимально аккуратно. Хотя, как по мне, все они – нечисть, опасная и непредсказуемая.

Я не стал пенять старшему товарищу на ксенофобию, потому что знал, откуда там растут ноги. Натерпелся он от этой самой нечисти, пусть и меньше моего. К тому же так уж их здесь всех воспитывали, и в воспитании этом кто только не принимал участия, начиная с родителей и заканчивая церковью, что терпимостью и не пахнет. Ну а мне, у кого в друзьях не только волколаки, но и маньяк с упырями, на терпимость грех жаловаться.

Поболтав о мелочах, мы дождались приезда Леши, а затем попрощались. Осип уже сидел в машине и на вопросительный взгляд ответил успокоительным кивком.

Сразу от полицейской управы мы поехали к зданию суда, которое входило в пятерку главных достопримечательностей Топинска наравне с вокзалом и городской ратушей. Архитектор явно вдохновлялся римскими мотивами и изваял все в белом мраморе.

Ну а что? Город у нас небедный, так что можем позволить себе некоторый шик. Впрочем, и другие дома центральных кварталов тоже выглядели более чем достойно, но это уже касалось личного достатка богатейших граждан Топинска.

В здании суда, помимо судейских служб, обретались еще и надзорные органы налоговой, а также контролеры от Энергетической коллегии. Да и кое-какие городские службы тоже оказались в стороне от ратуши. Там вообще, кроме кабинетов для заседаний совета и больших помещений, предназначенных для проведения пышных празднеств и балов, больше ничего и не уместилось бы.

В общем, можно сказать, что здание суда являлось самым загруженным в городе. Так оно и было на самом деле, в том числе и сегодня. По коридорам и лестницам сновало множество народа, и порой приходилось расталкивать людей плечами. Мундира на мне не было, поэтому озабоченные своими делами обыватели не спешили расступаться, а порой и хмуро реагировали на мои телодвижения.

В приемной судьи ситуация оказалась еще хуже. Тут людей набилось, словно сельди в бочке, но проход к столу секретаря все же оказался свободен.

Увидев меня, Никанор Тарасович – старый соратник и правая рука уездного судьи, вскочил и расплылся в улыбке.

– Игнат Дормидонтович, какими судьбами?

– Да вот, хотел посетить его высокородие по одному делу, но вижу, что не ко времени.

Едва услышав мое имя, посетители притихли. Да, в городе меня знает, как говорится, каждая собака, но далеко не всегда в лицо. Тем более в гражданской одежде.

Никанор Тарасович осмотрелся вокруг, хмыкнул и нажал на кнопку звонка. Из небольшой боковой дверцы выскочил мужчина в скромной форме судейского чиновника. После того как секретарь судьи поднялся со стула, чиновник тут же занял его место, но сел только тогда, когда мы подошли к так и оставшейся открытой двери. За ней находился небольшой кабинет на три стола. Два других чиновника по одному движению брови секретаря исчезли за еще одной доверью.

– Простите, Игнат Дормидонтович, – с показным раскаянием развел руками секретарь, – сегодня у нас чистый бедлам. Готовится дело по купеческому сговору. Вот и пошли к его высокородию, так сказать, паломники. Если хотите, пущу вас следующим.

– Не думаю, что это хорошая идея, – вспомнив всеобщее внимание в приемной, проворчал я.

– Тогда, может, изложите суть дела на бумаге, а я передам? – предложил Никанор Тарасович. – Поверьте, ваше послание увидит только судья.

Я задумался и решил, что так будет действительно лучше всего. Оставив меня за столом со всем необходимым, секретарь вернулся к посетителям. Заменявший его чиновник мышкой прошмыгнул через кабинет и скрылся за дверью, через которую ретировались его коллеги.

Ну и что мне писать?

Энергетическое перо, заменявшее в этой реальности привычные шариковые ручки, так и замерло над бумагой. Даже не знаю, посетили бы меня сии сомнения, имей я возможность пройти к судье. А вот попытка изложить все на бумаге заставила переосмыслить сложившуюся ситуацию. Уверен, моя просьба гарантирует освобождение волколака, имени которого я так и не узнал. Но правильно ли это? По совести – да, а вот по закону…

Еще в старой жизни, в иной реальности меня бесило то, что связи порой подменяли закон. И что же? Едва я сам оказался в нужном месте и в нужное время, чтобы помочь судье и городу, так сразу принялся дергать за ниточки. Пусть я и не потребую от судьи нарушения закона, но даже мысли об ускорении и упрощении справедливого дела начали отдавать неприятным душком. И ведь именно на это намекал мне Дмитрий Иванович в недавнем разговоре.

Энергетическое перо легло на бумагу, так и не оставив на ней ни черточки.

Это, конечно, хорошо и благородно, но данное слово нужно держать. Придется пойти другим путем – не влиять на судью, после чего можно было бы передать парня шатунам, чтобы они его спрятали у староверов-оборотней в глухой тайге, а привлекать адвоката и посоветоваться с Зоряном Белецким. Более сведущего человека во всем, что касается мистической составляющей жизни Топинска, свободных и внедренных энергентов, я не знаю. Да и тонкости в отношениях шатунов, оборотней, ведунов и другой неформальной братии ему известны как никому другому. Но это завтра – Зорян не любит посетителей в неурочное время, а урочным оно у него бывает только в обед. Сейчас же впору подумать об ужине.

Телефонный аппарат нашелся в простенке между окнами. На фоне того, что стоял у меня дома, выглядел он крайне архаично.

– Барышня, будьте любезны, два, семь, три, девять. Благодарствую.

После щелчка в трубке послышался мелодичный грудной голос:

– Адвокатская контора «Бронштейн и сыновья». Чем могу служить?

У Бронштейнов на телефоне сидела молодая дамочка, причем симпатичная, несмотря на старания Ракель и Цили Марковны. Но тут дело решало не желание Давы или недовольство его супруги с маменькой, точку поставил Арон Моисеевич, заявивший, что нечего пугать клиентов страхолюдными секретарями только ради спокойствия ревнивой жены.

– Здравствуйте, Симха Львовна, это…

– Игнат Дормидонтович. Очень рада вас слышать!

Еврейская молодая вдовушка действительно рада была меня не только слышать, но и видеть, а также пощупала бы, будь ей это позволено. Пусть и не красавица, но в плане сексапильности и форм она о-го-го, только соваться в ее сети я точно не стану. Любовью и даже страстью там и не пахнет. Страсть у молодой еврейской вдовушки была только одна – трехлетний сыночек Семочка, и ради него она и черта за рога ухватит, лишь бы не был скупым.

– А уж как я рад, – поддержал я невинную игру, но тут же сменил тон: – Давид Аронович на месте?

– Конечно, – ответила умная женщина, понявшая намек, но никак не показавшая неудовольствия. – Соединяю.

– Игнат, привет! – тут же послышался голос Давы.

– И тебе привет. У меня есть дело по твоему профилю. Нужно поговорить. Где встретимся?

– В «Охотнике», – тут же оживился мой друг.

Оно и понятно: в трактиры его теперь пускают только на деловые встречи с клиентами-купцами. Видите ли, эта публика к переговорным комнатам в конторе не привыкши и предпочитает размах дорогих питейных заведений, где и о делах можно поговорить спокойно, и сразу накушаться беленькой с горя или радости – тут уж какие перспективы нарисует приглашенный юрист.

– Когда сможешь?

– Да прямо сейчас. У тебя же дело, – явно горя желанием поскорее смыться с работы, заявил Дава.

– Хорошо. Еду прямо туда.

Повесив трубку на рычаг, я вышел в приемную и тут же натолкнулся на мудрый взгляд секретаря, явно отметившего, что листок так и остался в другом кабинете.

Он даже не стал ничего уточнять.

– Всего доброго, Игнат Дормидонтович.

– До свидания, Никанор Тарасович.

Похоже, тут только мне с ходу непонятны тонкости сословных правил. Ну и бес с ними – главное, что вовремя одумался.

Любимый трактир нашей компании с моего последнего посещения ничуть не изменился – все тот же терем из сказки. Двухэтажное здание, сложенное из толстых бревен и украшенное резными наличниками. Древесина изрядно потемнела от времени, добавляя заведению колоритности и солидности.

Внутри на стенах висели звериные головы, шкуры и рога. Несмотря на то что из мебели преобладали тяжелые столы и лавки, заведение считалось вполне солидным. К тому же по периметру имелись небольшие столы для одиночек и маленьких компаний. Впрочем, основной зал меня не интересовал.

Ко мне тут же подскочил половой.

– Игнат Дормидонтович, изволите пройти в кабинет?

В ответ я лишь кивнул и направился за проводником, хотя прекрасно знал дорогу.

Осип зайдет в заведение чуть позже и займет небольшой столик в углу зала. Это так – на всякий случай. К тому же обязанности часового и подкрепления в одном флаконе не помешают вечно голодному растущему организму насладиться местной кухней. Тем более что в средствах он не стеснен – жалованье получает у меня на уровне инженера энергетического завода. А трат у парня не так уж много. Разве что на подарки девчонкам. Но подружки у Чижа – барышни простые, и соболя с бриллиантами им без надобности. Да и отношения там пока еще из разряда посидеть на лавочке да повздыхать на луну.

Дава завалился в кабинет минут через десять.

– Гуляем, брат! – с ходу заявил рыжеволосый здоровяк, оценив оперативно накрытый половым стол.

– Сначала дело, – мотнул я головой. – Или ты думал, что я позволю тебе обманывать уважаемых мною людей только ради желания одного лентяя сбежать на время из-под опеки родителей и супруги?

– А мог бы, – с укоризной заявил неправильный еврей, одной рукой накалывая на вилку кусок сочной буженины, а второй наливая в лафитничек водку из запотевшего графинчика.

Нужно отдать должное, он все же сначала наполнил мою рюмку.

– Так, притормози немного, – строго сказал я, но рюмку принял и закусил маринованным грибочком.

– Вот ты нудный, Игнат, – вздохнул Дава, покосившись на графин. – Излагай.

Я, как мог подробнее, описал ему суть дела волколака. Думал мой друг недолго и выдал свой вердикт:

– Особых проблем я не вижу. Явная самооборона, хотя то, что он подрал трупы, немного усложняет дело. Но сразу скажу – ищи ему поручителя из оборотней с лицензией, иначе даже свобода ему сладкой не покажется. Прямо в холле суда его будет поджидать сладкая парочка в лице отца Андриана и брата Савелия. Помнится, ты имел счастье близкого знакомства с сими божьими людьми.

– Да уж, такое не забудешь. А ты откуда знаешь о делах инквизиторов?

– Ну, это не первый волколак, который прошел через наш суд и даже нашу контору. Об их тайной ипостаси никто в зале суда конечно же не говорит, но на приговорах сие очень даже сказывается. А там уж – как начудил. – Продолжая пояснять, Дава прицелился вилкой в печеную колбасу. – Кого на специальную каторгу на Белом море, а те, кто особо отличился, далеко не едут – ровно до лабораторий нашего завода.

Да уж, о чудесном месте под названием Топинский энергетический завод я все время узнаю что-то новенькое.

– Ну и при чем здесь отец Андриан?

– А при том, – возмущенно ответил Дава, с трудом проглотив слабо прожеванную колбасу, – что любой волколак, попавший в зал суда хоть подозреваемым, хоть свидетелем, просто так оттуда не уйдет. Либо в кандалах, либо на поруки лицензированных оборотней. А если поручиться некому, ждет бедолагу Эбейтынский монастырь. Слышал о таком чудном месте на бережке соленого озера под Омском?

– Мало того, – хмыкнул я в ответ, – однажды я этим монастырем решил пугнуть дерзкую ведьму. Не поверишь, ее чуть удар не хватил. Так что там явно не курорт.

– В общем, если хочешь парню нормальной жизни, ищи поручителя.

В принципе что-то подобное я и сам предполагал, потому-то и собирался завтра посетить ведуна на его укрепленном хуторе.

– Ну, если по делу тебе добавить нечего, то сейчас пойду позвоню помощнику, а затем, – с предвкушением потер ладонь о ладонь Давид, – мы загуляем.

Конечно же не мешало бы осадить слишком возбудившегося друга, особенно потому, что мне еще его тушку сдавать Ракели, но лучше пусть он спускает пар со мной, чем тайком начнет искать наркоту. Конечно, все, кто даже теоретически может барыжить в нашем городе опиумной пыльцой, предупреждены, что продавать ее Даве – затея на грани суицида, но…

В общем, пар мы спустили лихо, хорошо хоть до драк и гулящих женщин так и не дошло. Даже сам не подозревал, сколько во мне накопилось напряжения. Одно хорошо – тушку Давы супруге сдавал Осип, а я спокойно дрых на заднем сиденье машины.

То, как перебрался из паромобиля в спальню, помню смутно. По крайней мере, сделал это самостоятельно.

Глава 2

– Командир, пора вставать! – с назойливостью дятла затарабанил в дверь Чиж. – Или, может, пропустим тренировку?

Очень хотелось ответить утвердительно, но какой пример я подам подрастающему поколению?

В общем, поскрипев не существующим в этом теле артритом, я поковылял в душ. Вот интересный нюанс: как только случается похмелье, так сразу вспоминаются привычки и ощущения тела, которого уже давно нет. Зато из ванной после контрастного душа я вышел свежий как огурчик – в пупырышках от холодной воды, чуть зеленоватый, зато хрустящий от чистоты и немного злой.

Из одежды натянул только гимнастические брюки и мягкие мокасины, а затем сбежал вниз и, не снижая темпа, прямо с крыльца выдвинулся на беговую дорожку. Конечно, было бы веселее бегать по улицам, но топинские обыватели к такому зрелищу точно не готовы, причем даже жители нашего района. Уж кто-кто, а они давно смотрят на чудачества странного соседа сквозь пальцы. И все же перегибать не стоит.

В итоге пришлось изворачиваться. Выкупленный у соседа участок позволил серьезно расшириться и обнести бывшую пожарную каланчу высоким забором, а внутри организовать вокруг дома кольцевую дорожку длиной в триста метров.

Под тихий скрип мелкой гальки ко мне присоединился точно так же одетый Чиж.

С похмельем я окончательно попрощался на пятом круге, а к десятому чувствовал себя как набравший ход паровоз. После пробежки перешли к силовым тренировкам в самом настоящем гимнастическом городке. Вот там уже почувствовал усталость. Под конец занялись спаррингом.

Осип уже давно в ножевом бою стал лучше меня. Причем даже от ударов под ускорением он как-то умудрялся уклоняться, хотя и не всегда, но такие экстремальные тренировки мы проводили крайне редко. Тут как в том анекдоте – вдруг война, а я уставший. Топинск не то место, где можно гарантировать себе двенадцать часов без происшествий. Именно на такое время я теряю способности к использованию крыльев Семаргла. Почти как игровой откат. Только жаль, что эту абилку нельзя прокачать, как в играх. Никакого прогресса – три-четыре секунды два раза в сутки. Можно и чаще, но последствия при этом непредсказуемые.

А вот на саблях и шпагах преимущество во время тренировки осталось за мной. Так что общий счет удалось сравнять во второй части занятий.

Разгоряченные и веселые, мы вернулись в дом и разошлись по своим комнатам. Еще один душ смыл пот и сделал мир окончательно прекрасным. Так что, заглянув в зеркало, я даже подмигнул себе. В ответ мне улыбнулся молодой русый мужчина с серыми глазами и тонкими чертами лица, которые слегка портил славянский нос картошкой. Впрочем, не настолько, чтобы сделать лицо непривлекательным.

Не скажу, что довел свою фигуру до идеала, но теперь татуировки видока на груди и части рук, а также рунная вязь «крыльев» на плечах смотрелись не нелепо, а очень даже симпатично.

Последнее замечание родилось не в моем мозгу, а было высказано некоторыми дамами. Впрочем, как и к благосклонности Симхи Львовны, к комплиментам игривых девушек нужно относиться с определенным недоверием. У мужчин, чей достаток серьезно перевалил за средний, с верой в искренность принимаемых комплиментов вообще проблема.

К завтраку я оделся по-домашнему. Увидь меня кто-то из высшего общества Топинска, решил бы, что имеет дело с дворней. Правда, такие люди вряд ли не заметили бы качества ткани портков и простой рубахи.

За столом собрались все жильцы каланчи. Я, как и положено, уселся во главе стола. Справа устроился Корней Васильевич – мой личный оружейник, а в последнее время и автомеханик. У него вообще страсть к любым механизмам. К примеру, он просто обожал свой протез. Эта штука действительно поражала воображение. Полумеханический-полуартефактный заменитель ноги позволял старому солдату двигаться лишь с легким прихрамыванием и совершенно без помощи трости.

Старик давно уже стал членом нашей семьи и даже пару раз порывался отказаться от жалованья, мотивируя это тем, что и так живет на всем готовом. Я уговорил его откладывать деньги на старость – мало ли как жизнь повернется. Правда, не сказал старику, что в случае моей гибели он станет богатым человеком. Впрочем, как и Осип, который с дикой скоростью поглощал блины слева от меня.

Третий участник завтрака имел вид печальный и слегка недоуменный. Леонард Силыч явно не мог понять причин случившегося с ним конфуза. Вроде и сильнее своих конкурентов, и значительно умнее. По разумности мой старый друг мог поспорить с некоторыми отличниками Топинской гимназии, что уж говорить о соплеменниках Леонарда. В общем, сидит здоровенный, серый в полоску кот с белыми «носками» на всех лапах и не может понять, как три конкурента за благосклонность милой кошечки смогли так подрать его, что Корнею Васильевичу пришлось доставать аптечку. Зеленые пятна на месте ран не добавляли ему ни шарма, ни оптимизма.

Впрочем, шрамы только украшают мужчину, а за страсть нужно платить телесными повреждениями, и это даже хорошо, когда страдает шкура, а не сердце и душа. Ничего, миска сметаны компенсирует ему муки уязвленного самолюбия.

Завтрак выдался на славу, несмотря на то что кушанья были приносные. Готовить в нашей сугубо мужской компании никто не умел, точнее, не хотел. Тем более если неподалеку проживает чудесная повариха баба Марфа. Жаль, что она наотрез отказывается не то что готовить в каланче, даже с переизобретенными мною специально под этот случай термосами не заходит дальше ворот. Там ее всегда встречает Корней Васильевич. Кстати, странно, что причина подобного отношения поварихи к нашему дому с утра себя еще никак не проявила. Не похоже это на него.

Заставив себя остановиться на этапе первоначальной сытости, я воспользовался салфеткой и затем встал из-за стола.

– Так, Осип, мы в центр, потом к Зоряну на хутор. Корней Васильевич, вы сегодня дома?

– Да, Игнат Дормидонтович, хочу довести до ума карабин.

– Хорошо, – кивнул я. – Чиж, хватит жрать, а то растолстеешь. Как нам тебя женить потом?

– Не растолстею. – Совершенно не смущаясь, Осип запихнул в себя еще один пирог с зайчатиной.

Да уж, сам диву даюсь. И куда оно в нем девается? Жрет же, как бегемот, компенсируя голодное детство, а лишним жиром не обрастает. Возможно, дело в растущем организме и систематических тренировках.

Отчего притих пятый обитатель каланчи, стало понятно, когда Осип попытался завести паромобиль. Внутри механизма утробно зарычало, но реагент так и не поступил в котел. Чиж еще пару раз дернул за рычаг, но безуспешно.

То, что дело не в простой поломке, я понял по веселой физиономии Корнея Васильевича.

– Чего это он?

– Там прокладка прохудилась, – сдерживая смех, ответил оружейник. – Чтобы поменять, нужно разобрать половину машины и убить целый день.

– Так что, нам вызывать извозчика?

– Зачем? – пожал плечами Корней. – Прокладка продержится еще с неделю. Будет свободный день, поменяю. Если, конечно, он вас сейчас наружу выпустит.

– Кузьмич, – больше для вида разгневался я, – кикимору тебе в супружницы! Ты что творишь?!

Внутри паромобиля заклокотало, как в животе у толстяка с несварением. Но давление в котле так и не поднялось.

Испокон веков домовые заботятся не только о доме и его хозяевах, но и о живности всякой. Особенно любят они лошадей – гривы им заплетают, от болезней лечат. Ну вот нет у нас лошадей. Не люблю я их. В смысле не считаю надежным транспортом, так-то они вполне симпатичные животинки, если близко не подходить. В общем, вместо резвых скакунов в большой конюшне у нас стоит не менее резвый паромобиль. Даже не знаю, что там случилось в призрачной голове нашего домового духа, но он стал заботиться о машине, как о живом существе. И никакая диагностика не нужна. С настройками или ослабившимися гайками домовой справлялся сам, а если требовалась замена деталей, сообщал оружейнику. Корней Васильевич и сам толком не понимал, как это получается. Все происходит на интуитивном уровне.

У меня же было приблизительное представление о данном явлении. Примерно так же я общался с русалками. Слов не было – лишь минимум размытых образов и описанное механиком смутное, на уровне интуиции понимание смысла чужого посыла.

– Кузьмич, кончай вредительствовать, у меня дела. Обещаю, что на неделе Корней Васильевич поменяет прокладку.

Внутри машины что-то угрожающе заскрипело.

– Хорошо, завтра с утра и займется. А теперь вали из машины, механик недоделанный.

Котел внезапно заурчал, как котенок. Стрелка манометра плавно двинулась, и меньше чем через минуту сработали выпускные клапаны. Давление дошло до необходимого уровня, и котел затих. Все, можно ехать.

Корней Васильевич фыркнул в бороду. Чиж тоже захихикал, выводя паромобиль из гаража-конюшни.

– И откуда вы все взялись на мою голову? – проворчал я.

Вопрос был конечно же риторический. Сам нашел, особенно домового. Решил сэкономить на покупке жилья и связался с домовым духом, обезумевшим от многолетнего запустения в брошенной пожарной каланче. Наличие полтергейста сильно снизило цену здания, общий язык со свободным энергентом мы нашли, но он все равно как был, так и остался с серьезным таким прибабахом. Впрочем, как и остальные обитатели этого жилища.

До обеда успели побывать в адвокатской конторе. Дава сказал, что разобрался в деле и будет тянуть резину, пока я не найду поручителя. Затем заехали в полицию и пообщались с явно успокоившимся волколаком. Бедолага правильно решил не особо переживать, коль уж такой человек пообещал посодействовать. Не скажу, что подобное доверие подняло настроение – лишний груз ответственности меня никогда не радовал.

К полудню мы уже были за пределами города, подъезжая к хутору ведуна. Высокий частокол из толстенных дубовых бревен охватывал обширное пространство и замыкался совсем уж монументальными воротами. Чиж, который обычно использовал клаксон по поводу и без, сейчас вел себя сдержанно. Так что я выбрался из салона и постучал по бронзовой пластине специальным подвесным молоточком. Во дворе утробно заухали волкодавы.

Окошко в калитке открылось через минуту, и в нем появилось лицо старшего сына ведуна.

– Привет, Пахом. Пустишь гостей на пару минут по делу?

– Ха, – фыркнул молодой ведун, – так вас маменька быстро и отпустит, худосочных да бледных.

Да уж, тетка Милана своей сердобольностью могла задушить кого угодно. А при необходимости – и не только сердобольностью. Дочь потомственного шатуна не уступала мужу ни характером, ни силушкой, а ростом так немного и превосходила – Зорян от природы был невысок, зато основателен и коренаст, как дубовый пенек.

За воротами находился обширный двор, мощенный дубовыми плахами. Туда Осип и загнал наш паромобиль, сразу выбираясь наружу. Было дело, однажды я решил оставить парня в машине, так получил нагоняй от хозяйки, а Чижа тут же усадили за стол и начали откармливать, как кабана на убой.

Три пугающе огромных волкодава подошли, обнюхали машину и гостей, а затем так же равнодушно-неторопливо вернулись под навес у сарая. Какой уж раз прохожу эту процедуру фейсконтроля, но все равно задерживаю дыхание.

Дом у Зоряна был как из сказки о трех медведях – большой и монументальный. Бревна на него пошли похлеще тех, что составляли частокол. Даже крышу покрывала не черепица, а толстенная тесаная дранка. При этом все было функционально и местами современно. Я точно знаю, что в одной из четырех пристроек находится паровой генератор, питающий лабораторию. Дом же освещался энергетическими, в смысле магическими светильниками, которые ведун делал самостоятельно.

Как и подгадывали, приехали мы к самому началу обеденной трапезы. И дело не в моей наглости и прожорливости, просто, явись мы позже, Милана в любом случае опять начнет накрывать на стол. Так зачем лишний раз напрягать добрую женщину?

Глава семьи уже угнездился в кряжистом кресле в торце широкого и приземистого стола. Вместе с Зоряном за столом сидели средний сын Влас и десятилетки-близнецы Всеслав и Всемир, а по-простому Славик и Мирик. Женская часть семьи еще хлопотала. Матери помогали семнадцатилетняя Зоряна и пятнадцатилетняя Василиса.

Наряды на представителях рода Белецких были исконно русскими, простого покроя, но непростой ткани и с яркой вышивкой. Заросший огромной бородой глава семейства казался дремучим лесовиком, никогда не покидавшим дебри и ни разу не державшим в руках книгу. Но я-то знал, что этот типус с отличием окончил Новгородскую энергетическую академию, знал несколько языков и чуть было не стал доктором энергетики.

– О, Дормидонтыч, ты как раз вовремя, – добродушно прогудел Зорян.

– Он всегда вовремя, словно на опушке сидит и принюхивается, – громко проворчала Зоряна, не забыв положить передо мной и Чижом по серебряной ложке.

– А ну, цыц, бесстыжая, – с притворным гневом стукнул кулаком по столу условно строгий отец. – Как ты гостей привечаешь?!

– Как они к нам, так и мы к ним, – вздернув носик, заявила крупная девица.

Ее младшая, но тоже далеко не миниатюрная сестричка лишь фыркнула, но ничего не сказала.

Да уж, было дело. В прошлом году засидевшаяся в девках богатырша решила, что я не такой уж плохой вариант. Тут точно ни любовью, ни страстью, ни даже расчетом не пахло. Просто одно с другим сошлось – переборчивость отца и страх девицы перезреть. Оно и понятно – Зорян смотрел на не таких уж многочисленных женихов, как на псов шелудивых, а ко мне после поимки ведьмы на болотах относился вполне благосклонно. Вот и была проведена попытка почти силового захвата. Еле отбился. Сейчас можно вздохнуть с облегчением – нашелся-таки жених для истомившейся девицы. Но теперь пришла очередь бедолаги Чижа. Сидит, страдалец, даже аппетит потерял. Младшенькая Василиса – девочка очень симпатичная, но уже сейчас габаритами со своего теоретического избранника, а дальше ведь станет только хуже.

Впрочем, переживал я не особо. С Зоряном ситуацию мы обговорили, так что моему воспитаннику ничего не грозит и все происходящее – всего лишь водевиль для всех присутствующих, конечно, за исключением самого «жениха».

Пока тетка Милана не накормила нас до осоловения, о делах никто даже заикнуться не смел, а то можно и поварешкой по лбу получить. И плевать она хотела на мой дворянский статус. За окраиной сибирских городов царили совсем другие законы, и чем дальше в тайгу, тем меньше учитывались сословные границы.

Запив все съеденное вкуснейшим отваром трав, мы с Зоряном удалились в его мастерскую. При этом на умоляющий взгляд Осипа я не обратил никакого внимания. Ничего, пусть потерпит домогательства наглой Василисы. Зато будет знать, что напор и наглость в отношениях с представителями противоположного пола – дело не всегда правильное, что бы там ни говорили ребята постарше.

Обширное полуподвальное помещение было забито разной аппаратурой как алхимического, так и ремесленного назначения. Хватало стендов, на которых изменялись свойства материалов под воздействием электрического тока, для этого и был нужен паровой генератор. Такую насыщенность дорогими приборами я видел только на энергетическом заводе да еще в подвале дома директора школы видоков, где меня подвесили на крюк, хорошо хоть не за ребро, как моего друга вампира.

Воспоминания далеко не самые приятные.

– Ну-с, с чем пожаловал, Дормидонтыч? Ведь не за Миланиными щами ты к нам нагрянул?

– Есть вопросы. Для начала не подскажете, что такое Лелин клубень?

– Вопросики у тебя, Дормидонтович, – хмыкнул в бороду Зорян. – Знаешь, кто такой Лель?

– Что-то мифологическое?

– Божественное, – нахмурился ведун-родновер. – Это сын Лады. Там, где Лель весной катается в траве с лесными берегинями, вырастает поляна Лелина цвета. Но только под одним цветком можно найти особый клубень, из которого варят ядреное приворотное зелье для мужиков. Точнее, это масло. Намазавшись оным, даже самый страшный уродец не будет знать отказа у женщин.

Ага, магический вариант духов с феромонами, только, скорее всего, работающий. И денег наверняка стоит огромных. То-то шатуны так обрадовались.

– Но с поиском сего клубня есть проблема, – продолжил рассказ Зорян. – Копнуть можно под любой стебелек, но, если не угадаешь, остальные клубни, вместе с заветным, тут же сгниют. А узнать нужный цветок способен только юноша, еще не познавший плотской любви.

– Так вот зачем им понадобился волчонок. Он, оказывается, еще и девственник.

– Какой волчонок? – заинтересованно спросил ведун.

Ну я и рассказал ему без утайки о своих приключениях в лесу. А в довесок обрисовал проблемы с освобождением юного волколака.

– Да уж, влип парень, – выслушав меня, резюмировал Зорян, а затем его будто осенила идея. – Знаешь что? Давай-ка я возьму волчонка под свое крыло.

Актер из него так себе, но я подыграл:

– Оно вам надо? Неопытный перевертыш в семье может быть опасным.

– Ты сомневаешься, что смогу унять его норов или научить всему, что должен знать волколак?

– Да ни в коем разе! – отмахнулся я. – Просто беспокоюсь за ваших дам.

– Ха, да любая из моих девочек молодого волколака легко в бараний рог скрутит. Даже Василиса.

Вот уж не сомневаюсь. Видел я, сколько на девицах всяких висюлек, и готов поставить полушку против червонца, что простых побрякушек там вообще нет.

– В общем, договорились? – хитро прищурился Зорян. – Я заберу твоего волчонка на поруки, а ты за это подсобишь мне в одном деле.

– Зорян Аристархович, – сокрушенно покачал я головой, – вроде славянин по крови, а ведете себя, как мой друг Дава. Оборотень вам самому нужен. Даже спрашивать не буду зачем, потому что абсолютно уверен в вашей порядочности. Так что не за что мне отдариваться. Могли бы просто попросить о помощи, обещал же, что не откажу, если это не затрагивает моей чести и не противоречит законам империи.

– Да ничего оно не затрагивает. Нужно кое-что забрать на болоте. А там твои подружки сидят. Просто отпугнуть их не получится. Да еще и лодка твоя летающая не помешает. Лебедку ты с нее еще не снял?

– Лебедка на месте. А ведь я, помнится, предлагал вам купить аэрокатер. Что вы мне тогда ответили? – прищурившись, попенял я собеседнику.

– И сейчас повторю, – совершенно не смутился ведун. – Мне твоя шустрая жужжалка только мешать будет. В Топи нужно быть тихим, медленным и очень осторожным. Особенно летом. Сейчас же другой случай. Так что, подсобишь?

– Конечно, подсоблю, как не подсобить такому хорошему человеку. Но не рановато ли лезть под воду? Апрель все-таки, а мы не в Сочи живем.

– Как бы поздно не было. А то, что водица холодная, так сам же костюмчик придумал, в коем и под лед можно лезть.

– Ну, раз так, тогда возражений нет, – с показным равнодушием пожал я плечами. – Мне нужно что-то знать об этом деле дополнительно?

– Нет, к тому, что мы с тобой уже обговаривали, мне добавить нечего. Просто сопроводишь меня до дна. И присмотришь, чтобы русалки не порвали, – сказал ведун и подставил свою лопатообразную ладонь.

– Договорились, – хлопнул я по этой лапище, которая от не такого уж слабого удара не сдвинулась ни на миллиметр. – На какой день готовить лодку?

– Послезавтра на рассвете.

На этом мы попрощались, и я, забрав из цепких лапок Василисы облегченно выдохнувшего Чижа, покинул сей гостеприимный дом.

Пока Осип вел паромобиль в город, я постарался осмыслить то, на что согласился. Мы действительно уже давно обсудили с Зоряном почти все, что он знал о ду́хах, как природных, так и подселенцах. Вообще-то по данному вопросу в этой реальности имелось два разных мнения. Точнее, три, но православная церковь относилась ко всему, что не является обычным человеком илиживотным, исключительно как к проискам темных сил.

А вот Белецкий и тот же жрец Велимир, сделавший мне татуировку крыльев Семаргла, считали, что русалки, лешие, домовые и прочая нелюдь являются осиротевшими слугами ушедших славянских богов. Отсюда и относятся к ним как к существам вполне разумным, имеющим свою волю и подчиняющимся древним ритуалам. Но имеется и другое мнение, сформированное учеными-энергетиками. Пионером этой науки считается сам Леонардо да Винчи. Но отцом почитают все же Ломоносова.

По мнению энергетиков, так называемые свободные и несвободные энергетические агенты всего лишь результат естественной эволюции представителей бестелесной энергетической формы жизни. А лешими, русалками и тому подобным эти простые существа стали благодаря людям, точнее, их богатой фантазии. Именно люди придумали оправдание собственным страхам перед окружающим миром. А наши чувства – это переработанная энергия мира, причем созидающая. К примеру, испугал кого-то в древности странный шум в лесу, вот он и придумал лешего. Да других страшилкой напугал, а уже они напитали энергетическое создание своим страхом и фантазиями. Многие поколения пугливых хомо сапиенс усиливали и формировали образ энергентов, усложняя их структуру порой до такой степени, что те обретали псевдоразум. По мнению профессора Нартова, таким образом были созданы даже древние боги, но повторять эту теорию в присутствии Зоряна я точно не буду – зашибет.

Честно говоря, я так и не решил, кому верить. Мнение энергетиков было разложено по полочкам и наполнено логикой. Но поверить в имитационность разума того же Кузьмича было трудно. Да и как объяснить влияние моих татуировок Семаргла на русалок? То, что курьера древних богов еще называли Переплутом – покровителем русалок и берегинь, известно очень немногим. А сами русалки вряд ли общались с московскими жрецами или читали древние книги. Хотя, конечно, на них могли влиять мои эмоции и осведомленность по данному вопросу. Но тут нужна была железная убежденность на уровне веры, а у меня в момент первой проверки ее не было, причем совершенно. Да и сейчас нет.

В общем, все сложно.

Дел вроде на сегодня особых не осталось, кроме заблаговременной подготовки к походу в озерную часть болот. Вот как раз проверим готовность катера и покатаемся по реке, а то что-то перекормила меня тетка Милана.

Перед поездкой на берег Стылой мы заглянули в контору Бронштейнов, и я отдал прошение Зоряна Белецкого на опеку несовершеннолетнего Дмитрия Зуха. Дава уверил меня, что завтра не позднее полудня парень будет на свободе. Правда, на всякий случай предупредил, чтобы я до обеда из дома не уезжал и был на связи. Вдруг прокурор закусит удила и мне придется подтверждать протокол освидетельствования места преступления личными показаниями. Увы, времена, когда документ, заверенный печатью видока, являлся неоспоримой уликой, уже ушли в небытие.

Из центра мы сразу поехали в Портовую слободу, вытянувшуюся вдоль извилистого русла реки. Откуда появилось такое название, непонятно, потому что никакого речного порта в Топинске не было, зато хватало частных причалов и лодочных сараев, в которых держали орудия своего труда многочисленные рыбаки. Они с лихвой обеспечивали город рыбой. Воды Стылой были очень комфортной средой обитания для различных водоплавающих. Так что рыбы там полно. Большее разнообразие можно найти только на Жемчужных озерах, но туда нужно добираться на паромобиле.

Ближе к северной оконечности слободы, на территории сразу трех участков, некогда принадлежавших рыбакам, раскинулось нечто, что мастерской уже не назовешь, но и до завода это предприятие недотягивало. Расширилось оно после того, как мой друг Боря уехал в Омск, захватив с собой основную часть оборудования и некоторых мастеров. Мы оба понимали, что в Топинске собирать паромобили – не самая разумная идея в плане логистики. Городской паромобильный рынок быстро насытился, и теперь везти комплектующие от Транссиба, чтобы гнать обратно собранные машины, было попросту глупо. А вот в столице западносибирского генерал-губернаторства талантливый инженер уже развернул сборочное производство почти до уровня завода. Правда, мне иногда приходилось наведываться и решать проблемы с попытками регулярных рейдерских захватов. Чиновничество в империи обитало жадное до одури и потери инстинкта самосохранения.

Некоторые не особо светлые умом люди думали, что раз уж я в опале, то можно и нагнуть. В результате в Омск приезжали мы с Осипом, и вдруг выяснялось, что опала-то больше для вида, и в интересную позу ставили уже доморощенных рейдеров. Не обошлось и без трупов, но об этом лишний раз лучше не напоминать.

В общем, сборочный паромобильный цех покинул наш славный город, а оставшихся в Топинске мастеров нужно было куда-то девать, так что я перевел их на нашу микроверфь, и теперь она выдавала по три аэрокатера в месяц. Причем выкупались плавсредства быстро, да и специальных заказов тоже хватало. Популярным наш товар стал после того, как местные дельцы осознали, что это пароход по Стылой не пройдет, а вот аэрокатер не только перекаты возьмет, но и многочисленные мелководные разливы, поросшие густыми водорослями, одолеет, даже особо не притормаживая.

Большой каменный ангар дальней частью находился практически в воде и казался китом, который за какой-то надобностью выбросился на берег. Справа и слева от ангара плотным строем шли шесть павильонов для готовых катеров с возможностью спустить оные на воду в считаные минуты. В одном из таких строений и находился мой катер. Еще четыре павильона пустовали, что являлось признаком успешности предприятия. А в крайнем слева ждали своего часа аэросани, не выкупленные заказчиком еще с осени. Увы, этот товар шел не так живо, как катера, что, честно говоря, озадачивало. Но если вспомнить слова Зоряна о том, что походы в Топь не любят лишнего шума, можно понять, почему шатуны отказываются от настолько удобного средства передвижения. Ну и ладно, пусть топчут снег снегоступами.

Можно было сразу пройти к моему катеру, но это как-то не совсем вежливо. К тому же нужно кое-что обсудить со старшим мастером.

Как только мы прошли через небольшую дверцу в наземных воротах ангара, различный скрежет и звуки ударов по металлу стали намного громче. На стапелях как раз монтировали парные корпуса нового катера. Судя по компоновке, модель, можно сказать, бюджетная.

Вокруг стапелей, тянувшихся до водных ворот, сноровисто вертелась дюжина мастеров.

– Игнат Дормидонтович пожаловали! Исполать вам, милостивец наш, – чуть ли не в пояс поклонился мне средней комплекции тридцатилетний мужчина в промасленном комбинезоне.

Вроде понятно, что паясничает, но делает это на грани, так что не придерешься. Теперь я и сам испытал возмущение генерал-губернатора, когда он пытался воспитать чинопочитание в собственном чиновнике по особым поручениям. Правда, этого скомороха воспитывать никто не собирается. Натура у него ершистая, но делу совершенно не мешает, так что плевать.

Внешность механик имел, так сказать, классически славянскую. Вот у кого вместо носа самая настоящая картошка. Русые волосы вечно всклокочены. Карие глаза смотрят с вызовом и какой-то сумасшедшинкой. А под глазом – практически извечный синяк. Сегодня под левым.

А ведь отец у него – вполне добропорядочный дядька. До сих пор с улыбкой вспоминаю, как Боря сманивал Ярослава Андреевича Моськина в Омск. С мастером они работали в железнодорожном депо еще до моего появления в этой реальности. Тяжело шли корни родового древа Моськиных из землицы топинской, но таки выкорчевал их Борис и пересадил в землю омскую. Выкорчевал, да не все – осталось вот это чудо.

Раньше Степан работал на энергетическом заводе. Причем переходить к нам в мастерские не захотел. Но как только отец согласился переехать в Омск, сам пришел ко мне и попросился на речной заводик. Талант механика у него явно наследственный. С фантазией тоже порядок, и смекалки хоть отбавляй, но авантюризм в этом человеке перевешивал все и доставлял ему кучу хлопот. Трижды я вытаскивал его из околотков. Один раз пришлось отбивать у шатунов, которые чуть не похоронили охальника за околицей. А все из-за острого языка и скорых до драки кулаков.

– Мой катер на ходу? – не обращая внимания на показательное выступление этого лицедея, спросил я.

Давно уже понял, что тут работает только игнор.

– Конечно, – посерьезнел Степан. – Можно спустить прямо сейчас. Я вам нужен? А то борта сводим, и ребятки могут напортачить.

– Нет, сами управимся. Но, если захочешь, можем взять тебя послезавтра в Топь. Встанешь к штурвалу.

Глаза у Степана загорелись, как фонарики, но он постарался не подавать виду.

– Ежели надо, то мы завсегда поможем.

Да уж, такое он точно не пропустит. Авантюрная жилка в нем пульсирует не переставая. Спрашивается, почему он, живя в Топинске, все еще не стал шатуном? Да потому, что не дурак и знает – именно авантюристы там гибнут в первую очередь. Место Силы привечает только осторожных и хорошо подготовленных посетителей.

Это в городе, на отдыхе шатуны расхлябанны и вспыльчивы, зато в Топи они терпеливы и аккуратны, к тому же сия братия постоянно учится и нарабатывает нужный опыт.

А вот Степан не имел ни малейшего желания осваивать то, что не давалось ему с ходу. Железо в руках талантливого механика словно само складывалось и свинчивалось. Водил он виртуозно, на инстинктах. И без разницы, катер это или паромобиль. Но когда Моськин попросился со мной в тир, я после первого же выстрела отобрал револьвер у этого доморощенного ковбоя и сказал, что к огнестрелу больше не подпущу.

– Ну и ладно, – кивнул я, сдерживая улыбку. – Поставь лебедку. Будем нырять. Послезавтра на рассвете и ты, и катер должны быть готовы.

К нужному нам павильону мы пошли без сопровождения. Если Степан сказал, что там все в порядке, значит, так оно и есть. Катер действительно радовал взгляд ухоженностью и уютно дремал на раме спусковой системы. Достаточно было лишь нажать на рычаг, и система плавно понесет суденышко к воде.

Уже через минуту катер приподнялся и лениво закачался на поднятой им же легкой волне. Чиж первым перепрыгнул с пирса на борт и, сделав шаг по узкому боковому настилу, спрыгнул на нижнюю палубу сразу за полузакрытой рубкой.

Под козырек над двумя передними креслами можно было зайти не пригибаясь. Там находились штурвал и все необходимые для управления приборы. Назад от козырька рубки над основным салоном шли две стальные дуги с подпорками. Заканчивались они непосредственно перед зарешеченным пропеллером, под которым находилось машинное отделение. На эти дуги в считаные минуты можно было натянуть тент, сейчас сложенный. Таким образом, от непогоды защищался весь салон с расположенными вдоль бортов диванчиками и длинным столом посередине. Катер изначально проектировался для прогулок в компании до дюжины человек.

Эта модель плоскодонного катамарана выглядела намного изящнее тех, с которых мы начинали наше дело. Нигде не выглядывали клепки, а все обводы зализаны и покрыты лаком.

Осип самостоятельно провел запуск, и, как только я добрался до переднего кресла с левого борта, катер тут же загудел пропеллером и начал набирать скорость.

– К Топи? – больше для проформы спросил Осип.

– Да, проверим путь, чтобы потом не задерживаться.

Можно было обойтись и без этого, но мне хотелось вдохнуть свежий воздух, наполненный запахами реки. Встав с кресла, я отошел назад и, держась за специальную скобу, поднялся на боковую палубу. Встречный поток ветра действительно улучшил настроение и буквально выдул из головы лишние мысли.

Да уж, окрестности места Силы действительно прекрасны. Особенно вытекающая из Топи река. Здесь много растений, которых не найдешь больше нигде. И все это щедро залито светом солнца, словно улыбавшегося нам с бездонно-голубого неба. Дальше в сторону сердца Топи пейзажи становятся еще колоритнее, но и более мрачными, сдвигаясь в сторону страшноватой сказки. А здесь все шептало о доброй сказке – светлой и с хорошим финалом.

До зарослей тростника, покрывавших место, где из болотного озера вытекала Стылая, мы не дошли. Без подготовки и надежных спутников через эту границу соваться не стоит.

С этой стороны относительно безопасно. Конечно, иногда в реку заплывали обитатели магических болот, но вне насыщенных особой энергией вод они слабели и быстро дохли. За все время моего пребывания в Топинске произошло только два случая нападения болотных тварей на рыбаков, но все обошлось без жертв. Рыбаки отделались будоражащей кровь смесью испуга и радости от полученных трофеев. Стоили органы полудохлых сома, обладающего набором щупалец, и здоровенной щуки, способной глушить жертвы ультразвуком, не так уж много, но почувствовать себя чуть ли не лихими шатунами мужикам было очень приятно. Даже попали на страницы местной газеты.

Прогулка удалась на славу. Затем, помотавшись по городу и решив мелкие дела, мы вернулись домой, где нас ждал ужин. Леонард Силыч к этому времени уже оправился от душевной травмы и проявил свой привычный аппетит.

После ужина встал вопрос вечернего досуга, а с ним у меня в последнее время образовалась проблема. Боря уехал в Омск, Леша и Дава обзавелись личными жандармами в виде очаровательных жен, так что в кабак уже не пойдешь – без душевной компании делать там нечего, а новых друзей я пока не завел. Можно, конечно, подобно приехавшему с прииска золотопромышленнику, гулять в компании цыган и различных прилипал. Доходы позволяли и не такое, но какое же это убожество!

На интимном фронте тоже не все так радужно, как хотелось бы. И баронесса, и Глафира обзавелись семьями и находились далеко от Топинска. Год назад после очередной нашей размолвки Глаша решительно свернула свою карьеру бордель-мадам и уехала в Псков, благо удалось накопить приличный капитал. Да что уж там, с такими деньгами она могла уехать и в Париж. В Пскове красивая и предприимчивая барышня быстро вышла замуж за влюбившегося в нее учителя и даже успела родить ему наследника.

В общем, грусть-тоска, но, как говорится, мир не без добрых людей.

– Корней Васильевич, я на прогулку, – предупредил я оружейника.

– Не шатались бы вы, Игнат Дормидонтович, по ночам без сопровождения, – хмуро заявил ветеран.

– Ничего со мной не случится. Я ж не на бандитскую малину собрался.

– Знаю я, куда вы собрались, – проворчал старый солдат.

На этом наш разговор закончился. Чиж уже умотал по своим делам, так что за руль паромобиля я уселся сам. Туда, куда я направлялся, принято ездить без сопровождающих лиц.

Мой путь лежал в один из спальных районов, застроенных трехэтажными доходными домами. Там проживала пусть не богатая, но вполне приличная публика – молодые мастера с мануфактур и энергетического завода, продавцы магазинов, работники частных и государственных контор.

Машину я оставил у районного околотка, там ее точно никто не тронет. Затем заглянул во все еще работающий кондитерский магазин и пешком за пару минут добрался до дома, мало чем отличающегося от соседних. Так как здесь в основном проживала молодежь, на улице было оживленно. Как и в других сравнительно новых кварталах Топинска, здесь все электрифицировано и фонари стояли часто, но местная публика все же проредила работающие лампы булыжно-прикладным способом, создавая эдакий романтический полумрак. Городовые за сим безобразием уследить могли не всегда, а коммунальные службы проводили ремонт без особого рвения.

Небольшая компания, оккупировавшая лавочки на крошечной парковой аллее, мрачно проводила меня глазами, но мне до их недовольства не было ровным счетом никакого дела.

Через минуту я уже входил в квартиру на втором этаже. Открыл дверь своим ключом, но предварительно все же позвонил. В итоге веселый вихрь с курчавыми каштановыми волосами и карими, с прозеленью глазами налетел на меня прямо в прихожей.

– Господин титулярный советник, что-то вы совсем забыли о бедной библиотекарше! – повиснув на мне, заявила миниатюрная барышня.

Не худенькая, но и без лишнего веса, с небольшой, но и не маленькой грудью – Рита являла собой некую золотую середину женской красоты. Нет, не стандарт «девяносто шестьдесят девяносто» и конечно же не то, что ходит по подиумам. У нее все было в меру и радовало глаз.

– Ну что вы, мадемуазель Синичкина, спешил, как мог, – уверил я девушку, возомнившую себя обезьянкой.

Перенес ничуть не казавшуюся тяжелой ношу через всю комнату небольшой, но уютной квартирки и ссадил на диванчик. Она тут же подтянула под себя ноги и закуталась в пеньюар. Изображает скромницу, хотя ею не является. Впрочем, играть эту роль Маргарите не привыкать. В повседневной жизни она – скромная, затянутая в строгий закрытый наряд работница библиотеки, ведущая себя как синий чулок. Честно, ума не приложу, как ей удается стягивать сие каштаново-курчавое буйство в тугую прическу!

Познакомились мы, как в анекдоте, – в городской библиотеке, которую я решился посетить только после свадьбы Леши и Лизы. Да, судейская дочка уже давно не пылает ко мне страстью, но по законам жанра ее любовь сделала тот самый пресловутый шаг до ненависти. Пусть не до ненависти, но уж точно до прохладного, сдобренного раздражением отношения.

Заглянув в библиотеку и увидев на месте Лизы новую симпатичную девушку, я напрягся по причине неприятного опыта. Рита сразу встретила меня как куст шиповника – колючим взглядом и язвительными выражениями. Это насторожило еще больше. С Лизой все начиналось точно так же, но дальше пошло по-иному.

Никто из нас никому не строил глазки и не делал намеков. Мы принюхивались друг к другу, как осторожные зверьки. Но взаимная симпатия рано или поздно сработает подобно притяжению двух магнитов – как бы ты аккуратно ни сводил их, схлестнутся они резко и неожиданно. Этой неожиданностью стал поцелуй, когда мы столкнулись в узком проходе между книжными полками.

Затем я опять чуть не поломал всю романтику, пусть и глупым для большинства мужчин, но зато честным образом – извинился и, как мог, вежливо объяснил, что не могу себе позволить серьезных намерений. И тут же был ошарашен заявлением, что ее устроят и несерьезные.

Вот таким образом я и обзавелся любовницей. Прошу не путать с содержанкой. На эту разницу Рита намекнула мне после первой же совместной ночи, когда я поинтересовался, не нужны ли ей деньги для улучшения жизненных условий. Отказ прозвучал пусть не грубо, но язвительно и с явным намеком на мою привычку общаться с профессионалками.

Хорошо хоть догадался посоветоваться с Давой, который был просто счастлив стать моим ментором в данном аспекте социальных правил. Оказывается, дарить нуждающейся в финансовой помощи любовнице деньги – жуткий моветон. Только драгоценности. Их она тут же сдаст в ломбард, потеряв как минимум треть стоимости, но сохранив иллюзорное самоуважение. Как по мне, логика хромоватая, но чужая душа – потемки, да и поговорка про чужой монастырь и уставы тоже вполне уместна.

Совет друга сработал на все сто. Серьги с рубинами вызвали бурю восторга и конечно же были благосклонно приняты. Через день из квартиры исчезла подружка-телефонистка, с которой Рита делила квартплату, а интерьер жилья резко улучшился.

Ну что же, в какие бы игры ни играла эта барышня, если они приносят радость всем участникам, то почему бы не подыграть?

Сегодня в футляре с бархатной обивкой лежал браслет-змейка с изумрудными глазками.

– Ты самый лучший! – еще раз повисла девушка у меня на шее, впившись долгим поцелуем.

– А еще тортик на полке в прихожей, – отдышавшись, добавил я.

– Знаю, – с подозрительным прищуром заглянула мне в глаза Рита. – Ты хочешь раскормить меня, чтобы иметь повод бросить?

– Ну, значит, съем сам.

– Нетушки, – отцепилась от меня девушка и сначала убежала за тортом, а затем быстро начала накрывать на стол все для чая.

В отличие от той же Глафиры, с Ритой было о чем поговорить. Образование она имела пусть и не блестящее, но уж точно разностороннее, что удивительно для воспитанницы сиротского дома для девочек. Но эта маленькая сиротка знала, чего хочет от жизни, еще с раннего детства, а в приюте имелась библиотека. Именно доступ к книгам и потрясающая способность к мимикрии позволили ей в дальнейшем легко отказаться от работы стенографистки в суде и занять должность библиотекаря, обеспеченную более весомым окладом.

– Как прошел твой день? – Быстро расправившись со своим кусочком торта, Рита подперла ладошками подбородок и пристально посмотрела на меня.

Кстати, очень хороший прием. Баронесса тоже владела им, но использовала не так уж часто. А вот Глаше для подобного не хватало интуиции. Казалось бы, простейший вопрос, но сразу происходит скачок симпатии – ведь, оказывается, твоя жизнь интересна не только тебе! Это льстит, даже если ты замечаешь, что интерес не такой уж искренний.

– Суетно, – расплывчато ответил я.

– А вчера, говорят, было весело, – чуть прищурившись, осторожно сказала девушка.

Вот оно что! Сарафанное радио Топинска работает куда быстрее местной газеты.

– Ничего необычного для работы видока. Лучше расскажи, как дела с твоими женихами?

В ответ Рита лишь фыркнула. В этом мы с ней коллеги, но если во мне женщин привлекают деньги и матримониальные перспективы, то что именно притягивает мужиков к девушке, старательно маскирующейся под серую мышку, не совсем понятно. Впрочем, меня-то самого потянуло к ней именно в ипостаси синего чулка. Риту внимание мужчин не особо-то радовало, потому что умненькая барышня понимала: кроме похоти, там ничего нет, и осознанно выбрала самый адекватный вариант. То есть меня.

Хотя насчет адекватности – это далеко не факт.

Заметив, что я закончил с чаем, Рита тут же перебралась ко мне на колени, и мы наконец-то занялись тем, чем хотели заняться с самого начала, но обоим нужна была вот такая манерная прелюдия – все же здесь до сексуальной революции еще далеко. По той же причине ночевать в этой квартире я не остался.

Глава 3

Следующим утром, как и обещал Даве, после зарядки и завтрака остался дома, где и собирался провести всю первую половину дня. Но не получилось, причем из-за того же Давида.

Звонок телефона я воспринял настороженно – очень уж не хотелось ехать в суд. Ну некомфортно мне там, чай не театр!

– Игнат, – прозвучал в трубке встревоженный голос Давы, – у нас проблемы на синемастудии. Емельян Багров с ума сошел.

– Как сошел?

– А я откуда знаю?! – вызверился в трубку мой друг. – Звонил Серж и весь мозг мне высверлил своими криками. А я в суде занят с твоим подопечным.

– Ладно, разберусь. Как там волчонок?

– Тут-то как раз все в порядке, – вздохнул Дава. – Судья принял прошение Белецкого об опеке. Так что проблем не будет. Ты бы поспешил. Даже боюсь представить, во что нам выльется потеря Багрова.

– Уже еду, – сказал я и несколько раз нажал пальцем на рычаг телефона.

В трубке голос Давы сменил приятный голосок телефонистки, и я назвал ей номер больницы. Соединения с доктором пришлось ждать пару минут.

– Что случилось, Игнат Дормидонтович? – обеспокоенно спросил Ян Нигульсович.

– Со мной ничего, возникли проблемы с одним из актеров. Я хотел бы попросить вас посмотреть лично.

– Так везите его сюда.

– А может, вы подъедете на студию со мной? – осторожно спросил я, лелея надежду, что проблему удастся решить на месте, не привлекая лишнего внимания.

Доктор знал, что подобные выезды вознаграждаются очень щедро, но все равно замялся, и было видно, что не из-за занятости в больнице.

– Ну, не знаю, – вздохнул он. – Мне не очень хочется встречаться с тамошним режиссером.

Да ладно?! Неужели Серж приставал к нашему доктору?

Вслух я это предположение выдвигать конечно же не стал, и задал более сдержанный вопрос:

– А что так?

– Он был со мной груб и дерзок, а я не привык к подобному обращению, особенно без повода с моей стороны, – с легкой ноткой обиды высказался врач.

Оно и понятно, в Топинске Яна Нигульсовича Вяльпе не просто уважали, а почитали в высшей степени. Причем не только за то, что он главврач городской больницы, но и благодаря высочайшим личным качествам.

– Ян Нигульсович, даю слово, что оный режиссер не только принесет самые искренние извинения, но и впредь будет доброжелателен и почтителен. Уверен, произошло чудовищное недоразумение. Серж безобиден, как домашний хомяк, пусть и воспитания у него не больше, чем у сего животного, – с максимальной убежденностью в голосе заверил я доктора.

– Хорошо, заезжайте за мной, – явно без особого удовольствия согласился Ян Нигульсович.

– Буду… – начал говорить я и тут же осекся, вспомнив, что Корней Васильевич занялся ремонтом паромобиля. – За вами заедет машина с киностудии.

– Жду, – строгим голосом заявил врач и прервал связь.

Перед тем как звонить на студию, я позвал Осипа и послал его к одному примечательному мужику, живущему в пяти домах от нас. Затем связался с симпатичной девушкой в канцелярии Сержа и дал ей задание обеспечить доктора транспортом. Девушка оказалась не только симпатичной, но и умненькой, и заверила, что выполнит все быстро и точно. С чего я взял, что она симпатичная? Все просто – других там не водилось. Почти весь обслуживающий персонал – от официанток, гримеров и костюмеров до секретарш и делопроизводителей, набирался среди барышень, проехавших полстраны с мечтой стать синемазвездой. Актрисами, по понятным причинам, становились далеко не все, но большинство остальных все равно не отчаивались и цеплялись за малейшую возможность задержаться в индустрии.

Я быстро собрался, сбежал вниз и, со вздохом посмотрев на полуразобранный паромобиль, вышел на улицу. Когда дошел до нужных мне открытых ворот, то Петро с помощью Чижа уже заканчивал запрягать своего Сивку в телегу. Петро был ломовым извозчиком, доставлявшим грузы с дальних ферм на рынок. В общем, работа не самая спокойная, и порой лишь благодаря Сивке, а также особой конструкции телеги удавалось уйти от погони хищников.

Так что выбор срочного транспорта был очевиден. Но как же мне все это не нравилось!

– Садитесь, ваше благородие, – заявил мужик с всклокоченной, как и его характер, бородой, сдвинув почти на затылок свой картуз. – Прокачу с ветерком!

Замешанный на доброй толике безумия задор в глазах извозчика и его жеребца был идентичным и вызывал у меня далеко не смутное беспокойство, но выбора все равно не было. Мало ли как развиваются события на студии, а вызывать по телефону лихача из центра будет слишком долго.

Осип старался скалиться чуть меньше, чем Петро, но получалось плохо. А причиной этого веселья было то, что они все втроем, включая Сивку, хорошо знали мое отношение к гужевому транспорту.

– Поехали, хватит ржать, – проворчал я, запрыгивая на телегу.

В ответ Сивка тут же громогласно заржал и рванул через распахнутые ворота, с заносом выворачивая со двора на улицу.

Мне же оставалось лишь крепче вцепиться в борт телеги и стиснуть зубы. Счет к Сержу, ответственному за проблемы на студии, рос с каждым мгновением.

В итоге к нужному месту мы добрались минут за двадцать, и, возможно, даже быстрее, чем сделали бы это на нашем паромобиле. Чиж явно получал удовольствие от поездки не меньше, чем Петро, – где-то на уровне Сивки. Вот уж у кого дури да силушки немерено.

Съемочные павильоны синемастудии нашего концерна под названием «Верона» находились за южными окраинами города, но после того как многие из работающих там людей решили обзавестись своими домами, образовавшийся между базой и городом просвет быстро зарос разномастным жильем.

Как и на старом месте под Москвой, здесь в два ряда расположилось шесть ангаров. Точно такие же использовались для размещения дирижаблей средних размеров. Но у нас они вмещали в себя съемочные павильоны. Имелись и две декоративные улицы. Вместо домов там находились только декоративные фасады, укрепленные сзади лесами. Одна улица изображала сельскую архитектуру, а другая – городскую. И все же основные съемки производились на натуре в окрестностях Топинска, а уж там-то было где разгуляться.

В синемагородок мы въехали по боковой улице, там, где поменьше народа. Точнее, не въехали, а притормозили у первого же павильона. Дальше пошли пешком. Судя по собравшейся у одного из ангаров толпе, нам нужно именно туда.

Уже когда мы подошли ближе, из раскрытых ворот ангара донесся протяжный вой. Толпа отшатнулась, и по ней пробежал шепоток:

– Оборотень!

Я на это лишь хмыкнул и, покосившись на Осипа, увидел на его лице ехидную улыбку. Уж нам-то хорошо известна разница между воем трансформировавшегося оборотня и просто сбрендившего человека, возомнившего себя волколаком.

Вход в ангар преграждали плечистые охранники в серых костюмах и с одинаковыми котелками на головах. В руках парни сжимали короткие дубинки. Увидев меня и Осипа, охранники синхронно кивнули и чуть расступились.

После того как наш концерн расширился, обрастая кинотеатрами и фабрикой по производству пленки и проекторов, пришлось выпускать новые пакеты акций. Но оно и хорошо. По примеру моей старой подруги, великой княжны, а ныне – ее величества императрицы Бразилии, в дело вошли многие влиятельные люди империи, что серьезно обезопасило наш бизнес от происков моих личных недругов. В итоге у меня на руках осталось лишь одиннадцать процентов акций. Но все равно Серж, я и Дава сейчас являлись крупнейшими акционерами из тех, кто находился в Топинске, так что вся реальная власть концентрировалась в наших руках.

– Уберите отсюда толпу, – проходя мимо охранников, приказал я. – Особо непонятливым пригрозите увольнением.

Странно, что Серж не разогнал зевак еще раньше.

Наш режиссер имел привычку появляться подобно нечистой силе – стоит его помянуть даже в мыслях. Впрочем, вездесущий недофранцуз вообще любил вторгаться в чью-нибудь жизнь, тут же превращая ее в сущий бедлам. Невысокий, чуть полноватый мужчина тридцати четырех лет от роду некогда был представителем благородного семейства потомственных купцов и звался Сергеем Пафнутьевичем Беловым. В один далеко не прекрасный день благочестивого юношу то ли укусила французская болонка, то ли случилась еще какая-то пакость, но после этого он стал откликаться лишь на Сержа Блона.

Говорил Серж с фальшивым французским акцентом. Вел себя так же вызывающе, как и одевался, то есть в стиле фейерверка. Сейчас на нем был сиреневый фрак в жуткий зеленый цветочек, а сиреневый же цилиндр опоясывал длинный оранжевый шарф. И при этом он как-то умудрялся не выглядеть нелепо. Что же касается сексуальных предпочтений данного индивидуума, то в приличном обществе такое не обсуждают. При всем этом Серж имел незлобивый живой характер, был образован, умен и действительно талантлив.

Но сейчас человек-фейерверк сильно потускнел и в своих цветастых тряпках выглядел неубедительно.

– Иньяс, мон шер, какое несчастье!

Возмущаться переделкой своего имени я уже устал, поэтому просто смирился.

– Да что случилось-то?

– Мне кажется, наш милый Эмми превращается в жуткого монстра. Может, его укусили?

Последнюю фразу он добавил шепотом.

– Укусить его мог только ты, – проворчал я, направляясь туда, откуда доносились рычание и грохот мебели.

В углу ангара находился небольшой гримерный павильончик. Окна там маленькие, так что охраннику было достаточно запереть дверь, чтобы изолировать мнимого волколака. Будь он действительно оборотнем, то разнес бы не только хлипкую фанерную коробочку, но и половину ангара, предварительно забрызгав здесь все кровью.

Осмотревшись вокруг, я чуть изменил маршрут и снял с каркаса недоделанных декораций моток веревки. Затем перебросил этот моток Чижу.

– Работай.

Парень лишь довольно оскалился и быстро сбросил стилизованный под китель пиджак, оставаясь в просторной рубахе.

Охранник понятливо подскочил к двери и отпер ее, а затем рванул в сторону от греха подальше. Дверь тут же с треском открылась, наружу выпрыгнул совершенно голый человек и с рычанием бросился на Осипа. Чиж продолжал спокойно идти вперед. Он успел завязать на конце веревки петлю и сейчас держал ее за узел в чуть отведенной в сторону правой руке.

Два года назад, когда мы столкнулись с необходимостью арестов обезумевших наркоманов, при этом совершенно не ощущающих боли, казаки сильно изувечили парочку этих бедолаг. Обдумав ситуацию, я нашел в Красноярске японца, практикующего айкидзюцу. Вместе с парочкой пластунов он выработал десяток приемов для работы с буйными клиентами. Вот сейчас Осип и продемонстрирует почтенной публике, чему научился вместе с казаками.

Емельян Багров обладал богатырской фигурой и в голом виде впечатлял накачанными мышцами, но сейчас опасным не казался. Особенно потому, что пытающийся бежать на четвереньках человек выглядит нелепо. Да и занимающемуся лишь в спортивных клубах атлету до прошедшего не одну смертельную схватку Чижа далеко, как болонке до питбуля.

В момент, когда актер должен был сбить своей тушей субтильного на его фоне юношу, Чиж перетек в сторону и ловко набросил петлю на правую кисть агрессора. Затем закружился, опутывая потерявшего равновесие актера, как куколку шелкопряда, не только веревкой, но и его собственными конечностями. Причем не выворачивая их в болевых приемах, а аккуратно укладывая вокруг корпуса. Не прошло и десяти секунд, а здоровяк уже лежал на полу неподвижным кулем, заходясь в бессильном вое.

Осмотревшись вокруг, я увидел проходящего через ворота врача с неизменным саквояжем в руках.

– Кстати, Серж. Ты зачем, паскудник, доктору нахамил? – зашипел я на замершего, как суслик, режиссера. – Он не из вашего гнилого бомонда. Человек очень интеллигентный и ранимый. Имей в виду: за Яна Нигульсовича не только я – любой житель Топинска тебе мозг через ноздри выдернет.

Серж захлопал глазами, а затем все же выдал:

– Даже в мыслях не было. Да, я немножко вспылил, но и не думал оскорблять такого замечательного человека.

Переведя взгляд с меня на приближающегося доктора, Серж сорвался с места и кинулся к нему чуть ли не в ноги.

– Миа кульпа, глубокоуважаемый Ян Нигульсович! Мне нет прощения! И в мыслях не было! Любое наказание! Все что угодно!

Ян Нигульсович шарахнулся от попытавшегося схватить его за руку антрепренера, как от прокаженного. Хотя как раз настоящего прокаженного доктор вряд ли стал бы так сторониться.

Пришлось тормозить эмоциональный порыв Сержа, пока он окончательно не запугал своей экспрессией действительно интеллигентного и впечатлительного человека.

Доктор лишь благодарно кивнул мне и пошел на звуки тоскливого воя.

– Серж, ты, как всегда, в своем репертуаре.

– А то, – хитро подмигнул мне режиссер.

Актер он великолепный, да и психолог неплохой. Так что сия буффонада позволила хитрецу с ходу сломать лед отчуждения эмоционально закрытого эстонца, при этом обойдясь без долгих объяснений и расшаркиваний.

Буквально через минуту после того, как доктор вошел в павильончик, вой стих. Мы с Сержем поспешили к месту событий.

Осип уже успел распаковать пациента. Сейчас актер лежал на чудом уцелевшей кушетке, прикрытый каким-то изодранным халатом. Доктор как раз возвращал инструменты в саквояж. Поправив очки, он посмотрел на меня.

– Наркотический делирий, – спокойно вынес вердикт Ян Нигульсович. – В беспамятстве он пробудет еще час. Поведение обусловлено галлюцинациями и последующим психозом. Общее состояние на данный момент удовлетворительное, но я бы пронаблюдал больного с недельку у себя в клинике.

– Мы не можем позволить себе долгого простоя…

– Серж, просто помолчи, – прервал я режиссера. – Поверь: сейчас простой группы – это твоя наименьшая проблема.

Оставив Сержа в предвкушении, я проводил доктора до студийного паромобиля. По пути сунул ему пачку ассигнаций с комментарием, что это на нужды клиники. Уверен, туда деньги и уйдут, но личная выгода для Яна Нигульсовича тоже воспоследует – потратит меньше своих кровных на неимущих пациентов. Хотя далеко не факт. Он у нас известный бессребреник.

Как только машина с доктором отъехала от павильона, вежливая улыбка сползла с моего лица и я вернулся к притихшему режиссеру.

– Серж, вредитель ты наш ряженый, откуда у Емельяна взялась дурь?

– Поверь, – ударил себя в грудь режиссер, – не знаю.

– Не поверю, – хищно оскалился я. – Глазки у тебя забегали, значит, дело обстоит куда хуже, чем я думаю.

Актер-то он хороший, но не в таких стрессовых условиях.

– Серж, я ведь все равно узнаю.

– Мне пришлось вызвать сюда Джулию Карпову.

– Кикимору… лешего тебе в любовники! Ты что творишь, самоубивец?! Да Ракель Натановна живьем с тебя кожу сдерет за то, что ты притащил в Топинск бывшую любовницу Давы, подсадившую его на наркоту, – зашипел я практически на ухо Сержу, придерживая его за лацкан фрака.

– Да что ты меня пугаешь! – задергался режиссер. – Мозг вынут, кожу сдерут! Думаешь, я боюсь?

– Похоже, что нет, иначе не творил бы таких глупостей.

– А что мне делать? – теперь уже разозлился он сам. – Интерес зрителей к приключениям Ивана Сыча угасает, а появление в фильме Джулии поднимет популярность. Но ты запретил ей приезжать в Топинск.

– И запрет свой не снимал, – парировал я, но все же задумался.

Год назад я влезал во все щели съемочного процесса, откровенно путаясь под ногами у профессионалов. Потом мой интерес сошел на нет, потому что яркий мир синематографа на поверку оказался еще и чертовски выматывающим. Это действительно тяжкий труд, причем для всех участников процесса. И вынести его могли только истинные фанатики своего дела. Так что, возможно, со своими драконовскими мерами я и перегнул палку, наседая на того, кто тянет эту лямку за всех нас. Хотя именно просчеты Сержа привели к тому, что всеобщий любимей, красавец и прочее Емельян Багров предстал перед коллегами в крайне неподобающем виде.

Но в главном мой нестандартный друг прав – каждый должен заниматься своим делом. А решение вот таких проблем – как раз по моему профилю.

– Хорошо, давай закончим с взаимными обвинениями, – примирительно сказал я нахохлившемуся, как промокший воробей, режиссеру.

– А я еще и не начинал, – взбрыкнул Серж.

– Вот и не надо. Показывай, где прячешь эту роковую красавицу.

Серж тоже переосмыслил ситуацию и не стал кочевряжиться.

Он поселил Джулию в милом таком домике в жилом районе почти у ворот студии. Войдя внутрь, мы как раз застали лихорадочную упаковку чемоданов.

– Куда-то собрались, мадемуазель? – ядовитым тоном спросил я, заставив актрису взвизгнуть и отскочить в угол комнаты.

Выглядела она как трепетная лань: с большими чувственными глазами и детским личиком. И это несмотря на то, что Джулии недавно стукнуло двадцать три года. В панике ее ангельская внешность становилась еще более трогательной. Но я-то помню, как это самое личико было искажено возмущением, презрением и яростью на грани бешенства, которые напрочь нивелировали всю милоту.

– Я ведь предупреждал, что не стоит путаться у меня под ногами. А ты что делаешь? Подсовываешь наркоту нашему главному актеру?

– Я не подсовывала! – опять взвизгнула Джулия, причем с такой искренностью, что прямо озадачила меня. Через секунду все встало на свои места. – Он сам отобрал. Говорил, что тут у вас сущая каторга и нечем даже расслабиться. А ему нужно, иначе он плохо работает. Я не хотела давать, а он взял и выдрал.

– Что именно выдрал? – Окончательно успокоившись, я перешел к делу, потому что сработало профессиональное чутье.

– «Поцелуй феи», – затихнув, пробормотала актриса.

– Я так понимаю, ты сейчас о новом дурмане говоришь?

– Да, он дарит сказку наяву, – тоже успокоившись, стрельнула в меня глазками Джулия.

Зря старается. Если знаешь, сколько мужиков прокатила на себе эта газель, то ее потуги могут вызывать только омерзение.

– Да уж, но похоже, что нашему Емеле вместо поцелуя феи достался засос кикиморы, и подарил он ему кошмар в реале, – хмыкнул я и стегнул красотку таким взглядом, что кокетство слетело с нее, как пух с одуванчика. – Ну и где ты взяла дурман, о котором я даже не слышал?

– Купила в Москве у одного… человека.

Талантище! Врет как дышит, но вот с фантазией в этой милой голове полный швах.

– Вываливай на стол все запасы.

Джулия побледнела до состояния вампира. Оно и понятно – вырисовывающаяся в перспективе ломка будет похуже любых угроз.

– Успокойся, не отберу, если, конечно, будешь держать эту дрянь при себе.

– Буду, – сложив ладошки в молитвенном жесте, уверила актриса, от чего мне захотелось сплюнуть, но чистота в чужом доме остановила.

Девушка начала быстро рыться сначала в сумочке, затем полезла в недособранные чемоданы и шляпные коробки.

Горка из псевдоконфет, трех стеклянных пузырьков и пары табакерок меня не впечатлила, и я спросил у режиссера:

– Серж, ты на сколько ее вызвал?

– Два месяца съемок, – тут же ответил он и помрачнел, потому что быстро догадался, к чему я веду.

А вот Джулия все еще непонимающе хлопала длинными ресницами.

– Ты же не совсем дурочка и наверняка знала, что на этой, как выразился ваш милый Эмми, каторге не сможешь найти добавки. Ну, и на что же мы рассчитывали? – с вкрадчивостью удава спросил я. – Или, вернее, на кого?

Джулия снова забилась в угол и отрицательно затрясла головой. Да и все остальное ее тело била дрожь страха. Даже так?

Я посмотрел на немного растерянного Осипа и с обидой в голосе сказал:

– Чиж, кажется, меня здесь вообще никто не боится.

Если честно, на такую реакцию режиссера я не рассчитывал. Серж сумел меня удивить. Он рассерженным котом сорвался с места и, подскочив к Джулии, влепил ей пару звонких пощечин.

– Говори, тварь, кто с тобой приехал!

В принципе Серж не совсем нормальный мужчина, точнее, совсем не мужик, так что ему вроде и незазорно бить дам, но все равно как-то некрасиво. Вон как Осип поморщился. Так что я цапнул разошедшегося антрепренера за шиворот и оттащил от зарыдавшей дамочки. Но она уже поплыла и, подвывая, выдала имя:

– Арнольд. Он сказал, что не боится вас и все ваши запреты ему только на пользу.

– Дура, – опять вспылил Серж, так что пришлось снова хватать его за шиворот.

– Фамилия? Где он остановился? – уточнил я у всхлипывающей барышни.

– Терлеций. В «Пассаже».

Серж рассерженно вырвался из моего захвата и возмущенно выдал:

– И что теперь?

– А теперь, – совершенно спокойно ответил я, – каждый займется своим делом. Я буду решать проблемы со всяким заезжим жульем, а ты – наводить порядок в этом курятнике.

Действительно курятник. Я по-прежнему отношусь с уважением к этим людям и их труду – тяжелому и изнуряющему. Когда идут съемки, хорошо слаженная группа работает как часы. Атмосфера просто потрясающая – подъем на грани восторга. Сплоченные одной идеей, они достигают массового, всепоглощающего катарсиса, когда получаются действительно удачные дубли. Но вся эта красота заканчивается, едва режиссер благодарит группу за продуктивную смену, а вот после начинается именно курятник. Спаянный общим фанатизмом коллектив распадается, и в ход идут интриги, упреки, зависть и каверзы. Если технический персонал лишь отчасти подвержен подковерной возне, то актеры идут в полный разнос. А если учесть, что психика у этой публики своеобразная, иногда все принимает крайне неприятные формы. Вот именно такие нюансы и оттолкнули меня от мира кино – я просто оказался не готов к его неприглядной изнанке.

Что касается своеобразия актерской психики, то отличившийся сегодня Эмми, он же Емельян, был квинтэссенцией этого явления. Его талант потрясает воображение. Для меня, если честно, более понятна и привычна трансформация оборотня, чем метаморфоза, происходившая с этим актером, едва начиналась съемка. Буквально за секунду нервный метросексуал со скверным характером превращался в Ивана Сыча – харизматичного, немного диковатого сибирского казака, который вот уже в одиннадцатом фильме синемасаги «Сибириада» зверски рубится то с хунхузами, то с местными дикарями. Дамы от Владивостока до Парижа в полном восторге на грани обморока. Популярность фильма зашкаливает, так что смысл терпеть заскоки Емельяна все-таки имеется.

Никто и не надеялся, что с этой публикой будет легко, но пусть с ней нянчится Серж, а я займусь внешней угрозой. Возомнивший о себе невесть что залетный наркоторговец – персонаж, для меня полностью понятный и отчасти предсказуемый.

Заглянув в офис Сержа, я попросил заулыбавшуюся секретаршу связать меня с полицией, обрисовал Леше ситуацию и предупредил, чтобы в номер к барыге без меня не лез. Затем спросил у секретарши, есть ли на студии свободный транспорт.

– Только грузовой паромобиль, – погрустнела девушка.

Да уж, дожили. Богатей и совладелец сборочной линии легковых паромобилей ездит то на телеге, то на грузовике. И все же кочевряжиться не будем – чай не великие князья.

Быстро нашли у складов грузовик. Я забрался в кабину на пассажирское место, а Чижа загнал в кузов. Но через пять минут, увидев, что чрезмерно острожный и явно не очень опытный шофер ведет машину со скоростью черепахи, сделал рокировку.

Чиж тут же показал мастер-класс экстремального вождения. Правда, не факт, что урок пошел впрок. Есть подозрение, что студийный водитель после этого ралли станет ездить еще медленнее и осторожнее.

И все же к «Пассажу» пролетка с нарядом городовых и Алексеем добралась быстрее нас.

– Веселые у нас деньки пошли, Игнат Дормидонтович, – радостно подмигнул мне молодой следователь. – Позавчера волколак, сегодня торговца дурманом берем.

– Алексей Карлович, – нахмурился я, глядя на возбужденного друга. – Вы бы поумерили свой пыл. Не на именины к теще идем.

Леша закашлялся и посмурнел, но не от мыслей о возможных опасностях, а явно тещу вспомнил. Дама она вполне адекватная, но строгая до жути, и зять боялся ее даже больше, чем тестя-судью.

В холле гостиницы мы вызвали метрдотеля и быстро узнали, где живет некий Арнольд Терлецкий. Затем я попросил провести Чижа и одного городового под окна номера оного господина, а сам следом за надувшимся Лешей и еще двумя городовыми поднялся на второй этаж гостиницы. Мой друг опять обиделся на то, что я по привычке взял инициативу в свои руки. Пришлось чуть отстать, чтобы не мешать ему рулить процессом. И это едва не закончилось трагедией.

Леша стремительно подошел к двери двадцать шестого номера и заколотил в нее кулаком.

– Немедленно откройте, полиция!

Врать не буду, щелчка взведенного курка я не услышал, но, когда грохнул первый выстрел, понимая, что не успеваю, активировал крылья Семаргла. Нам очень повезло в том, что первая пуля прошла мимо Леши. Зато вторая и третья пробили дверь прямо напротив места, где он стоял. Секундной паузы между первым выстрелом и вторым мне хватило, чтобы сделать два шага сквозь загустевший воздух и дернуть друга за рукав кителя. С перепугу чуть перестарался и оторвал этот рукав, а также уронил друга на пол, но, думаю, он будет не в обиде.

Городовые отреагировали вполне предсказуемо. Выхватили револьверы и начали палить сквозь дверь.

– Отставить! – заорал я, потому что за грохотом выстрелов сумел расслышать звон разбиваемого стекла.

Дверь выбил самостоятельно и тут же кинулся к окну. А внизу уже все давно закончилось. Чиж не только повалил слишком резкого наркоторговца на землю, так еще и зачем-то душил его в локтевом захвате. Руки Арнольда висели словно плети. Похоже, Чиж предварительно вывернул их из суставов. Помню, как мастер Ито обучил парня этому приему, который почему-то вызвал у Чижа бурю восторга.

– Осип, ты что там творишь?! – крикнул я из окна.

– А? – подняв голову, ошалело уставился на меня мой воспитанник.

Похоже, парень решил, что одна из трех выпущенных барыгой пуль досталась мне. Не верит в меня парень. Даже как-то обидно стало.

– Вы в порядке? – посветлел лицом Чиж и наконец-то отпустил уже переставшего хрипеть пленника.

– Проконтролируй, чтобы он не сдох, – недовольно бросил я этому энтузиасту.

Кто бы сомневался, что искусственное дыхание рот в рот мой воспитанник применять не станет. Он просто перевернул тело и пару раз надавил на грудину ногой. Барыга закашлялся и начал дышать.

А этому он где научился?

Я лишь сокрушенно покачал головой и вернулся к уже отошедшему от шока Леше. Моего друга потряхивало, но он старался держаться молодцом. Даже сумел грамотно организовать обыск номера, а затем составить отчет по найденным там запрещенным препаратам.

Каким бы ни было отношение монаршей семьи ко мне лично, но поддержанные генерал-губернатором Западной Сибири доводы о вреде наркотиков были приняты к сведению. Запретили для свободной продажи как героин с кокаином, так и опиумную пыльцу и другие производные дурман-цветка, произрастающего в местах Силы.

Уже закончив с основной частью работы, осунувшийся Леша хотел отправиться в управу, но я не дал. Сам позвонил полицмейстеру и попросил позволить следователю закончить этот рабочий день пораньше. Барыгу, которому Чиж вывихнул руки, а приехавший по вызову помощник Яна Нигульсовича вправил обратно, увезли в управу еще полчаса назад. Так что я с чистой совестью отдал папку с документами городовому, а Лешу запихнул в уже освободившуюся студийную легковушку. Через двадцать минут мы сидели в отдельном кабинете «Старого охотника», а еще через полчаса к нам присоединился Дава.

Честно, я думал, что он просто воспользовался поводом, чтобы опять налакаться водоньки, но – о чудо! – пил наш неправильный еврей только для вида. Да и явился в кабак очень встревоженным. Он больше подливал Лехе, чем себе, внимательно выслушивая пьяные жалобы друга. Я тоже пил мало – завтра на рассвете идти на болота, а там с похмельем делать нечего. Сия простая истина известна даже самому тупому и самоуверенному шатуну.

Обычно Леше хватает пары рюмок, но сегодня он вылакал почти триста граммов и только после этого поплыл. Но обсудить успели многое. Досталось и мне, и Даве за то, какие мы плохие друзья. Узнали мы и о том, как сложно слишком молодому следователю поддерживать свой высокий статус. Под конец Леша выплеснул на меня сгусток ревности, явно копившийся у него давно. Пришлось долго и нудно объяснять, что не было у меня никаких чувств к его супруге, кроме мимолетного увлечения. Ну не говорить же ему, что в Лизу был влюблен бывший хозяин моего тела, а старик, которого занесло сюда из другой реальности, просто в ужас пришел от перспектив романа с судейской дочкой.

Домой напившегося до изумления Лешу увозили уже в темноте. Была у меня трусливая мыслишка послать вместо себя Чижа. Но все же пересилил себя и, подхватив друга под правой локоток, вместе с Давидом потащил жертву чрезмерного возлияния к двери особняка молодой четы Вельц. Даже не позволил подсобить выскочившему к нам лакею.

В холл по лестнице сбежала одетая в строгое платье Лиза. После той темной истории с изнасилованием она растеряла свой былой задор и тягу к эффектным нарядам. Хорошо хоть не повредилась рассудком и осталась вполне адекватна. Ну, почти…

Стрельнув в меня каким-то непонятным взглядом, заворчавшая супруга указала нам путь в гостевую спальню.

Правильно, в таком виде на супружеском ложе делать нечего. Мы сбросили свой груз на кровать, вокруг которой с охами и ахами завертелись две преклонного возраста служанки.

Теперь бы смыться отсюда побыстрее.

– Игнат Дормидонтович, уделите мне пару минут, – попросила Лиза.

Да уж, не получилось.

Дава отвесил какой-то странный полупоклон и почти выбежал из дома, ну а мне, судя по всему, придется отдуваться за всех.

– Слушаю вас, Елизавета Викторовна, – с максимальной вежливостью отреагировал я.

– Игнат Дормидонтович, – чуть помявшись, заговорила Лиза, – я хочу поблагодарить вас за Лешу.

А вот это неожиданно. В том, что дочь судьи быстро узнает все подробности случившегося в гостинице, я не сомневался, но эмоции, которые легко читались на ее лице, удивили и порадовали. Она явно переживала за мужа и относилась к нему как минимум с теплотой и нежностью. Возможно, именно угроза потерять его навсегда разбила какие-то оковы и пробудила что-то, спавшее до этого момента.

В ответ я лишь искренне улыбнулся.

– Я рад, что у моих друзей все хорошо.

Лиза улыбнулась мне с той же искренностью.

– А я рада, что у нас есть такой друг. Доброй ночи, Игнат Дормидонтович, – сказала она, протягивая руку для поцелуя.

– Доброй ночи, Елизавета Викторовна, – ответил я и в кои-то веки со спокойной душой прикоснулся губами к кисти Лизы.

– Ну, что там? – напряженно спросил сидевший на заднем сиденье паромобиля Дава.

– Все очень хорошо, – сказал я, плюхаясь рядом. – Похоже, для того чтобы наш друг зажил счастливой семейной жизнью, нужно было пальнуть в него из револьвера.

– Слушай, – прищурившись, заявил еще один женатый бедолага, – а может, и с моей женушкой поговоришь?

– Нет, дружище, – ухмыльнулся я, подавая Чижу знак рукой, чтобы трогал. – В твоем случае нужна пушка, причем стрелять должна именно Ракель Натановна.

Дава погрустнел и обреченно вздохнул.

Глава 4

С кем угодно готов поспорить, что ни в одной из двух реальностей, в которых мне довелось пожить, нет будильника круче, чем у меня. Чтобы встать за час до рассвета, нужно было всего лишь вечером высказать просьбу вслух. А еще спросонья не испугаться того, что во тьме неведомая сила стягивает с тебя одеяло. Когда-то, спасая мою жизнь, другой домовой в другом доме так же будил непутевого постояльца. Тогда я чуть не обделался, а сейчас это вполне привычное для меня дело.

Я зевнул и потянулся к магическому светильнику на журнальном столике. Под кроватью забурчало. Затем часто затопало по паркету, ухнуло в печи и заскрипело чем-то на чердаке. Домовой убедился, что я проснулся, и к кроватетрясению переходить не стал.

– Благодарствую, Кузьмич.

В ответ на чердаке еще раз ухнуло.

Ну что, пойдем будить Чижа, причем лично. Было дело, я попросил о подобном домового, но там разразилась целая битва. Сначала Осип опрометчиво проигнорировал побудку, что раззадорило Кузьмича и он устроил не только кроватетрясение, но и локальный надкроватный дождик. Разбуженный парень психанул и начал ругаться, за что получил жестяной кружкой по лбу. Пришлось вмешаться, потому что мой воспитанник клялся засыпать все углы серебряной пылью и пригласить в дом батюшку.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, я быстро принял душ и провел иные гигиенические процедуры. Зарядка сегодня отменяется – нагрузок нам хватит и на болотах. Спустившись на первый этаж, постучался в комнату Чижа. В этой реальности родители и опекуны не особо считались с личным пространством подростков, но у меня по данному вопросу было иное мнение.

– Вставай, лежебока!

– Сейчас, – невнятно промычали из-за двери.

– Сейчас я Кузьмича позову.

На чердаке тут же ухнуло.

– Иду уже, – обиженно прогудел юноша и зашуршал одеялом.

Я вернулся в кабинет и принялся доставать из металлического шкафа необходимое для поездки снаряжение, складывая все на рабочий стол. Два кожаных шлема наподобие авиационных с большими гогглами в наборе. Две легкие кольчуги работы Зоряна. Боевые наручи и целая горсть амулетов. Отдельно для себя из другого шкафа достал объемную сумку с гидрокостюмом, маской, трубкой и ластами. Год назад увлекся подводной ловлей на озерах, а там, на глубине, даже летом не очень-то жарко. До создания полноценного акваланга руки не дошли – фридайвинг мне всегда нравился больше.

Гарпунное ружье осталось в шкафу, зато из сейфа на стол перекочевали рычажный карабин, три револьвера и трехствольный дробовик. Гранаты я в доме не держал, а прятал их в сейфе, размещенном в мини-бомбоубежище под спортивной площадкой.

Подошел уже проделавший все водные процедуры Чиж. Нацепив на себя часть снаряжения, остальное распихали по сумкам и перенесли в отремонтированный еще вчера паромобиль. Затем сели завтракать. Корней Васильевич успел разогреть пироги и заварить чай. Особо не наедались, чтобы не отяжелеть.

Пары в машине я разводил сам, а Чиж сбегал в бомбоубежище за разными взрывающимися игрушками, разместив их в небольшом ящике с лямкой. Закончив со сборами, мы выехали в непроглядную весеннюю ночь. Я не видел, но точно знал, что Корней Васильевич напутствовал нас крестным знамением. Что же, дополнительная помощь свыше нам не помешает. Мало того что Зорян – прожженный язычник, так еще и дело задумал явно непростое.

До речного заводика добрались в предрассветных сумерках. Там нас уже ждала солидно нагруженная телега, на которой прибыл Зорян со старшим сыном и еще одним помощником – бородатым, диковатого вида мужиком. Его я видел всего пару раз и даже имени не знал. Судя по смуглой коже и черным как смоль волосам он то ли цыган, то ли перс. В таких нюансах я не очень-то разбираюсь.

Как и в наш прошлый поход в Топь, Белецкие вырядились, словно былинные богатыри. Без островерхих шлемов, зато в кольчужных капюшонах. Телеса родичей обхватывали кольчуги крупного плетения, доходившие до середины бедра. В прошлый наш выход на катере я беспокоился о том, не утянет ли бронька на дно в случае падения за борт, но затем сам понял, что она не такая уж тяжелая. Например, в своей кольчужке я выплыву без особых проблем.

Бороду Зорян, как делал это всегда перед боевой потехой, заплел в три косицы. А вот Пахому пока заплетать особо нечего. Вооружились отец и сын небольшими секирами и очень непростыми кремневыми пистолями. Выглядело это на нашем с Осипом фоне жутким старьем, ведь даже легкие кольчуги мы упрятали под кожаные куртки, а новейший заокеанский рычажный карабин, дробовик и револьверы, казалось бы, дают сто очков форы старинным пистолям. На самом деле все было с точностью до наоборот. По огневой мощи я с воспитанником против Зоряна с сыном стоили, как канонерка против крейсера.

Что интересно, спутник Белецких выглядел бомжом – потертый полушубок, нечесаная борода и откровенно бандитский взгляд из-под старенькой кубанки. Из оружия он имел только висящий на поясе длинный кнут, но что-то мне подсказывает, что по опасности этот дядька вряд ли сильно уступает самому Зоряну.

– Поздорову, добры молодцы, – чуть бравируя старинным говором, поприветствовал нас ведун.

Сегодня он был в явно приподнятом настроении. А вот Пахом почему-то хмурился. Что касается их спутника, то тот был спокоен как удав.

Заметив мой выразительный взгляд, Зорян представил незнакомца:

– Это мой друг Аса. Он согласился помочь. – И тут же сменил тему: – Что-то вы не спешили, хорошо хоть лодка уже готова.

Аэрокатер действительно был подготовлен вовремя. Живущий в шаговой доступности от этого места Степан встал явно раньше всех нас и уже успел не только убрать стол между креслами, но и нахлобучить сверху на дуги специальную конструкцию с лебедкой.

Закончив с приветствиями, приступили к погрузке на катер. Мы с Чижом управились быстро, а вот приехавшая на телеге троица потащила из-под тента удивившее меня снаряжение.

Вот это, конечно, сюрприз! Основная часть подводного костюма была свернута, но не узнать знаменитую «трехболтовку» было невозможно. Медный шлем с тремя иллюминаторами, прикрученный тремя болтами к медному же нагруднику. Зорян тащил явно тяжеленный шлем за скобу, приделанную прямо к макушке агрегата.

– Зорян Аристархович, вы где откопали этого монстра?

– Места надо знать, – подмигнул мне ведун.

Если честно, его странная веселость уже начала немного напрягать.

Все еще хмурый Пахом потащил от телеги два небольших баллона. Похоже, Зорян справился с созданием аналога акваланга и без подсказок пришельца из технически более продвинутой реальности.

Добро с телеги перенесли за несколько ходок. Вместе с еще одной парочкой баллонов на борт перекочевали какие-то ворохи ремней и несколько ящиков. Поклажей они захламили почти всю заднюю часть салона. Впрочем, места у нас хватает, так что ничего страшного. Я с гостями обосновался на диванчиках, а Степан с Осипом заняли два передних кресла. Штурвал у Чижа сегодня отобрали, пусть хоть посидит спереди.

Дождавшись взмаха моей руки, Степан запустил пропеллер и потихоньку начал разгонять катер против течения. Рассвет лишь намечался, поэтому он включил расположенный на носу прожектор.

До истока Стылой мы добрались, когда солнце полностью выползло из-за горизонта и даже немного поднялось над деревьями. Тростниковый барьер проскочили с шелестом и почти не снижая скорости, а когда вышли на залитый водой простор, разогнались до максимума.

Зорян перебрался ближе к рубке и начал пояснять Степану маршрут. Из-за работающего пропеллера получалось плохо, поэтому пришлось заставить Чижа уступить место старшему. Так общение штурмана и пилота стало намного продуктивнее.

Чуть изменив маршрут, Степан повел аэрокатер на северо-запад. По залитой водой болотистой равнине мы двигались чуть больше часа, а затем, снизив скорость, вошли в местный мангровый лес. Выглядел он как декорация к страшной сказке. Нижние ветви деревьев не имели листвы, которая чувствовала себя хорошо лишь на верхушке крон. Зато внизу все густо поросло целыми занавесями мха и плетущихся цветущих лиан. Наверняка тут много полезных и дорогих растений, но ведун явился сюда явно не за ними.

Дальше начался нудный поиск пути к неведомой мне цели. Круги по затопленному лесу нарезали больше трех часов. У меня уже возникла мысль завести речь об остановке на перекус, но тут Зорян резко оживился. Я глянул за борт и увидел, что слой чуть мутноватой воды стал тоньше. Раньше глубина варьировалась от полутора до трех метров, а сейчас и полуметра не было.

Потом стало еще мельче, и вода напрочь утратила прозрачность, превратившись в серо-коричневую жижу. Вся поверхность этого наполовину болота густо поросла какими-то водными растениями с мелкими листьями и колючками вместо цветов.

Пропеллер аэрокатера взвыл сильнее, но скорость при этом серьезно упала. Сейчас мы преодолевали не больше четырех-пяти метров в секунду.

Радостное возбуждение Зоряна сменилось собранностью и деловитым напряжением. Ведун постоянно сверялся с какой-то штукой у себя в руках. Его указания зазвучали резче. Степан даже оглянулся на меня, но в ответ получил лишь успокаивающий кивок. Чижу хватило одного взгляда, чтобы приготовить трехствольный дробовик к бою. Я тоже переложил на колени рычажный карабин. Пахом и Аса и без напоминаний сторожко наблюдали за окрестностями.

Минут через двадцать вихляния между деревьев мы внезапно словно спрыгнули с практически сплошного растительного ковра на чистую воду.

Похоже, приехали. И место здесь однозначно непростое. Больше всего это было похоже на кратер, в котором образовалось небольшое, до полукилометра в диаметре, озеро. Мангровые деревья обступали это странное место словно по вычерченному циркулем кругу. Прозрачность воды поражала, особенно если учесть замутненность окружавшего озеро мангрового болота. Скорее всего, со дна бил какой-то источник, который и питал водой окрестное заболоченное пространство.

Кто бы сомневался, что Зорян направит катер именно к центру озера.

– Мы прибыли, – все еще сохраняя деловитый вид, сказал мне ведун, но в его глазах плескалось какое-то нездоровое предвкушение. – Готовимся.

Я начал раздеваться. Не сказать, что здесь было зябко, но без верхней одежды все равно оказалось неуютно. Что уж говорить о температуре воды, в которую нам предстоит погрузиться. Правда, в прошлый раз, когда я договаривался с русалками, было намного хуже. Хоть та встреча и проходила летом, но нырял я без всякого снаряжения. Сейчас в моем распоряжении имелся вполне нормальный гидрокостюм. Пусть раздельный, и вода под него все равно попадет, но тепло он сохранит и не даст замерзнуть.

Усевшись на диванчике, чтобы надеть капюшон, носки и перчатки, я краем глаза наблюдал за снаряжением Зоряна. В отличие от меня он оставил на теле толстую рубаху, шаровары и вязаные носки. А еще нацепил кольчугу, чем вызвал у меня приступ раздражения от собственной недальновидности.

Такого понятия, как лелеемое самолюбие, для меня уже давно не существовало, так что, не особо боясь насмешливого взгляда ведуна, я стянул верх гидрокостюма и надел кольчугу на голое тело. Было не очень удобно возвращать резиновую рубаху обратно, но с помощью Чижа справился. Гидрокостюм у меня самодельный и толстый, так что сверху кольчуга скрытого ношения точно не налезла бы.

В это время Пахом тоже помогал отцу в буквальном смысле заползать в комбинезон «трехболтовки». Зрелище, скажу я вам, прелюбопытнейшее. Впрочем, Белецкие явно знали, что делали, и управились быстро. Даже стало интересно: где же они так наловчились и куда настолько часто ныряли?

Через десять минут мы были готовы. Скрепив тремя болтами медный нагрудник и шлем, Пахом повесил отцу на спину первый баллон и соединил его трубкой со шлемом. Затем покрутил вентиль. Похоже, они использовали простейшую модель с самым примитивным редуктором – воздух подавался постоянным потоком.

В процессе снаряжения ведуна я понял, что его «трехболтовка» отличается от той, которую я видел в интернете родной реальности. Прозрачен только передний, самый большой лючок, а боковые затянуты какой-то черной субстанцией.

Ситуация немного прояснилась, когда ведун заговорил:

– Ну что, готов, Ловец?

Шлем совершенно не мешал ему разговаривать. Мало того, казалось, что работают какие-то громкоговорители, и, скорей всего, дело в субстанции, которой залеплены боковые лючки.

– Наверное, – пожал я плечами, постепенно теряя уверенность в правильности принятого несколько дней назад решения.

Все-таки нужно было подробнее обсудить цель нашего похода, но слишком уж хотелось покрепче привязать к себе очень полезного человека.

– Добро, – прогудел медный шлем и после небольшой паузы забормотал: – Перуне, вми призывающим тя…

Языческую молитву из уст Зоряна я уже слышал, но сейчас она вызвала во мне неожиданные чувства. Даже захотелось перекреститься, но я посчитал это проявлением слабости и сдержал порыв. Возможно, напрасно.

Закончив молиться, ведун подошел к открытому Степаном люку в полу салона размером метр двадцать на метр двадцать – как раз по ширине просвета между корпусами катамарана. Пахом зацепил крюк лебедки прямо за скобу на шлеме.

Сжимая в толстых варежках связку непонятных ремней и веревок, Зорян решительно шагнул в люк. Трос не дал ему уйти в полынью подобно гире. Под мерное жужжание лебедки Зорян плавно и торжественно начал свое погружение.

К этому времени я уже нацепил ласты и, переваливаясь подобно утке, подошел к люку.

– С богом, – тихо прошептал Осип, перекрестив меня. И я был ему за это благодарен.

В воду я ушел солдатиком, чуть придерживаясь за натянутый трос. После погружения развернулся головой вниз и покрепче ухватился за тросик. Утяжеленный снаряжением Зорян неумолимо увлекал меня ко дну. Так было проще, чем работать ластами.

Подводный мир встретил нас, как обычно, потрясающим контрастом – кажется, будто ты за секунду перенесся в совсем другую реальность с иными законами, включая физические. А здесь разница миров буквально ошеломляла. Вода цвета коньяка пропускала ко дну солнечные лучи, окрашивая их в янтарный цвет. Поднимающиеся со дна плети изумрудных водорослей скрадывали перспективу и тем самым добавляли таинственности.

Это оказался совсем не кратер. Больше всего обширная, но неглубокая чаша напоминала амфитеатр, в центре которого из ила кольцом торчали какие-то каменные чурки. Глубина не особо впечатляла – метров восемь-девять. Так что тяжелый водолаз вскоре уткнулся железными калошами в дно, подняв завихрения донных отложений. При этом видимость не ухудшилась. Ил почему-то очень быстро начал оседать, словно именно здесь он был особо тяжелым.

Открывшаяся картинка так впечатлила меня, что даже заставила забыть о времени. Но необходимость вдохнуть свежий воздух все же оказалась сильнее удивления. До поверхности было не так уж далеко, и, сместившись чуть наискось, я подобно дельфину по касательной прошелся у поверхности. Сделав два быстрых выдоха-вдоха через трубку, снова вернулся к наблюдениям.

Казалось бы, меня не было всего несколько секунд, а обстановка уже изменилась. Откуда-то от краев чаши подплывали мои старые подружки. Пока это были свободные энергенты, и заметить их удалось только благодаря завихрениям воды. Их товарок, вселившихся в тела утопленниц, рассмотреть было бы намного легче, но лучше бы их не видеть вообще. Не люблю я этот подвид.

Если верить теории энергетиков, формировались русалки на основе человеческих фантазий, так что выглядели полупрозрачные тела очень привлекательно.

Водные энергенты тут же устремились к медленно бредущему по дну Зоряну, так что я сразу активировал крылья Семаргла. Вода превратилась в кисель, сковывая мои движения. Русалки тоже сильно замедлились. Через пять тягучих ударов сердца они снова ускорились, но резко изменили направление движения и дружно поплыли ко мне.

Меня захлестнул вал направленного внимания, в котором чувствовалось любопытство и симпатия. И этот факт как раз играл на пользу теории родноверов.

Я опять не мог прийти к единому мнению, но приплыл сюда не за этим и просто выкинул ненужные мысли из головы. Мои попытки донести до водных духов посыл о том, что мы с Зоряном не враги и ничего плохого не делаем, как ни странно, дали положительный результат. Русалки успокоились и закружились в широком хороводе, не мешая ведуну делать свое дело. А он уже приступил.

Когда, еще раз глотнув воздуха, я возвратился на глубину, то даже через резиновый капюшон услышал глубокий голос, читающий какие-то заклинания. Зорян стоял у одного из истуканов и творил волшбу. Причем вполне действенную. Сквозь налет ила на камне засветились руны. Затем очистившееся грубое изваяние антропоморфного существа завибрировало и начало подниматься вверх. Раньше казалось, что истукан чуть выше человеческого роста, но в землю уходило солидное сужение, и в итоге монумент оказался около трех метров в длину. Даже не представляю, как мы его затащим на катер.

Через секунду стало понятно, что проблемы посерьезнее. Русалки сильно заволновались, но пока не мешали Зоряну опутывать истукана ремнями. Непонятно как, но Пахом очень оперативно догадался об окончании приготовлений. Прикрепленный к макушке шлема трос натянулся, и водолаза потащило вверх. Следом за ним змеился шнур, конец которого крепился к сбруе, опутывавшей истукана. Каменное изваяние все еще лежало на иле.

Я тут же начал всплытие, но только для того, чтобы обновить воздух в легких. Нужно было проверить еще кое-что. Мои дурные предчувствия оказались верными. Как только железные калоши скафандра исчезли в люке катера, прикрепленный к истукану шнур натянулся и оторвал его от дна. А вот после этого русалки забеспокоились всерьез. Они начали излучать уже не любопытство и симпатию, а беспокойство и зарождающуюся враждебность. Мало того, откуда-то сбоку приблизилась темная фигура, в которой я без малейшего удовольствия узнал русалку-умертвие. Нет, на зомби она не была похожа, но и от былой красоты женского тела осталось мало. Умертвие двигалось несколько медленнее вольных подруг, но все равно заставляло меня нервничать.

Как и всегда при встрече с этими дамами, я предпочел срочно ретироваться. Мало того что они выглядели куда неприятнее вольных духов, так еще и злобы в них было больше, чем других эмоций, вместе взятых. А еще за спиной первой русалки показались две такие же зловещие твари. Так что под водой мне точно больше делать нечего.

Интересно, откуда они приплыли так быстро, учитывая заболоченность окрестностей озера? Может, где-то здесь имеется глубокая протока? Но это вопрос для разбора в уютном кресле, перед камином и с бокалом коньяка в руках, а не под водой с такими вот дамочками на хвосте.

Сделав правильные выводы, я усиленно заработал ластами и быстро поднялся к двойному днищу катера. С легкостью обогнал поднимающегося истукана и, ухватившись за натянутый шнур, через пару секунд оказался на воздухе.

Нужный навык в подобных делах уже имелся, так что без проблем перевалился по палубе, а затем пересел на диванчик. Только после этого осмотрелся и увидел Зоряна. Ведун уже избавился от шлема, наверняка с помощью Пахома. Мало того, сын и сейчас помогал отцу, потому что в толстой варежке комбинезона держать склянку с каким-то зельем было неудобно. Зорян выглядел сильно уставшим, и это вряд ли от физических нагрузок под водой. Так-то на нем пахать можно. Скорее всего, ведуна вымотала именно волшба.

Зелье помогло, и Зорян повеселел, а когда в люке появилась голова истукана, так вообще счастливо заулыбался.

Под усилившийся стрекот лебедки верхушка изваяния почти достигла поддерживающей лебедку рамы, и Степан тут же отключил электропривод. Все присутствующие озадаченно уставились на люк. В воде осталась еще как минимум треть груза – все клиновидное основание.

Зорян, из-за снаряжения потерявший мобильность, в дальнейших действиях участия не принимал, но мы справились и вчетвером. На удивление, эта штука оказалась не такой уж тяжелой. Я не сразу понял, что мы имеем дело не с камнем, а с почти окаменевшим деревом. Но помучиться все равно пришлось, что даже отразилось на целостности катера. Казалось, что Степан скрипел зубами громче, чем проминаемый из-за перекоса настил пола салона.

А вот я больше прислушивался к окружающему миру в ожидании того, что вслед за истуканом в катер полезут мертвые русалки. Не полезли, но это еще не фат, что нам стоит расслабляться.

Уже хотел дать команду Степану задраить люк, но тут подал голос Зорян.

– Лепота, – радостно выдохнул он, глядя на растянувшегося от люка почти до рубки идола. – Сегодня достанем еще одного, и можно домой.

– Зорян Аристархович, – переборов приступ злости, максимально миролюбиво начал я, – домой мы отправимся прямо сейчас. Уверен, вам для опытов хватит и этого истукана.

– Каких опытов, Игнат?! – Все благодушие слетело с Зоряна, и он даже позеленел от бешенства. – Мне нужны все. Все до единого!

В таком состоянии я его еще не видел. Похоже, тут дело намного серьезнее, чем научный интерес.

– Мне очень жаль, – вздохнув, с насквозь фальшивым сожалением развел я руками, – но вряд ли русалки позволят вам достать еще хоть что-то.

– Позволят, – не унимался находящийся явно не в себе ведун. – Ты – жрец Семаргла, и они обязаны подчиниться.

– Да какой, к лешему, жрец?! – Баранье упрямство Белецкого начало меня бесить. – Вы не забыли, что я христианин?

– Тогда пошто принял руны?

– Потому и принял, что не верю ни в какого Семаргла, а вот магическим умениям волхвов очень даже доверяю. Эти руны не раз и не два спасали мне жизнь. В общем, Зорян Аристархович, сожалею, но на этом наш поход заканчивается. Раз уж русалки на борт не лезут, этого истукана они нам, можно сказать дарят, но вряд ли позволят взять еще. Поверьте, я видел, как сильно не понравилась им ваша затея. И еще, вы со мной не были полностью откровенны. Нехорошо ведь получилось. Мне пришлось поручиться за вас, пустить в чужой дом, как оказалось, с дурными намерениями. Это ли не урон чести?

– Плевать я хотел на твою честь и недовольство этих дур!

Вот сейчас он меня начал пугать. Судя по фанатичному блеску в глазах, ярый последователь Перуна сошел с рельсов и становится действительно опасным в своей непредсказуемости.

Ну и что делать? В воду я не полезу, да и его туда пускать не стоит.

– Не хочешь помогать – не надо, – словно прочитав мои мысли, припечатал ведун. – Сам разберусь. Пока эти лягушки не забыли твой приказ, заберу все, что смогу. Потом вернусь и залью эту лужу раствором серебра. А сейчас, видок, не путайся под ногами, не доводи меня до смертоубийства.

О как! Речь уже зашла о крайних мерах.

Я так давно тренируюсь с Чижом, что, кажется, научился чувствовать его движения, даже не видя их. Парень явно готовился к схватке. Моим оппонентам было проще, потому что они к моему воспитаннику стояли лицом.

– Уйми мальца, – угрюмо сказал Зорян. – Вам с нами не совладать. «Крылья» ты уже использовал, а без них вы оба Асе не соперники.

В подтверждение этих слов спутник ведуна начал трансформацию. Кожа на лице и руках перса позеленела, и ее расчертили квадраты змеиной чешуи. Верхняя губа утолщалась, сравнявшись с носом, который превратился в две щели. В приоткрытой пасти замелькал раздвоенный язык. Зрачки оборотня стали вертикальными.

Вдобавок он опустил чешуйчатую лапу с истончившимися пальцами на плеть, которая тут же замерцала синеватым светом. Зная, какие ядреные игрушки лепит в своей мастерской Зорян, я отнесся к данному жесту предельно серьезно. Особенно потому, что понятия не имел, каких каверз можно ждать от этого странного подвида разномастного семейства оборотней. Да что уж там, мне даже неизвестно, как он называется. Так что рисковать не будем, как не станем и пытаться защитить закусившего удела ведуна от гнева русалок.

Ну и леший с ним! Главное, чтобы раззадоренные им дамы не полезли в катер.

– Чиж, брось ствол, – не оборачиваясь, приказал я Осипу, а сам развел руки в стороны, хотя из оружия на мне был только нож на голени. Мог разве что ластами похлопать. – Ведун, делай что хочешь. Я тебя предупредил. Мешать не стану, но теперь твоя жизнь уже не моя проблема.

– Без сопливых справимся, – проворчал Зорян, чем вызвал судорогу на лице Пахома.

Сын ведуна все это время стоял неподвижно, уставившись на палубу катера. Против отца он пойти не мог, как и смотреть мне в глаза.

Вообще-то к парню у меня претензий нет и, в отличие от его папаши, вносить его в черный список не собираюсь. Впрочем, чтобы иметь возможность лелеять в себе в гнев и дополнять разные списки, сейчас нужно попросту выжить, а с нездоровым энтузиазмом ведуна не факт, что это у нас получится.

Дальше все происходило молча, потому что неловко было всем, кроме змеелюда. Как бы ни ярился Зорян, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Чтобы не ухудшать ситуацию, я отогнал Чижа к рубке, где сидел нервничающий Степан. Карабин и дробовик остались в кресле. Сам тоже отошел в переднюю часть салона, стараясь не делать резких движений.

Оборотень по-прежнему сверлил нас своим жутковатым взглядом, а Пахом помогал отцу напяливать шлем. Затем молодой ведун поменял баллон на спине скафандра, делая это под заунывный бубнеж инструкций. Указания старика сводились к тому, чтобы сын без приказа не вздумал поднимать его наверх.

Второе погружение прошло точно так же, как и первое, если не считать напряженной атмосферы на борту. Сейчас у меня не было возможности понаблюдать за тем, что происходит под водой, поэтому оставалось лишь гадать на основе доступной информации. Поначалу ее было на так уж много, но всего через пару минут навалилось с избытком.

Внизу что-то ухнуло. Катер качнуло, хотя вокруг по-прежнему не было никаких волн. В открытом люке сверкнула подводная вспышка. Раздался непонятный гул.

– Батька, – встревоженно сказал Пахом, поднося ко рту какой-то камень, – что происходит?

Оп-па! А у них тут даже есть магический аналог портативной рации. Не знал.

Что любопытно, о чем-то подобном я спрашивал Зоряна, и в ответ он мне, выходит, соврал.

– Не мешай, – прогудел камень совсем не похожим на ведуна, каким-то деревянно-скрипучим голосом. – Вархаро…

Затем звук оборвался.

Это явно было началом заклинания, потому что через десяток секунд под водой еще раз ухнуло.

Как много мне открытий чудных принес сей суматошный день. Я, конечно, предполагал, что имею дело с законспирированным колдуном, но доказательство получил только сейчас. Ведуны работают с артефактами и заговоры читают в ритуалах. А вот то, что сейчас было, без сомнения, является использованием слова Силы, коим владеют только колдуны.

– Батя! – заорал на ни в чем не повинный камушек Пахом и, наплевав на инструкции отца, включил лебедку.

Увы, пользы от этого было немного. На барабан намотало лишь с полметра троса, а затем его словно кит дернул. Крепление лебедки заскрипело. Пахом никогда не давал повода считать себя дураком и сейчас поступил правильно. Он, как опытный рыбак, отпустил стопор, позволяя тросу с натугой размотаться сантиметров на двадцать. Снизу тянуть перестало, но только до следующей попытки вытащить горе-водолаза. Опять дернуло, да так, что не только заскрипели стальные дуги, но и вся лодка просела. В люк выплеснулась изрядная порция воды.

Пахом сначала беспомощно посмотрел в люк, а затем перевел взгляд на меня. В его глазах плескались боль, страх и мольба.

Мне кажется или сын и крутой ученик ведуна не умеет плавать?

– Ох, грехи мои тяжкие, – простонал я и с максимальной скоростью начал напяливать ласты. – Чиж, гранаты с серебром. Начинку вынь. Две мне, содержимое еще двух начнешь сыпать в люк, когда заработает лебедка. Пахом, как только сможешь, начинай сматывать трос.

Договаривал, уже стоя на коленях у люка. Перчатки пришлось стянуть, чтобы было удобнее работать с начинкой гранат. Корпус Чиж уже раскрутил и вынул два картонных цилиндра, тут же передав их мне.

Сжимая картонки в руках, я, уподобившись тюленю, головой вперед нырнул в люк. Следовало спешить, потому что вода в люке закипела от поднимающегося к поверхности воздуха. Похоже, русалки вскрыли «консервную банку» с колдуном, и если Зоряна еще не распотрошили, то через минуту точно утопят.

Едва ласты вслед за мной вошли в воду, я заработал ими в бешеном темпе, перегружая мышцы ног. Картина внизу впечатляла и пугала, но на страх у меня ни времени, ни права уже не было.

Три русалки-умертвия терзали все еще дергающегося Зоряна. В воде уже змеились призрачные ленты и облачка розового цвета, в которых не сразу-то и узнаешь кровь. Воздух еще выходил из разодранного шланга, но ведуну от этого было не легче.

Через пару секунд стало понятно, как они удерживали водолаза у дна, ведь даже совокупный вес Зоряна и трех русалок не мог дать такого эффекта. Как только Пахом предпринял еще одну попытку подъема, вокруг дерущихся тут же проявились в воде очертания десятка бестелесных русалок, и вся эта группа единым порывом сместилась вниз. Для не такой уж мощной лебедки это действительно запредельная нагрузка. Ну ничего, сейчас мы чуток подправим этот расклад, сразу зайдя с козырей.

Мне все же удалось быстро спуститься ко дну. Конечно, влетать в этот адский клубок я не стал, но, изменив траекторию спуска, пошел по кругу. Из размокшего, а потому легко разорвавшегося картонного цилиндра вслед за мной потянулся шлейф серебряной пыли.

Окружавшая меня вода завибрировала от беззвучного вопля страдающих энергентов. Мистический металл разъедал их силовую структуру, доставляя невыносимые страдания. Особенно это было видно по умертвиям – мертвая белесая плоть в местах касания серебра темнела и распадалась.

Русалки шарахнулись во все стороны, и, словно почувствовав это, Пахом еще раз запустил лебедку. Мне оставалось лишь вцепиться в изодранный комбинезон скафандра и использовать тело ведуна, как жутковатый, сочащийся кровью лифт. Одна из русалок-умертвий, явно пострадавшая меньше всего, рванула на меня и тут же влетела в серебристое облако, оставленное взмахом моей руки. Теперь она точно перешла в разряд наиболее пострадавших, что вылилось в еще один яростный удар ультразвуком и ее паническое бегство.

Все, серебро закончилось, но, если Чиж не будет тормозить, это не станет проблемой. Осип оказался оперативен и точен. Да и не только он. От люка вниз медленно оседало клубящееся в пузырях вырывавшегося из баллона воздуха серебристое облако. А еще у бортов катера в воду упали бутылки с разбитыми горлышками. Они словно рассерженные кальмары оставляли за собой синеватые шлейфы. Со стороны это, должно быть, выглядело потрясающе красиво, но в тот момент подобные красоты не волновали.

Наконец-то туша скафандра подтянулась к днищу катера и шлем уже исчез в люке. Чтобы не усложнять парням работу, я отцепился от ног Зоряна и напоследок осмотрелся. Вроде поблизости никого из русалок не было. Когда и стальные калоши исчезли из воды, я ухватился за края люка и резким рывкомподтянулся, выплевывая загубник трубки, потому что срочно требовалось вдохнуть свежий воздух полной грудью. Только чудом мне удалось вовремя захлопнуть широко раскрытый для вдоха рот и не наглотаться всей той дряни, что вылил в воду Пахом. А все потому, что почти на середине рывка кто-то дернул меня обратно.

Вот теперь можно паниковать. Похоже, одна из русалок разозлилась так сильно, что, наплевав на страдания от серебра и колдовской алхимии, все же решила прикончить меня.

До паники не дошло лишь потому, что в воду со мной вошла половина туловища Чижа, который, словно клещ, вцепился в мои руки. Судя по тому, что парня не утащило в воду полностью, в катере разыгралась инсценировка сказки про деда и репку. Только в данном случае предмет приложения их сил держала не сыра земля, а кто-то более злобный и решительный.

Что именно сместило чашу весов в этом на пару секунд зависшем в мертвой точке противостоянии, я понял только через несколько секунд, когда вывалился на палубу измученной рыбой. Босые ноги красноречиво констатировали тот факт, что и ласты, и резиновые носки перешли в собственность русалки. А ведь она могла вцепиться не в ступни, а в лодыжки!

Пока я приходил в себя, на борту катера развернулась бурная деятельность. Семен уже довел обороты пропеллера до ходового уровня и без команды начал разгонять катер. Пахом в это время решительными движениями кинжала полосовал комбинезон скафандра, чтобы добраться до ран отца. Судя по его относительно спокойным и уверенным движениям, с Зоряном ничего смертельно опасного не приключилось. Да и сам ведун явно начал приходить в себя.

Чиж занимался тем, что внимательно осматривал мой гидрокостюм на предмет повреждений. И только перс, вновь принявший человеческое обличье, с невозмутимым видом развалился на диванчике.

До истока Стылой мы добрались без проблем и так же спокойно спустились к нашему мини-заводику. За всеми этими треволнениями совершенно не заметили, что день почти закончился и близится вечер. А ведь мы даже не обедали, но, только когда сошли с катера и, не оглядываясь, направились к паромобилю, я понял, как сильно проголодался. А еще мучила боль в грубо обработанных дезинфицирующим составом царапинах и перегруженных мышцах ног, заставляя меня переваливаться на ходу подобно утке.

Задерживаться на пирсе смысла не было. С судном разберется Степан, а все остальное, включая истукана – будь он семь раз неладен, – нас совершенно не касается. Пусть этим занимается ведун. Зорян за время обратного пути успел прийти в себя, но так и не сказал ни слова. Просто лежал на диванчике, лишь изредка открывая глаза. Судя по поведению Пахома, который тоже был угрюм дальше некуда, со стариком действительно ничего страшного не произошло.

Вид и у меня, и у Чижа был крайне неподобающим для ресторации, да и для приличного кабака – тоже, так что пришлось терпеть до дома. Ну а там всегда найдется чем набить желудок. На крайний случай имеется сыр, а также копченый окорок и колбасы в холодильной комнате. А еще – пельмени в морозильном ларе.

Я быстро принял душ и, снова смазав царапины спиртом, с наслаждением оделся во все чистое. Затем мы с Чижом дружно принялись уничтожать ватрушки, а обеспокоенный как моим измученным видом, так и общим унынием Корней Васильевич нарезал колбасу.

До копченостей я добраться не успел. В гостиную, как ветер, ворвался суетный Ян Нигульсович и тут же принялся ощупывать меня. Пришлось срочно проглотить наполовину прожеванный кусок, чтобы не подавиться. Чиж продолжал жевать, но при этом избегал смотреть в мою сторону.

Вот тихушник! Сдал меня эстонцу с потрохами.

– Какие раны имеются? – спросил доктор, немного успокоившись.

Он оттянул мне веко и пристально всмотрелся в глаз. Затем потребовал высунуть язык.

– Парочка царапин, – выполнив указания, я все же вернул языку его естественные функции. – Пустяки.

– Это мне решать, – грубо отмел мои предположения доктор. – Снимите рубаху.

– Но, Ян Нигульсович! – возмущенно ответил я. – Мы еще не доели.

– Ничего, – отмахнулся дотошный эстонец. – Истощение вам точно не грозит.

Пришлось подчиниться. Сняв рубаху, я встал ровно, все же бросив злобный взгляд на Чижа.

– И не надо так смотреть на Осипа, – тут же высказался доктор. – Он поступил совершенно правильно. Если у вас была схватка с обитателями Топи, да еще и под водой, нужно провести полный осмотр.

– Полный не надо, – всполошился я. – На мне был гидрокостюм, и разорвали его лишь на локте да на ноге.

Про спину я упоминать не стал, потому что там пострадала только резина, а мою шкуру уберегла кольчужка.

Доктор тут же ухватил меня за правую руку и, чуть обойдя, присмотрелся к царапине, тянувшейся от локтя и почти до плеча. Затем вернулся к своему саквояжу и достал оттуда несколько склянок. Ватной палочкой взял мазки из ран и дополнительно обработал царапины.

Судя по тому, что Ян Нигульсович не стал хвататься за иглу с ниткой, он, как и я, посчитал царапины пустяковыми. Неприятно, что и затягивающий раны артефакт тоже остался в саквояже. Наш глубокоуважаемый лекарь придерживался мнения, что к подобным мерам нужно прибегать лишь в крайних случаях.

Под заунывные наставления доктора я закатал штанину и показал ему царапину на ноге.

Упаковав пробы, Ян Нигульсович поправил очки и внимательно посмотрел на меня.

– Завтра я проверю анализы, и, если меня хоть что-то насторожит, приедете для сдачи крови. Если почувствуете малейшее недомогание, сразу ко мне. А сейчас выпейте содержимое вот этих трех пузырьков.

– Доктор, я только что поел!

Мое возмущение было искренним. Уверен, гадость там несусветная.

– Чудесно, – не обратив внимания на мое ворчание, улыбнулся врач, – эти микстуры как раз нужно пить после приема пищи.

– Может, перекусите с нами?

– Нет, – полностью собрав свой саквояж, возразил Ян Нигульсович и выразительно посмотрел на вредные, по его мнению, копчености.

– Может, тогда по рюмке коньяка? У меня есть французский хорошего года.

– Ну, если только по чуть-чуть, – сдался доктор и с намеком посмотрел на головку сыра, которую Корней Васильевич еще не успел надрезать.

Старый вояка намек понял и тут же взялся за нож.

Коньяк хранился у меня в кабинете. Поднявшись туда, я прихватил не только бутылку, но и портмоне. Увидев этикетку с надписью: «Камю», доктор одобрительно хмыкнул, а вот на портмоне взглянул с возмущением.

– Как можно, Игнат Дормидонтович?! Вы столько делаете для нашей лечебницы! Не вздумайте даже открывать.

Приятно – и его возмущение, и то, как быстро он прибежал, стоило Чижу позвонить с тревожными новостями.

Выпив коньяка и закусив сыром, причем не со мной, а с Василичем, Ян Нигульсович засобирался домой, где его ждет супруга с ужином. Я, конечно, к почтеннейшей Эдвине Раймондовне со всем уважением, но повариха из нее так себе. Не то чтобы неумелая, но ассортимент там не блещет разнообразием. Мне это известно по собственному опыту пребывания в гостях у четы Вяльпе. Задержать бы доктора еще на полчаса – и баба Марфа обеспечит и нас, и его более разнообразными и, что уж греха таить, вкусными блюдами. Но не выдавать же ему все это прямым текстом, а других доводов, чтобы заставить врача пропустить ужин с женой, у меня не нашлось.

Как и предполагалось, наша повариха наготовила шикарнейших яств, которые и притащила к воротам усадьбы. Точнее, притащил ее племянник, который, может, и прошел бы хоть во двор, хоть в дом, но слишком суеверная тетка не велит.

Корней Васильевич выгрузил все на стол, вызвав у меня печальный вздох. Пироги и копчености испортили мне аппетит, а выходка Зоряна – общее настроение. Ноги все еще гудели от экстремальных нагрузок, и идти куда-либо совершенно не хотелось.

Совокупность этих факторов неожиданно напомнила мне о коробках, которые привезли со студии еще три дня назад. За всеми приключениями я совершенно о них забыл.

– Чиж, тащи-ка к нам свою команду. И снедь помогут подъесть, и сюрприз у меня для них заготовлен.

– Какой? – тут же встрепенулся мой воспитанник.

– Приятный, – не стал я раскрывать интригу. Затем посмотрел на стол, который до этого момента казался мне перегруженным. – И заскочи в кондитерскую лавку. Возьми там что-нибудь на свое усмотрение.

– Я мигом обернусь, – выпрыгнул из-за стола Осип, прихватив ватрушку.

Вот уж кому перебить аппетит было попросту невозможно.

– Мигом не надо. Рули аккуратно, особенно когда ребятню повезешь.

В гараж вышли вместе. Чиж умчался на отремонтированном паромобиле, а мы с Корнеем Васильевичем занялись коробками, спрятанными в гаражном чулане.

Еще со времен увлечения делами синемастудии у меня имелся определенный опыт, а у оружейника вообще руки заточены под любую технику, так что разобрались быстро. На стену повесили белый холст, а напротив него на инструментальной тумбе установили небольшой кинопроектор. Питался он от электросети, потому что магические светильники такой мощности требовали слишком частой подзарядки.

Старик, конечно, знал, что такое синематограф, и наверняка бывал в новом городском синематеатре, но нет-нет, да и поглядывал на круглые коробки с пленкой. А там ведь действительно находилось то, чего ни старик, ни большинство обитателей этой реальности еще не видели. По крайней мере, в таком качестве.

К появлению Чижа и его команды все было готово. Вечерело, но окна все же пришлось занавесить. Дети с опаской входили в затемненное помещение. Многие здесь уже бывали, но все равно робели из-за смены внутренней обстановки. Вместо паромобиля центр большой комнаты занимали лавки и стулья. Еще большую сумятицу вносило белое полотнище и проектор.

Вообще-то ребят постарше Осип водил в синематеатр, но там другая ситуация – чопорная и оглушающая.

А вот кому плевать на все эти изыски, так это Бурундуку – новичку в сей небольшой детской общине. Казалось бы, такое прозвище совершенно не подходит худющему семилетнему пареньку, но все становилось понятно, если присмотреться внимательнее. Прямо сейчас он усиленно жевал, откусывая от булочки в правой руке. В левой ладошке пацан сжимал ватрушку, но при этом все равно косился не на странные агрегаты в гараже, а на корзину, которую нес Осип.

Забитого отцом-пьянчугой мальца мы еще не успели ни откормить, ни полностью отучить бояться людей. Ребята старались, но процесс это долгий. Каждый из них прошел похожий путь, начиная с визита в проблемную семью Осипа. В последнее время мне даже не приходилось сопровождать своего ученика. Справлялся сам. Он вполне доходчиво пояснял, что теперь сын или дочь непутевых родителей находятся под опекой детской общины, так что оскорблять и поднимать на них руку не стоит. Он же проводил разъяснительные мероприятия для особо упертых клиентов, даже если весовые категории были разными. Чаще всего жертвы экстремального перевоспитания, сверкая свежим фингалом, бежали к околоточному. Бдительный страж правопорядка внимательно выслушивал жалобщика, согласно кивал, а затем…. выписывал еще один фингал для симметрии, и на этом все заканчивалось.

Город у нас зажиточный и откровенных нищих здесь было мало, так что в помощи нуждались единицы детей, которых и собирал под свое крыло мой сердобольный воспитанник, что неудивительно – сам совсем недавно был точно таким же.

В дела общины я давно не лез, лишь давал деньги и прикрывал от властей. Даже нового учителя Осип нашел сам. Точнее, его подыскала Стеша, которая для своих четырнадцати лет была слишком уж серьезной и предприимчивой.

Я с улыбкой посмотрел на осмелевшую ребятню, суматошно, но без скандалов делившую самые лучшие, по их мнению, посадочные места. Звучали смешки и подколки.

Да, это уже не те затравленные и битые жизнью волчата, которых втайне подкармливал Чиж на старой мельнице, воруя остатки с нашего стола. И все же у меня до сих пор перед глазами стоит картина истощенных, порой избитых детей, одетых в грязное рванье. Тогда их лица не выражали ничего, кроме годами вбиваемого страха перед взрослыми и всем миром.

Тряхнув головой, я прогнал тяжелые воспоминания. С этой публикой дожидаться тишины можно до морковкина заговенья. Так что я просто выключил свет и запустил проектор. Звуки веселой музыки и мельтешение на экране тут же оборвали галдеж.

Да уж, в любой реальности мультики производят на детвору гипнотический эффект. Особенно если это настолько неизбалованная публика.

В прошлой жизни мне не очень-то нравились что советская история о зайце и волке, что американская стычка мышонка с котом. Слишком уж неоднозначными были антагонисты, которых часто было по-людски жаль. Поэтому я заказал сценаристам серию сюжетов об отожравшемся на сметане и рыбе злобном котяре, который живет в доме у богатой, не менее злобной купчихи. За троицей мышат-сирот кот гонялся из извращенного желания убить, а не по причине недоедания. Мышата – два брата и сестра – отличались сноровкой и отвагой, но не проявляли злорадства на грани садизма, как это бывало у американского Джерри.

В самые интересные моменты от детского смеха у меня звенело в ушах. А когда первая серия закончилась и Корней Васильевич включил общее освещение, на местах слышались лишь восторженные шепотки.

Старый оружейник аккуратно толкнул меня локтем и указал взглядом на верстак. Там рядышком, как шерочка с машерочкой, сидели Леонард Силыч и принявший вид маленького человечка Кузьмич. Оба явно пребывали в состоянии легкого потрясения. Ощутив чужое внимание, домовой тут же растаял в воздухе, а кот принял независимый, равнодушный и даже скучающий вид. Но фильм ему явно понравился. Не зря же я попросил художников сделать антагониста очень похожим на главного соперника Леонарда с соседней улицы.

Отсмотрев все три серии, пошли в гостиную ужинать. Как и предполагал, через двадцать минут от былого изобилия на столе не осталось ни крошки и ни капли. Затем Чиж развез осоловевшую от сытной и вкусной еды ребятню по домам. На отремонтированной мельнице они только учились, питались и проводили досуг, а вот ночевали дома у родителей. Это было мое особое условие. После просветительской деятельности Чижа, а также одного несчастного случая с тяжкими телесными повреждениями, полученными особо жестоким папашей, ребятня уже не боялась возвращаться в родной дом.

Глава 5

Вечер в компании детской общины смог исправить настроение, подпорченное взрослыми неадекватами. А как иначе, если видишь перед собой людей, у которых нет ни камня за пазухой, ни пресловутых задних мыслей. Есть только восторженный взгляд на жизнь и прямые, как солнечные лучи, устремления. У Бурундука так вообще имелось лишь одно желание – наесться досыта. Но это пока. Со временем и в нем проснется обычный парнишка с желанием познать этот мир и задать вселенной миллиард вопросов.

Так что следующее утро я встречал улыбкой. Весеннее солнце навевало мысли о насущной необходимости вдохнуть полной грудью свежий воздух. А если объединить это дело с физическими нагрузками, так вообще красота получается.

Настроение действительно было прекрасным. Наполненные приключениями деньки взбудоражили меня, разогнав скуку. Правда, теперь захотелось немного покоя.

Явившийся в наш двор как раз к концу тренировки мальчишка-посыльный вызвал у меня смутное предчувствие того, что до спокойных деньков еще далеко. Нет, в изящной открытке не было никаких тревожных вестей, но интуиция все же заворчала. Послание было от Елизаветы Викторовны. Она решила пригласить меня на семейный ужин. Даже была приписка насчет спутницы, но Лиза могла бы и не извращаться с намеками. Хватало тревожно-заботливого взгляда, которым она смотрела на пьяного Лешу, чтобы понять – женское коварство со стороны Лизы мне более не грозит. Я, конечно, не великий знаток психологии, но и Елизавета в плане лицедейства сильно недотягивает до той же Джулии.

Тогда почему же я напрягся? Да потому что никто в местном высшем обществе не посылает приглашение даже на семейный ужин утром того же дня. Такая поспешность как минимум настораживала. Впрочем, не так уж сильно. В конце концов, меня зовут не на разборку в бандитскую малину.

День выдался суетным. Пришлось заехать на студию и проверить состояние нашей звезды, точнее, обеих звезд. Емельян, он же Эмми, все-таки сподобился вернуть себе образ альфа-самца, хотя и прибегнув к помощи гримера. Без всей этой штукатурки он выглядел бледновато. К Яну Нигульсовичу наш звездный нарколыга не поехал, да я и не настаивал. Личное здоровье, если оно не мешает рабочему процессу, – интимное дело каждого млекопитающего.

А вот Джулии что с гуся вода. Она цвела и пахла, очаровывая всех вокруг, независимо от пола и возраста. Правда, увидев меня, девушка побледнела, но нашла в себе силы сохранить образ беззаботного Бемби. Нужно отдать должное, даже мое присутствие на съемочной площадке не помешало этим двоим прекрасно сыграть сцену, в которой юную дворянку, вздумавшую путешествовать по Амуру, бравый сибирский казак Иван Сыч спасает из лап хунхузов.

Обедали тут же, на студии, потому что Сержу нужно было обсудить со мной кое-какие важные дела. Он опять завел разговор о съемках процесса трансформации оборотней. И мне снова пришлось повторять не единожды высказанные доводы:

– Серж, думаешь, я не понимаю, как это поднимет популярность фильма? Но мы только пленку потратим и кучу денег. Помнишь, что было в прошлый раз?

– Так можно же хотя бы попробовать договориться с церковниками.

– Флаг тебе в руки и перо в то место, которым ты сейчас думаешь, – напутствовал я слишком самонадеянного собеседника. – Это ведь не тебе пришлось объясняться с добрейшим отцом Андрианом.

То была моя вторая встреча с омским инквизитором, и очень надеюсь, что последняя. Старик вызывал во мне смутное беспокойство на грани страха. Даже его вечный спутник брат Савелий и тот, при всей своей телесной мощи и глазах убийцы, не казался настолько опасным. Короткого разговора со священником хватило, чтобы десятки метров кинопленки ушли в топку. Православной церкви совсем не нужно, чтобы обыватели, которые живут вдали от ареала обитания оборотней и прочей нечисти, лишний раз вспоминали о сверхъестественном. А если верить в теорию, что люди своими фантазиями и страхами создают и подпитывают свободных энергентов, то подобная политика имеет стратегическое значение.

Серж порывался сохранить впечатляющие кадры для архива, но я вылил на бедолагу все вызванное инквизиторами раздражение и лично спалил отснятый материал.

Похоже, мои воспоминания и связанные с ними эмоции как-то выплеснулись на режиссера через мой взгляд, и он свернул увещевания. Дальше обед прошел во вполне благожелательной обстановке.

А дома нас ждал сюрприз. Не то чтобы такой уж неожиданный, но я думал, что Пахом будет дольше собираться с духом.

Молодой ведун сидел на лавочке рядом с Корнеем Васильевичем и прикорнувшим Леонардом. Старик и кот нежились в лучах клонившегося к закату солнца.

– Нужно поговорить, – поднимаясь, сказал Пахом.

– Идем в дом, там и поговорим, и выпьем, – радушно предложил я.

– Не сегодня, – мотнул головой ведун. – И так задержался, ожидаючи тебя.

– Хорошо, – не стал спорить я и уселся на лавочку.

Корней Васильевич с кряхтеньем встал и, махнув Чижу, ушел с ним в гараж.

– Ты должен понять отца, он шел к этому всю жизнь, – со вздохом начал Пахом.

– Не мне нужно проявлять понимание, а тебе. – Качнув головой, я направил разговор в совсем другое русло.

Обиды старика меня не волновали, а вот то, куда может завести всю семью Белецких выбранная фанатиком дорожка, очень даже беспокоило.

– И чего же я не понимаю? – удивился Пахом.

– Того, что твой отец задумал глупость, причем опасную и никому не нужную.

– Ненужную?! – вспылил Пахом, за которым я никогда не замечал религиозного фанатизма. – Предлагаешь забыть о крови дедов, которых извели ваши попы? Предлагаешь предать своих богов? Отринуть шанс вернуть их из небытия?!

И все же, как бы ни ярился парень, в нем не чувствовалось настоящего фанатичного безумия – лишь последствия воспитания и убеждений из уст того, кому он доверял безгранично. Но при этом у Пахома наверняка хватало мозгов для вдумчивого анализа.

– Я вообще не собираюсь спорить с тобой на эту тему. – Мой спокойный и даже равнодушный тон сбил вспылившего парня с настроя. – И знаешь почему?

– Потому что в тебе нет ни веры, ни знаний.

Мне оставалось лишь сокрушенно покачать головой.

– Знания? – хмыкнул я, насмешливо посмотрев на молодого ведуна. – Да мы оба даже приблизительно не представляем, о чем говорим. Это спор двух муравьев, которые сидят на огрызке яблока, выброшенного в канаву городской свалки, и рассуждают о судьбах человечества. Но есть то, что я знаю наверняка. Родноверов в империи терпят только потому, что вы безобидны. Не знаю, кого там собирается будить твой папаша, но, если это усилит вас хоть на йоту, инквизиция спалит здесь все к лешему. Да и лешим с русалками тоже достанется. Зорян не такой тупой, чтобы не понимать этого, но что-то все равно застит ему глаза и мутит разум. Пахом, бороться можно с врагом за родину, даже с властью за свободу, но не с теми, кто верит в других богов. Когда фанатик сходится с фанатиком, проливается столько кровищи, что уже без разницы, кто и какие светлые идеалы отстаивал. Лично я не стану вмешиваться только потому, что знаю возможности своих подружек-русалок. Так что, если не хочешь, чтобы Зорян сгинул в том болоте, попытайся остановить его. И говорить тебе прежде всего нужно не с отцом, а с матерью. Поверь, друг, мне очень не хочется дожить до того момента, когда придется прятать у себя твоих сестер от дядек в рясах с добротой в глазах и крюками в руках.

– Попробую, – неожиданно согласился Пахом и протянул мне руку. – Пусть батька и злится на тебя, но я не забуду, что ты сделал для него и для меня. Понадобится помощь – зови. К нам пока ездить не нужно. Если что, передай весточку через аптекаря.

– И ты не забывай о друзьях, которых у тебя в этом доме точно больше одного, – крепко пожал я руку неплохому в общем-то парню. – Но давай в следующий раз обойдемся без недомолвок и секретов.

Разговор вышел неловким, но благодаря ему с моей души упал увесистый камень. И это очень хорошо. Когда за спиной меньше всякого нехорошего груза, вперед шагается значительно легче и веселее.

К вполне заурядному званому ужину я готовился так, словно собирался на императорский бал. Фрак, конечно, не надел, но достал из шкафа свой лучший костюм. Его мне сшили костюмеры со студии, а Серж притащил с собой из Москвы действительно крутых спецов.

Вечер начинался вполне прилично, даже немного чопорно. Дворецкий, явно одолженный Лизой у родителей, проводил меня в столовую, где уже поджидали супруги Вельц. Леша вырядился в мундир, а Лиза – в кремовое платье, которое ей очень шло. Затем были расшаркивания с поклонами, комплиментами и целованием ручки.

Хорошо, что подкрепился со своими домочадцами, потому что за этим столом не то что жрать, даже нормально есть не положено. Тут можно только кушать, а точнее, клевать по зернышку всякие изысканные деликатесы. Вкупе с ничего не значащими разговорами все это создавало крайне унылую и благообразную до оскомины обстановку. Хорошо хоть между нами троими не осталось былого напряжения. Супруги явно успели объясниться и разгрести все те психологические завалы, что портили им жизнь.

Но тень неловкости все же осталась. Так что я даже обрадовался, когда Лиза резко сменила тему, причем удивив не только меня, но и супруга:

– Игнат Дормидонтович, говорят, что вы часто сталкиваете с разными мистическими явлениями.

– Ну, это смотря что называть мистикой, – уклончиво ответил я, но Лиза не унималась:

– А вам доводилось иметь дело с призраками?

Оригинальный вопрос, а тон, которым он задан, – и подавно. Это явно не праздный интерес или простое желание развеять скуку.

– Знаете, Елизавета Викторовна, мне многое пришлось повидать, а вот призраки не попадались. Причем я имею основание предполагать, что оных не существует вообще. Или у вас есть иные сведения?

Какой-то хитрый прищур Лизы заставил меня задать уточняющий вопрос. Обычно так смотрят, когда знают нечто, неведомое собеседнику.

– Если честно, приглашение на ужин отчасти касается этой истории, – с нотками раскаяния заявила мадам Вельц.

Месье Вельц тут же напрягся и даже одарил супругу возмущенным взглядом. Заметив реакцию мужа, Лиза встала и, зайдя за спинку его стула, положила ладони супругу на погоны, чуть тронув пальцами шею над воротником. Леха тут же сдулся, как проколотый воздушный шарик.

– Это очень печальная история, – почему-то шепотом продолжила Лиза. – Вы ведь помните, что однажды я хотела уйти в монастырь?

Леша встрепенулся и накрыл ее ладонь своей.

Вот это номер! Похоже, Лиза рассказала мужу об изнасиловании. Не факт, что это разумное решение. Впрочем, судя по реакции Лехи, он принял все вполне адекватно.

– Отец благодаря вашему совету нашел хорошего специалиста, и тот убедил меня не поступать столь скоропалительно. Но я все равно время от времени посещаю монастырь и по мере сил помогаю страдалицам. Две недели назад встретила там совершенно разбитую горем молодую женщину. Я утешала ее, как могла, и Светлана открылась мне.

Лиза вздохнула и заговорила так, словно рассказывает сказку:

– Она родилась в Тамбове в семье купца первой гильдии. Мать умерла при родах. Там не нашлось хороших врачей. Убитый горем отец увез свою кровиночку в Топинск. Здесь она росла в любви и заботе, не зная ни в чем отказа. Даже когда влюбилась в простого студента из небогатой семьи, отец не стал противиться счастью дочери. Через год у них родилась чудесная малышка. Света души в ней не чаяла. Не подпускала к Ирочке ни нянек, ни прислугу. Сама кормила и сама купала. Однажды она забыла в детской любимого утенка дочки и оставила ее в ванной всего на минутку, а когда вернулась, увидела, что та утонула.

Лиза еще раз вздохнула, промокнула выступившие слезы платочком, и, собравшись с силами, продолжила:

– Явившийся без промедления Ян Нигульсович не смог ничем помочь. Безутешная мать хотела покончить с собой, но прислуга вовремя спохватилась и вынула ее из петли. Это случилось две недели назад, а спустя несколько дней в их доме появился призрак Ирочки. Светлана сочла это знаком и начала готовиться к постригу. Мужа видеть не хочет, впрочем, как и отца.

На этом рассказчица взяла паузу, достойную великой манипуляторши Шахерезады.

– Очень печальная история, – не стал я противиться ее замыслу. – Но почему вы рассказали ее именно мне?

– Света не может вынести, что погибшая по ее вине дочь все еще скитается по их дому.

– Это не ответ на мой вопрос, – вежливо парировал я.

– Ну, я подумала, что такой опытный человек, как вы…

Подумала она.

– Тут нужен скорее священник, – вздохнув, ответил я.

– Матвей Ростиславович – отец Светы – кого только ни приглашал. И попов, и колдунов всяких. Никто не справился. Может, у вас получится увидеть хоть что-нибудь, что прольет свет на эту страшную историю?

– Дорогая, – вмешался в разговор безмолвный до этого момента Леша, – Игнат способен увидеть только убийство, и то лишь в течение суток после происшествия. А тут – несчастный случай, и прошло целых две недели.

Так-то оно так, но этот рассказ зацепил меня своей неправильностью. О том, что призраков не бывает, высказывались не только священники, но и родноверы с энергетиками. А когда сии господа в кои-то веки сходятся во мнениях, то это ли не признак состоятельности теории? К тому же смущал тот факт, что грамотные специалисты, а других купец первой гильдии и не пригласил бы, не смогли исправить ситуацию. Это наводило на определенные подозрения.

– Игнат Дормидонтович, – прервал мои раздумья голос Лизы, – о чем вы задумались?

Глазастая дамочка заметила мою озадаченность.

– О том, что мне все-таки стоит навестить этот дом. Только кто меня туда пустит?

– Я договорюсь с Матвеем Ростиславовичем, – тут же оживилась Лиза. – И когда вы сможете это сделать?

– Да хоть завтра, – не стал я кочевряжиться.

– Вам нужно подготовиться, – понимающе покивала Елизавета.

– Ну не то чтобы подготовиться, но не ехать же прямо сейчас. Не прерывать же нам такой чудесный ужин?

– А нам и не нужно никуда спешить. Призрак всегда появляется ровно в полночь. – Глаза Лизы загорелись огнем авантюризма. – Я сейчас позвоню Матвею Ростиславовичу, и, если он согласится, мы успеем спокойно закончить ужин и приготовиться.

– Елизавета Викторовна, – нахмурился я, причем на пару с Лехой, – все верно, но слово «мы» мне категорически не нравится.

– Да, дорогая, это было бы крайне неуместно и даже опасно, – с интонациями престарелого супруга заворчал Леша.

Он даже встал со стула и посмотрел в глаза жене. И явно увидел там нечто крайне настораживающее. Я ей в глаза не заглядывал, но по выражению лица понял, что еще чуть-чуть – и Лиза разочаруется в своем спутнике жизни.

– Думаю, два бравых полицейских сумеют защитить одну женщину, – очень мило, даже кокетливо, но решительно заявила она.

Леша встрепенулся и перевел взгляд на меня.

– Действительно, Игнат, не думаю, что в центре города может случиться что-то плохое.

Ну да, сейчас он ее не то что в дом с привидением, в преисподнюю готов сопроводить, только бы не упасть в глазах обожаемой супруги. В принципе, они оба правы. Если верны мои догадки, то максимум, что нам грозит, так это испуг непредсказуемой степени, возможно сопровождающийся легкими телесными повреждениями.

– Хорошо, – обреченно вздохнув, согласился я, – но слушаться меня без возражений. Одно слово – и вы, Алексей Карлович, хватаете обожаемую супругу в охапку и пулей покидаете здание.

Лиза фыркнула, явно представив себе эту картину.

Если честно, согласился я именно потому, что давно не видел ее такой оживленной и целеустремленной. Сейчас молодая женщина выглядела почти так же, как тогда, когда подбивала меня на спуск с самой крутой снежной горки в городе.

Елизавета тут же побежала звонить купцу, а когда вернулась, ужин был безнадежно скомкан, перейдя в лихорадочные приготовления. Я уехал домой, чтобы переодеться в свой полевой комплект одежды – мало ли чем мне придется заниматься в доме, где никто не живет. Чиж конечно же увязался следом. Он же при поддержке Корнея Васильевича запихал в паромобиль кучу оружия и даже гранаты. Хорошо хоть ограничились светошумовыми и с серебряной начинкой.

У дома, находившегося в районе, где предпочитали селиться богатые купцы, мы оказались в четверть двенадцатого. Супругов Вельц еще не было. Они прикатили чуть позже на извозчике. Я бы уже давно подарил другу паромобиль, но семья полицейского следователя и дочери уездного судьи не могла позволить себе подобную демонстрацию богатства. Сам судья разъезжал на шикарном паровике, но его официальные доходы вполне позволяли подобные траты. Чего не скажешь о жалованье Леши. Став следователем, он даже вынужден был продать свою крохотную долю в нашем заводике, да и та ушла на дом для молодой семьи.

И вообще, пока что паромобили могли позволить себе лишь действительно богатые люди. К примеру, такие, как Куприянов Матвей Ростиславович. Он-то явился раньше всех на самой дорогой модели, произведенный на нашем заводике еще до того, как тот перебазировался в Омск.

Богатырского вида мужик с окладистой бородой выглядел изрядно потрепанным жизнью. И седины в его волосах немало, да и сутулился купец, словно нес огромный груз. Что неудивительно – мало того что потерял внучку, так еще и дочка вот-вот окажется вне доступности отцовской любви. Он смотрел на меня настороженно и без какой-либо надежды в глазах, но поздоровался все же вежливо и по всем правилам приличия. Когда явились супруги Вельц, Куприянов открыл дверь двухэтажного каменного дома большим ключом и пустил нас внутрь.

Да уж, первое впечатление действительно навевало мысли о доме с привидениями. Казалось, что люди покинули его десяток лет назад, а ведь прошло всего две недели. Впечатление усугубили белые полотнища, покрывавшие мебель. Даже яркий электрический свет не мог развеять гнетущую атмосферу.

Из прихожей через коридор мы попали в большую гостиную, где и расположились. Матвею Ростиславовичу было тяжело, но он все же проявил радушие – снял полотнища с диванчика и двух кресел, предложив нам присесть. На ногах остался только Чиж, внимательно осматривавшийся вокруг.

Все присутствующие напряженно уставились на большие напольные часы, щелчками маятника мерно отсчитывавшие оставшиеся до полуночи десять минут. За это время никто так и не промолвил ни слова.

Первый удар часов заставил вздрогнуть всех, даже меня. Дальше – больше. Когда отзвучал двенадцатый удар, не только воцарилась оглушающая тишина, но и выключился свет. Причем во всем доме. А вот фонари на улице по-прежнему работали.

Детский смех с нотками безумия ударил по нервам еще сильнее. Признаюсь, на несколько секунд у меня даже волосы зашевелились, но, когда завибрировал подаренный профессором Нартовым амулет, спокойствие вернулось в полной мере. Пока мои предположения подтверждались. Посмотрим, что будет дальше. Во тьме вспыхнул луч фонаря запасливого Чижа. Затем Матвей Ростиславович, явно уже привыкший к подобным явлениям, встал и, чиркнув спичкой, зажег свечи в канделябре.

Внезапно пискнула Лиза. Прижавшись к мужу, она огромными глазами смотрела в сторону двери, ведущей из гостиной вглубь дома. Проследив ее взгляд, я увидел, как свет свечей показал стоящую в темном провале отрытой двери маленькую девочку в традиционном для ее возраста платьице. Ее бледное лицо и пронзительный, обвиняющий взгляд не сулили всем присутствующим ничего хорошего.

Отчетливо услышав, как скрипнули зубы измученного горем деда, я тут же обратился к нему:

– Матвей Ростиславович, успокойтесь. Это не ваша внучка. Ее душа уже давно пребывает с Господом нашим в покое и благости. – Сам не знаю, почему я заговорил словно по Писанию, но реакция старика показала, что слова подобраны верно.

Он расслабился и настороженно глянул на призрак, который нахмурился еще больше и зло посмотрел уже на меня.

Мозаика сложилась окончательно. Кого простой поп не сможет вывести, а ведуны и колдуны не тронут вообще ни под каким предлогом? У кого есть такая власть над домом и всем, что в нем находится, вплоть до электропроводки? Кто способен принять любой вид по своему желанию?

– Может, хватит измываться над людьми, хозяин? Ты ведь хочешь нам что-то сказать?

После моих слов фигурка девочки задрожала, как отражение на воде, потревоженной рябью от легкого ветерка, и через секунду мы смотрели на невысокого мужичка в расшитом серебром кафтанчике поверх простой рубахи и таких же незатейливых портов. Лапти и помятый картуз на всклокоченной шевелюре гармонии этому наряду не добавляли. Домовой недовольно покачал головой, затем призывно махнул мне рукой и ушел вглубь темного коридора.

За моей спиной шумно и облегченно выдохнул купец. Его горе меньшим не стало, но была выдернута заноза, не дававшая потихоньку заживать душевной ране. И что-то мне подсказывало, что это только начало.

Покосившись на едва отошедших от испуга супругов Вельц, я подмигнул им и направился следом за домовым.

Кто бы сомневался, что он приведет меня в ванную комнату. Домовой стоял посреди облицованного плиткой помещения и требовательно смотрел мне в глаза.

– Ну и что ты от меня хочешь?

Домовой злобно сжал кулачки, а затем спародировал Илью Муромца с картины Васнецова, приложив козырьком ко лбу свою крохотную ладошку.

– Извини, друг, но прошло две недели, а я тяну только на сутки.

Маленький человечек раздраженно топнул ножкой. Это выглядело бы смешно, но смеяться над домовым духом в его обители не самая разумная идея.

– Хорошо, не надо так психовать, – решил я не спорить и присел в позу, которую мастер Ито называл «кидза».

Глубокий вдох и медленный выдох. Затем – попытка запустить руны видока, которая ожидаемо ни к чему не привела. В данном месте уже давно не осталось того рубца на ткани мироздания, который возникает после убийства. А может, и не было никогда.

Открыв глаза, я собрался высказать домовому все, что думаю о его умственных способностях, и тут же отшатнулся, едва не упав на спину. Домовой подошел вплотную. Даже в такой позиции он был ниже меня, но все же сумел дотянуться ладошками до моих висков.

Руны видока активировались без моего участия. Мир мигнул и изменился. Качество видения было ниже того, к чему я привык. Сама ванная комната виделась четко, а люди в ней казались полупрозрачными призраками. Словно кто-то стер героев картины ластиком, оставив нетронутым фон.

Я видел двух призраков – девочка в ванной и купающая ее мать. Попытка присмотреться к лицу женщины неожиданно дала неплохой результат. Призрачная голова налилась жизнью и красками, так что удалось отчетливо рассмотреть черты лица. Но продлилось это недолго.

Мать продолжала купать свое дитя, но внезапно встала и выбежала из комнаты. Девочка осталась в ванной, и не похоже, что собиралась тонуть. Когда в комнате снова появилась женская фигура, я подумал, что вернулась мать, но этот призрак был немного выше. Девочка протянула руки к незнакомке, которая после небольшой паузы решительно шагнула вперед.

Я сконцентрировался и четко увидел красивое лицо брюнетки с тонкими чертами, чувственными губами и родинкой над верхней губой. Но эта красота была искажена, можно даже сказать изуродована полубезумной гримасой.

Смотреть на то, что должно произойти дальше, у меня не было ни малейшего желания. Резкое движение разорвало транс. Я медленно, словно древний старик, поднялся на ноги.

Судя по всему, лицо у меня было еще то, потому что Леша с Лизой, истуканами замерев в дверях, смотрели на меня с неподдельной тревогой. Им я ничего говорить не стал. Хотел все выложить стоявшему за спинами моих друзей купцу, но вовремя одумался.

– Алексей Карлович, прошу вас, проводите вашу супругу к экипажу. Мне нужно поговорить с Матвеем Ростиславовичем.

– Но в чем дело?

Кто бы сомневался, что слишком настырный следователь даже не подумает никуда уходить.

– Леша, – понизив голос, добавил я, – тебе не нужно этого знать.

– Не согласен, – мотнул он головой, аки норовистый жеребчик.

И тогда я перевел взгляд на Лизу. А вот она все поняла правильно и тут же уволокла возмущающегося мужа прочь из дома.

В коридоре кроме меня остались только купец и Чиж.

– Матвей Ростиславович, – сказал я, глядя на насторожившегося, как рысь в засаде, купца. – Вашу внучку убили, и дочь к этому совершенно непричастна.

Стоявший передо мной человек начал преображаться похлеще оборотня. Давно известно, что ярость – лучшее лекарство от горя. А если суметь достичь катарсиса в мести, то преодолеть последствия несчастья удастся намного легче. Всего минуту назад это был практически живой труп без цели в жизни, ждущий от будущего лишь безнадеги и новых потерь. Сейчас же я видел хищника, который стал купцом первой гильдии не за красивые глазки.

– Кто? – сдавленно прохрипел купец.

– Я скажу вам это через десять минут, когда проверю кое-что и задам пару вопросов.

– Кто?! – взревел Куприянов, ухватив меня за грудки.

Ему под ребра тут уже уперся ствол револьвера.

– Дядя, ты бы ручонки убрал. Не ровен час, пальчик-то у меня дрогнет, и будет у тебя в боку лишняя дырочка, – тихо и пугающе ласково предупредил Чиж.

Я даже узнал змеиную манеру речи, которую мой воспитанник скопировал у нашего общего знакомого вампира. Купца проняло. Подействовали и упирающийся в ребра ствол, и голос, которым заговорил с виду неопасный малец. Да и мое спокойствие тоже возымело успех.

Куприянов отпустил мой пиджак и отступил на шаг.

– Простите, – выдохнул он, но продолжал сверлить меня взглядом.

Мои опасения подтвердились. Если бы я назвал убийцу прямо сейчас, желание отомстить вышибло бы из головы купца любое разумение. И он мог тут же отправиться резать пока неизвестную мне женщину. А я еще и сам не понял, как отнестись к увиденному в трансе.

Домовой явно показал мне то, что хотел. Несмотря на все мои познания о свободных энергентах, как из личного опыта, так и почерпнутые в общении с профессором Нартовым, называть себя специалистом точно не стану.

А что, если дух подсунул мне в фальшивом видении образ той, кого попросту не любил и считал проблемой для подопечной семьи? Может же такое быть? Да кто же его знает. Да уж, дилемма.

Плюс ко всему мои показания в таком виде суд попросту не примет, и не факт, что Леша или даже полицмейстер, решив тряхнуть стариной, сумеют расколоть дамочку.

И еще один довод. Купец, даже если незнакомку осудят, точно не успокоится и попытается ее убить. Получится это у него или нет, вопрос открытый, но после огласки он точно станет главным подозреваемым с серьезными шансами угодить на каторгу. А лично мне кажется, что бед для этой семьи более чем достаточно.

Что же, остается еще один вариант, но он мне не очень-то нравится.

– Хозяин, – позвал я домового, глядя куда-то в потолок, – верни-ка освещение. Темно тут у тебя.

Дух откликнулся практически сразу, и в доме опять зажегся свет.

Было бы неплохо осмотреться и выяснить, каким образом убийца незаметно пробралась в ванную, а затем так же исчезла из дома, но принятое решение делало подобные изыскания попросту бессмысленными.

– Матвей Ростиславович, домовой показал мне, как некая дама вошла в ванную, когда ваша дочь ушла за игрушкой.

– Кто? – теперь уже намного спокойнее спросил купец.

– Сразу скажу, что у меня есть сомнения насчет достоверности этой информации. И пока мы все не проверим, я не позволю никому навредить.

В ответ купец лишь кивнул.

– Высокая брюнетка. Красивая. С родинкой над губой.

– Зинка, гнида! – скрипнул зубами Куприянов.

– Кто она?

– Вадим нашел Светочке учительницу французского. В Париж ему, стервецу захотелось! Удавлю обоих.

– Матвей Ростиславович, я вас предупредил. – Мой жесткий тон немного охладил купца.

– А какправду-то узнаешь, коль она отпираться будет? Разве что понаблюдаете, как я ее резать стану.

– Никто никого резать не будет. Мы сделаем по-другому, – совершенно спокойно парировал я, потому что понимал состояние этого человека. – У вас ведь найдутся надежные и проворные люди?

В ответ Куприянов тут же кивнул. Ну конечно. Чтобы у купца, промышляющего в таком непростом месте, как Топинск, да не было под рукой парочки головорезов.

– Пусть они привезут эту вашу Зинаиду сюда. Думаю, коль уж домовой так старался привлечь наше внимание, он не откажется устроить еще одно представление ради благого дела. Хозяин, ведь не откажешься?

В углу что-то пискнуло, что было расценено мной как положительный ответ.

Похоже, силенок у местного домового все же маловато. Кузьмич при желании может так встряхнуть дом, что не всякое землетрясение справится. Да и поленьями кидается, что заправский игрок в городки. А этот сподобился только на иллюзии, имитацию жутковатого смеха да переключение сетевого рубильника. Возможно, именно из-за слабости он не смог помешать убийце, вот теперь и бесится.

Едва дослушав мое предложение, купец пулей выскочил из дома, и через минуту его паромобиль, рассерженно пыхтя, унесся в ночь. Я тоже покинул здание и принялся уговаривать друзей отправиться домой. Лиза, явно повинуясь женской интуиции, возражать не стала и почти силой уволокла мужа в коляску. Тот напоследок проворчал что-то насчет завтрашнего дня, но все же подчинился.

Чиж по моей команде увел наш паромобиль в ближайший переулок.

Купца с подручными мы прождали два часа. Когда в окнах блеснул свет фар, я вскочил с диванчика и сказал в пространство:

– Хозяин, свет гаси. И готовься пугнуть гостью.

Освещение тут же пропало, и в темноте захихикал детский голосок. Ведь знаю, что это имитация, но все равно жутко.

Купец вошел в дом один.

– Привезли. Что дальше?

– Привяжите ее вон к тому стулу. Дайте возможность смотреть, слышать и говорить, но предупредите, чтобы не орала. Нам лишний шум не нужен, – в тон собеседнику рублеными фразами ответил я, указывая на кресло с высокой спинкой, которое сам же и поставил прямо напротив коридора, ведущего в сторону ванной комнаты.

Когда купец ушел, я отступил в угол возле двери в прихожую. Помещение освещал лишь пробивающийся через окна слабый свет уличных фонарей, так что эта часть комнаты была залита чернильной тенью.

Куприянов вернулся в сопровождении двух подручных-крепышей. Они вели кого-то, одетого в пеньюар и с мешком на голове.

Крепыши начали сноровисто привязывать дергающуюся и мычащую пленницу к креслу, а купец отступил ко мне в тень. Оставшийся рядом с женщиной детина снял мешок и вытащил кляп, но перед этим злобно зашипел ей на ухо:

– Ежели вздумаешь голосить, язык отрежу.

Она и не стала.

Следующая пара минут прошла в относительной тишине, прерываемой только всхлипыванием пленницы, а затем прозвучал смех домового. Нам-то что, а вот Зинаиду проняло до самой печенки.

– Кто здесь?! – взвизгнула она, забыв о предупреждении похитителя.

Женщина явно хотела сказать что-то еще, но лишь сдавленно засипела, когда увидела призрак девочки.

– Нет, – выдавила она из себя. – Нет! Изыди!

А затем начала молиться. Неужели решила, что Бог услышит молитву из таких уст, особенно когда его просят не о прощении, а о спасении и защите? Ни раскаяния, ни покаяния.

– Нет! – перешла практически на ультразвук дамочка, когда домовый в образе девочки с бледным лицом и потусторонним взглядом шагнул ближе, протягивая ручонки. – Нет! Я не виновата! Я не хотела!

Голос сорвался, и Зинаида захрипела с истерическими нотками:

– Мне пришлось. Он бы вас не бросил.

А вот теперь – точно все. В смысле я услышал то, что мне нужно. Дальше пусть купец разбирается сам.

И все же сразу уйти мне не дали. Похоже, страх пробил трещину в разуме детоубийцы, и она истерично заорала:

– Сгинь, мерзкая тварь!

Скрип зубов купца был слышен, наверное, даже на улице. И не только его одного взбесили резкие слова убийцы. Изображающий девочку домовой начал меняться. В его глазах появился какой-то неживой огонь, а рот расширился, обнажая жуткие зубы. Призрак рванул вперед, словно желая впиться этими зубами в горло жертвы.

Дамочка завизжала, как кролик, которого схватил лис, и вдруг затихла. Призрак ожидаемо прошел сквозь тело и стул, даже не сдвинув их с места. Слабоват еще домовой, но есть у меня предчувствие, что благодаря этим приключениям и подпитке людскими страхами силенок у него прибавится.

В помещении воцарилась гробовая тишина, но затем она словно взорвалась от безумного хохота Зинаиды.

– Тебя нет. Я убила тебя. Тебя нет! Утопила, как кутенка! Тебя нет!!! – прерываясь на приступы хохота, визжала обезумевшая женщина.

В том, что она повредилась умом, не было ни малейшего сомнения. Слышать это было выше моих сил, и я, поманив купца за собой, вышел в прихожую.

– Что же, Матвей Ростиславович, вот все и закончилось. Даже не пришлось марать руки.

– Думаете, я оставлю ее в живых? – рыкнул купец, явно не удовлетворившись такой местью.

– Она свое получила. Такая жизнь хуже смерти. Высшие силы дают вам знак, избавив от необходимости брать грех на душу. Вам сейчас нужно думать не о смертоубийстве, а о том, как помочь дочери. Мне кажется, открывшаяся правда принесет ей пусть и небольшое, но все же облегчение. Может, удастся отговорить от пострига. Да и с зятем побеседуйте, возможно, он и не причастен к преступлению этой безумной девицы. Не факт, что у них даже интрижка была, но тут уж не мне судить.

Дожидаться, пока на купца снизойдет просветление, я не стал и быстро выбрался наружу. Мне его благодарность без надобности – главное, что все получили по справедливости, включая деда и мать бедной девочки. Теперь им не придется нести тот груз, который они не заслуживали. Что же касается зятя, то мне его судьба абсолютно не интересна. Пусть он и не злоумышлял против собственного ребенка и даже не состоял с убийцей в интимной связи, но именно этот идиот привел чокнутую дамочку в дом, где жили те, кого он должен был защищать всеми доступными способами.

Глава 6

Несмотря на то что ночью мне снились и домовой в образе девочки, и Зинаида в виде призрака, выспался я вполне неплохо. И все же образовавшаяся череда беспокойных дней настораживала, заставляя подспудно ждать очередной пакости. Когда заканчивали утреннюю тренировку, все время косился в сторону ворот, не явится ли какой курьер.

Не явился, так что к завтраку я спустился успокоенным и с ясным взглядом в будущее. Дел на сегодня запланировано не было, так что остался дома с намерением разобрать скопившую документацию – от бухгалтеров синемаконцерна и присланную финансовым директором Омского сборочного завода.

Убедившись, что все мои прогрессорско-инвестиционные проекты работают исправно и приносят неплохую прибыль, я выбрался под солнышко во двор к своим домочадцам. И стар, и млад, и даже усато-полосат расположились на большой лавочке, ведя неспешную беседу. Дед поучал мальца жизни, а мудрый кот подфыркивал в нужных местах.

Я присел с краешка, но включиться в воспитательный процесс не успел – в калитку постучался почтальон. Чиж быстро сбегал за свежей корреспонденцией и принес ее мне.

«Топинский вестник» проявил удивительную расторопность и на первой же странице поместил полную мрачной интриги статью о некоей Зинаиде Проскуриной. В сем опусе раскрутили жуткую историю, в которой оная девица прямо в неглиже явилась на кладбище, где и пыталась разрыть могилку недавно усопшего ребенка. При этом вопила на всю округу, пытаясь выпросить у покойницы прощение за то, что утопила ее в ванной. Также просила не приходить к ней по ночам. Откровения явно скорбной умом девицы до заикания перепугали не только многое повидавшего кладбищенского сторожа, но и явившегося на свист сторожа околоточного. Вдвоем они попытались оттащить умалишенную от могилки, но та вырывалась и даже кусалась. А еще оба мужчины утверждали, что видели призрак покойного ребенка.

Статья получилась впечатляющей. Автор не только нагнал жути, но и вспомнил о недавней трагедии в доме, где проживала дочь купца Куприянова с супругом. Репортер явно губил свой талант, работая в уездном издании, а не творя мистические романы. С призраком он, конечно, загнул – домовой на кладбище точно не явится. Они покидают свои дома крайне редко, да и отлучаются очень недалеко. Меня интересовал другой вопрос – это подручные купца отвезли детоубийцу на погост или она сама туда явилась?

Отложив газету, я взялся за письма. Оных имелось в наличии аж две штуки. Первым было приглашение на благотворительную ярмарку.

Еще бы они упустили возможность вытрясти из меня немного денег. Много этим клушам я не дам. И без них найду, как помочь тем, кто нуждается. Сам удивился тому, что письмо вызвало укол раздражения. В последний год приглашали только вот на такие мероприятия. Дни ангела, свадьбы и просто званые вечера обходили меня стороной. Конечно, если не считать празднеств в доме судьи. Явной вражды топинская элита не выказывала. При встречах все доброжелательно раскланивались, но все же не решались проявлять, так сказать, официальную симпатию – боялись, вдруг моя вражда с императрицей выйдет им боком. Я их конечно же не винил, но все равно не очень приятно чувствовать себя белой вороной.

Второе письмо обратного адреса не имело. Оно тоже содержало приглашение, но совсем иного толка.

– Однако, – хмыкнул я, прочитав послание.

– Что-то интересное? – с показным равнодушием поинтересовался Корней Васильевич.

– Меня тут приглашают на свидание в Соловьиную рощу.

– О как, – не особо удивился старик. – Небось ваша вертихвостка?

– Корней Васильевич, вот не понимаю я вашего ворчания. Можно подумать, сами в молодости не заводили интрижек.

– Так то я, – не унимался старый вояка. – Кто ж упрекнет мужика, попавшего в солдатчину, ежели он пристроится под бочок к скучающей вдовушке? А вам, Игнат Дормидонтович, самое время жениться да детишек завести. Неужто до старости один куковать собрались? Кому мильены свои оставите?

– Найду кому, – улыбнулся я. – А пока все же откликнусь на приглашение, тем более обещают увлекательную поездку.

– Увлекательную? – тут же встрепенулся Чиж.

– Да, – улыбнулся я, глядя на воспитанника, – поэтому тебе там делать нечего. И вообще, я до вечера собираюсь сидеть дома, так что можешь прямо сейчас идти по своим делам.

– Понял, – оживился Осип. – Кое-что захвачу и побегу.

Вскочив с лавки, он убежал в дом.

– Вот вы неугомонные, – вздохнул Корней Васильевич, явно вспоминая свою молодость. – Тоже небось к зазнобе какой побежит.

Что-то разворчался наш старик. Интересно, как бы он отреагировал на вечеринки у бассейна с девчонками в бикини, которые любил устраивать мой начальник в другой реальности. Думаю, Корней вполне мог побежать за батюшкой, чтоб тот совершил массовое изгнание бесов. Кстати, мысль не так уж плоха. Нет, я не о том, чтобы позвать гулящих девок и обрядить их в бикини, а насчет бассейна да с гидромассажем.

Помечтав пару минут под ласковым весенним солнышком, я ушел в кабинет, где посвятил несколько часов чтению парочки новых сценариев, которые Серж отобрал из той горы макулатуры, что шлют ему со всех концов страны.

Чтиво неожиданно увлекло, особенно история о компании сибирских гимназистов, раскопавших старинный тюркский курган и нашедших там мумию, увешенную золотыми украшениями. Расхитители гробниц радовались свалившемуся на них богатству ровно до того момента, как мумия ожила да начала жрать их почем зря.

В принципе, почти стандартный ужастик из моей родной реальности, но кое-что все же зацепило. В группу кладоискателей затесался бывший семинарист, и он молитвой и крестным знамением сумел упокоить монстра. Правда, при этом спас только одного товарища из десяти.

А что, если чуток переделать историю и ввести в нее некоего святого отшельника? Так можно и задобрить церковников, и навешать им лапши на уши, что этот фильм послужит предостережением всем и каждому о том, что связываться с мистиком – себе дороже.

Да под таким соусом есть шанс подать и съемку частичной трансформации оборотня! И даже незавершенный процесс даст картинку, от которой любой голливудский гример удавился бы от зависти на одной веревке с художником по спецэффектам.

За этими планами и фантазиями прошел почти весь день. Даже на обеде я сидел задумчивый и жевал без аппетита. А когда большие часы в гостиной пробили пять пополудни, пришлось стряхивать с себя творческое наваждение и приступать к сборам. Я, конечно, не кисейная барышня, чтобы по несколько часов вертеться у шкафа с одеждой, но задуматься все же пришлось. Хочется выглядеть хорошо в глазах дамы, при этом чувствовать себе свободно в условиях пикника. Остановился на полувоенном стиле.

В «Старом охотнике» даже пояснять ничего не пришлось. Распорядитель, едва увидев мой наряд, тут же заверил, что сей момент будет все собрано для пикника в лучшем виде. Так оно и оказалось. Я лишь успел посмаковать неплохой ореховый ликер с кофе, как рядом материализовался половой с увесистой корзиной. Он же и отнес припасы в паромобиль.

В романтическом послании, конечно, была сохранена интрига, особенно отсутствием подписи, но я совершенно не удивился, когда у цветочного павильона рядом с «Пассажем» заметил фигурку Риты в легком серебристо-сером платье. Конспирации не помогла даже шляпка с густой вуалью.

Подъехав к зарослям сирени, окружавшим павильон, я хотел выскочить, чтобы открыть Рите дверь, но она сама впорхнула в салон, благо это не популярные у местных модели с маленькими, высоко расположенными дверцами.

Рита была не особо разговорчивой, и ее настроение явно не соответствовало сему романтическому мероприятию, но я решил не лезть ей в душу. Ехать нам не так уж далеко – а там наверняка все встанет на свои места. Лишь спросил, когда мы приблизились к одному из самых романтических мест в окрестностях Топинска:

– Куда поедем?

– На ручей, – со вздохом ответила моя спутница.

При других обстоятельствах я бы даже заподозрил перспективу серьезного разговора на не самые приятные для мужчин темы.

Выбор конечной точки не особо удивил. Соловьиная роща – это обширная локация, расположенная между городом и навевающими тревожные мысли пространствами Стылой Топи. Сюда для большего накала чувств отправляются только самые отчаянные влюбленные парочки, да и то в основном на южную опушку. Ведь соловьиное пение и оттуда прекрасно слышно. Те же, у кого от чувств совсем сносит крышу, могут забраться и поглубже, а на ручей ездят только романтики-экстремалы, чтобы на двоих разделить будоражащий кровь приступ замешанного на страхе восторга.

На самом деле опасность северной окраины Соловьиной рощи сильно преувеличена. Там при наличии револьвера и твердой руки бояться нечего. Судя по всему, Рите об этом было известно.

Уходившая в рощу грунтовая дорога через пять сотен метров завиляла вдоль русла ручья, а затем мы оказались у небольшой запруды, окруженной зарослями сибирской акации.

Пыхнув паром, машина замерла у стоящих рядом с водой вкопанных в землю резных лавочек. В этот раз Рита не спешила открывать дверцу, явно дожидаясь, когда я обойду паромобиль и сделаю это сам. Но едва девушка оперлась на мою руку, чтобы выбраться из салона, мне тут же пришлось толкать ее обратно.

Треск кустов за спиной ничего хорошего не предвещал. На безопасность Риты пришлось потратить драгоценную секунду, так что, развернувшись и увидев двух бородатых мужиков с топорами, я решил не геройствовать и тут же активировал «крылья». Решительный рывок незнакомцев замедлился, что дало мне возможность уйти от удара первого супостата и, рванув его за руку, подставить бедолагу под топор второго разбойника. А затем еще и жестко двинуть в подбородок бородачу, так и не успевшему осознать, что его оружие увязло в теле напарника.

Когда мир ускорился и наполнился чужими воплями, мне осталось лишь шагнуть назад, оценивая образовавшуюся куча-малу. Раненый вопил как резаный. Впрочем, почему как? Топор товарища очень глубоко вошел в тело бедолаги, а хозяин оружия, лишившись сознания, навалился сверху. Чтобы не слушать все эти вопли, я ударил ногой в неопрятно-волосатую голову, добившись наконец-то благостной тишины. Благодаря этому удалось услышать размеренные хлопки, издаваемые странным зрителем.

– Браво, Игнат Дормидонтович, – с ленивой надменностью провозгласил господин, одетый явно не по сибирской моде. Его франтоватый наряд совершенно не подходил для столь глухих мест. – А я ведь не поверил, что вы способны на подобные трюки.

Этого балагура я слушал вполуха, потому что был занят делом – смотрел, не пострадала ли Рита, и параллельно доставал револьвер из плечевой кобуры.

– Не стоит так дергаться, ваше благородие, – с показным пренебрежением заявил незнакомец, глядя в дуло моего револьвера. – А еще лучше опустите-ка оружие. Иначе мой друг, который сейчас целится в вас из карабина, может неправильно истолковать ваши намерения. Парень он резкий, но стреляет быстро и точно. А так как крылышки у вас уже подрезаны, шансы спастись попросту ничтожны.

Да уж, незнакомец подготовился хорошо. Нападение варнаков с топорами явно имело намерение лишить меня магического козыря. Теперь шансов вывернуться действительно намного меньше, особенно если не видеть стрелка и даже не подозревать, в какой стороне он находится.

Эти выводы заставили меня опустить револьвер.

– Вот и чудесно, – ехидно улыбнулся франт. – Знаете, Игнат Дормидонтович, я немного удивлен. Вас описывали, как острожного и опасного соперника, а вы так бездарно попались в медовую ловушку.

После этого незнакомец чуть приподнял котелок, приветствуя мою спутницу. Рита сидела в машине с прямой спиной, словно кол проглотила, и смотрела куда-то в пустоту.

– Что вам угодно, милостивый государь? – решил я прекратить эти клоунские расшаркивания.

– О, – хищно оскалился франт, – всего лишь передать привет от одной очень влиятельной особы, которая крайне недовольна вашим хамством.

После этого заявления незнакомец замер, пристально вглядываясь мне в лицо. Пауза затянулась, и улыбка моего собеседника стала какой-то неестественно-резиновой. Похоже, после слова «хамство» должно было произойти некое событие, которого он так и не дождался.

– Знаете, любезнейший, – копируя ехидную манеру речи соперника, сказал я. – Медовая ловушка хороша только тогда, когда расставляющий ее мужчина полностью уверен в том, что умнее женщины, которую использует.

Точкой в этом предложении послужил выстрел моего револьвера. Пуля пробила плечо пытавшегося достать оружие франта, а через мгновение из кустов выскользнула зеленая мохнатая фигура, принявшаяся споро вязать супостата.

Я же подошел к машине и взял Риту за руку.

– Испугалась?

– Очень, – прошептала девушка и тут же мелко задрожала.

Пришлось ее обнять.

Нужно отдать должное, успокоилась моя подруга быстро. За это время еще один лохматый пришелец помог первому упаковать залетного франта, а затем они принесли второго пленника. Этот явно из сибирских охотников и действительно не промахнулся бы, будь у него шанс выстрелить. Следом за лохматыми носильщиками шагал недовольный Чиж. Похоже, моему воспитаннику не дали поучаствовать в активной фазе операции, вот он и дуется.

– Все нормально, Харитон?

– Конечно, ваше благородие, – сбросив капюшон маскировочного костюма, заулыбался казак. – Правда, охотник что-то учуял, но было уже поздно.

– Молодцы, станичники.

– А то, – еще шире оскалился казак.

Его друг и напарник Тихон, как обычно, промолчал. Он вообще не очень любил говорить, что только подчеркивало его умение двигаться совершенно бесшумно в любых условиях. Этих двоих я заприметил еще в бытность командования отделом по присмотру за добычей и распространением дурманящих зелий. Они же вместе с Чижом обучались у мастера Ито. Парни надежные и проверенные в серьезных делах.

– На чем они приехали? – спросил я, забеспокоившись, что франт нанял извозчика в городе и придется решать, как поступить с неудобным свидетелем.

– На телеге одного из вот этих, – ответил Харитон, кивнув в сторону пока еще не пришедших в сознание варнаков.

Чуть подумав, я подозвал Чижа.

– Осип, отвезешь барышню домой и сразу возвращайся.

Парень понятливо кивнул, но за руль не спешил – понимал, что нам с Ритой нужно перекинуться парой слов. Девушка успела окончательно прийти в себя и даже сумела изобразить улыбку.

– Ты просто умничка, – улыбнулся и я. – Сколько хоть дали?

Тема денег тут же добавила ей уверенности.

– Две тысячи выторговала, – горделиво заявила девушка. – Потребовала вперед и спрятала в библиотеке.

– Неплохо, – с искренним уважением отметил я.

Это ее зарплата лет за семь как минимум.

Наскоро попрощавшись с Ритой, я вернулся к пленникам. Тихон как раз привел унылую лошадку, запряженную в простецкий воз. Представленная картина того, как франт едет на дело в этом убожестве, вызвала у меня мимолетную улыбку. Лихача он себе позволить не мог, потому что извозчика потом пришлось бы пускать под нож. А этих двоих не жалко никому – ни залетному киллеру, ни мне.

Как только паромобиль исчез за ближайшими кустами, я кивнул Тихону, и он быстро вскрыл глотки начавшим приходить в себя варнакам. Франт задергался и замычал, пытаясь выплюнуть кляп. Видно, понял, что никто не собирается везти его в полицию. Стрелок угрюмо молчал и сверлил меня взглядом. С этим решим, когда выслушаем откровения предводителя шайки. Все тела, как живые, так и не очень, забросили на телегу и отправились в путь. Благо тут было не так уж далеко. Встретить случайных свидетелей не боялись – так глубоко в сторону Топи простые обыватели не заходили. А если наткнемся на бирюка или шатуна, то тоже не беда – вот уж кто не стремится лезть в чужие дела и умеет держать язык за зубами.

К нужному нам месту ехали минут пятнадцать. Тела варнаков так и остались на телеге, а вот парочку живых подтащили поближе к яме под невысоким кустиком с примечательными листьями не самого здорового вида. Казалось, что куст сильно болеет.

О том, что такие ямки нужно обходить стороной, знает каждый малец в Топинске, а вот обоим залетным убивцам сей факт явно неизвестен.

Угрюмый Тихон, стремительно орудуя кинжалом, освободил франта от пут. Причем вынул даже кляп, но ни дернуться, ни крикнуть пленник не успел. Сильный толчок отправил его в не такую уж глубокую яму, и вещать он начал уже оттуда.

– Что вы себе позволяете! – возмутился незваный гость и попытался выбраться наверх, но с удивлением понял, что не может этого сделать.

Его ногу оплел шустрый, словно щупальце осьминога, корешок. А за ним последовали второй и третий. Удивление пленника продлилось всего пару секунд, но их хватило, чтобы шансов на побег из ямы уже не было. Еще через пару секунд десятки корешков спеленали жертву и подтянули ближе к корневищу куста.

Глаза человека, который чувствует, что его пожирают заживо, наполнились паникой.

– У вас, милейший, есть меньше минуты, чтобы начать говорить.

– Нет! – На секунду гордость взяла верх над животным страхом, но тут же отступила.

Оно и понятно. Корешки не только оплетали тело жертвы, но и запускали ей под кожу тонкие стрекала, которые сразу принимались высасывать кровь. Вон как налились краснотой и соком желтые до этого листья странного кустика.

Пленник уложился меньше чем в минуту и сдал нам все и всех. Увы, моя робкая надежда, что стрелка-сибиряка наняли втемную, не оправдалась. Он знал, куда и зачем идет, – за моей жизнью.

– Вытащите меня! Я же все сказал! – дергаясь в живых путах, вопил бледный как смерть пленник.

– Сам выберешься, – спокойно ответил я.

Да, этот куст был известен любому жителю нашего города, который хоть немного интересовался эндемиками Стылой Топи. И все знают, что пососун опасен разве что для детей, да и то если разрастется до серьезных размеров. Этот куст не очень мощный, и, как только заберет свою не такую уж большую кровавую дань, тут же успокоится.

Так оно и произошло. Еще через десяток секунд корешки ослабли и франт попытался выбраться наружу. И все же рана в плече вкупе с кровопусканием не осталась без последствий. Он с трудом выпутался из опавших кореньев, а вот покинуть яму без посторонней помощи никак не получалось. По моему кивку Тихон протянул киллеру левую руку и, как только изрядно помятый и испачканный франт выбрался наружу, правой вогнал кинжал ему под грудь.

Что же, теперь осталось сделать еще кое-что, чтобы поставить точку в этом деле. Я повернулся и посмотрел на связанного стрелка. Он все время молчал, так что кляп не понадобился, но теперь все же решил заговорить:

– Позволь уйти по-людски.

Да уж, задачка. Только после его слов я ощутил всю абсурдность ситуации. Еще совсем недавно убийства и кровь вызывали во мне ужас, но после того как прошел через схватки с нечистью, гостеприимство Дракулы и прочую жуть, все как-то смазалось. Убийство человека уже не казалось чем-то невозможным и потрясающим основы мироздания. Увы, такое отношение к бытию являлось одной из составных частей профессиональной деформации моей новой ипостаси.

За последние двадцать минут по моему приказу убили трех человек. И найти оправдание для такого зверства оказалось необычайно легко. Они пришли за моей жизнью, так что поставили на кон свои и проиграли – все честно. Но вот сейчас наросшая за последние годы нравственная броня почему-то дала трещину. Возникла необходимость принять ответственность за свои решения, а не просто отдавать приказы.

– Тихон, развяжи его и верни нож.

– Ваше благородие, – тут же встревожился Харитон. – Ежели хотите сделать все по чести, то давайте я с ним сойдусь.

– Нет, Харитон, я сам. Так нужно.

Пока мы шептались, Тихон быстро развязал пленника и воткнул в дерн его же охотничий нож.

Свой кинжал я носил в той же сбруе, что и пистолет, но под правой рукой.

Сибиряк хищно прищурился и начал обходить меня, выигрывая время, чтобы размять затекшие конечности. И все же он прекрасно понимал, что долго играть с ним никто не станет. Чем дольше тянуть, тем больше шансов просто получить пулю в голову. Так что атака последовала уже через десяток секунд. Сибиряк рванул вперед таким хитрым подскоком, что мне с трудом удалось уйти от первого выпада, провернувшись вокруг своей оси по встречному курсу за спиной противника. Но и тут он не оплошал, а нырнул куда-то вниз. Извернувшись, словно уж, сибиряк распрямился и снизу вверх ударил меня под челюсть.

Лишь откинув голову максимально назад, я избежал ранения. За промах он заплатил, получив хук сжимающего кинжал кулака в челюсть. От удара его голова дернулась вверх и влево, но вскрыть обратным ходом глотку этому шустрику у меня не получилось. Его отскок оказался обманкой. За этим тут же последовал еще один сюрприз – бездарно пропущенный удар ногой в живот отбросил меня назад.

Из обратного кувырка я вышел грамотно, но когда поднял глаза, то увидел наваливающегося на меня сибиряка и острие его клинка.

Отвести удар было попросту нечем, потому что обеими руками я как раз отталкивался от земли. И тут тело моего противника почему-то повело. Его удар ушел чуть в сторону, едва не пропахав мне лицо. Упускать эту возможность было нельзя. Моя правая рука вместе с зажатым в ней кинжалом резко ушла вверх и вогнала клинок под левую грудь сибиряка. Уже отскочив, я попытался выровнять сбитое шоком дыхание и понял, что ни чудом, ни тем более поддавками здесь и не пахнет. Тихон как раз подошел ближе и выдернул из спины сибиряка свой кинжал.

Да, неспортивно и совсем неблагородно, но мне плевать, поэтому я лишь благодарно кивнул расторопному казаку. Добивать сибиряка не пришлось – обе раны оказались фатальными, так что жизнь уже ушла из тела несостоявшегося киллера.

Не став изображать из себя барина, я вместе с казаками принялся срезать одежду с убиенных. Затем мы оттащили голые тела в заросший кустарником овраг. До завтрашнего утра там и костей не останется – все растащат местные обитатели. Даже если не придут волки, то справятся ребятки размером помельче, но точно не уступающие серым санитарам ни в прожорливости, ни в зубастости.

Все барахло казаки, не разбирая, свернули в один ком и погрузили на телегу. Дальше с трофеями они справятся и сами – не впервой. Лишь привезут мне документы и непонятные вещи, коль оные найдутся.

Закончив с заметанием следов резни, мы на той же телеге отправились обратно к ручью в Соловьиной роще. Чиж еще не вернулся, так что я уселся на сделанную неизвестным доброхотом лавочку и принялся смотреть на подкрашенное закатным солнцем небо, едва видневшееся сквозь заросли акации. Словно дожидаясь именно меня, в роще запели соловьи, провожая этот суетные день.

Да уж, романтика, кикимору мне в тещи.

Глава 7

Утром, как и обещала народная мудрость, мой взгляд на вчерашние события стал яснее, но, увы, оптимизмом не преисполнился. Сложившаяся ситуация требовала не только переоценки, но и серьезных изменений в моем образе жизни. Так дальше не пойдет. Это было уже третье покушение. Первого убийцу, вздумавшего сунуться прямо к нам в каланчу, пришиб домовой, по привычке орудуя одним из поленьев, сложенных у камина в гостиной. Этому повезло больше других – угодил в полицию, правда, заказчиков не сдал. Пытки к нему конечно же применять никто не стал, так что уехал наемник на каторгу с высоко поднятой головой.

Но на каторге сей субчик провел всего пару недель. Затем явился какой-то чин из столицы и увез киллера в неизвестном направлении. Ох, как же меня это взбесило! Так что на второго подсыла мы устроили настоящую охоту. Его вычислили ребята из команды Чижа. Слишком активно вел расспросы о моих привычках. В общем, прищучили мы его прямо в засаде, где убийца с карабином в руках дожидался моего возвращения от любовницы. Пристрелили мы его якобы в пылу схватки.

Именно после этого и состоялся разговор с Ритой, в котором были расписаны роли на случай, если следующие киллеры-гастролеры попытаются втянуть в это дело и ее. К моему удивлению, девушка восприняла предложение с энтузиазмом. Видимо, перечитала приключенческих романов. Уверен, после сегодняшнего променада ее пыл серьезно охладеет. Зато впечатлений и денег Рите хватит надолго.

А вот меня на это самое «долго» может и не хватить. Мало ли кого пришлет в следующий раз эта чокнутая ведьма с короной на голове. А ведь сегодняшнее приключение не что иное, как дичайшая и глупейшая авантюра. И это я не только о поножовщине с сибиряком, а вообще. Ведь могли и просто на улице пристрелить. Снайперские винтовки в этой реальности уже придумали. К тому же, если так пойдет и дальше, могут пострадать близкие мне люди.

Увы, дотянуться до источника моих бед не получится при всем желании, и пока в голову приходила лишь идея с побегом из страны. Но как же не хочется! Правда, вполне можно взять Чижа и отправиться в путешествие хоть по Африке, хоть по Австралии. Денег на это хватит с лихвой. Все это нужно обдумать и принять верное решение.

Последнюю точку в третьей попытке лишить меня жизни поставят уже без меня. Из откровений находившегося в яме франта удалось узнать, что куратор операции в Топинск не приехал и ждет вестей в Омске. Так что вчера Чиж сначала завез в казармы казачьей сотни два конверта с тремя тысячами рублей ассигнациями в каждом, а затем доставил шифрованную записку помощнику машиниста, который работал на паровозе, курсирующем между Омском и Топинском. Сегодня к вечеру он отнесет послание в неприметный кабак на окраине столицы генерал-губернаторства, и за дело возьмется один мой должник.

О том, насколько расторопным и изобретательным окажется преступный авторитет по прозвищу Каленый, я рассчитывал узнать как минимум дня через три из омской прессы, но уже через полтора дня после отправки сообщения к нам в ворота постучал прискакавший на взмыленной лошади городовой и принес срочную телеграмму от генерал-губернатора Западной Сибири.

Оказывается, его сиятельство князь Петр Александрович Шуйский срочно требовал меня к себе на ковер. Мало того, он распорядился задержать утренний поезд, чтобы ни на секунду не оттягивать наше рандеву.

Испытывать терпение целого генерал-губернатора – дело неблагодарное, так что уже через семь часов я открывал дверь в его кабинет. По пути обменялся короткими взглядами с секретарем князя. Я приветственно кивнул, а он лишь дернул головой, показывая, что задерживаться не стоит.

– А, явился не запылился! – с задорным злорадством провозгласил князь и взглянул так, словно пытался прожечь во мне дыру.

Находившийся у него на приеме какой-то чиновник пулей выскочил из кабинета. Ему явно не понравился тон начальника, что уж говорить об эмоциях, обуревавших в этот момент меня. Шуйского я знал неплохо, поэтому прекрасно понимал всю серьезность ситуации.

Так что не наглеем и застываем по стойке смирно, приняв, как говорится, вид лихой и придурковатый.

– Ты почто, стервец, изуродовал столичного гостя, да прямо у меня под носом?

– Не могу знать, – выпалил я, а затем добавил спокойнее: – Я же только что прибыл в город.

– Не морочь мне голову! – вспылил князь. – А то я не знаю, по чьему наущению варнаки поломали ноги и руки барону Рембо́, да еще и вырезали ему на груди корону.

Отпираться от обвинений хорошо знавшего меня бывшего начальника я не стал и заявил без обиняков:

– Ну не убили же. Пара недель в руках лекарей, и будет как новенький.

– Сам знаешь, что не будет. Рану на груди прижгли раствором серебра.

А вот это уже новость. Каленый проявил творческий подход, за что насчитаем ему еще один плюсик к репутации в моих глазах. Я только сейчас вспомнил, что, если свежую рану залить коллоидным серебром, лекарские артефакты не смогут заживить ее полностью. Шрам останется серьезный. Тут только кожу снимать и приживлять новую, например, с мягкого места.

В общем, комментировать это обвинение я не стал и просто промолчал. Впрочем, мои комментарии князю были не нужны, у него и самого было что сказать.

– Ты зачем нарываешься? Хочешь, чтобы стало хуже?

– Хуже? Куда хуже-то?! – теперь разозлился уже я.

– Молчать! – рявкнул князь, заставив меня заткнуться. Затем добавил уже спокойнее: – Ох, Игнат, поверь: хуже всегда есть куда, особенно в нашей стране. Неужели ты думаешь, что, имей ее императорское величество страстное желание убить одного наглого проныру, ты прожил был дольше пары дней?

Я лишь развел руками, сам понимая, что здесь все ой как непросто. К тому же данный вопрос уже не раз мелькал в моей голове. Пусть все эти покушения и портили мне жизнь, но все равно как-то жидковато для целой императрицы.

– Меня просили не распространяться об этом, но вижу, что придется, – чуть подумав, продолжил князь. – Когда ты взбаламутил все императорское семейство, между венценосными супругами начались жаркие споры, в том числе касаемо тебя. В итоге сошлись на том, что император отправит тебя в отставку и, цитирую: «загонит обратно под корягу в вонючем болоте». Это она о твоем любимом Топинске, если не понял. В ответ ее величество не станет предпринимать попыток твоего умерщвления.

– Что-то не похоже…

– Помолчи, – со вздохом прервал меня Петр Александрович. – По твою душу являлись лишь ретивые лизоблюды, решившие выслужиться. Хотя мнится мне, что ее императорское величество о том знала. Это, конечно, нарушение договора с венценосным супругом, но кто ж ему об этом расскажет. На меня не смотри. Даже если решусь написать императору, письмо попросту пропадет в недрах личной канцелярии его императорского величества. Там такое осиное гнездо, что соваться в него я не стану даже ради спасения твоей жизни. И никто не станет.

Князь явно к чему-то подводил, но я не собирался ему подыгрывать.

– Что же, тогда выход действительно только один.

– Какой? – тревожно встрепенулся генерал-губернатор.

Судя по взлетевшим бровям, он как минимум решил, что я попытаюсь устроить покушение на императрицу.

– Уеду из страны. Отправлюсь путешествовать.

– Куда? – Теперь вопрос князя прозвучал как-то растерянно.

Разговор явно зашел не туда, куда он его вел.

– В Индию или Африку, – пожал я плечами с показным равнодушием.

– Ты сейчас серьезно? – учуяв подвох, спросил князь.

– А что еще прикажете делать, ваше сиятельство? В обществе людоедов, крокодилов и гиен я буду чувствовать себя спокойнее, чем здесь.

– Ну, приказать я тебе действительно ничего не могу, – с хитрым прищуром заявил князь, явно разгадав мой троллинг, – а вот предложить кое-что вполне способен. Дело вот в чем. Неделю назад ко мне прилетал адъютант наместника Восточной Сибири с письмом от великого князя. У него в Якутске творится черт знает что, и особая следственная группа не справляется – отчеты больше напоминают мистические романы, чем официальные документы. Пришлось идти к церковникам, но и те помыкались, провели пару обрядов и тоже начали наводить тень на плетень. А затем наместнику рассказали о некоем видоке, который всякую нечистую силу как орешки щелкает и древнего упыря чуть голыми руками не удавил.

Ага, его удавишь. От воспоминаний о знакомстве с Владом Цепешем у меня до сих пор мурашки по спине бегают.

Судя по ироничному взгляду князя, он и сам считал эти россказни бредом.

– Вот и отправил наместник мне дирижабль с письмом, в котором просил одолжить ему такого нужного человека.

Слово «одолжить» князь явно использовал, чтобы подколоть меня, но в ответ получил лишь иронично приподнятую бровь.

– Я ему так и сказал, – прокомментировал он мою скупую мимику. – Игнат Дормидонтович-де человек вольный, службой не обременен, и заинтересовать его будет ой как непросто. А если учесть, что денег у титулярного советника в отставке ни куры, ни даже воробьи не клюют, то задачка и вовсе не реальная. Правда, есть печаль у молодого миллионщика – не угодил расторопный видок императрице, вот и пытаются угробить его всякие лизоблюды-выскочки. В общем, отписал я наместнику о твоих печалях, да и с подробностями.

– И он не побоится попасть под гнев императрицы? – с надеждой спросил я, потому что уезжать из Топинска мне не очень-то и хотелось.

– Он? – хохотнул князь. – Его вообще трудно напугать. Гусар до мозга костей, пусть и стал высшим чиновником. А супругу его императорского величества смолоду не терпит. Да и она его – тоже. Особенно потому, что нельзя вспомнить ни одного скандального происшествия с участием нашего государя в бытность того юным цесаревичем, чтобы рядом не маячила усатая физиономия будущего наместника Восточной Сибири и Заокеанских земель. Так что открыть глаза старому собутыльнику он сможет легко. Особенно если пошлет с письмом своего адъютанта – графа Уварова, который тоже в тех проказах участвовал, хоть и опосредованно. Но, увы, доказательств тогда у нас не было и писать государю не о чем. Наместник, прочитав мое послание, отписался телеграммой с согласием с моими выводами.

– Тогда не было, а сейчас? – не желая играть в угадайку, тут же отреагировал я на ключевую фразу в длинной речи собеседника.

– А сейчас есть. Изувеченный твоими стараниями барон сначала грозился задержавшим его полицейским карами очень высоких покровителей. Затем понял, что наболтал лишнего, но им уже занялись мои адъютанты.

Да, эти могут. Господа Карбышев и Фамусов способны не только закрыть своего шефа грудью от пули, но и кого хочешь напугать до чертиков. Да что уж там, уверен, они не раз и не два пускали под лед Иртыша тех, кто злостно мешал генерал-губернатору нести добро землям Западной Сибири. Тут у нас нравы простые, зато гнили меньше и справедливость настоящая, а не придуманная в угоду придворной камарилье.

– Ну и поплыл наш столичный гость, – продолжил вещать Шуйский. – Наговорил с три короба, да еще и в присутствии судебного ведуна. В общем, великому князю теперь есть о чем написать товарищу юности своей непутевой. К тому же ждет тебя в Иркутске чин коллежского асессора. Ну что, возьмешься порешать мистические проблемы наместника за такую богатую награду?

Да уж, куш действительно жирный. А еще – вот уж дикость какая! – тянуло меня обратно на службу. Никогда не замечал за собой желания ходить строем, но реальность здесь такова, что должное уважение и статус требуют служения. К тому же дико раздражало, когда представляли как титулярного советника в отставке. Обычно так величают лишь калек или седых стариков. Но это так – сопутствующий резон. Главный пирожок – это освобождение от дамоклова меча монаршей мести. Только вот слишком уж гладко стелют два вельможи, разделившие власть в Сибири. Как бы не пожалеть впоследствии, что отказался от жизни в милой компании зулусов, львов и крокодилов.

Мой богатый опыт говорил, что обычно качество приманки в капкане прямо пропорционально длине зубьев на его клешнях.

Явно прочитав в моем взгляде суть возникших сомнений, князь сделал контрольный выстрел:

– Еще в случае успеха его императорское высочество обещал позволить тебе выкупить списанный, но вполне рабочий курьерский дирижабль, а также выправить разрешение на владение и полеты по территории Сибири. За Урал тебя никто не пустит, уж не обессудь, – с легкой издевкой добавил князь, явно наслаждаясь моей реакцией.

Да уж, вот это действительно морковка для ослика. Знает старик, чем меня соблазнить. После полета на «Стремительном» я влюбился в небо и буквально бредил личным дирижаблем, особенно когда появились серьезные деньги. Но в империи такая роскошь позволена только армии, большим транспортным компаниям и единицам частников-счастливцев. Конечно, тягу к небу можно было удовлетворить и личным аэропланом, но после прыжка с парашютом все, что тяжелее воздуха, меня не прельщало. Да и видел я эти местные летающие фанерные гробы. Нет уж, увольте.

– Я согласен.

– Вот и чудесно, – потер руки генерал-губернатор, который явно и сам неплохо наварится на этом деле. – Чтобы завтра уже катил по чугунке навосток.

– Как завтра? – опешил я. – Мне нужно подготовиться. Съездить домой за снаряжением. Так что потребуется хотя бы пара дней.

– Никакой пары дней! – жестким тоном начальника отрезал князь. – У тебя хватает помощников. Отправляй им телеграмму. Завтра получишь все необходимое и как раз к ночи успеешь на транссибирский экспресс.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – вытянувшись в струнку, я, как в былые времена, щелкнул каблуками.

Лицо князя исказила злобная гримаса. Он явно вспомнил, как за каждым подобным жестом с моей стороны подозревал издевку и насмешку над чинопочитанием.

– Сгинь с глаз моих, нечисть!

Часть вторая

Глава 1

Мерный стук колес поезда так и подмывал меня прилечь на диванчике и уснуть, но мысли о предстоящем деле не давали покоя. А вот кому было плевать на будущее, что ближнее, что дальнее, так это Чижу. Мой воспитанник дрых на соседнем диванчике купе первого класса, совершенно не обращая внимания ни на свет настольной лампы, ни на шелест бумаг. Компанию ему составлял Леонард Силыч, который совершенно измучился за день, проведенный в переноске. Кот невзлюбил эту клетку до истерики, но пришлось потерпеть. Да и Осип за последние сутки вымотался до крайней степени, а поспать ему удалось лишь в поезде Топинск – Омск на жесткой скамейке.

Да уж, загонял я своего помощника. У телеграфиста, принимавшего длиннющую телеграмму с заказом, глаза были как блюдца, что уж говорить о бедном парне, которому пришлось бегать по всему городу, доставая вещи из списка. А там ведь были зашифрованные пункты, обозначавшие предметы, обладание которыми приближалось к грани законности.

И все же суетный день завершен, и объевшийся сладостями с чаем парень спал сном праведника, а в багажном вагоне находились три немаленьких ящика со снаряжением. Это не считая чемоданов. Расторопный у меня помощник, расторопный и верный. Так что давнее решение чумазого сироты залезть в окно ушедшего в запой от пережитых кошмаров молодого полицейского можно считать подарком судьбы.

Улыбнувшись своим мыслям, я вернулся к чтению сводки, которую предоставил адъютант генерал-губернатора. Там по моей просьбе была собрана важная информация о наместнике Восточной Сибири, а также о Якутске и местных реалиях. Но самое главное было озвучено при личной встрече. Подобные сведения бумаге не доверяют.

Из разговора с Андреем Федоровичем Карбышевым вырисовывалась интересная картина, которая во многом дополняла то, что князь мимолетом упомянул в нашей беседе.

Великий князь Андрей Игоревич в молодости так наколобродил в столице, что стал притчей во языцех. До сих пор там измеряют степень учиненного каким-нибудь мажором скандала тем, дотягивает ли он до размаха великого князя или нет. Как и все мужчины в царском семействе, он с юности посвятил себя военной службе. Нетрудно догадаться, что выбран был именно гусарский лейб-гвардии полк как наиболее подходящий характеру юноши. Вот уж где он чувствовал себя как рыба в воде. Говорят, что именно великому князю принадлежит поговорка «Гусаром родился, гусаром и сдохну».

Неудивительно, что дружба с таким кузеном сильно сказалась на репутации цесаревича. В итоге одним из условий брака с нынешней императрицей была высылка скандалиста как можно дальше от столицы. Уже один этот факт вызывал у меня симпатию к наместнику.

Чисто географически самой удаленной от Москвы частью империи оказалась Восточная Сибирь. Кто бы сомневался, что Андрей Игоревич покажет норов, но его требование все же удивило покойного императора. Великий князь заявил, что коль уж обязан ехать к черту на кулички, то должен быть в том болоте самой главной лягушкой, что коррелировалось лишь с должностью наместника. Еще больше он удивил дядюшку тем, что через пару лет развил в своем уделе бурную деятельности и втрое увеличил бюджет наместничества за счет открытия кучи новых месторождений. Львиная доля этих открытий как раз приходилась на Якутскую область.

В общем, я понял, что великий князь – человек дела, а главное, слова. Так что шансы взмыть в небеса еще до завершения бренного пути у меня действительно имеются, причем реальные.

Я уже успел настроиться на долгое путешествие по железной дороге, так что был крайне удивлен, когда оно закончилось в час пополудни следующего дня. Транссибирский экспресс как раз собрался сделать получасовую остановку на вокзале Новосибирска. Заранее предупрежденный проводником, я приготовился к выходу, желая нормально пообедать в привокзальной ресторации. В этом мире они ничем не уступали лучшим заведениям города. Но моим гастрономическим планам не суждено было сбыться. Не успели мы с Осипом отойти от вагона, как нас окликнул проводник. Рядом с ним стоял офицер в повседневной форме авиатора – кожаная куртка и галифе, заправленные в нечто среднее между сапогами и унтами.

Воздухоплаватель тут же шагнул к нам.

– Титулярный советник в отставке Силаев?

– Так точно. С кем имею честь?

– Капитан-лейтенант Греков, – небрежно коснувшись двумя пальцами фуражки, отрекомендовался летчик. – У меня приказ наместника незамедлительно доставить вас в Иркутск. Следуйте за мной.

Тон капитана был непростительно грубым. Вот везет мне на не совсем адекватных людей, доставляющих приглашение подняться на борт дирижабля. Сомнений в том, на чем именно меня срочно доставят к наместнику, не было.

Этот мужчина и по возрасту, и по званию был бы выше меня нынешнего, но уже завтра мы сравняемся в чинах, а разница в возрасте и подавно не оправдывает грубости.

– Простите, господин капитан-лейтенант, но для начала мне нужно забрать багаж, и тогда мы с моим помощником будем готовы отправиться в путь.

– Ваш помощник с багажом поедет поездом.

– Ваш аппарат не способен поднять дополнительные девять пудов груза и щуплого подростка? – Вопрос я задавал с показной вежливостью, но не особо пряча подначку.

– Вполне способен. – Заиграв желваками, Греков все же сумел сдержать раздражение. – Но погрузка потребует времени.

– Наши препирательства тоже отнимают драгоценное время его императорского высочества, но мы почему-то по-прежнему стоим и спорим.

И все же капитан-лейтенант оказался разумным человеком, так что уже через минуту носильщики забегали по перрону, нагружая двух лихачей, призванных с вокзальной площади. На кота в переноске авиатор посмотрел совершенно ошалелым взглядом, но обреченно вздохнул и промолчал. Теперь бы еще понять, почему этот с виду нормальный мужик так взъелся на незнакомого ему человека.

Предположительный ответ на данный вопрос был найден уже через двадцать минут. Мы как раз подъехали к воздушному порту Новосибирска. Парочка ангаров, сараюшек и одна пятидесятиметровая причальная мачта меня не впечатлили. Зато взгляд тут же прикипел к дирижаблю. Подъемный механизм мачты был частично опущен, и летательный аппарат находился метрах в десяти над землей, едва заметно покачиваясь на несильном ветру.

На первый взгляд «Буревестник» казался неказистым, особенно на фоне моих воспоминаний о «Стремительном». Что уж говорить о виденных издалека воздушных линкорах и бомбардировщиках. Длина оболочки не превышала полусотни метров, что для дирижабля очень скромно. Гондола тоже не поражала размерами и была раза в три меньше, чем у «Стремительного». Похоже, с комфортом там не очень. Да и вид у небесного бродяги был соответственный. Оболочка пусть и аккуратно, но много раз залатанная. А когда мы подъехали ближе, на гондоле стали видны небрежно заделанные пулевые пробоины.

Именно не очень приглядный вид дирижабля и намекнул мне на причины недовольства капитан-лейтенанта. Кажется, именно этого потрепанного жизнью пузана и прочат мне в награду за труды.

Подавив в себе приступ разочарования, я все же решил не спешить с выводами, а посмотреть, как это чудо-юдо покажет себя в полете. К тому же «Буревестник» на данный момент для меня является, скорее, тем самым пресловутым журавлем в небе.

Когда мы остановились у причальной мачты, из тут же опустившейся гондолы дирижабля выпрыгнули два матроса и растянули временные крепления. Они же быстро перенесли наши ящики и габаритные чемоданы. Мы с Чижом, сжимая многочисленную ручную кладь, включая кошачью переноску, поспешили за капитаном. Он явно не собирался никого ждать и шустро заскочил в полукруглую дверь гондолы. Пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы успеть за ним и не потерять ничего из поклажи.

Дирижабль – птица вольная и сидеть на земле не любит, разве что уснув в защищенном от ветра ангаре. Так что едва мы оказались внутри, временные расчалки были убраны и подъемник на мачте пополз вверх, дабы обезопасить наш аппарат от никому не нужных случайностей.

Как и ожидалось, внутри одноэтажной гондолы было тесновато. Никакой кают-компании здесь и подавно не было. В отсеке для экипажа находились лишь шесть кают, выходивших в один узкий коридорчик, который заканчивался дверью в рубку. Что-то пробурчавший капитан ткнул пальцем в одну из дверей и ушел на свое рабочее место. Через ненадолго открывшуюся дверь я увидел, что рубка лишь немногим больше аналога на пассажирском самолете моего родного мира.

Но в полной мере степень минимизации мы оценили внутри каюты. Недавнее купе в вагоне первого класса показалось хоромами. Здесь в наличии имелись лишь две спальные полки одна над другой и откидной столик на другой стене. Причем если разложить его, проход перед полками перекрывался почти полностью. Наружу можно было выглянуть только через крошечный иллюминатор.

Впервые путешествовавший на летательном аппарате Чиж тут же прильнул к маленькому окошку в небо, а я с видом опытного авиатора плюхнулся на нижнюю, почему-то жесткую полку и прислушался к своим ощущениям.

Похоже, зря я возводил напраслину на этого пузана. Судя по резко отяжелевшему телу, аппарат быстро набирал высоту. Слишком быстро. Теперь понятны скромные габариты – внутри оболочки наверняка находятся мощные артефакты накачки. Да и в баллонах не просто гелий, а какая-то смесь похитрее.

Увлекшись дирижаблями, я узнал, что в этой реальности они прошли сложный и далеко не закончившийся эволюционный путь. Помимо безопасности из-за использования гелия местные воздухоплаватели смогли серьезно увеличить подъемную силу своих кораблей, воздействуя специальными артефактами на газовую смесь. Из-за прожорливости этих магических девайсов в больших воздушных кораблях их использовали нечасто, а вот для такого шустрика магическая поддержка очень важна.

В общем, мое отношение к «Буревестнику» резко переменилось, а еще в голову пришла одна интересная мысль. Я все не мог понять, с чего бы целый наместник так расщедрился и какой во всем этом интерес у моего бывшего начальника? И только сейчас мозаика сошлась. По большому счету, «Буревестник» достанется не мне, а именно генерал-губернатору Западной Сибири. Точнее, он получит возможность закрыть любую проблемную дырку, угрожающую спокойствию его удела. На воздушном курьере, который я, без сомнения, еще и прокачаю, можно добраться до любой окраины генерал-губернаторства часов за десять. А если полиция отреагирует вовремя, то сроки вполне укладываются в суточные ограничения магического освидетельствования места преступления. Так что меня не только собираются снова запрячь в старый возок, но и сделать водителем почти подведомственного транспорта, а также его спонсором. И судя по резвости пусть и потрепанного, но явно далекого от состояния развалюхи курьера, удовольствие это не из дешевых.

Но, кикимору мне в тещи, оно того стоит! Жаль, сейчас на «Буревестнике» нет обзорной галереи, но она будет, обязательно будет.

Собравшись с мыслями, я успокоился и занялся распаковкой баулов, с которыми мы ввалились в каюту, как туристка-шопоголичка после посещения парижских бутиков. Чижа дергать не стал – он еще долго не отлипнет от иллюминатора. Жаль, что отношения с капитаном не сложились и отвести парня в рубку не удастся.

Толком ничего распаковать не успел, потому что завыл из своего узилища Леонард Силыч. Пришлось все бросать и выпускать этого узника без совести. Кот был раздражен и явно требовал компенсации, да повкуснее.

– Жрал бы ты сейчас сухие баранки, если бы не Осип, – проворчал я, открывая небольшой мешок, который раньше использовали для перевозки риса.

Действительно, за всем этим переполохом и пересадкой с поезда на дирижабль я совершенно забыл, что мы не обедали. Могли бы и не поужинать, но вечно голодный Чиж вовремя подсуетился. Пока грузчики потрошили багажный вагон, он все-таки успел сбегать на кухню ресторации и сунуть повару червонец. А уже тот в авральном темпе насовал в мешок всякой снеди.

Очень неплохо. Тут была и часть окорока, и какие-то мелкие пирожки, насыпанные в кулек, словно семечки, а также разнообразные баночки с пока непонятно каким содержимым. Кота сегодня заинтересовали именно пирожки. Правда, он не особо обрадовался выделенной пайке в виде четырех крошечных творений ресторанного повара.

– Больше не получишь, – не ведясь на грустные глаза Леонарда Силыча, сказал я и повернулся к Чижу. – Хватит таращиться в иллюминатор. Давай обедать.

Парень тут же уселся на нижнюю полку, так что мы смогли откинуть столик и переложить на него добытые Осипом яства.

В баночках обнаружились и красная икра, и какие-то грибочки. Нашлись в мешке и соления. Отдельно в картонной коробке отыскалось мясное ассорти. В общем, особо жалеть об упущенной возможности пообедать в ресторации мы точно не станем. Я даже позволил себе пятьдесят граммов горячительного.

Как раз когда в воздухе поплыл аромат дорогого коньяка, в нашу каюту постучали, и после разрешения вошел матрос. Он держал в руках чайник, испускающий из носика пар, и корзинку с баранками.

Похоже, совесть нашего капитана пересилила обиду, и он решил позаботиться о пассажирах, пусть и без изысков. Ну, это команда «Буревестника» думала, что нам потребуется подкормка. Вон как завис служивый, разглядывая снедь на столике. Он даже втянул носом воздух, оценивая качество налитого в серебряный стаканчик напитка.

– О, чаек! – вполне искренне воскликнул я. – Благодарствую, братец.

Забрав у замершего столбиком матроса и чайник, и баранки, я сунул ему в руку трехрублевую купюру.

– Прими за старание.

Только после этого он отмер и, глянув на деньги, расплылся в улыбке.

– Рад стараться ваше благородие. Разрешите идти?

– Ступай, братец.

Чай действительно оказался очень кстати. По-флотски, он был крепкий и сладкий, прекрасно сочетаясь и с пирожками, и с мясной нарезкой. К такому сочетанию я пристрастился еще в прошлой жизни, когда в детстве за обе щеки уминал чай с копченой колбасой вприкуску во время путешествий на поезде.

Чиж тоже оценил палитру вкуса, да оно и неудивительно, после стольких впечатлений и серьезного интервала между приемами пищи.

Больше экипаж нас не беспокоил. Время до вечера я коротал за книгой. И даже задремал. Но когда уже подумал, что пора готовить постель для нормального сна, в каюту опять постучались.

– Ваше благородие, прибываем через полчаса, – сообщила сунувшаяся в каюту голова уже знакомого матроса. – Чайку не хотите?

На вопрос я ответил не сразу, потому что пребывал в состоянии легкого потрясения.

Да ладно?!

На всякий случай достал карманные часы и понял, что не ошибся. «Буревестник» преодолел расстояние от Новосибирска до Иркутска за восемь часов с хвостиком. Это же почти полторы тысячи километров! Пусть даже помогал попутный ветер. То, что дирижабль прошел данный отрезок без промежуточных посадок, не так уж удивительно – термальный энергент, который, вступая в реакцию с водой, создавал давление пара, достаточное для нормальной работы двигателя, занимает не так уж много места, но скорость все равно поражала.

Теперь подвох с покупкой этого аппарата становился еще более очевидным. Не скажу, что я сильно расстроюсь, получив такую шикарную вещь в собственность даже на особых условиях, но князь Шуйский мог быть со мной и пооткровеннее, а не разыгрывать бескорыстное благородство.

– Не откажусь, братец, – наконец-то соизволил я ответить на вопрос.

Вряд ли нас накормят перед аудиенцией у наместника.

– Это мы мигом, – расплылся в улыбке матрос, и его голова исчезла из каюты.

Теперь мне понятно, почему так спешил Греков. Да и его враждебное отношение тоже вполне объяснимо. Вздумай кто-то забрать у меня такую птичку, я бы сбросил претендентов с эдак десятикилометровой высоты и сказал, что сами выпали. Так что хмурые взгляды капитан-лейтенанта при выгрузке меня уже не задевали.

Иркутский воздушный порт выглядел намного круче, чем омский и тем более новосибирский. К одной из десятка причальных мачт мы пришвартовались уже в темноте, но залитые светом ангары просматривались хорошо. Особенно впечатляла туша боевого воздушного крейсера, на который как раз что-то грузили. Даже не представляю, каким должен быть эллинг для такого монстра.

Насладиться красотами порта не удалось – у дирижабля уже ждал паромобиль. Ко мне тут же кинулся молодой человек в чиновничьем мундире.

– Игнат Дормидонтович?

– Он самый, – чуть поклонился я. – С кем имею честь?

– Власницкий Антон Захарович. Меня послали за вами. Его императорское высочество ждет вас.

– А как же мой помощник и багаж? – опешил я от такого напора и скорости.

– Помощника определят в портовую гостиницу, а багаж останется на «Буревестнике». На нем вы продолжите свое путешествие в Якутск.

– Хорошо, – согласился я и позволил увлечь себя к машине.

После двадцати минут быстрой езды по улицам большого и оживленного даже в такое время города мы оказались у кованых ворот, за которыми виднелся огромный особняк.

Да уж, наместник любил жить на широкую ногу и отгрохал себе четырехэтажный дворец из белого мрамора. Все в античном стиле, с колоннами и большущим фонтаном перед широким крыльцом. Как раз между крыльцом и фонтаном остановился наш паромобиль.

Меня все так же стремительно провели по нескольким коридорам и лестницам, и вот мы застыли у большой двери из красного дерева. Там нас поджидали два здоровенных бугая в знакомой мне форме – казачий мундир с толстенными золотыми цепями вместо аксельбантов. Это были сибирские казаки-беролаки – цепные псы царской династии Рюриковичей.

С этими ребятами я уже имел дело и знал, что оборотням не очень нравится, когда их не боятся. Так что, повинуясь внутреннему авантюризму, я искренне улыбнулся здоровякам, как хорошим знакомым. Тот, что стоял справа, угрюмо заворчал, а вот его сосед лишь криво ухмыльнулся.

В общем, обменялись мнениями без слов. Мало того, я понял, что охранники наместника немного расслабились, явно снизив уровень опасений насчет меня. Но это не помешало им провести обыск, которому я не стал не то что противиться, но даже раздражаться.

От кабинета наместника не ждал никаких сюрпризов. То, что удалось понять из полученной в Омске информации, характеризовало великого князя как человека импульсивного, легкого на подъем, а также открытого и чурающегося лишней показухи. Так оно и оказалось. Интерьер был не то чтобы спартанский, но все здесь дышало рациональностью. Да и вряд ли тут побывал хоть один дизайнер. Даже столы и стулья из красного дерева с тонкой резьбой попали сюда, скорее всего, случайно.

В общем, кабинет вечного гусара отражал его внутренний мир – здесь огромный глобус, стоявший практически в центре помещения, соседствовал со шкафами, набитыми серыми папками. А висящий под потолком макет дирижабля-линкора ничуть не контрастировал с длинным столом у стены, на котором в рядок стояли какие-то крупные артефакты.

Хозяин всего этого разнообразия сидел за массивным рабочим столом. В отличие от своих родственников он не напоминал грузного медведя. Невысокий и подтянутый. Вместо модных нынче бакенбард, практически переходящих в бороду, этот вечный гусар предпочитал залихватски закрученные усы, в которых сейчас и прятал хитрую улыбку. Но в серых, со стальным отливом глазах смеха не было, лишь проницательное любопытство.

– Ваше императорское высочество, титулярный советник в отставке Силаев прибыл по вашему приказанию, – вытянувшись в струнку, отрапортовал я.

– Ну, положим, не по приказанию, а по просьбе, к тому же вы уже не титулярный советник. Позвольте поздравить вас с коллежским асессором, Игнат Дормидонтович.

– Благодарствую, ваше императорское высочество.

– Давайте без чинов, – поморщился наместник, явно уловил неискренность в моем величании. У высших сановников на это дело особый нюх. – Можете обращаться по имени-отчеству. Я оцениваю людей не по чину или возрасту, а по жизненному опыту. Говорят, он у вас такой, что иному престарелому генералу и не снилось.

– О, у нас в народе много чего говорят, но не всему стоит верить, – решил я отшутиться.

– Так я не о народе. Мне о вас рассказывали люди, которым можно верить. Но давайте о ваших подвигах после. Сначала разберемся с вашими же проблемами. Присаживайтесь. – Наместник указал мне рукой на стул перед рабочим столом. – Петр Александрович телеграфировал, что у вас с собой будут необходимые документы.

– Так точно, – протянул я папку и присел в предложенное кресло.

Великий князь минуты три изучал содержимое папки, а затем хищно улыбнулся.

– Ну что же, это многое меняет и вполне позволит прищемить хвост этой неугомонной немке. Мой кузен щепетилен в плане выполнения своих обещаний, а еще очень не любит, когда его водят за нос. Теперь давайте обсудим уже мои проблемы, которые скоро станут вашими.

– Слушаю вас внимательно, – заполнил я паузу, которую специально оставил наместник.

– Все началось два месяца назад. На первый взгляд, это казалось простым должностным преступлением с целью наживы. Один из офицеров гарнизона, отвечавший за охрану перевозимых с приисков алмазов и золота, застрелил своего подчиненного и скрылся с драгоценностями на серьезную сумму. Поначалу найти его не удавалось, несмотря на то что искали лучшие следопыты и дознаватели. Я уже решил, что дело пропащее, но тут пришла весть о нахождении тела вора в одном из старых языческих капищ якутов. Оно почти разложилось, но удалось обнаружить следы нанесенных на тело непонятных рун. А еще его грудь была вскрыта и вынуто сердце. В общем, жуткая история. Ценности найти не удалось. Похоже, преступник попал в руки местных бандитов и не только обогатил этих дикарей, но и послужил каким-то их богомерзким целям.

Наместник замолчал на несколько секунд, словно что-то для себя решая, а затем продолжил:

– Я бы забыл об этом досадном происшествии, но неделю назад случилось еще одно. Главе якутского управления жандармерии удалось изловить предводителя тамошних бунтовщиков. О том прознал заместитель полицмейстера Рябинин и, похоже, решил примазаться к такому громкому успеху. Увы, его затея оказалась смертельной ошибкой. Один из казаков городского полка, полукровка, видно, соблазнился посулами смутьяна и перебил оставшихся в доме жандармов. А заместителя полицмейстера дикари утащили с собой. Это, конечно, прискорбное событие, но встревожило оно меня только после того, как тело Рябинина нашли местные охотники. Оно также было испещрено таинственными знаками и вскрыто явно каменным ножом. Это уже со слов местного доктора. Похоже, мы имеем дело с какими-то шаманами или, не приведи Господь, сатанистами. Впрочем, последнее церковники отрицают.

– Вы обращались к инквизиторам?

– Милостивый государь! – нахмурился наместник. – Вам до́лжно знать, что инквизиции у нас нет. Мы не в испорченной Европе обретаемся. Я обратился к святым отцам, чтобы они отправили туда своих людей, компетентных в таких вопросах.

По выразительному взгляду наместника было понятно, что общался он именно с инквизиторами, которых в империи якобы нет. Так же, как нет кикимор, домовых и прочей нечисти. Да и оборотней, которые сейчас стоят за дверью кабинета, тоже вроде как не существует. Врачи с лечебными артефактами есть, дирижабли с магическими девайсами – тоже, а вот русалки и лешие – всего лишь выдумка темного люда, обманываемого подлыми язычниками.

– И что же сказали компетентные святые отцы? – спросил я, прилагая все возможные усилия, чтобы в голосе не проявилось ни грана иронии.

– Всеми делами в Якутске занимался мой чиновник по особым поручениям Харитон Степанович Бобров. Он и передал мне их вердикт. Никаких проявлений вмешательства нечистого там нет. Мало того, знаки на телах, скорее всего, простая инсценировка – попытка увести следствие по ложному пути, потому как ни к одному известному культу они не относятся.

– И вы согласны с этими выводами? – не удержался я от вопроса.

– Не совсем, – нахмурился наместник. – Меня беспокоит именно неопределенность ответа святых отцов и вообще невнятность ситуации. Бобров – человек хваткий и умный, но, как и мне, ему не хватает опыта в вопросах, связанных с мистикой. Именно поэтому и было решено обратиться к вам. Возможно, со стороны будет виднее, как и с высоты вашего опыта. Так что, беретесь?

– Гарантировать успеха не могу, но приложу все усилия, – не особо задумываясь, согласился я.

Если честно, мне и самому стало интересно, что же такое там происходит. К тому же имелись подозрения, что, откажись я помогать этой странной гоп-компании из генерал-губернатора и наместника, лишь наживу еще парочку могущественных недругов. Чем дальше, тем больше вся эта затея казалась мне интригой, в которой мои интересы если и учитываются, то крайне слабо – лишь для виду. Так что пока плывем по течению, а там будет видно. Взбрыкнуть я всегда успею, и Шуйский это прекрасно понимал, когда отправлял сюда. Да и великий князь тоже дураком совершенно не выглядит.

– Чудесно, – с явным пониманием моих мыслей улыбнулся великий князь. – Дела примете у Харитона Степановича, и по его отбытии в Иркутск к вам перейдут чрезвычайные полномочия, действующие на всей территории Якутской области. Приказывать вам смогу только я, и более никто. Даже губернатор может вмешиваться лишь с советами.

После, так сказать, введения наместник все же принялся расспрашивать меня о пережитых приключениях как в Валахии, так и в Москве с Новгородом. Особо откровенничать я не стал и выдал стандартный набор баек, которые рассказывал всем – от светских дам до сановников. В этих историях откровенного вранья конечно же не было, но все предельно ретушировалось до уровня сказки, в которую не очень-то верится.

Час был уже поздний, и наместник свернул беседу, но в конце разговора все же сумел озадачить:

– Игнат Дормидонтович, еще у меня будет к вам личная просьба. Что бы ни случилось в Якутске, важнее всего благополучие моей дочери.

– Дочери? – искренне удивился я, потому что в докладной записке ни о каких детях и речи не было.

– Приемной, – уточнил великий князь. – Это дочь моего старого товарища еще по гусарским временам. Он вместе с супругой погиб двадцать лет назад, и мы с женой удочерили Варвару. Так уж получилось, что дочь влюбилась в якутского губернатора, когда он еще служил в моей канцелярии. Вот и отправилась в этот промерзший городок вместе с мужем. Я, конечно, хочу знать, что за чертовщина там творится, и пресечь это дело на корню, но безопасность и благополучие дочери для меня намного важнее.

После этого уточнения мои опасения лишь усилились. Мало того что в данной истории слишком много белых пятен, так еще и появился родственник главного интересанта, причем женского полу. А мне с такими персонажами ой как не везет.

На ночлег меня определили во все ту же гостиницу, в которую был отправлен Чиж. Апартаменты не поражали комфортом и тем более богатством убранства. Оно и неудивительно, ведь здесь коротали ночи в основном экипажи грузовых дирижаблей. Впрочем, там было чисто, и кровать оказалась удобной. А что еще нужно человеку, испытывающему непреодолимое желание нормально выспаться?

Глава 2

Как показало будущее, уставшему человеку, которому требуется крепкий сон, прежде всего необходима отнюдь не мягкая постель, а то, чтобы его не беспокоили разные назойливые люди.

И почему я не удивился, что в дверь гостиничного номера посреди ночи тарабанил именно капитан-лейтенант Греков? Даже матроса не послал. Не уверен, что эта маленькая гадость принесет ему облегчение, но в какой-то степени понимание чувств капитана погасило мое раздражение от внезапной побудки.

– Господин титулярный советник, – наконец-то подал голос Греков, закончив долбить в дверь. – У меня приказ срочно вылетать в Якутск с вами на борту, и если понадобится, то погрузим вас, как багаж.

Все, мое сочувствие закончилось.

Вскочив с кровати, я подошел к двери и резко распахнул ее.

– Вы ошибаетесь.

– В чем? – даже опешил от подобного поворота капитан.

– Я уже не титулярный советник, а коллежский асессор. Так что сбавьте тон.

– Хорошо, – скрипнув зубами, все же взял себя в руки Греков, – но это не отменяет приказа его императорского высочества. Поторопитесь со сборами. Отчаливаем через десять минут.

– А причину спешки вы мне конечно же не объясните, – в тон ответил я.

– Все инструкции – в этом пакете.

Сунув мне в руки конверт с сургучными печатями, воздухоплаватель удалился.

Меня подмывало тут же вскрыть пакет, но я решил повременить и, быстро одевшись, выскочил в коридор. Как я и предполагал, будить Осипа никто не стал, пришлось делать это самому.

Номер Чижа находился этажом ниже, так что, спустившись по лестнице, я повторил то безобразие, которое пару минут назад учинил капитан с моей дверью. Выслушав приказ, парень спросонья тут же начал пихать возмущенно орущего кота в переноску, причем даже не надев предварительно штаны. Образовалась небольшая драка, в которую пришлось вмешаться. Когда события в номере моего помощника перешли в конструктивное русло, я вернулся к себе и продолжил сборы. Конверт все же вскрыл, но только для беглого ознакомления, дабы убедиться в том, что капитан нечего не перепутал.

Действительно, это оказался приказ, предписывающий мне срочно отправляться в Якутск, не дожидаясь утра. А причиной тому стала телеграмма из этого города о том, что чиновник по особым поручениям наместника Бобров убит несколько часов назад у себя в доме. Причем с его телом поработали так же, как и в предыдущих двух случаях.

В пакете было еще несколько документов, но хватило и записки от наместника, в которой он требовал от меня не только расторопности, но и решительности в расследовании дела. Спешка же пояснялась ограничениями моих умений видока. Если вспомнить шустрость «Буревестника», то в решении наместника был свой резон.

Все хорошо, только прилива решительности я почему-то не ощущал. Но делать все равно нечего – назвался груздем, точнее, коллежским асессором, полезай в кузов, набитый проблемами.

Мы едва успели на посадку и расслабиться смогли только в уже знакомой мне каюте. Осип сразу полез на верхнюю полку досыпать в компании получившего свободу Леонарда Силыча, а я начал вдумчивый разбор документов из пакета.

Не знаю, собирался ли изначально наместник делиться со мной таким количеством информации, но смерть чиновника по особым поручениям явно встревожила его сверх меры. Мало того что в объемном пакете имелись копии всех отчетов Боброва, так к ним еще и присовокупили характеристики на всех видных лиц Якутска. Причем с, так сказать, подноготной. Разбор грязного белья я оставил на потом, зато внимательно вчитался в отчеты покойного ныне чиновника. И, если честно, они мне совсем не понравились.

Нет, для людей, никогда не сталкивавшихся с активными энергентами и не пуганных духами, все нормально, но у меня эти выкладки вызвали недоумение. Бобров напрочь отметал мистическую подоплеку странных событий в Якутске. Со слов наместника я понял, что именно чиновник по особым поручениям подал идею привлечь инквизицию, но отчет Боброва буквально сочился скепсисом. Свидетельства очевидцев, намекавших или прямо говоривших о вмешательстве духов, воспринимались чиновником не иначе как попытка увести следствие по ложному пути. Самых ярых да впечатлительных он даже приказал посадить в кутузку.

Я, конечно, уже давно заметил привычку некоторых верноподданных императора отрицать очевидные факты просто потому, что им так проще жить, но жить в этой реальности и утверждать, что домовых не бывает, может либо идиот, либо религиозный фанатик. Ну или в отчетах содержалась откровенная дезинформация.

На подобные мысли меня наводил вот какой факт. Три отчета о происшествии в жандармском управлении Якутска пусть и не особо противоречили друг другу, но вызывали настороженность. Полицейский следователь, глава жандармов и сам Бобров дружно придерживались версии, что казак городового полка, сахаляр Эргис Данилович Сомов, перейдя на сторону бунтовщиков, завладел револьвером заместителя полицмейстера и устроил перестрелку, в которой погибли три жандарма, а полицейский чин был захвачен и впоследствии умер под пытками.

Но меня сразу насторожила одна деталь в протоколе, составленном полицейским следователем. Конечно, следственным группам этой реальности далеко до экспертов двадцать первого века, но я долго проработал с местными спецами, чтобы знать – дырки от пуль в стенах они считают скрупулезно. А в отчете ничего подобного отражено не было. Либо в Якутске полицейские и жандармы совсем мышей не ловят, либо перестрелка в жандармском управлении была какой-то странной. Масла в огонь моих сомнений подливал и тот факт, что на теле замученного помощника полицмейстера хватало всяких ран, даже сердце вырезали, а вот пулевых отверстий там не было вообще. Как такое могло случиться в перестрелке, разразившейся в небольшом помещении?

И подобных заусенцев хватало. Возникал вопрос – это я такой внимательный или помощники наместника умом не блещут, упустив подобные несоответствия? В то, что великий князь сам вникал в дело, а не получал выжимку от подчиненных, верилось с трудом. Хорошо хоть у него сработала чуйка и Андрей Игоревич решил заменить своего человека мною, считая более подкованным в подобных делах.

Разбор документов и зудящие в голове вопросы не давали мне уснуть, так что все двенадцать часов полета я просидел над бумагами, делая для себя пометки и строя схемы паутины власти в Якутске. Верхушка тамошнего общества могла быть не замазана, но ориентироваться в местных реалиях очень важно.

Что касается самого расследования, то строить догадки, не переговорив с инквизиторами, не увидев изуродованного тела полицейского и не проведя освидетельствования места убийства Боброва, – лишь зря терять время.

Утром проснувшийся Чиж организовал нам завтрак. Увы, в этот раз пришлось довольствоваться корабельным сухим пайком. Обед тоже не особо порадовал, но, по крайней мере, он был горячим, в виде какой-то густой похлебки. Вкус не очень, но и отвращения не вызывал, а на голодный желудок так вообще все пошло на ура.

Как только удалось успокоить мысли и почувствовать сонливость, в нашу каюту снова заглянул очень вежливый матрос, за время полета наверняка удвоивший свой месячный доход, и объявил, что через полчаса прибываем в Якутск.

«Буревестник» удивил меня еще раз. Тысяча восемьсот шестьдесят километров за двенадцать часов, да еще и с посадкой в Бодайбо на дозаправку, более чем впечатляли. Как и мастерство экипажа. Уверен, они изрядно вымотались.

Мои предположения были подтверждены осунувшимся видом Грекова, который ждал нашей выгрузки у трапа. Капитан так устал, что даже не стал сверлить меня злобным взглядом. Матросы уже выгрузили наши пожитки, причем сложили их очень аккуратно. Поистине, вовремя поделившись рублем с ближним своим, пробуждаешь в человеке самые светлые стороны многогранной души.

Греков прощаться не стал и направился куда-то в сторону большого здания, которое напоминало скорее цейхгауз, чем воздушный порт. Я вообще заметил, что на железных дорогах вокзалы очень нарядные, а вот в аэропортах почему-то все организовано до крайности лаконично и даже грубовато.

Якутский порт конечно же сильно уступал иркутскому, но почему-то был на уровне омского, хотя по населению этот северный город до столицы восточносибирского генерал-губернаторства недотягивал с большим отставанием.

Едва мы с Чижом оказались снаружи, как тут же ощутили все северное гостеприимство Якутска. В том смысле, что город встретил нас морозом. Пусть и несильным, но вполне ощутимым.

Хорошо хоть у нашего путешествия была промежуточная остановка в Иркутске и я додумался вытащить из багажа зимнюю одежду. Да и Чижа заставил одеться потеплее. Впрочем, для него переодевание задумывалось изначально. Парню пришлось полностью перевоплотиться, и теперь он больше не напоминал барчука, а выглядел сущим босяком-оборванцем, хоть и вполне утепленным. Была мысль для маскировки укутать его в женскую шаль, аки отступающего от Москвы француза, но мне это показалось перебором. Так что сейчас Осип выглядел как мальчик на побегушках, работающий на какого-нибудь лавочника.

В этом образе он и начнет свой первый круг по Якутску, в котором постарается навести мосты с беспризорниками, лоточниками и прислугой всех мастей. Позже, когда окучит хотя бы часть этой публики, дело дойдет до уголовного элемента. Не пропасть среди такой зубастой публики ему поможет рекомендательная «малява» от Каленого.

Таким образом, мы закроем тот пласт источников информации, который не получится затронуть лично мне из-за сословного барьера или же простого недостатка времени. За своего воспитанника я не боялся и отпускал в этот мутный омут без опасений. Того, кто умудрялся почти на равных спарринговать с вампиром, финкой в подворотне не напугаешь. А в ответ на огнестрел у него есть пара своих маленьких двуствольных пистолетов в хитрой сбруе скрытого ношения.

Проводив взглядом юркнувшего за угол ангара Чижа, я начал оглядываться в поисках того, кто сможет задать мне верное направление дальнейшего движения.

Долго искать не пришлось. Взгляд тут же наткнулся на знакомую форму городового, прибывшего в воздушный порт на пролетке. Заметив интерес к своей персоне, усатый полицейский в возрасте с легким кряхтеньем слез с коляски и относительно быстрым шагом направился ко мне.

– Здравия желаю, ваше благородие.

– Высокоблагородие, – автоматически поправил я не для того, чтобы подчеркнуть свой статус, а для порядка и ясности.

Здесь с этим строго, и за промашку старому полицейскому могло влететь от его начальства.

– Виноват! – вытянулся в струнку городовой.

– Не не виноваты. Я сам еще не привык. Вы за мной?

– Так точно, ваше высокоблагородие! Господин полицмейстер распорядился доставить вас на постой. А затем – к нему на обед.

– Боюсь, нам придется изменить этот план, – чуть подумав, заявил я. – Где мне определен постой?

– У вдовой купчихи Сахаровой.

– А нормальная гостиница у вас есть?

– Как не быть, – даже с какой-то обидой за родной город ответил городовой. – Но там дорого.

– Ничего, как-нибудь разберемся. Договоритесь, чтобы ящики отправили в гостиницу, а сами повезете меня в дом, где убили чиновника по особым поручениям наместника. Знаете, где это?

– Так точно, но как же обед у полицмейстера? – осторожно попытался вмешаться в мои планы городовой.

– На обед мы всегда успеем, а вот проводить освидетельствование лучше пораньше. Так что выполняйте то, что приказано.

– Слушаюсь! – вновь вытянулся городовой и тут же убежал куда-то к ангарам.

Расслабился служивый от вежливого обращения, свойственного лишь беззлобной интеллигенции. Попав в этот мир, я сначала старался не выделяться и всем нижестоящим, независимо от возраста, тыкал – боялся попасть на карандаш инквизиции. Они за пользование чужим телом, пусть и с разрешения бывшего владельца, по головке гладить не станут, а сразу отправят на костер, который вроде бы в империи никто и не разжигал ни разу. Но это на лобных местах, а в укромном дворике глухого монастыря вполне могли и чиркнуть спичкой.

Со временем, когда за мной закрепилось столько странностей, что еще одна вполне могла остаться незамеченной, я вернулся к своим старым, относительно либеральным привычкам. Это когда старшим всегда выкаешь, даже если перед тобой простой дворник, а на «ты» обращаешься либо к друзьям, либо к совсем зеленой молодежи.

Городовой управился очень быстро, и уже через пять минут ящики погрузили на телегу, а чемоданы разместили в пролетке. Леонард Силыч, который покинул дирижабль на своих четверых, а не в переноске, с независимым видом уселся на скамье кучера и даже мяукнул, словно давая полицейскому разрешение на начало движения. Городовой лишь хмыкнул в усы и щелкнул кнутом.

Из порта, минуя центр Якутска, мы двинулись в район, где, по словам моего гида, проживали местные купцы и управляющие мануфактур – в общем, средний класс. Где-то здесь должен быть и тот дом, куда меня определили на постой. Хорошо хоть не на место убийства. Там-то сейчас никто не живет, потому что хозяйка погибла вместе с постояльцем.

То, что я узнал об этом факте от простого полицейского, а не из отчета, вызвало раздражение. Пусть информация и не самая важная, но и не пустяковая.

Сейчас в одноэтажном, но обширном каменном доме находились лишь двое полицейских. Точнее, они сидели на лавке во дворе и, похоже, в дом заходить опасались. По крайней мере, когда я, выслушав их приветствие и отчет по происшествиям, собрался войти в здание, оба явно напряглись. Мало того, один из полицейских перекрестился.

В отличие от бытия в иной реальности, мою вторую жизнь спокойной назвать было трудно. Так что я уже давно не мог позволить себе роскоши не обращать внимания на мелочи, поэтому, нахмурившись, спросил:

– В чем дело? У вас такой вид, будто я не в дом хочу войти, а спуститься в преисподнюю.

– Так это… – чуть помявшись, ответил тот, что крестился, – ваше высокоблагородие, мало ли что может случиться. Вон давеча ваш коллега вошел в управу жандармов, а обратно его вынесли.

– Не понял. Какой коллега?

– Так видок же наш бывший, царствие ему небесное.

А вот это ужесерьезная новость, причем крайне неприятная. О смерти видока в отчетах не было ни слова.

– Еще раз и со всеми подробностями. Что именно случилось с видоком на месте преступления в жандармском управлении и как он вообще туда попал?

Холод в моем голосе заставил городового снова вытянуться в струнку.

Конечно, шансы получить достоверную информацию от рядового полицейского были невелики, но он меня удивил. В эти времена Якутск не такой уж большой город, так что, как и все подобные ему, живет и полнится слухами.

Рассказчик из полицейского получился так себе, но все, что нужно, я из него вытянул. Бобров, разбиравшийся с убийством похитителя бриллиантов, как раз находился в городе, когда произошла бойня у жандармов. Он тут же потребовал присутствия на месте преступления уволенного императорским приказом видока, хотя и не имел на то никакого права. Как именно мой коллега-видок был мотивирован приступить к работе, неизвестно. Причина его смерти во время ритуала освидетельствования тоже пока покрыта тайной.

Да уж, это задачка даже не со звездочкой, а с крестиком – тем самым, который может увенчать могилку слишком самонадеянного видока.

Ладно, от попытки провести ритуал я все равно не откажусь, так что остается лишь хорошенько подготовиться. Время благодаря шустрости «Буревестника» и мастерству Грекова пока еще есть, хотя его не так уж много.

– Едем в полицейскую управу, – приказным тоном обратился я к своему сопровождающему.

В моем голосе было нечто такое, что заставило далеко не молодого полицейского буквально вспорхнуть на козлы пролетки. Сие действо даже вызвало уважительное урчание Леонарда Силыча. А вот то, как наш водитель кобылы гнал пролетку по улицам, кот не оценил. Ну не любит он скоростного передвижения на транспорте любого вида.

В полицейское управление я ворвался лихим ураганом и, ткнув под нос дежурному бумагу, волей наместника наделявшую меня особыми полномочиями, потребовал все отчеты по убийству Боброва, а также свободный кабинет. Хорошо хоть не было необходимости отправлять сопровождающего в гостиницу – все, что нужно для дела, находилось в чемоданах, а не в ящиках.

Пока доставляли отчет и вызванивали полицмейстера, я успел переодеться. Отчеты просмотрел в ускоренном темпе. Больше всего меня интересовали пятна крови, обнаруженные в доме, и выводы патологоанатома. Было желание прояснить еще и обстоятельства смерти видока, но это могло и подождать.

Из полицейского управления мы выехали до того, как нас успел перехватить полицмейстер. То, что он несется сюда на всех парах, было видно по физиономии нового зама в чине титулярного советника, пытавшегося задержать меня в здании.

Вот чем мне нравится местная табель о рангах, так это необязательностью миндальничать с теми, кто ниже тебя даже на одну ступень. Хватило короткого начальственного рыка, чтобы заместитель полицмейстера тут же убрался с дороги.

Конечно, можно было приготовиться к ритуалу и на месте, а за нужными документами послать городового, но боюсь, что его попросту проигнорировали бы. Так что эти полчаса я не считал напрасной потерей стремительно утекающего времени.

Когда я в сопровождении Леонарда Силыча вернулся к крыльцу дома, парочка стоявших на страже полицейских перекрестилась, даже не пытаясь сдерживать свои суеверные порывы.

Наверняка в их глазах мы выглядели так, словно действительно собирались к чертям в гости, по крайней мере, я. На лице – гогглы и респиратор, на груди – портупея с гранатами и двумя револьверами, хотя последнее было лишним – предполагаемый соперник не из тех, по кому можно эффективно палить из огнестрела.

– Никого не впускать, – прогудел я сквозь маску респиратора, чем чуть не довел бывалых полицейских до икоты.

Ну ничего, им полезно. Пусть привыкают. Что-то мне подсказывало, что в Якутске скоро начнется мистическая свистопляска похлеще, чем бывает в Топинске. Хотел бы я ошибаться, но моя интуиция буквально вопила об этом.

Ладно, нечего тянуть время. Глубоко вздохнув, я на мгновение уподобился Дарту Вейдеру, и эта ассоциация почему-то успокоила меня.

Дом имел стандартную для сибирских городов планировку. За входной дверью расположилась прихожая, из которой через коридор можно было попасть в гостиную, на кухню или же, если свернуть налево, в столовую. Путь в комнаты, которые снимал Бобров, мне пока не нужен. Судя отчетам следователя и патологоанатома, чиновника по особым поручениям убили в гостиной и прямо там надругались над телом. Хозяйка дома погибла у себя в спальне, и с ней злоумышленники ничего делать не стали.

Дом, как это и бывает в подобных случаях, словно выцвел. Он растерял все краски, и казалось, что люди покинули его несколько месяцев назад. Такой странный эффект был доказательством того, что здесь обитает домовой. Именно так он реагирует на смерть жильцов, особенно если в его хозяйстве никого больше не осталось.

– Прости, хозяин, что потревожил тебя в скорби, – тихо прошептал я, даже не снимая маски. Если энергент захочет, то услышит без проблем. – Прими подношение и позволь сделать свое дело.

С этими словами я положил на пол у двери плитку шоколада. Здесь его пока еще делают вручную, причем с большим тщанием и даже вдохновением. Так что в качестве подарка бестелесному духу энергии творения в плитке было вполне достаточно.

Увы, дух никак не отреагировал на мои действия. А это значит, что либо он слишком слаб, либо притаился с непонятными для меня намерениями. Впрочем, если не начал пугать прямо с порога, значит, и мешать вряд ли станет.

Осмотревшись в гостиной, я увидел подсохшие пятна крови и, чуть подумав, отошел к проему между двух окон. Кот, который шел за мной без малейшего желания и со скорбной миной на усатой морде, запрыгнул на подоконник и настороженно застыл.

Я тоже присел спиной к окну и, опустившись на колени, замер в позе «кидза». Еще раз шумным вдохом уподобившись джедаю-ренегату, активировал руны видока и уже ощутил приближение транса, как вдруг услышал дикий вой Леонарда Силыча над ухом. Если прервать ритуал сейчас, то повторить его не удастся, но все равно у меня не возникло и тени сомнения в серьезности предупреждений моего усатого друга.

Открыв глаза, я сразу же активировал крылья Семаргла и только благодаря этому успел убрать голову с пути кочерги, прилетевшей в меня со стороны камина. Причем это была не классическая кочерга с загнутой пяткой, а остроконечный вариант для раскалывания поленьев – эдакий уменьшенный вариант пожарного багра. С каким-то звенящим стуком железяка врезалась в стену за моей спиной. Вот вам и слабенький домовой.

Дом завибрировал, словно при землетрясении, а на чердаке завыло так, что мне стало не по себе. Как хорошо, что я выбрал место поближе к окну, есть шанс…

Увы, домовой так не думал. Что-то дернуло меня за одежду и едва не впечатало головой в каменную окантовку камина. А ведь камин находился метрах в шести от окна. Эти шесть метров я преодолел, даже не заметив.

Похоже, что никто не собирается выпускать меня из дома живым. Я словно попал в фильм о полтергейсте, но, в отличие от киногероев, у меня были кое-какие наработки по данному вопросу. Так что вместо панического поиска пути к бегству мой взгляд уткнулся в спрыгнувшего на пол кота. Леонард Силыч стоял в классической позе – спина выгнута, хвост трубой, а шерсть дыбом, что визуально делало моего друга раза в два больше. Но это еще ничего, будь на нем артефактный ошейник, вот тогда вышло бы настоящее преображение, а так – всего лишь обычный кот в ярости.

Именно направление взгляда моего усатого друга интересовало меня больше всего. Он смотрел в угол гостиной у второго выхода из комнаты. Я сорвал с пояса гранату и, потянув взводящий пружину рычажок, тут же нажал на спусковую кнопку.

Дырчатый металлический цилиндр улетел в угол, и через секунду там не так уж громко хлопнуло. А вот от ответного воя у меня заложило уши. Пространство в комнате завибрировало, а шпалеры на стенах вздулись.

Помещение тут же заволокло взвесью серебряной пыли. В углу, где произошел взрыв, образовался серебристый мини-торнадо. Вот теперь пора и на выход. Благодаря тому, что пыль повредила энергетическую структуру духа, у меня образовалась фора, так что даже не пришлось вылетать через окно – просто выбежал в коридор, а затем на крыльцо. Домовой так и не успел заблокировать входную дверь, которую я по дурости не оставил распахнутой.

Во дворе вообще никого не было. Лишь перепуганная лошадка всхрапывала и дергалась в попытках вывернуться из сбруи. А все потому, что коляска уперлась кормой в воротный столб и за что-то там зацепилась.

– Лео, займись, – стянув с лица респиратор, приказал я коту, следовавшему за мной по пятам.

То, что кот при всем своем противном характере удивительно ладит с лошадьми и детьми, я заметил давно. Так что не сомневался в его успехе.

Леонард Силыч подбежал к лошади и заурчал как трактор, глядя на испуганную животинку. И та, горестно всхрапнув, перестала дергаться.

Почти сразу после этого из-за перекошенной пролетки выглянули сбежавшие полицейские.

– Ваше высокоблагородие, вы живы? – подал голос мой сопровождающий.

Да уж, вопрос вполне обоснованный. Выжить и уцелеть удалось лишь благодаря собственной любознательности, близкому знакомству с Кузьмичом и конечно же своевременной помощи Леонарда Силыча. Из собственного опыта, собранной по сусекам и оставшейся от профессора Нартова литературы, а также рассказов Зоряна мне было известно многое о повадках домовых. Эта порода свободных энергентов имела серьезную власть в подшефном доме. Они могли проводить манипуляции в любом его уголке, но все равно предпочитали находиться в одной комнате с объектом воздействия. А благодаря способностям Лео мне удалось определить, в каком углу находится сосредоточение-суть этого энергента, и метнуть туда начиненную серебряной пылью гранату.

Все это хорошо, но меня беспокоили не давно известные факты, а как раз то, что им противоречило. Ну не мог обычный домовой таскать меня по комнате, как полено или ту же кочергу. Это было за пределами сил свободного, бестелесного энергента. Или же я чего-то попросту не знаю? А как показывает опыт, невежество в моей профессии может иметь крайне печальные последствия. Конечно, нестандартное поведение домового могло быть не связано именно со смертью Боброва, но любая странность в этом деле лишь настораживала.

Не успел я прийти к какому-либо выводу, как двор начал стремительно заполняться людьми. И больше всех пространство занял изрядно упитанный обладатель модных нынче бакенбард. Его телеса обтягивал полицейский мундир с погонами статского советника.

– Я так понимаю, вы – коллежский асессор Силаев, о котором мне телеграфировали из канцелярии наместника? – надменно спросил у меня полицмейстер.

– Так точно, ваше высокородие, – не стал я отнекиваться.

– Что же вы творите, голубчик? – нахмурился толстяк. – Я ждал вас к обеду, где мы спокойно могли бы обсудить дела, а вы учинили в управе переполох и без спросу полезли на место преступления.

Я с трудом погасил зарождающееся раздражение. Греков гнал почти моего «Буревестника», истощая ресурс, чтобы мы пораньше прибыли в город, а он, видите ли, обедать со мной вздумал! Такое впечатление, что в его вотчине ничего сверхординарного не происходит и прямо в этом доме меньше суток назад никто не расписывал странными знаками остывающее тело чиновника по особым поручениям самого наместника. Что-то местный глава полиции слишком уж благодушен.

– Простите, но дело не терпело отлагательств.

– И что же показало столь поспешное освидетельствование? – с явным любопытством поинтересовался полицмейстер.

– Мне не удалось провести ритуал. Помешал домовой. И, если вспомнить о печальной судьбе моего коллеги-видока, о которой почему-то нет упоминания ни в одном из отчетов, начинает казаться, что версию с мистической подоплекой всех этих событий отбрасывать не стоило.

– О чем вы говорите? – тут же растерял даже видимое благодушие полицмейстер. – Какой домовой? Сказки все это и ересь. Ярослав Демидович погиб в результате несчастного случая. Он попросту оступился, поэтому никто и не стал сообщать наместнику о столь прискорбном происшествии.

– Оступился, говорите? – хищно улыбнулся я. – Ну тогда, может, прямо сейчас войдете в этот дом? Там же никого нет: ни живых людей, ни тем более духов, в которых вы не верите.

Полицмейстер побледнел и даже сделал шаг назад.

Да уж, не верит он в нечисть языческую – вон прямо на лице его неверие отразилось. Даже пятнами пошел, бедолага. А тут оклемавшийся домовой еще и завыл на чердаке. Как бы полицмейстера удар не хватил.

Я осмотрелся и понял, что наломал достаточно дров для одного дня. Лучшим решением будет попросту убраться в гостиницу и немного прийти в себя. Да и выспаться не помешает. А завтра с утра и мне легче будет наладить отношение с полицмейстером, и он о многом подумает. Глядишь, придет к правильным выводам.

Глава 3

Утром на свежую голову я проанализировал свои вчерашние слова и поступки. Выводы оказались не самими лестными. Впрочем, можно сделать себе скидку на бессонную ночь и суетную дорогу. Да и о том, что едва не получил мини-багром в голову, тоже не стоит забывать.

Крепкий сон и хорошая гостиница с неплохим обслуживанием тоже повлияли на мое мировоззрение и смягчили особо острые суждения. Ну а вкусный завтрак, который расторопная горничная накрыла в номере, окончательно примирил с реальностью. Разделив со мной трапезу, Леонард Силыч снова отправился на боковую. Причем спал он в специальной корзинке для домашних питомцев. Правда, для здоровенного кота она оказалась маловатой, но он все же уместился. За корзинку и право усатого находиться в гостинице пришлось доплатить, а также пообещать возместить ущерб имуществу, в случае если мой друг поведет себя неадекватно.

Ничего, вчера он принес столько пользы, что не жалко и потратиться. Хотя завтрак Леонарда Силыча стоил не меньше моего, а может, и больше – чека я не видел, потому что сумму тут же записали на мой счет.

Благодаря удачно сложившемуся утру в полицейское управление я явился во вполне миролюбивом настроении. Но сразу войти в здание мне не дали. От угла дома шустрой мышью метнулся мелкий пацан в драной шубейке и хрипло спросил:

– Вы будете господин Силаев?

– С утра вроде был, надеюсь, что и дальше буду, – с улыбкой ответил я чумазому посланнику, сжимавшему в ладошке сложенную бумажку.

– Вам велели передать записку, – приосанившись, заявил новый помощник Чижа.

В том, что мой воспитанник успел окучить как минимум дюжину таких сорванцов, можно не сомневаться. И тут наверняка сработали даже не деньги, а особое отношение и верные слова.

– Передавай, коли велели.

Парнишка хитро прищурился, явно намереваясь сначала получить вознаграждение, но затем переборол себя и сунул мне записку.

– Получите.

– Благодарствую, молодой человек, – сдерживая улыбку, кивнул я мальцу и щелчком подбросил монету в его сторону.

Мальчишка ловко схватил ее, а когда увидел, что это серебряный рубль, застыл соляным столбом. В таком виде я и оставил его, войдя в управу.

Записка не была особо информативной. Там значился только адрес, но на большее я и не рассчитывал, потому что сам дал помощнику строгие инструкции.

Полицейские внутри управы встретили меня настороженно. Полицмейстера на службе еще не было, и, чтобы иметь место для ожидания и работы, я попросил хмурого заместителя снова выделить мне помещение. В этот раз использовал вежливые обороты. Как оказалось, в просьбах не было никакой необходимости, причем ни сегодня, ни вчера, потому как кабинет, в котором я переодевался перед стычкой с домовым, и без того был закреплен за моим предшественником. Не будь я так взвинчен, понял бы это из оговорок напуганных моим напором полицейских. Мало того, в кабинете меня ожидала осиротевшая следственная группа. А ведь наместник упоминал о людях, отправленных с его человеком.

Впрочем, следственной группой двое мужчин, вскочивших на ноги при моем появлении, могли называться лишь с большой натяжкой. Один – типичный шпик, а второй – дуболом с отражающимися на лице замашками маньяка. Впрочем, и этих персонажей можно использовать по назначению. Особенно шпика. Но пока я не разобрался с сутью дела, выпроводил их из кабинета, чтобы не мешали, а сам занялся разбором бумаг. К моему удивлению и радости, в комнате имелся даже несгораемый шкаф, в котором сбереглись заметки Боброва.

Через пять минут радость немного угасла, потому что в документах не нашлось ничего нового. Пришлось идти к местному архивариусу и требовать протокол с места убийства заместителя полицмейстера. Как я и предполагал, ни о каких дырках в стенах там не было сказано. Но, в отличие от отчета Боброва, полицейский следователь отметил их отсутствие. А что это могло значить? Как минимум сей факт допускал возможность перевести объявленного в розыск казака-сахаляра из подозреваемых в свидетели. А живой свидетель в таком странном деле – очень серьезный козырь. Правда, его еще найти нужно. Уверен, местные пытались. Оставалось надеяться, что заходили они не с той стороны.

Закончив с разбором бумаг, я достал карманные часы и увидел, что время подходит к обеду. Впрочем, это не значило, что скоро меня ждет сытная трапеза. Именно полдень был выбран как время для встречи с Осипом. Вызвав дежурного полицейского, я узнал, что мой давешний проводник по-прежнему закреплен за мной вместе с пролеткой. Спохватившись, я поинтересовался именем временного помощника.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие, – поприветствовал меня городовой, когда я подошел к уже запряженной пролетке во дворе полицейского управления.

Он выскочил из небольшого домика, прислонившегося к большой конюшне. Судя по крошкам на мундире и не совсем внятной речи, мое появление прервало обеденную трапезу.

Ничего, думаю, через часик сумею реабилитироваться в глазах служивого.

– Добрый день, Артемий Данилович.

Полицейский на мгновение замер, но тут же пришел в себя – явно успел сделать какие-то выводы о моей персоне и решил не удивляться.

– Куда изволите?

– Вам известна улица Еловая?

– Конечно, это северная окраина. Район не самый благополучный, но и не такой уж опасный.

– Ну, тогда выдвигаемся. Точный адрес назову на месте.

Легкий налет конспирации явно озадачил полицейского, но задавать лишние вопросы он не решился.

Район действительно выглядел непрезентабельно. Изрядная часть домов вообще запущена, и это явно стало причиной выбора Осипа. Нужный дом мы нашли исключительно благодаря математическим расчетам на основе нумерации соседних зданий. Это была полуразвалившаяся изба с заросшим прошлогодним бурьяном двором. Оставив коляску на некотором удалении, я подошел к перекошенной калитке и постучал по серым от времени доскам набалдашником трости. Из дома послышался тихий свист. Значит, все в порядке.

Калитка была приоткрыта ровно настолько, чтобы можно было пройти бочком. В сам дом я заходить не стал. В тени дверного проема уже появилась фигура Чижа, невидимая с улицы.

– Как дела? – тихо спросил я.

– Все в порядке, командир. Связи наладил. За улицей сейчас смотрят трое пацанов. Ребята шустрые и сообразительные.

– Что узнал?

– Пока не так уж много, – с недовольством в голосе ответил мой помощник. – Обстановка в городе странная. Вроде и творится черт знает что, и народ напряжен, но при этом все стараются делать вид, будто ничего эдакого не происходит. Ничего важного вызнать пока не удалось. Вечером пойду к местным «иванам». Может, там что интересное расскажут. Инквизиторы из города уехали, но говорят, что в монастыре остались два монаха из пришлых, и на обычных богомольцев они не очень-то похожи.

– Хорошо, – кивнул я, признавая то, что на получение важной информации за такое короткое время действительно особых шансов не было. – Постарайся узнать, что в городе говорят о некоем Эргисе Даниловиче Сомове. Это беглый казак-сахаляр из городового казачьего полка. А еще узнай, есть ли поблизости какой авторитетный шаман из местных. Может, письмена на теле что-то значат. Я наведаюсь к инквизиторам, но и местных сбрасывать со счетов не следует.

– Сделаю, командир.

– Ладно, на этом все. Береги себя и постарайся не делать глупостей.

– Постараюсь, – с несвойственной его возрасту серьезностью ответил Чиж и протянул мне записку.

В ней наверняка указан адрес нашей следующей полуденной встречи в таком же запущенном месте. Так как эта информация на данный момент была только у нас двоих, можно рассчитывать пусть и на минимальную, но секретность.

Я покинул заброшенный двор вполне открыто, а Чиж уберется оттуда с максимальными предосторожностями, что для него не так уж сложно.

При моем приближении сидевший в коляске полицейский сделал вид, что попросту скучает и даже подремывает. Но что-то мне подсказывало, что минуту назад он, вытянув шею, как суслик, пытался рассмотреть происходящее во дворе. Уже далеко не юноша, а такой любопытный.

– Отвезите-ка меня, Артемий Данилович, в хороший кабак. Пора бы пообедать.

– Это мы мигом, – обрадовался городовой, явно уловив намек на то, что и его желудок разносолы не обойдут стороной.

Так оно и вышло, но обедали мы конечно же за разными столами.

Сытная и неспешная трапеза позволила мне обдумать ситуацию и чуть подкорректировать планы. Для начала все же стоит явиться к губернатору, иначе он может усмотреть в промедлении неуважение к его важной персоне. А зачем мне неприятности еще и с этим местным чиновником? Хватит одного полицмейстера.

Увы, представиться губернатору не удалось. В администрации сказали, что начальство отсутствует, но секретарь тут же попросил подождать пару минут. Судя по всему, он отправился общаться с губернатором по телефону. Очень скоро я получил устное приглашение на ужин в особняк губернаторской четы к семи вечера.

Не скажу, что это будет самая полезная трата времени для расследования, но идти все равно придется, а пока вернусь к изначальной задумке. Теперь мой путь лежал в якутскую крепость, которую с военным гарнизоном делил штаб якутского городового полка.

Крепость удивила меня. Стены оказались деревянными, почти как во времена Киевской Руси. И никаких тебе равелинов и бастионов. С другой стороны, Якутск в последнюю пару сотен лет никто даже не думал штурмовать по всем правилам современных войн. А от вспышек недовольства слабо вооруженных и не очень-то организованных северных народов спасали и такие стены.

У входа нас остановили постовые в казачьей форме. Они же и вызвали хорунжего, который, проверив мои документы, козырнул и пригласил пройти следом за ним. Коляска с полицейским ожидаемо остались снаружи.

Внутри крепость была плотно застроена складами и казармами. Во дворе даже стояло несколько полевых пушек. Тут и там бродили служивые люди и в форме обычных пехотинцев, и в казачьих полушубках, по случаю потепления расстегнутых и даже просто наброшенных на плечи. У казаков вообще к строгости ношения формы было свое отношение. Не сказать, что наплевательское, но вольное.

Кабинет командира полка в чине войскового старшины не впечатлял – относительно просторная каморка с одним окном и без особых изысков, зато с большим портретом царя-батюшки. За столом восседал матерый казачина с вислыми усами, который наверняка гармонично вписался бы в картину Репина о любителях писать похабные письма султанам. Только оселедца не хватало.

Тут же появилось желание выказать казаку должное уважение.

– Здравия желаю, господин войсковой старшина. Позвольте представиться: коллежский асессор Игнат Дормидонтович Силаев. Исполняю обязанности чиновника по особым поручениям при наместнике Восточной Сибири.

– Чего это вы всполошились, Игнат Дормидонтович? – по-доброму улыбнулся казак. – Давайте-ка без чинов. Нам ли ими мериться?

В его заявлении была тонкая подколка, но не более. Впервые я встретил настолько добродушное отношение к тому факту, что нас разделяет лишь одна ступень в табели о рангах, и это – при огромной разнице в возрасте. Возможно, сказывалось то, что Родион Захарович Засулич власти в городе имел ненамного меньше, чем губернатор. Его полк контролировал не только Якутск с окрестностями, но и все земли вплоть до Охотского моря и часть Камчатки.

Интересен тот факт, что приведшие меня сюда происшествия в его сферу ответственности не попадали. Алмазы с золотом украли у представителей гарнизона, убийство Боброва прошляпили полицейские, а побег якутского смутьяна, прихватившего заместителя полицмейстера, проворонили жандармы. Да, там оказался замазан казак-сахаляр, но лишь косвенно. Так что мое появление никак не могло навредить войсковому старшине.

– Почту за честь, Родион Захарович.

Повинуясь жесту казака, я присел на гостевой стул. Старшина тут же вызвал ординарца и заказал нам чаю.

– И что же привело вас в нашу крепость, Игнат Дормидонтович?

– Поиски вашего казака Эргиса Сомова.

А вот теперь войсковой старшина поморщился, и я поспешил с уточнениями:

– Считаю его невиновным и хочу опросить как свидетеля.

Это были правильные слова, потому что казачина расплылся в широкой улыбке.

– О как! И что же привело вас к такому решению? Вон господин Бобров, царствие ему небесное, требовал крестного Эргиса в пыточную волочь, как укрывателя.

– В отчетах кое-что не сходится. И если мне удастся поговорить с Эргисом, все может встать на свои места. А что там с крестным Сомова? Он сейчас где? Мне об арестованных не докладывали.

– Здесь он, – как-то неопределенно хмыкнул войсковой старшина. – Не отпустил я его с Бобровым. Сказал, что ежели есть надобность в допросе, то можно организовать все и у нас да в моем присутствии. И нечего отягощать господ жандармов лишним арестантом.

– Правильное решение, – одобрил я поступок Засулича. – А мне позволите с ним пообщаться?

– Конечно, – тут же согласился войсковой старшина и, вызвав ординарца, отдал ему приказ привести казака Данилу Сомова.

Услышав имя и фамилию, я уже было заподозрил неладное, но тут же понял, что вряд ли казак является отцом сахаляра. Просто при крещении дал тому и отчество, и свою фамилию.

На измученного узника еще нестарый казак похож совсем не был. Пусть с него и сняли погоны да ремень, но морду он имел румяную, а в глазах искрились ехидство и упрямство. И что-то мне подсказывало, что именно они являются причиной низкого звания приказного для казака столь солидного возраста.

– Здравия желаю, ваши высокоблагородия! – выпятив грудь, откозырял нам казак.

– Вот, Данила, появился еще один охочий до разговоров о твоем бедовом крестничке. Может, и ему расскажешь свою небылицу.

– Да чего же это небылица? – погрустнел казак и даже как-то окрысился. – Не с чего врать Эргиске.

– Но и поверить в то, что помощник полицмейстера ни с того ни с сего пострелял троих жандармов, очень сложно.

А вот это уже интересно. Особенно в том плане, что подобные сведения вообще никак не были отражены в отчетах. Причем во всех. Но еще интереснее то, что они неплохо ложились на мою версию происходящего. Ту, что с особым мистическим душком.

– Верьте, во что хотите, ваше высокоблагородие, но так мне сказал мой крестник, а лжи за ним отродясь не водилось, – угрюмо заявил казак и добавил с нотками отчаяния: – Да вы же сами его знаете, Родион Захарович.

– И что, что знаю? – хлопнул пол столу ладонью войсковой старшина. – Всяко в жизни бывает…

– Одну минутку, Родион Захарович, – аккуратно прервал я гневную отповедь старшего офицера. – Если честно, у меня есть основание верить словам свидетеля.

Статус сахаляра я выделил особо, чем явно порадовал приказного казака. Но радость его продлилась недолго и немного увяла от слов войскового старшины.

– Вот и сладилось все, – улыбнулся Засулич. – Так что езжай-ка ты, голубь мой, с урядником Фроловым и десятком его людей за своим крестником. И не ври, что не знаешь, где он прячется. Чтобы к вечеру оба был в крепости.

Теперь Сомов посмотрел на меня с большим сомнением.

– А ежели их высокоблагородие передумает?

– Хватит мне тут! – неожиданно вспылил Родион Захарович. – Раньше я покрывал вас, поскольку не дурак и понимал, что Эргиску попросту пристрелят или забьют на допросе. А сейчас вижу человека, явившегося за правдой. Так что хватит кочевряжиться. И имей в виду, Данила, не дай бог твой крестник сбежит. Я тебе не жандарм какой или хлыщ столичный. Все равно найду, и тогда уж не взыщи.

– Никто и не думал противиться, – проворчал казак, явно при этом соврав.

На этой противоречивой ноте мы и распрощались, уговорившись встретиться здесь же завтра утром в, так сказать, расширенном составе.

Посмотрев на часы, я все же решил, что перед ужином в доме губернатора успею посетить еще одно немаловажное для расследования место.

– Артемий Данилович, а далеко ли отсюда до монастыря?

– Совсем нет, – тут же отреагировал мой гид. – Быстро доберемся.

– Ну если быстро, то поехали.

И действительно, на весь путь до окраины города, где в окружении обширного пустыря расположился Спасский мужской монастырь, потратили минут десять. Как и все в этом городе, монастырь представлял собой компиляцию из деревянных и каменных зданий. Даже из трех церквей на территории две были сложены из толстых бревен и украшены резьбой.

Ворота монастыря были открыты, но внутрь я заезжать не стал, а, спрыгнув с коляски, подошел к молодому монаху.

– Скажите, могу ли я видеть остановившегося у вас недавно брата-инквизитора.

От упоминания не существующей в православной церкви инквизиции монах замер соляным столбом и с трудом выдавил из себя:

– Нет у нас никого.

Я резко шагнул к нему практически вплотную и зашипел, аки змей:

– Ты мне, монашек, голову-то не морочь. Не тебе решать, захочет инквизитор общаться с посланником наместника или нет. Твое дело – спросить его о том и принести мне ответ. Желательно бегом.

Монах судорожно сглотнул и побледнел, но выводы сделал правильные. Он тут же сорвался с места и убежал куда-то вглубь монастырских строений. А я вернулся к коляске.

Тактику общения с монастырской братией я выбрал самую простую. Очень уж не хотелось нарезать круги и добираться до цели после долгих разговоров со всей начальственной иерархией сего богоугодного места. А разговоры эти наверняка были бы непростыми и малодружелюбными.

Монашек вернулся буквально через пару минут и сдавленно пискнул:

– Брат Иннокентий велел провести вас к нему.

– Ну, раз велел, так веди.

Наш путь был недолог, и вскоре мы оказались перед отдельным деревянным домиком, размерами чуть превышавшим габариты стандартной бани. Внутри все было просто и даже аскетично. Стол, две широкие лавки, которые, похоже, также использовались как кровати. Картину дополняла икона в углу, на которую я перекрестился – нечего злить местных обитателей своими вольностями в отношении религии.

– Здравствуйте, брат Иннокентий, – обратился я к сидящему на лавке бородачу в грубой рясе и с большим, явно железным крестом на груди.

Эта парочка инквизиторов была словно негативом знакомой мне группе отца Андриана. Там главным был тщедушный старичок-священник, а помощником – звероподобный брат Савелий. А здесь главенствовал как раз приземистый и крепкий, как медведь, монах, а в помощниках у него ходил ботанистого вида молодой мужчина, да еще и с очками на носу.

– С чем пришел, видок? – угрюмо ответствовал мне старший инквизитор.

Смотри ты, какие мы осведомленные.

– С вопросами по поводу вашего отчета.

Брат Иннокентий невольно покосился на помощника. Значит, отчеты писал именно носитель очков. Оно и неудивительно – для широкоплечего монаха явно привычнее не перо, а топор или шестопер.

– И что тебе там не понравилось?

– Ваша уверенность в том, что все преступления не связаны с мистикой, – осторожно заявил я и нарвался на ожидаемую отповедь.

– Я двадцать лет борюсь со слугами врага рода человеческого и не пропущу даже запаха скверны. В телах ее не было, и знаки, которые какой-то скорбный головой дикарь накорябал на мертвой плоти, не относятся ни к сатанизму, ни к демоническим проявлениям.

– Но, может быть, они относятся к ритуалам каких-то местных богов?

– Не богохульствуй! – рявкнул монах, да так, что у меня в ушах зазвенело. – Помни о третьей заповеди.

– Извините, я неправильно выразился. – Испугать меня воплями уже давно было практически невозможно. – Но зачем-то же их вырезали?

– Я не стану разбираться с безумными фантазиями темных дикарей, – надменно фыркнул монах.

Но ты все равно остался в городе. Или тебя оставили на всякий случай?

Проговаривать свои мысли я не стал, а сказал совсем другое:

– А если мне понадобится помощь…

– Я тебе не помощник, видок. Разбирайся сам.

– Значит, если я столкнусь со слугами врага рода человеческого, вы безучастно останетесь в стороне?

– Я никогда не избегал боя со скверной! – зарычал монах.

Спорить с фанатиками – дело муторное, но провоцировать их так же легко, как детей малых, правда, с непредсказуемыми последствиями. Так что нужно отсюда сматываться. Главное я узнал, и теперь мне, в случае чего, достаточно будет ткнуть пальцем в супостата и сказать «фас», в смысле намекнуть, что вот там-де все черным-черно от скверны. А затем отойти в сторонку, чтобы не затоптали.

– Благодарствую за беседу, всех вам благ, и береги вас Господь.

Как боярин Ивана Грозного, я задом отступил к двери, едва ли не дымясь под испепеляющим взглядом монаха, а затем выскочил на свежий воздух.

Так, а теперь можно и отправиться на ужин к губернатору – слишком много калорий сжигает стресс. Времени оставалось маловато, но я успел заехать в гостиницу и переодеться в подобающий случаю гражданский костюм. Мундир был покупной и сидел на мне не так уж хорошо, а на губернаторскую чету было необходимо произвести максимально положительное впечатление.

Увы, посещение большого двухэтажного особняка не принесло практически никакой пользы, а загрузило меня таким количеством вопросов и подозрений, что становилось не по себе.

Встретивший меня у входной двери лакей принял верхнюю одежду, а затем проводил в обеденный зал, где за столом восседали супруги Черниковы – самая верхушка местной власти. Только вот какая загвоздка: на людей, обеспечивших процветание Якутской области, эта парочка ну никак не тянула. Губернатор лишь вяло откликнулся на мое приветствие, продолжив набивать брюхо разносолами. А вот моложавая и одетая в откровенное, на грани приличия платье падчерица наместника развила бурную деятельность и принялась строить мне глазки. Так могли выглядеть провинциальные помещики, закисшие от безделья и скуки в глухомани, а не люди дела и власти.

Ох, как же странно все это.

– Игнат Дормидонтович, – с воркующими нотками обратилась ко мне Варвара Ивановна, чуть нагнувшись вперед и демонстрируя шикарное декольте с не менее шикарным бриллиантовым колье, – вы и вправду лично знакомы с цесаревичем?

– Имел честь быть приглашенным на обед с его присутствием.

На секунду я погрузился в воспоминания о знакомстве со всеми отпрысками императорской четы. Мысли о Даше, как всегда, окрасили настроение в печальные цвета, но я тут же встряхнулся – не о том сейчас нужно думать.

Губернаторша максимально легкомысленным тоном расспрашивала меня о столичной жизни и моих знакомствах в высшем свете, но мне уже удалось уловить стальные искорки в ее взгляде. Мало того, мой защитный амулет чуть нагрелся, но то ли слабоватой ведьмой оказалась падчерица наместника, то ли слишком опытной, и ментальное воздействие тут же прекратилось.

От накативших мыслей стало дурно. Если мои предположения хоть чуточку верны, ситуация – хуже не придумаешь. Неужели все дело именно в этой женщине? Неужели именно она подбивала офицеров на должностные преступления, а затем убивала их, инсценируя шаманские ритуалы? Если это так, то мне точно нужно собирать вещи и, не заезжая в Топинск, валить сразу в Африку. Никто не поверит в то, что она является преступницей, а если и поверят, то предпочтут закопать наглого видока под якутской сосной.

Вот теперь я в полной мере осознал, что чувствовали бедный сахаляр Эргис и его покровители. Парня действительно пристрелили бы, даже поверив в предложенную им версию.

Косвенно мои предположения подтверждало и вялое поведение губернатора. Не иначе как она держала мужа под контролем. Даже полный пофигист или сексуально ориентированный в нестандартную сторону супруг не стал бы терпеть такой наглый флирт собственной жены с гостем, которого они оба видят первый раз в жизни.

Дальше на этом странном ужине я вел себя с осторожностью минера, который по пьяному делу зашел ночью на минное поле и прямо посередине оного протрезвел от осознания глубины залета.

В общем, ни расслабиться, ни поесть нормально в гостях не удалось. Кусок, в прямом смысле этого слова, в горло не лез. Особняк я покидал с огромным облегчением, но уже на выходе получил еще одну занозу в расшалившуюся паранойю. Подавая мне пальто, шляпу и трость, служанка сунула визитную карточку.

– Хозяйка будет ждать вас по этому адресу к трем часам ночи.

– Конечно, – улыбнувшись, таким же тихим шепотом ответил я и принял визитку.

А вот фиг вам. На такие свидания я ходить не собираюсь. Ни любви, ни даже похоти там мне точно не предложат, а вот всяческих неприятностей и бедствий наверняка заготовлена целая корзина.

Задумчивый, раздраженный и злой, я вернулся в гостиницу, но там меня ждал не отдых, а новый сюрприз. Хорошо хоть не такой зловещий, как в особняке губернатора. У стойки администратора мялась горничная, от моего вида ставшая еще грустнее. Компанию ей составлял хмурый метрдотель.

– Ваше высокоблагородие, мне очень жаль. Мы не могли даже подумать, что…

– Хватит причитать, – прервал я излияния вспотевшего толстяка. – Что случилось?

Сегодняшний вечер был перенасыщен плохими новостями, так что я преисполнился самых мрачных предчувствий.

– Ваш кот сбежал, – наконец-то дошел до сути метрдотель. Он тут же кивнул на притихшую горничную и добавил: – Эта дура прибиралась в номере и открыла окно, чтобы проветрить, вот он и сиганул. Мы три часа искали, но безуспешно.

– Так, – еще раз прервал я говоруна, – давайте для начала пройдем в номер и проверим все еще раз. А вы, барышня, сбегайте на кухню и закажите мне ужин. Хочется супчика грибного да пюре с зеленью. Ну и чего-нибудь еще вкусного, на усмотрение повара. И не забудьте присовокупить малосольной севрюги да буженины побольше.

Вернувшись с метрдотелем в свой номер, я первым делом подошел к окнам. Все три были плотно закрыты.

Ну вот зачем было перекрывать ему пути к отступлению с театра боевых действий на любовном фронте? Хотя на улице прохладно, и незачем выстуживать помещение.

Я открыл окно, и буквально через пару секунд на подоконник забрался Леонард Силыч. То ли от возмущения, то ли от дурной погоды он громко чихнул и спрыгнул на мягкий ковер.

– Ну вот, а вы переживали, – успокаивающе сказал я метрдотелю. – Мой кот пусть и безобразничает порой, но меру знает.

– Вы не представляете, как я рад, – вполне искренне заявил толстячок. – Ужин сей момент доставят вам в номер.

Он уже начал отступать к двери и тут кое-что вспомнил.

– Да, совсем запамятовал. Тут прибегал какой-то мальчишка и оставил вам послание.

Запустив два пальца в карман жилетки, он достал сложенную вчетверо бумагу.

– Может, будут еще какие приказания?

– Нет, любезный, все хорошо, ступайте, – приняв послание, отпустил я перенервничавшего бедолагу.

Леонард Силыч требовательно мяукнул.

– Потерпи, сейчас нас накормят, – отмахнулся я от кота, разворачивая послание, наверняка прибывшее от Чижа. – Однако!

А новости в записке были как минимум неожиданные. Осип сообщал, что кандидатуру сведущего шамана для консультаций найти не удалось, потому что оные, как проживающие в городе, так и обитавшие в стойбищах поблизости, куда-то подевались еще две недели назад.

– Силыч, ты понимаешь, что здесь, леший их забодай, происходит? – спросил я у кота как у единственного собеседника.

Мой усатый друг лишь равнодушно зевнул. Впрочем, иного от него никто и не ожидал.

Наконец-то принесли ужин, и мы отвели душу, набивая брюхо. Сытость и накопленная за день усталость сумели побороть тревогу, и я быстро уснул. К сожалению, сон мой продлился недолго, и пришлось просыпаться под яростный вой кота.

– Ты чего орешь, лишенец, кикимору тебе в хозяйки? – спросонья проворчал я, но, осознав, в каком состоянии пребывает мой усатый друг, тут же всполошился.

Прихватив лежащий под подушкой миниатюрный двуствольный пистолет, я, как был, в исподнем вскочил с кровати. С тумбочки цапнул фальшивую флягу с зарядом серебряной пыли и подбежал к выгнувшемуся дугой коту.

Он продолжал яростно завывать, не отрываясь глядя на окно, точнее на то, что находилось за ним. Я проследил за его взглядом и зябко повел плечами. А ведь в комнате было тепло.

Осознав, что подмога пришла, Леонард Силыч снизил громкость до настороженного урчания.

– Ну и что это за гадость такая? – спросил я скорее у себя, чем у кота.

А за окном на покатом откосе сидела полупрозрачная тварь и словно принюхивалась к стеклу. Это было нечто, похожее на смесь человеческого ребенка с жабой.

Зараза, я даже не знаю, как оно называется. В купленных мною за бешеные деньги бестиариях ничего подобного не было.

Одно хорошо: проблемы с пониманием происходящего были не только у меня. Пытавшаяся залезть к нам в гости тварь недоумевала не меньше нашего. Своим носом, точнее, заменявшими его двумя вертикальными щелями, монстр обнюхал стекло. Затем осторожно прикоснулся к гладкой поверхности шишковатыми, как у лягушки, пальцами, но тут же отдернул их, словно обжегшись о горячую поверхность. Через плотно закрытое окно донеслось приглушенное шипение.

– А ты как думал? – хмыкнул я, мысленно пообещаввыставить хороший магарыч Пахому, да и Зоряну – тоже.

Висевшие на всех окнах обереги наверняка мастерил именно старый ведун.

Чиж, собирая мой заказ, все же успел связаться с Пахомом и получить у него не только указанные в списке артефакты, но и то, что молодой ведун добавил от себя. Ну и я, конечно, тоже молодец, что не отмахнулся от советов, изложенных в сопроводительной записке, а развесил на окнах и двери номера деревянные шайбы на веревочках. Не знаю, что там за руны на них вырезаны и из какого дерева ведуны смастерили сии штуки, но ведь сработали и ночного гостя к нам не пустили.

Так, а чего это мы стоим с Силычем и пялимся в окно, как два оленевода – на сцену Большого театра.

Стряхнув с себя оторопь, я быстро подошел к одному из оставленных в углу номера ящиков и поднял крышку. Фонарь, также вышедший из мастерской Зоряна, отыскался почти сразу. Он был похож на потайной девайс Шерлока Холмса – небольшой цилиндр с конусной крышкой. К цилиндру сбоку приделан аналог объектива профессионального фотоаппарата.

Вот этот самый объектив я и направил в сторону все еще возившейся за окном твари. Затем закрыл глаза и нажал на рычаг. Вспышка показалась болезненно яркой даже через закрытые веки. Монстр заверещал, причем синхронно с недовольно рявкнувшим котом.

– Прости, – сказал я Силычу. – Забыл предупредить.

И это была не высказанная вслух глупость – он точно понял бы предупреждение.

Визг неведомой твари стих где-то вдалеке, а мне в голову пришла неожиданная мысль. Лежавшие на прикроватной тумбочке часы показали четыре. Вот интересно, случайно ли гость явился к нам аккурат через час после того, как вышел срок ночного рандеву с губернаторшей?

Глава 4

Кто бы сомневался, что больше заснуть этой ночью мне так и не удастся. А вот Леонард Силыч, зараза такая, спал сном праведника. Одно хорошо – зато я провел тщательный анализ ситуации и сделал определенные выводы.

Во-первых, нужно убирать Чижа с улицы. После ужина у губернатора и ночного визита этой мерзости опыт и сноровка моего воспитанника уже не казались достаточными для выживания на улицах Якутска. Мало того, номер в гостинице, даже с защитными артефактами, тоже потерял свою привлекательность. А еще нужно было учитывать безопасность других постояльцев. Ведь та странная тварь, не сумев забраться в мой номер, вполне могла посетить соседний.

С утра пораньше я развил бурную деятельность, вернув в транспортировочное состояние так до конца и не распакованные чемоданы и ящики. После завтрака, когда время уже не казалось неподобающе ранним, направился в крепость.

Еще одним доводом для смены места дислокации было то, что почти все остроги, особенно построенные в старые времена, негласно, втайне от церкви оснащались сильными природными оберегами. Уверен, бывший якутский острог начинен защитными артефактами, как пирог клюквой у щедрой хозяйки. К тому же ввиду моих подозрений ни на жандармов, ни на полицию полагаться уже нельзя. Конечно, казаки тоже могли попасть под влияние великосветской ведьмы, но в последнюю очередь. Вековые традиции скрытой непокорности и обереги, которые каждый казак таскает наряду с православным крестиком, давали пусть и призрачную, но все же надежду.

Для начала я все же заявился в крепость без чемоданов, оставив багаж в гостинице под присмотром Леонарда Силыча. Несмотря на ранний час, жизнь в бывшем остроге била ключом. К тому же все, кто был мне нужен, оказались на месте. Знакомство с таинственным беглецом состоялось в кабинете войскового старшины.

Явился он на пару с крестным и без какого-либо конвоя.

Внешность, типичная для сахаляра, – невысокий, широкоплечий, лишь разрез глаз немного выдавал в нем якутскую кровь. Серые, явно доставшиеся от отца глаза смотрели с настороженностью, но без враждебности. Одет он был в стандартную для казака форму – такую же, как и у его крестного.

В досье значился возраст – двадцать пять лет, хотя он выглядел моложе.

– Ну, голубь мой, поведай нам, как ты умудрился попасть в такую мутную историю? – спросил Засулич, взяв на себя роль медиатора.

Эргис лишь вяло пожал плечами и в точности повторил то, что я уже слышал от его крестного. Говорил он на правильном русском с едва заметным акцентом.

– И полицейский, перед тем как стрелять, ничего не сказал? – уточнил я.

– Ничего, ваше высокоблагородие, – четко ответил казак.

– Хорошо. Что было после того, как ты выпрыгнул в окно?

– А что мне было делать? – пожал плечами сахаляр. – Побежал к калитке. Перелезть через забор мне те якуты не дали бы.

– Стоп, – напрягся я. – Какие якуты?

– Там находились два охотника с ружьями. Они стояли над телом того жандарма, что был убит снаружи. Так вот, эти двое сразу начали палить по мне, даже не окликнули.

– И ты думаешь, что они пришли с заместителем полицмейстера? – уточнил я нюанс, который напрочь рушил предыдущую версию происходящего.

– Иначе никак, – опять с каким-то усталым равнодушием сказал Эргис. – Они явно ждали, что из дома кто-то может выскочить.

Оба казака продолжали стоять перед столом Засулича, а я пытался утрамбовать в голове все противоречия. Мысли все чаще возвращались к странным письменам на телах. Тот факт, что внезапно ставшего крутым ганфайтером заместителя полицмейстера поддерживали два якута, причем не городских, а из стойбищ, слишком уж хорошо соотносился с идеей о мистическом кукловоде. Причем мысль о главенствующей роли падчерицы наместника уже не казалась мне такой очевидной.

– Ты слышал что-нибудь о местных шаманах? – решил я уточнить еще один нюанс.

– Да, – кивнул сахаляр, причем с явным интересом, растеряв свою обреченную апатию. – Точно знаю, что трое из ближних стойбищ ушли от города. Один даже поднял все племя на кочевье раньше времени.

– Мне нужно найти грамотного шамана для консультации, – сказал я, глядя в глаза Эргису.

– Если позволите, ваше благородие, можно поспрошать людей.

– Хорошо, – кивнул я и повернулся к Засуличу. – Родион Захарович, могли бы вы выделить мне в помощь нескольких казаков, включая вот этих двоих. Приказ о снятии подозрений с Эргиса Сомова я напишу прямо сейчас.

– Конечно, Игнат Дормидонтович, – широко улыбнулся войсковой старшина и тут же посерьезнел. – Думаете, придется пострелять?

– Вполне возможно, – со вздохом ответил я. – Нехорошие мысли навеял рассказ вашего казака. Причем как бы не пришлось иметь дело с чертовщиной.

В ответ начальник городового полка понятливо кивнул и отдал приказ стоявшим на вытяжку казакам:

– Дуйте к Фролову и скажите, что весь его взвод вместе с вами переходит в подчинение господина коллежского асессора. И пусть еще прихватит с собой Сохатого. – Дождавшись, когда казаки, козырнув, выскочили из кабинета, он негромко пояснил: – Сохатый – это один из наших пластунов-характерников. Думаю, он вам точно не помешает.

– Премного благодарен, – так же тихо ответил я.

После недолгого обмена любезностями я договорился с Засуличем о переезде в крепость и вышел наружу. Там меня уже ждали три десятка казаков, причем на конях и в снаряжении, словно для похода. А ведь полк назывался пешим городовым, но сидящие в седлах казаки и большая конюшня неподалеку с этим были не согласны.

– Ваше высокоблагородие, – подскочил ко мне среднего возраста казачина с залихватским чубом под фуражкой и не менее лихими усами на задорной физиономии, – урядник Фролов прибыл по вашему приказанию.

– Вольно, станичники, – без официоза ответил я. – Пока можете расслабиться и вернуться в казармы, но будьте готовы к срочному выезду. Урядник, отправьте пару бойцов с Сомовым-младшим.

Упомянутого войсковым старшиной Сохатого я опознал сразу. Мало того что он смотрел на меня без малейшего почтения, так еще и форма его была не по уставу укомплектована дополнительными пряжками и какими-то висюльками. А еще он единственный пока не сменил папаху на фуражку.

Получив мой приказ, урядник отправился распускать напрягшийся взвод и отдельно выдавать инструкцию наверняка тяжелому в общении характернику. Небось уговаривает не грубить его высокоблагородию без надобности. Вот за такую прямоту мне казаки и нравятся, поэтому я доверяю им больше других.

Запрыгнув в пролетку, я попросил Артемия Даниловича отвезти меня обратно в гостиницу. Затем мы с помощью нанятой телеги перевезли мои вещи в крепость. Леонард Силыч, как и положено, восседал рядом с городовым, надменно поглядывая на прохожих и приковывая к себе всеобщее внимание. В крепости лишенные развлечений солдаты и казаки тоже собрались поглазеть, но не были удостоены даже взгляда моего усатого друга.

Войсковой старшина расщедрился и выделил мне небольшую комнату во флигеле. Там раньше жил один из его есаулов, сейчас находившийся на Камчатке. Обстановка в комнате была на грани убогости, но я еще не зажрался до такой степени, чтобы брезговать спартанскими условиями. Кровать есть, не холодно, на голову не капает – и слава богу!

Пока размещался, пришло время обеда и, что намного важнее, встречи с Осипом.

В этот раз точка рандеву находилась на заброшенной конюшне. Чиж, как и положено, остался в тени, обращаясь ко мне из проема ворот с одной перекошенной створкой.

– О младшем Сомове – только хорошие отзывы. Честен, не пьет, в свары не лезет, отличный охотник, – начал доклад Чиж. – Вчера я был у местных «иванов». Народ нервный, но все божатся, что к воровству камешков и тем более – к убийству чиновников никто из них не причастен. Сегодня вечером собираюсь наведаться к одному интересному субчику. Говорят, много знает, но очень скользкий.

– Отменяй все, – остудил я порыв Чижа. Было желание забрать его с собой прямо сейчас, но пришлось от него отказаться. – До вечера тебе нужно узнать, что говорят среди прислуги о губернаторше. Если получится, подкати к тем, кто служит в губернаторском особняке. Будь крайне осторожен. И самое главное, чтобы до заката ты был у ворот местной крепости. Скажешь там, что являешься моим помощником. Тебя впустят и проводят в наш новый штаб. Не вздумай взбрыкнуть и остаться в городе на ночь. Ты меня понял?

– Да, командир, быть у ворот крепости к закату, – не стал ершиться Чиж, но все же спросил: – Что-то случилось?

– Да, похоже, дело тут не просто чертовщиной попахивает, а откровенно воняет черной скверной, как выражается один мой новый знакомый.

На этом мы закончили наше общение, и я решил вернуться в крепость. От мысли заглянуть в полицейский участок пришлось отказаться – вряд ли там расскажут что-то новое, а вот добавить проблем вполне могут.

На обратном пути успел пожалеть, что не выставил лимит времени для Эргиса, но, как оказалось, смысла в этом не было – сахаляр уже ожидал моего возвращения во дворе. Сейчас он выглядел более колоритно в светло-сером полушубке-бекеше и папахе на голове. Он, как и пока еще не знакомый мне близко характерник, предпочитал на всякий случай не спешить с переходом на весеннюю форму одежды. Но больше всего меня привлекло то, что вместо положенной ему сабли на боку сахаляр разместил за спиной очень необычное оружие, которое так заинтересовало меня, что вместо отчета о выполнении задания я попросил казака показать странного вида короткое копье.

Он тут же выхватил его из крепления и протянул мне в горизонтальном положении. Зная особое отношение хороших бойцов к своему оружию, я не стал брать его в руки, а просто внимательно осмотрел.

Если грубо описать это копье, то оно было похоже на здоровенный кухонный нож, насаженный на сильно удлиненное, фигурное топорище. Эдакий дальний родственник глефы и гуань дао.

– Как называется это оружие?

– Батыйя, – ответил Эргис и, поняв, что я уже удовлетворил свое любопытство, лихо забросил глефу-коротыш в хитрые спинные ножны.

Сахаляр явно насторожился, но так и не дождался от меня нравоучений. Пусть хоть багор с собой таскает. Если войскового старшину такой колорит устраивает, значит, на то есть свои причины. Скорее всего, Эргис мастерски владеет этой самой батыйей, или как оно там правильно склоняется.

– Что слышно о шаманах? – перешел я к делу.

– Ваше высокоблагородие, шаманы ушли. Мы объехали всех травников и купцов, торгующих с окрестными родами. Можно было бы проехаться туда самим, но мне показалось, что ответ вам нужен срочно.

– Ты прав, – кивнул я, внимательнее присматриваясь к сахаляру.

Меня заинтересовало не только его оружие, но и речь. Сахаляр правильно строил сложные предложения, что выдавало в нем как минимум любителя почитать что-то кроме газет. В личном деле казака упоминаний об образовании не было, так что он, скорее всего, самоучка.

– И что, нет никакой возможности поговорить с кем-то о местной мистике?

– Кое-что могу рассказать я, да что-нибудь добавят простые старики в зимних стойбищах, но если вам нужен именно знающий шаман, то стоит заглянуть к великому ойууну Добуну. Не думаю, что его сможет выгнать из Синей рощи даже свора самых злобных абасы́. Говорят, что он туда поставлен самим Баем Байанаем.

В голове тут же зажужжал целый рой вопросов, порожденный непонятными словами, но я разогнал ненужные мыли и вернулся к насущным:

– Далеко отсюда эта Синяя роща?

– Два часа верхом, если без особой спешки.

Теперь в голове заработал калькулятор. До темноты как минимум часов восемь. Четыре часа на дорогу, значит, на беседу с шаманом останется целый вагон времени. Но это если не случится какого-нибудь форс-мажора. То, каким тоном Эргис произносил непонятные для меня слова, заставляло интуицию вопить о высокой вероятности проблем. Но и время поджимает. Это понятно и без подсказок подсознания. Так что нужно спешить.

– За сколько ваш взвод сможет собраться для похода к шаману?

– Не более получаса, ваше высокоблагородие, – четко ответил автоматически вытянувшийся казак.

– Хорошо. Вопрос номер два. Где тут можно поесть?

– Офицерскую стряпню поварихи будут готовить долго, а ежели не побрезгуете кашей со шкварками и щами из общего котла, то наесться можно до отвала.

– Не побрезгую. Укажи, где у вас столовая, а сам двигай к уряднику, чтобы готовил бойцов к походу.

– Так точно, ваше высокоблагородие! Разрешите выполнять?

– Действуй.

Пройдя по указанному казаком маршруту, я нашел столовую, где мне выдали миски с жирной шурпой и очень вкусной кашей. Поварихи расплылись в улыбках от моих похвал и благодарностей. Затем я, проклиная себя за несдержанность в еде, быстро переоделся, устроив в отведенной мне комнате сущий бардак. И только успел подумать, что не приказал подготовить мне лошадь, как Эргис снова показал свою расторопность и предусмотрительность. Он ждал меня у крыльца флигеля, удерживая под уздцы двух оседланных лошадей. Заглянув в глаза предназначенной мне лошадке, я не увидел там стремления гробить меня прямо здесь и полез в седло.

Жаль, что под рукой нет какого вездехода. Лошади по-прежнему вызывали у меня все что угодно – симпатию, уважение и восхищение своей красотой и грацией, но никак не доверие. Впрочем, тут уж не до сантиментов. Мелькнула мысль воспользоваться все еще находившимся на аэродроме «Буревестником», но вряд ли получится высадиться с него в лесу.

А вот кто тут же нашел общий язык с лошадью, так это запрыгнувший на широкий круп позади меня Леонард Силыч. Предварительно они пообщались с помощью урчания и добродушного фырканья.

Взвод из трех десятков верховых пронесся по улицам Якутска стремительным вихрем, наверняка вызвав кучу вопросов в головах обывателей. Набранная скорость не понравилась коту, который сзади вцепился в мою бекешу. Опять на полушубке останутся дыры от когтей.

Как только пересекли окраины города, Лео спрыгнул на землю. Он хоть и ленивый до одури и, как классический сибарит, больше любит ездить, чем бегать, но в определенных случаях все же считает, что свои четыре лапы буду понадежнее. И я его в этом полностью поддерживаю, но, в отличие от кота, у меня выбора не было.

Когда по команде урядника отряд перешел с карьера на рысь, а затем в сложном месте на шаг, я повел своего коня так, чтобы оказаться рядом с Эргисом. Грунтовая дорога пока позволяла такое построение.

– Ты можешь еще раз рассказать мне об этом шамане, но с пояснением непонятных слов?

– Простите, ваше высокоблагородие, – без особого раскаяния ответил сахаляр, – я не хотел вас запутать. Ойуунами у нас называют шаманов. Добун – один из самых сильных в Якутской области. Поговаривают, что он ставленник Бая Байаная – духа леса, хозяина природы и покровителя охотников.

– Странно для хозяина природы покровительствовать тем, кто ее уничтожает, – отметил я, но совершенно не смутил этим сахаляра.

– Это для нуучча… – Заметив мою поднятую бровь, Эргис уточнил: – Так у нас некоторые называют русских, да и других пришельцев. – Так вот, для нуучча охота есть промысел, и зверей вы истребляете без меры, как взбесившийся волк. Якутские охотники, как и правильный зверь, убивают, чтобы жить. Мы не нарушаем закона жизни, и хранитель леса нам не враг, а покровитель и защитник.

Пару минут я обдумывал слова сахаляра, а затем меня посетила неожиданная мысль.

– Как думаешь, не может твой Добун стоять за смертями в городе?

– Что я могу знать о мыслях великих? – пожал плечами мой собеседник, но, чуть подумав, все же добавил: – Но я не думаю, что такое может быть. Слуге Бая Байаная неинтересны дела людей – ни живущих в каменном стойбище, ни кочевых якутов. Да и творить такую злую волшбу над телами шаманы не станут. Их боги не приемлют кровавых жертв, тем более человеческих. Если кто-то скажет вам обратное, ваше высокоблагородие, он соврет со злым умыслом.

– Значит, ты утверждаешь, что якуты не могли так поглумиться над телами?

Сахаляр немного подумал, а затем качнул головой.

– Я этого не говорил.

Да уж, озадачил он меня. Остается надеяться, что мы действительно едем за помощью и советом, а не в логово главного злодея. В таком случае можно лишь уповать на казачью удаль да серебряные пули в моих револьверах. Но все равно возвращаться будет глупо. Нужно как минимум исключить версию с вмешательством местной нечисти и только потом возвращаться к идее о губернаторше-ведьме. К тому же появление новой мистической силы в округе просто не могло пройти мимо самого сильного шамана.

– Ты очень хорошо говоришь по-русски, – чтобы отвлечься от мрачных мыслей, сказал я притихшему сахаляру.

– Крестный научил.

– Да и в библиотеку ты заходить не забываешь, – с улыбкой добавил я.

– Это плохо? – почему-то насупился казак.

– Учиться всегда хорошо. Всем и всему. Образование учит осмыслению происходящего вокруг и удерживает человека от звериных реакций.

– Власть имущие так не думают, – проворчал сахаляр, и, глядя на него, я не сдержался от едкого ответа:

– Ключевые слова здесь «не думают».

Хорошо, что в этот момент наш отряд прошел сложный участок дороги и урядник скомандовал переход на рысь – разговаривать, подскакивая в седле, было не очень удобно, особенно для такого ездока, как я.

Как и обещал Эргис, поездка заняла чуть больше двух часов. Леонард Силыч оказался совсем не стайером и время от времени запрыгивал на круп моего коня. При этом долго усидеть там не мог и снова возвращался на грешную землю.

То, что мы почти прибыли, я понял и без подсказки. Кедровый лес постепенно перешел в обычный еловый, а затем елки стали какими-то странными. Иголки вечнозеленых красавиц приобрели синеватый налет. Конечно, я знал, что бывают голубые ели, но вроде их ареал – это Северная Америка.

С каждой минутой странностей в окружающем нас лесу становилось все больше. И это заметил не только я. Урядник приказал перейти на шаг. Казаки заозирались. Многие сняли с плеча карабины и положили их поперек седел. Я тоже переместил свой дробовик.

Здесь иным было все – свет, запахи и звуки, а когда внезапно появился еще и туман, стало совсем уж тревожно. Туман начал густеть, и я уже было решил окликнуть едущего впереди урядника, но внезапно моя лошадь всхрапнула, и ее повело в сторону. Я сконцентрировал внимание на управлении, а когда поднял голову, то понял, что не вижу спины едущего впереди казака. Взгляд назад тоже показал вместо Эргиса на лошади лишь туманную пелену.

Все, приехали.

– Урядник! – крикнул я не совсем уверенно. – Эргис!

Теперь уже орал не стесняясь. А в ответ – ни шиша. Внезапно где-то сбоку всхрапнул конь. Моя лошадь ответила и пошла на звук. Я решил не вмешиваться – может, хоть так доберусь до спутников.

Добрался, но не совсем туда, куда хотел. Через пару минут туман вокруг меня стремительно растаял, и я увидел, что мы оказались на краю широкой поляны. Посередине возвышалось строение из не очень толстых, вертикально размещенных бревен. Оно было похоже на усеченную пирамиду с широким навесом из бревнышек потоньше. Кажется, у якутов это называется балаганом. Перед навесом имелась широкая утоптанная площадка с большим, обложенным камнями кострищем. Еще было небольшое кострище под навесом, но оно явно использовалось в непогоду.

Сейчас использовалась именно большая версия. В кругу камней весело потрескивал костерок, у которого на брошенной прямо на землю шкуре сидел старик в расшитой жилами и увешанной костяными фигурками кухлянке. Седые волосы на непокрытой голове спускались до груди.

Мы с лошадью тревожно замерли и со стороны наверняка напоминали бронзовый памятник какому-то героическому кавалеристу.

– Подходи к огню, видок. Давно тебя жду, – по-русски, но с сильным акцентом произнес старик. Голос у него был скрипучий, но властный.

Я-то сдержался, а вот лошадь шагнула вперед, словно это к ней обращались. Помимо воли, моя левая рука потянула повод, удерживая слабохарактерную животинку, а правая крепче сжала дробовик.

Эти маневры не укрылись от внимательного взгляда шамана.

– Не бойся, я тебе не враг.

Уже давно прошли времена, когда я в ответ на подобную подначку стал бы уверять собеседника в своей храбрости. Но все равно после слов старика мне стало чуточку легче. Так что удалось справиться с потрясением и без проблем спешиться. Лошадь тут же принялась щипать подозрительно зеленую травку на опушке поляны. Вот уж кому не нужно забивать свою большую голову тревожными мыслями. А в моей черепушке их набрался целый рой. Хорошо хоть старик не стал требовать оставить оружие на опушке. Только вот кто даст гарантию, что он не в состоянии убить меня быстрее, чем я подниму дробовик? Впрочем, пока для столь кардинальных поступков повода вроде нет.

– Садись к огню, видок.

Ну, раз приглашают, то не будем вести себя невежливо, тем более – размахивать оружием. Дробовик я демонстративно повесил на луку седла – у меня и без него есть из чего шмальнуть при случае.

Уселся я так, чтобы нас разделял огонь костра, но это был не особый хитрый ход – просто еще одну шкуру расстелили именно там, и явно не случайно.

Некоторое время помолчали. Первым заговорил шаман:

– Тысячи лет наши предки договаривались у живого огня. Он чует ложь и разгоняет зло.

Ответить мне на это было нечего, так что я промолчал.

– В тебе нет зла, видок. Ты не абасы, хоть и пришел из другого мира и поселился в чужом теле.

А вот тут меня накрыло основательно. Лишь с большим трудом удалось удержаться от того, чтобы не схватиться за револьвер. И дело не только в силе воли, а еще и в том, что из объятых туманом кустов на другой стороне поляны вышел огромный медведь. Причем двигался он стремительно – не успела всхрапнуть испуганная лошадь, как эта туша уже улеглась рядом с шаманом. Сухая рука старика легла на покатый лоб, почесывая морщинку между бровями.

Казалось, что время застыло. Я никак не мог оторвать взгляда от пугающе умных глаз медведя. И тут все вернулось на круги своя. Исчез ступор и страх, а все потому, что слева от меня послышался знакомый чих.

Словно копируя медведя, непонятно как оказавшийся здесь Леонард Силыч плюхнулся на пузо у моего бедра. И я не удержался, чтобы не почесать его за ухом. Урчание моего друга несло в себе некие угрожающие нотки, а его взгляд не отрывался от глаз медведя.

С учетом разницы в размерах было бы смешно наблюдать за таким волевым противостоянием, но я знал, на что способен мой кот в боевой трансформации. Правда, без артефактного ошейника такая опция ему теперь недоступна, но на силе характера моего усатого друга это не отразилось.

– И что теперь? – хрипло спросил я, посмотрев на шамана через огонь.

Зацепить его взгляд было невозможно – мешали расстояние, горячий воздух над пламенем и разрез глаз собеседника.

– Ничего, – спокойно ответил старик. – Зла в тебе нет, так что живи спокойно и неси свой груз дальше. А он у тебя тяжкий, особенно сейчас. Ты ведь пришел узнать, кто поселился в вашем каменном стойбище?

– Я хотел спросить о письменах, которые убийцы вырезали на телах жертв, но, похоже, уже нет смысла.

– Ты прав. – От улыбки лицо шамана стало еще более морщинистым. – Да и не ведомы мне письмена утройхо.

– Утройхо? – переспросил я.

– Древних владык. Вы называете их гиперборейцами.

Ну ни фига ж себе поворотец!

– Выпей это, видок, – неожиданно сказал шаман. – Я хочу, чтобы ты не только услышал, но и увидел.

Я недоуменно осмотрелся и вздрогнул, когда понял, что рядом со мной стоит девушка в традиционной якутской шубейке, украшенной бусами и костяными амулетами. Все, что я успел отметить в незнакомке, так это то, что она, как и Эргис, является сахаляркой. Только глаза у нее карие. Больше мне глазеть не позволили – девушка с милой улыбкой ткнула пиалу с какой-то жидкостью почти мне в лицо.

Да уж, почти шекспировский вопрос – пить или не пить? Впрочем, я не в том положении, чтобы кочевряжиться.

Напиток оказался приятный, с малиновым привкусом и сложным травяным букетом. Да и по воздействию он никак не напоминал яд или наркотик. Стало легко, и задышалось свободнее. Запахи леса расцвели во всем своем разнообразии, поражая неимоверной глубиной. Даже ощутил, как приятно пахнет девушка. Она явно что-то поняла, потому что фыркнула рассерженной кошкой и отошла.

Я отметил это краем сознания, прислушиваясь к своим ощущениям. А в это время старик обзавелся классическим бубном и начал в него постукивать. Похоже, простого разговора не получится и меня ждет театральное представление, но я даже не представлял, насколько масштабное.

Словно повинуясь отбиваемому ритму, пламя костра заплясало и завибрировало в сложном танце. В нем появились новые цвета.

– Когда мой народ еще не родился, а народ далеких предков был юн, словно едва открывший глаза щенок куницы, далеко на севере, на утопающих в зелени островах жили мудрые и беспощадные утройхо. Они летали по небу, как птицы, продлевали свои жизни на многие века и приглядывали за неразумными соседями. Сами великаны не ступали на эти земли, но посылали своих слуг. От Седого моря и до Великой реки-Матери правил справедливый Гнев, на землях южнее Великой реки-Отца наиболее сообразительных дикарей опекала мудрая Гордыня. А в междуречье присмотр за человеками был отдан неумолимой Злобе.

В какой-то момент я осознал, что шаман говорит не по-русски, а перешел на якутский, ну или какой-то другой похожий язык. Но это почему-то ничуть не мешало мне понимать каждое слово. Мало того, еще пару мгновений спустя я начал воспринимать все в образах.

Это было похоже на очень масштабный сон. Из тех, что хорошо запоминаются после пробуждения. Воображение со слов шамана рисовало образ трех могучих волшебников, как пастухи присматривавших за стадами глупых дикарей. Высокий статный Гнев с серебристыми волосами и такими же бровями сидел в кругу учеников из окрестных племен. Они жили на заросшем лесом берегу у прохладного моря. Низенькая и пухленькая женщина со смеющимися глазами управляла строителями, которые были похожи на китайцев. Да и одежды у них были явно цинского стиля. Это оказалась целеустремленная Гордыня. А вот Злоба – черноволосая, с острыми чертами и пронзительными золотистыми глазами никаким прогрессорством или наставничеством не занималась. Она правила с помощью силы и страха.

По ее воле стравливались слишком уж зазнавшиеся племена. Но хуже всего было, когда взгляд слуги гиперборейцев натыкался на какого-нибудь строптивого вождя, не желавшего ползти к трону в подземном дворце на карачках.

Тогда в дело шли семена Злобы. Это были три артефакта, в которых находились души рабов могучей ведьмы. Помещенные в тела людей, духи прорастали в них, как обычные семена в благодатной почве. Правда, у всех это получалось по-разному. В первом семени хранилась душа соблазненного и обманутого ученика Гнева. Это был Пастырь людей. Именно он лучше всего прорастал в чужом теле. Пастырь полностью захватывал душу пленника и повелевал ею, не давая и тени шанса на свободу. Никто из друзей жертвы не мог заметить его одержимости. Второе семя несло в себе Пастыря зверей – душу магического зверя, сотворенного древними, давно забытыми богами. Этого подселенца можно было вычислить не только по поведению – мутировавшее тело сильно менялось, зато не было в лесу зверя, способного проигнорировать приказ этого Пастыря. В третьем семени был заключен пресловутый абасы – дух нижнего мира. Властью Злобы он мог наделять других простых духов несвойственными им силами, ну и конечно же управлять ими по своему хотению. Похоже, именно он наделил дополнительными силенками домового, таскавшего меня по комнате, как пес тапку.

Этот уродец при подселении изменял носимое тело еще больше, чем Пастырь зверей, превращая его в бледное подобие человека.

Информация вливалась в меня бурным потоком. Я видел многое, даже больше, чем хотелось. Теперь мне было известно, зачем вырезали знаки на телах. Это сделано не для того, чтобы поместить в человека семя и помочь ему прорасти. Знаки нужны, чтобы извлечь душу из отработанного материала обратно в семя, сохранив всю память и способности.

Я видел весь процесс, но не на телах людей, фигурировавших в этом деле, а на каком-то древнем вожде. Он посмел слишком нагло разговаривать со Злобой, поэтому получил подселенца. Очень скоро одержимый Пастырем людей вождь развязал межплеменную войну. В боях погибли все друзья и близкие бедного строптивца. А под конец Пастырь вернул ему чуточку воли. Это было страшно. На невысоком холме стоял вымазанный в своей и чужой крови великан и вопил в небо, проклиная все и вся. А в первую очередь – самого себя.

Затем Злоба положила его на алтарь в своем тронном зале и начала проводить какой-то ритуал, вырезая уже знакомые знаки. После она вынула из груди вождя небольшой, со сливу, камень.

Образы накатывали на меня один за другим. Смешивались, давили своей яркостью и реалистичностью. А там было от чего ужаснуться. Злоба не терпела возражений, не умела ждать и таиться, несмотря на то что именно так и было завещано северными повелителями. Их слуги должны были незаметно следить за дикими племенами, лишь исподволь направляя их в нужную сторону. Вести себя не как хозяева, а как смотрители заповедника. Но у Злобы был особый взгляд на исполнение воли повелителей.

Поэтому неудивительно, что однажды Гнев и Гордыня пришли за отступницей. Битва была недолгой, и Злоба закономерно проиграла. Я видел, как силовые нити пеленали бьющуюся в безумном припадке женщину. Как ее тащили к алтарю в большом зале. Затем был какой-то умопомрачительный ритуал, во время которого тело пленницы ссохлось до состояния мумии и рассыпалось пеплом, а душа была помещена в большое семя. Гнев и Гордыня не хотели убивать сестру и просто запечатали вместилище ее души в ставшем погребальным курганом дворце вместе с семенами, где покоились рабы-Пастыри.

Даже боюсь представить, сколько тысяч лет она провела во тьме, пока однажды какой-то плюгавенький старичок в круглых очках не раскопал курган и, найдя большое, со страусиное яйцо, семя, не поцеловал его в порыве исследовательского экстаза. Ну прямо сказка о Спящей красавице получилась. Это был наиглупейший поступок в жизни престарелого принца.

Мешанина образов снова усилилась, потеряв любую информативность и став похожей на обычный сон. Причем казалось, что я сам стал участником этой фантасмагории. Меня куда-то вели, затем уложили на кровать, а дальше пошли совсем уж эротические видения. Сначала это была Злоба, затем она неуловимо изменялась, став похожей на губернаторшу, а к пику напряжения мы дошли с внучкой шамана.

Глава 5

Проснулся я резко, словно вынырнул из воды, и тут же посмотрел вниз. Мне только юношеских поллюций не хватало. Хорошая новость в том, что ожидаемого конфуза не случилось, а плохой стал тот факт, что я действительно находился на кровати, покрытой шкурами, причем не имея на теле ни клочка одежды.

Можно было понадеяться, что упившегося до беспамятства меня просто перенесли в постель и зачем-то раздели, но аромат женского пота на своей коже не заметил бы только совсем уж наивный дурачок.

Чуть не испугав меня, на кровать запрыгнул Лео.

– Ты очень вовремя, – раздраженно сказал я коту. – Где тебя носило, пока меня тут внаглую использовали в наипохабнейших целях?

Леонард Силыч с недоумением посмотрел на меня, впрочем, я и сам понимал, что мои жалобы звучат как-то неубедительно.

Одно хорошо – все вещи, включая оружие, лежали на лавке у стены. Для того чтобы избавиться от беспомощного состояния, достаточно было просто одеться и проверить наличие патронов в револьверах и дробовике. Что и было проделано со скоростью, которой позавидует любой солдат.

Осторожно выглянув из балагана, я снова увидел сидящего у костра старика. Правда, теперь он развел огонь в малом очаге под бревенчатым навесом. Над костром на треноге висел чайник, а на низеньком столике оказались расставлены разнокалиберные плошки и пиалы, как пустые, так и с непонятным содержимым.

– Садись рядом со мной, видок, – вполне будничным тоном предложил старик. – Расскажи, что ты видел.

– В смысле – видел? – Плюхнувшись на волчью шкуру, я удивленно посмотрел на шамана. – Мне казалось, что вижу твой рассказ.

– Я рассказал не так уж много. Мне были известны только имена слуг утройхо, остальное тебе показали духи, – словно в издевку, с этими словами он протянул мне пиалу с каким-то бурым содержимым.

– Не, – я даже отодвинулся, – мне хватило вчерашнего пойла. Похоже, вместо достоверной информации из-за него я получил только бред собственного производства.

– Это просто чай. – Шаман собрал в улыбке все свои морщины. – Да и вчера ты выпил отвар не самых сильных трав. Они помогли тебе расслабиться и открыть свою душу для знаний. Разве сейчас ты себя плохо чувствуешь?

И действительно, мое самочувствие можно было назвать превосходным, но благодарить этого шулера я все равно не спешил.

– Твои видения были навеяны древними духами этого места, – уже более серьезно продолжил шаман. – Очень древними. Они помнят не только зарю моего народа, но и юность утройхо. Я стал проводником для тебя, но сам ничего не увидел. Рассказывай.

Ну что же, это требование вполне справедливо, и я подробно пересказал увиденное в этом странном сне.

Чем дальше, тем больше хмурился старик. Услышанное ему почему-то не очень нравилось, и когда мой рассказ подошел к концу, стала понятна причина его недовольства.

– Меня это немного злит, – после долгой паузы каркающим голосом произнес шаман. – Духи никогда не пускали меня так далеко. И вчера остановили лишь у дверей, а ты прошел в самую глубину. Немножко обидно. – Тряхнув головой, он тут же сменил тон. – Ну да не нашего ума дело – судить решения древних духов. И главное, не вздумай сомневаться в этих видениях. Это не бред после отвара грибов и не сон после водки. Духи поделились с тобой сакральным. А значит, им появление здесь Злобы нравится не больше твоего. Используй этот дар с умом. Если ошибешься, духи могут и наказать. Знаешь, – совсем повеселел старик, – это даже хорошо, что меня не пустили за дверь. Меньше ответственности. А еще мне почему-то кажется, что ты рассказал не все, что помнишь.

Кикимору тебе в любовницы, старый пень. Впрочем, возможно, так оно и есть даже без моих пожеланий. Вопрос старика заставил напрячься, ведь понятно, что ответ он и так знает.

Старик рассмеялся лающим смехом.

– Ты ненамного моложе меня, пришелец, но все еще не разучился краснеть. Это хорошо, постарайся и дальше сочетать мудрость с искренностью. Да, моя внучка приходила к тебе ночью. Это и было первой частью твоей платы за мою помощь.

– В смысле? – только и смог выдавить из себя я.

– Мне больше двухсот лет, видок, – устало произнес старик. – И проживу я еще долго, но уже не как человек. Скоро я перестану узнавать даже родную внучку. Двадцать лет назад моя дочь сделала ошибку и вместо мальчика родила девочку. А женщина не может стать слугой Бая Байаная. Духи леса и зверей не примут ее. Поэтому мне нужен наследник от сильного мужчины. Древние духи открылись тебе, признав твою силу. Лучшего кандидата мне уже не найти. Не успею.

Ну что же, благодаря мировоззрению из прошлой жизни роль донора семени не такая уж позорная участь, да и подобная цена за важные сведения не кажется чрезмерной, но расслабляться не стоит. Там ведь была еще и вторая часть.

– Вы сказали о том, что я рассчитался только наполовину.

– Да, – посерьезнел шаман. – Жаль, но я не смогу вырастить и воспитать внука здесь. Это сделаешь ты. Вырастишь его и в десять лет отдашь в ученики шаману Барасхану, что живет на великой реке-Отце, которую вы называете Амуром.

– Даже не знаю, – неуверенно сказал я, ощутив себя идиотом из сказки, обещавшим чудищу отдать своего первенца.

– Не вздумай перечить! – прорычал внезапно изменившийся шаман.

Теперь я действительно верю, что до схода с «нарезки» ему осталось не так уж долго. Но при этом чувствовалось, что старик не угрожает мне, а скорее предупреждает.

– Это воля духов. То, что зародилось здесь, под их взором, должно вернуться сюда и занять свое место. Не думай, что сможешь убежать с сыном. Найдут даже на краю света.

Кикимору мне… даже не знаю в качестве кого. Мне бы вообще определиться, как относиться к этим угрозам. Да и ощутить себе потенциальным папашей как-то не получалось.

Но, похоже, ответа от меня никто и не ждал. Старый шаман продолжил вещать:

– Заодно приглядишь за внучкой. И не надо морщиться. Поверь, тебе она нужнее, чем ты ей.

Ага, а это уже из другой сказки, когда тесть или теща с надменным видом вещают бедолаге-жениху о том, как ему повезло украсть у них сущий клад, причем независимо от внешности и личностных качеств самого «сокровища».

Мысль послать здесь всех к лешему и отбояриться от внезапно свалившейся ответственности конечно же мелькнула. Но сразу же пришло понимание, что при таком подходе из леса меня попросту не выпустят. Тот же леший с радостью откликнется на просьбу шамана. Правда, мои доходы позволяют взять шефство над сотней таких девиц, даже с приплодом. Да и не оставлять же ее со стариком, который вот-вот повредится кукухой и может попросту сожрать внучку. Причем в прямом смысле этого слова. Насколько я понял, дед является беролаком.

Несмотря на то что небосклон все еще был усеян россыпью звезд и до рассвета оставалась как минимум пара часов, старик не стал терпеть меня дольше положенного. Мало того, я чувствовал, что и внучку свою он поторапливал со сборами, словно желая избавиться от нее как можно скорее.

В итоге пришлось заморочиться с комплектацией груза на лошадке. Бедная животинка смотрела на меня с немым укором. Мне даже на мгновение стало жаль ее. Благодаря парочке резковатых советов старика объемные узлы «приданого» разместили перед седлом. Намию пришлось усадить в седло, а мне – пристраиваться сзади.

Похабники, может, и пошутили бы насчет этого факта, но на деле все не так приятно, как кажется. И в седле-то я сидел без особого удовольствия, а за ним, на расширяющемся крупе да с постоянной угрозой съехать вперед и повредить самое сакральное о заднюю седельную луку – вообще упражнение на грани пытки.

Проблем с возвращением по ночному лесу не было вообще. Лошадь, как только мы закончили возиться на ее спине, уверенно двинулась между деревьев.

Ни напутственных слов, ни махания платочком не случилось. Но, судя по всему, никто и не ждал подобного. Намия сидела тихой мышкой и даже взгляда не поднимала. Но меня подобными перформансами уже давно не обманешь. Хватило короткого взгляда, которым меня наградила внучка шамана в момент сборов. Так опытный покупатель осматривает коня на базаре.

В общем, просто не будет. Хотя я как раз тот конь, на которого где сядешь, там и слезешь. Так что паниковать вроде рано, да и под венец меня вряд ли кто потянет.

Уверенность лошади пусть и смутила меня немного, но, как оказалось, имела под собой твердую почву. Уже через десяток минут я увидел впереди отблески костра и услышал знакомые голоса.

Сохатый вырос рядом с лошадью, словно лесной дух. Причем вздрогнул я один. Даже чуткое и пугливое животное лишь тихо всхрапнуло, но резких движений делать не стало. Характерник ласково погладил лошадку по морде и, взяв под уздцы, повел к костру. Большая часть казаков спала, а переговаривались лишь урядник, Эргис и Сомов-старший.

– Вот, Эргиска, учись, как надо на охоту ходить, – со смешком заявил бывалый казак. – Это ты из леса то тушу приволочешь, то грибы всякие непотребные, а его высокоблагородие вон какую кралю добыл, да еще и с приданым.

Повинуясь приказу урядника, Эргис и еще один только что разбуженный казак бросились помогать нам спешиваться. Хотелось бы показать норов и отказаться от помощи, но неудобная езда перенапрягла ноги, и я чуть не свалился на землю. А вот сахалярка спрыгнула сама, да так лихо, что вызвала уважительный присвист казачка.

Ну, раз так, то выключим-ка мы на время джентльмена, и дальше сия особа поедет уже позади седла.

Наше появление окончательно пробудило остальных участников отряда, и они тут же начали хлопотать у старого кострища. Казаки принялись готовить завтрак.

Судя по всему, за меня они не очень-то переживали, и ночных поисков никто не проводил. Можно было бы поразмыслить над причинами, но проще всего спросить:

– Эргис, вы ведь меняночью не искали?

– Нет, ваше высокоблагородие. Ойуун прислал Сохатому видение, что с вами все в порядке и утром вы явитесь сами.

– И вы просто разожгли костерки и устроили пикник? – чтобы унять зародившийся гнев, пришлось приложить волевое усилие. Договаривал я более спокойно и обращался уже не к сахаляру, а к уряднику. – А то, что меня там могли на куски порезать, вас особо не волновало? Видение он им прислал!

Смутить казацкого урядника было не так-то просто, но некоторую вину он за собой явно чувствовал.

– Виноват, ваше высокоблагородие, – без особенного рвения ответил казак. – У местного шамана репутация мирного, и раньше он свои слова не нарушал. Ежели бы с рассветом вы не появились, мы бы эту рощицу по бревнышкам разобрали. А ночью в туман Сохатый соваться не велел. А он знает свое дело туго.

В чем-то был прав я, а в чем-то – урядник, так что, посмотрев друг другу в глаза, решили разойтись без претензий и обид. Завтрак провели в молчании и точно так же принялись собираться в обратный путь. Но урядник все же решил проявить заботу.

– Черешня, – окликнул он молодого казака, – отдай барышне своего коня. Поедешь с Лыкиным.

Казачку такой приказ явно пришелся не по нраву, но спорить с командиром он не стал. А после благодарственной улыбки Намии так вообще расцвел и выпятил грудь колесом, за что и получил подзатыльник от одного из старших товарищей.

Собрались быстро и шагом двинулись по тропинке. Все в этой жизни познается в сравнении – оценить удобство седла мне удалось только после езды без оного. В общем, я был благодарен уряднику за заботу и окончательно простил ему бездействие и безразличие к моему исчезновению.

В Якутск мы вернулись к одиннадцати часам и сразу поехали в крепость. Увы, пока это единственное место, где я могу чувствовать себя в относительной безопасности. Почему в относительной? Да потому что нужно еще убедить войскового старшину в том, что я не сошел с ума и все мои доводы не являются плодом нездоровой фантазии.

И все же, чуть подумав, я не стал спешить к нему с разговором. У ворот острога попросил урядника отправить пару казаков в монастырь с коротким посланием. Сам же проводил Намию в отведенную мне комнату.

– Пока побудешь здесь, – отреагировал я на то, как она осмотрела помещение. – Чуть позже попрошу местное начальство выделить тебе отдельное жилье.

– Мне и тут нравится, – на практически чистом, даже лучше, чем у Эргиса, русском ответила девушка.

– Ты хорошо говоришь по-русски. Где научилась?

– Когда у меня пошла первая кровь, – совершенно не стесняясь, пояснила сахалярка, – дед отправил к родичам в становище, чтобы там научили, как быть женщиной. Женой у вождя рода была вдовая казачка. Она и научила всему, что знала, и русскому – тоже. А еще я просила торговцев, покупавших у деда травы, привозить русские книги и газеты. Так что не такая уж дикарка досталась тебе, муж мой.

Мне показалось или в обращении была припрятана изрядная доля издевки? Ничего, позже разберемся, кто кому кем приходится и какие права имеет. Но это после – когда бедлам закончится и если мы вообще выживем.

Всплывшее раздражение наконец-то позволило мне ухватить мысль, мучившую последние минут двадцать. Кикимору мне в тещи, а где Чиж?

Все досужие размышления тут же вымело из головы, и я почти бегом отправился к воротам.

– Ты не видел тут паренька лет пятнадцати? – с ходу спросил я у молодого казака, скучавшего на посту.

– Осипку, что ли? – уточнил казак.

– Его самого.

– Так в карцере сидит.

– С какого это лиха? – опешил я от подобной новости. – Я же договорился о его приходе.

– Так мы и встретили, чин по чину. Даже накормили огольца. Шустрый у вас помощник, страсть прямо. Даже слишком. Когда вы к вечеру не вернулись, он все порывался уйти, но такого приказа от вас не было. Сначала просто отговаривали, а когда вздумал бежать через стену, словили и связали.

– А вязать-то зачем? – удивленно спросил я, успокоившись за судьбу воспитанника.

– А чего он кусается? – хмыкнул казак. – Дядька Митрофан за такое дело вообще хотел его высечь, да урядник не дал.

– Не подскажешь, где у вас карцер?

– Да вон, прямо в стене дверца. Там и арсенал, и карцер.

Странное, конечно, сочетание, но не мне судить.

Быстро дойдя до указанного места, я поинтересовался у стоявшего там на посту казака, нужно ли чье-то разрешение, чтобы вызволить своего помощника. Оказалось, что достаточно моего желания.

Внутрь меня ожидаемо не пустили, но уже через пару минут Чиж сам вышел. Вид он имел соответствующий – без пояса и с непокрытой головой. Да еще и физиономию состроил, словно у декабриста.

Пожитки он пока сжимал в руках.

– Ты что ж это, террорист недоделанный, кусаться надумал? – встретил я воспитанника с наигранным укором.

– Пусть спасибо скажут, что кинжалом не пырнул, – угрюмо ответил Чиж.

Ну да, этот может. Впрочем, он достаточно разумен, чтобы не делать подобных глупостей, да и казаки тоже ребята тертые. Вон как лихо спеленали парня, а это, я вам скажу, задачка не такая уж простая.

– Тебе сегодня кормили?

– Да, – явно поборов в себе желание соврать, ответил Чиж. – Но я бы еще поел.

– Ну, тогда пошли в столовую и попросим добрых тетенек покормить нас, если есть чем.

Для его высокоблагородия и «бедняжечки» Осипа нашлось, причем много, вкусно и даже с изыском – строившего из себя жертву Чижа угостили шоколадкой из офицерского пайка. Похоже, местные поварихи были на стороне задержанного. И не дай бог у них появится зуб на укушенного казака. В условиях казармы недовольство поварих может дорого стоить.

– Как освободишься, найдешь того, кого укусил. Извинишься и с поклоном поднесешь двадцать рублей.

– Так он сам…

– Не беси меня, – прорычал я на возражение воспитанника.

– Хорошо, – буркнул он и, чтобы не сболтнуть лишнего, запихнул в себя полную ложку каши.

После активной фазы обеда мы принялись обсуждать дела. Чиж отчитался по заданию, хотя его информация уже устарела. Как я и предполагал, около года назад с губернаторшей случились определенные перемены. Это произошло аккурат после болезни, которую вылечила какая-то старая шаманка. По мнению наблюдателей, нахождение на грани гибели изменило женщину, и она бросилась во все тяжкие, чтобы потом не жалеть о бездарно упущенной жизни.

Что за наблюдатели? Так все те же – служанки, истопники, посыльные и повара с поварятами. Особенно последние – народ мелкий, шустрый и очень глазастый.

Конечно, после вселения Злоба сменила всю прислугу в доме, но разве ж это поможет, особенно в городе? Чиж размотал эту историю через сильно пьющего угольщика, который даже не служил в резиденции. Просто доставлял уголь и дрова по всей улице. Он же поведал моему агенту рассказы знакомого дворника о том, как губернаторша превратила дом недавно умершего купца, что находился в конце той же улицы, в сущий бордель, где встречалась с разными полюбовниками. Количество и ассортимент оных впечатлил даже много видавшего оператора метлы и лопаты.

Только ошибся дворник в своих суждениях, вместо страстного секса посетители получали семена Злобы в грудную клетку, отдавая свое тело под чужой контроль.

От мысли, что сам мог попасть в эту ловушку, даже пробежал мороз по коже. Нет уж, фигушки, это тело занято, и соседи мне здесь не нужны.

Закончивший обедать Чиж притих за столом, не желая сбивать меня с мысли. Заметив это, я взъерошил его волосы и успокаивающе улыбнулся.

– Ладно, прорвемся. А сейчас пойдем покормим нового члена нашей странной семейки.

– Нового? – еще больше напрягся Чиж.

– Точнее, новую, – со вздохом добавил я. – Мне тут по случаю жену подбросили. Правда, не факт, что в Топинске она будет считаться таковой. Вряд ли власти воспримут повеление шамана как подтверждающий брак документ.

Осип от потрясения и удивления даже рот открыл, чего за ним уже давно не наблюдалось. Пока он переваривал новость, я договорился с поварихами, и за отдельную плату добрые женщины собрали обед для девушки. Думаю, после житья в лесу с дедом-беролаком выводить Намию, пусть и просто в столовую, будет преждевременно.

Увы, нормально познакомить Осипа с сахаляркой не получилось. Мы как раз шли из столовой с корзинками в руках, как в ворота влетела телега, на которой враскоряку стоял брат Иннокентий, воинственно размахивая кнутом. Похоже, казаки знали монаха, так что проводить экстренную остановку телеги не стали и просто пропустили ее внутрь. Но все же сумели не пропустить вглубь двора.

Увидев меня, инквизитор соскочил с телеги и ринулся вперед, словно в атаку. Особенно напрягало то, что с собой он прихватил какую-то дубину с полутораметровой рукоятью. Оную монах забросил на плечо, но как раз из такого положения удобно долбить супостата.

– Так, – быстро заговорил я, передавая свою корзинку Осипу. – Слушай боевую задачу. В отведенной мне комнате сидит девушка-сахалярка, зовут Намия. Познакомься, накорми и постарайся объяснить ей, кто ты такой, кто я такой и по каким правилам мы живем как в Топинске, так и вообще. Если не сможешь ответить на какие-то ее вопросы, дождитесь меня…

– Где одержимый! – едва не налетел на меня монах.

Хорошо хоть колотушкой своей не долбанул.

– Успокойтесь, брат Иннокентий. Все вам будет.

– Уж не вздумал ли ты шутковать со мной, полунечисть?

А это что-то новенькое. Неужели в церкви у видоков именно такая репутация?

Указав Чижу рукой на флигель, где его ждала сахалярка, я повернулся к монаху.

– Я похож на того, кто может так шутить? – В моем голосе зазвенел металл. – Имейте терпение, господин инквизитор, держать вас в неведении я не собираюсь. Но, чтобы не повторять дважды, предлагаю все обсудить в компании войскового старшины Засулича. Надеюсь, вы не станете возражать?

– Не стану, – ответил монах, все еще хмуря брови и играя желваками, отчего его бородища шевелилась как живая, но снизив агрессию в голосе. – То достойный воин и верный сын церкви.

Похоже, именно упоминание казака убедило инквизитора в моей серьезности. Если честно, он меня даже немного напугал. Ну не думал я, что упоминание об известном мне местонахождении одержимого взбудоражит инквизитора так сильно.

Боюсь даже представить, что у него там, в телеге, припрятано. Хватает угрожающего вида колотушки. Да и странная серая хламида с капюшоном, пошитая из грубейшего полотна, вызывала серьезные подозрения. Слишком уж нарочито грубой она выглядела, а еще поблескивала на солнце металлическими кольцами, очень искусно вплетенными в ткань.

Одарив друг друга настороженными взглядами, мы практически плечом к плечу направились в сторону казарм, на втором этаже которых находился кабинет войскового старшины.

К счастью, договариваться об аудиенции не пришлось. Мы даже до крыльца не дошли, как на нем появился встревоженный шумом Засулич.

– Что стряслось, Игнат Дормидонтович? – спросил он у меня, а затем настороженно добавил, глядя на монаха: – Брат Иннокентий?

– Здрав будь, казаче, – прогудел монах, к этому времени совершенно успокоившись.

Характер у него явно взрывной, но и настолько же стремительно отходчивый. Впрочем, других на его работу не берут. Не заводись он с полупинка, может, и подумал бы, соваться ли в зубы какой-нибудь твари. А ведь этот сунется без единой лишней мысли.

– Вот этот беспокойный вьюнош хочет поведать нам страшную историю об одержимых и другой мерзкой нечисти, с которой всем верным сынам церкви нашей следует бороться, не щадя живота своего.

Экий он пафос нагнал, но почему же мне тогда слышится слабо прикрытая издевка?

– Если хочет поведать, то мы послушаем, – с неменьшим скепсисом в глазах отреагировал войсковой старшина. – Только не здесь, а у меня в каморке.

Рассевшись вокруг стола Засулича, мы немного помолчали: я – собираясь с мыслями, а казак на пару с монахом – сверля меня нетерпеливыми взглядами.

Ну что же, не вижу смысла темнить и юлить.

Мой рассказ был предельно откровенным и начинался с приезда в Иркутск. О том, чем именно меня заманили в эту заваруху, я скромно умолчал, а все касаемо дела выложил без утайки. Когда закончил, снова воцарилась гробовая тишина, теперь уже по инициативе старших товарищей.

Первым не выдержал войсковой старшина:

– И ты предлагаешь прихватить губернаторшу, опираясь токмо на твой бред, навеянный отравой выжившего из ума шамана? – Его прищур не обещал мне ничего хорошего. – А ежели все это действительно бред и она ни в чем не повинна?

Я уже начал подбирать ответ, но тут пришла помощь, как говорится, откуда не ждали.

– А ежели нет? – прогудел монах. – То, что творится в твоем городе, казаче, мне очень не нравится.

– Только не надо вешать всех собак на меня одного, – возмутился Засулич. – Я тут не самая большая шишка. Вы как хотите, господа борцы с нечистью, но мое дело – порядок блюсти.

– Так и нужно соблюсти порядок, – с легкой подначкой сказал я, за что удостоился свирепого взгляда.

– Ты, молодой, не умничай особо. Лучше скажи, как собираешься заявиться к губернатору и сообщить, что хочешь арестовать его жену.

– А не будет никакого ареста, – спокойно ответил я и, подавив желание выдержать театральную паузу, продолжил: – Уверен, что у капитана дирижабля «Буревестник», что мается в вашей припортовой гостинице, есть прямое предписание от наместника в случае опасности хватать губернаторшу в охапку и бешеным стрижом лететь в Иркутск.

– И ты хочешь отправить проблему прямо наместнику? – хмыкнул монах.

– Никуда она не полетит. Без своих рабов Злоба как без рук. Так что начнет выкручиваться. Мы, как и приказано наместником, применим силу к неразумной бабе, а она начнет швырять нами об стену. И вот тогда кое-какие скептики отбросят сомнения и возьмутся за дело.

– Обещаю, – изрек инквизитор с абсолютно серьезной миной на бородатой морде. – Ежели хрупкая женщина пробьет тобой стену, я тут же примусь изгонять из нее демонов.

– А раньше никак? – поддержал я эту странную игру.

– Раньше – никак, – все так же невозмутимо ответил монах.

– А я подожду вас снаружи, – принял для себя эпохальное решение войсковой старшина.

В принципе, он вообще мог не лезть в эту свару и отсидеться в крепости, отправив с нами кого-нибудь из своих есаулов. Но такие люди в ответственные моменты в кабинетах не отсиживаются.

– Но одно условие, – все же решил настоять на своем войсковой старшина, – пойдем вечером.

– Почему не сейчас? – выдал свое нетерпение монах.

Он все больше и больше напоминал мне учуявшего дичь охотничьего пса. Не думаю, что мракоборец поверил мне на все сто, но бессмысленное сидение в монастыре и давящее ощущение неправильности происходящего в городе довело его до точки кипения.

– Потому что если намечается пробивание коллежскими асессорами стен, то волнение может выйти нешуточное. А мне не нужны ни шум в городе, ни пострадавшие обыватели. Вечером, да еще и в будний день, у нас принято сидеть по домам.

Войсковой старшина тоже вряд ли преисполнился доверия к моим доводам, но полномочия, выданные мне наместником, не особо оставляли ему пространства для маневра.

– Разумно, – прогудел монах. – У меня все необходимое с собой. Так что пойду-ка я в вашу часовенку, испрошу у Господа заступничества в нашем правом деле.

Вот честно, даже не знаю, как относиться к показному пафосу этого персонажа. Может, он действительно фанатик до мозга костей, но почему же мне постоянно мерещатся в его словах издевка и ирония?

Засулич занялся подготовкой своих людей, а я вернулся в отведенную мне комнату. Там я застал интересную картину. Намия сидела на застеленной кровати и, сделав умилительно-распахнутые глаза, слушала заливавшегося соловьем Чижа. Уверен, он успел разболтать ей намного больше, чем того требовал здравый смысл.

Мое появление прервало эту идиллию, и то, с каким удивленным испугом уставился на меня Осип, говорило, что без кое-каких чар здесь не обошлось. Мало того, мой нос уловил в воздухе ароматный дымок. Вряд ли сахалярка решила курнуть, так что она тут точно что-то нашаманила.

– Правило номер один, – строгим тоном начал я, пристально глядя в глаза девушке. – Никаких одурманивающих чар против своих. По крайне мере, без разрешения. Нам сейчас нужно проветривать комнату?

– Нет, – без особого раскаяния мотнула головой девушка. – Это просто ароматные и успокаивающие травы.

– Хорошо, – кивнул я, покосившись на Чижа, который насупился как сыч и сверлил свою недавнюю собеседницу не самым добрым взглядом. – Есть вопросы, на которые не сумел ответить Осип?

– Почему я тебе не настоящая жена?

– А разве у нас была свадьба с обрядом и клятвами? – с легкой улыбкой поинтересовался я.

– Духи соединили нас, а слово шамана важнее любого обряда, – почему-то надувшись, раздраженно заявила сахалярка.

– Не там, где мы будем жить. Так что ты действительно не можешь считаться мне женой.

– А когда приедем в этот ваш Топинск, мы обвенчаемся? – не унималась Намия и опять состроила умилительную мордочку.

Поздно, дорогая, свое лисье нутро ты уже выдала.

– У нормальных людей принято жениться по любви.

– А ты не хочешь меня любить?

Обида в ее голосе была неискренней до оскомины.

– Поверь, девочка, любви плевать на чьи-то желания и тем более приказы. Чаще всего она приходит тогда, когда ее не зовут и даже не ждут. Давай без всех этих кривляний. Зачем тебе свадьба?

– После обряда ты не сможешь прогнать меня и будешь заботиться.

Наконец-то оттаявший Чиж на это заявление лишь фыркнул. Уж он-то меня знает хорошо.

– Начнешь пакостить, я выгоню тебя прямо из-под венца. А если будешь добра и внимательна ко мне и моим близким – получишь в ответ искреннюю заботу, да сторицей.

– Хорошо, – с серьезным видом кивнула девушка. – Тогда можешь не жениться.

– Вот спасибо, добрая госпожа, – в пояс поклонился я, чем вызвал смех Чижа.

Но на рассмеявшуюся вместе с ним сахалярку мой воспитанник все еще смотрел искоса.

– Еще вопросы?

– Да, – кивнула Намия. – Вы ведь сегодня собрались ловить Злобу?

Я уже хотел спросить, как она узнала об этом, но, чуть подумав, понял, что не так уж трудно догадаться, поэтому лишь кивнул.

– Я пойду с вами, – уверенно заявила она.

– Не может быть и речи. В твоем положении это может быть опасно.

– В каком таком положении? – хитро прищурившись, спросила девушка.

Не понял.

– Разве ты не ждешь ребенка?

– Ребенка ждете вы с дедом, – еле сдерживая смех, сказала сахалярка. – Правда, никто из вас родить не способен. Так что чаяниям вашим не суждено сбыться. Старик думает, что моя мать была совсем глупой и просто не смогла зачать сына. Да она в травах похлеще его разбиралась. Просто не хотела, чтобы ее дитя просидело всю жизнь в дебрях, дичая да зверея, вот и расстаралась дочкой. А я не зачала вовсе, раз уж все равно уезжать.

– А как же духи? Все равно ведь придется отдать ребенка, когда бы он ни появился.

– При чем тут духи? – с укоризной посмотрела на меня Намия, словно на неразумное дитя, причем небезосновательно – что-то я тупил от удивления. – Ты плохо слушал старика. То, что зародилось под их взором, должно вернуться и занять свое место. Ночью под взорами старших духов, кроме глупых мыслей в головах двух мужиков, ничего не зародилось.

Вот так новости. Мысли об отцовстве и даже женитьбе уже как-то улеглись в голове, а тут – такой коленкор. Возникает справедливый вопрос: а с какого лиха я так быстро принял навязанные условия? Неужели сам подспудно хочу этого?

Да ну на фиг! Лучше уж думать, что это зелья шамана и всякие там духи виноваты.

Рефлексия продлилась недолго. А чего тут переживать? Места у нас в доме много. Девушка выглядит самостоятельной – вон даже в бой рвется. А станет компостировать мозги, так вместо виртуального сына отправлю ее саму к шаману на Амур.

– Хорошо, – кивнул я своим мыслям, – пойдешь с нами. А теперь давай разберемся с тем, что ты умеешь и чем сможешь нам помочь.

Разбор навыков, а также экипировки нового члена команды затянулся на пару часов, благо торопиться нам пока не нужно. Прервались лишь на обед. Гарнизонные кухарки встретили девушку, в отличие от Чижа, настороженно. В кашу ей, конечно, никто не плевал, но и шоколадками не угощали.

Ближе к вечеру в остроге началась напряженная суета, но все равно первый ход остался не за нами. Я как раз осматривал переодевшуюся Намию на предмет функциональности ее наряда. Недлинное, расшитое жемчугом пальтишко плотно охватило девичью фигурку, а заправленные в сапожки шаровары улучшали ее мобильность. На поясе висел изогнутый кинжал. Туда же я добавил один из своих двуствольных мини-пистолетов. Третьим предметом на поясе оказалась странная колотушка. Я сначала не понял, для чего нужна эта мини-дубинка, но, когда Намия забросила на спину немалых размеров бубен, ситуация немного прояснилась. Совсем немного.

Она сказала, что может договариваться с духами, но как именно, не уточнила. Похоже, бубен в этом деле – весомый инструмент. Даже не представляю, как это будет выглядеть со стороны, но моя компания чем дальше, тем больше становилась похожа на бродячий цирк. Вон даже слабо дрессированный кот имеется. Почему слабо? Да потому что команды он выполняет через раз, а жрет как слон.

Я уже хотел уточнить, как именно юная шаманка собирается использовать свой не очень удобный девайс, но нам помешали.

В комнату без стука ворвался казак.

– Ваше высокоблагородие, там за вами пришли.

Интонация, с которой все это было произнесено, мне не понравилась, и через пару минут стало понятно почему. Перед крыльцом стояли четверо полицейских во главе с новым замом полицмейстера. Выглядели сии господа хмуро и решительно.

– Чему обязан, господа? – нейтрально спросил я, хотя и понимал, что обычным обменом любезностями здесь не обойтись.

– Господин коллежский асессор, – так, словно объявлял волю государя, произнес предводитель сей странной компании, – его высокородие требует вас к себе.

О как, требует он.

От язвительного комментария я удержался и ответил вполне миролюбиво:

– Прошу меня простить, но сейчас я чрезвычайно занят. Возможно, завтра наведаюсь в управу.

– Вы не поняли, милостивый государь, – почему-то окрысился заместитель полицмейстера. – Вы проследуете туда незамедлительно, и не советую чинить препятствия.

– У вас есть предписание о моем аресте? – удивленно спросил я, косясь на подошедших казаков, которых привлек шум.

– Мне достаточно приказа его высокородия, – недобро прищурив глаза, ответил мой оппонент и даже ухватился за рукоять револьвера.

А вот это он сделал зря. Над двором пролетел тихий свист, и внезапно, словно черти из-под земли, рядом с каждым полицейским оказалось по два казака. Казалось бы, конфликт купирован и полицейским лучше всего убраться отсюда подобру-поздорову, но дальше все пошло наперекосяк. Заместитель полицмейстера все же попытался вытащить револьвер, а парочка его помощников вздумала помахать кулаками.

Или они клинические идиоты, или…

Я даже толком моргнуть не успел, не то что крикнуть, а все четверо полицейских уже лежали на земле, но при этом никак не унимались. Казакам пришлось воспользоваться своими ремнями, чтобы скрутить буянов. Больше всего дергался, да еще и пускал бешеную пену, именно предводитель этой компашки.

Чтобы проверить мелькнувшую в голове тревожную мысль, мне пришлось подойти и, не особо заморачиваясь с пуговицами, оголить грудь явно пребывающего не в себе человека.

– Что там? – послышался сверху голос войскового старшины.

– Чисто, – ответил я без особого удивления. – Пастырь людей вряд ли так глупо повел бы себя. Это всего лишь его марионетки.

Поднявшись с корточек, я натолкнулся на угрюмый взгляд Засулича.

– Знаете, Игнат Дормидонтович, мне по-прежнему не хочется верить в ваши сказки, но чем дальше, тем меньше у меня возможностей для этого. Не верить своим глазам может позволить себе только дурак.

Мне оставалось лишь обозначить легкий поклон.

– Искренне благодарен за то, что вы приняли мою сторону, пусть даже ценой конфликта с полицмейстером.

– Я всегда был и буду на своей стороне и на стороне государя-императора, – упрямо мотнул головой казак. – С теми бумагами, что вы привезли от наместника, приказывать вам не может ни полицмейстер, ни губернатор. Да и у меня выбора особого нет. Так что готов исполнять ваши приказания, господин чиновник по особым поручениям. Думаете, этот ваш Пастырь людей, прости господи, вселился в полицмейстера?

Старый казак все же не удержался от того, чтобы не перекреститься.

– Думаю, так оно и есть. Пожалуй, перед визитом в особняк губернатора нам стоит заглянуть в полицейскую управу.

– Как прикажете. – Засулич произнес это нехотя, ворчливым тоном.

Табель о рангах давала ему возможность не проявлять служебного рвения даже внешне. Оно и понятно – явившийся с запада юнец при серьезных бумагах тащит его хлопцев на, без сомнения, опасное дело. Вполне возможно, многие погибнут. Хотя старшина здесь как раз для того, чтобы погибали бойцы, а не мирные граждане, да и вообще, смерти бояться – в казаки не ходить.

Заметив, что к знакомому мне Сохатому присоединились еще два персонажа, я решил наведаться к этой троице. Обоим незнакомцам было хорошо за пятьдесят. Одеты они, как и почти все окружавшие меня сейчас люди, в казачью форму, но с теми же дополнениями, что и их молодой товарищ. Это явно характерники. Почему со мной к шаману послали Сохатого, тоже понятно – кто моложе, тот и бегает.

– Здравствуйте, господа характерники, – кивнул я седовласым мужам.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие, – ответил лишь обладатель вислых усов и шикарного шрама через все лицо.

– Кто из вас пойдет со мной? – уточнил я, хотя догадывался, каким будет ответ.

– Так все и пойдем, – опять за всех сказал вислоусый. – Дело-то, поди, темное, и парни могут не справиться без нашего пригляда.

– Есть чем прикрыть простых казачков?

Характерник прекрасно понял подоплеку вопроса.

– Так на каждом оберегов что монист на небедной бабе. Ну и мы, ежели что, тоже не в лебеде деланные.

Интересная словесная конструкция. Любопытство на мгновение пересилило мою озабоченность предстоящим делом:

– А где, если не секрет?

– Знамо где, – ухмыльнулся характерник, – в чертополохе.

Не знаю, какие резоны породили это странное поверье, но сам процесс наверняка крайне экстремальный.

Похоже, мои фантазии как-то отразились на лице, и характерники дружно загоготали. Но тут же вспомнили, с кем балагурят, и быстро успокоились.

Я не стал строить из себя держиморду и просто вернулся к сути вопроса:

– Проследите за тем, чтобы у казаков было чем прикрыть рот, дабы не надышаться лишним.

– Серебряную пыль пускать будете, ваше высокоблагородие? – проявил догадливость вислоусый. – Хорошее дело, хоть и дорогое. Так не извольте беспокоиться. Башлыки есть у каждого, вот концами морды и прикроют. Никакая пыль не пройдет.

– Хорошо, но предупредите всех, чтобы были готовы и к такому сюрпризу. А их у нас будет много.

– Сделаем, ваше высокоблагородие.

Теперь все три казака встали по стойке смирно.

Когда я отошел от этой странной компании, то увидел, что брат Иннокентий как раз окончил осмотр связанного, но уже затихшего зама полицмейстера.

– Он не одержимый, – тут же выкатил мне претензию инквизитор.

– А я этого и не говорил, – не стал я оправдываться. – Скорее это какая-то ментальная закладка. Ну, в смысле особый приказ, который этот бедолага не может нарушить. Но не беспокойтесь, с одержимым вы сможете пообщаться уже сегодня. Хорошо, если только с одним.

Так как события начали ускоряться, дальнейшие сборы заняли всего несколько минут. В этот раз я решил ехать в коляске, которую нам так любезно предоставили полицейские. На передок взгромоздился один из казаков, рядом со мной села Намия, а вот Чижа с парочкой бойцов я отправил в воздушный порт, чтобы он доставил записку для капитана Грекова. Были опасения, что аэронавт не станет слушать простого посыльного, какую бы бумагу тот ни приволок. А вот от Осипа, являвшего моим официальным помощником, отмахнуться будет намного сложнее. Планы, как это бывает в девяноста процентах случаев, полетели к лешему, так что придется импровизировать.

Мы снова неслись по улицам Якутска, словно кавалерийский отряд захватчиков. Похоже, это уже входит в привычку. Да и то, как наша компания входила в полицейское управление, мало напоминало вежливый визит, скорее походило на штурм.

Первый этаж был буквально затоплен казаками. Городовых не трогали, но почти с каждым встал угрожающе-вежливый казак. Я постоянно ждал, что начнется сопротивление и ни в чем не повинные люди начнут убивать друг друга, но либо Пастырь людей все еще не чувствовал себя загнанным в угол, либо я ошибся и сейчас сяду в лужу.

Полицмейстер Якутска находился в своем кабинете. Рядом с его столом стоял молодой человек в чине губернского секретаря.

Полицмейстер удивленно приподнял бровь, осматривая нашу делегацию.

– Силаев? Как это понимать?

Кикимору мне в тещи! И вот что сейчас делать? Какими бы бумагами меня ни снабдил наместник, но арестовывать главу губернской полиции они не позволяли. Внезапно накатили сомнения. Что я творю? Как можно на основе бреда после шаманской дури устраивать настолько масштабную операцию?

За спиной обреченно вздохнул войсковой старшина.

И тут сильная вибрация медальона на груди отрезвила меня и вызвала дикую ярость в отношении притаившейся в теле полицейского мрази. Захотелось разорвать его голыми руками, но первым успел инквизитор. Похоже, он тоже что-то почувствовал.

– Не нужно так нервничать, сын мой, – елейным голосом обратился брат Иннокентий к вскочившему со стула толстяку в форме.

Он шел вперед, прижав левую руку к груди, а правую спрятав за спиной. Когда монах миновал меня, стало видно, что скрывал он надетую на кисть латно-кольчужную перчатку. Причем очень странную. Я видел подобные вещи с шипами на тыльной стороне, но чтобы они были на ладони…

– Извольте немедля покинуть мой кабинет! – взвизгнул полицмейстер и указал пальцем на дверь.

Вот за протянутую руку, чуть нагнувшись над столом, монах и ухватился шипованной перчаткой. Полицейский взвыл, как пожарная сирена, уходя куда-то в ультразвук. Ничего человеческого в его вое уже не было. Лицо чуть надменного, но не особого умного толстяка исказилось и застыло в форме какой-то совсем уж демонической маски. А дальше начался форменный бедлам. Секретарь завизжал, как девица, и запрыгнул на монаха. Кажется, он собрался откусить ему ухо. Пришлось срываться с места и отдирать парня от медведеподобного инквизитора. Если честно, я даже испугался за попавшего под ментальный контроль юного чиновника, потому что монах мог походя прихлопнуть его как муху.

В движение пришли не только мы. Сохатому, который вместе с двумя приказными и войсковым старшиной тоже вошел в кабинет, пришлось успокаивать своего же товарища, который зачем-то попытался задушить характерника. Правда, делал это как-то вяло и без огонька, так что Сохатому хватило всего пары оплеух, чтобы привести станичника в себя.

К тому же за пределами кабинета тоже творилось что-то неладное – доносились какие-то крики, грохот мебели и даже выстрелы.

Не успел я толком осознать происходящее и урезонить юношу, пытавшегося укусить теперь уже меня, как все резко закончилось. Как монах бил полицмейстера головой о стол, мне увидеть не довелось, зато все было хорошо слышно. Звук такой, словно сваи забивают. Надеюсь, череп у бедолаги крепкий.

В кабинет тут же ворвалась еще парочка казаков.

– Что там? – резко спросил Засулич с явным напряжением в голосе.

– Да эти малахольные словно с ума посходили. Кинулись на нас, пришлось утихомиривать, – ответил казак, продолжая осматриваться в кабинете.

– Пострадавшие? – не унимался войсковой старшина.

– Не, – мотнул головой его подчиненный, – пара зубов выбита. Мебель порушили да Егорке ляжку прострелили.

– А этот как здесь оказался? – удивился Засулич. – Я же приказал брать только матерых.

– Да затесался как-то племяш ваш. Вы ж его знаете. Пороть парня надо.

– Вот и займись! – прорычал войсковой старшина. – Мне его батька на то разрешение дал. Чтобы неделю сидеть не мог!

Свойские разговоры казаков проходили для меня фоном, потому что основное внимание привлекли действия монаха. А он явно задумал недоброе.

Инквизитор рывком втащил тело бесчувственного полицмейстера на стол и начал варварски резать его мундир ножом, дабы оголить грудь. Я со смесью любопытства и тревоги уставился на открывшуюся картину.

– Сохрани нас Всевышний от тьмы нечестивой, – выдохнул монах.

Рядом со мной крякнул войсковой старшина, который тоже не был чужд нездорового любопытства. Да и я еле сдержался от резких высказываний. Предположения сбылись – поросшую жидкими волосенками грудь полицмейстера пересекал едва заживший шрам без каких-либо символов.

Конечно, можно предположить, что бедолага совсем недавно пережил сложную операцию, но с такими отметинами на работу не ходят, а лежат под неусыпным надзором врача в постельке и принимают заботу родных и близких.

Монах угрюмо посмотрел на меня, а затем удобнее перехватил нож.

– А может, не надо? – просипел я. – Может, лучше позвать врача?

– Хорошая мысль, видок. Родион Захарович, пошли-ка кого-нибудь за лекарем, – вроде согласился со мной монах и тут же без лишних слов просто ткнул ножом в рану.

Как ни странно, крови почти не было – ни когда напрочь отмороженный инквизитор расширял рану, ни когда лез туда грязными пальцами. Теперь у полицмейстера к шансу загнуться от болевого шока добавляется угроза сепсиса. Впрочем, с магическим дополнением к возможностям местных лекарей это не такая уж большая опасность.

Я, честно говоря, был потрясен. Еще пару минут назад казалось, что именно моя иномирная бесшабашность и решительность стала козырем в борьбе с нечистью, которая слишком уж расслабилась в медленно текущих реалиях сонного захолустья. Теперь же понятно, что в резкости и звериной решительности местные дадут мне сто очков форы.

То, что монах достал из груди невольного пациента, мне уже доводилось наблюдать в навеянных шаманом видениях. Небольшой, с голубиное яйцо камешек был покрыт кровью, какой-то слизью и непонятными рунами.

Дальше все опять пошло наперекосяк. Тело полицмейстера, которое по какой-то причине спокойно отреагировало на грубое копание в ране, как только семя было извлечено, тут же задергалось, словно в эпилептическом припадке.

– Держите его! – прогудел монах, по-прежнему не отрывая настороженного взгляда от опасного предмета.

Казаки кинулись удерживать дергающееся тело, но успокоить его удалось только Намии, проскользнувшей в кабинет ловкой куницей. Она наклонилось над головой бедняги и что-то ритмично зашептала ему на ухо. Через пару секунд полицейский обмяк, а Намия, достав из поясной сумки какие-то порошки и лоскутки, занялась его раной. Казаки отпустили бедолагу, но далеко не отходили и с уважением поглядывали на шаманку.

У меня в голове вертелась куча вопросов, но отвлекать девушку от дела я не стал. Мало того, сейчас вообще было не до досужих размышлений. Монах, явно приняв какое-то решение, достал платок и завернул семя в него. Затем с вызовом уставился на меня.

– Бог с вами, – отмахнулся я на невысказанный вопрос, – мне даже глядеть на эту штуку страшно.

Хмыкнув, монах спрятал добычу в недрах своего балахона, а затем уставился на меня требовательным взглядом.

– Что дальше, видок? Теперь я готов заявиться и к губернаторше, раз уж ты говоришь, что она причастна к этому мраку.

Как ни странно, ситуация с полицмейстером, в отличие от почти всех присутствующих, не придала мне уверенности. Все выглядело как игра, в которой шансы ошибиться на каждом новом этапе увеличивались в геометрической прогрессии. Ведь никто не мог гарантировать, что Пастырем людей окажется именно полицмейстер, а не, скажем, его субтильный секретарь. Если бы не решительность инквизитора и его странная перчатка, все было бы намного сложнее. Что уж говорить о предстоящем визите к губернаторше. Хватать и дырявить шипами ручку приемной дочери наместника и члена императорской фамилии монах точно не станет. Значит, выводить Злобу на чистую воду придется мне. А где гарантия, что древняя ведьма спряталась именно в губернаторше? Вдруг это сам губернатор или, допустим, кто-то из служанок?

– Действуем по плану, – решительно встряхнув головой, сказал я, потому что самой большой ошибкой в такой ситуации будет именно потакание сомнениям. – Сохатый, убери из отряда всех, кого повело… Ну, ты понял.

Характерник кивнул и вышел из кабинета, утащив с собой казака, который пару минут назад пытался атаковать его.

Следом помещение покинули и мы. Намия тоже не осталась рядом с раненым, да я и не стал на том настаивать. Полезность новой знакомой росла в моих глазах с каждой минутой.

Когда мы сели в коляску, я все же не удержался от вопроса:

– Что ты сделала с полицмейстером?

– Ничего особенного, – пожала плечами девушка. – Просто успокоила его дух. Он, как только вырвался из клетки Пастыря, хотел вообще уйти. Слишком уж плохо было ему в рабстве. Еле уговорила остаться.

Да уж, как бы ни был мне неприятен ранее этот надменный толстяк, сейчас ничего, кроме сочувствия, я к нему не испытывал. Такой участи не пожелаешь и врагу.

Мысли тут же перескочили на приемную дочь наместника. Вот уж кому действительно не позавидуешь, так это Варваре Ивановне. Опять же, это если я не ошибся в своих выводах. Одно хорошо – все выяснится очень скоро.

От полицейской управы до особняка губернаторской четы мы доехали за каких-то пять минут. И в этот раз казаки сработали профессионально, мгновенно окружив здание. Войсковой старшина показательно занялся организацией внешнего периметра, явно не собираясь входить внутрь. Так что пришлось делать это в компании монаха, трех характерников и полудюжины явно самых матерых казаков.

Лезть толпой туда, где могут сильно ударить по мозгам, мы больше не станем.

Пытавшийся остановить нас лакей быстро понял, что дело серьезное, и куда-то исчез. Служанки тоже, тихо взвизгнув, разбежались по закуткам. Мы пересекли большой холл, но до лестницы на второй этаж не дошли. Из двери, ведущей в недра первого этажа, вышел губернатор в домашнем халате и с перекошенной от ярости физиономией.

Смотри ты, проснулся. Куда только подевалась его сонная апатия?

– Вон отсюда! Кто позволил? Запорю!

И откуда у него появились помещичьи замашки?

– Успокойтесь, ваше высокородие, – ровным, уверенным тоном заговорил я. – Мы здесь во исполнение приказа его императорского высочества.

Губернатор встрепенулся и словно очнулся от наваждения.

– Вас послал Андрей Игоревич?

– Да, я имею приказ срочно доставить вашу супругу в Иркутск.

– Но это невозможно. Варечка…

– …никуда не поедет, – закончила за мужа появившаяся на лестнице губернаторша. – Вы слишком много на себя берете, милостивый государь. Подите вон из моего дома!

– Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, сударыня. – Стараясь сохранить невозмутимое лицо, я начал подниматься по лестнице к женщине, застывшей на ступенях надменной статуей.

Все же не удержался, чтобы не бросить взгляд назад. И увиденное мне не понравилось. И монах, и казаки в нерешительности остановились посреди холла.

– И что же вы сделаете? Примените силу против слабой женщины? – с насмешкой спросила губернаторша.

– Если придется, – процедил я сквозь зубы, понимая, что план расползается, как гнилая дерюга.

Вот что мне делать, если она начнет визжать и плакать? Мимолетного взгляда на моих компаньонов хватило, чтобы понять: они вряд ли поднимут руку на великосветскую львицу без очень серьезных причин. Даже в полицейской управе инквизитор действовал в пылу азарта после происшествия в крепости. А сейчас этот азарт угасает прямо на глазах.

Скрипнув зубами, я остановился в трех ступенях от женщины и посмотрел на нее снизу вверх, а затем тихо сказал:

– У тебя все равно ничего не получится, Злоба. Твое время давно прошло, старуха.

Ну что же, идея, как разозлить импульсивную женщину, оказалась верной, а вот о последствиях я не подумал.

Внезапно окружающий меня мир как-то странно дернулся. Затем стены почему-то убежали вперед. Мимо пронеслось что-то большое и блестящее. Только когда я сначала рухнул на твердый паркет, а затем прокатился метров десять, пришло понимание случившегося. Такое впечатление, что меня сбил электровоз. В том смысле, что в дополнение к мощному удару еще и словно током шарахнуло. От одежды шел пар, а во вставших дыбом волосах потрескивали разряды.

Но больше всего меня удивило то, что я вообще жив и, кажется, даже не покалечился. Хотя и чувствовал себя крайне паршиво. К тому же кто его знает, что будет, когда пройдет шок, заглушивший большую часть болевых ощущений?

От попытки осознать себя в этом мире меня оторвал вопль монаха, наконец-то получившего повод перейти к решительным действиям. Ему повезло чуть меньше – люстра, которая сверкающим великолепием пролетела мимо меня, в тушу инквизитора все же угодила.

Звон, треск и удар о пол были сдобрены отборным матом. А служителям Господа вообще можно так ругаться? Наверное, нет, потому что потерявшая половину висюлек люстра тут же рухнула на пытавшегося встать монаха.

Я постарался вскочить на ноги, но повторять атаку на взбесившуюся ведьму не было ни малейшего желания. А ведь придется, потому что казаки не остались в стороне и сейчас шли на верную смерть.

Когда мои ноги наконец-то распрямились, на пол посыпалась какая-то труха. Я даже не сразу понял, что это остатки спасших меня амулетов, которыми щедро поделился Пахом. Да уж, одним магарычом тут не отделаешься. Правда, как теперь идти в атаку без защиты?

Пока я вставал, Сохатому тоже досталось. Атака Злобы выглядела как алая молния, отшвырнувшая характерника к правой стене. А вотодному из простых казаков повезло меньше. Следующая молния попросту разорвала его, забрызгав кровавыми ошметками паркет и стену.

Я сорвался вперед, совершенно не понимая, что стану делать, когда добегу. Хорошо хоть оба старых характерника остались на ногах и явно что-то замышляли. А вот брат Иннокентий повел себя крайне странно. Вместо того чтобы поддержать меня в атаке, он прямо среди обломков люстры встал на колени, а дальше почему-то не поднялся. Вместо этого инквизитор принялся молиться, и, что самое дикое, на латыни.

Пусть простит меня Господь, но в данной ситуации молитва…

Додумать я не успел, потому что раскорячившаяся фурией Злоба вдруг дико завыла и задергалась, словно теперь током приложило уже ее. А голос монаха становился все громче и тверже. Правда, непонятно, что он там кричит, – латынь для меня настолько же информативна, как и норвежский с фарси.

О, а теперь она еще и задымилась! Кто бы сказал, по какой причине.

Самочувствие явно не устраивало Злобу, и она, еще раз взвыв, кометой рванула к окну на втором этаже. Звон стекла, а затем крики и пальба снаружи говорили о том, что ведьма покинула здание и нужно организовывать погоню. Только вот с кем? Пускать по следу Злобы простых казаков во главе с войсковым старшиной – затея безнадежная и глупая. А больше пока и некого. Из трех характерников на ногах остался только один из стариков. Он как раз занимался ранами одного из двух пострадавших казаков. Второму уже ничего помочь не могло. Остальные характерники хоть и пострадали не так уж сильно, но вид имели потрепанный и явно не боевой. Впрочем, как и я с монахом. Инквизитор как раз пытался встать на ноги, и не скажу, что у него это хорошо получалось. Сей процесс сопровождался звоном уцелевших висюлек на люстре.

Монах наконец-то выбрался из хрустального плена и со стоном встал ровно.

– Это что было, брат Иннокентий? – спросил я, приковыляв поближе к инквизитору.

– Я испросил у Господа благословения для рабы божьей Варвары.

– И? – не особо въехав в речи монаха, уточнил я.

– И теперь бесовской твари в благословленном теле очень неуютно.

В голове тут же возник вопрос, почему этот фанатик веры не сделал так сразу. Ведь шикарная же проверка – не будь Варвара Ивановна одержима Злобой, ей бы благословение точно не повредило. А может, дело в том, что молитва инквизитора почему-то была на латыни? А еще платок, в который монах завернул семя, расшит ни разу не православными символами. Впрочем, какая мне разница – эти факты я с инквизитором обсуждать точно не буду.

– Так, значит, сейчас она сильно ослабла?

– Да, – тяжело вздохнул монах. – Догнать бы тварь да добить.

Словно живым возражением словам инквизитора в зал ворвался войсковой старшина.

– Вырывалась, – проворчал он, почему-то глядя на нас с упреком. – Убила троих казаков и сбежала. Погоню я не посылал.

Теперь понятно, что агрессией он пытался упредить наши упреки, но никто и не собирался предъявлять ему претензии. И все же что-то подсказывало мне, что мы должны попробовать еще раз.

Я осмотрелся, останавливая взгляд на характерниках. Каждый, хоть и без особого желания, кивнул мне в ответ. Монах на невысказанный вопрос просто сказал:

– Пока жив, я не отстану.

С этим решили, но нужно еще понять, куда направить погоню. Конечно, можно провести ритуал над убитым казаком и использовать эффект удильщика с путеводной нитью, но мне эта идея почему-то не нравилась. Тем более был еще один вариант.

– Собираемся, – тряхнув головой, решительно сказал я. – Идем в бывший дом купца Ситника.

На мое решение повлияло не только то, что вспомнил о визитной карточке с адресом любовного гнездышка губернаторши, но и то, что в дверях появился Чиж с капитаном Грековым.

– Снимай все защитные амулеты, – приказал я воспитаннику, отмахнувшись от вопросов аэронавта.

Быстро перебрав изрядный набор разных магических висюлек, я часть нацепил на себя, а часть вернул Чижу и продолжил инструктаж:

– Будешь держаться позади. Твоя главная задача – прикрывать Намию.

– Но как… – попробовал возразить Осип.

– Молчать! – прорычал я, не желая тратить время на уговоры. – Оба держитесь подальше от опасности. Сунетесь в самое пекло – после дела выгоню к лешему, и живите, как хотите, если мои слова для вас пустое место.

Намия тоже крутилась неподалеку и, уловив степень моего раздражения, опять напялила на себя маску пай-девочки.

Не сбавляя обороты, я повернулся к Грекову.

– Господин капитан-лейтенант, все вопросы потом. Сейчас мы пытаемся спасти Варвару Ивановну от участи пострашнее, чем смерть.

– Но где она?

Наградив аэронавта свирепым взглядом, я нечего не ответил. Уже когда сделал несколько шагов к выходу, меня посетила запоздалая мысль, заставившая подняться по мраморной лестнице и подойти к выбитому ведьмой окну. Догадка оказалась верной – на обломках рамы остались клочки одежды. Один – даже с кровью. Его-то я и прихватил с собой.

На обратном пути я все же подошел к лежащему на паркете губернатору и проверил его пульс. Жив, курилка. Это хорошая новость – к бедолаге у меня не было никаких претензий. Теперь точно пора на выход. Угрюмые характерники двинулись следом за мной, как и хромающий на обе ноги монах.

Когда я забрался в коляску, то натолкнулся на взгляд Леонарда Силыча, как ни в чем не бывало сидевшего рядом Намией. Ни в управу, ни в особняк он с нами не пошел, но в этот раз коту придется поработать.

Переезд был совсем коротким, потому что нужный нам дом находился всего в паре кварталов от губернаторского. Купец явно не бедствовал и отгрохал неплохую домину, пусть ее и нельзя было назвать дворцом.

Казаки действовали по прежней схеме – быстро окружили дом, даже не думая соваться внутрь. К большому крыльцу подходили все той же компанией плюс Леонард Силыч, которому я отдельно предложил покинуть удобное сиденье экипажа. Подойдя к входной двери, я присел рядом с внимательно посмотревшим на меня Лео.

– Мне нужно знать, была ли здесь эта особа?

Кот, недобро сузив глаза, презрительно посмотрел на обрывки ткани в моих руках.

– Знаю, что ты не любишь делать собачью работу, но не думаю, что обрадуешься, если я для этих дел заведу еще и пса.

Возмущенный чих был комментарием моей совершенно безумной, по мнению кота, идеи. Затем мой усатый друг все же понюхал лоскутки и с серьезной миной кивнул – совсем как человек.

– Однако, – крякнул наблюдавший за этой сценой монах. – Ты его святой водой брызгать не пробовал?

В ответ Лео зашипел и показал зубы. Мое мнение по данному вопросу осталось при мне.

– Лео, – перевел я взгляд на кота, – нам нужно пройти по следам этой женщины как можно быстрее.

Еще один кивок показал, что кот прекрасно понял поставленную задачу.

Ладно, перейдем к следующей части плана. К сожалению, как бы ни спешила Злоба, но двери она за собой запереть не забыла. Придется вскрывать.

Чиж, конечно, справился бы быстрее. Именно он брал уроки взлома у омского медвежатника, а уже потом делился этими премудростями со мной. Но коль уж приказал им не соваться в дом, так пусть и сидят в коляске.

Замок оказался не особо сложным, так что через минуту мы уже входили внутрь.

– Вас обоих нужно побрызгать, – едва слышно прошептал инквизитор, но я уже уловил в его намеках насмешливые нотки, поэтому ни отвечать, ни брать в голову эти слова не стал.

Я тут же натянул свои гогглы, так что прекрасно видел, как Лео пробежал по коридору и в конце свернул направо. Пришлось ускоряться, чтобы не потерять кота из виду. Но перед этим я все же успел дать команду, чтобы помощники замотали лица концами башлыка, и сам натянул респиратор – внизу может случиться все что угодно. Единственным, кто пропустил мой приказ мимо ушей, был монах. Ну и леший с ним, если что, пусть через бороду дышит.

А у нас подобралась неплохая компания. Я сам давно научился двигаться без лишнего шума, да и обувь подбирал подходящую. Казаки вообще с детства обучены многим премудростям, особенно это касается характерников. А вот монах удивил. Здоровенная туша двигалась за мной спиной словно призрак.

Мы быстро прошли коридор и начали спускаться по лестнице. И уже когда оказались рядом с едва прикрытой дверью подвала, стало слышно, что там кто-то утробно бормочет. Это бормотание мне очень не понравилось, так что я решительно толкнул дверь и скользнул в подвал.

Да уж, покойный купец явно был ценителем вина и отгрохал для своей коллекции здоровенное подземелье. Но не стоявшие у стен похожего на тоннель подвала стеллажи с бутылками и бочонки привлекли мое внимание, а постамент посреди широкого прохода, сложенный из тех же бочонков, поставленных на попа и накрытых досками. На нем рядышком лежали две разнокалиберные фигуры. Губернаторшу я узнал стразу, а вот что за маленькое тельце рядом, совершенно непонятно, да и не было времени вглядываться. А все потому, что стоящий рядом с алтарем из бочек высокий и бледный как вампир мужик как раз занес над телом губернаторши страхолюдный нож, и явно не для того, чтобы попугать им лежащую без чувств женщину.

Расстояние было не совсем комфортным, особенно для револьверного выстрела, но на этот случай у меня имелась универсальная заготовка. Крылья Семаргла я запустил, когда уже выдрал оружие из кобуры, а нож бледного качнулся вниз. Воздух вокруг привычно превратился в тягучую патоку, и движение ножа замедлилось. Впрочем, как и наведение револьвера на цель. В руку бить не рискнул, поэтому выстрелил в плечо.

Утробно ухнул выстрел, затем мир ускорился, и я увидел, как худого мужика отбросило от постамента.

Мы всей гурьбой тут же рванули вперед, а у противника явно случилась заминка. Из глубокой тени у больших бочек вынырнула здоровенная горбатая туша и, метнувшись к постаменту, сцапала маленькое тело. Губернаторша осталась на месте, а горбун убежал, прижимая к себе хрупкую ношу. Высокий и бледный что-то зашипел на незнакомом мне языке, но он явно был возмущен поступком напарника. Сам бледный оказался не таким трусливым. Несмотря на ранение и бегство подельника, он остался на месте и опять что-то заныл.

Увы, попасть в супостата было невозможно из-за постамента с лежащей там губернаторшей. Как бы все ни закончилось, но наместник точно не простит наличия в теле приемной дочери пуль из нашего оружия, даже если она сейчас уже мертва.

Когда худой, все еще ноя и бормоча, попытался стянуть Варвару на себя, я на бегу пальнул с максимальным зазором, чтобы не задеть женщину. Похоже, это стало последней каплей, и он, оставив жертву в покое, рванул вслед за своим горбатым подельником. Пули в револьвере были серебряные, и первой ему явно оказалось достаточно, чтобы осознать и прочувствовать возможные последствия.

Все же трусоватые у Злобы оказались помощники. Хотя чего еще ждать от рабов, особенно когда хозяйка не может прикрикнуть.

Цель была очень заманчивой, так что я остановился и прицелился. Увы, выстрелить не удалось. Меня что-то сбило с ног и начало душить. Причем я никого не видел, так что без особых сомнений полез в карман за псевдофлягой. Чуть не выронил ее, когда некая сила потащила меня к стене с явно нехорошими намерениями.

Хлопок пылевой гранаты показался тихим, особенно на фоне последовавшего за ним многоголосого воя. От этих звуков у меня мурашки по коже забегали. Мало того, страдающие от серебряной пыли духи проявили себя в этой реальности. Полупрозрачные гротескные тела словно выгорали золотистыми искорками, но при этом они и не думали отступать.

Выглядело это жутко. Они были разными и по размеру, и по насыщенности призрачного свечения. Безуспешно пытавшегося отмахнуться обычной саблей Сохатого терзало нечто, похожее на оживший пенек. А вот батыйя Эргиса оказалась более действенной, но и это не спасало сахаляра от роя призрачных птичек. Они пронзительно выли, страдая от серебряных ожогов, но все равно рвались в бой. Меня душил какой-то полупрозрачный удав, уже наполовину сожженный опасной для него пылью.

Духи гибли, но не сдавались, и тут, словно всей этой жути было мало, за спиной раздались совсем уж инфернальные звуки. Низкий утробный речитатив хриплого голоса словно вколачивал в пространство мироздания иглы темных слов. И только когда к словам добавился знакомый стук, ощущение иррациональной жути отступило от меня. Так же, как духи отскочили от своих жертв.

Обессиленный Сохатый сел прямо на пол, где уже лежали два его старших товарища. Как духи свалили опытных ведьмаков, я так и не заметил. Сделав два глубоких вдоха сквозь ткань концов башлыка, Сохатый в буквальном смысле пополз проверять состояние своих коллег, а я повернулся к уже затихшему источнику странных звуков. То, что это была Намия, я догадался пару секунд назад по бубну. Из-за спины тяжело дышавшей шаманки выглядывал испуганный Осип.

Из передовой группы на ногах остались только мы с Эргисом. Монах сидел на пятой точке и судорожно кашлял. Мне не удалось рассмотреть его действия в этом странном бою, но почему-то была уверенность, что инквизитор больше пострадал от серебряной пыли, чем от духов.

Можно было прикрикнуть на своих подопечных за нарушение приказа, но меня сейчас интересовало совсем другое.

– Намия, это что сейчас было?

– Песнь дружбы, – как-то неуверенно ответила юная шаманка.

– Дружбы? – подозрительно переспросил я. – Да меня от твоей песенки чуть кондратий не хватил.

Хотелось еще задать пару вопросов, но сейчас останавливаться нельзя, так что я еще раз осмотрел поле боя. Один из поверженных характерников-ветеранов уже оклемался и помогал Сохатому откачивать напарника. Если что, справится и сам.

В голове мелькнул вопрос, с чего это опытные зубры свалились раньше молодого коллеги, но пришлось от него отмахнуться.

– Осип, Намия, остаетесь здесь. Помогите губернаторше. Сохатый, Эргис, за мной, – приказал я и, не оглядываясь, двинулся по проходу между стеллажами и бочками к выходу из подвала.

Монах тоже составил нам компанию, хотя все еще с трудом сдерживал кашель.

Когда уже начали подниматься по пандусу, который использовали для спуска бочек, Эргис аккуратно дотронулся до моего плеча.

– Ваше высокоблагородие, позвольте мне.

Я геройствовать не стал и пропустил сахаляра вперед. А он вместо того чтобы тихонько подкрасться к грузовым воротам, вдруг громко крикнул:

– Братцы, не пальните случаем! Свои!

– Ты, что ль, Эргиска? – послышался голос снаружи.

– Точно так, ваше высокоблагородие, – явно опознав войскового старшину, ответил казак.

– Выходите, – разрешил Засулич.

Судя по его спокойствию, беглецы прошли не здесь. Так что вслед за сахаляром из подвала вышел только я. Кроме войскового старшины там меня встретил и капитан Греков. И взгляды всей этой компании мне совершенно не понравились.

Глава 6

Кто бы сомневался, что этой ночью выспаться мне не суждено. Быстрый обыск подвала показал, что оба Пастыря с телом девочки улизнули через потайной ход, и казаки ничего не заметили. Я хотел было позвать куда-то запропастившегося Леонарда Силыча, но затем отбросил эту идею. Преследовать беглецов ночью, да еще если они удрали в лес, а так оно, скорее всего, и случилось, попросту бессмысленно, особенно если учесть возможности Пастыря зверей. Это в городе он был беспомощен и оттого труслив, а вот в лесной чаще ситуация кардинально поменяется.

Откуда мне все это известно? Можно только догадываться.

Скорее всего, кроме навеянных духами видений был и какой-то еще пласт информации, ушедший в подсознание и теперь интуитивно всплывающий при возникновении запроса. Иначе откуда мне знать, что именно сейчас у нас есть небольшое окно, чтобы добить эту тварь?

Чтобы не полагаться на домыслы, которые вполне могут оказаться последствиями наркотического бреда, я поделился своими догадками с Намией и монахом. Вместе мы слепили пусть и кособокую, но вполне удобоваримую теорию. По причине перемещения из одного тела в другое без должного ритуала Злоба потеряла большую часть своих способностей, но не факт, что это надолго. В живой губернаторше осталось слишком много из того, без чего древней ведьме не обойтись.

Поймать бы ее на живца, но даже если Злоба и явится за губернаторшей, то только восстановившись и наверняка заручившись весомой поддержкой. А если ей удастся завершить ритуал, я даже боюсь представить, что ждет всех тех, кто помешал этой твари творить свое черные дела.

Так что мы тут не геройством занимаемся, а защитой собственных жизней. Вернув себе все силы, Злоба начнет искать уже нас – не спрячемся даже в Топинске.

Наш план дальнейших действий опирался на умения Намии. Шаманка предположила, что между мучительницей и жертвой должна остаться особая связь, а значит, по ней можно отследить, куда уволокли новое вместилище Злобы. Чтобы проверить эту теорию, Намии нужно было пообщаться с бывшим носителем духа ведьмы.

Увы, вполне рабочую идею чуть не загубил на корню капитан Греков. Он со своими матросами находился подле губернаторши в кабинете войскового старшины.

– Не может быть и речи! – возмущенно крикнул воздухоплаватель. – Варвара Ивановна немедленно отбывает в Иркутск.

– Но нам нужно догнать Злобу. Иначе я даже боюсь предсказать возможные бедствия, которые обрушатся на Якутск, да и сама госпожа губернаторша может пострадать.

– Знать ничего не знаю, – окрысился капитан, наверняка дав волю раздражению, которое перманентно испытывал к моей персоне. – У меня приказ немедля эвакуировать Варвару Ивановну при малейшей опасности.

Я беспомощно посмотрел на войскового старшину, но Засулич лишь развел руками.

– Он прав, Игнат Дормидонтович. У капитан-лейтенанта приказ посильнее твоего. Я тут ничего сделать не могу.

От меня не укрылось то, что старый казак явно сдался. Уверен, против обычных людей он бы бился до конца, а вот вся эта мистика явно вымотала старика, как и потери среди личного состава.

Внезапно мне на спину легла ладошка Намии, а когда я повернулся и чуть нагнулся к ней, шаманка прошептала:

– Пусть улетают.

Затем она подошла к губернаторше.

– Как вы себя чувствуете?

На попытку сахалярки прикоснуться к себе губернаторша отреагировала слишком остро:

– Не трогай меня!

Но было уже поздно.

– Что ты творишь?! – взвизгнула женщина, когда поняла, что Намия маленьким ножиком отхватила у нее изрядную прядь волос.

– Силаев! – заорал Греков и даже шагнул к тут же отступившей шаманке, но натолкнулся на мой жесткий взгляд. – Усмири свою дикарку!

– Придержите-ка язык, господин капитан-лейтенант, – утробно прорычал Засулич, вставая со своего места. – Вы разговариваете с дамой.

По перекошенной роже Грекова было видно, что он думает о такой «даме», но высказаться вслух летун не решился. Зато он подхватил губернаторшу под локоток и едва ли не выволок из кабинета.

Все, в следующий раз мы увидим их не скоро. Так что помощи ждать не стоит.

Увы, немногим больше толку было и от войскового старшины. После вспышки возмущения он опять сдулся. Заметив мой внимательный и настороженный взгляд, Засулич понял все верно.

– Извини, Игнат Дормидонтович. Дальше я тебе не помощник. Да, я видел всю эту бесовщину своими глазами, но ума не приложу, что писать в отчете. В погоню за кем ты меня хочешь потащить? За малой сироткой и двумя какими-то бродягами? Мне еще как-то нужно отбрехаться за убиенных казаков. Единственное, что могу предложить, так это кликнуть охотников.

После этого заявления войсковой старшина опять развел руками.

Ну что же, пенять ему не стану, но и от набора добровольцев среди казаков не откажусь. Законы казачьего круга на этот счет мне были известны, так что дальше – уже сам.

– К кому могу обратиться?

– Сохатый все сделает, как надо.

– И на том спасибо, Родион Захарович, – чуть поклонившись, вполне искренне поблагодарил я.

– Храни тя Господь, Игнат Дормидонтович, – донеслось мне в спину.

Наверняка он еще и перекрестил нас с Намией, что тоже будет не лишним, как и помощь казаков-добровольцев.

Уже спускаясь по лестнице, я все же спросил у Намии:

– Что это было, с губернаторшей?

– Сделаю куклу и привяжу ее к связи Злобы и этой дурной бабы. Лоскуток с кровью у меня уже есть, так что остались только волосы.

– Уверена, что сработает? – с сомнением уточнил я.

– Не уверена, – с ехидной улыбкой ответила шаманка. – Но что же теперь, и не пробовать вовсе?

– Обязательно пробовать, – кивнул я, выходя под ночное небо.

У крыльца нас уже дожидался упомянутый войсковым старшиной характерник. Похоже, Засулич заранее знал, чем закончится наш разговор, и вызвал Сохатого, чтобы я не бегал по крепости в его поисках.

– Ваше высокоблагородие… – кивнул мне казак.

– Уверен, сам уже знаешь, что войсковой старшина разрешил мне позвать охотников. Передай казакам, что плачу по сто рублей за день похода. Пять сотен – семьям погибших. Лечение раненых – за мой счет.

Сохатый еще раз кивнул, явно довольный условиями найма.

– Скольких хлопцев брать?

– Всех, кто согласится, – не стал я жадничать.

Денег у меня, слава богу, хватает, а, как известно, покойнику они без надобности. И перейти в этот статус из-за малого количества бойцов поддержки в нашей ситуации раз плюнуть.

– Сделаем, ваше высокоблагородие.

– Все, кто пойдет со мной, могут называть меня без чинов, командиром.

– Сделаем, командир, – внес поправку Сохатый, явно намекая, что этот поход он точно не пропустит.

Отпустив характерника собирать отряд, мы вернулись в отведенную мне комнату. На вопросительные взгляды монаха и Осипа пришлось недовольно поморщиться и поделиться не очень приятными новостями.

– Вот такие у нас дела, друзья мои, – закончил я и покосился на Намию. – Но у нашей шаманки есть идея, как справиться и без помощи губернаторши.

– Да, – спокойно кивнула девушка, – мне нужен скрытый от лишних глаз уголок под открытым небом, где можно развести костер. Ну и чтобы никто не брызгался святой водой.

Последнее она добавила, покосившись на монаха.

Брат Иннокентий лишь добродушно фыркнул. После пережитых вместе треволнений инквизитор, судя по всему, посчитал нас за своих и превратился во вполне приличного и даже компанейского мужика. Куда только девался его вечно настороженный, колюче-звериный вид?

Укромный уголок крепостного двора нам помог найти местный завхоз, но он же запретил жечь здесь какие-либо костры. Правда, через пару секунд сам предложил для этих целей жаровню, которую к тому же снабдил древесным углем. Намия одобрила предоставленное оборудование. Жаровню положили без ножек прямо на землю, а затем началось камлание.

Честно скажу, выглядело все это жутковато, точнее, даже не выглядело, а ощущалось. Казалось, что вокруг сгустилась тьма, а редкие всполохи пламени от сгорающих на углях трав превращали симпатичное лицо Намии в какую-то демоническую маску. Да еще и ее голос – хриплый, гортанный, словно воззвание с того света.

Теперь понятно, почему она намекала на святую воду. Хорошо хоть инквизитор вел себя относительно спокойно, хотя время от времени и играл желваками.

Час камлания, кажется совершенно отбившего во мне любые плотские порывы к этой более чем странной особе, наконец-то закончился. Намия прижала к себе грубо скрученную соломенную куклу и, пошатываясь, подошла ближе. Затем попросила дать ей поспать. Да и мне не помешало бы прикорнуть хотя бы до рассвета, а он намечался уже через какую-то пару часов.

Так мы и уснули рядышком на единственной кровати. Прямо в одежде. Осип лег на лавке, которой предварительно перегородил единственный вход в помещение. Рассвет все же разбудил нас раньше, чем стук в дверь. Шаманка спала, положив голову мне на грудь. Даже рубаху немного заслюнявила. Сейчас она выглядела очень мило, и появившаяся во время камлания уверенность в том, что я полезу к ней с пошлостями только под дулом пистолета, быстро таяла. Но сейчас все равно не до этого.

Разбудив Намию, я встал и попытался привести помятую одежду в порядок. Как раз в этот момент в дверь и постучали.

– Командир, – послышался голос Сохатого, – казаки готовы к выходу.

Если честно, я переживал, что ночное представление шаманки отпугнет казачков от совместного похода, но все оказалось очень неплохо. Во дворе меня ждали пятьдесят семь казачков. В том числе Эргис с крестным и оба пожилых характерника.

– Ну что, братцы, добьем тварь, пока не оклемалась?

Бойцы одобрительно загудели, внятно ответил лишь стоявший чуть впереди урядник Фролов:

– Так точно, ваше высокоблагородие. Добьем.

– Выходим через двадцать минут.

Еще до того как я развернулся обратно к двери, Фролов начал раздавать указания. Мне же предстояло проследить за приготовлениями своих собственных подчиненных. С Чижом все просто – хватило проверки того, что он и сам на себя нацепил. Добавил лишь парочку амулетов, а вот что делать с шаманкой, ума не приложу. Выделенный ей ранее двуствольный пистолетик в лесу вряд поможет, особенно если учесть специфику нашего похода.

Хотя я имею дело с представительницей народа охотников, так что можно выдать оружие и посолиднее. Но револьвер все же для нее будет тяжеловат.

– Ты когда-нибудь стреляла из ружья? – осторожно спросил я, понятия не имея, какие вопросы уместны в общении с якутскими барышнями.

– Конечно, – не особо удивившись, ответила Намия. – Однажды взяла большого оленя из берданки.

Ну что же, винтовки Бердана у меня нет, зато имеется кое-что, более подходящее для дамы. В давешний список местный аналог карабина Спенсера я внес самым последним пунктом, но Осип выполнил все инструкции без исключений.

– Ух ты! – восхитилась девушка, словно я преподнес ей красивые бусы. – Легонький какой и удобный!

Я уже хотел показать, как работает рычажный взвод, но шаманка и сама все быстро поняла. Отставив Намию разбираться с карабином под руководством уже готового к выходу Чижа, я быстро снарядился сам. Тут все просто и понятно – два револьвера, дробовик да разгрузка с таким обвесом разномастных гранат, что я стал похож на новогоднюю елку.

Снаружи нашу троицу встречали не только показавшееся из-за горизонта солнышко, готовые к походу и уже сидящие в седлах казаки, но и четверка лошадей. Какую именно подобрали для монаха, можно было угадать с первой попытки. Флегматичный мерин был такой же коренастый и приземистый, как и его предполагаемый седок, который сейчас угрюмо смотрел на свой транспорт.

Мне кажется, теперь я знаю, почему монах явился в крепость на телеге. Похоже, в отношении к лошадям мы с ним два сапога пара.

Через несколько минут стало понятно, что в нашей парочке левым сапогом является именно он. Монах действительно сидел в седле пусть и не как корова на заборе, но точно как старый облезлый пес, непонятно зачем припершийся на высокую ограду.

Да что уж там, на фоне отца Иннокентия я почувствовал себя настоящим джигитом. Впрочем, грех смеяться над немощными, особенно если эти самые немощные могут прихлопнуть тебя одной левой, как муху. К тому же взгляд, которым монах отреагировал на мою ухмылку, был очень выразительным.

И вот, спрашивается, почему? Вон казаки чуть ли не в голос ржут, да и Намия подхихикивает, но их он гневными взорами не прожигает.

Когда оказались за городом и пошли бодрой рысью, крепыш, на котором восседал монах, отставать не стал, да и инквизитор явно не собирался выпадать из седла. Так что никого эта коренастая парочка не задерживала. Лео, доехавший до окраин на крупе мой лошади, спрыгнул не землю и побежал рядом.

Еще ночью Намия определила, что нам нужно двигаться на северо-восток. Следующую проверку я решил провести на обеденном привале. В это раз обошлось без инфернальных представлений. Шаманка бросила в костер какие-то травы и, сжимая в руках куклу, что-то проворчала себе под нос.

– Они все еще там, – указала рукой девушка, но я все же перепроверил по компасу и убедился в ее правоте.

– В той стороне есть какие-то поселения? – спросил я у шаманки, а заодно и у подглядывавших за нами характерников и Эргиса.

– Да, – ответил именно молодой сахаляр. – Зимняя стоянка рода Чоррун.

– Как скоро мы туда доберемся?

– Часов через семь, если выедем прямо сейчас.

Глянув на часы и вспомнив, когда у нас закат, я приказал ускорить обед и снова загнал казаков в седло. Ночевать в лесу мне очень не хотелось. Пришлось поднажать, так что, когда солнце уже закатилось за лес и скоро должны были навалиться сумерки, вымотались не только кони, но и мы. Но все же к зимней стоянке якутского рода казаки подошли по всем правилам.

Ехавший впереди урядник Фролов поднял руку, останавливая отряд, а затем коротко скомандовал.

– Сохатый, Степа, Эргис, проверьте лес.

Молодой характерник, сахаляр и еще один поджарого вида казак растворились в обступавшем тропу лесу. Через пару минут вернулся один сахаляр. Так как мы с урядником находились рядом, парню не пришлось выбирать, перед кем отчитываться.

– Тихо там. Странно это.

Фролов немного подумал и приказал спешиться двум десяткам. Они, как и разведчики, тут же исчезли в зарослях. Дальше мы пошли тремя группами. Впереди – урядник с казаками. За ним – вся магическая поддержка под прикрытием меня и Чижа, а в хвосте – десяток казаков, которые вели лошадей, временно оставшихся без седоков.

С опушки нам открылся вид на три десятка больших бревенчатых балаганов, разбросанных по обширному пространству, явно искусственно лишенному каких-либо деревьев и кустов. Похожие на небольшие усеченные пирамиды строения были расположены без малейшей системы. Хотя наверняка строили их со смыслом, просто мне он был непонятен. Жившие здесь люди обустраивали жилое пространство для своего удобства, чтобы и им, и скотине было вольготно, чтобы хватало места для детских игр.

Да, когда-то здесь звучали детский смех и деловитый гомон взрослых, но сейчас зимняя стоянка рода Чоррун встретила нас тишиной. Той самой, которую называют гробовой. И это было не место, которое жильцы покинули, чтобы кочевать летом на еще не тронутых пастбищах. Тут отовсюду веяло смертью. Впрочем, трупов видно не было, и, вполне может быть, мне просто так кажется от напряжения.

Хотелось бы так думать, но моя интуиция в подобных случаях редко дает осечку. Когда мы почти доехали до ближайшего строения, где-то со стороны леса треснул выстрел, и тут же с плоской крыши балагана свалился чудак в буро-сером, отороченном мехом кафтане. В падении он потерял винтовку и меховую шапку. Похоже, это местные ребята, такие наряды я видел в городе у якутов. А что, если мы напали на мирных жителей этого стойбища?

Вот у кого никаких сомнений не было, так это у урядника.

– На слом, казаки! – гикнул Фролов, и его конь сорвался с места без малейших понуканий, словно поняв приказ хозяина.

Всадники разлетелись между балаганами, как рыбешка в коралловом рифе при виде акулы. Хотя нет, более точная ассоциация будет с роем пчел, который рассредоточился, чтобы ужалить как можно большее количество соперников.

Казаки стреляли прямо на скаку, но некоторые все же покидали седла, чтобы ворваться в дом или же прямо с коня забраться на плоскую крышу балагана. В лесу тоже трещали выстрелы, а в воздухе рассерженными шмелями гудели пули.

Сидеть на коне было неуютно, так что я тут же спрыгнул на землю. То же самое сделали Чиж с Намией и монах. Леонард Силыч уже давно наблюдал за нашей суетой, сидя у стеночки ближайшего балагана. Мы тут же присоединились к самому предусмотрительному и шустрому члену нашей команды.

Когда мне наконец-то удалось успокоиться и даже появилась мысль поучаствовать во всем этом веселье, выстрелы начали стихать. Через пару минут, кроме предупреждающих выкриков казаков, больше никаких других звуков слышно не было.

Кажется, даже сумерки навалились, лишь дождавшись окончания боя. Но это, скорее всего, потому что спало напряжение и организм перешел в нормальный режим вместе со зрением.

Через пару минут ко мне подошли Фролов и Эргис.

– Ваше высокоблагородие, – обратился ко мне урядник, показательно не желавший называть чужого офицера командиром, – это была засада. Ждали явно нас. Двадцать три якута. Троих взяли в плен ранеными.

– Это бойцы рода Чоррун? – кивнув уряднику, спросил я у сахаляра.

– Нет, – почему-то мрачно ответил Эргис. – Люди рода лежат в нескольких балаганах. Там даже есть женщины и дети.

Да уж, веселенькая история.

– Как казаки? – обратился я к Фролову.

– Пятеро раненых. Один тяжело, – без особой напряженности в голосе отреагировал урядник.

Оно и понятно. Погибших нет, а даже тяжелораненого есть все шансы вытащить при использовании магической медицины. Она дорогая, но денег на такое дело мне не жалко.

– Намия, помоги с ранеными, – попросил я шаманку, и она тут же убежала.

– Что будем делать с пленными, ваше высокоблагородие? Допросим или сразу в расход?

Похоже, что после найденного могильника урядник решил с пленными не церемониться. У них тут явно свои правила. Вот уж действительно, тайга – закон, медведь – прокурор.

Лезть в чужой монастырь со своим уставом я не собирался, но и ответил уклончиво:

– Сначала допросите. Ночевать остаемся тут. Укройте и людей, и лошадей, возможно, ночью у нас будут гости.

– Сделаем, ваше высокоблагородие, – кивнул урядник и ушел вместе с Эргисом.

Мы с Намией и монахом остались не у дел.

– Ну что, пойдем устраиваться на ночлег? – нарушил я напряженную паузу.

Ответом мне было хмурое молчание. Да и моя бодрость являлась напрочь показной. Знание того, что рядом целый могильник, а еще через пару минут казаки начнут пытать пленных, навевало самые мрачные думы.

Места в поселении хватало. Мы выбрали большой балаган, явно принадлежащий кому-то из верхушки племени. В нем единственном были почти метровые окна, да еще и застекленные.

Внутри тоже все было пристойно, по крайней мере, для местных реалий. Правда, оценить уют якутского жилья мне не удалось. Сильно мешали засохшие бурые пятна на утрамбованной смеси земли и песка.

Мы молча уселись на покрытые шкурами лежаки. Пару минут стояла гнетущая тишина, которую нарушила Намия. Она вздохнула и, решительно встав, начала ковыряться у печки. Точнее, у полуоткрытого очага, дым из которого уходил в трубу лишь частично. Но хватало и другой вентиляции, так что совсем уж отопления «по-черному» не получилось. Осип тут же начал помогать шаманке, а мы с монахом хмуро уставились друг на друга.

Когда молодежь уже начала раскладывать на столе ужин, открылась дверь и вошел урядник в сопровождении обоих Сомовых.

– Что удалось узнать? – встретил я их прямым вопросом.

– Полезного для нас – почти ничего, – пожал плечами Фролов. – Куда ушли пособники ведьмы, пленные не знают.

– Ну что ж, – почти равнодушно пожал я плечами, – сами разберемся. Еще что-то?

– Да, – почему-то не очень уверенно сказал урядник. – Якуты утверждают, что не убивали местных. Говорят, духи постарались. Дескать, налетели и за пару минут перебили всех, кто не успел сбежать. А эти варнаки лишь отнесли тела в балаганы.

В голосе казака я уловил сомнение. Похоже, урядник не знал, что делать с пленными. Его былая уверенность, что всех нужно пристрелить, как бешеных собак, начала уходить.

– Думаете, не врут? – Этот вопрос я задал скорее Эргису, чем его начальнику.

– Следы странные, – неопределенно мотнул головой сахаляр. – Некоторые тела словно когтями порвали, а на иных и вовсе ничего нет.

Да уж, похоже, у казачков заминка, а значит, решать придется мне.

– Ладно, поместите пленных под охрану. Завтра с утра отправите двоих обратно в город. Пусть привезут сюда лекаря для наших раненых и полицию. А еще пусть захватят кого-то из родственных этому роду якутов.

Вроде сказал все, что нужно, но из головы никак не уходили слова о духах-убийцах.

– Урядник, давай-ка заведем коней в балаганы.

– Так тут же люди живут? – удивленно спросил казак, а вот Эргис молча кивнул, словно одобряя мое решение.

– Уже не живут, – хмуро возразил я. – Да и не так тут чисто, чтобы кони сильно испортили картину. Есть у меня подозрение, что ночка нас ждет еще та. Придется потесниться. У нас есть пятеро тех, кто может хоть что-то сделать с духами, так что выберите пять больших балаганов.

Урядник спорить не стал, хотя явно все еще не понимал, зачем такая перестраховка.

В нашем балагане остался я с Чижом и Намией. Компанию нам составили Эргис с крестным и еще пять казаков. Монах ушел, чтобы прикрыть еще одну временную казарму. А я вспомнил о том, как повело старых характерников в винном погребе.

– Намия, как думаешь, старики сдюжат?

Девушка прекрасно поняла мой намек и, чуть подумав, ответила:

– Если подготовятся, то вполне. Там просто духи навалились неожиданно и сломали защиту оберегов. А дальше все зависело от крепости телесной, а не от опыта да умений.

Слова шаманки меня немного успокоили, но далеко не до конца.

Увы, всех лошадей завести внутрь не удалось, иначе спать пришлось бы на их спинах, но два десятка по домам все же развели. У нас ночевали три лошадки не самого буйного нрава. Остальных пришлось оставить под навесами. Но всех людей я все же приказал разместить внутри, хоть многие и возражали.

Сразу уснуть не получилось ни у кого, за исключением Леонарда Силыча. Хотя не факт, что свернувшийся клубочком кот действительно спал. Меня будоражили мысли о том, что другие балаганы окажутся не столь защищены, как наш. Я хоть и поделился оберегами от семейки ведунов, но большую часть все же оставил себе.

Как бы ни переживал за других, но первый удар пришелся именно по нам.

Я проснулся от того, что под боком заворчал Леонард. Затем он и вовсе завыл дурным голосом, но перед этим я услышал, как кто-то сказал:

– Заходи, конечно, чего мерзнуть-то в ночи.

В следующую секунду мой с трудом проснувшийся мозг охватил картину во всей ее неприятной полноте. Один из молодых казаков зачем-то пошел к двери и, открыв ее, увидел там местную девушку, попросившую впустить ее в дом. Вот он и разрешил.

Сквозь вой кота с трудом продрался предупреждающий крик Эргиса:

– Это юер!

В тот же момент юный казак отлетел от двери, как ядро, выпущенное из пушки. Звук, с которым он врезался в бревенчатую стену, ничего хорошего не предвещал. Думать о том, что такое юер и с чем его едят, времени не было, да и грохот от выстрелов оглушал и дезориентировал. Казаки стреляли раньше, чем думали, но хорошо хоть не промахивались. Правда, толку от этого было немного.

– Не стрелять! – снова крикнул Эргис и прыгнул навстречу непонятной твари.

Я наконец-то сумел разглядеть ее. Больше всего это было похоже на сгнившую мумию женщины в грязной, с прорехами меховой одежде. Ловкая, зараза, до изумления. Рвавшие ее плоть пули никак не сказались на подвижности и силе твари.

У сахаляра получилось чуть лучше, и ночная гостья даже взвыла, когда батыйя Эргиса полоснула ее по лицу и груди. Но и наш новый друг долго не продержался. Когтистая лапа чуть не вспорола ему живот, хорошо хоть он успел подставить под удар древко своего оружия, но все равно был отброшен на пару шаров назад.

Упал сахаляр очень удачно, потому что дал мне возможность наконец-то сделать хоть что-то, а не стоять соляным столбом. Вылетевшие из моего револьвера пули сработали намного лучше, чем казачий свинец. Для простых казаков серебро на такие нужды – роскошь неподъемная. А вот мне для дорогих гостей ничего не жалко.

Юер взвыл дурным голосом и попятился к двери, но явно не собирался отступать. До чего же мощная тварь! А ведь серебром у меня заряжен только один барабан. К счастью, выяснять, за сколько секунд я могу перезарядить барабан в таких условиях, не пришлось. Наконец-то в разборку вмешалась шаманка, непонятно чем занимавшаяся все это время.

И опять этот жуткий горловой речитатив. Как у нее вообще получается выдавать такие звуки, да еще и разговаривать после этого миленьким голоском?

С каждым новым ударом бубна непонятная тварь словно получала увесистую оплеуху и отскакивала назад, пока не оказалась снаружи. Но Намия и не думала останавливаться. Продолжая стучать колотушкой в туго натянутую кожу, она вышла под звездное небо, и теперь ее жуткий голос разлился по округе.

Я поспешил следом и услышал отзвуки всеобщего бардака в поселении. Ржали встревоженные лошади, хлопали выстрелы и яростно орали казаки. Порой в их голосах проскальзывала боль, но ни страха, ни паники не было.

Послышалось заунывное, почти хоровое пение троицы характерников, которые тоже вышли наружу. И, что самое странное, совсем непохожие даже в ритмике песни шаманки и казаков как-то умудрялись сплетаться в нечто стройное и мощное.

Гам в лагере постепенно стих, а рассерженный вой удалился в лес.

– Нам нужен огненный круг, – повернувшись ко мне, устало сказала Намия.

Понятия не имею, о чем идет речь. Зато подошедшие к нам характерники явно догадались, что именно задумала шаманка. Через минуту с помощью урядника они направили всех казаков на слом части балаганов. А через десять минут два десятка больших поленниц окружили тот балаган, в котором мы пытались переночевать.

В это время Намия колдовала у горшка, висевшего над все еще не потухшими углями в очаге. Выпив едва остывшее варево, девушка снова взялась за бубен и колотушку. Словно по команде вспыхнуло заказанное шаманкой огненное кольцо. Опять пошли хриплые причитания, и Намия, ударяя по бубну, начала обходить костры по кругу.

От опушки леса снова злобно и бессильно взвыли десятки голосов, и это точно не зверье какое. Похоже, девушка старалась не зря и явно предотвратила еще одно нападение. Нам бы сделать все это еще вечером, но кто же знал, что дело обернется так круто. Да и ломать чужое жилье без крайней надобности не хотелось.

Я наблюдал, как хрупкая фигурка, напрягая все свое естество, защищает полсотни здоровенных мужиков от непосильной для них угрозы, и в моей груди зарождалось искреннее уважение на грани восхищения к своей новой подруге. Теперь-то я готов не то что обеспечить ее всем необходимым для комфортной и сытой жизни, даже женюсь, если вопрос встанет совсем уж ребром. Хотя Намия не похожа наженщин с особо злобными матримониальными тараканами в голове.

Я продолжал наблюдать за камланием шаманки, пока не подошел Эргис.

– Командир, – тихо обратился он, словно к спящему, которого не хочется резко будить. – Вы бы отдохнули. Она справится сама.

Мысль хорошая, но вряд ли мне удастся уснуть, пока Намия вот так жилы рвет для нашей защиты.

– У меня к тебе есть пара вопросов, – сказал я, делая приглашающий жест в сторону балагана.

– Конечно, ваше высокоблагородие, – снова сбился на официоз казак.

Мы вернулись в помещение и подсели к столу. Я достал фляжку и пару серебряных чарок для относительно цивилизованного приема коньяка в походных условиях.

Всегда собранный и решительный парень вдруг заробел.

– Расслабься, – улыбнулся я, глядя на сахаляра. – Расскажи, что за юера ты поминал.

Делавший вид, что спит на своем лежаке, Чиж тут же повернул голову, чтобы удобнее было слушать, да и Леонард Силыч слегка повел ушами.

– Ну, – пожал плечами Эргис, – юер – это юер. Они получаются из тех, кого похоронили без должного ритуала. А еще – из убийц с черной душей и тех, кто убил себя сам. Похожи на ваших упырей с умением морочить людям голову. Днем юер спит под болотной водой, а ночью выходит к стойбищу, надевает личину, чаще всего юной девушки, и просит пустить переночевать. Если не пустят, просто уйдет, а уж если пригласят на ночлег, из хозяев до утра не доживет никто. Высосет кровь из всех, от мала до велика.

Похоже, сахаляр действительно описывает местную вариацию несвободного энергента – симбиоз мертвого тела и духа, которому для существования нужна человеческая кровь. Эдакая смесь русалки и стандартного вампира с магическим умением внушения и мимикрии. Можно сказать, что в одном нам точно повезло – у этой твари нет вампирской скорости.

Еще с полчаса мы поговорили на тему местной нечисти. Через некоторое время к нам присоединился урядник Фролов.

– Как остальные? – обтекаемо спросил я.

– Могло быть и хуже, – дернув подбородком, ответил урядник. – Повезло, что характерники и монах сумели сдержать тварей, а затем уже подоспела ваша… барышня.

Казак явно не сразу сообразил, как уважительно обозначить шаманку, чем вызвал у меня легкую улыбку.

– У нас еще пяток раненых, и двое отдали богу душу. Это с тем казачком, что был с вами, – явно предвидя вопрос, уточнил урядник. – Характерники говорят, что к вам сунулась самая сильная из этой нечисти. А еще твари вырезали всех пленных. К ним-то никого из чародеев мы приставить не смогли.

Или не захотели.

Высказывать эту мысль вслух я не стал. Просто сменил тему:

– Завтра с утра пораньше отправляйте двух казаков одвуконь в Якутск. Все, как оговаривали ранее, – лекари и родичи местных. А еще пусть передадут войсковому старшине, что теперь все это и его тоже касается. Одно дело – потакать заезжему чиновнику в охоте на сказочных героев, а вырезанное стойбище – это совсем другой коленкор. Пусть гонит сюда всех, кого сможет. Надеюсь, к этому времени мы догоним Злобу, и ему останется лишь разгребать после нас бардак. А если все пойдет по худшему сценарию, то придется сгонять сюда войска.

Мы еще немного обсудили мелкие организационные вопросы, а затем мерные удары бубна начали навевать на меня сон. Я отпустил казаков и решил на пару минут прилечь, но так под убаюкивающий стук и заснул.

Глава 7

Удары бубна как убаюкали меня, так и разбудили. В том смысле, что едва они стихли, я проснулся и обеспокоенный выскочил наружу. Над истерзанным стойбищем разгорался рассвет. Усталая Намия, еле переставляя ноги, шла ко мне.

– Как ты? – обеспокоенно спросил я, вглядываясь в посеревшее и немного закопченное лицо.

– Дай мне поспать часик. Не больше, – выдохнула шаманка. – Потом я снова ее найду, и мы поедем дальше.

Концовку фразы девушка пробормотала едва слышно и начала оседать на землю. Я успел подхватить ее на руки и отнес внутрь балагана. Затем устроил на еще не остывших от тепла моего тела шкурах лежака и накрыл походным одеялом. Поспать ей нужно не час, а хотя бы два, а мне – найти хоть какое-то полезное занятия.

Снаружи казаки развили бурную деятельность. Обихаживали уцелевших лошадей и заботились о раненых. В ночной стычке пострадало больше десятка животных, еще несколько убежали в лес, и их судьба была неизвестна. Гонцы в Якутск уже ускакали. Вместе с ними уехал и один из пожилых характерников. Урядник, конечно, сосвоевольничал, но причина для претензий показалась мне недостаточно серьезной. Тем более нам скоро вместе идти на очень опасное дело, а характерника назад все равно уже не вернуть.

Но я все же озадачил Фролова приказом:

– Урядник, отправьте людей обыскать стойбище и его окрестности. Ищите все необычное, а главное, следы выживших.

– Сделаем, ваше высокоблагородие, – козырнул казак, хотя было видно, что он не понимал необходимости подобных действий.

Я тоже не до конца осознавал, какого именно результата хочу добиться, но, как показало будущее, интуиция меня не подвела. Минут через двадцать один из казаков прибежал с чемоданом в руках. Понятно, что вызвало интерес поисковика – такой предмет в якутском стойбище выглядел как минимум странно. Еще больше озадачило содержимое чемодана. Это были вещи не просто человека из более цивилизованных мест. Предметы быта и одежда в чемодане явно принадлежали интеллигенту. Ответ нашелся на дне в виде фотографии. Смутно знакомый мне человек чуть ли не обнимал мумию в открытом египетском саркофаге.

Стоп! А не тот ли это плюгавенький ученый, страстно целовавший похожий на страусиное яйцо артефакт? Не тот ли это придурок из навеянных шаманом видений, освободивший Злобу и ставший причиной всех наших бедствий?

Вот теперь мне еще больше захотелось пообщаться с выжившими жителями этого стойбища, если, конечно, таковые остались. Я послал проходившего мимо нашего балагана казака за урядником и через несколько минут услышал от Фролова, что Эргис все же нашел следы и с парочкой казаков ушел по ним в лес. Пока не вернулся.

– Соберите десяток казаков. Прихватите Сохатого. Двинемся следом.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – козырнул урядник и быстро, но не теряя достоинства, ушел собирать отряд.

Я осторожно проверил, как спится Намии, а заодно шепотом позвал Леонарда Силыча. Кот, скотина такая, сделал вид, что не слышит и спит сном праведника. Пришлось подходить и вытаскивать увесистое животное в буквальном смысле за шкирку. Он попробовал возмущенно зашипеть, но я сам на него шикнул. Впрочем, вряд ли нам сейчас удалось бы разбудить шаманку. Слишком уж она вымоталась.

Уже снаружи я сбросил ношу на землю и с укоризной сказал:

– Обленился ты что-то, Силыч. Неужели стареешь?

Кот возмущенно фыркнул и, гордо задрав голову, побежал к моей лошади, которая все еще заедала ночные переживания найденным в стойбище сеном. Чиж уже оседлал своего коня и собирался делать то же с моим живым транспортным средством. Пришлось помогать.

По следу мы двинулись, ориентируясь по меткам, предусмотрительно оставленным Эргисом. А минут через пятнадцать встретили его самого.

– Ты нашел их?

В ответ на мой вопрос сахаляр отрицательно мотнул головой.

– Кто-то путает следы. Но не как охотник траву поднимает да обманки натаптывает. Меня словно что-то уводит в сторону. Тут либо духи постарались, либо шаман. Судя по следам, из стойбища спаслись несколько десятков женщин и детей. Сам я их не найду.

После этого сахаляр посмотрел на Сохатого. Характерник кивнул и спешился. Увы, он тоже провел нас по тропе метров триста, а затем я сам начал понимать, что мы петляем. Мою догадку подтвердил Сохатый, молча разведя руками.

Да уж, похоже, провести отданные шаманке на сон часы с пользой нам не удастся. Придется ждать ее пробуждения, хотя… Есть у меня кое-кто на примете, кого не удалось заморочить даже более сильному шаману, чем тот, что проживал в не очень-то богатом роду.

Я посмотрел вниз, где Леонард Силыч точил когти о ствол сосны. Он демонстративно делал вид, что полностью увлечен этим крайне важным делом.

– Лентяи, которые делают только то, что хочется, вместо печени трески жрут мышей да крыс.

Не особо тонкий намек был понят тут же, и Леонард Силыч, оставив в покое бедную сосну, легкой трусцой побежал по едва заметной тропинке. Огибая Эргиса, кот презрительно фыркнул, но в ответ вместо отповеди получил лишь веселый смех. Мой усатый друг явно нравился сахаляру. Да и кому этот, пусть и вредный, красавец может не понравиться? Хотя не такой уж он и вредный – просто с тяжелым прошлым и приступами дефицита внимания.

Подобные измышления на тему кошачьей психологии удивили меня самого. Тряхнув головой, я мягко толкнул пятками лошадь, заставляя ее двигаться следом за очень странной парочкой проводников. Практически сразу мы забрались в какие-то совсем уж дебри. Пришлось оставить лошадей и пробираться пешком. Хорошо хоть недалеко.

Внезапно Эргис предупреждающе поднял руку, и весь отряд настороженно замер, а затем сахаляр громко что-то прокричал по-якутски. Ответа не было. Эргис выдал еще одну речь, из которой я понял только два слова – «полиция» и «казаки». Только после этого из казавшихся непроходимыми кустов вышел старик в явно шаманском наряде. Его сопровождал паренек лет тринадцати со слишком длинным для его росточка батасом. Переговоры Эргиса с шаманом прошли быстро, и нас почти сразу пустили в тайный лагерь якутов.

Да уж, картина перепуганных и заплаканных женщин давила своей неправильностью. А чумазые и тоже крайне печальные дети лишь усиливали впечатление. Мое желание побыстрее догнать Злобу и прикончить эту тварь, а также ее рабов удесятерилось.

Старик пригласил нас с костру, где мы продолжили беседу. Точнее, беседовал с ним Эргис, а я лишь поправлял иногда.

– Он говорит, что не знает, откуда пришли духи и где прячутся Дабаан и его люди. Про Злобу и Пастырей вообще никогда даже не слышал, – перевел сахаляр слова старика.

– А этого человека ты помнишь? – спросил я, демонстрируя шаману фотографию из чемодана.

Старик, прищурившись, всмотрелся в изображение и быстро заговорил.

– Ученый человек приходил. Хорошо заплатил, чтобы мы отвели его к Черной Пасти, – перевел Эргис. – Он не хотел, но год выдался тяжелым, а на серебро можно было купить много зерна.

– Как далеко отсюда до этой Черной Пасти? – едва дослушав перевод, задал я следующий вопрос.

– Три-четыре часа верхом, – перевел ответ Эргис, явно пересчитав все в более понятные мне термины.

– Нам нужен проводник к тому месту.

Похоже, шаман понял мои слова и без перевода, потому что затряс головой и что-то забубнил. Я уже думал надавить финансово, но не пришлось. Внезапно Эргис злобно отчитал старика, буквально выталкивая слова сквозь зубы. Шаман поник, вздохнул и, махнув рукой, что-то каркнул. К костру подошел тот самый паренек со слишком большой якутской глефой.

– Добро, – и без перевода одобрил я решение старика. – Три бойца остаются здесь. Помогите местным добраться до стойбища. Мальца забираем с собой.

Уже когда мы выбрались из дебрей и оседлали лошадей, я спросил у Эргиса:

– Как ты убедил его дать проводника?

– Сказал, что жадность его рода пустила на земли саха страшнейшее зло, и одним вырезанным стойбищем тут не обойдется. Так что это не нам, а ему придется платить, и проводник – это наименьшее, чем он может хоть как-то искупить свою вину.

В чем-то Эргис, конечно, прав, но без придурковатого ученого, инстинкт самосохранения у которого напрочь атрофировался, Злоба по-прежнему лежала бы в своей могильной тюрьме. А якуты еще тысячу лет обходили бы дурное место стороной.

В лагерь мы вернулись без малейших проблем, но уже на окраине стойбища мне пришлось снова напрячься. Там стояла Намия с обеспокоенным и каким-то растерянным выражением лица.

– Что случилось? – быстро спешившись, спросил я у шаманки.

– У меня не получилось найти Злобу. Кукла теперь пустая. – С каким-то детским выражением на лице Намия протянула мне страшненькую, наспех сделанную соломенную игрушку.

– Не расстраивайся, – улыбнулся я, мысленно похвалив сам себя за предусмотрительность. – Мы узнали, где спряталась эта тварь.

Девушка облегченно выдохнула. Было видно, что она ответственно относится к отведенной ей роли, и это вызывало уважение. Конечно, я понимал, что со временем в быту могут вылезти не самые приятные черты ее характера, но пока меня все устраивало.

– Урядник, – позвал я Фролова, – давайте собирать поисковую группу.

Казак с легким недоумением посмотрел на меня, не совсем понимая, о чем идет речь. Пришлось пояснять предметно. Судя по сведениям, добытым у ныне покойных пленников, группа якутского революционера находилась в стойбище практически в полном составе, за исключением самого Дабаана и двух его подельников. Так что забирать всех людей не имеет смысла. К тому же нам предстоит столкнуться с духами и, возможно, ментальным давлением, а основная масса казаков хоть и имеет защитные амулеты, но недостаточно мощные. Так что я дал команду Сохатому, его старшему товарищу, а также Намии и монаху позаботиться о надежной защите для десятка бойцов. Плюс к этому у нас возникли проблемы с лошадьми, да и защищать раненых и выживших якутов тоже кому-то надо.

В итоге через полчаса из стойбища выехала группа в полтора десятка человек, включая меня, Намию, Чижа и монаха. Фролов и старший характерник остались в лагере для прикрытия от возможной атаки духов. В итоге из характерников с нами поехал только Сохатый, за что урядник был награжден еще одним сердитым взглядом.

Настроение в отряде было не самым радужным, и подбодрить соратников мне было нечем. Самого одолевали далеко не радостные мысли. Мы собрались сунуться в логово к опасному и, что важнее всего, практически неизвестному врагу без должной поддержки. При этом я отчетливо понимал, что ждать подхода войск из Якутска нельзя – счет идет буквально на часы, и, если Злоба успеет оклематься, тут не то что городовой полк созывать нужно, а поднимать войска всего наместничества.

Расчеты Эргиса оказались верны. Я понял это, когда после трех часов настораживающе монотонного путешествия в негустой тайге стали заметны изменения в растительности. Нет, никаких особых растений не наблюдалось, но обычные деревья и кустарники начали приобретать оттенки, знакомые мне по Топинску и тому месту, где сидел дед Намии. Похоже, Злобу закопали в небольшом месте Силы, и это очень плохая новость.

В голове мелькнула мысль отправить назад нашего юного проводника, подробно расспросив о дальнейшей дороге. Да что уж там, было бы неплохо спровадить вместе с ним Чижа и даже Намию. Но далеко не факт, что на обратном пути их не ждут большие проблемы, чем в компании опытных воинов, да еще и сдобренной инквизитором и характерником. В итоге мы без задержек продолжили наш путь.

Проводник предупредил, что до Черной Пасти осталось совсем немного. Так оно и оказалось. Оставлять лошадей не пришлось, потому что имелась пусть и плохо натоптанная, но вполне проходимая тропинка. Раньше, чем проводник ткнул пальцем, я увидел следы старого походного лагеря – обрывки палаток, корявая коновязь, давно остывшие кострища. Это явно не бивуак якутов. Скорее всего, здесь во время проведения раскопок проживали люди чокнутого ученого. Здесь же они и нашли свою смерть.

И только осмотрев лагерь, я заметил тропинку, ведущую в глубокий овраг. Казавшееся природным углубление между двух холмов заканчивалось то ли пещерой, то ли навесом из земли и переплетенных корней растущих выше деревьев. Действительно, похоже на пасть какого-то демона.

Рядом с псевдопещерой на обоих склонах оврага виднелись насыпи еще не поросшего травой грунта. Судя по всему, людям профессора пришлось изрядно поработать лопатами и кирками. Вот уж действительно, упорство, достойное лучшего применения. Накопали на свои и наши головы.

Тишина, царящая у входа в Черную Пасть, напрягала меня больше, чем атака каких-либо супостатов. Особенно тревожило бездействие Пастыря зверей. За все время он никак себя не проявил, но это не значит, что так будет и дальше.

Именно беспокойство из-за этого персонажа заставило меня сразу перейти к действиям.

– Спешиваемся. У входа остаются трое казаков и проводник. Остальные со мной.

Перед входом в зев, уже не казавшийся таким пугающим, я остановился и еще раз осмотрел наш отряд. Все выглядели решительно, что можно было определить только по блеску глаз. Лица закрыты, у кого – концами башлыка, а у кого – и самодельными тканевыми масками. Приключений в винном погребе хватило всем. Вон даже монах щеголяет в одолженном мною респираторе. Такой же – на мне и на моих подопечных. Коту ничего подобного не досталось, но я был уверен, что он как-то выкрутится. Словно услышав мои мысли, Леонард Силыч с укоризной глянул мне в глаза и грустно вздохнул.

Ну что же, пора. Проверили оружие и достали фонари. Увы, магических было только три. Ну не собирался я лезть под землю, надеялся, что перехватим беглецов в лесу! Так что пришлось использовать и заготовленные в стойбище факелы. Внутрь первым вошел Сохатый, за ним – сам настоявший на этом монах. Дальше – я и Намия, которую подпирал Чиж. А уже в хвосте – четверо казаков с факелами.

Эргиса я, немного подумав, все же оставил снаружи. Очень не хотелось переживать еще и за тылы, а парень он не только надежный, но и опытный, тем более в лесу. Так что нечего тащить его под землю. К тому же я заметил, как сахаляр побледнел, глядя в пугающую тьму Черной Пасти.

Да что уж там, струхнули мы все, хоть и старались не показывать своих чувств окружающим. Лучше всех, как ни странно, выглядела Намия. И это даже пугало. Мое отношение к девушке вообще постоянно скакало от крайности к крайности, что будоражило и немного возбуждало.

Тьфу ты, кикимору мне в тещи! Очень «правильное» место и время для подобных мыслей.

Земляной тоннель с деревянными подпорками и реечным потолком, который очень хорошо заливали светом магические фонари, закончился через десяток метров. Внутри было неуютно и как-то ненадежно. Нам очень повезло, что пастыри не обрушили этот ход за собой. Они явно надеялись на быстрое возвращение сил своей хозяйки и на то, что мы окажемся не таким уж шустрыми. А вот нам остается лишь уповать на тщетность их надежд. В противном случае солнца мы уже не увидим.

Земляная штольня упиралась в здоровенные деревянные ворота, в которых кто-то просто прорубил большую дыру. Да уж, и здесь они постарались. Весь путь мы прошли свободно – нигде не нагибаясь и не протискиваясь. А за воротами вообще обнаружилось обширное пространство с потолком под три метра, да и в ширину не меньше десятка шагов. Свет фонарей и факелов бессильно растекся по подземелью и стал более тусклым.

Это был настоящий подземный дворец. Широкий коридор уходил вдаль, и его конец терялся во тьме. Причем все это я уже однажды видел. Именно через этот коридор Гнев и Гордыня тащили Злобу к алтарю. Что-то мне подсказывало, что нам тоже придется пройти по этому маршруту. Одно хорошо – не нужно плутать по закоулкам явно немаленького подземного комплекса.

Чтобы попасть в тронный зал с алтарем, необходимо было пройти этот коридор до конца, а затем пересечь еще один большой зал-приемную. С коридором проблем не возникло, но, как только мы вступили в следующее помещение, пожарной сиреной взвыл Леонард Силыч. Намия тут же стянула с себя респиратор и перехватила удобнее бубен. В разлившуюся по подземелью гортанную песнь подобно ударам сердца вплеталось биение шаманского бубна. Это не остановило рванувших к нам духов, но сильно их замедлило.

Как бы мы ни мучились, пытаясь разработать тактику борьбы против духов, но ничего придумать не смогли. Батыйя Эргиса, которая ему досталась от прадеда-шамана, что-то там повреждала в энергоструктуре духов. Чтобы отпугнуть их в лесу, этого вполне достаточно, но против духов-камикадзе не работало. Особенно если контролирующий их Пастырь находится совсем рядом, а не натравливает издалека, как это было в ночном нападении на стойбище.

Так что старания Намии давали нам лишь крохотную фору, вот ею мы и попробуем воспользоваться.

– Начали! – крикнул я сквозь респиратор и тут же метнул вперед одну из трех оставшихся гранат.

Вслед за ней полетели простейшие взрывпакеты, запущенные Сохатым и еще одним казаком. Я не зря тащил с собой в сибирские дали столько ящиков. Там среди прочих полезностей завалялась парочка килограммов серебряной пыли. О том, сколько на это дело ушло денег, даже вспоминать не хочется.

Казаки без проблем наделали из них взрывпакетов даже без привлечения якутских мастеров. Всех-то делов, что плотная бумага да кусок огнепроводного шнура.

После не слишком громких хлопков всю дальнюю часть приемного зала затянуло серебристой пылью. Душераздирающий вой ударил по ушам, даже на пару секунд дезориентировав меня, но это быстро прошло, и мы рванули вперед.

Продолжавшая камлать Намия, а также охранявшие ее Чиж с парочкой казаков остались на месте. Мы продирались сквозь взвесь серебряной пыли и духов, растворявшихся в ней, словно в кислоте. Они цеплялись за нас, пытаясь остановить. Защитные амулеты на мне и моих спутниках хрустели, словно гравий под ногами бегунов, и даже рассыпались, но все равно мы добрались до перехода в тронный зад. Это была короткая и широкая каменная лестница перед большим проемом в стене, занавешенным позолоченными цепями.

Едва преодолев эту странную преграду, я начал бросать в зал оставшиеся гранаты и взрывпакеты. Затем выхватил револьвер и начал стрелять по наконец-то ставшей видимой цели. Еще три килограмма серебра, скупленного у якутских менял, ушли на переплавку в пули. Казацкие оружейники справились и с этой задачей. Но драгоценные патроны достались лишь лучшим стрелкам.

Тронный зал открылся перед нами весь сразу, без малейших скрытых уголков. Света здесь хватало. Целые колонны у стен излучали мягкое свечение, а еще жарко пылала огромная жаровня перед огромным каменным алтарем, за которым возвышался не менее монументальный трон.

Я не стал активировать крылья Семаргла, потому что мишень была не такой уж сложной. Пастырь духов прервал свой странный танец вокруг жаровни только после нашего появления. Худая и высокая фигура попыталась спрятаться за алтарь, но не успела. Чья именно пуля сбила его на пол, не так уж важно. К корчащемуся от боли телу я успел первым и с огромным облегчением всадил ему в голову серебряную пулю из револьвера.

Вопли духов в приемном покое тут же стихли. Казаки напряженно оглядывались по сторонам, а монах вытащил свой страхолюдный нож и наклонился над телом с вполне понятными намерениями. Я же впился взглядом в алтарь и то, что на нем находилось.

На широкой пятиугольной каменной плите, раскинув руки, лежала маленькая девочка. А у ее головы в специальной выемке находилось нечто, похожее на каменное страусиное яйцо с вырезанными на нем рунами. Казалось, что над девочкой и яйцом дрожит какое-то марево. А еще примечательными были четыре человеческих мумии в якутской народной одежде, прикованные к специальным кольцам, которые торчали из алтаря.

Судя по состоянию одежды и тому, что пояса с патронташами на телах были современные, не удивлюсь, если окажется, что перед нами – последствия сотрудничества якутских революционеров и древней ведьмы. Да уж, кто бы сомневался, что союз енота и волка продлится лишь до того момента, когда хищник проголодается.

– Это было слишком просто, – прогудел монах у меня над ухом, заставив вздрогнуть.

Я оглянулся и увидел, что он прячет окровавленный камешек к первой свой добыче в тот самый странный платок.

И тут же по залу прошелестел сдавленный вздох, от которого наверняка не только у меня зашевелились волосы на голове.

– Накаркал, – недовольно проворчал Сохатый.

Девочка на алтаре завозилась, пытаясь перевернуться на живот. От каменного яйца к ее затылку протянулась извивающаяся призрачная нить. Револьвер с парочкой последних серебряных пуль я направил на голову ребенка, но сделал это не задумываясь, на одних рефлексах. А ведь нажимать на спусковой крючок придется вполне осознанно.

Внезапно стоявшая рядом со мной туша сорвалась с места, и через секунду монах оказался у алтаря. Он на бегу спрятал в сумку на поясе два небольших камешка, а освободившуюся ткань с надписями набросил на каменное яйцо. Девочка на алтаре тут же безвольно рухнула обратно.

За спиной послышались шаги. Нервы были на таком взводе, что я опять рефлекторно прицелился. Это была Намия со своей охраной. Они вышли из поредевшего серебряного тумана. Казаки тут же замерли, а девушка, не останавливаясь, направилась к алтарю, сделав вид, что не заметила наведенный на нее револьвер. Ее лицо было закрыто респиратором и гогглами, но сквозь простое стекло было видно, как тревога и вместе с тем азарт горят в глазах шаманки.

Намия, стянув перчатку, без колебаний положила ладонь на голову девочки и замерла на бесконечно долгую пару минут.

– Она еще там, – наконец-то произнесла шаманка. – Она попала в свою же ловушку. Хотела получить тело сильной чародейки и нашла девочку с даром. Сейчас у девочки сил ненамного меньше, чем у Злобы, вот они и борются. Но это ненадолго. Хорошо, что вы прервали связь.

Последнее она сказала монаху, явно намекая на накрытое тканью яйцо. Брат Иннокентий польщенно хмыкнул и тут же начал плотнее укутывать древний артефакт. Платка едва хватило, но он еще и запихнул получившийся сверток в извлеченный из поясной сумочки холщовый мешочек с завязками. Эта торба тоже явно с секретом, но, скорее всего, она намного проще, чем платок с вышитыми серебром надписями.

– Ну, и что будем делать дальше? – задал я вопрос, который наверняка одолевал всех присутствующих.

– Не уверена, что, если убить девочку, Злоба вернется в свою тюрьму, – тут же заявила Намия.

Она посмотрела на меня, так что пришлось высказаться:

– Я не собираюсь убивать ребенка, если есть хоть малейший шанс спасти ее. Губернаторша же как-то отвертелась. Брат Иннокентий, а как насчет экзорцизма?

– Я похож на изгоняющего? – возмущенно фыркнул здоровяк.

– А кто похож? – задал я встречный вопрос.

– Хочешь посмотреть, – хмуро ответил монах, – отправляйся в Эбейтынский монастырь.

– Отец Андриан?

– Знаешь настоятеля? – удивился инквизитор. – Да, он в этом деле один из лучших.

Какой интересный персонаж этот добрый и отзывчивый старичок. Ну вот почему, когда сталкиваешься с разной нечистью, то куда ни плюнь, всплывает его имя? Впрочем, в данном случае знакомство с отцом Андрианом мне только на пользу, хотя до этого вездесущего инквизитора еще нужно как-то добраться.

– Ну, и как мы доставим ее в монастырь? – словно услышав мои мысли, прогудел монах.

А у меня как раз созрела идея.

– Нужно вызвать из Иркутска «Буревестник». Намия, как долго еще Злоба будет беспомощна?

– Не знаю, но если святой брат поможет…

– Помогу, дочка, конечно, помогу, – в первый раз на моей памяти по-доброму улыбнулся инквизитор.

– Но здесь девочку оставлять нельзя. Это место Силы Злобы, и оно питает ее даже в таком состоянии, – добавила шаманка, наградив монаха ответной улыбкой.

– Ну что же, тогда двигаемся к выходу, – приказал я и шагнул к алтарю, чтобы взять ребенка на руки.

– Я сам, – остановил меня монах и, пусть с некоторым сомнением, но все же протянул мне котомку с трофеями. – Придержи это возле себя, но чтобы подальше от малышки.

Смотри ты, доверяет. Заслужил, значит.

Даже в моих мыслях иронии было больше, чем гордости. Обольщаться насчет инквизиторов я не собирался, но котомку взял и, когда придет время, отдам ее без сожаления. Мне такие трофеи и даром не нужны.

Было видно, что народ успокоился, потому что решение принято, да и вообще казалось, что до финиша рукой подать, но мы кое о чем забыли. Точнее, кое о ком. А не стоило.

Как только приблизились к выходу из тронно-алтарного зала, я услышал щелчки выстрелов и, что самое странное, конское ржание.

– Намия, Чиж, остаетесь с монахом! Казаки, за мной.

Мы сорвались с места, готовя оружие уже на бегу. Когда пробежали через приемный зал и снова оказались в большом коридоре, то увидели в мельтешении факелов бегущих к нам лошадей, а позади них – казаков, отстреливающихся от неведомого противника.

Вот поэтому я и предпочитаю паромобили. У нас появилась серьезная угроза быть затоптанными собственным транспортом. Испугаться до конца мне не дал Сохатый. Характерник бросился навстречу лошадям, раскинув руки и что-то напевая. А еще непонятно откуда выскочивший Леонард Силыч добавил свое успокаивающее урчание.

Вот еще вечный парадокс – ненавижу его за привычку постоянно куда-то исчезать, но обожаю за то, что в самый ответственный момент кот появляется, как чертик из табакерки.

Кони быстро успокоились, и мое внимание опять приковала стрельба у входа в земляной тоннель. Когда мы подбежали ближе, стало понятно, что казаки отстреливаются от взбесившихся животных. И только в этот момент я вспомнил о Пастыре зверей.

Все-таки проклюнулся, уродец. Вот интересно, он тянул, потому что собирал себе армию, или же ждал, пока мы прикончим Пастыря духов? Почудилось мне некое напряжение в этой парочке. Вопрос, на который может дать ответ только такой персонаж, как наш противник, изначально переходил в разряд риторических.

На подходе нам открылась удивительная картина. Трое казаков замерли метрах в десяти от входа и, двигая лишь карабинами, палили в темноту. А за их спинами стоял мальчишка-проводник, удерживая в широко раскинутых руках по факелу. Таким образом он слепил атакующих и подсвечивал цели своим товарищам.

Пространство перед нашими соратниками уже было завалено телами различных животных. А прямо сейчас истерзанный пулями тигр валился на тушу большого матерого волка. Позади умирающего хищника уже показались волк плечом к плечу с большой рысью, но теперь у них шансов не было вообще.

И все же зверь шел на смерть с яростью недавних духов. В десяток стволов мы быстро зачистили атакующую волну, и у нас даже появлюсь время на общение.

– Эргис, что это было?

– Не знаю, ваше высокоблагородие, – устало вздохнул казак. – Они навалились внезапно со всех сторон. Хорошо, что я успел упредить наших и приказать увести лошадей внутрь. Своего спасти не смог, потому что прикрывал отход. Надеюсь, Гнедыш убежал.

В голосе казака звучала неподдельная мука. У казаков городового полка, насколько мне известно, личных лошадей не было, но от этого любовь к четвероногим соратникам меньшей не становилась.

Я, конечно, сочувствовал казаку, но сейчас у нас самих серьезные проблемы и нужно что-то решать.

– Ждать не будем! – громко сказал я. – Выходим и начинаем отстрел. Не думаю, что Пастырь смог нагнать сюда целую армию зверья.

Что-то народ не воодушевился моей пламенной речью, а когда снаружи долетел громкий рык, так и вообще скис.

– А армия и не понадобится, – высказал общую мысль Эргис.

Да уж, действительно не понадобится.

– Рассредоточились! – приказал я, пятясь от выхода.

Казалось, что от яростного рыка затряслись стены подземелья, и сейчас нас здесь всех и похоронит. Из мрака проема высунулась здоровенная башка медведя. Какое же у него тогда тело? Ответ пришел тут же: тело было еще больше.

То, что для нас и даже для лошадей являлось просторным проходом, для огромного зверя было как норка для суслика – протиснулся с трудом. Даже думать не хочу, в каком состоянии после этого находятся подпорки и крепление земляного хода.

– Огонь! – Мой крик утонул в какофонии суетной пальбы, которую тут же заглушил еще один яростный рев.

Медведь с потрясающей скоростью рванул вперед и схватил своими зубищами зазевавшегося казака. Предсмертный крик я даже не услышал.

Еще одного бойца огромная лапа отбросила к стене, и не факт, что бедолага выживет. Могло достаться и Эргису, но сахаляр был слишком ловок и опытен, чтобы попасться так просто – когти прошли над головой почти распластавшегося над полом казака.

Магазины карабинов и барабаны револьверов опустели за несколько секунд. Это почти сотня пуль, а медведю хоть бы хны! Сейчас, пока все перезаряжаются, он сделает рывок и устроит настоящую бойню. В барабане моего револьвера пусто, а за спиной находится дробовик, который даже доставать не хочется.

Внезапно в воцарившейся тишине после очередного рыка медведя почти рядом со мной грохнул выстрел. Это палила из рычажного карабина сунувшаяся вперед Намия. От страха оружие плясало в руках девушки. Если она и попадет, то только в кого-то из наших. Быстро перехватив оружие за цевье, я резко выдернул его из рук девушки. Надеюсь, что не повредил пальцы, но сейчас не до сантиментов.

Медведь снова рыкнул и бросился на обидчицу. Это все. Отскочить от рванувшего к нам медведя, как от быка, не получится, тем более вдвоем. Поймает, как кот сонных мышей. Все, что пришло мне в голову, так это пронзительно заорать, передергивая рычаг карабина:

– Эргис!

Сахаляр, от которого выстрелы Намии отвели смертельную угрозу, не колебался ни секунды, а тут же метнул в медведя свою батыйю. Оружие не совсем метательное, но, судя по снова взъярившемуся зверю, попал сахаляр удачно. Медведь крутнулся, как юла. Еще секунда – и он размажет казака по стене. Но это если я облажаюсь.

Для меня разворот зверя был стремительным только в начале, до активации «крыльев», а затем движение туши замедлилось. В мозгу было почти пусто, и вертелись только охотничьи байки о выстреле в ухо. А сейчас у удачно подставленного профиля медвежьей морды уши торчат назад. Значит, смещаем прицел чуть вперед к условному виску.

Больше всего я боялся, что вместо выстрела услышу пустой щелчок бойка, но утробный, замедленный рокот успокоил меня. Вселенная ускорилась, и сначала показалось, что ничего не получилось. Медведь все еще намеревался убить явно не успевавшего отскочить сахаляра, а на мой выстрел лишь мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Но уже через секунду его повело, как пьяного, лапы подломились, и мохнатая гора с каким-то печальным вздохом повалилась на бок. Толстые лапы с жуткими когтями на концах бессильно дернулись пару раз, а затем зверь затих. Воцарилась оглушающая тишина. Все замерли. Никто даже не принялся осматривать себя и друзей на предмет ран.

Мне, да и, судя по всему, не только мне, казалось, что здесь и сейчас произошло что-то очень неправильное. Этот огромный, великолепный зверь, истинный хозяин тайги не должен был закончить свою жизнь вот так. Не должен был погибнуть рабом, повинуясь чужой воле.

Казалось, что сгустившееся общее сожаление перешло в звук и сформировалось в мелодию. Только через несколько секунд я понял, что это запела Намия. Девушка медленно подошла к голове медведя и опустилась на колени. Ее пальцы утонули в густом мехе.

Нет, это было не камлание, а песнь-плач о погибшем воине. Песнь, которая разрывала душу и будила внутри что-то совсем уж первобытное.

Пока все сожалели, мои печальные мысли перешли в более прагматичное русло, но во все том же безрадостном окрасе. Теперь и дураку понятно, что нам не выйти. Пастырю зверей не нужна армия, хватит парочки медведей, пусть и не таких огромных. Они не дадут нам даже высунуться из этой норы, пока Злоба не окрепнет. И тогда подземелье станет склепом уже для нас. Напрашивался лишь один выход, но он мне по-прежнему не нравился. Неужели придется убивать ребенка?

Из тягостных мыслей меня вырвала тишина. Песнь Намии резко оборвалась. Шаманка с удивленно расширенными глазами смотрела во тьму земляной штольни.

Она что-то сказала по-якутски. Я не понял и вопрошающе посмотрел на Эргиса.

– Он пришел, – так же ошарашенно выдохнул на русском сахаляр.

– Кто – он?

Ответа я не услышал, зато увидел, как эта оглашенная сорвалась с места и буквально ринулась во тьму прохода, ведущего наружу, прямо навстречу опасности.

– Куда?!

Пока из меня вылетали глупые вопросы, Эргис рванул следом, так что мне удалось вбежать в штольню третьим.

Я бежал, боясь, что сейчас наткнусь на клубок из парочки сахаляров и грызущих их волков, но ничего подобного не было. Мало того, когда выскочил наружу, то увидел не только пораженно замерших соратников, но и десятка три голов разномастного зверья. Все они не спешили нападать на людей, а столь же ошарашенно уставились на опушку у разгромленного лагеря профессора. Там прямо в воздухе висела знакомая горбатая фигура. Пастырь зверей дергался, словно висельник, а за его спиной клубилась тьма, которую не могло разогнать даже высоко стоявшее солнце.

От этой тьмы повеяло жуткой силой и яростью. Нечто подобное я чувствовал, когда наткнулся на хозяина Топи. Но там дух, несмотря на свою пугающую мощь, казался ребенком, играющим с непонятной зверушкой. Здесь же ощущалась не только огромная сила, но и невообразимая древность.

Корчившийся в воздухе горбун еще раз дернулся, а затем его смяло в бесформенный комок, как бумажную фигурку. Этот жуткий мясной шар упал на землю, и тьма начала сгущаться. Через секунду она воплотилась в фигуру старика в меховых одеждах. Он опирался на корявую клюку, и даже с такого расстояния я заметил насмешливую улыбку. Теперь от этого существа веяло чем-то веселым, а не прижимающей к земле яростью, как секунду назад.

Я даже без подсказки догадался, что к нам на огонек заглянул пресловутый Бай Байанай – дух – покровитель всего живого в этих лесах. Похоже, старик услышал плач Намии, и ему явно не понравилось, что кто-то так вольно распоряжается жизнями его питомцев.

Эргис и Намия тут же встали на колени. Я позволил себе лишь глубокий поклон. У меня свой бог, но выказать почтение тому, кто спас наши жизни, точно не помешает.

Так же внезапно и стремительно, как тьма превратилась в человеческую фигуру, старик растаял легкой дымкой.

Окружавшее нас зверье, не проявляя агрессии, быстро разбежалось по лесу.

– Расскажи кому, не поверят, – глупо улыбаясь, произнес Эргис.

– А ты не рассказывай, – дал я дельный совет сахаляру, особенно ввиду того, что сейчас на свет божий выберется сам брат-инквизитор.

Парень понимающе кивнул мне в ответ. А вот Намия, похоже, перенервничала. Какой бы железной ни казалась мне шаманка, но и у нее есть предел.

Я присел рядом и приобнял ее. Девушка с облегчением вздохнула и, уткнувшись мне в грудь, заплакала. Выскочивший из прохода Чиж пораженно замер, не понимая, что происходит.

Чуть позже из штольни потянулись наши соратники, заодно выводя лошадей.

Чтобы вернуться в стойбище всем нам, трех лошадок было маловато, но этого и не требовалось.

– Брат Иннокентий, Намия, отнесите девочку на достаточное расстояние отсюда и разбивайте лагерь. – Придя в себя, я начал раздавать указания. – Найдите поляну, чтобы смог сесть дирижабль. Мы с Эргисом немедленно отправляемся в Якутск.

– Но как же… – порывался возразить Чиж.

Пришлось его осаживать:

– Осип, без возражений. Сам бы не поехал, но боюсь, что без подтверждения моего присутствия на телеграфной станции телеграмму просто сунут в долгий ящик. Все, собираемся.

Бедному Эргису пришлось даже перепоручить поиски своего коня другим казакам, и через пять минут мы уже скакали по лесной тропинке. Скорость выбирал сахаляр, но было видно, что он принимает решения на грани риска – слишком уж многое зависело от того, как быстро мы прибудем в Якутск.

К стойбищу, ставшему главной базой нашего отряда, мы выехали на закате. Я порывался просто сменить лошадей и двинуться дальше, но Эргис и изнывающий от любопытства Фролов отговорили меня и были совершенно правы. Рассказывать уряднику о наших приключениях пришлось моему спутнику, потому что сам я, едва присев на топчан в балагане, тут же выключился – словно кто-то нажал кнопку.

Глава 8

Утро было очень ранним и до омерзительности недобрым. Болело все тело, а ведь его еще нужно возвращать в седло. От одной мысли об этом впору пожалеть, что меня вчера не пришиб медведь.

Помощь пришла от старого характерника. Он преподнес мне какой-то отвар, и жизнь стала чуть лучше. По крайне мере, ушли суицидальные мысли. И все равно возвращение в седло было мукой.

В дальнейший путь мы отправились в усиленной компании еще двух казаков. Этот конный марш-бросок запомнился мне очень смутно и казался перманентной пыткой. Так что вынужденную передышку, которую пришлось сделать, когда мы встретили идущего на подмогу войскового старшину с тремя сотнями казаков и якутов, я воспринял как дар небесный.

Говорил, сидя на заботливо подложенной Эргисом шкуре, на которую я плюхнулся прямо возле лошади, как только выпал из седла. Казаки понимающе придержали усмешки и слушали внимательно. Засулич лишь ошалело качал головой и делал большие глаза. Ничего, когда увидит подземный дворец, расстанется не только с сомнениями, но и с кучей иллюзий в отношении своего понимания местных реалий.

Обратно в седло меня в прямом смысле усаживали. А провожали сочувственными взглядами. Все, теперь только на паромобиле или дирижабле, а гужевой транспорт – лишь в крайнем случае и в виде комфортабельной коляски.

До Якутска добрались задолго до заката. Эргис очень грамотно выбрал путь и скорость движения, но легче мне от этого не стало. В город я въезжал в полуобморочном состоянии.

И все же, когда сполз с седла и встал на твердую землю, а затем чуточку посидел прямо на ступеньках лестницы телеграфной станции, стало легче. Даже смог подняться на ноги, хоть и с небольшой помощью Эргиса.

Мои мучения не оказались напрасными. Через час после отправления телеграммы с кратким отчетом и просьбой прислать «Буревестник» пришел ответ, вырвавший из меня длиннющую тираду с отборнейшим матом. Уверен, телеграфист еще не видел коллежских асессоров, ругающихся, как биндюжники.

В полученном сообщении меня уведомили, что дирижабль занят и мне следует добираться до Иркутска своим ходом. Тут и ежу понятно, что хотят попросту кинуть. Ну и леший с ними, с обещаниями наместника! Там Намия с монахом корячатся, чтобы удержать Злобу, и их всех нужно срочно доставить в монастырь, а эти твари мне тут строят мелочные козни.

Инквизитор как знал: напутствуя меня в дорогу, наделил полномочиями ссылаться как на него лично, так и на его организацию.

Поэтому я не стал стесняться и приказал ошарашенному телеграфисту записывать:

– Требую немедленно отправить «Буревестник» для эвакуации монаха-инквизитора с чрезвычайно опасным грузом в Эбейтынский монастырь. Точка. Отправляйте.

Если телеграфист и хотел что-то возразить, то под моим пылающим яростью взглядом тут же передумал. Плевать на секретность. Пусть наместник попробует вставить палки в колеса инквизиции. Уверен, что даже у представителя августейшего семейства образ отца Андриана вызывает если не дрожь, то как минимум несварение желудка. Так оно и оказалось. Через полчаса пришла телеграмма о том, что «Буревестник» вылетает немедленно.

Какое блаженство – сидеть не в седле, а на мягком диванчике пролетки! Что уж говорить о моем безмерном счастье оказаться в постели, да еще и в чистом белье после быстрой помывки в бане. Даже офицерская кровать в крепостном флигеле показалась мне царским ложем.

И снова – побудка чуть свет, причем растолкал меня капитан Греков собственной персоной. Да они еще и изволили гнуть пальцы. Вот тут я и отвел душу. Матерные слова не использовал только из нежелания нарываться на дуэль. Да и то лишь потому, что она может задержать прибытие нашей группы в монастырь. Я ведь до сих пор не знаю, что случилось с моими соратниками за полтора дня моего отсутствия. А мы тут, понимаешь, дурью маемся!

– Вылетаем немедленно.

– Извольте выбирать…

– Капитан, если у вас есть какие-то претензии, то через пару часов сможете высказать их лично брату-инквизитору. Именно на эту организацию в данный момент мы и трудимся.

Аэронавт и бесстрашный покоритель небес тут же заткнулся.

Говорите, нет в стране никакой инквизиции? Так чего же вы все так ее боитесь?

«Буревестник» стартовал из якутского воздушного порта без задержек и с максимальной скоростью. Так что через сорок минут мы уже пролетали над кишащим людьми стойбищем, а еще через пятнадцать увидели сигнальный дым над лесом.

Если у капитана и были возражения по поводу условий посадки, то он оставил их при себе, как и претензии инквизитору. Я и сам не стал ничего говорить монаху, который внес на борт все еще бесчувственную девочку. Брат Иннокентий выглядел, как говорится, в гроб краше кладут. Намия, которой Чиж помог забраться в люк, была измученной и бледной. А ведь нам еще больше суток добираться до монастыря, и это если без задержек.

Кто бы сомневался, что эти самые задержки будут обязательно. И если первую в Бодайбо для дозаправки я перенес спокойно, благо скорость нашего шустрика не могла не радовать, то вторая меня просто взбесила.

В десять вечера мы наконец-то прибыли в воздушный порт Иркутска. И все это – благодаря поразительному мастерству капитана. Я стараюсь быть справедливым и, несмотря на наши разногласия с Грековым, не стану умалять его достоинств. Тем более когда капитан заглянул в каюту, где над иногда подергивающимся телом девочки молился изожженный монах, а его поддерживала пугающего вида шаманка, аэронавт преисполнился страстным желанием побыстрее доставить нас в конечную точку. Поэтому заявление капитана о том, что без приказа он порт Иркутск не покинет, прозвучало более чем странно.

– То есть как? – искренне негодовал я, пытаясь втолковать капитану всю серьезность ситуации.

– Это повеление его императорского высочества.

– Не выпускать нас из Иркутска? – все еще не понимал я сути проблемы.

Последние дни выдались тяжелыми. И даже в дирижабле отдохнуть я не смог. Ну не получается уснуть, когда понимаешь, как мучаются друзья в соседней каюте. Не помог даже пример посапывающих в обнимку Чижа и Леонарда. Так что с пониманием у меня было туго.

– Его императорское высочество приказал немедля доставить вас к нему для доклада.

– Вы здесь совсем рехнулись? – проворчал я, но буянить не стал, видя упрямую, с оттенком фанатизма решительность капитана.

Придется ехать.

Ждать машину из резиденции наместника я не стал и, размахивая бумагами, потребовал себе транспорт в порту. Как обычно, мне достался грузовик. Но не беда – будет о чем посплетничать припозднившимся прохожим после зрелища ночного стритрейсинга. Для меня-то скорость плевая, но для местных реалий это было что-то запредельно пугающее.

Несмотря на экспромт с транспортом, в резиденции наместника меня уже ждали. Лакей быстро провел по коридорам, а затем пропустил в кабинет начальника мимо излучающих свирепую угрозу сибиряков.

То, как меня там встретили, вызывало самые дурные предчувствия. В кабинете, царственно восседая за своим столом, замер сам наместник. А вот на диванчике у стены сидела хорошо знакомая мне особа. Рядом с явно оправившейся от потрясений и посвежевшей Варварой Ивановной стоял незнакомый мне попик. Персонажи очень разные, но неприязнь ко мне на их лицах написана одинаковая.

Ох, чувствую, тяжко мне придется. Наместник тоже смотрел почти волком.

У местных чинопочитание в крови, и в сложной ситуации оно только усугубляется. А вот мне с момента попадания в иную реальность это самое чинопочитание получалось лишь имитировать, да и то не очень-то успешно. Сейчас же состояние такое, что не до лицедейства. Так и за решетку загреметь недолго за оскорбление представителя монаршей фамилии в частности, да и всей августейшей семейки в целом. Если допекут, то точно не удержусь.

Так, Игнат Дормидонтович, кикимору тебе в тещи, соберись. Слишком многое поставлено на карту.

Чуть подумав, я все же пришел к выходу, что все не так плохо, как кажется. Если здесь губернаторша, то я, скорее всего, попал не на допрос с готовым обвинением, а как минимум на очную ставку. Так что делаем морду кирпичом.

– Ваше императорское высочество, коллежский асессор Силаев по вашему приказанию прибыл, – отчеканил я, явно шокировав всех присутствующих неподобающе долгой паузой и угрюмым видом.

Наместник наградил меня еще одним тяжелым взглядом, покосился на приемную дочь и начал разнос:

– Что за непотребство вы устроили в Якутске? Неужели ваше желание заполучить личный дирижабль настолько затмило разум, что вы решились на подлог? До меня дошли сведения о подкупе казаков, чтобы они поддержали ваше представление. Думаете, казна станет возмещать вам столь странные затраты?

С каждым словом наместника во мне стремительно нарастало раздражение. Поначалу я думал, что это какая-то чудовищная ошибка, но то, что я уже подметил на лицах губернаторши и этого странного попика, лишало меня всяких иллюзий. Не знаю, по своей ли воле или по наущению попа, но Варвара Ивановна оболгала меня перед отчимом.

Так, значит? Ну ладно.

– Ваше императорское высочество, – процедил я сквозь зубы, едва дождавшись конца гневной речи наместника. – У меня нет желания оправдываться перед вами. И деньги казакам за непомерный риск я предложил свои личные. Дирижабль можете оставить себе. Ежели пожелаете, то и вместе с погонами коллежского асессора, но коль уж мои действия – это всего лишь корыстный фарс, то не вижу далее необходимости держать в цепях невинную девочку. Как только вернусь на дирижабль, то отпущу ее на все четыре стороны. Как думаете, Варвара Ивановна, под чьими окнами она окажется этой же ночью?

Конечно, монах скорее прибьет меня, чем позволит отпустить одержимую, но губернаторша этого не знает, а если бы и догадалась, то в состоянии обуявшей ее паники вряд ли смогла бы сохранить здравомыслие. За одно мгновение женщина превратилась из пусть напряженной, но сильной и волевой личности в до ужаса перепуганного ребенка.

– Нет! – взвизгнула она и вскочила с диванчика. Поп попытался удержать ее, но едва не получил в лицо локтем вырывающейся женщины. Варвара подбежала ко мне и рухнула на колени. – Не делайте этого, молю!

Губернаторша вцепилась мне в штанину, как кошка, так что попытка отступить явно привела бы к волочению знатной особы по паркету, а это не совсем по-джентльменски. Я не собирался усугублять ситуацию, тем более, мне хватило и изменившегося выражения лица наместника.

– Полно вам, сударыня. В отличие от некоторых я не стану, потакая своему гонору, снова выпускать в мир Злобу, ради поимки которой погибли очень хорошие и смелые люди.

Губернаторша уже поняла, что ее развели как ребенка, и отцепилась от моих штанов. Если честно, я не особо надеялся, что подобный вариант сработает, но бытие пленницей в собственном же теле явно пошатнуло психику этой интриганки. Осознав свою ошибку, она тут же выкинула известнейший женский финт – плюхнулась на пятую точку и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Наместник явно пребывал в растерянности. Так что я, воспользовавшись этим, без лишних слов поклонился и вышел из кабинета, оставив папку с отчетами на столике у двери. Беролаки у входа явно почуяли накал страстей в кабинете и встретили мое возвращение угрожающим рычанием, но без приказа задерживать меня не стали. Все, теперь ходу, пока не тормознули.

Если честно, чувствовал себя препаршиво, и все донимало ощущение тупизны окружающих. Так, словно пожарного, который бежит к горящему дому, постоянно тормозят все кому не лень с просьбами указать, который час, или же с требованием полить газон, коль уж пробегаешь мимо со шлангом. Хочется объяснить, насколько мелочны их претензии, но это потеря времени, так что сжимаем зубы и просто бежим дальше.

Возвращался я так же стремительно, только чудом не попав в ДТП. Особенно бесили пролетки с нервными лошадьми в оглоблях и не менее истеричными извозчиками.

Когда подъехал к воздушному порту, дорожные беспокойства сменились переживаниями иного рода. А что, если Греков сейчас упрется? Что, если даже авторитета инквизиции не хватит, чтобы перебить приказ закусившего удила наместника? Остается надеяться, что в Иркутской епархии есть хоть кто-то, кто сможет помочь монаху и шаманке, а то и вовсе сменить их на опасном посту.

Остановив грузовик метрах в двадцати от «Буревестника», я с решительностью обреченного направился к Грекову, который замер у входного люка приземлившегося дирижабля. Даже рта открыть не успел, как воздухоплаватель меня огорошил своим поведением.

– Господин коллежский асессор. – Авиатор встал по стойке смирно и даже козырнул. – Имею приказ поступить в ваше полное распоряжение сроком на неделю. За это время вы должны определить место дальнейшего базирования «Буревестника». После я с командой отбываю на новое место службы.

Да уж, напрасно я в своих мыслях поливал наместника грязью. Он все же оказался разумным и справедливым человеком. Даже стало жалко Грекова. Вон как его перекосило под маской бесстрастного служаки.

Не, все-таки маска треснула.

– Но попрошу поумерить свои хотелки. Я все же не извозчик, а капитан-лейтенант воздушного флота его императорского величества.

Все, проклюнувшееся сочувствие к авиатору тут же увяло.

– Готовьте судно к отлету, – сухо приказал я и отвернулся от капитана обратно к грузовику. Хотя мог и отчитать за хамство, раз уж его переподчинили мне.

Увидев матроса, собравшегося вернуть транспортное средство в гараж, я махнул ему рукой. Боец тут же выскочил из кабины и подбежал ближе.

– У вас есть тут что-то наподобие вестового?

– Так точно, ваше высокоблагородие!

– Пришли его ко мне.

Флотский с погонами матроса второй статьи появился, когда я уже дописывал на планшетке вторую телеграмму, в которой просил своего друга Бориса Хвата позаботиться о месте базирования моего дирижабля. Из подробностей указал только тип судна и его размеры. Боря – опытный инженер и уроженец Топинска. Сам разберется, как и где все устроить.

А в первом послании повторно предупреждал настоятеля Эбейтынского монастыря о нашем прибытии. Но это так, на всякий случай. Думаю, отцу Андриану хватило и сообщения из Якутска.

Наконец-то с формальностями было покончено, и «Буревестник» оторвался от бетонного покрытия иркутского воздушного порта. Чтобы там ни думал Греков, я прекрасно понимал все сложности ночного полета и знал, что для этого нужна квалификация высшей пробы. Но все равно брат Иннокентий и Намия рисковали намного больше. Да что уж там, если Злоба проснется в небе, падать будем все вместе.

От меня уже мало что зависело, но уснуть все равно не получалось. А когда за стенкой каюты послышались возгласы, то и вообще вскочил как ошпаренный. У соседей дела шли не очень хорошо. Девочка начала биться в припадке. Когда я вошел, то увидел, что монах опутал ее какими-то веригами, которых раньше на маленьком тельце не было. Намия уже не поглаживала лежащую на ее коленях голову девочки, а крепко вцепилась в нее скрюченными пальцами, и нежная песнь шаманки опять перешла в утробно-жутковатое рычание.

Толку от меня тут было немного, но я не смог заставить себя уйти. Не остался в стороне даже Леонард Силыч. Он запрыгнул на спальную полку и, прижавшись к боку дергающегося в припадке ребенка, заурчал как трактор. И, что удивительно, это помогло, пусть несильно и ненадолго, но все же.

Борьба монаха, шаманки, ребенка и кота с древней ведьмой была такой напряженной, что я не заметил, как пролетела ночь. Хотел даже наорать на матроса, зачем-то постучавшегося в каюту, но затем был готов расцеловать его, когда насмерть перепуганный увиденной картиной парень сообщил, что мы прибываем.

К монастырю подлетали в предрассветных сумерках. На поляне у похожего на средневековую крепость строения собралась немаленькая толпа с факелами. У меня даже мелькнуло опасение, что они собрались совершить аутодафе, но все же решил положиться на порядочность брата Иннокентия, к которому после всего пережитого относился с искренней симпатией и уважением.

Я вышел из пилотской кабины и увидел кряжистого монаха в грубой рясе, который вынес из каюты девочку. Он что-то шептал себе под нос, а все еще скованный веригами ребенок мирно спал на руках у этого явно непростого человека. Заглянув в оставшийся открытым дверной проем, я увидел Намию, спящую в обнимку с котом, а также монаха, вырубившегося прямо на полу. Затем загнал высунувшего голову из нашей каюты Чижа обратно, сам же вышел на свежий воздух.

Греков без слов понял, что нам придется пробыть здесь еще немного, так что матросы уже бегали вокруг дирижабля, устанавливая более надежные якоря и распорки.

Я отошел чуть в сторону и присел на склоне холма, завороженно глядя на рассвет. Хорошо-то как!

Солнце всплыло из-за горизонта, окрашивая все вокруг в радостный розовый цвет и словно намекая, что все плохое ушло вместе с темнотой. Бездонное и нереально синее небо отражалось в озере, создавая совсем уж фантастическую картину. А воздух был таким чистым и свежим, что казалось: с каждым вдохом он растворяет накопившуюся грязь страхов, неверия и усталости. И действительно, то напряжение, к которому я так привык за последние дни, что уже перестал замечать, начало уходить. В голове прояснилось, и мысли потекли легко и свободно. Я невольно выпрямил спину и очень глубоко вздохнул.

Увы, идиллия продлилась недолго.

– Красиво, – произнес за моей спиной добрый старческий голос, который не забудешь при всем желании.

Пришлось вставать. Это действительно был отец Андриан. Хорошо хоть без своего слабоадекватного помощника.

Инквизитор стоял, весь такой добрый да светлый, и щурился на восходящее солнце.

– Как там девочка? – Не удержавшись, я все же нарушил благостную тишину.

– С нею все будет хорошо. – Вздохнув, священник открыл глаза шире и обжег меня острым, как дамасский клинок, взглядом. – Скоро мы проведем ритуал и изгоним тьму из невинного дитяти. Ты поступил правильно, и я не жалею, что ничего не сделал, когда увидел тебя в первый раз. Ступай с миром, и благослови тебя Господь.

Отец Андриан осенил меня крестным знамением и уверенно протянул руку.

У меня, можно сказать, своеобразное отношение к церкви и к большинству ее представителей, но некоторым священникам не зазорно и руку поцеловать. Что я и сделал без малейшего притворства.

Когда шел к дирижаблю, все катал в голове слова инквизитора. Что он должен был сделать, когда увидел меня в первый раз? Изгнать занявшую чужое тело душу? Неплохой он дядька, но тяжелый в общении. Вот ходи теперь и мучайся сомнениями.

Впрочем, мне-то как раз было не так плохо, как брату Иннокентию, которого два монаха выводили из дирижабля. Он хоть и пошатывался от слабости, но нашел в себе силы, чтобы подойти и обнять меня.

– А ты не так уж плох, видок, хоть и якшаешься со всякой нечистью.

– Ты тоже ничего, монах, хоть и инквизитор.

Брат Иннокентий хохотнул, хлопнул меня по плечу и позволил монахам подхватить себя под руки.

– Стартуем, – приказал я хмурому и серому от усталости капитану.

Ничего, через час будем в Омске и отдохнем.

Я еще раз посмотрел на пронзительную красоту озера Эбейты и искренно понадеялся, что чистота этого места поможет бедной девочке, имени которой я так и не узнал.

Эпилог

На это можно смотреть бесконечно – над нами раскинулось нежно-голубое, бездонное небо, а внизу проплывала тайга, похожая на зеленый океан. Вскоре сдержанные цвета сменятся более яркой растительностью окрестностей топинского места Силы и я окажусь дома.

Рядом со мной, восторженно наблюдая за землей с высоты птичьего полета, стояла Намия. Ее ждет новая жизнь. Простой она точно не будет. Это показали два дня, проведенные в Омске. Поначалу я хотел сводить девушку по магазинам, надеясь шопингом отблагодарить за все хорошее. Увы, не получилось. У сахалярки, несмотря на всю ее крутизну и выдержку, случился культурный шок. Попытка услужливых продавщиц помочь ей с выбором довела бедняжку до истерики, и остальное время нашего отдыха в Омске мы провели в гостинице. Она постепенно оттаяла и на вторую ночь пришла ко мне в номер.

Получилось немного странно, но очень приятно. С нею было просто и понятно. Насколько эта простота сохранится в дальнейшем, покажет время, но пока я был рад, что старый, почти выживший из ума шаман повесил мне на шею такую приятную «обузу».

С генерал-губернатором все тоже прошло неплохо. Нет, интима он не предлагал, но был при этом доволен, как объевшийся сметаны кот. Ну еще бы – ему вернули любимого решалу, к тому же и с довеском, который делал чиновника по особым поручениям сказочно мобильным.

Петр Александрович обещал добиться от наместника уменьшения цены списанного дирижабля на ту сумму, которую я обещал казакам. Так что, когда от войскового старшины пришла телеграмма с окончательным подсчетом суммы вознаграждения, оплаты лечения казаков, а также восполнения лошадиного поголовья, я тут же выписал распоряжение банку на выдачу всех денег. Да еще и сверху добавил немаленький бонус.

Чиж тоже радовался возможности отдохнуть в большом городе. Что касается Леонарда Силыча, то кот вообще находился на грани блаженства. Мы остановились в моем любимом отеле, и повар Тихомир, считавший себя вечным должником, распространил свою симпатию не только на Намию и Чижа, но и на Леонарда Силыча. Этому паразиту подавали особые блюда, сервируя даже лучше, чем нам.

Ничего, дома Корней Васильевич и Кузьмич вернут его на грешную землю и снова научат ценить простые радости жизни, пусть и в принудительном порядке.

Внизу проплыли Жемчужные озера, и вскоре показались окраины Топинска. Ну и где же Боря надумал устроить мой личный воздушный порт?

М-да, заставь дурака богу молиться.

Причальную мачту мы заметили благодаря большому красному флагу. И развевался он рядом с башенкой каланчи. К нашему дому был пристроен пока еще не полностью облицованный каркас большого ангара. Точнее, если принимать во внимание размеры, то это небольшая каланча теперь является пристройкой внушительного строения. Дома четырех моих соседей какой-то вандал снес к лешему и устроил там причальную площадку с лебедками и рельсовым полотном от мачты до входа в ангар. Очень надеюсь, что все случилось хоть сколь-нибудь полюбовно.

Как оказалось, внизу меня встречали не только эти чудеса, но и целая толпа восторженных горожан. Некоторые дамы даже махали платочками.

Уверен, зрелище заходившего на посадку дирижабля впечатлило всех без исключения. Сначала Греков подвел специальное крепление, торчавшее из торца газовой оболочки, к захватам на каретке причальной башни. Захват тут же сработал, и капитан быстро отключил все двигатели. Дирижабль слегка довернуло по ветру. Затем каретка пошла вниз, и параллельно с этим Греков начал откачку смеси из оболочки в железные баллоны, снижая тем воздушную плавучесть судна.

Через полминуты мы оказались на земле. К этому моменту я уже находился у выходного люка. Народ пока жался к периметру большого двора. Смелость проявили только Борис с какими-то людьми в робах. Они прицепили особое устройство к задней части гондолы и начали разворачивать дирижабль кормой к ангару. Днище гондолы надежно прикрепили к особой вагонетке на рельсах, и я в сопровождении Намии, Осипа и Леонарда Силыча сошел на грешную землю Топинска. Народ тут же ринулся к нам.

Первым сунулся обниматься наш судья, растерявший всю свою солидность и восторгавшийся, словно гимназист. Да что уж там. Здесь был весь сигарный клуб. Теперь понятно, как удалось уговорить соседей расстаться с жильем. Похоже, придется перед ними извиняться. Старики наверняка работали с аккуратностью слона в посудной лавке. Возможность заполучить в городе воздушный порт, пусть и похожий на игрушечный, но зато с приписанным к нему настоящим дирижаблем, явно затмила им разум.

Пока мы обнимались, скрипящая по рельсам каретка утянула «Буревестник» внутрь ангара. Ну все, здоровяк, теперь ты дома.

И тут в самый разгар приветственных мероприятий обстановка резко изменилась. Со стороны ангара послышался какой-то скрежет, а затем – пугающий гул. Оттуда дохнуло угрозой и темной злобой, а вдобавок донесся зловещий хохот.

Ликующий народ тут же притих, а я сорвался с места и побежал в сторону ангарных ворот. Навстречу мне уже бежал весь экипаж во главе с Грековым. Бравый воздухоплаватель был явно испуган.

Отмахнувшись от воплей капитана, я шагнул ближе к дирижаблю, который ворочался, словно живое существо. То натянет удерживающие его тросы, то взвоет пропеллерами.

– Кузьмич? – осторожно спросил я.

Ответный посыл вызвал облегченный вздох. Это действительно наш домовой. Или уже дирижабельный? Судя по потоку эмоций, энергент забрался в летающий агрегат надолго. И это неудивительно. Если ему так нравился паромобиль, то воздушный гигант наверняка должен был привести в восторг. Или же у Кузьмича были более серьезные причины для вселения? Прислушавшись к эмоциональному потоку, исходившему от духа, я нахмурился. Вот оно что.

Когда повернулся к Грекову, то мысли в моей голове крутились на грани членовредительства.

– Кто вам позволил курочить мою собственность?

– У меня есть приказ. – Явно сумевший взять себя в руки капитан протянул мне какую-то бумажку. Да еще и позволил себе торжествующую улыбочку.

Вот оно, значит, как? Это было указание начальника интендантской службы иркутской воздухоплавательной бригады о снятии с дирижабля некоторых артефактов. Список прилагается. Мне уже хватало знаний, чтобы понимать, что такое потрошение превратит «Буревестник» в тихоходную калошу. Хуже всего то, что пока документов на собственность у меня нет. Генерал-губернатор обещал переслать их, как только прибудут из Иркутска. Помешать исполнить приказ офицера выше меня по званию я не мог. Да, со временем, потратив кучу нервов и денег, все можно восстановить, но об этом даже думать не хотелось.

Но… приказ выдан капитану, и в нем ничего не сказало о том, что мне нужно им как-то содействовать.

– Да ради бога, – пожал я плечами с показным равнодушием. – Выполняйте, если получится. Не бойтесь, Кузьмич не пойдет на смертоубийство.

Мои слова явно ободрили капитана, но я тут же добавил, стерев с озадаченно вытянувшегося лица Грекова улыбку:

– А вот покалечить может. Очень уж наш домовой не любит воров и вредителей.

Вся команда дружно покосилась на невысокого мужичка в промасленном комбинезоне со свежей шишкой на лбу.

Ну, пусть решают сами, а мы продолжим праздник. Уверен, Кузьмич не даст им открутить от дирижабля ни одной гаечки. Как бы не пришлось его уговаривать вернуть команде личные вещи.

И праздник мы действительно продолжили, причем с поразившим меня размахом. Столами была заставлена не только огромная посадочная площадка, но и окрестные улицы.

Где-то через час к столу, где весело проводила время компания почти всех высших лиц Топинска и моих друзей с их супругами, подошел не такой уж пьяный Степан. Все удивленно замерли, когда строптивый механик рухнул передо мной на колени. Причем притворства я совершенно не ощущал.

– Степан, ты чего, водки с пивом намешал?

– Командир, – впервые обратился ко мне Степан так, как это делали ближайшие соратники. – Возьмите меня в команду дирижабля. Все отдам за возможность летать.

Чуть подумав, я искренне улыбнулся и подвинулся на лавке, освобождая место.

– Выпей с нами, будущий капитан Моськин.

Степка вскочил на ноги и под восторженные восклицания нашей компании показал окружающим все свои зубы в широченной улыбке. И что-то мне подсказывало, что в данном случае лень к учебе уползет куда-то в самые темные уголки его непростой души.

На другой стороне стола обиженно засопел Осип.

– Чиж, прекрати сопеть. Тут выбор простой: либо мой помощник, либо капитан, который всегда должен находиться при корабле. К тому же нам все равно нужен будет второй пилот.

Сопение тут же прекратилось.

Кажется, успокоил и порадовал всех, кого мог. Правда, за небольшим исключением, но эмоции команды Грекова, по-английски покидавшей нашу разросшуюся компанию, меня совершенно не волновали. Пусть радуются, что им вернули личные вещи. Судя по состоянию чемоданов и каких-то узлов, Кузьмич выбросил все это из корабля, как негодный мусор. И правильно – чужого нам не надо, а свое мы никому не отдадим.

Григорий Шаргородский ГРАНИ СТРАХА

Пролог

Тени старого города казались живыми и агрессивными. Даже отблески огромных светляков не особо рассеивали мрак этого мира полутонов и оттенков серого. Стараясь не зацепить разбросанный повсюду мусор, инспектор Максимилиан Никор вошел в улочку и остановился. Застыв на месте, он посмотрел на старый особняк, который виднелся в проеме выхода из теснины стен. Огромный дом давным-давно построил разорившийся промышленный магнат. Весь этот район когда-то принадлежал королю паротягов, но однажды удача отвернулась от предпринимателя и, кажется, вообще покинула весь квартал. С тех пор эта часть города несла на себе печать проклятия. Неудивительно, что именно здесь свил свое жуткое гнездо Мясник.

Инспектор спиной почувствовал присутствие кого-то чужого, но не показал своего напряжения и лишь чуть поправил на голове широкополую шляпу.

— Вырх, перестань подкрадываться. Боком выйдет.

— Прости, начальник, привычка, — пропищал из тени притворно-виноватый голос, но сам невидимый собеседник инспектора так и не вышел на тусклый свет далеких йоллов.

— Он точно здесь?

— Да, начальник, ошибки нет.

— Тогда почему меня терзают сомнения?

Словно невзначай, инспектор откинул полу длинного плаща и прикоснулся к изогнутой рукояти малого паромета. Хотя какой он малый. Новомодное оружие весило не меньше арбалета, но нужно отдать должное — паромет был намного удобнее в обращении. И все равно не самая легкая и оборотистая бандура. Молниевик, конечно, сподручнее, но из-за каждого потраченного заряда приходится писать отчет, да и не всякую защиту он пробьет. Другое дело — эта дура, дешево и до оторопи надежно.

— Да когда я тебя обманывал, начальник?! — Возмущение невидимого собеседника было таким же притворным, как и его недавнее раскаяние.

— Никогда, потому что дорожишь своей шкурой, — хмыкнул инспектор. — И все же твое сегодняшнее старание мне не нравится. Так резво шептать прихватам не очень похоже на таких, как ты.

— Дык на такого урода и нашептать не грех.

— Ну-ну, — хмыкнул инспектор, у которого догадок о том, кто именно скрывается за кличкой Мясник, было если не больше, то уж точно не меньше, чем у Вырха. — Что ж, будем надеяться, что он не сбежит.

Сплюнув на землю, инспектор взялся за рукоять паромета.

— Ты это, начальник, чего удумал? — Теперь удивление доносчика было вполне искренним. — Неужто сам пойдешь?

— Вырх, не тупи, — хохотнул инспектор и, прислушиваясь к нарастающему гулу за спиной, добавил: — Вали отсюда. Еще не хватало, чтобы тебя увидели рядом со мной. Ни тебе, ни мне это не нужно.

Ответом Максимилиану была лишь тишина. Оно и правильно — Вырх никак не тянул на статус нормального осведомителя. Скорее они использовали друг друга в своих целях, и каждый делал вид, что вертит оппонентом как хочет. Эти отношения находились на грани того, что позволяла законнику его вера, но иного способа вершить Закон в этом городе попросту не было.

Гул за спиной стал сильнее, а затем улочку залил зеленоватый свет магических светильников.

Похожее на огромный железный ящик сооружение качнулось на шести цельнолитых псевдокаучуковых колесах и остановилось. Во все стороны ударили струи стравливаемого пара, заполняя пространство переулка. Боковая дверка отъехала в сторону, и наружу полез приор городских надзирающих.

В кои-то веки этот жирный боров решил покинуть свой кабинет и понаблюдать за деятельностью подчиненных.

— Мак, надеюсь, ты не вытянул пустышку и мы найдем здесь именно Мясника, а не шайку торговцев дурью.

— Мой источник не врет, — равнодушно ответил инспектор.

— Ладно, — кивнул приор, а затем добавил чуть громче: — Выгружаемся!

Массивный агрегат, весящий, как парочка морских миранов, угрожающе наклонился, когда из его нутра через задний пандус начали выбираться штурмовики.

— Проклятье, — шепотом ругнулся инспектор. Он все же надеялся, что это будет штурмовая группа управления надзирающих, а не особый отряд городского примара. Они, конечно, ребята бойкие, но Максимилиан с детства не любил орков.

Бойцы, запакованные в стальную броню с гномьими рунами и светящимися камнями активной защиты, возвышались над людьми как минимум на пару голов.

Из шести гигантов лицо было открыто только у одного. Именно он и подошел к приору и инспектору.

— Задача? — коротко рыкнул старшина штурмовиков, глядя на людей сверху вниз.

Орки — ребята не особо многословные, и даже их родич, каким-то образом умудрившийся стать главой города, общался с горожанами посредством своего секретаря-глашатая, являвшегося человеком.

— Зачищаем этот дом, — ткнул толстым пальцем приор в сторону здания. — Руководство за инспектором.

Орк без шлема рыкнул что-то неопределенное и с вопросительной миной на зеленоватой морде повернулся к Максимилиану.

Инспектор на миг растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Информации почти нет, так что внутри может быть очень горячо. Поэтому действуем максимально жестко.

— И это говорит мне законник? — с сарказмом хрюкнул орк.

— Если что-то пойдет не так, я сразу вмешаюсь, а моя вера тебя вообще не касается, — еле сдерживаясь, перешел на сухой тон инспектор.

Его всегда злили нападки на веру в Закон, но сейчас следовало быть очень осторожным, и отнюдь не потому, что орк даже без защитной амуниции уделает его одним ударом. На данный момент они являются соратниками и делают одно дело, а это важнее любых предрассудков.

В ответ орк лишь пожал плечами и, скрипнув сочленениями брони, повернулся к приоткрытому люку в передней части паровоза.

— Вытащи на всякий случай свою плевалку, — обратился он к кому-то внутри.

В проеме люка мелькнуло бородатое лицо гнома, а затем над крышей бронированной коробки поднялся колпак и в сторону дома уставился толстый ствол.

От вида новой гномьей игрушки инспектора внутренне передернуло. Он уже видел, как действует эта штука, и одного раза ему было более чем достаточно.

— Время идет. Начинаем, старшой, — решительно вытащив из набедренной кобуры малый паромет, скомандовал Максимилиан.

Орк, стоявший рядом со старшиной штурмовиков, подал командиру шлем, за забралом которого и скрылась ехидная и до предела зубастая улыбка зеленокожего воина.

В прорези для дыхания тут же вылетел невразумительный рык на одном из орочьих наречий, хотя правила предписывали общение на всеобщем языке. Но кто станет пенять такой горе мышц?

Часть бронированных здоровяков достала из-за спин толстые доски веерных щитов. С сухим стрекотом щиты развернулись в перистые круги, которые покрылись светящейся пленкой силового поля. Полупрозрачная пелена магической защиты тут же погасла — даже элитные бойцы личного отряда примара должны были экономить очищенную энергию.

Орки быстро сформировали стальной клин и, ускоряясь, побежали к главному выходу из особняка. Максимилиан двинулся следом, боковым зрением замечая, как смыкается кольцо оцепления, в котором присутствовали как стражники, так и рядовые надзиратели. Похоже, в операции участвуют все силовые структуры города.

— Да уж, разворотили мы с Вырхом гнездо зарухов,^[3] — проворчал инспектор и бросился догонять штурмовиков, которые, несмотря на огромный вес, набрали неплохую скорость.

Двигающийся на острие клина старшина с ходу протаранил дверь, и то, как она полыхнула призрачным светом, показало, что дело изначально пошло по самому крутому сценарию.

За дверью оказался огромный холл с уходящей на второй этаж широкой лестницей. Заполненный десятком орков, он показался маленькой прихожей в бедняцком квартале. Передняя часть боевого клина тут же рванула вверх, а двое замыкающих начали зачищать первый этаж.

На мгновение инспектор замешкался. Мясник мог быть как наверху, так и в подвале. Луч зажатого в левой руке продолговатого фонаря прыгал с лестницы на правый выход из холла.

Выбор определили донесшиеся сверху звуки раскалываемой мебели и плевков парометов. Уже на середине лестницы Максимилиан почувствовал пробежавший по спине легкий холодок и моментально вскинул паромет. Убогий с точки зрения любого мага дар уже не раз спасал инспектору жизнь. Помог он и в этот раз.

По периметру холла у самого потолка когда-то шла целая галерея картин. Часть из них явно не имела никакой ценности, поэтому не была продана наследниками разорившегося магната. Неудивительно, что потайную нишу закрывала именно дешевка.

Спрятавшийся за картиной человек не успел даже отодвинуть маскировку до конца. Покинувший ствол малого паромета стальной шарик расколол деревянную раму сдвигавшейся в сторону картины и попал в грудь бандита. Но вот дальше все пошло наперекосяк. Максимилиан прекрасно видел, как крупная пуля разворотила человеку ребра. Во все стороны брызнули кровь и ошметки плоти, но, несмотря на это, бандит все же прыгнул на инспектора. И стремительность этого прыжка впечатляла.

— Проклятье, — прорычал Мак, рывком уходя с траектории полета одержимого. Если орков он не любил, то этих тварей попросту боялся, хотя не признавался в сей слабости даже самому себе.

Зажатый в левой руке фонарь стал помехой, но оказаться в темноте с таким врагом было для инспектора немыслимо. Законник уронил паромет прямо на лестницу и выхватил из внутреннего кармана плаща палочку молниевика. Увидев заплясавшую на теле чуть скатившегося вниз по ступеням бандита красную точку, он нажал на кнопку. Сухо треснул разряд, и в нос ударил запах озона. Одержимого затрясло. Увы, то, что могло убить обычного человека, эту тварь лишь замедлило.

Три удара сердца перезарядки магического оружия показались вечностью, но инспектору не понадобилось использовать перезарядившийся молниевик во второй раз. Из полумрака, рассекаемого мечущимся в панике лучом фонаря, вынырнула туша орка. С коротким рыком здоровяк рубанул своим ятаганом и рассек одержимого практически пополам.

Инспектор вынужденно шагнул в сторону и раздраженно покосился на висящий на спине пробежавшего мимо него орка трехствольный средний паромет.

«Ведь мог же, сволочь, снять одержимого шаром».

В том, что массивный снаряд из среднего паромета оказался бы более действенным, чем пуля из ручного аналога, у инспектора сомнения не было. В очередной раз в его голове появилась мысль приобрести одноствольный паромет средней модификации — неудобно в ношении, но очень эффективно.

Пропустив мимо себя второго орка, Максимилиан поднял со ступеней оброненное оружие. Наплечные фонари орков давали достаточно света, так что инспектор повесил свой на пояс. Не глядя он нашарил в поясной сумке стальной шарик и поднес его к выходному отверстию ствола паромета. Шарик моментально втянуло внутрь. С тихим стуком он ударился в казенную часть ствола и попал в тиски магнитного захвата. Теперь осталось только нажать на рычаг, и эта демонова машинка выплюнет смерть. Причем ничего пафосного в этом заявлении нет — только до дрожи грубая правда.

Как бы настороженно инспектор ни относился к изобретению гномов, вернувшаяся в нагрудный карман плаща палочка молниевика там же и останется. Надзирающие — не самые богатые люди города, особенно инспекторы, поголовно являвшиеся законниками, чья вера, как ни крути, не способствует личному обогащению.

Пока Максимилиан приходил в себя, на втором этаже разгорелась настоящая битва. Основной отряд орков с трудом сдерживал целую толпу одержимых. Зеленые оставили в покое парометы и взялись за свои любимые ятаганы. Но и этого было мало. Против слепой злобы потерявших души людей и гномов даже веерные щиты и дикая мощь орков давали лишь временную фору. Здесь нужен довод повесомее.

Как только инспектор вбежал в зал второго этажа, старшина орков подул в беззвучный свисток и что-то рыкнул своим подчиненным. Увидев инспектора, он добавил на всеобщем:

— Ложись!

Для понимания ситуации Максимилиану хватило и вида орков, с грохотом валящихся на разбитый и прогнивший паркет.

Инспектор не только упал на пол, но и прижался к пыльной поверхности как можно плотнее, потому что знал, что сейчас будет.

Стена слева от них лопнула, брызнула в сторону сражавшихся осколками кирпича и свистящим металлом. Разогнанные до безумной скорости шары буквально рвали одержимых на куски. Упавшие на пол бойцы были в относительной безопасности, и степень этой относительности Максимилиан чувствовал каждой порой своей кожи.

Наконец-то стальной ураган стих, и в большом зале воцарилась тишина. Лишь снаружи доносился тихий свист явно не утолившего жажду смерти большого многозарядного паромета.

— Вперед! — больше чтобы отогнать вызванную страхом слабость, чем перехватить командование, крикнул инспектор и первым рванул к двери, которую так яростно защищали одержимые.

Увы, выбить ее ударом ноги не удалось, так что пришлось отскакивать в сторону, пропуская орка, который вынес преграду словно бумажную. Ворвавшись в следующую комнату, орки и человек на мгновение замерли. Максимилиан первым же взглядом словно впитал в себя всю сцену целиком, с холодком в сердце понимая, что она не раз еще приснится ему в кошмарах.

Повсюду на полу и частично на стенах были прилеплены горящие свечи. Посреди этого тихого озера огоньков находился темный островок возвышенности. На нем отливало дикой смесью белого и красного истерзанное тело девушки.

Рядом с возвышением стоял человек, такой же обнаженный, как и его жертва. Впрочем, человек ли это? Максимилиан содрогнулся от омерзения и злобы, когда узнал скрытое под коркой чужой крови и искаженное жуткой гримасой лицо.

— Ты, — прорычал инспектор, направляя на Мясника паромет.

Увы, он так и не смог нажать на рычаг, потому что Мясник с ехидной улыбкой поднял руки, предварительно выронив окровавленный нож.

— Инспектор? — прорычал из-под шлема старшина. Он, как и его подчиненные, держал Мясника под прицелом паромета.

— Связать его, — наконец-то выдавил из себя Максимилиан.

— Ты уверен? — переспросил орк. Как и инспектор, он понимал, что в суде у такого врага слишком много шансов выйти сухим из воды. И даже свидетельства множества силовиков не гарантируют сурового приговора.

— Да.

— Ох уж эти законники. — Качнув головой, старшина перебросил трехствольный паромет за спину и сделал своим подчиненным знак рукой.

Инспектор понимал, что никогда не простит себе такой принципиальности, но он был законником, и этим все сказано. Впрочем, от сердца немного отлегло, когда, присмотревшись, он узнал лицо жертвы.

«Интересно, Мясник знал, какую именно птичку схватил в свои когти? Если знал, то он точно ненормален, даже для безумца. А если нет, то его ждет сюрприз».

Часть первая. Телохранитель

Глава 1

Все мы знаем, что такое страх, но насколько хорошо нам известно, что именно скрывается за этим словом? Вряд ли меня можно назвать экспертом, но так уж случилось, что с самого раннего детства мне пришлось изучать этот вопрос. Для большинства людей все просто — есть только два полюса, им либо страшно, либо не страшно. Да, бывает множество разновидностей всяческих фобий. И все же это лишь классификация и домыслы психиатров. Но что именно вызывает в нас то дикое состояние, когда тонкая корка интеллекта и цивилизованности слетает, обнажая звериную сущность, для которой есть только два выхода — нападать или убегать?

В свое время мне пришлось до тошноты наслушаться речей психологов. Никто из них так и не смог сказать мне хоть что-либо вразумительное о природе страха. А это волновало меня очень сильно. Временами я не понимал, почему жутко боюсь тривиальных вещей и при этом порой способен без боязни лезть туда, куда не сунется любой здравомыслящий человек.

Вот и сейчас, сидя в коридоре самой обычной районной поликлиники, я чувствовал возрастающую волну страха, причем граничащую с ужасом. А ведь в этом кабинете мне должны были всего лишь подписать справку. Мне не было страшно, даже когда всего полчаса назад крайне злобного видатетка втыкала в мою вену толстенную иглу.

Именно вот такие странности буквально отравляли мою жизнь с раннего детства. Мальчику, чья мужественность только формируется, очень нелегко жить с клеймом труса. И мне пришлось прочувствовать это в полной мере. Трудно объяснить сверстникам, почему мне не хочется идти играть на заброшенную стройку. Причем не хочется до дрожи в коленках, темноты в глазах и полного контроля самообладания. Возможно, случись там что-нибудь плохое, мне удалось бы сменить статус труса на славу пророка, но, облив меня презрением, товарищи почему-то теряли интерес к опасной затее и находили другую.

Таким вот образом школа в моей памяти отложилась как сплошная полоса мелких неприятностей. Ну ладно детишки — стая маленьких зверьков везде и всегда обладала особо злобными наклонностями. Больнее било отношение родителей. Пытаясь сломать мои непонятные фобии, папа с мамой дошли до крайности и привлекли тяжелую артиллерию — психиатров. Именно в их кабинетах я узнал много интересного — это хорошо. Плохо было другое — мэтры психиатрии постоянно норовили накормить меня какой-нибудь гадостью.

Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы судьба не сжалилась над бедным ребенком и не подарила мне встречу с Иваном Трофимовичем Вельским. Это был сухонький старичок с абсолютно русским именем, но глазами настоящего семита. Он наговорил моим родителям много нелицеприятных слов и заявил, что со мной все в порядке. Попытка отца возразить закончилась короткой лекцией о том, что природа придумала инстинкт самосохранения именно для того, чтобы некоторые идиоты не угробили любимое чадо. В общем, после встречи с профессором Вельским моя жизнь резко изменилась, но, увы, счастье так и не пришло в нашу семью.

В итоге родители обзавелись поздним, но таким желанным и, главное, совершенно нормальным вторым ребенком, а меня окончательно задвинули на задний план. Дальше я двигался по жизни почти самостоятельно и разбирался со своими страхами в одиночку.

После института удалось найти работу в очень неплохой фирме и прожить пять спокойных, ничем не выделяющихся лет — ни жены, ни детей, да и друзей почти не было. Все изменилось, когда хозяин нашей фирмы в кои-то веки решил озаботиться здоровьем своих подчиненных и от щедрот своих выделить фонды на медицинские страховки.

Именно поэтому я сидел в коридоре поликлиники и в буквальном смысле этого слова обливался потом от страха. Когда паника почти подвигнула меня на побег, какое-то временное безумие заставило подняться и шагнуть навстречу опасности.

Нужно же понять, что именно меня так испугало.

Я просто устал бояться. Знать бы еще, что этот отчаянный шаг приведет к тому, что о природе страха я узнаю намного больше любого психиатра, включая самого профессора Вельского.

Постучав в ничем не примечательную дверь, я открыл ее и заглянул внутрь.

— Можно?

— Что? — оторвался от документов субтильного вида доктор. — Вы ко мне?

В глаза сразу бросились дорогие очки и часы, выглядывавшие из-под рукава явно пошитого на заказ халата.

Хорошо, однако, живут наши доктора.

— Это сто третий кабинет? — спросил я, надеясь, что ошибся дверью и у меня будет возможность уйти отсюда.

— Сто третий, — кивнул доктор, посмотрев на меня с явным интересом.

— Мне медосмотр подписать.

— Конечно, — еще больше оживился доктор, — давайте результаты ваших анализов и присаживайтесь.

Выполнив его очень любезную просьбу, я затих на стуле.

Под лопаткой неприятно засосало от того, как внимательно доктор начал всматриваться в принесенные мною документы. Оторвавшись от бумаг, он поднял трубку допотопного телефонного аппарата:

— Антон Евгеньевич, зайдите ко мне.

— Что такое? — встревожился я, но почему-то мысли вращались совсем не вокруг возможной болезни. Беспокоило поведение врача. — Что со мной?

— Ничего страшного, — с лицом доброго дядюшки поспешил успокоить меня доктор. — Просто нужна консультация еще одного специалиста. Но это простая перестраховка.

Внезапно в моей голове словно что-то щелкнуло.

«Беги!» Понятия не имею, откуда пришла эта мысль, но никогда в жизни я не был так испуган и уверен в приближении беды.

Похоже, эмоции полностью отразились на моем лице, потому что глаза доктора стали злыми и колючими.

Опрокинув стул, я рванул к дверям, но там уже стоял крупного телосложения человек в белом халате. Мой рывок был встречен ударом в живот. И пока я, скрючившись на полу, судорожно пытался втянуть в себя воздух, подоспевший франт от медицины воткнул в мою шею иглу шприца.

Все, приехали.

Перед глазами поплыли цветные полосы, закручиваясь в радужный хоровод.

Сознание вернулось рывком, сначала сопровождаясь запахом нашатыря, а затем увесистой пощечиной.

— Вставай, дохляк.

Получать второй раз по морде не хотелось, поэтому я попытался подняться на ноги, но с первого раза не получилось. Гадость, которую вколол мне сволочной доктор, еще текла по венам, так что удержаться на ногах было трудно. Когда все же удалось встать и в голове перестало шуметь, я осмотрелся вокруг и увидел более чем странную картину.

Начнем с того, что мои руки были стянуты пластиковыми путами, а на теле не было ни клочка одежды. Точно в таком же состоянии пребывало еще полтора десятка человек. Одетыми были лишь три врача, жавшиеся к скоплению медицинских каталок, и двадцать охранников в камуфляже. Только парочка из них имела пистолеты, остальные ограничивались резиновыми умиротворителями. Все эта дружная компания оккупировала большой зал с бетонными стенами — то ли подвал складского комплекса, то ли заброшенную подземную стоянку.

До жути хотелось узнать, что здесь, черт возьми, происходит, но какой-то совсем уж бешеный взгляд ближайшего охранника отразился сковавшим мой позвоночник морозом. Что и сдержало мое любопытство.

Внезапно все замеченные ранее странности ушли на второй план. Посреди подвала заискрился воздух. Затем сияние сжалось в сверкающую точку и во все стороны ударили молнии. Все, включая охранников, испуганно присели. Одна из молний попала в скопление каталок, что вызвало в рядах медиков жуткую панику.

Электрическое шоу закончилось так же стремительно, как и началось. Полыхнула яркая вспышка, перед которой мне чудом удалось закрыть глаза. Когда я вновь поднял веки, плюющаяся молниями точка исчезла, а на ее месте переливался всеми цветами овал.

В мозгу тут же мелькнула ассоциация — портал. Вспыхнувшая в моей голове паника подсказывала мне, что за порталом меня не ждет ничего хорошего. Увы, охранникам было плевать на все мои переживания, зато было видно, что они очень спешили. Не успев прийти в себя от шока, я понял, что уже нахожусь в полете, в который меня отправили два здоровенных амбала. Честно говоря, перехода я не почувствовал и только по смене обстановки понял, что попал куда-то в другое место.

Мне чудом удалось устоять на ногах, но все эти усилия оказались напрасными, потому что в спину тут же врезался собрат по несчастью. И все же меня испугало не это, а то, как вполне адекватный до этого момента человек дико завыл и попытался меня укусить. Нас тут же растянули в разные стороны.

Только убедившись, что нахожусь на безопасном расстоянии от обезумевшего, я рассмотрел своих спасителей. Испещренные шрамами наглые рожи не могли принадлежать никому, кроме бандитов. Это понятно — никого другого здесь и не могло быть. А вот одежда этих индивидуумов вгоняла в ступор. Казалось, я попал на костюмированный бал, организаторы которого решили смешать три эпохи — времена мушкетеров, викторианскую Англию и, чтобы совсем уж довести ситуацию до абсурда, добавили парочку откровенных ковбоев.

Внезапно в поле моего зрения попала голова с острыми ушами.

Ага, в этом бредовом маскараде присутствуют еще и фэнтезийные мотивы.

От неожиданности и дикости ситуации я хихикнул. Остроухий нахмурился и залопотал что-то на неизвестном мне языке. На мой лоб легла узкая ладонь. Ушастый нахмурился еще больше.

Убрав руку, он сказал еще что-то, а затем обратился ко мне на ломаном русском:

— Ты меня слушай? Сколько палец?

— Три, — честно ответил я, увидев поднесенную к моему носу ладонь незнакомца.

Настроение ушастого заметно улучшилось. Повернувшись вправо, он еще что-то крикнул, и в ответ ему прилетело отдаленно напоминавшее осмысленную речь рычание.

Я непроизвольно повернулся на голос и испуганно икнул.

Орк?

Возможно, зеленокожая и до жути зубастая образина в кожаном камзоле и с котелком на голове мне только почудилась, потому что в этот момент на мой лоб вновь легла ладонь эльфа, и сознание погасло как задутая свеча.

Нет, не показалось. Когда сознание вернулось во второй раз за очень короткий отрезок времени, передо мной на крепком стуле восседало существо, всем своим видом вызывавшее во мне только одну ассоциацию — орк. Это был не тот экземпляр, который вогнал меня в ступор после переход через портал, но видовая общность прослеживалась без труда.

Почему-то было абсолютно не страшно. Любопытно, но совсем не страшно. К тому же ситуацию чуть улучшило отсутствие пут и наличие пледа, под которым я мог скрыть свою беспомощную наготу. Кроме пледа на моем теле имелся еще и какой-то кулон на короткой цепочке, не позволявшей рассмотреть, что там изображено. На ощупь это была треугольная пластина с выгравированными знаками.

Что касается любопытства, то посмотреть было на что. На грубо сколоченном стуле посреди похожего на захламленный склад помещения сидел самый натуральный орк, причем какой-то удивительно цивилизованный. Чего только стоили котелок на его голове, белая рубашка и жилет с цепочкой часов. Добил меня заправленный под ворот рубашки шейный платок с украшенной драгоценным камнем заколкой.

Конечно, после более внимательного осмотра тот же котелок оказался не совсем классическим. Он имел вмятину на вершине и напоминал хомбруг. Да и сам орк не казался таким уж сказочным. Если убрать зеленоватый оттенок кожи и острые уши, чертами лица он напоминал негроида. Мою попытку как-то смириться с реальностью и за уши притянуть очевидные факты испортили продемонстрированные в широкой улыбке мощные клыки. В голове опять всплыли ассоциации. Именно так наверняка выглядел оскал графа Дракулы, причем не сопливого, из томных саг, а самого что ни на есть дикого. Только у орка клыки были потолще.

— Ну что, насмотрелся? — с беззлобной поддевкой спросил орк на чистом русском.

Ну как на чистом. Имелся небольшой акцент, похожий на выговор хорошо знающего язык немца.

— Д-да, — с трудом выдавил я из себя.

— Прекрасно, — с искренним удовлетворением в голосе сказал орк. — Начнем со знакомства. Меня можешь звать Лакисом, клановое имя все равно не произнесешь. А ты, судя по документам, Роман Белов.

— Да, — уже более уверенно сказал я, и тут меня прорвало: — Что здесь происходит? Где я?!

Выставив перед собой ладонь, орк устало прикрыл глаза. Кстати, на толстых пальцах моего собеседника обнаружились неслабые когти.

— Не так быстро. Для начала нужно уточнить, не где ты, а кто ты.

— Не понял, — опешив от подобного заявления, я даже успокоился.

— У меня плохие новости. Ты стал рабом.

Ох, что-то мне нехорошо.

Увидев мою реакцию, Лакис кивнул и продолжил выдачу плохих новостей:

— К тому же ты уже не у себя дома, а в параллельном мире. Что тут у нас и почем, мы обсудим позже. Сейчас обговорим самое главное. В нашем мире много магии, но мало магов. Почему так, тоже расскажу позже. Важнее то, что у вас магии нет, но потенциальных магов очень много.

— Я что, маг?

Эта новость даже вызвала некое воодушевление. Как ни странно, удивление по-прежнему преобладало над страхом.

— Увы, в этом тебе тоже не повезло. Да, ты маг, но, так сказать, лоскутный. — Чуть задумавшись, орк все же подобрал более информативное слово: — Широкопрофильный. У тебя много мелких талантов, но по отдельности они ничего не стоят. И вот тут начинаются хорошие новости.

— А в моей ситуации могут быть хорошие новости?

— Это как посмотреть. Во-первых, выяснилось, что твои слабые таланты сошлись в очень интересное плетение и ты можешь оказаться полезен твоему новому хозяину.

— Я просто счастлив!

— А вот это ты зря. Тебя действительно можно назвать счастливчиком. Из дюжины перешедших портал рабов четверо начисто лишились разума. У троих, сохранивших мозги, оказался неплохой потенциал. Им подкорректировали память и взяли на обучение. Остальным слабым магам стерли все воспоминания и вместе с обезумевшими определили в преобразователи.

От того, каким тоном орк произнес последнее слово, у меня заледенела спина.

— А что со мной?

— С тобой все намного интереснее. Ментальный маг утверждает, что, если залезть в твою память, конфигурация талантов может измениться и сделать тебя абсолютно бесполезным. Ну и что теперь скажешь насчет везения?

— Действительно повезло, — грустно согласился я.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — совершенно серьезно сказал орк. — Теперь немного о твоем будущем. Чтобы ты не наделал ошибок, скажу сразу. Если попробуешь бузить, одного слова хозяина хватит, чтобы сделать тебе очень больно. Бежать тоже бесполезно. Висящий на твоей шее кулон не только может убить тебя в любой момент, но и несет в себе ментальную метку. Любой маг найдет тебя за пару минут. Снять кулон даже не пытайся — смерть будет очень болезненной, то же произойдет и в случае смерти хозяина. Ну, это я сказал, чтобы тебе в голову не лезла совсем уж запредельная дурь. Сейчас твой кулон привязан к Сынку — сыну нашего хозяина, только не вздумай его так называть в глаза. Да и за глаза не стоит.

— Не понял, почему именно к сыну? — Зарождающаяся депрессия все же не до конца убила мое любопытство.

— А вот это правильный вопрос, который подводит нас к твоему будущему. Привязка означает, что, если Йохан вдруг погибнет, ты после этого проживешь только очень неприятные пятнадцать минут. Поверь, если такое случится, ты сам пожалеешь, что минут так много. Согласись, для телохранителя это очень серьезная мотивация.

— Стоп, какой, на фиг, телохранитель?! — все же удалось мне уловить главную мысль в его монологе.

— Если верить магу, то очень хороший.

— Ерунда какая-то. Да из меня боец — как опахало из зубочистки!

— А тебе и не нужно драться. Если маг не ошибся, ты у нас очень способный спец по предугадыванию опасности.

Внезапно на меня нахлынул дикий страх. Повалив стул, я кузнечиком сиганул в угол комнаты. Удержать плед не удалось, поэтому уже в финишной точке прыжка я схватил какую-то тряпку со стола, прикрыв ею свое причинное место.

Орк громко захохотал, даже, скорее, заржал, как конь.

— Вижу, что маг не ошибся.

— Что это было? В чем он не ошибся?

— В том, что, что не будь у тебя нужного нам дара, у нас был бы еще один безмозглый преобразователь. Теперь давай к делу. Что, по-твоему, я хотел сделать?

— Да без понятия! — заорал я, впадая во вполне закономерную истерику. И тут же еще одна волна страха согнала истерику, заставив вжаться в угол комнаты.

— Ладно, не будем торопить события, — хмыкнул орк. — В первый раз я хотел двинуть тебе в морду кулаком. А сейчас намеревался метнуть кинжал.

Увидев оторопь в моих глазах, Лакис снова расхохотался.

— Пока мы будем заниматься твоим размещением, подумай об этом. Чем раньше научишься различать в своем страхе нужную информацию, тем меньше на тебе будет синяков. Теперь давай приоденем тебя, а то противно смотреть на эти убогие конечности.

Орк встал со стула, являя всю мощь своего огромного тела. Он оказался на две головы выше меня и как минимум в полтора раза шире.

Странно, но только после упоминания о необходимости хоть как-то одеться я понял, что нахожусь на вещевом складе. Точнее, это было больше похоже на костюмерную театра. Разнообразие местных стилей бросилось мне в глаза еще сразу после вылета из портала, теперь же оно раскрывалось, так сказать, во всей красе.

С элементарными вещами орк решил не мудрить и быстро подобрал мне нательную рубаху и нечто среднее между трусами и кальсонами. Так же оперативно мы определились с рубашкой и штанами, к которым полагались подтяжки. А вот в плане остального Лакис предоставил мне полную свободу выбора.

Это хоть как-то помогло мне отвлечься от мыслей о своем безнадежном положении. Из обуви мне приглянулись высокие ботинки со шнуровкой, в которые после пояснений орка о местной моде я заправил уже надетые брюки. Неплохо лег на тело расшитый серебристыми нитями черный жилет. Этот выбор почему-то вызвал одобрительное хмыканье орка.

А вот с верхней одеждой вышла заминка. Ну не нравились мне представленные на выбор полукафтаны, куртки и нечто совсем уж запредельное, с фалдами, как у фрака.

Повинуясь какому-то наитию, я начал рыться в груде сваленных вещей, пока не нашел кожаный длиннополый плащ, очень напоминавший любимый наряд ковбоев. Плащик был тяжеловатым, но, во-первых, понравился мне внешне, а во-вторых, оказался очень удобным.

Никогда не носил плащей, но вот приглянулся мне этот пыльный раритет, и все тут.

— Интересно, — добавил орк, перед этим озадаченно выдав рычащую тарабарщину.

Оказывается, это у них такой рыкающий язык, а не проявление звериной натуры. По-русски он говорил лишь с легкой хрипотцой.

— Что интересно?

— Твой выбор. Это плащ законника. Правда, устаревший, но все же…

— И что с того?

— Ну да, — задумчиво хмыкнул орк, — ты же не знаешь. В этот плащ зашиты очень неплохие защитные руны, как и в жилетку.

— Почему же такие полезные вещи валяются в груде барахла?

— Все просто. Скажи, станет кто-то из вашей уголовной братии ходить в куртке с эмблемой полиции? А мы, как ты уже понял, не самые законопослушные граждане нашего города.

— А мне оно надо?

Пару минут подумав, орк все же решительно тряхнул головой:

— Оставь, может случиться, что от такого выбора будет польза для всех. Своих предупредим, так что не тронут, а вот убийцам может показаться, что Сынка охраняет кто-то из законников.

— А сами законники мне не накостыляют?

— Не, не парься, — небрежно махнул рукой орк. — Простым надзирателям плевать на урон чести инспекторов, а сами законники не перейдут грани дозволенного, ведь этот плащ в числе других примария продала на открытых торгах. Там его и купил придурок Валис.

— Почему придурок?

— Да прирезали его в кабацкой драке. За обновку и прирезали.

Что-то мне сразу стало неуютно в этом плащике.

Заметив мои сомнения, орк небрежно махнул рукой:

— Да не заморачивайся ты. Все будет пучком.

Вворачиваемые зеленокожим словечки вызвали еще один вал вопросов:

— Лакис, а откуда ты так хорошо знаешь русский? Тоже какие-то магические штучки?

— Нет, просто много возился с такими, как ты, вот и нахватался. Мы ведь уже больше десяти лет таскаем магиков с вашей стороны, да и ваши книжки почитываю. — Орк внезапно осекся, явно заметив отразившуюся в моих глазах мысль. — Ты, конечно, можешь попытаться как-то влезть в портал обратно, но имей в виду, статистика проходов очень уж нехорошая. При переброске сюда до трети слетают с катушек. Обратно еще круче — крышу сносит почти у всех. Впрочем, вашим делягам мозги наших пленников вообще без надобности, все равно идут на убой.

— Тогда зачем…

— Не лезь не в свои дела, — резко оскалившись, зарычал орк. — Думай лучше о себе.

— Похоже, мне думать вообще вредно, — недовольно проворчал я.

— Правильно, пусть думают другие, в том числе я. А подумать есть о чем. Мне вот интересно, как ты умудрился отыскать одежку законника, причем без малейшей подсказки. Полезный, однако, у тебя набор умений.

— Да что за набор такой? Ты можешь внятно объяснить?!

Орк как-то лениво шагнул ко мне, а затем влепил звонкую оплеуху, от которой меня снесло в угол комнаты, и я на пару секунд потерял сознание.

— За что? — Общение с вполне вежливым собеседником так расслабило меня, что сейчас даже обидно стало.

— Не «за что», а «зачем», — менторским тоном заявил орк, поднимая когтистый палец. — Ты спрашивал о наборе своих умений. Так вот, пока ты можешь не так уж много. Во время первой проверки я вызвал в себе желание убить тебя, подпитав его яростью. Ты почувствовал угрозу, потому что уловил ее сразу несколькими умениями: слабым даром менталиста, интуицией, эмпатией, совсем уж убогими возможностями пророка и чем-то еще, о чем не мог толком рассказать даже очень знающий маг. А вот сейчас я проделал все без малейших эмоций. И пусть боль станет тебе уроком.

— А ты что, тоже маг? — спросил я, выбираясь из вороха вещей и упавших вешалок.

Левая сторона лица еще болела, но ни обиды, ни страха уже не было.

— С чего ты это взял? — удивился орк.

— Да с того, что именно ты здесь передо мной распинаешься, а не специалист.

— Увы, дара у меня нет, но есть большое желание узнавать новое. Вот хозяин и решил, что нет необходимости тратиться на целого магистра. Да и где мы найдем тебе такого, со знанием русского языка? От нашего мага толку не больше, чем от меня. Поэтому обучение будет не теоретическим, а, так сказать, прикладным.

— В смысле?

— Узнаешь, — загадочно улыбнулся орк, опять вызвав у меня дрожь своим оскалом. — И подбери себе что-нибудь на голову, у нас не принято ходить без головного убора.

При этом орк опять хитро посмотрел в мою сторону.

Не принято так не принято. Теперь уже полностью полагаясь на интуицию, я подошел к полкам, заваленным разнообразными головными уборами. Здесь было практически все — от потрепанных треуголок до вполне новых котелков и цилиндров, но мой взгляд привлекла ковбойская шляпа. Не техасский вариант, а тот, который предпочитал Данди по прозвищу Крокодил. Судя по ухмылке орка, я выбрал третий предмет из набора непонятных законников. Надеюсь, мне этот выбор все-таки не выйдет боком.

Критично осмотрев меня, орк еще раз хмыкнул и направился к большому железному шкафу, очень сильно напоминавшему сейф.

Зазвенели ключи, затем скрипнул недостаточно хорошо смазанный замок. Чуть повозившись с содержимым сейфа, орк выудил оттуда нечто компактное и, вернувшись, протянул это мне.

— Что это?

— Последняя деталь из набора законника. Вещь, конечно, дорогая, но лучше всего они работают именно в комплекте.

Предметом аттракциона невиданной щедрости оказались достаточно тонкие кожаные перчатки. Но на этот день экспериментов для меня было и без того достаточно, поэтому перчатки просто отправились в карман плаща.

Мое равнодушие к обновке было подмечено орком.

— Вижу, ты немного подустал. Оно и неудивительно. Идем, определю тебя на постой.

Мои ожидания увидеть за дверью кладовки открытое небо не оправдались. Мы вышли в коридор, затем, поднявшись по лестнице, оказались в еще одном не менее закрытом проходе. Судя по всему, мы находились в каком-то подземелье. Причем стены очень напоминали бетонные. По крайней мере, они имели ровную поверхность без признаков каменной или кирпичной кладки. Круглые плафоны давали ровный мягкий свет. Такое же освещение было и на складе.

Поднявшись на два уровня выше, мы оказались перед решетчатой дверью, за которой сидел охранник. С виду — типичный клошар с улиц Франции конца девятнадцатого века. Но мгновенно выуженное из-под засаленного камзола оружие говорило, что этот бомж очень непрост.

Нечто похожее на кремневый пистоль уставилось на нас срезом ствола очень неслабого калибра. Мой сопровождающий прорычал что-то сердитое, и клошар быстро открыл дверь, хотя и не выказывал при этом даже тени любезности.

Преодолев еще один лестничный пролет, мы оказались в длинном коридоре, по обеим сторонам которого шли двери. В замочных скважинах некоторых из них торчали ключи, наверняка намекая, что за ними есть свободное от жильцов пространство.

Просто тут у них. Судя по словам орка, окружающей обстановке и поведению встреченных мною разумных, торговлей с нашим миром занимаются отнюдь не государственные структуры, а явный криминал.

Подойдя к ближайшей незанятой комнате, орк извлек ключ из замочной скважины и протянул его мне, чем, честно говоря, вызвал сильное удивление.

— Располагайся. Спать пока не ложись, я пришлю кого-нибудь с едой.

В ответ я лишь кивнул и, взяв ключ, вошел в комнату.

Как и следовало ожидать, никаких шикарных апартаментов за дверью не обнаружилось — небольшая комнатка шагов восемь длиной и четыре шириной, кровать у левой стены и стол у правой. Отсутствие окна тоже было ожидаемым. Напротив входной двери вместо окна находилась еще одна дверь. Это был не второй вход, а стенной шкаф с крючками и полками для вещей.

Усталость навалилась с новой силой. Дико захотелось спать, но, помня слова орка, я решил пока только снять верхнюю одежду. Именно в этот момент у меня началось бытовое знакомство с магическим миром.

Как только плащ покинул мои плечи, я почувствовал, что в комнате довольно тепло. Тот же эффект вызвало снятие шляпы. Интересное дело. Вернув плащ на плечи, я ощутил приятную прохладу.

А если так?

Сняв плащ, я вышел в коридор. Там оказалось значительно прохладнее. После теплого помещения по коже, прикрытой лишь тонкой рубахой, пробежался легкий озноб. Но надетый обратно плащ тут же вернул ощущение комфорта.

Я еще не понял, как отношусь к факту перехода в другой мир, но магия мне начинала нравиться. Никогда не любил то время года, когда, выйдя утром на улицу в, казалось бы, слишком тонкой куртке, уже к полудню начинаешь изнывать от жары.

Это в общем-то незначительное открытие словно проткнуло пузырь, которым был окутан мой разум. В душу тут же впились тысячи щупалец страха. Причем не острой паники, а какой-то выматывающей безнадеги. Казалось, что цепочка на шее стала значительно короче и начала меня душить.

В мозг вонзились отодвинутые на задворки сознания мысли о том, что я безумно далеко от дома и при этом нахожусь в статусе раба. Здравый смысл явно взял длительный отпуск, потому что я решительно нахлобучил на голову шляпу и двинулся по коридору.

Почему было выбрано именно это направление? Да без понятия.

Мой разум уподобился несущейся по стремительному потоку щепке, направляя тело по пути, на первый взгляд абсолютно не имеющему никакого смысла. Я сам себе казался сомнамбулой, но при этом, помня урок орка, попробовал прочувствовать свой собственный страх. Он словно расслоился на несколько потоков и уже не забивал чувства, лишая воли и делая слабыми мышцы, но пока еще не нес никакой информации. И все же именно эти мутные волны страха и стали теми струями, которые несли безвольную щепку между камнями по единственно верному пути.

Практически краем сознания я отстраненно наблюдал за происходящими вокруг странностями. Охранник словно по мановению волшебной палочки отворачивается от двери, но если вспомнить, что я пару минут в нерешительности топтался за порогом, все становится вполне логичным. Сидевшая за деревянной стойкой девушка со странным лицом и острыми ушками расчихалась именно в тот момент, когда я пересекал небольшой холл и выходил из помещения.

Как только двери открылись, выпуская меня наружу, прямо перед носом оказались два здоровенных мужика, которых я поначалу спутал с орками, но через секунду стало понятно, что это просто крупные люди. Похоже, тот букет мелких способностей, которые так расхваливал орк, дал осечку.

Или нет?

Застывшие от удивления здоровяки вдруг отскочили в стороны, давая мне возможность пройти, чем я и воспользовался. Горделивую и внешне спокойную походку удалось сохранять буквально несколько секунд, и тут в спину ударила такая волна ярости, что это подействовало не хуже увесистого пинка.

Уже на бегу я понял, что так и не вышел наружу, а просто оказался в подземном зале размером побольше. Своеобразная крытая площадь. Здесь присутствовало несколько десятков человек, но, учитывая ограниченность пространства, казалось, что это целая толпа. Дальше пошли действия на голых инстинктах — если догоняют, нужно убегать. Я с разгону буквально ввинтился в толпу, чем вызвал много возмущения, зато броуновское движение за моей спиной надежно отсекло преследователей.

Метания по коридорам и тоннелям моя память почти не сохранила. В себя я пришел, когда уперся в тупик. На полу валялся разнообразный мусор, и, судя по запаху, этот тупичок не раз предоставлял возможность облегчиться тем, кого тяготили отходы собственной жизнедеятельности. Свет заглядывал сюда только благодаря тому, что потолочный светильник в большом коридоре находился прямо на перекрестке.

По всем канонам жанра именно сейчас за спиной должны обнаружиться бандиты. Робкая надежда на то, что это не так, погасла еще до начала разворота.

Два оборванных заморыша не выглядели особо опасными, но исходящие от них волны угрозы, отражавшиеся в моем сознании вспышками страха, говорили, что первое впечатление более чем обманчиво. Вперед шагнул самый высокий из грабителей, и только после этого я понял, что передо мной, по сути, дети. Судя по интонации, беспризорник задал какой-то вопрос, но смысл пламенной речи юноши оставался для меня загадкой. Не дождавшись ответа, беспризорник начал действовать решительнее. В тусклом свете блеснул клинок стилета.

Ну и что делать?

К подобной жизненной ситуации я вроде бы готовился, изредка, еще в институте, посещая занятия по рукопашному бою. Но что-то мне подсказывало, что приобретенный опыт вряд ли поможет в уличной ножевой драке. Вот когда возникает сожаление, что не попал в армию, хотя вряд ли мне удалось бы вернуться оттуда крутым десантником.

Ладно, не идти же на убой как баран. В конце концов, маг я или нет?

Еще на тренировках сэнсэй подмечал мои незаурядные способности в обороне. Противнику приходилось попотеть, прежде чем просто попасть по мне или взять в захват. Но все похвалы тут же обесценивались, когда мастер, не стесняясь присутствия других учеников, давал оценку моим атакующим умениям.

Мы с беспризорником шагнули друг к другу, словно человек и его отражение в зеркале. Это тоже была одна из фишек, которую я придумал сам, основываясь на прочитанных книгах по психологии. Часть сознания человека практически всегда отвлекается на собственные движения, поэтому ему трудно реагировать на действия, происходящие именно в этот момент. Впрочем, мои ухищрения не особо смутили двигавшегося как тень подростка.

На резкий рывок я отреагировал с запозданием. Хорошо, что вообще успел его заметить. Обманный финт заставил меня отшатнуться, и тут же что-то ткнулось под ребра. По телу прокатилась волна страха, но я уже успел научиться различать обычную человеческую слабость и скрытый паникой пакет информации. И все же момент был упущен. Ответный удар кулаком ушел в пустоту.

Озадаченный моей неубиваемостью, пацан отскочил назад, но тут же вновь атаковал. К этому времени я немного пришел в себя и успел подставить руку. За целостность своей шкурки опасений не было — чудесный плащик уже показал свою полезность не только в качестве носимого кондиционера.

Блок левой рукой тут же перешел в захват. Зафиксировав руку с ножом еще и правой ладонью, я резко дернул беспризорника на себя, а когда тот потерял равновесие, начал мощный разворот.

Тут как в известном анекдоте: батыр был очень сильным и быстрым, но очень легким.

О стену мой соперник шмякнулся по всем канонам, но быстро очухался. Не хуже циркового гимнаста уперся одной ногой в стену, а второй — в меня и резко разогнулся. Этот слегка неуклюжий кульбит закончился очень ловким кувырком. Все, первый раунд завершен. Резко разорвав дистанцию, мы настороженно замерли. В руке второго беспризорника блеснул еще один клинок. Да уж, веселого мало.

Хрупкая пауза так и не взорвалась резкими движениями. Раздавшийся со стороны основного коридора рык буквально заморозил всю троицу.

У меня невольно вырвался облегченный выдох. Этот рык я уже слышал. О своем побеге я успел пожалеть сотню раз, потому что он был огромной глупостью — надеяться на выживание в чужом мире без знания языка и местных реалий мог только идиот.

Пару минут Лакис о чем-то беседовал с беспризорниками, которые оказались довольно ершистыми, но сила была на стороне орка, а значит, за ним и правда. Злобно посмотрев в мою сторону, юные разбойники выскользнули в основной коридор, а Лакис шагнул в тупичок.

— У меня для тебя две новости. Первая — ты меня разозлил.

Резко шагнув ко мне, орк ударил меня кулаком в живот, а затем пнул отшатнувшееся тело ногой. От этого удара меня впечатало в тупиковую стену. Падение было не только болезненным, но и очень неприятным, так как здесь не убирали лет двести.

Все произошло очень быстро. Почувствовать опасность я успел, а вот что-либо сделать — уже нет. Этот факт тоже стоило запомнить. Быстро встать с кучи какой-то мерзости не получалось. Второй удар ногой по ребрам повторил встречу со стеной и соприкосновение с кучей нечистот.

Убивать меня орк явно не собирался, но для профилактики пнул еще пару раз.

— Новость вторая. Ты меня порадовал, — хмыкнул Лакис, помогая мне встать.

— И чем это, интересно? — старясь не показывать кипящей внутри злости, спросил я.

— Ты оказался ценнее, чем мы предполагали. Ну ладно пройти охранника на выходе из Клоповника, но прошмыгнуть мимо Альхи… — Орк довольно загоготал. — Ушастая до сих пор плюется ядом. Ты, перед тем как есть, поглядывай в тарелку. Яду она тебе, конечно, не намешает, а вот жука какого или поносной травки пихнет запросто.

— Количество друзей у меня растет не по дням, а по часам.

— Это ты точно подметил. И вот тебе мой первый дружеский подарок, — подозрительно ласково взял меня под локоток орк и направил в сторону выхода из тупика. — Я-то переживал, что ты весь такой уставший, что не сможешь приступить к тренировкам прямо сейчас, но, оказывается, вон какой живчик нам попался.

— Вообще-то я очень устал.

Моя попытка симулировать слабость дала жалкий результат.

— Не надо скромничать, — расцветая в пугающей улыбке, хлопнул меня по плечу орк.

На выходе из тупика нас ждали четыре человека. Точнее, людьми были только два бандитского вида мужика и тип в расшитом какими-то закорючками балахоне. Не знаю почему, но от вида еще одного спутника орка у меня в голове что-то щелкнуло, и я окончательно поверил, что нахожусь в другом мире. Все, теперь полный набор.

Передо мной, недобро прищурившись, стоял гном. Он воплощал собой классический образ из книг с шикарной бородой, носом-картошкой и маленькими глазками. Картинку немного портил наряд коротышки — шаровары дополнял короткополый кафтан, поверх которого гном нацепил разрисованный рунами стальной нагрудник с ременными креплениями. Словно желая окончательно добить меня, этот низкорослый индивидуум нахлобучил на голову точно такой же, как и у Лакиса, котелок.

Пока я рассматривал спутников орка, мой куратор продолжал разглагольствовать:

— Раз уж ты никак не можешь угомониться, тренировку начнем прямо сейчас. Придется выдергивать ребят из кабака, но они не обидятся. Наоборот, у тебя появится еще больше друзей.

Издевается, скотина. Ну ничего, планета круглая — сочтемся. Или она у них здесь квадратная? Мало ли что возможно в магическом мире.

Подобные пессимистически-астрономические мысли одолевали меня весь путь до той части подземелья, которую Лакис назвал Клоповником.

В холле со стройкой меня встретил наполненный ядом взгляд эльфийки Альхи.

Да уж, не получится у меня стать всеобщим любимцем, но пока это была моя наименьшая проблема.

Присмотревшись внимательнее, я понял, что именно смутило меня в облике эльфийки, — созданный Голливудом образ портили острые зубки и мелкие черты лица. При этом Альха оставалась довольно привлекательной девушкой. Ее одежда тоже озадачивала. Кожаная куртка и красный платок на голове делали эльфийку похожей на комиссаршу. Впечатление портили высокие ботфорты и по-ковбойски подвешенная кобура с огромным пистолем.

Не понял, если она боец, то какое отношение имеет к готовке пищи?

Не дав додумать эту немаловажную мысль, орк толчком направил меня по уже однажды пройденному маршруту. Мы вновь прошли мимо номеров и, спустившись ниже, миновали пост с «клошаром». В этот раз хранитель решетчатой калитки возникать не стал. Постепенно к нашей группе присоединялись новые участники уже начинавшего пугать меня развлечения. В момент, когда мы достигли полигона, наша компания насчитывала полтора десятка разумных. Среди них были в основном люди, но имелись также три гнома и даже один эльф. Уверен, Альха тоже рвалась сюда, и за ее отсутствие следует искренне поблагодарить Лакиса.

В плане нарядов компания представляла собой пестрый карнавал, схожий по стилистике одновременно со стимпанком, ковбойским кантри и двором Людовика Четырнадцатого. Больше всего эта компания напоминала пиратскую вольницу.

То, что это был именно полигон, стало понятно сразу. Все стены череды обширных подвалов несли на себе следы многочисленных боевых столкновений — подпалины, трещины и солидные выбоины. Да и интерьер намекал на имитацию условий городского боя. Под потолком светились массивные шары, но это продолжалось недолго.

Подойдя к стене, Лакис провел рукой по продолговатой панели, и шары погасли, кроме того, который находился у входа. Затем орк что-то прорычал своим спутникам, и они ушли вперед, растворившись в темноте.

— Слушай меня внимательно, — повернулся ко мне орк, — повторять не буду. Твоя задача — пройти до конца дальнего подвала. В каком состоянии ты доползешь до финиша, зависит только от тебя. Парни постараются наставить тебе максимальное количество синяков и украсить подпалинами от учебных молниевиков. Они будут действовать только на расстоянии. Твоя задача — вовремя понять, откуда будут бить, и прикрыться щитом.

Сказав это, орк достал из прихваченной по пути вниз сумки и протянул мне странный предмет, похожий на наруч рыцарского доспеха.

— Это сверху или под рукав?

— Кожа ему не помеха.

Сняв плащ, я натянул наруч и осмотрел его внимательнее. Металлическая трубка охватывала левое предплечье, чуть не доходя до локтя и оставляя свободной кисть. У запястья с внутренней стороны наруча имелась поперечная ручка и несколько кнопок.

После того как я снова надел плащ, орк ухватился одной рукой за скрытый рукавом наруч и начал тыкать когтистым пальцем в кнопки, которые выглядывали из-под моего рукава.

— Так приводишь щит в готовность. — После нажатия первой кнопки рукоять со щелчком выдвинулась на двух тонких штангах. Теперь мои пальцы могли удобно обхватить ее. Лакис продолжил: — Этими кнопками выбираешь режим защиты. Красная — от шаров, болтов и другой летающей дряни, а синяя — от магических разрядов. Затем сжимаешь рукоять, и щит запускается. Отпускаешь — щит гаснет.

— А нельзя, чтобы он защищал и от того и от другого?

— Можно, — честно глядя мне в глаза, заявил орк, — так обычно и делается, но тебе полезней научиться различать угрозу. Если ошибешься, щит тебе не поможет. К тому же я настроил его на маленькие размеры, так что угадывать, куда именно прилетит нежданчик, тоже нужно.

— И за что ты меня так ненавидишь? — без малейшей иронии спросил я.

— Это ты зря, — с такой же серьезной миной ответил орк. — Мы можем вместо тренировок пойти в кабак, но тогда в первом же бою тебя убьют. Но это не самое плохое. Хуже, что с тобой грохнут хозяйского сына. Как думаешь, что после этого будет со мной как с твоим тренером?

— Понятно, — кивнул я, действительно понимая, что все уготованные орком издевательства пойдут мне только на пользу. С тем, что мне теперь здесь жить, нужно пока смириться. Нелепая попытка сбежать остудила мой пыл и вправила мозги.

Теперь нужно лишь ждать и готовиться, готовиться и ждать. Уверен, щелочка на ту сторону должна найтись, что бы там ни говорил о рисках этот зубастый полузверь.

У тех, кто уходил в темноту, в руках в основном были арбалеты, так что я решительно ткнул кнопку физической защиты и сжал выдвижную рукоять. После сжатия кулака две тонкие планки сошлись вместе, и с внешней стороны моего предплечья вспыхнул полупрозрачный диск.

— Ох, — подскочил я от неожиданности и разжал пальцы. Затем еще раз их сжал. В комбинации с сияющим овалом, достигавшим метра в самом широком месте, наруч представлял собой привычный щит. Нечто похожее я видел в одном фантастическом фильме.

— Ты не особо усердствуй, — отвлек меня от созерцания орк. — Заряда в щите мало. Истратишь все в начале маршрута, дальше соберешь на себя все болты и разряды. Так что включай, только когда будешь уверен.

— Постараюсь, — ответил я.

— Ты уж постарайся, — хмыкнул мой куратор, в очередной раз вызвав у меня дикий диссонанс восприятия. Ухмыляющаяся морда орка, разглагольствующего на практически чистом русском, — такое может только присниться, причем в очень плохом сне. — Теперь последнее. — Орк выудил из сумки нечто, похожее на большую бляху, и прицепил мне на грудь.

После нажатия на помятую поверхность бляха начала испускать свет, которого было достаточно, чтобы не споткнуться о препятствие на полу. При этом рассмотреть что-либо дальше пяти метров было невозможно.

— А ничего мощнее нет?

— И так сойдет, — с неприятной небрежностью заявил орк и, развернув меня в направлении полосы препятствий, толкнул вперед.

Не успел я пройти и пяти шагов, как в мою пятую точку внезапно словно воткнули шило. Послышался треск, а в воздухе запахло озоном.

Даже хваленый плащ не помог, хотя не факт, что без него все не было бы намного хуже.

— Что за…

— Это чтобы тебе не пришло в голову рвануть обратно, — не дав мне развить мысль, пояснил орк, сжимая в руках нечто, похожее на короткую учительскую указку. — Добавить?

— Обойдусь, — скрипнув зубами, выдавил я из себя и шагнул вперед.

На каждом шагу хотелось активировать щит, но это желание приходилось сдерживать. Страх навалился на меня душным покрывалом, грозя перерасти в панику. Хотелось заорать и рвануть либо вперед, либо назад. Но я нашел в себе силы не пороть горячку. Ну как нашел…

Стремительный старт был тут же остановлен ударом тупого арбалетного болта в грудь. Особого ущерба он не принес, но все равно больно.

— Да чтоб тебя! — выдохнул я и резко опустился на одноколено. Над головой тут же просвистел еще один болт.

Нет, это было не предвидение, просто захотелось собраться с мыслями и хоть как-то уменьшить размер мишени, которую я в данный момент и представлял.

Так, нужно встряхнуться. Что там говорил этот зеленокожий скот? Попробовать расчленить мой страх на потоки информации от различных магических умений.

Решительно вдохнув, я нажал на красную кнопку на наруче. Я активировал щит, шагнул вперед и… получил в живот арбалетный болт, который без проблем пролетел через магическое поле, защищающее от разрядов молниевика.

Мои соперники скрывались в темноте за грудами ящиков и панелей с бойницами, а я как ходячая новогодняя елка сверкал своим фонарем. Из пяти следующих атак я угадал только две, но правильно подставить щит сумел лишь в одном случае. Еще десяток разрядов магического электрошокера и болезненных ударов тупых болтов довели меня до отчаяния.

Даже не знаю, можно ли назвать стремительный рывок напролом хорошей идеей. За пару секунд я успел собрать на себя с десяток молний и полтора десятка болтов, зато столь жесткий прием выбил из меня не только вопль боли, но и сознание.

Вот, оказывается, почему женщины так часто падают в обморок. Хлоп — и сложная ситуация разрешается сама собой. Эта мысль успела лишь краешком зацепиться за уплывающее сознание и ухнула в черную яму вместе с ним.

Глава 2

Мутная пелена липкого и неприятного сна постепенно рассеивалась, и сквозь него осторожно и как-то даже робко начали проникать крупицы реальности. Состояние было просто отвратительным.

И где же это я так вчера надрался? Неужели опять мини-корпоратив? Именно так начальник нашего отдела называл скоростное заглатывание водки в ближайшем баре. Выпить он любил, но ненавидел делать это в одиночку, так что выбора у нас не было.

Внезапно полудрема лопнула подобно гнилой материи, и на меня холодным водопадом ухнуло осознание реальности.

— Проклятье! — выдохнул я, рывком садясь на кровати.

Голова не кружилась, да и тошноты не было. И все потому, что вчера я попал не на пьянку, а в совсем другое место. Лучше бы надрался до полусмерти с начальником-алкашом.

Разом вспомнилось все — и зеленая морда Лакиса, и побег, и похожая на пытку тренировка на полигоне.

Осмотревшись, я осознал, что нахожусь в выделенной мне комнате. Не камера, и ладно. Кто-то приволок меня в эту конуру и уложил в кровать. Спасибо, что не стали полностью раздевать, хотя ботинки можно было и снять. И особая благодарность за то, что мой новый и уже любимый плащ сейчас находился не на мне, а валялся на полу. Странно, что шляпу бережно положили на стул.

Это у них какая-то традиция в отношении головных уборов или случайность? Нужно узнать.

Упав обратно на кровать, я уставился в потолок.

Жаль, это действительно не сон и бедная Элли уже совсем не в Канзасе.

Несмотря на отнюдь не веселую ситуацию, я нервно хохотнул. Почему-то вспомнилась история об Изумрудном городе. «Друзья» у меня уже есть, осталось найти Гудвина и, взяв его за интересные детали организма, попросить вернуть мою тушку обратно. Даже не стану претендовать на Канзас, родной город тоже подойдет. А для этого необходимо стать сильнее, и способ, который предложил орк, если не оптимальный, то, по крайней мере, единственно доступный.

Теперь нужно хоть как-то привести себя в нормальный вид. Взгляд на плащ показал, что это будет непросто. Вчерашние падения в тупиковом переулке и беготня по полигону оставили на плаще свои следы — начиная с гари и копоти и заканчивая какими-то осклизлыми комками. О том, что это такое, даже думать не хотелось. Ботинки были в чуть лучшем состоянии, но ненамного.

И что теперь делать?

Попытка выйти наружу ни к чему не привела — дверь оказалась заперта.

Ладно, подождем. Надеюсь, в соответствии с китайской поговоркой, скоро мимо меня проплывет не только труп врага, но и Лакис — единственное разумное существо, с которым я могу поговорить по-человечески.

Так оно и случилось.

Мне даже удалось вновь задремать, когда в замочной скважине щелкнуло и в комнату вошел Лакис.

— Ну, как спалось? — с вызывающей неприятные предчувствия лучезарной улыбкой спросил орк.

— Отвратительно.

— Оно и неудивительно. Точно так же ты себя показал на полигоне, — резко посерьезнел мой куратор. — Роман, если так пойдет и дальше, мне влетит, а из тебя сделают овощ. Оно нам надо?

Судя по интонации и выражению лица орка, он явно когда-то имел дело с кем-то из русских иудеев, ну или с одесситом. Думать о том, что случилось с одним из носителей русского языка, обучавших дикого орка правильной речи, не хотелось. Особенно в свете того, что сказал Лакис о преобразователях.

— Я все понял.

— Вижу, что понял, — удовлетворенно кивнул орк. — Для начала давай приведем тебя в порядок и покормим.

Увы, надежда на то, что мне удастся осмотреться, не оправдалась. Орк отвел меня в конец коридора, где располагался примитивный туалет с рядами отверстий в полу. Затем показал еще одно помещение с перегородками у одной стены и вереницей шкафчиков с непонятными значками у другой.

— Это душевая. — Орк ткнул пальцем в сторону кабинок, а затем повернулся к шкафчикам с двумя отдельно закрывающимися отсеками. — Все, что не нужно стирать, складываешь в верхнее отделение. Ключ — от двери твоей комнаты, и номер тот же. Грязное белье и одежду оставляй в нижней части. Там же через какое-то время заберешь уже чистое и отглаженное. Только не пихай туда ничего ценного. Потеряется.

— Так уж потеряется? — хмыкнул я.

— У нас не воруют, — совершенно серьезно ответил орк. — То, что валяется без присмотра, не считается собственностью. Нижняя часть шкафчика открыта для прачки, а значит, для всех. Мы хоть вроде и законопослушная компания, но живем по воровскому кодексу, который не защищает ротозеев. Есть даже такая профессия — толкачи. Пихнет тебя такой, когда ты монеты считаешь, и лови его потом. К тому же предъявить нечего. Что упало, то пропало. Так что нам проще следить за своими вещами, чем постоянно контролировать рабов.

Последнее слово царапнуло слух, особенно учитывая мой статус. И это тоже стоило прояснить.

— А мне как-то нужно по-особому себя вести?

— Нет, рабской татушки на твоем лице нет, так что можешь чувствовать себя свободно, — небрежно махнул рукой орк и тут же с нажимом добавил: — Но не советую забывать, кто ты есть.

Да уж, забудешь тут…

Постаравшись выкинуть из головы неприятные мысли, я посмотрел на плащ, который принес в руках.

— Плащ тоже можно оставить прачке?

— Я что говорил о ценных вещах? — обреченно вздохнул орк. — Тем более плащик у тебя очень удобный. Просто помой его под душем.

Так оно и оказалось.

Раздевшись, я надел плащ на голое тело и вошел в ограниченное двумя перегородками пространство. В стене передо мной имелись два рычага — один вертикальный, другой горизонтальный. Как только вертикальный рычаг под нажимом опустился вниз, на меня сверху полилась вода.

Через десять секунд я снял уже совершенно чистый плащ, который даже тереть не пришлось, и вернулся в душ. Горизонтальный рычаг регулировал температуру, так что помыться удалось во вполне комфортных условиях.

В нижней части закрепленного за мной шкафчика обнаружилось полотенце. Орк увидел мои сомнения и уточнил:

— Вытирайся, это полотенце будет почище халатов ваших хирургов.

Не то чтобы я безоговорочно поверил ему, но выбора все равно не было.

Новое белье осталось в моей комнате, так что пришлось надевать старое. Быстро одевшись, я снял с вбитого в стену крюка плащ, который оказался совершенно сухим. Вшитая в одежду магия тут же окутала меня теплом, что не могло не поднять настроение. Теперь бы еще поесть.

Завтракали мы в кабаке двумя этажами выше. Чтобы попасть в него, пришлось пройти мимо стойки с эльфийкой, которая наградила меня мрачной улыбкой. Да уж, в тарелку действительно нужно поглядывать.

Мне так пока и не удалось определиться со стилистикой этого мира. Одежда на встреченных мною ранее существах, как и на тех, кто сидел в кабаке, поражала своим разнообразием. Хотя, возможно, это субъективное мнение. Присмотревшись в более спокойной обстановке, я понял, что эти наряды только кажутся смешением разных стилей, и для местных одежда окружающих явно не вызывала ощущения карнавала.

Прорычав что-то подошедшей официантке со странным рисунком на правой щеке, Лакис повернулся ко мне:

— После завтрака пойдем на полигон, но для начала держи вот это. — Забравшись в карман сюртука, который сегодня прикрывал его модную жилетку, орк достал потрепанный блокнот в кожаном переплете. — Это мой собственный словарь русского языка. Сейчас он мне уже не нужен, а тебе пригодится. Так что в перерывах между тренировками будешь учиться читать. Дальше все сам. Через пару дней я начну говорить с тобой только на общем языке.

Листы блокнота напоминали пергамент, хотя явно им не являлись, а мысль о простой бумаге отпадала сразу — не та структура. Открыв блокнот где-то посередине, я всмотрелся в содержимое.

На листах крупным почерком были выведены похожие на клинопись значки, а рядом с ними шли слова на русском. В начале блокнота я увидел алфавит из сорока пяти знаков. Часть из них соответствовала буквам русского языка, а часть произносилась с помощью сдвоенных звуков.

Задачка, конечно, непростая, но не думаю, что безнадежная.

— А с другими земными языками ты сталкивался?

— Нет, только с русским. Может, в других городах попадается кто-то еще, но у нас только вы.

— Другие города? — оживился я.

— Так, — решительно хлопнул по столешнице ладонью орк. — Давай ответы на твои вопросы оставим на будущее, когда поймем, что не придется их стирать вместе со всей памятью.

После слов орка любопытство быстро покинуло мою голову, осталась там лишь мрачная тревога.

На завтрак у нас была какая-то каша и горячий напиток. Сегодня о моей безопасности побеспокоился орк и, похоже, совершенно правильно сделал. Понюхав принесенную тарелку, он толкнул ее ко мне, а вот кружка ему не понравилась.

В этот момент в двери кабака заглянула Альха. Орку хватило пары слов, чтобы донести свою мысль до потенциальной отравительницы. Судя по ее гримасе, доводы оказались весомыми.

— Пока она от тебя отстанет, — сказал орк, пододвигая мне свою кружку.

Все хорошо, но это его «пока» мне очень не понравилось.

После обеда мы спустились в подвал, где нас уже поджидала команда тренеров-садистов. Разобрав тренировочное оружие, они ушли в темноту.

— Ну что, бедолага, начнем? — с ехидной улыбкой спросил орк.

Если закрыть глаза — совсем как мой сосед по лестничной клетке, вечно сокрушающийся по поводу, как ему кажется, тяжелой судьбы юного дарования. Впрочем, вспоминая недавние события, не так уж он был не прав.

— Дай мне пару минут.

— Хорошо, — пожал плечами орк, — только терпение парней не бесконечно.

Осмотревшись вокруг, я не увидел ни одного стула и присел прямо на пол. Никогда не занимался медитациями, так что не знаю, как для этого нужно сидеть. Скрутить себя в позу лотоса не получится, так что уподобимся японским самураям или мусульманам.

Встав на колени и присев на пятки, я постарался очистить голову от всех лишних мыслей и эмоций. Честно скажу, получалось плохо, времени на долгую раскачку не было. Начнем со страха. Слова профессора Вельского врезались в память, но до этого момента я не мог их полностью осмыслить.

— Милые мои, — со вздохом сказал старый психиатр, устало глядя на моих родителей. — Отсутствуй у человека такая эмоция, как страх, до момента осознания себя как личности наш вид не дожил бы. Конечно, фобия — это уже значительно хуже, и вас сильно напугали последствиями такого расстройства. Но у фобий есть вполне определенные признаки и симптомы, которые у Романа отсутствуют напрочь.

— Но доцент сказал… — начала мама.

Профессор не дал ей договорить.

— Да, я читал выводы Вити. Он мой ученик и очень способный мальчик, но при этом убежденный агностик. Так что отсутствие осознанных угроз в качестве активатора приступов страха для него является верным признаком фобии. Тогда почему же он не смог определить саму фобию?

Дальше был жаркий спор, в конце которого профессор выгнал родителей и посмотрел мне в глаза:

— Мне жаль, мальчик, что я не могу тебе помочь. Твои реакции явно проходят по осознанному пути и подвергаются анализу, но как это происходит, мне непонятно. Ты будешь и дальше бояться, но знай, что страх не является твоим врагом. Другом он тоже вряд ли станет. Но если даже не сможешь сам разобраться в том, что с тобой происходит, постарайся принять свой страх как данность и на всякий случай прислушивайся к нему, даже если это принесет тебе плохую славу.

Старый профессор оказался прав во всем — на мне прочно повис ярлык труса. Жаль, что ответы на вопросы, поставившие в тупик опытного психиатра, нашлись только теперь. Он считал, что у меня сильно развита интуиция, но даже не подозревал, что это лишь верхушка айсберга.

Медленно вдохнув, я постарался искусственно вызвать чувство страха. Ничего не получалось. Так, а как насчет магии? Орк, конечно, молодец, но неплохо бы проконсультироваться с настоящим магом. Как там говорил магистр Йода? Почувствуй силу? Бред, конечно, но все же…

Осторожно выдохнув до полного опустошения легких, я сделал медленный и мощный вдох, будто старясь поглотить весь мир. Похоже, и здесь сработала интуиция. Казалось, что рядом со мной кто-то открыл баллон с кислородом. Легкие закололо множеством иголок. По мозгу словно пробежал морозный ветерок. На короткое мгновение ко мне пришло великое знание, но тут же исчезло, не оставив после себя ни крохи информации. И все же я откуда-то знал, что ближайшая ко мне угроза исходит именно справа, а не по центру или слева. Не совсем точные указания, но хоть что-то.

Озарение продлилось недолго, и повторный вдох уже не принес никаких результатов. В принципе нечего не изменилось, но пришла уверенность, что у меня получится если не все, то очень многое.

Самостоятельно закрепив на левом предплечье наруч щита, я решительно зашагал в темноту. Угроза справа была так очевидна, что даже не пришлось активировать энергоемкую конструкцию — от довольно медленного болта из тренировочного арбалета я попросту увернулся.

Ощущение эйфории хлестнуло словно бичом, но вместе с разрядом молниевика пришло еще одно чувство с совершенно другой эмоциональной полярностью.

А вот и страх.

Скрипнув зубами от боли, я постарался не упустить момент возникновения паники. Все пошло по накатанной — слабость в ногах, чувство удушья и приступ аритмии, но в этот раз мозг работал намного спокойнее. Страх действительно расслоился. В этой мешанине невозможно было распознать хоть что-то вразумительное, но, по крайней мере, слабость отступила и больше ничто не мешало моим действиям.

Дальше все пошло с переменным успехом — часть атак мне удавалось блокировать щитом, от некоторых получалось увернуться, но остальные тупые болты и ослабленные разряды радостно втыкались в мое бедное тело. Постепенно процент попаданий начал приближаться к сотне, но в этот раз мне, хоть и в полуобморочном состоянии, удалось добраться до финиша.

— Молодчага, — появившись из-за спины, орк хлопнул меня по плечу, чуть не добив этим окончательно. — Еще пара сотен пробежек, и будет из тебя толк.

От такого заявления меня откровенно замутило, хорошо, что завтрак уже успел усвоиться.

Наверное, решив не доводить меня до обморока, орк объявил конец тренировки на сегодня, но смутное чувство беспокойства не позволило мне просто уйти к себе и завалиться спать.

— Лакис, мне нужно поговорить с кем-то из магов.

— Зачем? — удивился орк. — За пару дней теорию не освоить, а на долгое обучение у нас нет времени.

— Но хотя бы основы можно узнать?

Чуть подумав, орк все же согласился:

— Хорошо, я приведу Эливая, но по-русски он знает только пару слов, так что мне придется переводить. К тому же ушастый не самый могущественный маг, да и академию он окончил лишь со средним баллом.

— Это лучше, чем ничего, — не дал я развиться сомнениям орка.

Искать эльфа долго не пришлось, он жил в том же Клоповнике, но в апартаментах для более высокопоставленных членов преступного клана.

— Эливай, — крикнул орк и стукнул в дверь своим тяжелым кулаком.

Дверь быстро открыли, скорее всего, опасаясь за ее целостность.

Появившийся на пороге эльф недовольно заворчал. Зачаточные знания языка позволили мне лишь понять, что маг недоволен и спрашивает, чего от него хотят. В ответ орк прорычал что-то явно матерное, но достаточно убедительное, чтобы нас впустили внутрь.

Просторное жилье эльфа ничем не выдавало того, что здесь обитает маг, — затянутые тканью стены, какие-то светящиеся растения в подвесных кадках и разбросанные по углам подушки. Стульев или диванов в комнате не было, возможно, эльфы не очень большие любители стандартной человеческой мебели.

Эливай тут же подтвердил это предположение, завалившись на ворох подушек. Нас он не приглашал, да и в подобном гостеприимстве не было никакой необходимости. Лакис присел прямо на пол, по-арабски скрестив ноги, я устроился рядом.

Орк и маг обменялись парой фраз, и Лакис повернулся ко мне:

— Спрашивай.

Разговор с эльфом через явно скучающего орка вышел сумбурным, но кое-что мне все же удалось узнать.

Весь этот мир был наполнен огненной магией, которая появилась благодаря драконам. Мой вопрос о драконах просто проигнорировали как несущественный. Зато удалось выяснить, почему в этом мире такой дефицит магов, что их приходится завозить с Земли. Находясь в постоянном окружении огненной энергии, обитатели этого мира постепенно вырабатывают иммунитет к магии. Те же, кто пришел через портал с Земли, не имеют подобной естественной защиты, поэтому впитывают энергию каждой порой своего тела. С непривычки можно и перегореть, но это предусмотрели заботливые рабовладельцы — рабский амулет, оказывается, не только лишает меня свободы, но и защищает от множества угроз этого мира.

Сказанное эльфом, конечно, было очень интересно, но скучающий орк быстро вернул разговор в конструктивное русло, напомнив, что времени у него мало. Так что пришлось быстро расспрашивать о собственных ощущениях во время работы со способностями. Увы, маг действительно оказался не очень подкованным, лишь объяснил, что испытанные мною ощущения — это свойственное всем магам восприятие окружающей нас энергии. К тому же он подтвердил верность моего инстинктивно подобранного метода работы с энергиями посредством дыхания. И тут эльф разочаровал меня — методики позволят лишь сконцентрироваться, а жалкие ошметки магических возможностей от этого будут работать не хуже и не лучше. Оставалось надеяться, что маг ошибается, — мысль о том, что, находясь в магическом мире, я не смогу использовать его преимущества, вызывала глухое раздражение.

Терпение орка иссякло быстрее, чем я ожидал. Услышав о том, что учить меня магии без толку, он тут же свернул разговор и отправил меня ужинать. В этот раз в кабаке я оказался в одиночестве, поэтому очень подозрительно уставился на тарелку с кашей и кружку с горячим напитком. Ну и что делать? Как узнать, что мстительная эльфийка не подсыпала мне ничего этакого? Потратив пару минут на обнюхивание ужина, я все же решил положиться на свои странные умения — никаких опасений вид содержимого тарелки и кружки не вызывал.

То, что с ужином не все в порядке, стало понятно, когда я спустился на уровень Клоповника. Мне стало жарко. Захотелось постоять под прохладными струями душа. Все окончательно встало на свои места, когда я вошел в душевую. На лавочке возле шкафчиков сидела какая-то девушка. Хорошо, что она была одета, потому что вид даже не самой красивой представительницы человеческой расы вызвал у меня дикое желание познакомиться с ней поближе. Радовался я рано, потому что девушка тихонько кашлянула, и из кабинки вышла Альха, чью наготу скрывали лишь клубы пара. Как и следовало ожидать, пар быстро рассеялся.

Фигурка у эльфийки была так себе — на мой вкус, слишком спортивная, да и в плане размера груди она была полной противоположностью Анне Семенович. И все же в этот момент Альха показалась мне самой желанной в обоих мирах. То ли я слишком долго был без женского общества, то ли дело совсем в другом…

Эльфийка с показным изумлением посмотрела на меня, а затем призывно улыбнулась. Не совсем отдавая себе отчет в том, что делаю, я шагнул ближе и попытался обнять Альху. И тут же жесткий удар в грудь отбросил меня на пару метров и повалил на спину.

Когда я снова встал, мой взгляд наткнулся на две неприятные детали — злющие глаза обнаженной эльфийки и кинжал, непонятно откуда появившийся в ее руке. В моем воспаленном мозгу как два сумоиста сцепились первобытные инстинкты: размножения и самосохранения.

От того, чтобы наброситься на эльфийку подобно горилле во время весеннего гона, меня сдержал жуткий холод страха, буквально сковавший позвоночник. Судя по сработавшим умениям, если не удастся сдержать дикое и явно искусственно вызванное влечение, меня сейчас будут тупо убивать, причем под самым благовидным предлогом.

С трудом заставив себя развернуться, я на деревянных ногах дошел до свободной кабинки. Одежда полетела прямо на пол — вещи казенные, пусть берут все, кто не боится столкнуться с жадностью Лакиса. Вывернув до максимума оба рычага, я затрясся под тугими струями обжигающе холодного душа.

Холод остудил мою голову и дал возможность нормально мыслить. Первым возник вопрос, почему не сработали мои пресловутые умения, когда я собственноручно пихал в себя возбуждающую либидо отраву? Скорее всего, потому что ничего опасного со мной не происходило — ну перевозбудился, что тут такого? А вот когда эльфийка собралась нарезать меня мелкими ломтиками, наконец-то пришел страх. Опять же, первый подход к обнаженному телу почему-то не вызвал особых опасений. Так что с даром пророка у меня не фонтан. Лакис прав — тут намешано всего понемногу.

Не знаю, сколько я простоял в кабинке. Судя по тому, как сильно замерз, — немало. Наваждение наконец-то отступило. К тому же вызывали интерес голоса за дверью кабинки. До меня доносилось рычание Лакиса, так что можно выходить, не опасаясь подвоха.

Орк в гневе — не самое приятное зрелище. Если бы меня и без того не колотило от холода, наверняка по коже пробежался бы озноб страха.

Из мало похожего на человеческую речь рычания мне все же удалось понять, что орк обзывает закутанную в простыню эльфийку тупой курицей. Также он пояснил, что именно сделал бы хозяин с ушастой идиоткой за убийство ценного раба, даже если бы имелась сотня свидетелей моего нападения и ее вынужденной самообороны.

Продолжая прислушиваться к ссоре, я быстро оделся, но дойти до двери не смог. Озноб куда-то улетучился, и меня опять бросило в жар. Вот же ушастая зараза! Отравила-таки, гадина.

Увидев, как я ухватился за стену, орк прекратил рычать и бросился ко мне. Сознание куда-то уплыло и вернулось уже в знакомой комнате мага.

— Пей, — сказал Эливай, тыча мне в зубы пробирку с какой-то зеленой гадостью.

Выбора у меня не было, поэтому пришлось пить. Сознание снова померкло, а затем попрощалось со мной уже надолго.

Глава 3

Следующие десять дней катились по накатанной колее. С утра и вечером — тренировки, а между этим — посиделки в кабаке, где я пытался понять хоть что-то из окружающей реальности и разобраться в местном языке. Временами орк выдавал мне крохи знаний, из которых никак не удавалось сложить картину этого мира. Получался лишь своеобразный карандашный набросок. Все усугублялось тем, что мы практически не общались по-русски, используя лишь всеобщий язык, который являлся основным средством межрасового общения. Похоже, Лакис решил, что знание языка для меня намного важнее, чем другая информация. Пока удалось выяснить, что я нахожусь в городе под названием Вадарак-ду. Что это значит, было непонятно, потому что в словаре орка таких слов не было. Мои успехи в освоении языка оставляли желать лучшего, но орк особо не печалился, так как считал, что сотни выученных слов вполне достаточно. Мне же казалось иначе.

Все изменилось на десятый день моего пребывания в этом мире. Прямо с утра орк ввалился в мою комнату и, не дав даже умыться, потащил за собой. Мы опять оказались на вещевом складе, но не задержались в главном помещении, а прошли через несколько комнат и попали в кабинет Лакиса.

Я с интересом осмотрелся. Все стены комнаты были увешаны шкурами, поэтому казалось, что мы находимся в квадратном шатре. Похоже, моему куратору не чужда ностальгия по степным просторам и дикой жизни, несмотря на всю тягу к стильной одежде.

И все же мы не присели просто на шкуры, а заняли два деревянных кресла.

— У нас произошли кое-какие изменения, — по-русски начал Лакис. — Твое обучение придется прекратить. Я рассчитывал на двадцать дней, но духи решили иначе. Завтра вечером хозяин отправляет Сынка на ежегодный раут Торгового союза Вадарак-ду в городской ратуше. Мы думали, что без этого можно обойтись, но кто-то пропихнул его в кандидаты на звание предводителя молодых купцов. Если затворничество и отсутствие на светских вечеринках еще можно объяснить эксцентричной натурой Сынка, то игнорирование подобного события все воспримут как трусость.

Происходящее свалилось на меня так резко, что вызвало легкое ощущение нереальности. Вид разглагольствующего, как профессор философии, орка ситуации не упрощал.

— Как это касается меня? — спросил я, просто чтобы услышать свой голос.

— Напрямую. Ты идешь вместе с группой телохранителей. Вообще-то нагружать тебя лишними знаниями смысла нет, все равно действовать самостоятельно не придется. Но, чтобы ты не глазел по сторонам с открытым ртом, нужно рассказать тебе о нашем мире хоть что-то. Так что спрашивай, надеюсь, у тебя уже есть вопросы. Сразу предупреждаю: болтать с тобой весь день у меня нет никакого желания.

На пару минут я впал в самый настоящий ступор. И с чего, скажите на милость, начинать?

— Кто такие драконы? — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Да уж, умеешь ты задавать вопросы, — хмыкнул орк и поудобнее устроился в кресле. — Наши ученые и маги до сих пор ничего толком о них не поняли. Тебе нужно знать только то, что эти чудовища пришли в наш мир и устроили тут небольшую войну. Ну как небольшую… Они уничтожили все живое на континенте. Точнее, на трех континентах, два из которых после этого ушли под воду. Люди выжили только на трех больших островах и полуострове Исхас — прародине всех орков.

— А что насчет гномов и эльфов?

— Не было тогда никаких гномов и эльфов, да и орков тоже не было. И вообще есть версия, что до Войны драконов наши с тобой миры были едины. Есть сходство в языках и именах. Но это только домыслы, без каких-либо доказательств. В общем, после войны драконы ушли, оставив наш мир загаженным отходами своей деятельности — огненной энергией. Это можно сравнить с последствиями ядерной войны, приключись такая в вашем мире. Только, в отличие от вас, мы научились использовать то, что нас убивало. Но до этого момента прошло больше тысячи лет. За это время люди развились в нечто иное. Полуостров Исхас был частью континента, поэтому те, кто стал орками, быстро привыкли к огненной магии и разбрелись по всей Великой степи, за исключением центральной части. Скалистый остров Гереванд находился близко к зараженному континенту. Его обитатели укрылись в глубине гор, но и это их не спасло от изменений. Они стали гномами. Обитателям плоского как стол острова Ауставия спрятаться было негде, но там росли роскошные леса, которые быстро приспособились к новым условиям. Так появились эльфы и их таули.

— Таули?

— Да, это могучие магические деревья. Она научились поглощать драконью энергию и тем самым очищать от нее окружающее пространство. У эльфов есть еще много чего странного, но перейдем к людям. Меньше всего пострадали те, кто спрятался на острове Итоул. Можно сказать, что им повезло.

Орк замолчал, явно что-то обдумывая, так что мне пришлось его подтолкнуть:

— Мы сейчас на одном из островов?

— Нет, мы на континенте, — тряхнув головой, продолжил орк. — Острова были очень большими, но через тысячу лет после Войны драконов население превысило все разумные пределы. Только на Итоуле жило больше миллиона людей. Встал вопрос о возвращении на континент. К тому моменту люди освоили воздушное пространство…

— Самолеты или дирижабли?

— Ни то ни другое. Сейчас у нас действительно есть дирижабли, но это уже благодаря информации с Земли. Раньше суда с целой связкой шаров передвигались исключительно с помощью магии. На каждом корабле находилось не менее десятка сильных магов. Теперь хватает одного посредственного чародея для контроля алхимического генератора гелия, уменьшающего вес артефактов и паровика.

— А почему не двигатель внутреннего сгорания?

— Потому что бензин и порох взрываются, как только попадают под воздействие драконьей магии. Тела, в которых переправляли ваше оружие, взрывались, как плоды луута.

— В смысле — взрывались?.. — спросил я и тут же понял, что сделал это совершенно напрасно.

— Это тебя не касается, — жестко отрезал орк. — Вернемся к истории. Люди с Итоула сумели связаться с Ауставией и Геревандом, там тоже места оставалось маловато. Так появился Союз народов. Человеческие маги по воздуху перетаскивали переселенцев на континент, гномы строили укрепления против орков, а эльфы высаживали свои таули, которые защищали всех горожан от огненной магии. Все это я рассказываю, чтобы ты не отвлекал других телохранителей тупыми вопросами. Чуть позже выберемся наружу, чтобы ты мог взглянуть на все своими глазами.

— А сейчас мы где?

— На верхних ярусах Нижнего города. Есть еще Верхний город и Крона. Позже сам все поймешь. Скажу только, что гномы при постройке города по привычке зарывались под землю. Скал здесь нет, поэтому они укрепили свои лабиринты составом, который чем-то похож на ваш цемент, но при этом не нравится растениям. Так что корни таули оплетают проходы, не нарушая их целостности. В итоге получается очень надежно и для гномов, и для эльфов. С историей на этом все. Теперь что касается жизни в городе. Важно знать, что городские гномы и эльфы сильно отличаются от своих родичей на островах, как и орки, решившие жить в городе, не похожи на тех, кто обитает в степи.

Ну, в этом я не сомневался, особенно глядя на костюм орка. Казалось, Лакис сошел со страниц стимпанковского романа.

— Это как раз понятно, — решил я уточнить этот нюанс, — непонятно, почему ты одет, как исторический персонаж с Земли.

— То, что мы получали с Земли, местами прижилось, а в чем-то оказалось бесполезным, — зашел издалека Лакис. — Например, ваши компьютеры мгновенно перегорают. Что-то со статическим электричеством и магическими завихрениями. Поначалу казалось, что толку от знаний земной цивилизации нам не будет, но в руки гномам попала парочка ваших художественных книг в стиле стимпанк. Затем они заинтересовались технологиями, от которых ваша цивилизация отказалась как от устаревших. Так мы получили современные дирижабли, паровики, ну и заодно кое-что из моды.

— А что насчет оружия? — осторожно спросил я, боясь, что орк вновь сменит тему.

— Тоже не все так просто, — не особо напрягся Лакис. — Порох в наших условиях слишком неустойчив. Это же касается и других взрывчатых веществ, но и тут коротышки сумели вывернуться. Знаешь, что-то меня утомила болтовня. Давай-ка совместим неприятное с полезным и подберем тебе оружие. Пусть с тобой разбирается наш оружейник.

— Разве рабу положено оружие?

— Такому, как ты, положено. Кулон верности гарантирует, что ты не станешь нападать на хозяина, зато велик шанс, что дополнительный ствол спасет ему жизнь.

Мне оставалось только согласно кивнуть, хотя я вовсе не был уверен в абсолютной надежности подобной гарантии — мало ли отчаянных людей, для которых бесчестье хуже смерти. Вдруг я захочу покончить со всем и утащить за собой рабовладельца, хотя жизнь мне очень дорога. Хотя бесчестие ведь бывает разным…

Как склад Лакиса напоминал костюмерную провинциального театра, так оружейная комната клана была похожа на базу по приему ценных металлов — все аккуратно разложено по стеллажам, но барахолка барахолкой.

Я ожидал, что оружейником окажется гном, но это был человек, высокий и сухой как палка. Мастер Тин встретил нас раздраженным взглядом сильно занятого бездельем человека.

— Чего надо?

Моих познаний местного языка уже хватало для понимания несложного разговора, хотя многое приходилось додумывать.

— Вооружить этого хлюпика, — без реверансов перешел к делу орк.

— Вооружай, — равнодушно пожал плечами оружейник.

— Тин, не зарывайся, — прорычал Лакис, оскалившись.

Судя по реакции оружейника, тот не очень-то испугался, но все же решил не спорить.

— Ну и чего бы хотел получить этот хлюпик?

Неприятная, однако, личность.

— А кто из нас мастер-оружейник? — с невинным видом спросил я, старательно произнося слова непривычной речи.

Орк фыркнул, а мастер Тин недовольно сморщился.

— Так как ты у нас залетный, значит, ни арбалет, ни молниевик тебе не подойдет. Так что остается паромет. — С этими словами оружейник выставил на стол уже знакомый мне пистоль.

При ближайшем рассмотрении стало видно, что, несмотря на сходство форм, это и близко не кремневый пистоль. Вроде все нормально — ствол солидного калибра, изогнутая рукоять и спусковой крючок. Но где тогда пороховая полка и курок с тем самым кремнем? Ну или, на худой конец, боек с капсюлем.

Увидев мое недоумение, мастер устало вздохнул. Он взял пистоль в правую руку, а в левую — круглый шарик. Как только шарик попал в зев ствола, его словно втянуло внутрь. Послушался тихий стук.

— Это пихаешь сюда, — выдавил из себя малоинформативную инструкцию оружейник, — затем направляешь в нужную сторону и нажимаешь скобу.

Закончив свою речь, мастер Тин направил пистоль в сторону большой, во всю стену мишени и нажал на курок.

Я инстинктивно ожидал грохота и клубов дыма, хотя и понимал, что тут не все так просто. Пистоль негромко чихнул. Из ствола вырвалась легкая дымка, а в толстый мат на стене что-то сильно ударило. Причем звук удара был громче, чем выстрел.

— Понял? — спросил у меня оружейник.

— Нет, — абсолютно не стесняясь своего тугоумия, ответил я.

— Тин, у тебя сегодня что, похмелье? — вмешался орк в наш в общем-то тупой диалог.

— Скучно мне, зеленый, — вздохнул оружейник, всем своим видом показывая нежелание продолжать общение с незваными гостями.

— Что, опять проигрался?

В ответ оружейник ощерился и, сплюнув на пол, ушел куда-то за стеллажи с разнообразными железками.

— Ну что ты будешь с ним делать, — перешел на русский орк. — Ладно, сами разберемся. — С видом лектора орк взял в руки пистоль и повернул ко мне боком: — О паромете тебе нужно знать то, что это соединение ваших технологий и нашей магии. Видел, как пуля ушла в ствол? Это из-за магнетической силы гномьих рун. Пока пусковая скоба не нажата, сила тянет железный шарик внутрь. В казеннике ствола еще один ряд рун зажимает пулю в мощный магнитный замок. В паровой камере находится огненный кристалл. Это уже людская магия. Теперь что касается более понятного для тебя. В рукояти, — орк перевернул пистоль и показал рукоять, в торце которой виднелась заглушка с удобным для хвата пальцами винтом, — находится емкость с водой. Следи, чтобы она была постоянно полной. В принципе подойдет любая вода, но лучше взять специальную, оружейную. Все понятно?

— Пока да.

— Хорошо. Теперь дальше. Когда идет нажатие на спусковую скобу, в паровую камеру впрыскивается небольшое количество воды и активируется огненный камень. Он вбирает в себя сырую энергию огня, поэтому использование парометов даже дешевле, чем арбалетов. Итак, в паровую камеру попадает вода, а огненный камень мгновенно превращает ее в пар, причем сразу в перегретый. Получается сильное увеличение объемов газа, который и толкает пулю. Когда пусковая скоба доходит до упора, меняется полярность гномьих рун. Теперь они двигают пулю к выходу вместе с паром. Понятно?

— Более чем, — ответил я, уже гораздо осознаннее рассматривая паромет. — А почему мне не подойдет другое оружие?

— Мастер Тин прав, — сказал орк и самостоятельно взял с полки небольшой жезл, по форме похожий на скалку для раскатки теста. — Арбалет тебе будет неудобно таскать, а к молниевику нужно долго привыкать из-за непривычного хвата.

Сказав это, орк навел скалку на настенную мишень. По разрисованному силуэту человека заплясала красная точка. Затем послышался знакомый треск, и в мишень ударила молния, причем не жалкая искорка, которыми меня гоняли по полигону, а толстый ветвящийся разряд.

— Что ты творишь?! — Из-за стеллажей с воплем выскочил мастер Тин и вырвал молниевик из рук орка. — Кто будет платить за заряд, зеленая ты морда?!

Вопли оружейника спугнули в моей голове какую-то важную мысль, связанную с молниевиком.

— Делай свою работу, и проблем не будет, — прорычал в ответ орк.

— Ладно, вот вам паромет, и валите отсюда.

— Не пойдет, — уперся орк, — пусть парень сам выберет.

— Плевать, пусть выбирает! — вызверился оружейник, но мне было понятно, что он ругается только для виду. Наверняка все ценное надежно припрятано, но все же…

Пока орк и человек высказывали все, что думают друг о друге, я пошел вдоль стеллажей. Судя по тому, что молниевики валялись где попало, ценным в них был только заряд, почему это именно так, нужно спросить у орка.

Внезапно мой взгляд зацепился за знакомые очертания. Это был уже не древний дизайн, а вполне современная пистолетная рукоять. Увы, в коробке находился не земной пистолет, а стандартный паромет, просто более привычной для меня формы. К тому же калибр этого оружия был вдвое меньше, чем у виденных ранее аналогов.

Вернувшись с необычным парометом к спорящим бандитам, я положил его на стол.

— Возьму этот.

— На кой тебе эта дамская пукалка? — удивился орк, и в этом удивлении он был явно солидарен с оружейником.

— Мне так удобнее. Интересно, откуда он взялся?

— Был один чудак из залетных, — снизошел до ответа мастер Тин. — Мастерил чудное оружие. Говорят, он же придумал ревуны…

— Многозарядные крупнокалиберные парометы, — уточнил Лакис.

— Ну да, — кивнул Тин. — Потом в примарии запретили все, что не перезаряжается вручную, и мастер пропал. Остались только вот такие странные пукалки.

— А в чем странность? — спросил я.

— Так посмотри, какой убогий калибр. К тому же магнитные руны на стволе размещены по спирали и зачем-то закручивают пулю.

Я хотел сказать, что это элементарно, но вовремя сдержался. Странно, конечно, что оружейнику неизвестны простейшие законы аэродинамики. Хотя… Принцип пулевого оружия они получили из другого мира, а физика как наука в магическом мире воспринимается, как у нас — та же алхимия. Понятно одно: мое чутье в очередной раз преподнесло мне подарок.

Диссонанс между моими знаниями о современном оружии и тем, что известно местным жителям, помог ухватить мысль, возникшую при взгляде на молниевик. Точнее, на его систему наведения.

— Паромет я беру. Как насчет молниевика?

— А не много ли будет? — насупился оружейник.

— Не много, — прорычал орк, явно теряя последние крохи терпения.

— Скажите, — поспешно вмешался я, стараясь предотвратить очередную вспышку скандала, — у вас нет молниевика размерами поменьше?

— Есть! — почему-то обрадовался Тин и, на пару минут исчезнув за стеллажами, вынес палочку размером с толстый фломастер. — Причем по мощности он почти не уступает большому.

Этот факт и то, с какой радостью оружейник расстается с молниевиком, вызывали подозрение, причем не только у меня.

— И в чем подвох? — сузив глаза, спросил орк. Последнее слово я не понял, но смысл уловить было несложно.

— Ни в чем.

— Тин, — не унимался Лакис. — Поверь мне, если парень облажается, я с радостью разделю с тобой ответственность за его ошибку. Что не так с молниевиком?

— Пробивает, — недовольно проворчал оружейник.

— Как сильно? — уточнил орк.

— Порядочно.

— Ну ты точно идиот! — Лакис явно разозлился. — Выкинь эту гадость подальше.

Это он уже мне, потому что я с интересом вертел молниевик в руках. Странная палочка идеально подходила по размерам, так что следовало уточнить масштаб проблемы:

— А если закрепить его на стволе паромета, пробой достанет до руки?

— Не должен, — ответил оружейник, явно намереваясь сбросить с баланса бракованное имущество. — Сейчас примотаем.

— Приматывать не нужно, — возразил я, — нужно сделать крепление, чтобы… Возникла языковая проблема, так что я повернулся к Лакису и продолжил по-русски: — … чтобы менять положение молниевика относительно ствола. Причем крепление должно быть надежным, а настройка — точной.

Орк повторил мои требования оружейнику, на что тот разразился явно матерной тирадой. Девяносто процентов слов я не понял даже интуитивно. Было ясно, что без денег он ничего дополнительно делать не будет.

— И не надо, — поставил точку в споре орк. — Я знаю, куда пойти с этим делом. Заодно и выглянем наружу.

— А как насчет зарядов к паромету? — влез я в беседу бандитов.

— Нет, — словно плюнул, ответил мастер Тин. — Там нужны обычные шарики, только поменьше.

А вот это вряд ли. Но делиться своими мыслями с оружейником я не собирался, поэтому, рассовав по карманам плаща паромет и молниевик, вышел вслед за порыкивающим от злости орком.

Лакис говорил правду — мы хоть и находились под землей, но не очень глубоко. Продлись мой недавний побег чуть дольше, возможно, удалось бы еще тогда увидеть местное солнце. По пути наверх мы прошли по трем больше похожим на крытые улицы туннелям и пересекли огромную, явно рукотворную пещеру. Во всех этих помещениях бурлила жизнь — по коридорам ходили обитатели подземного мира, а в пещере вообще расположился местный рынок. Я потихоньку начал привыкать к этому миру, и меня уже не тревожили викторианские нарядыушастых, зеленокожих и низкорослых существ.

Мое спокойствие продлилось недолго. Прямо с площади мы перешли на винтовую лестницу. Полсотни ступеней вывели нас к двери, за которой было уже не тусклое магическое освещение, а свет настоящего солнца. Сначала я отметил, что небесное светило ничем не отличалось от земного аналога, и тут у меня закружилась голова. И было от чего.

С того места, где мы находились, открывалась потрясающая панорама. Прямо на пару километров уходила мощенная булыжником улица, по бокам которой вразнобой выстроились двух- и трехэтажные дома с островерхими крышами. В принципе привычная архитектура, да и виды нормальные, если не учитывать странный вид прохожих. Дикий карнавал уже не удивлял, хотя и здесь в глаза бросились несколько личностей в ярко-красных балахонах с вышитыми на них желтыми лепестками пламени.

Спросить об этих чудаках я не успел, потому что, подняв глаза выше, буквально онемел.

Одну часть пронзительно-синего небосвода украшали пушистые облачка и веселое солнце, зато вторая никак не умещалась в моем мировоззрении. Там громоздилась крона огромного дерева. Нет, не так… описать размеры этого растения было невозможно — не было у меня таких ассоциаций. Даже слово «гигантское» не отражало и сотой доли истины.

Лишь минут через пять я смог хоть как-то прийти в себя и начал подмечать детали. У кроны дерева, точнее, целой линии касавшихся друг друга ветвями и уходивших в необозримую даль гигантов, роились какие-то мошки, рассмотреть которых отсюда было невозможно. Зато хорошо были видны огромные шары, парившие на разной высоте. Они были соединены с ветвями деревьев толстыми лианами и тускло светились, что было едва заметно при солнечном свете. Наверняка ночью это выглядит потрясающе.

Из восхищенного ступора меня вывел пронзительный свист и смутно знакомые звуки. С громким перестуком по перекрестку прополз диковинного вида поезд. Он был больше похож на мультяшные аналоги, чем на то, что было в реальной истории Земли. К тому же не было видно никакого дыма, только клубы вырывавшегося в разные стороны пара.

Терпеливо стоящий рядом Лакис увидел, что я пришел в себя.

— Закрой варежку, пошли разбираться с твоими бредовыми оружейными идеями.

Прогулка получилась приятной и очень интересной. Я смотрел на окружающих, а они глазели на меня. Странно, что любопытство прохожих вызывал не зеленокожий гигант, а вполне обычный человек, но, чуть подумав, я вспомнил, что одет в хоть и устаревший, но все же форменный плащ законника.

Кстати…

— Лакис, ты так и не рассказал мне, кто такие законники.

— Ты не спрашивал.

— Протупил.

— Точно, — продемонстрировал клыки в жутковатой улыбке орк. — В общем, законники — это элитные бойцы надзирающих.

— А надзирающие?

— Что-то типа вашей полиции.

— А законники — что-то типа спецназа?

— Нет, спецназ — это штурмовики. Они есть и у приора надзирающих, и у городского примара, по-вашему — мэра. Законники — это скорее религия, а не профессия. Они делают все по Закону, даже если это идет в ущерб им, их друзьям и родственникам.

— Хорошая религия, — искренне сказал я.

— Кому как. Горожанам хорошо, а вот законникам — не всегда. Порой власти разводят их, как детей малых. — Неожиданно орк, придерживая котелок, посмотрел вверх. — О, кстати, ты спрашивал о дирижаблях.

Я тоже посмотрел вверх и увидел, как из-за кроны таули выплывает крошечный на фоне гигантского дерева кораблик. Через пару минут стало понятно, что это в сравнении с деревом он казался маленьким. Приближаясь, дирижабль явственно продемонстрировал свои солидные габариты. Это была явно военная модификация. Вытянутый баллон снизу охватывали стальные пластины, казалось, что наполненная гелием емкость проклюнулась из стального, странно вытянутого бутона. Гондола крепилась к несущему баллону с помощью множества тросов и имела форму гипертрофированного рельса. Из носа, кормы и плоского дна торчали орудийные башни. В корме гудел забранный стальным решетчатым каркасом пропеллер. Еще два поменьше крепились к стальной защите баллона, а несколько совсем уж маленьких были разбросаны по корпусу и помогали небесному кораблю маневрировать.

Вроде все нормально, но в глаза сразу бросалось несоответствие баллона и гондолы. Первое должно быть больше, а второе — значительно меньше, особенно учитывая вес гондолы и защиту оболочки.

— Лакис, что не так с этим аппаратом? — внимательно осматривая дирижабль, обратился я к орку.

— Что не так? Вроде все нормально.

— Баллон с газом должен быть значительно больше. Там ведь не водород?

— Да заправлять дирижабли водородом у нас стал бы только самоубийца! Там магически усиленная смесь гелия и нирила, — с явной гордостью за свой мир улыбнулся орк. — Малыш, ты забыл, что у нас повсюду магия. Во-первых, эта смесь легче водорода, во-вторых, не боится огня.

— Тогда зачем такая защита?

— Ну, газ все-таки, и он должен находиться в баллоне, а не утекать через дыры.

— Ладно, допустим, — мотнул я головой, чтобы утрясти полученную информацию. — Тогда другой вопрос: на корме пропеллер питается от паровика. Это понятно. А те, что на баллоне и маневровые, тоже магические?

— Нет, все намного проще и дешевле. Они электрические. На грубые генераторы и электромоторы магическая энергия почти не действует.

— Тогда почему я не видел под землей электрического освещения?

— Зачем? — удивленно пожал плечам орк. — Освещение и обогрев работают напрямую от сырой энергии огня и практически ничего не стоят.

— Значит, для светильников и того же молниевика нужно кое-что другое? — спросил я, чувствуя, что затрагиваю скользкую тему.

Похоже, о том же подумал и орк. Видно было, как он что-то для себя решал, а потом все же ответил:

— Свет и тепло можно получать напрямую из окружающего мира. Именно поэтому на дирижаблях стоят паровые машины, а паромет дешевле молниевика. Все остальное, начиная с заряда для молниевика и заканчивая силами, которыми пользуются целители, нуждается в энергии, которую может выработать только живое и разумное существо. В общем, — лицо орка стало жестче, хотя, казалось бы, уже некуда, — если окажешься бесполезным, будешь приносить доход клану в качестве безмозглого преобразователя огненного эфира в чистую энергию.

Под взглядом орка мне стало неуютно, так что я сразу сменил тему, тем более другие вопросы меня тоже интересовали:

— А тот луч, с помощью которого ты наводил молниевик, работает от очищенной энергии?

— Нет, — вновь вернув на лицо благодушное выражение, ответил Лакис. — Там стоят световой кристалл и собирающая призма. Ты ведь хочешь использовать молниевик как прицельное устройство?

— Да, есть такая мысль.

— Интересная мысль, но глупая. Паромет вообще не прицельное оружие, на расстоянии больше пятидесяти метров шарик летит куда захочет. На больших дистанциях арбалет куда лучше, ну или, на крайний случай, стоит использовать средний паромет. Но как у вас говорят: хозяин — барин. Кстати, мы почти пришли.

Сказав это, орк свернул в улочку, и через пару минут мы подошли к массивному квадратному зданию. Над ведущей вниз лестницей висела доска с изображением скрещенных кинжала и пистоля-паромета.

Ну вот, теперь все правильно — за прилавком в полутемном помещении нас ждал низенький, бородатый и седой как лунь гном.

— Привет, Лакис, — явно обрадовался появлению орка гном.

— Привет, Гурум, — так же доброжелательно поздоровался орк. — Вот, привел к тебе одного затейника. Хочет превратить нормальный паромет непонятно во что.

— Очень хорошо, — еще больше оживился мастер. — И что требуется юному фантазеру от старого гнома?

Всеобщий язык явно был чужим для гнома, так что и он, и орк старались говорить просто и медленно, поэтому никаких проблем с пониманием у меня не возникло. Высказываться было сложнее.

— Вот, нужно прицепить это к паромету, — сказал я, вытягивая из карманов плаща паромет и молниевик.

Оба предмета вызвали интерес гнома. Сначала он взялся за паромет.

— Интересная конструкция. Закрученный шарик полетит лучше, но ненамного.

— А если остроносая пуля? — подтолкнул я гнома к правильному решению, причем использовал русское слово. Что самое странное, мастер сразу понял, в чем дело.

— Пуля? Вполне может быть. Хорошо, я сделаю. Сколько нужно пуль?

— Ну…

— Сотню, чтобы с запасом, — вмешался в разговор орк.

— Хорошо, — кивнул гном и взялся за молниевик. Минут пять он рассматривал артефакт, а затем хмыкнул: — Тоже нестандартная компоновка. Вы знаете, что он пробивает?

— Да, но я надеялся, что если закрепить его на паромете, то это не так страшно.

— В общем-то да, если залить рукоять соком рурха. Но как вы собираетесь стрелять из самого молниевика?

— Если честно… — замялся я, подбирая слова.

— Он хочет с его помощью целиться. Поэтому сделай крепление с настройками, — помог мне Лакис.

— Понятно, — кивнул гном и, казалось, напрочь забыл о нас, явно продумывая будущую конструкцию.

— Гурум, — позвал орк.

— А? Да, приходите завтра к вечеру.

— Нужно раньше, — не согласился Лакис. — Хотя бы к полудню.

— Хорошо, но это будет стоить на пять солей больше.

— Согласен. И еще сделай ему кобуру. — Повернувшись ко мне, орк спросил: — Куда тебе будет удобнее — на бедро или за спину?

Хотелось, конечно, наплечную, но, судя по длине оружия, орк прав, что даже не предложил этот вариант. Ладно, раз уж выбрал такой прикид, буду становиться настоящим ковбоем.

— На бедро.

— На бедро под правую руку, — уточнил орк для гнома. — Сколько за все?

— Три гульда и семь солей.

С местными деньгами и их названием я еще не был знаком, поэтому просто догадался, что это монеты разного номинала. В подтверждение моих размышлений орк по очереди выудил из кармана жилетки четыре крупные желтые, явно золотые монеты.

— На сдачу купи Тарику сладких луутов. Только проследи, чтобы съел сразу, а то опять устроит переполох на женской половине дома.

Оба старых знакомца засмеялись, явно имея в виду какую-то веселую историю.

А я вспомнил слова орка, сравнивающего взрывающихся после перехода через портал людей с плодами луута. Похоже, юный гном воспользовался этим свойством перезрелого плода в своих по-детски жестоких забавах.

Попрощавшись с мастером, мы вышли на улицу.

— Куда теперь? — спросил я по-русски, на что орк ответил на всеобщем:

— Обратно. Оружие мы подготовили, теперь займемся твоей психикой. — Увидев, как я напрягся, орк расхохотался. — Не переживай. Мы будем сбрасывать напряжение, чтобы завтра ты думал только о работе, а не о красивых бабах, которых на рауте будет очень много.

Судя по тому, что орк вновь расхохотался, выглядел я крайне смущенно. Мне, в общем-то, стеснительность не свойственна, но все равно такая простота в интимных вопросах как-то напрягала.

На обратном пути мы попали в некую зону очень приятных запахов. Пахло какими-то булочками и пирожными. Я с детства был большим сладкоежкой, поэтому буквально затащил орка в небольшую кафешку-пекарню. Следующие пятнадцать минут Лакис с равнодушным видом ковырялся в пирожном, дожидаясь конца моего обжорства.

Затем он, уже не давая отклониться в сторону, потащил меня в бандитский кабак, где заказал гору всякого мяса, большой кувшин какой-то выпивки и, косясь на меня, с заговорщицким видом пошептался с официанткой. Больше всего напрягало, что официантка отнюдь не блистала красотой.

К счастью, все прошло просто и весело. Для начала мы хорошенько приняли на грудь какого-то сладкого вина, явно не виноградного, а фруктового. Затем орк чуть не испортил веселье, предложив пригласить Альху. Я даже поперхнулся выпивкой. К счастью, это была шутка. Через пару минут к нам присоединилась эльфийка, которая, в отличие от той же Альхи, обладала более соблазнительными формами и вызывала интерес даже без приворотного зелья.

Благодаря приятному застолью с практически ставшим родным Лакисом и симпатичной эльфийкой мне действительно удалось расслабиться, несмотря на то что всеобщий она знала еще хуже меня. Еще через пару часов Лакис оставил нас вдвоем.

Глава 4

По ощущениям, утро было томным и явно поздним, зато совершенно не болела голова, да и в теле бурлила энергия. Хорошее у них тут делают вино.

Эльфийка, имя которой я так и не удосужился узнать, тихо посапывала у меня на плече. Спящей она была еще симпатичнее.

В общем, день удался. Точнее, только утро, потому что продолжение было не таким уж приятным. Когда в дверь увесисто стукнуло, я понял, что такой же удар, но парой секунд ранее и стал причиной моего пробуждения.

Пришлось вставать и открывать дверь.

— Ну и горазд ты спать, — хохотнул орк, входя в комнату. Он посмотрел на сонно моргающую эльфийку. Затем, притворно понизив голос, спросил: — Вымотала она тебя? Только не договаривайся о второй встрече. Больше вы не увидитесь.

— Почему? — Мне даже стало как-то обидно.

— Не нужно это тебе, — уверенно сказал орк. — Я специально вызвал ее из нижних ярусов Кроны. Там у них с этим делом все намного проще, да и связи с городом слабые. Не забывай, ты охраняешь своего хозяина и должен быть неуязвим для дальних заходов через друзей и любовниц. Захочешь развлечься еще, обращайся ко мне. Найду другую милашку, не хуже этой.

Заявление орка напрочь испортило радость от прекрасной ночи, но возразить мне было нечего. У раба не может быть своего мнения, как и собственных привязанностей. Цепочка на шее вновь начала душить.

Чтобы смыть с себя пот и неприятные мысли, я отправился в душ. Минут через пять дверка кабинки тихо скрипнула, и меня сзади обняли маленькие ручки. Сразу стало легче. Эльфийка побыла со мной еще немного и исчезла, словно растворившись в теплых струях воды, оставив после себя запах травы и согретых солнцем листьев с тончайшими нотками каких-то цветочных ароматов.

Грусть ушла. Нужно жить дальше, а там будет видно. Бесполезно биться в глухую стену, но, если найдется хоть маленькая щель, я ее точно не пропущу.

Сразу после обеда мы направились в лавку-мастерскую. Увидев заказчиков, гном с улыбкой выложил на прилавок паромет, который после переделки еще больше напоминал земной аналог. Рядом легла сумочка для пуль, которую было удобно крепить к поясу. Стволы паромета и молниевика были закрыты общим кожухом, а рукоять залита чем-то похожим на резину.

Оружие удобно легло в ладонь и сразу добавило мне уверенности в себе. Вытянув руку, я прицелился в стену. На деревянной поверхности задрожала красная точка. Жаль, что молниевик будет работать только как лазерный прицел. Также на корпусе имелись два колесика для настройки положения молниевика и предохранитель, хотя непонятно, зачем он вообще нужен.

— А можно пострелять? — спросил я у гнома.

— Разумеется, — кивнул мастер. — Многие оставляют мне на ремонт свое оружие, а потом, конечно, хотят проверить, все ли в порядке.

— Вот не наговаривай на других, — фыркнул орк. — Ты сам их заставляешь проверять.

Гном хохотнул в ответ и повел нас вглубь своих мастерских.

Чтобы добраться до тира, пришлось спуститься на два уровня. Особыми размерами стрельбище не впечатляло — небольшая комнатка с двумя тоннелями. Один покороче, приблизительно на двадцать метров, а второй как минимум метров на шестьдесят. В конце обоих тоннелей горели магические светильники, освещая ростовую мишень с примитивным изображением орка. Скосив взгляд на Лакиса, я увидел ехидную улыбку.

Ладно, перейдем к делу.

Вспоминая действия мастера Тина, я достал из уже прицепленной к поясу сумки остроносую пулю и поднес ее задник к стволу паромета. Какая-то сила буквально вырвала стальной цилиндрик у меня из пальцев. Затем послышался тихий стук.

В армии я не служил, но как пользоваться оружием, знал, и довольно неплохо. Дело в том, что военной кафедрой в нашем институте руководил грамотный неравнодушный полковник в запасе. Он не только гонял нас по плацу и полосе препятствий, но и водил в городской тир. А еще вывозил на тактические занятия в загородном стрелковом клубе, но этот бонус предоставлялся только самым способным и заинтересованным. В тире я, конечно, не поражал всех своим умением, но точно не был позорищем.

Интересно, а как здесь определяют точность попадания? Ни установки для движения мишеней, ни оптики рядом не наблюдалось. Впрочем, чего тут думать, сейчас узнаем.

Следуя всем канонам, я прицелился и мягко потянул спусковой крючок, удерживая красную точку псевдолазерного прицела на середине груди нарисованного орка.

М-да, туговато — местное оружие пока далеко от совершенства. Надавив сильнее, я услышал звук, похожий на чихание. Внезапно где-то в районе правой ключицы мишени вспыхнуло и начало медленно таять красноватое пятнышко, в то время как точка прицела оставалась на середине груди.

Оригинальный тут тир. Так, теперь два выстрела для контроля. Результат примерно тот же.

Подкрутив колесики на паромете, я выстрелил еще раз.

Лучше, но не идеально.

Еще одна настройка наконец-то привела к сносному результату. Как по мне, паромет имел неплохую кучность, особенно для такого диковинного оружия. Тут же захотелось усложнить задачу, и я перешел к другому стрелковому тоннелю.

— Черт! — Прицелившись, я стразу опустил паромет. Рассмотреть красную точку на далекой мишени было невозможно, придется целиться вдоль ствола и примитивной мушки.

— Дай-ка его мне, — подал голос гном.

Вид у мастера был озадаченный, а вот орк явно задумался. Что-то мне подсказывало, что скоро у Лакиса появится точно такое же оружие.

Что-то подкрутив в паромете похожим на шило инструментом, гном отдал оружие обратно.

— Попробуй.

Прицелившись, я с радостью увидел на далекой мишени красное пятнышко.

Чуда не произошло, и разброс получился изрядным, но все же мне удалось попасть в силуэт орка три раза из пяти. Судя по выражению лица Лакиса, это было серьезным достижением.

Чтобы развеять вызванное манипуляциями гнома опасение, я вернулся к первому тоннелю. Опасения оказались напрасными — мастер был знатоком своего дела, и пятнышко прицела на близкой мишени имело приемлемые размеры.

— Теперь попробуй молниевик, — прогудел за спиной гном.

А вот это сюрприз.

Уже без подсказки мастера я перевел казавшийся мне совершенно бесполезным предохранитель в нижнее положение и нажал на курок. Вылетевшая из моего оружия молния хоть и извивалась, как змея, но ударила точно в обозначенное красной точкой место.

— Круто!

— Только не забывай, что твой молниевик рассчитан на пять зарядов, и один ты уже истратил, — не преминул подметить орк. — Хозяин, конечно, не станет экономить на охране сына, но с Тином будешь договариваться сам.

Да, это довод. Поэтому лучше переведем предохранитель в режим паромета. Сделав еще с десяток выстрелов, я решил, что этого достаточно, по крайней мере на сегодня.

Когда мы поднялись наверх, гном выложил на стойку кобуру с целой системой ременных креплений. Через пару минут с помощью орка и гнома мне удалось прицепить ее к поясу и закрепить на бедре. Странное, конечно, ощущение, но рукоять паромета находилась в удобном месте, да и само оружие выходило из кобуры достаточно свободно. Процесс чуть тормозила длина паромета, но это дело привычки. К тому же теперь застегивать плащ придется только в мирной обстановке, иначе до кобуры не доберешься.

— Ну что, теперь пойдем знакомиться с твоим хозяином? — сверившись с извлеченными из жилетного кармана часами, заявил Лакис. Моя кислая гримаса не ускользнула от его внимания. — Не морщись. Понимаю, что непривычно быть рабом. Для начала лучше всего изображать незнание языка и отвечать односложно. Так не придется величать Йохана хозяином. Да и вообще лучше помалкивай и отвечай кивками.

Гном промолчал, но при этом сочувственно покивал головой, за что я ему был искренне благодарен.

В этот раз мы не стали возвращаться в район Дымки, где располагался Клоповник, а направились прямо к главной усадьбе Корнута Ламеха. Впрочем, так его называли лишь те, кто имел дело с уважаемым купцом и промышленником, входившим в сотню богатейших дельцов города. А вот жителям ночного Вадарак-ду он был известен как Гарпун. Все это орк рассказал, пока мы неспешно двигались вдоль улицы Оружейников.

Не увидев уважительной реакции на кличку его босса, Лакис добавил историю об охотниках на миранов. Оказывается, плавать по местным морям и океанам стал бы только самоубийца, потому что под воздействием драконьей магии там развелось множество совсем уж запредельно жутких тварей. Охотники на миранов хоть и не страдали суицидальными наклонностями, но нормальными их тоже не назовешь. Они спускались к воде на малых дирижаблях и, загарпунив мирана — рыбину, похожую на помесь крокодила с акулой, уходили на высоту.

Самыми отмороженными считались гарпунеры, которые висели в специальной люльке под днищем гондолы и выцеливали всплывавших к поверхности воды миранов.

Вот после этого рассказа я действительно проникся уважением к Гарпуну, особенно увидев, как передернуло орка, рассказавшего, что однажды он видел мирана не в виде вкуснейшего стейка, а вживую. Даже находясь на разделочном столе, после пяти часов перелета с засевшим во внутренностях гарпуном, семиметровая тварь умудрилась откусить руку одному из мясников.

Выйдя на перекресток, мы дождались следующего аналога трамвая и практически на ходу запрыгнули в медленно движущийся открытый вагончик.

Постепенно угловатые дома района Дымки сменились плотно сбитыми, похожими друг на друга как близнецы трехэтажками Песочницы.

На одном из перекрестков квартала мы оплатили проезд и сошли на мостовую, а паровозик с тремя открытыми вагонами попыхтел дальше.

— Давай еще немного пройдемся, — сказал орк, переходя на прогулочный шаг. — Заодно разомнемся и поговорим.

— Можно задавать вопросы? — ухватился я за предложение.

— Попробуй, — ответил орк.

— Кто охотится за Сынком?

— Что я говорил тебе об осторожности? — нахмурился Лакис.

— Извини, — тут же исправился я. — Кому так не угодил Йохан?

— Дело тут довольно темное. Непонятно, каким боком, но Гарпун оказался как-то виноват в смерти единственной дочери советника бывшего примара. Политика у нас — не самое безопасное занятие, поэтому девчонка воспитывалась в соседнем городе и едва успела перебраться к отошедшему от дел отцу, как тут же погибла. Как и где это произошло, непонятно, но Севир Гадан выставил Гарпуна крайним и объявил, что угробит его любым доступным способом. Но при этом сначала заставит пережить смерть сына. Вот такие у нас дела творятся, — довольно искренне вздохнул орк. — Ладно, Гарпун замазан в крови по макушку. В свое время нам пришлось вырезать людей и гномов кварталами. А вот Сынка жалко, пацан хоть и балованный, но вроде не зазнается. Впрочем, сам увидишь.

— И насколько опасен этот Севир?

— У него есть золото, много золота, а это значит, что рано или поздно Сынка достанут. Ты здесь для того, чтобы это случилось как можно позже.

— А если самого Севира…

— Это как раз то, что тебя не касается, — довольно грубо оборвал меня орк. — Все, дальше будет лучше, если ты станешь меньше говорить и больше слушать. Мы пришли.

Я ожидал, что местный олигарх будет жить в элитном квартале, но Гарпун рассудил иначе. Стоявшие плотно, как воины в фаланге, дома Песочницы внезапно расступились, и улица вывела нас к широкому парку. Метров через триста опять шли плотные застройки спального района, а на открытом пространстве расположился большой особняк в окружении какой-то несерьезной ограды. Судя по рассказам Лакиса, Гарпун был калачом более чем тертым, так что невысокий забор в виде стальной виноградной лозы наверняка только выглядел несерьезным. Либо поместье семейства Ламех охраняла репутация его главы. Скорее всего, и то и другое.

На воротах стояли два здоровенных орка в городских костюмах. Зеленокожие почему-то очень недовольно посмотрели на Лакиса, и на территорию особняка мы проходили под их пристальными взглядами, которые я буквально чувствовал спиной.

— Если не секрет, что ты не поделил со своими родичами? — тихо спросил я, когда мы отдалились от ворот на приличное расстояние.

— Родичами?! — не особо стесняясь, прорычал орк. — Дохлый вырых им родич!

Вспышка орка погасла так же быстро, как и разгорелась. Настороженно посмотрев на меня, он все же снизошел до объяснения:

— Они принадлежат клану Трех Клыков, а я родился в клане Серой Куницы. Меня клановая вражда уже не касается, но все равно терпеть не могу их мерзкие рожи. — Заметив, что из меня буквально лезет следующий вопрос, он свирепо добавил: — Что я тебе говорил о пользе молчания?

— Понял, — проворчал я, и дальше мы пошли молча.

Лакис, конечно, не повел меня к парадному входу во дворец местного мафиози, направившись по посыпанной гравием дорожке к правому крылу пятиэтажного особняка.

Свернув за пристройку, мы оказались на хозяйственном дворе с техническими постройками. Между домом и рядами каких-то кустов находились огородные грядки.

Из одного отдельно стоящего строения доносилось кудахтанье, а в открытых воротах второго виднелась передняя часть конструкции на странно больших колесах. Это явно был местный автомобиль — или паромобиль, если верить словам Лакиса о непредсказуемом поведении бензина в этом мире.

Лакис повел меня к самому большому из хозяйственных зданий, которое оказалось общежитием для слуг. Сквозь весь длинный дом шел коридор с дверьми в отдельные комнаты. Посредине находилось большое помещение с обеденными столами, там расположилась очень колоритная компания. В торце длинного стола сидел крупного сложения человек с испещренным татуировками лицом и бритой головой. Уверен, на скрытом одеждой теле представлена целая галерея картин, как у японских бандитов. Узоры на лице человека были похожи на письменность майя, хотя, конечно, ими не являлись. В квадратах на щеках угадывались стилистические изображения кого-то из кошачьих и орла. На лбу был выбит еще какой-то иероглиф. Две темные полосы шли от бровей через нос и губы и заканчивались завитушками на подбородке. Образ завершала кожаная куртка с меховым воротником. На столе лежала похожая на мою шляпа.

С правой стороны от ходячей картины сидел не менее экстравагантный персонаж. Было понятно, что это орк, но какой-то неправильный. Во-первых, он явно не впечатлял ростом. Не удивлюсь, если парень окажется ниже меня. Жесткие волосы орка были скатаны в дреды и стянуты в пучок на макушке. Он был одет в коричневый полукафтан, а на столе рядом с котелком лежал самый настоящий цилиндр. Впрочем, куда еще можно спрятать похожий на спутанные провода волосяной пук?

Третьим в этой компании был гном со стандартной бородой и лохматой шевелюрой, явно никогда не знавшей гребня. И вообще он выглядел как-то несолидно. Красная рубаха навыпуск, кожаная жилетка и высокие сапоги делали из него эдакого укороченного цыгана.

Дав мне рассмотреть присутствующих, а им — посверлить меня хмурыми взглядами, Лакис перешел к знакомству:

— Народ, знакомьтесь, это Ром. — На мою попытку уточнить, что меня вообще-то зовут Романом, он лишь выразительно сузил глаза и продолжил теперь уже по-русски: — Ром, хочу представить тебе телохранителей наследника семьи Ламех. Куам по прозвищу Миран. Ортох по прозвищу Чужой. А это лохматое недоразумение можешь называть Рычагом.

— Почему это недоразумение? — неожиданно для меня на ломанном русском ответил гном. — А в зубы?

Орк тут же продемонстрировал то, на что покусился гном, во всем белоснежно-хищном великолепии. Похоже, у него наблюдалась перманентная дружба со всеми гномами.

— Ирта где-то ходит, поэтому познакомитесь позже. Проводи меня и обживайся. Твоя комната вот эта. — Он ткнул когтем в ближайшую дверь справа.

На выходе из здания Лакис еще раз предупредил меня:

— Больше слушай и меньше болтай, особенно в присутствии Рычага. В принципе он парень безобидный, но язык у него вообще без костей. В сторону Мирана даже не дыши лишний раз. У него не все в порядке с головой.

— Тоже небось гарпунер?

— Да, они с хозяином работали на одном дирижабле. В отличие от остальных, рабского кулона у него нет. С приемышами проблем не должно быть.

— Приемыши?

— Ирта и Чужой — родственники. Она сбежала с братом-калекой, когда его хотели отдать на съедение твирам.

— Кому?

— Ездовым ящерам орков, — чуть подумав, все же сформулировал объяснение Лакис.

— А как калека попал в телохранители?

— Это для орков он калека, — хмыкнул Лакис. — Если понадобится, Чужой, несмотря на рост, порвет тебя как Мурзик грелку.

— Тузик, — автоматически поправил я.

— Что?

— Мурзик — это кошка.

На моей памяти, он впервые ошибся в русских поговорках.

— Пусть будет кошка, — отмахнулся орк. — И еще, совсем забыл сказать. Насчет воровства ты помнишь, но лучше вообще ничего не бери в руки без разрешения, особенно оружие. Важнее другое — по нашему кодексу нельзя прятать часть общей добычи, но, если добыча не является целью, все, что найдешь или снимешь с убитого тобой соперника, можешь забрать себе. Нужно уточнять, куда все это следует нести?

— Тебе, — со вздохом сказал я. — А разве рабам положена добыча?

— И даже премия. У нас рабы — это не собственность хозяина, а, так сказать, пожизненные работники с плавающей зарплатой, точнее премиями. С теми, кто добросовестно делает свое дело, обращаются, как со свободными горожанами. Легче стало?

— Не очень, — копируя жест орка, отмахнулся я. — Еще вопрос. Откуда Рычаг знает русский язык?

— Один из ваших помогал гномам доводить до ума паромобили. Это было, когда Рычаг еще под стол бегал.

— Ты же говорил, что вы занимаетесь торговлей с моим миром всего десять лет.

— Так это мы. Раньше работали люди примара, но потом посчитали, что лотерея с четвертью шанса стать умалишенным — это как-то неэтично.

— А у Гарпуна, похоже, с этикой проблем нет? — проворчал я, понимая, что вопрос, по сути, риторический.

На этом разговор был окончен, и орк, хлопнув меня по плечу, удалился.

Возвращаясь обратно, я услышал женский голос, что-то каркающий на орочьем наречии. Воображение тут же нарисовало эдакую зеленокожую образину.

Ан нет, в комнате отдыха меня ждал сюрприз. С клокочущей хрипотцой Ирта что-то внушала братцу, который покорно выслушивал нотации сестры.

Вид оркской женщины откровенно впечатлял. Во-первых, она была довольно симпатичной. Даже перекатывающиеся под скорее смуглой, чем зеленой кожей мышцы не портили картину. В отличие от орков-мужчин лицом Ирта напоминала скорее арабку, чем негритянку. Тонкие черты дополняли пронзительные серые глаза под скрученными в дреды волосами, которые она носила свободными прядями.

Во время разговора орчанка временами демонстрировала острые, но при этом аккуратные зубки. В общем, на Ирту смотреть было приятно, хотя, как и эльфийка Альха, она находилась вне рамок моих предпочтений.

Компания никак не отреагировала на мое появление и продолжала игнорировать еще пару минут. Решив не форсировать события, я молча удалился в свою комнату и, сняв шляпу и отстегнув кобуру с пистолетом, прямо в плаще бухнулся на кровать. Спать не хотелось, но, несмотря на это, минут через пять навалилась дрема, которую безжалостно согнал Рычаг.

— Вставай, а то проспишь все на свете, — смешивая слова русского и всеобщего языков, практически проорал гном.

— А можно потише? — недовольно проворчал я, вставая и чувствуя неприятные ощущения от сна в одежде.

— Нельзя, уже вечер. Пришла пора Сынку развлекаться, а нам — работать.

— Вечер? — спросил я и, услышав недовольное урчание живота, понял, что полностью с ним солидарен.

Возмущение моего организма нашло живой отклик и у гнома.

— Не бойся, пожрать мы тебе оставили. Заодно выслушаешь наставления от старшого.

В комнате отдыха находилась вся компания. Судя по грязной посуде на столе, они уже успели подкрепиться. Найдя взглядом единственную нетронутую тарелку с какой-то кашей, я молча сел и взялся за ложку.

— Слушай внимательно, — посмотрев на меня, сказал Миран на всеобщем, — повторять не буду. Если что непонятно, переспросишь у Рычага.

В принципе я понимал практически все. Словарный запас самого Мирана обширностью не отличался. И все же удивляло то, что, зная едва ли четверть произносимых слов, я не испытывал проблем с пониманием общего смысла. Раньше подобными талантами я похвастаться не мог. Похоже, этот мир действительно раскрыл во мне нечто потаенное.

Если с пониманием проблем не было, то с внятной формулировкой мыслей на чужом языке все обстояло значительно хуже. Скорее всего, все мои речи на всеобщем местными воспринимались как ораторские потуги чукчи в центре Москвы. Так что я просто кивнул.

Глава телохранителей перешел к делу:

— Сынку все же придется появиться на людях. Поэтому нас ждет веселенький вечер. Внимательно смотрим по сторонам и не тупим. — Нахмурив татуированное лицо, Миран повернулся к продолжающему улыбаться Рычагу: — Зубы спрячь. Тебя это касается в первую очередь. Кто позавчера отлучился за булкой и проморгал стрелка? Если бы не Ирта, лежали бы мы все под метром земли на Свалке.

— Ну, не все, — продолжая скалиться, ответил гном. — У тебя удавки на шее нет.

— Ошибаешься, — практически прорычал Миран. — Гарпун не простит смерти сына даже мне.

Интересно, удавкой гном назвал рабский кулон? Это что, все, кроме татуированного, так сказать, мои братья по несчастью? Ну и еще сестра.

Покосившись на орчанку, я наткнулся на холодный взгляд. Да уж, такая зарежет и не поморщится. Что-то мне не везет на женщин в этом мире. Хотя воспоминания о прошедшей ночи все же скрашивали мрачную действительность.

— Хватит болтать! — как самый настоящий орк, прорычал Миран. — Шутить станешь в могиле, а сейчас слушаем внимательно. Вы останетесь с паровозом, и не для того, чтобы ковырять в носу. Хорошенько поглядывайте по сторонам. Внутрь пойдем я и новичок. Возле Сынка постоянно будет находиться Племяш.

Судя по тому, как синхронно сморщились не только гном, но и орки, таинственный Племяш — еще та заноза.

— Кто поцапается с Племяшом, будет иметь дело со мной лично! — тут же отреагировал на эту пантомиму бывший гарпунер. — Уроды порченые! Совсем расслабились? Жить надоело?! Всё, на выход. Рычаг, разжуй все новичку.

С этими словами Миран подошел к стоявшему у окна столику и начал вооружаться. А арсенал у него был впечатляющим. Два больше похожих на сабли кинжала он закрепил на спине, а в руки взял нечто, похожее на укороченную пищаль с тремя стволами. С оглядкой на мои новые знания было понятно, что это средняя версия паромета. Похоже, гарпунер не очень доверял малым калибрам. Боюсь даже показывать ему свой пистолет.

Орки парометы явно не жаловали и загрузились холодным оружием. Брат повесил на себя уменьшенную копию османского ятагана. Кстати, у орков, охранявших ворота, были аналоги как минимум вдвое длиннее и тяжелее. Основным оружием Чужого являлись рассованные практически в каждую складку сюрикены, ну или нечто, очень похожее на японские метательные звезды.

У Ирты главным оружием служила трехгранная рапира, а для дистанционного боя имелись метательные ножи на перевязи.

Как и следовало ожидать, Рычаг вооружился наиболее продвинуто. К трехствольному среднему паромету он добавил еще два малых, без затей заткнутых за широкий пояс его цыганского наряда. Из холодного оружия у него имелся небольшой, похожий на томагавк топорик. Вместе с вооружением внимание привлекал его головной убор. Вечно всклокоченную шевелюру теперь скрывала практически полная копия шлема первых земных летчиков. Только вместо широких ветровых очков на лбу красовались стимпанковские гоглы с какой-то хитрой начинкой.

Покосившись на Мирана, гном на ломаном русском языке начал пересказывать мне суть речи командира. Останавливать его я не стал. Мало ли, вдруг мое воображение и интуиция слишком вольно обошлись с переводом. К тому же вспомнились слова Лакиса об осторожности.

Наконец-то закончив со всеми приготовлениями, наша компания покинула дом для слуг и вышла на задний двор особняка.

Небо над городом потемнело, хотя до появления звезд было еще далеко. Зато разгорелись «пришвартованные» к таули огромные шары. Они действительно выглядели потрясающе. Такое впечатление, что какой-то кудесник наловил во вселенной целый рой лун и на время привязал своих пленников у крон огромных дерев.

Заметив мой шок, Рычаг ткнул меня кулаком под ребра:

— Ты что, никогда не видел йоллов?

— Это йоллы?

— Да, захлопни рот, и пошли. Не доводи Мирана, как бы потом жалеть не пришлось.

Покосившись на выходящего из помещения начальника охраны, Рычаг тут же направился к сараю, в котором я ранее заметил переднюю часть самодвижущейся машины.

Ага, похоже, он не только телохранитель, но и водитель. Любопытство тут же толкнуло меня за гномом, когда остальные лениво дожидались, пока им подадут экипаж к крыльцу.

Изяществом дизайна паровоз, честно говоря, не впечатлял. Почему паровоз? Потому что слово, обозначавшее этот агрегат, на всеобщем языке составлялось из двух частей: «пар» и «везти». Тогда как для наименования городского парового трамвая использовали слова «пар» и «тянуть». Ну а название дирижабля при мне использовал только Лакис и делал это по-русски. Другие называли воздушный корабль паролетом.

Итак, вернемся к паровозу, который, чтобы не путаться, я решил мысленно называть паромобилем. Больше всего он напоминал старый советский автобус ЗИЛ-8, из которого Глеб Жеглов по-ковбойски палил по бандитам. Впрочем, сравнение очень приблизительное. Чего только стоили его колеса, достойные даже бронетранспортера!

Диковинного вида двигатель не прикрывался капотом. А салон был разделен на три части: кабину водителя, комфортабельную часть для важных персон и, так сказать, грузопассажирскую — с двумя продольными лавками.

Я тут же мысленно забил себе место рядом с водителем.

Мои ожидания о долгом разогреве пара не оправдались. Гном забрался в кабину и дернул за рычаг. Сразу стало понятно, откуда у него эта кличка. Большой рычаг был настоящим произведением искусства. Металлическую поверхность покрывали руны и даже золотая инкрустация, а в набалдашник были вставлены каменья. Дорогая, наверное, штука. Как до сих пор не сперли?

Действия гнома тут же вызвали реакцию внутри двигателя. Пыхнув паром, полумагический агрегат загудел. Гном кивком пригласил меня занять место рядом с собой.

Едва я успел присесть на мягкую подушку сиденья, как гном еще раз дернул антикварный рычаг. Из множества отверстий двигателя ударили струи пара. Сарай тут же заволокло туманом, из которого, как в театре, и выкатился наш паромобиль.

Нужно попросить Рычага дать порулить, только очень осторожно — сразу бросилось в глаза, что для поворота здесь нужно вертеть рулем, как штурвалом на корабле. Это вам не чувствительный руль современной земной машины — нужна привычка.

— Поехали! — радостно заявил гномий Гагарин.

Паровоз резво подкатил к крыльцу дома для слуг. Миран с оркской семейкой полезли в заднее отделение. Затем мы подъехали к черному ходу особняка.

Минут через пять на крыльце появились два парня. Кто есть кто в спускающейся парочке, было понятно сразу. Разницу в статусе молодых людей выдавало как поведение, так и то, как на них смотрели слуги и сидящий рядом со мной гном.

На первый взгляд Йохан Ламех казался вполне нормальным парнем. Выходной светло-коричневый сюртук, запахивающийся на правую сторону, выглядел дорого, но без кичливости, как и тот, кто его носил. На голове Сынка ровно сидел котелок. А вот его компаньон был одет совсем по-другому. Его сюртук был расшит золотистыми нитями, котелок залихватски заломлен набок. На губах Племяша играла ироничная улыбка, но от меня не укрылась безнадега в глазах уставшего от жизни человека.

— Йохан, смотри, — хохотнул Племяш, — это твоя новая игрушка, надеюсь, не самая бесполезная. И чего, интересно, он вырядился в законника? Эй, прорицатель, ты хоть знаешь, во что одет?

— Пауль, хватит доставать людей, — прервал родича Йохан. Остановившись у дверцы в комфортабельную часть паромобиля, он заглянул в кабину: — Тебя как зовут? Ты меня понимаешь? — Юноша старался говорить медленно, четко произнося каждое слово.

— Да, понимаю, — ответил я. — Меня зовут Ром.

— А там как звали? — с намеком спросил Сынок.

— Роман.

— Роман, перебирайся к нам. Хочу с тобой поговорить.

Спорить я не стал и выбрался из кабины. В центральном отделении паромобиля было значительно уютнее. Два мягких диванчика стояли друг напротив друга, а между ними находилась намертво прикрепленная к полу тумбочка с тремя рядами выдвижных ящичков.

Племяш тут же достал себе бутылку с залитым сургучом горлышком и пару бокалов.

— Ему тоже налей, — сказал Йохан, но все же вопросительно посмотрел на меня.

— Лучше не надо, — возразил я. — Не знаю, как повлияет выпивка на мой дар.

— Ладно, — пожал плечами Йохан, взял в руки протянутый другом бокал. — Как тебе у нас?

— Пока не понял, — честно ответил я. — Непривычно.

— Расскажи про свой мир.

Вот и решай, что можно говорить этому мажору, а о чем лучше умолчать. Правда, запретов по этому поводу от Лакиса не поступало, хотя и разрешений — тоже. Что ж, выдадим максимально безопасный ответ:

— Я плохо говорю на всеобщем. Вы мало что поймете. Может, позже, когда научусь говорить получше.

Внезапно взгляд Сынка стал колючим, но через мгновение на его лицо вновь вернулась благодушная улыбка.

— Хорошо, позже так позже. — Утратив ко мне всякий интерес, Йохан повернулся к Племяшу: — Пауль, перестань кривляться, мы ведь не на каторгу едем.

— А куда? — недобро сузив глаза, тут же завелся Племяш. — Опять за мной начнут гоняться всякие сердобольные мамаши. Будь моя воля, мы бы сейчас ехали не в городскую ратушу, а в нежный дом…

Постепенно я начал терять нить разговора двух молодых богачей. Они общались с использованием сложных, пока неизвестных мне слов, а затем вообще перешли на какой-тоспецифический сленг, так что не помогала даже моя интуиция. Впрочем, возможно, родичи местного мафиозного босса как раз использовали правильную речь, а меня изначально учили, так сказать, «ботать по фене».

Вывод один — нужно срочно исправлять положение. Если придется жить в этом мире, то лучше делать это в среде нормальных разумных, а не на городском дне.

Записывать при «работодателях» я не решился, поэтому просто запоминал самые сложные слова.

Занявшись лингвистическими изысканиями, я пропустил детали поездки и очнулся только тогда, когда паромобиль остановился, опять окутавшись клубами пара. Не самая удобная ситуация в плане защиты потенциальной жертвы киллеров. Смотри-ка, я уже начал думать как заправский телохранитель.

Похоже, эта мысль не давала покоя не только мне, потому что в открывшуюся дверь полез Миран. И выглядел он устрашающе, поигрывая зажатым в руке кинжалом.

Неужели мое приключение закончится прямо здесь и мы с Сынком синхронно уйдем в неведомые дали? Моя рука дернулась к паромету, но лишь дернулась. Страха не было вообще, а своим новым умениям я уже научился доверять.

— Руку, — без реверансов потребовал бывший гарпунер.

Судя по реакции Йохана, он был хорошо знаком с характером старого соратника своего отца, поэтому безропотно протянул левую руку.

Миран коротко ткнул в запястье своего подопечного кончиком кинжала и, отобрав у Племяша недопитый бокал, подставил его под скупые капли крови. Дальше его поведение стало еще более странным. Сунув бокал мне под нос, бывший гарпунер коротко приказал:

— Пей.

— Еще чего, — напрягся я. — Зачем это?

Татуированное лицо исказила злая судорога, но, судя по всему, он решил, что будет проще все объяснить, чем силой вливать в меня смешанную с алкоголем кровь.

— Кровь — это носитель ауры. Маг сказал, что так ты сможешь чувствовать Сынка на расстоянии.

Судя по тому, как Йохан поморщился, неофициальное прозвище при нем упоминал только Миран.

Не то чтобы я поверил этому не совсем нормальному мужику, но спорить было явно небезопасно. К тому же в бокале было грамм сто явно крепкого алкоголя и всего пара капель чужой крови. Быстро проглотив содержимое, я почувствовал теплую волну, пробежавшую по пищеводу и мягко разошедшуюся по желудку. А неплохие напитки употребляют местные богатеи.

После принятой внутрь крови Сынка ничего особо не изменилось. Только чуть ударило в голову от алкоголя. Наградив меня свирепым взглядом, Миран выбрался наружу. Я последовал за ним. Последним экипаж покинул Племяш, дурашливо подталкивая Сынка.

Пар уже давно осел, и я увидел огромный двор, на котором в хаотичном порядке были расставлены паромобили различных моделей. Хотя какие там модели! Никакого стандарта. Описать все разнообразие дизайна было трудно. Один даже откровенно напоминал катафалк начала двадцатого века. Хотелось бы посмотреть, кто разъезжает в таком готическом экипаже.

— Остаешься с паровозом, — скомандовал Миран сидящему за рулем гному и двинулся вперед. За ним последовали оба франта, а семейка орков заняла места на флангах. Мне оставалось лишь прикрыть тыл.

Так, начинаем работать, пока меня не угробили вместе с этой гоп-компанией. Прислушавшись к своему состоянию, я ощутил лишь любопытство и дрожь перед неизвестным. Страха не было, но не факт, что это гарантирует нам безопасность.

Наш паромобиль припарковался у одной из стен какого-то здания, так что оставалось пройти метров двадцать до угла и через небольшую калитку в опутанной густыми побегами какого-то ползучего растения ограде выйти на ярко освещенное пространство.

Все вокруг заливал свет магических ламп, заставлявших вечернее небо завистливо тускнеть. К тому же сейчас мы находились гораздо ближе к стволам таули, здесь их тень была значительно глубже.

В отличие от нашего транспорта, паромобили других гостей сначала останавливались перед огромным крыльцом с широкой лестницей, а уже затем уезжали на парковку. Похоже, наши действия — это один из финтов Мирана.

Пройдя вдоль фронтальной стены здания, мы подошли к крыльцу и остановились. Дальше пошли только Сынок и Племяш, а мы с Мираном свернули ближе к стене и прошли в дверь, спрятанную за аккуратно подрезанными кустами.

Миран явно был здесь не в первый раз и уверенно шел по коридорам. В итоге мы оказались в помещении для слуг. С одной стороны стояли ряды стандартных шкафчиков, а с другой расположились столики и диваны для отдыха прислуги, в данный момент не занятой обслуживанием гостей. Сейчас здесь никого не было. Оно и неудивительно, при такой-то нагрузке.

Судя по всему, от бального зала нас отделяла только стена, за которой вперемешку с обрывками музыки словно гудел огромный рой пчел.

— Чужой, — тут же развалившись на диване, обратился Миран к орку, — сбегай к своим и принеси чего-нибудь пожрать.

Ирта последовала примеру командира и плюхнулась на диван, явно не возражая против использования своего брата в качестве посыльного. Я выделяться не стал и облюбовал себе мягкое кресло у столика.

Жаль, что говорливый гном остался у машины. Судя по нарочито холодным лицам человека и орчанки, рассчитывать на общение не стоит.

Минут через пять появился орк с подносом, на котором громоздились разнообразные деликатесы и стопка тарелок.

Набрав себе самых оригинальных на вид закусок, я вернулся в кресло.

Так, что тут у нас? Это явно что-то рыбное, а это очень похоже на мясные котлеты. Очень вкусные. Только почему они зеленые? А вот красноватые кубики, несомненно, имели растительное происхождение. Кулинарные исследования и тяжесть в животе немного утомили меня и погрузили в легкую дрему.

Внезапно страх хлестанул по мне, словно плетка. Затрясло от озноба, и на коже выступил пот. Так страшно мне не было никогда в жизни. Но что, как, откуда?!

Миран мгновенно заметил изменения в моем состоянии.

— Что случилось?

— Не знаю, — забормотал я, скрючившись в кресле.

Боли не было, только страх. Я чувствовал себя пассажиром несущегося под откос поезда — знаю, что впереди гибель, но ничего поделать не могу, потому что в вагоне просто не предусмотрен стоп-кран. Даже выпрыгнуть не получится. Судорожно вздохнув, я ощутил прилив сил. Так, еще раз. С трудом проломив корку паники, я все же сумел сделать медленный и очень глубокий вдох. Казалось, энергия забурлила в легких и ударила в голову. Страх начал расслаиваться. Нет, он никуда не ушел, но стал каким-то упорядоченным и больше не мешал думать и двигаться.

— Сынку грозит опасность.

Мирану явно не понравилось, что я не назвал Йохана хозяином, но он решил оставить разборки на потом.

— Какая?

— Да откуда я знаю! — Ситуация начинала меня злить.

Злость — это хорошо. Стало еще легче.

— Тебе нужно оказаться рядом с ним. Может, поймешь, что и как, — принял решение Миран.

— Вот уж не думаю.

На мое ворчание бывший гарпунер обратил внимание не больше, чем на жужжание мухи. Он ухватил меня за руку и поволок к двери. Замявшись у выхода в зал, Миран начал действовать. Он буквально содрал с меня плащ и шляпу. Кобуру с пистолетом я снял сам.

Второй жертвой произвола бывшего гарпунера стал пытавшийся прошмыгнуть мимо нас лакей с подносом. Блюдо с закусками Миран передал мне и так же грубо начал раздевать беднягу.

Мне казалось, что все это сон, особенно когда в чужой ливрее и с неудобным подносом в руках я шагнул в огромный, ярко освещенный зал.

Зарождавшуюся панику перед пестрой толпой немного погасило полетевшее вслед напутствие старшего телохранителя:

— Маг сказал, что ты сможешь найти его, когда захочешь.

Ну и как мне это сделать, если даже удержать норовящий грохнуться на пол поднос с какими-то закусками кажется тяжелейшей задачей? Ну что, интуиция, вывози, родимая.

Задав себе вопрос о том, где может быть мой подопечный, я практически наобум нырнул в толпу. Абсолютно бредовый способ поведения в критической ситуации, ведь никакого явственного отклика не было, лишь догадка. Но другой альтернативы не имелось даже в теории.

Действовать нужно быстро, ведь от этого зависит и моя жизнь.

Еще раз убедив себя в том, что это всего лишь сон, я с наглой веселостью начал лавировать между ярко одетыми людьми и не совсем людьми.

Легкие уколы беспокойства, практически незаметные за пеленой расслоенного страха, заставили меня обратить внимание на слуг, отличавшихся от других особо крепким телосложением. Эти ребята быстро вычислили во мне самозванца и медленно, но уверенно начали обходить со всех сторон. К счастью, за минуту до того, как меня взяли в клещи, впереди показалась компания Йохана. Кроме Племяша в ней были две девушки приятной наружности в платьях с пышным подолом и довольно откровенным декольте. Девушка в голубом платье буквально гипнотизировала Сынка, а его родич заигрывал со скромняжкой, явно не привыкшей носить такой откровенный наряд.

Меня вновь обдало холодом, что заставило ускорить шаг. Взвинтили темп и мои преследователи. Вокруг нас удивленно загудели гости. Этот звук отвлек Пауля от скромняжки. Увидев меня, он шагнул навстречу.

— Все нормально, — сказал он настигшим меня слугам. — Это наш человек.

Заступничество мажора не особо подействовало, и в меня вцепились очень крепкие руки.

— Ты что творишь, идиот? — прошипел Пауль. Значение последнего слова я додумал и наверняка не ошибся.

— Опасность.

Что еще можно ответить в такой ситуации?

— Кто? — Злость на лице Пауля сменилась беспокойством.

Находясь в непосредственной близости от объекта защиты, я тут же понял, что угроза исходит от дамы в голубом.

— Она.

Услышав меня, Пауль растерянно шагнул к парочке молодых людей, которые не отрывали глаз друг от друга.

И только произнеся обвинение, я наконец-то смог сконцентрироваться. Как только мой взгляд коснулся губ незнакомки, оторваться было уже невозможно. Казалось, я смотрю на бутон ядовитого цветка. Информации не было вообще — только догадки, но я почему-то не сомневался, что поцелуй незнакомки станет для Йохана последним. А что касается меня, то обидно будет умереть от поцелуя, особенно если целуют не тебя.

Словно прочитав мои мысли, незнакомка вонзила свой взгляд уже в меня. Одновременно с этим она шагнула к Йохану и положила ладонь на его затылок. Парень же в этот момент глупо улыбался и ничего не делал.

— Не дай поцеловать! — абсолютно растеряв словарный запас, на ломаном всеобщем крикнул я.

Мой голос наконец-то смахнул с Пауля нерешительность и обнажил его действенную натуру.

Следующий его шаг стал намного стремительнее предыдущего, а затем был жесткий удар ногой в бок красавицы. Хрупкое тело тут же отбросило в сторону. Красотка попыталась зацепиться за Йохана, но Пауль успел ухватить его за одежду с другой стороны. Незнакомка упала на пол и немного проехалась по хорошо начищенному паркету.

Она резво извернулась и встала на четвереньки. Миленькое лицо исказилось, а под красивыми и смертельно опасными губками блеснули клыки.

— Шираза, — дружно выдохнули все вокруг.

Незнакомка подобралась для прыжка, но прыгнуть ей не дали. С трех сторон ударили тонкие молнии, заставив хрупкое тело забиться в конвульсиях. Затем два крепыша в ливреях придавили девушку к полу. Она невероятно быстро пришла в себя и попыталась укусить за руку одного из охранников. Второй недолго думая двинул ей здоровенным кулаком в висок. Тело незнакомки обмякло.

Грубо, конечно. Лично я не стал бы поднимать руку на такую обаяшку… лучше расстрелять издалека, желательно используя пулемет с очень длинной лентой.

Ширазу, что бы это слово ни значило, куда-то уволокли. Меня тоже потащили к одному из боковых выходов. Пауль и выглядевший пришибленным Йохан двинулись следом.

Страх отступил полностью, что позволило мне вольно дышать и думать. На его место тут же пришло любопытство, потому что в этом зале было очень много интересного.

Сразу в глаза бросалась некая дифференциация по одежде. Причем расслоение шло не только между представителями разных рас, было и внутреннее разделение. Часть гномов одевалась в куцые пиджачки, фраки и сюртуки. Они довольно коротко стригли бороды и щеголяли залихватски закрученными усами. Другая часть подземных жителей имела окладистые, порой заплетенные в косицы бороды и носила нечто, похожее на индийский шервани — пиджак до колен и ниже.

Эльфы тоже разделились — одни одевались в изящные, искусного пошива кафтаны из тонкой ткани, а другие рядились в просторные одежды из воздушного материала. Причем эти наряды были практически одинаковыми у обоих полов представителей ушастой расы. Орков в зале было мало, и все они одевались в привычные для местных жителей городские наряды.

Только один раз на моем пути показался орк, похожий на африканского царька на приеме у английской королевы. Начнем с того, что только у этого зеленокожего здоровяка имелся головной убор. Точнее, некая конструкция из его собственных волос, палочек и перьев. У остальных на головах ничего не было. Я уже знал, что в этом мире распространены привычные мне традиции в плане ношения головных уборов в помещениях. К тому же торс орка оказался обнаженным, нижнюю часть его тела прикрывала странная юбка. Ни ее, ни удивительную бляху на широком поясе рассмотреть не удалось, потому что меня пихнули в дверь и поволокли по коридорам.

Транспортировка моего тела проходила таким образом, что мне практически не приходилось работать ногами. Этот сумбурный путь вполне ожидаемо закончился в подвале. Там нас с внезапно озверевшей девушкой распихали по разным камерам.

Хоть за это спасибо.

Осмотрев узилище, я с поразительным спокойствием, не снимая ливреи, улегся на топчан и уснул. Страха не было вообще, что меня откровенно радовало.

ГЛАВА 5

Поспать мне дали практически до утра. Временами я просыпался от криков, но, ничего не разобрав в приглушаемом толстыми стенами бормотании, вновь проваливался в сон.

Мой черед настал лишь на рассвете. Это я определил по косым лучам солнца, заглянувшим под крону таули, которая накрывала богатый квартал.

Через скрипнувшие двери меня втолкнули в небольшую комнатку. Алые лучи пронзали запыленное стекло. Пройдя между прутьями решетки, они упирались в грубый деревянный стол, за которым меня ждал законник. Понять это было несложно — он был одет практически так же, как и я. Ну не сейчас, конечно, а когда попал в загребущие лапы горе-модельера Лакиса.

Сухие и жесткие, словно вырезанные из дерева черты подтянутого человека чуть смягчали пронзительные голубые глаза. Они смотрели на меня из-под шляпы, которую инспектор не снял даже в помещении. В руках законник вертел еще одну шляпу, мало чем отличающуюся от его собственной. Свой головной убор я узнал сразу. В отличие от моих вещей, шляпа и плащ законника были черного цвета и имели более стильный вид, но эта разница меня скорее радовала, чем огорчала.

— Ты смелый или глупый? — старательно произнося слова на всеобщем, медленно спросил инспектор.

— Всего понемногу, — ответил я и присел на табурет перед столом. Страха по-прежнему не было.

— Действительно, — фыркнул законник.

Он на секунду замер и внимательнее посмотрел мне в глаза. Инспектор не сделал ни единого угрожающего жеста, но меня словно обдало холодным воздухом опасения. Мне с трудом удалось усидеть на табурете. И дело не в том, что я верил в принципиальность законника, просто страх был не таким уж сильным.

— Вот оно что, — скупо улыбнулся законник и по-ковбойски прикоснулся пальцем к краю своей шляпы. — Оказывается, у нас общие не только предпочтения в одежде.

Действительно интересно. Неужели инспектор имеет такой же набор умений?

— Всякое в жизни бывает, — с показным равнодушием пожал плечами я.

Приступ страха схлынул, оставив после себя удивительную ясность мыслей и спокойствие.

— Меня зовут Максимилиан Никор, — проинформировал меня инспектор и, не дав представиться в ответ, добавил: — Тебя здесь именуют Ромом, а как звали дома?

Интересно, здесь что, все знают, откуда меня занесло в этот мир?

— По-разному. Чаще всего Романом.

— Хорошо, Ром. Мне позволили пообщаться с тобой, но, если честно, говорить нам особо не о чем.

Интересно, он сам-то понял, что сказал?

— По Закону, я не могу тебе ничего объяснить, но никто не помешает мне рассказать тебе одну историю, — продолжил Максимилиан, внимательно посмотрев мне в глаза. — Полгода назад в нашем городе появился монстр, которого все называли Мясником. Он резал красивых девушек, превращая это в извращенный ритуал. Мясник словно молился каким-то богам, которых у нас нет и быть не может. Но не это главное. Как бы он ни обставлял свои извращения, Мясник был и есть больной монстр, наслаждающийся чужой болью. Такие существа просто не имеют права на жизнь. У меня была возможность уничтожить эту тварь, но наша вера — хуже кандалов. И теперь каждое убийство, которому я не смог помешать, будет лежать камнем на моей душе. Поверь, это очень тяжелый груз. Увы, на этом моя история заканчивается. Надеюсь, ты сумел понять из нее хоть что-то.

Ни черта подобного. Хотя кое-какие проблески понимания у меня все же появились.

— Ваша осторожность связана с тем, что мою память могут проверить?

— Ерунда, — фыркнул инспектор. — Тебя развели, как младенца. Даже самый сильный маг не сможет выудить воспоминания из чужой головы. Стереть память может, а на большее не хватит ни силенок, ни умений.

— Тогда к чему все это?

Инспектор лишь вздохнул, встал и направился к двери. Перед тем как покинуть допросную, он остановился и посмотрел на меня:

— Все это к тому, чтобы ты понимал, на кого работаешь.

Законник закрыл за собой дверь, а я задумался.

И вот чего он от меня хотел? То, что рассказал Лакис, вполне сходилось со словами инспектора. Похоже, Гарпун не утолил свою жажду крови на морских чудовищах и перенес ее на людей. Ну и что с того? Согласен я с тем, что такие люди не должны жить? Конечно! Но даже если привязка к Сынку не распространяется на его папашу, попытка уничтожить мафиозного босса все равно будет самоубийственной. Если законника так мучает совесть, пусть сам идет и хоть режет, хоть стреляет. Но он почему-то прячется за своей верой и горестно вздыхает.

В общем, из всего сказанного было понятно, что хорошей жизни мне ждать не приходится. Отец погибшей девушки не просто жаждет смерти сына своего врага, он будет мстить за истязание и муки своего ребенка с остервенением загнанного в угол зверя. Да уж, ситуация практически безнадежная.

Пока я предавался горестным мыслям, в камере появился охранник с моими вещами в руках, которые он положил на стол рядом с оставленной инспектором шляпой. Принесли даже паромет, в который я вцепился, как утопающий в соломинку.

Охранник недовольно заворчал и взялся за висевшую на поясе дубинку. Учитывая муторную перезарядку паромета, преимущество было на его стороне, впрочем, никто и не собирался нападать. Просто уверенность, которую дарит увесистое оружие в руке, мне сейчас была нужнее, чем привычная одежда.

Сделав вид, что просто проверяю оружие, я вернул его в кобуру, которую начал закреплять на бедре. Чужая ливрея полетела на пол, а ее место занял плащ, уже привычно окутавший меня комфортным теплом.

Охранник кивком предложил следовать за ним и первым вышел в коридор. Доверительное у них, однако, отношение к подозреваемым. Или я уже вышел из этого статуса?

Оказывается, что подозрения были действительно сняты. Охранник без лишних затей проводил меня прямо к парковке, где одиноко стоял знакомый паромобиль. За рулем сидел Рычаг и лучезарно улыбался.

— Привет, арестант! — весело поздоровался гном, когда я уселся в кабину рядом с ним.

— И тебе не хворать.

Гном хохотнул и нажал на большую кнопку справа от руля. Через десять секунд загорелась лампочка над кнопкой. В двигателе заклокотало. В стороны ударили струи пара. Затем гном дернул за рычаг, и мы тронулись с места.

— Хозяин хочет увидеть тебя, может, даже чего перепадет.

— Оценил старания по спасению Сынка?

Улыбка гнома неожиданно увяла:

— Ром, ты парень вроде нормальный, так что предупреждаю по дружбе. Не называй младшего хозяина Сынком даже за глаза. Это позволено только Мирану, да и то не всегда.

— Я не буду называть его хозяином.

— И что с тобой такого страшного случится?

— А тебе этот ошейник не давит?

— С чего бы? — удивился гном. — Я не раб, а кулон верности — только страховка. Наши старейшины согласились, с чего бы мне возражать? В общем, ты меня услышал. Дальше думай сам, хотя, кажется, все без толку. Мой наставник Степ тоже был таким упрямым. У вас там что, воздух такой?

— Можно и так сказать. У нас рабство под запретом, но были и очень темные времена, так что нехорошая память еще осталась в крови.

Гном пожал плечами и замолчал. Его равнодушие к рабству наводило на мысли, что у них тут нечто, похожее на холопство в Древней Руси, — эдакая лайт-версия кабалы с возможностью выхода и гарантированной свободой для детей. Они не знали ни негритянского варианта, ни изменений времен начала царствования Романовых. Петр Первый был, конечно, великим человеком, но именно во времена его правления крепостными начали торговать напропалую и, так сказать, менять на борзых щенков. По крайней мере, так утверждали труды историков, до которых у меня дотянулись руки.

Задумавшись, я пропустил момент выезда с парковки и поворот на широкую улицу. Я невольно залюбовался проплывавшей мимо паромобиля картиной. По обеим сторонам улицы размещались ряды особняков. Между ними росли кусты, часть из которых была усыпана разноцветными бутонами.

Странно, что ни в поместье Ламехов, ни на обозреваемой мною улице не было видно ни одного деревца — только разнообразные кусты и клумбы с цветами. Это, конечно, если не считать закрывавшей полнеба кроны таули.

Сами особняки поражали разнообразием. Казалось, элита Вадарак-ду чуралась единого стиля и изо всех сил старалась выделиться. Часть домов напоминала наши строения в готическом стиле, а часть словно вышла из-под рук декораторов «Властелина Колец». Были и явные почитатели кубизма. Особенно удивило похожее на коробку из-под обуви здание, вокруг которого вместо кустов и клумб кто-то организовал сад камней со сложными узорами на песке между замшелыми валунами.

— Рычаг, ты не знаешь, чей это дом?

— Банкира Дывырха. — О том, что Дывырх является банкиром, я догадался, потому что раньше не слышал этого слова на всеобщем.

— Банкир — это тот, кто хранит деньги и дает их в рост?

— Ага, — кивнул гном и перешел на русский: — Ты не смотри, что дом такой маленький. Там еще под землей этажей двадцать.

— Рычаг, лучше говори со мной на всеобщем, — попросил я. — А если что-то не пойму, то переспрошу.

— Да без проблем.

Порывшись в памяти, я начал уточнять значение некоторых слов, услышанных от двух мажоров, и тут случилась заминка. Что-то гном знал, но большая часть слов была ему неизвестна. Похоже, придется вновь надоедать Лакису.

До Песочницы пришлось добираться почти час. Квартал богачей мы пролетели как ветер, а вот дальше пошла деловая часть города. Там на меня повеяло знакомым духом какой-то вялой злобы городских пробок. Уши резали пронзительные свистки, которые заменяли местным автомобилистам клаксоны. Все пространство улиц заволакивала беспросветная пелена пара. Казалось, что на город опустился туман, но при этом вверху по-прежнему светило солнце. Впрочем, такая паровая дымка мне нравилась намного больше, чем смог. Гном растерял свою веселость и начал ругаться, но без особого остервенения.

— Куда ты лезешь со своей клячей?! — орал он на извозчика, в коляску которого было впряжено животное, чем-то похожее на осла, только размером с лошадь. Животина явно привыкла к подобной обстановке и, казалось, дремала, опустив длинные уши почти до камней мостовой.

В ответ от извозчика-человека полетело нечто совсем уж невразумительное.

Как только мне кажется, что хоть немного освоил местный язык, тут же случаются подобные казусы. Нужно форсировать обучение. И это первое, что я попрошу у щедрого хозяина.

Тьфу ты, слово-то какое мерзкое, надеюсь, не придется произносить его вслух.

После обилия впечатлений от всевозможного разнообразия, начиная с разумных существ и их нарядов и заканчивая городской архитектурой, особняк Ламехов показался мне родным и привычным.

Обогнув здание, Рычаг лихо заехал в каретный сарай и остановил экипаж. Помещение тут же заволокло паром.

— Приехали! — заявил гном, нажимая на единственную кнопку на панели.

Было видно, что подобное развлечение не надоест ему никогда.

Когда пар рассеялся, в проеме ворот проявилась фигура Мирана:

— Ром, пошли. Тебя ждет хозяин.

Ну, ждет так ждет. Осталось выяснить, какой будет благодарность от человека, заработавшего не только прозвище Гарпун, но и веселенькую кличку Мясник.

Часть помещений в задней части особняка была обставлена довольно скромно, но после прохождения очередной двери все вдруг изменилось. На стенах появились картины, а полы были устланы явно дорогими коврами. Кадки с диковинными цветами и декоративными кустарниками, чудное оружие на стенах и мозаика на полу большого холла — все кричало о богатстве владельца здания. Причем вся эта роскошь находилась на зыбкой грани между хорошим вкусом и мещанским шиком. По крайней мере, в моем понимании.

Пройдя через холл, Миран поднялся по лестнице на второй этаж и вывел меня в широкий коридор. Я даже на секунду замер. Очень интересное интерьерное решение. Прямо экскурс в историю. По бокам ковровой дорожки замерли манекены в латах. Сначала шли истуканы в древней броне. Те, что с людскими лицами, явно предпочитали латы и кирасы, манекены орков несли на себе пластинчатую броню, прикрывавшую лишь самые уязвимые участки тела.

С каждым шагом к большой двери я словно выныривал из глубин прошлого. Латы становились изящнее и легче, особенно эльфийской работы, но затем они почему-то опять потяжелели. Массивную дверь из ярко-красной древесины в окантовке черного металла «охраняли» два манекена в тяжелой броне. Судя по росту, это были орки. Больше всего они напоминали мне не рыцарей из исторических книг, а космических десантников. Впрочем, было сразу понятно, что интегрированные в броню едва светящиеся шары и покрывавшие почти всю поверхность лат угловатые закорючки имеют магическое происхождение.

— Закрой рот и шустрее передвигай ногами, — поторопил меня Миран, хотя было видно, что он понимает причину моего легкого ступора.

Бывший гарпунер без стука открыл тяжелую створку и шагнул в кабинет своего хозяина.

После военно-исторического коридора я ожидал увидеть нечто совсем уж феерическое. Реальность немного разочаровала. Кабинет оказался довольно скромным, эдакое жилище Шерлока Холмса. Другой ассоциации у меня просто не было, разве что помещение немного напоминало сильно расширенную каюту капитана испанского галеона — много дерева и специфических деталей. Хотя большой камин никак не гармонировал с этим образом.

Корнут Ламех, он же Гарпун, он же Мясник, сидел за большим резным деревянным столом и что-то читал. Миран молча стоял у двери и ждал, пока его хозяин закончит с делами. Мне оставалось лишь последовать его примеру и получше присмотреться к своему поработителю.

Старший Ламех имел крупные черты лица, лишь немногим недотягивающие до одутловатости. Да и сам он был мужчиной не мелким даже в сидячем положении. А с учетом густой шевелюры напоминал льва. Присмотревшись, я увидел на лице Гарпуна едва заметные светлые пятна. Не будь у меня перед глазами яркого примера в виде Мирана, это явление можно было бы принять за пигментацию кожи, а не тщательно сведенные татуировки.

Гарпун наконец-то закончил с чтением и поднял на нас свои желтоватые глаза.

— Ну, здравствуй, залетный, — сказав это, он чуть улыбнулся.

Нужно было что-то отвечать.

— Здравствуйте, господин Ламех. — Избегая неприятного для меня слова, я использовал русский аналог.

Судя по его реакции, Гарпун меня понял. Чуть наклонив голову, он подумал, а затем резюмировал:

— Хорошо, можешь меня так называть. Заслужил.

Если это единственная награда за мои старания, то пора начинать расстраиваться.

Гарпун оказался не только властным, но и проницательным человеком.

— Это, конечно, не все, что ты заслужил своим старанием. Свободу, увы, не обещаю. Как и денег — они тебе ни к чему. А в остальном можешь проявить фантазию, особенно если это пойдет на пользу делу.

Ну просто как в сказке о джинне. Чего хочется — нельзя, а на то, что можно, элементарно не хватает фантазии.

— Мне хотелось бы лучше изучить всеобщий язык, тот, что используется в высшем обществе. А еще — свободу передвижения и условия проживания чуть получше, чем сейчас.

Увы, это было все, на что меня хватило в таких экстремальных условиях.

— Хорошо, я подумаю об этом, — благосклонно кивнул Гарпун. — И тебе стоит знать о том, что наши законники действительно не могут нарушить Закон, но это не значит, что они не способны врать. Теперь иди.

Гарпун вернулся к своим бумагам, а я задумчиво направился вслед за Мираном.

Интересно, этот мафиози точно знает, о чем мы говорили с Максимилианом, или просто догадывается?

Картинка вырисовывалась непростая. Инспектор действительно мог соврать, чтобы не марать своих чистеньких рук и не терзать душу греховными действиями. Впрочем, это не так уж важно — я все равно не собираюсь геройствовать. Мне бы просто выжить.

Мои желания об улучшении быта начали исполняться практически сразу. Для начала Миран проводил меня не в дом для слуг, а на огромную кухню. Тут же стало понятно, почему в городской ратуше он отправил за продуктами именно орка. На кухне особняка Ламехов царствовали зеленокожие кухарки. Людские девушки здесь тоже присутствовали, но только в качестве посудомоек и служанок.

Вопреки ожиданиям, главная повариха не была огромной и дородной. Невысокая для орчанки дама в белоснежных одеждах и со спрятанными под белый же тюрбан волосами с интересом посмотрела в мою сторону. Как и Ирта, она напомнила мне арабку с зеленоватой смуглостью тонких черт лица.

— Ты кого привел, обжора?

— Нового едока, — ничуть не обидевшись, ответил Миран. — Велено кормить, как гостя.

— Это с чего такие почести? — нахмурилась орчанка.

— Если бы не он, вчера Сынок загнулся бы от поцелуя одной красотки.

— От поцелуя не умирают. Конечно, если не целует такая образина, как ты, — непонимающе нахмурилась орчанка.

— А что насчет ласки ширазы?

— Ты убил ширазу?! — ошарашенно уставилась на меня повариха.

Ее лицо вытянулось, а кожа сильно позеленела.

Интересно, это она так бледнеет или краснеет?

— Нет, — ответил за меня Миран. — Он только вовремя предупредил, а ширазу скрутили спецы приора. Так что, Неста, будешь кормить героя или как?

Орчанка тут же очнулась и начала хлопотать. Ее показное пренебрежение исчезло, и Неста теперь казалась вполне приятной женщиной. Это если забыть об острых зубах, превращавших милую улыбку в хищный оскал. Впрочем, это у меня наверняка с непривычки.

Если повариха потчевала меня своими любимыми блюдами, то оркская кухня напоминала болгарскую — в меру жирную и в меру острую. В общем, мне понравилось.

Заметив, с каким видом я набросился на еду, Миран предупредил:

— Ты особо не наедайся. Скоро выезжаем. За тобой зайдет Рычаг.

— Не смей посылать на мою кухню этого мелкого вырха! — тут же взвилась Неста.

— Ничего, переживешь, — мерзко оскалился Миран.

Что-то у этих двоих не ладится в отношениях. Но меня сейчас больше волновал горшочек с вкуснейшей запеканкой.

Через полчаса я все же нажрался до икоты и присел отдохнуть на лавку у стены. Меня уже начала одолевать дрема, как внезапно на кухне случился переполох.

— Куда, скотина такая? А ну оставь мясо, мерзкий вырх! — Дальше повариха рычала на своем родном языке, при этом умудряясь брать очень высокие ноты.

Открыв глаза, я увидел то, что и ожидал. Неста белым вихрем гонялась за пестро одетым гномом. Рычаг умудрился спереть со стола большой кусок мяса и на бегу пытался его сжевать.

Сложная траектория движения гнома закончилась в проеме двери, но перед тем, как Рычаг покинул кухню, в его спину врезалась немаленькая скалка.

Орчанка остановилась, но продолжала выкрикивать рыкающие слова, которые не могли быть ничем иным, кроме ругательств. Пришествие гнома означало, что мне пора, поэтому я поднялся и отвесил поварихе вежливый поклон.

— Спасибо, прекрасная Неста, за вкуснейший обед и доброе отношение.

— Да не за что, — отмахнулась повариха. — Ты заходи почаще. У меня всегда есть чем угостить вежливого юношу. Только не приводи с собой эту скотину. Вот не понимаю, неужели ему сворованное вкуснее того, что получено после вежливой просьбы?

— Постараюсь узнать, — улыбнулся я поварихе.

— А передать ему от меня подзатыльник?

— Этого обещать не могу. Нам еще вместе работать.

— Да уж, работка тебе досталась та еще, — погрустнела Неста. — Пусть вас всех берегут добрые духи.

— И Рычага тоже? — прищурившись, спросил я.

— И его тоже, не желать же этому вырху смерти за лишний кусок мяса.

На этом мы простились. Покинув кухню, я поинтересовался у поджидавшего меня гнома причинами его странного поведения.

— Ага, — фыркнул в ответ гном. — Допросишься у нее. А ведь я всего лишь раз выбрал из миски сушеные корешки. Ну не люблю я их. И все, теперь что-то вкусное можно только своровать.

Безнадежно махнув рукой, гном пошел по коридорам, выводя меня из пока непривычного лабиринта проходов для слуг.

Паромобиль уже стоял у заднего крыльца особняка. Как оказалось, ждали только меня, хотя в комфортабельном отделении было пусто.

— Лезь к гному, — выглянув в заднее окошко, сказал Миран. — И прислушивайся там. Нас могут подловить прямо на улице.

Возражать я не стал, потому что Рычаг был единственным моим соратником, рядом с которым я не испытывал дискомфорта.

Едва мы устроились на подушках кабины, гном дернул за рычаг, и, окутавшись паром, машина поехала вперед.

Обогнув здание, паромобиль остановился у главного крыльца, где мы прождали еще минут двадцать. Наконец из огромных, похожих на замковые ворота дверей появились оба Ламеха.

Интересно, куда собралось это странное семейство? Впрочем, меня подобные вопросы интересовали меньше всего. Главное — доехать.

Миран полез следом за хозяевами, но через минуту выбрался обратно и подошел к окну кабины с моей стороны.

— Держи, — протянул он мне серебряную флягу. — Маг сказал, что нужно пить пару глотков через каждые два руана.

— Ну и как я должен отмерять эти руаны?

Миран, раздраженно ругнувшись, полез в карман своей куртки и достал карманные часы, похожие на средних размеров луковицу.

— Держи. Обзаведешься своими — вернешь. — Расставаться с часами он явно не хотел, поэтому настроение главного телохранителя испортилось. Но ненадолго. Чуть подумав, он улыбнулся: — Хотя можешь оставить себе. Премию тебе все равно передадут через меня. Вот из нее я и куплю себе новые.

— А еще говорят, что это мы хитрые и жадные, — фыркнул гном, когда Миран забрался в заднее отделение паромобиля.

Поступок этой татуированной сволочи сначала разозлил меня, но потом отпустило. В конце концов, я тут не деньги зарабатываю, а пытаюсь найти выход из тупика. Пусть он расслабится, считая меня полным лохом. Это пойдет на пользу делу. Лучше вплотную заняться своим даром, который для меня намного полезнее, чем несколько золотых монет.

Хлебнув из фляги, я недовольно сморщился. Увы, лафа с дорогим алкоголем закончилась. На этот раз Миран накапал крови в какую-то кислятину.

Увидев мою гримасу, Рычаг сделал вид, что и не собирался просить пару глотков для себя. Похоже, брезгливостью гном не страдал, зато в полной мере был «одарен» тягой к халявной выпивке.

Так, теперь перейдем к дыхательным упражнениям. Стараясь не обращать внимания на покачивание паромобиля, я попытался сконцентрироваться. Первая попытка глубоко вздохнуть закончилась кашлем — в легкие попал пар. Ладно, попробуем еще раз. Напоенный пока еще непривычными запахами воздух вливался в грудь вместе с колючими крохами энергии. В голове стало легко, и звуки окружающего мира ушли за пелену.

— Эй, ты что, уснул? — ткнул меня в бок гном.

— Нет, — недовольно тряхнул головой я. — Нам обоим будет лучше, если ты не станешь мне мешать.

— Тоже мне, недотрога, — надулся Рычаг.

— Серьезно, мне нужно сконцентрироваться, — для пущей убедительности перешел я на русский язык. — Болтать с тобой весело, но не хотелось бы продолжить занимательную беседу где-то на небесах или куда там у вас отправляются после смерти.

— У кого как, — вновь лучезарно улыбнулся гном. — Души гномов вселяются в способные принимать магию камни. Ладно, концентрируйся, а то действительно словим плюху, откуда не ждали.

Несмотря на все опасения гнома, до пункта назначения мы доехали без малейших проблем. Как оказалось, младшего Ламеха вызвали на ковер в примарию города Вадарак-ду. По крайней мере, такой вывод можно было сделать после прочтения надписи на большой бронзовой табличке на здании, у которого гном припарковал наше транспортное средство. Управление местных городских служб выходило фасадом на большую площадь с фонтаном в виде изрыгающего воду монструозного морского жителя. Надеюсь, это не пресловутый миран, а то мое желание попробовать хваленый стейк умрет в зародыше.

Гарпун с сыном покинули паромобиль и вошли в здание, а мы остались ждать в машине. Точнее, в кабине расслаблялись я и гном, а орки и Миран вышли наружу и с показной скукой слонялись рядом.

Делать мне было нечего, осталось только глазеть по сторонам. Вряд ли, конечно, кто-то надумает атаковать нас прямо у резиденции главы города, но чем черт не шутит.

Первым мое внимание привлек паромобиль типа кабриолет. Оно и неудивительно — машинка очень примечательная. Начнем с того, что она была пестрой, как кибитка циркачей. Панели из красного дерева искусно дополняла рама из начищенной до блеска меди, ну или другого не менее блестящего металла. Очертаниями паромобиль походил на кабриолет TVR Sagaris, только с непомерно большим багажником.

Внутри или, точнее сказать, даже сверху сидели три гнома, разодетые не скромнее Рычага. Два бородача, как и положено, расположились впереди, а вот третий восседал мало того что практически на багажнике, так еще и его кресло стояло боком к движению.

Зачем такие неудобства? Из-за отсутствия ветрового стекла водителю и пассажиру рядом с ним при движении ветер наверняка дул в лицо, а седока на багажнике вообще могло снести прямо на ходу, потому как до ремней безопасности в этом мире, кажется, не додумались.

Странно, что эта колоритная компания не вызывала во мне ни малейших опасений. Больше волновали похожий на катафалк паромобиль на противоположной стороне улицы и фургон торговца фруктами, стоявший у магазина справа. Почему из десятка других паровых и конных экипажей я выделил только эти два, было непонятно.

Опасения были смутными, очень похожими на паранойю, но сказать о них Мирану все же стоило. Как говорится, если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Увы, не успел. Пока я выбирался из машины, дверь в управление начала открываться. Старший телохранитель сорвался с места и легкой трусцой побежал к своему хозяину. Что-то быстро Ламехи управились. Или их пригласили сюда, чтобы выманить?

Черт!

По моему позвоночнику пробежала холодная волна. Страх навалился удушливым одеялом. Из мешанины образов в голове удалось выудить лишь подтверждение моих первичных подозрений — угроза исходила от паромобиля и фургона. На паровик мне вообще было страшно смотреть, как городскому ребенку — на огородное пугало. Просто хотелось отвести глаза.

В этот момент дверь открылась, и показался старший Ламех.

— Назад!

Почему-то слово «опасность» показалось мне слишком длинным.

Миран среагировал моментально. Он резко ускорился и, как заправский квотербек, буквально внес своего друга и хозяина обратно в здание.

Что ж, с угрозой защищаемому объекту разобрались, теперь осталось спасти себя.

— Там! — повинуясь наитию, сам не понимая кому, что есть мочи заорал я и ткнул пальцем в сторону паромобиля.

Меня услышали, причем именно те, кому нужно.

Дальнейший бой занял всего несколько секунд, и все это время я простоял как истукан, пялясь на происходящее. Даже не додумался присесть за машиной.

Сидевший на багажнике кабриолета гном дернулся, и его кресло окончательно повернулось спиной к товарищам. Одновременно с этим багажник открылся двумя лепестками, и из его нутра вынырнула раздвижная станина, на которой был закреплен здоровенный агрегат с толстенным стволом. Устройство было опутано какими-то шлангами. На противоположной от нас стороне площади происходило нечто совершенно другое, но суть была одна. Борт похожего на катафалк паромобиля откинулся, и изнутри выглянуло дуло орудия с очень похожим на пушку гнома калибром.

Выпрыгивающих из конного фургона бойцов с длинноствольными парометами я воспринял как досадную мелочь, особенно на фоне главных действующих лиц.

Кабриолет и катафалк одновременно пыхнули паром во все стороны, но гном оказался быстрее, возможно, благодаря моему предупреждению.

Послышался пронзительный свист и вслед за ним — дробный стук. Сначала сотней осколков разлетелся фонтан. Затем затрясся катафалк. Металл его кузова начал сворачиваться внутрь, будто кто-то сминал непонравившуюся фигурку из пластилина.

Свист на мгновение прекратился. Крупнокалиберный паромет, который теперь стал единым целым с креслом стрелка, довернулся и ударил по конному фургону.

В моей голове мелькнула лишь жалость к ни в чем не повинному то ли ослику, то ли коняшке. За считаные секунды фургон, бандиты, животное и магазин за ними превратились в кровавый хлам.

Через мгновение все закончилось. Одного из тех, кто успел отбежать от фургона, убил броском кинжала Чужой, а второго двумя выстрелами прикончил Рычаг, высунув трехствольный паромет прямо в окно.

Я только началотходить от потрясения, как за спиной громыхнуло. Этот звук заставил меня рефлекторно присесть, но никакого страха не было. Оказалось, что это подоспела подмога. Поздно, конечно, но очень эффектно. Заодно прояснилась принадлежность лат, которые стояли перед кабинетом босса. Две здоровенные фигуры в глухой броне вырвались наружу и взяли под прицел трехствольных парометов нашу машину и кабриолет гномов. Спрятать свой агрегат паропулеметчик не успел, поэтому просто поднял руки и лучезарно улыбнулся оркам-штурмовикам. Глаза гнома под котелком азартно горели, а борода торчала во все стороны.

Реакция гномов была вполне понятна — штурмовики выглядели более чем солидно. Камни в броне ярко сверкали, а по рунам пробегали красноватые сполохи.

Совершенно не обращая внимания на накалившуюся обстановку, из развороченного орками дверного проема вышли оба Ламеха и спокойно направились к нашему паромобилю.

Выскочивший следом субъект в форменной одежде попытался их остановить:

— Куда это вы направились?

— Домой, — медленно развернувшись, ответил Гарпун.

— Нужно разобраться с этим… — Не найдя подходящего слова, чиновник широким жестом обвел разгромленную площадь.

— А мы тут при чем? — равнодушно пожал плечами старший Ламех. — Разбирайтесь с теми, кто стрелял.

Чужой, прикончивший одного из бандитов кинжалом, уже скрылся в заднем отделении нашего паромобиля, а Рычаг сидел, ухватившись обеими руками за руль, и изображал святую невинность.

Чиновник явно не знал, что сказать, а вот Гарпун добавил:

— Заодно найдите тех, кто сдал бандитам время нашей с вами встречи. Уверен, он служит вместе с вами, если это вообще не…

Договаривать Гарпун не стал, лишь ехидно улыбнулся. Под ошарашенным взглядом чиновника мы спокойно погрузились в машину и покинули площадь.

Только после этого меня начал бить озноб. Веселенькая, однако, началась жизнь. Но почему меня так тошнит от этой веселухи?

Обратная дорога прошла так же спокойно, как и путь к примарии. Скорее всего, нападавшие знали о встрече с чиновником, но понятия не имели, каким маршрутом поедет наш паромобиль, вот и решили перестраховаться.

Повторно рассыпаться в благодарностях Гарпун не стал и лишь на выходе из автомобиля кивнул персонально мне. Ну, и на том спасибо. Впрочем, совсем без награды я не остался.

Миран приказал мне побыть у авто, а сам пошел за хозяевами. Рычаг завел машину в каретный сарай и начал копаться в ее внутренностях. У меня появился повод и время получше узнать, как работает местная техника.

— Тут все просто, — ответил на мой вопрос гном. — В котле находится обычный огненный кристалл. Вокруг нас — куча сырой энергии для его работы. Когда я нажимаю на большую кнопку, кристалл испаряет воду и поднимает давление. Давление набирает нужную мощность, и загорается синяя лампочка. Дальше процесс контролирует датчик и система впрыска — когда давление падает, впрыскивается вода, а когда оно слишком большое, срабатывает клапан сброса пара.

Действительно, все просто, если не считать, что главные детали двигателя имеют магическую сущность.

— А прокатиться дашь?

Гном ревниво засопел:

— Люди просто неспособны управлять сложными машинами. Натура у вас такая. Многим трудно перебороть страх перед неживым движителем.

— Вот насчет страха перед техникой можешь не беспокоиться. И еще, не напомнишь мне, кто вообще научил гномов строить паровозы?

Понимая, что крыть ему нечем, Рычаг недовольно заворчал и позволил мне сесть за руль.

— Смотри. Вот эта кнопка запускает огненный кристалл. Нажимаешь и ждешь, когда загорится вот эта лампочка. — Гном нажал кнопку и щелкнул коротким пальцем по большой синей лампочке на панели.

Он решил повторить все по второму разу, но я сделал вид, что внимательно слушаю.

— Затем дергаешь рычаг на себя. Только аккуратно дергаешь! — хмуро глянул на меня гном. — Потом чуть проезжаешь и толкаешь рычаг вперед. На этом все. На среднюю скорость тебе переходить рано.

Ну, рано так рано.

После нажатия кнопки в двигателе под капотом что-то забулькало, зашипело, и буквально через десять секунд загорелась синяя лампочка. По-детски улыбаясь, я потянул за украшенный каменьями рычаг.

— Ну что, поехали? — жизнерадостно спросил я у гнома, который был похож на ловца птиц.

Скрючившись на сиденье, он держал руки наготове, чтобы вцепиться либо в рычаг управления двигателем, либо в руль. Хотя вполне возможно, что целью станет моя шея.

Я посчитал свой вопрос риторическим и аккуратно потянул рычаг на себя.

Прикольно. Не знаю, какая там трансмиссия, но рывка не последовало, как и хруста в коробке передач, при этом паромобиль мягко покатился вперед. У меня тут же появилось желание ускорить движение, но для начала следовало научиться рулить.

Очень благоразумно. Попытка повернуть руль едва не закончилась провалом. Во-первых, он шел туже, чем я ожидал. Осторожный поворот руля ни к чему не привел, а более активное вращение повело паромобиль резко в сторону.

Так, а где здесь тормоза?

Ответ был прост до примитивности. Почуяв опасность для своей любимицы, гном как клещ вцепился в рычаг и толкнул его вперед. В стороны от машины ударили струи пара, а застопорившиеся колеса заскребли по гравию.

Ага. Оказывается, у них тут нейтралка совмещена с тормозами. А как тогда притормаживать во время движения?

Да уж, не самая удобная штука.

— Все, урок окончен, — категоричным тоном заявил гном, всем своим видом показывая, что я здесь лишний.

Ну и пожалуйста, тем более от заднего крыльца уже шел Миран. Бывший гарпунер с ехидной улыбкой посмотрел на то, как Рычаг выпихивает меня с водительского места, затем сделал приглашающий жест и медленно пошел обратно в дом.

Следуя за Мираном, я поднялся на второй этаж и свернул в богато оформленный коридор. Пройдя еще метров десять, мы остановились у большой резной двери.

— Хозяин ценит добросовестных рабов, так что выделил тебе комнату для гостей и персональную служанку.

Ого, а мой рейтинг растет. Только все портило слово «раб», которое бывший гарпунер явно ввернул специально.

Чуть подумав, Миран с недовольной миной залез в карман и достал оттуда небольшой мешочек.

— Это тоже тебе.

— Купил новые часы? — поинтересовался я, чем вызвал вспышку злости.

— Ты бы лучше держал язык за зубами, — нахмурился Миран.

После этого он развернулся и ушел по коридору. Интересно, потеря явно дорогих часов стала наказанием за что-то или же хозяин просто проявил небрежение? Это он, конечно, зря, таких псов, как Миран, нужно холить и лелеять, иначе все может закончиться затаенной злобой.

Ладно, это их проблемы, а мне пора знакомиться с новым жилищем.

Как я и ожидал, апартаменты из двух комнат были обставлены с шиком. В одной находилась большая кровать, обеденный стол и секретер с письменными принадлежностями. Имелись еще диван, два кресла, парочка шкафов и большое зеркало. Во второй комнате обнаружилась практически привычная мне сантехника с унитазом, ванной и душем, а также неожиданное дополнение в виде молоденькой девушки. Миниатюрная и аккуратная фигурка, рыжеватые волосы — в общем, не красавица, но очень миленькая.

Служанка как раз мыла руки и за шумом воды не услышала моего приближения.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровался я.

Девушка от неожиданности чуть не подскочила, затем густо покраснела.

— Здравствуйте, — наконец-то справилась она с испугом. — Вы господин Ром?

— Да.

— Я Фрона, ваша служанка. Готова исполнить любое ваше приказание.

— Любое? — сам не знаю почему, переспросил я.

— Да, — совсем тихо сказала девушка, и ее мелко затрясло.

— Успокойся. Мне от тебя нужна лишь бытовая помощь.

Ну что ты будешь делать! Только что она тряслась от страха, боясь, что ее будут использовать для постельных утех, а сейчас в зеленых глазах мелькнуло разочарование. За тысячи лет мужчины успели понять лишь то, что женская натура непредсказуема и переменчива. И женщины умудряются вгонять нас в ступор перепадами настроения и противоречивостью желаний. Возможно, именно это нас и притягивает.

И все же пока не увижу с ее стороны искреннего желания, пусть лучше останется лишь служанкой, так проще.

— Ты не знаешь, положен ли мне обед в комнаты?

— Конечно, как пожелаете, — потупив глазки, сказала Фрона и сделала легкий книксен.

— А как насчет свободы передвижений по дому?

— Я сейчас узнаю, — опять чуть присела служанка.

Когда она уже практически исчезла за дверью, я вспомнил о еще одной вещи.

— Фрона, а ты не знаешь, где спальня господина Йохана?

— Выход из нее — в другой части дома, но задняя стенка вашей спальни примыкает к апартаментам хозяина.

Что и требовалось доказать.

— Хорошо, можешь идти.

— Да, господин. — Сделав очередной книксен, девушка убежала.

Ну и чем теперь заняться?

В моей собственности появилась только одна новая вещь, поэтому я достал часы. Откинувшаяся крышка открыла моему взору странный циферблат. Начнем с того, что круг был поделен на восемь частей, каждая из которых, в свою очередь, делилась еще на три сектора. Из услышанных мною разговоров стало понятно, что это общая разметка для полных суток, а не половины, как принято на земле. Так что каждый местный «час» вмещал в себя три наших. Это если догадки орка верны и я по-прежнему нахожусь на той же планете, только в другом измерении, и вращается она со скоростью старушки Земли.

Следуя инструкциям Мирана, мне нужно пить из фляги каждые шесть наших часов.

Нормально.

Стрелка на часах была одна, так что ни о каком отсчете секунд речи не шло, да и с минутами были проблемы. Похоже, пунктуальность здесь не в чести, или просто мне достались самые примитивные часы.

Пока я разглядывал экспроприированную у Мирана безделушку, вернулась Фрона и сообщила, что мне можно гулять по всему дому, конечно, без допуска в личные апартаменты жильцов. Также доступно все в пределах ограды. В город можно выходить только в сопровождении кого-то из местных и с разрешения Мирана.

И то хлеб.

Остаток дня я знакомился с домом и своеобразным низким садом, в котором мне неожиданно понравилось — спокойно и дышалось легко.

Глава 6

Утро следующего дня прошло на удивление без аврала. Жизнь явно налаживалась, по крайней мере, в бытовом плане. В ванной комнате нашлись не только приятно пахнущий шампунь и пушистое полотенце, но и свежая смена тонкого, явно очень дорогого белья. Из старых вещей у меня остались только предметы из набора законника и сапоги. Все остальное, пока я спал, Фрона успела сменить.

Приняв душ, я продолжил знакомство с особняком и его обитателями. Затем посидел на кухне у Несты и чуть не обожрался всякими деликатесами. Иногда достаточно грамотно похвалить женщину, чтобы она пошла на непредвиденные траты и совершила кулинарный подвиг. Была мысль повторить попытку езды на паромобиле, но одолела лень. В общем, первая половина дня задалась, но затем в кухню забежала Фрона и доложила, что меня ожидает один очень злой орк.

— Ром, ты мне уже надоел! — прорычал Лакис, когда я вошел в свою комнату.

Свой котелок орк водрузил на стол, а сам развалился на диване. При этом наплечную сумку он оставил при себе и неосознанно прижимал ее рукой к животу.

Интересно, что там такого ценного?

— Я тоже рад тебя видеть, мой зеленокожий друг.

— А вот я нет! Какого демона ты отвлекаешь меня от важных дел?

— Потому что больше некого.

— А гном?

— Издеваешься? Он всеобщий знает хуже, чем русский.

— Ладно, что там у тебя? — чуть успокоившись, проворчал орк.

— Для начала расскажи мне хоть что-то о местной религии. Вот ляпну что-нибудь по незнанию и навлеку проблемы, сначала на Гарпуна, а потом и на тебя.

— Не навлечешь. Разве что получишь в морду. У нас с религией все намного проще, чем у вас. Эльфы молятся своим деревьям, а гномы — камням и душам предков, которые в них живут, но без фанатизма. Орки верят в духов, но это больше магия, чем вера, потому что духи на самом деле существуют, и очень даже опасные. Часть людей верит в драконов. Лично мне непонятно, с какого перепугу они вбили себе это в голову. Хотя, возможно, именно с перепугу. Есть и христиане, наслушавшиеся россказней из вашего мира, попадалась тут нам парочка проповедников. В остальном — так, по мелочи. Какие-то секты, движения и кружки по интересам. Из них имеет смысл упомянуть только законников. Эти ребята вбили себе в голову, что все разумные погибнут, если погрязнут в хаосе. За эталон они решили принять законы того города, в котором живут. Законники не позволяют ни себе, ни другим даже небольшого шага в сторону от главного пути.

— И никогда не оступаются?

— Я уже знаю, что ты пообщался с Резким Максом. Там история действительно темная. Вариантов куча, но тебе стоит знать только два из них. Либо законник просто ошибся, либо он тупо слетел с катушек. Все, эту тему закрыли. Что тебе еще нужно, а то времени у меня мало.

— Ну, раз мало, не будем его терять. Объясни мне значения некоторых слов, которых, кстати, в твоем словаре нет.

Дальше я начал перечислять услышанные от мальчиков-мажоров непонятные выражения, но замолк, увидев ехидную ухмылку орка.

— Ну и чего ты скалишься? — чуть вспылил я. — Сам же знаешь, что милой твою улыбку не назовешь.

— Потому что просчитать тебя проще, чем поведение вырха.

С этими словами он вытащил из кармана пиджака и перебросил мне не очень толстую книжицу.

Мои познания во всеобщем языке и письменности позволили прочитать слово на обложке. Его смысл можно было бы передать как словотворник.

— Ну, я пока не особо умею читать сложные тексты.

— Учись, — равнодушно пожал плечами орк. — Это все? Мне можно идти?

Вот ведь зараза. Педагогический подход Лакиса выбил меня из колеи и выдул из головы все вопросы.

— Кто такие вырхи?

— Зверьки, похожие на ваших ласок, а по сути — чистые крысы. Но ты не о том спрашиваешь, — вдруг посерьезнел орк. — Слышал, ты столкнулся с ширазой?

— Да уж, имел счастье лицезреть. Она так опасна?

— Тебе лучше знать, я о них только слышал, впрочем, мне и этого хватило. В общем, лет триста назад эльфы экспериментировали с человеческими генами, пытаясь вывести универсального бойца, и вывели, на свою голову. Одна из воспитанниц вырвалась из инкубатора и оставила на ветвях таули почти сотню трупов. Шираза исчезла, но после этого время от времени в разных городах начали погибать люди. В основном от отравления, но у некоторых перед смертью успевали выпить всю кровь.

— Они что, вампиры?

— Можно сказать и так, но чаще их называют «последними прелестницами». Судя по трупам, жертвы умирали после страстного поцелуя. Говорят, на их лицах навсегда застыло выражение блаженства. Оригинальная смерть.

— Нашел чему завидовать, — проворчал я, с содроганием вспоминая наполненный ненавистью взгляд вампирши.

— Я не сказал «завидная», просто оригинальная. В общем, о ширазах почти ничего не известно.

— Мне что, удалось поймать первую?

— Не первую и не последнюю, — отрицательно качнул головой орк. — Но в неволе они долго не живут.

— Надеюсь, на этом список эльфийских извращений над людьми закончен?

— По крайней мере, больше мне не известно, — согласно кивнул орк. — Но есть еще ребята, к которым приложили руку оркские шаманы.

— Ты издеваешься? — с подозрением спросил я.

— Если бы, — вздохнул орк, но явно не потому, что раскаивался за проделки своего народа, а потому, что ему предстояло озвучить большое количество информации. — Немного предыстории. Когда орки стали орками, они начали замечать, что мир вокруг них изменился, и не только в материальном плане. Позже самые умные и одаренные поняли, что имеют дело с духами, большая часть которых, по сути, являлась душами их же родичей. Отсюда пошла религия орков, и так зародилась наша главная боевая сила магического характера. Однажды великий шаман, чье имя для твоего слуха все равно прозвучит как бессвязное рычание, научился вселять духов в человеческие тела.

— Именно в человеческие?

— Ну, начал он с пленных людей, но вообще душеловы могут подселять духов в кого угодно.

— А что с душой человека, в которого все это вселяли?

— Шаман ее отпускал, — с простотой, от которой пробежал мороз по коже, сказал Лакис.

— И что получалось?

— Бурх — существо, не боящееся ни боли, ни смерти. К счастью, одержимые не отличаются особым умом, но зато щедро наделены силой и ловкостью.

— А что за душеловы?

— Это оркские шаманы, способные ловить и подселять духов в тела. Они же могут натравить духов и в бестелесном виде.

— И много бывает этих душеловов?

— Не очень. Нужно родиться с этим даром, а потом долго его развивать. В конечном итоге получается темный мастер, способный управлять маруками. — Видя, что у меня просто нет желания уточнять, орк решил не выдерживать театральную паузу. — Это духи, которых научили поглощать других духов. В итоге в маруках собирается столько темной энергии, что их видно даже неодаренным. Впрочем, тот, кто увидит марука, вряд ли сумеет об этом рассказать.

— Ну и на кой мне все эти жуткие знания? Чтобы помереть более проинформированным?

— Неужели ты думаешь, что такого занятого и ценного сотрудника, как я, оторвали от дел, только чтобы ответить на твои вопросы? — Получив вместо ответа хмурую мину, орк продолжил: — Гарпун решил: если была шираза, то может появиться и душелов с темным маруком. Так что вот, держи.

Сделав загадочное лицо, которое в сочетании с оркской улыбкой выглядело очень уж зловещим, Лакис достал из сумки необычное ожерелье: на потемневшей от времени веревке болтались три пожелтевшие по той же причине кости. В длину они были сантиметров десять, а вот чьи они, для меня осталось загадкой, ибо ни разу не палеонтолог, да и в местных древностях не разбираюсь.

— И что это за фигня? — спросил я, не спеша брать странную связку в руки.

— Твое спасение в случае знакомства с духами.

— Так отдали бы их самому Сы… Йохану, — быстро поправился я, уловив какое-то морозное дуновение.

— Тому, на кого нападут духи, кости уже не помогут, нужен тот, кто вовремя почувствует угрозу и успеет сломать кость.

— И что будет?

— Без понятия, но шаман уверял, что все духи поблизости на время сойдут с ума.

— А толку-то?

— Они станут неуправляемыми и забудут о своей жертве, — с показным спокойствием, как двоечнику, начал объяснять орк. — В первобытном состоянии они ненавидят только друг друга. До тех, кто дышит, духам дела нет. Но все равно лучше отойти подальше, чтобы не прилетело за компанию.

Кости я все-таки взял и спрятал в карман плаща, который вместе со шляпой сегодня мирно висел в шкафу. В голове тут же мелькнула важная мысль.

— Лакис, а насколько эти косточки ценные?

— Очень, так что в золоте не оцениваются.

— Ну и что мне прикажешь делать? Порой я сам не знаю, что чувствую. Сломаю просто с перепугу, и что тогда?

Лакис напрягся. Было видно, что в нем борются жадность и четкие указания руководства.

— Гарпун сказал, чтобы ты костей не жалел. За растрату тебя наказывать не станут, но ты там все же поосторожней, — выдал Лакис.

— Это как получится, — ехидно ответил я орку, наслаждаясь его ворчанием.

В комнате повисло неловкое молчание. После подробной лекции моего гостя я совершенно не знал, о чем спрашивать.

Прекрасно понимая мою дилемму, орк ехидно улыбнулся и добавил:

— Не мучайся. Давай поступим так. Завтра я занесу тебе книги по истории Вадарак-ду и приключенческие книжки по путешествиям горожан по другим городам. Там, конечно, сущий бред, но бытовые описания довольно точные. Но это не бесплатно. Будешь должен мне… пятнадцать солей.

Наблюдая за борьбой оркской жадности с хорошим отношением ко мне, теперь уже ехидно улыбнулся я.

Так, где там кошелек с премией? Со вчерашнего дня так и не удосужился поинтересоваться его содержимым.

Да уж неплохо…

— Лакис, соль — это серебро? — уточнил я.

— Да, — нахмурился орк.

— А сколько солей в гульде?

— Десять.

— Что-то мне подсказывает, что книги стоят немного дороже?

— А что, ты успел разбогатеть? — спросил орк, поднимаясь с дивана и норовя заглянуть мне в кошель.

— Есть немного, — ответил я и, выудив три золотых кругляша из доброй полусотни, протянул их орку. — Купи мне еще что-нибудь по теории магии. Только попроще, для самых несмышленых.

Орк взял золото и задумчиво проводил взглядом вернувшийся в шкаф мешочек.

— Я так понял, что в двух последних заварушках ты сильно отличился?

— Лакис, ты уверен, что мне стоит про это рассказывать?

— Не уверен, — мотнул головой орк. — Как там у вас говорят…

— Во многих знаниях многие печали.

— Не слышал такой поговорки, — сказал орк, явно запоминая мои слова. — Я хотел сказать: меньше знаешь — крепче спишь.

— Это тоже правильно.

Наш неловкий разговор очень удачно прервало появление Мирана.

Интересно, у них тут что, вообще не принято стучаться?

— Хватит болтать, — недовольно покосившись на орка, сказал Миран. — Тут у нас настоящий переполох, так что собирайся. Верхнюю одежду можешь не брать, оружие — тоже. Жду тебя на кухне.

Интересно, и что же у них такого случилось, что мне предстоит выступать практически нагишом?

Когда Миран ушел, Лакис тихо сказал:

— Вижу, ты парень фартовый, так что, если снимешь с трупа что-нибудь интересное, сам знаешь, куда нужно это нести.

Едва не свалив меня с ног могучим хлопком по плечу, орк удалился, а я направился на кухню.

Меня здесь не было минут десять, но в царстве Несты все резко изменилось. Слуги и поварята носились со скоростью звука. Все кипело, бурлило и шкварчало. Миран предусмотрительно держался с краю этого торнадо. Оно и понятно — в данный момент повариха напоминала фурию.

— Что случилось? — спросил я у своего начальника.

— Невеста Сынка расстроилась, что жених не может явиться на ее праздник, и решила нагрянуть сама. Понятия не имею, что делать. — Бывший гарпунер действительно выглядел расстроенным. — Так, давай натягивай ливрею. Будешь изображать статую у дверей. Мы с Чужим сядем снаружи. Если что, кричи.

— Может, лучше взять с собой паромет?

— Не вздумай! — тут же разозлился старший телохранитель. — Не хватало еще распугать этот курятник. И не смей там открывать рот.

В ответ я лишь пожал плечами. И без его приказов у меня не было ни малейшего желания общаться с местной золотой молодежью.

Один из слуг принес мне расшитую золотом ливрею, и мы направились вглубь дома. За исключением кабинета босса, в господских палатах я еще не был, поэтому с интересом смотрел по сторонам. Как и в коридоре, который вел в кабинет старшего Ламеха, на стенах висели ковры с оружием и разные картины. Причем на них были изображены не пасторальные пейзажи или томные красотки. Не было даже хмурых лиц родовитых предков, впрочем, откуда они у откровенного бандита. Почти все картины представляли сцены либо морской охоты с дирижабля, либо просто виды разбушевавшегося моря.

Больше всего меня впечатлила картина в большой гостиной — чуть накренившись, дирижабль вытаскивал из воды огромного монстра, размером не меньше тигровой акулы. Это была эдакая помесь мурены и безлапого крокодила. Чуть выше бьющегося мирана — а это наверняка был именно он — у натянутого как струна каната порхала люлька с гарпунером. Люлька висела на тонком, извивающемся тросе, и вообще непонятно, как в ней можно было усидеть.

Но главным в картине было не это. Художник очень хорошо изобразил поднимающееся из глубин нечто. Огромного монстра еще не видно, но любой зритель понимал: если не сделать что-нибудь, неведомый монстр сожрет и мирана, и дирижабль. Понимал это и гарпунер, поэтому он, извернувшись всем телом, пытался достать тесаком до натянутого каната с пойманной добычей.

Даже интересно стало, получилось у храбреца спасти и себя, и друзей или они пошли на корм более крупному монстру из морских глубин.

— Не тормози, — прорычал на меня Миран.

Пока я пялился на картину, он успел куда-то сбегать и вернуться в таком виде, будто собрался идти на войну.

— Серьезно, — резюмировал я, осматривая арсенал бывшего гарпунера.

— Ничего, мы-то будем держаться в сторонке, так что детишки не испугаются. Все, идем.

Миран и Чужой действительно нашли место, где спрятаться. Мы вошли в небольшую комнату. За находящейся напротив первого входа дверью звучали приглушенные разговоры и смех.

— Только не натвори глупостей. — Сдобрив указание свирепой гримасой, Миран уволок Чужого за тяжелую штору.

За отодвинувшейся тканью мне удалось увидеть кусок дивана, так что им будет там довольно уютно. В отличие от меня.

Осторожно открыв дверь, я скользнул в гостиную и словно попал в другой мир. Большая комната, оформленная в пастельных тонах, была наполнена светом сотен огоньков. Похоже, в высшем обществе предпочитают свечи, хотя, как по мне, магические светильники практичнее. Хотя при таком освещении обстановка действительно становилась намного уютней и изысканней.

На диванах и креслах расположилась компания из полутора десятков молодых людей. Кроме Сынка и Племяша здесь находились еще пять парней и семь девушек. Невесту Йохана я вычислил сразу. Она словно клещами притягивала к себе всеобщее внимание, используя как горделивый вид, так и капризный голосок. Подруги старались ей не перечить, но не всем хотелось играть по правилам капризной девчонки.

Возле будущей миссис Ламех довольно свободно расположилась девушка со светло-русыми волосами и серо-зелеными глазами. Мне она сразу понравилась. На ее лице играла легкая улыбка, в которой чувствовалась тонкая и очень гармоничная смесь великосветского гонора и открытости. Было видно, что она никому не станет хамить без причины, но при этом сумеет поставить на место любого наглеца. Как говорил один мой друг: «Эта дама умеет себя носить».

Засмотревшись на девушку, я никак не мог избавиться от мысли, что упустил нечто важное…

Я же не выпил из заветной фляги! Ну и что теперь делать? Если сказать Мирану, он точно посадит меня на короткий поводок. Но, случись что, загибаться придется на пару с Сынком.

Проблему решил Племяш.

— Эй, Ром, иди сюда. Нечего борцу с ширазами скромно стоять в сторонке.

Делать нечего, пришлось подходить. Но, может, оно и к лучшему, поближе к объекту — надежней защита.

Йохан наградил родича сердитым взглядом, на что тот небрежно отмахнулся:

— Брось, он похож на лакея, как я — на танцора эльфийского театра. — Повернувшись ко мне, Племяш добавил: — И как ты только умудрился учуять эту тварь?

Похоже, Пауль изрядно набрался, но было уже поздно — в глазах невесты Сынка загорелось любопытство.

— Не знаю. Как-то само получилось, — отвечал я максимально размыто. Благосклонность Племяша вызывала не благодарность, а раздражение. Мажорчик раскрывал мои козыри, и это было плохо.

— Ой, брось, — отмахнулся Пауль, — небось какие-то колдовские штучки. Ты не мнись, как выпускница интерната мадам Литары, и сними эту холуйскую ливрею. Смотреть противно.

На всякий случай я скосил взгляд на Йохана и получил раздраженный, но все же утвердительный кивок.

Так действительно было лучше. И брюки, и рубаха у меня были хорошего качества, а вот жилетка законника вызвала у дам закономерный интерес.

— Какой интересный узор, — высказала общую мысль понравившаяся мне девушка. — Это магическая защита?

— Понятия не имею, — не очень-то слукавив, ответил я. — Мне это выдали на службе.

— Так ты телохранитель? — вновь задала скользкий вопрос девушка.

— Вроде того, — отвечал я очень осторожно, подбирая простейшие слова.

— Похоже, в вашу профессию берут только молчунов, — чуть улыбнулась русоволосая. И вроде поддела, но при этом совершенно не обидно.

— И не очень умных, — вставила свое слово невеста Йохана.

А вот эта — первостатейная стерва. Ох и намучается с ней парень! Впрочем, у богатых свои причуды.

— Не факт, — смягчила резкие слова подруги моя собеседница. Остальные девушки лишь хлопали ресницами.

— Мне скучно, — сморщила носик невеста. — Рина, спой что-нибудь.

Вот как зовут эту прелестницу. Мне нравится.

— А кто мне подыграет? — явно чтобы отбояриться, спросила Рина.

— Йохан, — обратилась к жениху девушка, — у вас тут, кроме туповатых телохранителей и паршивых поваров, есть хоть кто-то нормальный?

Вот тварь. Теперь я действительно посочувствовал Сынку. Дела делами, но всю жизнь терпеть рядом с собой эту жабу мне бы не захотелось ни за какие деньги.

На лице Йохана мелькнула тень непонятных эмоций, но она тут же сменилась улыбкой.

— Да, Делия, у нас есть неплохой музыкант.

Приказывать Сынку не пришлось, и один из лакеев мгновенно исчез за дверью. Через пару минут он вернулся с запыхавшимся человеком в скромной одежде. В руках незнакомец держал хоть и диковинного вида, но все же явно узнаваемую шестиструнную гитару.

— Человек, — наморщила носик Делия.

— Зря ты так, — тут же высказалась Рина, — эльфы лучше людей управляются лишь со свирелью, тирубой и арахой. Или ты ждала кого-то из гномов?

Присутствующие дружно фыркнули. Делии это не понравилось, но плевать ядом в явно более умную и при этом уж точно не менее знатную подругу она не решилась.

Рина благосклонно улыбнулась музыканту и пригласила его присесть на кушетку рядом с собой. Но, увы, перепуганный бедняга не оправдал ее надежд. Может, он действительно был слишком неумелым, но, скорее всего, гитарист просто не был знаком с предложенным Риной репертуаром. А вот я эти песни, как ни странно, знал.

Девушка тихо напела гитаристу сначала переведенный на всеобщий язык романс «Гори, гори моя звезда», затем «Свечу» и под конец узнанную только по мелодии «Цыган идет», более известную как «Мохнатый шмель». Похоже, в этот мир просочились не только стимпанковские романы, но и наши песни.

У меня буквально зачесались руки. Может, это моя доля — получать неполноценные дары? Сначала в школе, а затем в институте я научился вполне сносно играть на гитаре, но популярности среди сверстниц мне это не принесло — со слухом у меня все в порядке, а вот с голосом — полная катастрофа. Того же «Шмеля» я мог бы исполнить только в стиле Профессора Лебединского.

Рина начала нервничать, стараясь не выливать свое раздражение на вконец растерявшегося музыканта.

— Ну и что я говорила? — фыркнула Делия. — У них тут не только телохранители туповатые, но и музыканты криворукие.

Так, хватит! Пусть меня накажут, но терпеть издевательства этой язвы я не намерен. К тому же еще не забылось мерзкое уничижение божественных кулинарных талантов Несты. В конце концов, не убьют же меня за своеволие.

— Позволите мне?

В комнате воцарилась немая сцена, было такое впечатление, что заговорил платяной шкаф. Пауль хохотнул, Йохан выразил на лице невразумительную реакцию, а вот Рина явно заинтересовалась.

— Прошу, — легким жестом она предложила музыканту передать мне инструмент.

Бедняга на секунду замер, прижимая гитару к себе, но под моим доброжелательным взглядом все же расстался с инструментом.

Так, что тут у нас? Проведя пальцами по струнам, я прислушался. Расстояние между струнами вполне комфортное, настройка чуть непривычная, но это легко исправить. За несколько секунд я подстроил инструмент под себя и пробежался пальцами по струнам несложным перебором, выводя наиболее приятную мне мелодию из предложенных Риной.

— Яркий порхан на пахучий ир, синий орифин в тростники, — после проигрыша начала петь Рина, — а дочь вождя — за любимым в степь по родству непокорной души.

На всеобщем все было в рифму, хотя, как на мой вкус, слог получился немного грубоватым. В общем, местный вариант повествовал о дочери вождя орков, которая рванула следом за отверженным, но очень любимым… душеловом.

Да уж, оригинальный у них тут подход к романтике. Хотя мы ведь романтизировали того же Стеньку Разина и его короткий и бурный роман с княжной, который изрядно попахивал трешем с мотивами садомазо.

Затем были две другие песни из земного репертуара Рины, а когда она захотела исполнить что-то из творений местных музыкантов, гитарист наконец-то пришел в себя и, как в спасательный круг, вцепился в свой инструмент. После быстрой перенастройки он показал, что тоже не лыком шит. Я же с облегчением присел на кушетку вне круга золотой молодежи и, так сказать, прикинулся ветошью. Увы, полностью слиться с мебелью не получилось. Когда певица устала и отослала гитариста восвояси, все внимание обратилось на меня.

Делия недовольно поджала губы, а вот Рина подозрительно сузила глаза.

— Ром, откуда вам известны эти песни? Где вы родились? — спросила меня певунья, используя более уважительную форму обращения, чем ранее.

На мой короткий взгляд Йохан ответил еле заметным отрицательным покачиванием головы.

— Я родился тут рядом, в Песочнице, и прожил здесь всю жизнь, — со слегка придурковатым видом ответил я, при этом напирая на более знакомую мне местную «феню».

Делия поморщилась еще сильнее, остальные гости Йохана потеряли ко мне всякий интерес, а вот Рину мои слова и поведение явно не обманули. Дикий акцент с головой выдавал всю наглость моей лжи. Интересно другое: знала ли девушка, откуда именно пришли так понравившиеся ей песни.

Дальше разговор перешел на более привычные для этой компании темы, и мне удалось вздохнуть свободнее. Перебравшись поближе к столу с закусками, я отдал должное творениям Несты, временами поглядывая на гостей. Вроде все спокойно. Если кто-то из них кинется убивать Йохана, мне тоже достанется, так что предчувствие должно сработать и без крови подопечного. Да и молодежь выглядела вполне безобидно — самой ядовитой там была Делия, но это скорее угроза нервам Сынка, а не его жизни.

До конца вечера обо мне окончательно забыли. И только Рина время от времени бросала в мою сторону заинтересованные взгляды. Жаль, с ней у меня все равно ничего не получится — слишком неравные социальные статусы. Не дай бог, Делия узнает о моем рабском положении. Эта тварь наверняка смешает меня с нечистотами, и никакое красноречие и музыкальные дарования здесь не помогут.

Наконец-то затянувшийся вечер закончился, и гости начали разъезжаться. Рина наградила меня последним взглядом и исчезла из моей жизни. Как мне тогда казалось, навсегда.

На мой вопросительный взгляд Йохан лишь отмахнулся, так что можно было идти в свою комнату, только сначала тихонько проскользнуть мимо укрытия с Мираном. Что-то мне не хотелось сегодня общаться с бывшим гарпунером. Ничего хорошего он все равно не скажет.

Этой ночью я долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати. Из головы не выходила стройная фигурка Рины. К счастью, моим душевным и телесным терзаниям помогло появление Фроны. Дверь тихо скрипнула, и в комнату скользнула тень. Дергаться я не стал — предчувствие молчало, к тому же воздух наполнил знакомый аромат недорогих духов. Девушка с тихим шорохом скользнула под одеяло. Почему бы и нет? Не прогонять же ее.

Через час, перед тем как уснуть, она тихо прошептала мне на ухо:

— А мне ты сыграешь?

Ну вот, наконец-то обучение игры на гитаре принесло мне дивиденды, хотя, если честно, не совсем те, на которые я надеялся.

Глава 7

Кода я проснулся, Фроны рядом уже не было, зато в комнате имелся кое-кто другой. И это совсем не равноценная замена.

— Вставай, — глядя на мою сонную физиономию, недовольно проворчал Миран. — Хозяева кое-куда собрались.

— И не спится им в такую рань, — недовольно вздохнул я.

— Рот закрой, вырх ты скользкий! — прорычал Миран, вызвав у меня легкую оторопь. — Если бы не приказ Гарпуна, я бы выбил тебе все зубы за вчерашний концерт. Но если еще раз выкинешь нечто подобное, синяков на тебе будет больше, чем на мне татуировок. Понял?

Ну что тут скажешь?

— Был не прав, исправлюсь, — с выражением абсолютной искренности на лице ответил я.

— Умой морду и быстро спускайся вниз, — припечатал напоследок Миран и громко хлопнул дверью.

Злить начальство, конечно, глупо, но не отказываться же от душа, особенно после такой ночи. Быстро искупавшись и надев свежую одежду, я достал из шкафа кобуру с пистолетом и внимательно осмотрел оружие — мало ли, вдруг придется использовать. Две последние поездки в компании представителей семейки Ламех выдались более чем неспокойными.

Теперь осталось прицепить под плащ щит и нахлобучить на голову шляпу. Все — магически усиленный телохранитель готов к подвигам. Ох, что-то мне не нравится такое приподнято-героическое настроение.

Вся команда телохранителей уже заняла свои места в стоявшем у заднего крыльца паромобиле. Заметив меня, Миран открыл заднюю дверку:

— Пил из фляги?

— Да, — не моргнув глазом соврал я и тут же быстро добавил: — А за ночь не испортилась?

— Нет, — проворчал Миран, с явным желанием на этом закончить разговор, но все же уточнил: — Хватит на три дня.

Забравшись в кабину, я кивнул гному и под его ехидным взглядом сделал пару глотков из фляги.

Фу ты гадость, нужно было попросить Лакиса купить что-то поприятнее, хотя не факт, что Миран не выпьет все сам, а крови накапает в такую же мерзость.

В этот раз мы двинулись не в сторону укрытых под срединными таули центральных кварталов, а по направлению к промышленным районам.

Пробегающие мимо паромобиля дома были довольно скромными и выглядели менее презентабельно, чем даже постройки в Песочнице, не говоря уже о кварталах богатеев. Где-то здесь находилось убежище боевой части клана Гарпуна, мое первое прибежище в этом мире — Клоповник.

По каждой улице в этом районе пролегали трамвайные рельсы, а из других средств передвижения наблюдались лишь телеги и грузовые паромобили. Народу на улицах было немного — в отличие от некоторых лежебок, работяги вкалывали с самого рассвета. Многие из домов казались заброшенными. Мы даже проехали через район, в котором явно никто не обитал. Интересно, а совсем уж убогие трущобы у них имеются?

Ответа на этот вопрос я так и не получил. После района рабочей бедноты сразу начались кварталы с глухими стенами, за которыми наверняка скрывались либо склады, либо какие-то мануфактуры. Эти районы находились практически у подножия таули внешнего круга. Теперь гигантские деревья закрывали большую часть неба, и казалось, мы нырнули из дня в вечные сумерки.

Весь путь не самого торопливого транспорта из тех, что я видел в своей жизни, занял чуть больше получаса. Затем последовала странная остановка. Гном притормозил посреди переулка, и наружу выбрались Ирта и Чужой. Все прояснилось, когда наш паромобиль сделал вторую остановку у больших ворот и Рычаг дернул за веревку свистка.

Охрана объекта сработала молниеносно. Ворота тут же начали раскрываться. В проеме появились хмурые морды орков. На охране этого объекта были задействованы, так сказать, дикие представители этого народа. Вот и ответ на все странности — похоже, Чужому с сестрой противопоказана встреча с дикими родичами.

Такие колоритные наряды я видел только на зеленокожем, который ярким пятном выделялся среди гостей на балу в городской ратуше. В основном одежда степняков состояла из двух деталей. Первой была длинная юбка из множества лоскутов кожи и косичек из каких-то волос. Надеюсь, не человеческих. Эту конструкцию поддерживал широкий пояс, а бляхой служил особым образом обработанный череп. Причем наблюдалось явное разнообразие этих аксессуаров. Один из модников прицепил череп козла, изогнутые рога которого практически упирались ему в грудь.

Орки не очень-то впечатлились видом экипажа и без особого подобострастия пропустили нас внутрь. Гном лихо вкатил паромобиль во двор и припарковал его у единственного здания посреди обширного пространства. Если бы не опыт проживания в Клоповнике, такой маленький склад вызвал бы во мне сильное удивление. Кроме небольшой коробки из местного бетона во дворе находились лишь полтора десятка шатров, которые абсолютно дико смотрелись на фоне промышленного района мегаполиса.

Оба Ламеха быстро выбрались из экипажа и направились в здание. Миран и часть орков направились следом, так что выбора у меня не оставалось.

Это действительно оказался склад, и здесь явно хранилось нечто очень ценное. В воздухе стоял стойкий, абсолютно незнакомый мне запах. Нельзя сказать, что это была вонь, но и приятным подобный аромат не назовешь.

В подземелье было три уровня. Практически каждый проем и поворот были забраны массивными решетками. Часть из них открывали орки, но, когда наша делегация подошла к спуску на третий подземный уровень, за ключи взялся сам Гарпун. К тому же на крутую лестницу, скрывавшуюся за очередной дверью, он пошел только с сыном. Ну и что теперь делать?

Орки истуканами застыли по периметру большой комнаты, Миран беззаботно привалился к стеночке. Не желая подражать кому-то из них, я присел у стены и оперся на нее спиной.

Минут двадцать ничего не происходило, а затем по подземелью пронесся женский крик, наполненный жуткой болью в сочетании с какой-то запредельной ненавистью.

Мурашки пробежали по моей спине, причем ни к обычному страху, ни к моим новым способностям эти ощущения не имели никакого отношения.

— Что здесь, к демонам, происходит?

Только когда Миран оторвался от стены и быстро пошел ко мне, я понял, что сказал это вслух. Русского он не знал, но наверняка догадался о смысле моего восклицания. Бывший гарпунер довольно грубо поднял меня на ноги и за руку потащил из комнаты, подальше от орков.

— Мне что, вырвать тебе язык, чтобы ты не трепался почем зря?

— А может, лучше объяснишь, что здесь происходит? — не стал отступать я.

В голове всплыли слова законника, поднимая из глубины души какую-то темную волну злобы. Не натворить бы дел…

Миран, несмотря на свою внешнюю агрессивность и недалекость, дураком отнюдь не был. Он увидел в моих глазах отблески этой самой злобы и чуть ослабил хватку.

— Хорошо, но говорю это только для того, чтобы тебя не одурачили другие. Там, — он ткнул пальцем в пол, — сидит жуткая тварь, по сравнению с которой шираза покажется тебе милой простушкой.Год назад она убила брата Рычага, за это сейчас и расплачивается.

Судя по выражению лица, Миран был искренен, но все же меня терзали смутные сомнения. Месть, конечно, штука довольно специфическая, и каждый подходит к ней по-своему. И тут явно не обошлось без садистских наклонностей самого Гарпуна.

Поняв, что до меня не дошло, Миран добавил:

— Когда человеческие маги узнали о возможностях шираз, они попытались повторить успех эльфов. И повторили. Эта тварь, как и первая шираза, порвала своих создателей, но если эльфийское творение стало довольно искусной убийцей, то это… — Телохранитель повертел пальцами в воздухе, не в силах подобрать достаточно точный эпитет. — В общем, если хочешь нормально спать, лучше тебе ее не видеть. А насчет пыток… Если бы так убили моего брата, месть была бы еще страшнее. Но мне точно не хватило бы смелости мучить ее так долго. Если эта тварь вырвется наружу, всем будет очень плохо. В прошлый раз ее ловили лучшие наши бойцы и самые искусные наемные маги Вадарак-ду. Часть из них этой охоты не пережила.

В конце своей на удивление длинной лекции Миран состроил жуткое лицо и добавил:

— Это все. И не открывай больше пасть без надобности. А лучше всего вообще не открывай ее, если не собираешься жрать или пить.

В ответ я лишь неопределенно пожал плечами, но при этом благоразумно промолчал. Миран удовлетворенно кивнул и направился обратно в комнату с орками.

Дикий крик повторялся еще пару раз. Возможно, на моем месте какой-нибудь герой все же бросился бы спасать истязаемую женщину, но, увы, мне такой благородный порыв в подобной ситуации казался абсолютно идиотским. Дело не в словах татуированного здоровяка — хватало внушительного вида орков.

И все-таки внутри поселилось какое-то мерзкое чувство. Мне приходилось испытывать страх множество раз и во множестве проявлений, но сейчас это была не осторожность, а самая настоящая трусость. Пусть вполне оправданная, но все же…

Наконец-то выматывающее ожидание закончилось, и внизу лестницы послышались шаги. Сначала на свет магических ламп вышел Гарпун, а уже затем его сын. Лица родственников выражали диаметрально противоположные эмоции. На губах старшего Ламеха играла легкая улыбка, а вот лицо Йохана исказила гримаса злости и отвращения. Все слова Мирана об опасности пленницы тут же поблекли, а доводы законника заиграли новыми красками. Похоже, Гарпун решил приобщить сына к своим садистским развлечениям, но пока без особого успеха.

Покосившись на Гарпуна, я быстро опустил глаза — незачем тому, кого весь город называет Мясником, видеть в моем взгляде смесь ненависти, отвращения и желания прямо здесь пальнуть в него из паромета. Больше всего меня интересовало, почему я вообще оказался здесь. Хотя, со слов Мирана, внизу могло случиться все что угодно, и мое предчувствие опасности повышало шансы на выживаемость заигравшихся садистов. В голове мелькнуло любопытство — кто же там все-таки сидит, но тут же умерло под гнетом доводов разума.

Думая о чем-то своем, оба Ламеха быстро поднялись на поверхность и погрузились в паромобиль. Похоже, Рычаг тоже знал, что здесь творится, потому что сидел за рулем без своей обычной ухмылки.

Орки открыли ворота, и мы вновь выкатились на тихую улицу складского района. Через пару минут, что-то пробормотав под нос, Рычаг остановился на перекрестке и подобрал Чужого с Иртой. Только на обратном пути я заметил, что позади едут наши недавние спасители — гномы в винтажной паротачанке с пулеметом. Быстро же они оказались на свободе.

Еще минут пять мы катились по улице в полном молчании, меня окутывала какая-то непонятная апатия. И тут, словно морозным ветром, дохнуло опасностью. Как ни странно, страха не было вообще, просто я четко и ясно понял, что мне нужно находиться где угодно, но только не на сиденье в кабине паромобиля.

— Прыгай! — дико заорал я и, открыв дверцу, сиганул наружу.

Тут же послышался звон бьющегося стекла и удары в мягкую обивку спинки сиденья. Увы, так же четко я услышал, как пули входят в плоть зазевавшегося гнома.

Страха по-прежнему не было — мало того, адреналин в крови дарил удивительную силу и ясность мысли. Удар о мостовую все же оказался довольно болезненным, но обошлось без увечий. Чувствуя себя настоящим ковбоем, я вышел из переката на одно колено и тут же вытащил из кобуры паромет, при этом пытаясь как можно более полно охватить взглядом всю картину боя.

С чувствительностью управления у паромобиля было совсем никак, но далеко он так и не уехал. Мы как раз выходили из поворота, поэтому машина прокатилась еще метров двадцать и уткнулась в стену очередного склада. Паровой двигатель взвыл, пыхнул паром, а массивные колеса заскребли по дороге.

В другом конце улицы тут же завизжал и засвистел кабриолет с гномами, но выдвинуть наружу свою смертоносную бандуру у них не получилось. Внезапно прямо надо мной с крыши склада сорвался большой сгусток огня и врезался в паромобиль гномов. «Тачанка» в мгновение ока превратилась в огромный костер.

На все это я смотрел с широко раскрытым ртом, который тут же захлопнул, когда почувствовал волну освежающего холода. Интересный эффект — похоже, мой дар начинает трансформироваться. Эти мысли апатично проскользнули в моем сознании, а правая рука автоматически направила паромет на видневшуюся на фоне неба фигуру. Некто на крыше склада через дорогу направлял трубу местного аналога гранатомета на наш паромобиль. Причем он держал его не на плече, а под мышкой.

Странно, но ни другие телохранители, ни Ламехи так и не выбрались наружу. Или они тормозят, или, что скорее всего, события развиваются быстрее, чем мне кажется. Если сейчас этот магический гранатометчик пальнет в паромобиль, мои приключения в новом мире закончатся быстро и очень болезненно.

Он таки пальнул, но на мгновение позже меня. Едва уловив красноватый блик на теле бандита, я нажал на курок. Мое оружие выдохнуло пар, а человек на крыше отшатнулся. Вырвавшаяся из трубы огненная комета улетела горизонтально над крышами. Будет кому-то нежданчик.

После моего выстрела, теперь уже из молниевика, гранатометчик уронил трубу и завалился на спину, а его напарники обратили внимание на слишком уж меткого стрелка. Только в этот момент, вспомнив про щит, я каким-то чудом успел активировать его и увидел, как на синеватой пелене засверкали белые вспышки.

Обстрел был таким интенсивным, что надеяться на долгую отсрочку финального выстрела было бы глупо. К счастью, в этот момент проснулись мои коллеги.

Задняя дверь паромобиля с треском распахнулась, и в ней появился Чужой. В его тело тут же ударили пули, но он почему-то продолжал уверенно лезть вперед. Секрет такой живучести оказался очень прост. Не самого крупного орка сзади подпирал Миран.

Они что, забыли о своих щитах? Похоже, что нет.

Как только мертвое тело Чужого завалилось вперед, пули врезались в магический щит, которым прикрылся Миран. Странно выставив руку в сторону, он палил в чужаков из малого паромета. Я поспешил последовать его примеру. Без особого успеха, но хотя бы отвлеку внимание.

Как же неудобно перезаряжаться! И почему я не подумал об этом раньше?

Через пару секунд к нам присоединился Гарпун, а вот Сынок оставался в паромобиле. Не показывалась и Ирта, но на таких дистанциях от орчанки все равно не будет никакой пользы. Был ли Гарпун Мясником или нет, но в смелости боссу мафии не откажешь. Практически не сгибаясь, он уверенно шагнул вперед, вскидывая трехствольный средний паромет. Миран тут же последовал примеру своего хозяина. Он отключил щит, уронил малый паромет на мостовую и перетащил со спины трехстволку.

Ну, вы как хотите, а я пока посижу за щитом, да и длинноствола у меня нет.

Решительность парочки бывших гарпунеров возымела свое действие. Они успели сшибить с крыш четверых киллеров, а остальные попрятались.

Только надолго ли?

— Нужно уходить! — рыкнул Гарпун. — Ногами далеко не убежим, а гном весь в дырах.

— Пусть новенький ведет, я видел, у него получалось, — тут же нашелся Миран.

Ну, это он, конечно, загнул. Хотя какой у нас выбор?

— Быстро сюда! — крикнул мне Гарпун, а сам пошел к кабине фыркающего паром самоходного экипажа, все еще пытавшегося прободать стену.

Да уж, сидеть под стеночкой дальше смысла нет. Я совершенно забыл об экономии, и мой щит начал подозрительно мигать. Не уверен, но, кажется, он больше не сдержит ни одной пули.

Пока я буквально галопом выполнял указания начальства, Миран перезарядился и внимательно осматривал крыши складов через прицел своей трехстволки.

В это время Гарпун копался возле по-прежнему сидящего за рулем Рычага. Закончив свои манипуляции, он шагнул назад, с натугой удерживая на руках невысокого, но явно тяжелого гнома. Места на теле Рычага, в которые вошли пули убийц, сейчас прикрывали какие-то странные нашлепки.

— Садись за руль, но пока ничего не трогай.

Разместив гнома там, где все еще прятался Йохан, Гарпун вернулся и сел на пассажирское место. По хлопку задней двери стало понятно, что Миран тоже вернулся в паромобиль.

— Поехали, — уверенно сказал Гарпун.

Да уж, мне бы его уверенность. Ладно, где наша не пропадала. Переведя рычаг в переднее положение, я дал отдых изрядно стершимся колесам, но ненадолго. Ну и где тут задняя скорость? Можно, конечно, поэкспериментировать, но не в подобной же ситуации. Вывернув руль максимально вправо, я дернул рычаг на себя. С диким скрежетом паромобиль сначала прошелся бортом по стене, и когда я уже думал, что мы сейчас застрянем, наконец-то сумел выгрести на дорогу.

Ну, дальше должно быть легче.

— Быстрее! — прорычал мафиози.

Конечно, хозяин барин, но с таким кривым управлением как бы не врезаться во что-то или, что еще хуже, в кого-то.

Включив вторую скорость, я сжал зубы и начал вращать руль то в одну сторону, то в другую, но это не особо помогало. Паромобиль вилял, как пьяный моряк, что вызывало недовольное рычание пассажира.

К счастью, хоть и не особо большой, но все же имеющийся опыт вождения позволил мне приноровиться к управлению и разогнать наш паромобиль до максимума. И очень даже хорошо, что этот максимум вряд ли превышал тридцать километров в час.

Когда мы выскочили в жилые кварталы, Гарпун ухватился за веревку свистка и уже не отпускал ее. Перепуганные прохожие шустро отскакивали к стенам домов. Похоже, я здесь не первый криворукий водила.

— Направо, — рыкнул Гарпун практически перед перекрестком.

Мне пришлось даже упереться ногой в приборную панель, чтобы вовремя вывернуть руль и не врезаться в угол трехэтажного здания, но все обошлось.

— Налево! — гаркнул мой пассажир.

— Раньше предупреждай, — сквозь зубы прорычал я.

— Заткнись!

— Когда доедем, тогда и заткнусь!

Гарпун посмотрел на меня так, словно сейчас ударит, но тут по корпусу паромобиля застучали пули.

— Быстрее!

— А то я не знаю! — опять без малейшего подобострастия ответил я и вновь перевел рычаг в крайнее заднее положение, увеличивая скорость, которую пришлось сбросить перед поворотом.

Дальнейший путь я запомнил слабо — весь мир сузился до мостовой и углов ближайших домов. Общую обстановку я начал отмечать, только когда узнал окрестности Клоповника. Так вот куда стремился мой штурман.

— Остановись!

Нет ничего проще. С силой толкнув рычаг управления из одного крайнего положения в другое, я услышал, как многострадальные колеса заскребли по мостовой, но и это не помогло. Так что в здание, венчавшее выход из подземелий, мы воткнулись с неприятным хрустом и скрипом.

— Приехали, — выдохнул я.

За входом на базу клана Ламехов постоянно наблюдали, поэтому из всех щелей тут же полезли вооруженные люди, гномы и орки. Наш паромобиль окружили защитники, ощетинившись наружу стволами парометов и остриями различных железяк.

— Выходим, — явно не терпящим возражений тоном заявил Гарпун.

Я спорить не стал и выбрался наружу из паромобиля, по пути на всякий случай ткнув пальцем в кнопку активации огненного кристалла.

Догадка оказалась верной. Не успели мы дойти до входа в здание, как напор пара из покореженного транспортного средства начал ослабевать. Яростный свист перешел в недовольное пофыркивание.

Вниз мы спускались явно не по тому пути, которым меня вел Лакис. Мы все время шли по вихляющему из стороны в сторону и постоянно ныряющему вниз проходу без ответвлений, пока не оказались в приемной Клоповника.

Альха застыла за своей стойкой, вцепившись в приклад направленного на дверь трехствольника. Дерганая она какая-то. Не пальнула бы сгоряча. Будь я один, наверняка так бы оно и случилось, но рядом находился ее босс, за массивной тушей которого так удобно прятаться. Ну а что? С некоторыми представительницами прекраснейшего, но импульсивного пола лучше быть крайне предусмотрительным.

На этаж с гостиничными комнатами мы спускаться не стали, а повернули в противоположную от кабака сторону. Там оказались довольно шикарные апартаменты.

— Сядь и не дергайся, — приказал Миран, указав пальцем на одно из кресел в хорошо обставленной приемной.

Вот и ладно, а то что-то у меня ноги начали слабеть. Адреналин уходил из крови, оставляя после себя тремор и упадок сил. Выпить бы чего-нибудь. Мысль о фляжке со сдобренным кровью алкоголем воодушевления не принесла, поэтому я обратился к Мирану, истуканом застывшему у дверей, за которыми скрылись оба Ламеха:

— Начальник, мне бы выпить чего-то покрепче.

— Пей из фляги.

— Без крайней надобности я эту дрянь хлебать не стану.

— А в зубы? — окрысился Миран.

— Вот вырвало бы меня от отвращения, сидели бы вы сейчас в горящем паровозе как куропатки в печи у забывчивой поварихи. Мне-то ничего не грозило.

Не знаю, что именно на него повлияло, — мое героическое поведение в сегодняшнем происшествии или высказанные доводы.

— Дай флягу.

Поймав брошенный мной сосуд, он без стука вошел в охраняемую дверь.

Миран вернулся через пару минут. В одной руке он держал мою флягу, а во второй — наполовину полную бутылку. Судя по этикетке, напиток был не из дешевых.

— Сначала — глоток из фляги, а затем можешь приложиться к бутылке. Только не надирайся. Мало ли что.

Я не особый любитель горячительных напитков, но сейчас нужно было хоть как-то подлечить нервы. В общем, подлечился, да так, что Миран еле растолкал меня.

— Вставай, — пнув меня ногой по свесившейся с дивана голени, рыкнул бывший гарпунер. — Нам скоро возвращаться домой, а тебе еще с гномами говорить.

— Мне с гномами? Зачем?

— А кто паровоз поведет?

— Так пусть гномы и ведут.

— Они разорвали контракт. После смерти троих родичей и еле живого Рычага клан Бронзовой Шестерни отказался с нами работать, а новых друзей среди коротышек мы найдем нескоро.

— А что с Рычагом? — встрепенулся я, вспомнив о гноме, который хоть и не стал мне другом, но и плохого ничего не сделал.

— Им занимаются маги, значит, вытянут.

— А Чужой?

— Нет больше Чужого.

— Миран, почему у орка не было щита? — несмотря на недовольный вид начальника, все же спросил я.

— Потому что это дорогое удовольствие. Радуйся, что тебе достался, — потеряв терпение, начал злиться Миран. — Ты достал меня своими вопросами! Если такой любопытный, тогда цепляйся с вопросами к гномам.

— И о чем мне с ними говорить?

— Ну, если ты все знаешь о паровозах, тогда действительно не о чем.

— Стоп, — сказал я и мотнул головой, окончательно разгоняя хмельную пелену в мозгу. — Есть о чем поговорить. Веди. Только сначала я посещу одно уединенное место.

— Чего? — недобро сузил глаза Миран.

Да уж, рановато мне строить сложные фразы на местном языке.

— Мне надо отлить.

Наверх мы возвращались все тем же сквозным тоннелем. За несколько часов поверхность земли над убежищем сильно изменилась. Улицы перегородили настоящие баррикады, на которых с оружием замерли бойцы ОПГ^[4] Гарпуна.

Интересно, а под землей они тоже закупорились? В свое время мне удалось неплохо пробежаться по подземным коридорам, так что там возможностей для атаки значительно больше.

Нашего разбитого паромобиля уже не было, зато появился новый экипаж. Этот агрегат был очень похож на советский бронетранспортер. Поначалу я подумал, что это он и есть, но в глаза тут же бросились выпирающие трубы паропроводов и слишком большие боковые дверцы. Хорошо хоть окна в паромобиле были узкими и, по сути, являлись бойницами.

Во внутренностях нового транспортного средства копались два гнома.

Едва увидев нас, один из бородачей поднял на лоб дикой сложности гоглы и проворчал:

— Все, забирайте паровоз, а мы пошли.

— Не спеши, — зло ощерился Миран, — ответишь на все вопросы нашего водителя и можешь валить хоть в степь.

— Не буду я ничего ему рассказывать.

— Тогда забирай паровоз, и пусть твой клан возвращает золото! — вызверился Миран. — Зачем нам эта груда железа без водителя? Своего же не даете!

Гном нахмурился. Золото возвращать эти ребята явно не любили, но и без возражений он сдаваться не собирался:

— Работать на вас дураков нету. Не цените вы мастеров, вот и обходитесь криворукими самоучками. Ладно, задохлик, спрашивай.

Это он мне? Ладно, не будем лезть в бутылку, а займемся делом.

Через полчаса демонстраций и объяснений, в которых было больше ругани, чем ценной информации, я узнал все, чего мне не хватало в недавнем «ралли». Тормозить можно было, не заклинивая всю ходовую. Ручной тормоз располагался примерно там же, где и у нас, но был сильно смещен назад, а на его месте находилась скоба, дернув которую, можно заставить паромобиль пятиться. Не очень быстро, но хоть так.

Узнав самое важное, я попытался выведать ТТХ^[5] паромобиля и его устройство. Практически сразу гном послал меня далеко и надолго. Посыл был высказан на гномьем языке, но смысл уловить не составило труда — очень уж выразительной была мимика бородатого мастера.

За компанию обматерив и Мирана, гномы удалились.

— Все узнал?

— Всего они не расскажут никогда, но основное понял. Нужно потренироваться.

— Тренируйся, но быстро. Скоро мы направимся в особняк. Тут не очень безопасно.

Сплюнув на тротуар, телохранитель удалился, а я сел за руль, если это можно назвать рулем.

У предыдущего агрегата рулевое колесо хоть как-то напоминало привычное для меня устройство, а здесь имелся самый настоящий штурвал. Благо в уменьшенном виде. Я, конечно, спросил у гнома, зачем нужны торчащие во все стороны рукояти, на что получил ответ: «Сам поймешь, для ваших делали».

Ладно, посмотрим, что он имел в виду.

Намек гнома стал ясен, как только я тронулся с места. Руль шел даже туже предыдущего, и вращать его было возможно только благодаря рукоятям. Зато чувствительность управления оказалась намного лучше, и не нужно для небольшого поворота выворачивать руль практически на девяносто градусов.

— Неплохо, — прокомментировал я, сделав осторожный круг по закрытому баррикадами пространству. — Тяжеловато, конечно, зато бицепсы прокачаю.

Заинтересованные моими действиями бандиты совсем забросили наблюдение за опасными направлениями, зато об этом хорошо помнил появившийся из дверного проема Миран:

— Чего вылупились, придурки? Паровоза никогда не видели, вырхи беременные?!

На баррикадах тут же воцарился порядок, но продлился он недолго. Как только вслед за Мираном появились оба Ламеха и какая-то пришибленная Ирта, все пришло в движение. Одну из баррикад мгновенно разобрали.

— Поехали. — Дождавшись, когда Ирта и Гарпун с сыном усядутся в единственное, кроме кабины, отделение нового паромобиля, Миран занял место рядом со мной. — Только осторожно. Но готовься поддать пару, если все пойдет не так, как нужно.

Внутри меня заворочалось раздражение, и даже не от того, что все относятся ко мне без каких-либо эмоций. Больше всего бесило мое равнодушие к собственному положению. Авантюрист во мне требовал действий, а благоразумие нашептывало об их несвоевременности.

Скрипнув зубами, я дернул рычаг и направил паромобиль в расчищенный проход. Это была странная процессия. Впереди легкой трусцой бежали вооруженные до зубов бандиты. То же самое творилось по сторонам и сзади, а в середине этой «манифестации» вальяжно полз наш паровой бронетранспортер. То ли мы сильно распугали киллеров, то ли они решили сделать перерыв, но по пути к особняку нас так и не побеспокоили.

Едва паромобиль втянулся в ворота поместья Ламехов, как вооруженные бандиты рассосались. И сделали они это очень вовремя — за оградой начали мелькать серые мундиры надзирателей и красные кители городской стражи. Внутрь они не лезли, но это вряд ли надолго.

— Загоняй паровоз в сарай, — приказал Миран, когда пассажиры покинули наш экипаж. — Теперь это твоя ответственность.

— Вот обрадовал, — проворчал я.

— А что тебе не нравится? — удивился Миран. — Я же видел, как ты упрашивал Рычага дать посидеть на его месте.

— Ездить, конечно, интересно, — вздохнул я, — но мыть эту груду железа радости мало.

— Ну ты и чудик, — хохотнул бывший гарпунер. — А слуги зачем?

Вдруг Миран поскучнел. Его мысли буквально отразились на татуированном лице. Этот скот явно пожалел, что сказал о слугах, испытывая разочарование, что не увидит меня с грязной тряпкой в руках.

— Спасибо тебе, Миран, что просветил темного человека, — одновременно искренне и с издевкой поблагодарил я.

— Ладно, остряк, разбирайся тут, — проворчал Миран, выбираясь из кабины. — Мы вряд ли скоро куда-то поедем, но все равно будь наготове.

Миран ушел, а я аккуратно завел паромобиль в сарай. Благодаря инструкциям гномов выключение всех узлов этого агрегата прошло быстро и без проблем. Проклокотав что-то недовольное, паромобиль уснул в ожидании новых приключений. Надеюсь, Миран прав и они случатся не скоро.

Пока мы ждали эти самые приключения, особняк Ламехов жил своей жизнью. Казалось, все шторма обходят его стороной — здесь царили спокойствие и умиротворение. Неста по-прежнему хлопотала на кухне и была рада моему приходу, но задерживаться у нее я не стал. Там же находилась Фрона, которая, чуть покраснев, сообщила, что заходил Лакис и оставил в моей комнате какие-то вещи.

Я начал активнее жевать вкуснейшие пирожки, что было тут же подмечено Нестой:

— Не спеши, еще подавишься. Фрона, отнеси в его комнату пирожки и чайник, — выдала она указание служанке и добавила уже мне: — Беги, торопыга. Все вам, мужикам, не сидится на месте.

Лакис оказался на высоте. В комнате меня дожидались не только обещанные детские приключенческие книги и самый натуральный букварь, но и длинный рулон, который оказался картой города Вадарак-ду.

Ну и что тут у нас? В принципе так я и думал.

Схематично город напоминал пуговицу — внешний круг плотной посадки таули защищал Вадарак-ду от влияния драконьей магии, а четыре огромных дерева в центре дополнительно оберегали места проживания городской элиты. Если бы внешний контур таули не давал достаточной защиты от огненной энергии, вряд ли тот же Гарпун стал бы жить в Песочнице.

Так, теперь расположение улиц и кварталов. Здесь все было значительно сложнее. Город оказался настолько большим, что ни о какой общей планировке и речи не шло.

В центре, у подножия четырех самых старых таули застройка была свободной, в чем я убедился еще во время поездки на недавний раут. За периметром центрального квартала начинался контролируемый хаос, словно кто-то слепил кусочки кварталов в бессмысленную мозаику. Еще дальше хаос становился неконтролируемым, и только некоторые кварталы выглядели большими прямоугольными заплатами со строгими линиями узора на полотне абстракциониста. Уверен, Песочница как раз и является одной из таких «заплат».

Ближе к внешнему контуру таули постройки становились плотнее, а затем переходили в складские и мануфактурные кварталы, находящиеся в полумраке вечной тени огромных деревьев.

Интересно, люди сторонятся вечной тени эльфийских деревьев из-за желания хоть немного получить солнечного света или есть другие причины?

Созерцание карты вызвало у меня несколько вопросов, которые некому было задать. Хотя почему некому? Дернув за шнурок у двери, я вызвал Фрону. Девушка прибежала буквально через несколько секунд.

— Господин, вы меня звали? — скромно потупив глазки, в которых наверняка плясали бесенята, спросила служанка.

Нет, дорогуша, в эти игры я играть не собираюсь, у тебя терпения явно меньше, так что пусть все идет само собой.

— Сходи к Мирану и спроси, когда он сможет зайти ко мне.

— Хорошо, господин, — чуть надув губки, ответила Фрона и убежала.

Миран тоже явился довольно оперативно, но явно чтобы излить свое раздражение, а не поскорей ответить на мои вопросы.

— Ты совсем страх потерял, сопляк?

Не уверен, что он использовал именно это слово, потому что его я слышал в первый раз.

— Нет, как раз очень сильно боюсь. Боюсь, что в следующий раз нам может повезти значительно меньше.

— Не понял? — чуть поостыл Миран.

— Все просто. Что случится, если на ногах останусь только я? Во-первых, — начал я загибать пальцы, стараясь четко выговаривать слова, чтобы мой акцент не мешал думать не самому умному собеседнику, — я абсолютно не знаю, как использовать те нашлепки, которыми господин Ламех закрыл раны Рычага. Во-вторых, куда мне везти подзащитного, если я совсем не знаю города?

— Морочь этим голову Лакису.

— Не вопрос, — с показным равнодушием пожал я плечами.

— Ладно, вызову его завтра.

— А если ехать придется сегодня или завтра с утра? Растолкуй хотя бы карту.

— Давай, — нехотя вздохнул Миран, — с эльфийскими примочками надоедай Фроне, она умеет.

— Хорошо, — кивнул я и подошел к столу с развернутой картой. — Мне нужно знать, где мы находимся сейчас, где район Дымки с Клоповником и Песочница, а также место, куда ездили утром.

Последний вопрос я задал с показным равнодушием, но номер не прошел.

— Зачем тебе знать, где секретный склад?

— Плевать мне на ваши секреты, причина та же, просто нужно понимать, куда двигаться в случае опасности, хотя бы приблизительно.

Миран задумался. Мне казалось, что я слышу, как скрипят его мозги.

— Ладно, — вздохнул он и быстро начала тыкать пальцем в карту, — здесь особняк, посреди Песочницы. Здесь район Дымки и Клоповник, а здесь склад, только не вздумай помечать его на карте.

— И в мыслях не было, — соврал я, хотя уже повернулся к секретеру с письменными принадлежностями.

Ладно, понадеемся на память.

— Все, с остальным к Фроне, — буквально выплюнул свое недовольство Миран и ушел.

Действительно, и чего я морочу голову занятым мужикам? Моего словарного запаса должно вполне хватить, чтобы расспросить словоохотливых дам.

Явившаяся по звонку Фрона опять начала стрелять глазками. Ну что ты будешь с ней делать!

Усадив ее за стол, я перешел к расспросам:

— Фрона, ты знаешь, как пользоваться эльфийскими примочками?

— Конечно, — заулыбалась она. — Снимаете верхний слой. Прикладываете зеленым к ране. И все.

— Хорошо, тогда второй вопрос. Откуда в городе появляется продовольствие? Не похоже, что здесь есть поля с зерновыми. Да и садов я не видел.

— А что такое сады?

— Заросли крошечных таули с разными плодами.

— А разве бывают маленькие таули?

— Фрона, кажется, здесь я задаю вопросы.

— Простите, — без малейшего раскаяния в голосе заявила эта егоза.

— Итак, откуда продовольствие?

— Что-то добывают охотники из моря. Это очень смелые мужчины. Наш хозяин…

— Фрона! — вернул я служанку к реальности.

— Простите. В общем, что-то привозят из моря. Большую часть мяса продают орки из степи. Разная зелень и плоды растут на грядках. А остальное растет на таули.

— Прямо на таули?

— Да, там есть много чего, те же куруи.

— Что такое куруи? — спросил я, увидев, как служанка сглотнула слюну.

— Это такие ползающие существа, которые живут и питаются на листьях и внутри ветвей таули. Из них Неста…

— Стоп, — опять остановил я Фрону. — Не вздумай рассказывать мне, что именно Неста делает из этих куруи.

Понятно, что речь идет либо о личинках, либо о гусеницах. Даже думать не хочу, чем именно я питался последнее время.

— Но они такие вкусные и…

— Фрона, хватит, — начал злиться я. — Лучше скажи, чем живут горожане.

После долгого рассказа Фроны я узнал, что занятий обитателям Вадарак-ду хватает. Часть из них обрабатывает то, что доставляется из моря и степи, а также то, что спускают с ветвей огромных таули ушастые соседи. Часть занята в сфере обслуживания и торговле.

Это был мир контрастов, мир смешения и расслоения. На одних улицах в практически одинаковых нарядах ходили гномы, люди, эльфы и орки. При этом разные расы в основном жили в своих замкнутых мирках и не конкурировали друг с другом. Переработкой сырья и созданием любого товара не из камня и металла занимались люди. Продовольственную безопасность обеспечивали эльфы, а гномы брали на себя развитие тяжелой промышленности и инновации в этой отрасли.

К тому же у каждого города-государства Союза была своя специализация, что обеспечивало интенсивность междугородней торговли. Вадарак-ду был известен на весь континент своими паротягами — тяжелыми машинами, которые ходили только по рельсам. В основном они нужны были в качестве городского общественного транспорта. Здесь же сооружали скоростные патрульные дирижабли. За большими боевыми и транспортными паролетами приходилось обращаться к дальним соседям. Как и за паромобилями, которые здесь называли паровозами. Хотя кое-что производилось и в Вадарак-ду, но очень задорого и по эксклюзивному заказу.

Позже вечером Фрона продемонстрировала мне действие эльфийских примочек, похожих на круглые листья. Зеленую сторону листа прикрывала прозрачная пленка. Со снятой мембраной лист прилипал к коже не хуже лейкопластыря. В качестве наглядного пособия она нашла на моем теле достаточное количество ссадин и синяков. Не обошла вниманием и другие места…

Часть вторая. Трудный выбор

Глава 1

После нескольких дней, наполненных событиями и всплесками адреналина, следующая неделя прошла под знаком тишины и спокойствия. Я отсыпался, отъедался деликатесами Несты и занимался собой. Принесенные Лакисом книги были прочтены от корки до корки, к тому же мое знание всеобщего языка сильно продвинулось. Используя опыт голливудского фильма с Джессикой Альбой в главной роли, я привлек Фрону в качестве интимного словаря. Калифорнийские сказочники не соврали — изучение языка пошло намного успешнее.

Человек — существо, легко адаптирующееся, порой даже слишком легко. Я жил в тепле и достатке, постепенно забывая о своем рабском статусе. Это, конечно, мерзко, но так ли уж странно даже для человека, воспитанного в демократическом обществе? Чем отличается жизнь среднего клерка, обвешанного кредитами и ипотекой, от того же рабства? Начальники имеют достаточно власти, чтобы при желании буквально вытирать о подчиненных ноги. Мало того, этот современный раб готов убить кого угодно, лишь бы не оказаться на свободе. Полностью свободны в нашем мире только бомжи и те немногие, кто сумел найти баланс между своими потребностями, пониманием социального статуса и уважением к себе.

В общем, мысли о рабском положении ушли на второй план, и вспомнил я о них, только когда в доме начался форменный переполох.

— Убили Севира Гадана, — выпалила вбежавшая в комнату Фрона и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

Ну и что бы это значило?

Только через пару минут я сумел вспомнить, что Севир Гадан — это отец девочки, ставшей жертвой Мясника.

Это что, теперь Сынок больше не нуждается в телохранителях? Может, меня вообще отпустят на свободу? Теперь я готов отправиться в свободное плаванье без особых проблем. Но возможен вариант, что меня за ненадобностью сделают преобразователем. Кто это такие, догадаться нетрудно, особенно тем, кто видел фильм «Матрица». В очередной раз цепочка на шее показалась удавкой.

Странно, но только сейчас я придал значение тому, что у Фроны нет подобного украшения.

— Фрона, а почему у тебя нет кулона верности?

— А зачем он мне? — искренне удивилась девушка. — Я не рабыня. А из свободных их заставляют носить только личных слуг хозяев и телохранителей. Да не каждый раб имеет такой кулон. Они стоят очень дорого.

От того, что на моей шее висит целое состояние, легче не становилось. В голове опять замелькали мысли о том, как снять эту цацку. Два дня я осторожно расспрашивал слуг о свойствах кулона верности, но лучше бы этого не делал. Ощущение удавки сменилось чувством, что ношу на шее ядовитую гадюку. Не знаю, до чего довели бы меня подобные мысли, но они забылись, когда жизнь в особняке в очередной раз изменилась. Правда, то, что это произошло, поначалу понял только я.

Несмотря на всеобщую радость от гибели главного врага, Миран по-прежнему проявлял изрядную предусмотрительность. Он лично следил за тем, чтобы я прикладывался к заветной фляжке и старался держаться поближе к Сынку, чем вызывал раздражение не только у меня, но и у Йохана. Парня по-прежнему держали в особняке и лишь иногда позволяли принимать гостей.

Каково же было мое удивление, когда, перечитывая приключения штурмана пассажирского паролета «Стремительный» в бандитском квартале города Тарашат-ва, я почувствовал озноб нехорошего предчувствия. Недавние события научили меня безоговорочно доверять своей интуиции, поэтому я сорвался с кресла как реактивный снаряд.

— Где Сынок?! — спросил я слугу, скатываясь по лестнице на первый этаж.

— Направился гулять в сад.

Он конечно же имел в виду декоративные заросли местных кустов, но в данный момент это было абсолютно не важно.

Йохана и его вечно недовольную невесту я догнал уже на выходе из здания.

— Назад!

— Что? — недовольно проворчал Йохан.

— Туда нельзя.

— С какой стати ты тут раскомандовался! — противно сморщилась Делия.

— В саду опасно, пожалуйста, вернитесь в дом, — решил я все же не нарываться.

— И ты позволишь этому халдею указывать, что нам делать? — уже пошла вразнос эта истеричка.

А вот Йохан задумался, у него имелось более чем достаточно причин, чтобы доверять мне.

— Ты уверен?

— Нет, — честно признался я.

В этот момент появился Миран и развеял все сомнения.

— Идите в свои покои, — безапелляционно заявил телохранитель, чем чуть не довел Делию до истерики, но Сынок был вынужден подчиниться.

Через минуту рядом с нами появилось не менее двух десятков до зубов вооруженных бандитов.

— Где? — хмуро глядя на меня, спросил Миран.

— Понятия не имею.

— Ну, смотри…

На что я там должен был смотреть, осталось для меня загадкой, потому что Миран тут же унесся в сад, возглавив поисковую партию. Ну а мне ничего не оставалось, как вернуться в свою комнату.

Минут через двадцать явился Миран, весь испачканный в чем-то зеленом и серо-буром. Из изрядно порванной одежды торчали колючки и веточки.

— Это не смешно, — заявил он с порога.

— Я не шутил.

— Тогда почему мы никого не нашли?

— Мне нужно было промолчать? — зашел я с козырей.

Несколько секунд Миран пытался прожечь во мне взглядом пару дырок, а затем, скрипнув зубами, вышел из комнаты.

Тут уж ничего не попишешь — пока ты полезен, на твои ошибки смотрят сквозь пальцы, но это не значит, что так будет всегда. Возможно, вскоре меня вообще ждет опала. Но на данный момент важнее было то, что мой дар дал осечку.

Я уже ждал каких-то репрессивных действий со стороны работодателей, но случилось с точностью до наоборот. Вечером в мою комнату ввалился Лакис:

— Привет, затворник.

— И я рад тебя видеть, зеленомордый, — ответил я ему на всеобщем.

— О, смотри как заговорил, — в добродушной улыбке продемонстрировал орк свой жуткий набор клыков. — А то раньше лепетал что твой гном, который только-только перебрался в город с родного острова.

— Ну и с чего ты решил проведать бедного раба?

— Да уж, Гарпун прав, ты совсем скис в четырех стенах. Собирайся, выведем тебя на прогулку.

Сначала я хотел что-то съязвить, но понял, что прогулка действительно пойдет мне на пользу.

Мою попытку облачиться в плащ орк пресек.

— Нечего тебе светиться в прикиде законника. — С этими словами он передал мне пакет, в котором обнаружился коричневый сюртук и что-то, похожее на смесь кепки и бейсболки.

Солнце ласково грело жителей города, настойчиво заглядывая под кроны гигантских таули, так что мне было вполне комфортно и без плаща. Возможно, чуть позже, когда светило зайдет за центральные таули города, станет прохладнее, но к тому времени мы с Лакисом успеем не только укрыться в теплом помещении, но и изрядно подогреть себя изнутри.

Вадарак-ду готовился к вечеру — на улицах стало больше нарядно одетых людей и не совсем людей. В Песочнице жили не самые богатые горожане, и недостаток средств они компенсировали яркими деталями в недорогих одеждах. Что уж говорить о гномах, сочетавших в своих нарядах цвета, от которых любой земной модельер удавился бы на любимом галстуке.

Сделав два поворота на перекрестках, мы вышли на небольшую площадь, по периметру которой находилось как минимум десяток различных заведений. Орк, не думая, свернул к входу в полуподвал, над которым красовалась вывеска с непомерно пузатым гномом. Кружка с пенным напитком в одной руке и изрядная палка надкушенной колбасы в другой красноречиво указывали на специализацию заведения.

— Ты уже успел попробовать местное пиво?

— Когда это? В Клоповнике его не было, а в другие места мне ход закрыт.

— Люди не очень любят гномий напиток. Орки — тоже, но я как-то пристрастился, — сказал Лакис.

Сильно наклонившись, он протиснулся в небольшой вход. Я последовал за ним, и тут же мне в нос ударила смесь мясных и хмельных ароматов. Запах был довольно приятным, так что в животе сразу заурчало. Не то чтобы Неста недокармливала меня, но ее кулинарные изыски были слишком уж утонченными, и желудок соскучился по незамысловатой пище.

Местный повар оправдал все наши с желудком ожидания. Не дожидаясь заказа, бородатый гном тут же водрузил на низкий, но очень крепкий стол две здоровенные кружки с пивом и эдакий деревянный тазик с неплохим ассортиментом колбас. Хлеба к мясу не полагалось, но при наличии пива сойдет и так.

— Ну и как? — отхлебнув изрядную порцию напитка, спросил у меня орк.

— Неплохо, — искренне ответил я.

Напиток действительно оказался недурен, хотя, как на мой вкус, был слишком уж пряным.

Мысли о разнице в различных кулинарных подходах вернули меня к одному неразъясненному нюансу.

— Лакис, а почему слуги в особняке не носят кулонов верности? Особенно странно, что их нет у поваров.

— Ну, во-первых, Неста не рабыня и не позволит цеплять себе на шею всякую гадость, а во-вторых, есть более надежные способы безопасности.

— Ну и почему их не применили ко мне?

— У тебя есть родственники, до которых может добраться Гарпун? Или, может быть, ты чувствуешь к роду Ламехов особую благодарность?

— Вот уж нет, — фыркнул я.

— К тому же кулон ничего не гарантирует. Поверь, бывают такие ситуации, когда отдать собственную жизнь за смерть врага — это не такая уж большая плата.

Явно вспомнив что-то из своего прошлого, орк задумался, машинально сделав большой глоток пива.

— А как насчет других телохранителей? — нарушил я неловкое молчание.

— Ну, тут все просто, — хмыкнул орк. — Кулон работает не только как гарантия покорности, но и как стимул стараться. Подключается инстинкт самосохранения или как там говорят ваши психологи.

Чуть подумав, я все же решился задать очень скользкий вопрос:

— Лакис, а можно как-то снять эту гадость?

— Нет, — буквально прорычал орк, а затем, смягчив тон, добавил: — Пойми, Ром, до тебя уже пробовали, и каждая попытка лишь подстегивала магов вносить новые уровни защиты в этот артефакт. Перерубить или пережечь цепь можно, но за это время она успеет отделить голову от тела, изрядно перед этим помучив.

— И нет никакого другого способа?

— Никакого, кроме деактиватора, но Гарпун вряд ли расстанется с ним без особой причины.

— А как насчет благодарности за многократное спасение жизни сына?

— Тут все очень непросто, — сочувственно вздохнул орк. — Как бы ты хорошо себя ни вел, будет только хуже. Чем лучше ты работаешь, тем большую ценность представляешь. Так что сам понимаешь, что из этого следует.

— А Гарпун не боится, — начал злиться я, — что однажды мне захочется сделать всем ручкой, при этом утащив за собой его любимого сынка?

На меня дохнуло опасностью, но я все равно не отшатнулся, продолжая сверлить орка взглядом.

— Осмелел ты за последнее время.

— По краю хожу, вот и привык.

— Ладно, — хмыкнул орк, откидываясь на спинку массивного стула. — Гарпун вообще мало чего боится, плюс он неплохо разбирается в людях, да и нелюдях тоже. Думаешь, шикарные апартаменты, золото и смазливая служанка — это благодарность расчувствовавшегося папаши? Ты наивнее, чем я думал. Это золотая клетка, которая позволит тебе смириться с рабским статусом.

Теперь уже я задумался, и эти мысли легкими не были, так что пришлось прибегнуть к алкоголю как к самому распространенному антидепрессанту. Да и второй по популярности способ отвлечься от мрачных размышлений тоже лишним не будет.

Посидев в гномьем кабаке, мы решили, что хмелеем слишком медленно, к тому же в такой обстановке не получится привлечь внимание представительниц слабого пола. Заведение по соседству с пивом и колбасами было хуже, зато дам там было хоть отбавляй. В основном скучающие человеческие женщины, но хватало и эльфиек. Причем не все дамы являлись представительницами древнейшей профессии. Но любительниц тут же оттерли, и рядом с нами оказались две куртизанки с довольно пышными формами. А вот дальше случился казус. Строившая мне глазки жрица любви внезапно взвизгнула и отскочила, а на ее месте тут же оказалась хрупкая девушка с каким-то совсем уж детским лицом. Впрочем, первое впечатление тут же схлынуло, и стало понятно,что ей не так уж мало лет. Бывают такие женщины, которые и в тридцать выглядят как подростки.

Моя новая знакомая явно знала об особенности своей внешности и подчеркивала ее, как только могла. На ней была короткая юбка в складку и увитый зелеными узорами корсет. Длинные черные волосы она забрала в высокую небрежную прическу, а открытые плечи и тонкая шея выглядели трогательно и беззащитно.

— Зачем тебе эта корова, я ведь лучше? — промурлыкала девушка, присаживаясь мне на колени.

Не скажу, что я любитель девиц такого типажа, но, посмотрев на ее оппонентку, согласился, что черноглазая права — она действительно лучше.

Хмель и тонкий аромат неожиданно изысканных духов ударили мне в голову. Хоть какие-то мысли вернулись в поплывший мозг только в комнате наверху, но только чтобы ухнуть в очередной омут. И все же перед этим я сумел заметить, как моя новая знакомая на секунду замерла, а затем тряхнула головой и продолжила извлекать из меня душу. Первую скрипку в этой партии играла именно она.

Высший пик удовольствия подарил мне редкое наслаждение и тут же ожег чувством опасности. Наваждение мгновенно схлынуло, и только благодаря этому мне удалось отдернуть голову. Зажатая в руке девушки спица вместо моего глаза вошла в спинку кровати.

Действуя больше по наитию, чем осознанно, я чуть толкнул хрупкое тело руками и, подтянув колени к груди, пихнул отпрянувшую девушку уже ногами.

Получилось мощно — легкое тело убийцы перелетело через комнату и врезалось в стену. Я выпрыгнул из кровати следом, и через мгновение мы замерли друг напротив друга — обнаженные и очень злые.

— Что ты творишь, демоны тебя забери?! — сильно коверкая от волнения слова всеобщего языка, спросил я.

— Проверяю, — чуть улыбнувшись, сказала девушка и, соблазнительно изогнувшись, достала из своей прически еще две спицы.

— Что проверяешь? Удастся ли проткнуть мне череп насквозь?!

— Нет. Только то, сможешь ли ты почувствовать опасность.

— И как?

— Смог, — хмыкнула девушка, чуть переступив босыми ногами по полу. — Теперь понятно, почему у меня все сорвалось в саду.

А, вот оно что! Но как же соблазнительно она выглядит! Это так же верно, как и то, что подобные мысли в данной ситуации абсолютно нелепы.

— И что, теперь проверишь, получится ли убить меня?

— Убивать тебя я не хочу, просто сделаю пару дырочек, чтобы денек-другой полежал в кроватке.

— А если я против? — судорожно пытаясь сообразить, что же делать, спросил я.

Судя по стремительности движений, в близком контакте она в любом случае успеет сделать во мне вышеупомянутые дырочки.

— Извини, но сейчас у тебя нет выбора.

— Ну…

Договорить не получилось, потому что девушка прыгнула. Впрочем, возражать я начал только для отвода глаз.

Цапнув стоящий неподалеку стул, я постарался им отмахнуться от этой бешеной кошки. Получилось даже удачнее, чем я мог предположить.

Предмет мебели без особых усилий остановил девушку в прыжке и направил ее полет в сторону окна. Брызнули осколки стекла, и несостоявшаяся членовредительница вылетела из комнаты.

Я бросился к окну, внутренне опасаясь, что увижу внизу на мостовой изломанное тело, но, кроме осколков, ничего не увидел. Интересное, должно быть, зрелище сейчас наблюдают случайные прохожие. Неожиданная мысль заставила меня хохотнуть.

В соседнем номере что-то тяжело ухнуло. Затем раздался удар, и дверь упала внутрь моей комнаты, а на пороге застыл Лакис во всей своей дикой красе — с ножом в руках, но без единого клочка одежды на теле.

— Что здесь происходит?

— Ничего страшного, просто меня пытались убить, — как можно более спокойным тоном ответил я, при этому кутаясь в простыню. И добавил, но не от стеснительности, просто перед орком мне совсем нечем было хвастаться: — Прикройся чем-нибудь. Смотреть страшно.

— И не смотри, — фыркнул орк. — Такое зрелище не для тебя.

С этими словами Лакис покинул комнату.

— И слава богу, — проворчал я вслед этому бугаю.

А приятное для моих глаз зрелище сейчас улепетывало по темным улочкам, поблескивая голыми ягодицами в свете далеких йоллов.

Сначала я думал, что орк возобновит прерванное попыткой моего убийства занятие, но уже через десять секунд он вернулся полностью одетый.

— Что здесь произошло?

— Кто бы мне самому рассказал. Эта пигалица попыталась прикончить меня заколкой для волос.

— Неужели ты был так плох? — хрюкнул довольный своей шуткой здоровяк.

— Не смешно.

— Действительно не смешно, — посерьезнел орк. — Мне казалось, что безопаснее сводить тебя в новое место, а оно вон как оказалось. Все, выгул закончился, отправляемся обратно в особняк.

Вернув меня в замок Ламехов, Лакис удалился, наверняка не желая брать на себя ответственность за сохранность моей шкурки.

Жизнь в особняке особо не изменилась. Все, даже Миран, считали, что с происшествием в саду я дал маху, а вот мне так уже не казалось. Рассказ о странной девушке с очень опасными заколками в волосах не убедил бывшего гарпунера в моей правоте, и подтверждение этому последовало на следующий же день.

Сынку окончательно надоело сидеть взаперти, и он взбунтовался, к тому же его невеста пошла вразнос, и будущий брак оказался под угрозой. Йохану пришлось срочно ехать и успокаивать эту истеричку.

У меня была надежда вновь увидеть Рину, но дальше крыльца нас не пустили. Судя по тому, что на этот раз Миран возражать не стал, на то были особые указания Гарпуна.

Двадцать минут мы ждали выхода своего подопечного. Как только это произошло, скуку смело, как порывом ветра, и события понеслись вскачь.

— На землю! — заорал я, еще не до конца понимая, что происходит.

Уже взявшийся за ручку дверцы паромобиля Йохан резко присел. Прилетевшая непонятно откуда пуля сбила котелок с его головы.

Неплохой выстрел, особенно учитывая, что массивный снаряд пробил небольшое окно, более похожее на бойницу. Нужно что-то делать, пока этот стрелок не сменил позицию.

В голове тут же всплыла сцена из одного детектива. Вывалившись с водительского места, я на корточках перебрался к Йохану и оттер его в сторону. Затем без особых затей сунул ствол пистолета в немалых размеров дырку и направил луч магического лазера на…

Черт, стрелок оказался еще круче, чем я думал. В противоположной дверке дырки не наблюдалось, зато она имелась в потолке. В лазерной указке надобности не было, потому что сквозь дыру в потолке хорошо просматривалось чердачное окно в доме напротив.

Меня опять обдало холодом — смотреть сквозь дыры умел не только я.

В стекле рядом с первым отверстием появилось второе, но меня на линии огня уже не было.

— Миран, чердачное окно!

Чего у бывшего гарпунера не отнимешь, так это отточенных рефлексов и умения быстро думать. Миран дернул многострадальную дверцу и нырнул в салон, но лишь на мгновение, а когда он встал в полный рост, на крышу паромобиля со стуком легла очень знакомая труба.

Фыркнув искрами, агрегат плюнул огнем.

Похоже, бывший гарпунер сдает. Сгусток огня не попал в чердачное окно, но киллеру вряд ли стало от этого легче. Заряд магического гранатомета разворотил половину крыши, а то, что осталось, загорелось веселым пламенем.

И все же у снайпера еще был шанс выжить. Судя по всему, эта мысль посетила и Йохана. Парень явно разозлился, поэтому крикнул:

— Проверьте!

— Но… — попытался возразить Миран.

— Молчать! Бегом. Ты тоже с ним, — сузив глаза, зашипел наследник Гарпуна.

Я возражать не стал, да и Миран — тоже.

Сквозь маску вежливого юноши проступило нечто иное. Сынок оказался достойным наследником своего отца. Интересно, а маниакальные наклонности передаются по наследству? Потому что в глазах парня горели явно безумные огоньки.

Обо всем этом я думал уже на бегу. А за нашими спинами из дома уже высыпали слуги и охранники, так что за жизнь подопечного, а соответственно, и за свою собственную, можно пока не беспокоиться.

Миран первым ворвался в трехэтажный дом, явно служащий пристанищем для нескольких семей. Мы пробежали по лестнице и ворвались на чердак, точнее туда, что от чердака осталось. Да уж, неплохо здесь рвануло.

Первым в глаза бросилось странное устройство, наполовину заваленное горящими обломками крыши. Это было нечто, похожее на мортиру с оригинальным оптическим набором. Вместо привычного прицела вдоль всего ствола размещались четыре линзы в креплениях. Как из этого стрелять, было совершенно непонятно, но снайпер как-то справился.

Приклад и ствол гротескной снайперской винтовки были увиты магическими рунами и поблескивали какими-то явно непростыми камешками.

— Ты направо, я налево, — скомандовал Миран, водя перед собой малым парометом.

Я последовал его примеру и двинулся в указанном направлении, ощупывая самые подозрительные места магическим лазером. Крышу явно строили из специальной древесины, потому что на первый взгляд набиравший силу пожар быстро затухал. Магическая дрянь выгорела, но древесина не занялась жарким пламенем, а лишь частично обуглилась.

Вроде все чисто, да и вряд ли киллер стал бы дожидаться нашего прихода.

Внезапно мое внимание привлек тихий писк. Звук доносился из-под груды обгоревших досок, прикрытых сверху такой же обгоревшей створкой чердачного окна. Удерживая правой рукой паромет, я столкнул створку и наткнулся взглядом на три зрачка — на меня уставились два черных глаза на закопченном, местами обожженном лице и дуло ручного паромета. Точка моего прицела заплясала на лбу убийцы.

Вот и свиделись во второй раз.

Моя недавняя любовница находилась в классическом цугцванге — любой ее ход будет неверным. Она умрет в любом случае, с той лишь разницей, что в одном из вариантов мы улетим на небеса вместе.

Похоже, она тоже это понимала. Может, ее рука просто ослабела, а может, девушка приняла решение, но ее паромет с тихим стуком опустился на доски.

Теперь предстояло решать мне. В иной ситуации все было бы просто — передать убийцу властям, и вся недолга. Но сейчас на чердаке только мы с Мираном, и можно не сомневаться, что бывший гарпунер пристрелит мою таинственную незнакомку.

Хотя что тут решать — если не знаешь, что делать, делай то, с чем тебе будет легче жить впоследствии.

— Не вздумай еще раз попасться мне на глаза, — прошептал я и вернул обгоревшую створку на место.

— Что там? — среагировал Миран на звук.

— Ничего, — ответил я и добавил, увидев, что Миран направился в мою сторону: — Нам нужно возвращаться.

— Ты что-то почувствовал? — напрягся бывший гарпунер.

— Нет, но что-то мне неспокойно.

— Хорошо, возвращаемся.

За время нашего отсутствия ситуация на улице сильно изменилась — к слугам и охранникам будущего тестя Йохана прибавились стражники и даже парочка надзирателей.

Встречу с этими ребятами киллерша явно переживет, хотя что-то мне подсказывало, что этому знакомству не бывать.

Нас никто не задерживал, поэтому мне удалось без проблем вывести паромобиль со злополучной улицы и кратчайшим маршрутом направиться обратно в особняк Ламехов. Ставший почти мирным дом вновь начал превращаться в крепость. По периметру фасада и на крыше появились собранные из мешков стрелковые гнезда. А ажурная ограда в довесок к защитным заклинаниям обзавелась витками колючей проволоки.

Еще одна новинка из параллельного мира?

Как только я полностью заглушил паромобиль, вернулся Миран и потащил меня в господские покои. В кабинете Гарпуна нас встретила довольно странная компания. Среди шести вооруженных до зубов бандюков был один незнакомый мне гном и один очень даже знакомый орк. Лакис явно нервничал, хотя и старался не показывать этого.

Хозяин кабинета копался в своем столе, а затем окинул взглядом присутствующих.

— Так, парни. Дела у нас не очень хорошие. Старик Гадан сдох, но убийцы не успокоились, и мне это не нравится. Так что будем усиливать охрану. И для надежности мне придется кое-что сделать.

С этими словами он встал, удерживая в руке целую связку кулонов.

Да уж, парни, похоже, вы сильно попали. Вид кулонов верности не понравился всем, особенно Лакису, глаза которого забегали, а зубы обнажились в оскале.

С виду Гарпун не сделал ни одного движения, но двери за моей спиной тут же открылись, и в проеме появились два орка в глухой броне штурмовиков. Плечи Лакиса тут же поникли. Под пристальным взглядом орков и строенных стволов средних парометов будущие телохранители по очереди подходили к своему хозяину и покорно принимали на шею рабские кулоны.

Сам не знаю, что меня дернуло, но, когда пришла очередь Лакиса, я шагнул вперед и обратился к Гарпуну:

— Господин Ламех, не нужно этого делать.

— Что ты сказал? — впился в меня взглядом местный мафиози.

— Не стоит надевать кулон на Лакиса.

— Почему это? — Гарпун явно начал закипать.

— Не могу сказать точно, но этот факт вызывает во мне очень нехорошие предчувствия.

— Хочешь выгородить дружка?

— Лакис, конечно, ничего плохого мне не делал, — как можно более небрежно фыркнул я, — но он мне не родич, и подставляться за него было бы глупо. Просто я чувствую, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вот и все.

Идея действительно была глупейшей, но совсем не по тем причинам, что были озвучены. Просто когда я разглядел безнадегу в глазах здоровенного орка, мне стало не по себе. Да и потом, эти бандюки все равно мне ничего не сделают — слишком уж ценным приобретением я стал для семейки Ламехов.

— А если я вызову ментального мага и он покопается в твоих мозгах? — не унимался Гарпун.

У законника не было особой необходимости мне врать, поэтому я смело посмотрел в глаза своему собеседнику.

— Зовите, мне скрывать нечего. У меня даже нет доказательств угрозы, просто предчувствия. Вам решать, верить или нет моим страхам.

— Хочешь сказать, что Лакис может предать?

С трудом сдержав возражение, я равнодушно пожал плечами:

— Понятия не имею, просто дурное предчувствие — и все.

Старший Ламех задумался, а затем небрежно махнул рукой:

— Лакис, отправляйся к себе и не вздумай делать глупостей.

Орк лишь дернул головой и молча скрылся за дверью, а Гарпун продолжил церемонию раздачи рабской доли, временами косясь на меня.

Я, конечно, соврал насчет Лакиса, но не полностью — интуитивно мне казалось, что этот поступок был абсолютно верным. И, как уже было сказано, ценность подобных наитий была опробована на собственной шкуре. В том смысле, что она до сих пор относительно цела.

До вечера было еще далеко, но из-за свалившегося на меня напряжения дико хотелось спать. Благо после разговора в кабинете меня никто не трогал, так что имелась возможность прикорнуть в своей комнате.

Увы, долго поспать мне не дали. Солнце уже успело скрыться за кронами таули, но, судя по освещению за окном, до ночи было еще далеко.

— Проснитесь, господин, — дергала меня за плечо Фрона.

— Что тебе нужно? — недовольно проворчал я.

— Пойдемте со мной, — заговорщицки подмигнула мне служанка.

— Фрона, мне не до шалостей.

Фрона тут же надула губки и от уверенности в своей правоте даже топнула ножкой.

— При чем здесь шалости! Это важно.

Ладно, спорить не будем, потому что она явно решила выдержать интригу до конца.

Сначала мы спустились на кухню, а затем, после осторожного кивка Несты, которая явно была замешана в этой затее, прошли на продуктовый склад. Там меня дожидался Лакис.

Он сидел на мешке возле стеллажа, на котором стояли тарелки с закуской, два стакана и знакомая бутылка дорогого эльфийского вина. После глухого рычания орка Фрона тут же испарилась.

— В честь чего гуляем? — спросил я, присаживаясь на мешок с чем-то сыпучим.

— Меня здесь не должно было быть, но уйти, не попрощавшись и не поблагодарив, я не могу, — вздохнул орк и взялся за бутылку.

— Не думаю, что пить в такой ситуации — хорошая идея.

— Не факт, что у нас будет другой случай выпить по дружеской чарке.

— Ты что, уже похоронил меня? — зло скрипнул зубами я.

— Не, — мотнул головой орк и понизил голос: — Просто я ухожу и попытаюсь спрятаться так глубоко, как только сумею.

— Слушай, Лакис, — тоже перешел я на шепот. — А точно нет никакого способа избавиться от этой удавки?

Моя рука для наглядности легла на грудь, где под рубашкой прощупывался злополучный кулон. От волнения даже во рту пересохло. Но орк меня разочаровал. Чуть подумав, он все же решительно тряхнул головой:

— Нет. И не вздумай глупить. Может, Йохан и выживет, но, если попробуешь сбежать, тебя либо покалечат, либо просто прикончат, несмотря на всю ценность твоего дара.

От слов орка мне стало совсем горько, поэтому я не стал отвергать предложенный стакан. Говорить нам было особо не о чем, так что мы пили в тишине. То ли от волнения, то ли вино оказалось слишком уж ядреным, но минут через двадцать меня развезло. В голове завертелся разноцветный смерч, унесший меня в страну снов.

Третье пробуждение за этот день было таким же, как и второе, — меня опять дергала Фрона. Странно, что я находился не на складе, а в своей комнате. Хорошо хоть не раздели догола. Даже сапоги остались на мне. Не менее странным было то, что не наблюдалось не только похмелья, но и даже легкого опьянения.

Да уж, хорошее здесь делают вино.

Увидев, что я окончательно проснулся, Фрона легла рядом, прижалась ко мне и зашептала:

— Все очень плохо. На кухне говорят, что Севир Гадан оставил завещание, по которому все его богатство достанется тому, кто убьет хозяина и его сына.

А вот это уже край. Судя по слухам, Гадан был очень даже не бедным человеком. Нужно отдать должное — ушедший за своей неотмщенной дочерью отец сумел напоследок громко хлопнуть дверью. Только для меня это было очень даже плохой новостью.

Не дождавшись моей реакции, Фрона тихо пискнула:

— Нас всех распускают. В доме остаются только воины клана. Неужели мы больше не увидимся?

Ох, девочка, мне бы твои проблемы. Внезапное раздражение едва не вытолкнуло из меня признание о том, с какой запредельной высоты мне плевать на невозможность нашего гипотетического воссоединения. Хорошо, что удалось сдержаться. Фрона — хорошая девочка и не сделала мне ничего дурного.

— Мне тоже жаль, но лучше, если ты будешь как можно дальше от меня.

Нет, так еще хуже. Ну зачем было разыгрывать из себя эдакого таинственного героя-мачо?! Лучше бы послать ее подальше — пусть разозлится и побыстрее забудет.

Фрону затрясло в рыданиях.

Черт.

Ситуацию спас Миран, как всегда, вошедший без стука:

— Фрона, почему ты еще здесь?! Убирайся из дома!

Девушка никак не отреагировала на крик бывшего гарпунера и лишь громче заплакала. У Мирана проблем в плане общения со слабым полом не было — он ухватил служанку за шиворот, стянул с кровати и вытолкнул в двери, а затем повернулся ко мне:

— Уже слышал?

— Да. И что, нет никаких шансов?

— Пока ищем гаранта. — Увидев, что я не совсем понимаю сказанное, Миран уточнил: — Ну, того, кому дохлый старикан приказал оплатить убийство даже после его смерти. Если найдем гаранта, убийц это остановит не сразу, но все равно появится хоть какой-то шанс. Теперь насчет тебя. Будешь спать на диване в кабинете Йохана, и оттуда — ни ногой. По крайней мере, на пару дней.

— Думаешь, это поможет, особенно если дом будут штурмовать? — спросил я, понимая, что план побега, пусть даже бессмысленного, накрылся медным тазом. Меня теперь точно будут держать под плотным контролем.

— Заткнись, и пошли.

Сборы не заняли много времени — плащ на плечи, шляпу на голову — и готов. Даже кошелек со всеми моими деньгами и связка с костями находились в карманах плаща.

Обстановка кабинета Сынка являлась компромиссом между необходимостью подтверждения статуса и желанием устроиться как можно удобнее. Мебель и украшения на стенах были достаточно простыми, но явно очень дорогими. В отличие от отца, Йохан явно был склонен к академическому мировоззрению. Я заметил много книг и каких-то научных приборов. Еще я разглядел большой глобус, сразу вызвавший у меня живой интерес.

За изучением изображения одного материка, пяти десятков разнокалиберных островов и отметок почти трех сотен полисов как-то незаметно наступил вечер. Ужинать пришлось в компании Йохана, Племяша и Мирана. Когда наш подопечный в компании двоюродного брата направился в спальню, у телохранителей появилась возможность расслабиться.

Миран уселся в кресло и кивнул на небольшой диванчик. Упрашивать меня не пришлось. Я прилег и, накрывшись собственным плащом, собрался продолжить прерванный сон.

Наконец-то этот безумный день закончился. По крайней мере, мне казалось, что он закончился. То, что это не так, стало понятно, когда дикое беспокойство силой вытащило меня из липких объятий сна.

Таких кошмаров мне видеть еще не доводилось. Снилось, что я нахожусь под водой, а вокруг меня собрались десятки бестелесных спрутов, которые вот-вот примутся душить перепуганную жертву. Только через несколько секунд, наполненных тяжелым дыханием и барабанной дробью сердца, я понял, что кошмар продолжается.

Острым лезвием резануло чувство опасности, которому подвергается мой подопечный. Дремавший в кресле у двери Миран не проявлял ни малейшего беспокойства, как и застывшие за дверью в полной штурмовой броне орки из клана Ламехов. По крайней мере, если судить по отсутствию звуков за закрытыми створками.

Быстро надев плащ и выудив из кобуры паромет, я с разбегу выбил плечом дверь в комнату Сынка.

— Что! — заорал спросонья Миран, но ответа не дождался.

Я стоял с открытым ртом, наблюдая фантасмагорическую в своей бредовости картину. Сынок лежал на кровати, не имея возможности не то что подняться, но и просто вздохнуть. А над дергающейся жертвой клубился черный дым. По крайней мере, мне так показалось с первого взгляда. Через секунду удалось рассмотреть в полумраке очертания некоего существа, отдаленно похожего на спрута с черепом на макушке.

Я пытался хоть что-то сделать, но ноги словно приросли к земле. Вечно мучивший меня страх уже превратился в полезный дар, но это было нечто другое — первобытный, животный ужас перед чем-то потусторонним и непонятным.

Наконец-то вбежавший в комнату Миран включил свет, от которого призрачный спрут дернулся, но не отпустил свою добычу.

— Марук, — выдохнул бывший гарпунер.

Несмотря на смертельную бледность, с необычайной четкостью проявившей его татуировки, Миран выхватил тесак и рванул к темному призраку.

Это он, конечно, зря. Призрачное щупальце словно плетью стегнуло гарпунера, отбросив его на стену. При этом лезвие тесака прошло сквозь дымчатое тело, не причинив духу ни малейшего вреда.

Интересный эффект.

В отличие от явно перепуганного напарника, я вдруг обрел удивительное спокойствие. Свет вырвал из полумрака таинственного обитателя тьмы, и брошенное телохранителем слово дало потустороннему хоть какое-то имя. Теперь в очистившейся от страха голове всплывала только нужная информация.

Где там эта связка странных косточек?

Неряшливый комок удалось извлечь с трудом. Первая попытка переломить кость закончилась неудачей, а Йохан уже перестал хрипеть и лишь чуть подергивался.

Крепкая, зараза!

Разозлившись, я двумя руками ухватил кость за утолщения и хрястнул серединой о спинку массивного стула.

Есть!

Радость на моем лице тут же сменилась гримасой боли. Казалось, от крика темного духа завибрировали не только стены, но и воздух.

Рванувшая к потолку тень заметалась, а затем ринулась ко мне. Это продлилось всего секунду, но для меня прошла целая вечность. Сотканный из черного дыма череп заглянул в мои глаза, проникая призрачным взглядом куда-то в душу, а затем марук взлетел к потолку и прошел его насквозь.

В комнате воцарилась абсолютная тишина, которую нарушил судорожный вздох Йохана.

Живой, ну и ладно…

Это была моя последняя мысль. То ли перенапрягся, то ли темный дух все же чем-то достал — сознание вылетело из меня, как пробка из бутылки шампанского.

Отсутствовал я не очень долго, потому что в кабинете, куда меня перенесли, все еще царил беспорядок, явно нанесенный ворвавшимися в комнату орками. Сейчас штурмовики выносили из спальни тело, в котором я узнал Племяша.

Неведомый душелов все-таки изъял первую жизнь из ближнего круга клана Ламехов. Пока это не Йохан в компании всех телохранителей, но лиха беда начало. Рано или поздно это случится. Миран, конечно, имеет шанс пережить Сынка, но вряд ли надолго.

Думаете, мне дали нормально поспать этой ночью? Как бы не так.

Как только вооруженные бандиты начали неуклюжую уборку в господских покоях, дом содрогнулся, словно от удара великана. Похоже, неведомый кукловод понял, что его задумка с темным духом провалилась, и перешел к плану «Б».

Для меня штурм поначалу выглядел, как калейдоскоп из вздрагивающих стен, падающей на голову штукатурки и клубящейся пыли, в которой мелькали размытые фигуры. Понять, кто из них свой, а кто — чужой, было совершенно невозможно, поэтому я просто забился в угол и постарался сконцентрироваться.

Тут же выяснилось полное бессилие моего дара в подобных случаях. Нет, предчувствие опасности имелось, но из-за огромного количества информации понять что-то определенное было невозможно.

Только минут через пять на меня навалилась такая мощная волна дурного предчувствия, что выделять отдельную информацию уже не было необходимости.

— Нужно уходить отсюда! — заорал я Мирану, командующему обороной кабинета.

— Куда?

— Да хоть куда, но только подальше отсюда. Быстро! — почти взвизгнул я, чувствуя, как убегают последние секунды, подаренные нам моим даром.

— Прорываемся, — наконец-то принял решение бывший гарпунер.

Мои новые соратники тут же образовали штурмовой клин во главе с парочкой запакованных в броню орков. Мы с Йоханом заняли места, так сказать, в зрительской ложе — в середине построения.

— Идем.

После команды клин проломил баррикаду в дверях кабинета и двинулся по коридору, сметая все на своем пути. Ну как сметая. Двигались мы довольно споро, но до лестницы на первый этаж добралась только половина телохранителей, и то только потому, что перед этим полегли оба шагающих танка, которые приняли на себя всю тяжесть удара. Без них мы бы загнулись еще на середине нашего забега. Дом казался буквально нафарширован жаждущими угробить семейство Ламехов киллерами.

Эпичность картины этого побоища открылась, когда мы начали спускаться по лестнице в огромный холл. В нас тут же принялись палить из чего только можно, но энергетические щиты первого ряда телохранителей пока справлялись. Я на всякий случай активировал свой и поднял наруч над головой в качестве зонтика. И предчувствие здесь ни при чем. Просто было страшно — обычный человеческий страх без каких-либо мистических штук.

В огромном холле собралось десятка три нападающих, которые как раз добивали внешнюю охрану. Особенно бросился в глаза дикий по своей красоте и безумию бой Ирты. Последний бой орчанки. С диким визгом девушка вылетела из коридора для слуг и бросилась на тройку бойцов. Первому она заехала ногой в живот. Затем, изогнувшись, ушла от выпада вражеской сабли и в ответ воткнула свою рапиру под левую ключицу соперника. Увы, оружие орчанки слишком глубоко вошло в тело бандита, и выдернуть его она не успевала. Во время удара их развернуло, и орчанка оказалась спиной к стене. Мало того, умирающий враг, падая, успел ухватить ее за одежду. И тут же еще один нападающий вогнал длинный кинжал в живот Ирты, наваливаясь на нее всем телом. Но она тоже не осталась в долгу. Последним движением слабеющая рука выдернула метательный нож из перевязи и вогнала его прямо в ухмыляющуюся морду убийцы.

Эта схватка была лишь коротким всплеском в стремительном и ярком водовороте основного боя. Ирта ушла в края вечной охоты, но сделала это на своих условиях и, возможно, выбрала лучшую участь, учитывая, что никто так и не снял с нее удавку верности.

Смерть орчанки лишь мельком коснулась моего сознания, на мгновение уколов сожалением, — тут самому бы выжить. А значит, нужно заканчивать тупо пялиться по сторонам. Найдя пару явных чужаков, я пальнул в них из пистоля. Разряд из молниевика прошел мимо, а вот пуля удачно пробила голову одного из бандитов.

Судя по грохоту и воплям, большая часть убийц атаковала второй этаж, с которого мы так вовремя убрались. Странно, конечно, атака десятков разумных была воспринята мной как нечто сродни стихийному бедствию, но тут уж не до претензий.

Или там случится еще что-то?

Из телохранителей, кроме Мирана, нас теперь прикрывали только трое бойцов, но это не беда, потому что в разоренный дом вернулся хозяин. Разметав остатки покореженной двери, в холл ворвались четыре орка в спецдоспехах, за ними двигался Гарпун в окружении своих элитных головорезов.

Похоже, именно его появление и заставило организатора всей этой катавасии перейти к следующему плану, не помню, какой он там по счету.

Если начало штурма было похоже на удар неведомого великана, то теперь это был его шумный вдох. Тени стоящих на лестнице людей внезапно удлинились и гротескными существами заплясали на стене, в которой находилась входная дверь.

В спину мне дохнуло нестерпимым жаром. Это не было взрывной волной, но поток горячего воздуха все же заставил нас покатиться по лестнице суетливыми горошинами. Даже боюсь представить, что пережили те, кто остался на втором этаже.

Вдох великана сменился выдохом, и я узнал, что такое обратная тяга, часто упоминаемая в фильмах о пожарных. Не успел я подняться на колени, как мое тело качнуло теперь уже в сторону лестницы. Разбивая окна и все, что могло пропустить воздух, великан вдохнул, и на втором этаже рвануло по-настоящему.

Особняк вздрогнул и, кажется, даже чуточку просел.

И только после этого я начал замечать, что творится с окружающими меня людьми. Йохан горел, над ним склонился Миран, пытаясь голыми руками сбить пламя, хотя у самого на спине плясали огненные языки.

Я испуганно осмотрел себя, но чудесный плащик в очередной раз преподнес сюрприз — не зря его так хвалил Лакис. Все хорошо, но нужно что-то делать. Жалко, конечно, но пришлось снимать плащ и, оттолкнув Мирана, накрывать им Йохана. К нам тут же подскочил Гарпун, чьи телохранители успели добить опешивших от такого поворота убийц.

— Быстро в паровоз! К лекарю! — на удивление спокойно начал командовать старший Ламех.

Впрочем, чему удивляться. Судя по живописному полотну, которое наверняка сгорело вместе с прочими предметами роскоши, у гарпунеров та еще работка, и без феноменальной выдержки в люльке под днищем дирижабля делать попросту нечего.

— Ты что, оглох?! — немного дав волю чувствам, прорычал в мою сторону мафиози.

И чего он орет? Эх, совсем забыл: я же здесь не только в качестве телохранителя, но и на полставки шофером.

Выходить из дома в одиночку было страшновато, но тут же выяснилось, что начальство позаботилось и об этом. Гарпун даже расщедрился на одного орка-штурмовика. Вблизи этот бронированный монстр выглядел еще солиднее. Глухой шлем не позволял рассмотреть лицо зеленокожего здоровяка. По толстой броне, точнее, по покрывавшим ее рунам пробегали сполохи, а вставленные в металл камни пульсировали красноватым светом в такт биения сердца носителя.

Все предосторожности оказались напрасными — наш маленький отряд никто не побеспокоил. Так же спокойно прошла активация паромобиля. Чуть побулькав и недовольно пофыркав, машина подмигнула мне лампочкой, намекая, что готова двигаться во мраке ночи.

Сопровождающий со мной не поехал, а побежал рядом, внимательно осматриваясь вокруг. Погрузка пострадавшего от огня Йохана прошла быстро, лишь с одной небольшой заминкой.

— Миран, сядь рядом с Ромом, покажешь дорогу до лечебницы Тюмера, — приказал старший Ламех.

— Тюмера? — удивился Миран. — Но это же далеко.

— Делай, что тебе сказали, — сквозь зубы процедил Гарпун.

От подобного тона его старый товарищ как-то вдруг уменьшился в росте:

— Хорошо.

Путь до клиники неведомого Тюмера мне запомнился мало — смотреть было не на что. Магические лампы паромобиля подсвечивали дорогу, лишь немного улучшая освещение далеких светляков-йоллов, которые задумчиво дрейфовали у крон таули.

Наконец после доброго десятка поворотов, на которые указывал Миран, мы добрались до большого трехэтажного здания, мало чем отличающегося от жилища Ламехов. Правда, теперь-то эти различия появились. В логово Гарпуна словно наведался дракон и превратил второй этаж дома в филиал ада.

Служители клиники явно были подготовлены ко всем сюрпризам, включая ночные визиты. Они шустро забегали вокруг паромобиля, но к Йохану их не допустили. Я уже готовился прикорнуть за рулем, но Миран выдернул меня с водительского места и увлек за собой.

Плотной толпой мы прошли через приемную, а вот затем начались странности. Попавшийся на нашем пути некто в голубом балахоне был вовлечен в стремительно двигающуюся группу, которая прошла здание насквозь. Доктор Тюмер или кто-то из его помощников попробовал возмущаться, но его легонько пристукнули и поволокли дальше.

К моему искреннему удивлению, мы вышли из здания с другой стороны и пошли дальше. Вокруг громоздились какие-то склады и длинные пакгаузы с подведенными к ним железнодорожными путями.

Минут через десять наша странная процессия добралась до ажурной конструкции, которая больше всего напоминала мне Эйфелеву башню. В большой лифт зашли только несущие Йохана телохранители, я с Мираном и сам Гарпун, который за шиворот удерживал вконец перепуганного доктора. Вздрогнув, лифт начал подниматься. Закрытые стены не давали возможности осмотреться, да и желания такого не было — последние события вымотали меня окончательно, и единственное, чего мне хотелось, так это просто выспаться.

Под монотонное бормотание Гарпуна, по очереди обращающегося то к Мирану, то к доктору, я прислонился к стенке и закрыл глаза. Из легкой дремы меня вырвала остановка лифта.

За открывшейся дверью обнаружилось помещение, больше всего напомнившее мне внутренности огромной плетеной корзины. Вдоль стен находились откидные, похожие на полки в плацкарте койки. Их вид и стал для меня сигналом к действию. Не обращая внимания на других, я добрался до ближайшей койки, отцепил крепления и завалился на образовавшееся ложе. Меня никто не дергал, поэтому ничто не мешало окончательно провалиться в глубокий сон.

Все. Остальное, каким бы важным оно ни было, только завтра.

Глава 2

Так хорошо я не спал уже давно. Казалось, что меня вернуло в далекое детство с уютной колыбелью и тихим баюканьем. Сон потихоньку начал уходить, но ощущение колыбели осталось. И вообще ощущалась необычайная легкость, словно тело парило под облаками. Когда я окончательно проснулся и вспомнил вчерашние события, то понял, что так оно и есть. Мы находились на дирижабле, который здесь называли паролетом.

Все тревоги и тяжелые размышления растаяли, уступив место острому приступу любопытства. Мне, конечно, приходилось летать на самолетах, но разве сравнишь полет в консервной банке с парением на аппарате легче воздуха?

В довольно большом кубрике, стены которого действительно были похожи на сплетенную из каких-то лиан корзину, находились только телохранители в количестве четырех человек, включая меня. Познакомиться поближе нам так и не довелось. Да и с кем знакомиться? Откровенно бандитские рожи. Сейчас мои новые коллеги сидели за таким же откидным, как и кровати, столом и молча что-то ели.

Мой желудок требовательно заурчал, так что с любопытством придется подождать. Не особо стесняясь, я присел за общий стол и принялся есть то, что, так сказать, бог послал. Послал он хоть и простую, но вкусную пищу в виде тушенного с овощами мяса, а также местные маленькие хлебцы. Алкоголя на столе не было, что явно вызывало недовольство моих сотрапезников. Это недовольство постепенно нарастало, но тут же пошло на убыль, потому что в кубрике появился Миран:

— Чего ворчите? Выпить хотите? Я вас кое-чем так напою, что месяц мутить будет.

Бандиты заворчали, но при этом опустили глаза в свои тарелки. Я же сделал вид, что слова начальника меня не касаются, и, быстро доев взятую из общего котла порцию, повернулся к Мирану:

— Можно как-то выглянуть наружу?

— И чего ты там не видел?

— Ну, конечно, тебе там смотреть не на что, но мне-то не доводилось гоняться за зубастой добычей, паря над морем.

Что-то слишком уж поэтичной у меня получилась речь, но Мирана проняло.

— Ладно, — явно притворно нахмурился бывший гарпунер. — Идем.

Трое новичков по-прежнему страдали из-за отсутствия выпивки и не проявили желания отправиться на прогулку вместе с нами.

Наш кубрик оказался проходным пассажирско-грузовым помещением. Он имел два входа — большой, через который мы сюда попали, и поменьше, откуда вышел Миран. За вторым входом обнаружился коридор с тремя дверями по бокам и одной — в торце, а также с винтовой лестницей посредине. Все стены и лестница, как и стены нашего кубрика, были сплетены из какой-то лианы. Лишь кое-где виднелись металлические крепления и вставки. Миран повел меня к лестнице, по которой мы поднялись на палубу.

Как и увиденный мною ранее паролет, этот имел подвесную конструкцию — гондола не была частью баллона, а крепилась к нему с помощью тросов. Между ними оставалось небольшое пространство. В середине палубы из-за изгиба гигантского баллона приходилось идти согнувшись. А вот у бортов места вполне хватало. Палуба была обнесена перилами, а местами расстояние между бортами и баллоном затягивала сетка.

На корме тихо фыркал парогенератор. Толстые кабели отходили от него к большим двигателям с лопастями, которые натужно толкали дирижабль вперед. Возле паровика сидел гном и со скучающим видом смотрел вдаль. Я проследил за взглядом бедняги и едва не задохнулся от восторга.

Казалось, мы плыли по облачному морю и сейчас врежемся в такую же облачную гору. Я даже инстинктивно напрягся, когда сначала огромная туша баллона, а затем и нос гондолы нырнули в белесую пелену.

На несколько секунд все заволокло густым туманом, а затем мы вновь оказались под ярким солнцем, которое заглядывало под баллон с правой стороны. Я вертел головой как ребенок, впервые попавший в зоопарк.

Туша дирижабля и лопасти пропеллера равнодушно разорвали практически идеальную структуру облака, проделав в ней безобразную дыру. Но неведомый художник тут же сотворил из этого еще более причудливый шедевр, по-новому компонуя туманные струйки и возвращая гармонию в картину неба. Мало того, этот же творец сумел вплести в общую композицию даже пар, вырвавшийся из нутра двигателя.

Какое-то время мир вокруг меня состоял только из слепящего солнца, пронзительно синего неба и облачного моря внизу, но затем под нами появилась огромная «полынья». В ней показалась серо-зеленая равнина — зрелище чуть менее яркое, но все равно впечатляющее.

Похоже, это и есть оркская степь.

Миран, так же как и я, застыл у борта, но на его лице отразилось не восхищение, а легкая мечтательная грусть. Он смотрел вперед, но явно видел что-то другое. Думаю, это были те же облака и небо, но нависшие над бурлящим морем. На секунду я представил эту картину, и на моем лице наверняка появились те же эмоции, что и у бывшего гарпунера.

Идиллия продлилась недолго. Миран вернул на татуированную морду привычное хмуро-недовольное выражение и повернулся ко мне:

— Насмотрелся?

— А что, мне обязательно постоянно сидеть внутри этой корзины? — Для наглядности я топнул ногой по палубе.

— В принципе нет, — явно смягчившись от окружающего великолепия, ответил Миран. — Ладно, будь здесь, но не подходи к паровику и… лучше вообще ни к чему не подходи. А мне пора возвращаться к Йохану.

— Кстати, как он там? — больше из вежливости, чем по причине искренней заботы спросил я.

— Нормально. Маг, когда не скулит, говорит, что ожоги быстро заживут, а нормально двигаться Сынок будет уже к вечеру, — проворчал он и добавил сквозь зубы: — Проклятье, ну и зачем Гарпун повесил это дело на меня?

— Подожди, разве босс не с нами?

— Нет, — тряхнул головой Миран. — Он остался в городе и ищет гаранта, так что с дикарями мне придется договариваться самому.

— А куда мы летим? — наконец-то задал я правильный вопрос.

На этом откровенность Мирана закончилась.

— Сам увидишь, когда доберемся, — недовольно проворчал он и ушел с палубы.

В принципе бывший гарпунер прав — куда бы мы ни летели, прыгать за борт я все равно не собираюсь, так что остается только ждать и наслаждаться видами.

Ожидание закончилось ближе к вечеру. Бесконечная и монотонная степь внезапно обрела новую деталь. У горизонта показалась сначала точка, которая выросла в странный цветок — посреди раскинувшихся по земле лепестков торчал непропорционально длинный пестик.

Через некоторое время сходство с цветком исчезло и стало понятно, что это разросшийся вокруг причальной мачты поселок. Еще через десять минут наш дирижабль подлетел вплотную и пристыковался к мачте. Вблизи стало понятно, что мачта, в отличие от той, которая находится в Вадарак-ду, состоит из стальной ажурной конструкции, усиленной плетением лиан. Или наоборот — металл скреплял растительную вышку.

В степном поселении обычный лифт заменяла люлька, которую поднимал и опускал ручной ворот у подножия башни. Спускались мы по одному. В последнюю очередь на твердую землю встал бледный и облепленный эльфийскими примочками Йохан.

Не объясняя своих действий, Миран повел нас по узким улочкам между одно- и двухэтажными зданиями, которые, как и вышка, а также опоясывающая поселок стена, являлись растительно-металлическими конструктами. Разница была только в том, что стенные лианы имели толстые и длинные шипы.

На узких улочках было не так уж много народу, и, что самое странное, мы не видели ни одного орка. К тому же большинство домов явно были складами.

Жилые помещения начали попадаться ближе к внешней ограде. Наша небольшая прогулка закончилась у двухэтажного здания, без сомнения являвшегося гостиным двором. Обстановка внутри оказалась более привычной — стены были обшиты досками, а вкаменном камине весело горел огонь.

Довольно уютное заведение.

Мне сразу захотелось присесть на длинную лавку у массивного стола и выпить кружечку пива, но у Мирана были другие планы.

— Даже не облизывайтесь, — прорычал в нашу сторону бывший гарпунер, подталкивая Йохана к лестнице наверх. — Хозяин, нам самую большую комнату, сытный ужин, и пусть придет кто-то от дальников.

— Будут они ноги бить, — фыркнул пузатый человек, непонятно зачем протиравший и без того чистую стойку.

— Ты хочешь со мной поспорить? — сузив глаза, спросил Миран и положил ладонь на рукоять тесака.

Его татуированная физиономия выглядела более чем внушительно. Хозяин заведения покосился на сидящих за столами людей. Из полутора десятков посетителей четверо даже носили одинаковую форму то ли стражников, то ли каких-то военных. Носители формы сделали вид, что ничего не происходит. Впрочем, Миран действительно говорил довольно вежливо. А звероподобная физиономия и рычащий голос вряд ли здесь являются преступлением.

— Хорошо, — сдулся трактирщик и бросил в Мирана ключом с довольно массивным брелоком. — Пятнадцатая комната.

— Благодарствую, — улыбнулся бывший гарпунер. Его улыбка мало чем отличалась от звериного оскала. Оглянувшись, он сказал уже нам: — Чего встали? Идем.

Осмотревшись, я понял, что оказался единственным праздным зевакой. Йохан явно пребывал в полуобмороке, и трое других телохранителей очень грамотно разошлись, прикрыв своими телами хозяина и начальника. При этом они небрежно держали ладони на рукоятях парометов и кинжалов.

Такой же настороженной группой мы поднялись на второй этаж, где Миран открыл комнату под номером пятнадцать. За дверью оказалось довольно обширное помещение с шестью кроватями и столом посредине.

— Симар, Танух, ложитесь спать. Потом мы с Аргусом сменим вас, — приказал Миран, помогая Йохану разместиться на кровати.

— А мне когда спать? — тут же поинтересовался я.

— Когда доберемся до места, — жестко ответил старший телохранитель. — Сейчас нужен твой дар, так что выспишься завтра.

Ну что тут скажешь…

Устроившись сидя на кровати, я постарался расслабиться и попробовал хоть как-то прощупать окружающее пространство. В последнее время я постоянно пытался изучить свой дар, но толку от этого было мало. Он срабатывал лишь в моменты наибольшей опасности и слабо поддавался контролю. Мало того, в боевой свалке мои умения могли попросту отказать, точнее, начать работать так, что мне не удавалось ничего понять.

Из задумчивости меня вывело какое-то неприятное ощущение. Осмотревшись, я понял, в чем дело. Есть о чем поразмыслить. В глаза сразу бросились две детали — в комнате находился официант, притащивший с собой какой-то ящик. Судя по обилию снеди, другого выхода у него и не было — на простом подносе всего не унести. Второй деталью был настороженный взгляд Мирана, чья рука лежала на рукояти паромета.

Еще интересней. Получается, я не задумался, а впал в какой-то ступор, умудрившись пропустить приход официанта. При этом мне удалось вовремя почувствовать искренние намерения Мирана пальнуть в меня из паромета.

По коже побежали мурашки — наверняка этот отморозок без малейшего сомнения прострелил бы мне нечто очень важное, если бы решил, что я не способен контролировать ситуацию.

Нехороший взгляд Мирана подтвердил мои догадки. Тот факт, что он убрал ладонь с рукояти своего оружия, говорил, что я все же прошел эту проверку.

— Садись есть, — абсолютно спокойным тоном сказал начальник. — Нам понадобится много сил.

— А Йохан? — покосился я на Сынка.

— Ему полезней поспать, — отмахнулся Миран, хватая большой кусок мяса на кости.

Ужин прошел в полном молчании, которое было нарушено только появлением плюгавого мужичка с очень недовольным лицом. Незнакомец был одет в засаленный и выцветший сюртук без половины пуговиц, а на голове имел сильно помятый котелок.

— Это будет стоить дороже, — с порога заявил он, пытаясь найти взглядом старшего.

— Получишь ты свои монеты, лентяй, — с показным добродушием хохотнул Миран.

— Только не надо хамить, — тут же окрысился мужичок, делая вид, что собирается уходить, но тут же застыл в нелепой позе.

Метаморфозы на лице Мирана пугали даже меня, не говоря уже о неподготовленной психике явно не самого смелого в этом поселке человека. Смущенно кашлянув, посланец дальников спросил:

— Что и кому?

— Вождю клана Высокой Луны Утурхару. Два слова: «три черепа».

— И все? — стараясь хоть как-то сохранить независимый вид после испуга, спросил местный связист.

— И все, — вернув на лицо вежливое выражение, сказал Миран. — Сколько?

— Четыре гульда, — с каким-то даже отчаянием заявил связист.

Ничего себе запросы! И, спрашивается, почему тогда этот сморчок одет как бомж? Скорее всего, он был простым посыльным, а пыжился из-за формальной принадлежности к серьезной службе.

Миран равнодушно отсчитал четыре золотые монеты и добавил к ней одну серебряную. Мои предположения подтвердила улыбка, с которой связист встретил появление на столе мелкого соля.

Когда связист убрался, я спросил:

— Миран, и что, теперь этот заморыш побежит с сообщением к вождю орков?

— Нет, конечно, — фыркнул Миран, — он пойдет к магу, который по мыслесвязи передаст сообщение старшему шаману клана Высокой Луны.

Понятливо кивнув, я вернулся к трапезе.

После ужина все занялись своими делами — кто встал на вахту, а кто лег спать. Я же забрался на свое ложе с ногами, прислонился к дощатой стене и прикрыл глаза. Миран еще пару раз проверил мою способность чувствовать опасность и успокоился. До самого утра я так и просидел. Выспаться, конечно, не удалось, но и сонной одури тоже не было.

— Ром, — позвал меня Миран и явно подумал обо мне что-то нехорошее, потому что оцепенение слетело, словно ветром сдуло.

— Что?

— Пора выходить.

Осмотревшись, я понял, что все уже на ногах, даже Йохан, который сегодня выглядел намного лучше. Часть эльфийских примочек уже отвалилась, обнажив довольно сносно выглядевшую кожу. Но это явно были самые мелкие повреждения, потому что на лице Сынка хватало мест, пока еще прикрытых чудесным лейкопластырем.

Наследник клана был тих и задумчив, видно, был слишком потрясен недавними событиями.

— А завтрак? — спросил я, видя, что все экипируются так, словно не собираются возвращаться обратно.

— Нет времени. Поедим на ходу.

Возразить мне было нечего. Я надел плащ и шляпу, и на этом мои сборы закончились. Кобура с парометом и так всю ночь находилась на своем месте.

Наш первый переход по улицам городского поселения в степи занял всего пару минут. Мы прошли два больших здания и оказались у приземистого одноэтажного дома. Над входом красовалась вывеска, представлявшая собой дикий коллаж — кто-то наклеил на большую доску кучу всяких мелких предметов. Там было все — от ниток с иголками до круглых пуль и наконечников стрел.

Похоже, нам предстоит посещение местного аналога барахолки.

Так оно и оказалось — внутри магазин выглядел как склад старьевщика, хотя, присмотревшись, я понял, что большинство продаваемых вещей было новыми.

— Берите все, что нужно, в стойбище клана лавок нет, — сказал Миран, кивая на прилавки.

От таких слов продавец едва не разорвал себе лицо довольной улыбкой.

Моя интуиция невнятно заворчала. Пока мои коллеги озадаченно осматривались, а равнодушный Йохан пялился в окно, я быстро шагнул к продавцу:

— Все, что нужно для долгого похода, только с пояснениями.

— Конечно. Вам нужен набор посуды для…

— Не морочь мне голову, — разозлился я от наглости торгаша. — Только самое необходимое.

— Ну, нужен спальный кокон, котелок, фляга. Обязательно эльфийская долгоеда.

— Нас никто не собирается морить голодом, — тут же вмешался Миран, но, чуть подумав, добавил: — Хотя возьми парочку, мало ли что…

— Хорошо, — кивнул я. — Все, что сказал, только нормального качества. Фляги дайте две. И еще два-три десятка эльфийских примочек, надеюсь, они у вас есть?

— Есть, — недовольно проворчал продавец, явно надеявшийся спихнуть нам какой-то неликвид.

— А вот такие есть? — спохватившись, выложил я на стол остроносую пулю.

— Нет, — мотнул головой продавец, — но, если подождете до завтра, сделаем.

Теперь пришлось уже мне отрицательно качать головой.

Выданная мне сотня пуль уменьшилась всего на десяток. Со скоростью перезарядки местного оружия этого должно хватить.

Наблюдая за увеличивающейся кучей добра, я попросил себе рюкзак. После небольшого спора мне все же удалось получить нечто, похожее на солдатский сидор.

Остальные телохранители, по сути, повторили мой заказ, но им досталось всего по десять примочек — запас в лавке оказался не таким уж большим. Выложенная Мираном кучка золота впечатляла. Она явно превышала тот запас, что находился в моем кошельке, так что мое богатство оказалось эфемерным.

Дальше у нас по программе было посещение мага. Древний старик с явными признаками алкоголизма на лице обитал в небольшом доме, интерьеру которого мог позавидовать любой фанат стимпанка. Там все было уставлено какими-то датчиками, оплетено трубками и проводами. Осмотрев выложенные в ряд щиты-наручи, маг горестно вздохнул, но все же вытащил из шкафчика жгут проводов и начал присоединять артефакты к своим агрегатам.

— На это уйдут все мои запасы очищенной энергии, — недовольно проворчал старик.

— Так не бесплатно же, — раздраженно ответил Миран, вываливая на стол кучку золота как минимум втрое больше той, что мы оставили на барахолке.

Закончив с манипуляциями, маг начал свое священнодействие, иначе и не скажешь. Это вам не подзарядка мобильника в сервис-центре. Сначала на грани слуха раздался писк, который постепенно нарастал. По датчикам побежали призрачные сполохи, а лампочки замигали, словно стробоскопы. Из нутра машины-артефакта по проводам поползло синеватое и явно опасное свечение, переливаясь в наши щиты.

Свист дошел до высшей точки, а затем пошел на убыль. Еще через пару ударов сердца все прекратилось, и о происходящем напоминал только сильно наэлектризованный воздух.

— А как насчет молниевика? — почему-то шепотом спросил я у Мирана.

— Перебьешься, — проворчал бывший гарпунер, пододвигая к магу кучку золота. Похоже, расценки были ему известны заранее.

Разобрав свои щиты, мы наконец-то отправились в ближайшую закусочную, но дойти до нее не успели. Внезапно высоко над нашими головами как испуганная птица забился небольшой колокол. Его тревожный звон вдохнул жизнь в сонный поселок. Люди начали выглядывать из окон и тут же закрывать тяжелые ставни. Стражники в форменной одежде забегали, взбираясь по лестницам на защитную стену. Засуетился и Миран:

— Быстрее.

У меня, конечно, появились вопросы, но, судя по лицу начальника, лучше оставить их при себе. Такой же бодрой трусцой, как и стражники, мы побежали по улице и буквально через минуту оказались у больших цельнометаллических ворот.

Это же как они такую громаду притащили далеко в степь? В воротах имелась небольшая дверца с окошком, к которому прильнули два молодых стражника, отталкивая друг друга локтями.

— Вы что, орков не видели?! — зарычал на них вышедший из домика у ворот гном в форме. Обоим новобранцам он был по грудь, но при этом умудрялся смотреть на них свысока. — А вы чего приперлись? — закончив сверлить взглядом подчиненных, гном обратился уже к нам.

— Это, скорее всего, за нами, — спокойно ответил Миран.

— Даже так? А кого ждете? — хмыкнув, поинтересовался гном.

— Посланцев от клана Высокой Луны.

Гном еще раз хмыкнул, затем подошел к воротам. Достав из чехла маленькую подзорную трубу, он встал на специальную ступеньку и выглянул в окошко.

— Это они. — Чуть подумав, гном дернул себя за бороду и принял решение. — Знаешь что, чтобы не разводить говорильню, выходите прямо сейчас. Время еще есть. А то как встанут у ворот и начнут выть. Пока вызовем коменданта, пока наругаемся всласть, так половину поселка переполошим.

— Даже не знаю, — теперь уже задумался Миран.

— А чего тут думать, — прищурив глаза, безапелляционно заявил гном. — Валите наружу.

На нас начали обращать внимание и те стражники, что выходили из домика, и те, кто успел подняться на стену. Многие взялись за оружие, так что выбора у нас, похоже, не было.

Гном даже улыбнулся тому, как он круто справился с ситуацией.

Скрипнув, калитка открыла нам доступ к бескрайней степи в буквальном смысле этого слова. Мне в лицо дохнуло нестерпимым жаром. Отчего-то внутри стен поселка так жарко не было.

Как только за нами закрылась калитка, Миран тут же полез за пазуху.

— Быстро надевайте это, — скомандовал он, раздавая какие-то кулоны на цепочках.

Я настороженно покосился на это подношение. Одна такая штука уже висела на моей многострадальной шее, получать что-то еще не очень-то и хотелось.

— Ну! — прикрикнул на меня Миран, оглядываясь на накатывающую массу, из-за пыли казавшуюся однородной.

— А что это? — Я неуверенно взял в руки новый артефакт, глядя на то, как безропотно нацепили свои кулоны другие телохранители и даже Йохан.

— Надевай! — прорычал Миран, но, увидев мою упрямую физиономию, все же пояснил: — Это защита от драконьей магии. В поселке защищают стены и дома, а здесь сгоришь быстрее свечки.

— И незачем так кричать, — с видом непрошибаемой невинности сменил я тон, надевая кулон на шею.

И действительно, странная жара, от которой не спасал даже мой чудесный плащик, тут же отступила. Похоже, дело было совсем не в температуре окружающей среды, а в чем-то другом.

Бедные орки, точнее, те люди, которые с веками превратились в орков. Им приходилось терпеть эту жару, постепенно пропуская магический жар в каждую клетку своего тела, пока магия не стала для них привычной.

Пока мы разбирались с амулетами, степняки значительно приблизились. Теперь в казавшейся однородной массе начали выделяться отдельные фигуры орков верхом на странных скакунах. Ездовые звери зеленокожих сильно различались по внешнему виду. Часть отдаленно напоминала тираннозавров, в основном манерой передвижения. Они были меньше по размеру своих ископаемых аналогов и имели более скромный набор зубов. Другой вид ездовых питомцев был похож на огромных варанов, размером крупнее лошади и довольно быстрых, хотя и проигрывающих в скорости более стремительным сородичам.

Шесть «варанов» и два десятка «тираннозавров» приближались к нам с пугающей скоростью. Казалось, всадники намеревались растоптать нас, но за несколько десятков метров они разошлись полукругом, а затем охватили нас полукольцом, упирающимся в стены поселка.

Я уже видел, так сказать, диких орков, но это все равно, что смотреть на льва в зоопарке. Теперь перед нами во всей красе предстали дикие орки в родной стихии. На них были все те же лоскутные юбки и пояса с черепами вместо блях, но сейчас такой наряд выглядел более чем гармонично.

Сами орки ничуть не были похожи на фантазию голливудских режиссеров. Оно и неудивительно — в фильмах они были представлены как темные силы, поэтому никто не собирался наделять их красотой. Местные орки были великолепны в своей дикой силе — поджарые и мощные тела двигались легко и естественно, на лицах светился практически детский восторг от упоения вольной жизнью, скоростью и бескрайностью родной степи. Даже обнажавшиеся в радостном крике острые зубы лишь добавляли их внешности естественности.

Гном был прав — подъехав к стенам, орки тут же принялись выть и сотрясать оружием. А этого добра у них было в избытке и в изрядном ассортименте. Но при всем разнообразии выделялись специфические ятаганы и обвешанные пучками волос алебарды. Присутствовали и средние парометы, но все они были одноствольными, к тому же далеко не у каждого воина.

Из этой галдящей толпы выделился один орк и направил своего ящера к нам. Дав своему скакуну рыкнуть на стоявшего впереди всех Мирана, воин степей спросил:

— Кто звал меня?

Несмотря на дикий акцент, всеобщий вождя был вполне понятен.

— Это я звал тебя, вождь Утурхар. Меня послал Корнут Ламех по прозвищу Гарпун, тот, кто сражался с тобой плечом к плечу в битве на Выжженных Холмах. — То ли мобилизовав все свои возможности, то ли просто с перепуга Миран начал изъясняться практически высоким штилем. — Он просит тебя в память о старой дружбе защитить его единственного сына.

Для большей ясности Миран указал рукой на Йохана, который по-прежнему пребывал в какой-то апатии.

Орк с минуту думал, а затем, словно припечатал, вынес свой вердикт:

— Будет так.

Орки тут же встретили решение своего вождя криками и пронзительным воем.

Кроме вождя, только двое степняков в этой делегации хоть как-то могли изъясняться на всеобщем. Они и помогли нам забраться на «варанов»: позади ездока-орка уселось по два человека. От них же я узнал, что быстрые ящеры называются твирами, а те, на кого посадили нас, — хриры.

Как ни странно, ехать на хрире было довольно удобно. Ящер буквально стелился над землей, шустро перебирая лапами. Внизу мелькали невысокие травы степи, а навстречу дул ветер, напоенный странными, но приятными ароматами. Пыль, которая поднималась на редких проплешинах в травяном ковре, бессильно клубилась за нашими спинами, не имея возможности испортить впечатление от поездки.

Приблизительно наша скорость составляла тридцать-сорок километров в час. Земные лошади, конечно, могут быстрее, но вряд ли обгонят стремительных твиров.

Весь путь занял где-то два часа, так что, похоже, в сторону базы горожан орки выехали на рассвете. В принципе они могли забрать нас еще вчера, но почему-то не сделали этого, что вызывало определенные вопросы.

При движении по земле степь не казалась такой плоской, как если смотреть с высоты. По пути попадались балки, высокие холмы и даже заросшие низкими кустами речушки. Временами вдали мелькали стада животных. Несколько раз мы проезжали мимо странных развалин. Это были всего лишь груды заросшего травой камня. Скорее всего, следы уничтоженной драконами цивилизации.

Лагерь клана Высокой Луны издали выглядел не очень-то внушительно, но с приближением он разрастался, и то, что казалось жалким скоплением палаток, превращалось в обширное стойбище. Каждый шатер был увеличенной и более монументальной копией индейского вигвама. Посчитать количество шатров не представлялось возможным, но никак не меньше пары сотен.

Столько ж это зеленушек-то здесь? Вопрос, конечно, хороший, но несвоевременный.

Сбросив скорость, наш караван въехал в лагерь орков. Здесь царила обычная для степняков жизнь — вокруг важно ходили, быстро пробегали и стремительно проносились орки разных возрастов и размеров. Упомянутая последней манера передвигаться относилась к совсем мелким орчатам, которые не имели на себе ни единого клочка одежды и выглядели как выпущенные на свободу зверьки. Они постоянно норовили шмыгнуть под ноги взрослым или покусать друг друга. Взрослые орки, особенно воины, относились к этой суете так, словно не замечали ее.

Над лагерем повисла диковинная смесь запахов и звуков, которые в общей массе нельзя было назвать ни приятными, ни отвратительными. Чтобы вынести свое суждение о том или ином нюансе, приходилось принюхиваться или прислушиваться.

В центр лагеря мы не поехали, Утурхар повел всех к окраине стойбища, где стояло несколько шатров, окруженных примитивным частоколом из криво вбитых в землю кольев.

— Это место для гостей, — ткнул он когтистым пальцем на шатры и развернул своего твира к возвышавшимся на холме центральным палаткам.

Миран озадаченно осмотрел наше новое жилье, но тут же встряхнулся и начал командовать. Он решил занять два шатра — в одном поселились три новых телохранителя, а второй обжили я, Миран и Йохан. В принципе можно было бы уместиться и в одном, но тогда пришлось бы потесниться — в отличие от стандартных, гостевые вигвамы размерами не впечатляли.

Интерьер в шатрах оказался бедноватым, хотя откуда мне знать, что творится в жилище того же вождя. Может, там все точно так же?

Прямо на пожухшей траве были расстелены шкуры. В середине оставалось свободное пространство вокруг кострища, но дров не оказалось. Под треногой с крючком находилось пустое место без малейшего следа копоти. В качестве постелей нам предлагались те же шкуры, только сложенные в несколько слоев.

Интересно, а паразиты в них имеются?

— Хорошо, что взяли эльфийские коконы, — усугубил мои подозрения Миран.

Йохан по-прежнему оставался безучастным к происходящим событиям, но это была не апатия, а, скорее, смертная скука. Он явно что-то обдумывал, и выводы ему не нравились, потому что время от времени губы Сынка недовольно сжимались.

Делать было нечего, особенно учитывая, что до вечера еще далеко. Колья в качестве ограды намекали на то, что выходить за гостевой периметр не стоит.

Ну что, попробуем разогнать скуку другим способом.

Усевшись в слабое подобие позы лотоса, я постарался вернуть себе ощущение сторожевой полудремы, и тут случился сюрприз. Темнота за прикрытыми веками вспыхнула огненными лепестками, и я увидел оркский лагерь в совсем другом свете. Стены шатра перестали быть помехой, но разобрать что-то в водовороте оранжево-красных линий и очертаний не получалось. Еще один дар, и опять же совершенно непонятно, что с ним делать. Ладно, возможно, как и предыдущий букет талантов, новое умение раскроется само собой.

В себя я пришел не от тревожного предчувствия, а от примитивного пинка под ребра.

— Даже не знаю, как мне относиться к этим твоим обморокам, — задумчиво сказал нависший надо мной Миран. — С одной стороны, вроде бдишь, а с другой — сидишь как истукан и кто его знает, очнешься ли в нужный момент?

— Очнусь, — недовольно проворчал я, принюхиваясь к приятному запаху, который объяснял причину моей побудки.

Контраст субъективных ощущений и реального времени опять удивил — за открытым пологом шатра алел закат.

— Ты хоть высыпаешься? — спросил Миран, по-прежнему с подозрением наблюдая, как я переползаю к кострищу.

— Вроде да, но завтра скажу точнее.

Этот вопрос меня волновал куда меньше, чем ароматы, доносящиеся из подвешенного на треноге котла. Сейчас в ямке кострища находился небольшой, пышущий жаром камень. При этом живого огня не было и в помине.

Покосившись на стопку мелких костяных тарелок, я пожалел, что не дослушал предложение продавца о наборе посуды для пикника.

Ладно, мы здесь не на приеме — сойдет и так.

Вареное мясо с какими-то травами имело необычный, но вполне приятный вкус. К тому же, вопреки ожиданиям, оно было хорошо приготовлено и прекрасно разжевывалось.

Набив до отказа свой желудок, я решил удовлетворить теперь уже эстетический голод.

Да уж, скажу я вам, закат в степи — это нечто запредельное. Удивлявший меня в небесном путешествии неведомый художник затемнил небо, затем широкими мазками разбросал по нему перистые облака и подсветил это всеми оттенками красного. Общая картина менялась с каждой секундой. Красноватый свет переходил из одной части облаков в другую, пока окончательно скрывшееся за горизонтом солнце не выключило алую подсветку. Мир стал чуть более тусклым, но при этом глубже и таинственнее. На степь надвигалась ночь.

Я просидел перед шатром до полной темноты, пока на небе не начали зажигаться сначала одинокие звезды, а затем кто-то щедро сыпанул мелкими алмазами на черный бархат.

Опять этот неведомый художник? В такие моменты действительно начинаешь верить в высшую силу — кого-то мудрого и невообразимо талантливого.

Моим коллегам было плевать на природные красоты, и они без затей устраивались на ночлег. Я же решил попробовать, удастся ли медитировать лежа и при этом не заснуть.

Вид предоставленного орками ложа действительно не внушал доверия, так что я полез в сброшенный в углу сидор. Сначала под бдительным взглядом пришлось приложиться к фляжке с алкогольно-кровавым коктейлем, а уже затем готовить себе спальное место.

Миран был прав на все сто процентов. Эльфийский кокон оказался великолепной вещью. По сути, он представлял собой усовершенствованный спальный мешок. Раскладывался он так же, как спальник. Змейки не было, но, как только я накрылся верхним клапаном, кокон ожил, плотно облегая мое тело. Ту же вокруг меня разлился приятный цветочный запах. Недурно. Тут еще и встроенный ароматизатор. Очень к месту.

— Не вздумай уснуть, — хмуро предупредил меня Миран.

— Даже не собираюсь, — ответил я, проваливаясь в состояние медитации.

Или это сон?

Ощущение опасности подтвердило, что я все-таки не сплю.

— Может, хватит меня дергать, — недовольно сказал я Мирану, который с кривой улыбкой спрятал паромет в рюкзак.

— Так оно надежней, — удовлетворившись очередной проверкой, бывший гарпунер лег на бок и через пару минут захрапел.

В следующий раз меня разбудило смутное беспокойство, в котором явно не было опасности ни для меня, ни для Йохана, но все равно происходило что-то нехорошее.

Вокруг шатра образовалась какая-то странная активность. По стенам забегали огненные блики, а снаружи доносился сердитый гул многих голосов.

Еще одним сюрпризом было то, что и Миран и Йохан спали мертвым сном.

Неужели нападение?

— Миран!

— А?! Что?! — спросонья заорал гарпунер и ткнул стволом паромета практически мне в лицо.

Я тут же отскочил в сторону.

Окончательно проснувшись, Миран резво выбрался из кокона и выбежал из шатра. Я без лишней спешки направился следом, а вот Йохан лишь перевернулся на другой бок.

Снаружи творился форменный бедлам. Толпа орков рычала, махала оружием и факелами. Я уже немного отвык от живого огня, поэтому картинка казалась мне еще более фантастичной, чем была на самом деле, особенно учитывая габариты и звероподобность представителей «митингующей» толпы.

Хоть что-то начало проясняться, когда за символическую ограду из кольев шагнул огромный орк, в котором мне с трудом удалось узнать вождя Утурхара. В правой руке он нес здоровенный ятаган, а левой без труда волок одного из моих новых коллег.

Вот это попадос.

— Что случилось?! — Серьезным видом и громогласностью Миран явно пытался придать себе уверенности в очень непростой и, главное, непонятной ситуации.

— Твой человек залез в женский шатер. Покушение на честь чужой жены у нас наказывается смертью. Ты должен это знать.

То, что дело совсем плохо, стало понятно по тому, как побледнел Миран. С его татуировками это было особенно заметно. На жизнь идиота-телохранителя мне было плевать, но казнь одного из наших наверняка осложнит отношение с орками. Нужно что-то делать.

Кланы зеленокожих явно еще не знали, что такое адвокаты, да и о софизме наверняка не слышали. Мне же эту сторону жизни открыли родные политики и зарубежные сериалы о юристах.

— Великий вождь, — вдруг ставшими ватными ногами шагнул я вперед, — ты совершаешь серьезную ошибку.

Ох ты ж ядреный корень…

Вы когда-нибудь пробовали тыкать палкой во льва? Особенно если он не в клетке.

Утурхар от возмущения даже выронил своего пленника, который тут же попытался отползти подальше, но был мгновенно придавлен к земле тяжелой ногой. Предварительно рыкнув на меня и оскалившись, Утурхар перешел на относительно вразумительный всеобщий:

— Ты что там вякнул, вонючий вырх?

Ну, насчет запахов я бы поспорил…

— Я хочу сказать, что все не так, как кажется. Если кто-то из воинов случайно бросит палку в сторону шатра вождя, неужели ты посчитаешь это нападением, особенно если до шатра — несколько сотен шагов?

— Ты говоришь непонятно, — чуть поостыв, сказал орк, и это показывало, почему именно он здесь за старшего.

— Смерть полагается тем, кто позарится на честь чужой жены, но за этим ли полез в шатер наш идиот? Не удивлюсь, что он мог залезть и к тебе, но вряд ли ему бы понравились полученные утехи.

По недолгому общению с орками я понял, что они ребята простые и не чужды хорошей шутки, только будет ли она понятна вождю? Судя по короткому смешку Утурхара, который явно представил себе сцену утех с заблудившимся человеком, с пониманием у него все было в порядке.

— Говори, — весело хрюкнув, сказал орк.

— Давай спросим у этого вырха, зачем он полез в шатер.

— Что ты забыл в шатре моей младшей жены? — чуть надавив ногой на спину своей жертвы, спросил орк.

Этот придурок умеет выбирать неприятности. И что, спрашивается, делал шатер жены вождя на окраине лагеря? Почему он не в центре? Или здесь ключевое слово «младшая»?

— Мне хотелось найти что-то выпить или курнуть.

Вождь нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное, и следовало подлить нужного масла в огонь его размышлений.

— Великий Утурхар, надеюсь, твоя младшая жена не пострадала?

Моя догадка оказалась верной. Вождь опять хрюкнул и зарычал в толпу:

— Варарха!

Из толпы немного успокоившихся воинов вышла очень колоритная дама, мало чем уступавшая в мощи своему мужу.

Так, теперь нужно помогать уже самому орку, мало ли какие у них здесь порядки, вдруг, не дай бог, демократия.

— Вождь, я сильно беспокоюсь, пожалуйста, спроси у уважаемой Варархи, не испугал ли ее этот искатель дармовой выпивки.

Утурхар действительно оказался не так прост для дикаря, он хитро посмотрел на меня и едва заметно кивнул. Оно и понятно, пояснять все толпе от своего имени будет, так сказать, не комильфо, а вот перевести слова чужака — это совсем другое дело.

После похожего на бессмысленное рычание вопроса орчанку словно ткнули шилом в седалище. Она подскочила на месте и рванула вперед, но, судя по всему, окружавшие лагерь для чужаков «зубочистки» имели какое-то сакральное значение. Взбешенную обвинениями в трусости орчанку тут же схватили воины-орки. Если бы она добралась до алкаша-экстремала, то порвала бы его как гнилую тряпку, а вот с сородичами такой прием не пройдет.

Сначала ухватившие орчанку воины, а затем и остальные начали ржать. Хотя на смех это было похоже мало — словно прайд львов заметил, что шакалы ночью стянули у них пожеванную антилопу.

— Забирай свою падаль, — отсмеявшись, сказал Утурхар и пинком отправил незадачливого вора к нашим ногам.

Миран по-прежнему пребывал в состоянии ступора. Похоже, местные суды не отличаются особой зрелищностью и изощренностью.

Глава 3

Не знаю, кто сломал ребра бедняге — Утурхар или непосредственный начальник, когда долго избивал ногами ночного проходимца прямо у шатра, но утром пришлось вызывать шамана. Он и поставил диагноз, а также подлечил пострадавшего. Причем лечение вряд ли было менее болезненным, чем нанесение травм. Возможно, все дело в садистских наклонностях шамана, но, скорее всего, причина в том, что он просто спешил.

Лагерь орков снимался с места. С этим тоже было не все понятно. То ли причиной стало ночное происшествие, то ли просто пришло время кочевать.

Переселение нескольких сотен орков — зрелище более чем впечатляющее. Внешне казалось, что в лагере воцарился хаос. Массы зеленокожих дикарей сталкивались и расходились. Шатры оседали на землю, словно в этом бедламе их просто сбивали и растаптывали, но в один момент хаос прекратился. Взвыли сиплые горны степняков, и из бурлящего зеленого озера начала вытекать стройная струйка походной колонны.

Только после этого орки вспомнили о нас. Подбежали какие-то подростки и шустро разобрали все гостевые шатры. Не забыли даже повыдергивать колья ограды. Все это быстро навьючили на хриров, туда же усадили и нас. Бедные ящеры, придавленные грузом, который по объему был лишь немногим меньше их самих, тяжело ступали по степной траве. Сейчас они утратили легкость движения, но приобрели уверенную тяжеловесность и неумолимую мощь.

Ну все, мы наконец-то двинулись.

Колонна орков не останавливалась весь день. Не было ни привалов, ни обедов. Также меня удивило отсутствие других домашних питомцев кроме твиров и хриров. Судя по зубам, и те и другие ели мясо, тогда зачем, не имея травоядных животных, перекочевывать с места на место?

Обращенные к погонщикам вопросы остались без ответов, поэтому я просто дремал, сидя на спине мерно бредущего хрира.

Мои частые погружения в своеобразный транс приносили свои плоды. Теперь удавалось видеть многое из того, что не подвластно обычному взгляду. За закрытыми веками мир выглядел так, будто все было сплетено из огненных жгутов, включая людей, орков и ездовых ящеров. Ориентироваться было сложно, потому что эдакая плетеная вселенная с трудом разбивалась на перспективу и отдельные детали. К тому же совершенно непонятно, какая мне от всего этого польза?

Устав от запутанности второго слоя этого мира, я открыл глаза и осмотрелся. Вокруг по-прежнему расстилалась степь. Ее одновременно можно было назвать серой и однородной, но вместе с тем каждая часть степи была уникальной и неповторимой. Ковер из цветов и трав образовывал красивые узоры самых неожиданных оттенков, а повторяющийся ландшафт являлся таким только на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить, что под внешним, наносным слоем земли и трав лежит совсем другая страна, когда-то населенная совсем другими существами.

При желании можно было даже прочесть историю этого мира — вот под лапами ящеров заскрипели камни древней дороги, а затем те же когтистые конечности переступили через поваленный столб и тут же крошили спекшийся до состояния стекла грунт, на котором давно ничего не растет. Но все это были лишь едва заметные детали, которые степь надежно укрывала своей травой. Даже нанесенные легендарными драконами ожоги — и те практически заросли, напоминая о себе лишь стекловидными шрамами.

Наш караван двигался так же мерно и неутомимо, как солнце по небу. Когда оно склонилось к горизонту, впереди раздался повторный сигнал сиплых горнов. Но это не остановило движение, просто вождь поставил символическую точку нашего похода.

Как раньше из бурлящего озерца вытекала струйка колонны, теперь точно так же она наполняла своеобразный живой водоем будущего лагеря.

И все же, вопреки ожиданиям, орки не начали сразу обустраиваться по образу и подобию предыдущего лагеря. Практически весь багаж они сваливали в кучу. Мало того, из этой кучи начала образовываться кольцевая баррикада, внутри которой довольно плотно расположились все представители клана и их питомцы.

Странно, конечно, но продолжаем наблюдать. Нас затерли поглубже в толпу, но отнюдь не в самую середину — там обосновались беременные женщины и малышня, которую приходилось носить на руках. Любопытство толкнуло меня вперед, и никто не стал этому мешать. Встав на казавшийся крепким тюк, я сумел выглянуть наружу.

По периметру огромной баррикады двигались орки в странных хламидах, к которым были пришиты перья, костяные фигурки и просто разноцветные лоскуты. На головах они носили короны из рогов, и каждое украшение имело свой собственный дизайн.

За шаманами шли два десятка воинов, которые несли на плечах изукрашенные резьбой и красками древки — толще копья, но намного тоньше бревна. Тотемные столбы — а это наверняка были они — венчали солидные черепа явно хищных животных. Честно говоря, не хотелось бы мне повстречать их живых родичей.

Когда солнце коснулось горизонта и в который раз представило миру картину в алых тонах, группа орков закончила вкапывание тотемных столбов по периметру лагеря и тут же спряталась за баррикадой.

Где-то с час ничего не происходило, но все равно орки пребывали в сильном напряжении.

Все началось с тихого шепота, который только идиот мог спутать с шелестом трав под ночным ветром. Такое впечатление, что кто-то брюзгливо бормотал, выказывая свое недовольство несправедливостью мира. Ропот неведомых жалобщиков нарастал. Казалось, что от него начинал вибрировать воздух. Нечто подобное я ощущал при знакомстве с темным маруком. Век бы не видел эту тварь!

Внезапно в таинственный шепот вплелись другие звуки. Скосив глаза, я увидел, что стоявший неподалеку шаман начал подвывать и при этом притоптывать ногами. Для схожести с чукотскими и индейскими коллегами ему не хватало только бубна.

И тут я совершил ошибку. Хотя это как посмотреть. Окружавшие меня орки тупо пялились в темноту, а вот мне захотелось дополнительной информации. К тому же я чувствовал лишь легкую тревогу — а значит, нам ничего особо не угрожало.

В общем, я закрыл глаза и чуть не задохнулся одновременно от ужаса и восторга. Плетение огненных жгутов в направлении степи было не таким густым, как в плотно набитом лагере, и оттого четче стали видны некие существа. Они выглядели плотным скоплением тех же жгутов, как плетеные из капельниц чертики, но ничего симпатичного в них не было. Духи не были похожи друг на друга и словно пытались выиграть конкурс на самое страшное пугало. Кто-то выглядел как очень высокий человек с длиннющими ногами и руками, другие напоминали зверей, но самыми страшными были духи, по виду почти не отличающиеся от людей. От них буквально веяло дикой смесью боли, ненависти и безграничной, соперничавшей с космосом пустоты.

То, что это точно духи, понятно и без подсказок.

Призрачные существа витали вокруг нашего лагеря, пытаясь сбить своими телами тотемные столбы, но лишь наталкивались на невидимую стену и откатывались обратно. Они явно пробовали наш лагерь, так сказать, на зубок.

Внезапно с десяток духов, явно устав от бессмысленных попыток, ринулись навстречу друг другу. В точке их столкновения вспыхнул мощный фейерверк, по крайней мере, так оно выглядело на ментальном уровне восприятия. Когда сияние и хаотичное мельтешение светящихся линий схлынуло, в эпицентре вспышки оказалось нечто совсем иное. Сначала мне показалось, что опять придется иметь дело с маруком, но огромный спрут лишь отдаленно напоминал самое страшное творение душеловов. Новый конгломерат духов на несколько секунд завис над степной травой, словно привыкая к своей измененной сущности, а затем вновь начал пробовать на крепость защиту орков. Светящиеся щупальца рванули вперед и опять врезались в невидимую преграду, основа которой зиждилась на тотемных столбах.

Шаманы завыли громче, вплетая в свои песни звон и стук множества подвесок на одеждах. Но это не остановило призрачного спрута. Его щупальца начали бить в преграду со скоростью отбойного молотка, но пока без особого успеха.

Скоро эти попытки надоели духу, и он, казалось, собрался уходить. Увы, все было не так, светящийся клубок лишь отступил для разгона, хотя я не уверен, что в мире духов работают обычные физические законы. Набрав немалую скорость, спрут врезался в преграду, причем немного правее от места, где пытался проломиться раньше. Удар вызвал такой фейерверк, что мне захотелось закрыть глаза. Проблема в том, что они и так были закрыты. Осталось только поднять веки.

Это помогло, после фейерверка ментального видения даже подсвеченная факелами ночь казалась непроглядной тьмой, но постепенно зрение возвращалось.

Осмотревшись, я увидел, что напротив места предполагаемого прорыва стоит шаман. И если судить по не самому богатому балахону, а также небольшому количеству висюлек, это был молодой и, возможно, неопытный специалист.

Под ложечкой засосало от плохого предчувствия, хотя угроза не была направлена на меня или Йохана. А вот насчет шамана… У меня были большие сомнения, что он переживет следующую минуту, так же как и два десятка совсем молодых орков, которых, в отличие от грудничков и женщин, не отправили в центр лагеря. Они еще не стали воинами и трусливо жались друг к другу, звериным чутьем ощущая невидимую опасность.

В принципе мое предчувствие не было четким пониманием, преподнесенным магическим даром, — только смутные ощущения, но все же…

Честно, я не знаю, почему побежал к трясущемуся от напряжения шаману. Возможно, за последний месяц спасение тех, кому грозит опасность, стало привычкой, или же я потихоньку становлюсь адреналиновым наркоманом.

Не дай бог…

К шаману я подбежал как раз в тот момент, когда он потерял сознание и бесформенной кучей рухнул на землю. Теперь чувство опасности буквально взвыло. То, что я не беспокоился о Йохане, говорило: старые шаманы, скорее всего, сумеют закрыть прорыв, и можно было бы вообще отстояться в стороне. Но чего уж теперь, сам сюда заявился…

Внезапно часть баррикады из вещей взорвалась, словно под нее заложили бомбу. Какая-то балка едва не снесла мне голову и явно поломала пару костей юным оркам. Я лишь на секунду прикрыл глаза и тут же их открыл, едва не задохнувшись от животного страха. Брешь в магической защите была пока небольшой, но в эту дыру, извиваясь и дергаясь, полез призрачный спрут.

Наученный горьким опытом, я рухнул на колени и начал доставать из внутреннего кармана плаща связку из двух костей, параллельно нашаривая взглядом хоть что-то твердое. Обитый металлом деревянный ящик вполне подходил. По углу ящика пришлось бить дважды. Второй удар я сопроводил матерной тирадой, так как был уверен, что третьей попытки конгломерат духов мне не даст.

Вопль терзаемого мощным заклятием духа я уже слышал, но теперь это был настоящий хор. Мало того, орки, от мала до велика, завыли от ужаса. Мучительные десять секунд я морщился и вдавливал ладони в уши, а затем все резко стихло. Любопытство все же толкнуло меня перейти на ментальное зрение. Но предварительно нужно спрятать в карман плаща единственную и, судя по двум эксцессам, очень полезную косточку.

Это было, скажу я вам, то еще зрелище. Сначала призрачный спрут, который в попытке удрать подальше опять протиснулся в проделанную дыру, напал на других, более мелких духов. Те ответили ему взаимностью, а когда мелкие соперники, поняв тщетность своих нападок, разбежались, спрут попытался разодрать щупальцами самого себя.

Через пару секунд огромное тело распалось на тонкие светящиеся нити, из которых сплелись отдельные духи. Они вновь бросились друг к другу, но не для того, чтобы слиться, а в желании напасть на противника. Затем действие заклятия пошло на убыль. Не долетев друг до друга, духи замерли, словно приходя в себя от потрясения, а затем медленно поплыли прочь от лагеря орков.

Ментальный план бытия пришел в относительное спокойствие, а вотреальный наполнялся хаосом. И оркский молодняк, и подоспевшие к месту прорыва воины ничего не понимали, в отличие от шаманов.

Один из носителей балахонов подскочил ко мне и, ухватив за грудки, поднял в воздух. Я попытался дотянуться до пистолета, но тут же был отброшен на траву. Увы, на этом представление не закончилось. Что-то невидимое подхватило меня и опутало словно толстенными канатами — ни пошевелиться, ни вздохнуть.

В ментальном плане все выглядело понятней, но при этом очень неприятно. Два сплетенных из светящихся нитей удава спеленали меня как младенца и вместе со своей добычей поднялись над землей. И все же я ощущал больше злости, чем беспокойства за собственную жизнь.

Шаман сделал зверское лицо и пододвинул его вплотную к моему.

Он что, вообще не знает, что такое чистка зубов? Хотя что возьмешь с дикаря?

Сначала орк ощупал меня взглядом, а затем начал тыкать пальцами. Не стоит забывать, что они оканчивались достаточно острыми когтями.

Неожиданно к нам подскочил Утурхар. Вождя я научился различать по золотистым нитям в дредах и явно эксклюзивной пряжке из черепа не очень большого, но наверняка запредельно опасного зверя.

Утурхар начал рычать на шамана, и мне казалось, сейчас укусит его. Как ни странно, выпад вождя не особо впечатлил служителя духов. Он лишь отмахнулся и продолжал осматривать меня. Только отсутствие страха и паники говорило, что прямо сейчас меня не будут вскрывать как подопытную свинку, а вот выражение на морде орка-шамана намекало на совсем другое.

Наконец Утурхар не выдержал и взялся за рукоять своего меча. Похоже, это уже совсем другой коленкор. Шаман рыкнул что-то невразумительное и махнул своей лапищей. Призрачные змеи отпустили меня.

— Вот жаба, можно было и аккуратней! — высказался я по-русски, неслабо приложившись задом по хоть еще не сбитой сотней ног, но все же твердой земле.

Шаман, казалось, утратил всякий интерес к моей персоне и переключился на Утурхара. Между ними прошел довольно длительный диспут, отнюдь не наполненный доброжелательностью и пиететом к оппоненту. За всем этим наблюдали подошедшие поближе воины и шаманы. Судя по спокойствию и выражению искреннего любопытства на зеленых мордах, лагерю больше ничего не угрожало.

Интересно, почему? Это, конечно, хороший вопрос, но что-то мне подсказывало, что ответ на него, как и на прочие вопросы, получить не удастся. По крайней мере, в скором времени.

Ну и ладно. Можно чуток посидеть на траве, земля в принципе не такая уж твердая.

А вот Мирану подобное терпение было чуждо. Он подскочил ко мне и вздернул за грудки, так же как пару минут назад это сделал взбешенный орк.

— Что здесь произошло?!

— Духи, — устало ответил я.

— Какие духи?! Почему этот дикарь дергал тебя, словно дохлого вырха?

— В лагерь чуть не прорвался дух, пришлось потратить одну кость.

— Что?! — явно выбрасывая накопившийся во время призрачного штурма страх, завопил бывший гарпунер.

То ли он постарел, то ли иметь дело с монстрами, которых можешь хотя бы увидеть, намного проще, чем с невидимыми.

— Хватит орать! — не выдержал я, вырываясь из захвата Мирана. — Сюда чуть не влез очень сильный дух, так что пришлось спасать наши жизни.

— А шаманы?

— Миран, ты видел марука?

— Да, как и ты.

— Так вот, то, что сюда лезло, было в два раза больше, а молодой шаман спекся и, кажись, даже загнулся, — сказал я, косясь на по-прежнему неподвижное тело, возле которого копошился лекарь.

В принципе мне даже не пришлось врать — конгломерат духов был больше марука, но вряд ли опаснее. К тому же Мирану совершенно незачем было знать, что ни мне, ни Йохану совершенно ничего не угрожало.

Ну, в смысле, до моего довольно глупого рывка.

— Оставь своего воина, — вмешался в наш спор Утурхар, который уже закончил рычать на своего не очень-то покорного подчиненного. — Твой человек сильно помог нашему клану, и я благодарен ему за это.

Миран тут же сдулся — похоже, в его понимании хорошее отношение вождя ценится дороже потраченной кости.

Атмосфера в лагере резко переменилась. Орки отложили обустройство на потом, а пока организовали настоящий праздник. Вспыхнули сплетенные из речного кустарника чучела, явно изображавшие духов, а вокруг них в мельтешении живого пламени плясали огромные фигуры. В сделанные из черепов чаши лилась местная бурда с таким запахом, что пробовать ее у меня не было ни малейшего желания.

Глядя на это гуляние, новая тройка телохранителей едва не взбунтовалась. Они потребовали чего-то для «культурного» отдыха. На напиток орков мои коллеги не претендовали, а вот пыхтящие трубками воины вызвали у них живейший интерес. Миран хотел жестко пресечь недовольство подчиненных, но тут вмешался немного оживший после боя с духами Йохан.

— Миран, оставь их в покое, — недовольно прорычал Сынок. — Если нас не убили духи, то эту ночь мы точно переживем.

Бывший гарпунер недовольно сплюнул в траву и подошел ко мне:

— Не вздумай притрагиваться к дури. Нам придется охранять и Сынка, и этих недоумков.

— Не беспокойся, мне бы эльфийского вина хлебнуть, а дурью пусть балуются другие, — совершенно искренне сказал я, но все же с любопытством принюхался. От принесенных юным орком трубок повеяло знакомым запахом.

Некоторое время память отказывалась мне помогать, но затем сдалась, и в голове всплыло воспоминание о складе, на котором держали таинственную пленницу. Там все пропахло этой дрянью. Этот нюанс следовало уточнить.

— Миран, — повернулся я к усевшемуся на тюк с тряпками телохранителю. — А что они курят?

— Кириш — дурь не самая вредная, но все равно это дурь.

— И что, она в городе не запрещена?

— С чего бы это? — удивленно поднял брови Миран. — За торговлю и контрабанду приория взыщет по полной. Не так сильно, как за гномью плесень и тем более эльфийскую пыльцу, но все равно можно на пару сезонов угодить в каменоломни к коротышкам. А ты что, собрался заняться торговлей?

В ответ я лишь пожал плечами и начал оглядываться в поисках удобного лежака. Праздник нарастал, как лавина, но через пару часов мне надоело смотреть на скачущих и гогочущих орков. Я улегся удобней и привычно провалился в тревожную дрему, а потом, кажется, уснул.

К счастью, до утра ничего плохого не произошло, даже Миран не заметил моей оплошности, потому что и сам громогласно храпел на мягком тюке.

Никогда не любил спать при солнечном свете, поэтому, как только небесное светило показалось над горизонтом, сон тут же покинул меня. Лагерь превратился в настоящее лежбище — все орки вповалку лежали на траве и храпели не тише Мирана, даже женщины и дети.

Впрочем, с выводами я поторопился — несколько молодых воинов настороженно нарезали круги вокруг наполовину разобранной кольцевой баррикады и вглядывались в горизонт. Оркская степь явно не прощала беспечности, и местные жители впитывали этот закон с молоком матери.

Постепенно лагерь начал просыпаться. К разбросанным вещам подходили орчанки и уносили их в разные стороны. Затем застучали пятки зеленокожей ребятни, вытаптывая в траве будущие дорожки, многие из которых никогда не совпадут с маршрутами взрослых орков. Позже всех поднялись именитые воины и шаманы.

Здоровенные орки отвязывали и уводили из центра походного лагеря твиров и хриров, которые уже успели изрядно изгадить место под собой. Но это ненадолго. Отходами жизнедеятельности ящеров тут же занялся молодняк. Некоторые из молодых орков передвигались бочком, пострадав от пролетевшей надо мной балки и других увесистых вещей.

Всего за пару часов похожее на лагерь беженцев стойбище превратилось в привычное место обитания оркского клана.

В последнюю очередь молодежь взялась за обустройство лагеря для чужаков, но окончание этого строительства нам так и не довелось увидеть. Когда солнце уже изрядно поднялось над горизонтом, к нам направилась целая делегация во главе с Утурхаром. За ним шли девять воинов и три шамана. Миран и Йохан уже проснулись, а вот троица нариков все еще дрыхла. Пришлось их расталкивать, чтобы встретить орков в полном составе.

— Вам нужно уйти, — без особых вступлений начал Утурхар, перед этим кивком поздоровавшись персонально со мной. Другие такой чести не удостоились.

Мелочь, а приятно.

— Куда? — тут же поинтересовался Миран.

— Тут недалеко есть поселение древних людей. Там вы сможете прожить в безопасности от духов и недовольных вашим поведением орков. Мы проводим вас.

По лицу Мирана было видно, что он хочет поинтересоваться причиной подобного недовольства, но старый гарпунер обладал достаточным благоразумием, чтобы не делать этого.

— Дайте нам время собраться.

— Не медли, — сказал, словно припечатал, вождь и отошел к своим подчиненным.

У меня, как всегда, на сборы ушло всего несколько секунд, поэтому я продолжал глазеть по сторонам и раньше всех заметил странную троицу.

Две дородные тетки — что в отношении орчанок подразумевает богатырское телосложение — волокли к вождю хрупкую на их фоне девушку, зеленовато-смуглое тело которой прикрывала лишь пара расшитых узорами тряпочек. Несмотря на довольно привлекательную фигурку, мое внимание привлекла другая деталь. Всю нижнюю часть головы орчанки до носа охватывала странная конструкция. Это выглядело как отрезанный от глухого шлема низ с прорезями для дыхания. Ну и что это значит?

Вождь не стал пояснять появление девушки и, дождавшись, когда люди закончат сборы, просто направился в степь. Судя по солнцу, шли мы на северо-восток. Странно, что никто из орков не оседлал твира. Мне казалось, что даже к отхожему месту они ездят исключительно верхом.

Идти пришлось недолго, вряд ли больше километра. Сначала впереди появилась темная полоса, которая оказалась зарослями кустарника в неглубокой балке. По дну оврага протекал небольшой ручеек. Над землей водная жила преодолевала лишь пару десятков метров и тут же ныряла вниз. В месте исчезновения ручейка сквозь заросли кустов проглядывали какие-то каменные глыбы.

Пройдя по узкой тропинке, Утурхар вывел нас на чистую от зарослей кустарника площадку. Отсутствие растительности объяснялось тем, что вся площадка была выложена каменными блоками, а в центре имелся колодец с винтовой лестницей. Также площадка была уставлена десятком невысоких каменных колонн, часть из которых была повалена. Антураж древности и таинственности чуть разбавляли тотемные столбы, воткнутые по периметру частью в зарослях, частью в стыках между плитами.

Все так же, не снисходя до объяснений, вождь начал спускаться в колодец, при этом он вытащил из-за пояса топорик. Так же поступили и другие воины. Их опасения оказались беспочвенными. Каменная винтовая лестница вывела нас на еще одну площадку. При этом сама лестница не заканчивалась, а уходила дальше в глубину.

Утурхара интересовал только первый уровень. Он сразу сошел на площадку и направился в темноту, даже не зажигая факела. Как оказалось, в этом не было никакой необходимости. Как только орк пересек увитый резьбой по камню проем, в следующей комнате начал медленно разгораться неяркий свет. Похоже, тут еще работают магические аналоги датчиков движения.

Несколько полусфер на потолке набрали свое максимальное свечение и позволили нам внимательно осмотреться. Помещение оказалось тупиковым, и, судя по всему, именно здесь нам и придется жить. Никакой мебели не наблюдалось. Углубление для теплового камня в центре явно не входило в изначальный план древнего зодчего, а было выбито не так уж давно.

Встав в центре комнаты, вождь дождался, пока все войдут, и начал говорить:

— Сейчас шаманы обновят защиту, но и так видно, что опасности нет. Затем мы уйдем. Раз в день женщины буду приносить вам еду. — При этом он указал на конвоирш таинственной девушки. — Воины будут охранять вас наверху, а Зарха станет прислуживать внизу. Коротким движением руки орк указал на девушку.

— Но вождь, — тут же встрепенулся Миран, — мы не сможем гарантировать ее безопасность.

Такое заявление наверняка было продиктовано не беспокойством за девушку, а тем, что Миран заметил плотоядные взгляды телохранителей. Даже Йохан заинтересовался орчанкой.

— Безопасность моей дочери не твоя забота, человек, — брезгливо сморщился орк. — Она решила, что может выбирать, с кем спать и с кем жить. Это ее право, так что теперь и о своей чести она позаботится сама. Хочу только предупредить. Маска смирения на ней неспроста. Она едва не загрызла своего бывшего мужа. Так что решайте сами, что вам мешает больше — воздержание или мужские причиндалы. Когти мы ей подпиливать все же не стали.

Орки из нашей охраны, которые явно знали всеобщий, загоготали, явно довольные шуткой вождя.

— Она хотела сбежать в город, — продолжил Утурхар. — Пусть теперь попробует пожить с горожанами, может, поумнеет. Я все сказал.

Поставив точку в разговоре, орк направился к лестнице. В комнате остались только люди и хрупкая орчанка, которая была практически одного со мной роста. Первым начал действовать именно ночной гулена. Парень точно не умрет своей смертью.

Мой вечно неугомонный коллега попробовал похабно улыбнуться замершей на месте девушке, но его улыбка тут же увяла под колючим зверским взглядом орчанки. Сверху донеслись завывания шаманов, от которых неожиданно вспыхнули выбитые у входа в комнату узоры.

Через некоторое время наверху все стихло, и это словно стало сигналом для всех присутствующих. Зарха отошла в полутемный угол и уселась прямо на камень.

Мои родители больше занимались терзаниями по поводу патологической трусости, чем воспитанием своего чада, но некие правила хорошего тона все же привили. Сняв свой сидор, я достал из него скатку эльфийского спальника и подошел к девушке.

— Возьми, — протянул я ей кокон.

В ответ последовал лишь свирепый взгляд.

— Ты умеешь говорить на всеобщем? — не унимался я. Не дождавшись ответа, добавил: — Ну и как ты собиралась жить в городе?

— Я говорю на всеобщем не хуже тебя, человек, — с приятной хрипотцой ответила орчанка.

— Оказывается, ты умная девушка, так что должна понимать: спать на холодном камне не очень удобно и совсем неполезно. Ну а если поверить в чудо и предположить, что ты беспокоишься за меня, то не стоит. На мне очень хороший плащ. — Для наглядности я распахнул полы плаща и добавил: — С магической подкладкой.

Ответом мне было молчание. Устав играть в эти психологические игры, я просто положил скатку на пол и отошел в другой угол комнаты, где обустраивались остальные.

Когда я дошел до цели и повернулся, то увидел, что девушка успела не только развернуть кокон, но и устроиться в нем. А вот мне вскоре пришлось пожалеть о своем благородстве. В плаще я, конечно, не замерз, но любой, кто хоть раз пытался уснуть в верхней одежде, поймет разницу.

Вчерашнюю ночь трудно назвать спокойной, поэтому все быстро уснули. В конце концов, сон сморил и меня. Даже Миран не стал требовать бдения — то ли поверил в надежность оркских защитников, то ли просто устал затыкать все дыры в охране, при полном безразличии не только других телохранителей, но и самого Йохана.

Глава 4

К счастью, моя джентльменская жертва оказалась не такой уж болезненной. Утром орчанки-тюремщицы притащили не только еду в большом котле, но и спальные принадлежности Зархи. Похоже, вождь был хоть и строгим, но не полностью отмороженным отцом.

Следующие три дня обитатели подземного убежища перенесли по-разному. Телохранители изнывали от скуки, а Йохан даже позеленел от безделья и тоски. Оно и понятно — мажор из золотой молодежи, вечно таскающийся по раутам и вечеринкам, начал скучать еще во время затворничества в доме отца, а теперь его направили в дичайшую глушь и законопатили в какой-то подвал.

Как ни странно, веселей всего было мне, и не потому, что я такой уникальный, просто рядом оказалась очень интересная личность, орчанка Зарха. После моего благородного жеста она постоянно крутилась рядом, хотя временами меня одолевали смутные сомнения — уж больно оценивающе посматривала в мою сторону сероглазка. Вблизи глаза Зархи казались сосредоточием тумана, и долго смотреть в них было просто невозможно — начинала кружиться голова, а в мозг лезли не самые приличные мысли.

И все же мою скуку она развеивала не гибкой фигурой и красивыми глазками, а довольно информативными рассказами.

— Ну, шаманы вряд ли признают, что ты им помог, — задумчиво сказала Зарха и бросила веточку в водоворот. Говорила девушка почти без акцента, намного лучше, чем ее отец.

Кусок деревяшки описал два круга и исчез. Мы расположились на краю искусственного водоема, который находился чуть в стороне от спуска в подземелье. Здесь протекающий по дну балки ручей сначала попадал в круглый бассейн, а затем уходил вниз.

Несмотря на удушающую жару вокруг, желания прыгать в этот бассейн не было. И дело не в водовороте, а в том, что вода в ручье была очень холодной. Да и вообще местная жара имела не природную, а магическую суть, и обычной водой ее не остудить. Так что приходилось полагаться на защитный амулет и свойства моего плаща, а на воду просто смотреть, получая хотя бы психологическое облегчение.

Мои товарищи по затворничеству были лишены этого зрелища, как и вида открытого неба. Их попытки выбраться наружу пресекались бдительными стражами. Для Зархи же подобных преград не существовало. Она была хоть и опальной, но все же дочерью вождя. Вот и сейчас девушка задумчиво сидела у бассейна, бросая в него все, что попадется под руку.

— Знаешь, мне так не казалось. — Тряхнув головой, я оторвал взгляд от зеленовато-смуглой спины и добавил после некоторого раздумья: — Дух, который лез в пробоину в защитном поле, выглядел более чем убедительно.

И, лишь высказав эту мысль, я понял, что сболтнул лишнее.

Зарха резко обернулась и впилась в меня внимательным взглядом, а затем, откинув голову, весело рассмеялась. С маской на лице ее смех приобретал звенящие металлические нотки.

— Не напрягайся ты так. Шаманам твой секрет уже известен. Как ты думаешь, зачем Вурын-Хар так внимательно тебя осматривал? Они знают, что ты способен видеть духов, как и то, что ни на что более твой дар не годен. Так что на славу великого душелова можешь не рассчитывать.

И здесь облом! Хотя расстраиваться особо не стоило. Иметь дело с теми же маруками — удовольствие ниже среднего.

— Ну, если они знают о моем умении видеть невидимое, почему считают, что я напрасно потратил темную кость?

— Потому что после этого им бы пришлось признать, что свои запасы костей они попросту зажулили.

Вообще она сказала что-то вроде: «Спрятали под балахоном», — но мне проще было перевести ее фразу именно так.

— То есть кость они мне не возместят?

— Даже не надейся. В нашем клане только мой дед умел делать такие кости, и после себя он оставил их слишком мало, чтобы раздавать странным чужакам.

Обидно, конечно, но, если честно, я особо и не надеялся. Кстати, насчет защиты против духов… В памяти всплыли злость и отчаяние, с которыми я пытался разломать крепкую кость. Оба раза мне просто повезло, и не факт, что это везение продлится и дальше.

— Зарха, у тебя есть какая-нибудь пилочка, ну, то, чем ты подпиливаешь свои…

Ну и как тут скажешь, не называть же ее звериные когти ноготками.

— Когти? — хрипло расхохоталась орчанка. — Есть, конечно. Держи.

Она явно хотела метнуть в меня выуженной из поясного кошеля полоской стали как ножом, но затем передумала и просто передала из рук в руки. Странные порывы и еще более странное их сдерживание. Ой неспроста она со мной так ласкова.

Достав из кармана плаща последнюю кость, я начал аккуратно подпиливать ее посередине.

— И что ты делаешь? — с любопытством подсела ближе Зарха.

— Порчу очень ценный артефакт, — попытался я пошутить, но, увидев беспокойство в глазах собеседницы, пояснил: — Когда рядом беснуется темный дух, начинают трястись руки и все такое прочее, а кость, зараза, очень крепкая. Может, вам, оркам, она как тростинка, а нам приходится напрягаться.

В ответ орчанка фыркнула.

— И нечего здесь фыркать, — притворно возмутился я. — Всех твоих заслуг в плане силы — так это то, что ты родилась от своих родителей, а не в человеческой семье. Так что гордиться здесь нечем, как и не за что презирать более слабых телом. Вот если бы ты сумела побороть Вырарху, тогда была бы тебе честь и хвала.

Любви друг к дружке у младшей жены вождя и ее дочери явно не наблюдалось, потому что из-под железной маски донеслось приглушенное рычание.

— Вот и я о том же. — Злость орчанки меня только рассмешила. — Ладно, не рычи, лучше скажи, не повредят ли кость такие надпилы?

— А мне-то откуда знать?

— Так уж и неоткуда? — хитро улыбнулся я орчанке. — Мне казалось, что ты знаешь все.

— Не все, только то, что мне рассказывал дедушка.

— Это тот, который умел делать темные кости?

— Не только кости, у него был даже один марук, — с вполне понятной гордостью за деда сказала Зарха.

От неприятных воспоминаний у меня по спине пробежался холодок.

— А трудно сделать марука?

— Очень трудно и очень опасно, — чуть склонив голову набок, ответила орчанка. — Когда дед делал Тихого Охотника, ему пришлось сначала отбивать его от других духов, а затем самому защищаться от своего питомца. Но мой дедушка был сильным шаманом и душеловом. Он справился.

Девушка замолчала. Я закончил пилить кость, решив, что для ее повреждения теперь хватит не очень сильного удара. Вернув пилочку хозяйке, я задумался о том, куда бы закрепить кость, чтобы сделать ее активацию еще более оперативной. После пары попыток я просто поместил ее во внутренний карман плаща с левой стороны, у сердца.

Некоторое время мы просидели молча, и я решился затронуть щекотливую тему:

— Зарха, а зачем ты погрызла своего мужа, неужели он такой страшный?

— Нет, Акарханар — видный воин, но в его жилах течет сильная кровь, и я не могла позволить ей смешаться с моей.

— Почему?

— Если в священном браке рождается сильный шаман, то его воспитывает отец, а не мать.

— И что в этом плохого? — искренне удивился я.

Орчанка обожгла меня свирепым взглядом.

— Мать шамана, воспитанного отцом, — всего лишь тень своего мужа и кормилица сына. А если шамана и тем более душелова воспитает мать, она получит право входить даже в совет старейшин. — Чуть подумав, Зарха добавила: — Если заслужит это право умом и достойно прожитой жизнью.

— Ну, о пожеванном муже наверняка уже знает вся степь, теперь тебе точно ничто не мешает стать полноправной матерью.

— Да, — как-то без радости ответила орчанка. — Но в племени есть только три воина, способных зачать шамана, и один из них — мой бывший муж. А к другим не подпустят их жены. Но как только найду подходящего самца, меня ничто не остановит.

При этом Зарха так странно посмотрела на меня, что, не знай я о невозможности смешанного потомства, наверняка испугался бы.

Я поспешил сменить тему, и дальше мы говорили о всяких пустяках. Зарха рассказывала о традициях своего клана и племени орков вообще, а я делился информацией о Вадарак-ду. Интуиция подсказывала, что о другой реальности лучше помалкивать — мало ли как на это отреагируют орки. Единственное, чем я позволил себе поделиться с Зархой, так это сказками из другого мира. Истории нашли живой отклик в незамысловатой душе степнячки, и она слушала их с широко раскрытыми глазами.

Как раз за рассказом о приключениях Золушки нас и застал прилетевший сквозь заросли кустов звук удара деревяшки по металлическому диску — нам принесли еду из главного стойбища.

— Побудь здесь, я скоро, — сказала орчанка и, не дожидаясь согласия, убежала по тропинке.

Можно, конечно, пообедать и здесь — главное, чтобы мое долгое отсутствие не разозлило Мирана. Впрочем, насмотревшись на непроглядную тоску Йохана и вечное недовольство других телохранителей, старый гарпунер впал в перманентное ворчание и, кажется, забыл даже о необходимости постоянно охранять Сынка. Как по мне, он был прав — орки сами неплохо справлялись с охранными функциями.

Через пару минут Зарха вернулась с небольшим котелком и котомкой, которую тут же отложила в сторону. При этом в глазах орчанки проявилось какое-то странное беспокойство.

— Зарха, что-то случилось?

— Нет, с чего ты взял?

— Показалось, — проворчал я и решил не давить на нее.

Орчанка передали мне котелок, в котором уже находилась ложка, а сама вытащила из поясного кошеля довольно странную ложку, у которой вместо ручки была трубочка.

Странно, в этот раз орчанка решила поесть не отворачиваясь.

Зарха зачерпнула ложкой немного супа из котелка. Затем просунула трубчатую ручку в дыхательное отверстие маски и начала пить суп через трубочку.

Не то чтобы неприятное зрелище — просто вызывающее жалость к бедняжке. Это если не вспоминать, что именно стало причиной появления маски на ее лице.

Внезапно Зарха поперхнулась и явно пролила суп внутрь маски.

И такое уже было.

Обычно она тут же бросалась к водоему, но сейчас посмотрела на меня и сказала:

— Пойдем, я умоюсь, там ты и закончишь свою историю.

Понимая, что нормально поесть мне не дадут, я быстро выпил суп прямо из котелка, благо он был не горячим. Мясо доедал уже на ходу.

Временами оглядываясь, Зарха повела меня к колодцу с лестницей. Сторожившие вход орки равнодушно посмотрели на нас и вернулись к несению охранно-сторожевой службы. В отличие от людей, они все время проводили наверху, днем обходили окрестности дозором, а ночью попеременно спали в шатре, разбитом внутри периметра из тотемных столбов.

Поведение Зархи становилось все более странным. Она спустилась на первый подземный уровень, но не сошла на площадку, а продолжила движение вниз. Когда свет сверху был окончательно поглощен подземным мраком, Зарха достала из котомки светящийся шар. Стало намного удобнее.

Второй подземный уровень ничем не отличался от первого, а вот третий был довольно примечательным. Винтовая лестница упиралась в пол, а это значит, что мы достигли дна подземного комплекса.

Сойдя с лестницы, Зарха повернула направо и провела меня через две комнаты. Дальше шел обширный зал, в котором шумел небольшой водопад.

Так вот куда стекала вода из ручья! Наполовину скатываясь по камню, наполовину пролетая каплями по воздуху, вода падала в небольшой пруд, а затем по канавке уходила к сливному отверстию в углу помещения.

В отличие от других комнат, все стены в этом зале украшали резные барельефы с изображением пляшущих женщин. Две статуи полуобнаженных женщин стояли в дальних от входа углах по обеим сторонам от водопада. Кто-то то ли испортил, то ли дополнил эти изваяния. Каменную поверхность измазали зеленым, а на лица статуй надели маски, явно имитирующие внешность орчанок.

— Я быстро, — хриплым от волнения голосом сказала Зарха и опустила свою котомку на пол. Светящийся шар она положила сверху. А затем орчанка быстро сбросила с себя не самую скромную одежду и шагнула под струи водопада.

Первый раз вижу такой способ умываться.

От вида изогнувшейся под струями воды девушки у меня пересохло во рту. А что вы хотите? Практически классический сюжет для видеоэротики — красавица в душе. А то, что она орчанка, так разница не такая уж большая.

Тут же проснулась интуиция. В этом мире меня уже дважды соблазняли, и закончилось это не очень хорошо. Хотя как посмотреть — мне ведь как-то удалось выжить.

Завершив свою эротическую инсталляцию, Зарха повернулась ко мне:

— Не хочешь присоединиться?

Вспомнив температуру воды в верхнем ручье, я зябко поежился, хотя в плаще мне было тепло и комфортно. Но это в плаще.

— Нет, мне и так хорошо.

Орчанка повела плечами и вышла на сухой пол, затем встряхнулась и потянулась. Капли воды стекали по… Так, все, хватит.

— Зарха, а ты ничего не хочешь мне сказать? — усилием воли согнав с себя наваждение и для убедительности зло сузив глаза, спросил я.

— Ты мне очень нравишься, — сделала еще одну попытку девушка.

— Ты мне — тоже, но, по-моему, для тебя это совсем не повод для интима. Так, подруга, или ты говоришь мне правду, или мы возвращаемся к остальным.

— Мне нужен сын-шаман, — чуть потупив глаза, но без особого смущения сказала Зарха.

— Очень тебе сочувствую, но не понимаю, при чем здесь я? Нет, я не прочь побыть с тобой, только как это поможет твоим планам?

— Наш шаман сказал, что в тебе течет чистая кровь предков, к тому же ты видишь духов. Это не подвластно не то что многим шаманам, но и большинству душеловов. Именно поэтому они делают маруков зримыми.

— Стоп, — выставив ладонь вперед, я мотнул головой, — не спеши. Что значит «чистая кровь»?

— Твои дух и тело не искажены магией драконов, и мы сможем иметь общее дитя.

— Дела, однако. — Я чуть не схватился за голову. — Знаешь, у меня как-то не было в жизненных планах становиться родителем так быстро.

— При чем здесь родитель? — искренне удивилась орчанка. — Скорее всего, моего сына ты никогда не увидишь.

— Твоего? А я как бы… — не договорив, я осекся.

Что за странные мысли? Мужская ревность? Рома, откуда в тебе проснулись отцовские инстинкты? И вообще, в чем, собственно, дело? Девушка не против. Я — тоже, не зря же пялился на зеленовато-смуглое тело со всеми его соблазнительными изгибами.

Словно почувствовав мои сомнения, Зарха шагнула ко мне ближе и прижалась всем телом. Наши глаза находились на одном уровне, и зрительный контакт оказался прямым и очень цепким.

Какие же у нее все-таки чудесные глаза. Увы, от поцелуев придется отказаться, и вообще маска на ее лице превращала все в некое подобие БДСМ.

Мой плащ оказался не только удобен в ношении, но и великолепно подошел в качестве подстилки.

Это было довольно странно — жестковато, стремительно и немного нервно. Как бы Зарха ни пыталась беречь мое тело, но, когда все закончилось, ей пришлось прибегнуть к эльфийским примочкам.

По крайней мере, стало понятно, что садомазо — точно не мое.

К тому же я совершенно вымотался и, только закрыв глаза от усталости, понял почему. Вокруг нас витали сотканные из светящихся нитей птицы.

— Это ты призвала духов?

— Да, — тихо сказала Зарха и постаралась уткнуться лбом мне в грудь, причем так, чтобы не прикасаться к коже железом маски.

— Ты что, умеешь вызывать их?

— Хранительниц очага и женского лона может вызвать любая орчанка. Для этого имеются специальные амулеты.

— И что они делают? — Не открывая глаз, я рассматривал очень красивых призрачных птиц с длиннющими хвостами. Они двигались в воздухе так плавно, словно рыбы в воде.

— Помогают в зачатии, берегут маленьких орчат и лечат женские болезни.

— А мужикам не вредят? — совершенно серьезно спросил я, случайно использовав русское слово.

— Нет, мужикам, — старательно повторила она незнакомое понятие, явно разгадав его смысл, — не вредят. Вам могут повредить только женщины.

Она игриво провела по моей груди кончиком когтя.

— Хватить меня корябать. И так всего располосовала, — с показным ворчанием сказал я, чувствуя, как уплываю в блаженный сон.

Зарха сопела рядом.

Казалось, будто я проспал всего несколько минут, но, когда холод разбудил меня, стало понятно, что прошло намного больше времени. Зархи рядом уже не было, к тому же, помимо холода, давило странное чувство тревоги. Причем не за себя или Йохана, а за кого-то еще.

— Зарха. Зарха! — сначала тихо, а затем громче позвал я, но ответа не дождался.

Чувство беспокойства, сдобренное иррациональным страхом, становилось сильнее. Наверху явно происходило что-то нехорошее.

Быстро одевшись, я проверил паромет. Красноватая точка суетливо замелькала по камню.

Хорошо хоть Зарха оставила светящийся шар, но ее котомка и все вещи пропали.

Второй уровень я проскочил за несколько секунд, а вот на подходе к первому перешел на стелющийся шаг.

Моя осторожность пока не оправдывала себя — на обжитом нами уровне никого не наблюдалось, лишь разбросанные по углам вещи. Странным было то, что кто-то выдрал из потолка два магических плафона из трех, так что освещение стало слабоватым.

Чувство опасности давило на меня, словно многометровая толща воды, так что наверх пришлось буквально выползать, сунув паромет в кобуру, чтобы прицельный луч не выдал моего присутствия. Светящийся шар пришлось оставить на жилом уровне.

Можно было и не стараться. Несмотря на ночь, снаружи было довольно светло. Сначала мне показалось, что кто-то разбросал по каменной площадке кучу светодиодов, но затем стало понятно, что это осколки магических светильников. Такой варварский подход к световым приборам явно не пошел им на пользу. Осколки мерцали и, кажется, постепенно затухали. При этом они создавали ощущение дрожащих огоньков множества свечей. Кажется, тот, кто разбил лампы, именно такого эффекта и добивался.

Осторожно высунув голову, я тут же наткнулся взглядом на ответный взгляд странного существа. Передо мной стоял совершенно голый человек, весь измазанный бурой краской. Белки его глаз дико блестели на покрытом кровью лице — теперь было понятно, что это именно кровь. Затем блеснули такие же белые зубы, когда он раздвинул губы в улыбке:

— О, а я все думал, куда это подевался мой защитничек?

Да чтоб меня, это же Йохан!

Постоянно унывающий в последнее время Сынок резко переменился, и не только внешне — он буквально излучал удовлетворенность и пугающую веселость.

Внезапно в моей голове все встало на места. Последними кусочками мозаики стали детали этой дикой мизансцены — кинжал в руках Йохана и прикрученное к наполовину поваленной колонне истерзанное тело Зархи.

В глазах потемнело от дикой злобы. Она и заставила меня рвануться вперед, но затем я увидел, что орчанка шевелится — раны на ее теле были не смертельными. К тому же справа на меня уставилось строенное дуло среднего паромета, которое держал Миран. Руки его не дрожали, а вот в глазах буквально плескался ужас.

— Не так быстро, — еще шире улыбнулся Сынок.

— Йохан, ты что творишь?! — в основном чтобы хоть что-то сказать, спросил я. — Или лучше называть тебя Мясником?

— Ну, — недовольно сморщился этот монстр в человеческом обличье. — Зачем использовать кличку, придуманную перепуганной чернью.

— Чернью, которая думает, что Мясник — это твой отец, — попробовал я заболтать маньяка. — Я и сам купился, особенно когда вы выходили от пленницы. Казалось, что ее муки тебе не понравились.

— Ошибаешься, — окрысился Мясник. — Отец, как и я, хотел ее мук, но они ничто без смерти. Как можно не поставить точку в предложении? Как можно представить себе день без заката?!

Йохан под конец своей речи даже взвизгнул. Да уж, у него действительно не все дома. Похоже, последняя мысль отразилась на моем лице.

— Думаешь, я безумец? — Йохана явно понесло, но пока это было хорошо. — Неужели безумец смог бы сотворить вот это?

Он сделал широкий жест окровавленным ножом, и только после этого мне удалось заметить, что по периметру площадки, но внутри тотемного круга стоят неподвижные фигуры. Здесь находились все — и телохранители из Вадарак-ду, и охранники-орки. Было что-то неестественное в том, как все они стояли. Неестественное и пугающее.

Неужели одержимые? Как их там… бурхи.

Догадка заставила меня прикрыть веки, и ментальная изнанка мира расставила все по своим местам. Стоящих по периметру площадки людей и орков оплетали светящиеся нити, а на их лица словно надели люминесцентные маски. Одержимыми были все, кроме Мирана. Теперь понятно, что так испугало битого жизнью гарпунера.

— Что, страшно? — спросил Йохан и захохотал.

Казалось, маска послушного мальчика из золотой молодежи сильно угнетала его, и только теперь он смог вздохнуть свободно.

— А тебе не страшно? — спросил я, открыв глаза. Но перед этим мне удалось рассмотреть, что творится за кругом из тотемных столбов.

Там роились сотни духов, явно привлеченные действиями Йохана. Если защита падет, они убьют всех, включая одержимых, которых контролировал это душелов-недоучка.

— Мне нечего бояться. Сейчас я сотворю марука и спокойно вернусь в город. А там уже заживу, как хочу.

— Если тебе позволит отец.

— Мертвые не умеют ни разрешать, ни запрещать.

Он точно чокнутый.

— Ты разве не видишь, что творится за тотемными столбами?

— А что там творится? — со снисходительным любопытством спросил Мясник.

— Там собрались сотни духов. Очень злых духов.

— Хватит врать, — взвизгнул Йохан, наверняка поверив моим словам. — Ты же ничего не умеешь и не сможешь меня остановить. Хотя можешь попробовать.

Мясник мерзко улыбнулся, видя мою попытку потянуться рукой к паромету в кобуре.

— К тому же, — продолжил он, словно дирижируя окровавленным ножом, — неужели ты сможешь пойти на самоубийство? Не забывай, на тебе кулон верности. В общем, хватит болтать. Пора сотворить темного духа, и тебе будет оказана великая честь стать свидетелем моего триумфа.

Йохан повернулся к задергавшейся в путах Зархе.

— Но в прошлый раз у тебя ничего не получилось, — ляпнул я первое, что пришло в голову, и, кажется, угадал.

Йохана затрясло от злобы.

— Та трусливая дрянь просто сдохла от страха, не дав мне закончить, но сейчас у меня совсем другой материал. — Успокоившись, он подмигнул Зархе, во взгляде которой действительно было больше злости, чем испуга.

Боюсь, ее отваги хватит ненадолго, потому что как только кончик ножа коснулся ее обнаженной и уже изрезанной кожи, в глазах орчанки начала зарождаться паника.

— Йохан, стой!

— Заткнись, — повернув ко мне голову, прошипел сквозь зубы Мясник. — Миран, пристрели его, как только…

— Неужели у тебя сгнили и душа, и сердце?! — не давая ему закончить, заорал я. — Неужели вот здесь уже ничего нет?

Будто для усиления эффекта от своих слов, я ударил кулаком себя в грудь.

Эх, перестарался. Концы твердой кости врезались в ребра, но, к моей радости, все же послышался сухой треск. Надеюсь, трещали не ребра.

По моему телу словно прошла волна странной дрожи и выплеснулась наружу. Раньше я этого не ощущал — то ли нужно провести ритуал несколько раз, то ли раньше все забивала реакция духов. Была она и сейчас, но сначала я пережил действие шаманского заклинания, а уже затем послышался зубодробительный вой духов.

Все моментально завертелось в безумной круговерти. Одержимые попытались рвануть наружу, но защитное поле тотемов едва не вырвало духов из оккупированных тел. Совсем потеряв остатки разума, бурхи набросились друг на друга и заодно на тех, кто не обзавелся новым хозяином. Хотя нет. Меня с Йоханом они почему-то не тронули, а вот на Мирана навалилось сразу трое одержимых. В одного он успел выстрелить, а что было дальше, я уже не смотрел, потому что был занят выдергиванием паромета из кобуры.

Наблюдая за мной, Мясник заорал какую-то странную тарабарщину, а затем почему-то застыл с широко раскрытыми от удивления глазами. Это и дало мне такие нужную пару секунд форы.

Стрелять пришлось навскидку, что не обошлось без последствий. Неожиданно быстро отошедший от удивления Йохан уже прыгнул ко мне, в невообразимом пируэте уходя от пули. И откуда в нем столько прыти?!

Казалось, время застыло, и я прекрасно рассмотрел злорадную улыбку Мясника, но не испугался, а ответил на нее не менее ехидной.

На то, чтобы щелкнуть переключателем и повторно нажать на курок, ушло меньше секунды. Сухо треснул разряд, угодив в грудь Йохана. Задергавшись еще в полете, он рухнул на камни в паре метров от меня. Но в момент поражения молнией на его груди вспыхнули какие-то амулеты, так что убить эту мерзость не удалось. Придется добивать.

Мельком оглянувшись на Мирана, сцепившегося с одержимым орком, я с каким-то леденящим спокойствием достал из подсумка пулю и зарядил паромет.

— Ты не сможешь, — захрипел все еще скрученный судорогой Йохан.

В чем-то он был прав, стрелять в пылу боя — это одно, а вот так, осмысленно и хладнокровно перечеркнуть и его, и свою жизнь действительно тяжело.

Но выбора-то у меня все равно нет. Если его не добить, мне точно не выжить, разве что с перспективой стать одержимым или чем-то похуже. А так получится утащить его с собой. В общем, ничего героического, простой расчет.

— Давай посмотрим, — с кривой улыбкой предложил я и нажал на курок.

Содержимое черепа моего бывшего подзащитного выплеснулось на камень, и он затих. Со страхом прислушиваясь к своим ощущениям, я вновь зарядил паромет, и очень даже вовремя. Соперник Мирана внезапно обмяк. Старый гарпунер мельком взглянул на бездыханное тело у моих ног и потянулся за тесаком.

— Это твой выбор, — с отрешенностью обреченного сказал я и выстрелил.

Пуля попала ему в грудь, но этого было достаточно. Мирана откинуло назад. Чуть подергавшись, он затих.

Как и сцепившийся с Мираном орк, его родичи попадали как подкошенные, а вот тела троицы телохранителей-людей даже сквозь беспамятство начало корчить от диких болей.

Я прикрыл глаза в ожидании прихода скорого возмездия за «предательство» и… ничего не почувствовал. Что за ерунда?

Покорчившись, телохранители затихли, а я по-прежнему чувствовал себя довольно сносно. Выуженный из-за пазухи кулон на ощупь был совершенно таким же, как и до этого.

— Ничего не понимаю.

— Что ты там ворчишь? — подала голос Зарха. — Может, освободишь меня? Или будешь ждать, пока истеку кровью?

— Сейчас, — отбросив лишние мысли, сказал я и подбежал к покосившейся колонне.

Черт, и что мне делать? Толстые веревки глубоко впились в плоть орчанки. К тому же ее кожа была сильно изрезана и обильно кровоточила.

— Режь, — прорычала орчанка, но как-то совсем слабо.

Именно ее слабость и придала мне сил и решительности. Проще всего было воспользоваться ножом Мясника. От его вида Зарха задергалась, но быстро взяла себя в руки.

— Режь!

Мои не совсем ловкие действия вызвали новые струйки крови и ругань девушки, но этих слов я, к счастью, не понимал. Затем мы совместно заклеивали порезы, истратив все мои эльфийские примочки, за которыми пришлось спускаться на обжитой уровень подземелья. Наконец-то кровь удалось остановить, и, казалось бы, можно облегченно выдохнуть, но не тут-тобыло.

— Тебе срочно нужно уходить, — чуть полежав с закрытыми глазами, сказала Зарха.

— Куда? — удивился я. — И, главное, зачем?

— Когда сюда придет мой отец, он будет вынужден убить тебя.

— Не понял…

— Ты совсем тупой?! — не выдержала орчанка. — Отец дал клятву защищать сына Гарпуна, а если не сможет, то отомстить за него.

— А то, что этот сынок оказался монстром и убийцей его соплеменников, к тому же мучителем родной дочери, ничего не значит?!

— Не значит, — устало сказала Зарха и горько улыбнулась. Самих губ за маской видно не было, но все и так понятно по глазам. — У тебя есть один шанс — уйти в степь. Я сумею убедить отца послать погоню в другую сторону. Так он не нарушит клятвы, но и не совершит подлости в отношении друга клана.

— И долго мне прятаться?

— Не прятаться, а уходить в город. Снять с отца клятву может только совет старейшин племени. Я уверена, что так и будет, но совет соберется только через шестнадцать восходов, и никак не раньше. Твой защитный амулет так долго не продержится.

— Вот уж о чем я беспокоюсь меньше всего. Мне не пережить даже одной ночи в степи. Или ты забыла о духах?

Явно заметив пробивающуюся в моем голосе панику, Зарха накрыла мою руку своей ладонью:

— Духов можешь пока не бояться. Ты за короткий срок сломал три кости, так что они будут шарахаться от тебя, как от марука. — Заглянув мне в глаза, она добавила: — Я буду помнить тебя, человек, но тебе нужно спешить.

— Куда спешить?! — разозлился я. — Забудем на секунду обо всех опасностях степи, которые мне совершенно неизвестны. Подумай, сколько мне нужно пройти. Мало того что мы несколько часов ехали к вам на твирах, так клан еще целый день переходил на новую стоянку. Я тупо потеряюсь в вашей…

— Успокойся. Все не так страшно, как кажется. Клан ушел от базы горожан не слишком далеко, да и заблудиться тебе не удастся, даже если захочешь. Принеси мои вещи.

Нож Мясника окончательно превратил одежду Зархи в лоскуты, но это ее не беспокоило. Порывшись в поясной сумке, орчанка достала нечто, отдаленно похожее на грецкий орех.

— Отец поймал меня в самом начале побега и забрал все вещи, но кое-что осталось. Вот, — протянула она мне орех. — Это Кусака. Открой.

Взяв орех в руки, я внимательно осмотрел его и понял, что это сделанная из скорлупы маленькая шкатулка. Легко открыв ее, я отшатнулся, потому что изнутри вылетел блеклый сгусток света. Он начал кружиться вокруг меня, а затем рванул в темноту.

— Теперь закрой и открой еще раз, — продолжила выдавать инструкции Зарха.

После того как шкатулка открылась повторно, дух-светляк вынырнул из темноты и спрятался в орех.

— Кусака приведет тебя к посту горожан, а дальше действуй уже сам.

— А как оно работает? — дал я волю проснувшемуся любопытству.

— Когда шаманы отправили очередного духа следить за постом горожан, я натравила на него Кусаку. Просто открыла коробочку и мысленно приказала ему укусить духа. Теперь он сможет найти духа-соглядатая, где бы тот ни находился.

— И откуда у духа могут взяться зубы?

— Не знаю. Так мне сказал дедушка, когда дарил Кусаку, — устало вздохнула Зарха. — Уходи. Тебе пора.

Видя, что девушка слабеет, я забеспокоился:

— А ты как?

— Неужели ты думаешь, что наши шаманы не заметили, что натворил здесь этот урод? Наверняка сейчас они и половина наших воинов уже идут сюда. Так что поспеши.

Ну и как нормально попрощаться с орчанкой, толком не зная их обычаев? Зарха подобными рефлексиями не страдала и просто сильно оттолкнула меня. Ладно, обойдемся без соплей.

Тут у меня возникла еще одна дилемма, благо что Зарха устало прикрыла глаза и не видела, как я начал обыскивать труп Мирана, а также снимать амулеты с голого Йохана и шарить в его сброшенных в кучу вещах.

В принципе это не мародерство, а сбор законных трофеев, но откуда мне знать, какие у орков традиции в этом плане. Хотя, возможно, они вообще с побежденных врагов скальпы снимают.

Среди трофеев было достаточно всякой мелочи, так что приходилось перебирать, особенно учитывая, что мне еще предстоял немалый путь по степи. В кучку нужных вещей ушли продукты, все найденные амулеты и магический фонарь, который был лишь вдвое больше закрепленного на пистолете молниевика, при этом давал достаточно света.

В плане денег было совсем туго — другие телохранители не отличались богатством, а Миран успел поиздержаться. Что касается Сынка, то у него монет не оказалось вообще.

Отягощаться лишними вещами было бы неразумно, так что из оружия я взял только трехствольный средний паромет Мирана — мало ли что меня ждет в степи, а три выстрела без перезарядки все же лучше, чем два. Сумочка с пулями более серьезного калибра, чем у моего пистолета, удобно разместилась на поясе рядом со своей копией.

Наконец все ценное, кроме длинного ствола, перекочевало в походный мешок и можно было идти. Зарха по-прежнему лежала, прикрыв глаза, и, кажется, даже уснула.

Сомнения и беспокойство за орчанку даже не успели зародиться в моей голове — за зарослями кустов послышался шум, и небо подсветили отблески факелов.

— Вот и ладненько, — пробормотал я и открыл ореховую шкатулку.

Светляк Кусака облетел вокруг меня и ринулся в заросли, так что придется продираться без всякой тропы. Благо он улетел не в том направлении, откуда доносились голоса орков. В последний раз оглянувшись на лежащую на каменных плитах орчанку, я забросил на одно плечо ремень паромета, на второе — лямку сидора и шагнул за огороженный защитными тотемами круг.

Глава 5

Путешествие по степи началось на удивление спокойно. Светляк указывал дорогу и вел себя как игривый щенок. Он то забегал вперед, то возвращался, нетерпеливо нарезая пару кругов у моей головы. Сначала меня это сбивало, но, приноровившись, я продолжал бежать в заданном изначально направлении.

Первая пара сотен метров далась с трудом. Активированный фонарь только мешал. Он освещал пространство впереди, но при этом сплетение света и тени скрывало мелкие неровности. Я постоянно спотыкался и пару раз только чудом не полетел кубарем. Все же степь — это не беговая дорожка, и, учитывая темноту, передвигаться по ней не так уж просто. Пришлось выключить фонарь и пробовать бежать в свете половинчатой луны. Как ни странно, эта мысль оказалась верной — судя по всему, сработала еще одна часть моего лоскутного таланта. Ноги словно сами собой несли меня вперед, ступая именно туда, куда нужно. Главное — отключить управление телом. Это как с дыханием — пока ты на него не обращаешь внимания, все идет нормально и гармонично, но стоит только взять все под управление основным сознанием, сразу начинаются проблемы.

Прямо на бегу мне удалось погрузиться в своеобразный транс. Это не было полусном-полуявью, порой позволявшей мне высыпаться. Я вообще перестал замечать свои движения и словно плыл над степью. Мое зрение также изменилось. Движущийся впереди светляк предстал в своем истинном обличье. Теперь это было сотканное из светящихся линий существо, больше всего напоминавшее мне маленького китайского дракончика — эдакая змея с лапками и гребнем вдоль позвоночника. Он плыл словно в толще воды, по-змеиному изгибаясь и помогая себе конечностями.

Симпатичный зверек. Интересно, есть ли в степи его аналог или это какая-то эксклюзивная ментальная проекция в мире духов?

Заметил я и других духов, которые, как и говорила Зарха, старались держаться от меня подальше. Подсвеченное ими пространство и точки звезд над головой создавали удивительную картину, от которой хотелось петь и смеяться. И почему орки так боятся степной ночи? Ведь здесь так хорошо!

Да уж, задавая себя дурацкие вопросы, подумай, хочешь ли ты знать ответы на них.

Не уверен точно, но, кажется, именно мой восторг и привлек хищников мира духов. Сначала все было по-прежнему, но затем пространство вокруг меня как-то разом потускнело. Сплетенные из светящихся нитей духи ринулись в разные стороны как стайки игривых рыбок.

И что бы это значило? А то, что рядом — акула этого мира.

Вывалившись из эйфорического состояния, я увидел, как вновь ставший просто светлячком дух-проводник рванул ко мне. Он начал с безумной скоростью кружиться вокруг моего пояса, где в кармашке находилась шкатулка. Сообразив, чего хочет Кусака, я быстро достал орех и открыл его. Дух мгновенно скрылся внутри.

Ну вот и погуляли. И что теперь делать?

Это бежать по степи трудно, но, по сути, она была гладкой как доска, где и спрятаться-то негде. Да и куда спрячешься от духа?!

На плечи начала наваливаться удушливая паника, которую требовалось срочно сбрасывать. Глубоко вздохнув, я уронил в траву сидор и оружие, а затем сел на пятки по примеру самураев. В этой позе мне было удобнее всего. Еще один глубокий вдох вызвал покалывание в легких. Это иголочки энергии тут же разбежались по всему телу, смывая панику и наполняя мышцы силой. Голова очистилась от лишних мыслей. Открыв глаза, я усилием воли совместил картинку ментального мира с реальным. То, что скрывала темнота, стало явным. Это был темный марук.

Кто бы сомневался. Только откуда он тут взялся? Вроде маруки являются творением душеловов? Отбился от хозяина или это постарался кто-то из оркских шаманов? Но в клане Высокой Луны таких специалистов нет. Загадка на загадке. Но в данный момент совершенно не важно, кто именно послал за мной темного духа.

В ментальном зрении дух не просматривался, потому что не был сплетен из светящихся линий. В реальном мире он тоже был невидим — его дымное тело сливалось с ночной тьмой. Но вот что странно — совмещая эти два способа видеть, я прекрасно различал черные жгуты, обрамленные чуть светящейся аурой. Марук по-прежнему внешне напоминал огромного спрута, на макушку которого кто-то приделал череп великана.

Темный дух кружился рядом со мной, как акула в анекдоте, только мне почему-то совсем не было смешно. Казалось, что марук принюхивался к жертве, и то, что он ощущал, ему явно не нравилось. И все же то ли остатки шаманского заклинания начали выветриваться, то ли голод духа был сильнее, но он подлетал ко мне все ближе и ближе.

Поговорка о добрых намерениях и о том, куда ведет выстланная ими дорога, открылась для меня с нового ракурса. Не потрать я ради спасения оркского молодняка заветную кость, сейчас было бы что противопоставить маруку.

Даже не знаю, как объяснить произошедшее со мной в следующее мгновение. Это было похоже на то, как учат плавать щенков. Решение пришло само и без малейших мудрствований. В голове тут же всплыло то ощущение, которое испытало мое тело, когда ломались магические кости. Я еще раз глубоко вздохнул и постарался снова пережить неприятное состояние, теперь уже вызывая его сам. И ведь получилось!

По телу пробежала неприятная дрожь. Даже зубы заныли. Сам не понимаю, как удалось добиться подобного эффекта, но факт налицо — марук дернулся, словно получил битой по призрачно-студенистому телу, и отлетел назад. При этом он дергался как припадочный. Щупальца стегали воздух. Затем темный дух вновь рванул ко мне. Пришлось, стиснув зубы, выдать еще одну волну того, чему я даже не знал названия.

Марук задергался еще сильнее, и наконец его темная туша исчезла во тьме.

Ох ты ж лысые ежики!

Было такое впечатление, что я разгрузил вагон цемента. Затекшие конечности удалось разогнуть с большим трудом. Кажется, даже послышался самый натуральный скрип. Новое умение, конечно, — очень полезная штука, но, если прибегать к нему слишком часто, надолго меня не хватит.

Степь вокруг меня словно вымерла, причем не только в ментальном, но и в реальном плане. Еще пару минут назад в траве что-то постоянно шуршало и надрывались местные аналоги кузнечиков. Точнее, это были мелкие ящерицы, выводившие на удивление громкие и мелодичные трели. Теперь же меня окутывала полная тишина. Лишь легкий ночной ветер играл свою тихую мелодию, касаясь стеблей высохшей травы. Впрочем, горевать нет смысла — так даже проще будет добраться до поселения горожан.

Первые несколько десятков метров мне дались с трудом, но затем тело размялось, и я побежал более уверенно и ходко. Светлячку Кусаке мои недавние экзерсисы явно не понравились. Подобно крошечной комете он вырвался из своего домика и улетел далеко вперед. Окончательно мой проводник не сбежал, но предпочитал держаться на солидном расстоянии.

Ближе к утру степь начала оживать, да и место моей ментальной битвы с маруком осталось позади. Восход плеснул на степь волной золотисто-алого света, и в этот же момент из меня словно вытащили стальной штырь. Адреналин в крови окончательно растворился. Усталость навалилась на плечи. За сутки мне удалось проспать всего пару часов, причем в холодном подземелье, без клочка одежды на теле. Нужно было, как минимум посидеть, а как максимум — немного прикорнуть.

Солнечный свет открыл мне то, чего я не замечал ночью. Как и во время переселения клана орков, на глаза стали попадаться едва заметные следы древней цивилизации. Через полчаса я увидел очень странное сооружение — заросший травой курган явно скрывал какое-то здание. Горожанин во мне буквально завопил, что отдыхать безопаснее в окружении хоть каких-то стен, а не посреди голой степи.

На эти доводы усталости интуиция выдала что-то невнятное, возможно потому, что здесь было везде одинаково опасно. Но как бы то ни было, я без малейших опасений полез в небольшой проем, темнеющий в размытой дождями части холма. Внутри обнаружился не такой уж маленький дом. В нем было как минимум два надземных этажа. Я оказался на верхнем. Вниз вела лестница в дальнем углу и провал прямо посредине пола. Активированный фонарь показал, что пол под провалом не так уж далеко. Можно было, конечно, спуститься и посмотреть, что там есть интересного, но сильно хотелось спать. Загнав подальше в подсознание любопытство, я начал устраиваться в углу комнаты, неподалеку от ставшего дверью окна.

Чуть не забыл о своем проводнике! Изрядно потускневший под солнечным светом призрак уже успокоился и не шарахался от меня. Открыв ореховую шкатулку, я не отказал себе в удовольствии понаблюдать за призраком в ментальном виде. Сплетенный из светящихся нитей дракончик влетел в оконный проем и, чуть покружившись по комнате, нырнул в свой скорлупочный домик. Все, пора и мне на боковую.

Снилось что-то невразумительное, на грани кошмара. Перед сном я не посмотрел на часы, но, судя по проникавшему в комнату свету, проспал изрядно. Проснулся не от того, что выспался, а совсем по другим причинам. Было такое ощущение, что меня ткнули шилом пониже спины. И не верь после этого, что мы чувствуем опасность не мягким местом.

Едва не вскочив от приступа острой тревоги, я уже привычно погасил панику. Затем внимательно прислушался. Тихое шуршание подсказало, что пора задействовать уши, а через секунду опасность предстала и перед моим взором. В проеме окна появилась здоровенная голова. Если учесть, что это была явно какая-то змея, можно сказать, что все очень плохо — голова по размеру вряд ли уступала бычьей.

А вот теперь пора паниковать.

Какая-то часть моего лоскутного дара окатила все тело волной холодных мурашек, которые смыли оцепенение с мышц и принесли ясность мысли. Дальше события понеслись вскачь. Змеиная голова рывком дернулась в мою сторону.

Странно, вроде из такого положения гады не могут прыгать. Хотя что мне известно о пресмыкающихся и их возможностях? Удивляясь академической направленности своих мыслей, я все же не оставался на месте и прямо из полусидячего положения перешел в кувырок. Это движение переместило меня в сторону провала. Мне удалось зацепить ремень трехствольного карабина, а вот сидор со всеми остальными богатствами остался в качестве трофея этой гадине.

На втором перекате я влетел в пролом, как бильярдный шар в лузу. Ага, только шар в лузе встречает мягкая сетка, а меня — твердый пол. Только чудом мне удалось приземлиться не на голову или спину. Хотя падение боком на ствол паромета особой удачей тоже не назовешь. Тут же откатившись в сторону, я встал на одно колено и направил трехствольник на дыру вверху. И очень даже вовремя. Попадающего снаружи света было вполне достаточно, чтобы рассмотреть скользнувшую в провал голову.

Две первые пули гаду очень не понравились, и он отдернул сунувшуюся в дыру голову. Какое-то странное чувство сдерживало меня от третьего выстрела, но пересилило желание заставить хищника убраться совсем. Ну когда я научусь полностью доверять своей интуиции?!

От двух пуль, скользнувших по плотной коже, голова змеи чуть повернулась, и третья пуля угодила ей прямо в глаз. Тварь моментально убралась из дыры в потолке, а вот дальше началось странное — надо мной застучали лапы убегающего зверя.

Лапы? Ну и как это понимать?

Была, конечно, надежда на то, что мне удалось если не убить, то сильно испугать эту странную топающую змею, но что-то не очень верилось. Попытка шагнуть на ступени ведущей вверх лестницы тут же отразилась всплеском паники. Ага, или я просто схожу с ума, или наверху меня кто-то ждет. Ну и что теперь делать?

Чтобы хоть как-то отвлечься, я осмотрелся. Увиденное в слабом солнечном свете заставило меня быстро залезть в карман за фонарем — после осмотра нижнего этажа через дыру я оставил фонарь в плаще.

Или мое предчувствие дало сбой, или оно работает только с живыми существами. Иначе как можно объяснить, что мой дар оставил без внимания целые залежи скелетов? Именно так — скелетов. Казалось, что кто-то очень аккуратно, не потревожив костяка, изъял из тела животных всю плоть. Опять не вяжется. Насколько я знаю, змеи переваривают своих жертв полностью, включая кости и шерсть. Хотя чему удивляться — после прихода в этот мир драконов здесь вообще не осталось ничего нормального. Особенно удивило несколько чуть сплющенных орочьих скелетов. Причем это были костяки взрослых орков, а не детей. Так что в случае успешной охоты не такого уж крупного меня эта скотина сожрет и не подавится.

Ситуация застыла в шатком равновесии. Странная змея с лапами зализывала раны наверху, явно собираясь взять реванш, а я сидел внизу. Причем пока — в относительной безопасности, даже нашлось время обдумать особенности пищеварения местных тварей и гадов. Отругав себя за тупость, я быстро перезарядил средний паромет, используя пули из поясной сумки.

Так, нужно что-то делать. В позиционной борьбе у меня шансов нет, особенно учитывая, что сидор с продуктами остался наверху. Не грызть же мне уже однажды полупереваренные кости. От этой мысли по телу пробежала дрожь омерзения.

Ладно, пойдем другим путем. Быстрый осмотр комнаты показал, что здание отнюдь не заканчивается этой комнатой. Из логова с костями уходил боковой коридор со спуском вниз в конце. Прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что угрозы внизу нет, а вот мысль попробовать подняться наверх опять вызвала волну паники.

Ну что, займемся спелеологией или эта наука не относится к изучению рукотворных подземелий? Тьфу ты, и что за ерунда лезет мне в голову?!

Один из ремней, прижимавших пистолетную кобуру к ноге, помог мне закрепить фонарь на трехствольнике, так что к дальнейшему походу я был готов. Только очень хотелось пить и есть, но тут уж ничего не поделаешь. Благо короткий взгляд на костяки, которые отрыгнул змееголовый монстр, напрочь лишил меня аппетита.

Первые метры своего подземного похода я преодолел очень осторожно, внимательно осматривая каждый угол. Затем пошел более уверенно. Похоже, никто из здешней фауны не особо стремился селиться рядом с этим странным монстром.

Местное подземелье оказалось не особо глубоким — всего три уровня. К тому же два нижних были довольно маленькими, а вот от первого сверху отходила целая сеть проходов. То, что это лабиринт, до меня дошло только вместе с осознанием, что не получается вернуться обратно.

А оно мне нужно? Скорее всего, нет, но все равно неприятно.

В следующий час проход дальше замкнутой системы найти так и не удалось, поэтому пришлось потратить еще с полчаса, чтобы выбраться из лабиринта обратно к основному стволу подземелий. На второй заход я пошел уже более грамотно — выцарапывая кинжалом на каменных стенах стрелки. Еще два часа ушло на подтверждение догадки о том, что лабиринт является замкнутой системой и другого выхода, кроме основного, нет, по крайней мере, на первый взгляд. Вспомнив героя одного советского фильма, я едва не завопил: «Ну кто так строит?!»

Еще в начале своих подземных изысканий я наткнулся на зал с рукотворным водопадом. В отличие от того, к которому приводила меня Зарха, этот был очень слабеньким, к тому же тут все было наполовину разрушено. От явно когда-то мощного потока осталась только тонкая струйка. Либо источник над землей сильно истощился, либо попросту забился сток.

Вернувшись в зал с льющейся из-под потолка водой, я задумался. Выбор был прост — либо возвращаться к основному выходу и принимать бой, либо попытаться пролезть прямо здесь. Впрочем, смысла колебаться нет — даже если застряну, то по скользкой поверхности вернуться обратно будет наверняка легче, чем из желудка монстра. Хотя, судя по костякам, есть выход и оттуда.

Поежившись от неприятных мыслей, я застегнул плащ и натянул шляпу как можно ниже. Радовало одно — сток из рукотворного водопада находился не под верхним сливом, а в углу комнаты. Совсем не хотелось, если сорвусь и упаду, улететь транзитом еще ниже.

Не знаю, было ли это специально предусмотрено древними зодчими, но ширина водовода была достаточной, чтобы там мог протиснуться человек. Налипшие на стенках то ли водоросли, то ли мох одновременно затрудняли и облегчали мое движение. На внутренней поверхности хватало выступов и углублений, чтобы хвататься за них при подъеме, но все это было неприятно скользким.

Висящий на спине паромет пару раз едва не стал причиной образования очень неприятной для меня пробки и возникновения приступа клаустрофобии. И все же мне даже в голову не пришло бросить оружие.

Минут двадцать изображая из себя дождевого червя, я пробирался наверх и наконец-то, мокрый и весь липкий, увидел лучи заходящего солнца. К моему счастью, ручей наверху действительно практически полностью пересох. Большая каменная чаша водоема оказалась пустой. По изогнутой стенке стекала только тонкая струйка.

Возможно, по этой причине вокруг бывшего водоема не было никаких кустов — лишь голая степь. Метрах в трехстах возвышался курган, где осталась половина моего имущества. Моментально задавив в себе пробивающийся росток жадности, я открыл орешек с Кусакой. Едва заметный светлячок выскочил наружу и тут же устремился прочь от кургана.

Вот и ладушки — это направление меня полностью устраивало.

Встряхнувшись как собака, я расстегнул плащ для удобного доступа к кобуре и побежал за проводником. Увы, планируемый марафон оказался лишь спринтерской дистанцией. Даже суперспринтерской — не больше тридцати метров.

В спину дохнуло опасностью. Резкий разворот позволил рассмотреть, как от кургана на меня несется нечто странное. Нет, змеиную голову я узнал моментально, как и шею, которая почему-то стала намного короче и крепилась к телу эдакой смеси ящерицы и черепахи.

Было бы неплохо, бегай эта тварь со скоростью черепахи, а то несется, как разогнавшийся товарняк. Даже земля вздрагивала от ударов мощных лап.

Решать нужно быстро. Шансов убежать от этого мутанта нет. Причем никаких.

Тряхнув головой, я уже в который раз решил довериться интуиции и, вскидывая трехствольный паромет, рванул навстречу опасности. Нет, желания схлестнуться с монстром в ближнем бою у меня не было, зато имелась одна безумная идея.

Выпустив на бегу все три пули, причем, судя по всему, без малейшего успеха, я отшвырнул неудобное оружие. До пересохшего водоема удалось добежать всего на пару мгновений раньше, чем змееголовому монстру. Короткий прыжок — и мое тело ногами вперед ушло в воронку бассейна. И одновременно руки подняли над головой зажатый обеими ладонями пистоль.

Все получилось идеально, как на горках в аквапарке. Благодаря запрокинутой голове мне удалось даже рассмотреть, что же представляет собой этот диковинный ящер. Монстр, понимая, что не успевает меня перехватить, показал себя во всей красе. Овал неба, окаймленный краями чаши опустевшего водоема, внезапно перечеркнула змеиная шея, которую венчала одноглазая голова. Ничего особенно странного, черепаха тоже умеет втягивать и удлинять шею, но со значительно меньшими успехами.

Это было как мгновенный снимок, отмеченный лишь краем моего сознания. Вокруг меня сомкнулись стены водовода, и через пару секунд я должен был провалиться на несколько метров вниз, но это не входило в мои планы. Использовав колени и подошвы сапог в качестве тормозов, я застопорил скольжение и тут же нажал на курок поднятого над головой пистолета. Пуля ушла в распахнутую глотку змееголового монстра. Туда же вонзился и разряд из молниевика.

А теперь пора падать, не дожидаясь продолжения.

Вывалившись на пол подземного помещения, я с остервенением и решительностью безумца начал карабкаться обратно. Причем делал это вопреки разуму и инстинкту выживания, повинуясь только интуиции. Действовать приходилось на ощупь, потому что фонарь остался наверху вместе со средним парометом.

Наконец-то мои руки уткнулись в какую-то преграду. Это была морда змееголового монстра. Она на первый взгляд казалась неподвижной, но затем вздрогнула, едва не вызвав во мне дикую панику. Через мгновение стало ясно, что голова по-прежнему не подает признаков жизни — просто шея потихоньку утягивает ее обратно к телу.

Следующую пару минут я, по-прежнему удерживаясь в водоводе, с маниакальным упорством заряжал свой пистолет и, находя на ощупь малейшие отверстия в массивной голове, загонял туда пулю за пулей. В сознании засела только одна, наполненная уверенностью мысль — парализованную разрядом тварь нужно добить, пока не поздно.

Силы закончились раньше, чем пули в поясной сумке. Второе падение было значительно болезненнее первого и завершилось потерей сознания.

Понятия не имею, сколько я пролежал в отключке, но успел изрядно замерзнуть, даже имея на себе напичканный магией плащ. Хотя уверен, без него было бы намного хуже.

Так, пора выбираться наверх. Фонаря по-прежнему не было, зато отметки на стенах без проблем нащупывались пальцами. К тому же немного помогал вернувшийся светляк, но он время от времени исчезал, оставляя меня в темноте, которая даже в ментальном зрении была непроглядной. Извозившись еще и в пыли, я наконец-то добрался до лестницы наверх.

Ночь пока не началась, это было понятно по тому, что сквозь пролом в зал с костями пробивался свет. Наконец-то можно было облегченно вздохнуть, но не очень глубоко. Осмотревшись, я понял, что изгваздался не только в пыли, грязи и склизком мхе, но и в крови змееголового монстра. Причем эта кровь изрядно воняла. Впрочем, в моей ситуации не до брезгливости. Доберусь до цивилизации, вот тогда и дадим ей волю.

Оказавшись в месте своего безрассудного отдыха, я быстро собрал все вещи и побежал в сторону замеченного с вершины холма водоема — средний паромет мне еще пригодится.

Картина недавнего боя предстала передо мной во всей красе. Голова и шея у монстра были змеиные, поэтому легко вошли в водовод, а тело оказалось слишком массивным. Вот он и застрял в сливном отверстии чаши в попытке достать слишком шуструю жертву.

Несмотря на усталость и нервное перенапряжение, об отдыхе даже мысли не возникло. Вертящийся вокруг меня светляк манил вдаль, как и мои страхи. Орочья степь надоела мне хуже горькой редьки. Размеренный бег за светляком выгнал из крови адреналин и позволил немного расслабиться. Даже открылось второе дыхание.

Глава 6

Под утро светляк опять поблек, так что я вернул его в шкатулку. Тем более что в его услугах больше нужды не было — вдали виднелся шпиль причальной мачты поселения горожан.

Казалось, судьба удовлетворилась моими вчерашними приключениями и решила смилостивиться. Ночное путешествие прошло без малейших задержек, и лишь иногда покалывало чувство опасности, но от меня так несло кровью змееголового монстра, что решившее полакомиться человечиной зверье быстро теряло решительность. Похоже, хищники убеждали себя, что голод не такой уж сильный, и убирались восвояси.

Перспектива в степи довольно обманчива, так что вместо ожидаемой пары часов до поселка пришлось добираться почти весь день. Больше всего задержали два болотистых оврага, которые пришлось обходить, потому что пересекать чавкающую и вонючую жижу очень не хотелось.

Когда моя рука коснулась поверхности металлических ворот, из груди вырвался вздох облегчения. Но радоваться было рано, о чем говорила гримаса появившегося в окошке гнома. Оно и понятно — в данный момент я представлял собой нечто грязное, до предела вонючее и поэтому крайне подозрительное.

— Кто такой?

— Что значит кто? Не видишь, что человек?

— А мне без разницы, орк или человек, — сузив глаза, заявил гном.

Кажется, накопившееся раздражение сыграло со мной злую шутку.

— Ладно, не злись, устал я, поэтому сам не понимаю, что говорю.

Увы, мое раскаяние не возымело действия.

— Документы давай.

— Какие документы? — ошарашенно спросил я и только в этот момент понял, насколько сильно расслабился на всем готовом.

Рабская жизнь, конечно, позорна сама по себе, но за свободу нужно платить не только геройством, но и кучей бытовых неудобств. Вот как теперь объяснить этому злобному коротышке, что у меня отродясь не было документов местного образца?

— Потерял, — сделал я финт, не особо надеясь на успех.

— Иди ищи, — без малейшей издевки заявил гном.

— Что значит ищи?! Ты что, опух, дядя?

От предложенной перспективы меня даже затрясло, хорошо, что в приступе возмущения я перешел на русский.

— Что ты там бормочешь? — переспросил гном. — Ну что, показываешь документы, а то мне пора ужинать?

Что делать? Гном уже начал закрывать окошко, когда меня озарила идея.

— Послушай, у меня срочное сообщение инспектору Максимилиану Никору, законнику города Вадарак-ду.

Эк я выдал.

— Не морочь мне голову, — огрызнулся гном, но сомнения в его голосе давали мне шанс на успех, тем более что даже врать не придется.

Уверен, законник очень захочет услышать сообщение о смерти Мясника.

— Ты, конечно, в своем праве, но представь, что случится чудо и меня не сожрут в степи, а затем Мак как-то узнает о нашем разговоре. Что сделает с тобой законник за то, что ты лишил его долгожданной весточки?

— Без документов не положено, — проворчал гном. — С тобой нужно посылать стражу, а свободных бойцов нет.

— А если привлечь тех, кто на отдыхе? За дополнительную плату, конечно.

Более убедительным довеском к моим словам на полочку под окошком легла золотая монета.

— Ладно, демоны с тобой, — быстро сцапав монету, сказал гном. — Входи.

Как только я шагнул за калитку, сразу же ушла ставшая привычной духота. Легкие расправились в могучем вдохе, и нос защекотали цветочные запахи.

Хорошо-то как…

Еще лучше стало, когда два выделенных гномом молодых стражника сводили меня в местную баню. Там я помылся сам и отмыл плащ со шляпой, а служитель бани быстро простирнул остальные вещи. С сушкой здесь, похоже, никаких проблем не было — вещи были готовы к носке еще до того, как я закончил нежиться в большой деревянной бадье. Из-за драконьего огня, не иначе.

К коменданту поселка я явился чистый и благоухающий ароматами эльфийского шампуня.

— Ну и что мне с тобой делать? — хмуро спросил комендант — седовласый и седоусый человек, похожий на постаревшего Буденного.

— Помочь добраться до Вадарак-ду, — с непрошибаемой простотой заявил я.

— Как? Документов у тебя нет, так что тебе самое место в клетке, до выяснения личности.

— Думаете, это хорошая идея — задерживать посланника законника?

— Ну и куда он тебя послал?

— На задание, — с прежней уверенностью в голосе ответил я.

А почему бы и нет? Намекал инспектор на то, чтобы я грохнул своего подопечного? И чем это не задание?

Тут мне в голову пришла мысль: а не нахимичил ли законник с моим амулетом? Тогда почему хотя бы не намекнул, что можно пойти на этот подвиг без особого риска? М-да, загадочка, однако.

— На какое задание? — не унимался комендант.

— На секретное! — Упрямство собеседника начинало бесить. — Послушайте, я не понимаю, в чем дело. Можете меня даже сковать кандалами и оправить в город. Там меня примут надзирающие из приории и отведут к законнику. И если я соврал, мне же хуже.

— Складно говоришь, — хмыкнул комендант. — А насчет кандалов — ты это хорошо придумал.

Язык мой — враг мой.

Время до прилета очередного дирижабля я провел в самой натуральной клетке, стоявшей под навесом за зданием комендатуры. Оно, конечно, неуютно, но жаловаться все же не на что. Мой план сработал, и скоро меня отправят в город. Орки из клана Высокой Луны так и не появились у ворот поселения горожан — видно, Зарха сдержала свое слово, а ее отец оказался вполне вменяемым малым.

Ни вечером, ни ночью мне так и не удалось уснуть. Зато, когда поздним утром над поселком завис огромный дирижабль, начало клонить в сон. И все же зрелище причаливающего к растительно-металлической мачте гиганта вызвало живейший интерес. Паролет оказался как минимум вдвое больше того, на котором мы прибыли сюда. Вторым отличием были большие иллюминаторы вдоль бортов, делавшие дирижабль похожим на пучеглазую и многоглазую рыбу.

От наблюдения за воздушным кораблем сквозь прутья клетки меня отвлек подошедший комендант.

— Нравится?

— Конечно.

— Ну так лети домой на этом красавце, — широким жестом предложил комендант, но что-то в его голосе мне не понравилось. И не напрасно. — Если золота хватит. Платить за тебя никто не собирается.

— Судя по вашему тону, это удовольствие не из дешевых.

— Пассажирский паролет первого класса. Каюта для тебя будет стоить не меньше двадцати золотых. Подселять кандальника к другим пассажирам никто не станет.

Стражники не отбирали у меня содержимое кошелька, хотя какая разница — с этим прекрасно справятся воздухоплаватели.

— А чего-то подешевле не предвидится?

— Через десять дней.

Да уж, та еще перспектива. Судя по лицу коменданта, все десять дней мне предстоит просидеть в этой же клетке, так что, по сути, выбора не было.

— Я согласен.

Комендант понимающе хмыкнул и кивнул двум стражникам, которые открыли клетку. Кандалы так и остались на моих руках. И не жалко им казенного имущества — вряд ли кто из городских надзирающих озаботится возвращением этих железяк.

Загрузка на дирижабль прошла так же, как и выгрузка, только в обратном порядке. Суетливые воздухоплаватели сделали перерыв в погрузке на верхотуру каких-то мешков и подняли меня. Других пассажиров из поселка не было, как и тех, кто хотел бы сойти на землю посреди оркской степи. Оно и правильно — откуда на шикарном паролете возьмутся такие авантюристы.

Хмурый матрос, или как там называются низшие чины в воздухоплавательном флоте, проводил меня по неширокому коридору до дверей каюты. При этом он не снимал ладони с рукояти паромета.

Интересно, а как там мое оружие? Стражники еще на входе в поселок отобрали все, но вроде комендант обещал, что в случае счастливого разрешения моего вопроса все вещи вернутся обратно.

Ладно, время покажет.

Каюта была роскошной и очень удобной как в плане быта, так и в отношении созерцания окружающих красот. То, что выглядело снаружи как один из десятка огромных глаз, изнутри представляло собой стеклянную полусферу, позволявшую смотреть не только в сторону от воздушного корабля, но и чуть вперед.

Впрочем, чему удивляться — за такую-то цену.

Приведший меня в каюту матрос тут же потребовал денег, чем не просто нанес урон моему бюджету — можно сказать, он его практически полностью уничтожил. В кошельке осталось несколько серебряных монет, а это совсем печально. Правда, оставалась надежда на трофейные амулеты, но их еще нужно продать, при этом не попав за решетку.

Было бы неплохо найти Лакиса, но эта зеленая морда наверняка спряталась не хуже самого хитрого вырха. К тому же имелась вероятность того, что Гарпун все-таки нашел беглого кладовщика.

Воспоминания о бывшем работодателе-рабовладельце отразились волной озноба.

Да уж, задача вывернуться из этой ситуаци — под стать эпическому подвигу Геракла. Только на борту корабля мне в голову пришла мысль выдумать имя законника из какого-то другого города, но я сразу понял бесполезность этой затеи. Во-первых, имена всех законников могли быть на слуху, а во-вторых, пугала ответственность за ложь. Хотя лучше попасться на мошенничестве, чем объяснять боссу мафии, как это меня угораздило грохнуть его единственного сынка.

Мелькавшие в мозгу мысли вызвали головную боль и опустошение. К тому же с новой силой навалилась сонливость, так что я решил поспать.

Судя по свету за иллюминатором, прошли почти сутки. Не исключено, что я проспал бы и больше, но на дирижабле началась странная активность. Кто-то бил в колокол, по палубе над головой стучали каблуки матросов. Неужели на нас напали пираты?

Эта мысль спросонья пришла мне в голову, но вряд ли она была верной. К тому же абсолютно неизвестно, есть ли вообще в этом мире пираты. Живот недовольно заурчал, но, судя по закрытой двери, кормить пассажира шикарной каюты никто даже не собирался. Ладно, тогда утолим голод любопытства.

Сунув голову в полусферический иллюминатор, я осмотрелся вокруг. И посмотреть там было на что. Сначала казалось, что далеко в степи виднеется обычная роща, но по мере приближения она вырастала в размерах, превышая все мыслимые пределы.

Еще минут через двадцать массивы огромных крон заняли все пространство впереди. Сначала не было видно никаких следов разумной жизни. Затем дирижабль перевалился через внешний круг таули, и передо мной во всей красе открылся Вадарак-ду.

Но перед тем как насладиться видом относительно знакомых улиц, я внимательно присмотрелся к верхушкам эльфийских деревьев. Это был отдельный мир, очень не похожий на то, что творилось внизу. Словно пчелы вокруг липы, у крон таули вились эльфы на странных, отдаленно похожих на стрекоз существах. Один такой летун приблизился к нашему дирижаблю и дал рассмотреть себя довольно подробно. Туловище «стрекозы» охватывала кожаная упряжь с седлом, в котором уверенно расположился всадник. Мужчин-эльфов я уже видел, но не в таком наряде. Находясь не на улицах города, ушастые не обременяли себя ни правилами приличия, ни лишними одеждами. На стрекозином всаднике было надето что-то среднее между нарядом царя Леонида из голливудского блокбастера и одежкой любителей жесткого варианта интимных развлечений.

Презрительно осмотрев тушу дирижабля, эльф спикировал вниз. Проследив за его полетом, я увидел, что, как бы ни отличались верхний и нижний миры, они были связаны между собой крепкими нитями. Этими нитями служили подъемники. Практически по всему периметру кольца таули, по крайней мере, в пределах видимости, постоянно поднимались и опускались неведомые мне грузы. Кажется, кто-то говорил, что таули практически полностью обеспечивали город продуктами питания.

Интересно, что эльфы получают взамен? Судя по наряду наездника и упряжи его летуна, в производимых горожанами вещах они не особо нуждались.

Кроме чудесных обитателей огромных деревьев внимание притягивали к себе светляки. Так близко йоллы я еще не видел. Под солнечным светом они выглядели тусклыми и словно спящими. Кроме того, «пришвартованные» к таули имеющие пару десятков метров в диаметре шары никак не напоминали пузыри тех же дирижаблей. Это что-то среднее между головками одуванчиков и просто сосредоточением света. Йоллы не имели четких очертаний и казались плотным сгустком призрачного сияния.

Взгляд на улицы города начисто вымел у меня из головы все досужие размышления, заставив напрячься. На этих самых улицах меня поджидала нешуточная опасность.

Надеюсь, люди Гарпуна не пристрелят меня прямо на вокзале, дав хотя бы поговорить с законником.

Воздушный вокзал Вадарак-ду находился приблизительно посредине между внешним кольцом и четверкой центральных таули. Он представлял собой два высоких и длинных здания, связанных между собой подвесными мостами и более жесткими переходами.

Мои предположения полностью оправдались. Взвыв вентиляторами и шипя клапанами, воздушный гигант начал снижаться. Пилот дирижабля с филигранной точностью посадил свой корабль прямо на обе крыши спаренных зданий, ближе к их восточному краю. Точнее, на крыши лег жесткий баллон, а гондола повисла между вокзальными корпусами.

Подробнее стыковку удалось рассмотреть только снаружи, да и то мельком. Гондола висела в воздухе, не касаясь днищем каких-либо подпорок, при этом уже была надежно пришвартована канатами и оборудована трапами. По одному из них меня и свели два матроса.

Не знаю, каким образом, но местные надзирающие были предупреждены о моем прибытии. Два крепких парня в серой форме поджидали у трапа. Мысль о том, что подобной осведомленностью могут отличаться и люди Гарпуна, немного напрягала, но пока мое чувство опасности молчало.

Судя по всему, подобные мысли посетили и моих конвоиров — они шли по широкому пандусу с перилами у внешней стороны, постоянно оглядываясь. Пройдя три пролета внешней и четыре — внутренней лестницы, мы наконец-то ступили на городскую мостовую, где нас уже поджидал паромобиль.

Честно, будь моя воля, я бы предпочел ехать в последнем приобретении Гарпуна, чем в этом аквариуме. И о чем только думают надзирающие, перевозя свидетелей в подобном экипаже?

К счастью, промашка правоохранителей не вышла мне боком — похоже, Гарпун пока был в неведении насчет моего прибытия и, возможно, даже не догадывался о смерти своего сына. Как бы то ни было, мы спокойно прибыли к четырехэтажной коробке главного управления приории Вадарак-ду и без приключений въехали через арку во внутренний дворик.

Меня тут же извлекли из экипажа. Почему-то сейчас надзирающие были намного грубее, чем при посадке в транспортное средство. Неужели так влияют родные стены?

Утешало одно — меня отвели не в пресловутыеподземные застенки приории, а доставили в допросную. При этом даже сняли кандалы. Оно и правильно — как я смог бы навредить таким бравым парням?

Мне даже не пришлось долго ждать в допросной — минут через пять туда явился Максимилиан Никор, так сказать, собственной персоной.

— Ну и на какое это задание я тебя послал? — с порога спросил законник.

— Только не говорите, что не толкали меня на убийство Йохана.

— Ты убил Мясника? — тут же напрягся законник, став похожим на гончую, почуявшую след подранка.

— А вы знали, что Мясником был сын, а не отец?

— Конечно, — фыркнул законник. — Я поймал его прямо над телом бедняжки Гадан, но эта тварь вывернулась.

— Не понял. — Заявление законника потрясло меня. — Демоны с тем, что вы темнили со мной, но как можно было отпустить маньяка на свободу?!

— Это было решение суда, — скрипнув зубами, сказал Мак.

— И вы подчинились?! А как же вера в…

— Не трожь мою веру, — окрысился законник. — Именно из-за нее я и не мог ни преследовать Мясника, ни назвать тебе его имя. Мы подчиняемся Закону и вершим его, но создают законы другие.

— Хорошо, но тогда получается, что Закон нарушил судья.

— А вот это — другая история. — На лице Мака расцвела зловещая улыбка. Затем он добавил почти шепотом, но не слишком тихо, так, чтобы я расслышал: — И каждый получит по заслугам.

На секунду законник замер, но, быстро стряхнув с себя маску опереточного злодея, вновь спокойно посмотрел на меня:

— Как ты докажешь, что не врешь? Помнится, на тебе был кулон верности.

— Сам не знаю, — пожал я плечами. — Мне казалось, что это вы его как-то отключили.

— Не скажу, что это невозможно, но очень трудно, по крайней мере, для меня. Но не суть. Повторю свой вопрос: как ты докажешь, что убил Сынка? Кстати, если надеешься на обещанную Севиром Гаданом награду, забудь. Гарпун нашел гаранта.

А я-то совсем забыл о награде. Тем горше было разочарование.

— Мне что, следовало притащить его голову?

— Было бы неплохо.

— У меня нет доказательств, — совсем скис я.

— Ладно, попробуем проверить. — Чуть подумав, законник добавил: — Но даже если случилось чудо и это так, что ты хочешь от меня?

— Помощи, — растерянно сказал я.

Да уж, похоже, меня ждет жестокий облом. Несмотря на явную радость от приятной новости, законник не спешил осыпать меня милостями.

— Какой?

— У меня нет документов, и Гарпун наверняка захочет моей смерти.

— Тех, кто помогает Закону, мы берем под защиту. Могли бы даже выдать документы, но на каком основании?

— Я же убил Мясника.

— Ты убил Йохана Ламеха — наследника уважаемого в городе человека. И только потому, что нет никаких доказательств убийства, я не посадил тебя в самую сырую камеру в подвале.

— Но как… — От испытанного потрясения я просто лишился дара речи.

Законник развел руками:

— Пока ты не сможешь оказать приории города какой-то особой услуги, мы ничего не станем делать ни для твоей легализации, ни для защиты.

Вот вам и белый пушистый зверек с очень мерзкой и злорадной мордочкой.

— Так, — взявшись за бритый подбородок, продолжил законник. — Сейчас мы поместим тебя в комнату для свидетелей, а дальше будет видно. По крайней мере, нужно уточнить все сведения.

Мак вышел из комнаты, и вместо него появились два надзирающих. Они и провели меня в комнату, по комфорту сравнимую с моим первым жильем в этом мире. Хотя если учесть наличие умывальника, туалета и душа, можно сказать, что условия были даже получше. Закрывались эти апартаменты решетчатой дверью с надежным замком. Это меня скорее порадовало, чем огорчило. Сбегать я пока не собирался, а вот то, что никто не захочет заглянуть на огонек, совсем не факт.

Конец дня и половину следующей ночи я провел в жутких терзаниях, одновременно желая и боясь скорейшего возвращения законника. И когда по ведущему к решетчатой двери коридору застучали каблуки, я вскочил с кровати и шагнул вперед, но тут же остановился. Затем чувство опасности и прокрадывающийся в душу страх заставили отступить подальше от двери. Перед решеткой появился неотличимый от своих коллег надзирающий. Он вынырнул из полумрака коридора и жестко приказал:

— Подойди ближе.

— С чего бы это?

— Так надо. — В голосе надзирающего появились нерешительные нотки.

— Кому надо?

— Тебя вызывает на допрос законник.

— Открывайте дверь, и мы пойдем, — с максимально возможным спокойствием сказал я, отступая глубже в комнату.

Надзирающий невольно оглянулся. Через секунду из полумрака за его спиной донеся знакомый голос, от которого у меня по спине пробежался табун ледяных мурашек:

— Иди сюда, детеныш вырха.

— Обойдетесь. — Даже в такой ситуации я не мог отойти от уважительного обращения с этим человеком.

— Открой, — повернулся Гарпун к продажному надзирающему.

— У меня нет ключей.

— Как это? — От удивления мафиози даже растерял часть своей злобы.

— Законник забрал все дубликаты.

Вот умница, Мак! Видно, у него просто чуйка на подлость и продажность.

— Ломай дверь, — не унимался Гарпун. — Или дай свой паромет.

Дожидаться результатов переговоров я не стал и нырнул в ванную комнату. Слушать их перебранку из более безопасного места было намного разумнее.

— Найди чем сломать дверь! — заорал Гарпун, но его собеседник ничего не ответил. Зато ответ пришел совсем от другого человека.

— Зачем же ломать казенное имущество? — с насмешкой спросил законник.

Спокойствие в голосе Мака позволило мне выглянуть наружу.

Теперь коридор заливал мягкий свет, прекрасно освещая фигуры законника и двух здоровенных надзирающих с трехствольными парометами наперевес.

Из-за их плеч появились еще два крепких парня и уволокли вопящего предателя, к которому у меня не было ни крохи сочувствия.

— Освободи моего раба, законник, — взяв себя в руки, относительно спокойно потребовал Гарпун.

— Этот человек находится под следствием и никуда не уйдет.

— В чем его обвиняют?

— В убийстве маньяка по прозвищу Мясник, — с трудом сдерживая торжествующую улыбку, сказал Мак. Видя реакцию Гарпуна, он добавил: — Похоже, слухи уже дошли до тебя. Соболезную. Помнишь наш разговор после суда? Я же сказал, что так или иначе, но угроблю твоего выродка. Нужно было придушить его самому.

Не знаю, какие резервы выдержки использовал Гарпун, но он не бросился на законника и даже не стал ему отвечать. А вот для меня пара слов у него все же нашлась:

— Молись своим богам, потому что за предательство ты заплатишь очень дорогую цену.

— Какое, к демонам, предательство?! — не выдержал я. — Ваш сынок был больным на всю голову маньяком. Кстати, он говорил, что собирается раз и навсегда решить проблему с вашими запретами. Догадываетесь, каким способом?

М-да, судя по выражению глаз мафиози, говорил я в пустоту. Впрочем, даже поверь он в мою искренность, это вряд ли изменило бы его намерения.

Мне оставалось только беспомощно посмотреть в сторону инспектора, что было тут же замечено Гарпуном.

— Защита законника тебе не поможет. Я дотянусь до тебя даже на гномьей каторге.

— Не дотянешься. Просто не найдешь, — обнадежил меня Мак.

— Не придется искать. Он будет в моих руках, — не поворачиваясь к законнику, заявил Гарпун. — И уже очень скоро.

От уверенности в голосе мафиози мне что-то стало нехорошо.

Увы, Гарпун знал, о чем говорил. Меньше чем через час я вновь сидел за столом в допросной комнате напротив удивительно спокойного Корнута Ламеха и старого гнома в официальном сюртуке. Гном выглядел очень солидно и представительно — именно это внушало серьезные опасения, как и откровенное разочарование на лице присутствующего здесь же законника.

— Боюсь, уважаемый законник, — внимательно прочитав наверняка собственноручно изготовленный документ, заявил гном, — вы не можете дальше удерживать у себя принадлежащего господину Ламеху раба Рома Бела.

Вот скотина, даже фамилию исковеркал.

— Он обвиняется в убийстве, поэтому останется под стражей до выяснения обстоятельств, — без особого энтузиазма заявил Мак.

— Вот этот документ, — гном передвинул бумагу ближе к законнику, — доказывает, что Йохан Ламех пребывает в полном здравии и находится в племени Высокая Луна под защитой вождя Утурхара.

Не знаю, была ли эта бумага результатом фальсификации или неуклюжей попыткой вождя помочь мне, но она точно станет для меня приговором.

— Эта бумажка должна для меня что-нибудь значить? — брезгливо посмотрев на документ, спросил Мак.

— Не обязательно, — очень спокойно и уверенно сказал гном. — Но вы не можете проигнорировать эту, говоря вашими словами, бумажку, как и еще одну.

Вежливо улыбаясь, гном достал из папки другой документ и тоже передал его законнику. Похоже, этот довод был значительно весомее, потому что Мака буквально перекосило. Он даже позволил себе легкую несдержанность.

— Мастер, вы хоть понимаете, что ступили на скользкую дорожку?

Увы, выпад законника действия не возымел. Гарпун лишь торжествующе и кровожадно улыбнулся, а гном по-прежнему сохранял вежливо-спокойное выражение лица.

— Я не отступил от закона ни на шаг, — поправив очки, сказал адвокат, — и вы это прекрасно знаете. Так что давайте обойдемся без угроз. Вернемся к делу. Опираясь на содержание этих документов, я продолжаю настаивать на освобождении из-под стражи раба Рома.

Несмотря на то, что нахожусь на грани паники, я все же сумел уловить в голосе адвоката некую неуверенность. Не думаю, что это проницательность моего ума, скорее всего, сработала какая-то грань сборного дара.

Попробуем прощупать этого бородатого умника:

— А кто вам сказал, что я раб?

— Кулон верности на вашей шее подтверждает это лучше любых слов, — с прежним спокойствием ответил гном, но я все же заметил еще одну легкую заминку в его заявлении.

— Вы тут документами бросаетесь. Может, предоставите еще один, в котором говорится, что Корнут Ламех имеет право называться моим хозяином?

— Увы, этот документ утерян, — с печальным и откровенно притворным вздохом ответил гном. — Но кулон сам по себе является доказательством…

— Ничем он не является, — прервал гнома с интересом прислушивавшийся к нашему диалогу Мак. — Пусть Гарпун попробует наказать своего раба прямо сейчас.

— Я попросил бы не называть моего клиента…

— Без разницы, — раздраженно отмахнулся инспектор. — Пусть Корнут Ламех в присутствии законника воспользуется своим правом наказывать и повелевать рабом Ромом Белом.

В комнате зависла наполненная злобой пауза.

Гарпун, сузив глаза, произнес непонятное слово, в котором я узнал выкрикнутую Мясником тарабарщину. Так вот что он пытался сделать перед смертью и вот почему так сильно удивился. Видно, папашка маньяка ожидал чего-то такого, поэтому удивился меньше своего чокнутого сыночка.

— Не получается? — по-прежнему не глядя на Гарпуна, спросил у адвоката Мак. — Значит, на шее Рома обычная побрякушка, которая ни о чем не говорит. Так что он останется здесь.

— Не останется, — парировал гном. — Как член адвокатской коллегии Вадарак-ду я требую немедленного освобождения вольного гражданина нашего города.

— Что за бред?! — явно находясь на грани бешенства, спросил Мак. — Вы же только что утверждали, что он раб.

— А вы блестяще доказали, что это не так, — не моргнув глазом заявил гном. — Поэтому у меня нет причин не доверять вот этим документам.

На стол перед инспектором легла небольшая кожаная трубочка.

Мак вытащил оттуда миниатюрный свиток и развернул. На свитке сверкнула какая-то картинка.

Пару минут законник пребывал в ступоре, а затем все же сумел вытолкнуть сквозь зубы:

— Все верно, как только мы оформим закрытие дела, гражданин города Ром Бел покинет здание приории. А вас я больше не задерживаю.

Вот гадство!

Гном встал со стула и протянул руку к инспектору:

— Позвольте… — Он явно намекал на свиток в руках Мака.

— С чего бы это? — удивился законник. — Насколько я понимаю, это удостоверение личности принадлежит господину Белу. По закону города такие документы запрещено оставлять в залог или на неподтвержденное хранение.

— Да, но…

— Ром, — в который раз не позволив адвокату закончить мысль, заговорил законник и повернулся ко мне, — ты хочешь, чтобы твой личник хранился у адвоката?

— Ни в коем случае, — ответил я, правда, радости этот финт мне не принес.

Какая разница — убьют меня с местным аналогом паспорта в кармане или без него.

— Повторяю, — вновь обратился инспектор к гному и Гарпуну. — Вы можете быть свободны.

Некоторое время все присутствующие молча сидели, меряясь в разной степени злобными взглядами. Затем Гарпун с адвокатом, по-прежнему молча, встали и вышли из комнаты.

Инспектор повернулся ко мне и обреченно вздохнул:

— Извини, Ром, но у меня закончились идеи. Держать тебя здесь мы можем, только если ты окажешься полезным свидетелем.

— Ну так я же свидетель!

— Свидетель чего? — с сожалением спросил Мак. — Что ты мог видеть?

— А как насчет того, что я не из этого мира.

— Я понял это сразу, но доказать, что тебя перетащили именно люди Гарпуна, невозможно. Тем более что по документам ты никакой не иномирянин, а человек, родившийся в бедном квартале Песочница. Мне нужно нечто незаконное, в чем участвовал лично Гарпун.

Я напрягся, вспоминая все, что пережил в компании Гарпуна. В голове тут же всплыли вопли таинственной пленницы, но невысказанное предположение было обесценено следующей фразой законника:

— Хотя суд все равно не примет твое слово против слова уважаемого дельца.

И все же камешек в моих размышлениях был сдвинут, увлекая за собой целую лавину идей. Кроме пленницы на складе находилось еще кое-что, хотя не факт, что это важно для надзирающих. Но упомянуть об этом все же стоит, тем более мои только что возникшие планы были связаны именно с пленницей, точнее с тем, что о ней говорил Миран.

— А как в городе обстоят дела с продажей кириша?

— Хочешь заявить, что являешься торговцем дурью? — с изрядной долей скепсиса в голосе спросил Мак.

— Хочу сказать, что этим занимается Гарпун.

— Вряд ли за пару тюков кириша его упекут за решетку.

— А если там сотня тюков? — не унимался я.

Законник задумался.

— Знаешь, это идея. Даже если Гарпун успел вывезти товар, следы все равно останутся, а это даст мне право оставить тебя в приории как свидетеля. И под этим же предлогом возьму тебя под защиту законников. Но нужно действовать быстро.

Да уж, о том, что Гарпун может перестраховаться, я даже не подумал.

— Сможешь показать на карте, где находится склад? — спросил Мак.

— Конечно, — ответил я и тут же спохватился, вспомнив, что не оговорил еще один нюанс: — Но мне нужно поехать с вами.

— Зачем это? Думаешь, наши штурмовики не справятся? — с насмешкой в голосе осведомился инспектор.

— Это важно. Где-то там должна сидеть за решеткой моя знакомая.

— Ты об этом не говорил.

— А кому нужна сирота, отказавшая в ласке могущественному бандиту и поплатившаяся за это? — как можно небрежнее сказал я.

— А не врешь ли ты, иномирянин? — сузив глаза, спросил законник.

Ну и что тут ответишь… А если так?

— Вру, конечно, только нужна ли вам вся правда? Клянусь, что это не чья-то украденная дочь или беглая преступница.

Насчет второго я не был уверен, но ведь нельзя же соврать о том, чего не знаешь.

— Хорошо, — чуть подумав, сказал законник. — Если там найдутся хотя бы следы большой партии кириша, ты получишь защиту и свою подружку. Я даже позволю забрать ее сюда.

Я хотел возразить, но подумал, что пленницы на месте может и не оказаться. Хотя еще один нюанс все-таки нужно утрясти, тем более, неизвестно, как пройдет предстоящая вылазка.

— Еще мне бы получить обратно свои вещи.

— Зачем? — удивился законник.

— Мало ли как там пойдут дела. Я ведь уже не преступник?

— Ты не под следствием, — уточнил Мак. — Ладно, я подумаю.

Ну, хоть так.

Дальше события понеслись не просто быстро, а с ураганной скоростью. Я по-прежнему находился в допросной комнате, но и здесь чувствовал, что за стенами происходит настоящая кутерьма.

Результат бурной деятельности законника мне удалось увидеть только через полчаса, когда меня вывели из здания. Во внутреннем дворе стояли два паромобиля. Теперь это были настоящие боевые машины — огромные железные ящики на шести колесах каждый. Наверху угадывались колпаки выдвижных башенок, и мне было прекрасно известно, что именно под ними скрывается.

В момент моего выхода из здания в броневики через задние люки загружались отряды штурмовиков. Сейчас это были не орки, а обычные люди в тяжелой броне. Смотрелись они не так солидно, как зеленокожие бойцы, но это если сравнивать. В штурмовые команды надзирающих набирались крупные ребята. Они если и уступали в массивности своим оркским коллегам, то не так уж сильно.

— Залезай, — махнул мне рукой законник, стоявший у бокового люка переднего броневика.

Водительский отсек был отделен от десантного, так что тесниться не пришлось. Здесь кроме законника находился еще один человек, так мне показалось на первый взгляд. Присмотревшись, я увидел, что это эльф, почему-то скрывавший свои уши под кожаным шлемом, отдаленно похожим на пилотский. Нижнюю часть лица он прикрывал шарфом. Но все равно можно было понять, какому именно роду-племени он принадлежит.

Еще впереди виднелась спина гнома-водителя. Место стрелка пустовало — судя по всему, при необходимости гном перемещался с водительского места на стрелковое. Хрупкое телосложение и какая-то отстраненность вызывали сомнения в том, что оператором пулеметно-парового агрегата мог бы быть эльф.

Уже усевшись на длинную лавку у борта, я увидел на полу знакомый сидор.

А вот и мои вещички. Так, кошель с мелочью на месте. Энергетический щит и пистолет — тоже, а вот трофейных амулетов нет, как и трехствольного паромета.

Посмотрев на законника, я сразу понял, что уточнять судьбу трофеев нет никакого смысла. И тут дело не в вороватости надзирающих, пропавшие вещи действительно были не моими.

Ладно, легко пришло, легко ушло. Обидно, конечно, что я опять остался гол как сокол — продавать щит или пистолет будет верхом идиотизма.

— Все загрузились? — не поворачиваясь, спросил гном-водитель.

— Да, — ответил законник, и паромобиль тут же прыгнул вперед.

А бородатый-то водила явно с замашками гонщика.

Окон в броневике не было, так что следующие полчаса мне приходилось лишь догадываться, каким именно путем мы направляемся в промышленные районы Вадарак-ду.

Только под конец путешествия инспектор подозвал меня к водительскому месту и спросил:

— Узнаешь местность?

Чуть напрягшись, я вспомнил видневшиеся через лобовое стекло здания. Где-то здесь мы в прошлый раз высадили Чужого и Ирту.

Кажется, что это было вечность назад.

— Да, сейчас нужно повернуть направо, а затем два раза налево.

После того как паромобиль проделал указанные повороты, впереди показалась длинная каменная стена с массивными воротами посередине.

— Там.

Практически сразу после моих слов паромобиль, качнувшись, остановился. Мак рывком открыл боковой люк и выскочил наружу. Я полез следом и увидел, как из десантных отделений на улицу выкатываются бронированные тушки штурмовиков.

— Сиди внутри, — повернувшись ко мне, сказал инспектор, а сам бегом направился к штурмовикам, которые уже пристраивались под стеночкой по обеим сторонам массивных ворот. Один из штурмовиков прилепил что-то на створки и отбежал к остальным.

Несмотря на приказ законника, я с интересом присмотрелся к разворачивающемуся действу.

Как ни странно, ни взрыва, ни огненной вспышки не последовало. Из прикрепленного к воротам предмета во все стороны выстрелили тонкие побеги. Они мгновенно оплели все полотно ворот, а затем смяли его как картонную коробку. Магическая защита лишь бессильно мигнула. Впечатляюще.

Дождавшись своего часа, штурмовики ринулись за ограду, огибая превратившиеся в бесформенный ком ворота. Внутри тут же завязался бой. Мое любопытство, конечно же, толкнуло меня вперед — благо никто не останавливал. Ни гному, ни эльфу не было никакого дела до моей безопасности.

Быстро приладив на пояс кобуру с парометом и закрепив на руке щит-наруч, я вновь выскочил из паромобиля. Подбежав к тому месту, где раньше стояли ворота, осторожно заглянул внутрь, перед этим мельком посмотрев на смятый металл.

Казавшиеся до этого стальными побеги быстро увядали и рассыпались. Через некоторое время случайный прохожий даже не поймет, что же случилось с преградой, на первый взгляд казавшейся такой несокрушимой.

Как бы быстро я ни бежал, но успел лишь к завершению боя, происходившего на надземной части склада. Перестрелка между штурмовиками и орками закончилась, и они сошлись в рукопашной. Тяжело бронированные люди не уступали полуобнаженным зеленокожим гигантам ни в силе, ни в весе. Они сталкивались как боевые слоны и молотили друг друга с остервенением диких котов. Разница была в том, что от ударов ятаганов, алебард и булав орков броня штурмовиков лишь искрилась да время от времени массивные тела отлетали назад. А вот полуобнаженные тела орков после удачных ударов буквально фонтанировали кровью.

Через пару минут все закончилось. Стоявшие на территории палатки дымились, но почему-то не горели. Между ними лежали тела орков, а также парочка штурмовиков из надзирающих. Кто-то из бойцов помогал своим товарищам, а остальные держали под прицелом наземную часть склада и три грузовых паровоза, стоявшие у открытых дверей. Судя по лежащим рядом с трупами грузчиков тюкам, здесь шла срочная разгрузка. Знакомый запах, настолько сильный, что было тяжело дышать, говорил о том, что рейд надзирающих можно называть удачным. Другой вопрос, будет ли он таковым для меня?

Если Гарпун решил вывезти наркоту, возможно, пленницы здесь уже нет.

Мимо меня немного неуклюжей рысью пронесся шифрующийся эльф. Он добежал до ближайшего раненого и присел рядом. Ага, вот по какой причине надзирающие таскают с собой этого задохлика.

Было интересно посмотреть на работу эльфийского мага, но меня влекло вниз. Перегруппировавшись, штурмовики ринулись в открытые двери. Как ни странно, сопротивления им никто не оказал.

Началась планомерная зачистка огромного склада. Я не стал отвлекаться на боковые ответвления и целенаправленно пошел по уже однажды пройденному маршруту. Увы, мой поход закончился практически в самом начале. Во-первых, путь преградила решетка, а во-вторых, меня окликнул голос законника:

— Ром, куда это ты собрался?

— Вниз.

— Подожди, пока штурмовики проверят весь комплекс.

— Мак, не мешай мне, — перешел я на более простую форму общения. — Там внизу мучается девушка, и, возможно, прямо сейчас она умирает.

Чуть подумав, законник пробежался взглядом по моей амуниции и все же кивнул.

— Ладно. Сатис, Вилий, — обратился он к двум штурмовикам, — пойдете с ним, но лишний раз не рискуйте. Если нарветесь на сильное сопротивление, ждите остальных.

В ответ два бронированных бойца качнули массивными шлемами. Один из них тут же оттер меня в сторону и закрепил на решетке небольшой шарик. Через секунду полыхнуло красным, и на месте замка образовалась обрамленная оплавленными прутьями пустота.

Веерные щиты с треском развернулись, и штурмовики настороженно двинулись вниз по лестнице.

Можно сказать, что сопротивления нам никто не оказал, если не считать вырвавшегося из бокового ответвления чудика с тесаком. Совершенно непонятно, что он собирался делать этой зубочисткой с наглухо бронированными ребятами. Все было так нелепо, что даже мое предчувствие просто промолчало о будущем представлении. Один из моих сопровождающих небрежно смахнул идиота на стенку, по которой и сползло его безвольное тело.

Когда мы вышли в большую комнату, где мы с Мираном дожидалась конца садистских развлечений семейки Ламехов, я остановил своих временных компаньонов:

— Ребята, дальше я сам.

— Не позволено, — донеслось из-под шлема одного из них.

— Насколько я помню, Мак сказал, что это вы сопровождаете меня, а не наоборот. Ладно, парни, я быстро.

Удерживая обеими руками паромет, я на полусогнутых ногах пошел вниз по лестнице. Ситуация была довольно странной. Во-первых, в отличие от других, эта дверь была открыта. Во-вторых, внизу горел неяркий свет. При этом мой дар даже не собирался предупреждать о какой-либо опасности.

Боязно, конечно, лезть туда самому, но не факт, что надзирающим стоит видеть, что находится внизу. Не уверен, что мне самому захочется смотреть на это, но другого плана хоть как-то повлиять на свою судьбу в этом мире у меня попросту не было.

Участок лестницы, на котором меня могли заметить, пришлось пробегать, но едва я увидел подвал, то сразу успокоился. Тех, кто мог бы мне угрожать, здесь попросту не было. Не факт, что в подвале вообще найдутся живые.

Первым на глаза попалось обнаженное тело девушки. Выглядела она не очень хорошо, если не сказать кошмарно. Кто-то часто и жестоко издевался над бедняжкой. К тому же ей явно не позволяли мыться как минимум пару месяцев. Волосы на ее голове слиплись в неприятного вида сосульки и сейчас прикрывали лицо. Но не это волновало меня больше всего. Опасения вызывала торчащая из груди девушки рукоять ножа.

Поискав глазами, я нашел того, кто воткнул в пленницу этот кусок железа. Убийца лежал у стеночки, куда он отполз, судя по всему, подыхать. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять: Гарпун прислал сюда своего человека, который должен был поставить точку в истории с пленницей. Только все пошло не по плану — стараниями девушки получилось многоточие. Она попросту загрызла бандита, и у него хватило сил лишь на то, чтобы отползти подальше от опасной пленницы, судорожно закрывая руками разорванное горло.

Если бы мы успели, эта «красавица» действительно могла избавить меня от Гарпуна раз и навсегда.

Не особо надеясь на успех, я подошел к узнице и прикоснулся пальцами к ее шее. Мои пальцы ощутили слабое биение. Так, а это уже хорошая новость. Ну и что теперь делать, особенно с кандалами?

Шальная мысль о том, что Гарпун приказал не только добить пленницу, но и избавиться от ее тела, оказалась верной — в карманах загрызенного бандита нашлись ключи. Заодно я удостоверился в его окончательной смерти.

Быстро сняв цепи, я замер над обнаженным телом. Моя рука потянулась к рукояти кинжала и тут же отдернулась назад. Где-то мне доводилось слышать или читать, что в таких случаях ни в коем случае нельзя извлекать оружие из раны. Если ничего не путаю, иначе будет только хуже.

Осторожно закутав тело в снятый плащ, я поднял его на руки.

Какая же она легкая.

— Быстро отведите меня наверх! — крикнул я, поднявшись по лестнице. И на всякий случай добавил: — Пожалуйста, это очень важно.

Увидев состояние пленницы, штурмовики синхронно кивнули и быстрым шагом повели меня обратно.

К счастью, эльф находился возле раненых, с которыми он уже закончил работать.

— Помоги, — обратился я к лекарю.

— Не обязан, — до зубовного скрежета лаконично ответил он и отвернулся.

— Мак! — дико заорал я, не видя законника поблизости.

Инспектор, как чертик из табакерки, выпрыгнул из проема наземного строения.

— Чего ты орешь?!

— Он отказывается помочь раненой.

— Это его право.

— А как же… — начал я, но осекся. Не факт, что местные лекари слышали не только о Гиппократе, но и вообще о постулатах милосердия. — Ну и что мне делать?

— Золота у тебя нет, — без малейшего сомнения заявил законник и, чуть подумав, добавил: — Ты готов отдать половину вознаграждения за найденный склад дури?

— Да, — тут же согласился я.

— Возьмешься? — повернулся законник к магу.

— А сколько там? — спокойно осведомился этот крохобор от магической медицины.

— Твоих будет пятнадцать золотых.

— Ну…

— Не зарывайся, — жестко добавил законник.

— Хорошо, — тут же согласился эльф и повернулся ко мне: — Положи ее на землю.

С максимально возможной осторожностью я опустил пленницу на сбитую множеством ног землю и отошел в сторону.

Эльф встал на колени рядом с девушкой и на несколько секунд неподвижно замер. Его тонкие пальцы касались бледной кожи вокруг раны, затем они дрогнули и обхватили рукоять кинжала. Лекарь рывком вырвал оружие из раны и тут же накрыл ее ладонью. Кровь брызнула обильным потоком, но только на несколько ударов ослабевшего сердца. Сочившиеся сквозь пальцы мага струйки ослабли, а затем и вовсе иссякли. Эльф, покачиваясь, что-то бормотал, а его пальцы охватывало постепенно усиливающееся свечение.

Круто.

Когда эльф убрал ладони, на месте страшной раны остался лишь неприятного вида рубец. Так когда-то у меня выглядели последствия операции по удалению аппендицита где-то через неделю после снятия швов.

— Теперь ей нужен покой и хорошее питание. Через десять дней она будет в порядке.

Меня такой вариант совсем не устраивает.

— А раньше нельзя?

И лекарь, и Мак с удивлением смотрели на меня, только во взгляде законника удивление было смешано с изрядной толикой подозрительности.

— Сходи к другому магу, за хорошие деньги он мигом поставит ее на ноги.

— А ты можешь это сделать?

— Нет, — качнул головой эльф. — Устал, да и просто не хочу.

— Сделай все, что сможешь, на остаток вознаграждения, — не унимался я и тут же обратился к Маку: — У вас вроде раненых уже нет?

— Сейчас отправим их в нашу лечебницу, — машинально ответил законник. И тут же спохватился: — Ром, чего ты дергаешься? Отвезем вас в управу. Там твоя подруга и оклемается.

— Я не хочу в управу, — упрямо мотнул головой я. — А таскать с собой безвольную тушку будет очень неудобно.

— Я сделаю, — заявил эльф, перебивая законника, который явно собрался устроить мне допрос. Похоже, у мага было довольно туго с деньгами. — Много не обещаю, но на ноги она встанет значительно раньше.

— Делай что можешь, — тут же согласился я, говоря это через плечо, потому что Мак уже тащил меня в сторону для приватного разговора.

— Ты что творишь? За стенами управы вас прикончат еще до заката.

— Не хочу сидеть в клетке. Надоело.

— Оставь хоть ее.

— Нет, она пойдет со мной, — с прежним упрямством ответил я. — Инспектор, если вы можете чем-то помочь, буду вам очень благодарен, но моя жизнь — это мое дело.

Внутренне я сам поражался таким отчаянным порывам собственной души, но интуиция говорила, что это верное решение. Инспектор, прищурившись, сверлил меня взглядом. Затем он явно принял какое-то решение и отпустил мой локоть.

— Будь здесь. — Сказав это, Мак быстро подошел к копошившимся у входа в подземелье коллегам.

Я понятия не имел, куда мне теперь идти, так что почему бы не подождать?

В это время маг закончил шаманить. Пленница выглядела намного лучше, но по-прежнему пребывала в бессознательном состоянии.

— Когда она очнется? — задал я самый насущный вопрос.

— Не знаю, — с обезоруживающей честностью ответил эльф. — Я затянул все раны и чуть подпитал ее своей энергией. Но над ней долго издевались и морили голодом. Так что нужно ждать.

Глядя на безвольное тело хрупкой девушки, я осознал, что моя уверенность в собственной интуиции пошла на убыль.

В этот момент к нам подошел Мак.

— Так, слушай меня внимательно. Сейчас вас отвезут в один отель. Его содержит мой человек. Но это временный выход. У тебя есть максимум двое суток, затем Гарпун найдет вас. Отель — только возможность спрятаться, от атаки головорезов Гарпуна он тебя не спасет. Это все, чем я могу тебе помочь. Ну и еще этим…

Законник залез во внутренний карман своего плаща и достал оттуда бляху в форме розы ветров. Осмотрев меня, он сдернул с моей головы шляпу и закрепил знак прямо на тулье. Получилась эдакая кокарда.

Не скажу что красиво, но что-то мне подсказывало, что так лучше. Если выживу, знак можно будет переместить на плащ, а то и на внутреннюю сторону лацкана.

Нашел о чем переживать!

— Сейчас вас отвезут. Дальше ты сам, — сказал законник и заглянул мне в глаза. — Ром, ты уже понял, что у нас с тобой похожие умения, и мое предчувствие говорит, что ты задумал сложную и опасную игру. Надеюсь, у тебя все получится, но, если вздумаешь нарушить Закон, пощады не жди.

— Я не собираюсь нарушать Закон, — честно глядя в глаза инспектору, сказал я.

— Хорошо, — кивнул скорее не мне, а своим мыслям Мак. — Если выживешь, мы поговорим о твоем будущем.

Да уж, если выживу…

В ответ я лишь кивнул. Затем поднял с земли мирно посапывающую девушку и направился за надзирающим, на которого мне указал Мак. Мы загрузились в паромобиль, и гном-лихач тут же рванул с места.

На этот раз мы ехали меньше десяти минут. Затем бронированный паромобиль резко остановился. За открывшейся дверью обнаружилась узкая улочка. Наш сопровождающий кивком пригласил идти за ним. Пленница по-прежнему находилась на моих руках, что доставляло определенные неудобства в плане выгрузки из паромобиля, но я справился.

Как только мы выбрались наружу, паромобиль тут же рванул вперед. Сопровождающий нырнул в невысокую дверь, и мне пришлось следовать за ним. В небольшой комнате обнаружилось нечто похожее на логово барахольщика — помещение было практически полностью забито разными вещами.

Покопавшись в груде хлама, надзирающий выудил три красных балахона. Нечто подобное я уже видел — просторные плащи с глубокими капюшонами были вышиты золотистыми языками пламени.

— Надевай сам и укутай свою подругу, — сказал сопровождающий и сам начал облачаться в очень приметный плащ.

— Плохенькая маскировка. Слишком яркая.

— Почему это? — удивился надзирающий. — На огнепоклонников никто не обращает внимания и не трогает их. Мало ли когда этим чудакам вздумается отойти к своим богам.

— В смысле отойти?

— Откуда ты такой темный? — вопросом на вопрос ответил надзирающий.

— Издалека.

— Ладно, — пожал плечами он, но все же решил ответить: — Каждый огнепоклонник носит с собой камень огня с ручным активатором, чтобы в случае чего уйти к драконам. Ну не придурки ли…

Надзирающий понял, что слишком разговорился, и прикусил язык.

Ладно, пусть будут огнепоклонники. Жаль, что придется прятать в сидор шляпу — помнется ведь. Эта нелепая в подобной ситуации мысль заставила меня нервно хохотнуть, что вызвало настороженный взгляд надзирающего. Дождавшись, пока я сниму с девушки плащ и облачу ее в балахон, а затем экипируюсь сам, он кивком позвал меня за собой. Пройдя через другую дверь, мы оказались на еще одной узкой улице.

Пешком пришлось идти всего пару десятков метров. Затем надзирающий своеобразным взмахом руки призвал к себе извозчика, управляющего впряженным в экипаж вислоухим мегаосликом. Как ни странно, несмотря на расписанную надзирающим дурную славу огнепоклонников, извозчик согласился пустить нас в свою коляску, внешне похожую на сильно расширенный английский кеб.

Еще минут десять мы пробирались по узким улочкам неведомого мне района, пока не оказались перед сильно потрепанным временем трехэтажным зданием с неприметной вывеской.

Да уж, это вам не пять звезд, но сейчас не до фешенебельности.

Надзирающий расплатился с извозчиком и повел нас внутрь здания. Планировка гостиницы оказалась стандартной: на первом этаже — кабак, а наверху — гостевые комнаты. Стоявший за стойкой бармен, как только рассмотрел под капюшоном плаща лицо надзирающего, тут же кивком указал на лестницу наверх и выложил на стойку ключ.

Надзирающий довел нас до двери на третьем этаже и открыл ее. Выудив ключ из замочной скважины, он бросил его на одну из двух кроватей и повернулся ко мне:

— Надеюсь, я корячился не зря и вы проживете хотя бы до утра.

Да уж, не самое оптимистическое пожелание, но надзирающий честно хочет мне добра, так что нечего возмущаться.

— Благодарю, добрый человек, — все же не удержался я от сарказма.

В ответ он лишь фыркнул, хлопнул меня по плечу и удалился, на ходу снимая с себя балахон.

Наши облачения огнепоклонников надзирающий забирать не стал. И это очень даже хорошо, потому что на них у меня имелись собственные планы.

Хотя какие там планы?! Мой козырь находится не в рукаве, а в отключке, при этом девушка понятия не имеет, что является главной частью грандиозного плана. Да и захочет ли она выступать в роли козыря? К тому же не факт, что сможет. Вдруг Миран приврал для красного словца и сейчас на моих руках повис груз в виде какой-то проштрафившейся проститутки?

Моя интуиция почему-то не подавала признаков жизни, зато активизировались страхи и сомнения. Положив девушку на кровать, я завалился на другую и замер, глядя в потолок. Подумать было о чем.

Пару часов я тупо пялился на балку перекрытия, пока мое внимание не привлек хрип, долетавший от соседней кровати. Вскочив, я склонился над пленницей. Из ее горла вырывались невнятные и довольно жутковатые звуки — смесь хрипа, рычания и змеиного шипения. Через пару минут удалось разобрать нечто похожее на слово «еда».

— Тебе нужно поесть?

В ответ девушка легко кивнула, по-прежнему не открывая глаз.

— Овощи? — без особой надежды, чисто формально спросил я и увидел отрицательное покачивание.

— Мясо?

Согласный кивок.

— Вареное или жареное? — вновь спросил я, хотя предчувствовал, что ответ будет отрицательным.

Так оно и оказалось.

— Сырое?

От слабого кивка у меня по спине пробежал мороз.

А вот не буду я уточнять, чье именно ей нужно мясо, даже думать об этом не хочу. Быстро спустившись на первый этаж, я подошел к стойке и тихо, чтобы не привлекать внимания посетителей кабака, спросил:

— Уважаемый, у вас, случайно, не найдется сырого мяса?

— Есть, конечно, — хмуро глядя на меня, ответил кабатчик и уточнил: — За тебя оплатили только проживание.

В ответ я молча вывернул все, что было в моем кошельке. Ну вот, теперь я полный банкрот. Тот факт, что кабатчик забрал лишь два соля из четырех, особой радости не принес. Через минуту он вернулся к стойке с подносом, на котором лежала горка мелко порезанного сырого мяса.

Хорошее здесь место — гость просит сырое мясо и получает его без лишних вопросов. Почему-то вся странность собственной просьбы дошла до меня только после того, как перед глазами оказалось заказанное мясо.

— Благодарю, — смущенно сказал я и, забрав поднос, быстро поднялся по лестнице.

Теперь возникла другая проблема. Мне что, придется кормить эту… особу сырым мясом с рук? М-да, незадачка.

Положив поднос на кровать рядом с худеньким тельцем, я подошел к столу поискать чего-то похожего на вилку или, на крайний случай, китайские палочки. Ну не кормить же подопечную с ножа, а пальцы к ее рту я не поднесу ни под каким предлогом. Не знаю, что там скрывается за тонкими губами, и, если честно, знать не хочу.

До стола я так и не дошел, потому что замер, услышав позади чавканье и урчание. По спине опять пробежал холодок. Страшно не было — угрозы со стороны моей новой знакомой не чувствовалось… пока. Но разворачиваться все равно не хотелось.

Зрелище оказалось не таким жутким, как мне представлялось. Девушка перекатилась на бок и склонилась над подносом. Ее слипшиеся волосы накрыли лицо, так что наблюдать за процессом поглощения пищи мне не пришлось.

Через минуту чавканье стихло, зато гостья издала мощную отрыжку и моментально отключилась. Забрав опустевший поднос, я еще раз посмотрел на спящую девушку. Измазанные кровью губы на чумазом, но все же миловидном личике смотрелись дико. И куда же я влип?!

Дело шло к ночи, поэтому я вернулся на кровать, но без малейшей надежды уснуть, особенно в такой компании. И все же, как ни странно, усталость сморила меня.

Глава 7

Это уже начало надоедать. Меня разбудил приснившийся кошмар. Но сейчас он неприятным образом перетек в реальность. Запомнить сон мне не удалось, но зато получилось очень хорошо рассмотреть склонившуюся надо мной девушку.

Ох ты ж, психиатрическая неотложка! В смысле плохо, что ты осталась в другом мире. Сейчас бы сюда пару крепких парней в белых халатах…

Назвать стоящую рядом с моей кроватью девушку нормальной было очень трудно. Если с закрытыми глазами она выглядела как измотанная и грязная девочка, то сейчас передо мной стояла безумная ведьма. Глаза моей новой знакомой имели даже не серый, а, скорее, белесый цвет. Да и не в цвете дело, просто в них крепко и надолго поселилось безумие. Легкий наклон маленькой головки буквально добил меня. Все тело затрясло от нервной дрожи.

Так, стоп! Ты еще в обморок грохнись. Сам залез в эту кучу фекалий, так что выгребай!

Я кашлянул и резко сел на кровати. Девушка стремительным движением переместилась на два шага назад. Полы балахона огнепоклонников разошлись, открывая изможденное тело девушки-подростка. Черт. Ну и что мне сейчас говорить?

К счастью, начинать разговор первым не пришлось. Девушка наклонила голову в другую сторону и, надрывая горло, издала уже знакомую смесь хрипа и шипения. Ну, этот посыл удалось понять с первой попытки.

— Ты хочешь найти Гарпуна?

В ответ она кивнула.

— Знаешь, я тоже очень хочу, чтобы ты его нашла.

Девушка требовательно уставилась на меня своими безумными глазами.

Вот незадача. Хотя на что я, собственно, надеялся? На то, что она мило улыбнется, махнет ручкой и вылетит в окно — убивать моего кровного врага? Не, Рома, все нужно делать самому. И спускать с поводка эту… особу придется собственноручно, но сначала расставим все по своим местам.

Встав с кровати, я снял с себя поясок и протянул его своей напарнице. Эта часть ее балахона осталась где-то на тайном складе надзирающих. Свое одеяние я просто запахнул и набросил на голову капюшон. Пока еще рановато светить модным нарядом законника и такой же винтажной шляпой. Но сидор с шляпой и пожитками все же стоит прихватить — мало ли как пойдет дело.

— Какое тебе нужно оружие? — спросил я, с ревностью ожидая, что она позарится на мой пистолет или щит.

В ответ девушка отрицательно мотнула головой и нетерпеливо дернула уголком рта.

Была бы честь предложена.

— Ладно, пойдем. Запахни балахон и надень капюшон, — напомнил я, увидев, что она так и держит поясок в руках.

К счастью, на это действие ее адекватности хватило. Скрывшиеся под капюшоном лицо и в особенности глаза перестали напрягать. При виде хрупкой фигурки на меня вновь навалились сомнения. Хорошо, что память тут же заботливо воссоздала взгляд этой «малышки» и разорванное горло бандита в подвале.

Эх, где наша не пропадала!

Никто не стал задерживать наш выход из гостиницы — то ли дело было в раннем утре, то ли здесь так принято. Я понятия не имел, где именно мы сейчас находимся, да и спросить не у кого. Так что пришлось пройтись метров двести по узкой улице, где даже не было стальных полос городской железной дороги.

На следующем перекрестке я задержался, и не напрасно — сквозь толщу утреннего тумана послышался характерный звук. Через минуту из белесой пелены вынырнул местный аналог кеба, который тащила вислоухая лошадка.

Подняв руку в подсмотренном у надзирающего жесте, я замер в ожидании.

Кебмен все же остановился и настороженно посмотрел на наши балахоны.

— Куда? — с сомнением в голосе спросил он.

— В район Дымки. Там есть кондитерская с чудесными слоеными булочками.

Упоминание о булочках возымело свое действие, и сомнений во взгляде кебмена поубавилось, но, похоже, не так уж сильно:

— Соль.

Ну что ты будешь делать — этот скот претендует ровно на половину всех моих сбережений. Да ладно, чего уж там, не факт, что оставшиеся крохи мне вообще когда-либо понадобятся, особенно учитывая, что все надежды на спасение связаны с хрупкой фигуркой, замершей у грязной стены.

— Садитесь, — поймав брошенную монету, расплылся в улыбке кебмен.

Весь путь до цели моя спутница по-прежнему вела себя тихо как мышка, что одновременно и успокаивало, и напрягало. С одной стороны, не хотелось бы получить проблемы прямо здесь, а с другой…

И на что я надеюсь?!

Тихий шепот интуиции казался мне бредом, как и все происходящее вокруг. В душу прокрадывался иррациональный страх. Может, под его давлением я и натворил бы глупостей, но не успел. Скрипнув колесами, кеб остановился.

— Приехали, — заявил извозчик, нетерпеливо подергивая плеткой.

Как только мы выбрались наружу, он тут же погнал своего осликоподобного коня обратно.

К этому моменту рассвет окончательно выжег туман, и на меня вновь навалилось ощущение нереальности. Особенно давила громада крон таули.

Ну и что дальше? Вид стоявших у баррикады в конце улицы бандитов не воодушевлял. Идти туда не хотелось ни под каким предлогом. Выбор за меня сделала шагнувшая вперед девушка. И что мне делать? Идти следом или остаться здесь? Сам не знаю почему, но я шагнул вперед. Смелости на это мне хватило, а вот на то, чтобы обогнать свою спутницу, — уже нет.

С каждым шагом тоненьких ножек под волочившимся по мостовой подолом балахона я отсчитывал последние мгновения до неизбежной развязки в запутанной истории моего пребывания в этом мире. Как же хорошо, когда решение уже принято и отступать поздно!

Страх ушел, и на его место пришла какая-то бесшабашная веселость. Внезапно из подворотни справа вынырнули две фигуры. Походка моей спутницы странным образом изменилась. От девушки ощутимо дохнуло опасностью. Всмотревшись в двигающиеся к нам фигуры, я резко скомандовал:

— Замри.

Девушка подчинилась и застыла.

— Кто такие, куда направляетесь? — требовательно спросил одетый в гражданскую одежду надзирающий, демонстрируя служебную бляху.

С максимальной поспешностью, косясь на замершую девушку, я вытащил из сидора изрядно помятую шляпу и показал закрепленную на ней кокарду.

Если он сейчас полезет в бутылку, случится непоправимое. Нападение на бандитов законники еще как-то смогут переварить, а вот убийство своих коллег точно не простят.

— По какому делу? — явно не зная, что делать, спросил надзирающий.

— По тайному, — резко ответил я и на всякий случай добавил: — У вас есть приказ задерживать помощников законника?

— Нет, — осторожно ответил надзирающий.

— Вот и не задерживайте.

Еще на военной кафедре мне объяснили, что весь мир военных и силовиков, по сути, монохромен и делится только на то, что положено и не положено, а на этом можно неплохо сыграть.

Надзирающий и его коллега задумались, но я не собирался давать им время на размышления. Поэтому, положив руку на плечо девушки, легко толкнул ее вперед и шагнул следом.

Баррикада с явно напрягшимися бандитами приближалась. Жаль, от былой бесшабашности во мне не осталось и следа, напротив, тело начала бить нервная дрожь.

— Кто такие? — спросил бандит, полностью повторяя слова надзирающего, да только законной строгости и властности в его голосе не было — только хамство и ничем не обоснованное чувство собственного превосходства.

Ну-ну.

Я, конечно, понимал, что моя спутница будет атаковать внезапно, но все равно не был готов к ее резкому рывку, впрочем, как и бандиты. От хрупкой фигурки опять повеяло опасностью, но когда я перевел на нее взгляд, то увидел лишь опадающий на мостовую балахон. Стремительной лаской обнаженная девушка взлетела на баррикаду и навалилась на одного из бандитов. Они тут же исчезли с другой стороны. Напарник пострадавшего от близкого знакомства с убийцей бандита выхватил паромет и навел его в сторону предполагаемого места падения сцепившейся парочки. Я ухватился за рукоять своего оружия, но так и не извлек его из кобуры. Бандит не успел выстрелить. Он дернулся, и паромет выпал из ослабевшей руки. Затем бандит завалился на спину, демонстрируя мне рукоять вошедшего в его грудь кинжала.

Я шагнул к баррикаде, но тут же остановился. Над кромкой защитного вала появилась голова моей спутницы. Ее мимолетный взгляд приморозил меня к мостовой. С какой-то безумно-опасной медлительностью и грацией она подползла к трупу и рывком вырвала кинжал из его груди, а затем извлекла еще один из поясных ножен покойника. Второго взгляда я не удостоился, и это меня откровенно порадовало. Стремительной тенью девушка исчезла за баррикадой.

Ну и что мне теперь делать?

Оглянувшись, я заметил только одного надзирающего, второй явно убежал за подмогой. Мне оставалось только показать служителю закона свои пустые руки, а затем полезть на баррикаду — очень не хочется, но для собственного спокойствия в дальнейшей жизни мне очень нужно увидеть труп Гарпуна.

Вопреки ожиданиям, за баррикадой не обнаружилось горы трупов и озер крови. Внизу лежал бандит с перегрызенной в буквальном смысле этого слова глоткой. Еще один нашелся у знакомого входа в подземелье.

Ну что ж, пойдем посмотрим, что там натворила моя красавица.

Выудив пистолет из кобуры, я нажал на кнопку, приводя наруч щита в положение готовности срабатывания, и побежал ко входу в подземелье.

Сильно хотелось сжать пальцы на выдвинувшейся ручке и выставить перед собой активированный щит, но, помнится, мне говорили о жутком расходе энергии при постоянно работающем защитном поле.

Казалось, что солнце с любопытством заглядывает мне через спину, но его сил хватило ненадолго. Подсвеченный магическими светильниками полумрак поначалу казался непроглядным. Через пару минут глаза привыкли, и мне пришлось судорожно глотнуть.

А вот теперь начался чистый треш — стены неширокого прохода были заляпаны кровью, под ногами валялись истерзанные тела. Мои ноги скользили по лужам крови и разбросанным внутренностям.

Ежкина свадьба… и с этой дамой я провел ночь в одной комнате!

Чуть дальше и ниже было намного чище, но только потому, что у моей спутницы закончились соперники. Этот вход вел сразу в основные помещения Клоповника и после небольшого тамбура выходил прямо на пост ресепшен, где обычно сидела Альха. Нежных чувств к эльфийке у меня, конечно, не было, особенно после инцидента в душевой, но все же мне почему-то не хотелось увидеть ее растерзанный труп.

Осмотревшись, я понял, что здесь приняли последний бой два человека и гном. Особенно досталось бородатому коротышке. Он явно чем-то не угодил сердитой девушке, потому что остальных она просто зарезала, а гному буквально оторвала голову и водрузила ее на стойку ресепшен. Длинная борода свешивалась со стойки почти до самого пола, и с нее все еще падали тугие капли крови.

Это уже перебор.

Я судорожно сглотнул подбиравшийся к горлу ком и отвел взгляд от жуткой картинки. Именно это и позволило мне вовремя заметить блестевшие сквозь решетку воздуховода глаза. И тут же накатила волна предчувствия опасности.

На засветившейся пелене энергетического щита вспыхнули следы попадания пуль.

Внимание, Ром, считаем! Две вспышки.

Я отпустил рычаг активации и тут же нажал его снова.

А вот и третья пуля! Теперь моя очередь.

До того как я успел навести свой паромет на решетку и нажать на курок, из воздуховода, выбив преграду, вывалилось ловкое тело. Нырнув рыбкой, Альха оказалась за своей стойкой, и я не сомневался, что она занялась перезарядкой укороченного среднего паромета. Мне оставалось только шагнуть вперед, чтобы выстрелить первым.

Тут же вновь накатило чувство опасности. Неужели она так быстро перезарядилась?!

Как только эльфийка показалась над стойкой, я нажал на курок и с удивлением увидел, как моя пуля лишь вызвала вспышку на энергетическом щите соперницы.

Диковинным образом изогнувшись, эльфийка подпрыгнула и оттолкнулась ногой от задней стенки. Щит Альхи погас, и в ее руке блеснул длинный кинжал. Эта зараза прекрасно помнила, что клинковым оружием я не владею, а от него энергетический щит — очень слабая защита. В то же время ее действия говорили, что она не знает моего главного секрета.

Быстро щелкнув переключателем, я выстрелил еще раз. Молния с треском вонзилась в гибкое тело, заставив его забиться в конвульсиях. Кульбит не удался, и Альха упала на пол сразу за стойкой.

Дежавю какое-то. Первая часть этого повторения мне, конечно, понравилась, но вот вторая…

Рукоять щита хоть и мешала работать пальцами, но я уже наловчился перезаряжать пистолет, не складывая защиту.

И как быть? Очень сомневаюсь, что у меня хватит силы воли, чтобы добить безоружную девушку. Хотя оставлять за спиной эту ядовитую гадюку… Черт, что же делать?

Так и не приняв решения, я перевел взгляд с готового к использованию оружия на эльфийку и как раз успел увидеть, как из ее тела уходит жизнь, а взгляд стекленеет.

Ну вот все и устроилось без моего вмешательства. Порой высшее благо в жизни, когда судьба решает все за тебя. Так, теперь нужно убедиться в смерти Гарпуна и валить отсюда поскорее и подальше.

Решительно вздохнув, я быстрым шагом направился в сторону личных апартаментов местного босса мафии. В приемную удалось проникнуть без проблем через широко раскрытые двери.

Это вполне объяснимо, но почему нигде нет следов борьбы?

Как только эта мысль пришла в голову, вновь накатило чувство опасности, причем такое сильное, что у меня буквально подогнулись ноги. Дальше я падал вполне осознанно. Как говорил наш инструктор на тактических занятиях, самый быстрый способ принять лежачее положение — это завалиться на спину.

Тут же закрытая дверь передо мной разлетелась под ударами десятков массивных снарядов. Впереди что-то сердито зашипело. Этот звук был мне хорошо знаком, только раньше он внушал уверенность в успехе, а сейчас был предвестником гибели.

Как?! Почему?!

Многозарядный паромет стих, а меня неожиданно потащило вперед. Какая-то сила ухватила за ноги и неудержимо влекла к опасности. Переход на ментальное зрение ничего не дал — духами здесь и не пахло.

Значит, магия!

Предчувствие дико взвыло, выморозив мне всю спину, но толку от этого не было. Я успел лишь пальнуть вперед и явно ни в кого не попал. Через мгновение меня сковало полностью и припечатало к стене над диваном.

Во взвеси пара и пыли проявились три фигуры. Гарпуна и одного из его телохранителей я узнал сразу, а вот человек в балахоне был мне совершенно незнаком. Судя по пассам его рук, это и был тот маг, который так ловко спеленал мое тело.

— Что?! Ты?! — присмотревшись, удивленно воскликнул Гарпун.

— Ага, — только и смог сказать я, понимая, что именно произошло.

Похоже, моя спутница просто пошла по пути наибольшего сопротивления и сейчас наверняка буйствует на гостиничном уровне Клоповника или режет братву в кабаке. И все потому, что один идиот не удосужился пояснить ей, где именно находятся апартаменты главной цели.

— Ну что ж, ты сам пришел, — вернув себе привычное спокойствие, сказал мафиози, медленно и как-то даже театрально вытаскивая кинжал из ножен.

А почему это мне не страшно? Ага, вот оно что.

Я следил за происходящим, словно находился в удобном кресле кинотеатра, а не был прижат к стене усилиями мага. Впрочем, когда в шею чародея сзади воткнулся кинжал, так оно и произошло. Освободившись от магических пут, мое тело сначала приложилось копчиком о верхнюю часть спинки дивана, а затем сползло в более удобное положение.

Маг еще булькал вспоротой шеей, корчась на дорогом ковре, а обнаженная и залитая с ног до головы кровью девушка уже отскакивала от телохранителя. Нож она оставила в его теле и повернулась к Гарпуну с голыми руками.

А вот этого я никак не ожидал.

Бывший охотник на морских монстров, бесстрашный мафиози, кажется, испугался. Лицо Гарпуна побледнело, а кончик выставленного вперед кинжала мелко дрожал.

Неприятное, скажу вам, зрелище. Я уже успел восхититься силой духа этого человека, и тут — такой казус.

Похоже, эта мысль дошла и до Гарпуна. Он тряхнул головой и глубоко вздохнул, но полностью совладать со своими страхами ему не позволили. В три стремительных шага девушка оказалась рядом и нанесла серию ударов небольшими кулачками в разные точки на огромном теле главаря бандитов. Затем спокойно вытащила из замершей руки кинжал и толкнула застывшего соперника на пол.

А вот дальше боевик превратился в фильм о маньяках, который тут же лишился своего единственного зрителя. Мне попросту стало плохо. Хуже я себя чувствовал только раз, в деревне. Тогда любопытство толкнуло меня посмотреть, почему дедушка на время решил отказаться от моего общества. А занимался он разделкой свиньи, которую я знал еще миленьким поросенком.

Слабость ли это? Для ребенка — точно нет, но и не всякий взрослый выдержит, когда при тебе юная особа вскрывает человека, как борова, пусть он хоть сто раз будет бандитом и твоим смертельным врагом.

Только благодаря тому, что со вчерашнего дня я ничего не ел, удалось не испачкать все вокруг вещественными проявлениями моих чувств. Забыв обо всем, я рванул к выходу. Очень хотелось вдохнуть хотя бы чуть-чуть чистого, не пропитанного запахами крови и смерти воздуха. Уже практически на выходе мелькнула мысль, что не мешало бы хоть немного поправить свое плачевное материальное положение. Мелькнула и тут же пропала — все обнесенное баррикадами пространство было забито надзирающими и городскими стражниками. Два десятка штурмовиков держали выход из подземелья под прицелом. За их спинами я заметил знакомое лицо законника.

Вот он и не позволил бы мне разбогатеть на смерти бандитов.

— На колени! Руки вверх! — вразнобой заорали штурмовики.

Мак молча стоял, хмурился и явно не собирался вмешиваться в жесткий арест.

Меня быстро упаковали, содрав плащ, портупею и щит. Затем штурмовики вошли в подземелье.

Успехов им. Надеюсь, парни обладают крепкими желудками.

Дальше все прошло без особых неожиданностей — меня переправили в управу и запихнули в уже знакомую комнату. Ага, значит, мой финт не настолько разозлил Мака, чтобы перевести меня в сырую камеру. Слабая надежда, но хоть какая-то.

Оказавшись в знакомом месте, я расслабился и завалился на кровать. Напряжение последних дней и не самый спокойный сон прошлой ночью сделали свое дело, отправляя меня в глубокий нокаут. Проспал я почти до вечера. Сон не только вымыл усталость, но и притупил плохие воспоминания, вызывавшие тошноту. А посему активизировался давно пустовавший желудок.

К тому моменту, когда дежурный принес мне тарелку с какой-то малопривлекательного вида кашей, я едва не начал переваривать сам себя. Было интересно смотреть на выражение лица дежурного надзирающего, наблюдавшего, как я за обе щеки уплетаю то, что он наверняка не стал бы даже нюхать. Выбрав ложкой все остатки каши, я искренне поблагодарил за ужин и вернул посуду. На меня накатило какое-то абсолютное спокойствие.

А что? Никто не гонится за мной с целью грохнуть на месте, желудок полон — что еще нужно для сиюминутного счастья? Да и встречи с законником я не боялся. Это не опера в родном мире — иметь дело с истово верующими в Закон ребятами — одно удовольствие.

Так оно и оказалось. Когда меня привели в допросную, Мак пару минут ходил по комнате, как лев в клетке, а затем повернулся ко мне:

— Думаешь, тебе это простится?

— Что именно? — с выражением оскорбленной невинности спросил я.

— Бойня в Клоповнике, которую ты устроил.

— Я?

— А кто?

— Я никого не убивал.

— Да ну? А как насчет эльфийки по имени Альха?

— Самооборона. Или нужно было позволить ей наделать в моей шкуре лишних дырок? — парировал я с абсолютной уверенностью в своей правоте.

— Хорошо, маги экспертной группы подтвердили, что эльфийка напала первой, хотя в том месиве, что устроила твоя подружка, им было трудно что-либо понять.

— Почему сразу моя? Я спас девушку, а потом отвел ее туда, куда она просила. Можете проверять с магией и без, это правда.

— И ты не знал, что она там устроит?

— Догадывался, — честно ответил я. — В этом виноват и готов понести наказание за то, что не предотвратил гибель уважаемых жителей города.

— Готов он, — фыркнул Мак и опять заходил по комнате.

Его мысли для меня не были загадкой — он прекрасно понимал, что именно я манипулировал девушкой, но точно так же совсем недавно законник манипулировал мной.

— Неужели власти до сих пор считают Гарпуна добропорядочным горожанином?

— Нет, — тряхнул головой законник, — после обысков на тайном складе и в Клоповнике его защитники замолчали. Да и смерть клиента их сильно остудила. Если бы эта ненормальная убила только Гарпуна… но ведь она покрошила кучу народа!

— А они все сплошь были белыми и пушистыми?

— Нет, но это все равно убийство.

— Претензия не ко мне, — равнодушно пожал я плечами.

— Могу сделать, чтобы была к тебе, — сузив глаза, сказал законник.

— Даже не сомневаюсь, — серьезно ответил я, хотя интуиция подсказывала, что это — абсолютно пустые угрозы.

— Ладно, — вздохнул Мак и сел на стул с другой стороны стола. — Приор да и примар не хотят раздувать огонь слухов. Так что для всех в Клоповнике произошла разборка двух банд.

Ага, похоже, весь этот спектакль был организован, только чтобы постращать слишком зарвавшегося подопечного.

Мак моментально прочитал мою плохо сдержанную улыбку:

— Не скалься. Твою подружку я все равно буду искать и, если она прольет еще хоть каплю невинной… любой, — быстро поправился законник, — крови, лично пристрелю.

— Если думаете, что у нас с ней намечаются душевные беседы, то сильно ошибаетесь, — с показным сожалением развел я руками.

— Не беси меня, — прорычал законник. — А теперь убирайся, у приории к тебе больше нет претензий.

— Как это убирайся? — напрягся уже я. — На ночь глядя?

— Конечно, тут тебе не гостиница.

— Без денег и защиты?

— Защита у тебя есть.

— Ага, может, кому попаду в лоб вашей бляхой.

— Не зарывайся.

— Хорошо, — глубоко вздохнув, я попытался успокоиться. — Можно хотя бы переночевать в той гостинице?

— Можно, — не стал добивать меня законник, — обычно мы с ними договариваемся на три дня с возможным продлением.

Хоть так, не придется бомжевать.

— А мои вещи?

— Твои вещи, — с упором на первое слово сказал законник, — заберешь у дежурного.

После этого Мак всем своим видом продемонстрировал, что разговор окончен, так что пришлось вставать и идти к выходу. И только когда я был у двери, он добавил:

— Когда мне понадобится твой дар, я сам найду тебя.

Ну хоть так, нужного человека он точно не оставит совсем без опеки, а пока придется ограничиваться эфемерной защитой бляхи законника.

Получив у дежурного все личные вещи, включая пистолет и щит, я нахлобучил на голову помятую шляпу с нелепо выглядевшей кокардой, но сейчас не до стилистических изысков.

Ночь только наваливалась на Вадарак-ду, и в свете далеких йоллов бурлила вечерняя жизнь. Извозчика удалось найти практически сразу. Дольше пришлось объяснять, куда именно мне нужно попасть. Хорошо, что парень оказался сообразительный, за что и получил последнюю серебряную монету из моего кошеля.

Все, теперь я банкрот, так что ужин придется заменить крепким сном. Но перед тем как продать хоть что-то из оставшихся вещей, я проверю, остался ли на мне хоть грамм лишнего жира. А до этого — ни-ни.

Когда вдали показалась знакомая вывеска, скорее психологическая, чем физическая усталость последних дней начала взбираться мне на спину, давя книзу и туманя голову.

Конечно, я еще не нахожусь в полной безопасности, но прицел с моей спины уже снят. Не факт, что убийство местного босса мафии будет забыто его коллегами, но все же это далеко не кровная месть. Да и сам Гарпун со своим больным на всю голову сынком наверняка успели изрядно надоесть не только властям, но и бандитам.

По-прежнему стоящий у стойки хозяин молча проводил меня взглядом, за что ему отдельное спасибо.

Наконец-то я оказался в относительно безопасном, хорошо запирающемся изнутри помещении. Теперь меня не разбудят как минимум сутки…

Эпилог

Мечтать не вредно. Казалось, уже через несколько минут в дверь начали колотить с силой осадного тарана. Тусклый, окрашенный в розовые оттенки свет из окна показал, что ночь еще не началась.

Наброшенная на голову подушка ничего не дала. К тому же, несмотря на сонное состояние, заурчал желудок, успевший переварить скудную баланду. Двойной осады мой мозг не выдержал, и сон окончательно растаял, оставив после себя неприятную вялость.

— Кого это черти принесли?! — недовольно крикнул я, понимая, что ответа не услышу, потому что задал вопрос по-русски.

— Не черти, а ангелы, — неожиданно прозвучало из-за двери.

От этого голоса всю вялость и апатию как рукой сняло. Резко вскочив с кровати, я бросился к двери и так же стремительно распахнул ее. Думал ли я, что когда-нибудь вид этой зеленой морды принесет мне такую радость!

— Лакис, чертяка, откуда ты тут взялся?

Заметив мой сдержанный в последний миг порыв, орк шагнул в комнату и сграбастал меня в костедробильные объятия.

— Честно, парень, ты меня удивил. Кто ж знал, что ты такой живучий и везучий.

— Да, насчет везения… — Выпутавшись из объятий орка, я ухватился за хрустнувшую спину. — Скажи мне, мой зеленокожий друг, известно ли тебе, по какой причине не сработал мой кулон верности?

— Понятия не имею, — заявил орк и расплылся в довольной улыбке.

— Колись, зараза.

— Ладно, признаюсь, — поднял свои лапищи в жесте капитуляции орк. — Когда ты избавил меня от необходимости надеть эту гадость, я решил, что, как у вас говорят, долг платежом красят.

— Красен.

— Что?

— Не суть важно, давай дальше. Ты же говорил, что повлиять на эту штуку невозможно.

— В этом мире нет ничего невозможного, — хмыкнул орк, продемонстрировав мне акулью улыбку. — Просто за некоторые вещи нужно очень дорого платить.

— И ты заплатил?

— Ну, как сказать… — замялся Лакис. — Был у меня один знакомец с нейтрализатором. Я берег этот вариант на случай, если Гарпун все-таки решит привязать меня покрепче.

— Похоже, не очень-то я тебя и спас.

— Не, — мотнул головой орк, — спас. После привязки меня уже никто бы не отпустил от Сынка. Кстати, это правда, что ты сам его и застрелил?

— Да.

— Удивил, — как-то по-новому посмотрел на меня орк. — Не думал, что в тебе столько отчаяния и отваги.

— Ну да, особенно если кто-то не удосужился даже намекнуть, что магическая удавка уже не работает.

— Прости, Ром, но актер из тебя никакой, а мне еще нужно было как-то вытягивать сестру.

— Какую сестру? — спросил я, уже забыв о чисто надуманной обиде.

— Несту, она приходится мне сестрой. Ты что, этого не знал?

Вот так номер.

— А как там Фрона? — озвучил я неожиданную мысль.

— Точно не знаю, — пожал плечами орк, — но не думаю, что ей что-то грозит. Хочешь, найду ее?

— Не-не, — замахал я руками.

Девушка она, конечно, приятная, но для серьезных отношений не подходила.

— Как хочешь. Служанка тебе все равно не понадобится. Дом у тебя маленький, так что Неста справится и сама.

— Стоп, какой, на фиг, дом? — оторопел я от заявления орка.

— Нормальный такой, с крышей, дверью и окнами, — загадочно улыбнулся орк.

— Лакис, не морочь мне голову!

— Ладно, — притворно вздохнул орк. — В общем, был у меня небольшой домик, который я и переписал на тебя.

— А с чего вдруг такой аттракцион невиданной щедрости?

— Тут такое дело… — почему-то замялся орк. — В общем, я решил, что не смогу прятаться по темным углам как вырх, да и сестра привыкла к комфортной жизни. А тут очень удачно узнал, что законник взял тебя под свое крылышко.

— И при чем здесь дом? — начал закипать я.

— Все просто, если на доме, который принадлежит помощнику законника, нарисовать особый знак, то сам дом и все, кто в нем живет, тоже попадают под защиту законников.

— Ага, вот так вот, — хмыкнул я, — а может, выделишь мне от своих щедрот еще и десяток солей?

— Ну ты и нахал, — тут же ушел в оборону орк, но все же спросил: — А зачем тебе?

— Жрать очень хочется.

— Ты совсем больной? Дома ждет Неста с праздничным ужином, а он собрался пихать в себя какую-то дрянь в убогом кабаке.

Лакис оказался прав на все сто — в уютном двухэтажном домике, который, вытянувшись вверх, стоял в тесном ряду своих собратьев-близнецов, меня ждал настоящий пир. После радостных объятий орчанки, от которых немало пострадали ребра, меня накормили до полуобморочного состояния и отправили отдыхать в спальню наверху.

Думаете, мне позволили спокойно погрузиться в царство Морфея? Не тут-то было — в комнату просочился еще один сюрприз. Причем в буквальном смысле этого слова. Сытое осоловение и сонную муть, словно пузырь шилом, проткнуло чувство присутствия в комнате кого-то постороннего.

Холодным душем пришло понимание, что закрытое окно сейчас таковым не является. В смысле в тусклом свете далеких йоллов было видно, что кто-то не только сумел вскрыть запор, но и наверняка пробраться внутрь.

Расслабился, идиот!

Иррациональный страх, с которым я, казалось бы, уже сумел справиться, придавил меня к кровати свинцовым одеялом. Но это неправильно. За последнее время мне удалось понять, что непосредственная угроза моей жизни не только ощущается острее обычного страха, но и проявляет скрытые силы. А сейчас ничего подобного не было. Осторожно вздохнув, я вновь прикрыл глаза и постарался расслабиться. Страх отступил, обнажая скрытую информацию.

— Тебя никто не звал, — как можно спокойнее сказал я, садясь на кровати.

Тень в углу комнаты зашевелилась, но и только.

Ладно, зайдем с другой стороны.

Когда после активации потолочная лампа брызнула светом, по-прежнему измазанная в крови и грязи, замотанная в какое-то рубище девушка лишь наклонила голову. Слипшиеся волосы закрыли ее лицо, спасая глаза от яркого сияния. Скрючившаяся в углу фигурка одновременно выглядела беззащитно и очень опасно. Сам не понимаю, как вообще возможно слияние этих двух вещей.

Но дело не только в ее позе. Я ощущал, что в ней клокочет дикий водоворот чувств, но ни одно из них не угрожает лично мне.

— Зачем ты пришла? — спросил я, присаживаясь перед ней на корточки, хотя уже знал ответ на свой вопрос. — Тебе больше некуда идти?

Девушка подняла голову и посмотрела мне в глаза. Ее по-прежнему безумный взгляд пронзил меня до копчика. Как там говорил Экзюпери насчет тех, кого мы приручили? Что-то у меня нет желания нести ответственность за эту помесь дикой кошки и Терминатора. Но в заледеневший от суеверного страха мозг тут же постучалась интуиция. Молниеносный анализ показал, что шансов выжить в этом мире у меня будет намного больше именно с ней. Какой бы бомбой замедленного действия она ни оказалась.

Выдержав взгляд этой странной девушки, я ответил не менее яростным посылом:

— Но командовать здесь буду только я. Это понятно?

В ответ последовал кивок.

Она меня понимала — это уже неплохо.

— Делаешь только то, что я говорю. Если мои приказы тебе не понравятся, просто уходишь и не возвращаешься. Понятно?

Еще один кивок.

Так, что еще сказать? Ага, самое главное.

— Не вздумай никому, кроме меня, смотреть в глаза, но и мне без надобности не смотри.

Теперь ответ пришел в виде быстро опущенной головы.

Может, она не так безумна, как мне кажется? Ой, Рома, только не надо строить лишних иллюзий.

И все же к своей интуиции нужно прислушиваться, только благодаря ей меня еще не прикопали на местном кладбище или где они там хоронят своих покойников.

Повисла неловкая пауза. И что делать дальше?

Решительно встав, я пошел к выходу и спустился на первый этаж, абсолютно не зная, где посреди ночи искать орчанку в совершенно незнакомом доме.

— Неста, — тихо позвал я, надеясь на природную чуткость слуха представителей зеленокожего племени.

Так оно и вышло. Через минуту дверь справа от меня тихо скрипнула, и в свете потолочной лампы показалась закутанная в толстый халат орчанка.

— Ром, что случилось? — без малейших следов сна на лице спросила Неста.

— Мне нужна ваша помощь.

— Конечно, — с готовностью кивнула орчанка.

— У меня наверху сидит гостья, и о ней нужно позаботиться.

Неста нахмурилась, но пока решила не высказывать свое мнение о девушках, которые ночью бродят по чужим домам.

— Показывай, — без вступлений сказала орчанка.

Мы поднялись на второй этаж, и я ткнул пальцем в сжавшуюся в углу девушку:

— Вот она.

— Темные духи! — вызывая во мне культурный шок, совсем по-бабьи всплеснула руками орчанка. — Девочка моя, и кто же довел тебя до такого состояния? — Неста бросилась к моей новой напарнице и аккуратно помогла ей встать на ноги. — Как тебя зовут, деточка?

Действительно, как?

Девушка по-прежнему стояла с опущенной головой, не произнеся ни слова. Ну конечно, с ее-то голосом.

— Ее зовут Этна, — принял решение я, использовав местное имя, в переводе означавшее «тень».

Новонареченная Этна едва заметно кивнула, явно соглашаясь с моим решением.

— А почему она молчит? — насторожилась Неста.

— Немая, — принял я еще одно решение и тут же добавил: — К тому же очень нервная, так что поосторожней с ней.

Теперь ответом был косой взгляд. Ну а что ты хотела, милочка?

— И глухая? — ахнула Неста.

— Нет, только немая. В общем, ее нужно отмыть, одеть и найти место для сна. Она будет жить с нами.

— Конечно-конечно, — тут же закудахтала орчанка, что в ее исполнении было довольно комично.

Хотя чему удивляться. Материнский инстинкт никто не отменял, даже для орков.

— И еще, — спохватился я, — найдите ей темные очки. Яркий свет ей противопоказан.

— Все найдем, и оденем, и искупаем, — продолжала квохтать Неста, обращаясь не ко мне, а к своей новой подопечной.

Вот и ладушки, а я — спать. Надеюсь, никто не потревожит меня до самого утра.

В этот раз мои надежды полностью оправдались — проснулся я самостоятельно и очень поздно. Лучи поднявшегося довольно высоко солнца скользили над верхушками таули и вонзались в окно моей комнаты. Именно они и стали причиной моего пробуждения, а еще — запахи. Вчерашнее обжорство осталось в прошлом, и желудок тут же напомнил, что готов еще раз десять так «пострадать».

Быстро одевшись, я вышел из спальни, но, перед тем как галопом мчаться в столовую, все же решил немного ознакомиться со своим новым жилищем. Оно оказалось довольно компактным, при этом имело изрядное количество комнат. На втором этаже кроме спальни находились кабинет и ванная комната. Окна спальни и кабинета выходили на улицу. С другой стороны лестничной площадки имелись еще две гостевые спальни с видом на небольшой дворик с декоративным садом. Одна из спален явно имела обжитой вид.

Похоже, Неста поселила Этну у меня под боком. С одной стороны, боязно, а с другой — вполне справедливо.

На первом этаже расположилась совмещенная со столовой кухня. Также в коридоре имелись еще три двери, за которые я заглядывать не стал. Не хватало еще вторгнуться в личное пространство семейки орков.

Ладно, с любопытством все — теперь отдадим должное искусству Несты.

— Проснулся, слава светлым духам, — чуть ворчливо встретила мое появление орчанка, выкладывая на тарелку перед Лакисом явно не первую порцию жаркого. — Думала, придется отдельно разогревать.

Обстановка в столовой была до нереальности уютной, но не эта семейная идиллия привлекла мой взгляд, а сидящая за круглым столом девушка. Только логика не давала мне усомниться в том, что передо мной — вырезавшая сильную банду убийца. Этна была одета в простое серое платье. Ее волосы, которые оказались пепельного цвета, были аккуратно уложены в высокую прическу и скреплены украшенными цветными камешками палочками. Открытое лицо теперь выглядело милым и каким-то детским, особенно благодаря тому, что безумные глаза скрывали круглые очки с темными стеклами. Впечатление портили мелкие, едва заметные шрамы на лице и шее, но не сильно.

— Садись, — скомандовала Неста и встала рядом со мной, вооружившись супницей и половником.

Когда я уселся в удобное кресло и в глубокую тарелку полилась первая порция супа, орчанка склонилась и прошептала мне на ухо:

— Странная она какая-то. Не давала себя мыть и зачем-то порвала платье. Пришлось подшить и заставить ее надеть чулки.

Честно говоря, я не совсем понимал, о чем говорит Неста, потрясенный произошедшей метаморфозой. Внезапно Этна резко встала, заставив орчанку испуганно замолчать. Оказавшись на ногах, девушка замерла без движения.

— Ты хочешь пойти к себе? — высказал я возникшую в голове догадку.

Этна кивнула.

— Хорошо. Можешь идти.

Только после того как она двинулась к выходу, я понял, что именно имела в виду Неста, говоря об испорченной одежде. Широкие разрезы по бокам платья доходили практически до пояса и явно не были предусмотрены первоначальным дизайном. Орчанка была права — на грани приличия это новшество удерживали только обтягивающие ноги плотные чулки. Но туфли в данном ансамбле явно не то — нужны высокие сапоги.

И о чем я думаю?!

Тут нужно беспокоиться о том, как явить миру эту странную особу. Законник поймет все с первого взгляда и явно не порадуется моей просьбе о документах для новой напарницы. Да, именно напарницы — в будущем без силовой поддержки в моем деле не обойтись, а я в качестве такового пока слабоват. К тому же для тех, кто придет за жизнью моих потенциальных клиентов, Этна будет очень неприятным, можно даже сказать смертельным сюрпризом, особенно учитывая ее невинную внешность. Но для этого нужно ее как-то легализировать. Хотя мои доводы наверняка не оставят законника равнодушным, особенно если он собирается использовать меня в своих целях. К тому же претензий к Этне у него нет и быть не может — ведь всем известно, что Гарпун и его люди погибли в результате разборки между конкурирующими бандами.

Хотя кто знает, что творится в голове этих законников?

Услышав звук закрывающейся двери, я озадаченно вздохнул, но тут же выкинул все лишние мысли из головы и попробовал первую ложку супа.

Умм, как вкусно. А жизнь-то налаживается.

Григорий Шаргородский Острие ужаса

Пролог

Как бы странно это ни звучало, порой самым страшным врагом деятельных людей является успех. Именно взойдя на вершину, после короткого приступа счастья человек дела может испытать серьезное разочарование, и оно будет длиться, пока в невообразимой дали не найдется новая вершина. Но до этого момента нет под небосводом существ более томимых скукой и безнадегой.

Что же делать тому, кто вообще добирается до самых сложных вершин с поразительной легкостью? Наверное, искать эмоции в других плоскостях.

Полный магистр, почетный профессор магической академии Вадарак-ду и постоянный член совета магов Содружества Городов, потомственный маг Глен дин Ворс скучал. Нет, не так – он смертельно скучал. Даже одержанная пару часов назад победа над строптивой и переборчивой старшей дочерью главы высокого эльфийского рода не принесла ожидаемой радости. И это учитывая, что в обольщении сей особы Глен не применил ни грана магии.

Маг посмотрел на обнаженную спину спящей красавицы, и в его голове мелькнул дикий план – выставить ее вон в чем мать родила. Эльфы обычно не стесняются своих тел, но это на ветвях родных таули, а не на улицах города. К тому же чтобы дойти до ближайшего дерева-гиганта, девушке предстоит пересечь несколько очень неблагополучных кварталов, где ее могут изнасиловать и даже убить. Это наверняка приведет к войне с самым могущественным родом остроухих и уж точно развеет скуку.

С большим трудом здравомыслие мага подавило иррациональный порыв.

«Что это? – подумал чародей. – Неужели безумие? Тогда почему я способен его осмыслить?»

Выгонять эльфийку Глен не стал и сам покинул широкое ложе. Ему нужно было срочно развеяться, поэтому маг спустился в подземный лабораторный комплекс. Сейчас здесь было безлюдно. На ночь все ученики покидали владения своего учителя и господина. Но это не значит, что в подземных помещениях не было ни единой живой души. Просто находящихся здесь существ людьми уже не назовешь.

В замке было два уровня подземелий. Глену был нужен самый нижний. На верхнем уровне он услышал тихое урчание – так его приветствовал результат его первого успешного опыта по усовершенствованию живой плоти, его первое дитя, гордость и разочарование. Насколько сильным и быстрым оказался мутант, настолько же он был тупым. Это разочарование и стало причиной тому, что маг перешел к работе с разумными подопытными.

Пройдя мимо клетки со стражем подземелья и лабораторий первого уровня секретности, Глен спустился по узкой лестнице, открыл массивную дверь и вышел к развилке. Один коридор уходил направо – оттуда была слышна возня двух живых существ. Это были никчемные творения, годящиеся только для охраны канализации.

В коллекторной магу делать было нечего, и он пошел прямо. По обеим сторонам широкого коридора находились мощные двери специальных камер. Практически все они пустовали – после очередного успешного эксперимента подопытные уничтожались. Оставлять информацию и тем более вещественные доказательства своих изысканий Глен не хотел – его скука еще не приобрела суицидальную направленность.

На данный момент из череды тесных камер была занята только одна, да еще в малой лаборатории находился предмет его давних опытов – несмотря на то что они до сих пор не доведены до конца, уже приносящий пользу.

Была ли это та недосягаемая вершина, способная развеять скуку? Возможно, но этот эксперимент был интересен магу еще чем-то неуловимым. В глубине души работа именно с этим творением вызывала какой-то звериный отклик.

Коридор закончился у массивной двери. Маг прикоснулся к отпечатку ладони посреди сложного узора магических рун. Все пять пальцев Глена слегка кольнуло, а по ладони пробежались иголочки магического разряда.

Выпуклый узор гномьих рун дрогнул, а эльфийская вязь задвигалась как живые черви. Сухо щелкнули запоры, и массивная дверь начала медленно открываться.

Малая лаборатория была оборудована намного беднее, чем три больших, но именно здесь маг проводил самые сложные и наиболее тайные исследования. Как и в других трехстах двадцати городах-государствах Союза, в Вадарак-ду были запрещены законом исследования над разумными – всем хватило неприятностей с ширазами. Творения эльфийских магов попили немало крови сильных мира сего, причем в прямом смысле этого слова.

Но что значат запреты для того, кто посвятил себя познанию истины? Ограничения лишь добавляли сладости упоительному чувству победы над неведомым.

– Ну и как мы тут поживаем? – обратился маг к пленнику, хоть и понимал, что тот не ответит.

Да и можно ли вообще назвать жизнью то, что было оставлено висящему посреди комнаты человеку?

В голове Глена пронеслась стайка странных мыслей, которые вызвали в его душе озадаченность и странную смесь из вожделения и брезгливости.

– Ладно, – поборов дрожь и нахлынувшие чувства, сказал уже самому себе маг, – пора заняться делом.

Пробормотав короткую фразу, Глен щелкнул пальцами, возвращая пленнику сознание.

Покрытые татуировками веки поднялись, открывая безумные глаза с белками, практически полностью залитыми кровью из лопнувших капилляров.

Пленник хрипло втянул в себя воздух, и сделал он это лишь для того, чтобы протяжно закричать. Несмотря на явное безумие, подопытный понял, что с ним сделали. Не помня, кто он и откуда, бедняга прекрасно осознавал, что раздирающая тело боль это не самое страшное из происходящего в этом подземелье.

Дикий ужас словно затопил небольшую комнату, превращаясь в черную дымку. Глен пробормотал еще одно заклинание и хлопнул в ладоши. Массивные руны на стенах засветились, отгоняя ставшую осязаемой эмоцию обратно к телу. По натянутым как струны нитям побежали сполохи, и темное облако начало вливаться в тело пленника.

Маг истязал несчастного не только из любви к науке, но и преследуя абсолютно рациональные цели. Этот ужас в умелых руках великого чародея станет оружием, которое можно направить на своих врагов.

Но были ли причиной происходящего здесь лишь вышеперечисленные мотивы? Или шевельнувшееся в душе теплое чувство удовлетворения все же что-то значило?..

Часть первая Защищать, но не служить

Глава 1

Вот какая странная штука происходит с деньгами – их либо много, либо слишком мало. Возможно, где-то в двухмирах живет человек, который испытывает редчайшее ощущение полного достатка. Даже не знаю, где найти такого счастливца, я им точно не являюсь.

Передо мной на столе лежали четыре мешочка с золотыми монетами.

Много ли это для жизни в Вадарак-ду? Конечно. При разумной экономии все обитатели дома, в котором я сейчас нахожусь, могут безбедно прожить как минимум год. А учитывая, что это доход всего лишь за месяц, даже не знаю, как нужно кутить и шиковать, чтобы их потратить. Тогда почему вид этих мешочков вызывает во мне приступ сожаления? Сходите к гномам с нестандартным заказом и сами все поймете. Дело не в том, что мечта о паромобиле такая уж заоблачная – на это денег вполне хватает, но мне хотелось большего, потому что творения местного автопрома не годились для моих целей. Ладно, чего жалеть, если с гномами все равно не сторгуешься.

Горестно вздохнув, я открыл стенной сейф и убрал в него весь свой капитал. Наиболее увесистый кошель немного задержался в моей ладони и вызвал довольную улыбку.

Да уж – самые легкие деньги, заработанные в этом мире. К тому же с ними связана история, которую не стыдно рассказать в мужской компании за кружкой пива.

Лакис как-то сумел найти для меня первые заказы, но, если честно, они были не очень прибыльными, хотя при этом не такими уж сложными. Первым делом была охрана откровенно трусливого купчины. Кто-то припугнул провернувшего хитрую сделку мужика местью, вот он и запаниковал. Но при этом купец оказался до предела жадным. Мы с Этной просидели в его доме пять дней, пока прижимистость купца не стала сильнее его же трусости.

Второй заказ был чуть сложнее – сынок одного из промышленников средней руки вляпался в неприятности на почве половой распущенности. Он наскреб из карманных денег от не очень-то щедрого родителя небольшую сумму и нанял телохранителей. Все закончилось быстро – парой вывихнутых конечностей и разбитыми носами. Мене даже не пришлось прибегать к своему дару, нападающие действовали нагло и до предела глупо.

Прислонившись к стене, я наблюдал, как Этна раскидывает юных мстителей. Даже удивительно, что обошлось без более тяжких увечий – моя напарница сдержанностью не страдает.

Если быть абсолютно откровенным, юный заказчик сам нарвался, но в моей профессии приходится закрывать глаза на многое. Впрочем, в этот раз устраивать сделку с совестью не пришлось – горячим вадаракским парням следовало не гоняться за ловеласом, а озаботиться воспитанием собственной сестры и присмотром за ней. Насколько мне было известно, у залетевшей парочки все случилось по взаимному согласию.

Третий заказ плавно вытекал из второго. Местечковый Ромео, которого мы отбили у мстителей, в красках рассказал о нас своему знакомому, причем он явно расписывал внешние достоинства Этны, а не ее боевые умения. В итоге ко мне подкатил какой-то слащавый типчик и начал совать в руки увесистый кошелек. Он хотел получить Этну на неделю в качестве телохранительницы.

Мои попытки отговорить его от этой затеи провалились – чудака понесло. Ну что ж, я не ангел-хранитель, чтобы переубеждать клинических идиотов, поэтому деньги были приняты. Даже на секунду почувствовал себя сутенером, но тут же мысленно перепрофилировал себя в провокатора – не так позорно и ближе к истине.

Чуда не произошло. Через два часа Этна вернулась домой. Еще через час явился заказчик с подвязанной после магического сращивая кости рукой. Пришел он не один, а в сопровождении двух надзирающих. Блюстители закона начали ухмыляться еще у входа в дом, увидев на стене защитный знак одного из законников города. А услышав подробности от обладателя бляхи помощника инспектора, они заржали уже в полный голос.

Требование вернуть деньги вызвало еще один приступ хохота, особенно после моего предложения компенсировать потери заказчика бесплатным продлением срока контракта.

На этом несерьезные контракты закончились, но начнутся ли серьезные пока непонятно. Разговор с обиженным ловеласом состоялся лишь вчера. Но за это время я все же успел совершить безуспешную попытку потратить деньги. Жадные гномы все-таки испортили удовольствие от веселого приключения.

В дверь кабинета увесисто постучали.

Да уж, в этом доме тихо стучать не привыкали. Этна вообще не утруждала себя такими формальностями, а кулаками двух других обитателей здания можно было сваи заколачивать.

Не дожидаясь ответа, в дверь заглянула Неста. Статная орчанка продемонстрировала акулий набор своих зубов в лучезарной улыбке.

Ну что за жизнь?! Два орка в доме, а на дело приходится ходить с миниатюрной девушкой! Хотя в схватке с Этной я не поставил бы не то что на Лакиса, но и на дикого вождя.

Увы, от крепких кулаков орчанки и других агрессивных особенностей ее расы угроза исходила только для тех, кто попытается прервать священный процесс приготовления пищи. А ее братец, хоть и имел бандитское прошлое, сейчас занимался лишь относительно законной коммерцией.

– Что случилось? – спросил я, закончив рассматривать смуглое, с едва заметным зеленоватым оттенком лицо орчанки.

– Там к тебе законник пришел.

– И он погнал вас с прошением аудиенции у моего высочества?

В ответ орчанка хмыкнула:

– Вот еще, но не позволять же всяким шастать по дому.

– А ничего, что на стене нашего дома его защитный знак?

– Мало, что ли, на стенах рисуют… – глубокомысленно заявила орчанка, которой явно было скучно, вот она и развлекалась.

– Ладно, Неста, зовите инспектора. Не стоит его злить. И если можно, принесите нам чего-нибудь вкусного. Будем задабривать незваного и уже наверняка злого гостя.

В ответ орчанка лишь пожала плечами и вышла из комнаты.

Через пару секунд в дверь зашел Максимилиан Никор собственной персоной, он же Резкий Мак – инспектор и один из законников города Вадарак-ду, исповедовавший веру в Закон. В общем, очень колоритный персонаж, а как еще назовешь правоохранителя, истово верящего в справедливость, причем не высшую, а вполне земную.

– Тебе обязательно было связываться с орками? – с порога заворчал инспектор. Он уселся в кресло перед моим столом и осмотрелся по сторонам. – Хотя устроился ты все-таки неплохо.

– Вот вы сами и ответили на свой же вопрос, – театрально развел я руками, поудобнее устраиваясь в своем кресле.

Задавать вопросы было преждевременно. Как говорил персонаж одного советского фильма: люди разделяются на тех, которым что-то надобно от меня, и на остальных, от которых что-то нужно мне. В общем, на данный момент мне от инспектора ничего не нужно, так что пусть переходит к делу сам. Можно не сомневаться, что ничего хорошего меня не ждет.

– Ладно, Ром, тебе решать, с кем жить и с кем дружить. Главное, чтобы ты не забывал о долгах.

– Если это намек, то я его не понимаю, – по-прежнему не желая помогать инспектору, сказал я. – Можно как-то яснее?

– Хорошо, – кивнул инспектор. Он снял свою почти ковбойскую шляпу и положил на стол. – Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что по своему профилю.

– Это нужно вам или городу?

– Есть разница?

– Небольшая, – с максимальной твердостью в голосе сказал я, хотя не чувствовал и сотой доли высказанной уверенности в собственных силах. Но тут нужно сразу расставить все по своим местам, иначе законник не слезет с меня до конца моих дней. – Если ничего не путаю, защита законников предоставляется тем, кто доказал свою полезность именно для города.

– Не совсем так, – сузив глаза, сказал инспектор.

– Да? – искренне удивился я. – Неужели, помогая мне, вы пошли на нарушение закона?

– Не зарывайся, чужак! – рыкнул Мак, вскакивая с кресла и нависая над столом.

Я уже и сам понял, что перестарался:

– Извините, инспектор. Давайте не будем горячиться и для начала выясним, насколько сложной является ваша проблема.

Мак несколько секунд сверлил меня взглядом, но, видно, решил, что моя полезность важнее его уязвленной гордости:

– Мне нужно, чтобы ты забрал одного парня и приютил его в своем доме на некоторое время.

– Откуда забрал и на сколько приютил?

– Десятый квартал южного сектора.

– А если более понятно?.. – уточнил я, подозревая, что инспектор умышленно использовал официальное название, и это мне не понравилось.

– Червоточина.

Если честно, название квартала мне ничего не сказало, но перестраховаться стоило.

В этот момент в кабинет зашла Неста, которая принесла нагруженный снедью поднос. Посмотрев на орчанку, инспектор поморщился.

Интересно, откуда у него такая неприязнь к оркам? Обычно в местных городах расизма не наблюдается. Ладно, это его проблемы.

– Инспектор, надеюсь, вы голодны. Неста прекрасно готовит. Попробуйте ее творения, а мне нужно отойти, буквально на минутку.

Не давая Маку возможности возразить, я быстро вышел из кабинета и спустился на первый этаж. Еще один пролет лестницы привел меня к входу в подвал. Массивная дверь тихо скрипнула, открывая доступ в помещение с низким потолком, которое Лакис использовал как склад. Все пространство подвала было заставлено ящиками и сундуками. Эту кажущуюся неразбериху освещал магический потолочный фонарь.

Как я и думал, орк был здесь. Двухметровый гигант странно смотрелся в сюртуке, белой рубахе и шейном платке с щегольской заколкой. На столе лежал модный котелок. Все это в сочетании с зубастой физиономией дикаря создавало сюрреалистический эффект. Добивающей ноткой в образе орка были очки, сквозь которые Лакис что-то рассматривал в толстой книге.

Чертами лица он напоминал негроида, только со смугло-зеленым цветом кожи. Странно, но женщины орков больше походили на арабок, и кожа у них имела лишь легкий зеленый оттенок.

– Чего надо? – недовольно прорычал орк. Причем прорычал практически на чистом русском языке.

По-русски я говорил только с ним. Не то чтобы мне трудно давался всеобщий, просто для нас это стало своеобразной фишкой.

– Помешал? – на всякий случай спросил я.

– Не сильно, но в подвал ты спускаешься, только если появляются проблемы, – пояснил свою грубость мой друг.

– Проблем нет, есть вопрос.

– Какой?

– Что скажешь о квартале Червоточина?

– Плохое место, – тут же ответил орк. – Тебе-то оно зачем?

– Нужно забрать оттуда паренька и приютить у нас.

– Забудь, – категорически заявил орк.

– Не вариант, это заказ от Резкого Мака.

– Темные духи! – ругнулся орк. – Выкрутиться не получится?

– В зависимости от того, что ты мне расскажешь о Червоточине.

– А что тут рассказывать? – вздохнул орк и, сняв очки, положил их на стол рядом с котелком. – Червоточина находится в самой середине спального района всего юго-западного промышленного сектора. Там самая высокая концентрация злачных мест самой низшей пробы. Если тебе нужно попасть в верхнюю часть квартала, все не так уж страшно. Там рулит Висент Паук. С ним можно хоть как-то договориться. А вот в нижней части сидит Рувах. – Назвав это имя, Лакис выразительно посмотрел в мою сторону.

– И? – не понял я намека.

– Ну да, откуда тебе знать. Ты бы почитывал хоть что-то кроме приключенческой литературы, – сокрушенно покачал головой орк. – Впрочем, и там эта тварь должна упоминаться. В общем, рувахом называют зверька, похожего на вашу летучую мышь. Эта гадина помимо того, что ядовита, обладает истеричным характером. В опасной ситуации она не убегает, а впадает в бешенство и атакует. Теперь понятно, почему не стоит ссориться с человеком, который имеет такую погремуху?

– Он человек?

– Да, на юго-западе в основном живут люди, и чужаков они не жалуют.

– Интересно, – задумчиво сказал я.

Действительно интересно. До этого момента мне казалось, что с расовой нетерпимостью в Вадарак-ду проблем нет, а тут сразу два упоминания оной за один день. Впрочем, откуда мне знать? Раньше я общался только с членами ОПГ Гарпуна, а в преступной среде если разумный состоит в банде, то он становится своим, вне зависимости от формы ушей, роста и цвета кожи.

– Поверь, лучше такими вещами не интересоваться, – не разделил моего любопытства Лакис.

– Считаешь, с Рувахом договориться не получится?

– Даже пробовать не стоит, – с непробиваемой уверенностью в голосе заявил орк. – Ты сказал, что нужно кого-то забрать из Червоточины?

– Да.

– Гиблое дело. Если этот кто-то насолил Руваху, он уже труп.

– Ну, может, он только прячется в Червоточине и не имеет проблем с местным боссом?

– Нет, границы делянок банд охраняются очень строго. В общем, если речь идет о нижней части Червоточины, отказывайся. Чем бы нам это ни грозило, – твердо сказал Лакис. – Без защиты законников будет туго, но страсти вроде улеглись. Может, нас и не прирежут.

– Вот это твое «может» мне и не нравится.

– Рувах тебе не понравится еще больше, – не унимался орк.

– Разберемся, – сказал я, уже приняв решение.

Поднявшись по лестнице, я вошел в кабинет и прямо с порога спросил:

– Это нижняя часть Червоточины или верхняя?

– Нижняя, – сквозь зубы сказал инспектор.

– Тогда ничего не получится. Мне очень жаль. Вам лучше подключить своих коллег.

– Не могу, – горестно вздохнул законник, чем вызвал у меня настоящий шок. Его растерянность продлилась всего пару секунд. Затем Мак тряхнул головой и, сузив глаза, посмотрел на меня. – В общем, так, иномирянин. За тобой долг. Даже сейчас ты живешь только благодаря мне. Поэтому ты сделаешь все, что я скажу.

Я выдержал взгляд законника и посмотрел на него не менее твердо.

Было ли страшно? Даже не знаю. В последнее время страх во мне трансформировался в нечто иное. Если мой дар не подтверждал реальность угрозы, страх вызывал больше раздражение и злость, чем желание уступить. К тому же интуиция подсказывала, что именно сейчас лучше пойти на обострение.

– Инспектор, никаких долгов у меня нет. Мы были полезны друг другу. Все, что вы сделали для меня, было сделано добровольно и в ваших собственных интересах. Действительно, сейчас мою жизнь охраняет ваш жетон и звезда на стене, но это недолго исправить. – Я снял с внешнего кармана жилетки жетон со звездой законника и положил его на стол перед инспектором.

– Не пожалеешь? – зло спросил законник.

– Уже жалею, – честно ответил я, – но бегать у вас на коротком поводке не хочу и не буду. Тем более что вы слишком много просите у простого осведомителя. Не всякий друг станет так рисковать, чтобы помочь своему товарищу.

Скрестив руки на груди, я откинулся на спинку кресла, надеясь, что законник правильно поймет мой не самый тонкий намек.

И он понял:

– А если я попрошу тебя как будущего друга?

– Тогда вам нужно рассказать больше.

– Ты уверен, что хочешь знать чужие тайны?

– Да, если ради них я буду рисковать жизнью.

Теперь законник задумался надолго.

– Хорошо, – решительно сказал он и пододвинул лежащий на столе жетон обратно ко мне, – но эта тайна может стоить мне работы, а тебе жизни.

– Соваться в Червоточину, не понимая сути происходящего, еще опасней.

– Как знаешь, – кивнул законник и начал рассказывать: – В школу при храме Справедливости принимают только сирот, к тому же законником может стать лишь абсолютно одинокий человек. Это нужно, чтобы вершить Закон без малейших помех. Я никого не обманывал и честно получил свою звезду, но пять лет назад случайно узнал, что моя сестра выжила после ночи Весеннего Ветра…

Инспектор опять замолчал, а я сделал себе в памяти зарубку выяснить, что здесь за ветра такие веют, после чего мальчики становятся сиротами, а девочки выживают только чудом.

– В общем, Крина пообещала, что ничем не помешает моей работе и никогда не напомнит о себе.

– Она обманула вас? – чуть поторопил я завязшего в воспоминаниях инспектора.

– Нет, сестра сдержала свое слово. Она умерла, но успела рассказать обо мне своему сыну. Вчера патрулю подбросили послание ко мне с просьбой о помощи.

– Неужели он так и написал: от племянника к дядюшке?

– Нет, просто – Максимилиану Никору от сына Крины.

– И в чем вы должны помочь родственничку?

– Не знаю, – глядя мне в глаза, сказал законник. – Как только освободился, сразу пошел к тебе.

Да уж, тайну я узнал опасную, а вот полезной информации было с гулькин нос. С другой стороны, этот секрет сильнее привязывает меня к инспектору, что было совсем неплохо.

– Он хоть что-то написал кроме мольбы о помощи?

– Да, – кивнул Мак, – место встречи, но туда я пойти не могу. Если он влип серьезно и начнется заваруха, мне придется выкручиваться перед приором.

– Придумайте какой-то предлог.

– Законник не может врать.

– Ну мне-то вы соврали, – тут же припомнил я Маку его манипуляции с несведущим чужаком, – когда назначили Мясником Гарпуна, а не его бедового сыночка.

– Я не врал, а просто умолчал правду, а остальное ты придумал сам. Хватит препираться, ты поможешь мне или нет? – с полуоборота завелся инспектор, растеряв привычный образ невозмутимого шерифа.

– Помогу, – со вздохом согласился я. – Давайте сюда послание и будьте готовы в случае чего спешить на защиту моей подпаленной шкурки, заодно спасете племянника.

– Я смогу вмешаться, только если кто-то вторгнется в охраняемый законниками дом, – предупредил Мак.

Мне это было известно и без его напоминаний.

– Не сомневайтесь, вторжение будет. Вопрос лишь в том, успеете ли вы со своей помощью?

Оговорив за совместным ужином нюансы присмотра за нашим домом с помощью тройки надзирающих, я попрощался с Маком и начал готовиться к выходу.

Солнце уже ушло за кроны гигантских таули, и в западной части Вадарак-ду наступил так называемый первый вечер. Сумерки не являлись признаком того, что светило скрылось за горизонтом, просто мой дом окончательно утоп в тени древесного исполина.

Большие шары светляков-йоллов разгорелись ярче, а в гигантском массиве ветвей таули заблестели огоньки, освещающие жилища эльфов. В который раз мне захотелось побывать в Кроне – верхней части города, где проживали эльфы, но все не было повода, да и возможности тоже.

Ладно, хватит наслаждаться видами из окна, пора заняться делом, пока паренька не прирезали в этой самой Червоточине. Хотя не скажу, что сильно расстроюсь, если это все-таки случится.

Так, начнем с оружия и амуниции.

В кабинете находились три застекленных шкафа с книгами и свитками, но только два из них не имели секретов. Стоявший слева от стола шкаф можно было открыть двумя способами. Если не нажимать на потайной рычаг, открывались только дверки, а при нажатии скрытого устройства вместе с дверками сдвигались и внутренние полки, давая допуск в небольшую комнату. Этот тайник стал подарком от Лакиса, как и сам дом.

В кладовке за шкафом хранилось все мое достояние, за исключением денег и документов в сейфе. Впрочем, то, что хранилось в несгораемом шкафу, стоило раз в сто меньше, чем содержимое оружейки. На передней стене висело оружие: два средних трехствольных паромета, оркский кинжал, который в руках человека вполне мог служить небольшой саблей, эльфийские парные скруги, что в переводе значило «когти», и эльфийский же кнут. Завершали коллекцию два ручных паромета. Один из них был привычной для местных конструкции и внешне напоминал старинный пороховой пистоль с впечатляющим калибром. Второй ручной паромет имел вполне современный для земных реалий вид. В общей ствольной коробке помещался ствол паромета и стик молниевика. Парометный ствол выпускал не привычную здешним бойцам круглую пулю, а вытянутый остроносый снаряд, а молниевик являлся источником довольно эффективных молний и к тому же работал лазерным целеуказателем.

Как понятно из названия, местное оружие работало от пара. При нажатии на курок вода из помещенного в рукоять резервуара впрыскивалась в парокамеру, где с помощью огненного кристалла превращалась в перегретый пар. Пар выталкивал пулю в ствол, где ее дополнительно разгоняли рунные магниты. На все эти ухищрения местным мастерам пришлось пойти, потому что этот мир был буквально заполнен драконьей магией, которая детонировала любые взрывоопасные соединения – бензин, порох и даже самую стабильную взрывчатку.

Для начала я повернулся направо и снял с вешалки широкий пояс со сложной системой ремней и двумя кобурами. Эта конструкция отдаленно напоминала портупею с двумя кожаными подтяжками времен Гражданской войны.

Второй деталью моей боевой амуниции стал широкий наруч, прикрывавший предплечье от кисти до локтя. После нажатия на кнопку с внутренней стороны наруча в направлении кисти выдвигалась ручка на двух тонких штангах. Ухватившись за ручку, я сжал раздвоенную планку, и вдоль внешней стороны наруча возник энергетический щит.

Погасив щит и вернув рукоять на прежнее место, я достал плащ, более продвинутый аналог которого носил инспектор. Интересно то, что во время моих недавних приключений ни я, ни Лакис не знали о скрытых возможностях этой одежки. И не узнали бы, не расщедрись Мак на информацию. Теперь же активированный плащ не только дарил комфорт в любую погоду, начиная с дикой жары и заканчивая ночными приморозками, но и гасил изрядную часть разряда молниевика.

Соваться в Червоточину в даже устаревшем плаще законника не самая умная идея, но что-то мне подсказывало, что прогулка будет веселенькой, так что на риск придется пойти. А вот от широкополой шляпы лучше отказаться. Котелок в данном случае будет уместнее. К тому же без шляпы плащ не так бросается в глаза.

Увесистый ручной паромет перекочевал со стены в левую набедренную кобуру, а любимый, спаренный с молниевиком, разместился в правой. Мои поиски хоть чего-то многозарядного закончились провалом, как и попытки склонить знакомого оружейника к производству аналога револьвера. Закон Вадарак-ду, как и всех других вольных городов, запрещал частным лицам владеть оружием с автоматической перезарядкой. Если таковое попадет в руки законников, обладателю клейма на оружии будет очень плохо. А за анонимное производство накажут уже сами цеховики. Тут закон, бизнес и теневая власть проявили поразительное единодушие – никому не хотелось получить горы трупов на улицах и потоки крови по мостовой.

Финальной точкой в подготовке к походу стали нырнувшие в наспинные ножны оркский кинжал, похожий на зауженный, миниатюрный ятаган, и короткая дубинка, которая только выглядела неуклюжей и неопасной. Плеть с ударными заклинаниями и эльфийские «когти» с рукоятями, как у тычковых кинжалов, я тоже взял, но уже не для себя.

Все, пора выходить.

Покинув кабинет, я прошелся по короткому коридору второго этажа и постучался в соседнюю с моей спальней дверь. Можно было и не стучаться – обитательнице этой комнаты было плевать на все условности.

Этна ожидаемо обнаружилась на кровати. Девушка сидела положив подбородок на колени и обхватив ноги руками. Со стороны она выглядела беззащитно и трогательно, но это впечатление продлилось только до момента, пока Этна не перевела взгляд с выходившего во внутренний дворик окна на меня.

Моя соратница тут же опустила взгляд в пол, но короткого зрительного контакта хватило, чтобы вызвать у меня мороз по коже.

Черт, можно было бы уже привыкнуть, но вид абсолютно безумных, затянутых какой-то потусторонней поволокой глаз по-прежнему вызывал у меня оторопь.

– Есть дело, – сказал я, стараясь говорить ровно и спокойно. – Ты со мной?

Этна кивнула практически сразу, но для меня даже это мгновение показалось слишком долгим. Откажись она, и мне осталось бы только молча выйти за дверь. Спорить с этой девушкой я не стал бы даже в самом крайнем случае.

Да чего уж там, без обиняков скажу, что немного ее побаиваюсь, но пока наше сотрудничество давало одни плюсы, да и интуиция говорила, что опасности со стороны Этны нет и не предвидится. А интуиция, как голос магического дара, с недавних пор стала для меня непререкаемым авторитетом.

– Хорошо, – сказал я и положил на тумбочке у входа плеть и когти. – Оденься как мальчик. Жду тебя в прихожей.

Быстро спустившись вниз, я вновь зашел в подвал.

– Это ты зря, – хмуро встретил меня Лакис, оглядывая мою амуницию.

– Сам знаю, но пока защита законника нам нужна как воздух, – ответил я и сразу перешел к делу: – Лучше скажи, чего мне ждать от Червоточины?

– Я что тебе, Большая энциклопедия? – фыркнул орк. – Трущобы как трущобы. Там было бы опасно и без Руваха. Точнее не скажу, но тебе лучше придумать легенду.

– Какую легенду?

– Территория банды хорошо охраняется, и чужаков там вычисляют очень быстро, поэтому остановят сразу же. Нужно придумать, зачем ты вообще туда приперся.

– Логично.

Чуть подумав, Лакис начал быстро сочинять легенду для меня:

– Так, скажешь что ты идешь в притон Бородатой Румки. Это гномиха, она торгует дурью, там же можно найти любое развлечение для извращенцев…

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался я, озвучивая нехорошие подозрения.

– Работа у меня такая, много знать, – ответил орк и, заметив выражение на моем лице, продемонстрировал в качестве дополнительного довода увесистый кулак.

В сочетании с акульим оскалом это выглядело внушительно, поэтому я поспешил сделать вид, что ни о чем эдаком даже не думал.

– Знаешь, где находится площадь Упавшего? – спросил я, сверившись с посланием от племянника Мака.

– Знаю, – все так же хмуро сказал орк. – Ее еще называют площадью Раздавленного. Когда доберешься туда, все поймешь сам.

– Ну и как мне туда добраться?

– Ногами, раз не умеешь договариваться с гномами, – не удержался от подколки орк, намекая на мою попытку обзавестись транспортом.

– Может, хватит?

– Ладно, не дуйся, – опять погрустнел Лакис. – Дам тебе одну штучку, только не вздумай потерять.

Порывшись в, казалось, бездонных ящиках своего стола, Лакис достал небольшую палочку.

– Что это?

– Сам глянь, посмотрим, какой ты умный.

Хмыкнув, я взял палочку и внимательно осмотрел ее. Она состояла из двух продольно соединенных частей. Взявшись за удобные вмятины, я растянул две половинки в стороны. Получился эдакий свиток с двумя держателями по бокам. Причем плотная кожа свитка тут же затвердела, превращаясь в некое подобие дощечки, где был изображен схематичный чертеж части города, в котором я без труда узнал свой квартал. Прямо в квадратике нашего дома была нарисована красная точка.

– Только не говори, что это магический навигатор.

– Смотри, – как-то по-старчески проворчал орк, – умный какой. Да, это проводник-навигатор. Масштаб увеличивается кнопкой справа, уменьшается кнопкой слева.

Действительно, на разделившихся половинках имелись незаметные выступы.

После нажатия на правую кнопку чертеж словно выцвел. Линии расплылись, а еще через мгновение вновь стали четкими, но уже в другой конфигурации.

– Ну и как задать маршрут?

– Дай сюда. – Орк протянул свою когтистую лапу.

Пришлось возвращать довольно оригинальный гаджет. Дальше я внимательно наблюдал за манипуляциями орка. Лакис увеличил масштаб до предела, и я увидел карту Вадарак-ду. Затем он, пользуясь острым когтем, ткнул куда-то в мелкую вязь улиц и площадей. Вязь стала крупнее. Орк еще раз ткнул пальцем. После еще двух уколов когтем я увидел чертеж странной вытянутой и очень широкой улицы. В ее верхней части после последнего тычка когтем появилась синяя точка. И от нее тут же пробежала красная линия куда-то к левому краю карты.

– Смотри сюда, – уточнил Лакис. – Растягиваешь карту сильнее, и она вновь становится мягкой и сворачивается.

Действительно, после того как орк потянул дощечки в стороны, они вновь сошлись, вбирая в себя полотно карты. Закончив манипуляции, орк вернул навигатор мне.

– Это не подарок, – уточнил Лакис и уставился на меня каким-то непонятно грустным взглядом.

– Еще что-то скажешь?

– Не сдохни там.

– Очень оптимистично, – фыркнул я и вышел за дверь.

В небольшом холле меня уже ждала Этна, прикрыв свои жуткие глаза круглыми затемненными очками. В сочетании с простенькой одеждой это давало образ смазливого подростка из семьи со средним достатком. Свои волосы девушка спрятала под потрепанный котелок.

Кроме Этны в холле присутствовала Неста. Орчанка ждала меня с обеспокоенным выражением на лице и кружкой в руках.

Несте я молча кивнул, а Этна в дополнительных знаках внимания и указаниях не нуждалась. Мы с девушкой покинули дом, а орчанка вслед нам плеснула на брусчатку водой из кружки. Орчанка провожала нас в опасный путь, как это делают для своих родных ее сородичи в степных стойбищах.

Кажется, подобная традиция есть и у евреев, хотя, возможно, я что-то путаю.

Ближайшая остановка городского паротяга находилась всего в сотне шагов от нашего дома, так что пешая прогулка была недолгой, как и ожидание транспорта. Хотя жаль, конечно, что мне так и не удалось обзавестись собственными колесами.

Этна тихой тенью шла рядом со мной, словно послушный ребенок, в тысячный раз вызывая во мне когнитивный диссонанс, к которому я постепенно привыкал.

Лавочек на остановке не было, поэтому пыхтящего паром сердитого работягу пассажиры дожидались стоя. Через пять минут он появился из-за поворота, подъехал к остановке и устало выдохнул пар, дожидаясь, когда пассажиры произведут ротацию в его вагонах.

Похожий на паровозик из мультфильмов о Диком Западе аппарат притащил за собой открытые вагоны. И вообще, казалось, что это аттракцион для детей или прогулочный трамвай. В отличие от земных паровозов прошлого, местные паротяги лишь фыркали белыми клубами чистого пара и вообще не производили никакой копоти. Поэтому окружающая обстановка, включая одежду людей и нелюдей, дома, а также разнообразный транспорт, хоть и напоминала викторианскую Англию, но была намного чище, как на земле, так и в воздухе. К тому же благодаря громоздившимся над головой кронам гигантских таули все вокруг принизывали приятные ароматы. А в надвигающихся на город уже реальных сумерках, словно посаженные на привязь луны, мягко светились светляки-йоллы.

К этой сказке я уже начал привыкать, по-настоящему считая город своим домом. Мысли о возвращении на Землю, конечно, иногда посещали меня, но я уж точно не стану рисковать ради этого жизнью и здоровьем разума.

Из окошка в паровозе выглянула бородатая физиономия гнома. Убедившись, что все разместились, машинист повел паровоз дальше.

До маршрутной схемы движения транспорта здесь еще не додумались, паровозы ходили двойной спиралью сначала к центру, а затем к окраинам. Сейчас мы двигались параллельно внешнему кругу таули, постепенно забирая к циклопического размера стволам.

Чтобы добраться по городской железной дороге от окраин до центра, пришлось бы сделать пять кругов, потратив на это около трех часов, но так почти никто не делал. Этим способом обычно пользовались, чтобы добраться из одного радиального сектора до другого. Внутри секторов приходилось либо идти пешком, либо нанимать извозчика на вислоухой, похожей на большого ослика лошадке. Вот поэтому мне и хотелось обзавестись собственным паротягом.

То, что в этом случае личный транспорт мог лишь осложнить наш выход на дело, стало понятно, когда извозчик на кебе доставил нас в район Червоточины.

Добираясь сюда, мы покинули спальные районы среднего класса, пересекли кварталы, в которых проживали не очень богатые мастеровые, и оказались в местах, где ни средний класс, ни работяги селиться не хотели. Причина стала понятна с первого взгляда, как и происхождение названия района.

Похоже, что в этом месте кто-то из гномов сильно облажался. Во время давнего катаклизма несколько уровней подземелья просто просели, образовав настоящий каньон посреди города. За многие годы после происшествия никто так и не удосужился расчистить завалы. И этим занялись те, кому было нужно предельно дешевое жилье. Сейчас на дне этого каньона расположился целый городок, где кривые, узкие улочки извивались между домами, которые стояли вперемежку с обычными грудами мусора и битого камня.

С обеих сторон на это стихийное поселение щерились выходы из бывших подземелий. Казалось, что кто-то построил две параллельно стоящие, запредельно длинные многоэтажки. Местные жители кое-где облагородили часть выходов балконами и внешними лестницами.

Извозчик красноречиво протянул руку и, получив плату, быстро убрался из бандитского района.

Сумерки окончательно окутали город. Йоллы хоть и рассеивали мрак, но не особо успешно. Они лишь усиливали фантасмагорический эффект этого места.

Червоточина уходила вдаль, постепенно становясь все глубже.

Ну что ж, посмотрим, как здесь встречают дорогих гостей.

Быстро оценив обстановку, я выбрал относительно широкую улицу из нескольких идущих параллельно. Как и предсказывал Лакис, границы владений Паука охранялись, точнее, за ними внимательно присматривали. Прислонившийся к стене оборванец посмотрел на нас так, словно прошелся рентгеном. Он явно оценил мою кредитоспособность и спокойно отвернулся. Теперь осталось ждать результатов его анализа – нас или пропустят к злачным местам, или попытаются ограбить.

Так, с этим нужно что-то делать – либо обвешаться оружием с ног до головы, либо надеть шлем с рогами. Похоже, простой горожанин, да еще в компании подростка, выглядел слишком беззащитным, так что нас решили прощупать.

Волосы на моем затылке зашевелились. Я резко присел, и тут же с моей головы слетел котелок, сбитый камнем из пращи. На этом представление не закончилось. Впереди с крыш низеньких халуп спрыгнули два приземистых бандита с короткими дубинками в руках.

Я как раз нагибался за котелком и успел только начать фразу:

– Этна, делай…

В окончании смысла не было. Казавшаяся забитым подростком девушка бесшумно скользнула вперед и оказалась между двумя бандитами. Мне так и не удалось рассмотреть, что именно она сделала. Через секунду на камни мостовой со стуком упали дубинки, а затем рухнули два бесчувственных тела.

Так, а как насчет пращника?

Развернувшись, я увидел, как по улице улепетывает какой-то пацан, буквально сверкая голыми пятками.

Все случилось слишком быстро, так что мне пришлось не принимать решения, а оценивать последствия. К счастью, пульс на шеях обоих незадачливых соперников Этны прощупывался, это вселяло надежду, что дальше нам не нужно будет прорываться с боем.

Не особо многолюдная до этого улица совсем опустела, и мы спокойно пошли дальше.

Как только мы отдалились от места скоротечной схватки, на улице вновь начали появляться здешние обитатели. Они косо посматривали на нас и, ускорив шаг, проходили мимо.

Из увиденного в Червоточине становилось понятно, что извечная расовая мешанина Вадарак-ду здесь дала сбой. По крайней мере, пока на глаза попадались только люди.

Виляющая как пьяный матрос улица вела нас дальше. Сначала все выглядело более или менее пристойно, пока мы не пересекли невидимую границу. Похоже, именно здесь заканчивались владения Паука и начиналась территория больного на всю голову Руваха. Улочка стала намного пустыннее и грязнее.

Интересно, и кто способен добровольно жить в такой клоаке?

Увидев, что проходы между лачугами дальше становятся совсем уж запутанными, я вытащил местный навигатор. Мои опасения о том, что в слабо подсвеченной йоллами темноте придется воспользоваться фонарем, оказались напрасными – все линии на карте светились, будто нарисованные фосфором. Так же хорошо было видно линию маршрута и точку нашего местоположения.

От путеводной линии мы отошли ненамного, так что корректировать маршрут не понадобится.

Как и территория Паука, границы квартала Руваха находились под бдительным присмотром. В этот раз нас все-таки остановили.

– И куда это ты собрался, красавчик? – прозвучал голос из темного закутка. – Не хочешь пожертвовать пару монет на бедность?

– Не хочу, – просто и без затей ответил я, потому что не чувствовал ни малейшей угрозы со стороны невидимого собеседника.

– Дерзишь, парниша…

– А ты уверен, что гостей Бородатой Румки стоит отваживать от вашего гостеприимного квартала? – спросил я, чем сильно озадачил собеседника.

Конечно, можно было бросить ему медную монету, но не факт, что это не усилит интерес халявщиков к нашей парочке.

– Но за проход надо платить, – сделал еще один заход бандитский «пограничник».

– Ну, если ты настаиваешь, мы можем вернуться обратно.

– Чего уж там, идите, сегодня я добрый, – пряча злость за небрежным тоном, заявил бандит, что вызвало у меня смутное опасение.

Сиюминутной угрозы не чувствовалось, но эта сволочь явно собиралась устроить нам какую-то гадость на обратном пути.

Ладно, будем решать проблемы по мере их появления, надеюсь, и с людьми Руваха тоже все обойдется без смертоубийства.

Еще пару раз сверившись с картой, мы наконец-то вышли на небольшую площадь, которая находилась практически у подножия правой «высотки», в смысле рядом со стеной стихийного карьера. Прямо посреди открытого пространства громоздилась неправильной формы глыба.

Интересная инсталляция, хотя явно этот «монумент» не был задумкой архитектора, а появился спонтанно, упав с высоты и став причиной переименования. Второе название площади стало понятно, когда мы подошли ближе к валуну.

Похоже, эта площадь появилась задолго до обрушения подземелий, потому что валун покоился на постаменте, который явно предназначался для чего-то другого. Судя по разбросанным вокруг каменным фрагментам, это и был тот самый «раздавленный» памятник.

Оригинально, но совершенно неактуально.

Если верить записке племянника Мака, нам нужно было встать рядом с какой-то головой. Искомый предмет удалось обнаружить сразу – у валуна лежал камень поменьше, в котором без особого труда можно было опознать голову памятника.

Чтобы у наблюдателя совсем уж не осталось сомнений, я подошел и уселся прямо на каменную голову. Этна шагнула ближе к валуну и растворилась в его густой тени.

Что ж, будем ждать, но не очень долго. Если через час этот тихушник не появится, мы уйдем, и я со спокойной совестью отчитаюсь законнику о выполнении задания.

Полчаса прошло в нервном ожидании. Мимо нас пару раз пробегали какие-то непонятные типчики. Вокруг площади возвышались в основном груды камня и покинутые хижины, дыры в двадцатиметровой стене тоже выглядели безжизненно, но это не значит, что наше долгое ожидание уже не привлекло местных любителей чужого добра. Странно, что на нас до сих пор не напали.

Ладно, хорошенького понемногу.

Как только я поднял пятую точку с монументальной головы, в одном из провалов на стене блеснул огонек. Конечно, можно было бы его проигнорировать, но не для этого мы перлись на эту свалку через весь город.

Я пошел к провалу в стене, не предупреждая Этну, но в этом и не было никакой нужды, присутствие напарницы буквально ощущалось спиной.

У стены возвышались две груды битого камня, между которыми кто-то расчистил площадку, открывая вход в уцелевшую часть подземелий.

Так, глубоко в эти норы я точно не полезу.

Сразу за входом обнаружилась винтовая лестница. Недолго думая я крикнул вверх:

– Мы пришли, как ты и просил! Отзовись!

Пару секунд было тихо, а затем сверху донесся шепот:

– А откуда мне знать, что вы не от Руваха?

– Я сейчас уйду.

– Но как… – У парнишки сорвался голос. Он явно был готов заплакать.

Ладно, не будем сволочиться, тем более имелся другой способ договориться.

– Я знаю твоего дядю.

В ответ тут же послышался звук шагов сбегающего вниз человека.

Чтобы не рисковать, я попятился под открытое небо, одновременно отбрасывая полу плаща и хватаясь за рукоять паромета. Этны рядом не наблюдалось, но она точно была близко и наверняка готова к любым сюрпризам.

Мои опасения оказались беспочвенными – из провала осторожно выбрался паренек лет двенадцати, не больше. Он был совершенно чумазым и замотанным в какую-то рвань, но при этом соблюдал приличия – его голову покрыло нечто похожее на чалму из совсем уж непотребной тряпки.

– Как тебя зовут, пострел? – закончив с осмотром паренька, спросил я больше из желания хоть как-то начать разговор, чем действительно интересуясь личностью моего нового подопечного.

– Нарик, – сказал племянник Мака.

Да уж, оригинально. Хотя в этом мире в имени паренька нет ничего предосудительного.

– Хорошо, Нарик, давай теперь выбираться отсюда. Знаешь самый короткий путь?

– Да, но и там меня ждут, – шмыгнув носом, заявил Нарик.

– Вот и дождутся на свою голову.

Возвращались мы совсем уж крысиными путями, порой ныряя в уцелевшую часть подземелий. Похоже, в Червоточине действительно объявили бандитский план «перехват». После очередного поворота дорогу нам преградили три субтильные фигуры в тряпье немногим лучшего качества, чем наряд Нарика.

– Пошли вон, – как можно жестче потребовал я, хватаясь за закрепленную на поясе дубинку.

Начинать разборки со смертоубийства не хотелось, хотя, возможно, это серьезная ошибка.

– Оставьте мелкого вырха и уходите, – явно ничуть не смутившись, ответил один из бандитов.

В его руке блеснул длинный кинжал. Его помощники покачивали длинными дубинками с шипами. Вооружены бандиты не ахти как, что давало надежду на относительно бескровное разрешение ситуации.

Старший поисковой группы высказал свое требование, и вряд ли его удастся переубедить. Похоже, к подобному выводу в отношении моей позиции пришел и мой оппонент. Он пронзительно свистнул и встал в оборонительную стойку.

– Делай раз, – тихо сказал я и, тряхнув дубинкой, шагнул вперед.

Первый вариант действий означал, что Этна по возможности будет сдерживать свое стремление убить все живое в радиусе ста метров.

Телескопическая дубинка раскрылась с тихим щелчком, а когда столкнулась с державшей нож рукой бандита, послышался треск разряда. Магическая молния нашла ближайший к трубке дубинки объект и впилась в него. Бандита изрядно тряхнуло, но в отличие от молниевика разряд шокера не был смертельным.

Никакой магической защиты у гопника ожидаемо не оказалось, и после повторного удара, теперь в голову, он тихонько прилег на землю.

В следующий момент пришлось использовать дубину для парирования атаки. Вышло даже удачнее, чем я ожидал. Этот придурок использовал вкачестве оружия железную трубу с намотанной на нее колючей проволокой. Бандит вскрикнул и выронил дубинку. Его рука повисла плетью. Получив тычок в живот, он прилег рядом с напарником. Третий бандит к этому времени уже валялся на куче битого камня, а рядом хищной кошкой застыла Этна.

Даже не знаю, жив ли он. По крайней мере, крови не видно. Но как бы то ни было, задерживаться здесь не стоило.

– Бегом! – крикнул я и побежал по улице в ранее указанном Нариком направлении.

Пускать паренька вперед было небезопасно, так что путь пришлось выбирать самостоятельно. Это наверняка и стало причиной того, что нас таки догнали.

Мой дар все же предупредил об атаке спереди. На этом его преимущества закончились. Давно заметил, что в свалке от моих магических умений толку мало. Лучше бы прорезались навыки кулачного бойца или вообще кидающегося фаерболами мага. Хотя жаловаться грех – сложная вязь различных слабых умений уже не раз спасала мне жизнь.

То, что дело пахнет керосином, стало понятно сразу. Выскочивший из-за поворота бандит попытался ткнуть в меня длинным ножом. Выпад удалось блокировать дубиной и отвести руку в сторону. Силы удара было недостаточно, чтобы активировать шокер, зато все прекрасно получилось, когда телескопическая дубинка врезалась в прикрытую засаленной треуголкой голову. Тут же пришлось блокировать еще один удар, от другого нападавшего. Массы его дубинки хватило не только, чтобы активировать шокер в моем оружии, но и выбить оружие из моих рук.

Это очень нехорошо.

Пришлось выдергивать из наспинных ножен оркский кинжал и спускать мою подружку с поводка:

– Этна, делай два.

Моей соратнице словно не хватало именно этих слов. Она закончила раскидывать навалившихся на нее бандитов и, ухватив ближайшего, притянула его к себе. Меня буквально передернуло от треска позвонков в шее бедняги. В сжатых кулаках безумной убийцы блеснули изогнутые когти, и окружившие девушку бандиты начали разлетаться в стороны, сопровождаемые ореолами капель собственной крови.

Это было так завораживающе, что отвлекло мое внимание от защиты себя любимого. За что пришлось немедленно поплатиться. Сначала я пропустил удар по плечу, а затем вообще с трудом ушел от широкого взмаха дубинкой. Ну как ушел – голову убрать удалось, но не полностью. Уже во второй раз за день мой котелок полетел на дорогу, но досталось и голове. К счастью, дубинка прошла по касательной, лишь содрав немного кожи на лбу. Глаза тут же начало заливать кровью.

Ситуацию как обычно спасла Этна. Расчистив пространство вокруг себя, она сорвала с пояса кнут. Сначала хлестнула вперед, разрубив лицо ближайшему бандиту, а затем на обратном взмахе, чуть вывернув кисть, крючьями на конце длинного кнута разодрала горло бандиту, который уже собрался меня добивать.

На этом ее спасительная миссия не закончилась. При отступлении напавшие на нас сзади бандиты все же зацепили Нарика.

Парень визжал и брыкался, пытаясь вырваться из цепких пальцев. Еще громче он завизжал, когда на него хлынул поток крови из разодранного крючьями кнута горла похитителя.

Впечатленные устроенной Этной бойней бандиты тут же отступили, но меня при этом обдало холодом нехороших предчувствий.

– Этна, за спину!

Основные команды у нас были оговорены уже давно, поэтому девушка цапнула Нарика и поволокла его мне за спину. Чтобы сократить ей путь, я шагнул вперед и поднял левую руку, одновременно нажимая пальцами правой на кнопку под рукавом плаща.

Из наруча выскользнула рукоять, и после сжатия планок перед моим лицом появилась голубоватая пелена. Пространство за энергетическим щитом помутнело и исказилось. Видимость стала еще хуже, когда в магический щит врезались пули и арбалетные болты, вызывая вспышки разной яркости.

Чуть присев, чтобы хоть как-то прикрыть ноги не таким уж большим силовым щитом, я начал пятиться. Так мы добрались до ближайшего поворота. Как только угол очередного дома скрыл нас от преследователей, я погасил щит и развернулся.

– Бегом!

И мы побежали.

Кровь заливала мое лицо, так что приходилось постоянно стирать ее с век, чтобы хоть что-то видеть. Вывалившись на небольшую площадь, я понял, что погоня закончилась. Впереди стояли два десятка бандитов, причем с неплохим оружием в руках. Сзади тоже скоро появятся не менее полутора десятков недоброжелателей.

Этна резко остановилась и встала рядом со мной. Нарик пробежал по инерции несколько шагов, но быстро вернулся и спрятался за спиной девушки.

Я уже приготовился к самоубийственному штурму, но тут мой взгляд зацепился за некую странность, а интуиция подсказала, что эта деталь очень важна. От преградивших нам путь людей не веяло угрозой, тогда как в спину буквально дышало злобой и ненавистью.

– Дайте нам пройти! – крикнул я тем, кто стоял впереди, чувствуя, как утекают последние секунды до появления наших преследователей. – Не нужно лишней крови!

Моя догадка оказалась верной. Люди с другой стороны площади расступились. Ждать и сомневаться было глупо, так что мы быстро пробежали между разделившимися на две группы бандитами.

– Эй, Косой! – донесся сзади голос, явно принадлежавший главе появившихся на площади преследователей. – Не боишься разозлить Руваха?

– А я тут при чем? – ответил подручный Паука. – Мне чужаки ничего плохого не делали.

– Так отдай их нам.

– Бери, но вздумаешь сунуться на нашу территорию, получишь по голове, – с непробиваемой простотой заявил Косой. В его голосе чувствовалась неприкрытая издевка.

– А как я их тогда возьму?! – взбесился наш преследователь.

Содержательный диалог двух соседей мы дослушивать не стали и углубились в улочки верхней части Червоточины. И все же при случае нужно сказать спасибо этому таинственному Пауку. Не верю, что все произошло случайно.

При такой жесткой пограничной политике банд дальше надеяться на Нарика как на проводника было бессмысленно, и в ход вновь пошел навигатор. Это приключение меня сильно утомило, и хотелось как можно скорее добраться до дома, но задержаться все же стоило.

– Нарик, – придержал я разделявшего мои желания и поэтому рвущегося вперед парня, – помоги мне.

– А что нужно делать?

– Умеешь пользоваться эльфийскими примочками?

– Никогда не пробовал, но однажды видел. Лерик напоролся на нож. У него была одна примочка, но не помогла. Может, испортилась.

– Подожди, – остановил я словоохотливого пацана. – Если видел, то справишься. Не так уж это сложно.

Выудив из поясной сумочки с разной мелочовкой скрутку с примочками, я передал одну Нарику. Затем присел, чтобы невысокий подросток смог достать до моей головы.

Паренек шустро снял пленку и смачно прилепил примочку мне на лоб.

– Аккуратней, лихач. Всю рану закрыл?

– Края чуть выглядывают.

– Ну ты и лось, – тихо ругнулся я.

– Кто?

– Никто. Бери еще две и лепи аккуратней.

На этот раз пацан все проделал правильно.

Не мешало бы, конечно, замотать голову, но ничего подходящего под рукой не было. Да и ладно – непокрытая голова не такое уж преступление, а эльфийские примочки на моем лбу вообще никого не касаются.

Все это время Этна стояла рядом, с равнодушным видом рассматривая стенку. Она выглядела рассеянной и слегка заторможенной, но мне было прекрасно известно, что это лишь маска – в случае чего эта хрупкая девчушка мгновенно преобразится.

– Дядя, а как вас зовут? – спросил Нарик.

– Что-то ты расслабился, – фыркнул я. – Перебирай быстрей ногами, мы еще не ушли из Червоточины, да и дальше вряд ли будет безопаснее.

Пацан насупился.

– Можешь меня называть дядей Ромом, – решил я сгладить ситуацию.

Нарик тут же оживился и спросил, кивнув на Этну:

– А ее как?

– Этна. Но лучше к ней не обращаться и вообще держаться подальше.

В глазах мальца мелькнул вопрос, но вслед за этим в них появился страх. Он явно вспомнил, как одетая мальчиком девочка лихо вскрыла горло схватившего его бандита.

Дальше мы шли молча и без задержек. Если Паук и имел к нам какие-то претензии за помятых гопников, то либо решил забыть о них, либо перенес предъявы на другое время.

Извозчиков в такой близости от дурного квартала не было, так что нам пришлось пройти не меньше километра. Улицы стали намного ровнее, и людей на них прибавилось. Вот над головами пешеходов показалась высоко сидящая фигура кебмена.

Громко свистнув, я замахал руками, привлекая внимание извозчика. Повезло – пассажиров у него не было. Кебмен осуждающе посмотрел на мою непокрытую голову, но явно обрадовался заявке на транспортировку трех пассажиров почти через половину города. Мне что-то не хотелось светиться в общественном транспорте, да и траты были не такими уж большими.

Погони со стороны людей Руваха опасаться пока не стоило. Ближе к центру в спальных районах было полно не только зевак, но и патрулей стражников. Наверняка здесь же ходили одетые в гражданское надзирающие из центральной управы.

Только устроившись в полузакрытой кабине кеба, я смог нормально подумать.

В принципе вылазка вполне удалась, но хвостов мы оставили много, и разбираться с ними все же придется. Также неплохо прошла обкатка плаща в среде преступников. Без очень заметной шляпы законника никто не обратил на него особого внимания. Скорее всего, потому, что Неста спорола все знаки различия и кое-где прошлась оркской вышивкой. Так что можно было носить его и дальше, для маскировки заменяя шляпу котелком. Треуголки мне категорически не нравились, как и другие извращения местных шляпников.

Тряхнув головой, я прогнал ненужные мысли и повернулся к притихшему на краешке сиденья парню.

– Ну колись: чем ты так не угодил Руваху?

– Украл пять золотых монет из его спальни.

– Красть нехорошо, – нравоучительно сказал я.

– Знаю, – шмыгнул носом пацан.

– И опасно, – добавил я, – особенно у таких, как твой босс.

– У меня не было другого выхода.

– Даже так?

– Все равно нужно было бежать, – неожиданно начал всхлипывать парень. – Он хотел меня сделать девчонкой. Рукокрюк притащил меня в спальню Руваха, а когда отвернулся, я цапнул кошелек со стола и прыгнул в окно.

– Вон оно как, – озадаченно сказал я, глядя на совсем раскисшего парня.

Моя рука потянулась, чтобы погладить его по голове, но остановилась на полпути – мало ли как чуть не изнасилованный паренек отреагирует на физический контакт.

Разговаривать больше не хотелось. Так мы и просидели в тишине, пока кеб не добрался до нашего дома.

Глава 2

Как только мы оказались в безопасности, стало намного легче. В доме тут же началась дикая суета, и всю ее производила Неста. Едва скрипнула входная дверь, орчанка выскочила в прихожую, на ходу вытирая полотенцем руки.

– Светлые духи, Ром, ты ранен!

– Все в порядке, – отмахнулся я, – царапина. Тут есть кое-кто, очень нуждающийся в твоем внимании. Нашего гостя зовут Нариком.

– Вечно ты таскаешь в дом всяких замухрышек, – проворчала Неста, осторожно косясь на поднимающуюся по лестнице Этну.

Но мне-то было прекрасно видно, что недовольство орчанки показное, она тут же захлопотала и забегала вокруг перепуганного паренька. Я бы тоже испугался, если бы на меня так насела здоровенная орчанка с острыми зубами и длиннющими когтями.

– Не дергайся, – успокоил я мальчика. – Неста очень добрая, по крайней мере, пока ее слушаешься и не воруешь на кухне всякие вкусности.

В памяти тут же всплыл образ гнома Рычага и орчанки, гоняющей его по кухне скалкой. Воспоминание вызвало горькую улыбку, которую тут же заметила Неста.

– Иди переоденься и приходи на кухню, – сказал она, ласково погладив меня по плечу.

Поднявшись на второй этаж, я сначала зашел в кабинет и сгрузил в потайной кладовке всю амуницию. Ползать по грязи сегодня не пришлось, так что плащ в чистке не нуждался. Вид так и не потревоженной шляпы подсказал, что не помешает зайти в магазин за новым котелком.

В доме кроме основной купальни на первом этаже имелась небольшая уборная на втором уровне, ею я и воспользовался. Затем зашел в свою спальню и переоделся в домашнее – широкие штаны, рубаху и мягкие эльфийские мокасины.

На переодевание ушло не так уж много времени, но Несте хватило – в столовой меня ждал отмытый до скрипа Нарик. На мальчике была такая же одежда, как и на мне, только с закатанными рукавами и штанинами. Ба, это же моя сменка!

Ну и ладно, не ходить же парню голышом.

Нарик не обратил на меня ни малейшего внимания, потому что работал ложкой со скоростью швейной машинки. У меня даже появилось опасение, не станет ли ему плохо после голодухи. Впрочем, Несте опыта не занимать, и наверняка она знает, что делает.

Вообще-то мне не очень хотелось наедаться на ночь, но вид увлеченно чавкающего мальца вызвал проблески аппетита.

– Что будешь? – спросила Неста, оторвав умильный взгляд от оголодавшего паренька.

– Эльфийские вертенки есть?

– Да, осталось немного, – кивнула орчанка, поворачиваясь к холодильному шкафу. – Подогреть?

– Нет, и так сойдет, если еще и горячего крога нальете, так вообще красота, – сказал я, изображая мечтательное выражение на лице.

Неста любила такие сцены, поэтому лучезарно улыбнулась.

Ну когда же я привыкну к оркским улыбкам?! Но ведь она действительно радуется моему аппетиту и возможности проявить заботу.

Вертенки были достаточно легкой закуской, так что тяжести в желудке не образовалось, но сытость все же начала оттягивать веки книзу.

– Я пойду спать, устройте Нарика в гостевой спальне.

– Вот без тебя бы не догадалась, – добродушно фыркнула орчанка, взъерошив нечесаные кудри Нарика.

От такой ласки парень едва не подавился. Похоже, он действительно не привык к обществу орков – сказывалась безвылазная жизнь в Червоточине.

– Неста, аккуратнее с мальцом, он не слишком часто видел твоих соплеменников.

Неста тихо ойкнула и отступила от стола на шаг.

Повисла неловкая пауза, которую нарушил осипший от кашля голос Нарика:

– Все хорошо, тетя Неста, я привыкну.

Молодец парнишка, выйдет из него толк, если, конечно, сумеет вырасти.

– Вот и чудесно, – кивнул я и, чтобы не заниматься еще какими-нибудь проблемами, пошел спать.

Кровать у меня была оркской конструкции, как ни странно, степняки знали толк в комфортном сне. Хитро сплетенные, специальной выделки кожаные ремни мягко пружинили. А в сочетании с эльфийским травяным матрасом… в общем, подумать о насущных проблемах мне не удалось.

Казалось, я только закрыл глаза, и тут же острое чувство тревоги буквально вырвало меня из постели.

Черт, что-то вы расслабились, батенька, – оказывается, знак законника это отнюдь не панацея от всех бед.

– Проклятье! – выругался я уже вслух, когда начал оглядывать спальню в поисках хоть какого-то оружия.

Черт, нет даже столового ножа!

Пока мои мысли метались подобно взбесившимся тараканам, события за дверью спальни продолжали развиваться. Сначала завопил Нарик, затем что-то хрустнуло и зашипело, словно кто-то пробил автомобильную камеру. Внизу взревел Лакис.

Ну и чего ждем?

Едва ли не выбив собственную дверь, я вывалился в коридор и уткнулся взглядом в валявшегося на полу незнакомца. Голова ночного визитера была неестественно вывернута. Что здесь произошло, стало понятно сразу, потому что над телом стояла Этна. Моя соратница оставила очки в спальне и выглядела как вырвавшийся из преисподней демон.

Так, хватит рефлексий – как ни странно, очень опасная особь, балансирующая на грани безумия, сейчас не самая большая проблема. Нужно срочно вооружиться и выяснить, что происходит внизу, да и не мешало бы поинтересоваться судьбой Нарика.

Короткий взгляд в гостевую спальню показал, что с парнем все в порядке – он забился в угол и мелко дрожал. Вид разгромленной комнаты дал частичную картину происходящего. Окна моей спальни и спальни Этны выходили во дворик, кабинет смотрел на улицу, а вот уборная и вторая гостевая комната имели наклонные окна в крыше.

Но что-то мне подсказывало, что вряд ли визитер сунулся к Нарику только потому, что это был самый легкий способ проникновения. Скорее всего, он точно знал, куда лезет.

– Нарик, давай сюда, – обратился я к пацану, но, заметив, что тот не реагирует на призывы, повернулся к Этне. – Тащи его в свою комнату и защищай.

Так, с парнем вроде разобрались, теперь стоит позаботиться о семейке орков. Интуиция буквально орала о том, что это еще не конец. Но для начала нужно вооружиться.

Мне удалось сделать только два шага, когда раздался шум сразу с двух направлений. За спиной завизжал Нарик, наконец-то рассмотрев глаза своей спасительницы, и тут же внизу во входную дверь трижды ударили тяжелые пули. Тот факт, что внизу стреляют, не особо меня взволновал, потому что сразу за выстрелами раздался торжествующий рев орка.

Так, это явно развлекается Лакис. Ну и флаг ему в руки – точнее, трехствольный паромет. Мне бы еще до своего добраться, а там посмотрим, кто здесь круче.

Едва моя рука потянулась к ручке двери кабинета, как оттуда дохнуло таким холодом, что даже заныли зубы. При этом нахлынул дикий диссонанс ощущений. Предвидение и инстинкт самосохранения говорили, что идти внутрь нельзя, а вот интуиция, напротив, вопила, что это нужно сделать как можно скорее.

Ну и что делать? Оба этих сегмента моего дара не раз спасали мне жизнь, а тут словно взбесились. Ладно, мне все равно нужно вооружиться.

Дернув ручку, я успел увидеть, как в и без того разбитое окно влетает шар размером с бильярдный. Стукнувшись о стол, он свалился на пол и покатился ко мне. Нахлынуло понимание, что времени подбирать снаряд руками у меня нет, как и возможности выскочить обратно в коридор.

Уверен, еще ни один футболист в мире так не волновался перед пенальти в чемпионате мира. Форвард из меня не ахти какой, но выбора все равно нет.

Крохотный разбег в три шага и удар ногой отбили палец на ступне и при этом отправили огненную бомбу обратно в окно. Через мгновение на улице полыхнуло. Взрывная волна добила окно окончательно и вышвырнула меня в коридор. Контузило не очень сильно, поэтому я с низкого старта вновь ворвался в кабинет и, едва не раскурочив гадский шкаф, влез в потайную комнату.

На вдумчивое снаряжение времени не было, так что я сорвал со стены спаренный пистолет, а также портупею с кобурами и наполненными пулями подсумками. Не мешало бы нацепить наруч силового щита, но за спиной что-то загрохотало.

Я резко развернулся, вскидывая паромет. Влезший в раскуроченное окно и перепрыгнувший стол бандит явно не рассчитывал, что шкаф окажется настолько глубоким. Он направлялся к двери и только боковым зрением увидел мое движение. Ночной гость держал в руках трехствольный средний паромет, но он ему не помог.

Нижний ствол пистолета выдохнул пар, и вместо точки магического лазерного прицела в голове бандита образовалась немаленькая дыра.

Ну вот, придется менять обои…

Выскочив из шкафа, я тут же взял на прицел окно, и не напрасно – в проеме застыла еще одна фигура. Получив в грудь разряд из молниевика, второй бандит вывалился наружу. Я подбежал к окну, по пути заряжая ствол паромета. На улице никого не было, а вот на первом этаже шла нездоровая возня. Можно было спуститься по лестнице, но меня посетила другая идея. Вскочив на подоконник, я спрыгнул вниз.

Черт, кажется, подвернул ногу.

На этом мои неприятности не закончились. После разворота к двери моему взгляду предстали три дула среднего паромета. Волосы на голове зашевелились от нахлынувшего ужаса.

Ладно, тупость – это куда ни шло. В стрессовой ситуации можно и не учесть, что выпавшее из окна тело наверняка привлечет внимание подельников, но куда подевался мой хваленый дар?

Все прояснилось через мгновение. За спиной бандита кто-то дико заревел. От сильного удара тело моего несостоявшегося убийцы рванулось вперед, но почему-то не навалилось на меня, а замерло в выгнутом состоянии. Паромет выпал из его рук, зато появилась новая деталь – наконечник копья, торчавший прямо из груди.

Тело немаленького бандита поднялось в воздух и сместилось в сторону. Из-за тела показалась крайне заинтересованная физиономия Лакиса, который без труда удерживал на весу довольно тяжелую ношу.

Теперь понятно, почему не сработал дар, просто мне ничто не угрожало, но, вашу ж за ногу, так и заикой стать недолго!

– Смотри ты, выжил, – даже как-то озадаченно заявил орк на русском языке и резким движением сбросил мертвого бандита с ритуального оркского копья.

Не знал, что у Лакиса есть такой раритет.

– Извини, что разочаровал, – осклабился в ответ я, но куда мне до оскала орка. От внезапно возникшей мысли моя улыбка тут же увяла. – Неста в порядке?

– А что с ней станется? – удивился Лакис, но в небрежном тоне орка явно чувствовалось облегчение и следы недавнего испуга. Причем не за себя, а за сестру и меня бестолкового.

В наш дом словно ворвалась орда Батыя. Олицетворением погрома служили входные двери. Сначала их продырявили с двух сторон, затем подожгли, а под конец вырвали с корнем, и это несмотря на защитные руны. Лакис смотрел на лежавшие у крыльца двери и наверняка задумывал новые в виде сейфового люка.

Ну и пусть.

Фасаду дома тоже досталось – казалось, будто его долго обжигали газовыми горелками. Местами камень кладки потек как воск. Даже не представляю, что было бы, взорвись бомба внутри кабинета.

Прихожую тоже немного обожгло, и все стены покорябало пулями как бандитскими, так и из паромета орка. Кабинет пострадал меньше – выбитое окно, заляпанная кровью и мозгами стена, ну и еще кое-что по мелочи. В остальном все уцелело, даже окно в комнате Нарика было не выбито, а аккуратно вскрыто.

Интересная деталь.

– Как они узнали, где искать мальца? – спросил я у орка, с которым осматривал ущерб.

– Наверняка слабенького мага притащили, вот он и просветил дом на предмет живых аур. Нужно укреплять дом рунами и тотемами, но где же на это взять столько золота?

– Выгребай все из сейфа, – сказал я, мысленно попрощавшись с паромобилем. – Безопасность важнее.

– Хорошо, – кивнул орк. – Добавлю из своих запасов. Посидим немного на скромном бюджете. Запасов у Несты хватит, а мелочовки навалом на моем складе.

– Хорошо, что напомнил, – воспользовался я предложением орка. – Подберешь мне какой-то котелок.

– А может, треуголку? – ехидно спросил орк, зная мою нелюбовь к этому типу головных уборов.

– Не смешно.

– А как по мне, так очень даже. Нужно еще что-то прикольное придумать для мальца.

Упоминание подопечного тут же обнажило еще одну проблему.

– Черт, совсем забыл о Нарике.

– И что с ним? – нахмурился орк.

– А то, что он сейчас сидит с Этной.

– И?

– Он видел ее глаза.

Неста если и знала правду о моей напарнице, то хорошо это скрыла – девушка получила жесткий приказ никогда не снимать очки перед орчанкой. А вот Лакису я все рассказал без утайки. К тому же он имел сомнительное счастье заглянуть в глаза Этны – проняло даже здоровенного орка.

– А вот это плохо, – хрюкнул Лакис.

Так оно и оказалось. В комнате Этны царила абсолютная тишина, но была она натянутой, как струна на скрипке.

Нарик сидел в углу, забравшись с ногами на стул. Парень спрятал лицо в коленях, которые обхватил руками, и мелко дрожал. Этна прислонилась к стене у двери, всем своим видом выражая полное равнодушие к происходящему. К счастью, она догадалась нацепить очки, но положения это уже не спасало.

Нужно что-то делать.

– Нарик, – позвал я мальчика, отчего тот только еще сильнее задрожал. – Скажи мне, что было бы, если бы тебя уволокли люди Руваха?

Нарик что-то проворчал.

– Громче, – жестко приказал я, и это сработало.

– Плохо было бы.

– А кто помешал этому?

– Она, – тихо, но вполне разборчиво ответил мальчик.

– У нее есть имя, – по-прежнему жестко давил я.

– Этна, – прошептал Нарик.

– Ну и кто она после этого, друг или враг?

– Друг, – уже громче сказал малец.

– И что нужно ей сказать?

Все, сработало. Я не детский психолог, но помню себя в его возрасте. Страхи всегда толкают нас в самых неожиданных направлениях и заставляют делать абсолютно непредсказуемые выводы. Но есть вещи, которые инстинкт самосохранения жестко держит под контролем. Окружающие делятся на две категории – опасных и тех, кто может защитить. Остальное после такого разделения становится не таким уж важным.

Нарик слез со стула и подошел к Этне.

– Благодарю, – прошептал парень, так и не сумев заставить себя посмотреть на свою спасительницу.

– Иди к себе, – сказал я.

Мои слова послужили мальчику сигналом к действию, он юркой тенью шмыгнул в коридор. Этот спектакль не произвел на Этну ни малейшего впечатления – на ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Оставайся в комнате, – сказал я девушке, – у нас могут быть гости, которых не нужно убивать.

Девушка стандартно кивнула, и это было хорошо. Своими словами я отменил перманентную установку – любой неучтенный посетитель дома является угрозой, а значит, подлежит уничтожению. Именно это позволило Этне сработать максимально эффективно и предотвратить похищение Нарика.

Как я и предполагал, гости не заставили себя ждать, причем они были именно теми, которых убивать нельзя ни в коем случае.

– Что случилось? – коротко спросил человек в штатском, но предъявивший бляху надзирающего.

– Нападение, – так же коротко ответил я.

– Причина?

– Месть.

Интересный у нас получается разговор.

– Ваш покровитель Максимилиан Никор?

– Да, – не стал запираться я.

– Ждите, – кивнул надзирающий. – Я оставлю пост у двери до прихода законника.

– Не стоит, – попытался отказаться я, но ответом был жесткий взгляд с изрядной долей презрения.

Надзирающий удалился, а у крыльца остались гном и человек в форме стражников – красно-золотые мундиры и такого же цвета фуражки. Эта расцветка, как и у ядовитых жуков, говорила, что на носителей не то что нападать, даже подходить к ним без крайней надобности попросту опасно.

Ладно, пусть так, лишняя защита не помешает. Хотя сильно сомневаюсь, что Рувах предпримет сегодня еще одну попытку. В доме и около него остались шесть тел, а это довольно ощутимый урон для любой банды. Да и солнце уже взошло. Спустя полчаса придут утренние сумерки, а еще через пару часов светило появится из-за крон таули.

Спустя десять минут все шесть тел лежали рядком прямо на тротуаре, а орочья семейка вовсю занималась приведением дома в относительно приличное состояние. Мак, конечно, будет ворчать, что мы нарушили целостность места преступления, но Лакиса и в особенности не переносящую беспорядка Несту это волновало меньше всего.

Законника пришлось ждать почти час, но до этого к нам пожаловал другой гость.

Я сидел в кабинете, где о ночном бое говорило лишь выбитое окно и пятно на стене, которое Неста так и не смогла отмыть, несмотря на все старания. Остальное она привела в идеальный порядок. Через ничем не прикрытый оконный проем послышалась перебранка.

Мне стало интересно. Высунувшись в окно, я увидел прилично одетого господина в сюртуке и котелке. Присутствовала даже модная тросточка.

– Не велено, – грубо ответил стражник на явно повторную просьбу.

– В чем дело? – спросил я сверху.

– Господин Бел, нам нужно обговорить интересующую нас обоих тему, – сказал незнакомец.

– Не велено, – теперь уже мне сказал стражник.

– Служивый, – дал я волю раздражению, – будешь командовать у себя дома или в казарме. Дом под арестом? Есть соответствующая бумага из управы?

– Нет, – проворчал старший стражник.

– Тогда не морочь мне голову и пропусти гостя внутрь.

Через пару минут незнакомец сидел в гостевом кресле перед моим столом. Словно чувствуя важность события, Неста принесла свой любимый сервиз и разлила крог по чашкам. Или это потому, что она попросту узнала моего гостя?

Довольно интересный субъект – тонкие черты волевого лица, которое чуть смягчали шикарные усы. Получался эдакий джентльмен в прямом смысле этого слова, только с глазами убийцы.

– С кем имею честь?

– Висент Сулла, к вашим услугам, – не вставая, поклонился гость. Заметив мою удивленно приподнятую бровь, он добавил: – Еще меня называют Пауком.

– Даже так? – опешил я. – Неожиданно. Надеюсь, вы пришли ко мне не в качестве врага?

– Я тоже на это надеюсь, – понизив тон своей речи на градус, сказал Паук.

– Мне жаль, что пришлось подпортить здоровье вашим людям. С ними все нормально? Поверьте, другого выбора у меня просто не было.

– Ах, бросьте, – небрежно отмахнулся Паук, – это происшествие волнует меня меньше всего. Придурок Глазастый уже получил синяк под свой зоркий глаз за то, что не смог разглядеть плащ законника, а оба хвата нахватали пинков за то, что плащ узнали, но все равно полезли.

– Вы же знаете, что я не законник и этот плащ лишь устаревшая униформа?

– Я даже знаю, как он у вас оказался. Как и то, что вас зовут Ром Бел по прозвищу Чистильщик.

Ни фига себе! Так, теперь нужно как-то сохранить на лице хоть толику невозмутимости.

– Не думал, что так известен в ваших кругах.

– Очень известны, точнее, все знают о том, как вы вырезали весь клан Гарпуна.

– Ну, слухи немного преувеличены, – замялся я, так и не осознав, чего для меня в этой легенде больше, пользы или вреда.

– Преувеличены?! – развел руками Паук. – А кого тогда брали два десятка лучших штурмовиков приора?

– Меня, – грустно вздохнув, сказал я.

– Но я пришел поговорить не об этом, – перешел к делу Паук. – Мои люди получили по заслугам. Я больше удивлен тем, что они вообще остались живы. Впрочем, с людьми Руваха вы обошлись жестче.

– Опять же, выбора они мне не оставили.

– Согласен. И все же появилась проблема.

– И как она касается вас? – поинтересовался я.

– Мы с Рувахом соседи. Не то чтобы добрые, но появление в Червоточине штурмовиков под предводительством Резкого Мака не нужно абсолютно никому.

– И что вы предлагаете?

– Предлагаю не я. – Выставив ладони вперед, Паук словно отгородил себя от того, что собирался сказать. – Рувах предлагает вам отдать мальца и на этом забыть о вражде.

– Не вариант.

– Он заплатит вдвое от того, что вам дали за защиту воришки. И еще столько же за то, чтобы вы раскрыли имя нанимателя.

– Нет, – упрямо мотнул я головой. – Это даже не обсуждается.

– Уверены? – вкрадчиво спросил Паук.

– Абсолютно.

– Рувах не успокоится, – перешел мой гость к завуалированным угрозам. – Облава в Червоточине натворит кучу бед, но многие из людей Руваха, как и он сам, скорее всего, ускользнут. Вы знаете, насколько опасен загнанный в угол вырх?

– Пусть Рувах тоже об этом подумает, – копируя тон собеседника, парировал я.

– Уверены? – повторил свой вопрос Паук, поднимаясь с кресла.

– Без малейших сомнений.

Гость еще раз заглянул мне в глаза и неожиданно уселся обратно в кресло. Мало того, он явно устраивался там поудобнее.

– Что-то еще? – удивленно спросил я.

– Я предлагаю другой выход из ситуации.

– Именно вы?

– Да, теперь это уже моя инициатива.

– И что же вы предлагаете? – с искренним интересом спросил я.

– Во-первых, я смогу договориться с Рувахом, чтобы он отстал от мальца. У меня есть одна вещица, за которую он не только откажется от мести, но и продаст мать родную. Хотя ее он продаст и за покусанный медяк, – брезгливо уточнил Паук. – Но вам нужно куда-то услать мальчика из города.

– Увы, я не знаю, как это сделать.

– Тогда вот вам мое второе предложение. У меня есть связи на одном из паролетов ловцов. Получив татуировку юнги, мальчик будет защищен от любой угрозы. А загарпунив своего первого мирана, станет полноправным гарпунером и сможет плевать на макушку даже мне. Хотя, надеюсь, ему не придет это в голову.

– А не преувеличиваете ли вы возможности ловцов? – заинтересованно спросил я, особенно потому, что меня эта тема очень волновала.

– Вас удивляет, почему ловцы не явились мстить за Гарпуна?

– Если честно, да.

– Не беспокойтесь. И Гарпун и Миран ступили на преступный путь, чем нарушили кодекс ловцов. К тому же они взяли неподобающие прозвища.

– А это запрещено?

– Категорически. Гарпунеры не берут прозвища, касающиеся их промысла. К примеру, моих друзей зовут Таули и Пушинка.

– Дайте догадаюсь. Пушинка – орк, а Таули – гном.

– Вы проницательны, но немного ошиблись. Они оба люди, но с размерами все верно.

Мы засмеялись.

Ну прямо великосветский раут какой-то. Если не учитывать, что за чашечкой тонизирующего напитка собрались тот, кого в некоторых кругах считают кровавым убийцей по прозвищу Чистильщик, и босс мафии Паук.

Чудны Твои дела, Господи.

– Итак, вы можете устроить моего подопечного на паролет ловцов. – Более сложный и изысканный стиль речи теперь мне давался намного легче, чем пару месяцев назад. Хотя наверняка акцент имелся, и неслабый.

– Конечно.

– И что помешает вам сразу же передать его Руваху?

– Здравый смысл, – совершенно не обиделся Паук. – Зачем мне из-за этого больного придурка ссориться с Чистильщиком и заодно с Резким Маком? Я похож на идиота? Честно, Ром, если вы как-то сумеете оторвать ядовитую голову Руваха, с меня бутылка самого лучшего эльфийского вина.

Да уж, заставил он меня задуматься.

– И что вы хотите взамен?

– Предотвратить рейд штурмовиков в Червоточину и еще кое-что. Скажите, вы знаете, кто такой Гарант?

– Слышал о таком, он обеспечивал выплаты убийцам Гарпуна и его сына. Увы, до их кончины гарант не дожил, как и сам заказчик, так что сами понимаете… – Вздохнув, я замолчал.

– Да уж, обидно, такие богатства канули в пустоту, – понимающе кивнул Паук. – Но я говорил не о простом гаранте, а о том, кого так называют с большой буквы. Похоже, мне придется рассказать небольшую историю. В общем, в Вадарак-ду, как и в других городах, между теми, кто живет в тени, и теми, кто открыт свету, довольно сложные отношения. Как сами понимаете, доверия между законом и нами нет и быть не может. Да что уж там, даже теневые братства постоянно норовят вырезать друг друга. Поэтому возникла необходимость в том, кто может стать мостиком между самыми подозрительными и непримиримыми. Так появились Гаранты. Это люди, неприкасаемые даже для законников. Гарант единолично контролирует сделки различной степени законности и сам же наказывает нарушителей. Он находится не то чтобы вне закона, а как бы стоит над ним. Всем – и темным братьям и обычным купцам – хорошо, когда такой человек есть, и плохо, если его нет.

Дело в том, что наш нынешний Гарант очень болен и пока не может исполнять свои обязанности. А у меня намечается крайне сложная сделка.

– И вы хотите, чтобы я охранял вас на время этой операции?

– Да, и мой небольшой спектакль был необходим, чтобы прощупать вас, простите за выражение, на гнилость. Мне понравилась ваша принципиальность и верность данному слову. Что же до вражды Руваха с Чистильщиком, то меня она не то что не касается, а, если честно, даже радует. Поэтому я увидел в ночном происшествии возможность для себя и решил ею воспользоваться.

– Вы действительно можете выкупить парня у Руваха?

– Могу, но, если вы согласитесь на вариант с ловцами, в этом не будет необходимости.

– Мне нужно подумать, – сказал я, но только потому, что решать судьбу Нарика все равно будет Мак.

– Тогда не стану вас задерживать. Подумайте. Если к вечеру Червоточину не начнут переворачивать вверх дном, значит, вы согласились. Тогда завтра утром к вам зайдет человек от меня и покажет вот такую монету. – Паук продемонстрировал серебряный кругляш с какой-то каракатицей, такого мне еще не доводилось видеть. – Он заберет Нарика, а также оговорит условия предстоящего дела. – Паук встал с кресла и, приложив руку к левой стороне груди, поклонился.

В этом мире подобный жест являлся выражением уважения. Я с искренностью повторил его. Действительно интересный персонаж, но чего с ним не стоит делать, так это обманываться интеллигентным видом. В таких местах, как Червоточина, мог править только живодер, залитый кровью по брови. И никак иначе.

Не знаю, был ли это расчет Паука или простая случайность, но с Маком они разминулись практически на пару минут. Инспектор ворвался в мой кабинет как торнадо.

– Совсем страх потеряли, уроды! Ну все, я зарою эту Червоточину, да так, что даже следа не останется!

– Успокойтесь, инспектор, – попытался я урезонить Резкого Мака. – Давайте присядем и поговорим. Выпейте крога.

Словно дожидаясь моих слов, в кабинет вошла Неста и поменяла гостевую чашку на чистую. Увидев орчанку, Мак поморщился, но быстро успокоился и даже кивком поблагодарил.

И чего же его так передергивает от вида орков? Как я ни пытался выяснить, ничего не получалось. Может, дело в упомянутом инспектором Весеннем Ветре? Нужно поговорить с Лакисом.

Мак окончательно успокоился и отпил из чашки.

– Кто у тебя был и почему ты так спокоен? – спросил он.

– Заходил Паук и предложил решение проблемы.

– Ты рассказал ему, кто такой… – Инспектор замялся, явно не зная, как зовут племянника.

– Его зовут Нариком.

– Нарик, – повторил Мак. – Ты рассказал Пауку о нас?

– Инспектор, я что, давал повод считать себя дураком?

– Нет, но, может, в тебе есть скрытые таланты? – Судя по неуклюжим попыткам шутить, Мак явно успокоился. Он уже понял, что у меня есть решение его проблемы. – Чего хотел Паук?

– Чтобы вы не громили Червоточину. Еще он просил меня помочь ему в одном деле. Не думаю, что это будет легко, – намекнул я Маку, что он мне останется должен не только за вылазку в Червоточину.

– А может, проще перетряхнуть их совместную нору?

– Если вы уверены, что точно поймаете Руваха.

– Не уверен, – хмуро проворчал инспектор. – Что предложил Паук?

– Он может устроить Нарика юнгой к ловцам.

Мак хмыкнул и задумался. Затем все же кивнул:

– Это выход. Только как заставить мальчонку держать язык за зубами?

– Есть мысль, – хитро сощурившись, сказал я. Подходящая идея появилась у меня еще во время разговора с Пауком. – Парню, да и Пауку нужно подкинуть что-то поинтереснее…

– Что может быть интереснее, чем завравшийся законник? – понизив голос, зашипел на меня инспектор.

– А как насчет незаконнорожденного сына одного из глав Старших Семей?

– Но это же вранье!

– Вот это мы с вами и будем утверждать всем любопытствующим. И скажем Нарику, чтобы все отрицал, так что на вранье его никто не поймает, а ловцам проговорится Паук. Слишком уж смачная история получается.

– А ты не втравишь парнишку в еще большие неприятности?

– Куда уж больше? – с нескрываемым скепсисом спросил я.

– Действительно… – проворчал инспектор, а затем решительно припечатал стол ладонью. – Ладно. Пусть будет так. Штурмовики в Червоточину не пойдут, но Руваха мы будем искать очень тщательно. Глядишь, и прирежем его где-нибудь тихо и без суеты. С парнем и Пауком разберешься сам.

– Не хотите его увидеть? – не уточная, кого именно, спросил я.

– Нет, это лишнее, – решительно мотнул головой инспектор и встал с кресла. – Ко мне есть просьбы?

– Нужен чистый личник для Этны.

– А без меня никак?

– В принципе это не горит, – ответил я, умолчав, что Лакис уже сделал моей напарнице фальшивые документы. – В общем, если удастся сделать все без нарушения закона, буду благодарен.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – сказал инспектор и с явно испорченным настроением покинул мой кабинет.

Ну и фиг с ним – я не золотая монета, чтобы всем нравиться. У нас с Маком не искренняя дружба, а взаимовыгодное сотрудничество. Теперь еще нужно как-то уговорить Нарика сменить амплуа. Вдруг он боится летать и не имеет ни малейшего желания портить свое тело татуировками.

Мои опасения оказались совершенно безосновательными. Как только парень услышал об океанских паролетах и ловцах, в его глазах загорелся такой восторг, что я сразу перешел к другому вопросу:

– Нарик, ты ведь понимаешь, о чем должен молчать и никому не говорить?

– Конечно, дядя Ром. Я никогда и никому не расскажу…

Ну да, не ты первый, не ты последний – детский максимализм принимал и более впечатляющие формы. Но при этом желание доказать всем, что ты являешь собой нечто большее, чем думают окружающие, тоже одна из граней этого же максимализма. Так что подбросим-ка мы тебе мысль поинтересней.

– О чем не расскажешь? – по-доброму улыбнулся я.

– Ну, о том, что инспектор мой…

– Нарик, поверь, это не так, за этой тайной кроется другая. О ней тоже нельзя говорить никому на свете.

– Какая тайна? – с трудом выдохнул парень.

– Инспектор Никор лишь присматривал за твоей мамой и тобой по просьбе твоего отца. Ты знаешь, кто он? – осторожно спросил я, чтобы вовремя отредактировать сказку.

– Откуда? – вздохнул Нарик. – Мама никогда о нем не говорила и всегда злилась, когда я спрашивал.

– И правильно делала. Это не моя тайна, но ты должен знать, что твоим отцом был глава Старшей Семьи.

– Какой из них?

У паренька глаза стали как у совенка. Я с трудом сдержал фырканье.

Ну мексиканское мыло, честное слово. Ни один взрослый человек не поверил бы в эту белиберду, но это взрослый. Но потренироваться следовало – мне еще втюхивать эту ерунду Пауку.

– Все, Нарик. Это был первый и последний раз, когда такие слова произносятся вслух. Если меня спросят, буду отрицать и первым назову тебя лжецом, – сказал я и, решив, что кашу маслом не испортишь, добил голливудским клише: – Помни, чем больше величие, тем больше ответственность. Ты не можешь опоганить честь своих предков бесчестьем.

Что я несу?!

Мальчик закивал как китайский болванчик, и я решил, что с него хватит. Пусть переваривает все в одиночестве.

Мерзко, конечно, врать ребенку. Врать вообще плохо, и не только в нравственном плане – ложь всегда вскрывается и несет с собой еще большие проблемы, чем те, от которых можно избавиться неправдой. С другой стороны, это не ложь, а красивая сказка, и если в голове паренька хоть что-то есть – он использует эту сказку какстержень для самосовершенствования, а не почву для психических расстройств.

Ну, это уже как карта ляжет, а на данный момент проблема с небольшой нестыковкой в биографии Резкого Мака решена, причем полностью моими усилиями, так что с инспектора причитается.

Глава 3

Этой ночью Червоточина спала спокойно, хотя какой уж там сон и спокойствие в подобной клоаке. А наутро в наш практически восстановленный дом явился совершенно бандитского вида человек и предъявил монету с каракатицей.

– Паук ждет вас послезавтра на первом закате в старых доках. Корпус три, – выплюнул из себя информацию бандюган и, ухватив Нарика за руку, поволок его наружу.

За моей спиной зарычала Неста, и я поспешил ее успокоить:

– Все нормально, для него так будет лучше.

Время до назначенного Пауком срока пробежало быстро, потому что мы с Лакисом были заняты ремонтом дома и тратой моих последних денег. А понадобилось их очень много. Орк решил привлечь знакомого гнома. Два сквалыги – бородатый и зубастый торговались до хрипоты. Различить хрипотцу в зверином рычании Лакиса было трудно, но мне это все же удалось.

Боюсь даже представить, во сколько нам обошлась бы рунная защита дома, если бы не запредельная жадность орка. В общем, после ремонтных работ я остался гол как сокол. Поэтому на встречу с Пауком пошел в шляпе законника – то, что предложил орк, мне не понравилось. Да и не помешает нагнать страху на тех, кому захочется бузить во время совершения сделки.

До старого воздушного порта нас с Этной доставил городской паротяг – приходилось экономить. В этот раз Неста одела мою напарницу как девушку-подростка. Эдакая няшка, но я-то знал, что под пышной юбкой до колен скрывались закрепленные на бедрах метательные ножи, а широкий тканевый пояс прикрывал обернутый вокруг талии кнут. Эльфийские «когти» Этна спрятала в широких рукавах короткой курточки. Все это смертоносное великолепие венчала кокетливая шляпка с декоративной вуалью.

Конфетка, да и только, главное самому не забыть, с кем имею дело.

Как ни странно, Паук встретил появление моей напарницы без малейших возражений. Он даже игриво заулыбался, но, заметив мое отрицательное покачивание головой, сразу остыл. Кроме хозяина половины Червоточины в старом паролетном ангаре присутствовали четыре бойца, увешанные неплохим оружием. Один из них нес увесистый саквояж.

Так, нужно сразу поинтересоваться делами Нарика и забросить Пауку и его корешам наживку из мыльной сказочки. Только надо быть осторожней – не хватало, чтобы мои россказни дошли до лишних ушей. Мне мало что известно о Старших Семьях. Что-то типа высшей элиты – те, кто создал Вадарак-ду и сейчас является своеобразной властью над властью. Так что намекать нужно тонко, не дай бог, Паук услышит в моих словах утверждение, а не смутные подозрения.

– Висент, еще раз хочу напомнить, что с Нариком все должно быть хорошо.

– Господин Бел, – поморщился Паук и, подхватив мой тон, добавил: – Еще раз повторяю вам, что мое слово крепко, к тому же нет желания враждовать ни с вами, ни с законниками.

– Нет, Висент, – остановил я уже собравшегося отвернуться от меня мафиози. – Вы не поняли. Сейчас на мальчика всем плевать, но, если прольется эта кровь, я даже не представляю, что сделают с вами, со мной, да и Маку достанется. Хотя он в этом деле только мельком пролетал.

А вот теперь Паука проняло, он даже растерял показной пафос.

– Ты хочешь сказать… – От растерянности Висент перешел на более доверительную форму обращения.

– Я ничего не сказал и даже не хотел сказать. Просто пусть мальчик живет долго и счастливо.

– Но у гарпунера жизнь не самая безопасная, – напрягся Паук.

Так, я, кажется, перегнул палку.

– Думаю, если его сожрет миран вместе с люлькой гарпунера, это будут проблемы ловцов, а не наши с вами. Давайте лучше подумаем о насущных проблемах.

Паук кивнул, но еще минут двадцать пребывал в глубокой задумчивости.

Да уж, действительно перебор. Надо подробнее разузнать о Старших Семьях, может, я записал Нарика не в местные дворяне, а вообще в какие-то небожители.

– Хорошо, давай к нашим делам. Что ты знаешь о Зубастом Квинте? – окончательно перевел наше общение в более простую форму Паук.

– Ничего, – искренне ответил я. – Надеюсь, ты меня просветишь.

– Тебе нужно знать только то, что раньше он был штурмовиком в приории Элеван-до.

Скорее всего, Паук имел в виду другой город-государство, поэтому я просто кивнул.

– Так что парень резкий и любит простые решения сложных вопросов, – продолжил пояснения Висент.

– Ты, главное, скажи, не накроют ли нас всех с какой-то дурью?

– Нет, я этим не занимаюсь, – явно соврал Паук, но вряд ли эта ложь распространялась на данный случай. – Простая контрабанда. По законам города мне грозит большой штраф, а тебе, как наемной охране, вообще ничего не скажут.

– Так к чему тогда все эти предосторожности?

– Товар дорогой, и у Зубастого может возникнуть соблазн оставить себе и товар и деньги. Раньше я бы просто заплатил Гаранту, но сейчас это невозможно.

– Понятно, – теперь уже вполне осознанно кивнул я, потому что насчет Гаранта Паук объяснил все еще во время прошлой встречи.

– От тебя требуется просто посидеть в сторонке и, если что, вмешаться.

– Давай попробуем, – сказал я и, чуть подумав, добавил: – Этна пусть находится рядом с тобой и изображает любовницу. Только не жди от нее высокого артистизма.

Паук неопределенно пожал плечами.

– Надеюсь, все пройдет безупречно. – В уже привычной вальяжности Паука все же проскользнули нотки беспокойства.

Его паранойя оказалась заразительной, поэтому я решил перестраховаться:

– Дай руку.

– Ты что задумал? – напрягся Паук, но все же протянул ладонь.

Выудив из воротника плаща булавку, я резко уколол один из его украшенных дорогими перстнями пальцев.

– Ты что творишь?! – Паук вырвал свою руку из моей и даже шагнул назад.

Я его вполне понимал – в магическом мире кровь имеет сакральное значение, и раздавать ее кому попало станет только безумец.

– Паук, если ты мне не доверяешь, незачем было вообще сюда приглашать.

Чуть подумав, он все же разрешил мне капнуть своей крови в плоскую фляжку с местным вариантом коньяка. Она постоянно находилась в кармане моего плаща именно для такого случая.

Взболтав содержимое фляжки, я выпил грамм сто крепкого напитка, под частично брезгливыми, а местами завистливыми взглядами бандитов. В желудке потеплело, голова чуть закружилась, и я окончательно расслабился.

– И что это будет? – подозрительно спросил Паук.

– Для тебя только польза, – загадочно ответил я.

В дальнем углу ангара находились какие-то ящики. Там мы и устроились. Паук с Этной изобразили сладкую парочку, а я «влился» в ряды обычных боевиков, стоявших чуть поодаль.

Контрабандистов пришлось ждать почти полчаса, что заставило Паука нервничать, да и меня немного напрягло. Интуиция пока молчала, да и не мог мой дар заглядывать так далеко в будущее. Вот и приходится довольствоваться предупреждениями только о непосредственной угрозе.

В том, что Зубастый окажется орком, можно было и не сомневаться. Классический степняк – полторы косых сажени в плечах и полный рот острых клыков. Штурмовое прошлое у здоровяка явно было бурным. Зеленоватую морду украшали старые шрамы, к тому же отсутствовала половина уха. Ему еще повезло, что не прозвали Корноухим.

Интересно, чем таким привлекли бандитское сословие именно его зубы? У Лакиса они точно не меньше.

С Зубастым явились всего лишь два сородича. Одеты они были в кожаные камзолы и зачем-то нацепили на головы треуголки. Впрочем, вряд ли мое неприятие этих головных уборов распространялось на всех подряд. Интереснее было то, что их вооружение не особо впечатляло – по оркскому кинжалу на поясах и по похожему на старинный пистоль паромету в набедренных кобурах.

– Привет, Паук, – явно специально усиливая горловой рокот, прорычал Зубастый и сразу перешел к замечаниям: – Ты чего это таскаешь с собой девку?

Хорошо, что Этне плевать на оскорбительные слова, не то сейчас здесь было бы рубилово, а отвечать за него мне.

– Это как-то нарушает наш договор? – невозмутимо спросил Паук.

– Не, – хохотнул орк, – если пойдет как подарок, то даже сделает наши отношения лучше.

– Мы не настолько дружны, чтобы делать друг другу подарки, – нахмурился Паук, явно начиная нервничать. – Давай к делу. Обменяться остротами мы можем и в более подходящей обстановке. Я что-то не вижу товара?

– А я золота.

– Ты видишь саквояж в руках моего человека, а твои орки явились без ящиков.

– Хорошо, – улыбнулся орк, и от его улыбки мне стало нехорошо.

Дар пока молчал, но тут и без него становилось понятно, что дело нечисто.

Зубастый рыкнул себе за спину что-то невразумительное на родном наречии, и в ангар зашли еще два его подельника. Теперь это были гномы. Они, пыхтя, тащили тяжелый ящик.

– Теперь ты показываешь золото, а я товар, – сказал орк и облизнул полные губы.

Делать Пауку было нечего, и он махнул рукой своему человеку. Тот открыл саквояж, демонстрируя тускло блеснувшие монеты. Да уж, в этой среде чеки явно не приняты.

Как только в глазах орка отразился блеск золота, он коротко рыкнул, а меня обдало таким морозом, что даже кожа моментально покрылась пупырышками.

– Этна, вали! – дико заорал я, прыгая за ящики.

У нас в обиходе было не больше десятка команд, поэтому, несмотря на жирнющих тараканов в милой головке, моя напарница все проделала четко.

Резкий рывок за шиворот завалил Паука на спину. И тут же прямо на уровне его головы доски ящиков расколола пуля. Напарникам Паука повезло меньше. Разбрызгивая кровь, крупнокалиберные пули врезались в их тела. В это время Этна присела и полезла руками под юбку. Выглядело это все так пикантно, что подельники Зубастого замерли, глядя на изящные ручки. Когда они вышли из-под пышной юбки, расстраиваться было поздно – два метательных кинжала нашли новые ножны в глазницах двух орков.

В Зубастого она не попала, потому что орк оказался очень осторожным и опытным. Сразу после начала стрельбы он нырнул вправо, исчезая из моего поля зрения.

Пока Этна устраивала свой спектакль, Паук пришел в себя и на четвереньках шмыгнул в дырку между ящиками. Моя напарница рванула влево, и за ней шлейфом метнулось облако щепок из раскалываемых пулями ящиков.

Все, хватит рассиживаться!

Похожее на сквозняк чувство опасности ослабело, поэтому я вытащил оба паромета и полуоборотом вышел из-за своего убежища. Сразу в глаза бросились четыре бойца, находившиеся у входа в ангар. Они как раз перезаряжали трехствольные средние парометы. Точнее, перезаряжались трое, а четвертый палил в Этну из стика молниевика.

Так, этот первый. Бросившие ящик и взявшие низкий старт в направлении выхода гномы угрозы пока не представляли.

Вскинув двуствольный паромет, я увидел на теле стрелка крупное красное пятно и нажал на спусковой крючок. Обладателя стика отбросило назад. Удивленные такой точностью стрельбы из ручного паромета стрелки метнулись за проем ворот, причем так шустро, что пуля из моего второго паромета лишь расколола толстую раму. Затем молния из верхнего ствола сдвоенного пистолета в правой руке угодила в спину убегающего гнома. Второго достать не удалось, потому что меня чуть не пристрелил непонятно где спрятавшийся Зубастый.

Черт!

Повеяло морозным страхом, причем так сильно, что пришлось плюхаться на пятую точку. Оно конечно, хороший способ быстро перейти в нижнюю позицию, но встреча бетонного пола с копчиком оказалась болезненной.

Извернувшись ужом, я заполз обратно за ящики. Через пару секунд ко мне присоединились Паук и Этна.

– Умеешь ты выбирать деловых партнеров, – проворчал я, быстро перезаряжая парометы.

– А других нет! – не менее ворчливо ответил Паук.

– Подмоги не будет? – на всякий случай спросил я.

– Не будет! – почему-то заорал Паук. Через мгновение стало понятно почему. – Снаружи сидело два десятка моих лучших людей. Или это предательство, или Зубастый привел с полсотни своих. В любом случае, нам точно конец.

Ну не знаю, что-то отчаяние пока не одолевает мою душу, значит, есть шанс прорваться.

После перезарядки и быстрого осмотра окрестностей мне на глаза попалось окно у самого потолка. Из той части ангара, куда нас по неосторожности завел Паук, другого выхода попросту не было. И об этом мне не мешало бы подумать заранее. Пора включать мозги, а не надеяться на магический дар. Он и силовая поддержка Этны еще не все, что нужно в моей профессии.

– Этна, – позвал я напарницу и указал пальцем на окно.

В ответ она кивнула и тут же прыгнула на стену.

Черт, ну что же она такая резкая!

– Прикрываем! – заорал я Пауку и сам выскочил из-за ящиков.

Пока мы прохлаждались, противники решили действовать, и наше появление застало их как раз на середине пути между входом и нашим укрытием.

Так, или Паук ошибался, или из большой банды внутрь решили лезть только четверо, а вот Зубастого по-прежнему не было видно. И как эта паскуда умудряется прятаться, с его-то габаритами?

Все это пронеслось в моей голове, пока я палил в противников и опять прятался за ящиками. Мне удалось сшибить одного из нижнего ствола спаренного пистолета и еще одного из молниевика. Крупнокалиберный паромет был настолько же убойным, насколько косым – из него удалось нанести урон лишь в виде дыры в стене ангара. Паук тоже успел пальнуть, и вполне удачно. Его жертва лежала на полу ангара и выла, ухватившись за живот. Мне удалось сработать чище.

Вряд ли четвертый нападающий сунется за ящики, но и нам не стоит показываться – от входа ударили трехствольные парометы. Опять посыпалась труха из ящиков. Одно хорошо – груда ящиков большая и пробить ее невозможно.

Взгляд на окно показал, что Этна успешно покинула ангар, теперь остается только ждать, пока она зайдет бандитам в спину, и можно спокойно выходить наружу.

Увы, у Зубастого были другие планы. Как только снаружи послышались вопли умирающих бандитов, он выскочил из своего укрытия и завопил что-то на оркском.

На меня дохнуло нестерпимым холодом, причем каким-то знакомым. Я инстинктивно отшатнулся за ящики, так и не выстрелив в орка, но для новой угрозы наше убежище преградой не являлось.

Когда прямо из ящиков выплыл марук, похожий на черного спрута с черепом на макушке, Паук даже не побледнел, а позеленел. Мне было немного легче, но не от уверенности в собственных силах, а просто потому, что это не первый темный дух, с которым приходилось иметь дело.

Отскочив чуть назад, я выронил парометы на пол и вытянул руки. Пальцы сплелись в хитрую вязь, хотя по большому счету в этом не было необходимости.

– Тур-р-рах! – прохрипел я, подражая рычанию орков, но и это действие имело лишь декоративное значение.

А теперь самое главное. Глубоко вздохнув, я постарался воссоздать в себе ту неприятную дрожь, которую вызывает сломанный оркский артефакт. Это получалось у меня ранее, вышло и сейчас.

Вибрирующая волна родилась в груди и пробежалась к ногам, рукам и голове, где заставила заныть зубы. И все же основную часть удалось перенаправить через руки в сторону марука.

Призрачные щупальца заметались в панике, и темный дух отпрянул, пролетев прямо сквозь толщу ящиков.

– Что это было? – ошарашенно спросил Паук. – Ты что, шаман?

– Много вопросов, – отмахнулся я от мафиози, нагибаясь за парометом. Хотя, если честно, ответить мне было нечего.

Лакис свел меня с переселившимся в город шаманом, но тот особо не обрадовал. У меня, кроме спонтанно активировавшегося дара отпугивать духов и умения видеть изнанку этого мира, ничего полезного не было. В смысле даже для плохенького шамана, а так имелся весьма нехилый бонус. После дорогущих уроков мне удалось лишь научиться направлять волну пространственной дрожи в нужном направлении. Впрочем, и это было очень неплохо, что подтверждало удивление Паука, да и не только его.

Из-за ящиков донесся дикий рев. Мы с Пауком быстро обежали штабель, но все равно не успели. Марук уже куда-то исчез, а Зубастый застыл на полу изломанной куклой.

– Висент, – обратился я к Пауку, – ты что собирался покупать, если эта тварь решилась привлечь марука?

– Тараньи яйца из Сорах-ва. Надеюсь, в ящике именно они.

– Не уверен, – проворчал я, но Паук уже бросился вскрывать деревянный короб.

– Что за гадость? – брезгливо поморщился он, отскакивая от ящика.

– Похоже на кости шамана, – увидев содержимое, сказал я и тут же полез за пазуху.

Выуженная из кармана фляжка сначала выдала мне порцию успокоительного, а остальное полилось на сложенные в ящике кости. Из разговоров с шаманом мне удалось накрепко уяснить только одно – все, на что нанесены шаманские знаки, таит в себе нешуточную опасность.

– Что ты делаешь?! – завопил Паук. – Они же наверняка стоят кучу золота.

– Ты хочешь еще раз встретиться с маруком?

– Нет, – побледнев, затряс головой Висент.

– Тогда заткнись.

Активировав магическую зажигалку, я поджег разлитый сорокаградусный напиток. Результат меня не особо впечатлил, поэтому сверху легла немаленькая кучка разбитых ящиков.

Получившийся костер наконец-то удовлетворил меня. Внезапно пламя загудело, а под потолком ангара что-то завыло.

– Пошли отсюда, – сказал я бандиту.

В ответ Паук согласно кивнул. Но сначала он проверил своих погибших подчиненных, а уже затем, взвалив на плечо увесистый саквояж, последовал за мной.

Снаружи нас ждали еще три трупа орков, исполосованные эльфийскими «когтями». А вот виновницы смерти зеленокожих здоровяков поблизости почему-то не наблюдалось.

– Ром, – осмотрев трупы, подал голос Паук, – скажи своей подружке, что, если ей вдруг понадобится работа, пусть обращается. Рядом с ней наверняка спокойно спится.

– Поверь мне, – ответил я, настороженно осматриваясь вокруг, – тебе вряд ли захочется спать с ней не то что в одной кровати, даже в одном доме это делать довольно страшновато.

Паук лишь хмыкнул, явно не поверив моим словам.

– Этна! – все же решился я нарушить тишину заброшенного воздушного порта.

Моя напарница вышла из-за соседнего склада. Она была едва ли не по макушку залита кровью. Интересно, Этна по-другому просто не умеет или ей нравится такой грязный способ убийства?

– Предложение снимается, – тут же прореагировал на появление убийцы Паук.

– Вот и я о том же.

Подбежав к складу, мы увидели, зачем сюда заглянула Этна. Прямо у входа лежали два человека и гном, в котором я узнал сбежавшего носильщика. Кроме того, у стенки кто-то свалил в кучу еще пять человеческих трупов.

– Проклятье! – прорычал Паук и выскочил со склада.

Преследовать его я не стал, похоже, у него внезапно появились срочные дела.

Так, теперь нужно что-то делать с этой замарашкой. Кокетливая шляпка где-то потерялась, платье было залито кровью. Так же как и открытые участки рук и ног. Несколько пятнышек имелось и на лице.

Сняв с себя плащ, я набросил его на плечи девушки, а затем смочил носовой платок последними каплями из фляжки. Осторожная попытка стереть с ее лица кровь прошла удачно – Этна не стала меня кусать, хотя такие опасения казались мне вполне обоснованными.

Более внимательный осмотр напарницы показал, что ей все же досталось. На руке выше локтя обнаружилась вспаханная пулей борозда.

Так, нужно срочно возвращаться домой. Пусть дальше разбирается Неста.

Убедившись, что Этна приобрела относительно приличный вид, я направился к выходу с территории доков. Напарница будто привязанная последовала за мной. Как обычно в такой ситуации, ее присутствие за моей спиной вызывало не чувство безопасности, а, наоборот, смутную тревогу, и к магическому дару это ощущение не имело никакого отношения – голые инстинкты.

На выходе из складского комплекса нас догнал Паук, и его настроение было очень далеким от радужного:

– Скотина! Тварь! Вырх тупой! – Дальше шли слова, которые в приличном обществе приводить не стоит.

– Кого это ты так возлюбил? – поинтересовался я больше для того, чтобы уточнить, не посвящена ли его ода моей персоне.

– Там все мои люди с ранами в спинах! – прорычал Паук, – Точнее, не все. Нет одного урода, твари…

– Висент, – пришлось мне остановить зашедшего на второй круг оратора, – я уже слышал, что ты о нем думаешь. Кого там не было?

– Орлуха Бегуна и его людей.

– Ты справишься или нужна помощь?

Чуть подумав, Паук все же решил принять мою помощь:

– Если можно, прокатись со мной до Червоточины, дальше я сам.

– Хорошо, – покосившись на Этну и увидев, что она не проявляет признаков слабости, согласился я.

Возможно, не стоило соваться в дела теневого мира Вадарак-ду, но, во-первых, меня уже макнули в него по самую макушку, а во-вторых, если Паука грохнут, это плохо скажется на судьбе Нарика, который пока не отправился к ловцам.

Еще один спич Паука пришлось выслушать, когда мы дошли до проходной складского комплекса бывшего воздушного порта. Здесь уже начали попадаться прохожие, но чего не было, так это оставленного Пауком транспорта.

Нам пришлось идти еще метров триста и ловить обычного извозчика. Даже не представляю, какой была бы реакция кебмена, узнай он, что везет прорву золота, но все обошлось.

Через полчаса мы добрались до Червоточины.

– Ну и как понять, с каким настроением нас встретят? – осторожно поинтересовался я, оглядываясь вокруг.

– В смысле? – не понял задумавшийся о чем-то своем Паук.

– Начинать стрелять во всех подряд или подождать? – спросил я, хотя чувствовал, что пока нам ничто не угрожает.

Принятая внутрь кровь Паука пока работала, и можно было не беспокоиться ни за себя, ни за него.

– Сейчас узнаем, – заявил Паук, когда коляска доехала до спуска в Червоточину.

– Подожди, – остановил я Висента и кивнул Этне. – Дамы вперед.

Да уж, туповатый каламбур получился.

Сбросив с плеч плащ, девушка скользнула наружу, а за ней как хвост гадюки волочился так и не оттертый от крови кнут. Крючья на его конце звякнули о металлическую подножку кеба, заставив возницу шумно сглотнуть. Снаружи кто-то пискнул.

Выглянув, я увидел источник писка – им оказался старый знакомец, встречавший нашу парочку на границе владений банды. Теперь ему впору переименоваться из Глазастого в Фингала, очень уж колоритно выглядел начавший подживать синяк на пол-лица.

Увидев Висента, Глаз облегченно вздохнул:

– Паук, дохлые вырхи, ты живой?

– А что, не должен был? – недобро сощурив глаза, спросил Висент.

– Так Бегун сказал, что Зубастый тебя грохнул, – втянув голову в плечи, ответил Глаз.

– Где он сейчас? – тут же оскалился Паук.

– Так собрал народ в кабаке.

– Все пошли? – Голос Висента зазвенел сталью.

– Нет, Бухой сказал, что плевать ему на Бегуна, и теперь сидит на своей хазе.

– Ладно, – чуть подумав, сказал Паук, – давай быстро за Бухим и его людьми.

Как только Глаз исчез, Висент повернулся ко мне:

– Ром, подождешь еще немного? Если Бухой не взбрыкнет, дальше все пойдет без проблем.

– В принципе мы никуда не спешим, – с показным равнодушием ответил я.

– Только если что-то пойдет не так, предупреди заранее, – на всякий случай попросил Паук.

– Хорошо.

Разношерстная толпа бандитов явилась минут через десять. Судя по чуть расслабившемуся Пауку, это был именно Бухой со товарищи, а не Бегун с бригадой киллеров. К тому же угрозы со стороны этой братвы не ощущалось.

– Все в порядке, – озвучил я Пауку преподнесенную магическим даром информацию.

– Хорошо, – кивнул Висент и властным жестом приказал своим людям не подходить к коляске слишком близко.

Все это время возница изображал из себя соляной столб, а вот когда Паук открыл саквояж с золотом, его глаза едва не вылезли из орбит.

– У тебя есть кошелек? – пошарив в карманах, спросил Паук.

– Ты что, грабануть меня вздумал? – пошутил я, хотя уже понял, зачем бандиту мой кошель.

– Не смешно, – проворчал Висент и начал щедро загребать ладонью монеты из саквояжа, пересыпая их в поданный мною мешочек.

И почему я не купил кошелек побольше?!

Туго набив мешочек золотом, он отдал его мне:

– Ром, я не забуду того, что ты сегодня сделал. Если что, обращайся.

– Надеюсь, не придется, – постарался я смягчить приступ явно несвойственной бандиту щедрости.

– Увидимся, – кивнул мне Паук и, подхватив саквояж, направился к своим людям.

– Надеюсь, не придется, – повторил я теперь уже шепотом.

Кивнув Этне на коляску и дождавшись, когда она займет место на сиденье, я полез следом. После этого назвал вознице адрес и, увидев его косой взгляд, добавил:

– Даже не думай, мертвому золото без надобности.

Кажется, он понял все правильно и выразил свое внезапно возникшее желание как можно быстрее избавиться от нас понуканием своего вислоухого скакуна. Так что до дома мы добрались в рекордные сроки. За скорость, потраченные нервы и победу над жадностью он получил целый золотой и, как мне кажется, укатил счастливым. Но уверен, образ забитого желтыми кругляшками саквояжа еще долго будет приходить кебмену во сне.

Квохтанье крупной и отчасти звероподобной орчанки будет умилять меня всегда, как бы часто это ни происходило.

– Девочка моя, кто же тебя так?! – всплеснула когтистыми руками Неста и тут же злобно зыркнула на меня. – Сколько можно! Ты что, хочешь угробить ребенка?!

Угу, ребенок. Видела бы Неста, как это дитя вскрывает глотки здоровенным бандитам и не менее габаритным оркам. Впрочем, зачем это ей? Между орчанкой и моей напарницей сложились странные отношения. Этна покорно позволяла Несте купать себя и одевать, а та делала все это с диковато смотрящейся в исполнении орчанки заботой и любовью. Не думаю, что Лакис забыл предупредить сестру об опасности девушки, скорее всего внутри добродушной поварихи все же сидит оркский стальной стержень.

В этот раз дело было грязным, и я все же решил сходить в расположенную на первом этаже купальню. Стараниями Лакиса помывочный комплекс был разделен на две части – мужскую и женскую. За дощатой стеной уже слышался плеск и заботливое ворчание орчанки.

Быстро раздевшись, я полез в небольшой каменный бассейн и провел рукой по возвышенности у бортика. Установленный в углу конгломерат путаницы труб и разномастных бачков заклокотал и пыхнул паром. Буквально через десяток секунд из четырех сопел в каменных стенках ударили струи чуть теплой воды.

Бассейн быстро наполнился, и циркуляция воды начала повышать температуру купели. Когда она стала комфортной, я отключил огненный камень в системе труб, но оставил рабочим тот, который создавал давление в паровом насосе.

Массировавшие тело струи наконец-то позволили мне расслабиться и даже задремать. Увы, долго блаженствовать не пришлось. Не дождавшись моего доклада, в баню явился Лакис.

– Трудно было зайти ко мне перед купальней?

– Трудно, – честно сознался я.

– Ладно, – со странной покладистостью кивнул орк и присел на идущую по периметру купальни лавку. – Поговорим здесь.

– Может, лучше потом? – сделал я попытку вернуться в сладкую дрему.

– Нет, – категорично сказал Лакис и уставился на меня.

Пришлось рассказывать.

Мое повествование заняло не более пяти минут и закончилось тем, что Лакис тут же полез обыскивать сваленные на полу вещи, а затем прямо на лавке пересчитал выданное Пауком золото.

– Двести тридцать пять гульдов, – с показным недовольством подытожил орк. – Как-то дешево ценит свою жизнь прощелыга Висент.

– Почему прощелыга?

– Ну он не всегда был Пауком.

– Да ну? – заинтересовался я.

– В детстве Висент был очень умелым карманником. Видно, с тех пор так и не смог побороть неразумную жадность, а ведь ты его от марука спас.

– Да, насчет марука. Ты ничего не слышал о покрытых шаманским знаками оркских скелетах?

– Начет костяка все просто. Так хоронят шаманов. Сначала тело варят, затем очищают от плоти, а кости покрывают резьбой.

– Мне казалось, что орков сжигают, – вспомнил я то, что узнал в степном походе.

– Да, но это простых степняков. А вот шаманы должны охранять соплеменников и после смерти. Ходят слухи, что таким способом другие шаманы запирают в костях тех духов, которых сумел приручить покойный. Скорее всего, Зубастому как-то удалось научиться освобождать пленного марука и направлять на своих врагов.

– И что будет с маруком после сожжения костей хозяина? – не на шутку встревожился я. – Не хватало еще, чтобы выпущенный мной темный дух летал по городу.

– Я похож на шамана? – оскалился орк. – То, что я рассказал, вообще может оказаться пустыми слухами. Но есть мнение, что духов, как темных, так и светлых, мало интересуют людские дела. Так что, скорее всего, марук улетел в степь.

– А если нет? – не унимался я, подозревая, что Лакис недоговаривает.

– Тогда им займутся маги и шаманы из городской стражи. Есть там такие, – отмахнулся от казавшегося ему пустяковым вопроса орк и перешел к более насущным проблемам: – Нам бы еще пару рун на стены бросить.

Он явно намекал на лежащий на лавке кошелек.

– Бросай, – лениво отмахнулся я, погружаясь в воду до подбородка. – Оставь в столе десяток гульдов, а остальное забирай.

У нас сложились странные финансовые отношения. С другой стороны – за жилье платить не нужно и за сменную одежду, кстати, тоже. Да и о том, как в моей тарелке появляются всякие вкусности, мне было совершенно неизвестно.

Еще через двадцать минут я вылез из бассейна, вытерся и переоделся в чистое белье из шкафчика. А затем отправился на кухню поглощать те самые вкусности.

Глава 4

Следующие три дня прошли без малейших происшествий. Никто не нападал на наш дом, да и слежки за ним не было замечено. Так что, посоветовавшись с Лакисом, я позволил себе даже прогуляться по близлежащим кварталам. Пока осторожность и финансы не благоприятствовали посещению центральной части города, поэтому пришлось ограничиться кабаками, а также балаганами. Посещение некоего аналога цирка вызвало у меня желание пустить часть средств на посещения центра города. Наверняка там развлечения получше. В голове всплыло упоминание эльфийского театра, прозвучавшее в кругу представителей золотой молодежи города.

Нужно срочно искать работу и разнообразить свою жизнь еще чем-то кроме кровавых акробатических этюдов в исполнении Этны.

Так уж получилось, что искать работу не пришлось, она явилась сама. Правда, поначалу это событие вызвало во мне нешуточный испуг. Причем самый натуральный – основанный на чистом зверином инстинкте, без малейшего вмешательства магии и интуиции. Одно радовало: в данный момент мне ничто не грозит, но мой дар по-прежнему не мог заглядывать даже на сутки вперед, так что все еще может случиться.

Возвращаясь из очередной прогулки, я застал у нашего дома незнакомый паромобиль. Больше всего напрягли не мрачного вида здоровяки в штатском, под одинаковыми сюртуками которых явно угадывались ручные парометы скрытого ношения. Откровенно напугал герб, изображенный на дверце паромобиля.

Ну вот и вылезла мне боком придуманная сказочка о внебрачном ребенке главы Старшей Семьи.

Ладно, посмотрим, кого принесла нелегкая.

Охрана паромобиля встретила меня в штыки, причем очень грамотные «штыки». По моей спине пробежался морозец, но не сильный – так, легкая свежесть. У здоровенного охранника явно появилось желание дать мне в морду, но делать этого он точно не станет. Была видна хорошая дрессировка – иначе и не скажешь. Вообще, эти ребята напоминали мне здоровенных псов.

– Куда? – недовольно проворчал двухметровый здоровяк.

– Домой, – решив пока не лезть в бутылку, сказал я.

– Ты кто?

– А ты? – Мое терпение начало таять, и, судя по всему, здоровяк увидел это в моих глазах.

– Ром Бел?

– Да.

– Прошу, – не становясь ни на йоту приветливее, сказал охранник и сделал приглашающий жест в направлении крыльца.

– Благодарствую от всего сердца, – немного паясничая, сказал я и прошел в собственный дом.

В холле меня ждала Неста, которая тут же кивнула в сторону лестницы на второй этаж. Так, значит, гость в кабинете, но меня волновало другое.

– Этна?

– Она у меня в комнате, – тихо сказала орчанка.

Ну и славно. Вот уж чего мне точно не хотелось, так это увидеть последствия слишком резкой реакции моей напарницы на появление чужаков в доме.

Поднявшись по лестнице и чуть помедлив у порога кабинета, я шагнул внутрь.

Там обнаружился Лакис в компании довольно скромно одетого гостя.

Знаем мы эту скромность, наверняка строгий сюртук и лежащий на столе котелок благообразного господина с шикарными бакенбардами стоит если не дороже нашего дома, то точно ненамного дешевле.

– Господин Ром Бел? – встав с кресла и повернувшись ко мне, с нотками утверждения спросил гость.

– Да, с кем имею честь? – почему-то потянуло меня на высокий штиль общения, хотя акцент наверняка сводил все старания на нет.

– Меня зовут Аппий Эмил, и у меня есть к вам деловое предложение.

Похоже, нервничал я зря. Об этом же говорило гримасничавшая за спиной гостя физиономия Лакиса.

– С удовольствием выслушаю такого высокородного гостя. – Чуть поклонившись, я направился к столу и, когда Аппий уже не мог видеть моего лица, скорчил рожу и кивком приказал Лакису убираться из моего кресла.

Орк подчинился, но уходить не стал, оставшись у окна.

Усевшись за стол, я вопросительно уставился на гостя.

– Вы немного ошиблись, – с доброй снисходительностью улыбнулся Аппий. – Я не слишком высокого происхождения, но имею счастье служить одной из Старших Семей.

– Какой именно, если не секрет?

– Ну, для вас это точно не станет секретом, особенно если мы договоримся. Мой господин является главой семьи Тур. Его зовут Феликс Тур.

Ага, пошли римские имена. Похоже, прав был Лакис, когда предполагал, что наши миры имеют общее прошлое.

– И что же нужно от скромного человека главе Старшей Семьи?

– Ну не совсем главе, – замялся мой собеседник, но это продлилось лишь короткое мгновение. – Вы нужны мне. Мой господин пока не знает об этом визите.

– Даже так?

– Да, – кивнул Аппий и покосился на Лакиса. – Господин Бел, является ли уважаемый Лакис вашим партнером и облечен ли вашим полным доверием?

– Да, я полностью доверяю уважаемому Лакису, – ответил я, не колеблясь ни секунды.

– Тогда давайте перейдем к сути моего визита. Дело в том, что мой господин, хоть и стал главой одной из Старших Семей, пока слишком молод и подвержен импульсивным решениям. До сих пор мне и охране семьи удавалось справляться с последствиями его увлечений, но сейчас, боюсь, понадобится дополнительная помощь.

– И чем же могу помочь вам именно я? Если вы имеете в виду услуги телохранителя, то, боюсь, это не мой уровень. Уверен, вы наводили обо мне справки и знаете, что мои клиенты не всегда выживают.

– Мало того, я знаю, почему с ними происходят такие неприятности, – иронично улыбнулся гость.

– Тем более не понимаю, почему именно я?

– Потому что оба Ламеха погибли только после того, как вы сами решили, что так будет, а до этого момента именно благодаря вам они пережили несколько очень хорошо подготовленных покушений.

Звучит, конечно, слишком лестно для такого криворукого телохранителя, как я, но, если смотреть на голые факты, все так и есть.

– К тому же вы не имеете никаких связей ни со Старшими Семьями, ни с бандитскими группировками, – продолжил перечислять мои достоинства Аппий.

– Вы в этом так уверены? – сам не знаю почему съязвил я.

– Абсолютно, – односложно ответил мой гость, и в его взгляде блеснул металл.

Ладно, не будем его злить, тем более из чистого ребячества.

– Есть еще что-то, что заставило вас остановиться именно на моей кандидатуре?

– Да, – кивнул Аппий и посмотрел мне в глаза. – В городе мало людей, которые могут отогнать марука.

А вот знание таких интимных подробностей из моей жизни настораживало.

– Так наняли бы шамана.

– На службу Старшей Семье, даже временную, принимаются только люди.

– Не думал, что в Вадарак-ду таким пышным цветом цветет расизм.

Ну и кто дергал меня за язык? Я, конечно, использовал аналог на всеобщем языке, так что Аппий все понял, но, как ни странно, не вспылил.

– Дело не в неприятии других рас, а в простом доверии. Точнее, в его отсутствии. Мы хоть и делим одно жизненное пространство, но Старшие Семьи, Высшие Роды и Алмазные кланы никогда особо не доверяли друг другу. Так что вы будете работать только с людьми.

– Если соглашусь, – уточнил я.

Ага, мне таки удалось задеть его за живое, хотя, хоть убейте, сам не понимаю, зачем нужно было это делать.

– Конечно, – сдержав себя, сказал Аппий, – если согласитесь.

– Тогда все упирается в размер гонорара, – влез в разговор Лакис.

Аппий одарил его холодным, как воды Арктики, взглядом и обратился ко мне:

– Надеюсь, вы понимаете, что ваш партнер не может участвовать в этом деле?

– Не проблема, со мной пойдет только одна девушка, – не стал я нагнетать обстановку. – В смысле человеческая девушка.

– Нам нужны только вы, – постарался возразить Аппий.

– Значит, мы не договоримся. – Заявив это, я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

– Даже если цена вопроса две тысячи гульдов? – решил надавить на жадность Аппий, но с жадностью мы уже давно договорилась, так что она лишь грустно вздохнула, и в моих глазах отразилось полное равнодушие.

Тогда гость перевел взгляд на Лакиса и явно увидел на его лице то, что хотел.

– Ром, – тихо позвал орк.

– Лакис, – не поворачивая головы, сказал я, – если тебе так нужны эти деньги, можешь идти сам.

В ответ послышалось лишь сердитое сопение с порыкиванием.

Аппий задумался, и я внезапно понял, о чем именно.

– И еще: если вам в голову пришла мысль предложить мне временно нацепить кулон верности, лучше вслух ее не высказывать. Честно, даже не знаю, чем тогда закончится наш разговор.

– Но как мы сможем защитить господина от вас? – В голосе гостя впервые прорезалось сомнение.

– Никак. Тут сработает только доверие и моя репутация. Она для вас либо что-то значит, либо нет.

Аппий задумался теперь уже надолго. Но его хозяин явно влез во что-то совсем уж сумасбродное, и семейная охрана не казалась ему такой уж надежной.

– Если бы не уверения законника, ваша репутация не стоила бы…

– …даже потертой медяшки, – закончил я за гостя. – Но Резкий Мак поручился за меня. Так что выбор у вас действительно сложный.

– Хорошо, – наконец-то решился Аппий и тут же начал приказывать: – Вы наняты. Гонорар две тысячи, мы выезжаем прямо сейчас. А в вашем доме останутся несколько наших людей. Надеюсь, вы не думаете, что мы обойдемся совсем уж без гарантий?

– Вполне разумно, – кивнул я и решил чуть сбить спесь с этого индюка. – Две с половиной тысячи и одно маленькое условие.

От негодования, казалось бы, непрошибаемый слуга даже покрылся пятнами, но опять же очень быстро сумел справиться со своими эмоциями.

– И какое же?

– Если кто-то вздумает хотя бы прикоснуться к моей напарнице, он умрет. – Заметив кривую улыбочку Аппия, я добавил: – Это не угроза, а констатация факта. Поверьте, даже я делаю это лишь в самых крайних случаях.

– Она так опасна? – напрягся гость.

– Только для моих врагов, а на данном этапе и для врагов господина Феликса Тура.

Ну, насчет такой предсказуемости Этны я, конечно, перегнул, но пока прецедентов не было, так что будем считать, что так оно и есть.

– Хорошо, – явно пересилив себя, согласился Аппий. – Зовите свою напарницу, мы выезжаем прямо сейчас.

– Дайте нам пару минут, чтобы привести себя в порядок и собрать вещи.

– Я жду вас в паровозе, – проворчал Аппий, явно терзаясь сомнениями, не сделал ли он глупость, вообще придя в этот дом.

Лакис пошел следом за гостем, а я прошептал ему в спину:

– Проводи его и быстро возвращайся. Передай Несте, пусть оденет Этну под мальчика.

Когда орк вернулся, я как раз набивал подсумки пулями.

– Быстро рассказывай все, что знаешь о Старших Семьях, Высших Родах и этих, как их там…

– Алмазных кланах, – проворчал Лакис. – Что значит все?

– Говори все, что приходит в голову.

– Ну, мне известно, что в Вадарак-ду снарядили экспедицию четыре рода эльфов, семь семей людей и три клана гномов. Ну и все.

– Черт! – Я понял, что придется вытягивать информацию клещами. – Чем они отличаются от простых горожан?

– Да ничем, – пожал плечами орк. – Руки-ноги.

– Лакис, не тупи!

– Да что ты насел на меня! Они всем отличаются. Во-первых, это касается власти в городе. В самом низу простые горожане. Выше купцы и промышленники. Еще выше чиновники и городской совет. Сверху примар, а на макушке всего этого в виде шапки потомки основателей. Они, как шапка, не связаны с общим организмом, но при этом находятся выше всех и как бы отдельно. Что творится у эльфов и гномов точно не знаю, но уверен, что там ситуация похожа. Они живут обособленно от других горожан и имеют особые права. Возьмем хотя бы то, что ни один гражданин Вадарак-ду не имеет права владеть землей. Только зданиями.

– А эльфы с гномами?

– То же самое. Эльфы что-то строят на ветвях таули, но самими деревьями не владеют. А гномы обустраиваются в казенных подземельях. Там целые поселки в залах. Город принадлежит только городу, правда, за одним исключением. Только потомки основателей города имеют права на владение землей. Четыре центральных таули полностью принадлежат Высшим Родам. Земля под ними во владении Старших Семей, а подземельем соответственно владеют Алмазники.

– Ну что из того? – спросил я, продолжая экипироваться.

– А то, что на личных землях действуют только законы хозяев. Когда пересечешь черту этих владений, тот самый Феликс может приказать вздернуть тебя на собственном крыльце, и ничего ему за это не будет.

– Круто. – От удивления я на мгновение прекратил распихивать оружие по кобурам.

Чуть подумав, забросил на плечо трехствольныйпаромет и подхватил рюкзак, который собрал уже давно, помня о своих приключениях в степи. Что-то мне подсказывало, что до конца миссии вряд ли удастся заглянуть домой.

– Не то слово, – поддержал меня орк. – Так что не сильно там хами. А то с тебя станется.

Мне показалось или в голосе старого орка прорезались отеческие нотки?

– Не буду, тормоза у меня вроде еще работают. – Закончив сборы, я закрыл шкаф и пошел к выходу, а орк угрюмо топал сзади.

– Хотелось бы верить, – продолжил ворчать Лакис.

– Так, – остановился я у лестницы. – Подумай, есть что-то такое, что касается этих дворянчиков и было у всех на слуху?

– Да, – вскинулся Лакис, – они очень щепетильны в отношении клятв душами предков.

– Вот с этого и нужно было начинать, – попенял я орку и сбежал вниз по лестнице.

Этну пришлось ждать, но всего пару минут. Неста вывела девушку и проводила нас, по своему обыкновению вылив на мостовую у крыльца немного воды.

Паромобиль оказался довольно просторным и имел шикарную внутреннюю отделку. При том что снаружи – коробка коробкой.

Судя по лицу Аппия, ждать этот господин не любил и не умел.

– Вы долго.

– Вы что, рассчитывали, что я буду защищать вашего хозяина острым словом и неприличными жестами?

– Все необходимое вы могли бы получить в арсенале семьи.

– А кто сказал, что у меня не появится такого желания? – постарался я скрыть досаду.

Да уж, можно было бы неплохо сэкономить. С другой стороны, мое оружие и снаряжение давно проверены и знакомы до малейших пряжек и царапин.

Мягко качнувшись, паромобиль покатился в сторону центра города.

Пока мы ехали по знакомым мне кварталам, рассматривать было нечего, а вот когда мимо поплыли дома богатеев, развлекательные центры, а затем и административные здания, все мое внимание переместилось за окно.

Сначала мы выехали на широкую аллею, пересекающую Радужное кольцо. Затем показалась громада ратуши, в которой мне «посчастливилось» встретиться с вампиршей-ширазой. Дальше меня еще не заносило.

Черту, за которой закон города заканчивался, отмечала полуразрушенная стена. Причем создавалось такое впечатление, что разрушали ее не варвары, а наоборот – талантливые ландшафтные дизайнеры. Оплывшие от времени участки стены из гномьего бетона были увиты какими-то цветущими лианами с разнокалиберными листьями, создавая атмосферу древности и спокойствия.

Это дизайнерское решение мне удалось рассмотреть очень хорошо, потому что мы, не въезжая на земли основателей, проехали вдоль стены около двух километров. Наконец-то впереди появилась украшенная барельефами и живыми лианами арка, в которую мы и въехали. Дальше дорога шла прямо к геометрическому центру города.

Четверка центральных таули окончательно закрыла весь небосклон. При этом нельзя сказать, что видимость здесь была слабой – под кронами гигантских деревьев висели целые гроздья йоллов. Огромные светящиеся шары давали достаточно света, чтобы водитель уверенно направлял паромобиль по дороге, которая шла через гигантский парк.

И все же Старшие Семьи любили солнечный свет больше вечного полумрака в сени таули. Впереди, за парковой полосой с неба в землю вонзался огромный столб света.

Срединные таули росли так, чтобы не соприкасаться кронами, или же их рост был направлен особым образом. Как бы то ни было, но полуденное солнце имело возможность на несколько часов заглядывать в эту ВИП-зону.

Дорога пошла под уклон, и мы начали спускаться в долину, на дне которой находилось небольшое озеро. В центре озера имелся островок, и на нем кто-то разместил статую дракона. Метров тридцать высотой, не меньше. А по берегам практически идеально круглого озерца на равном расстоянии друг от друга разместились семь дворцов. Судя по архитектуре, их создатели сделали все, чтобы не повторить творения друг друга.

Мы направлялись к дворцу, по архитектурному стилю отдаленно напоминавшему земную готику. Где-то метров за пятьсот от замка разместился пояс разнообразных строений – как жилых, так и технического назначения. Сам дворец полукругом, упираясь в берега озера, охватывал мини-сад, в котором полыхали тысячи разных оттенков.

Солнце щедро освещало озеро, дворцы Старших Семей и окружающее их благолепие.

Так же как до этого на нас давила громада крон таули, теперь на мое восприятие окружающего мира навалилась туша дворца. Стены конгломерата зданий были сложены из красного камня с вкраплением черных прожилок. В общем, полнейшая готика. Похоже, архитектор это тоже понимал, поэтому сумел разбавить мрачность дворца кофейного цвета портиками и оранжевой черепицей.

Наконец-то мы остановились посреди замкнутого двора в правом крыле замка. Паромобиль тут же обступили мрачные здоровяки в уже знакомых темных сюртуках и в надвинутых на брови котелках. Теперь охранники не скрываясь держали в руках средние парометы неизвестной мне модели. Мало того – из бойницы на втором этаже торчал ствол многозарядного и очень крупнокалиберного агрегата.

Ну да, на них же запрет на автоматику не распространяется.

Почему-то только сейчас я вспомнил о парометной тачанке гномов в услужении у Гарпуна. Нужно поинтересоваться у Лакиса, как мафиози сумел обойти запрет на автоматическое оружие. Меня уже забодало постоянно перезаряжать пистолет по одной пуле. Эту проблему нужно как-то решать.

Под прицелом десятка парометов мы с Этной покинули паромобиль и пошли в указанном Аппием направлении. Короткий переход закончился в небольшой комнате. Охрана осталась снаружи, но наверняка взяла на мушку входную дверь.

В комнате находился стол, три кресла вокруг него и два дивана у стены. Также на стенах имелись вешалки для одежды.

– Можете оставить верхнюю одежду и все оружие здесь, – сказал Аппий, делая жест в направлении стола. – Ваша напарница также останется в этой комнате, пока вы не обсудите детали дела с моим господином.

В принципе нормальное предложение, но нужно кое-что уточнить, и совсем не у Аппия.

– Этна, подождешь меня здесь? – обратился я к девушке и, увидев утвердительный кивок, повернулся к Аппию. – Будет лучше, если до моего возвращения никто не войдет в эту комнату.

Оружие Этны находилось в рюкзаке, но и без него она может натворить кучу дел.

– Хорошо, – кивнул Аппий, хотя было видно, что его уже достали мои условия.

Быстро избавившись от плаща, шляпы и портупеи с оружием, я всем своим видом показал, что готов двигаться дальше. Но перед выходом Аппий провел небольшой инструктаж:

– К хозяину будете обращаться только: господин Тур. Отвечать, лишь если вас спросят, и постарайтесь обойтись без ваших язвительных замечаний.

– Постараюсь, – с предельно честным выражением в глазах обещал я.

Впрочем, нужно действительно поостеречься. Здесь ведь могут не только повесить на крыльце, как сказал Лакис, но и утопить в озере.

Вопреки моим опасениям, по коридорам дворца мы шли не так уж и долго. Но этого времени хватило, чтобы составить первичное впечатление о хозяевах этого места. Если в доме Гарпуна все говорило о показной роскоши, то здесь царил его величество вкус – каждую деталь подбирали так, чтобы она гармонично вплеталась в общий ансамбль. И при этом богатство не бросалось в глаза, но под кажущейся скромностью проглядывала истинная дороговизна.

В общем, мне очень понравилось, хотя жить здесь я бы не согласился – очень стильно, но уют как-то теряется. В этом дворце не было перехода от подсобных помещений к господским покоям – все обустраивал один дизайнер. В конце сводчатого коридора, который мало чем отличался от периферийных помещений дворца, обнаружилась дверь, за которой скрывался кабинет главы семьи. Причем не наблюдалось никаких статуй при входе, как и шикарных картин на стенах.

В кабинете также не было ни единой лишней детали – только функциональность и все тот же продуманный стиль. Над огромным столом склонился молодой человек лет восемнадцати и внимательно рассматривал расстеленную карту.

Вошедший без стука Аппий тихо обратился к хозяину кабинета:

– Господин, у меня есть важный разговор.

– Аппий, мы, кажется, уже все обсудили, и отговорить меня не получится, – сразу перешел к обороне молодой человек.

– Даже не буду пытаться, но я привел с собой того, кто позволит мне отпустить вас со спокойным сердцем.

– Даже так? – Феликс Тур окончательно оторвал свое внимание от карты.

– Да, мой господин. Знакомьтесь, перед вами Ром Бел – лучший телохранитель города.

Ну ни фига себе! И откуда же взялось такое категорическое мнение?

Мое удивление не ускользнуло от Феликса.

– Лучший? – хмыкнул парень. – Похоже, он сам так не считает.

Так, нужно спасать ситуацию, иначе можно остаться и без заказа.

– Это от скромности, – сказал я и тут же добавил, увидев вскинутые брови Аппия: – Господин Тур.

– Да уж, скромность из вас буквально прет, – фыркнул Феликс.

Фух, пронесло. У парня с юмором все в порядке. Хотя обольщаться не стоит. Был у меня недавно один знакомый по имени Йохан. Тоже во всех смыслах приятный молодой человек, только о том, чем закончилось это знакомство, даже вспоминать не хочется.

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, – пожал я плечами, провозглашая простую истину.

Неожиданно глаза Феликса сузились. Похоже, он сложил в своей голове два и два.

– И как вам в нашем мире? – вогнав меня в недолгий шок, спросил по-русски глава Старшей Семьи.

Акцент, конечно, дикий, и до Лакиса ему далеко, но сам факт впечатлял.

– Привыкаю потихоньку.

Феликс расплылся в довольной улыбке, а вот Аппий наверняка проклял тот момент, когда ему пришла в голову мысль обратиться именно ко мне.

Не знаю, что связывает Феликса с попаданцами из другого мира, но для него этот факт явно не гарантия адекватности.

– Аппий, я так и не услышал, почему ты выбрал именно господина Бела?

– Дария.

Феликс внезапно помрачнел.

– Она настаивала?

– Да.

Было похоже, что посвящать меня в суть этой странной перепалки никто не собирается, а спрашивать самому как-то неловко.

– Хорошо, – кивнул Феликс, – но это последняя уступка, и ты ускоришь подготовку, которую наверняка тормозил, как только мог.

– Что вы, господин, как можно?! – насквозь фальшиво возмутился Аппий. – Все готовится с максимальной скоростью, и завтра утром можете отправляться.

– Господин Бел, – повернулся ко мне Феликс, – не хотите ли посмотреть на мою коллекцию оружия…

– Хозяин, – довольно сильно напрягся Аппий, – это неразумно.

– Почему? Господин Бел, раз уж ты назвал его лучшим телохранителем в городе, наверняка умеет хранить тайны. И что самое главное, кому, как не ему, лучше всего разбираться в экспонатах моей коллекции. Ты удивишься, но меня тоже заботит собственная безопасность.

Да уж, напустили туману. При чем здесь коллекция и безопасность нашего похода?

Вопросы перли из меня со страшной силой, но приходилось сдерживаться, тем более имеется реальный шанс на то, что скоро все прояснится.

Феликс жестом пригласил меня пройти за собой. Аппия никто не звал, но он тоже пошел. Коллекция главы семьи скрывалась за простыми дверьми. Если судить по реакции Аппия, там хранилось нечто запретное. Впрочем, зачем что-то запирать в замке, где царят лишь законы его хозяина. Наверняка тот же Резкий Мак сможет попасть сюда лишь во сне.

Елки-моталки! Да уж, у Феликса действительно запретная страсть. До Мясника ему, конечно, далеко, но все равно я бы не решился держать все это в своем доме. Впрочем, тут на все сто процентов работает поговорка: что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

Но, ежики лысые, какая красота!

Помещение являлось чем-то средним между большой комнатой и маленьким залом. Вдоль всех стен стояли резные шкафы со стеклянными дверцами. А за стеклом находились экспонаты выставки работ окончательно сошедшего с ума поклонника стимпанка. Все увиденное мной являлось оружием. Благодаря расположению в хронологическом порядке было видно продвижение инженерной мысли от того момента, когда идеи другого мира проникли в этот мир, и до ее вершины, которая наверняка находилась в большом шкафу с другой стороны зала. Рассмотреть, что там, пока было трудно, но очень хотелось. И все же, из уважения к гордому хозяину, я начал осмотр по порядку.

Первыми шли разной степени потрепанности образцы из моего мира: ППШ и его оппонент по Второй мировой пистолет-пулемет системы Шмайсера. Какая это была модификация, я не понял, потому что не являюсь большим специалистом в оружии тех времен.

Наличие подобного оружия в этом мире подтверждало версию, что два мира начали сотрудничать раньше, чем принято считать. Конечно же в оружейной коллекции Феликса не обошлось без АК-74. Куда уж без него. Пулеметы были представлены почему-то двумя разновидностями пулемета Томпсона и сильно оплавленными останками «максима».

Дальше пошли попытки местных мастеров или даже моих товарищей по попаданству. В первых пяти шкафах находилось нечто совсем уж запредельное – тяжеленные агрегаты, опутанные трубками и изрядно напичканные артефактами.

Со временем у мастеров дела пошли на лад. Я без труда узнал крупнокалиберный автоматический паромет, два собрата которого участвовали в эпической перестрелке у городской управы.

А вот дальше я напрягся, как гончая, учуявшая запах зайца.

Модели автоматики стали компактнее и функциональнее. В большом шкафу, который занимал всю противоположную от входа стену, в трех секциях находились два десятка малых парометов, шесть средних и три модели тяжелых парометов. И все они были автоматическими, за исключением нескольких моделей малых.

– Ну и как вам моя коллекция? – на едва понятном из-за акцента русском языке спросил Феликс.

– Феерически! – восторженно выдохнул я.

Владелец коллекции явно не понял слова, но догадался о его значении, поэтому покровительственно улыбнулся.

– Можете выбрать любую модель для нашего совместного похода, – все же перешел на всеобщий Феликс, понимая, что переоценил свое владение языком из иного мира.

– Ну что вы. – От нахлынувших опасений я даже шагнул назад.

– Не беспокойтесь, это далеко не единственные экземпляры.

Я едва не облизнулся.

Так, что тут у нас? Эти три с длиннющими стволами точно побоку. Как и толстые экземпляры с мотками паропроводных трубок. А вот это интересно.

Мой взгляд зацепился за два выставленных рядом малых паромета. Они были очень похожи на барабанные револьверы, хотя это сходство было неполным. Попросив взглядом разрешение и получив его в виде кивка, я открыл стеклянную дверку и снял первый из понравившихся парометов. Револьвер с толстым барабаном на восемь зарядов явно снаряжался остроконечными пулями, которых здесь конечно же не было. Иначе экскурсия проходила бы в сопровождении десятка охранников.

Довольно тяжелый и не очень оборотистый. Второй экземпляр был всего лишь пятизарядным, но обладал приятной изящностью, весил меньше и в руке лежал намного ухватистее. К тому же его рукоять была ближе к привычной для меня форме, чем у первого варианта.

– Мне нравится этот, – решительно кивнул я и зачем-то добавил: – В руке лежит почти как мой.

– Ваш? – приподнял бровь Феликс.

– Ну да, мой. Он остался в комнате ожидания. Там я придумал одно усовершенствование, имитирующее лазерный прицел. – Последние два слова я произнес по-русски.

– Лазерный прицел, – повторил Феликс, и на его лице отразилось выражение напрягшейся гончей, которое не так давно посетило мою собственную физиономию. – Аппий, немедленно доставить.

– Подождите, – решительно остановил я уже развернувшегося слугу. – Мне необходимо сделать это самому. Боюсь, моя напарница может натворить бед.

– Вы полагаете, мои люди не справятся с женщиной?

Так, нужно что-то предпринять, иначе Феликс действительно решит устроить своим охранникам экспресс-тест.

– Не думаю, что стоит это выяснить. Для банды Гарпуна подобный эксперимент закончился плохо.

– Стоп, так вы тот самый Чистильщик, который уничтожил Мясника и Гарпуна? – Глаза у Феликса стали большими и круглыми как блюдца, а вот Аппий поморщился. Мажордом явно надеялся сохранить эту информацию в секрете.

– Да, и не без помощи своей напарницы, – перетянул я на себя часть «одеяла». И дело не в тщеславии, Этне пристальное внимание посторонних принесет только вред.

– Идите, – кивнул Феликс в сторону двери. – Мне нужно видеть оружие, которым уничтожили Мясника и Гарпуна.

– Только Мясника, – уточнил я. – Гарпун погиб от кинжала.

Формулировка была по-прежнему туманной – было сказано и без того слишком много.

Возвращение в комнату ожидания прошло быстро. К счастью, там ничего не изменилось – Этна сидела на диване и смотрела в одну точку.

Киборг какой-то, честное слово. Только не надо расслабляться – в моем случае смертельной ошибкой будет именно небрежное отношение к странностям напарницы.

Забрав пистолет из кобуры, я направился обратно.

Ну что ж ты будешь делать?! У них что, массовая паранойя?

Наличие оружия в моих руках сменило настроение охраны снаружи. На меня уставилось два ствола автоматических парометов, которые я уже видел во дворе и в средней части коллекции. Аппий выражал лицом полное согласие с действиями охраны.

Ну что за люди! Ведь скоро мне предстоит разгуливать в непосредственной близости от их обожаемого босса, при этом вооружившись практически до зубов.

Вперед выступил здоровяк, который недавно преградил мне путь в мой собственный дом. Отобрав у меня оружие, он быстро разобрался в его конструкции, и через секунду пуля выпала из ствола на широкую ладонь.

А почему я так не могу?! Мне приходилось постоянно носить заряженный пистолет на предохранителе с пулей в мертвом магнитном захвате. Нужно учиться и постоянно искать информацию, а не надеяться на то, что мой дар преподнесет ее на блюдечке. И начинать следует прямо сейчас. Тем более имеется очень неплохой источник этой самой информации.

Убедившись, что с моим пистолетом все в порядке, по крайней мере в разумных пределах – наличие молниевика от его внимания не укрылось, – старший охранник кивнул, но пистолет так и не вернул.

Скотина мордатая!

Обратно мы возвращались уже втроем. По приходе охранник сразу передал пистолет Феликсу.

– Оригинальная идея, – осмотрев оружие, сказал хозяин замка. – И как вы додумались использовать молниевик для прицеливания?

Интересное дело! Они что, в последние десятилетия всем попаданцам мозги чистили? Если уж у такого человека нет информации о таком распространенном изобретении. Нужно побольше узнать о положении дел в межмировом контрабандном бизнесе. И еще хорошо подумать о том, стоит ли говорить всю правду и тем самым усиливать интерес Феликса к попаданцам из другого мира. Не хватало еще стать причиной перемещения нескольких бедолаг, вдобавок к тем, кого и так сюда заносит злая жадность работорговцев.

– Как-то так, само собой вышло, – неопределенно пожал плечами я.

– В любом случае мне хочется оставить это оружие у себя.

А вот это никуда не годится!

Конечно, свое возмущение я не высказал, зато постарался, чтобы выражение моего лица было красноречивее любых слов, а вслух сказал совсем другое:

– Разве вашим мастерам будет сложно скопировать эту конструкцию?

– Не сложно, – невозмутимо ответил Феликс. – Сразу видно, что вы не коллекционер. Для нас очень ценен именно первый экземпляр. Копия это немногим лучше подделки. Но я не собираюсь вас разоружать, наоборот, предлагаю обмен.

Так, а это уже интересно.

Увы, Феликс меня сразу расстроил:

– Понравившийся вам экземпляр, к сожеланию, отдать не могу. Точнее, вы не сможете использовать его в городе. А если еще точнее, у вас из-за этого возникнут серьезные проблемы.

– А у вас таких проблем конечно же нет? – От расстройства я позволил себе поворчать.

– Это моя земля и мои законы, – явно с детства заученной фразой ответил юный глава Старшей Семьи.

– И на законы города вы не влияете, – добавил я от себя.

– Почему же, – с плохо скрываемой гордостью сказал юноша. – Год назад мне удалось расширить правило трех.

– Какое правило? – чувствуя себя идиотом, переспросил я.

Впрочем, спросить все равно надо было – непроходимый дурак это не тот, кто ничего не знает, а тот, кто и не хочет знать либо стесняется спросить.

– Правило трех выстрелов без перезарядки для малых и средних парометов.

– И как вы продвинули этот вполне разумный закон?

– Я расширил его до четырех. Но это не отмена основного закона, а дополнение к нему. На новые образцы нужно разрешение, но, думаю, с вашими связями это будет несложно.

Тема свернула в нужную сторону, так что появилась возможность разжиться важной информацией:

– Вы говорили о строгости правила трех. Но я был свидетелем, как гномий экипаж палил очередями из крупнокалиберного паромета прямо в центре города, а через пару часов ездил себе как ни в чем не бывало.

– Вы там были? – приподнял брови Феликс, а затем сам же нашел объяснение: – Ах да, вы же тогда охраняли Мясника. И как ощущения?

– Далеки от приятных, – проворчал я, но, поняв, что суть вопроса была в другом, добавил: – Хотя и впечатляюще.

– Тут все просто, – снисходительно сказал мой собеседник. – Кланы, которые делают тяжелое оружие для города, получают разрешение на его использование в своих охранных отрядах. Порой их нанимают самые богатые граждане. Как видите, у нас есть вещи, которые запрещены потомкам основателей и разрешены простым горожанам.

– Ну прямо демократия, – тихо сказал я, но был услышан.

– Ну не совсем разнузданная. Насколько мне известно, тем мастерам, которые сделали паромет для других участников той перестрелки, их же соклановцы залили в горло расплавленное золото в качестве платы за предательство.

Круто, однако, обстоят дела с лицензионным и акцизным правом у бородачей!

Неожиданно за моей спиной кашлянул Аппий, и Феликс заторопился.

– Мы увлеклись, господин Бел, а дела не ждут. Рад был нашему знакомству, – с доброжелательной улыбкой сказал юноша и протянул мне руку.

Я знал, что подобный жест не очень распространен в этом мире, но раз уж предлагают…

Наше рукопожатие было встречено глухим ворчание здоровяка-охранника. Мажордом промолчал, но волна неприязни буквально окатила мою спину холодом. Ну и ладно, тут опять же справедлива поговорка о золотой монете.

– Юлий проводит вас к оружейнику, и тот подберет малый паромет в обмен на ваш и еще средний для временного пользования в походе. Его вы осмотреть не успели, но, уверен, вам понравится, – завершая наше общение, сказал Феликс и удалился месте с Аппием.

Ну а мне предстояло общаться с Юлием, который явно не был склонен к задушевным беседам.

– Позвольте поинтересоваться, почему Юлий? – спросил я у по-прежнему хмурого охранника.

От его желания убить меня прямо здесь и сейчас воздух в комнате буквально наэлектризовался. Причем даже сработал мой дар, но мне как-то удалось совладать с инстинктами и небрежно пожать плечами:

– Я просто спросил. Интересно же, откуда в Вадарак-ду взялось имя великого полководца.

Честно, у меня не было даже намека на желание подлизаться к здоровяку, но почему-то вышло именно так. Взгляд Юлия растерял злобу и наполнился любопытством.

– Какого полководца?

– Вы не знаете, кто такой Юлий Цезарь?

– Нет, – мотнул головой охранник и добавил: – Так меня назвала мать, но не смогла объяснить почему, а у хозяев не особо спросишь.

Странно, конечно, особенно учитывая легкий нрав юного главы семьи. Хотя все возможно. Здесь мы имеем дело с жесткой, веками отработанной иерархией, и даже добрый характер Феликса вряд ли что-то меняет. К тому же фривольное общение со мной тоже вполне объяснимо.

Несколько лет назад мне неожиданно открылась ранее неизвестная грань социальных отношений в родной цивилизации. Как и везде, в приютившем меня коллективе имелась четкая градация с пошаговой карьерной лестницей, и это было вполне привычно. Мое представление о строении социума дало трещину, когда к нам заявился специалист по оптимизации бизнеса. И дело даже не в его профессии, а в том, как он к ней относился. Парень мало того что никак не отождествлял себя с офисной иерархией, он достиг в своем деле таких высот, а в собственной жизни такого равновесия, что мог творить что угодно.

– Так что там насчет моего имени? – опять нахмурился Юлий, раздраженный моей задумчивостью.

– Там все очень интересно. – Вынырнув из воспоминаний, я дружелюбно улыбнулся охраннику. – Был такой великий правитель и полководец. Он управлял огромной империей и водил в бой многочисленные армии. Звали его Юлий Цезарь.

– Охотничьего турула старого хозяина звали Цезарь, – оживился мой собеседник. Было видно, что тайна его имени давно не давала мужику покоя, и, добравшись до источника информации, он даже растерял свою профессиональную враждебность. До этого момента закрытый и строгий цербер превратился в восторженного юношу.

Ну как юношу, лет ему не меньше сорока, но и на старуху бывает проруха. В общем, мне повезло.

– Ну, значит, тогда ваш старый хозяин точно знал о Юлии Цезаре и вас назвали именно в честь этого полководца.

Вспышка интереса и восторга быстро сошла на нет, и Юлий опять нахмурился.

Я сделал вид, что ничего не произошло, и не стал лезть к охраннику с рассказами и расспросами.

Пока мы шли в оружейку, мне удалось опять вернуться в воспоминания, потому что там была некая очень важная идея.

В общем, оптимизатор развернулся вовсю и показал, что он не зря ест свой хлеб. Многим лентяям его нововведения не понравились, но это волновало только их. А в остальном наша жизнь становилась даже лучше, ну и, конечно, чуть более загруженной. Но это как посмотреть. Многим, в том числе мне, парень сильно облегчил работу простыми и внятными советами. То, с какой легкостью этот человек относился к жизни, восхитило всех нормальных обитателей офиса и обозлило придурков, главным из которых был заместитель начальника, он же его племянник.

Когда это ходячее недоразумение наехало на фрилансера, тот улыбнулся ему в лицо и сделал то, о чем мечтал весь офис, – послал того далеко и очень надолго. Затем собрал свои карандашики в хипстерскую сумку и покинул помещение.

На следующий день оптимизатор вновь появился в нашем офисе и продолжил свои дела, а рядом с ним ходил злой, но приторно вежливый босс. С тех пор я понял, что существуют люди вне системы – те, кто не держится ни за деньги, ни за власть. Даже репутация для них лишь то, что соотносится с собственными принципами. На таких людей с одинаковым уважением смотрят и дворники, и директора корпораций. И не так уж важно, во что они одеты и какие часы носят.

Еще тогда мне захотелось стать таким, но не хватало смелости отказаться от кормушки и привычного места в ячейке социума.

Может, теперь самое время?

Посмотрев на Юлия и вспомнив своего вдохновителя, я опять искренне улыбнулся охраннику. В ответ он нахмурился, но как-то ненатурально.

Оружейка замка была чем-то средним между дорогим магазином оружия, музеем и лабораторией в закрытом НИИ. Главный оружейник ходил в длиннополом – по причине невысокого роста достающем до самого пола – халате темно-синего цвета. Кучерявую голову венчали нечто похожее на ермолку и поднятые на лоб гоглы.

Стоит уточнить, что, несмотря на скромный рост, гномом мастер не был.

– Юлий, привет, – жизнерадостно поздоровался с охранником оружейник.

– Привет, Трамар, – ответил мой сопровождающий и ткнул большим пальцем за спину, то есть в моем направлении. – Вот, хозяин приказал выдать ему с концами малый четырехзарядный паромет, ну тот, для ношения в городе под разрешение.

– С концами? – немного удивился Трамар.

– Да, – решил я вмешаться в разговор, пока он не пошел в невыгодном для меня направлении. – И еще нужно оборудовать этот паромет самым маленьким молниевиком, который у вас есть.

– Для чего? – заинтересовался оружейник.

– В качестве прицела. Мое оружие с таким же молниевиком осталось у вашего хозяина.

– Мне нужно посмотреть на ваш паромет, – возбудился мастер, явно разделявший страсть своего господина.

Удивительно, конечно, что, имея перед глазами обычные парометы и молниевики с лазерным прицеливанием, местные мастера не додумались до простейшей идеи. С другой стороны, многие элементарные изобретения в моем мире возникали на сотни лет позже, чем могли бы появиться. Тем более здесь слишком привыкли опираться на идеи из другого мира. Что возвращает нас к вопросу: почему поток информации с Земли прекратился?

– Стой! – Юлий поймал за шиворот рванувшего к выходу оружейника. – Сначала отдай парню малый паромет и подбери средний для похода.

– Если я все правильно понял, малый, без доработки, ему все равно не нужен, а средние все пойдут стандартные. Можешь показать сам те, что в тире. – Оружейник попытался вырваться из хватки здоровяка, но сумел это сделать только после того, как Юлий обдумал его слова и разжал пальцы.

Трамар сбежал, а Юлий со вздохом пошел к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Поплутав по коридорам, мы вышли на обширный двор, ограниченный глухой стеной дворца и тремя трехэтажными корпусами. Судя по выглядывающим из окон мужчинам в разной степени одетости, это были казармы. Во дворе расположились плац, спортивная площадка и нечто похожее на выход из погреба. Именно туда и направился Юлий.

Мы спустились всего на один уровень, который, скорее всего, был единственным.

– Юлий, у вас тут что, нет подземелий?

– На тысячу шагов от озера гномы не селятся, – нехотя ответил он.

Короткий коридор привел нас к стальной двери с запирающим воротом. Без малейших затруднений охранник открыл массивную дверь и перешагнул через высокий порог.

Внутри обнаружилась совмещенная с тиром гарнизонная оружейка. В отличие от замковой ружейной палаты разнообразия здесь не наблюдалось – строгая унификация. Хотя не совсем строгая, за решетками запертых шкафов в ряд расположились средние парометы двух конструкций. Такие же были на главном стенде коллекции Феликса.

Юлий отпер шкаф своим ключом, достал один из средних парометов и передал его мне.

Увесистая штука и, как по мне, вычурно украшенная. Впрочем, не факт, что завитушки на корпусе и прикладе имеют только декоративное назначение. Массивный барабан, наполовину утопавший в корпусе, утяжелял одноствольный агрегат. На первый взгляд в нем было не меньше дюжины гнезд для массивных снарядов.

Так, попробуем разобраться самостоятельно. Подойдя к самому длинному из трех стрелковых тоннелей, я прицелился в ростовую мишень стандартного образца. Целик немного странный, но привыкнуть можно. Наведя паромет на силуэт, я нажал на спуск и… ничего не произошло.

Ладно, никто и не ожидал, что будет просто, но обращаться за помощью к ухмылявшемуся Юлию пока не будем.

Там, где на родном автомате находился предохранитель, он же переключатель режима огня, здесь присутствовала кнопка, которая мною была тут же активирована. В паромете что-то тихо загудело.

И к чему бы это?

Повторное нажатие на спусковой крючок дало результат. Паромет громко чихнул, рядом с головой ростового силуэта вспыхнуло и начало медленно гаснуть красное пятно.

Попробуем еще раз. Ага, не хочет – думаем дальше.

Первая же догадка оказалась верной – цевье было подвижным не просто так. Перезарядка производилась как в помповом дробовике.

Передернув цевье, я провернул барабан и выстрелил еще раз. Уже лучше. Вспыхнувшее пятно задело плечо мишени. Еще два выстрела согнали с морды Юлия презрительную ухмылку, но восторга все равно не вызвали.

Не очень-то и нужно, мне хотелось совсем другого.

– Юлий, а можно попробовать вторую разновидность?

– Игольник, – презрительно фыркнул охранник. – Быстрый, но толку с того. Ведь артефактных игл еще никто не придумал.

Ага, значит, снаряды к этой дуре еще и магические, но мне все равно хотелось опробовать все.

Юлия пришлось практически уговаривать, и он все же выдал паровой игольник.

О, совсем другое дело – легкий и удобный. Вместо гипертрофированного револьверного барабана имелся почти родной барабанный магазин, как у ППШ.

Переключив практически стандартный предохранитель в боевое положение, я прицелился и выпустил очередь игл в мишень. Очередь получилась жидковата, как и россыпь мелких пятнышек вокруг головы мишени, но мне все равно понравилось. Жаль, нельзя утащить эту машинку в город.

– Беру этот, – повернулся я к вернувшему на лицо презрительную улыбку Юлию. – И сколько в барабане игл?

– Полсотни.

– Шикарно, – с еще большим уважением посмотрел я на паромет. – Дайте два.

– Одним обойдешься, – не понял шутки Юлий и отобрал у меня оружие. – Получишь на месте.

– И что дальше? – спросил я, глядя на то, как охранник прячет понравившееся мне оружие.

– Дальше ты будешь сидеть в гостевой комнате и ждать, пока тебя позовут. Там же и заночуете на диване. В казарму я твою девку не пущу. Нечего парней дразнить.

– Слушай, Юлий, – сказал я, становясь совершенно серьезным. – Втолкуй своим, что на эту, как ты выразился, девку даже смотреть нужно осторожно, не то что трогать.

– А то что, приревнуешь? – хохотнул охранник.

Ну что ты будешь делать?!

– Ладно, – вздохнул я, – вижу, слова тебя не убедят. Отведи меня к моей напарнице, покажу все наглядно.

Юлий нахмурился, но всерьез сказанное мной так и не воспринял, потому что, когда мы вошли в комнату ожидания и я предложил ему все же без доказательств предупредить своих ребят, он промолчал.

Я понял, что придется проводить демонстрацию, поэтому тихо сказал напарнице:

– Этна, повали этого здоровяка на пол, но не убивай и не калечь. Это нужно, чтобы избежать проблем в дельнейшем.

Со своей напарницей я старался избегать недомолвок и говорить четко и ясно. Было, конечно, опасение, что она откажется, но оно сразу развеялось.

Не удосужившись даже кивнуть, Этна перешла к делу. Ее тонкая и несерьезная в мальчишеской одежде фигурка метнулась к Юлию. Тот попытался встать в защитную стойку, но тут же согнулся от нескольких точных ударов, а затем и вовсе свалился на пол. Этна скользнула обратно еще до того, как я попытался ее одернуть. Юлий захрипел и, пошатываясь, начал вставать. Его глаза налились кровью, и в них явно читалось бешенство.

Зараза, я опять перестарался! С другой стороны, есть повод радоваться, что Этна не перестаралась.

– Этна, назад! – жестко скомандовал я и встал перед разъяренным охранником.

Страх попытался согнать меня с его пути, но дар уже начал работать и подтвердил правильность действий.

– Феликс!

Имя хозяина тут же остудило пыл взбешенного мужика, но стоило кое-что добавить:

– Твоему хозяину это очень не понравится.

Ярость постепенно уходила с лица Юлия, вместе с возвращением нормального дыхания.

– Это было внезапно и подло.

– Да, – не стал я противоречить очевидному, – именно так, внезапно и подло она зарежет любого из твоих мужиков, которые решат, что они круче какой-то бабы.

– Держи ее на поводке, – скрипнув зубами, процедил старший охранник.

Конечно, можно было для закрепления устроить им зрительный контакт, но, боюсь, тогда наши шансы на участие в предстоящем походе снизятся до отрицательных значений.

Наградив меня яростным взглядом, Юлий вышел из комнаты. Послышался щелчок запираемого замка и рычание старшего охранника на своих подчиненных. Надеюсь, длины вставленного пистона хватит, чтобы любопытные охранники не совали нос куда не следует.

Так оно и вышло.

Где-то через час замок снова щелкнул и на пороге появился Аппий.

– Идите за мной, – хмуро сказал он и добавил: – Оба.

– Куда?

– Не задавайте лишних вопросов.

– Тогда, будьте добры, отведите нас к выходу из замка. Я передумал насчет предоставления услуг вашему хозяину.

Мои слова все же подействовали отрезвляюще, хотя я опасался другого результата.

– Прошу прощения за мою резкость, эта затея господина окончательно меня вымотала.

– Я все понимаю, – принял я условия игры.

– Вас хочет видеть госпожа Дария.

Так, Дария, что там… о, вспомнил!

– Это та Дария, которая предложила вам привлечь именно меня?

– Да, – кивнул мажордом, – только прошу не задавать о ней никаких вопросов. Это тайна нашей семьи, и посторонним от подобного знания может быть только вред.

– Хорошо, мы пойдем.

На этом наш разговор закончился, и очередной переход по запутанным коридорам замка прошел в полном молчании. Подпиравшие нас сзади охранники тоже не проявляли чудес общительности. По пути нам лишь изредка попадались слуги, чинно шествовавшие по своим делам. А так замок казался вымершим.

Впереди показалась дверь, которую охраняли двое в штурмовой броне.

Ого! Вот тут точно нужно вести себя тише воды ниже травы. По глазам звероподобных стражников было видно, что у них имеется лишь по одной извилине, в которой очень глубоко сидит приказ убивать всех даже за косой взгляд на охраняемую персону. Похоже, даже Аппий опасался этих отморозков.

– Госпожа ждет меня, – тихо и даже как-то робко сказал он.

Стоявший справа от двери боец пошевелился и открыл створку, пропуская нас внутрь. Никто не собирался оставлять нас наедине с таинственной Дарией – поскрипывая сочленениями брони, страж шагнул следом.

Вопреки моим ожиданиям за дверью не было никакого мрачного храма или обители гадалки и прорицательницы. Идея насчет профессии Дарии пришла мне в голову еще при разговоре с Феликсом.

Мы попали в уютную гостиную. Там находилась только одна женщина, так что ошибиться было сложно. Ей было не больше сорока, но не меньше тридцати. Дария была в простом платье и выглядела как добрая тетушка. Она как раз что-то вышивала на куске ткани и подняла глаза, только когда мы подошли вплотную.

В момент, когда наши взгляды пересеклись, стало понятно, что внешняя простота это лишь защитная маска.

– Зачем ты здесь, Аппий? – скользнув по мне взглядом, спросила прорицательница.

– Мне нужно знать…

– Все, что тебе нужно знать, уже было сказано, – перебила Дария мажордома. – Зачем ты здесь, Аппий?

– Я сомневаюсь.

– Во мне? – удивленно приподняла бровь прорицательница.

Это предположение не на шутку испугало мажордома.

Однако интересная женщина.

– Нет, конечно! – посерел лицом Аппий и ткнул пальцем в Этну. – Я сомневаюсь в ней.

– Не нужно бояться этой бедной девочки.

Ни фига себе бедная девочка! Хотя…

Оставив вышивание, Дария встала и подошла к моей напарнице. Без малейшего опасения она сняла с застывшей истуканом девушки темные очки и заглянула ей в глаза.

– Осталось недолго, – прошептала Дария, хотя не уверен, что услышал именно это.

Да чтоб меня! В глазах Этны мелькнул разум, разум, заполненный болью и отчаянием, а затем все вновь затянуло пеленой безумия.

Дария вернула очки на место и повернулась ко мне.

– Мне очень жаль.

– Чего? – напрягся я.

– Скоро сам узнаешь.

– А сейчас нельзя? Может, удастся что-то изменить.

Понятия не имею, что она несет, но было чувство, что это запредельно важно.

– Ничего изменить нельзя.

– Тогда зачем…

– Вам пора, – мягко прервала меня Дария.

За спиной скрипнули сочленения брони, и мою спину обдало жутким холодом. Стало кристально ясно, что, если я сделаю любое движение, кроме перемещения к двери, наружу меня вынесут, и не факт, что не по кускам.

Дышать я начал, лишь когда дверь в обитель провидицы закрылась за спиной.

– Что это было? – спросил я Аппия, к которому наконец-то вернулся нормальный цвет лица.

– Глупость.

– В смысле? – удивился я.

– Моя глупость, – проворчал мажордом, окончательно возвращая себе невозмутимость. – Господин Бел, если вы не передумали насчет найма, позвольте показать вам гостевую комнату, где вы с вашей напарницей проведете ночь. Ваша работа начнется завтра с утра. Тогда и получите объяснения, а также оружие.

Глава 5

Вопреки ожиданиям мне удалось выспаться. Уютная спальня с мягкой постелью и принесенный слугой шикарный ужин пересилили присутствие рядом Этны и роящиеся в голове мрачные мысли.

Утром нас разбудил чопорный слуга в ливрее. Точнее, разбудил он только меня. Напарница к этому времени уже сидела в своей излюбленной позе, уставившись в большое окно. Она любила смотреть на небо, словно что-то манило ее туда. После общения с Дарией я по-другому взглянул на Этну, но понятия не имею, как новое видение должно изменить наши отношения.

К счастью, думать об этом именно сейчас было некогда – нас ждут великие дела! Но для начала не мешает подкрепиться.

Миловидная девушка притащила тяжело нагруженный поднос с обильным завтраком. Неста приучила нас к совместным трапезам, но меня все равно смущал прием пищи вместе с Этной. Сказывалось воспоминание того, как она поглощала сырое мясо с чавканьем и утробным рычанием.

Теперь девушка ела вполне культурно, хотя немного поспешно и норовила работать больше пальцами, чем вилкой. Впрочем, в данных условиях поспешность была вполне оправданна.

Закончив с завтраком, мы быстро собрались и вышли из спальни. Охранник снаружи оказался только один, да и тот посмотрел на нас как на что-то привычное. Хотя Этне все же досталась пара косых взглядов.

Если вчера в плане оживленности замок напоминал склеп, сегодня это был растревоженный улей. Лакей провел нас в уже знакомый гарнизонный двор. Там посреди плаца стояли три грузовых паромобиля, на которые грузили множество коробок и тюков. Заметив Юлия, я направился к нему.

– Не мешай мне, – хмуро, но без враждебности сказал мне старший охранник. – Иди вон к Трамару.

Низенький и суетный как хомяк оружейник хлопотал возле большой кучи ящиков. Нас он встретил без особого восторга, но внимание все же уделил.

– Господин Бел, прошу простить меня. Это скорбный дом какой-то. Ваши вещи лежат вон в том коробе, – указал он пухлым пальцем. – Подарок от хозяина там же.

Поблагодарив оружейника, я снетерпением подошел к указанному фанерному ящику. Этна покорно шла следом, не проявляя ни интереса, ни раздражения.

Так, что тут у нас?.. Мой рюкзак, энергетический щит и трехствольный средний паромет – по сути, ненужная тяжесть для этого похода. Вот бы и его обменять, но это лишь мечта. Привычная портупея выглядела несколько иначе. Вместилище для двуствольника исчезло, так что набедренная кобура теперь была только с левой стороны. Зато появилась плечевая.

Вот это сюрприз!

Я уже давно отчаялся заполучить оружие скрытого ношения, если не считать то, что пряталось под длинными полами плаща. Из кобуры торчала пистолетная рукоять. Расстегнув стопорный ремешок, я достал свое новое оружие.

Красота!

Паромет был очень похож на револьвер, только с худым барабаном всего на четыре гнезда. Еще смущал кургузый ствол и приделанный сверху коротенький стик молниевика. Не окажется ли из-за этого паромет удобной, но бесполезной пукалкой? К тому же оружейник не особо переживал об эстетике и просто закрепил молниевик хомутами.

И не опробуешь его здесь, а вот спросить есть у кого, по крайней мере, пока оружейник куда-то не сбежал.

– Господин Трамар, – все же решился я отвлечь занятого человека.

– Мое родовое имя Декар, – уточнил он.

– Господин Декар, меня немного смущают размер молниевика и длина ствола.

– Ох, извините, – хлопнул себя по лбу оружейник. – Вы же новичок в нашем замке. Смотрите.

Отобрав у меня револьвер, Трамар переключил предохранитель в боевое положение, и толстый ствол резко сдвинулся вперед. Это была телескопическая система. Получился эдакий длинный ствол с двумя ступенями глушителя на конце.

В моей голове возникли сомнения насчет давления пара в такой конструкции, но я тут же напомнил себе, что в местном оружии разгон пули происходит не только за счет давления, но и за счет магнитных ускорителей, они же обеспечивали обтюрацию. Засветившиеся на стволе руны показывали, что моя догадка верна. Смущало только то, что револьвер наверняка придется часто перезаряжать у гномов. Ладно, переживем. Зато теперь можно ходить в гражданской одежде и при оружии.

– Благодарю, господин Декар. Дальше я разберусь сам.

– Рад помочь, – отмахнулся оружейник и вернулся к погрузочной суете.

Мы с Этной отошли в сторонку, чтобы не мешать. Я осматривал револьвер, складывая и раскладывая ствол, что до предела напрягало наблюдающего за нами охранника, но это его личные проблемы. Меня больше всего заботила затратность нового оружия. В отличие от создававшего пар огненного камня магнитные руны не заряжались сами собой. К тому же волновала мощность и энергоемкость молниевика, который вообще работал на дорогущей очищенной энергии.

Кстати, не мешало бы подзарядить щит.

Пришлось опять дергать оружейника. Он раздраженно сказал, что подзарядиться можно будет на месте, и в предельно вежливой форме попросил меня идти подальше.

Делать нечего, я присел на невысокой лавочке и принялся наблюдать за погрузкой и снующими охранниками. Теперь все они не были одеты в строгие сюртуки и котелки, а обрядились как естествоиспытатели девятнадцатого века – перетянутые накрест портупеями короткие куртки и заправленные в невысокие сапоги галифе. Из образа выбивались лишь головные уборы с двумя козырьками – нечто отдаленно похожее носил Шерлок Холмс.

Минут через двадцать два грузовика были забиты под завязку, и охранники начали грузиться в третий. Юлий нашел нас глазами, призывно махнул рукой.

Через борт открытого кузова было прекрасно видно окружающий ландшафт, поэтому я с интересом осмотрелся. Мы пересекли застроенный домами пояс и выехали в ухоженный парк.

Ну как парк – вокруг ни одного дерева, лишь различные кусты. В этом городе вообще не было деревьев, кроме гигантских таули. Не исключено, что и в других городах дела с растительностью обстоят так же.

Где-то через полтора километра дорога вывела нас к большому ангару. Мне даже в голову не пришло, что это может быть парковочное место для дирижабля – слишком уж низким было строение.

Мое мнение быстро изменилось, когда первый паромобиль нырнул в широкий, постепенно углубляющийся ров. Широкие ворота находились значительно ниже уровня земли. Привратники туго знали свое дело, и ворота начали открываться, как только появился первый паромобиль. Так что нашей мини-колонне даже не пришлось притормаживать.

Это действительно был эллинг, наполовину утопленный в земле. Там находился средних размеров паролет. Впрочем, средним его может посчитать только тот, кто видел громады грузовых и боевых дирижаблей этого мира. А так туша принадлежащего семье Тур паролета достигала в высоту тридцати метров, а в длину метров сорок. Паролет выглядел немного необычно, но только для землянина. Баллон казался слишком маленьким для такой объемной и наверняка тяжелой гондолы. Секрет этой странности был мне известен – главной подъемной силой паролета служил гелий в сочетании с уменьшающими вес магическими артефактами. Поэтому местные воздушные корабли могли переносить намного больше груза, чем их земные аналоги.

Конструкция дирижабля была сплошной – то есть между баллоном и гондолой не было пространства с палубой. Как по мне, то лучше наоборот. Очень уж хорошо было стоять у борта наверху гондолы и смотреть на проплывающие под тобой облака. Из иллюминатора с изогнутым стеклом вид получался какой-то искусственный.

Загрузка паролета началась сразу после прибытия колонны, и мы с Этной снова оказались не у дел.

Еще через полчаса в эллинг спустились два шикарных паромобиля, из которых с шумом и смехом выбралась довольно колоритная компания. Феликса я узнал сразу, несмотря на смену имиджа. Он и четверо его сверстников оделись практически так же, как и охранники. Только разница между этими нарядами была как между творениями турецкой мастерской и ателье французских кутюрье. Из общего ряда выбивался лишь эльф.

Интересное дело. Аппий сказал, что человеческие семьи сторонятся соседей по центральной части города. А здесь мало того, что рядом с Феликсом беззаботно стоял ушастый древолаз, так еще с запяток заднего паромобиля слезли два эльфийских воина. На эльфах были кожаные наряды, которые с удовольствием купил бы любой секс-шоп. Но в отличие от наездника стрекозы, которого я видел, пролетая на дирижабле рядом с кроной таули, эти ребята все же добавили в свой костюм длинные шорты и рубашки с коротким рукавом. В итоге это смотрелось как наряд агрессивно настроенного швейцарского пастуха, любителя хлестать кнутом не только овечек, но и пастушек.

Тьфу ты, и что за дрянь лезет в голову?!

Увидев меня, Феликс призывно махнул рукой.

– Этна, оставайся здесь, – шепнул я и без лишней спешки направился к представителям даже не золотой, а скорее платиновой молодежи Вадарак-ду.

– Знакомитесь, друзья, это Ром Бел, консультант по безопасности и выживанию в сложных условиях, – выдумал мне профессию Феликс и принялся наблюдать за тем, что будет дальше.

Вот же свалился мне на голову любитель сложных ситуаций.

Друзья Феликса рассматривали меня, а я их. О двух парнях ничего особенного сказать было нельзя. Мало того что они лицами походили друг на друга, так и фигуры имели одинаковые – эдакие утонченные атлеты. Третий член компании выглядел пожиже, к тому же ему было явно не очень хорошо. Субтильного вида юноша стоял чуть покачиваясь, оглядываясь по сторонам мутным взором. Четвертый мне откровенно не понравился – не в меру упитанный и какой-то слишком мягкий. К тому же меня раздражал его сальный взгляд.

Эльф был ярким представителем своего народа – красив тонкой звериной красотой и по-звериному же невозмутим, как и два его охранника.

Платиновая молодежь ждала моей реакции на знакомство с представителями высшего света.

А фиг вам, ничего не скажу.

Демонстративно осмотрев юношей и их одежду, я удовлетворенно кивнул и этот же жест использовал для того, чтобы поздороваться с ними.

Хамить не хотелось, но и лебезить тоже не буду.

Первым не выдержал рыхлый, но пока еще не перешедший в стадию ожирения паренек со слишком уж чувственными губами.

– Я так понимаю, вы будете указывать нам, как себя вести и куда не надо совать ручки?

– Нет, – с вежливой улыбкой ответил я, – указывать ничего не буду. Возможно, скажу, что кое-где вам может оторвать голову и другие важные части тела. Но если вам сильно захочется, милости прошу. Моя задача доставить обратно живым и по возможности целым только господина Тура.

Глаза начинающего толстяка стали колючими.

– Скубус, брось, господин Бел в своем праве, – с простоватой снисходительностью сказал старший из похожих друг на друга атлетов и обратился уже ко мне: – Я так понимаю, вы не состоите в свите семьи Тур?

– Нет, я вольнонаемный консультант.

Парень мне понравился – прямой и открытый. Даже его простота подкупала и никак не портила имидж денди.

– Я понимаю Феликса, – хмыкнул атлет, – он любитель ставить людей в неудобное положение, а мне вот нравится расставлять все по своим местам. Так что давайте действительно познакомимся. Меня зовут Рок Лендер, это мой младший брат Веран. Наш ворчливый друг – Скубус Пир, а тихий и страдающий похмельем – Тичо Фагор.

– Рад знакомству, – поклонившись чуть ниже, чем раньше, произнес я приличествующую ситуации фразу.

– Феликс наверняка продолжит стравливать нас, как жуков в банке, – покосившись на главу семьи Тур, продолжил Рок, – поэтому дам небольшой совет. В городе нужно придерживаться официального обращения, а за кругом таули мы находимся в походе, так что можно обращаться по именам.

– Ну почему стравливать? – показательно обиделся Феликс. – Я таким не занимаюсь.

– А кто на прошлой неделе привлек внимание Ариды к брошке Фейи? Эти две дурочки и не заметили бы, что купили одинаковые украшения.

– Заметили бы, – не согласился с доводами приятеля Феликс, – рано или поздно все бы вскрылось.

– Не факт, – не унимался Рок. – А ты знаешь, чем закончилось выяснение отношений между милыми барышнями? По ухмылке вижу, что знаешь, а мне пришлось два дня успокаивать Ариду. Ладно, господину Белу не обязательно знать о наших дрязгах.

– Действительно, – вмешался в разговор Скубус. – Вы не хотите представить нам своего спутника?

Вот зараза, с этим парнем точно не все в порядке – слишком уж масленым взглядом он посмотрел на Этну. Хотя, может, в самом деле дать им возможность познакомиться поближе. Нет, лучше сдерживать свои искренние порывы – членовредительство мажору точно закончится огромными проблемами.

– Не думаю, что в этом есть необходимость. Он простой слуга и к тому же очень застенчив.

– Застенчив? – задумчиво повторил Скубус.

Ей-ей, устрою ему интим с Этной, и будь что будет.

– Друзья, – привлек к себе внимание Феликс, – давайте не будем наседать на господина Бела. Он здесь, чтобы позаботиться о нашей безопасности, а не для развлечения.

Вот тут он абсолютно прав.

– Погрузка закончилась, так что можем подниматься на борт, – продолжил Феликс.

– На борт? – внезапно оживился страдающий похмельем Тичо.

– Ну ты можешь остаться, – с невинным видом предложил Феликс.

– Ага, чтобы потом надо мной насмехалась половина города? Нет уж, лучше помучаюсь.

Так, похоже, ребятишки о чем-то поспорили. Просто с жиру бесятся, а мне отдувайся. С другой стороны, если бы не их спор, гонорар в две штуки гульдов пролетел бы мимо меня.

Мы быстро загрузились в паролет, и на этом мое общение с платиновой молодежью практически прекратилось. Они отсиживались в кают-компании на носу гондолы, а я нашел себе уютное место на смотровом балконе жилого уровня, который был встроен в правый борт ближе к корме. К тому же балкончик находился всего в пяти метрах от нашей с Этной каюты.

Я попросил одного из слуг притащить туда два плетеных кресла. Два, потому что Этна не захотела сидеть в тесной, похожей на большую корзину каюте. И неудивительно – ведь там вместо иллюминатора имелась лишь узенькая отдушина.

Взлет прошел штатно и особых впечатлений не принес. Разве только понравилось наблюдать за раскрытием верхних створок эллинга и всплытием огромного аппарата из-под земли. Посмотреть на жизнь эльфов вблизи тоже было интересно, но все это я видел, когда возвращался на пассажирском паролете из степи. А дальше были только бездонное небо и бескрайняя равнина под ним.

Люблю я смотреть на небо, особенно с такого ракурса. Время словно остановилось – под нами медленно плыл облачный океан, лишь изредка чередуясь провалами с серо-зеленой степью на дне. Но это однообразие не раздражало, а убаюкивало и приводило течение мыслей в более спокойное русло.

Мою умиротворенную дрему прерывали только стюарды, два раза приносившие нам с Этной перекусить. Да еще к вечеру заглянул Феликс.

– Вижу, вы неплохо устроились, – сказал юноша, осмотрев балкон и кресла, а также затихшую в кресле Этну.

Не дав мне возможности озадачиться размещением посетителя, он присел на перила. Паролет шел плавно, так что шансов свалиться у него не было.

– Да, тут хорошо, – сказал я, откидываясь на скрипнувшую спинку кресла.

– Действительно красиво. – Феликс оглянулся. – Но меня надолго не хватает. Слишком уж все статично. Мало движения. Я так не могу.

– Потому что вы человек действия, а я, скорее, мечтатель и даже романтик.

– И это говорит тот, о ком рассказывают страшные сказки.

– Вы преувеличиваете.

– Ничуть, – мотнул головой Феликс и добавил с каким-то мечтательным выражением в глазах: – Дария никогда не ошибается, так что впереди нас ждет нечто запредельное.

В ответ мне осталось только развести руками:

– Все может быть, господин Тур.

– Рок уже говорил, что в походе у нас принято более простое общение, чем в городе. Можете обращаться ко мне на «ты» и называть по имени.

– Хорошо, Феликс.

– Ты наверняка хочешь что-то спросить?

– Да, о том, почему вы так рано стали главой семьи.

Феликс нахмурился:

– Я думал, что ты спросишь о том, куда мы летим и зачем.

– Это несложно. Вечеринка, спор и его непредсказуемые последствия. Вы сами не знаете, куда летите, а насчет первого вопроса, возможно, он показался бестактным, но мне нужно знать только, не тянутся ли за вами последствия вашего восшествия на пост главы семьи. И только.

– Нет, там все давно уже решено. – Чуть подумав, Феликс все же добавил: – Мой дядя так и не смог смириться с ролью второго в семье. Он унес это разочарование на погребальный костер, но тех, кто погиб из-за его амбиций, уже не вернешь.

Пару минут мы молчали. Феликс явно погрузился в воспоминания, а мне просто нечего было сказать.

– И все же тебе следует знать, что мы летим в один из погибших городов.

– А их много?

– Я знаю о пяти, – сказал Феликс. – Скубус где-то купил гномью учетную книгу, где говорится, что, покидая город, один из Алмазных кланов оставил на складе очень ценную вещь. Запредельно ценную.

– А когда погиб этот город? – уточнил я.

– Сорок лет назад.

– И вы думаете, что гномы до сих пор не вывезли свое сокровище?

– В том-то и дело, что в основной переписи этот товар значится как пропавший. Тот, кто продал отчет Скубусу, уверял, что нашел его на истлевшем теле гнома среди обломков спасательного паролета.

– И вы ему поверили?

– Это не так уж важно, – небрежно отмахнулся Феликс. – Важнее то, что один наш знакомый пренебрежительно высказался о малой ценности этого документа и о том, что мы ни за что не решимся на эту авантюру.

– И вы купились на такую простую подначку?

– Купились, – развел руками Феликс. – Нас может оправдать только изрядное количество эльфийского вина в желудках. В общем, слово было сказано, так что пути назад нет. Да и мне самому интересно побывать в заброшенном городе.

– У богатых свои причуды, – равнодушно пожал я плечами, косясь на безбрежный облачный океан.

Очевидно, Феликс заметил мой взгляд и правильно его понял.

– Хорошо, отдыхайте. На место мы прибудем завтра к полудню. Кстати, – добавил он уже у выхода с балкона, – где-то на закате мы будем пролетать над Овуаз-барут. Советую не пропустить это событие. Озерный город уникален.

Феликс ушел, но сумел взбудоражить мое любопытство. Так что подремать не удалось.

И мое нетерпение было вознаграждено сторицей.

Солнце только начало клониться к горизонту, как вдали показалась уже знакомая громада крон таули. Пока ничего необычного в новом городе не было. Уже на подлете я заметил, что далеко слева виднеется довольно широкая река, вытекающая из-под крон таули.

Над самим городом мы не пошли, но набранной паролетом высоты было достаточно, чтобы заглянуть за круг гигантских деревьев. Центральная четверка древесных исполинов росла прямо из воды, а замки Старших Семей ютились на большом острове. Также водой было залито почти две трети города, но менее обжитым от этого он не становился. Часть домов стояла на сваях, часть возвышалась на островках. И все это было накрепко связано нитями разнообразных мостов. Получилась эдакая Венеция. Только город в Италии выглядел как заваленный массивными каменными прямоугольниками пруд, а Овуаз-барут напоминал водоем, на поверхности которого раскинулись обиталища водоплавающих существ.

Интересно, а где у них живут гномы, или этот город решил обойтись без бородачей? Впрочем, имелась довольно широкая полоса суши, на которой рос внешний круг таули. Ладно, спрошу у Феликса, если не забуду.

Овуаз-барут уплывал за корпус нашего дирижабля, а солнце в это время тонуло в горизонте, и догнать его у нас не было никаких шансов. Постепенно степь под нами, а затем и паролет окутала темнота. На небе начали зажигаться звезды.

Посидев еще с полчаса на балконе, я решил вернуться в каюту. Этна никак не отреагировала на предложение отправиться на боковую, что меня откровенно порадовало – до сих пор не могу спокойно спать, когда она рядом. Даже дома наличие между нами стенки не сильно успокаивало. Мой дар не чувствовал в ней угрозы, но животный инстинкт каждый раз напрягался, когда рядом появлялась эта хищница в человеческом обличье. Приходилось постоянно бороться с иррациональным страхом, опираясь на то, что нашептывал мне магический дар, а для человека, воспитанного на принципах гностического подхода к восприятию мира, это очень нелегко.

Глава 6

Ночь прошла спокойно, и мой сон был сладким как никогда. Мне вообще хорошо спится на паролетах – словно в колыбели из далекого детства. В голове тут же возникли фантазии о том, как я разбогатею, куплю себе небольшой дирижабль и отправлюсь путешествовать по диковинным городам этого мира.

Мечты, мечты, где ваша сладость… Тут бы выжить и обзавестись хотя бы паромобилем. Надеюсь, вторая атака на упрямство гномов увенчается успехом, особенно если вооружиться более увесистым кошельком, чем в прошлый раз.

Позавтракали мы все там же на балконе, и можно было бы помедитировать, созерцая никогда не надоедающие виды неба, но во мне постепенно нарастало беспокойство.

Так, все – хватит прохлаждаться, пора заняться делом.

Дирижабль, несмотря на солидные размеры внутреннего пространства, был не больше чем двухэтажный многоквартирный дом стандартной постройки, так что Юлия удалось отыскать быстро, а по его наводке нашелся и придворный маг. Это был практически хрестоматийный персонаж – просторный балахон, правда, без диковинных узоров и звезд, шикарная борода и даже прислоненный к столу посох. Все портил только головной убор, похожий на феску, да еще с легкомысленной кисточкой.

– Здравствуйте, уважаемый, – поздоровался я с читающим толстый фолиант магом и сразу перешел к делу: – Мне бы подзарядить энергетический щит и посмотреть, все ли в порядке с молниевиком.

– И почему я должен это делать? – поинтересовался маг, явно не желая лишний раз утруждать себя.

– Ну хотя бы потому, что, если мне нечем будет прикрыть вашего господина, в семье Тур начнутся карьерные перестановки. Новому главе могут понадобиться новые любовницы, повара, охранники и, чем темные духи не шутят, новый маг. А оно нам надо? – решил я сдобрить наезд шуткой и угадал.

– Действительно, оно нам не надо, – ухмыльнулся в бороду маг. – Давайте свой щит и молниевик. Посмотрим, что там с энергией.

Получив требуемое, маг сначала долго изучал паровой револьвер, причем его, как и оружейника, заинтересовала идея соединения молниевика с парометом. Затем маг взялся за наруч энергетического щита.

– Молниевик полон, а вот щит вы успели изрядно посадить.

Сокрушенно покачав головой, маг крепче вцепился в щит и прикрыл глаза. Его кисти засветились синим, и это сияние постепенно перетекло в щит.

У настоящего волшебника все прошло быстрее и легче, чем у магических техников, закачивающих энергию из специальных накопителей.

– Вот, получите свое имущество. – Закончив колдовать, маг отдал мне щит и оружие. – Хорошо, что вы зашли сейчас. Мне для восстановления не нужно много времени, но перед посадкой я не решился бы тратить даже гран энергии. Что-то еще?

– Можете посмотреть мой плащ?

– А что на него смотреть, – фыркнул мой собеседник. – Стандартный плащ законника. Явно старый и списанный с баланса. Основные энерговоды порезаны. Вижу, что часть кустарно соединили, но восстановить все не удастся даже мне. Так что проще было бы купить термоподкладку и гасящий разряды амулет.

– Мне он достался бесплатно.

– Можно и так, – равнодушно согласился маг, всем своим видом показывая, что хочет вернуться к чтению.

– Благодарю вас, – с искренним уважением и благодарностью поклонился я.

– Пустое, – отмахнулся маг и снова уткнулся в книгу.

Просто у них здесь – маг поделился дорогущей энергией, даже не удостоверившись в моих правах на это. С другой стороны, вряд ли на корабле мог оказаться кто-то посторонний.

За проверкой амуниции и подготовкой к выходу время прошло быстро. Этна получила свое оружие и привычно спрятала его в одежде. Я же обвесился своим стреляющим и режущим добром и даже успел получить у Юлия многозарядный игольник. Ремень на игольнике шел от цевья к пятке приклада, и мне это не понравилось. Длины ремня вполне хватало, так что я просто сделал петлю у основания приклада. По крайней мере, это будет удобнее для ношения тем способом, которому нас обучали на тактических занятиях военной кафедры.

Да, было и такое – повезло нашему институту с главой этой кафедры, хотя многие сокурсники со мной сильно поспорили бы. Мне же оставалось лишь благодарить судьбу за то, что одарила хоть каким-то военным опытом.

Плюс к увесистому игольнику мой пояс отяготили три бачка барабанных магазинов. Но это полезная тяжесть – каптенармус хотел дать две, но после недолгого спора расщедрился еще на одну.

Когда я наконец-то вернулся на балкон, пейзаж за бортом изменился, впереди уже громоздились кроны таули, но их внешний вид оказался непривычным.

Да что уж там – деревья выглядели откровенно пугающе. Это были мертвые таули. Я ожидал чего-то подобного, но реальность оказалась страшнее. В Вадарак-ду кроны древесных гигантов выглядели цельными, а здесь внутренность некогда живой массы выгнила, оставив густую вязь костяков почерневших ветвей. Казалось, вокруг крон таули витала тьма, опускаясь на заброшенный город удушливым туманом.

Наш паролет набрал немного высоты и прошел над внешним кругом таули. Вблизи все выглядело еще страшнее. Город был большим, на то, чтобы достигнуть четверки центральных гигантов, ушло около часа. И все это время мы летели словно над кладбищем.

Сделав круг даже не почета, а скорби, дирижабль пошел на снижение. Под нами расстилалось болото, заросшее желтым камышом и каким-то покореженным, темно-коричневым кустарником. Когда-то оно было центральным озером города, но теперь зловонная жижа смотрелась пугающе гармонично под неоднородной сенью мертвых таули.

Да уж, сложное будет дельце – придется продираться к своему дару сквозь животный страх, и не факт, что мне это удастся на все сто. Надеюсь, что ничего живого здесь не осталось.

Надежда, конечно, хорошее дело, но мой дар подсказывал, что она осталась за периметром погибшего города.

Паролет снизился до минимальной высоты, и вниз по канатам заскользила десантная партия. Они споро вбили в землю наклонные костыли и начали с помощью лебедок притягивать судно к земле. Для посадки был выбран участок подальше от полуразрушенных замков. Если судить по развалинам, этот город основали шесть человеческих семей.

Через пять минут дирижабль был надежно пришвартован, и путешественники начали сходить на землю.

– Мне здесь не нравится, – осмотревшись, заявил самый откровенный из компании мажоров. Тичо уже отошел от вчерашнего похмелья, но от местных «красот» ему снова поплохело. – Феликс, а может, ну его, этот спор?

– Тичо, неужели ты испугался? – постарался поддеть друга мой наниматель, но это у него не получилось.

– Да, – с обезоруживающей прямотой заявил Тичо. – И ты знаешь, что это неспроста.

Честно, я ему завидую. В этом мире дурные предчувствия можно легко объяснить пророческим даром, и никто даже не подумает обозвать тебя трусом.

Феликс на всякий случай посмотрел на меня. Мне же осталось в ответ только сокрушенно кивнуть.

– Мы уже здесь, – упрямо заявил глава семьи Тур, – так что хотя бы попробуем добраться до складов бородачей.

Тичо грустно вздохнул и посмотрел на Скубуса, но манерный толстяк не поддержал друга, а лишь брезгливо поджал губы.

– Но у нас две возможные точки, – напомнил ему Рок Лендер.

– Хорошо, – все же проявил немного благоразумия Феликс, – идем на третий уровень. Если там ничего нет и встретим хоть какое-то сопротивление, на седьмой не полезем. Сразу возвращаемся и улетаем. Так мы и спор выиграем, и рисковать не будем. Как вам такой план?

Тичо обреченно поморщился, а Скубус сделал это же, но с брезгливостью. Рок неопределенно пожал плечами. Его брат промолчал, полностью полагаясь на решение старшего. Эльф же делал вид, что происходящее его вообще не касается, что, скорее всего, так и было. Получилось пятеро воздержавшихся и один за – голосование прошло.

– Разбиваем лагерь, – скомандовал Феликс, и к разбредшейся по периметру дюжине охранников присоединились еще шестеро слуг, начавших натягивать тенты и расставлять стулья вокруг раскладного стола.

Чуть подумав, Феликс все же добавил:

– Палатки ставить не будем, если останемся здесь ночевать, то спать будем на паролете.

Молодежь разместилась на раскладных, но при этом довольно массивных стульях и приступила к обеду.

Честно говоря, не самое аппетитное занятие в такой обстановке. У меня так вообще отбило желание даже притрагиваться к съестному. Впрочем, мажоры тоже не особо тянулись к еде, зато налегали на выпивку.

Кстати, насчет выпивки.

– Феликс, можно вас на минуту?

– А здесь нельзя? – недовольно ответил развалившийся на стуле парень.

– Это должно остаться только между заказчиком и исполнителем.

Феликс обреченно вздохнул, но все же выполнил просьбу.

Юлий тут же насторожился и, оставив подчиненных, подошел к нам.

– Юлий, – обратился я к старшему охраннику, – этот разговор не для лишних ушей.

– Значит, этот разговор не состоится, – почему-то заупрямился он, явно почуяв неладное.

– Хорошо, – устало согласился я. Обстановка сильно давила, и спорить не было ни сил, ни желания. – Феликс, мне нужна ваша кровь.

– Зачем? – практически хором спросили два моих собеседника.

Юлий стушевался под строгим взглядом своего господина.

– Мой дар позволяет чувствовать опасность, направленную только на меня, но его также можно распространить и на того, чью кровь я приму внутрь.

– Ты вампир? – удивленно приподнял брови Феликс.

– Нет, мне нужна всего пара капель.

– Даже не знаю… – стушевался мой заказчик, и его вполне можно понять. В магическом мире кровь являлась довольно сильным козырем, разбрасываться которым направо и налево явно не стоило.

– Думаю, нужно посоветоваться с магистром Ириком, – нашел выход Юлий.

Теперь понятно, почему именно он стал командиром семейных телохранителей – думает быстро и мысли выдает грамотные.

Через пару минут посланный за магом охранник привел того самого чудака в феске.

– Что случилось, мы уже выходим? – явно сдерживая раздражение в присутствии хозяина, спросил маг.

– Нет, только готовимся, – ответил Феликс. – Мэтр, тут наш нанятый по совету Дарии телохранитель просит пару капель крови. Это не опасно?

– Нет, только с определенными условиями, – ответил маг и повернулся ко мне. – Вы смешиваете кровь с алкоголем?

– Да.

– И носите остатки с собой?

– Да, во фляге. Смесь нужно пить три раза в день.

– Хорошо, – кивнул маг, – но фляга будет находиться у меня. Когда вернемся в город, получите ее обратно. Пустой, конечно.

Получив мою флягу со смесью гномьей жгучки и ягодного морса, он своей иглой уколол палец Феликса. Уронив пару красных капель в узкое горлышко, маг взболтал содержимое и протянул флягу мне.

Я сделал два небольших глотка и вернул емкость магу.

– Все? – недовольно спросил Феликс и, получив мой утвердительный кивок, отправился к друзьям. Они все это время пытались рассмотреть, что происходит, но им вряд ли удалось понять хоть что-то.

Феликс не стал удовлетворять их любопытство, лишь раздраженно отмахнулся.

Отдав решение возникшего вопроса в руки мага, Юлий расслабился, но продолжал посматривать на меня. То же самое делали ближайшие охранники. Причем в их взглядах чувствовалась насмешка.

Мне понадобилась пара минут, чтобы догадаться, в чем, собственно, дело. Все оказалось очень просто. Они носили свои средние парометы на правом плече стволом вверх – классическое положение еще со времен мушкетеров. Точнее, сейчас охранники взяли оружие наперевес, так что ремни болтались снизу. Я же чисто автоматически повесил свое оружие на шею. Ствол находился у левого бедра, а приклад у правого плеча. Ремень шел от основания приклада через правое плечо, спину и, пройдя по спине под левой рукой, достигал цевья. С точки зрения местных бойцов я выглядел как ботаник, впервые взявший в руки оружие.

Нет, нужно действительно узнать, что произошло с обменом информацией между мирами – глядишь, заделаюсь прогрессором, как нормальный попаданец. Хотя с моей деловой жилкой все выгоды уйдут в пространство. Вон, даже с лазерного прицела всей выгоды – револьвер со складным стволом.

Так, это позже, а сейчас нужно согнать улыбки с этих наглых рож. Впрочем, Юлий посматривал на меня больше с настороженностью, чем с ехидством – он-то видел, что я знаю, с какой стороны браться за стреляющие железки.

Окинув охранников таким же насмешливым взглядом, я резко ухватился за свободно висящий игольник и упер приклад в плечо. Оружие мгновенно было изготовлено для прицельной стрельбы. Через секунду я уронил игольник, который повис на ремне в первоначальном положении. Отпустившая приклад рука откинула полу плаща и выудила из набедренной кобуры стандартный малый паромет. Ствол оружия уставился в сторону болота. Целиться в охраняемых всеми нами объектов или в нервных охранников было бы неразумно.

Вернув паромет в кобуру, я повернулся к старшему охраннику:

– Юлий, тебе не кажется, что твои ребятки смотрят не в ту сторону?

Мой перформанс и ехидное замечание Юлию явно не понравились. Он даже открыл рот, чтобы прорычать что-то недовольное, но меня это уже не интересовало. Правый бок обдало холодом дурного предчувствия. В унисон взвыл животный страх, который пришлось срочно гасить. Сквозь панику наконец-то проникла информации, и я заорал:

– Юлий, там!

Точное направление я указал стволом игольника, впрочем, нужды в этом уже не было. Со стороны болота, оставив попытки пробраться незаметно, на нас ринулась стая непонятных существ. Понять, псовые это или кошачьи, было трудно – потому что хищники были облеплены болотной тиной. Может, это вообще земноводные.

Я запустил очередь игл куда-то в наступающую массу, причем без видимого успеха. Тут же мерно зачихали парометы других охранников. Среди нападающих монстров начали вспыхивать огненные цветы. Снаряды, попадавшие в тела, мгновенно выжигали их изнутри.

Может я поторопился, когда выбрал игольник?

Хотя каждому свое – бегущий слева от своих собратьев хищник получил от меня очередь в голову и кувырком покатился по блеклой траве. Пару секунд подергавшись, он затих.

Со страху казавшаяся огромной стая при ближайшем рассмотрении оказалась всего в два десятка особей размером с крупного пса. Причем очень умных особей.

Осознав бессмысленность лобовой атаки, сильно поредевшая стая резко взяла влево, туда, где охранников было меньше. Этот финт не только позволил монстрам напасть на более слабый сектор охраны, так еще и сидящая с разинутыми ртами платиновая молодежь оказалась между основной частью охранников и мишенями наших парометов.

У меня волосы зашевелились на голове, когда Юлий и еще один охранник, казалось, начали палить прямо по своему господину. Остальные так не рисковали и разбежались в стороны, чтобы выйти на более удобную позицию.

До стола добрались только два монстра. Одного Юлий поджарил изнутри, пустив артефактный снаряд прямо между Тичо и выпучившим глазами Скубусом. Он бы достал и второго, но тут Феликс резко встал, выдергивая из кобуры свой револьвер.

Мне кажется, скрежет зубов старшего охранника было слышно до внешнего круга таули.

Я не стал рисковать, повторяя стрельбу Юлия, потому что орущий во всю глотку и паливший в белый свет как в копейку Феликс почти полностью закрывал цель собой.

Монстр взлетел в последнем прыжке и словно врезался в невидимую преграду.

Юлий наконец-то добрался до своего господина и отшвырнул его в сторону. Удерживая тяжелый паромет одной рукой, он выстрелил в катающегося по земле монстра. Тот принял пулю без малейшей попытки увернуться, потому что был занят совсем другим – разрывая собственную шею, он пытался содрать с сочащейся слизью кожи захлестнувшую его плеть.

Умница, девочка!

До этого момента скрывавшаяся в тени дирижабля Этна вмешалась в ситуацию, и очень даже вовремя.

Интересно, а что делали охранники эльфа? Присмотревшись, я увидел обе долговязые фигуры у дирижабля. В руках они держали раскладные луки, к тому же в некоторых валяющихся на земле телах торчали стрелы.

Ну хоть так.

Что же касается их господина, то эльф продолжал сидеть, и когда все его товарищи повскакивали на ноги. Зажатый в тонких пальцах бокал с вином даже не дрожал.

– Сожри меня вырхи! – не хуже любого орка, громогласно зарычал Юлий. Похоже, чтобы взять все в свои руки, ему нужен был только повод. Без этого перечить своему господину он не решался, а сейчас словно сорвался с тормозов. – Всем собраться у паролета! Раненых внутрь! Вынести колючку! Убрать эту рухлядь!!!

Понукаемые криками старшего охранника, все забегали как тараканы. Неподвижными остались только мы с Этной и мажоры. Феликс попытался вставить свои пять копеек, но был грубо остановлен:

– Господин, потом можете меня даже повесить, но сейчас, ради предков, не мешайте! – не глядя на хозяина, попросил Юлий и заорал еще громче: – Зурах, урод безмозглый, ты куда мину тащишь?! Я повешу ее тебе на шею и утоплю в болоте! Разворачивайте колючку!

Буквально через минуту слуги и охранники вбили в землю тонкие трубы и закрепили на них мотки простой колючей проволоки. Внутри замкнувшегося периметра вокруг паролета встали на треногах четыре тяжелых автоматических паромета.

Наконец-то преобразования удовлетворили Юлия, и он как-то сдулся.

– Успокоился? – со снисходительной улыбкой поинтересовался Феликс.

– Да, – честно признался старший охранник.

– Вот и хорошо. – Юноша действительно выглядел удовлетворенным. – Ты прав, мы сюда не на пикник приехали. Так что не будем задерживаться. Собирай поисковую партию. Выдвигаемся сразу, как будешь готов.

После нападения болотных хищников изменился не только вид лагеря, но и настроение его обитателей. Охранники стали собраннее. Меня немного позабавило, что все перекинули ремни через плечо по моему примеру, хотя было видно, что такое ношение оружия им еще непривычно. А вот на молодежь происшествие подействовало иначе. Оба брата Лендеры обвешались оружием с явным избытком. Скубус ушел в паролет, и в ответ на предложение присоединиться к другим изнутри доносилась только его ругань. Как ни странно, Тичо оказался намного хладнокровнее остальных. Он не стал довооружаться и вел себя, словно ничего и не произошло. Феликс тоже старался держать себя в руках, но все же добавил к шестизарядному револьверу еще и игольник.

Через полчаса Юлий закончил приготовления. Пятерых юношей, ищущих приключений на свою пятую точку, сопровождали восемь семейных охранников, два наемника, два эльфа и один постоянно о чем-то напряженно думающий маг. Скубус наотрез отказался лезть под землю. Попытался вывернуться и эльф, но Феликс прямо спросил товарища, зачем он вообще сюда прилетел, и ушастый тут же сдался.

При этом меня посетило некое беспокойство, но оно было таким слабым, что скоро выветрилось – хватало насущных проблем.

Наконец-то мы выдвинулись через небольшую калитку в проволочном заграждении и направились к пока неизвестной мне точке. Наш маршрут пролегал точно посередине между двух таули. Сначала вокруг нас тянулся наполовину засохший, наполовину сгнивший парк. Затем, уйдя глубоко в мрачноватую сень мертвых таули, мы увидели наземную часть поселения гномов. До нее оставалось еще метров двести, но пройти их оказалось не так уж просто.

Атаку я элементарно прошляпил.

Оставшиеся от зарослей кустов гниющие кучи зашевелились и, взорвавшись грязными ошметками, выпустили наружу странных существ. Больше всего они напоминали лягушек, но размером с упитанного кабанчика.

В этот раз охрана оказалась на высоте. Бойцы тут же выстроились клином, закрывая своего господина и его друзей. Размеренно заухали парометы, и часто зачихали игольники, в том числе и мой. Некоторые из псевдолягушек превращались в обгоревшие тушки прямо в полете.

Через мгновение стало понятно, почему мой дар не предупредил об опасности, – несмотря на жуткий вид, эти существа испугались нас больше, чем мы их. Просто они со страху выбрали плохое направление для бегства. Встретив яростный отпор, стая псевдолягушек моментально разделилась надвое и обогнула нас с двух сторон. Через секунду они исчезли за другими гнилостными кучами и теми кустами, которые еще сохранили свою ажурность.

Я смотрел им вслед, а нужно было в совершенно другую сторону. Чувство опасности дохнуло морозным ветром, заставив меня крутнуться на месте как юла.

Одна из псевдолягушек прыгнула очень неудачно и едва не придавила Этну. Впрочем, шансов это сделать у нее все равно не было. Я не увидел, как моя напарница увернулась, но хорошо рассмотрел, что произошло дальше. От резкого рывка котелок слетел с ее головы, и черные волосы девушки рассыпались по плечам.

– О! – оживился Тичо, очнувшись от постпохмельной апатии. – Баба!

Его неуместное внимание к Этне было половиной беды, второй половиной стал смачный шлепок по попе моей напарницы, когда она нагнулась поднять котелок.

Момент было выбран очень удачно, потому что смертельно опасная девушка как раз находилась в наименее удобном положении и тем более не ожидала такого выпада.

Ну все, приехали.

Я не опасался за ярость девушки, оскорбленной похабным жестом, а вот прикасаться к существу, которое живет только звериными инстинктами, было крайне опасно.

На мгновение все замерло в шатком равновесии, которое в любой момент могло взорваться брызгами крови Тичо.

– Этна, – выдохнул я, понимая, что безнадежно опаздываю.

Моя напарница резко развернулась к Тичо и… приподняв очки, посмотрела ему в глаза. Любвеобильный мажор позеленел, и его тут же вырвало под ноги предусмотрительно отступившей назад девушки.

Так, и что это было? Окружающие, похоже, ничего не поняли, лишь Феликс недовольно заворчал на Тичо. Кажется, только я и согнувшийся в приступе рвоты бедняга осознавали, насколько близко от мажора прошла смерть.

Это, конечно, хорошо, но почему тогда сработал мой дар? Видимо, Дария что-то задела в душе Этны, разбудив в ней крохи человечности, но можно не сомневаться, что первой реакцией моей напарницы было убить прикоснувшегося к ней чужака, вот это желание и засек мой дар.

Мне казалось, что все вокруг пришло в движение после того, как сдвинулось замершее время. Все остальные вели себя так, словно ничего не произошло. Впрочем, это было именно так – для них атака псевдолягушек была намного важнее, чем выходка Тичо.

Осознал ли все сам бедолага? Осознал – это было видно по его выкатившимся от ужаса глазам.

Осмотревшись, я увидел, как охранники восстанавливают походный ордер и добивают подранков. Что самое интересное, наш маг так и не отвлекся от своих размышлений. Он либо совсем тормоз, либо решил, что ситуация не нуждается в магическом вмешательстве. Надеюсь, что верен второй вывод.

Мы возобновили движение. Огромные стволы таули постепенно приближались, все больше придавливая нас своей монументальностью. Но раньше, чем мы добрались до подножия необъятных древесных колонн, впереди между кучами гнили и кустами появились первые постройки гномов.

Внешне это было похоже на наблюдательный комплекс артиллерийского полигона, совмещенный с артиллерийскими же складами. Покатые стены конгломерата бетонных бункеров были украшены фресками в виде гномьих рун и фигур бородатых воинов. Возможно, это были вовсе не украшения, а часть защитной системы.

И только тут меня посетила элементарная мысль.

– Феликс, – подошел я к нанимателю, – мне вот стало интересно, как мы полезем в гномье поселение, не взяв с собой ни одного из бородатых проводников?

– А ты думаешь, они бы согласились? Да узнай хоть один из коротышек о попавших к нам бумагах, здесь уже стояло бы с десяток паролетов, под завязку набитых штурмовиками всех Алмазных кланов.

– Что-то мне ваша затея окончательно перестала нравиться. Этопохоже на самоубийство.

– Не похоже, – с неприятной для меня беспечностью отмахнулся юноша. – И знаешь почему?

– Просветите меня.

– Потому что Дария нашла тебя.

– Очень серьезный довод, – проворчал я, втайне надеясь, что вход в подземелья окажется под надежным запором и мы просто развернемся и пойдем назад. Мне заплатили за сопровождение Феликса, а не за получение неведомого приза.

Увы, мои надежды не оправдались – некогда закрывавшие спуск вниз широкие ворота сейчас были гостеприимно распахнуты. Точнее, не гостеприимно, а панически – вокруг валялись сгнившие предметы, когда-то служившие утварью подземным жителям. Хуже того, там же лежали кости тех, кому принадлежали разбросанные предметы. Определить, сколько здесь погибло гномов, было невозможно – кто-то растащил скелеты и даже погрыз почти все кости.

Ох, и не нравится мне все это.

По коже пробежался неприятный холодок. Пока слабый, но все же…

– Стоп! – стараясь сделать это тихо, но убедительно, сказал я.

Все подчинились. Охранники напряглись до предела, возможно даже надавливая себе синяки на плечах прикладами парометов.

– Что там? – также не повышая голоса, спросил Феликс.

– Пока ничего, но мне важно знать, как погибли эти гномы. Вы хотя бы это выяснили?

– Не было здесь ничего. Просто паника, – коротко ответил Феликс и шагнул к воротам, но я остановил его, вцепившись в рукав куртки.

– Подробнее.

– Мы теряем время. – Заказчик рывком выдернул свой рукав из моих пальцев.

– Лучше потерять время, чем головы, – не унимался я.

То, что отвязаться от меня не получится, первым понял эльф:

– Когда таули умирают, вместе с ними начинают чахнуть и все, кто находится рядом.

– А чем это грозит? – повернулся я к эльфу, имя которого до сих пор так и не узнал.

– Ничем, – снисходительно улыбнулся ушастый. – Таули давно мертвы и больше никому не навредят. Гномы могли бы уйти спокойно, умирающие таули убивают медленно. Увы, они не стали слушать Высших, а паника – это очень заразная болезнь.

– И транспорта на всех не хватило? – с невинным видом спросил я.

– Это мне неведомо. – Эльф надменно поджал губы и отвернулся, а его охранники начали взглядами выжигать на мне узоры.

– Доволен? – язвительно спросил Феликс.

– Да, – честно и просто признался я, а затем первым вошел в зев распахнутых ворот.

В данной ситуации мне действительно лучше идти первым. Контратаковать неведомого врага я, конечно, вряд ли смогу, а вот вовремя почувствовать, предупредить остальных и, естественно, обогнать на обратном пути – так это запросто. Бегаю я хорошо, по крайней мере, наверняка лучше, чем все здесь присутствующие. Ну, может, за исключением эльфов.

Вот такой из меня получился неправильный телохранитель.

Вспомнив анекдот про белого медведя и бегающего быстрее геолога чукчу, я тихо засмеялся.

Идущий рядом охранник настороженно покосился в мою сторону, да и все стальные наверняка тоже напряглись. В такой обстановке смешок получился каким-то зловещим. Охранники поспешили включить фонари. Встроенный в оружие осветительный прибор имелся и на моем игольнике. Странно, мастера семьи Тур додумались до подствольных фонарей, а вот лазерный целеуказатель не осилили.

Пологий коридор был невысоким, но достаточно широким – два грузовых паромобиля разминутся здесь без особых проблем. Метров через сорок пол перешел из спуска в горизонтальную плоскость, а сам проход сильно расширился. Мы оказались в большой рукотворной пещере. Никаких сталактитов и тем более сталагмитов не было. Впрочем, имелся некий заменитель. С потолка свисали явно декоративные сосульки. Скорее всего, это были светильники.

Сама пещера была густо застроена коробчатыми зданиями. Казалось, здесь постарался гигантский ребенок, по своему детскому разумению расставлявший огромные кубики. На первый взгляд это напоминало какой-то контейнерный склад, но, присмотревшись, я понял, что здесь все-таки жили люди, точнее, гномы. Об этом говорили украшенные рунами стены домов, занавешенные полуистлевшими шторами окна и связывающие все что можно каменные лесенки.

Дойдя до первой улочки в гномьем городке, я прислушался к своим ощущениям. Кроме естественного в такой обстановке легкого страха – ничего. Либо прямо сейчас нападать на нас никто не собирается, либо мой дар дал сбой.

Вот сейчас и выясним.

Не показывая остальным свою нерешительность, я удобнее перехватил игольник и шагнул в теснину стен. Учитывая относительно низкий потолок пещеры, окружающая обстановка вызывала дискомфорт – далекий предвестник клаустрофобии. Мечущиеся лучи фонарей только усиливали эффект.

Мы прошли первую пещеру, затем вторую такую же, но ничего не случилось – подземный город был по-прежнему мертв.

– Двигаемся по этой улице, – послышался за спиной голос Феликса. – Там в углу есть спуск на второй уровень.

Обернувшись, я увидел, что он сверялся с магическим навигатором.

Интересно, откуда у него карта этого места, да еще с привязкой? Впрочем, чему удивляться – с его-то деньгами и влиянием…

Проследив направление указующего жеста нанимателя, я сменил маршрут движения, но идущий рядом охранник сделал это быстрее. Он обогнал меня и первым вышел на указанную улицу. Это почему-то не вызвало во мне раздражения…

Так, стоп. С чего бы это?!

– Внимание, – еще не понимая, что происходит, сказал я, и все замерли.

Несколько секунд ожидания ничего не дали. Смутное ощущение опасности медленно отступило.

– Можно идти, – сказал я и услышал недовольное ворчание.

Не прослыть бы пастушком, тем самым, который постоянно вопил о волке. И все же что-то подсказывало, что рядом точно была опасность. Но какая и почему ничего не происходит?

До упомянутого Феликсом угла пещеры мы дошли довольно быстро, сделав три поворота и пройдя две длинные и одну короткую улицы. У самих стен пещеры домов не было, так что мы сразу увидели ведущую вниз лестницу. Она была похожа на главный спуск в подземелье, но немного круче и имела ступени. Для того чтобы поднимать снизу грузы, в лестнице были выбиты два глубоких желоба.

Лучи наших фонарей забегали по стенам прохода, выискивая угрозу, но нечего опасного так и не нашли. Да там и спрятаться-то было негде, в отличие от городка за нашими спинами. Я ощущал какое-то беспокойство, но пока не мог понять, в чем его причина.

Второй уровень оказался грибницей. Точнее, бывшей грибницей, сейчас здесь все давно сгнило и очень воняло. Кажущаяся огромной из-за отсутствия внутренних построек пещера была наполнена удушливым смрадом, и даже гуляющий здесь сквозняк не улучшал обстановки.

Смутное беспокойство снова посетило меня, когда мы вышли на главную аллею, идущую между многочисленными рядами каменных бассейнов для ставшего зловонной жижей грунта.

Ну и что с этим делать?

– Феликс, – позвал я своего нанимателя.

В конце концов, мое дело предупредить, а там хоть трава не расти.

– Что, опять? – сразу встал в позу юноша.

– Опять, – не стал я перечить. – Решать вам, но я постоянно ощущаю смутную угрозу.

– И что теперь?

– Если хотите знать мое мнение, то нам стоит прямо сейчас отправиться обратно, загрузиться в паролет и свалить отсюда… – Как-то исподволь постоянная тревога вызвала нарастающее раздражение, поэтому я закончил матерно, но вполне понятно для знающего русский язык Феликса.

И что самое странное, помогло.

– Мэтр Ирик, – повернулся мой наниматель к магу. – Вы что-нибудь чувствуете?

– Я не сенс, поэтому ничего точно сказать не могу, – оторвавшись от своих размышлений, ответил чародей. Тем самым он оставил решение за главой семьи.

Совсем вылетело из головы!

Почему-то в этом затхлом мире мне даже в голову не пришло воспользоваться астральным зрением. Моя забывчивость объяснилась через секунду.

Как только мои глаза настроились на созерцание изнанки этого мира, как я тут же закрыл их от греха подальше. Если в нормальном мире все было соткано из светящихся золотистых нитей, то здесь все было пропитано гнилостной тьмой. Рассмотреть что-либо в этой мешанине было невозможно, да и не очень-то хотелось.

– Идем дальше, – чуть подумав, решил Феликс и, понизив голос, добавил лично для меня: – Если почувствуешь более явную угрозу, немедленно уходим.

А мне нравится благоразумие этого юноши! Впрочем, окружающая нас обстановка может остудить даже самые горячие головы.

Как назло, спуск на третий уровень подземелья находился в противоположном от входа конце длинной пещеры. Теперь это опять был пологий коридор без лестницы.

Спустившись вниз, мы оказались в начале длинного прохода с очень высоким потолком. Коридор уходил во мрак на неизвестное нам расстояние. По крайней мере, на ближайших ста метрах, которые освещали наши фонари, коридор не заканчивался. Это точно был складской уровень. В обеих стенах коридора, на одинаковом расстоянии друг от друга находились очень массивные, цельнометаллические двери. Сразу на ум приходила ассоциация с дверьми в банковских хранилищах. Один взгляд на открывшуюся картину во второй раз развеял мои мечты о недосягаемости нашей цели – непреодолимые преграды к сокровищам гномов были открыты настежь. Только есть ли там те сокровища?

Толстенные двери оказались распахнуты не просто так. Феликс вел нас к определенной цели, но мы все же заглядывали и в те хранилища, мимо которых проходили. Там все было вычищено до пылинки. Вот такая вот странность – гномов вывезли не всех, а ценности выгребли подчистую.

Чему я удивляюсь? Да ничему – подобное свинство творилось и творится даже в моем родном мире. Увы, не нашлось на них офицера времен Второй мировой, у которого сохранились остатки чести. Иначе бы здесь валялось больше золота, а у входа лежало меньше костей.

Вот в таком расстроенном состоянии души меня и застали слова Феликса:

– Здесь. – Он указал на очередную приоткрытую дверь.

Туда? Феликсу, конечно, виднее, но что-то мне совсем не хочется идти именно в этот склад. Можно даже сказать, категорически не хочется.

– Феликс, – позвал я нанимателя, – Лучше не надо.

– Предчувствия? – уточнил юноша.

– Уверенность. Там сидит нечто очень опасное.

Не завидую я парню. Если бы предупреждение пришло в том же зале грибниц, он наверняка вернул бы поисковую партию обратно. А что делать, когда пункт назначения практически под носом?

Увы, победила молодость.

– Мы заглянем, только очень осторожно.

Можно было поспорить, но по глазам нанимателя было видно, что он закусил удила.

– Ваша воля, я туда точно не пойду.

– Юлий, вперед. – Полоснув меня раздраженным взглядом, Феликс спустил с поводка своего верного охранника.

В данной ситуации мне не нравилось все, в том числе по-прежнему до крайности рассеянный вид мага. Юлий жестами подозвал еще двоих охранников. Глядя вперед поверх стволов парометов, они шагнули к открытому зеву хранилища, замерли на пороге и… пошли дальше.

Так, а это уже интересно, неужели опять осечка?

Я из чистого упрямства пошел сразу за передовой тройкой. Этна двигалась за моей спиной как тень.

Складской зал ничем не отличался от тех, в которые мы заглядывали ранее. Он был так же пуст. Хотя нет, одно отличие все же было – в противоположной от входа стене зияла немаленькая такая дыра. Вот из нее на меня и повеяло серьезной угрозой. Но почему-то эта опасность не была острой. В эмоции, что исходила из темного провала, чувствовался привкус любопытства.

– Здесь пусто, – с нескрываемой досадой сказал появившийся сзади Феликс, но все же направился в сторону провала.

– Стой, – прошипел сквозь зубы я. – Туда нельзя.

– Ром, ты уже утомил меня своим страхом. От Тичо и то больше пользы.

– Юлий, – проигнорировав нанимателя, обратился я напрямую к старшему охраннику, – нужно уходить.

То, что случилось дальше, меня порадовало, а Феликса сильно удивило.

– Уходим! – каркнул Юлий и попятился.

– Но мы не можем уйти, не прове… – Возмущенный порыв полновластного главы семьи Тур остановили крепкие руки охранников. Повинуясь жесту Юлия, они буквально силком поволокли своего господина к выходу.

Мне казалось, что мы уже выбрались, но всех словно приморозил к полу звук шаркающих шагов, доносившийся из темного провала.

Лучи всех фонарей скрестились на проломе, но по-прежнему не смогли рассеять сгустившийся там мрак. Источник звука сам вышел на свет. Точнее, вышла – это была старая гномиха. Ранее я не видел представительниц женской половины этого народа, впрочем, ничего особенного в ней не было – низкий рост, крупные, как и у мужчин-гномов, черты лица и густые волосы. Ее одеяние было похоже на индийское длинное платье, которое дополнял платок, повязанный на голове как чалма. Выглядела гномиха опрятно и вполне обычно.

Обычно ли?

Преодолев брезгливость, я перешел на астральное зрение.

Мама родная!

От обычной в реальном мире старушки в астральном плане во все стороны расходились жгуты черной дымки. Они исходили из ее головы. Большая часть тонкими нитями связывала гномиху со стенами, а самые толстые словно зачесанные назад волосы уходили за спину, в пролом.

Тряхнув головой, я перешел на обычное зрение и хрипло зашептал:

– Осторожно отходим. Не вздумайте стрелять. – Почему-то мне казалось, что у нас есть шанс уйти мирно.

Лицо гномихи собралось множеством морщин и утратило выражение рассеянного любопытства. На нем проявилось раздражение, от которого было всего ничего до злости.

Тонкая струнка надежды лопнула со звуком голоса Феликса:

– Я не уйду отсюда просто так.

Резко вскинув руку, Феликс выстрелил из своего парометного револьвера.

Меня абсолютно не удивило то, что его пуля застыла прямо перед грудью гномихи. Я мельком заглянул в астральную изнанку и увидел, что дымчатые жгуты сплелись перед гномихой в непроницаемое одеяло.

– Стреляй! – крикнул Юлий.

– Отходим! – Это уже я.

Мы начали пятиться, старясь пробить защиту повелительницы темных духов из всего, что может стрелять. Похоже, исконно оркским умением начали овладевать все кому не лень. Мою догадку подтвердили два десятка бурхов, выскочивших из-за спины своей хозяйки. Одержимые духами гномы с хриплым шипением из наполовину сгнивших глоток кинулись на нас. К счастью, бурхов полог тьмы не закрывал. Но и без него убить одержимого было очень трудно – их сила давно опиралась не только на возможности оккупированного тела. К тому же они вообще не ощущали ни страха, ни боли. Бурха можно было остановить, только размолотив его голову в ошметки.

Как от удара битка бильярдные шары разбегаются по столу, так и мои мысли заметались в черепной коробке под ударами информации, полученной от моего дара. В такие моменты мои магические умения становились практически бесполезными. Но кое-что все же можно было сделать.

– Юлий, закрывайте дверь! – заорал я, роняя игольник на ремень.

Мои пальцы сплелись в давно заученную фигуру. В мозгу всплыла много раз пережитая дрожь и расплылась по телу, достигая рук.

– Тур-р-рах! – прорычал я и раскинул руки в стороны. После широкого замаха я хлопнул в ладоши перед собой.

Темные нити вокруг гномихи заколыхались. Часть из них даже порвалась. Некоторые бурхи упали на пол в корчах, а остальные в замешательстве отступили к своей хозяйке.

Гномиха злобно завыла.

Не знаю, понесла ли старуха хоть какой-то урон, но точно разозлилась.

Оглянувшись, я увидел только Этну, а также закрывающуюся дверь хранилища.

Юлий оказался чересчур шустрым, так недолго остаться здесь наедине с повелительницей духов, которую мне удалось изрядно разозлить.

– Бежим! – крикнул я и рванул к дверям.

Мы успели, но где-то не так уж глубоко внутри сидела уверенность, что еще секунда, и верный своему господину служака закрыл бы нас без малейших угрызений совести.

Гномьи запоры работали великолепно. С множественным лязгом стальные штыри начали сковывать тяжелую створку с окружающим ее металлическим прямоугольником.

За толстенной преградой что-то дико завыло, затем снаружи ударило с такой силой, что казавшаяся незыблемой дверь даже вздрогнула.

– Злится старушка, – нервно пошутил я и хрипло хохотнул.

– Порой мне хочется пристрелить тебя, – совершенно серьезно произнес Юлий, устало привалившись к закрытой двери, и вдруг замер. Кажется, он даже перестал дышать. Возникший словно из воздуха эльфийский «коготь» в руке Этны проколол кожу на его горле.

– Этна! – испуганно вскрикнул я, но тут же успокоился, когда понял, что охраннику ничто не грозит. Ну, кроме подпорченных нервов.

– Плохая шутка, – сказал я Юлию.

– Это я уже понял, – старясь не двигать головой и плечами, сказал старший охранник, при этом делая одними кистями знаки своим подчиненным.

С явной неохотой охранники опустили свое оружие, так и не наделав в Этне лишних дыр.

– Может, хватит придуриваться?! – вмешался Феликс.

Он оставался довольно спокойным, в отличие от своих товарищей, конечно, за исключением эльфа. Да, изменилось еще кое-что – оживился наш задумчивый маг.

Он посматривал на запертую дверь с явным интересом.

– Хотите изучить этот феномен? – не удержался я от вопроса.

– Было бы неплохо, но нет, – абсолютно серьезно ответил маг.

Мне еще хотелось спросить, какого лешего он тормозил, но ссориться с магом не следовало, тем более что это вряд ли что-то изменит.

Еще один удар в дверь послужил для всех сигналом к отступлению.

– Защитное построение! – скомандовал Юлий, и его подчиненные вновь выстроились клином для встречи возможной опасности.

Мы с Этной в этот раз замыкали построение вместе с безымянным для меня здоровяком. В нем сочетались добродушное лицо увальня и резкость движений хищника.

Не дожидаясь дальнейших действий повелительницы одержимых, мы двинулись в обратный путь.

До пещеры с грибницами удалось дойти без проблем, на этом простой путь закончился. Наконец-то стало понятно, почему меня напрягали эти длинные рвы в камне, заполненные превратившимся в болото грунтом. Вполне объяснимо было и отсутствие определенной тревоги. До этого момента бурхи просто лежали в грязи, не проявляя ни грана агрессии, поэтому из винегрета моего дара сработало только слабенькое предвидение, без всего остального. Теперь же активизировались все остальные части.

На мгновение перейдя на астральный взгляд, я увидел, как набухают тонкие волоски, идущие к грибницам от того места, которое мы только что покинули.

– Опасность! – крикнул я, вскидывая игломет.

– Вперед! – тут же отреагировал на мой крик Юлий.

Мы пробежали метров десять, когда грязь в грибницах начала вспучиваться и оттуда полезли странные существа. От гномов в них осталась только коренастость – прочее скрывала корка грязи и гибкие корни. Почему-то они не только опутывали одержимых, но и связывали их с жижей в грибнице.

Вопреки моим надеждам эти корешки легко рвались и не могли задержать бурхов ни на секунду.

– Бегом! – заорал Юлий.

Сделав еще пять шагов, я вдруг понял, что мы совершаем ошибку. Спереди повеяло морозным чувством опасности.

– Назад! – Мой крик хоть и смутил остальных, но лишь чуть затормозил их бег. – Назад!!!

Запас доверия ко мне у Юлия все же не иссяк, поэтому здоровяк повторил команду, и наш отряд сначала остановился, а затем начал пятиться.

Через мгновение открылась вся своевременность моего предупреждения. Рядом с нами и позади из грибниц вылезло десятка два бурхов, а вот впереди путь нам уже перекрыли не меньше сотни одержимых.

Вонзавшиеся в тела стрелы эльфов моментально становились пышными кустами, опутывая и сковывая движения атакующих. Но этого все равно мало. Судя по точности моих соратников, а вернее, по скорости, с которой передвигались бурхи, боеприпасов нам точно не хватит. И если не вмешается…

Словно услышав мои мысли, оживился маг. Он растолкал стоящих перед ним охранников, выдал средних размеров тарабарское заклинание и ударил об пол своим посохом. Рвущихся к нам бурхов отбросило как кегли, но это было лишь временное решение проблемы.

В общем, сопровождал нас отнюдь не эпический архимаг.

Маг повторил свой трюк с ударной волной, а я добавил от себя шаманскую дрожь.

Хорошо, но мало, да и сил единственное доступное мне заклинание отбирало слишком много.

– Отходим, – быстро оценил обстановку Юлий.

И мы попятились, огрызаясь выстрелами из парометов и постоянно слабеющими толчками в исполнении мага. Я решил пока не тратить свою силу по пустякам. И так уже подступила неприятная слабость.

Дважды по команде Юлия охранники метнули в бурхов огненные бомбы, но за исключением парочки попавших в эпицентры взрывов остальные, кажется, даже не получили серьезных ожогов. Либо их хорошо защитила грязевая корка и сетка корней, либо одержимые просто игнорировали боль.

Мы наконец-то добрались до спуска на складской уровень, и тут маг, прислонив к стене свой посох, начал рыться в объемистой сумке. Когда он вытащил из нее странный металлический шар, меня вновь посетило ощущение неправильности происходящего.

– Что это? – спросил я у мага, но тот лишь отмахнулся, продолжая манипуляции с артефактом.

– Не мешай.

– Что это?! – крикнул я, со злостью дернув мага за рукав его хламиды.

Он явно хотел влепить в меня что-то убойное, но вмешался Феликс, наверняка уже проникшись уважением к моему дару и понимая всю нервозность обстановки:

– Объясни ему.

– Защитная сфера! – закричал на меня маг, косясь на образовавшуюся у входа в коридор баррикаду из прожаренных, а также нафаршированных иглами и стрелами тел бурхов. – Она задержит этих уродов, но не помешает мне работать.

Я не то чтобы не доверял магу, но моя интуиция не оставляла меня в покое.

– Сможешь упокоить всех?

– Нет! – чуть не взвизгнул маг, когда бурхи приблизились вплотную.

Один из охранников все же сумел отыграть небольшую фору, но при этом чуть не угробил нас самих. Огненная бомба рванула прямо за баррикадой. Коридор мгновенно наполнился жутким смрадом паленой плоти. Тичо и младшего Лендера тут же вырвало.

Маг на секунду прервал манипуляции с артефактом и, схватив посох, повторил свой трюк. Воздух загудел в коридоре, как в аэродинамической трубе. Нас едва не повалило от его напора, но зато смрад и дым вынесло в пещеру с грибницами.

– Дайте нам уйти назад, а потом активируйте! – крикнул я магу, который опять ухватился за не желавший работать артефакт.

– Только быстро, – остервенело выплюнул из себя маг.

Я чувствовал себя марионеткой. Разум в унисон с инстинктом вопили о том, что следует поскорее закрыться от опасности хотя бы магическим пологом, но интуиция толкала обратно к запертой в хранилище гномихе. Недолгая, но очень насыщенная жизнь в этом мире накрепко вбила в меня, что подпитываемая магическим даром интуиция намного полезнее, чем доводы разума, логика и тем более животные инстинкты. Поэтому, кивнув Этне, я побежал вниз по наклонному коридору.

Юлий в очередной раз доказал, что умеет думать не только быстро, но и правильно.

– Сор, Тарун, за ним!

Позади послышались тяжелые шаги охранников, а затем раздался громкий звон. Казалось, будто кто-то разбил огромную люстру. Оглянувшись, я словно сквозь хрустальное стекло увидел оставшихся за нашими спинами соратников. Наверняка с другой стороны коридора в эту преграду уже бьются своими телами бурхи.

Понятия не имею, насколько хватит прочности этой сферы, так что нужно поспешить. Тем более потуги интуиции уже оформились во вполне определенную, хоть и безумную идею.

Спуск закончился, и мы опять оказались в коридоре с приоткрытыми входами в хранилища. Три фонарных луча освещали коридор намного хуже, чем восемнадцать, но этого хватило, чтобы увидеть бегущих к нам одержимых. К счастью, их было мало – меньше десятка.

Продолжая двигаться вперед, мы на ходу начали стрелять. Я бил короткими очередями, но магазин был почти пуст, так что на третьей очереди игломет тихо щелкнул и на нажатие спусковой крючок никак не отреагировал. Запомнившийся мне здоровяк с простоватым лицом лихо вогнал в прыгнувшего на меня бурха три тяжелые пули. До меня докатилось лишь дымящееся, частично выгоревшее изнутри тело.

Банка магазина загремела по полу, а на ее место встала новая. Все это приходилось делать на бегу, потому что меня подталкивало нарастающее беспокойство. Его причина прояснилась, когда лучи фонарей выхватили четверку бурхов, пытающихся открыть дверь, за которой ждала освобождения их госпожа.

Несколькими очередями игл и полудюжиной пуль мы успокоили слишком настойчивых существ и остановились около все еще закрытой двери. При отходе у Юлия не нашлось под рукой ни ключа, ни того, что его заменяет, поэтом сейчас дверь была лишь застопорена, но не заперта.

– И что теперь? – спросил напарник добродушного здоровяка. Этот покладистым характером не отличался, как и выдержкой.

– Открывайте.

– Ты сдурел?! – возмутился охранник, но, увидев, как его молчаливый коллега ухватился за стопорный круг, кинулся ему помогать.

– Будь готова, – тихо сказал я Этне и начал сплетать пальцы в замысловатую фигуру.

– Тур-р-рах!

Направленная волна дрожи ушла как раз в приоткрывшуюся дверь. Изнутри возмущенно завизжали.

Я пропустил вперед Этну и шагнул следом, пытаясь нащупать лучом фонаря главную цель.

– Держитесь рядом со мной! – крикнул я охранникам, хотя, если честно, пока и сам не понимал зачем.

Охранники вошли следом и, не переставая стрелять, начали обходить меня с обеих сторон. Мы все-таки застали ее врасплох. Гномиха была занята контролем бурхов за стенами и не успела сплести защитный полог, но смогла закрыться одержимыми. Десяток изменившихся гномов бросились к своей госпоже, загораживая ее собой. Мы расстреливали одержимых как в тире, но при этом понимали, что теряем инициативу.

И все же старуха решила атаковать, а не обороняться. Меня обдало холодом предчувствия смертельной опасности. Я понял, что не успеваю среагировать на то, чего просто не понимаю. Быстрый переход на астральное зрение показал острые на концах щупальца, которые пронзили расстрелянные, но все еще стоящие на ногах тела бурхов.

Из общения с шаманами мне было известно, что это простейшие духи стихий, годящиеся только для прямых манипуляций, но от этого не менее опасные, чем маруки.

Ни убежать, ни правильно активировать заклинание я не успевал. Поэтому, повинуясь чистому наитию, снова вызвал ощущение дрожи и топнул ногой для запуска заклинания. Без положенных манипуляций получилось более чем жалко, но для спасения моей жизни хватило. Летевшие в меня щупальца словно размыло, и в итоге я получил лишь сильный толчок. Стоявший ближе ко мне покладистый охранник тоже отлетел от удара. А вот более строптивый, словно назло, отошел подальше, и его тело дернулось, пронзенное двумя призрачными щупальцами.

На бедняге не было видно ни одной раны, но нет никаких сомнений, что он уже не жилец.

Я со стоном перекатился на живот и с максимальной для моего потрепанного состояния скоростью встал на ноги. Отлетевший вместе со мной охранник тоже начал подниматься. Но в спешке необходимости уже не было. Защитная стена их тел развалилась, да и те, кто не участвовал в прикрытии хозяйки, тоже валялись под стенами хранилища. Сама же госпожа одержимых мелко дрожала и жалобно скулила, потому что у ее горла замерло лезвие эльфийского «когтя».

Может, на кого-то ее дрожащее лицо и скулеж подействовали бы, но с объектом манипуляций гномиха ошиблась. Этна сделала резкое движение рукой, затем ударила с широким замахом и еще раз. Тело гномихи упало на пол, а в руках Этны на выбившихся из-под тюрбана волосах повисла голова.

Меня повело от схлынувшего адреналина, но уже пришедший в себя охранник поддержал под локоть и помог сесть на пол.

– Ты Сор или Тарун? – спросил я.

– Сор, – односложно ответил мой помощник.

– Благодарю, Сор.

В хранилище воцарилась звенящая тишина, но продлилось это недолго. За полуоткрытой дверью послышались дробные шаги десятка людей.

– Брось эту гадость, – сказал я Этне, которая все так же стояла посреди зала с отрезанной головой в руке.

Девушка равнодушно разжала пальцы, но от обезглавленного трупа отходить не стала, лишь чуть переступила, чтобы вытекающая из гномихи черная кровь не запачкала ей ботинки.

Все-таки что-то человеческое в ней осталось.

Разрезая полумрак множеством лучей, в помещение ввалилась компания платиновой молодежи и их охрана. Как я и подозревал, со смертью госпожи духи покинули захваченные тела. А может, доблестный маг в мое отсутствие уже всех перебил. Впрочем, это не так уж важно – выжили, и это самое главное.

– Ты нормально? – мимоходом спросил Феликс и, не дожидаясь ответа, устремился к дырке в стене.

Кто бы сомневался, что моя жизнь его интересует меньше, чем предмет пустячного спора. С другой стороны, я ему не сват и не брат, а спор наверняка не такой уж пустячный, если все эти мажоры решили рискнуть своими жизнями.

– Есть, – через десяток секунд донеслось из провала.

Ну, есть так есть. Подробности меня абсолютно не интересовали.

– Этна, – позвал я напарницу и вышел из помещения. После недавних событий массивная дверь с очень серьезными запорами начала меня нервировать. Не хватало, чтобы кто-то додумался ее закрыть.

Снаружи остался только один из эльфийских охранников.

Интересно, а откуда у меня такие странные фантазии?

Покосившись на эльфа, я понял, что из каменного выражения на его лице информации не выжать.

Ну и ладно.

Беспокойство исчезло, как только мы с Этной оказались в коридоре. Хотя все же было интересно, что мог такого сделать ушастый, особенно учитывая, что внутри остались его напарник и господин?

Слабость еще не до конца покинула меня, так что я использовал одну из стен коридора как опору, при этом прислушиваясь к бедламу, который неожиданно возник в хранилище. Там было много восторгов молодежи, но все перебивал спор мага с Юлием. Маг требовал, чтобы начальник охраны либо дал ему возможность изучить тело гномихи прямо здесь, либо позволил взять на дирижабль. Юлия не устраивал ни один из этих вариантов.

Спор неожиданно прекратил эльфийский мажор, он предложил исследовать гномиху наверху. Феликсу идея понравилась, он приказал злому Юлию вытащить труп на поверхность и согласился дать магу некоторое время на изучение всех возбудивших его аномалий.

Юлий нехотя согласился, но у меня не было никаких сомнений, что временны́е рамки он урежет до предела. А вот меня заинтересовало, почему инициатором подобного решения стал именно эльф, который за все время присутствия в нашей компании не проронил ни слова и казался воплощением равнодушия?

Обратно мы шли намного медленнее, и дело не в том, что приходилось подниматься вверх. Просто половина охранников была занята перетаскиванием грузов – тела гномихи и довольно массивного сундука. Странно, мне почему-то абсолютно не было интересно, что именно находилось внутри.

По пути нам попадались потерявшие контроль, но так и не покинувшие тела гномов бурхи. Проблем они не создавали, потому что нападали поодиночке и были какими-то вялыми.

Какой дрянью нам приходилось дышать внизу, стало понятно лишь тогда, когда мы вышли из главных ворот наземных построек гномьего поселения. Даже не самый ароматный воздух под сенью погибших таули показался упоительным морским бризом. Тут же захотелось вдохнуть настоящей свежести, а не сравнивать до предела вонючее с просто затхлым.

Увы, с получением таких удовольствий придется подождать. Маг решительно остановил нашу процессию и, выбрав удобный каменный бордюр, прямо на нем приступил к вскрытию.

Я облюбовал себе валун и присел. Поверхность камня была холодной по причине того, что солнце сюда не заглядывало никогда, но с моим плащом это абсолютно не было проблемой.

Молодежь хоть и с омерзением, но все же наблюдала за манипуляциями мага, а охранники встали по периметру, настороженно поглядывая по сторонам. Мест, откуда могла появиться опасность, было множество – выход из подземелья, кучи гнилья и почерневшие кусты. Хотя практически у ствола одного из таули всего этого было значительно меньше, чем ближе к заболоченному озеру.

Мне очень хотелось впасть в чуткую дрему, но не отпускало какое-то беспокойство. Открыв глаза, я осмотрелся и нашел взглядом источник раздражения.

Эльфы делали вид, что происходящее вокруг их совершенно не интересует, но при этом постепенно отодвигались ближе к охранному периметру.

Ох, не нравится мне эта ушастая компания. Причем исходившее от нее беспокойство было очень странным. Угрозы мне или Феликсу не чувствовалось абсолютно, но имелся какой-то гнилостный привкус беды.

Блин, зачем я морочу себе голову? Есть наниматель, пусть он и принимает решение.

– Феликс, – подойдя ближе, позвал я главу семьи Тур.

– Ну что там еще? – недовольно оторвался юноша от созерцания вскрытия. – Это важно?

– Вам решать, – пожал я плечами, сам в это время задаваясь вопросом, почему мажоры так заинтересовались копаниями мага в трупе, а не вскрытием своего трофея.

Одно из двух: либо они знают, что там, либо вскрывать сундук в походных условиях небезопасно. Если второй вариант, то пассивность ребят меня устраивала.

– Что случилось? – Феликс подошел ближе, понимая, что я неспроста остановился на приличном расстоянии от основной компании.

– Мне не нравится поведение эльфов.

– И что в нем странного?

– Они явно собирались куда-то удрать, но не это главное. С ними связана какая-то беда.

– Угроза для нас? – удивленно приподнял брови Феликс.

– Скорее всего, не напрямую, но лучше их затею остановить прямо сейчас. Тем более что вы, как мне кажется, понятия не имеете, что задумал ваш ушастый друг.

– В высшем обществе так говорить не принято, – скорее автоматически, чем желая заняться моим воспитанием, отметил заказчик.

– Я не из высшего общества, но постараюсь сдерживаться. И все же, что насчет эльфов?

– Сейчас все решим, – кивнул Феликс и направился к показательно скучающей троице.

Юлий моментально отреагировал на перемещения хозяина и встал за его спиной.

– Саравах, ты куда-то собрался?

– Нет, – мгновенно ответил эльф, но, поняв, что улизнуть по-тихому уже не получится, все же раскололся: – Мне нужно попасть на таули.

– А я все думаю, почему ты так напрашивался с нами, – язвительно сказал Феликс.

– Да, именно поэтому, – не стал отпираться эльф.

– Ну и зачем тебе туда?

– Этого я сказать не могу, – стараясь заглянуть в глаза другу, сказал эльф.

– Значит, ты никуда не пойдешь.

– Ты не можешь мне приказывать.

– А я и не приказываю, – холодно сказал Феликс. – Ты попал сюда на моем паролете, значит, именно мне отвечать за твою безопасность. Сейчас мы возвращаемся к паролету и улетаем. А когда вернемся в город, можешь сразу же отправляться в порт. Нанимай паролет и хоть переселяйся на этот таули.

– Фел, мне очень нужно, – постарался зайти с другой стороны эльф.

– Тогда рассказывай.

– Не могу, – обреченно вздохнул Саравах. – Прости.

Он произнес какое-то слово на незнакомом мне языке, и стоявшие как каменные истуканы эльфийские охранники пришли в движение. Луки в их руках разложились в боевое состояние. Тетивы зазвенели от напряжения, принимая на себя хвостовики стрел.

– Опасность! – завопил Юлий, закрывая собой хозяина.

Охранники мгновенно отвлеклись от созерцания окрестностей, перенаправляя оружие на эльфов. Остальные оторвались от мерзкого, но почему-то притягательного зрелища вскрытия и удивленно уставились на повздоривших друзей. Даже маг удостоил эту сцену своим вниманием.

– Я все равно уйду, – пятясь, сказал эльф.

– Нет, – категорично сказал Феликс из-за плеча Юлия. – Мне ничего не будет за смерть двоих охранников, а вот за гибель носителя старой крови твой род будет мстить моей семье лет триста, если не больше. Лучше я потеряю несколько людей и твою дружбу, но этому не бывать.

Взгляд эльфа заметался как птица в клетке.

– Фел, я действительно не могу ни сказать, ни бросить свою затею. – В голосе эльфа послышалось отчаяние. – Я должен попробовать. И что со мной может случиться на ветвях даже мертвого таули? Ты же сам вспомнил о моей крови.

Похоже, они знали друг друга очень давно, потому что Феликс понял бурю эмоций в душе друга и задумался.

– Пойдешь с моей охраной.

– Не могу, это наши дела и наши тайны, – отрицательно качнул головой эльф, но в его глазах забрезжила надежда.

Феликс опять задумался. Затем он почему-то посмотрел на меня и на мага.

– Хорошо, но ты дашь мне пару капель своей крови.

– Зачем? – напрягся эльф.

– Сделаем живчик. Должен же я знать, ждать тебя обратно или посылать людей за твоим трупом. Надеюсь, ты доверяешь магистру Ирику?

Эльф явно не так уж сильно доверял придворному магу своего друга, но понимал, что от этого условия Феликс не отступит.

– Хорошо.

Быстро вымыв руки жидкостью из пробирки, маг взял из пальца эльфа пару капель крови. Все это происходило под напряженными взглядами охранников – ушастые не собирались ослаблять свои луки, держа в таком же сильном напряжении нервы бойцов семьи Тур.

Закончив со сдачей анализов, Саравах быстро отошел к своим охранникам и на ходу добавил:

– Фел, не посылай за мной своих людей. Это для нас таули безопасны, не хотелось бы, чтобы они случайно упали вниз.

В ответ Феликс лишь отмахнулся, а когда эльфы быстрой трусцой побежали к похожему на небоскреб стволу таули, повернулся ко мне:

– Ты можешь сейчас принять в себя и его кровь?

– Теоретически да.

– А проследить за ними?

– Я всегда могу найти того, кого охраняю, и даже почувствовать на расстоянии грозящую ему опасность, – чуть бравируя, заявил я и добавил: – Но мне не хочется учиться летать, тем более что крыльев у меня нет.

– Чуткость эльфов переценивают, – небрежно отмахнулся Феликс, кивнув явно просчитавшему ситуацию магу. – Держитесь на приличном расстоянии, и ничего не случится. Если он попадет в какую-то неприятность, вмешаетесь.

– И получить стрелу в брюхо?

– Закроешься щитом, – явно начал злиться не привыкший к обсуждению своих приказов Феликс. – Он у тебя хороший. Да и напарница тоже не из простых. К тому же с тобой пойдут четверо моих людей.

– Двое, – вмешался Юлий.

– Тебе виднее, – почему-то не стал спорить Феликс и, еще раз кивнув магу, пошел успокаивать своих друзей.

– Юлий, не жадничай, – наехал я на старшего охранника.

– Ром, если честно, плевать я хотел на то, научишься ты летать или нет. Мне нужно защищать господина, – спокойно, но категорично ответил он. – С тобой пойдет Сор, ты с ним вроде поладил, и Либур, он не раз бывал по делам на таули в Вадарак-ду и знает, как там все устроено.

Маг наконец-то закончил манипуляции с кровью эльфа и протянул мне наполовину заполненную прозрачной жидкостью пробирку.

Фу, мерзость!

В пробирке оказался спирт. После того как огненный ком наконец-то прижился в желудке, я прикрыл глаза и постарался понять, где находится мой новый подопечный. Чувство было двойственным. Меня тянуло одновременно влево, а также вправо и вверх.

Нет, с таким экспериментами нужно заканчивать.

Уже повернувшись к магу и Юлию спиной, я понял, что упускаю нечто важное.

– Мэтр, – развернулся я обратно, – вы что-то выяснили?

– Ром, тебе нужно спешить, – проворчал Юлий.

– Будешь своим подчиненным указывать, – огрызнулся я, сам не понимая причин своего раздражения. – Мэтр?

Маг покосился на злобно скрипнувшего зубами Юлия и начал быстро рассказывать:

– Она не душелов и, как по мне, вообще не имеет магического дара.

– Не понял.

– Я и сам не понимаю. Гномиха была лишь ментальным посредником. И еще… – Маг чуть помялся, явно не доверяя собственным суждениям. – Мне не доводилось слышать о таких бурхах. Ты видел, как они словно проросли в грибницы?

– Да. И что это значит? Кто настоящий кукловод?

– Понятия не имею, – неожиданно разозлился маг. – Мне все равно не позволят перевезти тело в город. Всем…

– …плевать на твою магическую науку, – закончил за мага Юлий, – Все, хватит болтать, как две торговки. Бегом, Ром, если ушастый уйдет и сдохнет на своем скотском дереве, я лично выну из тебя душу.

Глава охраны явно потерял остатки терпения, так что возражать стало слишком опасно. Махнув рукой Этне, я побежал вслед за Сором и Либуром, которые сорвались с места еще при первых звуках рычащей речи начальника.

До основания таули было не меньше трехсот метров, так что к финишу я добежал сильно запыхавшись.

– Слабоват ты что-то, герой, – хохотнул Либур, глядя, как я прислонился к бугристой поверхности огромного корня. – Твоя подружка бегает шустрее.

– Она еще классно целуется, – отдышавшись, ответил я. – Хочешь попробовать?

– Не, – совершенно не смутился весельчак, – лучше я руваха поцелую.

В чем-то он прав, действительно лучше приласкать дико ядовитую местную разновидность летучих мышей.

Мы хоть и достигли выглядывающей над поверхностью земли части корневой системы таули, до самого ствола нужно было пробежаться еще метров сто. Но подниматься вверх мы начали практически сразу. Либур сначала бежал по земле, а затем внезапно прыгнул на покатую стенку корня, поднявшегося уже метра на четыре.

Лишь последовав его примеру, я смог рассмотреть, что почерневшие наросты и трещины в коре образуют довольно удобную лестницу. Почти сразу эта лестница вывела нас на верхушку корня, и дальнейший подъем стал чуть менее пологим, пока мы не достигли ствола. Сам ствол для нас давно превратился в бесконечную стену. Даже естественное закругление заметить было очень трудно.

Корень уже поднялся на высоту метров тридцати и впереди сливался с вертикальной стеной черной коры. Это ничуть не смутило Либура. Он свернул направо и вывел нас на винтовой путь, явно ведущий вокруг ствола.

Через двадцать минут прогулка перестала быть легкой и интересной. Нельзя сказать, что лестница была похожа на козью тропку, но до комфортного подъема ейбыло ох как далеко. Временами мой мозг и начинавшие дрожать ноги получали облегчение, когда путь нырял внутрь ствола. Вряд ли эти огромные червоточины уходили слишком глубоко в тушу таули, особенно учитывая его объемы.

Еще минут через десять Либур остановил наш марш-бросок и устало присел на ровную поверхность. Что уж говорить обо мне.

Действительно, нужно что-то делать со своей физической формой.

– Мы достигли нижнего уровня ветвей, – спокойно сказал наш проводник и вопросительно посмотрел на меня.

Нижнего уровня ветвей?

Сосредоточившись на подъеме, я перестал отслеживать обстановку и только сейчас осмотрелся. Справа и слева от меня зияли две пропасти, а впереди вдаль уходил огромный, не меньше пятидесяти метров в ширину, мост. Понятно, что это не мост, а ветвь таули, но было очень похоже.

Причем то, что я видел, являлось лишь верхней кромкой гигантской ветви. На живых таули всю перспективу наверняка скрывала густая листва, а здесь пространство было оплетено лишь редкой вязью черных ветвей разной толщины. Это плетение позволяло хорошо осознать всю глубину возможного падения.

Не скажу, что страдаю от акрофобии, но это смотря с чем сравнивать. Одно дело героически подойти к краю крыши десятиэтажного дома, а другое – смотреть вниз с высоты явно не меньшей, чем пара сотен метров. У меня во рту моментально пересохло. Мысль о фляге тут же навела на еще одну – более важную. Не вставая, я прикрыл глаза и постарался почувствовать Феликса и эльфа. Отзыва от человека не было, а вот ушастый ощущался высоко над головой. Но все равно чересчур близко. Высотная обстановка не способствовала желанию слишком уж приближаться к эльфам.

– Теперь идем медленнее.

– Как скажешь, – равнодушно пожал плечами Либур.

Дальше наш путь стал намного удобнее. Ветви и участки вертикального ствола постепенно преображались в нечто ажурное и многоуровневое. Мостики, подъемы, винтовые лестницы и короткие тоннели чередовались друг с другом, уводя нас все выше и выше. Теперь даже Либур начал сомневаться в выборе пути, но нам подходило все, что вело вверх, так что заблудиться шансов не было.

В такой странной обстановке мне было трудно осознать, насколько мы поднялись, но казалось, что еще метров на сто, не меньше. И тут накатило ощущение беспокойства.

– Стоп, – скомандовал я своим спутникам, и они охотно подчинились.

Даже Этна выглядела немного усталой.

– Что там? – поинтересовался неугомонный Либур.

– Не уверен, но лучше мы подождем здесь.

– Как скажешь, ты сейчас главный.

В ответ я лишь неопределенно хмыкнул и устало присел на ступеньку винтовой лестницы. Подопечный эльф чувствовался довольно близко. Пока ему ничто не угрожало, но смутное беспокойство не проходило. Было такое впечатление, что он либо задумывает, либо уже приступил к чему-то очень опасному.

Наше ожидание было недолгим – через пять минут меня пронзило острое предчувствие беды. Я в безопасности, Феликс далеко, поэтому вариантов не так уж много – ушастый таки влип.

– Бегом! – громким шепотом скомандовал я и первым побежал по винтовой лестнице.

Когда мы выскочили в некое подобие огромного зала, давящее чувство опасности стало запредельным.

Интересное место.

Казалось, будто кто-то срезал центральный ствол, пустив боковые ветви в виде гигантского шатра. Прямо внутри исполинского пенька были вырезаны скамьи большого амфитеатра, а в центре этого цирка находилась ажурная беседка. Составляющие ее ветви росли из расчерченного годовыми кругами центра. Самым странным было то, что беседка, в отличие от всего таули, была коричневого цвета. Впрочем, и на ней листьев тоже не наблюдалось.

Охватив взглядом всю картину, я сразу начал стрелять, и причин на это было две – заваливающийся на спину эльф-охранник и абсолютно беззащитный перед любой угрозой Саравах.

Пристреливший напарника второй телохранитель уже разворачивался, чтобы пустить еще одну стрелу уже в того, кого он по идее должен охранять. Ушастый мажор в это время приник к стенке беседки, словно к желанной любовнице. Он явно находился в забытьи, а раскинутые в стороны руки, как и все тело эльфа, оплетали тонкие корешки.

Из длинной очереди игл, улетевших в охранника, попали как минимум две. Это сразу изменило его планы. Крутнувшись на пятках, он выпустил стрелу в меня. Свой щит я подготовил к активации еще на подходе, поэтому просто убрал с цевья игломета левую руку и, чуть изогнув кисть, сжал планки активации. Передо мной замерцало синеватое защитное поле, но накатившее ощущение смертельной опасности почему-то не ослабло. В момент, когда эльф отпустил тетиву, я резко присел, и не напрасно. Выбив сноп искр из энергетического щита, стрела сбила с меня шляпу. Запахло палеными волосами.

И чем это таким пуляют наши ушастые друзья?

Выключив оказавшийся бесполезным щит, я опять ухватился за игломет, но опоздал. Не знаю, кто из моих спутников справился первым, но выстрел был очень точным. В грудь эльфа попала крупнокалиберная пуля. Ушастый все же успел выстрелить второй раз по скакавшей по скамьям Этне, но тут же свалился на пол и начал раздирать кожу на своей груди. Его попытки унять выжигающий внутренности огонь были бессмысленны, и секунд через десять эльф затих.

Чувство опасности схлынуло, но я все равно побежал к распятому на беседке эльфу. Мимолетный взгляд на напарника пристреленного нами предателя показал, что беспокоиться о нем уже нет смысла. Вокруг вошедшей в живот стрелы пузырилось нечто едкое и наверняка ядовитое.

Я инстинктивно ощупал свои волосы и, к счастью, ничего опасного не нашел.

Так, и что теперь делать?

Угрозы жизни эльфа не ощущалось, но смотреть на то, как его опутывают похожие на червей корни, было неприятно.

– И что делать? – озвучил мои мысли подбежавший Либур.

Сор вопросами не донимал, зато притащил сбитую стрелой шляпу. Вопреки моим опасениям она не только оказалась целой, но и не была разъедена смертельной гадостью.

Хорошая вещица, но уцелела она, скорее всего, потому что у стрелы не было упора. Боюсь, прижатый к моему телу плащ или жилет вряд ли стали бы надежной защитой.

На всякий случай обтерев показавшиеся подозрительными пятна на шляпе об одежду мертвого эльфа, я покосился на равнодушно стоявшую в сторонке Этну и опять вернулся к нелегкому делу принятия решений.

– Не знаю, – ответил я охраннику, втайне надеясь, что тот что-то предложит.

– Да уж, задачка, – обхватив подбородок пальцами, протянул Либур. – Можно, конечно, спросить…

Закончить фразу он не успел, меня охватило острое беспокойство за подопечного.

– Нужно выдирать его из этих корней! – крикнул я и потянулся к эльфу, но на мое плечо легла рука Либура.

– Может, не стоит горячиться? Эльф пришел сюда именно для этого. Они очень не любят, когда люди лезут в их дела.

– Он сейчас сдохнет! – крикнул я прямо в лицо охраннику, но, похоже, не убедил.

Он явно опасался недовольства высокородного эльфа больше, чем доверял моему чутью.

– Не думаю, что…

В это раз ему не дал договорить уже эльф и то, что с ним происходило. Ласкавшие кожу Сараваха корни внезапно полезли внутрь его тела. Ушастый мажор дико заорал.

– Проклятье! – ругнулся Либур.

Он отпустил меня и ухватился за вопящего эльфа, но сразу отпустил его, закричав уже сам. Перчатки на его кистях мгновенно разъела какая-то гадость и тут же принялась за кожу.

Сор на всякий случай шагнул назад, а Этна по-прежнему оставалась равнодушной ко всему происходящему, так что спасать эльфа мне придется в одиночку. Только нужно сначала кое-то сделать. Доставшиеся мне вместе с одеянием законника перчатки я предпочитал носить не на руках, а во внутреннем кармане плаща – слишком уж восхищенно расписывал Лакис их ценность. Так что пришлось еще десять секунд слушать вопли обоих пострадавших, пока я менял защиту рук.

Ухватив эльфа за рубаху на спине, я завел правую руку под свой плащ и выдернул из наспинных ножен орочий кинжал. Похожий на средних размеров мачете клинок с легкостью рубил агрессивные побеги. В это же время другие ростки-щупальца пытались прожечь и пробить мою перчатку и рукав плаща на левой руке.

К счастью, времени у них на это было мало. Ударив еще пару раз и практически вырубив часть беседки, я рванул эльфа на себя. Он все еще кричал, но уже намного слабее.

Дальше пришлось буквально выкорчевывать из тела эльфа кровавые побеги. Когда большую часть этой мерзости удалось вытащить, Саравах дернулся и замер. Я беспомощно оглянулся и увидел, что обманчиво неуклюжий Сор уже успел залить руки своего товарища чем-то розово-пенным. Он заметил мою растерянность, быстро подошел, на ходу вытаскивая из кармана куртки еще одну колбу. Затем приподнял голову эльфа и влил содержимое колбы в приоткрытый рот.

Саравах выгнулся дугой. Он мучительно захрипел и закашлялся, да так, что, казалось, сейчас выплюнет легкие. Выглядело это страшно, но положительный эффект все же был. Саравах открыл глаза и с ненавистью посмотрел на нас с Сором. Он буквально выплюнул из себя незнакомое слово, и это явно не было благодарностью. Поняв, что мы не прониклись его посылом, эльф добавил на всеобщем:

– Уроды, тупицы! Вы чуть не убили меня.

– Что? Мы?! – От такого заявления меня понесло. – Посмотри по сторонам, скотина ты ушастая.

Глаза до этого мгновения казавшегося умирающим эльфа опасно сузились, но он все же осмотрелся. От его взгляда явно не укрылась и торчащая из тела одного из охранников стрела, а также оставшиеся под его кожей обрывки корней. И все же Саравах решил прояснить ситуацию до конца:

– Что здесь произошло?

– Вон тот, – ткнул я пальцем в скрючившегося эльфа, – сначала убил своего напарника, а затем хотел понадежнее пришпилить вас к беседке, будто этих гадских корней было мало. Они едва не сожрали вас.

– Этого не должно было случиться, – тряхнув головой, поморщился от боли эльф.

– Понятия не имею, как оно должно было быть, но уверен, что с экспериментами пора заканчивать.

– Подождите, – остановил эльф Сора, который собрался поднять его на руки.

Он выудил из своего подсумка что-то завернутое в листок и сунул себе в рот. Угощение явно было мерзостным, но точно полезным. Буквально через десяток секунд с лица эльфа сошла бледность, а краснота в глазах стала не такой пугающей. К тому же его раны перестали кровоточить.

Морщась, но уже не так мучительно, как раньше, эльф начал выдирать из-под кожи остатки корней и при этом продолжил расспросы:

– Вы точно ничего не трогали?

– Абсолютно. Ни к вам, ни к беседке никто не прикасался. Мы даже успели поспорить, стоит ли прекращать такой важный эксперимент, и в этот момент корни из беседки полезли к вам под кожу.

Эльфа от моих слов передернуло, и он выдал довольно длинную тираду на эльфийском. Но она явно предназначалась не нам. Судя по свирепой ненависти на лице ушастого, кому-то скоро будет очень плохо. А сейчас главное, чтобы не было плохо нам.

Откатившаяся было волна беспокойства навалилась вновь.

– Нужно уходить. Скоро произойдет что-то нехорошее.

– Что именно? – тут же напрягся эльф.

– Понятия не имею, но нам лучше убираться отсюда очень быстро. Желательно сразу из этого проклятого города, но для начала не мешало бы спуститься вниз… – Так и не закончив предложение, я понял, что вниз мне очень не хочется.

– Что? – тут же среагировал Саравах на перемены в моем лице.

– Вниз лучше не лезть, – со вздохом ответил я. – Вот бы связаться с основной группой…

– Прямо сейчас? – спокойно спросил Сор.

– А ты можешь?

– Да, – кивнул здоровяк и полез за ворот своей куртки.

Да чтоб вас разодрало, конспираторы хреновы!

Это оказалось совсем не то, на что я рассчитывал. Сор вытащил наружу черную шайбу размером чуть меньше хоккейной. С одной стороны были прорезаны щели, а с другой отверстия. Судя по всему, это было сделано, чтобы даже самый простой из охранников понял, куда говорить. За шайбой микрофона тянулся провод.

Интересно, а где сама рация?

Сор сначала прокашлялся, а затем нажал на кнопку, которая располагалась на ободке шайбы.

– Сор обращается к первому, – четко и едва ли не по слогам произнес охранник, направив на себя сторону со щелями.

– Первый слушает Сора, – донеслось из дырочек на противоположной стороне микрофона.

Кажется, на этом запас инициативности Сора иссяк, потому что он беспомощно посмотрел на меня.

Испросив взглядом его разращения, я взял в руки микрофон:

– Юлий, это Ром. Мы застряли на таули. У нас двое раненых и два трупа. Внизу затевается что-то нехорошее. Думайте, как вытаскивать нас…

– Кто погиб? – не дав мне договорить, донеслось из динамика.

– Оба эльфийских охранника. Саравах ранен, но жив, – ответил я и перешел к насущным вопросам. – Вы сейчас где?

– На паролете. Тичо наконец-то пробило, и он заорал об опасности. Мы едва успели добежать. Из болота полезла разная дрань. Мы загрузились и теперь висим в воздухе.

– Ну а нам что делать? – спросил я, действительно не зная, как теперь выбираться из этой древесной западни.

Еще в голове бился вопрос, почему нас не просто бросили, а даже не удосужились предупредить, но задавать его лучше при личной встрече.

Хотя кого я обманываю.

– Будем думать, – попытался обнадежить меня Юлий, но это у него получилось плохо.

– Причальные ветви, – послышался сзади голос эльфа.

Я, не особо вникая в смысл сказанного, повторил в микрофон:

– Причальные ветви.

– Точно, – донеслось из динамика. – Двигай туда, мы прилетим за вами.

Легко сказать – двигай. Либур все еще баюкал свои обожженные кисти, а эльф вряд ли покажет рекорды в марафонском беге.

Я покосился на Этну, имея серьезные сомнения в том, что она станет помогать раненым, но все решилось без моего вмешательства. Крякнув, Сор взвалил на плечи возмущенно зашипевшего эльфа, а Либур встал на ноги самостоятельно. Он хоть и пошатывался, но двигался не так уж медленно.

– Куда идти? – спросил я у оседлавшего охранника эльфа.

– Туда, – указал он рукой, как полководец со своего скакуна.

Появившаяся в моей голове мысль была не совсем своевременной, но я не удержался:

– А почему мы сразу не использовали эти причалы?

– Потому что мертвый таули не самое гостеприимное место. Даже залетать под их кроны капитан судна стал бы только после угрозы отлучения от семьи. Если будем здесь стоять, то скоро узнаем, почему все так боятся соваться в мертвую крону.

А ведь ушастый скот прав, но лучше бы мне рассказали об этом перед тем, как посылать вслед за эльфами.

Я с обреченным вздохом посмотрел туда, куда ранее указал Саравах. Несмотря на полное отсутствие листьев на таули, сплошная вязь почерневших ветвей и непривычная обстановка окончательно запутали мою ориентацию в пространстве. Так что без указаний эльфа не обойтись.

И мы побежали! Ну как побежали – темп передвижения был чем-то средним между скоростью бегущего человека и ползущего пьяницы. Вполне понятно, что скорость группы равнялась скорости самого медленного ее члена. Им оказался Либур, которого мне приходилось постоянно поддерживать. Сор нес эльфа, и только Этна шла впереди, не обремененная ничем, кроме своей плети. Именно благодаря этому нас не разорвали, как гнилую тряпку.

За общей атмосферой тревожности я едва не пропустил дуновение опасности. Тем более что оно было направлено на впередиидущего – то есть на Этну.

Черные ветви затрещали от ударов. Казалось, будто вниз посыпались тяжелые плоды. Этими плодами были странные существа, похожие на закопченных мартышек.

– Суахи! – крикнул эльф, перед тем как свалиться со спины Сора.

Сделал он это не случайно. Охранник скинул с себя лишний груз и ухватился за паромет. Благо, что оружие он повесил по моему примеру.

Мы начали стрелять почти одновременно, но двух стволов было слишком мало для того, чтобы нанести серьезный урон нападающим. Сказывалась их численность и мелкий размер – суахи походили на мартышек также и габаритами.

Самой эффективной, как всегда, оказалась Этна. Буквально каждое движение крючьев на кончике ее плети разрывало, скальпировало либо просто смахивало с ветвей по несколько эльфийских мартышек.

Но и этого было недостаточно.

Нахлынувший адреналин и ярость сначала не дали мне понять, что действовать нужно совсем по-другому. Наконец-то осознав это, я уронил на ремень игломет и раскинул руки широко в стороны. Затем сильно хлопнул в ладоши, на которые по-прежнему были надеты перчатки законника.

– Тур-р-рах!

В этот раз я не прилагал усилий, чтобы придать родившейся внутри меня дрожи определенное направление, потому что эти мелкие твари были уже везде.

А ведь сработало!

Устремившиеся к нам мартышки словно утратили целеуказание и рванули в разные стороны. Многие сцепились друг с другом.

– Бегом! – заорал я, понимая, что неведомый кукловод скоро восстановит разорванные мной нити управления.

Впрочем, не такой уж неведомый. Были у меня предположения на этот счет.

Чуть отстав, я побежал рядом с Сором, благо ширина постепенно сужающейся ветви пока позволяла пройти рядом даже четверым, не особо задевая друг друга.

– Саравах, таули обладают разумом? – спросил я, стараясь не сбить дыхание разговором.

– Это не твое дело, человек. – Едущему на Соре эльфу беспокоиться о дыхании не приходилось, поэтому он старательно вложил в каждый звук своего ответа максимум надменности и презрения.

– Да плевать на твои тайны! Просто ответь, может ли то, что пыталось убить тебя, управлять этими уродцами?

Блин, из-за злости я таки сбил дыхание.

Эльф думал не меньше минуты, но все же разродился ответом:

– Да.

Слова эльфа подтверждали мои догадки, как и стягивающиеся к нам преследователи. То, что жило внутри погибших деревьев и, скорее всего, убило всех жителей этого города, сейчас сгоняло своих марионеток с целью не дать нам уйти.

С одной стороны, это хорошо, ведь у меня имелся неплохой способ задержать погоню. Плохая же новость заключалась в том, что воспользоваться этим козырем я смогу еще раза три, а затем точно вырублюсь.

Может, оно и к лучшему, еще не хватало оставаться в сознании, когда меня начнут жрать закопченные мартышки.

Второй раз мне пришлось прибегнуть к оркскому заклинанию метров через сто. Драка потерявших контроль бурхов создала куча-малу и дала нам время на уход в солидный отрыв. Но то, с какой скоростью дух таули восстановил контроль над своими марионетками, навевало мрачные мысли. К мартышкам уже присоединились похожие на псов болотные жители. Даже несколько бывших гномов сумели как-то забраться на верхотуру.

Дуновение дурных предчувствий говорило о том, что это еще не все. Что именно подразумевал мой дар, стало понятно, когда мы все же достигли упомянутых эльфом причальных ветвей.

Впереди, сквозь ставшую очень редкой мешанину мелких веток, показался гигантский веер воздушных причалов. Это были три конечных ответвления одной ветви, шедшей параллельно с той, по которой мы бежали. Нет, эльф не ошибся и не завел нас в тупик – перейти с ветки на ветку оказалось не такой уж большой проблемой.

Открывшаяся перспектива показала, что причалы были обращены не внутрь центрального круга таули, а наружу, к мертвому городу. Это объясняло, почему до сих пор не видно паролета – ему ведь сейчас приходится переваливать через огромную крону.

Спустя пару минут мы оказались на развилке. Ветви-причалы расходились не только в стороны, но и на разную высоту. Крайний слева был самым нижним, и к нему нужно было спускаться. На средний причал вел пологий подъем, а на крайнюю справа ветвь-причал придется карабкаться по удобным, но крутым ступенькам.

На развилке нас снова догнали бурхи. Запустив в них заклинание, я почувствовал, как закружилась голова, но пока терпимо. А вот за следующий раз не ручаюсь.

Одновременно пришло понимание странного парадокса. Я осознал, что до швартовой части причала мы не добежим. А вот если кое-кого изъять из этого «мы», шансы резко повышались. Увы, этим «кое-кем» был я.

Охвативший меня страх под усилием воли расслоился на отрывочную информацию, сообщая, что таинственный дух дерева, взбешенный периодической потерей контроля над марионетками, наметил меня как основную цель. Поэтому, если мне удастся увести бурхов за собой, остальные бегуны сумеют забраться на дирижабль.

– Бегите вниз! – крикнул я Сору и Либуру, а Этне приказал: – Прикрой их!

Сам же побежал по пологому пандусу вверх, выходя на среднюю причальную ветвь.

Что это, героизм? Скорее всего, нет – просто прагматизм, который немного облагораживало отсутствие животного эгоизма. Мне не казалось, что лучше утащить за собой на тот свет еще и тех, кого можно спасти. Может быть, когда-нибудь тот же Сор за кружкой пива вспомнит, как странный чужак увел за собой бурхов, спасая ему жизнь. И скупая мужская слеза сделает пенный напиток чуть солонее.

Тьфу ты, и что за тупые мысли лезут в голову?!

Я стиснул зубы и увеличил темп бега.

Правильность моего решения подтвердила тень паролета, скользнувшего вниз на раздвижных, веерообразных крыльях. Он как раз перевалил через верхушку кроны таули.

Бурхи вновь стали управляемыми, когда я добежал почти до середины причальной ветви, а догнали меня почти у самого причала. Чтобы набрать максимальную скорость на подъеме вверх, мне пришлось бежать без оглядки, а когда оглянулся, то увидел не только наседающих бурхов, но и Этну. Девушка не оставила меня, и, если честно, это порадовало.

Вот такой я эгоист.

Посмотрев налево и вниз, я увидел, как паролет спикировал и замер у причала. Охранники тут же потащили раненых в гондолу.

Ну что ж, можно сказать, обязательство перед нанимателем выполнено на все сто, только почему-то меня это не радовало.

Страх навалился с дикой силой, и разобрать в нем хоть что-то полезное было невозможно. Понятно только одно: бежать дальше – значит, бездарно расстаться с жизнью.

Преодолев соблазн сразу же воспользоваться заклинанием, я удобнее перехватил игломет и начал стрелять.

Проклятье!

Очередь оказалась очень короткой – закончились иглы в магазине.

Чертыхаясь, я начал перезаряжаться, а в это время Этна выписывала в воздухе узоры своей плетью. Искрились вшитые в нее заклинания, когти на конце рвали морды и лапы бурхов, но чужая воля гнала одержимых на жалких человечков, посмевших разозлить древесного духа.

Последний барабан игл я даже не успел опустошить. Волна бурхов практически захлестнула нас. Этна сразу исчезла под целой горой облепивших ее эльфийских мартышек. В меня тоже вцепились четыре мерзкие твари. Причем вцепились зубами.

Тянуть дальше было невозможно, поэтому я использовал оставшийся барабан.

– Тур-р-рах!

Удивительно, даже не потерял сознания, хотя в данном случае это скорее плохо, чем хорошо.

Все вокруг плыло, но мне удалось рассмотреть, как покусанная Этна разбрасывает опешивших и утративших настойчивость монстриков. Большая часть отлетала от нее со свернутыми шеями.

Я постарался встать на четвереньки. Этна почему-то решила мне помочь и, кажется, перестаралась. От резкого рывка изящных ручек меня подбросило не только вверх, но и назад.

От нахлынувшего ужаса даже прояснилось в глазах.

Последний час своих приключений мне как-то удавалось выкинуть из головы мысли о высоте, на которую мы забрались. И вот теперь это понимание пришло вместе с ощущением полета вниз.

Дико заорав, я попытался извернуться в воздухе, хотя понятия не имею, зачем мне это было нужно – неужели для того, чтобы стало легче махать руками?

Развернуться хотя бы для имитации полета не удалось, да и сам полет оказался на удивление коротким. Моя спина врезалась во что-то мягкое, так что приземление было абсолютно безболезненным. Рядом со мной, как кошка, на четыре конечности упала Этна.

Все оказалось проще пареной репы. Этна не собиралась облегчать мне смерть, а просто вовремя заметила действия капитана дирижабля. Он решил поступить нестандартно и подвел свой корабль под причальную ветвь. Учитывая, что на паролет вместе с нами могли спрыгнуть и бурхи, идея была рискованной и вряд ли принадлежала самому капитану.

На этом мои силы удивляться, бояться и вообще воспринимать окружающий мир закончились. Но прежде чем вырубиться, я все же увидел, как, огибая крону таули, на нас надвигается большая стая то ли птиц, то ли птеродактилей. К тому же пришли в себя и бурхи на причальной ветви. Впрочем, этим уродцам ничего не светило – древесный дух заставил их прыгнуть, но лишь потешил меня видом сыплющихся мимо дирижабля тушек.

Ну и ладненько, а с летающими тварями команда справится и без меня. Все, занавес.

Глава 7

Оборона от летающих тварей и спуск моей тушки с баллона в гондолу в памяти не сохранились, да и обратный путь в Вадарак-ду почти не запомнился. Все это время я перерывал свой сон лишь для того, чтобы поесть и выпить какую-то лекарственную дрянь. Да еще пришлось тащиться на балкон и выступать в качестве медбрата – Этна подпускала к своим ранам только меня. Как ни странно, напарница пострадала значительно меньше, и это учитывая то, что на мне был плащ и чудом оставшаяся на голове шляпа. Ее же прикрывала лишь простая одежда городского подростка.

Кроме еды и медицинских процедур приходилось отвлекаться на разговоры. Все мажоры внезапно решили, что совместные приключения сблизили нас, и почему-то захотели отплатить мне за спасение откровенностью, хотя лучше бы отсыпали гульдов. Так я узнал, что ушастого мажора хотел извести старший брат, который боялся за свое главенство в эльфийском роду. Похоже, у потомков основателей это вообще традиция. Дальше была странная просьба Тичо Фагора научить его, как победить страх. И под конец намеки от Скубуса о том, что он неравнодушен к Феликсу. На интимных откровениях мое терпение закончилось, и я заперся в каюте.

Уже ближе к городу свое затворничество пришлось нарушить, потому что с разговором явился мой наниматель.

– Как ты? – спросил он, усаживаясь в плетеное кресло.

Этна так и не вернулась в каюту, по-прежнему оккупировав балкон, так что мы говорили без свидетелей.

– Нормально, – пожал я плечами. – Пара укусов и истощение от злоупотребления заклинаниями.

– Ты меня удивил.

– И чем это, интересно?

– Ты не казался мне человеком, готовым рисковать ради других, – без обиняков заявил Феликс. – И если бы не настояние Дарии, ни за что не доверил бы тебе заботу о своей безопасности.

– Да уж, довольно откровенно.

– Меня с детства учили не говорить открыто. В политике нельзя обойтись без иносказаний, полутонов, а иногда и откровенной лжи. Именно поэтому со своими людьми я стараюсь быть предельно честным.

– Своими людьми?

– Да, – кивнул глава Старшей Семьи, – я хочу предложить тебе службу в своей свите.

– Господин Тур, – не особо задумываясь, ответил я, – вы не ошиблись. Собственная жизнь для меня всегда будет ценнее чужой. Рисковать ради нанимателя я, может, и стану, но только рисковать, без намерения разменять свою жизнь на чужую. На том проклятом дереве был простой выбор – я погибну либо в одиночку, либо вместе с остальными. Простая логика, а не геройство. А насчет службы сразу скажу, что точно нет.

– И почему? – к моему облегчению, без явной злости спросил Феликс.

– В моем мире есть люди, чей девиз «Служить и защищать». Так вот, мой девиз звучит иначе, я готов защищать, но служить не могу и не хочу. Так что прошу простить меня, господин Тур.

– Не за что прощать, – небрежно отмахнулся наниматель. – Нечто подобное я и ожидал услышать. И еще: можешь и дальше называть меня Феликсом. К тому же в этом походе ты заслужил премию, которую получишь у Аппия.

И все же мой отказ задел его – парню пока не удавалось полностью держать под контролем свои эмоции. Ничего, научится.

До конца полета нам больше не довелось поговорить. По прилете компания мажоров загрузилась в шикарный паромобиль и, забрав с собой таинственный сундук, укатила из эллинга. Пока мы с Этной ждали своей очереди, я с сомнением рассматривал огромный баллон паролета, радуясь, что при падении не налетел на одно из ребер жесткости. Иначе финиш моего безумного забега был бы намного печальнее.

Нас с Этной пригласили в пассажирский паромобиль и отвезли в замок, но в господские покои мы не попали. Провожатый отвел нас в кабинет Аппия, перед этим лишив всего оружия, как выданного во временное пользование, так и личного.

– Рад вас приветствовать в добром здравии, господин Бел, – вполне искренне сказал мажордом.

– Взаимно, господин Эмил, – кивнул я, присаживаясь на указанный мажордомом стул перед его рабочим столом. Этна осталась стоять у входа, рядом с охранником.

– Давайте сначала закончим с нашими финансовыми делами, – предложил Аппий и положил на стол листок плотной бумаги. – Это оговоренный ранее гонорар.

С банковскими чеками этого мира мне еще не приходилось иметь дела, поэтому документ подвергся внимательному изучению. Небольшой прямоугольник переливался всеми цветами радуги и был покрыт светящейся рунной вязью. От мерцания магических голограмм рябило в глазах. В странной мешанине символов и узоров можно было разобрать только название банка и цифры.

Все верно – две тысячи гульдов, которые можно получить в Первом Городском банке.

– Не бойтесь, не фальшивка, – отреагировал на мой пристальный интерес к чеку Аппий. Проводив взглядом исчезнувший в кармане моей жилетки чек, он добавил: – Но это еще не все. Мой господин распорядился премировать вас за некие заслуги, о которых мне пока неизвестно, но уверен, они были эпическими.

Всем своим видом продемонстрировав мне сомнения в принятом Феликсом решении, Аппий выложил на стол еще один чек.

Так, что тут у нас? Ого, еще тысяча – неплохо.

– Мы можем идти? – спрятав и второй чек, спросил я.

– Нет, – неожиданно для меня сказал Аппий и нахмурился еще больше, чем при выдаче премии.

А вот это мне не нравится. Плохих предчувствий нет, но хмурость мажордома не предвещает ничего хорошего.

– Господин Бел, из недолгой беседы с господином я понял, что во время похода вы спасли ему жизнь, и не раз, но при этом он почему-то остался недоволен вами. Мне хотелось бы узнать, в чем причина.

– Может, спросите у своего хозяина? – сделал я осторожную попытку увильнуть от разговора, хотя не видел в предмете обсуждения никакой тайны.

– Мне будет проще, если об этом расскажете вы.

С Аппием ссориться не хотелось, к тому же Феликс не просил сохранять свое предложение в секрете, тем более от самого доверенного слуги.

– Господин Тур предложил мне службу в вашей семье.

– Опрометчиво, – недовольно проворчал Аппий.

– Вот и мне так показалось, – согласился я. – Поэтому пришлось отказаться.

– И это его расстроило? – Мажордом даже повеселел. – Господин Бел, надеюсь, вы не затаили обиды на резкое поведение моего господина. Поймите правильно, при всем его уме и строгом воспитании юношеские порывы иногда берут верх.

– Какая обида? – искренне удивился я. – Главное, чтобы ваш господин благосклонно воспринял мой отказ.

– Уверен, немного остыв, он так и сделает, – кивнул Аппий. – Мало того, зная его характер, скажу, что он почувствует неловкость от своего поведения.

– Мне будет достаточно, если у моего отказа не будет негативных последствий.

Аппий снисходительно улыбнулся и, немного подумав, сказал:

– Давайте сделаем так. Я дам вам свою визитную карточку. Если в будущем у вас возникнет какая-то нужда, передайте ее охране на арке нашего сектора, и вас тотчас доставят ко мне. Возможно, мне удастся решить вашу проблему и тем самым полностью рассчитаться с вами за спасение моего господина. А если не смогу помочь, то попробуем побеспокоить хозяина, но этого обещать не могу.

– Не думаю, что в этом будет нужда, но примите мою искреннюю благодарность, – сказал я, пряча к чекам и жесткий прямоугольник визитки.

Я действительно надеялся, что не вляпаюсь в настолько крупные неприятности, что придется воспользоваться настолько сомнительным козырем.

На этом мы распрощались, явно довольные беседой.

На выходе из особняка мне вернули мое оружие вместе с парометным револьвером – может, у Юлия и возникло желание отобрать у меня новую игрушку, но не такое сильное, чтобы рискнуть перечить своему хозяину. Сам начальник охраны так и не появился – видно, решил, что с меня хватит его прощального кивка в дирижабельном эллинге.

Шикарный паромобиль быстро доставил нас домой, где принял в себя охранников, присматривавших за орочьей семейкой. Затем самоходный экипаж укатил восвояси.

Неста была похожа на огромную кошку – она буквально обнюхала нас с Этной и даже немного прощупала на предмет повреждений. Так и не выветрившийся до конца запах гномьих подземелий орчанке не понравился, так что мы были тут же отправлены в купальню. Пока Неста отмывала девушку в соседнем отделении бани, Лакис занялся допросом с пристрастием.

– Рассказывай, – безапелляционно заявил орк и уселся на лавке.

– Лакис, – возмутился я, – что за привычка беседовать в купальне?

– Ладно, поговорим позже, – с невинным видом сказал орк. – Просто я думал, что ты захочешь побыстрее пойти к мастеру, которого мне удалось найти для переделки твоего будущего паровоза.

– Нет, – тут же изменил я решение, – поговорим здесь.

Еще не хватало, чтобы странно уступчивый гном передумал. Откладывать встречу с ним не стоит не то что на сутки, даже на час. Так что пришлось вместе с отмоканием в бассейне подробно описывать все, что произошло со мной в течение последних двух суток. Да и прием водных процедур сократился до минимума.

– И почему ты не согласился на службу? – неожиданно поинтересовался орк.

– Ты издеваешься?

– А что, – пожал плечами Лакис, – сытая и спокойная жизнь.

– Спокойная! – фыркнул я от возмущения. – На этом проклятом дереве меня чуть не угробили. Причем несколько раз. А если судить по характеру Феликса, дальше будет еще хуже.

– Тебе виднее, – с показной небрежностью отмахнулся Лакис, хотя было видно, что он доволен моим решением. – Хотя у служения Старшей Семье есть свои плюсы, с их-то возможностями. Я уже видел твою новую игрушку.

– Да, насчет возможностей, – спохватился я. – Мне нужна кое-какая информация о межмировых контрабандистах.

– Не нужна, – вдруг посуровел орк.

– Успокойся, – без труда распознал я причину его категоричности. – Не собираюсь я обратно, тем более что у меня появился новый дом, как и новая семья.

Орк брезгливо поморщился, пытаясь скрыть другую эмоцию. Ну да, не хватало, чтобы он пустил слезу от умиления, старый дикарь.

– Ладно, спрашивай.

– Почему сюда перестали поступать новые технологии?

– Нет смысла, – спокойно ответил орк. – Я тебе уже рассказывал, что происходит с вашими компьютерами, а также огнеопасными и взрывчатыми веществами. Ничего не изменилось. Ты вот сохранил мозги, ну и какие инновации можешь предложить?

– Никакие, но я и не инженер.

– Так инженеров никто давно не тащит, – отмахнулся когтистой лапой орк. – Вот представь, доставили сюда такого умника, а он либо с катушек слетел, либо не смог предложить ничего ценного для условий нашего мира. И что с ним делать? Одаренный даже без мозгов может стать преобразователем энергии, а простого инженера можно продать только как обычного раба. Поверь, затраты на портал таковы, что рисковать никто не станет.

– Ладно, вы не станете, тогда почему Старшие Семьи не занимаются переходами? Они вряд ли будут беспокоиться об упущенных доходах.

– Потому что не хотят гадить на своих землях, а на чужих им не позволят резвиться ни примария, ни маги из академии.

– Не понял, – честно признался я.

– Все просто, – вздохнул орк с видом учителя, уставшего мучиться с тупым учеником. – Переход между мирами так взбалтывает магические потоки, что в таких местах лет десять у любого полноценного мага мозги наружу будут лезть. Да и обычным разумным там не очень комфортно.

– Тогда как справлялся Гарпун?

– А таким, как Гарпун, закон не писан.

Не верить Лакису причин не было, ведь он как раз занимался работой с добычей, которая попадала из моего родного мира. И все равно странно, что Феликс даже не пробовал вытащить себе с Земли оружейника. С другой стороны, а что это даст ему? В магии земляне не смыслят ничего, а подставляться ради новшества типа оружия скрытого ношения или лазерного прицела нет смысла – до этого могут додуматься и местные мастера.

– Ты там уснул? – оторвал меня от размышлений орк. – Давай быстрее. Мастер ждать не будет.

Действительно, с гномами нужно ловить возможность, пока она есть, так что я оперативно закончил водные процедуры и еще быстрее оделся.

Часть пути до мастерской мы преодолели на паротяге, часть прошли пешком, и все это время мне не давало покоя смутное беспокойство. Опасности точно не было, просто такое ощущение, словно одолевал неприятный зуд.

– Лакис, за нами следят, – поделился я с другом своим предположением.

– Понял. – Тут же растеряв расслабленность городского денди, орк превратился в хищника с точными и резкими движениями.

Наконец-то мы добрались до нужного спуска. Дорога к кластеру гномов отличалась от обычных подземелий первых уровней, где обитал расовый «винегрет». Здесь, как и в подземельях мертвого города, стены были украшены рунами и гномьими фресками. И так же, как в покинутом городе, гномы Вадарак-ду предпочитали высокие потолки, хотя технически такая высота и была без надобности.

Пока вокруг нас царила суета общей зоны, так что Лакису без труда удалось провести маневр захвата. Свернув за очередной угол, он приник к стене и жестом приказал мне сделать то же самое. В ловушку орка немедленно угодил щуплый человечек. Парню было лет двадцать с хвостиком. Он явно не обладал силой, но был юрким как уж. И все же его ловкости не хватило, чтобы выскользнуть из захвата орка. Лакис сжал горло незнакомца и приподнял его, прижимая к стене.

Пленник захрипел, закатывая глаза.

– Лакис, смотри не перестарайся, – предупредил я друга, с удивлением рассматривая добычу орка.

Странная рыбка попалась в наши сети. Под сбитым резким движением потрепанным головным убором оказались рыжие космы. Лицо в веснушках, очки на глазах и слишком уж щеголеватый костюмчик как-то не вязались с образом киллера, как и лежавшая на полу нелепая кепочка.

Хотя что я понимаю в убийцах – мне почему-то попадались очень нестандартные киллеры. Может, и этот такой же. И все же…

Костюмчик хоть и выглядел щеголевато, но ни стильным, ни серьезным он не был. Так одеваются только те, кто хочет выделиться, но не может позволить себе дорогих вещей.

– Ты кто? – прорычал орк в лицо побледневшему парню.

В ответ бедняга лишь пискнул.

– Лакис, отпусти его, не видишь, что говорить он просто не может.

Орк рыкнул и разжал свою хватку. Еще раз пискнув, незнакомец свалился на пол.

– Спасибо, – отдышавшись, сказал он, посмотрев на меня. – Я не причиню вам вреда.

Услышав это заявление, Лакис, растеряв всю свирепость, громко заржал.

– Очень на это надеюсь, – улыбнулся я. – И все же, кто ты и зачем ходишь за нами?

– Я репортер «Хроник Вадарак-ду» Талий Варур. Вы ведь знаменитый Ром Бел? – затараторил репортер. – Это правда, что вы летали с Феликсом Туром в мертвый город? Нашим читателям будет интересно узнать о подробностях этого путешествия.

– Лакис у вас что, здесь имеется пресса? – проигнорировав вопрос, спросил я у орка.

– Конечно, – ответил он. – Если бы ты читал хоть что-то кроме детских книжек и фантазий больных на всю голову писателей, то наверняка знал бы об этом.

– Так ты сам мне приносишь только такие книги.

– Потому что ты об этом просишь, – парировал орк, и с этим не поспоришь.

Зато что сказать нашлось у репортера:

– Так как насчет вашего путешествия?

– Никак, – ответил я слишком назойливому журналисту. – А если не угомонишься, отправишься в увлекательное путешествие к лекарям.

Я пошел дальше, а вот орку простого предупреждения показалось мало. Он подхватил журналиста за шиворот, развернул в воздухе и поставил обратно на пол. Все эти манипуляции были лишь подготовкой к увесистому пинку в пятую точку Варура. Следующее движение репортер проделал по воздуху, махая руками и ногами. Затем было скольжение по полу. Концовку акробатического этюда мы досматривать не стали и продолжили свой путь.

Мастер мне понравился с первого взгляда, как и его мастерская. Немаленьких размеров ангар был забит техникой. Здесь были паромобили, паровые насосы и даже, кажется, разобранный паровоз. На стендах и стеллажах разместились совсем уж неопознаваемые узлы и детали. В ангаре копошились четыре подмастерья, а главный бородач заседал в оборудованном прямо здесь же уютном кабинете, который мне напомнил конторку инженера на заводе советских времен.

Первая часть нашего общения прошла великолепно. Полчаса обсуждения вида и устройства будущей машины моей мечты отразились на бумаге хищным силуэтом бронетранспортера со стрелковой башенкой. Дизайн напоминал аппарат Бэтмена, только с расчетом на комфортное пребывание внутри четырех пассажиров, а также водителя и борт-стрелка.

Трагедия случилась, когда с фантазиями было закончено и мы перешли к деловой части.

– Пять тысяч гульдов.

– Ты что, с ума сошел, бородатый коротышка?! – От озвученной суммы остатки цивилизованности слетели со ставшего диким орка.

– Что ты себе позволяешь, зеленомордый?!

– Это что ты себе…

– Лакис, заткнись! – зарычал на орка я и повернулся к гному. – И вы, уважаемый, поумерьте свой пыл. Вы должны понимать всю степень возмущения моего друга. Думаю, вас такая наценка привела бы в не меньшее бешенство.

Видно представив себя в предложенной ситуации, гном быстро остыл:

– Но все равно я не позволю оскорблять себя в моем же доме.

– Это больше не повторится, – поспешил я уверить мастера.

– Но он… – не унимался Лакис.

– Просто помолчи, – как можно жестче сказал я по-русски. – Пока не испортил все окончательно.

Лакис обиженнозасопел. Его умение торговаться в данной ситуации было бесполезным, потому что гном решился как минимум на пятикратное превышение самой разумной цены.

– Мастер, – вновь обратился я к гному, – может, поделитесь, откуда такие цены? Насколько я знаю, самый шикарный стандартный паровоз не стоит больше тысячи.

– Вы хотите слишком много. Переделка чужого творения очень деликатное дело.

– Но вы же согласились.

– Да, я согласился на то, чтобы, по вашему мнению, улучшить идеальную вещь, и запросил за это соответствующую цену.

– А если мы откажемся от некоторых усовершенствований? – сделал я заведомо тщетную попытку.

– Это ничего не изменит. – Гном, кажется, даже проникся ко мне сочувствием. – Мне очень жаль, но меньшая цена нанесет вред моей репутации.

Все, главное для гномов слово было произнесено, и спорить стало не о чем.

– Идем, – кивнул я орку, вставая со стула.

– Но как…

– Все потом, – прервал я своего друга и быстро вышел из конторки.

Нарушить молчание Лакис решился только в общем коридоре. В отличие от верхних уровней, здесь и в помине не было никакой суеты, а прохожие попадались очень редко. В основном это были местные обитатели.

– Ты что-то задумал?

– Не уверен, но сначала нужно посоветоваться с тем, кто знает гномов лучше, чем ты.

– Ну да, – с сомнением фыркнул орк, – и у тебя полно таких знакомых.

– У нас, Лакис. Напряги память.

– Ты имеешь в виду Рычага?

– Да, – с зарождающимся сомнением подтвердил я, глядя на неприкрытый скептицизм на морде орка. – А что?

– Ходил я к нему, – ворчливо заявил орк. – Этот гаденыш отказался даже разговаривать со мной.

– А что мешает попробовать уже мне?

Орк пожал плечами и молча направился дальше по коридору.

Рычаг был членом другого клана, так что нам пришлось воспользоваться общественным транспортом подземного народа. К моему удивлению, это оказалось нечто похожее на вагонетки в земных шахтах. Мало того, вся эта машинерия работала на электричестве.

В отличие от общественных проходов тоннель гномьего метро был неприятно тесным – мини-вагончики проходили там впритирку. Орку было еще хуже, чем мне, потому что ему пришлось буквально скрючиться.

В новом кластере гномов орк привел меня к шумной мастерской. Что именно там стучало и шипело, мы так и не увидели, потому что были остановлены коренастым охранником на проходной.

– Чего надо?

– Нам бы поговорить с Рычагом, – с ходу заявил орк.

– Это с Хиляком, что ли? – фыркнул гном.

– Да, твой сменщик тоже его так назвал, – кивнул Лакис. – Так что, позовешь?

– Соль, – тут же назвал цену гном и получил от орка серебряную монету.

– Только не говори, что к нему пришел орк, – уточнил Лакис. – Скажи, что его зовет Ром Бел.

Ждать нам пришлось минут десять, но, к счастью, ожидание было ненапрасным.

– Ром, – с какой-то тусклой радостью сказал гном.

– Рычаг, – ошарашенно выдохнул я.

И было чему удивляться – от бывшего весельчака и крепыша осталась едва половина. Похоже, ранение сказалось на нем очень плохо.

Глядя на меня, Рычаг замер, а после насмешливого хохотка охранника даже как-то осунулся.

Вот скотина!

– Рад, что ты выжил, чертяка! – по-русски сказал я и, подойдя вплотную, обнял гнома. Пришлось чуть пригнуться, но все равно получилось вполне искренне. – Извини, что не проведал тебя раньше.

Охранник озадаченно нахмурился, а Рычаг немного расправил плечи.

– Да сейчас тоже наверняка не просто так пришел, – с непонятной эмоцией сказал гном.

– Извини. – Мне действительно было стыдно.

– Не, – мотнул неухоженной бородой Рычаг, – я буду только рад, если смогу чем-то помочь.

Орк наблюдал за этой сценой с каким-то странным выражением на лице.

Покосившись на охранника, я отвел Рычага в сторонку и без обиняков выложил ему наши проблемы.

Чуть подумав, Рычаг решительно сказал:

– Если есть урон для репутации мастера, нужно предложить ему то, что эту репутацию поднимет.

– Что именно? – озадаченно спросил я.

– Бородул. – Не заметив в моих глазах ни малейшего проблеска понимания, гном уточнил: – Это такая настойка от эльфийских магов. Она делает бороду просто шикарной.

– Как-то это все несерьезно, – усомнился я.

– Ты не понимаешь! – От возмущения гном чуть не задохнулся. – Для нас борода это очень важно.

Он автоматически пригладил скудную растительность на своем лице и покраснел.

А может, он прав, ведь тратят же некоторые чудаки бешеные деньги на бесполезные аксессуары и новые дорогущие телефоны, которые отличаются от менее дешевых лишь циферкой в названии.

– Только с бородулом та же проблема, что и с усовершенствованием паровоза, – продолжил гном. – Тут дело даже не в дороговизне. Произвести его не так уж дорого и сложно, но эльфы не хотят мараться, именно потому эта штука очень редкая.

– Возможно, все не так уж печально, – с улыбкой сказал я. – У меня тут образовался знакомый эльф с неплохим положением в одном Высшем Роду.

Орк и гном посмотрели на меня, и одинаковое шокированное выражение на их лицах выглядело комично.

Все хорошо, но как-то не хотелось клянчить подачку у ушастого принца. Ладно, напишу ему письмо с предложением своих услуг. Может, у них есть для меня работа, а в качестве платы возьму настойкой для бороды.

– Ты очень помог мне, – обратился я к вновь поскучневшему гному. – Теперь я хотел бы как-то помочь тебе.

– Я сделал это по дружбе, но если бы мог, то попросился бы на работу водилой. – В глазах гнома сверкнула безумная надежда. – Очень соскучился по штурвалу, но толку от меня теперь все равно нет.

– В смысле нет? – не понял я.

– Не удержать мне штурвал. Руки ослабли, вот и зарабатываю теперь медяшки на пресс-форме. – Голос гнома дрогнул, и, кажется, в глазах начали накапливаться слезы. Но это не факт, потому что Рычаг быстро опустил голову.

Да уж, дилемма. Милостыню гордый гном не примет и приживалой не станет. Хотя подождите, все ли так печально?

– Дай пять, – протянул я руку гному, которому были частично известны традиции другого мира.

Рукопожатие было хоть не железным, но слабым его не назовешь.

– Рычаг, – хитро улыбнулся я гному. – Мне кажется, ты кое-что упускаешь.

– Не называй меня так, что-то в последнее время я не переношу прозвищ, ни старых, ни новых, – хмуро сказал гном.

Похоже, мой намек не пробился сквозь корку его депрессии.

– А как тебя называть?

– Кравай.

– Хорошо, – не дал я сбить себя с интригующего настроя. – Мой унылый друг Кравай, а ты не подумал о том, что, влезая в историю с переделкой машины, я точно захочу обустроить ее гидроусилителем руля? Ты хоть знаешь, что это такое?

– Возьми меня к себе. – Гнома даже затрясло как припадочного. – Я буду работать бесплатно.

– Не надо бесплатно, – улыбнулся я. – Но о зарплате будешь договариваться с Лакисом.

Посмотрев на орка, гном встретил многообещающий взгляд и хищную улыбку.

– Договоримся, – с вызовом сказал гном.

– Договоритесь, – кивнул я, – особенно учитывая, что в дополнение к зарплате будет бесплатное проживание и питание из рук Несты.

– О-о-о! – Казалось, на гнома накатил настоящий оргазм.

– Хорошо, – вернул я его к реальности. – Тебе тут нужно как-то увольняться?

– Да, – кивнул гном, – но это быстро.

Действительно быстро – вся процедура увольнения заключалась в том, что Рычаг выдал в сторону проходной длинную тираду на гномьем наречии, сопроводив ее жестами рук.

Почему-то мне показалось, что слова и жесты имели исключительно оскорбительный смысл.

Часть вторая В погоне за ужасом

Глава 1

Чем дольше живу, тем больше понимаю, что у женщин и денег много общего. Не примите это за гендерный шовинизм, но что поделаешь, если судьба постоянно подбрасывает ассоциации. В общем, и женщин и денег в жизни мужчины бывает либо слишком мало, либо слишком много.

Переизбыток женщин начался у меня посреди тихой и до этого момента спокойной ночи. Из сна меня вырвало смутное беспокойство. К счастью, сонная одурь быстро сошла. Через мгновение я понял, что в своей спальне нахожусь не один, мало того, у меня сразу две гостьи. Причем в окно для разнообразия залезла совсем не моя напарница. Присутствие Этны я просто угадал, а вот другую посетительницу распознал по тонкому букету духов.

– Этна, спокойно. – Ситуация требовала срочного вмешательства, пока дамы не начали разборки. Но выгонять из спальни явившуюся по тревоге напарницу пока было рано.

– Ну и что мы ищем в спальнях чужих мужиков? – обратился я к тени у открытого окна.

Тот факт, что гостья легко справилась с защитными рунами, вызывал глухое раздражение.

– Так уж чужого? – с легкой хрипотцой рассмеялась гостья и вышла на свет ночника. – Я пришла с миром.

– Да ну? – искренне усомнился я, глядя на миниатюрную фигурку взрослой женщины, которой нравилось выдавать себя за юную девушку, благо природа одарила ее всем необходимым для этого представления.

В прошлый раз я обманулся ее хрупкостью вкупе с наивными глазками и чуть не был зарезан острой заколкой для волос. И все это случилось во время бурного секса – дикая получилась история. Хотя незнакомка и утверждала, что не собиралась меня убивать, а просто хотела ненадолго убрать с пути, но с чего мне ей верить? С тех пор доверия к даме, имя которой мне так и не удалось узнать, как-то не прибавилось.

– Есть предложение к тебе, точнее, к твоему клиенту.

– Решила облегчить себе жизнь и предложить ему удавиться самостоятельно?

– Нет, хочу сдать ему своего заказчика и предложить встречный заказ.

– Даже так? – Ночная гостья меня всерьез озадачила.

Неужели она решила нарушить кодекс киллеров? Хотя откуда мне знать, что этот кодекс вообще есть. Еще странным было то, что моего клиента мог хоть кто-то заказать. Мне казалось, что нас с Этной он нанял в качестве эдакого экзотичного эскорта – порисоваться перед знакомыми.

После рейда в мертвый город местная светская тусовка как-то узнала о моей роли в этом путешествии, причем незадачливый репортер был здесь ни при чем. Он вообще утратил интерес к нашей компании, когда попытался подкатить на базаре к Несте. Повариха, несмотря на свое происхождение, была миролюбивой дамой, но пугать орчанку очень опасное дело. В общем, от неожиданности она треснула выскочившего непонятно откуда писаку корзинкой для продуктов по голове и обеспечила ему тяжелое сотрясение.

Однако вернемся к заказчику. Через неделю после нашего возвращения в город Лакис принес заказ от известного промышленника. Тому показалось, что есть угроза нападения. Но, судя по его поведению, опасность грозила только его печени. Мы с Этной уже два дня сопровождали мужика по всяким попойкам и светским раутам, где не происходило ровным счетом ничего опасного. Если не считать назойливых расспросов любопытных богатеев.

Сегодня клиент ночевал у себя дома, так что мы могли выспаться в собственных спальнях, а не на кушетках в самых неожиданных местах – от дома терпимости до будуара какой-то светской львицы.

В общем, заказ казался простой рутиной, а тут такой поворот.

– Кто заказал моего подопечного?

– Его партнер. Эрн Алаух, – слишком уж легко сдала клиента убийца.

– И с чего мне тебе верить?

– Ни с чего, – пожала плечами знакомая незнакомка. – Просто передай клиенту мое предложение. За тысячу гульдов я решу его проблемы и с безопасностью и с бизнесом.

– А тебе это зачем?

– Тут сошлось несколько факторов. Не люблю, когда мне хамят, и в последнее время появилось странное нежелание иметь конфликты с тобой. Да и пора уже завязывать с этим грязным делом. Из-за тебя меня чуть не поджарили, как курицу. Ты хоть знаешь, сколько пришлось заплатить целителям?

– На возмещение ущерба можешь не рассчитывать, – фыркнул я. – Сама виновата.

От упоминания ситуации, в которой я не только стал причиной того, что в укрытие убийцы угодил огненный заряд из магического гранатомета, но и не дал покойному Мирану добить ее, стало чуть легче – дикость и напряженность ситуации начали сглаживаться. Я даже почувствовал неловкость от того, что сижу на кровати, прикрытый лишь тонкой простыней.

– Это все?

– Нет, – хитро сузив глаза, заявила странная убийца. – Но дальнейшее твоей подруги не касается. Конечно, если она не хочет быть третьей.

– Ты серьезно? – удивился я.

– А тебе что, в прошлый раз не понравилось?

– Если честно, не очень, – мотнул я головой, – особенно в том месте, где ты пыталась воткнуть в меня свою заколку.

– Это не проблема. – Тихо засмеявшись, она выдернула из высокой прически длинные и очень опасные шпильки. Темные волосы рассыпались по ее плечам.

Ну что ты будешь делать! Обычно отношения между мужчиной и женщиной, однажды оказавшимися в одной постели, либо значительно упрощаются, либо так же сильно усложняются. В нашем случае это правило не очень-то работало.

Нравится ли она мне? Безусловно – дама была очень эффектной, даже несмотря на спортивный тип фигуры, который был не в моем вкусе. Но прикасаться к ней было не менее рискованно, чем ласкать кобру.

Блин, и почему это так будоражит меня – неужели становлюсь адреналиновым наркоманом? Эх, была не была, к тому же мой дар никак себя не проявляет.

– Этна, все в порядке, можешь идти к себе.

Моя напарница, ничем не выдав своих эмоций, вышла из спальни. Когда двери за ней закрылись, ночная гостья тихо засмеялась и шагнула к моей постели.

– Ты хоть скажи, как тебя зовут? – наконец-то решил я познакомиться с той, которая уже делила со мной постель.

– Урула.

Скорее всего, это было прозвище, потому что так же назывался ядовитый цветок.

Ну и куда меня, спрашивается, понесло?

Похоже, как и мне, Уруле в последнее время было не до интима, потому что дамочка оторвалась на мне, как могла. Так что утром я чувствовал себя как использованный веник из женской бани – впечатлений море, но последствия плачевные.

Поспать этой ночью не удалось, и дело даже не в интимных подвигах – просто пока Урула не убралась тем же путем, каким пришла, спать было бы не очень разумно. Да и после этого не давала покоя вскрытая защита дома.

Вниз я спустился, когда солнце только поднималось над невидимым из-за таули горизонтом. И все же в кухне я оказался не первым – там уже обосновался вечно голодный Кравай. Рядом с гномом стояла орчанка, грозно уперев кулаки в бока:

– Ты собираешься доедать или нет? – рычала она на не очень-то испуганного гнома, который ковырялся в остатках пищи на дне тарелки.

– Кравай, что случилось? – спросил я, входя в кухню. – Что-то раньше не замечал за тобой плохого аппетита.

– Грибы, – лаконично ответил гном, машинально погладив себя по действительно шикарной бороде.

Эльфийский принц быстро отреагировал на мое письмо. От него пришла посылка с объемной бутылкой, под пробку заполненной зеленоватой жидкостью. К этому прилагалось ответное послание. Эльф писал, что для меня пока нет никой работы, но мои таланты точно понадобятся Высокому Роду в дальнейшем и настойка всего лишь аванс. Бутыль я, конечно, принял и в итоге получил свой паромобиль. А также вернул другу часть утерянного чувства собственного достоинства.

– И что не так с грибами? – удивился я, потому что плохо готовить Неста просто не умела.

– Все не так, – проворчал гном. – Это же грибы! Да они у меня с детства были на завтрак, обед и ужин.

– Даже не знаю, что сказать, – пожал я плечами, принимая от Несты тарелку с грибной кашей.

Я ел молча, хотя мог задать определенные вопросы. Например, почему орчанка приготовила грибы на завтрак, хотя обычно обходилась более легкими продуктами? К тому же за последние несколько дней количество грибных блюд в ее меню превысило все разумные пределы. Я, в принципе, не против – все очень вкусно, но вопросы все же остаются. Похоже, орчанке не хватало былых перебранок с гномом, который теперь смотрел на нее с немым обожанием – изголодался, бедняга, не только по еде, но и нормальной компании.

– Доедай, – зарычала Неста, нависая над насупившимся гномом.

– Можно мне добавки? – всколыхнул я наэлектризованную обстановку.

– Конечно, – улыбнулась орчанка и, подхватив мою тарелку, пошла к плите.

Кравай тут же воспользовался этой возможностью и выскользнул из-за стола. Мало того, он шмыгнул к холодильному шкафу и спер оттуда кусок колбасы.

Стук закрывающейся дверки шкафа привлек орчанку.

– Ах ты ж мелкий вырх! Больше ни крошки у меня не получишь!

Странная ситуация – летящий в спину убегающему гному рык был наполнен яростью, а в глазах орчанки горели смешинки.

– Так, теперь ты! – повернулась ко мне Неста. – Чем это ты занимался ночью?

Не понял, вроде раньше она была тактичнее.

– Неста, тебе не кажется…

– Да плевать мне на твою интимную жизнь! Только самоубийца пойдет в рейд невыспавшимся и обессиленным.

Похоже, орчанка действительно разозлилась, но от этой злости мне было как-то даже тепло.

– Да все нормально, – отмахнулся я. – Там только видимость охраны.

Внезапно в памяти всплыли слова Урулы о злобном партнере.

И кто сказал, что он не наймет кого-то еще, да и саму снайпершу сбрасывать со счетов пока рановато. Что мне вообще о ней известно?

– Не морочь мне голову! – рыкнула на меня орчанка. – Ты не представляешь, сколько воинов сгинуло, считая, что на простой охоте можно расслабиться. Лишняя чашка пряной крови, забытый дома кинжал или бессонная ночь с младшей женой плохо заканчивались даже для тех, кто выходил из сотен битв без единой царапины! Ром, не смей даже думать о беспечности. Ладно, доедай кашу, сейчас кое-что принесу.

Орчанка отсутствовала минут пять и вернулась с небольшой коробочкой в руках.

– Вот, съешь одну, – протянув мне коробочку, практически приказным тоном сказала Неста.

Внутри обнаружились четыре ягоды с синей кожурой. В жизни не стал бы совать нечто подобное в рот, но сделал это, не задумываясь ни на секунду, – не хватало еще оскорбить орчанку недоверием.

Синие ежики!

Лопнув под моими зубами, ягода растеклась во рту горьковато-соленой прохладой. А когда жидкость добралась до желудка, меня словно пнули в живот, но затем по телу прокатилась бодрящая волна. Сонливость и легкую головную боль как рукой сняло, а тело наполнила легкость и энергия.

– Ух ты! – удивленно посмотрел я на Несту. – Откуда у тебя такая красота? Почему раньше не предлагала?

– По той же причине, по какой в следующий раз накормлю тебя слабительным. Ураганные ягоды нужно есть очень осторожно. Так что думай головой, иначе в следующий раз вместо рейда будешь отсиживаться в отхожем месте, – проворчала Неста и взяла подготовку к моему выходу на работу в свои руки. – Давай бегом одеваться, а я позову Этну. Иначе девочка опять уйдет голодная, ты же об этом не думаешь.

Хоть это и неприятно признавать, но орчанка права. Поэтому я не стал спорить и поднялся к себе. В этот раз следует экипироваться по полной, даже взять два средних паромета. Пусть будут в паромобиле.

Пока я собирался, Этна успела поесть и дожидалась меня у выхода, как и Неста с неизменной кружкой в руках.

Сбежавший с кухни гном уже вывел из гаража паромобиль, и теперь наш футуристический транспорт стоял прямо у крыльца. Проблему со стоянкой для моего авто пришлось решать кардинально – Лакис выкупил соседний дом и с помощью знакомых строителей грубо над ним надругался. Теперь на втором этаже стоящего справа от нашего жилища здания находились апартаменты гнома, которые неожиданно оказались больше моей спальни. На первом этаже разместился гараж для паромобиля, а подвал постигла участь нашего подполья, то есть он стал хранилищем оркского барахла.

Выйдя из дома, я в который раз замер, любуясь своим паромобилем. Как и задумывалось, внешне он напоминал раздувшийся броневик Бэтмена, но у гнома не получилось сделать его таким же эффектным – углы подкачали. Зато антрацитово-черный цвет радовал глаз. Сверху на броневике ютилась плоская башенка с коротким стволом. Полностью убрать ее в корпус тоже не вышло. По законам о тяжелом оружии для частников, окружающие должны знать, с кем имеют дело. По тем же законам, превратить тяжелый паромет в пулемет так и не удалось. Для повторного выстрела приходилось дергать за рычаг. Но и для этой конструкции, как и для револьвера, пришлось пробивать разрешение через Мака. Это вылилось в задержку выдачи документов для Этны.

Броневик пыхнул паром, сдвигая вдоль борта сразу две двери – одну, поменьше, в кабину и вторую, побольше, в пассажирское отделение.

Я забрался на сиденье рядом с Краваем, а Этна без возражений разместилась в пассажирском отсеке. Там вдоль боковых стенок находились два мягких диванчика на шесть посадочных мест, оборудованные ремнями безопасности – это новшество гномы восприняли как признак трусости и долго подшучивали.

Окон в пассажирском отделении не было, да и незачем – мы тут не экскурсии устраиваем.

– Погнали? – спросил Кравай и, дождавшись моего кивка, лучезарно улыбнулся.

Словно ребенок, честное слово. Борода как у старца, а эмоции просто щенячьи.

Гном пока не утолил свою страсть к новому транспортному средству, и я, несмотря на все желание, позволял именно ему вести броневик. Управление паромобилем было устроено по земному образцу – руль с гидроусилителем, педали тормоза и газа, а также рычаг переключения скоростей, которых было четыре, включая заднюю. Плюс нейтралка, наличие которой в новой конструкции почему-то вызвало очередную вспышку споров с бородатым мастером.

В городе и вторая скорость вызывала шок у прохожих и других участников уличного движения, поэтому Кравай вел паромобиль крайне осторожно.

Сердито заурчав, броневик тронулся с места и начал плавно разгоняться на шести больших псевдокаучуковых колесах. Доведя скорость до десяти километров в час, гном переключился на вторую скорость, но сильно разгонять броневик не стал, а удержал его на тридцати километрах в час – о чем свидетельствовал спидометр на передней панели, на взгляд местных парамобилистов ставшей слишком уж перегруженной.

До пункта назначения мы добрались очень быстро, и это с лихвой окупало все затраты на новую игрушку. Плюс повышенный комфорт – и диванчики в пассажирском отсеке, и кресла в кабине делали одни и те же высокооплачиваемые мастера.

Особняк моего клиента находился хоть и не в центральной части города, но все же в престижном районе. Как и другие богатеи, промышленник окружил свой дом парком. С парковыми зонами Старших Семей этот крошечный садик, конечно, не шел ни в какое сравнение, однако был показателем статуса.

Нырнув в арку ограды и проехав между двумя рядами кустов, наш паромобиль оказался перед крыльцом особняка. Хронометр показывал, что мы прибыли вовремя, но на лице появившегося в дверях клиента отражалось недовольство.

Выглядел он импозантно – довольно крупный мужчина пока не очень следил за своей физической формой и уже начал оплывать жирком, но при этом он чрезмерно беспокоился о своем образе в глазах окружающих. В нем всего было слишком много – слишком вычурный фрак, слишком высокий цилиндр и слишком густо усыпанная алмазами трость. И как вишенка на торте – слишком импозантная охрана. С другой стороны, дурной вкус не мешал ему быть успешным дельцом и владельцем десятка мастерских и мануфактур.

Планы на сегодня были оговорены еще вчера, поэтому Кравай не нуждался в дополнительных указаниях и без подсказок повел паромбиль по самому оптимальному маршруту. А вот мне нужно было кое-что обсудить с клиентом.

Открыв узкую дверцу между отсеками, я перебрался в пассажирское отделение, где царило нарочитое спокойствие. Этна сидела на дальнем краю правого диванчика, а клиент устроился на ближнем краю левого.

Сдержав улыбку, я вспомнил, как в профилактических целях устроил им зрительный контакт. Профилактика оказалась очень даже успешной.

– Я опаздываю, – встретил меня недовольным ворчанием клиент.

– Мы прибыли вовремя, – спокойно парировал я. – Но мне хотелось бы поговорить о другом.

– И о чем же?

– Господин Ватарух, у меня появились сведения о возможном заказчике вашего убийства.

– Не понял? – Спесивое недовольство мгновенно слетело с промышленника.

Это подтвердило мои предположения, что его нужда в охранниках была лишь пиар-ходом.

– Вам известен некто Эрн Алаух?

– Да, ему принадлежат сорок процентов одной из моих мастерских. А что?

– Есть информация, что он вас заказал.

– Бред, – упрямо мотнул головой Ватарух.

– Решать вам.

– Какие у вас доказательства?

– Никаких, – равнодушно пожал я плечами.

Мое спокойствие и нежелание что-либо доказывать вывело промышленника из себя.

– Но как вы смеете обвинять уважаемого человека?!

– Я никого не обвиняю, просто поделился дошедшей до меня информацией, – сказал я, понизив тон на десяток градусов.

Отреагировав на поднявшийся шум, сидевшая неподвижно Этна пошевелилась. Это незначительное движение моментально остудило Ватаруха.

– Но хоть что-то вы мне можете сказать?

– Хорошо, – нехотя кивнул я, потому что разговор начал выходить на скользкую дорожку. – Есть один человек, который занимается решением проблем богатых клиентов, так сказать, кардинальными способами.

– И вы ему верите?

– Нет, конечно, но врать мне он вряд ли рискнет.

– А почему он решил сдать клиента?

– Потому что знает, как опасно пытаться достать тех, кто находится под моей защитой, – чуть бравируя, ответил я, и эти слова почему-то окончательно убедили моего подопечного.

– И что же делать?

– То, что и раньше. Только теперь мы будем охранять вас от реальной угрозы.

– И сколько это продлится?

– Пока у вас не закончится золото, – жестко ответил я, потому что не хотел даже упоминать другое решение проблемы.

А вот у клиента такое желание возникло.

– И нет других вариантов?

– Есть, – сказал я, – но это уже не ко мне. Можете назначить встречу моему информатору и обсудить свои проблемы. Но в таком случае наше с вами сотрудничество закончится.

– Завтра, после второго рассвета в Сараванских купальнях, – поспешно сказал Ватарух. – На шее моего человека будет большой золотой оберег в форме дракона.

– Не уверен, что ей будет удобно в мужских купальнях, – поморщился я, но тут же поменял мнение: – Хотя это интересная ситуация. Пусть будут купальни.

– Ей? – удивился промышленник.

– Да, – спокойно ответил я.

– Какие-то у вас нездоровые привычки, господин Бел.

– Какие есть. – Спорить я не стал, потому что Ватарух был в чем-то прав. – Раз уж вы приняли решение, мы доставим вас к ресторану и попрощаемся.

– Плачу триста гульдов за то, что вы дождетесь конца переговоров и отвезете меня домой.

Мне такие торги не понравились, но лишние триста золотых на земле не валяются.

– Хорошо, но в дальнейшем мы не станем иметь с вами никаких дел.

– Прискорбно, – возможно, даже искренне вздохнул Ватарух.

– По-другому я не работаю.

Мне действительно не хотелось иметь ничего общего с возможным заказом на убийство незнакомого мне человека, будь он хоть сто раз вероломным подлецом. Формула «ничего личного, только бизнес» вызывала у меня омерзение своей запредельной фальшивостью.

«Розовый фараган» входил в десятку лучших ресторанов города и поэтому для меня был не по карману. Скорее всего, дороговизна обуславливалась нахождением заведения под сенью центральных таули. Огромные сводчатые окна ловили косые лучи солнца, поднявшегося над кронами внешних таули. Так что атмосфера в ресторане была спокойной и умиротворенной, а не гламурной, но, возможно, именно это и привлекало сюда завсегдатаев.

За несколько дней работы с промышленником мы уже знали свою диспозицию, которая работала в любом месте. Ватарух выбрал столик у центральной колонны, а мы с Этной устроились в уютной нише. Пока мой подопечный вел переговоры с двумя дородными мужиками, я осмотрелся вокруг. По причине раннего времени посетителей было немного, так что с гостей мое внимание перешло на интерьер.

Хозяева заведения выбирали название не просто так – в нишах на стенах из белого мрамора, в кадках между столами и даже в горшочках на столах росли примечательные растения. Часть из них вилась подобно лианам, часть тянулась вверх подобно кустам, но при этом все они имели большие бутоны одинаковой формы, отличающиеся только оттенками розового цвета. В итоге получалась интересная атмосфера затерянного в джунглях мраморного храма. Здесь подавали только вегетарианские блюда эльфийской кухни. Персонал тоже был полностью укомплектован ушастыми древолазами.

Увлекшись осмотром интерьера, я не заметил прихода новых гостей. В свое оправдание скажу, что никаких угроз подопечному не ощущалось. Изменение в составе посетителей я отметил, лишь услышав звонкий девичий смех. Это был очень знакомый смех, мало того, от него меня словно током прошибло.

Этот день отличался переизбытком женщин не потому, что в мою спальню явились Урула и Этна. Милых дам в моей жизни стало многовато именно тогда, когда за спиной прозвучал этот смех.

Осторожно повернувшись, я увидел то, что и ожидал. В десяти метрах от скрывавшей нас с Этной ниши, за большим круглым столом расположилась странная компания. Как орхидея в окружении кактусов, Рина Релесан восседала в обществе троих людей и гнома, которые максимум тянули на приказчиков.

Мне почему-то казалось, что это не ее уровень, так что ситуация как минимум любопытная.

С Риной я познакомился, когда охранял Мясника, скрывавшегося под личиной юноши-мажора. Он готовился к свадьбе с дочерью богатого торговца, а ближайшей ее подругой была Рина. Неужели так понравившаяся мне девушка опустилась до дружбы с приказчиками и купцами мелкого пошиба? Они смотрелись в этом ресторане как стадо овец в одном из залов Третьяковской галереи. И только девушка гармонично вписывалась в местную атмосферу. Обтягивающее ее тонкую фигурку платье персикового цвета ниже бедер расходилось пышным подолом. Верх был максимально закрыт, и высокий ворот не делал открывшееся мне зрелище менее привлекательным. Туго стянутые русые волосы Рины венчала маленькая шляпка, имитировавшая цилиндр.

Странность ситуации сильно привлекала меня, так что я занялся элементарным подслушиванием. Через пару минут вместе с пониманием пришло облегчение – Рина решила прибегнуть к нестандартной тактике и вывела деловые переговоры в непривычную для другой стороны обстановку.

Покосившись на другой стол, где мой клиент вальяжно общался со своими партнерами, я ослабил внимание, и переговоры Рины утратили для меня смысл, но вдруг меня кольнуло чувство опасности.

И что самое примечательное, мишенью была Рина. Подобный эффект я уже ощущал. Если к кому-то у меня были сильные чувства, связь образовывалась и без использования крови. Несколько раз мне удавалось почувствовать угрозу Этне.

Плюнув на исполнение прямых обязанностей, я вновь прислушался к разговору за столом Рины, но теперь рассматривал не девушку, а ее собеседников – двух пожилых господ и гнома, возраст которого трудно определить из-за пышной бороды. Эти трое доброжелательно слушали разглагольствовавшую о каких-то складах девушку, а вот четвертый, средних лет мужчина в недорогой, но с претензией на шик одежде, выглядел хмурым.

Когда Рина упомянула необходимую инспекцию каких-то пакгаузов в новом порту, мужчина коротко посмотрел на нее, а меня вновь кольнуло чувство опасности. Мой дар состоял не только из слабого предвидения, но и толики умений эмпата. Мысли и эмоции я считывать не мог, но направленную ненависть и желание убить ощущал как укол страха.

Погасив свое желание свернуть этому скоту башку прямо здесь, я расслабился и стал дожидаться конца переговоров.

Первым закончил мой подопечный, поэтому пришлось его чуть придержать. Подойдя к уже распрощавшемуся с собеседниками промышленнику, я тихо сказал:

– Господин Ватарух, вы могли бы задержаться в ресторане еще на некоторое время?

– Зачем? – начал нервничать промышленник, явно заподозрив опасность для себя.

Я хотел его попросить отложить выезд, но он сам предложил повод – мало ли как отреагирует на личную просьбу такой занятый человек.

– Просто побудьте здесь еще какое-то время.

– Что случилось? – не унимался Ватарух.

– Не знаю, – все глубже закапываясь во вранье и уже жалея, что пошел этим путем, ответил я. – Но мне кажется, что пока нам стоит оставаться в ресторане.

Ватарух знал о моем даре и решил не возникать.

К счастью, долго ждать не пришлось. Минут через десять явно не способные расслабиться в респектабельном заведении переговорщики раскланялись с Риной. Они наверняка предпочитали набивать желудки в местах попроще.

Девушка мило улыбалась, но, как только ее собеседники ушли, устало вздохнула и, облокотившись на стол, начала пальцами массировать виски. Момент был не очень подходящий, но времени у меня не было. Кто знает, насколько быстро принимает решения недавний собеседник Рины?

Мои слишком уж неказистые плащ и шляпа остались в гардеробной, а жилет и тонкая рубаха из дорогого эльфийского шелка выглядели вполне прилично, да и на фоне ее недавних собеседников я выглядел как денди.

– Вы позволите? – спросил я, подойдя к столу.

Первой реакцией девушки было раздражение, но воспитание взяло верх, и на ее лице появилась маска холодной вежливости.

– Я немного заня… – Рина внезапно осеклась. – Вы…

– Ром Бел. Мы познакомились на приеме в особняке Ламехов.

– Вы были телохранителем Йохана, – улыбнулась Рина, – я узнала вас по жилетке.

– Ну, с моей стороны было бы слишком самонадеянно полагать, что мое лицо достаточно привлекательно, чтобы вы его запомнили, – позволил я себе простенькую шутку.

Рина ответила легкой улыбкой, больше вежливой, чем искренней.

Да уж, время для подката совсем неудачное. Похоже, она пришла к такому же выводу:

– У вас ко мне какое-то дело?

– Вы совершенно правы, причем дело по моему профилю, – ошарашил я девушку, которая ждала, что незадачливый ловелас сдуется под напором ее серьезности.

– Даже так?

– Именно, – кивнул я и повторно спросил: – Позволите?

– Конечно, – обеспокоенно кивнула девушка.

Я присел на краешек стула:

– Времени у меня не очень много, поэтому сразу перейду к сути. Верить мне или нет, решать вам. Есть очень серьезные подозрения, что самый молодой человек из ваших недавних собеседников имеет намерение убить вас. Это как-то связано с проверкой пакгаузов в воздушном порту.

– Это серьезное обвинение, – нахмурилась девушка, видимо подумав, что я просто морочу ей голову.

– Это не обвинение, а предположение, – спокойно ответил я. – Оно основано на моих субъективных предчувствиях и профессиональном даре. Как поступать дальше, решать только вам, но мой опыт говорит, что беспечные и небрежные люди живут очень мало.

Благодаря опыту я знал, что пугать клиентов нужно с умом и ни в коем случае не настаивать на своей правоте. Страх подобен огню – сильный ветер может как раздуть его в бушующее пламя, так и погасить, поэтому лучше дать ей возможность самой растить свою паранойю.

– Увы, на этом я вынужден откланяться. Дело не ждет, как и недовольный клиент. Сейчас мне нужно доставить подопечного домой, и после этого я вернусь в ресторан. Если к этому времени у вас появится такое желание, буду рад предоставить свою помощь и защиту.

Эх, перестарался – в глазах Рины опять появилось сомнение.

Очень жаль, если она пострадает по причине недоверчивости или гордости, но любая инициатива с моей стороны будет воспринята как преследование и вызовет неадекватную реакцию. Так что стоит чуть подкорректировать ситуацию:

– Но в любом случае воспользуйтесь хотя бы услугами стражника или охранников ресторана. Уверен, что они не откажут такой красивой девушке в защите.

Отпустив финальную и довольно плоскую шутку, я поклонился девушке и решительно направился к начавшему психовать клиенту.

– Вы заставили меня ждать, чтобы пообщаться со своей подружкой? – накинулся на меня промышленник.

– Если вам так кажется, то можете отправляться домой в одиночку, – парировал я, – и дополнительную плату оставьте себе.

– Нет, – быстро совладал с собой практически бывший клиент. – Давайте выполним наши договоренности.

– Давайте, – сухо сказал я, окончательно удостоверившись в правильности решения разорвать контракт с этим нанимателем.

Когда мы вышли из ресторана, мой мозг вновь переключился на защиту объекта. Полностью доверять Уруле было бы глупо, а значит, стоило ждать подвохов. Поэтому я сразу полез в пассажирскую дверь. Затем прошел мимо диванчиков и разместился в подвесном кресле стрелка.

Зажужжали сервоприводы, и кресло поднялось, помещая мою голову в башенку. Теперь стали доступны рукояти управления большим парометом. Хотя мне и удалось неплохо научиться пользоваться этой бандурой, но лучше, если тренировками все и ограничится.

К счастью, обратный путь прошел без малейших проблем, и мы спокойно доставили клиента домой.

– На этом все? – поинтересовался я, не выходя из броневика.

– Да, – кивнул Ватарух, – мой поверенный вручит вам ваши премиальные. Надеюсь, вы передадите мою просьбу вашей знакомой?

– Да, – нехотя ответил я, поскорее желая закончить этот разговор и вернуться в ресторан.

– И все же, насколько ей можно верить? – наконец-то выдал здравую мысль промышленник.

Меня вообще удивило то, с какой легкостью он поверил в предательство партнера.

Может, он слишком хорошо его знает, но меня это уже не волновало.

– Это вам предстоит выяснить самостоятельно, – ответил я, нажимая на клавишу закрытия пассажирской двери в кабине.

То, чем они будут заниматься с Урулой, имеет неприятный душок. Я наверняка пожалею даже о том, что передам слова промышленника убийце. Внутри шевельнулась малодушная надежда на то, что Урула просто не явится сегодня ночью. Но что-то слабо в это верится.

Увы, Рина не дождалась меня, либо усомнившись в моей надежности, либо проигнорировав предупреждение.

Надеюсь, что первое, как бы это ни было обидно, – главное, чтобы она обезопасила свою жизнь.

Вернувшись домой, я непонятно зачем выплеснул раздражение на ни в чем неповинного Лакиса, высказав ему все, что думаю о жадности некоторых орков и кривых руках нанятых им гномов. Ведь в плохо защищенное окно мог пролезть кто-то поопаснее Урулы.

Потеряв контракт, на этот вечер я остался не у дел. Равнодушие Рины отбило желание искать развлечений и даже общаться с кем-либо, поэтому остались лишь книги, которые заменяли мне и Интернет и телевизор. Но даже почитать мне не дали. В кабинете звякнул колокольчик. Во время ремонта дома Лакис решил помочь сестре, которой надоело постоянно подниматься ко мне в кабинет. Так что теперь у нас имелась примитивная система коммуникации. Я опять с тоской вспомнил телефоны, а также созданные семейством Тур рации.

Нет, с монополией магов на связь нужно что-то делать.

Спустившись вниз, я оглядел пустую прихожую и повернул на кухню. Там меня ждала мирная, но от того не менее абсурдная картина. За обеденным столом сидел смутно знакомый парень и уплетал суп. Кажется, это тот ушлый журналист, который попал Несте под горячую руку.

Что это – раскаяние орчанки за сотрясение мозга или женская жалость к убогим? Писака выглядел сильно помятым и запуганным.

– Что здесь происходит? – строго спросил я.

Журналист мгновенно вскочил и замер, глядя в пол.

Смотри ты, какой робкий. И куда только подевалась вся журналистская напористость?

– Господин Бел.

– Я знаю, как меня зовут, но не помню, как тебя, и совершенно не понимаю, что ты делаешь в моем доме.

– Меня зовут Талий Варур, – грустно вздохнул репортер. – И мне нужна ваша помощь.

– А с чего ты взял, что я стану тебе помогать? – Несуразность ситуации немного ошарашила меня.

– Ром, не дави на бедного мальчика, – вмешалась сердобольная орчанка.

– Неста, почему ты его защищаешь? Ведь это он напал на тебя на базаре.

– Не напал, а просто испугал, но за это он уже поплатился, а сейчас у бедняги проблемы.

– Ну а я здесь при чем? – задал я вполне резонный вопрос. – Эй, писака, тебя спрашивают.

– Мне больше не к кому идти.

Тоже резонное замечание, если это правда.

Первым моим порывом был повторить любимый ускорительный прием Лакиса и пинком выпроводить это недоразумение из дома. Но тут дала о себе знать интуиция. В небоевых ситуациях понять, о чем намекает слабый дар предвидения, было совершенно невозможно, но ведь что-то этакое в данной ситуации все же есть. С другой стороны, мне все равно пока нечем заняться.

– Говори, – со вздохом сказал я и сел на свое привычное место за столом.

Неста насильно усадила гостя обратно на стул, что с его субтильностью и габаритами орчанки было совершенно несложно.

– Меня хотят убить, – пробормотал Талий, но я его услышал.

– Кто и за что?

– Сын одного богатого торговца, я написал заметку о его романе с женой городского советника.

– И я его вполне понимаю.

Решив, что это мой окончательный вердикт, Талий вскочил на ноги.

– Сядь обратно, – жестко скомандовала Неста, и парень подчинился.

– Он обещал тебя убить, высказав это вслух? – приняв решение, перешел я к стандартным вопросам.

– Сказал, что покалечит, если я не уберусь из города, но мне некуда улетать, да и не на что! – вскричал журналист, в отчаянии смяв свою несуразную кепочку.

– А на телохранителя золото, значит, есть?

– Я сумел накопить десять солей.

Не знаю почему, но на меня накатил приступ щедрости, может, из-за жалостливых гримас Несты, а может, из-за той же интуиции.

– Ладно, разберемся, – кивнул я. – Пошли в мой кабинет, подпишем контракт.

В кабинете я достал бланк стандартного соглашения и поставил в графе оплаты: «Один серебряный соль», просто чтобы придать документу легитимность.

Затем приступил к более детальным расспросам. Постепенно из рассказа Талияначал вырисовываться план действий. Ходить за журналистом хвостом я не собирался – прибегнем к методу Александра Македонского, который он применил к творению Гордия. Как и ставшему царем землепашцу, Талию этот метод точно не понравится, так что пока говорить о нем бедняге мы не будем.

Собрав команду, я буквально погрузил в броневик Талия, и мы выехали к месту жительства неугомонного журналиста.

Ехать пришлось довольно долго, так что, пока добирались до цели, начался первый вечер. Особенно нас задержали узкие улочки богемного квартала, где проживали артисты, художники и такие бедолаги, как Талий. Наш паромобиль тут же привлек всеобщее внимание, поэтому гном припарковал его на площади у фонтана, предварительно на безлюдной улочке высадив всех пассажиров.

Талий пешком отправился к себе домой, а мы с Этной, так сказать, сели ему на хвост. Несмотря на нашу довольно оригинальную одежду, именно здесь мы смотрелись вполне гармонично и внимания не привлекали.

Через пять минут Талий, воровато оглядываясь, подошел к двери трехэтажного здания и шмыгнул внутрь. Реакция не заставила себя ждать. Недалеко от дома журналиста находилось кафе со столиками на тротуаре. Именно там и разместились наблюдатели. Два крупных мужика тут же направились вслед за Талием, а шустрый мальчишка стремглав побежал куда-то по улице.

Ну что, все идет по намеченному плану, но вместо того, чтобы спасать журналиста, как ему было обещано, мы уселись за освободившийся столик в кафе, заказав по тонизирующему напитку.

Минут через двадцать по мостовой зацокали подковы вислоухой лошадки, которая влекла за собой коляску кеба. Из него выскочил уже знакомый мальчишка, а затем хорошо одетый юноша.

Ну вот, теперь и наш выход. Не особо скрываясь, мы с Этной вошли в подъезд за последними персонажами предстоящего спектакля. Дверь в квартиру Талия была открыта и сможет закрыться только после ремонта, поэтому мы попали внутрь без малейших проблем.

Картина маслом, достойная стать иллюстрацией к гангстерскому роману. Два мордоворота в потертых костюмах и таких же потрепанных котелках на не самых умных головах привязали Талия к стулу и, изнывая от тоски ожидания, уже чуток помяли его.

Над пленником коршуном завис юный мститель:

– Ну что, вырх вонючий, попался? Я ведь тебя предупреждал, так что сам виноват!

– Раз уж зашла речь о предупреждениях, – вступил я в беседу, – можно мне кое-что добавить?

Душители свободной прессы моментально развернулись и тупо уставились на странную парочку – мужика в одеянии, которое было смутно похоже на облачение законника, но без знаков различия, и хрупкую девушку в кокетливом платьице.

– Что? – тупо спросил юноша.

– Предупреждения, – напомнил я, – хочу их дополнить. В общем, если в будущем кто-то убьет либо покалечит этого чудака, он будет иметь сомнительное счастье встретиться со мной еще раз. Лишнее беспокойство мне не нравится, так что эта встреча точно будет очень неприятной.

Понятия не имею, откуда взялся такой приступ болтливости, скорее всего, потому что никакой опасности в этой ситуации я не чувствовал.

– Ты кто? – стряхнув оцепенение, спросил юноша.

– Это Чистильщик.

Я недовольно поморщился от такой безапелляционной прямоты перепуганного журналиста.

Мордовороты тут же шагнули назад и развели руки в стороны – видно, сработали безусловные рефлексы, а вот юноша прибегнул к высшей умственной деятельности и проявил сомнение:

– Вранье, не станет Чистильщик связываться с писакой. Бейте его.

Плохо, у боевиков опять сработал рефлекс, и они, отбросив полы пиджаков, потянулись к кинжалам. Устраивать с ними поножовщину никто не собирался. Практически ковбойским движением я выхватил паровой револьвер и начал стрелять. В ногу одному бандиту удалость попасть с первой попытки, а на другого пришлось потратить две пули. В итоге они свалились на пол, завывая в разной тональности. Я же сделал три широких шага и ткнул стволом паромета в лоб юноши, который также зачем-то полез рукой под сюртук.

От ощутимого толчка дорогой котелок свалился с головы парня, открыв вьющиеся волосы.

Ну прямо купидон – светлые кудряшки и губки бантиком, неудивительно, что жена наставила советнику ветвистые рога.

Герой-любовник застыл, но при этом с опаской покосился на мое оружие. Чуть глаза не вывихнул бедолага.

– Да, ты не ошибаешься, там еще одна пуля, – лишил я парня опасных иллюзий. – Так, слушай меня внимательно. По городскому уложению о частной охранной деятельности я могу грохнуть вас здесь и сейчас. Законники увидят побитого и связанного журналиста и три трупа с оружием, так что мне ничего не будет. Вопрос в другом: устраивает ли такой расклад лично тебя?

Да что со мной – разболтался, прямо как злодей из дешевого кино.

Внезапно меня накрыло таким морозным страхом, что даже заныли зубы. Появилось ощущение застывшего времени, вместе с остальными сжавшего меня, как муху в смоле. Через мгновение все вернулось на свои места. Бандит в углу уже не рычал, а хрипел, получив метательный нож под ключицу, а на пол со стуком упал укороченный ручной паромет. При этом Этна не убила его, и это еще один повод для беспокойства, потому что любые изменения в психике моей напарницы могут привести к непредсказуемым последствиям.

Но что происходит со мной? Так бездарно проспать опасность! Неужели это потому, что из головы никак не уходил образ Рины? Похоже, в моем случае любовь не только зла, но и таит смертельную угрозу.

С опозданием пришел страх, вызвавший ярость. Ствол моего паромета по-прежнему находился у головы парня, который что-то увидел в моих глазах и сильно побледнел.

– Я все понял, все забыл. Проблем больше не будет, – скороговоркой выпалил он.

– Молодец, – кивнул я и убрал паромет в кобуру. – Теперь развяжи его.

Судорожные попытки журналиста и его недруга справиться с узлами лишь затянули весь процесс, и тут вмешалась Этна, воспользовавшаяся эльфийским «когтем».

– Не нужно нам больше встречаться, – задержавшись у двери, сказал я и, увидев наполненный искренностью кивок, вышел вслед за Этной и Талием.

Журналиста мы доставили на квартиру его друга и, не дослушав благодарности, отбыли восвояси.

По дороге домой я думал о случившемся. Мысли о Рине и том, чем может грозить мне подобное увлечение, не давали покоя ни за ужином, ни в постели. Разум говорил, что нужно забыть о ней раз и навсегда, но как тогда вообще жить, без увлечений и ярких эмоций?

Уснул я, так и не придя ни к какому решению.

Глава 2

Надежда на то, что мне дадут выспаться хоть сегодня, была разрушена вместе с хрупкой тишиной в моей спальне. В окно кто-то стучался, и делал это довольно громко. Похоже, ночная проказница сначала пыталась вскрыть защиту, потом тихонько царапалась, а уже затем окончательно потеряла терпение. То, что Урула проторчала снаружи какое-то время, было понятно по стоявшей у окна фигуре Этны. Девушка спокойно смотрела на беснующуюся за стеклом убийцу, не делая никаких попыток хоть как-то изменить ситуацию.

Сладко зевнув, я сел на кровати и спокойно обратился к напарнице:

– Спасибо, дальше я сам.

Ничем не проявив своего раздражения, Этна ушла к себе, а я наконец-то открыл окно. Пришедший по вызову Лакиса мастер сначала выслушал все, что о нем думает орк, затем высказал свое нелицеприятное мнение о заказчике, а уже после этого взялся за дело.

Кстати, зря я называл его криворуким – Урула не только не смогла вскрыть окно, у нее даже не получилось разбить стекло.

– Ну ты и спишь, – недовольно проворчала она, усаживаясь на подоконнике.

– С тобой поспишь, – в тон девушке ответил я, чем вызвал довольную улыбку.

– Ну и что ответил наш богатенький друг?

– Он хочет видеть тебя завтра, после второго рассвета в Сараванских купальнях. На шее переговорщика будет большой оберег из золота в форме дракона, – сказал я и с удовольствием посмотрел на вытянувшееся лицо Урулы.

Впрочем, ее шок был недолгим.

– Купальни так купальни, – пожала она плечами и с намеком посмотрела на меня. – Я что, голых мужиков не видела?

– Вот в купальнях и пополнишь свою коллекцию впечатлений, но меня в ней уже не будет.

– Ты уверен? – сузила глаза ночная гостья.

– Уверен, – если честно, не особо веря в свою искренность, ответил я.

– А та красотка из ресторана как-то связана с твоим целомудрием?

На меня нахлынул какой-то первобытный страх, и, как любые опасения, навеянные не магическим даром, он тут же трансформировался в холодную ярость:

– Не вздумай.

Урула резко стала серьезной.

– Остынь, не нужна мне твоя подружка, ты не настолько красив, чтобы ради постельных утех с тобой кого-то убивать. – Увидев, что не до конца убедила меня, она добавила: – Ром, поверь, меньше всего мне хотелось бы доводить тебя до бешенства.

Не скажу, что получаю удовольствие от того, что меня боятся, но, по крайней мере, непомерно раздутая слава Чистильщика пока приносила только пользу. Хуже будет, если ситуация потребует подтверждения этой репутации. То, что преследователи журналиста выжили, уже создало трещину в целостном образе.

– Ты умная девочка, – как можно более зловеще улыбнулся я.

– Тебе не идет, – отреагировала на мои гримасы Урула. – Ну, если не передумал, я пошла. Завтра тяжелый, но очень прибыльный день.

– Даже слушать не хочу о твоих делах.

– Пока! – Послав мне воздушный поцелуй, Урула буквально выпала из окна.

Впрочем, беспокоиться незачем – эта кошка всегда приземляется на четыре лапы и, кажется, не горит в огне. Или ситуацию на сгоревшей крыше лучше списать на пресловутые девять жизней?

В этот раз мне удалось продолжить свой сон, и проснулся я от бешеного трепетания колокольчика над моей кроватью, когда за окном было светло. Кто-то яростно дергал за шнурок в прихожей. Спросонья я решил, что на дом опять напали, и, как назло, не придал значения ни отсутствию рядом Этны, ни спокойствию моего дара.

Теперь под моей подушкой всегда лежал паровой револьвер. Так что, цапнув оружие, я в чем был выскочил из комнаты. Реальность начала доходить до меня уже на лестнице, а затем эта реальность ударила как кувалдой – в прихожей, рядом с дергающей за шнурок Нестой стояла Рина.

Лысые ежики!

Убегать обратно или закрываться смысла не было, тем более что выбежал я не совсем голышом, хотя похожие на боксерские трусы в качестве одежды не позволяли достойно принять гостью.

– Неста, а ведь в следующий раз я могу кого-то застрелить, – не удержался я от замечания.

– По ночам нужно спать, – нравоучительно заявила Неста, – уже второй рассвет начался.

Продолжая делать вид, что ничего экстраординарного не происходит, а краска на лице это просто от быстрого бега, я улыбнулся Рине, в глазах которой плясали смешинки.

А что, стесняться мне нечего – чебурашек или ромашек на трусах нет, к тому же за последний месяц лишний жирок покинул мой живот, хотя кубики пресса появятся там не скоро.

– Неста, проводи, пожалуйста, нашу гостью в столовую и угости чем-нибудь, – чувствуя, как начинаю терять напускное самообладание, попросил я.

Разворачиваться тылом к дамам не хотелось, поэтому я дождался, когда они уйдут в столовую, и рванул наверх. Ни один солдат в мире не одевался с такой скоростью, но все же перед этим я успел провести стандартный утренний моцион.

За время моего отсутствия дамы успели завести увлекательный разговор на кулинарные темы. От похвал Неста прямо-таки цвела.

И откуда у богатенькой девочки такой дар располагать к себе людей?!

– Еще раз здравствуйте, Рина, – войдя в столовую, поклонился я. – Позвольте выразить огромную радость с маленькой толикой удивления по поводу вашего визита.

Опять меня переклинило на высокий штиль!

– Я пришла поблагодарить за предупреждение и извиниться за сомнения в вашей искренности.

– Вы ничего такого не сказали.

– Зато подумала, – упрямо мотнула головой Рина, – вы оказались правы: управляющий складами украл почти половину товара из пакгауза. Доказательств его подготовки к моему убийству надзирающие не нашли, но это не значит, что их не было. Так что вы помогли не только поймать вора, но и, возможно, спасли жизнь, а я подумала о вас невесть что.

– Ну не приняли же вы меня за маньяка-убийцу, – добродушно сказал я и замолчал, увидев, как девушка потупилась. – Или все же приняли?

– Когда я послала за надзирающими, одновременно пригласила знакомого частного сыщика. Он мне и рассказал кое-что о Роме Беле, которого еще называют Чистильщиком.

– Даже не знаю, что сказать, – искренне признался я, потому что действительно не знал, оправдываться или отрицать все, что обо мне понапридумывали.

– Это правда, что Йохан был Мясником?

– Ваш сыщик неплохо осведомлен.

– Еще он сказал, что именно вы убили Йохана и его отца.

Вот теперь мне стала понятна причина ее визита – изнывающую от скуки и любопытства девицу потянуло на приключения.

Обидно, однако.

– Да, – не особо скрывая свое разочарование, ответил я. – Там был простой выбор: либо они либо я. Это все или вам не терпится узнать еще что-то?

– Я пришла сюда лишь для того, чтобы выразить благодарность, – тоже показала гонор Рина, но тут же смягчилась: – Мне очень жаль, если мое любопытство задело вас. Вы позволите как-то отблагодарить вас за спасение моей жизни?

Если она сейчас предложит мне деньги, мы точно поссоримся. А может, оно и к лучшему?

– Я делал это не для собственной выгоды. Просто не мог пройти мимо.

– Но мне все же хочется сделать для вас что-то приятное. Как насчет посещения нового иллюзиониума?

– Иллюзиониум? – переспросил я. – Если честно, понятия не имею, что это такое.

– О, тогда вам будет интересно. Так вы не против?

– Только идиот откажется от интересного приключения в обществе красивой девушки.

– Хорошо, тогда встретимся в полдень на площади Белых Уваров.

Понятия не имею, где это, но все равно согласно кинул. И все же у нее есть опасения насчет моей адекватности, если решила назначить свидание не на вечер, а на полдень. Хотя какое там свидание?! А как еще назвать нашу встречу? Другой вопрос, как она вообще решилась зайти в мой дом?

Ответ на этот вопрос нашелся, когда мы вышли на крыльцо – прощаясь со мной, Рина покосилась на знак законника на стене. Теперь понятно – в таком доме ничего плохого произойти не могло.

Как по мне, сомнительная гарантия, но у обитателей Вадарак-ду явно другое мнение.

Рина укатила в дожидавшемся ее конном экипаже, а я пошел обратно в столовую, так как желудок уже начал громогласно напоминать, что время обедать, а мы еще не завтракали.

– Ну и в чем ты пойдешь на свидание с госпожой? – встретила меня прямым вопросом Неста, которая во время моего разговора с Риной изображала предмет кухонной мебели.

– В смысле, в чем? В костюме.

– В каком? У тебя же нет ни одного нормального костюма.

А ведь она права. Впрочем, недавно купленные вещи были не так уж плохи.

– Может, Лакис что-то предложит.

– Даже не вздумай! – взвилась орчанка. – Так, быстро ешь и отправляйся к мастеру Сидару, его мастерская находится на пересечении Молчаливых Странников и Лиственной. Кравай знает, где это. Пошить хороший костюм ты уже не успеешь, но все же закажи. А на сегодня мастер подберет тебе что-то из готового.

– Спасибо за совет, но быстро есть твои шедевры я не буду, – попытался я подлизаться к орчанке, но куда там.

– Значит, обойдешься чем-то попроще, – категорично заявила Неста, – времени почти не осталось. Хорошо, что ты успел обзавестись паровозом.

Все-таки орчанка выпихнула меня из дому, не дав Краваю вообще сесть за стол. Гном получил корзинку с бутербродами и хмуро пошел заводить паромобиль.

На пересечении улиц Молчаливых Странников и Лиственной находилось ателье, пользовавшееся популярностью у купцов и чиновников средней руки. Владельцем и модельером там был давно спустившийся с таули эльф. Он одевался в изысканные костюмы и по мере сил пытался привести к идеалу внешность всех, с кем имел дело. За меня он взялся со всем пылом творческой души. Пришлось даже немного приземлить его, загоняя в определенные финансовые рамки.

Через час я был одет в серебристо-белый сюртук, такие же брюки и пепельного цвета двубортный жилет. В качестве головного убора мне предложили темно-серый котелок.

Пришлось поверить мастеру, что с сочетанием цветов все в порядке, как и со свежестью в плане модных веяний. Лично мне в обновке было удобно, хотя по комфорту, но до всепогодного плаща костюмчику, конечно, далеко.

В ателье мы провозились почти до полудня, так что в сторону центра города Кравай гнал на всех парах. На площадь Белых Уваров мы прибыли вовремя.

Здесь мне еще не доводилось бывать, но то, что Кравай не ошибся, было понятно по бившему посреди площади фонтану. Вырезанные из белого мрамора птицы отдаленно напоминали лебедей. Шесть больших птиц сплелись в каком-то диковинном танце. Из их раскрытых клювов вылетали не струи, а водная пыль. Бортики фонтана и сами скульптуры блестели под полуденным солнцем, а туманная взвесь играла самой настоящей радугой. В общем, красиво.

Вокруг фонтана шел кольцевой мини-парк цветущих кустов, красотой которых наслаждались отдыхающие на лавочках горожане разных рас. Здесь было представлено все разнообразие жителей Вадарак-ду. У среднего класса, похоже, расизм отсутствовал как базовая эмоция. Рядом с бортиком фонтана бегала ребятня – орчата, человеческие дети и крепенькие такие малыши-гномы играли вместе. Я приметил и парочку эльфийских мамаш, но их отпрыски вели себя как паиньки, хотя явно завистливо поглядывали на более раскрепощенных сверстников.

Судя по положению стрелки моих карманных часов, мы не опоздали.

– Найди себе место для парковки, только не очень далеко и не рядом с каким-нибудь кабаком, – сказал я Краваю, покидая кабину паромобиля.

– Так что, и пива выпить нельзя?

– Мы, кажется, уже обсуждали это. Хочешь пить – бросай баранку. Два удовольствия сразу ты не получишь.

– Хорошо, – недовольно проворчал гном и с нежностью погладил руль.

Выбор для него очевиден, впрочем, никакой трагедии здесь не было – в выходные гном регулярно заливался пивом по самые брови.

С правилами парковки местная власть пока не определилась, так что Кравай нашел место для нашего экипажа быстрее, чем мне удалось отыскать свободную скамейку.

Как только я уселся, на меня упала тень.

Вот тихушница…

– Здравствуйте, Рина, – сказал я, вскочив со скамейки.

– Здравствуйте, Ром.

Нам обоим было одинаково неловко, поэтому нужно было что-то делать.

– Вы обещали мне какое-то удивительное зрелище.

– Да, – встрепенулась девушка, словно забыла, зачем она вообще сюда пришла. – Это зрелище называется иллюзионизм.

– Ну что ж, ведите. – Сделав приглашающий жест, я приготовился следовать за девушкой.

Да уж, похоже, я совсем разучился ухаживать за нормальными девушками, и мой политес выглядел чудовищно неуклюжим.

Рина тепло улыбнулась и просунула свою ладошку под мой инстинктивно согнувшийся локоть. Так мы и пошли рядышком – молча, но при этом не спеша.

Фасад нужного нам здания выходил прямо на площадь, так что добрались быстро, несмотря на медленный шаг. Пока ничего удивительного не было – классический кинотеатр, даже немного похоже на американские стандарты середины двадцатого века.

На входе обнаружилась касса и афиши. Рина порывалась расплатиться, но вовремя поняла, что мне это будет неприятно. Хотя…

Местная киношка оказалась достаточно дорогим удовольствием, но денег у меня пока хватало. А вот сам зал меня удивил – это был практически стандартный амфитеатр с крошечной ареной и рядами посадочных мест по кругу. Причем этих мест было не так уж много – человек на сорок. Мы уселись на мягкий диванчик, рассчитанный на две персоны. Сразу дико захотелось попкорна, но здесь, похоже, закуски не полагались.

Мне стало интересно. Во-первых, где экран и откуда должен исходить луч проектора? Показывать Рине свою невежественность не хотелось, к тому же никак не получалось завести хоть какой-то разговор. Размещающиеся на диванчиках зрители тихо переговаривались и тем самым создавали шумовой фон. В такой обстановке можно либо доверительно шептать на ушко, либо пытаться перекричать остальных.

В общем, мы молча просидели до самого начала просмотра, и, что самое интересное, неловкость хоть и присутствовала, но не такая, которую хочется разрушить пусть даже заведомой глупостью. Мне было приятно находиться рядом с ней, чувствуя боком тепло ее тела, заполнившее небольшое расстояние между нами.

Ну что ты будешь делать! Словно подросток на первом свидании в кинотеатре, которому очень хочется, чтобы фильм был как можно более кровавым – вдруг девочка испугается и вцепится в тебя, как в спасательный круг. Давно я уже не испытывал таких чувств. Пусть глупо, но при этом очень приятно.

Погрузившись в раздумья, я пропустил момент начала работы иллюзиониума. Из нескольких отверстий в полу крохотной арены заструился дым. Несмотря на полное молчание моего дара, я все же покосился на Рину. Девушка в ответ успокаивающе улыбнулась.

Заполнив все пространство над ареной, дым затронул часть зрительских мест. Никакого запаха эта взвесь не имела, к тому же в рядах зрителей она была прозрачной, а в центре помещения очень густой.

Светильники на стенах гасли один за другим, и в это же время в центре дымки разгоралось синеватое зарево.

Представление началось. Это было зрелище, которое и сравнить-то не с чем. С одной стороны, по эффекту присутствия обычные 3D-кинотеатры сильно проигрывали, но, с другой стороны, по зрелищности последние творения голливудских мастеров давали работе местных иллюзионистов очков десять форы.

В подсвеченной неведомым источником дымке появлялись визуальные образы, и оттуда же доносились звуки. Все было похоже на слепленные из облачков формы, но постепенно призрачные дома и люди обретали краски и тонкие черты.

Рина явно хотела сделать мне приятное и выбрала фильм о частном сыщике, который ввязался в разборки с бандой гномов-взломщиков. В полчаса картины режиссер впихнул кучу драк, погонь и перестрелок. В общем, получился винегрет – красочный, энергичный, но абсолютно невразумительный по сюжету.

После того как главный герой передал главаря гномов трем надзирающим в гражданском, картинка стала терять резкость, расплываться в пока еще цветные сгустки дыма.

На стенах загорались лампы, и, когда они набрали полную мощность, дым окончательно растаял.

Рине все это было явно не в новинку, так что она внимательно следила за моей реакцией. И то, что отразилось на моем лице, ее немного расстроило:

– Вам не понравилось?

Обижать девушку не хотелось, но и врать тоже желания не было. Иллюзиониум мне показался занятным развлечением, и я точно сюда вернусь, но после батальной сцены схватки пяти армий или безумного квеста отмороженного на всю голову перевозчика местный блокбастер как-то не впечатлял.

– Почему не понравилось? Просто, на мой взгляд, получилось не очень реалистично именно в плане игры актеров.

– Актеров? – переспросила Рина и прыснула в кулачок.

– Я сказал какую-то глупость?

– Нет, что вы, – тут же стерла с лица улыбку Рина, – просто никаких актеров не было. Все, что мы видели, породила фантазия и искусство мага-иллюзиониста. Вот, кстати, и он сам.

Только сейчас я заметил, что зрители не расходились, словно чего-то ждали. И дождались. По проходу между диванчиками к арене спустился субтильный тип в какой-то непонятной распашонке. На его лице читалась усталость и запредельное самодовольство. Впрочем, возможно, это была гордость за хорошо сделанную работу, но очень уж гипертрофированная.

Зрители дружно зааплодировали, а иллюзионист, встав посреди арены, принялся раскланиваться. Рина присоединилась к зрительским восторгам. Я тоже хлопнул пару раз в ладоши, чтобы не выделяться.

Наконец-то зрители потянулись к выходу. Вышли и мы. На улице Рина замешкалась, и мне пришлось срочно спасать ситуацию:

– Надеюсь, вы никуда не спешите?

– Нет, – ответила она и мило улыбнулась.

– Тогда мне нужна ваша помощь. Подскажите, где здесь поблизости есть уютный ресторанчик?

– На другой стороне площади, – сказала девушка и с очень серьезным видом добавила: – Но за обед плачу я.

Мы пересекли сквер, добродушно споря о том, кто будет оплачивать посиделки в ресторане. Это игривое противостояние раскрепостило нас и постепенно превратилось в нормальную беседу с шутками и довольно откровенными подробностями из прошлого. Впрочем, я старался не проговориться о своем попаданстве, да и профессиональные темы затрагивать только вскользь.

Как-то незаметно мы перешли на «ты». Мне было легко с Риной, как ни с кем в этом мире, да и, пожалуй, на Земле тоже. Девушка перескакивала с темы на тему, но все же моя тусклая реакция на новомодное развлечение не давала ей покоя.

– Неужели тебе совсем не понравился иллюзиониум? – зачерпнув ложечкой очень вкусное голубое мороженое, спросила Рина.

– Понравилось, но не вызвало особого восторга.

– Какой ты привередливый, – фыркнула девушка. – Ну конечно, ты ведь пережил столько приключений.

– Поверь, ничего хорошего в них не было.

– Это у меня ничего интересного в жизни не было. С детства меня опекали слуги в доме и тетушка. А ведь хочется чего-то захватывающего, необычного.

С ума сойти! Она живет в запредельно колоритном мире и при этом изнывает от скуки.

Я покосился на закрывающую две трети неба крону таули и понял, что для нее все это привычно с детства, а потому обыденно и скучно.

– А как насчет того, чтобы пережить небольшое, но захватывающее приключение?

Гамма чувств, отразившихся в глазах девушки, мне понравилась. Сначала там мелькнуло дикое любопытство, его сменила настороженность, а под конец победила решительность, сдобренная изрядной частью доверия.

– Когда?

– Давай хоть прямо сейчас. Только тебе нужно переодеться.

– Во что?

– Ну, во что-то более удобное… – замялся я, пытаясь подобрать определение. – Нужна одежда для пикника за городом.

– За городом? – напряглась девушка.

– Ну не совсем за городом, – поспешил я ее успокоить. – Мы не будем выезжать из-под кроны таули. К тому же в моей машине есть защитные артефакты от драконьей магии.

– В машине? – удивилась Рина.

– В паромобиле, – тут же исправился я, – в смысле, в паровозе.

– У тебя есть паровоз? – В глазах девушки мелькнул интерес иного типа.

Да уж, девушки одинаковы во всех мирах. Ее удивление было вполне обоснованно. Паромобили хоть не были такой уж новинкой, но пока не так сильно интегрировались в консервативный мир Вадарак-ду. К тому же выкладывать кучу золота за аппарат, который можно заменить хоть личным, хоть наемным конным экипажем, не станет ни один рачительный бизнесмен.

– Да, пришлось купить для работы.

– Показывай! – В глазах Рины опять полыхнуло любопытство.

А ведь действительно, она же не видела мой паромобиль. Из ресторана я уехал раньше, а в момент ее визита в мой дом машина стояла в гараже.

Рассматривать броневик Рина начала еще издалека. Ошибиться она не боялась, потому что в этой части парка на дороге был припаркован только мой паромобиль.

– Он такой…

– …красивый, – чуть пустил я павлина.

– Нет, – сказала Рина и тут же поправилась: – Точнее, очень красивый, но в нем столько скрытой агрессии, и кажется, что это замерший перед прыжком зверь.

– Да, так я и задумывал.

– Ты хочешь сказать, что гномы сделали паровоз по твоему заказу? Но это невозможно. Я недавно пыталась упросить их изменить внешний вид стандартного набора для ванной. Мы так поскандалили, что пришлось обращаться к другим мастерам.

– Временами я бываю очень убедительным.

Рина с сомнением посмотрела на меня, но больше расспрашивать не стала, потому что из паромобиля выскочил Кравай.

– Прекрасная госпожа, – церемонно, но явно неуклюже поклонился гном, делая приглашающий жест в направлении открывшегося салона.

Я даже не успел подать руку для удобства Рины, это сделал гном, причем с таким видом, будто выиграл какой-то приз.

– Иди в кабину, чудо бородатое, – фыркнул я.

– А может, сегодня поведешь ты?

– Не беси меня, – прорычал я, впрочем, без всякой злобы и забрался вслед за Риной в салон.

– Вы продолжаете удивлять меня, господин Бел, – осматривая изысканную обстановку внутри броневика сказала Рина.

– То ли еще будет.

– Жду с нетерпением. – И девушка так посмотрела на меня, что по телу разлилось тепло.

Да уж, такие моменты безумно дороги. Даже самая красивая и умелая куртизанка не сможет довести мужчину до той удивительной грани наслаждения, как это сделает девушка, к которой прикипел всей душой. Один взгляд – и чувственные мурашки бегут по коже. Если кто-то из мужчин, слушая подобные откровения, рассмеется, то это не говорит о его бесчувственности, просто ему еще только предстоит пережить нечто похожее. Нет, это не розовая романтика, а напряженность первого контакта.

От мыслей о возможном продолжении у меня сладко заныл позвоночник.

Сначала Кравай отвез нас к дому Рины. Квартал был значительно дороже того, где обитал я, но при этом не входил в перечень мест проживания элиты города. Дома здесь стояли не так уж тесно и не тянулись ввысь подобно пассажиру переполненного трамвая, но все равно окружающие их участки земли обширными не назовешь. Садовник Рины мог позволить себе лишь два ряда кустов справа и слева от дома и большую клумбу впереди. Возможно, за трехэтажным особнячком есть садик или какие-то грядки, но пока мне это было неизвестно.

Внутрь меня не пригласили, так что пришлось сидеть в паромобиле под аккомпанемент едких шуток гнома:

– А вот если бы ты сел за руль, меня бы она пригласила.

– Знаешь, Кравай, – сузив глаза, сказал я гному, заглядывающему в проход между кабиной и салоном, – у меня на родине к управлению транспортным средством допускают только со справкой от психиатра.

– От кого?

– От доктора, который с уверенностью может сказать, что в голове будущего водителя не кисель, а нормальные мозги.

– Понял, – с притворным испугом сказал гном. – Больше такого не повторится.

Для убедительности он даже закрыл сдвижную дверь.

Рина появилась минут через двадцать. Если честно, я рассчитывал на более долгие приготовления. Девушка выглядела как наездница, сумевшая сочетать смелые для местных нравов бриджи и обтягивающий пиджачок со скромной вуалью на кокетливой шляпке. Сапожки до колен завершали ансамбль, не хватало только короткого хлыста.

Ром, извращенец ты эдакий, и на кой тебе хлыст понадобился?

– Я готова, – сказала девушка, самостоятельно впорхнув в салон.

Только после этого до меня дошло, что ни я, ни гном не догадались выйти ей навстречу. Коротышка наверняка тоже, забыв обо всем, пялился на выходящую из дома девушку.

– Хорошо, тогда мы заедем ко мне и отправимся на приключения.

В дом я влетел как метеор и сразу заглянул на кухню.

– Неста! – испугал я подпрыгнувшую у плиты орчанку.

– Чего ты орешь?!

– Мне срочно нужна корзинка с чем-то легким и вкусным. А также два бокала и пара бутылок эльфийского вина.

– Откуда у нас такая роскошь?

– Вот гадство, придется заехать в лавку.

– Успокойся, – в прямом смысле зверски ухмыльнулась Неста. – Если как следует потрясти Лакиса, из него и не такое выпадет.

– Хорошо, только быстро.

– Не беспокойся, – уже по-доброму улыбнулась Неста. – Для такой чудесной девочки я постараюсь.

Закатив глаза, я выскочил из кухни и помчался переодеваться.

Уже облачившись в свой походный костюм в тайной комнате, я задумался, не стоит ли вооружиться по второму варианту.

Ладно, кашу маслом не испортишь. Мало ли какая нечисть именно сегодня решит подобраться к городу поближе. Возьмем средний паромет и любимую пару пистолей.

Спустившись вниз, я наткнулся на недовольного Лакиса, поднимавшегося из подвала с двумя бутылками в руках.

– И куда это ты собрался? – начал расспросы орк, но его тут же перебила сестра, появившаяся с кухни с корзинкой:

– А тебе какое дело, морда зеленая? Вот, Ром, здесь все, что ты просил.

Забрав у брата бутылки, орчанка разместила их внутри корзинки и передала ее мне.

Рина дожидалась меня в паромобиле, и все это время ее развлекал гном. Девушка мило улыбалась, но, когда увидела меня, нахмурилась:

– Зачем столько оружия? Предупреждаю, если твоя затея – это охота на какую-нибудь бедную зверушку, приключение заканчивается прямо здесь.

– Нет, охоту я и сам не люблю, как это ни странно звучит для обвешанного оружием мужчины. Просто моя профессия научила меня, что жизнь иногда подбрасывает такие сюрпризы, что в подготовке к любому выходу из безопасного жилища не будет лишним даже самый дикий перебор.

– Шеф, – выдав широчайшую улыбку, окликнул меня гном, – мы едем…

– Ты никуда не едешь, иди, утешься обедом.

Спорить гном не стал, но вид имел очень недовольный.

– Пересаживайся в кабину, – заняв место водителя, сказал я девушке через внутренний проем.

Сев рядом со мной, она с интересом осмотрелась.

– И ты умеешь этим управлять?

– А не должен?

– Ну, говорят, что в этом деле гномы лучше всех.

– Повтори мне это, когда мы вернемся.

Как и до этого гном, я вел пармообиль на небольшой скорости. Скоростных ограничений в Вадарак-ду еще не было, но как-то сама собой сложилась традиция передвигаться со скоростью не больше тридцати километров в час.

Кварталы горожан среднего достатка сменились спальными районами работяг. Затем пошли складские и промышленные районы, и уже глубоко в тени таули, у самых стволов древесных гигантов начинались пустыри. Большая часть необжитых пространств превратилась в болота, но каменная дорога оставалась в идеальном состоянии.

Явно до этого не выезжавшая так далеко за окраину города Рина с интересом осматривалась вокруг. Ну, может, она и летала на паролете, но точно не выезжала за защитный круг по земле.

Мимо нас величаво проплыла стена ствола таули, и перспектива начала светлеть.

Все это время мы болтали о пустяках. В основном говорила Рина, делясь со мной новостями из светской жизни города.

Через полчаса нависающая над нами громада крон таули освободила почти две трети пространства неба, а дорога полностью сошла на нет. Сейчас мы ехали по засушливой степи, но скоро пойдет совсем другая почва. Нужно было немного скорректировать курс.

Свернув влево, я направил паромобиль в сторону Стеклянной пустоши. При этом держал скорость машины на прежнем уровне. Времени на этом потерял много, зато сохранил эффект неожиданности.

Если в степи паромобиль оставлял за собой облака пыли, то на Стеклянной пустоши пыль была такой тяжелой, что моментально оседала, да и то если вообще удавалось ее поднять.

– Ты готова? – спросил я, остановив машину на краю пустоши.

– К чему? – завороженно спросила Рина, не отрываясь от созерцания уходящей к горизонту ровной поверхности.

Стеклянная пустошь сверкала в лучах солнца, словно была усыпана мелкими бриллиантами.

– К неожиданностям, – улыбнулся я и утопил в гнезда две кнопки на приборной панели.

Броневик пыхнул паром. Зажужжали гидравлические приводы, и передняя часть кабины пришла в движение. Потолок скользнул назад, а обрамляющая передние стекла броня опустилась на капот. Теперь мы сидели в эдаком подобии кабриолета. От окружающего мира нас отделяли только два трапециевидных стекла впереди.

– Это не опасно? – настороженно спросила Рина.

– Нет. Защитные артефакты прикроют нас как минимум на пять часов. Так долго мы здесь не задержимся. Теперь надень очки.

Рина с сомнением повертела в руках пилотские гоглы, но все же выполнила мою просьбу. Затем я выдернул из крепления практически стандартный ремень безопасности и прижал им Рину к сиденью. На водительском месте имелось такое же устройстве.

– Ром, ты меня пугаешь.

– Ладно, – чуть подумав, я все же решил изменить план мероприятия, – пойдем по пути энтузиастов-мазохистов. Стоп-словом у нас будет луут.

– Что такое «стоп-слово», кто такие энтузиасты-мазохисты и при чем здесь взрывающаяся ягода? – зачастила Рина, явно уже пожалев, что доверилась человеку, которого практически не знает.

– Отвечу только на самый главный вопрос. Стоп-слово – это слово, которое нужно произнести, когда захочешь, чтобы все закончилось.

– Что закончилось? – уже всерьез испугалась девушка, вцепившись в ремень безопасности.

– Вот это… – выжав сцепление, я нажал на газ, разгоняя двигатель, а затем бросил рычаг коробки передач сразу на вторую скорость.

Броневик, казалось, глубоко вздохнул, как перед прыжком в пропасть, а затем бешено завертел всеми шестью колесами, выбрасывая назад струи мелких кристаллов. Паромобиль прыгнул вперед, стремительно наращивая скорость.

Я временами косился на Рину. Ей явно было страшно, но пока она старалась держаться. Ее выдержка дала сбой, когда стрелка спидометра достигла отметки сто двадцать километров в час. Для меня это не скорость, для паромобиля почти максимум, а вот для местной девушки полное запределье.

– Лу-у-уут! – взвизгнула Рина, но тут же с ней что-то случилось. – Нет!!!

Она кричала так громко, что я даже испугался.

– Быстрее! – скомандовала девушка и заорала еще громче: – Да-а-а-а!!!

Я не ошибся, она действительно оказалась значительно крепче, чем выглядела.

Еще с полчаса я издевался над слишком тяжелым для этих скоростей броневиком. Затем Рина попросилась за руль. Вот тут я едва все не запорол, но вовремя сдержался и пустил ее на свое место.

Кокетливая шляпка вместе с вуалью улетела в неизвестном направлении. Хорошо, что волосы Рины были стянуты в тугую прическу, но все равно она выглядела растрепанной, как только что вырвавшийся из урагана воробышек. При этом на ее лице играла восторженная улыбка, а блеск глаз, казалось, пробивался даже сквозь затемненные стекла гоглов.

Рина схватывала все на лету и буквально с третьей попытки повела броневик достаточно уверенно. Затем начались маневры. Гномы делают свои паромобили очень основательно. Я также заложил в проект броневика повышенную устойчивость, но новоявленная гонщица при всей сложности этого процесса едва не перевернула наше транспортное средство.

На этом я решил закончить с экспериментами и согнал крайне возбужденную девушку с водительского кресла. Но и сам не стал его занимать, просто вернул целостность кабине, а затем мы перебрались в салон.

Помогая Рине останавливать паромобиль, я специально поставил его носом на юг, и через полчаса в открытую дверь салона брызнули красные лучи заката. Мы сидели рядышком на сдвинутом ближе к кабине диванчике, любовались закатом и пили эльфийское вино.

Было так хорошо, что даже не хотелось ничего менять. Ситуация была идеальным для решительных действий в интимной плане, но меня внезапно посетило ощущение, что бурные утехи у нас еще будут, причем, возможно, в чрезмерных объемах, а вот такой момент уже не повторится.

– Ром, – тихо сказала Рина, отпив из бокала. – Расскажи мне о своем мире.

Ну вот, приехали…

Глава 3

Наши с Риной отношения развивались на удивление спокойно и гармонично. Такого у меня еще не было. Раньше страх запороть все на корню губил почти все интрижки, но в этот раз опасения куда-то ушли. Практически по канону на третьем свидании мы оказались в номере дорогой гостиницы, где все прошло, можно сказать, идеально. Хотя всем известно, что в таких делах место для сомнений остается всегда.

Как-то само собой получилось так, что между нами почти не осталось никаких тайн. Я рассказал ей о своем прошлом на Земле и обстоятельствах переселения сюда. Но все же самые кровавые тайны остались скрыты. И среди них личность Этны и мое приключение в заброшенном городе. Также не стал упоминать о заказе Старшей Семьи, а Рина, к счастью, признала, что профессиональные и чужие тайны никак не касаются наших отношений. Хотя, как мне кажется, она больше переживала не о моей репутации, а о своих деловых секретах.

Было очень странно ощущать, как жизнь несет меня словно лодку по медленным водам прямой реки. Возвращаться в бурную стремнину моей профессии не хотелось, но пришлось, и причиной этому стала как раз Рина.

На очередном свидании она резко сменила незначительную тему на более насущную:

– Мне нужно, чтобы ты завтра пошел со мной на прием у советника примара по внутригородским делам.

– Даже так? – немного опешил я. – И что мне там делать?

– Сопровождать меня, – почему-то начала закрываться в себе Рина.

– Хорошо, спрошу по-другому. Как ты справлялась раньше и почему именно сейчас возникла необходимость в сопровождении мужчины?

– А тебе не интересно побывать в высшем обществе?

– Если честно, не особо. Да и что я там не видел?

Рина на мгновение задумалась, но, видно, решила, что правда все же лучше и проще, чем неуклюжие отговорки.

– Мои родители очень давно вели переговоры о союзе с другим купеческим кланом. Брачном союзе. После того как я осиротела, потенциальные родственники решили взять надо мной шефство, а теперь потеряли терпение и начинают давить.

– Ну а послать их нельзя? – простодушно спросил я и тут же поправился: – Ну, вежливо, конечно.

– Нельзя, – вздохнула Рина. – Они очень добрые люди и подсовывают мне своего сынка под тем предлогом, что я засиделась в старых девах.

Заявление о старости вызвало у меня беззлобное фырканье.

– Не смейся, – ткнула меня кулачном Рина. – Мне давно пора замуж.

Мысли в моей голове забегали как встревоженные тараканы.

Так, тут нужно очень осторожно – тема предельно скользкая.

Демонстрировавшая печаль Рина наконец-то не выдержала и засмеялась.

– Ты такой смешной, когда пугаешься. Не бойся, выходить замуж ни за тебя, ни за кого-либо другого я пока не собираюсь. Потому что не хочу, чтобы меня посадили в светелке на женской половине дома и удалили от всех дел.

– Подожди, –обрадовался я смене темы. – А как у тебя могут отобрать отцовский бизнес?

– Очень просто, – как о само собой разумеющемся сказала Рина. – После свадьбы это будет уже бизнес моего мужа.

Да уж – гендерный шовинизм во всей красе.

– Так, значит, ты хочешь, чтобы у друзей твоих родителей поубавилось вопросов о твоем одиночестве?

– В точку, – глядя мне в глаза, замурлыкала Рина.

– А ты не думала, что у них могут появиться другие вопросы, скажем, об уместности подобных связей?

– Тогда я с легким сердцем, очень вежливо, со всем почтением пошлю их далеко в степь.

– Тоже вариант, – криво улыбнулся я.

Так меня и занесло на тот раут. Мастер Сидар дважды был на грани обморока и дважды едва не доходил до истерики, но все же сумел подобрать мне костюм, который был достоин такого важного события и при этом не добил мой и так хилый бюджет.

А вот за что мне не было стыдно, так это за свой транспорт. Черный паромобиль смотрелся пантерой среди козлов – вся нарядность самоходных колясок богатеев терялась рядом с внушительной строгостью броневика.

Рина вышла из салона с видом заморской принцессы и имела на то полное право – она была одета в очень открытое и такое же запредельно красивое платье и опиралась на руку эдакого мачо. Я изображал абсолютную флегму, но внутренне, если честно, напрягся. Прием в городской ратуше мне особо не запомнился, ну а теперь я все рассмотрел в мельчайших деталях. Пятиэтажный особняк советника подсвечивали магические прожектора. Часть из них упирали свои лучи в белоснежные стены здания, часть пронзали толстыми спицами света небо и частично даже добивали до крон таули.

Парочка репортеров у ковровой дорожки смотрелась жидковато, но это ничуть не умаляло значимости события – просто здесь папарацци не были такими наглыми, как на Земле, но, судя по повадкам Талия Варура, все еще впереди.

Гости стекались на прием не очень интенсивно, так что кроме нас с Риной по лестнице поднимались всего две пары. Но вот за большими дверьми, которые открыла парочка лакеев-людей, обнаружилась настоящая толпа. Сначала мне показалось, что здесь собралось не менее трех сотен, но, привыкнув к жуткой смеси гула разговоров, запахов дорогих духов и трепещущего света тысяч свечей, я понял, что в гости к советнику пожаловало не больше полутора сотен человек.

– Пошли, нам нужно представиться.

– А без этого никак? – спросил я недовольным тоном.

– Никак, – улыбнулась Рина. – Не бойся, ты не выглядишь оборванцем.

– Главное, чтобы не выглядел содержанцем.

Девушка прыснула в затянутый тонкой перчаткой кулачок. Смех Рины позволил и мне расслабиться.

И чего напрягаться, я мог без зазрения совести послать здесь любого – это право выскочки, находящегося вне всяких интриг и социальных пут.

Косые взгляды начались сразу же. Представители всех четырех рас города, перемешавшись, распределились по всему пространству огромного зала, но при этом они оставляли свободной широкую ковровую дорожку, которая вела к дальней стене. Там на небольшом возвышении расположились хозяева и самые именитые гости.

Как и на приеме в ратуше, мне в глаза бросилось некое разнообразие в нарядах представителей разных рас, но при этом нигде не было видно эльфов в парадных покрывалах и орков в юбках. Советник явно предпочитал иметь дело с самыми ассимилированными горожанами. При всех незначительных различиях в общей моде все смотрели на меня с одинаковой пренебрежительной настороженностью. Только эти взгляды были направлены с разного уровня – гномы смотрели снизу, а люди и эльфы прямо. Что же касается небольшого количества орков, то они хоть и могли смотреть сверху вниз, практически не делали этого. В смысле уровни у нас были разные, но дети степей, даже обтесавшись в высших кругах Вадарак-ду, сохранили некую простоту.

До постамента с хозяевами я дошел, полностью закрывшись эмоциональными щитами наглой веселости, но взгляд на самих дорогих гостей советника проделал в них трещину. Советник примара по внутригородским делам вопреки всем моим ожиданиям оказался человеком и выглядел довольно прозаично. Я бы даже сказал, невзрачно. Что ж, если он занял высокую должность при примаре-орке, значит, голова у него работает очень хорошо.

С правой стороны от хозяина вечера и его пухленькой супруги восседал сам примар – огромных размеров орк в очень изысканном костюме, который чуть портила заколка в шейном платке. Кроваво-красный рубин был размером с кулак взрослого мужчины.

В общем, как говорят некоторые мои земляки – богато.

А вот с левой стороны от хозяина на большом кресле разместился хорошо знакомый мне персонаж. В местных традициях представления хозяину дома были лишь формальностью. Вновь прибывшие просто раскланивались и, дождавшись ответного кивка, шли развлекаться.

Рина сделали книксен советнику, а я чуть поклонился. Советник благосклонно кивнул в ответ. Его супруга тепло улыбнулась Рине. Здоровенный примар на нас внимания не обратил, а вот Феликс наградил меня улыбкой и едва заметно кивнул. По залу прокатился шепоток.

Как только мы отошли в сторону, освобождая место другим гостям, Рина вцепилась в меня, словно краб.

– Ты откуда знаешь главу семьи Тур? – зашипела она мне в ухо как кошка.

– А чего ты так взъярилась? – удивленно спросил я.

– Но это же Старшая Семья!

– И что, у них крылья за спиной или рога на голове?

– Какие рога, какие крылья?! – опешила Рина, но быстро пришла в себя. – Ром, извини, но не каждый день глава Старшей Семьи вот так запросто раскланивается с обычным телохранителем.

– Я сейчас обижусь.

– Извини, – повторила девушка и окончательно взяла себя в руки. – Все, никаких вопросов, это твое личное дело.

– Нет никаких секретов, – успокаивающе погладил я девушку по открытому предплечью. – Просто недавно я охранял Феликса.

– Случайно, не тогда, когда он летал в мертвый город?

– Да, – настороженно ответил я, замечая в глазах девушки разгорающийся огонь любопытства.

Тут ничего не попишешь – даже такая уравновешенная барышня, как моя Рина, подвержена типично женским недостаткам.

– Что он привез с собой?

– Вот именно желая избежать таких вопросов, я отказался, когда Феликс предложил рассказать о своем трофее.

– И тебя не мучило любопытство?

– Немножко, но зато теперь мне не нужно тебе врать.

Наконец-то закончив этот разговор, мы перешли к обычным для таких мероприятий развлечениям. Сначала отдали должное поварам советника, творения которых оказались не хуже шедевров Несты, но и не лучше. Затем Рина осторожно спросила, не хочу ли я потанцевать. За это время я успел заметить, что местные танцы ничем не отличаются от вальса, и ответил утвердительно.

Не то чтобы я был крутым танцором, но вальс в свое время осилил.

Рина была весела и беспечна, и, если честно, меня это немного уязвило. До эпизода с Феликсом она вела себя так, словно бросала всем вызов: «Да, мой кавалер беден, но я его люблю, и плевать, что вы думаете»! Теперь же она полностью расслабилась, потому что мимолетный кивок знатного юноши поднял мой статус вровень с присутствующими.

Впрочем, какой смысл забивать себе голову напрасными терзаниями – Рина типичное дитя своего мира, поэтому следует воспринимать ее такой, какая она есть. К тому же она все же нашла в себе смелость привести меня сюда.

Минут через тридцать нас все-таки оторвали от развлечений. Подошел чопорный лакей и протянул Рине маленький серебряный поднос, на котором лежала записка.

Прочитав послание, она нахмурилась.

– Что там? – спросил я.

– То, чего и следовало ожидать. Нас зовет тетя Дилина.

– Нас?

– Да, – нахмурилась Рина. – Она почему-то указала в записке, что хочет видеть нас.

– Откажешься?

– Почему? – удивилась Рина и кивнула лакею. Он поклонился в ответ и пошел впереди, лавируя между гостями, которые стояли ближе к стене и смотрели на танцующие пары.

Лакей привел нас в небольшую комнату, двери которой выходили в бальный зал. Судя по обстановке, это был салон для курильщиков, но сейчас здесь никто не курил, хотя запах дыма присутствовал.

За одним из пяти круглых столов с кальянами восседала очень колоритная троица. Супружескую пару я опознал сразу – сухонький мужчина преклонных лет мял в руках сигару, искоса поглядывая на колоритную даму, которая была явно габаритнее своего супруга. Таких женщин называют пробивными – они всегда имеют собственное мнение обо всем и хотят облагодетельствовать своей мудростью всех на свете.

– Рина, девочка моя! – Явно нарушая местные традиции, тетя Дилина поднялась с кресла и обняла девушку.

Я же в этот момент рассматривал третьего члена этой странной компании. Почему супружеская пара решила устроить нам с Риной смотрины, было понятно, но что здесь делает упитанный тип, восседавший на краешке кресла и теребивший в руках свой носовой платок? От мужика несло страхом – причем в прямом и в переносном смысле.

Что здесь происходит? На потенциального жениха Рины он точно не похож, тогда к чему его присутствие на чисто семейной встрече?

– Рада вас видеть, тетя, – также с непониманием косясь на незнакомца, поздоровалась Рина.

– Познакомь нас со своим молодым человеком, – вызывающим подозрения елейным голоском попросила Дилина, усаживая Рину радом с собой, а мне указывая на кресло с другой стороны стола.

– Это Ром Бел.

– Очень приятно, – продолжила свою игру великосветская львица.

Ее муж без стеснения выказывал скуку, а вот третий субъект не выдержал:

– Дилина!

– Эрий, – нахмурилась дама, – нельзя же так, прямо в лоб!

– Можно, – спокойно сказал я, уже догадавшись, что нас пригласили сюда именно для моего общения с перепуганным человеком. – Говорите.

– Меня зовут Эрий Томах, и у меня к вам деловое предложение. Я в серьезной беде и не знаю, что делать…

– Вы уверены, что нам не стоит обсудить это вдвоем? – прервал я готовящегося излить душу человека.

Рина сердито нахмурилась, но тетушка все поняла правильно.

– Пойдем, дорогая, пусть мужчины спокойно поговорят о делах, которые женщин совершенно не касаются, – проворковала она и тут же перешла на жесткий тон, обращаясь уже к мужу: – А ты чего расселся?

Растерявший скуку господин-муж горестно вздохнул, поднялся с кресла и пошел вслед за дамами.

Прежде чем выйти из комнаты, Рина наградила меня яростным взглядом, но меня не проняло – чужие секреты ей знать ни к чему. А судя по виду Эрия, его секреты имеют очень опасную суть.

– Итак, – сказал я, усаживаясь поудобнее, – вам кто-то угрожает?

– Нет, – мотнул головой собеседник.

– Были нападения? – начиная недоумевать, задал я еще один вопрос.

– Нет, но моя жизнь точно в опасности.

– Может, расскажете все по порядку? – не выдержал я.

– Хорошо, – вздохнул Эрий. – Два месяца назад я и два моих партнера купили заброшенный квартал в юго-западном секторе. А месяц назад к нам явился купец средней руки и предложил продать землю по цене покупки. Мы ответили, что так дела не делаются, он пожал плечами и ушел. А еще через три дня один мой партнер умер. Ни лекари, ни маги не смогли назвать причину смерти, но один из шаманов дежурной смены надзирающих сказал, что есть следы темного духа, но это точно не марук. Да и сами следы были слабыми и очень странными.

– Возможно, эта смерть не имеет к вам никакого отношения? – спросил я, хотя уже чувствовал горький привкус смертельной угрозы.

Появилось ощущение, что передо мной сидит мертвец. Это было что-то новенькое.

– Неделю назад при таких же обстоятельствах погиб мой второй партнер. Я хотел найти того купца, но он бесследно исчез.

– Вы обращались к законникам?

– Да, но они сказали, что ничем помочь не могут, ведь явных следов преступления нет, хотя мне кажется, они попросту не желают рисковать своими подчиненными.

– И вы думаете, что мне захочется рискнуть своей жизнью?

– Не думаю, но другого выхода у меня нет, к тому же вы недавно имели дело с чем-то непонятным из мира духов.

Так, он явно намекает на приключения в заброшенном городе. Интересно, это утечка из дворца Феликса или семья Тур вообще решила не держать мое участие в тайне?

Приняв мои размышления за сомнения, Эрий зашел с козырей:

– Я заплачу вам четыре тысячи вперед, только защитите меня!

Да уж, ситуация непростая – с одной стороны, деньги просто бешеные, а с другой, как я уже говорил одному кебмену, – мертвым золото без надобности. Во мне по-прежнему крепло ощущение, что ничем хорошим эта сделка не закончится.

– А может, вам лучше улететь из города?

Щека моего собеседника дернулась.

– Мой второй партнер так и сделал. Ему это не помогло.

Что же делать? Весы решения замерли в шатком равновесии – на одной чаше выгоды, на другой сомнения. Секунда утекала за секундой, но жадность так и не смогла победить осторожность.

– Извините, но я вынужден отказаться.

Черт, бедняга даже заскрежетал зубами, то ли от злости, то ли от отчаяния. Вскочив с кресла, Эрий быстрым шагом вышел из комнаты.

Я немного посидел и тоже поднялся, но сразу выйти из курительной не получилось. На пороге на меня налетела Рина.

– Ром, нам нужно поговорить.

– Такое начало мне не нравится.

– Да, мне тоже, – вздохнула девушка. – Тетя узнала, что ты отказал ее другу, и решила надавить на меня.

– И чем же это?

– Она пообещала, что если я уговорю тебя, то не станет больше заговаривать о договоре с моими родителями насчет свадьбы и даже решит кое-какие мои проблемы с бизнесом.

– У тебя проблемы?

– Да, и скорее всего устроенные именно доброй тетушкой. Похоже, она решила, что если я разорюсь, то прибегу к ней вся в слезах и соплях, – стиснув зубы и сжав кулачки, прошипела Рина.

– А ты прибежала бы?

– До этого момента да, но сейчас уже не знаю. – Теперь девушка выглядела растерянной, и в ее взгляде читались смешанные чувства. Она явно хотела избавиться от опеки и тем более преследований мамаши своего жениха, но при этом боялась, что подвергнет меня серьезной угрозе. Мой отказ подозрительному заказчику она восприняла именно как нежелание идти на риск.

– Можешь сказать своей тетушке, что я согласен.

– Ром…

– Ничего не говори. – Мягко улыбнувшись, я накрыл ее ладошку своей рукой. – Мне хотелось принять это предложение, но было много сомнений. Просто на чашу весов лег еще один довод.

– Если ты пострадаешь, я этого не переживу.

Ну вот, приехали – самый заплесневелый штамп из женских романов, но почему тогда я ей верю? Возможно, потому что мне очень хочется верить, даже если это обыкновенная манипуляция.

Ох, женщины, что же вы с нами делаете?!

– Все будет нормально, – ответил я, понимая, что на самом деле обманываю себя.

Мужское благородство и женские манипуляции здесь ни при чем. У меня выбора не было изначально. Его я сделал, когда принял самый первый заказ на охрану, значит, теперь буду жить, постоянно рискуя собой. Был вариант помогать Рине в ее бизнесе, но это не выход – каким бы значительным ни казался мой вклад в общее дело, хозяйкой положения и всех доходов все равно будет она. Рано или поздно это приведет к разрыву, а мне этого очень не хотелось.

Так что собирай-ка ты, Рома, расплывшиеся от романтики мозги в кучу и иди зарабатывать золотишко – потом, кровью и страхом.

Рина осталась в компании теперь уже не очень приятных ей людей, которые заверили, что отвезут ее домой. А я направился в свою резиденцию, чтобы подготовиться ко всем возможным сюрпризам.

В этот раз из потайного шкафа в броневик перекочевало почти все снаряжение, кроме походного. На душе было неспокойно, и это ощущение передалось всем обитателям дома. Кравай был необычайно мрачен, Лакис нервничал и порывался поехать с нами, а Неста ходила из угла в угол с таким видом, будто сейчас заплачет, – видеть такое выражение на лице орчанки то еще зрелище.

И только Этна была спокойна. Непривычная суета в доме не вызывала у нее никаких эмоций. Орчанка одела девушку в мальчишеский костюмчик – в этот раз не было необходимости сбивать врагов с толку.

Закончив погрузку снаряжения, я забрался на сиденье рядом с Краваем и увидел, как Неста плеснула на мостовую из кружки. В свете лампы над крыльцом мне показалось, что вода имела красноватый оттенок. На определенные мысли наводила и свежая повязка на ладони орчанки.

Ох уж эти степняки с их сумасшедшими традициями!

Дом моего нового подопечного удалось найти без малейших проблем. В выданной милой тетушкой визитке в графе адрес значилось только два слова и номер: Фиолетовый круг, 55. И этим все сказано, по крайней мере, для меня.

Радужное кольцо опоясывало по кругу четверку таули и соответственно окружало владение потомков основателей. Здесь же находили принадлежащие примарии здания. Они шли широкой полосой по радиальному парку, который служил точкой отсчета по всем радужным кругам. Мы свернули направо, едва въехав на парковую аллею. Местные жители не особо надеялись на свет йоллов, поэтому дополнительно подсветили все вокруг мощными фонарями.

Фиолетовый круг был самым большим в Радужном кольце и наименее престижным. Ну это смотря с чем сравнивать. Если с Красным кругом, то да. А если сравнить с моим кварталом, то это как рассматривать примыкающий к МКАД район и окраину Барнаула.

Камни мостовой на этой улице и фонари на обочинах ожидаемо имели фиолетовый оттенок. Мне сразу захотелось прокатиться до Желтого кольца, вдруг там где-то засел Великий и Ужасный. Но все это несмешные шутки – увы, судя по рассказам Лакиса, мне не светит даже Канзас, не то что родные просторы.

Дома здесь выглядели так, как и во время моей первой поездки из центра по радиальной улице, только с поправкой на цвет дороги. Каждый дом окружала не ограда, а довольно обширный парк из различных кустов, а сами особняки, казалось, участвовали в конкурсе на наиболее неожиданное архитектурное решение.

Вдоль фиолетовой дороги напротив особняков стояли декоративно-дикие каменные глыбы, на которых были выбиты рунические цифры. Минут через двадцать мы достигли камня с цифрой 55.

В архитектуре дома, в котором проживал Эрий Томах, смешались персидский и китайский стили. По крайней мере, у меня возникла именно такая ассоциация при взгляде на башенки и арки в сочетании с загнутыми вверх коньками черепичных крыш.

Может, раньше здесь и царила пастораль, но сейчас дом напоминал замок в осаде. Внутренние ставни закрыты, вокруг дома кто-то установил связанные между собой колючей проволокой ежи. В пространстве между домом и проволочной оградой ходили вооруженные средними парометами гномы. Судя по высунувшейся из тела паромобиля станине скорострельного крупнокалиберного паромета, это был один из привилегированных отрядов гномьей охраны. Мало того, у входа в дом мелькнула сутулая фигура оркского шамана в сопровождении двух воинов. Они занимались привычным делом – втыкали по периметру тотемные столбики. Получался почти полный интернационал, не хватало только эльфов.

Интересно, зачем при всей этой армии ему еще и я?

Несмотря на всю охрану, долго меня мурыжить не стали. Прямо у проволочного заграждения нас ждал лакей, судя по всему знавший меня в лицо.

– Господин Бел, – поклонился он, пока гномы открывали проход, – хозяин ждет вас.

Кравай остался в броневике, а мы с Этной пошли внутрь.

На Эрия Томаха, которого сопровождали охранники-люди, мы наткнулись в холле. Он прощался с каким-то невзрачным человеком.

Меня кольнуло ощущение важности этой сцены.

Распрощавшись с гостем, Эрий повернулся ко мне.

– Я очень рад, что вы все же согласились помочь мне. – Заметив мою гримасу, он добавил: – И очень сожалею, что пришлось надавить, но поверьте, у меня нет другого выхода.

– Кто это такой? – без обиняков спросил я, указывая пальцем на закрывшуюся дверь.

– Это так важно?

– Понятия не имею, – начал злиться я, хотя, если честно, необоснованно. – Хотите проверить, какова цена моей ошибки?

– Нет, – мотнул головой Эрий, почему-то в моем присутствии ставший чуточку спокойнее. – Это один из городских стряпчих.

– Вы хотите продать спорный участок? – догадался я.

– Да, – кивнул Эрий.

– Но кому он нужен, с такой-то легендой?

– Городу, особенно по такой смешной цене.

– Не уверен, что сделку можно провернуть ночью, – усомнился я в этой затее.

– Конечно, ночью примария не работает, но зато прямо с утра все права на проклятый квартал перейдут к городу.

В моей голове начала формироваться мысль, которой я и поделился с подопечным:

– Это упрощает мою работу.

– Думаете, все получится? – с надеждой спросил Эрий, явно не верящий в успех своей затеи.

– Я сказал, что моя работа упрощается, но вряд ли становится легче. Если ваших партнеров убили именно из-за спорной земли, то к полудню вы будете в безопасности. Если что-то и произойдет, то этой ночью. Так что мне не придется сторожить вас несколько дней. Вы уверены, что готовы заплатить четыре тысячи гульдов всего за одну ночь работы?

– Конечно, – кивнул Эрий. – Я и стряпчего решил вызвать только после того, как узнал о вашем согласии.

Вот незадача. Похоже, бедняга верит в то, что я эдакий симбиоз Гендальфа, Брюса Виллиса и Супермена. Как бы ему не разочароваться, причем смертельно.

– Даже если сегодня ночью ничего не произойдет? – спросил я и в этот момент понял, что наши с заказчиком надежды до смешного тщетны.

– Да, – снова кивнул Эрий. – Иногда лучше перестраховаться.

– Хорошо, – подавив вздох, сказал я, – тогда приступим…

– Конечно, – неверно истолковал мои слова Эрий и полез в карман сюртука. – Вот чек городского банка на четыре тысячи гульдов.

– Благодарю, – после небольшой заминки я все же взял чек, – но мне хотелось бы сначала уточнить некоторые нюансы.

– Я слушаю вас, – сказал еще больше успокоившийся Эрий и добавил, осмотревшись вокруг: – Может, продолжим разговор в другом месте?

– Думаю, тянуть не стоит, – возразил я, ощущая смутное беспокойство. – Судя по вашим глазам, вы давно не спали, так что советую заняться этим прямо сейчас.

– Вряд ли у меня получится, – печально вздохнул мой подопечный.

– Уверен, у вас найдется эльфийская сонная настойка.

Я все же решил настоять. Убегать из дома мы вряд ли станем, а с учетом охраны снаружи и внутри лучше пусть клиент находится в состояния сонной тушки, чем мечущегося истерика.

– Вы уверены, что…

– Да, так будет лучше, – не дал я договорить Эрию. – Также нужна спальня с одним выходом.

– У меня много спален, – ответил хозяин особняка.

Понятно.

Я повернулся к лакею:

– Нужна спальня с одним входом, не примыкающая к внешним стенам дома.

Лакей задумался всего на пару секунд:

– Гостевые покои в красных тонах. Там нет потайного хода, а вокруг другие комнаты для гостей и коридор.

– Хорошо, отведите нас туда, а затем сходите к старшему охраны и попросите посадить в примыкающие к спальне помещения хотя бы по одному бойцу.

– Слушаюсь, – после утвердительного кивка хозяина сказал лакей. – Прошу за мной.

Выбранные слугой апартаменты находились недалеко. Из небольшой гостиной с парой диванов был отдельный вход в ванную комнату, а короткий коридорчик вел в спальню. Обе комнаты были отделаны в алых тонах, с вставками из золотистой древесины.

Как по мне, получалась какая-то мрачноватая помпезность. Впрочем, о вкусах не спорят.

– Подходит, – осмотрев помещение, резюмировал я. – Господин Томах, советую прямо сейчас отправляться спать, но для начала мне нужно взять у вас каплю крови.

– Зачем это? – ожидаемо напрягся Эрий, явно только сейчас задумываясь, почему он безоговорочно поверил мне и моим методам.

– Для того чтобы защищать вас максимально эффективно. Ну же, давайте не будем тянуть время, – вздохнул я и с показным раздражением добавил: – Феликс Тур и то был посговорчивей.

Упоминание главы Старшей Семьи подействовало как магическое заклинание.

– Много нужно крови?

– Я же сказал, всего одна капля.

С помощью собственной булавки я добыл из пальца Эрия каплю крови и отправил ее во флягу. Пить буду потом, когда станет меньше свидетелей. Посланный за сонным зельем слуга явился вместе с командиром отряда телохранителей. Им оказался совсем уж какой-то квадратный гном – при полутора метрах роста он имел ширину плеч как у Ильи Муромца. Тяжелая броня и открытый шлем завершали образ компактного, но очень опасного бойца.

– Это ты тут надумал командовать? – сразу полез в бутылку гном.

– Нет. – Глядя на него сверху вниз, я постарался улыбнуться максимально дружелюбно. – Просто высказал просьбу.

– А вот я приказываю поставить по одному гному в смежные комнаты! – Заказчик решил прекратить эту демонстрацию профессиональной гордости двух телохранителей.

– Но это же он так решил! – все же стараясь достать вмешавшегося в его дела человека, заявил гном и ткнул в меня толстенным пальцем латной перчатки.

– Мастер, – зарычал на гнома Эрий, – за то золото, что я вам заплатил, вы не то что выполнять приказы чужаков, танцевать будете гурулал прямо здесь и сейчас.

– Не видать вам наших танцев, – явно чтобы оставить за собой последнее слово, рыкнул гном. Он с металлическим лязгом развернулся и вышел из комнаты.

Мне же ничего не оставалось, как пожать плечами и обратиться к заказчику:

– Все, господин Томах, пейте настойку и отправляйтесь в спальню.

Через минуту в комнате стало тихо и почти пусто. Слуги разбежались, заказчик ушел в спальню, дверь в которую осталась благоразумно открытой. Этна устроилась на одном из диванов, а я завалился на другой. Все, теперь нам предстояла самая неприятная часть работы – ожидание.

Отхлебнув из фляги, я устроился поудобней и попытался войти в транс, который позволял отдохнуть организму и при этом не проспать опасность.

Несколько раз я выныривал из своей полудремы и натыкался взглядом на Этну. Девушка не спала. Она выглядела какой-то задумчивой.

Вроде все нормально, но почему тогда на душе так тоскливо? Мои мысли вновь вернулись к нашему подопечному. Был ли я откровенен с ним? Нет, конечно. Шанс на то, что ход с продажей земельного участка обезопасит его, был ничтожно мал. Оставалось еще множество факторов, начиная с мести раздраженного уплывавшей выгодой соперника до варианта, что все это простая месть за что-то. Но в одном я был откровенен – эта ночь станет решающей. После нее все изменится, только вряд ли в пользу бедняги Эрия.

Часы на комоде показывали, что первый рассвет уже не за горами, но как только в моей голове появилась мысль о том, что нападения не будет, повеяло гнилостным чувством смертельной опасности.

Едва не перевернув диван, я вскочил на ноги и выдернул из кобуры револьвер. Сразу же откуда-то справа донесся приглушенный толщей стены рев, переходящий в вопль ужаса. А вот теперь по моей спине пробежал холодок полузабытого животного страха, но это лишь придало энергии и решительной злости.

Практически с низкого старта я рванул вперед, но Этна оказалась быстрее. Она буквально пробежала по стене коридорчика и, опережая меня, рыбкой влетела в спальню. В этот момент я увидел, как из клубящейся тьмы, которую не могли рассеять светильники над кроватью, соткался призрачный силуэт. Это точно не марук – сотворенный шаманами темный дух обычно принимал форму спрута с черепом на макушке, а это было нечто похожее на человека в балахоне с глубоким капюшоном. Мрак не позволял рассмотреть его лицо, да и желания такого у меня совершенно не было.

В свете борющихся с тьмой ламп блеснули клинки эльфийских «когтей» Этны. Девушка извернулась в полете и всем телом ударила в повернувшегося к нам призрака.

Чего-то подобного и следовало ожидать. Без малейшего сопротивления Этна пролетела сквозь полупрозрачное тело и покатилась по ковру.

Так, теперь мой выход. Паромет здесь без надобности, поэтому роняем его на пол.

Вызвав внутреннюю дрожь, я сделал короткий шаг вперед и раскинул руки в стороны:

– Тур-р-рах!

Затем последовал хлопок в ладоши, но, увы, заклинание оказалось абсолютно бесполезным.

Перефразируя изречение мультяшного Винни Пуха, мне попался какой-то неправильный дух.

Не обращая внимания на девушку, призрак рывком приблизился ко мне, и, когда бездна под его капюшоном оказалась у моего лица, из нее выплыло бледное лицо.

Лицо человека, некогда испытавшего нечто, что буквально свело беднягу с ума. И в следующее мгновение весь пережитый таинственным призраком ужас хлынул на меня. Это было очень странное ощущение. Страх буквально рвал мою душу на части, и при этом паника была какой-то отстраненной. Я одновременно и боялся, и не боялся. Насыщенные потоки информации захлестывали сознание, не давая нормально ориентироваться не только в предчувствиях, но и в обычном пространстве. За считаные мгновения передо мной пронеслась жизнь некоего парня, но из-за мельтешения образов выхватить из этой мешанины хоть что-то полезное было невозможно.

Лицо призрака исказилось еще больше. Он тоже не понимал, почему я не схожу с ума от концентрированного ужаса. К его удивлению добавилось внешнее вмешательство. Призрак хоть и был бестелесным, но плеть Этны, а точнее, зашитые в нее чары все же задели что-то внутри энергетической структуры духа. Правда, ударив по призраку, она чуть не задела и меня – крючья на конце плети мелькнули буквально в паре сантиметров от моего носа.

Призрак даже не развернулся, он как-то трансформировался, оказавшись лицом к Этне. Сквозь полупрозрачное тело мне удалось рассмотреть девушку. Дымчатая плоть призрака и рвущие сознание потоки информации не давали сконцентрироваться. То, что произошло дальше, приморозило меня к полу. Я боялся, что, не обладая моим даром, от направленного ужаса девушка окончательно слетит с катушек либо вообще умрет от перенапряжения, но случилось непредвиденное.

Этна застыла, глядя прямо в лицо призрака, а затем дрожащей рукой стянула с себя очки. Впервые я увидел ее глаза без пелены безумия. В них была лишь боль и тоска.

– Арис. – Совсем не звериный, а всего лишь с легкой хрипотцой голос Этны хлестнул меня по ушам.

– Ольха, – донесся до меня, казалось, идущий отовсюду шепот.

Призрак внезапно прошел сквозь Этну и рывком приблизился к по-прежнему безмятежно спавшему на кровати Эрию. Мои надежды на сонное зелье не оправдали себя.

Мой подопечный все же проснулся, и комнату затопил полный ужаса вопль. Я попытался подняться на ноги, но вновь упал на колени.

Черт!

А вот теперь навалился самый настоящий животный страх с щедрым вкраплением паники. Анализировать ситуацию стало практически невозможно, но некоторое облегчение принесла мысль, что это не отказ моего дара, а последствия ментальной связи с подопечным. Сейчас мне передавались именно его эмоции.

Вторая попытка добраться до кровати была предпринята на карачках и практически вслепую. И тут внезапно все закончилось. В комнате воцарилась какая-то запредельная тишина, а мое сознание прояснилось. Сделавший свое черное дело призрак застыл посреди комнаты и начал таять. От бессильной злобы у меня даже челюсти свело.

Но что я мог сделать в такой ситуации? Стрелять в него или пускать отгоняющее маруков заклинание бесполезно. Этна что-то сумела задеть своей плетью, но сейчас ее оружие лежало в углу комнаты, и мне не удастся добраться до него вовремя. Была бы возможность, я бы грыз эту сволочь зубами. Вместо всеобъемлющего страха меня сейчас душила такая же беспредельная ярость.

Стоп! Загрызть? Может, не загрызть, а просто укусить?

Подарок оставшейся далеко в степи Зархи по-прежнему находился в моем наборе на все случаи жизни. Призрак почти исчез, когда мне все же удалось справиться с ремешком подсумка и выдернуть оттуда небольшой орешек. Крохотная шкатулка открылась, и из нее мгновенно вылетел светлячок.

– Кусака, фас!

Дух-ищейка, выглядевший в астральном зрении как маленький китайский дракончик, конечно, не понял собачьей команды, зато правильно расшифровал мой мысленный посыл.

Светлячок метнулся к почти растаявшему духу и, казалось, лишь коснулся его, но призраку это не понравилось. Комнату заполнило сердитое шипение. Испуганный Кусака пулей влетел в открытую шкатулку-орех, и мне даже почудилось, что самостоятельно захлопнул крышку. Хотя это вряд ли возможно – дух не мог обладать способностями полтергейста.

Вот так под сердитое шипение убивший моего подопечного призрак окончательно растаял в воздухе.

В том, что Эрий мертв, можно было не сомневаться – связь между нами лопнула, как перетянутая струна. Да и другие чувства, как нормальные, так и магические, говорили о том же.

Жаль, конечно, но сейчас меня больше всего беспокоило состояние напарницы. Девушка скрючилась на полу прямо там, где у нее случился странный диалог с привидением.

– Этна, – сначала осторожно позвал я, а затем тряхнул ее за плечо. – Этна.

Напарница подняла голову, и я увидел чистые голубые глаза без следов какого-либо безумия.

– Где он? – хрипло спросила девушка.

– Кто он?

– Он… – повторила она и потеряла сознание. До этого ее поза говорила об испытываемой боли, а сейчас тело полностью обмякло.

Ну и что мне с ней делать? На месте преступления такой экстравагантной особе с более чем мутным прошлым делать нечего.

– Ладно, будем решать проблемы по мере поступления, – проворчал я себе под нос и поднял Этну на руки.

Она оказалась легкой как пушинка. Хотя, если честно, раньше мне казалось, что напарница выкована из стали. В доме было необычайно тихо – внутри все словно вымерло, зато снаружи доносился тихий гул. На стеклах окон плясали блики живого огня, который в городе использовали не так уж часто.

Пинком открыв дверь, я вышел на широкое крыльцо, и тут же на меня уставилось не меньше десятка строенных стволов. Судя по скрипу, скорострельная установка тоже повернулась в мою сторону, хотя это было явным перебором.

– Что происходит?! – прорычал целящийся в меня снизу-вверх командир гномьего отряда.

– Кто бы мне рассказал… – ошарашенно сказал я, осматриваясь вокруг.

А посмотреть было на что. Расставленные по периметру дома тотемные столбы горели, словно были облиты бензином. У садовой дорожки, рядом с одним из горящих столбов лежал шаман, теперь больше похожий на бесформенную кучу мусора, накрытую балахоном. И эта куча странно дымилась. Над мертвым шаманом замерли два орка с копьями в руках, но они явно понимали о происходящем не больше меня. Сейчас к этим ребятам лучше не приближаться.

– Говори, что с заказчиком?! – начал впадать в бешенство гном.

– Нет больше заказчика. Прохлопали мы его.

– Мы? – Моя наглость так удивила гнома, что он даже опустил паромет.

– Да, густобородый, мы. Только нам с тобой при этом удалось отделаться испугом, а вот зеленомордому не повезло.

– Не понял, – совсем растерялся гном.

– Я тоже ничего не понял. Так что давай отправь кого-то из своих за надзирающими и законниками. Нам с тобой будет лучше, если приедет Максимилиан Никор.

– Резкий Мак?! – снова удивился гном, но теперь по другому поводу. – Так с ним же не договоришься.

– Поверь, если буду договариваться я, то у нас всех появится шанс вывернуться, по крайней мере, дурных подстав от служак можно не бояться.

Мне нужно было срочно убрать гномов со своего пути, поэтому можно пообещать что угодно. Даже звезду с неба.

Гном затараторил что-то на родном наречии, и один из его подчиненных смешно засеменил куда-то в темноту. Теперь мне стало понятно, по какой причине гномы предпочитают вальяжно шагать по жизни и ни в коем случае не бегать.

– А она? – кивнул на мою ношу командир гномьего отряда.

– Ей повезло меньше, чем нам, – загадочно сказал я и пошел вперед.

Преграждавшие мне путь гномы расступились, так что одной проблемой стало меньше.

Закрывшийся в броневике Кравай, как только увидел меня, тут же открыл дверь и выскочил наружу.

– Что с ней? – испуганно спросил гном.

Странно, раньше не замечал у него нежных чувств к моей напарнице.

– Относительно нормально, просто потеряла сознание. Бери ее и срочно отправляйся домой.

– А ты?

– Мне еще придется разбираться с законниками, а вам эта тягомотина ни к чему.

Чуть подумав, я начал снимать с себя и забрасывать в броневик все лишнее оружие. Туда же отправилась и портупея, в подсумке которой лежал орешек со светляком. Почему-то мне показалось, что это будет разумно.

Когда броневик растворился в мешанине теней и света Фиолетовой улицы, стало немного легче – теперь придется отвечать только за себя. Внутрь возвращаться совершенно не хотелось, поэтому я присел прямо на ступенях огромного крыльца.

Надзирающие отреагировали на сигнал оперативно. Но сначала у дома появилась стража Радужного кольца. Похожие на больших шершней бойцы тут же начали вести себя чересчур агрессивно. Клановый знак гномов на них еще подействовал, но когда стражники узнали, что в момент убийства с жертвой находился только я, то пошли вразнос. Меня мгновенно скрутили и зафиксировали не очень удобными наручниками. Затем начали вытряхивать все из карманов. Даже бляха помощника законника их совершенно не впечатлила.

Интересное дело. Неужели у стражи и надзирающих возник какой-то конфликт? Или же золотистые за что-то взъелись только на законников? Ладно, это не так существенно. Хорошо хоть догадался избавиться от парового револьвера. Почему-то его отсутствие взбесило стражников больше всего.

– Где многозарядник? – спросил сержант, рассматривая отобранные у меня документы на специфическое оружие.

– Нет у меня его, – ответил я, еще раз радуясь тому, что гном оказался вполне адекватным малым и, отвечая на вопросы стражи, не упомянул уехавший броневик.

– Как так, – ядовито осведомился стражник, – разрешение есть, а оружия нет?

– Дома забыл.

– Очень умный? – ехидно поинтересовался сержант. – Все, пакуем его и везем в участок.

– А надзирающих ждать не будете? – Решение сержанта меня напрягло. Мало ли что может со мной случиться в застенках стражи, пока Мак будет искать своего информатора.

Ситуация начала поворачиваться в очень неприятном для меня направлении. Стражники в Вадарак-ду являлись неким гибридом патрульно-постовой службы и ВОХРа. Они имели большие полномочия на местах. А вот надзирающие занимались городом в целом и осуществляли все розыскные действия и контроль над преступностью – в общем, уголовный розыск, контрразведка и жандармерия.

Мне очень не хотелось стать жертвой воспалившегося комплекса неполноценности золотистых. К счастью, до этого не дошло.

– А что здесь происходит? – спросил вынырнувший из теней незнакомец.

С появлением ребят в штатском окончательно становился понятен расклад сил в этом странном конфликте. Стражники числом около двух десятков заявились на четырех паромобилях, а надзирающих было всего шестеро, но они вели себя как волки в стае собак.

Старший надзирающий лишь скользнул по мне взглядом, явно при этом опознав. А вот мне его личность была незнакома.

– В чем обвиняется этот человек? – спросил он.

– В убийстве уважаемого Эрия Томаха.

– Есть доказательства? – искренне удивился надзирающий.

– По словам командира хирда охраны, кроме него, некому. Он оставался с господином Томахом наедине.

– И отсюда вывод, что убийца именно он? – сузив глаза, спросил надзирающий.

– А кто?

– Вот это сейчас и будет выяснять следственная группа. Так что подозреваемый останется здесь.

– Хорошо, – неожиданно согласился сержант стражников.

Он явно исчерпал резервы своих полномочий, но было видно, что остался доволен мелочным уколом, который нанес конкурентам.

– Придурки, – тихо сказал надзирающий, снимая с меня наручники. – Заняться им больше нечем. Ты как, нормально?

– Да, благодарю. Вы вовремя. Там внутри…

– Подожди, сейчас подъедут нюхачи, тогда и отчитаешься, – прервал меня надзирающий, чье лицо я начал вспоминать.

Кажется, он был в группе поддержки при штурме склада с киришем.

Два похожих на микроавтобусы паромобиля следственной группы приехали минут через десять. Вышедшие их них спецы словно рекламировали дружбу народов Вадарак-ду. Из семи членов группы только один был человеком. Еще там присутствовали три гнома, два эльфа и один одетый в городской костюм орк. Судя по вышивке на сюртуке и вставленным в тулью котелка небольшим перышкам, это был ассимилированный шаман. Каждый из экспертов нес саквояж, а у орка был еще и заплечный тубус.

– Что тут у нас? – спросил шагавший впереди группы гном, который явно командовал всем коллективом.

– Убийство, – сам не понимая почему, ляпнул я очевидное, так что пришлось срочно исправляться: – Нападение неизвестного вида духа. Мне не удалось спасти клиента, хотя я и пытался.

– Что пытался, – нахмурился гном, – стрелять в него? Так маруку это до одного места, да и места такого у него нет.

– Это был не марук.

– А кто?

– Не знаю, что-то другое. Мне не удалось его отогнать.

– Можно подумать, ты марука можешь отогнать, – иронично заявил гном и повернулся к склонившемуся над степным коллегой городскому шаману. – Слышишь, Гарроу. Тут у нас появился отгонятель маруков.

Рядом с изучавшим труп орком застыли его дикие родичи. Их явно раздражал вид горожанина, но воины все же не решались помешать шаману, к тому же члену следственной группы надзирающих.

– Слышу, – поднявшись в полный рост, ответил орк. – Значит, это действительно был не марук.

– Вы что, сговорились? – опешил гном. – Только не говори, что ему поверил.

– Почему поверил? Я точно знаю, – оскалился орк и обратился ко мне: – Ты же Ром Бел?

– Да, ведающий, – с искренним уважением поклонился я орку.

– Мне рассказывал о тебе Равалун.

Орк упомянул имя шамана, который обучил меня отгоняющему заклинанию. Точнее, он помог мне изобрести его самостоятельно, потому что никто из городских шаманов не имел моих возможностей, но в остальном мне до него очень далеко.

Окинув меня внимательным взглядом, орк повернулся к руководителю следственной группы:

– Нужно ещепосмотреть внутри, но уже и так понятно, что здесь был сильный дух. Шаман пытался его остановить, но не сумел даже защитить собственную жизнь.

– Дух его что, поджарил? – спросил гном, покосившись на тело, от которого все еще несло паленым.

– Нет, – мотнул головой орк. – Это перегорели защитные амулеты, а от чего умер шаман, я не знаю.

– От страха, – тихо сказал я, но орк услышал.

– Обоснуй.

– Этот дух не может, подобно маруку, душить жертву. Он вообще не мог контактировать с материальным миром. Но у него получалось выплескивать концентрированный ужас.

– Не слышал о таком… – задумчиво сказал орк.

– До этого момента я тоже не слышал.

– Ладно, мыслители, – решительно сказал гном. – Пошли внутрь.

Дом по-прежнему был пустынен. Слуги попрятались в какие-то щели и не скоро вылезут оттуда. Так что гидом предстояло поработать мне.

Доведя группу до гостевой спальни, я остановился у входа. Почему-то не хотелось видеть последствия работы призрака-убийцы. Эксперты тут же развили бурную деятельность. Эльфы сразу пошли к телу и начали колдовать возле него, позвякивая склянками в саквояжах. Через пару минут один из ушастых повернулся к гному:

– Нет никаких следов. Точно так же, как и в предыдущем случае.

Ага, похоже, они знают о первом партнере бедняги Эрия.

– Ладно, – недовольно поморщился гном. – Теперь мы, ребятки.

Два сородича командира группы начали развешивать по стенам комнаты какие-то артефакты, соединяя их проволочной сетью. Закончив приготовления, они запустили центральный артефакт в виде стеклянного шара. Воздух в комнате засветился от тысячи крошечных искорок. Затем в этой блестящей взвеси появились пустоты в виде гуманоидных фигур.

Интересное кино. Похоже, они умеют заглядывать в прошлое или как-то по-другому считывать следы недавних событий. Короткая сценка полностью показала то, что произошло в комнате, за исключением одной детали – искорки не отобразили присутствие духа.

Все это изучал единственный человек в группе. Дополнительно он внимательно осмотрел все, что находилось на полу, а также следы на стенах. Закончив, следопыт вполголоса поделился своими выводами с начальником, который тут же набросился на меня:

– А вот врать нехорошо. Где твой напарник?

– Я не врал, просто умолчал. – В данной ситуации мне оставалось только изворачиваться. – Вы сами видели, что мой напарник пострадал. Он не подходил к кровати и вряд ли расскажет больше меня. Так что не вижу причин, чтобы его дергать.

– Спрашивать будет инспектор. И поверь, он спросит, особенно если Гарроу не найдет следов духа.

– Не найду, – тут же огорчил меня шаман. Он даже не стал распаковывать свой саквояж. – Ламуар прав. Тут все так же, как и в прошлых случаях. Но мой коллега там, на улице, спекся не просто так. Поэтому я верю парнишке.

Уже хорошо, но…

– А вот я не такой доверчивый, – послышался за спиной незнакомый голос.

Развернувшись, я увидел законника в стандартном прикиде. Увы, это был не Мак. Судя по колючему взгляду незнакомца, меня ждала та еще ночка. Хорошо хоть до утра осталось не так уж долго, но это мало что меняет.

Глава 4

Ночка действительно выдалась премерзкой. Инспектор едва не вынул из меня душу и лишь под утро отпустил в уже знакомую комнату для содержания свидетелей. Похоже, мне так и не доведется увидеть пресловутые подвалы приории – сырые и мрачные.

Тьфу ты, не хватало еще накликать беду.

Все же хорошо иметь бляху помощника законника. Это ускоряло все процессы – и позитивные и негативные. Солнце еще не успело взойти над кронами таули, как меня выпустили на свободу с настоятельной просьбой не покидать пределы города.

Так никто и не собирался.

Мотивированный обещанием получить целый соль, кебмен домчал меня домой со скоростью ветра. До этого момента меня терзало беспокойство за друзей, и, только увидев заботливую улыбку Несты, я облегченно выдохнул.

– Как там Этна?

– Даже не знаю, что сказать, – вздохнула орчанка. – Как ее Кравай приволок, так она и спит. Я хотела разбудить, но побоялась. Очень уж у гнома были ошалелые глаза.

Нужно было что-то решать, и быстро. Конечно, можно дать Этне выспаться, но ситуация очень неоднозначная. То, чего я так боялся, случилось – странное, но при этом стабильное состояние безумной убийцы пошло вразнос. Так что откладывать выяснение статус-кво может быть элементарно опасно.

– Где Лакис и Кравай?

– Брат у себя в подвале, а гном возится с паровозом, – выдала точную информацию орчанка.

– Хорошо. Приготовьте все, что у нас есть для скорой помощи раненым.

– Ты что надумал?

– Долго объяснять, просто приготовьтесь. Этна у себя?

– Да, – кивнула орчанка. – Я ее тихонько заперла.

– Всегда знал, что вы самая умная в этом доме.

Орчанка польщенно улыбнулась.

А ведь это зрелище начало мне казаться вполне милым, несмотря на акульи зубки.

Приготовление побудки спящей красавицы заняло минут двадцать. В закромах Лакиса даже нашлась парочка шокеров на длинных древках и ловушка для диких зверей, похожая на ту, которой пользуются наши санитарные службы.

Глядя на это, я передернулся от мысли, что ситуация действительно может зайти так далеко.

Ну а какой у нас выбор? Мало ли что сейчас творится в милой головке Этны. Очень уж не хотелось ни огрести от окончательно слетевшей с катушек убийцы, ни выпускать ее в таком состоянии на улицы города.

Вид был у нас тот еще – Кравай вообще запаковался в железо, как древний хирдман. Он знал Этну не так уж долго, но был наслышан о способностях девушки, да и сам видел кое-что из ее выступлений.

– Этна, – тихо позвал я. Чуть подождал и, подойдя к кровати, прикоснулся к плечу спящей напарницы.

Я ожидал всего чего угодно, только не этого. Когда девушка подняла веки, мы увидели голубые глаза, в которых пелену безумия заменила беспредельная боль. За моей спиной скрипнул зубами Лакис, который соляным столбом застыл рядом с таким же ошарашенным гномом.

– Арис, – хрипло прошептала девушка.

Это слово я слышал. Кажется, так она назвала этого странного призрака.

– Нет, Этна, это я, Ром.

– Ром? – растерянно переспросила девушка и, рывком сев на кровати, сжалась в комочек.

Она выглядела до слез беззащитно и трогательно.

Так, стоп. Этна, конечно, моя напарница и не раз спасала мне жизнь, но не факт, что сейчас не накинется как на незнакомца и возможного врага.

– Да, я Ром. Я твой друг.

– Друг?

Черт!

В глазах Этны что-то начало меняться. Брови нахмурились, а взгляд затвердел. От девушки дохнуло серьезной угрозой.

Что же делать?!

И тут в памяти всплыло еще одно слово, услышанное мной в той злополучной спальне.

– Ольха.

Это слово словно ударило девушку. Этна-Ольха задрожала и еще больше сжалась.

– Я Ольха.

Ну и что тут скажешь?

– Да, ты Ольха.

Моя напарница внезапно заплакала. Так плачут обычные девушки-подростки, когда злая судьба в очередной раз разрушает их наивные мечты.

Да пошло оно все, вместе с благоразумием и здравым смыслом!

Я убрал руку с заткнутой за пояс телескопической дубинки-шокера, присел рядом с девушкой и обнял ее за плечи.

За моей спиной удивленно икнул гном.

Не предчувствие опасности, а простой страх обдал меня дрожью, когда Этна стремительно дернулась и… уткнулась лицом мне в грудь.

– Гы-гы, – нервно хохотнул Лакис.

Так мы и застыли безмолвной скульптурной композицией, и только девичьи всхлипы нарушали тишину.

Минут через десять Этна отстранилась и посмотрела на меня. Ее взгляд был поразительно ясным и осмысленным.

– Я помню тебя.

Ну и слава богу!

– И тебя. – Девушка посмотрела на Лакиса, отчего он улыбнулся во всю ширь своего акульего оскала.

Хоть бы напарницу не вспугнул.

И тут взгляд Этны заледенел.

– Арис, где он?

Ага, знать бы еще, кто это такой.

– Этна… тьфу ты… Ольха, кто такой Арис?

– Он мой… – начала говорить девушка и почему-то сбилась. – Мы вместе с детства. Было плохо и голодно, но мы были вместе, и еще был маленький Усарик. Затем пришел он. Он сказал, что друг и поможет. Потом было плохо, очень плохо. Мне было страшно. Арису стало больно. Усарику было очень больно и очень плохо. Я хотела бежать, но не смогла. Потом не помню. Тебя помню. Ты друг, но не такой, как он. Хороший друг.

В ответ я лишь кивнул.

Да, девочка моя, друг, которого ты не помнишь. Но что же с тобой делать?

– Арис, – напомнила о себе напарница. – Мне нужно найти его.

– Но где мы его найдем?

– Я найду, – сказала Этна-Ольха, но уверенности в ее голосе не было. – Должна найти.

Она попыталась встать, а я попробовал ее остановить.

Да уж, не тот случай.

Девушка инстинктивно перехватила мою руку. Усилие было небольшим, но мое плечо едва не выскочило из сустава. Решительно встав, Ольха шагнула к окну. Лакис и Кравай двинулись вперед. Меня даже замутило от предчувствия того, что сейчас произойдет.

– Стоп! – крикнул я всем троим. – Ольха, я знаю, как найти твоего Ариса, но нужно подождать ночи.

– Сейчас, – категорично заявила девушка.

Ну, по крайней мере, не стала сигать в окно. Уже хорошо.

– Ладно, мы поедем сейчас. – Повернувшись к друзьям, я начал раздавать приказы: – Кравай, готовь броневик. Лакис, на тебе дом.

– Я с вами, – внезапно заявил орк.

– Лакис, хотя бы ты не трепи мне нервы, – перейдя на русский, зарычал я. – У меня и без тебя голова квадратная. Ситуация, в которую мы лезем, не может закончиться ничем хорошим. Несту без прикрытия оставлять нельзя. К тому же в драку мы не станем ввязываться, так что справимся и сами.

В драку я лезть действительно не собирался, но экипировался по полной. Благо, что мое снаряжение так и осталось в броневике. Эльфийские «когти» и хлыст Этны, которая внезапно стала Ольхой, я от греха подальше оставил дома.

Когда Кравай и Ольха погрузились в броневик, я, задержавшись у двери, достал и открыл орешек-шкатулку. Днем светляк был слишком бледным, так что пришлось переходить на астральное зрение. Золотистый дракончик кувыркнулся в воздухе и умчался в сторону сложной вязи светящихся линий. Вернувшись к обычному восприятию мира, я увидел, что в том направлении находится дом, который стоял напротив нашего.

Закрыв шкатулку, я еще раз открыл ее. Еле светящееся облачко послушно вынырнуло из стены дома и исчезло в орешке.

Так, теперь посмотрим, в какую сторону стремится наш духовный проводник. Приложенный к карте компас показал, что нам нужно ехать на северо-запад. Точность, конечно, аховая, но там разберемся.

Больше всего напрягало то, что воображаемая путеводная линия уводила нас в сторону магического квартала – обиталища мастеров творить чудеса с помощью переработанной в собственных телах драконьей магии.

Мои дурные предчувствия подтвердились через час. Дракончик трижды корректировал наш путь, пока не привел нас к неофициальной границе обиталища магов. Здесь не было ни кордонов, ни стен, но все равно люди старались не ходить сюда лишний раз без особой на то необходимости.

Покосившись на Ольху, я понял, что ехать придется. Если бы еще несколько дней назад моя напарница попыталась уйти в свободное плавание, я бы и слова не сказал. Только посочувствовал бы ее врагам. Сейчас ситуация кардинально изменилась. Этна все еще была очень опасна, но ее боевое состояние перемежалось с крайней растерянностью. Так что, столкнувшись с серьезным соперником, она не проживет и пары минут. Особенно учитывая, что след странного призрака привел нас в магический район.

Магический район занимал целый радиальный сектор и имел свой центр, к которому мы и приближались. Совмещенные с магазинами жилища артефакторов средней руки сменились стоящими рядышком особнячками магов уровнем выше.

А дракончик все не успокаивается!

В центральном квартале района разместились три десятка дворцов верхушки городской академии – третьей власти в Вадарак-ду.

В общем, приехали, или можно сказать – приплыли.

Дворцы шли по одной оси и с двух сторон обрамлялись особняками магических мастеров из первой сотни. Мы ехали вдоль парка, отделяющего вальяжно раскинувшиеся дворцы от более плотной застройки. Напротив каждого жилища магистров я открывал шкатулку и тут же отзывал дракончика обратно.

И все же первым на нужный нам дворец указал не дух-проводник, а Ольха. Она смотрела вперед из прохода в салон. Внезапно девушка замерла и, скрипнув зубами, выдохнула:

– Выпустите.

Судя по ее тону и выражению лица, выбора у нас не было. Тем не менее Кравай нажал на нужную кнопку только после моего кивка. Пассажирская дверь сдвинулась в сторону, и Ольха выпрыгнула наружу.

– Оставайся здесь, – сказал я гному и последовал за напарницей.

Как ни странно, к самому дворцу девушка не побежала. Она уверенно петляла по лабиринту высоких кустов ухоженного парка, затем свернула с дорожки и начала продираться сквозь заросли. Это позволило мне догнать шуструю напарницу, и в канализационный люк мы нырнули с минимальным интервалом.

До этого момента я не чувствовал грядущей опасности ни для нее, ни для себя, а вот когда мы оказались под землей, начала нарастать тревога. Ольха пробежала еще метров тридцать по двухметрового диаметра трубе с канавой на дне, по которой протекал не очень большой ручеек. Впрочем, запашок от него был тот еще. Воняло какими-то то ли химикатами, то ли травами. Я так и не понял, чем именно.

Внезапно меня пронзило чувство острой опасности. Девушка как раз остановилась перед тем, как свернуть в ответвление канализации. Это была труба поменьше – метра полтора в диаметре.

– Ольха, стой!

К счастью, девушка подчинилась, но было видно, что это ненадолго. Весь ее вид выражал раздражение задержкой.

– Там опасно. – Я старался говорить максимально убедительно, но успеха не добился.

Впрочем, на это я и не рассчитывал – мне нужно было подойти к напарнице максимально близко.

– Там Арис.

– Там верная смерть, – сказал я, шагнув еще ближе.

– Не суть важно, – тряхнула головой девушка и вновь шагнула в прежнем направлении.

И все же, несмотря на все перипетии, реакция у нее просто потрясающая. Уловив мое движение, Ольха попыталась развернуться, но не успела. Чуть-чуть не успела. Разложившаяся уже в полете телескопическая дубинка, сверкнув разрядом шокера, врезалась в голову Ольхи. Она обмякла, но мне удалось подхватить ее, не дав упасть в зловонный ручей.

Чтобы проверить свои предположения, я посмотрел вперед с помощью астрального зрения. Это было похоже на густые паучьи сети из светящихся линий, которые перекрывали трубу от пола до потолка. И таких сетей там оказалось много, по крайней мере, в той части канализации, которая находилась в моем поле зрения. Причем у меня была уверенность, что большую часть ловушек я просто не вижу.

Действительно, тупик.

Обратная дорога была очень утомительной и неудобной, так что в салон паромобиля я ввалился уставший и злой.

– Что произошло? – встревожился гном. – Этна жива?

– С ней все нормально, – не стал я вдаваться в подробности и начал вязать напарницу своим ремнем.

Мало ли – вдруг очнется до того, как мы вернемся домой.

– Что ты делаешь? – нахмурился гном.

– Кравай, заткнись и быстро гони домой.

– А…

– Кравай!

– Понял.

Окончательно придя в себя, гном вернулся за руль, а я посмотрел сквозь закрывающийся дверной проем на торчавшие над высокими кустами шпили дворца. В Вадарак-ду стандарты были признаком бедности, так что все старались сделать свое жилище непохожим на другие. Вот и здесь хозяин не только увенчал шпили своего дворца большими восьмиконечными звездами, но и с помощью магии создал легкую дымку между ними. В этой дымке поблескивали искорки, которые можно было рассмотреть даже в полдень.

Мы успели практически в последний момент.

Обеспокоенная таким ходом событий Неста испуганно забегала возле меня, пока я заносил бесчувственную девушку в дом.

– Лакис, быстро неси все, что есть, чтобы надежно зафиксировать Этну, – сказал я застывшему у порога орку.

– Но…

– Быстро! – не выдержав, заорал я. – Если она очнется, сначала порешит нас, а затем помчится навстречу верной смерти. Не тормози!

Мои слова наконец-то проникли сквозь толстую орочью черепушку, и буквально через десяток секунд мы уже пеленали Ольху ремнями и цепями. Основой для фиксации стал самый массивный стул в доме, который мы к тому же приколотили к полу. Получилось грубовато, но надежно.

Я уже собирался выгнать всех из комнаты, чтобы спокойно дождаться, пока напарница очнется от забытья, но именно в этот момент она открыла глаза.

– Отпусти-и-и, – по-змеиному зашипела Этна. Пелена безумия вновь начала затягивать ее глаза.

– Ольха! – Звук настоящего имени чуть отрезвил девушку, и это нужно было закрепить произношением еще одного имени. – Арис! Если ты не придешь в себя, он точно умрет! А вместе мы сможем его спасти.

Если честно, я абсолютно не верил в свои слова, потому что спасение жизни призрака – предприятие изначально безнадежное.

– Как?

– Главное, никуда не спешить и разобраться в том, что мы уже узнали. – Не давая девушке возможности возразить, я начал задавать вопросы: – Почему ты полезла в канализацию?

– Так я ушла из того дома.

– И тебя ничто не задержало?

– Я плохо помню, но вроде прошла спокойно.

Так, информация неоднозначная – или ловушки можно пройти изнутри, или хозяин дворца усилил защиту именно после бегства Ольхи. Еще бы узнать, кто владеет замком посреди магического района. Уверен, что ответ на этот вопрос мне не понравится.

– Ольха, от кого ты сбежала? – спросил я, глядя девушке в глаза. Теперь это можно было делать без нервной дрожи. Хотя нормальным ее взгляд по-прежнему не назовешь.

– Не знаю, – мотнула головой Ольха. – Он сказал, что друг и если мы пойдем с ним, то у нас будет много еды и сладостей.

Стоп! Сладостей?

– А сколько тебе было лет, когда вы пошли с этим странным другом?

– Мне десять, а Арису двенадцать.

У меня по спине пробежался холодок от осознания услышанного.

– А дальше что было?

– Плохо помню, все как в тумане. Я хотела сбежать. Меня поймали уже в том парке и отвели к Арису, как я и просила, а потом… не помню.

Как минимум дюжина лет жизни моей напарницы уместилась в это «не помню». Меня бросило в жар от целой гаммы чувств. С одной стороны, хотелось найти и выпустить кишки тому уроду, который сделал такое с маленькой девочкой, с другой – было откровенно страшно связываться с тем, кто способен превращать сироток в совершенные машины для убийства. И тут мне вспомнилось лицо того призрака, а в особенности ужас, которым пытался убить меня призрак. Даже думать не хочу о том, что пережил бедняга и что увидела Ольха, когда ее привели к другу. Только после этого ко мне пришла уверенность, что даже при всем желании я не смогу просто отойти в сторону. Убитый мной Мясник кажется шаловливым мопсом по сравнению с этим монстром.

– Отпусти меня, – напомнила о себе Ольха.

– Извини, но не могу.

– Мне нужно в уборную, – практически захныкала девушка.

Ну и что ж ты творишь, придурок, она же просто ма… так, стоп, нельзя забывать, что передо мной очень непростая девочка, и жалость может сыграть злую шутку со всеми нами.

Ольха явно прочла мои мысли по лицу. Ее взгляд полыхнул ненавистью.

– Пусти или пожалеешь.

– Ольха, – твердо посмотрел я в глаза напарнице. – Может, ты и не помнишь, но мы с тобой напарники, и нам при всем желании не рассчитаться за многократное спасение жизни друг друга. Я обещаю, что очень скоро мы вместе пойдем туда, куда ты стремишься. Но не прямо сейчас. Все твои проблемы с уборной и едой решит Неста. Она уже месяц заботится о тебе с любовью и нежностью. Очень прошу, не обидь ее.

Решительно вздохнув, я повернулся к выходу. Лакис и Кравай все это время стояли не шевелясь и, кажется, даже позабыв дышать. Пальцы гнома, вцепившегося в палку шокера, побелели, а звериное лицо орка исказилось от жуткой ненависти. И я знаю, кому эта ненависть предназначалась.

– Ром, – прохрипел Лакис. – Пообещай, что мы хотя бы попытаемся прикончить эту сволоту.

– Обещаю, но нужно очень хорошо подготовиться. Пошли, у нас мало времени.

Я старался говорить уверенно, но, как только вышел из комнаты, тут же привалился к стене и сполз на пол. Меня затрясло так, что пришлось обхватить голову руками, чтобы хоть зубами не лязгать.

Ох, как же хреново! Животный страх вырвался наружу из долгого заточения, да и магический дар посылал очень нехорошие сигналы.

А то я не знаю, что эта затея изначально безумна!

– Ром, ты чего? – растерянно спросил Кравай.

– Ничего, – наконец-то справившись с приступом паники, криво улыбнулся я. – Так, Лакис, зови сестру. Будем устраивать мозговой штурм.

– Что? – переспросил гном.

– Соберемся в моем кабинете и обмозгуем ситуацию. Твой учитель что, не использовал такое выражение?

– Было дело, но я так и не понял, о чем он, а спросить как-то не получалось, хотя все вполне логично, если штурмовать мозгами и… – Гном бормотал что-то уже невнятное, загибая пальцы.

Похоже, так он справлялся с шоком. Я не стал его прерывать и лишь кивком отправил орка за Нестой.

Через пару минут мы собрались за столом в моем кабинете.

– Так, дорогие мои, – со вздохом начал я, – мы влипли, но сейчас у каждого пока еще есть возможность соскочить.

– А Этна? – тихо спросила Неста.

– У нее как раз выбора нет. Как и у меня…

Черт, но почему?! Ведь так просто отказаться от всего происходящего. Можно развязать напарницу и отпустить в свободное плавание, а затем за рюмкой гномьей водки с горечью в душе вспоминать о ее гибели. Можно, но это неправильно. В детстве из-за приступов непонятной тогда паники меня считали трусом. Но человек, которого я уважал безмерно, тот, кто буквально вырвал из моей головы зарождающиеся мысли о суициде, убедил меня, что все не так, как выглядит. Профессор Вельский с помощью простых слов объяснил, что страх является всего лишь проявлением инстинкта самосохранения, а трусость – это подлость, на которую человек идет сознательно. И только сейчас я столкнулся с этой самой трусостью – дико хотелось поступить малодушно, пусть стать трусом, но выжить.

– Ром, – вырвала меня из задумчивости орчанка, – неужели нельзя решить все как-то по-другому?

– Можно, – ответил я. – И чтобы найти это решение, мы сейчас очень хорошо подумаем.

Всем своим видом мне хотелось внушить друзьям уверенность, которой у меня не было и в помине. Все уже решено, и в гости к магу-извращенцу мы с Ольхой пойдем вместе. Долги нужно отдавать, и за несколько жизней, которые подарила мне напарница, я могу заплатить тем, что рискну только одной. Так что цена не такая уж большая.

– О чем подумаем? – неуверенно спросил гном.

– О многом. Расскажите мне все, что знаете о магии и магах. Начнем с Лакиса.

И они начали. На меня свалился такой ворох информации, что даже заболела голова. Обидно, что пользы от этих сведений было не так уж много. По большому счету в лице моих собеседников был представлен довольно широкий срез населения Вадарак-ду. Орк вообще любопытен от природы. Гном обладал сведениями из наполовину закрытого мирка подземных жителей, а Неста была неисчерпаемым кладезем слухов и домыслов. Именно домыслами и слухами было все, что выплеснули на меня друзья. О магах в городе знали не так уж много.

Объединенные академией маги почти поголовно являлись людьми. Это была закрытая каста, и даже жили они в одном месте, нечасто покидая магический район. Оттуда по всему городу и за его пределы расходились артефакты и другие магические товары. Исключением из этого правила были лекари, но среди людей их было мало, а остальные вакансии закрывали эльфы. Но к академическим кругам ни эльфы, ни гномы не относились, являясь лишь узконаправленными прикладными специалистами. Хотя какой-то аналог академии имели и ушастые обитатели таули, но в данный момент обитатели крон таули меня интересовали мало.

В общем, было ясно, что ничего не понятно. И все же вылитой на меня информации хватило для первичного анализа ситуации. Сам того не замечая, под монотонный голос Кравая я погрузился в настороженный транс. Думать стало легче. Эмоции куда-то ушли, остался лишь холодный расчет.

К счастью, друзья не отвлекали меня от размышлений.

Из транса я вынырнул как из проруби и твердым взглядом посмотрел вокруг.

– Ну что, друзья, поступим мы так. – Как и много раз до этого, страх исчез, и ему на смену пришла ясность сознания и наполняющая тело энергия. – Неста, на тебе забота об Этне. Будь внимательна. Ни в коем случае не освобождай ее. Лучше, если она так и будет привязана к стулу, но могут возникнуть проблемы с отправлением естественных надобностей. Попробуй решить эти проблемы, но очень аккуратно.

– Сделаю, – твердо сказала орчанка, из сентиментальной поварихи превращаясь в настоящую дочь степей.

– Лакис, – повернулся я к зеленокожему другу, – мне нужен кто-то, кто сможет вскрыть магическую защиту уровня магистра.

– Если работал магистр, то это проблема, – расстроил меня орк и тут же добавил: – Спеца найти можно, но это будет очень дорого.

– Золото у нас есть.

– Нет, Ром, ты не понял, возможно, придется отдать все, что у нас есть.

– Если выживем, заработаем еще. Лакис, как я уже говорил, каждый может выйти из дела, забрав при этом свою долю из общих сбережений.

Глаза орка сверкнули яростью, но она моментально была перенаправлена в совершенно другую сторону.

– А что, и у меня есть своя доля? – неожиданно поинтересовался гном.

– Кравай, ну ты и… – прорычал орк, и его когти оставили глубокие борозды на столешнице моего рабочего стола.

Ну вот, испортил хорошую вещь.

– Э, морда зеленая, – не менее яростно посмотрел на орка гном, – ты о чем это подумал?! Я с вами, и никак иначе. Просто не знал, что у меня есть какая-то там доля.

Ну, гномов не переделаешь. На душе стало отчего-то тепло и спокойно.

– Так, драться будете после того, как выполните все поручения, – вмешался я в зарождающуюся ссору.

– У меня тоже будет поручение? – переключился на меня гном, всем своим видом выражая равнодушие к рычанию Лакиса.

– Да, на тебе броневик, и еще мне нужны взрывные огненные артефакты, те, что плавят даже камни.

– Ну… – начал мяться гном.

– Лакис, сможешь… – повернулся я к орку, но гном замахал руками.

– Стоп! Я не сказал, что не смогу достать, просто будет трудно сделать это бесплатно. Ведь этот, – Кравай обличающе ткнул коротким и толстым пальцем в орка, – наверняка спустит все наше золото.

– Хорошо, попробуй напрячь своих родичей. И не особо жадничай. Честно говоря, не знаю, что именно мне нужно. Парочка чего-то средней мощности и одно для большого бума. Только бомбы должны быть не очень тяжелыми, а то притащишь что-то размером с сундук.

– Понятно, – серьезно кивнул гном. – А чем займешься ты?

– Попробую решить проблему по-другому, – сказал я и хлопнул ладонью по столешнице. – Все, друзья, разбегаемся, паромобиль мой.

– Кто бы сомневался, – проворчал гном, который дико не любил ходить пешком.

Первой точкой моего маршрута был квартал, в котором проживали художники, артисты и журналисты. Талия Варура пришлось искать почти два часа, уподобившись частному сыщику. Пройдя по запутанному маршруту, которым он прошел с утра, мне все же удалось поймать репортера на выходе из редакции его газеты.

– Господин Бел, – как суслик замер на месте Талий.

– Да, это я.

– Чем обязан такой чести? – осторожно спросил Талий.

– Своим профессиональным любопытством. У тебя как со временем?

– Для вас совершенно свободен.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Тогда давай продолжим наш разговор в паровозе.

– Конечно, – облегченно вздохнул репортер.

Когда мы оказались внутри, Талий решительно мотнул головой и с пылом затараторил:

– Господин Бел, я понимаю, что мой долг вам огромен, и готов сделать все, что вы попросите. Но очень хотелось бы, чтобы мне не пришлось совершать нечто очень уж гадкое.

– Откуда у репортера взялась такая щепетильность? – позволил я себе немного потроллить писаку.

– Вы плохо знаете нашего брата, хотя бывает всякое.

– Успокойся, Талий, – все же решил я не мучить парня. – От тебя нужно только то, что ты умеешь делать лучше всего.

– Я готов, – обрадованно заявил репортер.

– Что тебе известно о дворце в центре магического района? У этого здания на шпилях восьмиконечные звезды, а между ними туманность с искорками.

Талий ответил почти сразу, видно, он не упускал из виду самых значимых персон этого города.

– Это дворец Глена дин Ворса. Он полный магистр, профессор нашей академии и, кажется, член совета магов Содружества Городов, – на одном дыхании выпалил репортер. – Боюсь, на этом мои знания о магистре заканчиваются. Не моя тема, магами занимаются другие.

– Можешь разузнать подробнее?

– Конечно! – Глаза репортера загорелись лихорадочным огнем.

Ох, как бы этот энтузиаст не создал мне больше проблем, чем принесет пользы.

– Так, Талий, спрашивать будешь очень осторожно, при этом рот открывай, только чтобы задавать вопросы. Все понял?

– Безусловно.

– Чем быстрее справишься, тем лучше. – Я протянул ему кошелек с монетами. – Это для ускорения процесса. С ответами явишься ко мне домой в любое время дня и ночи. Не забыл, где я живу?

– Нет, конечно, – кивнул репортер и заглянул в кошель. – Но здесь очень много!

– То, что останется, – твое. Но не вздумай экономить на информации и транспорте. Повторяю, расспрашивать будешь очень осторожно, иначе погоришь сам и меня подставишь.

– Поверьте, я знаю свое дело.

– Как тогда в подземелье или в случае с любвеобильным купеческим сынком?

– Я знаю свое дело, – упрямо повторил репортер, – но временами расслабляюсь. Теперь все будет так, как нужно.

– Хорошо, – кивнул я, увидев в глазах репортера стальную уверенность в своей правоте. – Жду от тебя новостей.

Из квартала богемы и мечтателей я отправился в обитель Закона. Мне казалось, что странного телохранителя дальше порога не пустят, но тут сработала бляха помощника законника. До этого момента мне приходилось попадать в это здание только через внутренний дворик, теперь же был шанс увидеть парадный вход. Сидевший за столом в огромном холле приории надзирающий лишь скользнул взглядом по бляхе и вежливо спросил:

– Чем могу помочь?

Я немного замялся со своей просьбой, осматривая синюю, утянутую черной портупеей форму надзирающего. Обычно они представали передо мной в гражданской одежде или в полной штурмовой броне.

– Мне нужно увидеть моего куратора Максимилиана Никора.

– Минутку, – сказал дежурный надзирающий и взял со стола прямоугольник, похожий на черный слиток с тонким проводом, – это явно был стационарный телефон. Судя по всему, магам-связистам все же не удалось распространить свою монополию на весь город.

– Изина, – приложив прямоугольник к уху, произнес дежурный, – не скажешь, где сейчас Мак? Тут его ждет подопечный. Угу, понятно. Спасибо, дорогая.

Улыбка тронула губы надзирающего. Похоже, он так радушно откликнулся на просьбу о помощи только потому, что хотел лишний раз пообщаться с таинственной Изиной.

– Он сейчас на выезде, но скоро должно начаться собрание у приора, так что можете подождать его здесь. – Дежурный кивком указал мне на ряды стульев вдоль стен холла.

– Благодарю, – сказал я и последовал его совету.

Беспокойная ночь и наполненный заботами день вымотали меня, и тело требовало хоть небольшой передышки, так что меня тут же начало клонить в сон.

– Ром, – вырвал из дремы Мак, который ткнул меня носком сапога по щиколотке. – Тебе что, больше негде спать?

Брутально выглядевший в своем черном одеянии законник взирал на меня сверху вниз.

– Есть разговор, – тут же перешел я к делу.

– Насколько важный? – Недовольно поджав губы, инспектор покосился на огромные настенные часы.

– Очень. – В ответ я вложил максимум искренности и убедительности.

– Хорошо, – вздохнул инспектор. – Пошли в мой кабинет. До собрания есть еще немного времени.

Мы быстро поднялись на второй этаж, где законник ключом открыл пятую от лестницы дверь. Не дав мне осмотреться в предельно скромно обставленном кабинете, Мак сразу взял быка за рога:

– Говори.

– У меня неприятности.

– Лишняя информация, – фыркнул законник. – У тебя всегда неприятности. Точнее.

– Похоже, мне придется сильно поссориться с одним магом.

– Если ты скажешь, что поцапался с кем-то из магистров, то не сильно меня удивишь, – нахмурившись, сказал инспектор, хотя в его глазах мелькнула надежда, что он ошибается.

– Да, это магистр.

– Проклятые души! – выругался Мак. – Кто именно?

– Некий Глен дин Ворс.

Мак посерел лицом, а на его скулах заиграли желваки.

– Так, бляху на стол, и уходи, – словно вылив на меня ушат холодной воды, отчеканил инспектор. – Даже не хочу знать, что у вас случилось. Ром, ты окончательно заигрался.

Мне с трудом удалось погасить приступ паники, который тут же трансформировался в ярость.

– Значит, вы будете просто сидеть и смотреть, как какой-то маг душит горожан, словно санитар вырхов, и при этом водит вас за нос?!

– Объяснись, – явно преодолев сильное желание выкинуть меня из своего кабинета, сказал Мак.

– Вам ведь уже доложили, что я охранял Эрия Томаха. Так вот, убивший его дух пришел из замка дин Ворса.

– Ты уверен? – словно взявшаяся след гончая, напрягся Мак. – Наш шаман вообще не нашел никаких следов. Одни догадки.

– Абсолютно, – ответил я и начал рассказывать инспектору обо всем, что произошло со мной за последние сутки.

Учитывая, что пришлось опустить кое-какие детали, рассказ занял не так уж много времени. Пауза, которую взял инспектор на обдумывание, была в два раза дольше.

– Все равно нет, – наконец тряхнул головой Мак и поднял на меня взгляд.

– Что – нет? – переспросил я, хотя догадывался, о чем он.

– Ничего не получится. Из доказательств у тебя только дух-нюхач и твоя подружка, если, конечно, ее искалечил именно дин Ворс.

– Что значит «если»?

– А то, что академический совет потребует доказательств. И что, по-твоему, они сделают, когда к ним попадет кустарная реплика шакры? – По реакции Мака было видно, что он давно догадывался о том, что собой представляет Этна. – Это для тебя она напарница и близкий человек, а для них недовампир и опаснейшая тварь. Что, отдашь подружку, чтобы прижать магистра?

– Нет, конечно! – возмущенно воскликнул я. – И что теперь делать?

– Я попытаюсь осторожно провернуть одну идейку, но это долго, и шансов очень мало. А тебе нужно сидеть тихо и не отсвечивать. Вроде сейчас у магистра к тебе нет никаких претензий.

– Скоро будут, – обреченно вздохнул я. – Этна…

– Стоп! – резко вскинул ладонь Мак. – Ничего не хочу знать!

Да уж, интересная у него вера. С одной стороны, более скрупулезного исполнителя Закона не найти, а с другой стороны, какая-то однобокая получается философия – того, о чем не знаю, вроде как и не существует. Впрочем, с такими принципами по-другому можно просто свихнуться.

И все же Маку не было свойственно абсолютное укрывательство от проблем, что он тут же и продемонстрировал:

– Но если совершенно случайно тебе в руки попадут доказательства того, что дин Ворс ставит эксперименты над разумными, мы эту сволочь затравим, как заразного вырха.

– И что вы сделаете, – не сдержал я раздражения, – если даже дышать боитесь в сторону магов?

– Да, – не особо смущаясь, признал мою правоту законник, – десяток магистров при желании могут раскатать не только всех надзирающих, но и гарнизон стражи вкупе с военным воздушным флотом города. Но как только они испепелят хоть одного золотошкурого, за широкой спиной нашего примара встанут все наследники основателей. Особенно маги опасаются гнева Высоких Родов. Ты даже не представляешь, на что способны таули, если их взнуздают ушастые хозяева. Так что если в руках примара и приора окажутся хоть какие-то доказательства, они сотрут мага в мелкий порошок. Никто не хочет повторения ситуации с ширазами, а если примар увидит подтверждение твоей истории с этим замученным призраком, его зеленая шкура точно покроется крупными пупырышкам. Поверь, это страшное зрелище. В общем, делай, что должен, а мне пора на собрание. И еще совет. Найди себе запасную лежку, лучше всего в грязном квартале, Лакис знает, что это.

Свой неожиданно длинный монолог Мак заканчивал уже на ходу. Он решительно выпихнул меня из кабинета и, заперев дверь, рванул по коридору. Да так, что полы его плаща разлетелись, словно крылья ворона. Мне почему-то показалось, что он не спешил навстречу с приором, а убегал от собственной совести и желания не дать мне наделать глупостей.

Вот и поговорили. Ладно, нечего здесь торчать, пора домой.

Благодаря паромобилю уже через двадцать минут я загонял свой транспорт в гараж. Гном не спустился меня встречать, значит, он еще не вернулся. Перейдя из гаража в свое жилище, я постучался в подвал Лакиса и не получил ответа. Осталось только подняться по лестнице и заглянуть в комнату напарницы.

По второму этажу я крался на цыпочках, поэтому отчетливо слышал голос Несты, который доносился из-за чуть приоткрытой двери. Судя по тональности, все было хорошо.

С ума сойти! Орчанка читала Этне детскую сказку.

Осторожно заглянув в щель, я увидел по-прежнему связанную девушку, с восторженным лицом внимающую чтице.

Ну а что я хотел? Она ведь по большому счету ребенок. Ребенок, которому сломали не только детство, но и всю жизнь.

От подобных мыслей у меня свело скулы. Если еще и были сомнения в том, лезть ли в логово мага, то теперь они исчезли окончательно. Что же касается страха… а что страх? Я превращу его в ярость и…

Кровожадные мысли оборвал шум из прихожей. Я бесшумно отошел назад и быстро спустился вниз. Это был Лакис. Поманив орка за собой, я перешел в столовую.

– Ну, что удалось выяснить?

– С какой новости начинать?

– С плохой, конечно, – раздраженно ответил я.

– Взломщик хочет пять тысяч гульдов и не пойдет дальше внешнего периметра.

– Сколько? – Названная сумма вогнала меня в ступор, ведь придется отдать все, что заплатил заказчик, чью жизнь мне не удалось сохранить, и плюс к этому часть того, что осталось от гонорара ушедшего к Уруле клиента.

– Обычно его работа стоит не больше тысячи, но пришлось сказать, что вскрывать будем замок магистра. – Заметив мой укоряющий взгляд, орк добавил: – Или ты хотел, чтобы он драпанул, увидев, куда именно вы пойдете? После дела взломщик собрался бежать в другой город. Ром, или так, или забудь об этой идее. Судя по твоему описанию, там защита высшего уровня.

– Мне нужно подумать.

– Думай, – спокойно кивнул орк, полностью перекладывая тяжесть решения на мои плечи. – Я могу помочь еще чем-то?

– Да. Мак посоветовал найти временное убежище в грязном квартале. Ты знаешь, что он имел в виду?

– Знаю, и ты тоже. Помнишь, я рассказывал, как рвет магические потоки переход в твой мир?

– Да.

– Так вот, в радиусе трехсот метров от точки прокола сорок лет идет такое бурление драконьей магии, что магам там лучше не гулять.

– А таули?

– Что – таули? – пожал плечами орк. – Они лишь ослабляют напряжение вселенского огня, но при этом не влияют на направление и скорость потоков.

– Понятно, – кивнул я. – Так что, сможешь найти мне убежище в таком месте?

– Без проблем, займусь прямо сейчас.

Угу, а я тоже займусь полезным делом, потому что не спать сутки – это совсем нехорошо. Голова уже плохо соображала, а от ее работоспособности зависело слишком многое. Так же на цыпочках я добрался до своей комнаты и, сняв только верхнюю одежду, рухнул на постель.

Сознание выключилось, как перегоревшая лампочка.

Глава 5

Кто бы сомневался, что выспаться мне не дадут. За дверью спальни кто-то шушукался, решая, будить меня или нет. С другой стороны, если бы мозг не успел отдохнуть, меня не разбудил бы даже выстрел из Царь-пушки.

Мучительно застонав, я встал с кровати и пошел к выходу. Одеваться не пришлось, но это преимущество обесценивалось неприятными ощущениями от сна в одежде.

– Ну что тут у вас? – спросил я, резко открывая дверь.

Оказалось, что шушукалась зеленокожая семейка.

– Там к тебе пришла госпожа.

– Проклятье! – ругнулся я, прекрасно понимая, кого имела в виду Неста. За всеми этими перипетиями я совершенно забыл о Рине.

Гостья расположилась в столовой и тут же бросилась ко мне, как только я вошел внутрь.

– Ром! – повисла у меня на шее девушка. – Ты цел, все в порядке?!

– Да, милая, я цел, но все далеко не в порядке. – Времени было мало, так что пришлось начать накачку девушки без предварительных вступлений.

– Что случилось? – побледнела Рина.

– Боюсь, у меня большие неприятности, и ты тоже можешь пострадать.

– Это все из-за моей просьбы помочь другу тети?

– Нет. – Улыбнувшись с максимальной искренностью, я погладил девушку по волосам. Не хватало еще, чтобы она всю жизнь винила себя в моей смерти. – Это моя работа и мой прокол. Но из-за этого прокола можешь пострадать ты. Скажи, как быстро ты сможешь улететь из города?

– Но у меня дела и…

– Рина, – разозлился я, понимая, что немного перестарался с успокоением ее совести. – Ты уже слышала, как погиб Эрий Томах?

– Никто ничего не знает, но говорят, что это какая-то жуткая история.

– Ты даже не представляешь, насколько жуткая. Милая, когда-нибудь, лежа в теплой кровати и слушая дождь за окном, я расскажу тебе эту историю. Но сейчас мне очень нужно, чтобы ты развязала мне руки.

– Ты хочешь меня бросить?

Твою же Санта-Барбару! Вроде и умная девочка, а несет такую ересь. Впрочем, в такой ситуации логика и здравомыслие могут покинуть даже профессора философии.

– Нет, дорогая, конечно нет, но мне хочется делать свое дело, не оглядываясь назад и не отвлекаясь на мысли о твоей безопасности.

Рина все же оправдаламои надежды на ее разумность. Она нахмурилась и кивнула:

– Хорошо, завтра же утром улечу с проверкой одного нашего филиала. Сколько мне нужно отсутствовать?

– Как можно дольше.

– Могу обещать только десять дней.

Ну хотя бы так. Я не знал, что говорить дальше, но, к счастью, меня спас Лакис. Орк вошел в столовую с видом распорядителя Колизея, сообщающего гладиатору о выходе на заведомо безнадежный бой:

– Ром, там прибежал Талий. Говорит, что это очень важно.

Кивнув орку, я перевел взгляд на Рину.

Моя девушка горько улыбнулась и положила обе ладошки на мои щеки.

– Рома, мой покойный отец говорил, что нет таких потерь, которые нельзя пережить. Второй раз в своей жизни я осознаю, что он не прав. Пожалуйста, встреть меня у трапа паролета живым и здоровым.

– Хорошо, – кивнул я, понимая, что абсолютно не верю в исполнение своего обещания. – Через десять дней мы увидимся в воздушном порту.

Подарив мне долгий поцелуй, Рина резко отстранилась и быстро вышла из столовой.

Не давая мне передышки, Лакис втащил внутрь взъерошенного репортера. Один взгляд на эту компанию вызвал во мне убежденность, что события стремительно закручиваются в тугую спираль, которая в любое мгновение может развернуться очень опасным вихрем.

– Давай, акула пера, жги, – встретил я репортера показным энтузиазмом.

– Что? – Юноша вмиг растерял свой настрой.

– Выкладывай, что узнал.

– Про самого мага не очень много. У него два десятка учеников, но держит он их в черном теле. Обычно ученики магистров живут и столуются во дворцах своих учителей, а эти вынуждены ютиться в наемных квартирах. Но терпят, иной возможности пробиться наверх у них нет. Из академии дорога либо в ученики магистров, либо мастерить дешевые артефакты.

– Ты уходишь в сторону от главной темы, – одернул я писаку.

– Извините. В общем, во дворце дин Ворса, кроме него, никто не живет.

– Самого мага хватит с головой, – раздраженно высказался я.

– И в этом месте мы подходим к самой главной новости, ради которой я прибежал так поздно, – театрально прищурился репортер.

– Не тяни.

– Сейчас дворец пуст, потому что Глен дин Ворс позавчера покинул Вадарак-ду. Он отправился на заседание совета магов Содружества. – Возбуждение Талия было вполне оправданным. Ведь он верно угадал причину, по которой мне нужна информация о маге.

– Не понял, – тупо уставился я на сияющего репортера, который тут же увял, расстроенный такой реакцией на его слова. – В смысле уехал?

– Нет, улетел, – машинально ответил Талий.

– Ты уверен?

– Д-да, – выдавил из себя репортер. – Мой друг Велисар ведет колонку магической жизни и постоянно таскается за академиками. Однажды его чуть не сожгли прямо под окном любовницы молодого мага.

– Не отвлекайся, – опять вернул я репортера в нужное русло разговора. – Не может такого быть, чтобы прошлой ночью дин Ворса не было в городе.

– Его не было. Это точно.

Я задумался.

Ну и что теперь делать? Может, светляк ошибся и магистр не имеет к убийству моего клиента никакого отношения, но напарница тоже привела меня именно к этому дворцу. С другой стороны, Этна-Ольха уже лет десять как не в себе, а о невиновности магистра говорит железное алиби, хотя…

Неожиданная мысль заставила меня внимательно посмотреть на репортера.

– Талий, а ты, случайно, не поинтересовался у своего друга, куда и когда за последнее время летал наш маг?

– Конечно. – Медленно, как кролик под взглядом удава репортер полез во внутренний карман сюртука за записной книжкой.

Вчитавшись в записи, Талий выдал несколько дат. Получалась интересная схемка. Со слов Эрия, его первый деловой партнер погиб двадцать семь дней назад. А второго прикончили в другом городе двенадцать дней спустя. Все сходилось. Из меня детектив как из горняка балерина, но даже моих убогих дедуктивных способностей хватало, чтобы понять – три железных алиби вкупе дают их полное отсутствие.

– Так, Талий, теперь самый важный вопрос.

От усердия репортер напрягся, как бегун перед стартом.

– Ты знаешь, когда магистр возвращается домой?

– Да, – едва дождавшись конца вопроса, ответил журналист, – завтра вечером прилетает паролет академии, и на нем вернутся летавшие на совет магистры.

– А личного паролета у дин Ворса нет?

– Нет, – с непрошибаемой уверенностью ответил Талий.

– И наконец, после самого важного вопроса самое важное задание.

– Я готов на все…

– Это хорошо, – по-доброму улыбнулся я. – Так вот, в ближайшие десять дней ты забиваешься в самую узкую щель из всех возможных и очень тихо сидишь там. Даже дышишь через раз. Ты задавал слишком опасные вопросы и можешь пострадать.

– Мои друзья… – попытался возразить юноша.

– Твои друзья сдадут тебя, как только маг начнет наматывать клубки из их внутренностей.

От яркой картинки, нарисованной богатой фантазией, Талий испуганно икнул, но неугомонная натура репортера взяла верх:

– Я сделаю это из уважения к вам, но, если все закончится хорошо, вы ведь расскажете мне, что здесь происходит?

– Если все закончится хорошо, я расскажу тебе такую историю, от которой и ты, и те, кто прочтут твою статью, месяц не сможете спокойно спать.

Глаза репортера загорелись, как магические лампы.

Да уж – он безнадежен.

– Все, беги отсюда и помни: десять дней.

– Конечно! – крикнул Талий и пулей вылетел из столовой.

А я посмотрел на часы и увидел, что до прилета магистра времени много, а вот до конца этой ночи слишком мало.

– Лакис, – обратился я к другу, который просидел весь разговор с репортером за обеденным столом. – Ты нашел место, где мы с гномом сможем залечь? И кстати, где его носит?

– Я все нашел, Ром, а Кравай уже пару часов как сидит у себя. Просто мы не хотели тебя будить, – ответил на мои вопросы орк и тут же ухватился за мою оговорку. – Что значит «мы с гномом»?

– То и значит, – по-доброму посмотрел я на орка. – Ты с нами не пойдешь.

– Так не пойдет, Ром, ты не…

– Лакис, – оборвал я возмущения друга, – ты забываешь, что живешь не один и теперь сестра есть не только у тебя. Мы давно стали семьей, очень необычной, но все же семьей. Поверь, за безопасность Несты волнуюсь не только я, но и это бородатое недоразумение.

– Неста не маленькая девочка… – все же попытался дальше гнуть свою линию орк, и было странно смотреть, как звероподобный здоровяк замолкает от одного жеста человека, который на три головы ниже его и на полсотни килограммов легче.

– Для тебя она всегда будет маленькой девочкой, и в бою ты будешь постоянно дергаться. – Заметив, как перекосило орка, я добавил: – И мы тоже будем дергаться, так что облегчи нам работу и займись безопасностью сестры.

– Хорошо, – вздохнул орк, – мы с ней спрячемся в…

– Стоп! – крикнул я. – Мне не нужно знать, где вы будете прятаться, и гному тоже.

От моего крика орк поморщился и скрипнул зубами – он прекрасно понимал, что значат мои слова. Понимал и то, что я прав: тот, кто ничего не знает, не сможет предать друзей даже под самыми страшными пытками.

– Я понял, Ром.

– Ну, тогда зови гнома в кабинет и скажи Несте, пусть собирается. И кстати, как будем решать со взломщиком? Времени мало, и, скорее всего, мы поедем к нему без тебя.

– Таверна «Сонный Тит». Гном знает, где это. Спросишь Магистра.

– Магистра?

– А какая еще может быть кличка у недоучившегося мага, который решил податься в криминал? – фыркнул орк.

– Логично. И что ему сказать?

– Я черкну пару строк, а что сказать, решай сам.

Взяв из ящика буфета письменные принадлежности, Лакис быстро черкнул что-то на листке бумаги и передал его мне.

Через пять минут, когда я уже полностью экипировался, в кабинет ввалился Кравай, также в полном обвесе и с небольшим ящиком в руках.

– Вот, достал, – заявил гном, грохнув ящиком о столешницу.

– Это бомбы? – запоздало спохватился я.

– Да, они, родимые.

– Так чего же ты ими стучишь, как вагонеткой с рудой?!

– Спокойно, – со снисходительностью знатока заявил гном, откидывая крышку ящика. – Они пустые.

– В смысле – пустые? – не стал успокаиваться я. – Кравай, или объясняйся, или получишь в морду.

– Все под контролем, – отмахнулся гном. – Это чуть глюканутые огненные бомбы, зато они достались нам бесплатно.

Некоторое время я ошарашенно смотрел на этого придурка.

– Ты издеваешься?! Зачем нам порченые бомбы? Или ты решил, что поход в логово мага слишком опасен и лучше грохнуть нас всех прямо здесь, чтобы не мучились?

– Заткнись! – заорал в ответ гном, но, поняв, что криком ничего не решить, перешел на спокойные объяснения: – Бомбы с изъяном, но это полезный для нас изъян. Мы ведь в любом случае будем их взрывать?

– Ну да.

– Вот я и ухватился за предложение моего кузена. Эти бомбы не могут держать заряд дольше двух руанов. А до утра мы все равно оттуда уберемся. Если активировать зарядку прямо сейчас, то, когда мы доберемся до места, они накопят достаточное количество сырой энергии.

Чуть успокоившись, я уже по-другому посмотрел на бронзовые сферы в ящике. В гнездах из мягкого материала расположились пять бомб – четыре размером с яблоко и одна не меньше страусиного яйца. На тускло поблескивающих боках сфер красовались гномьи руны. Активирующие кнопки находились сверху.

– Те, что поменьше, испепеляют все в радиусе полутора метров и поджигают все на десять метров, – прокомментировал демонстрацию артефактов гном. – Большая испепелит все на десять метров от эпицентра и подожжет сто метров пространства вокруг.

Мысль о гномьих бомбочках возникла благодаря воспоминаниям об уроках моего учителя-шамана. Шаман рассказал мне о воздействии драконьего огня на тонкие магические конструкты. Духи не горят – они бессмертны и неразрушимы, но если опалить их концентрированным магическим огнем, то можно избавить пленные души от любых уз. Этим я и собирался воспользоваться. В чем бы ни был заперт призрак друга моей напарницы, мы его освободим.

Когда я рассмотрел бомбы, у меня появилась еще одна мысль.

– Лакис! – заорал я, потому что услышал, как орк всего секунду назад протопал в комнату Этны.

– Чего тебе? – через несколько секунд заглянул в дверь Лакис.

– Слушай, шаман говорил мне, что концентрированный драконий огонь разрушает магические связи.

– Да, и что? – непонимающе переспросил орк.

– Тогда зачем нам взломщик? Лучше потратим золото на бомбы. Рванем десяток и просто прожжем себе путь.

– Считаешь, что если додумался, как прицепить к паромету молниевик, то теперь самый умный в Вадарак-ду? – иронично спросил Лакис, не входя в кабинет. – На любой охранной системе стоит защита от огня. Она есть даже в нашем доме. Ты закончил с наивными идеями или есть еще?

– Все, – честно признался я и спохватился: – Найди мне компактный огнетушитель, что-то перечисленные гномом характеристики меня напрягают.

– Хорошо, – кивнул орк. – Ну, я пошел, а то Неста решила набрать вещей на целый грузовик.

– Активируй их, – сказал я гному и вернулся в свой арсенал за рюкзаком.

Все бомбы разместились в рюкзаке. Несмотря на заверения гнома, иметь за своей спиной глючные артефакты был страшно, но этот риск как-то поблек на фоне всего остального.

– Ну что, присядем на дорожку, – сказал я, прислоняясь к рабочему столу.

У гнома был русский наставник, поэтому такое заявление не удивило его. Кравай плюхнулся в гостевое кресло и тут же вскочил.

– Нечего рассиживаться, утро скоро. – Гном явно храбрился, пытаясь деловым тоном скрыть свой страх.

И я его вполне понимал.

– Хорошо, пошли спускать с поводка нашу бешеную красавицу.

– Не говори так, – внезапно заворчал гном.

– Я же любя.

У меня и в мыслях не было подшучивать над расчувствовавшимся Краваем. Похоже, у него действительно возникли какие-то чувства к Этне.

Когда мы вошли в спальню, моя напарница по-прежнему была привязана к стулу. Этна была спокойна и собранна. В глазах больше не плескалось отчаяние вперемешку с безумием. На ней по-прежнему был мальчишеский костюм, что в сочетании с распущенными волосами создавало довольно странный образ.

Чуть помедлив на пороге, я начал снимать путы, а затем сделал два быстрых шага назад.

– Как ты?

– Нормально, – односложно ответила девушка, требовательно протягивая руку.

Сомнения еще не покинули меня, но их не хватило, чтобы отказать в прямой просьбе. Девушка быстро спрятала эльфийские «когти» и опоясалась хлыстом.

– Тебе не нужно никуда сходить? – на всякий случай спросил я.

– Нет, – все так же односложно ответила Этна.

Она постоянно была разной, и мне никак не удавалось привыкнуть к этим метаморфозам. В состоянии плаксивой истерии напарница пугала не меньше, чем когда была абсолютно безумной или вот такой – разумной, отрешенной и явно готовой на все. Особенно учитывая, что ей вряд ли больше двадцати лет и половину жизни она просто не помнит.

Молчаливой и напряженной группой мы спустились вниз, где нас дожидались груженные баулами орки.

Я подошел к Лакису и без лишних нежностей ткнул его кулаком в плечо.

– Старик, если все пойдет по плохому сценарию, ты знаешь, что делать. Чтобы через час вас здесь не было. Береги себя и сестру.

– Постараюсь, – рыкающим голосом ответил Лакис, передавая мне похожий на термос огнетушитель. Его каменная маска дала мелкую трещину. – Не подведи меня и выживи.

– Постараюсь, – вернул я улыбку орку и шагнул к Несте.

Да уж, прощание получалось каким-то слишком мрачным.

Неста всхлипнула и сгребла меня в свои медвежьи объятия, которые оказались на удивление нежными.

– Поклянись, что ты вернешься. – Орчанка поцеловала меня в лоб и пригладила когтистой рукой волосы, как ребенку. При нашей разнице в росте по-другому и не получилось бы.

– Мне самому этого хочется.

Неста горестно вздохнула и отпустила меня, сунув в руку маленький мешочек.

– Это ураганные ягоды, но пользуйся ими очень осторожно.

Я с благодарной улыбкой спрятал подарок в карман.

Вымученно улыбнувшись в ответ, орчанка повернулась к гному:

– И ты, бородатый вырх, тоже не смей сдохнуть, иначе домой можешь не возвращаться.

– Я вернусь, – оскалился гном, – даже духом вернусь, чтобы пугать тебя по ночам.

– Иди уже, марук недоделанный, – сквозь слезы улыбнулась орчанка.

У них разница в росте была еще серьезнее, чем у нас, поэтому Неста потрепала всклокоченные волосы гнома. Приласкала, как дворового пса, и реакция у Кравая была щенячьей.

Все, нам пора. Дойдя до броневика, я оглянулся и увидел, как орчанка что-то шепчет на ухо Этне. Девушка по-детски обняла орчанку за шею, чем чуть не вызвала у той откровенные рыдания. За плечом сестры стоял хмурый Лакис.

Когда мы разместились внутри броневика, Неста по заведенной традиции плеснула на мостовую из своей ритуальной кружки. В этот раз там была не розоватая вода. На камнях расплескалось не меньше полулитра чистой крови.

Да уж, проводы далеко не радужные.

Гном вел наш экипаж по ночным пустынным улицам, но при этом держал среднюю скорость. Казалось, он пытается оттянуть неизбежное. Мне тоже этого хотелось, точнее, подобное желание порождал бившийся в груди страх, но теперь он был под надежными запорами, а моими поступками управляло нечто совсем другое. Что это: желание вернуть долг жизни напарнице, безрассудность или даже отчаянная попытка сохранить уважение к себе?

Возможно, ничего из вышеперечисленного, а может быть, все сразу.

Я покосился на отрешенно смотревшую в пол Этну.

Ожидание начало тяготить, и, когда Кравай остановил броневик, я воспринял это с облегчением. Гном припарковал паромобиль рядом с трехэтажной таверной где-то в спальном районе для работяг. Вывеска показала, что мы на верном пути – там был изображен большой кувшин, обняв который спал толстяк с совершенно счастливым лицом.

– А вот и «Сонный Тит». Кравай, будь здесь, мы идем внутрь.

Это была обычная тактика, так что гном не возражал.

Внутри кабака, несмотря на скорое утро, было довольно людно. Я оставил тяжелое оружие в паромобиле, поэтому взгляды откровенно криминальной публики не привлекал. А вот одетая в мужской костюм девушка вызвала живой интерес, и это было нехорошо. Непонятно, как в нынешнем состоянии она отреагирует на приставания.

Пока еще не началось, я быстро прошел к стойке и бросил на нее гульд.

– Мне нужен Магистр.

– А кто спрашивает? – рыкнул на меня неприлично здоровенный орк в кожаном переднике.

Нарастающее напряжение отразилось зудом у меня на спине. Что-то явно назревало, и нужно было сразу заходить с козырей.

– Чистильщик, – как можно тверже сказал я. – Меня направил сюда Лакис.

В таверне вдруг воцарилась мертвая тишина.

Будем надеяться, что прямо здесь и сейчас мне не придется доказывать право носить такую громкую погремуху.

– Ну же, здоровяк, – улыбнулся я нахмурившемуся орку, – я пришел по делу. Так что все должно закончиться к взаимной выгоде, а не кучей кишок на полу.

Кому-то из трех десятков посетителей мои слова показались угрозой и вызвали слишком бурную реакцию. Я лишь услышал за спиной тяжелые шаги и вслед за ними щелчок кнута. Кто-то тихо заскулил.

– Жаль, – негромко сказал я, глядя в глаза орку, – значит, все будет по-плохому.

– Стой! – вдруг рыкнул орк.

Ох ты ж обкурившиеся суслики!

У меня чуть не затряслись поджилки, но все же удалось сохранить каменную мину. И лишь одна бровь вопросительно приподнялась.

– Он на втором этаже. Вторая дверь справа.

– Благодарю, – великосветски поклонился я орку и спокойно направился к лестнице. Следом за мной шагала Этна.

Лестница наверх переходила в коридор, в конце которого имелся еще один подъем, уже на третий этаж. Вторая дверь справа нашлась быстро. Я успел дважды стукнуть в нее, а третий удар нанесла ногой моя напарница, выбив к чертям довольно крепкую преграду.

До сих пор не могу понять, как это у нее получается с такой-то хрупкой фигурой.

Магистр, как и все нормальные люди, видел десятый сон, и наше появление его отнюдь не обрадовало.

– Что?! Кто?! – завизжал невысокий сухенький мужичок в пижаме.

Выглядел он невзрачно, если не учитывать выдающийся нос и пышные бакенбарды. Чтобы рассмотреть нас, он тут же водрузил на свой орлиный нос очки.

– Мы заказчики, – лаконично ответил я, ладонью припечатывая к столу записку. – От Лакиса.

– Цена та же, – прочитав послание, заявил взломщик.

– Не вопрос, – кивнул я, – но выдвигаемся прямо сейчас.

– Так не пойдет, мне нужно подготовиться и…

Вот зараза, придется форсировать события.

Легшие на грубый стол два чека на тысячу и четыре тысячи гульдов блеснули магической защитой и словно загипнотизировали взломщика.

– Скажи мне нет, и мы тотчас уйдем, – добил я его, вновь спрятав чеки в карман.

– Дайте мне одеться, – проиграв битву с собственной жадностью, понуро сказал взломщик.

– Только быстро.

Магистр собрался действительно быстро, хотя его метания были предельно судорожными. Здравый смысл явно нашептывал ему о том, что вместо чеков он вполне может получить пулю в брюхо. То ли репутация Лакиса оказалась слишком весомой, то ли прежняя жизнь надоела ему до чертиков, но он все же решил рискнуть.

– Ничего не забыл? – спросил я, с сомнением глядя на всклокоченного взломщика.

Он не сумел нормально заправить рубаху в штаны и косо надел котелок, но при этом бережно прижимал к груди саквояж, который собирал очень осторожно, несмотря на трясущиеся руки.

– Все на месте, – упрямо мотнул головой взломщик.

– Тогда пошли.

Кто бы сомневался в том, что внизу нас ждали.

– Магистр, ты в порядке? – прорычал орк, целясь в нас из одноствольного среднего паромета. Он занял позицию за стойкой, как за баррикадой.

Поредевший отряд посетителей с этой же целью повалил столы набок. Парометов у бандитов почти не было – всего парочка на два десятка, но все равно ситуация напрягала.

– Все нормально, – проблеял взломщик.

Он втянул голову в плечи, пытаясь спрятаться за мной. Дернув его за шиворот, я толкнул Магистра ближе к стойке, чтобы всем было понятно, что он идет по своей воле.

Как только взломщик оказался рядом с выходом и не изъявил желания сбежать, орк встал во весь рост и опустил паромет.

– Извини, Чистильщик, но я должен был проверить.

– Извиняю, – кивнул я и на всякий случай добавил: – Но твоя следующая попытка направить на меня паромет будет последней в жизни.

– Понял, – совершенно серьезно кивнул орк.

Так, нужно срочно валить отсюда – потому что запас прочности моей надуманной репутации явно на исходе.

Мы быстро вышли из кабака и погрузились в броневик, который, окутавшись клубами пара, тут же рванул вперед.

Пережив еще полчаса утомительного пути, я наконец-то услышал, как застопорившиеся колеса заскребли по гравию. Массивная дверь сдвинулась в сторону, пуская внутрь ароматы парка.

Мы с Этной вышли наружу. Я достал трехствольный средний паромет с укороченным стволом, а Этне, как тому бедняку, собраться – только подпоясаться. А вот когда девушка распустит свой поясок, кому-то станет очень нехорошо.

– Выходи, – кивнул я взломщику.

Магистр затравленно осмотрелся, но все же вылез наружу, прижимая к груди свой драгоценный саквояж.

Дверь вернулась на свое место, и через минуту к нам присоединился гном, позвякивая в чуть разбавленной йоллами темноте сочленениями брони и лямками на среднем паромете.

Молча кивнув, я быстро пошел к обнаруженному Этной входу в канализацию. Напарница контролировала взломщика, и это явно пугало беднягу до чертиков.

Девушка спрыгнула вниз, но перед этим буквально уронила туда Магистра, а мне предстоял еще один нелегкий разговор.

– Кравай, ты останешься здесь.

– Нет, – набычился гном.

Было понятно, что договориться с ним будет тяжелее, чем с орком.

Придется бить по больному.

– С каждой секундой нашего спора Этна уходит все дальше, и мало ли что там может случиться.

– Пусти, – рыкнул гном, дернувшись к люку.

Ох, и этот туда же.

– Кравай, мне нужно, чтобы здесь остался кто-то, кто сможет отвезти наши порванные тела к лекарям. Иначе мы просто сдохнем прямо у закрытых дверей броневика. – Видя, что мои слова пролетают мимо, я решил надавить сильнее. – Ты водила, Рычаг, и твое место за баранкой, а драку оставь бойцам.

Ага, вот теперь дошло. Гному было больно, но лучше так, чем утащить за собой еще и его.

Жестко посмотрев в сверкающие яростью глаза гнома, я включил подствольный фонарь и спрыгнул в люк. Напарницы с взломщиком уже не было видно, так что пришлось пробежаться. Они обнаружились возле бокового ответвления. Магистр, подсвечивая себе маленьким фонариком, внимательно осматривал стенки полутораметровой трубы.

– Ну что? – спросил я, подходя ближе и косясь на Этну.

Девушка разве что копытом не била. Весь ее вид свидетельствовал о диком нетерпении.

– Не дергай меня, – вызверился взломщик.

Ладно, подождем, хотя, учитывая состояние Ольхи, это небезопасно.

К счастью, Магистр сработал оперативно. Он достал из саквояжа кучу каких-то приборов и начал размещать их едва ли не прямо в текущей по трубе вонючей жиже. Мужик действительно был профессионалом, и во время работы его волновал только сам процесс.

Закончив приготовления, взломщик достал что-то похожее на свирель и дунул в нее. Никаких звуков не последовало, но из трубочки вырвался густой клуб дыма. Тут же проявились те линии, которые я мог видеть с помощью астрального зрения.

Осмотрев линии сквозь гоглы и считав с приборов какие-то показания, взломщик повернулся ко мне:

– Есть два варианта. Либо я трачу чуть меньше руана на полное обезвреживание ловушек и сигналок, либо заглушаю их на несколько мгновений. Но, если честно, второй вариант не очень надежен.

Первый вариант меня не устраивал. Ведь местный руан это целых три земных часа.

– Если выберем второй вариант, как мы вернемся обратно?

– Так же. Подадите сигнал, и я опять запущу свои артефакты, – ощерившись, сказал взломщик.

Его улыбка мне не понравилась, так что стоило перестраховаться.

– Готовься, – сказал я и, увидев кивок, побежал обратно.

Добежав до люка, я тихо позвал:

– Кравай.

Гном свалился вниз как десантный бронетранспортер, водя дулом паромета по сторонам. Он явно собирался броситься в бой, как только ноги коснуться дна трубы.

– Планы меняются, нужно проконтролировать взломщика, чтобы он не запер нас внутри.

Кравай молча кивнул. Это задание явно понравилось гному чуть больше предыдущего. Знать бы, что так сложится, не пришлось бы топтаться по нежной психике бородатого водителя.

Когда мы подбежали к перекрытой магической защитой трубе, то увидели, что взломщик явно готов начать прямо сейчас.

– Готово? – спросил я.

– А мой гонорар?

– Получишь, если вернусь.

– Так не пойдет. А если вы сгинете внутри вместе с моими чеками?

– Да я тебя… – прорвало гнома.

– Кравай, он прав, – осадил я друга и передал взломщику оба чека. – Доволен?

– Да.

– Запускай.

Взломщик надавил на два крупных артефакта, и между ними сверкнула тонкая молния. Еще пару секунд ничего не происходило. Меня успело посетить разочарование, и тут из всех артефактов ударили толстые жгуты разрядов. Они пробежали по трубе, создавая на расстоянии пары десятков метров густую сеть из ветвящихся молний.

– Бегите! – крикнул взломщик, и мы с Ольхой побежали.

Моя напарница, неестественно наклонившись, рванула вперед со стремительностью ракеты, а я судорожно пытался ее догнать, скрючившись в три погибели, потому что встать во весь рост было нереально. И все равно мы преодолели опасный участок недостаточно быстро. За спиной что-то хлопнуло, и нам в спины дохнуло жаром.

Задерживаться в трубе было глупо, тем более что Ольха и не думала останавливаться. Похоже, замок мага придется брать с наскока. Я, конечно, доверял репортеру, но все равно имелись серьезные шансы на то, что мы нарвемся либо на учеников, либо на самого мага, который вроде бы должен был находиться в другом городе.

Канализационная труба выходила в колодец, из стен которого торчало несколько труб. Часть из них выпускала тонкие струйки воды и чего-то вонючего, часть была сухой. Хоть скобы и были размещены довольно удобно дл работы сантехников, я все же измазался в какой-то гадости. А вот Ольха умудрилась проскочить колодец, не получив на одежду ни пятнышка.

Я катастрофически опаздывал. Когда выбрался во что-то напоминавшее оплетенный разнокалиберными трубами склеп с тусклым освещением, мне удалось лишь увидеть мелькнувшую у выхода тень.

– Да чтоб тебя! – Скрипнув зубами, я попытался ускориться, потому что оттуда, куда убежала Ольха, дохнуло морозом опасности.

Вряд ли мне удалось бы догнать шуструю как куница напарницу, но ее остановили. Следующим помещением была подвальная бойлерная. Отсюда расходилось отопление по всему замку, и здесь же обнаружилась охрана. Неожиданная охрана. Луч моего фонаря суетливо подсветил подвальную комнату. В двух углах под путаницей труб стояли клетки. Судя по светящимся камешкам на запорах, они открылись, как только сработал какой-то датчик. Скорее всего, на вертикальном колодце.

Оба обитателя клеток были уже снаружи. Ничего подобного я еще не видел – на Ольху накинулось нечто похожее на смесь пони и крокодила. По крайне мере, мне так показалось с первого взгляда. На более внимательный осмотр времени не было. Первый монстр щелкнул крокодильей челюстью, но вместо коленей Ольхи прокусил воздух. Подпрыгнувшая девушка приземлилась на голову монстра и тут же ушла в кувырок. Плеть кнута тянулась за ней как демонический хвост. Этот странный симбиоз провернулся в воздухе, и разогнанные крючья вспороли спину мутанта. Послышался треск разряда, и мне в нос ударила смесь запаха озона и загнившей крови.

Интересно, маг здесь что, некромантией балуется?

Тварь завыла и начала вертеться юлой. Казалось, ей очень хочется увидеть, что же там случилось со спиной. А вот у второго монстра был совершенно другой интерес – он несся прямо на меня. Я успел лишь вскинуть средний паромет, как атакующий меня монстр подскочил, словно его ужалили в мягкое место. В принципе примерно так оно и было. Приземлившись рядом с вопящей и разбрызгивающей кровь из раны тварью, Ольха метнула два ножа.

Сменив цель, мутант бросился на Ольху и при этом подставил мне спину.

Очень хорошо.

Я уткнул приклад в плечо и прицелился, но чуть замешкался, потому что был откровенно шокирован тем, что произошло дальше. Ольха изящным движением перетекала из одной стойки в другую, раскручивая свою плеть, и внезапно замерла, а потом совершенно по-бабьи взвизгнула.

Уронив плеть, она попятилась.

– Проклятье!.. – прорычал я и начал стрелять.

Три тяжелые пули хоть и замедлили, но не остановили тварь, атакующую девушку. Уронив трехствольник на ремень, я выдернул из наплечной кобуры револьвер и продолжил стрельбу прямо на ходу. Третья пуля наконец-то угодила в основание черепа мутанта и заставила его уткнуться мордой в пол, буквально в паре метров от ног замершей напарницы.

Повезло, что раненный в спину мутант уже начал слабеть. Похоже, Ольха все-таки задела его позвоночник. Последний выстрел не добил подранка, так что пришлось тащить однозарядный пистоль из кобуры на бедре.

Сердито чихнув, паромет наконец-то упокоил монстра. Первым желанием было броситься к напарнице, но я все же пересилил себя и быстро перезарядил все оружие, а уже затем осторожно взял за плечи замершую девушку.

– Ты в порядке?

– А? – дернулась она.

– Ольха, – тихо позвал я, не видя понимания в ее глазах.

– Кто ты?

Черт, как не вовремя.

– Ром, твой друг, – сказал я и тут же понял, что говорю не то. – Мы пришли за Арисом.

– Арис! – вскрикнула Ольха, и в ее глазах появилась тень понимания.

Уже лучше.

– Арис, – повторила девушка и, вырвавшись из моих рук, побежала к выходу из бойлерной.

Увы, в ее движениях уже не было той дикой грации, которая спасала нас в передрягах. Похоже, дальше мне придется выкручиваться в одиночку.

Странно, но запоров на дверях не было – то ли для удобства обслуживающего персонала, то ли по причине беспечности хозяина. Впрочем, второй довод опровергало наличие магической защиты на канализации.

Теперь мне с легкостью удавалось поспевать за Ольхой. Выскочив за дверь, она внезапно замерла на месте. Перед нами была развилка на два коридора, освещенных тусклыми потолочными лампами.

Похоже, дальше придется разбираться самому. Достав шкатулку с Кусакой, я открыл орешек. Светляк стремительно выскочил наружу и понесся по правому коридору. Мы побежали за ним, теперь впереди двигался я, к тому же пришлось тащить Ольху за руку. Через два десятка шагов мы увидели еще одну развилку. Слева была короткая лестница вверх, упирающаяся в массивную дверь, а направо шел прямой коридор, в стенах которого имелись окованные железом деревянные двери с решетчатыми окошками.

Выбор был очевиден, потому что еще до развилки светляк нырнул в правую стену, срезая путь до цели.

Как только мы проскочили поворот, крутившийся на месте Кусака подлетел к массивной двери в конце коридора и попытался проникнуть дальше, но, словно обжегшись, отскочил обратно.

Понятно, поведение духа и степень защиты двери говорили о том, что мы у цели. Пора отзывать беднягу, вон как заметался у непроницаемой для него преграды.

Вернуть духа в шкатулку-орех я не успел. Ольха внезапно вырвала свою ладонь из моей руки и кинулась к одной из камер. Дверь не имела никакого сложного замка и запиралась лишь на внешний засов. Судорожно открыв камеру, девушка бросилась внутрь. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

В камере освещения не было, поэтому после короткого метания мой луч нащупал свернувшееся калачиком маленькое тело на грязной подстилке.

– Усарик! – вскрикнула девушка, падая на колени рядом со скрюченным пленником.

– Твою… – выдохнул я, рассматривая то, что высветил мой фонарь.

Это было изможденное и замученное существо. Любитель мистики назвал бы его вервольфом. Казалось, будто кто-то разобрал тела отдаленно похожего на волка животного и человека, а затем, перемешав все детали, собрал вновь. Местами поросшую клочками меха кожу покрывали жуткие гнойники и шрамы, на которые капали слезы Ольхи.

– Усарик, – захлебываясь рыданиями, прошептала девушка.

В ответ бедняга лишь мучительно замычал.

Ну все, чего бы мне это ни стоило и сколько бы времени ни заняло, я найду эту тварь и прикончу.

Внезапно Ольха судорожно вздохнула и прекратила плакать. Затем она повернулась ко мне. По моей коже пробежал табун мурашек. Напарница вновь сменила ипостась. Такой взгляд иногда бывает у детей – взгляд мудреца, перед которым робеют даже старики.

– Его нужно отпустить.

Я прекрасно понял, что она имеет в виду.

– Помочь?

– Я сама, – прошептала Ольха, выхватывая эльфийский «коготь».

То, что случилось дальше, вызвало у меня еще больший шок, а Ольху вновь вогнало в слезы.

Даже с клинком в сердце бедняга не мог умереть.

– Подожди, – отстранил я заплакавшую девушку.

Встав на колени, я перешел на астральное зрение. Камера преобразилась.

Ага, вот оно что! Тело и наполовину отделившуюся от него душу оплетала сложная сеть светящихся нитей. Она и не дала умереть истерзанному существу.

Перейдя на обычное зрение, я заглянул в глаза бедняги, заполненные тоской, болью и, что самое страшное, пониманием происходящего.

– Все будет хорошо. Верь мне.

Сняв рюкзак, я достал маленькую бомбу и активировал ее. Затем положил сферу в судорожно сжавшуюся ладошку и, схватив Ольху за руку, потащил девушку из камеры. Чтобы не терять времени, мы побежали к двери в конце коридора. Через четыре секунды в камере полыхнуло, а по стенам пробежались волны огня, поджигая дверь покинутой нами камеры и трех соседних.

Выбросив из головы все лишние мысли, я повернулся к массивной двери с кучей рун и отпечатком ладони посередине.

Да уж, приплыли.

Крутившийся рядом со мной светлячок не давал сконцентрироваться, поэтому пришлось отвлекаться на открывание шкатулки. За нырнувшим внутрь пятнышком света тянулся какой-то серый шлейф, но меня в этот момент больше волновала проблема преодоления сложной преграды.

Идей не было. Никаких. А вот у Ольхи нашлась одна, и та дурацкая. Девушка попыталась толкнуть дверь, и ее тут же отшвырнуло назад. Проверив, что с сидящей на полу девушкой все в порядке, я постарался расслабиться и отрешился от бурлящих эмоций. Причиной тому была странная уверенность в том, что еще не все потеряно. Сам по себе мой дар прорицателя был ничтожным. Его не хватало, чтобы заглянуть даже в ближайшее будущее, но все же тени грядущего ощущались, и меня не покидало ощущение, что попасть внутрь все же удастся.

Так, давайте подумаем. Маг приложил очень много усилий, чтобы защитить дверь, и это у него прекрасно получилось. Без взломщика ее не открыть, но Магистра здесь нет.

А может…

Решив, что попытка не пытка, я вошел в пустую камеру справа от себя и, достав из рюкзака еще одну бомбу, положил ее у стены. Отбежав подальше, мы с Ольхой переждали вспышку и вернулись к загоревшейся двери.

Что и требовалось доказать! На всякого мудреца довольно простоты.

Маг защитил дверь, но забыл о перемычке между двумя камерами. После срабатывания бомбы внизу в стене появилась круглая дыра. Прилепить устройство к камню не удалось, поэтому выжженная сфера наполовину утопала в полу. Края образовавшейся прорехи в стене и полу все еще светились раскаленным камнем.

Все же не зря я таскал на горбу лишнюю тяжесть.

После нажатия кнопки на огнетушителе из крошечного сопла сначала на горящую дверь, а затем в раскаленный камень ударила морозная струя. Все вокруг заволокло паром, но зато теперь можно пробраться внутрь и не обжечься.

В большом помещении стояли светильники с детектором движения, и, как только мы оказались внутри, под потолком разлился бледный свет. Я, конечно, ожидал какого-то кошмара, но после бедного оборотня думал, что удивить меня будет сложно…

– Вот урод, – скрипнув зубами, прошептал я, конечно же имея в виду мага, а не того, кто был распят посреди комнаты.

На первый взгляд казалось, что в центре кровавой паутины сидит огромный паук, но, увы, это было не так. Лишенный рук и ног обрубок человека висел на пульсирующих нитях, мало того, они выходили прямо из его тела. Лицо бедолаги показалось мне знакомым. Значит, он все же живой, но лучше, если бы было наоборот.

Старясь хоть как-то отвлечься, я осмотрелся вокруг, но в нагромождении магической техники ничего осмысленного для себя не увидел. Хотя нет, в глаза бросился большой таймер с застывшими цифрами.

Так вот как он запустил духа-убийцу, находясь далеко отсюда. Конспиратор хренов!

Скользнув по красным нитям, мой взгляд опять наткнулся на бедолагу, а в это время Ольха-Этна как сомнамбула медленно шла к жертве мага.

– Арис, – прошептала она, но никакой реакции не дождалась. – Арис!

Крик девушки отразился от стен и ударил мне даже не по барабанным перепонкам, а сразу по нервам. Маленькая ладошка легла на покрытую шрамами грудь, и глаза бедолаги окрылись. В них была та же муть, что и у Этны до того, как она хоть немного пришла в себя.

Увы, Арис не узнал свою подругу. В его взгляде не было ничего, кроме пустоты.

Ольха вздрогнула и начала суетиться.

– Сейчас, Арис, сейчас помогу. – Она провела пальцами по одной из толстых нитей кровавой паутины, а затем полоснула по ней эльфийским «когтем», явно приняв за простые путы.

Я уже понимал, что это не так, но не успел остановить ее. Из разрезанного жгута ударила тонкая струйка крови. Арис мучительно закричал.

Внезапно вдоль красных нитей пробежалась темная дымка, собираясь в очень странное облачко.

Нет, тут что-то не так.

Словно обезумев, Ольха начала кромсать нити, заставляя бедолагу кричать еще громче. Дымка ужаса становилась еще гуще.

Ухватив за плечи, я оттащил Ольху от кровавой паутины. Девушка резко развернулась, заставив меня нервно вздрогнуть – такое я чувствовал только раз, когда мне в душу заглянул марук. Ситуация замерла в шатком равновесии и… она не стала нападать, а уткнулась лицом мне в грудь.

– Ольха, ты должна его отпустить, как и твоего маленького друга.

Так же как было понятно, что в закрытое помещение мы все же попадем, сейчас мне было очевидно, что спасти пленника не удастся, а вот дать ему свободу мы вполне можем.

Ольха затрясла головой, вновь заходясь в рыданиях. Затем внезапно затихла и судорожно вздохнула. От этого вздоха меня опять пробрала нервная дрожь. Мне она, конечно, близка, но все это очень напоминает игру обезьяны с гранатой.

Ольха подняла голову, и я со страхом посмотрел ей в глаза. На меня опять смотрела юная старушка.

– Хорошо, – кивнул Ольха-Этна, – дай мне огонь.

Я мгновенно понял, что она имела в виду.

– Ольха, нет. Тебе не нужно… – начал я и замолчал. Больно кольнуло ощущение того, что во мне сейчас говорит не любовь к той, кто стала почти сестрой, а простой эгоизм.

– Нужно, отпусти нас, – нежно улыбнувшись, сказала она и погладила меня по щеке. – Я мало что помню, но точно знаю, ты был хорошим другом.

У меня перехватило горло, а в глазах защипало.

Будь все проклято!

Крик Ариса начал стихать, но меня тут же обдало холодом запредельной опасности. Подтверждая это предчувствие, снаружи донесся звук сильного удара. Скорее всего, это пытались выбить дверь наверху лестницы, значит, времени у нас нет.

В голове промелькнуло желание попробовать вырубить ее и утащить, как я уже делал совсем недавно, но эта мысль разбилась о спокойный и добрый взгляд девушки.

Выудив из рюкзака большую сферу, я передал ее своей теперь уже бывшей напарнице.

– Легкого полета, – шепнул я и шагнул назад. – Мы все будем вспоминать тебя с любовью.

В глазах Ольхи блеснули слезы. Она в последний раз посмотрела на меня и, развернувшись, шагнула к затихшему Арису.

Понимая, что делаю все правильно, но при этом ненавидя себя за это, я нырнул в пробоину и через секунду выскочил в коридор. Пришлось чуть задержаться, чтобы закрыть обгоревшую дверь в камеру.

Им нужно дать хоть немного времени. Надеюсь, Этна также позволит мне убежать как можно дальше.

Я оказался прав, в дверь наверху лестницы кто-то лупил с дурью взбесившегося слона. Еще пара минут, и массивная преграда разлетится в щепки. Увы, пары минут мне не дали. Только чудом удалось разминуться на перекрестке с грудой плоти, покрытой огненно-рыжим мехом. Ударившись правым плечом в стену рядом с лестницей, я рванул в сторону бойлерной. За мной, как кот за мышкой, с минимальным интервалом устремилось нечто до предела опасное.

Я буквально шеей чувствовал порыкивающее дыхание монстра, а вот бежал он беззвучно. В дверь бойлерной с трупами мутантов я влетел как шар в лузу и даже успел обрадоваться, увидев сквозь проем следующей двери зев колодца. На этом приятные новости закончились. Казалось, я налетел на невидимую стену. На самом деле все оказалось проще – меня поймали за рюкзак. Лямки больно врезались в плечи. Я инстинктивно извернулся, отводя руки назад и буквально выпадая не только из лямок, но и из плаща. Увы, успех был сиюминутным. Ремень также висевшего за спиной среднего паромета врезался в шею, заваливая меня назад. Хорошо хоть этот кульбит освободил от удушающего захвата ремнем.

Кувырок и разворот предоставил мне сомнительной ценности шанс рассмотреть преследователя. Это была огромная кошка. Ну, по крайней мере, так мне показалось на первый взгляд. В привычный образ не вписывались броневые пластины на теле и пасть, открывающаяся на не две зубастые половинки, а на четыре – этакий смертельный цветок.

Все еще находясь на коленях, я вырвал револьвер из плечевой кобуры и начал стрелять, одновременно вставая на ноги и делая короткие шаги назад. Взбешенный болью монстр бросил трепать связку из моих паромета, рюкзака и плаща. Он как-то скукожился, а потом распрямился и заревел.

Ох, инепростая зверушка мне попалась!

Меня сдуло с места, как сухой лист порывом ветра. Неведомая сила подхватила мое тело и шмякнула о стену. Свалившись на пол, я молился только об одном – чтобы не было сломано что-то из важных костей. А еще радовался, что инстинкт заставил зверя оттолкнуть того, кто причинил ему боль. А ведь он мог просто цапнуть зубами.

Адреналин в крови позволил мне пересилить боль и сначала на карачках, а затем поднявшись на ноги нырнуть в дверь склепа с канализационным колодцем. Монстр разочарованно заревел и бросился следом. Времени не было, поэтому в колодец пришлось прыгать. Приземление нельзя было назвать удачным, но я по-прежнему мог бежать, а это самое главное.

– Магистр, заводи шарманку! – заорал я на бегу, но почему-то по-русски. – Маг, сволочь!!!

Я приближался к месту закладки ловушек, чувствуя спиной, что тигр-мутант уже ввинчивается в колодец.

Взломщик успел – впереди замелькали молнии из его артефактов. Парочка даже тряхнула меня чувствительными разрядами, но это были мелочи. Хуже то, что метров за пять до финиша у меня подогнулась нога и я свалился лицом в грязь. Вонючая жижа на полу была меньшей из моих неприятностей.

Ну все – приехали.

Внезапно кто-то схватил меня за шиворот жилетки и потащил за собой, а затем швырнул на стену. Стерев с лица всякую гадость, я посмотрел на спасшего меня гнома, перевел глаза на трубу и во всех красках увидел, как корчится под действием смертельных ловушек мой преследователь. Монстра одновременно корежило силовыми полями, жгло огнем и било молниями. При этом энергия ловушек начали выплескиваться и в основную канализацию.

– Бежим! – заорал взломщик и первым рванул к выходу наверх.

Мою попытку подняться по скобам самостоятельно опять прервал низенький, но сильный как бык гном: рывок наверх едва не выбил из меня остатки сознания, но дальше было хуже.

– Где Этна?! – заорал Кравай, тряся меня как грушу. Увидев, что я теряю сознание, гном бросил меня на землю. – Где она?!

Я хотел ответить, но внезапно ощутил сильное желание взглянуть на небо астральным зрением. Мир привычно преобразился. Проглядывающие над головой очертания шпилей замка казались чертежом из светящихся нитей, а облако между ними переливалось миллионами крошечных огоньков. Сначала золотое марево словно вздрогнуло и по нему пробежались волны, а затем через искристое облако, словно сквозь толщу воды, прорвались две души.

Они избрали совсем не человеческую форму. Две фантастически прекрасных и ни с чем не сравнимых птицы вырвались на свободу и закружились в стремительном танце. Их кружение становилось все более быстрым. Светящиеся нити расплелись, примешались и снова соткались уже в одно целое. Новое волшебное существо, как херувим, раскинуло в стороны четыре крыла, затем вдруг уплотнилось в светящийся луч, который ударил в золотистое небо. И только шлейф из золотой пыли говорил о том, что мне все это не почудилось.

Ольха и Арис решили не задерживаться в мире, в котором они не видели ничего хорошего, а отправились дальше, вместе, теперь уже навсегда.

Из астрального плана и щемяще-тоскливого настроения меня вырвала грубая рука гнома, который рывком поднял меня на колени.

– Где Этна?! Ты оставил ее там, тварь трусливая!

Возмущаться грубостью друга или оправдываться сил уже не было, поэтом я просто сказал:

– Этна ушла, Кравай, ее больше нет…

Мелькнувший кулак гнома не дал мне закончить объяснения, отправив в забытье.

Глава 6

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Болело все тело, а в особенности голова.

Неужели я получил сотрясение мозга? Вроде сильных ударов именно головой не было, хотя, возможно, это последствия прощального удара гнома. Наконец-то разлепив веки, я сначала подумал, что мою бесчувственную тушку подобрала стража и упекла в тюрьму. Но затем удалось рассмотреть, что слишком уж неухоженным было приютившее меня помещение. Услышав стук железа по железу, я со стоном повернулся на жесткой кровати и увидел броневик и копающегося возле него гнома.

– Кравай, где мы? – прохрипел я, но гном словно ничего не услышал. – Кравай!

– Заткнись! – вдруг взорвался яростью он. – Заткнись, пока я тебя не убил!

Я снова откинулся на подушку – или что там ее заменяло – и, чуть подождав, начал тихо говорить. Гном громче зазвенел железками, но наверняка все слышал. Я начал свой рассказ с того момента, когда впервые увидел Этну. Говорил все без утайки и закончил печальной историей двух влюбленных подростков, которым наконец-то удалось очиститься от всей скверны и сбежать из этого мира.

К концу моей речи Кравай затих. Еще через пять минут он заговорил:

– Мы в убежище. Ты провалялся почти сутки. Недавно закончился второй закат. Может, я и не прав, обвиняя тебя, но все могло быть иначе, если бы ты не запретил мне идти с вами.

– Я не знаю, Кравай.

Моя попытка сесть на кровати вызвал новый приступ боли во всем теле, а вот мигрень осталась на прежнем уровне – монотонно выматывающей.

Странно.

Мне хотелось сказать гному что-то утешительное, но вдруг за двустворчатыми воротами сарая что-то хлопнуло. Кравай дернулся как ужаленный.

– Сигналка, – прошептал гном.

Что за черт?! Моя попытка сосредоточиться ничего не принесла, кроме усиления головной боли. И только после этого в памяти всплыл тот факт, что мы находимся там, где межмировой портал перемешал все магические потоки. В общем, мой дар здесь бесполезен.

Когда Кравай встал в полный рост, в его руках был средний паромет, который у меня почему-то не вызывал никакого воодушевления.

– Давай в башню, – прошептал я, осматриваясь вокруг в поисках оружия. Моя портупея с двумя малыми паромерами лежала в ногах кровати. А вот щита нигде не видно, хотя хорошо помню, что на выходе из канализации он был при мне. Плюс к этому воевать в таком помятом состоянии будет очень сложно.

Чуть не хлопнув себя по лбу, я полез в кармашек на поясе портупеи и достал мешочек с ягодами от Несты. Их оказалось только две.

Пока я разжевывал горьковато-соленую мякоть, гном уже скрылся внутри паромобиля. Мы находились в большом сарае с грубо сколоченными воротами. Еще имелся запасной вход с противоположной от ворот стороны и под самым потолком по два окна в боковых стенах. В общем, не самое защищенное место. Особенно если учитывать, что за нами охотятся до одурения мощные силы.

Как только сок ягоды потек в желудок, меня словно окатило прохладной волной, которая мгновенно смыла ломоту и усталость.

Разбив стекло, в сарай влетела маленькая бомба. Я моментально нырнул под прикрытие паромобиля. Полыхнуло жаром, и передняя часть броневика чуть просела. Помещение заволокло тонкой взвесью пыли, пара и копоти. Кровать и разный хлам загорелись. Над головой скрипнула башня, и крупнокалиберный паромет трижды чихнул с двухсекундным интервалом.

Как меня бесит его неторопливость!

В деревянных воротах образовались три серьезные пробоины, но, если честно, эффективность стрельбы гнома меня что-то не впечатлила. Как оказалось, это было лишь уловкой. Осознав, что мы стреляем по воротам, нападающие ломанулись через задний вход. Броневик со свистом пыхнул паром, очень быстро разворачивая башню на сто восемьдесят градусов. В экстренных ситуациях он мог и такое, чем гном и воспользовался.

Еще раз мысленно посетовав на медлительноость работы орудия, я увидел, как крупнокалиберные пули насквозь прошивают затор из человеческих тел. Те, кто атаковал первым, пытались отступить, едва увидев направленный на них ствол. В это же время те, кто находились сзади, не ведая опасности, продолжали напирать.

За моей спиной внезапно полыхнуло красноватым светом, и в спину дохнуло жаром. Я резко развернулся, одновременно заваливаясь на пол. И уже поймав ярко светившимся в дыму лучом прицела сунувшуюся в прожженный проем фигуру осознал, что в барабане может и не быть пуль. Но все же попытаться стоило.

Тихо чихнув, револьвер сшиб пулей так и не забравшегося в сарай противника.

Мысленно вознеся хвалу гномьей любви к оружию и их врожденной тяге к порядку, я выстрелил еще раз. Теперь пуля досталась тому, кто понадеялся на фору из-за перезарядки.

Этот сет закончил гном, опять развернув башню и сделав еще четыре дырки в многострадальных воротах. Пару минут мы ждали продолжения, но все было тихо.

– Кравай, что-то мне разонравилось это убежище, – кашляя от дыма, прошептал я в сторону открытой двери броневика.

– Мне тоже, – пробубнил изнутри гном.

– Давай валить отсюда, – уже громче предложил я.

– Только смени одежду и вымойся. От тебя воняет, как от упавшего в отхожую яму алхимика.

Интересное сравнение, но все равно гном прав. Снаряжая броневик, Лакис и Неста продумали почти все. Пока я раздевался, Кравай порылся в багажном отделении и бросил в мою сторону тубус с салфетками. Это было еще одно неплохое изобретение эльфов. Вскрыв тубус, я вытащил полупрозрачную салфетку размером с лист А4 и начал обтираться. Одного движения было достаточно, чтобы мягкий и влажный материал оставил после себя чистую и приятно пахнущую кожу. Удалось даже вытереть местами запачканные волосы.

В это время гном подошел к промежутку между передним и средним колесами с правой стороны броневика. Посмотрев вниз, он озадаченно хмыкнул, и было от чего. Брошенная нападавшими бомба выжгла в камне яму метровой глубины, в которую и провалилось переднее колесо. При этом ни колесо, ни сам броневик не пострадали. В свое время мне хватило вида сгоревшего вместе с гномами пулеметного кабриолета, чтобы озаботиться защитой от самой распространенной в этом мире угрозы – огня. Получилось дорого, но надежно.

Идиллическая картина – вокруг зарождается пожар, я, практически неглиже, вытираюсь, а гном пялится на любимый броневичок – была испорчена всего одним словом.

– Поразительно, – донеслось со стороны ворот.

Кравай мгновенно нырнул в броневик, а я хлопнул себя ладонью по голому бедру, где обычно висит пистоль, и только после этого осознал, что голос мне хорошо знаком.

– Что поразительно? – стараясь вернуть себе независимый вид, спросил я.

– Вот все время удивляюсь, почему тебя так трудно убить, несмотря на абсолютную безалаберность, переходящую в глупость?

– Сам поражаюсь, – пожал я плечами, поднимая одежду, которую гном сложил на пороге пассажирского отделения.

– Гном, надеюсь, ты не собираешься пальнуть в меня? – все же поинтересовался нежданный гость, пока не заглядывая в прожженную дыру.

– Ты кто? – донеслось из-под броневика.

– Это Мак, – сказал я, спокойно продолжая одеваться.

– Точно резкий, как тот понос, – проворчал гном, выползая из броневика.

– Ты что там бухтишь? – спросил Резкий Мак, заглядывая внутрь сарая через прореху в воротах.

– Испугал, говорю, – оскалился гном.

– Как вы нас нашли? – спросил я, надевая поверх свежей рубашки протертую салфетками жилетку. Увы, от былой роскоши в виде устаревшего одеяния законника только она и уцелела – шляпа и плащ вместе с перчатками были потеряны в замке мага.

Хорошо хоть голову там не оставил.

– Легко, – отмахнулся инспектор. – За твоим зеленомордым дружком я слежу давно и знаю, с кем он общается. Из его знакомых только трое имели недвижимость в порченых местах. Всего два душевных разговора, и со мной радостно и весело поделились адресом этого сарая.

– И вы решили примчаться на помощь?

– Слушай, – недовольно поморщился законник, – может, выйдешь наружу, а то внутри скоро станет жарко.

– Хорошо.

Закончив одеваться, я вышел из сарая, воспользовавшись прожженной дырой. Свежий воздух был сладок, как нектар. Через несколько секунд появился паромобиль. Кравай не стал мудрствовать и просто выбил ворота. Пыхнув паром, броневик застыл рядом с нами.

– Нет, Ром, – качнул головой законник, – я пришел не на помощь, а с дурной вестью. Сегодня в полдень дин Ворс вернулся в город и сразу же явился в примарию. Вместе с ним пришли три полных магистра академии. В общем, верхушка академии наехала на управление города. Догадайся, что они потребовали?

– Мою голову?

– Да, но приор догадался вызвать меня на это странное совещание, а я в свою очередь предложил разгневанным магам два года гномьей каторги для того, кто всего лишь устроил взлом и порчу имущества.

– И что дин Ворс? – осторожно поинтересовался я.

Действие ягод ослабевало, так что мне пришлось присесть на порог пассажирского отделения броневика. Гном стоял у выхода из кабины и, замерев подобно суслику, внимательно слушал.

– Он долго кричал. В ответ я сообщил ему, что более строгое наказание полагается за убийство, но он сказал, что никто из разумных не пострадал.

– Вот тварь, – прорычал я.

– Ты что-то разузнал? – насторожился инспектор.

– Этот урод проводил испытания над людьми. Инспектор, то, что я видел в подвалах его замка, будет мне сниться до конца дней.

– У тебя есть доказательства? – с видом учуявшей след гончей спросил законник.

– Нет, только мои слова.

– Увы, – покачал головой Мак, – проверять тебя будут в академии, и уверен, что этой процедуры ты не переживешь. К тому же решение уже принято, и твое свидетельство ничего не изменит.

– Какое решение? – Кислая мина законника мне очень не понравилась.

– Вдоволь наоравшись, маг потребовал права охоты.

Гном неожиданно хрюкнул и грязно выругался на гномьем наречии.

– Какой охоты? – переведя взгляд с гнома на инспектора, спросил я.

– Ром, – со вздохом начал Мак, – мы тут живем как семена в лууте. Чуть что, и рванет так, что потом не соберешь. Поэтому появились неписаные законы. Если есть угроза большой склоки из-за частного дела, власти могут дать пострадавшей стороне право охоты. Но все не так страшно. Я потребовал запрет на загонную охоту, и маг почему-то согласился. Затем он отдал мне вот это и вежливо попросил передать тебе.

Законник полез в карман жилетки и достал оттуда кулон не цепочке.

– Вот и все, – вздохнул я и грустно улыбнулся Резкому Маку.

– Что значит «все»?! – начал терять терпение законник. – Будет поиск, а не загон, так что по твоим следам пойдут наемники. Меня неписаные законы не связывают. Да, встать рядом с тобой не получится, но вполне хватит связей, чтобы уже через час ты сидел в паролете, который улетит хоть на дальние острова.

– Нет, Мак, не будет ни загона, ни поиска. Кулон в вашей руке означает, что меня возьмут на приманку. – Минутная слабость и приступ страха прошли, и я свободно вздохнул, приняв единственно верное решение. – Он еще что-то сказал, когда передавал кулон?

– Да, – задумчиво произнес законник, передавая мне семейную реликвию Рины. – Сказал, что будет ждать тебя с первым рассветом на главной площади Пепелища. Ты что, собрался туда идти?

– Да, инспектор. – Спрятав кулон, я решительно встал. – На этом мы попрощаемся. До первого рассвета не так уж много времени, а дел еще целая куча.

Десяток секунд инспектор смотрел на меня как на умалишенного, затем хмыкнул:

– Знаешь, Ром, я иногда тебе завидую.

– В чем же?

– Ты прожил в этом мире меньше цикла, а сумел вычистить столько мерзости, сколько мне не удалось за втрое больший срок.

– Ну не так уж много, – проворчал я, – только маньяк и одна банда, да и то…

– Да? – с каким-то злым весельем спросил законник. – А как насчет Руваха, который без своей дурной башки лежит вон там, у ворот? Я его только по татуировкам и узнал.

– Так это он? – удивленно спросил я, косясь на вход в дымящийся сарай. – Мне показалось, что это наемники мага.

– Нет, судя по твоей реакции, он будет спокойно дожидаться тебя на площади. В общем, Ром, – законник подошел ко мне вплотную, – когда вернешься, будет тебе от меня новое одеяние и дружба на равных. И прекращай мне выкать.

– Думаешь, мне удастся выжить? – с удивлением спросил я, воспользовавшись предложением перейти на «ты».

– Не думаю, но никто не запретит мне верить в это, – с горечью сказал Мак и встрепенулся. – Да, совсем забыл, я сделал документы для твоей подружки. Кстати, где она?

За моей спиной послышался зубовный скрежет гнома и глухой удар в броню. Надеюсь, Кравай стукнул броневик не своей головой.

– Уже не нужно. Этна осталась в замке мага, когда увидела, что сделал этот урод с ее другом. Она ушла в небо вместе с тем, кого любила.

Воспоминание о напарнице почему-то принесли не боль, а холодную уверенность, смывшую последние сомнения. Я хотя бы попытаюсь добраться до глотки колдуна, даже если за эту попытку придется заплатить жизнью.

– Вот оно как, – глухо проговорил инспектор. – Поверь, я очень сожалею о том, что не могу пойти с тобой, но от всей души желаю тебе удачной охоты.

Сказав это, законник резко выдернул из ножен на поясе нож и полоснул себя по ладони. Капли крови упали на каменный пол. Завершив ритуал, инспектор кивнул и пошел прочь. Из темного переулка вынырнули две тени и пристроились за спиной начальника.

Интересно, откуда ему известны традиции орков и не связанно ли это с его фобиями?

Прогнав лишние мысли из головы, я залез в броневик:

– Кравай, поехали, у нас мало времени.

Гном сел за руль, а я забрался на место стрелка. Кравай тронул с места паромобиль и начал разгонять его вдоль по улице, но далеко уехать не сумел.

– Стой! – крикнул я в переговорную трубку, увидев попавшую в свет фар хрупкую фигуру. – Интересно, в этом городе есть хоть кто-то, кто не знает, где находится наше супертайное убежище?

Быстро выбравшись наружу, я подошел к ухмыляющейся Уруле. Как всегда, она была одета кокетливо и абсолютно неподходяще для боевых действий. Соблазнительно изогнувшись, девушка опиралась на длинноствольный паромет своих любимых размеров – то есть непропорционально большой.

И как только она умудряется таскать такую тяжесть? Но вслух я спросил о другом:

– Как ты нас нашла?

– Проследила за законником.

– Не страшно было ходить за Резким Маком?

– Немножко, но любопытство было сильнее. Я тут зашла к тебе в гости, а там пусто. К тому же пошли слухи, что с утра пораньше кто-то ограбил замок магистра академиков, и мне почему-то показалось, что случайностью это быть не может. Вот и проследила за твоим куратором.

– Зачем ты искала меня?

– Вернуть твою долю.

– За убийство? – спросил я и, увидев легкий кивок, сказал: – Можешь оставить себе. Такое золото мне не нужно.

– Я так и знала, – с показным равнодушием пожала плечами убийца.

– Тогда зачем пришла?

– Не люблю быть в долгу. Значит, отплачу натурой, – игриво сказала девушка. Она дождалась требуемой реакции и лукаво добавила, перехватив поудобнее снайперский паромет: – В смысле вот этим. У тебя есть работа, а у меня свободное время.

– Ты хоть понимаешь, куда мы собрались?

– Да, я подслушала ваш разговор.

Мне захотелось возразить и послать ее подальше, но почему-то это желание разбилось о ее колючий и холодный взгляд. А почему нет? Дело у нас благородное, а лишний ствол точно не помешает.

– Если все слышала, то должна понимать, что дело практически самоубийственное.

– За себя говори, – фыркнула убийца. – Я в гущу не полезу. Так, постреляю издалека.

– Хорошо, забирайся в броневик. С башенным парометом справишься?

– Ты меня хочешь обидеть? – вопросом на вопрос ответила Урула.

Когда я залез в кабину и уселся рядом с Краваем, он посмотрел на меня полными изумления глазами.

– И где ты их находишь?

– Не поверишь, – горестно и вполне искренно вздохнул я. – Сами приходят.

Причем обе любят лазить через окно.

Эта мысль вызвала у меня горькую улыбку. Боль потери начала стихать, оставляя после себя лишь тоску.

– Ты так и не сказал, куда едем, – буркнул гном, разгоняя броневик.

– В центр, – односложно ответил я, и совсем не потому, что не знал, что делать. План обрисовался сразу, как только было принято решение. Просто не хотелось всю дорогу выслушивать возражения ворчливого гнома.

Как только броневик проехал еще метров сто, мигрень отступила, и мне даже удалось немного подремать.

Через час мы подъезжали к арке, отмечавшей владения семьи Тур. У меня оставался единственный козырь, и я собирался его использовать. Казавшаяся древней арка в каменной, а не бетонной ограде выглядела как давно покинутый исторический памятник. И дело даже не в том, что каменные блоки местами были сколоты и увиты плетущимися растениями. Все вокруг говорило о запустении и безлюдности. Но мне-то было прекрасно известно, что это лишь иллюзия.

Как только броневик остановился у арки, словно из-под земли появились два бойца в тяжелой штурмовой броне.

– Кто?! – пророкотал один из стражей.

Его недовольство было вполне объяснимым – гости явились мало того что без предупреждения, так еще и посреди ночи.

Я выпрыгнул из броневика и без страха подошел к массивным фигурам.

– Меня зовут Ром Бел, и мне нужно увидеться с мажордомом Аппием Эмилем.

Мне казалось, что сейчас стражи начнут хамить, но дисциплина среди слуг Старшей Семьи была железной.

– По какому праву?

В ответ на заданный вопрос я просто подошел ближе и протянул выданную Аппием визитку.

– Ждите, – прогрохотало из-под шлема, – и отгоните вашу таратайку подальше от арки.

Кравай все прекрасно слышал, поэтому тут же сдал назад, отъехав метров на тридцать.

Как ни странно, ждать мне пришлось недолго. Минут чрез пятнадцать знакомый паромобиль с большими окнами забрал меня и быстро покатил в сторону замка.

Мажордом принял меня в своем кабинете. Радовало, что сонным он не выглядел.

– И что же у вас такого стряслось, что вы ринулись к нам посреди ночи? Это не могло подождать до утра?

– Боюсь, без вашей помощи до утра я могу и не дожить, – виновато развел я руками, но зато этим заявлением вызвал живой интерес мажордома.

– И чем же мы можем вам помочь?

– Мне нужно оружие из коллекции вашего господина. Самое скорострельное и мощное.

– Даже так? – приподнял бровь Аппий. – Позвольте полюбопытствовать, кому вы объявили войну?

Скрывать что-либо смысла не было. Мой приход сюда изначально был авантюрой, так что я решил играть в открытую:

– Глену дин Ворсу.

От шока Аппий даже закашлялся, растеряв всю свою чопорность.

– Мне нужно поговорить с господином, – выпалил мажордом и буквально выбежал из своего кабинета.

Вновь он появился минут через двадцать, успев за это время вернуть себе приличествующую маску.

– Хозяин ждет вас, господин Бел.

На выходе из кабинета мажордома меня обыскали, но ничего не нашли, потому что оружие осталось в броневике. После десятиминутного перехода по уснувшему замку мы оказались в небольшой комнате. Судя по обстановке, это было чем-то средним между малым кабинетом и будуаром. Феликс встретил меня сидя в глубоком кресле. Он был укутан в пестрый халат и имел вид разбуженного человека.

Странно, столь ранний сон для такого молодого человека – это совершенно нетипично.

– Присаживайся, – небрежно махнул рукой Феликс, указывая на диванчик у стены. – Ну и в какие неприятности ты опять влез?

К моей радости, в голосе юного главы Старшей Семьи было больше любопытства, чем раздражения. Так что упускать этот момент было глупо, и я подробно, но максимально лаконично пересказал ему всю историю моей вражды с Гленом дин Ворсом.

– Эксперименты над разумными… – задумчиво проговорил Феликс, дослушав меня до конца.

– Увы, доказательств нет, только мое слово.

– Мне доказательства без надобности, – качнул головой юноша. – Как и те мотивы, которые заставили тебя прийти сюда. Важнее то, почему ты решил, что я тебе помогу?

– Все просто, – криво улыбнулся я. – У меня нет других вариантов.

– И что ты можешь предложить мне взамен? Моей благодарности за твои прошлые подвиги, увы, не хватит, – сказал Феликс, внимательно следя за моей реакцией.

– Чтобы достать этого урода, я готов на все. Если выживу, то пойду к вам на службу.

Феликс улыбнулся:

– Ром, ты не будешь никому служить, и не потому, что у тебя такие принципы. Для этого нужно иметь особый склад ума. Ты не понимаешь главного – служба это честь, а не обязанность.

– Что ж, – со вздохом сказал я, поднимаясь с дивана. – Значит, я напрасно потревожил вас, за что искренне прошу прощения.

– Подожди, – недовольно поморщился Феликс. – Я не сказал, что не помогу тебе, просто указал на то, что тебе нечем мне заплатить.

В ответ я лишь согласно кинул.

– Мы тут живем как попавшие в одну яму хищники, – продолжил юный глава семьи Тур. – Так что очень важно сохранять мир, но, если не готовиться к войне, однажды мирным утром можно просто не проснуться. Так что у меня есть чем снарядить своих бойцов для противостояния магам. Но не уверен, что это поможет против магистра.

– Я все же хотел бы попробовать, – еле сдерживая нетерпение, сказал я.

Чуть подумав, Феликс наконец-то сказал:

– Это будет любопытно. Ром, у тебя очень интересные друзья и еще более интересные враги. За тобой интересно наблюдать. Думаю, стоит поставить на тебя пару сотен тысяч.

Ну и замашки у платиновой молодежи, хотя чем бы дитя ни тешилось…

– Благодарю, господин Тур, – поклонился я своему благодетелю и спохватился: – Но если вашу помощь раскроют, не вызовет ли это неприятные для вас последствия?

– Лучше думай о том, как выжить, – снисходительно улыбнулся Феликс. – К тому же на оружии нет никакого клейма, и я всегда могу сказать, что впервые его вижу. Хотя если получится, до приезда законников постарайся уничтожить все улики.

– Обязательно сделаю это… если выживу.

Феликс понимающе кивнул и повернулся к Аппию:

– Пусть Трамар выдаст ему экспериментальный комплект магоборца.

Слово «экспериментальный» мне не понравилось, но дареному коню в зубы не смотрят.

Сонный оружейник встретил меня без радости, но любовь к своему делу взяла верх, и он с постепенно возрастающим энтузиазмом начал меня облачать для боя с неравным противником.

Первой мне на плечи легла портупея с встроенными святящимися камнями.

– Это персональный силовой щит, не очень мощный, но защищает со всех сторон. Также гасит труновые волны.

– Какие? – рискнул я вставить слово.

– Это волны, которыми маги влияют на материю, но на защиту от магов особо не надейтесь. Это пока пробные образцы, – пояснил оружейник. – Так, теперь оружие.

Трамар вытащил из ящика нечто похожее на ручной пулемет Калашникова, ну, может, чуть поменьше.

– Стандартная паровая система. Вокруг ствола эмиттеры фронтального щита. Ленточная подача, ну и по мелочи: фонарь и прицел вашего же изобретения. – Выпалив краткую характеристику, оружейник крякнул и передал мне оружие.

– Большой, – осторожно сказал я.

– Не очень, – возразил оружейник.

Оружие действительно весило не больше пяти килограммов, да и на пулемет оно было похоже лишь отдаленно. Сходство снова усилилось, когда из того же ящика Трамар начал доставать знакомые ленты, только не с патронами, а начиненные большими пулями. Они были увиты рунами и выглядели очень устрашающе.

– Вот это, – начал объяснять оружейник, подняв одну руку с лентой где-то на сотню увитых рунами пуль, – обычные рунные пули с огненным и ударным усилением. Они могут взломать простые энергощиты, но с силовыми полями от пятого до десятого уровня не справятся. Для этого нужны вот эти красавцы.

Я внимательно посмотрел на ленту в другой руке оружейника. Руны на массивных пулях светились более интенсивно. Мало того, воздух над ними плыл как от сильного жара, но не было похоже, что они горячие на ощупь.

– Солидно, – прокомментировал я.

– Только не обольщайтесь, – остудил мой пыл оружейник, показывая осведомленность в моем вопросе. – Не думаю, что они взломают защиту магистра.

– Я все же попробую, – с показной веселостью ответил я. – Сколько вы можете мне выделить этого добра?

– Есть две ленты со стандартными рунами и одна с экспериментальными.

В голосе оружейника послышались извиняющиеся нотки. Шагнув ближе, он замер, не зная, как нацепить на меня ленты с пулями. Я покосился на ящик, но решил, что таскать с собой такой груз будет неудобно, и взял дело в свои руки.

Массивный паромет лег на верстак. Затем я закрепил ленты на себе крест-накрест, а усиленную застегнул на поясе в два оборота. Получился эдакий петроградский революционный матрос. Повешенный привычным образом паровой пулемет вообще превращал меня в аналог Рембо.

Ну и как теперь бродить во всем этом по городу? А почему бы не использовать старый прием?

– Скажите, – обратился я к мрачно смотревшему на меня Аппию, – у вас не найдется плаща огнепоклонника?

Мажордом возмущенно фыркнул, но все же утвердительно кивнул. Выглянув за дверь, он что-то тихо сказал невидимому мне помощнику. После этого Аппий начал всем своим видом показывать, что я сильно задержался в замке его хозяина.

Пришлось поспешно прощаться с оружейником. Уже у двери Трамар спохватился и, сунув мне в руки матерчатую сумку с чем-то тяжелым, огорошил просьбой:

– Мне хотелось бы узнать, как пройдут испытания.

От подобной непосредственности я даже завис, но быстро опомнился:

– Конечно, господин Декар. При первой же возможности явлюсь к вам с подробным отчетом.

В общем, прощание получилось неловким. Уже на выходе из замка нас с Аппием догнал слуга с алым свертком. Сверток перекочевал ко мне, а затем я с полными руками подарков оказался внутри паромобиля.

Только на полпути к границам семейных земель до меня дошло, что шок от удачной авантюры, поспешность и предельное недовольство Аппия сыграли со мной злую шутку. И где теперь найти огненные гранаты, чтобы выполнить обещание, данное Феликсу? С затаенной надеждой я открыл сумку оружейника.

Ох ты ж хомяки-переростки! Да я ему не то что подробный отчет… ящика эльфийского вина и вечной благодарности в придачу и то будет мало! Ну, если, конечно, выживу.

Последняя мысль хоть и омрачила настроение, но не до конца. Внутри сумки лежали настоящие сокровища.

Во-первых, там нашлись три компактные огненные гранаты с креплениями под силовую разгрузку. Во-вторых, оружейник положил запасную ленту с обычными стальными пулями. Третий подарок был самым ценным. В боковом отделении сумки лежали две коробки размером со среднюю книгу. То, какое сокровище мне подарил Трамар, стало понятно по соединенным с коробкой микрофонам. Именно такую конструкцию, с которой он бегал по ветвям мертвого таули, я видел у Сора.

Я так соскучился по хотя бы относительно мобильной связи, что готов был расцеловать эти магические рации. Одна из них тут же встала на положенное место в портупее – сама коробка была закреплена сзади на пояснице, а микрофон я зацепил за пряжку у правой ключицы.

Передвинув поудобнее пулемет, я накинул на себя плащ огнепоклонника и почувствовал, что готов к любым подвигам. Хотя все же стоит посвятить незнакомому оружию хотя бы немного времени.

За всеми восторгами дорога обратно к арке прошла незаметно. Как только паромобиль остановился, я выпрыгнул наружу и набросил на голову капюшон. Подобрать себе головной убор на замену шляпе так и не удалось, а в городе как-то не принято ходить с непокрытой головой. Эта приверженность местным традициям едва не стоила мне жизни.

Арка владений семьи Тур все так же выглядела заброшенной. Стражи куда-то исчезли, и только мой броневик хоть как-то скрашивал псевдодикий пейзаж. Его фары по-прежнему смотрели вдоль дороги, и, как только они осветили мою фигуру, вдруг пришла в движение башня.

– Э, вы чего там удумали?! – крикнул я, увидев направленный на меня зев ствола.

Пришлось даже скинуть капюшон. Времена для нашей компании выдались тяжелыми, и случиться могло все что угодно.

Башня тут же отвернулась в сторону, а когда я наконец-то забрался в кабину, на меня тут же накинулся Кравай:

– Ты что творишь!

– А что?

– Я чуть не обгадился. Стоим, как посреди кладбища, и тут прямо на броневик прется огнепоклонник. А вдруг он надумал прыгнуть к своим драконам не один, а в нашей веселой компании?

– Извини, не сообразил, – искренне повинился я и тут же подумал, что, если оглянуться на недавние события, почитатели драконов не так уж не правы. После очищения концентрированным огнем душа действительно избавляется от всего лишнего и вредоносного.

– Куда теперь? – ворчливо спросил гном.

– На какой-нибудь пустырь недалеко от Пепелища.

Гном за свою карьеру водителя очень хорошо изучил город, и через полчаса мы выехали к развалинам длинной пятиэтажки в окружении таких же покинутых зданий.

– И что дальше? – продолжил доставать меня гном.

– Пошли, опробуем новинку.

Урула конечно же тоже заинтересовалась новым оружием.

На поверку все оказалось просто. У пулемета, как у обычного ПК, был предохранитель с тремя положениями – одиночная стрельба, автоматическая и стопор. Чуть дальше расположилась еще одна кнопка, после нажатия которой вокруг ствола возникло знакомое сияние силового щита.

– Неплохо, – уважительно крякнул гном.

Еще раз он крякнул, когда я простым движением воткнул пряжку ленты в приемник и снял пулемет с предохранителя. Внутри агрегата что-то заклокотало. Затем зашипело и тонко засвистело. Посчитав это сигналом готовности, я нажал на спуск, целясь в стену дома. Пулемет часто зачихал, и тяжелые пули за десяток секунд изрешетили довольно толстый гномий бетон.

Лента была короткой, так что все закончилось быстро.

Следующий час мы осматривали оружие и осваивали рации, на некоторое время даже забыв о своих проблемах. Все это проходило под восхищенное оханье гнома и показное равнодушие киллерши.

– Когда выезжаем? – спросила Урула, вернув нас на грешную землю.

– Через четверть руана.

– Давай чуть раньше, мне нужно занять позицию, – сказала девушка и, не дожидаясь согласия, полезла в броневик.

Где-то далеко за кронами гигантских таули, над степным горизонтом поднималось солнце. Это был первый рассвет, который никак не сказывался на мрачности главной площади квартала с говорящим названием Пепелище. За многие годы дожди смыли пепел пожарища, но не смогли очистить камни домов и тротуаров от въевшейся копоти.

Наше появление тоже ничего не изменило в мрачном покое этого места, потому что мы подъехали с выключенными фарами. Урула покинула кабину полчаса назад за два квартала отсюда, так что нас было двое.

– Встань так, чтобы не особо высовываться на площадь, но при этом чтобы ты мог ее простреливать.

– Ты что, опять пойдешь один?! – с полуоборота завелся гном.

– Да, и мне будет намного спокойнее, если ты прикроешь мне спину не своей ручной пукалкой, а главным калибром.

Гном не нашел чем парировать мой довод, но это было не так уж важно, потому что мой взгляд прикипел к стоявшему у закопченного фонтана паромобилю. Рядом с ним виднелись неясные тени поджидавших меня врагов, а внутри, словно нарочно, была подсвечена фигура в женской одежде. Кажется, я даже узнал этот наряд.

Быстро проверив, все ли на месте, я активировал щит, который Кравай спрятал в броневике, и потянулся к кнопке открытия боковой двери.

– Ну, – вздохнул гном и добавил по-русски: – Ни пуха ни пера.

– Иди ты к черту, – зло процедил я, потому что никогда не любил этот странный ритуал.

Пока сидел в мягком кресле броневика, все было относительно нормально, но едва спрыгнул на мостовую, как почувствовал, что меня повело. Все, действие ураганной ягоды окончательно сошло на нет. Тут же возникла мысль съесть вторую, но пришлось от нее отказаться – еще не хватало подсесть на местный допинг. Да и мало ли что ждет меня впереди.

Делая первый шаг к стоящему у фонтана паромобилю, я словно проламывал ледяную корку. Терзавший меня с детства страх победить не так уж просто. Животные инстинкты вопили о том, что нужно сломя голову бежать отсюда, но во мне уже родилось что-то большее, чем простой страх. Что это – зародыш чести или наконец-то обретенное уважение к себе? И стоит ли рисковать ради этого жизнью?

Ответ пришел мгновенно – стоит. И с этой уверенностью я быстро пошел навстречу опасности и собственному страху. Хотя ноги все равно были ватными.

Прав был профессор Вельский – только мне решать, превратится ли вполне естественный страх в омерзительную трусость.

Тени у паромобиля задвигались, а вот пассажир внутри остался неподвижным. Вуаль на шляпке и наклоненная голова не давала возможности уверенно опознать Рину, но, даже если это подмена, выбора у меня все равно нет.

Возле машины оказалось три незнакомца в темной одежде, детали которой, как и вооружение встречающих, рассмотреть не удавалось. Все было относительно нормально, пока я не подошел на два десятка метров. И тут со стороны смутных фигур дохнуло опасностью, а интуиция завопила о том, что сейчас меня будут убивать.

В спрятанной под плащ правой руке уже был зажат револьвер, так что я активировал наручный щит и сразу начал стрелять. Два выстрела, и тут же, прикрывшись замерцавшим силовым полем, рывок вперед. Ответные выстрелы подсветили щит белыми сполохами. Я уже научился различать характер реакции щита на внешнее воздействие и, увидев две слабые вспышки, отвел щит в сторону и выстрелил еще два раза. В упор промахнуться было практически невозможно, и рядом с паромобилем легло еще два тела.

В такие моменты чувство опасности становится настолько сильным, что различить, откуда именно исходит угроза, становилось очень трудно, и это плохо.

Добавив шевельнувшемуся противнику из молниевика, я дернул дверь паромобиля и… уставился прямо в крупнокалиберный зрачок малого паромета.

За короткое мгновение мне удалось лишь осознать, что на меня смотрят совсем незнакомые глаза, а вот поднять щит или отскочить я вряд ли успею.

Как глупо…

Внезапно сильный удар расколол заднее стекло паромобиля и отбросил тело так и не успевшей выстрелить девушки вперед. С ее головы слетела шляпка и парик, открывая пепельные волосы и острые ушки.

Да уж, не везет мне что-то с эльфийками.

Глянув на жуткую рану в основании шеи мертвой эльфийки, я запоздало испугался. А если бы это была Рина, которую под гипнозом или еще как-то заставили направить на меня оружие?! Нет, общение и совместные дела с Урулой нужно заканчивать. Слишком уж много в голове убийцы тараканов разных размеров и расцветок.

От неуместных в данной ситуации мыслей меня отвлек перестук пуль по паромобилю. Пришлось присесть и передвинуться ближе к кабине. Там было больше механизмов, а значит, получалась более ненадежная защита.

Схватившись за микрофон на груди, я нажал на тангенту:

– Кравай, бей тех, кто на другой стороне площади, а я возьму на себя ближнюю часть.

В динамике зашипело и затрещало, но голос гнома звучал вполне отчетливо:

– Принял. Но как я их увижу?

Действительно, паровое оружие ведь не дает дульных вспышек.

– Бей наугад, – сказал я и, повесив микрофон обратно, начал перезаряжать револьвер.

Ствол на броневике зачихал с двухсекундным интервалом – медленно, зато стабильно. Гном палил по всем подозрительным местам, чем вызвал ответные меры. Над изрядно потрепанным паромобилем и моей головой, сердито брызгая искрами, пролетела комета.

Сердце испуганно сжалось и тут же забилось ровнее.

Ай да Рома, ай да… ну и дальше по классическому тексту. Не зря потратился – расплескав протуберанцы, огненный шар бессильно обтек засветившуюся рунами броню.

– Фиг вам, сволочи, а не гномье барбекю! – весело крикнул я и осекся.

Огонь не причинил вреда броневику, и это кому-то сильно не понравилось. Неведомая и невидимая сила ударила в башню сверху, вгоняя ее в тушу броневика.

– Кравай! – заорал я, чувствуя, как внутри все застыло от ужасных предчувствий.

Когда в прикрывавшую меня машину ударила вторая комета, стало даже немного легче. Мелькнула мысль, холод внутри – это было предчувствие удара, а не осознание смерти друга.

Взрывная волна бросила меня вперед, заставив выронить револьвер. Не обращая внимания на загоревшийся плащ огнепоклонников, я перевалился на бок и схватился за микрофон.

– Кравай! Кравай!!!

Ответом мне была тишина.

– Ну, суки! – Чувствуя освежающую ярость, я встал и сбросил с себя горящий плащ.

Пряжка висевшей на груди пулевой ленты легко отстегнулась и так же легко вошла в приемник пулемета. Перехватив автоматический паромет в боевое положение, я приготовился начать ходить с козырей, хотя интуиция подсказывала, что главный замес еще впереди.

Горящий паромобиль хорошо освещал площадь, поэтому я без труда рассмотрел, как ко мне бегут враги, на ходу стреляя из малых парометов. Пули принял на себя встроенный в пулемет щит. А вот у моих соперников подобной фишки не было, их ручные щиты не спасали от утяжеленных и начиненных магией пуль.

Оружие дергалось в моих руках, сердито выплевывая стальные болванки. Бегущие фигуры покатились по мостовой.

На груди вдруг зашипело, и послышался хриплый голос:

– Ром, Ром, ты меня слышишь?

От сердца отлегло – жив, бородатый паскудник! И сразу стало не до радостных новостей. Сзади повеяло едва заметной на общем фоне угрозой, это тут же подтвердили всполохи встроенного в портупею щита. Защитив меня от пуль, он погас.

Я резко развернулся и выпустил очередь из пулемета в одного из напавших на меня врагов, а вот второй оказался слишком близко и успел взмахнуть изогнутым клинком. Грудь сильно резануло, но мне удалось вовремя отшатнуться.

Уходя в перекат назад, я почувствовал, что теряю свое оружие – эльфийский «коготь» не только вспахал плоть на моей груди, но и перерезал ремень пулемета.

Из переката я вышел, уже сжимая в руке стандартный малый паромет, пуля из которого и предотвратила попытку эльфа добить меня.

Удар металлического снаряда отбросил худощавого эльфа назад – в отличие от моего любимого револьвера, здесь был солидный калибр, а значит, немалый вес снаряда.

Вот я и остался без оружия. Первой мыслью было вернуться к пулемету, но от нее пришлось отказаться, потому что прямо передо мной, кувыркаясь, пролетел горящий остов искореженного паромобиля с телом эльфийки.

– Что за… – прохрипел я, услышав в воцарившейсятишине громкие хлопки.

Воздух над высохшим фонтаном замерцал, и там проявилась абсолютно дикая для этого места картина. Чашу фонтана заполняло силовое поле, на ровной поверхности которой стояли столик и два стула. Столик был сервирован вазой с ягодами, бутылкой вина и двумя бокалами. Замершей на одном из стульев Рине было явно не до угощения, а вот ее компаньон по застолью, закончив с жидкими аплодисментами, взялся за бокал.

– Неплохо. – Несмотря на расстояние, насмешливый голос был прекрасно слышен. – По крайней мере, радует, что столько неприятностей мне доставил не какой-то жалкий вырх. Вижу, у тебя неплохое оружие, и даже догадываюсь, откуда такое богатство. Ничего, с этим сопляком Туром я разберусь позже.

Отпив из бокала, маг ехидно посмотрел на меня, явно приглашая вступить в разговор.

Ну что же, воспользуемся приглашением.

– Я пришел, отпустите девушку.

– С чего бы это? – разыграл удивление маг. – Я тебе ничего не обещал.

Мне и так было понятно, что давить на совесть этого урода смысла нет, за неимением оной, но попробовать стоило.

– С того, что убийство ни в чем не замешанной и слабой девушки не принесет вам ни удовлетворения, ни славы. – Уже договаривая, я понял, что и вторая попытка ушла в пустоту.

Этот скот будет делать только то, что ему захочется. Мне осталось лишь замереть на месте и спокойно смотреть на мага. Интуиция подсказывала, что угрозы и мольбы сделают только хуже.

Мне повезло – закончив с притворными размышлениями, маг недовольно сказал:

– Хорошо, пусть уходит.

Дин Ворс щелкнул пальцами, и некая сила, до этого момента прижимавшая Рину к стулу, исчезла. Девушка дернулась и попыталась сползти с чаши фонтана. Длинное платье сильно мешало, но моя девочка все же справилась. Подхватив подол, Рина побежала ко мне. Она хотела классически, как в рыцарских романах, повиснуть на моей шее, но я резким жестом руки отправил ее себе за спину.

Уцепившись в жилетку, Рина ткнулась лицом мне между лопаток.

– Ром, прости, я думала, что если задержусь всего на… – затараторила девушка, но я резко прервал ее откровения:

– Иди к броневику.

– Но…

– Делай, что говорят, дура! – прорычал я.

Ничего, оскорбления вскоре забудутся, зато сейчас обида убережет ее от наивных и глупых порывов.

За моей спиной зацокали каблучки, а я взялся за микрофон:

– Кравай, ты сможешь вести?

– Да, – прохрипело из динамика, – чтобы я не смог удержать баранку, нужно порвать меня на куски.

– Увози отсюда Рину.

– И бросить тебя?

– Кравай, не делай мою смерть бесполезной, сволочь ты такая!

К счастью, мой отчаянный крик подействовал, за спиной послышался звук вырывающегося на свободу пара, а затем что-то задребезжало, и через несколько секунд этот дребезг начал отдаляться.

Ну и слава богу! С моих плеч словно свалилась целая скала, и на мага я посмотрел с каким-то бесшабашным весельем.

– Радуешься? – спросил он.

– Да, – честно ответил я.

– Ну это мы сейчас исправим. Говорят, что ты можешь отпугивать маруков.

– Врут, – насторожившись, ответил я.

– Значит, нужно проверить, – с нездоровым задором сказал дин Ворс. – Обожаю эксперименты.

Он играл со мной, как кошка с мышкой, и это очень хорошо. Шансов хоть что-то сделать с магом у меня конечно же нет, а вот попытаться улизнуть, как мышонок от слишком уж заигравшегося кота, может, и стоит. Хотя, скорее всего, я себя обманываю.

Что-то пробормотав, маг щелкнул пальцами, и откуда-то из складок его балахона вырвались три дымные струи. Через секунду они сформировались в маруков. Увенчанные черепами спруты рванули ко мне.

Широко расставив ноги, я хлопнул ладонями перед собой:

– Тур-р-рах!

Направленная волна зацепила два темных духа, а вот третий увернулся и навалился на меня. Было такое ощущение, что кто-то выдавил из меня весь воздух. Накатила слабость, и я упал на одно колено. Вдох удалось сделать только с огромным усилием.

– Тур-р-рах! – Теперь я ударил кулаком в камень мостовой и пустил заклинание во все стороны. Всех маруков, включая того, который напал на меня, отбросило на десяток метров. Духи задергались в воздухе, хаотично махая своими щупальцами. Но это ненадолго.

Пожалуй, со страха я перестарался. Сил хватало лишь на то, чтобы удержать тело на четвереньках.

Это конец, но почему мне не страшно? Прожил первую часть жизни как трус, а теперь почему-то стал отчаянным смельчаком? Или сработало предвидение и все же есть какой-то шанс?

Ранее мой дар показывал, откуда придет опасность, а сейчас намекнул на источник возможной помощи.

– Да ну на фиг, – удивленно прохрипел я, но все же постарался достать шкатулку-орешек из подсумка на поясе. Для этого пришлось завалиться на бок.

Маг с интересом наблюдал за моими корчами. Как только орешек открылся, наружу вырвались два духа – светлый шарик и нечто похожее на струйку сигаретного дыма.

Два?! Так вот что за тень мелькнула за Кусакой в замке мага.

Перейдя на астральное зрение, я увидел духа в форме волка. Да это же Усарик – замученный узник из подвалов мага! Кусака не выражал никаких эмоций, а вот Усарика буквально распирало от желания помочь мне, но он не знал, как это сделать.

Жаль, надежда оказалась ложной…

И тут мне вспомнились уроки оркского шамана. Он говорил, что иногда его коллеги делились с духами знаниями, открывая перед ними свою душу, но это очень опасно. Хотя что мне терять? Маруки начали приходить в себя, так что времени оставалось очень мало.

Я мысленно позвал Усарика, полностью расслабляясь и открываясь для него. Чем он и воспользовался. Время словно превратилось в тягучую патоку. В голове замелькали картинки из моего прошлого.

Что это? Неужели пресловутая предсмертная ретроспектива?

Внезапно все закончилось. Дымчатый дух выскользнул из меня и тут же начал гоняться за Кусакой. Догнав беднягу, волк расслоился на темные нити и заставил это же сделать золотистого дракончика. Через мгновение они вновь сплелись в одно существо. Похоже, Усарику надоели формы человека и волка, так что он избрал новую.

Подумать о том, что там случилось с бедным Кусакой, мне не удалось – на спину навалился марук. Я его не видел, зато хорошо почувствовал. Остатки моих сил таяли, как кусок сахара в горячем чае. Мир перед глазами качнулся и поплыл, но вдруг прямо мне в лицо зарычал призрачный дракон. Стало чуть легче, но встать я все равно не мог, лишь прикрыл глаза и осмотрелся в астральной изнанке мира. Благо для этого не нужно было вертеть головой.

Симбиоз Кусаки и Усарика был прекрасен – золотистые нити сплелись с дымными, образуя подкрашенные темным чешуйки, из-под которых пробивался алый огонь. Он же горел в глазах величественного дракона. Теперь это был не смешной зверек, а матерый хищник.

Набравшийся сил дракон воспользовался нарытыми в моей памяти умениями и рыком отогнал марука. Двое других бросились вперед, но их Усарик пугать не стал – просто вцепился в ближайшего темного духа и начал растворять в себе.

А это что-то новенькое!

Осознав, чем им грозят жаркие объятия призрачного дракона, оставшиеся темные духи рванули в стороны, но Усарику не удалось даже начать погоню. Откуда-то со стороны ударили похожие на белые жгуты молнии, начиная терзать тело призрачного дракона. Осознав опасность, Усарик дернулся и сложными зигзагами ринулся к источнику этих молний. Он узнал своего мучителя и буквально излучал дикую ненависть.

Так, Рома, хватит валяться.

С трудом разлепив веки, я посмотрел на фонтан. Там стоял маг, вытянув руки в направлении дымного, чуть светящегося изнутри облачка. Это облачко билось в окруживший мага силовой щит, и, что самое удивительное, от этих ударов по щиту пробегала рябь, он даже прогибался внутрь. Но было видно, что это ненадолго, от духа Усарика начало исходить отчаяние.

Нужно что-то делать. Я послал Усарику просьбу отвлечь мага от моих действий.

Попытка встать ни к чему не привела. Даже на четвереньках меня покачивало, как былинку на ветру. Опять завалившись на бок, я негнущимися пальцами извлек из подсумка кисет с последней ураганной ягодой. Неста не советовала употреблять их так часто, но все же дала две, значит, загнусь не прямо сейчас. Но если ягодка даст мне хоть пару минут форы, то это стоит любых последствий.

Освежающая волна пробежала по телу, больше похожая на судорогу. Мышцы обрели силу, но при этом жутко ныли. Да и вообще я чувствовал себя как пьяный.

Теперь получилось встать не только на четвереньки, но и подняться на дрожащие ноги.

Усарик явно боролся из последних сил.

Ну давай, шевелись, сволочь колченогая!

Шаркая ногами как древний старик, я поковылял к лежащему на тротуаре пулемету. Поднять неожиданно тяжелое оружие было очень трудно. В этот раз застежка на поясе сначала не хотела расстегиваться, а затем никак не лезла в приемник пулемета. Наконец-то защелка ленты с пулями, которые были усилены совсем уж запредельными рунами, встала на место.

Внезапно в голове возникла мысль, что стрелять в спину некрасиво.

– Эй! – прохрипел я, в полной мере понимая, насколько глупым и опасным был этот порыв. При такой-то разнице в силах!

Маг услышал мой окрик и чуть повернул голову, наверняка думая, что я просто хочу отвлечь его от уничтожения призрачного дракончика.

Что ж, теперь моя совесть чиста.

Отдача едва не свалила меня на почерневшую мостовую, но, скрипнув зубами, я все же сумел устоять. За этот прокол пришлось заплатить десятком пуль, ушедших в мировое пространство.

Защитный купол мага пошел мелкой рябью. Он яростно зарычал и полностью повернулся ко мне, оставив в покое практически развеянного Усарика.

Маг, сверкая глазами, направил на меня руки со скрученными пальцами.

– Ах ты… – Договорить он не успел, потому что защитный купол наконец-то лопнул и пули с противным чавканьем начали впиваться в тело колдуна.

– А-а-а! – заорал маг, но все же сумел черпнуть сил из каких-то резервов и вновь ткнул корявыми пальцами в мою сторону. Перед его ладонями вспыхнуло силовое поле, отразившее последние пули из закончившейся ленты.

Что происходит?! В тушке этого урода не меньше двух десятков пуль с убойной магией, а он еще кочевряжится. Силовое поле перед ладонями мага погасло, а на его месте начал собираться очень нехорошо выглядевший шарик тьмы. Я сдернул с груди последнюю ленту с простыми огненными пулями, понимая, что точно не успеваю, и тут себя во всей красе показала моя бешеная любовница.

Хорошо, что бывшая. Вот у кого с совестью и честью проблем не было и в помине.

В спину мага врезалась тяжелая пуля, вырвав на выходе из его груди изрядный кусок плоти. Маг был еще жив и даже боролся, но уже сидящие в нем пули начали жечь тело изнутри, и при этом он еще пытался колдовать! Но теперь время играло уже на моей стороне. Одной длинной очередью я нафаршировал мага еще полусотней пуль, другие, увы, ушли мимо цели. Теперь мой противник вспыхнул, как чучело на Масленицу.

Радости не было, дико хотелось упасть и вырубиться, но я еще не закончил. Дотащив себя и ставшую неподъемной балясину пулемета до ковша фонтана, я забросил туда сначала паромет, а затем по очереди три огненные бомбы. Дальше сил хватило только на то, чтобы отойти к бортику фонтана и сесть на него спиной к чаше.

Сзади дохнуло огнем. Кажется, даже запахло жженным волосами. Падая лицом вперед, успел заметить, как на площадь врывается мой броневик. Паромобиль был похож на бешеного быка – пыхающего паром и загребающего задними колесами.

Все. Занавес.

Эпилог

Следующие два дня я провел в знакомой комнате для свидетелей, но когда надзирающие поняли, что заключенный может и ласты склеить, то переместили меня в больницу. Там меня постоянно опекала вернувшаяся к нормальной жизни зеленокожая семейка, а через неделю туда же явился Мак и подробно рассказал о том, чем закончилась эта дикая история. После смерти мага законник при поддержке потомков основателей собрал следственную группу и буквально по камешку перебрал замок дин Ворса. Они таки нашли свидетельства того, что там проводились опыты над разумными. Вследствие чего мои действия были признаны самообороной и все обвинения сняли. Мак говорил, что академики пообещали не трогать меня, но в это что-то слабо верилось.

Первые три дня в лечебнице рядом со мной лежал Кравай, но потом этот бородатый скот сбежал ремонтировать броневик. За три дня он мне вынес мозг своим беспокойством за железного коня. В общем, можно сказать, что все закончилось более или менее неплохо.

– Ром, – тихо позвала меня Рина, вырывая из воспоминаний.

Она улыбнулась и провела рукой по моей голове. Это жест у нее, похоже, вошел в привычку. Наверное, нравится щекотать ладонь едва пробившимися на моей голове волосами. Прическу я себе спалил основательно, так что некоторое время придется походить бритым. Хорошо, что Кравай успел выскочить из паромобиля и сбить огонь с моего завалившегося на тротуар тела.

– Да, – очнулся я и осмотрелся вокруг.

Мы сидели в дорогом ресторане и, кажется, обсуждали наше будущее, но я почему-то вспомнил о прошлом.

– Ты меня не слушаешь, – вздохнула девушка.

– Извини, теперь слушаю, – честно признался я.

– Ты ведь понимаешь, что из меня получится плохая жена, я ведь не брошу свой бизнес? – явно во второй раз сказала Рина.

Я чуть не ляпнул, что пока еще не звал ее замуж, но вовремя сдержался, а сказал совсем другое:

– Из меня тоже не выйдет идеального мужа. Но не вижу в этом ничего плохого. Тебе что, сильно хочется быть похожей на других?

– Нет, – вздохнула она, – но получается, что мы два уродца и только поэтому подходим друг другу.

– Нет, дорогая, мы просто чудак и чудачка, которые любят друг друга и которым хорошо вдвоем.

– Любят? – заглянув мне в глаза, спросила Рина.

– Очень.

Не знаю, любовь ли это, но мне с ней действительно хорошо и, что самое главное, комфортно. Нас связывала не только страсть, но и уважение, а это очень важно.

Глядя в глаза Рины, мне хотелось подальше послать все планы по восстановлению разоренного бюджета и как минимум неделю посвятить только ей.

Увы, и тут работает еще один жизненный парадокс – когда ты ищешь выгодное дело, оно ускользает от тебя, а когда ты плюнул на эту затею, возможности буквально падают на голову. Точнее, без зазрения совести прутся через весь ресторан прямо к нашему столику. В том, что Висент Сулла по прозвищу Паук не может принести с собой ничего хорошего, я не сомневался.

– Приветствую вас, господин Бел, – изысканно поклонился бандит. – Вы представите меня своей даме?

– Конечно, – кивнул я. – Дорогая, познакомься, это Висент Сулла. Висент, позвольте представить вам Рину Релесан.

– Очень приятно, – изящно поклонился Паук.

– Мне тоже, – шепотом произнесла внезапно напрягшаяся Рина.

Судя по реакции, она прекрасно знала, кто стоит перед ней и разводит политесы. И все же деловая жилка в моей девушке взяла верх.

– Господа, я так понимаю, вам нужно обсудить важные дела, поэтому я удалюсь попудрить носик.

– Хорошо, милая, – мягко улыбнулся я.

Висент лишь еще раз поклонился.

Как только Рина отошла от стола, улыбка тотчас сползла с моего лица.

– Ты что тут делаешь?

– Откуда столько агрессии? – спросил Висент, присаживаясь на стул.

– Из-за твоей бесцеремонности.

– Извини, – миролюбиво поднял руки Паук. – Просто дело не терпит отлагательств.

– У меня отпуск, так что заказов не принимаю, – попытался вывернуться я, уже понимая, что все это напрасно. Мой дар подсказывал, что Висент явился с пресловутым предложением, от которого невозможно отказаться. Но инстинкт самосохранения все же попытался взбрыкнуть.

– Я пришел предложить тебе не заказ, а постоянную работу, – спокойно заявил Паук.

– Какую?

– Помнишь, мы говорили о Гаранте?

– Да, было дело.

– Так вот, он умер десять дней назад.

– И как это касается меня? – попытался я включить дурачка, хотя прекрасно понимал, к чему все идет.

– Самым непосредственным образом. Следующим Гарантом станешь ты.

– И с чего вдруг в твою голову пришла такая дикая идея?

– Не вдруг, – покачал головой Паук, – я начал подготавливать выборщиков еще после нашего общего дела. Если честно, меня подняли на смех, со своими я еще мог договориться, да и законники наверняка согласились бы, но остальные уперлись рогом. А вот когда ты угробил дин Ворса, заткнулись все, даже представителей купцов впечатлило то, как ты рисковал, чтобы отомстить за их коллегу.

– Но ты же понимаешь, что все было совсем не так?

– Я понимаю, – хитро улыбнулся Паук, – но остальным это знать необязательно.

– Висент, мне кажется, что ты все же переоцениваешь меня. Ну какой из меня Гарант?

– Хороший, Ром, хороший, – глядя мне в глаза, заявил мафиози. – Ты просто не замечаешь некоторых нюансов, а люди-то все видят. Ты решил миром дело в «Сонном Тите», хотя мог со своей подружкой завалить там всех. Кстати, мне очень жаль, что ее больше нет.

Я лишь печально кивнул.

– Дальше, – продолжил свою пламенную речь Паук. – Ты спокойно мочканул чокнутого Руваха, а перед этим без возражений отдал взломщику пять кусков гульдов. Честно, Ром, даже я бы его просто грохнул, но не выпустил из рук такую гору золота. Так что как ни крути, но лучшей кандидатуры в Гаранты в городе просто нет.

Сомнения по-прежнему терзали меня, но Висент был прав – с моей профессией все равно придется рисковать жизнью, так почему бы не делать это, устанавливая справедливость и при этом загребая хорошие бабки. Тем более что с помощью Усарика находить и наказывать кидал будет не так уж сложно, нужно только во время предварительных переговоров дать новому помощнику цапнуть немного ауры фигурантов дела. Не знаю, сколько со мной еще пробудет призрачный дракон, но, пока он рядом, любые проблемы станут решаемыми.

– Ладно, – кивнул я, чем вызвал широкую улыбку Паука. – И какие у меня обязанности, правила и ограничения?

– Никаких, – еще шире улыбнулся Висент. – В этом и прелесть статуса Гаранта. – Ты встречаешься с клиентами и устанавливаешь свои правила игры. Правда, по традиции навар не должен превышать десяти процентов, по пять с каждого участника сделки. А дальше только тебе решать, как все пройдет и что случится с тем, кто решится кинуть партнера по сделке и, соответственно, плюнуть на твой авторитет.

– И что будет, если я не справлюсь?

– Значит, мы выберем нового Гаранта, но мне кажется, что все у тебя получится. Конечно, потеряв свой статус, ты потеряешь неприкосновенность и станешь желанной жертвой для врагов, но с твоим редким даром находить неприятности на пятую точку это вряд ли сильно осложнит твою жизнь.

– У меня есть время подумать?

– Нет, – категорически заявил Висент, – город и так долго жил без Гаранта.

Конечно, были опасения, что это подстава, но слишком уж высокое положение в преступном мире занимал полновластный хозяин Червоточины. К тому же фигура Гаранта была в городе сакральной. По большому счету он являлся дополнительным противовесом в сложной системе взаимоотношений жителей многонационального города. Так что шутить с этим очень опасно даже для Паука.

– И когда начинать?

– Прямо сейчас, – ехидно улыбнулся Паук и кивнул в сторону входа.

– Лысые ежики, – выдохнул я, увидев, что, оттерев испуганного распорядителя, у двери собралось не менее десятка разномастно одетых людей, гномов и орков. Кажется, на заднем плане маячил даже один эльф.

– Не дергайся, первое время я буду помогать тебе советом и расскажу все, что должен знать Гарант, – ободряюще шепнул Висент.

Приплыли.

Я беспомощно осмотрелся и увидел Рину, которая явно не только что вернулась из дамской комнаты. По шоку в ее круглых как блюдца глазах было ясно, что она все поняла. Шок быстро сменился гордостью за своего мужчину. Это почему-то придало мне сил и уверенности в себе.

– Ладно, – кивнул я Пауку. – Пусть подходят. Только по очереди.

Григорий Шаргородский Дикий легион

© Шаргородский Г. К., 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

* * *

Часть первая Дикие

Глава 1

Звезды мягко светились, даже не пытаясь рассеять мглу под собой. Они просто наблюдали сверху без малейших эмоций. А каждый, кто смотрел на них снизу, видел в далеком сиянии что-то свое. Несчастный влюбленный читал в этих искорках грусть, романтик подмечал там возвышенную радость, а такие, как я, – только равнодушие к мелким людским страстям.

– Проклятье, – в который раз за этот день сквозь зубы процедил я.

Ноги сами вынесли меня к мосту. Перегнувшись через перила, я, как назло, опять увидел отражение все тех же звезд.

Настроение было отвратным.

Этот день я запомню надолго. Конечно, в жизни у меня хватало неприятностей, но чтобы на коротком отрезке в двенадцать часов сошлось столько мерзких сюрпризов, такого еще не было. Прямо с утра директор фирмы, в которой я трудился психологом и специалистом по коррекции рабочей атмосферы, заявил, что во время кризиса работники, приносящие мнимую пользу, ему не нужны. Он совсем забыл, как до моего прихода народ в офисе только тем и занимался, что строил козни друг другу. Впрочем, аура мира и благополучия достигается долго и кропотливо, но, увы, при этом ее нельзя ни пощупать, ни продать.

Мой уход сопровождался кривыми ухмылками большинства коллег, которые, как и директор, считали, что я получал деньги за «фокусы». И только один человечек подошел ко мне и молча ткнулся головой в плечо. Маленькое темноволосое солнышко. С моей подачи вот уже полгода эта девушка одним своим присутствием гасила большинство конфликтов в коллективе. Конечно, платить ей только за это никто не собирался, но, инстинктивно чувствуя пользу, директор взял Яну на должность офис-менеджера. И вот теперь я ухожу, а она остается, и это хоть как-то сглаживало мое разочарование.

– Удачи вам, Илья, – тихо прошептала девушка.

– Не унывай, – улыбнулся я. – Тебе это не идет.

– Мы еще увидимся?

– Конечно, солнышко, – кивнул я и быстро вышел из офиса.

Это была невинная ложь – нас ничего не объединяло за рамками работы. Разный возраст и отсутствие иного притяжения, кроме обычной симпатии друг к другу, не могут связать двух людей в стремительном течении современной жизни.

Ситуацию нужно было обдумать и хотя бы вчерне определиться с дальнейшими планами. Увы, пока в голову лезли лишь философские мысли. Так что, закончив блуждать по городу, я направился домой. Такси быстро доставило меня до недавно купленной квартиры – места, где можно отдохнуть душой в обстановке домашнего уюта… по крайней мере, мне так казалось. Увы, уюта там уже не было, а моя Таня занималась сбором вещей. Второй удар судьбы оказался даже неприятнее первого.

– Что ты делаешь? – спросил я, уже зная ответ.

– Мне надоело так жить… – тут же завелась моя теперь уже бывшая невеста.

Да уж, сапожник без сапог – по-другому не скажешь. Педагогическое образование, психологические курсы и наработанные профессиональные навыки оказались бессильны перед наваждением, которые многие называют любовью. Мне удалось, словно тараканов, вывести в офисе всех демотиваторов, манипуляторов и откровенных социопатов, и при этом я не сумел распознать в своей невесте неуравновешенную и меркантильную особу.

Часть экспрессивного монолога Тани я пропустил мимо ушей и оборвал его прямым вопросом:

– Позвонили с работы? Кто постарался? Юрик?

– Да как ты смеешь?! – задохнулась от «праведного», как ей самой хотелось верить, гнева Таня и попыталась влепить мне пощечину.

Нет, так дело не пойдет. В этом деле я за равноправие – сам никогда не ударю женщину, но и ей этого не позволю, тем более без серьезного повода.

Маленькая ладошка была перехвачена на полпути к моему лицу и завернута за спину Тани. В моей груди словно разорвалась ледяная бомба:

– У тебя десять минут, потом я выкину твои вещи с балкона.

В этот момент мною руководили деструктивные эмоции, но гасить их не было ни сил, ни желания.

Единственный шанс успокоиться могла дать только любимая игрушка. «Легионы», словно чувствуя мое состояние, загрузились очень быстро. Третий мезийский легион встретил меня ровными рядами бойцов, готовыми выполнить любой приказ. Один из полусотни лучших в сетевой игре с тремя десятками тысяч пользователей, он был моей гордостью. Для того чтобы добиться этого, пришлось не только проводить много времени в игре, но и плотно заняться военной историей Древнего Рима. Тиски злобы постепенно начали разжиматься, но мне следовало догадаться, что просто так Таня не уйдет.

– Какой же ты урод и неудачник, Смирный, – прошипела она от порога.

Я сделал вид, что не услышал ее, не желая усложнять ситуацию, хотя от своего прозвища из ее уст меня покоробило. Так меня называли только старые друзья.

Правду говорят знающие люди, любовь – это серьезная болезнь мозга. Все мои познания в человеческой психологии в моменты общения с Таней отключались напрочь. Мне следовало помнить, что экспрессия этой девушки способна на многое.

За спиной послышался треск, и комп выкинуло из Сети.

Я резко развернулся и увидел, как моя бывшая невеста со злорадным видом держит в руках вырванный «с мясом» сетевой кабель.

Холод в груди еще раз взорвался и теперь уже ударил в голову. Никогда не видел себя со стороны в таком состоянии – просто не находилось под рукой зеркала, – но знакомые говорят, что в бешенстве у меня сильно светлеют глаза, превращаясь из серых в белесые.

Таня побледнела, вцепившись в чемоданы. Она прекрасно знала, что ударить ее, чтобы причинить боль, я не смогу, а вот насчет убийства полной уверенности у нее, похоже, не было.

Моя бывшая невеста, которая, к счастью, не стала женой, дематериализовалась из квартиры, казалось, даже не открывая двери, а мне оставалось лишь сжимать кулаки и скрипеть зубами. Именно такие приступы ярости заставили меня в свое время отказаться от карьеры педагога и серьезно заняться психологией. И должен сказать, это помогло, иначе сейчас я бы уже разбивал кулаки об стену и заходился в яростном вопле.

На город легли вечерние сумерки, поэтому надеяться на помощь ремонтников не приходилось. Что ж, будем успокаиваться старым как мир способом – прогулкой под открытым небом.

Ночь приняла меня в свои объятия, сглаживая острые углы мыслей и остужая разгоряченную голову. В пяти минутах ходьбы от моей квартиры находился парк, который пересекала медленно текущая речка. Мне вдруг захотелось оказаться именно там, чтобы увидеть нечто фундаментальное и неспешное. Захотелось побыть рядом со спокойной гладью и уравновесить бурление собственных чувств.

Никогда не считал себя хоть сколь-нибудь склонным к романтике и драмам, но уход Тани словно вырвал что-то из души. Любил ли я ее? Возможно, уже нет, но то, как легко она отказалась от меня, словно раскололо какую-то основу под ногами. В груди поселился холод, но не от намерзшего льда ярости, а от пустоты, заполнить которую было нечем.

То, что «веселый» день еще не закончился, я понял, когда увидел компанию из четырех человек, оккупировавшую парковую лавочку. Бережно лелеемый в мятежной душе росток здравого смысла тут же посоветовал свернуть на другую дорожку, но ничтожная и при этом очень сильная скандинавская часть моей крови тут же возмутилась.

В очередной раз убеждаюсь, что, перефразируя Булгакова, моя прапрабабушка явно согрешила с берсеркером. Так что ноги едва ли не сами понесли меня вперед с достойной иного применения решительностью.

– Э, дядя, – вполне прогнозируемо активизировались гопники, – ты чего это бродишь ночами по чужой территории?

Заводила знал заковыристые словечки, впрочем, даже его относительная начитанность не возбудила во мне желания пообщаться, поэтому я молча попытался пройти мимо скамейки.

– Ты чё, в уши долбишься? – тут же вступил в диспут менее образованный член гоп-компании и попытался ухватить меня за ворот куртки.

Все, финиш, мое терпение закончилось. Совсем закончилось. Резкий разворот не дал гопнику плотнее ухватиться за мою куртку, а последовавший за этим удар в лицо вообще отбросил его назад. В дружном реве компании можно было легко различить целый коктейль чувств: удивление, злобу и кровожадную радость.

Описывать бой не буду, потому что пелена ярости не позволила запомнить детали, да и боя как такового не было – в ответ на каждый мой удар я получал десять. Никогда не занимался ни боксом, ни восточными единоборствами, а опыт драк ограничивался двумя стычками, в которых мои противники неожиданно получали серьезные травмы. Именно нежелание однажды оказаться за решеткой и сделало меня пацифистом.

И все же состояние берсеркера, в которое я впал с пугающей легкостью, впечатлило гопников, и они отступили.

– Да ладно, харе, пацаны, чувак совсем без тормозов, – подал повод к отступлению «интеллигент», что было благосклонно воспринято его товарищами.

Гопники оставили поле боя за мной, так как я двигаться к этому моменту уже не мог, да и вообще на ногах стоял с трудом. Беглая ревизия тела показала, что не хватает как минимум двух зубов, к тому же явно сломано ребро.

Плохо – стоматолог проделает в моем теперь уже картонном бюджете изрядную дыру.

До реки я все же дошел, но не для философского созерцания водной глади, а просто желая умыться.

Легкий ветерок взъерошил поверхность воды, и отражение звезд под мостом словно задорно подмигнуло мне. После драки все тело болело, но, несмотря на это, в душу возвращалась умиротворенность. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что «веселый» день еще не закончился и следует ждать очередной пакости, но я небрежно отмахнулся. И напрасно…

– Что это вы задумали, молодой человек? – послышался за спиной мягкий и даже интеллигентный голос.

– Ничего, – не поворачиваясь, ответил я, но не из неуважения к незнакомцу, просто не хотелось подставлять под свет взошедшей луны избитое лицо.

– Самоубийство, конечно, очень плохая идея, но, если вы уже приняли решение, у меня есть вариант получше, чем это вонючее болото, – с резко прорезавшейся жесткостью заявил тот же голос.

– Что? – удивился я и попытался развернуться, но мне не дали.

В шею словно ужалила змея. Послышался треск, а мое тело скрутила судорога.

Похоже, это электрошокер. Единственная за день здравая мысль оказалась последней.

Очнулся я в темной комнате, мрак которой робко разгонял лишь слабый свет парочки свечей. И все же этого было достаточно, чтобы узнать обстановку обычной, хоть и меблированной в старинном стиле квартиры. Беглый осмотр показал, что я оказался в руках какого-то демонопоклонника, который вырядился в черный балахон и что-то бубнил себе под нос. Увы, созерцание обстановки – это все, на что я был способен, будучи скрученным по рукам и ногам крепкими веревками.

Продолжая нести какою-то ахинею, незнакомец подошел ближе, но я так и не увидел его лица, скрытого под глубоким капюшоном. Правда, сейчас меня интересовало не лицо, а руки – в одной демонопоклонник держал раскрытую книгу, а в другой – пугающего вида кинжал. Если судить по нарисованному на моей обнаженной груди кругу, намечалась встреча этого кинжала с моим сердцем.

Голос палача достиг наивысшей точки и вдруг сбился. Похоже, он сам не ожидал того, что последовало дальше. Рядом с «приютившим» меня столом находилась тумбочка со странной статуэткой в виде чудовища с многочисленными щупальцами. Удивление демонопоклонника было вызвано тем, что это изваяние вдруг засияло, заливая комнату красноватым светом.

Психопат обрадованно вскрикнул и перевел взгляд на меня. И в этот момент фортуна наконец-то осчастливила мою персону мимолетным взглядом. Пока демонопоклонник удивлялся, я непроизвольно согнул ноги и почувствовал, что ремень, прижимающий мои связанные колени к столу, лопнул.

Извиваясь, как червяк под лопатой, я сумел поднять все еще связанные ноги и пнуть ими комод со статуэткой.

Демонопоклонник испуганно вскрикнул, а дальше события понеслись вскачь. Статуэтка опасно закачалась на узкой ножке и, замерев в неустойчивом положении, свалилась на пол. Из того места, где она должна была приземлиться, ударила зигзагообразная молния, и прилетела она прямо в зловещий кинжал. Дикий крик демонопоклонника прозвучал для меня волшебной музыкой, а его обугливающееся тело стало усладой для глаз. Увы, это было последнее, что я увидел, потому что через секунду все в комнате затопило алым светом, и мое сознание погасло.

Просыпался я очень тяжело. Казалось, что причиной этого стало похмелье после длительного запоя. У меня в жизни был только один двухдневный загул, и это стало точкой отсчета для сравнения.

В нос ударила дикая вонь, и меня вырвало. Стало немного легче, к тому же удалось заметить, что мое тело больше не удерживают веревки.

Сквозь шум в голове начали пробиваться какие-то звуки, в которых угадывалась осмысленная речь. Причем язык был точно не русским, но мне почему-то было прекрасно понятно, о чем говорит незнакомец:

– Эй, ты что, живой? Да отвечай же, камень тебе на голову!

Еще не хватало, чтобы меня начали тормошить! Но этого не последовало, хотя голос не унимался. Причем незнакомец говорил с непонятным мне остервенением:

– Да очнись же ты, у нас очень мало времени!

Почему мало и что значит – у нас?

И все же экспрессия, с которой говорил незнакомец, заставила меня открыть глаза.

М-да. Здравствуй, шиза, Новый год.

Это точно не квартира демонопоклонника, да и не квартира вообще. Я находился в помещении, где все было сделано из дерева – стены, потолок и пол, который, судя по легкой качке, вполне можно было назвать палубой. Я валялся в закутке, который был отгорожен от основной части трюма решеткой. На теле не имелось никаких пут, что не могло не радовать.

А вот моему непрошеному собеседнику повезло намного меньше – кто-то поместил его в самые настоящие колодки. К полу был вертикально приделан массивный щит, к которому крепилась верхняя доска. В конструкции были выдолблены три дырки – одна побольше, для головы, и две поменьше, для рук. Удерживали колодки между собой специальное крепление и замок. Из конструкции где-то на уровне пояса взрослого человека торчал ворох волос, а уже из этой кудели выглядывали колючие глаза и большой мясистый нос. Мой собеседник зарос до неприличия – особенно впечатляла спускающаяся практически до пола борода, которая почему-то была вся в подпалинах.

Впрочем, странный сосед и не менее странная обстановка не являлись моей самой большой проблемой. Хватало и своих забот. Из одежды на мне можно сказать ничего не было. Ну нельзя же назвать приличным костюмом набедренную повязку? Мало того, создавалось впечатление, что и тело-то не мое. Эта мысль мелькнула в голове, вызвав волну паники, но сработала естественная психологическая защита, выдвинув целую кучу контрдоводов, начиная с того, что все это сон, и заканчивая предположением о временном умопомешательстве.

– Не тупи, каменноголовый, – прорычал закованный бородач. – Сейчас вернется охранник, и мы потеряем даже этот маленький подарок Добора.

Конечно, хотелось спросить, кто такой Добор, но меня по-прежнему мучил вопрос с языковыми странностями. По идее выдаваемый незнакомцем набор слов не должен нести для меня ни малейшей информации. Особенно если учитывать, что, кроме русского, я знал только его матерную разновидность. Но тогда почему мне все понятно?

– А?

– Нет, это не Добор, это Шагро подсунул мне такого тупого человека, видно, чтобы повеселиться, – вздохнул бородач, тут же растеряв весь свой энтузиазм.

А ведь он прав. Глобальные вопросы могут и подождать. Судя по реакции бородача, мы оба находимся глубоко в пятой точке мира, и моя растерянность может нивелировать шанс найти выход из не самой приятной ситуации.

Я попытался сесть и с радостью осознал, что могу нормально двигаться, хотя некая слабость в теле все же присутствовала.

В голове длинным списком программного кода замелькали дополнительные вопросы, но важен сейчас был только один, и я тут же его озвучил.

– Что делать? – спросил я у незнакомца.

Говорить было тяжелее, чем просто воспринимать чужой язык. Я по-прежнему думал по-русски, и все же нужные слова возникали в голове, словно по мановению волшебной палочки. А речевой аппарат практически без проблем выдавал чуждые звуки.

– Хвала Добору! – прохрипел бородач. – Сейчас сюда придет надсмотрщик и зайдет к нам. Они думают, что ты стал бездушным мясом, потому не заковали, так что притворись трупом, а когда он займется мной, убей…

– Что значит – убей? – возмутился во мне законопослушный гражданин.

– А то и значит! – яростно зашипел мой собеседник. – Они хотели принести тебя в жертву своему богу, но что-то пошло не так, и, лишившись души, ты не умер. Так что теперь везут своим жрецам, чтобы разобраться. Ты уверен, что хочешь близко познакомиться с жрецами Хра?

Понятие не имею, кто такой Хра, и, если честно, хотелось бы оставаться в полном неведении и дальше. Но убивать одного незнакомца, опираясь на доводы и убеждения другого…

К счастью для моего собеседника, дальнейшие вопросы прервали стук люка и скрип ведущей в трюм лестницы. Повинуясь приказу бородача, я откинулся на спину и сделал вид, что нахожусь в глубоком нокауте.

Через десять ударов сердца донесся мерзкий хохоток, и звякнули ключи.

– Ну что, не соскучился еще?

Обладатель неприятного голоса протопал мимо меня, а затем послышался звук удара. Этот звук мне довелось слышать совсем недавно – так кулак встречается с лицом.

Я не выдержал и открыл глаза. Спиной ко мне стоял какой-то толстяк в откровенно средневековом прикиде – кожаная, грубо сшитая одежда придерживалась на объемной талии широким поясом. Тюремщик еще раз размахнулся и врезал пухлым кулаком по торчащей из колодок голове. В ответ бородач только невнятно промычал. Явно не удовлетворенный эффектом, тюремщик достал из поясного кошеля некий предмет и, щелкнув крышкой, зажег небольшой огонек.

Не такое уж здесь Средневековье, если додумались до зажигалок, причем, судя по звуку, в пьезоварианте. Загнанная вместе с паникой надежда завопила, что не все потеряно и мы хоть и глубоко в пятой точке, но все же нашего мира, а ощущение чужого тела – просто игра фантазии.

Но тешить себя иллюзиями было явно не ко времени. Увидев крохотный огонек, бородач забился в колодках, словно это было раскаленное железо. Как ни странно, толстяк не стал жечь плоть пленника, а лишь подпалил его бороду.

Так вот почему растительность на лице моего товарища по несчастью в таком плачевном состоянии…

Тюремщик мерзко захохотал, видя, как дергается забитый в колодки бедолага.

Нужно что-то делать, и очень быстро. Бороды осталось не так уж много, а затем тюремщик либо перейдет к телесным развлечениям, либо выйдет из клетки, что намного хуже.

Как там говорили самураи? Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед. Что ж, не самый глупый совет. Хотя не уверен, что нападение со спины можно как-то впихнуть в философию бусидо.

Не позволяя сомнениям окончательно завладеть мною, я вскочил с пола и запрыгнул на спину тюремщику, на поверку оказавшемуся не таким уж маленьким, и попытался провести удушающий прием. Это все, что пришло мне в голову, – бить его было нечем, а на кулаки надежды мало. Если честно, этот прием был почерпнут мной из фильмов, но, как ни странно, он удался.

Толстяк оказался не только высоким, но и сильным. Он попытался оторвать мою руку, захлестнувшую его шею, но она уже была зафиксирована пальцами другой руки в надежный замок. Судя по всему, мне удалось не только перекрыть ему доступ к воздуху, лишив возможности кричать, но и пережать сонную артерию.

Тюремщик дважды двинул меня кулаком по голове и один раз приложил спиной об решетку, но я цеплялся за его шею как за собственную жизнь, что в принципе так и было.

Наконец-то толстяк упал на спину, привалив меня своей массивной тушей. Его движения, потеряв всякую осмысленность, наполнились паникой.

Это страшное ощущение, когда в твоих руках умирает живое существо. Несмотря на мои приступы ярости, мне еще не доводилось убивать. Даже предложение бабушки зарезать петуха вызвало резкое отторжение. Удары кулаками и угроза оказаться без глаз не могли заставать расцепить захват, а вот иррациональный страх перед убийством едва все не испортил. К счастью, вспомнилось, что таким захватом можно вырубить человека, не убивая. Так что дождавшись, когда тюремщик обмякнет, я еще чуть подержал его и отпустил.

Стресс наполнил все мои мышцы слабостью, и бесчувственную тушу удалось спихнуть с себя, лишь напрягая все силы. Я тут же прижал пальцы к шее своего оппонента в этой странной борьбе и с облегчением почувствовал слабое биение пульса.

– Ты что там делаешь, каменноголовый! – зашипел бородач. – Выпусти меня. Ключи у него на поясе.

Действительно, чего это я торможу?

Была, конечно, мысль что в колодках может оказаться какой-то маньяк, но я от нее быстро отмахнулся – ситуация явно не та.

На поясе толстяка находилась изрядная связка ключей. Благо замок на колодке был небольшим, а на связке имелись лишь три ключа нужного размера.

Через десять секунд бородач со стоном разогнулся, заставив меня удивленно крякнуть – мой новый товарищ оказался карликом. Ростом он был мне по плечо, и, если учитывать мой средний рост, это как-то маловато. В голове конечно же мелькнула мысль о гномах, но она была мгновенно загнана туда же, где находились паника, надежда и ощущение чужого тела. Подобных ощущений, мыслей и эмоций там скопилось немало, так что игнорировать странности окружающего мира было все сложнее, но пока удавалось. Особенно этому помогали другие обстоятельства. Например, такие, как следующие действия коротышки.

Недолго думая он подошел к бесчувственному тюремщику и, выдернув кинжал из его поясных ножен, вогнал клинок в едва вздымающуюся грудь. Тело толстяка задергалось в агонии.

– Ты что творишь, придурок?!

Окружающий мир утратил очередную грань реалистичности – не каждый день на моих глазах живого человека режут каксвинью.

– Очнись, человек, это тальгиец, для них мы уже мертвые, так что единственный шанс выжить – это резать их, пока есть возможность.

И тут до меня дошло еще кое-что. Ведь когда я, не думая о последствиях, бросился на спину толстяку, узник мог повести себя разумнее, и этот нож проделал бы дырку не в тюремщике, а во мне. Так что лучше уж пусть он, чем я.

Пока я пребывал в потрясении, коротышка обобрал с тела все, что только можно, и быстро вышел из клетки. Одежду толстяка он снимать не стал, хотя сам был одет аналогично мне – то есть в одну набедренную повязку.

Я невольно двинулся за ним и вышел в центральную часть помещения. Мы оказались между двумя камерами. И только теперь мне удалось рассмотреть, что вторая отгороженная решеткой часть трюма также не пустовала.

Все, теперь точно, здравствуй, шиза. Непосредственная опасность чуть отступила, и накопившиеся вопросы вместе с паникой навалились на мой бедный мозг – триггером стал вид прикованных к полу и стене зеленокожих здоровяков. Виртуальные шестеренки в голове провернулись на сто восемьдесят градусов, и их немедленно заклинило. Все вокруг обрело иной смысл. Бородач оказался гномом, а в соседней камере находились орки. Хотя, если честно, кроме зеленоватой кожи и изрядного роста, они мало чем отличались от людей.

Я либо в сказку попал, либо в дурку. Увы, второй вариант отпадал – об этом говорили синяки и боль от ударов паникующего толстяка.

Заметив мое чрезмерное внимание, один из здоровяков злобно оскалился, добавляя к списку странностей звериные клыки. В закрытом состоянии губы орка вполне скрывали такую особенность.

– Это орки? – Как ни странно, мозг очень быстро подобрал нужное слово в чужом языке.

– Нет, это дикие, – машинально ответил гном, но я его уже не слушал.

Реальность обрушилась на меня подобно снежной лавине. Я с пугающей ясностью понял, что покинул не только родной мир, но и собственное тело. Новое телосложение не особо отличалось от старого, да и воспринималось мозгом как вполне привычное, но ведь и мозг у меня тоже, судя по всему, не мой!

– Что здесь происходит! – заорал я, хотя уже понимал, что поступаю тупо.

Гном тут же сбил меня с ног. Навалившись сверху, бородач поднес острие все еще испачканного кровью кинжала к моему горлу.

– Не заставляй меня вскрывать тебе глотку, человек. Но если твой вопль выдаст нас, я это сделаю.

А жить-то, оказывается, очень хочется, даже в чужом теле. Какие бы сильные чувства ни обуревали человека, но, если возникает угроза жизни, инстинкт самосохранения работает как швейцарские часы.

В голове что-то щелкнуло, и я моментально принял происходящее со мной, пройдя процесс психологической адаптации, так сказать, по ускоренной программе.

– Слезь с меня! – прорычал я на гнома, отпихивая его подальше. – Давай лучше найдем тебе топор.

– Зачем? – вдруг напрягся мой собеседник.

– В смысле – зачем? Ты же гном, значит, должен хорошо драться секирой.

– Ничего подобного! Давай лучше поищем меч для тебя, ты же человек, вот и пробьемся.

– Я не умею управляться с мечом.

– А я – с топором.

А это уже проблема. Ну вот почему именно мне попался какой-то неправильный гном? Квадратная фигура, накачанные мышцы, но, как выяснилось, толку от этого благолепия нет никакого.

Так, успокоились! Проблемы будем решать по мере их поступления. И для начала нужно хоть как-то одеться, а то торчим здесь в подгузниках, как два неформала. Хотя и это не самое важное. Думай, Смирный, думай! Ладно, подойдем к проблеме с другой стороны. Мой мозг, едва ли не пощелкивая, начинал выходить на нормальную мощность.

– Может, выпустим их? – ткнул я пальцем в сторону орков, которых гном почему-то назвал какими-то дикими.

– Они же дикие! – От праведного возмущения гном даже раскраснелся, но все равно старался говорить шепотом.

– И что?

– А ты не знаешь?

– Не знаю! – таким же кричащим шепотом заявил я, замечая, что уже практически не напрягаюсь, подбирая нужные слова.

– Они полностью неуправляемы и слушаются, только если дадут свою дикую клятву.

– Так давай возьмем с них эту клятву.

– У тебя есть серебро? Ими почитается только клятва наемника, и просто так дикие ее не дают.

– У тебя есть, – ткнул я пальцем в зажатый в кулаке гнома кошель, который он экспроприировал у надсмотрщика.

– Не смешно, этого хватит только на пару кружек пива.

– А вот сейчас мы узнаем, смешно или не очень, – подмигнул я нахмурившемуся гному.

С помощью точки опоры Архимед обещал перевернуть мир, а имея такую платформу, как ставший традиционной клятвой наемнический договор, я выверну мозги этих ребят наизнанку.

– Они меня хоть поймут? – чуть подумав, спросил я у гнома.

– Вроде да. Говорят, что своего языка у них нет, а от тальгийского они отказались из ненависти. Так что лет сто, как разговаривают на доракском, – сказал гном, передавая мне кошелек покойного надсмотрщика.

Ревизия кошеля показала, что у меня восемь затертых коричнево-серых монет.

– Быстро рассказывай, что знаешь об этой клятве.

Гном, услышав какой-то шум на палубе, испуганно застыл, а затем быстро затараторил:

– Так, дикие спускаются с гор и нанимаются в войска доракцев или риварцев. К тальгийцам, которые их создали, не идут по вполне понятным причинам…

– Дальше, – перебил я гнома, осознавая, что уже висевший в воздухе вопрос о том, как тальгийцы создали диких, не очень своевременный, как и тот, почему зеленокожие не хотят общаться со своими создателями.

– В общем, старшие диких договариваются и за себя и за своих младших, нанимаясь на год. Этот год они полностью подчиняются нанимателю, но только в том, что не противоречит заветам их предков, а таких заветов у них, как пиявок в пещерном озере. Половину платы они получают сразу и половину – в конце года.

– Плата фиксированная?

– Нет, как договорятся, но восьми медных дрангов не хватит, даже будь ты самим Шагро.

Уточнять нет времени, но, судя по недавним репликам гнома, этот Шагро – очень озорной и хитрый парень, умеющий хорошо торговаться. Я торговаться не умею вообще, точнее, не люблю. Но зато у меня отсутствуют социальные шоры – мол, есть некто, кого точно нельзя убедить. Убедить можно любого, даже самого твердолобого, особенно имея такие убойные доводы, как у меня в данной ситуации.

Отмахнувшись от гномьего брюзжания, я пошел вдоль решетки, вглядываясь в чуть зеленоватые лица здоровяков, различимые в слабом свете трех подвесных ламп.

Первые три взгляда встретили меня откровенной злобой. В четвертом эта злоба соединилась с тупостью, а вот пятый дикий взглянул на меня с любопытством. Шестого я осмотрел мельком. У испещренного шрамами здоровяка не хватало кисти на левой руке, и этот факт явно загнал мужика в глубокую депрессию.

– Меня зовут Илья Смирный, – обратился я к самому любопытному, произнеся имя по-русски, а вот прозвище перевел на местный язык. – Как твое имя?

Мой выбор оказался удачен. Любопытный фыркнул, но все же ответил:

– Мое имя Бегущий Лось. Я старший, со мной – три руки младших, утром это было так.

Я с вопросом посмотрел на гнома, который тут же продемонстрировал растопыренную пятерню.

Понятно. Так, теперь переходим к торговле, и начинаем мы с самой большой цены:

– Жить хочешь?

– С позором – не хочу, – вскинулся Лось.

Ладно, зайдем с другой стороны.

– А к жрецам Хра хочешь? – Понятия не имею, кто этот Хра, но зеленого проняло до печенок.

– Не хочу, никто не хочет потерять душу.

Так, теперь осторожно, потому что взгляд Лося постепенно становился таким же злобным и туповатым, как у его товарищей.

– Лось, что ценнее – золото или душа? О жизни такому гордому и смелому воину я даже говорить не буду.

– Ты сказал глупость, человек.

Может быть, но нужная мысль в его сознании уже зародилась, а теперь стоит поторопиться. Гном что-то услышал и начал на цыпочках подбираться к лестнице наверх.

– Смотри, Лось. – Я выудил из кошелька одну медную монету. – Ты бы отдал всего одну медяшку, чтобы выкупить свою жизнь, душу и свободу?

В моем предложении не было особой логики, потому что монета принадлежала мне, как и ключи от камеры, но важнее было продемонстрировать неравноценность обмена.

– Глупый вопрос, – упрямо мотнул головой дикий, но мне было видно, что он все понял и уже согласился.

– Гном, ключи, – прошипел я прильнувшему к лестнице коротышке.

– Меня зовут Турбо, – вернул мне тот яростное шипение.

– Как? – На секунду я подвис от удивления.

Это не гном, а мешок с сюрпризами. Да только пока они в лучшем случае юморные, а в худшем – нелепые и бесполезные. Хорошо хоть неопасные.

– Турбо, – повторил гном и тут же вспыхнул, услышав, как я нервно хохотнул. – Ты чё скалишься?

– Извини, просто ты произнес очень славное имя, при этом стоя в одной набедренной повязке, да и вообще ситуация нервная.

Гном успокоился, но по-прежнему сохранял подозрительный вид.

– Как там насчет ключей? – вернулся я к проигнорированной просьбе.

Турбо нашел нужный ключ молниеносно, и уже через пару секунд я стоял рядом с Лосем. Остальные дикие отреагировали на открытие двери не совсем адекватно. Меня встретил звериный рык, вытаращенные глаза и вздувшиеся мышцы под зеленоватой кожей. Теперь я с одинаковой искренностью был благодарен таинственным тальгийцам и за отсутствие цепей на мне, и за надежную фиксацию диких. Они сидели спиной к стене и были к ней же прикованы кандалами за запястья и широкими стальными поясами – за талию. К тому же ноги у щиколоток прикрепили к полу. Зеленокожим оставалось только дергаться и злобно рычать.

Подойдя к Лосю, я присел на корточки, чтобы наши взгляды были на одном уровне.

– Смотри, Лось, – вновь продемонстрировал я монетку. – У меня есть медный дранг, за который ты и твои младшие могут выкупить свою душу, жизнь и свободу. А я могу тебе дать эту монету в обмен на клятву служить мне ровно один год. Что скажешь?

– Хитрый человек хочет обмануть тебя, Лось! – прорычал один из пленников.

– Конечно, – моментально согласился я, не оборачиваясь на голос, – но монетка, за которую ты можешь откупить свою душу, жизнь и свободу, а также души, жизни и свободу своих младших, здесь сейчас стоит дороже, чем большая куча серебра.

Заветные три слова я повторял, вколачивая их в мозг Бегущего Лося как гвозди.

Есть – выражение глаз дикого изменилось на долю секунды, но этого было достаточно:

– Я, Бегущий Лось, старший племени Черной скалы, даю клятву Небесного Орла человеку Илье Смирному на один год за две монеты меди.

Я немного напрягся, потому что монет у меня только восемь, но вспомнил, что вперед дается лишь половина платы. Думаю, за год мне все же удастся разбогатеть еще на парочку медяков.

Лось выжидающе посмотрел на меня.

Ладно, будем угадывать:

– Я, Илья Смирный, принимаю клятву Небесного Орла от Бегущего Лося из племени Черной скалы и от его младших на один год за две медные монеты.

Судя по выражению на лице моего собеседника и ропоту диких, отзыв оказался верным.

– Турбо, выпускай Лося.

– Ты уверен? – с сомнением глядя на улыбку дикого, больше похожую на звериный оскал, спросил гном.

– У тебя есть другие предложения? Мало ли что творится на палубе.

– Ладно, – вздохнул гном, звеня ключами. – Но если он нас убьет, виноват будешь ты.

– Можешь на меня в суд подать, – фыркнул я.

– Чего? – переспросил занятый работой гном, но ответить я не успел.

Лось встал на ноги, и оказалось, что наша троица представляет собой пропорциональную лесенку – гном был по плечо мне, а моя макушка доставала лишь до плеча дикого.

Лось глухо зарычал, разминая натертые кисти, и вдруг резко придвинувшись ко мне, рыкнул прямо в лицо:

– Приказывай, вождь.

Вот ведь скотина такая!

Мне только чудом удалось сохранить самообладание, а вот гном за моей спиной испуганно икнул.

– Так, Лось… – начал я, но тут же уточнил: – Тебя можно называть просто Лосем?

– Можно, – совершенно серьезно кивнул дикий.

– Чудесно. Сейчас мы с Турбо отойдем, а ты пообщаешься со своими товарищами. Потом я вернусь, и тот, кто принесет мне клятву, пойдет душить тальгийцев.

– Остальных ты оставишь здесь? – хмуро спросил Лось.

– Если мы не умрем в бою, то отпустим всех без клятвы, как это делают благородные воины, освобождая слабых – женщин, стариков и детей, – совершенно серьезно произнес я, переходя на простейшие подначки для самых тупых.

С Лосем такой прием вряд ли сработает, а вот остальные были из другого теста, хотя крайний в ряду и самый мелкий из зеленых после наших с Лосем переговоров стал смотреть по-другому. Судя по всему, именно его долго уговаривать не придется.

Пару минут мы с гномом посидели у лестницы, одним ухом прислушиваясь к звукам на палубе, а другим пытаясь разобрать гул переговоров диких.

– Вождь, мы поговорили, – тихо позвал меня Лось.

– Ну и что решили воины?

– Тихий Гром и Утес согласились. Высокий Куст тоже согласен, но он и так мой младший, – указал Лось на низенького дикого, который был немногим выше меня.

Интересно, одного из товарищей Лось назвал без второй части имени. Судя по эпическим размерам Утеса, это вряд ли от пренебрежения. Также было любопытно, что низенький Высокий Куст почему-то оказался в компании старших. Тут же в моей голове возник вопрос насчет младших:

– А где остальные младшие?

– Сидят на веслах, – недовольно проворчал Лось. – Молодые и глупые, так что колдуны смогли их зачаровать.

– А вас не смогли?

В ответ Лось только презрительно фыркнул.

Еще один плюсик Кусту, который, несмотря на юный возраст, сумел устоять против ментальной магии.

Магия, колдуны?! Эти мысли еще раз разворошили улей загнанных в подсознание вопросов.

Отставить! Все обдумаю позже. Ну, вот я уже сам с собой разговариваю. Мало того, сам себе приказы отдаю. Впрочем, раздвоение личности на данный момент не самая печальная перспектива.

Процедура принесения клятвы повторилась еще трижды. Гном шел следом за мной, открывая замки на кандалах.

Ох, ну и здоровым же оказался этот Утес! Встав на ноги, огромный дикий вынужден был сильно наклонить голову, чтобы не упереться в потолок.

В оковах теперь осталось только двое зеленокожих – тот, во взгляде которого я ранее заметил предельную концентрацию смеси ярости и тупости, и его покалеченный сородич.

– Что будем делать, вождь? – спросил Лось.

Вот засада. Все, включая гнома, с ожиданием уставились на меня.

Ешкины матрешки, и кто из нас воин?! Ладно, в такой ситуации – как во время учебы езде на велосипеде: главное не задумываться о своих слабостях и недостатках, а двигаться вперед, не останавливаясь, иначе упадешь. Невозможное делают только те, кто не знает, что это невозможно.

– Кто из вас может тихо двигаться и подкрадываться?

– Высокий Куст, – практически с обвинением указал на младшего Лось. – Он охотник, а мы воины и скрываться не привыкли.

Да уж, это вам не индейцы. Ох, чувствую, и намучаюсь я с ними. Хотя лучше иметь за спиной этих ребят, чем бродить по чужому миру только в компании неправильного гнома, который и драться-то не умеет.

– Куст, сейчас выбираемся на палубу и осматриваемся, а там будем решать. Остальные – ждете здесь. Если услышите шум драки, бегите на помощь, но только если действительно будет шум.

Размещенный под углом к палубе люк открывался с оглушительным скрипом, по крайней мере, мне так показалось.

Морской воздух ворвался в легкие подобно урагану. Даже голова закружилась. Всегда любил море, хотя был там только однажды, в детстве. Вот и сбылась мечта идиота.

Выбравшись на палубу в подсвеченную только звездами ночь, мы каждую секунду ждали оклика постовых. Но сравнив скрип дверей со звуками, которые издавала оснастка, я немного успокоился.

Взгляд из открытого люка ничего мне не дал. Не видно ни зги.

– Куст, глянь-ка, может, ты хоть что-то увидишь, – прошептал я, отступая вниз по лестнице.

Дикий повторил мой маневр, при этом зачем-то понюхав воздух. Затем он на несколько секунд приник ухом к палубе. После этого дикий перешел к пантомиме. Сначала он показал два пальца и махнул в сторону кормы, а затем один палец с указанием на правый борт.

Нет, этот Куст мне определенно нравится все больше и больше.

Решение было простым. Сначала мы отправились к правому борту.

Я толком и не рассмотрел никого, когда рядом послышался хрип и треск шейных позвонков. Подойдя ближе, я увидел лежащее у борта тело, и что самое главное – рядом с телом валялись арбалет и чехол с короткими болтами.

Ну вот, это уже другое дело. Оружие было примитивным и взводилось поясным крюком. У меня это получилось сделать просто руками – тетива больше напоминала канат, чем стальной трос.

Психологический эффект оружия в руках описан еще в незапамятные времена, и сейчас я на практике убедился в мудрости предков. Решение грядущих проблем уже не казалось невозможным, а всего лишь запредельно сложным.

– Двигаемся к корме, – шепнул я дикому, перекидывая ремень колчана через голову.

Один из двух оставшихся на палубе тарийцев скрывался во тьме внизу кормовой надстройки, а второй торчал на невысокой надстройке у румпеля и был хорошо виден в свете кормовой лампы. Именно его я и взял на прицел арбалета, дав Кусту возможность заняться вторым. Как ни странно, теперь сомнений насчет убийства не было вообще – защита жизни напарника важнее какой-то там рефлексии. И все же уверенности в том, что попаду, не было ни на йоту.

К счастью, все прошло благополучно, хотя и не так, как планировалось. Услышав шум внизу, рулевой заглянул за ограждение надстройки и даже окликнул напарника, который должен был быть под ним. Но, до того как мне удалось нажать на рычаг арбалета, вверх к перилам рванула смутная тень, вцепившись в склонившегося человека. Затем они оба сползли в густую тень.

Судя по отсутствию шума, у Куста все получилось быстро и четко. Через пару секунд он появился рядом со мной, сжимая в руке еще один арбалет.

– Молодец, оставь его себе.

– Мы не умеем стрелять, – вдруг заявил Куст.

– В смысле – не умеете?

– Ни один дикий не умеет стрелять ни из этой штуки, ни из лука. Копье бросить можем, а вот выстрелить не получается.

– А ты пробовал?

– Сотню раз.

– И? – совершенно ошарашенно спросил я.

– Попал три раза.

Да уж – загадка природы, решать ее сейчас мы точно не будем.

– Так, все потом. Ты уверен, что других постовых нет?

– Надо смотреть.

– Тогда аккуратно пройдись по палубе, а я вернусь обратно.

Куст беззвучно исчез в темноте, а мне почти ползком пришлось добираться до люка в трюм. Меня не покидало ощущение, что все происходит неправильно и это запредельное везение долго не продлится.

Уже подползая к люку, я услышал громкое бормотание.

– Надо идти в бой, – прогудел незнакомый мне тяжелый бас.

– Вождь сказал ждать здесь. – Голос Лося я запомнил.

– Твой вождь уже подох.

– Он и твой вождь на целый год.

– Он нас обманул!

Так, у нас, кажется, бунт на корабле.

– Ты хочешь нарушить клятву Небесного Орла? – прорычал Лось, и перепалка мгновенно стихла.

Вон оно как! Стоит запомнить – клятва для этих парней не просто руководство к действию, а жесткая догма.

– Вы чего разорались? – прошипел я на диких, нырнув в открытый люк.

Так как никто не спешил отвечать на в общем-то риторический вопрос, я продолжил:

– Кто из вас хоть что-то знает об этом корабле?

Дикие по-прежнему молчали, но тут неожиданно подал голос гном:

– Ну я знаю, таскали меня убирать и даже пытались заставить делать ремонт в трюме.

– Понятно, плотник из тебя наверняка никакой, ты же больше по железу, – забросил я информационную удочку, хотя догадывался, какой именно получу ответ.

– Ну не сказал бы, что по железу…

– А ты вообще гном или кто? – Бесполезность коротышки меня начала бесить. – Секиру в руки не берешь, мастер из тебя никакой. А что ты вообще умеешь?

– Не твое дело, – нахохлился гном. – Мы будем выбираться отсюда?

– Будем, но сначала нужно вытаскивать младших. Ты знаешь, где они сидят?

– На гребной палубе.

– Значит, сейчас поведешь нас туда.

– Не получится. – Раздавшийся из темноты голос Куста заставил меня вздрогнуть.

– Почему?

– Там на входе пять человек охраны, а ниже переговариваются несколько надсмотрщиков. Если начнется драка, получится много шума.

– Значит, постараемся придержать остальных, пока освобождаем младших.

Неожиданно все затихли.

Увидев, что мое недоумение начинает переходить в злость, гном заговорил:

– Илья, как ты собираешься биться с магами? В каютах для команды три мага, как минимум один из них – боевой. Он порвет нас, как проржавевшую кольчугу.

– А что ты предлагаешь?

– Прыгать за борт. Берег близко.

– Ты что, умеешь плавать? – удивился я.

– Представь себе, – ехидно улыбнулся гном.

Это уже ни в какие ворота не лезет – нестандартность гнома усугублялась с каждой секундой.

Ошарашенный новой проблемой, я серьезно задумался. Дикие смотрели на меня с надеждой, а гном – с раздражением.

– Турбо, что ты знаешь о том, как работают маги?

– Ты с ума сошел?! – психанул гном. – У нас нет на это времени!

– Значит, отвечай быстро.

– Да не знаю я! Они сначала машут руками, что-то бормочут, а потом как шарахнут огненным шаром или молнией, да так, что мало не покажется.

– То есть чтобы запустить заклинание, им нужно подготовиться и сконцентрироваться?

– Да уж, по щелчку пальцев они этого не делают.

В моей голове начал формироваться план, и якорем для него стало воспоминание о пожаре, в который я попал пару лет назад. Самым ярким в этом не таком уж опасном «приключении» были мучительные потуги хоть немного подышать в задымленном помещении. Дым рвал легкие, и ни о чем другом, кроме глотка свежего воздуха, я и думать не мог. Осталось только проверить, смогут ли маги в таких условиях сконцентрироваться.

– Так, – повернулся я к диким. – Собирайте все рванье, включая свои набедренные повязки, и несите светильники. Турбо, как поступает воздух в каюты экипажа?

– Через палубные люки, – не задумываясь, ответил гном.

– Сколько их?

– Понятия не имею, я не участвовал в строительстве этого корыта, просто видел один люк, когда драил палубу. Еще было слышно, как внизу переговариваются эти сволочи.

– Хорошо, действуем по обстановке. Так, парни. Сейчас поджигаем все рванье и даем ему чуток прогореть, а затем кидаем в воздушные люки. Если будет что-то подходящее под рукой, накрываем этим люки и переходим ко второй части плана. Лось и Гром отправятся к выходу на палубу и попробуют разобраться со стражниками, Турбо идет с вами и быстро открывает замки на кандалах, у него это хорошо получается. А я и Утес попробуем остановить экипаж. Турбо, сколько выходов с каютной палубы?

– Два, – поняв мою ошибку, ехидно заявил гном и, мстительно выждав паузу, добавил: – Но вторым не пользуются. Там все забито разным хламом. Разбирать придется очень долго.

– Ну вот и чудесно, – сам не понимая чему, обрадовался я. Вся затея была насквозь авантюрной и безумной, да и моя активность держалась только на дикой дозе адреналина в крови. – Давайте начинать.

За время нашего отсутствия на палубе ничего не изменилось. Быстро пробежавшись вдоль всего корабля, мы нашли пять вентиляционных люков, два из которых явно выходили на палубу с каютами экипажа. Затолкав туда ворох тлеющего рванья, мы накрыли решетки специальными щитами, которые, похоже, были предназначены для использования в шторм.

Основная часть нашего отряда метнулась к выходу из гребной палубы, а я застыл за штабелем ящиков, выцеливая выход с палубной секции для экипажа. Гора мышц с очень подходящим именем Утес с треском отломила от такелажа изрядный кусок дерева и, махнув для пробы этой импровизированной дубинкой, застыла напротив ведущего под палубу входа.

Дым начал валить из всех щелей буквально за пару секунд до того, как со стороны выхода с гребной палубы донеслись звуки боя. Через десять секунд они стихли, зато началась суета на палубе для экипажа.

Послышались крики и разрывающий легкие кашель. Внезапно палубу метрах в пяти от меня пробил небольшой шар огня и врезался в мачту. В месте попадания от дерева осталась только зола, и мачта начала печально заваливаться набок. Следом за первым шаром полетел второй, но на этот раз он прошел под острым углом и, пробив палубу, врезался в фальшборт. Эффект тот же.

Если так пойдет и дальше, эти полудурки организуют из корабля братскую могилу, или как оно там должно называться в случае массового утопления. И вообще, как они умудряются воевать на море с такими могучими атакующими возможностями и такой хлипкой защитой?

Данный казус наверняка был очень важен для моего выживания в этом мире, но ситуация явно не подходила для вдумчивого анализа. В клубах дыма, валившего из спуска под палубу, появилось красное свечение.

На одних инстинктах и повинуясь наитию, я нажал на рычаг, пуская болт в это свечение, и через мгновение под палубой сильно полыхнуло, изрядно тряхнув корабль. И первые фаерболы, и взрыв под палубой вызвали у меня глубокую ненависть к магии, замешанную на страхе. Ну не принимало мое нутро всю эту колдовскую муть, а инстинкт самосохранения бился в паническом припадке. Даже прочитанные фантастические книги и просмотренные фильмы не помогли. Одно дело – ознакомиться с плодами чьей-то неуемной фантазии, и совсем другое – столкнуться с этим в реальности.

К счастью, Утес не заморачивался размышлениями, поэтому ломанувшихся из дыма кашляющих людей встретила вращающаяся как пропеллер дубина.

А еще меньше чем через минуту к огромному дикому подошла подмога в лице постоянно увеличивающейся толпы родичей.

Я облегченно вздохнул, прислонившись спиной к каким-то ящикам. И тут справа от меня возник квадрат света с человеческим силуэтом посередине.

Ведь знал же, что и в нашем мире капитанская каюта находится отдельно от экипажа, но все равно прошляпил, в основном потому, что у кормовой надстройки не было окон на палубу.

Теперь я использовал арбалет вполне осознанно. Хоть расстояние и было мизерным, но чтобы попасть из незнакомого оружия, все же требовалась некая доля везения. Мне повезло, а вот моему сопернику – нет. Не привыкшие к темноте глаза не позволили капитану вовремя среагировать на угрозу, и через секунду в его горло воткнулся болт.

И вот тут меня начало трясти по-настоящему. На подгибающихся ногах я добрался до ввалившегося внутрь каюты тела и тупо уставился на булькающего собственной кровью и сучащего ногами человека. Через казавшуюся бесконечной минуту он наконец-то затих.

Ну вот, Илюша, ты и стал убийцей. Кем бы ни были мои предки, воспитывался я совсем в другом обществе. Так что налет цивилизации оказался неожиданно толстым.

Подрагивающие руки с трудом закрыли дверь, пряча меня от окружающего мира. В голове почему-то застряла только одна мысль – дикие не должны видеть то, что сейчас произойдет.

А произошла вполне закономерная вещь – меня вырвало.

Ну вот и где эта холодная ярость, когда она так нужна?

Как ни странно, это не самое приятное действо подарило облегчение, причем не только физическое, но и психологическое. Я прекрасно понимал, что желудок взбунтовался не от вида мертвого человека, просто это стало отсечкой для сброса накопившегося напряжения. Голова начала работать намного эффективнее. Даже стало легче дышать.

Висевшее на стене небольшое зеркало манило меня как магнит, но в то же время пугало до икоты. Глубоко вздохнув, я вгляделся в стеклянную поверхность. В зеркале отразилось не мое лицо. Мир вновь моментально встал с ног на голову. Каждая клеточка этого тела была чужой и невыносимо отвратительной. Меня начало трясти как в лихорадке, а паника грозила перейти в безумие.

Сквозь шум в голове и рой панических мыслей донесся стук в дверь.

– Вождь, – кричал Лось, пытаясь выломать массивную преграду, – у нас проблемы!

Уверен, начни он с вопроса о моей безопасности, паника все же шагнула бы за черту безумия, но дикий напомнил мне о взятых на себя обязанностях. Человеческий разум – большая загадка. Именно чувство долга стало тем якорем, который позволил мне окончательно зацепиться за этот мир.

Паника схлынула, и, чтобы окончательно расставить все по своим местам, я еще раз взглянул в зеркало. Не скажу, что раньше был уродом, но эта морда чуть посимпатичнее. Крупные черты простоватого славянина, которые иногда помогали мне ввести в заблуждение особо хитропопых, сменились тонкими чертами с претензией на породу. Тело тоже не особо отличалось, разве что было немного подтянутей. Нужно будет поддерживать и даже улучшить эту форму. Работа головой не всегда хорошо сказывается на фигуре, но что-то подсказывало, что моя новая жизнь не даст мне сильно расслабляться.

– Вождь! – вновь проорал Лось, и от следующего удара дверь все же упала внутрь.

Лучший способ бороться со стрессом – нагрузить голову до предела, чтобы не было времени на рефлексию и дурные мысли.

Что же, займемся загрузкой.

– Не ори. Говори толком. Младших освободили?

– Да.

– Что с врагами?

– Кто выскочил – прикончили, остальные задохнулись. Есть еще с десяток моряков, но они забаррикадировались в маленьком трюме на носу и боятся даже высунуться.

– Ну и зачем тогда орать о проблемах?

– Так ведь тонем, – ошарашил меня Лось.

– Это проблема, – тут же согласился я.

Психологическое напряжение ослабло, и реальность наконец-то прорвалась сквозь все барьеры.

Только теперь до меня дошло, что мы с диким, мягко говоря, не совсем одеты. Истинное дитя природы этот нюанс, похоже, совсем не смущал, а вот мне было неприятно. Тем более что в сравнении мое новое тело сильно проигрывало дикому по всем статьям.

– Я сейчас. Позови гнома.

Быстрая ревизия вещей капитана принесла мне похожие на казацкие шаровары штаны и длинную рубаху. Мягкие сапожки завершили наряд, давая мне возможность почувствовать себя человеком. За острые железки я пока не хватался, как и за арбалет, хватило приключений на корабле и полного понимания, что запас везения наверняка закончился. К тому же таскать примитивное оружие было попросту неудобно.

– Зачем звал? – ввалился в каюту гном, но, увидев мой новый наряд, тоже полез в сундук с одеждой.

Увы, шаровары были только одни, а узкие брюки на гнома не налезали.

– Отдай, – нахмурился гном.

– И не подумаю.

– Ладно, мы еще об этом поговорим, – без особой злобы фыркнул гном и продолжил рыться в сундуке.

Через пару секунд он выудил оттуда просторный халат. Расшитый золотом наряд, увы, не придал гному солидности, но, по крайней мере, прикрыл наготу.

– Лось сказал, что мы тонем, – с ходу озадачил я гнома.

– Ерунда, успеем добраться до берега.

– А как тут вычерпывают воду?

– Зачем? Или ты решил сделать из толпы диких и одного гнома умелых моряков? – фыркнул Турбо.

– Не, ты точно ненормальный гном, – искренне изумился я. – А как потом добычу из воды доставать?

– Да, – почесав маковку, согласился гном. – Не подумал. Но в трюме жахнуло знатно, так что льет там уже сильно, замаемся дергать насосы.

– Турбо, очнись, у нас дармовой рабочей силы – полна палуба, причем все здоровые как быки.

– И то правда.

Похоже, у гнома начался откат после потрясения, сильно снизивший его умственные способности.

– Так, веди к насосам, – приказным тоном заявил я.

Турбо рванул на палубу, путаясь в полах халата.

– Вождь, там эти, что закрылись, грозятся убить мага, – озадачил меня подбежавший Куст.

– Ну и пусть убивают.

– Так это пленный маг.

– Даже так? – задумался я. – Ладно, пойдем послушаем этих террористов.

У выхода из новой секции трюма собралась группа диких. Если старшие хоть как-то напоминали людей, то младшие вели себя как стадо горилл. Они издавали рычание и рывками обозначали попытки кинуться внутрь люка и поубивать там всех, но крики Лося и минимальные зачатки здравого смысла сдерживали зеленокожую молодежь.

Куда я вляпался, и как управлять этим стадом?

– Выпустите нас или мы порежем мага! – послышался из люка охрипший голос «террориста», явно произнесшего эту фразу уже раз десять. Несмотря на то, что язык, на котором я лихо общался последние несколько часов, был мне абсолютно чужим, в речи таинственного оратора все равно удавалось уловить некий акцент.

– А нам-то какая разница? – спросил я, стараясь не подставиться под выстрел из темного прохода.

– Вы получите мага живым, – явно обрадовавшись появлению адекватного переговорщика, оживился террорист.

– Ну и на кой он мне нужен?

Внизу послышалась какая-то возня, а затем прогудел басовитый голос:

– Незнакомец, ты получишь за мое спасение достойную награду.

То ли тон говорившего мне не понравился, то ли просто сказались усталость и нервное перенапряжение, но я просто вернулся к Лосю и чиркнул пальцем по горлу. Дикий понятливо кивнул.

Через пару минут вниз полетела горящая ветошь, а еще через минуту дикие встретили рванувших наружу моряков. Короткая схватка поставила точку в захвате корабля. Надрывный кашель и сдавленные проклятия показали, что маг, по странному стечению обстоятельств, остался жив.

– Лось, прикройте морды мокрой тканью и вытащите мага.

Спасательная операция дала неожиданные результаты. Сначала из дымящегося прохода появился Лось с щуплым пареньком на руках, а затем кашляющие младшие вытащили на палубу странную конструкцию. Больше всего это напоминало огромную клетку для попугая, в которой, сжавшись в неудобной позе, сидел колоритный старик.

Честно говоря, я ожидал увидеть кого-то вроде Гэндальфа из голливудской постановки творения Толкина, но из клетки на меня смотрел некто вроде сухопарого чиновника с большой лысиной среди жидковатых волос. Причем смотрел с требованием в глазах, сочетавшимся с надменным выражением на лице. Пусть меня осудят добрые люди, но не нравится мне, когда кто-то на пустом месте считает, что я ему что-то должен.

– Выпусти меня, – тут же потребовал маг.

Интуиция подсказывала, что вне клетки с этим субчиком будет разговаривать намного сложнее, так что с освобождением спешить не стоит – в клетку его посадили неспроста. Да и после недавнего боя маги меня что-то нервируют.

У меня была бездна вопросов по магии, сам факт существования которой разрывал мне мозг, но эти вопросы еще нужно было сформулировать. К тому же имелось сильное подозрение, что маг вряд ли будет откровенен.

– Думаю, вы не первый день сидите в клетке, – уважительно обратился я к магу на «вы», что явно его приободрило. – Так что потерпите еще часик. Тем более что нужно еще найти ключ от этой конструкции. Лучше скажите, что за юношу вынесли вместе с вами.

– Это мой ученик, – автоматически ответил маг, а затем начал орать, требуя срочного освобождения, но его вопли проносились мимо моего сознания.

Лежавший на палубе без чувств субтильный юноша стал мне намного интереснее оравшего мага. Спросите почему? Да по очень простой причине. Конечно же любой профессор сможет рассказать о своем предмете несоизмеримо больше студента первого курса. Но вот в чем парадокс, если студент действительно интересуется учебой, то он с первых дней начинает впитывать в себя поверхностную и самую доступную часть информации – так сказать, пенку. До глубин студент добирается намного позже, но мне-то как раз и нужна была эта «пена». Да и юношу будет расколоть намного легче.

– Лось… – подозвал я дикого, но, осмотрев его могучую фигуру и совершенно звероподобный вид, решил перенаправить задание: – Найди Куста, и пусть попробует привести паренька в сознание, затем доставьте его в капитанскую каюту.

Восход заалел, добавляя в этот мир новые краски и начиная смывать с корабля и недалекого берега чернильную муть ночного мрака. Попытка загнать моих новых подчиненных за весла и рычаги насоса шла со скрипом, но помог авторитет Лося и намек на то, что мы скоро все вместе окажемся в воде. Судя по реакции, вода диким не очень нравилась.

Вскоре суета на палубе улеглась. Четверо диких суетились возле насосов, а остальные сели на весла. У румпеля встал гном, причем по собственной инициативе. В принципе его работа не была такой уж сложной – песчаный берег совсем рядом. Мой мозг начал расслабляться, и в него как тараканы после выключения света поползли ненужные пока вопросы.

Глава 2

Наш корабль не являлся полноценной галерой, к тому же продвижению сильно мешала упавшая мачта, но добраться до берега удалось без особых проблем. Как только киль корабля врезался в рыхлый песок, зеленокожие словно горох из мешка высыпали на берег и блаженно развалились на благословенной тверди.

Да уж, гном прав – сделать из них моряков не получится, так же как из меня – капитана. К тому же течь и упавшая главная мачта ставили еще один жирный крест на этой перспективе.

Отправив старших организовывать разгрузку всего, что можно было оторвать от корабля, я занялся учеником мага. Юноша к этому времени пришел в себя, но то и дело норовил завалиться в обморок, впечатленный внешним видом Куста. Процесс реанимации происходил у кормовой надстройки, подальше от клетки с магом.

Хорошо, что им занялся не Лось, что уж говорить о совсем уж монструозном Утесе.

– Как тебя зовут? – спросил я у парня, присаживаясь на ящик, который вместе со всей палубой находился под небольшим уклоном.

– Лек, – робко ответил парень.

– В общем, Лек, не буду вести долгих бесед и сразу скажу, что мне от тебя нужно. Так уж случилось, что я ничего не понимаю в магии, а ты, судя по должности ученика мага, должен об этом знать чуть больше, чем ничего. Поэтому мне от тебя нужна информация.

Парень хотел что-то ответить, но только сдавленно засипел. Его лицо налилось нездоровой краснотой, и контрастом на этом лице горели глаза, почему-то наполненные мольбой о помощи.

Что за ерунда? Он что, припадочный?

Осмысленный и умоляющий взгляд Лека опровергал эту гипотезу и заставлял отказаться от теории монаха Уильяма Оккама вместе с его «бритвой». Если в этом мире существует магия, то самыми простыми ответами явно не обойдешься.

Парень, судя по всему, хочет что-то сказать, но не может. Почему? Сразу вспомнилось серьезное отношение диких к своей клятве. Не думаю, что у магов с этим делом все обстоит проще. Скорее всего, как раз наоборот.

– Успокойся, не пытайся говорить, просто смотри мне в глаза.

Создатель, желая помочь деревянному, как Буратино, в умственном плане человеку, дал ему дополнительно сотни способов выразить свои мысли, и глаза – не самый последний из них.

Краснота на лице парня стала не такой угрожающей.

– Ты хочешь мне что-то сказать, но не можешь? Даже не кивай, просто отвечай мысленно.

В глазах Лека легко читалось облегчение.

– Ты связан с учителем какой-то магической клятвой?

Облегчение стало еще более явным.

– Хочешь избавиться от этой клятвы?

Глаза парня полыхнули такой злобой, что, казалось, заледенели, и эта эмоция явно направлена не на меня. И тут же эту ярость сменило отчаяние.

– Не боись, – улыбнулся я Леку, – как говорил один не очень умный и очень находчивый барон, безвыходных ситуаций не бывает. – Пойдем пообщаемся с твоим мучителем.

Старый маг прогнозируемо встретил меня злым взглядом.

– Понятия не имею, как к вам обращаться, так что даже не буду ломать себе язык. У меня к вам деловое предложение. За освобождение и спасение собственной жизни вы выполните три моих желания, как золотая рыбка.

Злость в глазах мага сменилась непониманием:

– Какая рыбка?

– Ну да, притчу о старике и не совсем адекватной старухе вы конечно же не знаете, так что у вас нет стандартного шаблона. Тогда пусть будет пять моих просьб. – Заметив настороженность в глазах старика, я быстро добавил: – Обещаю, эти просьбы не будут связаны ни с деньгами, ни с тем, что для вас жизненно важно.

– Что за просьбы? – немного подумав, спросил маг.

– Во-первых, вы снимаете с Лека клятву верности или что там его держит.

Мага так перекосило от злобы, что я поспешил его остудить:

– Но-но, если с парнем что-нибудь случится, мои ребята просто выкинут вашу клетку за борт.

Куст, явно переигрывая с тупостью и исполнительностью, тут же дернул клетку на себя.

– Нет! – взвизгнул маг. – Я согласен!

– Вот и чудесно, приступайте.

Казалось, сейчас маг взглядом прожжет в Леке пару дырок без какой-либо магии, но он все равно начал витиеватый монолог, в котором я не понял и десятой части слов.

После того как маг замолк, Лек всхлипнул и заплакал, но было видно, что это – слезы радости.

– Теперь выпусти меня, – потребовал маг.

– Потерпите. – Вид рыдающего юноши не добавлял мне хорошего отношения к магу. – Сейчас пообщаюсь с моим новым магическим советником, и продолжим нашу милую беседу.

Отведенный обратно на корму и с большим трудом успокоенный Лек сообщил, что теперь он свободен. Паренек подтвердил мою догадку, что, пока маг сидит в клетке из специального металла, он неопасен, а вот затем пошли плохие новости. Он не оставил камня на камне от моих зарождающихся планов насчет диких. Робкая надежда создать что-то наподобие римской манипулы разбилась о реалии этого мира. Сомкнутый строй воинов в этом мире, конечно, применялся, но вкупе со специальными латами и дополнительными артефактами защиты, а они стоили баснословно дорого. Без этого мы станем легкой добычей для магов: одним ударом не пришибут, но разряд молнии от среднего колдуна упокоит пяток диких, а еще десяток вырубит. И все же пока я выслушивал немного сумбурные пояснения парня, меня не покидала неправильность этой картины. Тут же вспомнилось, с какой легкостью маги едва не разнесли собственный корабль.

– А как же корабли, они ведь деревянные? Чтобы спалить здесь все к демонам, хватит одного мага.

– На корабле есть два стационарных деструктора, – словно о чем-то само собой разумеющемся сказал парень. – Когда атакуют враги, их включают, акогда нужно ударить самим, отключают.

– Как они вообще работают?

Посмотрев на меня с сомнением, Лек начал осторожно объяснять:

– Магические конструкты – это сеть энергетических линий разной сложности. – Не заметив в моих глазах тупой оторопи, ученик мага продолжил: – Чем дальше от источника конструктов находится подвергающийся влиянию объект, тем более хрупкой становится вся сеть. Это касается всех заклинаний, кроме тех, что помещены внутрь ауры человека, ну, личных амулетов, например. Чем тоньше и уязвимее конструкт, тем легче его разрушить с помощью энергетической вибрации. Деструктор создает такую вибрацию. В результате любые конструкты распадаются, оставляя после себя лишь сырую энергию.

– Что насчет батарейки?

– Чего? – не понял русского слова Лек.

– Откуда деструктор берет энергию?

– Внутри – камень силы, – с грустным вздохом сказал Лек, но меня волновало не настроение нового подопечного, а более насущные вопросы.

– Почему деструктора на корабле два? Они работают только в паре? И еще, скажи, судовые деструкторы можно использовать на земле?

– Их два, потому что корпус корабля слишком большой, радиуса одного деструктора недостаточно, но каждый можно использовать и по отдельности. На земле деструкторы тоже применяют, на крепостных стенах например, но в армейских отрядах их не используют. Проще иметь личную защиту.

– А в чем проблема?

– Они дорогие и очень тяжелые.

Ну, тяжесть – понятие относительное, а в нашем случае нельзя отказываться даже от самых нетрадиционных решений проблемы. Возможно, я дул на воду, ведь как-то мы разделали троих магов на корабле, но все равно непонятная магия вселяла серьезные опасения, и лучше перестраховаться.

– Идем, покажешь эти деструкторы.

По словам Лека, артефакты должны были находиться на носу и корме, но там их не оказалось. Дикие успели отодрать от корабля все, что не было приколочено намертво.

Ох, заставь дурака богу молиться…

Спрыгнув с носа корабля на песок, мы подошли к целой груде разнообразного хлама. Деструктор был похож на металлическое яйцо размером с большой арбуз и весил килограммов восемьдесят.

Да уж, такую тяжесть на плечах не потаскаешь. Можно повесить на шест и дать двум диким, но при маневрах будет неудобно. И все же, если ничего другого придумать не удастся…

– Ну и как они работают? – спросил я, когда Лек с натугой выкатил из кучи второе яйцо.

– Один ставят на нос, а второй на корму, – отдуваясь, повторил ученик мага, но я не стал его прерывать. – Получаются две защитные сферы, полностью перекрывающие корпус корабля. Если возникает угроза, управляющие сферами маги активируют деструкторы. А когда нужно ударить магией самим, выключают либо оба, либо только один и атакуют.

– Мы можем их опробовать прямо сейчас? Надеюсь, твой наставник обучил тебя работать с таким штуками?

Лицо Лека осунулось и исказилось в неприятной гримасе. Парень одновременно скрипел зубами от злости и едва не плакал.

– Э, Лек, ты чего?

– Я не могу ни управлять, ни заряжать даже малые артефакты, не говоря уже о создании конструктов! Он забрал меня из семьи, когда мне было пять лет. Он говорил, что у меня есть дар, а когда взял с меня клятву верности, сказал, что я могу только чувствовать магию, а не владеть ею. Я десять лет прислуживал ему и работал как раб. – Внезапно Лек умоляюще посмотрел на меня: – Хозяин, позволь мне убить его, пока он сидит в клетке…

– Но-но, – опешил я от такого напора. – Во-первых, никто никого убивать не будет. Во-вторых, забудь слово «хозяин». Для тебя я… скажем, командир. К тому же помни о том, что знания в твоей голове остались, а вынужденное рабство уже позади. Давай лучше думать, как решить проблемку с управлением деструкторами.

– А как ее решишь? – обреченно вздохнул Лек. – Тут нужно быть одаренным. Как минимум уровень ученика второй категории.

Может, парень и прав, а может, на эту проблему стоит просто взглянуть со стороны.

– А твой бывший учитель разбирается в таких штуках?

– Конечно, – уверенно кивнул Лек. – Он и сам бы мог их создать, если бы имел материалы и время.

– Значит, нам нужно с ним поговорить. Точнее, говорить буду я, а ты – слушать и стараться подметить момент, когда он надумает соврать или еще как-то схитрить. Встанешь за его спиной и, если что-то пойдет не так, поднимешь руку.

– Я буду стараться, – наконец-то вернув себе спокойствие, сказал бывший ученик мага.

Уже хватаясь за веревку, служившую импровизированной лестницей на палубу, я был остановлен Лосем.

– Вождь, – хмурясь, обратился он ко мне, – нам бы пожрать.

Я оглянулся на кучу трофеев, в которой заметил как минимум десятка три бочек и мешков с провизией.

– Так ешьте, кто вам не дает?

– По клятве, все трофеи принадлежат вождю.

– Даже так? – В голове мелькнула какая-то важная мысль, но разговор с магом занимал все воображение. – Берите, что хотите…

– Стоп, – вдруг вмешался в разговор Турбо, до этого равнодушно наблюдавший за моими метаниями. – А вот с этим спешить не надо. Ты что, не понимаешь? Они ведь сейчас все сожрут, а завтра опять придут к тебе.

– Вот и займись раздачей пайков, – отмахнулся я. – Назначаю тебя префектом легиона. В общем, работай. И еще, отбери все ценные трофеи и упакуй их для транспортировки.

– И зачем мне это делать?

– Ты хочешь получить свою долю добычи? – вопросом на вопрос ответил я.

– Понял, – обреченно вздохнул очень сообразительный гном.

Уже не обращая внимания на застывшую парочку из высоченного дикого и приземистого гнома, я ринулся за поднявшимся на палубу Леком.

Позади послышалось ворчание гнома:

– Кем он меня сейчас назвал?

Лек уже забрался на перекошенную палубу и мялся в отдалении от по-прежнему стоявшей на носу клетки, из которой на нас злобно зыркал маг.

Подозвав к себе парня, я тихо спросил у него:

– Лек, может ли твой бывший учитель нарушить свою клятву? И еще, кстати, из чего сделана такая шикарная вещь, как эта клетка?

Да уж, сообразительность в данной ситуации у меня работала через раз – второй вопрос нужно было задать еще до того, как злить мага.

– Клетка сделана из монадора. Если колдовать рядом с этим металлом, он начинает по-особому вибрировать, и любому магу в такой клетке будет очень плохо, – верно распределив ответы по важности, начал с главного мой новый советник по магии. – Правильно произнесенная клятва является сильным конструктом, и ее нельзя нарушить, но со временем сильный маг найдет способ ее обойти.

– Сколько времени на это потратит твой бывший учитель?

– Год, может, два, – неуверенно пожал плечами Лек.

– На первое время хватит, а там посмотрим.

Закончив шушукаться, мы отправились к магу.

– Я готов выпустить вас из клетки.

– И что мне для этого нужно сделать? – напрягся маг.

– Ничего нового. Мое второе желание. Вы даете клятву, что никогда не будете вредить мне, Леку и всем, кто будет мне служить. Ну и, конечно, подтвердите свое обещание выполнить еще три желания, исполнение которых будет в ваших силах.

Мне удалось заметить, как глаза мага недобро блеснули при слове «никогда», но в таком цейтноте приходилось жить одним днем. Едва дослушав мои требования, маг забормотал что-то себе под нос. Вслушиваясь в слова своего бывшего учителя, Лек начал бледнеть.

Едва дождавшись финала этого бормотания, в конце которого маг четко повторил мои требования, я обратился к Леку:

– Что это было?

– Клятва Турхала.

Уточнять, кто такой Турхал, я не стал, сразу перейдя к сути:

– Он нигде не схитрил?

– Нет, – немного придя в себя, сказал Лек. – Эту клятву нельзя произнести неправильно.

– А обойти?

– Как я и говорил, понадобится год или два.

– Ну и ладно, – пожал я плечами и тут же заорал: – Лось!

Дикий запрыгнул на борт с ловкостью обезьяны.

– Вождь? – прошамкал Лось, дожевывая кусок мяса, оторванный от зажатого в руке копченого окорока.

– Выпусти мага из клетки.

К дикому пришлось обратиться ввиду отсутствия ключа к замку. Недолго думая Лось ухватился за прутья и раздвинул их, словно они были сделаны из мягкой меди. Маг выпал наружу, как куль с картошкой.

И тут же с ним начали происходить странные метаморфозы. Он расправил плечи и тихо забормотал. Царапины на руках и щеке быстро затянулись, оставив после себя тонкие шрамы.

Да чтоб меня – с таким трудом налаживавшаяся связь с реальностью вновь затрещала по швам. Ну не может такого быть!

Тем временем маг закончил с самолечением и недобро посмотрел на меня. Наша компашка по-разному отреагировала на этот взгляд. Лек пискнул и спрятался за мою спину. Лось, недобро зарычав, наоборот, постарался прикрыть своего работодателя. Ну а мне оставалось лишь сохранять хорошую мину при плохой игре.

Я уже давно понял и принял простую истину – если нет возможности повлиять на ситуацию, нет смысла суетиться. Так что осталось просто надеяться на действенность клятвы и то, что Лек ничего не упустил по неопытности.

– Хорошо, – криво улыбнулся маг. – Что там с твоими остальными желаниями?

Лек за моей спиной икнул и облегченно выдохнул. Мой вздох был настолько же искренним, но положение обязывало меня издать его только мысленно.

– Как мне к вам обращаться?

– Можешь называть господином.

– У меня есть свой вариант, но вам он не понравится, – раздраженно сказал я. – Может, у вас есть обращение попроще?

– Мэтр Сабур, – все же решил не накалять обстановку маг.

– Хорошо, мэтр Сабур, у меня действительно назрело еще одно желание.

– Жду не дождусь, – показал раздражение маг.

– Вы знакомы с корабельными деструкторами?

– Конечно.

– Можете сделать так, чтобы Лек смог ими управлять?

– Это недоразумение? – презрительно фыркнул Сабур, даже не посмотрев на вышедшего из-за моей спины Лека, но тот все равно втянул голову в плечи.

– То есть, – постаравшись вспомнить точную формулировку нашего договора, сказал я, – не в ваших силах сделать так, чтобы деструкторы мог включить и выключить простой человек?

– Я такого не говорил, – процедил сквозь зубы маг.

Вот интересно, что будет, если он все же решит нарушить свою клятву? Судя по тому, с какими корчами ему приходится преодолевать собственную спесь, ничего хорошего.

– Значит, сможете.

– Но управление будет грубым и расточительным.

– Главное, чтобы работали. И еще нужно зарядить и сделать удобной и доступной смену накопительных кристаллов. Это все входит в одно желание, – добавил я, видя, как маг уже открыл рот для спора. – Вам нужна помощь Лека?

– Не искушай меня, человек, иначе я наплюю на собственную карму и придушу этого крысеныша.

– Ну как хотите, – сдерживая ухмылку, сказал я. – Деструкторы лежат возле кучи с добычей.

Маг еще раз фыркнул и величаво подошел к фальшборту. На наклонной палубе делать это было трудно, как и прыгать, учитывая длинный балахон, который к тому же был изрядно потрепан.

– А для тебя у меня есть другое задание, – повернулся я к Леку.

Глава 3

Весь остаток утра я потратил на постановку задачи ученику мага и попытку хоть как-то уложить в голове все происходящее. Увы, вид развалившихся на песке после сытного завтрака диких никак не способствовал логической увязке моих мыслей, как и окончательно принятый факт, что я нахожусь не в своем мире и не в своем теле. Здесь тоже было много странностей. Чужую речь я воспринимал вообще без проблем, да и говорить получалось все лучше, но в то же время я ничего не помнил из прошлого своего предшественника. Абсолютно – ни имени, ни рода, но биографии. И с этим впоследствии могут возникнуть серьезные проблемы.

Хорошей новостью оказалось то, что первое потрясение прошло, и думать стало намного легче. Невероятные вещи, такие, как существование магии и наличие других видов разумных существ, наконец-то срослись с реальностью, позволяя проводить элементарный анализ ситуации и первичное планирование.

Первый порыв с идеей сделать из диких подобие римских легионеров в основном опирался на давнее увлечение военной историей Древнего Рима. К тому же других идей, как управлять толпой мужиков с холодным оружием, попросту не было.

Теперь осталось решить, каким образом впихнуть в тактику будущего боевого формирования эту проклятую магию!

Подсчеты личного состава дали цифру в семьдесят четыре представителя разумного вида под условным названием «дикие». Почему условным? Да потому что для целого народа это не название, а сами себя они воспринимали как людей, что абсолютно не устраивало остальные человеческие народы этого мира.

С таким количеством бойцов можно сформировать манипулу по стандарту триариев – то есть две центурии по три десятка диких каждая. В свое время чтение книг и забеги по форумам дали мне определенное количество информации, но вместе с тем появились сомнения в ее достоверности. Историки пожимали плечами, утверждая, что до нашего времени дошло слишком мало свидетельств, и при этом готовы были вцепиться друг дружке в горло, отстаивая именно свою точку зрения. Дельбрюк катил бочку на самого Тита Ливия, а английский историк Коннолли, в свою очередь, топтался сапогами своего авторитета по выводам Дельбрюка. В конце концов, отчаявшись хоть что-то понять, я решил прояснить спорные вопросы на практике.

Стремление к знаниям завело меня к реконструкторам. Два ящика водки и увесистый пакет с колбасными изделиями позволили мне провести пару экспериментов с тремя десятками увешанных разными железяками чудиков. На практике все оказалось еще сложнее, чем в теории. Горизонтальная рукоять на щите-скутуме ужас какая неудобная для ведения сколь-нибудь активного боя. Маневры внутри центурии практически невозможны. Сменить ослабшего или раненого воина первой линии очень сложно, как и выровнять эту линию после потерь. Тут работала лишь тактика отступления, во время которой павший воин мешал уже врагу. Но все это была лишь теория, воплощенная на практике людьми с далеко не идеальной физической подготовкой. Сейчас же мне придется все это перепроверять еще раз в более жестких условиях и, скорее всего, остановиться на чем-то среднем из всех проведенных разными императорами реформ.

Ближе к полудню я собрал своих новых подчиненных и, так сказать, толкнул речь:

– Воины, раньше наниматели использовали вас для того, чтобы вашими смертями купить себе победу, я же хочу, чтобы мы побеждали, а гибли наши враги.

Да уж, народ не особо впечатлился. Судя по всему, им больше по душе призыв: «Вперед, убьем их всех». Да только, если верить рассказам Лека и Турбо, после этого призыва нестройная толпа диких нарывалась на рой магических конструктов и погибала почти вся, при этом истощая и отвлекая магов. И уже по трупам диких шли люди под защитой артефактов и вступали в реальный бой.

Ладно, пока отложим уговоры и перейдем к приказам. Что-то я расслабился, работая с интеллигентным офисным планктоном. Пора обратиться к методу сержанта Митрохина из моей армейской учебки.

Для начала я отозвал Куста и Утеса и приказал им отобрать себе помощников из общей массы рекрутов. Критерии отбора у них были разными. Куст должен был выбрать трех самых мелких и сообразительных, а вот Утес получал под начало девять самых здоровых и сильных. С разведкой все понятно, а компашка совсем уж запредельных здоровяков послужит не только ударной силой, но и подспорьем в воспитании самых непокорных.

Лось и Тихий Гром возглавили центурии. Так что Быстрый Кабан оставался единственным старшим, оказавшимся не у дел. Конечно, если не считать калеки по имени Снежный Медведь. Этих двоих и небольшую группу молодняка после моего разрешения Лось извлек из кандалов еще вчера. Если Кабан всем своим видом показывал независимость и недовольство, то Снежный Медведь по-прежнему пребывал в прострации.

Турбо неплохо справлялся на должности префекта пока еще несуществующего легиона, но с оговоркой, что сложит с себя эти полномочия при первом же удобном случае. Он мотивировал свое решение тем, что не хочет иметь никаких общих дел с толпой дикарей под управлением невесть что возомнившего о себе самоубийцы. Пока же гном успел развить бурную деятельность и занимался сортировкой наших трофеев.

– Турбо, кем же ты был у себя дома? Начальником по хозяйственной части или счетоводом? – поинтересовался я, видя сноровку гнома, с которой он организовал питание диких и занимался отбором самых нужных вещей из кучи снятого с корабля добра.

– Не твое дело, – почему-то вновь окрысился коротышка.

Интересное дело, неужели у гномов профессия счетоводов и кладовщиков является позорной? Или Турбо скрывает тайну похлеще?

Секреты бородатого префекта меня волновали не так уж сильно, поэтому все внимание было перенесено на более насущные проблемы.

В Риме манипулой командовал приор, и пока я взял это дело на себя, прекрасно понимая, что классической манипулы мне все равно не получить, так что основная нагрузка ляжет на центурионов.

В тренировке я собирался использовать всех диких, за исключением штурмовиков, занявших места в зрительном зале под пальмой, и разведчиков, которые помогали Леку. Правда, одного из своих Куст отрядил наблюдать за магом, который по-прежнему ковырялся в деструкторе.

Мне казалось, что проблемы начнутся во время попытки познакомить диких с дисциплиной. Но первые неприятности устроил Быстрый Кабан, который так и не удосужился дать мне наемническую клятву. Кабан, не обращая внимания на мои призывы собраться у кромки воды, выбрал из трофеев – прошу заметить, моих трофеев – котомку и прорычал в сторону одной из групп младших:

– Мы уходим.

Я еле сдержался, чтобы не вмешаться, и оказался прав. Никто из младших на призыв не откликнулся.

– Что?! – взревел Кабан. – Совсем страх потеряли? За непослушание старшему старейшины выкинут вас из племени, как негодных щенков!

– А ты не грози старейшинами, – вдруг шагнул к соплеменнику Лось. – Теперь твои младшие вправе сами решать, что делать. Ты ведь не захотел спасать их из плена.

– Я не мог! – зарычал в ответ Кабан.

Со стороны спор этой парочки выглядел жутковато – два льва, не способные поделить прайд.

– Но мы же смогли.

– Я не собираюсь проливать кровь за жалкую медь.

– Вот, оказывается, во что ты оцениваешь жизнь своих младших? – злобно спросил Лось, явно переняв у меня манеру вести разговор, используя алогизмы.

Серьезное достижение для дикаря.

Услышав это заявление, дикие недовольно загомонили, а Кабан злобно зарычал, но было видно, что он понял, в какую западню угодил.

– Я не уйду без своих младших…

– …потому что старейшины тебя самого выкинут из племени, – договорил за Кабана Лось. – Но если ты дашь клятву, то будешь служить вождю, который освободил твоих младших.

Если честно, мне такой подчиненный и даром не нужен, но, похоже, дикие все решили за меня. Конечно, можно выгнать Кабана жестким приказом, но что-то мне не нравилось общее настроение этой стремной толпы моих подчиненных, свалившихся на мою больную голову. В их среде наверняка имелись моральные скрепы и противовесы, в которых я пока ничего не смыслил. Так что переть напролом было бы опасно.

Приняв клятву от мрачного Кабана, я сразу перешел к делу:

– Слушаем меня, легионеры, теперь вы называетесь именно так. Прямо сейчас вы начнете учиться убивать врагов и при этом сохранять свою жизнь и жизнь товарищей. Для этого мы должны стать единым целым!

Да уж, печалька. Народ смотрел на меня пустыми, ничего не понимающими глазами.

Ладно, начнем с малого.

– Стройся!

И это мимо. Пришлось объяснять, так сказать, на пальцах. Вроде получилось доходчиво. Дикие задвигались в нужном направлении, и тут… начался цирк. Народ никак не хотел становиться в тесные ряды – личное пространство у новоиспеченных легионеров оказалось слишком раздутым. Попытка выстроить их в шесть шеренг по десять в каждой сначала привела к сутолоке, а затем вообще к драке. Мало того, дикие никак не хотели понимать, зачем все это нужно.

С горем пополам удалось выстроить их в жалкое подобие манипулы. Глубина построения в шесть рядов при стандартных десяти выглядела хлипковато, но мне нужны центурии, которые при разделении манипулы станут компактными и маневренными формированиями.

Хотя о какой маневренности я говорю?!

Постаравшись отогнать деструктивные сомнения, я окинул взглядом условно стройные ряды мощных тел. Увы, на этом успех заканчивался – первое же движение одного из младших, возжелавшего почесаться, возобновило хаос.

Старшие смотрели на мои муки с терпеливой улыбкой, и только Лось заразился праведным гневом на тупость горе-легионеров. После устных убеждений в ход пошли тумаки, что тут же не понравилось другим старшим – ведь влетало не только подопечным Лося. Мне срочно пришлось вмешиваться:

– Так, старшие, подойдите ко мне!

Недовольно ворча, Бегущий Лось, Кабан и Тихий Гром подошли ближе.

Все трое как минимум на голову выше меня. Хорошо хоть Утес по-прежнему сидел под пальмой и весело разглядывал сутолоку. Он правильно рассудил, что мой приказ его не касается.

Стряхнув с себя нерешительность, я заговорил с максимальной жесткостью в голосе:

– Я понимаю, что у вас свои внутренние дела, но если хотим пережить ближайший же бой, нам нужно действовать сообща. На отдыхе старшие по-прежнему отвечают и управляют своими младшими, но на тренировках и в бою они должны слушать только центурионов. Кто против, пусть скажет об этом и объяснит, в чем я не прав.

Стандартный учительский финт моментально сбил с настроя уже открывшего рот Кабана. Возразить он конечно же хотел, но вот внятно изложить суть своих претензий явно не смог, тем более – под очень заинтересованными взглядами соплеменников. В итоге я увидел три согласных кивка.

Теперь Лось начал пинать своих подчиненных на пару с Громом, пытаясь вбить в них хоть каплю понимания, но прогресс не впечатлял.

Ох, как я понимаю злость и матерные тирады сержанта Митрохина! Он точно так же бился с нашей тупостью, но, в отличие от диких, я и мои товарищи по учебке хотя бы имели опыт школьных военных игр и пионерлагерей.

Точно, пионеры!

За пару минут я сумел подогнать примитивный пионерский фольклор под свои нужды, и процесс наконец-то сдвинулся с мертвой точки.

Уже в сумерках над пальмами, обрамлявшими небольшую бухту, разносилась речовка:

Да уж, поэт из меня, как из швабры мачта, да и пионеры получились какими-то монструозно-инфернальными. И при этом они как никто напоминали детей, увлеченных примитивной, но при этом захватывающей игрой.

Расширенный для безопасности прямоугольник диких дружным шагом двигался вдоль пляжа. Затем, дойдя до кромки леса, они сбивались в общую массу и, не без проблем возобновив строй, двигались обратно. С чувством ритма у диких было все в порядке, а вот с выбором ноги обнаружились такие же проблемы, как у рекрутов петровских времен. К заклинанию «сено – солома» я решил не прибегать, заменив его на «кулак – дубину», что соотносилось с левой и правой ногой.

Словно дети, ей-богу. Даже казавшийся до этого солидным Лось вопил речовку во все горло, а Утес в окружении девяти особо здоровых младших с завистью поглядывал на развлечение родичей.

Увы, идиллия продлилась недолго. Как только я попытался научить их простейшему маневру, произошел мини-бунт. И начал его Быстрый Кабан.

Кто бы сомневался.

– Я не буду прятаться от врага! – взревел строптивый дикий, отбрасывая обвязанную веревкой доску, которая должна была олицетворять собой щит.

Этот возглас тут же был подхвачен большинством младших. Бегущий Лось и Тихий Гром молчали, но чувствовалось, что они думают так же.

Ну что ж, пора пускать в ход козыри, которые были подготовлены именно для этого случая.

– Значит, ты считаешь себя сильным воином, который достоин большего, чем ходить в строю и прикрывать себя щитом?

– Да, – гордо вскинулся Кабан.

– Отлично, я даже не буду спорить. Но так ли это на самом деле?

Дикий зарычал с такой яростью, что у меня по спине пробежал мороз.

Работая с очень разношерстной аудиторией, я вывел для себя немало важных правил. Одно из них гласит, что человека нельзя поставить на место, без последствий в виде злобы и вражды в перспективе. Единственный, кто может это сделать легко и просто, – он сам. Ваш подчиненный считает, что его незаслуженно затирают, мало платят и не дают повышения по службе? Прекрасно! Завалите его работой и нагрузите ответственностью. Он либо быстро поймет, что должность пониже и зарплата пожиже – это не так уж плохо, либо с радостью потащит этот воз. В первом случае возмутитель спокойствия надолго заткется, во втором вы получите ценного руководителя среднего звена.

– Кабан, – сказал я, глядя в глаза дикому и тыкая пальцем в отряд Утеса, – там находятся бойцы, чья сила и доблесть видна с первого взгляда. Хочешь идти в бой как великий воин, заслужи себе место в рядах штурмовиков. Сможешь?

– Да, – прорычал Кабан и, махнув дубиной, шагнул в сторону отряда здоровяков с явным желанием кого-то покалечить.

– Прекрасно, – крикнул я ему в спину. – С младшими тебе драться не к лицу, а вот бой с Утесом будет в самый раз.

Шаг Кабана стал уже не таким решительным, а на лице Утеса расползлась довольная улыбка, что в сочетании с острыми зубами выглядело жутковато.

Так, нужно срочно внести коррективы, иначе эта затея закончится печально.

– Только бросьте дубины. С этого момента любые разборки между легионерами будут проводиться на кулаках.

Утес равнодушно уронил мало похожее на дубину бревно в песок, а вот Кабан попробовал возражать, но всеобщее недовольство заставило его отбросить оружие, которое недавно было частью весла.

Бой продлился недолго. Утес позволил Кабану двинуть себя в челюсть, а затем заехал ему кулаком в ухо и отправил в нокаут. Моя новая идея породила едва ли не всеобщую свалку, к счастью, быстро закончившуюся. В первоначальном составе штурмовиков поменялся только один участник, зато остальные претенденты резко присмирели. Они наверняка по-прежнему считали себя слишком доблестными для битвы в строю, но выразить эту уверенность вслух все же не решались. И все потому, что я провел четкую линию между двумя отрядами. Любой интриган из моих бывших коллег нашел бы дыры в моих доводах, но дикие для этого были слишком простоваты.

Так как уже начало темнеть, я отдал приказ заняться кострами и ужином, а сам пошел к перекосившемуся кораблю. Невысокий прилив так и не смог его снять с мели, к тому же усилиями Лека и трех диких из отряда разведчиков, к которым неожиданно присоединился гном, корабль лишился изрядной части обшивки.

Изнутри изрядно пованивало, так как тела матросов дикие лишь обобрали, но вытаскивать наружу и тем более хоронить не стали. Меня проблема погребения почитателей черного бога тоже не волновала. Спасаясь от вони, мастера-самоучки оттащили отодранные от бортов доски в сторону и уже заканчивали их обработку. Парочка диких, воспользовавшись двуручной пилой системы «Дружба-2», отпиливала от досок куски по мерке в виде веревки с двумя узлами. С Кустом и его ребятами хоть как-то можно было договориться насчет нестандартных для диких занятий. Разведчики изначально набирались из тех, кто имел не очень внушительное телосложение и, как результат, такую же низкую самооценку. Остальные же считали себя исключительно воинами и за другую работу браться не желали, считая ее женской.

Полученные куски толстых досок сколачивал гном, а Лек работал с ремнями.

О создании классических скутумов не могло быть и речи. Никто здесь не склеит мне вогнутый щит, так что можно лишь почерпнуть из истории нужные размеры и тактику использования.

Римские легионеры удерживали свой щит с помощью горизонтальной перекладины, что, как мне кажется, не совсем удобно. И все же отбрасывать многовековой опыт не стоило. Но для начала мы сделаем стандартные ременные крепления, а когда доберемся до нормальных мастеров, добавим римскую рукоять.

Поставленный на землю стандартный римский скутум был по грудь человеку и шириной шестьдесят сантиметров, но мы имеем дело с далеко не стандартными размерами. Так что я сделал мерки на полтора метра и восемьдесят сантиметров.

Кивнув занятым делом работягам, я взял уже готовый щит. Ну, как взял, поднял за один край. Эта бандура весила не меньше двадцати килограммов.

Господи, какое убожество!

Конечно, мое разочарование осталось невысказанным, даже на лице не отразилось ни капли недовольства. Парни явно старались.

Продольно сложенные доски гном скреплял двумя поперечными с помощью толстенных гвоздей. Часть из них была взята из корабельных запасов, а часть выдрана прямо из бортов. Ременные крепления в исполнении Лека выглядели немного изящнее, но тоже оптимизма не внушали.

Ничего не поделаешь – тут уж не до жиру.

За день бригада плотников-оружейников успела собрать почти пять десятков щитов. Солнце уже успело скрыться за горизонтом, так что издеваться над явно уставшими мастерами смысла не было – доделают завтра.

– Все, шабаш!

– Что? – едва не врезав себе молотком по пальцам, спросил гном.

– Заканчивайте, говорю, доделаете завтра. И еще, Турбо. Нужно как-то организовать горячий ужин.

– Вот что ты за сволочь такая?! – внезапно взорвался гном. – Тут стараешься, все пальцы сбил, а ему все мало. Теперь еще беги и готовь похлебку на сотню рыл.

– Успокойся, горячий подгорный парень, – постарался я успокоить гнома. – Я сам возьмусь за поварешку, только скажи, где какие продукты лежат.

Гном недоверчиво уставился на меня, затем тряхнул головой и повел к горке мешков и тюков, которая лежала рядом с бывшей кучей трофеев. Лишившись всего ценного, эта куча стала просто грудой мусора.

Приготовление некоего аналога кулеша из незнакомой мне крупы и солонины оказалось на удивление веселым. Соорудив с помощью разведчиков три костра с тремя котлами, больше похожими на огромные ведра, мы с Турбо начали соревноваться в том, кто не даст напарнику испортить варево. В итоге, как ни странно, получилось приличное блюдо. Готовить я люблю и умею, но не в таких же объемах, так что имелись вполне обоснованные сомнения.

Наконец-то наевшись горячей пищи дикие улеглись на нагретый за день песок. Место корабельного крушения превратилось в некий аналог корпоративного пикника, на том его этапе, когда все устали петь и танцевать, а алкоголь перевел психику в состояние ленивого созерцания неба.

Единственным, кто выбивался из общего фона, был маг – он наколдовал себе магический светляк и продолжал ковыряться в деструкторах. Мэтр Сабур хоть и спесивая скотина, но свое дело явно любит до фанатизма. Пришлось лично отнести ему тарелку с кулешом. До благодарности маг не снизошел и вообще сделал вид, что даже не заметил моего появления.

Ну и флаг ему в руки – мне с ним детей не крестить.

Ночь на берегу была необычайно спокойна, и только исходивший от корабля запашок немного портил впечатление. Под тихий шелест набегающих на песок волн я и уснул.

Глава 4

Утро началось с завтрака, который тут же перешел в шоу избиения штурмовиками очередных претендентов. Что показательно, Кабан от попыток реванша удержался. Получив дополнительную мотивацию в виде пары фингалов, самые строптивые дикие влились в ряды линейных легионеров. Этот день я решил посвятить работе со щитами, которые наши мастера-самоучки за утро успели довести до ума.

– Ты совсем тупой?! Правый край заводишь на щит соседа справа, а не под него! – успев охрипнуть от крика, я наседал на дикого, который с недоумением смотрел на меня сверху вниз. В его взгляде по-прежнему читалось полное непонимание моих требований.

Увы, все мои педагогические навыки с дикими почему-то начали сбоить. Умными индивидуумами управлять, конечно, труднее. В то же время для манипуляции и мотивации нужен хоть какой-то интеллектуальный отклик, а здесь народ подобрался простой, как неошкуренное бревно, и такой же прямолинейный, к тому же упрямый до безобразия.

Боюсь, в таком запущенном случае нужен совсем другой подход, который и продемонстрировал новоиспеченный центурион.

Лось без малейших эмоций подошел к младшему и, несильно стукнув его по голове, рывками начал выставлять щит в нужное положение. От этих рывков буквально привязанного к скутуму дикого мотало из стороны в сторону. Младший хоть и был как минимум в полтора раза крупнее меня, но рядом с Лосем его фигура не впечатляла.

– Стена, – прорычал центурион, выставляя подобие скутума перед учеником и выравнивая его со щитами соседей. Затем вздернул бывший кусок борта над головой младшего, чуть не завалив его на спину, и продублировал движение командой: – Крыша.

Просто и доходчиво. У меня так точно не получится – не те габариты.

Увы, на этом успехи заканчивались – взгляды диких становились все мрачнее, а ворчание Кабана подбрасывало дров в огонь всеобщего недовольства.

Что самое странное, при этом многие косились на Снежного Медведя, по-прежнему сидящего на берегу. Покалеченный старший не хотел ничего есть и тупо смотрел на скользящие по мокрому песку волны. Мои новые подчиненные старались не приближаться к Медведю, да и я пока не лез к единственному дикому, который так и не присоединился к общей клятве. А вот бросаемые в его сторону взгляды меня заинтересовали.

Интуиция подсказывала, что авторитета Лося и Грома надолго не хватит, так что нужно что-то делать.

– Лось, – оторвал я центуриона от воспитательной работы.

– Да, вождь?

– Что случилось со Снежным Медведем?

Дикий замялся, так что пришлось надавить на него:

– Говори, это важно.

– Он потерял руку и всех своих младших.

Лаконично и информативно, но все равно мало.

– Рассказывай все, – жестко приказал я, отводя Лося подальше от общей массы диких и делая отмашку Тихому Грому, чтобы продолжал занятия.

После десяти минут путаных и косноязычных объяснений мне удалось узнать историю пленения диких.

Сбежавшие от тальгийских жрецов бога Хра дикие пару сотен лет назад поселились в долинах Алайского горного массива. Жесткие условия жизни не давали возможности прокормить весь народ, и старейшины селений отправляли молодежь под предводительством ветеранов-старших наниматься в войска Дорака или Ривара – двух стран, граничащих с Алайскими горами. Третьей страной, примыкавшей к горам диких, была Тальгия. Этим действом старейшие убивали двух зайцев – избавляли селения от лишних ртов и обеспечивали пропитание остальным. Домой возвращались меньше десяти процентов наемников, но они приносили достаточно серебра, чтобы можно было закупить зерна у живущих в предгорьях людей.

Очередная партия новобранцев из четырех соседних селений спустилась с гор и направилась к доракскому городку, в котором находилась контора по найму диких в королевское войско. Но до своей цели чуть больше сотни младших и восемь старших так и не добрались. Жрецы Хра славились умением влиять на чужие мозги, а у диких не было никаких защитных амулетов от ментального воздействия.

Снежный Медведь был самым уважаемым и опытным из старших – это стало его преимуществом и проклятием. Жрецам не удалось подчинить волю ветерана, а он, в свою очередь, сумел расшевелить своих младших, за что и поплатился. Схватка двух десятков диких в полуобморочном состоянии и шести десятков моряков закончилась истреблением. Медведь бросился на врагов в самоубийственную атаку, но лишь потерял кисть и получил шипастой булавой по голове. И вот теперь оставшийся без младших братьев и возможности отомстить за них дикий морил себя голодом, потому что иного способа уйти из жизни у него не было. Позже я узнал, что эту «милость» ему мог оказать только старейшина или походный вождь.

Закончив расспрашивать Лося, я подошел к воде и сел рядом с Медведем.

Один из простейших психологических приемов – не вызывая раздражения словами, просто побыть рядом. Тем самым сделать привычным свое присутствие в личном пространстве будущего собеседника.

Мы молча смотрели на волны добрых полчаса, а затем я заговорил, обращаясь не к Медведю, а в пространство. Начнем с высказывая сентенции, на которую нельзя ответить двояко.

– Потерять тех, за кого отвечаешь, намного хуже, чем умереть самому. В землянки горных долин возвращаются единицы из десятков младших. Если такой опытный старший, как Снежный Медведь, потерял всех питомцев, что ждет тех, кого старейшины доверили умному, но молодому Лосю и опытному, но медленно думающему Тихому Грому? Я уже не говорю о Кабане. Но что, если странный чужак понимает, как спасти многих из младших? Жаль, что никто этого не узнает, ведь мне никто не верит так, как верят Снежному Медведю.

Резко оборвав свой странный монолог, я встал и пошел к потихоньку закипающей от бестолковых занятий манипуле.

Если человек с цельной личностью принял серьезное решение, переубедить его практически невозможно. Можно лишь заронить в его разум зерно сомнения. И делать это нужно не в споре, а просто поставив перед фактом. Многие из психологов со мной не согласятся, но эту теорию я не раз проверял на практике. Теперь решение за Медведем. Если ему хватит ума и самокритичности, чтобы связать вместе несколько простейших доводов, – у меня появится бесценный помощник и реальный шанс выжить в этом мире. Если же нет – мужик уморит себя голодом, а мне придется намного тяжелее.

К обеду мастера полностью закончили свою работу, а у диких окончательно иссякло терпение. После очередного «ручного» пояснения теории один из младших слетел с катушек и толкнул Лося. Скорее всего, это был не его подопечный, и сейчас начнется заваруха – не так уж далеко новоиспеченный центурион ушел от младших по развитию, хотя и обладал более живым умом.

Лось недолго думая двинул строптивому младшему в морду, тот, в свою очередь, как только поднялся с песка, ринулся на обидчика.

Все, приехали.

Внезапно за моей спиной раздался поистине львиный рык.

– Да чтоб тебя! – Я буквально подскочил на месте. – Так и заикой можно стать.

Все шесть десятков будущих легионеров настороженно застыли, а вот равнодушно наблюдавший за перепалкой Утес поднялся с песка, подошел ближе и встал за спиной развернувшего плечи Медведя. Штурмовики, несмотря на принадлежность к разным племенам, тут же последовали за декурионом.

– Вы дали клятву Небесного Орла, – мрачно заявил Медведь, осматривая притихших диких.

Его буквально звенящей в воздухе властности вполне хватило для подавления этого мини-бунта, а вкупе с молчаливой поддержкой Утеса перевес становился абсолютным. Ох и не простой косолапый оказался на моем пути, как бы сегодняшнее преимущество не обернулось проблемами в будущем.

– Сейчас вы своим лаем позорите тех, кто умер, исполняя священную клятву, – продолжал давить на психику диких старший.

– Но это бесчестье для воина – ходить в упряжке, как тупой як, – подал голос взбунтовавшийся младший и при этом покосился на Кабана.

Кто бы сомневался, что ноги растут именно оттуда.

– Не тебе, сосунок, решать, что такое честь, а что бесчестье, – рыкнул Медведь и тут же добавил, но уже другому адресату: – И не тебе тоже, Кабан, чей бег слишком быстр для воина.

Уже открывший рот возмутитель спокойствия тут же осекся. Похоже, Медведь высказал «тонкий» как бревно намек на нечто позорное для Кабана. Больше Снежный Медведь ничего не сказал, а молча вернулся на уже насиженное место. Но дело стронулось с мертвой точки, и не только в тренировках, но и в голодовке. Через минуту один из штурмовиков понес Медведю тарелку с остывшей кашей, которую тот принял.

Хуже было то, что Снежный Медведь даже не думал давать мне клятву. И не скажу, что меня это не нервировало. Впрочем, клятва остальных тоже приносила лишь иллюзорное спокойствие. Из всей своей новой компании меня не напрягало общение только с Леком и Турбо, ну и немного с ребятами Куста. Даже Лося удавалось просчитать не до конца.

После правильного внушения старшего по статусу дикие присмирели, и процесс обучения со скрипом двинулся дальше. Разобрав все щиты, легионеры с горем пополам научились образовывать эдакую коробку, которую уже в сумерках удалось стронуть с места и заставить двигаться единым целым. Дикие двигались мелкими шагами, чему помогли вечерние танцы. Подметив вечером, как здоровяки с уханьем топтались вокруг костра, я внес эту фишку в схему движения манипулы, и получилось. Отсчитывая ритм уханьем, две спаренные центурии двинулись по пляжу, не нарушая целостности «черепахи». Если честно, вышло устрашающе.

Уже в сумерках я взялся за планирование перевооружения своего войска. Еще во время общего сбора трофеев дикие без особой команды сгрузили все оружие в одну кучу. На борту нашлось сорок стандартных мечей и пять десятков копий. Броня моряков мало того, что была не того размера, так еще и практически вся кожаная.

Так, мечи в руках диких как раз сойдут за короткие гладиусы, хотя и узковаты, но мне своих легионеров не на парад перед Цезарем выводить. Рукоять маловата, но тоже не критично. Те, кому не хватит мечей, пока обойдутся отодранными от такелажа кусками дерева. Благодаря хоть и уродским, но крепким щитам вопрос с броней был не таким критичным, а вот отсутствие шлемов это проблема.

Додумать, что же делать со шлемами, мне не дал маг.

– Я закончил, – на удивление спокойно сказал мэтр Сабур.

– Прекрасно, – кивнул я и тут же почувствовал острый приступ авантюризма. – Может, прямо сейчас и опробуем?

– В смысле? – удивился маг.

– Ну, мы встанем рядком и включим деструктор, а вы по нам жахнете чем-то убойным.

– Ты разрешаешь мнепричинить тебе вред?

– Нет, не разрешаю, – затряс я головой. – Но вы ведь все сделали правильно?

– Это твое следующее желание? – ехидно улыбнувшись, спросил маг.

Да уж, уел. Но делать нечего.

– Конечно, мэтр. В итоге у меня останется только одна просьба, и я очень хорошо подумаю, перед тем как ее использовать.

Улыбка мага чуть подувяла и стала злобной.

Ну и зачем я его злю? Скорее всего, сказывался инстинктивный страх перед возможностями мага, а страхи всегда вызывали во мне странные реакции. Да уж, с инстинктом самосохранения у меня точно не все в порядке. Вдруг в голове мага что-то замкнет, и он решит наплевать на последствия невыполненной клятвы. А тут такой шанс все закончить одним махом.

– Ну, если не боишься, можно попробовать.

– Лось, Гром, ко мне! – крикнул я, и, к моему удовольствию, оба центуриона примчались, не выказывая недовольства, – лишь любопытство.

– Звал, вождь? – спросил Лось за себя и молчаливого товарища.

– Да, Лось. Мне нужно по одному парню из ваших центурий. Скажем так, самые неспособные.

– Тупые?

– Ну или так, – хмыкнув, согласился я. – Ну и еще сильные и выносливые.

– Хорошо, – опять за двоих кивнул Лось.

– Приведите их к куче с добычей.

Большие костры из обломков давали неплохое освещение, так что темнота моей задумке не помеха. Подозвав Лека, я направился к гному, который задумчиво стоял между аккуратным штабелем тюков с полезной добычей и грудой уже перебранного мусора. Турбо явно думал, нельзя ли еще что-то добыть из недр этой рухляди.

– Турбо, мне нужны два больших мешка, которые можно носить на спине.

– Таких не видел, – проворчал гном.

– А простые мешки?

– Без проблем, – сказал он и выдернул из явно набитого одеждой тюка две объемистые торбы.

– Еще веревку.

– Легко, – даже как-то обрадовался гном и подошел к куче хлама.

Там он быстро набрал целый ворох коротких обрезков веревки. Даже не сомневаюсь, будь они длиннее, то перекочевали бы к тюкам с полезными вещами.

С помощью пары мешков и веревки я быстро соорудил два сидора и закатил туда деструкторы. При этом постарался, чтобы будущим носильщикам нашей магической защиты было удобно таскать за спиной не самые удобные по форме предметы.

За этими действиями с недоумением наблюдали сначала маг и гном, а затем подошедшие дикие и старавшийся держаться на расстоянии от бывшего учителя Лек.

– Это Зеленый Дуб и Гладкий Камень, – представил младших Лось.

Оба будущих носильщика были ненамного выше разведчиков Куста, но покрепче и пошире в плечах, а Камень еще и обладал изрядным брюхом.

– Так, легионеры, вам выпала честь защищать товарищей от магов. Вы будете носить и беречь вот эти два мешка.

Начало моего заявления диким понравилось, а вот продолжение – не очень.

– Дай нам волшебную дубину, и мы будем защищать, – заявил Камень, а Дуб тут же добавил:

– Носить не будем, мы не яки, чтобы носить мешки.

Центурион начал закипать, и, боюсь, тут кулаками не поможешь.

– Лось, подожди. – Подойдя вплотную к центуриону, я тихо спросил: – У вас в племенах есть какие-то флаги, тотемы, бунчуки, в общем, небольшой предмет, которым дорожат?

– Ну, есть знак племени.

– Как он выглядит?

– Палка, на котором закреплена фигурка покровителя племени и там всякие красивые веревочки и ленточки.

– Угу, – вдумчиво проворчал я и с жизнерадостным лицом повернулся к насупившимся диким: – Ребята, какие же вы яки? Нет, вы будете носить и защищать знаки ваших центурий.

Дуб и Камень повеселели, зато нахмурились оба центуриона. Они явно посчитали, что для таких тормозов это слишком большая честь.

Ох, как же все запущенно.

– Ладно, – вздохнул я и тут же перешел на командный тон, выдав оговоренную ранее стандартную формулу: – Слушай мою команду! Собрать «черепахи»! Обоих носителей знака – в середину центурий.

Оба центуриона неуверенно промямлили: «Есть», – и побежали к развалившимся на песке диким.

Вопя и помогая себе тумаками, Бегущий Лось и Тихий Гром все же сумели согнать стадо своих подчиненных и минут за десять собрать две корявые «черепахи».

Ну, хоть так.

Лениво поднялся с песка и Утес со товарищи, чье место было позади манипулы. Туда же подтянулись гном и заинтересовавшийся Снежный Медведь.

Возле кучи хлама остались только мы с Леком и маг.

– Управляющий артефакт, – протянул я руку в сторону мага и получил два предмета тоже в форме яйца, но размером меньше куриного.

Они были на скорую руку вырезаны из дерева и с одной стороны имели по небольшой выемке.

– И как они работают?

– Помещаешь большой палец в выемку, и деструктор включается.

– Я смогу это сделать?

– Любой сможет.

– Диаметр защиты?

– Полста шагов для каждого деструктора.

– Максимальное расстояние от активатора до деструктора?

– Не больше трех сотен шагов.

– Хорошо, – кивнул я и для пробы прижал подушечку большого пальца к одному из артефактов.

Мою ладонь тряхнуло, словно от электрического удара. Не сильно, но неприятно. Ощущение длилось, пока я держал палец на выемке. Только деактивировав деструктор, я понял, что был еще один эффект от срабатывания, – дикие за моей спиной обеспокоенно загудели.

– Чем вы можете в нас ударить?

– Молнией и огненным шаром, – злорадно оскалился маг.

– Попробуем оба варианта. Лек, остаешься здесь, – решительно кивнул я и быстрым шагом направился к практически распавшейся коробке манипулы.

– Собраться! – злобно закричал я, подходя ближе.

Меня откровенно трясло от волнения, но все же, уже начав огибать построение диких, я остановился. Затем сделал еще пару шагов и встал прямо перед стеной из щитов.

За спиной загудели дикие.

Все ли у меня в порядке с головой? Честно – не знаю, просто ситуация была предельно сложной, и от того, что произойдет через несколько секунд, зависело очень много. Дикие очень нужны мне, чтобы не ползать по дну этого мира. Чужаков не любят нигде. Даже у нас каждый хоть как-то вплетен в одну из социальных групп, будь то футбольный клуб или семья. Современные корпорации вообще превратились в подобие древних кланов. А в мире, который живет по средневековым законам, чужак будет оттерт отовсюду.

Так что дикие мне нужны намного больше, чем я им. Если деструкторы не сработают и маг задумал какую-то подлость, лучше мне сгореть первым. При благоприятном исходе я не только ничем не рискую, но и получу хоть какую-то репутацию у безбашенных бойцов. И для этого не придется бросаться на врага в первых рядах с мечом, который мне и держать-то приходилось лишь пару раз в жизни.

Но, возможно, причина моей храбрости заключалась в другом – несмотря на все опасения, я так до конца и не поверил в реальность магии.

– Мэтр Сабур, можете начинать, – взяв в ладони оба активатора, крикнул я.

Маг отошел подальше и метров с пятидесяти крикнул:

– Готовы?

– Да, – ответил я и нажал на выемки в артефактах. Обе руки чувствительно тряхнуло.

В ушах появился тонкий звон, а по всему телу пробежался озноб.

Вот, оказывается, почему так заволновались дикие во время пробной активации.

Маг потоптался на месте и начал делать в воздухе пассы руками. То, что происходило в полусотне метров от меня, было запредельно важно. Так что нельзя упустить ни одного нюанса.

В свете костров и полной луны дикие тоже прекрасно видели, что там происходит, и за моей спиной начал нарастать ропот, в котором чувствовались испуганные нотки. Не хватало еще, чтобы центурии отошли назад вместе с деструкторами. Я чуть повернул голову, чтобы не упустить из виду мага, и крикнул, вложив в голос максимум ярости:

– Стоять на месте! Ни шагу назад!

– Стоять! – эхом отозвались сразу три вопля, в которых я узнал голоса Лося, Утеса и Снежного Медведя.

На махание руками у мага ушло двенадцать секунд, которые я отмерял, мысленно произнося: «Двадцать два». Затем мэтр Сабур резко выбросил руки в нашу сторону, и с его пальцев сорвалась толстенная молния. Меня словно шокером приложили. Я заорал больше для того, чтобы скрыть испуг:

– Стоять!

Страх умер, еще не родившись, потому что, несмотря на неприятные ощущения, ничего серьезного не произошло. Я успел заметить, как молния буквально в десятке метров от меня распалась на тысячи тоненьких ниточек, которые и произвели эффект слабого шокера.

Не делая паузы, мэтр снова начал колдовать. Похоже, два заклинания подряд разогревают нервную систему или что там у него задействовано в этом деле. Теперь он потратил всего восемь секунд, чтобы между ладонями создать крохотный шарик огня. Фаербол быстро разросся и скользнул к нам со скоростью футбольного мяча, запущенного хорошим форвардом.

Огненный конструкт, так же, как и молниевый, распался в десятке метров передо мной, расслоившись на оранжевые протуберанцы. Стало душновато, но опять же ничего плохого ни со мной, ни тем более с дикими за моей спиной, не случилось.

Ну что же, можно сказать, эксперимент прошел с оглушительным успехом, с чем я себя и поздравил.

Чтобы скрыть адреналиновый откат, я тут же начал громко командовать, распорядившись приготовить ужин и даже вскрыть один из трех найденных гномом бочонков вина. Это тут же вызвало рев восторга. Сам же, молча кивнул магу и, поманив за собой Лека, отошел в сторону.

– Так, теперь рассказывай.

– Что рассказывать? – непонимающе пискнул тот.

– Все. Для начала опиши, что сейчас произошло, так, как это увидел именно ты.

Лек замер, осмысливая задачу, потому глубоко вздохнул и заговорил, словно отвечал на уроке:

– Учи… мэтр Сабур начал плести сначала конструкт молнии. Затем запустил его. Деструктор сработал нормально и разложил конструкт на составляющие. Если бы им управлял маг, можно было подстроить деструкцию до полного распадения конструкта. Огненный шар распался полностью, но это потому, что в деструкторе изначально стояли настройки для отражение огненной магии.

– Ты все это увидел?

– Нет, видеть изнанку могут только очень сильные маги.

Да уж, приятного мало.

– Но хоть что-то ты почувствовал?

– Конечно, – тут же оживился ученик мага. – Я уловил не только как создавалось плетение, но даже аккумуляцию энергии.

Слово «аккумуляция» бывший хозяин моего тела явно не знал, но я догадался по контексту. Нужно как-то выяснить личность носителя моего сознания.

Тряхнув головой, я вновь вернулся к разговору:

– Значит, ты сможешь предупредить, если кто-то поблизости начнет магичить?

– Плести конструкты? – уточнил Лек, и в его глазах я заметил хитрую искорку.

– Не умничай, иначе получишь по шее.

– Значит, теперь я ваш раб? – почему-то именно сейчас решил расставить все по своим местам Лек.

– Нет, – серьезно сказал я и тут же добавил: – Можешь прямо сейчас идти куда хочешь…

Эта перспектива явно испугала Лека.

– …или поступить на службу легиона в качестве магического консультанта, – выдержав паузу, добавил я.

– Я согласен, – даже не дождавшись разговора о гонораре за свои услуги, выкрикнул перепуганный паренек.

То-то же. Иногда приходится обрисовывать людям негативные перспективы, потому что наше сознание очень часто умудряется игнорировать даже очевидные факторы реальности. Это помогает не всегда, но Лек явно обладал острым умом и не страдал иррациональным упрямством.

– Значит, вернемся к вопросу. За сколько секунд до магической атаки ты можешь ее почувствовать?

– Ну, – замялся Лек, – на сбор энергии уходит до десяти ударов сердца, и плетение занимает примерно столько же.

С его слов выходило, что Сабур действительно разогревался, как какой-то агрегат. Выйдя на рабочую мощность, мог запускать конструкты каждые пять секунд, но не так уж долго. Вытягивание из пространства или из накопителей энергии и трансформация ее в боевые заклинания перегружают организм. А если накопителей нет, то все становится еще хуже – не везде концентрация энергии в окружающем пространстве достаточна для магической работы.

Упоминание накопителей направило мои мысли в другое русло, и я быстро пошел к гному, который все еще копался в груде трофеев.

– Турбо, ты, случайно, не находил камни силы?

– А если находил?

– То пусть они побудут у тебя, а мне найди два куска хорошей материи для флагов и какую-нибудь краску.

– Зачем?

– Хватит отвечать вопросом на вопрос, – начал злиться я. – Просто найди.

Так уж получилось, что гном притащил мне какую-то длинную штору из похожей на шелк материи и баночку краски. Штора была красного цвета, а краска – черного. Именно это совершенно случайное стечение обстоятельств и определило цвета легиона на долгие годы. Ну а сам символ был выбран в силу отсутствия у меня даже малейших художественных задатков.

Создание флагов наконец-то подвигло меня на более вдумчивую ревизию трофеев. Немного раскулачив гнома, я получил в свою собственность удобную сумку, карту, подзорную трубу капитана и боцманский свисток. На первый взгляд нелепый набор, но каждый предмет мне может понадобиться на избранном поприще.

Еще для пущей воинственности из гардероба капитана были приватизированы легкая кожаная броня с металлическими вставками и короткий узкий меч. Им я пользоваться не умел, но статус обязывал.

Наткнувшись на небрежно скомканные паруса, я загорелся идеей хоть как-то приодеть моих бойцов. Их обнаженные телеса порядком раздражали. Главным модельером легиона стал тоже я, просто покромсав кинжалом паруса на длинные прямоугольники и вырезав посередине дырку для головы. Костюм дополнял кусок веревки в качестве пояса.

Работа была простой и много времени не заняла, так что уже к полуночи в мерцающем свете костров дикие выглядели на удивление пристойно, и развевающиеся над нашим лагерем два «Веселых Роджера» не казались такими уж нелепыми.

Глава 5

Утро ознаменовало собой конец не только ночи, но и спокойного периода в жизни нашего отряда.

– Паруса! – разбудил меня крик одного из разведчиков Куста.

Вскочив с лиственной подстилки, я действительно увидел у горизонта два корабля, очень похожие на тот обгрызенный остов, который пережил нашествие диких и жадность гнома.

На берегу тут же воцарился хаос. Нет, это была не паника – дикие вопили, сотрясая оружием, но порядка от этого больше не становилось.

Я попытался свистеть в боцманский свисток, но с мизерным успехом. Поэтому пришлось проталкиваться поближе к единственной стоявшей спокойно фигуре.

– Можешь успокоить их? – без обиняков спросил я, и Снежный Медведь взревел как раненый носорог:

– Всем молчать!

У меня даже в ушах зазвенело, зато подействовало.

– Центурионы! – как только стих рев диких, крикнул уже я. – Слушай мою команду! Собрать «черепаху».

Не то что младшие дикие, даже оба центуриона уставились на меня с непониманием, так что пришлось настоять:

– Выполнять приказ!

Слово «приказ» у них было записано на подкорку рядом со словом «клятва», так что все сработало.

Очень часто, чтобы восстановить порядок, проще всего заставить подчиненных выполнять хоть и бессмысленное в данной ситуации, зато отработанное до автоматизма действие. В армии для этого использовали команду «стройся». У нас ни о каком автоматизме не могло быть и речи, а самым привычным действием было формирование «черепахи».

С руганью и ревом центурионы начали сколачивать манипулу и заставляли подчиненных накрываться щитами, а я повернулся к Турбо:

– Бери разведчиков, и начинайте цеплять тюки к веслам, чтобы их могли унести два легионера. Старайся не перегружать, но лучше, если мы унесем побольше. Начинай с самого ценного.

– Понял, – явно прочувствовав серьезность ситуации, без возражений кивнул гном и, семеня короткими ногами, побежал к сваленной в кучу добыче.

Не дав манипуле толком собраться, я отдал следующий приказ, обращаясь не столько к легионерам, сколько к центурионам:

– Сейчас первый ряд первой центурии подходит к гному. По двое берем весло с грузом и идем вон к той роще. Ставим груз на песок и ждем. Следующая пара становится за передней в одну цепочку.

– Мы не яки, чтобы таскать груз, – тут же вякнул Кабан, но как-то вяло.

– Можешь не таскать, – свирепо огрызнулся я. – Тогда в дороге будешь жрать землю! Первый ряд – бегом марш к гному!

Полезнее всего не обучать стандартным командам на теоретических уроках, а ввинчивать их в подходящих ситуациях, особенно в таких экстраординарных, как сложившаяся в данный момент.

– Бегом марш к гному! – тут же приспособился Лось, а Тихий Гром просто пнул ближайшего к нему младшего, придавая ему нужное ускорение.

Первый ряд действительно бегом метнулся к гному, формирующему носилки с грузом.

Корабли постепенно приближались, но уже вошедшие в ритм дикие разбирали трофеи очень шустро. Даже штурмовики встали в очередь, получая свою ношу, хотя мне казалось, что с этим будут проблемы. И вообще после того, как Утеса выделили из общей массы, он стал практически шелковым. Да и присутствие рядом Снежного Медведя было серьезным сдерживающим фактором.

Когда все дикие, кроме разведчиков, получили свой груз, я отправил к образовавшейся колонне гнома с Леком, оставшись на берегу рядом с уставившимся на приближающиеся паруса магом. Не укрылся от моего внимания и рюкзачок гнома, который он организовал по принципу сидора. Ноша Турбо не выглядела тяжелой, но что-то мне подсказывало, что по стоимости она с лихвой перекроет все, что унесли дикие. В принципе так и должен поступать настоящий префект легиона. Только нужно убедить гнома, что он именно префект, а не частный собственник.

– Мэтр, – проводив взглядом ценный груз гнома, повернулся я к магу и указал на остов, – нет ли у вас желания спалить этот кораблик, чтобы он не достался нашим врагам?

– Это твоя последняя просьба?

– Нет, конечно, – с показным равнодушием пожал я плечами. – Просто подумал, что вы сами захотите оставить им прощальный подарок.

Сказав это, я развернулся и быстрым шагом направился к уже заскучавшим диким. За спиной что-то ухнуло, и затрещало охваченное пламенем дерево.

Сразу после выхода пришлось переформировать легион. Лес на побережье был не таким уж густым, поэтому не было нужды растягивать колонну, и дикие двинулись, потащив по три носилки в ряд. Разведчики поделились на две пары. Двое убежали вперед, а Куст с еще одним разведчиком прикрывал арьергард колонны от возможной погони. Штурмовики также двигались в арьергарде.

– Куст, – напутствовал я декуриона разведчиков перед выходом, – идете на максимальном расстоянии друг от друга, но так, чтобы ты видел своего подчиненного, а мы выдели тебя.

Куст молча кивнул и побежал вслед за таким же низкорослым родичем. У обоих из оружия были только укороченное копье да легкий трофейный щит. Впрочем, им этого достаточно. То, что я успел узнать о Кусте, говорило, что очертя голову в драку он не полезет.

Поднимавшийся над лесом столб дыма навел меня на мысль, что поджог корабельного остова был не самой разумной идеей. Возможно, именно это заставит обозленных тальгийцев выслать погоню.

К счастью, до полудня нас так никто и не догнал. Уже убедившись, что угрозы сзади ждать не стоит, я переместился в авангард, забрав с собой и штурмовиков.

Солнце начало припекать, поэтому я объявил привал. Дикие облегченно загудели, но радовались они зря. Мы с гномом занялись приготовлением пищи, штурмовики отправились за дровами, а вот остальных легионеров ждала тренировка.

Упускать драгоценное время я не собирался.

– Центурионы! Слушай мою команду! Собрать «черепаху»!

Уже успевшие развалиться на прогретой солнцем траве дикие недовольно заворчали, но их крики были прерваны вошедшими во вкус центурионами. Не знаю, какая раньше у старших диких была манера командовать, но сейчас они мне сильно напоминали более злобную копию сержанта Митрохина. Хотя когда я преодолевал полосу препятствий в учебке, казалось, что дальше уже просто некуда.

Пока мы готовили обед, Лось и Гром гоняли подчиненных как сидоровых коз. Я старался не вмешиваться и, только когда сами центурионы начинали ошибаться, вносил свои коррективы. После получаса истязаний и трех раз, когда «черепахи» превращались в куча-малу, я решил усложнить задачу:

– Центурионы, ко мне!

Два здоровенных бугая рванули на меня, как два защитника из американского футбола – на замешкавшегося квотербека. Появилось желание сбежать, и пришлось усилием воли заставить себя оставаться на месте.

Оба центуриона приблизились и замерли в ожидании приказа. Может, ввести доклад о прибытии? Нет, не будем усложнять.

– Так, господа центурионы, на будущее, чтобы показать, что вы готовы слушать вождя, просто легко ударяете себя правым кулаком по левой груди. Так принято приветствовать друг друга у воинов на моей родине.

Ну, чуть соврал, конечно, но этот жест мне показался более уместным, чем взятие под козырек, которого здесь нет и в помине. Может, сказалась привычка, что к пустой голове руку не прикладывают.

Новое правило диким понравилось, и они практически синхронно грохнули себя в грудь. Вот бугаи!

– Таким же жестом будете показывать, что поняли приказ. Понятно?

Центурионы опять двинули себя в грудь и почему-то довольно заулыбались.

Похоже, правы некоторые историки, считающие, что примитивные народы обожают церемонии, так же как и дети.

– Так, бойцы, слушаем мою команду. Нужно выстроиться в две сомкнутые «черепахи», но двигаться не прямо, а приставными шагами в разные стороны. Делать это будем по команде «клешня». Расходимся на четыре шага.

Как дела с математикой у моих центурионов, я выяснил еще на первой тренировке. Гром мог считать до ста и знал, что такое сложение и вычитание. Лось был на том же уровне, но, уверен, сможет осилить и умножение с делением.

И все же, услышав о приставных шагах, дикие зависли. Пришлось показывать.

Центурионы вернулись к своим подчиненным, и начался очередной дурдом с руганью и тумаками. Но этого я не видел, а только слышал, потому что пришло время заняться штурмовиками.

– Утес! Поднимай своих лежебок!

Вернувшиеся со сбора дров и расположившиеся под похожим на баобаб деревом штурмовики без особой радости покинули зрительские места, выходя на сцену.

– Чего хотел? – явно не зная, как себя вести, грубовато спросил здоровяк, перебросив свою убердубину на другое плечо. Оружие у штурмовиков я менять не стал – просто не на что.

Одергивать Утеса пока было неразумно, чтобы не усложнять и без того непростую задачу. Пусть ему новые фишки покажут центурионы.

Вначале я попытался донести идею другой тактики непосредственно Утесу и его помощникам, но понимания не встретил. Не то чтобы они были запредельными тупицами, но такое случается даже с более сообразительными ребятами. Даже мои современники всегда инстинктивно отторгают новый стиль поведения, хотя и не имеют желания саботировать сам процесс. Просто они не стремятся выходить из комфортных рамок привычного образа жизни. Что уж говорить о диких.

Пришлось опять прибегнуть к помощи Снежного Медведя. Через десять минут, во время которых штурмовики повторяли движения и пробежки своего старшего, им удалось освоить два типа атаки. Мы тут же их опробовали в совместных действиях с манипулой.

Сначала штурмовики плотной колонной рванули в прореху расходящихся центурий.

Все бы хорошо, но то ли я слишком рано подал команду «удар», то ли штурмовики решили пошалить.

Ударный клин вел Утес на пару с почти таким же здоровенным младшим, за которыми по трое встали остальные штурмовики. Эта свирепая масса рванула вперед, попросту затоптав десяток легионеров по бокам разошедшихся центурий. Тут же началась грызня и небольшая потасовка. Как обычно, победили наши громилы.

Одно радовало – дикие не пропустили мимо ушей мои правила разборок между своими. Все попросту побросали оружие и щиты, начав месить друг дружку кулаками.

Я обреченно вздохнул. Снежный Медведь увидел мою реакцию и ревом прекратил это безобразие. Второй маневр в виде обхода плотно стоящей манипулы двумя пятерками штурмовиков прошел как-то даже скучно. Не было ни ругани, ни мордобоя.

На этом я решил закончить с извращениями, к тому же гном подал знак, что обед готов.

После обеда для кого-то пришло время развалиться на травке, переваривая сытную пищу, а кому-то предстояло пораскинуть мозгами, куда всем нам идти дальше. Чтобы не наделать ошибок, я старался планировать только короткие отрезки будущего. Теперь же нужно заглянуть чуть дальше.

– Турбо, Лек, – позвал я гнома и своего консультанта, которые расположились неподалеку.

Маг тоже далеко не отходил и, смолотив свою порцию кулеша, сидел в медитативной позе под ближайшим деревом. Мне не удалось проанализировать его настроение, но пока мэтр Сабур не кидался в нас огненными шарами, все идет нормально. Да и злобных взглядов в мою сторону он бросал уже намного меньше.

– Мэтр, если есть желание, можете присоединиться к нашему совету. Пора решить, что нам делать дальше.

Минуты две маг притворялся, что не слышит меня, но затем все же встал и подошел ближе.

– Кто знает, где мы сейчас находимся?

– Понятия не имею, – откровенно заявил гном.

Лек лишь со вздохом пожал плечами. А вот маг окатил нас презрительным взглядом и заговорил:

– Если провести элементарные вычисления, мы сейчас на побережье Дорака.

– Значит, до Тальгии мы, к счастью, не доплыли?

– Не обольщайся, чужак, – фыркнул маг. – Эти земли все равно захвачены тальгийцами, и вы только чудом пока не столкнулись с одним из их поисковых отрядов. Так что все твои детские забавы вас не спасут.

– Нас? – удивленно спросил я. – Тогда почему вы еще с нами?

– А кто еще будет мне готовить кашу? – иронично хмыкнул маг.

Мне почему-то показалось, что мэтр врет, но озвучивать свою догадку я не собирался.

– Важнее другое – куда нам теперь двигаться?

– Если не хотите попасть на алтарь Хра, – вновь подал голос маг, – то вариант только один. Нужно идти на север вдоль побережья. Но, повторюсь, смысла в этом нет.

Все, он меня достал.

– Ну, если вы так легко можете справиться и без нас, то каким образом тальгийцам удалось схватить такого великого мага и посадить в клетку как крикливого попугая?

Мэтр зашипел как змея, и на секунду мне показалось, что он сейчас плюнет на свою клятву и сделает из меня попаданца-гриль. Но пронесло.

Маг поджал губы, встал и ушел под облюбованное ранее дерево.

– Если интересно, могу рассказать, как это произошло, – подал голос гном.

– Очень интересно.

– Нас повязали вместе. Я искал работу и забрел в форт доракской береговой охраны в устье реки. Успел даже заметить там мага, с которым комендант носился, как с кусом брилловой руды. Вечером я засел в таверне и лично видел, как народ один за другим валится на столы после выпитого вина. Мне больше нравится пиво, так что кабатчику-предателю и тальгийским лазутчикам пришлось брать меня в сознании.

– Не думаю, что у них с этим возникли какие-то проблемы, – не удержался я от колкого замечания.

– Ты будешь умничать или слушать?

– Извини, – тут же пошел я на попятную. – Рассказывай дальше.

– А дальше они взялись за спящих людей. В форте было две сотни воинов, сотня обслуги и три десятка проезжего люда. Они всех принесли в жертву. – Гном нахмурился и тяжело вздохнул. – Поверь, никому не пожелаю увидеть то, что видел я. Они буквально выдирали души из бедолаг. Там осталась жуткая пирамида из человеческих тел. И только ты почему-то не умер после ритуала, поэтому жрецы взяли тебя с собой вместе со спящим магом и связанным пареньком. Хотели еще прихватить сотню в качестве рабов, но их маг учуял спустившихся с предгорий диких. А дикие всегда были желанной добычей для жрецов Хра.

Закончив свой рассказ, гном замолчал, да и у меня не было никакого желания продолжать этот разговор.

Стряхнув с себя накатывающую депрессию, я начал поднимать народ. Мы тут не на прогулке, так что нужно двигаться, пока не угодили на алтарь этого непонятного и пугающего Хра. Надеюсь, доракцы примут нас более гостеприимно, но до встречи с ними нужно как минимум покинуть оккупированные территории.

Дикие, как обычно, заворчали, но быстро успокоились и, подняв свой груз, двинулись в путь. Мы немного изменили направление, постепенно забирая обратно к берегу. Дурные предчувствия не давали мне покоя, и когда беспокойство достигало предельных величин, я не выдерживал и останавливал колонну. Дикие опять сбивались в манипулу и отрабатывали уже привычные маневры с небольшими дополнениями. Опять начало нарастать недовольство, пока еще сдерживаемое центурионами и моими воплями о том, что платой за лень может стать нечто похуже смерти. Особенно настроение испортилось, когда мы прошли мимо деревушки, от которой остались только два десятка обгоревших костяков домов и жуткая пирамида из полусгнивших тел.

Не знаю, оказался ли я пророком или элементарно накаркал, но, когда солнце начало клониться к закату, неприятности все же настигли нас. А если точнее, мы встретились, как два одиночества.

Сначала замахал руками идущий далеко впереди разведчик, который старался двигаться так, чтобы не пропадать из нашего поля зрения за высокими кустами и редко растущими деревьями. Он дождался прибежавшего напарника, и уже вместе разведчики со всех ног понеслись к нам.

– Там люди на конях, – выдавил из себя запыхавшийся дикий, но, если честно, он немного опоздал с донесением.

За спинами разведчиков заклубилась пыль, а затем между высокими кустами замелькали фигуры всадников. Меня начало трясти от волнения. Из головы вылетели все конструктивные мысли, пришлось потратить пару секунд на то, чтобы прийти в себя.

– Соберись, размазня, – прошептал я самому себе, а затем закричал на диких: – Бросить поклажу! Собрать «черепаху»!

Дикие привычно сбросили с плеч шесты. Именно для этого они и были задуманы – чтобы не возиться с лямками заплечных мешков. Противник начал группироваться метров за двести от нас, так что времени на построение было достаточно. Штурмовики, гном и Лек встали за манипулой. Даже маг подтянулся ближе.

Я отошел немного в сторону, чтобы видеть противника. К моему удивлению, Снежный Медведь изъявил желание сопровождать того, кого даже не считал своим командиром. Еще большее удивление у меня вызвало то, что он надел на уцелевшую правую руку круглый щит одного из разведчиков.

Интересно, если полетят стрелы, пустит ли он меня под этот «зонтик»? Мне-то за всеми заботами так и не хватило ума подобрать себе что-то подобное, и явно напрасно. Боязно стоять вот так – как суслик посреди автотрассы.

Определить численность противника я затруднялся, но явно их было больше, чем нас. Расстояние не давало рассмотреть детали. Выудив из сумки подзорную трубу, я приложил ее к глазу. Оптический прибор приблизил изображение противника, и первое, что бросилось в глаза, – амуниция. Всадники делились на две неравные части. Большую составляли копейщики в тяжелых кирасах, а меньшую – облаченные в легкую броню стрелки с луками и кривыми саблями. Одно радовало – стрелков было не больше двух десятков.

– Ешкины матрешки, – выдохнул я и закричал: – Внимание! Щиты вверх! «Крыша»!

Продолжая кричать, я забежал за манипулу и встал так, чтобы торчавший над головой щит заднего легионера прикрыл меня от очень нехорошего дождя. Штурмовики и небоевой контингент тут же последовали моему примеру, а разведчики прикрылись своими щитами.

Практически сразу же послышался дробный перестук. Время от времени дикие то ли вскрикивали, то ли похрюкивали. К счастью, криков боли вроде не слышно, но не факт, что обошлось без ранений. Сплошной крыши из щитов нам добиться так и не удалось.

Внезапно перестук стих. Я кивнул Кусту и еще одному разведчику:

– Возьмите щит за две стороны и держите на уровне пояса. Теперь присядьте.

Забравшись на ставший помостом щит, я поднял над головой еще один, который отобрал у разведчика. Затем кивнул Кусту. Разведчики разогнули ноги и подняли меня.

Вот зараза! Частая гребенка стрел, воткнувшихся в крышу из щитов, мешала нормально смотреть на врага.

– Выше, – сказал я разведчикам и едва не свалился, когда щит рывком поднялся до груди диких.

Так, что тут у нас?

Одной рукой удерживая щит, второй я направлял подзорную трубу.

Осознав, что обстрел особого успеха не принес, всадники сменили луки на пики, но пока не спешили бросаться в атаку.

Ага, вот оно что.

Два всадника, которые не были похожи на обычных воинов, спешились. Два лучника подъехали к ним поближе и отвели скакунов непонятной парочки в сторону.

– Лек, – обратился я к своему консультанту, – маги могут работать с лошадей?

– Нет, – тут же ответил он. – Животные плохо переносят повышение энергетического фона рядом с собой.

– Угу, – кивнул я, наблюдая, как маги начинают махать руками. – Лек, а ты ничего не чувствуешь?

– Чувствую, – сдавленно ответил бывший ученик мага.

– Так чего ж ты молчишь?! – зло прорычал я, выуживая из сумки оба активатора и вжимая пальцы в выемки.

В ушах опять зажужжало, а на коже выступили мурашки.

Маги закончили с рукомаханием и замерли, глядя в нашу сторону. В трубу хоть и не очень хорошо, но все же были видны их удивленные физиономии. А вот мне непонятно, что это было, ведь в нашу сторону так ничего и не полетело.

Затем начался еще один сеанс магии, теперь в нас запустили два огненных шара.

Красиво идут, синхронно.

– Ни шагу назад! – крикнул я, буквально чувствуя, как попятились первые ряды диких.

Хорошо хоть легионеры из задних рядов ничего не видели и вовремя подперли заволновавшихся товарищей.

– Стоять! – эхом вторили мне центурионы.

Оба шара расслоились на огненные лепестки – красивые и, к счастью, безвредные.

Маги метнули еще по одному фаерболу и, убедившись в нашей магической неуязвимости, решили не тратить энергию понапрасну.

Враг явно занервничал. Оно и понятно – ожидали встретить легкоуправляемое стадо диких, а наткнулись на мало того что организованный отряд, так еще и прикрытый от боевой магии.

Все, реверансы закончились. Тяжелая конница, поднимая клубы пыли, выстраивалась в боевой порядок. Сейчас начнется главный замес.

Под барабанную дробь сотен копыт по земле на меня навалилось осознание того, что это не игра. Все более чем настоящее, и сейчас выставленные криворуким геймером живые существа будут умирать, понадеявшись, что их командир знает что делает.

– Стоять крепко! Ни с места! – спрыгнув со щита, заорал я, выплескивая в крике свой страх. Хорошо хоть петуха не пустил.

И все же Снежный Медведь нашел слова получше:

– Смерть тальгийцам!

– Смерть! – яростно, на едином выдохе ответили легионеры.

Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Деструкторы ни при чем, я их отключил, как только всадники приблизились к нам вплотную. Энергию нужно экономить.

Осмотревшись вокруг, я заметил, что маг куда-то исчез.

Вот скотина!

Удар был страшен. Словно проникая в глубину мозга, по ушам ударил звук, в котором соединились треск дерева, крики боли и ржание перепуганных лошадей.

С первого же мгновения свалки все мои наработки пошли прахом. Манипула развалилась, едва застопорившаяся масса всадников начала огибать нас с двух сторон. Дикие взревели и врукопашную бросились на замедлившегося противника. Это было жутко. Казалось, будто я нахожусь в центре абсолютно неуправляемого торнадо из чистой ярости.

Каким-то чудом мне удалось сохранить остатки самообладания. Перед распадом манипулы я собирался отдать команду центуриям разойтись, чтобы штурмовики могли ударить вперед, но теперь в этом не было необходимости. Удивительно, но штурмовики оставались на месте. Утес буквально подпрыгивал от нетерпения, но при этом косился на невозмутимого Медведя.

Внезапно ярость диких угасла, будто кто-то накрыл огонь колпаком.

Ближайший ко мне младший зашатался как пьяный, Снежный Медведь затряс головой, и в его глазах заметалась паника.

Я тут же вновь нажал на активаторы.

Сбросив магическое давление, дикие заревели еще яростней, казалось, их окончательно охватило боевое безумие. Штурмовики тоже взъярились, но я успел выкрикнуть команду:

– Утес, собрать клин! Хватайте щиты!

Здоровяк услышал меня, потому что хотел услышать. Он просто понял, что сейчас окажется на острие удара.

– Становись за мной! – заревел декурион штурмовиков, поднимая один из щитов, брошенный слетевшим с катушек легионером.

В это время я вздернул за шиворот сжавшегося на земле в комок Лека и, сунув ему в ладони активатор, крикнул в ухо:

– Нажми и не отпускай! – Затем нашел глазами Медведя. – Приведи одного из носителей знака!

Старший дикий кивнул и, используя щит как волнорез, ушел в гущу боя.

Он вернулся, пиная перед собой успевшего где-то расквасить себе нос Зеленого Дуба.

– Куст, защищайте гнома и Лека, – крикнул я, чувствуя, что катастрофически опаздываю. – Утес, нам нужно достать магов! Удар!

Здоровенный дикий заорал что-то невнятное и вместе со своим напарником побежал вперед, за нами ринулись три тройки штурмовиков. Как минимум пятеро из бегущих впереди громил прикрывались щитами. Медведь и Дуб встали по бокам от меня – так решил однорукий старший еще за секунду до начала рывка, и я ему был очень благодарен.

Сначала мы расталкивали беснующихся диких, а затем штурмовики начали колотить остановленных манипулой всадников. Они работали дубинками и щитами, которые удерживали с невероятной легкостью. По моей задумке, штурмовики должны были биться в массе врага без щитов, но для этого нужна нормальная броня, которой у нас пока не имелось.

Выпавших из седла тальгийцев дикие попросту затаптывали, и в этом деле даже немного увлеклись. Только благодаря целеустремленности получившего точный приказ Утеса удалось сохранить скорость.

Еще через несколько мгновений мы вырвались на простор. Мне хотелось оглянуться, но был шанс свалиться, так что пришлось и дальше старательно бежать, практически уткнувшись в спину находящегося впереди штурмовика.

Утес заревел и сменил направление. По щитам застучали стрелы, но пока безрезультатно. Постепенно наш клин превратился в относительно компактную группу с щитоносцами впереди, и мне удалось осмотреться. Тут же обнаружился пропавший маг. Мэтр Сабур стоял метрах в пятидесяти от общей свалки и, казалось, исполнял какое-то сложное движение ушу. Вражеские маги остались на прежней позиции и тоже приплясывали – в общем, у колдунов образовался эдакий междусобойчик. Тальгийских магов охранял десяток всадников, которые сейчас стреляли в нас с сумасшедшей скоростью.

У меня похолодело внутри, когда понял, что до магов мы можем попросту не добежать. Если лучники начнут попадать в голые ноги диких, все закончится печально. И тут прямо в середину группы конных лучников врезался огненный шар. Он был какой-то особенный, потому что грохнуло изрядно. Кони дико заржали и рванули в разные стороны, не слушая команд седоков. Мельком взглянув на Сабура, я увидел, что после помощи нам он ушел в глухую оборону. Чередуя фаерболы, разряды молний и какие-то дымные сгустки, вражеские маги пытались пробить щит нашего соратника. Они так увлеклись достойным соперником, что отреагировали на наше приближение в последний момент.

Поздно, ребята.

Лишь один огненный шар успел расслоиться на лепестки под действием деструктора, и Утес налетел на магов, как коршун на пушистых цыплят. Круговым движением огромной дубины он разнес голову одного колдуна как арбуз. Другой успел пригнуться, но Утес пнул его в лицо, как футболист – мяч, и добавил дубиной по подпрыгнувшему телу, теперь уже перепрофилировавшись в бейсболиста.

Другие штурмовики в это время не скучали, они с ревом ринулись догонять прикрытие магов. И тут наше везение закончилось.

– Назад! – приказал я и первым припустил в сторону распавшейся манипулы. Некоторые из легионеров пытались достать отскочивших конников, метая в них дубины, но получалось у них из рук вон плохо.

Нужно срочно остановить погоню.

– Собрать «черепаху»! – крикнул я, подбегая к месту, где разведчики прикрывали своими куцыми щитами гнома и Лека.

Легионеры отреагировали на удивление быстро, но все же им пришлось поднимать брошенные на землю щиты. Неприятно царапнул ухо крик Тихого Грома, повторившего мою команду. Неприятно, потому что не было слышно Лося.

Я не успел опомниться, как был зажат со всех сторон телами диких. Небо над головой закрыла крыша из щитов. Меня окружали разведчики, гном и Лек. Здесь же, как ни странно, оказался и маг, выглядел он паршиво. По щитам застучали редкие стрелы.

– Поднимите меня, – прохрипел маг.

Куст все понял правильно, но все же дождался от меня подтверждающего кивка. Вдвоем с напарником они ухватили щит, и маг мгновенно оказался по грудь над уровнем крыши из скутумов. Мне было видно лишь то, как пританцовывают его ноги. Затем уже знакомо загудел оправленный в полет фаербол, следом ушел второй.

Маг не стал просить опустить его, он просто без сил свалился сначала на щит, а затем на землю.

– Теперь поднимайте меня, – покосившись на постанывающего, но все же находящегося в сознании мэтра, приказал я и вскочил на щит.

А ведь сработало! Получив по сопатке от мага, полтора десятка явно деморализованных всадников уходили на север. К тому же мне удалось рассмотреть в подзорную трубу, что в их колчанах осталось всего по паре стрел.

Вид сверху был удручающим до слез. От моего отряда осталась жалкая группка. Среди вражеских тел и убитых лошадей было слишком много погибших с зеленоватой кожей.

– Разойтись, – тихо сказал я, но легионеры меня прекрасно услышали.

Спрыгнув со щита, я уселся на землю и обхватил голову руками. Ослабевшие от адреналинового отката ноги просто не держали. Уже пришедший в себя маг сидел рядом. Дикие разошлись в стороны и встали кругом, глядя на меня.

Было невыносимо стыдно за нелепую самоуверенность, которая основывалась только на игровом опыте и нескольких выходах в поле с реконструкторами. Этот настрой я вырабатывал в себе годами.В любом деле нерешительность, которую не стоит путать с неуверенностью, может только помешать, так что приходилось ее сдерживать до момента, когда процесс не пойдет уже самостоятельно. Но не такой же ценой!

Нужно было что-то сказать диким. Они явно ждали от меня объяснения таких жутких потерь, но на это не было ни сил, ни желания.

И тут над головой раздался густой рык Снежного Медведя:

– Я, Снежный Медведь, старший племени Грозового облака, даю клятву Небесного Орла человеку Илье Смирному на один год за две монеты меди.

Я ждал чего угодно, от вражды до снисхождения, но только не этого.

– Но как? – невольно вырвалось у меня.

– Илья, – почти торжественно произнес однорукий старший, – если бы не твои смешные игры, сотня копейщиков втоптала бы нас в траву как семью бурундуков. А может, хватило бы и двух десятков лучников и пары магов, которые не дали бы нам даже добежать до них. Мы потеряли лишь четверть воинов, и это великая победа!

Закончил Медведь уже криком, который подхватили другие дикие, и этот крик, словно тумблер, переключил мое сознание, окончательно встраивая разум в реалии чужого мира.

Ну и чего я тут расселся? Среди лежащих на земле диких наверняка хватает раненых, а у меня под боком – цельный маг. Странно, но мысли о магии теперь приходили легко и не вызывали отторжения.

Быстро окинув взглядом поле боя, я насчитал как минимум десяток диких в плохом состоянии. На легкораненых можно не обращать внимания – им уже помогали товарищи, хотя перевязка лоскутами, оторванными от грязных туник и одежды трупов, сильно настораживала. Но все эти мысли вылетели из головы, когда я увидел Лося. Центурион лежал на спине, а из его живота торчал обломок пики. Он жутко хрипел, но меня это радовало – значит, жив. Рядом с понурым видом сидел Куст, которому хватило ума не выдергивать оружие из раны.

Без этого здоровяка мне будет вдвое тяжелее, к тому же я успел к нему привязаться.

Сдержав желание шагнуть к лежащему на земле центуриону, я развернулся на пятках и побежал к сидящему на земле магу. Хотел было позвать гнома, но Турбо и Лек уже пришли в себя и без приглашения двигались в мою сторону.

– Мэтр Сабур, пришло время для последнего желания.

– И какое оно? – устало поинтересовался маг.

– Вы ведь можете лечить с помощью магии? – поинтересовался я, боясь услышать отрицательный ответ.

– Не скажу что великий целитель, но кое-что умею.

– Мне нужно, чтобы вы вылечили раненых. Начните с того, у которого в животе торчит обломок пики.

Я опять замер в ожидании.

– У него сложное ранение, я давно таким не занимался.

Главное, он не сказал, что вообще не способен лечить настолько тяжелые раны.

– Сделайте что можете.

– Дополнительные условия, – начал торговаться маг.

– Какие? Только быстро! – занервничал я, понимая, что Лось долго не протянет.

– Вы отдадите все мои вещи и камни силы, а также амулеты с тальгийцев и камни силы их магов.

Судя по выражению лица мага, он будет торговаться, пока Лось не загнется. Можно надавить, но не факт, что его клятва не предусматривает исключений в случае прямой угрозы.

Ладно, этот раунд за ним.

– Камни силы – да. Но вы поможете для нас снять с тальгийцев защитные амулеты. Лек проследит за вами… – сказал я и, заметив тронувшую губы мага улыбку, добавил: – Вместе с Турбо.

Ага, теперь улыбка мага увяла, зато гном показал весь набор зубов, не знаю, сколько там полагается его расе.

– Поторопитесь, – сказал я магу, и чтобы отвлечься от тягостных мыслей, подозвал совсем расклеившегося главу разведчиков.

– Куст, ко мне! – Как только дикий подошел, я тут же перешел к делу: – Где тот разведчик, который заметил тальгийцев?

– Не знаю, – как-то растерянно проворчал дикий.

Мне пришлось прикрикнуть на него:

– Думай!

Да уж, нервы у меня тоже не железные, так что я явно перегнул палку. Дикий ожег меня яростным взглядом, но появившаяся за мной туша Снежного Медведя, которого я буквально почувствовал спиной, остудила пыл разведчика.

Мне он ничего не ответил и только заорал куда-то в сторону:

– Кот, ко мне!

Ты смотри, как быстро учатся.

Призыв декуриона не остался безответным – к нам подбежал, к счастью, совершенно целый разведчик, который ростом был даже ниже Куста.

– Рассказывай, что ты видел перед тем, как побежал к нам до начала нападения? – спросил я подошедшего разведчика.

– Тальгийцев, – неуверенно ответил Кот.

Погасив растущее внутри раздражение, я спокойно уточнил:

– Откуда они шли и куда?

– Шли оттуда, – не мудрствуя лукаво, дикий указал пальцем на запад, а затем на восток, в сторону моря, – туда. Всех я не видел, они сильно растянулись, но их было много. Потому и побежал.

Интересное дело. Тальгийцы шли к берегу, возможно на встречу с эскадрой, которая спугнула нас с пляжа. Ну и что теперь делать?

Варианты метались в голове испуганными сойками, но тут разведчик все же дал небольшую зацепку:

– Да, еще, – просветлев своим зеленоватым лицом, добавил он, – они вели колонну пленников.

– Твоих родичей?

– Нет, твоих.

Сначала ответ показался мне издевкой, но по совершенно серьезному лицу дикого стало понятно, что он говорил о людях.

– Так, Утес, собирай своих, – начал я раздавать приказы. – Гром, готовь всех, кто уцелел из второй центурии. Медведь, бери под себя первую центурию, снимайте все с тальгийцев, но только после того, как трупы проверит маг. Помогите раненым и посматривайте по сторонам, чтобы вас не застали врасплох.

– Хорошо, – кивнул Снежный Медведь и ткнул себя единственным кулаком в грудь.

– Куст, ты со своими – впереди. Дальше идут штурмовики. – Запнувшись, я осмотрелся по сторонам и добавил: – Утес, подберите себе по щиту с тальгийских всадников. Они металлические, небольшие и удобные. Следом за нами выдвигается вторая центурия. Знаменосцы идут с нами. Если натыкаемся на лучников, прикрываемся щитами и бежим к своим. Все понятно?

Ответом мне был синхронный удар четырех увесистых кулаков в бочковатые груди.

– Тогда быстро готовимся и выдвигаемся!

Подготовка заняла меньше минуты. Штурмовики подхватили щиты всадников, которые по виду были похожи на геральдические. Помня о том, как неуютно чувствовал себя под обстрелом, подобрал щит и я.

Да уж, тяжеловато, но ничего, своя ноша, как говорится, не тянет, тем более та, которая может спасти жизнь.

Гром собрал свою центурию. Выглядела она сильно урезанной, но грозной. Щиты они держали уже не так, как прежде, словно неудобную и абсолютно ненужную ношу. Теперь эта грубая конструкция из досок стала частью надежной защиты и буквально спасением от летящей смерти. Плюс к этому некоторые из легионеров успели обзавестись трофейными мечами, и вид у них был вполне бравый.

– Вперед! – крикнул я и сам побежал за разогнавшимися штурмовиками.

Рядом бежал Дуб, над головой которого трепыхалось полотнище с «Веселым Роджером».

Не отягощенные увесистыми подобиями скутумов штурмовики тут же оторвались от легионеров, но, в свою очередь, отстали от легконогих разведчиков. Так и было задумано, тем более бежать нам не так уж далеко.

Метров через триста бега по негустому лесу до нас донеслись крики, а еще через сто метров мы увидели колонну пленников. Их было чуть меньше сотни. Длинные веревки были пропущены через ошейники пленников, соединяя людей в группы по два десятка, чтобы не разбежались.

Оставшиеся от охраны два десятка всадников пытались гнать пленников в сторону океана, но у них это плохо получалось. Как только они увидели нас, началось то, чего я и боялся. Всадники натянули луки, но пустили стрелы не в нас, а начали расстреливать людей. Пикинеры тоже решили не отлынивать от этой жуткой работы.

– Утес! – крикнул я. – Удар!

Штурмовики ускорились до предела, да так, что я напрочь отстал от них, как и тащивший тяжелый деструктор Зеленый Дуб. Лучники тут же сменили цели, но было поздно. Те, кто догадался вместо очередной стрелы схватиться за поводья и пришпорить своих скакунов, выжили, а вот решившие пальнуть напоследок в бегущих диких поплатились за свою кровожадность.

Это выглядело действительно жутко. Удивительно быстрый для своего веса Утес врезался в разворачивающегося коня и с легкостью повалил его на землю вместе с всадником, но на этом его рывок не закончился. Походя наступив на голову лучника, центурион штурмовиков зачем-то уронил свою выдающуюся дубину и прыгнул. Через мгновение ока он оказался позади уже ринувшегося наутек пикинера. Ощутив на себе жуткий вес, бедная лошадь заржала и резко села на круп. Утес просто свернул всаднику голову и отступил в сторону от пытающейся встать на ноги лошади. И тут же завертел головой в поисках нового соперника. Но таковых в пределах досягаемости не обнаружилось. Другие штурмовики сработали не менее эффективно, так что из двух десятков к морю ушли лишь пятеро – три пикинера и два лучника, нет, теперь уже один. Разошедшиеся в стороны перед рывком штурмовиков разведчики метнули свои короткие копья. Кот не попал, а вот Куст угодил точно в спину всадника, тут же вылетевшего из седла.

А не преувеличивал ли дикий свою косорукость?

Впрочем, все может быть. У нас в учебке был один казах, который стрелял как Робин Гуд, не из лука, конечно, а из автомата, а вот гранатой в окоп попадал два раза из дести. Может, у диких похожее неврологическое расстройство – метнуть копье могут, а верно навести арбалет – уже нет?

Перепуганные пленники сбились в кучу, причем в панике чуть не задушили веревками парочку своих же товарищей по несчастью. Диких они явно испугались не меньше, чем тальгийцев.

– Куст, Кот, режьте веревки, – скомандовал я разведчикам, а сам громко обратился к пленникам: – Не бойтесь, мы отряд дорнийской армии. Пришли на помощь. Сейчас мои люди освободят вас.

Незамысловатая ложь дала положительный результат. Услышав название родного королевства, пленники немного успокоились и наверняка вспомнили, что звероподобные горцы сами недолюбливают тальгийцев и часто нанимаются в их армию.

Так, теперь тест на внимательность. Обращаться ко всей толпе было долго и нерационально, нужно вычислить предводителей этого стада.

Быстро определить удалось только одного – крупного старика с кудрявой бородой до груди. Одет он был почти так же, как и остальные, при этом его рубаха и порты имели замысловатую вышивку красными нитями. Но не это главное – он быстрее всех пришел в себя и даже двинулся вперед к работающей кинжалами парочке разведчиков. Старик успокаивал самых перепуганных и самостоятельно натягивал веревки для удобства работы освободителей.

– Уважаемый, – обратился я к старику. – Вы здесь старший?

– Не, – мотнул головой здоровяк. – Мы все из одной деревни, но старосту убили. А я просто кузнец.

– Уверен, как только все успокоится, у вашей деревни будет новый староста, и даже догадываюсь, кто именно.

В ответ кузнец лишь пожал плечами, а затем с горечью добавил:

– Где она, та деревня, да и пожгли ее колдуны проклятые.

– Ну, ничего, – по-доброму улыбнулся я кузнецу. – Были бы люди, а дома можно отстроить.

– Это вы в точку сказали, господин, – повеселел старик. – Но домой еще нужно попасть.

– А вот с этим мы поможем друг другу. Скажите, ваши односельчане умеют обращаться с лошадьми? – спросил я, вспомнив, как парочка диких пыталась поймать скакунов, оставшихся без своих седоков.

– Конечно, – удивленно ответил кузнец.

– Тогда сразу отберите десяток человек, которые помогут собрать разбежавшихся животных. И давайте познакомимся, а то как-то неудобно получается. Мена зовут Ильей Смирным.

Кузнец назвался Ларсом, сыном Тириха. Он быстро начал распределять односельчан, и, что примечательно, те с охотой выполняли указания Ларса. Затем старик принялся отвечать на мои вопросы и делал это толково, так что на обратном пути мы успели обсудить многое.

Из рассказа Ларса выходило, что их увели из деревушки, которая не успела эвакуироваться, через реку под названием Зура. На данный момент эта река стала временной границей между Тальгией и Дораком. Тальгийцы пытались форсировать широкую водную преграду в нескольких местах, но были отброшены назад. Теперь основная часть войск ушла вверх по течению, а небольшие отряды занялись зачисткой захваченных территорий.

Если корабли шли к устью Зуры, чтобы забрать пленников, значит, дальнейший путь вдоль морского берега становится опасным. Самым логичным было бы направиться к родной деревне Ларса. Там и берег для них знакомый, и путь туда разведан. К тому же на зачищенной территории меньше шансов нарваться на отряды охотников за головами. Но не стоило забывать о возможной погоне, которую могут привести сбежавшие всадники, так что стоит поторапливаться.

Сборы заняли около часа, можно назвать их очень стремительными. Бросать добычу я не собирался, потому что другого способа прокормить хоть и сильно поредевшую, но прожорливую ораву диких не видел.

Дикие под руководством Турбо действовали по отработанной схеме. Они вытряхивали трупы тальгийцев из брони и собирали оружие. Все это увязывалось в тюки подпругами, уздечками, поясами и даже свернутыми в жгуты плащами. Освобожденные пленники смотрели на все это обалдевшими глазами.

Выделенному кузнецом отряду удалось собрать только восемь самых покладистых коней. Все остальные разбежались или попросту не давались в руки чужакам. И вот настал момент, когда две группы собирателей застыли друг напротив друга. Груда трофеев явно превышала вьючные возможности транспорта.

Ладно, дикие, но почему так глупят люди?

– Ларс, – обратился я к задумавшемуся кузнецу, – ты знаешь, что такое волокуши?

– Конечно.

– Тогда чего стоим? Займитесь этим. Кони не подпустят к себе диких, так что делайте все сами.

– Но раненые и ослабевшие…

– …пойдут сами, – жестко сказал я. – Мне нужны воины, а не вьючные яки.

Только после замечания Ларса я вспомнил о Лосе, но все вопросы отпали сами собой. Бледный и перекошенный на одну сторону центурион уже стоял на ногах. Даже не верится, что маг сумел справиться с такой скверной раной. Впрочем, судя по всему, это было не так уж легко – вон как осунулся, бедняга. Даже камни силы не помогли. Похоже, у магов есть свои пределы, и наличие энергии под рукой не является решающим фактором.

– Турбо! – рыкнул я на копавшегося в тюках гнома и тут же добавил, махнув ему в сторону удерживающих лошадей людей, к которым быстрым шагом направился Ларс: – Собирай караван!

Увидев кивок гнома, я опять напряг натруженные голосовые связки:

– Центурионы, Куст, Утес и Медведь ко мне!

Когда командиры подразделений подтянулись ближе я начал раздавать указания:

– Небольшие изменения. Снежный Медведь теперь становится приором, и ему подчиняются младшие центурионы, а также декурионы разведки и штурмовиков. Все приказы будете получать через него.

Дикие озадаченно нахмурились. Похоже, я опять сделал что-то неожиданное.

Ну а как вы думали? Делегирование полномочий – это наше все. Только параноик и совершенно неспособный разбираться в людях начальник будет тянуть на себе все руководство. И таким управленцам никогда не вырасти выше среднего уровня.

– Разошлись по своим отрядам. Снежный Медведь, останься. – Я пару минут смотрел на озадаченную физиономию дикого, который явно хотел выглядеть глупее, чем есть на самом деле. – Медведь, ты ведь наверняка уже разобрался в структуре легиона?

Дикий неопределенно пожал плечами.

– Медведь, честно, мне надоело постоянно кричать. И так уже сорвал голос, так что дальше орать будешь ты, а я – только наблюдать и объяснять новые приемы самому понятливому, то есть тебе. Поверь, у нас нет времени на споры и препирательства.

Снежный Медведь посмотрел мне в глаза сверху вниз и согласно кивнул:

– Приказывай, вождь.

– Для начала скажи, как у вас принято хоронить погибших?

– Насыпаем над ними курган из камня.

– Камней здесь нет, так что засыпайте землей. Когда закончите, построй всех ровными рядами. Не только легионеров, но и штурмовиков с разведкой. Выполнять.

В ответ приор лишь кивнул и, спохватившись, ударил себя кулаком в грудь, а затем убежал к своим новым подчиненным.

Собиравшие караван люди справились быстрее и озадаченно смотрели, как дикие опускали тела своих товарищей в неглубокую яму и складывали из них этакую скорбную поленницу. Затем рыбаки как-то сами собой присоединились к диким, которые занимались земляными работами, используя мечи как лопаты, а щиты – в качестве носилок.

Еще через полчаса посреди лесной поляны вырос средних размеров курган из сырой земли. Если какая-то сволочь не сроет его, на долгие века он станет памятником погибшим здесь воинам.

Наконец-то дикие и помогавшие им люди застыли рядом с курганом. Центурионы выстроили манипулу, и даже штурмовики умудрились встать практически ровной шеренгой. Только люди толпились чуть в стороне, с опасением поглядывая на стройные ряды легионеров.

Я понимал, что нужно что-то сказать, но слов не находил, поэтому просто подошел к кургану, вытащил меч из ножен и молча отсалютовал им. Затем встал на одно колено и воткнул меч в мягкую почву, опираясь на него.

– Спасибо, парни, – тихо сказал я, – и простите.

За спиной послышался какой-то шум, но я не стал оборачиваться.

Через минуту я встал на ноги и развернулся.

Да уж, стадный инстинкт в нас очень силен. Но, по крайней мере, в данном случае сейчас это был положительный массовый порыв. Все – дикие, освобожденные люди и даже гном встали на одно колено, и только маг остался на ногах, но и он почтительно склонил голову.

Вот так и рождаются традиции, а они очень полезны для того, что у нас называют английским словом «тимбилдинг».

– Приор, – позвал я и порадовался тому, с какой скоростью и охотой откликнулся на призыв Снежный Медведь.

Он подбежал ко мне и, ударив себя в грудь, застыл в ожидании приказов.

Ну вот, а вы говорите – дикие. Главное – правильный подход и дрессировка. Словом «дрессировка» я ничуть не принижал достоинство своих легионеров. В отношении людей подобные методы применяются повсеместно, причем в том же тимбилдинге. И не стоит путать эти методы с воспитанием.

Любая социальная структура всегда стремится к упорядоченности и упрощению. Если суметь создать правильную и легко объяснимую схему, структура с готовностью трансформируется, несмотря на все амбиции и заскоки отдельных индивидов. А экстремальные условия лишь помогут и ускорят эту трансформацию.

– Собирай центурии. Подели оставшихся на две равные части. Выдвигаемся впереди каравана. Разведчики и штурмовики пойдут сзади. Пусть манипула будет готова с ходу отражать атаку. Идем не как стадо, стараемся шагать в ногу. Можно с речовками, только не орите так, чтобы вас было слышно в тальгийской столице.

– Понятно, – кивнул приор.

– Когда отойдем подальше, будем делать небольшие остановки, чтобы поработать дротиками. Выполнять.

Дикий ударил себя в грудь и побежал выполнять указания, начиная орать уже на ходу.

И только после этого тиски напряжения отпустили меня. Мне было что праздновать – я сумел создать для диких игру, в которую захотели играть даже такие серьезные персонажи, как Снежный Медведь. Вон он как надрывается, помогая манипуле развернуться в походный строй.

Опять началась сутолока.

Да уж, теперь бы еще как-то заставить заигравшихся диких делать все правильно, и можно начинать строить планы. Только нужно разжиться дополнительной информацией, но это подождет до привала. Тем более солнце уже практически коснулось горизонта, а нам еще нужно отойти подальше от места битвы.

Чтобы не рисковать, я не останавливал колонну почти до полуночи, благо полная луна неплохо освещала наш путь. Затем был быстрый ужин всухомятку и беспокойный сон.

Глава 6

Утром вчерашние события уже казались далеким кошмаром. Народ повеселел, особенно пленники. Они самостоятельно принялись стряпать завтрак из наших запасов и в нашей посуде. Так что все было справедливо.

Пока манипула готовилась к выступлению, я занимался сбором информации. Для этого собрал экстренный совет, в состав которого вошли Ларс, Турбо и Лек. Маг явился без приглашения, но пользы от него было не очень.

Со слов кузнеца выходило, что мы попали в западню, особенно учитывая кое-какие особенности диких. Тальгия напала на Дорак всего лишь несколько дней назад. Операция по захвату мага как раз являлась первой ласточкой. Тальгийцы быстрым ударом отбросили доракцев за Зуру, тем самым восстановив границы полувековой дальности. Форсировать широкую реку у почитателей темного бога не получилось из-за речного флота доракцев, так что теперь основной театр действий переместился выше по течению Зуры, а захваченными территориями занялись отряды ловцов. Рыбацкая деревня Ларса попала под раздачу, как и все те, кто покусился на вольную жизнь на пограничных землях. Ну, по крайней мере, им повезло встретить нас.

Это была общая обстановка на фронтах, но меня больше волновала наша ситуация. Дело в том, что сейчас мы были заперты на чужом берегу Зуры, и, чтобы попасть к более дружелюбным доракцам, нужно как-то перебраться на другую сторону. И тут возникает проблема в виде особенности горных жителей – дикие абсолютно не умеют плавать.

Ларса пришлось практически допрашивать. Полезные детали из жизни рыбаков все же удалось узнать, и это вселяло определенную надежду, но окончательно принять решение можно только на месте.

Быстро позавтракав, Медведь без моего напоминания выстроил манипулу, так что мне оставалось лишь повелительно махнуть рукой, и колонна тронулась в путь.

Ни вчера, ни сегодня тальгийцы не предпринимали попыток догнать нас. Похоже, разгром немаленького отряда ловцов не внушал им оптимизма, но это не значит, что по берегу не скачут вестники, собирая разрозненные отряды тальгийцев в один кулак. Такая обстановка позволяла немного расслабиться и даже выделить время на тренировки. Вчерашний бой показал множество недостатков в моей тактике.

В перерывах между склоками занимающиеся историей Древнего Рима ученые все же сходились во мнении, что легионы, по крайней мере, во времена использования манипулярной тактики, предпочитали дальний бой. Нужно делать упор на метательное оружие, а у нас с этим как раз полный швах. Вот поэтому через два часа марша я остановил колонну и приказал легионерам взять копья, собранные с поля боя и обломанные до состояния массивного дротика. Наших трофеев хватило, чтобы у каждого легионера было по два метательных орудия.

– Ладно, перейдем к практике, – со вздохом проворчал я и махнул рукой над головой.

Теперь уже не я, а Медведь заорал во все горло:

– Собрать «черепаху»!

С заминками и небольшой сутолокой дикие собрались в защитную манипулу намного быстрее, чем раньше. Два «Веселых Роджера» скалились над стройными рядами, прикрытыми со всех сторон грубыми щитами. Видок грозный, но пока лишь внешне.

Теперь посмотрим, что мы можем сделать из этого положения.

Слишком плотный строй наверняка не даст нормально метнуть дротик. И даже если растянуть манипулу во все стороны, все равно будет неудобно.

А если так?

– Опустить щиты! Первая шеренга, два шага вперед! – крикнул я, и первый ряд диких нестройно выдвинулся на указанные два шага. – Слушай меня! Сначала первая шеренга делает шаг и бросает дротики! Затем вторая тоже делает шаг, бросает и становится позади первой. Дальше – по порядку. Приготовить дротики! Бросай!

В первых рядах центурионы по моей просьбе поставили самых смышленых ребят, поэтому они быстро ухватили суть команды и, широко шагнув вперед, швырнули дротики, явно вкладывая в бросок все имеющиеся в наличии силы. Второй ряд повторил бросок и быстро подошел вплотную к первому. А вот дальше началось очередное выступление клоунов. Вообще-то оно началось сразу – дротики летели как угодно, но только не правильно. Часть вообще вертелась в полете как пропеллеры. Острием в землю в трех десятках метров от манипулы воткнулись лишь единицы. Но это еще полбеды. Вместе с первыми шеренгами в манипуле закончились обладатели «высокого» интеллекта. Курьезов хватало. Кто-то начал бросать, не сделав первого шага, и закономерно двинул пяткой дротика в лоб стоящего сзади. Чуть не дошло до травматизма, когда неуклюже брошенное копье едва не воткнулось в голову впередистоящего. К счастью, бросок был неуклюжим, и дротик лишь стукнул древком по затылку потерпевшего.

Нет, это не значит, что дикие настолько неуклюжи или не знают, с какого конца браться за копье, но тяжелый щит в руке и непривычная теснота внесли свою лепту.

Орали все – Медведь, центурионы и те, кому досталось от товарищей. К счастью, до драки не дошло, и приор быстро навел порядок.

– Подобрать дротики! – скомандовал я, и дикие быстро рванули вперед.

Было видно, что им самим стыдно за такой результат, и легионеры явно горели желанием показать себя с лучшей стороны.

– Медведь, – позвал я старшего центуриона, – дальше сам.

Дикий молча ткнул себя кулаком в грудь и начал заново собирать манипулу.

Все, период обучения, когда я бегал и толкал каждого легионера под локоть, закончился, так что есть повод порадоваться хотя бы этому. Впрочем, и с остальным все обстояло не так уж плохо. Вторая попытка метания дротиков была далека от идеала, но значительно лучше первой.

На этом я закончил первый этап тренировки и возобновил движение каравана, а то ошарашенно пялившееся на эти экзерсисы рыбаки уже начали присаживаться на траву, желая наблюдать за представлением со всеми удобствами.

Дальше мы двигались без особых проблем, через каждый час тренируясь в метании дротиков. Ну, это если не считать происшествия на мосту.

Последние несколько часов мы бодро, с песнями и в ногу шагали по относительно наезженной дороге, на которую указал Ларс. Поросшие травой две неглубокие колеи и вывели нас к небольшой реке, даже, скорее, к ручью, через который был переброшен мост – простое бревенчатое сооружение. И только когда дикие, дружно ревя речовку, затопали по настилу, я вспомнил, что это не очень-то хорошо. Точно не помню, но что-то там с вибрацией от маршевого шага, могут быть не самые радостные последствия.

– Стоп! Стоять! – закричал я и побежал в голову колонны.

Увы, надо было все-таки подобрать себе коня, на своих двоих скорость оставляла желать лучшего.

Я успел преодолеть всего пару десятков метров, когда впереди послышался треск и грохот. Когда удалось все же добраться до переправы, перед глазами предстала эпическая картина. Десяток диких ворочались в неглубокой воде вперемешку с бревнами рухнувшего моста. К счастью, обошлось без травм. Наоборот – впервые за несколько дней напряжение оставило диких, и они ржали как умалишенные. Смеялись и те, кто упал в реку, и те, кто остался на берегу.

Меня тоже пробил смех, но больше нервный, чем жизнерадостный.

Все хорошо, но как нам теперь перебраться через реку? В принципе речушка была не такой уж широкой, да и глубина не впечатляла. Легионеры без лишних затей попросту перебрались вброд, а вот караван пришлось разгружать и перетаскивать волокуши вручную. Это действо затянулось почти на час, что могло нам аукнуться впоследствии.

Солнце коснулось горизонта, а рыбацкой деревни все еще не было видно.

– Ларс, – подозвал я кузнеца, – далеко еще?

– Нет, прогонов десять.

Понятия не имею, что такое прогон, но спрашивать не буду. И так понятно, что расстояние небольшое.

Когда небесное светило почти скрылось за горизонтом, впереди показалась водная гладь Зуры. Река была величава и широка. Насчет первого у меня претензий не было, только восхищение. А вот километровая ширина огорчала, причем сильно.

До деревни мы добрались уже в сумерках. Выглядела она еще хуже, чем я предполагал. Тальгийцы без лишних затей попросту сожгли дома, что усложняло нашу задачу. Надеюсь, до стратегического запаса рыбаков они не добрались. Медведь самостоятельно начал организовывать ночлег, но я внес свои коррективы. Наша цель была близка, и рисковать хотелось меньше всего.

– Медведь, первую центурию и штурмовиков собери у реки. Ларс, мне нужны факелы, какие сумеете смастерить. Пусть люди этим займутся, а ты веди к обещанным заготовкам.

Только увидев стога, в которые рыбаки сложили объемистые снопы тростника, я вздохнул чуть свободнее. Моя идея и без того попахивала авантюризмом, но без тростника она вообще стала бы невыполнимой. Жилища рыбаков процентов на восемьдесят состояли из этого самого тростника, так что они ежегодно восстанавливали свой стратегический запас, которым мы сейчас и воспользуемся. По крайней мере, попробуем это сделать.

Через минуту у стогов появились штурмовики. Уходя с места битвы, я заставил их кроме металлических щитов конников взять скутумы погибших товарищей. Еще к нам присоединились все, кому нечем было заняться, включая гнома, Лека и мага.

Вдвоем с Ларсом мы взяли объемистый сноп тростника и крепко увязали его веревкой вдобавок к травяной перевязи. То же самое проделали с еще одним. Затем, отобрав у Утеса скутум, я положил его сверху на оба снопа и еще раз закрепил все это куском веревки.

– Бери этот плот и неси к воде, – сказал я Утесу, но, с сомнением сравнив габариты дикого и надежность конструкции, добавил: – Только осторожно.

В воду декурион штурмовиков входил с брезгливой опаской. А когда я приказал ему лечь сверху на хлипкий плотик, недовольно заворчал. Благо к этому времени к нам подошел освободившийся Медведь. Он не стал давить, лишь укоризненно посмотрел на Утеса. Этого хватило. Декурион штурмовиков с горестным вздохом лег на плотик, который тут же полностью ушел под воду, не выдержав веса здоровяка.

И все же успех был. На десять секунд дикий застыл в воде. На поверхности торчала лишь его голова. Почему всего на десять? Да потому что Утес потерял равновесие. Плотик вырвался из-под него, и незадачливый плотогон ушел под воду с головой. Глубина там была по пояс, но Утес, как только вынырнул, с ревом выскочил на берег. Ржали все, кто не боялся делать это в присутствии декуриона. Кстати, таких оказалось не так уж много.

Я старался сохранить невозмутимое лицо, а вот Турбо хохотнул, чем вызвал свирепый взгляд Утеса.

– Ты хочешь нас утопить? – отсмеявшись, серьезно спросил Снежный Медведь.

– Была такая мысль, но вы мне еще пригодитесь, – осторожно пошутил я.

В ответ приор хмыкнул и кивнул.

Ночь окончательно укутала берег покровом мрака, но селяне уже справились с поставленной задачей, и света убогих факелов вполне хватало для работы. Создание плотиков и увязывание их в длинные настилы пришлось полностью поручить рыбакам. К сожалению, подобная работа была недоступна даже ребятам Куста, а работы этой было много.

В итоге у нас получились шесть гибких платформ. Каждая была составлена из пятнадцати усиленных вязанками тростника щитов. Плотики шли по три в ряд, в целом одна платформа могла принять на себя десять диких или двадцать рыбаков. По моей задумке, три лодки будут буксировать вереницы из двух платформ, и еще две с деструкторами на борту прикроют всех сзади. Мало ли, как пройдет переправа. Рассчитывать нам приходилось только на это количество суденышек, причем не самого лучшего качества. Ларс с сожалением рассказал, как на его глазах тальгийцы жгли вытащенные на берег лодки, и только долбленки самых бедных рыбаков остались целы – чтобы не допустить рассыхания, в свободное от рыбалки время хозяева попросту затапливали свои плавсредства. Словом, переправляться через могучую реку нам придется с помощью пяти действительно утлых лодочек.

Работа над плотами заняла почти всю ночь. Ворчали все – и люди и дикие, но это ворчание мгновенно прекратилось, когда с рассветом в сожженную деревню прибежал посланник от Куста. Рассредоточившиеся по окрестности разведчики заметили тальгийские конные разъезды.

Работу заканчивали впопыхах, как и спускали плоты на воду. Несмотря на протесты Ларса, в лодки сели только самые крепкие рыбаки. Женщины наравне с дикими прилегли на плоты, точнее – в воду, потому что вязанки тростника тут же притопило. Впрочем, головы находилась над водной поверхностью, и на том спасибо.

Я занял место в единственной долбленке, которая не исполняла роль буксира. Со мной там разместились два крепких рыбака и Лек. Гному повезло меньше – он получил билет на «мокрое» место. А вот маг так запугал бедных рыбаков, что Ларс едва ли не на коленях умолял меня не выгонять чародея из лодки-буксира. Я сначала рассвирепел, но вовремя вспомнил, что маг может с легкостью перебить хоть всех рыбаков, ведь его клятва на этих бедолаг не распространялась.

Лошадей пришлось оставить на берегу, потому что ни у кого из рыбаков не было навыков по переправке этих животных вплавь через такую широкую реку.

После моего свистка из предрассветных сумерек выскочили разведчики и неуклюже заползли на плотики. У них, в отличие от сородичей, не было возможности обвыкнуться в ненавистной среде, поэтом ребята Куста выглядели одновременно решительными и испуганными.

– Вперед, – скомандовал я, инстинктивно стараясь говорить тише.

Звуки над водой разлетались далеко, и меня прекрасно услышали.

Впереди раздался всплеск весел, и странная конгломерация из торчащих над водой разнокалиберных голов начала медленно отдаляться от берега. Слишком медленно. Уверен, еще медленнее с мели сойдут две платформы, которые взяли на буксир лодки с деструкторами. К платформам была прикручена вся металлическая часть нашей добычи – панцири, шлемы и некоторая часть оружия. Этот груз ушел под воду сразу же, и наверняка еще долго будет волочиться по дну мелководья. В общем, получились до крайности неуклюжие конструкции. Радовало одно – они держались на плаву, а караван с пассажирами постепенно отдалялся от вражеского берега, приближаясь к территории потенциальных союзников.

Дождавшись момента, когда плоты с дикими и рыбаками отойдут от берега на пару десятков метров, я махнул своим гребцам. Парни взялись за дело рьяно, потому что пришлось стягивать с мели наши трофеи.

Чем дальше мы отходили от берега, тем глупее казались мои предосторожности и напряженный ночной труд. Но потом я понял, что это не напрасно. Близкий восход еще не успел разогнать окутавший реку утренний туман, поэтому откуда именно прилетели стрелы, было непонятно. Сначала вскрикнул один из лежащих на плоту рыбаков, затем завизжала женщина. Дикие зарычали и на относительно спокойной глади реки пошли волны от нервной реакции полусотни здоровенных амбалов.

Сейчас будет паника, и дикие точно утопнут.

Сразу же после первых криков я поднял трофейный щит всадника, и тут же в него прилетел привет от тальгийцев. Тупой удар – и дрожь щита перешла в морозец вдоль моего позвоночника. На дне лотки испуганно пискнул Лек.

Не дожидаясь объяснений мальца, я нажал на выемку активатора. То же самое в соседней лодке должен был сделать мэтр Сабур. Затем я осторожно выглянул над краем щита с таким расчетом, чтобы между шлемом и окантовкой моей защиты была лишь маленькая щель. В тумане зажглось широкое мутно-желтое пятно. Затем оно стремительно сгустилось, и внутри проявилась точка огненного шара, который буквально прожег туманную взвесь. Я знал, что деструкторы уже работают, но все равно было жутко смотреть на летящий прямо в тебя фаербол. Особенно неприятно осознавать, с какой точностью невидимый маг запустил свое заклинание.

Уже знакомыми лоскутами шар расползся на части. Секунд через сорок та же участь постигла еще один огненный конструкт. Явно осознав свою ошибку, маг решил оглушить пловцов электрическим разрядом, запустив молнию у самого берега. Люди испуганно заголосили, причем что мужчины, что женщины. Дикие тоже заревели, но с большей долей ярости, чем страха. Похоже, никто из них особо не пострадал. Потому что паника быстро улеглась. А мне нужно запомнить, что под водой деструкторы не работают, впрочем, как и огненные заклинания, а молнии теряют свою силу.

Стрелы продолжали сыпаться, но пока нас прикрывал туман, точность тальгийских стрелков была слабой. Жаль что так продолжалось недолго. Поднимавшееся над горизонтом солнце истончило туманную дымку, постепенно открывая сгрудившихся на берегу лучников.

К этому времени мы не достигли даже середины реки и находились в пределах дальнобойности тальгийских луков. Внезапно рядом что-то зашипело, и к берегу полетел огненный шар, знатно полыхнув среди вражеских стрелков. Посмотрев направо, я увидел, что лодка с магом отдалилась, и он явно выключил второй деструктор.

Урон от заклинания нашего мага был не очень большим – лучники стояли на берегу жидкой цепочкой. А вот психологический эффект оказался намного сильнее. Тальгийцы шарахнулись в стороны, а их единственный колдун явно ушел в оборону. Если судить по интервалам между заклинаниями, наш маг был куда круче соперника.

Увы, это была лишь отсрочка. Лучники быстро успокоились и, зайдя за спину своего мага, опять принялись пускать стрелы навесом. И тут непостижимым образом стрелы полетели в обратную сторону. Мало того – в направлении вражеского берега над моей головой пролетел изрядных размеров камень.

Я прикрылся щитом и тут же повернулся в сторону доракского берега. Потому что за моей спиной творилось что-то более значимое, чем магическая дуэль.

Объяснение нашлось тут же в виде речной галеры с квадратным парусом и вздымающимися как крылья двумя рядами весел. Именно с них и стреляли наши спасители. Корабельный маг тоже решил вмешаться, так что я убрал палец с активатора, чтобы не запороть его работу.

Похоже, это пресловутая речная охрана доракцев, сорвавшая недавнюю переправу тальгийцев. В этот раз враг тоже не выдержал и быстро отошел от берега, оставив нас в покое.

Я уже напрягся в ожидании сложного процесса идентификации, но все прошло быстро и без моего участия. Ларс что-то крикнул одному из речников, а мэтр Сабур обменялся парой фраз с человеком в одежде, которая чем-то напомнила мне прикид джедаев. Точнее, его укороченную версию. О том, что с нашим магом беседует его коллега, говорил и короткий жезл в его руках.

Через минуту с корабля сбросили несколько канатов, к которым мы быстро привязали все наши буксиры. Именно по этой причине моя лодка оказалась на доракском берегу в тот момент, когда все дикие уже выбрались на берег. Вид у них был жалким, хотя в таком климате воду даже ранним утром холодной не назовешь. Скорее, сработал психологический фактор. Вон все рыбаки, включая женщин и подростков, быстро пришли в себя. Даже мокрая одежда их не особо смущала.

Благодарные за спасение люди сразу бросились вытаскивать притопленые плотики с трофеями. Гном, похожий на попавшего под дождь воробья, тут же оживился и начал внимательно следить за процессом.

Капитан корабля явно заинтересовался увеличивающейся кучей железа. Он спрыгнул с носа галеры прямо в воду и быстро выбрался на берег. Корабельный маг мочить ноги не стал и наблюдал за всем с палубы.

Сначала капитан подошел к Ларсу, которого, похоже, знал, а затем после объяснений кузнеца направился ко мне.

– Я капитан речного патруля Варек Лакрун, – представился он и тут же приступил к допросу: – А кто вы и откуда взялись на реке?

– Меня зовут Илья Смирный, а это мои подчиненные.

– Вы офицер доракского войска?

– Нет.

– Тогда по какому праву занимаетесь наймом диких в нашу армию?

– Я нанял их не для доракской армии, а для себя лично.

– С какой целью? – удивился капитан.

– Чтобы воевать с тальгийцами, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал я.

– Логично, – хмыкнул он и, нахмурившись, добавил: – Но тогда вы перепутали берег.

– Просто до меня наконец-то дошло, что воевать с армией маленьким отрядом слишком опасно. Решил предложить свои услуги вашему королевству.

– Услуги?

– Да, – кивнул я. – Разве ваш король не использует наемников?

– Обычно мы нанимаем диких напрямую, а не через посредников.

– Неужели это запрещено? – с показным опасением спросил я.

– Вроде нет, – неуверенно ответил капитан. – Но такого еще не было.

– Значит, будет, – притворно успокоившись, заявил я.

– Ну, это не мне решать, – мотнул головой капитан. – Да и не вам. Я выделю провожатого, который проводит вас к Заркалу. Пусть решение принимает тысячник.

Сбросив с себя груз ответственности, капитан повеселел. Он уже хотел уходить, но у меня возникла одна идея:

– Господин Лакрун, подождите.

– Что еще? – недовольно нахмурился капитан.

– Там, откуда я родом, принято делать хорошим людям подарки. Особенно если они спасают твою жизнь.

Я угадал правильно – недовольство тут же покинуло лицо капитана.

Что можно подарить воину? Прежде всего, оружие – тут не ошибешься. Мало ли, как он отнесется к деньгам. К тому же их у нас не так уж и много.

Сделав приглашающий жест, я указал капитану на связку вытащенных из воды мечей. Они были слишком тонкими для того, чтобы стать заменой гладиусов для диких, а вот речному офицеру явно подойдут.

– Я плохо разбираюсь в подобном оружии, поэтому выберите один по вашему вкусу.

Капитан чиниться не стал и быстро выдернул из связки меч, у которого мелкими камешками и узорами в виде золотистых ростков были украшены и рукоять и ножны.

Стоявший рядом гном недовольно заворчал. Пришлось тайком показывать ему кулак.

– Благодарю за подарок, – с улыбкой рассматривая извлеченный из ножен клинок, сказал капитан. – Дам вам небольшой совет. Сразу к барону ап Рикасу не ходите, сначала поговорите с городским сотником. Он может нанять вас от города на более выгодных условиях. Барон – тяжелый человек и имеет право в приказном порядке заставить вас передать права на диких своему офицеру.

– А разве это возможно?

– Да, насколько мне известно, клятва Небесного Орла это предусматривает.

Вот так сюрприз. Нужно досконально изучить эту клятву и записать все нюансы на бумагу.

– Благодарю за совет, – поклонился я капитану, так же как он сделал это, когда здоровался с магом.

– Ларс, – позвал капитан кузнеца. – Сможешь договориться со старостой Тростнички, чтобынашим гостям выделили пару телег с лошадьми?

– Конечно, господин капитан, – поклонился Ларс офицеру. – Я и сам собирался это предложить.

– Вот и молодец, – улыбнулся капитан, похоже, усомнившись в искренности кузнеца.

После этого мы раскланялись, вполне довольные друг другом.

Солнце медленно заползало на небо, стремясь к зениту. У нас возникала небольшая пауза на то время, пока рыбаки-погорельцы доберутся до соседней деревни и оттуда прибудут обещанные телеги. Так что сам бог велел использовать это время с пользой.

Разведчики Куста разошлись по окрестностям, а остальные завалились спать. Маг тоже нашел себе место под кустиком на мягкой траве. Почему мэтр Сабур до сих пор никуда не свалил, было загадкой. Он мог бы отправиться с тем же кораблем речного патруля, но пока оставался с нами.

Впрочем, меня этот факт волновал мало. Главное, что мы выбрались к относительно дружественным аборигенам и есть возможность немного передохнуть.

К полудню прибыли телеги, так что пришлось будить народ. Проводник от капитана ничего не хотел слушать об отсрочке до завтрашнего утра – у него был прямой приказ доставить нас к начальству как можно быстрее. Пришедший с телегами Ларс наверняка успел трижды пожалеть, что не остался в деревне соседей, потому что мне таки удалось уговорить его съездить с нами в город. На кузнеца у меня были определенные планы.

Четыре телеги плотно загрузили трофеями и большей частью скутумов, так что измотанная манипула получила шанс передвигаться налегке. Дикие с опаской поглядывали на меня, но мне даже в голову не пришло нагружать их сейчас тренировками. А вот завтра оторвемся по полной.

Ближе к вечеру, когда впереди показался небольшой городок на берегу реки, которая впадала в Зуру, ко мне подошел Турбо.

– Илья, что будешь делать с трофеями?

– Я?

Мое искреннее удивление вызвало не менее искреннее недоумение гнома:

– А что, я?

– Да, именно вы, многоуважаемый префект, – заявил я, с ухмылкой глядя на Турбо.

– И зачем оно мне надо?

– Потому что должность префекта очень прибыльная. Давай сразу расставим все по своим местам. Не знаю, какие у тебя планы, но мне хотелось бы видеть тебя рядом с собой в качестве префекта легиона. Поэтому сначала выслушай условия, а после этого принимай решение. Готов внимать?

– Попробуй меня удивить, – проворчал гном, но явно заинтересовался.

– Во-первых, я как владелец наемной команды получаю десять процентов от всего, что мы заработаем.

– Не мало? – хмыкнул гном.

– Жадность – это недостаток, который очень часто не совместим с жизнью. Я, как и все, подвержен жадности, но при этом вполне умею себя сдерживать и тебе советую.

– Ладно, говори дальше, – потратив пару секунд, чтобы переварить мое заявление, сказал гном.

– Во-вторых, я же получаю еще десять процентов как легат этого пока еще зародыша легиона.

– Вот это уже больше похоже на правду, – криво улыбнулся Турбо. – А теперь давай перейдем к доле пертуфекта.

– Префект, – поправил я гнома, – тоже получает десять процентов.

Гном ничего не ответил, но цифра ему явно понравилась. Не дождавшись возражений, я продолжил:

– После выплаты руководству и покрытия нужд легиона остальное будет разделено между легионерами. Обычный легионер получает одну долю. Декурион – две. Центурион – три. Приор – пять. Если появятся какие-то дополнительные должности, они получат аналогичные звания в соответствии с полезностью и соответствующую долю. К примеру, магического консультанта вполне можно приравнять к центуриону. – Посмотрев на гнома, я добавил: – Надеюсь, у тебя хватит знаний, чтобы грамотно рассчитать, кому сколько причитается.

– Не смешно, – отмахнулся гном, продолжая осмысливать полученную информацию. Подумав, он посмотрел на меня. – Если позже появятся возражения, их можно будет обсудить?

– Вполне.

– Хорошо, я в деле, – серьезно заявил Турбо и тут же расплылся в ехидной улыбке. – Только клясться я не буду. У нас принято обходиться честным словом.

– Да не вопрос, обойдемся без клятв, – вернул я гному такую же улыбку. – Мне хватит слова и еще сущей мелочи – письменного договора с твоей подписью и отпечатком пальца.

Гном поскучнел, но возражать не стал.

Конечно, вот так доверять первому встречному не очень разумно, но в данный момент выбора не было. В подобных случаях есть два варианта – либо подвергнуть кандидата на важную должность тотальной проверке и контролю, в итоге получая малоинициативного служаку, либо полностью довериться. Риск есть, но в случае успеха можно получить не подчиненного, а младшего партнера, который будет печься о деле даже больше, чем ты. К тому же мои попытки влезть в финансовые дела нашего отряда могли привести к серьезным убыткам.

Именно поэтому я даже не пытался разбираться ни с тем, что мы сейчас везли на телегах, ни с тем, что находилось в заплечном мешке гнома.

Думаю, время покажет, насколько я ошибался.

Увы, все мои планы полетели кувырком, как только мы приблизились к городку. Навстречу нам тут же устремилось не менее полусотни всадников. Дикие без моей команды похватали с телег скутумы и начали формировать манипулу. Я же, мысленно ругаясь, побежал к всадникам, размахивая над головой прихваченным с телеги зеленым лоскутом ткани. Здесь это был символ мирных переговоров.

Демонстрация лоскута и грозный вид диких дали положительный эффект. Всадники остановились в сотне метров от нас. Вперед выехали три переговорщика.

– Кто такие?

– Наемный отряд диких. Пришли, чтобы вступить в доблестную армию доракского королевства.

– Дикие? – Командир всадников с сомнением посмотрел на закрывшуюся щитами манипулу.

– Да. С кем мне можно поговорить насчет найма?

– С бароном ап Рикасом, – с ходу расстроил меня вояка.

– Я обязательно загляну к нему через пару часов. А сейчас не подскажете, где можно разбить лагерь, пока мы решим все свои вопросы.

– Никаких пары часов, – нахмурился всадник. – К барону вы отправитесь прямо сейчас.

– Хорошо, – постарался я скрыть за улыбкой свое разочарование. – Лишь распоряжусь, чтобы дикие вели себя тихо, и прихвачу одного из старших.

– Только быстро, – проворчал всадник, нервно поглядывая на манипулу. Странное поведение диких, точнее, их неподвижность, явно нервировало опытного вояку.

– Очень быстро, – заверил я офицера и побежал к своим.

И все же первым, с кем нужно срочно поговорить, был гном:

– Турбо, бери Ларса и все телеги. Сделайте вид, что вы не с нами, а просто прибились по дороге. Продавай в городе все трофеи, кроме простой брони, той, что без всяких украшений. Также пусть Ларс арендует кузню. Мне нужны хорошая защита на десять штурмовиков и шлемы на всех легионеров. Если удастся смастерить им наручи и поножи, будет вообще великолепно.

– Ты точно ничего не смыслишь в кузнечном деле, если дума…

– Турбо, – решительно остановил я гнома, – времени нет вообще. У меня нехорошие предчувствия. Капитан предупреждал насчет этого барона, так что нужно готовиться к худшему. Когда я вернусь, рядом с дикими не должно быть ни одного ценного трофея. А насчет брони – нам не нужны блистающие доспехи. Пусть просто гнут и рубят то, что есть, а потом склепывают. Да пусть хоть веревочками связывают, главное, чтобы было крепко, а внешний вид меня интересует меньше всего.

– Хорошо, – кивнул гном, оценив мою нервозность. – Что делать с амулетами?

– Придержи, они нам понадобятся. – Быстро приняв решение, я закончил нашу беседу, потому что предводитель всадников терял остатки терпения. – Все, мне пора. Только очень прошу – не сглупи.

Гном презрительно фыркнул и быстро посеменил к телегам, которые остановились позади манипулы диких.

– Медведь, – позвал я старшего центуриона, – пойдешь со мной. Лось, остаешься за старшего. Лек, тоже с нами.

Чуть подумав, я обратился к магу:

– Мэтр Сабур, не имеете ли желания посетить сей славный городок?

– Имею, – кивнул маг и добавил, правильно разгадав мой замысел: – Но к барону ты пойдешь сам.

Ну, на нет и суда нет.

Наша разномастная компания вышла вперед и под конвоем всадников направилась к городским воротам. На входе в город маг притормозил всех и повернулся ко мне:

– Илья, на этом наше знакомство закончится. Мне осталось сказать, что можешь не опасаться моего коварства. Я даже не буду пытаться преодолеть свою клятву. У нас много претензий друг к другу, но за последние дни я понял, что ты имеешь право вести себя немного заносчиво, так что все произошедшее ничуть не задело мое достоинство. Можно сказать, что это было интересное приключение. В остальном мы квиты – ты отобрал у меня ученика, но при этом вернул свободу.

Необычайно велеречивый маг благосклонно кивнул, я же в ответ с уважением поклонился, потому что мэтр Сабур заслуживал это. Маг едва заметно улыбнулся и удалился с таким величием, словно на нем была не ободранная хламида, а королевская мантия. Наши конвоиры и не подумали останавливать его, мало того, мне показалось, что они даже вздохнули с облегчением.

Городок был не таким уж большим, так что до ратуши мы добрались минут за двадцать. Там пришлось ждать еще как минимум час, и наконец-то нас завели в кабинет, в котором обосновался барон ап Рикас. Это был крупный, начинающий заплывать жирком мужчина, больше похожий на царедворца, чем на предводителя воинов. Все, кого мы встретили в этом здании, носили либо броню, либо потертые поддоспешники, а вот хозяин этого кабинета явно не любил стеснять себя железом. Он был одет в шикарный зеленый кафтан с серебристой вышивкой.

Барон пробежал по нашей троице брезгливым взглядом и заговорил так, словно обращался с собственной прислугой:

– Почему вместе с диким здесь присутствует человек, не находящийся на службе у короля?

– Это запрещено? – Мои слова, увы, не нашли отклика.

– Молчать! – заорал барон. – Отвечать на вопрос!

Ладно, с меня не убудет.

Вытянувшись во фрунт, я заговорил как заправский служака:

– Простите, господин барон! Все дело в том, что я помог отряду диких выбраться из плена тальгийцев, и они принесли мне клятву. Теперь мы вместе имеем желание служить в войсках королевства Дорак, чтобы отомстить тальгийцам за нанесенные обиды.

Похоже, я не ошибся, барон ждал от меня именно такой реакции. Конечно, можно было сделать пальцы веером и оказаться в сыром подвале, бонусом потеряв всех диких. Но в чужой монастырь со своим уставом лезть не только глупо, но и опасно. Если первичный анализ психотипа этого человека верен, попытка пререкаться или торговаться может закончиться плачевно. Дерзость в таких людях не вызывает уважения к смельчаку, лишь бешенство. Так что потерпим. А с господином бароном мы еще вспомним этот разговор, когда мой статус немного изменится. Точнее, если изменится.

– Сколько вас?

– Пятьдесят шесть диких, ну и я с помощниками. Всего пятьдесят девять.

– Получите каждый пять серебряных дангов сейчас и пять – через год. Если выживете. Клятву диких передай сотнику.

– Это невозможно, – твердо, но без вызова сказал я.

– Что? – прошипел барон.

Не знаю, неделя у него выдалась неудачная или просто мама его таким родила, но мой будущий начальник явно искал, на ком можно сорвать злость. В родном мире я в этот же момент просто развернулся бы и ушел искать другую работу. Но тут вам не там, как любил говорить мой дедушка. К тому же на мне неудобным грузом повисли дикие, и здравый смысл показывал, что просто так нас не отпустят. Особенно если довести этого субчика до белого каления.

– Мне очень жаль, но дикие принесли мне кровавую клятву.

Мрачный Снежный Медведь тут же продемонстрировал барону свежий надрез на ладони.

Он его сделал прямо по дороге к центру городка, предварительно по моей просьбе подробно изложив все нюансы клятвы Небесного Орла. На самом деле данная мне клятва кровавой не была, и порез являлся лишь инсценировкой, но, помня предупреждение капитана галеры о возможной передаче полномочий, я упросил приора пойти на небольшой обман.

Судя по багровевшей роже барона, он прекрасно знал о кровавом дополнении к клятве. И все же его дальнейшее поведение позволило мне сделать вывод, что мы ему зачем-то нужны.

– Хорошо, но если хочешь сам командовать этим сбродом, дашь присягу нашему королевству и получишь знак сотника.

Слово «присяга» мне не понравилось. Сказалась старая привычка не подписывать документов, не изучив не только мелкий шрифт, но и то, что написано между строк.

– Простите, господин барон, но пусть лучше командуют ваши офицеры. Я останусь простым бойцом и принесу клятву Небесного Орла за себя и своих младших.

– Как хочешь, – отмахнулся барон.

Все, он уже считает нас своей собственностью, так что можно чуть понаглеть:

– И еще, господин барон, нам хотелось бы оставить за собой право на трофеи.

– Неужели? – вдруг повеселел ап Рикас. – Я слышал, вы успели повоевать, и очень успешно.

А вот это плохо. Похоже, я чего-то не учел – слишком мало данных для грамотного анализа. Ладно, ошибка уже сделана, попробуем немного нажать, хуже все равно не будет.

– Да, – согласился я и попытался увести разговор в нужное мне русло, – и это значит, что за стандартную для только что спустившихся с гор юнцов цену вы получаете прошедший бои опытный отряд.

Увы, финт не удался. Барон пропустил мои намеки мимо ушей, и его дальнейшее поведение говорило о том, что мы не только не получим будущие трофеи, но можем потерять и уже имеющиеся.

– Это значит, что вы успели притащить с собой добычу. По указу короля все излишки оружия и артефактов необходимо сдать трофейным командам. Это касается всех наемных отрядов, не говоря уже о диких. Так как вы только что поступили на службу, получите за оружие достойную плату. Сейчас же с вами направится счетчик трофейной команды.

Ну что же, мне осталось радоваться, что моя оплошность хоть немного компенсируется предусмотрительностью. Надеюсь, Турбо нигде не напортачит.

Гном оказался на высоте. Счетчик разместившейся в городке сборной тысячи сумел выдрать у меня только десяток мечей, но это было терпимо, как и то, что он оценил качественное оружие ниже ржавых вилок.

От королевства мы получили не так уж много. В штабе мне выдали широкий разомкнутый браслет полусотника из бронзы с какими-то надписями. Секретарь барона объяснил, что это всего лишь знак различия наемника, а не право считать себя ровней королевским офицерам. Офицерские обручи имели другой вид. Также мне досталась связка кулонов. С виду – обычные деревяшки на бечевках. Судя по их количеству, они явно предназначались диким. Чисто интуитивно я догадался, что это примитивные амулеты для защиты от ментальной магии, при этом вид амулетов не вызывал у меня ни малейшего доверия. Проблемой защиты легионеров нужно заняться в первую очередь.

Подпорченное настроение тут же поднял вернувшийся после посещения местных торговцев гном. Он привез с собой увесистый мешочек с золотом и весточку от Ларса, который в это время усиленно клепал броню на штурмовиков. Брать в руки золото я отказался, сказав, что это забота префекта, а вот проконтролировать, чем там занимается Ларс, все же стоило.

Медведь отвел легионеров на выделенный нам участок за городом, находившийся возле небольшого ручейка. Там он и занялся усиленной отработкой уже известных приемов, а мы с Турбо вернулись в город. Лека я дергать не стал, он после переправы буквально валился с ног. Получив мое дозволение, бывший ученик мага тут же свернулся калачиком на траве и уснул.

Местные мастерские расположились на южной окраине городка и встретили нас запахом кожи, гари и свежеструганого дерева. Все это дополняли крики, стук, лязг и тысячи других звуков.

Ларс расположился под навесом одной из кузен и с кислым видом стучал молотком по куску железа.

– Ларс, что-то ты приуныл, – подначил я кузнеца, вполне понимая причину его расстройства.

– Я не отказываюсь помочь вам, – вздохнул погорелец, – но поймите и меня, господин. Мне нужно размещать семью, а также искать новую лодку.

– А зачем тебе лодка?

– Так ведь в Тростничках есть свой кузнец, так что быть мне теперь рыбаком.

– Ну и радовался бы возможности хоть немного поработать молотом, перед тем как взять в руки весло.

– Так я и радуюсь, – еще раз вздохнул Ларс.

– Думаю, двадцать серебряных дангов сделают твою радость ярче.

Сделали – Ларс широко улыбнулся, но тут же сник:

– Но ведь я вам должен за спасение…

– Свой долг ты отдал, когда помог Турбо распродать нашу добычу.

Нахмурившийся гном явно не был с этим согласен, но хорошо хоть промолчал.

Всего двадцать серебряных монет буквально преобразили мастера.

– Так, – деловито осмотрел он кучу покореженных пластин, – нужно срочно вернуться к вашим воинам и снять мерки. Уж я расстараюсь, чтобы броньки вышли на славу.

– Хорошо, – кивнул я, подавив улыбку, – заодно покажешь нам, где здесь можно купить нужные вещи.

После короткой экскурсии мы вернулись в лагерь, где Ларс занялся измерениями необъятной туши Утеса, а я завалился спать рядом с посапывающим Леком.

Глава 7

Следующий день начался с хозяйственных хлопот. Завтрак был приготовлен из остатков старых запасов, после этого Медведь продолжил издеваться над манипулой, мы же с Турбо подхватили один из щитов и отправились в город.

Чтобы не таскать тяжесть по всему кварталу мастеров, естественно, начали с посещения мастерской, где делали щиты.

Поначалу я принял мастера Брухта за гнома, но это было только первое впечатление. Впервые я серьезно сравнил Турбо с человеком – раньше не было ни времени, ни желания. В глаза бросались лишь некоторые различия – слишком мясистый нос гнома, большие, даже чересчур, уши, да и с глазами что-то не так. Когда Турбо не слишком хмурился, было видно, что зрачок в его карем глазу чуть вытянут. Не то чтобы вертикальный, как у кошки, но и не полностью круглый. Все остальное было как у обычного человека его габаритов. Дикие тоже не особо отличались от людей. Там из различий вообще лишь чуть зеленоватая кожа и острые зубы. В остальном дикие были аналогом людей, увеличенным процентов на двадцать.

– Ну и чего пялимся? – недовольно проворчал мастер щитов и на всякий случай добавил: – Господа хорошие.

Такое приветствие меня насторожило, а вот гному почему-то понравилось, и он одобрительно крякнул.

– Нам нужны щиты, – сказал я, внимательно глядя на мастера.

– Выбирайте, – сделал он приглашающий жест.

А выбирать было из чего. Во дворе мастерской – на стенах, ограде и, кажется, по всем поверхностям внутри дома, были развешаны разнокалиберные щиты, но чего-то похожего на скутумы не наблюдалось и в помине.

– То, что у вас есть, меня не устаивает, – огорченно покачал я головой и указал пальцем на щит, который мы оставили у ворот.

Мастер озадаченно подошел к щиту, за которым мог скрыться полностью, и с недоумением посмотрел на меня.

– И кто ж будет таскать такое?

– Дикие.

– Задачка, – пробормотал Брухт.

И все же профессионализм взял свое. Мастер поковырял доски щита ножичком, чему-то хмыкнул и с решительным видом повернулся к нам:

– Вижу, что это сколачивали на скорую, причем кривую руку.

Гном возмущенно фыркнул, но я жестом остановил его ответный выпад.

– Вы правы, мастер, а нам нужно такое же по габаритам, но немного загнутое по бокам. Нужна еще жесткая деревянная ручка горизонтально земле, надежные кожаные крепления и вертикальный захват. Плюс к этому – крепления для трех дротиков.

– Да уж, задачки вы ставите, господин хороший.

– Плачу серебряный данг.

Глаза мастера удивленно расширились, а Турбо злобно зашипел, поэтому я быстро добавил:

– За четыре щита.

– За два, – быстро сказал мастер, но тут в дело вступил гном:

– За четыре, и то только потому, что мой командир уже сказал свое слово, хотя лучше бы помалкивал.

И тут двое коротышек начали яростно спорить, но меня волновал другой вопрос:

– Мне нужно шесть десятков щитов, когда сможете их переделать?

Гном по инерции пытался продолжить торг, а вот мастер завис:

– Шесть десятков?

– Да, и желательно поскорее.

– Так тут над одним работы на день!

– Берите помощников, приглашайте конкурентов, но за неделю должны управиться, и мы сойдемся на серебряном данге за три щита.

– Илья! – Терпение гнома лопнуло. – Шел бы ты отсюда!

– Сейчас пойду, точнее, пойдем. У нас много дел и мало времени, хватит его терять. – Приструнив своего префекта, я вновь обратился к мастеру: – И коль уж вы будете раздавать заказы, пригласите того, кто сможет сделать две сотни древков для дротиков. Они должны быть почти стандартными, только больше на пятую часть и тяжелее в два раза.

Мастер сначала готовился препираться, но, видно, быстро просчитал в уме свою прибыль и согласился. Очевидно, в этом городке работы не так уж много.

– Наконечники мы занесем завтра, – сказал я и добавил, чтобы совсем уж не доводить гнома до бешенства: – Цену за дротики обсудите вот с этим сердитым господином. Все, Турбо, пошли, у нас действительно много дел.

Почти весь день мы договаривались с различными мастерами, армейскими кладовщиками и другим очень неудобным в плане переговоров народом и под конец абсолютно измотались. Но в итоге удалось достать почти все. Уже к середине дня берег «нашего» ручья украшали стоящие ровными рядами палатки. Четыре из них заняли легионеры. По одной досталось разведчикам, штурмовикам и приору с центурионами. В восьмой разместилось начальство – то есть я, Турбо и Лек. Также каждый дикий получил плащ из плотной ткани и плетеную циновку, которая удобно сворачивалась и крепилась к матерчатому рюкзаку.

В плане боевого снаряжения мне все же удалось решить проблему с защитой головы. Трофейные шлемы на диких не налезали, а переделать их оказалось намного сложнее, чем склепать из разных частей защиту для наших штурмовиков. Зато в закромах армейских складов нашлись трофейные шлемы тальгийской пехоты – кожаная основа и набор металлических блях на ней. Несколько движений ножом позволяли расширить головной убор до необходимых размеров.

Как ни странно, установка палаток не стала проблемой. Дикие быстро разобрались с системой завязок и подпорок, даже мы с Тубро возились дольше. В конце концов, Куст пришел нам на помощь, и командирский шатер все же встал на место. Туда мы с Турбо и отправились для обсуждения наших финансовых дел.

Как мы ни старались, но денежные запасы катастрофически таяли. Дошло до того, что Турбо продал два из трофейных защитных амулетов. Это была крайняя мера, мне пришлось проститься с моей долей. Бедняга Турбо пыхтел как паровоз и так хмурился, что, казалось, у него лопнет кожа на голове, но благоразумие победило, и доля префекта пошла в общий котел. Вот именно этим отличается младший партнер от подчиненного. Все эти жертвы были направлены на то, чтобы сделать очень важный ход в наших с дикими отношениях.

Выбравшись из палатки, мы подошли к двум телегам, которые уже два часа как были нашей собственностью вместе с лошадьми. Гном забрался на телегу, чтобы смотреть на диких сверху вниз, и приготовил тяжелую сумку с монетами. Вид у него был донельзя несчастный.

– Медведь, ко мне! – громко позвал я гоняющего легионеров приора.

Снежный Медведь передал командование все еще бледному после ранения Лосю и трусцой направился в нашу сторону.

– Что случилось, вождь?

– Случилась очень приятная штука. Пришло время получки.

– Не понял? – нахмурился приор.

– Будем делить добычу.

– Какую добычу? – Прищурившийся Медведь не был похож на идиота, поэтому на вопрос я не ответил.

– Так, тебе как приору полагается пять долей, – сказал я настороженному дикому. – Турбо, деньги на бочку.

– Я порой тебя совсем не понимаю. Где ты здесь видел бочку? – горестно качнул головой гном и полез в мешок.

Через минуту мелкими кругляшками на огромной ладони дикого лежали тридцать серебряных дангов.

– Это плата за первые полгода? – все еще недоверчиво спросил Медведь.

– Нет, это ваша доля в трофеях с корабля и недавнего боя.

– Наша клятва крепка и без этого.

– Дело не в вашей клятве, а в том, как я привык вести дела. Мы делим риск, значит, должны делить и прибыль. Я вам не хозяин, а вождь, ты сам меня так назвал, и, надеюсь, это не пустые слова.

Медведь долгим взглядом попытался что-то прочитать в моих глазах, а затем утвердительно кивнул каким-то своим мыслям:

– Благодарю, вождь.

Теперь его обращение обрело какой-то иной смысл, и это стоило любых затрат. Я не раз вдалбливал в голову своему работодателю, что нет ничего важнее, чем достойная оплата труда работников. Любую экономию перекроет эффективный труд знающих себе цену профессионалов. Скажете, в постсоветских странах этот принцип не работает? С убежденными тунеядцами – да, а мастера своего дела всегда знают себе цену, и если плата окажется достойной, отрабатывают ее до последней копейки. Беда в том, что Советский Союз создал такую систему, при которой эти самые мастера своего дела стали штучным товаром, а в остальном люди превратились в массу, готовую работать за гроши, наплевав на качество работы и уважение к себе. Вы делаете вид, что нам платите, а мы делам вид, что работаем. Ну, это то, что касается моего личного взгляда на те далекие времена, а таких взглядов и мнений у людей – миллион с хвостиком.

– Строй легионеров. Пусть парни подходят по одному, – приказал я Медведю.

Было любопытно наблюдать, как диких разрывают противоречивые чувства. Это был слом шаблона, и на местах такого слома можно было встраивать новые правила и традиции, укрепить мой авторитет. Мне хотелось стать частью структуры диких, при этом оставаясь параллельной надстройкой – важной и незаменимой.

Эмоции диких били через край до самого вечера, особенно подстегнутые сытным ужином и парой бочонков пива. Жаль, что штаб легиона занимался более насущными делами, так что покой нам мог только сниться.

Решив все поточные дела и залатав прорехи в снаряжении отряда, мы вплотную подошли к моей главной головной боли в этом мире – магия.

– Так, господин магический консультант, пришла пора отрабатывать свою, как по мне, неоправданно жирную долю в общем котле, – удобно устроившись на своей спальной циновке, обратился я к настороженно притихшему Леку и показал ему связку выданных в штабе бирок. – Говори, что это за фиговины и как они работают. Кладовщик сказал, что эти штуки не дадут тальгийским магам управлять нашими дикими, как стадом баранов.

Лек сначала задумался, но под моим ободряющим взглядом расправил плечи и заговорил:

– Это самые простые амулеты защиты от ментальной магии. Они питаются от энергии тела носителя. От массовой атаки среднего мага защитят, но если в дело вступит мастер уровня моего учителя или даже слабый маг попытается взять под контроль одного дикого, может случиться беда.

– Ну и зачем мне тогда их дали?

– В бою этого должно хватить. Ментальному магу нужно время для создания заклинания подчинения. Но для боя у нас есть деструкторы, а вот если тальгийские агенты поймают кого-то из диких вдали от остальных, бирка точно не спасет.

– Значит, нам нужно что-то сильнее этих деревяшек. Сколько это может стоить?

Чуть подумав, Лек вынес печальный вердикт:

– Не меньше десяти серебряных дангов на каждого. И это лишь простейшие артефакты на основе полудрагоценных камней.

– Много, – вздохнул я. – Лек, думай, должен быть другой выход.

– Его нет, – стушевался под моим напором магический консультант.

Есть такая поговорка: невозможное делает тот, кто не знает что это невозможно. Очень часто наш мозг автоматически отбрасывает варианты решения проблемы, которые либо считаются сверхсложными, либо не отвечают определенным требованиям. К тому же в примитивных обществах работает система табу – как религиозных, так и бытовых.

Есть ли под этой коркой нужное нам решение или нет – неизвестно, но ломать ее нужно обязательно.

– Лек, я уверен, выход из этой ситуации есть, и ты его знаешь, но почему-то не хочешь нам говорить. Мне уже кажется, что я сделал ошибку, забирая тебя у бывшего учителя и доверяя такую важную должность.

Приемчик подленький и относится больше к манипуляции, чем к мотивации, но сейчас не до сантиментов. Тем более результат не заставил себя ждать.

Было видно, что Лек готов впасть в панику. Его глаза забегали и внезапно застыли, а брови нахмурились. Он нерешительно заговорил:

– Магия хаоса.

– Что за магия?

– Это старые чары, которыми пользовались жрецы и ведьмы.

– И что они могут? – поторопил я замявшегося Лека.

– Разрушать, – сказал он, но тут же исправился, понимая, что выражается слишком неопределенно. – Магия хаоса несовместима с чудотворной. Любые конструкты рядом с рунами хаоса распадаются, а могут и рвануть. Поэтому хаоситов наши маги не любят.

– Так чем эта магия может нам помочь?

– Ну, парочка рун-татуировок на черепе дикого не позволит влезть к нему в голову даже сильному магу, но нужно подобрать руны так, чтобы они не входили в контакт со сложными артефактами.

– Как насчет деструкторов?

– Они как раз создавались на основе магии хаоса, хотя наши не очень-то любят говорить об этом.

– Значит, нам нужно срочно искать хаосита. Татушка на череп наверняка выйдет дешевле, чем артефакт.

– Это очень сложно, – остудил мой порыв Лек. – Жрецов священники-чудотворцы вывели под корень. Есть еще ведьмы. Там, где не хватает лекарей-магов, они лечат травами и рисованными рунами, но чудотворцы распускают о них жуткие слухи, так что с каждым готом ведьм все меньше и меньше.

– Хорошо, завтра с утра идешь в город и спрашиваешь, где найти ведьму. Только не лезь к взрослым, аккуратно опроси подростков. Теперь перейдем к нашим трофеям. Ты уже выяснил, что нам досталось?

– Да, – деловито кивнул Лек и протянул руку в сторону гнома.

Турбо с трудом расставался с любыми вещами – как личными, так и общественными. Хмурясь, он вытащил из практически уже сросшейся с ним сумки небольшой сверток.

Лек осторожно развернул его прямо на полу. Ткань явно непростая – на ней были вышиты какие-то знаки, да и материал с виду дорогой. Там находились девять кулонов из драгоценных камней в разных по качеству и дороговизне оправах. Три явно алмаза в золотой оправе и на золотых же цепочках. Один рубин, тоже в золоте. А пять остальных – зеленоватые камни в серебре. Внутри всех камней постоянно кружили водовороты мелких искорок.

– Вот это, – Лек осторожно поднял за цепочки алмазные кулоны, – защитные артефакты третьего ранга. С красным камнем – тоже третьего, но боевой. Остальные – боевые второго ранга.

– А теперь для тех, кто не зачитывается магическими трактатами.

Лек хотел задрать нос, но, наткнувшись на мой насмешливый взгляд, сник.

– Все артефакты, несущие защитные магические конструкты, делятся на ранги. Ранг зависит от мощности вшитого конструкта и энергетической емкости камня. Первый ранг – это такие побрякушки в виде деревянных бирок – они не нуждаются в контроле, но и защищают лишь от слабых магических атак. Ко второму относятся более мощные включаемые артефакты. Наш деструктор должен относиться ко второму, но камни силы внутри и радиус действия переводят их в третий ранг.

– Включаемость – это то, что я думаю?

– Да, – уверенно кивнул Лек. – Контроль защиты там очень слабый, и, чтобы не расходовать энергию, их перед боем включают, а после боя выключают. Дальше идут так называемые боевые. Теперь что касается третьего уровня с белыми камнями. Эти три амулета умеют определять уровни воздействия и их суть и защищают владельца от большинства агрессивных конструктов, при этом не вступая в конфликт с безвредными, бытовыми заклинаниями.

Закончив свой монолог, Лек сдулся, словно пробитый шарик.

– Их можно надевать безбоязненно?

– Да, бывают, конечно, и привязанные к определенной ауре артефакты, но очень редко. После смерти носителя можно их выкидывать, а для наследников это очень неприятная потеря.

– Так, – принял решение я, – те, что с белыми камнями, берем я и Турбо. Один – мне про запас. Красный достанется Леку. Пять зелененьких отдадим Утесу и его напарникам.

– Хочешь отдать амулеты диким? – ошарашенно спросил гном. – Ты хоть знаешь, столько они стоят?

– Не дороже жизни наших товарищей, – жестко ответил я, делая ударение на последнем слове.

Турбо не нашел, что возразить, лишь недовольно передернул плечами, я же вновь обратился к Леку:

– Скажи, эти артефакты смогут заменить деструктор?

– Частично, – вновь приняв позу лектора, сказал наш магический консультант. – Нужно понимать разницу в их работе. Деструктор разрушает боевые конструкты, а амулет лишь создает защитную пленку на ауре, и боевые заклинания обтекают ее, как вода – камень. Хотя деструктор все же лучше.

На этом разбор трофеев был окончательно завершен. Завтра продолжатся метания по мастерам и решение проблемы с магией хаоса. Впрочем, как раз с поиском ведьмы ждать не пришлось. Все выяснилось буквально через час.

В наш лагерь собственной персоной явился мастер Брухт в компании широкоплечего подмастерья, который тащил на спине обновленный скутум. Наши поделки мастер забрал еще утром и уже успел преобразить один из щитов. Похоже, он решил не рисковать и узнать, все ли правильно понял, представив первый экземпляр.

Понятия не имею, каким в точности должен быть классический скутум, но этот щит мне понравился. Широкие доски из обшивки корабля были разделены на более узкие и закреплены на изогнутом металлическом каркасе. По уверениям мастера, они не только скреплялись с каркасом заклепками, но и соединялись друг с другом шипами. Металлические умбоны и полосы, а также кожа обшивки были подогнаны идеально. Не забыл Брухт и о моих дополнительных просьбах. Поперек щита шла жесткая рукоять, а старые ремни были заменены на новые. Две скобы удерживали с внутренней стороны щита три готовых к использованию дротика.

– Гром! – позвал я центуриона.

Он явился вместе с пока еще бледным Лосем.

Гром как всегда был немногословен – он просто стукнул себя кулаком в грудь, показывая, что готов внимать.

– Попробуй этот щит.

Еще один тычок в грудь – и скутум перешел из рук подмастерья в руки дикого. И тут я впервые испытал гордость за своих парней. Гром с легкостью перехватил скутум и, продев руку в ременную петлю, ухватился за короткую рукоять. Он четкими движениями повторил основные действия со щитом, затем попробовал выхватить дротики из крепления.

– Неудобно, – проворчал центурион.

Мастер колобком подкатился к дикому и попросил его повторить все движения. После третьей попытки кивнул:

– Все понятно, сделаем.

Мастер замер в ожидании дополнительных замечаний, а я задумчиво смотрел на почти готовый скутум. Меня что-то смущало. Важная мысль ускользала, но была поймана, когда в памяти всплыл бой с отрядом тальгийских охотников за рабами. Тогда от копейного удара легла почти вся первая шеренга. Суммарная масса коня и всадника, помноженная на скорость, придала достаточную силу копью, чтобы пробить даже толстые корабельные доски. Мастер усилил щит умбоном и сделал его более обтекаемым, но вряд ли это поможет.

А что, если…

– Мастер, мы можем приделать к щиту вертикальный металлический уголок, чтобы копье соскальзывало в сторону.

Заметив в глазах собеседника непонимание, я быстро объяснил, что такое уголок.

– Господин, – недовольно вздохнул мастер, – мы и так работаем на пределе…

– Не нужно усиливать все шесть десятков, – остановил я возражения мастера. – Сделайте дюжину.

Мастер еще раз вздохнул, но, судя по всему, это усовершенствование не так уж сильно урезало его расчетную прибыль.

– Мы постараемся.

– Прекрасно, – кивнул я и тут вспомнил о необходимости найти ведьму. – Мастер, у вас в городке, случаем, нет ведьмы?

– Увы, была, но десять дней назад чудотворцы сожгли ее.

– Вот так запросто? – удивился я.

– Не то чтобы запросто. Был суд. Она вредила людям своим темным колдовством. Чудотворцы не могут ошибаться, – проворчал мастер, но было видно, что аутодафе не особо обрадовало местных трудяг. Да и в непогрешимость этих таинственных чудотворцев он явно не верил.

– И что, теперь людей лечат только маги?

– Ага, – чуть не сплюнул мастер. – Тех, кто может хорошо заплатить. Жаль, внучку старой Эсты забрали. Может, она и не успела научиться темной магии, а вот в травах целебных точно разбиралась.

– И куда ж ее забрали?

Мастер посмотрел на меня исподлобья. Не будь дорогого заказа на щиты, он бы точно не ответил.

– Наш главный чудотворец взял ее под свою опеку, дабы оградить от темной заразы.

Угу, знаю я таких ограждальщиков. По лицу мастера все читалось, как по открытой книге, и этот чудотворец мне уже не нравился.

Может, это глупость, но я решил вмешаться. В моем желании смешались холодный расчет и немного благородного порыва. Совсем чуть-чуть. Но перед тем как я отправился свершать подвиги, меня остановил Медведь. Всегда серьезный старшина диких вел себя странно – он откровенно робел.

– Говори, Медведь, у меня мало времени.

– Вождь, отпусти троих наших обратно в горы.

– Не понял, – нахмурился я, потому что ослаблять и без того обескровленный отряд очень не хотелось. – Поясни.

– Мы решили, что нужно отправить серебро в родные селения. Скоро зима, и там может начаться голод. Будет обидно, если мы здесь все сгинем вместе с монетами.

– Мысль разумная, – нехотя согласился я. – Кого собираешься отправить?

– Куста и двух легионеров.

– Куст – это плохо, – вздохнул я, но тут же успокоил собравшегося возразить Медведя: – Но ты прав, лучше не рисковать.

– Да, – кивнул приор. – К тому же, если честно, из Хитрого Кота разведчик лучше, чем из Куста. Его не зря так назвали.

– Тогда почему тальгийцы сумели заморочить ему голову?

– А они и не заморочили, он просто притворился.

Да уж, нужно повнимательнее присмотреться к этому котяре.

– Хорошо, делай, как задумал, – кивнул я Медведю.

В ответ он уже привычным жестом ткнул себя в грудь и быстрым шагом пошел к палаткам.

К обители городского чудотворца я направился вместе с Леком, который по пути объяснил мне особенности местной религии. Она была крепко соединена с магией. Главный культ королевства также покровительствовал всем магам. Считалось, что Великий Чудотворец был первым магом и создателем всего сущего.

Летописцы утверждали, что при жизни был он предельно добр и благороден, за что и поплатился. Жаль, что, по словам Лека, слуги Великого Чудотворца не обладали достоинствами своего господина. Впрочем, не факт, что все так уж плохо.

Увы, все оказалось еще хуже. Когда после стука в заднюю дверь большого каменного дома на пороге появился местный чудотворец, все стало понятно, так сказать, с первого взгляда. И без выдающихся способностей в физиогномике можно распознать, что перед нами – похотливый хряк.

– Слушаю? – Несмотря на все внутренние пороки, чудотворец оказался трусоватым субъектом.

На мне была дорогая одежда. К тому же из-под рукава рубахи выглядывал браслет полусотника.

– Вы главный чудотворец этого милого городка?

– Да, – кивнул он.

– Не буду ходить вокруг да около. До меня дошли слухи, что в ваши руки попал один из мерзких хаоситов. Поэтому хотелось бы узнать, на какой день назначена казнь? Я, видите ли, очень люблю смотреть, как горят эти поганцы.

Лек за моей спиной пораженно хрюкнул.

Промашка. Нужно было предупредить парня. Впрочем, чудотворец не обратил внимания на издаваемые моим консультантом звуки:

– Мы сожгли мерзкую старуху десять дней назад.

– Я говорю не о старухе. Когда сожгут девчонку?

Я ступал на тонкий лед и вполне мог навредить девочке, но другого способа раскрутить этого хряка попросту не было.

– В сожжении нет никакой необходимости, – задрав все три своих подбородка, заявил чудотворец. – Она не очень далеко зашла по порочному пути. Я лично занимаюсь ее перевоспитанием.

Мелькнувшая на толстой морде гримаса не оставляла сомнений в том, что с бедняжкой ничего хорошего не происходит. Мое желание помочь девочке крепло с каждой секундой.

– Жаль, – сокрушенно покачал я головой. – Что ж, не смею вас больше отвлекать. Мне остается только надеяться, что ваши старания не пропадут напрасно и проверка не выявит ничего предосудительного.

Я бил наугад и попал. Чудотворец побледнел. Впрочем, удар был не таким уж случайным. В организациях любого толка – коммерческих, государственных, да и религиозных, тотальный контроль, скорее, правило, чем исключение.

– Какая п-проверка? – заблеял толстяк.

– Я сказал – проверка? – Мое лицо выражало удивление максимальной степени фальшивости. – Вам послышалось.

После этого я поклонился и быстро пошел вдоль улицы, внимательно осматриваясь по сторонам. На город надвигались сумерки, так что времени у нас было очень мало.

Пожалуй, вот этот нищий вполне подойдет.

Рядом с фронтальной частью дома, в который мы стучались черед заднюю дверь, расположились классические нищие. Городок был маленьким, поэтому местных лицедеев имелось всего полтора десятка. Среди них не было ни одного настоящего калеки, за исключением одноногого старика. Но его цепкий взгляд прожженного мошенника с трудом скрывался за маской горя и страданий. Впрочем, какой театр, такие и актеры. В столице королевства нищие наверняка работали профессиональнее.

Маску вселенского горя перекосило как минимум на минуту, когда в деревянную миску упала серебряная монета.

– Благодарю, добрый человек, да снизойдет на тебя милость Великого Чудотворца за твою щедрость и сострадание.

– Заткнись, убогий, – прошипел я. – Это не сострадание, а плата за работу.

– За какую? – тут же успокоился нищий.

– Мне нужно поговорить с тем, кто держит этого городок.

Подобранное слово казалось мне верным. Так оно и вышло, хотя нищий попытался поизгаляться.

– С наместником, что ли? Так…

– Ты думаешь, я не смогуотобрать монету обратно? – перебил я нищего, словно невзначай демонстрируя ему браслет полусотника.

– Ладно, понял.

– Приведи своего главаря к мостику через ручей у Западных ворот. И желательно – очень быстро. Предложение заработать золотой данг очень горячее и может остыть.

Нищий моментально посерьезнел и начал действовать молниеносно. Он сунул два пальца в рот и свистнул. К нему тут же подбежал чумазый мальчишка. После нескольких слов, произнесенных ему на ухо, пострел рванул с места как учуявшая добычу борзая.

Мы же с Леком направились к Западным воротам. Там я отправил консультанта в наш лагерь, а сам уселся на массивный брус перил ограждения.

Все участники переговоров прибыли быстро. Из сгустившихся сумерек вынырнули три закутанные в темные плащи фигуры.

– Давай золото, – тут же заговорил самый здоровый из незнакомцев, чьи лица не давали рассмотреть капюшоны плащей.

Если честно, я немного заигрался – меня могли зарезать прямо здесь даже за простую догадку, что обещанная монета сейчас при мне. К счастью, Лек бегал не медленнее городского мальчишки.

– А в морду? – прогудел бас позади меня.

Я буквально спиной чувствовал мощь монументальной фигуры Утеса, и от этого меня пробила бесшабашная веселость, которую нужно срочно гасить.

– Чего звал? – тут же сменил тактику незнакомец.

– Ничего, – мотнул я головой, спрыгивая с бруса перил, – я рассчитывал на разговор с серьезным человеком.

– Не зарывайся, чужак, – начал заводиться незнакомец и шагнул вперед.

Вслед за ним шагнул самый низенький из троицы. В его руке блеснул нож и тут же пропал. Весь запал бандитов схлынул, потому что в темноте послышалось рычание не только Утеса, но еще и парочки диких.

Он что, приволок сюда всю штурмовую декурию?

Что примечательно, третий незнакомец оставался неподвижен, зато он подал голос:

– Угасни, Тах, – и обратился ко мне: – Я старший. Зачем звал?

Его манера общения мне понравилась, так что можно попробовать:

– Задать один вопрос и предложить работу.

– Какой вопрос.

– Как ты относишься к ведьмам?

– К ведьмам или знахаркам? – уточнил незнакомец.

– К знахаркам.

– Старую Эсту сожгли зря, – коротко сказал мой собеседник, и я ему поверил.

– Тогда хочу предложить тебе работу. Мне нужна ее внучка.

– Зачем? – неожиданно спросил бандит.

– Ну уж точно не для того же, зачем она понадобилась чудотворцу. Мне нужна знахарка и хаоситка, правда, не уверен, что бабка успела ее нормально обучить.

– Только для этого? – не унимался слишком уж любопытный бандит.

– Я нормальный муж и детьми не интересуюсь, как и мои воины, – жестко сказал я, давая своим тоном понять, что тема закрыта.

– Все так, но в храм мы не полезем, – перешел к делу бандит.

– И не нужно. Ваш чудотворец наверняка перевезет девочку в тайное место. Возможно, даже этой ночью.

– Ты уверен?

– Да. Если не перевезет, значит, у нас ничего не получится, и каждый останется при своих.

– А что делать, если все получится?

– Найдите женщину в возрасте, которая умеет держать язык за зубами и любит детей. Пусть позаботится о девочке. Идеально подойдет содержательница борделя.

– Блудница? – опешил мой собеседник.

– Да, девочке в такой ситуации нужна не брезгливая жалость, а понимание и сочувствие. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Кажется, да.

– Хорошо, – кивнул я и выудил из поясного кошеля последние пять серебряных монет в качестве задатка. – Остальное получите, когда приведете девочку. Скажем, через три дня. Или раньше, если барон вдруг надумает увести войска из города.

– Договор, – кивнув, произнес бандит явно ритуальную фразу.

– Договор, – сказал я.

Таинственная троица тут же растворилась в темноте.

Возможно, я только что сделал глупость, и потеря шести серебряных дангов, включая отданный нищему, будет наименьшей неприятностью, ведь бандит мог сдать меня церковникам. Но в незнакомом болоте нет иного способа, кроме как двигаться на ощупь, даже если норовишь угодить палкой в морду крокодила.

Глава 8

Так и оставшийся для меня безымянным бандит не обманул – ну прямо местный Робин Гуд.

Словно по заказу через два дня после разговора у моста барон объявил сбор своей тысячи. Охрану этого участка реки передали другой тысяче, от которой после боев осталась всего пара сотен. Что ж, пришло время отрабатывать свой жалкий гонорар. Впрочем, жаловаться грех – нашу полусотню поставили на общее довольствие, так что вопрос, чем кормить прожорливых, как кабаны, диких отпал сам собой. А вот на вооружение не дали ни данга, так что казна легиона была практически пуста. Гном ходил по лагерю смурной и постоянно косился на Утеса, явно желая умыкнуть у того дорогущий артефакт. Он вообще отдал магические побрякушки только после того, как усилил кулоны толстыми металлическими цепочками – чтобы не потеряли.

На закате к нашему лагерю подошла дородная дама в цветастом платье и в кричащих украшениях. Рядом с дамой шел грустный мальчишка. На первый взгляд мальцу было не больше тринадцати лет.

Местная цыганка быстро определила, кто здесь главный, и направилась прямо ко мне. И только когда они подошли вплотную, я понял, кто это такие. Мальчик был не совсем мальчиком.

– Хмурый сказал привести тебе… – Женщина запнулась, явно не зная, можно ли называть девочку девочкой. – В общем, привести.

– Плату передать тебе? – спросил я, жестом подзывая Турбо к себе.

Гном горестно закатил глаза и на ходу начал шарить в своем кошеле.

– Нет, – растянула ярко накрашенные губы мадам. – Хмурый сказал, что делать добро нужно бесплатно.

– Правильно сказал, – кивнул я, чем вызвал широчайшую улыбку на лице гнома.

Внезапно цыганка обняла девочку, которая тут же уткнулась ей в подол.

– Прощай, малышка, – прошептала дама и, утерев концом платка слезы, подтолкнула юную ведьму ко мне.

Та пыталась уцепиться за юбку своей временной опекунши, но дама отодрала ее от своего подола и быстро пошла к городу.

Девочка ссутулилась и затряслась от страха.

Я присел на корточки, чтобы мои глаза находились ниже ее.

– Привет, меня зовут Илья, и мне очень нужна твоя помощь.

От удивления девочка перестала дрожать и впервые посмотрела на меня.

Да уж, действительно, ведьма – глаза у нее были разного цвета. Это выглядело странно, но симпатично.

Улыбка в такой ситуации мне показалась лишней, и я грустно вздохнул:

– Видишь этих зеленоватых ребят?

Девочка перевела взгляд на замерших в отдалении диких и снова задрожала.

– Они большие и могут показаться страшными, но добрее существ я в жизни не встречал… – Заявление, конечно, спорное, но я успел узнать у Медведя, что в горных селениях к детям относятся очень заботливо. – Проблема в том, что их могут ранить, а лечить я их не умею. Хуже всего то, что злые колдуны могут легко управлять ими, и защитить этих страшных здоровяков может лишь маленькая девочка. Если, конечно, бабушка научила ее творить руны хаоса. Ну, что скажешь, сможешь ты защитить этих ребят?

Девочка еще раз посмотрела мне через плечо, и теперь в ее глазах не было страха – лишь любопытство с толикой жалости.

Бинго! Если удается вызвать в женщине хоть каплю жалости, общение с ней становится в разы проще, как и манипуляции. Только стоит заметить, что в амурных делах этот прием действует неоднозначно. Интим из жалости временами случается, но очень редко, и почти всегда носит временный характер.

– Я мало знаю рун, – тихо пискнула девочка и поспешно добавила, заметив досаду в моих глазах: – Но бабушка научила меня рунам отторжения. Они защищают от ментального контроля. И еще я хорошо разбираюсь в травах и умею зашивать раны.

Девочка так старалась убедить меня в своей полезности, что вызвала добрую улыбку. Эта улыбка и успокоила ее окончательно.

– Прекрасно, назначаю тебя архиятром легиона.

– Кем? – нахмурившись, спросила девочка.

– Главным лекарем. – Ну не объяснять же девочке, что я совсем заигрался и раскидываюсь направо и налево римскими терминами. – Теперь скажи мне, архиятр, как тебя зовут.

– Тирика.

– Прекрасно, могу я называть тебя Тири?

Внезапно губы девочки задрожали.

– Что случилось?

– Меня так называла бабушка, – вздохнула мой архиятр, но быстро успокоилась и даже вымученно улыбнулась. – Но вы тоже можете меня так называть.

– Но только я. – Грозно нахмурившись, я встал и приглашающим жестом указал в сторону нашего лагеря. – Для остальных ты архиятр Тирика, на «вы» и с максимальным уважением. По должности ты равна приору.

В глазах Тири мелькнул отблеск любопытства:

– А кто это?

Ну вот, раздутое новыми впечатлениями и терминами любопытство быстро выжигало нерешительность и страх. Надеюсь, мне удастся использовать это, чтобы создать стену между ее прошлым и будущим.

– Это тот, кто управляет декурионами и командует манипулой. – Вытянувшееся лицо девочки позабавило меня. – Разберешься в этом позже. Прежде всего, нам предстоит решить, как ты будешь защищать наших легионеров от липких щупалец тальгийских магов.

Тири моментально стала серьезной, и мне это очень понравилось.

– Мне нужны вещи бабушки. Там книга и инструменты.

– Хорошо, – улыбнулся я девочке. – Сейчас мы за ними и отправимся, а с нами пойдет очень Хитрый Кот.

– Кот? – удивилась Тири.

– Ну, так его зовут, и мне кажется, что совершенно справедливо. Он даже внешне похож на кота.

– Кот, ко мне! – крикнул я.

Когда к девочке приблизился наверняка первый в ее жизни дикий, она не испугалась, а явно попыталась рассмотреть в нем сходство с семейством кошачьих.

Я не большой спец в детской психологии, скорее всего, просто угадал с правильными словами.

Темнота еще не сгустилась, так что мы без особых проблем нашли стоявшую на отшибе избушку ведьмы. Точнее, то, что от нее осталось. Тири погрустнела, и только наше присутствие не дало ей расплакаться. Тряхнув головой, мой новый архиятр шмыгнула носом и побежала к зарослям кустов. Забравшись внутрь, она некоторое время шуршала там, а затем вылезла с сундучком в руках.

На этом силы девочки явно закончились, так что к лагерю я вел ее за руку, а Кот нес сундучок. Оказавшись в отдельной палатке, которую мы специально купили для нее, Тири моментально уснула.

А утром начался бардак сборов, хотя глядя на то, как вытекала конница из города, я порадовался относительному порядку в моем лагере. Зародыш легиона хоть и был еще сырым и необученным, но уже начинал радовать глаз.

Впереди колонной по три легионера в ряд выстроились дикие. Позади обеих располовиненных центурий встали знаменосцы, над которыми трепыхались новенькие алые флаги с вышитыми на них «Веселыми Роджерами».

Разведчики, которыми сейчас командовал Хитрый Кот, пока разошлись по сторонам.

За легионерами менее стройными рядами веселой гурьбой шагали штурмовики. Вот за них мой взгляд зацепился как за заусеницу. Увы, Ларсу так и не удалось совершить чуда. Утес и его парни выглядели как выходцы из постапокалиптического мира – эдакие Безумные Максы. Броня на их телах больше напоминала творение художников-мусорщиков, работающих с металлоломом. Жуть, да и только, но при этом штурмовики выглядели до предела счастливо и гордо поглядывали на легионеров, которым достались лишь усиленные металлом кожаные шлемы.

Ничего, я еще приведу свое войско в подобающий вид.

В арьергарде колонны пристроились три телеги. Третью я докупил вчера, вспомнив о том, что существует такая вещь, как походная кухня. Оборудовали ее впопыхах и наверняка коряво.

Руководить гужевым транспортом пришлось недикой части отряда. К счастью, Тири прекрасно ладила с лошадьми, но все же пришлось приглашать одного из горожан, чтобы разобраться во всех этих шлеях, постромках и подпругах.

Теперь передовой телегой, которая отдаленно напоминала полевую кухню, управляла Тири, второй – гном, а третьей – Лек. Себе я отвел место ближе к кухне. Увы, от начальства, как и от самого себя, в данном случае далеко не убежишь.

Дождавшись, когда конная полутысяча окончательно покинет город, а длинный обоз пристроится ей в хвост, я окликнул Медведя и широким жестом махнул рукой в сторону пылившего обоза.

– Манипула! – заорал Медведь. – Шагом марш! Запевай.

Ну, они и запели, да так, что залаяли все собаки ближней части пригорода, а может, и дальней.

На первый взгляд все было очень неплохо. Три дня мы споро двигались за медленным обозом полутысячи, боевая часть которой ушла далеко вперед. Терпимый темп марша давал нам возможность время от времени делать остановки и проводить короткие тренировки. С каждым разом маневры как отдельных центурий, так и манипулы проходили все лучше и лучше. Также легионеры сильно прибавили в метании дротиков. И все же беспокойство не покидало меня. Недавний бой показал, что вся эта идиллия может расползтись по швам под первым же ударом противника.

Я с опасением ждал момента, когда манипула доберется до линии фронта, но неприятности начались раньше. Через двое суток мы добрались до очередного городка на берегу Зуры. Он находился в излучине, где в реку впадал крупный приток. Если я правильно прочел купленную гномом карту, мы вступили в район под названием долина Тысячи рек. На карте это выглядело, как очень кучерявое дерево: корень – это дельта Зуры, ствол – ее русло, а кружево большого количества рек, речушек и родников, впадающих в Зуру, – крона.

Именно здесь нас поджидало пополнение и, как оказалось, моя новая головная боль. Возле городка находился лагерь диких. Но, в отличие от нашего лагеря, это было поистине дикарское становище. Большая часть зеленокожих расположилась прямо на земле, и лишь немногие собрали себе укрытия из всяческого мусора. На первый взгляд зеленокожих было не меньше двух сотен. Мой уже привыкший к относительной дисциплине подчиненных взгляд раздражал вид воплощенной анархии.

Заметив родичей, мои легионеры побросали скутумы и с радостными воплями побежали здороваться. Точнее, так поступила большая часть диких. На месте остались все центурионы и половина декурионов. Кот за миг до этого приступа анархии успел свистом подозвать к себе разведчиков. Удивили штурмовики. Они лишь покосились на Утеса, который, в свою очередь, посмотрел на Медведя. Этой цепочки взглядов хватило, чтобы декурия здоровяков осталась на месте в полном составе, хотя парни нервно топтались на месте.

Ладно, сделаем вид, что все нормально, но уколоть моего старшего центуриона не помешает:

– Медведь, распускай манипулу. Пусть пообщаются с родичами. Но до заката лагерь должен стоять, а центурии – собраны для вечерних тренировок и ужина. В лагере не должно быть ни одного постороннего. Мне не хотелось бы считать, что я ошибся в твоих бойцах.

– Посторонних не будет, вождь, – истово грохнул кулаком в грудь Медведь и быстро пошел к чужому лагерю, где воцарился настоящий птичий базар.

Надеюсь, его увечье не станет причиной неосторожных слов чужих диких, а значит, крупных неприятностей. Впрочем, вряд ли – Утес быстро пристроился за своим кумиром, а штурмовики потянулись следом.

Гном начал размещать телеги на отмеченном флажками участке. Так было на всех предыдущих ночевках – либо барон оказался талантливым полководцем, либо просто работают вековые традиции доракской армии. Благодаря привнесенной из моего родного мира «новинке» в виде передвижной полевой кухни мы имели возможность готовить в пути, так что принялись ужинать сразу, как только разбили лагерь. Тири оказалась великолепной поварихой – каша, приправленная разными травами, получилась очень вкусной. Продукты нам выделили из армейского обоза, правда, доракский коллега Турбо долго ругался, не понимая, зачем нам продукты в начале марша, а не в его конце. И на него совершенно не произвела впечатления возможность готовить пищу прямо на ходу – похоже, сказывалась косность мышления.

Чтобы не смотреть на то, как Медведь будет восстанавливать дисциплину, я направился за указаниями к лагерю конников, которые разместились с другой стороны городка. В очередной раз пожалел, что так и не освоил езду верхом, – пилить пришлось больше километра.

Увы, мои надежды на то, что барон решит спихнуть мне всех диких, не оправдались. Меня вообще не пустили пред его светлые очи – его светлость, видите ли, отдыхают.

Ну и пусть. Обратно в лагерь я не торопился. Сумерки сменились ночью, стало темно, и в голову полезли разные нехорошие мысли. Причем все сразу. Верхом я ездить не умею, рубиться на мечах – тоже, даже нож могу использовать только как столовый прибор. Отсюда закономерный вопрос – какого лешего я поперся в ночь по незнакомой местности, причем в гордом одиночестве.

Словно подтверждая разумность моих опасений, ближайший куст качнулся.

Вот зараза!

Выдернув из ножен меч, я совершенно нелепым образам направил его на куст и выдал еще более нелепую фразу:

– Кто там? Выходи. – Хотелось добавить угрозу, но страх уже схлынул, оставив место для здравого смысла.

– Это я, Хитрый Кот, – прогудел знакомый голос, и под скудный свет звезд вышла фигура, которая только в темноте казалась большой.

– И чего ты шляешься так далеко от лагеря?

– Ну, хотел посмотреть, чтобы с вами было все в порядке.

Вместо испуга накатила злость, захотелось наорать на разведчика и заявить, что мне няньки не нужны. Но удалось вовремя сдержаться.

Дикий на сто процентов прав, а я что-то совсем расслабился после сомнительных успехов.

– Хорошо, – выдал я нечто нейтральное между одобрением и простым согласием с правотой подчиненного.

Затем молча направился к лагерю, чьи костры уже виднелись невдалеке. Кот так же молча двинулся следом. Увы, несмотря на гордую специальность разведчика легиона, двигался он шумно – дикие, что с них возьмешь.

Лагерь встретил нас ровными рядами палаток и сидевшими спиной к кострам часовыми. Кстати, эту фишку предложил Медведь. В общем, увиденное откровенно радовало глаз. Тяжело переваливаясь, к нам подошел Медведь:

– Вождь, все в сборе. Чужих в лагере нет.

– Благодарю, приор, я не сомневался, что все так и будет.

Растянувшаяся почти до ушей улыбка дикого обнажила острые зубы.

Интересно, почему это зрелище уже не вызывает во мне былого страха? Хотя чему удивляться – человек вообще очень адаптивное существо.

Глава 9

Проблемы, приближение которых я почувствовал еще вчера, навалились с утра пораньше. Точнее, все началось еще с вечера, но я этого не видел.

После подъема и завтрака Медведь привычно погнал легионеров на тренировку. Только теперь все пошло не так, как обычно. Из соседнего лагеря тут же потянулись чужие дикие. Они буквально окружили нас и начали сыпать насмешками в сторону моих бойцов:

– Эй, что вы топчетесь, как стадо баранов, которых согнали в одну кучу?!

– Если такие трусы, несли бы с собой крышу от сарая!

– Так они и носят!

Вопли начали теряться в дружном гоготе, но еще одна фраза прозвучала отчетливо:

– Утес, ты тоже будешь бегать, как собачонка, за вашей сопливой девчонкой?

Декурион штурмовиков так побледнел, что стал почти салатовым. Я тут же закричал, пытаясь предотвратить эмоциональный взрыв здоровяка и смертоубийство:

– Центурионы, Утес, ко мне!

Если приор и центурионы откликнулись легко, то глава штурмовиков двигался в мою сторону как заржавевший робот. Противоречия буквально разрывали его на части. Хорошо, что подошел Медведь и ткнул младшего товарища кулаком в бок.

Наконец-то мои офицеры оказались рядом.

Так, теперь нужно подтянуть остальных:

– Медведь, строй манипулу передо мной.

– Манипула, стройся! – выплеснул ярость в реве приор, да так, что даже насмешники притихли.

Легионеры подходили и строились с раздраженной ленцой. Чужие насмешки проникали в их души, разъедая изнутри. Времени было мало, и я заговорил. Пришлось произносить слова громко, чтобы перекричать гомонящую толпу чужаков:

– Если бы несколько дней назад вы увидели, как ваши родичи сбиваются в кучу как стадо баранов, смеялись бы вы над ними? – Не дождавшись реакции, я надавил: – Отвечать!

– Да, – невнятно прогудела манипула.

– Не слышу!

– Да! – зло завопили дикие.

– Станете ли вы смеяться теперь, когда выжили в бою с всадниками, лучниками и магами?! Отвечать!

– Нет! – Злость в их голосах сменилась яростью.

Чувства похожие, но разница есть, и она существенна.

– Только дурак станет смеяться над тем, чего не понимает. Так стоит ли слушать насмешки дураков?

Это было рискованно. Немного притихшая толпа чужих диких мгновенно взревела и двинулась в мою сторону.

Все, кажись, я доигрался – слишком понадеялся на свои знания психологии и не сделал поправку на дикость диких. Такая вот получилась тавтология для обозначения моей глупости.

И тут, словно глас с небес, послышался крик Медведя:

– Собрать «черепаху»!

Если я не мог бросить их в атаку на родичей, это вполне по силам старшему племени Грозового облака, который дал клятву Небесного Орла.

Манипула повиновалось с четкостью хорошо настроенного механизма. Скутумы глухо лязгнули металлом окантовки. Легионеры безошибочно встали лицом к врагу, прикрыв меня своими телами.

– Вперед! – тут же применил новую фишку приор.

Манипула как единый монолит двинулась вперед. Штурмовики под руководством замершего на грани бешенства декуриона окружили маленькую группу из двух подростков, явно перепуганного гнома и пребывающего в состоянии полного офонарения командира.

Рыкающее уханье и частые удары сотни ног по утоптанной земле слились в угрожающий гул. И тут чужие дикие сломались. Толпа качнулась назад. То ли они сообразили, что затеяли смертельную свару с родичами, то ли так подействовал вид закрытой непроницаемой стеной громады. Эта махина двигались вперед, норовя растоптать всех, кто окажется у нее на пути.

И только после этого в чужом лагере запели горны и начали орать прикрепленные к диким офицеры доракской армии.

Суета сборов сгладила обстановку, и постепенно мы втянулись в общую походную колонну. Манипула по-прежнему шла за армейским обозом, а уже позади наших телег растянутой толпой двигались чужие дикие. Чтобы закрепить недавний урок, я через пару часов заставил Медведя провести очередные маневры. Чужаки опять выдали кучу насмешек, но как-то невнятно и без огонька. А вот легионеры приободрились, и мне это понравилось.

Ближе к вечеру следующего дня, когда мы уже изрядно углубились в долину Тысячи рек и буквально каждые пару часов переходили по каменным и деревянным мостам, мимо нас галопом пронесся всадник на взмыленном коне.

Это меня насторожило – уж больно перепуганным выглядел гонец. На долгое ожидание приказов от начальства меня не хватило. Минут через двадцать я махнул рукой Коту и побежал в направлении головы колонны. Сейчас из-за тренировок мы шли позади толпы диких, и при таком раскладе на получение важной информации не было никаких шансов. Медведь быстро оценил ситуацию и побежал за мной, прихватив при этом часть штурмовиков во главе с Утесом.

Как бы мы ни спешили, события развивались еще быстрее. Что именно произошло, мне так никто и не сообщил, пришлось делать выводы на основании косвенных данных. И выводы эти были неутешительными. Основной состав войска держался далеко впереди, и что там происходит, непонятно. А вот то, что творилось с обозом, откровенно пугало. Чем-то обеспокоенные обозники скидывали на обочину все из самых легких телег и грузились туда всем составом. Те, чьи телеги были слишком массивными, попросту распрягали коней и взбирались им на спины.

Что за дурдом?!

Все вопросы к обозникам оставались без ответа, мало того, порой вызывали яростную ругань. Вскочив на брошенную телегу, я осмотрелся. Обозники, оставив большую часть своего добра, уходили дальше по дороге. Можно было не сомневаться, что всадники под руководством барона уже далеко. Вывод один – мне точно не захочется встретиться с тем, от чего убегали доракцы.

Внезапно мой взгляд зацепился за нечто непривычное среди волновавшегося моря зеленокожих горцев. Это был воин в серой броне, из-под которой выглядывала черно-коричневая форма доракского офицера. Его голову и половину лица закрывал шлем с продольным стальным гребнем.

– За мной, – сказал я своему эскорту.

Получилось немного не так, как было приказано, – это я пошел за клином штурмовиков, которые пробивали себе дорогу в волнующейся толпе диких. Пожилой офицер с браслетом сотника на руке выглядел одновременно обреченно и решительно. Странная смесь, но я догадывался, чем вызвано такое настроение.

Так что мой первый вопрос мог показаться неуместным, но для меня он имел первостепенную важность.

– Почему вы остались?

Сотник посмотрел на меня, скользнув взглядом по моему браслету полусотника наемников.

– Я слишком стар, чтобы становиться трусом, и не собираюсь просто так бросать своих подчиненных, даже если это дикие. – С этими словами воин стянул с головы шлем, обнажив тронутые сединой волосы и пшеничного цвета усы. Не нужно быть физиономистом, чтобы с уверенностью распознать по морщинистому и обезображенному шрамами лицу честного, прямого, как древко копья, вояку.

Если меня не подвела наблюдательность, над дикими поставили двух сотников и четырех полусотников, так что процент наличия чести у доракских офицеров удручал.

– Подробности знаете?

– Да, – кивнул сотник. – Армия тальгийцев форсировала Зуру и захватила Пирим.

Так, похоже, это городок, окраину которого мы покинули вчерашним утром.

– Их так много?

– Гонец сообщил о двух тысячах всадников и тысяче пехоты.

– Ну, это не так уж много.

– Я могу только догадываться, но у барона приказ – доставить свою полутысячу в расположение королевского войска. Если честно, не могу его осуждать за такое решение, хотя в отношении диких оно выглядит подлым.

– Ладно, – уже начав осмысливать ситуацию, рассеянно сказал я. Затем, зацепившись за одну идею, вытащил карту из своей сумки. – Вы можете показать наше точное расположение?

– Конечно, – кивнул сотник.

– Кстати, – встрепенулся я и протянул руку своему собеседнику. Рукопожатие в этом мире имело такое же значение, что и на моей родине. – Илья Смирный.

– Вайлет Таркс.

Рукопожатие мне понравилось – крепкое, но без желания во что бы то ни стало пережать, чтобы показать физическое превосходство.

– Что там насчет карты? – поинтересовался Вайлет.

– Покажи, где мы сейчас находимся, – перешел я на более непринужденную форму общения и получил в ответ согласный кивок.

– Так, – присмотревшись к расстеленной прямо на траве карте, сказал сотник, – вот эта речка, которую мы перешли последней. Здесь мы и находимся.

– Угу, – задумчиво сказал я, глядя на указанное сотником место.

Получалось что мы сейчас рядом с одной из рек, впадающих в Зуру, которая, кстати, в этом месте была не такой уж впечатляющей. Ниже она примет в себя еще десяток крупных рек, а выше распадется на сотни притоков и затеряется среди таких же по размеру соседок.

– Идея такая, – наконец-то принял я решение и ткнул пальцем в карту. – Смотри. Если мы спустимся к излучине, то сможем обезопасить себя с двух сторон и уйдем с линии погони. Может, продержимся немного, и тальгийцы решат не тратить на нас драгоценное время.

– Извини, но это самоубийство, – несогласно покачал головой сотник. – Не думаю, что тальгийцы пустили по нашим следам рыцарей, но кардары точно будут, и лучников они наскребут пару сотен. Да и без лучников кардары загонят диких в воду и утопят. И это я не вспоминаю о магах. Если ты не заметил, мы в этом смысле голые, как младенцы. Даже у меня амулет из дрянного самоцвета.

Если память мне не изменяет, кардары – это средней бронированности всадники, с которыми мы уже имели дело. Так что не все потеряно. Но все же следовало выслушать и доводы сотника.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Уходить вдоль левого притока.

– И заполучить тех же кардаров себе на загривок?

Вайлет на минуту задумался, а затем, как-то посветлев лицом, решительно сказал:

– Впрочем, разницы никакой, так хоть смерть примем достойно и быстро.

– Тоже вариант, – улыбнулся я собрату по несчастью, хотя имел совершенно другие планы. – Мы пойдем впереди, а ты гони своих за нами.

Я так увлекся постройкой планов и общением с Вайлетом, что совершенно перестал контролировать обстановку. Да и надобности в этом совершенно не было – обо всем позаботился Медведь.

Сначала нас с сотником плотным кольцом окружили штурмовики и разведчики. Тут же присутствовал мой штаб в лице гнома и двух подростков. Плюс к этому вокруг начала собираться манипула, оттесняя чужих диких.

– Медведь, – обратился я к старшему центуриону.

– Слушаю, вождь, – кивнул дикий, стукнув себя кулаком в грудь.

Брови Вайлета взметнулись вверх, а усы едва не стали торчком.

– Найди среди этого стада старших и помоги сотнику донести до них мой приказ.

– Сделаю, вождь. – Медведь еще раз бухнул себя в грудь кулаком и перевел взгляд на сотника.

– Какие-то странные у тебя дикие, – хмыкнул Вайлет, но все же решительно повел старшего центуриона к тревожно гудевшей массе зеленокожих.

– Лось, Гром, собирайте манипулу в походное построение! – приказал я центурионам, которые без лишних слов взялись за дело.

Да чуть не забыл!

– Турбо, – обратился я к гному, – возьми разведчиков и пару штурмовиков. Покопайтесь в брошенных телегах. Также разберите борта и поищите гвозди. Сам поймешь, для чего, или объяснить?

Гном раздраженно отмахнулся и побежал к брошенным телегам, по именам сзывая разведчиков и штурмовиков.

А ведь раньше делал вид, что дикие для него все на одно лицо, сволочь такая!

Зеленокожие пришли в движение. В авангарде двигались центурии, выстроившиеся в колонну по три, а за ними побрели другие дикие. Наш мини-обоз задержался, пришлось даже приказать Коту, чтобы он силой отодрал гнома от халявы. Турбо еще долго ругался, но выбора не было – три бедных коняги и так еле тащили перегруженные подводы. Гном норовил выбросить доски, освободив место для «нужных вещей», но теперь уже я был против такого расточительства.

Наконец-то мы убрались от точки самоуничтожения армейского обоза, и печальное зрелище осталось позади. Чтобы добраться до нужного места, нам пришлось сойти с дороги, так что телегам понадобилась помощь. Этим и занялись штурмовики под смех чужих диких, но, как ни странно, парни остались безучастны к насмешкам. Даже Утес толкал завязшую в очередном ручейке телегу, хоть и с хмурым видом, и не огрызался.

Где-то через час мы наконец-то увидели нужную нам излучину. Здесь две реки, прорезав себе путь в глинистой почве, соединялись в одну. Та, что слева, выглядела поуже – метров пятьдесят, но при этом она была стремительней более широкой и медлительной. Зура в этом месте имела приблизительно полтораста метров ширины. Место для обороны оказалось неплохим. Над слиянием рек возвышался холм, обрывающийся у воды.

– Разбиваем лагерь! – крикнул я одновременно Медведю и Вайлету, но тут мой приор неожиданно возразил.

– Не получится, вождь, – сказав это, он ткнул пальцем туда, откуда мы только что прибыли.

Поначалу я ничего не заметил, но вытащенная из сумки подзорная труба подтвердила правоту дикого.

– Проклятье! – проворчал я, рассматривая, как по нашим следам скачут конные лучники. Их было не больше десятка, но это ничего не меняло. Солнце клонилось к закату, но недостаточно быстро для моего плана.

– Медведь, собери старших, – сменил я отданный приору приказ и уточнил: – Всех, и наших и чужих.

Вместе с пятеркой относительно модно одетых в сюрко из парусины легионеров пришли еще восемь укутанных в шкуры и какое-то рванье диких с дубинами в руках. Хотя нет, у одного на плече покоился жутко ржавый двуручник. Сотник тоже подошел, но в разговор не лез.

– Кто хочет оказаться на алтаре Хра? – в лоб спросил я, сразу сбивая с диких ненужное мне настроение.

Все, включая моих легионеров, недовольно заворчали.

– Если не хотите, то делайте, как я говорю, или проваливайте прямо в объятия жрецов. Думаю, они очень обрадуются. Тот, кто недоволен моими приказами, должен уйти. Мне не нужны за спиной бойцы, которые в любой момент могут взбеситься.

Чужие дикие сменили просто недовольное ворчание на гневное. Почти все косились на деревяшки у себя на груди. И только здоровяк с двуручником начал шевелить бровями, явно пытаясь думать.

– Если рассчитываете на дешевые амулеты, то не стоит. Там, – указал я в сторону, где мелькали вражеские всадники, – не мелкий отряд ловцов, а целая армия и наверняка парочка сильных колдунов в придачу. Так что каждый, кто решил биться с нами, сейчас же становится за холмом ближе к излучине и делает все, что будет делать Утес. Остальные идите, куда хотите.

Похоже, упоминание о тальгийском боге пришлось к месту – ни один из чужаков не решился оставить общую компанию. Дикие, все еще недовольно ворча, пошли к своим младшим и как псы – тупую отару погнали их к излучине. Теперь пришло время раздать задания более адекватной части нашей сборной солянки:

– Медведь, собери наших декурионов.

Вызванные ревом приора декурионы явились как по волшебству, и я приступил к нудным объяснениям. Раньше я был занят спорами с Тири, а чуть позже окончательно стемнеет, и все придется делать на ощупь.

Мои опасения оказались напрасными. Декурионы уже вошли в режим улучшенного восприятия нового и быстро поняли, что нужно делать с бурдюком, входящим в стандартный набор легионера.

– Все, отправляйтесь к своим декуриям и быстро объясните легионерам задачу, – сказал я, закончив импровизированный урок рукоделия, а затем обратился к Медведю и крутившемуся поблизости гному: – Мне нужно что-то, чтобы надежно обездвижить полторы сотни диких, при этом нельзя трогать бухты, которые мы купили в городе.

– Так это сколько же канатов нужно! – возмутился гном.

– Хоть одежду режь или колодки стругай! – тут же вспыхнул я, и без того с трудом удерживая контроль над обстановкой.

– Не надо орать, – проворчал гном. – Что-нибудь придумаем.

– А зачем нам кого-то вязать? – осторожно поинтересовался Медведь. По глазам присутствующего здесь же сотника было видно, что вопрос был буквально сорван с его языка.

– Есть у меня опасение, что эти деревяшки нам не помогут, – а энергия тотемов не бесконечна.

Я не стал при постороннем офицере упоминать о деструкторах, назвав их просто тотемами. Также не стал говорить о том, что Тири уже успела усилить защиту легионеров рунами хаоса.

Девочка занималась этим две последние ночи, но если бы не мое вмешательство, вряд ли успела бы защитить и половину легионеров. Получив вещи и инструменты бабушки, она сразу взялась накалывать сложный узор на побритом черепе Кота, вызвавшегося добровольцем. Тири постоянно сверялась с книгой и что-то нашептывала. Поняв, что это надолго, я поинтересовался, нельзя ли разбить работу на несколько частей.

После долгих споров и откровенного давления с моей стороны маленькая ведьма согласилась сделать всем лишь простой, центральный набросок татуировки, а остальное наколоть позже. Словом, все рядовые легионеры были хоть и не в полной мере, но защищены магией хаоса от ментального воздействия тальгийцев, что в сочетании с выданными амулетами, которые не конфликтовали с хаосом, должно было дать неплохой результат. Ну, по крайней мере, так сказала Тири, и мне придется просто поверить ей на слово, потому что я по-прежнему полный профан в этих делах.

К конным разведчикам, которые значительно приблизились к нам, добавилась еще пара сотен всадников. Как и предполагал сотник, это были кардары. По крайней мере, кого-то похожего на рыцарей я не увидел даже в подзорную трубу. Тальгийцы явно собирались атаковать, не откладывая дело на завтра.

Жаль. Была у меня тайная надежда, что получится улизнуть под покровом ночи. Ладно, чего уж там.

– Кот, сигнал, – сказал я декуриону разведчиков, которые в данный момент исполняли роль охраны штаба.

Кот и один его подчиненный, надув губы, просигналили в рожки. Долгий и какой-то заунывный рев прокатился над поросшими рыжей травой холмами. В лавке барахольщика этот звук не казался мне настолько депрессивным. Раньше сигнал к построению подавался с помощью воплей Медведя, но я решил, что в бою этого будет недостаточно. Так оно и оказалось – встревоженные дикие шумели не меньше лежбища тюленей.

Вторя сигналу рожков, зарычали Медведь и центурионы. Легионеры начали строиться в «черепаху». Во время всех тренировок отрабатывался стандартный алгоритм – впереди вставали двенадцать человек с усиленными щитами, а за ними уже выстраивались остальные. Таким образом, по фронту манипула осталась прежней ширины, а вот ее глубина в три легионера меня откровенно расстраивала.

Медведь занял позицию позади нас, рядом с ним встал сотник. Приятно удивили чужие дикие. Осмысленные движения легионеров оказали чудесное действие на остальных, и они послушно сгрудились за штурмовиками. Это выглядело так, будто слон пытался спрятаться за косулей, потому что подчиненных Вайлета было втрое больше, чем легионеров. И все же я надеялся, что мои бойцы станут аналогом металлического уголка на скутумах первого ряда, – расколют атакующую массу всадников и отведут основной удар в стороны. Манипула перекрывала лишь пятую часть пространства между двух рек, но при этом закрытой была половина твердого берега, по которому могли пройти всадники, – ближе к воде склоны становились вязкими от мокрой глины.

У противника было не так уж много вариантов. Они могли попытаться расстрелять нас издалека, что меня вполне устроит. Конечно, пострадают неприкрытые щитами дикие, но на данный момент это не мои проблемы. Еще лучники могут форсировать приток Зуры и обстрелять нас сбоку, но приток был бурным и широким, что сделает такой маневр проблематичным. Даже если тальгийцы вернутся к ближайшему броду, то будут здесь лишь к ночи. И это тоже меня устроит. Оставался еще один вариант – попытаться сбросить нас в реку, ударив конницей в лоб.

Атака началась по самому неприятному сценарию. По моему телу пробежал зуд от сработавших деструкторов. Мне больше не приходилось активировать их самому. За спинами знаменосцев перепуганными воробышками спрятались Лек и Тири. Как оказалось, у девочки тоже был талант чувствовать усиление магических потоков.

– Подъемник, – отдал я заранее оговоренный приказ второй паре разведчиков.

Ухватившись с двух сторон за один щит, они соорудили подъемную площадку для меня.

Теперь уже пользуясь собственным, маленьким щитом, я выглянул поверх относительно ровной плоскости из скутумов. Огорчала лишь маленькая площадь этой поверхности. По глазам тут же ударили сполохи от распавшихся огненных шаров и молний.

В этот раз магическая атака была недолгой, как и обстрел лучников. Если первое не особо волновало, то второе откровенно радовало. Среди неприкрытых ничем диких раздались крики боли. Благо что стрелять навесом – дело сложное, а пущенные по настильной траектории стрелы втыкались в скутумы или вообще улетали в реку. Могло прилететь мне под козырек, поэтому я спрыгнул на землю.

Внезапно уже ставший привычным зуд прекратился. Значит, маги угомонились, да и перестук стрел, сдобренный вскриками раненых, тоже стих. Я вновь полез на импровизированный помост, и очень вовремя. Подзорная труба во всех деталях показала мне, как в лучах закатного солнца строятся ряды кардаров. Они готовились к лобовой атаке.

Вот и пришло время пересдачи экзамена для нашей манипулы. Предыдущий мы провалили с треском. Хорошо хоть сохранили жизнь и отвоевали право на вторую попытку.

– Щиты вперед! – закричал я, увидев, что конница начала разгон.

– Щиты вперед! – продублировал Медведь, а за ним повторили приказ уже центурионы.

Крыша из истыканных стрелами щитов исчезла, открывая ровные ряды шлемов.

Дробный перестук конских копыт слился в единый гул, от которого начали ныть зубы. Этот звук и вид несущейся на нас конницы вызвали в груди неприятный холодок. Странно, в прошлый раз ничего такого не было. Неужели резня, которую устроил нам отряд охотников за рабами, вызвала у меня фобию?

Это не есть хорошо, как говорил один мой знакомый немец.

Гул нарастал. Я буквально кожей чувствовал напряжение легионеров, как до этого – зуд от работы деструктора.

– Стоять твердо! Смерть тальгийцам! – взревел Медведь.

– Смерть! – яростно, на едином выдохе ответили легионеры.

Этот приказ вновь сработал. Давящая тревожность тут же исчезла. Словно вынырнув из мутного омута, я обругал себя последними словами и еще раз заорал, хотя для этого был особый сигнал рожков:

– Дротики!

Кот и его напарник начали дуть в рожки, послышалось множество коротких гудков.

Увы, времени на тренировки у нас было немного, но его хватило, чтобы усвоить нужные действия на уровне рефлексов. Хотя бы частично.

Первая шеренга легионеров сделала два шага вперед, метнула по одному дротику и приготовилась держать удар приближающихся всадников. Тяжелые дротики, пущенные сильными руками легионеров второго ряда, выбивали вырвавшихся вперед всадников из седел и втыкались в грудь дико заржавших скакунов. Мне всегда было жаль лошадей, страдающих в батальных сценах фильмов, но сейчас эта жалость куда-то подевалась. Возможно потому, что страх за собственную жизнь был намного сильнее.

Увидев, что волна всадников почти докатилась до нас, а первые ряды легионеров заученно поднимают усиленные скутумы, я спрыгнул на землю. Через секунду стоявшие передо мной дикие шагнули вперед, запустив по пологой дуге свои дротики. А затем был жуткий по силе удар, и отодвинувшийся было от нас ряд легионеров отступил, вспахивая упершимися ногами землю.

Это какое же страшное давление испытывают передние ряды моих ребят? Появилось опасение, что самые храбрые, те, которых Медведь распределил в авангард, будут потеряны. Внезапно по изменению поз легионеров в задних рядах я понял, что давление ослабло, и тут же вскочилна щит, который по-прежнему держали разведчики.

Может, действительно обзавестись конем, который будет еще и «помостом» для наблюдения? Хотя в таких условиях иметь под собой явно склонное к панике животное не очень-то разумно. Лучше попрыгаю.

Осмотр показал, что всадники завязли. Они рубили мечами диких, но не так уж успешно. Часть легионеров, не забывшая тренировки, прикрылась скутумами, а часть, побросав щиты, стягивала всадников на землю.

Сбившаяся в кучу масса кардаров начала обтекать манипулу с двух сторон.

А вот это плохо.

– Кот, клешни!

Декурион разведчиков лично дул в рожок, выдав прерывистый сигнал.

После всего случившегося я особо не надеялся на правильное выполнение маневра, но ребята порадовали меня и в этот раз. Стоявшие перед нами легионеры резко развернулись в разные стороны. Центурии отдалялись друг от друга, при этом начав давить на охватывающих наше построение всадников и загоняя их в реку. Лек и Тири, разделившись, двигались вместе со знаменосцами. А вот мне пришлось спрыгнуть со щита и насильно тащить гнома, пребывавшего в состоянии крайнего обалдения. Наконец-то поняв, что именно сейчас происходит, не менее обалдевший сотник по-звериному оскалился и вытащил из ножен меч.

– Утес, удар! – даже не крикнул, а просто сказал я, глядя в глаза декуриону штурмовиков.

В ответ я наверняка получил ухмылку. Это было понятно по выглядывающим в прорези шлема глазам. Утес в своей броне выглядел монструозно. Взревев не хуже любого демона, он рванулся вперед. Огромная булава, которую Ларс соорудил из тележной оси и шипастого шара, встала в положение тарана.

Стальной клин моих штурмовиков рванул вперед, увлекая за собой чужих диких, казавшихся беззащитными в своих обносках. Мимо меня потекла река зеленокожих воинов.

Все, теперь от моего командования толку нет – бой превратился в неуправляемый хаос. Хотя можно попробовать еще одну наработку.

В очередной раз вскочив на щит, я осмотрелся. Сейчас передо мной были не стройные ряды, а мешанина из сцепившихся врагов. Штурмовая масса диких расколола сбившихся в кучу всадников. Кого-то они валили на землю вместе с лошадьми, а кого-то оттирали к обеим рекам. Но загнать врагов в воду, как это сделали обе центурии, у них не получится. И вообще, в ближнем бою дикие имели преимущество перед всадниками – лошади пугались, да и дубины делали свое дело. Наконец-то кардары попятились, разворачивая своих коней. А вот дикие вошли в раж, и это было очень плохо.

– Кот, свисток! – крикнул я.

В ответ декурион недовольно поморщился, но приказ выполнил. Тонкий, едва слышный свист вызвал у меня лишь легкий дискомфорт, а вот диким явно было хуже. Эту фишку удалось выхватить, когда мы выбирали сигнальный рог в лавке маркитанта. Там были и боцманские свистки. При проверке одного из них Кот, чьи легкие использовались для тест-драйва, вдруг схватился за голову. Похоже, орки – предки диких были ближе к животным, чем к людям, и остро реагировали на ультразвук.

Не то чтобы диким стало плохо, но странные ощущения вызвали замешательство, а значит, гасили ярость. Увы, у некоторых эта ярость перешла в состояние бешенства. Около двадцати диких, среди которых, к счастью, не было моих штурмовиков, по-прежнему гнались за всадниками, и через десять секунд их начали рвать разряды молний и сжигать огненные шары.

Утес уже пришел в себя и, как пастушья собака, начал сгонять диких обратно в проем между вновь обретшими четкие очертания центуриями. Ему изо всех сил помогали сотник и дикий с ржавым двуручником.

Зеленокожие наконец-то вернулись к излучине, и манипула вновь закрыла их от врага. Ко мне подошел Вайлет. Сотник был с ног до головы забрызган кровью и прихрамывал, но когда снятый шлем открыл его лицо, оно буквально излучало восторг.

– Давно я так не веселился! – улыбаясь, выкрикнул старый вояка.

– Хорошие у тебя развлечения, – фыркнул я. – А ты вино или гулящих женщин не пробовал?

– Так одно другому не помеха, – подмигнул мне сотник. – Ну, что будем делать дальше?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– А у кого?

– Так ведь ты тут старший по званию.

– Слушай, Илья, я всего лишь сотник со стадом сильных, но тупых буйволов, а у тебя сработанный отряд. Странный, но умелый. Как ты этого добился, мы выясним позже, а сейчас хватит скромничать, ведь ты наверняка уже придумал, как нам отсюда выбираться. Не зря же ты искал именно эту излучину.

– Да, искал, – согласился я, – но чтобы что-то сделать, нам сначала нужно дожить до темноты.

– Так недолго осталось, – покосился Вайлет на опускающееся за горизонт солнце.

До темноты нам пришлось пережить немало тревожных минут, при этом чуть не пострадала Тири. Она как раз зашивала рану одного из чужих диких, когда тот взбесился. Хорошо, что мои легионеры уже прониклись теплыми чувствами к лекарке и сумели развить в себе недоверие ко всем, кто не принадлежит легиону. Рядом находился один из парней Утеса, так что дебошир не успел навредить Тири, лишь испугал, получив еще одну рану. Но это была лишь вступительная часть происшествия. Где-то половина диких обезумела, а остальные поплыли, как от нокдауна. Лишь легионеры оставались в недоумении, глядя на своих менее окультуренных родичей.

Я, честно говоря, тупил слишком долго, но, к счастью, опомнился раньше, чем случилась беда.

– Лек, врубай деструктор!

Мой вопль хоть и испугал мальца, но тот опомнился быстро. По телу прокатился уже привычный зуд. Дикие мгновенно успокоились. Но долго держать защиту все равно не получится. После боя Лек сказал, что камни силы разрядились больше чем наполовину.

– Медведь, вяжите всех, кто взбесился, и присмотрите за теми, кто чувствовал себя как пьяный, – приказал я и, увидев утвердительный кивок, добавил: – Только пусть их старшие сами вяжут своих младших. К ним не лезьте, иначе могут быть проблемы.

Приор лишь пожал плечами. У него-то проблем не будет, просто даст пару раз в морду – и все. Мне же еще предстояло обрабатывать этих чудиков, но это – дела будущего, а до него еще нужно дожить.

Как только старшие справились со своими слишком слабыми к воздействию магии подчиненными, Лек отключил деструктор. Связанные тут же взревели и начали корчиться в попытках вырваться.

Жреца хватило на полчаса напрасных попыток, затем все стихло. Тальгийские вояки тоже явно решили не пороть горячку на ночь глядя, потому что перед ними постоянно маячила стена из щитов, и что творилось за ними, видно не было. А там, то есть здесь, творились очень интересные дела.

Сумерки уже скрыли нас от расположившегося неподалеку врага. После моего приказа Кот с подчиненными и некоторыми самыми рукастыми легионерами начал вязать плот из предварительно надутых мехов для воды.

Наша спонтанная переправа на камышовых плотах не прошла для меня даром, заставив сделать определенные выводы. Так что теперь я был готов почти к любым неприятностям. Ну, по крайней мере, тешил себя такой надеждой.

Надутый бурдюк для воды, конечно, не мог выдержать веса дикого, да еще и со скутумом. Так что под каждый щит привязывали по четыре бурдюка. В итоге получились плотики, собиравшиеся в помосты шириной в два скутума и длиной шесть.

Первые испытания показали, что на этом плавсредстве без особых проблем может улечься десять диких, что в принципе было в пределах моих ожиданий.

Параллельно с подготовкой плавсредства я допрашивал Лека:

– Ты как умудрился прохлопать магическую атаку?

– Это было сложное заклинание, которое создается медленно, и энергия генерируется постепенно, – пояснил Лек, явно не чувствуя себя виноватым.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Ответил. Мы с Тири можем почувствовать только создание конструкта, который наполняют энергией резко и быстро. Это создает возмущение…

– Теперь понял, – оборвал я своего консультанта и тут же ошарашил его неожиданным вопросом: – Ты умеешь плавать?

В ответ Лек испуганно пискнул, что не умеет.

А вот это сюрприз.

Гном в ответ на такой же вопрос изобразил пальцами нечто неопределенное, хотя, помнится, грозился бросить диких и сбежать с галеры вплавь. Еще больше удивил Вайлет. Он, правда, сказал, что на воде держится, но Зуру даже здесь не переплывет, тем более с нагрузкой. Услышав наш тихий разговор, вмешалась Тири, но толку от ее умения плавать было мало. Я тоже не великий пловец, но посылать на это дело девочку впереди себя не стану.

Быстро сняв броню и почти всю одежду, я обвязал вокруг пояса конец каната из все-таки распечатанной бухты и полез в воду. Напоследок погрозил кулаком гному и Коту:

– Если канат хоть раз натянется, лично вас потащу через реку без плота.

Перспектива такой транспортировки обоих, похоже, не обрадовала, поэтому странная парочка всем своим видом выразила желание сделать все как нужно.

Водичка в Зуре была теплой, так что особого дискомфорта я не испытывал. Метров десять дно полого понижалось, пока не ушло из-под ног. Ил уже не мешал движению, зато возникли проблемы из-за каната. Турбо наверняка старался, но постепенно толстая веревка все сильнее сдерживала мое движение просто из-за сопротивления воды.

Ну вот почему я не взял с собой один из бурдюков? Да потому, что решил преодолеть Зуру не как повисший на буйке ребенок, а веселым кролем. В общем, кроль получился не таким уж веселым. На противоположный берег я выполз на карачках и завалился на бок, как выброшенная на сушу рыба.

Ладно, пусть это будет моя самая большая глупость за ночь.

Отдышавшись, я тихо свистнул. В ответ канат в моих руках резко натянулся, едва не утащив меня обратно в реку. Усилие с другой стороны тут же ослабло. Через минуту послышался ответный свист, и я потащил канат на себя.

Вот же зараза, они там что, упираются, вместо того чтобы помогать?

Поначалу казалось, что мне не удастся даже сдвинуть с места то, что привязано к другому концу каната, но постепенно дело пошло. И все же на доставку плота на эту сторону пришлось потратить минут двадцать и все остатки сил. Когда из темноты всплыли подозрительно ровно распределенные над водой шары, этих сил уже не осталось. Выражение лиц этих «шаров» было до крайности озадаченным. Все дикие уставились на меня. Похоже, они явно ждали, что я потащу их до самого берега.

– Ну, чего пялитесь? Слезайте.

Дикие, повинуясь моей команде, скатились в воду, и плот тут же всплыл. Было смешно смотреть, как здоровенные бугаи испуганно барахтаются на мелководье.

Наконец-то все успокоились, и после тихого свиста Кота плот пополз обратно в темноту. Половина разведчиков распределилась по берегу, а половина занялась аккуратным стравливанием каната, чтобы он не запутался и не уплыл следом за плотом.

Наконец-то мои обязанности на сегодня закончились. Только после этого я осознал, что не только дико устал, но и измазался, как черт. Первой ходкой разведчики доставили мои вещи, при этом умудрились их полностью промочить. Ну, хотя бы не измазали в прибрежной тине.

Купание в десятке метров от места переправы исправило ситуацию, и мне удалось расслабиться, наблюдая, как серые тени под слабым светом звезд тянут на себя канат.

Каждая следующая ходка плота получалась быстрее предыдущей. И все же переправа заняла всю ночь, потому что связанных диких пришлось переправлять по пять штук – иначе, притопив плот, они точно впали бы в панику. Да и транспортировка нашего добра наверняка доставила всем паромщикам немало хлопот, но этот момент я пропустил, потому что спал сном праведника.

Перед рассветом гул тихих голосов все же поборол мою сонливость, так что мне посчастливилось наблюдать эпическую картину. Из предрассветного тумана, словно дядька Черномор, выплывал Утес. Глава штурмовиков не согласился снять с себя доспехи и, несмотря на то, что на плоту он находился в одиночестве, его фигура наполовину погрузилась в воду. При этом Утес имел вид лихой и отважный. Ну, это, скорее всего, потому что его лицо скрывал шлем.

Хорошо, что плот не перевернулся под этим здоровяком, иначе я бы не простил себе потерю одного из лучших бойцов, причем из-за нашей обоюдной глупости.

Наконец-то все мои бойцы оказались на этом берегу – Вайлет, Лек, который постоянно крутился возле Тири, мокрый и жутко недовольный гном, а также все дикие. Здесь же было все наше добро и аккуратно лежащие в один ряд погибшие. Было больно видеть, что пять из двенадцати тел принадлежали легионерам.

Разумнее было еще до того, как взойдет солнце, убраться отсюда подальше, но дикие были измотаны неприятными водными процедурами, да и нужно было решить одну проблему. И лучше всего сделать это здесь и сейчас.

– Медведь, собери всех старший. И наших и чужих.

Приор молча кивнул и отошел в туман. Через несколько минут передо мной стояли четырнадцать диких – пять моих и девять чужих. Среди них ожидаемо оказался здоровяк с ржавым двуручником. Рядом с ними встал сотник, явившийся по своей инициативе. Впрочем, то, что сейчас произойдет, касается его в первую очередь.

– Не буду забивать вам головы лишними словами, просто предложу всем принести мне клятву Небесного Орла на тех же условиях, что и мои бойцы.

Дикие удивленно загомонили, а вот сотник откровенно разозлился:

– Ты что себе позволяешь! Они уже дали клятву барону и моему королю!

Видно, подобные мысли крутились и в головах диких, они притихли и дружно посмотрели на меня.

– Вайлет, мне меньше всего хочется ссориться именно с тобой, но насколько ты хорошо знаешь клятву Небесного Орла?

– Достаточно хорошо, чтобы утверждать, что ты сошел с ума и совершаешь преступление.

– Недостаточно, – покачал я головой и повернулся к приору: – Медведь, будь добр, повтори клятву медленно и подробно. Пусть твои родичи слушают внимательно, вдруг где ошибешься.

Приор начал медленно произносить слова клятвы, опустив место, где упоминается тот, кому именно она дается.

– И что с этого? – едва дождавшись окончания декламации, зло спросил сотник.

– Тебя не насторожили слова: «И если вождь запятнает своим приказом честь нашу или предаст нас, клятва будет забыта, а месть за поругание станет скорой и жестокой»?

– Это не было предательством. Барон отдал приказ прикрыть отход конницы, – явно пересиливая себя, сказал Вайлет.

Если бы я не успел уже хорошо просчитать этого человека, это заявление вызвало бы во мне злость и презрение. Но чтобы кардинально менять отношение к кому бы то ни было, нужно сначала попытаться разобраться в причинах его поступков. Это я умел или, по крайней мере, всегда пытался сделать.

Причины поведения сотника были совершенно понятны, и их можно было выразить словами «долг перед отечеством», как бы пафосно это ни звучало. И все же не помешает щелкнуть его по носу, в чисто воспитательных целях.

– Господин сотник, – сделав каменное лицо, начал я. – Вчера мы стояли плечом к плечу и готовились подороже продать свои жизни. Мое уважение к вам безмерно, вернее, таковым оно было. Я плюнул бы в морду любому, кто посмел бы сказать мне, что Вайлет Таркс опустится до лжи. И сейчас мне очень больно.

Да уж, кажется, перестарался.

Вайлет даже не побледнел, а посинел. Желваки на его скулах вздулись, а пальцы судорожно сжали рукоять меча. И все это не от злости, а от стыда.

Жутко не люблю манипулировать такими прямолинейными людьми, но порой это необходимо не только для дела, но и для их же блага.

– Вайлет, – смягчившись, добавил я, – мне прекрасно известно, почему и зачем ты это сказал, и я совершенно не злюсь на тебя. Но больше так не делай.

Отвернувшись от сотника, я обратился к старшим диких:

– Клятва Небесного Орла священна. Барон оставил нас, не пояснив причин и не отдав никакого приказа. Мы все свободны, и теперь вы можете наняться к кому угодно. Предлагаю дать клятву мне. Условия узнаете у приора легиона Снежного Медведя. Кто примет правильное решение, подходит ко мне, остальные должны пойти своей дорогой еще до восхода солнца.

Закончив свою речь, я развернулся и отошел метров на тридцать к небольшому деревцу, где и присел на траву.

Часть вторая Королевские наемники

Глава 1

Дружный рев и ритмичные удары по земле сотен ног стали уже такими привычными, что не могли меня разбудить. Причиной моего пробуждения стало солнце, заглянувшее под крону приютившего меня дерева. Я всегда был совой и любил поспать подольше. Впервые с момента попадания в этот мир у меня появилась возможность потворствовать этой слабости. После ночной переправы прошло три дня, и наш легион медленно двигался к месту, где теоретически сейчас должны находиться доракские войска.

Теперь чужих диких рядом со мной не было – только свои. Старшие раздумывали недолго и принесли мне клятву. Собрав из всех диких две увеличенные манипулы, я пытался сбить из них относительно боеспособные подразделения. Точнее, не я, а на удивление быстро спевшаяся парочка. Я же предавался сибаритству – такому, как дополнительные полчаса сна.

Сев на своей плетеной подстилке, я увидел, как Снежный Медведь гоняет манипулы по большой поляне в лесу, а рядом с ним вышагивает Вайлет. Он обладал легким характером, поэтому быстро отбросил все обиды и предложил свою помощь в подготовке легиона. Его советы пришлись очень кстати. Сотник заметил, что легионеры неплохо орудуют щитами, но при этом совершенно бездарно используют гладиусы, точнее, некий суррогат стандартного римского меча. Именно на первой совместной тренировке я понял, что могу отстраниться от процесса обучения. Точнее, мне придется это сделать, чтобы не мешать двум профессионалам. Мое преимущество обладания эксклюзивной информацией сошло на нет. В этот момент очень важно отойти в сторону и не тянуть одеяло на себя.

Мое пробуждение заметила Тири. Она тут же подхватила бережно накрытую чистой тканью миску и подошла ближе. Судя по перевернутым у костра котлам, дикие уже позавтракали. Теперь нашей поварихе приходилось готовить на костре – походную кухню и телеги мы бросили. Хорошо хоть Тири удалось как-то уговорить лошадей переплыть реку.

– Чудесное утро, – поздоровалась хаоситка, присаживаясь рядом.

– И тебе доброе утро, – улыбнулся я, наблюдая за тем, как Тири споро расставляет на лоскуте ткани миску, раскладывает небольшой кусочек лепешки, два яблока и луковицу.

Всегда удивлялся, как женщинам удается создавать уют даже в халупе и изысканно оформлять даже дастархан на пикниках.

– Благодарю, хозяюшка, – кивнул я заулыбавшейся и почему-то покрасневшей Тири.

Каша как всегда была выше всяких похвал, поэтому закончилась быстро, как и все остальное. Уверен, что мне была выделена усиленная пайка, и при этом я не наелся. Удивляться здесь нечему – наши припасы таяли, как снег под весенним солнцем. Две сотни прожорливых диких быстро справились с запасом продуктов. Именно это и было основной причиной того, что мы двигались в сторону доракского войска, точнее, его продуктового обоза.

Позавтракав, я внимательнее присмотрелся к маневрам на поляне.

Да уж, былое благолепие, так сказать, размылось. Скрепив рыхлое тело необученных центурий декурионами из ветеранов, удалось добиться относительного успеха, но не более того. Центурии двигались слаженно, но было видно, что они распадутся от малейшего давления. Оставалось надеяться, что, добравшись до доракских войск, мы все же получим некоторое время на тренировки. С внешним видом все было так же неоднозначно. Когда манипулы стояли фронтом ко мне, то выглядели пристойно – над ровным рядом скутумов выглядывали одинаковые пластинчато-кожаные шлемы, а снизу виднелись ноги в сандалиях. А вот при переходе центурий в режим «черепахи» в глаза бросалось, что середина «крыши» выглядит пестро и, можно сказать, убого. Там неряшливыми заплатами смешивались обычные щиты и кое-как сбитые вместе доски.

Хотя когда мы начинали, так выглядела вся масса легионеров. И ведь ничего, справились.

Глядя на маневры центурий, я захотел вмешаться в процесс, но здравый смысл говорил, что делать этого не стоит. Оба приора справлялась и без моих нравоучений – тормозила только сырость подготовки самих легионеров.

Взгляд скользнул по фигурке Тири, которая отмывала мой котелок в ручье. Лек крутился рядом с ней, при этом не догадавшись предложить свою помощь. Но меня привлекли не отношения между подростками. Котелок, точнее, его исчезнувшее содержимое, наводил на тягостные мысли.

Нужно поторопиться.

– Приоры, ко мне! – став на ноги, крикнул я.

Оба командира манипул, у которых общей была лишь должность, бодрой трусцой направились в мою сторону. Вайлет долго не мог привыкнуть к новому статусу, но успокоился, когда я объяснил, что это лишь для внутреннего пользования, да и то ненадолго. К тому же он прекрасно понимал: если бы оказался не у дел, ему было бы намного хуже.

Оба приора поприветствовали меня ударом кулака в грудь. Медведь сделал это с максимальной серьезностью на лице, а вот для сотника все было не больше чем игрой, замешенной на моей прихоти.

– Собирайте войско, мы выдвигаемся.

Медведь еще раз двинул себя кулаком в грудь и пошел к застывшим на поле манипулам. Вайлет хотел повторить маневр своего временного коллеги, но я его остановил:

– Как думаешь, нам еще далеко идти?

– Понятия не имею. Если король сейчас там, куда был вызван барон, то к вечеру будем на месте, но не уверен, что это так. Война все же, – пожал плечами Вайлет.

– Да уж, война, – проворчал я, подумав: везением будет не то, что мы найдем короля с войсками на указанном сотником месте, а то, что мы не встретимся там с главными силами кого-то из тальгийских генералов.

Надежды Вайлета и мои опасения сошлись, как тринадцатое число с пятницей. Ближе к вечеру мы услышали отдаленный грохот. Невысокие холмы и пятнами разросшиеся рощи скрывали перспективу, так что можно было надеяться только на разведчиков. Еще через час быстрого марша один из парней Кота явился с донесением. Впереди шел бой. Тальгийцы так увлеклись, что не заметили, как им в тыл вышли наши разведчики. Мало того, дикие, при всей своей неповоротливости, остались незамеченными и принесли очень важные сведения.

Там, где одна из пресловутых тысяч рек сливалась с соседней, столкнулись две армии. Доракцы форсировали два брода у излучины и сошлись с пехотой тальгийцев. Ситуация была аховой. Высоту возле брода оседлали маги тальгийцев, а пехота закрывала их от тяжелой конницы доракцев. Плохо было то, что доракский король не решился переправить магов в помощь своей тяжелой коннице. У рыцарей было два варианта: отойти обратно за реку под дождем из заклинаний и стрел либо атаковать пехоту тальгийцев.

Оба варианта не были оптимистичными. У каждого рыцаря наверняка имелась хорошая защита от магии, но она не вечна, и половина амулета разрядится до того, как их владельцы попадут под защиту своих магов или перебьют чужих. Но проблемы рыцарей – это забота короля. У меня своих выше крыши – в деструкторах осталось не так уж много энергии. И все же помочь придется.

– Медведь, Вайлет, разворачивайте манипулы! – крикнул я, жестом останавливая горниста.

Когда наш мини-легион выстроился, я вместе со штабом и отрядом Утеса встал за манипулой Медведя практически под развевающимся на слабом ветру стягом. Теперь знаменосец находился посреди манипулы в стыке двух центурий. Манипулу Вайлета подпирал штурмовой отряд Быстрого Буйвола – того дикого, который привлек мое внимание своим ржавым двуручником. После двух дней пребывания в легионе новый декурион штурмовиков не только оброс броней, но и изменил отношение к оружию. Теперь его меч яростно отражал лучи заходящего солнца.

– Вперед, – сказал я Медведю и махнул рукой Вайлету.

Относительно успешно удерживая строй и сохраняя между собой небольшой интервал, обе манипулы начали подниматься на холм.

Мой план опирался на наглость и внезапность. Два дня тренировок давали надежду только на удержание строя. Ни о какой тактике, где отдельные отряды могли стать эдакими мини-крепостями, не могло быть и речи. Впрочем, если рыцари не затормозят, а мы не опоздаем, подобное нам и не понадобится. Да, еще стоит добавить вариант, в котором разведчик Кота мог что-то напутать.

Проклятье, слишком много допущений.

Когда мы поднялись на лысый холм, стало понятно, что разведчики не ошиблись. Тут же ко мне подбежал Кот:

– Рыцари решили уходить за брод.

– Зараза! – ругнулся я и крикнул старшим центурионам: – Бегом!

Обе манипулы заволновались, как вода в потревоженной бадье, но все же сохранили свою целостность, и все благодаря бегу мелкой трусцой. Скорость, конечно, не очень впечатляющая, но все равно быстрее шага, особенно с горки.

Маги заметили нас, когда мы практически подошли к пологому подъему на их холм. В нас тут же полетели боевые конструкты. Лек и Тири отреагировали оперативно. По моей коже пробежал озноб, и огненные шары начали расслаиваться, не долетая до первых рядов легионеров. Многие конструкты вообще уходили куда-то в сторону. Оно и понятно. Одно дело – когда ты лупишь по врагу с солидной дистанции из-за спин тяжелой пехоты, а другое – встретиться практически лицом к лицу с очень непонятными дикими.

– Смерть тальгийцам! – взревел Медведь.

– Смерть!!! – слитным рокотом ответили легионеры.

Даже у меня мороз пробежал по коже, что уж говорить об изнеженных магах, но они все же устояли.

Ладно, сейчас добавим. Бежать вверх по склону тяжеловато, особенно под градом заклинаний и постоянно испытывая страх, что камни силы в деструкторах могут сесть в любую секунду.

– Дротики!

Рога еще раз взревели, и первые ряды ветеранов резко ускорились. Я даже испугался, что они выйдут из-под защитного периметра деструктора. С дружным выдохом легионеры запустили дротики. За первой волной тяжелых снарядов пришли еще пять, так что маги заняли глухую оборону и попятились за кромку холма.

Еще через минуту манипулы перевалились на другую сторону возвышенности, и я увидел поле боя. Доракская армия застыла за второй рекой справа. Тальгийская надвигалась слева, грозя раздавить начавших переправу рыцарей. Пространство между реками сейчас пустовало, но и там форсирующие водную преграду всадники не будут под защитой, и им предстоит преодолеть еще один брод. Рыцари не подкачали. Как только они увидели, что магам кто-то наподдал по корме, часть прикрывающей их пехоты суматошно начала разворачиваться. А еще как минимум половина рыцарей развернула своих скакунов и начала разгонять для удара.

В этот момент я понял, что больше не чувствую зуда на коже.

А не рано ли ребята сняли защиту?

Короткий взгляд на перепуганного Лека дал понять, что мы остались без магического прикрытия, и это очень плохо, хотя на данный момент нам ничего не грозило. Легионеры с диким ревом буквально впечатали магов в щиты развернувшихся к нам пехотинцев соперника. Через мгновение скутумы с жутким грохотом врезались в бронированные ряды тальгийцев. С не меньшим шумом с другой стороны во вражескую пехоту вгрызся стальной клин рыцарской конницы.

Все, ваншот!

Тальгийская пехота поплыла. Расколотую надвое массу как пасту начало выдавливать в стороны. Те, что были справа от нас, имели все шансы утопнуть в реке.

– Стой! – крикнул я, поняв, что сейчас мы столкнемся с рыцарями.

Медведь начал реветь как оглашенный, ему вторили трубы и вопли декурионов – масса легиона была настолько же мощной, насколько неповоротливой и инертной.

Я быстро подбежал к Вайлету:

– Давай вперед и хоть танцуй, хоть пой, но не допусти стычки с рыцарями!

Сотник кивнул и с максимальной скоростью рванул в промежуток между замедлившимися манипулами.

– Медведь, – повернулся я к застывшему рядом приору. – Перестраиваемся и быстро переходим оба брода. Пока рыцари тормозят, нам нужно переправиться первыми.

Взвыли сигнальные рога, и под вопли декурионов манипулы начали вытягиваться в походный строй. Этот маневр был отработан неплохо, так что все прошло без сучка без задоринки. Прикрывшаяся щитами колонна спокойно прошла сквозь теперь уже рыхлую массу гарцевавших на тяжеловозах рыцарей. Сначала всадников удивил бегающий практически под брюхами их лошадей сотник, а теперь шокировал спокойно и неумолимо переправляющ ийся через реку отряд диких. Хорошо хоть недавняя схватка показала, на чьей мы стороне, поэтому рыцари не напали.

Опомнились они, когда мы проходили через второй брод, и очень вовремя. Последний рыцарь оказался в междуречье, когда по оставленному ими берегу прокатилась масса тальгийской тяжелой конницы. Магов там уже не было, так что они позволили доракцам спокойно преодолеть второй брод, не решившись сунуться следом. И правильно сделали – за второй рекой стеной стояла армия Дорака. Кстати, эта стена может стать проблемой и для нас. Рыцари, обогнув притормозившие манипулы, прошли сквозь ряды пехоты, а вот мне не хотелось проверять, насколько крепки нервы у доракских вояк. Я просто позвал с собой Вайлета и вышел вперед.

Оперативно к нам подъехали десять всадников во главе с хмурым мужиком, на руке которого красовался браслет сотника.

– Кто такие? – без обиняков спросил сотник больше у Вайлета, чем у меня.

Но ответил все же я:

– Наемный отряд, прикрепленный к полутысяче барона ап Рикаса.

На этом наш разговор закончился. Всадники по знаку командира эффектно развернули своих скакунов и убрались восвояси.

Барон не заставил себя ждать, причем так торопился, что прискакал в одиночестве, без свиты.

– Вайлет, что ты здесь делаешь?!

Интересный вопрос.

Судя по вытянувшемуся лицу сотника, он подумал то же самое и явно не знал, что ответь.

– Барон, – влез я в назревающий разнос начальником нерадивого подчиненного, – думаю, сначала нужно обсудить наши дела?

– Какие дела? – раздраженно спросил барон.

– Повторный наем моего увеличившегося отряда.

– Что? – От удивления с барона слетела даже злость, но ненадолго. – Похоже, чужак, ты смерти ищешь.

– Я ищу только справедливости и соблюдения договоров.

– Это не твой отряд. Они нанялись на службу королю.

– Уже нет, – спокойно ответил я, доставая из сумки свернутый в трубочку пергамент. – Скажите, ваша милость, насколько хорошо вы знаете клятву Небесного Орла?

– Что ты несешь?! – начал свирепеть барон. – При чем здесь клятва?

– Очень даже при чем, – по-прежнему сохраняя спокойствие, сказал я и протянул свиток барону, чтобы ему было удобно дотянуться до него прямо из седла. – Вот подробное описание клятвы. Нужное место я подчеркнул.

После ночной переправы я озаботился тем, чтобы Лек записал клятву диких на пергамент. Затем она была прочтена всем старшим диких и ни у кого не вызвала возражений. Так что тут не подкопаешься. Хотя, конечно, этот товарищ наверняка попробует.

Не сумев пересилить любопытства, барон пробежал текст на пергаменте и уткнулся взглядом в подчеркнутые красным строки.

– Засунь себе это в… – начал зарвавшийся вельможа, но тут же замолчал.

Его вопль долетел до рядов диких и вызвал вполне ожидаемую реакцию. Наша спорящая троица почувствовала даже не рокочущий рык диких, а какую-то нематериальную волну ненависти. Лошадь барона вообще была на грани истерики и устояла на месте лишь благодаря опытности наездника.

– Барон, – начал злиться уже я, – вы уверены, что сможете объяснить королю, почему взбунтовался отряд, который только что помог его рыцарям?

– Смогу, – закусил удила барон, позволяя струсившей лошади попятиться назад.

– И даже то, почему ваша полутысяча сбежала от пары сотен кардаров?

О, а вот и болевая точка.

Неприкрытое забралом лицо барона буквально позеленело.

– Это вранье! – прорычал барон и тут же обратился к своему подчиненному: – Вайлет!

– Ну, может, от трех сотен, – с плохо скрываемым злорадством сказал сотник, причем не согрешив против истины.

Кардаров там было не так уж много, зато хватало магов. А вот у барона колдунов было лишь двое, да и то не самых лучших.

– Чего ты хочешь? – наконец-то сдался ап Рикас. – Больше серебра не проси, с казначеем ссориться я не буду.

– И не нужно. Отменяем старый договор и заключаем новый на всех, кто стоит за моей спиной. Просто добавим пункт о трофеях. Я больше не хочу видеть ваших жадных оценщиков. Уверен, вы сможете порадовать короля тем, что наняли настолько профессиональный отряд за такую малую плату. Наши умения он видел сам. А если не видел, скоро ему об этом расскажут спасенные рыцари. И еще одно. Формально отрядом будет командовать сотник Таркс, через него же будут передаваться все приказы.

– Хорошо, – явно ломая себя, сказал барон, и я мысленно поставил ему за это плюсик. – Договор скрепим в моей палатке.

– Извините, ваша милость, но договор мы скрепим прямо сейчас.

Мне не очень хотелось лишний раз злить начальство, но в глазах барона мелькнули нехорошие искорки, так что лучше перестраховаться.

По моему знаку Кот с напарником привычно ухватились за щит, теперь выставляя его в качестве удобной для письма столешницы. И письменные принадлежности, и новый вариант договора у меня были заготовлены заранее. Так же как еще два варианта с совсем уж жирными для легиона условиями. Увы, ситуация не предполагала подобной жадности, так что эти свитки остались в моей сумке.

Барон, по-прежнему хмурясь, спрыгнул с коня, но затягивать не стал и быстро заверил договор, припечатав свиток смоченным в чернилах перстнем с баронским гербом.

– Благодарю, господин барон, – обозначил я легкий поклон. – Какие будут приказания?

– Двигайтесь за мной, – недовольно проворчал уже легитимный командующий нашего подразделения.

Все это время стоявшие ровными рядами доракские пехотинцы то напряженно вглядывались в маневры армии противника за рекой, то удивленно косились на нас. У меня тоже появилась возможность рассмотреть новых союзников. Судя по обрывочным рассказам Лека и Вайлета, предо мной – королевские львы, регулярные отряды гвардейцев правителя Дорака Визара Третьего. Таких бойцов у короля было немного, меньше тысячи, но свой хлеб они ели не зря. Также в королевскую армию входили призванные на службу маги из тех, кто мог плести боевые конструкты, и конечно же конница поместных рыцарей. Еще были отряды наемников, в том числе диких, но пока я их почему-то не видел. Примерно таким же войском располагали и другие участники Союза трех королевств – правители Ривара и Отира. Только не факт, что они успели прийти на помощь соседу.

Наконец-то к барону присоединились его прихлебатели, и он спихнул нас на одного из помощников, а сам куда-то ускакал. Помощник быстро о чем-то переговорил с Вайлетом и тоже испарился. За время беседы они успели даже поругаться.

– Ну, что там? – спросил я у сотника, по совместительству являвшегося еще и приором легиона.

– Пока все нормально, нас определили на правый фланг полутысячи барона. Самое опасное место сейчас напротив брода, но там уже стоят гвардейцы, иначе поставили бы нас. Так что сейчас можем расслабиться.

Было видно, что сотника что-то гнетет, и это что-то он узнал из разговора с суетливым помощником барона.

– Вайлет, не мучайся. Говори как есть. У тебя явно плохие новости.

– Не то чтобы плохие для нас, но приятного все равно мало.

– Да говори уже.

– В общем, позавчера была стычка на еще одной переправе.

– И? – подбодрил я нахмурившегося сотника.

– Король поставил впереди всех нанятых диких. В общем, там они и полегли. Все пять сотен.

– Ешкины матрешки! – выдохнул я. – Все поголовно?

– Раненых добили тальгийцы.

То, что рассказал Вайлет, было очень плохо. Новости почти катастрофические. Диких здесь явно считали чем-то вроде пушечного мяса и гнали на убой в первую очередь. Теперь понятно, почему на полтора десятка молодых горцев приходится по одному ветерану-старшему. И это еще неплохой расклад.

Пока я обдумывал, как донести до легионеров плохие новости, солнце окончательно село за горизонт, и командование распустило боевые порядки. На берегах обеих рек запылали костры, и только междуречье оставалось темной кляксой, пугающей не столько темнотой, сколько обещанием скорых смертей.

Вайлет, взяв себе в подмогу Лека и Турбо, отправился решать наши самые насущные проблемы – выбивать из старшего обозника усиленный паек для легиона и самое главное – требовать от армейских магов подзарядку камней. Этот пункт я осторожно впихнул в каждый из трех вариантов договора. Пока на подзарядку отправились лишь деструкторы, но позднее дойдет дело и до личных амулетов. В конце концов, ради армейской халявы мы сюда так рвались и очень скоро ради этого будем рисковать своими головами.

Только после ужина я решился призвать к себе Медведя, центурионов и обоих декурионов штурмовых отрядов.

– Парни, у меня очень плохие новости. Теперь в войске Дорака мы единственные дикие. Позавчера пять сотен ваших родичей погибли. В живых не осталось никого.

Я внимательно вглядывался в нахмуренные лица горцев, но почему-то не увидел там ни большого горя, ни ярости, ни грусти.

Снежный Медведь посмотрел на меня и ободряюще кивнул:

– Такова судьба воина. Они, как и мы, отправили серебро в родные селения, и в эту зиму не умрет ни один ребенок.

У меня даже скулы свело от ярости. И зол я был не только на подлость доракских военачальников и фатализм самих диких, но и на весь этот мир в целом. Пусть мою душу нельзя назвать отзывчивой, а многие так и просто лепили на меня ярлык циника и эгоиста, но когда у тебя на глазах жизни размениваются на несколько серебряных монет, становится особенно тошно.

Судя по всему, Медведь заметил мои терзания:

– Вождь, это наша судьба. Мы не пашем и не сеем. Мы спускаемся с гор, чтобы отдать свою жизнь за серебро. А значит, дома никто не умрет с голоду. Вот придет зима, и те, кто выживет, будут объедать склады короля, а не своих родных. А сколько могут сожрать эти хряки, ты и сам видел.

Неожиданно велеречивый приор ободряюще улыбнулся, а собравшиеся у моего костра старшие довольно загоготали. Причем в этом смехе не было ни следа горечи.

Что ж, будем изживать из себя сентиментальность цивилизованного человека и не станем лезть в чужой монастырь со своим уставом. К тому же в моих силах серьезно снизить потери среди личного состава. Так уж получилось, что моей судьбой в новом мире стала именно забота о диких.

Глава 2

Как только предрассветные сумерки разбавили ночную темноту, я, наплевав на желание поспать, поднял обе манипулы и начал тренировки. Главный упор делал на защиту в плотном строю. Интуиция говорила, что атаковать мы вряд ли будем, а вот принимать удар врага на свои щиты наверняка придется.

Из-за тренировки мы едва успели позавтракать – прискакавший от барона гонец привез приказ выдвигаться. Нам предстояло перекрыть еще один брод, который находился в паре километров выше по реке.

С рассветом стоянка трех союзных войск просыпалась, постепенно превращаясь в шумный цыганский лагерь. Со стороны казалось, что там нет и не может быть никакого порядка, но все же королевские офицеры как-то справлялись.

Впрочем, весь этот бедлам нас уже не касался. Как и множество раз до этого, легион споро собрался и начал вытягиваться в походную колонну. В хвосте, поскрипывая, ехали три телеги, которые ушлый гном выторговал у начальника королевского обоза. И вообще, мои посланники оказались на высоте. В телегах лежали мешки с провиантом на десять дней, а камни силы в деструкторах были заряжены под завязку. Скорее всего, эта благодать изрядно облегчила легионную казну, но даже если так, оно того стоило.

Через полчаса мы перевалили через очередной холм и увидели грунтовую дорогу, которая тянулась справа налево и ныряла в реку, чтобы затем затеряться среди холмов и рощ на вражеском берегу.

У брода расположилась полусотня тяжелой пехоты, но на этот раз на их щитах была нарисована какая-то хищная птица. То, что на них рассчитывать не стоит, стало понятно по тому, с какой радостью пехотинцы начали собирать свои вещи.

Ладно, справимся и сами. Ну что, господин легат, вот и пришло время самого главного экзамена.

Раньше я действовал впопыхах, по наитию. Это самый простой способ принятия решения, и не только потому, что он максимально задействует интуицию и вычислительные мощности подсознания. Просто ошибки в таких случаях не несут в себе усиленного груза ответственности – делается скидка на экстренность ситуации. Казалось бы, раскаяние – неплохое чувство, но мой опыт говорил, что ничего, кроме неуверенности в себе и снижения самооценки, оно дать не может. Ошибки нужно учитывать, вред – возмещать, а наказание – принимать достойно, но рвать душу на части, вновь и вновь прокручивая в голове свою ошибку, стоит только моральным мазохистам – им такое дело просто нравится.

В моем случае нужно очень вдумчиво подойти к проблеме. Любая ошибка аукнется десятками жизней. В своем мире я всегда старался уйти от ответственности за судьбы других людей. А оно вот как получилось. Поневоле поверишь в карму.

Ладно, вариантов все равно не так уж много.

– Медведь, Вайлет, – обратился я к приорам, – ставьте манипулы поперек дороги, посередине подъема на холм.

Снежный Медведь ударом в грудь показал, что все понял, и тут же отправился его выполнять, а вот Вайлет нахмурился и тихо сказал:

– Илья, у нас другой приказ.

– В смысле? – Я сделал вид, что не понял его намека.

– Мы должны перекрыть реку.

– Нет, Вайлет. Мы должны не дать противнику воспользоваться бродом и зайти во фланг нашим войскам. Ну и как мы это сделаем, если сюда явятся, к примеру, пять магов? Они встанут на другом берегу и просто перегрузят наши деструкторы.

– Да я и сам это понимаю, – досадливо отмахнулся Вайлет. – Но если пехота перейдет брод, нам ее не остановить.

– А мы попробуем. Мне кажется, что с пехотой у нас получится лучше, чем с магами.

– Ладно, давай попробуем.

В ответ я серьезно кивнул. Ну не показывать же номинальному командиру, что в его разрешении никто не нуждается.

Благодаря общению с сильным магом и его бывшим учеником я точно знал, на каком расстоянии магические конструкты теряют стабильность. Поэтому обе манипулы встали так, чтобы для атаки тальгийским магам пришлосьпереправляться через реку. Вайлет, конечно, прав – такая позиция позволяла пехоте противника без проблем воспользоваться бродом, но, как уже было сказано, это совсем другая проблема.

После построения пришло время ждать. Тягостное дело, но я бы с удовольствием пробыл в таком состоянии до вечера. Только вряд ли наше руководство стало бы отправлять нас сюда без серьезной на то причины. И все же причин для радости было достаточно – нас решили не использовать в качестве живого щита и мишени-громоотвода для магов. Но это вряд ли от милосердия или из-за благодарности за спасение рыцарей. Скорее всего, не хотели ломать уже сложившийся план битвы. Нами просто заткнули дыры.

Увы, мои надежды не оправдались. Еще до того как началась основная битва, из-за холмов за рекой появился крупный отряд противника. Здесь были уже знакомые нам конные лучники и полторы сотни тяжелой пехоты. Плюс к этому – какие-то ополченцы. Похоже, тальгийцы не разделяют принципов союзных королевств о том, что воины должны воевать, а пахари – пахать. В общей сложности у соперника было около трех сотен бойцов, что как минимум в два раза больше, чем у нас. Опасно, но не смертельно.

Я не особо рассчитывал на это, но, похоже, наш странный вид стал одним из наших же козырей. Вместо того чтобы с ходу форсировать реку, противник начал группироваться на другом берегу. Я буквально чувствовал настороженно-опасливые взгляды. И удивляться тут нечему – вид здоровенных диких при полном параде, да за стеной из мощных щитов напряжет кого угодно.

Но приказ все равно нужно выполнять – такая мысль наверняка посетила командира вражеского отряда. Под натужно застонавшие барабаны тальгийская пехота вошла в реку.

– Ну и чего мы ждем? – явно теряя терпение, спросил Вайлет. – Они же сейчас переправятся.

Да уж, седины в усах у него много, а терпения с возрастом не прибавилось.

– И что? Думаешь, они оставят ополченцев, магов и лучников у реки? А заодно и нас за своей спиной?

– А если оставят?

– Тогда и решим, что делать.

Мой ответ Вайлету явно не понравился. Непохоже, что у сотника недостаточно опыта для того, чтобы проанализировать ситуацию. Просто на него давят шоры приказа – сказано закрыть своими телами брод, значит, будем стоять по колено в воде, но не пустим супостата на наш берег. У меня с шорами все в порядке – в смысле не надеваются они на меня, ну хоть плачь. К счастью, наш спор, едва начавшись, сразу потерял актуальность, потому что вражеская пехота уже форсировала реку и двинулась к нам. За их спиной в воду вошли скакуны лучников.

А вот теперь, пожалуй, пора. Ждать, пока лучники выберутся на берег и обойдут нас с разных сторон, не хотелось.

– Кот, сигнал к атаке.

Рога натужно взвыли, и эхом им вторили крики декурионов. Манипулы, заволновавшись, двинулись вперед, навстречу массе вражеской пехоты. Я не видел, как быстро сокращалась дистанция между нами, но через несколько минут послышался звук сильного удара.

– Дави! – заорал Медведь.

– Урр-ха! – вторили ему легионеры, и манипулы рывками в несколько коротких шагов начали продвигаться дальше.

– Кот, подъем, – скомандовал я разведчику и вскочил на быстро сооруженную из щита подъемную платформу.

Ситуация мгновенно прояснилась. Мы не успевали. Манипулы начали распадаться, причем не от давления извне, а от распирающей изнутри ярости самих легионеров.

Да уж, рыхловат еще наш легион.

Вражеские пехотинцы, словно волны, наткнувшиеся на скалу, начали обтекать нас по сторонам. На сложные маневры времени не было, да и возможностей – тоже, так что я решил действовать жестко. Ничего страшного, если наши здоровяки немного потопчут своих увлекшихся товарищей, многие из которых даже побросали скутумы.

По яростному выражению на морде Медведя было видно, что пару носов для пущей красоты он точно свернет, дайте только выбраться из этого боя живыми.

– Штурмовики! Удар!

Взвыли рога, и изнывающие от безделья, бронированные всяким металлоломом здоровяки заревели, как укушенные в мягкое место шатуны. Словно два плуга, раздвигающие почву, штурмовые отряды без проблем прошли по ставшему рыхлым телу обеих манипул и врезались в более плотную массу чужой пехоты. И вот тут пошла потеха. Кровавая потеха. У меня еще долго будет стоять перед глазами картинка, когда Утес, где-то обронив свою дубину, в буквальном смысле оторвал голову одному из пехотинцев.

За штурмовиками потянулись легионеры. А вот это уже плохо.

– Медведь, собрать манипулы!

Приор начал отдавать приказы, причем умудряясь перекрикивать не только сигнальные рога, но и шум битвы.

Вернуть в строй удалось только ветеранов. Хотя какие там ветераны? Их опыт был всего на десяток дней больше, чем у совсем неотесанных товарищей. И все же почти полную центурию я получил.

– Дротики, дальняя метка! – продублировал мое хриплое карканье Медведь.

Вбитый сотнями повторений приказ заставил легионеров двигаться как единый организм. Первые ряды сделали два шага и метнули дротики в уже выходившую на наш берег конницу, прямо поверх голов сцепившейся пехоты.

И так – три раза, пока оставались снаряды. В принципе выходка новичков не так уж сильно снизила мощь залпа – дротики были только у ветеранов.

Самое странное, что нам помогли соперники. По моей коже пробежался озноб, а впереди послышались крики сгорающих заживо людей. Причем мне кажется, там вопили не только наши. Интересно, с чего бы маги стали палить по своим?

Страх перед магией отрезвил диких, и они быстро пришли в себя. Легионеры отошли под прикрытия деструкторов. Попытка восстановить манипулы была больше похожа на гуртование стада баранов. Но это не самая неприятная новость.

Я наконец-то увидел причину неадекватного поведения магов. Пока Утес со товарищи дисциплинированно молотил дубинами вражеских пехотинцев, его новоиспеченный коллега оставил свою декурию и, размахивая двуручником, попер через реку, как взбесившийся внедорожник. Да уж, этот бычок действительно обладал удивительной для его комплекции скоростью. Похоже, Быстрый Буйвол, получив броню и защитный амулет, возомнил себя равным богам. Что самое интересное, у него все вышло – маги испугались. Сначала была попытка остановить эту скоростную торпеду, но увидев, что плевать дикий хотел на молнии и огненные шары, маги в панике начали палить в белый свет как в копейку. От суматошного магообстрела в основном пострадала тальгийская же пехота в реке.

Выскочивший из пены речной, как нажравшийся мухоморов дядька Черномор, дикий произвел на вражеских магов неизгладимое впечатление. Чародеи, дружно подхватив полы своих балахонов, рванули прочь, причем по скорости не уступали тому же декуриону штурмовиков. Хотя вряд ли он долго останется декурионом, если, конечно, не поумнеет.

На этом бой закончился. Дикие яростно ревели, гоня вражеских пехотинцев по берегу и топя их в реке. Конные лучники прыснули в стороны, даже не думая обстреливать нас стрелами, хотя могли наделать много бед. Ну а тальгийские ополченцы пустились в бега еще задолго до начала свалки.

Возвращение Буйвола через реку дикие встретили дружным воплем.

Ну и вот что с ним теперь делать?

Горестно вздохнув, я повернулся к замершему рядом со мной Медведю:

– Даже не знаю, хвалить его или ругать. Если честно, он нас спас, но…

– А мне плевать! – Застывшее лицо приора превратилось в маску ярости. – Он нарушил приказ и сейчас получит в морду.

Медведь решительно направился вперед, размахивая единственной целой рукой.

– Только пусть шлем снимет, – давясь смехом, крикнул я ему вслед. – А то погнешь нужную вещь.

Еле сдержав нервный хохот, я постарался успокоиться. В мое войско начал возвращаться порядок, и его олицетворением стал гном, который с помощью разведчиков и ветеранов принялся обирать трупы.

Да уж, кто о чем, а вшивый о бане, хотя за такое рвение мой префект достоин лишь похвалы.

Когда все успокоились, началась раздача плюшек. Причем мне даже не пришлось вмешиваться в этот воспитательный процесс. Медведь, яростно ревя, едва ли не носом начал тыкать Буйвола и новичков в лежащие рядком на берегу тела родичей. Их оказалось не так уж много, но все равно неприятно.

В том, что из двадцати двух трупов лишь три обожжены магией, была заслуга Быстрого Буйвола, но об этом ему знать не стоит.

Наконец-то центурионам и декурионам удалось навести порядок. Трофеи собраны, и самыми ценными были под завязку забиты все три телеги. Остальные пока лежали неряшливой кучей. Кажется, Турбо обобрал трупы вплоть до нижнего белья. Меня эта мысль покоробила, но я тут же выкинул ее из головы – пусть каждый занимается своим делом, а гном свое делает блестяще. К тому же опять актуальной становится поговорка о чужом монастыре. Сейчас меня больше волновали потери легиона. Пусть для диких такой расклад очень хорош, для меня каждый зеленокожий здоровяк был на вес золота.

Пока погибшие лежали рядом с трофеями. Насыпать курган рано – день еще не закончился.

– Медведь, Вайлет, расширьте построение. Пусть парни посидят на земле и отдохнут.

Еще возникла идея накормить диких обедом, но тут же вспомнилось, что лучше этого не делать. Пару минут назад мне пришлось наблюдать, как Лось добил одного из парней с вскрытым животом. Сделал он это после того, как со слезами на глазах Тири беспомощно развела руками. Так что поедят, когда все закончится, после боя – будет меньше мороки с ранами в живот.

На ноги легионерам пришлось подняться через час, и причиной этому стали не враги, а «друзья», которые порой бывают хуже врагов.

Со стороны основного лагеря сначала показалось облако пыли. Затем через ближайший холм перевалила кавалькада рыцарей. Во главе полусотни всадников гарцевал рыцарь в серебристой броне с королевским львом на небольшом щите. В отличие от своих спутников, копья у него не было – лишь меч на поясе и притороченный к седлу клевец.

Рыцарь поднял забрало и осмотрелся. Наваленные грудами голые тела, нагруженные телеги и сидящие на земле дикие вызвали на юном лице брезгливую гримасу.

– Кто старший?

Вперед вышли мы с Вайлетом.

По мне рыцарь лишь скользнул надменным взглядом и вперился в сотника:

– Поднимай свой сброд и веди их за нами.

Лицо Вайлета исказила короткая судорога, но он все же согласно поклонился.

Так, боюсь, сейчас сложилась ситуация даже поопаснее недавнего боя. Рыцарь явно не простой, но вмешиваться все равно придется.

– Простите, ваша милость…

– Высочество, – ткнув меня локтем в бок, прошипел Вайлет.

Ох ты ж, ешкины матрешки! И все же это не меняет сути дела.

– Простите, ваше высочество, но у нас есть приказ защищать этот брод.

– А теперь у тебя есть приказ двигаться за мной. И вообще, кто позволял тебе открывать рот?

Ослушаться приказа этого мажора я еще могу себе позволить, а вот нахамить ему, даже в ответ на оскорбление, будет уже перебор. Терзания совести и чести оставим рыцарям, нам, наемникам, все это до одного места.

А вот Вайлет, похоже, не на шутку испугался и даже ухватил меня за локоть, но напрягался он зря – я был спокоен как удав:

– Это приказ барона ап Рикаса или короля?

Юнец явно собирался соврать, но его остановило присутствие свиты за спиной:

– Это мой приказ.

– Тогда прошу еще раз простить меня за дерзость, ваше высочество, но мой отряд останется на месте.

– Да ты… – задохнулся от гнева принц.

У меня сложилось ощущение, что дикие научились реагировать не столько на мои слова, сколько на то, с какой интонацией я их произношу. За моей спиной послышался шум, а затем глухой лязг. Именно с таким звуком скутумы смыкаются в единую стену. Вайлет обреченно вздохнул.

Да уж, ситуация – хуже не придумаешь, но другого выбора у меня не было. Похоже, союзная армия успешно ведет бой, и юнец, дабы отхватить и себе кусок славы, решил проявить нездоровую инициативу. Может, его авантюра и выгорит, но нам рисковать точно не стоит. Плохо, конечно, заполучить врага в лице целого принца, но так уж получилось, что дикие сейчас для меня – самый ценный ресурс, да и не только это. В общем, без зеленокожих парней я никто и звать меня никак, и рисковать ими по прихоти принца нет ни малейшего желания. При этом меня не покидало чувство, что тальгийцы вряд ли оставят недавний бой без реванша.

Так, а теперь разрываем зрительный контакт – это заставит принца быстрее перейти к принятию нового решения, ведь старое было отвергнуто моими словами и действиями легиона. Приложив руку к груди, я поклонился, больше для того, чтобы скрыть выражение своего лица.

И принц все же принял решение, пришпорив всхрапнувшего коня и направив его в реку. Рыцари последовали за ним.

– Нам конец, – вздохнул Вайлет.

– Ты можешь уйти прямо сейчас и донести королю, что наемник Илья Смирный посмел нарушить приказ принца.

– За кого ты меня принимаешь?! – прорычал сотник, ухватившись за рукоять меча.

– За умного человека и хорошего друга, – по-доброму улыбнулся я в ответ на его негодование. – Во-первых, мы сообщим королю о выходке его сынка, а я уверен, что он об этом пока не знает. Во-вторых, выведем тебя из-под королевской немилости. А в-третьих, мне очень хочется, чтобы о деталях этого конфликта король узнал от тебя, а не от принца, если, конечно, этот прыщ выживет. Кстати, мне же будет лучше, если ты станешь ругать меня последними словами и возмущаться из-за нарушения приказа принца. Чаще всего у властей больше доверия именно тем, кто ругает, чем к тем, кто хвалит. Да, еще, как там с разумностью у вашего короля?

– Его величество Визар Третий – великий и мудрый правитель, – с пафосом высказался мой новый друг.

– Вайлет… – укоризненно поморщился я.

– Его называют Хмурым, а не глупым, – перешел сотник на нормальный тон.

– Ну вот и обратимся к его уму, – удовлетворенно кивнул я. – Возьми одну из наших обозных лошадок, так будет быстрее. Ты верхом-то умеешь?

– Глупый вопрос, – фыркнул сотник, направляясь к ближайшей телеге.

Да уж, действительно глупый, как и мое неумение ездить верхом. Нужно учиться. Впрочем, есть одна идейка, но об этом потом, когда и если переживу этот день. В том, что он просто так не закончится, я не сомневался, и минут через двадцать пришло подтверждение этому. Вдали между холмами на другом берегу опять заклубилась пыль, но какая-то слишком уж жидкая. Еще через пару минут мы увидели троих всадников в броне, нещадно нахлестывающих скачущих галопом коней.

В реку эта троица влетела, даже не сбавляя темпа. И как следствие, один из рыцарей вылетел из седла. Его конь вместе с другими выбрался на наш берег, а сам рыцарь так и не смог встать на ноги.

– Кот, вытащи этого бедолагу, – приказал я декуриону разведчиков, заметив, что принц и его халдей даже не пытаются придержать своих скакунов. Увидеть их лица за опущенными забралами было невозможно, но от них буквально исходила аура ужаса.

Да уж, есть над чем задуматься.

– Медведь, строй манипулы!

Оба приказа оказались очень своевременными. Кот с напарником не только успели вытащить из воды больше похожего на чугунную чушку рыцаря до того, как он окончательно захлебнулся, но и доставить его на наш берег раньше, чем появились преследователи принца.

– Варулы, – внезапно прошептал вглядывающийся вперед Медведь.

Не понял, он что, испугался?

Раньше видеть приора в таком состоянии мне не приходилось. Отчаяние, обреченность и нерешительность были, а вот страх – это что-то новенькое.

Сейчас мы стояли в стороне от уплотняющих свой строй манипул, и я без подъема на щит смог рассмотреть в подзорную трубу наших новых врагов, а посмотреть там было на что. К реке мощными прыжками неслись странные твари. Внешне их можно было спутать со львами, но мне не нравилась поблескивающая на их телах чешуя.

– Медведь, их шкуру можно пробить железом? – сложив в голове странный вид зверей и не менее странное поведение приора, уточнил я.

– Нет, – обреченно мотнул головой дикий.

Да что с ним творится?!

– Медведь! – прикрикнул я на поникшего здоровяка. – Соберись!

Дикий вздрогнул. Одно хорошо – его лицо все же приобрело хоть и обреченное, но при этом решительное выражение.

На долгие беседы времени не было. Оставалось полагаться на собственные догадки, основанные на субъективных выводах.

– Медведь, идем вперед до самой воды!

Словно изгоняя из себя страх, приор начал яростно выкрикивать приказы. Ему вторили декурионы и сигнальные рога.

К берегу мы подошли практически одновременно с двумя десятками странных тварей, которые притормозили перед рекой, но через мгновение нехотя полезли в воду.

Я чувствовал, как решимость легионеров тает от вида тварей, вздымающих фонтаны брызг. Не знаю, что подтолкнуло меня, но иного выхода я просто не видел, поэтому просто побежал вперед через просвет между двумя манипулами.

Выскочив перед строем легионеров, я повернулся к ним и закричал так, что, казалось, услышал, как рвутся голосовые связки:

– Давите их щитами и топите в воде! Дружно, без страха! Вместе мы сила! Мы легион!!!

Все, голос я точно сорвал, но свое дело сделал и, уже разворачиваясь к стремительно приближающемуся врагу, услышал ответный рев сотни глоток:

– Легион!!!

Неглубокая у берега река без проблем затормозила мой порыв, а вот общая масса диких, казалось, отодвинула даже эту невероятно упругую субстанцию. По водной глади пошла волна, которая буквально через несколько секунд ударилась в фонтанирующих брызгами тварей. А затем в них ударили легионеры. Я успел рассмотреть только первые секунды боя. Ближайший ко мне монстр пробил прикрывшихся скутумами диких, как стальной клинок проникает в обычную плоть. И тут же завяз. Легионеры услышали мой призыв и дружно навалились на чешуйчатого льва, стараясь вдавить его щитами в воду. Но перед этим тварь сумела располосовать как минимум четверых бойцов. Вода вокруг нас моментально стала бурой от крови диких. Ну а дальше пришел мой черед. С коротким рыком очередной монстр перемахнул через ряды легионеров и приводнился прямо предо мной, обдав обильными брызгами. В голове мелькнула мысль хоть как-то воспользоваться мечом, но мне удалось ее преодолеть. Даже вытаскивая клинок из ножен, я чувствовал, насколько это инородная в моих руках вещь. Выронив меч, я обеими руками вцепился в щит. Угадал я с одним – меч действительно был лишним. А вот с надеждой, что меня прикроет щит, вышла промашка, хотя это как посмотреть.

Жуткий удар прогнул металлическую поверхность. У меня мгновенно отнялись руки.

Как бейсбольный мяч, я взмыл практически над головами диких.

За пределы водного поля битвы меня так и не выкинуло, и вместо приземления получилось приводнение. Глубины там было – кот наплакал, но все равно я едва не утоп. И все потому, что на меня кто-то наступил. Через пару секунд стало понятно, что это не случайность. С большим трудом я вывернулся из-под давящей на меня ноги и наконец-то сумел поднять голову над водой.

Злобно взревев, Быстрый Кабан попытался вдавить меня обратно. Похоже, невзлюбивший меня дикий как-то извращенно понял мой собственный приказ. Веселого было мало – силы у дикого значительно больше. Меня пока спасало то, что Кабан решил сделать все по-тихому. А ведь мог проткнуть меня гладиусом или просто огреть им же по голове.

Неужели мы проморгали атаку какого-то очень сильного ментального мага тальгийцев?

То, что мои догадки ошибочны, стало понятно буквально чрез мгновение. Внезапно Кабан резко дернулся и, захрипев, рухнул в воду рядом со мной.

– Вождь, ты в порядке? – спросил Медведь, наступая на труп родича и выдергивая гладиус единственной целой рукой.

– Да, – откашливаясь, ответил я и почувствовал, как сильные руки поднимают меня на ноги.

Это подоспели Кот и один из его разведчиков. Они быстро вытащили меня на берег и тем самым дали возможность посмотреть на происходящее в реке со стороны. Мы побеждали, но победа эта могла стать пирровой. Дикие повисали на монстрах целыми гроздьями, но не всегда у них получалось долго продержать их под водой. Когда монстр стряхивал с себя опасный груз, несколько диких отлетали в стороны исполосованными и изломанными куклами.

Но решительность моих легионеров переросла в фазу исступленности, и остановить их могла только смерть. Еще пара минут – и последний монстр затих под навалившимися на него зеленокожими.

– Всем назад! – приказал я, чувствуя приближение беды. – Вытаскивайте раненых. Собрать «черепаху»!

Несмотря на усталость и ранения, дикие выполнили команду. Легионеры начали выходить на берег, прихватив с собой уцелевших и погибших товарищей. Через минуты на берегу собралась прикрытая щитами толпа, иначе и не скажешь. По коже пробежал озноб от сработавшего деструктора. Только теперь мы заметили застывших на холме троих магов, прикрытых полусотней конных лучников. Швырнув в нас пару чахлых молний, противник отступил.

– Разойтись, – скомандовал я, когда Лек и Тири выключили деструкторы, а остатки тальгийского отряда скрылись за холмами. – Тири, займись ранеными. Всем остальным – помогать ей.

Дикие бросились бережно раскладывать раненых на берегу, но не все выполнили мой приказ. Турбо собрал с десяток легионеров и загнал их в реку вылавливать брошенное оружие и щиты, а также вытаскивать на берег тела монстров.

Я хотел вмешаться, но, увидев, как дикие потрошат варулов, решил не спешить. Гном редко ошибался в вопросах прибыли для легиона, так что наверняка знает, что делает. К тому же у меня появились дела поважнее.

Со стороны расположения основной армии послышался топот, а затем из-за холма появилась еще одна кавалькада. Теперь она была повнушительнее. К моей радости, рядом с мужиком в дорогих доспехах и в шлеме, украшенном короной, ехал не взбалмошный принц, а Вайлет. Это как минимум обнадеживающий знак.

Кавалькада остановилась, не доезжая до импровизированного госпиталя полсотни метров, так что мне пришлось быстрым шагом направиться к спешившемуся королю.

– Ваше величество… – поклонился я монарху, так, как до этого Вайлет кланялся принцу.

– Это были варулы? – спросил король, ошарашенно осматривая диких, с энтузиазмом разделывающих монстров. От удивления он даже снял с головы шлем. – Но как? Эти твари сегодня разорвали почти сотню моих рыцарей.

– Нам просто повезло, – устало пожал я плечами.

Если честно, говорить с королем мне не хотелось. Тири явно не справлялась с жуткими и многочисленными ранениями легионеров. И прямо сейчас я мог лишиться буквально всего, а тут еще этот венценосный экскурсант.

Король наконец-то справился с удивлением, и его лицо приняло величественное выражение:

– Полусотник… – замялся он, но после быстрой подсказки Вайлета продолжил: – Илья Смирный. Твоя отвага и скромность достойны рыцарской чести. На колени…

– Ваше величество, – не очень вежливо прервал я короля, пока он не успел вытащить из ножен свой меч, – прошу великодушно простить меня, но я не имею права давать вам клятву верности.

Свита короля загудела, как встревоженный улей.

– Почему? – от удивления Визар Хмурый даже не рассердился.

– Потому что связан другой клятвой. Не спрашивайте, кому и где я ее дал, это не моя тайна, и с ней связано слишком много крови и позора. Скажу одно – я очень высоко ценю оказанную мне честь. Поверьте, вы не пожалеете об этом, и вернее человека вам не найти.

Король немного подвис, и неудивительно – в обществе, где жесткие традиции буквально врастают в человеческую психику, любое отклонение вызывает растерянность. Чаще всего это выливается в злость, но как злиться на человека, который клянется тебе в вечной верности, хотя и отказывается от рыцарства?

Чтобы добить короля и параллельно решить свою главную проблему, я демонстративно встал на одно колено:

– Ваше величество, если я достоин хоть какой-то награды, прикажите магам помочь моим воинам. Каждую каплю потраченной на них магии мы вернем верностью и храбростью на службе трону Дорака и вам лично.

От столь откровенного целования монарших ягодиц меня даже замутило. Или это из-за запаха, который доносился от реки? Но в любом случае, чтобы вытащить моих парней, я был готов и не на такое.

Похоже, мои слова и действия вернули все в русло местных традиций, поэтому король, хоть и недовольно поджав губы, распорядился оказать помощь раненым легионерам.

Когда монарх со свитой удалился, Вайлет буквально набросился на меня:

– Ты что, совсем обезумел?!

– Поверь, дружище, мой разум еще никогда не был так ясен, – ошарашив его ответом, я пошел помогать Тири, потому что нужно было еще как-то удержать раненых на кромке жизни, пока не явятся обещанные королем маги.

Мой поступок не был ни спонтанным, ни необдуманным. Привязывать себя клятвами в этом мире даже ради королевской благосклонности я не собирался. Да и рыцарство мне даром не нужно. Слишком уже много появится ограничений, которые придется учитывать на каждом шагу. К тому же не факт, что наличие рыцарских шпор благоприятно скажется на моих доходах. Вот такой я меркантильный и ни разу не романтичный – мешок золота и свобода мне во сто крат дороже рыцарского герба, а также сомнительной чести смотреть на всех свысока и радоваться раболепным поклонам смердов.

Глава 3

Да уж, неоднозначное у меня сложилось отношение к магии. С одной стороны, я успел возненавидеть ее всеми фибрами души за бессильный страх, с другой – просто обожаю ее мирное применение. Особенно после того, как буквально за сутки мои бойцы встали в строй. Увы, далеко не все. В этом мире с ранеными поступают жестоко. Если можно поднять на ноги, то вливают кучу энергии и исцеляют, если же ранения слишком серьезные, то просто помогают уйти за кромку.

Конечно, после лечения легионеры выглядели бледно и жалко, но так как нас никто не собирался в ближайшее время гнать в бой, с этим можно было смириться. Тем более хорошая пища и отдых положительно подействовали на раненых, и через двое суток мы даже смогли вернуться к тренировкам. Да и мне следовало подумать о личной боевой подготовке, которую я совершенно упустил из виду. Главное – решить, с какой стороны подойти к этому делу.

О мече мне даже вспоминать не хотелось – в недавнем бою он, впрочем, как и щит, показал свою полную несостоятельность. По крайней мере, в моих неуклюжих руках. Надеяться на то, что мне удастся хоть как-то подтянуть свое умение биться на мечах, было бы высшей степенью наивности. А делать что-то нужно. Единственным выходом было обратиться к профессионалу.

Выслушав мою просьбу, Вайлет долго думал, а затем, порывшись в куче трофеев, приволок два длинных кинжала и маленький, цельнометаллический щит.

– В общем, так, – начал сотник, явно не имея для меня хороших новостей. – Чтобы нормально владеть мечом, нужно учиться этому с детства. Я не буду спрашивать, чем ты занимался все свое детство и юность, но в твоих руках даже самый лучший клинок выглядит простой железякой. Поэтому предлагаю подойти к проблеме с другой стороны. Меня обучал мой отец, и не только владению мечом. Как он говорил, бывают ситуации, когда в руках оказывается только кинжал или вообще только щит, а то и вовсе ничего, кроме перчаток. Так что я предлагаю тебе освоить бой со щитом и длинным кинжалом. Такая пара для свалки даже лучше, чем меч и большой щит.

– А зачем нужен второй кинжал? – спросил я, догадываясь, что наличие этой пары неслучайно.

– Ну не будешь же ты постоянно таскать щит с собой, а против меча с одним кинжалом не потянуть.

– Можно подумать, что два помогут.

– В умелых руках – помогут, – совершенно серьезно сказал сотник. – И тебе придется изрядно попотеть, чтобы твои руки стали умелыми.

Как показало будущее, он был не до конца искренен – сказав про пот, он не упомянул боль, а ее было много.

Все время, пока мы дожидались окончательного затухания конфликта между враждующими сторонами и подписания очередного мирного договора, Вайлет находил время не только для тренировки обеих манипул, но и для издевательств надо мной. И все же нужно признать, что его выбор был очень грамотным. Буквально с первых уроков я понял, что с кинжалом и щитом мне удобнее, чем с прежним оружием. Ощущение комфорта конечно же не означало успехов в тренировочных боях и все же дарило некоторую надежду.

Потоптавшись четыре дня на разных берегах реки, две армии решили разойтись с миром. Как там у них проходили переговоры, меня волновало мало. Больше интересовало отношение ко мне нового начальства. Определить, как король воспринял мой отказ, не удавалось, а вот ядовитые взгляды принца внушали серьезные опасения. Разойтись миром с этим юнцом не получилось, и это было мое упущение. Единственное, что меня оправдывало, – это экстремальность ситуации, да и при таких условиях сложно было что-то придумать.

Ну чего уж там жалеть – былого не вернешь.

В остальном наши дела были относительно неплохи. Да, почти треть личного состава осталась под курганом на берегу рядом с бродом, но легион неплохо нажился на этой схватке. Шустрый гном разогнал от нашей кучи трофеев всех маркитантов. Оценщиков из трофейных команд отвадил уже лично я, тыча им в лицо подписанным бароном договором. Турбо с маниакальным упрямством отказался продавать что-либо из добычи. Он как-то сумел договориться со старшим обозником и арендовать у него шесть телег, которые были так перегружены, что лошади нуждались в дополнительной помощи диких.

Наконец, на пятый день после битвы три союзные армии начали собираться домой. Ну и мы, конечно, с ними. Как я и ожидал, жадность гнома едва не вышла нам боком, и трехдневный переход до столицы королевства оказался тяжелее всех, что пришлось пережить легиону до этого. Телеги тащили практически на плечах, но мы справились.

Солнце начало клониться к закату, когда вдали показались стены Лирода, столицы королевства Дорак. Город находился на берегу реки под названием Ирта, недалеко от ее впадения в океан. Не скажу, что столица королевства так уж впечатлила меня, но если сравнивать с городками, которые мы успели увидеть за последние три дня, это настоящий мегаполис. Стены города не были высокими, но даже издали чувствовалась их основательность. В глаза бросались массивные башни, венчавшие кольцо стены, как зубцы – корону. Со слов Вайлета я знал, что в башнях жили маги – таким нехитрым способом король решил проблему защиты стен от магических атак. Каждый чародей должен был усилить свой участок по максимуму, и если эта защита не устраивала власти, он терял право жить в башне, а вместе с этим – престиж и кучу преференций.

Мудрое решение. Да и вообще Визар Хмурый показался мне неглупым мужиком, так что с нанимателем мне откровенно повезло, особенно если учитывать то, что злоба принца пока никоим образом на нас не отразилась. Если вспомнить, как ведут себя родители зажравшихся мажоров в моем мире, уважение к королю только увеличивается.

Мои надежды на скорое знакомство с городом рухнули с прибытием гонца от барона. Он приказал нам сворачивать с дороги и обходить столицу стороной. Как только мы прошли с пару километров вдоль стен, мой нос учуял запах моря. Еще через двадцать минут мы увидели бесконечную водную гладь.

Не знаю, какие цели преследовали градостроители, но столица королевства расположилась как минимум в километре от моря. От обращенных в сторону порта ворот к портовому городку вела выложенная камнем дорога. Сам порт не имел защитной стены и вообще выглядел как-то легкомысленно. Это мне почему-то показалось важным, так что я обратился к сотнику:

– Вайлет, а почему порт так далеко от города?

– Из-за зимних штормов, иногда приходят такие волны, что будь стена на самом берегу, перехлестывало бы через верх. Порт каждую весну приходится отстраивать заново.

– А корабли?

– Уходят вверх по реке.

Я хотел спросить, не вмерзают ли корабли в речной лед, но быстро вспомнил о мягкости местной погоды. Вряд ли там, где растут пальмы, бывают сильные морозы.

Мысли о местной погоде и природных катаклизмах моментально вылетели у меня из головы, как только мы оказались в точке нашего будущего базирования. Было видно, что невысокий холм в полукилометре от берега моря и в километре от города явно используют для стоянки диких. Хаотично расположенные землянки выглядели уныло и убого. Да уж, лучше жить в палатках, но зимой в них не усидишь, даже если морозов здесь не бывает вообще.

Нужно как-то уточнить этот нюанс.

Дополнительные расспросы сотника восполнили все пробелы в понимании сложившейся ситуации, как и в незнании некоторых исторических фактов. Еще прадед нынешнего короля увидел потенциал в сбежавших от тальгийцев диких. Точнее, он вовремя среагировал на участившиеся набеги новых соседей на мирные селения, которые они совершали по причине банального голода. Плодородной земли для диких не было, да и заниматься сельским хозяйством они не умели. Особенно это касалось мужской части племен. Король вышел из положения, нанимая воинов за гроши. Так он поддерживал их семьи в горах и убирал из селений самые прожорливые рты. Чаще всего наемники весь год просто сидели в этих землянках без дела. Прокормить их было не так уж сложно – хватало фуражного зерна и даров моря. А в случае беды хоть плохонький, но все же козырь всегда был под рукой.

Как бы то ни было, проблему с жильем нужно решать как можно скорее. И только тут я понял, что меня привлекло во внешнем виде портового городка. Его здания выглядели собранными хоть и качественно, но все же на скорую руку. А это могло значить, что восстановление порта по весне проходит быстро и не очень дорого. С нашим финансовым положением этот вариант мог стать очень привлекательным.

– Турбо, освободи одну из телег, поедем в порт.

– Зачем? – тут же среагировал гном.

– На танцы, – выдал я немудреную шутку, озадачившую гнома еще больше. – Поехали, объясню на месте.

На окрестности столицы накатывали вечерние сумерки, так что мы успели лишь осмотреть ближайшие складские помещения. А за пару медяков сторож даже позволил нам пощупать стены снаружи и изучить их повнимательнее.

Увиденное мне понравилось. Местные мастера работали, используя панельно-щитовой метод. Между двумя дощатыми щитами шла прослойка из водорослей. А сверху сборный корпус прикрывала дощатая крыша, сколоченная внахлест.

– Уважаемый, – обратился я к сторожу. – Не подскажете, где найти мастеров, которые могут построить парочку таких ангаров?

– Почему не подсказать, – чуть надувшись от уважительного отношения, ответил сторож, – в городе есть целая улица Строителей. Советую вам обратиться к мастеру Кнуту Робару. Они там почти все сейчас сидят без работы. Не сезон. Так что можете поторговаться.

Что и следовало доказать. Наиболее почитаемой мною народной мудростью была поговорка: «Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как обычная вежливость». Начни я разговор со сторожем через губу, за такую полезную информацию пришлось бы платить, и не факт, что она была бы настолько полезной.

На следующий же день с первыми лучами солнца мы целым обозом направились в город, и прямо на входе нас ждал неприятный сюрприз.

– Диким в город нельзя, – заявил угрюмый стражник, на которого мой браслет полусотника не оказал ни малейшего впечатления. Мало того, стоявшая за моей спиной декурия Кота откровенно напрягала стража порядка одним своим видом.

Покинувший нас еще вечером Вайлет почему-то не удосужился сообщить нам о подобном запрете. Вырисовывалась серьезная проблема. Я, гном, Лек и Тири точно не сможем довести обоз с трофеями до места назначения, не говоря уже об охране.

– Уважаемый, – вежливо обратился я к стражнику. – Могу ли я увидеть ваше начальство?

– Это ничего не изменит, – нахмурился он.

Тут мой любимый подход дал сбой, но на то были свои причины. Стражник явно не хотел дергать начальство без серьезного повода. К тому же он явно углядел в моих словах издевку, которой на самом деле не было и в помине. Это вообще любимое занятие хомо сапиенс – выискивать нюансы даже там, где их нет. Чаще всего это происходит, когда кто-то пытается найти в других вражду и презрение. Ну и еще интеллигенция порой развлекается в обнаружении тупизны плебса, и порой это их самая большая ошибка.

Чтобы не стать очередной жертвой подобного порыва, я постарался улыбнуться стражнику с максимальной искренностью. Не подействовало.

Ладно, я сделал все что мог.

– Мне что, устроить скандал? Или вашего начальника можно увидеть только за взятку? – вкрадчиво спросил я.

– Чего нужно? – недовольно проворчал упитанный сотник стражи, которого вызвал еще более недовольный стражник.

Да уж, с этим договориться будет проще, но дороже. Так оно и оказалось. Чтобы получить в качестве сопровождения четверых стражников, отдыхавших после смены, пришлось раскошеливаться. Турбо едва не психанул, но мне удалось остановить его праведный порыв. Плюс к этому с нас стрясли транспортный сбор. Вход в город на своих двоих был бесплатным, а вот за проезд телеги взималась пошлина.

Город за портовыми воротами показался мне эдакой толстушкой, которую злобная маменька по случаю бала втиснула в тугой корсет. Особенности местных войн диктовали свои правила фортификации. За стенами не было обычного для нашего Средневековья пригорода, так что бедные кварталы начинались сразу за полосой отчуждения между стеной и первыми строениями. Сплошь каменные здания взметались ввысь, прижимаясь друг к другу. Казалось, что эта теснота как раз была призвана, чтобы удержать обветшалые дома бедняков в вертикальном положении. Они словно подпирали друг друга. Улицы между домами выглядели тоннелями, а когда постройки смыкались верхними этажами, становились ими в буквальном смысле этого слова. Но теснота была лишь кажущейся из-за массивности самих зданий. Стиснутые домами улицы без проблем приняли в себя наш маленький караван, причем в случае чего мы вполне смогли бы без проблем разминуться с такой же телегой.

Только оказавшись внутри одного из таких тоннелей, я понял, что в подобной планировке тоже есть смысл. В стенах первых этажей были только массивные двери. А окна второго и третьего этажей больше всего напоминали узкие бойницы.

Вокруг нас простирался какой-то унылый и безрадостный мир. Прохожих на тесных улочках почти не было, зато очень часто нас ощупывали взгляды, прорывавшиеся сквозь приоткрытые ставни, щели и дыры. Мне даже стало трудно дышать. Но при этом радовала собственная предусмотрительность.

Не знаю, повлиял ли на наблюдателей вид четверки стражей, но до ремесленных кварталов города мы добрались без проблем.

Здесь было попросторнее за счет того, что дорога шла не между многоэтажными домами, а между оградами отдельных мастерских. Иногда прямо в эти ограды встраивались торговые павильоны с вывесками и витринами. На них были представлены товары, которые явно производились в расположенных за оградами мастерских.

Здесь я впервые увидел бытовое влияние магии на жизнь простых граждан. Витрины лавок подсвечивались разноцветными огнями, а радужные разводы на стекле намекали на какую-то магическую защиту.

В мастеровом квартале народу было значительно больше. Десятки одетых в рабочую одежду людей сновали туда и сюда. На улицах хватало телег, часть которых стояла возле лавок, а часть въезжала и выезжала из ворот мастерских.

Ну и конечно же здесь царил соответствующий запах – смесь перегретого металла, дыма и каких-то химикатов. Только тут я понял, что не чувствую запаха отходов человеческой жизнедеятельности, свойственного средневековому городу как его описывают историки. Причем не было подобного запаха даже в бедняцком квартале. Да и вообще внешний пояс города можно было назвать лишь бедным, а не нищим, хотя нищих там наверняка хватает.

– Лек, – повернулся я к своему магическому консультанту, – в городе есть канализация?

– Конечно, – удивился он. – А как же без нее?

Ну, тогда все понятно.

Стражники лениво откликнулись на мою просьбу отвести нас на улицу Строителей. Гном пока в разговоры не лез, впитывая в себя всю доступную информацию.

Где-то через полчаса мы оказались в очередном квартале огороженных стенами мастерских. О том, что мы у цели, говорил явственный запах древесины. На одну из этих мастерских и указал один из наших провожатых как на владения мастера Кнута Робара.

За массивными воротами находился обширный двор, практически полностью заставленный как досками, так и готовыми панелями, которые я уже видел в портовых ангарах. Среди штабелей резво метались подмастерья. Во дворе царила здоровая суета, сдобренная сложной смесью запахов смолы и химикатов. Отовсюду доносились стук молотков, хрипы пил и тихая ругань.

Один из подмастерьев заметил гостей и мгновенно шмыгнул внутрь основного здания. Через минуту оттуда вышел дородный мужчина. Было видно, что он не просто хозяин этой мини-фабрики, но и сам неплохой мастер. Дорогая одежда сочеталась с передником, на котором повисли завитушки древесной стружки.

– Приветствую вас, уважаемые господа, – с достоинством кивнул строитель и, увидев мой браслет, добавил: – Чем может служить скромный мастер Робар славному полусотнику?

– Нам нужно построить пару таких же ангаров, какие вы сделали в порту.

– Таких же? – озадаченно нахмурился мастер Робар.

– Ну, почти, – замялся я, понимая, что обычные склады мне не подойдут.

– Давайте пройдем в кабинет и все обсудим, – заметив мое замешательство, предложил мастер.

Как только я увидел главное рабочее место строителя, то понял, что обсуждение затянется. По чертежам и даже макетам на широких столах было видно, что мастер Робар очень скрупулезно подходит к своему делу.

– Турбо, – повернулся я к гному, – это надолго. Так что давай-ка ты займись продажей нашего добра, а я разберусь здесь. Если успею, то еще схожу к колеснику. Телегу с нашим железом можешь оставить тут, а всех стражников забирай с собой.

– Хорошо, – чуть подумав, согласился гном, – только без меня о цене не договариваться.

– Да без проблем, – легко согласился я, не имея ни малейшего желания заниматься финансовыми переговорами.

– А как я тебя найду? – спохватился гном.

– Мастер Робар, – повернулся я кстроителю, – у вас же есть знакомый колесник с такой же развитой фантазией, как у вас?

Мой широкий жест показал, какая именно фантазия имеется в виду.

– Конечно, – степенно и с улыбкой кивнул мастер.

– Когда закончишь, вернешься и попросишь у мастера Робара проводника. Заодно обговоришь финансовые вопросы.

После того как гном уехал, я занялся обсуждением нашего будущего жилья. Эти переговоры заняли почти два часа. Мало того, когда я заикнулся о поиске щитового мастера, ушлый строитель, который специализировался на работе с деревом, взялся за изготовление скутумов по лежавшему на телеге образцу. От себя он добавил, что столичные мастера-щитовики могут и не взяться за нестандартный заказ. Были у меня кое-какие сомнения, поэтому я согласился с условием, что оплачу только готовые партии по десять щитов. Что ж, время покажет, насколько я ошибся. К тому же риски все равно были минимальными.

Радуясь большому заказу, Робар даже накормил меня обедом. Оставалось надеяться, что жадность гнома и аппетиты этого мастера на все руки не испортят наши хорошие отношения.

Переговоры с колесником, которого посоветовал строитель, прошли быстро, так что я почти час маялся, дожидаясь появления гнома.

Наконец-то он явился. Турбо словно преобразился. Гном был одет в новый, с иголочки, костюм и теперь чем-то отдаленно напоминал русского купца начала двадцатого века. Увы, новый костюм и лощеный вид портила злобная гримаса:

– Ты что, задумал королевский дворец построить? Пришлось оставить в задаток почти четверть нашего золота.

– Не нашего, а из казны легиона. Ты не путай личное золото с казенным, – попытался я ввернуть шутку, которую гном не понял.

Он вообще терял чувство юмора, когда дело касалось денег. Не удивлюсь, если это и стало причиной того, что он шатается по человеческим королевствам, а не сидит в уютной конторке глубоко под горами.

Выплата задатка колеснику еще больше испортила настроение моего префекта, и в квартал кузнецов он въезжал злющий как собака. То, что случилось дальше, едва не довело его до бешенства. Куда бы мы ни совались, нас ждали жуткие расценки. К тому же горожане ни в какую не хотели браться за нестандартные заказы, а особенно не желали упрощать свою работу.

Пожалуй, прав был мастер Робар, и мне действительно повезло наткнуться на нестандартно мыслящего специалиста.

Два часа блуждания ни к чему не привели. Наконец-то гном согласился заглянуть в мастерскую, которую брезгливо отмел еще час назад. Перекосившиеся ворота и поросшие тропинки у стены говорили о том, что у местных хозяев дела идут не очень хорошо. Возможно, по этой причине с ними будет легче договориться.

Увы, в мастерской нашелся только старый сторож, который за пару медяшек рассказал нам печальную историю этого места. Мастер Постур был вообще-то неплохим кузнецом. Звезд с неба не хватал, но и откровенного брака не гнал. Увы, в окружении амбициозных и талантливых соседей с кучей учеников и хватких до работы сыновей этого было мало. Так что один долг цеплял за собой другой, и скоро мастерская перешла в собственность одного из ростовщиков.

Слушая сторожа, я начал формировать в голове возникшую идею. А почему бы и нет? Вполне может получиться.

Бегать по городу мне уже надоело, так что, получив дополнительную плату, два стражника быстро привели как самого мастера, так и представителя ростовщика. Паренек, являвшийся мелким клерком, объявил, что мастер Постур должен со всеми процентами аж двадцать золотых дангов. От таких вестей Турбо крякнул, потому что уже догадался, зачем я позвал и кузнеца, и представителя ростовщика.

Если честно, я ждал больших сумм, поэтому удовлетворенно кивнул и отвел кузнеца в сторону.

Было видно, что жизнь изрядно потрепала беднягу. Судя по всему, раньше он был немного толще, потому что поношенная одежда висела на нем, да и круги под глазами выдавали систематическое недоедание. Одно радовало – перегаром от него не несло. Хотя, может, это и не признак трезвого образа жизни, а последствия отсутствия денег на выпивку.

– Мастер Постур, – сказал я, глядя в глаза кузнецу, – вы хотите снова вернуться к работе?

– Конечно, – вздохнул он, но все же выдержал мой взгляд, – но даже если вы выкупите мой долг, отработать двадцать золотых я все равно не смогу. Потому и разорился, что заказов было мало, и те – мелочовка.

– Ну, с заказами проблем не будет, да и золото возвращать не придется.

– А такое бывает? – настороженно спросил мастер. – И что прикажете за это сделать? Продать душу темному Хра?

– Вы совсем с ума сошли от голодухи, поминать темного бога в приличном обществе?! – наигранно возмутился я.

– Простите, – опустил глаза мастер. – Просто все уже так осточертело.

– Я понимаю, но держите себя в руках. Никто не собирается делать вам подарки. Золото вы отработаете, даже с лихвой. Моим заказам будете отдавать половину рабочего времени, а в остальное делайте что хотите. На первых порах я буду оплачивать уголь и даже подкидывать вам еду, не обещаю, что вкусную, но сам такое ем. Итак, вы согласны?

– Я-то согласен, – как-то не особо обрадовавшись, ответил мастер, – от такого грех отказываться. Но справлюсь ли я с вашими заказами?

– Сейчас мы это и выясним, – ободряюще улыбнулся я и направился к ожидающему нас стряпчему.

Внаглую отобрав у юноши три листка чистой бумаги и грифель, я утащил кузнеца в мастерскую, где на порядком запыленном рабочем столе начал чертить схему брони, которую римляне называли «лорика сегментата». Эту штуку я видел у реконструкторов, когда изучал историю легионов и все, что с ними связано.

– Смотрите, мастер, – сказал я, прорисовывая изогнутые полосы, – это основная часть брони. Делать ее очень просто. Отрубаете все лишнее от того железа, что мы привезли, и оставляете только полосу приблизительно в две ладони шириной и два локтя длиной. Точные размеры мы определим позже. Если не будет хватать по длине, склепываете из двух кусков. Затем изгибаем эти полосы так, чтобы они могли охватить туловище легионера с двух боков. Стыки получатся сзади и спереди. Таких опоясывающих колец должно быть шесть с нахлестом друг на друга. Между собой скрепляем их вертикальными ремнями, которые сажаем на заклепки. Теперь наплечники. На них идут полосы покороче, которые направлены теперь уже вертикально. Грудь под самыми большими плечевыми полосами закроют две квадратные пластины с выемками для шеи. Понятно? Только честно?

Если бы мне попытались втолковать все это на словах, я бы точно не понял. Осталось лишь надеяться, что мой чертеж все же поможет мастеру вникнуть в суть конструкции.

Подслеповато щурясь, мастер рассматривал схему, а затем решительно сказал:

– Ничего сложного тут нет. Если к железу будут ремни, я точно справлюсь.

– Чудесно, – кивнул я и вышел во двор. – Турбо, выдай юноше всю сумму долга.

Между гномом и юным клерком тут же начался резкий разговор. Меня удивило, что как только парень взялся за дело, нерешительность слетела с него, словно слой пыли от резкого ветра. Он сыпал номерами и датами королевских указов и откровенно заболтал моего префекта. А это дорогого стоило.

– Юноша, – позвал я стряпчего, как только документы были подписаны, а долг уплачен, – не хотите заработать немного серебра для себя лично?

– У меня уже есть работа, и вредить своему работодателю я не собираюсь, – с похвальным достоинством ответил паренек.

– Да что вы такое говорите?! – тут же возмущенно отмахнулся я. – Просто предлагаю вам поработать… как бы это сказать… эдаким учителем-консультантом.

– Что вы имеете в виду? – заинтересованно спросил юноша, чей костюм явно показывал его невеликий достаток.

– Скажем так, вы будете приходить к нам в расположение отряда и рассказывать о тонкостях законов королевства, а также отвечать на вопросы вот этого бородатого господина, – указал я на гнома, потому что очень уж не хотелось самому лезть во все эти юридические дебри.

– Вот еще, – фыркнул гном, – чтобы какой-то соп…

– Турбо, – прервал я речь бородача и, отведя его в сторону, ядовито зашипел на ухо: – Только что этот сопляк прижал тебя, как нищий вошь. Нам здесь еще жить. И поверь, незнание законов, как писаных, так и неписаных, может привести не только к потере золота или свободы. Так можно и головы лишиться.

– Но почему он? – не унимался гном.

– Потому что старый стряпчий, как, к примеру, его хозяин, уже забыл половину из того, что знал, а этот сморчок, во-первых, обладает молодым и гибким умом, во-вторых, пока не вошел в силу, из кожи вон лезет, чтобы все знать и везде успеть. В общем, разбирайся со своим новым учителем, а я вернусь к кузнецу. Нам многое нужно обсудить.

Разговор с мастером затянулся еще на два часа. Мы уточняли схему брони для легионеров и то, во что мы оденем штурмовиков. Я планировал экипировать их в ту же пластинчатую лорику сегментату, только с налокотниками и наколенниками, как это было у крупеллариев – гладиаторов, дравшихся в предельно закрытых доспехах.

Насчет шлемов пришлось чуть помудрить, но я все же вспомнил крестообразное усиление, которое видел в музее на шлемах легионеров. Две толстые стальные полосы укрепляли тонкостенные металлические головные уборы, а в нашем случае они могли послужить основой, на которой будут наклепаны пластины. В общем, вместе с шейным щитком шлем будет представлять собой сегментированный аналог римского галеа.

Закончили мы уже под вечер, и у меня оставалось только одно желание – завалиться спать в своей палатке, но не тут-то было. Как только мы вернулись с пустыми подводами в расположение легиона, то наткнулись там на королевских фуражиров, доставивших недельный запас провианта. Гном тут же начал дико ругаться. У меня тоже были претензии к привезенному зерну, но больше всего напрягла рыба – мелкая и явно с душком.

Увы, ничего оспорить не удалось, потому что фуражиры сбежали, оставив на поле финансово-продовольственного боя обе свои телеги. Завтра это аукнется нам обвинениями в угрозах несчастным, а главное – очень честным фуражирам, но проблему с питанием это не решало. Как минимум нужна была рыба, причем хорошего качества.

Как бы мне ни хотелось отдохнуть, но до ночи еще оставалось время, и я предложил гному прокатиться на телеге до одной из рыбацких деревень, разбросанных по берегам реки. Запрет для диких касался только посещения города, так что к рыбакам мы отправились под надежной охраной.

Пока ехали, я сразу решил не узнавать цены на рыбу, а воспользоваться приемом, который мы провернули в кузнечном районе. Так что, раздав несколько медяков, а взамен получив как грамотные, так и откровенно бесполезные советы, мы направились к буквально вросшей в землю мазанке на самой окраине поселения.

Вытянувшаяся вдоль реки деревня вообще не была эталоном богатой жизни. У берега, там, где дощатые причалы стояли частой гребенкой, располагались дома из камня и сараи для лодок. Даже наблюдалось нечто похожее на верфь. Но чем дальше от этого скопления каменных домов, тем беднее выглядели и глинобитные лачуги, и те, кто в них жил. Дома становились какими-то скукоженными, а подворья вообще казались заброшенными. Только иногда, несмотря на бедность, территория вокруг домов имела более или менее ухоженный вид. К одной из таких халуп нас и привели советы аборигенов. На пороге больше похожего на нору входа в мазанку сидел седой старик, а на крыше, пытаясь заделать наверняка множественные прорехи, возился парень лет тринадцати.

– Чудесный вечер, хозяин, – поздоровался я, спрыгивая с телеги.

– Откуда взяться чудесам в нашей дыре? – вздохнул старик, но все же добавил: – Но вам я все же желаю чудесного вечера.

Он спокойно смотрел на сопровождавших нас диких, а вот паренек на крыше явно струхнул.

– В чудеса нужно верить всегда, уважаемый. Чудотворец заглядывает не только в дома богатеев, – с улыбкой сказал я и решил заканчивать с религиозными увещеваниями. – Вы мастер Волус Парак?

– Да какой там мастер? – отмахнулся старик. – Мастера – это те, кто возвращается домой с полными лодками рыбы и живет в каменных домах, а я старый и беспомощный рыбак, у которого и долбленка уже сгнила, и мазанка постоянно течет.

– Но вы были мастером, а в отличие от долбленки, знания и опыт сгнить не могут. – Меня что-то опять потянуло на философию, и я поспешил вернуть разговор в деловое русло: – Мне как раз нужен ваш опыт.

– И какой вам от него прок? – спросил Волус без особого энтузиазма, но я успел заметить искру надежды в его глазах.

– Мне нужна рыба. Много рыбы. Платить за нее втридорога я не хочу, а ловить не умею. Так что мне нужна хорошая лодка, опытный рыбак. – Покосившись на замершего, как испуганный воробей, паренька, я добавил: – И шустрый помощник рыбака.

– Вряд ли из этого будет хоть какой-то толк, – покачал седой головой рыбак. – У меня сил уже нет, а у моего внука они появятся еще нескоро.

– Мастер, я же сказал, что мне нужен опыт и знания, а силу я найду в другом месте.

Оно-то так, да только нужно еще как-то загнать диких на лодку.

Как только старик принял для себя решение, его обреченная расслабленность тут же исчезла:

– Ну, если хотите заняться рыбным промыслом, вам действительно нужна хорошая лодка.

Загрузив старика и его внука на телегу, мы отправились на местную мини-верфь. У мастера-лодочника полностью готовы были только четыре изделия. Одну лодку забраковал Волус, а вторую – я. И не потому, что хоть что-то понимал в этом, просто две стоящие рядом практически одинаковые лодки натолкнули меня на мысль, как облегчить проблему с гребцами. Загнать диких на шаткое суденышко будет нереально, а вот более устойчивый катамаран – это уже совсем другое дело.

Дав лодочнику указания и пару советов, как превратить две лодки в один катамаран, я уточнил у рыбака, знает ли он принцип действия трала с выгрузкой рыбы через заднюю часть. Оказалось, что нет, так что пришлось добавить в конструкцию будущего катамарана блок для подтягивания трала и дощатую площадку с ящиком для приема сети и улова. После этого наконец-то суетный день закончился, причем закончился очень неплохо. С хорошим настроением я отправился спать в свою палатку.

Глава 4

За стеной стучали молотки, а на них ворчливо огрызались ручные пилы – строительство шло уже третий день, и весь этот шум стал для меня таким же привычным, как и выкрики декурионов на тренировочной площадке. За стеной домика бурлила жизнь, а вот я оказался, так сказать, в стороне от этого движения. Такой уж удел практически всех грамотных руководителей. Когда дело организовано правильно и найдены нужные исполнители, во вмешательстве высшего руководства практически нет никакой необходимости.

Увы, это не означало, что мне приходилось скучать. Проблем хватало, только пока я не решил, с какой стороны к ним подойти. Вырученных за трофеи с боя у брода денег достало на то, чтобы обеспечить нам не только сносное жилье и нормальную амуницию. Каждый легионер получил еще по одиннадцать серебряных дангов. Изрядно отяжелел и мой личный кошель. Но я пока не знал, куда тратить эти деньги. Дела держали меня в расположении легиона, да и как-то боязно было соваться в город без защиты диких. Я так привык к чувству защищенности в окружении зеленокожих здоровяков, что у меня начала развиваться психологическая зависимость, и ее нужно было ломать. К тому же в голове начали возникать кое-какие идеи насчет того, как нам жить дальше.

Словно подслушав мои мысли, в мой домик ввалился гном.

– Илья, с этим нужно что-то делать! – с порога заявил Турбо. – Они с каждым днем присылают продукты все хуже и хуже. На одной рыбе мы долго не протянем, а скоро наступят зимние штормы.

– Ты говорил с Вайлетом?

– А толку? – еще больше завелся гном. – Он, конечно, неплохой командир, но только когда идет война. А в мирное время пользы он него, как от тоннельной крысы в общинном котле.

– И что он говорит? – не дал я своему префекту окончательно погрузиться в праведное негодование.

– Он говорит, что барон уехал в свое имение, а в королевской канцелярии его посылают к барону.

– Если хочешь, можешь попробовать сходить в канцелярию сам.

– Не хочу, – надулся гном. – Но нужно же хоть что-то делать, иначе эти проглоты скоро устроят нам голодный бунт.

– Не устроят, – отрицательно качнул я головой. – По крайней мере, пока. В горах у них с едой еще хуже, и, как я понял, такая ерунда здесь происходит постоянно. Но ты все же прав: с этим нужно что-то решать. Вот для этого мы сейчас пойдем и немного изменим план застройки.

В принципе никаких претензий к строителям у меня не было. Мой домик получился хоть и небольшим, но вполне уютным. Хорошо пригнанные друг к другу доски панелей пахли свежеструганым деревом и радовали глаз темно-коричневыми естественными узорами. Причем настолько радовали, что я попросил сколотить мне из этих же щитов рабочий стол и шкаф. В общем, строители сделали в этом доме почти все, кроме кровати. Ну и еще камина, который сложила бригада печников.

Домики для Турбо, Лека и Тири получились не хуже. Да и казармы – тоже, разве что древесина на них пошла чуть подешевле. Так что строителей можно было лишь похвалить, и план строительства придется менять из-за моего недосмотра, а точнее – по причине появления новых идей.

На данный момент строители заканчивали первую из четырех заказанных и уже оплаченных казарм. Причем до зимы я планировал поставить только две из них.

– Мастер Робар, – кивнул я главе строительной артели.

– Господин полусотник, – ответил мне мастер легким поклоном.

– Мастер, увы, но нам придется немного изменить план строительства, – сразу перешел я к делу и, заметив недовольное выражение на лице строителя, добавил: – Ничего сложного. Просто вы поставите казармы не параллельно друг другу, а квадратом. Внутри этого квадрата мы пустим крытую галерею, а получившийся двор накроем тентом.

По лицу мастера было видно, что он быстро подсчитал дополнительные затраты и очень хочет выставить денежные претензии, но, натолкнувшись на свирепый взгляд гнома, Робар лишь согласно кивнул:

– Вы вовремя пришли, почти ничего не придется переделывать.

– Вот и чудесно.

– Так что ты задумал? – не унимался гном.

– Пойдем внутрь, – предложил я гному и жестом показал мастеру, что мы не нуждаемся в сопровождении.

Строители работали быстро и профессионально. Дальнюю часть длинного строения еще обшивали панелями, а внутри уже заканчивалась установка двухъярусных нар. С бытом легионеров все просто – личных вещей у них не было, а оружие и броня хранились на общем складе. Поэтому после того, как на нары лягут набитые водорослями тюфяки, можно будет заселяться.

– Ну, не тяни, – начал терять терпение гном.

– Скажи, мой бородатый друг, как ты относишь к спорту. – Чуть запнувшись, я все же убедился, что в доракском языке есть нужное слово.

– Ну и при чем здесь поднятие тяжестей и метание топоров? – нахмурился гном.

– Я имел в виду жесткий спорт. У вас разве не дерутся на кулаках?

– Нет, мы только боремся, но это не спорт, а способ решения спорных вопросов. Твои зеленушки вон тоже каждый день носы друг другу расквашивают, чтобы пролезть в штурмовики.

– Во-первых, не мои, а наши, во-вторых, мне кажется, что расквашивать эти носы нужно не просто так, а за хорошую плату. Таким образом наши бойцы смогут лучше питаться. – Не увидев на лице гнома энтузиазма, я добавил: – Ну и наш с тобой процент никто не отменял.

А вот теперь Турбо оживился и буквально вцепился в меня как клещ. Пришлось более подробно описывать ему суть боксерских боев и тотализатора. Хотя, как оказалось, вторая часть ему была знакома еще по жизни в подгорном царстве, так что есть на кого спихнуть финансовую часть. За мной остается лишь общая организация и реклама, но сначала нужно провести рекогносцировку.

– Сейчас мы с тобой отправляемся в город. Для начала зайдем к колеснику, а затем найдем Вайлета и наконец-то нормально отпразднуем победу, а то мы все в делах и заботах, даже выпить некогда.

Выйдя из достраивающейся казармы, мы подошли к домику Тири, к которому был пристроен большой загон для трех наших лошадей. Хаоситка как раз расчесывала гриву пегой кобылке, тихо напевая что-то грустное. С тех пор как попала в наш лагерь, девочка предпочитала носить мальчишескую одежду и наотрез отказалась покупать себе платья. Денег у нее было достаточно, но это никак не отразилось на ее внешности. Зато лекарский сундук изрядно потяжелел, и мне кажется, именно туда ушло все серебро из доли архиятра.

– Тири, – позвал я ее, и она тут же зажглась, как новогодняя лампочка.

Когда хаоситка улыбалась, ее лицо преображалось, и это очень радовало. Потому что улыбаться она начала не так уж давно.

– Слушаю вас, вождь, – как всегда в шутливой манере отсалютовала мне Тири по всем правилам легиона, ткнув себя кулачком в грудь.

Я вообще-то хотел, чтобы меня называли легатом, но как-то приклеилось это звание, к тому же, если все пойдет как нужно, легатом мне все равно не быть. А называться как-то надо, тогда почему не вождем?

– Хватит кривляться, – проворчал я, хотя растягивающая губы улыбка смазывала все впечатление от строгости. – Мне нужна лошадь, желательно поспокойнее.

– Возьмите Грушку, – указала Тири на кобылку, которую только что расчесывала, и улыбнулась еще задорнее, хотя куда уж больше.

Чем-то она мне напоминала офис-менеджера Яну – такая же светлая и позитивная, несмотря на то что хаоситка. Хотя что мне вообще известно об этих самых хаоситах? Нужно как-то выспросить у Лека подробности, когда появится время.

– Хорошо, выводи. И надень на нее уздечку.

– А куда вы поедете? – спросила Тири и, не дожидаясь ответа, добавила: – Можно мне с вами?

– Нет, мы в город и, наверное, до самой ночи.

– Ну и почему мне нельзя?

– Разговорчики, архиятр Тирика! Выполнять приказ!

– Слушаюсь, вождь! – Тири повторила жест, опять же – без малейшего почтения к высокому званию.

Ну что ты будешь с ней делать? В город она, конечно, уже ездила, только в сопровождении гнома и стражника. Но в поход по злачным местам мы ее точно не возьмем.

– А седло не нужно? – спросил гном, наблюдая, как Тири обхаживает лошадь.

– Нет, Турбо, не для того я столько серебра выкинул, чтобы лезть на такую высоту. Ничего, пройдемся до города пешочком, а уж после этого будем ездить со всем комфортом.

Сам не знаю почему, но становиться наездником у меня не было ни малейшего желания. Вечно в голову лезли воспоминания о том, как белым лебедем над рекой летел рыцарь, для которого это самое седло стало стартовой площадкой.

Прогулка до города была спокойной и веселой. Затем мы снова воспользовались услугами проводника-телохранителя из стражников. Надеюсь, с получением собственного транспорта и прогрессом в утренних тренировках с Вайлетом от этой части расходов удастся избавиться.

Чего я не люблю, так это необдуманного геройства. Конечно, против подвигов во славу добра у меня возражений нет, но головой ведь тоже думать нужно. Хоть иногда. Ввалился бы я в город без прикрытия да с Турбо под мышкой, как это делают герои большинства приключенческих романов, там бы нас и приняли те, кто раньше наблюдал сквозь щели за караваном повозок и недобро косился на охраняющих нас стражников. Приняли бы и наваляли под первое число, и это в лучшем случае, а в худшем – обобрали бы уже остывающие трупы. Это вам не провинциальный городок, на окраине которого стоит армия, а столица хоть и не империи, но все же немаленького королевства.

Звучит не очень по-мужски? Возможно. Зато честно.

Мастер Брум, казалось, только нас и ждал. Когда его ученик открыл ворота, из здания мастерской тут же выскочил круглый, как шарик, хозяин.

– Заходите, господин полусотник, все уже готово.

Мастер-колесник постарался на славу. По большому счету даже не скажешь, что выкатившуюся во дворик колесницу собирали из заготовок для обычной телеги. Ученики тут же перехватили уздечку Грушки и быстро впрягли ее в повозку. По моей просьбе мастер Брум сам заказал сбрую у шорника, который сделал ее максимально простой. В принципе там было всего четыре пряжки. К тому же, помня о поведении лошадей в стрессовой ситуации, я заказал простейший стопор. После его выдергивания лошадь могла спокойно бежать дальше, предаваясь панике в свое удовольствие. А в это время колесница вместе со мной останется на месте.

Вскочив на заднюю подножку, я осмотрелся.

Очень неплохо.

Было два варианта моего положения внутри колесницы – стоя или сидя на одной из двух откидных боковых скамеек. Кроме функциональных и декоративных деталей гражданского назначения имелись и крепления под щиты, а также зажимы на бортах и колесах для специальных лезвий, которые еще предстояло заказать у нашего кузнеца.

– Вам нравится? – спросил мастер Брум, явно довольный делом своих рук.

– Более чем, – похвалил я мастера и передал ему вторую часть оплаты.

Немного подумав, я все же отпустил стражника – нахождение в колеснице давало определенное чувство уверенности в себе. Главное, чтобы оно не оказалось ложным.

Задерживаться мы не стали. Гном, недовольно пыхтя, уселся на боковое сиденье, а я осторожно вывел повозку на дорогу. За время нашего путешествия по королевству я неплохо наловчился управлять телегой, так что азы вождения имелись. Но сравнивать колесницу и телегу – это все равно что ставить в один ряд грузовик и спортивную машину.

Впрочем, пара сотен метров по улицам – и повороты на перекрестках показали, что я вполне справляюсь, а прав на вождение здесь все равно никто не выдает.

Дорогу до квартала, где проживали офицеры королевского войска, мы искали пару часов, основательно попетляв. Чем ближе мы были к так называемому Белому городу, тем приветливее становились прохожие, и тем точнее были их указания нужного направления пути.

Наконец-то перед нами появилась каменная арка, которую упоминали сердобольные горожане. У арки находился пост из бойцов тяжелой пехоты. Это была главная отличительная черта от остальных кварталов Белого города. Подобные арки имелись только у внешних ворот, у Золотого города и у цитадели, но там службу несли рыцари и гвардейцы.

– Стой! – решительно встал посреди дороги пехотинец, хотя я и без этого резко натянул поводья. – Кто и куда?

Стражник скользнул взглядом по моему браслету полусотника, но, явно разбираясь во всех нюансах, не особо впечатлился знаком отличия командира наемников.

– К сотнику Вайлету Тарксу, – спокойно и доброжелательно ответил я.

– Жди здесь, – хмуро, но без хамства приказал пехотинец и громко свистнул.

Из-за арки тут же показался какой-то пацан. Причем, судя по хоть и запачканной, но добротной одежде, малец явно не являлся беспризорником.

– Чего, дядя Рух?

– Сбегай к сотнику Тарксу и скажи, что к нему приехал полусотник наемников.

– Ага, – шмыгнув носом, кивнул паренек и рванул по мостовой как маленькая ракета.

Долго ждать Вайлета не пришлось. Буквально через десять минут он появился в арке входа и удивленно посмотрел на колесницу. Обычно, являясь к нам, Вайлет был одет в броню. Даже странно было видеть его в темно-сером камзоле и каком-то несерьезном берете на голове.

– Что же случилось с тобой в детстве, если ты до сих пор боишься ездить верхом?

Когда сотник признал гостя, пехотинцы тут же расслабились, и из их поз ушла хищная напряженность.

– Так проще, – пожал я плечами. – Не хочешь прокатиться? Мы тут решили все же отпраздновать победу, да и город посмотреть.

– Почему бы и нет? – пожал плечами сотник. – Твоими стараниями забот у меня практически не осталось. Даже скучно немного.

– Поверь, скоро скучать тебе не придется.

– И что ты задумал? – насторожился сотник.

– Пусть это будет сюрпризом, – сказал я, уже автоматически проверяя наличие в местном языке сложных слов.

Нужное понятие было, только разделялось оно на два слова. Получилось нечто похожее на «чудесная новость».

На улице еще не стемнело, так что сначала мы отправились на прогулку по городу. Вайлет, несмотря на возраст, не захотел занимать сиденье напротив гнома, а встал рядом со мной.

– Знаешь, – хмыкнул он через некоторое время, – удобная штука, особенно если ты не должен воевать в конном строю. У нас когда-то было что-то похожее, но пришли другие времена и воевать стали по-другому. К тому же такие повозки точно не использовали как обычную коляску для городских прогулок.

В ответ я только пожал плечами, легонько хлопнул поводьями по спине Грушки. Лошадка повернула голову, словно хотела узнать, чего это я удумал, но все же побежала быстрее. Даже возникла мысль впрячь в колесницу какого-нибудь рысака и устроить гонки за городом.

Белый город, в отличие от мастеровых кварталов и тем более Черного города, поражал количеством людей на улицах. Мне даже стало как-то неуютно в этой кутерьме, но постепенно все же удалось приноровиться и вписаться в движение легких колясок, карет, рикш и сновавших между всем этим пешеходов.

Весь Белый город представлял собой смесь огромного торгового центра и спального района для горожан среднего достатка. Верхние этажи трех-, четырех- и порой даже пятиэтажных зданий являлись жилыми. А вот практически все первые этажи отводились под магазины, кабаки и другие заведения для обслуживания нужд горожан. В Белом городе магическая составляющая этого мира была представлена наиболее ярко, но культурного шока у меня уже не вызвала. По большому счету бытовые артефакты не делали ничего такого, с чем бы не справились бытовые приборы в моем мире.

Здесь обосновались владельцы мастерских, торговцы и воины. Квартал, в котором проживал Вайлет, находился на самой окраине Белого города. Все это сотник рассказал мне, параллельно знакомя с местными достопримечательностями:

– Вон там квартал, где продается лучшее оружие в королевстве. Там виднеется шпиль храма Великого Чудотворца. А вот здесь – неплохой кабачок. Правда, закуска там не очень, зато пиво просто чудесное. Если ты предпочитаешь вино, можно сходить в «Лесную лилию», хотя я не сильно верю, что у них действительно есть эльфийские вина. Скорее, качественные подделки.

– Эльфийские? – тут же ухватился я за знакомое слово, которое мое подсознание перевело именно так.

В воображении тут же нарисовались персонажи из романов Толкина – холодные и прекрасные жители лесов с заостренными ушами и длинными волосами, что у дам, что у мужиков.

– Да, ушастые коротышки – народ, конечно, вредный, но вина они делают превосходные.

– Коротышки? – Сложившийся в голове образ благородных эльфов тут же разлетелся с веселым звоном. – Они разве не выше гномов?

Сидевший на скамье Турбо, голова которого находилась где-то на уровне наших поясов, презрительно фыркнул:

– Выше? Да эта мелюзга может поцеловать мне одно место, даже не сильно пригибаясь.

– Ну… – хмыкнул в седые усы сотник.

Не знаю, правильно ли гном понял намек Вайлета, но тут же окрысился:

– А тебе я могу в это же самое место кинжалом ткнуть, тоже не особо нагибаясь.

На секунду в колеснице воцарилось напряжение, которое тут же разрядилось дружным хохотом гнома и сотника. Похоже, их взаимные принюхивания наконец-то закончились переходом в товарищеские отношения, так что вечер сегодня точно удастся.

– А ты что, никогда не видел эльфов? – отсмеявшись, спросил Вайлет.

– Не доводилось.

– Тогда сворачивай на следующем перекрестке, и поедем на площадь Ароматов.

Свое название площадь получила благодаря окружающим ее магазинам. Почти везде там торговали специями и благовониями со всех концов мира. Отличительной чертой данного квартала Белого города были двухэтажные здания, которые полностью отводились под магазины. Ароматы вокруг витали приятные, но мало кто согласится постоянно жить в таком благоухании.

По периметру площади приютились выносные лотки, заваленные теми же специями, а также тележки с различным фастфудом. Мне сразу захотелось перекусить чем-то экзотическим, но не слишком экстремальным для желудка.

Вайлет отмахнулся от моей просьбы и настоял на первоочередном посещении цирка, огромный шатер которого раскинулся прямо посреди площади. Колесницу мы, по совету Вайлета, оставили рядом с фургонами циркачей, выдав старику в раздутых шароварах и со следами грима на лице три медяка за услуги парковщика.

Представление уже началось. Причем сидячих мест на трехуровневых трибунах вокруг квадратной арены не было.

– Ага, сейчас будет огненный шут, затем борец с обезьяной, и потом пойдут эльфы, – сказал Вайлет, явно знакомый с местной программой.

Эта осведомленность говорила, что премьеры в местном цирке бывают нечасто.

Огненный шут оказался то ли магом огня, то ли спецом по иллюзиям. Скорее всего, второе, потому что полноценные маги здесь в большой цене и вряд ли стали бы выступать в цирке. Расписанный оранжевыми полосами худой как щепка мужик был одет в одну набедренную повязку, но не она являлась главной изюминкой номера. Шут, широко расставив ноги, покачивался посреди арены и водил перед собой руками, порой выгибая суставы в, казалось бы, непредусмотренных природой направлениях. Он словно направлял плывущую в воздухе струю огня, которая казалась живой и вилась вокруг тощего тела.

Оригинально, но не так чтобы очень. Подобное зрелище могло удивить меня сразу после попадания в этот мир, но увидев, как буквально перед носом огненный шар расслаивается на лепестки вместо того, чтобы сжечь твою плоть до костей, как-то начинаешь привыкать.

Борец с обезьяной являлся неким подобием древнерусских скоморохов, борющихся с медведями. Только сейчас в роли медведя выступала здоровенная горилла. Борьба закончилась ничьей, и под довольные крики зрителей борец удалился с арены.

Такая реакция зрителей на незамысловатую борьбу была хорошим знаком – есть шанс, что задуманное мною произведет настоящий фурор.

После борцов на арену вышли еще три циркача. Сначала мне показалось, что это просто дети разного возраста, но, присмотревшись, я понял, что перед нами вообще не люди. Эти существа были настолько хрупкими, что, казалось, не будь вокруг полотняных стен шатра, их бы сдуло ветром. Одетые в зеленые набедренные повязки и коротенькие курточки эльфы танцующим шагом вышли в центр арены. Две фигурки повыше явно принадлежали мужчине и женщине, если можно так назвать существа с острыми ушами, огромными глазами и двумя вертикальными прорезями вместо носа. Не скажу, что выглядели они отталкивающе – просто непривычно. Я давно заметил, что нечто мерзкое способна создать только человеческая фантазия. Все, что рождено природой, прекрасно в той или иной степени.

Третьим в этой компании был ребенок, только непонятно, мальчик или девочка. У всех троих – светлые, с голубым оттенком, длинные волосы, забранные в высокие хвосты.

Зрители притихли. Затем пришел звук. Казалось, откуда-то издалека донесся отзвук грома, который постепенно становился сильнее и мощнее. Появилось такое ощущение, что вибрация проникала внутрь моего естества. Танец эльфов стал стремительнее. Затем мужчина неожиданно замер на одном месте, и к нему метнулся ребенок. Это было единое движение ног эльфенка и рук эльфа. В результате малыш взлетел вверх как стремительный стриж. Мой взгляд ушел за ним, поэтому я не увидел, как взрослый эльф подбросил свою партнершу. Она, раскинув руки, будто птица, догнала зависшего в высшей точке полета эльфенка. Они как-то странно сцепились, и малыш ушел еще выше, а эльфийка упала на руки своего партнера.

Малыш долетел до канатов под куполом и начал там вытворять такое, что ни одной мартышке даже не снилось. Под конец он спрыгнул на руки эльфа, и они втроем продолжили совместный танец.

– Ну как? – толкнул меня локтем Вайлет.

– Великолепно. Это настоящая раса артистов.

– Это раса воинов, – почему-то горько хмыкнул сотник.

– Не скажу, что сильно люблю этих коротышек, но все равно жаль, что их заставляют летать на потеху зевак, – добавил посмурневший гном.

– Хотите сказать, что они делают это против своей воли? – откровенно удивился я.

– Уверен, что хозяин цирка угрожал убить детей. Это же ритуальные танцы, – без сомнений в голосе кивнул гном. – Вот ты бы стал повторять то, что делаешь у кургана павших, на потеху зрителям? Да пусть меня лучше убьют, чем заставят петь «гранитный плач» где-то, кроме как у завала в штольне.

Да уж, с такой стороны я на это дело не смотрел.

– И насколько они хорошие воины? – спросил я, чувствуя в себе нарастающую волну решимости.

– Хорошие, – сказал гном, а Вайлет согласно кивнул:

– Понятно, что на мечах они рубятся плохо, но в джунглях полусотня таких танцоров легко положит сотню пехотинцев. Правда, для этого они используют подлые духовые трубки и отраву, но, чтобы защитить родные дома, все способы хороши. Да и на ножах и без доспехов я бы с этим ушастым драться не стал. Закрутит и порежет на лоскуты. К тому же следопыты из них будут получше любой собаки.

Разрыв шаблонов – ни луков, ни величественной красоты. От стереотипов остались лишь уши. Но это никак не отменяло пришедшую на ум идею.

– Как думаете, их можно выкупить?

– Вряд ли, – качнул головой Вайлет. – Хозяин наверняка запросит очень дорого.

– А может, все-таки попробуем? – решительно сказал я и повел друзей к выходу, а затем – вокруг шатра.

Меня быстро догнал гном и, притянув за руку вниз, зашептал:

– У нас почти ничего не осталось. Может, лучше попробуем их умыкнуть? Как ту же Тири.

Почему-то гном даже не предложил отказаться от попытки освободить эльфов.

Как бы тихо ни говорил Турбо, Вайлет все равно его услышал.

– Не вздумайте, – тоже зашептал он. – Поймают и посадят. Без вариантов. В городах магов, как блох на собаке.

– Успокойтесь, – отмахнулся я от этих заговорщиков. – Никто не собирается ничего воровать. Просто попробуем договориться с хозяином цирка.

Вопреки моим ожиданиям, циркачом-рабовладельцем оказался не эдакий Карабас-Барабас с огромным пузом и ухоженной бородой, а сухонький мужичок с жилистым телом бывшего акробата. Даже в дорогом камзоле он все равно выглядел как циркач в карнавальном костюме.

– Приветствую вас, уважаемый, – вежливо поклонился я хозяину цирка. – Мы хотели бы поговорить с вами.

– Вам понравилось представление? – самодовольно улыбнулся циркач.

– Безусловно, но разговор пойдет о другом. У нас к вам есть деловое предложение.

– И какое же? – больше из любопытства, чем заинтересованно, спросил циркач.

– Мне хотелось бы выкупить эльфов.

– Это не смешно, – вдруг растерял мой собеседник всю вальяжность и дружелюбие. – Они не продаются.

– Может, за золото и не продаются, а если обмен? – сказав это, я снял с шеи цепочку и протянул амулет несговорчивому владельцу эльфов.

– Ты с ума сошел! – тут же выпалил гном, и, если честно, именно на такую его реакцию я и рассчитывал.

Вайлет выразил свое удивления, лишь крякнув, но было видно, что и он потрясен. То, что защитный амулет будет оценен циркачом по достоинству, сомнений не было. Это очень дорогой товар, и в магазинах он не продается – только по личному заказу. К тому же маг-артефактор будет иметь дело далеко не с каждым. Добытый в бою артефакт не был идеальным, но и заурядным его тоже не назовешь. Медленно дрейфующие в глубине прозрачного камня синие искорки говорили об этом почти каждому, кто родился в магическом мире.

– Нет, – сквозь зубы процедил циркач.

И это было замечательно, в смысле не отказ, а то, что он был произнесен сквозь зубы.

– Хорошо, – легко согласился я. Причем совсем не для того, чтобы продолжить торг, усилив его своим равнодушием.

Торговаться не было никакого смысла – через минуту, час или день, да пусть даже через месяц желание обладать недоступной для зажиточного, но все же простолюдина вещью иссушит беднягу. В конце концов, он придет ко мне. Ну а если не придет, значит, не судьба. Все, что мог, я сделал этим коротким диалогом.

Я надменно кивнул и молча удалился, цапнув за шиворот гнома, который явно только начал распаляться для яростного торга.

По большому счету наш поход в город полностью себя оправдал. Мне хватило увиденного и сопутствующих рассказов Вайлета, чтобы понять – ниша, которую я планировал занять в местном шоу-бизнесе, на данный момент свободна. Конечно, мы побывали только в Белом городе, но пока жители Золотого города и тем более цитадели в качестве клиентуры меня интересовали слабо.

Наши посиделки в пивной начались с молчаливого поглощения неплохого напитка. Затем Вайлет не выдержал:

– Илья, я тебя не понимаю. Ты готов был отдать амулет за этих ушастых, а затем так легко отказался от своей затеи. Прости, если тебя заденут мои слова. Неужели стало жалко амулета?

– Нет, не стало.

– Тогда почему не торговался? – не выдержал теперь уже гном.

– Все просто, – лениво прожевав очень вкусную сосиску и запив ее пивом, сказал я. – Торговаться можно лишь с тем, кто изначально готов к продаже и недоволен только ценой. Циркач не был готов отказаться от своих рабов. На тот момент эльфы казались ему слишком большой ценностью, а амулет хоть и дорогой, но побрякушкой.

– Ну и что поменяется, скажем, завтра? – не унимался гном.

– Завтра, а скорее всего, даже позже, он поймет, что прыжки и ужимки ушастых всем уже приелись. Потом он вспомнит, как страшно находиться рядом с разбушевавшимся магом, не имея серьезной защиты.

– Что-то ты мудришь, – мотнул головой сотник и отхлебнул еще пива.

– Возможно. Время покажет.

Вечер протекал плавно, пока не перетек в более интимное русло. Слово за слово – и мы оказались в одном уютном домике, где имелся широкий выбор симпатичных дам. Только тогда я осознал, как долго обходился без женской ласки. Так что миловидной блондинке с хрупкой фигурой и выдающимися прелестями пришлось нелегко. Впрочем, утром она не выглядела недовольной.

Глава 5

Местный Карабас-Барабас выдержал чуть больше суток. Ближе к вечеру следующего дня он явился в наш лагерь, восседая на козлах размалеванного яркими пятнами фургона. Внутри повозки оказалось пять эльфов сосвоими скудными пожитками. Получив артефакт, циркач передал мне купчую на семью эльфов и связку активаторов для их ошейников. Лек подтвердил, что этого достаточно, чтобы узаконить сделку. Выдав циркачу защитный артефакт, я попросил его убраться из моего лагеря, а сам пошел знакомиться со своими новыми подчиненными.

Эльфы инстинктивно выстроились в ряд. Троих я узнал – эта пара взрослых и невысокий паренек. То, что это мальчик, было понятно на фоне совсем уж крохотной девчушки. Все эльфы носили нечто похожее на бриджи и короткие курточки, но у обеих эльфиек на бедрах были повязаны платки, а волосы заплетены отличным от мужчин образом. Пятым в этой компании был старик. Его возраст можно было определить по дряблой коже, седым волосам, в которых уже не прослеживалась голубизна, и по тому, как он тяжело двигался. Главным имуществом старика был полусферический барабан. Похоже, именно он отбивал ритм за сценой.

– Приветствую вас в диком легионе, – поздоровался я с эльфами. – Вы меня понимаете?

– Да, хозяин, – кивнул старик, проговаривая слова с каким-то чирикающим и вместе с тем гнусавым акцентом.

Судя по всему, доракский язык знали все. Больше всего раболепное обращение старика не понравилось молодому эльфу. Эльфийка лишь грустно вздохнула.

Да уж, поломала их цирковая жизнь, но явно не до конца.

– Я вам не хозяин, и, если вы согласитесь служить мне добровольно, прямо сейчас получите свободу.

– А если не захотим?

– Если честно, понятия не имею, что я буду делать после вашего отказа, но вам это точно не понравится. Может, до того, как начнем озлобляться друг на друга, вы выслушаете мои условия?

– Говорите, господин, – строго покосившись на молодого эльфа, сказал старик.

– Вы три года служите мне, выполняя все приказы, а после этого я нахожу способ вернуть вашу семью на родину.

– И что же мы должны делать? – хмуро поинтересовался молодой эльф, выразительно посмотрев на барабан старика.

– Мне нужны не акробаты, а воины и разведчики. Мои легионеры, конечно, красавцы и здоровяки, но именно поэтому разведчики из них никудышные. Вся их разведка заключается в сообщении: «Вождь, мы нашли врагов, вон они бегут за нами».

Примитивная попытка спародировать диких вызвала у эльфов тихий смешок. Похоже, в нормальных условиях ушастые – очень веселые ребята.

Пощебетав на своем языке, эльфы решили принять мое предложение и тут же получили свободу. Сбросив на землю ошейники, бывшие рабы смотрели на них как на ядовитых гадюк. Впрочем, магическое добро бесхозным не осталось – его подобрал гном, за что получил нехороший взгляд от молодого эльфа, который представился мне длиннющим и сложным именем. Ломать язык я не собирался и сократил имя до Гобоя. Его напарница оказалась его же женой, чье имя я сильно урезал до Лиры. Их детей я переименовал в Чирика и Фенечку. Это были русские слова, значения которых эльфы не понимали, так что переименование возражений не вызвало. Старик получил уменьшенное и доведенное до приемлемого для меня звучания имя Бултых.

Как только разобрались с новым статусом эльфов, пришла пора позаботиться об их быте. И тут вылезли кое-какие проблемы, причем с самой неожиданной стороны. Опять сработало правило сапожника без сапог.

На своей прошлой работе я в первую очередь высматривал то, что называю тройником. Эта самая паскудная форма отношений, которая может возникнуть внутри коллектива. Если есть объект повышенной сексуальности, будь то мужчина или женщина, всегда могут появиться два воздыхателя. Почему только два? Конечно, необязательно именно это количество, просто если поклонников больше, это чаще всего нивелирует проблему. В таких случаях накал соперничества как бы рассеивается. А вот в тройниках объект обожания старается будоражить интерес к себе всеми доступными средствами, в том числе не отдавая предпочтения кому-то одному, такова человеческая натура. Постарайтесь вспомнить момент, когда вы замечали повышенное внимание к себе представителя другого пола, к которому не испытывали ответного влечения. Неужели сразу подошли и вежливо объяснили, что шансов на у него нет и быть не может? Или же поощрительно улыбнулись, желая и дальше чувствовать приятное ощущение чьего-то обожания. К тому же это значительно повышает самооценку.

На прежней работе я старался разрывать эти тройники, потому что двое влюбленных в один объект коллег начнут конкурировать и мешать друг другу, а это может плохо сказаться не только на рабочей атмосфере. Подобное напряжение вполне могло вылиться в неадекватный поступок с катастрофическими последствиями.

Есть два способа решить эту проблему. Первый – замотивировать обоих воздыхателей на откровенный разговор с объектом обожания. Затем сводим двух получивших резкий отказ – а скорее всего, так и будет – бедолаг вместе для разговора между собой. Скорее всего, они станут друзьями – совместная ненависть очень сближает. Если такой прием не работает, можно уронить возомнивший себя богом любви объект с его пьедестала. Но тогда есть угроза стать предметом ненависти для всех фигурантов тройника. Но в том и состоит работа корректора рабочей атмосферы – мы выводим наружу ненависть и раздражение, даже если приходится принимать их на себя.

В общем, я проморгал тройник под собственным носом, причем с собственным же участием.

– Так, Тири, у тебя самый просторный домик, так что эльфы поселятся там, а ты…

– А Тири поселится у меня, – поспешно перебил меня Лек.

Я не успел среагировать на внезапно распалившегося парня, потому что на него накинулась Тири:

– А ты чего раскомандовался? – с таким же неожиданным напором возразила хаоситка. – Кто тебе дал такое право? Не стану я вселяться в твою вонючую конуру.

О как!

Агрессия Тири удивила меня, а это значит, что я точно проморгал нечто важное. Но это было еще не самое главное.

– Я переселюсь к вождю.

Вот такие пироги с котятами. Особенно меня напряг взгляд, которым на меня уставилась Тири. Там было нечто совсем не детское. Конечно, со временем она превратится в очень привлекательную девушку, но пока для меня является всего лишь ребенком, даже если по местным традициям это не так.

Заниженной самооценкой я не страдал и в дополнительном обожании не нуждался, поэтому ответил жестко:

– В твоих словах есть лишь одна разумная мысль. Я вождь, и я решаю, что и как будет происходить в моем легионе.

Гордиев узел пришлось рубить, потому что ни сил, ни желания распутывать его не было – нам тут жрать нечего, и эту проблему решать тоже мне. Эльфы, как и было сказано, поселились в дом Тири. Лекарка начала приводить в божеский вид бывший домик Лека. А магического консультанта на проживание и перевоспитание взял гном.

Это решение не понравилось вообще никому, ну, если не считать эльфов. Ошибкой было то, что я не учел простейший нюанс – совмещать должности корректора рабочей атмосферы и начальника не только непродуктивно, а порой и опасно.

В преддверии изменений жизнь в лагере бурлила, как наваристая похлебка в котле. Часть легионеров занималась на новом плацу, а часть копала защитный ров по всем римским канонам. Из армии я вынес не так уж много правил, с которыми могу согласиться, но то, что боец должен быть постоянно занят, – вполне здравая мысль. Иначе в скучающие головы парней с переизбытком телесной мощи полезет все что угодно. Параллельно с этими работами строители заканчивали возведение необходимых мне зданий.

Занятия на плацу проводили центурионы и приоры, а вот я занялся обучением будущих гладиаторов. Поступил просто – отложили на время ежедневный отбор в штурмовки. Упорство диких начало меня утомлять, так что я с большой радостью направил его в продуктивное русло.

Мои познания в боксе ограничивались просмотром голливудских фильмов. В армии нам давали основы самбо, но по зрелищности оно было слабоватым.

Первым моим делом на поприще промоутера стала безопасность будущих боксеров. Буквально за один день приглашенный из города скорняк пошил десяток перчаток. Не стандартных боксерских – поменьше, нечто похожее на амуницию для тайского бокса.

Я не стал втолковывать новые идеи в головы хоть и немного обтесанных, но все еще упрямых диких. Зашел с другой стороны – вызвал Кота и просто дал ему советы, как эргономичнее наносить удары, ставить ноги, двигаться и уклоняться. Мои скупые советы плюс природная смекалка разведчика сделали свое дело, и в первом же показательном бою низкорослый декурион разделал под орех противника, который был как минимум на две головы выше его. Народ проникся, и теперь уже Кот стал инструктором, который, так сказать, учился, обучая.

Другие претенденты быстро догнали инструктора, но не зря прозванный Хитрым декурион больше не вступал в спарринги и лишь давал советы, держась от дерущихся на безопасном расстоянии.

Теперь пришло время организовать музыкальное оформление нашего шоу. К Бултыху я не стал обращаться, потому что догадывался, как старый эльф отреагирует на подобную просьбу. Поступил хитрее. На групповых танцах, которые изредка проходили на вечерних посиделках, я приметил парней с хорошим чувством ритма. Вот им и были вручены купленные в городе простейшие барабаны. Грохот над лагерем стоял тот еще. Как я и предполагал, минут через двадцать Бултых не выдержал и вмешался в процесс.

Классные специалисты, причем в любой отрасли, почти всегда являются очень несговорчивыми субъектами, потому что знают себе цену. При этом невозможно стать мастером, не являясь перфекционистом. Это и есть их ахиллесова пята. Не нужно просить профессионала о помощи, просто начните делать его работу максимально коряво, он не выдержит и, скорее всего, вмешается. Это, конечно, если его гонор еще не подавил перфекционизм. Такое тоже случается.

Бултых был недостаточно высокомерен. Старый эльф отобрал у вошедших в раж барабанщиков палки и наорал на них. Сам он возвращаться к музыкальной карьере не стал, но взял процесс обучения в свои руки, так что цели я добился.

Привлечение эльфа к обучению неожиданно дало еще один результат. Гобой решил поделиться приемами из своего арсенала рукопашного боя. Его инициатива напомнила мне, что я так толком и не пообщался с будущим замом декуриона разведчиков и инструктором в одном флаконе.

– Гобой, зайди ко мне, – позвал я эльфа, который жестами и скупыми фразами что-то втолковывал Коту.

Дождавшись эльфа, который быстро, но без спешки подошел ко мне, я пригласил его в дом. В ответ на приглашающий жест в направлении гостевого кресла эльф забрался на него с ногами.

Ну и пусть сидит, как ему удобно.

Заняв место за столом, я, чуть подумав, начал важный разговор:

– Так, мастер Гобой, если у вас появилось желание обучать разведчиков боевым приемам, то учите их, как убивать, а не как выступать на арене. На ринг я разведчиков все равно не пущу. От вас мне нужно другое. Научите этих увальней двигаться тихо и скрытно.

Лицо эльфа исказилось. Я не специалист по мимике эльфов, так что нужно запоминать. По-моему, это было презрение.

– Я понимаю, вам кажется, что сделать это невозможно, но нужно постараться. Если среди диких появятся нормальные разведчики, срок вашей службы сильно уменьшится.

А вот это заявление вызвало у эльфа живейший интерес. И неудивительно, мотивация – это наше все. Заинтересовав собеседника, я перешел к более щепетильным вопросам:

– Мне говорили, что эльфы используют духовые трубки и отравленные иглы. Это так?

Хоть и нахмурившись, но эльф все же кивнул.

– Вы можете изготовить их, используя то, что есть под рукой?

Теперь пауза на размышление была дольше, и все же она закончилась утвердительным кивком.

– Мне нужны три состава яда. Один – чтобы просто усыпить человека без малейшего вреда его здоровью, – увидев быстрый кивок, я продолжил: – Второй – для того, чтобы обездвижить врага, но оставить его в сознании. Третий – смертельный. Сразу скажу, использовать его мы будем только в самом крайнем случае. Слава отравителей нам не нужна.

Эльф опять кивнул, и, как мне показалось, в этом кивке была толика одобрения.

– В будущем, если что-то пойдет не так и у вас не будет другого приказа, старайтесь держаться поближе ко мне. Если я незаметно для других покажу этот знак, – не особо напрягая фантазию, я продемонстрировал на пальцах самый известный в нашем мире знак «окей», – а затем покажу один, два или три пальца, вы используете трубку с нужной стрелой. Один палец – это снотворное, два – обездвиживающий яд, три – смертельный.

Я не стал затягивать инструктаж и быстро выложил эльфу, какие именно надежды возлагаю на их странную семейку. Получив в ответ все те же кивки, отправил ушастого восвояси.

Ну что, вроде все насущные проблемы решены, и можно заняться кое-чем по моему профилю. Мелодраматическая сцена с переселением была больше комической, чем трагедийной. И все же кому как не мне знать, что из таких вот мелких глупостей порой вырастают большие проблемы. Лека нужно жестко ставить в рамки, потому что в его возрасте любые разумные доводы проходят мимо. Влюбленный подросток не просто не способен воспринимать конструктивную критику, он даже самые мягкие увещевания сочтет агрессией и злым умыслом.

Тут нужно работать либо значительно тоньше, либо откровенно грубо. Он должен осознать глупость поспешных действий на пути к сердцу возлюбленной или до дрожи бояться их последствий.

Увы, заняться доморощенным Ромео мне не дали. Снаружи вдруг разразился дикий ор. Казалось, что на лагерь напали какие-то жуткие монстры. От неожиданности я выскочил на крыльцо, даже не прихватив свои парные клинки, что уж говорить о броне.

Внутреннее напряжение тут же сменилось облегчением – практически звериный рев оказался проявлением искренней радости. В лагерь входила целая толпа диких во главе с широко улыбающимся Кустом. Он не только доставил в горные селения серебро для голодающих семей, но и приволок пополнение. Младших было много, не меньше сотни.

– Вождь, – подбежал к крыльцу Высокий Куст, – я вернулся, и со мной пришли еще младшие.

Продолжая улыбаться, бывший глава моей разведки словно невзначай повернулся ко мне правым плечом, на котором виднелся свежий шрам.

– О, – притворно удивился я, – вижу, ты стал старшим? Поздравляю. Давно пора.

Казалось, что физиономия Куста сейчас лопнет от самодовольной улыбки. А вот лицо маячившего за его спиной Хитрого Кота особой радостью не отличалось. Он ведь считал свою должность главы разведчиков временной.

Ну, ничего, сейчас мы это исправим.

– Что ж, если старейшины решили тебя повысить, я тоже не стану отставать. Декурион Высокий Куст. – Мой торжественный тон был правильно воспринят диким, и он постарался изобразить стойку «смирно». – Повышаю тебя до центуриона. Ты получишь под командование пару опытных декурионов и займешься обучением пополнения.

Оглушающий рев был ответом на мои слова, причем новички хоть и не понимали, что здесь происходит, орали не тише ветеранов. Хорошо, что с Кустом пришли одни младшие. Это значит, что будет меньше проблем с перевоспитанием. Увы, на этом хорошие новости заканчивались. Теперь мне предстояло найти способ не только экипировать еще сотню диких, но и просто прокормить их. Хуже всего то, что навалившиеся проблемы отвлекали меня от, как мне тогда казалось, менее важных забот. В голове остались лишь мысли о размещении новичков и желание не допустить провала моей новой затеи.

Глава 6

Подготовительная суета затянула меня без остатка, к тому же вечно отвлекали заботы об интеграции новичков. В этот раз все было намного легче. Традиции нового формирования уже устоялись и окрепли, так что легко взламывали племенные уклады и наставления старейшин. Чтобы приструнить строптивого новичка, хватало авторитета центурионов, и только в редких случаях вмешивался Снежный Медведь.

При всех этих заботах ни я, ни Вайлет не забывали о персональных занятиях. Сотник ежедневно гонял меня по тренировочной площадке. Пока удавалось лишь отбиваться от него, используя поочередно комбинацию «щит – кинжал» и два длинных кинжала. Радовало одно – синяков после тренировок становилось все меньше.

Утро решающего дня началось с уже привычных забот. Я традиционно обошел лагерь, наблюдая за тем, как Медведь гоняет по плацу «две коробки» центурий своей манипулы, а центурионы манипулы Вайлета издеваются над легионерами на полосе препятствий. Штурмовики под руководством Утеса и Быстрого Буйвола, в поте лица возвращающего мое доверие, занимались силовыми упражнениями. Большая часть штурмовиков была облачена в усиленную лорику сегментату и выглядела грозно. Увы, привычная суета была нарушена самым грубым образом.

– Вождь, – подбежал ко мне командир разведчиков, которые в виде дополнительной нагрузки занимались охраной лагеря, – у нас чужак в расположении.

– Не понял? – нахмурился я. – И как он здесь оказался?

– Ну… – замялся Кот.

– Не мямли, говори четко!

– Его привела Тири. Мои как-то умудрились их прохлопать. Только сейчас ушастый учуял чужака в доме лекарки и сказал мне.

– И чего ты ждешь?

– Тири сказала, чтобы мы убирались к демонам.

– Даже так? – еще больше удивился я. – Хорошо, пойдем посмотрим, что там за мексиканские страсти образовались.

– Какие страсти? – тут же напрягся любознательный дикий.

– Есть такая страна, жители которой сначала делают, а лишь потом думают.

В ответ декурион разведчиков фыркнул:

– Так у нас таких полон лагерь, особенно новички.

– Это немного другое, – отмахнулся я, направляясь к домику Тири.

Хаоситка все же сумела облагородить запущенное Леком помещение, превратив его в эдакий кукольный домик. Хотя учитывая то, что в этот домик сейчас забрался какой-то мужик, кукольным он уже не казался.

– Тири, – жестко позвал я, стукнув кулаком в закрытую дверь.

Ответом мне была тишина.

– Тири, я сейчас выбью эту дверь, и разговор у нас пойдет совсем в другом тоне. – Открывай.

Похоже, мой архиятр поверила в реальность угрозы и отодвинула засов. Хрупкая хаоситка попыталась выскользнуть наружу, но я без особых церемоний вдавил ее внутрь домика и осмотрелся.

Да уж, картина маслом. На уютной девичьей кровати сидел какой-то бомж в черной и изрядно потрепанной хламиде. На героя-любовника он никак не тянул, потому что был стар, уродлив и изможден.

– И как это понимать? – спросил я у притихшей лекарки, одновременно закрывая дверь прямо перед носом любопытного Кота.

– У меня не было другого выхода, – горячо заговорила она. – Это один из наших. Он бы не выжил в городе. Чудотворцы почти настигли его, когда я увидела, как Орад прячется за мусорными коробами на базаре…

– Стоп, – остановил я пулеметную очередь отрывистых слов. – Он что, хаосит?

– Да, – кивнула девочка, и синхронно с нею дернул головой нежданный гость. – Он нам нужен. Бабушка почти ничему не успела меня научить, а Орад сделает меня мастером хаоса, и тогда я смогу помочь вам не только зельями и слабыми знаками.

В чем-то Тири была права, но ее действия это не оправдывало.

– Пусть будет так, но в твоем доме он жить не будет. Кот!

Разведчик тут же появился из-за двери как чертик из табакерки.

– Звал, вождь?

– Забирай этого замухрышку. Отмой его в бане, и пусть Турбо выделит чистую одежку. Затем посели в казарму с остальными разведчиками, – распорядился я и тут же добавил на всякий случай: – Да, еще, он нужен мне целым и невредимым. Так что присмотри, чтобы парни его не слишком помяли.

– Не помнут, – криво ухмыльнулся дикий.

– И пугать его тоже не надо, – правильно прочитал я ухмылку декуриона, которая тут же увяла. – Имей в виду, он мастер хаоса, так что, когда придет в себя и отъестся, сам сможет запугать кого угодно.

Ну, это я наверняка загнул – будь этот бомж мастером, вряд ли дошел бы до такой жизни. Хотя девочке нужно учиться, а на безрыбье, как известно, чего только не жрут.

Выдворив незваного гостя из домика, я занялся своевольной девчонкой:

– Теперь ты. Я не могу тебя просто выгнать, и ты это знаешь. Но это не значит, что можно творить все, что вздумается. Зачем я посылал тебя в город?

– Забрать из трактира девочек для обслуживания зала, – тихо пискнула Тири.

– И?

Ответом на этот вопрос стал совсем уж неразборчивый писк.

– Раз уж на тебя надежды нет, из лагеря больше ни ногой.

– Но… – попробовала возмутиться Тири.

– Помолчи, – жестко оборвал ее я. В таких случаях приходится пользоваться кое-какими не совсем честными приемами. – Запрет пока на десять дней. Дальше просмотрим, но ты должна понимать, что без последствий твои поступки не останутся. Сегодня я накажу всю охрану лагеря и тех, кто провожал тебя к городу и обратно.

– Но я сама…

– Помолчи. Так как телесные наказания у нас запрещены, я их просто оштрафую.

Теперь посмотрим на реакцию девочки. Мне было важно понять не только то, настолько она отзывчива, но и насколько умна.

– Ведь это значит, что их семьи получат меньше еды, – сделала правильный вывод Тири.

– И кто в этом виноват?

– Я, – засопела она, и вот это сопение мне как раз не понравилось.

– Не привыкай говорить не то, о чем думаешь, – со вздохом сказал я, понимая, что передо мной все же, по сути, ребенок. – Если привыкнешь, ложь будет слетать с твоего языка слишком легко. Ложь – это то, что приносит сиюминутное облегчение, но всегда влечет за собой трудности в будущем. Уверен, бабушка говорила тебе то же самое.

Тири грустно кивнула:

– Она говорила, что соврать – это как съесть чернильную ягоду из чужого лукошка. Сладость быстро пройдет, но потом долго нельзя будет открывать рот, потому что все увидят испачканный язык.

– Все правильно. От себя хочу добавить, что прожить жизнь, ни разу не соврав, невозможно. Но при этом ты должна понимать, зачем врешь и какие будут последствия. А теперь скажи: ты считаешь, что такое наказание несправедливо?

– Да, – вздохнула Тири и прямо посмотрела мне в глаза. – Ведь виновата только я.

– Не совсем так, но ты стала основной причиной проступка, поэтому обойдешь всех охранников и сама узнаешь, кого и насколько я оштрафую. А затем из своих доходов возместишь их потери. Но сделаешь это утром. А сейчас иди к нашему префекту и проси его сходить в город и доделать за тебя твою работу. – Все понятно?

– Да, – еще раз обреченно вздохнула Тири и направилась к выходу из домика.

– Тири, – позвал я уже взявшуюся за дверную ручку девчушку.

– Что?

– Если бы с тобой что-то случилось, Снежный Медведь наказал бы охранников. Я честно не знаю, обошлось бы без убийств или нет.

– Он мог. – Хрупкие плечи Тири буквально передернуло от озноба. – Он такой страшный.

– Да? – искренне удивился я. – А Утес, значит, не страшный?

– Нет, – улыбнулась Тири, отчего ее лицо опять зажглось, словно новогодняя гирлянда. – Он добрый и немножко смешной.

Повеселевшая Тири выпорхнула из домика, а я поневоле вспомнил, как ревущий во всю глотку Утес голыми руками оторвал голову тальгийскому пехотинцу. К тому времени он был забрызган чужой кровью по самую макушку.

Да уж, смешной…

Покрасневшее, словно бессильно выгоревшее, солнце нырнуло в море, и лагерь начали окутывать сумерки. И все же они были бессильны перед десятками ярких факелов, освещавших расположение легиона. Наступил решающий вечер – вечер, так сказать, премьеры.

Все приглашения были разосланы загодя, и осталось только ждать. Сомнений в том, что гости явятся все, как один, у меня не было, потому что нет в мире слаще слова, чем «халява».

По королевскому закону, после заката все внешние городские ворота закрывались, но для нас, вернее, для наших гостей это абсолютно не было проблемой, потому что в списке приглашенных значился глава охраны Портовых ворот. Тот самый толстяк, который уже изрядно успел нажиться, поставляя верхушке нашего легиона своих стражников в качестве сопровождающих.

Через час после заката все гости были на месте, постепенно рассаживаясь в специально предназначенном для этого зале. Я немного польстил своему вкусу и поработал дизайнером. На стенах зала висели различные предметы – от утыканных железом дубин и цепей до шкур и черепов различных животных. Своим я не стал говорить, что таким образом пытаюсь передать антураж горских племен, иначе наверняка нарвался бы либо на насмешку, либо на грубость. Стильный интерьер чуть портили магические светильники – от чадящих факелов внутри помещения пришлось отказаться.

Судя по реакции гостей, мои потуги им понравились, так же, как и халявное вино, пиво и мясные закуски. Еще их взгляды часто зацеплялись за фигурки официанток, которые разносили стаканы с вином, кружки с пивом и подносы с закусками. Их я тоже обрядил в откровенные одежды из кожи и меха, больше сверяясь с тем, что видел у земных модельеров, чем с тем, что могли носить дамы в горских селениях.

– Илья, – окликнул меня вставший навстречу очередному гостю Вайлет. – Я позволил себе самовольно пригласить еще одного гостя. Ты не против?

– Конечно, – благодушно улыбнулся я, хотя не перевариваю, когда кто-то принимает решение за меня в делах, которые полностью находятся под моей ответственностью.

– Тем более вы уже знакомы.

– Да? – искренне удивился я, стараясь вспомнить лицо юного господина.

– Да. Ведь именно по твоему приказу дикие выловили барона Эла ап Торна из реки на переправе.

Ах, вот оно что! Так, тут нужно очень осторожно, потому что рыжий, весь в веснушках парень выглядел явно не в своей тарелке.

– Очень рад, барон, что мне удалось протянуть вам руку помощи в момент, когда удача отвернулась от вас. С любым из нас это происходит значительно чаще, чем хочется. Надеюсь, мой поступок зачтется на небесах, и когда в следующий раз споткнусь уже я, рядом окажется тот, на чье плечо можно будет опереться.

Ну, как-то так. Длинно и немного запутанно, но, похоже, верно. Красные пятна смущения и злости на самого себя сошли с бледного лица юного рыцаря. Я бросил ему соломинку, и его психологическая защита превратила эту соломинку в спасательный круг. Парень явно шел сюда лишь под давлением дворянской чести и смешанных чувств. А это могло вылиться во что угодно, вплоть до ненависти ко мне – свидетелю его позора.

– Я тоже молю богов, чтобы в трудный для вас час именно я оказался рядом.

Все, мы обменялись любезностями, так что пора менять тему:

– Ну что, похоже, все гости в сборе, давайте перейдем к арене.

– Арене? Это будет цирковое представление? – спросил Эл, явно озвучивая мысли повернувшихся на мой голос полтора десятка королевских офицеров.

– Нет, оставим цирк для детей, у нас будет развлечение пожестче.

Гости явно заинтересовались. Я собрал их, намекая на халявную выпивку и необычное развлечение, хотя подозреваю, что все ждут чего-то вроде бордельной оргии, тем более что с нарядами официанток, кажется, получился перебор. Ну ничего, думаю, сюрприз все же удастся.

Я хлопнул в ладоши. После сигнала открылась двустворчатая дверь, и в гостевой зал вышли Утес и Быстрый Буйвол. На фоне разодетых в праздничные кафтаны офицеров два декуриона в полной броне вызвали нервную реакцию. Офицеры инстинктивно схватились за рукояти коротких мечей, полагавшихся к парадному наряду. Хорошо хоть я не додумался разрешить декурионам притащить с собой свое оружие. Мало ли чем бы все это закончилось.

– Господа, прошу пройти вас в зрительскую ложу, из которой вы сможете увидеть очень занимательное зрелище, – с улыбкой сказал я и первым прошел между двух застывших как истуканы диких.

Гости хоть и с опаской, но последовали за мной. За дверью находился широкий балкон, возвышавшийся над квадратным двориком. Эта площадка возникла благодаря тому, что казармы были построены квадратом. На стенах дворика под открытым небом горели факелы. Здесь их чад никому не мешал, а настрой они создавали подходящий. Посреди площадки находился практически стандартный боксерский ринг с канатами. Все пространство вокруг ринга занимали, так сказать, отличники боевой и политической подготовки нашего легиона. Они тоже являлись деталью антуража. Надеюсь, со временем эти места будут заняты гостями. На противоположной от балкона стене висел большой щит с вбитыми крючками и восемью табличками с именами бойцов.

Ну что ж, пусть начнется шоу.

Кивнув гостям, я быстро сбежал с балкончика по боковой лестнице и так же быстро забрался на ринг.

– Господа и… – Чуть не ляпнув глупость, я проглотил лезшее из меня слово. – Представляю вашему вниманию бои за звание чемпиона дикого легиона! В красном углу ринга – Степной Ветер. В синем углу – его соперник, Тяжелая Лапа.

Я попытался подражать знаменитому конферансье Майклу Бафферу, но особого успеха не достиг, да и голос, кажется, сорвал. Нужно зайти к кому-то из магов и заказать аналог громкоговорителя. После того как я объявил первого бойца, над двориком поплыл звук барабанов.

Старый эльф постарался на славу, и барабанщики выдали нечто, будоражащее кровь и заставлявшее бежать мурашки по коже.

Правила боя я, как мог, втолковал диким, но вряд ли получится добиться их соблюдения, так что оставаться на ринге не было ни малейшего желания. Два зеленокожих легионера, на которых из одежды сейчас были лишь набедренные повязки и перчатки, ринулись друг на друга, как взбешенные носороги.

Все мои просьбы хоть немного разогреть зрителей мгновенно вылетели из не самых умных голов. Оно и неудивительно – удары в эти самые головы полетели неслабые. Где-то на задворках моего сознания шевельнулась совесть цивилизованного человека, но тут же была выпихнута воспоминаниями о каждодневных отборочных боях за право стать штурмовиком.

Первые четыре боя были короткими, и некая апатия зрителей меня начала напрягать. Но когда на крючки второго ряда поднялись четыре таблички полуфиналистов, господа офицеры оживились. Между ними этаким шустрым колобком прошелся Турбо, собирая ставки на приглянувшихся гостям бойцов.

Накануне я едва не подрался с гномом, отстаивая свое видение тотализатора. Он рвался не только участвовать лично, но и собирался жестко мухлевать. Пришлось надавить авторитетом легата и хозяина легиона, так что теперь мы получаем лишь десять процентов от выигрыша, что автоматически снимает с нас часть подозрений в мошенничестве. Правда, не факт, что эта бородатая и до жути хитрая сволочь не выкинет какой-нибудь номер.

Усталость в первых боях благотворно повлияла на качество шоу. Бойцы уже не бросались друг на друга озверелыми бугаями и наконец-то вспомнили уроки доморощенного тренера Кота, который все это время бесновался с внешней стороны канатов. Правда, маялся он без толку – возбужденные дикие вокруг арены так вопили, что за их воплями не были слышны даже барабаны.

К концу полуфинальных боев поначалу соблюдавшие степенность господа офицеры вопили с не меньшим азартом, чем дикие, хотя куда им до луженых глоток горцев!

Финальный бой вообще был феерическим – Горбатый Медведь и Черный Волк двигались с непередаваемой грацией. Покрытые синяками и разводами крови тела лоснились от обильного пота. Противники перемещались по периметру ринга, выжидая возможность атаковать. Боксеры, которые всего пару дней назад вообще в первый раз услышали это слово, выглядели не менее эффектно, чем Мохаммед Али в лучшие годы. Ну а меня радовало, что задумка удалась на все сто. Пока она приносила одни убытки, но, судя по раскрасневшимся лицам гостей, прибыли ждать не так уж долго.

Наконец-то обменявшись серией ударов на длинных выпадах, дикие сошлись в клинче. Затем Волк отскочил назад, увлекая Горбатого Медведя за собой, но это отступление стало лишь тактической уловкой, и ринувшегося вдогонку соперника встретил жесткий апперкот. Все, Горбатый Медведь поплыл. Добавочный удар сверху свалил его на землю. Не желающий сдаваться легионер пытался подняться на ноги, но я дунул в свисток, и на ринг запрыгнули четверо подчиненных Кота. Как и во многих предыдущих боях, разошедшегося победителя пришлось уволакивать с ринга силой.

Я забрался на помост и объявил имя чемпиона. Черный Волк издал вопль, от которого позеленели бы от зависти и Кинг-Конг и Тарзан. Я вполне понимал его радость. Только что всего за три минутных боя дикий получил плату как за стандартный годовой контракт наемника. Думаю, в дальнейшем пятнадцатью серебряными дангами дело не обойдется. Я планировал делить прибыль по схеме – половина отходит на нужды легиона, а из остального двадцать процентов мне, десять – гному, а семьдесят – победителю.

Если повезет, чемпионы получат не только признание товарищей, но статус героев в своих племенах.

Гости возвращались в помещение трактира возбужденные и счастливые. Даже нельзя было определить, кто из них проиграл пари, что было неизбежно. Азарт и алкоголь окончательно расслабили моих посетителей, и дальше все пошло, как веселая вечеринка в дружеском кругу. Мне с трудом удавалось удерживать мужиков от того, чтобы не использовать официанток в качестве проституток. Хотя, судя по поведению, как минимум четыре из шести девушек не отказались бы от дополнительного заработка. И все же мне претила мысль о подобном перепрофилировании моего бизнеса, поэтому я попросту удалил дам из зала. Тем более гости уже почти ничего не ели и только пили.

К середине ночи дожидавшиеся хозяев кареты и коляски отбыли из расположения легиона. Первый трудовой день закончился одними убытками, но я не сомневался, что все вернется сторицей.

Глава 7

Мои надежды полностью оправдались. За три следующих дня у нас был полный аншлаг, причем даже пространство вокруг ринга заполняли не дикие, а не менее азартно орущие гости. Пока это были в основном офицеры, но хватало и обычных горожан. Пришлось вводить разделение по допуску. Первый вечер показал, что на пьяной толпе лучше не зарабатывать. К рингу через отдельный проход допускались гости, которые заплатили за зрелище по одному серебряному дангу, а вот на балконе и впоследствии в таверне могли оказаться только потратившие на билет пять серебряных монет. Им выпивка и закуска доставались бесплатно. Затраты были минимальны, но этот ход делал доступ на балкон более престижным и поэтому востребованным.

Для всех гостей продолжал работать тотализатор. Теперь Турбо устроился намного удобнее. Он сидел в будочке, из которой имелось два окошка – одно выглядывало на балкон, а другое – во дворик. Желающим сделать свою ставку выдавались штампованные квитанции, в которых гном от руки проставлял имя бойца, номер боя и ставку. Бородатый жмот уже не дулся на меня, потому что процент от выигрышей приносил нам первый хоть и не баснословный, но солидный, а главное – стабильный доход.

В общем, финансовая основа легиона начала укрепляться, что тут же отразилось на рационе легионеров и условиях их проживания. Это радовало всех, и очередь на участие в боях резко выросла. С ней я поступил предельно просто – тот, кто не выходил в полуфинал, перемещался в конец очереди, так что четверка полуфиналистов на следующий день встречалась с новыми бойцами. Таким образом, у нас появились фавориты и претенденты на это звание, среди которых часто попадались темные лошадки, взрывавшие расклады самых продуманных любителей потешить свой азарт. Штурмовики и тем более их командиры по-прежнему были отстранены от участия в боях, чем оказались страшно недовольны. Доходило даже до яростных споров, но я остался непреклонен. Мне были нужны интрига и непредсказуемость боев, а о какой непредсказуемости можно говорить, если на ринг полезет Утес – чудовищная машина для убийства.

Полным сюрпризом для меня стало неожиданное увеличение наших доходов пикантным способом. Утром третьего дня боев прибежал посыльный от Кота:

– Вождь, там к тебе приехали на такой большой телеге.

– Ну, пусть идут сюда.

– Не хотят. Говорят, чтобы ты пришел.

– Даже так? Хорошо.

Большой телегой оказалась богато украшенная карета, на окнах которой висели тяжелые занавески. Два лакея на запятках не внушали особого доверия, так что я осторожно подошел к дверце. Кот и его подчиненные взяли карету в кольцо и вытащили гладиусы из ножен.

Опасения немного развеял грудной женский голос:

– Господин полусотник, может, окажете даме честь небольшой беседой.

– Конечно, – сказал я для тех, кто сидел в карете, и тихо добавил стоящему за спиной Коту: – Если карета попробует тронуться с места, валите лошадей и вскрывайте этот ящик.

– Понял, – так же тихо ответил глава разведки.

Дверца открылась, и я полез в темное нутро экипажа. Сомнения окончательно развеялись, когда стало понятно, что внутри находится только одна женщина.

– Доброе утро, госпожа, чем обязан такому приятному визиту?

– Приятному? – хмыкнула женщина, поднимая свою вуаль.

Дама была крупной и слегка полноватой, да и возраст ее, скорее, можно назвать увядающим, чем цветущим, но при этом следы былой красоты вполне просматривались.

– Как прикажете вас величать? – осторожно спросил я с намеком на то, что меня устроит и псевдоним.

– Мне скрывать нечего, – поняла мой намек дама. – Я баронесса Ирна ап Тирих.

Представившись, баронесса сделала паузу, намекая, что ее имя должно мне о чем-то говорить.

– Приятно познакомиться, – открыто улыбнулся я в ответ.

– Похоже, вам неизвестна моя репутация, – хмыкнула баронесса.

– Да, я не очень знаком со светской жизнью королевства, к тому же привык делать выводы о людях на основе личного знакомства, а не опираясь на слухи.

– Ну что же, можно познакомиться и поближе, – с намеком улыбнулась баронесса.

Да уж, экстравагантная дама, но я не первый раз вижу таких особ и вполне способен отличать стареющих нимфоманок от тех, кому просто нравится шокировать людей.

– Баронесса, я готов удовлетворить любое ваше желание, но вам вряд ли удастся увидеть мое смущение или испуг. Может, сразу скажете, зачем именно вы приехали?

Ирна еще раз хмыкнула, но теперь уже одобрительно, и сбросила с себя великосветскую маску. Теперь это был уже другой человек, который привык добиваться своего, наплевав на условности и препятствия.

– Я хочу попасть на бои.

Внушительные габариты баронессы почему-то навеяли мне дикие ассоциации.

– Надеюсь, вы имеете в виду зрительское место, а не ринг?

– Ринг – это место, где дерутся? – спросила Ирна и, дождавшись ответного кивка, залилась грудным смехом. – Это было бы интересно, но нет. Мне хочется посмотреть на то, о чем говорит уже половина города. Я готова заплатить вдвое от того, что платят ваши самые дорогие посетители. Если увиденное мне понравится, могут появиться и другие гости по той же цене.

Да уж, интересное предложение, при этом сомнительное. Все упиралось в местные патриархальные традиции. И дело даже не в том, как себя будет чувствовать дама в обществе мужской аудитории, а в том, не смутит ли она мужиков.

Заметив сомнения на моем лице, баронесса решила внести свои уточнения, но немного не угадала с направлением моих мыслей:

– Если вас заботит моя репутация, то хочу сказать, что меня она не волновала даже при жизни моего мужа, что уж говорить о пяти годах вдовства.

В ответ я лишь кивнул, продолжая обдумывать ситуацию. И тут в голове совершенно неожиданно всплыло воспоминание о диване. Не о том, на котором сидят, а о высшем совете Османской империи. Не уверен, что фильмы об этом периоде турецкой истории давали достоверную информацию, но там была одна интересная деталь. Дамы из гарема султана могли наблюдать за своим господином в момент принятия важнейших решений сквозь занавешенную решетку из тайного помещения.

Ладно, попробуем озвучить эту идею клиентке:

– Если честно, ваша репутация меня не очень-то волнует, тем более раз она не заботит даже вас. Но не уверен, что другие гости будут рады такому соседству. И все же, – остановил я жестом явно решившую возразить даму, – если вас устроит тайное присутствие на боях, эту проблему можно решить.

– Устроит, – тут же успокоилась баронесса.

– Тогда оставьте здесь одного из лакеев, и я объясню ему, как мы все провернем.

Попрощавшись с ищущей острых ощущений дворянкой, я тут же перешел к решительным действиям. Из города был вызван мастер Робар. Задача для такого шустрого строителя была пустяковой. Я попросил его отделить почти половину одной из казарм. К входу было приделано крыльцо, которое обеспечивало незаметное перемещение гостей из кареты внутрь, так сказать, будуара. Во внутренний дворик с рингом выходило окно, имевшее, помимо косой деревянной решетки, еще и полупрозрачные занавески. Освещение казармы обеспечивала парочка тусклых светильников. Их света хватало только на то, чтобы гости не натыкались на предметы мебели. Тири по моему приказу постаралась облагородить бывшую казарму для приема дам.

Но пока пришлось обойтись грубой, сколоченной наспех мебелью. Если идея выгорит, здесь можно организовать настоящий дамский салон. А что-то мне подсказывало, что зрелище баронессе понравится.

Вечером был уже привычный аншлаг, но размещением гостей занялся гном на пару с Вайлетом, а я выглядывал карету баронессы. Оставленный в лагере лакей был проинструктирован и ознакомлен с новым помещением и путями подхода к нему. Также я показал лакея подчиненным Кота, чтобы карету пропустили без препятствий.

Баронесса, ломая все шаблоны, появилась вовремя. Я поздоровался с нею, проводил на персональное зрительское место и быстро отправился на арену.

Гости взволнованно зашумели, но теперь это не было проблемой – голос срывать больше не придется.

– Уважаемые зрители, – сказал я не так уж громко, поднеся к лицу похожий на шишку артефакт. И тут же от стен дворика отразился рокочущий звук, в котором я с трудом узнал свой голос. – Мы начинаем наши бои. Делайте ваши ставки и готовьтесь лицезреть битву гигантов!

Затем пошло представление бойцов и начало самого боя. Народ завелся с самой первой схватки, и вопли зрителей заполнили не такой уж большой дворик.

Под конец полуфинальной схватки я услышал, как вопила баронесса. Хриплый голос благородный дамы не уступал мужским крикам, хотя услышал я его только потому, что ждал чего-то подобного.Во время финального боя баронесса так разошлась, что едва не выломала решетку – изнутри вместе с воплями донеслись удары кулаков по дереву.

Эк ее проняло!

К моему приходу благородная дама успела остыть, хотя возбужденный блеск в ее глазах и румянец на щеках выдавали отбушевавшую бурю чувств.

– Ну что, баронесса, понравилось ли вам наше представление?

– Интересное зрелище, – явно сдерживая похвалу, сказала благородная дама. – Думаю, мне удастся пригласить завтра пару своих подруг. Но все должно быть так же тайно, как и сейчас. Мне-то плевать на злые языки, а вот им лишние слухи не нужны.

– Буду рад новым гостям, – с поклоном сказал я и, заметив брезгливый взгляд баронессы на интерьер, добавил: – Думаю, до завтра нам удастся привести эту комнату в порядок.

– Не утруждайтесь, – отмахнулась баронесса. – Утром отправлю к вам лакея с мебелью и обивкой для стен.

– Как пожелаете, – с облегчением согласился я.

После отъезда баронессы я вернулся в таверну и все же решил поинтересоваться у Вайлета слухами об этой особе. Мой друг сначала удивился, а затем выдал красочную и интересную историю.

Баронесса оказалась местной знаменитостью. Являясь очень богатой наследницей, замуж она все же вышла не по любви, а по расчету, но расчет был статусным – просто юную дворянку утомили постоянные ухаживания женихов. После свадьбы она бросилась во все тяжкие, при этом как-то умудряясь сохранить относительное уважение общества к себе. Тем более за ней стояла королева. Баронесса не была легкодоступной и всегда сама выбирала себе кавалеров. Возможно, именно из-за непреклонности и переборчивости она и не уронила себя в глазах патриархального общества и королевской четы. К тому же культ чудотворцев не был таким уж строгим в плане нравственности. В конечном итоге получался эдакий скандальный, но при этом не подвергающийся презрению образ экстравагантной и эпатирующей особы.

Если честно, я мог бы увлечься такой неординарной дамой, но, увы, ни внешность, ни возраст Ирны не были в моем вкусе.

Постепенно качество наших гостей улучшалось, что в сочетании с благосклонностью баронессы давало мне возможность приблизиться ко двору. Не скажу, что мне так уж сильно хотелось окунуться в дворцовые интриги, но без связей среди власть имущих нельзя чувствовать себя в безопасности ни в этом, ни в моем родном мире.

Внимание королевской семьи я, судя по всему, привлек, только вот ничего хорошего из этого не вышло. Беда пришла, откуда не ждали, хотя ждать следовало.

Очередной тур боев только что закончился, и гости попроще уже разъехались. Баронесса с подружками, чьи вуали мало отличилась от паранджи, также укатила в сторону города. В таверне было шумно и весело. За пару недель боев мне удалось создать некую традицию поведения на общих вечеринках. Официантки было одеты скромнее, да и сама атмосфера более располагала к дружеским разговорам, чем к разнузданному веселью. Зрители в основном обсуждали прошедшие бои и планировали ставки на завтра. Конечно, не обходилось без ссор, но они гасились еще в зародыше самими гостями. И тут это хрупкое равновесие было внезапно нарушено.

– Ну и где здесь бойня?! – донесся от входа пьяный голос.

Ощущение надвигающихся неприятностей пришло позже узнавания этого голоса. Времени было очень мало, поэтому я схватил за локоть проходящую мимо меня официантку:

– Быстро собери всех девочек и уводи их в домик Тири.

Веселый шум в зале мгновенно стих, и гости раздались в стороны. Поведение дворян лишь подтвердило мою догадку. Посреди образовавшегося у входа пустого пространства, покачиваясь, стоял принц. За его спиной находились четыре прихлебателя, но уже не таких пьяных. А прямо у двери застыли два совершенно трезвых бойца. В отличие от разряженных друзей принца, королевские гвардейцы были плотно упакованы в тяжелую броню.

– Ну, где бойня, кровища, бесплатное вино и девки?

Если первый вопрос был адресован прихлебателям, то второй принц задал настороженно замершим гостям.

В ответ он услышал только тишину.

– Отвечать! Хозяина сюда! – При этом жест, который продемонстрировал принц, больше напоминал команду «к ноге».

Пришлось выходить вперед, тем более окружавшие меня гости синхронно подались в стороны. С правильными словами в таких случаях угадать практически нереально, поэтому я молча подошел к принцу и заставил себя изобразить поклон. Его взгляд блеснул злобой, полностью избавляя меня от сомнений в случайности этого действа. Он знал, к кому идет, и намеревался нагадить мне по полной.

Если честно, я запаниковал. Весь мой опыт с непростыми в общении людьми буксовал. Пьяные вообще труднопредсказуемы в своих поступках, но если к этому добавляются явная психическая неуравновешенность, злоба и высокий статус придурка, попытка удержать ситуацию изначально бессмысленна. Это был классический пат. Как бы ни повернулась ситуация, я буду в проигрыше. Так что остаются лишь кардинальные и очень опасные меры.

Не особо надеясь на успех, я сначала показал пальцами опущенной руки знак «окей», а затем один палец. Уже расслабив кисть, я ощутил волну запоздалой паники – эльф мог как перепутать знаки, так и намеренно подложить мне свинью.

Увы, паниковать было поздно. Принц вдруг замолк и удивленно посмотрел на свою грудь. Там среди кружев появился пушистый комочек. Через секунду принца повело, и он зашатался. Я тут же шагнул вперед и подхватил обмякшее тело.

– Ваше высочество, что с вами?! – как можно испуганнее завопил я. – Лекаря сюда!

Заботливо придерживая что-то бормотавшего принца под локоть, я не дал ему упасть на пол. Мне было плевать, грохнется ли эта сволочь на твердые доски, но иглу нужно было извлечь, даже если ее почти не видно на фоне белых кружев. Эльф, конечно, красавец, не только как-то умудрился держать меня под контролем в таких сложных условиях, но и засадил иголку именно туда, где ее труднее всего заметить.

Прихлебатели быстро оттерли меня в сторону, но я уже успел все сделать. Теперь оставалось надеяться, что маги не распознают в крови сонный состав.

Мои опасения чуть развеял храп, который издал принц. Его прихлебатели тут же успокоились и потащили своего хозяина к выходу. Но больше всего меня порадовало то, что мечи гвардейцев вернулись в ножны.

– Тебе очень повезло, – тихо сказал подошедший сзади Вайлет.

– Да уж, – согласно кивнул я и тут же громко обратился к гостям: – Господа, мне очень жаль, но наш вечер заканчивается. Боюсь, в ближайшие дни мне придется отказаться от боев. Об их возобновлении мы сообщим заранее с помощью объявлений на торговых площадях.

Народ недовольно заворчал, но зал опустел с неприятной скоростью. Через пару минут я остался в полном одиночестве. Ну или в почти полном.

– Гобой, – тихо позвал я.

Над головой скрипнули доски потолка, и в щели появился кончик тростниковой трубки.

Ага, вот оно как. Надеюсь, все это не выйдет мне боком и однажды незадачливого легата не найдут в своем домике без следов насильственной смерти на теле. Щелей в моем потолке тоже хватало.

– Молодец, – тихо добавил я. – Срок вашей службы снижен на полгода.

Судя по тому, что до утра меня никто не арестовал, лекарю принца так и не показывали. Просто решили, что его развезло от выпитого. Да и сам принц, проспавшись, наверняка подумал об этом же. Увы, надеяться, что, похмелившись, он забудет обо мне, было бы наивно, поэтому я и решил пока заморозить свой бизнес.

Решение оказалось верным. Следующим же вечером принц заявился вновь. Теперь он был трезв, но от этого легче не стало. Только в состоянии свернувшегося ежика укусить меня было проблематично. Ну и чем мог заняться принц в казармах диких? Тири с эльфами я услал в рыбацкую деревню, так что с этой стороны меня тоже не достать. В общем, его посещение надолго не затянулось и больше напоминало инспекцию. Правил мы не нарушали, потому что для диких не было никаких правил, кроме запрета на посещение города. Так что пришлось принцу убираться восвояси несолоно хлебавши.

Если он надеялся, что своим поведением лишит меня дохода, то сильно просчитался. На следующее же утро ко мне приехал лакей от баронессы. Она заверяла меня, что можно открываться без опаски. Королеве успели нашептать на ухо о поведении сыночка, и она сделала ему внушение. Да и до короля дошли нехорошие слухи. Хоть он меня и недолюбливал за отказ принять подданство королевства, но все же запретил сыну являться в лагерь диких.

Наверняка такая ситуация очень не понравилась принцу, и последствия его недовольства не заставили себя ждать. После вечера возобновившихся боев ко мне подошел Вайлет и поделился не самыми приятными слухами. Похоже, нас хотят отправить отрабатывать скудный паек куда-то на окраину королевства. Из этого решения явно торчали уши принца.

Слухи слухами, но действительно, пора оторваться от шоу-бизнеса и более внимательно проинспектировать боеспособность легиона. Как и стоило ожидать, сразу косяком пошли мои же недоработки. Со времени прихода в столицу мы так и не смогли подзарядить деструкторы. Вайлет пытался протолкнуть это дело через военного министра, но этот воз с места так и не сдвинулся. Нам и продукты привозили наполовину гнилыми, что уж говорить об услугах зажравшихся магов.

Ладно, зайдем с другой стороны и привлечем к делу свои кадры. Для этого в мой кабинет был вызван магический консультант легиона, который, кстати, сидел на ставке центуриона.

– Лек, у нас разрядились деструкторы, а на королевских чиновников надежды мало. Сходи в город и поищи среди магов кого-то попроще, того, кто поможет нам и при этом не разорит.

– Хорошо, – проворчал Лек.

Он в последнее время ходил мрачный и какой-то озлобленный, но у меня совершенно не было времени разобраться в его проблемах. Да и разбираться там было не в чем – Тири оттолкнула беднягу, вот он и страдает. Другое дело, что последствия подростковой страсти могут быть самыми непредсказуемыми, но на данный момент у меня имелись проблемы посерьезней – утром был назначен общий смотр.

Чтобы соответствовать моменту, я принарядился в свою броню и даже приказал подготовить колесницу.

Да уж, картина маслом.

Утреннее солнце весело играло на начищенных пластинах брони. Я даже засмотрелся на этих красавцев. Полная экипировка манипулы Снежного Медведя была закончена лишь недавно, и результат мне удалось оценить только сейчас.

Щиты легионеры держали в походном положении, так что мне было хорошо виден блеск стальных полос, охватывающих мощные тела. Прикрывать эту красоту с помощью сюрко необходимости уже не было, и сходство с римскими легионерами становилось просто поразительным. Картину дополняли классические шлемы с нащечниками, козырьками и затыльниками. И все же чего-то не хватало…

Точно, алых шарфов. Или их носили только командиры? Ничего, вернемся из похода, будут у ребят еще и стильные шейные платки.

– Ну что, легионеры, – не удержавшись от гордой улыбки, обратился я к бойцам, – пришло время показать, чему вы научились за период сытой и спокойной жизни. – Пришло время украсить оружие и щиты вражеской кровью. Легион!

– Легион!!! – оглушающим эхом отозвались на мой клич десятки луженых глоток.

Впряженный в колесницу конь всхрапнул, но остался на месте. К диким он успел привыкнуть, хотя такие вопли его все еще нервировали. Но главное то, как он будет вести себя в бою. Иначе придется опять пользоваться живым лифтом.

Тренировки не прошли даром, и походный порядок начал разворачиваться вообще без моего вмешательства. Одетые только в кожаную броню разведчики легко побежали вперед. Их отягощали лишь небольшие круглые щиты, пара дротиков и гладиусы, так что двигались они легко и быстро. За ними шли штурмовики Утеса. Дальше маршировала первая центурия – не кремлевские курсанты, но все равно очень неплохо. После обеих манипул в конце колонны пристроился обоз с походной кухней.

После имитации походной колонны центурии перешли к показательным маневрам. С устрашающим лязгом сошлась сплошная стена двух манипул. Затем в два приема манипулы отошли друг от друга и распались на отдельные «черепахи» центурий. Все это было проделано так слаженно, что появляющиеся во время движений бреши в «черепахах» мгновенно зарастали.

И нужно же было такому случиться, что именно в этот момент к нам нагрянули гости. Со стороны КПП послышался какой-то шум. Я махнул рукой Медведю, чтобы он продолжал смотр, и направил колесницу к защищенному рогатками входу в наш лагерь.

– Что случилось?

Вид полусотни тяжелой гвардейской пехоты, сгрудившейся на дороге у бреши в защитном валу, вызвал у меня искреннее недоумение.

– Илья Смирный? – шагнул вперед пехотинец с браслетом полусотника.

– Да, – ответил я на очевидный вопрос.

– Вы арестованы.

Вряд ли бы я пошел за гвардейцами без лишних вопросов, но мне даже не дали возразить. Дежуривший на блокпосте легионер явно потерял остатки терпения, поэтому решил проблему просто и без затей. Поднеся ко рту сигнальный рог, дикий дунул в него со всей дури.

Настроенные на боевой лад центурии отреагировали на сигнал «тревога» с четкостью часового механизма. Позади меня послышался гул, в котором смешались частые удары сотен ног в сбитую почву и лязг металлических деталей амуниции.

Через минуту за колесницей встала непроницаемая стена манипулы Медведя. Центурии из манипулы Вайлета под командованием Лося распределились по валу с обеих сторон от КПП. В руках легионеры сжимали дротики и всем своим видом показывали желание пустить их в ход. Плюс к этому два отряда штурмовиков быстро обошли колесницу и встали перед мордой лошади.

– Это бунт? – недобро оскалился гвардеец, а его подчиненные разошлись в стороны, образуя боевой порядок.

– Нет, конечно, – совершенно искренне ответил я. Ссориться с королевскими львами мне не хотелось ни в коем случае. – Просто предосторожность и еще немного поспешности в действиях моего подчиненного. И все же мне хотелось бы видеть письменный приказ короля или хотя бы моего куратора барона ап Рикаса.

– С вас будет достаточно устного приказа принца.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Недостаточно. Я не служу принцу и, насколько мне известно, вы тоже. Так что пока я не увижу своего куратора лично, в лагерь вы не войдете.

– Ты об этом пожалеешь, чужак.

– Возможно, но вас сейчас должно волновать то, что будет, когда эта история дойдет до короля.

Если честно, уверенности в своих словах я не ощущал. Увлекшись укреплением финансового благополучия легиона, я так и не вник в то, что происходит в высших кругах королевства. И это было очень плохо.

Ситуация прояснилась только через час, когда сначала прискакали обеспокоенные барон ап Рикас и Вайлет. Судя по всему, их успели предупредить прикормленные стражники с Портовых ворот. Затем явился командир гвардии. И очень вовремя, скажу я вам. К полусотне королевских львов добавились сотни полторы рыцарей, так что ситуация в любой момент могла стать неуправляемой.

– Тахир, что здесь происходит?! – Подскакав на породистом скакуне во главе небольшой свиты, начальник королевской гвардии свирепо уставился на полусотника, который уже успел разругаться с нашим куратором и Вайлетом.

– Принц приказа…

– Заткнись! – тут же зарычал генерал, и его ярость показалась мне странной. – Быстро убирайтесь в казармы.

Было похоже, что генерала разозлил не сам факт подчинения полусотника приказу принца, а что-то другое.

– Полусотник Смирный.

– Да, господин генерал.

– Вас вызывает король. Следуйте за нами.

– Будет исполнено, господин генерал, – кивнул я, жестом приглашая Вайлета к себе в колесницу. – Медведь, остаетесь в лагере. Никого не впускать. Самим не выходить. Сохраняйте спокойствие. На провокации отвечать, только если полезут внутрь.

– Будет исполнено, господин легат, – явно копируя мою манеру обращения к генералу, ответил приор.

Вот такой странной компанией мы и направились в город. Ситуация нравилась мне все меньше, но пока повлиять на нее не было никакой возможности. Если взбрыкну, нас просто задавят общей массой. В городе, помимо полутора тысяч гвардейцев, есть еще примерно столько же рыцарей да почти восемь сотен стражников. Даже без магов эти силы раздавят нас как тараканов.

Если переживу эту напасть, нужно либо сильнее интегрироваться в высший свет королевства, либо убираться отсюда подальше. Отказ от дворянства теперь уже не казался мне такой уж хорошей идеей, но что уж тут поделаешь.

Пока двигались сначала по улицам Серого города, а затем Белого, Вайлет пытался давать какие-то инструкции, но, похоже, он и сам не очень-то разбирался в дворцовых интригах, так что в его речи было больше эмоций и предположений, чем здравого смысла.

Золотой город меня не впечатлил – широкие, но какие-то слишком уж чопорные улицы с угрюмыми дворцами. Они одновременно жались друг к другу из-за нехватки места и старались показать свою независимость. Так в трамвае ездят непонятно как затесавшиеся туда интеллигенты – стараясь вытянуться вверх, чтобы не коснуться тел спешащих на завод работяг. Белый город был более живым и нарядным.

Сама цитадель вообще выглядела этаким оплотом зла. Хотя, скорее всего, все дело в искаженном напряжением восприятии.

А вот внутри дворцового комплекса было на удивление уютно и светло. Во внутренних покоях лучи солнца свободно проходили сквозь широкие окна, которые я снаружи почему-то не заметил, и играли на позолоте и светлых панелях внутренней облицовки.

Все это мне удалось рассмотреть мельком, пока мы стремительной группой проходили шикарные залы и коридоры. Наконец-то подрабатывающий проводником глава гвардейцев дошел до тяжелой двери из черной древесины, которую охраняли его же подчиненные.

– Как там? – строго спросил он у напрягшегося гвардейца.

– Ждет. Принц уже здесь, – тихо ответил здоровенный детина в мощном доспехе.

Генерал как-то неуверенно кашлянул, вздохнул и решительно толкнул дверь.

Что-то он ведет себя как огорченная институтка, а это очень странно.

Проанализировать возникшую мысль мне не дал сердитый голос, прорвавшийся сквозь открывающуюся дверь.

– …отдавать приказы гвардии! – прорычал восседавший за большим столом король.

Похоже, для приема в тронном зале я рылом не вышел, так что пообщаемся в королевском кабинете. Судя по всему, моя догадка о нарушении субординации оказалась верной, и папашу возмутило, что сынок без спросу взял поиграть его солдатиков.

– Ну не рыцарей же было за ним посылать, – это уже изрек принц.

Мажор, по обыкновению, разодетый как павлин, старался принять независимую позу, но именно она и выдавала его волнение. Принц постоянно переминался с ноги на ногу.

В королевском кабинете полагалось сидеть только хозяину, так что, кроме массивного кресла за столом, других посадочных мест не было. Помимо монаршего семейства, в комнате находились два абсолютно несовместимых между собой персонажа. Один дородный, высокий, солидный и облаченный в дорогую мантию. А второй – мелкий, худой и одетый в вылинявший сюртук с явными следами штопки в разных местах.

Этот мелкий сразу же впился в меня взглядом и как-то недобро ощерился.

Не понял, и когда это я успел наступить этому сморчку на любимую мозоль? Судя по злобе в его глазах, мозоль была не просто любимая, а прямо-таки обожаемая.

– Тайрел Дукс? – строго нахмурившись, спросил монарх, при этом почему-то глядя на меня.

Он явно ждал моей реакции на свое заявление, а мне было невдомек, обругали меня или просто о чем-то спросили.

– Извините, ваше величество, но я не понял вашего вопроса.

– Ты Тайрел Дукс?

– Я?

Наконец-то до меня начало доходить, что именно здесь происходит. Очень плохо, что так поздно.

– Не зли меня, – начал закипать король.

– Простите, ваше величество, и в мыслях не было. Просто очень удивился, ведь раньше я имел честь представиться вам. Мое имя – Илья Смирный. Второе имя – перевод с моего родного языка на доракский, а вот первое – родное, которое дали мне отец с матерью.

– А вот этот человек говорит, что ты гнусный аферист и вор Тайрел Дукс, который сбежал из Лирода от преследования городской стражи, – не вытерпел и все же вмешался в допрос принц. – Что на это скажешь?

– Только то, ваше высочество, что я первый раз вижу этого человека.

– Хочешь сказать, что я вру?! – взвизгнул принц.

– Нет, ваше высочество, я хочу сказать, что, видимо, он соврал вам.

Не знаю, откуда принц выкопал подельника моего предшественника в этом теле, но сейчас мне нужно сохранять олимпийское спокойствие. Тут шаг в сторону приведет к стремительному путешествию в пыточные казематы. Пока король явно не готов к радикальным решениям, но все может измениться в любой момент.

– Я устал от вас обоих, – внезапно вздохнул Визар Третий, проводя ладонью по лицу.

– Но, отец…

– Ты утомил меня своей злобностью и мстительностью – жестко оборвал начавшего говорить принца король и тут же посмотрел на меня, – а ты – своею наглостью.

Я благоразумно промолчал, лишь ниже склонив голову. Тут не до гонора – высоко задранные носы в таких ситуациях срубают вместе с дурной башкой.

– Дариуса сюда, и пусть прихватит сферу правды, – наконец-то принял решение король.

Принц растянул губы в ехидной усмешке, но от взгляда на дрожавшего свидетеля она стала немного перекошенной.

Призванный монархом Дариус явился минут через пять. Это оказался худой и высокий старик в просторном балахоне. Деду явно было сто лет в обед, причем буквально, но двигался он с грацией юноши. Похоже, мы имеем дело с очень сильным магом. Что-то мне стало совсем нехорошо.

В руках мага медленно пульсировал оранжевым светом стеклянный шар размером с небольшое яблоко.

– Ваше величество? – обозначил поклон маг.

– Проверь полусотника на ложь, – кивнул в мою сторону король. – И быстрее, устал я от этой глупой свары.

Вторая фраза явно предназначалась дородному мужику в мантии. Уверен, что не ошибусь, если предположу, что это кто-то типа верховного судьи.

Интересно, не подуй психанувший дикий в рог и пойди я с гвардейцами, удостоили бы меня своим вниманием этот толстяк и тем более король? Или же к этому времени я болтался бы в петле по приговору мелкого судебного чиновника?

– Возьмите сферу в правую ладонь и накройте сверху левой, – сказал маг, протягивая шар.

Вот оно, отличие умных людей от дураков – умный не станет хамить незнакомцу, просто потому, что осознает всю сложность и непредсказуемость жизни, а также коварность сюрпризов, которые любит подбрасывать судьба.

Этому старику я с удовольствием поклонился, принимая сферу из его рук.

– Как тебя зовут? – вместо мага спросил король, явно знакомый с процедурой.

Так, соберись! Я Илья. Илюшенька, как говорила мама. Ишка, как дразнился сосед Вовка Грибов, а я называл его Мухомором.

– Меня зовут Илья Андреевич Смирнов. Среди наемников я известен, как Илья Смирный. Прозвище произошло от моего второго имени.

Сквозь неплотно сжатые вокруг сферы пальцы пробились синеватые лучи.

Принц буквально позеленел от злобы, а это очень хороший знак. Он явно хотел что-то сказать, но был остановлен решительным жестом короля.

– Ты знаешь, кто такой Тайрел Дукс?

– Нет, – ляпнул я, обрадованный успехом, и сфера тут же полыхнула алыми лучами.

Улыбка принца стала похожа на оскал, так что нужно срочно исправлять ситуацию:

– Точнее, догадываюсь, что это подельник присутствующего здесь преступника, с которым он меня почему-то спутал.

Фух, сфера ответила зеленым светом, потому что в чем-то я был прав.

Король кивнул и перевел взгляд на бледного как смерть свидетеля, а я уставился на мага. Умный старик смотрел на меня с легкой усмешкой. Уверен, если захочет, он расколет меня как арбуз, но почему-то маг не спешил вмешиваться в свару отца с сыном.

– Передай сферу… – начал король, но пристальный взгляд монарха оказался слишком большим испытанием для простого вора, и свидетель упал в обморок.

– Он все равно соврал! – как змея зашипел принц. – Пусть его допросят в пыточной!

– Хватит! – ударил ладонью по столу король. – Отправляйся в свои покои! И уберите этот мусор из моего кабинета. Полусотник, отправляйтесь к себе в лагерь и ждите.

Приказы были отданы жестким тоном и явно оспариванию не подлежали. Да и не хотелось – лично мне убраться отсюда только в радость. Когда я уже подходил к открывшейся двери, за моей спиной раздался голос короля:

– Илья.

– Да, ваше величество.

– Три имени на твоей родине означают высокий статус?

– Да, ваше величество.

А что, и здесь я не соврал – в старину отчество именно это и означало. Лет эдак триста назад.

Король, молча, кивнул, давая понять, что наш разговор окончательно завершен.

Глава 8

Следующие три дня прошли относительно спокойно. Жизнь начала возвращаться в устраивающее меня русло. Бои возобновились, количество гостей росло, и приходилось по блату выделять билеты для знакомых офицеров. Даже отданный баронессе зал уже не вмещал всех дам, желающих предаться острым ощущениям. Зимние шторма были не за горами, но теперь становилось ясно, что легион спокойно переживет холодную пору в тепле и сытости. К тому же слухи о нашем отбытии на службу утихли сами собой.

И все же какое-то беспокойство не давало мне покоя. Допрос в королевском кабинете оказался, по сути, очень примитивен. Не грохнись в обморок неудобный свидетель и продлись беседа чуть дольше, все могло бы пойти иначе. А уж если бы за дело взялись пыточных дел мастера…

Расслабляться точно не стоило – до сих пор оставалась вероятность того, что либо принц, либо вежливо улыбающийся маг возьмутся за меня более вдумчиво. Да и сам король до скандала рассматривал меня скорее как безобидную диковинку. Теперь же его внимание к моей персоне стало угрожающе пристальным. Тут уж невольно вспомнишь Грибоедова: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

Я старался не покидать расположение лагеря, но бесконечно сидеть на одном месте все равно не получится. Повод для посещения города предоставил Лек.

Стук в дверь прервал мои попытки проверить документы по приходам и расходам легиона, но у гнома там сам черт ногу сломит, так что делалось все это просто для видимости. К тому же у меня не было ни малейшего повода не доверять Турбо.

– Командир, я нашел мага, который сможет зарядить деструкторы, – с порога заявил вошедший после стука Лек.

– Хорошо, возьми Турбо, и везите деструкторы на зарядку. Только стражников наймите не меньше десятка. Не хватало, чтобы вас обворовали.

– Маг не будет разговаривать с гномом, – мотнул головой Лек.

Я внимательно посмотрел на своего магического консультанта. В последнее время с ним творится что-то неладное. Злость и растерянность перешли в мрачную замкнутость, но в принципе это нормально, сам таким был когда-то. Хотя, возможно, я что-то упускаю – детская психология не мой конек, несмотря на педагогическое образование.

Можно было вывернуться и попросить Вайлета, но моего куратора сейчас не было в лагере. К тому же вынужденное затворничество начинало напрягать.

– Хорошо, грузи деструкторы на телегу. Я скоро освобожусь.

Весь путь до города Лек отрешенно смотрел куда-то вдаль и не реагировал на мои попытки вывести его на конструктивный диалог.

Да уж, для вдумчивого анализа подростки – труднейший объект, но по возвращении в лагерь этой проблемой нужно заняться всерьез. Кому как не мне знать, насколько вредны подобные ситуации для замкнутой социальной группы.

Город, а особенно мрачные кварталы за Портовыми воротами по-прежнему не вызывали у меня ни оптимизма, ни симпатии, так что я нанял в сопровождение десяток стражников, как и советовал до этого Леку. За время нашего сотрудничества с городской стражей этот процесс был отработан до идеала, и через несколько минуть наш воз окружили десять вооруженных мужиков.

Найденный Леком маг проживал в одной из башен внешнего периметра. Если честно, башня выглядела не очень презентабельно и явно нуждалась в ремонте. Хотя это же обстоятельство указывало на возможность неплохо сэкономить.

То, что ни о какой экономии не может идти речи, а просто пережить этот визит надо будет еще постараться, стало понятно, как только я шагнул за порог. В нижнем пределе башни меня ждали три мрачных типа, в которых я узнал рыцарей из свиты принца.

Попытка шагнуть назад ни к чему не привела – в спину уперся щит одного из стражников. Надеяться на конструктивный диалог было бы верхом безумия, поэтому я ухватился за рукоятки длинных кинжалов и выдернул клинки из ножен.

Впервые в жизни я радостно воспринял накатывающую на меня волну холодной, всепоглощающей ярости. Первая же секунда боя показала, что доставшихся по наследству приступов боевого безумия и двух десятков уроков у Вайлета совершенно недостаточно, чтобы считать себя нормальным бойцом. Но все же уроки сотника не прошли совсем даром. Рыцари не были экипированы в полный доспех и лишь прикрылись кольчугами. Это увеличивало их маневренность, но и ослабляло защиту.

Прихлебатели принца явно не ожидали моего резкого рывка к ближайшему противнику. И все же обучение владением оружия с раннего детства – дело серьезное. Мой противник чисто на рефлексах успел выдернуть из ножен меч и клинком блокировать один из кинжалов. Уверен, что в следующее мгновение этот же меч сделал бы мне очень больно, но кинжал в моей левой руке уже впился рыцарю в шею.

Удар – отскок!

Эту тактику Вайлет буквально вколачивал в меня, поэтому я тут же отпрыгнул назад, рывком выдергивая кинжал из раны. О том, что сзади находится стражник со щитом, я не забыл, поэтому, навалившись спиной на жесткую преграду, тут же начал перекатываться по ней. А вот и край щита, который удалось легко поддеть рукоятью левого кинжала, а правый клинок тут же впился между двумя половинками кирасы под двинувшейся вперед левой рукой стражника. Скользнув по скрепляющему половинки кирасы ремню, кинжал легко вошел между ребрами.

Если честно, я сам удивился собственной шустрости и точности, скорее всего, так получилось только благодаря веселой злобе и бесшабашности, которые подействовали на меня не хуже ядреного алкоголя.

Стражник болезненно охнул и начал оседать, так что мне осталось только перепрыгнуть через него в попытке добраться до призывно открытой двери. Увы, на этом мое везение закончилось. За порогом замерли ощетинившиеся копьями остальные стражники. И лица у ребят были совсем не улыбчивые.

– Не убивать! – Вопль за моей спины явно предотвратил появление в моем теле множества незапланированных природой дырок.

Я уже примерился, как бы нырнуть под копья, но тут по всему телу пробежалась волна озноба, а на груди завибрировал защитный амулет. Разворот был чисто инстинктивным и недостаточно быстрым, но мне все же удалось увидеть, как сообразительный маг быстро сменил тактику. Вместо несработавшей молнии в воздух рванул целый рой стальных шариков. Один из них и угодил мне точно в лоб.

Все, гасите свет.

Из глубокого нокаута выплывать пришлось долго и мучительно. И все эти усилия – лишь для того, чтобы почувствовать головную боль и увидеть не самую радостную картину – все тот же зал на первом этаже башни. За окном уже опустились вечерние сумерки, так что прошло не менее трех часов. Маг отсутствовал, зато присутствовали два рыцаря и Лек. Отсутствие пут на руках моего помощника удивило меня только потому, что до конца не хотелось верить в его предательство. А вот меня рыцари повязали надежно. Веревки туго стягивали руки и ноги. И все же профессиональными ловцами людей рыцари не были, потому что руки они связали спереди, а не за спиной. Впрочем, отсутствие опыта тюремщиков компенсировалось усердием – попытка осторожно расшатать веревку ни к чему не привела.

Рыцари явно скучали, развалившись на массивных креслах, наверняка принесенных сюда из верхних помещений башни. Лек, скукожившись, сидел на полу у стены, спиной ко мне.

– Лек, – прокашлявшись, позвал я своего бывшего соратника, – не верю, что ты меня продал за золото. Неужели все из-за Тири?

От моего голоса он вздрогнул и лишь сжался еще больше.

Да уж, лопухнулся я с Леком. Оправданием мне могли послужить только свалившиеся на мою голову неприятности и плохое знание подростковой психологии.

– Ты настолько туп, что надеялся на благосклонность девушки после моей пропажи?!

Так, стоп. Меня понесло, и сейчас слова выталкивают обида и злость на предателя, да и на самого себя. Так что лучше заткнуться.

И все же на этом мой разговор с похитителями не закончился – заговорил один из рыцарей.

– Очнулся? – поинтересовался он, не вставая с кресла. – Зря, мог бы поспать и подольше. Но раз уж так случилось, для тебя же будет лучше, если заткнешься.

– Я-то могу и помолчать, но вам от этого легче не станет, – начал я прощупывать суть завертевшихся вокруг меня событий. – Король все равно узнает о выходке своего сыночка. Ему за это вряд ли что-то будет, а вот насчет вас я не уверен.

– Заткнись, – зашипел на меня рыцарь. – Принц приказал не убивать тебя, но насчет парочки сломанных ребер и вывернутой челюсти разговора не было.

– А толку? Возможно, от избиения связанного человека вам действительно станет легче, но это ничего не изменит. Его величество очень резок в своих решениях, особенно там, где это касается выходок его сыночка. У меня на родине есть поговорка: лес рубят – щепки летят. Не стать бы вашей голове одной из таких щепок.

Я попытался надавить на болевую точку рыцаря, но, судя по всему, не угадал. В ответ он только рассмеялся, хотя смех этот радостным не назовешь:

– Ты не ошибаешься, чужак. Ты даже не представляешь, как мне противно быть тюремщиком и сидеть здесь с тобой, а не возводить своего господина на престол с мечом в руках. Так что лучше не зли меня и заткнись.

А вот это совсем плохо. Предположим, рыцарь не выдает желаемое за действительное и сейчас в королевстве сменилась власть. В подобных ситуациях лучше исходить из худшего сценария. В таком случае надавить на рыцарей не получится. На Лека надежды точно нет. Но выход нужно искать, даже если этим выходом будет смерть. Лучше уж загнуться в бою, чем попасть в пыточные королевской цитадели. Вайлет вскользь говорил что-то о тамошних мастерах, и узнавать подробности мне совсем не хотелось. А если учесть любовь принца ко мне, знакомство будет очень близким и продолжительным.

И все же я сделал вид, что последовал совету рыцаря, а сам приготовился играть роль из классической приключенческой пьесы. В отличие от литературных героев, мне не пришло в голову заранее подготовиться к экстремальным ситуациям. К примеру, спрятать в каблуке острое лезвие или научиться избавляться от пут каким-нибудь экзотическим способом. Да только рыцарям о моей оплошности знать необязательно.

Следующий час я изображал из себя эдакого продвинутого узника, то есть ворочался и принимал загадочные позы. Затем вообще улегся на бок спиной к моим сторожам и сделал вид, что грызу веревки.

– Эй, ты что там делаешь?! – крикнул говорливый рыцарь и, судя по скрипу кресла, вскочил на ноги.

Я напрягся, сжался как стальная пружина.

– Ты что делаешь?!

Рыцарь дернул меня за плечо, поднимая на колени. Затем одной рукой он прижал к моему горлу кинжал, а второй ухватился за обслюнявленные веревки, рванув их на себя, чтобы рассмотреть повреждение.

Я не стал ему мешать, наоборот, изо всех сил толкнул сжатые кулаки навстречу слишком любопытному лицу. Все получилось даже лучше, чем я смел надеяться. Хруст носового хряща рыцаря был заглушен его же воплем. Обучали парня неплохо – одновременно с инстинктивным хватанием ладонями за разбитое лицо он на вбитых с детства рефлексах отскочил назад, разрывая дистанцию.

Но все же свой кинжал рыцарь уронил, чем я тут же воспользовался, извиваясь, как прижатая к земле гусеница. Времени хватило только на то, чтобы зажать кинжал в правой ладони крест-накрест связанных рук и перерезать веревку на ногах.

Встать я успел, а вот освободить руки – уже нет. Пришлось изображать воинственную позу с кинжалом в связанных руках.

– Ну все, – прогундосил рыцарь, из носа которого по-прежнему бежала кровь, – ты сам виноват.

Он злобно зарычал и выдернул меч из ножен.

– Гарум! – предостерегающе крикнул уже вскочивший со своего места напарник рыцаря. – Принц хотел получить его живьем!

Остановив решительные действия своего друга, благоразумный рыцарь обратился ко мне:

– На что ты надеешься? Нас двое, а ты связан. Не дури.

А действительно, на что я надеюсь? Да на то, что меня сейчас зарубят. Лучше так, чем оказаться в руках палачей. В общем-то весь план был рассчитан на то, что рыцарь от неожиданности вскроет мне глотку, но так даже лучше. Нет, я не храбрец и тем более не суицидник, просто стараюсь сдерживать в себе наивные порывы. Нет ничего глупее, чем раздумья о том, что если не сопротивляться, можно дождаться изменения ситуации к лучшему. Из-за таких мыслей множество людей шли на убой как овцы, хотя имели шанс на спасение. У меня такого шанса не было, но был вариант избежать более печальной участи.

– Ваш царственный щенок мне все равно жизнь не оставит, а так есть шанс прихватить с собой кого-то из вас, уроды, – ощерился я на рыцарей.

– Ты как хочешь, – опять прогундосил Гарум, – но я сейчас зарублю этого урода.

– Принц разозлится, а ты знаешь, чем это может закончиться, – не унимался благоразумный.

– Ну, можешь попробовать его разоружить. Калеха удалось вытащить только потому, что рядом был маг, а стражник так и загнулся.

Оказывается, неплохо я здесь порезвился, жаль, что рыцаренок выкарабкался. Ну ничего, может, сейчас повезет. Судя по всему, мага в башне нет. Наверняка вместе с принцем освобождает трон для мелкого мерзавца. Жаль, король был не самым худшим работодателем.

Конечно, мои надежды были абсолютно несбыточными, но я сам себя накручивал, чтобы вертевшиеся в голове мысли наиболее достоверно отразились на лице. Для убедительности еще и сделал короткий шаг вперед.

– Ну все, – фыркнул брызгами все еще сочащейся крови рыцарь и отработанным движением качнул клинок, чтобы он набрал инерции для удара.

И тут события пошли по совсем уж бредовому сценарию. Атакующий рыцарь как-то странно дернул головой и резко отпрыгнул в сторону. При этом он словно провожал взглядом видимый только ему призрак. Затем слетевший с катушек боец все так же профессиональным жестом провернул меч в еще одном пируэте и с оттягом рубанул своего напарника. От удивления бедняга только и успел, что ухватиться за рукоять своего оружия.

Дальше я действовал на одних инстинктах, потому что ситуация просто не поддавалась анализу. Пока рыцарь пытался вытащить застрявший в ключице товарища меч, я прыгнул вперед и вогнал кинжал ему под лопатку, как учил Вайлет. Со связанными руками это было жутко неудобно, но я справился. Мой соперник рухнул на колени, так и не освободив свой меч.

– Да, и так тоже бывает, – с какой-то даже виной в голосе сказал я смотрящему на меня с безумным удивлением рыцарю.

Добивать его не пришлось, потому что жизнь сама погасла в карих глазах молодого рыцаря. И тут в дверь несколько раз ударили, да с такой силой, что, будь преграда похлипче, ее бы снесло напрочь. При всем этом эти удары больше напоминали именно вопросительный стук, а не попытку штурма.

– Кто там? – чувствуя себе галчонком из советского мультика про Простоквашино, спросил я и, как ни странно, дождался ответа.

– Это мы, вождь, – прогремел из-за двери легко узнаваемый голос Хитрого Кота.

По-прежнему ничего не понимая, я отодвинул тугой засов, что сделать со связанными руками было не так уж просто. Когда открылась дверь, все сомнения, предположения и страхи вместе с другими относительно рациональными мыслями покинули мою голову, оставив только потрясение и удивление. На пороге, вопреки ожиданиям, стоял не Кот, а незнакомая женщина. Массивная фигура дикого маячила за ее спиной.

Да какое там незнакомая! Это была Тири, но что с ней случилось? Веселая и светлая как новогодний огонек девочка куда-то исчезла. Остались лишь знакомые черты на лице мрачной женщины. Похожие метаморфозы происходят с миленькими девочками-подростками, когда они внезапно примеряют на себя образ закоренелой готки. Но тут изменения были не внешними, а внутренними. Во взгляде хаоситки не осталось ни тепла, ни радости – только пепел былых чувств и какая-то мрачная усталость. На меня смотрела ведьма – по-другому и не скажешь.

– Тири? – осторожно спросил я.

Хаоситка молча кивнула и прошла мимо меня в помещение. За ней двинулся декурион разведчиков, который быстро освободил меня от пут на руках.

– Тири?! – эхом моему вопросу прозвучал юношеский голос за спиной.

Я совершенно забыл об этом влюбленном идиоте.

Они стояли друг напротив друга. На лице внезапно повзрослевшей девушки отражалось холодное равнодушие, а вот лицо Лека выражало дикую смесь боли, страха и отвращения.

– Что ты с собой сделала? – ошарашенно выдохнул он.

Меня этот вопрос тоже волновал, и ответ на него я рано или поздно получу, а вот Лек обойдется.

В три стремительных шага я подошел к бывшему помощнику и сгреб его за рубаху на груди. Мне важен был его взгляд. Если увижу там хоть каплю раскаяния, то просто не стану ему ничего делать, а если…

Раскаяния там не было и близко. Шок, страх, отвращение и остатки боли при взгляде на меня сменились яростью и ненавистью. Я крепче сжал по-прежнему находящийся в правой ладони кинжал и резко ударил.

От удара рукоятью в лоб Лек закатил глаза и кулем рухнул на пол.

У меня не было ни малейших сомнений – в будущем я сильно пожалею о своей щепетильности. Доставшаяся от викингов часть моей крови вопила о том, что этого щенка нужно прирезать как бешеную собаку. Более цивилизованная часть тоже намекала на будущие проблемы, но без кровожадных порывов, просто напоминая, что человек вообще не способен винить себя в своих проблемах. Все мы в той или иной степени стараемся переложить ответственность на кого-нибудь другого, даже если все доводы кажутсябредовыми. Это простейшая защитная реакция практически на уровне инстинктов. Так что Лек будет мстить, и не факт, что безуспешно. И все же я не мог просто казнить подростка, вынеся приговор, даже основываясь на логичных выводах. В бою – возможно, но не так.

За спиной неодобрительно хмыкнул Кот, а вот Тири осталась безучастной, и это пугало меня больше всего.

– Как вы здесь оказались, и что вообще происходит? – попытался я хоть как-то прояснить ситуацию.

– Потом, нет времени на объяснения, – на бегу бросил пропыхтевший мимо меня гном.

Кто бы сомневался – Турбо с достойной его имени скоростью тут же начал обирать трупы рыцарей. В акции освобождения меня любимого кроме Тири и гнома участвовала пятерка разведчиков во главе с декурионом. Все они уже собрались внутри помещения. Дикие кроме оружия несли на себе мотки веревки. Последним, закрыв за собой дверь, вошел Гобой.

– Надо спешить, – подал голос эльф. – Сюда идут люди. Много.

Судя по слаженным действиям моих спасителей, у них имелся заранее продуманный план отхода.

Кот с подчиненными побежал вверх по лестнице, проверяя по пути помещения башни. Дикие просто заглядывали в комнаты, а вот гном рвался провести там вдумчивую ревизию. Пришлось тащить его наверх буквально силой.

Когда я добрался до верхней площадки башни, Гобой с Котом заканчивали привязывать к креплению магического фонаря веревку, которую скомпоновали из нескольких кусков.

Все повернулись ко мне с нетерпеливым выражением на лицах.

Так, пора брать инициативу в свои руки, иначе можно уронить свой авторитет, а в моем положении это может иметь неприятные последствия.

– Тири идет первая.

– Нет, – отрешенно, но твердо ответила она.

Не знаю, во что она себя превратила, но для меня это ничего не меняло.

– Молчать, – процедил сквозь зубы я, глядя прямо в ставшие колючими глаза хаоситки. – Ты пока еще мой архиятр, так что выполняй приказ быстро и без возражений.

Высказавшись, я повернулся к гному:

– Сам спуститься сможешь? – Как только по лицу Турбо скользнула тень сомнения, я обратился к Коту: – Когда Тири окажется внизу, поднимите канат, привязывайте гнома и быстро спускайте.

Декурион разведчиков молча кивнул. Пока мои спасители не начали возникать, я подвел черту жестким приказом:

– Выполнять! Гобой, за мной.

Спустившись на два пролета лестницы, мы с эльфом замерли на площадке, с которой выходили укрепленные двери на стены.

– Слушай внимательно, – сказал я эльфу и сам также стал прислушиваться к тому, что творится внизу. На стенах по-прежнему было тихо.

Минут через пять внизу послышались крики, и дверь в башню начали ломать, но, к счастью, именно в этот момент в люке наверху появилась голова Кота.

– Все уже внизу, – сказал глава разведчиков.

Ну, значит, и нам пора.

Когда я выскочил на верхнюю площадку, Кота на ней уже не было.

– Гобой, если припрет, спускайся сразу за мной. Нас двоих канат должен выдержать.

Судя по треску внизу, дверь уже вынесли, и преследователи поднимались по лестнице. По канату я не спускался, а соскользнул – благо перед этим обмотал ладони кусками разорванного подола рубахи. И все же сделал это не слишком быстро, потому что эльф практически свалился мне на голову. А это значит, что времени у нас очень мало.

– Бегом, – скомандовал я Коту и Гобою.

Не знаю, кто приказал увести Тири и Турбо подальше от стены, но я благодарен ему, потому что сам до этого не додумался. Скорее всего, это сделал Кот. Мой начальник разведки вообще выказывал завидную сообразительность.

Ну а дальше следовал бег с препятствиями. С башни нас заметили поздно, но парочка опасных моментов все же была. В основном спасла ночная мгла, плохо разрезаемая даже магическими прожекторами. Судя по всему, среди преследователей не было того, кто мог нормально использовать этот прибор.

Маг наверняка помогал принцу карабкаться на трон родителя, но это не так уж облегчало нашу участь – лук в умелых руках бьет даже дальше заклинания. В общем, классическая сцена из приключенческого романа – стрелы свистели над нашими головами, только читать про такое интересно, а вот пережить самому – как-то страшновато.

Передовую группу товарищей, недалеко убежавших по причине недостаточной длины ног и слабости легких гнома, мы догнали очень быстро. По вышеперечисленным же причинам пришлось делать привал. Чем я и воспользовался, чтобы заполнить хоть какие-то информационные пробелы. Что-то мне подсказывало, что дальше времени будет еще меньше.

– Турбо, быстро и кратко рассказывай, что случилось.

– Все плохо, – немного восстановив дыхание, сказал гном. – Ты уехал и пропал, а сразу после заката к нам прибежал один из стражников. Этой скотине не досталось золота за твой захват, так вот он решил заработать, продав сведения нам.

– И как, заработал? – не удержался я от вопроса.

– Кинжал в печенку он заработал, – зло сплюнул гном и продолжил рассказ: – Куда тебя увели, он не знал, так что мы были в печали. И тут твоя малолетняя подружка слетела с катушек. Она заперлась в домике со своим учителем. Там пару раз что-то бухнуло и так завыло, что я чуть заикой не стал. Потом на пороге появилось это.

Я покосился на Тири, но она никак не показала своего недовольства словами гнома.

– Дальше.

– А что дальше? Тири, или как там ее теперь зовут, заявила, что чует твой след. Привела она нас к Портовым воротам, но даже стучать не стала. Просто прислонилась к створкам лбом, а затем от слабости чуть не брякнулась на дорогу. Хорошо хоть парни успели подхватить. И тут ворота начали открываться. Их открыл один из стражников. У парня глаза были, как у обожравшегося серыми грибами изгоя. Остальные валялись, словно сожрали на пару грибов больше. Мы растормошили эту чудачку, и она повела нас дальше. Затем была дверь в башню, там она тоже бодала лбом дверь. Я уже думал, что и тут она хлопнется, но ничего, устояла. Дальше Кот постучал, и ты открыл. Вот такие дела, – со вздохом закончил свой рассказ Турбо и добавил: – Честно, Илья, я сам себе с трудом верю.

– Чего только в жизни не бывает, – равнодушно сказал я, потому что мой мозг сейчас был занят обдумыванием дальнейших действий легиона. Перспективы вырисовывались мрачные. Принимать в расчет то, что затея принца могла провалиться, будет слишком наивно. Так что нужно готовиться к бегству. План отхода из королевства у меня, конечно, был, но его даже сырым не назовешь – так, одни идеи.

– Чего расселись? – спросил я у смотрящих на меня подчиненных, – Побежали.

В расположение легиона мы прибыли минут через двадцать. Там царил форменный бедлам, который с трудом сдерживали офицеры. В свете факелов и парочки магических ламп все это представляло собой фантасмагорическое зрелище. Приятной новостью было то, что погони нигде не видно. Ну а неприятную весть принес Вайлет, который каким-то чудом сумел вырваться из города.

– Король мертв. В городе начались погромы и аресты, – сказал он, выбегая ко мне навстречу.

– Знаю.

– Откуда? – удивился сотник.

– Меня тут люди принца в гости приглашали, но я отказался.

– И что мы будем делать?

– Мы? – ошарашенно спросил я. – Вайлет, ты вроде на королевской службе, да и жена у тебя в городе осталась.

– Да уж, – грустно улыбнулся сотник, – жена… Эта жена, если я исчезну, даже не заметит. А насчет службы – я присягал королю Визару, а не этому недоноску. К тому же дружба с тобой сразу делает меня предателем. Так что теперь мы вместе до конца.

– Ну, тогда милости прошу в теперь уже вольный легион наемников.

– Так что, есть идеи, как будем выбираться? – отмахнулся от моей патетики потерявший звание сотника приор.

– Ну, по дороге нам не уйти…

– А то я не знаю, принц пока корону примеряет, но утром пошлет за нами всех рыцарей с магами. Деструкторы у нас разряжены, так что придется…

– Стоп, – остановил я поток сознания Вайлета, – по суше мы не пойдем.

– А как, по небу?

– Вайлет, не заставляй меня думать, что ты тупее, чем мне казалось ранее. Мы уйдем морем. Если, конечно, получится, – добавил я вполголоса.

– Как? – Похоже, мой друг начал злиться, но времени посвящать его во все детали плана попросту не было.

– Медведь! – крикнул я и, увидев рванувшего ко мне однорукого гиганта, добавил: – Поднимай легион. Через полчаса вы со всем барахлом должны двигаться по дороге к рыбацкой деревне. Мне выдели Утеса с его сворой и самую шуструю центурию легионеров.

Приор до меня так и не добежал. Подняв облачко пыли, он резко развернулся и побежал обратно, выкрикивая команды. Бедлам мгновенно прекратился. Центурионы при виде живого и здорового легата ощутили уверенность в себе, а легионеры быстро вспомнили о дисциплине под грозными взглядами, рычанием, а порой и пинками своих командиров.

– Кот, ты с ребятами и Гобоем – тоже со мной, и пусть кто-нибудь подготовит колесницу, что-то мне надоело бегать на своих двоих. Да, еще, приведите ко мне хаосита, нам есть о чем поболтать.

– Илья, – наконец-то оживилась Тири, – он не вино…

– Тири, не лезь, куда тебя не просят. Иди вон помоги запрячь колесницу.

Хаосита долго искать не пришлось. Кот лично приволок горе-учителя, буквально транспортируя его волоком за шиворот. Бросив перепуганного мужика мне под ноги, декурион встал рядом с самым зверским выражением на зеленоватой морде. А когда за моей спиной появился вызванный Медведем Утес, хаосита начала бить мелкая дрожь. Все знали, что здоровяк относится к Тири с практически отеческой заботой, так что Ораду было о чем беспокоиться.

– Что ты сделал с Тири? – без вступления сразу перешел к делу я.

– Я ничего не делал, – залопотал хаосит. – Она сама провела ритуал посвящения, который нашла в книге, мне пришлось вмешаться только потому, что девчонка сделала несколько серьезных ошибок и могла погибнуть.

– Что за ритуал?

– Это полное посвящение нашей богине и установление прямой связи с первородным хаосом. Тому, кто прошел ритуал, открываются удивительные возможности даже без природного таланта и долгого обучения.

– И какова цена за короткий путь к силе? – сразу уловив суть, спросил я о главном.

– Сейчас она видит многое из того, что простому человеку не дано. Ее душа связана с хаосом, и прежней она уже не будет.

– Понятно, – раздраженно отмахнулся я, – чем ей это грозит?

– Жизнь ее теперь хранит сам хаос, но жизнь эта радостной не будет, – явно какой-то цитатой ответил хаосит, чем взбесил меня еще больше.

– Что значит не будет радостной?!

– Она не сможет создать семью.

– В смысле – стала бесплодной? – уточнил я. – Ну, это, конечно, беда, но и с обычными женщинами такое случается.

– Она не бесплодна, – мотнул головой Орад. – Любой мужчина, который разделит с ней ложе, умрет.

Даже так? Неприятно, конечно, но не смертельно. Хотя для женщины семья и дети значат больше, чем для мужчины, и выводы делать рано.

– А можно как-то вернуть все назад? – спросил я на всякий случай.

– За всю историю нашего ордена было больше сотни таких попыток.

– И сколько раз получилось? – поторопил я замявшегося хаосита.

– Три.

Да уж, безрадостная статистика. Ладно, проблемы Тири будем решать тогда, когда закончим с общей угрозой, но внушение этому энтузиасту все же нужно сделать:

– Слушай меня внимательно, теперь ты следишь за Тири и днем и ночью. Если заметишь, что с ней хоть что-то не так, – либо сам вмешиваешься и не даешь ей сотворить очередную глупость, либо предупреждаешь меня. В общем, в случае смерти девочки ты не проживешь и часа. Все понятно?

Хаосит согласно закивал, и на этом я вышвырнул данную проблему из головы.

За время моей беседы с Орадом передовой отряд успел подготовиться к выдвижению. Да и легион тоже подходил к финальной части сборов. Всех тормозили Тири и Турбо, которому дай волю, он даже бараки разберет и заставит диких переть панели на своем горбу. Что уж говорить о казне и наших продуктовых запасах. Жаль, что продуктов не так уж много, – никто не рассчитывал на такое авральное бегство.

Напомнив Медведю и Вайлету, что нужно поторапливаться, несмотря на жадность гнома, я забрался на колесницу и направил лошадь по дороге к рыбацкому поселку. Штурмовая декурия бежала впереди, освещая дорогу факелами. Разведчики как растворились в темноте, так до цели нашего пробега я их и не увидел, что было очень похвально. За колесницей, громыхая железом, двигалась центурия легионеров.

Не знаю, что в это время творилось в городе, но принцу явно было не до нас. Судя по всему, именно поэтому он и выделил на мое задержание такие малые силы, понадеявшись на коварство плана. И все же меня не покидало ощущение, что предоставленная нам судьбой фора катастрофически мала. В лучшем случае утром, а в худшем – через пару минут новый правитель королевства направит в погоню пару сотен гвардейцев с поддержкой конных рыцарей и магов.

Как бы то ни было, ускоряться нужно до предела.

Когда наша странная процессия остановилась возле хижины рыбака, то была встречена ощерившейся острым железом декурией легионеров. Дожидавшиеся утреннего выхода в море подневольные рыбаки показали себя с лучшей стороны и успокоились, лишь когда опознали меня и злобную морду Утеса.

– Где старик? – спросил я и получил ответ уже от самого рыбака, который, щурясь от света факелов, вышел из хижины.

– Что случилось, господин?

– Беда, мастер Волус. В городе переворот, и нашему легиону более не рады в вашем королевстве. Мы уходим, но на новом месте нам очень понадобится опытный рыбак. Вам нужно решить, помогать ли нам и уходить с насиженного места или отойти в сторону.

Старый рыбак задумался и через десять секунд уточнил:

– Там, куда вы уйдете, люди-то будут или придется всю жизнь смотреть на эти зеленые рожи?

Выражение изрезанного морщинами лица было таким добродушным, что резкие слова вызвали у диких лишь тихий смех.

– Если их нет сейчас, то скоро появятся, так что рожи будут разного цвета.

– Тогда я с вами. Не хочу, чтобы внук снова голодал. Что нужно делать?

– Вы знаете, где на реке находится зимняя стоянка боевых кораблей?

– Вон оно что… – хмыкнул старик.

Как оказалось, о стоянке он знал более чем достаточно, потому что еще в юности, как и все рыбаки, подрабатывал там чернорабочим. По его словам, в это время на стоянке не бывает больше сотни человек, включая мастеров по ремонту кораблей.

Если так, то ждать подхода всего легиона смысла нет.

После короткого военного совета я разделил разведчиков на две чести. Одна дожидается основной отряд легиона и прикрывает его арьергард, а вторая вместе с Гобоем пойдет снимать охрану корабельной стоянки. В случае неприятностей их поддержат штурмовики и легионеры.

Захват стоянки кораблей я успел увидеть лишь мельком, да и то только потому, что Гобой с разведчиками где-то опростоволосился. К берегу реки подходили по заросшей травой дороге, на которую указал старый рыбак. Когда в воздухе запахло тиной, старик просто ткнул в темноту пальцами и сказал, что до цели нашего марш-броска осталось метров сто и нужно гасить факелы, а то заметят.

Сначала в темноту нырнули разведчики, затем двинулся я в сопровождении штурмовиков, оставив колесницу за кустами. На этом этапе я вообще ничего не увидел – темно было как в пещере. Внезапно впереди вспыхнули магические лампы и послышался тревожный крик – похоже, наши разведчики таки вляпались.

– Утес, твой выход, – сказал я здоровяку, который понятливо кивнул в ответ. – Только старайтесь без надобности не убивать. Моряки нам могут еще понадобиться.

Дикий недовольно сморщился, но перечить не стал. Рыкнув что-то невразумительное, он ринулся в заросли прибрежного кустарника.

Будто лось по кукурузе, честное слово. По сравнению с тихим проходом разведчиков штурмовики издавали дикий треск. Что уж говорить об обремененной скутумами центурии.

Впереди полыхнуло, а затем послышался треск магического разряда. Азарт толкал меня вперед, но осторожность все же взяла верх. Без защитного амулета, который достался кому-то из похитителей, соваться в бой было бы попросту глупо.

Можно было, конечно, обобрать гнома. Но кто бы мне об этом вовремя напомнил?

Наконец за кустами послышался слитный клич диких:

– Легион!

Судя по настроению, этот крик был победным.

Когда мы со старым рыбаком и двумя штурмовиками охраны пробрались к берегу реки, там все было залито светом – к магическим светильникам добавились вновь разгоревшиеся факелы диких.

Я ожидал чего-то большего. Словно выползшие на морской песок черепахи, на деревянных стапелях замерли четыре биремы и две униремы. Биремы были однотипными и размерами немного уступали кораблю, на котором нас везли тальгийцы.

Так, теперь посмотрим, что здесь наворотили мои парни.

На берегу лежали десятка три тел. Еще полсотни воинов и простых граждан королевства были согнаны в одну кучу. Из диких пострадали семеро – пять раненых и два тела лежали рядышком у самой воды.

Проклятье!

Разозленный видом погибших легионеров, я направился к толпе пленных:

– Есть капитаны кораблей?

Ответом мне было угрюмое молчание.

Ладно, не хотят по-хорошему, будем по-плохому.

– Утес, – позвал я декуриона штурмовиков и, когда он обернулся, продолжил: – Убить всех, они для нас бесполезны.

Удивленный дикий еще не успел уточнить причину столь радикальной смены приоритетов, когда из толпы вышел воин в кожаной броне, украшенной серебряными вставками.

– Я дежурный капитан. Остальные вместе с частью матросов в городе.

– Сколько здесь матросов? – спросил я, кивнув на толпу пленных, и тут же уточнил: – Тех, кто умеет управляться с парусами, а не абордажников.

Капитан нахмурился и явно задумал недоброе, так что нужно усилить его мотивацию:

– Капитан, если со мной уйдете вы и хотя бы десяток матросов, остальные спокойно отправятся в город. К тому же через пару месяцев вы тоже вернетесь домой. Если же решите поиграть в героя, клянусь, всех пущу под нож. Мне терять уже нечего.

– Я давал клятву верности королю, – еще сильнее нахмурился капитан.

– Ваша клятва недействительна. Король Визар мертв.

Капитан внезапно зарычал и, сжав кулаки, явно собрался броситься на меня.

– Стоп! – крикнул я больше Утесу, чем капитану. – Мы здесь ни при чем. Принц устал ждать своей очереди на трон, вот и постарался.

– Вы лжете! – не унимался капитан.

– Можете мне не верить, но подождите немного, сейчас подойдет сотник Вайлет Таркс. Знаете такого?

– Да, – все еще недоверчиво ответил капитан, но явно пока решил подождать с выводами до прихода знакомого офицера.

Вайлет явился с передовой центурией, которую привел юный рыбак. После объяснений бывшего сотника капитан все равно попытался отвертеться. Пришлось сменить методы убеждения. Когда из-под кинжала, приставленного к горлу юнги, потекла кровь, капитан окончательно сдался. Хорошо хоть не пришлось вскрывать пареньку горло – отделался царапиной. Кот прекрасно справился со своей ролью безжалостного палача.

После трудного решения мысли капитана перешли в конструктивное русло, и он начал быстро отвечать на вопросы.

Начнем с неприятных новостей – деструкторы с кораблей были сняты и отправлены в город. Но, уже отчаявшись, я вспомнил о заклинаниях, активацию которых я слышал на подходе к стоянке. Маг нашелся быстро, и, что особо порадовало, он был жив, хоть и не особо свеж. Чародея успокоил Гобой одной из своих стрелок, подобравшись с тыла. По моей просьбе эльф вколол магу еще что-то, что быстро привело его в чувство.

Благодаря Леку (чтоб ему икалось до тошноты!) я знал, как в случае чего можно контролировать чародеев, так что особо с корабельным магом никто не миндальничал. Его посадили вплотную к разряженным деструкторам, а за спиной чародея встал Кот и приставил к его горлу кинжал. Эти доводы убедили мага в том, что сотрудничество выгодно обеим сторонам конфликта, и он начали перекачивать свой запас в деструкторы. С перепугу он перестарался и потерял сознание, но оба артефакта зарядил как минимум наполовину. Это не решало проблему полностью, но хоть что-то…

Оставив сомлевшего мага под контролем разведчиков, я перешел к извечному бою жадности с благоразумием. По словам капитана, на весла каждой биремы садились шесть десятков гребцов. Плюс к этому туда же можно было загрузить до сотни абордажников или простой пехоты. Учитывая силу диких, количество гребцов можно спокойно сократить до сорока. Выходило, что мы в силах приватизировать все четыре биремы – сейчас в легионе насчитывалось сто восемьдесят пять легионеров.

Вот скотство! Теперь уже сто восемьдесят три.

Корабли мне были нужны как воздух. Без них все планы на будущее легиона становились слишком уж сомнительными.

Все так, но биремы хоть и являлись пресловутыми роялями в кустах, их оттуда нужно еще как-то вытащить и уволочь с собой. Учитывая наличие защиты только на один корабль, задачка со многими неизвестными.

Жадность все же победила, и легионеры по очереди столкнули на воду четыре биремы. Две униремы стали шикарными погребальными кострами для двух погибших товарищей.

Загрузка на биремы чуть не закончилась бунтом, опять проявила себя водобоязнь диких. К счастью, за последние месяцы мне все же удалось вбить в головы легионеров хоть какое-то понятие о дисциплине, так что уговоры были заменены криками центурионов и декурионов. Ну и парой тумаков для самых робких. Что же касается офицеров, то у них сработал простейший страх уронить свой авторитет в глазах подчиненных – он оказался сильнее страха перед какой-то водой. Хорошо, что их воображение не могло нарисовать близкое знакомство с открытым морем.

Первые сто метров нашего путешествия по реке выглядели совершенно жалко. Биремы рыскали по воде, как пьяные матросы на выходе из таверны. С гребных палуб доносилась ругань декурионов и недовольные возражения новоиспеченных гребцов. И все же постепенно те, кто уже успел посидеть за веслами даже под контролем ментальных магов, начали вспоминать недолгий опыт, а остальные – копировать их действия. Так что через полчаса дело пошло на лад, и четыре биремы стайкой направились вниз по течению.

Флагманом эскадры стал корабль под названием «Змей», капитаном которого оказался наш пленник. Смирившись с ситуацией, капитан Гарий Мансур вел «Змея» по хорошо изученному фарватеру, хотя все же оставалась вероятность саботажа. На этот случай рядом со мной стояли Волус Парак с внуком, а рядом с капитаном – хмурый Утес. Старый рыбак точно знал дельту Ирты не хуже капитана. То, что саботажа не будет, стало понятно, когда капитан повернулся ко мне и сказал, как о чем-то не очень важном:

– На левом берегу – войска короля.

В свете редких звезд я этого не заметил, но врать капитану смысла не было.

– Делаем, как договорились.

Гарий лишь мрачно кивнул и навалился на румпель, поворачивая бирему ближе к левому берегу. Одновременно с этим один из матросов начал щелкать задвижкой на кормовом светильнике. На идущей за нами биреме в ответ два раза вспыхнул огонек такого же светильника. Плохо различимый в темноте силуэт корабля тут же вильнул вправо. По разработанному на коленке плану за ней, ускоряясь, должны уйти две остальные биремы, а мы пойдем с прежней скоростью.

План был не таким уж хитрым. Просто я надеялся на простейший инстинкт охотника – целиться в наиболее доступную жертву. Теоретически, на пределе дальности маги могли достать корабли на другой стороне реки, но зачем им это делать, если есть более доступная цель?

На берегу вспыхнули фаерболы, освещая собравшуюся там толпу.

Да уж, вовремя мы сделали ноги. Было такое впечатление, что принц отправил в погоню всю королевскую конницу и всю королевскую рать. Тут уж невольно почувствуешь себя Шалтаем-Болтаем.

Огненные шары на берегу вспыхивали, как огоньки гирлянды на главной елке страны.

Ешкины матрешки!

– Навались! – заорал я в сторону открытых люков, ведущих на гребные палубы. – Быстрее парни, а то нас зажарят, как цыплят в печи!

Весь этот новогодний фейерверк вразнобой сорвался с места и поплыл в нашу сторону. Это было очень красиво и до дрожи пугающе. На реке стало светло как днем. Я крепко сжал в руках оба активатора. По телу пробежала знакомая дрожь.

Мои нервные крики все же возымели свое действие, и «Змей», ударяя по воде веслами, рванул вперед, словно напуганная охотником утка. Благодаря этому из двух десятков зарядов нам досталось меньше половины. Магический огонь умер, так и не долетев до бортов биремы. Остальные конструкты промелькнули за кормой и подожгли кустарник на противоположном берегу.

Маги быстро начали создавать новые конструкты, но и мы успели набрать неплохую скорость. Вдогонку «Змею» понеслись лишь четыре огненных шара от самых продвинутых чародеев. Хуже всего было то, что среди них нашелся один не только умелый, но и сообразительный. Корма биремы, идущей последней в практически обогнавшей нас троице, полыхнула огнем. Послышались панические вопли, но распоряжавшийся там Лось сумел удержать своих парней от истерики, и бирема продолжила свой бег, даже с костром на корме. Два оставленных там матроса должны знать, что делать в таких случаях.

На этом магический обстрел закончился. Через двадцать минут мы прошли устье реки, и пустившиеся в погоню маги, если таковые были, остались с носом.

Увы, нам пришлось бросить пострадавшую бирему. Пламя матросы сбили, но корма сильно пострадала, и в море корабль вышел, ненормально задрав нос. Перегрузка боящихся воды диких с одного корабля на другой была тем еще цирком, но мы справились.

Наконец-то разобравшись с самыми насущными проблемами, я увел капитана в его же каюту и ткнул пальцем в закрепленную на стене карту.

– Капитан, мне нужен симпатичный островок, на котором не очень много людей и достаточно пресной воды. Итак, ваши предложения?

Глава 9

Меня хоть и пугали зимними штормами, но реальность превзошла все самые мрачнее ожидания. Нам очень повезло, что трехдневное морское путешествие лишь в финальной части зацепил зарождающийся шторм.

Выслушав советы капитана, я сделал, возможно, не самый удачный выбор, который вылился в еще один день в море. Именно весь этот день нас болтало как белье в стиральной машине.

Из трех предложенных капитаном островов меня заинтересовал самый дальний. Заинтересовал своей таинственностью и тем, что мне не хотелось рушить мирную жизнь островитян. На двух ближних находились маленькие княжества, которые вряд ли спокойно отреагируют на появление новых соседей. А вот третий остров уже лет тридцать пользовался дурной славой.

Раньше он, как и два других, принадлежал небогатому князьку. Плодородных земель или залежей полезных ископаемых на нем не имелось, поэтому никому из больших государей этот клочок суши и даром был не нужен. Но в один знаменательный день связь с островом внезапно прекратилась. Беспокойные соседи послали на разведку парочку кораблей, которые не вернулись. Там же пропали еще несколько торговцев и даже унирема королевства Ривар – соседа покинутого нами Дорака.

Король Ривара Урус Первый по прозвищу Торговец был очень мудрым и острожным правителем. Он послал еще две галеры, но приказал на остров не высаживаться. Экспедиция обошла не такой уж большой остров по кругу и не обнаружила там ни единой живой души. Лишь разбросанные по берегу человеческие черепа. Рыцари совершили вылазку и забрали из бухты пустую унирему, а также пока еще находившего на плаву торговца. На этом экспедиция закончилась, и всякий интерес к острову пропал. Еще пару раз туда высаживались искатели приключений и халявы, но вернулись ни с чем. Таким вот образом остров Хутар стал островом Черепа.

Мой выбор был основан на простой мысли – от магии мы защищены, к тому же у нас есть два хаосита, а на любую физическую угрозу достойно ответят мои легионеры. И что самое главное – никто не станет сомневаться в моих правах на новую базу легиона. Теперь же, после трех дней пути, когда вдоволь напрыгавшиеся по волнам суда входили в закрытую бухту, от прежней уверенности не осталось и следа.

Остров выглядел не просто мрачно, а совсем уж инфернально. Мелькавшие в тяжелых облаках молнии и ворчавший там же гром создавали достойный антураж для темных скал острова, мрачных развалин мертвого городка и белеющих на прибрежной гальке костяков. Кстати, скелеты выглядели дольно странно. Было такое впечатление, что эту инсталляцию кто-то постоянно обновляет – слишком уж ухоженной она выглядела.

И какой из этого следует вывод? Если кто-то пытается запугать гостей, значит, сам их боится. Эти мысли немного ослабили давление мрачной атмосферы. Глядя на скользнувшую по моим губам улыбку, повеселели и дикие. А вот капитан все больше погружался в меланхолию.

– Идем к пристани, – приказал я капитану.

– А у нас есть выбор? – вздохнул мой пленник, выразительно посмотрев на бушующее море, и довернул румпель.

– Ну, значит, и расстраиваться нечего, – улыбнулся я.

В уютной гавани корабль перестало болтать, что не могло не радовать. Несмотря на пасмурное небо, до ночи еще было время, и все же с высадкой следовало поспешить. Что-то мне подсказывает: если не найдем надежное укрытие на острове, лучше всего будет заночевать на кораблях.

– Разведчики и штурмовые группы, сходим на берег. Надеть броню. Тири, Орад – тоже. Остальным сидеть на кораблях! – крикнул я, когда все три биремы привалились бортами к каменному причалу.

Сначала на пирс сошли штурмовики под руководством обманчиво неторопливого здоровяка и его коллеги с неизменным двуручным мечом на плече. Казалось, дикие прямо сейчас начнут целовать камень причала, настолько они были рады почувствовать твердь под ногами. На кораблях тут же послышался недовольный гомон остальных легионеров, но крики декурионов тут же успокоили их. Меня откровенно порадовал такой ход событий – дисциплина все же пустила глубокие корни в непокорных душах горцев.

Дикие на биреме представляли собой комическую картину. Штурмовики уже успели облачиться в пластинчатые доспехи, а вот оставшиеся на борту легионеры до сих пор вызывали у меня улыбку. К подобному зрелищу за три дня не привыкнешь.

Пересадка с тонущего корабля чуть не закончилась паникой, пришлось срочно активизировать свои креативные способности. В итоге каждый дикий был обвязан под грудью кусками каната, к которому крепился надутый воздухом мех для воды, являвшийся обязательной деталью снаряжения. Без брони и с надутым мехом на пузе мои легионеры имели вид отнюдь не угрожающий. Не факт, что такой поплавок поможет, но он все же придал зеленокожим хоть какие-то крохи уверенности.

Штурмовики и разведчики быстро разошлись в стороны, прикрывая выходы из городских улочек на причальную площадь. Уже после этого с борта «Змея» сошли я и оба хаосита.

За время плавания мне удалось немного разобраться как в ситуации с посвящением Тири богине хаоса, так и с открывшимися возможностями новоиспеченной жрицы. Не скажу, что получилась такая уж имба, но две вещи откровенно порадовали. Тири обрела неплохую чувствительность и может работать живым радаром. Она не только способна учуять магические всплески на солидном расстоянии, но и ощущать жизнь и присутствие разумных всех в том же радиусе. К тому же эта авантюристка получила способность заряжать деструкторы. Причем не используя обычную энергию и камни силы, а связывая хаоситскую часть артефакта, так сказать, с первоисточником. Поэтому можно было больше не бояться, что наш магический ресурс опустеет.

Жаль, что боевых способностей у Тири открылось не так уж много – только умение морочить голову врагу подменой реальности на расстоянии в десяток метров. Да и работало это лишь с теми, у кого не было мощной защиты. Как по мне, слишком малая плата за принесенную жертву. Характер у жрицы стал совершенно нетерпимым – постоянно раздраженная, нелюдимая и с непредсказуемыми перепадами настроения. Больше всего мне не хватало ее открытой и необычайно светлой улыбки.

– Тири, – повернулся я к хаоситке, в очередной раз чувствуя досаду от произошедших изменений. – Как только что-то почуешь, сразу говори.

В ответ я увидел лишь раздраженный кивок.

По словам Орада, который все еще старался лишний раз не попадаться мне на глаза, душа ее бурлила из-за контакта с извечным хаосом.

Тири прикрыла глаза и медленно выдохнула. Затем повернулась ко мне:

– Здесь никого нет.

– Кот, Буйвол, идете направо, с вами Орад. Я с Утесом и Сайгаком беру левую улицу. С нами Тири. Все дома проверять до подвалов. Смотрим внимательно и думаем, прежде чем делаем.

Кот понятливо кивнул и вместе с хаоситом двинулся к правой из уходящих от причала улиц. С нами пошли еще два его подчиненных, Гобой и декурия штурмовиков.

В принципе дальше ничего особенного не случилось. Городок был не таким уж большим – полсотни каменных домов с черепичной крышей, и только десяток имели больше одного этажа. Да еще здесь сохранился замок островного князя – трехэтажный донжон без крепостных стен. Везде – сплошное запустение. Казалось, люди ушли отсюда, не имея намерения обосноваться на другом месте. Все дома, начиная с кузницы у пристани и заканчивая донжоном на возвышенности, были наполнены утварью и инструментами бывших жителей. Да что там набор клещей и молотков в кузне! Когда мы обследовали княжеское жилище, нас ждал приятный сюрприз. За неприметной, но при этом крепкой дверью, которую отыскал Гобой и взломали штурмовики, обнаружилась казна бывшего местного правителя. Сундук с монетами нас не особо обогатил, зато добавил вопросов.

У донжона к нам присоединилась вторая группа. Когда мы вышли к окраинам, выглядевшим значительно беднее, чем находящийся рядом с причалами район, Тири внезапно замерла.

– Что там? – тут же спросил я, потому что все эти загадки порядком мне надоели.

– Здесь недавно были люди. – Рассеянным взглядом Тири посмотрела на строение, видневшееся за лачугами бедняков.

– Живые?

– А какие они могут еще быть?

Ох, милая моя, не видела ты киношных страшилок. Люди бывают разные – живые, не очень и совсем неживые. Моя разбушевавшаяся фантазия предрекала встречу как минимум с зомби. Мрачное окружение навевало безрадостные мысли, и, что самое интересное, интуиция подвывала им в унисон.

Через минуту мы вышли к странному зданию, на которое указала Тири. Казалось, что когда-то почва в этом месте вдруг стала вязкой, и длинный каменный барак ушел под землю по самую крышу. Именно там хаоситка почуяла следы присутствия живых людей.

Сначала в приоткрытые двери вошли разведчики, затем туда вломились те из штурмовиков, габариты которых позволяли пролезть в узкую дверь. После сигнала Кота пришла и моя очередь. Помещение действительно оказалось полуподвалом. Огонь факелов высветил лежавшие вдоль стен охапки травы, без сомнения, являвшиеся местом ночевки для доброй сотни узников.

Почему узников? Да все просто – возле каждого такого спального места в стену были вмурованы кандалы на толстых цепях. К тому же дверь в провонявшее отходами человеческой жизнедеятельности узилище закрывалась на массивный засов, причем только снаружи. Стоит уточнить, что в бараке нормальных окон не наблюдалось – лишь отдушины под потолком.

Находиться в этом мерзком помещении было невозможно, поэтому я вышел на свежий воздух.

– Гобой, сможешь по следам найти, куда они ушли?

Мелкий эльф, как обычно, был немногословен и просто кивнул. Поиск особо не затянулся. Инструктор разведчиков привел нас к широкой дыре в ближайшем холме. Точнее, это была не дыра, а самый натуральный вход в шахту.

Интересное дело. Или капитан ошибался, когда говорил, что на островах нет ничего полезного, или здесь больше тайн, чем казалось на первый взгляд. Хотя куда уж больше?

Габариты подземного хода позволяли забраться внутрь даже Утесу, но только сильно пригнувшись. Лезть туда очень не хотелось, да и невидимое за облаками солнце уже покинуло небосклон. Темнело.

– Возвращаемся! – приказал я и первым пошел в направлении пристани.

Если дикие думали, что уж теперь-то им позволят сойти на берег, то их ждал жестокий облом. Но и это недовольство удалось погасить, а вот когда я приказал отводить биремы в центр бухты, едва не случился бунт. Сошлись на том, что корабли развернутся носами к пирсу и при этом будут надежно соединены с берегом канатами. Как это поможет измученным морем диким, непонятно, но пришлось им уступить.

Чего я боялся? Если честно, не знаю. С одной стороны, все говорило о том, что мы имеем дело с обычными разбойниками, возможно – пиратами, хотя никаких кораблей у острова я не видел. С другой – что-то меня все же настораживало, особенно смущала нетронутая казна в княжеском замке. В общем, ночевать в городе совершенно не хотелось.

На ночь я выставил стражу не только из диких – привлек к бдению эльфа и матросов. Как оказалось, беспокоился я не напрасно. Только меня начала одолевать дрема, как сверху послышались крики диких. Они были, скорее, озадаченными, чем испуганными или яростными.

– Что случилось?! – спросил я, выскочив на палубу в одних портках, но зато с кинжалом и щитом в руках.

Ответ удалось получить без лишних слов – один из матросов шел по канату, перебираясь с биремы на берег.

Я уже хотел задать очередной вопрос, но услышал голос позади себя.

– Его кто-то контролирует, – тихо сказала Тири. – Знаки защитили наших, а вот у матросов есть только стандартные бирки.

– Это что, тальгийцы?

И опять же ответ пришел сам собой.

Шустрый Гобой накинул аркан на шею уже почти добравшегося до пристани матроса и сдернул его в воду. В общем, рыбка сорвалась с крючка, точнее, попала в силок к другому ловцу. Рыбакам это не понравилось, и из нескольких домов портовой площади раздался злобный вой. Через мгновение в направлении бирем метнулись смутные тени.

Да уж, это точно не тальгийцы.

На нашу палубу приземлилась жуткая тварь. Это явно когда-то было человеком, но сейчас монстр напоминал хомо сапиенс лишь отдаленно. Приземлившееся на все четыре конечности мощное тело обтягивала мертвенно-бледная кожа. По доскам палубы проскрежетали когти на пальцах рук и ног, а в окруженной черными губами пасти блеснули длинные и острые зубы. Особенно выделялись два клыка, наводившие на мысли о вампирах. Еще внимание привлекало то, что глаз у монстра не было вообще – они словно заросли бугристой кожей, да и от носа остались лишь две вертикальные щели. У эльфов с носами похожие проблемы, но у них все выглядело эстетично, а здесь явно прослеживалась нездоровая мутация.

– Кровососы! – взвизгнула Тири, и, судя по тому, как ее крик подхватили дикие, только я не знал, с чем мы имеем дело.

«Ну, все, теперь полный набор», – пришла мне в голову мысль, перед тем как все завертелось. Одет я был хуже всего, а вот защищен намного лучше тех же диких. Поэтому, как на тренировке, принял на щит удар прыгнувшего упыря и, по всем законам физики, отлетел к мачте. Благодаря тренировкам с Вайлетом удалось грамотно уйти в перекат и перенести удар без малейших повреждений. Похожий полет на переправе вышел у меня намного хуже, так что прогресс налицо.

Сомнения, конечно, были, но, увидев, как за борт улетает разодранный длинными когтями легионер, я заревел не хуже Утеса и прыгнул вперед.

За мной уже две бутылки лучшего вина Вайлету. Без участия сознания, на вбитых во время тренировок рефлексах, я позволил скользнуть когтям по металлу щита, затем шагнул вперед и резко воткнул кинжал в бок упыря. Клинок вошел хорошо – погрузился почти по гарду, а на выходе еще и сделал изрядную борозду. Выдергивая клинок из тела, я резко отскочил назад. Прыжок спиной вперед тоже прошел, как на тренировках.

Казалось, что все на палубе замерли: упырь – от боли, а мы – в ожидании последствий такой серьезной раны. Увы, наши надежды не оправдались. Монстр с прежней ловкостью прыгнул на своего обидчика с теми же последствиями. Меня опять отбросило назад, а упыря тут же отвлекли дикие. Причем они работали лишь гладиусами, совершенно забыв о своих щитах.

Впрочем, это была наша наименьшая проблема. Мне кажется или нанесенная мною серьезная рана и десяток порезов от гладиусов зеленокожих бойцов быстро зарастают? При этом черной и тягучей крови из этих ран вытекает слишком уж мало.

Я усилием воли остановил свой порыв вновь броситься в драку и заставил себя заняться главным командирским делом – думать. Как только отступило боевое безумие, сразу же появилась правильная идея.

– Рубите головы! Рубите хребты!

Чтобы меня услышали за испуганно-яростным ревом, пришлось орать три раза. Наконец-то до диких дошло. Сначала на нашем корабле, а затем и на соседних вперед вышли вооруженные щитами легионеры. Они прижимали упырей к палубе, а их товарищи рубили монстрам позвоночник, а затем отрубали обездвиженным тварям головы.

Бой закончился так же внезапно, как и начался. Пришел откат, причем в очень нехорошем виде. Сначала я не заметил необычных последствий схватки с упырями, потому что смотрел на убегающую по одной из улиц полускрытую полумраком фигуру. Что примечательно, незнакомец бежал хоть и сгорбившись, но все же на двух конечностях.

Затем до моего сознания дошло, что на палубе происходит что-то странное. Легионеры разделились на две неравные части. Покусанные и даже просто поцарапанные упырями отошли к носу. Они как-то затравленно поглядывали на своих более многочисленных товарищей. Не пострадавшие дикие взирали на своих поцарапанных родичей с обреченной решимостью. Эта же сцена повторилась и на соседних биремах. Из-за возрастающего напряжения никто даже не обратил внимания на тех, кто выпал за борт и сейчас вопил там благим матом. Меня всегда удивлял этот контраст в натуре диких – безумная храбрость и паническая мнительность в отношении мистических и просто таинственных явлений.

– Вы что, совсем обезумели?! – закричал я, понимая, что сейчас произойдет нечто непоправимое.

Похоже, легенды о вампирах в обоих мирах очень похожи.

Так, их нужно срочно встряхнуть:

– Отставить! Что бы ни случилось, мы легион! Кто мы, демоны вас задери?!

В ответ послышался невнятный гул,причем сгрудившиеся на носах бирем подранки все так же угрюмо молчали.

– Не слышу! Кто мы?! – повторил я, сделал пять быстрых шагов и, встав спиной к потенциальным вампирам, словно присоединился к их рядам.

– Легион!!! – теперь рев был слитным, как на построениях и тренировках.

Рисковал ли я? Да без разницы – легион для меня не только единственное средство выживания в этом мире, он стал моей семьей. Так что лучше подохнуть, чем позволить легиону расколоться и погибнуть в братоубийственной бойне.

Теперь нужно заронить в головы диких простую мысль, которая только сейчас всплыла в моем мозгу:

– Кровососы держат у себя кучу пленных людей, значит, укуса недостаточно, чтобы стать упырем! Подумайте об этом, и давайте уже достанем наших товарищей из воды, пока они не сорвали себе глотки. Разведчики, наблюдать за берегом!

Фух, кажется, получилось.

Подойдя к борту, я посмотрел на вцепившихся в бурдюки и подвывающих на одной ноте легионеров. Спонтанно придуманное средство спасения все-таки сработало – плавучести бурдюков хватило, чтобы удерживать головы диких над водой.

– Чего орете, бакланы мокрые?!

Вопрос оказался удачным, что показало ржание немного успокоившихся легионеров на палубе. Наконец-то пришедшие в себя бойцы начали доставать родичей из воды, а я жестом подозвал к себе Медведя и тихо приказал:

– Всех покусанных и поцарапанных спустить в трюм. Скажешь, что для лечения ран. На выходе поставь пару надежных бойцов, но трюмы не закрывать. Пока.

– Вождь, ты сказал нам неправду? – насупился приор.

– Нет, я действительно так думаю, но лучше подстраховаться.

Адреналин уходил из крови, давая возможность нормально думать и анализировать ситуацию. Первой же мыслью было то, что неплохо бы одеться. И вообще нужно как-то избавляться от гламурных привычек, принесенных из более спокойного мира. Хотя не спать же теперь всю жизнь в броне?

Возвратившись в капитанскую каюту и облачившись в боевое снаряжение, я еще раз осмыслил все и взглянул на происходящее со стороны. Если уж я стал руководствоваться в своих действиях легендами о вампирах, то почему бы не пойти дальше? В конце концов, кто мешает проверить некоторые детали?

Закончив с одеванием и снаряжением, я вышел на палубу, на ходу доставая из поясного подсумка серебряную монету. Обезглавленные трупы вампиров так и лежали на палубе. Неуспокоенные до конца моими словами дикие явно не хотели лишний раз притрагиваться к кровососам.

Подойдя ближе к одному из тел, я присел на корточки рядом с обезглавленным упырем. Раны на теле монстра практически зарубцевались. Даже сейчас процесс регенерации продолжался, хотя и намного медленнее.

Да уж, соперник не из простых.

Озадаченно хмыкнув, я сделал кинжалом свежий разрез и запихнул серебряную монету в рану. Результат не очень порадовал – разрезанная плоть продолжала рубцеваться и совершенно не хотела сгорать от контакта с серебром.

Жаль, на эту часть мифов о вампирах у меня были большие надежды.

– Медведь, отчет по личному составу. – Встав на ноги, я повернулся к приору.

– Трое погибли, пять серьезно ранены, но Тири говорит, что сможет их спасти. Еще два десятка просто поцарапаны. Всех держим в трюме нашего «Змея», – четко отрапортовал приор, при этом косясь на труп кровососа.

Медведь явно не понимал сути моих манипуляций с телом.

Троих парней, конечно, жалко, но не факт, что они будут последними. Увы, убраться отсюда на другой остров до конца сезона штормов не получится. Отсидеться на кораблях – тоже. Моя щепетильность и нежелание обосноваться на других островах может обойтись нам недопустимо дорого. Хотя сейчас мы точно знаем, кто наш враг, и нет необходимости оглядываться на каждом шагу. После покорения мирного острова можно ожидать чего угодно – например, горсть отравы в общий котел от служанки, у которой мои парни при аннексии зарезали кого-то из родственников.

– Трупы кровососов – за борт. Палубу вымыть, – возможно, жестче, чем следовало, отчеканил я и все же не удержался и еще раз посмотрел на рану упыря, да и монету было жалко.

Так, а это уже интересно. Рана вокруг монеты не смогла окончательно зарубцеваться. К тому же плоть в этом месте выглядела немного по-другому. Серо-коричневая ткань стала какой-то гнилостно-желтой.

– Медведь, – вернув себе монету и часть утраченного настроения, позвал я приора.

– Да, вождь, – прекратив рыком раздавать команды, повернулся ко мне дикий.

– Мне нужна центурия, которая лучше всего может выставлять малую «черепаху».

– Злобный Сыч неплохо натаскал своих прятаться за щитами, – сразу же ответил Медведь.

– Хорошо, пусть готовятся к бою. Да и все остальные тоже должны надеть броню.

– Мы пойдем на берег прямо сейчас? – с плохо скрываемым опасением спросил Медведь.

– Да.

Вот именно это опасение в голосе приора и было причиной спешки.

Пока легионеры хоть немного верили моим предположениям насчет вампиров и их укусов, но скоро сомнения прогрызут дыры в этой зыбкой теории. Не говоря уже о том, что покусанным может стать хуже: животный, иррациональный страх – жесткая штука, особенно в слабоинтеллектуальной массе. Так что придется лезть к кровососам в гости, не дожидаясь утра.

Пока легионеры готовились, я перешел к осуществлению идеи, возникшей в моей не самой гениальной голове.

– Капитан, – обратился я к временному союзнику, который поднялся на палубу вместе с явно перепуганными матросами, – мне нужно, чтобы вы собрали на корабле все гвозди, которые есть. Если можно вытащить что-то без ущерба для целостности корабля, вытаскивайте. Также нужно снять с него две лампы. Желательно сделать все очень быстро.

– Хорошо, – кивнул капитан, потому что сам понимал опасность ситуации.

– Тири, – позвал я перманентно хмурую хаоситку, – ты сможешь сделать так, чтобы корабельный светильник горел ярче?

– Только минут на десять. Бурление хаоса заставит его вспыхнуть, но после этого светильник сгорит.

– Нормально, бери своего горе-учителя, и готовьтесь нести лампы. На вас также контроль деструктора.

Тири направилась принимать уже демонтированные светильники и искать одного из знаменосцев, а я пошел трясти гнома.

– Не дам, – заявил Турбо, который весь бой проспал в моей каюте, так что страха в нем было не так уж много. Хотя упоминание кровососов все же что-то тронуло в черствой душе этого скупердяя.

– А куда ты денешься?! – разозлившись, заявил я и полез в один из сундуков за казной из княжеского донжона.

Нам достался увесистый кошель с серебряными монетами, так что не жалко – легко пришло и легко уйдет.

На палубе меня уже ждала центурия Сыча – три десятка легионеров из манипулы Медведя в полном облачении. Остальные также готовились к выходу. На борту оставались лишь раненые и ненавязчивая охрана этого странного госпиталя. Действовать мы будем грубо и прямолинейно, так что эльфы и тем более гном нам без надобности.

Еще через пару минут явился матрос с ведром крупных кованых гвоздей. Он же чуть позже принес еще два ведра, которые передали с соседних бирем. При этом по-прежнему был слышен звук работы матросов.

Небо над островом выглядело донельзя хмурым, так что ни луны, ни звезд видно не было. За пределами относительно спокойной бухты клокотало рассерженное море, и вой штормового ветра тоже не добавлял радости в общую картину. А если учесть, что мы собираемся охотиться на вампиров, получался чистой воды хоррор.

– Сыч, занимай оборону возле входа в кузню, – приказал я декуриону и повернулся к Вайлету, которого старался почаще привлекать к прямому командованию дикими. – Легат, готовьте три центурии к сходу на берег. А пока прикройте нас с кораблей.

– Будет исполнено, старший легат. – Бывший сотник стукнул себя кулаком в грудь, которую прикрывала подогнанная по размеру лорика сегментата.

Называть меня вождем новоиспеченный легат отказывался наотрез.

Кивнув Вайлету, я спрыгнул с носа подтянутой к пирсу биремы на каменный причал. Следом двигались оба хаосита. Центурия Сыча проводила нас к входу в кузню и заняла оборону.

– Что ты задумал? – все же не сдержала любопытства Тири.

– Сейчас увидишь.

Повертевшись в кузне, я нашел тигель, перенес его в давно холодный горн и принялся разводить там огонь.

Нетерпеливая хаоситка все же решила вмешаться. Сначала она потянулась рукой к зарождающемуся огню, и он вспыхнул, словно туда плеснули бензина. Буквально через десяток секунд древесный уголь раскалился добела.

– Хаос есть движение, а движение дает силу огню, – влез с пояснениями хаосит.

– Все-то ты знаешь, – проворчал я, высыпая монеты в тигель.

Тири и теперь не осталась в стороне, начав водить ладонью над тиглем. Прямо на моих глазах монеты начали плавиться. Выгнав из головы ненужные сейчас мысли о перспективах бытового использования магии, я начал погружать в расплавленное серебро кончики гвоздей.

Через десять минут уровень серебра в тигле снизился вдвое, зато были обработаны все принесенные гвозди и те, что доставили чуть позже.

– Сыч, – позвал я центуриона, – собери у своих все дротики, и начинайте вбивать эти гвозди в щиты остриями наружу.

После обработки наконечников дротиков я проконтролировал работу плотников-любителей. Щиты хоть и были предназначены для блокирования мощных ударов заточенного железа, но там хватало щелей между деревянными рейками и металлическими пластинами усиления. Легионеры справились нормально – чтобы погнуть местные гвозди, нужно еще постараться, хотя дури у рябят хватит и на это. На каждый щит пришлось по пять гвоздей. Еще два скутума мы утыкали практически как ежей. Не уверен, что после такого их можно будет использовать по назначению.

На этом подготовка к охоте на кровососов закончилась.

– Вайлет, – крикнул я в сторону бирем, – выводи центурии на пристань. Только не утопи никого!

С лязгом легионеры начали спрыгивать на каменный пирс и строиться в походную колонну. Мы же сразу двинулись по одной из улиц. Странная получилась процессия – между безжизненными домами с пустыми глазницами выбитых окон, нарушая тишину лишь тихим лязгом, топотом и напряженным сопением, двигалась колонна зеленокожих воинов. Впереди и сзади над головами легионеров зависли два корабельных фонаря, а посередине словно в припадке страха бились слабые языки пламени на факелах.

К входу в штольню мы добрались без проблем, что неудивительно. Все признаки в поведении вампиров говорили о преобладании животных реакций, в которых основным был инстинкт самосохранения. Если враг сильнее тебя, нужно затаиться и выждать наиболее удобный момент для нападения. Вот они и выжидали. Мы же себе такой роскоши позволить не могли. Если не решить эту проблему очень быстро, нам постоянно придется жить, как в осажденной крепости.

– Сыч, двоих с «ежами» вперед. Пусть идут так, чтобы скутумы перекрывали почти весь проход.

В ответ я услышал только звук удара кулака в металлическую пластину брони.

– Медведь, Вайлет, займите круговую оборону и ждите. Услышите сигнал к бою, входите и рубите все, что видите. Если сигнала не будет, отходите к пирсу и грузитесь на биремы. Ждите окончания штормов и уходите к материку. Капитан доведет вас до ближайшего к родным горам берега.

– Вождь, – мотнул закрытой шлемом головой приор, – будет лучше, если туда пойдем мы с Сычом.

– Ты сделаешь все, как я приказал, – жестко отчеканил я, глядя в глаза огромному дикому.

Странно, всего месяц назад я бы не осмелился на такой вызов, а сейчас все прошло спокойно и уверенно. Медведь сначала сузил глаза, немного посверлил меня взглядом, а затем кивнул и ударил себя кулаком в грудь.

Ну не объяснять же ему, что человеку из информационного века проще сориентироваться в нестандартной ситуации? А в том, что она будет нестандартной, можно даже не сомневаться.

– Сыч, начинаем.

Центурион что-то глухо рыкнул, и два легионера, выставив перед собой самые колючие из модифицированных скутумов, двинулись в темный проход. За ними пошли еще три пары легионеров, и уже следом, после моего жеста, шагнула Тири. Она держала в руках шест со светильником, которым временами задевала потолок. После хаоситки в штольню вошел я и один из знаменосцев без знамени, зато с деструктором на плечах.

Мало ли, что нас там ждет. Благодаря татуировкам легионеры защищены от ментального воздействия, но не факт, что у кровососов нет в запасе чего-то поядренее.

Позади меня и Сыча, скрипя щитами и доспехами о стены, в проход втянулись остальные бойцы центурии. Впередиидущие легионеры явно нервничали, поэтому непроизвольно ускорили ход, и метров через сто мы буквально выскочили в большой подземный зал.

В высшей точке вырубка имела метров пять в высоту, двадцать в ширину и где-то пятьдесят в длину. Хоть это и было похоже на природную пещеру, но на неровных стенах везде виднелись следы ударов киркой. Другого выхода из пещеры не было, но в стенах имелось множество нор. Дикие туда вряд ли протиснутся, а я, может, и смогу, но точно не стану этого делать.

Впрочем, в этом не было нужды – мы уже пришли. Пропавшие пленники были здесь, явно находясь под контролем своих хозяев. В дальнем конце зала свет магической лампы выхватил огромную кучу практически голых людей, сжавшихся у подножия какой-то странной конструкции. Эту живую кучу обрамляла редкая цепочка из десятка белесых фигур кровососов, которые охраняли своих рабов-доноров. Еще с десяток кровососов высунулись из нор.

Один из высунувшихся что-то зашипел, и упыри-охранники с пугающей скоростью побежали на нас.

– «Черепаха»! – скомандовал я и добавил для Тири: – Раздувай фонарь.

Хаоситка что-то пробормотала, и лампы над нашими головами вспыхнули намного ярче. Поднявшая шест Тири стала центром быстро собирающейся «черепахи», поэтому я старался держаться поближе к ней. Перед тем как обзор закрыли сомкнувшиеся щиты, мне удалось заметить, что высунувшиеся из нор кровососы от яркого света спрятались обратно, а вот бежавшие к нам никак на это не отреагировали.

Если вспомнить про отсутствие глаз у напавших на биремы монстров, все было логично, как и то, что поводыри отличаются от рядовых вампиров.

Монстры мощно ударили в стену щитов и тут же зашипели от боли, напоровшись на посеребренные гвозди.

– Дротики!

«Черепаха» распалась, и легионеры первого ряда привычно шагнули вперед, метнув дротики в отскочивших кровососов. Второй ряд бросал свои снаряды уже в спину убегающих вампиров.

– Не дайте им забрать пленников! – крикнул я, увидев, как все же выползшие из нор кровососы стараются затащить туда слабо отбивающихся людей.

Теперь дротики полетели в глазастых монстров и не только. Отдать подобный приказ я не решился, но дикие и без него убивали не только вампиров, но и тех, кого кровососам удалось подтащить к норам.

Через несколько секунд все было кончено. Часть вампиров исчезла в норах, а остальных добили легионеры. Монстры практически не сопротивлялись, корчась на полу от отравления серебром.

Когда мы подошли ближе, стало понятно, к чему жались пленники. Точнее, понятно это стало для Тири.

– Алтарь Хра, – как змея, зашипела хаоситка.

Ну да, хаоситы с чудотворцами не любят друг друга до зубовного скрежета, но это не мешает им дружно ненавидеть Хра и его жрецов.

Это оказалась вырезанная из камня и покрытая какой-то затвердевшей слизью фигура огромного спрута. Некоторые из его щупалец были вытянуты вперед, и на них, как огромные плоды, висели два кожистых мешка.

Я не удержался и рубанул один из мешков кинжалом, тут же на всякий случай прикрывшись щитом. Из разреза потоком хлынула слизь и вывалился мокрый, практически оформившийся безглазый кровосос.

Теперь понятно, как получаются новые вампиры, так что можно облегченно вздохнуть – покусанным легионерам не грозит кровавая инициация. А от остальных болячек их вылечит Тири. По крайней мере, я на это надеюсь.

Увидев выпавшего из мешка вампира, дикие без приказа истыкали упыря дротиками, а затем порубили на куски и его и второй кокон.

– Гоните людей к выходу, – приказал я застывшему рядом Сычу. – Только отправь кого-нибудь вперед, чтобы наши не поубивали их от неожиданности.

Центурион кивнул, и после невнятного его рыка к выходу побежал легионер, передав товарищам свой скутум.

Внезапно ярко горевший фонарь начал мерцать.

– Вот зараза! – ругнулся я, злясь на себя за то, что не додумался захватить хотя бы пару факелов. – Быстро уходим!

Да уж, вот из-за таких мелочей люди чаще всего и оказываются в большой и темной… ну, в общем, там, куда мы сейчас попадем.

Когда светильник последний раз мигнул и погас, мы успели загнать в тоннель всех пленников, так что выжившие вампиры остались без запасов еды. Главное – теперь самим не стать упыриным кормом.

После яркого магического света темнота показалась особенно густой. Над головой что-то затрещало. Вниз посыпались мелкие камни, а затем что-то тяжелое упало на пол. И это был не камень, а что-то большое и явно живое. Внезапно впереди забрезжил свет, и под потолком разлилось нечто, похожее на северное сияние. Это сияние хорошо оттенило темную фигуру прямо передо мной. Еще я успел заметить, что все легионеры упали на колени, схватившись руками за голову. Кто-то вообще валялся без сознания.

Увы, татушки хаоситки не были панацеей от всех бед, а деструктор она почему-то не включила – то ли лопухнулась, то ли не верила, что он поможет.

В отличие от диких, Тири стояла прямо, подняв руки к сиянию, и была напряжена как струна.

На человека это нечто было похоже только тем, что стояло на задних конечностях, а дальше начинался полный сюр: вместо рта – какая-то мясистая трубочка, кожистые перепонки между мощным туловищем и длинными, как у обезьяны, передними лапами. И еще огромные, светящиеся красным три глаза. Эти глаза сверлили меня, лишая воли и делая мышцы вялыми. Мои ноги начали подгибаться, а в голове зазвучал чужой голос. И что хуже всего – я внимал ему, верил тому, что он говорит. Будто это мои собственные мысли.

«Подчинись… ты устал…»

Светящиеся глаза заполнили всю вселенную.

«Ты устал… ты жалок… ты раб…»

Раб… Раб? Раб?! Ах ты ж скотина облезлая!

Кровь предков-берсеркеров вскипятила содержимое моих вен и заодно мозг. От ярости у меня зашумело в голове, а во рту почувствовался железный привкус.

– Фиг тебе, а не легатской крови, – перефразировав советскую классику, я рывком подставил щит под выскочившее из странного хобота костяное жало. Патриарх вампиров понял, что подчинить меня не получится, и решил убить.

Жало громко щелкнуло по металлу щита, а вот мое оружие вошло в огромный глаз с тихим хлюпаньем. Реакцию вампира тихой назвать было трудно. Тварь визжала так, что со стен посыпались мелкие камни, а в моих ушах наверняка надолго поселится противный звон. Вампир прыгнул вверх, и тут я увидел влетевшего в пещеру Утеса. Дикий вынужден был бежать практически на четвереньках, и, как ни странно, у него это получалось очень шустро. Он быстро оценил ситуацию и тут же прыгнул вслед за монстром, так сказать, с низкого старта.

Тири выдавила из себя остатки сил и упала на пол. Сияние погасло, но в пещеру уже вбегали легионеры с факелами. С жутким лязгом вниз упал Утес. Декурион штурмовиков сумел вцепиться в ноги вампира, но тот все же стряхнул его и втиснулся в удивительно маленькую для его туши нору.

– Подсадите меня! – орал Утес, пытаясь допрыгнуть до потолка.

– Утес, – позвал я, когда он во второй раз с грохотом упал на каменный пол, – Утес!

– А? – все еще не отрывая злобного взгляда от дыры в потолке, отреагировал здоровяк.

– Оставь его.

– Да как же так?!

– Нормально все, мы его поймаем, я даже знаю как, – обнадеживающе хлопнул я по плечу декуриона и поспешил проверить, как себя чувствует Тири.

Глава 10

Сезон штормов прошел для нас непросто, и не голодали мы только благодаря организаторским и профессиональным способностям старого рыбака, а также запредельной жадности гнома. Турбо прихватил с собой из покинутого лагеря даже корнеплоды для лошадей.

Но кто бы знал, как мне надоела рыба во всех ее вариациях! Хотелось мяса и хлеба, но ни того ни другого у нас не было. Не жрать же вампиров, которых мы ловили на живца? Точнее на чучела, политые кровью добровольных доноров из спасенных пленников. Ну, почти добровольных…

Оголодавшие по причине потери донорского стада кровососы выползали из нор на запах крови и ложились под ударами булав и мечей штурмовиков. Утес все же упросил меня назначить его главным по отлову оставшихся вампиров. Скорее всего, он мстил им за пережитый страх.

В итоге за месяц мы выловили всех. Дольше всего продержался едва не уморивший меня патриарх. Саму битву двух титанов мне увидеть не довелось, но, говорят, картина была эпической.

Поначалу освобожденные островитяне дичились нас, но когда осознали, что даже продукты мы делим поровну, успокоились и начали помогать налаживать общий быт.

У всего в этой жизни есть конец, как у хорошего, так и у плохого. Через месяц отвратительной погоды шторма начали стихать, и однажды на горизонте наблюдатели заметили парус. В этот раз водобоязнь не помешала диким молниеносно загрузиться на бирему – может, им тоже захотелось разнообразия в меню, а может, сработали ежедневные водные процедуры в обнимку со спасательным бурдюком.

Панически убегающего торговца мы догоняли едва ли не вприпрыжку. Легионеры налегали на весла так, что они гнулись, словно тростинки. Казалось, бирема сейчас выпрыгнет из воды и побежит по ее поверхности как сороконожка.

Торговца мы догнали, взяли на абордаж и… выкупили у него половину груза по достойным ценам. Почему половину? Да потому что тюки с хлопком нас не интересовали, в отличие от зерна и бочек с вином.

За две следующих недели таким же образом мы отловили еще три корабля и с миром отправили их дальше, приглашая теперь уже самим заходить на остров Черепа. Название я менять не стал, потому что оно неплохо сочеталось с символом нашего легиона.

Первый отловленный нами корабль шел в Дорак, поэтому на нем домой отправился капитан «Змея» вместе со всей командой. Третий торговец увез в столицу Ривара Высокого Куста под охраной двух штурмовиков. Центурион был повышен до главы вербовочной службы и направлялся к старейшинам горских племен за пополнением.

– Вождь, там паруса, – заявил заглянувший в кабинет один из охранявших верхнюю часть донжона легионеров.

– Понял, – кивнул я и быстро вышел из помещения, которое раньше принадлежало почившему в бозе островному князю. Сейчас он свою спальню и не узнал бы. Мебель была хоть и грубовата, но удобна и создавала в кабинете налет цивилизованности. А большего мне и не нужно.

За два месяца донжон полностью преобразился и больше не походил на трехэтажный каменный склад. Местами стены обили деревянными панелями, а кое-где даже украсили гобеленами. Получилось стильно и уютно.

Мой путь лежал на крышу донжона, которую нарастили шестиметровой деревянной вышкой.

– Что там, торговцы? – запрокинув голову, спросил я дозорного, который стоял на вершине вышки и вглядывался вдаль сквозь подзорную трубу.

– Нет, вождь, там четыре боевые триремы. Идут прямо к нам.

– Общий сбор! – приказал я разведчику и побежал обратно в кабинет.

Над островом не очень мелодично, зато громко разлился звук ударов барабанного била по металлическому щиту.

На облачение в кожаную броню, усиленную снятыми с рыбацких сетей поплавками, ушло минут пять, и когда я добрался до пирса, там уже заканчивалась погрузка на две наших биремы. Переоборудовать мы успели только «Змея» и «Красавицу», к тому же экипажей хватало только на два этих корабля.

Первым улучшением конструкции кораблей был практически стандартный штурвал. Он оказался намного эффективнее румпеля, который шел в комплекте с экспроприированной посудиной. Плюс к этому произошла настоящая трансформация палубных надстроек. Теперь биремы были мало похожи на то, что вошло в бухту острова Черепа в самом начале сезона штормов. Умелые руки островитян с помощью мощных мускулов легионеров убрали все лишние палубные конструкции и вытащили мачты из родных гнезд. Полной разборке подверглась и кормовая надстройка. Теперь там бугрилась странная конструкция, похожая на панцирь черепахи, с узкими горизонтальными бойницами. Это была капитанская рубка с вышеупомянутым штурвалом внутри. Еще две подобные конструкции, но чуть поменьше, были собраны по центральной оси галеры. Все люки и отверстия в палубе закрывались мощными щитам.

В общем, поиздевался я над кораблем от всей извращенной души. От старой конструкции остался лишь фальшборт, да и с ним мы кое-что сделали. Надеюсь, это «кое-что» окажется неожиданным и, главное, действенным сюрпризом для нежданных гостей.

– Отходим! – крикнул я Вайлету, который являлся капитаном «Красавицы».

Моряк из него ненамного лучше, чем из меня, но главное, чтобы в черепушке хватало мозгов, а остальное приложится.

По палубе «Змея» забегали легионеры. Выглядели они колоритно – лорики сегментаты сменили… лорики-поплавки, что ли. Именно благодаря жилетам из скрепленных между собой веревками поплавков, которые мы сняли с рыбацких сетей, дикие хоть как-то справлялись с водобоязнью.

Сначала я спустился в люк, а затем забрался в рубку-черепаху. К этому времени на палубе стало пусто, все проходы вниз были надежно задраены.

Я надеялся, что морские битвы мне придется пережить только в воображении, но эта надежда не значила, что к ним не нужно готовиться. Драться на берегу все равно не получится – хаоситы хоть и изготовили еще два деструктора для «Красавицы», прикрыть городок они бы не смогли. Так что к нашей базе чужие триремы пускать нельзя ни в коем случае. В будущем Тири обещала как-то разобраться с этой проблемой, но когда оно еще придет, это будущее.

Вражеские корабли приблизились, и я уже мог рассмотреть в подзорную трубу, что дела у нас скверные. Если все пойдет не по плану – а все военные трактаты утверждают, что так оно и будет, – на остров мы можем и не вернуться.

Ну что же, осталось только испытать на практике все, что я накрутил сначала в своей голове, а затем и на палубе кораблей.

Каждая из четырех вражеских трирем была больше наших бирем как минимум в полтора раза. Но впадать в панику еще рано. Гребцы на триремах, в отличие от наших, наверняка не обладали особой боевитостью. Так что один на один у нас серьезное преимущество, да только вряд ли нам удастся свести борьбу к благородным дуэлям.

Так, кто у нас тут самый нетерпеливый?

Капитаны вражеских кораблей хоть и понимали, что наваливаться на нас нужно скопом, все же обладали разной степенью амбиций. В общем, один из них вырвался далеко вперед, но вряд ли это нам поможет, потому что ближайшая к нему вражеская трирема отставала не так уж сильно и точно не даст нам перебить экипаж первого корабля.

Из ведущего в трюм люка глухо забубнил барабан, в такт которому взлетали весла. Мы резво рвались вперед, навстречу гибели. Именно так должны были думать капитаны трирем, над которыми развевались доракские флаги. Плохо то, что в этом же уверена и половина нашей команды. И все же я верил в их яростный фатализм.

– Метателям приготовиться! – крикнул я в люк. – Тири, включай деструкторы. Продублировать сигнал!

Стоявший рядом со мной дикий сунул горн в бойницу рубки и выдул из него прерывистый сигнал. Ему тут же ответили с «Красавицы».

Послушная движениям штурвала бирема довернула вправо, выводя нас на встречный курс с передовой триремой. Вайлет вел «Красавицу» так, чтобы скользнуть с другого борта от врага. Уверен, наши действия вполне устраивают капитана триремы – если мы сцепимся с ним, вскоре к абордажу присоединится второй доракский корабль, а за ним – третий и четвертый. И тогда шансов выжить у нас точно не будет.

– Убрать весла! – крикнул я, и, вторя мне, завопили декурионы в трюме.

Горнист продублировал приказ звуковым сигналом.

Весла на идущей параллельным курсом «Красавице» сначала застыли в горизонтальном положении, а затем шустро втянулись в корпус биремы.

Не зря мы так долго тренировались – все прошло без сучка, без задоринки. Надеюсь, у нас получилось так же – из низкой рубки были видны лишь кончики весел. Вражеский капитан тоже не зевал. Трирема втянула весла даже шустрее нас.

Ну что, понеслась!

«Змей» и «Красавица» скользнули вдоль бортов триремы, выдерживая дистанцию не больше пяти метров. С борта вражеского корабля полетели абордажные крючья и стрелы. Но на палубе ни те ни другие не нашли себе жертв. Крючья скользнули по доскам и трем панцирям, а затем впились в фальшборт.

– Утес, начали! – заорал я в бойницу, а сигнальщик продублировал приказ, от волнения сделав это прямо над моим ухом.

Вот зараза!

В ушах засвистело, но это не мешало мне во все глаза смотреть, как обе малые «черепахи» вдруг стали на бок, выпуклой стороной к борту триремы. Под ними в палубных нишах укрылись по пять штурмовиков. Одной рукой они удерживали щит, а другой подхватывали стоящие под ногами тонкостенные кувшины и забрасывали их на трирему. Вперемешку с кувшинами на вражескую палубу полетели закрытые масляные лампы с чадящим пламенем внутри.

Вы думали, что закупленное у торговцев вино пошло на общую пьянку? Как бы не так. Из него удалось перегнать пятьдесят литров ядреного спирта, который смешали с оливковым маслом. Конечно, туда бы еще мазута и бензинчика добавить, но на безрыбье и рак рыба. Тем более у нас имелся еще один ядреный ингредиент для зажигательной смеси.

– Тири, давай! – теперь снова в люк крикнул я.

Казавшийся несерьезным пожар на триреме вдруг взревел обезумевшим пламенем. И этот расчет оказался верным – первозданный хаос влил в огонь запредельную силу. Тири не могла кидаться магическим огнем и молниями, да и другие манипуляции ограничивались минимальными расстояниями, но до близкой палубы триремы она достала без проблем. Вверху весело вспыхнули вражеские паруса.

Изготовившиеся к броску доракские абордажники все же рискнули, и на нашу палубу ссыпалось около десятка вопящих мужиков.

Что ж, им можно только посочувствовать, потому что мы все еще продолжали двигаться вдоль борта триремы. Канаты на абордажных крючьях натянулись… и, вырвав куски подпиленного фальшборта, упали в воду. Радостно рыкнув, ребятки Утеса навалились на незадачливых гостей, и через минуту все было кончено. От доракских абордажинков остались лишь красные пятна на досках, а тела улетели за борт.

Штурмовики, конечно, рисковали, но лучникам и арбалетчикам на полыхающей палубе было не до нас.

– Весла за борт!

Посмотрев направо, я увидел как проскочившая трирему «Красавица» словно расправила крылья, выпуская наружу ряды весел. Деревянные лопасти ударили в волны, и мы ринулись на следующего противника.

– Навались! – крикнул я и тут же почувствовал, как бирема рывком начала ускоряться.

Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Все, хватит.

– Убрать весла!

Гребцы на обеих биремах снова оказались на высоте, чего нельзя было сказать о нашем следующем сопернике. Доракцы лишь успели поднять весла горизонтально, явно неправильно рассчитав скорость наших кораблей. Мы скользнули мимо корпуса триремы, ломая весла и кости тех, кто находился на гребной палубе.

– Утес, бросай!

Зажигательных снарядов у штурмовиков осталось мало, но не оставлять же их себе на память.

– Тири! – крикнул я в люк, когда мы проскочили мимо триремы.

В этот раз на нашу палубу никто не спрыгнул, но и доракцам досталось значительно меньше, чем первой триреме. Заброшенная на вражеский борт смесь почему-то не вызвала пожар.

Странно, но пока не до этого – мы стремительно приближались к третьей триреме.

– Приготовить крючья!

Я не видел, но знал, что в задний левый люк в борту на весле выдвигается массивный, больше похожий на якорь крюк, к которому прикреплена толстенная цепь.

В этот раз бирема пошла к борту врага впритык. Они успели убрать весла, поэтому все прошло не так эффектно. Когда мне уже казалось, что мы пролетим мимо, раздался треск – это наш крюк зацепился за нос триремы.

На палубе вновь появились штурмовики и парой абордажных крюков сцепили наш нос и вражескую корму.

– Труби атаку, – осипшим голосом сказал я горнисту и начал готовиться к абордажу.

Щит на левую руку, длинный кинжал – в правую. Можно было остаться в рубке, но разлившийся в крови адреналин требовал выхода.

Пробегая по гребной палубе, я уже не застал там ни одного легионера. Лишь хаосит копошился над лежащей в обмороке Тири.

Так вот почему не вспыхнула зажигательная смесь на втором корабле!

– Как она? – подбегая, спросил я.

– Ничего страшного, просто переусердствовала, – ответил хаосит.

Ну, значит, можно не сдерживать себя. Плохо то, что от вида лежащей без чувств девушки в груди заворочалась доставшаяся от предков ярость. Не впасть бы от этого в боевой транс.

Когда я выбежал на палубу, бой уже переместился на корабль врага. Дикие буквально втоптали соперника в трюмные люки и сейчас занимались его утрамбовкой. Но и мне досталось немного экстрима. Мы совершенно упустили из виду тех, кто находился выше палубы.

Как Тарзан на лиане, на бирему прилетел один из матросов.

Ловкий, зараза.

Свалившись на палубу, парень прокатился кубарем и тут же вскочил на ноги, переходя в атаку. Короткой саблей он владел очень умело, но и мы не на танцы ходили все это время. Два скользящих удара я принял на щит, а дальше решил сделать финт, эта же мысль пришла в голову и моему сопернику. Вместо еще одного скользящего удара он попытался воткнуть саблю под закрывавший мне обзор щит, а я в это время решил заблокировать его удар более жестко и вертикальным перекатом оказаться за его спиной.

Финт не получился у нас обоих, так что все решила разница в броне. Сабля разрезала кожаный нагрудник практически до тела, а мой кинжал глубоко вошел между плечом и шеей матроса.

На меня щедро плеснуло красной жидкостью из вспоротой артерии матроса, чужая кровь залила глаза. Я на одних рефлексах отскочил назад и тут же услышал предостерегающий крик кого-то из диких. Стараясь хоть как-то протереть глаза, я попытался прикрыться от возможной атаки подранка.

Когда ко мне наконец-то вернулась способность видеть, оказалось, что своего соперника я упокоил надежно. Но к чему тогда все эти вопли?

Ответ пришел вместе с неприятным хлюпающим звуком за спиной. Резко развернувшись, я увидел, как на палубу падает еще один матрос, насквозь пробитый дротиком.

Весело скалящийся с борта вражеской триремы Кот явно ожидал похвалы.

Ага, будет тебе благодарность с занесением в грудную клетку. По моему приказу разведчики должны защищать «Красавицу». Да я и сам хорош.

Как-то разом пришло понимание, что я натуральным образом маюсь дурью. Было достаточно лишь задать себе несколько простейших вопросов. Где место командира? Где должны находиться его же телохранители? И что, демоны вас задери, стало бы с легионом, нашинкуй меня эти шустрики как люля-кебаб?

Успокоив чужой кровью зверя внутри себя, на которого доводы разума не действовали, я решил осмотреться. Борт триремы возвышался на полтора метра над остатками нашего фальшборта, так что видимость была лучше с вражеской палубы. Благо там уже никого живого не осталось, как и в трюме. Я даже заметил пару тел в хламидах магов.

Да уж, разозлили доракцы моих диких своей назойливостью.

Подсчитывать потери будем потом, а сейчас нужно оценить диспозицию. Она оказалась не такой уж плохой. Где-то в полукилометре догорала трирема – Тири явно перестаралась, а вот вражеские маги почему-то не смогли справиться с огнем, даже уйдя из-под действия деструкторов. Возможно, они просто сгорели первыми, не сумев защитить даже себя. Как бы то ни было – одним трофеем меньше. А вот экипаж триремы с перебитыми веслами быстро справился с пожаром и сейчас пытался уйти на запасных веслах, вдобавок подняв все паруса.

Так, теперь последний соперник. Не понял. Чего это они?

Последняя, четвертая трирема почему-то вместо того, чтобы помочь взятому на абордаж товарищу, замерла на месте метрах в ста от нас. На ее флагштоке развевалось зеленое полотнище – приглашение к переговорам. Там же находился флаг, который почему-то был не доракским.

Ну и что здесь делают отирцы? Они, конечно, союзники Дорака и участники Союза трех королевств, но лично я им ничего плохого не делал.

Похоже, аналогичная мысль пришла и в голову капитану отирского корабля, особенно после того, как мы с кавалерийским наскоком потрепали трех доракцев.

Сблизившись на дистанцию, достаточную для громкого разговора, мы с капитаном обменялись любезностями и быстро утрясли все недоразумения. Затем оба наших корабля бросились в погоню за убегающим доракцем, оставив на борту захваченной триремы призовую команду.

На атакованную первой трирему в качестве трофея рассчитывать смысла не было – она догорала и скоро уйдет на дно. Тех, кто успел спрыгнуть в воду, пообещал принять на борт отирец.

Массивную трирему мы догнали через полтора часа, но здесь все обошлось без абордажа. Капитан покладисто согласился сдать корабль. Не сразу, конечно, а после того, как я пообещал утопить всех, кто останется после абордажа, и вдобавок отправить на дно всех спрыгнувших с погорельца.

Ближе к вечеру перегруженный корабль отирцев уходил восвояси, а на остров кроме двух призовых кораблей отправилось пять дворян в качестве предлагаемых к выкупу пленников.

То, что за пленниками явились через пять дней на быстроходном паруснике, меня, конечно, удивило, но настоящее потрясение вызвала персона переговорщика.

– Баронесса? Вот так сюрприз! – выдохнул я, увидев сходящую по трапу даму.

Ирна ап Тирих была одета в дорогущее платье с пышным подолом и буфами на рукавах, которые делали ее практически круглой.

– Увы, мой юный друг, – притворно вздохнула баронесса, – мне пришлось лезть в эту скорлупку и несколько дней блевать за борт только потому, что никто другой не решался иметь дела с легатом острова Черепа.

Мы мило раскланялись, но от приятной беседы меня отвлекли грузчики, которые начали сносить на берег тюки с тканями и разнообразную мебель, причем в ошеломляющих количествах.

– Баронесса, – кашлянул я в кулак, – у меня такое впечатление, что вы к нам надолго.

– Скучно мне стало в Лироде, к тому же жить рядом с новым королем не очень-то безопасно, – еще раз вздохнула баронесса и тут же спохватилась: – А вы против?

– Ни в коем случае, но это решение, мягко говоря, озадачило меня.

– Я вот что подумала, господин легат, – хитро прищурившись, сказала баронесса. – Почему бы нам не сделать из этого острова место, где могут развлечься богатые господа, жаждущие опасных приключений и острых ощущений? Бои великанов, острые яства, экзотические женщины.

Ага, классический салун с блек-джеком и… дамами с пониженной социальной ответственностью.

– Как по мне, великолепная идея, – с радостью на лице заявил я, а сам подумал, что нужно срочно свести эту искрометную тетушку с гномом, потому что у меня на ее прожекты не хватит ни сил, ни терпения.

Внезапно лицо баронессы помрачнело. Я оглянулся и увидел подходящую к нам Тири.

– Слезы Великого Чудотворца! Милая моя, что с тобой случилось?!

Баронесса заквохтала как наседка, а ее пышные одеяния только усилили это сходство.

Мне кажется или в глазах Тири все же блеснули слезы? Неужели мадам сможет растормошить нашу девочку? Было бы очень неплохо.

Осмотревшись вокруг, я увидел деловую суету в городке и подумал о том, что жизнь налаживается и для полного счастья не хватает только одной немаловажной детали.

Через две недели и эта деталь встала на свое место – пришла галера с посланниками отирского короля Парина Третьего по прозвищу Копье. Практически с трапа важный господин озвучил желание своего повелителя нанять на службу любое доступное количество легионеров по очень приятным для нас расценкам.

Григорий Шаргородский Противодраконья эскадрилья

Часть первая Подгорный дивизион

Глава 1

Лес духов давил на психику всей своей запредельной мощью. Это бескрайнее море темной зелени и ярости не зря получило такое имя. И дело даже не в древесных гигантах, порой достигавших сотни метров в высоту.

Деревья казались не только живыми, но и враждебными к любым чужакам. Так уж сложилось, что этими чужаками были мы. Форпост королевства Тагир, точнее, его торговой гильдии, казался тщедушным Давидом, дерзко смотрящим на Голиафа. Впрочем, отваги, которой славился в юности будущий царь Иудеи, у меня не было и в помине, как и выбора. Назвался груздем, подбери сопли и полезай в кузовок.

Ну вот почему мне не сиделось на обжитом и вполне комфортном острове? Ходил бы на организованные баронессой мероприятия для важных гостей или нежился в устроенных по римскому образцу термах. Нет, скучно ему стало, и старший легат решил развеяться. Нате вам, Илья Андреевич, кушайте и, как говорила моя бабушка, не обляпайтесь.

Ладно, что-то я совсем расклеился. Три месяца в этих джунглях вымотали окончательно. Одна радость – на днях все это должно закончиться. На смену нам придут шесть манипул дублирующего состава второго легиона. Эти мысли напомнили о том, с какими усилиями мне пришлось превращать толпу зеленокожих дикарей, которых все называли просто дикими, в подобие боевого отряда.

Угодив после знакомства с каким-то чокнутым сектантом в другой мир и оказавшись в чужом теле, я сразу получил на свою шею толпу диких и очень пронырливого гнома. С гномом удалось подружиться, а диких – приучить к дисциплине и сколотить из них легион по типу римского.

Вон стоят, красавцы, на широкой стене, напряженно вглядываясь в зеленое море джунглей. Мощные тела прикрывает пластинчатый доспех – лорика сегментата, а на голове красуются римские шлемы с нащечниками, козырьками и затыльниками. Щиты-скутумы в руках довершают общую картину. В общем, красота. Только озабоченные морды зеленоватого цвета да острозубый оскал непозволяют мне принять легионеров за выходцев из Вечного города.

Причин для напряжения и внимательных взглядов было предостаточно. В любой момент из джунглей могли выскочить дальние родственники диких – чистокровные орки. Как оказалось, в этом мире есть и такие. Так же как и эльфы, зеленокожие обитатели Леса духов оказались далеки от того, что нарисовал в своем воображении Толкин. Описать их сложно…

Хотя что там описывать, вон они, приперлись.

Со смотровой вышки на центральном пакгаузе, где я находился вместе с наблюдателем, открывался отличный вид не только на внутренний двор крепости, но и на территорию за стеной. Из оттесненного полосой отчуждения леса с ревом выскочили гиганты с ядовито-зеленым цветом кожи. На фоне зарослей они смотрелись вполне гармонично.

Когда я впервые увидел их, в голову пришло сравнение с Халком – почти три метра ростом и с умопомрачительной мускулатурой на едва прикрытых шкурами телах. Но таких уродливых халков не было ни в одной из кинематографических версий. Их физиономии больше напоминали львиные морды, чем человеческие лица. Да и зубы с когтями были из того же набора.

Наблюдатель тут же ухватился за сигнальный рог и дунул в него изо всей силы. Да так, что у меня даже уши заложило. Тут же, как чертик из табакерки, из люка на крыше пакгауза выскочил Снежный Медведь.

– Первая манипула – на южную стену! – начал он раздавать приказы, ревя не тише сигнального рога.

Все правильно, я здесь только наблюдатель, а Медведь – полноправный легат второго легиона. Первым командует Вайлет Таркс. Так что постоим в сторонке, точнее, на галерке – самом удобном и безопасном зрительском месте в этом театре.

Из встроенных прямо в стену крепости казарм начали появляться легионеры первой манипулы в полной броне. Они пробегали по наклонному пандусу и занимали позиции рядом с часовыми. Все это заняло некоторое время, но пока оно у легионеров было. И все благодаря кое-каким новшествам из моего родного мира. Я не видел, но прекрасно слышал, как с воплями ярости и боли лесные орки нарывались на штыри, под наклоном вбитые в бревенчатую стену. Те же, кто пролезал по телам своих родичей, запутывались в витках колючей проволоки. Только вот и эта преграда не могла надолго задержать орков. Оно и неудивительно, даже на фоне пугающих своей мощью диких лесные орки казались настоящими терминаторами. К тому же что-то сегодня их слишком много.

С яростным ревом орки рвали проволоку, а в это время в них летели дротики. Дикари гибли десятками, но их стремление не имело ничего общего ни с желанием добраться до халявы, ни с воинской отвагой – теперь это было боевое безумие и кровавое бешенство. За три месяца службы на торговом посту такое произошло в первый раз. Похоже, мы окончательно довели орков до белого каления. Теперь они воспринимали форпост людей в своих владениях как наконечник стрелы, застрявший в ране.

– Тирика! – крикнул легат, явно заметив, как несколько залитых зеленой кровью орков, в телах которых к тому же торчало как минимум по паре дротиков, вот-вот окончательно разорвут толстые жгуты колючей проволоки.

Разглядывая орков, я не заметил, как на крыше появилась группа магической поддержки в составе легионного архиятра и двух наемных магов. Они сгруппировались возле ажурной конструкции из металла и каких-то камней с проволочными отводами. Маги что-то забормотали, и практически вырвавшийся из проволочных пут орк затрясся от мощного разряда. Досталось и находившимся рядом соплеменникам.

Увы, эта шоковая терапия подарила лишь небольшую паузу, которая позволила легионерам выполнить очередной приказ легата.

– Вниз! – скомандовал Медведь. – Вторая манипула – к пандусам! Третья – приготовиться!

Когда несколько десятков орков все же оказались на стенах, то с удивлением замерли – соперников там уже не оказалось. Широкий парапет опустел за несколько секунд. Легионеры ловко спрыгнули со стены прямо на длинные стога из травы и тонких веток. Первая манипула еще выбиралась из порядком разбросанных стогов, а вторая уже стояла ровными рядами под стенами центрального пакгауза. Повинуясь приказам приора Высокого Куста, они начали метать дротики в выскочивших на стену орков. В это время третья манипула готовилась к рывку на стены по наклонному пандусу.

Наконец-то сориентировавшись, дикари начали спрыгивать со стены внутрь крепости. Они определили мечущих дротики легионеров как источник главной опасности и постарались добраться до них как можно быстрее.

– Стена! – крикнул Медведь, глядя сверху вниз на тут же начавшую уплотняться манипулу.

Повинуясь команде, три первых ряда центурий сгруппировались, выставляя вперед ровные ряды скутумов. Теперь из-за крепких щитов выглядывали лишь шлемы да злые глаза легионеров. Два задних ряда продолжали метать дротики, но это ненадолго – у них осталось лишь по одному снаряду на брата.

Я верил в выучку своего легиона, но все же стоит перестраховаться и пустить в дело еще один козырь.

– Кот, поджигай! – впервые вмешался я в ход боя, за что заслужил сердитый взгляд Медведя.

Подчиненные начальника легионной разведки Хитрого Кота, в полном составе находившиеся на крыше центрального пакгауза, по команде метнули в уже практически раскиданные стога масляные лампы. Это, конечно, не бензин на дрова, но моей хаоситке хватит.

– Тири, давай.

Повинуясь воле ведьмы, хаос ворвался в мир порядка. В такие моменты она выглядела феерически. Архиятр легиона оставила сгрудившихся у распределителя магической энергии наемных магов и шагнула вперед. Тирика развела руки в стороны, и ее волосы и полы черного одеяния взлетели, словно под напором ветра. Но ветра в окруженном стенами крепостном дворике не было.

Неуверенно плясавшие на соломе лепестки пламени яростно взревели, превращаясь в бушующее пламя. В унисон им заревели от боли орки. Этот прием мы уже отрабатывали в морском бою, и я хорошо помнил, чем все закончилось.

– Хватит! – крикнул я, увидев, как зашаталась ведьма, и быстро сбежал по лестнице с вышки на крышу пакгауза. – Хватит, кому я сказал!

Ноги Тири подогнулись, но мне удалось подхватить ее до того, как она упала.

– Кот, прими, – повернулся я к декуриону разведчиков и передал ему хаоситку с рук на руки, а сам подошел к стоящему у края крыши Медведю.

Ситуация внизу становилась угрожающей. Утратив подпитку извечным хаосом, огонь опал, но пара десятков лесных орков все еще пылала как факелы, при этом пытаясь прорваться к легионерам. Рядом валялись обгорелые тела еще с полсотни зеленых. Свежее пополнение орков перехлестывало через стену. Основная часть набросилась на прикрывшиеся щитами центурии, а некоторые начали ломать двери в склады, которые, как и казармы, были встроены во внешние стены. И это очень плохо – порча товаров грозила штрафными санкциями.

Шесть центурий первой, третьей и четвертой манипул защищали южную и западную части центрального пакгауза. Центурии второй манипулы заняли позицию у пандусов. Еще две манипулы легиона прикрывали выходившие к реке восточную и северную стены крепости, до которых пока не добрались орки.

Лесные орки бросались на компактные коробки центурий, практически окружив их со всех сторон. Но, бессильно ударив дубинами и каменными топорами в крепкие скутумы и получив в ответ резкие уколы гладиусами, зеленые гости отскакивали обратно. Легионеры тоже несли потери, но целостность «черепах» пока удавалось сохранять.

Мне хотелось снова вмешаться в командование, но и одного раза было слишком много для мнительного легата. И все же напряжение заставило меня подать голос, правда, чувства свои я завуалировал вопросом:

– Как думаешь, сколько еще их там?

– Скоро узнаем, – резковато ответил Медведь, наблюдая, как с десяток орков, проскочив между центуриями, подбежали к стене пакгауза. – Илья, шел бы ты вниз, к остальным.

– У тебя что, других забот нет? – огрызнулся я и перегнулся через невысокий бортик, ограждавший крышу пакгауза.

Вонзая когти в древесину, два орка без проблем рванули вверх по десятиметровой стене.

Медведь прорычал что-то невнятное и очень выразительно посмотрел на кого-то за моей спиной. Я невольно проследил за его взглядом и увидел застывших двумя глыбами собственных телохранителей – Говорливого Карпа и Веселого Барсука. Вид они имели очень колоритный. Два угрюмых диких, имена которым, похоже, давал какой-то хохмач, практически с ног до головы были покрыты татуировками рун хаоса. Большую часть художеств Тири закрывали пластинчатые лорики облегченного типа с кольчужными вставками.

Телохранители глухо заворчали и сделали попытку шагнуть ко мне.

– Даже не думайте, – жестко сказал я, ткнув пальцем в сторону Карпа.

У этого точно хватит наглости, чтобы скрутить меня и отнести вниз, к торговцам и другим нонкомбатантам.

Получив мой жесткий приказ, дикие застыли, глядя на Медведя, но у того уже появились другие заботы, да и самим телохранителям через секунду пришлось заняться парочкой вскочивших на крышу орков.

Заметив, что напор врагов ослаб, Снежный Медведь повернул голову к сигнальщику:

– Труби атаку второй манипуле.

На происходившую практически рядом с ним схватку моих телохранителей с орками он внимания не обращал.

После сигнала собравшиеся у пандусов легионеры шагнули вперед, отталкивая лесных орков от себя, а затем резко рванули на стену. Стремительным тараном они пронеслись по стене, сбрасывая задержавшихся там противников вниз – как наружу, так и внутрь. Затем две центурии заняли широкую стену и начали метать дротики.

– Сигнал штурмовикам! – Медведь наконец-то выбросил на стол джокер.

После протяжного сигнала некоторые из дверей, в которые ломились орки, открылись, и оттуда вышли наши штурмовики. Эти ребята если и уступали оркам в росте, то всего на пару сантиметров. А вот шириной, особенно в усиленной броне, точно превосходили. С яростным ревом штурмовики сначала разбили маленькие группки мародеров, а затем вломились в толпу тех, кто осаждал «черепахи» центурий.

Началось избиение. Штурмовые клинья проходили сквозь толпу оков, как плуг сквозь целину. Контратаки центурий не давали оркам зажать штурмовиков в своей вязкой массе. Бой переходил в стадию избиения, и тут я решил жестко вмешаться, используя свое право первого легата:

– Медведь, убирай вторую манипулу со стен.

– Мы их добьем, – строптиво мотнул головой легат.

– И положим еще десяток наших, – не унимался я. – Уверен, что орков в лесу еще много, а сколько у тебя лишних товарищей?

Ну вот, что и требовалось доказать. Правильно заданный вопрос заменяет полчаса увещеваний и убеждений.

– Сигнальщик, – злобно зарычал Медведь. – Второй манипуле – отступление.

Прерывистый сигнал заставил две центурии отступить обратно к пандусам, оголяя часть стены.

Орки уже успели остыть и включить то, что там у них есть в черепушках. Они быстро перебрались через стену и нырнули в заросли Леса духов. Это удалось сделать едва ли четверти от общей массы напавших на крепость. Остальные лежали во дворе и за стенами. Обмен пленными в этом лесу пока еще не был привычной практикой, так что раненых легионеры без лишних затей просто добивали.

Меня так и тянуло призвать приоров для срочного отчета, но не я командую этим отрядом, так что лишь выразительно посмотрел на легата.

– Командный сбор, – ворчливо приказал Медведь сигнальщику.

Когда Медведь был лишь приором манипулы, он буквально излучал ироничную уверенность и солидность. Постоянно делал мне колкие замечания, хоть и позволял опираться на свой племенной авторитет. Теперь же, после получения вожделенной должности, вальяжность и степенность куда-то подевались. Ничего, и это скоро пройдет. Почти три месяца найма показали положительную динамику, а когда я наконец-то уберусь на основную базу и не стану висеть у него над душой, все окончательно встанет на свои места.

Отчет приоры давали внутри пакгауза, на глазах явно перепуганных торговцев. Это получилось случайно, но пошло на пользу нашей репутации у нанимателей. В последнее время они сильно обнаглели.

Раньше торговый пост в Лесу духов сжигали раз по пять в год, пока король Тагира не решил нанять нас – ему надоело терять своих солдат и выслушивать вечное нытье торговцев. Торговля с лесом давала такие барыши, что отказаться от нее было невозможно, несмотря ни на какие потери. После нашего появления в очередной раз отстроенный пост простоял три месяца и ни разу до этого момента не пустил орков за стены. Так что в головах торговцев начали появляться мысли о том, не переплачивают ли они за услуги очень дорогих наемников. Времена, когда диким платили по пятнадцать серебряных монет в год, канули в Лету. Сейчас наши услуги стоили намного дороже.

Выслушав вместе с нами отчет приоров, торговцы посерьезнели. Признаться, я боялся, что погибших будет больше. Мы потеряли девять легионеров и еще двадцать четыре выпали из обоймы до полного выздоровления. В мире магии если бойца не убивали, то он точно поправится. Самые серьезные раны, конечно, требовали услуг сильных магов. Увы, конечности не приращивали, иначе я уже давно потратился бы на возвращение Медведю когда-то утерянной левой кисти.

Некоторым раненым для полного восстановления придется дожидаться отправки к более цивилизованным местам. Здесь нашло свою смерть столько магов, что заманить сюда удалось всего парочку учеников, магии которых хватало лишь на экстренное лечение раненых и поддержку напряжения в проволочной сети. На серьезные боевые конструкты у них не хватало ни сил, ни умений.

Жизнь торговой крепости постепенно возвращалась в мирное русло. Тела орков легионеры просто выбрасывали за стены – оттуда их заберут родичи. Это не первый и, боюсь, не последний раз. Орки обладали патологической жадностью и таким же болезненно завышенным самомнением. Насмотревшись на богатства форта, они периодически теряли разум и совершали попытки завладеть всем сразу и бесплатно.

Через полчаса внутри крепости уже ничто не напоминало о недавнем сражении, кроме подкопченных стараниями Тири стен. Тела убраны, зеленые пятна орочьей крови засыпаны чистым песком. Выломанные двери в хранилища быстро отремонтированы плотниками.

К вечеру даже восстановилась торговая функция крепости, словно ничего и не произошло. Из леса появились десять орков без оружия и груженные тюками – все по заранее оговоренным правилам. Равнодушно поглядывая на груды тел у стен, они спокойно вошли в защищенный дворик у ворот и стали дожидаться окончания стандартных процедур. Внешняя решетка закрылась, и только после этого начала подниматься внутренняя.

Орки сразу направились к прилавку обменной конторки, которая была пристроена к главному блокгаузу напротив ворот. Дальше все пошло как обычно. Орки доставали из мешков и выкладывали на прилавок травы, коренья, камни и какие-то фрукты. Взамен они получали красивые бусы, нарядные ткани, вино и другую ерунду. Из оружия для продажи были разрешены лишь железные кинжалы, да и то – по баснословной цене.

Торга практически не было – все стандарты обмена давно устоялись и пересматривались очень редко.

Ну что же, очередной раунд противостояния закончен, и у нас будет как минимум пара недель спокойной жизни, а там и смена подоспеет. Сегодня Медведь окончательно сдал свой экзамен на легата, и теперь все, что происходит в крепости, меня совершенно не касается.

Смотреть на приевшийся двор и зеленые рожи орков мне не хотелось, поэтому я ушел в свои апартаменты, планируя выйти оттуда только к вечеру, когда придет время воздать почести павшим легионерам.

В моем кабинете помимо подноса с едой меня ждала Тири, которая эту еду и принесла.

Очень хорошо, не придется искать ее для нагоняя.

– Тири, сколько можно говорить о том, чтобы ты не перенапрягалась?

– Да хоть до посинения говори, – огрызнулась хаоситка, использовав мою же поговорку.

Раньше ее выходки меня жутко бесили, особенно если вспомнить, какой мягкой и светлой была Тирика до злополучного обряда. Со временем я научился терпеть все это, потому что понимал – ведьма не властна над своими эмоциональными перепадами. К тому же было видно, что она старается сдерживаться, но бурлящий в ее душе хаос все же берет свое.

– Ты хочешь загнуться прямо у меня на руках?

– А ты будешь плакать? – Из раздраженной злюки она мгновенно превратилась в обольстительную кошку, но тут же практически без паузы впала в депрессию.

И это – тоже не в первый раз. После чувственного периода у нее всегда шел депрессивный, что вполне объяснимо. Она слилась с хаосом ради спасения любимого человека, но именно это сделало невозможными ее мечты.

Тьфу ты! Ну прямо мексиканская мелодрама с индийским кино. Такие вещи только внешне выглядят романтичными, а на самом деле вызывают тоску и злость. Я даже не знаю, могли бы у меня вообще возникнуть чувства к Тири, и не узнаю. Конечно, можно поступить так, как должен был бы сделать какой-нибудь Игнасио или Радж, то есть провести упоительную ночь с прекрасной ведьмой и… сдохнуть под утро в диких корчах, зато со сладостной улыбкой на лице.

Еще раз тьфу.

– Тири, понимаю, что тебя рвет на части, но постарайся себя контролировать, – со вздохом сказал я и тут же добавил, уловив в ее глазах желание поспорить: – Знаю, тяжело, и все же пробовать надо. Кстати, как там дела с новой книжкой? Нашла что-нибудь об обратном ритуале?

Практически перед отбытием в Лес духов торговцы привезли мне запрещенную книгу культа хаоса.

– А зачем? – надулась хаоситка. – Я ведь полезна тебе именно такой, а в качестве подстилки Сита намного лучше.

– Давай без этого.

– Хорошо, – теперь лицо Тири стало серьезным, – есть кое-какие дополнения к ритуалу, но все равно пережить его шансов очень мало. Ты хочешь, чтобы я рискнула?

– Я хочу, чтобы ты стала прежней, но только если риск будет минимальным. Так что, пока мы не узнаем верного способа, рисковать не будем.

– А если найдем, неужели не жалко потерять мастера хаоса?

– Год назад я потерял друга, а это намного хуже.

Я посмотрел ей в глаза, стараясь передать своим взглядом всю искренность моей печали. Тири дернулась как от удара и, ничего не сказав, выскочила из моего кабинета.

Как бы то ни было, война там или печаль, но обед по расписанию. Конечно, можно было бы повздыхать, но мой желудок, увы, далек от таких порывов – он у меня циник и этим сильно влияет на характер своего хозяина.

Раньше Тири великолепно готовила, теперь же пришлось нанимать поваров – влияние хаоса пагубно сказалось на кулинарных способностях нашего архиятра. При этом лечебные отвары она стала делать намного лучше.

За обедом меня и застал глава местных торговцев.

– Господин легат, я не вовремя? – немного смутился добродушный толстяк, увидев, что помешал мне наслаждаться тушеным мясом.

Ну как добродушный. Это если не пытаться отобрать у него золотую монетку. Я пробовал, когда мы обговаривали оплату услуг легиона, поэтому знаю, насколько жестким может быть этот толстяк. А в остальном – да, само добродушие и тактичность.

– Ничего страшного, – театрально взмахнул я вилкой. – Можете присоединиться, здесь много всего.

– Нет уж, спасибо, – побледнел мастер Хой. – После того что мне довелось увидеть сегодня, хороший аппетит вернется нескоро.

– Ну тогда возьмите урму, – кивнул я в сторону вазы с местными фруктами. Выглядели они не очень презентабельно, но серо-зеленые, похожие на заплесневелые огурцы плоды на самом деле были очень вкусными.

– Ну только чтобы составить вам компанию.

Мастер Хой присел за стол и, взяв с вазы один плод, начал сноровисто его чистить.

– Если вы хотели обговорить что-то спешное, то можете начинать, – предложил я, накалывая на вилку очередной кусок мяса. – Аппетит у меня отличный, так что никуда не денется.

– Ну да, – вздохнул толстяк, – если он остался после такой бойни, то деловой разговор ему не помеха.

– Деловой?

– Да, я хотел бы пересмотреть один пункт нашего договора.

– Не думаю, что это хорошая идея. И что вам не нравится в нашем договоре?

Аппетит он мне все-таки испортил.

– Пункт насчет вашего участия в найме.

– А что такое? – Заявление торговца меня откровенно удивило.

– Нам хотелось бы, чтобы вы остались на весь срок.

– И чем вас не устраивает легат Снежный Медведь?

– Он дикий и…

– …и три месяца успешно руководит обороной крепости, – не дал я договорить торговцу.

– Под вашим контролем, – не унимался мастер Хой.

– Под присмотром, но без контроля, – уточнил я. – К тому же в договоре есть пункт насчет ошибок руководства, который вы сами туда и внесли. Так что если легат сглупит, вам это сэкономит немало золота.

– И все же мы хотели бы перестраховаться, – продолжал настаивать торговец и, заметив мои нахмуренные брови, быстро добавил: – Мы готовы увеличить плату на двадцать процентов.

Он меня озадачил. Двадцать процентов – это серьезные деньги. Очень серьезные. Но, ешкины ж матрешки, как мне надоели этот лес и эта крепость! Хочу домой.

– Мастер Хой, – с доброй улыбкой сказал я, – поверьте, вы сильно меня переоцениваете. Просто задайте себе два простых вопроса. Стали бы вы переплачивать, останься вместо меня не дикий, а человек? И что самое важное – доверил бы я свой легион тому, кто может его угробить и заодно подпортить мою репутацию?

– Это не такие уж простые вопросы.

– Ну, значит, обдумайте их, и мы вернемся к нашему разговору, когда у вас появятся на них внятные ответы.

Выпроводив торговца, я вернулся к прерванной трапезе, но, увы, уже без прежнего удовольствия.

На заданные вопросы мастер Хой, похоже, нашел правильные ответы, потому как больше не донимал меня с изменениями контракта. А через пять дней дозорный на вышке наконец-то сообщил, что видит идущие по реке галеры.

Два трофейных судна величаво скользили по широкой водной глади, своим бегом вызывая у встречающих не только эстетическую радость, но и предвкушение возвращения домой. Продумывая схему найма, я принял решение опереться на вахтовый способ. Легион изначально создавался с двойным составом – основным и сменным, хотя называть легионом наш отряд не очень-то справедливо, ведь даже его полный состав насчитывал всего лишь девятьсот бойцов. В основном составе были четыре с половиной сотни – шесть манипул, состоящих из двух центурий по тридцать легионеров в каждой, плюс шесть декурий – десятков штурмовиков, две декурии разведчиков и штаб легата: префект, архиятр, приоры и магические консультанты. Офицерский состав выше центурионов оставался на месте службы на весь контрактный год.

Главной боевой единицей легиона была центурия. В отличие от штаба центурии во главе с центурионами раз в три месяца уходили на пересменку. Таким образом, я убивал сразу нескольких зайцев: оплата разбивалась на несколько частей, при этом платили нам заранее, состав легиона даже при больших потерях поддерживал свою численность, и самое главное – боевой дух легионеров оставался высоким весь срок контракта.

Грамотная подготовка и продуманная структура позволяли избегать множества неприятных накладок. Ну, за исключением одной. Мне не удавалось совладать с подпорченной хаосом натурой Тири. С дисциплиной у нее были большие проблемы – к примеру, сейчас она наотрез отказалась оставаться в крепости. Не обошлось и без небольшого скандала, в конце которого ведьма уволилась с должности архиятра второго легиона и демонстративно внесла в кассу префекта неустойку по разрыву контракта.

Упрямая, зараза, но это моя ноша, так что сбросить ее на плечи Медведя шансов не было.

Глава 2

Биремы неслись вперед, как лебеди на взлете, хотя лебединой изящности им как раз и не хватало. Наши корабли внешне отличались от всех других в этом мире. На них не было никаких надстроек, кроме похожей на черепаший панцирь рубки. В остальном же плоскость палубы нарушали только две мачты и фальшборт. И все же строгость форм никак не влияла на стремительность, которую придавали кораблю более энергичные, чем обычно, взмахи весел, – легионеры соскучились по вольной жизни на острове Черепа и спешили вернуться домой. Да, именно так – для некоторых горцев этот остров стал домом. Те, кого не держали семьи, переселились в казармы окончательно, чему я совершенно не препятствовал. Был, конечно, шанс нарваться на недовольство старейшин горских племен, но ссориться со мной им так же не с руки, как и мне с ними. После создания легионов голод в горах из разряда сезонных несчастий превратился в страшную сказку прошлых лет.

И все же, как бы мы ни спешили, предстояло заглянуть в столицу Тагира. И дело не в оплате, мастер Хой полностью рассчитался за следующие три месяца еще перед отплытием, просто на родном острове не оказалось квалифицированных магов для лечения тяжелых раненых. Увы, последователи Великого Чудотворца недолюбливали хаоситов, а у нас главными были именно они. Тири и ее наставник Орад подтянули еще десяток своих товарищей и свили на нашей базе настоящее змеиное гнездо – по крайней мере, так считали последователи Чудотворца. Вон, даже магов-недоучек, которых по контракту наняли торгаши, чуть кондратий не хватил, когда они увидели Тирику. Ничего, привыкли, а нам тем более не на что жаловаться – усилиями хаоситов оба легиона и все наши корабли были надежно защищены от воздействия магии.

Посещение столицы королевства и переход через море прошли спокойно, но у меня все же выработалась небольшая фобия насчет морских путешествий. Оно и неудивительно, если вспомнить наше бегство из Дорака в начале сезона штормов. В отличие от того случая сейчас Срединное море было ласковым и приветливым – получился прямо туристический круиз, но в глубине души все равно ныла заноза.

Наконец-то сидящий в смотровом гнезде на мачте матрос-человек обрадовал всех сообщением о том, что впереди виднеется земля. Наша земля. Остров Черепа теперь мало напоминал то захолустье, которое встретило нас год назад. Все побережье было застроено разнокалиберными зданиями, а центр острова заполонили сады и огороды.

Дозорные с острова заметили биремы задолго до их вхождения в порт, так что на пирсе нас ждала целая делегация, разглядывание которой в подзорную трубу вызвало у меня искреннюю улыбку. Я действительно соскучился и по бородатой морде Турбо, и по задорной улыбке баронессы. Возраст и бурная молодость внесли во внешность Ирны ап Тирих специфические черточки, но это никак не отразилось на ее задоре, энергичности и фантазии. О лучшем бизнес-партнере я и мечтать не мог.

Так же на пирсе прибытия галер ждал мой гарем. Уверен, что от подобного заявления многие мои соотечественники, особенно дамы, недовольно поморщились бы, но гаремом троицу девушек можно назвать с очень большой натяжкой. Год назад баронесса, беспокоясь о моем здоровье, выделила из первой же партии девушек с материка несколько претенденток на согревание моей постели. Ну и я выбрал Лассу – невысокую хохотушку с очаровательными веснушками.

Увы, так как других чувств, кроме вожделения, у меня к любовнице не было, очень скоро ее в моей постели потеснила Эйла – жгучая брюнетка с тонкой талией и грустными глазами. А некоторое время назад моей фавориткой стала Сита. С самооценкой у меня все в порядке, так что для ее повышения подвиги в виде тройничков мне и даром не нужны. Поэтому сначала Лассе, а затем Эйле было предложено небольшое содержание, пока они не займут свое место в развлекательной корпорации баронессы. Видно, с содержанием я чуток перестарался. Уходить под руку великосветской сводницы они не спешили и по-прежнему жили в моем доме, взяв на себя заботу о его уюте, что меня вполне устраивало. Вот только не факт, что с Ситой все пройдет так же легко.

Как только я сошел по спущенному на пирс трапу, Сита тут же повисла у меня на шее.

– Я так скучала, – прошептала мне на ухо она.

Я не стал отвечать ей тем же, потому что не хотел давать напрасных надежд. При заключении между нами контракта все было жестко оговорено, но мне прекрасно известно, что в подробных случаях многие женщины умудряются всунуть между строк много всего – от пышной свадьбы до десятка детишек и смерти в один день.

Я коротко обнял Ситу и чуть присел, чтобы ее туфельки коснулись плит причала. Она обладала широкой костью и соответствующим весом, хотя это ее не портило – русые волосы, вздернутый носик и великолепные серые глаза вообще навевали мысли о прекрасных девушках моей родины. Может, поэтому я ее и выбрал.

Сита намек поняла и, скромно потупившись, отступила, дав мне возможность поздороваться с друзьями.

– Илья, я рада тебя видеть, – с улыбкой сказала баронесса и, притянув меня за белый шарф легата, чмокнула в щеку.

– У вас все нормально, баронесса?

– Наше общее дело процветает.

– Я спросил не об этом.

– Все прекрасно, – понимающе улыбнулась Ирна. – Я рада, что ты вернулся домой живым и здоровым.

Я улыбнулся ей в ответ и повернулся, чтобы поздороваться со своим бородатым другом.

Так, не понял, а что это с гномом? Он был похож на наркомана под ломкой. Глаза Турбо бегали, и в них отражались то тревога, то какая-то злобная радость.

– Турбо, ты здоров?

– Здоров, – отмахнулся от моей заботы гном и, ухватив за руку, потащил к дверям ближайшего трактира. – Нужно поговорить.

– Может, лучше сделать это у меня в кабинете?

– Нет, – почти прорычал гном.

Я виновато улыбнулся дамам и поспешил за гномом в трактир, у входа в который застыло два легионера. Удивительно, но внутри оказалось абсолютно пусто, и, судя по реакции гнома, это его рук дело. Рокот встречающей толпы и радостные крики вернувшихся домой легионеров отрезало как ножом – на острове работали неплохие строители.

– Турбо, ты меня пугаешь, – высказал я вслух свою главную мысль.

Гном почему-то злобно ощерился на вошедшую следом за нами Тири, которая спокойно прошла мимо охраны. Ничего странного в этом нет – без моего прямого приказа ни один дикий не решился бы перечить ведьме. А вот остальных, включая моих телохранителей, выставленный пост наверняка отправит восвояси.

Турбо явно решил, что прогонять Тири бессмысленно, и выпалил, глядя мне в глаза:

– Здесь гномы.

– Турбо, здесь уже давно есть гномы, точнее, гном.

– Ты не понял.

– Совершенно с тобой согласен – я ничего не понимаю.

– Неделю назад на остров приплыла делегация от моего короля, – немного успокоившись, сказал Турбо. – Они хотят нанять легион.

– Ну и чего ты так возбудился?

– Ты не понимаешь! – вспылил гном и тут же добавил, осознав, что я сейчас снова с ним соглашусь: – Сейчас объясню. Они меня выгнали! Как паршивую тоннельную крысу! С позором!

Да уж, накипело у бедолаги.

Гном нервно вышагивал по трактиру. Я его таким никогда не видел, так что нужно сразу уточнить один немаловажный нюанс:

– Надеюсь, ты не приказал утопить их в заливе?

– Зачем? – удивленно замер гном.

– А кто его знает. Когда смотришь на твою истерику, в голову приходят самые бредовые мысли.

– Нет, убивать их я не хочу.

Злость на лице гнома сменилась радостью, да так стремительно, что мне захотелось уточнить, не стал ли он последователем культа хаоса. Если это так, то Орад лишится головы.

– Ты даже не представляешь, – злобную улыбку гнома не смогла скрыть даже его пышная борода, – какое было лицо у Гурдо Меднобородого, когда он меня увидел. А когда услышал, что я в легионе второй по важности…

Я облокотился на стол и молча слушал крик души гнома.

– Илья, давай их прогоним! – выпалил он, но тут же сам себе возразил: – Не, если эти уроды переступили через свой гонор, значит, под горой что-то неладно. Нужно помочь. Но давай разденем их до исподнего. Поверь, в сокровищнице подгорного короля много добра, и, что бы там ни случилось, он точно не потерял ни одной медной монетки. Да он лучше оставит в затопленной штольне детей, чем золотую руду.

Наконец-то Турбо выдохся и напряженно уставился на меня в ожидании ответа.

– Высказался? – сдержав раздражение, спросил я.

– Да.

– Теперь расскажи, чего хотят твои родичи.

– Я не спрашивал, но они явно не в гости заявились.

– Понятно, – кивнул я. – Значит, договариваться мне придется в одиночку.

– Почему? – вскинулся первый префект, на котором раньше висела вся финансовая часть переговоров.

– Потому что у тебя сейчас работает только половина мозгов, да и то не факт, что полностью. Когда найдешь в себе силы побороть злобу и желание мстить, тогда и займешься делом, – жестом остановив возражения гнома, я продолжил: – Теперь мне нужна информация. Я никогда не спрашивал тебя о прошлом, да и сейчас мне это без разницы, но хочется быть готовым ко всему, что гномы могут вывалить на мою голову.

Выговорившись, Турбо опять стал прежадным префектом и сразу понял мои намеки:

– Глава моего клана схитрил с налогами, а когда попался, выставил все как мою ошибку. За причинение ущерба репутации клана полагается изгнание, – выпалив это, гном посмотрел мне в глаза. – Илья я не вру тебе.

– В делегации есть кто-то из твоего клана? – не отреагировав на пристальный взгляд гнома, спросил я.

– Нет. Меднобородый был представителем короля при разбирательствах.

– Как думаешь, что могло случиться? – Несмотря на не самое подходящее место, я все же решил провести предварительное совещание.

– Что-то очень плохое, иначе они не пришли бы за помощью.

– Понятно, – кивнул я и постарался просчитать перспективы данной ситуации.

За дело мы возьмемся, вопрос в цене. Гномы – очень богатые клиенты, и золота из них можно вытрясти много, особенно если этим займется Турбо. Но нужно ли мне так много золота? Даже при скромных контрактах мне как владельцу легиона отходил очень жирный кусок. Плюс пятьдесят процентов в бизнесе баронессы. Дополнительное золото нужно, скорее, для страховки своего будущего – как средство решения незапланированных проблем. И тут в расклады вмешивается специфика магического мира. Здесь не все можно купить за золото. Значит, нужно требовать с бородачей что-то ценнее презренного металла.

– Турбо, есть у вас что-то, что ценится выше золота? Что-то, что способно заставить гномов переступить через свой гонор?

Мой бородатый друг задумался, но не так уж надолго:

– «Слезы глубин». Это редчайшие самоцветы. По легенде, они приносят владельцу удачу и процветание. Заниматься их добычей и огранкой могут только королевские мастера. Король вручает «слезы» кланам за особые заслуги, и чем больше этих камней у клана, тем выше его статус.

– Шикарно! – с улыбкой подмигнул я гному.

– Король не заплатит «слезами».

– Значит, не получит помощи.

– А если там все очень плохо? – нахмурился гном. – Илья, это все-таки моя родина.

– Значит, все Подгорное королевство будет знать, что помощь за собой привел презренный изгнанник, а не их жадный король. Для этого я даже готов поработать бесплатно, но в ответ потребую для тебя лично настоящего триумфа с наградами и всенародными почестями. Уверен, король все же предпочтет заплатить.

– Хорошо, – широко улыбнулся Турбо, окончательно возвращая себе душевное равновесие.

Теперь его вполне можно допускать до переговоров. Уверен, он сможет направить свою злость в продуктивное русло.

– Я счастлив, что тебе хорошо, – ехидно подметил я. – Можно мне теперь хотя бы душ принять с дороги?

– Можно, – с дурашливой щедростью махнул рукой гном. – И это, Илья, под горами, конечно, беда, но лучше промурыжить делегацию пару дней. Сговорчивей будут.

– Не вопрос. Я и не собирался сразу с корабля да в переговоры. Мне положен отдых. Да, кстати, – остановился я на полпути к двери. – Меднобородый – это что, родовое имя?

– Нет, это заслуженное прозвище. Родовое имя у него Вардун. Это такой редкий минерал.

– А какое у тебя прозвище?

Ох ты ж, ешкины матрешки! Никогда не видел смущенного гнома!

– Если не хочешь, не говори.

– Да что уж там, – обреченно махнул рукой Турбо. – Тири, выйди, пожалуйста.

– Да ты что! – фыркнула хаоситка. – Я не пропущу такое даже за все золото мира.

Гном вздохнул и решительно выпалил:

– Крысолов.

Тири заливисто засмеялась, а я озадаченно уставился на своего друга:

– И за какие такие заслуги тебя так угораздило?

– Когда я был младшим писцом, у нас в архиве крысы испортили много записей. Вот меня и заставили их ловить.

– И что, никого раньше не заставляли это делать или у вас половина писцов носят такие прозвища?

– Нет, просто мне удалось выловить всех крыс. Шустрый я оказался в этом деле… на свою беду.

– Ну и чего здесь стыдиться? – положил я ладонь на плечо пригорюнившегося друга. – Тебе за это вообще должны были вынести благодарность с премией и медалью.

– Мне и вынесли, а на медали изобразили крысу в петле.

Теперь уже и я не выдержал, присоединив свой смешок к истеричному хохоту Тири. Как по мне, слишком уж истеричному.

– Извини, – быстро успокоившись, сказал я и тут же подумал, что эту ситуацию тоже можно как-то обыграть. – Ладно, сейчас быстро смотаемся в замок и закатим праздник на весь остров, а уже затем будем думать, что можно выдернуть из бород твоих родичей.

Каждый раз, когда легион возвращался с вахты, весь остров гулял. Не стал исключением и этот день. Сумев за час привести себя в порядок в неплохо оборудованной купальне и там же уделив внимание истосковавшейся по ласке Сите, я был готов окунуться в гламурную жизнь острова Черепа.

Практически весь остров превратился в сплошное злачное место. Прижимаясь друг к другу, казино, дома терпимости и боксерские арены задорно смотрели светящимися окнами на вечернее небо. Боксерских клубов, где легионеры спускали пар и порой зарабатывали серьезные деньги, было уже полтора десятка. Они являлись главной достопримечательностью острова и самым прибыльным подразделением нашей с баронессой корпорации. Конечно, не стоит забывать долевое участие Турбо, но его десять процентов стали извечным поводом для недовольства и даже приступов злобы бородатого скряги. Баронесса оказалась не менее ушлой в плане торговли, чем гном, и быстро объяснила моему другу, что его доля – вообще дармовой подарок небес.

После переселения на остров в жизни Турбо началась чернейшая полоса, ну, это он сам так думал. Сначала – неудачные переговоры с баронессой, которые едва не закончились фигурой из двух изящных пальчиков, заменявшей в этом мире наш родной кукиш. А затем – мой намек на то, что получать полагающиеся префекту десять процентов можно, только отправляясь с легионом на боевую вахту, – я ведь от доли полевого легата отказался.

На подвиги гнома не тянуло, так что он получил должность старшего префекта и с истинно еврейскими стенаниями принял убогие пять процентов с контракта. Опять же убогие, по его личному мнению.

Теперь же еще и приезд родичей. Это событие так расстроило бедолагу, что он даже забыл о своей доле в привезенном нами золоте.

Ничего, уверен, что завтра с утра пораньше он будет навязчиво скрестись в мою дверь. Ну а пока мы будем развлекаться. По уже сложившейся традиции, в загул мы уходили дружеской компанией – я, гном и Тири. Так как любовниками нам с хаоситкой стать не суждено, я старался не пренебрегать ею и стать для нее хотя бы хорошим другом. Да и ненавязчивый контроль ее психологического состояния лишним тоже не будет.

Сита в наших развлечениях участия не принимала, да и находиться в компании ведьмы у нее не было ни малейшего желания. Тири к ней теплых чувств, естественно, тоже не питала. После одного безобразного инцидента и моего жесткого вмешательства эти две кошки старались делать вид, что вообще не замечают друг друга. Ситуация, конечно, взрывоопасная, но разрулить ее по-другому мне все равно не удастся. Разве что объявить целибат.

Спустившись на первый этаж бывшего княжеского донжона, который постепенно превращался во вполне симпатичный дворец, я увидел в холле Тири. Хаоситка переоделась и сейчас выглядела просто очаровательно. Правда, у тех, кто знает о ее даре и одновременно проклятии, восхищение постепенно переходило в нервную дрожь.

Каюсь, я все же не удержался и провел один эксперимент. Гостей у нас на острове всегда было пруд пруди, и наплыв их не уменьшался. Причем это была очень специфическая публика – богатые и до предела испорченные личности. Вот одного такого дворянчика я и не стал вязать, когда у него от вожделения сорвало тормоза и он возжелал соблазнительного тела Тири. Предупредил его, конечно, но не помогло.

Умирал дворянчик долго и нехорошо.

И все же, несмотря на то печальное происшествие, нужно было что-то делать со сбросом напряжения с перегруженной психики ведьмы. Посоветовавшись с Орадом, я решился на еще один опыт. Во время очередного пика вечного праздника на острове рядом с Тири оказалась одна из опытных сотрудниц баронессы. Жрица любви была проинформирована о степени риска, но упоминание о размере вознаграждения со звоном разбило все ее сомнения. К счастью, опыт удался – следующее утро смущенная, немного растерянная, но расслабленная Тири встретила в постели рядом с удовлетворенной подругой. Понятно, что радость проститутке доставляла не упоительная ночь, а скорое свидание с тяжелым кошельком.

Вроде все сложилось, но, спускаясь по лестнице, я все же почувствовал тихую грусть. Нет, не потому, что жалел о невозможности нашей с Тири близости, а потому что на долю этой девочки выпало слишком много испытаний. Сначала она потеряла единственную родственницу, затем попала в руки извращенца, откуда я ее и выдернул. После это был недолгий период счастья в кругу звероподобных диких, которые нянчились с ней, как наседка с цыпленком, и любили чистой родительской любовью. В легионе ее обожали и уважали, там же она нашла свою первую любовь. А затем все полетело в тартарары – предмет этой самой любви пришлось спасать страшной ценой. Из милого ребенка ритуал единения с хаосом создал неуравновешенную ведьму.

– Ты уже собралась? – сдержав грустную улыбку, спросил я.

– Да. Как тебе мое новое платье? Это подарок Ирны.

Девушка крутанулась на месте, и серебристая юбка завертелась вокруг ее стройных ножек. Лицо Тири засветилосьдетской радостью, что окончательно меня добило.

Как же редки такие моменты! Мне хочется видеть их чаще, но при этом они причиняют мне боль. Я всю жизнь был циником и манипулятором, но как же трудно спокойно смотреть на трансформацию души того, кто готов был умереть за тебя!

– Это тупо – тратить золото на какие-то вещи! – не дав мне похвалить платье, вмешался в разговор подошедший гном.

– Да? – резко ощерилась Тири. – А всякий мусор вплетать в бороду – это не тупо?

– Это не мусор, а драгоценности, – на удивление спокойно ответил гном, приглаживая окладистую бороду, в которую были вплетены разные колечки, спиральки и пластинки. Все было сделано из золота, некоторые украшения сверкали драгоценными камнями. – Нужно будет – продам, а твои наряды через пару дней сгодятся только на то, чтобы полы мыть.

– Все, хватит, – остановил я зарождающуюся свару. – Такими темпами мы здесь до ночи проторчим, а там пиво греется и мясо стынет.

Упоминание пива и мяса быстро сменило вектор внимания гнома, и мы наконец-то вышли из донжона. Сзади тут же пристроились мои телохранители.

– А это зачем? – удивился я.

Раньше Карп и Барсук сопровождали меня только вне острова.

– Приказ старшего, – проворчал Барсук как самый разговорчивый из напарников.

– А ничего, что Медведь тоже работает на меня?

Такие тонкости телохранителей мало интересовали. В легион их привел Снежный Медведь и без моего ведома направил к Тири. Хаоситка быстро прониклась важностью затеи легата и за несколько дней превратила телохранителей в нечто похожее на ветеранов якудзы – в смысле живую выставку боди-арта. Я честно пытался вникнуть в то, что сотворили эти два заговорщика, но запутался в хаоситской терминологии. Хотя повода опасаться не было. Ребят рекомендовал Медведь, значит, сомневаться в их верности и боевых качествах смысла нет. Да и художества ведьмы тоже не настораживали. Так что я оставил все как есть.

– Барсук, ты слышал, что я сказал? – спросил я у дикого, никак не отреагировавшего на мои слова.

– Да.

– Ну тогда идите отдыхать.

– Нет.

– Илья, да оставь ты их в покое, – подал голос гном. – Видишь же, что ему твои слова – что мелкие камешки проходчику в каске.

В чем-то гном прав.

– Ладно, только не нависайте и держитесь в сторонке, – немного подумав, я сделал пробный заход. – Пиво можно пить.

Ага, вот она, нравственная щель в жестком приказе старшего. Впрочем, не уверен, что ее нужно расшатывать и расширять.

– Но не напиваться.

Вот такой странной делегацией мы и спустились с возвышенности в бурлящий жизнью городок. Когда город разрастался, мне было как-то не до планирования, и в итоге получилось нечто хаотичное и колоритное. Улочки вихляли как пьяный матрос, но при этом нависавшие над мостовой дома имели вид крепкий и солидный. За качеством строительства баронесса следила строго.

И все же город внешне напоминал огромный портовый квартал какой-то средневековой столицы. Только без аккуратно обойденных в рыцарских романах вони и грязи. Сказывалось то, что Ирна ап Тирих обладала утонченным обонянием, а оба легата имели одинаковый пунктик насчет личной гигиены подчиненных. И это учитывая, что один из легатов был человеком, а другой – диким.

Крепкие каменные дома, казалось, распирало изнутри спрессованными эмоциями. Из открытых дверей и окон выплескивался громогласный хохот диких и веселый женский визг. Признаков присутствия в этих же домах мужчин людского племени слышно не было, но их здесь точно хватало. Просто глотки у моих легионеров были луженые, так что перекричать их невозможно. Где-то на заднем фоне силились пробиться сквозь всю эту какофонию звуки музыки, но как-то жалко и неуверенно.

Несмотря на громогласное присутствие легионеров в кабаках, они больше отыгрывали антуражную роль, чем на самом деле веселились. Все потому, что основная часть заработанного серебра уходила в вечно голодные горные селения, а цены на острове кусались. Все, что здесь понапридумывала баронесса, было создано исключительно для гостей. Вот один из них решил переместиться из игорного дома с колоритным названием «Невезуха» в дом терпимости под вывеской «Стройные ножки». Это был явный новичок в наших эмпиреях. Предусмотрительный новичок. За спиной пестро одетого дворянчика маячил один из штурмовиков. Даже без усиленной лорики, просто в кожаных штанах и кожаной же жилетке, он представлял собой устрашающее зрелище.

Как и следовало ожидать, глазеющий по сторонам дворянчик налетел на входящего в кабак легионера и был тут же схвачен за грудки. Ткань дорогого камзола затрещала, а легионер, обнажив острые зубы, зарычал прямо в лицо побледневшему человеку. Запредельно дорогущий телохранитель тут же принялся выдирать клиента из лап «озверевшего» дикого и тоже внес свою лепту в порчу камзола.

Несведущий в местных реалиях наблюдатель вполне мог подумать, что разозленный столкновением легионер уже готов вцепиться в глотку возвышающегося над ним телохранителя, лишь бы добраться до задевшего его дворянчика. Все выглядело убедительно, если не знать, что все штурмовики легиона пользовались большим уважением линейных легионеров и почитались на уровне старших, даже если таковыми не являлись.

Наконец-то телохранитель отвоевал помятого клиента и запихнул его в двери публичного дома. При этом он задорно подмигнул мне и расплылся в своей звериной, но от этого не менее дружелюбной улыбке. Клиент получил все, за что заплатил, – азарт на боксерских боях, ласку экзотических женщин и полные штаны адреналина от близкого знакомства с дикими нравами острова Черепа.

Наш путь лежал к центру этого царства порока – на арену Титанов, точнее, в пристроенный к арене ресторан «Гостиная баронессы». В помещение арены и ресторан «Золотая чаша» допускались лишь самые дорогие туристы, а вот в «Гостиную» могли войти только свои – офицеры легиона не ниже центуриона. В дни праздника вход был открыт и для отличившихся декурионов из вернувшегося с боевой вахты легиона. Так что сегодня здесь было людно, если так можно сказать о диких.

Сидевшие за столами воины поприветствовали нас, но не так шумно, как это делали легионеры в кабаках, которые мы прошли по пути сюда. Ирна сумела одним своим присутствием и созданной в заведении относительно утонченной обстановкой обуздать даже самых буйных диких. Было забавно наблюдать, как эти здоровяки аккуратно сидят на стульях и осторожно пьют из хрустальных бокалов. В одежде они тоже пытались соответствовать гламурной атмосфере, благо для этого было достаточно натянуть на себя сюрко понаряднее. В ношении эта одежда не требовала особых умений, но все равно парням было дико неудобно. При всем этом они стремились сюда, как дети, тянущиеся к чему-то загадочному и непонятному.

Лучезарно улыбающаяся баронесса восседала за столиком на центральном помосте и буквально окутывала своим очарованием все немалое помещение.

Ладно, сейчас мы это исправим.

Подойдя к столику, я галантно поцеловал баронессе ручку, а затем взял приготовленный для меня бокал с вином и повернулся к собравшимся диким.

– Легионеры, сегодня мы празднуем успех легиона, радуемся нашим победам и скорбим по тем, кто остался в чужой земле. Но самое главное то, что дикий легион по-прежнему силен, а наше боевое братство нерушимо! – Выдув граммов двести утонченного вина одним махом, я разбил бокал об пол и завершил свою речь боевым кличем: – Легион!

– Легион!!! – Дикие вскочили на ноги и, выпив вино, разразились таким ревом, что зазвенели стекла в окнах, а через секунду зазвенели уже разбивающиеся о мраморный пол бокалы.

Выплеснув напряжение, легионеры вернулись на свои места и испуганно притихли. Странная картина – атакующие орки пугают их меньше, чем нахмуренные брови баронессы. Между столами забегали девушки с вениками и совками, а баронесса со вздохом вперила в меня недовольный взгляд:

– Я сколько раз просила такое не устраивать?

– А сколько раз я просил поменять бокалы на кружки?

– Это мой дом, и здесь все будет по-моему.

В ответ я только улыбнулся. Во-первых, гнева баронессы хватит ненадолго, а во-вторых, прогресс все равно прослеживался. Теперь вместо хрустальных бокалов, как это было в первый раз, на столах стояли стеклянные. Вообще-то традицию я придумал не самую умную, но раз уж повелось, разрушать ее не стоит. Любая традиция есть скрепляющий фактор социальной группы, так что пусть будет. Тем более в этом мире стекло делают уже пару сотен лет, так что стоит оно не слишком дорого.

Баронесса принялась издеваться над дикими, заставляя их смотреть на изысканные танцы парочки легко одетых дам. Издевательство в том, что парни больше предпочитали привнесенный мною в этот мир стриптиз. Мне же элитные танцовщицы баронессы нравились – Эйла и Сита прибыли на остров именно в этом качестве. Да и сами танцы в исполнении профессионалок радовали глаз.

После второго бокала вина гном начал горестно вздыхать. Значит, пора перемещаться в сторону арены. Там все намного проще – и нравы, и угощение.

В помещение с главным рингом острова можно было попасть прямо из ресторана. Короткий коридор и плотная дверь отсекали от «Гостиной баронессы» лишний шум, но едва эта преграда исчезла, на нас навалился густой как патока гомон толпы.

Главная арена вмещала в себя почти четыре сотни посетителей. Даже учитывая, что далеко не все гости острова могли позволить себе входной билет, практически все места были заняты. Еще во время основания нашего бизнеса я намекнул баронессе, что именно относительная недоступность некоторых разновидностей развлечений поможет нам снять денежные сливки. Так оно и вышло. В городе имелось немало боксерских арен, на которых дикие каждый день зарабатывали дополнительное серебро, развлекая зажравшихся богатеев. Там загруженность гостями была непостоянной, а вот бои на главной арене, проходящие раз в три дня и каждый день – во время праздников, вызывали стабильный ажиотаж. Все дело в том, что только на этот ринг было позволено выходить штурмовикам.

Введенный еще в Дораке запрет принес свои дивиденды – зрелище получилось феерическим, хоть и немного предсказуемым. Утес пребывал в раздражении – я заставил его уйти на пересменку и оставить Снежного Медведя без поддержки старого друга. Хотя он сам виноват, отказавшись от должности приора. Вот он и вымещал злость на бедных товарищах. Хотя не таких уж бедных – слабаки в штурмовики просто не попадали. И все же громадина Утес пер к финалу, как ледокол по арктическому морю.

В финальном бою Утес сошелся с Зеленым Дубом – диким совсем уж монструозного вида, но здесь уже сработала не мышечная масса, а преимущество в опыте. После серии жутких ударов Утес загнал более крупного, но при этом совсем юного противника в угол ринга и сломал им ограждающий столб. Это событие только добавило накала воплям, с которыми зрители приветствовали победу Утеса. Причем сквозь оглушающий крик явственно доносился женский визг.

Примерно десятая часть гостей состояла из дам, многие даже не пожелали скрыть свои лица за вычурными масками. В основном женщины к нам наведывались не очень красивые и далеко не юные, но у диких вкус был простецким, так что тараканы в головах развратниц из высшего общества как минимум пяти королевств приносили нам с баронессой солидную прибыль.

Вечер удался на славу благодаря контрасту изысканной обстановки «Гостиной баронессы» с дикой необузданностью главной арены и разгульной веселостью еще трех кабаков, которые посетила наша троица. Везде нас встречали радостные вопли гуляющих легионеров, к которым частенько присоединялись и подвыпившие туристы. Не стану скрывать, это было приятно.

В четвертый кабак мы, увы, так и не попали. В голове шумело от выпитого, но я хорошо знал свою норму, поэтому благодаря особому знаку барменам последние четыре кружки были не с пивом, а с квасом. Турбо такими проблемами не нагружался, поэтому шел, вцепившись в мой пояс, и что-то ворчал себе в бороду. Тири тоже немного набралась, но на ногах держалась твердо, да и голова у нее работала как надо. Это стало понятно, когда я услышал, как она зашипела, словно рассерженная кошка.

Дальнейшие события я воспринимал как в кино. Горящие на улице факелы хоть и давали неплохое освещение, но все равно до полной ясности было далеко. Да и поднятый боем ветер погасил половину из них.

По неширокой улице нам навстречу шли два подвыпивших дворянчика. Их сопровождали сразу три штурмовика. Не скажу, что картина такая уж странная, но все же что-то вызвало яростную реакцию Тири. То, что шипела она не напрасно, стало понятно, как только штурмовики рванули нам навстречу. Один из резко протрезвевших дворян сделал три шага назад и начал колдовать, а второй просто встал посреди улицы, раскинув руки в стороны.

Моя реакция была абсолютно тупой – я смотрел на бегущих диких и просто не мог поверить в то, что происходит. Неужели это предательство? Намерения здоровенных штурмовиков были написаны на их перекошенных от ярости зеленоватых лицах. Если добегут – мне не жить.

Не добежали. Обдав меня ветром, мимо пронеслись Барсук и Карп. Они казались такими невзрачными на фоне трех здоровяков, что в исходе схватки у меня не было ни малейших сомнений. И тут за моей спиной запела Тири. Татуировки на открытых участках тел моих телохранителей вспыхнули призрачным светом, и они резко ускорились. Теперь это были не просто две груды мышц, а две очень быстрые груды. Первого штурмовика они свалили сразу, буквально истыкав его гладиусами, но на этом их успех закончился. Может, парням и удалось бы совладать со всеми нападающими, но их главной задачей было не подпустить убийц к охраняемому объекту. Им пришлось вдвоем вцепиться в рвущегося ко мне штурмовика. Этим и воспользовался последний из тройки свихнувшихся диких. Со звериным воплем он прыгнул на спину Барсука и, придавив к мостовой, свернул ему шею.

Все это произошло меньше чем за десяток ударов моего начавшего ускоряться сердца. Внезапно страх и удивление ушли, оставив после себя чистую ярость. Не моем поясе был только короткий кинжал – никто и не думал, что нужно ходить с оружием в собственном доме. В кислотном водовороте доставшегося мне от предков боевого безумия не растворилась только одна здравая мысль. Именно она определила направление удара.

Развернувшись как пружина, я отработанным тысячей повторов движением запустил кинжал в полет, угодив прямо в середину груди раскинувшего руки незнакомца. Помогло – нападавшие штурмовики сразу растеряли свою ярость. Этим воспользовался Карп и несколько раз воткнул гладиус в убийцу своего напарника. При этом он так спешил, что не добил второго. Последний оставшийся в живых штурмовик прямо с мостовой, с низкого старта прыгнул на меня.

Можно было попытаться убежать, но ярость не оставила в голове места благоразумию и выплеснулась навстречу убийце злобным криком. Внезапно прилетевшая откуда-то справа туша смахнула рвущегося ко мне штурмовика. К ней присоединилась еще одна и еще…

Нам на подмогу явились гулявшие неподалеку легионеры. Но пока они утихомиривали взбесившихся родичей, причем досталось и Карпу, которого скрутили вместе с последним выжившим штурмовиком, в дело вступил второй маг. В меня прилетел какой-то странный фаербол черного цвета. Чисто инстинктивно я упал животом на мостовую, пропуская магический конструкт над собой, и почувствовал, как загорается одежда на спине. А ведь у меня на шее висит дорогущий защитный артефакт!

Что за ерунда?!

Получить серьезные ожоги мне не дала Тири. Улицу заполнил стремительный ветер, который не только погасил половину факелов, но и вытянул энергию из магического огня на моей одежде. Я вскочил на ноги и посмотрел на врага, замершего в двадцати метрах от меня.

– Тварь, – зарычал я и, не думая о последствиях, рванул вперед.

Ярость прибавила мне сил, и я оказался рядом с магом до того, как он сотворил новый дымчатый шар. Мы покатились кубарем. Маг оказался плюгавым, так что я без труда подмял его под себя, затем схватил за волосы и повернул лицом к себе.

Глаза мага пылали дикой ненавистью. Именно по этой ненависти я и узнал его. Леку изменили лицо, но глаза у моего бывшего магического консультанта остались те же.

– Зря я не убил тебя тогда, крысеныш, – прошипел я, глядя Леку в лицо.

В ответ он захохотал и забормотал какую-то ахинею. Его глаза начали наливаться каким-то гнилостным свечением.

И тут меня накрыло окончательно. Я столько лет учился ходить по краю безумия, а сейчас не удержался, и мое сознание ухнуло в кровавую муть.

Когда красная пелена отступила и меня оттащили в сторону, было поздно – в приступе ярости я размозжил голову этому гаденышу об мостовую. Огромный легионер прижимал меня к себе, как мать бьющегося в эпилептическом припадке ребенка. В его глазах было столько беспокойства и страха навредить мне, что выгрызавшая мой мозг ярость отступила.

– Отпусти.

Дикий захлопал глазами и посмотрел на подошедшую Тири.

– Все нормально, – подтвердила мой приказ хаоситка. – Отпускай.

Узкая улочка была забита напряженно замершими легионерами. Все происшедшее казалось настолько диким, что они настороженно косились друг на друга, не зная, чего ждать в следующую секунду. Прямо на их глазах три товарища пытались убить всеми обожаемого легата.

Нужно срочно наводить порядок в этом бедламе.

– Декурионы.

– Да, вождь. – Вперед выбрались два легионера и яростно двинули себя в грудь кулаком.

– С вами остаются по два легионера. Остальным разойтись. Пленного собрата связать, тела остальных проверить и тоже связать, на всякий случай. Магам отрубите головы.

Увидев, что мои приказы начали выполняться, я повернулся к Тири:

– Что с Барсуком?

В ответ ведьма лишь отрицательно мотнула головой:

– Ему не помогут даже чудотворцы.

– Скотство! – ругнулся я и врезал кулаком об стену.

Внезапно меня обдало успокаивающей прохладой, когда на обнаженный участок шеи легла рука Тири. Впервые за долгое время в ее голосе не было ничего, кроме сочувствия и мягкой грусти:

– Ты не виноват. Не было бы Лека, они бы прислали кого-то другого.

– Они? – Наконец-то мне удалось вернуть мысли в конструктивное русло.

– Это жрецы Хра, и Лек стал одним из них.

– Но как он научился творить магию без природного дара?

– Так же, как и я, – тихо вздохнула Тири.

Не понял, а это что за новости? Ассоциация всплыла в моем мозгу без дополнительных подсказок.

– Ну и как культ хаоса связан с Хра?

– Хра – повелитель темной стороны хаоса.

– А вы, значит, светлая?

– Скорее серая, – с вызовом вскинула голову ведьма.

– Ну и что от меня хотят эти уроды? Вряд ли они бы стали помогать Леку в его мести без своей выгоды.

– Не удивлюсь, если прибытие моих родственничков с этим как-то связано, – вмешался в наш разговор Турбо.

Он весь бой просидел под стенкой с зажмуренными от ужаса глазами. Теперь же, проблевавшись, гном решил вставить свои пять копеек.

– Не факт, что ты прав, но все может быть, – задумчиво сказал я. – Извини, но промурыжить твоих бородатых дружков не получится, мне нужны ответы. Но для начала попробуем разобраться, как мы так обгадились прямо у себя дома.

Глава 3

Затянувшееся почти до утра расследование дало неутешительные результаты. Лек и его подельники действовали просто и без затей. Они оплатили услуги трех телохранителей и от щедрот душевных предложили им выпить. Простодушные штурмовики согласились и свалились от сонного зелья. Затем парочка новых штрихов в защитных татуировках сделала диких марионетками ментального мага, которого я приголубил кинжалом. Итогом стала смерть четырех неплохих парней и серьезные раны Карпа, которым уже занималась Тири.

Вечером еще пришлось отбиваться от испуганной и оттого навязчивой заботы баронессы. Прибежавший из кабака при арене Утес до такой степени распереживался, что его пришлось утихомиривать буквально силой. Благо в патрульных отрядах работали ребята крепкие и набившие руку на усмирении подвыпивших родичей любой комплекции.

Поспать мне удалось всего пару часов, а затем пришлось серьезно браться за дело. Для начала я вызвал в свой кабинет главу ячейки хаоситов на нашем острове. Он явился весь такой вальяжный, в темном балахоне с таинственными рунами и своим видом взбесил меня окончательно. Подобный подход к делу не самый разумный, но в этот день моя психика находилась в далеком от нормы состоянии. Я был зол прежде всего на себя, но это не меняло сути дела. Как и после обряда, сделавшего Тири ведьмой, мне вновь удалось запугать Орада до икоты.

– Как жрецы Хра умудрились попасть на остров?! – зарычал я, глядя на мгновенно растерявшего вальяжность и резко отупевшего от страха хаосита. – Не знаешь? А я знаю. Из-за моей дурости и твоей лени. Вон какую морду отъел, а толку от тебя ноль.

Осознав, что убивать его прямо здесь и сейчас никто не будет, хаосит решился подать голос:

– Но ведь не было приказа…

– Какого приказа?! – вновь завелся я, но теперь уже вполне осознанно, пытаясь разбудить в Ораде давно и крепко уснувшую инициативу. – Да у тебя как у хаосита должна была встать дыбом шерсть на загривке, как только они приблизились к острову.

– Но у меня нет сил…

– Нет сил? – не дал я договорить Ораду. – Не вопрос, сегодня же проведем ритуал единения с хаосом, и сил у тебя будет до фига и больше.

– Нет! – Теперь хаосит даже не побледнел, а позеленел.

– А придется, если завтра же не придумаешь, как защитить нас от таких гостей. Собирай всех своих бездельников, советуйся с Тири, можешь даже взять в помощники Бултыха. Все равно от этого ушастого алкоголика нет никакого толка.

Насчет бесполезности эльфа я немного преувеличил – старик неплохо помогал своему сыну. А вот хаоситы, которых пригрела Тири, после создания новых деструкторов совсем расслабились.

– Все, уйди с глаз моих, и завтра жду от тебя новые идеи по защите острова от выродков Хра.

И все же это был мой косяк. Магическую оборону периметра мы наладили неплохо, а вот о лазутчиках не подумали. В оправдание можно сказать только то, что контрразведчик из меня – как сумоист из балерины.

Ладно, хватит себя грызть, все равно толку от этого – ноль. Лучше займемся нашими бородатыми гостями.

Турбо уже вызвал их в главный зал приемов, существовавший специально для случаев, требующих определенного психологического давления. Нормальных клиентов я принимал у себя в кабинете, за рабочим столом. А вот для таких проблемных был оборудован самый настоящий тронный зал с одним-единственным сидячим местом для меня любимого.

Устроившись на массивно и вычурно оформленном стуле, я махнул рукой двум легионерам у входной двери. Турбо фривольно оперся локтем на левый подлокотник трона, а Тири уселась на правый. Вид у нас должен был быть наглый и немного развязный, чтобы сбить гномов с напыщенного настроя. Хотя, думаю, для этого хватит и издевательской ухмылки первого префекта.

Гномы ввалились в зал цыганской гурьбой. Почему цыганской? Да потому что цветастых нарядов и золотых украшений у них было запредельно много. И как только у них ходить получается – золото ведь тяжелое.

Выстроившись своеобразным клином, пять гномов двинулись к тронному возвышению. Судя по решительности и нахмуренным бровям, это самое возвышение они явно собираются штурмовать. Нет, остановились. Стоявший впереди всех почти квадратный дядька с бородой аккурат до причинного места гордо вскинул голову с декоративно всклокоченной шевелюрой. Судя по виткам красной проволоки в рыжей бороде, это и был Гурдо Меднобородый.

– Владыка недр, повелитель стали, король Синих, Золотых и Самоцветных гор, заклинатель Предвечного пламени, пусть его рука будет твердой, моими устами приветствует Илью Смирного.

Даже так? Вон как много гномьего короля, а меня – всего чуть-чуть. Наши с Турбо мысли явно двигались в одном направлении.

– Ваш король приветствует первого легата Илью Смирного, – со злобным шипением поправил сородича мой префект, но затем все же добавил: – Пусть его рука будет твердой.

Меднобородый даже бровью не повел и не удостоил Турбо взглядом.

Нет, так не пойдет. Не люблю хамить незнакомым людям, даже если они гномы, но порой иного способа найти общий язык попросту нет. Правда, градус накала должен быть чуть ниже предложенного оппонентом, чтобы дать ему возможность отступить хоть на полшага.

– У многоуважаемого посла плохо со слухом?

Гном нахмурился еще больше и сделал еще один заход:

– Владыка недр, повелитель стали, король Синих, Золотых и Самоцветных гор, заклинатель Предвечного пламени, пусть его рука будет твердой, моими устами приветствует первого легата Илью Смирного.

– Я тоже рад приветствовать послов великого горного короля. Простите, что не стану величать его как положено, не умею, да и хотелось бы сразу перейти к делу.

Я намеренно урезал привычный для гномов церемониал, стараясь вытолкнуть их из психологической зоны комфорта.

Мой полный заинтересованности взгляд заставил Меднобородого выдать нужную информацию:

– Мой повелитель решил оказать вам честь и нанять дикий легион.

– Не буду отрицать, это действительно великая честь, – почтительно кивнул я и добавил: – Увы, свободных отрядов сейчас нет.

– Но в городе полно диких! – опешил гном.

– Они находятся на отдыхе перед тем, как отправиться сменить своих товарищей. Оба легиона сейчас заняты. Мне очень жаль, что отнимаю ваше время. Всего доброго.

Вот, теперь другое дело. Гномы поплыли. Недоуменно переглядываясь, они загомонили. Меднобородый прикрикнул на свою свиту и шагнул вперед:

– Человек, ты не понимаешь, с кем имеешь дело.

Нет, еще не поплыли. Ничего, подождем.

– И с кем? – с преувеличенным интересом спросил я.

– Повелитель гор может сделать тебя баснословно богатым.

– Зачем?

– Что зачем? – Явно опытный посол немного растерялся.

В привычной ситуации он наверняка даст мне сто очков форы в искусстве вести переговоры, но сейчас это была моя площадка, на которой я нагло рвал все шаблоны.

– Зачем мне становиться баснословно богатым, гном? Я сам себе хозяин. У меня есть крыша над головой, вкусная еда на столе и красивые женщины в постели. И все это будет, пока сильны мои воины и безупречна репутация легиона. Зачем мне рисковать репутацией, помогая вам и отказывая другим?

Так, если он сейчас уйдет, значит, Турбо ошибся и у гномов не такие уж большие проблемы. Хотя будь это так, они вряд ли вообще обратились бы к чужакам. Ну а если там все очень плохо, не факт, что не привыкшим к таким условиям диким вообще стоит соваться под горы.

Гном скрежетнул зубами, но быстро взял себя в руки.

– В Подгорное королевство пришла большая беда.

Ага, теперь он удостоил Турбо короткого взгляда, в котором читался упрек.

– И что же у вас стряслось?

Гном, которого мне все же удалось раскачать, плюнул на все протоколы и заговорил прямо:

– Невиданные ранее твари проникли в наш дом. Наши воины оказались бессильны. Мы потеряли три хирда несокрушимых. Пришлось оставить Нижний предел, все изумрудные копи, Мраморный город и часть Гранитного.

Стоявший рядом со мной Турбо пораженно охнул, но меня интересовали не потери гномов, а то, что стало причиной их бедствий.

– Что это за твари?

– Они выдыхают огонь. Их не берут сталь и магия.

– Даже так? – не удержался я от удивленного восклицания. – Ну и почему вы решили, что дикий легион победит там, где не справились ваши несокрушимые?

– Потому что вы сумели справиться с тальгийскими варулами, а затем без особых усилий вырезали кровососов на этом острове. Мало кто из наемников может похвастаться такими подвигами, – явно пересилив себя, выдал комплимент гном.

Ну, насчет того, что вампиров удалось успокоить с легкостью, он преувеличил. До сих пор снится, как мне в лицо летит костяное жало патриарха кровососов. Но он прав – послужной список у нас получился солидный.

Здесь нужно хорошенько подумать, чем я и занялся, приняв практически классическую позу роденовского мыслителя.

Похоже, гномы действительно дошли до края, потому что Меднобородый шумно вздохнул и тихо сказал:

– Помоги нам, легат, не за себя прошу, а за детей. У нас скоро начнется голод. Все подземные плантации выжжены, а запасы соседей-людей тоже не бесконечны. Мы заплатим столько, сколько скажешь.

А вот это уже совсем другой разговор, и ответ будет соответствующий:

– Хорошо, я возьмусь за это дело, но со мной пойдет лишь небольшой отряд. Полному составу легиона там делать нечего. – Заметив недовольное лицо гнома, я добавил: – Не беспокойтесь, это будут лучшие воины, так что силы нам хватит, но, думаю, грубой силой там не совладать, нужны мозги.

Я не тешил себя надеждой, что имею более мощный мозг, чем подгорные мудрецы, – куда там мне, болезному. Скорее, надеялся на незашоренный взгляд со стороны. Любой профессионал знает, что самостоятельно справиться с собственными психологическими проблемами невозможно, – мешают эмоции. Именно это и является призванием психологов – отстраненно, не сопереживая клиенту, взглянуть на проблему и увидеть чаще всего очевидный выход из тупика. Все остальное, включая многолетние наработки корифеев, – лишь вспомогательный фактор.

– Наш отряд обойдется вам в три тысячи золотых формата доракских дангов.

Меднобородый непроизвольно улыбнулся, а Турбо возмущенно застонал.

– Это нас устраивает, – тут же заявил посол.

– Я тоже думаю, что это нормальная оплата за то, что мы отправимся в ваше королевство и ознакомимся с проблемой. А вот когда поймем, с чем имеем дело, поговорим об основной части платы. И боюсь, что обговаривать это будут ваш король и мой префект.

Ну вот что ты будешь с ними делать! Меднобородый моментально растерял все благодушие и превратился в каменного истукана:

– Мой повелитель не будет разговаривать с изгнанником Турбо Крысоловом.

Я тоже напустил в свой голос холода и спокойно заявил:

– Ваш повелитель не обязан разговаривать с подгорными крысоловами, но все наши клиенты обсуждают финансовую часть договора только с первым префектом легиона Турбо Золоторуким.

– Золоторуким?! – практически хором выдали и Меднобородый, и Турбо.

Только посол кричал, а Турбо выдохнул так тихо, что его услышал только я.

– Я признан племенами диких военным вождем и имею право давать боевые имена всем своим подчиненным. Если подгорному королю не нужны гномы, у которых золото липнет к рукам как грязь, то я не дурак, чтобы не принять в семью такое сокровище. – Увидев, что гномы сейчас перевалят через эмоциональный порог, я жестко продолжил: – Нам всем нужно обдумать слова друг друга. Поэтому предлагаю взять паузу до завтра.

– Но мы и так потратили много времени, ожидая вас, – наконец-то вспомнил о вышеупомянутых детях посол.

– Не беспокойтесь, наши размышления не повлекут за собой ни минуты задержки. Я прямо сейчас займусь подготовкой отряда.

Мой легкий поклон дал понять, что разговор окончен. К тому же имеющие точные инструкции легионеры с лязгом сделали два шага вперед.

Гномам пришлось откланяться, и через минуту мы остались в зале без посторонних.

– Золоторукий? – сипло выдавил из себя гном и тут же зарычал, услышав ехидный смешок Тири.

Ведьма за время переговоров не произнесла ни слова, что было странно.

– Не о том говоришь, – недовольно мотнул я головой.

– Угу, – хмыкнул гном и тут же исправился, выдав более здравую мысль: – Ты забыл спросить их о тальгийцах.

– Нет. Правду они все равно не скажут, а вот переводить нас из разряда наемников в союзники не стоит.

– Согласен, – тут же кивнул гном.

– Так что я ничего не упустил, а вот ты забыл о своих обязанностях первого префекта.

– Ничего я не забыл, – возмущенно фыркнул гном. – Сейчас определимся с отрядом и пойду раздавать серебро.

– Скажи лучше – отрывать от сердца, Золоторукий, – фыркнула Тири, вставая с подлокотника, чтобы дать мне возможность покинуть свой трон. – У тебя ведь как прилипнет, так и не отдерешь.

Подоплека этого спора была мне известна, так что вслушиваться я не стал. Тири постоянно лезла в общелегионную казну за деньгами на свои хаоситские эксперименты. А гном с не меньшим постоянством устраивал ей скандалы по этому поводу вплоть до истерик и грязной ругани. В остальном дележ прибыли у нас проходил по хорошо отработанной схеме. К примеру, с этого найма двадцать пять процентов того, что выдал мастер Хой, сразу отправились в мой банк – это доля Медведя, приоров, декуриона разведчиков и префекта легиона. В общем, тех, кто остался в Лесу духов. Обеспечение легиона в период службы шло отдельной статьей и выдавалось заказчиком ежемесячно непосредственно на руки префекту.

Десять процентов отводилось на общие нужды дикого легиона. Из оставшейся суммы выделялись мои десять процентов как организатора и хозяина всего этого предприятия. Дальше шли, судя по стенаниям гнома, жалкие пять процентов лично для Турбо. Ну и пятьдесят процентов делились на линейные центурии и декурии штурмовиков. Командиры этих подразделений дробили гонорар на то, что разойдется по рукам диких, и то, что будет потрачено на ремонт амуниции и закупку продовольствия.

Несмотря на все эти дележи, за три месяца службы простым легионерам причиталось раз в десять больше, чем раньше они зарабатывали за год. Так что как в рядах легиона, так и в горных селениях все были более чем довольны. К тому же нашу репутацию у горцев поддерживала еще и резко упавшая смертность среди бойцов, которой удалось достигнуть благодаря новой тактике, вооружению и защитной амуниции.

– Так, хватит, – прервал я разгорающийся спор друзей. – Турбо, занимайся выплатами, а ты, Тири, иди к своему непутевому учителю и помоги ему наладить оборону острова. К тому же подбери себе пару помощников, поедете со мной к гномам.

Раздав ценные указания, я направился в военный квартал города. На ходу мне легче думалось, а обдумать нужно многое. Например, то, как подойти к решению этой непонятной, а главное, наверняка опасной проблемы.

На выходе из донжона я заметил, как следом двинулись два невысоких, по сравнению с основной массой родичей, диких. Это явно ребята из корпуса разведки. Еще взгляд с трудом ухватил мелькнувший неподалеку субтильный силуэт. Это либо сам Гобой, либо его сынок Чирик. Скорее всего, ушастый подросток. Главный инструктор разведчиков наверняка показался бы на глаза.

Интересно, кто решил усилить мою охрану? Сам я таких приказов не отдавал. Тут два варианта – либо эльф, либо префект гарнизона. Ну это мы сейчас узнаем, потому что именно к префекту гарнизона Подрубленному Дубу я сейчас и иду.

Военный городок находился практически сразу за моим дворцом и вытягивался в сторону центра острова. По примеру похожего района в доракской столице вход в квартал проходил через арку с блокпостом, где постоянно дежурили три легионера.

Не доходя до арки, я замер, пытаясь поймать мелькнувшую в голове важную мысль.

Точно! Если уж мы отделили место проживания легионеров от остального города, можно так же поступить и с местами отдыха легионеров. А тех, кто будет развлекать гостей и заниматься их охраной, по возвращении старательно проверять с привлечением хаоситов. Мой дворец тоже должен находиться в защищенной части города, как и военный порт.

Расслабились мы, вот и попали, заплатив за мою недальновидность жизнью четырех парней. Так, опять начинаю самокопание, а это плохо. Свою вину нужно признать и тут же постараться исключить ее повторение. Чем сейчас и займемся.

Легионеры на входе вытянулись в струнку, чем вызвали у меня довольную и даже немного горделивую улыбку. Год назад в рыхлой массе дикарей ни о какой дисциплине и речи не могло идти. Сейчас же за три учебных месяца центурионы жестко выбивают всю дурь из молодняка. В итоге получаются по-прежнему свирепые, отчаянные, но благодаря дисциплине и выучке намного более опасные воины.

В отличие от основного города, который перестраивался из старого поселения, военный городок возводился с нуля и радовал взгляд ровными рядами стандартных строений. В каждом проживали три десятка воинов – стандартная центурия. Разведчики и штурмовики селились по три декурии в таких же казармах, только разделенных на три части и с тремя отдельными выходами. Казармы являлись опорными точками главных ячеек легиона и во время ухода жильцов на боевую вахту опечатывались вместе со всем содержимым.

Посреди квартала было еще несколько зданий, в которых находились общелегионные службы и офисы гарнизонного управления. Там же располагались оружейные мастерские, купальни и большая столовая, в которой я частенько обедал вместе с легионерами. Это были не показные акции, здесь действительно неплохо кормили – просто, но вкусно.

По всему кварталу, спеша по своим делам, ходили десятки легионеров, и мне было радостно видеть их четкие салюты, сопровождаемые искренними улыбками. Эти зубастые оскалы уже давно не вызывали во мне никаких отрицательных реакций.

Управа гарнизонного префекта находилась между двумя большими зданиями банно-прачечного комплекса и общей столовой.

Префект оказался на месте. Когда я вошел в общее для начальства и подчиненных помещение, дикий попытался встать из-за своего стола.

– Дуб, я же просил не вскакивать при моем появлении, – отмахнулся я от стремления дикого проявить уважение начальству. – Вон пусть эти кузнечики скачут, у них с ногами все в порядке.

Под кузнечиками я имел в виду трех писцов. Зрелище, скажу я вам, оригинальное. Троицей людей командовал дикий, который, по идее, и читать-то не должен уметь, но он умел, и не только читать. Все обитатели конторы были одеты однотипно – в длинные сюртуки по отирской моде, но если на писцах одежка висела как банные халаты на гвозде, то дикий выглядел поразительно органично и, я бы даже сказал, стильно.

Чего только в жизни не бывает.

Полгода назад наш главный скаут Высокий Куст приволок с собой старейшину одного из селений. В свое время старший по имени Могучий Дуб водил на наймы отряды младших и очень преуспел в этом деле. Благодаря пытливому уму и необычной для диких тяге к знаниям Дуб не только умел выбивать выгодные контракты, но и умудрялся почти всегда выходить из найма с минимальными потерями личного состава. Увы, этот мир жесток ко всем своим детям, а к диким – в особенности. В одном из походов Дуб лишился ноги, получив новое боевое прозвище – Подрубленный.

Путешествовать по королевствам Дуб уже не мог, как и усидеть в родном селении даже в качестве старейшины. Вот он и попросил Куста представить его мне. Наше знакомство с ходу решило проблему с невозможностью первого префекта хоть как-то управлять дикими – ну не воспринимали парни бородатого коротышку как начальника.

Вот так в штатном расписании легиона появился префект гарнизона, и теперь военный городок находился в надежных руках. Дуб был умным, чтобы найти общий язык не только с гномом, но и с баронессой, так что дела на острове шли успешно и, что самое главное, без моего вмешательства – эта колоритная троица прекрасно со всем справлялась.

Не отреагировав на мои возражения, префект встал на скрипнувшую деревяшку и ткнул себя кулаком в грудь:

– Первый легат.

– Префект, – кивнул я дикому, и он наконец-то вернулся в удобное кресло.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался префект, явно намекая на вчерашние события.

– Благодарю, все нормально, – недовольно отмахнулся я. – Это вашими стараниями у меня новая свита?

– Да, – совершенно спокойно кивнул Дуб. – Пока Карп на лечении, они будут с вами.

Почти приказной тон дикого вызвал во мне легкое раздражение, которое я тут же отогнал. Все правильно – когда дело набирает обороты, нужно найти в себе силы вовремя передать часть полномочий помощникам. И чем инициативнее они будут, тем лучше. Тут неизбежно появление неприятного ощущения, что кто-то перехватывает управление из твоих рук, но лучше так, чем постоянный контроль над бездарями.

– Не думаю, что он успеет оправиться до нашего отбытия.

– Новый наем? – вскинул кустистую бровь префект.

– Да.

– У нас нет на это сил.

– Нужно изыскать. Мне потребуется пять декурий штурмовиков и три декурии разведки. – Я добавил в голос немного металла, и наш управленец сделал правильные выводы:

– Ну это не такая уж большая проблема.

С серьезным видом Дуб нацепил на нос очки и достал из стола большую книгу.

Я постарался спрятать улыбку, потому что пока так и не смог привыкнуть к подобному зрелищу. Дуб очень гармонично вписался как в цивилизацию вообще, так и в жизнь на нашем острове в частности. Неудивительно, что он не смог усидеть в горах даже на должности старейшины. Нравы там простые, можно даже сказать – примитивные, да и никто не носит ни очков, ни сюртуков.

– Предлагаю взять по два-три штурмовика с каждой отдыхающей декурии и заменить желающими из линейных центурий. Недостатка в желающих нет, как и в рекрутах для учебной центурии. До смены мы сумеем восстановить полные составы, тем более потери в последней смене были мизерными.

– Хорошо. – Мне оставалось только согласиться, потому что я был далек от гарнизонных реалий.

Возможно, это мне еще аукнется. Нужно делать выводы.

– Старшим у штурмовиков предлагаю поставить Утеса, – сказал Дуб и тут же уточнил: – Гобой пойдет с вами?

– Да.

– Тогда предлагаю отдать разведчиков под его руководство.

– Даже так? – удивился я.

– Да, ушастый до такой степени загонял разведчиков, что они у него по струнке ходят.

– Хорошо, пусть работает, но стоит ли нагружать Утеса? Он только с вахты.

– Вождь, вы уверены, что сможете его остановить? – иронично ухмыльнулся дикий. – Он всю ночь искал по городу тальгийцев и только поэтому сейчас не ходит за вами хвостом. Хотя, думаю, ему уже донесли, что вы вышли из замка, и сейчас он наверняка подпирает стенку канцелярии.

– Ладно, – вынужден был согласиться я. – Готовьте приказ и формируйте отряд. Назовем его турмой, и командовать им будет приор.

Всадников у нас нет, но зачем пропадать красивому слову. Правда, классическая турманасчитывала всего три декурии конников, но название более крупного соединения – «ала» звучало не очень приятно.

– Ему это не понравится, – обнажил острые зубы в довольной улыбке Дуб.

– Я знаю, – вернул я префекту не менее лучезарную улыбку. – Так что подберите ему помощника потолковей. Через час все должны быть на плацу.

– Слушаюсь, первый легат! – попытался вскочить Дуб, а я лишь обреченно отмахнулся и вышел наружу.

В спину мне летели свирепые приказы префекта. Его запуганные подчиненные в стремлении поскорее убраться от звероподобного начальника чуть не сбили меня с ног.

Развлекается, зеленомордый. Да и пусть его – заслужил.

Как и предполагал Дуб, Утес подпирал плечом стенку у входа и пытался бороться с сонливостью.

Самый первый штурмовик дикого легиона особым умом не блистал, но обладал множеством других достоинств – отвагой, верностью и врожденной смекалкой, которая порой работает получше развитого интеллекта. Что же касается верности, то он ее кому попало не дарил. В легионе для здоровяка было лишь два авторитета – легат Снежный Медведь и первый легат Илья Смирный. Причем именно в этом порядке. Так что Дуб прав – раз уж новоиспеченный приор почувствовал свою ответственность за мою жизнь, избавиться от него будет очень сложно, если вообще возможно.

– Ждешь? – спросил я, снизу вверх глядя в глаза Утесу.

– Жду, – просто ответил дикий и подобрался, явно намереваясь идти за мной.

– Ну тогда иди к Дубу, он тебе все объяснит.

– Не пойду я к Дубу, – проворчал великан. – Опять кричать будет. Да и зачем мне?

– Послезавтра я отправляюсь к новому заказчику…

– Я с тобой, вождь, – не дал мне договорить Утес.

– Кто бы сомневался, – проворчал я и продолжил: – Но там не будет обычного легиона. Пойдет новая турма. Декурионов в нее уже назначили. Ну что, готов расстаться с зеленым шарфом?

Утес нахмурился. Казалось, было слышно, как скрипят шестеренки в его голове. Ну это нестрашно, зато в бою он действует молниеносно, особенно если имеет четкий приказ. Я уже окончательно определился с ролью новой турмы в будущем. Она будет закреплена за мной лично и перейдет под руководство другого легата только в крайних случаях. Так что именно такой командир будет к месту. И все же грамотный помощник ему не помешает.

Утес грустно вздохнул. Он яростно отбивался от повышения, но также сильно ценил свою должность декуриона штурмовиков. Кстати, я издевался над здоровяком не только из вредности, просто Дубу будет легче разговаривать с немного озадаченным клиентом.

– Все, иди. Через час – сбор турмы.

Утес угрюмо двинул себя кулаком в грудь и, ссутулившись, вошел в покинутое мною здание. Я же в сопровождении ненавязчивой свиты направился в сторону тренировочного полигона, который располагался в дальней части военного городка.

Полигон раскинулся на площади, равной приблизительно двум футбольным полям. Весь центр занимал плац, а по периметру шла полоса препятствий, состоящая из всего, на что только была способна моя извращенная фантазия. Я вспомнил все – от собственного армейского опыта до разных фильмов, включая мультик про одну разъевшуюся панду.

Главное правило легиона – новички не могут пойти на контракт без как минимум трех месяцев обучения. Наполненность учебных центурий зависела не только от притока совсем зеленых младших, но и от потерь в легионах. Стараниями Снежного Медведя, снизившего потери до минимума, теперь многие рекруты должны задержаться в учебке еще на три месяца, но я, кажется, сократил этот срок своей затеей с гномами.

Сейчас на плацу шла отработка совместных действий одной центурии. Постоянно сталкивающиеся между собой новички и налившиеся сочной зеленою бешенства орущие центурионы напомнили мне первые дни становления легиона. Эти воспоминания вызвали легкую улыбку. Кроме топчущейся на плацу центурии еще три учебных декурии преодолевали полосу препятствий. Лишь недавно спустившиеся с гор парни пыхтели и, зло рыча, карабкались по веревочным сетям. И все это – только для того, чтобы попытаться нормально спрыгнуть с пятиметровой высоты. У многих это получалось с грацией яблока, сбитого с родной ветки.

Впереди их ждало и другое веселье, и так – много-много раз по кругу. Особенно инструкторам нравилась яма с грязью, которая находилась сразу за бревенчатой стеной. Если честно, эта полоса предназначалась в основном для разведки, но центурионы учебных центурий полюбили ее от всей своей садистской души – сержанты везде одинаковые, несмотря на цвет кожи и остроту зубов. А вот Гобой почему-то не жаловал этот полигон и гонял своих учеников в основном в кустах, которые разрослись сразу за полосой препятствий.

Казалось, нагромождение колючих кустов было просто недосмотром префекта гарнизона, но это не так. Я знал, куда именно нужно идти, и только поэтому не запутался в зеленом лабиринте.

Домик эльфов находился посреди зарослей, на краю центральной поляны. Ушастые решили совместить приятное с полезным – жизнь в более или менее привычных условиях и наличие очень хорошего места для тренировки разведчиков.

В отличие от будущих линейных легионеров десять новоиспеченных разведчиков никуда не бежали. Наоборот, они замерли посреди поляны на одной ноге, стараясь при этом не шевелиться. Получалось далеко не у всех. Одеты дикие были только в набедренные повязки.

Выйдя на поляну, я тоже замер, потому что был слабо знаком с методами эльфа, и мне попросту стало любопытно. Кроме диких и меня здесь больше никого вроде не было. Моя охрана осталась у входа в заросли. При этом я был уверен, что Чирик где-то поблизости, как и его отец.

Внезапно замершие разведчики повернули головы направо. Точнее, сначала повернулся один, затем – еще двое, а все остальные явно отреагировали на действия товарищей. Через десять секунд – еще один поворот головы, теперь уже в другую сторону, и опять отличился самый наблюдательный. Третий раз передвижение своего учителя разведчики не обнаружили вообще. Гобой вышел из зарослей кустов вне их поля зрения.

Эльф слегка вальяжно прошествовал ко мне. Учитывая, что он едва доставал макушкой до моей груди, зрелище было неоднозначное.

Дикие, не получив от учителя другого приказа, по-прежнему стояли на одной ноге.

– Привет, Гобой, – кивнул я эльфу. – Как успехи?

Обычно из ушастого все приходилось вытягивать клещами, но сегодня он что-то разболтался, выдав целых четыре слова подряд:

– Медленные, глухие, слепые, тупые.

Странно, но слова эльфа не вызвали вполне ожидаемой реакции диких – они по-прежнему оставались безучастны.

Еще при первом знакомстве с зеленокожим народом я заметил, что их общество, как и любое другое, далеко неоднородно. Особо выделялась своеобразная каста неприкасаемых – тех, кто унаследовал больше человеческих генов, чем оркских. Они не обладали выдающимися физическими данными. Хотя родичи не сбрасывали, так сказать, неформатных младенцев со скалы, как в Спарте, но и относились к «задохликам» намного хуже, чем к более крупным сверстникам. Это накладывало свой отпечаток на психику субтильных представителей расы диких. А вот в легионе у них появился шанс выделиться. В разведку требовались именно такие бойцы, что как минимум вернуло ребятам самоуважение. Они не обладали впитанным с молоком матери буйством и легче других поддавались внушению, чем явно воспользовался эльф.

Но меня это не устраивало.

Увы, время для точечного воздействия было упущено, так что придется работать грубо:

– Легионеры, взять Гобоя, – резко приказал я и увидел, как трое из десятка разведчиков бросились на своего учителя.

Причем первым опять был самый способный из учеников эльфа. А вот остальные замешкались.

Плохо, но не смертельно.

Короткий бой был зрелищным. Троица диких хотя и отличалась от более крупных родичей большей ловкостью и скоростью, но за эльфом явно не успевала.

Ушастый вертелся как юла, выворачиваясь из захватов, и даже умудрялся атаковать. Несколько несильных ударов явно пришлись в болевые точки, и один из разведчиков рухнул в траву, ухватившись за сведенную судорогой ногу.

– Вперед! – прорычал я на замешкавшихся разведчиков.

Этот тон они привыкли воспринимать с детства, так что сработали рефлексы, вбитые еще в горных селениях. Дикие ринулись на эльфа, но он правильно оценил ситуацию и нырнул в заросли кустов. Там у него преимуществ будет намного больше.

– Назад, – спокойным тоном приказал я и тут же добавил: – Стройся.

Разведчики подчинились теперь уже все разом и быстро встали в одну шеренгу. Я же повернулся к зарослям, в которых исчез эльф, и по-прежнему спокойно сказал:

– Гобой.

Эльф не удержался от поддевки и неожиданно появился за моей спиной. Ну как неожиданно. Я больше следил за реакцией самого продвинутого из учеников ушастого учителя, чем за кустами, поэтому спокойно развернулся, когда увидел поворот головы разведчика.

Эльф застыл у края поляны. Теперь он держал в руках духовую трубку.

Опасная ситуация. Психология эльфов была мне пока не до конца ясна, так что предсказать реакцию ушастого удается не всегда. Оставалось надеяться, что подневольная жизнь среди людей его хоть чему-то научила.

– Ты понял свою ошибку?

Спокойный тон разговора – это лучший способ разрядить напряжение, готовое взорваться агрессивными действиями.

Эльф не ответил на мой вопрос, но его тело чуть расслабилось.

– Если ученик не справляется, накажи его или выгони. Но никто не смеет оскорблять легионера, особенно тот, кто не состоит в нашем братстве.

В ответе эльфа я не нуждался, поэтому повернулся к замершим диким и посмотрел на самого способного из учеников.

– Декурион, занятия окончены.

Еще один нехитрый прием попал в точку. В один миг этот дикий моей волей получил повышение не только в табели о рангах легиона, но и в социальном статусе горских племен. А вот эльф снова напрягся. И это говорит о том, что декурия под командованием дикого, которому замечательно подойдет прозвище Шустрый, все же сможет изловить учителя даже в лабиринте кустов.

– Возвращайтесь в казарму.

Шустрый двинул себя кулаком в обнаженную грудь и быстро увел декурию с поляны, а я повернулся к эльфу.

Если начальник распекает подчиненного, чаще всего он делает это не в воспитательных целях, а чтобы потешить свое эго. Либо же для того, чтобы сбросить внутреннее напряжение, как я это сделал в разговоре с Орадом. На ошибки нужно указывать четко и спокойно, возможно, присовокупив наказание, но унижение подчиненного и тем более угрозы в его сторону приведут как раз к отрицательному результату. Мой армейский сержант со мной не согласился бы, но у него были другие задачи.

Теперь перейдем к прянику.

– Подрубленный Дуб хвалил твою работу, – спокойно глядя эльфу в глаза, сказал я. – Так что после того, как мы вернемся от гномов, я уменьшу срок службы вашей семьи. Через год вы все сможете вернуться в Радужный лес.

Растерянность у эльфов я уже научился определять, так что, судя по реакции, попал в нужную точку.

– К гномам пойдешь старшим над разведчиками. Собери лучших в две декурии. И возьми Шустрого. Сбор на плацу – через час.

После короткой паузы Гобой обозначил легкий поклон. Этим самым он не только дал понять, что понял приказ, но и то, что инцидент исчерпан.

Ну и ладушки, а то трубка в его руках меня неслабо нервировала.

Дожидаясь сбора турмы, я решил пообедать в столовой. Там безраздельно правила повариха, нанятая баронессой в Дораке. Все дикие называли ее Бешеной Суварой, а родовое имя уже никто и не помнил.

Я с улыбкой поприветствовал выглянувшую из окошка раздачи дородную тетку. Повариха как раз проводила воспитательную работу, угрожая огромной поварешкой своим нерасторопным помощникам.

– Ваша милость! – искренне обрадовалась моему приходу Сувара. – Вы не пострадали? Я как услышала, испугалась до икоты.

Повариха запричитала так, словно уже присутствовала на похоронах любимого легата.

– Так испугались, что ничего не успели приготовить и я останусь голодным?

Сувара мгновенно успокоилась и укоризненно посмотрела на меня:

– Испугаться-то испугалась, но эти обжоры разве дадут попереживать. – При всем показном возмущении повариха явно разделяла материнские чувства баронессы к зеленокожему молодняку.

Сейчас столовая была пуста, но я точно знал, что, даже когда заполнятся все полторы сотни посадочных мест, порядок здесь будет образцовым. Чувства диких к кормилице были вполне взаимны. Оно и неудивительно – в горах даже в лучшие годы и близко не водилось такой вкуснятины и в таких объемах.

– Что у нас сегодня? – садясь за ближайший стол на длинную лавку, спросил я.

– Гуляш, салат и сок из пайи, – отозвалась звеневшая посудой повариха.

Протиснувшись боком в недостаточно широкую для нее дверь, повариха персонально вынесла мне поднос со снедью.

– Мы уже кормим легионеров салатами? – удивился я, наблюдая за сервировкой стола простейшей посудой – керамическими мисками и деревянной ложкой.

– Ага, будут эти хищники траву жрать! – фыркнула Сувара. – Я попробовала заставить. Они, конечно, пихали в себя салаты, но выглядели так, будто я их козьими катышками кормила.

Представленная мной картина вызвала приступ смеха.

Да уж, похоже, результатом проведенной перед отъездом лекции о полезности присутствия витаминов в рационе станет только усиленное кормление салатами моей персоны. Ну ничего, салаты у Сувары получились очень вкусными. Только не хватало майонеза. Но это мы тоже когда-нибудь исправим.

Пока я ел шикарный гуляш и объяснял Суваре, как приготовить майонез, незаметно прошло время, выделенное на организационные мероприятия. Так что пришлось прощаться. Тем более в столовую тихо, как нашкодившие школяры, начали просачиваться дикие. Это была учебная центурия – молодежь, которая хоть и хлебнула полной ложкой приучение к дисциплине, но пока еще не заслужила серый шарф линейного легионера.

Плац встретил меня стройными рядами бойцов. С правой стороны застыли пять декурий гигантов в усиленной лорике сегментате и со стандартными шлемами на головах. Слева стояли три декурии парней пониже, в кожаной броне, стилизованной под ту же лорику.

Декурии встали коробками в три шеренги по три легионера. Декурионы с повязанными на шеях зелеными шарфами вышли на два шага вперед. Лицом к строю перед штурмовиками стояли Утес в полной броне и еще один дикий с жутким шрамом через все лицо.

Кажется, это Расколотый Валун. Точно, это один из старейших бойцов легиона, в смысле самый великовозрастный. К нам он попал во время третьего набора. Я с ним плохо знаком, но Дуб точно не мог ошибиться в подборе няньки для Утеса. Интересная получилась парочка в плане имен.

На шее Утеса красовался новенький синий шарф, а его шрамированный нянь получил красный шарф центуриона, чем явно очень гордился.

Вид у моего верного штурмовика был одновременно несчастный и злой. Первое станет причиной мучений самого новоиспеченного приора, а вот второе принесет немало горя и страданий его подчиненным, особенно сегодня.

Перед разведчиками стояла хрупкая фигура Гобоя. Нужно не забыть выделить няньку в виде телохранителя и ему, уж больно субтильный он по сравнению с дикими.

Как только я остановился рядом с Утесом, легионеры дружно грохнули себя в грудь кулаками. У разведчиков это получилось глухо, а штурмовики издали звук, словно молотом о наковальню ухнули.

– Легионеры, – громко сказал я, с плохо скрываемой гордостью глядя на своих воинов. – Мы славно воевали на земле, в лесу и на море. И я совершенно уверен, что мы завоюем славу даже под землей. Завтра нас ждет поход в королевство гномов. Я уверен в вас как в себе и встану плечом к плечу с вами даже перед самой страшной угрозой. Каким бы ни был враг, мы не отступим и убьем его. Потому что мы легион!

– Легион!!! – взревели восемь десятков луженых глоток.

Снова раздался лязг грудных пластин лорик под тройными ударами мощных кулаков.

Я повернулся к Утесу и поманил стоявшего в сторонке Гобоя.

– Сегодня весь день занимайтесь тренировками, сбивая декурии в один отряд. Если кто-то не впишется, меняйте. Работайте до поздней ночи. Отоспимся на корабле.

– Да, вождь, – прогудел Утес, все еще не переваривший свое повышение.

Но я смотрел не на него, а на Валуна. Старый вояка успокаивающе кивнул.

Ну и славно, а мне на пару с Турбо и Тири еще предстоит заняться кучей разных дел. Поэтому, как уже было сказано офицерам турмы, отосплюсь завтра.

Глава 4

Отсыпался я четыре следующих дня, так что безделье мне осточертело, впрочем, как и легионерам. Именно по этой причине галера ходко бежала по Срединному морю, подгоняемая не только попутным ветром, но и мощными взмахами весел.

На второй день путешествия я обнаружил на судне двух зайцев. Первым был Говорливый Карп. Раненого легионера притащила Тири, явно сговорившись с Подрубленным Дубом. На мои претензии хаоситка ответила, что сумеет поставить Карпа на ноги до нашего прибытия. По ее словам, это намного проще, чем подготавливать ему замену. Очередная попытка выяснить, во что же ведьма превратила беднягу дикого, опять закончилась моим недоумением. Единственное, что удалось понять, так это частичная связь дикого с хаосом через татуировки. Как результат, у Карпа усиливались некоторые природные данные – скорость, интуиция, а в ментальном контакте с хаоситкой проявлялся даже некий аналог предвидения.

Второго безбилетника приволок Гобой, почему-то решивший, что его мелкий отпрыск пригодится в наших подземных приключениях. Пока же этот ушастый шустрик как обезьяна гонял по корабельной оснастке, путаясь под ногами и руками команды.

Ко всеобщей радости, путешествовать по суше нам не пришлось – у гномов имелся свой морской порт. Он находился там, где Визорский горный массив соприкасался с морем. С первого взгляда грот, вырубленный в скале над водой, казался полностью заброшенным, но как только галера аккуратно подошла к каменному причалу, из открывшихся проемов полезли гномы.

Первой с корабля сошла делегация подгорного короля. Увидев подобострастные поклоны причальной команды, перебрались на берег и мы. «Красавица» с командой островитян-людей и небольшой абордажной группой из диких на борту тут же отошла к центру скалистой бухты. Мрачный, вырубленный в сером камне порт доверия не вызывал, так что не стоило искушать низкорослых бородачей разными соблазнами. Мало ли что придет в их кудлатые головы. Галера останется здесь дожидаться нашего возвращения либо доставит на остров мой приказ, а может, и печальную весть.

Так, что-то от местных «красот» в голову полезли мрачные мысли.

Стараясь отвлечься, я осмотрелся вокруг себя. Как ни странно, в незнакомом месте среди чужого народа мой взгляд выхватил именно фигуру Турбо. Мой друг явно решил покрасоваться и заодно предметно закрепить новое прозвище.

И когда только успел? За сутки до отплытия у нас времени и вздохнуть-то не было. Но он все-таки выкрутился.

Все дело в том, что сейчас руки моего префекта украшали очень примечательные перчатки тонкого кольчужного плетения, и материалом для них явно послужило золото. Плюс к этому перчатки были инкрустированы драгоценными камнями.

Гном решил представить свою обновку только в момент схода с галеры, чем вызвал мой наполненный иронией взгляд и тихий смех Тири. Подкалывать префекта открыто она все же не решилась.

Турбо горделиво вскинул голову и прошествовал следом за делегацией соплеменников.

За ним двинулись мы с Тири. Хаоситка прихватила с собой какого-то мальчика, явно из учеников Орада. На нас троих человеческая составляющая отряда заканчивалась. Дальше шли дикие – сначала разведчики, а затем штурмовики. На Гобоя и его сынка встречающие нас гномы посматривали с любопытством, но без вражды. Судя по всему, контакты между этими народами если и были, то имели случайный и незначительный характер.

Главный вход в скальный порт перекрывался отодвигающейся в сторону каменной плитой. Уверен, гномы специально тянули с открытием ворот, чтобы мы прониклись этим действом. Многотонная плита вздрогнула, а затем мягко и почти беззвучно втянулась в стену.

Ну что же, я проникся, как и всем остальным, что довелось увидеть дальше.

Гномы явно страдали гигантоманией, иначе как можно объяснить вырубленные в тверди камня коридоры в три метра высотой? Оно им надо – так извращаться, при среднем росте гномов где-то в метр сорок? Радовало одно – моим диким не придется ползти на карачках.

Я рассчитывал лицезреть наскальное творчество подгорного народа, но увидел лишь гладкие серые стены. Словно попал в какой-то военный бункер из родного мира. Сходство усиливали светящиеся полусферы, прилепленные к потолку на расстоянии десятка метров друг от друга. Очень уж они напоминали хорошо знакомые мне плафоны. Надеюсь, дальше интерьерчик будет поинтересней, а то стало как-то совсем уж тоскливо.

Гигантомания закончилась, когда объем работ для прокладки проходов резко увеличился. Я говорю о местном аналоге метро. Небольшая станция еще могла похвастаться нормальными габаритами, а вот уходящий от нее тоннель в сечении имел меньше двух метров. Вагончики метро вызывали определенные опасения. Узкие открытые платформы с сиденьями, из которых выпасть на крутом повороте – раз плюнуть, особенно учитывая, что никаких зажимов, креплений или ремней не было и в помине.

Несмотря на малый рост, в кости гномы были широкими, так что штурмовики втиснулись в вагончик без особых проблем. Но я все же приказал легионерам не снимать шлемы и держать головы пониже – мало ли что у бородачей там, в тоннелях, под потолком навешано.

Состав получился длинный, гномам даже пришлось дополнительно подгонять грузовые платформы для нашего снаряжения и тех штурмовиков, которым не хватило посадочных мест. На этих платформах дикие устроились лежа, по-другому бы не вышло.

Усевшись в головном вагончике, я все ждал, когда подадут паровоз, ну или что там у них должно тащить все это добро, но все оказалось намного проще. Забравшись на переднее сиденье нашего вагончика, гном чем-то там щелкнул, и состав мягко тронулся с места.

Не понял.

Наклонившись, я увидел, как металлические колеса перекатываются по непривычно широким рельсам.

– Турбо, а как оно едет? – почему-то шепотом спросил я, повернувшись к сидящему сзади гному.

– Ну так самокат ведь, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал первый префект.

То, что колеса сами катятся, было понятно и без его слов. Так же как и то, что здесь не обошлось без магии. Но все же хотелось подробностей.

Ладно, вытрясу все из гнома при первом же удобном случае.

Поездка прошла спокойно. Скорость движения состава была не больше тридцати километров в час, так что, судя по ощущениям, мы проехали километров двадцать.

На перрон следующей станции легионеры выползали в явно пришибленном состоянии. Не хватало еще столкнуться с массовыми проявлениями клаустрофобии. Мало мне их аквафобии, с которой не то чтобы удалось справиться, но как-то держать под контролем.

Но, внимательно осмотрев лица выстроившихся на платформе диких, я не нашел признаков зарождающейся паники. Очень хорошо. Если уж поездка по этой крысиной норе не выявила проблем, то, надеюсь, к обжитым местам Подгорного королевства зеленокожие и подавно должны отнестись спокойно. По крайней мере, некоторое время они здесь выдержат.

Без лишних церемоний работающие проводниками гномьи делегаты направились к выходу со станции, а за ними стройной колонной двинулись и мы. Впереди шел я, затем – Тири и Турбо. За ними следовали юный хаосит, все еще бледный Карп и почему-то Чирик. Непонятно, зачем новый глава разведывательной части турмы послал сына вперед, но глазастый эльф поблизости точно не помешает.

Сразу за станцией расположились жилые кварталы гномьего города. Или не кварталы? Даже не знаю, как все это правильно назвать. Пещеры, ангары, тоннели?

В общем, вокруг нас простиралась некая полость в камне гигантских размеров. Все поверхности были тщательно выровнены и отшлифованы. Размеры внутренних пространств пещер варьировались от пары десятков метров до совсем уж запредельных. Потолок самых больших скрывался за дымкой, очень похожей на облака.

Дома в этих пещерных кварталах были двух типов – построенные из гладко обтесанных камней и вырубленные прямо в толще стен. Попадались также спуски на нижние уровни, но куда именно они ведут, мы узнаем нескоро, если вообще узнаем.

Наш отряд шел по широкой дороге, которая нескончаемой лентой вилась по пещерам и соединяющим их тоннелям. Света в гномьем городе было на удивление много, но, в отличие тоннелей метро и станций, здесь не было видно никаких плафонов. Свет давала некая субстанция, которой гномы украсили стены домов и почти все открытые поверхности пещер. Именно из-за этого псевдооблака в самой большой пещере словно светились изнутри. Причем люминесцентная субстанция была нанесена не абы как. Светящиеся линии сплетались в узоры, похожие на руническую вязь скандинавов. Точнее, сходство было отдаленным, просто у меня не нашлось других ассоциаций. Порой линии из явно текстовой формы перетекали в узоры или угловатые рисунки, схематично изображавшие бытовые и батальные сцены из жизни гномов. В общем, получалось соединение выставки полотен абстракционистов с жилыми помещениями.

Первые двадцать минут я только тем и занимался, что рассматривал интерьер облагороженных пещер, и, лишь вволю насмотревшись, начал обращать внимание на местных обитателей.

Если честно, несчастными они не выглядели. Вдоль центральной улицы и по улочкам между домами сновали сотни гномов: приземистые и, как на мой вкус, грубоватые дамы, похожие на колобков дети и основательные, словно пеньки свежесрубленного железного дерева, мужчины. Кто-то носил дорогие одежды и вплетал в волосы и бороду украшения, а кто-то был одет намного проще, причем не по причине бедности, а потому, что явно возвращался с работы. Об этом говорили инструменты в руках.

Гномы, словно муравьи, целенаправленно спешили по своим делам, но все они без исключения отвлеклись, чтобы посмотреть на странных гостей. Если впереди нашей делегации масса гномов находилась в состоянии броуновского движения, распределенного по всему пространству, то позади образовывалась разделенная надвое плотно сбитая толпа.

Отовсюду доносился приглушенный гул. Гномы явно не любили криков и суеты. Сквозь этот гул прорывались отдельные слова. Так я в первый раз услышал гномий язык. Речь подгорного народа была резкой и отрывистой, с каркающими звуками и большим количеством согласных. Чем-то этот язык напоминал немецкий, но опять же за неимением другой ассоциации.

Приблизительно через полчаса нашего променада густонаселенные кварталы сменились широкими тоннелями. В стенах этих тоннелей возвышались огромные ворота, охраняемые бородачами в броне.

– Это что, банковские хранилища? – спросил я у Турбо, в отличие от меня смотревшего только вперед.

– Нет, это ворота в дворцы старших кланов.

Да уж не думал я, что дворцы могут выглядеть еще и так. Хотя как еще они должны выглядеть в исполнении народа, выгрызающего себе жизненное пространство в глубине гор?

Еще через пятнадцать минут у меня появилась возможность выяснить все в подробностях.

Чем дальше, тем богаче выглядели ворота в резиденции разных кланов, хотя и самые первые бедными не назовешь.

Вход в обиталище клана Вардун, к которому принадлежал Меднобородый, защищали ворота, практически наполовину покрытые разноцветными драгоценными камнями. Неудивительно, что их охраняли два десятка с ног до головы закованных в тяжелую броню бородачей. В руках они держали громоздкое оружие, внешне похожее на мечту любого почитателя стимпанка, – сложное соединение из шестеренок, каких-то трубок и пружин.

Жаль, что у диких – врожденная проблема со всем стреляющим, иначе одним из пунктов нашего будущего гонорара стали бы именно эти штуки. Но для себя я парочку все же вытребую, если, конечно, имеются более облегченные версии.

Гурдо Меднобородый что-то прокаркал, причем не охранникам, а казалось, что самим воротам. Ворота тут же отреагировали на призыв и пришли в движение. Здесь тоже сработала привычка гномов пускать пыль в глаза по поводу и без повода.

Ну вот зачем делать так, чтобы треть ворот втягивалась в стены, треть открывалась горизонтально наружу, а еще треть, верхняя, поднималась четырьмя лепестками?

После короткого коридора, украшенного все теми же светящимися узорами, стены резко расширились, впуская нас в большую пещеру. Она была меньше, чем та, что удивила меня по пути сюда, но и здесь кто-то постарался, чтобы под потолком клубились псевдооблака. Или это что-то вроде смога?

В отличие от общественных пещер здесь не было ни простых построек, ни вырубленных в стенах помещений. По крайней мере, я их не заметил. Посреди пещеры, оставляя много свободного пространства вокруг себя, стоял дворец из голубоватого камня. Мечта кубиста, практически ни одной изогнутой линии. Но выглядел дворец даже красиво, особенно учитывая фон из желтоватого свечения линий на серых стенах пещеры.

– Цитадель клана Вардун приветствует тебя, первый легат Илья Смирный, – торжественно провозгласил Меднобородый, делая широкий жест в направлении замка. – Владыка недр поручил нашему патриарху приютить ваш отряд до церемонии представления королю.

– Значит, мы не сразу займемся делом, а будем ждать аудиенции у короля? – уточнил я, чем сбил гнома с пафосной ноты. – По-моему, вы говорили, что время дорого.

– Повелитель очень занят и не сможет принять вас сегодня, – недовольно проворчал гном.

У меня, конечно, были еще замечания по этому поводу, но я решил их оставить при себе.

– Но наш патриарх готов принять вас прямо сейчас, – решил все же успокоить нас Меднобородый. – Ваши покои давно готовы.

А вот этот нюанс нужно уточнить.

– Где разместят моих воинов?

– В казармах.

– Это далеко от гостевых покоев?

– Ну да, – явно не понимая, к чему я клоню, ответил гном. – Покои – в замке, а казармы – внизу.

Что он имел в виду, я не понял, но важнее другое.

– Мне хотелось бы получить место для проживания рядом с казармами. Это возможно?

– Ну, – задумался гном, – можно в комнатах для офицеров, но…

– Прекрасно, – не дал я ему закончить мысль. – Тогда подготовьте эти комнаты для меня и моих офицеров, пока мы будем общаться с вашим патриархом.

Не дожидаясь возражений Меднобородого, я повернулся к своим подчиненным:

– Со мной идут Турбо, Тири и Утес.

– Простите, легат, – наконец-то справившись с удивлением, вмешался Меднобородый, – но изгнаннику нечего делать в Зале предков. Это оскорбит весь клан. Даже то, что я взял на себя ответственность за его возвращение в королевство, можно оправдать лищь небывалой опасностью для нашего народа и вашей твердостью в этом вопросе. Но в клановый зал он не войдет.

– Не вопрос, – с показным равнодушием ответил я, заставив Турбо напряженно засопеть. – Мы можем пообщаться с патриархом без моего префекта, но никаких важных вопросов без него обсуждать не будем. Просто обмен любезностями.

– Но… – растерянно начал Меднобородый.

– Или же давайте проведем эту встречу в менее важном помещении, – пришел я на помощь гному, чей мозг с трудом пробирался через завалы традиций и предубеждений.

Пошевелив густыми бровями, Гурдо что-то прокаркал одному из своих свитских, который тут же побежал к замку.

Несмотря на жесткость гномьих традиций, пока мы подходили к замку, вопрос с приемом удалось решить.

Вход в клановую резиденцию был двойным. В стене находились обычные ворота, а рядом был пологий спуск. На этой своеобразной развилке мы и разделились.

Расколотый Валун повел бойцов вслед за спустившимся вниз проводником, а мы задержались у ворот, пока Меднобородый получал сообщение от запыхавшегося подчиненного.

– Патриарх согласился провести деловой разговор в своем кабинете. Но вам все равно нужно пройти церемонию представления предкам в качестве гостя.

Заявление гнома меня насторожило. Как-то не тянуло знакомиться с мумиями гномьих предков. Но выбора все равно нет.

– Согласен.

Замок изнутри ничем от обычного гномьего интерьера не отличался. Разве что качеством камня, на который были нанесены светящиеся узоры. Коридоры несколько раз сменялись лестницами и наоборот, пока мы не забрались на верхний этаж дворца. Очередной коридор заканчивался богато разукрашенной драгоценными камнями двустворчатой дверью из желтого металла. О том, что это золото, даже думать не хотелось, настолько массивной выглядела конструкция.

Короткий взгляд на Турбо показал, что с ним проблем не будет, – гном изображал саму смиренность, спокойно остановившись у входа в зал.

Двери щелкнули и начали открываться. На этот раз – самым примитивным для такого механизма способом, просто наружу и в стороны.

Меднобородый вошел внутрь, и с каждым метром его вид становился все более торжественным. Я следовал за ним. Вдруг мой проводник заорал что-то на своем языке, словно надеялся докричаться до каменных статуй.

С первого взгляда стало понятно, что в зале находятся не мощи предков, а, к счастью, лишь памятники им. Потолки в прямоугольном помещении оказались высокими, а стены кроме обычных светящихся линий украшала искусная резьба по камню. С обеих сторон в нишах стояли трехметровые статуи гномов. Некоторые держали в руках инструменты или свитки, а другие были вооружены, так сказать, до зубов. Те, что находились ближе к возвышению с пятью каменными креслами, держали в руках мечи, топоры и щиты, а ближайшие к двери были вооружены еще и замеченными мною ранее стимпанковскими устройствами.

Я насчитал где-то три десятка изваяний, но в зале оставалось еще немало свободного места для потомков древних гномов.

– Легат, встаньте рядом со мной и поклонитесь, – не поворачивая головы, тихо позвал меня Меднобородый. – Я попросил у предков принять вас как гостей.

Ну хоть на коленях ползать не заставляют.

Я подошел к гному и изобразил нечто, похожее на поклон в стилистике времен кого-то там из Людовиков. Выставил одну ногу вперед и, изящно разведя руки, поклонился. Для меня это чисто юмористический этюд, а со стороны все должно выглядеть как особенность инородных традиций.

В ответ на запрос Меднобородого донесся мощный голос с другого конца большого зала. Наверняка не обошлось без магии. Сидящая на возвышении пятерка седобородых старцев даже не пошевелилась.

– Все, мы можем уходить. Предки приняли вас как гостей, – сказал Гурдо и, спокойно повернувшись, вышел из зала.

И стоило наводить тень на плетень только из-за пары движений и десятка слов? Ладно, не будем напрягаться, все это не так уж важно.

Дальнейшие переговоры проходили в более уютной обстановке. Мебель в кабинете, куда нас привел Меднобородый, оказалась деревянной и явно сделанной людьми, я даже узнал стиль, популярный в Риваре и Караске. Правда, из-за укороченных ножек несколько нарушались пропорции, но подгонка мебели под гномий рост проделана умело. Не думаю, что гномы не умеют работать с деревом. Скорее всего, срабатывал стереотип популярности всего импортного, а значит, качественного и дорогого.

За низким широким столом сидел седовласый гном с золотыми спиральками в белой бороде.

– Легат, – повернувшись ко мне, сказал Меднобородый, – позвольте вам представить нашего патриарха Карубо Вардуна, главу клана Вардун.

Ага, значит, главе клана прозвища не полагается.

– Рад знакомству, патриарх, – еще раз поклонился я, стараясь сделать это максимально уважительно и вежливо.

– Чудесный день, легат, – явно желая блеснуть знанием людских обычаев, с сильным каркающим акцентом сказал патриарх.

Во владении языком, на котором разговаривают в шести королевствах на берегу Срединного моря, старому гному было далеко до рыжего родича.

– Присаживайтесь, – сделал он широкий жест в направлении двух кресел перед столом.

Судя по тому, что Меднобородый так и остался стоять на месте, присесть предлагают мне и Тири. С Утесом им говорить не о чем, а Турбо должен радоваться, что его вообще сюда пустили.

– Уважаемый легат, госпожа архиятр, – легким кивком поприветствовал нас патриарх, когда мы с Тири устроились в непривычно низких креслах. – Наш владыка поручил мне попробовать решить нашу проблему с помощью наемных сил, пока наши воины пытаются справиться самостоятельно. Увы, у них это получается не очень хорошо.

Мне показалось или в тоне патриарха промелькнуло злорадство? Похоже, здесь не на шутку сцепились подковерные бульдоги.

– Именно наш клан больше всего общается с людьми, так что нам известно о ваших успехах как в обычном найме, так и в стычках с необычными врагами.

– Всякое бывало, – скромно развел я руками.

– Поэтому я принял решение привлечь именно дикий легион, – мягко улыбнувшись, сказал патриарх. – Гурдо успел мне передать ваши требования, как их внятную часть, так и то, что меня озадачило.

– Пока непонятно, с чем придется иметь дело, не может быть назначена достойная цена, – сказал я, не дав гному углубиться в дебри дипломатии и родственной ей торговли. – Сначала нам хотелось бы побольше узнать о будущем сопернике. Ваш посланник выражался очень туманно.

– Согласен с вами, – кивнул седобородый гном. – Гурдо расскажет вам все, что мы знаем. Он же сопроводит вас в Гранитный город, точнее, в ту его часть, которую пока удерживают наши воины. Но пока мне хотелось бы уточнить одну деталь.

– И какую же?

– Так ли необходимо присутствие в Подгорном королевстве преступника и изгнанника?

– Ну, раз уж вы об этом заговорили… – в зародыше задавив раздражение, вежливо улыбнулся я, – мне хотелось бы озвучить предварительную цену за наши услуги.

– Но вы сказали, что пока рано решать, какой будет цена, – явно почувствовав подвох, попытался схитрить гном.

– Вы немного не так поняли мои слова. Я сказал, что пока не знаю, что нам предстоит делать, но мы уже потратили свое время и, скорее всего, будем сильно рисковать, пытаясь разобраться в сути проблемы.

– И что же вы хотите получить в оплату за потерянное время?

Ага, а о риске мы уже резко забыли.

– Три тысячи золотых и помощь в обелении имени моего друга.

– Мы не можем нарушить Закон Глубин и принять обратно вора и изменника.

– А я этого и не прошу, – теперь уже с большим трудом сдержал я рвущееся наружу раздражение. – Я хочу, чтобы вы исполнили ваш закон до самой мелкой руны. Мой друг говорит, что его оболгали.

– Суд вел мой племянник, и если не врет изгнанник, значит, врет Меднобородый! – Патриарх начал заводиться.

– Ну что вы, даже в мыслях не было! – чуть переигрывая, запричитал я. – Уверен, господин Гурдо – честнейший судья из всех возможных. Но ведь есть еще и третий вариант. Вашего племянника могли просто обмануть. Подумайте, если это так, какой урон вам и чести вашего клана был нанесен подлыми обманщиками.

Так, теперь внимательно следим за реакцией патриарха. Судя по общению с Турбо, я могу сделать вывод, что внешние проявления эмоций у гномов не сильно отличаются от человеческих.

Патриарх не закрылся, а задумался. Значит, родной клан Турбо ждут веселые деньки. Судя по рассказам моего префекта, если ребята из младшего клана вздумали водить за картофелеобразный нос откомандированных королем представителей старших, мало им не покажется. Мне вообще кажется, что это расследование Меднобородый проводил спустя рукава, – мало ли кто и что украл в мелком захудалом клане.

– Вас проводят в гостевые покои под дворцом, – недовольно проворчал патриарх, растеряв все свое благодушие, и с явным злорадством выделил последние слова: – Через пару дней состоится церемония представления временных защитников перед королем и духами его предков.

– Через пару дней? – искренне удивился я. – А как же насчет большой беды и гибнущего народа?

– Наши традиции незыблемы, как основание гор, – спесиво заявил патриарх и вот теперь уже точно закрылся.

– Легат, позвольте проводить вас, – подал голос Меднобородый, и это значило, что отношения с патриархом я немного подпортил.

На обратном пути я еще раз прокрутил в голове эту ситуацию. Со стороны может показаться, что я рискую выгодным контрактом ради сомнительной помощи напарнику. Жил он раньше вдали от родных пещер, так нечего и возвращаться. Но тут благородные порывы были густо замешены на личной выгоде. Золото от гномов мне без надобности – своего хватает. Я хотел получить кое-что посерьезней. Рано или поздно дикий легион начнет раздражать правителей королевств Срединного моря, и к острову Черепа явятся не четыре галеры, а несколько десятков. Так что мне нужны козыри. А у гномов они есть, речь о странных конструкциях в руках бородатых охранников. Конечно, можно сделать этому миру сомнительный подарок в виде пороха, но лучше обойтись без этого. Такие новшества хороши в приключенческих романах. В нашем случае с помощью подобной новинки удастся отбить только несколько атак, а через пару лет ядра из корабельных пушек полетят уже на наши головы.

Нет, лучше обойтись местными средствами или модернизировать то, что мастера умеют и без советов залетного новатора. Если в закромах гномов найдется замена взрывчатке, отказываться не стану. К тому же производство пороха кажется таким простым только на страницах интернет-энциклопедий и в фантастических романах.

В общем, наших заказчиков нужно приучать к моей эксцентричности, тогда и некоторые нестандартные требования им будет легче перенести. Контингент здесь сложный, так что и методы придется применять нестандартные. К тому же от меня не ускользнула странная радость патриарха от того факта, что гномьи воины не справляются с таинственной бедой. Вряд ли он мечтает о гибели собственного народа. Скорее всего, на переднем крае боевых действий рулит его политический конкурент, а патриарху клана Вардун всего лишь поручили привлечение наемников. Так что мы ему нужны, и на наш успех он будет работать не за страх, а за совесть. Впрочем, это лишь мои догадки, хоть и опирающиесяна вполне логичные выкладки и наблюдения.

Выбравшись из дворца, мы тут же спустились под землю, если так вообще можно сказать применительно к местным реалиям. В общем, нырнули на один уровень ниже пола пещеры. Теперь обстановка больше походила на то, что я представлял себе, направляясь в Подгорное королевство. В тесноватых для моих габаритов коридорах было раз плюнуть заблудиться без проводника. Я с опаской оглянулся на Утеса. Дикому пришлось идти ссутулившись, но не на карачках.

И за это спасибо.

Воздух в коридорах был далек от свежести. В общем, резкий контраст по условиям проживания. Странная ситуация, особенно если вспомнить, сколько свободного пространства вокруг дворца. Да и помещения наверху впечатлили своим метражом.

Наконец-то мы добрались до длинного коридора, в который выходили два десятка дверей. Гурдо подвел нас ко второй слева и изобразил приглашающий жест.

– Это блок для офицеров. Слуги уже подготовили для вас личные апартаменты.

– А где разместились мои воины?

– Две следующие двери. На этом позвольте мне уйти.

– А как насчет обещанной информации?

– Чуть позже, – с легким раздражением ответил гном. – Мне нужно попасть домой.

Вспомнив, что гном был при мне все это время, я немного смутился:

– Простите, мы подождем столько, сколько нужно.

Гурдо примирительно кивнул и покинул нас, а мы принялись обживать гостевые комнаты.

Может, мне и стоило соглашаться на покои во дворце, но я сюда не отдыхать приехал. Так что пониженный комфорт не такая уж большая цена за безопасность.

Короткий коридор вывел нас в круглый тамбур, в стенах которого обнаружились четыре двери. За ними находились совершенно одинаковые помещения – небольшая комната площадью квадратов в десять с каменной лежанкой и таким же столом. Здесь же обнаружились два деревянных стула и лежанка, которая была застелена циновкой, сплетенной из мягких канатов. За небольшой дверкой находился санузел.

Бедненько. У меня в донжоне смонтированы нормальный унитаз и душевая, а здесь – вокзальный насест для задумчивого орла и каменная тумба для умывания с врезанной в нее чашей.

Ходивший за мной хвостом Турбо без лишних слов раскрыл местные сантехнические тайны. Сначала он прикоснулся к красному знаку в светящихся рунах, и тут же сработал слив в туалете. Прикосновение еще к одной руне заполнило каменную чашу, а второе быстро опустошило ее через сливное отверстие.

– Туалетную бумагу и полотенца, наверное, принесут позже, – хмуро заявил гном.

– Какое счастье! – вполне искренне воскликнул я. – Вы все же додумались до туалетной бумаги!

Я пока не стал расспрашивать гнома о причинах его недовольства. Но когда Тири выбрала себе комнату и удалилась туда в обнимку с доставленным разведчиком баулом, я затеял с Турбо откровенный разговор:

– Ты чего надулся, как бурдюк?

– Зачем тебе ворошить старое?

– А тебе, значит, это не нужно? – с ходу отбил я вопрос обратно.

– Нужно, конечно, но не такой ценой.

– И какой же это ценой?

Общение одними вопросами быстро выводит собеседника из себя. Что и произошло.

– Илья, мое желание плюнуть в бороду обидчикам не стоит половины нашего гонорара. А так оно и будет, потому что патриарх бесплатно не сделает ни шагу.

– Мой друг, – с доброй улыбкой сказал я, опустив ладонь на плечо гнома, – ты невнимательно слушал наш разговор с патриархом. Поэтому не заметил, как я усиленно делал упор на то, что, заново расследуя давнее происшествие, они не делают одолжение нам, а заботятся о собственном добром имени.

– Но ты сам сказал о предварительной цене.

– А в следующий раз скажу, что это они нам должны приплатить за восстановленную честь клана. Точнее, это будешь говорить ты, потому что займешься подготовкой контракта.

К чести гнома, он тут же перевел разговор в деловое русло:

– Ты, кажется, хотел получить «слезы глубин»?

– Да, но только после того, как мы поймем, во что вляпались. Похоже, ясность наступит через пару дней. Так что пока твоя задача – внимательно слушать и смотреть по сторонам.

– Хорошо, – кивнул гном.

– Да, насчет смотреть по сторонам, – сказал я, мельком глянув на стены комнаты. – Не скажешь, почему даже офицеры живут в такой тесноте?

– Все младшие родичи старших кланов так живут.

– А младшие родичи младших кланов? – спросил я, с трудом удерживая нить разговора.

– Король позволяет селиться младшим кланам в общественных пещерах. На нижние уровни они ходят только на работу. Там такая же теснота.

– То есть беднейшие гномы старших кланов живут в большей тесноте, чем их товарищи по несчастью из младших кланов?

Гном хмыкнул и покачал головой, явно намекая на мое полное непонимание местных реалий:

– Теснота здесь полностью компенсируется более сытой жизнью и безопасностью.

Ничего не понял. Но у нас еще будет время обсудить все странности подземной жизни. А сейчас не мешало бы выяснить, как устроились легионеры.

Когда мы вышли в общий тамбур блока, все наши вещи уже лежали там аккуратной кучкой. А рядом уже стелил свою циновку мой размалеванный телохранитель.

– Карп, шел бы ты к остальным.

Дикий в ответ упрямо тряхнул головой и продолжил распаковывать свой рюкзак.

Ну и фиг с ним. Хочет спать у моей двери – пусть спит, тем более по сравнению с горными селениями этот тамбур – вообще номер в «Хилтоне».

В отличие от офицерского блока основные помещения казарм находились сразу за внешней дверью, никаких тамбуров не предусматривалось. Дикие расселились в трех больших ангарах, в которых только потолок подкачал. Разведчики ходили вполне спокойно, а вот штурмовикам приходились пригибаться. Стандартные нары гномам пришлось разобрать, и легионеры устраивались на своих циновках. Мы исключили палатки из нашего багажа, но, возможно, это было не самое умное решение.

Парни устроились неплохо, осталось только побеспокоиться о пропитании. Но и здесь гномы сработали оперативно. В казармы явились пока еще безбородые юноши и приволокли несколько больших кастрюль с горячей кашей и корзины с маленькими хлебцами, которые имели какой-то грибной запах.

Турбо с удовольствием тут же сжевал привычный с детства хлеб, так что можно с уверенностью сказать, что странный запах вызван особенностями муки, а не сомнительной свежестью хлеба.

От приема пищи в своем закутке я отказался и с удовольствием пообедал вместе со штурмовиками. Тири и ее хилый помощник тоже присоединились к общей трапезе. Кстати, паренька ведьма устроила в своей же комнате. Надеюсь, у нее не возникла мысль уморить бедолагу своими ласками.

Пока все обустраивались, подошел к концу наполненный суматохой день. Это стало понятно по тому, как начали тускнеть световые полосы на стенах и потолке. Все эти переговоры так меня вымотали, что я уснул, едва голова коснулась жесткой подушки.

Глава 5

Ждать новостей от патриарха пришлось действительно почти двое суток. За это время удалось расспросить Меднобородого и еще парочку осведомленных гномов. Из их рассказа получалось, что на гномье царство напали никому не известные твари. Сначала в изумрудных копях просто находили обгоревшие фрагменты тел пропавших шахтеров. Затем была атака на Мраморный город. Из копей полезли монстры, внешне похожие на огромных ящериц. Они были покрыты плотной чешуей, которую не брало ни одно оружие. Мало того, эти твари плевались огнем, прожигавшим даже доспех из прилла, очень дорогого и тугоплавкого металла.

В первые же дни нашествия погибло много народу. Вторую волну удалось встретить во всеоружии. Из других городов подтянулось подкрепление, а беженцы покинули Мраморный город. Увы, почти все встретившие тварей воины сгорели, а город был потерян окончательно.

Еще два месяца шли бои в тоннеле междугородного метро. Гномы даже пытались завалить путь к другим городам, но безуспешно. Непонятно как, но эти твари легко преодолевали любые завалы. Затем наконец было найдено хоть какое-то средство против огненных ящериц. Вполне логично им оказалась вода. Увы, она не убивала тварей, но монстры, буквально пышущие изнутри жаром, очень не любили контактов с водной средой.

В итоге врага удалось остановить посредине Гранитного города. Прошел еще месяц, и король потребовал перейти в контрнаступление. Увы, эта тупая затея унесла жизни бойцов еще двух хирдов, но король не унимался. Его мало интересовало, что за эти попытки приходится слишком дорого платить. Владыку недр злила потеря изумрудных шахт. Именно тогда Карубо Вардун и влез со своим предложением пригласить одного очень хитрого наемника.

И вот мы здесь, а король почему-то тянет резину.

Утром третьего дня нашего пребывания в Подгорном королевстве вынужденный простой закончился, причем бурно. Я проснулся от того, что за тяжелой дверью моей комнаты кто-то ругается на гномьем языке.

Выглянув за дверь, я обнаружил, что в роли взбешенного оратора выступал Турбо, который рычал на двух седобородых старцев. Зрителями процесса были Гурдо Меднобородый, Карп и Тири, высунувшая за двери свою заспанную мордашку.

Гостям спич Турбо явно не нравился, но они покорно молчали. Стоявший ближе всего к вопящему префекту старик держал в руках пояс из золотых блях. Так держат лишь дорогое подношение.

Рык моего друга начал переходить в злобное шипение. Я подумал, что сейчас он плюнет старику в морду, и, как ни странно, угадал. Причем Турбо проделал это в лучших гномьих традициях – попал точно в бороду.

Глава странной делегации еле сдержался, в основном благодаря парочке коротких слов от Меднобородого.

Выплеснув все, что у него накопилось за долгие годы, Турбо просто развернулся к посетителям спиной. На этом переговоры закончились, и незнакомые гномы ушли вместе с почему-то злорадно ухмыляющимся Меднобородым.

– Ну и что это было? – спросил я, выходя в прихожую.

– Мой бывший старейшина.

– Чего хотели?

– Извинялись за лживое обвинение и звали обратно, – явно еще не остыв, прорычал гном.

– Ну так шел бы.

– Ага, – хитро улыбнулся Турбо. – Можно подумать, тебе все равно. Ты же себе все волосы с горя вырвешь. Нет, куда вы без меня. Да и легион мне стал роднее этой крысиной помойки.

Сонная Тири на полуавтомате прямо в ночнушке вышла из своей комнаты, подошла к гному и, чуть приобняв его, чмокнула в макушку.

– Я рада, – сказала она, затем зевнула и ушла обратно досыпать.

Ешкины матрешки, он что, покраснел?! Изменения цвета кожного покрова можно было наблюдать только по мясистому носу гнома, который вдруг стал пунцовым. Да и я немножко офигел от этой мизансцены, а затем расплылся в улыбке.

– Сотри со своей морды эту ехидную ухмылку, – зашипел Турбо. – И вообще, приведи себя в порядок, нам скоро идти в Зал королей.

– Нам?

– Да, – самодовольно хмыкнул гном, выпячивая нижнюю губу. – Я больше не изгнанник и могу свободно передвигаться по всему королевству. Кстати, теперь ты мой патриарх и тебе отвечать за все мои выходки.

– Да не вопрос, – легко согласился я и с самым невинным видом поинтересовался: – Кстати, а у патриарха есть право наказывать своих подчиненных? И каким способом у вас это делают?

Гном не ответил, но по его виду было понятно, что способ не из самых приятных.

В принципе, нам собраться, что бедному – только подпоясаться. Точнее, достать из рюкзака все необходимое. На торжественный прием отправились почти прежним составом – к нам прибавился гном. Карп решил, что под охраной Утеса мне ничего не грозит, и навязываться не стал.

В качестве проводника выступил сам патриарх клана. Впрочем, Меднобородый тоже был здесь, как и десяток других гномов. Все – в торжественных одеждах. Настолько торжественных, что бедняги еле шли, сгибаясь под тяжестью золота.

Покинув владения клана Вардун, мы прошлись по десятку огромных коридоров и тоннелей и наконец-то вышли в примечательное помещение. Здесь явно поработал кто-то из местных дизайнеров с местным же размахом. Длинная и очень высокая пещера больше напоминала ущелье. Потолка видно не было – мешали падающие сверху лучи самого настоящего солнечного света. Стены этого зала-ущелья внизу были обработаны так же, как в городе. Гладко отшлифованный камень скрывался за густым частоколом таких же гладких колонн. А все, что находилось выше трех метров от пола, выглядело так, словно к поверхности камня не прикасался ни один инструмент. Через каждые пару десятков метров попадались массивные арки-мостки, которые тоже казались нерукотворными. В промежутках между этими арками и упирались в пол лучи солнечного света.

Атмосферненькое, скажу я вам, помещение. Уверен, оно служило для тех же целей, с которыми изгалялись строители египетских храмов. Привыкшие к искусственному свету и гладкому камню гномы после прохода по этому коридору входили в состояние разной степени офигения. А затем уже психологически подготовленные посетители попадали в Зал королей, где их дожимали окончательно.

На солнечный свет и ухищрения подгорных дизайнеров мне было плевать, но главный психологический удар все же возымел действие.

По форме зал представлял собой огромную чашу, по бортику которой застыли десятки изваяний гномьих королей древности. Их размерчик впечатлял – не меньше десяти метров. Если быть полностью точным, пол зала был похож не на чашу, а на воронку. Скат плавно уходил к центру, а затем перетекал в темную пропасть. Свет на стенах и потолке зала из-за объемов помещения сильно рассеивался, так что куда уходила пропасть, видно не было.

Из-за неприятной конструкции пола близко к провалу подходить не хотелось, да и не требовалось. Не дойдя до шахты метров десять, Карубо Вардун запричитал на гномьем языке.

Внизу что-то гулко вздохнуло, и наружу поползла смешавшаяся с тьмой провала прозрачная дымка. Басовито загудели трубы. Дымка подсветилась снизу. Затем из-за кромки провала выплыла платформа. Точнее, всплыла. Это была каменная плита размером приблизительно четыре на четыре метра и весом наверняка с пару тонн. Так вот, эта плита поднималась вверх, словно пух одуванчика, подгоняемый теплым воздухом.

Однако.

Удивляясь такой диковинке, я даже не сразу рассмотрел трон на площадке в окружении четырех магических фонарей на витых столбах.

На троне восседал гном в массивной короне. Платформа поднялась метра на четыре над краем провала, явно чтобы король мог смотреть на нас свысока.

Карубо вновь завел свою причиталку, но теперь в ответ на нее раздались три громогласных слова.

Гномы дружно поклонились почти в пояс. Мы тоже не стали отставать. Даже Утес, жестко проинструктированный и получивший категоричный приказ, почтительно склонил голову.

Как только церемония представления закончилась, платформа плавно начала опускаться, пока не скрылась в витающей над провалом дымке.

Меня так озадачил вид летающей глыбы, что Турбо пришлось подпихивать своего начальника в сторону выхода.

Я все понимаю – магия и все такое, но, ешкины ж матрешки, как оно вообще может летать?! Никаких приспособлений или тросов видно не было. Магнитная подушка тоже отпадает. Уверен, именно для того, чтобы зрителям в голову не лезли мысли о фокусах, и был придуман этот глубокий провал.

Заняться анализом гномьих загадок мне не дали. Сначала был часовой спор с криками и воплями между моим префектом и патриархом, результатом которого стал договор, написанный рунами. О чем они там орали, я не понял, поэтому настоял на переписывании договора на доракский. И только после этого, внимательно прочитав свою копию, поставил подпись и легионную печать. Не успели просохнуть чернила на свитке с договором, а рядом – звякнуть увесистый мешок с авансом, как поступил приказ на выдвижение к месту боев.

Мы оперативно собрались и, пройдя обратный путь, вновь оказались на станции метро.

Чтобы добраться до Гранитного города, нам пришлось проехать еще четыре станции. Если посчитать, то получалось немаленькое такое королевство. Станция Гранитного города была забита беженцами, и выглядело все очень печально – дети вопили, женщины причитали, а мужики глухо ворчали. За порядком наблюдали воины в тяжелой броне. Причем у многих эта броня была сильно закопчена, а местами даже оплавлена.

Первые три пещеры города, так же, как и станция, были забиты беженцами, которых почему-то не спешили перевозить в другие города королевства. Еще две пещеры оказались пустыми, и в конце второй, прямо у входа в межпещерный тоннель, развернулся передовой край обороны.

Все опустевшие дома были заняты воинами. В проходах между домами сновали гномы в серых балахонах. Турбо объяснил, что это санитары. Судя по озабоченным лицам, работы у них было очень много.

Нашу делегацию встретил такой же, как и все, закопченный гном, к тому же с изрядно обгоревшей бородой. Плюс к этому и он, и все сопровождавшие его воины были мокрые словно только из душа.

Пожарники на выезде.

Командир гномов тут же накинулся с руганью на Меднобородого, который тоже был одет в серьезную броню, только выделяющуюся на общем фоне чистотой и блеском.

Гномы орали друг на друга, а Турбо старался переводить:

– Лурко Секира недоволен тем, что Меднобородый притащил чужаков, а Гурдо поминает приказ короля. Если Лурко что-то ляпнет про владыку, здесь прямо сейчас сменится начальство. – Немного послушав перепалку, Турбо сказал с каким-то даже разочарованием: – Не, не ляпнул.

Вызверившись на Меднобородого, Секира повернулся ко мне и что-то прокаркал. Его слова были тут же переведены моим бородатым другом:

– Посылает нас на передовую. Говорит, если мы очистим следующую пещеру, он отрежет и сожрет свою бороду, – оценив состояние бороды местного генерала, Турбо добавил: – Ну или то, что от нее осталось.

– Скажи ему, что я пришел сюда не штурмовать пещеры, а оценить обстановку.

– Не советую этого говорить, – вмешался Меднобородый.

– Почему это? – удивился я, внутренне подобравшись и готовясь, так сказать, упереться рогом.

– Потому что мы уже заплатили за то, чтобы вы выполняли приказы.

– Уважаемый Гурдо, не знаю, что написано в вашем экземпляре договора, а свой я прочитал очень внимательно. Вы заплатили за то, что мы ознакомимся с проблемой и попытаемся найти способ ее решения. По договору я могу прямо сейчас сказать, что решения нет, и убраться отсюда под солнышко, прихватив с собой весь аванс.

На меня уставились хмурые лица гномов. Некоторые бородачи, возможно, поняли сказанное. Остальные наверняка догадались о сути спора по моему тону, так что я добавил:

– Если сейчас возникнет стычка, вы поймете, что ваши огненные ящерки не самая большая проблема на свете.

Наш разговор внимательно слушали все вокруг, в том числе и дикие. Так что не успел я закончить произносить слабо завуалированные угрозы, как легионеры пришли в движение. Разведка отошла назад, увлекая за собой хаоситов и эльфов, затем эту плотную группу окружило стальное кольцо штурмовиков. Снаружи остались только мы с Турбо. Не самое безопасное место, но у нас свои роли.

– Уважаемый Гурдо, давайте каждый сделает свою работу, и всем будет хорошо. У вашего подгоревшего друга планируются какие-то боевые действия?

После короткого разговора между гномами, больше похожего на злобное рычание, Гурдо все же ответил:

– Да, король обязал Лурко каждый день пытаться отбить следующую пещеру.

– Ну вот, пусть пытается, а мы посмотрим, – не желая слушать возможные возражения гнома, я повернулся к ощерившейся мечами, булавами и секирами стене штурмовиков. – Утес.

Стена разошлась, выпуская наружу здоровяка-приора.

Смотри ты, научился-таки не маячить в первой же шеренге. Может, такими темпами разовьется и до легата. Хотя вряд ли – слишком много дури в этой горе мышц.

– Да, вождь, – грохнул себя в грудь Утес, явно желая впечатлить гномов.

Не знаю, как насчет бородачей, но я от этого действия поморщился.

Ну вот зачем гнуть нужную вещь?

– Бери одну декурию штурмовиков. Мы идем на передний край всего этого безобразия. Остальные штурмовки прикрывают нас сзади. Разведчикам разойтись пятерками между ближайшими домами. В ссоры не лезть, на оскорбления, даже если вы их поймете, не отвечать, но, в случае чего, готовьтесь работать по плану «Р».

В кодовой таблице легиона это означало: режем все, что попадается на глаза.

Между Гурдо и Лурко опять началась свара, но после слова «курах» Секира обреченно махнул рукой и, кажется, даже хотел сплюнуть на пол, но сдержался. Гномий я точно не осилю, но то, что курах – это король, запомнить успел.

Да уж, сильно у них тут все закручено – монархия самого ядреного пошиба. Даже за случайный плевок при упоминании короля можно попасть в руки веселых мастеров по работе с болевыми точками. В остальном же ругайся не хочу. Надо бы изъясняться поосторожнее и не ляпнуть что-нибудь эдакое про бородатого венценосного самодура.

Лурко Секира быстро сформировал ударную группу из пяти десятков гномов и повел ее в сторону выходящего из пещеры тоннеля. Когда мы подошли ближе, перед моими глазами предстала укрепленная оборонительная линия гномьей конструкции.

Если честно, я ожидал чего-то более технологичного, а здесь – простая баррикада из небрежно сложенных валунов.

Когда мы поднялись на эту баррикаду, мое мнение немного изменилось. Ее хоть и сооружали на скорую руку, но все же делали с умом и отнюдь не для оборонительных целей, а для вспомогательных. Таким способом был быстро сужен проход для установки пока еще непонятного мне сооружения.

Любой любитель фантастики, как игровой, так и кинематографической, опознал бы в двухметровой арке классический портал. В вертикально размещенной между баррикадой и потолком раме переливалась серебристая пленка. Именно туда и нырнули идущие впереди гномы.

Неужели действительно портал? Ну и куда он ведет? Меднобородый ни о чем таком не говорил.

Я замешкался лишь на мгновение, но и этого было много – за мной шли дикие. Такая уж сложилась традиция в нашем легионе – если субтильный на их фоне легат не струсит, значит, и зеленокожим здоровякам опасаться нечего.

Мембрана ощущалась как более уплотненный воздух, и ее проход никак не отразился на моем теле. Но устройство и не было телепортом – вокруг по-прежнему находился межпещерный тоннель, а под ногами – наспех собранная баррикада. Но окружающая обстановка все же изменилась. Теперь стало понятно, почему гномы выглядели как пожарники после укрощения огня, то есть подгоревшими и в то же время мокрыми.

Такое впечатление, что мы попали в парилку. Было жарко и влажно. Обувь скользила по мокрым камням.

Вот, значит, о чем говорил Гурдо, когда упоминал воду как главное средство от огненных ящериц.

За первой баррикадой нас ждала вторая, которую оборудовали с большей тщательностью. Все пространство тоннеля от пола до потолка заложили тяжелыми и тщательно подогнанными каменными блоками. В этой стене каменщики оставили лишь узкие бойницы и место для массивной, словно в банковское хранилище, двери.

Стены и потолок части тоннеля между баррикадами опутывали медные трубы, некоторые из них заканчивались раструбами прямо здесь, а другие уходили за стену с бойницами.

Лурко Секира повернулся ко мне и с какой-то веселой бесшабашностью, в которой не осталось ни прежней злобы, ни презрения, что-то сказал.

Мне определенно начинает нравиться этот вояка.

– Лурко спрашивает, пойдешь ли ты за стену или будешь смотреть через бойницу? – перевел Турбо.

Да уж, задачка. С одной стороны, сквозь эти щели рассмотреть что-либо будет трудно, а с другой – лезть туда, куда опасаются идти даже эти отмороженные коротыши, не очень-то и хочется. То, что собравшиеся в рейд гномы нервничают, было видно сразу, но боязливыми по натуре эти ходячие танки совершенно не казались. К тому же возникала проблема с дикими. Они даже в широкую арку прошли, ссутулившись, а в мелкую дверь придется лезть практически на карачках. Причем туда – еще полбеды, а вот как обратно? Не застрять бы в суете и неразберихе отступления.

– Пойду за стену, – сказал я Турбо и, не дожидаясь его возражений, повернулся к Утесу. – Со мной пойдут Карп и двое самых мелких штурмовиков.

– Я пойду, – тут же набычился приор.

– Видишь эту дверку?

– Да, – упрямо мотнул головой Утес, явно понимая мой намек. – Я пролезу в нее без проблем.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Если сейчас с разгону проскочишь туда, не зацепив стенок, идешь с нами. Если зацепишь, то возвращаешься и ждешь меня здесь.

– Да, вождь! – с акульей улыбкой на зеленой физиономии заявил дикий и грохнул себя кулаком в нагрудную пластину.

Ну что ты будешь с ним делать!

Пока мы беседовали, Лурко и его группа поддержки уже собрались у массивной дверки. Я заметил, что к обычному холодному оружию добавилось странное оборудование. Почти все взяли в руки уже знакомые мне устройства, похожие на ручные пулеметы, а некоторые бородачи взвалили на плечи трубы, очень напоминавшие гранатометы.

А странностей-то все больше. Даже мелькнула мысль, не переоценил ли я свои умственные способности, решив, что смогу что-то посоветовать представителям самой технологически развитой расы этого мира.

Стоявшие у бойниц гномы внимательно вглядывались в пространство за стеной. Один из них что-то крикнул, и два гнома из дежурной смены начали открывать массивную дверь. Она запиралась, как банковский сейф, на выдвигающиеся во все стороны штыри.

Гномы быстро, плотной цепочкой втянулись в открывшийся проход.

Не понял, у них что, генералы обязаны ходить в вылазки или Секире просто захотелось выплеснуть клокотавшую внутри ярость? Надеюсь, подпаленая борода не стала причиной появления у него суицидальных наклонностей. Мне этот коротышка даже понравился. Я посмотрел на Утеса и сделал приглашающий жест рукой, изобразив на лице веселую иронию.

Приор еще раз ощерился, нахлобучил на голову шлем и принял позу готового к атаке американского футболиста – то есть присел и, наклонившись вперед, уперся правой рукой в пол. Левой рукой он удерживал любимую булаву у шипастой головы, разместив длинную рукоять параллельно полу.

В том, что у него получится, я даже не сомневался, потому что видел, как этот здоровяк на карачках проскочил почти стометровую штольню на острове, причем со скоростью почтового экспресса.

Так случилось и сейчас. Рванувший вперед командир штурмовиков вошел в открытый проем как мастерский шар в лузу, лишь чуть звякнул наплечником по металлической коробке.

Ладно, засчитаем проход как чистый.

Пытаясь отогнать беспокойство, я показательно фыркнул и с улыбкой пошел за приором. За мной двинулись Карп и два приземистых, но массивных штурмовика.

За дверью было темно и настолько влажно, что одежда под моей пластинчатой лорикой тут же промокла. И это не очень хорошо. Если то, что Меднобородый говорил об огне странных ящериц, правда, мы тут скорее сваримся, чем обгорим. К тому же не понятно, как рассмотреть в этой темноте и паровой взвеси хоть что-то полезное.

На внешней стороне защитной стены горели лишь два магических фонаря. Выстроившаяся клином штурмовая группа гномов уже подходила к краю освещенного пятна. Словно прочитав мои мысли, кто-то из оставшихся за стеной бородачей зажег дополнительное освещение. Все пространство короткого отрезка тоннеля и прилегающей к нему части основной пещеры залило светом нескольких десятков мощных магических фонарей.

Да уж, картинка, скажу я вам, чисто постапокалиптическая. Планировка пещеры уже знакомая – одно– и двухэтажные приземистые дома да помещения в стенах. Потолок не очень высокий – метров пятнадцать. Все это было покрыто копотью и какой-то странной плесенью. Почти половина домов превратилась в груды каменных кубов. Казалось, что гномы покинули это место лет сто назад, но я-то знал, что прошла всего пара месяцев. В сложной мешанине света, теней, взвеси и копоти трудно было что-то разглядеть.

Гномы, постояв немного на месте, осторожно двинулись вперед. Носители странных труб держались внутри клина.

– Утес, помоги, – сказал я, подходя к двухэтажному дому, у которого от второго этажа осталось лишь три стены и часть кровли. Оттолкнувшись от сплетенных в замок рук приора, я взлетел на второй этаж, а затем без проблем перебрался на остатки плоской крыши.

Осторожные шаги показали, что опора надежная, так что можно расположиться удобнее и достать подзорную трубу. Карп таким же способом забрался на второй этаж, но на крышу не полез. Утес с двумя штурмовиками занял оборону внизу.

Пока мы карабкались на полуразрушенный дом, гномы выдвинулись на три десятка метров по центральной дороге квартала и остановились. Судя по их напряженным позам, они что-то увидели. Через пару секунд осмотра с помощью подзорной трубы мне удалось заметить врага. Это действительно было нечто похожее на ящерицу размером с взрослого льва. Треугольная голова с красным гребнем держалась на длинной шее. Широкое туловище, вихляя из стороны в сторону, передвигалось на коротких, но явно очень мощных лапах. Причем передние лапы были значительно длиннее задних. Все это покрывала золотистая чешуя.

Эти странные зверушки даже не пытались маскироваться, явно считая себя вершиной пищевой цепи.

Надеюсь, у меня получится доказать им, что это не так.

Золотистый росчерк мелькнул впереди, затем еще два разрезали воздух справа.

Шустрые, гады.

Ящеры явно не обладали большим запасом терпения, и самый ближний кинулся на группу гномов. Причем он не стал прыгать на ощерившихся железом воинов, а подбежал метров на десять и чуть присел, встопорщил алый гребень. Защелкало похожее на стимпанковские ручные пулеметы оружие.

Жиденько. Я уже раскатал губу на скорострельное автоматическое оружие. Автоматика присутствовала, но скорость была не больше одного выстрела за полминуты.

Плюс ко всему короткие болты просто отскакивали от непробиваемой туши ящера. Еще через пару секунд стало понятно, что гномам этого и не требовалось. Вперед выступил одни из воинов с трубой. Поразительно знакомым жестом он закинул трубу на плечо и выстрелил… нет, не гранатой, а мгновенно развернувшейся в воздухе цепью.

Ящер все же успел выдохнуть струю огня, но гномы шустро разбежались. Один – ноль в пользу бородачей. Где-то внутри меня промелькнула подленькая надежда на то, что ящеры быстро сравняют счет, иначе мне здесь делать уже нечего, но все же симпатии были, конечно, на стороне союзников.

Увы, темная сторона моей души оказалась права. Сначала ящер запутался в сети и чем сильнее ворочался, тем туже затягивал путы. Гномы кинулись тыкать в него острым железом, но, кажется, без малейшего успеха. А еще через десяток секунд окутавшийся огнем кокон распрямился – ящер разорвал или просто расплавил цепи ловушки.

Огненная струя угодила в одного из гномов, и он вспыхнул как факел. Лурко яростно заорал, явно намереваясь кинуться на ящера, но два гнома подхватили его под руки и поволокли назад. Один из гранато… сетеметчиков еще раз запулил сетью в только что освободившегося ящера. Не попал – тварь скакнула в сторону, но тут ее зацепила третья сеть.

Повторять попытку добить явно потерявшую часть сил ящерку гномы не стали – это был маневр отхода.

Пора и нам. Я уже примерился сначала спрыгнуть на пол второго этажа, а затем на дорогу, и тут меня отвлек взрыв.

Да ну на фиг!

Чуть не свалившись вниз от удивления, я посмотрел на поле боя. Гномы отходили, а за ними бежали четыре ящера. Взрыв, который я бездарно пропустил, разметал один из домов.

Вот, значит, отчего здесь все в руинах. Но важнее то, что из-под обломков рухнувшего дома без проблем выбрался ящер и бросился за гномами.

Мне все же удалось увидеть, как один из гномов метнул в преследователей увесистую болванку, после чего сильно грохнуло. Ящеров разметало в стороны, жаль, что без явных признаков ранений. Огнедышащие враги хоть и поумерили свой пыл, но продолжили погоню.

Я тут, понимаешь, стесняюсь привносить в этот многострадальный мир порох, а они вовсю гранатами швыряются!

– Вождь! – заорал снизу Утес.

– Сам вижу, – проворчал я, в два приема спрыгивая на дорогу. – Ходу!

Как только мы стартовали, нам навстречу ударили тугие струи воды. Хорошо хоть мимо. Уже добежав до дверки, я повернулся и увидел, как струя сбила одного из ящеров, догоняющих гномов. Он корчился, буквально фонтанировал паром, но все же не отступал. Вода явно не самая любимая стихия этих огненных монстров, но и не смертельно опасная. По крайней мере – в виде душа.

Досмотреть у меня не получилось. Утес схватил меня за шиворот и швырнул в открывшуюся дверь. Затем полез сам.

К счастью, мои здоровяки не стали причиной пробки в дверях. Карп и штурмовики без проблем прошли за стену, а еще через несколько секунд за ними начали вваливаться гномы. Подгоревшего товарища они приволокли с собой, как-то сбив с него огонь.

Судя по запаху и состоянию доспеха, бедолагу уже не спасти. Огонь проник в сочленения брони и не оставил гному никаких шансов на выживание.

Тяжелые двери надежно отсекли нас от опасности, а за стеной разразился огненно-водяной ад. Сквозь бойницы прорвались струи пара вместе с какофонией из шипения и воплей огненных тварей.

Как только я прошел через отсекающую влажность мембрану, меня тут же встретили настороженные взгляды Турбо, Тири и Гурдо.

– Ну? – спросил первый префект, явно озвучив мысли остальных.

– Все, что я понял, так это то, что легионерам там делать нечего.

– Что?! – взорвался Меднобородый, в котором скопилась целая гамма эмоций – от злости до раздражения и разочарования. – Тебе придется отдать задаток и… и заплатить штраф! Никто не смеет обманывать клан Вардун!

Затем гном перешел на родной язык и кричал еще пару минут. Когда он выдохся, я спокойно спросил:

– Вы закончили?

– Нет…

– Хорошо, я подожду, пока у вас не появится время выслушать, как я собираюсь уничтожить огненных ящеров.

– Но вы же сказали, что отказываетесь, – вновь перешел на более уважительную форму обращения заметно поостывший гном.

– Я сказал, что легионерам там делать нечего. Даже усиленные лорики штурмовиков сильно уступают броне ваших бойцов. Так что результатом первой же атаки турмы станет лишь пять десятков обгоревших трупов.

– Работа наемников и есть риск, – нехорошо нахмурился гном.

– Да, без этого в нашем деле не обойтись, но у любого риска должен быть смысл.

– Но… – раздраженно начал гном и осекся, явно ухватив какую-то мысль. – Вы сказали, что знаете, как победить этих тварей.

Да уж, патриарх не зря продвигает своего племянника – горяч, но мозги работают неплохо.

– Не то чтобы точно знаю, но у меня есть несколько идей. Для их осуществления нам не нужна грубая сила, так что большая часть моих воинов отправится на галеру. Здесь останутся только две декурии разведчиков и одна – штурмовиков. Еще мне нужны помещения прямо в этой пещере. Также я хочу поговорить кое с кем из ваших воинов.

– Зачем?

– Чтобы пойти к вашему королю не с пустой идеей, а с готовым планом спасения королевства.

Прозвучало немного напыщенно, но уж как получилось. А вот забегавшие глаза гнома мне не понравились. Что-то у них нечисто – слишком уж странная реакция на упоминание короля. Ладно, это решим, когда в голове созреет план и будет что предложить гномам для торга.

Не откладывая дело в долгий ящик, я приказал Утесу отобрать самых выдержанных из штурмовиков и разведчиков. Если начнется буча с гномами, нас все равно здесь закопают, и наличие слишком горячих голов в составе остающейся группы как раз может стать причиной этих неприятностей. При этом даже три десятка диких смогут устроить настоящую кровавую баню, и гномы это хорошо понимают.

Я обустроил себе переговорную комнату в одном из покинутых домиков и занялся опросом участников недавних боев. Переводчиками выступали Турбо и Гурдо.

Глава 6

Опросы и предварительный анализ заняли больше суток. Туго извлекаемая из не самых разговорчивых и сообразительных вояк информация начала складываться в некую картину. Статистика вообще великая вещь, хотя нет более нудного занятия, чем сбор данных. Не скажу, что узнал что-то новое и очень важное, но кое-какие детали оказались полезны. Точно определилась скорость, с которой ящерицам удавалось прожигать сети из прилловых цепей, – от одной до трех минут. Еще выяснилось, что вода все же смертельна для огненных ящеров. Это подтвердил фактами жутко обожженный, но чрезвычайно гордый собой гном. На его груди красовался кулон с большим красным камнем в сложной золотой оправе – высшая награда королевства за храбрость. Орденоносец поведал о том, как еще в начале нашествия, убегая от ящера, спрятался в одном из водных резервуаров. Монстр решил дождаться нырнувшего гнома, но, на свою беду, слишком уж поддался нетерпению.

Урко Повар, значение прозвища которого я понял не сразу, вынырнул на поверхность и, увидев перед собой морду ящера, то ли от запредельной храбрости, то ли просто с перепуга вцепился в гребень огненной твари и потащил за собой в воду. Узкая горловина и недюжинная сила гнома не дали монстру выбраться из воды, и там он не то чтобы утоп, а скорее погас. Подмога подоспела вовремя и вытащила почти сварившегося гнома из резервуара.

Я тут же потребовал доступ к телу утопленного ящера, но получил только отчет о его вскрытии, причем подробный и грамотно составленный. Там говорилось, что плоть под необычайно крепкой и непострадавшей шкурой превратилась в нечто, похожее на пористый уголь. Так же мне дали подержать небольшой кусок шкуры с мелкими чешуйками. В руках этот кусок гнулся как тонкий лист меди, но при этом пробить шкуру или отковырять сами чешуйки у меня не получилось. Больше трофеев у гномов не оказалось, так что делать какие-либо выводы о природе ящеров, основываясь на единичном случае, было рано, но мне хватило того факта, что огненных монстров можно утопить.

Время утопления пришлось буквально выковыривать из голов Урко и тех, кто его спасал. Получалось где-то около минуты полного погружения в воду. Потихоньку и осторожно я выяснил природу гномьего оружия. Автоматические арбалеты оказались сложным детищем артефакторов и механиков. Похожие на гранатометы сетеметы были попроще и работали практически без магии. А вот гранаты оказались секретными, и информация по ним была закрыта не только для чужаков, но и для большинства гномов.

Ладно, с этим разберемся позже.

Уже приступив к разработке основного плана, я едва не забыл об очень перспективном варианте. Чтобы его проверить, пришлось идти к стене вместе с Тири и ее помощником.

Гномы покосились на явившуюся со мной девушку, но возражать не стали.

– Уважаемый, – с помощью Турбо обратился я к главному дежурной смены, – мне нужно сделать так, чтобы ящеры подошли поближе к стене.

В ответ гном что-то сказал и ехидно ощерился.

– Он сказал, что без проблем, – перевел Турбо. – Предлагает тебе пойти за стену и позвать. Насосы он включать не будет, так что можешь с ящерами даже пообниматься.

Язвить в ответ я не стал и лишь кивком головы попросил открыть дверь.

– Я пойду, – недовольно загудел увязавшийся с нами Утес, решительно заслонив собой открытую дверь.

Он, как и Расколотый Валун, остался в группе моей поддержки. Гобой тоже крутился рядом, отправив на галеру сына с половиной разведчиков.

– Абсолютно не имею ничего против, – легко согласился я.

Сквозь оборудованную бойницу было видно, как дополнительные лампы ярко осветили вышедшего вперед приора.

– Эй, уроды, попробуйте меня взять! – заорал Утес, ударяя в грудную пластину латной перчаткой.

Пару минут ничего не происходило, а затем в темноте начали появляться светящиеся пятна. Постепенно они оформились в золотистые силуэты.

– Тири, попробуй дотянуться, – сказал я ведьме, чувствуя тревогу за Утеса. – А то вдруг нашему герою хватит дури ринуться в атаку.

Ящеры понемногу приближались. Они явно опасались защищенного брандспойтами узкого тоннеля. Тири встала напротив бойницы и уперлась руками в стену. Что-то тихо зашептав, хаоситка начала раскачиваться. Затем она ткнулась лбом в стену, и ее ноги подкосились. Я был готов к чему-то подобному и подхватил ее, не дав ей упасть на пол.

– Утес, давай назад!

У меня отлегло от души, лишь когда в ореоле водяной взвеси в дверь ввалился приор турмы.

Тири наконец-то пришла в себя, и ее взгляд стал осмысленным. Сердито вырвавшись из моих объятий, она отошла чуть в сторону и начала поправлять одежду.

Можно подумать, я там что-то успел нарушить.

– Ну, что скажешь?

– Нет, – зло процедила сквозь зубы хаоситка. – У меня с хаосом только связь, а они – его порождение. Так что повлиять на них у меня не хватит сил. Хотя есть один ритуал с жертвопри…

– Я сколько раз говорил забыть о жертвоприношениях?! – теперь разозлился уже я. – Чтобы больше даже не заикалась!

– Как хочешь, – с раздражающим равнодушием ответила Тири.

– А как насчет обычной магии?

– Не сработает, – уверенно сказала Тири. – Они состоят из хаоса и пламени. Сами могут влиять на наш мир только своим огнем, когтями и зубами, но любую другую магию отторгают. Чудотворцы тут не помогут.

– Ладно, будем думать.

Впрочем, думать особо не пришлось – по большому счету идея уже успела оформиться в моей голове. Нельзя сказать, что она была оригинальной, но все же…

Не только я учел опыт экстремального Повара. У гномов тоже были попытки затащить ящеров в резервуары с водой. Именно эти попытки и породили метатели сетей. Но ничего не вышло – слишком быстро ящеры пережигали сети, а тащить тяжеленную и брызгающую огнем тушу в воду не получалось.

На мой вопрос, почему бы не затопить все здесь к такой-то матери, был дан жесткий и даже злобный ответ. Во-первых, все проходы нижних уровней под пещерой делались с учетом дренажа, и вода просто уйдет, не поднявшись к потолку пещеры, сколько ни влей. Во-вторых, влажность для гномов – враг не менее страшный, чем ящеры. Именно поэтому на баррикаде оборудована влагоостанавливающая мембрана. Мне сразу вспомнилась странная плесень на стенах домов и пещеры, которую захватили огненные монстры.

И все же эта идея стала для меняосновной, потому что, в отличие от гномов, я не собирался волочь потенциального утопленника к воде, а хотел притащить воду к утопленнику.

Почему я, далекий от техники психолог, решил, что смогу придумать что-то, что упустили великие подгорные мастера? Да именно благодаря изучению психологии. Множество технических решений, по сути, просты и даже примитивны, но человечество шло к ним веками. Тот же паровой двигатель вполне мог сделать даже Архимед, но почему-то не сделал – сработали психологические фильтры. О некоторых вещах самые продвинутые технари просто не думают, потому что уже двигаются в определенной колее. Общепринятые научные правила игры становятся шорами, не позволяя смотреть шире. Что для гномов означает понятие максимальной защиты для бойца? Ответ – тяжелая прилловая броня. А для меня это танк и ничто иное. Бронежилет, конечно, хорошее дело, но лучше сидеть в броневике или танке. Когда-нибудь гномы дойдут до этого сами, возможно, именно из-за нашествия огненных ящеров, но пока у меня есть возможность заработать на эдаком эрзаце прогрессорства.

Изобрести, точнее, вспомнить танк, конечно, хорошо, но как воплотить идею в металле? И как запихнуть ящера в приделанный к танку бак с водой? Нужно думать. Что нам известно о техническом прогрессе в гномьем обществе? По словам Турбо, несмотря на внешнюю продвинутость, гномы, а в особенности – их начальство, очень консервативны. Любая инновация требует всестороннего рассмотрения и одобрения кучи комиссий. И что из этого следует? А то, что большинство изобретений уходят под сукно. Так что мне срочно нужно найти это сукно и заглянуть под него. Возможно, идея танка уже давно пришла в голову кому-то из местных Кулибиных.

Вызвав уже потерявшего последние крупицы терпения Меднобородого, я озадачил его вопросом о местонахождении местного патентного бюро. Гном сначала изумился, затем разозлился и только после подсказки Турбо сказал, что нам нужно идти в королевское хранилище знаний, где и находится главный архив. Правда, он добавил, что меня туда не пустят.

На это я предложил ему узнать, что в таком случае скажут патриарх и король.

Ответ на этот вопрос гном, как ни странно, отыскал быстро, и через пару часов мы с Турбо отправились в очередную подземную поездку. С нами увязался Карп. Утеса пришлось обломать – ну нечего ему делать с такими габаритами в библиотеке. Еще повалит какие-нибудь стеллажи, а мне потом отвечай. Тири от поездки отказалась – она что-то там химичила со своим помощником, помогая местным врачам выхаживать раненых. Неплохой плюс в репутационную копилку.

Очередной лабиринт проходов окончательно запутал меня, так что уверен – из этих дебрей без помощи гномов мне точно не выбраться. Поэтому попытку Турбо на минуточку отлучиться к знакомым я пресек на корню. Нас сопровождали Меднобородый и два гнома в тяжелой броне, но через некоторое время племянник патриарха куда-то исчез.

И вот мы наконец-то прошли пару совсем уж узких коридоров, в которых Карп едва не застрял, а затем оказались у заветной дверцы. Оба конвоира остались у входа, так что местного хранителя знаний нам пришлось искать самостоятельно. Поиски привели нас в небольшой, по местным меркам, зал.

Мои опасения оказались напрасными, и никаких стеллажей здесь не было – просто дырки в стенах, в которых покоились тубусы со свитками. Некоторая часть информации хранилась на каменных скрижалях. Этого добра было навалом, причем в прямом смысле. Все углы комнаты были завалены грудами шестиугольных плиток шириной от десяти сантиметров до полуметра. Вдоль стен с нишами расположились длинные узкие столы, рядом с которыми стояли низенькие кресла. В общем, хоть и странноватая, но все же вполне органичная для подобного заведения обстановка. Стереотип нарушало лишь полное отсутствие пыли. В подземельях ее вообще не было – сказывалась грамотная вентиляция и пылесборники. Об этом я узнал именно в библиотеке, спросив Турбо о том, куда подевалась пыль, которая должна покрывать все поверхности в благородном хранилище сказаний старины глубокой.

– Молодой человек красиво говорит о том, что ценят только старики, – явно услышав нашу беседу, проскрипел старческий голос.

На доракском местный хранитель знаний говорил хоть и с акцентом, но правильно. Под звук шаркающих шагов из полутемного прохода появился старый гном. Вот он-то полностью соответствовал стереотипу – седая борода до колен, согбенная спина и кружевного плетения холщовый серый балахон. Морщинистые руки тяжело опирались на узловатую клюку.

– Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего, – решил я блеснуть мудростью, одолженной теперь уже у Михаила Васильевича Ломоносова.

И эта цитата понравилась старику:

– Чем могу помочь такому мудрому не по годам человеку, который как-то сумел пробраться в хранилище священных тайн Подгорного королевства?

Старик тоже не был чужд тяги к изящной словесности.

– Мы тут собрались поохотиться на огненных ящеров, но нужен кое-какой инструмент.

– И чем же может быть полезен старый архивариус, который и молотка-то в руках никогда не держал? – удивился старик, присаживаясь за стол и делая приглашающий жест в направлении соседних кресел.

Я присел рядом и еще раз ввернул цитату:

– Все новое – это хорошо забытое старое.

Так, нужно заканчивать со всеми этими реверансами, а то до сути дойдем очень нескоро.

– Я тоже так думаю, – степенно кивнул старый гном. – Давайте для начала познакомимся, а затем попробуем найти для вас что-то новое в хорошо забытом старом.

– Меня зовут Илья Смирный.

– А я – главный архивариус королевства Вирто Знающий.

Хорошее прозвище. Я обратился точно по адресу.

Дедушка действительно оказался осведомленным гномом, и мы быстро определились с тем, что именно мне от него требуется. Короткое путешествие привело нас в дальний зал, где мы копались почти весь день. Даже пришлось послать постоянно ноющего Турбо за перекусом и кувшином пива.

Проще всего в этой обстановке было Карпу. Он без особого стеснения раскатал свою любимую циновку прямо у стеночки и лег спать. Что интересно, когда в зал входили помощники Вирто, уши моего телохранителя вставали торчком, а глаза открывались. А вот когда вернулся Турбо с едой, дикий в прямом смысле даже ухом не повел.

Если честно, обзор инновационных находок бородатых мастеров меня не впечатлил. Я хоть и увидел там много интересного, но легкого решения моей проблемы в своде новаторских мыслей не нашлось. Зато наконец-то я вспомнил о том, что хотел спросить у Турбо о конструкции вагончиков метро. Объяснение архивариуса было простым – обычное колесо, которое вращалось вокруг сердечника. Причем вращалось само собой под действием подведенной извне энергии. В общем, артефакторика, в которой я ничего не понимаю. Если приблизительно, принцип был похож на движители новейших машин фирмы «Тесла», только в магическом исполнении.

Конечно, все понимать мне необязательно, а вот узнать технические характеристики этих штук просто необходимо. Кстати, с характеристиками там оказалось неплохо – устройства мощные, так что для моих целей подойдут.

Уже собираясь уходить, я вспомнил о еще одной мучившей меня загадке.

– Мастер Вирто, тут мне недавно довелось видеть вашего великого короля на его чудесном летающем троне.

– Да, – довольно сощурился гном, – трон владыки великолепен.

– Но откуда у подгорного народа такое чудо? Я даже не мог представить, что у гномов такая тяга к полетам.

Гном немного подумал, но все же решил поделиться толикой явно секретной информации:

– Это не совсем работа наших мастеров. Триста лет назад под гору явился один маг из поклонников Чудотворца, причем в компании хаосита. – Старик понизил голос и осторожно покосился на Турбо, но тот уже давно утратил интерес к нашим разговорам и сонно рассматривал ряды отверстий в стене.

– Странная парочка, – осторожно потянул я нить разговора.

– Да, и очень богатая. Они притащили с собой столько золота, что дед нашего короля сдал им в аренду пять наших мастеров-артефакторов.

– То есть как сдал?

– И не такое бывает в нашем великом королевстве, – горестно вздохнул архивариус.

– Ну и как это связано с летающим троном короля?

Возбужденное любопытство сыграло со мной злую шутку. Короля лишний раз поминать не стоило. Тут у них прямо культ личности какой-то, причем в самом плохом проявлении. Старик мгновенно закрылся. Но, к счастью, он явно был из тех, кто не любит оборванных речей. Да и пиво сделало свое дело.

– Через шесть лет мастера вернулись и привезли то, что позволило им создать такое чудо.

– Это был подарок мага?

– Нет, маг полностью авансом оплатил услуги мастеров, но что-то там случилось, и летающий остров упал. Трое из пяти мастеров выжили и даже сумели кое-что притащить с собой.

Все, мастер выговорился и при этом понял, что сказал слишком много. Дальше давить смысла не было, поэтому я быстро перешел на обсуждение одного из сомнительных изобретений гномов-новаторов. Старик чуть раньше высказал мнение, что это изобретение может быть полезным, но не знал, в какой отрасли. Один из гномов придумал, как водяным насосом качать воздух. Вентиляция у гномов работала без магии, проще говоря, устраивался обычный сквозняк, потому воздушные насосы высокого давления никого не заинтересовали.

Мне не жалко, и я выдал старику зародыш идеи о пневматическом отбойном молотке. так что архивариуса мы оставили в самом благодушном настроении. А вот меня никак не оставляли размышления о летающем острове.

Какой же должна быть мощь магических устройств, чтобы поднять в воздух целый остров?!

Эта мысль хоть и сидела в сознании раздражающей занозой, но основные дела быстро отвлекли на себя все мое внимание. Нам с Турбо предстоял очень серьезный разговор с власть имущими гномьего королевства, и к нему нужно подготовиться:

– Турбо, – остановил я идущего впереди друга, пока мы не дошли до поджидающего нас конвоя, – ты говорил, что самое ценное в королевстве – это «слезы глубин».

– Да, так оно и есть.

– Но чем они так ценны? Как я понял, их нельзя купить за золото.

– Купить «слезы» невозможно, только получить в подарок от короля. Это огромная ценность и честь.

– Возвращаемся к первому вопросу, – остановил я разошедшегося гнома. – Так чем они ценны?

– Это же «слезы глубин». – От очевидности ответа гном даже немного растерялся.

– Турбо, любая ценная вещь для чего-то нужна. Драгоценности можно продать за золото, на которое потом можно купить что-то другое. Из прилла делают броню и оружие, некоторые камни и металлы идут на создание артефактов. Что дают «слезы» своему обладателю? Или же их ценность только в том, что они получены из рук короля, скажем, как орден?

– Нет, – нахмурился гном, словно никогда не задавался подобными вопросами. – в легендах говорится, что «слезы» приносят удачу, дарят мир и спокойствие кланам и много чего еще. Но продать их нельзя и в артефакт сунуть – тоже.

– При этом «слезы» – самая желанная вещь в королевстве?

– Да, – теперь уже раздраженно проворчал гном и неожиданно добавил: – Общение с людьми плохо на меня влияет.

– Оно тебе раскрывает глаза, – добродушно хлопнул я по плечу расстроившегося гнома.

В отличие от него меня этот разговор порадовал. «Слезы глубин» – вещь статусная, связанная с кучей суеверий, очень недоступная, а значит, вполне подходит для моих целей.

– Турбо, сколько «слез» есть у твоего бывшего клана?

– Ни одной, поэтому мы и младшие.

– А у Вардунов?

– Вроде двенадцать.

Я узнал все, что нужно для предстоящих переговоров. Дойдя до выхода из главного архива и воссоединившись с нашим конвоем, мы направились на аудиенцию к патриарху клана Вардун.

– Племянник сказал, что у вас есть какая-то идея, но вы почему-то отправили наружу половину своих воинов, – сердито встретил нас в своем кабинете патриарх.

– Да, все правильно. Идея у меня есть, и для этого легионеры не нужны, – ответил я, но только после того, как удобно устроился в кресле.

– А что нужно и как в этом помогло посещение архива?

– Увы, никак, – притворно вздохнул я. – У меня была надежа, что в архиве найдутся готовые технические решения, опираясь на которые удастся осуществить мой план.

– Так поведайте мне свой план. Может, такие умельцы отыщутся в клане Вардун?

Ага, держи карман шире. Я достаточно узнал о менталитете гномов и не сомневался: как только патриарх ознакомится с идей, меня пнут под зад с авансом в руках.

– Не все так просто. Для начала нам нужно обговорить аванс и основную плату.

– Вы издеваетесь?! – начал заводиться патриарх. – Еще аванс?

– Уважаемый патриарх, я, конечно, понимаю, что ваш племянник молод и горяч, но вы…

– Что я? – чуть поостыв, спросил гном.

– В договоре ясно сказано, что вы оплачиваете мою экспертную оценку, и, если будет шанс решить ваши проблемы силами легиона, то я это сделаю. Шанса нет, ни малейшего, но есть идея, как все сделать немного по-другому.

– К чему все эти хитрые разговоры?

– К тому, что благодаря таким разговорам я со своей нервной работой до сих пор не остался в одном исподнем, даже если рядом со мной находился Золоторукий.

При упоминании нового прозвища Турбо патриарх фыркнул, как кот на соевую колбасу.

– Вы нам не доверяете?

– В торговых делах без подписанного договора? Нет, конечно, – обезоруживающе улыбаясь, ответил я.

Если мои выводы о гномах верны, такое заявление в королевстве мастеров и торгашей никого не оскорбит. Так оно и оказалось – патриарх тут же расплылся в довольной улыбке.

– Ну что же, давайте обсудим договор.

– Увы, я не уверен, что смогу сделать это с вами.

– Почему? – удивился, но явно не обиделся сообразительный патриарх.

– Потому что мне нужен аванс в виде двух «слез глубин».

– Вам в Гранитном городе камень на голову не падал? – сузив глаза, поинтересовался патриарх.

– Нет, к тому же без шлема я у вас не хожу. Потолок на психику давит. Мне понятно ваше удивление, но на другую оплату я не согласен. Две «слезы» сейчас и три, если найду способ избавить вас от огненных ящеров. И еще – стандартный пункт для всех контрактов нашего легиона о трофеях.

Явно выбитый из колеи моими требованиями гном пропустил слова о трофеях мимо ушей.

– Это невозможно, «слезы» еще никогда не оказывались в чужих руках!

– Может, пусть все же решает тот, кто распоряжается всем в королевстве?

– Всем распоряжается король, – тут же насторожился патриарх.

– Так я о нем и говорю, – с видом святой невинности согласился я.

– Хорошо, ждите, – как-то даже зло выдавил из себя патриарх и стукнул по столу небольшим молоточком.

В кабинет тут же вошли два практически квадратных от тяжелой брони гнома и проводили нас наружу. Дожидаться решений верховной власти, кто бы там ни представлял ее в этом королевстве, нам пришлось в уже знакомых апартаментах. В этих же апартаментах пришлось остаться Турбо и Карпу, когда наконец-то явились посланники от патриарха. Мой телохранитель попробовал бузить, но я его быстро успокоил. Не то чтобы мне было совсем не страшно уходить без охраны, но здравый смысл говорил, что в случае чего Карп мне не сильно поможет.

Переходы по запутанным коридорам меня начали утомлять, но приходилось терпеть. Наконец-то сопровождающие, или, точнее, конвоиры, доставили меня к массивной двери со светящимися узорами. Тяжеленные каменные створки разошлись в стороны, пропуская меня в круглый зал.

Ну прямо рыцари короля Артура в образе друзей Белоснежки. Семь гномов в разной по фасону, но очень дорогой одежде расселись вокруг круглого стола. Что примечательно, все в этой комнате было каменным, включая стол и кресла. На стенах в обрамлении светящихся линий в камне были высечены барельефы со странными мотивами из жизни гномов. Это были разные виды казней вперемежку со сценами награждения бородатых коротышек разными медальонами. Получался эдакий зал славы и позора.

В одном из членов этого кружка теневой власти я узнал патриарха клана Вардун. Скорее всего, все здесь присутствующие являются патриархами самых сильных кланов.

Никто даже не собирался предлагать мне присесть, да и лишнего предмета мебели не наблюдалось. Впрочем, меня это совершенно не смутило. Зал находился ниже уровня коридора, и в него вели три невысоких ступени. Вот на среднюю я и уселся.

– А ты наглый, человек, – с жутким акцентом по-доракски сказал один из незнакомых мне гномов.

– А вы не очень гостеприимны, – в тон ответил я.

Судя по тому, что глава клана Вардун тут же заговорил на гномьем, доракский здесь знали только двое.

Короткий разговор в группе гномов завершился обращением ко мне Карубо:

– Вы уже догадались, кто мы?

– Я хотел поговорить с теми, кто принимает самые важные решения в королевстве, вот и получил желаемое.

– Хорошо, что вам все понятно, – кивнул патриарх. – Увы, ответ тот же, что и раньше. Ни один человек не получит «слезы глубин».

– Это ваше право, – спокойно сказал я. – Но подумайте вот о чем. Наверху ваши камешки не дороже простого алмаза, мне они нужны только потому, что не хочется торговаться с гномами из-за каждого золотого. Мало того, у вас куча всяких табу, и многое за золото просто не продается. Только поэтому мне нужны «слезы», рано или поздно они вернутся обратно, а я взамен получу то, что мне необходимо для вашего же спасения. Часть «слез» я планирую потратить на подготовку охоты на ящеров. Ваше золото мне без надобности. Я всегда могу заработать его больше, чем нужно для жизни, в любом другом королевстве, не рискуя при этом быть сожженным порождениями хаоса. Так что, если «слезы» в руках презренного человека – для вас слишком страшное зрелище, значит, самое время нам расстаться. Решайте.

Мне уже хотелось, чтобы гномы заупрямились. Идеи в моей голове были всего лишь голой теорией, и нужно сильно постараться, чтобы они воплотились в жизнь, если это вообще возможно. Так что даже отказ гномов меня вполне устроит, потому что развяжет руки и успокоит жадность. Тем более давно пора заняться тальгийцами, а здесь этого не сделаешь.

Жаль, если придется разочаровать Турбо, но, познакомившись с местными реалиями, я понял: сделать из него героя для подгорного народа не получится – слишком уж всех нагнула эта кучка теневых правителей.

После моих слов гномы загомонили, но быстро пришли к общему решению, которое тут же озвучил Карубо:

– А вы не боитесь, что мы узнаем ваши секреты совершенно бесплатно?

– Боюсь, конечно, – спокойно признался я. – Особенно боюсь того, что вы сделаете после того, как вытащите из меня правду. Но такое решение принесет множество бедствий для Подгорного королевства, независимо от того, убьете вы меня после пыток или нет. Точнее, разница есть – живым я просто нагажу вам по максимуму, а затем, возможно, успокоюсь. А вот если за мою смерть примутся мстить дикие, с внешним миром можете попрощаться. Как я уже говорил племяннику патриарха Карубо, тогда вы поймете, что ящеры не самая большая беда в этом мире. Я отправил половину своих бойцов с приказом уходить к острову, если через три дня не появлюсь на пристани. Так что решайте, стоят ли какие-то пять камней таких бедствий для и без того уже настрадавшегося народа.

– Вас мало… – тут же окрысился Карубо.

– Патриарх, – не дал я ему договорить, – может, вы все же переведете мои слова вашим коллегам?

Намек был толстый. Его понял и Карубо, и плохо знающий доракский язык гном. Он хмуро и выразительно посмотрел на главу клана Вардун, так что тому все же пришлось заняться переводом.

На этот раз гномы совещались долго. Оно и неудивительно – принимать конструктивные решения тяжелее, чем резкие и агрессивные.

Постепенно каркающий гомон стих и явно разозленный Карубо сказал:

– «Слезы глубин» выделяет только король, – заметив мою ироничную улыбку, он раздраженно добавил: – Никто не сможет отобрать это право у короля, а он трясется над ними, как…

– Как и каждый гном.

Перебивать хозяев, конечно, нехорошо, но мне нужно было как-то уравновесить резкий тон гнома. Нельзя грубить первым, но при этом необходимо соблюдать равновесие. Время для понижения накала еще не пришло – торг не окончен.

– Две «слезы» после уничтожения всех тварей.

– Одна сейчас и две – после уничтожения ящеров. Конечно, если вы не пожелаете расторгнуть договор раньше.

– Почему это? – удивился Карубо.

– Потому что вторым пунктом договора будет стандартное право легиона на все трофеи, – заметив, что гном начал наливаться нездоровой краской, я быстро добавил: – Трофеями считается только то, что ранее не принадлежало вашему народу.

Я правильно угадал причину ярости гнома, и он быстро остыл, но явно не понял, почему мне кажется, что им захочется расторгнуть договор досрочно. Ничего, если все получится, он очень быстро все поймет.

– Еще одно условие, – добавил Карубо. – Камень, который вы потратите на подготовку, уйдет в клан Вардун.

– Нет, – по-доброму улыбнулся я патриарху, – прежде всего, я не стану этого делать из желания не навредить клану, который обеспечил меня такой интересной работой и радушно приютил в своей резиденции.

Патриарх был умным и сам понял, что сморозил глупость. Об этом говорил его быстрый взгляд на коллег. Они точно сживут его со свету после такого хитрого финта.

– Ну что ж, уважаемые патриархи, думаю, пора составлять контракт, – заявил я, радостно потирая руки.

На этом мы закончили предварительные переговоры, и тайный совет в урезанном составе вместе со мной переместился в резиденцию клана Вардун.

После часа ругани Турбо безнадежно охрип, но все же сумел выторговать для нас дополнительно десять тысяч золотых, а в моих руках наконец-то оказалась легендарная «слеза».

– Не понимаю, и что в ней такого особенного? – вполне искренне спросил я у Турбо, рассматривая небольшой, с крупную вишню камень. По форме молочно-белая «слеза» напоминала каплю. От обычного камня этот отличался внутренним свечением и едва заметной аурой. У меня даже мелькнуло сомнение, не радиоактивен ли он. Впрочем, эту мысль удалось быстро отогнать – гномы явно не боялись контакта с камнем. Вон, Турбо весь аж подобрался и смотрит на драгоценность завороженным взглядом.

– На, подержи, а то у тебя сейчас припадок случится.

Маневр оказался верным – после того как я грубо и буднично ткнул камень в руки гнома, он пришел в себя и даже саркастически хмыкнул. Дальше сработала его природная тяга к позерству. Турбо приподнял камень и посмотрел как бы сквозь него.

– Ты прав, это всего лишь камень.

– Я всегда прав, – поддел я друга и сделал вид, что просто забыл о камне как о чем-то несущественном.

К тому же в руках префекта он будет в большей сохранности. Надеюсь, не придется отбирать у него эту безделушку силой. Наверное, феерическое получится зрелище, когда Утес сначала будет ловить гнома, а затем вытряхивать из него всю мелочь, удерживая вниз головой за ногу.

– Ты чего лыбишься? – подозрительно спросил Турбо.

– Да так, подумал кое о чем.

– О чем?

– О том, что у нас впереди много работы.

– И что тут веселого? – фыркнул гном и спрятал камень в карман, при этом похлопав по нему ладонью.

Где-то я уже это видел. Оставалось только услышать от гнома заявления вроде «моя прелесть». Ох, чувствую, будет у штурмовиков потеха.

Ладно, все это шуточки, пора заняться делом. После подписания договора и передачи «слезы» патриархи оставили меня в покое, так что над душой никто не нависал. Рядом терся только уже ставший почти родным Меднобородый, причем без конвоиров.

Ну что же, начнем.

– Турбо, кто из младших кланов лучше всего разбирается в самокатах?

– Клан Урум, они вообще головастые.

– Прекрасно, давай-ка заглянем к ним в гости и сделаем предложение, от которого ни один гном не сможет отказаться.

Переделка еще одной цитаты не впечатлила Турбо, он лишь инстинктивно прижал ладонь к карману, что вызвало у меня ехидную улыбку.

Глава 7

Переговоры с патриархом Оско Урумом прошли очень успешно. Начал я практически без предисловий с демонстрации «слезы», а дальше все было просто и быстро. Хоть клан и проживал в самой близкой к подземке пещере гномьей столицы, я все же настоял на перемещении группы мастеров в уже обжитую нашей турмой пещеру в Гранитном городе. После множества расчетов было принято решение собирать новую боевую машину в тамбуре между влагозадерживающим порталом и защитной стеной.

Подготовка началась с выбора мастерских. По причине повального бегства гномов вся пещера была в нашем распоряжении. Под невысоким сводом расположилось более сотни разнокалиберных зданий, которые раньше были поделены между пятью младшими кланами. В отличие от владений старших кланов, общие пещеры принадлежали королю, и выстраивать между домами какие-либо стены или преграды было не принято. А вот пространство под пещерой имело строгие границы. Узкие проходы и тесные мастерские представляли собой замкнутый комплекс, ограниченный площадью занимаемых кланом домов. Так что перейти из подземной мастерской одного клана в такие же подземелья другого было невозможно.

Не мудрствуя лукаво, я зарезервировал участок поближе к переходному тоннелю. Если ящеры прорвутся, отдаленность переднего края обороны нам не поможет, а так не придется таскать детали слишком далеко.

Первая производственная планерка прошла в главном холле покинутого гномами квартала. И началась она нелепо. Низкий, но очень широкий стол был завален свитками и письменными принадлежностями. Вокруг стола собрались десять мастеров во главе с патриархом. Он тоже оказался неплохим инженером, что в младших кланах ценилось больше, чем политический вес.

Разговор не ладился, поэтому я взял один из чистых свитков, прижал его к столу специальными камешками и начал чертить. Хотя какое там чертить! Я просто рисовал, причем без малейшего намека на художественную ценность изображения.

– Итак, уважаемые мастера, мне нужен механизм вот такого типа.

Стоявший рядом со мной Турбо начал монотонно переводить все на гномий язык.

Сначала вид моих каракулей вызвал у мастеров недоумение, затем раздражение. Дело спас совсем уж низенький гном с жидкой бороденкой. Сначала он старался не высовываться вперед, но потом не выдержал. Гном попытался дотянуться до чертежа через стол, а затем плюнул на степенность и влез на столешницу с ногами. Он на карачках подполз к чертежу и начал тыкать в него пальцем, тараторя что-то, мне непонятное.

Патриарх покраснел от злости, но затем обреченно закатил глаза. Я же постарался скрыть усмешку, потому что именно этот мастер во время представления рабочей группы привлек мое внимание. Когда Турбо перевел слова патриарха и в череде других имен назвал Парко Рукоблуда, я чуть не заржал.

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, Рукоблуд – он и есть рукоблуд, – спокойно пожал плечами мой друг. – А чему ты удивился?

Я на пару секунд задумался, пытаясь перевести на русский язык доракское слово. Но что там переводить – два корня обозначали верхние конечности гуманоида и сексуальную несдержанность.

Экспресс-опрос Турбо все же пролил свет на эту странность. У гномов слово обозначало работу, проведенную не по общепринятым стандартам. Так что прозвище говорило о том, что Парко не может удержаться, чтобы не склепать какую-нибудь нестандартную и бесполезную, по мнению остальных гномов, штуковину. А то, что принято понимать под этим словом в моем мире, здесь совершенно ни при чем. Вот такой получился курьез, но все же разъяснение ситуации так и не смогло погасить во мне приступы смеха, когда я видел этого шустрого парня.

– Рукоблуд спрашивает, как ты собрался сделать стальную рельсу гибкой?

– Называй его просто Парко, – в очередной раз сдержал я улыбку.

– Да что же ты постоянно лыбишься?!

Не, не стоит выдавать такую информацию Турбо, а то заклюет бедного парня. Ему и без этого нелегко в обществе ретроградов.

– Это не рельса, хотя в моем исполнении и очень похоже, – хмыкнув, начал объяснять я. – Это гусеница… ну, как цепь, только плоская. Она будет состоять из вот таких звеньев, которые мы скрепим штырями.

Постепенно с гусениц мы перебрались к ведущему колесу из двух шестеренок и опорным каткам. Немного подумав, я решил отказаться от поддерживающих катков и сделать опорные большего размера.

Откуда такие познания? Да из той же армии. В нашей учебке для тренировки психики имелись две танковые платформы без башни. Управлять ими мне не посчастливилось, а вот перетягивать слетевшие гусеницы доводилось, и не раз. Так что в этом деле я был, можно сказать, профи.

Мастера клана Урум, как и говорил Турбо, действительно оказались головастыми ребятами. Дальше разговор свернул в конструктивное русло, и за сутки, с перерывами на еду и короткий сон, проект гномьего аналога танка был вчерне готов. Ну а дальше начались проблемы. Причем отнюдь не производственные, а организационные. Дело в том, что клан оказался не очень богатым, а материалы нам нужны дорогостоящие. Вот когда я возблагодарил бога, что рядом со мной действительно Золоторукий, ведь именно префект настоял на дополнительном авансе золотом. Мне-то казалось, что «слезы» решат все проблемы.

Как только материалы были закуплены, работа закипела, причем с таким энтузиазмом, что я вскоре остался не у дел. Последним важным вопросом, с которым гномы пришли ко мне, была проблема с местом сборки танка.

Патриарх Оско настаивал на основной пещере, и я был с ним согласен – иначе где еще мы проведем обучение будущих водителей и стрелков? Но для Лурко Секиры наши резоны были не важнее чиха. Он сказал, что снимать защиту от влаги не будет, и собирать танк придется между баррикадой и стеной. Ну а если что-то не нравится, то нам предоставят свободное место за защитной стеной под боком у ящеров.

В общем, после того как в двадцатиметровом отрезке межпещерного тоннеля начало расти наше детище, там в моей помощи уже не нуждались. Зато появилось время подумать о том, что упущено в суматохе первоначальной разработки плана. А упущено было многое. Я совершенно забыл о гранатах. Как оказалось, клан специалистов по самокатам имел узконаправленную специализацию. Так что гранаты они делать не умели и метатели сетей – тоже. Если с сетеметами Оско пообещал как-то разобраться, то с гранатами – полный швах. Пришлось идти на поклон к Меднобородому.

Гурдо тут же спесиво задрал свою рыжую бороду, так что я натравил на него своего префекта. Грызлись они долго и со вкусом. Спихнув проблему на Турбо, я вернулся к прорехам в собственном плане.

Остался нерешенным вопрос о персональной защите будущих танкистов. Но самое главное – кто именно станет этими танкистами? Увы, на моих зеленокожих друзей рассчитывать не приходится – не те габариты, да и психологический порог практически непреодолим. Остаются гномы, ну и я, не самый геройский парень в обоих мирах.

За два последних года я уже привык к защите широкоплечих легионеров. Да что уж там, даже без отирающегося поблизости телохранителя становится как-то неуютно. Раньше все объяснялось простой логикой – каждый должен заниматься тем, что умеет делать лучше всего. Дикие должны драться, а я – командовать, сначала – отдельным легионом, а затем – всей организацией. Причем делать это с безопасного острова. Только скука погнала меня на вахту в лес орков. А вот здесь я оказался потому, что решил: только мне под силу разобраться в сложном заказе. Все так, но вот в чем беда… Так уж получается, что из всего легиона для предстоящего боя именно я являюсь самой подходящей кандидатурой. Причем жестокая правда в том, что мне жутко не хочется лезть в это пекло на самом острие атаки.

Да уж, Илья Андреевич, заплыл ты жирком и расслабился.

Ситуация получалась патовая, в основном именно с психологической и репутационной сторон. Восторженное отношение легионеров ко мне зиждется не на том, что я весь такой умный, щедрый и красивый, оно опиралось на передаваемые из уст в уста истории о подвигах крутого как вареные яйца легата. Эти приключения лично я вспоминаю с содроганием. А вот ветераны легиона с упоением рассказывают новичкам, как их легат смело встал перед строем манипулы на пути пробных заклинаний, которые создал только что вытащенный из клетки маг. О том, как этот самый легат сам кидался на неуязвимых варулов и как чуть не придушил голыми руками патриарха кровососов, когда все легионеры валялись в отключке.

Сам потрясен стремительным полетом народного творчества без утяжеления цензурой. Важнее то, что эти сказки нужно кормить хоть и редкими, но все же реальными поступками. А стоит мне сделать хоть полшага назад, проявить страх – и в репутации появится первая трещина, которую уже не замажешь бравадой.

От таких мыслей глубоко в сознании проснулось наследие предков – боевая ярость, окончательно смыв все сомнения и нерешительность.

Так, с механиком-водителем определились, теперь нужны еще два стрелка и крановщик. Боюсь, все же придется обращаться к гномам.

Разговор с патриархом Оско не заладился с самого начала. Турбо озвучил мой вопрос, но почему-то не стал переводить ответ патриарха, а тут же вступил с ним в спор на гномьем языке. Все закончилось рублеными фразами Оско и его стремительным уходом из комнаты совещаний. Так что мы остались лишь в компании других мастеров, ни один из которых не имел права принимать серьезные решения.

– И что это было? – хмуро спросил я у своего префекта.

– Он отказал нам, – огрызнулся все еще не остывший Турбо.

– Может, потому что ты орал на него?

– Не учи меня торговаться с родичами, – уже спокойнее заявил гном. – У нас такая манера общаться, к тому же у него есть приказ не пускать в бой своих подчиненных. Воевать должны только мы.

– Да уж, проблемка, – проворчал я, задумавшись о вариантах выхода из ситуации.

Выбор был небольшой. При всей сообразительности разведчиков за кран, а тем более – за рычаги управления их не посадишь. Да и стрелки из них никудышные. Надеяться на Турбо смысла нет – он ни разу не боец. Хаоситов тоже отметаем. Юноша вообще больше похож на балерину, чем на воина, а Тири в танк, который может сгореть со всем содержимым, я не пущу ни под каким предлогом. Остаюсь я и Гобой с сыном. Эльфы миниатюрны и неплохо стреляют, но, представив их хрупкие тельца в танке, я тут же отмел эту идею.

Да уж, задачка. Вот и вышло боком мое недоверие к людям, которые вполне могут оказаться засланными казачками от жрецов Хра. Да и не факт, что от людей в этой ситуации был бы хоть какой-то толк. Гномы, с их врожденным иммунитетом к клаустрофобии и техническим уклоном ментальности, для предстоящей задачи подходили лучше всего, а тут вот какая незадача…

Я покосился на Турбо и увидел, как он все понял и побледнел. Ободряюще подмигнув гному, я ушел в свой временный кабинет на втором этаже этого же здания.

В разгар моих попыток хоть как-то скомплектовать экипаж, как раз на этапе размышлений об оставшихся на галере матросах, ко мне явился Турбо в компании Парко. Я был так загружен проблемой, что появление этого гнома уже не вызвало веселья. А может, я просто привык к странному прозвищу и его носителю.

– Илья, – с порога заявил почему-то возбужденно-радостный префект, – тут Парко кое-что придумал.

– Привыдумал, – на жутко корявом доракском подтвердил низенький гном и энергично закивал.

А парень делает неплохие успехи в изучении языка. Интересно, с чего бы такое рвение?

– Излагай, – с показной небрежностью разрешил я.

– У нас есть древняя традиция, – многозначительно продолжил Турбо. – Если пострадал кто-то из семьи, а клан или король не способны отомстить, свободный гном может пролить на камень кровь и объявить личную месть.

– Пока еще ничего не понятно.

– Дядю и отца Парко зажарили и сожрали ящеры. За них и за тысячи других жертв пока никто не отомстил. Так что Парко и его братья могут пролить кровь на камень и пойти в бой рядом с тем, кто поможет им совершить месть. Ведь сейчас ни король, ни патриарх ничего не могут сделать.

– Братья? – зацепился я за самую важную часть информации.

– Да, Вако и Тулько.

– Ну, если они такие, как наш могучий Рукоблуд…

– Не переживай, – понимающе хмыкнул Турбо, глядя на субтильного соотечественника. – Он говорит, что один такой в семье. С остальными все в порядке.

– Хорошо, займись этим – откровенно обрадовался я и тихо добавил по-русски: – Четыре танкиста есть, нужна еще собака.

– Что ты там ворчишь? – насторожился гном, услышав знакомый, но непонятный язык.

– Говорю, что имеем полный комплект из четырех танкистов.

– Так братьев-то трое. А кто… – начал гном и осекся. – Илья, только не дури!

– Другого выхода нет.

– Есть, – упрямо мотнул бородой Турбо. – Прямо сейчас выкладываем Меднобородому весь план с подробностями, отказываемся от «слез» и убираемся отсюда ко всем демонам!

– Нет, все будет так, как я решил.

– Но если тебя там зажарят?

– Старик, – по-доброму улыбнулся я раскрасневшемуся гному, – ты уже забыл, из каких передряг мы выбирались? Справлюсь и здесь.

– Но тогда с тобой были зеленомордые. Они хоть и тупые, как бревна, но сильные и верные.

– Турбо, все будет хорошо, – продолжил я убеждать гнома и тут же поймал себя на мысли, что на самом деле уговариваю себя. – Закончили спор. Вон, посмотри, Парко сейчас себе мозги вывихнет, пытаясь понять, о чем мы здесь спорим. Объясни ему все и помоги разобраться с братьями и патриархом. Уверен, вам еще придется поорать от души, как вы это любите.

– Хорошо, но разговор не окончен, – зло ткнул в меня пальцем гном и, ухватив Парко за шиворот, выволок его из комнаты.

– Даже не сомневаюсь, – проворчал я, на самом деле чувствуя облегчение.

Решение принято и озвучено, так что дороги назад нет. Теперь остались мелочи. Может, это и эгоистично, но как только я решил, что сам сяду в танк, то сразу серьезно взялся за обеспечение личной защиты будущих танкистов.

Предусмотреть нужно все, начиная с прочности корпуса танка, в особенности – смотровых люков, и заканчивая обмундированием.

Пришлось снова собирать производственное совещание для мозгового штурма. Оско уже успел оценить полезность извергаемых мною идей, так что тут же начал внимательно слушать. После того как Турбо закончил перевод, на лице патриарха отразилось удивление и даже какая-то обида. Он явно недоумевал, почему такая простая идея пришла в голову какому-то человеку, а не мудрым гномам. Конечно, все гениальное просто, но на Земле осознание необходимости полной герметизации одежды пришло только вместе с изобретением отравляющих газов.

Пошивом всех видов одежды у гномов занимались только женщины, так что у меня появилась возможность поближе пообщаться с местными дамами. Раньше я видел их издалека, да и то мельком.

Не скажу, что впечатлен красотой гномьих женщин, особенно учитывая, что откомандированная мне в помощь мадам явно прибыла из мастерской, а не с конкурса красоты. Чтобы не вдаваться в подробности, скажу, что предо мной предстала низенькая копия Ханумы, только с мясистым носом и более впечатляющей, чем у грузинской свахи, порослью под этим самым носом.

Увы, Кирта доракского не знала, так что и тут Тубро пришлось поработать переводчиком. Судя по кислой физиономии моего друга, были здесь дамы и посимпатичнее.

К счастью, внешность Кирты никак не отразилась ни на ее профессиональных качествах, ни на уме. Так что через полчаса я узнал, что на одежду для работы с расплавленным металлом идет не только кожа, но и еще с десяток разных тканей, от полотна из пропитанных особой глиной мшистых волокон до ткани из тончайших нитей из тугоплавкого прилла.

Чтобы не ошибиться, я заказал все сразу и много. Так что опять пришлось раскошелиться, что отнюдь не добавило Турбо жизнерадостности. Уверен, он уже не раз проклял тот день, когда, на свою голову, связался со странным чужаком, обожающим швырять золото направо и налево.

Облюбованный нами квартал оживал буквально на глазах. Казалось, что клан Урум переселился сюда в полном составе. Подземные мастерские наполнялись жизнью, шумом, гамом и кузнечным звоном. К этому добавились щебетание и смех десятка швей, которые под руководством мистрис Кирты шили защитные скафандры. Кстати, среди этих юных мастериц нашлась парочка симпатичных… по мнению Турбо. Он постоянно ошивался в мастерской, а вот мне по-прежнему не удавалось рассмотреть ничего привлекательного в низкорослых и не то чтобы очень уж пухлых, но крепких, как портовые грузчики, девушках.

С мистрис у нас вышел конструктивный разговор, так что мы быстро определились с, так сказать, фасоном будущего изделия. Шить решили в три слоя. Сначала – корд с нитями прилла, затем – пропитанная огнеупорной глиной ткань, а в качестве подбивки – плотный утеплитель. Получалось жестко, но мне в этом всем не румбу танцевать.

Под конец разговора я предупредил, что испытание первого скафандра буду проводить на ней, так что в ее же интересах не пропустить шва и не сделать небрежного стежка. Конечно, никто не собирался подвергать гномиху опасности при испытаниях. К тому же я обговорил эту небольшую аферу с патриархом. Так что, убежав жаловаться, злая и серьезно настроенная швея вернулась сильно подавленной, но зато после этого с максимальным усердием взялась за работу.

Скажете – жестоко и подло? Возможно, но слишком уж мне не понравилась самонадеянность мастерицы, которая явно считала, что ее мнение – единственно верное на всем белом свете. В этом есть свои плюсы, но есть и минусы в виде небрежности. Так что нужно было заронить в ее голову зерно сомнения в собственной исключительности, которое заставит несколько раз проверять свою же работу. В будущем это ей аукнется, но, если честно, пусть лучше это самое будущее она встретит с душевной травмой, а я – без ожогов. Обратный вариант меня совершенно не устраивал.

Закончив с пошивом скафандров, я перешел к системе подачи воздуха. Сначала у меня была мысль для дыхания использовать стандартные противогазы, но осторожность взяла свое. Если возле танка соберутся десятка два ящеров, они выжгут весь воздух, так что противогазы намне помогут.

Размышляя над конструкцией воздушных баллонов, я вспомнил о патенте на воздушные насосы и озадачил патриарха привлечением специалиста из другого клана. Гномий новатор в гидравлике должен быть знаком с проблемой утечки воздуха и, возможно, уже нашел ее решение.

Уверен, переговоры проходили с дикой руганью, причем явно чрезмерной даже для местных традиций. Такие выводы напрашивались сами собой, когда в наш временный лагерь явился новый член клана вместе с женой и двумя детишками.

Похоже, бедолагу купили со всеми потрохами. Причем покупка была очень удачная – новичок в нашей компании быстро разобрался со всеми моими проблемами.

Мастер Гико на одних намеках разработал не только газовый баллон, но и хитроумный редуктор для дыхания. Конструкция земного аналога мне была неизвестна, так что я просто объяснил принцип действия, так сказать, на пальцах. Окрыленные успехом, мы решили не останавливаться на достигнутом и добавили к баллону со сжатым воздухом еще один такой же, но теперь – с водой. По инерции творческой мысли разработали порошковый огнетушитель с наполнением из растертой в пыль той же огнеупорной глины. После всего этого решение проблемы с обеспечением воздухом основных отсеков танка показалось рутиной.

Закончив с защитой, я решил проинспектировать оружейников. Главным нашим оружием должны были стать сетеметы. От идеи создать огнестрел пришлось отказаться. По-прежнему не хотелось знакомить приютивший меня мир с этим оружием, к тому же были сомнения в его эффективности. Полуавтоматические арбалеты – те самые странные конструкции, которые я заметил в руках подгорных воинов, – с большой силой выпускали тяжелые стальные болты, но даже они не могли пробить чешуйчатую броню ящеров. Так что пришлось решать проблему с другого конца, тем более сетеметы уже успели себя зарекомендовать.

Патриарх Оско, как и обещал, освоил производство этих агрегатов. Причем даже усовершенствовал их, сделав из полностью механических полуартефактными. Но мне все же пришлось вмешаться. Длинная, почти полутораметровая труба не подходила для наших нужд. Места в стрелковых башнях не так уж много. В итоге получилось две модели: одна ручная, похожая на земной гранатомет, а другая – башенная, короткий и толстый цилиндр без проблем заряжался в ствол изнутри стрелковой башни.

Укладка сетей была скрупулезным и нудным делом, и этим занимались женщины. Мастера-гномы оставляли за собой сборку пружинной части, сюда мне тоже удалось приложить свою руку. После недолгого скандала персональная сборка превратилась в конвейерную, и процесс пошел намного быстрее. В итоге на складе начал накапливаться изрядный запас готовых к употреблению сетеметов.

В разгар наполненных спорами и производственными успехами событий явились братья Парко, которые недолго думая измазали своей кровью стены нашего временного дома и начали готовиться к предстоящей битве. В генах этой семейки явно была заложена тяга ко всему необычному, и белой вороной был отнюдь не Парко. Старший из этой троицы, солидный гном по имени Вако, был практически эталоном обычного гнома – квадратен, бородат и ворчлив. А вот средний брат, Тулько, хоть и обладал статью мощного воина, выплеснул внутреннее бунтарство в виде буйства дизайнерской мысли.

Гномы вообще любили всякие побрякушки, но не нарушали определенные каноны. А вот Тулько явно получал удовольствие, поражая всех окружающих лихо закрученными синими усами и заплетенной во множество тонких косичек красной бородой. Причем на кончике каждой косички висел малюсенький медный колокольчик.

Ох и попортим же мы ему всю эту красоту! Танкист вообще не самая гламурная профессия.

После знакомства сразу начались примерки и распределение обязанностей. К этому времени были готовы макеты башенок, так что я по очереди прогнал братьев через все три тренажера и сделал определенные выводы. Оба старших брата сядут на места стрелков, а Парко займет кресло крановщика. Парень показал выдающиеся способности по управлению крановой рукой-манипулятором с тремя мощными пальцами.

Работа как-то сама собой вошла в рутинное русло. Занятые любимым делом гномы успокоились и даже начали обживаться на новом месте. Спокойнее стало жить и подчиненным Лурко Секиры. В ожидании обещанного чуда король оставил его в покое и больше не заставлял генерала проводить ежедневные попытки отвоевать соседнюю пещеру. Это хорошо для Лурко, но плохо для меня. В таких условиях и без того невеликое терпение короля закончится значительно быстрее.

Наши отношения с гномьим генералом значительно улучшились, хотя он все равно не понимал, к чему все эти ухищрения. Большую брешь в его недоверии пробили испытания защитной амуниции, которые начались с суматохи, вызванной моей непредусмотрительностью. Как оказалось, горючие жидкости у гномов были не в чести. Магические светящиеся сплавы обеспечивали достаточно света, а в кузнях использовались уголь и усиливающие горение артефакты. Пришлось снова отправлять гонца в архив, где я видел аналог реактивного двигателя и вполне резонно решил, что на чем-то этот двигатель должен работать.

На утряску всех нюансов ушло еще полдня. Клан, к которому принадлежал реактивных дел мастер, продавать родича не пожелал, а вот горючкой поделился. По запаху это был, скорее, раствор на основе спирта, чем какая-то из фракций нефти.

Наконец-то все было готово. Швеи вынесли из мастерской и разложили на низеньком столе три готовых скафандра гномьего размера и один – чуть побольше. Чем ближе было завершение работы швейной мастерской, тем бледнее становилась мистрис Кирта, а сейчас она вообще шла на ватных ногах. Помощницам пришлось поддерживать ее под локти. Необходимости в дополнительной мотивации уже не было, так что я через Меднобородого передал ей, что передумал проводить испытание на производителе и возьму это дело на себя.

Кирта расплакалась от облегчения, а вот мои подчиненные откровенно напряглись. Первым в позу встал Турбо.

– Мы не будем испытывать на тебе этот тряпичный балахон. Если мастерица ошиблась, пусть рискует кто-нибудь из ее родичей!

– Поверь, здесь, под контролем наших разведчиков с огнетушителями, я рискую меньше, чем в реальном бою с ящерами.

А вот это я зря сказал. Турбо едва не начал брызгать слюной.

– Ну вот сдохнешь ты там, что мне… что нам всем тогда делать?!

– А чего ты распереживался? – хмыкнув, сказал я. – Вайлет станет первым легатом. Ты останешься первым префектом. С помощью Снежного Медведя и Подрубленного Дуба легион спокойно будет жить дальше.

Гном задохнулся от возмущения:

– Вот ты сволочь! Я тут за него переживаю, а он спокойный, как глыба в раскопе. – Не встретив понимания в моем лице, гном почему-то набросился на Утеса: – А ты чего лыбишься?! Думаешь, Медведь не оторвет нам головы, если мы потеряем этого умалишенного?!

– Вождь сделал свой выбор, и это выбор воина. Я горд за него, – спокойно ответил приор.

Ого, какой пафос. Причем в его реакции читается подтверждение моих опасений. Судя по всему, ближайшие соратники уже заметили мой праздный образ жизни и сделали соответствующие выводы.

Гном хотел сказать что-то едкое еще и в сторону Тири, но не стал этого делать. Хаоситка еле сдерживала себя. Ее и без того расшатанная психика сейчас качалась из состояния страха и беспокойства в гнев и раздражение. Хаоситка хорошо знала меня, поэтому благоразумно держала неосторожные слова при себе.

Внезапно Турбо зло сверкнул глазами и решительно пошел к столу с комбинезонами.

– Э, недоразумение бородатое, ты чего удумал? – теперь уже напрягся я.

– Ты сам говорил, что мы в одной упряжке, – неожиданно спокойным голосом сказал мой друг. – В ваш передвижной крематорий я не полезу, но хоть какую-то пользу принести смогу.

Я уже хотел обругать бородатого идиота и пнуть его под зад подальше от стола, но вмешался Утес. Здоровяк подошел к надувшемуся как сыч гному и легонько похлопал его по макушке широкой как лопата ладонью.

– Всегда знал, что в твоем трусливом сердце есть искра храбрости.

Вон оно как! Лично я не сомневался в храбрости Турбо, особенно если вспомнить, как он вскрыл глотку надсмотрщику на галере, но диким нужны более весомые доказательства отваги. Что ж, ради повышения репутации в легионе моему бородатому другу придется чуток напрячь нервы.

– Хорошо, помогите ему, – сказал я как-то сразу помолодевшей Кирте. Моих слов она точно не поняла, но жесты прочитала правильно.

К Турбо подошли две молоденькие гномихи и принялись помогать ему облачаться в скафандр, который предназначался для кого-то из старших братьев Парко.

То, как в окружении девушек мой старый друг сразу надулся от важности и гордости, вызвало у меня добрую улыбку. И куда только девалась его нервозность?

Сначала помощница надела на голову Турбо специальный подшлемник, который оставлял открытыми только нос и глаза. Эта деталь нужна для того, чтобы борода не мешала остальным действиям. Затем на плечи гнома лег жесткий воротник-наплечник с прилловой поверхностью и теплоизолирующей подкладкой. После этого Турбо через горловину залез в просторный герметичный комбинезон. Кольца на воротнике комбинезона были нацеплены на торчавшие из воротника штыри с резьбой. Дальше шел шлем, у которого, как крышка шкатулки, откидывалась вся верхняя часть до уровня носа.

Нижняя часть шлема садилась на штыри в воротнике. Верх комбинезона с помощью гаек зажимался между воротником и шлемом.

Подошел мастер Гико с парой баллонов на хитрой подвеске. От одного баллона шел отвод к шлему, а от второго – шланг к закрепленному на поясе брандспойту.

Глядя на Турбо, я горестно вздохнул.

И смех и грех – охотник на привидений в космическом варианте.

Остался последний штрих, и это я взял на себя.

– Ты уверен?

– Да, – кивнул как робот всем корпусом Турбо, хотя его лицо говорило об обратном.

Весь запал, приданный ему нежными ручками помощниц, испарился, так что нужно поспешить.

– Хорошо, – сказал я и захлопнул верхнюю часть шлема. Две специальные защелки сжали уплотнитель, закончив герметизацию скафандра. Теперь лицо Турбо виднелось сквозь толстую пластину розового хрусталя размером десять на двадцать сантиметров.

Дорогущая штука, но жар держит прекрасно.

– Начинаем, – приказал я.

Разведчики быстро оттеснили зевак за пределы размеченного круга и тут же встали по периметру, взяв в руки огнетушители. Мне же осталось только подойти к столу, на котором стоял короб с глиняными бутылками.

Если честно, я чувствовал бы себя лучше, если бы находился внутри скафандра, а бутыль с горючей жидкостью держал Турбо. Но что уж там…

Подождав, пока жидкость пропитает засунутую в горлышко тканевую полоску, я поджег ткань и быстро метнул бутыль в Турбо. От удара о металл шлема тонкая керамика разбилась, и скафандр вспыхнул сначала сверху, а через мгновение – целиком.

Турбо с секунду постоял на месте, а затем начал метаться, неуклюжими движениями пытаясь сбить с себя огонь. Окружавшая нас толпа мастеров и воинов ахнула и резко раздалась в стороны. Отступили даже бойцы из оцепления с огнетушителями в руках.

От беспокойства за друга меня обдало холодом, а волосы на затылке встали дыбом.

– Тушите его! Быстро!

Подскочив к зазевавшемуся легионеру, я вырвал у него из рук огнетушитель и, сорвав стопорное кольцо, направил вырвавшуюся под напором сжатого воздуха струю пыли на Турбо. Моему примеру тут же последовали другие «пожарные». Пространство вокруг нас заволокло пылью, но огонь поддавался с трудом.

Да уж, неплохая у гномов получилась смесь. Нужно узнать состав.

Нелепая мысль лишь мелькнула в голове, так и не разбавив беспокойство за друга. Наконец-то все лепестки огня увяли, и мы с подбежавшим мастером Гико в четыре руки начали скручивать крепления шлема.

Когда шлем наконец-то был открыт, я увидел побелевшие от ужаса глаза Турбо.

– Быстро стаскивайте с него комбинезон! – крикнул я разведчикам, помогая мастеру свинчивать соединения шлема и бандажа.

Дождавшись конца этой операции, два легионера сдернули огнеупорную конструкцию с гнома, словно носок.

Я уже хотел приказать раздеть своего префекта догола, но успел заметить, что нигде не видно обгоревшей одежды. Модный наряд моего друга был сильно помят, но совершенно цел. Даже борода не пострадала.

– Где болит? – на всякий случай спросил я у Турбо.

Он уже начал отходить от паники и, ощупав себя в самых важных местах, хрипло сказал:

– Нигде.

– Так чего же ты метался как умалишенный? – облегченно вздохнул я и плюхнулся в огнеупорную пыль прямо рядом с лежащим гномом.

– Так горел же, – с искренним возмущением заявил гном, принимая сидячую позу.

– А ты думал, мы тебя вареньем обмазывать будем? – спросил я и нервно засмеялся.

Не самая искрометная шутка вызвала у напряженно наблюдавших за испытаниями зрителей гомерический хохот.

– Ладно, – отсмеявшись, я поднялся с пола. – Готовьте мой скафандр.

– Я могу еще раз, – явно для проформы предложил Турбо.

– Сиди уж, огнеборец.

Те же самые девушки быстро облачили меня в комбинезон, а мастер Гико на пару с Турбо нагрузили баллонами и завинтили шлем.

– Гобой, – повернулся я к эльфу, – когда подниму руку, сначала кидаешь одну бутылку. Через двадцать ударов сердца – вторую. Гасите меня только тогда, когда скрещу руки перед собой. Все понял?

Эльф согласно кивнул и с преувеличенно кровожадной улыбкой продемонстрировал уже приготовленную бутылку со смесью. Да уж, такая пантомима не способствует преодолению сомнений и фобий.

Самостоятельно закрыв верхнюю часть шлема, я опустил стягивающие застежки. Несколько рывков показали надежность крепления. Весь мир тут же стал розовым и немного размытым из-за хрустальной пластины. Но видимость оставалась приемлемой.

Клапан баллона я открыл, переведя рычаг на шлеме в нужное положение. В скафандр начала поступать струя воздуха, а через пару секунд послышалось фырканье выпускного клапана.

То, что испытания и скафандра, и танка нужно проводить самому, было понятно и раньше – как только шлем закрылся, в голову сразу же полезли полезные вопросы. Что, если оплавятся зажимы открывающейся части шлема? Что делать, когда воздух закончится, а скафандр еще горит? И так далее, и тому подобное.

В этих вопросах можно копаться до бесконечности, но нужно и дело делать.

Как только моя правая рука устремилась вверх, Гобой метко бросил в меня небольшую бутылку с зажигательной смесью. Шлем тут же загорелся. Через розовое стекло казалось, что весь мир объял всепоглощающий огонь. Панику удалось подавить сразу, спасибо за это Турбо.

Чуть постояв, прислушался к телу в ожидании боли и начал ходить из стороны в сторону. Затем немного поприседал. Было жарковато и сразу бросило в пот, но это нормально для герметичного скафандра. Шлем изнутри надежно подбит теплоизоляцией, так что невозможно понять, нагрелся металл или нет.

Только по легкому толчку в шлем стало понятно, что Гобой пустил в ход вторую бутылочку. Эффект тот же. Мне удалось полностью успокоиться и даже приветственно помахать рукой.

Еще через несколько минут в моем поле зрения появился эльф и продемонстрировал третью бутылку. В ответ на его явный запрос я скрестил руки перед грудью.

Да, надо разработать систему знаков. Иначе как мне догадаться, полностью ли выгорела смесь на скафандре или еще пляшут огоньки. Ответ на этот вопрос дали разведчики, окатив меня пыльными струями из баллонов.

Отщелкнув крепление верхней части шлема, я наконец-то получил доступ к свежему, хоть и запыленному воздуху, расширенному обзору и внешним звукам. Да уж, звуков было много. Зрители восторженно вопили. Ко мне тут же подошел Лурко Секира:

– Мне нужны эти балахоны, – практически ультимативно заявил он.

– И вы их получите, но не сейчас.

– И ты будешь спокойно наблюдать, как горят воины гномов?!

Так, мне эти доморощенные манипуляторы начали надоедать.

– Не на что там будет смотреть. Все равно, пока мы не опробуем все свои новинки, никто ваших воинов посылать в бой не будет. Ну а после этого ничто не помешает всем желающим приобрести у клана Урум огнезащитный скафандр.

Ну а чего, мастера поработали на славу, пусть теперь получат свой кусок пирога. Да и я постараюсь урвать для себя пару лишних килограммов золота.

Глава 8

Наконец-то после напряженной работы плавильщиков и кузнецов в дело вступили сборщики и монтажники. Еще на этапе разработки мне с большим трудом удалось уговорить патриарха сначала сделать модель в масштабе один к четырем. Предосторожности оправдали себя на все сто – первая модель гусениц клинила и не хотела никуда ехать. Только третий вариант подошел, после чего и началось производство деталей для полномасштабной несущей платформы. Наше конструкторское бюро приняло решение отдельно делать платформу и герметичный корпус с тремя башенками. Несколько дополнительных деталей мне пришлось буквально продавливать, потому что гномы не видели в них никакой необходимости, только лишние затраты.

Еще через день закончились работы над полноразмерной ходовой частью будущего танка. Так что у меня появилась возможность провести еще одни испытания. Все прошло, как и ожидалось: Парко чуть не разрушил два дома и едва не передавил кучу народа. Этот факт развеял мои последние сомнения в том, что в гости к ящерам придется ехать лично. Братья Рукоблуда так же показали свою полную неспособность к водительской профессии. Да и у меня поначалу получалось не очень хорошо. Но потом удалось привыкнуть к рычагам управления и заставить пока еще открытую платформу ехать в нужном направлении.

Увы, полностью освоиться с новым транспортом так и не получилось – у гномьего короля закончилось терпение. Совсем закончилось. Утром следующего дня к нам явилась целая делегация во главе с половиной состава тайного совета. Меня обвинили во всех смертных грехах и пригрозили разорвать контракт, если завтра же не добуду хотя бы парочку трупов огненных ящеров. У этих бородатых сволочей в глазах горело такое желание кинуть чужаков, что пришлось согласиться. К тому же Турбо, оттащив меня в сторону, сказал, что выбора у нас нет – король если психанет, то может нарушить любой договор.

Следующие сутки прошли в совершенно бешеном темпе. Патриархи подгоняли бедных мастеров, а я как мог тормозил их, чтобы не допустить возможных при любой спешке ошибок. В общем-то, к этому времени все основные узлы будущего танка были готовы, так что осталось его только собрать в сразу ставшем тесным промежутке между защитной стеной и баррикадой с влагоотсекающим порталом. Мало того, это пространство уменьшилось – мастера-каменщики из незнакомого мне клана начали возводить еще одну стену с огромными воротами.

К середине местной ночи я осознал, что от меня больше ничего не зависит, и погнал своих коллег-танкистов спать. Да и сам собирался последовать их примеру. Все, что мы успели за эти сутки, – так это вволю потренироваться на тренажерах и разучить с десяток сигналов, подаваемых жестами.

Момент, когда истек срок королевского ультиматума, я самым бессовестным образом проспал. И это благодаря Турбо. Мой бородатый друг вместе с Утесом встал на входе в облюбованный мною дом и заявил, что патриархи могут прямо сейчас разрывать контракт, но легат должен выспаться перед боем.

В общем, к народу я вышел свежим и с решительным видом.

– Ну что, пора начинать, – ободряюще улыбнулся я префекту и направился к столу со скафандрами.

Юные швеи облачали нас с таким скорбным видом, что заработали злобное шипение от Турбо. Оптимизма эта сцена нам не добавила, но после выговора префекта дело пошло быстрее.

Наконец-то мы закончили со сборами и подошли к баррикаде. Мастера и воины дальше не пойдут. Устраивать церемонию прощания не хотелось, но у Тири были свои мысли на этот счет. Она ухватилась за крепления бандажа, подтянулась на носках и поцеловала меня в лоб. Хорошо хоть губы были закрыты нижней частью шлема. Мало ли, вдруг ее проклятие распространяется и на поцелуи.

– Ты должен вернуться, – с какой-то мрачной злобой сказала хаоситка.

Да уж, не видать мне от нее романтических вздохов и слез. Получился прямо какой-то ультиматум.

Так уж вышло, что наше с гномами творение в готовом виде я имел счастье лицезреть только сейчас.

Не скажу, что картинка меня восхитила, но совсем уж уродливым «ТБ-1-С» не выглядел.

Почему такая аббревиатура? Да потому, что «тарантас бронированный, первый, скороспелый». А как иначе, если делалось все впопыхах?

Основательно встав на широкие ленты гусениц, машина словно приготовилась к рывку с низкого старта. На ходовой платформе угнездилась овальная шайба, позади которой находился увенчанный пока сомкнутыми лепестками шар цистерны с водой. По бокам наверху основного корпуса торчали две башенки с короткими трубами, а в центре за ними возвышалась башня крана. Из нее торчала конструкция с двумя шарнирами и телескопическими трубами с трехпалым захватом на конце. Сейчас стрела крана находилась в походном положении и лежала вдоль танка с захватом на цистерне.

Открытый верх шлема позволял докричаться до коллег сквозь заслоняющую рот пластину, но лучше сразу переходить на язык жестов. Сделав круговое движение рукой над головой, я отдал команду к погрузке и первым полез на правую гусеницу по приставной лесенке.

Лупить в нас из пушек никто не собирается, поэтому я отказался от узких люков. Целый сегмент основного корпуса поднимался вверх, открывая широкий проход внутрь.

Я занял место водителя, а гномы полезли на подвесные сиденья башенок.

Сейчас у меня был прекрасный обзор через широкий проем, но как только столкнемся с ящерами, придется сдвинуть бронированную заслонку, в которой имеется лишь небольшое окошко с розовым хрусталем.

На секунду меня посетило ощущение какой-то неправильности и нереальности происходящего. Казалось, что я собрался в смертельный бой, вооружившись пластиковым пистолетом и сидя в танке, собранном из детского конструктора.

Пришлось делать над собой усилие и преодолевать манипуляционные штучки инстинкта самосохранения. Он да еще лень очень изобретательны, так что с ними нужно постоянно держать ухо востро.

Сквозь смотровой люк было видно, как гномы дежурной смены открывают широкие ворота в новой стене. Затем один из них закрепил какие-то бруски на старой стене и тут же убежал куда-то за танк.

От греха подальше я дернул за небольшой рычаг над головой, и смотровой люк закрыла выскочившая сбоку панель с маленьким окошком. Видимость сразу ухудшилась.

Снаружи что-то грохнуло, и явственно послышались удары камней по только что вставшей на место пластине.

Вот, а говорят, что у паранойи бывают только плохие последствия.

Вновь открыв смотровой люк, я увидел обвалившуюся старую стену с маленькой дверью, куда не прошли бы танки, и тихо проворчал себе под нос:

– Ну ладно, как сказал товарищ Гагарин, поехали.

Запускающая самокаты кнопка легко поддалась нажиму, и танк мягко дернулся. Так же легко пошли на меня оба рычага управления. Здесь практически не было механики – движение рычагов замыкали разные цепи энерговодов, соединявших самокаты с накопителем.

Машина мощно пошла вперед, так что без проблем проскочила образовавшийся после обрушения стены завал. Ощущение было странным – из привычных звуков присутствовали только лязг гусениц и шорох камней.

Изначально большой скорости в наше детище мы не закладывали – некогда было, да и смысла в этом я не видел. Если ящеры сами на нас не кинутся, то гоняться за ними по всей пещере никто не будет.

Помимо основных прожекторов на оборонительных укреплениях зажглись фонари на броне. Сквозь смотровой люк мне было прекрасно видно и основную дорогу пещеры, и завалы от разрушенных домов по сторонам. Уцелевших домов тоже хватало.

Заливая всю округу светом бортовых прожекторов, танк покатил по дороге. Пока мне не удалось засечь ни одного ящера, а мы уже отъехали на добрую сотню метров от спасительных брандспойтов.

Внезапно по верхнему щитку пробежала светящаяся линия, в конце который словно расцвела гномья руна. Я тут же дернул ручку стопора, и танк резко встал на месте. Этот знак сообщал о том, что кто-то из двух стрелков заметил цель и для выстрела ему нужна неподвижность боевой машины. Через пару секунд знак погас. Стука, с которым срабатывал сетемет, я так и не услышал.

Ладно, поедем дальше, но увлекаться не стоит, на этом неуклюжем мастодонте, в случае чего, не сбежишь. И вообще, находясь внутри танка, я начал понимать всю несуразность этого плана, точнее, его незавершенность. И дело даже не в мнительности и инстинкте самосохранения, хотя как раз он терзал меня не переставая. Идея была верна, а вот исполнение сильно подкачало.

Разумнее всего было прямо сейчас развернуться и рвануть обратно, к защитным воротам. Затем хорошенько подготовиться и вернуться с новыми силами. Увы, без парочки трупов ящеров это будет означать нашу отставку и позорное выдворение под ласковое солнышко.

Ладно, еще сто метров форы у нас есть. Возможно.

Еще раз зажегся сигнал остановки. Застопорив машину, я настороженно прислушался. Пока забрало шлема открыто, звуки хоть и с трудом, но все же улавливались.

Над головой послышался приглушенный стук, и красную руну сменила синяя, находящаяся на левой стороне панели. Значит, нужно разворачиваться налево.

Вот с чем не было проблем у нашего танка, так это с разворотами. Правый рычаг на себя, левый – от себя. Окружающий мир за смотровым люком резко прыгнул вправо. Так резко, что я с трудом заметил бившийся в сети золотистый клубок.

Все правильно, сейчас до завязшего в сети ящера Парко не достанет, но мы это быстро исправим. Танк прыгнул вперед, причем так стремительно, что я едва не наехал на брызжущего огнем ящера.

В первый раз мне удалось рассмотреть скованного ящера вблизи, и это зрелище было очень познавательным. Оказавшись в западне, тварь резко сменила тактику. Похожее на выплеск из огнемета пламя сменилось узким лучом где-то метровой длины. Им ящер и начал пережигать прилловые цепи сети.

Ну прямо газосварка какая-то!

Зрелище впечатлило не только меня, потому что кто-то из бородатых братьев пульнул в ящера еще одну сеть. В ограниченное люком поле моего зрения вплыл захват крана. Со снайперской точностью Парко ухватил извивающуюся тварь металлическими пальцами и вздернул ее куда-то вверх.

Увы, конструкция танка не предусматривала для меня возможности понаблюдать за финальной частью действа. Внезапно откуда-то сзади, преодолевая броню танка и все слои скафандра, прилетел жуткий визг.

Визжала тварь не меньше минуты, и, когда замолкла, неприятный звук сменился на значительно более тихий вопль Парко. Братья поддержали победный клич младшенького, да и я не удержался.

Неужели мои опасения оказались напрасными и нам удастся справиться даже с помощью этой развалюхи?

Процесс попадания сети во вторую тварь я тоже не увидел. На верхней панели зажегся синий сигнал уже справа. Еще один разворот показал мне второго бившегося в цепях ящера. Теперь мы обошлись без дополнительной сети, и Парко сноровисто подхватил монстра манипулятором. Жуткий визг повторился, но теперь он лишь подстегивал мой азарт.

Третью тварь я увидел раньше стрелков. Она ловко взобралась на крышу двухэтажного дома и настороженно замерла, разглядывая наш танк. Уже появилась мысль как-то указать на цель стрелкам, но тут в сторону твари полетела разворачивающаяся сеть.

Промах – стрелок не учел дальность, да и ящер скакнул в сторону.

Не дожидаясь второго выстрела, я направил машину в сторону решившего отступить ящера. Причем отступал он почему-то по крышам стоявших вдоль дороги домов.

Теперь кто-то из братьев выстрелил прямо на ходу и попал. Я лихо подкатил практически вплотную к одноэтажному дому, на крыше которого бился опутанный сетью ящер. Парко не менее лихо цапнул ее крановым захватом и опять уволок куда-то за пределы видимости.

Я уже открыл рот, чтобы поддержать третий победный вопль нашей команды, и тут прямо перед собой увидел морду еще одного огнедышащего противника. Следующее мое движение было судорожным, но, к счастью, верным, потому что удалось вцепиться в нужный рычаг. Ящер распахнул пасть явно не для того, чтобы поздороваться. В этот момент щиток резко скользнул по направляющим, и струя огня ударилась в прилловый сплав с окошком из огнеупорного хрусталя.

Я тут же от греха подальше захлопнул верхнюю часть шлема и щелкнул зажимами. Сердце бешено билось в груди, а по спине полз неприятный холод и стекали капли пота.

Надеюсь, это вся жидкость, которую мой организм выдал с перепугу.

Обзор через два слоя розового хрусталя был отвратительным, но даже этой защиты мне казалось недостаточно.

Ешкины матрешки, так и заикой стать недолго!

Вспыхнувший страх сдетонировал родовую ярость. Я остервенело дернул на себя оба рычага, впечатывая тварь в стену дома, с которого Парко недавно снял нашу третью жертву.

Огонь за бойницей пропал. Отступила и моя ярость. Я начал мыслить рационально и наконец-то понял, что начал задыхаться. Поворот рычага на затыльнике шлема дал доступ воздуху в легкие, что окончательно прояснило мое сознание.

Так, пора и честь знать. Покатались – и хватит.

Увы, у обозленных на нас тварей были другие планы. Если первый ящер умудрился подобраться незаметно, то остальные рванули к нам напрямую.

Я резко рванул рычаги, разворачивая танк в направлении выхода из пещеры.

Да уж, далековато мы забрались, охотники чокнутые!

Попытка выжать из танка максимальную скорость дала от силы километров пятнадцать в час. Значит, понадобится минуты три. С таким же успехом мы могли бы добежать на своих двоих. Конечно, если не учитывать скафандры и огнедышащее сопровождение.

Разгон танка как начался, так и закончился. Машину вдруг подбросило сзади, а затем траки заклинило. Даже сквозь шлем донесся визг ящера.

Я резко толкнул оба рычага вперед. Машина двинулась сначала назад, а затем пошла вперед, но не так, как хотелось бы. Танк сильно повело вправо.

Кажется, нас разули. Но как?

От поиска ответа на этот немаловажный вопрос меня отвлекли странные изменения во внутреннем освещении танка. Извернувшись, как больная черепаха, я увидел, как на правом борту появился красный круг. Только через пару секунд тупого разглядывания разгорающегося пятна до меня наконец-то дошла суть происходящего.

Ни фига ж себе газосварка! В голове мелькнуло воспоминание о похожей сцене из голливудского блокбастера. Теперь я понял и даже пережил всю гамму чувств отрицательных героев, когда к ним сквозь закрытый люк ломился джедай.

– Зараза! – резко рванув за рычаги, я заставил танк прыгнуть вперед, но, похоже, ничего этим не добился.

В красном круге появилась белая точка. Мало того, на потолке начало разгораться еще одно пятно. Перекошенный на одну сторону танк еле плелся к спасительному тоннелю и явно не успевал. Если ящеры расплавят металл, нам точно конец. Не помогут даже защитные костюмы.

Остался только один выход. Те несколько часов, во время которых наша команда танкистов с помощью Турбо разрабатывала условные сигналы, прошли очень продуктивно. Вдобавок к сигналам мы буквально в лицах обыграли самые разные ситуации. Было оговорено пять вариантов действия, и сейчас придется пускать в ход пятый, самый паршивый.

Разогнав танк до максимума, я резко дернул на себя правый рычаг, направляя машину в стену ближайшего дома. Инерции и массы хватило, чтобы проломить стену и, надеюсь, смахнуть посыпавшимися камнями повисших на танке тварей.

Как только танк застыл на месте, я с максимально возможной скоростью выбрался из водительского кресла и начал пробираться к центру отсека. Места здесь немного, так что буквально через секунду я дернул Парко за свисающую сверху ногу.

Гном упал вниз как переспевший плод и уставился на меня сквозь розовый хрусталь закрытого шлема. Что-либо говорить было бессмысленно, поэтому я просто продемонстрировал ему растопыренную пятерню.

Может, гном и пытался кивнуть в ответ, но ему не позволил жестко закрепленный на воротнике шлем.

Развернувшись на четвереньках, как паук, Парко шустро пополз к люку в полу. Это было одно из тех нововведений, которые мне пришлось буквально продавливать на заседаниях конструкторского бюро.

Затем последовал черед Вако. Старший из братьев тоже быстро понял, что от него хотят, и пополз помогать младшему. А вот средний никак не желал сползать вниз, пришлось его буквально выковыривать со стрелкового насеста. Все оказалось до банальности просто. Понятия не имею, что сейчас творится в отсеке в плане воздуха, но уверен: все очень плохо. Тулько являлся лучшим индикатором загазованности атмосферы. Он хрипел и кашлял, судорожно пытаясь сделать нормальный вдох и совершенно забыв о том, что нужно сначала закрыть шлем.

Не уверен, но, возможно, причиной этого странного происшествия были торчавшие в разные стороны завитые усы. Может, он просто не хотел портить шлемом такую красоту?

Мне на его эстетические терзания было плевать с высокой горки, поэтому я резко захлопнул поднятую половину шлема, со злорадством заметив, как в стыке зажало эти самые усы. Весело ему будет, когда очнется и попробует шевелить головой. Закрыть защелки и открыть клапан воздушного баллона было делом пары секунд. Затем я буквально пинками начал пихать Тулько в сторону открытого люка в полу. Там как раз исчезла пятая точка Вако.

К счастью, у люка Тулько пришел в себя и нырнул вниз самостоятельно. Почему к счастью? Да потому, что в затянутом дымом отсеке резко улучшилось освещение. Из дыры в стене появился белесый язык пламени, похожий на оружие не в добрый час упомянутого джедая.

Не дожидаясь продолжения, я нырнул в люк и сначала шлемом ударился о каменный пол, а затем, извернувшись как уж, впечатался в днище нашего танка. То, что гномов уже не было видно, радовало. Я, не задерживаясь ни на секунду, пополз вперед. Больше всего мешали баллоны на спине. Надеюсь, никто из ящеров не заглянет под…

Ну вот, накаркал.

Мне в спину, точнее, в ту точку, которая была самой выпуклой в положении на карачках, полетела струя огня. Хорошо что не концентрированного. Как я об этом догадался, особенно учитывая, что глаз на мягком месте у меня нет? Да очень просто – меня безболезненно окатило волной огня, а не прожгло насквозь, как поросенка раскаленным шампуром.

Не знаю, так ли удачно я вписался танком в стену или братья успели разобрать завал, но ничто не помешало мне выбраться из-под днища прямо в принявший нас дом. Гномы все же сохранили самообладание, и Вако поджидал меня у находящегося в центральной комнате спуска на рабочие уровни.

Буквально проехав на седалище по крутой лестнице, я приземлился уровнем ниже. Впереди маячила грязно-белая спина Тулько.

Ох и тесновато гулять по этим узким проходам человеку, да еще и в скафандре! Но выбора все равно нет. Задевая плечами стены, я протискивался вперед, буквально спиной ощущая нарастающую угрозу.

Так, думаю, хватит.

Дойдя до второго поворота, я остановился и, плюнув на развороты и другие маневры, просто уронил себе под ноги гранату без чеки.

А теперь – ходу!

Был момент, когда мне казалось, что я застрял и еще одного поворота не хватит, чтобы защитить меня от последствий взрыва. За спиной грохнуло, и ударная волна протащила меня метров на пять. Теперь я не удержался и развернулся, даже немного вернулся назад, чтобы выглянуть из-за угла.

Все вокруг заволокло пылью, что совместно с не очень-то прозрачным хрусталем давало отвратительную видимость. И все же удалось рассмотреть завал из разного размера камней. Буквально через секунду я увидел золотистый блеск между камнями. Эти твари действительно умели как-то пролезать сквозь завалы!

Золотистый блеск расцвел алым цветком. Меня буквально залило огнем, но в этот раз страха не было – только усталость. И тут я вспомнил о том, что баллонов у меня на спине не один, а два.

Не зря же я таскал с собой почти ведро воды.

Повернувшись боком, я отстегнул небольшой брандспойт и дернул продольный рычаг.

Струя воды ударила в высунувшуюся из завала морду ящера и заставила его злобно завизжать. Вода быстро кончилась, и пошел воздух, а он нужен мне самому. Образовавшийся пар еще больше ухудшил видимость. Зато водная взвесь связала каменную пыль. Золотистая морда исчезла в мешанине серых камней.

Следующие несколько шагов я проделал спиной вперед, но преследователя так и не увидел. Либо тварь испугалась, либо пар для них тоже не слишком приятен. Нужно запомнить, хотя не факт, что это пригодится.

Ну что же, ползем дальше.

Развернувшись лицом по курсу, я снова зашуршал плечами скафандра по стенам. Утешало только то, что гномы очень скрупулезны и ширина коридоров у них одинаковая, значит, застрять мне не грозит.

На очередной развилке меня ждал Тулько. Как только мы втиснулись в еще один коридор, впереди грохнуло – это Парко пробивал стенку между владениями разных кланов.

В проделанный взрывом пролом меня буквально пропихивали, как затейливые студенты проталкивают пробку внутрь винной бутылки. Уверен, целостность скафандра была безнадежно нарушена. Но не взрывать же проход еще раз, теряя драгоценное время? Так что я вполне оценил страдания Винни Пуха, застрявшего в кроличьей норе.

Казалось, что прошла целая вечность, но мы все же выбрались. Я едва не проскочил мимо, когда Тулько вместо того, чтобы побежать прямо, начал подниматься по врезанной в стену лестнице.

Несмотря на то что мы все еще находились глубоко под землей и воздух в мои легкие попадал из баллона, сразу стало даже как-то легче дышать. Тут, скорее, дело в клаустрофобии, хотя раньше я ею в жизни не страдал. Вот так мы и цепляем фобии, сами загоняя себя в паскудные ситуации.

До спасительного тоннеля оставалась всего пара десятков метров. И что больше всего радовало, впереди не наблюдалось ни одной твари.

Добежав практически до завала, оставшегося от старой стены, я развернулся. Настенные прожекторы хоть и дотягивались до торчавшей из дома кормы нашего танка, но основное освещение было от сполохов выдыхаемого ящерами огня. Они все еще пытались найти тех, кто так легко убил троих их родичей.

Ага, флаг вам в лапы…

Немного напрягало то, что нигде не видно ни гномов, ни моих легионеров. Конечно, мною был отдан приказ не лезть в пекло ни при каких обстоятельствах. Но в то же время никто не сомневался, что Утес попробует нарушить приказ и вытащить нас из пастей ящеров.

То, что Утес выполнил приказ, конечно, радовало, но одновременно настораживало, как любое необъяснимое явление. Оставалось надеяться на то, что мои бойцы просто не успели отреагировать на факт штурма ящерами застрявшего танка.

Пока я оглядывался, мои соратники уже ломились в закрытые ворота, точнее, в небольшую калитку в одной из створок.

Решив, что уже можно, я отстегнул зажимы и поднял верхнюю часть шлема. В нос ударил запах гари, особенно неприятный в запредельно влажной атмосфере.

Мои товарищи пока не догадались открыть свои шлемы и просто лупили в прилловый сплав створок мягкими перчатками скафандра, а их возмущенные крики были слышны только им самим.

Первым опомнился Вако. Он быстро расстегнул шлем и разразился длиннющей речью. Что именно он говорил, я, конечно, не понял, но уверен, что там из приличного – только междометия и предлоги.

Оратор был тут же услышан, и калитка открылась. С размером гномы немного не угадали, так что мне пришлось протискиваться боком и чуть присев. Но на общем фоне это была наименьшая неприятность, о которой я тут же забыл, увидев, что и в «предбаннике» моих воинов не наблюдается.

Да что же здесь происходит?!

Отмахнувшись от загалдевших гномов, я ринулся к баррикаде с порталом.

Как только влагоотталкивающее поле выпустило меня из своих объятий, ситуация начала немного проясняться. По крайней мере, стало понятно, где находятся мои бойцы. Они были здесь, но вот чем они занимались, по-прежнему непонятно. Еще меньше поддавались осмыслению действия Тири.

Собравшаяся прямо у входа в тоннель толпа распределилась концентрированными кругами. Внешний контур состоял из рыхлой массы гномов-мастеров и вообще нонкомбатантов. Глубже шли два стальных кольца ощетинившихся друг на друга разным острым железом. Воины генерала Лурко Секиры настороженно пялились на диких, своими телами прикрывавших самый центр всей этой формации.

Легионеры отвечали гномам не менее яростными гримасами и глухим рычанием. Они готовы были ценой своей жизни не дать гномам вмешаться в то, что творилось за их спинами. Мне же то, что они там защищали, очень не понравилось с первого же взгляда, и я ринулся вперед. Гномьи мастера расступились быстро, а на воинов пришлось прикрикнуть.

Меня узнали и пропустили прямо к агрессивно настроенным подчиненным.

– Вы что здесь устроили! – зарычал я на смутившегося здоровяка в тяжелой лорике.

– Эта… – промямлил легионер, чьего имени я, к сожалению, не знал.

– В сторону.

Два штурмовика разошлись, пропуская меня внутрь защитного круга.

Ну вот и как их оставлять одних?! Лишившись моего плотного контроля, ведьма пустилась во все тяжкие. Теперь понятно, почему Утес не ринулся очертя голову мне на помощь. Кроме меня и Снежного Медведя Тири была единственной, кто мог его остановить. Похоже, хаоситка решила спасать меня своими методами. И то, что я запретил ей даже думать о подобных действиях, Тири совершенно не смущало.

Прямо на каменном полу был нарисован сложный узор, и что-то мне подсказывало, что для рисования использовали не красную краску, а кое-что другое. Судя по зеленоватому оттенку линий, ведьма сцедила с диких как минимум три литра крови. Хотя нет, если в шести горшках, расставленных по периметру огромной руны, пузырится и бурлит то, о чем я подумал, импровизированный донорский пункт «надоил» литров десять. Учитывая урезанный состав турмы, это очень много.

Когда я подошел вплотную к окруженному рисунку, кровь в горшках вскипела еще сильнее и, сворачиваясь мерзкими жгутами, поползла наружу. Эти похожие на щупальцаплети устремились по линиям рисунка к застывшей в центре жертве.

Так вот зачем она приволокла сюда парня…

У широко расставленных ног ведьмы в центре печати хаоса лежал связанный паренек.

Ешкины матрешки! У бедолаги от ужаса сейчас глаза вылезут.

Тири раскачивалась с высоко поднятыми руками и что-то бормотала. Речитатив в исполнении глубокого, явно не девичьего голоса временами переходил в хохот. Волосы ведьмы развевались под напором ветра, которого тут не было и в помине.

– Тири! – заорал я. – Прекрати!

В ответ хаоситка только расхохоталась еще громче и ускорила речитатив.

Знание – сила! Следуя заветам сэра Френсиса Бэкона, с момента попадания в этот мир я старался ухватить любую информацию, до которой только мог дотянуться. Так что из больше прохожих на допросы уроков хаосита Орада я знал, что не ощущаемый другим ветер – это очень плохо, но все равно, пока над печатью хаоса не появились светящиеся линии, убить слишком наглого вторженца она не сможет. Ну разве что пару раз тряхнет, да и то легонько.

Выдернув из набедренных ножен скафандра кинжал, я шагнул вперед, успев крикнуть:

– Валун, никого ко мне не пускать! Вообще никого.

Почему я отдал приказ не приору, а центуриону? Да потому что во всем, что касается Тири, предсказать реакцию Утеса затруднительно.

Шаг внутрь нарисованной руны вызвал небольшие вспышки, и меня таки тряхнуло.

Ну ни фига ж себе легонько! Вернусь на остров – дам Ораду в репу за неточность информации. Скрутившая меня судорога едва не заставила упасть на колени, но мне удалось пересилить боль и двинуться дальше. Не помог даже так и не снятый скафандр. Хорошо хоть печать не такая уж большая. Три шага приблизили меня вплотную к ведьме. Я резко вцепился правой рукой в ворот ее закрытого платья и дернул на себя, всматриваясь в расширившиеся зрачки.

Когда-то я уже совершил ошибку, правильно прочитав чужой взгляд, но не сделав все, что было нужно. За это заплатили жизнью четыре неплохих парня. Если я ошибусь сейчас, умрет намного больше.

– Прекрати! – заорал я прямо в лицо Тири.

В ее глазах плясал первозданный хаос, а лицо исказила отвратительная гримаса.

– Тири, прошу тебя, – прошептал я, до хруста в костяшках сжимая сквозь перчатку скафандра рукоять кинжала.

За спиной бешено заревел Утес, но, судя по тому, что моя голова все еще на плечах, а не оторвана вместе со шлемом, Валун выполнил мой приказ.

– Прости, – шепнул я, отводя руку для удара, но в последний момент заметил, как изменились глаза Тири.

Хаос начал отпускать ее, и сквозь безумие пробились удивление и радость.

– Ты выбрался, – прошептала она почему-то растрескавшимися губами и начала оседать.

Хоть скафандр и сковывал мои движения, мне удалось подхватить падающую хаоситку и поднять ее на руки. Кинжал бессильно звякнул о каменный пол.

Осмотревшись, я увидел, как отвратительными кляксами опадают кровавые жгуты и то, как пятеро штурмовиков прижимают к полу бьющегося в приступе ярости Утеса.

– Можете отпустить его, – сказал я стоящему рядом Валуну.

Ветеран множества войн скептически хмыкнул, но все же кивнул подчиненным. Приор сорвался с места с явным намерением крушить и убивать, но застыл на третьем шаге, увидев протянутое ему хрупкое тельце.

– Отнеси ее в дом и охраняй, – строго сказал я, делая упор на последнем слове.

Это был триггер, который должен запустить в мозгу дикого нужную мне психоэмоциональную реакцию.

Сработало – посмотрев на меня белыми от злости глазами, Утес осторожно принял на руки Тири и шагнул в сторону ближайшего дома. Вокруг тут же образовалась защита из штурмовиков, так что гномы не посмели его остановить.

– Ну и кто объяснит мне, что вы здесь устроили? – хмуро спросил я как у Валуна, так и у появившегося словно чертик из табакерки Турбо.

– Ваш танк застрял, на него полезли ящеры, и она… – Префект замялся, пытаясь подобрать правильные слова.

– А ты на что? В табели о рангах ты стоишь выше архиятра и можешь отдавать приказы даже приору. Я кого тут за старшего оставил?

Прекратив давить на замкнувшегося гнома, я повернулся к центуриону:

– Валун, ну ты-то хоть мог вмешаться?

– Вождь, тогда мне слова ведьмы показались разумными.

Немного успокоившись под уверенным взглядом старого центуриона, я наконец-то сумел расслабиться.

Действительно перебор. Меня оправдывало только перманентное нервное напряжение этого дня и врожденная неприязнь христианина к любым человеческим жертвам. Здесь к этому относились намного проще, хотя гномам действия Тири явно не понравились.

Из раздумий меня вырвал тонкий скулящий звук. Это дал о себе знать оклемавшийся хаосит.

– Заткнись! – раздраженно рявкнул я на несостоявшуюся жертву и кивнул Валуну: – Развяжите и уберите это с моих глаз. Всем отбой. Легионерам – разойтись по казармам! Провести проверку амуниции и оружие. Подготовиться к приему пищи.

Услышав не совсем уместные, но хорошо знакомые по мирной гарнизонной жизни команды, дикие быстро успокоились и расслабленно двинулись к переделанным под казармы домам.

Гномы тоже положительно отреагировали на смену обстановки и не стали мешать легионерам идти туда, куда им хочется. Начала рассасываться и толпа зевак. Зато ко мне устремились патриархи со свитой и Лурко Секира в сопровождении отряда соратников.

– Спокойствие, – решил я не дать разгореться, в общем-то, праведному гневу гномов. Быстро просчитав ситуацию, Турбо начал оперативно переводить. – в этом происшествии есть только моя вина, и я приношу свои искренние извинения. Более такого не повторится. Но нам сейчас нужно обсудить успех нашей совместной операции и то, как его развить.

– Какой успех?! – все же вклинился Меднобородый в мою пламенную речь. – Вы потеряли свою телегу, на которую потрачена куча золота.

– Во-первых, это не ваше золото, – перебил я распалившегося гнома. Как минимум меня порадовало молчание самих патриархов, а ведь двое из четырех могли возразить мне и без переводчика. – Во-вторых, эту, как вы сказали, телегу еще можно починить. А в-третьих, мы сумели утопить трех ящеров.

Я специально строил свою речь так, чтобы выдать победную информацию на самом пике. И ведь получилось! Гномы ошарашенно замолкли. Сомневаться в моих словах они не стали, потому что напыщенный вид вставшей рядом со мной троицы бородатых братьев говорил сам за себя.

– Значит, завтра вы сможете продолжить освобождение пещеры? – наконец-то подал голос патриарх Карубо Вардун.

– Нет, – отрицательно мотнул я головой, хотя этот жест из-за жесткого соединения шлема и воротника был едва заметен. – Мы продолжим как минимум через два десятка дней.

– Это невозможно! – вскрикнул Карубо, и другие патриархи поддержали его недовольным ворчанием. – Завтра, и ни днем позже.

– Ну что же, тогда я со свойственной мне щедростью передам вам все права на свои изобретения и спокойно покину эти гостеприимные пещеры. Жизнь моих воинов мне дороже, чем все «слезы» в сокровищнице вашего короля.

Турбо быстро перевел мои слова, и все окружавшие нас гномы напряженно притихли, не зная, как отреагировать на подобное заявление.

Нужно их дожимать.

– Я не пророк, но могу сказать, что будет дальше. В той пещере, – гномы невольно проследили за направлением моей руки, – очень скоро появится еще пара десятков сгоревших танков с трупами отважных воинов. И каждый экипаж будет платой за трех, максимум четырех ящеров. Сразу возникает вопрос – у вас остались воины для такого размена? А сейчас простите меня, уважаемые патриархи, но я сильно устал и боюсь, что могу упасть с обморок прямо у вас на глазах.

Быстро понявший намек Турбо и с секундной задержкой присоединившийся к нему мастер Гико помогли мне выбраться из скафандра. Концовку этого действа я помнил смутно, потому что вместе с напряжением меня покинули последние силы.

Глава 9

Наутро у меня болело все, от головы до гудевших ног. Решил отнестись к этому по-философски: болит, значит, еще жив. Разлеживаться было некогда, поэтому, постанывая, я поднялся с жесткой лежанки и окунулся в производственный водоворот.

Гномов пришлось ломать через коленку, сросшееся с консерватизмом врожденное упрямство поддавалось плохо. И все же мое яростное нежелание еще раз лезть в гости к ящерам без серьезной подготовки оказалось сильнее. В мастерских началось производство сразу трех танков новой конструкции. Теперь стрелковая башня там была только одна, зато появились по два крана и соответственно две лепестковые цистерны. Кроме этого имелась еще одна цистерна, которая питала водой целую сеть распылителей по всему корпусу. Для такого количества техники пришлось расширять и «предбанник». Под прикрытием брандспойтов каменщики начали строить защитную стену практически на выходе из тоннеля в следующую пещеру.

Как бы мне ни хотелось этого избежать, пришлось привлечь легионеров и добровольцев из гномов. Для начала я затребовал к себе мастеров-стекольщиков, и после трехчасовой ругани удалось выяснить, что с добавкой розового хрусталя с большим трудом можно выплавить огнеупорное стекло. Это серьезно удешевит производство скафандров, а значит, есть возможность увеличить их количество. Да и видимость немного улучшится. Параллельно с производством защитной амуниции шли тренировки будущих огнеборцев.

Отправленные на галеру легионеры были возвращены обратно и теперь проходили переподготовку. Разведчики учились использовать сетеметы, а штурмовиков обучали обращению с гротескно выглядевшими копьями. Конструкция больше напоминала метлу со стальными прутьями, которые предназначались больше для обороны, чем для нападения.

Со стрельбой у разведчиков шло не очень, так что пришлось их разбавлять добровольцами из гномов. После того как все три брата-танкиста получили по ордену от короля, от желающих отбоя не было. Так же гномами комплектовались экипажи трех новых танков, пяти танкеток и паровой машины.

Явно подстегнутая страхом от недавнего приключения, моя фантазия разродилась целой серией проектов. Танкеткой я назвал небольшую гусеничную машину с кабиной на одного гнома и с закрепленными прямо на куцей башенке сетеметами системы «БС-2». Вторая модификация башенного сетемета имела большие габариты и оснащалась пристегнутым к сети тонким тросом. Таким образом можно было сразу же буксировать пойманного ящера ближе к танку.

Аппарат, получивший название «паровая машина», я делал по чистому наитию, предчувствуя проблемы, с которыми мы наверняка столкнемся. Это не был дар предвидения, а еще один намек на пережитый в узких коридорах страх.

Как ни странно, мы справились даже раньше срока. Через две недели все девять машин были готовы, как и защитные комплекты на сорок легионеров и двадцать пять гномов. Патриарх Оско явно решил пойти ва-банк. Наличие «слезы» что-то поменяло в статусе клана Урум, так что после яростных, но быстрых переговоров в него влились еще два младших клана, и вся эта толпа занялась работой над моим проектом.

День главного наступления начался, как и все важное в этом королевстве, с яростной ругани. Я уже успел привыкнуть к подобному ходу дел, так что с иронией поглядывал, как грызутся между собой патриархи и как на них орет Турбо, явно наслаждаясь такой возможностью. Раньше он даже подумать о подобном не мог, так что пусть радуется. Тем более я уже успел понять, что у гномов любой скандал всегда заканчивается не затаенной злобой, а конструктивным решением. У людей так никогда не получается. Мы всегда выносим даже из самого уравновешенного спора затаенную злобу на оппонента. Так что у гномов есть чему поучиться.

– Вы закончили? – спросил я у охрипшего Турбо.

– Турак патакун ламанах, – явно вдогонку злобно выплюнул из себя первый префект и с улыбкой повернулся ко мне. – Да, закончили. Они хотели оставить себе часть добычи.

– А вот твое «ламанах» – это то, о чем я подумал?

– Откуда мне знать, о чем ты там подумал. Это значит «никогда».

Ну и ладненько, а то мне показалось, что они вообще разговаривают одним матом.

– Ну, если все утрясли, начинаем.

– Начивинаем! – коряво заорал Парко Танкист, которого старым, вечно смешившим меня прозвищем теперь называл только Турбо. Да еще иногда братья подкалывали.

Масса немного неуклюжих в скафандрах бойцов зашевелилась и длинной вереницей потянулась к отсекающему влагу порталу. Впереди в облегченном варианте скафандров шли гномы-танкисты. За гномами двинулись легионеры, которые разделились на три части – щитоносцы, сетеметчики и пикинеры. Благодаря тренировкам к сковывающим движения скафандрам парни уже привыкли, так что тяжелые цельнометаллические щиты, трубы сетеметов и похожие на длиннющие метлы пики держали уверенно.

Ну, пора и нам.

– Ты точно готов? – спросил я у Турбо, который был экипирован точно так же, как и я.

– Нормально, – проворчал мой друг, – ты же сам сказал, что у меня хорошо получается.

Так оно и было. К общему удивлению, у префекта прорезался талант водителя. Причем лучше всего он управлял шустрой танкеткой, но на такой опасный участок я его пускать не собирался. Так что Турбо поведет паровую машину, а я буду при нем пассажиром и стрелком.

Когда почти все втянулись в портал, я повел плечами и захлопнул забрало шлема. Новая модификация скафандра была намного удобнее старой. Внешне она напоминала амуницию Юрия Гагарина, и двигаться было легче, и обзор значительно улучшился. Благодаря стеклодувам мы получили прозрачное стекло большого размера с едва заметным розовым оттенком. Как и у земного аналога, у скафандра имелся еще один защитный экран из менее прозрачного, но более жаростойкого стекла, который пока был убран внутрь шлема.

Подачу воздуха внутрь скафандра мы тоже модифицировали. Специальный рычажок на шлеме при верхнем положении перекрывал патрубок от баллонов и открывал внешний воздухозаборник с фильтрами. И наоборот – в нижнем положении внешний воздух отсекался и автоматически открывался баллон. От второго баллона с водой мы отказались – толку от него никакого.

Как только мы прошли сквозь пелену портала, так сразу накатило ощущение тесноты. На небольшом отрезке межпещерного тоннеля собралась куча народу. Также здесь стояли четыре массивных танка и пять компактных танкеток.

Гномы уже расселись по танкам, так что ждали только нас. Паровая машина стояла у самой баррикады с порталом, поэтому погрузка много времени не заняла.

Паровик от остальных танков отличался лишь тем, что был оборудован не одной, а двумя парами сферических баков, которые не имели лепесткового приемника. К тому же на нем была лишь одна стрелковая башня с брандспойтом вместо сетемета.

Внутри паровика Турбо тут же уселся на водительское место, а я забрался на сиденье стрелка. Тулько и новичок Зуко присели на скамью у заднего люка. У них сегодня особая роль, да и то если придется пускать наш паровик в дело.

С убранной боевой заслонкой вид из башни открывался прекрасный. После встречи с ящером, так сказать, лицом к морде, я распорядился оборудовать прозрачным стеклом и амбразуру. По крайней мере, это даст время спокойно закрыть заслонку.

Разработать нормальную связь мы так и не смогли, поэтому пришлось действовать по старинке. Так что я поднял руку к расположенной над головой панели и нажал на вторую кнопку. Всего их было двенадцать.

Все управление паровиком было у Турбо, поэтому он произвел нужные действия, и машина издала протяжный гудок.

Тут же вздрогнули и начали открываться массивные ворота. Включившиеся прожекторы всей нашей техники залили пространство ярким светом.

Сначала мимо выстроившихся у стен легионеров вперед двинулись танки. Передовым управлял Вако, второй вел Парко, который сам попросил отдать брату право вести колонну.

Как только танки выползли в пещеру, за ними потянулись пехотинцы, образовав вокруг техники защитный периметр. Благодаря новой задумке танки получилось сделать намного легче. А вот танкетки защитили по максимуму, но тяжелая броня не помешала им рвануть вперед как тараканам. Похожие на мыльницы танкетки пока не отбегали далеко от более крупных собратьев, но находились вне оцепления легионеров.

Турбо без команды направил паровик вперед. После прохождения ворот обзор резко увеличился. Вдобавок к фарам на танках стенные прожекторы освещали почти треть огромной пещеры. И пока нигде не было видно ни одного ящера. Или у них пересменка, или же мы с троицей братьев успели напугать всю эту огнедышащую живность.

Чуть вильнув в сторону, передовой танк подъехал к скрюченной тушке ящера, которого мы утопили первым, а затем выкинули за ненадобностью. Он так и остался лежать на обочине главной дороги. Одна из двух башен шустро зацепила тушку и забросила в специальную сеть между сферическими баками. В этот раз мы решили на всякий случай не разбрасываться трофеями, хотя и места в грузовых отсеках было не так уж много.

Второй трофей находился чуть дальше дома, в который наш первенец врезался на пути обратно. Вако не стал задерживаться на местах нашей боевой славы и быстро проехал мимо самого первого танка.

Нажатием кнопки я попросил Турбо остановиться у растерзанной машины.

Ящеры явно разозлились, и сейчас эта боевая черепаха была похожа на цель, которую используют на танковых полигонах. В бортах зияли как минимум два десятка прожженных отверстий и даже пара здоровенных дыр, в которые могли легко пробраться ящеры.

Ох и вовремя же мы убрались из этого приллового гроба.

Не успел я оторвать взгляд от пришедшей в негодность груды железа, как впереди полыхнуло красным, и сквозь стекло шлема донесся ослабленный звук ревуна.

Началось.

Ящеры явно решили повторить свой первый успех и все разом набросились на передовую машину. Закрепленные за этим танком легионеры отошли к застывшим танкам и закрылись щитами, образовав защитный круг. Щиты удерживали низкорослые разведчики, а часть штурмовиков поверх их голов своими «вениками» пыталась остановить рвущихся вперед ящеров. Если бы на этом возможности декурии и ограничились, все закончилось бы плохо, но происходящее было лишь частью задумки. Пучки стальных прутьев с крючками на концах не только мешали ящерам проскользнуть ближе к щитам, но и не позволяли им отскочить назад. А такие попытки были, особенно когда сработали распылители на броне.

Передовой танк внезапно окутался целым облаком водяной пыли. Ящеры возмущенно завизжали. Еще больше визга добавилось, когда сработали сетеметчики.

Дикие по-прежнему были отвратительными стрелками, но промахнуться с пяти метров широкой сетью по немаленькой цели не могли даже они. Вдобавок четко сработали гномы с танковых башен.

За несколько секунд в цепях оказалось не меньше двух десятков ящеров, и два крановых захвата на танке не справлялись с работой. На помощь Вако тут же бросились собратья. Чуть не завалив легионеров, еще два танка подскочили ближе, и началось массовое утопление ящеров. Увы, даже шести баков не хватило, и больше половины тварей вырвалось из сетей.

Огненные твари явно не были тупыми и попытались сбежать. И тут в дело вступили танкетки. Они как тараканы рванули в улочки между домами, опасно подпрыгивая на завалах.

Вот идиоты! Как ни вбивал им в головы тактические правила, азарт оказался сильнее гномьей осторожности. Оно и неудивительно – накипело у бородатых за все это время.

Через минуту одна из танкеток выскочила обратно. Башенка, по бокам которой закреплены два «СБ-2», сейчас была повернута назад. От нее шел туго натянутый трос, на конце которого в сети, как огромная рыба, бился ящер.

Танкетка с натугой, иногда пробуксовывая, тащила свой улов. Клубок с ящером бился о стены полуразрушенных домов и лежащие на дороге камни, что явно мешало его попыткам прожечь цепи. Шустро, практически с заносом танкетка подскочила к третьему танку, и не менее шустрый крановщик быстро цапнул трехпалым захватом визжащего ящера.

Опьяненный успехом водитель танкетки кое о чем забыл, так что, когда кран поднял захват, танкетку поволокло по дороге за трос, все еще прикрепленный к башенке.

Опомнившийся наездник скоростной машины дернул за соответствующий рычаг, и труба сетемета отвалилась от башни. Ее тут же заменил выскочивший из большого танка гном.

Еще две танкетки также приволокли ящеров, но только одной удалось довезти свой улов до большого танка. Второй потерял ящера, так сказать, у финишной черты. Увы, не у всех получилось так быстро и удачно. Четвертая выскочившая из проулка танкетка была пуста, но привела за собой целую свору тварей. Вид у машины был донельзя потрепанный. Удивительно, как ящеры вообще не прожгли броню.

Гостей встретили радушно, и уйти удалось только трем ящерам. Остальных упаковали и утопили. Водителя танкетки пришлось вытаскивать с помощью легионеров. Судя по тому как машина ткнулась носом в трак большого танка, гном успел доехать до своих на последних крохах сознания.

К счастью, герой отделался только несильными ожогами и пока был перемещен к нам в паровик. Увы, пятая машина так и не вернулась. Через некоторое время групповая вылазка трех уцелевших танкеток закончилась буксировкой искореженной машины. В том, что внутри мы найдем мертвое тело, можно было не сомневаться.

Эйфория первой схватки схлынула, и мы приступили к размеренной работе. Через час черепашьим шагом удалось добраться до противоположного конца пещеры.

Затем был еще один переход обратно по главной дороге, после чего пришел черед зачистки боковых улиц и домов. Ящеры правильно оценили обстановку и забились в узкие коридоры домов и подвальных мастерских, в которые мы пока не совались.

Я уже подумывал, что через полчасика можно дать людям Лурко Секиры разрешение прокладывать трубопровод, когда заметил, как мимо нашего паровика пробежала группа гномов без скафандров.

Ну и что творят эти идиоты?!

Возникло желание раздраженно сплюнуть, но не было такой возможности. Недовольно заворчав, я перебрался к верхнему люку и наполовину вылез из крыши танка. Как раз вовремя – мимо проходила группа воинов-гномов во главе с Лурко.

Взгляд по сторонам показал, что непосредственной опасности нет, так что можно поднять стекло шлема.

– Лурко, еще рано!

Ответная тирада гнома напомнила мне, что нам не суждено понять друг друга. Пришлось спускаться и стучать Турбо по шлему. Через минуту мы с генералом все же сумели провести осмысленную беседу.

– Скажи ему, что еще слишком опасно.

Выслушав ответ Лурко, Турбо сказал:

– Он говорит, что и раньше ходил в атаки на ящеров, а сейчас не видит необходимости ждать.

Что же, в чем-то он прав. Чем раньше мы сумеем закупорить вход в пещеру, тем скорее начнем зачищать новую.

Отмахнувшись от гнома, я просто принялся наблюдать за прокладкой трубопровода. Гномы шустро соединяли толстые трубы между собой, затем над стыком склонялся один из мастеров с каким-то прибором. Несколько скупых движений, и гном шел дальше.

Минут через двадцать настал наш черед внести свою лепту в разворачивающееся действо. Турбо направил паровик ко входу в следующий тоннель, и под прикрытием торчавшего из моей башенки брандспойта каменщики начали строить защитную стену пока только с небольшой дверкой. Не знаю, настолько ли впечатлило ящеров наше стремительное наступление, но атака на строителей была только одна. Из темноты тоннеля выскочили три словно тлеющих силуэта, а затем появились осветившие стены протуберанцы. Но они быстро потухли, когда навстречу ударила струя воды. Я поводил брандспойтом, пытаясь поймать юркого ящера, но все три твари как ошпаренные умчались в темноту.

Через полчаса стена дошла до потолка и заняли свои места стационарные брандспойты, так что мы могли вернуться в отвоеванную пещеру. Вставшие на боевое дежурство гномы начали строить вторую стену, чтобы обезопасить себя с тыла. В ней уже готовилось место под отсекающий лишнюю влагу портал.

В пещере локальные бои переходили в следующую фазу. Как я и предполагал, попытка выковырять ящеров из тесных коридоров на нижних уровнях ничем хорошим не закончилась. Своим я приказал туда даже не соваться, а вот несколько гномов, понадеявшись на скафандры, полезли вниз. Итогом стали три скафандра, разорванные клыками ящеров, и соответственно три обгоревших трупа внутри.

Я не стал устраивать Парко разнос, а просто перешел к следующей части плана. После моей команды Тулько с напарником покинули нашу машину через заднюю дверь. Тулько тащил за собой разматывающийся шланг из плотной ткани с прилловыми нитями, а Зуко нес на плече похожую на щит конструкцию.

Стандартизация – великое дело, краеугольный камень цивилизации. Именно поэтому в великом будущем гномов я не сомневался. А пока данная особенность подгорного народа помогла нам подготовиться к изгнанию тварей из нижних уровней. Что именно происходило внутри дома, я не видел, но благодаря тренировкам знал. Сейчас под прикрытием низкорослых разведчиков Зуко накрывает стандартную шахту спуска на нижние уровни щитом, прижимая его упирающимися в потолок стальными штангами. После этого Тулько закрепит к специальной форсунке на щите развернутый шланг.

Нарисованная моим воображением картинка практически полностью совпала с реальностью – из дома выскочил Тулько и махнул рукой.

Ну что же, пора. В ответ на мой сигнал Турбо запустил ревун, и отряды легионеров и гномов заняли свои места. Внутри нашей машины заклокотало. Под воздействием артефактов вода в больших баках, которая уже была разогрета практически до состояния кипения, выдала ударную порцию пара. Шланг раздулся, как обожравшийся удав. Несколько минут ничего особого не происходило. Мне уже начало казаться, что затея была слишком наивной и пар превратился в конденсат, осев на стенках подземных коридоров, но из дома по соседству послышался дикий визг, и в клубах пара оттуда вырвался ящер. Казалось, он задыхается. Так оно и было – водяная взвесь пагубно действовала на его легкие или что там у него отвечает за забор кислорода из воздуха. Некоторое время твари еще могли дышать паром, но не очень-то долго.

Легионеры отреагировали молниеносно и быстро спеленали тварь. Через несколько секунд ее визг затих в одном из баков ближайшего танка.

Еще часов пять мы гоняли ящеров по уже захваченной нами пещере. Пришлось раз десять заполнять баки паровика, потому что мой план хоть и был удачным, но все же имел кучу слабых мест. Порой ящеры выскальзывали из одного дома, чтобы скрыться в уже очищенных подвалах другого сектора пещеры.

Радовала лишь работа трофейной команды. Сначала мы пытались как-то содрать шкуру с задубевших тел ящеров, но затем гномы предложили просто крошить ударами молотов превратившуюся в уголь плоть и высыпать ее через обрубок шеи, а потом плющить шкуру в удобное для транспортировки состояние.

Глава 10

Зачистка пещеры затянулась на четыре дня, и за все время мне удалось поспать часов десять, да и то урывками. И только когда мы передали освобожденный объект Лурко Секире, я обрел надежду выспаться всласть.

Увы, надежда прожила недолго. Казалось, глаза только закрылись, как меня тут же начал трясти до предела возбужденный гном:

– Илья, вставай, нас грабят!

– Кто? Где? – Спросонья я ухватился за рукоять кинжала, и гном опасливо отскочил в сторону.

– Ну это, патриархи решили нарушить договор.

– Тьфу на тебя, морда бородатая! – зашипел я на Турбо, просыпаясь окончательно. Голова у меня была тяжелая от недосыпа, так что к юмору я был не склонен. – Говори быстро, четко и по делу.

– Да что там говорить, – убедившись, что я полностью себя контролирую, гном подошел ближе. – Только что в пещеру заявились несколько сотен мастеров с готовыми деталями и начали собирать танки. Причем последней модели. Все, сволочи, скопировали.

– Скафандры? – задал я чисто риторический вопрос, потому что и сам знал ответ, да и вообще ждал подобных событий.

– Пришло много мастериц, так что нашьют быстро.

– Понятно.

– А вот мне ничего непонятно, – набычился гном, распространив на меня свою злость от коварства собственного народа.

– А ты ждал, что патриархи будут спокойно наблюдать, как мы гребем под себя такую ценную добычу?

– Крысы жадные! – От злости Турбо ударил кулаком по столу.

– Успокойся. Все нормально, именно поэтому я и внес в договор пункт о трофеях.

– Но добыча уйдет мимо нас!

– Важнее, чтобы мимо нас не ушли «слезы».

– Думаешь, они пойдут на нарушение договора?! – пораженно ахнул Турбо.

– Все может быть. Думаю, нам сейчас это объяснят, – сказал я, услышав шум за стеной.

Там на посту находились Карп и один из штурмовиков, так что попытки гномов проникнуть внутрь изначально обречены на провал.

Спать я лег, едва стянув с себя скафандр, так что одеваться не потребовалось.

Снаружи меня ждала делегация из трех патриархов.

Ладно, облегчим им задачу, одновременно задав свой тон в споре.

– Я так понимаю, вы пришли, чтобы нарушить свое слово. Иначе как объяснить то, что творится вокруг?

– Наше слово – крепче камня, – вынужден был выдавить из себя Карубо Вардун.

– Очень рад это слышать, патриарх. Значит, следующую пещеру мои бойцы будут освобождать самостоятельно. А все танки, которые скоро начнут собирать ваши мастера, – просто задел на будущее. Вдруг ящеры нападут еще раз, когда мы уйдем со справедливой платой и богатой добычей.

От упоминания утекающих из их рук драгоценных шкурок патриарха первого торгового клана королевства перекосило от злобы.

– Нет, чужак, – сбросив с себя последние оковы вежливости, прорычал гном. – Дальше наши воины справятся сами. Королю ваша помощь больше не нужна.

Я даже удивился, что так легко удалось раскачать местного олигарха. Похоже, тут не все так просто. Нужно немного сбавить обороты.

– Хорошо, – спокойно сказал я, вызвав удивление у разошедшегося патриарха и злобное шипение у Турбо. – Тогда давайте перейдем к штрафным санкциям за расторжение договора с вашей стороны.

– А никакого нарушения и нет вовсе, это как раз у вас не получится выполнить его в полной мере, – успокоившись, сказал гном, и все же самообладание вернулось к нему не полностью, потому что патриарх позволил себе ехидную ухмылку.

Из неосторожно оброненных патриархом слов было понятно, что санкция зажать шкуры ящеров и «слезы» пришла с самого верха. Так что у ребят – полный карт-бланш. К тому же в договоре наверняка были заложены некие юридические мины, которые пока еще малоопытный Турбо мог и проглядеть.

Я не считаю себя дураком, но и не думаю, что самый умный на свете, поэтому прекрасно понимаю: если садишься играть с гроссмейстером, единственный шанс выиграть – это огреть его шахматной доской по башке. Так что нужно срочно ломать выстраиваемую патриархом линию переговоров.

– Хорошо, мы возьмем то, что вы согласитесь нам дать.

– Илья! – удивленно воскликнул Турбо.

– Помолчи, – остановил я его и вновь обратился к самодовольно улыбающемуся патриарху. – Что именно мы получим?

– Наш повелитель милостиво даст вам двадцать тысяч золотых и те шкуры ящеров, которые вы успели добыть. «Слезы» останутся под горой.

– Да вы… – зарычал Турбо.

– Помолчи, – ухватив за воротник камзола рванувшего вперед гнома, я остановил Турбо и посмотрел в глаза патриарху. – Мы возьмем это и уйдем.

Дальше были театральная пауза и наполненные максимальным холодом слова:

– Уйдем, и я лично каждому, с кем буду иметь дело, расскажу, что жадность раскрошила твердое как камень слово подгорного народа. Скажу, что договор с вами стоит дешевле пергамента, на котором он был написан. Вы можете тешить себя мыслью, что мне никто не поверит. Что ж, значит, вы выиграете, но задайте себе вопрос, почему вы пришли за помощью именно ко мне?

Гномы задумались. Сначала те, кто понимал доракский, а затем остальные после перевода Карубо. Эмоции плохо читались на бородатых лицах, но то, чего не было видно, вполне можно было дополнить простейшим анализом. Так что стоило дать им пространство для маневра.

– Я понимаю, что ваш великий король уперся лбом в камень, но хотя бы одну «слезу» из тех, что обещаны авансом, вам все равно придется отдать. Вторую можете заменить золотом в эквиваленте ста тысяч доракских дангов. Еще мы увезем все добытые шкуры ящеров и те приспособления, что для нас сделал клан Урум. Плюс к этому я хочу для Турбо и всех гномов, которые участвовали в боях, высшие награды королевства. Думаю, вам нужно обсудить новые условия, так что не станем вас задерживать.

Теперь нужно не дать патриархам возможности вступить в спор и тем самым помешать им уступить эмоциям. Раззадорившись, они могут наплевать на здравомыслие и тогда поломают мне всю игру. Ухватив упирающегося Турбо за шиворот, я затащил его обратно в дом.

– Что ты творишь! – тут же начал орать гном.

– А что не так? – с невинными глазами спросил я.

– Зачем согласился отдать одну «слезу»?

– Если придется, я и вторую отдам, но уже за двести тысяч.

Гном пораженно замер. Для него, как и для любого торгаша, торговля – это действия в пределах максимум пятидесяти процентов оценочной стоимости. Я же действовал без оглядки на ценность товара, торгуя только тем, что оценить невозможно, то есть репутацией и жизнью.

– Да откуда ты знаешь, что они испугаются твоих угроз?

– Потому что тайный совет – это, прежде всего, политики, а уже затем торговцы. К тому же дураки и слишком жадные до таких высот не добираются. Да и выбора у нас нет. Скажи мне, если тебе нужно наверх, а впереди – два очень длинных и извилистых тоннеля, какой выберешь? Тот, что ведет вниз, или тот, что ведет наверх.

– Если нет особых меток, то тот, который ведет наверх, – правильно оценил подвох гном.

– Даже если не знаешь, куда дальше заведет путь, приходится руководствоваться тем, что есть перед глазами. Просчитать человека или гнома полностью нельзя, но можно сделать свой ход, основываясь на пусть субъективных, пусть теоретических, но все же накопленных с опытом признаках.

С Турбо мы общались уже давно, и многие из используемых мною терминов он успел не только несколько раз услышать, но и вполне понять.

– Ну вот почему ты всегда так спокоен?

– Я? – Вопрос гнома меня откровенно рассмешил. – Спокойствия у меня – как у институтки, особенно во время приступов ярости. Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоит это самое проклятое спокойствие. Просто есть моменты, когда нужно действовать быстро, даже впопыхах, а есть время пускать все на самотек и не суетиться.

– Тогда нам остается только ждать.

– Очень мудрое решение, – улыбнулся я, хлопнув хмыкнувшего друга по плечу.

По моему сугубо личному мнению, психология не вышла из состояния искусства и пока далека от науки и тем более ремесла. Многие вообще считают ее шарлатанством. Так что нельзя точно сказать, сработали мои закладки или же нам просто повезло, но гномы решили не доводить дело до открытой конфронтации с легионом. Они ухватились за предложение ограничиться выдачей одной «слезы», что должно хоть как-то успокоить упрямого короля, и компенсацией за вторую «слезу».

Боевые действия полностью перешли в руки Лурко Секиры, который тоже поднял меня в своих раскладах до равного с ним уровня. Генерал не гнушался постоянно бегать ко мне на консультации. Особенно его впечатлило то, что я не настаивал на обещанном поедании Секирой собственной бороды.

Наши сборы и передача эстафеты генералу, возглавившему новый род гномьих войск, заняли почти три дня. За это время меня так задергали, что только на второй день, немного освободившись, я заметил пропажу Тири. Особого беспокойства не было, потому что, случись что плохое, Утес наверняка уже поднял бы тревогу. После инцидента с жертвоприношением здоровяк все еще дулся на меня, но это не мешало общему делу. Да и вообще у приора турмы просто в силу характера не получалось носить в себе злобу слишком долго.

– Утес, – позвал я дикого, войдя в одну из казарм, где изнывали от скуки оставшиеся не у дел легионеры.

– Вождь, – угрюмо поднялся со своей циновки приор, при этом в его глазах не было заметно ни злобы, ни вызова, что уже хорошо.

– Ты знаешь, где Тири?

– А зачем она тебе?

– Есть ее буду, – устало пошутил я и даже удивился, что шутка прошла.

– Она заперлась со своим сморчком и приказала притащить ей несколько трупов ящеров, – ощерился в острозубой улыбке здоровяк.

– И зачем ей ящеры?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Утес. – Она сказала, мы притащили.

– Да уж, поторопился я с назначением тебя приором. Ты хоть помнишь, что старше Тири по званию и должен отдавать приказы ей, а не наоборот?

– Мне и декурионом было неплохо, – с какой-то даже надеждой сказал здоровяк и посмотрел мне в глаза. – Вождь, не нужно мне это.

– Хорошо, иди к Валуну и меняйся с ним шарфами. С этого дня будешь центурионом штурмовиков турмы.

– Слушаюсь, вождь! – радостно двинул себя кулаком в ничем не защищенную грудь дикий.

Ну вот что ты с ним будешь делать?! Ни в этом, ни в родном мире я еще не видел никого, кто так радовался бы своему понижению. Ладно, с этим разобрались, посмотрим, что там опять затеяла неугомонная ведьма.

Вход в облюбованный архиятром легиона домик охраняли два штурмовика.

– И что там? – с видом заговорщика шепотом спросил я.

– Колдует, – тоже шепотом ответил штурмовик.

– Пустишь меня внутрь? – поддавшись веселому настроению, спросил я.

Штурмовик шутку не понял и уставился на меня круглыми от удивления глазами.

– Значит, приказа не пущать не было, – хмыкнул я и толкнул дверь.

– Я же сказала никого не пускать!

Не угадал, приказ был, но, в отличие от своего простоватого командира, рядовые бойцы блюли субординацию, даже если и близко не знали такого слова.

– Тири, тебе не кажется, что «никого» – это слишком уж круто, как и помыкание приором турмы? Впрочем, теперь он уже не приор, а центурион. Но все равно и в этом случае приказы ему могу отдавать только я и новый командир турмы.

– Ты понизил Утеса за такой пустяк?! – зло зашипела ведьма, пока я удивленно осматривался в комнате.

А посмотреть там было на что. Всего за пару дней она оборудовала настоящую лабораторию вкупе с прозекторской. На лавках вдоль стен и даже на стенах находились туши ящеров. Больше всего удивляло то, что внутри ценной шкурки оказался не только уголь. На стоящем посреди комнаты столе вообще было нечто, напоминающее освежеванную телячью тушу.

– Неплохо ты здесь развернулась. И что узнала?

– Ты не ответил.

– А нечего отвечать, он сам попросился, да и я понял, что командовать – это не его. Вести парней в бой на острие атаки – еще куда ни шло, а вот руководить, особенно в мирное время, он просто не способен. Ты не отвлекайся, говори, что выяснила.

– Многое, – быстро сменила гнев на милость Тири и выразительно посмотрела на своего помощника.

Беднягу словно кипятком окатили, и он метнулся в угол, доставая оттуда кипу бумажных листов. Забрав у бледного юноши листы, Тири начала раскладывать их на столе рядом с тушей.

Еще одно примечание – стол был чистым, словно с тела ничего эдакого не натекло, хотя, по всем правилам обоих миров, должно было.

– Как я и думала, это творения хаоса. Откуда они появились, я не знаю, но в самом начале ящеры были воплощением огня. По мере роста они словно менялись, приспосабливаясь к нашему миру. Плоть самых мелких после утопления обугливалась, а вот те, что покрупнее, становились углем не полностью. Вот этот, – Тири ткнула пальцем в тушу на столе, – практически не обуглился, в уголь превратились только самые нежные органы.

– Но огнем они продолжали дышать и при этом не сжигали себя изнутри?

– Да, их новая плоть почти не горит, – уверенно заявила Тири.

Вот такой, собранной и серьезной, она мне нравилась, но увы, ее связь с хаосом не позволит надолго сохранить душевное равновесие.

– Думаешь, гномов в будущем ждут проблемы с утоплением ящеров?

– Захлебываться они будут дольше, но подросшим ящерам воздух нужен, как и мелким. Мне кажется, что скоро у гномов с ящерами вообще проблем не будет.

– Поясни, – насторожился я.

– Вот смотри. – Тири обошла стол вокруг и, взяв нож, уверенным движением сделала разрез на туше ящера. Обнажились кости позвоночника. Ни крови, ни других выделений по-прежнему не было. Словно резину резала.

– На что смотреть?

– Вот сюда. – Тири ткнула кончиком ножа в странно изогнутую кость, точнее, целое сочленение тонких костей.

Что-то они мне сильно напоминали… Точно!

– Это что, будущие крылья? – удивленно спросил я.

– Да, у мелких ящеров их нет, а у этого скоро должны были пробиться наружу.

Да уж, нам только драконов не хватало. Если теория Тири окажется верной, гномы скоро избавятся от незваных гостей даже без изнурительных боев – с крыльями под землей делать нечего. Хотя не факт, что на смену улетевшим тварям не появятся свежие, пока еще бескрылые.

После разговора с Тири вновь навалились хлопоты сборов, плавно перешедшие в церемонию награждения. Оставив турму в обжитой пещере, в которую уже возвращались покинувшие ее хозяева, мы с Турбо отправились в главный город. Повторное посещение Зала королей не вызвало прежнего накала эмоций, хотя поднявшаяся из тумана платформа с троном по-прежнему притягивала к себе мой завистливый взгляд. В честь победы король даже выдавил из себя с десяток слов. Затем к нам подошли несколько обряженных в золотистые балахоны гномов и вручили больше похожие на тарелки ордена. Несмотря на безумное возбуждение и радость, Турбо все же уделил внимание и моей награде. Он сказал, что человек впервые удостаивается подобной чести.

Ну, если судить по размерам, честь действительно огромная, но носить эту тяжеленную блямбу на шее я не собираюсь, а вот насчет моего друга не уверен. Первое время он наверняка с ней даже в баню ходить будет.

Последний день нашего пребывания в гномьем королевстве ничем особым, кроме церемонии награждения, не запомнился – все трофеи были упакованы и готовы к транспортировке, гонорар, включая «слезу», получен, а разобранные танки и самая тяжелая часть оружия ужеотправлены в порт. Под шумок мне даже удалось прихватизировать пару десятков гранат и дюжину автоматических арбалетов.

В общем, нам осталось лишь принять участие в пире, который в нашу честь закатил Лурко Секира. Эх, рутина.

А вот ночь после пира ознаменовалась интересным происшествием, оценивать которое лучше было бы на трезвую голову. Пришлось поднапрячься. Благо пива я выпил всего пару литров, так что рационально мыслить еще мог.

Как только мое уставшее тело свалилось на лежанку, в дверь без стука сунулся Турбо.

– Ну вот что за дурные манеры у вашего народа? – проворчал я, садясь на еще не согретой постели. – Что там у тебя опять случилось?

– Тут Рукоблуд пришел, – шепотом сказал префект.

– Он что, хочет захватить власть в королевстве? – так же шепотом спросил я.

Шутка явно не удалась – Турбо словно застыл. И только через минуту он оттаял и выдавил из себя:

– Н-нет.

– Ну тогда почему шепотом? Пусть заходит и говорит, что ему надо.

Из-за спины Турбо тут же появился щуплый Парко, который решил не тянуть кота за хвост и сразу вывалил всю суть своего дела:

– Я хотеть с вами.

– И что ты хочешь с нами делать, мой бородатый друг?

– Хотеть я, – явно растеряв весь свой убогий словарный запас доракского языка, гном совсем смутился.

– А, ну раз так, то конечно.

– Хватить издеваться, – вмешался Турбо. – Он хочет уехать с нами.

– Точнее, сбежать, – посерьезнел я, быстро просчитав последствия закручивающейся интриги.

Вид разобранных танков, для обратной сборки которых придется нанимать мастеров с материка, вызывал уныние, как и проблема с обслуживанием входящих в комплектацию артефактов. Тири обещала с помощью Орада во всем разобраться, но все равно мороки будет много. Не скрою, что мысль переманить к себе пару гномов мелькнула в моей голове, но накалившаяся обстановка между мной, патриархами и местным корольком только и ждала повода, чтобы вспыхнуть. Так что придется нам, как в том мультике, умильно улыбаться и махать на прощанье ладошкой. И уж никак не помышлять о воровстве населения у подгорного тоталитарного правителя.

– Ты сам говорил, что нам нужен артефактор, – решил замотивировать меня префект, за что в ответ получил полный иронии взгляд.

– Поверь, артефактор нам нужен намного меньше, чем проблемы, а они у нас будут, как только местные боссы увидят Парко с чемоданами в руках.

– С чем?

– С пожитками, узлами и инструментами, а главное – с гномьими секретами в голове.

– Ну меня же они отпустили.

– И что ты с собой унес? Умение ловить крыс? – Увидев, как мой друг надулся, я тут же сменил тон: – Извини, ляпнул не подумав. Просто все как-то внезапно навалилось.

Парко хоть и говорил на доракском из рук вон плохо, но парнем был смышленым и явно понял, что ему отказывают. Он горестно вздохнул и собрался уходить. И все же у меня засели в голове слова Турбо насчет того, чтобы его-то все-таки отпустили.

– Подожди, Парко, – сказал я тут же вскинувшемуся гному. – Скажи мне сначала, зачем тебе вообще уходить с нами? Если думаешь, что Турбо в мире людей пришлось очень сладко, то ты сильно ошибаешься.

Увидев озадаченно нахмурившуюся физиономию мастера, Турбо поспешил перевести мои слова. В ответ прозвучала тарабарщина.

– Он говорит, что с нами будет интереснее, чем до старости быть младшим мастером, да еще и рукоблудом.

– Сильно в этом сомневаюсь, – проворчал я, но нельзя было не признать, что артефактор и механик, причем такой смышленый, как Парко, нам нужен позарез.

– Хорошо, мы заберем тебя, но не сейчас.

Парко приуныл.

– Подумай, где ты сможешь выйти из королевства так, чтобы мы смогли забрать тебя незаметно?

За перебежчика ответил Турбо:

– Прямо из Рисатона – это столица королевства Виртанор. Любой гном с личным товаром сможет добраться туда без проблем.

– Как мы передадим весточку Парко, что ждем его?

– За золото можно сделать очень многое, если дело не касается интересов короля и старших кланов.

– Как далеко этот город от моря?

– Пара дней пешком, – чуть подумав, сказал Турбо.

– Подходит, – кивнул я и повернулся к Парко. – Дней через двадцать тебе передадут весточку от купца Карабаса-Барабаса. После этого собирай все свои вещи и отправляйся в Вирнатор.

Парко радостно закивал и, показав в широкой улыбке крепкие зубы, сказал:

– Подарок.

– От меня? – удивился я. – Во вы гномы жлоб…

Турбо не дал развиться моему раздражению и со смехом сказал:

– Нет, от нас ему нужны только свобода и защита. Подарок от него. Говорит, что придумал нечто для нашего корабля.

– Даже так? – заинтересованно поднялся я с кровати, чтобы осмотреть дар гнома. В дверной проем он явно не пролезал, так что пришлось выходить наружу.

В принципе, Парко на нашем острове может и понравиться. Уважение и комфорт ему обеспечены. В плане интимной жизни тоже все в порядке, Турбо – постоянный посетитель всех борделей острова и явно не жалуется на отсутствие внимания со стороны женского пола. Можно попробовать выдернуть наверх еще парочку мастеров, но это позже. Не факт, что трансфер Парко в наш легион не выйдет нам боком.

Ладно, там посмотрим, а сейчас подарки – люблю я это дело.

Внешне дар гнома не впечатлял – две толстостенные каменные трубы и уже знакомый нам накопитель энергии. В танках стояли по два таких. Все это добро размещалось на грузовой тележке.

– Ну и что это, оборудование для канализации?

– Что есть канавилизация? – тут же вскинулся Парко.

– Не обращай внимания, – отмахнулся я, чтобы не обижать мастера, ведь видно, что старался. – Объясняй.

Гном не стал мучиться и затараторил на родном языке.

– Он говорит, что это водные насосы.

– Сомнительно, но ладно, – хмыкнул я, осматривая трубы, – но нам-то они зачем…

И тут я вспомнил. Разговоров у нас на планерках было много, и на одной из них, когда мы обсуждали водные насосы для брандспойтов на танках, я сказал, что неплохо бы приделать такие же к кораблям. Сказать-то сказал, но тут же забыл об этом, и, если бы не любопытный как кошка гном с блудливыми руками, диким пришлось бы махать веслами весь обратный путь до острова.

– Водометы? – обрадованно спросил я у мелко закивавшего гнома.

– Да, воду метать!

– Ты прав, мой бородатый друг, подарок действительно царский, но все равно с переездом придется подождать. Тем более тебе нужно к нему хорошенько подготовиться.

Услышав перевод Турбо, Парко придал лицу серьезное выражение:

– Я готовиться.

– Правильно. Вот иди и готовься. И будет лучше, если тебя рядом с нами никто больше не увидит.

Распрощавшись с гномом, я все же отправился спать, а утром начался еще один сумасшедший день, во время которого разжиревшая от трофеев масса легионеров пыталась протиснуться через узенькие тоннели гномьей подземки, чтобы добраться до галеры.

Погрузка и грубая модернизация «Красавицы» затянулись до вечера, но штурман сказал, что без проблем выберется из бухты даже ночью – очень уж ему надоело сидение у серых скал гномьего порта, да и хотелось поскорее опробовать подарок.

Часть вторая Противодраконья эскадрилья

Глава 1

Этот рейс «Красавицы» еще больше напоминал туристический круиз. Раньше легионерам хоть приходилось работать веслами, а сейчас за них трудились два мощных насоса, которые мы использовали в качестве водометных двигателей. С таким усовершенствованием мы добрались до острова всего за три дня. На этом приятные новости закончились.

Нас хоть и заметили заблаговременно, вместо массовой делегации меня ждала ее сильно урезанная версия – псевдогарем, баронесса со слугами, Подрубленный Дуб, Снежный Медведь и Вайлет. Присутствие на причале обоих легатов ничего хорошего не предвещало, потому что они оба должны сейчас находиться очень далеко отсюда. Выражение лиц у всех встречающих мало чем отличалось от траурных.

Обычно лезущая вперед Сита сейчас пряталась за спиной баронессы. Мелькнула надежда, что все проблемы на острове учинила моя подружка, но это вряд ли.

Минуты, за которые галера пересекала бухту, показались мне бесконечными, и, когда борт «Красавицы» ударился о каменный причал, я, не дожидаясь трапа, спрыгнул на берег и подошел к мрачным легатам:

– Говорите.

Мои самые доверенные помощники переглянулись, и дикий почему-то уступил право слова человеку.

– У нас в наличии – всего десять процентов штатного состава легиона. Контракты пришлось закрыть с выплатой неустойки. Даже трофеев не хватило, так что отдали все, что было в легионных кассах, и немного остались должны.

Все, приплыли. Я ждал все что угодно, но только не предательства диких.

Быстро успокоив в себе рвущегося наружу зверя ярости, я хмуро посмотрел на Снежного Медведя. Обычно уверенный в себе легат теперь выглядел, как накосячивший школьник.

– Десять дней назад прямо в наш лагерь прибыли посланцы от старейшин и приказали всем возвращаться в родные селения, – немного прояснил ситуацию Вайлет.

– Медведь, и как это понимать? – повернулся я к дикому, старясь удержать внутри клокочущую ярость. – Клятва Небесного Орла вдруг стала простым обещанием?

Легат стряхнул себя несвойственную ему робость и расправил плечи.

– Вождь, я и мои младшие не нарушили клятвы, и теперь у нас нет ни рода, ни племени.

Зараза, как же трудно сдержать ярость, которую постоянно подпитывает обида. Это вообще одна из главных причин самых больших глупостей в жизни человека. Понимание сути происходящих процессов не помогало мне в обуздании злости.

Глубоко вздохнув, я еще раз посмотрел на Медведя.

– Ты не прав. У тебя есть и род, и племя. Собери всех верных клятве диких и создай свое племя.

– Но так нельзя! – возмущенно мотнул головой Медведь. – Даже чтобы создать новый род, нужно получить разрешение большинства старейшин всех родов племени.

– Да ну? – ослабив контроль, я выпустил немного злости из клокочущего в груди эмоционального котла. – А кто сбежавшим от тальгийцев диким создавал рода и племена? Кто им позволил основывать деревни? Кто вообще сделал первых старейшин старейшинами?!

– Великий Освободитель, – не особо задумываясь, ответил Медведь.

Ну и что это за Освободитель? Плохо, Илюша, матчасть нужно знать. Зажирел ты, батенька, от спокойной жизни и расслабился.

– А ему кто разрешил?

Медведь только открыл рот, чтобы сообщить мне что-то еще более сакральное, но я не собирался вступать в исторические диспуты. Этот разговор нужно заканчивать.

– Он наверняка сделал это сам, потому что вывел диких из рабства. Уверен, этот великий воин за всю свою жизнь не нарушил ни одной клятвы. Твои старейшины опозорили не только Небесного Орла, но и самого Освободителя. Так что прямо сейчас и прямо здесь ты создашь племя Верных клятве. Я не буду лезть в родовые дела диких, но советую тебе сделать старейшинами Подрубленного Дуба и Расколотого Валуна. Все, идите и думайте, как вам жить дальше.

Я и так прошелся по краю, пытаясь грубо вмешаться в вековые традиции чужого народа, так что теперь нужно максимально отстраниться от процесса, демонстративно проявляя равнодушие к конечному результату.

Медведь от тяжких дум нахмурился и подвис, но еще одна важная мысль вернула его к реальности.

– Вождь, ты же не знаешь, почему старейшины поступили так…

– Мне это неинтересно, – резко оборвал я своего бывшего легата. – Для меня больше не существует тех, кто нарушил клятву и плюнул в…

Под влиянием рвавшейся наружу ярости я хотел помянуть кормящую руку, но буквально в последний момент успел сдержаться. Ляпнешь какую-нибудь глупость, а затем расхлебываешь годами.

– О том, что случилось в горах, я буду говорить только со старейшинами племени Верных клятве, если, конечно, такое племя когда-нибудь появится.

Подобные социальные процессы имеют такое количество нюансов и поворотных точек, что влиять на них практически невозможно. Я подтолкнул диких в нужном направлении, сильно превысив порог внешнего вмешательства, так что на этом – точно все. Поэтому демонстративно переносим внимание на баронессу.

– Ирна, и что же у нас такого случилось, что разбежались все гости?

– А кто сказал, что они разбежались? – удивленно спросила баронесса. – Дорогой, ты совсем одичал, сидя под землей. На небе солнце, так что гости отсыпаются. Боев теперь, конечно, стало меньше, но на острове есть много других развлечений кроме как смотреть на великанов, разбивающих друг другу морды.

– Вот кто меня всегда радует и вселяет надежду. Вы великолепны, баронесса, – вполне искренне сказал я дородной даме и уважительно поцеловал ей ручку.

– Я тоже всегда радую моего господина, – учуяв своим лисьим носиком изменение в эмоциональной атмосфере, вперед вышла Сита.

Ну что же, в чем-то она права. После всего, что произошло, мне нужно сбросить с себя напряжение и посмотреть на ситуацию со стороны.

Увы, состояние расслабленной опустошенности после близкого общения с прекрасной женщиной ею же было и испорчено. Сита так усердно принялась заботиться обо мне, что только слепой не заметил бы ее манипуляции по подталкиванию меня к определенным действиям и решениям.

Да, временами я становлюсь слеп в отношении тех, кого люблю, но не сейчас – мои чувства к Сите были далеки от возвышенно-романтичных. Если добавить к этому острую аллергию к направленным на меня манипуляциям, несложно было предугадать, что Сита ушла от меня вся в слезах.

Ладно, потом помиримся, если это вообще понадобится. Были у меня серьезные подозрения, что без острова, кучи золота и легиона я этой красавице и на фиг не нужен.

Стряхнув с себя все посторонние мысли, я занялся решением основной проблемы, а для этого нужно больше информации, так что в мой кабинет были вызваны оба бывших легата. Почему бывших? Да потому что без легионеров нет легиона и соответственно легатов.

На совет пришла вся верхушка агонизирующего легиона – Тири, Турбо, Подрубленный Дуб, Снежный Медведь и Вайлет. Последние демонстративно сняли белые шарфы легатов.

Ничего, поволноваться им будет полезно.

Пока все собирались, я успел осилить анализ ситуации и хоть выхода не нашел, но кое-какие наметки уже появились.

– Медведь, сколько у нас сейчас бойцов?

– Девяносто пять.

– Не понял, – усилием воли я погасил заворочавшуюся ярость. – Да только с «Красавицы» сошло восемь декурий!

– Из них в легионе захотели остаться только двенадцать воинов. Одиннадцать штурмовиков, включая Утеса и Валуна, и один разведчик.

– Шустрый? – догадался я, вспоминая сообразительного разведчика, который и в пещерах не прятался за чужими спинами.

В ответ Медведь лишь кивнул.

– Да уж, приятного мало, – проворчал я себе под нос.

Ситуация оказалась еще хуже, чем на первый взгляд.

– И как они узнали о приказе ваших старейшин?

– Два посланца остались на острове, – не глядя на меня, сказал бывший легат.

– А как они вообще сюда попали?!

– Я привез на «Громовержце», – глухо рыкнул Медведь.

Так, Илюша, стоять! Вспышки ярости и выливание на подчиненных накопленного негатива – это самый разумный выход, а в данный момент такую роскошь я себе позволить просто не могу. Да и обвинять бедолагу, по сути, не в чем.

– Ладно, – глубоко вздохнул я. – Медведь, ты все сделал правильно. Скрывать приказ старейшин от бойцов нельзя. Они сами должны сделать свой выбор. У нас осталось девять декурий? Что ж, это даже больше, чем было в легионе с самого начала. Помнишь тот песчаный берег?

Дикий прямо посмотрел мне в глаза, и его ссутулившиеся плечи расправились.

– Да, вождь, я помню, и все, кто был там, тоже помнят. Ни один не уплыл домой, хотя там гибнут их родные и близкие. У меня тоже здесь все сжимается, – Медведь ударил себя кулаком в грудь, – когда думаю об этом. Но у нашего народа не осталось ничего, кроме чести и верности клятве. Вождь, им нужно помочь…

– Подожди, – жестом остановил я начавшего пламенную речь дикого. – Ты сейчас говоришь, как старший племени Грозового облака?

– Нет, я прошу помочь моему народу как военный вождь племени Верных клятве.

– Даже так? – хмыкнул я, оценив оперативность Медведя. – И кто у вас в старейшинах?

– Я, Подрубленный Дуб, Расколотый Валун и Бегущий Лось.

– Лось? – удивился я, с доброй улыбкой вспоминая центуриона, который первым поддержал меня в этом мире, если не считать вон ту бородатую морду. – А он не слишком молод?

– Это скоро пройдет, – хмыкнул свежеиспеченный глава нового племени.

– Как думаешь, вас признают? – посерьезнев, спросил я.

– Важнее то, признаем ли мы их, – с неожиданной для меня яростью прорычал дикий. – Можно было попросить помощи, но они решили, что могут ставить нам условия.

Все, теперь он мой с потрохами – разговор пошел с разделением на «они» и «мы».

– Да не ярись ты так, – успокаивающе улыбнулся я вождю диких. – Скоро условия будем ставить мы. Давай рассказывай, что там случилось.

– Я сделаю лучше, – хищно улыбнулся Медведь. Впрочем, с его зубами по-другому и не получилось бы. – За дверью ждет один из тех, кто видел все своими глазами.

– А почему он не отправился домой с теми, кто откликнулся на зов старейшин? – спросил я, уже догадываясь, какой получу ответ.

– Он хотел, очень хотел, но кто же ему позволит?

После громкого призыва Медведя два дюжих штурмовика затолкали в кабинет связанного дикого, щеголявшего синяком под глазом.

– Не слишком ли круто? – спросил я у Медведя, при этом глядя на злобно сверкающего глазами незнакомого дикого.

– Нормально, – фыркнул военный вождь. – Нечего было мне зубы показывать только потому, что у него отец старейшина.

Да уж, не думал, что и у диких есть проблемы с мажорами.

– Ты зря скалишься, калека, – зашипел странный пленник. – Развяжи меня, и я вырву тебе глотку!

Медведь глухо зарычал, и это рычание было мне хорошо знакомо.

– Так мы и сделаем, – быстро сказал я, чтобы успеть перед рывком моего зеленокожего друга. – Но, перед тем как Медведь нарежет из тебя ремней на женские сумочки, ты расскажешь мне, что там у вас случилось.

– Я не буду говорить с тобой, крыса бледная.

Если он хотел меня разозлить, то сильно ошибся. Вот уж на что нет смысла злиться, так это на оскорбления из уст юноши, у которого мозги начинают работать только во время кратких пауз между гормональными бурями.

Есть кое-что, чего боятся даже такие отморозки. Впрочем, какой это отморозок – просто юнец с взлелеянным отцовским статусом и раздутым нездоровыми фантазиями самомнением.

– Ну и ладно. Без нужной мне информации я не сунусь в ваши горы и буду сидеть на острове. И когда от великого народа останутся только женщины, дети и старики, мне придется им рассказать, что их самый тупой соплеменник просто сыпал оскорблениями вместо того, чтобы спасти собственный народ. Кстати, как тебя зовут? Мне плевать на твое имя, но должно же оно войти в предания горцев как самое позорное.

Медведь хитро прищурился, а Расколотый Дуб тихонько фыркнул.

Ну и правильно, подобная подначка и не могла задеть взрослых воинов, а вот на юношу она подействовала. По крайней мере, что-то его все же задело.

– Что ты можешь сделать, чужак? – пытаясь скрыть за презрением свою обеспокоенность, выкрикнул юный дикий. – Даже лучшие воины гор не смогли справиться со страшной напастью!

– Кто-то мне что-то подобное уже говорил, – хмыкнул теперь я. – А, вспомнил! Это были гномы, половину мужчин которых сожрали огнедышащие ящеры. И вот сюрприз…

Договорить я не сумел, потому что заметил удивленные взгляды, с которыми на меня уставились все дикие.

– Огнедышащие ящеры? – переспросил Медведь.

– Да, а тебе что, Утес ничего не рассказал?

– Нет, мы занимались созданием нового племени, а не разбором вашего найма.

– Дай угадаю, в горах появились твари, которые дышат огнем и… – Прищурившись, я высказал появившуюся догадку: – Летают?

– Да, – растерянно ответил за всех успокоившийся посланник Старейшин.

– Очень интересно, – еще раз хмыкнув, сказал я и добавил: – Так, давай рассказывай все что видел и даже чего не видел, а просто слышал. Развяжите его.

На лицо пленника вновь начала наползать злобная гримаса, и он посмотрел на Медведя.

– Ой, да хватит тут губы надувать. Никто не позволит тебе драться со старейшиной. Вон Тихий Буран оторвет тебе голову, как только ты сделаешь хоть один неправильный шаг, – кивнул я на одного из штурмовиков, имя которого мне было знакомо.

Довольный моим вниманием штурмовик оскалился и многообещающе подмигнул пленнику. Он был поменьше Утеса, но все равно впечатлял своими габаритами.

Пленник мотнул головой и заиграл желваками, что добавило ему еще один плюсик в моих глазах. Просчитать юношу было не так уж сложно, и многое выдавало в нем не самого глупого дикого, хоть и с толстенным налетом дури.

Ритуальные выпады и ужимки закончились, так что дальше заседание перешло в конструктивное русло. За следующие полчаса я узнал, что в горах действительно появились драконы. Похоже, тальгийцы в своих поисках вселенского зла таки нарвались на золотую жилу и изгадили будущее всем соседям – ближним и дальним. Не знаю, получится ли у нас справиться с драконами, но к этим больным на всю голову почитателям кровожадного Хра я в любом случае наведаюсь в гости.

Значит ли это, что нам придется ввязываться в драку, несмотря на то, что посреди моря мы вроде в безопасности? Да, именно это я и собирался сделать, и не потому, что так уж хочу восстановить отношения с племенами диких, просто без определенной репутации нам не уцелеть. То, что легион приказал долго жить, скоро станет известно всем вокруг, так что к этому времени я хочу быть круче всех в этой песочнице и заполучить славу победителя драконов. Ну или сгореть в попытке стать таковым.

К тому же у меня появилась идея, как справиться с этими тварями не только под землей, но и в небе.

Когда совещание закончилось, я отпустил всех, но Медведь остался.

– Вождь, легиона больше не будет?

– Не будет, Медведь, но будет кое-что другое. Так что первой роте десантного батальона нужен капитан.

– Ничего не понял, – мотнул головой явно повеселевший Медведь. – И откуда у тебя берутся такие чудные слова? Да ладно, все равно скоро все объяснишь.

Да уж, мог бы я рассказать, откуда у меня все эти слова, но не буду – незачем ему такая информация. Мысль о превращении легионеров в десантники пришла хвостом за основной идеей. Оторвавшимся от корня диким нужно стоящее дело, и я им его дам. В голове мелькнула картинка зеленокожих десантников в тельниках и голубых беретах, но я отогнал ее – хватит с них названий.

Четкое определение цели – это практически половина дела, даже если средства и пути достижения этой цели сомнительны и туманны. Дорогу осилит идущий. Не знаю, кто это сказал, но сказано очень точно.

– Медведь, дели всех, кто у нас остался, на два отряда. Один возглавишь ты, а второй – Бегущий Лось. Старшим над вами поставлю Вайлета. Возражения?

– Никаких. Вайлет – достойный воин, и для меня честь сражаться под его командой.

Я всмотрелся в глаза Медведя и не увидел там ни разочарования, ни раздражения.

Вот и хорошо.

– Будешь его первым замом и главной опорой в глазах всех новых десантников.

– Легату не нужна моя поддержка. Все парни уважают его и без этого.

– Хорошо, но не легату, а майору, – уточнил я.

– А как мне называть тебя, вождь?

– А вот я останусь легатом, как напоминание.

– Мне можно идти, легат?

– Идите, капитан.

Медведь двинул себя в грудь и вышел из кабинета.

Как напоминание…

Я задумчиво потеребил конец белого шарфа. Я не просто так решил сломать всю структуру нашего войска хотя бы внешне. Пенять диким за нарушение клятвы больше не стану, но помнить об этом дне они должны всегда. Я заберу у них и шарфы, и знамя с «Веселым Роджером». Они будут долго помнить о несокрушимых как скала манипулах за панцирями из скутумов, о развевающихся над ними ало-черных стягах и о дружном кличе: «Легион!» Это даст дополнительную мотивацию тем, кто остался со мной, и расширит пропасть между ними и теми, кто ушел.

Буду помнить и я, но когда кто-то разбивает нечто, созданное тобой, пытаться собрать осколки и слепить их воедино глупо. Нужно создать что-то новое, используя старое как основу. Такие моменты можно встретить как погорелец или как человек, стряхнувший с себя скорлупу обыденности и рутины. Выбор каждый делает сам, и я свой уже сделал.

Позже, вызвав Вайлета, я взялся за план тренировок для нового подразделения. Старался делать только наброски, потому что как бывший пехотинец мало понимал в делах десанта. Остальное пусть додумывают сами.

В отличие от разваливающегося прямо в моих руках легиона дела в шоу-бизнесе шли очень неплохо. Баронесса вовремя сориентировалась и сумела реорганизовать боксерские поединки. Теперь они окончательно утратили схожесть со спортивными соревнованиями. Из состава легиона выделились два десятка бойцов, которые стали профессиональными боксерами. Скорее всего, как с бойцами для батальона с ними придется попрощаться. Но в финансовом плане оно того стоит.

Сегодня я не собирался устраивать привальный праздник, так что мы обошлись скромным ужином и разборкой деловых бумаг.

Как бы все печально ни выглядело на первый взгляд, золота и трофеев у меня было более чем достаточно, особенно если вспомнить доставленные на берег с «Красавицы» сундуки с монетами и контейнеры со шкурами ящеров. Все это вместе со «слезой» отправилось в хранилище под домом Турбо. Это здание задумывалось как наш банк, но гном решил, что нечего бегать туда-сюда, и поселился прямо над хранилищем ценностей.

«Слезу» и часть шкур утром придется вернуть на галеру – у меня на них были другие планы.

Разобравшись с баронессой, я решил навестить резиденцию хаоситов. Уверен, мое посещение мрачной башни очень не понравится ее обитателям. Но мне плевать на любое недовольство, а если колдуны взбрыкнут, Карп задавит зарождающийся бунт одним своим видом. После случая с нападением Лека я все же поинтересовался у Тири возможностями своего телохранителя. Оказывается, он сможет заломать не только парочку магов, но и десяток хаоситов.

Как и ожидалось, хаоситы встретили меня мрачными рожами – три молодых ученика сидели в нижнем приделе башни, который отвели то ли под лабораторию, то ли под склад реактивов.

– Где Тири? – спросил я у юноши, размешивающего в ступке какую-то гадость.

– Госпожа Тирика – в малой лаборатории с учителем.

Вот как у них здесь все устроено – госпожа и учитель. Ладно, ломать пацанов не буду, а вот их предводителю нужно напомнить, кто здесь хозяин. Иначе в один прекрасный день можно заполучить в спину какую-нибудь хаоситскую мерзость.

Каменная винтовая лестница проходила через все пять этажей башни. Где именно находится малая лаборатория, я понял по визгливым воплям Тири. Они пробивались даже сквозь толстенную дверь, выходившую на лестничную площадку.

– Что обсуждаем? – спросил я, входя в комнату, чем явно сбил запал ведьмы.

Тири зло сузила глаза и зашипела на меня как кошка.

– Не страшно, малышей своих пугай, – отмахнулся я, осматриваясь вокруг.

Все стены лаборатории были увешаны полками, на которых чего только не обнаружилось, от связок сухих трав до банок с какими-то головастиками. Эта комната одновременно напоминала обиталище Бабы-яги и логово доктора Франкенштейна.

Вид лаборатории навел меня на еще одну мысль в отношении тактики будущих десантников. Мысль интересную, но преждевременную. Хотя…

– Так, ссориться будете, когда я уйду.

Тири сварливо фыркнула, а Орад недовольно поджал губы.

Мне показалось, или в его глазах мелькнуло надменное презрение? Ну ничему его жизнь не учит. Сейчас глава островного ковена хаоситов выглядел, как ему наверняка кажется, очень презентабельно – просторная мантия с серебряным шитьем в виде ломаных линий, зачесанные назад и напомаженные волосы, выпирающий из-под мантии животик.

Он, кажется, даже глаза подводит.

– Орад, сделай лицо попроще. Ты же знаешь, чем это может закончиться. – Когда лицо хаосита удивленно вытянулось, я спокойно кивнул и продолжил: – У нас сейчас много проблем, и как минимум одна из них касается вашего хаоситского сборища. Магов у меня под рукой нет, так что вам нужно решить вопрос со связью на расстоянии.

– Нет ничего проще, – двинула плечиком Тири, отчего Орад смертельно побледнел. – Нужен еще один посвященный хаосу, и я смогу с ним связаться на любом расстоянии.

Ага, вот оно что! Если честно, беднягу Орада мне даже бывает жалко. Иногда. Может, он достойный человек и серьезный мужчина, но при нашем общении на его долю постоянно выпадают серьезные потрясения, которые он переносит не очень-то хорошо. И все эти перепады, от надменности до испуга, не очень помогают укреплению его имиджа в моих глазах.

– Так, Орад, успокойся, никто не собирается проводить над тобой опасных ритуалов, – заверил я хаосита, которого начала бить нервная дрожь.

Ведьма сделала вид, что ни о чем таком и не думала, хотя я был уверен в обратном.

– Ищите другой способ. Ну не знаю, постройте какой-то артефакт, изобретите заклинание, проведите ритуал попроще.

Два первых предложения вызвали обреченный вздох Орада и раздраженное закатывание глаз Тири. А вот услышав последний вариант, они синхронно вздрогнули.

– Частичное слияние! – посмотрев на хаосита, выпалила Тири.

– А для сигнала – отложенная жертва.

– Эй, чернокнижники-энтузиасты! – вмешался я, пока хаоситы в своих фантазиях не зашли слишком далеко. – Никаких жертв.

– Никто не пострадает, – тут же начал объяснять быстро отошедший от испуга Орад. – Просто мы нанесем на одного из учеников татуировку отложенной жертвы, и, когда Тирика где-то вдали проведет подготовку к жертвоприношению, он испытает сильный страх. Само жертвоприношение проводиться не будет, но полученный сигнал даст знать, что она хочет поговорить. Потом проводим ритуал частичного слияния с хаосом, и мы сможем общаться.

– Великолепно! – воскликнул я, так искренно изобразив восторг, что Орад не заметил подвоха и заулыбался. – Только татушку ты нанесешь не ученику, а себе, да и Тири обойдется без подопытного кролика.

– Ей нельзя из-за связи с хаосом, – попытался вывернуться колдун.

– Серьезный довод, значит, у нее будет помощник, а у тебя – нет, – что-то он слишком расслаблен. – И не вздумай схитрить.

Ага, вот теперь нормально – видно, что проникся.

– Занимайтесь подготовкой. У вас меньше суток, потому что завтра днем Тири отплывает со мной. Еще одно. Кто из вас занимался деструктором и другими артефактами?

– Я, – обреченно вздохнул Орад, но тут же оживился: – Ученик Дуган показал большие способности в артефакторике.

– Надеюсь, это не тот, которого ты таскала с собой к гномам? – спросил я у Тири.

– Нет, тот был Сабос.

– Вот и хорошо, оставь этого Сабоса дома, пусть подлечит нервы. Кстати, Тири, мне нужен дым, который заставит людей чихать и плакать, но чтобы его можно отсечь с помощью фильтров. Ну, помнишь те, что мы использовали в скафандрах.

– Попробовать можно.

– Вот и собери все, что нужно, чтобы пробовать прямо на корабле.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась хаоситка.

Ну что же, задачи нарезал, так что можно готовиться к отплытию. Со мной в предположительно очень дальний поход уйдет рота Медведя, на которой мы и будем испытывать все мои задумки для десанта, каким бы в конечном итоге этот десант ни получился – воздушным или морским.

Глава 2

Изменения в жизни бывают разными – хорошими, плохими и непонятными. Непонятные – это когда хорошее и плохое смешиваются в сложный коктейль, вызывая противоречивые чувства. Именно такие чувства сейчас и обуревали экипаж «Красавицы», особенно ее дикую часть. Бывшие легионеры пребывали в легкой растерянности и не знали, как себя вести. Все уже поменяли племя и обзавелись новой родовой татуировкой. Медведь долго мучился, а затем просто поинтересовался у меня, каким будет символ нового войска. Я рассказал, а на следующее утро увидел на плече одетого в домашнюю безрукавку Валуна череп с крыльями. Стяг с таким же рисунком теперь трепетал на флагштоке «Красавицы». Дикие немного отошли от потрясения после развала легиона и уже свыкались с новым статусом. Особенно радовались линейные легионеры, потому что в десанте разделение не предусматривалось и все они сравнялись по статусу с элитой. Бывшие штурмовики немного расстроились, но старались этого не показывать.

Человеческая часть экипажа вела себя поспокойней – штурман Виритус и десять человек матросов уже давно привыкли к диким и просто занимались своими делами. Они как обезьяны скакали по реям и постоянно поправляли такелаж.

Что касается ушастых пассажиров, то Гобой медитировал на носу корабля, а его сынок как обезьяна носился по реям вместе с юнгой. Меня немного удивил отказ Тири работать над слезоточивым дымом в паре с эльфом, но я решил не влезать не в свои дела. Да и Гобой не проявил к этим экспериментам ни малейшего интереса.

Единственным, кто загружался мыслями стратегического плана, был Медведь. Ну и еще Утес, наконец-то воссоединившийся со своим кумиром. Медведь чувствовал его напряжение и тоже ходил хмурым. При погрузке он меня не отвлекал, видя, сколько разного оборудования мы заносим на борт, и понимая мою занятость. Но как только мы вышли в открытое море, он пришел за ответами на накопившиеся вопросы. Я как раз направлялся в выделенную для Тири каюту, когда он подловил меня и увлек к борту корабля. Турбо, который старался вообще на палубу не выходить, словно что-то почувствовал и выскочил откуда-то как чертик из табакерки.

– Вождь, мы ведь плывем не на помощь моему народу?

– Да, Медведь, мы возвращаемся к гномам.

– Я так и понял, когда ты забрал у меня «слезу», – проворчал гном, у которого этот камень пришлось выдирать силой.

– Но они там умирают! – еле сдерживая себя, отмахнулся от гнома дикий. Он хоть и остался верен клятве, но, похоже, хранил спокойствие лишь в надежде, что я помогу его родичам.

Я буквально спиной почувствовал появление Карпа.

Интересно, кого поддержит мой телохранитель, если все пойдет по самому худшему сценарию? Да что за бред лезет мне в голову?!

– Ты прав, но если мы поторопимся и явимся туда неподготовленными, то умрем вместе с ними.

– А гномы-то нам чем помогут?

– Долго объяснять, но ты должен знать, что поездка к гномам – это еще не все, нам предстоит долгая подготовка. Может даже случиться так, что мы никого не спасем.

Медведь от каждого моего слова мрачнел все сильнее.

– Ты мне доверяешь? – спросил я у старого друга, вид которого начал меня пугать. Хорошо, что рядом не было Утеса, у того с выдержкой еще хуже. – Я хоть раз бросал своих в беде или спасал себя ценой жизни других?

Вопросы, которые я вколачивал в сознание дикого, как гвозди, были немного не в тему, но должны вызвать нужный мне отклик.

– Не было такого, – рыкнул напрягшийся Медведь.

– И не будет. Те, кто ушел домой, для меня по-прежнему братья. Оступившиеся, обидевшие меня, но братья. Я не оставлю их в беде, но буду действовать так, как считаю правильным. Так, как делал всегда. Ты веришь мне? – спросил я у нависшего надо мной звероподобного воина, глядя ему в глаза и отбросив малейшие опасения.

– Верю.

– Ну тогда не мешай и займись бойцами, – тут же сменил я тон на более сухой и строгий. – Не то они от безделья корабль на щепки разнесут.

Медведь кивнул, двинул себя кулаком в грудь и ушел вымещать нервное напряжение на подчиненных.

– Я чуть не обделался, – тихо сказал гном. – Он таким не был, даже когда мы его сняли с цепи на тальгийской галере. Ты что, вообще ничего не боишься?

– Ага, нашел смельчака. Еще пара минут, и мы стирали бы портки вместе. Пойдем посмотрим, что там творит наша ведьма, заодно выпросим у нее что-нибудь успокоительное.

Этот разговор действительно дался мне нелегко, потому что назрела узловая точка в наших не самых простых отношениях с дикими. Они легко читались и поддавались манипулированию, но стоило помнить, что любое действие рождает противодействие. Это правило работает как в физике, так и в психологии. Манипуляция накапливает в подсознании напряжение и раздражение. Так что рано или поздно образуются такие вот узлы, которые нужно своевременно развязывать. Не будешь готов к этому, и узел порвется, разрушая всю сеть долго выстраиваемых отношений.

Судя по тому, что мы с Турбо унюхали, едва подошли к каюте Тири, она разошлась не на шутку. Воняло так, что глаза слезились и хотелось выбежать на палубу. Судя по звукам, внутри кого-то вырвало.

Я вытащил из кармана платок и, прижав его к носу, нырнул в низкий проем. Были опасения, что сейчас придется кого-то вытаскивать на свежий воздух.

Все оказалось не так уж печально. Рвало нового ручного песика Тири. Правда, этот – низенький, коренастый, с огненно-рыжей шевелюрой и веснушками – был не таким задохликом, как предыдущий. И все же его крепости не хватило, чтобы выстоять под напором газовой атаки.

Как ни странно, Тири оказалась в полном порядке, правда, выглядела импозантно. Она надела шлем от боевого скафандра и задорно смотрела на мучившегося ученика сквозь чуть розоватое стекло.

– Тири, прекращай, – просипел я и закашлялся.

Ведьма тут же щелкнула пальцами, и воздух в комнате завертелся вокруг нее легким вихрем, а затем весь дым вылетел сквозь открытый иллюминатор. Выглядело это эффектно, жаль, что в бою было бесполезно.

– Что это за дрянь?

Тири сняла шлем и тряхнула волосами.

– Ну ты же сам просил сделать дым, от которого люди будут кашлять и лить слезы, а фильтры помогут дышать. Вот, кажется, получилось.

– Да уж, результат налицо, – хмыкнул я, покосившись на ученика, все еще пытавшегося отдышаться. – Только я не говорил, что нужно сразу проводить испытания на людях.

– А почему нет?

– Потому что этот паренек слишком ценен, чтобы потерять его во время опытов, да и вообще, прекращай относиться к людям как к кускам мяса.

– А это не так? – с вызовом бросила ведьма.

Ешкины матрешки, а ведь она серьезно. Кажется, хаос окончательно доломал того светлого ребенка, которого я сумел спасти из лап извращенца. Может, все же разрешить Ораду провести обратный ритуал? Вечная дилемма, что лучше – умереть или потерять себя. Увы, ответ все равно смысла не имел – я просто не решусь подвергнуть Тири смертельной опасности.

– Хватит, – медленно и выразительно сказал я, рубанув в воздухе рукой. – Давай лучше к делу. Что ты использовала в дыме?

– Листья суара, пропитанные соком черной груши и серы. Ну и эманации хаоса, конечно.

– Трудно достать эти ингредиенты?

– Не очень. Суара растет почти везде. Сера продается на любом базаре. Проблемы могут быть только с черной грушей, у меня остался всего десяток.

– Можно ее заменить чем-то попроще?

– Да, но эффект будет слабее, – чуть подумав, ответила Тири.

– Ничего страшного, – сказал я, покосившись на все еще не сумевшего выровнять дыхание парня. – Только эксперименты будем проводить на ком-то постороннем. Сделай несколько вариантов и отложи на потом. Еще подумай, как помочь дыму быстро распространиться на большом пространстве. Рыжего лучше использовать именно для решения этой проблемы, а не в качестве подопытного животного.

– Спасибо, господин, – прохрипел парень, имени которого я не запомнил. Нужно будет уточнить у Тири, только не в его присутствии.

– Подлечи его, – попросил я ведьму, кивнув на паренька. – Потом скажешь, насколько его организм пострадал от дыма. Желательно сделать так, чтобы последствий не было вообще, только временная дезориентация.

– Выйди на палубу, подыши свежим воздухом, – неожиданно проявила заботу об ученике ведьма, но как только он ушел, подошла ко мне ближе.

– Ты хоть понял, что нашел способ нейтрализовать магов?

– Ну, не я, а мы. Но да, понял, хоть и не задумывал изначально. А у мага не получится сделать с дымом так, как только что ты?

Тири покосилась на заглянувшего в каюту Турбо, который даже и не думал входить внутрь. Колючий взгляд ведьмы явно вызвал у гнома дрожь, но Тири, видно, решила, что мой друг близок нам всем, чтобы не хранить от него секретов.

– Если закрыть облаком дыма метров сто, то нужен очень сильный маг, специализирующийся на магии воздуха. Илья, как только мы станем использовать дым, начнется передел власти и у нас появится много врагов.

– Знаю и готов на это пойти. Врагов у нас и без этого будет много.

То, что нам удалось найти аналог оружия массового поражения, очень меня порадовало. Причем совесть ничуть не беспокоила. Во-первых, я собираюсь оставить все на уровне простого слезоточивого газа, а во-вторых, это даст мне возможность не заморачиваться с порохом. Для личного пользования хватит гномьих гранат.

Тири споро взялась за работу и все четыре дня, пока мы добирались до главного портового города королевства Виртанор, не выходила из своей каюты. Рыжий Дуган, имя которого мне напомнил один из матросов, постоянно бегал по поручениям своей госпожи, включая доставку ей еды. Выглядел он сносно, значит, Тири выполнила мой приказ и больше не травила бедолагу результатами своих экспериментов.

Главный портовый город Виртанора, великолепный Пахтар, впечатлял своим размахом и красотой. Город укрывал берега грушевидного залива лоскутным одеялом мощенных камнем дорог и утопающих в зелени домов из светлого камня. Над бухтой и городом, словно жужжание пчелиного роя, нависал многоголосый гул. Чем ближе мы подходили к порту, тем сильнее нарастал этот гул.

Виртанорцы любили яркие просторные наряды, и толпа радовала глаз разнообразием цветов. Такими же разными были и сами носители этих одежд. Я буквально сразу выхватил взглядом в толпе на причале и людей, и гномов. Пару раз в толпе мелькали юркие тела эльфов. Еще через несколько минут я заметил клетку с орком на судне, рядом с которым мы пришвартовались.

Что-то подобное я и ожидал увидеть, узнав от Турбо, что Виртанор – этогосударство торговцев. Оно только называлось королевством – король имел лишь представительские права, а всем правил совет из богатейших олигархов. Возможно, на подобную ситуацию повлияли гномы, ведь именно благодаря торговле с бородачами и богател Виртанор.

Подошедший к нам таможенник сначала надувал губы и пытался доказать, какой он весь из себя крутой. Разговаривал он на родственном доракскому языке. Вокруг Срединного моря вообще все было очень связано. Только тальгийцы, которые тысячу лет назад переселились сюда с востока, разговаривали совсем непохоже на срединноморцев. Выслушивая наполовину понятные мне речи таможенника, я уже хотел настучать по голове этому вымогателю, но тут случилось нечто неожиданное – на палубу выбрался измученный качкой Турбо. Из таможенника словно весь воздух выпустили.

Ну ничего себе! Неплохой авторитет наторговали себе гномы.

Мой друг тут же нахмурился, и общение с таможенником свелось к паре фраз, причем на гномьем языке. Если я правильно понял, нам даже парковка у причала досталась совершенно бесплатно. Когда чиновник ушел, я решил утолить свое любопытство:

– Неплохо вы здесь устроились. Еще скажи, что гномы тайно управляют этим королевством.

– Не, – отмахнулся друг, – но у членов высшего совета Виртанора большие скидки, и терять их они очень не хотят. Так что за малейший конфликт даже с представителем захудалого клана этому бедолаге оторвут голову, причем в буквальном смысле слова.

– Но ты ведь изгой, – понизив голос, сказал я.

– И что? На мне это не написано, а разрешение на торговлю от нашего короля он спросить не рискнул.

– А если бы спросил?

– То получил бы. Неужели ты думаешь, что я бегал по родным тоннелям только для того, чтобы порадовать тебя, и ничего не выторговал лично для себя?

– Вот ты жук! – уважительно хмыкнул я.

– Почему жук и какой?

– Так говорят у меня дома, – отмахнулся я, и Турбо эта отговорка удовлетворила, потому что он хоть и не полностью, но был посвящен в то, как я попал в этот мир.

– А это похвала или оскорбление?

– Это выражение крайнего уважения.

– Ага, ты мне уже говорил, что имя Турбо у вас носил великий воин, – подозрительно сузил глаза гном, которому я как-то раз неосторожно признался, что соврал при нашем первом знакомстве.

– Теперь точно, у нас так говорят о хитрых, ловких и предприимчивых людях.

– Тогда ладно. Что делаем дальше?

– Выгружаемся, а ты пока найдешь купца и лошадей, как договаривались, но только быстро. Времени на экскурсии у нас нет.

На «Красавице» начался аврал. Десантная команда, которая отправится с нами, обвешивалась оружием. Остальные принялись с помощью специально предназначенного для этого бортового крана выгружать на причал легкие колесницы. Это зрелище тут же привлекло внимание зевак. Оно и неудивительно – транспорт экзотический для этих мест. Торговцы в основном предпочитали телеги, а для торжественных выездов использовались кареты.

Через полтора часа пять колесниц, которые мы быстро собрали прямо на причале, были готовы, а еще через час появился гном. Турбо под охраной двух зеленокожих десантников привел высокого человека с козлиной бородкой. Судя по его одежде, торговец когда-то был богат, но теперь его дела пошли на спад и он вынужден донашивать свидетельства былого богатства. Именно такой человек нам и был нужен.

– Приветствую, – поклонился мне торговец. – Я Старий Малух и буду рад помочь вам в любом деле, которое не нарушает законов нашего королевства.

Интересный заход, но Турбо обещал обработать клиента, так что оставим нюансы с законом на его совести.

– Я Илья Смирный. Можете называть меня легатом. Буду рад поработать с вами. Мастер Золоторукий уже объяснил, что нам нужно?

– Да, конечно, – кивнул Старий, – и мы уже начали совместную работу. Двенадцать лошадей будут очень скоро. Их пришлось купить, но поверьте, после дела я могу продать всех быстро и без больших потерь.

– Финансовые подробности обсуждайте с господином Золоторуким, – отмахнулся я от скороговорки торговца и вернулся на «Красавицу».

Мне нужно было перед отъездом переговорить с Тири, которая оставалась на корабле.

Минут через двадцать обещанные торговцем лошади прибыли, и приведшие их конюхи начали сноровисто впрягать животин в стандартную сбрую наших колесниц. Две лошади были уже под седлом – они предназначались торговцу и его помощнику. С собой мы практически ничего не брали, кроме золота. К передкам колесниц встали я, Турбо, эльфы и один из бывших разведчиков, от которого, как ни странно, лошади не шарахались. Таких диких у нас было четверо, и никто не мог объяснить, чем эдаким они понравились нервным животным.

За каждым из возниц на специальные подножки встал один десантник из тех, кто помельче габаритами и полегче. Со мной ехал уже ставший привычной тенью Карп. Компенсируя мизерный вес эльфа, в передовую колесницу загрузился Утес. Он наотрез отказался оставаться на корабле, и Медведь встал на его сторону.

На мощенный камнем тракт между Пахтаром и Рисатоном наша колонна вырвалась с шокирующей для местных скоростью. Пять колесниц обгоняли другие транспортные средства, словно немецкие спорткары – старенькие «Лады». Вслед нам летели ругательства, и большая их часть звучала с оттенком зависти.

Путь, на который торговый обоз тратит два дня, мы преодолели за шесть часов и к окрестностям Рисатона прибыли на закате. За время пути сделали лишь пять коротких остановок, поэтому сильно устали, но это не помешало восхититься колоритными видами.

Город, раскинувшийся там, где приморская степь подпирала холмами Визорские горы, выглядел не менее колоритно, чем Пахтар. Рисатон как столица был уникален еще и тем, что находился на самой границе королевства.

От городской стены до ущелья Стражей было всего несколько сотен метров – даже ленивый пройдет их пешком, не особо устав. Границу между владениями гномов и людей обозначали два гигантских монумента, один – двадцати метров в высоту, а другой – тридцати. Изваянные из скал человек и гном стояли рядом, и их скрепленные в крепком рукопожатии руки образовывали своеобразную арку. Широкая дорога, мощенная огромными каменными плитами, выходила из ворот Рисатона и упиралась в похожий на выстроенный ребенком из игровых кубиков городок, который находился у подножия пограничной арки.

Наши дальнейшие шаги мы с Турбо оговорили еще на корабле, так что все колесницы направились к постоялому двору вне стен столицы. Многие торговцы приезжали сюда только ради дел с гномами и не желали платить большую пошлину за въезд в город. Нам тоже не стоило слишком светиться – мало ли как пойдут дела. Для таких, как мы, и были построены десятки постоялых дворов за крепкими стенами. Именно они когда-то стали основой для возникновения обширного предместья.

Интересно, как этот город будет защищаться от врагов, если половина населения живет за пределами усиленной башнями магов стены?

Еще на подъезде к городу Старий с помощником отделились от нас и вообще делали вид, что едут отдельно. Может, такая конспирация и была напрасной, но рисковать никому не хотелось.

Солнце клонилось к закату, поэтому пахтарский торговец поспешил к гостиному городку гномов – именно там останавливалась наиболее привилегированная часть торговцев. Остальные, как и мы, размещались по эту сторону границы. В гостином городке Старий должен был передать через охрану привет от Карабаса-Барабаса для мастера Парко.

Гостиный двор, к которому направилась колесница под управлением гнома, создавал двоякое впечатление. Окружавшая его широким кольцом двухметровая стена выглядела полуразрушенной, а внутри все было ухоженным и добротным. Это говорило о том, что стена уже никому не нужна и не разобрана либо из-за каких-то традиций, или же просто по причине нежелания хозяина тратить на это деньги.

За стеной обнаружились три двухэтажных здания, стоящие буквой «П». В центральном находились таверна и гостиница, а в боковых – склады и конюшни. Места для нас нашлись сразу, мало того, хозяин проявлял чудеса радушия. Как позже объяснил гном, сейчас было время торгового межсезонья.

Я приблизительно представлял себе, как у гномов работают связь и транспорт, поэтому был сильно удивлен, когда посреди ночи меня разбудил Турбо. После легкого, но очень вкусного ужина и, что главное, изматывающей дороги спалось очень сладко. Так что настойчивый стук в дверь небольшой комнатки радости у меня не вызвал.

– Кто там?

– Я, – послышался сварливый голос Турбо.

– Ну и чего тебе надо, до утра подождать нельзя? – не желая вставать с кровати, спросил я в тщетной надежде, что гном уйдет.

– Парко пришел.

– Ну вот что вы за народ такой странный, – проворчал я, вставая с кровати. – То ползаете, как улитки, то летаете, как наскипидаренные. И что самое мерзкое, сноровку проявляете почему-то только по ночам.

Быстро одевшись, я впустил гномов в свой номер и пригласил сесть за низкий стол. Виртанорцы сжились со своими соседями, и вся их мебель делалась так, чтобы было удобно и людям, и гномам, причем с явным уклоном в сторону последних.

– Парко, я надеюсь, ты никого там не убил на прощанье, иначе с чего пришлось бежать так быстро?

– Нет, не убивать, уходить тихо. – Гном явно ударными темпами изучал доракский, так что пока в переводе Турбо необходимости не было.

– Значит, сможешь вернуться назад?

После моих слов он побледнел и нервно дернул головой.

– Ты обещать!

– Все в порядке, я сдержу свое слово, но кое-что случилось. – Я сделал успокаивающий жест и продолжил, тщательно подбирая слова: – У нас появились проблемы, и только ты сможешь их решить. Скажу сразу: если откажешься, это ничего не изменит, и все будет, как мы договаривались.

Судя по напряженному лицу Парко, у него появились проблемы с пониманием, и Турбо продублировал мои слова на гномьем.

– Что делать? – после недолгого раздумья спросил гном.

– Мне нужны копии бумаг из главного архива.

– Вирто мне ничего не дать, ни так, ни за золото, – обреченно мотнул головой Парко. – Он хранить тайны как свой голова.

– А если заплатить кое-чем другим? – с этими словами я выложил на стол «слезу».

Немая сцена, куда там гоголевскому «Ревизору». Оба гнома как завороженные уставились на тускло светящийся камень. Несмотря на почти неделю хранения «слезы», Турбо так и не смог избавиться от ее чарующего влияния.

Парко что-то пробормотал.

– Он говорит, что за это любой душу продаст, – перевел гном.

Если честно, я ожидал чего-то типа: «Моя прелесть». Мысль бредовая, но подстраховаться нужно. Будет небольшой минус в наших будущих отношениях, но слишком уж многое на кону.

– Парко, во-первых, украденная «слеза» вместо удачи приносит несчастье, а во-вторых, если ты не вернешься, я не стану тебя искать, просто шепну первому попавшемуся гному, что под горами есть кое-кто, единолично владеющий «слезой».

От этих слова Парко вздрогнул так, словно его шокером приложили.

– Ты думать плохо, – обиженно нахмурился гном.

– А как насчет продажи души?

– Заработать, получить в подарок, но не воровать. Парко не вор!

– Это меня радует и лишний раз подтверждает, что я не ошибся в тебе.

Гном с минуту обиженно дулся, но характер имел отходчивый, так что быстро вернулся к прерванному разговору:

– Что просить у Вирто?

Очень хорошо, значит, вернуться домой с тайной миссией он согласен.

– Мне нужно все, что есть по летающему острову.

– Остров летать?

– Просто запомни. Затем возьми у него патент на… – Я попытался вспомнить название гномьего аналога реактивного двигателя, но не смог. – На огненный движитель. Такая штука, которая толкает тележку огненной струей. Также нужен рецепт жидкости, которой мы поджигали Турбо.

Упоминание испытаний скафандра вызвало легкую бледность у моего друга и широкую улыбку Парко.

– Тувар фанах, – прорычал префект, и улыбка Парко быстро увяла.

– Я знать, как делать горючую воду, – кивнул посерьезневший гном. – Еще?

– Смотри сам, что может понадобиться лично тебе. И постарайся переманить к нам мастера Гико с семьей.

Мне вспомнились слова архивариуса о том, что летающий остров упал в море, так что, возможно, нам понадобятся акваланги, а тогда без мастера по работе со сжатым воздухом не обойдешься. К тому же он поможет доработать шлемы под мою задумку с газовым оружием.

– А можно взять женщина?

Чуть подумав, я все же решился:

– Бери кого захочешь, но не больше девяти человек. А насчет женщин сначала поговори с Турбо, может, после его рассказов тебе никого брать и не захочется. Еще закажи в своем клане все, что нужно, чтобы сделать пару танков и десяток танкеток. Нужны только балки и обшивка для корпусов.

– Прилл достать не мочь, – поджав губы, на корявом доракском сказал гном.

– Значит, обойдемся, – спокойно сказал я и добавил, понимая, когда нужно закручивать гайки, а когда ослабить давление и проявить полное доверие, это порой полезнее, чем угрозы: – И вообще, Парко, если что-то пойдет не так, бросай все и выбирайся сам, даже если потеряешь «слезу». В любом случае ты не пожалеешь, что выбрал нашу сторону. Также я обещаю, что никогда не использую то, что ты принесешь, во вред твоему народу.

Судя по расширившимся глазам гнома, разговор проходил в таком бешеном темпе, что об этом он даже не подумал. Но акцентировать внимание на этом нужно – не подумал сейчас, так вспомнит, когда получит в руки секретные бумаги.

Если получит. Жаль парня отправлять в такой рискованный поход, но другого выхода я не видел.

– Я слышать тебя, – с серьезным выражением лица кивнул гном.

– Хорошо, – кивнул я в ответ. – Золото на заказ деталей возьмешь у Турбо. Бери с запасом. Скажешь, пусть товар готовят для торговца Стария Малуха.

– Я понимать, – решительно встал с кресла Парко.

– Удачи тебе, друг. И береги себя.

Гном мотнул головой, словно отгонял муху, и решительно вышел вместе с Турбо.

Да уж, в Подгорном королевстве действительно что-то прогнило до предела, если такие вот парни легко становятся перебежчиками. Мне тут же вспомнилось, как старейшины загнали в угол генерала Лурко Секиру и с какой легкостью один клан продал другому мастера Гико Газовщика вместе с женой и детьми.

Еще раз заснуть этой ночью мне не удалось. Да и весь следующий день подремать получилось лишь урывками. Напряжение нарастало, так что, когда поздним вечером в комнату вошли Турбо и улыбающийся Парко, я облегченно выдохнул.

– Как все прошло?

– Хорошо, – ответил Парко.

– Вирто?

– Старик долго думать. Долго мучиться, но «слеза» сильнее страха.

– Значит, согласился. Он все отдал, что просили?

– Да, – кивнул Парко и протянул мне три связанные вместе тубы с бумагами.

Я забрал добычу и, даже не пытаясь ее рассмотреть, решительно направился к выходу:

– Выезжаем немедленно.

– С чего такая спешка? – удивился Турбо.

– С того, что неприятности обычно приходят внезапно.

– Там это… – поспешно проговорил мне в спину Парко.

– Что это? – нахмурился я.

– Не девять.

Ага, гном не уложился в квоту беженцев, впрочем, чего-то подобного я и ожидал.

– Ладно, разберемся.

Проблема оказалась не такой уж большой. Мое воображение рисовало целую толпу гномов, но во дворе гостиницы замерли пятнадцать представителей подгорного народа. Учитывая то, что четверо из них были детьми, перегруз будет не таким уж катастрофическим.

Знакомых лиц оказалось неожиданно много. Здесь были оба брата Парко. Тулько явился без довеска, а вот его старший брат Вако одной рукой обнимал пухленькую гному, а второй прижимал к себе сынишку. Пацан едва доставал головой до груди отца, а мне вообще был по пояс. Мастер Гико приветливо кивнул мне и улыбнулся. Значит, переезд не стал для него таким уж болезненным. А жена мастера, державшая за руки двух близняшек – мальчика и девочку, радости не выказывала. Ничего, это их семейные проблемы, так что разберутся сами. Еще во дворе присутствовали три молодых гномьих пары и в качестве совсем уж неожиданного сюрприза – мистрис Кирта.

И какая нелегкая сорвала с насиженного места необычно крупную для гномов, вечно ворчливую швею? Неужели это и есть та дама сердца, о которой говорил Парко?

Посмотрев на гнома, я выразительно поднял брови. Парко все понял верно и, сделав огромные глаза, затряс головой.

Ну, если так, то молодой гном явно очень близко принял к сердцу рассказы Турбо об островных красавицах, потому что нигде свободной девушки я не заметил.

Ладно, с мотивами Кирты и остальных будем разбираться позже. Если они здесь, значит, приняли серьезное решение. Мне же любой из этого трудолюбивого народа придется ко двору.

Так же, как Турбо и Парко, остальные гномы удивились моим сборам на ночь глядя, но возражать не стали. Я начал отдавать резкие приказы, и через четверть часа все пять колесниц были готовы отправляться в путь. На постоялом дворе остались Утес, трое его подчиненных и Карп. Телохранитель упрямился, но я в этот раз решил упереться рогом – взять с собой дикого, значит, оставить кого-то из гномов. Что-то подсказывало мне, что делать этого нельзя ни в коем случае. Даже то, что в гостинице пришлось оставить десантников, вызывало во мне нехорошие предчувствия.

Для верности привязав гномов к колесницам веревкой, мы отправились в путь. Подгорным жителям этот способ путешествия не очень понравился, и на каждой кочке разместившаяся в моей колеснице семья Вако тихонько попискивала. В смысле это делали жена и сын, сам Вако только зубами скрипел.

Ничего, моя первая поездка в гномьей подземке тоже восторгов не вызвала. Потерпят. Увы, терпения хватило не у всех. Одно хорошо – Кирта начала вопить, когда мы успели отдалиться от города на солидное расстояние. Света звезд вполне хватало, чтобы колесницы без проблем неслись по ровной, широкой, а главное – совершенно пустой дороге, и вопли гномихи звучали как сирена над правительственным кортежем. Не хватало только мигалки.

Вроде все нормально, но с каждым метром увеличивающегося расстояния между нами и оставшимися под городом десантниками мое беспокойство росло как снежный ком. На первой же остановке я не выдержал:

– Разгружаемся, гномы остаются тут. Старший Вако. Мы возвращаемся.

Через час мы так же лихо, как уехали, подкатили к закрытым воротам постоялого двора. Пришлось пару минут колотить в ворота, а затем ссориться с привратниками, но уже через пять минут разоспавшиеся дикие грузились в колесницы.

– Зачем так сложно? – хмуро спросил Утес.

– Не знаю, – пожал я плечами, – неспокойно что-то.

Отъехав подальше от города, мы дали лошадям передохнуть, а затем снова тронулись в путь.

На стоянке, собрав всю команду вместе, мы отдыхали до самого утра. Затем первой партией со мной отправились гномьи женщины и дети, а также Утес и Карп.

Вот так, словно в той загадке про волка, козу и капусту, мы сновали туда-сюда между остановками и к вечеру добрались до порта. Вымотавшись вконец, я приказал всем срочно грузиться на борт. Чтобы отплыть немедленно, пришлось бросить лошадей прямо на причале, к тому же дать начальнику караула ночной портовой стражи солидную взятку. И только когда залив остался позади, я позволил себе расслабиться. Затем упал на кровать в своей каюте и провалился в глубокий сон.

Ждать Стария пришлось три дня, и вот наконец-то из бухты вышло парусное судно. Но вместо того, чтобы направиться в открытое море, как делали десятки до него, парусник свернул к нам. Суматошная операция по отъему у гномов различных ценностей – от информации до мастеров – наконец-то подходила к концу. Я уже начал ругать себя за разгулявшуюся паранойю, стоившую нам изрядного количества золота, но тут заметил на борту идущего к нам судна с десяток стражников-людей и до боли знакомую рыжую бороду.

Нас было намного больше, так что я позволил торговому судну пришвартоваться к «Красавице». Не думаю, что Меднобородый настолько глуп, чтобы напасть на набитую дикими галеру. Даже если трюм торговца вместо нашего товара под завязку забит воинами.

Борт ударил о борт. По моему сигналу матросы сбросили трап на палубу торговца, которая находилась на полтора метра ниже нашей. К нам тут же перебрались Меднобородый и Старий. Нанятый нами торговец не выглядел особо запуганным. Следом за этой странной парочкой на нашу палубу вышли четыре гнома в доспехах и пять стражников-людей.

– Какой приятный гость! – преувеличенно радостно сказал я, подходя к хмурому гному. – Господин Гурдо, что привело вас на наш корабль?

– Ты сам это знаешь, чужак, – решил зайти с хамства гном.

Меня это не задело, зато дало пищу для размышлений. Он чем-то расстроен, и нужно это «что-то» из него вытащить.

– Господин Гурдо, мне кажется, вы совсем расслабились, общаясь со своими соседями. Но я-то не виртанорец, и, если прямо сейчас утоплю вас прямо в вашей великолепной броне, мне ничего за это не будет. Вы же умный гном, так что думайте перед тем, как что-то говорить. – Я произносил все это с самой вежливой интонацией из всех возможных, и в контрасте с жестким смыслом слов моя речь произвела на гнома требуемый эффект.

Гурдо засопел как закипающий чайник.

– Отдайте мастеров.

– В смысле отдайте? – удивился я. – Они что, ящики с яблоками или корзины с грибами? Я их не забирал, так что отдавать мне нечего. У меня есть договор с уважаемыми гномами, в котором я обязался доставить их туда, куда они пожелают.

– Они преступники, и вы обязаны их выдать!

Мне удалось сбить гнома с разработанной им линии разговора, поэтому он начал нервничать. Значит, скоро зайдет с припасенных на крайний случай козырей, а затем выдаст истинную суть происходящего.

– Я что-то не помню, чтобы мой остров заключал с королевством гномов договор о выдаче преступников, – с невинным видом заявил я, глядя на то, как торчащий над бородой нос Гурдо наливается красным.

– Ты хочешь войны с Подгорным королевством и Виртанором?

Словно подтверждая слова гнома, вперед шагнул одетый в дорогой доспех стражник и демонстративно положил руку на рукоять меча. Впрочем, вид у него был далеко не геройский, на это явно влияли собравшиеся за моей спиной дикие.

– Нет, не хочу, – выдерживая ровный тон, ответил я, – но предавать доверившихся мне мастеров не буду. Так что давайте договариваться.

А вот теперь время козырей.

Гном мгновенно успокоился:

– Отдайте «слезу» и забирайте мастеров вместе с товаром.

Ах вот оно что! Ну что же, для меня есть две новости. Хорошая новость в том, что гномы не знают о сделке с архивариусом. Хуже то, что они не успокоятся, пока думают, что «слеза» у меня.

– Господин Гурдо, по-моему, я уже показал, что не являюсь глупцом и умею торговаться. Вам не кажется, что начинать торговлю за золотую статуэтку с медной монеты неразумно? Мастера не моя собственность, а за товар я уже заплатил, не так ли, господин Малух?

С любопытством наблюдавший за нашей перепалкой Старий согласно кивнул.

– Отдай «слезу», чужак, – вновь впал в ярость гном. – Иначе мы сотрем в порошок всех родичей беглецов и всех людей, с которыми ты сговорился, чтобы обмануть нас!

Гном демонстративно посмотрел на Стария, но был откровенно разочарован его реакцией. Торговец расплылся в улыбке, зато сердито запыхтел стоящий рядом со мною Турбо. Только что гонорар Стария вырос втрое. Именно это, по моему приказу, еще при первой встрече префект пообещал торговцу в том случае, если дело дойдет до угроз со стороны местных властей. Так что теперь Старий получит возможность начать новую жизнь вдали от Виртанора, возможно, даже на нашем острове.

Улыбка торговца окончательно взбесила гнома, и он закаркал что-то на родном языке, отходя за спины родичей. Закованные в прилловые доспехи воины дружно шагнули вперед. Я знал этих ребят, безнадежность и самоубийственность атаки их не остановят.

– Стоп! – крикнул я больше своим десантникам, чем гномам. – Турбо, принеси «слезу».

– Но…

– Выполнять! – грубо зарычал я на своего друга.

Сейчас его удивление и обида были нам на руку. Надеюсь, я не переоценил его сообразительность в такой неоднозначной ситуации.

Напряженная пауза на палубе затянулась. Хорошо, что Турбо действовал оперативно. Он выбежал на палубу с футляром, в котором нам передали «слезу» гномы. Вид у префекта был донельзя расстроенный.

Переигрывает, морда бородатая.

Выхватив из рук Турбо продолговатый каменный футляр, я ткнул им как указкой в сторону спрятавшегося за спинами своих воинов Меднобородого:

– Я не гном, и для меня это всего лишь булыжник, который теперь даже на товар не обменяешь. Но угрозами ты от меня ничего не получишь!

Я немного ослабил контроль, чтобы для достоверности выпустить наружу клокочущую в груди ярость. Это тут же отразилось на моем лице. Затем коротко рыкнул и зашвырнул футляр в море.

Все находящиеся на палубе гномы дружно выдохнули. У Турбо это получилось с задержкой и немного фальшиво. Но Меднобородый ничего не заметил, потому что рванул к борту галеры.

Интересно, если бы телохранители разевали варежку чуть дольше, успел бы он сигануть в море? Увы, бородатые воины успели поймать своего начальника в самый последний момент.

– А теперь убирайтесь с моего корабля, – стараясь сохранить на лице остатки развеявшейся ярости, я повернулся к Старию: – Товар на корабле?

– Да, господин, – низко поклонился торговец.

Значит, решил переселиться именно к нам.

– Медведь, быстро перегрузите товар на галеру. Всех, кто попытается помешать погрузке, – за борт.

Так, теперь добавим драматизма.

– Ты, – ткнул я пальцем в мгновенно подобравшегося командира отряда виртанорской стражи, – передай своим начальникам, чтобы не лезли в эту разборку. Пожалеете. Все, теперь пошли вон с моего корабля!

Показная ярость и хамство должны заронить в головы гномов хоть толику сомнения в том, что в море ушел пустой футляр. Уверен, патриархи именно об этом подумают в первую очередь, а сомнения, возможно, удержат их от слишком радикальных решений в будущем. Увы, психология – это не математика и имеет слишком большое количество переменных, так что нельзя быть ни в чем уверенным. По крайней мере, я сделал все, что от меня зависело.

Перегрузка товара заняла меньше получаса, и торговый корабль с пребывающим в душевном расстройстве Меднобородым наконец-то отчалил от галеры.

Был еще один напряженный момент, когда четыре виртанорские триремы, которые явно шли на подмогу Меднобородому, поравнялись с возвращающимся судном. Они могли явиться и раньше, но тогда гонялись бы за нами по всему Срединному морю, а учитывая наличие у нас водометов, это была бы долгая и бессмысленная гонка. Пять кораблей легли в дрейф, и через десять минут все встали на обратный курс к порту.

Ну и ладно, с паршивой овцы – хоть шерсти клок.

– Да пошли они все! – прорычал стоявший рядом со мной Турбо, скопировав мое ругательство, а затем добавил что-то на гномьем языке.

– Действительно, пусть идут, а мы пойдем по своим делам. Вы уже закончили перевод бумаг о летающем острове?

– Почти, – кивнул Турбо, – остались мелочи, но их я переведу устно.

– Ну, тогда давай попробуем научить наших бойцов летать, – хлопнул я друга по плечу и постарался выкинуть из головы проблемы с гномами. Сомнений у меня не было – договориться с бородачами мирно и без шпионских страстей все равно не получилось бы. Король ни за что не расстанется с эксклюзивным положением единственного летающего правителя. Возможно, все это аукнется нам в будущем, но сожалеть об уже свершившемся просто глупо. Так что сделаем нужные выводы и пойдем дальше.

Глава 3

В этот раз мы провели в море почти семь дней. По меркам отправлявшихся из Англии в Индию чайных клиперов – мелочи, но для нас срок был более чем затянутым. Дикие становились все более хмурыми, ведь мы с каждым днем отдалялись от их родных гор. Женщины гномов тоже не испытывали особой радости, а вот мастера чувствовали себя комфортно, даже несмотря на качку и небольшой шторм, который всем нам пришлось пережить. Свободного времени на недовольство у них не оставалось, потому что прямо на палубе галеры шла сборка реактивных двигателей. Не уверен, что двигатели нам точно понадобятся, но это отвлекало гномов от тягот морского путешествия. Как всегда, дело у мастеров шло весело, то есть с руганью и воплями, но по-другому они не умеют.

Был занят и мастер Гико. В мемуарах гномов, вернувшихся домой после крушения летающего острова, было ясно сказано, что эта громадина упала в море. Так что теперь Газовщик занимался созданием аналога акваланга. Его попытки пока были далеки от совершенства, но подводные поиски можно начать и с обычной прямоточной подачей воздуха сразу от редуктора, без контроля дыхания. С масками проблем вообще не было. Нечто похожее на гевею росло и в этом мире. Мы зашли в ближайший порт за дополнительными материалами, и из купленных там сока и серы Тири без проблем наварила резины. После десятка неудачных проб мы получили почти стандартные маски, ласты и загубники. На этом ведьма не остановилась и уже пропитывала резиной сшитую Киртой основу для гидрокостюмов.

К месту, где, по записям гномов, должно находиться утонувшее творение древнего мага, мы прибыли теоретически готовыми к любым неприятностям. И эти неприятности начались сразу же. Найти нужный остров проблем не составило, а вот рассмотреть на дне затопленный воздушный мегакорабль не получалось.

Следующие три дня поиски велись двумя способами – матросы в масках ныряли под воду, а гномы в своей каюте перечитывали каждую закорючку.

Погода стояла солнечная и жаркая, что в этой части Срединного моря совсем не редкость. Так что лучше всего себя чувствовали именно ныряльщики. Неудивительно, что на второй день я сам к ним присоединился.

Погружаясь под воду, словно попадаешь в совершенно другой мир. Вся суета отсекается сверкающей пленкой поверхности воды, и охватывает ощущение, похожее на медитацию. Движения становятся плавными, и вслед за ними замедляются мысли. Причем настолько, что не сразу вспоминаешь, зачем ты вообще спрыгнул с борта галеры.

Встрепенувшись, я заработал ластами, уходя на глубину. Пока мы не пользовались баллонами и регулярно всплывали, чтобы глотнуть свежего воздуха через трубку.

Подо мной проплывало заросшее кораллами дно. Солнечные лучи, пройдя сквозь поверхность воды, мерными волнами пробегали по красочному великолепию.

Красиво, но, увы, совершенно бесполезно. Я сразу предупредил ныряльщиков, что высматривать на дне надо не инородные предметы, а правильные очертания в природном ландшафте. Упавший на дно остров наверняка зарос кораллами до состояния полной мимикрии.

Всплыв десяток раз, чтобы глотнуть воздуха, я решил, что хватит. В этом квадрате все равно ничего нет. Больше всего напрягала мысль, что искомое может обнаружиться у северного побережья острова, где глубины доходили до сотни метров.

Вытянувшись в струнку и расслабленно опустив руки вдоль тела, я всплыл и прорвал головой водную пленку. Борт галеры возвышался прямо надо мной, но я все равно промахнулся на пару метров мимо веревочной лестницы. Солнечные лучи согрели остывшую кожу на плечах, но нужно набросить на плечи рубаху, не хватало еще обгореть в начале наших поисков.

Заметив мое появление, вскрикнул вахтенный матрос, что откровенно напрягло. Обычно это действо не вызывало подобного ажиотажа. Значит, что-то случилось.

К борту, встречая меня, подбежал Турбо:

– Мы нашли!

– Что вы нашли? – автоматически спросил я, хотя уже догадался, о чем говорил мой друг.

– Нашли место, где может находиться летающий остров.

Неплохо. Похоже, гномы в трюме справились лучше пловцов за бортом. Впрочем, последним еще предстоит внести свою лепту, если, конечно, поднятый Турбо переполох не окажется напрасным.

Вопли префекта привлекли внимание Тири, и она поднялась со своего лежака. Попытка вытащить ведьму из провонявшей каюты-лаборатории дала неожиданный результат. После рассказа о солнечных ваннах ведьма вытрясла из меня целый ворох информации о родном мире. В итоге мужской части команды добавилось мучений, а женской – зависти. Сшитое Киртой бикини потрясающе сидело на ведьме, кожа которой уже покрывалась ровным загаром.

Да уж, близок локоток, да не укусишь. Нет, укусить, конечно, можно, как мухомор – в первый и в последний раз.

– Что вы там накопали? – оторвав взгляд от подходившей к нам хаоситки, спросил я.

Турбо посмотрел на Тири и ехидно фыркнул – на гнома чары ведьмы почему-то не действовали. И это притом, что такого ходока по борделям еще нужно поискать.

– Там было одно место, которое Парко не совсем верно истолковал. Он подумал, что взлетевший на платформе мастер увидел в воде голову плывущего товарища и направился к ней. Поначалу я и сам так решил…

– И? – поторопил я отвлекшегося друга.

– Я перечитал этот кусок и понял, что речь идет о похожей на голову скале!

– Это интересно, – проворчал я, задумавшись.

Картинка произошедших здесь пару столетий назад событий получила важное дополнение. По какой причине упал летающий остров, спасшиеся гномы не знали. Но в своих записях они предполагали, что создавший летающую громадину маг где-то напортачил в своих экспериментах. В общем, рвануло там неслабо, и только гномы, производившие настройку вытащенной на открытый ярус левитационной плиты, которую я распорядился называть платформой или антигравом, сумели правильно повести себя в авральной ситуации. Они запустили платформу и с большим трудом сумели остановить ее плавное падение у самой воды, тогда как остров рухнул в море, словно огромный булыжник.

Учитывая солидную высоту, удар был неслабым. Платформа, на которой мастера проверяли сбившуюся настройку, была запитана не от общей сети, а от переносного накопителя энергии. Это и спасло им жизнь. Из двух сотен обитателей летающего острова выжили только трое гномов. Сам великий маг канул в воду вместе с остальными.

Если вставить в эту картину пазл, в котором гномы двинулись над морем к острову, используя как ориентир похожую на голову скалу, появлялись неплохие шансы на успешный поиск.

– Виритус! – крикнул я штурману, чье лицо было видно сквозь широкую бойницу в куполообразной рубке. – Поднимай пловцов на борт. Нужно обойти вокруг острова.

Штурман согласно кивнул и дунул в свисток. Этот звук выгнал из трюма десантников, которые прятались там от палящего солнца. Приказав всем внимательно искать на берегу похожую на голову скалу, я отправился в свою каюту, чтобы переодеться.

Остров, у которого велись поиски, был не очень большим и полностью необитаемым. Мы не нашли там ничего интересного, даже поохотиться не на кого. Зато на острове росли разнообразные фрукты и имелась свежая вода.

Размеры этого клочка суши посреди моря были нам на руку. Уже через два часа движения вдоль берега сидевший на верхушке мачты юнга заорал, что видит подходящую скалу. Паренек был не только глазастым, но и сообразительным. С нами он давно, еще со времен побега из Дорака, но только сейчас его дед, ставший главой объединенной артели рыболовов нашего острова, сломался и разрешил внуку выйти в море юнгой. Юный Такис буквально фонтанировал накопленной на острове энергией. Он учил маленьких гномов лазить по такелажу, причем по ловкости не сильно отставал от эльфенка Чирика и дольше всех находился в поиске под водой.

Присмотревшись, я увидел скалу, точнее, заросшую деревьями горушку. Она действительно был похожа на голову человека с наполовину закрытым зарослями лицом.

– Турбо, как долго твои родичи добирались до берега?

– Там было написано, что они вскоре достигли спасительной тверди.

– Да уж, математическая точность, – проворчал я и обернулся к рубке: – Виритус, давай к берегу у той скалы. Затем разворачивайся – и обратно в море. Работаем как раньше. Полсотни метров – и остановка для поиска.

Когда корабль бросил якорь в первый раз, я уже был готов к погружению. Рядом со мной на фальшборте как стая галок сидели пять матросов и Такис. Тири тоже решила к нам присоединиться, но на фальшборт не полезла, а встала у специальной прорезанной для штормтрапа дверки.

Чтобы оторваться от чарующего зрелища шикарной девушка в бикини, маске и ластах, я натянул на лицо свою маску и спрыгнул вниз ногами. Вокруг завертелся рой пузырьков. Извернувшись как угорь, я заставил свое тело погрузиться глубже.

Так, надо возвращать Тири на борт, а то поисковики не исследуют дно, а пялятся на пловчиху. Хотя я их вполне понимаю.

Ох, что-то расслабила меня курортная обстановка, да так, что мысли об опасности интимного контакта с ведьмой приходилось выгонять из головы буквально силой.

Кто бы сомневался, что именно Такис найдет упавший остров первым. Это случилось на пятой стоянке от берега. Я как раз изучал подозрительный камень, сплошь заросший водорослями, когда в поле моего зрения словно чертик из табакерки выскочил юный ныряльщик и начал руками и ногами изображать живой иероглиф. Что-то это должно было значить, но кто бы еще расшифровал. Запас воздуха в легких у парня был на пределе, поэтому он, отчаявшись донести до меня свою мысль, торпедой рванул вверх. Я последовал за ним.

– Ну и чего тебя корчило? – отдышавшись, спросил я.

– Там такой большой квадрат и перекошенная башня.

– Где там?

– Я покажу, – ответил Такис, явно намереваясь нырнуть обратно.

– Стоять! Возвращаемся на галеру.

– Но там…

– Выполнять! – прикрикнул я на брызжущего энтузиазмом юнгу, и ему пришлось подчиниться.

Взобравшись на палубу, я вызвал наверх мастера Гико, все еще копавшегося с баллонами в своей каюте. После этого началась взрывная суматоха. К погружению экипировались четыре аквалангиста по числу готовых комплектов. В группу вошли я, двое матросов и Такис, хотя ранее его участие не планировалось.

В воду мы вернулись минут через десять. Мастер Гико уже нащупал схему прерывателя, отслеживающего дыхание, но неиспытанную конструкцию я решил не использовать., и мы ушли на погружение в старых комплектах. Из висевшего на спине баллона воздух безостановочно через редуктор подавался в шланг с загубником на конце, так что время пребывания под водой сокращалось как минимум вдвое. Но пока этого хватит.

Мы как тюлени стайкой последовали за проводником, и меньше чем через минуту Такис указал нам на небольшой обрыв. Здесь было немного темнее, но не настолько, чтобы не разглядеть угол огромной платформы и возвышающуюся на ней косую башенку. Если честно, с ходу определить все это как искусственную конструкцию мне удалось только благодаря тому, что юнга сказал об этом заранее. Все заросло водорослями и кораллами, так что ровные линии смазывались, но при всем желании природы скрыть столь масштабные следы деятельности разумных существ получалось плохо.

Из записей спасшихся мастеров мы знали, что почти все жилые здания находились на поверхности летающего острова, теперь они выглядели как нагромождение покрытых кораллами скал и уходили в глубину под острым углом. Вход на нужные нам технические уровни располагался как раз у подножия обрамляющих остров башенок.

Теперь вперед вырвался я, но только для того, чтобы остановиться у наполовину заросшего водорослями квадратного прохода в башню. Внутри было темно, как в угольной шахте.

Нужно возвращаться.

Только теперь я поймал себя на том, что не провел ликбез по необходимым для работы на глубине знакам. Пришлось уподобиться Такису и исполнить небольшой танец, чтобы три напарника поняли мой приказ к всплытию.

Любопытного парня пришлось выдергивать из темного прохода и тащить наверх за шиворот. Уже пройдя половину подъема, я заметил, что рядом – только один из двух взрослых матросов. В груди появился холодный ком плохих предчувствий. Извернувшись в неуклюжем пируэте, я увидел, как к задержавшемуся у башни матросу из черного проема рванули три стремительные тени. Через мгновение все три твари впились в него зубами. Бедолага задергался, и вокруг сплетшихся в клубок тел начало расползаться кровавое облако.

Вот он, момент истины, когда решается, кто человек по натуре – трус или герой. Увы, в такие мгновения чаще всего выбор колеблется между трусом и дураком, как бы мерзко это ни звучало. Короткий взгляд вверх показал пловцов, панически уплывающих к бликующему одеялу поверхности и виднеющемуся темному силуэту брюха галеры. Пора и мне за ними, но что-то внутри противилось приступу паники. Ее начала затмевать холодная ярость.

Илья, не дури!

И все же я потратил пару секунд, чтобы убедиться в том, что матрос уже не двигается самостоятельно – тело дергалось только от рывков терзающих его монстров. Возможно, за эту отмазку для совести мне придется заплатить очень дорого.

Я заработал ластами до боли в мышцах ног и набрал такую скорость, что практически выпрыгнул из воды. На этот раз прицел оказался верным, и я вынырнул прямо возле штормтрапа, что и спасло мне жизнь. В рывке мои руки уцепились за деревянные перекладины, так что из воды удалось выдернуть себя буквально за секунду. Даже ласты не помешали этому стремительному подъему. Позади с мерзким стуком схлопнулись челюсти монстра, а в следующую секунду меня рванули вверх руки Утеса.

С бешеными глазами и наверняка торчащими дыбом волосами я осмотрелся вокруг. Вид стоящих на палубе пловцов вызвал короткую вспышку радости, которую тут же затопила волна злости.

Сбросив ставший неподъемным баллон, я подошел к борту и увидел мощные тела подводных хищников. Они были похожи на гигантских мурен, которым кто-то прикрепил по четыре ласты. Черные твари достигали не меньше пяти метров в длину и с полметра в ширину. Уродливая голова щерилась широкой пастью с огромным количеством тонких и кривых зубов. Эти твари, словно издеваясь над нами, скользили в прозрачной синеве, а еще ниже распухало кровавое облако.

На борту галеры царила полная тишина, в которой мои слова прозвучали карканьем зловещего ворона:

– Ну, уроды, я вас сейчас…

Договаривал я, уже спускаясь к своей каюте. На поиск необходимых мне предметов ушло не больше десятка секунд. Когда я выскочил обратно, твари все еще кружили убиремы.

– Ловите!

Выдернув предохранители из двух гномьих гранат, я выждал пять секунд и забросил их в море. Еще через две секунды под водой ухнуло, и вверх ударили два невысоких фонтана воды. Бросал я так, чтобы гидроудар не повредил судно, а вот тварям досталось по полной. Они дружно всплыли, причем классически – брюхом вверх.

Те, у кого в критических ситуациях мозг работает не хуже обычного, а иногда и лучше, становятся великими полководцами. Увы, у меня все не так, зато словно в качестве компенсации после отката приходят очень грамотные мысли.

– Берите багры, кидайте абордажные кошки и сети! Тащите их на палубу!

Запаниковавших от какого-то суеверного страха моряков пришлось подгонять буквально пинками, но в итоге мы выудили все три туши из воды и для надежности примотали длинные тела к веслам. Теперь они не извернутся и никого не укусят.

Пришло время привлечь других специалистов. Начнем с гномов:

– Парко, мне срочно нужна клетка, чтобы там уместилась эта тварь. И еще – толстая цепь.

– Зачем…

– Заткнись и делай!

Нервное напряжение выплеснулось криком. Руководителю такое поведение не к лицу, но ничего, потерпят. К тому же это иногда бывает полезно.

Парко шустрым колобком рванул к трюму, за ним побежали еще три мастера.

– Тири, – повернулся я к ведьме, отметив, что она без страха, даже с восхищенным любопытством рассматривает морских чудовищ.

Да уж, хаос так закрутил ей извилины, что на биреме паника миновала только ее.

– Тири! – повторил я, чтобы отвлечь хаоситку от вида хищных тел, одно из которых начало подавать признаки жизни.

– А? Что?

– Мне нужно, чтобы ты придумала такой состав, который убьет или заставит мучиться тех, кто дышит в воде, но не повредит пловцам с аквалангами. Сможешь?

Ведьма на минуту задумалась и решительно кивнула.

Ну все, отпуск закончился. Придется ей от солнечных ванн и водных процедур возвращаться в вонючую лабораторию.

Меня наконец-то отпустила адреналиновая атака, и на плечи навалилась усталость.

Присев у борта рядом с трясущимся и сжавшимся в комок Такисом, я толкнул его плечом:

– Ты как?

– Это морские демоны? – стараясь не стучать зубами, спросил паренек.

– Понятия не имею, – честно признался я.

– Это они, – послышался голос подошедшего штурмана. – Простите, господин, но я бы посоветовал уходить отсюда сейчас же и никогда не возвращаться.

– Твои советы как бывалого моряка для меня очень ценны, но мы никуда не уйдем. Справились с ящерами, справимся с этими головастиками.

Штурман даже дернулся от моих слов и что-то зашептал. Затем притопнул по палубе пяткой и поцеловал свои костяшки.

Да уж, моряки суеверны во всех мирах.

Через пять минут все три морских демона очнулись, а еще через пять один издох. К этому времени гномы справились с заданием, и мы забросили обоих выживших монстров в длинную клетку с решетчатой крышкой. Тири взяла у наших монструозных пленников граммов сто крови, а затем Утес с помощью копья разрезал веревки, вытащил обрубленные под размер клетки весла, и мы сбросили металлическую конструкцию в море. Толстая цепь не давала клетке уйти на дно, а стальные полосы надежно удерживали морских демонов внутри.

Теперь дело за Тири, а мы пока займемся подготовкой. Я, конечно, не водолаз, но, как и любое дитя информационной эры, кое-что знаю о подводных опасностях, и всякая там зубастая живность не самая большая из них.

Для начала мы перегнали бирему и встали на якорь прямо над обнаруженной нами башенкой. Затем с помощью грузила и веревки проверили глубину. Мои опасения не оправдались, впрочем, как и надежды, – летающий остров рухнул практически у мелководья, не дотянув до донного порога метров пятьдесят. Поднявшийся угол находился на глубине двадцать три метра.

Все мои знания о проблемах с декомпрессией ограничиваются короткой лекцией инструктора перед погружением на турецком курорте. Рисковать собственным здоровьем и здоровьем своих людей я не собирался, особенно без уверенности, что местные маги смогут разобраться с кессонной болезнью. В свое время инструктор поведал внимающей ему группе туристов о том, что без декомпрессии на глубине в тридцать метров можно находиться не более двадцати минут, затем необходим длительный перерыв. Еще он что-то говорил о декомпрессионных таблицах и значении азота, но я ничего не запомнил, а жаль…

О глубинах больше чем сорок метров он вообще говорить не захотел, несмотря на расспросы. Заверил лишь в том, что нам это не понадобится никогда в жизни.

Как я рад, что его предсказания сбылись. Понятия не имею, что бы делал, уйди этот проклятый остров в глубину метров на сто. Скорее всего, с мечтой о небе пришлось бы расстаться, а реактивные двигатели использовать, скажем, для экранопланов. Разгоревшаяся во мне тяга к новаторству вряд ли уже отпустит.

Ну что же, будем действовать с хорошим запасом безопасности. И для начала займемся измерениями. Проблема со временем и его определением в этом мире решалась просто. Магические часы представляли собой похожую на карандаш палочку с десятью делениями. Свечение на измерительной палочке постепенно распространялось от одного края до другого. Десять делений днем, а затем свечение пропадало, и все начиналось сызнова для ночных часов. Местный час был где-то в полтора раза длиннее земного. В свое время, когда жизнь стала поспокойней, я нагрузил свою голову мыслями о физике и астрономии, пытаясь понять, куда меня занесло, но затем плюнул на это дело и просто решить жить дальше. Проблем хватало и без вселенских загадок.

У Тири для измерения времени работы с реактивами имелась часовая палочка тоже с десятью делениями. Она равнялась одному делению суточной палочки. Чтобы перевести все это в привычные для меня минуты, я обратился к физиологии. Каждый, кто хотя бы пытался заняться оздоровительным бегом, знает, что нормальное сердцебиение мужчины равно приблизительно одному удару в секунду, ну, может, чуть больше. На часовой палочке я отметил интервал, который прошло свечение, пока мое сердце сделало триста ударов. Таким образом я получил отметку в пять минут. Увеличив ее втрое, я получил пятнадцатиминутную метку. По этому значению и будут работать водолазы.

К вечеру оборудование для погружения было полностью готово, как и несколько вариантов составов от Тири. Жидкость зеленого цвета вызвала у запертых в клетке тварей серьезное беспокойство. Через десять минут мы использовали синюю жидкость, которая заставила монстров биться о прутья и судорожно дергаться. А вот желтый состав привел тварей в настоящую панику и через минуту уморил окончательно.

– Нам эта гадость не повредит? – спросил я у ведьмы, разглядывая пробирку с желтой жидкостью.

– Если не будете ее пить, то не повредит. Да если и выпьете, помучаетесь немного на горшке, и все пройдет. Я настроила хаос на их кровь и изменила эманациями отвар из десятка трав. Для людей эта смесь неопасна.

– Сколько можешь приготовить?

– Сейчас пару мер, завтра – еще десяток.

Местная мера в два раза меньше литра, так что нам хватит.

– Хорошо, погружение начнем завтра, а сейчас всем отдыхать.

Утреннее погружение пришлось немного отложить – небольшой бунт на корабле стал для меня неприятным сюрпризом. Суеверные моряки отказались лезть в море. Когда я вызвал добровольцев, вперед шагнул только Такис. Вид он имел бледный до зелени, но решительный. Остальные начали возмущенно галдеть, требуя срочно покинуть проклятое место.

Недовольство было мгновенно подавлено рычанием Утеса, но это не решало основную проблему. Гномы и дикие в качестве аквалангистов не годятся. Не было надежды и на эльфов – воду они любили не больше кошек.

Казалось, что после приключения на экспериментальном танке у меня напрочь исчезнет желание лезть вперед на острие атаки. Желание-то исчезло, но вот обстоятельства толкают именно к этому. Увы, придется рискнуть и Такисом. Во-первых, мне внизу нужен помощник, а во-вторых, если со своим страхом справится юнга, то бывалым матросам придется последовать его примеру или больше никогда не ступать на палубу.

Повторный осмотр экипировки и мысленная прокрутка будущей операции привели к еще одной задержке. Гномы переделали освободившуюся от дохлых монстров клетку, врезав дверку с длинной стороны. Так же они сделали емкости для отравы в виде цилиндров с разрезами и губкой в середине. При нашем движении вода, проходя сквозь разрезы, будет вымывать жидкость из емкости, если же цилиндр находится в статике, утечка прекратится. Это было нужно, чтобы не слишком снизить видимость в тоннелях технического уровня летающего острова. Цилиндры наштамповали очень быстро – хорошо иметь под рукой мастерскую и много опытных мастеров.

Клетку я решил использовать из-за течения, которое сможет нарушить плотность облака яда при спуске. Для этого на палубе быстро развернули в рабочее положение грузовой кран, а удерживающую клетку цепь закрепили на барабане.

Когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, мы были готовы к погружению. Пока мы экипировались, вокруг ходил Медведь, выдвигая все новые варианты действий – от принудительного погружения взбрыкнувших матросов до предложения самому стать аквалангистом. На все его попытки отстранить меня от опасного предприятия я лишь по-доброму улыбался. Странное поведение для дикого. По традициям его племени, вождь должен лезть в самое пекло. Либо он размяк от старости, либо это я плохо влияю на своего зеленокожего друга.

Погружение клетки, в которой уже сидели мы с Такисом, отсекло нас от всей этой суматохи. Кроме висящих у нас за спинами баллонов в клетке имелись еще четыре. Но это так, на всякий случай. Доработанный мастером Гико акваланг давал уверенный двадцатиминутный запас воздуха, даже с учетом разницы в давлении.

Меньше чем через минуту дно клетки ударилось о заросли кораллов в двух метрах от входа в башенку. Пока никаких тварей вокруг не видно. Я повернулся к Такису, глаза которого от страха были почти на всю маску, и успокаивающе хлопнул его по плечу. Из-за воды жест получился какой-то величественный, что ли.

На всякий случай я достал один из десяти закрепленных на поясе цилиндров и сдвинул вверх крышку. Обнажились длинные прорези водозаборника, из которых медленно поползли щупальца желтых струй. Для верности я помахал цилиндром в воде. Струи превратились в облако, которое стало гуще и начало расплываться вокруг клетки.

Нормально.

Решив не изобретать велосипед, я обучил пловцов стандартной жестикуляции. Поэтому показал парню жест «о’кей» и увидел такой же в ответ. Значит, страх еще не окончательно забил мозг паренька.

Кода желтое облако достигло входа в тоннель, я первым выбрался из клетки и быстро пошел к башне. Ласты мы оставили на галере, да и без надобности они нам. Надетая поверх гидрокостюма кольчуга давала дополнительный вес, так что можно просто ходить по дну.

Пять коротких шагов переместили меня к входу в башню. Сначала медленно и печально во тьме канул цилиндр, а затем туда же полетел и шар магического фонаря. Спуск оказался небольшим – метров пять, хотя в нашем случае каждый метр означал приближение опасного порога глубины. Об этом нужно не забывать. Опутавшие вход водоросли плавно качнулись, пропуская меня внутрь. Казалось, они напоследок пытались мягко остановить безумца, но делали это без особого энтузиазма.

Практически вертикальная шахта в поперечнике была не меньше четырех метров, и я догадывался, зачем такие габариты. За специальные углубления в стене я лишь придерживался, скользя по наклонной поверхности, образовавшейся из-за общего перекоса лежащего на дне летающего острова.

Наконец-то подошвы резиновых сапог мягко ударились о каменный пол. Здесь кораллов не было, только с десяток каких-то мелких моллюсков прилипли к стенам. Лежавший на полу магический фонарь высветил горизонтальный тоннель, который под небольшим уклоном уходил еще метров на десять в сторону. В сечении тоннель был таким же, как и шахта. По бокам виднелись проходы в другие коридоры, но нам они без надобности. Благодаря записям из архива мы знали, что узловая точка гравитационной сети находится в дальнем тупике.

Так, добавляем еще метра два и вместе с вертикальной шахтой и расстоянием до поверхности получаем почти тридцатник, а это уже нехорошо. Нужно спешить.

Я посмотрел вверх на плавно опускающегося напарника, затем, оставляя за собой шлейф желтого дыма из нового цилиндра, пошел дальше. Вода создавала сопротивление, но уклон нивелировал тормозящую силу, так что двигаться получалось быстро. А вот с возвращением могут возникнуть проблемы.

Еще один светильник упал посреди коридора, а третий я оставил у входа в шестигранный зал. Пол и стены этого плоского как шайба и пустого помещения были абсолютно гладкими. Так что с первого взгляда искать здесь нечего. Но только с первого взгляда. По совету гномов я посмотрел вверх и увидел то, что и ожидал. Потолок зала находился на высоте двух метров и был похож на соты. Ячейками там служили шестигранные углубления, в которых находились такой же формы каменные плиты примерно полтора метра шириной. По всей поверхности антигравитационных платформ расползлись ломаные гномьи руны. Так же имелось несколько отверстий, явно технического назначения. Да и руны вряд ли несли только художественную функцию.

Вот они какие, вожделенные артефакты!

Быстро пробежавшись взглядом по потолку, я насчитал восемнадцать штук. Если они все в рабочем состоянии…

Мой мечтательный восторг был грубо прерван тычком в спину. Я резко развернулся и увидел юнгу, который вцепился в меня и обреченно закрыл глаза, видневшиеся сквозь розоватое стекло маски. Пузырьки воздуха бешено вырывались из отверстия в его загубнике.

Как он только его вообще не выплюнул в таком-то состоянии? Из парня точно будет толк.

Взгляд через плечо Такиса выхватил феерическую картину – в коридоре билась в припадке уже знакомая нам тварь. Она почти добралась до нас, но тут сработал составчик Тири. В общем, я наблюдал последнюю стадию агонии.

В голову тут же пришла мысль, что не помешало бы взять с собой стальное помело, которым легионеры удерживали на расстоянии ящеров. Ну или что-то типа щита. Еще можно попробовать, как работает под водой автоматический арбалет гномов.

Ну вот как меня, такого тугодума, не грохнули до сих пор, с моими-то приключениями? Ох и тяжело приходится моему ангелу-хранителю, который спас и в этот раз.

Несмотря на яд, морской демон как-то проплыл весь коридор и почти цапнул вусмерть перепуганного парня. Хотя эта мурена с ластами могла вынырнуть из бокового прохода. Нужно забросить и туда цилиндр с раствором. В зале с платформами концентрация желтизны была уже солидной, что пагубно сказывалось на видимости, но лучше так, чем острые зубы твари.

Тряхнув Такиса, я заставил его открыть глаза и указал рукой на уже затихшего в коридоре монстра. Затем самостоятельно снял с плеча юнги сумку, в которой он тащил инструменты.

До потолка удалось достать без проблем, как и разглядеть крепления платформ. В гнездах их удерживали болты. Откручивать фирменные гномьи болты с тремя гранями я даже не пытался, поэтому достал гномий же сварочный аппарат. Впрочем, по сути, это был, скорее, паяльник. Короткая трубка, которую я достал из сумки, красным и более узким концом уткнулась в трехгранный болт. После нажатия на идущую вдоль трубки клавишу ее кончик тускло засветился. По словам Парко, размягчитель работал не за счет температуры, иначе мы бы здесь уже сварились, а как-то воздействовал на структуру металла болтов. Так гномы снимали то, что нельзя было открутить, или скрепляли то, что было трудно закрутить, как, например, водопроводные трубы.

Буквально через десять секунд шляпка болта начала сминаться как пластилин. Я старательно соскреб ее и занялся следующей. Через пару минут, заставив меня испуганно отскочить, настолько это позволяли подводные условия, шестиугольник платформы ухнул вниз. К счастью, летающий остров создавали настоящие мастера. Гномы вообще отличаются основательностью и продуманностью. Вот только ценил их маг летающего острова гораздо меньше, чем в том же Виртаноре. Человеку с плитами на потолке работать удобно, а вот гному понадобится лесенка.

Явно тяжеленная плита до пола так и не долетела. Где-то посредине между потолком и полом плавное падение остановили специальные цепи. В таком виде наверняка было очень удобно проводить техническое обслуживание.

Облегченно выдохнув очередную порцию пузырьков, я уже начал искать, как отцепить крепления цепей, параллельно обдумывая способ транспортировки плиты по коридорам и подъем сквозь шахту. И тут мои мысли были прерваны еще одним тычком в спину.

Неужели опять демоны? Нет, все оказалось намного проще. Юнга был совершенно спокоен, лишь показывал мне часовую палочку, которая осветилась уже на пятую часть.

Ешкины матрешки, я так увлекся мародерством, что совершенно забыл о времени. Нужно как-то отблагодарить парня за сообразительность.

Похлопав Такиса по плечу, я наклонился вперед и с максимально возможной скоростью направился к выходу – нам стоило поспешить.

Обратный путь, несмотря на уклон, прошел намного быстрее, потому что был хорошо разведан. Как только мы загрузились в клетку, ослабленная цепь натянулась, и наш странный лифт начал всплывать. За клеткой постоянно наблюдали сверху со шлюпки, используя известный и в этом мире оптический прибор – ведро без дна.

Клетку вместе с нами осторожно подняли на палубу, где собрался комитет по встрече в составе абсолютно всех, кто в этот момент находился на биреме. Так что стало очень тесно и совсем неуютно.

– Ну как? – буквально пританцовывая от нетерпения, спросил Парко.

– Все нормально. Платформы на месте и…

– Где? – не дав мне договорить, спросил артефактор и даже импульсивно протянул руку, словно надеялся, что я вытащу тяжеленную платформу из кармана.

– На дне, – проворчал я. – Всем разойтись по местам и заняться своими работами. Здесь остаются только ныряльщики.

Народ подчинился не очень охотно, но взявший дело в свои руки Медведь быстро навел порядок, словно по мановению волшебной палочки очистив палубу. Мне же предстояло провести инструктаж, ломая стереотипы и борясь с фобиями. Задачка та еще, но иного выхода нет, так что придется работать грубо.

Сняв кольчугу и гидрокостюм, я прямо в подштанниках уселся на корпус не до конца собранного реактивного двигателя. Окружившие меня матросы чувствовали неладное и отводили глаза.

– Итак, дорогие мои покорители волн. Я не стал говорить вам об этом перед спуском, понимая опасность морских демонов, но сейчас хочу напомнить: вы все подписали контракт. В нем говорится, что вы беспрекословно выполняете мои приказы. Все приказы, – повторил я, обводя взглядом напрягшихся моряков. – Там не сказано, что мне нужно учитывать морские суеверия и вашу трусость.

Ага, зацепило. Морячки разозлились, но ничего, на это у меня есть очень хорошая плетка.

– Не нравится слово «трусость»? А как еще можно назвать то, что вы отказались лезть туда, куда смело пошел ваш наниматель в компании юнги? Отвагой, гордостью или брезгливостью? Может, вам не нравится погружаться в соленую воду? Ну тогда оставайтесь на берегу и разводите коз.

Морячки недовольно загудели, но за их спинами стояли невозмутимые как гранитные монументы дикие, и этот факт действовал лучше любого успокоительного.

– В общем, так. Через час вниз уходит новая группа из трех человек. Затем – еще две. Завтра повторим. Больше одного погружения в день делать запрещаю. А сейчас проведем инструктаж. Слушаем внимательно, повторять не стану.

Глава 4

Первые две платформы нам удалось достать в этот же день. Гномы сразу набросились на них, как коршуны на полевую мышь. Рядом робко мялся рыжий Дуган. Юный артефактор не только был рад заняться любимым делом, но и стремился сбежать от своей чокнутой госпожи. Да и сама госпожа его особо не задерживала – Тири вернулась к своим солнечным ваннам и усиленно смущала всех окружающих откровенным нарядом. Впрочем, времени у возившихся на палубе гномов на вуайеризм не было.

Работа буквально кипела, причем сразу в нескольких направлениях. Два гнома доводили до ума реактивные двигатели, еще двое переделывали лишенную гусениц танкетку. Парко с Дуганом одновременно занимались изучением гравитационной платформы и модернизацией стандартного накопителя энергии гномьего производства. Как-то в свое время Орад и Тири связали деструкторы напрямую с хаосом. Сейчас гном и Дуган то же самое делали с накопителями. Стоит уточнить, что халявы не бывает даже в магическом мире. Энергия хаоса была неисчерпаемой, но сутью хаоса является энтропия. Так что те же деструкторы выходили из строя как минимум через пару месяцев эксплуатации.

С гномьими накопителями сложнее – их у нас было слишком мало для такого расточительства. Больше суток не самые скудные умы бились над решением проблемы, пока опять в дело не влез дилетант. По крайней мере, они именно так и подумали. Я и сам себя считаю дилетантом, но грамотный совет дал не поэтому, а потому, что всю свою жизнь имел перед глазами новую для этого мира блочную систему. Вот и здесь я предложил не переделывать сами накопители, а подсоединить к ним энергетическую часть от одного из наших деструкторов. В этом случае дешевый артефакт будет изнашиваться, а редкий останется целым.

Сначала на меня посмотрели, как на идиота, затем долго объясняли, что совместить два принципиально разных устройства невозможно. В ответ на это я окинул невинным взглядом собравшихся и жестко приказал найти решение.

За следующие сутки половина гномов и Дуган чуть не поседели и не вывихнули себе громко скрипящие мозги. Но когда я уже собрался отменить свой приказ, пришло озарение. Они, конечно, пытались объяснить мне суть возникшей идеи, но быстро сдались, увидев полное непонимание в глазах начальства.

Решив проблему с накопителями, артефакторы взялись за платформы, и тут произошел, так сказать, несчастный случай на производстве. Кто бы мог сомневаться, что мой друг Турбо и здесь окажется в самом центре событий. Видно, у него карма такая.

Устав от безделья, префект решил проконтролировать изучение возможностей антигравитационных платформ. В этот момент я обсуждал с мастером Гико конструкцию маски противогаза для будущих десантников. Тири уже закончила работу над бомбой со слезоточивым газом, так что дело – за защитой наших бойцов.

– Смотрите, мастер, нужно сделать так, чтобы было прикрыто все лицо и к тому же при дыхании не запотевали…

Внезапно протяжный крик прервал мою речь. И этот крик был мне очень знаком. Я резко развернулся, но ничего странного на палубе не заметил. Собравшиеся вместе гномы почему-то смотрели вверх. Я тоже поднял голову и увидел, как в небо плавно, но быстро взлетает платформа. С нее свисали два предмета – присоединенный к антиграву с помощью кабеля накопитель и вцепившийся в край плиты Турбо.

Ох и везет же бородатому на приключения.

Первым от платформы оторвался мой друг, когда она уже набрала не меньше полусотни метров высоты. И буквально через секунду не выдержал кабель соединения. Но это я заметил, мельком наблюдая за падением гнома. Все это время он орал практически без вдоха. Турбо очень повезло, что в этот день над морем гулял порывистый ветер, иначе падение на палубу убило бы его без вариантов. А так он разминулся с бортом галеры метров на пять.

Мой друг еще не долетел до поверхности моря, а я уже вспрыгивал на фальшборт. В воду мы вошли практически одновременно. Это его и спасло. Обвешенный золотом и потерявший сознание от удара о воду, он стремительно пошел ко дну. Я успел зацепить гнома за руку на последних запасах воздуха уже где-то на десятиметровой глубине.

Ударившую по ушам тишину подводного мира разбавили глухие удары, с которыми в воду входили пловцы. Они и помогли мне дотащить гнома до поверхности, а затем поднять на палубу галеры.

Ну все, теперь он у меня будет всходить на борт только без всех своих побрякушек.

Обеспокоенная Тири тут же склонилась над безвольно раскинувшим руки гномом. Она что-то зашептала, а затем ударила ладонью по выпуклому лбу Турбо. В тот же момент гном вздрогнул и судорожно вздохнул.

Я точно знал, что хаоситы умеют лечить только травами, так что это – какой-то вид шоковой терапии.

– Что случилось? – просипел гном, пытаясь сесть на палубе, но у него не получилось.

– Ничего страшного, просто ты научился летать. Плохо и недалеко, но все же…

– Ну вот почему мне так не везет? – горестно вздохнул Турбо.

– Зато ты первопроходец. Первым испытал скафандр и первым полетел.

Увидев, что он приходит в себя, я почувствовал, как меня отпускает удушливое чувство беспокойства за друга.

– Ну и как, тебе понравилось? Может, попробуешь себя в качестве пилота? Танкист из тебя получился неплохой.

– Нет, – яростно замотал головой Турбо, да так, что с его волос и бороды полетели брызги. – Я к этой штуке теперь и близко не подойду.

Суетившиеся вокруг нас родичи отнесли Турбо в его каюту, а я подошел к Тири. Лечить магией хаоситы не умели, но вот как сканеры работали неплохо, особенно это касалось Тири с ее приобретенными возможностями.

– Как он?

– Ничего страшного, – фыркнула ведьма, явно переживая откат от страха за гнома. Сейчас на нее навалится стервозность. – Можно еще пару раз приложить, чтобы умнее был. Всего пара ссадин и синяков. Дам кое-какой отвар, и через пару дней снова начнет искать приключения на свою бородатую голову.

– Хорошо, – окончательно успокоившись, кивнул я и сразу перешел к делу: – Будем считать, что испытания прошли успешно, так что пора разворачивать тут базу. Мне нужна связь с островом.

– Без проблем, – повела обнаженным плечиком ведьма и, как-то зловеще улыбнувшись, повернулась к копавшимся у еще одной платформы мастерам. – Дуган, мальчик мой, иди-ка сюда.

Склонившийся над артефактом ученик вздрогнул и сильно побледнел. Похоже, он уже догадался, для чего его зовет госпожа Тирика. На секунду во мне шевельнулась совесть, но тут же успокоилась – ну не убьет же она его, к тому же паренек знал, на что идет, когда записался в хаоситы.

И все же я решил перестраховаться и проконтролировать процесс ритуала вызова.

Выглядело все это жутковато. Тири нарисовала на полу каюты странный знак, в центр которого уложила бледного Дугана. Затем начала рисовать кровью на обнаженной груди ученика. Увидь я подобную сцену у себя дома, точно перекрестился бы и побежал в ближайший лесок за осиновым колом. Знание сути происходящего всегда меняет наши взгляды на мир. Сейчас в моих глазах все это выглядело как хоть и странная, но все же подготовка к сеансу дальней связи – практически манипуляции телефонистки.

Тири, облаченная в просторную хламиду, уселась на полу в позе лотоса рядом с рисунком и начала раскачиваться, напевая что-то невнятное. Из расставленных в углах каюты горшков повалил приятно пахнущий дым. Нарисованные на полу линии засветились, а Дуган внезапно застонал.

Так, а вот это мне уже не нравится. Высказать свои претензии я не успел. Дуган успокоился, а Тири заговорила низким голосом:

– Я слышу Орада, а он слышит меня. Что говорить?

– Пусть высылает сюда трирему со второй ротой десанта. И пусть захватят запас продуктов для сотни людей на пару месяцев. Еще мне нужны два десятка рыбаков помоложе, тех, кто хорошо ныряет.

Тири шепотом повторила все, что я сказал, а затем уже громче обратилась ко мне:

– Он не знает, куда посылать корабль.

– На доракской карте это Жемчужный архипелаг. Крайний остров на северо-западе. Когда прибудут, пусть зажгут дым.

– Это все? – спросила Тири.

– Да, все.

Услышав мой ответ, хаоситка громко хлопнула в ладоши, заставив меня и Дугана вздрогнуть. Она явно добивалась такой реакции и, получив желаемое, хрипло рассмеялась.

– Вот зараза, – проворчал я и вышел из каюты.

На палубе меня ждали окрыленные успехом Парко и другие мастера. Их энтузиазм был настолько заразным, что мы вместе провозились с нашим первым самолетом почти до утра. Все составляющие были давно готовы, так что осталось только собрать их воедино. И все же перед рассветом я пошел спать, потому что утром меня ждали великие дела.

Если соваться в пещеру с ящерами на первом танке меня принудила необходимость поддержки своего высокого статуса, а погружаться под воду к демонам заставила безвыходность ситуации, то в первый в этом мире истребитель я полез добровольно.

Никому не отдам право на статус первого пилота этого мира. И без того уже первым воздухоплавателем стал Турбо, это если не вспоминать древнего мага с его летающим островом. Но то дела седой древности, так что можно начинать новый отсчет.

Наша первая «птичка» казалась отнюдь не ласточкой, а каким-то индюком, вышедшим из рук доктора Франкенштейна. Ставшая основой самолета танкетка и то выглядела изящнее. Но сейчас меня интересовали ходовые испытания, а не красота. К ней мы вернемся позже.

С танкетки была снята вся ходовая с гусеницами, и на ее место прикреплены три антигравитационные платформы – две сзади и одна спереди. Можно было бы обойтись и меньшим количеством, но не хотелось рухнуть в море из-за поломки одного из приспособлений, сроки эксплуатации которых закончились еще пару сотен лет назад. С этой же целью на борту имелись два накопителя энергии, укомплектованные парой связанных с хаосом артефактов.

К бокам танкетки были приделаны два коротких крыла, а под ними, у самого корпуса, разместились два похожих на сардельки реактивных двигателя. Кургузый хвост и нашлепка стекла пилотской кабины дополняли абсолютно лишенную изящества картину.

Ну, по крайней мере, пилот выглядел на все сто. Для того чтобы в этом убедиться, я даже заставил гномов посеребрить большую медную пластину. Из нее на меня смотрел чувак, напоминавший первого космонавта. Облегченный огнеупорный скафандр был окрашен в оранжевый цвет. Новый шлем был намного легче даже второй модели и вполне позволял вертеть головой, что в полетах может понадобиться. Все это выглядело очень пафосно, но имело свой смысл. Таким образом удавалось ослабить напряжение и страх перед опасным делом.

На широкой, освобожденной от всего лишнего палубе меня ждал «Дракфайтер-1». Уверен, что дольше окончания первых испытаний это убожество не доживет. И очень надеюсь, что мы будем разбирать целый аппарат, а не выуживать из моря обломки.

Так, успокоились, пару раз глубоко вздохнули и полезли внутрь… После подъема по короткой лесенке я перевалился через бортик кабины и начал устраиваться в пилотском кресле. Странно, вчера мне уже доводилось здесь сидеть, но именно сейчас в голове завертелись мысли о том, что нужно переделать. Ладно, ничего катастрофического нет, так что продолжаем.

Управление мы решили сделать стандартным для самолетов времен Второй мировой войны, как я это видел в фильмах. Между ног, на уровне коленей, находился рычаг штурвала. Справа – два рычажных ползунка скорости и высоты. У первого – три деления, а у второго – пять. То, что платформы могут двигаться не только вверх и вниз, но еще и вперед, я узнал, лишь получив в руки мемуары спасшихся гномов.

И все же реактивные двигатели не оказались напрасной затеей. По записям, даже на пределе мощности скорость не впечатляла. По тем же записям набор высоты имел пять уровней. Пока неясно, сколько это будет в метрах, да и принцип работы антигравитационных платформ непонятен. Все, что я выяснил, – они взаимодействовали с гравитацией как подводная лодка с водой. То есть платформы набирали для себя и носимой нагрузки «нейтральную плавучесть» в соответствии с разной высотой.

Больше всего меня напрягало, что понимание принципа действия остается на уровне догадок даже после постройки самолета. Управление выяснилось методом тыка – мы прикрепили платформу к палубе цепями и просто замыкали разные управляющие выходы. По действиям дергающейся в цепях плиты выяснили, что и как. Теперь мне предстояло проверить все это в реальных условиях. Море в качестве места аварийной посадки меня мало успокаивало, даже в комплекте с особой конструкцией скафандра. Для полетов над водой мы оборудовали его резиновыми вставками и небольшим баллоном со сжатым воздухом. Открыв кран, я мог не только дышать под водой, но и накачать себе неплохой спасжилет.

Ладно, хватит трястись.

Я кивнул Парко, который стоял на лесенке и застегивал мне ремни безопасности. Гном кивнул в ответ и, соскочив вниз, исчез из моего поля зрения.

Ну-с, приступим.

Для начала закрываем стекло кабины. В случае чего оно легко отстреливается сжатым воздухом из бортовой системы. Посмотрев сквозь стекло, я подвигал рычагами. Элероны на крыльях и рули высоты на хвосте двигались без проблем. Силовую тягу гномы сделали на основе того же принципа, что и в самокатах. Мне хотелось, чтобы все было просто и надежно, а Парко заявил, что это и есть самая надежная схема. Придется поверить.

Только сейчас я полностью понял фобии некоторых людей, которые боятся летать в самолетах, не понимая, как вообще такая тяжеленная железяка может подняться в небо. Захотелось перекреститься, точнее, я даже сделал это, хотя набожным меня не назовешь. Не помешает.

Так, идем в отрыв.

Для начала я щелкнул тумблером на передней панели и почувствовал, как завибрировали все три платформы. Тихо зашелестел выдающий энергию накопитель. После того как регулятор высоты из нулевого встал в первое положение, жавшиеся к бортам галеры зрители нырнули вниз. Судя по тому что мачта была еще здесь, поднялся я не очень высоко.

Так, теперь второй уровень высоты.

Ощущение было такое, словно попал в поднимающийся лифт. По телу пробежали мурашки. Стоящая впереди мачта ухнула вслед за зрителями. Сразу же появилась мысль, что нужно придумать какое-то окошко в полу кабины, потому что обзор не просто неудачный, а пугающе ограниченный.

Ладно, переводим ползунок в третье положение, пока не начало трясти от страха.

Еще один подъем дался легче и спокойнее. Мне пришло в голову посмотреть, что же там внизу, особенно насторожили ставшие близкими облака. Сразу сказалась неудачная конструкция кабины. Пришлось открывать стекло. В открытый шлем тут же ударил ветер. Я сдвинул прозрачный щиток и наклонился через бортик кабины.

Ох ты ж, ешкины матрешки!

Высоты я не боюсь, но такие встряски – это уже перебор. Бирема, видимая внизу и чуть в стороне, казалась небольшим игрушечным корабликом. Высота – метров триста, не меньше. Ну или мне так показалось.

Возвращение стекла кабины немного успокоило меня.

Нужно выполнить хотя бы программу-минимум, а уже после думать о том, как вернуть эту дуру на борт биремы. Ладно, в крайнем случае сяду на воду.

Тут же пришла мысль, что следующую модель стоит сделать плавающей. Оборудовать поплавками или чем-то еще, пусть гномы думают. Подниматься выше я не стал – хватит и этой высоты. Так что перешел к горизонтальному движению.

При разработке аппарата я столкнулся с тем, что мало что знаю об аэродинамике. Да что уж там, пока не начал вспоминать все, что знал и слышал о самолетах, думал, что закрылки и элероны как-то влияют на вертикальное управление. Мозговой штурм напомнил, что те же элероны нужны для крена, а повороты и набор высоты осуществляются с помощью вертикальных и горизонтальных рулей на хвосте.

Воспоминание обо всех этих мытарствах вызвали ощущение чуда – сделать хоть что-то годное получилось только благодаря снисходительности высших сил.

Что-то я ударился в экзотерику. Неужели сказывается нахождение в небе? Ладно. Вернемся к делу.

После перевода рычага скорости из нейтрального в первое положение я ощутил мягкое ускорение. Скорость была мизерной, да и самолет пошел как-то боком. Штурвала он совершенно не слушался. Ситуация чуть исправилась, когда на второй скорости крылья и хвост ощутили упор воздуха. Аппарат пошел ровнее. На третьей скорости все стало еще лучше.

Меня охватил восторг, отчего я издал нечто похожее на клич ковбоя. Радость чуть поутихла, когда попытался опустить самолет ниже. Скорость упала. Мало того, машина никак не хотела опускаться. В груди начало зарождаться сильное беспокойство, но тут вовремя включились мозги. Перевод рычага высоты в третье положение решил вопрос, и самолет боком завалился вниз. Сначала ветер чуть закрутил машину, но увеличившаяся скорость позволила выровняться.

Вот и еще одна закладка на модернизацию. Нужно либо поставить автоматику при пересечении уровней высоты, либо учиться делать это самому, так же, как, не задумываясь, опытные водители используют рычаг скоростей.

Несколько раз набрав и сбросив высоту, я ощутил грань, когда машина либо не желала уходить вниз, либо становилась слишком тяжелой, превысив некий уровень. Думаю, опытного летчика такие фортеля вогнали бы в ступор. А вот я, не имея понятия о законах аэродинамики и о том, как должен вести себя аппарат тяжелее воздуха в этом самом воздухе, воспринимал все как должное.

Часовая палочка на панели показала, что я в небе уже более получаса, но перед тем как вернуться, нужно еще испытать двигатели. Еще один тумблер и третий ползунковый рычаг отвечали за реактивную тягу.

После щелчка тумблера за бортом хлопнуло и загудело. Ограничивающих позиций в управлении тягой не было, так что я постепенно увеличил ее, почувствовав вдавившее меня в спинку кресла ускорение. Меня вновь охватил восторг. Экспериментатор уступил место дорвавшемуся до штурвала мальчишке. Желание заняться высшим пилотажем пришлось подавлять усилием воли – хорошего понемножку.

Вырубив реактивную тягу и сбросив рычаг высоты до первого положения, я почувствовал, что машину больше не поддерживает магическая сила. Точнее, ее опора стала мизерной. Тут же сказалась небольшая длина крыла. Машина взбрыкнула и принялась заваливаться набок. Элероны исправили положение, и самолет носом вниз устремился к морю. Крылья все же нашли опору и самостоятельно, без поддержки антигравов, позволили мне выйти на пологий спуск.

На всякий случай метрах в двадцати от поверхности моря я опять врубил второй уровень высоты и почувствовал, как самолет потянуло вверх. Возврат на первый уровень мягко уронил меня вниз, но спуск закончился метрах в четырех над морем.

Сделав пологий разворот, я увидел впереди бирему, которая явно старалась все это время догнать меня. Получалось у штурмана плохо, так что до корабля нужно лететь километров пять. Врубив реактивную тягу, я с наслаждением понесся над волнами, сверкающими подо мною солнечными бликами словно россыпь серебра.

Ну вот и сбылась детская мечта – я стал летчиком.

Рисковать с посадкой на борт смысла не было, хотя имелась идея, как это можно сделать лихо и по-гусарски. Но все же я вырубил все кроме антигравов на первом уровне высоты. Машина замерла над морем в пятидесяти метрах от приближающейся биремы.

Корабль сбросил скорость, и через десять минут самолет подхватили манипуляторы бортового крана. Рычаг высоты перешел в нейтральное положение, и самолет мягко опустился на палубу. Причем так мягко, что это стало для меня приятным сюрпризом, значит, можно обойтись опорами, а не мучиться с шасси и рессорами.

Как только свист накопителей стих, все зрители тут же с воплями бросились к самолету и буквально выдернули меня из кабины. Я уже думал, что начнут качать, но в этом мире такой традиции не было. Зато любопытство – межмировое чувство. Меня завалили сотней вопросов. Сначала я пытался отвечать, а затем решил, что будет достаточно и народного телеграфа:

– Все, хватит! Прекращайте! Вот же. Медведь!

– Да, вождь.

– Разгоняй всех по рабочим местам. Займи десантников чем-нибудь. Тут остаются только мастера и ты. Пусть кто-нибудь доставит сюда чертежную доску. Все, выполняй.

Говорил я сквозь все тот же град вопросов и восторженных восклицаний. Рев Снежного Медведя мгновенно прекратил галдеж. За этим последовали четкие приказы капитана десантников, и народ быстро очистил палубу. Рядом со мной остались только Турбо, Парко, мастер Гико и еще два гнома, имена которых стоило бы уже запомнить. Но пока они не знают доракского языка, это несущественно.

– Ну что же, уважаемые мастера, давайте подводить итоги испытаний. Сначала вы. Парко?

– Мы успели замерить почти все, но, сами понимаете, замеры очень приблизительные, – достав блокнот, начал отчитываться гном.

Он стал выглядеть более солидно и теперь явно верховодил в нашей маленькой гномьей общине. Особенно на это повлияли его успехи в изучении доракского языка, а значит, мои приказы гномам приходили только через него. Даже братья перестали его шпынять, по крайней мере на людях. Статус оказался сильнее семейной табели о рангах.

– Продолжай.

– Первый подъем на четыре метра, – начал выдавать точные данные гном, используя привычную для меня метрическую систему, которую я ввел внаглую, пользуясь служебным положением. – Затем – сто пятьдесят метров, но это очень… в общем, неточно. Дальше замерить не получилось.

– Пока и этого хватит. Но только пока. Перечитывайте записи, экспериментируйте с платформами. Мне нужен запас высоты. С такой тяжестью мы на одной реактивной тяге до облаков не дотянем. В любом случае нужно менять всю конструкцию. Я думал, что с танкетками будет быстрее, но выяснилось, что быстрее не значит лучше. Будем делать все основательно. На палубе неудобно, так что… Медведь, – обратился я к капитану, – готовь роту к сходу на берег. Будете строить долговременную базу.

– Очень хорошо, – кивнул Медведь. – Парни засиделись на одном месте. Так и до проблем недолго.

– Вот и разомнутся. На острове работа найдется всем. Скажи штурману, пусть сам выберет удобную бухту.

– Да, вождь. – Медведь двинул кулаком в свою кожаную броню и пошел выполнять приказ.

Пока мы с диким общались, гномы перешептывались на своем языке. Я не стал им мешать, дав Парко возможность объяснить все товарищам. Мастер Гико хоть и не мог еще говорить на доракском, но неплохо его понимал. И все же он, как и два других гнома, внимательно слушали объяснения Парко.

– Итак, уважаемые мастера, нам нужно начинать все сначала, – сказал я, подходя кпохожей на мольберт чертежной доске.

Рисовальщик из меня еще тот, но ничего, разберутся.

– Для начала мы откажемся от металлической брони и закрепим на каркасе шкуры ящеров. Только кабину сделаем покрепче…

Дальше я начал загружать мастеров всем тем, что пришло мне в голову во время полета, параллельно пытаясь изобразить грифелем на доске что-то среднее между Як-3 и космическим катером из фантастического фильма.

Глава 5

На доводку до ума «Дракфайтера-2» ушло больше недели. Причем первые два дня мастера провели на палубе биремы, а уже затем перебрались на островную базу. Засидевшиеся в тесных трюмах дикие успели неплохо поработать над обустройством лагеря. Так что мастера переселились в комфортабельные, хоть и неказисто выглядевшие жилища. Эти бунгало были возведены по предложенному эльфом плану. Похоже, именно так строили у него дома. Внешне это было похоже на легкие беседки с циновками вместо стен. В жарком климате острова такого укрытия от непогоды было вполне достаточно.

После того как из меня выплеснулись все идеи, я почувствовал себя лишним в группе настоящих мастеров и самоустранился от работ. Тем более мне нужно было доводить до ума свои летные навыки. Именно для этого мы не стали разбирать «Дракфайтер-1», только усовершенствовали его, чтобы разместить второго пилота. Плюс к этому я озаботился о дублирующем управлении для ученика.

С каждым взлетом мои навыки управления «Дракфайтером» становились все увереннее и даже бесшабашнее. Приходилось постоянно сдерживать тягу к высшему пилотажу – наш первенец все же далек от совершенства. Временами мне даже чудилось поскрипывание соединений крыльев и хвоста, хотя вряд ли это возможно. Солидная грузоподъемность позволила гномам дать волю своей тяге к надежности и основательности. Так что в отличие от самолетов моего родного мира этот был по жесткости больше похож на броневик.

После трех дней тренировок я чувствовал себя настоящим воздушным асом и снисходительно смотрел на тех, кто первый раз усаживался в пилотское кресло. Для начала туда попал Парко, чтобы самому увидеть, что именно нужно изменить в конструкции следующей модели. Не уверен, что он хоть что-нибудь понял, потому что из кабины гнома пришлось извлекать с помощью диких. Вид мастер имел такой, словно вот-вот отдаст богу душу. Напросившийся со мной во второй учебный полет Такис пережил его намного лучше, но все равно выглядел бледным и испуганным. Впрочем, на парня у меня другие планы, и ему хватит подводных работ до конца очень яркой и интересной жизни.

Главную надежду я возлагал на ушастых членов команды. Если вспомнить, как лихо они кувыркались под куполом цирка, лучших кандидатов в пилоты в этом мире попросту нет.

Если Гобой на влюбится в небо с первого же захода, сроки подготовки к схватке с драконами сильно увеличатся, а шансы на выживание горцев соответственно уменьшатся.

Первый полет бы ознакомительным. Я вертикально набрал высоту, завалил «Дракфайтер» на левое крыло и, вырубив антигравы, практически вошел в пике. Желая проверить ушастого по максимуму, немного перестарался. После экстремального выхода из пике у самой воды даже меня, имеющего десятки часов полета, немного потряхивало. На подходе к базе удалось полностью успокоиться, и на аэродром, который находился между пляжем и поселком, я сел, полностью владея собой.

Аэродромная команда из гнома и двух матросов быстро вскрыла кабину и помогла нам избавиться от ремней.

Гобой выглядел точно так же, как и до взлета, и это внушало определенные надежды.

– Ну как тебе?

– Я хочу летать, – ответил эльф, по-прежнему не проявляя никаких эмоций, но то, с какой нежностью он при этом погладил корявый борт «Дракфайтера», говорило: он мой с потрохами.

– Ты будешь летать, но одного тебя мало.

– Мой сын.

– Твоего сына мы тоже научим, но он сначала должен хоть немного повзрослеть. Мне нужны еще с десяток эльфов в качестве пилотов. Ты поможешь договориться с твоим народом?

Эльф нахмурился.

– Со всем народом?

– Все равно, с кем ты будешь договариваться и сколько за это придется заплатить, но мне нужны десять пилотов, и очень быстро. Если все получится, я закрою твой долг, и вы сможете отправиться домой.

Эльф ответил не сразу, явно получив пищу для серьезных раздумий.

– Я хочу себе такую большую птицу, – сказал Гобой, еще раз погладив борт самолета.

Ага, с разбегу. Придется спускать ушастого на землю. Я явно переоценил его скромность. В таких случаях лучше всего занимать жесткую позицию, показывая другой стороне то, что его услуги посредника далеко не эксклюзивны. Тем более что так оно и есть – в Срединном море найдется немало торгующих с эльфами купцов, чтобы договориться с ушастыми.

– Когда я сказал, что не беспокоюсь о цене, то говорил о разумной награде. Мне пилоты не нужны в вечное рабство. Только на пятилетний контракт. Оплата золотом – в два раза больше, чем у рядового легионера. Тебе за посреднические услуги – списание долга и контракт командира эскадрильи. Оплата – на уровне с Вайлетом. Ответ я хочу получить прямо сейчас.

Падение с высот эльфийских фантазий было стремительным и жестким. Гобой даже вздрогнул. Его лицо опять застыло холодной маской, но через пару секунд он все же кивнул.

– Я согласен.

– Хорошо, – позволив себе мягкую улыбку, сказал я. – Если хочешь, мы заберем твою семью прямо сейчас и вместе полетим к вам на родину.

– Нет, – практически без раздумий мотнул головой Гобой. – Мы будем жить на острове.

Что и требовалось доказать – теперь небо заменит всей семье ушастых родину. Уверен, что и другие эльфы вряд ли захотят покинуть меня после завершения контракта.

В этот же день мы приступили к тренировочным полетам. Эльф занял переднее сиденье в общей кабине. Для этого пришлось делать нечто похожее на детское кресло для автомобиля. В случае необходимости оно снималось, и там мог разместиться человек. Гобой практически без моей помощи поднял машину в воздух и уверенно повел ее над морем. Оценив сноровку эльфа, я отдал приказ набрать высоту. Теперь уже мне приходилось удерживать Гобоя от рискованных маневров. Нужно признать, что в качестве пилота эльф давал мне сто очков форы.

К концу первого полета меня даже немного замутило. А вот ушастый чувствовал себя великолепно и буквально лучился восторгом. В общем, дальше Гобой тренировался сам. Я лишь раз в день поднимался с ним в качестве инструктора.

В один из таких вылетов мы и увидели дымящуюся галеру. Первое впечатление оказалось обманчивым, пожара на корабле не было, просто Вайлет немного перестарался с сигнальными дымами.

Наше появление народ воспринял немного неадекватно. По палубе забегали десантники, и в сторону летящего над морем истребителя сразу повернулись две баллисты. К тому же эльф решил покрасоваться и пролетел над галерой, едва не задев мачту и матроса в «вороньем гнезде».

Перегородки между сиденьями не было, поэтому я постучал кулаком в шлем, который едва выступал над спинкой кресла. Гобой повернул голову. Шума «Дракфайтер» издавал немного, так что переговорам мешали только шлемы.

– Отводи машину подальше. Так, чтобы не достала баллиста. Зависни на нижнем уровне высоты.

Эльф кивнул, и машину тут же качнуло вправо. Заложив вираж, «Дракфайтер» облетел галеру и заглушил двигатели. Через десять секунд мы зависли над волнами. Я открыл стекло кабины и, встав в полный рост, снял шлем, давая возможность рассмотреть свое лицо в подзорную трубу.

С галеры тут же замахали и приветственно закричали.

Взяв управление на себя, я совершил недавно разработанный маневр посадки на палубу. Для этого на подлете к кораблю врубил вторую высоту и тут же перешел на нейтралку. Подпрыгнув с четырех метров на семь, «Дракфайтер» сделал горку и мягко сел на доски палубы. Через пару мгновений нам пришлось пережить целый шквал эмоций. Восторженные вопли и подпрыгивания здоровенных диких чуть не оглушили меня и не развалили галеру. Только минуты через три Вайлету и Расколотому Валуну удалось навести порядок и выстроить десантников для церемониального приветствия.

– Как там дома? – наконец-то добравшись до майора и дружески обняв его, спросил я.

– Нормально, – отмахнулся Вайлет. – Баронесса прекрасно справляется. Привезла с материка бойцов-людей. Теперь они бодаются между собой и с нашими. Зрители беснуются, золото и вино течет рекой.

То, что для Вайлета дикие теперь наши, вызвало у меня легкую улыбку. Так и должно быть, главное – семья и боевое братство, а рост, цвет кожи или форма ушей – дело десятое.

– Вы вовремя. На новой базе – куча дел, и Медведь, кажется, уже вымотался. Проблему с полетами мы решили, нужно начинать готовить десантников.

Высадка с галеры на остров прошла так же бурно, как и наша с эльфом посадка на ее палубу. И все же давно впитавшие в себя дух дисциплины командиры быстро навели порядок. Жизнь на острове разгорелась, как костер после выплеснутого в него бензина. Вайлет тут же перетянул на себя одеяло руководства, чему Снежный Медведь был откровенно рад. Да и меня это успокоило. Не то чтобы я сильно влезал в дела базы, но оглядываться приходилось.

Отвлечься от полетов все же потребовалось – почти сутки с короткими перерывами все руководство десантной бригады обсуждало план тренировок бойцов, их вооружения и вообще концепцию этого рода войск. Общее руководство бригадой принял на себя Вайлет, получив звание полковника. Снежный Медведь возглавил десантников и получил очередное звание майора. Эскадрилья «Дракфайтеров» и звено гасителей передавались под руку майора Гобоя Фокороша.

Пока приводил родовое имя эльфа в удобоваримый вид, едва мозги себе не вывихнул.

Все наземные службы авиации возглавил капитан Вако Громобой из рода Урум. Летать гномы точно не захотят, а пускать эльфов к самолетам без присмотра бородатых мастеров чревато серьезными неприятностями. Со знаками отличия я решил не усложнять себе жизнь, оставив разноцветные шарфы.

Озадачив своими идеями штаб бригады, я вновь вернулся к авиации. Дела там продвигались с непривычной для гномов стремительностью. «Дракфайтер-2», как и первый самолет, был далек от совершенства, но иного я и не ждал. Все делалось на коленке, так что мастера получили заслуженную похвалу и тут же взялись за сборку гасителя. Набив руку, гномы собрали его за сутки, тем более для этого нужно было лишь сменить траки одного из трех наших танков на четыре антигравитационные платформы. Ни крыльев, ни хвоста там не было. Управление производилось торчащими в разные стороны реактивными соплами. Взлетать выше трех десятков метров эта махина точно не будет, так что получился магический аналог экраноплана.

На этом запасы платформ закончились. Водолазы и так работали на грани фола, но я все равно запретил им нарушать технику безопасности. Нам еще нужно найти пилотов.

На осваивание истребителя я дал Гобою еще два дня, а сам пока пытался заставить тяжелый гаситель двигаться именно туда, куда мне нужно. Мне жутко хотелось отправиться в путешествие на «Дракфайтере», но для транспорта тоже требуется пилот – не сажать же за штурвал Чирика.

Правда, у мелкого эльфенка на этот счет было другое мнение. Он рвался в кабину пилота с каким-то болезненным остервенением. Все закончилось неудачной попыткой угнать гаситель, но ушастый диверсант был схвачен бдительным Такисом. Парень подловил эльфенка не из желания нагадить или выслужиться передо мной. Просто в последнее время он возился не только со сложным оборудованием для ныряльщиков, но еще и с постоянно тупящим пополнением из молодых матросов. Они хоть и были на пару лет старше Такиса, но не имели его опыта, да и мозгов – тоже. Так что в действиях ушастого наш юный глава ныряльщиков углядел простую дурь и небрежение к дорогому оборудованию.

Между пацанами и так особой дружбы не было, а сейчас они, похоже, превратились во врагов. Мне хватило печальной истории с Леком, поэтому я собрал мальцов и устроил небольшой урок логики. На открытой веранде никого, кроме нас, не было, но у соседнего бунгало в пределах слышимости мялся Гобой. Похоже, его методы внушения на сына не особо действовали, так что эльф явно интересовался, сумею ли я пробиться сквозь подростковый максимализм, да еще и в эльфийском исполнении.

– Чирик, ты хоть понимаешь, от чего тебя спас Такис?

Скрывать эмоции у мальца получалось хуже, чем у его родителя. Мимика эльфов сильно отличалась от человеческой, но я уже привык. Тонкие вертикальные щели, которые у ушастых заменяют нос, искривились, уши прижались к черепу, а верхняя губа поднялась, открывая тонкие и острые зубы.

– Не понимаешь, – с наигранной грустью констатировал я. – Ты знаешь, что в легионе полагается за воровство?

А вот теперь пошла реакция на испуг – уши встали торчком, губы вытянулись в тонкие линии, а глаза распахнулись, как у героев аниме. Даже ноги чуть согнулись в коленях, чтобы в любой момент пуститься наутек.

– Тебя, конечно, никто казнить не стал бы, но возможность прикоснуться к самолету ты потерял бы навсегда даже в качестве члена аэродромной команды.

Судя по реакции эльфенка, новые словечки ему знакомы, так что вся мрачность перспективы очень ярко отобразилась в его воображении.

– Благодаря Такису у тебя все еще остался шанс стать пилотом.

Все, я вплотную подошел к порогу восприятия. Если продолжать давить и тем более переходить на нравоучения, пацан закроется. После этого все мои слова, какими бы грамотными и хорошо подобранными они ни оказались, будут ему до фонаря. Так обстояли дела и в моем детстве. Уверен, эльфийский подростковый коктейль гормонов давит на мозг ушастых детишек ненамного слабее.

Дальше пусть думает сам. Поймет – будет из пацана толк. Не поймет – спишем в пассив, а как подрастет, отправим на родину лазать по лианам вместе с мартышками.

Не знаю, сам ли ушастик сделал правильный выбор или папаня провел более яростный втык, но когда мы закончили подготовку к дальнему перелету, Чирик подошел ко мне и, дождавшись заинтересованного взгляда, заговорил:

– Я все понял, больше глупостей не будет. Простите. С Такисом мы уже помирились.

Доракский язык паренек освоил лучше своего отца, но это неудивительно – детям языки даются легче, чем взрослым.

– Ну что же, я рад за тебя. Иди готовься.

– К чему? – напрягся эльфенок, как гончая при виде зайца.

– Полетишь со мной вторым пилотом.

Парня словно шилом кольнули. Он подскочил на месте и заметался, не зная, куда бежать. Несмотря на другую расу, реакции у него были как у обычного человеческого подростка.

Наконец-то определившись с направлением, Чирик побежал к отцу, который в сотый раз осматривал переживший четвертую волну изменений «Дракфайтер-1». Вторую модель после испытаний пришлось вернуть на доработку, так что наш первенец еще полетает, пока не займет свое место в музее авиации.

Основную подготовку к полету гномы провели еще накануне, а нам с эльфами собраться что беднякам. Так что на рассвете следующего дня истребитель, упруго подпрыгнув, ударил струями огня из дюз и рванул в небо.

Мой старт получился не таким зрелищным. Гаситель солидно и как-то даже лениво поднялся в воздух, вышел на четыре метра нижнего предела и, набирая скорость, понеся над волнами. В стрелковой башне сидел излучающий бешеную радость эльфенок, а место в крановой башне оккупировал Карп. Нам еще везти обратно будущих пилотов, так что занятого диким места было жалко, но Медведь был непреклонен и настоял на введении в экипаж моего телохранителя. Четвертым в трюме гасителя сидел Дуган. Ученик уже неплохо разобрался как в гномьих артефактах, так и в переделанных хаоситских преобразователях энергии. На гномов в качестве бортинженеров рассчитывать не приходилось – мало того что нужно лететь, да еще и над морем. В общем, без вариантов.

Тири тоже пыталась примазаться к полету, но я дал ей задание создать для эскадрильи хоть какую-то связь. С этим вопросом вообще было много проблем. Хорошо выглядеть умным там, где есть примеры из родного мира, а у местных мастеров – основа для воплощения импортированных идей. А вот со связью все пошло наперекосяк. И гномы, и хаоситы никогда даже не ставили себе подобных задач. А я, в свою очередь, понятия не имел, как работает простейшее радио.

Легко быть умным за чужой счет, так что этот пример станет мне уроком на будущее. К тому же неплохо время от времени сбивать с себя корону. Конечно, делать это нужно очень осторожно, чтобы не перестараться, – заниженная самооценка вредна не меньше завышенной. Золотая середина – наше все.

Восторг начала путешествия постепенно пошел на убыль. Гаситель летел со скоростью не меньше сотни километров в час, на глаз, конечно, но разогнались мы неплохо. Мелькающие внизу волны слились в одно махровое покрывало с блестками. Сотней метров выше выписывал вензеля «Дракфайтер». Гобой развлекался, но не забывал о моем приказе постоянно находиться в пределах нашей видимости.

Где-то через час Чирик крикнул со своего места:

– Командир, сигнал!

Учится паренек. Я лишь раз коротко объяснил допустимые на борту гасители команды и ответы на них, и этого хватило.

– Точнее! – крикнул я, по-прежнему смотря вперед.

– Три красных.

За неимением другого варианта связи я решил использовать кодовые сочетания трех цветов, как у светофора. Замена радио, прямо скажем, никудышная, но альтернативы все равно нет.

Три красных сигнала означали, что по курсу находятся три корабля. Дважды нажав на зеленую кнопку на панели, я заставил вспыхнуть магические лампы на носу, брюхе и корме гасителя. Это была команда следовать дальше без изменения курса, который нам удалось проложить с помощью компаса и обычной карты, где были приблизительно обозначены побережье и окраина Радужного леса. Ничего, доберемся до места, и Гобой найдет своих без каких-либо карт.

В течение дня особых происшествий не было. Но это у нас, а вот у экипажей трех купеческих судов и еще четырех одиночек, среди которых была одна военная галера, впечатлений хватит лет на десять. А как еще можно воспринимать сначала пролетевшую в вышине огромную птицу, а затем контрольным выстрелом в голову пронесшуюся над самой водой в пределах видимости здоровенную и явно очень тяжелую штуку, оставляющую за собой странный хвост из водяной пыли. Кто-то даже попытался запустить в нас огненный конструкт, но ярко-красный шарик просто не смог догнать гаситель и бессильно потух далеко позади нас.

Это происшествие заставило меня задуматься о защите от магии, о которой я, к моему глубокому стыду, совершенно забыл. Сказалась расслабленность из-за безопасности, которую центуриям легиона дарили деструкторы хаоситов. Раньше мы полагались на защиту деструкторов, физическую силу диких и простое оружие, но теперь-то у нас все будет основываться на магии. Нужно этот вопрос обговорить с Дуганом, и как можно скорее.

Ближе к вечеру я позволил Чирику сесть за штурвал. Минут пять он дисциплинированно держался за основной рычаг, не приводя в действие ни поворотные дюзы, ни тяги, отклонявшие антигравы. И все же деятельная натура пересилила страх получить от меня нагоняй – рука парня осторожно поползла к рычагу управления высотой.

– Так, Чирик, похоже, тебе в последнее время очень везет.

– В чем? – напрягся эльфенок, отдернув руку обратно к штурвалу.

– Теперь уже я спасаю тебя от серьезного наказания. Если бы ты незаметно дернул за рычаг высоты, не видать тебе пилотского места еще месяцев пять. А так отделаешься предупреждением. Видишь, как хорошо, что я все вовремя заметил. Но помни, в следующий раз отхватишь заслуженное наказание в полной мере. Так что цени тех, кто вместо тебя следит за твоим внутренним демоном проказ и баловства. А еще лучше – научись сдерживать его самостоятельно.

Времени у нас было хоть отбавляй, так что можно провести небольшую коррекцию подросткового сознания. Я уже давно заметил, что взрослые напрасно считают детей умственно неразвитыми. Мозг ребенка работает мощно, просто он слегка «пробуксовывает» из-за недостатка информации, неправильного посыла и гормональных бурь. Если с гормонами ничего не поделаешь, то поделиться информацией и задать правильное направление мыслям совершенно несложно. Только не стоит путать все это с давлением и попыткой перенести на формирующуюся личность собственные комплексы.

Впрочем, я не детский психолог и могу только предполагать.

Согнанный с места эльфенок явно задумался, а это всегда хороший признак.

Глянув на приближающееся к горизонту солнце, я трижды нажал на желтую кнопку. Сигнал пришлось повторять еще четыре раза, пока Гобой не удосужился посмотреть на гаситель.

– Командир, вижу сигнал. Мигающий зеленый!

Это значит, что Гобой приказ принял. «Дракфайтер» тут же ускорился и вскоре скрылся за горизонтом. Отсутствовал самолет минут двадцать. По возвращении эльф снизил свою машину, сделал полукруг и полетел впереди нас, уводя с основного курса туда, где находится удобное для ночевки место.

Уже через полчаса мы подлетали к небольшому островку, который был даже меньше Острова сокровищ – так я назвал островок, столь долго хранивший у своих берегов настоящий клад.

К этому времени солнце окончательно село за горизонт. Как только отгорел закат, ночное небо распахнуло для нас ало-голубой занавес, открыв бездонную сцену с бесконечным количеством звезд на черно-бархатном фоне. Их сложный и совсем не похожий на земной рисунок уже давно стал для меня родным.

Звездное небо, костер, своими бликами придававший окружающим зарослям налет таинственности, и хорошая компания – что еще нужно для приятного вечера? Через пару минут вынырнувший из зарослей Гобой приволок недостающую часть – тушку какого-то зверя с короткой шерстью, напоминающего здоровенного то ли зайца, то ли хомяка. Шашлык из этого зверя оказался очень вкусным.

Откинувшись на циновку, расстеленную на нагретом за день песке, я уставился в небо. В какой-то момент мне стали понятны мотивы тех бизнесменов, которые внезапно бросали свои дела и переселялись жить на Гоа. Теплый песок, ласковое море и экзотическая еда, которая продается за сущие гроши, могут легко затянуть в бездумную, очень похожую на медитацию жизнь. Все так, но я сошел бы с ума со скуки, находясь в окружении хоть и возвышенных, но безвольных и вялых как медузы людей.

Жизнь прекрасна именно яркостью своих красок и великолепным водоворотом как собственных эмоций, так и чувств окружающих тебя людей. В этом водовороте смешивается все, от ненависти и черной злобы до самых светлых порывов. Особенно поражает своей полярностью и кажущейся несовместимостью то, что люди привыкли называть любовью. Иногда она бывает тихой и мягкой, как течение полноводной степной реки. А порой страсть больше похожа на безумие, раскачивающееся от эксплозивности до апатии.

Смотреть на это интересно, а вот пережить самому как-то страшновато.

Что-то меня пробило на философию и мысли о вечном…

Практически сказочная атмосфера необитаемого острова и бездонное небо постепенно убаюкали меня, погружая в сон и даря яркие сны.

Глава 6

То, что приснилось ночью, моя память не сохранила. Только помню, что я куда-то бежал, чего-то добивался и кого-то безумно любил. Вместе с обрывками сна ушли и философские мысли. Сейчас мне не до вальяжного созерцания чужих эмоций и тем более не до погружения в омут страсти – нужно работать. Наши действия ускорялись с каждым мгновением, но все равно не покидало ощущение, что мы опаздываем.

«Дракфайтер» подпрыгнул вверх и тут же рванул в небо, ударив струями огня по возмущенно вздыбившемуся песку, который тысячелетиями не знал подобного обращения.

Не развалил бы аппарат, Шумахер ушастый.

Я поднял гаситель намного спокойнее. Сразу появилось ощущение уставшего от жизни старика, с осуждением наблюдающего за резвящейся молодежью. Внутри закипел злой задор, и я разогнал машину до максимума. Затем начал раскачиваться над волнами как фристайлер на заснеженном склоне. Ощущения непередаваемые – мощь и запредельная масса в сочетании с легкостью и стремительностью. Мой восторг был тут же разделен мелким эльфом в стрелковой башне, который выплеснул его в тонком визге. Правда, вслед за этим я услышал, как вырвало беднягу Дугана.

Да уж, пожалуй, это перебор.

Выровняв гаситель, я повел его прямо. Затем посадил за штурвал Чирика и пошел помогать Дугану отмывать трюм. По моему глубокому убеждению, целостность человека основывается на ответственности и признании собственных ошибок, ведущих к соответствующему наказанию.

Когда солнце почти добралось до зенита, мы увидели берег. На три желтые вспышки Гобой тут же ответил мигающим зеленым и устремился к берегу для опознания. Надеюсь, мы не сильно промахнулись в своих расчетах. Компас был надежен, а вот за карту я не поручусь.

Когда гаситель почти приблизился к берегу, где за неширокой полосой пляжа начинались густые джунгли, «Дракфайтер» пролетел над верхушками деревьев и оговоренным маневром увлек нас вдоль линии прибоя. Через полчаса полета мы приблизились к выступающему в море небольшому полуострову с широкой песчаной косой. На эту косу, метрах в сорока от зарослей, Гобой и посадил свой «Дракфайтер». Я приземлился рядом.

Имя этому лесу, как и обиталищу орков, явно дал очень прозорливый путешественник. Насколько мрачным и угрожающим был Лес духов, настолько ярким и жизнерадостным являлся Радужный лес. Казалось, его раскрасил какой-то безумный художник, плюнув на все законы биологии. Даже прибрежный песок был под стать лесу – золотистый, с розоватым отливом.

Мы выбрались на песок и завороженно уставились на это буйство природы. И только двое из нас смотрели на лес не в немом восхищении, а по-другому. Эльфы сильно изменились. От их едва заметной неуверенности и грустной отрешенности не осталось и следа. Лица расцвели эмоциями, и не все из этого эмоционального спектра мне понравилось. К радости примешалась изрядная доля хищности и злого торжества.

– Гобой, – решил я отвлечь эльфа от созерцания родного леса, – я никогда не спрашивал, но как ты вообще покинул родину? Если это, конечно, не секрет.

Злость в спектре эмоций эльфа стала ярче. Я задал этот вопрос не из любопытства, а чтобы помочь ушастому достичь пика отрицательных эмоций. Лучше, если это произойдет здесь и сейчас, а не где-нибудь среди хижин родного племени. Здесь на эмоциональный накал успокаивающе повлияет вид человека, который выкупил его из рабства и доставил домой. Случись это в радужной глубине леса, в окружении родственников, общения с которыми Гобоя лишили люди, вспышка негатива может иметь непредсказуемые последствия.

– Не секрет, – зло прошипел эльф. – Сначала мы осторожно относились к чужакам. Они привозили красивые вещи и острые ножи. Потом начали привыкать. Стали ходить на торг всей семьей, как на праздник. Подлости не ждали и принимали угощение без опаски. Отравить эльфа не сможет даже самый хитрый и умелый человек. Но однажды пришел маг. У нас нет магии, а у него была. Очень подлая магия. Праздник закончился. Началось рабство.

С каждым новым предложением речь Гобоя становилась все жестче и невнятней. Слова срывались в шипение.

– В мире много подлости, – философски подметил я, – но немало и добра. Может, высшие силы решили дать тебе испытание перед тем, как подарить небо?

Чисто иезуитский ход, но практически всегда срабатывающий. Попробуй отрицать высший план, особенно если в результате ты получаешь нечто значимое.

Эльф странно посмотрел на меня и начал раздеваться.

И чего это он удумал?

Мое недоумение было быстро развеяно. Чирик последовал примеру отца. Когда на эльфах остались лишь набедренные повязки, Гобой достал из своей сумки связку маленьких тыквенных бутылочек. Вскрыв все емкости, он начал наносить на тело сына разноцветные полосы. То же самое он проделал и с собой.

Ага, вот он каков, первозданный облик детей Радужного леса. Эльфы сейчас выглядели так, словно катались по этой самой радуге.

По-прежнему не проронив ни слова, Гобой кивнул мне и стремительным рывком взлетел на крону ближайшего дерева. Чирик с не меньшей грацией устремился за отцом.

Пришло время ожидания – самая нелюбимая часть моей жизни. И совсем не потому, что мне не нравится безделье, просто в такие моменты сильно разыгрывается фантазия. В голову лезут самые невероятные сценарии предстоящих событий. И что самое мерзкое, нет информации, которая могла бы подтвердить положительный сценарий или опровергнуть отрицательный.

Постепенно тревожность нарастала. Итогом стало то, что обед и ужин были поглощены без аппетита, а ночью так и не удалось уснуть. За пределами уже не казавшегося надежным укрытием гасителя жили своей жизнью джунгли. Их дневное очарование пропало, а ночью Радужный лес казался не менее угрожающим, чем родина орков.

За бортом что-то постоянно шуршало и подвывало, то ли ветер, то ли какая-то зверушка. Временами раздавался рев неведомого животного. Возможно, это был опаснейший хищник, а может быть, в лесу бродила мелкая и ехидная тварь размером с крысу. Бывают в природе и такие казусы. Но воображение почему-то не хотело ограничиваться скромными размерами и умеренной опасностью.

Уже под утро, когда усталость наконец-то начала брать верх над осторожностью, в борт гасителя негромко постучали.

– Кто там? – вскинулся я и даже хохотнул, подумав, что могу услышать в ответ голос почтальона Печкина.

– Я вернулся, – вместо почтальона откликнулся Гобой.

Ну что же, вот и момент истины.

– Сидите внутри и не высовывайтесь, – сказал я напрягшемуся экипажу.

В ответ Дуган мелко закивал, а Карп упрямо набычился.

– Ну и фиг с тобой, Золотая рыбка, полезли, – отмахнулся я и дернул запорный рычаг на десантном люке гасителя.

Может, это не очень разумно, но порой приходится наступать на горло собственной паранойе, даже если кажется, что она нашептывает вполне правильные вещи.

Снаружи все осталось на месте – укутанный в предрассветный туман и оттого немного блеклый Радужный лес и спокойное как сытый лев море. Из нового на песчаном пляже появились двенадцать фигур – хрупкие эльфы в набедренных повязках и с боевой раскраской. Хотя, может, и не боевой, а вполне повседневной – кто их, ушастых, знает.

Самым мелким из пришельцев был точно Чирик. Его я узнал сразу, а вот Гобоя пришлось высматривать – очень уж одинаковыми выглядели хрупкие и низкорослые эльфы, да еще со своим абстракционистским боди-артом.

Позади меня на песок грузно спрыгнул Карп, но трубки в руках у каждого эльфа намекали на то, что присутствие телохранителя вряд ли мне поможет, если все пойдет наперекосяк.

– Как все прошло? – спросил я у наконец-то опознанного командира противодраконьей эскадрильи.

Вопрос не праздный и отнюдь не риторический – предплечье у Гобоя было покрыто какими-то листьями. Вряд ли это царапина от неудачного падения с дерева.

– Хорошо. Меня сначала не поняли. – Эльф непроизвольным жестом прикоснулся пальцами к повязке из листьев. – Потом поняли. Со мной родичи. Они хотят попробовать небо.

– Только попробовать?

– От неба отказаться нельзя, – обнажив в улыбке мелкие зубы, выдохнул эльф.

– Ну что же. Можешь их прокатить. Только недолго. Нам еще назад возвращаться.

Аттракцион для ушастых занял не больше часа. Гобой сажал на учебное место очередного родича, делал в небе пару фигур высшего пилотажа и выгружал обалдевшего кандидата в пилоты на песчаную косу. Через час семеро из десяти пришедших с Гобоем воинов согласились лететь с нами хоть к черту на кулички, лишь бы самим управлять чудесной железной птицей, а на остальных троих нельзя было смотреть без слез. Что-то держало ушастых дома, но небо уже успело отравить их душу, так что в глуши Радужного леса им обеспечена ломка. Но меня психологические проблемы эльфов волновали примерно так же, как заботы индейцев интересовали американского шерифа. Образовалась проблема посерьезней. Нужно обговорить с гномами меры безопасности, чтобы эти летуны не попробовали умыкнуть пару наших птичек. Конечно, очень скоро преобразователи энергии хаоса накроются медным тазом, но нам от этого легче не станет.

Закончив со смотринами, Гобой загнал шестерых родичей в трюм гасителя, а одного взял к себе в кабину «Дракфайтера». Я же решил сделать небольшой финт и усадил Чирика за штурвал нашей машины. Парень явно волновался, но уверенно поднял тяжелый гаситель и повел его над морем. Судя по реакции более взрослых родичей, моя задумка удалась и статус малолетнего эльфа взлетел до небес.

Это не было благотворительностью. Мне еще придется назначать командиров двоек, и желательно, чтобы они говорили на доракском. Так что, скорее всего, звенья поведут Гобой и Чирик – когда еще эти незнакомые ушастые дикари освоят чужой язык.

Обратный перелет мне запомнился мельком, потому что пришлось дремать вполглаза, чтобы не упустить возможную промашку неопытного пилота. Впрочем, малыш ловил все на лету и недавнее внушение воспринял очень серьезно. Так что к вечеру он без проблем довел гаситель до Острова сокровищ.

Нас не было всего два дня, но казалось, что комитет по встрече принимал геройских путешественников, вернувшихся из кругосветки. Размалеванных эльфов встретили настороженно, но совершенно без враждебности – все давно привыкли к ушастой семейке.

На следующий день Гобой с помощью гномихи приодел будущих пилотов в комбинезоны, и начался изматывающий процесс обучения. Сначала я пытался обучать эльфов теории будущих боев, используя Гобоя в качестве переводчика, но потом плюнул на это безнадежное дело. Пришлось перейти к двухступенчатой системе обучения – я передавал свои куцые знания командиру эскадрильи, а уже он вдалбливал и теорию, и практику в остальные ушастые головы.

Если бы кто-то увидел нас с Гобоем со стороны, то решил бы, что это отец-летчик рассказывает сыну о своей работе. Вспомнив любимый советский фильм о летчике-музыканте, я с помощью ладоней объяснял существу из другого мира суть работы истребителей в паре.

Сам поражаюсь, с какой уверенностью я говорил о том, о чем не имел ни малейшего понятия. Но это именно тот случай, когда понты дороже денег – сомнения не только не помогут мне, но могут навредить будущим пилотам.

После теории мы приготовились перейти к практике, так что пора распределять истребители. Горестно вздохнув, я окончательно признался себе, что ни в какой музей «Дракфайтер-1» не отправится. Эта несуразно выглядевшая машина надолго станет моим персональным транспортом.

К началу работы в парах гномы довели до ума два «Дракфайтера-2» и тут же принялись за третий и четвертый самолеты этой серии. Три гасителя монтировались параллельно и урывками, но проблем с ними было меньше – по сути, это те же танки с баком и кранами, только на антигравитационной подушке. Правда, были и кое-какие модернизации. Два стоящих рядом бака заменили на один большой, и замыкающие лепестки тоже изменились – они теперь проворачивались полностью, в раскрытом виде представляя собой платформу с торчащими вверх зубьями. Информации о размерах и размахе крыльев драконов было очень мало, так что мы решили перестраховаться.

Оба более или менее изящно выглядевших истребителя тут же перешли в собственность Гобоя и Чирика. Мне казалось, что малыш от гордости вот-вот лопнет. Он постоянно норовил попасть на глаза Такису, чем вызывал у главы водолазов лишь ироничную и снисходительную улыбку. Бывший юнга матерел с каждым днем. Подводные работы шли своим чередом, и он без устали гонял своих пловцов, жестко вколачивая в них правила безопасности и инструкции. Проблем с дисциплиной деспотизм Такиса не вызвал, потому что парня постоянно курировал откомандированный Медведем десантник из бывших разведчиков. Впрочем, он и сам вполне справлялся.

Я на всякий случай проверил график погружений, но не нашел там нарушений, которые могут привести к проблемам со здоровьем пловцов. Разговор с бывшим юнгой показал, что он сильно боится потерять мое доверие и свое новое положение в обществе, так что точно сумеет сдержать свою юношескую тягу к авантюризму.

Благодаря действиям ныряльщиков нам удалось поднять почти три десятка антигравитационных платформ, что уже закрывало наши потребности в них на ближайшие месяцы. Плюс к этому пловцы добрались до складов и жилых отсеков летающего острова, которые находились на доступном уровне глубины. В результате гномы сильно ускорили сборку летающих машин.

Я внимательно отслеживал настроение моего отряда и видел, что терпение зеленокожих здоровяков на пределе. Они остались со мной не только из-за верности клятве наемников, но и потому, что я обещал помочь их племени. Во взглядах моих десантников появлялись обреченность и какая-то апатия. Насчет этого я не обольщался. Даже у большинства людей апатия может резко перейти в эмоциональный взрыв, а у диких такое случается сплошь и рядом. Так что я как мог ускорил процесс подготовки к предстоящему воздушному бою.

Парный вылет с Гобоем окончательно подтвердил все мои опасения.

Скользя на нашем первенце над морскими волнами, я нажал на вделанную прямо в штурвал кнопку. В наушнике послышалось шипение.

– «Сокол один» – «соколу два». Начинаем разгон. Держись на хвосте.

– Принял, – разборчиво, но хрипло и с помехами послышалось в динамиках моего шлема.

Хаоситы все же сумели справиться с проблемой связи. И, как ни странно, успеха добился Дуган. На парня очень благотворно повлияло временное расставание с Тири. Я это заметил и приказал вообще отселить его от ведьмы. И через сутки воспрянувший духом юноша прибежал с идеей связи через преобразователи энергии. Энергия хаоса давала возможность как-то отслеживать приборы на расстоянии. Дуган внес изменения в настройки, и теперь преобразователи реагировали на вибрации от мембраны микрофона, которые передавались на прибор. Это то, что я понял из пояснений хаосита. Думаю, ему мои слова о сути радиоколебаний, в которых я и сам разбирался очень плохо, были понятны еще меньше. Как бы то ни было, связь у нас появилась – плохенькая, с малым радиусом действия, но для эскадрильи хватит.

Передав Гобою приказ, я начал разгонять «Дракфайтер». Машина эльфа плотно сидела у меня на хвосте. Следующие полчаса все мои попытки стряхнуть его оттуда оказались абсолютно безуспешными. А вот когда мы поменялись ролями, ситуация резко изменилась. Ушастая сволочь убегала от меня, как муха от ленивого кота.

Это еще раз подтвердило мысль о том, что я не имею морального права претендовать на «Дракфайтер-2». Скорее всего, в бой с драконами я вообще не полезу, несмотря на родовую ярость – мозгов у меня все же больше, чем боевого безумия. В моих руках «Дракфайтер» был не стремительнее утюга, особенно на фоне носящихся в небе как стрижи эльфов.

– Все, идем на посадку. – Нажав кнопку связи на штурвале, я заложил вираж вправо и повел истребитель к острову.

Когда, вздыбив песок, обе машины встали рядом со ждущим своей очереди «Дракфайтером» Чирика, я выбрался наружу и подошел к истребителю Гобоя. Эльф сдвинул стекло кабины и посмотрел на меня.

– Гобой, дальше сам. Теперь я тебе не указ.

Эльф кивнул и что-то зачирикал на своем наречии. Юный пилот, несмотря на сковывающий движения комбинезон, шустрой белкой заскочил в кабину своего истребителя. Двум другим эльфам непривычные комбинезоны мешали значительно больше, чем Чирику. Они постоянно сдвигали натиравшие швы и недовольно морщились. Но все неудобства нивелировал тот факт, что пятеро других эльфов хоть и в удобных шортах, но сидели на прибрежном песке, а не в кабине истребителя. Как только ученики устроились позади своих учителей, заурчали накопители, и «Дракфайтеры» оторвались от песка.

Я на всякий случай отошел подальше. Две машины, сверкая прилловым покрытием и усилением из шкур ящеров, вертикально рванули в небо и, набрав всего с десяток метров высоты, ударили по воздуху пламенем из дюз.

А вот это – совсем другое дело. Два «Дракфайтера» рассекали небесную синь как пара ласточек – стремительно и легко. Даже не скажешь, что ушастые пилоты впервые сели за штурвал всего несколько дней назад. Будь это люди, процесс обучения затянулся бы на месяцы, а может, и дольше. С только что вышедшими из леса эльфами все было сложнее, но это только пока они не привыкли к технике и не уловили суть управления истребителями.

Если в свое время мое лихое управление танком никак не вдохновило ни диких, ни гномов, то у эльфов перед глазами был пример их соплеменника, который прекрасно чувствовал себя внутри железной птицы и спокойно орудовал всеми приборами. К тому же управление летающих машин было примитивным донельзя, даже если сравнивать с самолетами Второй мировой.

Поначалу у новоиспеченных пилотов были проблемы с чувством габаритов. Я сильно боялся, что произойдет столкновение двух «Дракфайтеров» и вся работа гномов пойдет насмарку. Но какими бы пугающими поначалу ни были движения машин в руках новичков, постепенно этих огрехи начали исправляться и аварий, к счастью, не случилось.

Ну как не случилось…

Одно происшествие все же было. Когда мы перешли к стрельбе сетеметами, я предложил себя в роли цели. К этому времени все четыре «Дракфайтера-2» вошли в строй и в небе носились уже два звена эскадрильи. Я на своем старичке, которому от роду и пары недель не было, попытался сесть на хвост второму номеру Гобоя. По нашей общей с комэском задумке, ведомый из пары продолжал вилять хвостом перед мордой моей машины, а Гобой провалился куда-то вниз. То, куда именно он подевался, я понял, когда мою машину тряхнуло, а по стеклу кабины ударил один из крюков, которыми заканчивалась сеть. Поворот головы подтвердил догадку – задняя часть кабины была опутана цепями.

Попытка управлять рулями высоты показала свою полную несостоятельность. Я выключил реактивную тягу, чтобы довести «Дракфайтер» до острова на одних антигравах.

Машину внезапно повело боком, я рефлекторно дернул рычаг, но выровнять истребитель не получилось. И тут прямо перед моим лицом пронеслось брюхо одного из «Дракфайтеров» эльфов. Я даже не понял, чей именно это был истребитель.

Разминулись мы чудом, и мне понадобилась минута, чтобыприйти в себя. Затем, подключив недавно установленное расширенное управление антигравами, я медленно и неуклюже направил вмиг потерявшую резвость машину к острову.

Разбор полетов показал, что мое метание в воздухе едва не повлекло за собой серьезные проблемы. Положение спас новичок, сумевший отвести свой истребитель от беспорядочно вращающейся цели.

Увы, воздушным асом мне не быть, по крайней мере в обозримом будущем. А вот ушастые гаденыши осваивались в небе с пугающей скоростью и легкостью.

Я не забыл о своих опасениях насчет возможной попытки угона истребителей. Мудрить мы с гномами не стали, просто уменьшили емкость баков с горючим для реактивной тяги, а на одних антигравах далеко не улетишь – догоним на тех же гасителях. На них же и будем возить запас топлива. Но это так – потакание собственной паранойе, хотя я прекрасно отдавал себе отчет о корнях своей нервозности. Вся наша затея была чистой воды авантюрой. В том, что, скорее всего, дело не пойдет дальше разведки боем, я не признавался даже самому себе. Если все так плохо, как говорили посланцы горцев, на племенах диких можно ставить крест.

Мысленно добавив огнедышащим ящерам крылья, я получил печальную картину. Скорее всего, по прибытии в горы мы найдем только выжженные селения, но если я туда не сунусь, то потеряю всех диких, включая Снежного Медведя. Граничащую с трусостью осторожность в отношении помощи своей родне они мне не простят.

К вечеру пятого дня после нашего возвращения из Радужного леса я оторвался от наблюдения за мельтешащими в небе истребителями и направился к бунгало, в которое заселились оба бывших легата и все офицеры диких десантников.

Зеленокожие воины пребывали в крайней степени уныния и, похоже, заразили этим своего полковника. Вайлет даже прекратил тренировки десантников, а я был так занят, что не обратил на это внимания.

Ну что же, кажется, время пришло. Дикие хоть и не надоедали мне своими просьбами, но было и так понятно, что тянуть дальше некуда.

– Полковник Таркс, готовь бригаду к погрузке на завтра. Мы уходим на «Красавице». С нами – обе роты десанта. На острове остаются только пловцы и Расколотый Валун с двумя десятками десантников. Кандидатуры отбери сам. Все, выполнять. С рассветом все должны бить на борту.

Всеобщую апатию в бунгало как ветром сдуло. Вайлет вытянулся в струнку. За его спиной материализовался Медведь. Замельтешил весь лагерь. В принципе, собираться нам не так уж долго, но стоило подхлестнуть эмоциональное состояние бойцов. Сам же я пошел инструктировать штурмана «Громовержца», нашего юного главу пловцов и Валуна, которому предстоит командовать всей этой сборной солянкой на Острове сокровищ. Для Такиса я расписал график погружений с глубинами и сроками задержек на глубине больше чем тридцать метров. Порывшись в памяти, вспомнил лишь то, что нужно всплывать со скоростью восемнадцать метров в минуту. Чтобы перестраховаться, мы оборудовали в небольшой комнатке на вершине подводной башни воздушный пузырь с баллонами – там пловцы, возвращающиеся с погружения, должны сидеть не менее получаса.

В вопросах сохранения жизни и здоровья доверившихся тебе людей лучше быть параноиком. Нужно еще не забыть нанять в ближайшем городе мага-лекаря и отправить его на остров. Может, он найдет магическое решение проблемы декомпрессии.

Глава 7

Благодаря энтузиазму диких собрались мы быстро, но как-то сумбурно. Большую часть оборудования гномов свалили на корме корабля одной неряшливой грудой, и все потому, что почти вся палуба была занята пятью истребителями и тройкой тяжелых гасителей. Летающие монстры стояли так плотно и так близко к бортам, что пришлось их связывать вместе цепями.

Увы, полного выплеска напряжения не получилось. С отходом от берега нервозность диких никуда не делась. а лишь нарастала. Утром следующего дня ко мне явился Медведь.

– Вождь, – с ходу перешел к делу майор десантников, – штурман сказал, что к мысу Двух Великанов мы попадем только через два дня.

– Штурман прав, – спокойно ответил я, прекрасно понимая, к чему клонит дикий.

– А Гобой сказал, что на этих ваших летающих штуках можно добраться уже к вечеру.

– И Гобой тоже прав.

– Так чего же мы ждем?!

Я задавал себе тот же вопрос, но честного ответа не находил. Оправданием самому себе служили два «Дракфайтера», поставленные на носу галеры так, чтобы их можно было опускать за борт краном и таким же образом возвращать на палубу. Эти машины весь вчерашний день садились на палубу только для того, чтобы сменить экипаж. Эльфы продолжали набирать часы налета.

Хотя тренировки – лишь отговорка. Я просто не решался сделать шаг в неведомое. Летающие машины клепались на коленке, а пилоты сидят за штурвалом всего несколько дней. И с этим я должен охотиться на драконов, которых еще и в глаза не видел?

Возможно, именно укоряющего взгляда Медведя мне и не хватало.

– Ты прав, Медведь, дальше ждать нет смысла. Готовь одно отделение роты Утеса. Остальные останутся на галере. Вылетаем через час.

Моего решения явно ждал весь экипаж, потому что подготовка к вылету была быстрой и слаженной. Уже через полчаса гномы заняли места в крановых и стрелковых башнях всех трех гасителей. Летающие танки пилотировали эльфы, которые кроме десятка команд не знали ни гномьего, ни доракского. Плюс ко всему не стоит забывать, что гномов и диких, в отличие от ушастых, укачивало в полете.

Перефразируя один из земных анекдотов, скажу так: и вот со всей этой фигней мы попробуем взлететь, а затем еще и ринемся в схватку с драконами.

Дюжина десантников пока стояла на палубе рядом с распахнутыми створками люков десантных отделений гасителей. На всех надета специальная десантная броня на основе огнеупорного комбинезона с усилением из чешуйчатой шкуры ящеров. Черные ремни, оранжевая ткань и золотистая броня делали диких похожими на шершней. Вооружены были десантники гладиусами и небольшими круглыми щитами – компактно и убойно. Облегченные шлемы с банками-фильтрами на щеках и круглыми очками как у противогаза довершали сходство с диковинными монстрами-насекомыми.

Было видно, что во всем этом обмундировании десантники чувствуют себя не очень уютно. Тренировки хоть и помогли, но до идеала еще очень далеко. Дикие, конечно, пытались взбрыкнуть, но этот бунт был легко задавлен угрозой не взять слишком изнеженных на операцию по спасению горных племен.

Больше всего бесился Утес, амуницию на которого Кирта и приданные ей матросы перешивали трижды. При всем этом здоровяк хранил молчание, явно не желая подавать дурной пример подчиненным. После нескольких разнонаправленных скачков по служебной лестнице Утес с видимым удовлетворением занял нишу капитана – командира роты в батальоне своего старого друга.

Броня десантников выглядела совершенно в стимпанковском стиле – колоритно, ярко и… несуразно, как и все, что совершенно загнанные гномы делали впопыхах. Еще чуть больше спешки, и вся эта картина напоминала бы декорации к «Безумному Максу».

Пока удалось укомплектовать только одно отделение из роты Утеса, да еще два комплекта буквально выбили для себя майор и капитан.

Я, как и ушастые пилоты, успел упаковаться в летный скафандр и ждал подходящего момента для напутственного слова.

Постепенно отправляющиеся в путь и провожающие успокаивались и застывали, глядя на меня. Рядом маялся взволнованный Турбо:

– Я там в ящики напихал копченой рыбы и фруктов.

– Спасибо, – тепло улыбнулся я нервничающему другу, – без тебя мы бы точно пару дней голодали.

За последнюю неделю мы с гномом почти не общались – меня одолевали заботы о создании авиации, а он тащил на себе весь быт островной базы и координацию между дикими и гномами. Нужно сказать, что все это удавалось ему блестяще. После испытаний скафандра и вождения гусеничного гасителя авторитет Турбо взлетел до небес и у диких, и у гномов. Эльфов он тоже успел приструнить, и новички старались держаться подальше от свирепого префекта. Его криков они не понимали, но явно побаивались.

Дождавшись полной тишины на палубе, я заговорил:

– Мы все упорно трудились. Недосыпали и недоедали для того, чтобы приблизить этот момент. За каждую минуту, потраченную нами на подготовку, в горах было заплачено жизнями, но именно благодаря этой страшной цене мы сможем победить. Теперь у нас хватит сил, чтобы сдернуть огненных тварей с неба за их мерзкие хвосты и утопить в вонючей воде.

Если честно, я не чувствовал вдохновения и понимал, что моя речь скатывается в обычную рутину. Эмоционального отклика не было – слишком устали мастера и изнервничались воины. Но тут в процесс вмешался Парко:

– Почему вонючей? – нахмурившись, спросил гном. – Ты говорил, что мы сможем налить в баки чистую воду.

Эта неожиданная реплика заставила экипаж «Красавицы» немного расслабиться, и напряжение выплеснулось в общем смехе. Мне же оставалось лишь подправить этот эффект.

– Когда мы утопим там с десяток тварей, она станет грязной и очень вонючей. Так что за дело! – Новый клич для десантников я не придумал, да уже и не стремился. Зачем менять то, что хорошо работает? Пусть у нас будет десантная бригада в составе… легиона. – Легион!

Собравшиеся у гасителей бойцы вздрогнули, что было видно, несмотря на броню и шлемы.

– Легион! – Даже защитные маски не смогли сдержать ответного вопля, который подхватили не только остающиеся на галере дикие, но и гномы. Гобой с Чириком присоединились к общему крику. Их подчиненные пищали что-то на своем языке.

– Все, загружаемся, – приказал я Медведю, и дикие полезли в разбухшие после модификаций десантные отсеки гасителей. Туда можно было бы запихнуть по дюжине десантников, но сейчас лавки по бортам занимали всего четыре диких на машину.

Провожающие загомонили, и палуба галеры стала похожа на птичий базар. Единственной, кто не вышел нас провожать, была Тири. Девочке становилось хуже, сказывалась связь с хаосом. Распсиховавшись, она закрылась в своей каюте.

Когда десантники погрузились в трюмы и механики гасителей закрыли задние люки, я махнул остающемуся за старшего Вайлету и побежал к своему «Коньку-горбунку». Похоже, летать мне на нем до старости, так что нужно будет раскрасить мою птичку и хоть как-то облагородить.

Почти все гномы-мужчины улетали с нами на гасителях, так что в качестве палубной команды выступали матросы. Один из парней помог мне закрепить ремни и отбежал в сторону, унося с собой лесенку.

Ладно, понеслась.

Накопитель энергии тонко засвистел. Сдвинув рычаг высоты, я почувствовал, как «Дракфайтер» подскочил над палубой на четыре метра. Еще одно движение рычагом, и тут же – запуск реактивного двигателя. Машина поймала крыльями ветер и стала более управляемой. Это дало мне возможность, закрутив спираль, начать набирать высоту, работая одновременно антигравами и реактивными двигателями. Крен вправо позволил рассмотреть, как с галеры один за другим взлетают относительно легкие «Дракфайтеры» и тяжелые гасители. Мне все еще не верилось, что эти многотонные дуры вообще могут летать. Все мои представления об известных законах физики и накладываемых ими ограничениях давно трещали по швам, но место для удивления все-таки оставалось.

«Дракфайтеры» стайкой скользнули за мной, а гасители как обожравшиеся гагары начали разгоняться низко над водой.

Порядок движения был давно обговорен, и Гобой обогнал меня, увлекая за собой своего ведомого. За ними скользнуло звено Чирика. Я же пристроился у них в хвосте. По скорости мой «горбунок» не уступал более продвинутым собратьям, но стоило «Дракфайтерам» начать какие-то маневры, как сразу становились видны не только недостатки пробной конструкции, но относительная бездарность пилота.

Ладно, с этим я уже смирился, все равно прыгнуть выше головы у меня не получится. Главное то, что я в небе. Сбылась детская мечта. Если кто-то назовет ее идиотской, то только из зависти. Даже десятки вылетов не притупили остроты ощущений.

На следующие семь часов я растворился в небе. Море внизу казалось лишь продолжением неба, сверкающей подстежкой бескрайней синевы. Порой мы залетали под сплошную облачность, и мои собранность и ответственность давали трещину. Я устремлялся к облакам. На высокие облака мощности антигравам не хватало, и их удавалось пролететь только на реактивной тяге.

Я выскакивал над пушистым великолепием как кит, чтобы вдохнуть свет пронзительного, словно смеющегося солнца и тут же упасть обратно в облако. Перед падением удавалось заметить, как на простор из бело-серого одеяла стремительными рыбками выскакивают сверкающие вставками из драконьей чешуи машины эльфов. Если уж начальник позволяет себе дурачества, то им и подавно можно.

Падение обратно в облака было похоже на прощание. Секунду солнце смеялось, а теперь грустно наблюдало за мной сквозь белесую муть. Еще через пару секунд оно обреченно скрывалось в тумане. Оставалось лишь смутное пятно как напоминание о былом задоре.

Возможно, это звучит слишком уж восторженно-сопливо, но пусть простят меня все дамы обоих миров, ни одна женщина не подарит такого блаженства, как стремительный полет в небесах.

Еще один приступ восторга ждал меня, когда, прорвав облака, я падал к морю. Бескрайняя синь распахивалась, словно стремясь подхватить неопытного птенца. Но падать в эти кажущиеся безопасными объятия мы не будем. Лишь отметим взглядом идущие растянувшейся цепью гасители и, успокоившись, встанем на прежний курс.

Через минуту меня обгонят два звена «Дракфайтеров», и мы вновь станем боевой эскадрильей, а не кучкой дорвавшихся до запретного наслаждения подростков.

Двух Великанов я узнал сразу. Пара огромных скал словно титанические рога возвышалась над скалистым мысом. Мы почти не промахнулись, так что корректировать курс не пришлось.

Останавливаться на берегу смысла не было. Один из портовых городов королевства Ривар находился в дне пешего пути. С этим государством у нас были неплохие отношения, но делать нам там все равно нечего.

– Облетаем скалы и ждем гасители, – нажав на кнопку связи, приказал я.

– Первый принял, – послышался искаженный помехами голос Гобоя.

– Второй принял, – пискнул Чирик.

Ну и хорошо, что приняли.

Через минуту к скалам подлетели гасители и начали набирать высоту. Теперь ведущим станет летающий танк под командованием Парко. В нем сидел Медведь, который буквально на пальцах корректировал курс для пилота-эльфа, понимающего всего с десяток команд на доракском.

Рядом с пилотом находился гном в качестве бортинженера, так что разберутся. Получался некий симбиоз – эльфы ничего не понимали во всех этих железках и даже побаивались их, а гномы абсолютно не чувствовали изменения положения машины в пространстве, к тому же имели слабый вестибулярный аппарат.

Сразу за Двумя Великанами начинались Алайские горы. Они не только приютили диких, сбежавших от своих создателей и мучителей, но и надежной стеной отгородили от тальгийцев королевства Срединного моря. Исключением являлись небольшой клочок морского побережья и сотни раз политая кровью долина Тысячи Рек. Что-то мне подсказывало, что теперь не только Дораку придется вплотную иметь дело с поклонниками черного Хра. Есть подозрение, что для драконов горы не помеха, и скоро в города того же Ривара заявятся огнедышащие охотники за человеческим мясом.

Если уже не заявились.

Уронив свой «Дракфайтер» вниз, я практически на бреющем прошелся над гасителями. Тяжелые машины летели ровно и без проблем. Эльфы чутко отслеживали нагромождения камней и перепады высот. В нужное время гасители делали мягкий скачок вверх, а затем упруго падали на гравитационную подушку и продолжали скользить над каменистой поверхностью.

Набрав высоту, я догнал истребители, идущие на минимальной тяге реактивных двигателей, и увлек их за собой под облака. Медведь и сам справится в качестве проводника, а мы поищем озеро, о котором он говорил.

В принципе, особо искать не пришлось. Большое блюдце водной поверхности, отражающей серое небо, показалось вдали уже минут через двадцать.

Колоритное место. Три высокие вершины, коронованные снежными шапками, словно стражи нависали над глубоким ущельем. Веками они заливали ручьями из таявших ледников лежащее внизу ущелье, наполнив его до краев чистейшей водой. Правда, по словам Медведя, жить там было невозможно из-за холода, так что дикие селились в долинах пониже, где климат был не таким суровым.

Для наших целей температура на берегах озера значения не имела – главное, что наличие этого водоема позволяло нам не тащить воду в баках гасителей.

Я облетел вокруг озера и, выбрав удобное место, посадил «Дракфайтер» на россыпь мелких камней. Эльфы опустили свои истребители рядом, причем сделали это как по линейке.

Выпендрежники.

Комбинезоны неплохо защищали от холода, поэтому я позволил себе приятную прогулку по берегу. Холодный ветер залетал под открытое стекло шлема, а морозец пощипывал лицо. Воздух был чистым и прозрачным как первосортный хрусталь, а каким-то чудом выросшие в каменистом грунте сосны-великаны сдабривали его тонкой ноткой хвои.

Очень красиво, но мне все же ближе эмоциональная красота Радужного леса, а не эта строгая отстраненность.

Минут через двадцать на пляж опустились тяжелые туши гасителей. Наружу первыми полезли гномы, хотя диким это было сделать проще и быстрее. Вид мои бородатые друзья имели бледный, но как только под их ногами обнаружилась надежная твердь, они быстро воспрянули духом и взялись за дело.

Утробно зачмокали брошенные в озеро насосы. Лежавшие безвольными кишками матерчатые шланги тут же вздулись, перекачивая воду в резервуары.

Ко мне подошел Медведь.

– С чего начнем, майор? – спросил я дикого, оторвавшись от наблюдения за суетой гномов.

– Ближе всего к нам племя Черного леса, – явно стараясь выдержать отрешенный тон, сказал Медведь.

– Это племя Быстрого Буйвола? – спросил я, вспомнив гиганта с двуручником, погибшего во время подавления рокоша в Отире.

– Да.

– А до твоих далеко?

– Раза в три дальше, чем до чернолесцев, – оживившись, уточнил Медведь.

– Ну, с нашими машинками это не проблема.

– Но там уже владения Дорака.

– И что с того?

Мое удивление было вполне искренним. Моего личного врага – принца-отцеубийцу еще год назад сверг один из генералов Дорака. Конечно, штурм порта и уведенные оттуда корабли нам еще не скоро простят, как и морской бой у острова Черепа, но вряд ли это станет причиной серьезного конфликта. К тому же я не думаю, что драконы ограничились лишь истреблением племен горцев и не заглянули в ближайшие города соседних королевств. А это уже повод для конструктивного разговора с возможными погорельцами.

– Поведешь гаситель к своему племени, – принял я решение и направился к «Дракфайтеру». Без лесенки процесс выгрузки и погрузки в кабину занимал больше времени, а гномы уже почти закончили заполнение баков водой. Теперь они таскали емкости с горючим от гасителей к истребителям.

– Благодарю, вождь, – догнал меня голос старого друга, вызвав горькую улыбку.

Может, эта благодарность окажется пустой и за слишком долгую подготовку к бою с драконами уже заплатили своими жизнями именно родичи Медведя.

«Дракфайтеры» вспорхнули в небо шустрыми стрижами, ну, если не считать одного, больше похожего на жирного гуся. Гасители поднимались более солидно, отяжелев от груза нескольких десятков тонн воды.

Как я и предполагал, то, что для Медведя было долгим путешествием по крутым горным тропам, для нас вылилось всего лишь в полчаса полета, даже с учетом скорости гасителей, которые с натугой поднимались вдоль склонов.

Племя Грозового облака облюбовало для жилья долину, по дну которой пробегала стремительная река. Заросшее густым кустарником пространство казалось уютным только на фоне окружающего его царства голого камня. Я прекрасно знал, что кроме горных козлов, которых еще нужно поймать, и выкапывания в каменистом грунте съедобных корней питаться здесь нечем. Поэтому воины диких рисковали своей жизнью на чужбине, а их семьи по несколько раз в год занимались не совсем добровольным и совсем не оздоровительным голоданием. По крайней мере, это было так, пока не появился наш легион.

Всего в паре дней пешего хода на восток начинались плодородные земли Дорака, но там хватало своих едоков, и никто не собирался поступаться даже пядью земли ради голодающих чужаков.

Снизившись, я сразу понял, что мы опоздали. Не было ни малейших сомнений – сложенные из камней полуземлянки пусты, и в селении нет никого живого. Идущий впереди гаситель снизился, и Медведь выскочил из заднего люка еще до того, как машина спустилась с четырехметровой гравитационной подушки на каменистый грунт.

Я посадил истребитель рядом, предварительно скомандовав остальным «Дракфайтерам» продолжать мониторинг обстановки в небе.

Странно, но на не закрытом боевой маской лице Медведя я не заметил особых признаков горя. Мало того, капитан десантников лишь мельком скользнул взглядом по пустым землянкам и стремительно побежал куда-то по едва заметной тропинке. Я усилием воли погасил желание побежать вслед за ним и вновь забрался в «Дракфайтер». И поступил очень правильно. Глядя сверху на то, как даже в сковывающем движения бронекомбинезоне Медведь скачет с камня на камень, я понял, что сломал бы там себе шею без вариантов.

Через пару минут дикий оказался на небольшой площадке перед узкой трещиной в скале и начал что-то орать в эту самую трещину.

Посадить там машину было негде, поэтому я вернулся в селение и стал ждать.

Минут через тридцать по тропинке вместе с Медведем спустились еще трое диких. В отличие от даже имеющего увечья капитана двигались они неуклюже. Вряд ли причиной этого был возраст старейшин, скорее, сказалось крайнее истощение, явственно отпечатавшееся на их лицах и фигурах.

Да уж, тяжеловато им тут пришлось, но уже то хорошо, что живы.

Задавать лишние вопросы я не стал, потому что Медведь наверняка сейчас все объяснит. Так оно и произошло.

– Племя укрылось в пещерах. Почти все воины погибли, но женщин и детей старейшины спасли, – мрачно заявил Медведь.

Мы со старейшинами обменялись настороженными кивками. Они явно хотели начать какой-то церемониал, но майор сразу перешел к делу: – Вождь, там дети голодают, нужно что-то делать.

– Можно их вывезти…

– Они не полетят, – со злостью рыкнул Медведь.

Кто бы сомневался.

Опыт общения со старейшинами диких у меня имелся, хоть и заочный, но достаточный для того, чтобы понимать – давить на них бессмысленно. Им удалось спрятаться от летающих тварей в пещере, и это вселило в старейшин слишком большие надежды. Правда, они еще не имели дела с влезающими в любую щель бескрылыми ящерами. Интересно почему?

– Хорошо, выгружай бойцов из двух гасителей, и летите в ближайшее селение людей. Загружайте машины продуктами по максимуму, наших запасов не хватит. Надеюсь, вы прихватили с собой немного золота?

– Да, вождь.

– На первое время хватит. Затем вернемся на галеру, и Турбо даст еще. Что старейшины рассказали о драконах?

Старики, которых я упомянул в третьем лице в их же присутствии, недовольно заворчали, но цацкаться с ними я не собирался. Моя зависимость от племен диких резко снизилась, а небольшой урок им не помешает.

– Раньше прилетали каждый день. Когда старейшины увели остатки племени в пещеры, твари подъели все тела и принялись ждать у входа в пещеру. Три дня назад улетели и больше не появлялись, но наши пока боятся выходить.

– Медведь, – глядя в глаза майору, жестко сказал я, – теперь для тебя «наши» – Верные клятве, не забывай об этом.

Вот теперь терпение старейшин лопнуло окончательно. Они угрожающе зарычали, но их угрозы в таком плачевном состоянии выглядели нелепо. Да и у меня появились другие дела.

Не знаю, как долго Гобой вызывал меня по связи, но, отчаявшись достучаться до командира, он просто прошелся над нами на бреющем полете.

– Так, похоже, у нас проблемы, – сказал я Медведю, поворачиваясь к своему «Дракфайтеру». – Немного меняем планы. За продуктами пойдет один гаситель. Остальные пусть будут здесь. Только не теряй времени на разговоры с чужими старейшинами. Все, работаем!

Забравшись в кабину, я тут же подключил кабель шлема к разъему на штурвале.

– Гобой, что там?

– Драконы, командир, – лаконично ответил комэск.

– Сколько? – спросил я, боясь услышать в ответ, что к нам летят сотни крылатых тварей.

– Один, – прохрипело в динамиках шлема.

– Гобой, лиану тебе в зубы, с каких пор один – это драконы? – ругнулся я, используя фразу, которую услышал от деда Чирика.

Ответом мне была тишина. Похоже, эльф счел мой вопрос риторическим.

Ладно, не время для нравоучений.

– Работаем по стандартной схеме, как на тренировках, – на всякий случай уточнил я.

Когда мой «горбунок» набрал пару сотен метров высоты, я тоже увидел то, о чем говорил эльф.

Да, это точно дракон. Расстояние пока было большим, но все признаки налицо – крылья, небольшая голова на длинной шее и длинный хвост. В общем, практически евростандарт, в смысле не то, что нарисовала народная фантазия китайцев и ацтеков.

Дракон явно пока ничего не понял и пронесся мимо вырвавшегося вперед звена Гобоя. Наверняка его озадачил тот факт, что, получив в борт удар племени, истребитель Гобоя как ни в чем не бывало полетел дальше. Меньше чем через минуту коптившее черным дымом пламя на обшивке «Дракфайтера» погасло.

Когда летающий монстр пролетел подо мной, я сумел рассмотреть его вблизи. Это был все тот же огнедышащий ящер, но только с крыльями. Да еще лапы сильно удлинились, а хвост обзавелся увесистой дубиной на конце. К счастью, размерами он не впечатлял – всего раза в два крупнее бескрылых ящеров, так что в модифицированную цистерну войдет без проблем. Размах крыльев у твари был не меньше пятнадцати метров, но на вид они не казались очень уж крепкими, так что утрамбуем.

– Гобой, – нажав тангенту на штурвале, вызвал я комэска.

– На связи, – хрипло отозвалось в наушниках.

Наконец-то ушастый научился пользоваться правильной терминологией, наверное, проникся важностью момента.

– Начинаем охоту.

– Принял, – ответил эльф и тут же перешел на родной язык.

Хорошо хоть в скороговорке щебечущих слов часто проскальзывали команды на доракском.

Я, потянув штурвал на себя и переключив рычаг высоты, заставил «Дракфайтер» резко набрать высоту.

Нужно все же перенести управление реактивной тягой на педали.

В голову полезли самые разные мысли, которые сейчас были совершенно не к месту. Набрав высоту, я дал крен на левый борт и пустил машину по большому кругу. В таком положении было удобнее всего наблюдать за тем, что происходит внизу.

Звенья истребителей красиво разошлись в стороны. Сделав горку, эльфы погнались за почуявшим неладное драконом. Похоже, инстинкт самосохранения у них все же есть.

Поздно метаться, ящерка, ушастые тебя уже не отпустят.

Так оно и случилось. Дракон, мощно загребая крыльями воздух, набрал неплохую скорость, но куда ему до реактивной тяги. Оставляя за собой дымные шлейфы, «Дракфайтеры» догнали дракона и по очереди запустили в него сети. Не обошлось без накладок. Второй номер Чирика промахнулся, а сам малолетний командир звена чуть не накрыл сетью второй номер своего папаши. Либо новичок неправильно выполнил маневр, либо Чирик поспешил от волнения.

Ничего, притремся, главное, что три из четырех сетей попали в дракона. Две сети повисли на крыльях, одна связала хвост и после нескольких неуклюжих кувырков ящера зацепила еще и заднюю лапу. Дракон начал биться в сетях, все больше в них запутываясь. Сначала медленно, а затем все быстрее он устремился к земле, где его уже поджидал гаситель Парко.

В нескольких метрах от земли дракон каким-то чудом сумел остановить падение, но тут в него всей своей немалой массой врезался гаситель, отбросив на ближайшую скалу.

Хорошо хоть сам в нее не врезался. Лихачи, ешкины матрешки!

Стремительно развернувшийся кран без проблем вцепился в дракона и перенес его на платформу с торчащими вверх шипами. Платформа трансформировалась в четыре лепестка, которые провернулись и сложили торчащие в стороны крылья дракона, опуская тварь в воду. Машину окутало густое облако пара. Над горами пролетел пронзительный визг, который тут же захлебнулся.

Прав был Суворов, но что-то слишком уж легко оказалось в бою. Не нравится мне это.

Накаркал. В ответ на предсмертный призыв дракона издали прилетел многоголосый визг. Ну что же, теперь начнется настоящий бой.

Через минуту вдали на фоне голубого неба появились шесть точек. Больше, чем хотелось бы, но значительно меньше, чем я боялся. В подземельях гномов мы упокоили три десятка ящеров, а осталось их там намного больше. И если такая же толпа привалит к нам в летающем виде, я со спокойной совестью заверну все машины и на максимальной тяге двигателей рвану к морю.

А так еще можно пободаться. Если учесть гасители, то у нас даже численное преимущество. Немного подумав, я решил не двигаться навстречу противнику – сами прилетят, да и от гасителей отрываться не стоило. Две тяжелые машины разошлись в стороны, чтобы успеть за верткими «Дракфайтерами».

Хорошо, что передумал отправлять с Медведем два транспорта, иначе нам бы пришлось очень тяжко.

Гаситель Парко уже успел вывернуть обратно колючие лепестки и сбросить специальными штангами тело утопшего дракона на скалы. В отличие от бескрылых ящеров, которые даже из чанов с водой выходили сухими, по телу крылатого монстра стекали струи воды. А это значит, что твари хаоса окончательно вжились в наш мир.

Я отлетел в сторону и поднялся выше, чтобы не попасть под удар стремительно шныряющих в небе «Дракфайтеров». Мысленно выругавшись, вспомнил, что не приказал сменить пустые тубы сетеметов. У них еще осталось по три штуки, но мало ли как пойдет дело. Но поздно метаться – две небесные стаи уже сошлись.

С первых же минут боя я мало что мог разглядеть в сплошном мельтешении золотистых силуэтов. Плюс к этому видимость сильно усложняли всполохи выплевываемого драконами огня. Но все же было видно, что эльфы справляются. Из черного облака вынырнул «Дракфайтер», на его хвосте «висел» дракон, причем так плотно, что казалось, он вот-вот ухватит зубами хвостовые рули истребителя.

Рискует, ушастый гаденыш. Я точно знал, что он может лететь намного быстрее.

Из того же облака выскочил второй истребитель и, сделав горку, выстрелил дракону в спину. Сеть с крючьями вцепилась в крылья летающего ящера как раз на замахе. Опустить их он уже не сумел и начал падать. Широкая, как из танкового огнемета струя показала степень отчаяния летающего ящера.

Бросившийся к падающей цели гаситель подхватил дракона практически на лету. Через секунду стальной цветок ловушки с водой захлопнулся, и воздух сотряс еще один предсмертный визг. Другие драконы ответили с безумной яростью, и карусель в небе завертелась еще быстрее. Воздушный бой завораживал, но я все же старался смотреть по сторонам, потому что меня никак не отпускали дурные предчувствия.

Падения еще двух драконов я не заметил, зато разглядел в небе приближающуюся точку. Если не ошибаюсь, к нам летело нечто покрупнее мелких ящеров.

– Внимание, к нам идет большая цель. Хватит круги нарезать! Валите их! – закричал я в микрофон шлема.

Как оказалось, эльфы действительно играли, потому что после моего приказа они ускорились и быстро скинули с неба три оставшиеся цели.

Ох, будет нам о чем поговорить, и языковой барьер мне совсем не помешает.

Гасители приняли по одному дракону, а последнего пришлось сбивать еще раз на взлете, благо полностью освободиться от сетей он не успел.

На перезарядку времени не было, летящая к нам тварь как минимум втрое превышала размерами молодняк.

– Доложить, сколько осталось сетей!

Гобой и Чирик что-то быстро обсудили со своими вторыми номерами.

– Одна и одна, – отрапортовал Гобой.

– Две и одна, – пропищал Чирик.

– Работаем осторожно, – скрипнув зубами, прорычал я. – Не рискуем и не красуемся.

Два звена разошлись в стороны, встречая более серьезного противника, чем крылатая мелочь, уже лежавшая на камнях.

То, что мы имеем дело с серьезным противником, дракон показал сразу. Он ушел от развернувшейся сети Гобоя и, извернувшись, чуть не достал его машину когтистой лапой. Зверюга пока не плевалась огнем. Интересно почему? Или я просто что-то упускаю?

Гобой сумел увести свою машину из-под удара, а вот его напарник оказался не таким расторопным. Он угодил прямо под удар массивного набалдашника на хвосте монстра.

От огня мы свою технику защитили, а вот от таких ударов – не очень. Гасители подобную нагрузку наверняка выдержат, как и мой «горбунок», а от «Дракфайтера» второй модификации полетели куски обшивки.

Вот у нас и первые потери. Удар, видно, что-то сделал с накопителем, потому что истребитель снижался не плавно, а рухнул как булыжник. Вряд ли эльфу удастся выжить.

– Внимательней, лиану вам в зубы!

Оставшаяся троица истребителей прыснула в стороны от дракона, который почему-то до сих пор так и не начал плеваться огнем.

Наконец-то эльфам удалось навязать ящеру наши правила игры и посадить ему на хвост Чирика. Удачно запущенная сеть повисла на спинном гребне. Еще одна связала правое крыло и правую заднюю лапу. Ящер начал свирепеть. Еще одна сеть от второго номера юного эльфа накрыла сгиб крыла, серьезно снизив маневренность дракона.

– Мы пустые! – пискнул сквозь помехи Чирик.

– Я тоже, – добавил от себя Гобой.

Ну что же, пора и мне вмешаться. Ситуация склонялась в нашу сторону, но перестраховаться все же не мешало.

Повинуясь легкому движению штурвала, истребитель нырнул в пике, а затем выровнялся недалеко от пока еще держащегося в воздухе ящера.

Так, вспоминаем свои же инструкции.

Метрах в пятидесяти от цели я врубил двигатели на полную тягу, а затем сразу же после отстрела развернувшейся перед кабиной сети перевел двигатели на самый малый ход и свернул в сторону.

Плотность воздуха притормозила разворачивающуюся в полете сеть, и, если бы не маневр, я сам бы в нее и влетел.

Попадание оказалось удачным. Крючья одного края сети зацепились за цепи, уже обхватившие шипы на хребте дракона, а другая сторона легла на гребень головы.

Ящер задрал голову, противно завизжал и начал снижаться. Еще две мои сети заставили монстра ухнуть вниз.

Дракон хоть и сильно приложился телом о камни, но сдаваться пока не собирался. Путы ограничивали его движения, не позволяли взлететь, при этом ящер мог еще побороться на земле.

Только сейчас до меня дошло, что мы сделали лишь полдела. У меня были большие сомнения, что эту тушу удастся запихнуть в бак гасителя. А вот у Парко таких сомнений не наблюдалось. Хоть за штурвалом сидел и не он, но вряд ли такой финт мог прийти в голову эльфу. Тяжелый гаситель вдруг резко набрал высоту, а затем всей массой рухнул прямо на спутанного цепями ящера. Мне даже показалось, что я услышал звук ломающихся костей. Гаситель шустро скользнул в сторону. Лапа крана цапнула дракона за голову и переместила ее на вывернутые лепестки бака.

Интересный подход.

Буквально через секунду два из четырех лепестков провернулись, и голова зверя оказалась внутри бака. Он окончательно очнулся, но выдернуть голову из захвата лепестков и манипулятора крана уже не смог.

Жутковатое, скажу я вам, зрелище.

Дракон пытался выдернуть голову наружу или хотя бы сдвинуть легший для верности на камни гаситель, но у него ничего не получалось – слишком уж разная у них была весовая категория.

Постепенно дракон ослабевал, и мы уже готовились к общему победному крику, но тут все пошло наперекосяк. Месть была внезапной и пугающе симметричной. Понятия не имею, как мы проморгали приближение подобной туши. Огромнейший дракон, точно так же, как до этого машина под командованием Парко, рухнул прямо на гаситель. Теперь уже явственно послышался скрежет сминаемого металла. Этот зверь был раза в три больше, чем тот, чья шея все еще торчала из бака.

Несколько раз скрежетнув когтями по, казалось, уже безнадежно растоптанному гасителю, монстр рывком выдернул голову меньшего собрата из тисков, но было поздно. Туша повисла в огромных лапах без малейших признаков жизни.

От яростного вопля ящера у меня заложило уши. Через секунду все вокруг гасителя утонуло в ревущем пламени. Отбросив тушу, дракон продолжил курочить летающий танк. Я видел, что Вако спешит на помощь брату, но Чирик успел первым. Шустрый, но хрупкий «Дракфайтер» пролетел прямо перед мордой ящера. Похоже, малыш что-то подметил во время боя, потому что его задумка удалась. Ящер взревел от боли, когда крыло истребителя задело его глаза. На этом успехи эльфенка закончились. Крыло «Дракфайтера» сломалось, и машина вошла в штопор. Дракон стремительно прыгнул ему вслед и лапой смахнул истребитель прямо на лету. Теперь уже груду металла сильно ударило о камни.

Все это я увидел, вводя «горбунка» в пике без малейшего понимания того, что делать дальше. Гобой успел раньше. Он повторил маневр сына и сумел задеть дракона крылом по морде. В отличие от Чирика, он свою машину все еще контролировал. Дракон взмыл в небо, догоняя верткого обидчика. Второй номер звена эльфенка полетел следом, но вряд ли он чем-то поможет своему комэску.

Я увидел, как к разбитому гасителю подлетел второй и направил свою машину к лежащему на камнях «Дракфайтеру» Чирика. Из кабины я выскочил как пробка из бутылки.

Стекло на изувеченной машине снесло напрочь, и хрупкую фигурку Чирика я достал без проблем. Выяснять, жив ли паренек, времени не было. С максимальной осторожностью я поместил его в пассажирское кресло и направил «Дракфайтер» к разбитому гасителю. Там уже суетились Вако с напарником и дикие из десантной команды.

Бальзамом на сердце подействовал вид выбравшегося из покореженной машины Парко. Гном был перекошен на одну сторону, хромал, но был жив.

Посадив машину рядом с уцелевшим гасителем, я выскочил наружу и посмотрел в небо. Парочка эльфов еще водила за собой впавшего в ярость дракона, но времени у нас было очень мало.

Времени на что? Что можно сделать в этой ситуации, самонадеянный ты идиот!

Чувствуя, как теряю контроль над собой, я глубоко вздохнул и закрыл глаза. Гомон спасательной команды отошел на второй план. Мне впервые в жизни удалось полностью подчинить свою врожденную взрывоопасность и сгладить ее. Под толстой коркой холодной ярости все еще билось бешенство, но не мешало думать. План сложился в голове с воображаемым лязгом, с каким встают на место все детали оружия.

– Парко, – резко повернулся я к дергающему меня за комбинезон гному, – ты можешь срезать с моей машины поплавки?

– Быстро не получится. – Мой холодный и уверенный тон подействовал на гнома как ушат холодной воды. Остальные тоже перестали суетиться и настороженно прислушались.

– Так… а залить их водой?

– Д-да, – запнувшись, выдал Парко.

– Пусть брат займется этим, а ты замени «БС-1» на «БС-2». Они же в гасителях есть?

– Есть парочка, – все еще ничего не понимая, сказал гном.

– Меняйте и закрепите трубы намертво, чтобы вырвать можно было только с куском корпуса. Быстро! – зарычал я на хлопающего глазами гнома, и это подействовало.

Пока мы с эльфом-пилотом уцелевшего летающего танка доставали Чирика из моей машины, Вако с напарником шустро проделали в верхней части обоих поплавков по две дыры и начали перекачивать туда воду из гасителя. Парко за это время успел заменить два сетемета на более массивные и намертво приварить их к корпусу.

Буквально через минуту все было готово.

– Все грузитесь на гаситель и уходите к галере.

– Но как… – попытался возразить Парко.

Времени на объяснения и уговоры не было.

– Молчать! Выполнять приказ! – рявкнул я и запрыгнул в кабину «Дракфайтера».

Готов дать голову на отсечение, что своими дальнейшими действиями мне удалось всех потрясти. Вместо того чтобы лететь на помощь эльфам, я рванул прочь от места схватки, в том направлении, откуда появились драконы.

Взгляд назад и вниз немного успокоил меня – гасители уходили в направлении далекого моря. Можно было приказать и эльфам оторваться от дракона, но пока рано – у гасителя скорость намного скромнее нашей. К тому же если сработает моя задумка, необходимости в этом уже не будет.

Я разогнал «Дракфайтер» до максимума, но вперед не смотрел, а, извернувшись в кресле, разглядывал то, что творилось позади. Все мое внимание было приковано к уменьшающимся точкам вьющихся вокруг дракона истребителей. Секунды утекали, как вода сквозь пальцы, и с такой же скоростью нарастало беспокойство.

Когда я уже потянулся к рычагу скорости, в динамиках шлема послышался едва различимый из-за помех голос Гобоя:

– Командир, он полетел за тобой.

Все так, но в одном ушастый комэск ошибался – это был не он, а она. Все укладывалось в стандартную схему звериных инстинктов. Дракониха последней покинула логово, явно не желая оставлять что-то ценное. Эту же версию подтвердило то, что она бросила обидевших ее нахалов и погналась за мной.

Интересно, что же там такое ценное? Неужели яйца?

– Гобой, уходите за гасителем.

Ответа я не получил, но и не очень на это надеялся.

Теперь мое внимание было приковано к тому, что находилось впереди истребителя. Высота позволяла мониторить огромные пространства между горных вершин, но меня интересовало место, откуда прилетели драконы. Первой подсказкой стал дым. Ну конечно! Где еще могут жить огненные твари?

Минут через десять я подлетел к невысокой на фоне остальных вершин горе, в склоне которой находился зев большой пещеры, явно появившейся из-за вырвавшейся наружу магмы. Из пещеры валил густой дым.

Ну, вот и логово дракона, но туда я точно не полезу.

У меня был простой выбор – либо уматывать отсюда подобру-поздорову, либо попытаться утопить дракониху. Второй вариант появился только благодаря тому, что во время отвлекающего бегства я с высоты заметил блеснувшее далеко справа блюдце горного озера.

Благоразумие кричало отом, что нужно бежать сломя голову, а доставшийся от предков гонор шептал о благородстве риска. Честно, не знаю, сумел бы гонор победить осторожность, но выбор за меня сделала дракониха. Когда я пролетел над уснувшим вулканом и оглянулся назад, то увидел, что крылатая тварь намного ближе, чем раньше. Похоже, на моем «горбунке» от нее не удрать. Ну, значит, поиграем в салочки с водным поло.

Когда исчезла возможность выбирать, сразу стало как-то весело и задорно. Страх растворился в бесшабашной злости.

Взмыв по спирали вверх, я рванул вправо. Дракониха тоже изменила направление полета, явно пытаясь перехватить меня. Угроза логову миновала, так что материнский инстинкт отпустил ящерицу-переростка, уступив место звериной злобе и жажде убийства.

Мое прямолинейное движение обмануло ее, и в момент, когда наши траектории сошлись, я резко уронил машину вниз, а затем вновь включил антигравы на полную мощность. Этот финт не позволил твари ухватить «Дракфайтер» когтями передних лап, и она бессильно запустила в меня струю пламени.

Разворот дракона дал пару минут форы, и этого хватило с лихвой. Когда крылатая тварь догнала «горбунка», я уже был над озером и свечой взмыл вверх.

Вертикальный подъем давался драконихе тяжело, но она явно вознамерилась прикончить меня во что бы то ни стало. Запущенные на полную мощность антигравы и двигатели быстро подняли машину над уровнем облаков, а затем я выключил и то и другое.

Из-под «Дракфайтера» словно выдернули опору, и он, кувыркаясь в воздухе, полетел вниз, навстречу дракону. Конструкция истребителя позволила быстро развернуть машину носом вниз, а скорость свободного падения дала опору крыльям и рулям высоты. Я вновь получил возможность управлять крылатой машиной.

Вблизи морда дракона была жуткой, особенно распахнутая пасть с рядами здоровенных зубов.

С тихим хлопком сработал сетемет. Из-за не очень благоприятных условий сеть раскрылась и буквально зависла метрах в трех от кабины. Но этого хватило, чтобы оплести морду драконихи, которая от неожиданности даже не успела ухватить пастью нос истребителя.

Мы разминулись в воздухе, едва не столкнувшись крыльями. Затем был сильный рывок, и мир с бешеной скоростью завертелся вокруг кабины. Когда эта безумная круговерть выровнялась, я увидел перед собой дракониху, которую тяжелый «Дракфайтер» тащил на тросе, падая хвостом вниз. Крылатая тварь яростно билась в цепях. Она пыталась достать передними лапами до истребителя, но длинный трос и скорость падения лишившейся опоры антигравов машины не позволяли это сделать. Плюс ко всему гигантская ящерица инстинктивно раскинула крылья, пытаясь затормозить. Это еще больше осложняло ее задачу.

Несколько бесконечно долгих секунд я смотрел в глаза порождения хаоса и, мягко говоря, радости не ощущал. Дракониха все же сумела успокоиться и проявила изрядную сообразительность. Она сложила крылья, извернулась и задними лапами достала до носа истребителя. Один рывок, второй, а на третий в корпусе «Дракфайтера» что-то хрустнуло. Кусок обшивки завертелся на конце троса, но я на одних рефлексах успел выстрелить из второго сетемета. Сеть хоть и не так удачно, как первая, но все же сумела оплести заднюю лапу монстра, зацепившись за когти и шипы на бедре.

Тварь обреченно заревела, еще раз извернулась в воздухе и дыхнула огнем прямо на кабину. Стекла не выдержали и поплыли. Огонь ворвался внутрь, обтекая меня со всех сторон. Испугаться я не успел, потому что тут же ощутил сильный удар, и вслед за огнем в кабину хлынула вода.

«Дракфайтер» начал быстро погружаться, весь воздух вырвался из него огромными пузырями. Погружению могли помешать поплавки, но Вако сделал все для того, чтобы этого не произошло.

Визг твари был слышен даже под водой. Сначала я ничего не видел из-за мутной копоти в воде и пузырей. Затем, протерев перчаткой стекло шлема, рассмотрел, как на натянувшемся словно струна тросе бьется дракон. Крылатый ящер, окруженный смазанным ореолом кипящей воды, пытался всплыть, но тянущий ко дну истребитель не позволял ему этого. «Дракфайтер» хоть и был легче дракона, но не настолько, чтобы ящер мог вытащить его из воды. Даже поднять морду над поверхностью драконихе удавалось далеко не на каждом рывке. И удачных попыток становилось все меньше.

Через несколько показавшихся мне бесконечными минут силы драконихи иссякли. И тут мы резко поменялись местами. Вялые движения изломанных борьбой с толщей воды крыльев уже не поддерживали тушу у поверхности. Дракон начал тонуть, увлекаемый ко дну весом «Дракфайтера». Теперь движения ящера уже не поддерживали «горбунка» на плаву.

Я попытался включить антигравы, но близкое знакомство с водой закончилось для них плачевно. Вернуть плавучесть дырявым поплавкам возможности не было, так что мы шли на глубину печальной парой.

Странная штука карма. Теперь уже мне очень хотелось добраться до поверхности озера. Нет, всплыть можно без малейших проблем, если выбраться из кабины истребителя. Вопрос в том, как выбраться? Механизм отстреливания стекла злобно пшикнул, но драконий огонь явно что-то расплавил, и стеклянный колпак остался на месте. Мало того, когда мы достигнем дна, сверху ляжет огромная туша, в буквальном смысле похоронив все мои шансы на спасение.

Встав коленями на сиденье и упершись плечами в стекло кабины, я постарался исполнить роль живого домкрата.

Что-то хрустнуло, и рама с поплывшими от жара стеклами поддалась, но, увы, ненамного. Вспыхнувшая в голове мысль заставила меня перекрыть клапан подачи воздуха в баллоне. И следующие попытки я проводил, гоняя в легких то, что уже было не раз использовано. В голове зашумело от недостатка кислорода. Я даже спутал этот шум со скрипом поддающегося стекла кабины.

Внезапно что-то еще раз хрустнуло, и колпак отвалился, выпуская меня наружу. Я тут же провернул рычаг клапана в положение накачки спасжилета. Судя по слишком уж короткому шипению, недавняя мысль отказаться от пары дополнительных глотков свежего воздуха была очень удачной. Вздутия на воротнике и груди комбинезона получились слишком маленькие, но они все же смогли увлечь меня вверх.

Всплывая мимо медленно и печально тонущего дракона, я сумел во всех подробностях рассмотреть эту живую машину для убийства.

Ну вот куда смотрел мой хваленый инстинкт самосохранения, когда я ввязался в ближний бой с этим монстром?! Нет, срочно на остров – поближе к благам цивилизации и теплому боку Ситы. Хотя кого я обманываю? Рано или поздно тяга к приключениям вновь возьмет верх. Поздравляю, Илья Андреевич, вы стали адреналиновым наркоманом.

Эти мысли вертелись в ослабленном кислородным голоданием мозгу. А вот когда мой шлем как поплавок выскочил над поверхностью воды и мне удалось открыть забрало, холодный горный воздух вымел всю дурь из головы. Еще и порция ворвавшейся в шлем обжигающе-холодной воды заставила пошевеливаться.

К берегу я плыл со сноровкой брошенной в воду кошки, но все же добрался. Как только уселся на берегу и перевел дух, над головой загудело, и на плоскую скалу опустился «Дракфайтер» Гобоя. Кроме обломанного крыла на машине хватало и других следов боя с драконами. Но хуже всего было то, что комэск прилетел в одиночку.

Выскочивший из истребителя эльф присел рядом со мной.

– Ты остался один? – спросил я, выразительно глянув на «Дракфайтер».

Эльф в ответ лишь кивнул.

– Вот и повоевали, – устало вздохнул я.

Глава 8

Долго рассиживаться на берегу нам не дали. К счастью, нас побеспокоили не выжившие драконы, а посыпавшиеся из гасителей десантники. Бой с драконом занял больше времени, чем мне показалось. Гасители не только успели слетать к галере, которая все еще находилась в открытом море, но и вернуться обратно. На этом настояла Тири. Ведьма сделала все, что могла, для раненого Чирика и передала его заботам гномих. Затем хаоситка погнала оба гасителя в обратный путь, забив в них местечко для себя и своего ученика.

Тихое селение, в последнее время вообще выглядевшее вымершим, наполнилось жизнью. Вернувшиеся из пещер дикие отъедались дармовыми продуктами, а старейшины все больше утверждались в мысли, что могут справиться со всем на свете.

Что же, пусть думают так и дальше. У меня совершенно пропало желание убеждать их в обратном. Хватило того, что Медведь отобрал из племени десяток подростков, которые согласились перейти к Верным клятве. Старейшины поворчали, но крыть им было нечем – за продукты можно было рассчитаться только так. Взрослых воинов у племени Грозового облака практически не осталось.

За это время Тири успела развернуться вовсю. Она со своим разношерстным отрядом поддержки не только освежевала и переработала на ингредиенты тела драконов, но и, обрядив поисковую партию в скафандры, спустилась в вулканические пещеры за яйцами. Их там обнаружилось почти полторы сотни.

Увидев квохчущую над яйцами ведьму, я вмешался в процесс. Ситуация едва опять не дошла до открытой конфронтации, но я все же сумел настоять на том, чтобы все яйца были переработаны на ингредиенты. Попытка Тири утаить парочку для дальнейших экспериментов провалилась – слишком уж хорошо я знаю свою подругу.

Радовало одно – взбешенная ведьма перенаправила свою энергию в более продуктивное русло, а именно – занялась подъемом из воды тела драконихи, а заодно и моего «горбунка». Озеро оказалось глубоким, так что мы потратили на это почти сутки. Итогом стала еще одна куча трофеев и понимание того, что избавиться от экспериментальной машины мне не удастся. Парко уверил, что без проблем вернет «Дракфайтер» в рабочее состояние. Да и я уже не хотел расставаться с «горбунком» – привык к нему, к тому же нас связывало общее боевое прошлое.

Казалось бы, все дела в горах завершены и пора отправляться домой, но меня все же донимал информационный голод. Близился сезон штормов, и как минимум на три месяца мы будем заперты на острове Черепа. В принципе, это хорошо – будет время на более серьезную подготовку эскадрильи. Но готовиться нужно к чему-то определенному, а бой с драконами хоть и дал кое-какие наработки, но этого катастрофически мало. Нужна информация от тальгийцев.

Проблему недостатка сведений решил Гобой, облетавший окрестности в поисках выживших драконов. Чирик благодаря стараниям Тири пошел на поправку, так что старший эльф с удовольствием вернулся в небо и спускался вниз только для дозаправки. Вот в один из таких вылетов он и нашел базу тальгийцев. Она расположилась на горном плато далеко от границы империи, и ничем иным, кроме наблюдения за драконами, ее нахождение здесь объяснить было нельзя.

В этот раз лезть на передовую я не собирался. Отремонтированный мастерами «горбунок» без проблем сел на плоскую скалу, с которой открывался великолепный вид на крепость тальгийцев. Три сложенные из камня башни соединялись между собой неровными стенами, и только в одной имелись узкие ворота. В принципе, имперцы защитились неплохо, но только не от нас. За последние пять часов гасители успели перебросить в близлежащее ущелье обе роты десанта и теперь ждали сигнала к штурму силами подготовленных к газовой атаке бойцов. Можно было бы обойтись и без всех этих извращений, но стоит опробовать новый способ взятия крепостей, перед тем как разворачивать батальон до полного состава.

– Начинаем, – приказал я, предварительно нажав тангенту рации.

– Гобой, сбрасывай бомбы, – послышался сквозь помехи голос Вайлета.

– Принял, – откликнулся эльф.

Через десяток секунд надо мной пролетел «Дракфайтер» комэска, растерявшего всю свою эскадрилью. Заложив вираж, истребитель прошелся над городом и уронил три бомбы. Одна упала за пределами стен, но так было задумано изначально. Еще через пару секунд в небо начали подниматься клубы дыма. Ветер постепенно уносил его на север, но благодаря сброшенной за пределами стены бомбе почти вся крепость была накрыта газовым облаком.

– Гасители пошли, – послышался в наушниках шлема голос Вайлета.

Три тяжелые машины вылетели из ущелья и, разгоняясь над самой землей, полетели к крепости. Мои опасения оказались напрасными – никто не стал кидаться в гасители огненными шарами, и они без проблем нырнули в газовое облако, которое через десять секунд начало сползать с крепости. Внезапно там мекнул размытый отблеск огненного конструкта. Все-таки кто-то из магов сумел справиться с действием газа и сплести заклинание.

Поздно, господа маги. Если гномы-бортинженеры не подвели, гасители уже перепрыгнули через стены и плотно сели на улицы крепости, выключив накопители и включив деструкторы.

Когда газ почти развеялся, стало понятно, что ворота уже открыты.

Приказа Вайлета я не слышал, но увидел, как к воротам, громыхая пластинами вышедших из легионной моды лорик, бегут основные силы десантников. Дальше смотреть было не на что. Минут через десять ветер развеял весь газ и дикие занялись зачисткой. Зная вековую ненависть диких к собственным создателям, я не рассчитывал на милосердие десантников и предварительно отдал жесткий приказ оставить в живых хотя бы офицеров, жрецов и нонкомбатантов. Не факт, что мой приказ будет выполнен на сто процентов, но диким нужно было как-то выплеснуть накопившиеся ненависть и страх, а также поднять самооценку. Дорогостоящий способ, но другого у нас не было.

Как я и подозревал, под конвоем десантников из крепости вышла лишь жиденькая цепочка пленников.

Ну что же, пора собирать информационный урожай. В качестве источников выступили пять офицеров гарнизона и одиннадцать нонкомбатантов, среди которых оказались четыре маркитантки и три жреца Хра. С последними было особенно сложно, так что я решил оставить их допрос на обратное плавание к острову Черепа. С собой мы можем забрать только жрецов. И дело не в отсутствии лишнего места на галере, а в том, что доставленных на остров пленников придется казнить. Убивать относительно мирных жителей мне не хотелось, как и офицеров, всего лишь выполнявших свой воинский долг. А вот насчет жрецов у меня не было ни малейших сомнений – хватало жуткой славы любителей жертвоприношений и моих личных счетов с этой братией.

Впрочем, насчет благополучия тех пленников, которые останутся на воле, у меня никакой уверенности не было. Дикие хоть и не отличаются невысоким интеллектом, но память у них хорошая.

Первая порция информации оказалась сумбурной и совершенно бесполезной. Исключением была одна настолько ошеломляющая новость, что пришлось проводить дополнительные расспросы, пока мы окончательно не убедились в ее достоверности. В принципе, этого следовало ожидать. Под влиянием собственных фобий и жуткой славы поклонников Хра я переоценил возможности тальгийцев, как организационные, так и умственные. В общем, имперцы доигрались со своими экспериментами, и драконы вырвались на свободу. Конечно, империя не прекратит свое существование в одночасье, но в ближайшее время тальгийцам будет точно не до нас. И это очень хорошо – успеем накопить силы. А если сильно повезет, расплодившиеся драконы сожгут это мерзкое государство дотла. После этого ящерами займется противодраконья эскадрилья.

Какой бы важной ни была полученная информация, она оставалась неполной – офицеры захолустного гарнизона знали мало, как и их подчиненные. А вот жрецы молчали словно партизаны. Не помогли даже пытки, где в качестве заплечных дел мастера выступал Хитрый Кот и сваренный Гобоем аналог сыворотки правды. Так что пришлось отложить допрос до возвращения на главную базу. Горы утомили меня, и хотелось быстрее отправиться домой.

Погрузка разбитой техники и трофеев заняла еще двое суток, и о жрецах я вспомнил лишь через день после отплытия.

Прекрасное утро с веселым солнцем в чистом небе и гуляющим по палубе морским бризом было испорчено тонким визгом, который пробился даже сквозь доски.

– Где Тири? – спросил я у работавшего с массивным артефактом Дугана, не сомневаясь, что виновницей львиной доли неприятностей на этом корабле может быть именно ведьма.

– Она пошла к пленникам, – оторвался от работы хаосит и втянул голову в плечи.

– Медведь! – крикнул я майору, который проводил тренировочный бой с Лосем. – Дежурный наряд, за мной!

Договаривал уже на бегу, буквально ныряя в люк, ведущий к техническим помещениям, где мы оборудовали карцер. Подбегая к двери, возле которой стояли два десантника, я услышал, как по лестнице загрохотали сандалии диких из тревожной группы.

– Тири, отойди, – приказал я, еще толком не разобравшись, что именно происходит в помещении.

С прошлого моего посещения здесь многое изменилось. Доски пола и потолка были изрисованы ломаными рунами хаоса. Причем рисовали явно кровью, и, судя по бледному виду пленников, можно было догадаться, кто именно выступал в качестве доноров.

Впрочем, они могли побледнеть и от страха. Жрецы были прикованы к стене и полу так же, как сами делали это с дикими. Еще недавно выглядевшие невозмутимыми под пытками и отравой голые люди сейчас находились на грани паники. А самый молодой из них эту самую грань уже перешагнул. Судя по его выпученным глазам и покрытым пеной губам, услышанный мною визг издал именно он.

Я ожидал чего угодно, но только не этого. Тири мгновенно оборвала заунывную песню и спокойно повернулась ко мне:

– Как скажешь.

От ее взгляда по моей спине пробежало стадо ледяных мурашек. Лучше было бы как раньше – злоба, истерика и плещущийся в глазах хаос, а не вот такая кривая ухмылка и презрительное ехидство. Это уже не Тири. Та преграда, которая отделяла ее от хаоса, истончилась до предела, если не исчезла вообще.

– Тири, – с болью в душе выдохнул я.

– Если тебе не нужна моя помощь, то я пойду, – по-змеиному шипящим голосом произнесла ведьма и, опалив меня холодным взглядом, вышла из помещения.

Иррациональная часть меня кричала о том, что нужно бежать за ней и что-то делать, но было понятно, что все это бесполезно. Бессильная злоба искала выход и нашла.

– Будете говорить? – практически скопировав змеиную интонацию ведьмы, спросил я у жрецов.

– Да, я все скажу, – с сильным акцентом залопотал самый молодой.

Сидящий рядом жрец зарычал на парня. Судя по интонации, он обещал ему самые страшные кары.

Нет уж, так не пойдет.

Налет цивилизованности слетел с меня сразу после взгляда в глаза изменившейся Тири. Я молча присел возле буквально привинченного к доскам жреца и прервал его угрозы одним ударом легко выскользнувшего из ножен кинжала. Затем вытер клинок о голое бедро трупа и повернулся к молодому жрецу, перед этим мазнув предупреждающим взглядом по пока еще хранившему молчание пленнику.

– Продолжай, я тебя внимательно слушаю.

Сломавшийся парень говорил без остановки почти час. Даже охрип, бедолага. Зато заработал себе право на жизнь. А вот его молчаливый друг после отказа подтвердить полученную информацию отправился за борт с перерезанным горлом. В этот раз грязную работу взял на себя Медведь.

Интересного было много. Проведя ритуал, потребовавший более тысяч людей в качестве жертвы, жрецы выковыряли из хаоса дюжину яиц и вывели из них шесть пар драконов. Первая заброска была сделана к диким. Но она получилась крайне неудачной. Вылупившиеся в вулкане ящеры не могли выходить на холодный воздух, а под горами поживиться было нечем. Родителям приходилось таскать им диких издалека. Еды было мало, к тому же она усиленно пряталась, так что выжило и встало на крыло слишком мало дракончиков. Именно поэтому следующую пару, пока еще бескрылую, отправили в горы к гномам, и там уж ящеры развернулись по максимуму, вновь трансформировавшись в крылатых тварей.

Что касается непосредственно драконов, то мои предположения подтвердились – самый крупный действительно оказался самкой. У ящеров самцы намного мельче своих подруг. Кроме утопления, никаких других способов убить тварей нет, я додумался до этого совершенно случайно, после рассказа одного из гномов. Повлиять на них можно только отпугивающим артефактом, который вначале даже позволял приспешникам Хра контролировать драконов. Но, взрослея, самки становились умнее, и управление им очень не понравилось. В общем, тальгийцев постигла судьба доктора Франкенштейна. Кстати, один отпугивающий артефакт находился в трюме среди трофеев, и опознать его удалось только благодаря разговорившемуся жрецу. Так что парень, если покажет себя с лучшей стороны, возможно, будет жить долго и даже комфортно. Ему еще предстоит многое нам рассказать.

Выйдя на палубу, я подставил раскрасневшееся лицо прохладному ветру и почувствовал, что мне стало дико тесно на корабле. По расчетам штурмана, до нашего острова – еще пять дней пути. Выдержать это время, находясь в безвестности, я не смогу. Мне срочно нужно переговорить с Орадом, причем без Тири, а значит, сеанс связи отпадает.

– Парко, готовь один гаситель и «Дракфайтер» Гобоя. Мы отправимся домой по воздуху.

После моего приказа гномы забегали как ошпаренные, и через полчаса обе машины были готовы к взлету. В гаситель загрузились Турбо, Парко, Тири и три диких во главе с Медведем. Ну и Карп, куда ж без него. Туда же был аккуратно перенесен малыш Чирик.

«Дракфайтер» эльфа легко оторвался от палубы и шустро вспорхнул в небо. Я поднял гаситель намного медленнее, не решаясь рисковать и трясти машину с раненым внутри.

До самого вечера я сидел за штурвалом, ни разу не оглянувшись в салон, потому что боялся наткнуться на обжигающий каленым металлом взгляд Тири.

После ночевки на одном из островов мы заправили «Дракфайтер» под пробку, и он резко ушел вперед, чтобы предупредить о нашем прибытии и подготовить посадочную площадку на острове Черепа. Весь полет Тири была тихой и даже не требовала для себя отдельных остановок на попадавшихся по пути островках, а, как и все, пользовалась оборудованным в гасителе отхожим местом.

Изматывающее путешествие подошло к концу, и практически на закате мы увидели вдалеке остров Черепа. Еще раньше к нам присоединился взлетевший с острова «Дракфайтер» Гобоя. Эльф взял на себя роль проводника и повел гаситель в сторону основной базы бывшего легиона. По моему приказу основной плац был временно перепрофилирован в аэродром, у кромки которого уже замер комитет по встрече. В этот раз – очень жиденький. Почти вся верхушка нашей организации находилась за пределами острова, так что самой старшей была баронесса. Непонятно, почему отсутствовал мой псевдогарем. Ирну сопровождали только дикие из патруля и ее помощники.

Как только гаситель коснулся плаца, я выбрался с пилотского места и выскочил наружу. Трагический вид баронессы не внушал ни малейшего оптимизма.

Ну вот почему в последнее время вошло в привычку встречать меня такими кислыми минами? Как хорошо было раньше! Возвращаемся домой, и сразу – море радости и всеобщий праздник.

– Что случилось?

– Прости, Илья, я недоглядела.

– Да что случилось! – Мое терпение таяло с рекордной скоростью.

– Сита, – грустно выдохнула Ирна.

– Что с Ситой? Говори яснее.

– Ей очень плохо, лучше пусть она сама тебе все расскажет.

Поняв, что здесь и сейчас объяснения получить не удастся, я быстрым шагом направился в свой особняк. Приглашать Тири с собой не пришлось, она двинулась за мной хвостиком, как и почти все, кто прилетел на гасителе.

Ворвавшись в бывший княжеский донжон, я взбежал по лестнице и заглянул в спальню Ситы. Странно, но ее там не было. Мелькнувшая в голове догадка подтвердилась после того, как мы вошли уже в мою спальню. Моя кровать была занята бледной Ситой, которая выглядела так, будто жить ей осталось меньше часа.

– Сита, что с тобой? – присел я на краю кровати и осторожно взял в руку ладонь девушки.

Безумной любви между нами так и не вспыхнуло, но и чужим человеком она мне не была.

Сита отвернулась и заплакала.

– Мне кто-нибудь скажет, что случилось?! – растеряв последние крохи терпения, зарычал я.

Вздрогнув, словно от удара плетью, Сита заговорила сквозь слезы:

– Я потеряла твоего ребенка. – Последнее слово утонуло в рыдании.

А вот это очень плохо. Нам, мужикам, не понять всей степени горя беременной женщины, так и не дождавшейся появления младенца. Не скажу, что мне так уж хотелось обзавестись отпрыском, но все равно новость – из разряда крайне неприятных. К тому же эта ситуация меняла некоторые планы. Если раньше и появлялись мысли о том, что наши отношения с Ситой слишком затянулись, то теперь о разрыве не могло быть и речи. Может, когда-нибудь, после…

Внезапно Сита задергалась под одеялом и попыталась отползти на другой край, выдернув свою ладонь из моих пальцев.

Что за…

– Не подходи! – громко взвизгнула до этого почти умиравшая девушка.

– Я просто хочу проверить твое состояние, – с показным спокойствием сказала Тири, но ее кривая улыбка была далека от врачебного милосердия.

– Не подходи ко мне! – В голосе Ситы звенела паника. – Это наверняка ты убила нашего ребенка!

– Но ее здесь и близко не было, – удивленно сказал я, хотя здравый смысл уже стучал в возведенную основным инстинктом преграду.

– Значит, кто-то из ее рабов, – уже зло зашипела Сита, садясь под одеялом.

Ее уши покраснели, а вот лицо по-прежнему оставалось бледным.

– Ты вообще не могла забеременеть, – с прежней ехидной ухмылкой на губах сказала Тири. – Я всем вам заблокировала яичники еще до подписания договора с Ильей.

Вот это новость! Без меня меня женили, точнее, как раз наоборот. Стоило, конечно, возмутиться, но уж точно не сейчас. Сам виноват. Опять сапожник без сапог – на моем же профессиональном поле меня же мордой в лужу. Хотя нужно отдать должное Сите, она прекрасно сыграла свою роль. Вон, даже нашла белый грим, который не смывался слезами.

Я не успел не то что хоть что-то сделать, даже не придумал, что сказать, а события уже понеслись с бешеной скоростью.

– Тварь, мерзкая грязная тварь! – зашипела Сита. – Сама родить не можешь и другим не даешь! Осквернила свое лоно, ведьма проклятая, и испоганила жизнь всем вокруг! Ну и хорошо! Еще неизвестно, какого уродца ты бы родила!

Я смотрел на вопящую теперь уже точно бывшую любовницу, поэтому не видел реакции Тири, зато хорошо рассмотрел отражение этой реакции на лице Ситы. Искусственная бледность быстро стала реальной, а глаза расширились от запредельного испуга. Мне удалось вовремя развернуться и с трудом поймать рванувшую вперед Тири.

Это я не подумав.

Неведомая сила оторвала меня от ведьмы и швырнула через кровать. В полете мое тело смахнуло визжащую Ситу. Изрядный вес не дал мне улететь далеко, а вот Ситу зашвырнуло в угол комнаты, там она и продолжила визжать. Судя по всему, все та же сила отбросила и других свидетелей происходящего. Ну почти всех. Карп как ни в чем не бывало шагнул к ведьме, вокруг которой уже закручивалось миниатюрное торнадо.

В свое время хаоситка хорошо постаралась, творя защиту моего телохранителя, причем настолько хорошо, что защитила даже от себя. Карп окончательно показал, на чьей он стороне, и коротким ударом в затылок отправил Тири в нокаут.

Надеюсь, он ей ничего не повредил. Я заскочил на кровать и, перекатившись, спрыгнул с другой стороны. Нащупав пульс на шее хаоситки, я убедился, что ее сердце бьется слабо, но ровно.

– Отнеси ее в башню хаоситов, – приказал я Карпу, но он в ответ лишь отрицательно мотнул головой.

– Медведь, – повелся я к майору.

– Сделаю, – кивнул Медведь и осторожно, чтобы не задеть крюком, заменяющим ему левую кисть, поднял Тири на руки.

– Расскажешь Ораду, что произошло. Пусть сделает все что можно.

Как только Медведь вышел из спальни, я подошел к баронессе, которой Турбо помог подняться с пола. Ирна прекрасно поняла мой выразительный взгляд и, грустно улыбнувшись, кивнула:

– Завтра она покинет остров.

Мне нужно срочно побыть наедине с собой и постараться хоть как-то упорядочить сумбур в голове.

В кабинете, к счастью, никого не оказалось, да и не должно было оказаться, но происшествие в спальне показало, что всем в этом доме плевать на установленные мною правила. Вспышка Тири меня напугала до чертиков, но значительно меньше, чем ее недавнее равнодушие. Мысли о ведьме давили на мозг, и мне нужно было хоть чем-то отвлечься. Взгляд упал на высокую стопку накопившейся корреспонденции. По моему приказу в кабинет сносили все, что требовало моего личного вмешательства.

По внутренним документам я лишь скользнул взглядом. Несколько заявок на контракт для легиона прочитал по диагонали, а вот письмо от Парина Третьего по прозвищу Копье вызвало живой интерес. Сейчас король Отира возглавлял Тройственный союз Срединноморских королевств, так что его послание нужно рассмотреть с предельным вниманием.

Как оказалось, меня приглашали на заседание глав этого самого военного союза.

Ну что же, этого и следовало ожидать. Они пока не знают о «Дракфайтерах» и гасителях, но когда узнают, захотят увидеть меня еще больше. Так что стоит определиться со стратегией и своим местом в этом мире. Раньше было просто – они мне золото, я им – услуги наемника. Сейчас все стало намного серьезней. Даже если драконы добьют тальгийцев и оставят лишь города с отпугивающими артефактами, на месте выжженных пустошей появился намного более страшный враг для соседей, чем поклонники Хра. На данный момент с этой угрозой может справиться лишь Огненная бригада. Название так себе, но ничего другого в голову не пришло. Противодраконья эскадрилья будет сдергивать ящеров с неба и топить их в гасителях, а десантный батальон – решать проблемы с врагами на земле. В том, что я ввяжусь в мировую драку, сомнений не было, только вот под каким соусом это подать, пока непонятно.

Желание облагодетельствовать весь мир – стремление не только благородное, но и запредельно глупое. Люди, а в нашем случае – и другие расы, неблагодарны по своей природе. И это не предвзятое отношение, не социопатия и не детские травмы, а простейший анализ на основе жизненного и профессионального опыта. Эгоизм – это основа инстинкта самосохранения, присущего всем живым существам. А вот героизм, за исключением защиты собственных детенышей, – лишь дефект в базовом наборе инстинктов. Прекрасный, достойный прославления и одобрения, но всего лишь дефект. Причем очень редкий. В девяноста случаях из ста за словами о благородстве, патриотизме и бескорыстии прячется нечто до предела мерзкое.

В общем, рассчитывать на благодарность спасенных народов неразумно. Зависть и страх постепенно превратят меня в их глазах из спасителя во врага. Оторви пьяного мужа от избиения его же жены, и не факт, что спасенная не расцарапает тебе лицо ногтями. Начни давать еду бездомному, и скоро он будет требовать у тебя добавки. Навяжи финансовую помощь другу, и это унижение он не простит тебе никогда.

Я, конечно, сгущаю краски, но лишь потому, что мне довелось видеть слишком много примеров, подтверждающих эту теорию. Помогать тем, кому плохо, нужно, но делать это следует обдуманно. В общем, разыгрывать из себя странствующего рыцаря я не собираюсь. Амплуа наемника в этом случае намного безопаснее. Те, кто сможет, пусть платят полновесное золото за избавление от драконов. Тем же, у кого нечем заплатить, мы поможем и так, но только после их просьбы и настойчивого приглашения. Я не нуждаюсь в чужом унижении, но сам факт просьбы должен отложиться в их головах прочно и надолго, чтобы через десяток лет наши действия не были представлены интервенцией и геноцидом. Ведь во время воздушных боев на города будут падать драконы и истребители, гасители в пылу сражений разрушат много домов и, возможно, даже задавят кого-то из мирных жителей.

Решили и постановили, а пока впереди – сезон штормов, который даст нам время накопить силы.

Старый как мир прием сработал и в этот раз. Мне удалось отвлечься и успокоиться. Мысли о Тири больше не грозили вывихом мозга и выжиганием нервных клеток. Ответ стал очевиден, как и то, что это решение нужно было принять уже давно. Мой страх за девочку поставил ее на грань, за которой находится нечто более страшное, чем смерть.

Решительно встав, я вышел из кабинета. У двери ко мне присоединился Карп, а в холле в нашу компанию влился Турбо.

– Тебе не понравится то, что там будет происходить, – попытался я сбить решительный настрой друга.

– В последнее время мне вообще мало что нравится, – фыркнул в ответ гном.

Вот такой молчаливой и решительной группой мы прошли по темным улицам гарнизонного квартала и вошли в башню хаоситов. Испуганное лицо ученика, которого, кажется, зовут Сабос, сразу вызвало у меня нехорошее предчувствие.

– Где Тири?

– Вам туда нельзя, – проблеял хаосит.

– Сынок, мне на этом острове можно везде.

– Они в лаборатории.

– Понятно, – прорычал я и взбежал по лестнице наверх. За мной топал Карп и семенил короткими ножками гном.

Дверь в лабораторию была открыта. В глаза сразу бросились две вещи – висящая в воздухе посреди комнаты Тири и пылающий синим пламенем сложный знак на земле. В узловых точках по периметру знака стояли три молодых хаосита и заунывным тоном произносили бесконечное заклинание. Четвертое место пустовало, а незнакомый мне ученик лежал на полу рядом с висящей Тири. Судя по изломанной позе, парень был мертв. Орад стоял у стены и напряженным взглядом наблюдал за происходящим. Больше всего мне не понравилось, какой безвольной куклой висела ведьма.

Я кинулся к Ораду и, схватив его за ворот хламиды, припечатал к стене.

– Что здесь происходит?

– Она сама приказала начать ритуал освобождения.

– И ты так легко согласился?!

Мне хотелось задушить этого придурка, несмотря на то, что я сам шел сюда с намерением требовать проведения этого ритуала.

– Я не мог ее остановить. Она почти стала порождением хаоса! Она убила бы меня! – взвизгнул хаосит.

– Быстро объясняй, что сейчас происходит, – стряхнув с себя гнев, задал я единственно верный вопрос.

– Все плохо, – вздохнул хаосит. – Она ушла слишком далеко и потеряла желание возвращаться. Один из якорей попытался позвать ее обратно и ушел следом.

– Почему ты стоишь у стеночки, а не на месте якоря?

– Я… мне… нужно контролировать… – промямлил хаосит и сжался в ожидании моего удара.

Ударить очень хотелось, но смысла в этом не было.

– Ну ты и крыса трусливая, – прорычал я, выпуская одежду хаосита. – Что можно сделать?

– Нужен кто-то, на чей зов она откликнется, – затараторил Орад.

– Я подойду?

– Лучше всех, но это очень опасно.

Да уж, выбор не самый простой. Хотя что тут выбирать? Я вообще живу в долг, а долги нужно отдавать.

Не успел я шагнуть вперед, как крепкая рука вцепилась в мое плечо, и вырваться не представлялось возможным, но я и не пытался. Просто повернулся к Карпу и посмотрел ему в глаза.

– За все нужно платить.

Молчаливый дикий через пару мгновений кивнул и разжал пальцы.

У самой кромки пылающего знака я повернулся к Турбо, но он не дал мне ничего сказать.

– Не ко мне обращаешься, – весело оскалился гном. – Вайлет и сам справится. Если ты там загнешься, я пойду следом. Она не только твой друг.

Возразить мне было нечего, так что я просто перешагнул через светящуюся линию. Каждый следующий шаг к висящей в воздухе Тири давался труднее предыдущего, пока в какой-то момент я не понял, что дальше шагать мне просто нечем. Исчезли не только ноги, но и вообще все. Казалось, моя бестелесная сущность висит в непроглядном мраке. Впрочем, через пару секунд стало понятно, что это не совсем мрак, а густая смесь из предельно темных оттенков всех возможных цветов. И все эти цвета были эмоциями. Они стучались в меня, требуя пустить внутрь. Страх, отчаяние, боль, ярость, ненависть, презрение, надменность – только теперь я понял, какой жуткий коктейль эмоций постоянно терзал душу Тири и с чем ей приходилось жить после того проклятого посвящения.

Все это сейчас рвалось в меня, пытаясь растворить в себе, расслоить и разорвать мою сущность. Постоянная борьба с яростью помогла мне закрыться и не дать бурлящему хаосу проникнуть в душу.

Ну и что теперь делать? Где ее искать? Что там говорил Орад? Якорь пытался позвать…

– Тири!

Это был не крик, а безмолвный эмоциональный посыл. В ответ я ощутил даже не отклик, а тень эмоции. Это была Тири. Очень далеко, но самое страшное то, что в ее ответе чувствовались обреченность и равнодушие.

– Тири!

В этот раз я вложил в свой призыв мольбу, боль потери и безумную надежду.

Увы, ответ пришел еще более отстраненный. Она отдалялась от этого мира, теряя все эмоциональные связи.

Думай, ты же психолог или, по крайней мере, так себя называешь!

Как только мысли перешли в профессиональное русло, сразу появился ответ. Я приоткрыл небольшую брешь в своей броне и пустил внутрь только одно чувство – страх. Паника мгновенно затопила меня, едва не лишая разума.

– Тири!!!

Теперь в моем призыве чувствовалась лишь запредельная паника. Страх за себя, боязнь потерять самое дорогое, что есть у человека, – суть, целостность, душу.

Расчет оказался верным. За себя Тири уже не боялась, а вот страх за меня оказался той единственной нитью, которая еще не была разорвана. Отклик оказался очень близким, и я буквально ощутил ее присутствие рядом.

Чистой воды манипуляция, эгоистичная и подлая, но плевать – главное, что сработало.

Через мгновение я почувствовал свои ноги, которые тут же подогнулись от слабости. Учитывая, что вновь ставшие моими руки ощутили вес Тири, пришлось приложить массу усилий, чтобы не упасть. Как оказалось, в реальном мире я все же дошел до висящей в воздухе девушки и подхватил ее на руки.

Орад что-то пронзительно завопил. Окружающие нас световые линии и руны мигнули и погасли. Хаоситы-якоря обессиленно рухнули на пол. А вот я ощутил прилив сил, так что взглядом отстранил бросившегося ко мне Турбо и посмотрел на Орада:

– Где ее спальня?

– Я покажу, – мелко закивал хаосит и, смешно подобрав полы хламиды, выскочил из лаборатории.

Комната Тири находилась на этом же этаже, так что мы добрались туда без проблем. Аскетичное жилище, но это и не странно, учитывая, что Тири в основном жила в своих апартаментах моего замка, а еще имела домик в городе. Здесь же она ночевала, когда слишком увлекалась своими исследованиями.

Положив свою драгоценную ношу на узкое ложе, я подтащил поближе плетеное кресло и устроился в нем рядом с изголовьем кровати. Нервная встряска была еще та, так что сон сморил меня, как только удалось принять удобное положение в кресле.

Проснулся я от того, что кто-то взял меня за руку. Тири смотрела на меня своими большими глазами, в которых я не заметил и следа уже ставшего привычным отблеска безумия. Это была снова та девочка, которая с трудом оттаяла в лагере свирепых, но заботливых диких. Конечно, не все так просто, тараканов, поселившихся в ее милой головке, придется вытравливать годами, но для меня это не проблема, а профессиональный вызов.

Любые слова здесь были бы лишними, так что я поинтересовался ее состоянием, используя лишь выразительный взгляд. Ей наверняка вспомнились все недавние приключения и загулы в ипостаси ведьмы. Тири густо покраснела, и это вызвало во мне добрую улыбку. Еще совсем недавно она заливалась краской только от гнева.

Внезапно Тири решительно поджала губы и спросила:

– У нас все будет хорошо?

Шикарный вопрос!

Тот, кто утверждает, что досконально знает женщин, – самоуверенный идиот. Но моих скудных знаний все же хватало, чтобы понимать всю серьезность подобных вопросов. В зависимости от мнительности и фантазии дамы положительный ответ может быть воспринят в диапазоне от признания в любви до предложения руки и сердца.

Так что отвечать нужно очень осторожно и, самое главное, перед этим дать ответ самому себе.

Что я чувствую к Тири? Любовь? Не знаю. Я вообще всегда считал ненаучным бредом все эти размышления о розовых соплях и высоких чувствах. Классические признаки, как то: усиленное сердцебиение, сухость во рту и перепады температуры присущи, скорее, обычной страсти – состоянию, скажем так, не совсем здоровому. Опираться нужно на другие факторы.

Мне хорошо рядом с ней? Несомненно. Интересна ли она мне как женщина? Желание, распаленное опасностью, будет остывать еще очень долго. Уважаю ли я ее? Конечно. Готов ли я в лучших традициях рыцарских романов рискнуть ради нее жизнью? Ну а чем еще я занимался в лаборатории? И последний довод – ради безопасности этой девушки я перегрызу глотку любому.

Ну и к чему тогда все эти сомнения, которые, кстати, уже отразились в глазах Тири зарождающимся страхом?

– Конечно, у нас все будет хорошо.

Григорий Шаргородский Заблудшая душа. Переселенец

Пролог

Удивительно мягкий, какой-то золотистый мрак рассеивал лишь слабый свет двух спиртовых ламп. И все же эти робкие огоньки заставляли стены подвала буквально сверкать.

Но ни свет ламп, ни даже удивительный цвет стен не интересовали распятого на деревянном щите человека. Его сейчас вообще мало что волновало, кроме боли. Кряжистый моряк оказался на удивление изобретательным малым, и все же Гатара Скользкого было трудно удивить подобными «изысками».

– Ну как, не появилось желание говорить? – с кривой ухмылкой осведомился палач и практически без паузы трижды ударил пленника в живот.

Боль вспыхнула подобно огненному ядру и расплескалась по всему телу мошенника, достигая головы и кончиков пальцев. Болевой порог был пройден уже давно, но Гатара сдерживала отнюдь не гордость, а страх – страх перед тем, кто намного изобретательнее и жестче палача-самоучки: перед Кривым Оклом.

Мучения пленника были неожиданно прерваны появлением нового персонажа этой трагической сцены. Дверь тихонько скрипнула, и в нее вошел седовласый мужчина в дорогом, черном с серебряными узорами камзоле. Сквозь муть в глазах Гатар все же сумел узнать ненавистного всем преступникам города графа Гвиери.

– Ну и как у нас дела? – осведомился граф, подходя ближе.

– Молчит, скотина, – сплевывая на пол, ответил невысокий, почти квадратный мужчина, выполнявший роль палача.

Впрочем, это занятие явно не было его основной профессией. Длинный, до середины бедра серый камзол без рукавов с узким стоячим воротником, короткие мягкие сапожки и конечно же пышныебакенбарды выдавали в нем кронайского моряка, который вряд ли опозорит род дельфина грязным занятием. Но у графа Гвиери и дворяне будут чистить конюшни, считая, что занимаются достойным делом.

– Плохо, очень плохо, – устало вздохнул граф, подходя вплотную к распятому пленнику. – Может, передумаешь? То, что тебя ждет дальше, намного хуже самой сильной боли и даже смерти.

В ответ мошенник хотел плюнуть в лицо графу, но догадливый кронаец резко ударил его в живот, и Гатар подавился собственным плевком.

– Ну что ж, придется пойти на крайние меры. – Граф еще раз вздохнул, и понятливый Карн тут же поставил позади него маленькую табуретку.

Гвиери грузно сел на жалобно скрипнувший предмет мебели. Когда-то граф мог похвастаться могучим телосложением и незаурядной ловкостью, но, увы, годы не пощадили былого победителя рыцарских турниров и любимца женщин. Его тело хотя и не заплыло жиром, но уже не обладало ни стройностью, ни силой. А почти вторые сутки без сна окончательно утомили уже далеко не молодого графа.

Непонятные события в городе накатывали, словно горная лавина, а он до сих пор не мог понять, что именно происходит. Странным образом в этих событиях были завязаны и верхи, и низы общества. Столица княжества гудела в предчувствии неких перемен, а интуиция старого воина вопила об опасности. Но если на поле боя, почувствовав неладное, ему достаточно было оглянуться вокруг, чтобы найти источник опасности, то здесь приходилось прикладывать титанические усилия, дабы уловить хоть тень угрозы.

Даже поимка Гатара Скользкого, которого осведомители называли важной фигурой в бродящем котле запутанной интриги, закончилась полным провалом – Гатар молчал.

Упрямство мошенника и острая нехватка времени подталкивали графа к использованию крайнего средства – магии. Граф не разбирался в магическом искусстве, так же как и большинство его современников: люди вынесли из своего темного прошлого страх перед магией, и теперь она была под строжайшим запретом. Но ситуация становилась безвыходной, к тому же у графа имелся подходящий специалист, и он все же решил рискнуть.

Профессор Урген, которого граф поймал на скупке запрещенных артефактов, но не послал на костер, а приберег для себя, предлагал невиданную вещь – поселить в теле человека какой-то потусторонний дух, привязывая его к так называемому «камню душ».

Это давало несколько плюсов: духу некуда деваться из тела, кроме как обратно в камень, поэтому вызванной из темного мира сущности придется выполнять приказы. К тому же новому «жильцу» доставалось не только тело, но и память носителя, что позволит узнать, что же на самом деле происходит в городе.

И все же риск замараться грязью древней магии и никогда не отмыться от нее был чрезвычайно велик. И только где-то в глубине души он понимал, что поступает так не от безвыходности, а желая испытать запрещенное оружие в деле.

Граф устало растер ладонями лицо и решительно встал. «Выбора нет, и промедление смерти подобно».

Княгиня Лара, которая всегда очень внимательно относилась к советам старого друга ее отца, вдруг как-то охладела к Гвиери. А на последнем Большом Совете барон Немеш смотрел на графа с таким выражением на лице, словно точно знал день и час его смерти. «Он смотрел даже без ненависти, а с брезгливой жалостью!»

Сомнения графа были прерваны появлением красавицы Яны и плюгавенького профессора.

– Ваша, милость, я доставила этот диковинный гриб, как приказывали, – озорно улыбаясь, отрапортовала истинная дочь степей. Невысокая и смуглая, как все хтары, Яна обладала стройным телом и весьма соблазнительными формами, при этом была опасна как камышовая кошка и настолько же игрива.

Девушка не удержалась от очередного озорства – тесно прижалась своим изрядным, прикрытым лишь тонкой блузкой бюстом к спине профессора, а затем подтолкнула его в сторону графа. Как результат – пожилой ученый залился краской смущения и смог прийти в себя лишь через пару минут.

– Профессор, соберитесь, у нас мало времени, – устало сказал ученому граф и недовольно посмотрел на Яну.

Девушка потупила взор и даже слегка присела в книксене. Но граф был уверен, что под полуприкрытыми веками с длинными ресницами пляшут чертенята.

– Профессор!

– А? Что? – постарался собраться Урген, но наткнулся взглядом на распятого мошенника и опять впал в ступор, но в этот раз побледнев. Профессор, одетый в немного мешковатую «скуху» – просторный балахон с капюшоном, традиционный наряд как ученых, так и священников, – подслеповато сощурившись, смотрел на пленника. Его и без того бледное лицо стало похоже на желтую бумагу древних манускриптов, а длинный нос еще больше заострился.

Дело решил Карн. Он подошел вплотную и тихо произнес:

– Проф, если ты сейчас же не начнешь работать, то займешь его место.

Слова крепыша возымели моментальное действие, и Угрен встрепенулся. Затем его мысли явно приняли научный характер, и до этого момента растерянный и испуганный человек преобразился.

Он резким движением пригладил длинные, немного слипшиеся от пота черные волосы, быстро присел на корточки и начал доставать из своей сумки баночки, иглы и другую малопонятную мелочь. Когда в руках профессора появилась угольная палочка, он встал, осмотрел золотисто-белый с красными разводами пол и решительно отодвинул Карна в сторону.

Кронаец хотел было возмутиться, но промолчал, увидев, как ученый сноровистыми движениями начал вычерчивать на полу сложную пентаграмму.

Глава 1 Мошенник

Тоненькие дощечки уже давно не пахли свежим деревом, хуже того – они издавали «непередаваемые» ароматы то ли сгнивших овощей, то ли какой-то рыбы. Впрочем, в этот момент меня волновали совсем не странные запахи, а тихие шаги за горой пустых ящиков. Казалось, сердце стучит намного громче этих шагов, и его было отчетливо слышно всем преследователям.

– Эй, падаль, вылазь! Все равно найдем! – прокаркал хриплый голос за ящиками.

Страх стал еще сильнее. Трясшиеся руки судорожно сжимали скользкую от пота рукоять пистолета, названия которого я так и не вспомнил.

Вы когда-нибудь мечтали оказаться в роли крутого британского суперагента? Я, честно говоря, не помню. Но при просмотре бесконечной шпионской киносаги подобные мысли наверняка проскальзывали. И вот сбылась мечта идиота! Но я-то мечтал о шикарных отелях и красивых женщинах, и в мечтах точно не было мрачного склада и старого пистолета в дрожащих руках.

Даже не знаю, заряжен ли он!

Любой «смотритель» боевиков и «игратель» в компьютерные стрелялки облил бы меня презрением за подобные мысли и поведение. Но не думаю, что подобный критик смог бы сохранить свой энтузиазм, оказавшись на моем месте.

Вся эта история отдавала бредом с самого начала. Мой старый друг и коллега еще по работе в торговой фирме, точно так же, как и я, оказавшийся за бортом по причине кризиса, предложил подработать грузчиками на каком-то складе. Стыдно, конечно, но иного выхода не было. Сам виноват – в молодости я не влезал в бандитские разборки, а в зрелом возрасте не занимался рискованным бизнесом, почему-то решив, что профессия честного менеджера сможет гарантировать безбедную жизнь и обеспеченную старость. Вот только желание сыто есть и спокойно работать в эпоху кризиса и совершенно обалдевших от безнаказанности работодателей должно сопровождаться профессиональными навыками в целовании одного места у «барина». Увы, тут сказалось мое «неправильное» воспитание – ну не нравится мне этот процесс! Как результат – увольнение и шанс поработать грузчиком.

В принципе я никогда не считал физический труд презренным и был готов вкалывать в поте лица, да только склад мы выбрали не тот.

На десятом ящике сильный, но слегка рассеянный Мишаня умудрился зацепиться ногой за какой-то кабель. Тело прошедшего ВДВ еще нестарого мужчины сумело избежать падения, чего не скажешь о ящике. Фанерная конструкция рухнула углом на бетонный пол и моментально развалилась, причем так «удачно», что припрятанные между мягкими игрушками солидные пакеты с чем-то белым разлетелись в разные стороны.

И хозяин склада, и крепкие ребята, приехавшие за товаром на вместительной «газели», напряженно застыли. Этого мгновения мне хватило лишь на понимание того, что в пакетах далеко не стиральный порошок, и на судорожный вздох. А вот Мишаня, которого в офисе все считали тугодумом, успел прокачать ситуацию и ударом локтя вырубить стоявшего рядом с ним здоровяка в кожаной куртке. К этому моменту наркоторговец успел достать из-за спины пистолет, который Мишаня лихо перехватил. Затем он цапнул меня за шиворот и потащил в глубь склада.

Вот кому нужно было мечтать о подвигах суперагента! Я был восхищен до глубины души и благодарен судьбе за то, что мне так повезло с напарником. Но, увы, везения хватило только на меня одного – сзади раздался сухой щелчок выстрела, и Мишаня, словно споткнувшись, рухнул на пол.

Может, мне и стыдно за страх и неуклюжесть, но, когда было нужно, я умел поступать правильно. Животный ужас и жуткая истерика все же не заставили меня побежать дальше в одиночку. Ухватив тяжеленного Мишаню за безвольную руку, я затащил его в боковой проход. К сожалению, все мои старания и героизм оказались бессмысленны – Мишаня был мертв.

Все, на что меня хватило, – это забрать из судорожно сжатых пальцев товарища пистолет, которым я, несмотря на лихое прохождение всевозможных игр и службы в армии, совершенно не умел пользоваться.

Узкий коридор заканчивался большим, но абсолютно глухим складом с высокими штабелями пустых ящиков, за которыми я и укрыл свое трясущееся тельце. А через несколько секунд в помещении появился преследователь.

– Выходи!

Жить хотелось неимоверно, и даже появлялось желание добровольно сдаться бандитам, пообещав им полное молчание, в призрачной надежде на помилование. Вопреки всем протестам логики, тело как-то само собой начало подниматься с бетонного пола. Под подошвой потрепанной жалкой имитацией спортивных занятий кроссовки противно скрипнула бетонная крошка. И тут же между стенами склада заметался оглушительный звук, в котором я узнал грохот автоматной очереди с легким оттенком треска пробиваемых пулями деревянных планочек. А через мгновение мое сознание ухнуло в бездонную пропасть.

Вам никогда не снилось, будто вы плывете в темной воде, когда не только тело, но и душа рвется вверх, к воздуху и свету, а по спине бежит мороз от предчувствия того, что сейчас кто-то ухватит за ноги и потащит на глубину? Нет? Значит, повезло. Мое пребывание во мраке было именно таким, и хуже всего то, что за ноги все-таки ухватили и потащили…

Свет больно ударил по глазам, и лишь через несколько мучительных секунд я понял, что он был не таким уж ярким. Над головой низко навис белый потолок, а боль во всем теле подтвердила, что я все еще живой.

Неужели мне удалось спастись и это больница?

Увы, реальность тут же развеяла все надежды – четыре крепких руки подхватили меня под мышки и поставили вертикально. Боль во всем теле на минуту затуманила взгляд, но затем все же отпустила, позволяя рассмотреть помещение, а также всех, кто в нем находился.

В действительности стены были не совсем белыми, а скорее светло-золотистыми, причем казалось, что комната вырублена в сплошном камне, с виду напоминавшем пирит. Свет похожих на керосиновые ламп играл на поблескивающих крошечными кристалликами стенах. Но в данный момент мне было не до местных красот. Два очень опасного вида мужика в совершенно диких нарядах довольно грубо прислонили меня к какому-то щиту, буквально распиная на деревянной конструкции с помощью ремней.

Да уж, это точно не приемный покой неотложки.

Тюремщики хоть и были одинаково грубы, но внешне являлись совершенной противоположностью друг другу. Кряжистый кронайский моряк с обветренным лицом, коротким ежиком на голове и шикарными бакенбардами резко контрастировал рядом с совершенно лысым мужиком, отмеченным татуировкой имперского центуриона на виске и правой скуле. Среднего роста мускулистый центурион был одет в кожаную безрукавку, с трудом сходящуюся на мощной груди.

Стоп! Какой кронайский моряк? Какой центурион? Где я?! Кто я?!!

А вот последний вопрос, как ни странно, оказался самым насущным. Память тут же услужливо выдала информацию, что я – Гатар Скользкий, не так давно прибившийся к сатарскому воровскому обществу, имею честь принадлежать к благородной братии мошенников. И это при том, что я прекрасно помню – по паспорту значусь как Иван Александрович Боев, прописанный в городе Таганроге на улице Энгельса. Помню все: школу, институт, «залет» в армию и ту проклятую работу в представительстве большой иностранной фирмы. Но как только задумываюсь о чем-то из окружающей реальности, чужая память затягивает в омут воспоминаний Гатара Скользкого.

И что бы это значило?

Опустив взгляд вниз, я понял, что, как говорил мой дядя: «Таки да, это не мое». Я никогда не обладал столь волосатой грудью, да и похожая на кимоно рубаха в сочетании с кожаными штанами и короткими сапожками – явно не мой фасон. Уверен, что и с лицом те же проблемы.

Скорее всего, сбылась еще одна мечта идиота. Прочитанные мной десятки книг с историями про попаданцев не могли не вызвать некоторых фантазий.

Лучше бы я фантазировал о Леночке – секретарше бывшего босса!

Из глубин самокопания с оттенком жалости к себе несчастному меня вырвала звонкая пощечина от коротышки-кронайца. Хорошо хоть это сделал не центурион – если бы «прилетело» лопатообразной ладошкой качка, сотрясение мозга было бы наилучшим исходом.

Впрочем, хватило и того, что есть: похоже, таким оригинальным образом морячок пытался привлечь мое внимание к еще одному персонажу в подвале, а именно – к импозантного вида седовласому дядьке в шикарном черном камзоле. Эдакий испанский гранд с зачесанными назад волосами и бородкой клинышком. Взгляд сам собой прикипел к изящной вязи серебряной вышивки на камзоле, но еще один «гостинец» от моряка заставил всмотреться в лицо местного начальства. И что самое странное, я его узнал. Точнее, не я, а Гатар Скользкий – вот же дал бог имечко! И не просто узнал, а жутко испугался. Как оказалось, судьба предоставила залетному попаданцу сомнительную радость встретиться с самим графом Гвиери, которого еще называли Кровавым Моржом – советником княгини и начальником службы безопасности княжества Сатар.

Граф подошел на шаг ближе, повторяя свой вопрос, и я его понял!!! Хотя язык, на котором говорил этот колоритный персонаж, точно не был русским. Граф поинтересовался, все ли мне слышно и понятно.

– Да, слышу, – поспешил я заверить его в своей внимательности, потому что видел желание морячка еще раз приложиться к моему лицу.

Моему ли? Впрочем, задаваться подобными вопросами было преждевременно, конечно, если не стремиться к тому, чтобы выпасть из этого тела сразу же после попадания.

– Готов ли ты ответить на мои вопросы, джинн?

Джинн? Даже так?! Бли-и-ин!!!

– Готов, – тут же согласился я, не вступая в эзотерические дискуссии, потому что проклятый коротышка вновь зашевелился. От шока я даже не заметил, что говорю не на родном языке.

– Твое последнее дело?

– Мое? – довольно справедливо удивился я.

Коротышка вновь дернулся, но был остановлен графом.

– Не бей его по лицу, – заботливо высказался он и заново озвучил вопрос: – Последнее дело Гатара Скользкого? Вспоминай, джинн, ты должен это знать.

И ведь действительно знал!

– Договориться о продаже какой-то штуки под названием «бутон пламени», – буквально само собой вылетело у меня изо рта.

Внезапно плюгавый мужичок в какой-то рясе с капюшоном тонко вскрикнул.

– Что случилось, профессор? – тут же повернулся к нему граф.

– «Бутон пламени» – это мощнейший артефакт. Он может взорвать небольшой дом, – громким шепотом, который услышали все присутствующие, сообщил мужичок.

– Не вижу ничего ужасного, – пожал плечами граф.

– Но, если соединить его с «лепестком магмы», погибнет половина города.

– Проклятье, – скрежетнул зубами граф и вновь уставился мне в глаза. – Кто продавец?

Я задумался, и, как оказалось, напрасно – в голове было совершенно пусто. Молчание было воспринято неадекватно, и кронаец впечатал кулак в мой многострадальный живот. Мысли опять вылетели из головы, но зато там появился ответ – Кривой Окл! Я даже не успел удивиться и подумать, кто этот Окл, как память тут же выдала такой поток информации, что мозг буквально взорвался болью.

Не было никаких картинок и вспышек с образами, как в кино с воспоминаниями героев, я просто вспомнил, что Кривой Окл, которого еще называют Жирным, был местным паханом – очень хитрой и жестокой скотиной. Еще вспомнил, что я, точнее Гатар, попал в «нежные» ручки графа именно по вине Окла. Впрочем, если быть совсем уж честным, мошенник сам виноват – нечего было связываться с этим боровом и принимать у расфуфыренного дворянчика, больше похожего на бабу, заказ на посредничество в покупке какой-то магической штуки.

Говорила же мне мама не связываться с демонской грязью.

Стоп, какая мама?

Как – какая? Сакла Номо…

Еще раз стоп! Нужно как-то бороться с лишней информацией и раздвоением личности, если не хочу залететь в местную психушку.

Очередной удар и вспышка боли напомнили мне, что сейчас не вечер воспоминаний.

– Кто продавец? – прорычал граф, раздосадованный тем, что пришлось повторять вопрос.

– Кривой Окл, – максимально быстро ответил я.

– Проклятье, – начал повторяться граф. – Заказчик?

– Какой-то дворянчик, зовут виконт Вляо.

– Ты шутишь! Этот уродец?! – искренне удивился граф. – Кто за ним стоит?

– Не знаю! – От попытки найти ответ, которого, похоже, не существует, головная боль стала невыносимой и легко перекрыла боль от побоев.

– Карн, – скомандовал граф.

– Ваша милость, – неожиданно вмешался мужик в балахоне, которого Гвиери называл профессором. – Ему незачем врать, людские дела джинну неинтересны.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился граф. – Сделка по продаже артефакта завершилась?

– Нет, – прохрипел я, уже не обращаясь к чужой памяти, все и так было ясно.

– Артефакт у Окла?

– Да. Он ждет Гатара с предложением заказчика.

– Хорошо, проведешь нас к Оклу. – Похоже, граф был абсолютно уверен в моем согласии, поэтому сразу обратился к ученому: – Профессор, вы уверены, что мы не потеряем связь с ним на расстоянии?

– Абсолютно, – убежденно ответил тот.

Только сейчас, внимательнее посмотрев на местного деятеля науки, я заметил и странную пентаграмму, начерченную на золотистом полу чем-то черным, и странный камень в руках профессора. Камень пульсировал в ритме, который подозрительно напоминал биение сердца. И камень, и профессор мне очень не понравились, а когда я прислушался к трепыханию собственной сердечной мышцы и сравнил его с ритмом в камне, происходящее не понравилось мне еще больше.

– Теперь этот джинн связан с «камнем душ» прочной нитью, и я всегда могу ее увидеть, – продолжал вещать носатый ученый.

– Хорошенько объясните нашему новому другу его обязанности и то, чем грозит попытка неповиновения, – строго кивнул седовласый граф и решительно вышел из подвала.

В дверях его пропустила миловидная малышка. Очень миловидная – смуглая кожа, черные волосы, невысокий рост и тонкая талия при солидном бюсте. Ладная фигурка была очень грамотно упакована в тесные кожаные бриджи и свободную рубаху а-ля мушкетеры. Широкий пояс и высокие сапоги довершали образ сорвиголовы и соблазнительницы.

Намерения морячка я буквально почувствовал ноющим от боли животом, поэтому оторвал взгляд от девушки и с повышенным вниманием уставился на профессора.

– Слушай меня внимательно, джинн, – наклонившись вперед, медленно произнес профессор. – Теперь ты – раб этого камня. И если покинешь дарованное тебе тело, то вновь попадешь сюда. – Для убедительности он поднес пульсирующий красным светом кристалл прямо к моему лицу и ткнул в него пальцем. Говорил он едва ли не по слогам, словно общался с маленьким ребенком.

– Говорите нормально, я не дебил… – Уже договаривая фразу, я понял, что произнес ее на русском языке. Языкового барьера, как такового, не было. Если не особо обращать внимание на фонетику, то даже казалось, что окружающие говорят по-русски. Но как только появилась необходимость сказать что-то в ответ, пришлось напрягаться, чтобы правильно использовать слова имперского языка.

– Что? – тут же подтвердил мои опасения профессор.

– Я говорю, что все хорошо понимаю.

– Какой сообразительный джинн.

Ага, опять джинн и как там… «раб камня». Лиха беда начало. А кристалл – это что-то типа лампы? Похоже, сказка про Аладдина – не такая уж сказка.

– Очень интересно, интеллект джиннов выше того, что описывали… – Профессор начал что-то бормотать, но в этом подвальчике было кому последить за регламентом. Обладатель шикарных бакенбард толкнул увлекшегося ученого под локоток, и тот моментально оживился. – Ах да. Так вот, душу этого тела мы заперли рунным заклинанием, запечатанным на коже татуировками. Действие заклинания продержится около трех часов. Так что вам необходимо поторапливаться. Не бойтесь умереть. После смерти этого тела ваша душа вернется в камень. Но если вы не умрете в течение трех часов, душа настоящего хозяина тела вырвется из магических пут и уничтожит вашу душу полностью.

Да уж, перспективка. Обычным попаданством здесь и близко не пахнет. Похоже, меня собираются использовать как раба – водителя нужных графу тел. В общем, невесело.

Но, как ни странно, страха не было. То ли события не оставляли времени на рефлексирование, то ли я еще не окончательно поверил в реальность происходящего. К тому же было дико интересно. Поэтому я решил, что терять, кроме чужой жизни, мне нечего, и занялся уточнением нюансов.

– А если мне не захочется выполнять приказы?

Квадратный морячок сразу напрягся и шагнул вперед с явным намерением объяснить, насколько я неправ, но профессор остановил его решительным жестом.

– А вот этого искренне не советую. В кристалл вы все равно вернетесь, и поверьте, там вам не понравится. Так что любой новый выход в мир будет казаться праздником. А ежели будете совсем бесполезны, то останетесь в «камне душ» навсегда.

После осознания моей «сообразительности» профессор перешел на «вы» и нормальный тон, но что-то в его поведении настораживало, он был похож… Точно – на теоретика!

– Вы в этом уверены? – поспешил я высказать свои сомнения.

– Ну, – тут же скис ученый и начал мямлить, – по описаниям Краста Нехрерима в его «Душевном покое» и пояснениям в трудах…

Подобная постановка вопроса не устроила не только меня, но и морячка. Он решительно отодвинул профессора в сторону и взял меня за глотку. Дышать сразу стало намного труднее.

– Слушай, шнырь, у меня появилась мысль потратить один час из отпущенных на твою жалкую жизнь, чтобы поиграть в интересную игру под названием «Я, раскаленный прут железа и мой новый друг».

– Я все понял, – удалось мне выдавить через пережатое горло.

– Вот и хорошо, – тут же покладисто согласился моряк. – Я знал, что ты умный парень. Лован, отвязываем его, до утра осталось мало времени.

Молчаливый центурион не мудрствуя лукаво отодрал мои конечности от щита прямо с ремнями. И лишь после этого я понял, что все происходящее – не сон: пришла настоящая БОЛЬ.

– Твою ж мать! – застонал я, добавляя несколько более емких слов. Морячок аж заслушался. Он, конечно, не понимал смысла, но инстинктивно чувствовал красоту слога русского матерного.

К боли в животе и нескольких неприятных ранах на груди добавилась резь в затекших руках и ногах, так что странное жжение от татуировок на общем фоне даже не замечалось.

Согнувшись от боли, я сполз на пол, уже ожидая, что коротышка начнет пинать меня ногами, но он лишь отошел к двери. А ко мне подошел центурион. Он достал из поясной сумочки небольшую склянку, распахнул на мне похожую на короткое кимоно рубаху и начал быстро смазывать мои раны и синяки какой-то вонючей дрянью. Затем насильно влил в глотку мерзкую жидкость из тонкой колбы.

Через минуту я заметил, что боль проходит. Лован, закончив с медицинскими манипуляциями, спрятал склянки и демонстративно ударил друг о друга браслетами на руках. Звук получился удивительно чистым и звонким. Моряк повернулся на звук и, призывно махнув рукой, первым вышел из подвала.

Эта пантомима ни о чем мне не говорила, кроме того что Лован оказался немым. Вряд ли в имперском легионе держали людей с врожденным пороком, так что его немота являлась либо следствием несчастного случая, либо применения чьих-то «очумелых» ручек. В общем, подумать было о чем как в отношении судьбы центуриона, так и своей собственной.

Узкий сводчатый коридор вел из подвала вверх, и мы друг за дружкой поднимались по вырубленным прямо в искрящейся скале ступеням.

Интересно, такой цвет стен является особенностью конкретно этих подземелий или дальше будет так же?

Будет, уверенно подсказала чужая память, сообщая, что свое имя город получил неспроста.

Память памятью, но к зрелищу Золотого Города под лучами полной и до одурения большой луны я был откровенно не готов. Задняя часть трехэтажного здания выходила прямо к парапету небольшой террасы, с которой открывался шикарный вид на город.

Можно помнить все то восхищение золотом стен, на которое была способна отнюдь не самая поэтичная душа продажного мошенника, но видеть самому залитое молочным светом густое и очень живописное скопление домиков было настоящим потрясением. Город играл всеми оттенками золота – от белого до червонного.

Все казалось нереальным, игрушечным и словно нарисованным. Я невольно замер, пожирая глазами всю эту красоту. Похоже, центурион, несмотря на имперские корни, тоже был влюблен в этот город. Он не стал подталкивать мою застывшую тушку, а остановился рядом и посмотрел вниз так, словно нежно поглаживал взглядом крыши домов.

А вот квадратный морячок не был настолько сентиментальным.

– Ну, че встали? У нас много дел.

– Зря ты так, Карн, пусть посмотрит. Может, это в первый и последний раз, – материализовалась из золотистого мрака смуглая красавица.

Вот уж спасибо за сочувствие и пожелания. А морячка, значит, зовут Карн. Интересное дело. Если память мошенника мне не изменяет, то на Кронайских островах имена, начинающиеся с буквы «К», получали только отпрыски островных царей. Хорошенькую компанию собрал граф: имперский центурион, островной принц… А смуглянка – что: дочь хтарского хана?

Для того чтобы не болтаться как марионетка на веревочках, необходимо срочно раздобыть необходимую информацию. Вообще-то информации было навалом – только подумай, и тут же в мозгу всплывает целый ворох, но как найти нужные сведения в том бедламе, который царит в мозгу Гатара?

Стоп. Мне ли, дитяти компьютерного века и интернета, искать способы копания в мусорной куче всевозможных сведений. Но как использовать для памяти систему работы интернет-поисковика?

Все эти мысли метались в голове, пока мы огибали угол здания, построенного из таких же искрящихся светлым золотом блоков, как и весь город. Выложенная чуть желтоватой плиткой тропинка вела в довольно обширный сад, в котором кроме деревьев я обнаружил довольно странную компанию – два десятка одетых в разномастные наряды людей. Память мошенника тут же опознала традиционную одежду сатарских мещан, кронайских поморов и даже несколько имперских купцов.

Все чего-то ждали. Примечательно, что, когда наша милая компания подошла ближе, народ демонстративно отошел подальше.

Ага, вот как здесь все устроено!

Оглянувшись, я посмотрел на сопровождавшую меня троицу уже другими глазами. Похоже, ребята были либо очень надежными, либо смертниками – другим приказали держаться от меня подальше во избежание утечки информации.

Пока возникла пауза, я решил поковыряться в выданной мне во временное пользование памяти, только аккуратно, потому что слишком большие объемы воспоминаний вызывали жуткую головную боль.

Я присел на садовую скамейку и приготовился думать – вот уж не ожидал, что когда-нибудь буду относиться к этому процессу с такой осторожностью.

Итак, сейчас я нахожусь не на Земле – по крайней мере, об этом говорит незнакомый рисунок звезд и ненормально большая луна без всяких «рисунков». Информация, конечно, ценная, но в данный момент бесполезная. Важнее было точное место моего пребывания – княжество Сатар, которым правит какая-то там княгиня. Пришлому мошеннику светская жизнь княжества была малоинтересна, поэтому ни имени, ни описания внешности местной правительницы его память не содержала.

Так, теперь насчет самого княжества. В памяти тут же услужливо всплыл очередной ворох информации, и я постарался осторожно выдернуть из него нити нужных знаний. Ощущения были такими, словно пытаешься вспомнить математическое уравнение, рассказанное учительницей в старших классах школы. Если это было давно, то всплывет только уравнение, без малейшего понимания того, как оно попало в голову. А вот если нужна информация, которую тебе сообщила, скажем, миленькая секретарша шефа всего два дня назад, то не факт, что среди впечатлений от форм и томного тона девушки можно будет разобрать хоть что-то из того, что она говорила.

Размещенный в голове мошенника ворох информации о княжестве состоял из огромного количества рассказов, слухов и побасенок, при этом самые свежие несли с собой и все то, что Гатар помнил о рассказчиках. А это плохо – голова вновь начала болеть.

Так, а если попробовать смотреть на все это поверхностно, без особых копаний, так, как смотрим на краткую информацию по ссылкам, не открывая их? О, получилось!

Княжество основали бывшие пираты. Правит им княгиня, а в советниках у нее озверевший от безнаказанности Кровавый Морж, который, несмотря на нелегальный статус своего «КГБ», давит воров, как кот мышей. В общем, дядька более чем серьезный, и шутить с ним себе дороже. Информации, конечно маловато, но спасибо Гатару и на том – хоть не попал в этот мир как кур в ощип. Сам удивляюсь, что подобное «переселение» не вызвало у меня паники, затяжной истерики и ступора. С другой стороны, это я был здесь новичком, а Гатар, чья память сейчас у нас одна на двоих, являлся уроженцем этого мира.

Кстати, а где сейчас сам хозяин данного тела?

Лучше бы я об этом не задумывался. В голову словно ударило молотом. Неожиданно окружающий мир поплыл, и я почувствовал, как где-то там, в глубине мозга, рвется скованная цепями рунного заклятия душа мошенника. Брызгая ненавистью и бешенством, Гатар пытался вцепиться в мою заледеневшую от страха сущность и растерзать, разбросав обрывки по всей вселенной. Казалось, это вот-вот случится, но тут меня накрыло темным одеялом беспамятства.

В реальность я вынырнул как из холодной воды, при этом ощущая какой-то мерзкий запах. Вся собравшаяся в саду братия смотрела на сомлевшего новичка, а прямо надо мной склонился профессор с какой-то баночкой в руках. Судя по запаху и действиям ученого – в баночке находился местный аналог нашатыря.

– Что это было? – с трудом прохрипел я, стараясь вновь не потерять сознания от жуткой головной боли.

– Если я не ошибаюсь, атака хозяина этого тела. Не знаю, что вы там делали, но не повторяйте этого снова, – лекторским тоном, но почему-то шепотом сообщил профессор, пряча жутко воняющую баночку обратно в сумку. В облике ученого произошла некоторая перемена в виде нового аксессуара – когда он наклонялся, из-за ворота похожего на монашескую рясу одеяния свесился тот самый пульсирующий кристалл, но теперь уже в сочетании с оправой и довольно толстой цепочкой.

– А без этого никак нельзя? – спросил я, с трудом принимая положение сидя. Хорошо хоть во время приступа я не стоял: каменная плитка на дорожке – не самое мягкое место для падения.

– В принципе можно, если нанести еще по одному уровню рун. Возможно, атаки будут не такими сильными, но все равно они будут.

– Но вы говорили, что узы…

– Узы действуют, – перебил меня профессор. Когда шел научный диспут, он забывал о своей вечной растерянности. – Если бы их силы иссякли, плененная душа разорвала бы вас в единый миг, а так вы можете бороться. По крайней мере, именно это сказано в трактате…

– Все, хватит лекций, начинаем работать, – прервал профессора появившийся из предрассветного тумана граф.

Кстати, рассвет был уже недалек – утренняя дымка заволакивала сад и все окрестные строения. При этом луна не успела уйти за горизонт, но уже серьезно потускнела. Выглядело это еще более потрясающе. – А ты, джинн, радуйся, что тебя вытащили в мир хоть на эти несколько часов.

– Какой на хрен джинн! – «Общение» с бывшим хозяином тела, головная боль и страх окончательно убедили меня, что все это не сон или бред. Поэтому хотелось получить объяснения прямо здесь и сейчас. Я вскочил и решительно шагнул к графу. – Я – человек, а вы вырвали меня из моего…

Договорить свою пламенную речь не удалось – кто-то положил ладонь мне на затылок. Пальцы что-то там сжали, и голосовые связки отказались выполнять свои функции. Воздух через горло выходил, но при попытке говорить получалось только какое-то сипение.

– Слушай сюда, «не джинн». Мне плевать, кто ты там есть на самом деле. Или ты ведешь нас к Оклу, или я делаю тебе очень больно, а потом ты все равно ведешь нас к Оклу, – зашипел мне в лицо Карн.

Значит, манипуляции с моей шеей проводил Лован, так как ладонь находилась на прежнем месте. Граф в это время говорил что-то одному из переодетых агентов. Моя персона, а тем более возмущенные речи его не интересовали ни в малейшей степени.

Выразительный взгляд коротышки говорил, что он ждет ответа, поэтому пришлось прошипеть нечто положительное.

– Ну вот и молодец. Но, если еще раз надумаешь орать то, чего не следует, либо я, либо Лован попросту прирежем тебя как бешеную собаку. Кстати, если это посчастливится сделать мне, будет очень больно.

Пока у нас проходили эти тихие разборки, народ пришел в движение. «Мещане» и «торговцы» по одному покинули сад и растворились в тумане.

Извилистые улочки города, чем-то напоминающего колониальное поселение испанского стиля, конечно, если выкрасить дома в золотистый цвет, вели нашу разросшуюся за счет переодетых агентов компанию куда-то ближе к морю.

Когда мы обогнули садовую стену дворца, я вновь едва не задохнулся от восхищения. Бледная луна за спиной освещала убегающие к морю желтоватые крыши домов и золотые нити улочек. А дальше лунный свет играл сверкающими серебряными каплями на волнах темного моря. И все это было окутано легкой дымкой предрассветного тумана.

С ума сойти! Никогда не замечал за собой такого эстетизма, но раньше я никогда и не видел подобной красоты. Влажные ароматы моря и каких-то цветов довершали картину ночного рая, и мне безумно захотелось увидеть Сатар днем. Как жаль, что на жизнь, притом украденную у другого человека, мне отведено всего несколько часов.

Идущие впереди «мещане» начали накапливаться на одном из перекрестков. Остановились и мы.

Пока стояли на месте, я с удовольствием наслаждался окрестными видами. Но тут опять вмешался злобный коротышка. Оказывается, все ждали именно меня.

– Э, шнырь, о чем мечтаем! Куда дальше?

Очень интересно, можно подумать, я знал куда. Впрочем, знал. Ослабление контроля над памятью стоило мне еще одного приступа боли и «прилетевшего» пакета совершенно ненужной информации: дорога к кабаку «Безногий осьминог», к лавке старьевщика, баловавшегося скупкой краденого, и даже к борделю Пышки Лалы.

Так, пора сосредоточиться, или у Карна окончательно лопнет терпение. Куда же мошенник собирался идти сегодня ночью? Точно – в гости к Оклу. Дворянчик назвал свою цену, кстати, очень неплохую – тысяча золотых империалов, – и эту информацию нужно было донести до Кривого. Маршрут тут же сложился в голове.

– Мне туда, – ткнул я пальцем в сторону одной из улочек перекрестка и тут же остановил шагнувшего вперед моряка. – Не торопись, морячок, я сказал, что туда нужно идти мне, а не нам. Вы останетесь здесь.

Карн проворчал что-то на кронайском, которого Гатар, а соответственно и я не знали, а затем посмотрел на Лована. Лысый легионер утвердительно кивнул.

Оп-па… А центурион, оказывается, не так уж прост, и в этой команде он явно главный, как минимум в отсутствие графа. Морячок же выполняет функции кулака и, когда нужно, языка командира.

Осмотревшись вокруг, я с внутренней улыбкой увидел полтора десятка «гуляющих горожан». И это перед рассветом, когда даже самые отчаянные гуляки давно расползлись по домам!

Да уж веселуха. Граф Гвиери, конечно, крут и ужасен, а его служба вообще нечто кошмарное, но это действительно цирк.

Не знаю, что на меня подействовало – отчаянность ситуации или внутренний протест, – но нерешительность куда-то ушла, и мозг четко начал прорабатывать необходимые действия для выполнения поставленной задачи. Как бы то ни было, другого выхода не оставалось – как-то не хотелось проверять, какие именно кошмары ждут меня в случае неповиновения. С другой стороны, задерживаться в теле Гатара было боязно, особенно после его «душевной» атаки.

В густой тени с изрядной примесью тумана я заметил нескладную фигуру ученого.

– Профессор, вы не могли бы подойти?

На мою просьбу отреагировали сразу и Урген, и Карн. Морячок угрожающе набычился, и тут же на его плечо легла рука более сообразительного Лована. Но намек я понял.

Услышав фактически приказ, профессор подбежал к нашей компании мелкой рысью.

– Слушаю вас, – тихо отозвался ученый.

– Пара вопросов, профессор. Если меня убьют, я окажусь в этом камне? – таким же шепотом спросил я, тыкая пальцем в грудь ученого.

– Да.

– А если не убьют, то через пару часов хозяин тела сожрет мою душу и вернет тело себе?

– Не совсем так: вы оба потеряете свои души. Это тело умрет в любом случае.

– Каково расстояние, на котором вы сможете следить за мной с помощью камня?

– Не уверен…

– Двести-триста шагов?

– Гарантированно, – обрадовался сообразительности собеседника профессор.

– Ну, тогда я пошел. До встречи, краб, – уже громче сказал я, не удержавшись от довольно опасной шалости. Впереди ждала почти стопроцентная смерть, а выходки моряка, действительно похожего на краба, откровенно достали.

Весь комизм ситуации был в том, что крабами на Кронайских островах называли пьяных вдрызг или совсем уж неуклюжих людей. Гатар не был знатоком островного этноса, но эту особенность знал достоверно.

Карн хотел двинуть мне в морду, но вновь был остановлен центурионом. Глаза кронайца при этом обещали мне много интересного в будущем.

Что-то я расхрабрился. Интересно, с чего бы? Либо еще не до конца поверил в реальность происходящего, либо действовала химия этого тела – Гатар был довольно отчаянным парнем.

Оставив компанию позади, я прошелся по Коралловой улице и нырнул в улочку под веселым названием Три Висельника. По городским легендам, здесь когда-то совершили массовый и «добровольный» суицид три вора, проштрафившихся перед своими коллегами.

Так, что мне нужно предпринять, чтобы не запороть задание графа в самом начале? Внутренне я уже решил сделать все, чтобы достать Кривого Окла. Во-первых, я не в том положении, чтобы капризничать, во-вторых – те, против кого играет граф, ищут магическую бомбу явно не для подрыва местной тюрьмы. Так что займемся шпионскими играми и спасением чужого мира.

Блин, действительно сбылась мечта идиота!

Что мы имеем на данный момент? Окл – очень хитрый и осторожный гад. Расположения места, в котором он обитает, не знают даже ближайшие соратники, тем более такие чужаки, как Гатар. После беседы с таинственным дворянином я должен был встретиться с человеком Окла в конторке Юрга Менялы, но это еще не значит, что переговоры пройдут именно там. К тому же окрестности дома Юрга, а возможно и весь припортовый квартал, наверняка пасли шестерки Кривого. Может, нашу веселую компанию уже срисовали и теперь меня ждет развлечение в виде пера в бочину или «бычьего языка».

Постепенно мои мысли начали окрашиваться откровенно бандитскими оттенками – похоже, сказывалась натура Гатара.

Только резких изменений в характере мне и не хватало! Кстати, «бычий язык» – это то же, что и «колумбийский галстук», в общем, приятного мало.

Продолжая ковыряться в одолженной вместе с мозгом памяти, я дошел до перекрестка улицы Капитанов и улицы Роз, на которой и проживал Юрг. Сам припортовый квартал богатством не блистал, но дома все равно играли золотом. Даже покореженная дверь лавки менялы была сделана из белого, довольно дефицитного дерева – что поделаешь, традиция.

Постучать я не успел: рассохшаяся дверь резко открылась, и в проеме появилась перепуганная физиономия Юрга.

– Гатар, каракатица тебя задери, где ты ходишь? Парни Окла уже начали тянуть из меня жилы.

– Спокойно, Юрг. На тот свет всегда успеем, – небрежно отмахнулся я, и тут же по вытянутой физиономии Юрга понял, что переигрываю. Память услужливо, но не очень оперативно подсказала, что с черным юмором у местных бандитов плохо из-за предрассудков. – Все нормально, пришлось задержаться. Где мои провожатые?

Господи! Вот это рожи! Посланцы Окла были похожи на помесь горилл и гризли. Волосы у обоих начинали расти еще от бровей. А челюсти можно было хоть сейчас использовать в качестве камнедробилок. И эти «веселые ребята» явно были чем-то расстроены.

– Так, парни, спокойно, – решился я провести превентивные меры. – Если вы меня сейчас прибьете, что вам на это скажет Окл?

– Я только разок двину, – промычал один из горилломедведей.

– Ты сначала посмотри на свой кулак, а потом на мою голову. После твоего «двину» разговаривать с боссом будет уже некому, – ухмыльнулся я в лицо громиле, наблюдая за движением его мысли от маленького лба к затылку.

Блин, как же весело ничего не бояться! Говорят, что надежда – это хорошо. Вот только желание верить в то, что безнадежная ситуация не совсем безнадежна и еще можно все исправить, рождает страх, а эта гадость похуже любой отравы – она способна превратить человека в скулящее животное. А вот когда надежды нет – все просто и понятно. Все равно умирать, так чего же бояться? Сколько тамосталось – час или уже меньше? Неожиданно я вспомнил свое поведение на том злополучном складе, и мне стало невыносимо мерзко.

Медлительная мысль в голове мордоворота наконец-то доползла до финиша.

– Пошли давай, – прогундел он, явно недовольный сделанными выводами.

Я уже хотел направиться на выход, но Юрг зачем-то сдвинул в сторону стол. А дальше было еще интересней – под столом в каменном полу явно прорисовывался люк.

Вот идиот! Не мог включить мозги? Вырубленный в скале подвал под резиденцией графа, сплошь золотистые стены домов, сложенные из камня той же породы. И я – «великий мудрец», который не раз гостил у дяди в Одессе, – не подумал о катакомбах. Да, это уже клиника.

– Прыгай, – вновь удивил обширностью своего лексикона мордоворот.

Пришлось прыгать. Интуиция меня не подвела – это действительно были катакомбы. Урген со своим камешком будет искать меня очень долго.

С виду катакомбы ничем особым не отличались от тех, что я видел в детстве, – конечно, если не учитывать разницы между песчаником и этим совершенно невообразимым искрящимся камнем. А так – то же самое: однообразные квадратные тоннели – и мы, три «спелеолога», бродящие по запутанным выработкам в неверном свете двух ламп. Надеюсь, они хорошо знают дорогу, а то, чтобы избежать близкого знакомства с очень злой после заточения душой Гатара, мне придется разбивать свою голову об эти чудесные стены. А это наверняка больно. Был, конечно, вариант с оскорблениями в адрес одного из провожатых, но думаю, что в этом случае будет еще больнее.

Путешествие особо не затянулось, но компании графа пользы от того было мало: пропетляли мы изрядно. Неприятно сузившийся штрек вывел нашу троицу в большую, метров сто в поперечнике, пещеру, причем она не была похожа на обычную строительную вырубку – кто-то явно постарался, украшая этот зал.

На стенах извивались линии непонятного смысла фрески, а посреди зала возвышался небольшой бортик бассейна. То, что это не бассейн, стало понятно, когда мы подошли ближе. Конструкция оказалась «калачом» широкого, метра три, и наверняка очень глубокого колодца. Невольный взгляд вниз ничего интересного, кроме мягкого мрака, не выявил. Я вообще заметил, что даже темнота в этом городе необычная – какая-то бархатная.

– Там очень глубоко, так что лететь долго, – раздался за спиной трубный голос, едва не заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности. Для верности шагнув назад, я увидел у противоположного входа в пещеру Кривого Окла собственной персоной. Да уж, он действительно был и кривой, и жирный. Как вообще эта туша могла передвигаться на своих двоих?

– Никогда не мечтал летать, даже в детстве, – заверил я одноглазого толстяка, стараясь говорить максимально спокойно, насколько это было возможно в моем положении.

Окл подошел ближе, двигаясь как перекормленная утка, а серо-зеленые шторы, которые он, по-видимому, считал одеждой, колыхались в такт шагам. Человек десять его охраны тут же грамотно рассредоточились по пещере.

– А вот я мечтал, – очень даже умильно вздохнул глава местных воров и убийц.

– Кто бы сомневался, – не удалось мне удержаться от шпильки.

– Что ты сказал? – Внезапно свинья превратилась в очень опасного кабана.

– Ничего, Окл, давай займемся делом, а то мне что-то не нравятся ваши достопримечательности, – постарался я замять неосторожную фразу, при этом контролируя себя, чтобы не добавить, что от Окла и десятка его бандитов я тоже не в восторге.

– Хорошо, деловой ты наш. Что можешь мне сказать?

– Тысяча золотых, – не стал я тянуть кота за хвост.

Окл моментально разразился хриплым хохотом.

Это сколько же должна стоить магическая игрушка, что такая баснословная для местных жителей сумма вызвала пренебрежительный смех?

– Виконт, видимо, пошутил, – отсмеявшись, смахнул Окл набежавшие слезы.

– Знаешь, Кривой, меня как-то мало волнует вся эта дребедень. Говори, сколько хочешь, и разбежимся.

– Десять.

– Не уверен, что виконт согласится.

– Мне все равно – или десять, или артефакта он не получит, так и передай.

– Хорошо-хорошо, – постарался я успокоить бандита, честно говоря, не зная, что теперь делать. Моя силовая поддержка где-то гуляла, а Окл сейчас уйдет. – Я передам, но хотелось бы видеть товар.

Окл некоторое время сверлил меня взглядом единственного глаза, а затем все же достал из складок своей бесформенной драпировки нечто, похожее на половинку яйца.

– Доволен?

– Вполне.

А что еще я мог сказать?

– Тогда свободен. Передай виконту, что торговаться я не буду.

– Окл…

– Я сказал: свободен, – жестко повторил бандит, и два моих звероподобных сопровождающих шагнули ближе, а между ними – вот неприятность – появился еще один колоритный персонаж.

С мелким вором по кличке Крыса я, точнее Гатар, познакомился неделю назад. Пара неосторожных фраз, сказанных в вонючей таверне, – и Гатар разбил костяшки, а Крыса получил симпатичный двусторонний синяк под оба глаза. Синяк почти сошел, а вот обида у крысеныша явно осталась.

– Ты что, глухой? Хозяин сказал – свободен, – съязвил Крыса, доставая из-за пояса шило. Моя рука инстинктивно потянулась к поясу, где должен был храниться точно такой же инструмент велайских нищих, у одного из которых Гатар научился недурственно владеть этим странным оружием. Но, увы, шила на месте не оказалось – «спасибо» Карну. Через секунду горилломедведи подхватили меня под руки и потащили к выходу, а Крыса поплелся следом, явно подбирая момент, чтобы ткнуть меня шилом в зад.

Внезапно мои буксировщики застыли на месте. Я всмотрелся в плохо освещенный дальний конец пещеры и увидел, как из темных провалов вырубленных в камне коридоров выбегают «мирные горожане». Картинка, конечно, была абсурдной – одна из «мещанок» в длинном сером платье с синим передником профессионально отработанным движением вскинула арбалет и пристрелила одного из бросившихся в ее сторону телохранителей Кривого.

Любопытный Крыса оббежал застывших здоровяков, чтобы рассмотреть происходящее, а затем резко повернулся ко мне.

– Ах ты ж крыса!

Это я-то? Кто бы говорил!

Вор шагнул вперед, занося руку для удара.

Ну и что мне оставалось делать? Я конечно же предпринял попытку спастись, но тело Гатара не пожелало действовать по предложенному мною сценарию – то есть тупо дергаться в руках здоровяков. Намертво вбитые велайским нищим рефлексы заработали на полную силу, несмотря на боль в избитом теле. Плавное движение словно пружина скрутившегося тела – и руки выворачиваются из ладоней бандитов. Шаг вперед, захват правой рукой, удар ребром левой – и шило уже в моей ладони, а Крыса с хрипом в перебитой гортани валится на землю. Еще один шаг с разворотом, шило резко клюет одного из здоровяков под левую грудь – и он тут же заваливается на бок с пробитым сердцем.

Круто!

Восхитившись, я пожелал сделать удар в висок оставшемуся конвоиру более изящным и тут же поплатился за дурное намерение – шаг сбился, и бандит ушел от выпада, встретив меня ударом в грудь. Словно кувалдой саданули! Бандит делает шаг вдогонку, но уже с длинным ножом в руках.

Ну что, приехали?

Заваливаясь на спину, я обреченно прикрыл глаза, но тут тело мошенника воспользовалось тем, что дурной возница выпустил вожжи. Падение перешло в кувырок через голову, и как только ноги коснулись пола – толчок вперед. Пропустив перед собой мелькнувший в воздухе нож, я на контрдвижении ткнул шилом вверх, попадая развернувшемуся по инерции здоровяку под челюсть с правой стороны.

Через секунду на полу пещеры лежало два больших трупа и один маленький: Крыса к тому времени уже затих.

Так, с этим надо что-то делать – либо научиться взаимодействовать с рефлексами тела, либо завести привычку не мешать ему. Сейчас мне просто повезло, а что будет дальше?

Из передряги с конвоирами удалось выбраться, хотя какая мне от этого польза? Осмотревшись вокруг, я увидел, что все подручные Окла лежат на земле, нашпигованные арбалетными болтами, а все выходы из пещеры перекрыты. Зря я насмехался над людьми графа – когда это нужно, работают они солидно.

Из бандитов на ногах остался только Окл. Внезапно единственный глаз Кривого злобно сверкнул, и он, сжав в пухлых руках артефакт, коротко, словно выплюнув, произнес какое-то слово.

– Нет! – между стенами пещеры заметался панический вскрик Ургена, который явно догадался, что именно произошло, точнее, произойдет через секунду.

Резкий рывок – и я бросился к Оклу. Бежать было недалеко, метров двадцать, но все равно эта пробежка заняла пару секунд, за которые удалось многое обдумать.

Зачем мне это нужно? «Похитители душ» не были моими друзьями, а смерть зловредного Карна была бы только в радость. Но за секунду до рывка, повернувшись на крик ученого, я поймал взгляд Яны. В ее глазах была такая растерянность, страх и жажда жизни… Не скажу, что влюбился – малышка хороша, но немного не в моем вкусе, – и все же губить такую красоту нельзя. К тому же очень не хотелось дожидаться момента, когда душу Гатара уже не будут сдерживать магические узы.

Подбегая к колодцу, я увидел, как Окла утыкали болтами, что дикобраза, и это было не очень хорошо – если он упадет на пол пещеры, мой героический забег окажется бессмысленным. К счастью, тело главаря бандитов было бронировано толстым слоем жира, который немного прикрыл жизненно важные органы, что задержало падение на доли секунды.

И этого мне хватило. Толчок, удар – и мы, обнявшись как родные, перевалились через кромку широкого колодца.

Полет затянулся секунды на три, а потом была яркая вспышка и короткий всплеск боли.

Маленькая комната с бедной, можно даже сказать нищенской, обстановкой – и я в ней. Причем полное ощущение хоть и очень четкого, хорошо просматриваемого, но все же сна. Да, и еще: я почему-то в образе маленького мальчика. За дверью комнаты раздаются тяжелые шаги. Кажется, весь дом содрогается от этой грозной поступи. Мне очень страшно. И страх какой-то детский – яркий и очень острый.

Хлипкую дверь снесло от сильного удара, и в комнату ввалился огромный, как гора, папаша Гатара. Похоже, я нахожусь в его сне, точнее – кошмаре.

Что это? Взрыв не удался или я протащил в кристалл кошмары оккупированного тела? Впрочем, маленькому Гатару было не до этого. Страх достиг апогея, и я рыбкой ныряю в окно. Вслед летит рев взбешенного родителя. Дальше пошло мельтешение улиц города – явно не Сатара. Папаша Гатара гонится за мной, догоняет и зверски бьет. Боли не было, но все равно неприятно и страшно – детский страх заразителен. Да уж, тяжелое у Гатара было детство, так что наклонности садиста – я все же мельком заглянул в эту часть его памяти – появились неспроста.

Интенсивность приключений маленького Гатара нарастала – погоня все время повторялась, а папаша постепенно превращался в какого-то монстра. По идее это должно было очень меня испугать, но куда там фантазиям городского мошенника до бреда голливудских режиссеров. В общем, терпимо, и если кто-то ожидал, что я вырвусь из камня с паническими воплями, то сильно ошибался.

Глава 2 Виконт

Белесая поволока постепенно рассеялась, и я увидел лазурное небо с барашками облаков, а между облаками резвились какие-то эфемерные создания с прозрачными крылышками.

Только не говорите мне, что я попал в рай: не с моим суконным рылом. Впрочем, все оказалось намного прозаичнее – это опять был потолок, в этот раз довольно талантливо расписанный местными мотивами запредельной жизни. Помимо обстановки от предыдущего «включения» отличалось и мое состояние – побоев меньше, а татуировок больше. Я пока еще не видел, но жжение по всему телу говорило, что по количеству наколок новый образ легко переплюнет любого байкера.

Рядом с правым ухом кто-то громко зазвенел стеклом. Повернув голову, я увидел, как Урген собирает баночки с красками. Еще один поворот головы позволил мне лицезреть очень довольного Карна, усевшегося на подоконник большого окна.

Новое тело в принципе слушалось нормально. Я осторожно сел и только тут понял, что валяюсь на холодном полу совершенно голый. Мошенника при «вселении» не раздевали, но и заклинаний на нем было значительно меньше.

Наготу нового тела прикрывали только свежие татуировки, конечно, если это можно было назвать прикрытием. Кроме морячка в комнате находилась вся команда: Лован, развалившись в кресле, что-то читал, а Яна перебирала баночки у косметического столика с большим зеркалом.

Мы что, в будуаре какой-то дамы?..

И тут в один момент все стало на свои места – и умопомрачительный набор косметики, заинтересовавший даже хтарку, и слишком уж изящный интерьер комнаты, и ехидная ухмылка Карна.

Блин! Куда я попал?!!

Карн соскочил с подоконника и подошел ближе. Его ухмылка стала еще безобразнее.

– Ну как, тебе нравится? Мне – очень, – тоном одного злобного доктора спросил моряк.

– Вот уж не знал, что кронайским морякам нравятся голубые, – тут же среагировал я.

– Какие? – напрягся Карн.

Похоже, в этом мире еще не успели опошлить голубой цвет. Порывшись в липкой памяти виконта Вляо, я добавил:

– Мужеложцы.

– Что-о!!!

Я ждал чего-то подобного, а вот то, что Лован окажется настолько быстр, оказалось для меня сюрпризом – центурион умудрился вскочить с кресла и поймать Карна за шиворот морской безрукавки раньше, чем тот съездил мне по морде.

Блин! Да что же у меня с инстинктом самосохранения? Так и убить могут. Ведь знал же, еще из памяти Гатара, что кронайцы – жуткие гомофобы.

– Оставь его в покое, сам виноват, – отозвалась от зеркала Яна, но, заметив мой благодарный взгляд добавила: – Прекрати пялиться на меня и оденься, смотреть противно.

Ах вы, неблагодарные сволочи, особенно вот эта красотка! Я вас спасал, а вы…

Впрочем, недовольство длилось недолго – неприятная пилюля досталась и хтарке. Лован звякнул браслетами и что-то показал девушке на пальцах.

– Я?! – возмущенно фыркнула смуглянка.

Еще одна серия жестов и довольно опасный прищур центуриона убедили девушку, и она направилась в сторону большого шкафа. Похоже, меня сейчас будут одевать. Только близость подобной особы напоминает личный контакт со скорпионом.

Яна ловко помогла мне облачиться в совершенно дикий наряд, состоявший из безвкусного желто-синего камзола с дикими ярко-красными бантами, остроносых туфель с золотыми пряжками и лосин, больше похожих на женские колготы.

Боже, что здесь за мода, особенно эти лосины?! Хотя, возможно, все не так плохо – я точно помнил, что у графа в сочетании с камзолом шли нормальные брюки. Под самый конец одевания меня ждал сюрприз – нахлобучив на мою голову шляпу, Яна под видом затягивания каких-то ремешков в камзоле, тихонько шепнула на ухо: «Спасибо», – и незаметно поцеловала в шею. Тело виконта содрогнулось от отвращения, а мне поцелуй понравился – вот такое внутреннее противоречие.

Ох и трудно будет в этой оболочке!

После одевания Яна усадила меня у туалетного столика. Короткий взгляд в зеркало вызвал неожиданную слабость и головокружение. Можно «догадываться», что это тело не твое, именно догадываться, а не ощущать. Чувствовать может само тело, а не кто-то в нем. Даже более чем экстравагантная одежда виконта не мешала и не натирала – я-то лосин никогда не носил, а вот виконт так одевался всегда, и его тело не ощущало дискомфорта, значит, и мне ничто не мешает. А вот увидеть в отражении чужое лицо – это шок.

Яна почувствовала мою дрожь и спросила:

– Все в порядке?

Глубоко вздохнув, я вновь посмотрел в зеркало, стараясь воспринимать все как телевизор с каким-то чужим парнем на экране.

– Все, я в норме. А ты уверена, что это необходимо? – настороженно покосился я на щеточку в ее руках.

– Да, если виконт появится на людях без макияжа, это вызовет намного больше разговоров, чем его променад голышом. Кстати, такое уже бывало.

– Уж лучше голым, – пробурчал я, рассматривая в зеркале бледное лицо субтильного юноши, которое в сочетании с тенями и румянами становилось еще неприятнее. Нездоровый цвет лица, лихорадочный блеск в водянистых глазах и тонкие губы с морщинами в местах образования презрительной ухмылки.

Это лицо мне совсем не нравилось, но я даже не подозревал, насколько, и, лишь осторожно заглянув в его память, понял, что за человек этот виконт. Оргии, кутежи в сочетании с постоянной скукой – вот и вся жизнь богатого наследника когда-то славного рода. От прикосновения к воспоминаниям виконта остался липкий и очень неприятный след на душе.

Я никогда не был ярым гомофобом, просто не понимал этих людей, но виконт, конечно, еще тот фрукт. Скука – страшная вещь: умноженная на достаток, отсутствие обязанностей и целей в жизни она способна превратить человека даже не в животное, а в какого-то монстра, эндорфинового наркомана.

Копания в липких сгустках памяти ничего важного в плане информации не принесли – в заговоре виконт Вляо оказался случайно. Единственное, что могло помочь графу, – так это имя заказчика, того, кто втянул в заговор юношу и заказал у Окла вторую часть артефакта.

По окончании процедур я, дабы хоть как-то избавиться от удушливого запаха духов, решил подышать свежим воздухом у окна.

Моему намерению никто не препятствовал – народ вернулся к прерванным делам: Яна – к инспекции дорогой косметики виконта, Карн пересел с подоконника на широкий диван, Лован вернулся к книге. А вот профессор занялся явно не очень привычным для себя делом – рискуя окончательно испачкать свою «рясу», он ползал по паркету, стирая подозрительно гламурной тряпкой свои «художества». Пентаграмма была большой, так что работать ему придется долго. Никто из троицы силовиков помогать ученому не собирался, а лишних глаз в этом деле явно не предусмотрено. У меня же и подавно не было ни малейшего желания помогать местному экспериментатору – во-первых, я не давал разрешения на участие в его опытах, а во-вторых, было жалко портить работу Яны. И не потому что этот павлиний наряд мне нравился, а оттого что на него было потрачено много усилий девушки и моего терпения.

Дневной Сатар был другим. Не знаю, то ли прямолинейное солнце слишком безжалостно высвечивало недостатки Золотого Города, то ли тело вечно недовольного виконта внесло свои коррективы в мое восприятие. А возможно, и то и другое. Под полуденными лучами Сатар напоминал очень дорогое, но немного безвкусное украшение, – я вообще никогда не любил золота, предпочитая ему серебро. Днем появилось ощущение подделки, куда-то ушло очарование ночной сказки. Ночь вообще является идеальным выставочным фоном для всего на свете, а луна всегда была самым снисходительным осветительным прибором, высвечивая лучшие стороны и ретушируя недостатки, к тому же заставляя воображение дорисовывать что-то свое, потаенное и желанное. А вот солнце показывало все как есть на самом деле, без скидок и прикрас. Это касалось всего: и узких улочек, где на фоне «золотых» стен ходили разные люди – от праздно гуляющего дворянина до золотаря с бочкой человеческих отходов, – и сложной композиции черепичных крыш, лишь претендующих на ансамбль. Но, несмотря на все мелкие недостатки, дневной Сатар был по-своему красив, наполнен жизнью и уж точно неординарен.

Кроме города день заставил меня по-другому посмотреть и на себя, точнее – на себя самого, а не на тело виконта.

Блин, как же все непросто! Что со мной происходит? Вчера, если это было вчера, я убил двух человек, но никакого неприятного осадка при этом не чувствовал. Прошлое словно было отсечено прозрачной, но очень крепкой стеклянной стеной: все помню, но я не там, а здесь, и то, что происходит за стеклом, меня как бы не касается. Возможно, именно так чувствуют себя убийцы – те, что не окончательно сошли с ума. Маньяки же наверняка плещутся в своих воспоминаниях, как крокодилы в вонючем болоте. Впервые мне стало страшно, по-настоящему страшно не за жизнь, и даже не за разум, а за душу.

От дальнейших душевных терзаний, которые могли привести куда угодно, меня спасло появление графа.

Рывком распахнулись широкие, все в золотистых завитушках двери – и в комнату стремительно вошел граф Гвиери. Все, кто сидел, тут же вскочили на ноги, и даже Урген рывком поднялся с колен, нелепо удерживая грязные панталоны виконта в вытянутых руках.

– Урген, бросьте тряпку и присаживайтесь, прислуга домоет. Нам нужно поговорить, – осмотрев непонятное пятно на полу, «милостиво» разрешил граф.

«Силовики» быстро соорудили из имеющейся в комнате мебели круговые посадочные места, и мы уселись лицом друг другу, как при групповой психотерапии.

– Итак, у нас наконец-то появилось время, чтобы немного прояснить ситуацию. Я намеренно отложил объяснение до возвращения джинна, который почему-то оказался не джинном, – граф выразительно посмотрел на сжавшегося Ургена. – Наш новый коллега очень хорошо проявил себя при захвате Окла, и я решил, что ему не помешает быть в курсе. Всем остальным раскрываю фишки по причине важности дела, а также потому, что вы уже являетесь носителями очень опасного знания. Вам я доверяю, а профессор и… – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Иван Боев.

– Так вот, и профессор, и господин Ван, – по-своему воспринял мой ответ граф, – не смогут допустить утечки, даже если пожелают. Конечно, если хотите, чтобы мы вырезали всех случайных прохожих, можете поорать в окно, но легче вам от этого не станет.

Если он рассчитывал, что я вдруг весь изойду в раскаяниях за свое поведение в саду, он сильно ошибался.

Граф резко встал, жестом останавливая поднявшуюся троицу. Мы с Ургеном таким подобострастием не страдали. Пройдясь по комнате, Гвиери что-то там для себя решил и вернулся к слушателям, но садиться не стал.

– Итак, позавчерашняя операция была экспромтом и скорее пробной акцией, нежели чем-то продуманным. Вселение в тело мошенника – а мне кажется, этот термин подходит лучше, чем «одержимость», – мы произвели как пробное. А сейчас мы переходим к главному. В последнее время в княжестве происходит что-то странное, то, над чем я оказался не властен. Если жизнь города – как ночная, так и дневная, – контролируется мною полностью, то влезть в дела высшей знати без позволения княгини мне не удастся. Я не мог себе позволить даже официального ареста этого мерзкого сморчка-виконта. Как понимаете, Ван, это не о вас, – тут же уточнил граф. – А делать что-то нужно. В городе происходит нечто опасное, я это чувствую.

Разномастная троица «силовиков» слушала очень внимательно – похоже, в умении графа чувствовать опасность они не сомневались. А мне, честно говоря, все это было до лампочки, и я просто ждал, когда «оперативная летучка» дойдет до места, где будет говориться обо мне.

– Добраться до виконта и тех, кто за ним стоит, я мог только с помощью запретных знаний профессора. Поэтому хочу, чтобы вы осознали, чем нам всем грозит занятие черной магией. – Граф проникновенно осмотрел своих слушателей, и если в глазах своих подчиненных он увидел преданность и решительность, а в глазах Ургена страх, то я выражал только раздражение – как-то фиолетово, на каком костре станут жечь эту компашку: меня все равно там уже не будет.

– Нашему гостю не страшно? – опасно сузил глаза граф.

– Да как-то не очень, – небрежно ответил я, увидев, как дернулся Карн.

Граф остановил своего подчиненного жестом руки и шагнул ближе – да уж, дядька серьезный, даже меня, при всей безнадежности положения, проняло.

– Я не стану угрожать, разговор с профессором расставит все по своим местам. Лучше вернемся к делу. Пытки к виконту мы не применяли по двум причинам – он мог оказаться случайным свидетелем, к тому же в дальнейшем требовалось сохранить целостность и подвижность этого тела. Так что информацию будем извлекать естественным способом.

Конечно, речь графа я воспринимал через призму двух языков, но все равно сохранялось впечатление, что легкая вычурность является наигранной, – скорее всего, в молодости его солдафонский лексикон, несмотря на графский титул, не отличался разнообразием, но придворная жизнь на старости лет научила куртуазному поведению.

Я так задумался, анализируя речь графа, что упустил смысл его слов. Все смотрели на меня с явным ожиданием.

– А, информация! – с небольшим опозданием догадался я и осторожно погрузился в не самую приятную среду – память виконта Вляо. У него даже имя было какое-то липкое.

Несколько минут внутренних изысканий привели к определенному результату, и я тут же огласил итоги:

– Ваш Вляо хоть и редкостная гнида, но в заговоре оказался случайно. К этому делу его привлек некто барон Немеш. – Выдав это имя, я осторожно посмотрел на графа. Он хоть и сохранял невозмутимость, но заигравшие желваки и блеснувшая в глазах ненависть говорили о многом.

– Дальше, – заявил Гвиери.

– А дальше – все. Покупка артефакта была первым заданием для виконта. Так что неизвестно, введут ли его в круг заговорщиков. Это должно было произойти на приеме в честь дня рождения барона, но после недавних событий я не уверен, что это случится. Кстати, а когда у барона день рождения?

– Сегодня, – зловеще улыбнулся граф. – Хорошо, что профессор попросил день для подготовки, так что «вселение» продержится до раута во дворце барона. Так, Ван, собирайся – мы поедем в княжеский дворец. Там ты разыграешь сцену раскаяния и покаяния, но не вздумай ляпнуть лишнего. – Увидев сомнение в моих глазах, граф добавил: – Думаю, после беседы с профессором желания бузить у тебя поубавится. Извиняться за то, что втянул твою душу в наши дела, я не буду. Ты получил возможность пожить чуть дольше отмеренного тебе срока, так что будь благодарен.

С этими словами граф Гвиери развернулся и чинно прошествовал к выходу. Лован и Яна последовали за ним, а Карн остался, дабы у меня и профессора не возникло ненужных мыслей и разговоров.

– Ну что ж, великий ученый, рассказывайте.

– Что? – робко сказал Урген, садясь на краешек стула.

Да уж, настоящий безумный ученый – неудержимый на тропе познания и не ведающий страха по причине жизненной близорукости и оторванности от реальной жизни.

– Как вы докатились до такой жизни?

– Я?

– Ну не я же, профессор! Хорошо, не буду вас смущать интимными вопросами и сразу перейду к делу. Сколько мне отведено времени на проживание в этом теле? – Подобный прагматизм удивлял меня самого, но по непонятным причинам старая привычка к вечным сомнениям и рефлексированию куда-то запропастилась.

– Точно сказать нельзя, – неуверенно ответил Урген, и это бесило больше всего. – Я получил от графа рукопись Сверила Тормодара «Узы демонов» и сегодня испробовал новое заклинание. Должно хватить примерно до рассвета.

– Примерно? – прошипел я, теряя терпение. – Если вы ничего не смыслите в этом, то зачем взялись!

– А вы думаете, я хотел?! – неожиданно взвился Урген. – Я всего лишь мечтал вернуть людям утерянное в веках знание. Ради этого мне пришлось покинуть кафедру в имперском университете и приехать в Сатар. Здесь можно было найти хоть какие-то магические следы былых времен и труды древних исследователей. Я успел лишь купить у каких-то оборванцев «камень душ», как меня тут же схватили.

Похоже, профессора прорвало, ему явно некому было рассказать о своих бедах, – и вот подвернулись свободные уши. А я в принципе и не возражал – дружба с профессором могла пригодиться в будущем. Слушая откровения несчастного ученого, я осторожно покосился на Карна, но коротышка безмятежно дремал на диване, не вникая в нашу беседу.

– Но разве магия не запрещена? – успокаивающе заглянул я в глаза профессору.

– Эти трусливые упрямцы из церкви и университета готовы запретить все, кроме исцеления. Конечно, ведь целители лечат одряхлевшие тела властителей! А раньше маги творили настоящие чудеса, и демоны здесь ни при чем!

Мне, конечно, хотелось послушать о демонах, которых тут все так боятся, но сначала нужна жизненно важная информация.

– Так что там про наказание, о котором говорил граф? Он, похоже, думает, что мне есть что терять.

– Это так, – немного успокоился профессор, и в его голосе вновь появились виноватые нотки. – Вы простите, что втянул вас во все это, но у меня не было другого выхода. Либо на костер, либо заинтересовать графа чем-то ценным. Теории полей его не привлекли, а вот возможность подселять в тела управляемую сущность вызвала интерес.

– Насколько я понял, вы являетесь имперским подданным, почему не обратитесь в посольство?

– Чтобы меня сожгли мои же коллеги? Эх, молодой человек, не знаете вы местных реалий.

– Давайте о реалиях мы поговорим позже. Что там насчет угроз?

– Заточенная в камне душа подвергается страшным мукам. И чем дольше она там, тем ужаснее мучения. Да, забыл спросить: что с вами происходило после взрыва? – Страх и раскаяние тут же покинули глаза настоящего ученого, и туда опять вернулась жажда познания.

– Ну, все немного сумбурно, это похоже на сон. Снилось детство Гатара – ну того мошенника. И сновидения, точнее, одно повторяющееся, становились с каждый разом более мрачными.

– Я так и думал, – вновь сочувственно вздохнул Урген. – Вы пробыли в камне чуть больше двух суток. А представьте, что будет, если проведете там год или десять? А сто?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Похоже, граф прав – буду я плясать под его дудку как миленький, если захочу, чтобы меня выпускали из каменного дурдома хоть иногда. В мозгу на фоне общего страха и уныния мелькнула искорка надежды.

– А выбраться никак нельзя? – тихо спросил я, и тут же вскинулся Карн. Вопли профессора его не волновали, а вот мой шепот заинтересовал.

Урген ничего не ответил, но в его глазах мне почудился интерес к этому вопросу. Если лазейка в ловушке графа есть, то этот чокнутый ученый найдет ее, главное – не спешить.

Граф вернулся через полчаса в сопровождении тех же Лована и Яны, но теперь хтарку было не узнать – она облачилась в пышное платье, ниспадающее белоснежными волнами и обнажающее смуглые плечи.

Потрясающе! Интересно, где она прячет оружие? Понятно, что на прием она идет не из светского интереса, а дабы охранять или, если что пойдет не так, прирезать мою тушку.

Еще при осмотре окрестностей из окна я удивился, насколько в Сатаре узкие и извилистые улицы. Даже мелькнула мысль о невозможности передвижения на транспорте. Но все оказалось проще – окна небольшого особняка виконта смотрели в сторону окраины, а фасад выходил на широкий проспект.

Насладиться видами широкой улицы, с обеих сторон обсаженной удивительно светлыми деревьями, помешало одно происшествие. Когда мы спускались со второго этажа, я невольно заглянул сквозь открытые двери в небольшое помещение у лестницы. Увиденное зрелище заставило по-другому взглянуть и на ситуацию, и на моих спутников. В комнате рядышком лежали три тела молодых людей. Судя по небогатой одежде – это были слуги. Судя по нарядам и макияжу, слуги разделяли пристрастия своего хозяина.

Но не убивать же их за это!

Вот поэтому яркое послеобеденное солнце не показалось мне таким уж радостным, а широкий проспект, на котором царили все оттенки белого и золотого, без единого темного пятнышка, совершенно не внушал оптимизма.

Перед невысоким крыльцом особняка нас ждала карета с гербом, на котором был изображен скалящийся на неведомого врага морской зверь, очень похожий на моржа, только поагрессивнее и с мордой в крови. Память образованного виконта Вляо подсказала, что это герб графов Гвиери.

В карету сели только мы с графом и Яна – оба боевика запрыгнули на запятки. Пара белых лошадей – интересно, в этом городе есть что-нибудь черное, кроме камзола графа? – довольно бодро потащила свой груз вдоль по улице. Большое окно в дверце кареты позволяло рассматривать окрестности, чем я и занялся.

Мимо проплывали дорогие особняки, расположенные на улице, без особой фантазии названной Золотой. Особнячок Вляо находился у самого начала проспекта, практически у ворот обнесенного высокой стеной квартала Царей – обиталища местной знати. Соответственно жилье виконта не впечатляло воображение шиком, а вот ближе к центру шли настоящие дворцы. Память виконта услужливо подсказывала имена хозяев этих дворцов – маркиз Тронто, граф Ностремо, барон Закалот. Кстати, барон вроде и не самый крутой титул, но огромный архитектурный ансамбль по богатству с легкостью переплевывал своих соседей.

Несмотря на любопытство, я постарался отгородиться от памяти виконта, потому что вместе с информацией прилетали отголоски эмоций, которые Вляо испытывал при упоминании этих людей. Кого-то он презирал, кого-то боялся, а вот с маркизом Тронто они проводили время в совместных «загулах», и мне вспоминать об этом по понятным причинам не хотелось.

Оторвавшись от окна, за которым проплывали особняки, с приближением к дворцу княгини становившиеся все богаче и уродливее, я посмотрел на графа. Оказывается, все это время он разглядывал мою персону.

– Любопытное зрелище?

– Как ни странно, да, – с улыбкой ответил граф. Такой себе добрый дядюшка, который, не задумываясь, отдал приказ убрать трех ни в чем не повинных свидетелей.

– И чем же? Вы раньше не видели людей со странными вкусами?

– Почему же, видел, да и виконта Вляо знаю с пеленок. Кстати, его покойные родители были очень достойными людьми. Меня заинтересовало другое. Лицо виконта под твоим контролем совершенно изменилось, поэтому в этой раскраске и одежде ты смотришься как пытающийся замаскироваться под проститутку имперский центурион.

Я на секунду представил Лована в белом платье, благо пример этого наряда был перед глазами, и засмеялся. Граф позволил себе улыбку, а Яна, которую бог явно не обидел воображением, кисла от смеха, закрыв лицо веером из каких-то очень пушистых перьев.

Но – увы, Гвиери затронул эту тему не для смеха. Его лицо внезапно стало более чем серьезным.

– Боюсь, такое несоответствие может провалить нам операцию.

Я тоже оборвал смех, затем вспомнил недавние эмоции из памяти виконта и постарался выразить всем лицом смесь из скуки, презрения и толики пресыщенности.

– Прекрасно, – милостиво одобрил мои потуги граф. – Ты никогда не лицедействовал в той, прежней жизни?

– Приходилось.

– Был артистом?

– Нет, скорее – клерком купеческой компании, но в молодости баловался театром, – подыскал я в имперском языке подходящее слово, хотя здесь театров как таковых не было. Внезапно накатившая волна тоски по утраченной жизни сковала горло и, похоже, отразилась на лице.

Граф явно не страдал тактичностью, особенно с теми, кого использовал, но, должно быть, понимал, что перед важным для дела разговором с княгиней расстраивать меня не стоит. А на что он готов пойти ради пользы дела, было видно по содержимому комнаты у лестницы в особняке виконта.

Дворец княгини Сатар – это было нечто! Казалось, кто-то вставил великолепную белую жемчужину в дорогую брошь из белого и червонного золота. Во всем дворцовом комплексе не было ни единого желтого тона – только чистый белый блеск искристого камня под названием «мудар», как подсказала более информированная, чем у мошенника, память виконта. Мудар бывал белым, золотым и даже синим, но синий мудар считался редкостью и в городе использовался только в Морской комнате княгини. Мне вдруг до одурения захотелось увидеть эту комнату.

Проехав мимо парадной лестницы во дворец, мы обогнули левое крыло и остановились у бокового входа. Помимо этой предосторожности, на меня накинули плащ с глубоким капюшоном, причем женский.

Четыре гвардейца, облаченные в нечто напоминавшее одеяние швейцарской гвардии Ватикана, недоверчиво уставились на нежданных гостей, появившихся у малопопулярного входа во дворец. Эти волкодавы моментально подобрались – их алебарды не выглядели игрушками, а колючие глаза отчаянных рубак, несмотря на скуку, цепко осматривали все в округе. И все же их пыл поумерило недовольное выражение на лице графа, носящего не самый милый псевдоним Кровавый Морж.

Щепетильную ситуацию разрешил появившийся из дверей толстенький распорядитель.

– Пропустить, – надменным тоном заявила эта шавка, которую любой из стражников мог прихлопнуть одной рукой.

Прямой приказ распорядителя и авторитет графа Гвиери заставили гвардейцев расступиться.

– К чему такие тайны, граф? – лениво осведомился толстенький господин в голубом камзоле. На ногах у него были точно такие же колготы, как у меня, но память виконта подсказала, что у этого персонажа нет странных наклонностей – просто мода такая.

– Вас уполномочили задавать вопросы? – ядовито осведомился граф.

– Прошу за мной, – со снисходительной и холодной ноткой процедил распорядитель. Похоже, положение Гвиери при дворе серьезно пошатнулось, так что еще неизвестно, станет ли княгиня слушать наши откровения.

Вслед за лениво шагающим распорядителем мы отправились в довольно долгое путешествие по белокаменным залам и коридорам, на стенах которых была выставлена огромная экспозиция картин и гобеленов.

Дворец снаружи не казался очень уж большим, и у меня появилось подозрение, что нас водят кругами. Но, как бы то ни было, пройдя несколько лестниц и поднявшись на третий этаж, мы все же добрались до небольшой приемной. В комнате с голубоватыми обоями за столом восседал интеллигентного вида юноша, по крайней мере об этом говорили очки на его носу и некоторое наличие мысли в глазах, а не сплошная спесь и высокородная надменность.

Правду говорил один мой знакомый – потомок древнего рода, но не стремящийся стать пупом мира: «Дворянин – это тот, кто без малейших сомнений бросится защищать свою страну, а не тот, кто лучше танцует мазурку и наиболее утонченно поедает пулярку. Дворянство – не привилегия, а обязанность и долг прежде всего перед своей совестью».

Если граф Гвиери и отчасти этот молодой человек хоть как-то соответствовали дворянскому званию, то распорядитель и все, кого мы встретили на длинном пути через залы и коридоры, явно были крутыми танцорами мазурки и поедателями пулярки.

Что уж говорить о бывшем обладателе доставшегося мне тела!

Тошно, ей-богу.

Немного легче стало, когда я увидел еще одного дворянина, вышедшего нам навстречу из кабинета княгини, – секретарь за минуту до этого дернул за шнурок у стола, явно давая кому-то знать о посетителях.

Новый персонаж был либо чистокровным кронайцем, либо наименее печальным примером ассимиляции островитян в имперскую культуру: высокий, статный мужчина лет тридцати от роду был одет в дорогой и удобный костюм цвета мокрого песка, по крою чем-то напоминавший одежку Карна. Это был тот же длинный камзол-безрукавка и невысокие мягкие сапоги, только рубаха под камзолом была сделана не из непромокаемого материала, а из чего-то очень тонкого. И конечно же все это имело более изящный вид и стоило раз в сто дороже. Память виконта подсказала, что это – форма военного флота княжества, а молодчик с аккуратными бакенбардами являлся капитаном княжеской яхты и начальником личной охраны местной правительницы.

Из украшений на капитане Арате был лишь усыпанный алмазами орден и скромная бронзовая медаль. Да еще кончики похожей на гусарскую шнуровки поблескивали рубинами.

– Вы пойдете один, – категорично заявил капитан графу.

– Со мной свидетель, чья информация имеет большое значение.

После решительного жеста капитана я сбросил с себя плащ.

– Хорошо, – немного подумав, сказал он, – но девушка останется здесь.

Цербер княгини внимательно осмотрел опустившую веки Яну и, похоже, так же, как и я, не смог определить, откуда это милое создание может внезапно достать оружие.

Вновь переведя взгляд на меня, он брезгливо сморщился и быстро обыскал изобилующий бантами и пуфами наряд. Тело виконта отреагировало не совсем адекватно, и я был готов двинуть самому себе по морде.

Блин, когда же это закончится, хоть выбрасывайся в окно!

Капитан наградил расфуфыренного распорядителя хмурым взглядом, что заставило того быстро ретироваться. Яна была сообразительной девочкой, поэтому без лишних напоминаний забрала мой, а точнее – свой собственный, плащ, отошла в дальнюю часть приемной и скромно присела на диванчик.

Капитан перевел еще раздраженный после распорядителя взгляд на меня, но граф поспешил успокоить телохранителя княгини:

– Все в порядке, Джайме, при нем можно говорить. – По праву старшего он обратился к капитану по имени.

– Граф, княгиня очень зла, – тихо сказал капитан, подходя к графу ближе. – Ликвидация графа Отторо была не очень обдуманным поступком.

– Можно подумать, она хотела получить огласку пристрастий этого урода? – довольно искренне вздохнул граф, явно расстроенный тем, что княгиня им недовольна.

– Я ей говорил то же самое, но барон Немеш буквально завывает о том, каким хорошим был Отторо и что все рассказы о нем – это ваши козни против его друзей.

– Урод! – Самообладание графа дало трещину, а капитан опасливо покосился на меня. – Вот как раз о бароне мы и поговорим, а его племянник нам в этом поможет.

Граф и капитан прошли вперед, а я двинулся следом, с замиранием сердца надеясь увидеть Синюю комнату. Увы, комната опять была белой, хотя и в ней имелось много интересного. Почти все свободное место у стен занимали изящные шкафы, за стеклянными дверцами которых виднелись корешки книг и торцы свитков. Оставшиеся незанятыми участки стен закрывали огромные карты. Впервые после попадания в этот мир я увидел очертание его материков. Точнее, материка. Возможно, на планете был еще один континент, но местные обитатели о нем не знали. А тот, что был известен, напоминал перекошенную на правый бок грушу. Где-то посредине береговой линии восточного побережья находился крошечный, по крайней мере на карте, полуостров с городом Сатар. Чуть дальше в море пестрела россыпь островов Кронайского архипелага.

Почти всю правую половину материка, охватывая с обеих сторон крошечное княжество, занимала Империя Гадар. Верхнюю часть «груши» занимали хтарские степи, а нижнюю – морхская саванна. Левая часть материка на карте щетинилась схематическими изображениями крошечных деревьев и была залита сочным зеленым цветом, а черная надпись на зеленом сообщала, что это – Темный лес. Вот так просто – как в детской сказке.

Ну а между Темным лесом, степью, саванной и империей, в центре материка, было зажато пестрое одеялочеловеческих государств, по размерам от королевств до крошечных, но независимых баронств. Виконт Вляо не был поклонником ни географии, ни истории, но даже он помнил, что эти королевства откололись от империи, когда человеческая экспансия захлебнулась и империя не смогла защитить своих западных территорий. А вот люди, жившие в этих самых западных территориях, почему-то не захотели умирать, даже преданные своими правителями. Сто лет эта земля поливалась кровью, как пшеничное поле дождем в урожайный год, но люди выстояли, и когда империя «соизволила» вернуться обратно, они попросту послали ее подальше.

Что же касается самого княжества, то его история была довольно интересной. Эта информация задержалась в памяти виконта – родители позаботились, чтобы историю родного княжества он все же выучил.

Лучше бы позаботились о воспитании.

Когда-то давно – точной даты память Вляо не сохранила – один из островных царьков решил перебраться с Кронайского архипелага на континент, под крылышко империи. При этом он пообещал избавить морскую торговлю имперцев от назойливого внимания своих родственников-пиратов. Император с радостью согласился – он даровал царю землю, титул князя и отсыпал денежек на постройку эскадры. Через пятьдесят лет оставшиеся на островах пираты получили по зубам от своих же родственников и превратились в мирных рыбаков, а княжество – заимело кадровую базу для торгового и военного флота. Постепенно княжество, изначально обладавшее широкой автономией, получило полную независимость.

Конечно, после устранения пиратов у империи появилось желание окончательно подмять под себя слишком уж усилившееся и богатое государство. Но с резкими сатарцами и их родичами-кронайцами такие номера не работали – жители княжества быстро собрали вещички, сели на корабли и на двадцать лет парализовали всю морскую торговлю империи. Немного поломавшись, новый император осудил действия своего отца и вернул все назад. А сатарцы стали еще богаче, пограбив за эти годы не только караваны торговых судов, но и города на побережье.

В общем, на этом имеющиеся в памяти виконта исторические сведения о княжестве заканчивались. Вновь всплыли ассоциации с интернетом – информации много, но далеко не все на свете. Ведь всемирная паутина знает лишь то, что известно тем, кто выкладывает туда информацию, а это далеко не самые проинформированные люди на Земле.

– Вляо! – Попытку вывести меня из ступора я воспринял, наверное, с третьего захода.

– Да?

– Виконт, вы что, оглохли? – Граф был явно раздражен, а вот другие персонажи этой сцены выглядели заинтересованно.

Посмотрев в их сторону, я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха. Виконт и раньше видел эту девушку, даже отметил, что она «ничего так», но, увидев ее собственными глазами, я вдруг осознал, что ноги – это не самая надежная подпорка.

Княгиня Лара Сатарская была потрясающе красива. Пепельные волосы, поднятые в высокую прическу, выставляли на всеобщее обозрение белоснежную длинную шею. Плечи по местной моде были открыты, и нежно-розовое платье практически полностью пряталось под заваленным ворохом бумаг столом, оставляя на виду слишком много бархатистой, чуть загорелой кожи для моего бедного разума. Именно разума: несмотря на весь протест тела, которое не желало воспринимать женщину как предмет восхищения, моя душа замерла в немом восторге. Княгиня была совершенна – серые глаза и тонкие черты требовали немедленного воплощения на холсте, но самым восхитительным было то, что глаза выдавали живой ум и незлобивую натуру. И эти глаза смотрели прямо на меня, а любопытство в них начало сменяться удивлением.

Идиот! Подбери слюни, ты же сейчас в роли голубого!

– Что случилось, виконт?

А какой голос! Блин!!!

– Я восхищен интерьером, а ваше платье выше всяких похвал. – Наконец-то я сумел побороть смятение души – по-другому это назвать не получается – и хоть что-то сказать.

Губы княгини тронула слегка брезгливая улыбка, и все опять стало на свои места.

Точно – каждый должен знать свой шесток.

– Итак, виконт, граф говорит, что у вас есть важная информация, касающаяся вашего дяди.

– Да, ваше сиятельство, – чуть поклонился я. – Барон Немеш хочет взорвать ваш дворец с помощью магического артефакта, за которым он послал меня к некоему Кривому Оклу.

Выпалив все это единым духом, я застыл, вглядываясь в серые озера ее глаз, с опаской наблюдая, как в них всплывают холодные искорки льда.

– Граф, и это, по-вашему, доказательство?

– Вы мне не верите? – Губы старика обиженно дернулись. Странно было видеть подобное выражение на лице наводящего ужас Кровавого Моржа.

– Я уже никому не верю. А если бы поверила, скажем, словам того же Немеша, то должна была бы четвертовать вас как убийцу-психопата, создавшего подпольную организацию фанатиков и терроризирующего все княжество. – Увидев, как дернулся граф, Лара добавила: – Но ему я верю еще меньше.

Гвиери глубоко вздохнул и несколько секунд постоял с закрытыми глазами, а затем вновь посмотрел на княгиню с абсолютным спокойствием на лице – граф еще тот интриган и просто так его не проймешь.

– Хорошо, зайдем с другой стороны. Вы можете не верить мне, и тем более Вляо, но тогда скажите, для чего во время разгара собственного дня рождения Немеш собирает узкий круг высших дворян княжества в глубине своего дворца, а не, скажем, в центральной столовой, на виду у всех?

– Это тоже информация от Вляо? – недоверчиво спросил Лара, и это почему-то меня задело.

– Да, к тому же подтвержденная прислугой из дома барона. И что самое главное – все это вы можете проверить лично.

– Хорошо, я поеду на праздник, хотя ввиду вашей с бароном склоки не хотела этого делать. Там мы все и узнаем.

– Вы позволите мне взять своих людей и провести арест?

– На каком основании, граф?!

– Это заговорщики! – Гвиери явно начал терять терпение.

– Нет, мы пойдем туда вместе и просто спросим, а уже после этого, если на то будет основание, начнем аресты. Ими займется стража, а не ваша тайная организация. Заметьте, я согласна проверить ваши слова, потому что помню вашу дружбу с отцом и все, что вы сделали для княжества. – Княгиня решительным жестом остановила рвущуюся из графа реплику. – А теперь мне хотелось бы обсудить странную смерть графа Отторо. Виконт, я очень рада познакомиться с вами лично.

Я отупел от восхищения еще не окончательно, поэтому сообразил, что меня в изысканной форме выставляют из кабинета.

– Для меня огромная радость служить вам, ваша светлость, – поклонился я максимально глубоко и покинул кабинет, сдерживая желание сделать это спиной вперед. Здесь до такого еще не докатились.

За время моего отсутствия в приемной ничто не изменилось – секретарь копался в бумагах, а Яна разыгрывала из себя провинциальную дурочку. В этой ситуации мне оставалось только присесть рядом с ней.

– Как там? – шепотом осведомилась хтарка.

– Не очень, – также шепотом ответил я, изображая из себя вторую часть скульптурной композиции. Все в комнате старались делать как можно меньше движений, и казалось, что время застыло.

Рывком раскрывшаяся дверь словно расколола хрустальную неподвижность. В приемной появилась вся троица – княгиня явно направлялась по своим делам, а капитан привычно сопровождал ее, стараясь не нависать. Теперь скрывавшаяся во время нашего знакомства за рабочим столом Лара встала во весь свой невысокий рост – рядом с двумя могучими мужчинами она казалась вовсе крошечной, лишь ненамного выше миниатюрной Яны.

Мы моментально вскочили, и княгиня, отреагировав на движение, посмотрела на хтарку.

– Граф?

– Ваше сиятельство, это моя дальняя родственница. Я хотел бы просить вас о разрешении представить ее свету. Скажем, на ближайшем рауте.

– Хтарка? – еще раз односложно спросила Лара.

– Некоторая часть моих родственников служит империи на северной границе.

– Что ж, – равнодушно пожала плечами княгиня. – Я не против. Надеюсь, наш двор не испортит бедную девочку.

Ага, бедную – наша Яна сама кого хочешь испортит, да так, что не всякий лекарь возьмется исправлять.

Хтарка изобразила смущение и присела в глубоком реверансе.

Лара благосклонно, но скупо улыбнулась и в сопровождении капитана вышла из приемной.

Граф остался в комнате, благодушное выражение сползло с его лица, и он хмуро посмотрел на нашу колоритную парочку. Гвиери хотел что-то сказать, но, покосившись на секретаря, просто кивнул в сторону выхода. Яна вновь набросила на меня плащ, поправила капюшон, и мы пустились в обратный путь, который почему-то оказался намного короче того, каким пришли сюда. Возможно, потому что в этот раз проводником служил сам граф.

Скучающие гвардейцы у заднего хода во дворец еще раз ощупали нас своими цепкими взглядами, явно недоумевая, чего это Кровавый Морж повадился таскать во дворец девиц, – плащ-то на мне был женский, да и без него Вляо не мог претендовать на звание мужчины.

Блин, если этот дурдом затянется, я не только заболею гомофобией во всех последующих «реинкарнациях», но и, не выдержав, просто перережу виконту горло. А если учитывать, что это самое горло в данный момент и мое тоже, – налицо явно суицидальные мысли. Так и до психушки недалеко.

Граф заговорил лишь в карете:

– Яна, вы с Карном сопровождаете Вана до вечера.

Хтарка покладисто склонила голову, и тут я решил, что пора заканчивать с ролью безвольной марионетки:

– А может, вы позволите мне осмотреть город?

Яна посмотрела на меня как на самоубийцу, а граф как на заговорившую лошадь.

– Нет, – даже не задумавшись, ответил он, и этот ответ меня не устроил.

– Ваша милость, если вы хотите получить от меня максимальную пользу, а не тупое выполнение поставленных приказов, стоит предоставить мне хоть немного комфорта и видимость свободы. И кстати, этому телу уже хочется есть.

– Подобные вопросы решайте с Яной.

– В таком случае она запрет меня в подвале и накормит тюремной кашей. Я не отмычка, которую до дела можно держать в футляре. Вы сами говорили, что моя инициатива может быть полезной. Сделайте хорошо мне – и вам тоже будет хорошо. – Я постарался, чтобы моя улыбка не получилась похабной, а последние слова не приобрели двойственного смысла.

Похоже, получилось плохо, но граф не рассвирепел, а улыбнулся, на секунду выпадая из образа Кровавого Моржа. Все-таки умный он мужик.

– Хорошо, Яна, выгуляй нашего джинна, но не засветитесь.

Хтарка наградила меня злым взглядом, но перечить не стала:

– Слушаюсь, ваша милость.

Вернувшись по Золотой улице обратно к северным воротам квартала Царей, мы вновь оказались у дома виконта.

Внутри почти ничто не изменилось, только исчезли тела прислуги и по дому деловито прохаживалось несколько молодых людей в довольно фривольных нарядах, но в этой одежде они выглядели нелепо – организация графа явно пыталась наработать опыт в конспирации, но, судя по результатам, находилась в самом начале пути.

Граф укатил на карете, а я остался в компании недовольной Яны и такого же «радостного» морячка.

Хтарка едва ли не пинками погнала меня в гардеробную виконта и быстро переодела, а вот затем я на несколько минут выпал в осадок. Яна не мудрствуя лукаво просто сбросила с себя свое белое платье, оставаясь только в чулках. Смею заметить, что до нижнего белья этот мир еще не додумался. Ни в малейшей степени не смущаясь присутствия соляного столба, в который я превратился, она начала облачаться в одежду виконта. Через несколько минут передо мной стоял слегка полноватый смуглый юноша, умудрившийся как-то спрятать фундаментальную грудь под изобилующим бантами нарядом. Я, конечно, видел, как она перематывала себя полосами ткани, – кстати, то еще зрелище – и выравнивала разницу объемов накладками на живот, но все равно результат противоречил известным мне законам физики.

Закончив переодевание, Яна озорно улыбнулась:

– Что, понравилось? Или?..

– Или.

– Увы, – с издевательским сожалением вздохнула девушка, – эта красота не для тебя.

Женский сарказм всегда влиял на меня отрезвляюще, поэтому я вырвался из страны фантазий в реальный мир.

– Если бы ты знала, сколько раз я слышал эту фразу от женщин, позже все-таки согревавших мне постель, то так же, как и я, начала бы относиться к ней с пониманием.

Хтарка показала в оскале свои ровные зубки, словно подтверждая «туше». Затем она вздохнула уже непритворно, села возле зеркала и начала уродовать себя в буквальном смысле этого слова.

Кричащий макияж окончательно превратил ее в юношу не совсем традиционной ориентации.

Как ни странно, Карн вполне вписался в нашу компанию – его недовольная и брезгливая гримаса подходила к образу приставленного к мальчику телохранителя, которого активно охмурял виконт Вляо. Если честно, то «Вляо» с удовольствием приударил бы за той, кто прячется под этим образом. Вот только Яна была циником, как и я, и если что-то и толкнет нас друг к другу, то уж точно не любовь. А вот подружиться с этой неординарной девушкой было бы неплохо.

– Куда поедем? – тут же приступил я к налаживанию контактов.

– Не знаю, – почему-то растерялась она. И похоже, я догадывался почему.

– Что у нас с финансами?

Взгляд хтарки перенаправил мой вопрос к Карну, а тот наградил меня кривой улыбкой:

– Можем покататься по городу в коляске виконта и пожрать в недорогом кабаке.

Не назову себя великим физиономистом, но по мелькнувшей на лице Яны тени я понял, что граф не балует своих лучших агентов серьезными средствами. Кстати, зря.

– Яна, есть место, куда бы ты хотела пойти отдохнуть?

Сначала хтарка закрылась, но вдруг ее независимый и бойцовский образ дал трещину.

– «Хрустальное Сердце», – с вызовом и какой-то потаенной надеждой заявила девушка.

Карн издевательски заржал.

Ну ладно, юмористы!

Мы уже успели спуститься на первый этаж, поэтому мне пришлось быстро вернуться в кабинет виконта. Предварительно я состроил кислую физиономию, давая понять, что у меня внезапные проблемы с желудком.

Судя по изменениям в обстановке, люди графа все здесь основательно вычистили, но в моей «одолженной» памяти хранилась интересная информация. Проводившие обыск агенты не стали ничего ломать и тем более отдирать от стен матерчатые обои – и зря. Жалеть местный интерьер мне уже не было никакого смысла, поэтому часть обоев возле двери с треском порвалась, обнажая стену и маленький тайник в ней.

В тайнике содержались четыре «бриллиантовых империала» – самые дорогие денежные знаки империи. Эта вещь больше напоминала драгоценное украшение, чем монету: в толстую «шайбу» из золота были вставлены пять небольших бриллиантов. Эта штука приравнивалась к сорока обычным золотым империалам.

Хорошо, что мои конвоиры поленились подняться наверх, впрочем, в их присутствии я бы не стал потрошить этот тайник.

Заглянув по пути в местный образчик сантехнической мысли, кстати довольно неплохой, я быстро сбежал к поджидающим меня и уже недовольным спутникам.

– Ты что-то забыл? – осведомилась Яна, но промелькнувшая искорка в ее глазах говорила, что она заподозрила подвох.

– Нет, оставил кое-что лишнее.

– Что? – тут же напрягся Карн.

– Завтрак виконта.

Яна засмеялась, Карн разозлился.

Новые и насквозь фальшивые слуги виконта подогнали открытый экипаж.

Карн сел на место кучера, а мы с Яной расположились на мягком сиденье.

По моей просьбе Карн – довольно ловко для моряка – повел наше транспортное средство по круговой дороге квартала Царей. Я специально выбрал этот маршрут. Увиденное мною по пути в княжеский дворец слишком удручало – попытка выпятить свое богатство в Золотом Городе выглядела безвкусно, а вот маленькие и очень аккуратные домики, в том числе и обиталище виконта, откровенно радовали глаз. Сверкавшие золотыми искорками белые стены домов под оранжевой черепицей выглядели великолепно, а похожие на каштаны деревья с пепельной корой и светло-зелеными листьями дополняли композицию. Еще одной особенностью внешнего круга квартала Царей были кусты белых роз – в общем, как говорил один киношный царь: «Лепота!»

Пока я наслаждался видами, Яна начала нетерпеливо ерзать на сиденье, и я решил больше не мучить ее напрасными ожиданиями.

– Карн, давай-ка на площадь Дельфина, – попросил я моряка, возможно чуть перегнув с повелительными нотками в голосе.

– С чего бы это? – как ужаленный, развернулся кронаец на кучерском месте.

– Заглянем в «Хрустальное Сердце».

– Денег нет, – отрезал моряк и упрямо нахмурил брови.

– А мы и не будем там обжираться, выпьем по чашечке курибы – и назад.

– На эту хрень тоже не хватит, а если бы и хватило, все равно с такими пустяками туда не пустят.

– Интересно, откуда тебе известны порядки в подобных заведениях, а, Карн?

– Слышал, – отрубил кронаец с подозрительно знатным именем, но как-то неубедительно.

– Впрочем, не столь важно, я наскреб по старой одежде немного серебра. На две чашки хватит, – небрежно отмахнулся я, и память виконта тут же напомнила о тонком аромате и прекрасном вкусе похожего на кофе напитка. К этому подключились воспоминания о построенном из хрусталя дворце. Воспоминания были просто информацией, не передающей всех красот здания, и мне тут же захотелось увидеть все собственными глазами.

Волшебную мечту чуть не разрушил въедливый моряк – в его глазах загорелся нездоровый огонек желания произвести личный обыск подозреваемого.

– Карн, хватит, – тут же вмешалась Яна, которая наверняка лелеяла в душе те же предвкушения, что и я. – Граф сказал выгулять его, о том, что нам нельзя в «Сердце», разговора не было.

Спорить с хтаркой, в глазах которой появился блеск под названием «хочу», не смог бы даже самый отчаянный морской волк.

«Хрустальное Сердце» немного разочаровало – по сути, это была большая хрустальная, а точнее, стеклянная люстра. Белокаменный каркас там, где нужно и где не нужно, прошивали нити огромных стеклянных гирлянд. В общем, ничего сверхъестественного.

На входе нас встречал швейцар в ливрее. Его взгляд на нашу троицу говорил о многом, но выставить не совсем желанных гостей он не рискнул. А вот повеселить меня все же смог. Вообще-то на этот нюанс я рассчитывал изначально.

– Ваши милости, «Хрустальное Сердце» радо приветствовать вас, прошу пройти к распорядителю, а вашего слугу мы проводим в комнату отдыха.

– Что! – взревел Карн, но быстро опомнился. – Я не слуга, а телохранитель.

– О, не беспокойтесь, вашему хозяину здесь ничто не угрожает, – тут же заверил швейцар, хотя его взгляд говорил, что самая большая угроза смуглому юноше находится рядом с ним. О том, что Карн может оказаться моим телохранителем, он даже не подумал.

– Карн, иди, – нарочито грубым голосом сказала хтарка, и моряк, на прощанье скрипнув зубами, удалился в указанном швейцаром направлении.

– Он тебя прибьет, – тихо прошептала мне Яна, пока мы шли к столику распорядителя. – Зачем ты отшил его? Не поверю, что это случайно.

– Чтобы не мешал нам развлекаться.

– Ни соблазнить, ни купить меня тебе не удастся, – жестко посмотрела мне в глаза девушка, приостанавливаясь на пороге заведения.

– Даже не собирался делать ни того, ни другого, – ответил я ей прямым взглядом. – Ни тебе, ни мне проблемы не нужны. Просто люблю доставлять удовольствие красивым женщинам и знаю кучу способов, кроме интимных, тем более когда позволяют средства.

Похоже, я убедил упрямую хтарку или она сама себя убедила, но уже через секунду ее глаза загорелись в предвкушении.

Распорядитель привстал с вычурного стульчика перед изящным столиком, встречая новых дорогих гостей, но по его лицу можно было определить, что гости не такие уж дорогие.

Ну что ж, это мы исправим с легкостью.

С ходу швырнув на стол два бриллиантовых империала, я с удовольствием увидел, как вытянулось лицо этого павлина, облаченного в серебристый фрак с тиснеными цветами.

– Это для начала, любезнейший, а дальше посмотрим, сможет ли нас заинтересовать ваше заведение.

– Да, конечно, – выпал из ступора распорядитель, причем намного раньше Яны. Все-таки опыт – великая вещь.

Что ж, в заведении было довольно мило. Очень богато, но без пошлости. Терраса ресторана поднималась к потолку сплошной спиралью, обрамляя высокую сцену, на которой медленно кружилась троица девушек в чем-то воздушном и прозрачном. И вокруг все было заполнено тысячами хрустальных гирлянд, которые позванивали от малейшего движения воздуха.

Небольшой столик на двоих, расположенный где-то посреди спиральной террасы, принял очередных гостей, и рядом тут же возник официант в таком же, как у распорядителя, камзоле, но без цветов. Как я и предполагал, меню здесь не было, так что широкий жест, направленный в сторону дамы, был вполне уместен.

Яна сверкнула глазами и, уловив подбадривающий взгляд, выпалила одним духом:

– Фаршированных тарнов, гребешков в дорайском вине, две, нет, три порции мороженого и чашечку курибы.

Она заказала бы еще чего-нибудь этакого, но, похоже, умная девочка понимала, что всего на свете не съесть.

– К мороженому сироп из ягод сарка или снежной смородины?

По расширившимся зрачкам девушки я понял, что она забыла о еще одной гастрономической мечте. Или двух?

– В одну порцию – двойного сиропа, во вторую – смородины, а в третью – стружки кинамы, – выдохнула Яна, с трудом вспоминая, что нужно говорить мальчишеским голосом.

– Не знаю, есть ли на кухне кинама, но уверен, в случае отсутствия задержка на доставку будет не более десяти минут, – отрапортовал официант и повернулся ко мне.

А вот тут была загвоздка – на вкусы виконта мне было плевать, так что его память была мне плохим помощником.

– Давайте чего-нибудь мясного и салат. Все на усмотрение мастера, – вспомнил я, как здесь называют шеф-поваров. – А на десерт мороженое со стружкой и курибу.

Все оказалось очень вкусно, но я, хоть и обладал задатками гурмана, явно не получил такого удовольствия, как хтарка: она буквально млела над каждым блюдом. Для меня же местный мастер кухонных дел расстарался вовсю, и мясные кусочки «чего-то там» просто таяли на полпути к желудку. Кстати, «чудесная» кинама оказалась кокосом.

Когда мы допивали хоть и прекрасный, но все же привычный для меня кофе, явился чем-то обеспокоенный распорядитель. Еще до того как он открыл рот, я понял, что он расстроен нашим скромным аппетитом, а давать сдачу до смерти не хотелось.

– Желаете еще чего-нибудь?

– А у вас есть что предложить?

– Возможно, «водопад»?

Память тут же выдала информацию о местной достопримечательности и о том, что за развлечения там обычно происходят. Стало немного противно, но уже казалось бы подернутые поволокой удовлетворения глаза Яны тут же засверкали с новой силой, и я не смог устоять.

– Давайте попробуем. Нам нужно доплатить?

– Что вы, того, что есть, вполне хватит.

– Что ж, тогда позаботьтесь, чтобы нам не мешали, – небрежно швырнул я на стол еще один бриллиантовый империал и, увидев опасения Яны, добавил: – Также доставьте нам мужской плащ с глубоким капюшоном.

Доведенный до экстаза распорядитель повел нас через небольшой коридор в комплекс комнат, все стены которых покрывала падающая вниз вода.

Я с детства был любителем аквапарков, потом мое увлечение перешло на спа-комплексы, благо работа в большой компании это позволяла, поэтому средневековый аналог аквапарка впечатления на меня не произвел. А вот Яна смотрела на стекающие по белым с золотистыми искорками стенам каскады воды широко раскрытыми глазами ребенка. Возможно, именно так я сам реагировал на первую водную горку в своей жизни.

Двух массажистов пришлось выпроводить, иначе хтарка не сможет залезь в воду, а жаль. Впрочем, насколько мне было известно, в хтарских степях искусство массажа было достаточно развито, так что для Яны это не новость.

Девушка, едва дождавшись ухода массажистов, выскользнула из одежды, как змея из своей кожи, и, пройдя сквозь сверкающую водную завесу, нырнула в круглый бассейн, а я последовал за ней. По поверхности воды тут же расплылась наша косметика, но уже через несколько секунд цветные пятна ушли куда-то вниз, и бассейн вновь стал кристально чистым.

Зря я поторопился со снисходительной реакцией – такого мне еще ни разу в жизни не приходилось ни видеть, ни чувствовать. Если смотреть изнутри, то казалось, что находишься внутри огромного водного пузыря: вода выходила из центра куполообразного потолка и стекала по изогнутым стенам в бурлящий бассейн. Ощущения от соприкосновения с водой были необычайно мягкими, а от ароматов в голове становилось пусто и легко. Одно из двух – либо здесь присутствовала запретная магия, либо какой-то наркотик.

Пузырящиеся по периметру бассейна зоны «джакузи» окончательно добили Яну, и она растворилась в блаженной неге. Хтарка расслабилась настолько, что на очередном кругу «дрейфа» подплыла ко мне и поцеловала, долго и чувственно. Мне, конечно, понравилось, но тело виконта никак не отреагировало на подобный пассаж, что позволило сохранить выдержку и мягко отстранить хтарку, запуская ее в дальнейшее «плавание».

Интересная ситуация – Яна одуряюще красива, и в той, земной жизни такой поцелуй вмиг отключил бы мне мозги, включив кое-что другое. Конечно, все можно объяснить пристрастиями виконта, но ведь при виде Лары я не ощущал проблем с желанием. Похоже, правы те, кто считает, что любовь – это стремление души, а страсть – чистая химия тела и к высоким чувствам не имеет ни милейшего отношения.

Мои размышления прервал какой-то внутренний звоночек, и я, оставив Яну «растворяться» в воде, пошел сквозь водный полог. И в «предбаннике», и в комнате отдыха было пусто – распорядитель добросовестно отрабатывал свои чаевые. На столе перед диваном посреди комнаты обнаружился однотонный синий плащ с большим капюшоном и маленький колокольчик, в который я и позвонил. В дверях тут же показался один из массажистов.

– Сколько осталось до заката? – вспомнил я местную традицию отмерять время.

– Меньше одного удара колокола, – поклонившись, ответил массажист.

– Свободен.

Слуга мгновенно испарился. Я подобрал со стола плащ и вернулся в предбанник, на полу которого лежала наша одежда.

Яну из бассейна пришлось буквально вылавливать. Вытерлась и оделась она без посторонней помощи, хотя по-прежнему была слегка не в себе. Укутав девушку в плащ, я вывел ее из «спа-комплекса». Рядом тут же материализовался распорядитель.

– Может, провести вас к черному выходу, чтобы не заметил его телохранитель? – кивнул распорядитель на укутанную в плащ Яну.

– Не стоит. Хотя, – задумался я, – проведите. И сообщите телохранителю: пусть подаст туда экипаж.

Конечно, хотелось дать в морду этому холую, который наверняка не раз способствовал очень грязным делишкам, но было как-то лень, да и скандал перед операцией по захвату барона очень не понравится графу.

Карн буквально дымился от злости, но все же сумел сдержать себя до момента, когда мы отъехали подальше.

– Что вы, каракатица вас задери, делали там так долго?! – Вопрос был задан хтарке, но она лишь вяло отмахнулась, что вызвало еще одну волну гнева.

– Что с ней?! – Кронаец потянулся за ножом.

– Карн, успокойся. Мы просто отдохнули. – Почуяв опасность, хтарка мгновенно пришла в себя, как и полагается нормальному бойцу, а не разнеженной даме. – Да, немного задержались, но ничего страшного не случилось. Давай отвезем Вана в дом виконта, а сами поедем за графом. Только не задавай глупых вопросов – ответов все равно не получишь.

Моряк как-то слишком быстро успокоился, пожал плечами и с силой хлестнул ни в чем не повинную лошадь.

Оставив меня в особняке виконта на попечении переодетой «прислуги», они укатили в неведомом направлении. То, что рядом не было приближенных графа, никоим образом не отразилось на плотности контроля, – попытку спуститься на первый этаж пресек нелепо накрашенный слуга с недружелюбным выражением лица, а взгляд из окна выявил под крепостной стеной на противоположной стороне улочки торговца «чем-то там». На лице «торговца» отображалась такая же гримаса, как и у «слуги».

К счастью, долго скучать мне не пришлось. Как только солнце нырнуло за горизонт, а на далекой башне в городе ударил колокол, возвещающий о начале первого часа после заката, явился граф со своей «свитой». Выглядели они очень колоритно – камзол графа по-прежнему был серебряно-черных цветов, но значительно богаче повседневного, Яна блистала в красном платье, а Лован и Карн принарядились в ливреи с гербом графа. И если центурион не выказывал никаких эмоций, то моряк явно страдал в непривычной одежке.

Потешаться над ним в таком состоянии было небезопасно, поэтому я старательно спрятал улыбку.

Смешней всего выглядел Урген, который появился вслед за представителями местного КГБ. Ливрея на профессоре выглядела еще нелепее, чем седло на корове. Я позволил себе улыбнуться, что отнюдь не вызвало обиды – ученый лишь печально вздохнул.

Граф хмуро посмотрел на меня и, прочитав в моем взгляде, что «мне по барабану, что вы скажете, но больше я так делать не буду», воздержался от нотаций. Скорей всего, он уже высказал все, что думает, Яне и проворонившему тайник с деньгами агенту.

Все собрались вокруг стола, на который тут же легла схема какого-то поместья с квадратиком дома посредине, и граф начал инструктаж:

– Итак, мы с вами отправляемся на день рождения барона Немеша. Задача Вана – попасть на собрание заговорщиков. Мы же должны вовремя среагировать и добраться до приспешников барона до того, как они разбегутся. Дело осложняется тем, что княгиня решила лично разоблачить заговорщиков, к тому же она не хочет огласки, и стражники появятся только после доказательства вины этих уродов. Светить своих людей я не могу. Поэтому вы, – повернулся он к центуриону, – обезвредите внешнюю охрану за оградой поместья и при малейшей тревоге входите внутрь. Теперь вопрос: как определить, где именно будет проводиться собрание? Профессор, вы сможете отследить положение Вана?

– Конечно, но пока мы пройдем по дому вдоль луча связи камня с духом, пройдет немало времени, – преодолевая робость, отрапортовал ученый.

В комнате воцарилась тяжелая тишина – все молча уставились на план поместья. Я последовал примеру большинства, и тут мне в голову пришла простая мысль.

– А что с планом самого дома?

Граф посмотрел на Лована, и центурион развернул на столе еще один рулон с поэтажным планом трех уровней баронского «логова».

– И что это нам дает? – требовательно спросил граф.

– Триангуляция.

– Что? – напрягся, услышав новое слово, Карн.

– Не суть важно, скажите – как вы определяете направление в море? – спросил я у моряка, потому что память виконта подобной информации не содержала.

– Указателем, – с гордостью за свой народ заявил кронаец и достал из кармана нечто напоминающее большие карманные часы.

Крышка с изображением морского конька откинулась, открывая всеобщему обозрению обычный компас.

– Прекрасно, – обрадовался я, отобрал у напрягшегося моряка его игрушку и положил рядом с планом дома. – Смотрите, Урген становится за оградой, скажем, вот здесь – и смотрит вдоль линии связи с камнем, сверяясь с показаниями компаса, то есть «указателя». Проводим на плане линию. Потом перемещаемся в другое место и таким же образом проводим вторую. На пересечении и будет комната с заговорщиками. Ну а этаж можно определить приблизительно.

Граф наградил меня одобрительным взглядом.

– Хорошо, так и поступим. Когда попадешь в комнату собраний, постарайся не выделяться и запомнить всех, кто там будет. Но, если они вздумают разбежаться или что-то заподозрят, бери любой стул и бросай в окно. Я не позволю этому клубку змей расползтись по норам, что бы там ни говорила княгиня.

Дальше все завертелось с сумасшедшей скоростью. Яна молниеносно переодела меня и «загримировала», успев шепотом поблагодарить то ли за отдых, то ли за то, что не воспользовался ее слабостью. Ну а потом стало не до посторонних мыслей. Операция под кодовым названием «Виконт Вляо в тылу врага» началась.

В Сатаре было принято являться на рауты и приемы на закате, а мы явились почти под второй послезакатный колокол. Точнее, под колокол явился я, а граф с «племянницей» прибыли немного раньше.

Открытый экипаж с наименее мужественным из перекрашенных слуг на козлах подкатил к самому крыльцу, похрустывая оранжевым гравием подъездной дорожки. Большой трехэтажный дом барона сверкал тысячами огней и благородной белизной стен. Из открытых окон доносилась музыка и гомон толпы.

Отпустив коляску, я с любопытством прошел через большие входные двери, а затем через холл и дальше между двумя дуговыми лестницами. Короткий коридор выходил в большой бальный зал. Сразу определить, на каком уровне находится местная цивилизация, было невозможно – ни огнестрельное оружие, ни паровые машины на глаза пока не попадались, да и не «вспоминались», – но развлекались в этом мире с размахом французского «короля-солнце», только без жутких париков и копноподобных платьев. Единственное, что по-прежнему резало взор, – это колготы на некоторой части мужиков. Впрочем, кто бы воротил морду – на самом-то такое же безобразие.

Рассмотреть подробнее всю компанию, в которой навскидку набралось около двух сотен человек обоих полов, я не успел – в мою сторону как бронепоезд несся виновник торжества.

– Спешу поздравить вас, дядюшка…

– Заткнись, – злобным шипением оборвал меня барон и жестко ухватил под локоть. – Ты почему опоздал? И откуда у тебя, сволочь, деньги на «Хрустальное Сердце»?

– Спокойно, дядя, – оглядываясь вокруг, прошептал я, но, поняв по реакции барона, что выпадаю из образа, добавил похабную улыбку: – Скоро на меня свалится богатство – так к чему мелочиться?

По дернувшейся щеке и выпученным глазам родственника я понял, что окончательно провалил операцию и с заговорщиками меня знакомить не будут. Даже испугался, что барон заподозрит подмену, хотя это вряд ли. За время пребывания в теле Вляо удалось заметить, что мозг не только сам подбирает слова незнакомого мне языка, но и манеру, в которой они произносятся, а также походку и жесты. Так что выглядел я как «не Вляо», только когда старался контролировать слова и поведение, но делал это лишь в присутствии команды графа, если, конечно, не хотел побесить Карна замашками виконта. Так что с этой стороны все должно быть чисто.

Покраснев от ярости, барон потащил мою разрисованную тушку в небольшую дверь, где в более интимной обстановке дал волю чувствам.

– Не будет у тебя, щенок, ни власти, ни богатства!

Ну что ж, терять мне все равно нечего.

– Тогда у вас, дядюшка, не будет второй половины артефакта.

– Деньги по-прежнему у меня.

– Вот и прилепите это золото к своей половине бомбы – посмотрим, что получится.

Наверное, со стороны мы напоминали торговок на базаре. Если барон знает о взрыве в катакомбах и смерти Окла, то операции конец.

– Я сам договорюсь с бандитами, – прорычал барон.

Не знает!

– Конечно, если найдете посредника. Окл зарезал вашего мошенника, а меня он знает в лицо, о вашем же существовании, дядюшка, Кривой даже не догадывается.

– Сволочь!

– Зато очень полезная сволочь! – вернул я ему такой же злой взгляд.

– Ладно, твоя взяла. Бери деньги и отправляйся за артефактом.

– Сначала вы познакомите меня с остальными, как обещали.

Барон думал долго, минут пять, но потом все же принял решение и шагнул в сторону выхода в бальный зал.

– Хорошо, но мы еще вернемся к разговору о твоей наглости.

– Дядюшка, это от страха, – покаянно закатил я глаза, стараясь выглядеть максимально невинно. Еще не хватало, чтобы он прирезал меня прямо в этой каморке.

Через зал мы шествовали, как два любящих друг друга родственника. Я улыбался во весь рот, но безрезультатно – что представляет собой виконт Вляо, здесь знали все без исключения, поэтому ничего, кроме презрения, в ответ на мою улыбку не последовало.

Всем была известна моя персона, а вот личность Яны здесь вызывала интригу. Некоторые разряженные в пух и прах молодые дворяне с интересом посматривали на смуглую красавицу, робко жавшуюся к своему «дяде». Но готов поспорить: если кому-то из этих хлыщей и удастся познакомиться с очаровательной хтаркой поближе, они будут жалеть об этом до старости, конечно, если она у них будет.

Граф тоже пользовался популярностью – он вернул себе благосклонность княгини, которая находилась тут же, рядом с Гвиери. Высокопоставленные особы не смотрели на нас с бароном, а вот Яна словно почувствовала мой мысленный посыл. Короткий обмен взглядом – и девушка уже что-то робко шепчет графу на ухо. Со стороны это выглядело, словно она просится в туалет. Все вокруг снисходительно заулыбались.

Чем закончилась эта пантомима, я не увидел, потому что скрылся за очередной дверью.

Местом для собрания заговорщиков стала большая столовая всего в нескольких комнатах от бального зала.

Да уж, прав был граф – барон окончательно потерял страх.

За длинным столом сидели восемь человек. Пятерых виконт знал – это были местные дворяне, а вот личности еще троих оказались неизвестны. Таинственная троица сидела у ближнего к двери края стола, и взгляды этой компании мне решительно не нравились.

Барон прошествовал к дальнему концу стола, где было установлено похожее на трон кресло, и встал перед ним в позе великого оратора. Помня приказ, я не стал выпячиваться и тихонько присел на стульчик у камина, поближе к окну.

– Друзья! – пафосно заявил барон.

Блин, еще скажи «товарищи», революционер недоделанный.

– Мы на пороге новой эпохи! Править в княжестве должны те, кто достоин этого, – не менее вычурно продолжил Немеш. Похоже, мой мысленный посыл до него не дошел.

Впрочем, закончить свою речь барону не удалось. Входная дверь распахнулась, и в нее как белоснежный вихрь ворвалась княгиня.

Красиво-то как! Блин! Соберись, шпиен, твою мать! Но что-то они быстро. Неужели Урген оказался гением триангулирования?

– В чем дело, ваше сиятельство? – не нашел что другого сказать барон.

– Вы так внезапно пропали, барон. Похоже, эта компания милей вашему сердцу, чем наша. Может, скажете, какую интересную тему вы здесь обсуждаете? Возможно, и мы к вам присоединимся.

Барон покраснел от натуги, и я забеспокоился, не сорвется ли он, начав бунт прямо сейчас, – ведь рядом с правительницей находились лишь граф и капитан. Еще здесь присутствовала Яна – наверняка под тем предлогом, что ее не с кем оставить, – но заговорщики явно не воспринимали нежную девушку как угрозу. А зря. В очередной раз осмотрев хтарку, я так и не понял, где она прячет оружие. Ну не под пышными же юбками!

Насчет барона я боялся напрасно – он не проявил агрессии: просто не успел. Все три незнакомца рывком скользнули в сторону княгини. Капитан тут же закрыл собой маленькое тело правительницы, но, судя по тому, как двигались нападавшие, шансов у него было мало. И тут случилось то, чего не ожидал никто их присутствующих, конечно, кроме меня и графа.

Яна сделала изящный шаг в сторону, изогнулась в каком-то странном танцевальном па и, с треском распахнув красный веер, трижды взмахнула им. Все это происходило в постоянном движении, и не залюбоваться своеобразным «фламенко» хтарки было невозможно. Двое из нападавших рухнули на пол сразу – в глазнице одного торчало пушистое красное перо, точно такое же «выросло» из горла у второго, теперь уже трупа. Третий агрессор получил «перо» в плечо и все же попытался достать княгиню длинным выпадом короткого меча, но его удар капитан принял на свою шпагу.

Несмотря на ранение, убийца сумел отбить две атаки капитана, а уже затем упал на пол с пробитым сердцем, так что, учитывая шустрость нападавших, вмешательство «танцовщицы» было очень своевременным.

Я не стал равнодушно наблюдать за этой сценой – мало ли что взбредет в голову загнанным в угол крысам, – поэтому без лишних затей подхватил стульчик, на котором до этого восседал, и запустил его в полет к большому окну.

Осколки еще не успели долететь до пола, а в двери и окна комнаты ворвались люди в ливреях Кровавого Моржа.

Шах и мат!

Из оставшейся в живых шестерки заговорщиков дернулись только двое, и тех быстро положили на пол, для убедительности пнув пару раз ногами. Дядя виконта застыл на месте, не зная, на кого потратить всю ненависть своего взгляда, – на меня или на княгиню. И все же решил «испепелить» гневным взором Лару, но меня это уже не волновало: в голове зашумело, а все тело одолела какая-то слабость, и я тихонечко сполз по стенке на пол. Никто из власть имущих не заметил проблем предателя, а вот Яна быстро подбежала и, присев рядом, обеспокоенно заглянула в глаза.

– Ван, что с тобой?

– Да что-то поплохело. Как вы так быстро меня нашли?

– Это все княгиня, она почти сразу ринулась за бароном, заглядывая в каждую комнату. Так что твоя ангуляция не понадобилась.

– Триангуляция, – автоматически выдавил я из себя и тут же почувствовал, как где-то в глубине мозга словно лопнули цепи.

Виконт оказался намного хитрее мошенника. Он все это время ждал своего шанса. Его душа за время плена явно окончательно повредилась в рассудке и напала на мою сущность как безумный зверь. Похоже, слово «душевнобольные» – идеально подходит для сумасшедших, нежели определение «болезнь мозга».

Вляо я ощущал как мерзкого спрута, вцепившегося в мою душу и старающегося липкими щупальцами проникнуть в саму ее суть. Его ненависть оглушала и лишала сил. В чем-то мне были понятны эти эмоции, но желание спасти свою душу намного сильнее сострадания. И я ударил его своей злостью и страхом, но было уже поздно. Виконт стремительно захватил отнятое у него тело, и в моей власти остался только взгляд. Мне стало очень страшно. Непередаваемо.

Бедная Яна не знала, что делать, а я не мог подсказать. Счет шел на секунды. Я посмотрел девушке в глаза, стараясь передать все свое отчаяние, а затем перевел взгляд на веер. К счастью, хтарка уродилась умной девочкой. Решительно сжав губы, она выдернула из порядочно ощипанного веера алое перо. Стальное жало не меньше двадцати сантиметров длиной хищно блеснуло в ее ладошке. Яна пристально посмотрела мне в глаза и подбадривающеподарила светлую и чудесную улыбку.

Как там говорят: «Из рук твоих и смерть как подарок».

Самого удара я не почувствовал, потому что тело мне уже не принадлежало. Мир вокруг потемнел и провалился во мрак. Последней моей мыслью в теле виконта было серьезное опасение – кошмары извращенца нестандартной ориентации могут напугать и очень храбрых мужчин. Особенно мужчин.

Первая же картинка «каменного» сна подтвердила нехорошие предчувствия – большая спальня с кроватью-полигоном и я, привязанный к этой кровати за руки и ноги. Даже голову какая-то сволочь примотала так, что ею нельзя было пошевелить.

Вот попал!

Не успел я осмыслить происходящее, как почувствовал, что за изголовьем кровати кто-то есть.

Блин, и убить себя не получится – это ведь сон! Пугало еще одно: если такие кошмары начались сразу, то что будет позже, особенно если «каменный сон» затянется?!

Незнакомцы наконец-то шагнули вперед – в поле зрения вступили две фигуры в черных плащах с капюшонами.

Они что, какие-то сектанты?!

Резким движением мои потенциальные мучители сбросили плащи, и…

И как это понимать?

Передо мной, связанным и совершенно голым, стояла такая же «неодетая» княгиня Лара и еще какая-то девушка, тоже далеко не уродка. Меня кольнула догадка – так вот чего боялся виконт Вляо: быть изнасилованным красивыми женщинами. Ну-ну.

В общем, кошмар начался очень занятно. Если бы то, что творилось дальше, записать на видео, то рейтинги были бы сумасшедшими. Немного смущала развратность Лары, но я постоянно напоминал себе, что это сон, дабы не омрачать светлого образа в моей душе.

«Камень душ», конечно, внес свои коррективы, и постепенно поведение девушек начало отклоняться в сторону более жесткой версии постельных игр. Не скажу, что мне совсем не понравилось, но я уже начал опасаться дальнейшего развития событий.

К счастью, когда напарница Лары достала шипованный хлыст, а меж ее губ блеснули клыки, сон схлопнулся как мыльный пузырь и меня куда-то унесло.

Глава 3 Пират

Вновь потолок, теперь уже без «небесных» мотивов. Такой «правильный» потолок нормальной комнаты – ровный слой белой штукатурки, по периметру обрамленный золотистой полосой, а посредине красивая, не очень вычурная хрустальная люстра, в которую гармонично вмонтирован десяток спиртовых ламп. Лампы не работали, потому что хватало света из окна, который и освещал все вокруг, в том числе мое новое тело.

А вот это уже интересно.

Мой взгляд пробежался по голому торсу и ногам, старясь не акцентировать внимания на определенных деталях. Я осторожно прислушался к собственным ощущениям – вроде нормально. Похоже, не осталось от виконта ничего «этакого».

Так, нужно срочно посмотреть, что мне досталось.

Я рывком вскочил на ноги – тело слушалось превосходно – и уже без удивления заметил пентаграмму на полу. Кроме пакующего свои вещи Ургена в комнате находился только Карн. По кривой улыбке моряка можно было понять, что мой вид ему не нравится. Следовательно, понравится мне, и все обошлось без пошлых подвохов. В комнате, помимо нескольких столиков и диванчиков, находились два больших зеркала, завешенных темной тканью, – похоже, это инициатива профессора. Шлепая по паркету босыми ногами, я подошел к зеркалу и сдернул ткань.

Офонареть!!! Мечта всех задохликов и ботаников!

Из зеркала на меня смотрел кронаец, но, в отличие от Карна, этот островитянин был высок, смугл и хорошо сложен.

– Карн, как тебе? – спросил я у моряка, вставая в позу культуриста.

– Да пошел ты, – недовольно проворчал Карн и отмахнулся. – Хоть бы прикрылся.

Я опустил глаза. В принципе стесняться нечего, но Карн прав. Поэтому закрывавшая зеркала ткань превратилась в подобие шотландского килта, а я продолжил знакомство с новым телом.

На шее, груди, руках и даже на ногах загорелого пирата ветвились строчки тех же непонятных символов – явно работа профессора. Татуировок было значительно больше, чем у виконта, так что нужно спросить Ургена, чего он там понапридумывал нового.

Интересно то, что, кроме художеств ученого, на теле моряка не было других рисунков, да и память Эдгара Омара говорила, что в этом мире морские традиции сильно отличались от земных.

В принципе волшебная «живопись» не портила общей картины, даже придавала телу пирата особый шарм. Черные, теперь уже мои, волосы были зачесаны назад и завязаны в короткий хвост. Традиционные бакенбарды подбриты острыми клинышками в испанском стиле, а не так у Карна, по-английски пышно. Еще в комплект входили нос с горбинкой и голубые глаза – в общем, смерть всем красавицам. Внезапно в голове помутилось, и память пирата ударила меня целым ворохом информации.

Твою же мать!

Действительно смерть красавицам, и не только смерть, а и кое-что похуже. Праздник жизни омрачился жестокой реальностью – Эдгар Омар был капитаном небольшой шхуны и отпрыском царского рода Омар, который так и не смог встать на дорогу честных моряков и втихаря занимался пиратством. Но не это было самым неприятным – жгучий красавец Эдгар имел еще одну статью дохода. Он занимался тем, что охмурял в портовых городах империи красивых девушек, уговаривал их вместе бежать к безоблачному счастью, а потом продавал либо хтарским ханам, либо эмирам из городов на северном побережье континента.

Смотреть в зеркало перехотелось. Даже интерес в глазах вошедшей в комнату Яны в наряде служанки не доставлял никакого удовольствия.

Приступ отторжения от тела повлек за собой атаку души пирата. Мое раздражение вылилось в ментальный удар, и Эдгар убрался куда-то в глубь мозга.

Оказывается, я еще и так могу. Хоть что-то хорошее.

Яна принесла с собой стандартную одежду кронайского капитана, лишь немногим отличавшуюся от наряда Карна и костюма начальника охраны княгини. Исключением были яркие, можно сказать, кричащие цвета – эдакий морской цыган.

Видя мое раздражение, хтарка не стала участвовать в процессе одевания и лишь подняла брови, словно спрашивая, в чем дело. В ответ я недовольно сморщился и неопределенно пожал плечами – мне и самому до конца не были понятны причины поднявшегося раздражения.

Немного нервозная, но вялая обстановка в комнате была моментально развеяна появлением графа и Лована. Он не пригласил всех присаживаться, что означало непредвиденную и очень острую ситуацию.

– Так, на разговоры у нас слишком мало времени. Поэтому буду краток. В принципе можно было обойтись одним Ваном, но, чтобы не повторяться, слушайте все. Сутки назад во дворец княгини прибыл капитан Эдгар из рода Омар. Не знаю, что там произошло, но Джайме начал собирать отряд гвардии, а баронесса Имма пакует вещи княгини. Я попытался влезть с вопросами, но был отправлен восвояси. Настаивать не стал – это все равно не помогло бы, к тому же Лара обещала подумать о легализации нашей организации, поэтому злить ее сейчас чревато. Посему оставалось одно – пообщаться с Омаром. На пытку я не решился: захват и так прошел с трудностями. Этот стервец пил и ел только свое. Но все же не смог отказаться от ванны и массажа, а наша милая хтарка знает множество способов успокаивать слишком горячих мужчин. Исходя из сложности ситуации, появилась необходимость привлечь к делу нашего джинна, – закончив речь, граф уставился на меня, явно ожидая информации.

И я, покопавшись в памяти пирата, выдал все, что удалось вспомнить:

– Царь Омар захватил брата княгини и требует от нее неких привилегий, подтвержденных лично. А что, у княгини есть брат? – удивился я, потому что капитан таких вещей не знал, а память местных обитателей была уже недоступна.

– Есть, зовут Калан. Кстати, такой же «оригинал», как и виконт. Вот такая у нас случилась болячка среди молодежи. На непутевого отпрыска рода Вляо можно наплевать, а вот брат княгини – слишком заметная личность. Его тайно увезли в поместье на границе империи, – отмахнулся граф. – Мне нужно знать – каких привилегий требует эта старая акула Омар?

– Понятия не имею. Меня, то есть Эдгара, выдернули со шхуны прямо по приходе в порт Омара. Сунули в руки послание и с напутственным пинком отправили в сторону княжества. О похищении я узнал, когда княгиня прочитала письмо.

– Что должно произойти дальше?

– Царь приказал Эдгару доставить княгиню с отрядом не более десяти воинов на имперское побережье. Пойдем на лошадях по имперскому тракту на север – там нас будут ждать. Это все, что мне известно. Если по пути или в момент переговоров вблизи появится хоть один воин княжества помимо десяти оговоренных, брат княгини умрет.

– Сволочь! Клянусь, я выжгу это осиное гнездо дотла! – Граф утратил остатки самообладания и начал метаться по комнате, явно пытаясь найти выход из ситуации.

А я решил покопаться в памяти капитана в поисках полезной информации. Там, среди всего прочего, нашлось и объяснение частому упоминанию слова «Омар».

Кронайский архипелаг насчитывал более сотни островов различной величины, и на каждом из них правил целый морской царь. И остров, и род царя носили одинаковое имя. В данном случае – Омар. Этот остров был самым северным в архипелаге и находился у берегов хтарской степи. Именно удаленность от княжества позволяла омарцам втихую заниматься пиратством и работорговлей. За остальными царьками княжеский флот следил очень внимательно. Кстати, на юго-западе от Золотого Города находился остров Сатар – средних размеров клочок суши, в свое время бывший вотчиной царей Сатар. Там до сих пор находилась военная база княжества, которая, в случае чего, могла дать приют опальным князьям. Причем приют надежный – флот княгини насчитывал около пятидесяти кораблей плюс около двадцати боевых фрегатов таких лордов, как граф Гвиери. Так что спорить с княжеством было себе дороже. Интересно, на что рассчитывал отец Эдгара, престарелый царь Ене Омар? Вся эта затея выглядела форменным самоубийством.

Пока я размышлял, граф немного успокоился и вновь повернулся к нашей компании.

– Так, в любом случае переигрывать ситуацию уже поздно. Лара согласилась, и я не стану с ней спорить. Ван, и дальше будешь играть роль пирата, а в нужный момент выбросишь золотую фишку, – сказал граф, используя термин из местной игры, похожей на наш покер. Сузив глаза, он пристально посмотрел на меня, явно желая что-то добавить. Но нужды в этом не было.

– Граф, не нужно угроз. Мне нравится Лара – и пару минут назад очень разонравились Омары. Поэтому я сделаю все, что нужно.

– Хорошо, Ван, – с ноткой облегчения кивнул Гвиери.

– Но, может быть, стоит все-таки попробовать отговорить княгиню? Ведь это глупо – так рисковать, – высказалась Яна.

– Не получится, – вздохнул граф. – Я хорошо знаю эту девочку. Мало того что она унаследовала авантюрный характер своего папочки, в последнее время ей не хватает приключений, и в такую возможность она уцепилась, как краб. Это видно по глазам. Говорил же ее отцу, что слишком большие вольности для ребенка рано или поздно выйдут боком.

Граф безнадежно махнул рукой, и в этот момент он даже стал похож на заботливого дедушку. Но момент слабости длился не больше минуты.

– Так, заканчиваем бессмысленные разговоры. Ван, среди того, что наш профессор прикупил у черных копателей, есть одна интересная штука. Называется, если не путаю, «гром забвения». – Граф сделал приглашающий жест, и Урген достал из своей сумки маленький кулон, сплетенной из золотой проволоки.

– Этот артефакт на несколько минут лишает сознания всех, кто находится в радиусе пятидесяти метров, – тут же влез с разъяснениями профессор.

– Вы проверяли? – не доверяя теоретикам, усомнился я.

– Нет, это единственный экземпляр, но в «Наследстве Тьмы» Турака Мудрого есть подробные разъяснения. Если не хотите, не используйте! – внезапно разозлился ученый.

Да уж, нервы у профессора ни к черту. Скоро он сорвется, и граф перережет его квелую шейку, а я останусь в камне наедине с кошмаром очередного носителя.

– Простите, профессор, мне просто хотелось уточнить, как он работает и не вырубит ли меня вместе с остальными.

– Артефакт нужно раскусить. Заклинание войдет в резонанс с телом, и вы останетесь в сознании, – проворчал Урген, но все же добавил: – По крайней мере, так говорится в трактате.

– Ради всех святых, не нужно лишний раз поминать запрещенные книги, – строго сказал граф. – Есть чего добавить некрамольного?

– Нет, – затряс головой ученый.

– Один нюанс, – поднял я руку. – Профессор, в этот раз вы нанесли значительно больше заклинаний – это что-то дает?

– Да, – оживился Урген после «наезда» графа. – Теперь заклинания могут удерживать душу бывшего владельца тела приблизительно неделю.

– Не буду уточнять, насколько приблизительно, но хотелось бы узнать, каковы шансы увеличить срок еще больше, если, скажем, зататуировать меня с ног до головы.

– Боюсь, неделя – это уже максимум, но в трактате…

– Профессор, достаточно, – вновь приструнил ученого граф, и все же мне почудилось, что он оборвал его не из суеверности, а чтобы не позволить выболтать мне важную информацию. – Времени не осталось вообще, поэтому начинаем готовиться. Ван с княгиней выезжают через час, а мы отправимся чуть позже. Карн, ты пойдешь на «Веселой Устрице», и не смей дразнить капитана, а то я рассержусь.

– Мне и в голову… – истово, но очень неубедительно ударил себя в грудь крепыш.

– Замолчи, – обозначил граф степень своего доверия к покладистости моряка. – После ухода из города отряда княгини я загляну к адмиралу и «очень попрошу» отправить за «Устрицей» четыре фрегата. Мы же поедем за Ларой посуху.

– А может, сразу на корабли – они ведь все равно пойдут на Омар? – осторожно предложил явно недолюбливающий сушу моряк.

– Нет, боюсь, до моря Лара может и не добраться. Пойдешь вдоль берега, а я буду отправлять гонцов на береговые вышки.

Разбуженная словами графа память пирата напомнила, что еще сто лет назад с разрешения императора княжество разместило на всем побережье империи вышки для наблюдения за морем. Вышки обменивались информацией друг с другом и проходящими кораблями с помощью световой связи. Именно благодаря этому стратегическому решению княжеский флот контролировал имперские воды и являлся гарантом безопасности на всем побережье.

– Так не будем задерживаться, сюда в любой момент могут заглянуть люди княгини, – завершил совещание граф, и вся компания покинула комнату отдыха. Я последовал за ними и оказался в помещении, чем-то напоминавшем смесь ванной и массажного салона. Кушетка у стены была слишком высокой и наверняка являлась массажным столом. Даже смутно вспомнилось, как Яна делала Эдгару массаж и то, как разомлевший пират внезапно отключился.

Да уж, шаловливые ручки у хтарки. Интересно, как ей сошло с рук убийство виконта? Хотя, зная возможности графа, можно было не сомневаться, что дело тихо замяли.

Вся компания местных нелегальных безопасников нырнула в неприметную дверцу, а я направился к основному выходу.

В коридоре моего появления ждали два хмурых гвардейца. По их лицам было видно, что они предпочли бы прибить меня прямо сейчас и не переться бог знает куда, при этом рискуя жизнью любимой княгини.

Поселили пришлого пирата недалеко от того же черного входа, через который я попал во дворец правительницы в первый раз. С тех пор почти ничто не изменилось – все те же гвардейцы с алебардами и карета на подъездной дорожке, но были и кое-какие дополнения. С обеих сторон далеко не прогулочной кареты гарцевал десяток коней, явно приготовленных к далекому пути. Возле гужевых транспортных средств копались девять гвардейцев, сменивших свое цветастое обмундирование на кожаные наряды кронайского стиля. Конечно, сухопутные бойцы имели и дополнительный апгрейд в виде кольчуг и стальных шлемов. Кроме того, к седлам были прикреплены небольшие круглые щиты и кавалерийские мечи, чем-то напоминавшие палаши польских панцирных гусар. И это при том, что никто из бойцов не расстался с любимым оружием кронайцев – тяжелой шпагой.

Капитан Джайме Арат, внешне ничем не отличавшийся от своих бойцов, встретил меня у конвоя гвардейцев и проводил к карете, при этом не проронив ни единого слова. В его глазах горело то же желание, что и у бойцов конвоя, – зарезать меня прямо здесь, без особых изысков.

Капитан рывком открыл дверцу кареты, и я будто вновь провалился в сон виконта – внутри обитого материей цвета кофе с молоком экипажа сидели дамы из моих не совсем приличных видений. Княгиня с не очень-то скрываемым презрением осмотрела меня с ног до головы, а во взгляде ее компаньонки не было ничего, кроме страха. Если вспомнить слова графа – это, скорей всего, была баронесса Имма.

– Господин Омар, как видите, мы выполнили все условия. Или у вас есть возражения? – коротко осведомилась княгиня, явно желая свести неприятное для нее общение к минимуму.

– Не возражение, а пожелание, даже скорее совет, – спокойно сказал я, рассматривая испуганную баронессу. Проклятое воображение никак не хотело замечать ее темно-зеленого платья, а показывало совсем другую картинку. – Оставьте вашу компаньонку дома.

– Это условие есть в приказе вашего отца? – с уже нескрываемым презрением осведомилась Лара.

– Нет, но в дороге с нами может случиться все что угодно. И если вы приняли решение рисковать сами (а для капитана и его людей отдать за вас жизнь – это дело чести), то ваша спутница может пострадать, совершенно не желая того, притом бессмысленно.

– Она мне нужна, – уперлась княгиня с решительностью, достойной иного применения.

Несмотря на все мое восхищение Ларой, в глубине души вспыхнула злость. К тому же было жаль Имму – она хоть и не знала о своей роли в моих снах и теперешних симпатиях, но это ничего не меняло.

– Да уж, конечно, помощь в смене платья и макияжа очень важна и ради нее стоит получить кинжалом в живот или быть изнасилованной полусотней пиратов. – Выдав эту речь, я быстро отошел от кареты, чтобы не схлопотать по морде от взбешенного капитана, поэтому реакции Лары не увидел.

Простой метод исключения позволил определить предназначавшееся мне ездовое животное. Мой конь в принципе ничем не отличался от остальных, кроме того что в его снаряжении не хватало оружия. Ну и еще маленький нюанс – передо мной стоял жгуче-черный жеребец с явно дурным нравом. Похоже, ребята решили повеселиться – в местный юмористический фольклор даже входили истории о кронайских моряках и их попытках ездить верхом.

Ну что ж, постараемся подпортить веселье этим юмористам.

Не скажу, что в прошлом я был крутым наездником, но кое-какой опыт все же имелся. В Краснодарском крае все еще живы казацкие традиции, и мне не раз приходилось разбираться с упрямыми лошадьми. Конечно, такого красавца я еще не встречал – в век машин породистые лошади уже давно стали большой редкостью.

– Ну что, Черныш, – прошептал я коню, подхватывая провисшую уздечку, – не нравлюсь я тебе? И напрасно. Ничего вкусного у меня нет, хотя…

Догадка оказалась верной – в притороченном к седлу вьюке находилась не только изрядная мера напоминавшего овес зерна, но и походные продукты. Недолгий поиск выявил матерчатый мешочек с морскими сухарями.

То, что нужно!

Новонареченный Черныш удивленно посмотрел на какого-то неправильного моряка, наверняка копируя взгляд окружавших меня гвардейцев, но все же схрумкал угощение, попутно попытавшись укусить меня за руку, – притча о неблагодарности в наглядной иллюстрации. Но на этот счет была еще одна хитрость: вертикально поставленная ладонь не давала возможности ухватить мои пальцы зубами. Конь сделал несколько попыток и немного успокоился.

Я заглянул в большие и умные, хоть и хитрые глаза:

– Ну что, будем дружить?

В ответ в лошадином взгляде почудилось нечто похожее на «посмотрим».

Ну а теперь последний штрих. Рывок – и я, едва воспользовавшись стременами, оказываюсь в седле. Тело пирата явно не имело необходимых рефлексов, но мои собственные навыки и привычка Омара удерживать равновесие в любых условиях сделали свое дело. Жесткий захват поводьев и уверенная посадка расставили приоритеты в наших с конем отношениях. Черныш для виду «пошалил», но все же это не дикий мустанг, а объезженная лошадь, поэтому мы «договорились».

Закончив «экспресс-объездку», я повернулся к остальным. Джайме от удивления даже немного растерял враждебность.

– Капитан Омар, вам приходилось путешествовать верхом?

– Капитан Арат, это долгая история, а времени у нас очень мало. – Я постарался улыбнуться максимально доброжелательно.

Джайме согласно кивнул и махнул рукой. Всадники быстро заняли свои места в колонне спереди и сзади кареты – и наконец-то мы тронулись в путь.

На гравийной дорожке взмахами белого платка нас провожала плачущая баронесса Имма – Лара все же была умной девочкой, хоть и упрямой.

Первая половина дневного перехода ничем особым не ознаменовалась. Мы с Джайме ехали в авангарде и не обременяли друг друга разговорами – как-никак враги. Поэтому я просто рассматривал окрестности. Пребывание в городе не давало особых знаний о «приютившем» меня мире – удалось только понять, что рисунок созвездий здесь совершенно другой и луна намного больше. Повторюсь, никаких «рисунков» на луне не было – просто серебристый диск с небольшими «оспинками» кратеров.

Исследование проплывающего мимо пейзажа не привело ни к каким великим открытиям. Похожие на обычные тополя деревья вдоль мощенной камнем дороги и такие же знакомые квадраты полей с копошащимися на них селянами. Если сравнивать с Землей, то все это напоминало Европу конца восемнадцатого века или, по крайней мере, то, как ее представляли художники и историки. В центре больших участков земли находились небольшие поместья – этакие мексиканские фазенды. Княжество всем своим видом словно говорило о том, что здесь умеют ценить и лелеять землю, несмотря на морское прошлое.

Все изменилось, когда наш караван достиг границы с империей. Княжество Сатар не было таким уж большим, и для того чтобы проехать его из конца в конец, хватало одного дня. А так как мы пересекали его в самом узком месте и на хорошей скорости, то к имперскому тракту выехали сразу после того, как солнце перевалило зенит, и потратили на это часов пять.

Впечатление от перехода границы было своеобразным. Казалось, будто какой-то волшебник содрал с реальности картинку цивилизованного мира, и мы попали в мрачную сказку. Лесные массивы сменялись плохо возделанными либо совершенно запущенными полями. Контраст с княжеством был огромен. Скорее всего, сказывалось обилие земли в империи и то, что сейчас мы в глубокой имперской… провинции.

На удивительно качественно построенном тракте мы провели еще около часа, и капитан, опасливо косясь на меня в ожидании подколок, отдал приказ остановиться на дневной отдых. Я конечно же не возражал – и мне, и Чернышу нужна передышка. Все-таки непривычное к седлу тело немного «помялось», да и я не был большим спецом в долгих конных походах – езду по ипподромному кругу скачками не назовешь.

Выбор места для дневки был не случаен – рядом с мощенной серым камнем дорогой в лесу была вырублена полянка с обустроенным бивуаком. Здесь имелись и коновязи из привязанных к деревьям жердей, и столы со скамейками из пеньков и грубо обтесанных брусьев, и каркасы под навесы, которые оставалось лишь накрыть попонами или тентом, получив в итоге надежное убежище от дождя. Я уже не говорю о таких мелочах, как обложенные камнем кострища. Всадники, включая меня, ослабили попоны лошадям и повесили им на головы торбы с зерном.

Двое гвардейцев очень быстро разожгли небольшой костерок и закипятили на нем какой-то напиток, который, разлив по большим жестяным кружкам, раздали остальным, демонстративно игнорируя мою персону.

Не больно-то хотелось. Хотя было немного обидно.

Мне ничего не оставалось, как быстро перекусить соленым сухарем, запив его водой из фляжки. Сухарями пришлось поделиться с Чернышом: хитрая животина, увидев лакомство, тут же прекратила хрустеть зерном и воззрилась на меня левым глазом, полным праведного негодования и обиды.

«Пообедав», я решил не мозолить глаза остальным и отошел дальше в лес. Словно по заказу, там обнаружилась небольшая полянка, а по пути я нашел в прошлогодней листве кривоватую палку необходимых размеров. Пришлось довольствоваться тем, что есть, – ведь никто не удосужился оставить мне клинок Эдгара. Кстати, о чем-то подобном пират догадывался, поэтому фамильное оружие «забыл» на своем корабле.

Так, теперь посмотрим, что может это тело. Но для начала я решил попробовать тот прием, который едва не провалил в катакомбах под Сатаром. Небольшая палочка заменила шило, я встал прямо, а затем быстро развернулся, словно выворачиваясь из чужих рук, и завершил все это выпадом в сторону воображаемого противника. Получилось плохо. Попробовал дать волю телу – получилось еще хуже, но сама суть осталась: похоже, этот прием отобразился в памяти моей души. Звучит дико, но факт остается фактом.

Интересно: то, что мы называем душой, дублирует память тела или обладает своим собственным «архивом»?

Моя первая догадка подтвердилась уже через минуту – отпущенное на свободу, конечно в переносном смысле, тело выдало классическую «ката», или, как говорили в этом мире, боевой «танец» кронайских моряков. Затем я попробовал повторить все это, уже жестко управляя телом, и результат получился смехотворным. Третья попытка сочетала в себе и поверхностный контроль, и свободу рефлексов. Кое-что начало получаться – я задавал цель, а тело проводило вдолбленные в него с детства фехтовальные связки. «Волна» мягко разогнала корявый «клинок» до свиста, переводя его в защитную «сеть». Затем атакующая «чайка», сразу же оборонительный «утес», подкрепленный «рифом», и моментально контратака в «прибое». Заканчивая «танец», я понял, что уже не один.

– Как-то странно у вас получается, капитан. Вроде неплохо, но в то же время коряво.

– Это последствия неудачного падения головой на палубу. Вот, приходится восстанавливать форму.

– Не хотите учебный поединок? – предложил Джайме, и только после этих слов я увидел в его руках две аккуратно обструганные палки, по размерам подходившие для имитации морских шпаг.

В предложении капитана не было ничего пренебрежительного – боевым оружием тренируются только в книгах и фильмах. Даже такие безбашенные самоубийцы, как самураи, использовали бамбуковые боккены. Возможно, французские мушкетеры и русские гусары поступали по-другому, но мне не очень-то верится – глупо рисковать в обычной тренировке, тем более жизнью своего товарища.

Капитан товарищем мне не был и явно хотел «отходить» меня палкой по всем дозволенным местам.

– Что ж, капитан, давайте попробуем.

Он не стал приглашать меня на основную поляну, но легче от этого не стало – через две минуты появились все гвардейцы, кроме одного, а через пять явился и последний в сопровождении Лары.

Вначале я путался в руках и ногах, жутко мешая рефлексам пиратского тела, но затем втянулся. Всем известно – ничто так не способствует учебному процессу, как пара лишних синяков. Не буду говорить, что это педагогично и что следует вернуть древний опыт порки в школах, но с эффективностью этого метода поспорить трудно.

Втянуться-то я втянулся, но это не значило, что начал побеждать. Под конец, с трудом пробив защиту соперника с помощью не очень-то изящного «краба», удалось провести «чайку» и достать капитана.

– Думаю, этого достаточно, – стараясь не показать сбившегося дыхания, сказал я.

– Действительно, нам пора в дорогу. Лошади уже отдохнули. – Капитана не смущало, что последнее слово осталось за мной. Весь бой наглядно показал, кто сильнее.

Ближе к вечеру лес стал реже, и показались большие вырубки. Только некоторые из них несли следы сельскохозяйственной деятельности, а остальные разрабатывались как источник древесины. Чаще встречались деревни и хутора. Мрачные мужики, выглядывающие из низеньких бревенчатых изб, мало походили на добропорядочных крестьян. Это наверняка были лесорубы – во все времена очень ушлые ребята. В сезон они рубили своими топорами деревья, а в остальное время проезжих купцов.

До большой, в полторы сотни дворов, деревни мы добрались еще задолго до заката, но так как дальше с жильем было совсем плохо, решили заночевать здесь. Посреди деревни возвышалось единственное двухэтажное здание с большим двором и длинной коновязью прямо у крыльца. Постоялый двор зазывал посетителей нехитрой рекламой – потускневшей от времени деревянной доской с изображением глиняной кружки и жареной птицы. Кружку венчала сероватая пена, а в птичку была воткнута вилка.

– Хорошо уже то, что они знают о существовании столовых приборов. Клопов никто не намалевал, поэтому можно надеяться на спокойный сон, – попытался я пошутить, но аудитория попалась неблагодарная, и лишь полные губы Лары тронула тень улыбки.

И то хлеб.

И на постоялом дворе, и в находящейся на первом этаже таверне народу не было. Скучающий хозяин так обрадовался гостям, что буквально стелился перед нами, а опознав княгиню, едва не умер от счастья, хотя она и не была его правительницей. Радость предприимчивого мужика была вполне объяснима: в летний период по этому тракту почти никто не ездил. Из центра империи в северные провинции все путешествовали другой дорогой, а эту использовали в основном купцы из княжества и прибрежных районов империи, и то лишь в период, когда зимние шторма делали невозможными морские перевозки. По этой же причине меню оказалось довольно скудным. Хозяин таверны обещал приготовить что-нибудь «благородное» в кратчайшие сроки, но княгиня решила не ждать и удалилась в свою комнату. Капитан отобрал четырех гвардейцев, которые должны были посменно охранять «покои» Лары, а остальным позволил выпить по кружке пива. Да и сам не отказался. Несмотря на косые взгляды, я подсел к ним за стол, заказав себе пива и жареного мяса.

Отбивную принесли так себе, но по крайней мере она была горячей и сытной. А вот пиво оказалось превосходным. Попросив себе копченой камбалы на закуску, я присосался ко второй кружке.

Сатарцы решили играть в молчанку, и я поддержал эту забаву. Первым не выдержал капитан Арат:

– Капитан Омар, зачем вам все это нужно? Неужели ваш отец не понимает, на что идет?

– Джайме, давай на ты, мы ведь не на совете капитанов.

– Давай, – неожиданно согласился сатарец, видно решив влезть ко мне в доверие и разговорить. – Так какого кракена вы все это затеяли?

– Не знаю, меня сдернули с корабля сразу после похода. Отец приказал сопровождать вас по тракту, а остальное вы и сами знаете, – ответил я, причем совершенно не лукавя.

– Ты хоть понимаешь, что это война?

– Да, понимаю, но обсуждать приказы царя, тем более отца, я не могу.

На некоторое время над столом повисла тягостная тишина. Гвардейцы, понимая неловкость момента, допили свое пиво и разошлись по комнатам, а мы с капитаном продолжали молчать.

Неожиданно я задумался совсем о другом – мне предстояла ночевка в чужом теле. А что будет делать скованная душа, пока моя спит? И вообще – что делает душа, когда мозг отключается? Урген ничего такого не говорил, да и, скорей всего, ничего не знал. Земные ученые по этому поводу своего мнения не имели, потому что вообще не верили в существования души.

– Ладно, Эдгар, давай делать каждый свою работу, а там посмотрим. Но не держи зла, если я тебя заколю, – незлобиво, но жестко сказал Джайме.

– Да какое там зло, – отмахнулся я, с грустью понимая, что капитан вряд ли выберется из этой передряги живым. Слишком уж закрученной получалась интрига.

Джайме молча встал и ушел в свою комнату, расположенную рядом с комнатой княгини.

Я еще некоторое время рассматривал местную таверну. Помещение постепенно начало наполняться местным контингентом: десятка полтора крестьян, несколько лесорубов и купец с парой приказчиков. Охранников я не увидел – это могло означать, что с разбойниками здесь негусто или же купец был жадиной. Память пирата в этом вопросе не помощница – его удел исключительно морской грабеж.

Во многих книгах говорилось, что средневековые кабаки – великолепное место для получения информации, и действительно через час и две кружки пива я узнал, что разбойников в эту пору почти нет – они ушли в центральные районы страны, к более оживленным трактам. Также поселяне много говорили о том, что в империи простому человеку живется не очень хорошо и было бы неплохо как-то перебраться в княжество, но там чужаков не принимают. Похоже, здесь была та же беда, что и в провинциях больших империй моего мира: удаленность от центра превращала помещиков в персон а-ля и царь, и бог, и воинский начальник. Они творили на своей земле все, что взбредет в их изнывающий от скуки мозг. А вот в княжестве правительница следила за всеми дворянами и, если было нужно, быстро приводила их в чувство. Вплоть до применения виселицы.

Немного послушав о плохих урожаях и ценах на пеньку, о распутных соседках и их тупых мужьях, а также тихие шепотки о странном пирате, в одиночестве потягивающем пивко, я решил, что пора и честь знать. Поэтому покинул эту теплую компанию и поднялся на второй этаж по слегка поскрипывающей лестнице.

Лестница выходила на этаж в середине коридора. Вторую справа от нее дверь охраняли двое гвардейцев, тут же одаривших меня хмурыми взглядами, в которых явно читалось предупреждение не подходить близко. К счастью, мне было в другую сторону.

Небольшой коридор освещали какие-то плошки, так что было темно, и свою крайнюю слева комнату я нашел с трудом.

Обстановка «гостиничного номера» поражала своей простотой – низенький топчан с травяным матрасом и небольшой столик с незажженной свечой в глиняной плошке. Весь интерьер здания немного удручал, особенно после сверкающей белизны столицы Сатара. Это было странное чувство, но, похоже, я уже начал скучать по Золотому Городу.

Впрочем, не такие уж мы баре – мне не оставалось ничего другого, как зажечь свечу от каганца в коридоре и завалиться на противно скрипнувший топчан.

Ну что ж, сейчас мы и узнаем, насколько все плохо.

Уставший за день мозг начал постепенно отключаться, отяжелевшие веки поползли вниз – и тут в груди разлился нестерпимый холод. Душа пирата рванула из своих пут, но, получив уже опробованный мною ментальный удар, отлетела обратно.

И что, теперь мне не спать всю неделю?

Устроившись так, чтобы телу было не очень удобно, я постарался удержать себя на границе дремы. Как ни странно, это удалось, и душа пирата своими постоянными атаками мне в этом даже помогала, не давая провалиться в глубокий сон. Будь он хитрее – все могло бы закончиться намного хуже. Для меня.

Не скажу, что я выспался: тело жутко ломило от неудобного положения, – но сонливости как таковой не было и мозг работал четко. В последнее время я начал склоняться к мысли, что душа – это что-то наподобие программы для мозга-компьютера, но со своим собственным, каким-то призрачным жестким диском.

Благодаря ночному «бдению» я встал раньше всех и, растолкав позевывающего трактирщика, получил на завтрак яичницу с беконом и чашку травяного чая. Конечно, это не ресторанные изыски из «Хрустального Сердца», но тоже очень даже неплохо.

Через полчаса появились хмурые, слегка помятые гвардейцы и капитан, а Лара изволила снизойти до нас только еще через час, когда я уже думал поторопить Джайме.

Княгиня сначала хотела отказаться от завтрака, но капитан заставил ее съесть булочку с маслом и запить это чашкой курибы, которую сам же и приготовил на кухне.

Он еще и кофе готовит?! А мне?

Заметив, что и гвардейцы, и капитан обошлись травяным чаем, я не стал «капризничать», хотя очень хотелось: сказывалась многолетняя привычка пить кофе по утрам.

В путь мы пустились вместе с солнцем, поднявшимся над голыми холмами с правой стороны от дороги. С левой стороны над нами нависла громада леса. Отдохнувший и подкрепившийся зерном с десертным сухариком Черныш бодро нес меня к новым приключениям, которые я воспринимал не иначе как неприятности. И совершенно обоснованно.

Через час езды на нас напали. Все произошло неожиданно и совершенно дико – за спиной послышался странный шум, я повернулся и увидел, как на землю падает гвардеец с арбалетным болтом в груди. В следующую секунду дала о себе знать выучка сатарских бойцов – я тупил значительно дольше. Гвардейцы моментально соскользнули со своих скакунов и рванули в сторону леса, прикрывшись щитами: одной кольчужки против арбалетов было маловато.

Еще через минуту стало понятно, что нас переиграли. Рванув Черныша за уздечку, я поскакал в сторону кареты, возле которой уже начинался бой. До контратаки гвардейцев в лес разномастно одетые и вооруженные чем попало бандиты прятались справа от дороги, накрывшись кусками дерна и травы.

Я направил Черныша на одного из разбойников, умный конь по своей инициативе не только толкнул его грудью, но и укусил. Соскользнув с седла, я выдернул шпагу из ножен мертвого гвардейца и резким выпадом отправил укушенного бандита на тот свет.

Мне удалось пристроиться возле правого переднего колеса кареты. Сразу стало ясно, что не все так плохо, – капитан и трое гвардейцев остались на месте, поэтому нам нужно было дождаться возвращения атаковавшей лес троицы.

Десятка два голодранцев, вооруженных всяким металлоломом – от утыканной гвоздями дубины до кухонного ножа, – обхватили карету полукольцом и попеременно пытались атаковать ощетинившихся клинками гвардейцев. Эти танцы могли продолжаться до бесконечности – гвардейцы боялись оставить карету, а бандиты не рисковали нападать на профессиональных вояк слишком активно.

Интересно, почему у гвардейцев нет арбалетов?

Так как мне не удалось разжиться щитом, пришлось играть активно – в обороне без дополнительной защиты было туго. Быстрая атака сквозь ряды мешающих друг другу бандитов – и, проткнув бородатого мужика с довольно ржавой саблей, я получил оперативное пространство. Теперь нападавшим пришлось играть на два фронта. Хотя какой там фронт – двух бандитов, вооруженных топором и коротким мечом, мне хватило выше крыши.

Отступив на два шага и проткнув на обратном ходе меченосца импровизированным «прибоем», я начал тупо бегать от здорового мужика с топором на длинном древке.

В этот момент через лавочку кучера перепрыгнул вернувшийся из леса гвардеец, а еще один обежал карету сзади. Капитан с помощниками тут же ринулись в атаку. Пятеро бандитов легли сразу, а мой «преследователь» зазевался от удивления и тут же получил от меня укол шпагой в гортань. Неаккуратно вышло – я «провалился» в ударе, а из раны ударила тугая струя крови, изрядно запачкав мне рукав рубашки и даже немного лицо. Как и в случае с мошенником, это убийство не вызвало во мне особых эмоций.

Пока я с горем пополам вытирал кровь, бой закончился. Из толпы бандитов в два-три десятка голов в живых остались человек пять, да и те скрылись в лесу. Единственный потенциальный «язык» немного побулькал пробитыми легкими, а затем и вовсе затих.

И что это, собственно говоря, было? Как такая кучка плохо вооруженных бомжей могла рискнуть напасть на сильный конвой?

С подобным вопросом ко мне обратился капитан.

– Вопрос не ко мне. Это ваши, сухопутные разбойники.

– Ну конечно, – язвительно сощурился капитан, – и это случайность, что они оказались здесь не в сезон и именно тогда, когда мы едем на переговоры?!

– Повторяю: вопрос не ко мне!

– Хватит! – поставила точку в нашем споре выглянувшая из кареты Лара. – Если он и виноват, то все равно не признается, а нам нужно что-то решать.

Да уж, действительно решать было нужно: из девяти гвардейцев уцелели только двое – трое погибли от арбалетных болтов, и еще четверо получили раны разной тяжести. Возник вопрос об отступлении, и поднял его, естественно, капитан. Но Лара решила по-другому.

Через полчаса раненые отправились обратно в карете, а княгиня легким перышком взлетела в седло. Теперь на ней был традиционный наряд кронайцев, только в женской интерпретации. И что самое удивительное, на переодевание капризная дворянка потратила не больше десяти минут – остальное ушло на уход за ранеными. Кстати, шпагу мне оставили, что не могло не радовать.

– Ваша светлость, мы сильно рискуем, – попытался еще раз образумить взбалмошную правительницу капитан, но по ее упрямо сжатым губам стало понятно, что Кровавый Морж прав – девочке захотелось приключений плюс врожденное упрямство.

Дальше мы отправились вшестером – один из раненых наотрез отказался покидать отряд, мотивируя это тем, что рубленая рана на правом бицепсе – «всего лишь простая царапина».

Следующие два часа мы ехали молча. Капитан окончательно обозлился на меня, полагая, что нападение лесных разбойников – это подлая уловка пиратов. Честно говоря, я подозревал, что он прав, и эта догадка подтвердилась, когда к полудню мы достигли очередного «бивуака у дороги». Уже на подъезде я заметил одинокую фигуру на тракте. Мои спутники напряглись и ухватились за оружие. Гвардейцы приготовили три трофейных арбалета, но я успокаивающе поднял руку, потому что узнал Вадала – родного брата Эдгара. Старший из трех сыновей царя Омара снисходительно улыбался, рассматривая потрепанный эскорт княгини.

На стандартном бивуаке расположились три десятка пиратов и… ни одной лошади.

Они что, прилетели сюда на крыльях? До моря-то километров десять.

Все оказалось значительно проще: в этом месте в имперский берег врезалась глубокая бухта, где и стоял «Коршун» брата в ожидании команды.

Когда Джайме услышал, что здесь начнется наше морское путешествие, едва не разразилась схватка, но три десятка пиратов, больше напоминавших цветасто одетых цыган, и несколько арбалетов убедили капитана не возникать.

Пленников взяли под жесткий контроль и повели в сторону холмов. Уже сходя с дороги, я заметил, как один из пиратов целится из арбалета в Черныша.

– Э, ты что удумал?! А ну убери арбалет.

– Капитан приказал.

– Вадал! – окликнул я брата Эдгара. – Зачем убивать лошадей?

– А зачем их оставлять? Лишние следы, – ответил пиратский капитан.

– Вон того черного в лес не увести, а если убить здесь, то следы все равно останутся.

– Делай как знаешь, – пожал плечами старший брат Эдгара. Ему было неуютно насуше, и он спешил на свой корабль.

– Ты слышал, Тумар? Убирайся, – наехал я на кучерявого, как молодой Пушкин, пирата с такими же пушистыми бакенбардами. В принципе мое поведение было не слишком разумным, но уж больно разозлила угроза Чернышу.

– Не зарывайся, Эдгар, ты не мой капитан, – сразу окрысился Тумар.

– Но я все же капитан, а ты всего лишь матрос, так что вали отсюда.

– Ну ладно, – скрипнул зубами пират и побежал вслед за остальными.

А я подошел к Чернышу и погладил его по морде.

– Ну что, красавец, беги домой – и не поминай лихом.

Быстро избавив лошадь от всего лишнего, я несильно шлепнул Черныша по крупу и с удовлетворением увидел, что вороной зверь грациозно поскакал на юг.

Когда я добрался до корабля, все уже успели погрузиться на борт. Красавец «Коршун» был больше «Ласточки» Эдгара, но при этом менее поворотлив и не так изящен, однако все равно выглядел впечатляюще. Трехмачтовый фрегат, в отличие от земных аналогов, не обладал пушечными портами, как, впрочем, и самими пушками. Артиллерию на нем представляли две катапульты – одна на носу, одна на корме. В прошлой жизни я не особо разбирался в парусах и сравнить оснастку кораблей не мог, но было видно, что кронайцы достигли в этом деле весомых успехов. Память пирата подсказывала, что их корабли могут ходить достаточно круто к ветру и развивать солидную скорость.

Лицо моряка привычно поймало движение воздуха. «Шалун» – южный ветер – обещал быстрый ход парусника до самого Омара.

Обстановка на палубе была накалена до предела. Десять арбалетчиков удерживали пятерых пленников у кормовой надстройки, чтобы не мешать товарищам готовить корабль к отходу. Меня мучили нехорошие предчувствия – Вадал не был плохим братом, но это не делало его меньшим мерзавцем и садистом, чем он был.

Развязка наступила минут через двадцать, когда и залив, и имперский берег превратились в далекую темную полоску. Вадал передал управление рулевому и подошел к пленникам. Но до того как заговорить, он коротко кивнул боцману, которого в этом мире называли старшиной. Тихо тренькнули арбалеты, и три гвардейца молча повалились на палубу.

– Нет! – закричала княгиня, и эхом ее крику прозвучало рычание Джайме:

– Сволочь, да я тебя…

Сатарский капитан рванул из ножен шпагу, но ни договорить, ни тем более показать, что он собирается сделать с вероломным врагом, ему не дали. Дежуривший у борта моряк ловко треснул сатарца лодочным веслом по затылку. Джайме был так ослеплен яростью, что не заметил элементарной и грубой атаки. Позор для мастера фехтования, но я его понимал.

Безвольное тело княжеского телохранителя крепко связали и унесли в трюм.

– Зачем? – наконец-то сумел выговорить я.

– Мне все равно, что там задумал отец, но рисковать своими парнями я не намерен. Есть приказ доставить живыми княгиню и капитана, и он будут выполнен. Остальное не так важно.

– Банды в лесу – тоже твоя идея?

– Моя.

– А если бы они подстрелили меня или княгиню? – внутри начала разгораться злоба.

– Девчонка была в карете, а ты, братишка, уже взрослый мальчик и можешь за себя постоять, тем более что кто-то недавно просил меня не подтирать ему соплей. Не напомнишь, кто именно это был?

– Ладно, унесло ветром, – отмахнулся я, используя местный вариант русского «проехали», и посмотрел на впавшую в ступор Лару. – А с ней что?

– Пусть посидит внизу. До Омара двое суток хода. «Шалун» постоянный, так что, возможно, доберемся и раньше.

Лару увели в трюм, а я отправился в каюту капитана, в которой меня всегда ждало «братское» место – маленький топчанчик для гостей.

Вадал носился по судну, кого-то распекая и грозя лентяям всеми карами, но делал это не надрывая голоса. За него орал старшина – боцманы во всех мирах одинаковы, как бы их ни называли. Кстати, кронайцы не только не увлекались нательной живописью, но и почти не матерились, особенно по сравнению с нашими пиратами. Так что ни якорей во все известные места, ни беременных каракатиц туда же не было – так, больше армейская ругань в легкой морской интерпретации.

Топчан был удобнее «гостиничного», но упрямо рвущийся на свободу Эдгар не давал провалиться в глубокий сон. Плавая в тягучей патоке дремы, я подумал о том, что бы сейчас сделал капитан «Коршуна», если бы узнал, что сотворили с его братом.

Да уж, перспективка еще та.

Неожиданно для себя я «продремал» до самого утра и был разбужен рассветом, тихо заглянувшим в большой иллюминатор. Вадал солидно храпел на своем ложе. Оказывается, «дремал» я так плотно, что не заметил его прихода.

Похоже, мне удалось приноровиться к экстремальному сну, потому что отдохнул на славу.

Тихонько скрипнувшая дверь выпустила меня на палубу, а привязанное к длинному «концу» деревянное ведро обеспечило изрядной порцией прохладной воды. Раздевшись до пояса, я с удовольствием умылся и немного ополоснулся. Недобрый взгляд в спину заставил резко развернуться. Заросший напоминавшими кусты бакенбардами старшина наблюдал за моим утренним моционом, не скрывая презрения.

Неужели я прокололся с чистоплюйством? Но нет – память тут же подсказала, что Эдгар не терпел грязи и за это его многие недолюбливали. Ну конечно! Ведь настоящий мужчина должен быть грубым, сильным и очень вонючим.

Этот неожиданный факт напомнил кое о чем важном. Даже в каюте капитана царило «непередаваемое» амбре – что уж говорить о трюме, где жили матросы. На моей, точнее, Эдгаровой «Ласточке» с этим все было намного лучше – конечно, в матросском кубрике пахло далеко не розами, но в каюте капитана, помимо постоянного проветривания, дымились ароматизированные палочки. И это при том, что даже Джайме в моем понимании не являлся примером чистоплотности. Что уж говорить о местной матросне.

И как, скажите, в таких условиях сможет выжить изнеженная Лара?

Вытерев мокрый торс прихваченным полотенцем и набросив рубашку, я решительно направился обратно в каюту. Но будить Вадала не пришлось – он уже проснулся. Капитан «Коршуна» вышел на палубу, позевывая и почесывая под мышками, что составляло весь его утренний моцион.

Вот вам и благородные пираты, о которых грезят дамы!

– Брат, может, стоит выпустить княгиню на палубу, пока она не задохнулась в трюме?

– Зачем? В трюме не так уж плохо. Парни-то живут. До острова не задохнется, – отмахнулся Вадал, но, заметив решительное выражение на моем лице, добавил: – Хотя делай как знаешь. Ты за нее отвечаешь, и если она сиганет за борт, отец оторвет голову тебе, а не мне.

Лару я обнаружил в небольшой комнатке у носовой части трюма, прямо возле помещения для проживания матросов. Представляю, чего она наслушалась за ночь. В глазах девушки бушевало пламя ненависти – похоже, этапы страха и жалости к себе остались позади. Крепкая дверь каморки позволяла не связывать пленницу, поэтому не пришлось возиться с веревками.

– Княгиня, я хочу предложить вам перебраться на свежий воздух.

– Убирайтесь к демонам, низкий предатель! – тут же окрысилась Лара, но от этого стала еще прекрасней.

Я даже залюбовался. Всегда считал, что истинный показатель женской красоты – это ее лицо, искаженное яростью или презрением. Если при этом оно не теряет привлекательности, то может считаться эталоном красоты. Если же блистательная красавица в гневе напоминает Бабу-ягу, то о какой безупречности может идти речь? Конечно, не стоит забывать о характере – ни одна нормальная девушка просто физически не сможет изобразить по-настоящему брезгливую гримасу, что так хорошо удается профессиональным стервам.

– Как хотите, – с показным равнодушием пожал я плечами. – Если вам нравится нюхать это амбре, то не буду настаивать.

В глазах Лары боролись гордость и желание получить хоть глоток чистого морского ветра. В конечном итоге разум все же победил. Впрочем, я и не сомневался.

– Хорошо, но не потому что мое презрение к вам стало меньше, просто от ваших братьев сильно воняет.

– Ну что вы, – решил я пропустить ее подколку мимо ушей. – Здесь только один из моих братьев, и спит он в капитанской каюте. Если хотите, могу провести вас туда. Понюхать.

– Ах вы…

– Стоп. Давайте на этом закончим нашу словесную дуэль и просто пойдем на палубу. – Я решил не развивать опасного разговора и, подавая пример, начал подниматься по лестнице.

Солнце лениво всплыло над водной гладью и словно спросонья начало карабкаться на небосклон в своем утреннем наряде из розовых облаков. Непередаваемый аромат морского воздуха пьянил как бокал хорошего вина, и Лара, похоже, даже немного захмелела. Она стояла у борта, делая глубокие вздохи, словно не могла надышаться.

Корабль шел прямым курсом под всеми парусами, так что народу на палубе было не так уж много. И все же, чтобы не мозолить пиратам глаза, я отвел Лару на корму, где находился только рулевой. Удобное место нашлось на так называемой скамье вахтенного – традиционной детали кронайского корабля. У задней части кормовой надстройки над каютой капитана, метрах в трех от рулевого, в ограждение была встроена небольшая скамеечка, на которой в напряженные моменты, когда требовался контроль рулевого, восседали либо капитан, либо старшина. Чтобы ни у кого, особенно рулевого, не возникло желания прикорнуть на ней, скамейка была сделана слишком широкой для сидящего человека, но короткой для лежащего. Маленькая Лара просто потерялась на ней.

Немного придя в себя, девушка встрепенулась.

– А где капитан Арат?

– Я не знаю и вмешиваться в дела брата не стану. Хорошо, что он позволил вывести вас на палубу.

Лара вновь насупилась, но, видно, решила не обострять обстановки и промолчала. Где-то с полчаса мы не разговаривали – княгиня смотрела в пустоту, привалившись к фальшборту, а я во все глаза разглядывал море. Эта бескрайняя благодать не давала мне покоя с детства, как и любому ребенку из портового города. Я мечтал о дальних морских походах, приключениях и даже о пиратской славе.

Что, сбылась еще одна мечта идиота? Это прямо Новый год какой-то. Вот только почему мне нерадостно?

И все же на синих просторах даже самые мрачные мысли окрашивались в более светлые тона. Трепет, который испытывало тело Эдгара, находясь на стремительно несущемся вдаль фрегате, разделяла и моя душа. И если я просто любил море, то пират буквально жил им. Теперь становилось понятно, почему Вадал так спешил убраться с суши.

Любой кронаец чувствовал себя на берегу не просто гостем, а калекой. Мне даже на секунду стало жалко Карна, который наверняка редко попадал на борт корабля. Теперь-то он конечно же отрывается по полной и где-то там, за горизонтом, преследует нас на таинственной «Веселой Устрице». Надеюсь, это несерьезное название не отразилось на боеспособности корабля. А еще что-то мне подсказывало, что у капитана «Устрицы» появление графского боевика на борту вызывает дикую головную боль, несмотря на все обещания Карна вести себя прилично.

– Вы считаете эту ситуацию смешной, – увидев мою улыбку, не удержалась от сарказма Лара, хотя явно не собиралась хамить.

– Нет, ситуация не смешная, просто очень люблю море. – Я ответил без раздражения, потому что тоже не хотел накалять обстановку.

Некоторое время девушка молчала, потом все же поддержала разговор:

– Я тоже его люблю. Дела не позволяют часто бывать на моей яхте, но каждый раз это как свидание с любимым. Похоже, мы не такие уж разные, капитан, – мягко сказала Лара, и в ее глазах блеснули кокетливые искорки.

Так это она что, собралась меня соблазнять?! Вроде и не печатают здесь женских романов – хотя нужно проверить, – а такие страсти! Ох, милая, знала бы ты, что за фрукт капитан Эдгар Омар, – не разливалась бы соловушкой. Впрочем, можно и подыграть – под мои дальнейшие неадекватные действия нужна соответствующая легенда.

Так что поиграем. Люблю играть в чужие игры – новый игрок всегда может спутать карты и даже незаметно изменить правила, к тому же «законодатели» очень часто заигрываются.

Я повернулся к Ларе и грустно улыбнулся, но при этом стараясь говорить так, чтобы не услышал рулевой.

– Увы, мы все же разные. Вы – княгиня, а я – пират, по ком плачет виселица.

– Вы считаете, что это несправедливо?

– А у меня был выбор, княгиня?

– Зовите меня Ларой.

– Хорошо, Лара, я родился в семье царей и пиратов. Мне с пеленок уготована судьба жить в море и там же умереть, а после того, что затеял мой отец, боюсь, второго ждать уже недолго.

– Выбор есть всегда, – тихо обронила Лара, словно боясь спугнуть «романтику момента».

– То, что вы называете выбором, по-настоящему означает предательство. Давайте больше не будем говорить об этом. – Я подобрал максимально холодный тон. Слишком легкая победа всегда внушает подозрение. Но оттенки грусти и обреченности в голосе оставляли этой милой «интриганке» лазейки для большей уверенности в себе. К тому же образ всего такого «гордого и непокоренного» тоже не помешает. В очередной раз у меня появилось ощущение, что я попал в женский роман. Хорошо хоть с приключенческими составляющими. Впрочем, о какой романтике может идти речь в моем-то положении…

Мы проговорили с Ларой весь день, практически дотемна. Даже вместе пообедали. Точнее, я с трудом запихнул в себя какую-то рыбную кашу, а для Лары послал матроса за парой яблок. Несколько раз к нам подходил Вадал и криво улыбался, едва не подпортив мне легенду. Он хорошо знал своего брата и его методы совращения романтически настроенных дамочек. Хотя в этот раз он ошибался.

На ночь я вернул Лару в «тюремный» закуток – в свою каюту Вадал ее не пустил бы, а на палубе стало неуютно и мокро. К вечеру «шалун» слишком разыгрался, и волны начали перепрыгивать через корму, слегка подмачивая паруса. Я даже немного напрягся, опасаясь шторма, но воспоминания Эдгара говорили, что это так, легкая качка.

Готовясь вновь уплыть в дрему, я вдруг почувствовал, что плененная душа ведет себя чересчур тихо, и это настораживало. Опасения оказались ненапрасными: ближе к полуночи душа Эдгара ринулась в атаку, и мне удалось отбить ее с большим трудом. Вторую половину ночи я провел в бдениях – прошло всего три дня, но что-то подсказывало, что развязка близка, поэтому я не стал рисковать.

Под утро я немного задремал, а проснувшись, услышал суету на палубе. Вчерашняя качка ушла в небытие, и фрегат стремительно бежал к своей цели.

Утреннее солнце щедро расплескало веселые лучики, которые радостно забегали по парусам «Коршуна» и морским волнам, но не это было причиной приподнятого настроения моряков: мы возвращались домой. Да, именно мы, потому что в моей груди тоже зародилось щемяще-теплое чувство. А за ним пришла грусть.

Интересно, буду ли я когда-нибудь с такой же радостью возвращаться домой? Именно я – душой и телом, своим телом, а не подло украденным у другого человека.

Несмотря на грустные мысли, зрелище постепенно вырастающего в размерах Омара и радостные крики пиратов не могли оставить равнодушными. Конечно, это не Золотой Город, но утопающие в зелени деревьев серые стены домов и крепостей на скалистых берегах были по-своему прекрасны.

Вход в гавань прикрывали два бастиона, построенные на вытянувшихся в море, как гигантские клешни, скалистых мысах.

Похоже, остров получил свое название не случайно.

Портовые постройки начинались прямо у песчаного пляжа и поднимались вверх на возвышенности, постепенно превращаясь в городские кварталы. А слева на холме виднелся мрачный трехэтажный замок – дом, в котором родился Эдгар Омар.

От песчаного пляжа трезубцем отходили три пирса на деревянных сваях – здесь швартовались корабли царской семьи, остальным приходилось довольствоваться каменными причалами вдоль «клешней». У правого пирса стояла моя «Ласточка», у центрального – отцовский «Кракен», на который царская нога не ступала более десяти лет. Вадал направил корабль к свободной стороне центрального причала, где нас уже ждали. У начала выложенной камнем дороги стоял крытый фургон, а рядом прогуливались вооруженные до зубов царские гвардейцы.

Это не лезло ни в какие ворота! Кронайцы, а кичливые омарцы в особенности, всегда возвращались из походов с большой помпезностью. Тем более когда имелись именитые пленники. Их прогоняли через весь город под улюлюканье толпы, для этого даже тюрьму построили на противоположной от порта стороне острова. Но сегодня на набережной собралось лишь несколько десятков случайных зевак и царские гвардейцы возле фургона. Похоже, старший Омар не очень-то хотел придавать огласке свою аферу.

«Коршун» отдал кормовой якорь и минуту спустя мягко толкнулся бортом в причал. Матросы быстро закрепили швартовы и сбросили на доски пирса широкие сходни. Я не хотел показывать Лару слишком возбужденным возвращением домой пиратам, поэтому не виделся с нею со вчерашнего дня.

Девушка появилась из трюма перепуганная и совершенно подавленная. Остатки смелости покинули ее, и казалось, что она вот-вот заплачет. Старшина «Коршуна» передал пленницу мне и сразу ушел по своим делам. Два здоровых пирата вытащили из трюма связанного Джайме и понесли его к фургону. Мы с Ларой шли медленно, и когда капитана проносили мимо нас, стало видно, как он бешено вращает глазами. Но это была лишь бессильная злоба – канаты укутывали его как куколку шелкопряда, а взыскаться по этому поводу мешал кляп.

– Мне страшно, Эдгар. Помоги, – тихо прошептала Лара, и в ее голосе не было ни игры, ни кокетства, только животный страх.

Когда пленников поместили в фургон, я заметил, что невдалеке крутится старшина «Ласточки». Царские гвардейцы не подпускали его ближе, поэтому пришлось идти самому.

– Витор, как корабль?

– Все в порядке, с возвращением, капитан, – радостно улыбнулся седовласый старшина с пышными, но аккуратными бакенбардами. Разодет он был по кронайской моде – то есть цветасто, но не слишком кичливо.

– Команда на борту?

– Да, все ждали вас, теперь эти черти радуются, что можно загулять. Мне отпустить их на берег?

– Нет, пусть пока поскучают на борту, и будь готов быстро отчалить.

– Занести якорь подальше? – нахмурился старшина.

– Да, но по-тихому.

– Хорошо, капитан, – без лишних вопросов кивнул старшина и осторожно осмотрелся вокруг.

Нырнув под полог фургона, я наткнулся на настороженный взгляд Вадала.

– Ты куда-то собрался, брат?

– Да, вызов отца поломал мне некоторые планы, так что придется все делать бегом.

– Ну как знаешь, я планировал отметить удачный поход, – пожал он плечами, но явно поверил моей отговорке не до конца.

– Извини, в другой раз, брат.

В фургоне кроме пленников находились только мы, и это тоже настораживало.

Минут десять фургон трясся по брусчатке, затем резко остановился, и внутрь заглянула покореженная оспой морда нашего дяди.

– Где этот урод, я хочу порезать его на куски!

– Успокойся, дядя. Сначала отец примет решение, а уже потом ты сможешь поиграть с капитаном Аратом, – охладил пыл родственника Вадал.

Дядюшка дернулся, словно его ударили, но возражать не стал. Он был позором рода Омар – единственный родственник царя, не имевший звания капитана. И причиной этому был Джайме. Однажды сатарец услышал, что брат омарского царя похваляется удачной дуэлью с капитаном княжеской яхты. Недолго думая Арат прихватил десяток своих головорезов и взял пиратскую шхуну на абордаж. И это с яхты, абордажной командой в десять бойцов против почти сотни пиратов! Одно это являлось позором, а когда через сутки моряки нашли дядюшку связанным в дрейфующей шлюпке, его репутации пришел полный и бесповоротный конец: на бывшем капитане красовалась женская одежда.

Ватар довольно грубо выволок Лару из фургона, а Джайме оставил внутри. Разглядев что-то в глазах дяди, Вадал опасно сузил глаза:

– Дядя, не вздумай дурить. Если отец так решит, он будет твоим. Дождись. – После этого капитан «Коршуна» выразительно посмотрел на охранявшего вход в особняк моряка, и тот кивнул в ответ.

Монументальное здание из серого камня будто сливалось с окрестными скалами. И лишь зеленые заросли кустов и деревьев подчеркивали прямые линии стен и квадратных башен. К невысокому крыльцу вели четыре широкие ступени, на которых я едва не споткнулся, обдумывая, как выкрутиться из этой ситуации. Пока ничего дельного в голову не приходило, но маленькую висюльку артефакта я все же зажал в кулаке. Цепочка была отделена от кулона еще на корабле. Когда застрелили гвардейцев, у меня было желание воспользоваться этой штукой, но, даже если бы она сработала, что не факт, – мне в одиночку пришлось бы грести к берегу, предварительно загрузив в шлюпку княгиню и не очень легкого капитана. А на это ушла бы уйма времени. Конечно, можно было перерезать глотки всем на корабле и заниматься греблей без спешки, но это уже перебор. К тому же оставался вопрос с братом княгини.

Теперь, когда вариантов уже не оставалось, я решил снять кулон, чтобы в нужный момент не стоять со свисающей изо рта цепочкой, как идиот из анекдота про пакетики чая.

Стены обширного холла, на которых по классике жанра должны были бы висеть здоровенные картины великих царей Омаров, оказались пустыми, но память пирата подсказывала, что воплощение тщеславия местных хозяев еще ждет меня впереди. Из холла мы попали в большой коридор с высоченным потолком, правую сторону которого занимали большие окна на улицу. Пока я осматривал местный интерьер, Вадал с Ларой уже дошли до зала Пиров, так что пришлось догонять.

Зал впечатлял – огромное помещение в средневековом стиле буквально подавляло неокрепшие умы гуляющим под сводами эхом, но главной достопримечательностью были скульптуры, выстроившиеся у стен как почетный караул. Здесь были представлены все предки Эдгара. От первого Омара, чей отец еще пас своих коз на скалах острова, а сам он впервые ушел на разбой почти четыреста лет назад, – до широкоплечего здоровяка, царствовавшего в данный момент. Кронайцы не доверяли холсту и краскам, они предпочитали прочную бронзу – ну и размерчик чуток побольше оригинала – так для солидности. Хотя следует признать: статуи были сделаны довольно профессионально.

В дальней части прямоугольного зала на морском троне восседал царь Омара. В силу традиций этот торжественный стульчик по сути являлся скамьей вахтенного, целиком выпиленной из кормы судна. Считалось, что на этой доске восседал сам первый капитан Омар. Но теперь там расположил свои телеса действующий царь, и его кондиции были, мягко говоря, далеки от воплощенного в бронзе подобия – Эдгар знал, что отец приказал изваять свою персону, как только начал набирать вес.

Традиционный царский камзол-безрукавка выглядел непропорционально большим, но даже при этом с трудом сходился на животе. Впрочем, до ныне покойного бандитского пахана Окла Ене Омару было далеко.

Обстановка в зале выглядела привычно, кроме одного – рядом с четверкой седовласых моряков, когда-то ходивших с царем по морям, а теперь охранявших его обрюзгшее тело, стояли субтильный юноша и два странных индивидуума в скрывающих фигуры плащах. Рост у обоих был выше среднего, серебристые волосы и странное строение лица могли бы оказаться шуткой природы, какой-то мутацией, если бы не были отличительной чертой обоих.

Это что, эльфы? Память пирата тут подсказала, что передо мной – дари, народ из Темного Леса. Та же память уточнила, что уши у них нормальные, так что встретить в этом мире эльфов мне не светит, хотя из луков дари стреляют славно.

Крик Лары оторвал меня от созерцания незнакомцев. Мы уже подошли достаточно близко, чтобы она узнала субтильного юношу у трона.

– Братик! – Лара попыталась рвануться вперед, но Вадал остановил ее резким рывком.

Братик? Интересно, а почему он не связан? Да и вообще что-то не похож этот сморчок на пленного.

– Братик?! – словно эхом моим мыслям завизжал сатарский княжич. – Мне восемнадцать лет, а для тебя я по-прежнему братик?! Ты родилась всего на минуту раньше, но даже если бы я был старше на десять лет, отец все равно назначил бы наследницей тебя, гнусная подлиза! Я – мужчина! Тогда почему на троне сидишь ты, тварь?!

Ну про мужчину он, скажем, преувеличил – наряд, чем-то похожий на «прикид» виконта Вляо, и бледное лицо, хоть и без раскраски, с головой выдавали его сущность. А в гневе он был еще безобразнее. Одно то, что они с Ларой были близнецами, казалось абсурдным. Но не это волновало меня больше всего.

Что здесь делают дари?

– Убей ее, человек, и станешь правителем своего народа, – решил закончить с этим балаганом один из нелюдей.

Его напарник достал изогнутый кинжал. Распахнувшийся плащ показал, что одет молчаливый дари в облегающий комбинезон зеленого цвета, наверняка позволяющий хорошо прятаться в лесу.

Калан дернулся, словно от удара, а увидев кинжал, даже отшатнулся. Лица дари не выразили ни единой эмоции, а вот царь Омар презрительно фыркнул и сказал единственное слово:

– Вадал.

Брат Эдгара сделал шаг вперед, встал перед Ларой и не торопясь достал свой кинжал.

– Ничего личного, княгиня.

А чего я, собственно говоря, жду? Все уже высказались, мозаика сошлась, за исключением парочки деталей, а мы тормозим. Нехорошо.

Горошинка артефакта отправилась в рот, что было отмечено удивленным взглядом Вадала. В ответ он получил перекошенную из-за сомкнутых челюстей ухмылку, а затем золотое плетение артефакта поддалось под нажимом крепких зубов.

Было такое ощущение, что меня посадили в огромную банку, а затем резким ударом разбили ее. Мир вокруг утратил резкость, и я на исчезающе короткий миг потерял сознание, но все же устоял на ногах, хоть и пошатнулся.

Похоже, этот придурок Урген все же что-то напутал!

Но нет, в отличие от меня, все остальные фигуранты переговоров, в том числе Лара, отправились в глубокий нокаут.

Через секунду я понял, что немного поторопился с выводами. На ногах устоял один из дари – тот, что говорил. Он широким взмахом распахнул полы своего плаща – вместо комбинезона на нем была какая-то серая мантия, перетянутая пояском с кучей мешочков. Вот из этих мешочков дари и зачерпнул пригоршню чего-то сыпучего.

Решив, что с этим цирком пора заканчивать, я выдернул из ножен шпагу, позаимствованную еще у сатарского гвардейца, и шагнул вперед.

Перекошенное от злобы и боли лицо нелюдя стало злорадным, а маленькие зернышки из его ладони веером полетели на пол.

Начало метаморфозы ускользнуло от моего внимания, но зато я четко услышал треск и хорошо рассмотрел, как тонкие корешки раскалывают мраморные плиты пола, жадно устремляясь к земле. Уже через секунду между мной и дари вырос колючий кустарник, который с каждым мгновением становился гуще и выше.

Если признаться честно, это обстоятельство немного обрадовало меня – не было необходимости добивать лежачих. Быстро подхватив Лару на руки, я на секунду застыл над Вадалом. Он был хорошим братом, хоть и полным отморозком. Но за эти два дня я начал воспринимать память Эдгара как свою и чувствовать ненависти к этому человеку попросту не мог. Ступив на берег острова, я уже думал о нем как о родиче, а царя мысленно называл отцом.

Так, пора покидать это тело, пока меня не растворило в себе сознание пирата.

Холл и коридор оказались совершенно пустынными, поэтому было непонятно, как далеко распространилось действие «вырубающего» артефакта.

Два гвардейца и едва ли не подпрыгивающий от нетерпения дядюшка у входа в здание, пребывавшие в полном здравии, показывали, что радиус был слабоват.

– Эдгар, в чем дело?

– Все в порядке, отец приказал убрать тело, – ответил я дядюшке, укладывая Лару в фургон рядом с посеревшим от горя Джайме.

Нет чтобы эта мерзкая скотина просто поверила мне на слово! Увы, слишком любопытный недоумок потянулся проверять пульс, за что и получил своим же кинжалом под скулу – любимый удар мошенника прошел на ура.

Шпага покинула ножны одновременно с разворотом тела, когда дядюшка еще только падал на землю, и один из гвардейцев захрипел, пуская через рану в груди кровавые пузыри из пробитого легкого. Мало того – досталось и сердцу, поэтому шансов у него не было. Едва успев выдернуть клинок из обмякшего тела, я с трудом отбил выпад второго гвардейца. Довольно грамотная «акула» в исполнении моего противника зацепила бицепс, но он, похоже, забыл, что этот прием имеет изъян в виде слабоустойчивой позиции ног. Пират немного «провалился» в выпаде и получил эфесом шпаги в висок, разрез на шее на обратном ходе в «прибое», а затем резкий укол в горло. Мне еще повезло, что второй противник был значительно слабее первого – старый Мигар когда-то обучал маленького Эдгара и являлся мастером фехтования.

Прости, учитель, так получилось.

Вскочив на козлы, я подобрал поводья, перетянул правую лошадку хлыстом и направил рванувший с места фургон к выезду из поместья. К счастью, возница в это время где-то гулял, иначе пришлось бы и его прирезать. Впрочем, учитывая, что все мужчины на острове умеют держать шпагу, его присутствие могло иметь плачевный результат уже для меня.

Стараясь не особо гнать, дабы не привлекать внимания, я спустился по извилистой дороге к порту и подкатил к своей «Ласточке».

Старшина спрыгнул с борта и подбежал ближе.

– Капитан, мы готовы отплыть.

– Хорошо, возьми пару ребят – и достаньте пленника из фургона, – быстро приказал я и, подхватив на руки Лару, перебрался на борт корабля.

Уже через минуту мы оказались в капитанской каюте шхуны, где действительно было чисто, а в воздухе благоухали диковинные ароматы. Пока я укладывал бесчувственную княгиню на кровать и освобождал Джайме, старшина смотрел на все это с возрастающим подозрением.

– Капитан?

– Витор, ты еще здесь?! Немедленно отходим!

– Слушаюсь, капитан. – Врожденная дисциплина победила удивление, и старшина пулей вылетел из каюты. С палубы послышались его вопли и топот матросских ног.

– Что это было? – прохрипел Джайме, с трудом шевеля своими затекшими конечностями. – Лара.

– Она просто в обмороке, – ответил я, но на всякий случай еще раз проверил у девушки пульс и дыхание. Княгиня спала.

Корабль качнуло, и мы начали отходить задом в залив, подтягивая сами себя к отнесенному далеко за корму якорю. Через несколько минут улегшаяся суета на палубе и качнувшая нас инерция дали мне понять, что «Ласточка» развернулась носом к выходу из бухты и поймала ветер. Теоретически сторожевые форты обязаны пропускать шхуну принца без всяких вопросов, но случиться могло все что угодно.

Еще через пять минут я облегченно присел на кровать рядом с княгиней, которая начала приходить в себя.

Мы вырвались! Но радоваться пока было рано – в каюту вернулся старшина, и его лицо мне не понравилось.

– Капитан, мы вышли из бухты. Какой курс? И вообще, что происходит? На берегу какая-то беготня.

Несколько секунд я потратил, чтобы покопаться в памяти пирата и принять решение.

– Витор, ты узнаешь эту девушку? – указал я на уже открывшую глаза Лару.

– Нет, что-то знакомое есть, но узнать не могу.

– Это Лара Сатарская.

– Морские бесы! – удивленно выдохнул старшина и, побледнев, перевел взгляд на пытающегося подняться Джайме.

– Да-да, это капитан Арат. Отец приказал взять их в плен. Ты знаешь, что будет дальше?

– Нас уничтожат, – хмуро сказал Витор, который всегда отличался умом и сообразительностью, как пресловутая птица.

– Я вырвал для нас один крошечный шанс выжить, – решил я выложить перед пиратом все козыри. – Княгиня не будет свирепствовать и накажет только виновных. Ты станешь капитаном «Ласточки», ну и, возможно, получишь солидную награду. Ведь так, ваша светлость?

Окончательно очнувшаяся Лара кивнула:

– Конечно. Хотя я и не люблю, когда кто-то дает обещания за меня, но капитан Эдгар прав.

– Нам не уйти, капитан. Днище «Ласточки» заросло моллюсками, как морда Сорбо бакенбардами, – попытался возразить старшина.

– Уйдем. Я уверен, что где-то неподалеку крутится сатарская эскадра. – Даже после этих слов мне показалось, что старшина еще не окончательно принял правильное решение, поэтому пришлось дожать: – Витор, как ты думаешь, когда завтра Кровавый Морж высадится на Омар, твоей жене и маленьким дочкам может понадобиться покровительство княгини?

Пират смертельно побледнел и все же решился спросить:

– На вас есть кровь отца или братьев?

– Нет, если они сейчас и мертвы, то не от моей руки, – искренне ответил я. Впрочем, доведись мне прирезать всех оглушенных артефактом пиратов, ответ бы не изменился: в такой момент как-то не до щепетильности.

Витор решительно кивнул:

– Какие будут приказания, капитан?

– Загрузи народ работой, меня позовешь только в крайнем случае, и я попробую уговорить сомневающихся. Сколько парней пойдет за мной без вопросов?

– Мало, – вздохнул старшина, – не больше трети.

– Плохо, постарайся убедить еще кое-кого, если нужно – припугни или посули золото. Иди работай, мы и так слишком надолго оставили команду без присмотра.

Как только старшина вышел, Лара тут же набросилась с вопросами:

– Откуда вам известно про эскадру?

– Ниоткуда. Во-первых, это логично, а во-вторых, нужно было хоть как-то убедить Витора.

– Так вы не уверены? – Едва вспыхнувший на ее лице румянец надежды тут же угас.

– Я просто надеюсь на это, Лара. – Я постарался сделать улыбку максимально печальной и тут же повернулся к покрасневшему от ярости Джайме. – Вот только не надо сцен и неосторожных слов, капитан. О моем неподобающем поведении в присутствии княгини мы поговорим позже, если доживем.

Витору удалось сдержать недовольство экипажа где-то на полчаса, а затем топот на палубе постепенно сменился недовольным гулом.

Старшина вошел в каюту и хмуро сказал:

– Они хотят получить ответы. За нами идут четыре фрегата вместе с царским флагманом. На переднем подняли вымпелы «преследуем предателя».

– Даже так? – хмыкнул я. – Хорошо, сейчас выйду. Будь готов и предупреди своих людей.

Старшина кивнул в ответ и вышел из каюты.

– Ну что ж, идем, пообщаемся с электоратом.

– С кем? – напрягся Джайме, но ответа так и не получил.

Перевалившее через зенит солнце встретило нас во всей красе, словно говоря своим жизнерадостным видом, что укрыться от преследователей под покровом ночи нам «не светит».

Толпа пиратов собралась прямо у капитанской каюты, но, несмотря на это, люди старшины смогли отгородить нам дорожку от двери на лестницу и дальше на мостик к штурвалу. За штурвалом стоял Сорбо, которого весь экипаж поминал в своих поговорках. Огромный, двухметрового роста детина не был таким уж заросшим, но его волосы были настолько жесткими, что и борода, и даже бакенбарды напоминали металлическую щетку. Впрочем, каким бы страшным ни был вид у этого пирата, Эдгар мог на него положиться без оглядки.

Наше появление вызвало взрыв эмоций, именно поэтому я не показывался из каюты до того, как мы отошли от острова на солидное расстояние. Теперь же, когда остров выглядел как небольшая серо-зеленая шапка, преследователи пока плелись позади, а прямо по курсу подозрительно белели несколько точек, можно было поговорить.

Чуть больше полусотни отчаянных рубак ждали слова своего капитана.

– Свободные кронайцы! – кликнул я, ухватившись за перила ограждения мостика. – Не стану вспоминать договоры и правила, ведь мы признаем только закон силы и храбрости!

Толпа не спешила с приветственными криками, но каждый наверняка внутренне согласился с этим доводом. Так что продолжим продадакивать этих «активистов».

– У нас никто не сможет отбирать свободу, море и законную добычу, даже царь! Никто не смеет указывать свободному моряку!

Закон трех «да» постепенно начал срабатывать, и последний довод вызвал одобрительный гул разной интенсивности практически у всех, кроме небольшой группки с правого борта. Десяток моряков сгрудился возле своего лидера – пирата по имени Хруст. Несмотря на помощь экспроприированной памяти, я так и не смог понять, что это было – имя или кличка.

Вот этот Хруст и остудил запал толпы.

Зараза.

– И что из того, капитан? – нагло осведомился он, стараясь выразить презрение к оратору не только выражением лица, но и горделивой позой.

– А то. Сейчас за моей спиной находятся княгиня Лара Сатарская и капитан Джайме Арат. – Толпа буквально взревела, раздираемая противоречивыми эмоциями. Так что мне тоже пришлось перейти на крик и немного процитировать мультяшного тигра: – Это моя добыча, а отец хотел их просто убить! Без переговоров и выкупа!

– И что из того? – не унимался Хруст.

Блин, он портил мне весь план. Те, кто считает, будто толпу можно заставить слушать себя тихим и уверенным голосом, а также гордым и независимым видом, явно не бывали на митингах и собраниях жильцов в жэках. Это надо иметь харизму размером с «Титаник», а у меня она была немного поменьше, так что пришлось кричать.

– Он нарушил закон добычи! Он развязал войну с Сатаром! И еще, – а вот теперь я заговорил спокойно, потому что мысль о последствиях свары с княжеством наконец-то дошла до пиратов и они примолкли. – Я могу ошибаться, но, по-моему, прямо по курсу – фрегаты Кровавого Моржа.

Толпа окончательно притихла, но эта сволочь Хруст и здесь нашел довод. Прямой и простой, как весло.

– Долой капитана! – пронесся над шхуной традиционный призыв к смене власти на корабле.

Схватка началась без раскачки – моментально. Блеснули клинки, и кровь брызгами разлетелась по доскам палубы и такелажу. Четверть экипажа с обеих противоборствующих сторон погибла за секунду, а остальные сцепились с яростью бешеных псов. И верь после этого россказням о пиратском братстве. Эти ребята в любую секунду готовы вцепиться друг другу в глотку. Не думаю, что в нашем мире было как-то по-другому.

Прикинув на глазок расстановку сил, я понял, что пора вмешаться: из чуть больше полусотни бойцов за старшиной пошло меньше половины, да и первый размен прошел не в нашу пользу.

– Джайме, прикрой Лару! Сорбо, курса не менять!

Ну что ж, вполне удобный момент, чтобы красиво покинуть сцену, оставив в теле Эдгара несовместимые с жизнью раны, но проделать это необходимо с максимальной пользой.

Перепрыгнув через перила, я рухнул вниз. Перекат перешел в длинный выпад. Невысокий крепыш, чем-то напоминавший Карна, охнув, схватился за живот.

В следующий момент на меня насели сразу два пирата. Я с трудом отмахивался от них, пока одного не отвлек на себя подскочивший сбоку «соратник». Увы, я тоже немного отвлекся, и оставшийся пират все же сумел уколоть меня в бок. Рана вспыхнула болью, и рубашка под камзолом моментально стала напитываться влагой, несмотря на всю ее хваленую непромокаемость. Широким взмахом я распорол неудачно «провалившемуся» в выпаде обидчику горло и, не дожидаясь обморока от потери крови, решил прыгнуть вперед, но буквально столкнулся с настоящей глыбой в засаленном кронайском камзоле-безрукавке на голое тело. На открытых руках бугая бугрились мышцы, а тяжелая абордажная сабля, зажатая в огромном кулаке, казалась зубочисткой.

Рассекая воздух клинком, как пропеллером, пират отогнал меня к борту. Тело слушалось отвратительно. Не хватало опыта взаимодействия разума с чужими рефлексами – спарринг в лесу не в счет.

Идиот, блин, вместо того чтобы любезничать с Ларой, нужно было заняться тренировками!

Мне с трудом удалось увернуться от «пропеллера», нырнуть под удар и, пробежав мимо здоровяка, оставить разрез на его камзоле. Пират взревел и развернулся вслед за мной, явно не пылая любовью к своему оппоненту. Совсем как на политических дебатах.

Следующий мой выпад он пресек ударом сабли сверху, и клинок сатарского гвардейца, жалобно звякнув, обломился. А в руках осталась едва ли треть его – не больше велайского шила. Что ж, и то хлеб. В близком бою очень кстати пришлись навыки мошенника.

Короткий шаг – и мы сошлись со здоровяком как партнеры в танце, он попытался даже обнять меня, явно не с целью побрататься. Удар из арсенала велайских нищих прошел чисто – довольно удачно обломившийся острый кончик клинка вошел под челюстью пирата и, пробив череп, достал до мозга, если он там был.

Я едва избежал участи быть раздавленным огромным телом и тут же понял, что нахожусь в центре палубы. Вокруг враги, а путь к своим перекрывал злорадно улыбающийся Хруст. К счастью, всем остальным пиратам было не до нас. На палубе царил настоящий ад – утратившие человеческий облик люди с рычанием бросались друг на друга, едва ли не вгрызаясь зубами. Вся палуба была залита кровью, многие поскальзывались и падали, но лишь счастливчикам удавалось подняться – остальным упавшим доставался либо почти бескровный укол шпагой, либо не такой аккуратный удар саблей, способный раскроить череп и разбросать его содержимое по такелажу и лицам дерущихся.

Впрочем, ни меня, ни Хруста эти страсти не интересовали. Все наше внимание было отдано друг другу. Вариантов оставалось немного – Хруст славился как отличный фехтовальщик, и с моим огрызком против его шпаги не было никакого шанса. К тому же он был левшой, то есть очень неудобным противником. Требовался нестандартный ход, но на ум не пришло ничего, кроме оригинальной фишки, придуманной постановщиком боев для красавца Брэда Питта, правда, с очень болезненным дополнением.

Три стремительных шага, левая рука хватает метнувшийся вперед клинок вражеской шпаги, отводя его в сторону и оставляя без прикрытия путь к шее. Дикая боль пробежала по нервам руки и вонзилась в мозг, мне даже послышался скрежет металла по костям пальцев, но я все же завершаю движение – короткий тычок обрубка шпаги в основание шеи с уклоном в глубь тела – и уже неживой Хруст падает на палубу за моей спиной.

Еще секунда, мимолетно проткнутый в спину пират – и я вновь в кругу соратников, отметивших мою победу громогласным воплем. Наше положение было незавидным: из оставшихся в живых бойцов меня поддерживает уже меньше четверти, но главное мы все же сделали – защитили мостик и отвлекли внимание. Кто-то из противников успел оглянуться и закричать, но остальные все же прозевали приближение флагмана сатарцев.

Шустрый «шалун» помог четырем большим фрегатам быстро сократить расстояние. Особо впечатлял впередиидущий, возможно, флагманский корабль. Если это была «Веселая Устрица», то с чувством юмора у графа все в порядке. Огромный фрегат, построенный из темно-коричневого, почти черного дерева, буквально нависал над шхуной,и казалось, что вот-вот раздавит ее, но он прошел немного в стороне. Абордажные крючья вцепились в наш борт, и «Ласточку» резко повело вбок. Едва удержавшись на ногах, я метнулся на мостик, хотя уже чувствовал, как силы покидают это тело. Рана в боку и практически отрезанные пальцы левой руки были явно неоперабельны. Да и ни к чему все это – осталось узнать, как там Лара, и отправляться баиньки в кристалл, навстречу кошмарам Эдгара Омара.

– Капитан Арат.

– Да, капитан Омар, – с готовностью откликнулся Джайме.

– У меня еще остались силы, чтобы прикрыть княгиню. А вы постарайтесь, чтобы мою команду не вырезали поголовно, – попросил я, не желая подставлять тех, кто доверился мне, даже не догадываясь, что перед ними не совсем их капитан, точнее, совсем не их. Верность должна быть вознаграждена, несмотря ни на что. Это закон любого нормального лидера.

Джайме коротко кивнул и устремился к сыплющимся на борт «Ласточки» озверевшим сатарцам. А с левого борта к нам швартовался второй фрегат, чуть поменьше «Устрицы». Я посмотрел на флагман и увидел на мостике графа с Яной. Карн и Лован наверняка были где-то в гуще боя. По крайней мере, коротышка точно не упустит такой возможности «повеселиться».

Убедившись, что впереди все нормально, я повернулся к замершей у кормового фальшборта Ларе.

– С вами все в порядке, ваша светлость?

– Да, – выдохнула девушка, во все глаза рассматривая мое перекошенное от боли лицо.

– Ну и прекрасно. – Я постарался улыбнуться и посмотрел через ее голову на преследователей.

Три омарских фрегата, каждый меньше даже не такого впечатляющего напарника «Устрицы», уже делали резкий разворот. Они были довольно далеко, но я все же успел заметить на корме флагмана фигурку в зеленом комбинезоне. Дари оттягивал тетиву лука к своему «неострому» уху, и кто являлся его целью, догадаться было несложно.

Зараза!

Я едва успел обхватить Лару за талию здоровой рукой и развернуться вместе с легонькой девушкой, а в следующий миг в спину что-то ударило. Мне даже пришлось немного опереться на Лару, чтобы не упасть.

Девушка завороженно смотрела на кончик стрелы, выглядывающий из моей груди прямо напротив ее лица. Повезло еще, что стрела потеряла мощность из-за расстояния и довольно крупного тела Эдгара.

– Как же так? – Лара подняла взгляд, и ее глаза начали наполняться слезами.

Говорить было очень трудно, но я все же сумел выдавить из себя одну фразу, единым мазком делая всю эту картину идеально романтичной:

– Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо.

После этого я печально улыбнулся и, отпустив Лару, начал заваливаться на спину. Мир ухнул в темный, абсолютно бездонный колодец.

Боже, как хорошо, когда ничего не болит!

Кошмар Эдгара, если честно, не впечатлял – никаких тебе монстров и обнаженных дам, просто бесконечный шторм, бросавший шхуну по волнам, как маленькую щепку. Иногда казалось, что она даже становилась вверх килем. Матросы кричали, стихия ревела, а душу раздирал ужас Эдгара, с детства боявшегося штормов. Впрочем, я поторопился с выводами насчет отсутствия монстров – из-за фальшборта появилось огромное щупальце и с треском вцепилось в доски.

Узнать, что за тварь лезет на палубу, мне было не суждено – блеснула вспышка, и меня опять вызвали «на работу».

Глава 4 Дари

Сознание включалось резко, словно кто-то дернул рубильник, не заморачиваясь медленным и постепенным всплытием из небытия. Это было больно и неприятно. Даже после того как я окончательно пришел в себя, меня не отставляло чувство нереальности. Это трудно объяснить, но многие цвета окружающего мира были невозможными – им даже не было названия. Такое ощущение, что к стандартному набору цветов и их оттенков добавили еще несколько десятков дополнительных. К тому же было такое ощущение, будто я нахожусь в скафандре. Нет, чувствительность тела не пропала, наоборот, она серьезно повысилась, и если сосредоточиться, можно было ощутить, как мечущиеся в воздухе пылинки задевают кожу.

– Мы можем потерять его, – с жаром вещал голос Ургена.

– Профессор, еще с первой попытки я втайне надеюсь, что в следующий раз что-то пойдет не так и меня больше не будут терзать бесы соблазна.

– Но мы узнали так много! – не мог успокоиться ученый, не понимая, что лишь сильнее убеждает графа в необходимости зачистить лишних свидетелей.

– Да, мы закопались в эту грязь слишком глубоко, и назад дороги нет. Я просто кожей чувствую, что близится страшная угроза.

Да, действительно, кожей можно почувствовать многое, например, неприятно холодный пол и ломаные линии стыков паркета.

И кто же его так коряво уложил? Эта мысль настолько захватила меня, что я решил встать и посмотреть. Как ни странно, паркет был уложен очень качественно и хорошо натерт.

Чего это, интересно, я веду себя как принцесса на горошине? И что самое главное: кто это – я? Самый насущный для меня вопрос в последнее время заставил осмотреть руки.

М-да. Очередной попадос.

Увиденное в какой-то степени объясняло странные ощущения – меня «подселили» в тело дари. На некоторое время опасения и разочарования отошли под натиском любопытства. На «приеме» у царя Омара я смог увидеть только лица, и то не полностью. А вот теперь тело дари можно рассмотреть, так сказать, во всей красе. На первый взгляд от человека оно не особо отличалось, если не считать сероватого цвета кожи и необычайной худобы, – реберные кости и ключицы дари в буквальном смысле выпирали наружу. Еще из внешних отличий, но не таких явных, было то, что на пальцах рук насчитывалось по четыре сустава. Очень непривычно, но если не акцентировать внимание и не использовать второй от кончика сустав, то терпимо. Да и не стоит забывать о немаленьких когтях.

Так, и как же нас зовут?

Уже ставшее привычным обращение к памяти тела дало неожиданный результат. Я на секунду буквально ослеп. Память выдала не воспоминания в виде смутной информации, а яркую картинку, от которой голова взорвалась дикой болью.

Да уж, непросто будет в этом теле.

Попытка простого определения имени вызвала яркий образ поляны между гигантскими, метров десяти в обхвате, деревьями, с каменным алтарем в центре. Укутанный в мантию дари торжественно повернулся и произнес короткую речь, в которой я с трудом разобрал смысл, что-то наподобие: «Нарекаю тебя Ворваларэ – Догоняющий Ветер».

Ситуация с памятью удручала, поэтому я решил пока не лезть в эти дебри, а разобраться с текущим моментом.

Беглый осмотр помещения показал, что я нахожусь в какой-то каморке. Вот только для чего нужно было стелить здесь паркет? В комнате, кроме одного сплошного диванчика, размещенного по периметру, больше ничего не было, если не считать пентаграммы на полу и моей тушки. Дорогие обои, да и обивка диванчика не дешевле – странная каморка. Еще мне показалось необычным освещение. Какой-то синеватый сумрак без явного источника света.

Все прояснилось через мгновение. Причем в буквальном смысле: единственная дверь в комнату открылась, пропуская яркий солнечный свет. Глазам сразу стало больно, но через секунду они приспособились, и я увидел графа и Ургена.

– Наш друг уже очнулся – прекрасно, – слишком уж жизнерадостно заявил Гвиери.

– А что, были сомнения? – тут же осведомился я.

– Ты пролежал пластом почти всю ночь, а от профессора мне удалось услышать только бессвязный лепет. Ну же, Ван, раскрой мне все тайны народа дари.

– А вот это вряд ли, – поспешил я остудить энтузиазм графа, но, судя по всему, больше расстроился Урген. – Простая попытка вспомнить имя едва не расколола мне мозг, и голова до сих пор звенит. Кто вообще додумался подсадить меня в тело нелюдя?

Граф хмыкнул и посмотрел на профессора, при этом он не выглядел расстроенным. Что-то явно подпитывало его настроение. Кровавый Морж выглядел почти как нормальный человек, и я не сумел сдержать любопытства:

– А что вас так веселит, ваша милость?

Граф моментально стал прежним и пронзительно осмотрел меня с головы до ног, но все же снизошел до ответа:

– Княгиня решила легализовать нашу организацию, и теперь я глава тайной службы княжества Сатар.

– Поздравляю.

– Твой вклад в это дело тоже был немаленьким. Ты оказался на удивление полезен. Было бы интересно узнать, почему Лара до сих пор рыдает над телом пирата Эдгара, но на это нет времени. К тому же тебе стоило бы одеться.

Непривычное восприятие нечеловеческого тела не давало ощущения наготы, а я вообще-то стоял голый в центре пентаграммы. Словно для подтверждения этого факта в комнату вошла Яна, она окинула меня цепким взглядом, задержавшись на паховой части, и тут же повернулась к графу: интерес в ее глазах был чисто научным.

– Ваша милость, Карн передал, что «Попрыгун» готов к отходу.

– Хорошо, мы уже идем, – кивнул граф. – Ван, теперь о твоей задаче. Когда мы взяли остров, ни дари, ни всей семейки Омаров здесь уже не было. Также мы не смогли найти брата княгини. Я все же сумел вытащить из нее информацию о его роли в заговоре, но так и не сумел убедить, что от этого уродца нужно избавляться. Насколько я знаю, княжича утащили с собой дари, а Омары пошли за ними буксиром. Калана нужно ликвидировать любой ценой, поэтому я позволил Ургену этот эксперимент. И еще: меня очень мучает вопрос о том, какой во всем этом интерес у обитателей Темного Леса. Ты что-то можешь сказать об этом прямо сейчас?

От одной мысли, что придется копаться в памяти, получая болезненные «откровения», меня передернуло. Но все же я зацепил нечто важное для Догоняющего Ветер.

Причал. Рядом покачивается туша флагмана Омаров, а на меня смотрит любитель рассыпать зернышки по полу.

– Ворваларэ, ты должен умертвить человеческую самку любой ценой. После этого возвращайся на нашу временную стоянку у разрушенного дома господина Торнадо.

Видение схлынуло, оставив после себя невыносимую головную боль.

– Что? – тут же напрягся граф, увидев мою гримасу.

– Их нужно искать в месте, которое старший дари назвал разрушенным домом господина Торнадо.

– И где это?

– Ваша милость, вопрос не ко мне, я здесь единственный не местный, а на память дари можно не рассчитывать, – не удалось мне сдержать раздражения.

Граф нахмурился, но тут робко подал голос Урген.

– Ван, скажите, Торнадо – это имя или перевод имени?

– По-дарийски оно звучало иначе, я просто понял его как Торнадо, – немного подумав, ответил я.

– Точно! – засиял как новая монета ученый. – Дальше на юг, в двух днях пути от берега, находятся развалины крепости демона Торнадо, вот только почему дари назвал его господином?

Озарение ученого было секундным, и он тут же впал в мрачную задумчивость.

– Так, хватит научных диспутов, – закончил отвлеченные разговоры как всегда лаконичный граф. – Я остаюсь наводить порядки на острове, а вы всей дружной компанией грузитесь на «Попрыгуна» и отправляетесь к этим вашим развалинам. Ван, Калана нужно убить любой ценой. Все, отправляйтесь, а я пойду рассказывать княгине, что одна пиратская яхта все же сумела сбежать. И еще постарайся вспомнить все, что можно, об этих дари.

Я внутренне улыбнулся, когда граф практически повторил приказ дари, но с другим именем.

Гвиери покинул помещение, оставив меня в компании ученого.

– Профессор!

– А, что? – вынырнул из раздумий Урген.

– Где одежда дари?

– На диване, – отмахнулся профессор и, опять впав в задумчивость, вышел из комнаты.

Я же, еще раз осмотревшись вокруг, увидел не замеченную мною раньше тряпку. Комбинезон дари оказался очень тонким и эластичным. Думаю, что материал, из которого он был сшит, не известен ни одному человеческому портному как в этом мире, так и на Земле.

Комбинезон по крою в принципе был вполне обычным, и я быстро натянул его на себя. Вот только застегивался он довольно странный способом. Крошечные, но удобные крючки скрепляли разрез, который шел от левой части пояса вверх к подмышке. Затем – по передней части плечевого шва и дальше, над ключицей, к шее.

Одежда оказалась совершено невесомой и вообще не чувствовалась на теле. Даже сквозняк, гулявший по тронному залу дома Омар, будто не заметив материи, пробежался по коже.

Как оказалось, каморка, в которой проводился ритуал, примыкала прямо к тронному залу, где сейчас находились только Урген и Лован.

Еще одна мысль заставила меня повернуться к центуриону, потому что Урген вряд ли ответит на этот вопрос.

– Лован, а где оружие дари?

Центурион молча махнул куда-то вдаль, всем своим видом давая понять, что беспокоиться не о чем. Затем протянул мне уже ставший привычным плащ с глубоким капюшоном и направился к выходу, по пути дернув за локоть задумавшегося Ургена.

Путь до порта мы проделали в уже знакомом фургоне, но в этот раз поехали не к центральным пирсам, а по вырубленной в камне левой «клешни» дороге. Почти у самого бастиона, поскрипывая бортом о камни пирса, на волнах покачивалась маленькая яхта раза в четыре меньше «Ласточки».

Интересно, какие корабли пираты могли захватывать на этой скорлупке?

С виду «Попрыгун» вряд ли мог вместить в себя больше двадцати человек. Впрочем, больше и не нужно – пять человек в одежде пиратов, но явно из канцелярии графа, да нас четверо. Прицепом, или, как здесь говорят, «на буксире», шли еще четверо парней угрожающей наружности, тоже косящих под вольный народ, но моряки из них были, как из меня балерина. А вот очаровательной Яны нигде не наблюдалось. Не знаю, что у них здесь было с предрассудками насчет женщины на корабле, – память пирата находилась уже далеко, вместе с его телом.

Кстати, насчет памяти. Спустившись в кубрик, в котором явно проживала вся команда, включая капитана, я завалился в первый же гамак и закрыл глаза. Урген присел рядом на привинченную к палубе скамейку и тихо, как мышка, принялся наблюдать – похоже, он догадался, чем именно я собираюсь заняться.

С памятью было совсем плохо. Она норовила ударить меня целыми художественными полотнами из жизни молодого дари. Выуживать из этих картин информацию – было все равно что пытаться описать мелкие детали огромного панно, увидев его лишь на секунду.

Все, больше не могу. Боль словно разламывала голову на куски. Превозмогая ее, я открыл глаза и посмотрел на оживившегося Ургена. Порадовать его мне было нечем.

– Увы, профессор, не скажу ничего нового.

– Как жаль, – искренне расстроился ученый. – Ведь мы ничего не знаем о народе дари. Никто даже не пытался исследовать их жизнь. И эта подробность насчет господина Торнадо…

– Кстати, кто это? – заинтересовался я.

– Один из демонов, – сказал профессор так, словно это должно было ответить на все мои вопросы.

– Профессор, прошу не забывать, что я из другого мира и ваша история для меня тайна за семью печатями. К тому же все, чьей памятью мне пришлось пользоваться до этого, не увлекались подобными вопросами.

– Немногие изучают историю нашего мира. Особенно после развала первой империи, – приосанился ученый, переходя на лекторский тон.

– А что, современная империя – вторая?

– Нет, – снисходительно улыбнулся Урген. – Четвертая. Но все эти империи можно назвать новейшей историей. А до этого здесь царила необычайно мощная магическая цивилизация.

– И что с ней случилось? – поддержал я задор ученого, понимая, что мы приближаемся к интересующей меня теме.

– Некоторые из магов достигли таких высот могущества, что перестали быть людьми. Они превратились в высших созданий и вообразили себя богами. Что случилось дальше – неизвестно, но после ужасной войны вся власть над людьми перешла в руки десяти демонов.

– Так вот о каких демонах все говорят…

– И да и нет. Даже самые именитые историки считают их пришельцами из какой-то потусторонней реальности, которую называют преисподней. Но они ошибаются.

– А вы, значит, правы, – добавил я немного иронии в голос исключительно для остроты момента.

– Да, теперь уже нет никаких сомнений. – Ученый начал судорожно шарить в своей сумке и торжественно достал средних размеров книгу, больше похожую на неряшливо подшитые вырезки из журналов. – Вот, это труд Хорама Странника, который полностью подтверждает мою теорию. Неучи из академии и варвары из священной коллегии не смогли уничтожить всего наследия прошлого. Они утверждают, что любой магический артефакт является нечистым, потому что был создан темными силами, явившимися из ада. Но эта книга доказывает, что в артефактах сокрыты только силы природы, и пусть маги прошлого превратились в монстров, они владели знаниями, которые могут служить людям.

Ученого понесло, и нужно было вернуть его на землю. Тем более что в книге, которой он размахивал, как опахалом, могло храниться нечто чрезвычайно важное для меня.

– Профессор, а почему вы решили, что этот ваш Странник не ошибается?

– Ха! – Урген едва не подскочил на лавке. – Он ведь не ошибается в описании «камня душ» и его возможностей? А иллюстрация с рунами уз?

– Кстати, насчет уз, профессор. Вы не нашли ничего, чтобы продлить срок?

– Боюсь, что нет. Руны не устанавливают сроков, в основном все зависит не от них, а от силы пленной души. Если старый хозяин тела захочет, вы сможете ужиться даже несколько месяцев, но, как вы сами понимаете, это маловероятно.

– Только месяцев? А если он сильно захочет?

– Увы, двум душам в одном теле не жить, – печально улыбнулся Урген. – Это закон природы, который мы смогли нарушить, но лишь на малую толику. И не стоит забывать о том, что вы все равно привязаны к камню, несмотря на любые отношения со связанной душой.

– Скажите, как я могу вырваться из камня? Не смогу жить – так хоть спасу душу, – решил я взять быка за рога, чувствуя, как утекает драгоценное время.

– Ну не знаю, – замялся ученый. – Нужно внимательно изучить все документы. Хотя в двенадцатой главе Хорам описывает…

– И где же вы откопали такую интересную, а главное – запрещенную, книжицу? – перебил я Ургена, замечая, как дверь в кубрик открывается и в каюту входит Лован.

На лице центуриона читалось подозрение и недовольство самим собой. Наверняка граф приказал не спускать глаз ни с меня, ни с профессора. А тут такой конфуз.

Интересно, что я мог сделать в такой ситуации? Грохнуть ученого или разбить камень? А это интересная мысль! Вот только не стоит совершать таких поступков с кондачка, не обдумав последствий.

К счастью, ученый легко перескочил на другую тему, тем более что ему очень хотелось похвастаться:

– О, это очень интересная история. Пока вы приходили в себя, я посетил библиотеку Омара. Конечно, у этого варвара не могло быть библиотеки, так я назвал комнату, где были свалены в кучу сотни книг. Но дело не в этом. На островах нет ни представителей академии, ни даже священников церкви Единого. И соответственно некому выслеживать запрещенные книги. А пираты просто снесли не очень понятную добычу в одно место, надеясь продать ее в будущем. О, я уже мечтаю вернуться туда. Вы не представляете, десять минут – и в моих руках оказалось такое сокровище!

– Вы говорили, что этот Странник описывает «камень душ»?

– Да, и все то, что мы уже знаем о нем, подтверждается. Это и много другое. Например, мы считали, что в камень подселяется сущность из потустороннего мира, так называемый джинн, но Хорам утверждает, что демоны заключали туда души своих слуг, а когда это было нужно, помещали их в подходящие тела для выполнения задания или получения необходимых сведений.

– А как же я?

– Не знаю, но разберусь. С такой книгой это будет намного легче.

– Что со сроками пребывания в телах? – Этот вопрос был задан не из любопытства, а для проверки нашего надсмотрщика. И не напрасно.

– Как мы и думали – неделя, не больше. Записи Странника это подтверждают. Но если говорить о…

И в этот момент Лован кашлянул и выразительно прижал палец к губам.

– Последний вопрос, профессор. – Я все же решил продавить свое право на информацию, поэтому добавил для напрягшегося Лована: – Это нужно для операции. Профессор, что будет, если камень случайно разобьется?

Центурион нахмурился, но все же разрешающе кивнул Ургену.

– И Краст, и Хорам едины в этом мнении. Душа окончательно разрушится вместе с камнем и не перейдет дальше, как все остальные.

Ловану этот ответ понравился, и он многозначительно улыбнулся. А вот мне изменила выдержка:

– А ты чего улыбаешься, центурион? Я останусь в этом куске камня навсегда или вообще погублю свою душу. И скажи – за какие грехи мне уготовано такое наказание?!

Сначала центурион явно хотел двинуть меня в ухо, но, когда до него дошел смысл моих слов, как-то сник. Конечно, выжать жалость из ветерана имперских легионов было трудно, но какое-то понимание с его стороны я все же получил.

Любопытство ушло, а головная боль навалилась с новой силой. К тому же блеснувшая надежда рассыпалась тысячами осколков от столкновения с реальностью.

Я вновь улегся в гамак и прикрыл глаза. На душе было сумрачно и противно, но все же где-то в глубине маленькой искоркой надежды горела мысль о главе номер двенадцать.

Страх пронзил все мое естество, и я вскочил с гамака, едва не запутавшись в сетке. Сердце стучало с бешеной скоростью. Уснул! Одна мысль о том, что моя душа могла быть атакована не просто чужой, а нечеловеческой сущностью, заставила кожу покрыться мелкими пупырышками.

Хм… интересно. Осознание того, что во сне на меня никто не напал, на пару с любопытством успокоило мои страхи, и я наконец-то обратил внимание на свои руки. Очень интересный эффект. Как огурец, только серый. Кожа действительно напоминала кожуру огурца, причем самого колючего. И на ощупь пупырышки оказались острыми. Но уже через секунду успокоившиеся нервы заставили кожный покров разгладиться до обычного состояния.

Закончив с осмотром вверенного мне тела, я осознал, что проспал почти сутки. За иллюминатором разгоралась утренняя заря. Кстати, мне так и не пришло в голову разобраться с будущим заданием. Решение вопросов с «камнем душ» и подробностями из жизни дари – оно, конечно, хорошо, но если запороть задание графа, то на ближайшие несколько тысяч лет моим постоянным местом жизни станет заполненный кошмарами кристалл. Так что нужно браться за дело. По изменениям в интерьере кубрика я понял, что остальные члены экипажа ночевали здесь же, но сейчас никого из них не было.

Подниматься на палубу не хотелось, поэтому я воспользовался опытом человека, всю жизнь проведшего в многоквартирном доме. Назначение короткой деревянной штуки мне было неизвестно, но, несмотря на это, она вполне сгодилась. Несколько гулких ударов в потолок – и вниз кубарем слетели оба моих конвоира. Карн даже сжимал в руках кинжал.

– Приветствую, господа. Присаживайтесь, нам есть что обсудить.

– Ты совсем курс потерял, гаденыш, – тут же завелся коротышка, но был остановлен тяжелой ладонью центуриона. На что, собственно, я и рассчитывал.

– Когда мы будем на месте? – тут же задал я следующий вопрос.

– Через час.

– И ты предлагаешь мне отправиться на берег без подготовки? Я, конечно, понимаю, что тебе наплевать на мою жизнь, но как насчет выполнения задания?

Карн для порядка посверлил меня взглядом, но затем достал что-то из мешка у одного из гамаков и все же присел за стол. Лован сделал это немного раньше. Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ним для «военного совета».

На стол легла карта, и моряк тут же начал объяснять.

– Мы высадим тебя на мысе Лесном. – Короткий и толстый, как сосиска, палец ткнул в небольшой выступ на береговой линии восточной части континента. – Здесь в море впадает река Быстрая. Если идти вдоль ее русла, то через двадцать стадий и будут те самые развалины. Это где-то день пешего пути по нормальной дороге. Но теперь ты дари, так что не исключено, что доберешься значительно быстрее, даже через буреломы. По крайней мере, дорог на карте нет, а карта хорошая.

Что ж, все понятно – идем по ручью, а дальше как получится. Теперь можно позаботиться о других деталях.

– Что с оружием?

– Все вещи дари вон в том мешке, – указал Карн на баул у занятого мной гамака.

Когда я засыпал, его там не было. Во сне я пропустил не только отплытие, но и ночной храп команды.

– Да, кстати, как вам удалось взять дари? – спросил я, и по дернувшемся уголку губ Карна понял, что ответ будет интересным.

– Не суть важно.

– Думаю, что важно: мне в этом теле выполнять задание графа. Если что-то пойдет не так и достать Калана не получится, за ним пойдете уже вы.

– Ну, – немного подумав, все же заговорил кронаец, – «Веселая Устрица» легко догнала омарский флагман. Мы сцепились, и я его…

Лован тихонько кашлянул, направляя линию рассказа в правдивое русло.

– …В общем, он меня пару раз порезал, а потом Лован спихнул серокожего веслом с борта. После этого мы выловили его из воды сетями, как подмоченную кошку, в невменяемом состоянии, – проворчал Карн и сердито замолк.

Задавать дальнейшие вопросы было бессмысленно, поэтому я поблагодарил Карна за важную информацию и, попросив оставить карту, принялся разбирать «наследство» дари.

Длинная сумка с одним ремнем застегивалась на такие же крючки, как и комбинезон, только побольше. Так что это было уже привычно, но то, что я увидел внутри, вызвало легкий ступор. Единственными знакомыми вещами были: лук, стрелы и два коротких, слегка изогнутых клинка, а вот для чего нужны разные ремешки, крючочки и мешочки, мне было неведомо. В память дари лезть не хотелось – впереди нелегкий путь, и головная боль может спутать все карты.

Так, попробуем зайти с другой стороны – то есть немного ослабив контроль над телом, но чтобы не прозевать атаки души дари. Хотя, если он не воспользовался моим неосторожным сном, то тут вряд ли попробует атаковать.

Расчет оправдался. Руки словно сами собой начали доставать из баула все эти непонятные вещи и напяливать их поверх комбинезона. Ременная упряжь легла на торс, а уже в нее вошли разные крючки и тонкие металлические листики. Не успел я подумать о назначении этих пластин, как рука самостоятельно швырнула один из них в стену кубрика.

Неплохо, такие метательные листочки.

Очень оригинально в дарийский «разгруз» легли стрелы – руки рефлекторными движениями устроили длинные черенки стрел за спиной, но не единым пучком, а в каком-то беспорядке. Но, попрыгав на месте и сделав пару резких движений, я понял, что все так и задумано.

Клинки мне удалось прицепить уже самому – ножны с ремнями не оставляли сомнений, и через минуту оба коротких, не более полуметра, меча были прикреплены к бедрам.

Первая же попытка помахать оружием показала, что я все-таки перепутал их местами. Клинок с широким – в три пальца – и массивным лезвием предназначался под левую руку, а более тонкий и короткий – под правую.

Закончив с экипировкой, я перешел к изучению карты. Увы, рассматривание куска разрисованной бумаги ничего нового не принесло. Карн объяснил все вполне доступно, а изображенная на карте река Быстрая хоть и виляла иногда, но в основном прямо вела к моей цели. Как далеко она проходила от развалин, определить по карте из-за масштаба было трудно, но не беда – разберусь на месте.

За всеми приготовлениями поначалу я даже не заметил, как покачивание корабля слегка изменилось, а затем днище зашуршало по песку, и судно замерло.

Мы что, сели на мель?

Все оказалось намного проще – моряки отдали якорь недалеко от берега и подошли к нему вплотную.

Меня встречал классический райский пляж, словно сошедший с рекламы разных батончиков и шампуней. Наклонившиеся к морю пальмы, чистый песок и живописные коряги выбеленного водой и солнцем плавника. Впрочем, вид зарослей за прибрежной полосой говорил о том, что это уже последний привет тропического климата и теплого течения: пальмы здесь больше случайность, чем закономерность. Дальше к северу климат будет посуровей.

Прощаться мне было не с кем, но без напутственного слова от Карна не обошлось, хотя и довольно своеобразного:

– Мы будем ждать тебя двое суток. Устроим на берегу засаду. Если будет горячо, приведешь погоню сюда, попробуем разобраться. Но лучше, если ты сделаешь дело и сдохнешь где-нибудь в лесу.

– Ты мне тоже нравишься, – улыбнулся я Карну, не рискуя использовать слово «люблю». После эпизода с виконтом реакция кронайца могла быть непредсказуемой, а на поломанных ногах в лесу не разгуляешься.

Никто, кроме троицы сопровождающих, не придавал особого значения моему уходу – все занимались своими делами.

Хоть яхта и села на песок, до сухого места было метра четыре, а у борта вообще стояла довольно глубокая вода. Кивнув на прощанье своим невольным коллегам, я взял стремительный разбег по палубе, оттолкнулся от носовой фигуры в виде сирены и, пролетев по воздуху солидное расстояние, кувырком приземлился на сухой песок.

Это была чистой воды бравада. Я мог свалиться в воду на радость морякам, мог сломать драгоценный лук или не менее драгоценные стрелы, в конце концов, мог повредить тело дари, но все же во всей этой браваде было одно рациональное зерно – проверка снаряжения и работы тела. Проверка прошла прекрасно. Рефлексы работали как часы, и моей главной задачей было не мешать им. Странное размещение стрел оправдало себя на все сто – как ни странно, ни одна не сломалась. В падении тело автоматически расположило лук горизонтально и использовало его в качестве оси вращения. Еще одним бонусом стало вытянутое от удивления лицо Карна: он-то явно надеялся, что я выползу на берег мокрый, как свалившаяся в море гагара.

Помахав экипажу «Попрыгуна» ручкой, я нырнул в зеленые заросли.

Да уж, это не джунгли, к счастью. Смешанный лес из похожих на акацию и лиственницу деревьев местами был затянут малопроходимыми «плантациями» колючих кустов, а свободное пространство – где больше камней – покрывал какой-то папоротник. Да и травы тут тоже хватало. И все это пространство выглядело абсолютно необитаемым.

Впрочем, чему я удивляюсь! Если рядом с имперским трактом деревни попадались довольно редко, то что говорить об этой глухомани? Словно чтобы поспорить с моими выводами, минут через двадцать легкого бега на глаза начали попадаться признаки присутствия человека. Замедлив шаг и внимательно прислушиваясь к окружающему миру, я осторожно ступил на тропинку, явно проложенную человеком, а не зверем. Несмотря на запущенный вид тропинки, следовало быть поосторожней – мало ли как местные обыватели встретят забредшего к ним на огонек дари.

Метров через двести тропинка вывела меня на большую поляну, посреди которой хмуро стояли три небольших бревенчатых избы, а с другой стороны поблескивала река. Опасения оказались напрасными – здесь уже никто не жил, причем давно.

Конечно, можно было бы просто пробежать мимо, но меня одолел очередной приступ любопытства.

Две крайние избы, когда-то крытые просто кусками дерна, явно предназначались для скота, а вот центральная и самая большая была человеческим жильем, точнее – склепом.

Историю гибели этих без сомнения отважных людей легко мог прочитать даже такой аховый следопыт, как я. Два обтянутых высохшей кожей мужских скелета, что было видно по обрывкам полуистлевшей одежды, погибли с луками в руках возле похожих на бойницы окон. Остальные обитатели дома обнаружились ближе к очагу – просто обложенному камнями кострищу, под специальной дыркой в крытой грубым тесом крыше. Трое детей и женщина. Рука женского скелета сжимала рукоять торчащего меж ребер изъеденного ржавчиной ножа. Похоже, она сама убила и себя, и детей, спасая их от худшей участи.

Кто же уничтожил это семейство?

Ответ на вопрос дали стрелы, которые торчали в телах мужчин. Стрелы были хоть и грубыми, но явно произведенными имперскими мастерами, так что это скорей всего бандиты. Поэтому следовало внимательнее оглядываться по сторонам, чтобы не поиметь нежелательных встреч. Внезапно у меня возникло желание, чтобы эта встреча состоялась. Возможно, это глупо, но мне показалось, что несколько литров разбойничьей крови, пролитой на матушку-землю, хоть немного все же смоет горечь от вида этой страшной и печальной картины.

К сожалению или счастью – даже не знаю, как сказать, – в течение следующей пары часов ни лесных разбойников, ни их следов мне обнаружить так и не удалось. Сложный путь, который за разоренным хутором стал еще хуже, немного отвлек от горестных мыслей.

Несколько экспериментальных пробежек дали два результата. Во-первых, если не хочу поломать ног, нужно не вмешиваться в их работу и не особо всматриваться в то, что творится внизу. Мозг сам находил нужные детали, а рефлексы направляли ноги. Во-вторых, бежать легче не через кусты, а по камешкам, несмотря на то что иногда их не было видно под зарослями травы.

К реке я не пошел – нос и уши дари безошибочно определяли ее местоположение, так что заблудиться мне не грозило.

Так как нужно было занять себя хоть чем-то, чтобы не мешать телу двигаться вперед, я задумался над тем, что сказать старшему дари по прибытии на место, и тут обнаружилась проблема. Я не знаю языка.

Неприятный нюанс.

Я не мог воспроизвести ни единого слова на языке этого народа. Когда чужая память выдавала видения прошлого, я осознавал суть того, что говорят. Именно так – осознавал, а не понимал. Поэтому понять что-либо из того, что мне будут говорить, еще реально, а вот сказать что-либо в ответ не удастся.

Ну что ж, будем довольствоваться тем, что есть. В конце концов, мне нужно просто грохнуть Калана и, по возможности, главного дари. А для общения можно использовать отрицательные и утвердительные кивки: судя по видениям, они были одинаковы у обоих народов.

Легко перепрыгивая с камня на камень, я бежал вдоль реки, умудряясь при этом созерцать окрестности. Местность постепенно повышалась, вместе с ней менялась и растительность. Вдали от теплых морских течений становилось холоднее, и соответственно вокруг росли деревья с меньшей площадью листьев. Несколько раз даже попадались хвойные деревца. Если не приглядываться, этот лес ничем не отличался от аналогичных зарослей на юге России, а экзотика если и попадалась, то не особо бросалась в глаза. Имелись здесь и представители животного мира.

Я как раз рассматривал лучи полуденного солнца, которые тонкими спицами пробивались сквозь густые кроны лесных великанов, когда на меня напали, точнее – попытались напасть. Едва уловимое сочетание запахов и звуков запустило в мозгу дари цепную реакцию, и тело замерло в оборонительной стойке.

Не понял?

Мозг словно непутевому малышу продемонстрировал образ большого пятнистого кота. Это выглядело так, будто мне показали картинку в детской книге без текста и пояснений. Руки тут же самостоятельно натянули тетиву и замерли, словно в ожидании приказа.

«А почему бы и нет», – подумал я и отдал этот приказ, стараясь не лезть с глупыми коррективами. Молниеносно оттянув тетиву еще на пару миллиметров, пальцы отпустили ее. Заметить полет стрелы было невозможно, и все же кошка как-то сумела среагировать, но это ей не помогло. Пятнистое тело встретилось со стрелой уже в прыжке не далее метра от ветки, на которой хищник поджидал свою жертву.

Сдавленно рыча, кошка, которая размерами мало уступала теленку, каталась по прелой листве, пытаясь передними лапами достать из своей пасти стрелу, засевшую там по самое оперенье. Мне почему-то стало жалко этого красивого и сильного зверя. Еще одна стрела легла на тетиву и, мелькнув в воздухе, пригвоздила голову зверя к большому древесному корню.

Да уж, силен дари. Максимум, на что я рассчитывал, – это попасть в глаз. Но пробить череп насквозь – это круто! Невольно подумалось, что впереди меня ждет «радушная» встреча с представителем этого физически развитого народа, возможно даже не с одним.

Подобные выводы наталкивали на конструктивные мысли о моем поведении при этой самой встрече и, вероятно, после нее. Ситуация может сложиться так, что придется удирать от целой своры, и иметь парочку козырей в рукаве было бы очень даже неплохо.

Местность продолжала повышаться, что говорило о близости моей цели. Быстрая явно стекала с некой гряды, и до ее вершины было уже близко. Бегущая навстречу река превратилась в бурлящий поток, но горных водопадов пока еще не было.

Через полчаса я заметил, что больше не поднимаюсь по хоть и небольшому, но все же уклону. На некотором расстоянии впереди – из-за деревьев было непонятно, на каком именно – простиралось ровное плато. Благодаря этому кусты стали гуще, заполняя практически все пространство под деревьями, поэтому пришлось передвинуться ближе к реке.

Быстрая, ставшая временно не такой уж быстрой, делала поворот. Перепрыгивая с одного поросшего мхом камня на другой, я добрался до изгиба реки и на минуту восхищенно застыл. Не скажу, что это Ниагарский водопад, но тоже очень неплохо.

Относительно ровная, поросшая лесом площадка упиралась в скалистый обрыв. И если лесу было комфортно, то реке приходилось падать с не менее чем тридцатиметровой высоты. В финале поток врезался в острые скалы, разбиваясь на мелкие брызги. Похоже, здесь временами случались землетрясения, потому что под водопадом не было естественного бассейна. В общем – знатная костедробилка. Не знаю, пригодится ли в моих планах подобное чудо природы, но запомнить стоило. Важнее было другое – всем, кто попытается пройти к морю вдоль реки, придется сделать изрядный крюк или отрастить себе крылья.

Крюк, судя по всему, нужно было заложить действительно солидный, поэтому я решил дать отдых телу. Организм явно терзала жажда, поэтому прохладная вода из реки оказалась очень кстати. А вот с едой было сложнее.

Бог его знает, что жрут эти дари.

Но подкрепиться все же стоило – впереди еще солидный марш, а затем бой, и явиться в лагерь врагов истощенным было бы верхом глупости. Перед тем как проводить гастрономические эксперименты с подножным кормом, я все же решил проинспектировать развешанные по «разгрузе» мешочки. Тот, кто знаком с основными правилами выживания, поймет меня – очень уж не хотелось полчаса ждать результата реакции организма, когда съешь меленький кусочек чего-то съедобного на вид.

На содержимое первых двух мешочков нос отреагировал чихом, третий откровенно вонял, а четвертый даже открывать не хотелось – похоже, там было что-то ядовитое.

Предпоследний, не самый большой мешочек при открытии выпустил такой аромат, что у меня тут же потекли слюнки. К сожалению, еды было немного – емкость по размеру не больше кулака.

Через несколько минут я понял, что мои опасения напрасны. Рассыпчатая субстанция имела явно мясное происхождение. Скорей всего, это дарийский аналог пеммикана.

Значит, они едят мясо. Неудивительно с такими-то зубами.

Содержимое мешочка я съел полностью, хотя, проглотив две трети, понял, что наелся. Вряд ли у меня будет возможность поужинать, а вот силы точно понадобятся.

Отмывая руки в небольшой заводи, я наткнулся взглядом на отражение лица дари. Любопытство заставало меня присмотреться к слегка дрожащей картинке, но я тут же отшатнулся. Чужое лицо – то есть совсем чужое, нечеловеческое – не только заставило почувствовать себя неуютно в этом теле, но и вызвало паническое желание покинуть его.

Да уж, с зеркалами надо завязывать. Смотреться в них было приятно только в теле пирата, да и то недолго. Неожиданно меня охватила такая тоска, что захотелось выть. И я завыл.

Блин! Даже самому стало страшно, а на другом берегу кто-то ломанулся сквозь заросли, подальше от воющего монстра. Тело затрясла мелкая дрожь, и опять выступили те самые пупырышки. Паника начала захлестывать с головой.

Успокойся!

Я закрыл глаза и постарался представить, что я опять Иван Боев, сижу на продавленном диване в квартире родителей. Все мое при мне – и руки с минимумом мышц и бледной от офисной жизни кожей, и начинающий округляться живот, и не самая глупая голова, поросшая вечно торчащими в разные стороны темно-каштановыми волосами.

Это – я, и даже в теле монстра я останусь собой. Во что бы то ни стало! Всем, мать вашу, назло!

Стало немного легче. Открыв глаза, я вновь увидел чужой мир и упиравшиеся в камень чужие руки. Вновь ощутил вселенную нечеловечески чуткими органами. Но все же я – это я, несмотря на оболочку. Жалко, конечно, и слабых рук, и выпестованного посиделками с друзьями животика, но пережить такую потерю вполне можно.

Ну что ж, вперед – зарабатывать право на жизнь вне камня. А способ выбраться из этой пятой точки мира я найду. Обязательно.

До места, где можно забраться на гигантскую «ступеньку» обрыва, пришлось бежать километров десять. Это было одновременно хорошо и плохо. С одной стороны – тяжко, а с другой – если я знаю этот расклад, а мои враги нет, – можно на нем неплохо сыграть.

И все же до края плато я не добежал. Когда скалистый обрыв уменьшился метров до десяти, на глаза попалась явно рукотворная тропа – кто-то выбил в скале узкую дорожку, иногда переходящую в ступени. Выбил давно, потому что и ступени, и дорожка местами сильно осыпались, но пройти все же можно, а это экономило километра три пути.

Сверху на плато рос такой же лес, но с той разницей, что здесь почти не было кустов. Передо мной открылось живописнейшее место с вековыми деревьями и огромными валунами серого цвета, неожиданно появляющимися из-за частокола древесных стволов. Эдакий попавший в реальность из голливудских фильмов эльфийский лес. Вот только эльфов здесь не было, зато были дари.

Дабы не терять времени, я направился в сторону реки, срезая угол, но так и не дошел до нее. Едва уловимый звон тетивы заставил меня резко присесть, и буквально над головой в толстую ветку вонзился короткий арбалетный болт.

Три шага в сторону, а затем рывок вперед. В щель между огромными валунами пришлось буквально ввинчиваться, но это дало свои плоды.

Одетый в странный цветастый комбинезон человек взводил арбалет, а его напарник, одетый не менее нелепо, особенно для прогулок в лесу, водил своим оружием в поиске пропавшей цели. Меня он почувствовал только тогда, когда правый клинок уже покинул ножны и через секунду должен был воткнуться в его спину. Но произошло нечто неожиданное: мой противник успел повернуться и тут же рухнул на колени. Его напарник повторил это действо, а я остался стоять с нелепым видом, сжимая в руке так и не попробовавший крови клинок.

– Простите, господин. Мы не знали, что это вы. Мы готовырасстаться с жизнью по вашему приказу, – затараторил на имперском языке парень с рыжей, явно крашеной шевелюрой.

Оба одетых как клоуны человека тут же достали длинные кинжалы и выжидающе уставились на меня.

Ничего не понимаю. Что это за самураи, блин, такие?

Максимум, что я мог сделать, – это отрицательно покачать головой. Рыжий тут же оживился и спрятал кинжал.

– Позвольте проводить вас в лагерь, господин?

Угодливый тон, раболепная поза. Что здесь происходит?

Все прояснилось уже через минуту, но не полностью. Парни действительно оказались клоунами. После моего согласного кивка Рыжий побежал впереди, а его напарник остался на посту. Буквально через десяток метров мы обогнули очередной валун и вышли к развалинам гигантского замка. Издалека этот архитектурный ансамбль не был заметен по простой причине – все выше второго этажа было разрушено.

На площади между зданиями, которые сейчас больше напоминали горы битого камня, расположился бродячий цирк в прямом смысле этого слова – десятка два практически одинаковых коробкообразных возков, запряженных флегматично жующими траву волами. Большая часть возков была клетками с разнообразным зверьем, а меньшая представляла собой жилые вагончики с дверками и лесенками наверх. Все это было разрисовано цветными пятнами веселых оттенков. Из общей картины выбивались лишь два глухих возка с большой дверью в задней части. Дверь закрывалась снаружи на массивный засов.

Между возками бегали ярко одетые люди, создавая привычную атмосферу для бродячего цирка. Только нигде не было видно женщин и детей, а также не слышно смеха. Что вкупе с серьезными лицами «клоунов» создавало атмосферу ужастика.

В стороне от площади виднелось очень широкое здание, от которого остался лишь первый этаж с мраморной лестницей, ведущей на несуществующий второй ярус. Между обрубками стен второго этажа виднелись отблески пламени большого костра. Именно туда и направлялся мой провожатый.

Когда мы проходили рядом с фургонами, мне удалось рассмотреть обитателей клеток. Это оказался настоящий парад монстров. Там был огромный зверь, похожий на дикого кабана, не считая того, что прямо из щетинистого тела в разные стороны у него росли большие костяные шипы, к тому же любой матерый секач как минимум вдвое уступал этому чудовищу. Дальше шел настоящий перистый змей, как в индейских преданиях, – большая змея, практически ничем не отличающаяся от обычного удава, вдруг зашипела и резко, словно зонтик, раскрыла оперение, явно не уступающее по пестроте фазаньему хвосту. Обычная горилла, похоже, была обычной только для меня. Несмотря на всю ее флегму, мой провожатый обошел клетку с солидным запасом. К тому же пол под гориллой был усеян костями.

Да уж – это вам не земная поедательница бананов.

В последнем фургоне-клетке сидела уже знакомая мне пятнистая кошка. Как и все кошачьи, она обладала непредсказуемым характером. Вот сидит и блаженно жмурится на вечернее солнце, а вот – стремительно прыгает вперед с жутким шипением. Провожатый дернулся от испуга, но я не мог себе этого позволить, к тому же догадался об ее намерениях за секунду до прыжка – если честно, то сам не понимаю как. Поэтому мне удалось сохранить самообладание, несмотря на то что о надежности клетки человек знал больше меня.

Кошка всем своим весом врезалась в железные прутья и тут же отскочила обратно, вновь блаженно жмурясь на солнце, будто говоря: «Не получилось – и не надо».

Рассмотреть остальных животных не удалось, хотя и очень хотелось: не останавливать же провожатого для экскурсии.

Еще одно происшествие случилось, когда мы проходили возле трех отдельно стоящих фургонов: двух «воронков» и одного жилого. Очень крепкий с виду, запертый на засов фургон вдруг содрогнулся от удара. Вслед за этим кто-то начал колотить в стену второго. Провожатый испуганно втянул голову в плечи и ускорил шаг. Я тоже не стал задерживаться, хотя было интересно – кто же там такой нервный. Можно было заглянуть в память дари, но развязка близка, и в предстоящем бою головная боль могла стать роковой.

Уже поднимаясь по мраморной лестнице, я оглянулся и увидел, как дверь жилого фургона открылась и на землю спрыгнул некто огромный, чье тело скрывал балахон с глубоким капюшоном. Как только он подошел к запертым «воронкам», шум внутри тут же стих.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны, в данном случае – больше, выше и страннее.

Глазеть по сторонам было опасно для моей «легенды», поэтому я быстро преодолел остатки лестницы, оказавшись на открытой площадке второго этажа. По остаткам стен можно было предположить, что раньше здесь размещался один большой зал и несколько комнат в дальней части. Почти посредине бывшего зала горел костер, а рядом на циновках восседали два представителя народа дари. Теперь на них не было плащей, и я узнал того самого «метателя семечек». Рядом с ним сидел мой коллега в зеленом комбинезоне с торчащим в разные стороны «ежиком» стрел.

Провожатый застыл возле лестницы, всем своим видом показывая, что он сделал свое дело. Мне ничего не оставалось, как направиться к сидящей у костра парочке. Двигался я не спеша, больше для того чтобы обдумать свои действия, чем для демонстрации спокойствия. Расстояние в три десятка шагов закончилось быстро, а нормальный план так и не появился.

К счастью, «метатель семечек» заговорил первым:

– Ворваларэ, человеческая самка мертва? – Слова языка дари по-прежнему оставались для меня непривычными, при этом смысл осознавался ясно, но вот ответить…

Мне ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть.

– Чудесно. – Сероватое лицо словно раскололось в холодной улыбке, обнажая острые зубы. – Присядь, воин, и утоли свой голод.

Второй дари ловко выудил из костра металлический шар размером с кокос. Только сейчас я заметил, что в углях костра находится еще несколько таких предметов.

Повинуясь жесту старшего, я присел на одну из двух свободных циновок, пристроив лук рядышком и старательно скопировав позу моих собеседников. В это время охотник ткнул кончиком когтя в шар, и тот с треском распался на две половинки.

Очень интересное приспособление. Пустотелые полусферы почти по срезу закрывались решеточками, и если на них положить мясо, а затем закрыть шар, то оно не будет прикасаться к металлическим стенкам – такая походная мини-духовка.

На решетке лежал изрядный кусок мяса, который «повар» без лишних затей поддел когтем и метнул в мою сторону. Хорошо хоть удалось поймать.

Пока в моей голове суетно металась мысль, как бы съесть это мясо, не нарушив какого-то из этикетов дари, заговорил дари в мантии:

– Дело сделано, и это радует. Больше нет нужды тратить драгоценные эликсиры на императора людей, и можно просто отказаться от договора с ним. Новый князь Сатара откроет нам недра города, и пророчество свершится.

Что за пророчество? И что за договор с императором? Интересно, конечно, но как бы вернуться к нашим баранам, точнее – одному барану: непутевому отпрыску вполне приличной семьи. Проходя через «стоянку» цирковых телег, я так и не увидел Калана.

Увы, ни на один из этих вопросов получить ответа не удалось. Внезапно старший дари вздрогнул и вскочил на ноги, его напарник задержался лишь на долю секунды. Мне ничего не оставалось, как последовать их примеру и повернуться. У лестницы стоял тот самый здоровяк из фургона и буквально буравил меня взглядом. Несмотря на слетевший назад капюшон, ничего интересного я не увидел – лицо незнакомца было замотано лентами желтоватой материи. С виду чистая мумия.

Боковым зрением я заметил, как дари начали совершать почтительный и глубокий поклон, даже собирался последовать их примеру, но тут от «мумии» долетело одно-единственное слово. Слово было непонятным, но суть я вновь осознал: «Джинн».

Все, приехали!

Кланяться уже не было смысла: моя «легенда» разошлась по швам, как гнилая дерюга. Нужно действовать!

Левый клинок покинул ножны вместе с моим шагом вправо. Ничего лучшего, чем любимый прием мошенника, в голову не приходило. Старший почти успел разогнуться, но стать прямо ему было уже не суждено. Остро отточенная сталь проткнула череп старшего дари, войдя точно под подбородок. Оставив меч в теле, я резко развернулся и метнул один из «листиков» через костер в охотника, при этом стараясь не мешать рефлексам. Но, судя по всему, какие-то тонкие настройки были нарушены, потому что метательный снаряд воткнулся не в глаз, как планировалось, а в горло. Правый клинок отправился в полет за стальным листиком, врезаясь в грудь отшатнувшегося дари.

Так, а теперь этот странный чувак.

Развернувшись к еще одному врагу, я понял, что начинать надо было с него. Похожий на раскормленную мумию незнакомец держал свои ладони перед лицом, словно собирался пить из них воду, и что-то шептал. А в это время воздух вокруг него начал двигаться, как над асфальтом в знойный день.

Не думаю, что в этом мире кто-либо из людей знает способы борьбы с магами, а память дари была, увы, недоступна.

Ну что ж, будем экспериментировать.

Поддетый ногой лук словно самостоятельно прыгнул в руку, и на тетиву тут же легло оперение стрелы. Я даже не успел заметить, как правая рука извлекла стрелу из крепления, – все внимание притягивал к себе очень нехороший персонаж.

Первые четыре стрелы ушли к цели со скоростью автоматной очереди, но лишь бесполезно воткнулись в сгустившийся воздух перед магом и упали на мраморный пол. Хотя не совсем бесполезно – я успел заметить, что в поведении противника что-то изменилось. Теперь он явно защищался.

Что ж, закрепим успех.

Продолжая втыкать стрелы в воздух перед магом, я побежал вперед. Скорость стрельбы сильно упала, как и точность: похоже, дари не привыкли к подобным упражнениям. Впрочем, сейчас это было не суть важно, в мага я все равно не попадал, да и стрелы скоро закончились – последняя ударилась в воздушный щит за секунду до того, как я врезался туда уже сам. И если деревяшку с железной пластиной и пером какой-то птицы защита сдерживала, то доставшееся мне хоть и худое, но очень тяжелое тело – уже не смогла.

Перед падением я успел лишь один раз неловко ткнуть мага кулаком в морду, и мы дружно свалились на пол, с той разницей что я оказался сверху. Мимолетный взгляд на шею показал, что душить этого бугая бесполезно, а времени, чтобы использовать что-то острое, мне бы никто не дал. Эту мысль тут же подтвердил мой оппонент, впиваясь мне в ребра длинными когтями. К тому же бинты в нижней части лица разошлись, открывая немаленькую такую пасть с шикарным набором зубов.

Дальше вновь пришлось действовать по наитию, и опять интуиция не подвела меня. Ухватившись за бинты, я резко припечатал здоровенную голову затылком к мрамору. Еще несколько ударов – и мой соперник вырубился.

А вот дальше мое поведение было непростительно беспечным, но совладать с любопытством было невмоготу. Острая кромка метательного листика вспорола бинты, и я получил сомнительное счастье лицезреть морду моего врага.

Красавец еще тот! Темно-серая кожа выглядела как наждачная бумага, но, судя по образовавшейся от моего удара ранке, была не такой уж крепкой. Носа как такового не было – лишь две вертикальные щели над тонкогубым ртом. Острый подбородок, выпуклый лоб и такие же крупные скулы окончательно отдаляли этого персонажа от людей. Хотя думаю, что он и сам не стремился к подобной схожести.

В голове кольнуло болью, и мне показалось, что последняя мысль была очень важной, но я тут же напомнил себе, что действительно важное сейчас происходит в лагере «циркачей».

Как выяснилось, ошибались и я, и моя интуиция. Внезапно ранка на скуле поверженного мной врага начала зарастать прямо на глазах, а затем он сделал первый вдох, хотя, клянусь, до этого монстр был мертвее мертвого. Особо мудрить я не стал – прямо так, сидя на не желавшем умирать теле, ухватил лежащий рядом солидный кусок мрамора и начал со всей силы бить им по голове слишком живучего мага. Камень был тяжелым, череп все же костяным, а с раскатанной в блин головой еще никто не выживал.

Кстати, насчет живучести. Когда я повернулся в сторону костра, охотник поднялся на ноги. Метательный листик и мой клинок уже лежали на полу, а тело, в котором они торчали до этого, пошатываясь, поднимало с пола лук и тянулось за стрелой. Конечно же я оказался быстрее, и не потому что круче, а потому что имел меньше незапланированных природой дырок в теле.

В этот раз стрела вошла точно в глаз. Лучник упал на спину, так и не натянув тетивы. Больше он не шевелился. Повреждения мозга были явно несовместимы с жизнью даже для дари, что подтверждал «метатель семечек» который все это время лежал себе смирно и никого не беспокоил.

Быстрый взгляд в сторону телег показал, что рабы дари пока не осознали всей трагедии происходящего, поэтому время еще было. Внушало опасение лишь поведение таинственных обитателей укрепленных фургонов. Они так ревели и бились в стенки своего узилища, что надолго деревянные конструкции их не удержат.

Я бегом вернулся к костру, подобрал свои клинки и не мудрствуя лукаво просто потащил тело лучника к краю крыши, не тратя времени на извлечение стрел из его портупеи.

Что ж, теперь можно начинать охоту.

Дари действительно были знатными стрелками. Даже в тире на минимальном расстоянии мне не удавалось так легко и непринужденно попадать в цель. «Клоуны» всполошились лишь тогда, когда половина из них уже были трупами.

В запасе осталось еще пяток стрел, и тут открылись двери одного из жилых фургонов, и наружу вывалился единственный не похожий на клоуна человек. Хотя замечание довольно спорное – одеяние Калана было достаточно ярким.

Очередная стрела пробила горло княжеского отпрыска насквозь – неудачный, кстати, выстрел: должно было «прилететь» в голову.

Израсходовав весь боезапас, я быстро сбежал вниз по лестнице. Рабы, все, кому не хватило стрел, разбежались по лесу, и возле фургонов никого не было.

Проводить контроль цели «номер один» не пришлось – Калан был окончательно мертв.

Осмотревшись вокруг, я решил не затягивать с отступлением – состояние глухих коробок «воронков» внушало серьезное опасение.

Ощущение острого взгляда в спину остановило меня уже на вершине небольшого холма, метрах в ста от лагеря. Источником угрозы оказался один из клоунов с арбалетом в руках. С такого расстояния и с реакцией тела дари попасть в меня, конечно, трудно. К тому же клоун так и не успел выстрелить – стенки одного из «воронков» лопнули и выпустили на свободу своего узника. Огромная, не меньше двух метров ростом – и это при том, что монстр опирался при ходьбе на руки, – туша прыгнула к арбалетчику. Длинные пальцы словно в дружеском жесте легли на плечи человека, а в следующее мгновение монстр откусил клоуну голову.

– Чтобы ты отравился его гримом, – пожелал я на прощанье и побежал в сторону найденного мной раньше спуска с обрыва.

Несмотря на расстояние, мне удалось рассмотреть, что выскочившее из фургона существо очень похоже на забитого камнем мага. Разница, конечно, была – в конце концов, маг ходил на своих двоих и даже не сутулился, – но сходство все же имелось, как, скажем, у человека и обезьяны.

Любопытство разгорелось как лесной пожар, но недостаточно жарко, чтобы лезть в память дари и получать приступ головной боли. Я сильно сомневался, что два красавца из «воронков» оставят меня в покое. Конечно, задание было выполнено и можно не особо лезть из кожи, но большое опасение внушали слова старшего дари насчет договора с императором. Эта информация должна попасть к графу как можно раньше. Ведь неизвестно, когда им взбредет в голову вытащить меня из «камня» в следующий раз.

В тот момент я никак не мог объяснить этого приступа сознательности.

На обратном пути моя скорость значительно упала, потому что изрядно мешали оставленные магом борозды на боках, к тому же приходилось постоянно оглядываться, высматривая обитателей «воронков». Иллюзий насчет финала нашей встречи я не питал, поэтому судорожно искал выход из сложившейся ситуации. А его, похоже, не было.

Я как раз спускался в небольшой распадок, поросший молодыми елочками, когда на вершине оставшегося позади холма раздался свирепый рык.

Ну вот и дождались.

Бежать в сторону каменной тропы-лестницы смысла уже не было, оставался только вариант с дракой, но это, как говорится, тоже не вариант. Единственным козырем может стать обрыв. В худшем случае – ухнем туда вдвоем.

Резко сменив направление, я устремился прямо к скалистой кромке плато. Можно было спрыгнуть с водопада, как многие герои американских фильмов, в надежде, что у преследователей кишка тонка, – но, во-первых, у моих преследователей кишки точно тонкими не назовешь, а во-вторых – прыгать там некуда, одни камни. С таким же успехом я мог сигануть с обрыва в любом месте.

Скорость бега приходилось постоянно увеличивать, потому что эта тварь стремительно сокращала расстояние. Единственное утешение – что пока она была в одиночестве. Похоже, второй монстр так и не смог оторваться от пиршества.

Финишная прямая к обрыву представляла собой растрескавшуюся скальную площадку с редкими, заполненными грунтом ямами. В этих своеобразных горшках росли кривоватые, похожие на можжевельник деревья. Одно из них торчало прямо на краю обрыва. Память как-то робко напомнила о себе, и я рискнул заглянуть туда – все равно через несколько минут головная боль будет наименьшим из зол.

Целое слайд-шоу из набора ярких картинок хлестнуло по мозгу, и я едва не провалился ногой в одну из щелей. Видение резко схлынуло, оставив после себя боль, легкое ухудшение зрения и… вполне неплохую идею.

Было у юного дари, будущего Догоняющего Ветер, одно развлечение, которое позже стало частью боевой тренировки.

А что, можно попробовать. Все равно терять мне нечего. Блин, как все просто, когда нечего терять!

Прерывистый рык за спиной приблизился, и я наддал, полностью подтверждая боевое имя бывшего хозяина этого тела. Рука привычно сдернула с ремня один из тех самых странных крючков. На стальной загогулине крепился кожаный ремешок с деревянной палочкой на другом конце. На ходу разматывая ремешок, я добежал до растущего на краю обрыва дерева и, подпрыгнув, зацепил крючок за относительно горизонтальную ветку. Резкий рывок вогнал острие в древесину, а солидная инерция закрутила меня вверх.

Уже находясь на вершине, как говорили в школе, «солнышка», я успел заметить не только пытающегося затормозить монстра, но и его братца, который как раз появился из зарослей лиственницы на дальнем краю скальной площадки.

А вот это плохо, придется корректировать свой план.

Совершив полный оборот вокруг ветки, мое тело врезалось в спину застывшего в шатком равновесии монстра, но вместо того чтобы просто столкнуть его с обрыва, я вцепился в бугрившиеся мышцами плечи, и мы дружно полетели вниз.

В этой части плато обрыв имел меньшую высоту, чем у водопада, но не намного. Лететь было далеко, но, к счастью, недолго. Монстр не успел развернуться ко мне зубастой мордой, потому что я старался хоть кое-как управлять полетом, и у меня это получалось лучше, чем у него.

Увлекательное, скажу я вам, занятие – воздушный серфинг, особенно верхом на монстрах!

Полет закончился быстро, и мы грохнулись на камни. Хотя туша моего соперника и послужила неплохим амортизатором, ощущения были такие, словно из тела вырвали все кости, а потом вставили их обратно. Мир в глазах расслоился на несколько независимых кадров, которые постоянно пытались заползти друг на друга, а в ушах что-то свистело на одной ноте. В общем, мне было очень «нехорошо». Впрочем, не так, как «второму пилоту» нашего «экипажа», который, судя по остекленевшим глазам, уже отбыл в свой дарийский рай. Хотя как посмотреть – у него-то уже ничего не болело и не было необходимости совершать многочасовой марш-бросок по ночному лесу.

Покрасневшее солнце примерялось, как бы нырнуть за горизонт, оставляя меня в одиночестве. Впрочем, не совсем одного – тонкий писк в ушах стал четче и ниже, превращаясь в долгий вой, доносившийся сверху. Вместе с голосом воющего со скалы преследователя ко мне вернулись и другие звуки этого мира – щебетанье птиц и тихий шум водопада.

Дослушивать похоронную песню второго монстра я не стал и, прихрамывая, побежал по густому лесу в сторону далекого моря. Общая «пришибленность» и дырки от когтей мага на боках не способствовали быстрому бегу, с другой стороны, регенерация дари делала свое дело. В общем, ветра я не обгонял, но бежал довольно резво.

Было желание рвануть напрямую к стоянке корабля, но понимание того, что преследователь все равно бегает быстрее, заставило чуток повилять, как бы ни был сложен путь по ночному лесу. Впрочем, все было не так печально – рефлексы привычного к лесу дари позволяли мне ловко проскальзывал между переплетениями ветвей, а ночное зрение помогало ориентироваться на местности.

Когда на небосклон выполз огромный серебристый диск луны, которую местные люди называют «доманой» – девушкой, стало еще легче. Ночное видение раскрасило сероватый мир в серебристые оттенки. Каждый листочек, каждая ветка казались отлитыми из темного серебра, а диск луны переливался белым светом, как огромная платиновая драгоценность.

Хоть с освещением все было в порядке, бурелом оставался буреломом, а не прогулочной дорожкой, и бежать по нему было довольно сложно. Но чего ни сделаешь, чтобы не встретиться с некоторыми личностями. Один мой знакомый иногда убегал от кредиторов через окно… на четвертом этаже.

Так неужели я не смогу забраться на простое дерево, тем более что долг с меня будут брать кусками моего же мяса? Кстати, по деревьям дари лазают как белки.

У меня еще не успела оформиться мысль о том, что не мешало бы прервать след на земле, как руки ухватились за ближайшую ветку, а через несколько секунд я оказался уже через три дерева от того, на которое влез, отмахав все это расстояние по кронам.

Круто!

А вот расслабляться не стоило. Одно неосторожное движение, вызванное вмешательством в работу рефлексов, – и моя тушка, ломая ветки, понеслась к земле, но ничем трагическим этот казус не закончился: тело извернулось и приземлилось на четыре конечности. Подобно кошке.

Еще раз – круто!!!

Решив не испытывать судьбу, я не стал карабкаться обратно и побежал по земле, точнее, по толстенному ковру из многолетних отложений листьев и веток.

Следующая попытка сбить преследователя со следа была предпринята уже под утро. Выуженный из приключенческих фильмов и книг «мокрый» способ запутывания следов толкнул меня на прыжок в реку с невысокого бережка.

Лучше бы я этого не делал. Едва я оказался в воде, мое тело начала быть дрожь, а мозг затопила паника. Адреналиновую бурю в крови удалось успокоить с большим трудом и встать на ноги. Как в анекдоте, воды оказалось по пояс.

Похоже, дари не только падают на четыре лапы, как кошки, но и как эти пушистые зверьки не переносят водных процедур. Представляю эмоцию дарийских шпионов, ступающих на борт корабля, идущего на Омар и обратно. С другой стороны, я нормально перенес морское путешествие в этом теле. Возможно, здесь дело в прямом контакте с водой. Вот почему мне удалось сигануть на такое расстояние с борта яхты. Теперь становилось понятно, как у сатарцев получилось пленить стрелка.

На основе этих выводов даже родилась идея, жестко контролируя тело, переплыть реку и окончательно избавиться от хвоста, но тут по коже пробежала еще одна волна дрожи и появились пресловутые пупырышки. Похоже, такая перспектива явно не устраивала моего «носителя».

Ладно, настаивать не будем.

Спать хотелось неимоверно, но приходилось успокаивать себя народной мудростью, которая в моем исполнении уже не имела настолько зловещего смысла: «Отоспимся после смерти».

Солнышко встретило меня на подходе к брошенной деревне – значит, до бухты с кораблем оставалось минут двадцать быстрого бега. В общем, финишная прямая.

Монстра пока не наблюдалось, да и я малость подустал, поэтому решил дать себе небольшой отдых. Очень кстати пришлась небольшая лавочка у стены одного из сараев. Неказистое, но добротно сделанное сиденье дало отдых уставшим ногам, но это творение умелых человечески рук вновь напомнило о происшедшей здесь трагедии. Опасаться мне уже некого, поэтому я решил сделать то, чего не мог себе позволить вчера. Минута ушла на инспекцию некоторых приметных мешочков в поясном наборе – и в моих руках оказались почти стандартные кресало и огниво. Экстремальными способами отдыха я не увлекался, но этот древний прибор в современном исполнении видел. Нестандартным оказался только изрядный сноп искр, который вряд ли дадут даже самые дорогие походные аналоги нашего мира.

Высушенная летними днями древесина загорелась быстро, и уже через несколько минут дом превратился в погребальный костер. Я не стал вспоминать особенностей похоронных церемоний этого мира, просто перекрестился и пожелал отважным лесовикам легкой дороги в лучший мир.

Постепенно усиливающееся буйство огня едва не стало причиной моей смерти. Завороженный пламенем, я не заметил приближения врага и понял, что уже не один, только когда наконечник стрелы пропахал борозду над ребрами. Боль встряхнула расслабившийся мозг, и я рухнул в траву, разыгрывая роль подстреленного зайца.

Уловка удалась, и «охотники» начали медленно подходить ближе – то ли из любопытства, то ли желая провести контроль. Увы, подпустить их поближе для торжественной передачи роли жертвы не получилось. С другой стороны поляны раздался очень знакомый рев. Оборачиваться назад смысла не было – по круглым, как блюдца, глазам двух бомжеватого вида мужиков и так было понятно, кто там рычит. Рывок вперед – и бородатый «партизан» в засаленной телогрейке получает прямой удар праворучным клинком в горло. Тонкое лезвие пробило грязную шею насквозь, поэтому, чтобы не задерживаться, пришлось использовать меч как рычаг и разворачивать булькающего кровью бандита по часовой стрелке. Оставив за собой шлейф красных капель, меч покинул уже мертвое тело и приготовился воткнуться в следующее, но не получилось. Не то чтобы мне достался очень серьезный противник – просто оказался очень быстрым.

Парень лет двадцати от роду с громким воплем задал такого стрекача, что я с трудом поспевал следом. Подобный расклад меня тоже устраивал – во-первых, хотелось поближе познакомиться со всей бандой, во-вторых, как-то задержать уже отчетливо топающего сзади монстра, а в идеале – совместить оба действия.

Неизвестно, была ли попавшаяся мне на пути банда той самой, убившей жителей хутора. Вполне возможно, что бегущий как сайгак паренек – просто мирный охотник. В таком случае будет не очень приятно.

Мои сомнения развеялись, как только впереди появилась небольшая полянка с теперь уже несомненно бандитским бивуаком. Несколько землянок приютили около полутора десятков мужиков, одетых не только грязно, но и цветасто. Вид нескольких женских платков, служивших поддержкой для расползающейся гнилой одежды, и изобилие ржавого оружия расставило все по своим местам.

Задерживаться в этом таборе я не собрался, поэтому просто пробежал насквозь, сделав с двух рук по паре скользящих ударов клинками и оставив за собой четыре оседающих на землю тела. Как ни странно, мой «проводник» тоже не останавливался и продолжал уверенно сохранять лидерство в нашей гонке к морю. И это учитывая, что дари носил имя Догоняющего Ветер!

Дикие вопли и рев монстра за спиной позволили несколько снизить темп и понадеяться на небольшую фору. Но – увы: то ли монстр быстро справился, то ли он вообще решил не размениваться на мелочи, но где-то в ста метрах от пляжа я вновь услышал его рев, притом очень близко.

– Лован! Лован!!! – не очень мужественно завопил я, надеясь, что это хоть чем-то поможет. Смешанная пальмово-лиственная роща на берегу практически не имела подлеска, поэтому я хорошо видел покачивающуюся вдали яхту – и ни единого человека на пляже.

– Вот же придурки! Да чтоб вас… – заорал я по-русски, но закончить так и не сумел: позади что-то коротко рыкнуло, и топот резко оборвался.

Это могло значить только одно. Резко затормозив ногами вперед, я пропахал изрядную борозду в песчаном грунте, затем извернулся и окончательно остановил свое движение, вцепившись в пальмовый корень. Получилось удачно, если не считать одного – вместо того чтобы просто пролететь надо мной, эта зверюга повторила мой маневр, с той разницей что вцепилась не в корень, а в мою спину. Меня конечно же оторвало от опоры и поволокло к морю, а боль в спине начала смещаться к ногам и там застряла. Думать о том, что сотворили с моей спиной когти, не хотелось, а хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

Жаль, не получилось передать сведения. Ну что ж, сами виноваты.

Прошла секунда, вторая, а мой противник не спешил добивать уже полностью беззащитного меня. Он вообще не шевелился, увязнув когтями в моих ногах. Боль плескалась во всем теле, как мохито в шейкере, не оставляя без внимания ни единой клеточки, но я все же нашел в себе силы оторвать лицо от песка и повернуть голову.

Сразу стало понятно поведение монстра: кто-то утыкал его стрелами и арбалетными болтами – как бог дикобраза иглами. Но я-то знал, что это еще не все: не с его живучестью.

Пальцы монстра начали сжиматься. Выдержав еще одну дикую вспышку боли и используя тело как большой рычаг, я перевернулся на спину, одновременно переворачивая монстра. Затем сел на многострадальную пятую точку. Его когти пробили мои ноги насквозь, засев чуть выше колен, да и покрытые темно-серой кожей руки были согнуты, поэтому я смог дотянуться до уродливой морды. Собрав последние крохи сил, сумел выдернуть леворучный клинок из ножен и всадить по самую рукоять в здоровенный глаз с вертикальным зрачком. Казалось, что его предсмертная судорога была у нас одна на двоих, и я не потерял сознания только чудом, вцепившись в рукоять меча как в спасательный круг. О том, чтобы упасть на спину, не могло быть и речи – просто сдохну.

В мутном, как кисель, поле зрения появилось лицо Лована. Очень внимательное лицо.

– Лован, – с трудом прохрипел я, надеясь, что центурион сможет хоть что-то различить в этом хрипе. – Император преда… у них договор с императором… дари хотят най… что-то в Сата…

Когда к лицу Лована присоединилась харя Карна, мир тут же привычно схлопнулся, и меня утащило в черную бездну.

В то, что это сон, а тем более кошмар, я сначала не поверил. Небольшая комната с бревенчатыми стенами, украшенная разнообразными плетенками по стенам и на полу, навевала покой и умиротворение. Все мое нутро радовалось утру и какому-то светлому предчувствию. Сегодня большой день. Я, точнее – Хувла, как мама с папой называли будущего Догоняющего Ветер, – встал с толстого мата, служившего постелью, и подбежал к окну. В этом странном сне я был простым наблюдателем, но все равно интересно.

В голове маленького дари мелькнуло раздражение – похоже, кто-то забыл его разбудить и явно об этом пожалеет.

Хувла быстро оделся в кожаный костюмчик, вышивкой и бахромой отдаленно напоминавший одеяние американских индейцев, и выскочил из комнаты. За дверью обнаружился коридор и идущий по нему человек. Выглядел он более чем странно – седой старик оказался полностью обнаженным. Зрелище нелицеприятное, но, как ни странно, дед не очень-то расстраивался – привык, наверное.

– Господин…

Договорить старик не успел – Хувла с ходу жестко ударил его кулаком по губам.

– Почему не разбудил меня, червь?

Какой «хороший» мальчик!

Старик скрючился на дощатом полу, закрывая голову руками. Маленький зверек хотел пнуть его обутой в мягкий сапог ногой, но вдалеке прозвучал протяжный сигнал рога, и дари метнулся дальше по коридору.

Пробежав несколько узких бревенчатых коридоров, Хувла оказался на небольшом балконе и замер, вглядываясь в открывшуюся картину.

Мне тоже стало очень интересно. Более чем.

Широкая и прямая как стрела улица проходила между рядами двух– и трехэтажных деревянных теремов. Я называл эти дома теремами, хоть они и мало напоминали старорусский стиль, но других деревянных строений я не видел даже на картинках.

Отличительной чертой всех зданий были очень высокие крыши, крытые какой-то травой. Иногда скаты обрамляли целый этаж. Вот сейчас, например, я смотрел с высоты второго этажа, по сути являвшегося чердаком. Но не местная архитектура привлекала меня больше всего, а старые знакомцы. Именно так, причем знакомцев было сразу три вида. Прямо посреди улицы вальяжно и очень торжественно плыла – по-иному не скажешь – большая процессия. Основную ее часть составляли четыре существа, очень похожие на того замотанного бинтами мага, только более дикие, что ли. Из одежды на этих «ребятах» были лишь юбки из свисающих кожаных ремней и портупеи, на которых висели стандартные пары дарийских клинков. Восседали они на уже знакомых мне пятнистых кошках, которые были раза в два больше той, что я подстрелил в лесу.

А сопровождали эту процессию точные копии моих преследователей на маршруте от покинутого замка до моря. Их имелось ровно по две штуки на одного всадника. В общем, полный набор. Присмотревшись, я окончательно убедился в том, что всадники и монстры не такие уж дальние родственники. Маг от своих телохранителей отличался довольно сильно, а эти чудовища казались просто более гротескной копией всадников. И у тех, и у других – те же вертикальные щели вместо носа, серая кожа на теле и на абсолютно лысой голове, и грозные, даже в сомкнутом виде, пасти. Только у всадников лбы чуть выпуклее.

Интересно, и как это понимать?

Насмотревшись на процессию, я заметил, что по обеим сторонам дороги стоят дари. Много, несколько сотен. Одеты они были по-разному – некоторые в просторных тканых одеждах белых и зеленоватых цветов, а остальные в кожаных костюмах того же «индейского» фасона, как на Хувле. Имелись и зеленые комбинезоны разведчиков, но мало.

Если сравнивать, они являлись еще одной переходной ступенью от крупных монстров до людей – чуть более человекоподобные черты лица и, главное, короткие волосы черного цвета.

Сначала я не заметил, что на дороге были и люди. Старик в коридоре оказался не исключением, а иллюстрацией правила, можно даже сказать, закона. Перед толпой встречающих размещался редкий строй абсолютно голых людей. Все они – и мужчины, и женщины – стояли на коленях, низко склонив головы.

Я вряд ли бы догадался о необходимости такого построения, если бы передовая кошка не шагнула чуть в сторону и одним движением челюстей не откусила склоненную голову. Обезглавленное тело человека завалилось на бок, а голая земля дороги окрасилась красными линиями от тонких и прерывистых струй крови, вылетавших из обрубка шеи.

На некоторое время я впал в ступор, а вот Хувле представление явно понравилось. Пока я злобствовал на юного дари, причем в его же сне, процессия добралась до большого дома в конце улицы.

На обширной, похожей на сцену со ступеньками, платформе делегацию вновь прибывших встречала торжественная процессия дари. Вперед выступали несколько воинов и солидного вида стариков в мантиях. Взгляд на одного из воинов дари вызвал в груди Хувлы теплое чувство.

Похоже, это его отец.

Теплое чувство сменилось шоком, и я удивлялся вместе с юным дари.

Передовой монстр на кошке даже не стал спешиваться и направил своего «скакуна» прямо на ступени. И тут все встречающие правителя дари разом опустились на колени.

Блин, загадки накапливаются, а ответов все нет как нет. Память дари по-прежнему недоступна, хотя по удивленной реакции Хувлы было понятно, что от его воспоминаний толку немного.

Картинка как-то смазалась, и в другом фрагменте сна, который пока даже отдаленно не напоминал кошмара, Хувла оказался в небольшой трапезной, с разложенными на полу угощениями. За «обеденной циновкой» присутствовали только отец и сын.

– Отец, кто это был, великие правители народа? Даже наставники встали перед ними на колени!

– Нет, сын, это были простые воины-дари, кстати, твои будущие учителя.

– Как?! – удивился Хувла. – А кто же мы?

Опять мутный вихрь, и юный дари уже стоит в ряду сверстников, а перед ним прохаживается тот самый верховой монстр, которого отец поименовал как воина-дари.

– Вы всего лишь грязь под моими ногами. Вы – одари, волосатые уродцы, которых создали маги для общения с людьми. – Дари явно пытался вывести юнцов из себя и спровоцировать на агрессию, но, похоже, родители успели провести разъяснительные беседы со своими отпрысками, и никто из, как теперь стало понятно, одарийской молодежи не рискнул напасть на будущего учителя. Но каждого душила злоба и обида. Хувлу буквально трясло.

Сначала я не понял, зачем было обманывать детей лесного народа, но, когда ненависть к учителю, оскорблявшему будущего Догоняющего Ветер, начала перенаправляться на подлый человеческий род, из-за которого они стали уродами, замысел правителей лесного народа начал немного проясняться.

– Рабы предали своих хозяев и нас, тех, кто наставлял их в служении, а вы наполовину люди, поэтому недостойны уважения, – продолжал вещать звероподобный дари, обеспечивая меня очень ценной информацией.

Пока что сон, доставшийся мне по наследству от уже далекого тела, был очень полезен, и грядущие кошмары не казались чрезмерной ценой за это.

Внезапно лекция закончилась, и дари ткнул в меня рукоятью зажатого в правой руке клинка.

– Ты, червь. Что у тебя в руках?

– Братья, – робко ответил уже ни в чем не уверенный Хувла.

– А знаешь ли ты, что такое братья?

– Ну… – начал юноша, но понял, что действительно не знает.

Дари презрительно улыбнулся и резким, едва уловимым движением праворучного клинка оставил надрез на щеке юного одари. Боли я не почувствовал – лишь страх, и это лишний раз подтверждало, что все – лишь сон.

– Это я – старший брат. – Дари показал всем ученикам обагренный кровью, более тонкий и длинный клинок из пары.

Еще одно неуловимое движение – и леворучный клинок оставил отметину на левой щеке.

– А это – мой младший брат.

Внезапно рядом с дари будто из воздуха появился уже знакомый мне монстр, один из двух сопровождающих дари. Учитель одарийской молодежи, не выпуская из левой руки короткого и более массивного меча, погладил монстра по собравшемуся складками грубой кожи загривку.

Интересный расклад – братья, значит. Ну-ну. Разобраться бы теперь в степени их родства.

Увы, больше полезной информации я не получил. Учитель подозвал Хувлу ближе.

– К бою! – скомандовал дари и тут же раскорячился в низкой и довольно оригинальной стойке.

Такого я еще не видел ни в земной, ни в этой, «дополнительной» жизни. Стойка дари была левосторонней. Левая рука впереди держит «младшего брата» прямым хватом, а правая согнута в локте, предплечье параллельно земле. Кисть, сжимающая «старшего брата» обратным хватом, находится прямо у лица.

И что он сможет сделать в такой позе?

Как оказалось, многое. Хувла все же рискнул атаковать из такой же позиции, которая, похоже, была традиционно-стандартной. Дари небрежно отвел атакующий клинок в сторону «младшим братом», им же был отброшен второй клинок Хувлы. Длинный шаг учителя закончился скользящим движением «старшего брата» и неглубоким разрезом в районе груди юного одари.

Боли опять не было, но страх и обида оказались практически материальными, так что хорошего мало.

Постепенно учебные схватки становились все жестче и абсурднее. Куда-то исчезли другие ученики и весь окружающий мир – вокруг лишь какая-то муть и издевательски ухмыляющийся дари перед глазами.

Теперь становилось понятно, чего Хувла, он же Догоняющий Ветер, боялся больше всего: своего учителя-дари, что и сказалось на его кошмарах.

Каждая новая схватка повторяющегося сна приносила все больше унижения и страха. Хувла уже не оборонялся и лишь вздрагивал, когда клинок, чаще всего «старший брат», вонзался в его плоть.

Через некоторое время мне это надоело. Удавалось же управлять кошмаром юного мошенника, так чем же этот сон хуже?

С большим трудом, но все же получилось направить руку потерявшего контроль юнца в нужную сторону. Клинки столкнулись, и ткань сновидения вздрогнула. Неторопливые изменения и так не самого милого лица дари ускорились – и передо мной оказался уже какой-то воплощенный ужас с гигантскими мечами.

Уколы, выпады, уходы и контратаки – все это сопровождалось неизменными поражениями и неприятным звуком вспарываемой плоти и хлюпаньем крови. И все же кое-чего добиться удалось. Через некоторое время изменился не только мой соперник, но и сам Хувла. Попадавшие в поле зрения руки стали крепче и явно принадлежали более взрослому одари.

Победить мне так ни разу и не удалось, но избиение младенцев уже начало напоминать нормальный бой. Одно дело, когда забивают беззащитное, скрюченное от страха существо, а другое – кошмарная, бесконечная, но вполне достойная схватка.

Постепенно количество противников увеличивалось, пространство сна все больше заливалось разноцветной кровью всевозможных монстров. Новые противники использовали не только клинки, но и зубы, когти, да и вообще какие-то клешни и шипы. Устать во сне было невозможно, но какое-то отупение и обреченность все же проступали.

Под конец я вообще увяз в каком-то месиве из сочащейся крови, плоти и внутренностей. Я тонул в этой квинтэссенции смерти и мерзости, поэтому «вызов на задание» воспринял с большим облегчением. Даже стало интересно, кого мне приготовили на этот раз.

Глава 5 Генерал

Любой человек с годами задумывается о том, что именно отбирает у него старость. Уходит энергичность, тело покидает сила, и то, что так легко давалось в юности, кажется невозможным в среднем возрасте, не говоря уже о старости. Но практически никто, за исключением внезапно заболевших людей, не понимает глубины этой пропасти. Изменения происходят постепенно, и мы привыкаем к потерям, относясь к ним обыденно.

Болело буквально все. И боль была не чета той, что приходит от усталости или ранения, – там все понятно, осознание временности этих ощущений работает как мощное обезболивающее. А в данном случае надеяться было уже не на что, и контраст ощущений попросту пугал.

Старость – не радость, по-другому и не скажешь.

Рассматривать старое и дряблое тело как-то нехотелось, но случайный взгляд показал, что все не так уж плохо. Да, это был старик, но вполне крепкий, и обстановка в комнате говорила, что он еще «о-го-го».

Новая память постаралась шарахнуть меня всем объемом доступных сведений из жизни этого человека, но я уже привычным усилием воли пресек эту попытку, отдавая предпочтение текущей информации.

Пентаграмма на полу и россыпь знаков на теле были стандартными, а вот интерьер помещения вызывал интерес – особо интриговала композиция из большой кровати и закутавшейся в прозрачный пеньюар хтарки.

Это что-то новенькое. Явная обстановка бордельного нумера и наряд Яны не оставляли вариантов, а сделанные выводы не позволили удержаться от улыбки, что тут же было замечено девушкой.

– Будешь скалиться – я тебе кое-что оторву, – грозно заявила Яна, но, не удержавшись, все же завернулась в покрывало.

– Ну вот, взял и все испортил, – наигранно вздохнул развалившийся в глубоком кресле Карн. – Скажи, Ван, ты можешь хоть раз появиться нормально, без скандала?

Только сейчас я заметил, что, кроме нас с милой хтаркой, в комнате находится почти вся команда, за исключением графа. До моих слов все занимались созерцанием, что не удивительно: Яна в прозрачном пеньюаре – это нечто сверхъестественное.

– Карн, хоть убей, но не могу объяснить, почему вид твоих бакенбардов вызывает у меня желание сделать какую-нибудь гадость, – не остался я в долгу, с кряхтением поднимаясь на ноги.

Судя по тому, что Карн, Лован и профессор были одеты, ворох одежды на стуле принадлежал мне, или, точнее, генералу Рольду Сакнару.

Вот те раз! Это куда ж мы полезли-то, а?!

В небольшую, открытую чисто автоматически щель ринулась память генерала. Марши, битвы и победные загулы бравого вояки в кабаках и борделях могли объяснить многое в его личности, если бы это кого-нибудь интересовало, – сейчас меня, а если быть точнее, нового главу княжеской охранки, занимали дела императора и дари. Ну не для простой же компрометации старого генерала Яна разыгрывала из себя проститутку.

Копаясь в полустертых обыкновенным склерозом воспоминаниях, я пытался натянуть на себя одежду генерала, но получалось это плохо, и не только потому что такой фасон мне не был привычен – сказывалось состояние суставов и немаленький животик.

Граф, как всегда, появился подобно урагану. Двери с треском распахнулись, и в комнате сразу стало тесно от вскочивших на ноги боевиков. Урген не стал проявлять подобострастия и продолжал стирать свои «художества» с досок пола.

Я тоже суетился, потому что был занят очень важным делом – натягиванием носков, которые больше напоминали шерстяные чулки.

– Яна, в чем дело? – хмуро осведомился граф.

Девушка моментально отбросила покрывало, вновь позабыв о стеснительности, и начала помогать мне облачаться в генеральский камзол. Довольно просторно, специально для немного обрюзгшего тела, пошитая одежда сидела хорошо и выглядела импозантно. Хотя генерал и не был любителем красоваться, статус все же обязывал его посещать дорогих портных. А вот из украшений на нем был лишь перстень с силуэтом готовящегося к броску зверя.

О том, что хтарка обладает злопамятностью и характером камышовой кошки, напомнил довольно крепкий захват очень изящными пальчиками одной очень ценной части генеральского организма. Пронзительный взгляд и хищный прищур обещали много «ярких впечатлений», и я в очередной раз напомнил себе, что женщины, тем более такие, как Яна, никогда не забывают обид и не очень хорошо помнят добро. Впрочем, я знал, что это больше показное.

– Солнышко, не повреди там ничего – вдруг тебе придется этим воспользоваться.

Короткая борьба взглядов была объявлена хтаркой боевой ничьей, и она продолжила одевание моей тушки.

Граф некоторое время наблюдал за нашим «боевым» флиртом, но терпение его было небесконечным:

– Ван, не тяни, ты наверняка понял, для чего мы тебя вызвали.

– Не знаю, что вам известно, но императору и еще десятку высших дворян империи обещали нечто очень ценное.

– И что же? – терпеливо спросил Гвиери, всем своим видом показывая, что эта выдержка – явный суррогат.

– Император дошел до потолка долголетия, которое могли обеспечить местные целители, а вот дари предлагают некий эликсир, который отсрочит смерть еще на пару десятилетий. За это они хотят проход некоего войска через территорию империи для захвата княжества.

– Какого войска? – тут же подобрался Кровавый Морж.

– Этого генералу не сказали.

– Ну и какая от тебя польза? – психанул граф.

Да уж, если он так нервничает, ставки высоки как никогда. Но это еще не повод хамить всем подряд. Желание делиться с графом информацией из сна одари как-то сразу пропало. Спросит – скажу, а на нет и суда нет. И все же лучше постараться быть полезным, иначе граф скажет Карну «фас» – и улетит моя душа белым лебедем обратно в камень. А не хотелось бы – от последних «каменных» воспоминаний меня зябко передернуло.

– Граф, давайте обсудим все спокойно. Решение использовать генерала вы приняли наверняка не просто так. Хотелось бы знать: почему именно это тело? – Граф опасно сузил глаза, поэтому пришлось добавить убедительности: – Ваша милость, не забывайте, что я из другого мира и могу посмотреть на вещи как бы со стороны.

– Хорошо, – искривив рот в недовольной гримасе, согласился Кровавый Морж.

Ситуация была настолько несвойственной для графа, что его подчиненные буквально застыли, боясь привлечь начальственное внимание.

– После твоего предупреждения мы начали искать информацию через контакты в империи, и выяснилось, что император тайно принимает во дворце послов дари. После этих встреч происходит совещание, на которое приглашаются три герцога и несколько самых влиятельных и самых старых сановников империи. Теперь-то понятно, почему там собирались именно старики. Генерал тоже вхож в этот тайный совет. Кроме того, он является другом юности самого императора. И последний довод – из всего этого списка генерала легче всего захватить: все остальные имеют слишком мощную охрану. И после всего оказывается, что ты ничего не знаешь и весь захват, очень рискованный кстати, ничего не дал.

– Ну почему же ничего, – возразил я с максимальной уверенностью в голосе. – Во-первых, есть возможность попытаться разговорить императора. Во-вторых, если я ничего не путаю, генерал имеет влияние в армии, что позволяет нам сделать пару превентивных шагов.

– И что все это значит? – нахмурился граф.

– Извините, заговорился. – Я судорожно искал выход, пользуясь своими знаниями и, несмотря на боль, памятью генерала. – Предположим, в сторону княжества движется какая-то армия.

– Вот в том-то и дело, что «какая-то», – мы же ничего не знаем! – скрипнул зубами граф, а его подчиненные побледнели.

Правильно, ребята, подобное проявление начальствующей слабости – очень опасное зрелище, оно может иметь неприятные осложнения для здоровья случайных свидетелей.

– В данном случае не суть важно какая. – Я постарался вернуть Моржа в конструктивное русло. – Что сделает император при появлении этой армии? Отправит им проводника или, может, придаст в подчинение пару легионов?

– Нет, конечно, за такое он тут же получит сразу несколько рокошей: ведь враги пройдут по территории империи и в конечном итоге нападут на формального вассала, а герцогам это может не понравиться, – ответил граф, недовольный тем, что должен объяснять прописные истины, но слушать стал внимательнее.

– Именно поэтому он до сих пор не напал на княжество сам?

– Да, и еще потому что боится возвращения Эпохи Пиратов.

– А теперь давайте предположим, что несколько имперских легионов получат приказ отправиться на учения поближе к княжеству. Затем появляется чужая армия, и командиры легионов получают еще один приказ – защитить родину.

– Все очень зыбко: перед вторжением император может разослать приказ не вмешиваться.

– А если во главе легионов встанут правильные люди, которые случайно не получат приказа императора? Есть у вас такие на примете?

– Это неплохая мысль, – оживился граф и дальше «потащил» идею сам. – Но нам нужны полномочия для генерала, чтобы он, то есть ты, мог менять руководство легионов. Это вам не смена любовниц. Есть идеи?

Идея была, и лежала она на поверхности генеральской памяти.

– Генерал слишком близкий друг властителя, и если других дворян, которым не посчастливилось огорчить императора, отправляли в тюрьму или даже на плаху, то старого товарища обычно посылали инспектировать армию, снабдив соответствующими полномочиями для пущей важности.

– Поэтому ты отправишься к императору с неудобными вопросами, и даже если не получишь нужных нам ответов, будешь «послан» подальше, к легионам. – Граф буквально договорил за меня, правильно подхватив мысль. Я был даже «награжден» уважительным взглядом.

Думаете, меня это обрадовало? Фигушки. Чем больше я узнавал секретов, тем больше было шансов на то, что меня законопатят в камень до скончания века.

Осмотревшись вокруг, я увидел, что подобная мысль посетила и остальных. Даже Ургена проняло.

Вот так вот, дорогой профессор, включаем мозг. Я постарался донести эту мысль до Ургена посредством выразительного взгляда, но увидел в его водянистых глазах только страх.

Ладно, он еще созреет, может быть.

Какой-то дискомфорт заставил меня посмотреть вниз. В принципе стараниями Яны я был почти полностью одет, но кое-чего не хватало. Девушка, поддавшись влиянию момента, так и застыла в своем не очень скромном одеянии, сжимая в руках генеральские сапоги. Мы с графом синхронно посмотрели на хтарку. Сначала она дернулась, словно намереваясь обувать меня лично, но затем в слегка раскосые глаза вернулся опасный огонек, и в меня довольно грубо ткнули кожаными сапогами.

Граф усмехнулся, но эта улыбка прожила недолго, впрочем, как и всегда.

– Так, с Ваном пойдет Лован. Присутствие рядом с генералом центуриона будет выглядеть закономерно. Карн и Яна, отвезете Ургена на наш постоялый двор и будете ждать указаний. Теперь основная задача. Ван, отправишься к императору и узнаешь, что за армия должна напасть на княжество. Постарайся не испортить всего плана. И обязательно выбей грамоту с полномочиями. Да, еще ты узнал, что именно нужно этим проклятым нелюдям от Сатара?

– Нет, упоминалось что-то о недрах, но подробностей дари не знал. Думаю, что его предводитель тоже, – ответил я, мысленно предположив, что нужными сведениями мог обладать «забинтованный» маг дари, но они были уничтожены вместе с мозгом этого монстра.

Граф рассеянно кивнул и, удрученный какими-то размышлениями, вышел из комнаты. Я же присел на кровать и, стараясь натянуть сапоги, параллельно ковырялся в памяти генерала, стараясь «вспомнить» все, что может понадобиться в ближайшее время.

Обуться самому так и не получилось, и хтарка, презрительно фыркнув, все же помогла.

– Ты, дочка, не фыркай или решила, что до старости не доживешь и не познаешь всех прелестей этого дела?

– Может, и доживу, но обуться тебе мешает не старость, а пузо.

– Это не пузо, а комок нервов, – вспомнил я фразу из старого советского фильма.

Здесь эта шутка была неизвестна, поэтому Яна прыснула в ладошку, Карн заржал, как стоялый жеребец, Лован просто улыбнулся, а профессор, как обычно, где-то витал и ничего не понял.

Как оказалось, Яна еще не успокоилась и, когда помогала подняться старческому телу, тесно прижалась, прерывисто дыша мне прямо в лицо.

А генерал действительно еще тот ходок. Тело отреагировало правильно – именно так, как хотела хтарка, но я-то уже привык к выходкам этой особы, так что моего смущения она не дождется.

– Солнышко, мне тоже невтерпеж, но надо работать. Хотя, если попросить, ребята могут подождать пару минут за дверью – на большее меня все равно уже не хватит. Извини.

Смех Карна перешел в корчи, Лован нахмурился, а хтарка – вот чудеса – покраснела. Хорошо хоть смуглая кожа скрывала последствия ее замешательства.

Несмотря на старость генерала, этот боров имел крепкие руки и далеко не старческую хватку. Решившая повторить свои агрессивные действия ручка хтарки была перехвачена на полпути, но не грубо.

– Ладно, девонька, у нас, как всегда, ничья. Надо работать, граф ждать не будет.

Яна моментально успокоилась и отступила назад. Карн резко оборвал хохот.

Блин, да что же тут у вас творится, если даже такие отморозки поджимают хвосты при упоминании начальника княжеской охранки. Кажется, я чего-то недопонимаю. Стараясь сменить тему, задал вопрос кронайцу:

– Карн, Омаров нашли?

– Да, на соседнем острове, – небрежно отмахнулся моряк. – Вся семейка дружно повисла на рее.

Да уж, сменил тему.

Память генерала подсказала направление дальнейших действий, и при выходе из номера я сразу повернул направо. За мной последовал только Лован.

Это действительно был бордель, причем не самый дорогой – генерал оказался довольно жадным человеком, к тому же не обладал утонченным вкусом. Он любил, чтобы женщины были покрупнее. Какие уж там «дома граций» – так здесь называли дорогие пансионы для доступных девиц.

Из-за закрытых дверей доносились довольно характерные звуки. Одна комната была даже открыта, но смотреть на все это безобразие как-то не хотелось. Интонации, с которыми мадам рассказывала генералу о новой девочке-хтарке, говорили о том, что остальные девицы здесь явно даже не второго сорта.

В гостиной генерала ожидал крепкого сложения ветеран. Украшенное сеткой шрамов смуглое и грубое лицо с крупными чертами, короткий ежик волос и колючие глаза – в общем, стандартный набор старого вояки. Внимание привлекала только его одежда.

Когда я впервые увидел Лована и узнал его звание, у меня сразу сложился образ римского воина, тем более что здесь даже воинские подразделения назывались легионами. Так что я подспудно ожидал какой-то туники, сандалий и пластинчатого доспеха с гривастым шлемом. Туники не было, так же как и римского доспеха с характерным шлемом. Точнее, все было, но не в римском стиле. Да и такие слова, как «генерал», «легион» и прочие, я переводил для себя чисто автоматически, а по-настоящему они звучали немного по-другому. Только «центурион» произносился почти так же.

На легионере были довольно просторные матерчатые штаны и короткие, ниже колен сапоги – явно не кавалерист. Его туловище закрывала кожаная куртка без карманов и пояса, что явно подразумевало еще броню и боевой пояс с кучей опасного железа на нем.

Ординарец генерала по имени Дархат был десятником, об этом говорила и память, вместе с татуировкой на скуле и высоко обритом виске, а также пришитая к куртке стилизованная серебряная стрела. Будь у Лована своя форма – на ней красовались бы три таких знака.

– Что-то вы рано, генерал, – осведомился Дархат и вскочил с диванчика, параллельно спихнув с колен плохо одетую толстушку. – А это кто?

Конечно, можно было бы ничего не объяснять, но легионер был с генералом уже десять лет, да и ревнивое выражение на его лице обещало вызванные любопытством неприятности.

– Это Лован, я встретил его в коридоре. У парня проблемы, так что теперь он будет работать с тобой.

Тон был выбран правильно – если у брата-легионера проблемы, то конечно же надо помогать, а генерал, отец всем воякам, и его поступки самые что ни на есть правильные. Даже кольнуло раскаяние за то, что лишаю неплохого человека не только жизни, но и свободы последних дней.

– Привет, брат, в каком легионе служил? – шагнул к Ловану Дархат, протягивая кулак для приветствия.

Центурион коротко ткнул своим кулаком в кулак десятника, а вот ответить за него пришлось мне.

– Немой он. И вообще что-то ты разболтался. Поехали отсюда.

Все нормально – генерал должен быть не только справедливым, но и строгим. Дархат подобрался и быстро зашагал в сторону выхода, подавая нам пример к действию.

Пришло время покинуть это «веселое» место, несмотря на явное разочарование подружки десятника и дородной мадам, так и не успевшей перехватить меня у дверей.

У крыльца нас ожидала небольшая карета в две лошадиные силы. Подтверждая простоту генеральской жизни, десятник уселся на козлы, даже не попытавшись открыть дверцу для такой важной персоны, как имперский генерал. Так что мы с Лованом тоже чиниться не стали и полезли в карету.

Интересно, как такой простой парень, как генерал, умудрился стать другом императора?

Память старика тут же рассказала эту удивительную историю. Старческий склероз не стер этих воспоминаний, потому что генерал часто любил обновлять их и погружаться в былые деньки, сделавшие простого сына центуриона генералом и бароном.

А все было так – весенний вечер, довольно неспокойный квартал столицы и молодой легионер, шагавший от одного кабака к другому. В программе вечера был еще бордель – дни отпуска так коротки, – так что пока он относительно трезв… Его внимание неожиданно привлекла возня в темном переулке. Кляня себя за любопытство, Рольд подошел ближе и увидел карету, в которую люди в темных одеяниях заталкивали кого-то в светлом плаще. Все выглядело как похищение дамы. Кстати, в дальнейшем о догадке насчет дамы будущий генерал не говорил никогда и никому, даже сам старался не вспоминать.

В общем, сыграли гормоны и изрядная порция вина.

– Э, уроды, а ну разбежались!

Как и следовало ожидать, «уроды» никуда не разбежались и даже решили выказать свое недовольство чужим вмешательством. Без слов. С короткими мечами в руках.

У юного Рольда, кроме засапожного ножа, не было ничего острого, но воспитывавшийся в легионе парень был опасен и без какого-либо оружия. Первого выпада противника он даже не стал отбивать, просто резко сместился в сторону и врезал нападающему кулаком по носу. У второго все же пришлось блокировать руку с клинком. Через секунду сначала хрустнула рука похитителя девиц, а затем шея. До следующего столкновения была еще пара секунд, поэтому Рольд наклонился за мечами и встретил следующую пару классическим «винтом». Быстрое мельтешение коротких клинков немного озадачило противников, а несколько неглубоких порезов заставили их инстинктивно дернуть руками. В защите очень резких, но явно никогда не имевших дело с легионерами ребят образовались огромные дыры, куда и нырнули клинки Рольда.

Легионер не спеша достал мечи из тел, автоматически отмечая результат своей кровавой работы. Этому его тоже научил к тому времени уже погибший отец. Правый меч угодил в солнечное сплетение, что вызвало недовольную гримасу, а вот удар левой рукой оказался точен – прямо в сердце. И это при том, что Рольд был отнюдь не левшой. Хрипящего противника пришлось добивать, а уже после этого отправляться к карете.

Оставшийся похититель удерживал свою жертву, приставив ей нож к горлу. Теперь предполагаемую пленницу не закрывал плащ, и Рольд с досадой осознал, что это мужчина, точнее, юноша в дорогих светлых одеждах.

«Что ж, можно не церемониться», – подумал он, примеряясь, как бы метнуть короткий меч, чтобы не особо зацепить юношу. Но, к счастью, необходимость в этом уже отпала. Пленник резким движением отвел от себя нож и заехал своему похитителю локтем в нос. Затем он довольно грамотно нырнул в сторону, и Рольд уже без малейшей опаски метнул зажатый в правой руке меч.

«Проклята эта железяка, что ли?» – досадливо подумал он, замечая, что клинок вновь воткнулся в солнечное сплетение.

Попытку добить последнего врага пресек юноша.

– Оставь его. Позже с ним поговорят целители и дознаватели. Если доживет. – Юноша говорил властным тоном человека, с детства привыкшего приказывать. – Пойдем лучше к моей карете. Сейчас тут будет такой переполох.

Рольд равнодушно пожал плечами, связал раненого и направился вслед за этим странным юношей.

Сразу же за поворотом улочки открылась картина настоящего поля боя. В тусклом свете фонарей и луны Рольд увидел, что небольшая площадь буквально усеяна телами. Здесь лежало не меньше полусотни тел в ливреях и чуть больше – одетых в темные одежды похитителей.

Посреди всего этого стояла золоченая карета, а по периметру площади, подальше от крови и тел, к стенам жались перепуганные лошади охраны.

Юноша устало присел на широкую подножку кареты и похлопал ладонью рядом с собой.

– Хван, – коротко представился парень, протягивая кулак в традиционном приветствии легионеров.

– Рольд, – ответил на приветствие будущий генерал. Здороваться так с посторонними было не принято, но он уже понял, что познакомился с очень непростым человеком.

Так рядовой легионер Рольд Сакнар, будущий генерал и будущий барон Сакнар, познакомился со вторым сыном императора, который через десять лет после этих событий станет Хваном Первым.

Это было почти сто лет назад, но события вспоминались очень хорошо, потому что были самыми важными в жизни генерала. Он многое испытал и увидел на своем пути: грандиозные битвы, большей частью подавление восстаний и рокошей, любовные приключения, в которых любовью даже не пахло, балы и праздники, которым он предпочел бы доброе пиво в компании легионеров. Все события легко поддались давлению усиливающегося склероза, а вот памятную встречу генерал берег как самую большую драгоценность.

Он всю жизнь поступал правильно, и только последний приказ самого близкого друга заставлял его поступиться принципами и совестью.

Блин! Как же мерзко-то.

Рольд был не самым умным, но «правильным» человеком, и то, что я, хоть и поневоле, поступал с ним так несправедливо, не давало покоя.

Не знаю, что именно произошло – возможно, я отпустил какие-то зажимы, но душа Рольда, который до последнего оставался настоящим бойцом, ринулась в атаку. Управление телом тут же было перехвачено настоящим владельцем, и я понял, что сейчас закончу свое существование не только телесное, но и духовное: Рольд церемониться не собирался.

Наверное, что-то изменилось в лице и выражении глаз генерала, но Лован отреагировал молниеносно. Я успел заметить лишь короткий замах и провалился в темноту.

Когда сознание вернулось, мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что нахожусь не в очередном кошмаре и не в другом теле.

Инстинктивно принятое центурионом решение оказалось единственно верным. Души могут драться сколько угодно за власть над телом, но, если мозг отключен, любая битва будет прекращена. Рольд тут же ринулся в атаку из глубин сознания, но я уже был начеку. Испробованный еще на пирате ментальный удар отогнал сущность генерала обратно.

«Прости, старик, так надо, и не только мне», – подумал я максимально четко, стараясь донести до Рольда свою мысль, без надежды на понимание. Новая атака была тому подтверждением.

Раньше все было проще – мерзавцы получали заслуженное наказание, но был ли я честен с собой? Не знаю, вот только оправдания закончились, и ощущение страха вновь вернулось, а чувство свободы исчезло. И как после этого относиться к надежде? Отравляя душу, в нее заползали страхи перед камнем и гибелью души на пару с желанием остаться в этом теле, а позже получить новое и жить, жить, жить!

Впрочем, это все лирика. Очередная атака и настороженный взгляд Лована вырвали меня из философского настроения, возвращая к реальности.

– Все в порядке – это я, Ван, – сказал я, ощупывая шишку на лбу. – Но ударить можно было аккуратней.

Лован фыркнул и криво усмехнулся – в общем, успокоился.

Пока я предавался воспоминаниям и лежал в отключке, мы прибыли к дому генерала.

Большой и мрачный особняк в окружении неухоженных деревьев скрывался за высокой каменной оградой – в общем, дом полностью отображал внутренний мир генерала.

Встречать хозяина на крыльцо вышли два довольно крепких старика и дородная женщина. Память тут же связала женщину с именем Норна и всякими вкусностями.

– Ваша милость, есть будете? – с ходу осведомилась она.

– Нет, – ответил я, прислушиваясь к организму, который после всех передряг немного подташнивало.

– Ну тогда я пошла спать, – проворчала кухарка и ушла в дом, на ходу бормоча себе что-то под нос.

– Не понял, – протянул Дархат, которого сменил на козлах один из стариков.

Легионер тут же преобразился, превращаясь из увальня-пофигиста в очень опасного хищника. Его ставший острым, как клинок, взгляд явно показывал, кто подозревается в «организации» шишки на генеральском лбу.

В принципе он был прав, но подтверждать его догадку было нельзя.

– Ездить надо аккуратней, а то гоняешь, как на колеснице, – недовольно проворочал я, вспоминая, что один резкий поворот все-таки был.

Дархата это обвинение не смутило – он просто пожал плечами, всем своим видом говоря: «Держаться нужно крепче, не девиц вез».

Дом генерала не поражал богатством, хотя мебель здесь была собрана довольно дорогая, но ни ваз, ни картин, даже гобелены больше служили драпировкой стен, чем произведениями искусства. И все же без аксессуаров не обошлось – генеральская берлога была похожа на музей военной истории.

Едва войдя в дом и поднявшись по лестнице к двери кабинета, я уже насчитал около полусотни разных предметов, изначально придуманных для лишения человека жизни.

Булавы, протазаны, мечи различной формы и длины, даже горизонтальные перила верхней лестничной площадки были сделаны из алебард.

Кабинет полностью оправдал предчувствие, появившееся во время подъема по лестнице. Большая прямоугольная комната с высокими, но узкими окнами была обшита деревом, а на стенах везде где только можно висело холодное оружие. Было видно, что эти экземпляры дороже, чем в коридорах. Исключением являлась дальняя от входа стена за рабочим столом генерала: на ней висели флаги и несколько щитов. Центральное место занимал щит с баронским гербом генерала – припавший к земле перед атакой черный силуэт волка на зеленом фоне.

Проходя вдоль стены, я невольно задержался возле клинков, очень похожих на дарийских братьев, но, как только взял их в руки, понял, что это в лучшем случае грубая подделка, а то и вовсе совершенно другое оружие, возможно даже не пара.

Попытка стать в боевую стойку дари закончилась болью в пояснице и легким защемлением в шее. Оставив клинки на столике у стены – до зажимов дотянуться стало трудно, – я доковылял до рабочего стола и с облегчением опустился в мягкое кресло.

Минут через двадцать, когда боль в пояснице уже утихла, в комнату без стука вплыла Норна с подносом в пухлых руках.

– Дархат говорит, что спать вы не собираетесь, а поедете по делам, так что поесть все же надо. Я туточки ваш любимый паштет принесла и этой вашей курибы, бесовское зелье. А может, лучше травяного чайку по рецепту еще моей бабки? Чудесная вещь! – без умолку тарахтела Норна, накрывая на стол.

Судя по всему, генерал не был любителем чтения ни художественных, ни деловых текстов, поэтому на столе вполне хватало места для то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака. Кинжал, который Рольд разглядывал вчера днем, да так и забыл на столе, по мнению поварихи, можно было и на пол уронить. Причем совершенно «случайно».

– Норна!

– А что с этой железякой сделается. – Кухарка равнодушно пожала плечами, подняла кинжал и, положив его на пустой поднос, направилась к выходу.

– Норна!

Кухарка фыркнула и перегрузила кинжал на столик у стены – память генерала подсказывала, что подобные выходки происходили постоянно, и если кинжал покинет кабинет, то окажется в чулане, где, по мнению Норны, самое место всему этому металлолому.

Паштет действительно оказался чудесным, а чашка местного кофе буквально вернула меня к жизни.

Едва я закончил допивать курибу, в комнату также без стука – распустил прислугу генерал – скользнула молодая, но не очень красивая девушка. Притом худенькая, то есть совсем не во вкусе генерала, так что сложности в общении с нею не предвиделось.

Служанка помогла переодеться в более нарядный камзол с золотой бляхой на груди. На бляхе был изображен анфас усатой морды дракона, больше похожего на китайского, чем европейского представителя мифологии. Сначала я подумал, что это орден, но потом вспомнил, что это знак отличия генеральского чина.

Отсутствие этого знака на предыдущем камзоле было вполне объяснимым: ходить в бордель с этой штукой – не совсем хорошая идея.

Камзол не имел карманов, что наводило на мысли о панцире.

На легкий завтрак и переодевание ушло около часа, который в этом мире длился почти столько же, как и на Земле, по крайней мере по ощущениям. А вот сутки здесь были короче – двадцать колоколов, разделенные на четыре периода: послезакатный, послеполуночный, послерассветный и послеобеденный.

Когда Дархат с Лованом явились в кабинет для приведения генерала в подобающий вид, как раз прозвучал рассветный колокол, – и словно по команде за окном разлилось золотистое пламя восхода.

Легионеры выглядели как с картинки, особенно выделялся Лован: он сверкал как новенький бриллиантовый империал. Центурион, похоже, очень соскучился по форме и сейчас был на седьмом небе от счастья. Оба легионера экипировались стандартно: рельефные панцири с кольчужными юбками, перчатки с металлическими накладками, наручи, поножи и похожие на греческие шлемы, только без гребня и с откидными нащечниками. Почти все металлические части были серого цвета. Из оружия имелся прямой меч, немного длиннее и уже римского гладия. Он крепился у левого бока с помощью двух ремней – более широким поясным и тонким, через плечо. С правой стороны на том же широком ремне висел короткий кинжал.

Центурион отличался от десятника только выкрашенными в красный цвет нащечниками и тремя серебряными наконечниками стрел, выгравированными на левой стороне панциря. Так как теперь Лован входил в личный штаб генерала, он спокойно нацепил старые знаки различия. На это ему давала право татуировка в виде силуэта взмахнувшего крыльями дракона на виске и трех стрел на щеке. Стрелы не имели окантовки тернового венка преступника, да и лиственный венец отставного ветерана тоже отсутствовал.

Интересно, почему?

– Красавцы, – не удержался я от восхищения, получив в ответ салют в виде четкого удара закованного в стальную перчатку правого кулака по левой груди чуть ниже знаков различия. – И куда это вы так вырядились?

– Ну так ведь мы к императору едем, – неуверенно сказал Дархат.

– Ты что, уже мысли читать научился?

– Дык вон у Лована спросил.

– Случилось чудо и немой заговорил! – сам не знаю почему разозлился я.

– Зачем заговорил? Хватило легионерских знаков. Чего же тут мудреного? А вы сами как с ним общались?

Ага, значит, у легионеров был свой вариант языка жестов. Попытка напрячь подпорченную старостью память выдала только один знак, который я тут же продемонстрировал Дархату.

В боевых условиях оскорбления не приняты, но тихо показать подчиненному, что он «сильно не прав», можно фигурой из пальцев, похожей на «козу».

Дархат надулся.

– Сколько раз я говорил тебе, чтобы не лез не в свои дела? – И ведь генерал действительно не единожды одергивал слишком любопытного ординарца. – Ладно, чего уж там. Давайте одеваться.

Панцирь генерала имел такой же «телесный» рельеф, как и легионерский, только играл чистым серебром покрытия. С места, где у легионеров находились наконечники стрел, скалилась уже знакомая золотая морда дракона. Да и кольчуга на юбке имела более тонкое плетение. Нащечники шлема, который Дархат держал в руках, также были золотыми. Весь этот наряд дополнял алый плащ.

Немного вычурно, но не так уж безвкусно. Правда, напрягала необходимость таскать все это железо, но никуда не денешься – традиции.

– Ну чего стоим? Поехали, – недовольно буркнул я, наблюдая совершенно счастливое лицо Лована.

Перед крыльцом нас ожидала карета с гербами, но, несмотря на явное отличие от предыдущей, это все же был укрепленный вариант местного транспорта – маленькие окошки и толстые стенки.

На этот раз в салоне я ехал один: старик, имени которого я так и не вспомнил, угнездился на место кучера, а оба легионера запрыгнули на запятки.

Небольшое окно укрепленной кареты не давало хорошего обзора, но посмотреть на город своими глазами все же хотелось.

После Золотого Города столица империи, честно говоря, разочаровывала. Особенно удручали грязные мостовые. Солнце уже светило вовсю, а никто так и не спешил убирать последствия ночных разгулов. И это в императорском квартале! С другой стороны, куч мусора не наблюдалось, так что иногда здесь убирались.

Хмурые особняки стояли практически вплотную к каменным оградам, и если там имелись сады и дворики, то уже за зданиями. В городе селились компактно – временами у империи были очень «веселые» времена, да и сейчас иногда кто-то все же добегал до столицы, в основном чтобы погибнуть под высоченными стенами. Все здесь было монументально, на века, и внушало ощущение незыблемости.

Император, похоже, действительно любил своего друга, потому что до дворца мы добрались за считаные минуты, да и на воротах нас никто не задержал.

В отличие от обиталищ местной знати дворец императора начинался с огромного парка. Ровные газоны сменялись декоративными кустами и облагороженными зарослями с большими красными цветами на колючих ветвях.

Чуть позже в окне промелькнул большой пруд с водоплавающими птицами, еще одни охраняемые ворота в императорский сад, а затем на карету упала тень.

Я, конечно, ожидал чего-то большого, но это было нечто. Ближе всего по описанию подходил готический стиль, но не такой «острый», что ли. Казалось, похожие на гигантские наконечники копий башни вонзались в небо и с легкостью удерживали на себе небесную твердь. «Копий» было много, десятка полтора, а между ними громоздились серокаменные массивы зданий императорского дворца. В самом высоком из них было этажей семь, не меньше.

«Крыльцо» тоже впечатляло – сразу почему-то вспомнилась одна симпатичная панда из мультика.

Ох, дела мои грешные, а ведь на эту «лестницу в небо» придется взбираться!

Впрочем, не так страшен черт, как его малюют: до входных дверей, похожих на ворота в ангар для «Руслана», я добрался без потери чести и достоинства в виде одышки и, боже упаси, помощи легионеров.

В голове опять всплыла цитата из советского фильма: «Ну кто так строит!»

К счастью, подъемы на этом закончились. От десятка легионеров отделился хмурый начальник караула и отрапортовал без всяких вопросов:

– Император в фехтовальном зале. Прикажете проводить?

– Прикажу, – «соизволил» я и направился за провожатым.

Отделять от меня сопровождающих никто не спешил.

Мы прошли по нескольким коридорам, затем по большой галерее, которая, как я «вспомнил», идет вдоль Большого зала приемов, а затем спустились по короткой лестнице к деревянным дверям с металлической обивкой. Вот здесь «свиту» от меня и отсекли. Возражать никто не стал, и лишь Лован немного занервничал.

Мои предположения оказались верными – император наблюдал за тренировочными боями гвардейцев.

Мало кто знал, но владыка империи был убежденным жаворонком, а в такую рань вся свора прихлебателей и лизоблюдов пока отсыпалась, так что для встречи старых друзей время было самое подходящее. Вот только и я, и генерал были убежденными совами.

Император восседал на скамье у стены помещения, похожего на крытый манеж для лошадей. Засыпанную песком площадку ограждал деревянный барьер, а уже за ним находилось несколько рядов скамеек для зрителей. В этот ранний час зрителей, кроме императора, не было.

Когда-то это был очень мощный мужчина. Даже сейчас его тело оставалось довольно массивным, но спина уже не была достаточно прямой, а средней длины волосы и ухоженную бороду покрывала изморозь седины. В своей простой одежде из свободной рубахи и штанов он выглядел уставшим стариком из народа, но точеные черты хоть и покрытого морщинами, но решительного лица и проникновенные зеленые глаза говорили, что это далеко не крестьянин или ремесленник.

– А ты чего не спишь, старый волчара? – с улыбкой поприветствовал генерала Хван Первый, оторвавшись от созерцания боя гвардейцев. Бойцы были облачены в стандартные латы легионеров, только черной раскраски и с золотыми наконечниками на груди – у одного два, у другого три. На арене выступали центурион и тирах – по-местному начальник полусотни.

Выигрывал центурион, да и статью он с легкостью перекрывал хоть и крепкого, но низкорослого тираха.

– С чем пожаловал? – спросил император и, присмотревшись, добавил: – А где это ты заработал такую шикарную шишку?

– Кучер нервный попался, да и пить надо меньше.

– Да уж, меньше, – вздохнул Хван Первый. – Здоровье уже не то.

– Поговорить надо, твое величество. – Слова императора напомнили мне о деле.

– Надеюсь, это не продолжение вчерашнего нытья?

– И позавчерашнего, – с каменным лицом ответил я, стараясь припомнить подробности недавних разговоров.

Вспоминать там особо нечего – Рольд отговаривал императора от сделки с дари, но делал это не очень настойчиво, больше для очистки совести.

Император недовольно пожевал губами и хлопнул в ладоши. Бойцы на ристалище прекратили учебную схватку и, сделав по шагу назад, повернулись к зрителям.

После того как были сняты шлемы с красными и синими нащечниками соответственно званию, я увидел лица абсолютно лысого тираха и молодого здоровяка с короткими вьющимися волосами. На виске «кучерявого» красовалась татуировка центуриона. Генерал знал этого парня и даже испытывал к нему некие чувства, но в этот момент все мое внимание было сконцентрировано на том, чтобы говорить и двигаться, как Рольд Сакнар. Рядом с настолько близким другом генерала опасность раскрытия была очень велика. К счастью, император уже начал злиться, так что не обращал внимания на мелочи.

Повинуясь жесту Хвана, легионеры быстро вышли из помещения.

– Только помни, барон, терпение у меня небесконечно.

– Я об этом помню почти семьдесят лет.

– Хорошо, что сам сказал. Другие давно гниют в могилах, а мы все еще делаем наше дело. Ты ведь от эликсиров не отказывался?

– За ту кислую гадость было плачено золотом, а за эту нам придется расплатиться жизнями тысяч людей.

Брови императора взлетели вверх. Похоже, я полез куда-то не туда. Память генерала еще могла поведать о разговорах двух старых друзей, но мотивы генерала и тонкости его характера были для меня загадкой.

– Вот уж не думал, что тебя волнуют чужие жизни. Забыл ущелье Каромон, где ты положил три легиона?

– Меня волнует наша с тобой честь! – После моих слов император немного успокоился. Судя по всему, в этой жизни генерала волновали только честь и слава. Несмотря на риск, я решил жать дальше. – Жизни женщин и детей не разменная монета. А в Каромоне погибли легионеры. Это их путь – погибать с честью.

– Даже из-за ошибки генерала?

– Даже из-за ошибки генерала, – спокойно повторил я.

– Когда я подохну, ты, кстати, тоже долго не проживешь в том аду, что здесь начнется. Вспыхнет такая драка за власть, что женщины и дети будут гибнуть по всей империи.

– Это все равно случится. Не сейчас, так через десять – двадцать лет. Или тебе обещали вечную жизнь?

– Я принял решение и дал слово. Ничего уже не изменить, – ушел в глухую защиту император, и до того, как он начнет разговаривать исключительно приказами, осталось всего ничего.

Это мне было и нужно, поэтому я смело шагнул «за грань»:

– Народу империи ты тоже давал кое-какие обещания.

– Все, хватит! – вскипел Хван Первый. – Или ты заткнешься, или отправишься проверять гарнизоны. Причем все до единого, и пока не закончишь, в столицу не вернешься.

– Я лучше уеду проверять отхожие места в легионах, чем торговать своим народом, – делано обиделся я и направился к выходу, но «внезапно» остановился и повернулся к Хвану: – Может, стоит выселить деревни с пути врага? Города они вряд ли возьмут, а вот села пострадают.

Вопрос был задан с подвохом – место эвакуации покажет путь армии и соответственно ее состав и страну-агрессора. Вариантов было всего три: хтары, морхи или наемники из Свободных королевств.

– Вон отсюда! – налился нездоровой краской император, и мне пришлось срочно убираться, пока его не хватил удар. Убийства императора пока никто не заказывал.

Возможно, задание было провалено слишком эмоциональным разговором, но что-то мне подсказывало, что Хван все равно не стал бы говорить о том, кто именно пойдет на княжество. Похоже, это еще одно условие дари, иначе эвакуация уже шла бы полным ходом.

Да уж, завяз император в фекалиях по самые ноздри. Я чувствовал, что он не врет и действительно думает, будто пошел на сделку во благо империи. Его единственный сын погиб несколько лет назад, а наследников не осталось, так что после смерти последнего из династии Драконов в империи начнется такая гражданская война, что не исключено появление еще одного скопления Свободных королевств.

Впрочем, все это непринципиально – что-то я слишком задумался о судьбе империи, при том что сам нахожусь в весьма щекотливом положении.

«Мои» легионеры как стояли у дверей, так, казалось, даже не пошевелились за это время, и лишь после появления начальства две статуи из четырех ожили и последовали вслед за своим генералом.

Время возвращения в дом генерала пролетело незаметно – настроения рассматривать окрестности не было, и я просто думал о сложившейся ситуации.

Что могут дать меры, задуманные мной и графом? А ничего особенного, кроме того что погибнет несколько легионов. Что-то я сомневаюсь, что дари пришлют маленькую армию. Похоже, им нужен весь Золотой Город, и надолго, вот только знать бы зачем.

Возможно, именно в этом была причина и решение всех проблем, а сейчас мы пытаемся бороться с симптомами. Увы, ничего, что могло бы дать ответ на главный вопрос, во время пребывания в теле дари мне так и не удалось узнать.

Ничего полезного в голову не приходило, и оставалось надеяться, что граф окажется более прозорливым. Сам того не замечая, я все больше увлекался этой интригой, несмотря на свое рабское положение. Возможно, причина в генерале, но, скорей всего, сказывалось то, что я никогда не участвовал в чем-либо глобальном, никогда не мог влиять на процессы государственного масштаба. А здесь такая возможность «порулить», причем без малейшей ответственности. Хотя нет – мысль о том, что кто-то разрушит Золотой Город и уничтожит его жителей, вызывала холод в груди. Иэто исходило не от генерала – того мало волновали судьбы тех, кто составляет «сопутствующие потери».

О том, что графа все же осенило, говорила оставленная в генеральском доме записка, в которой он просил меня посетить таверну «Упрямый олень» для дружеской попойки. Конспирация, конечно, убогая, но для слуг и так сойдет.

Не задерживаясь в доме, мы отправились в сторону таверны. Я все же скинул с себя эту жуткую броню, хоть интуиция и подсказывала, что меня ждут очередные неприятности, но броней от них не защититься.

Большая трехэтажная таверна «Упрямый олень» находилась на окраине императорской части города, раскинувшейся на одном из трех холмов, на правом берегу главной артерии империи – реки Арды. Прямо над довольно обширным входом в таверну нависала деревянная голова оленя. Резчик этого произведения был талантливым парнем, и все же низко наклоненная голова больше говорила не об упрямом характере большерогого, а о его тупой злобе.

Дабы не нарушать конспирации, Дархата я оставил снаружи, по этой же причине возле кареты остался и Лован. Десятник сначала уперся, не желая отпускать генерала в кабак одного, но был быстро поставлен на место. Тем более что таверна выглядела далеко не забегаловкой, а достойным заведением. Впрочем, в Императорском квартале других не было.

Лован в наши споры не вступал и сохранял олимпийское спокойствие.

То, что заведение не совсем обычное, я понял, как только прошел в двери. Сразу же за входом кто-то разместил большой деревянный щит, как ширма закрывавший вид на все, что творится внутри основного зала. Возле одного из краев этого сооружения на длинной лавке скучал Карн.

– Ну и где тебя носит? – осторожно спросил кронаец. Если раньше он мог легко наехать на любого «предположительно одержимого джинном» независимо от того, есть внутри Ван или уже нет, то сейчас перед ним стоял генерал при всех регалиях, и, несмотря на всю свою бесшабашность, моряк немного робел.

– Ты кто такой и как смеешь орать на меня? – нахмурился я, желая немного развлечься, но шутка не прошла.

В руках Карна блеснул кривой клинок, и он сделал шаг вперед прямо из сидячего положения.

– Стоп! Карн, это я – Ван!

А ведь прирезал бы и не поморщился, отморозок.

– Ты не мог признаться немного позже, после того как я проткнул бы тебе брюхо? – раздосадованно сплюнул моряк. – Все веселье испортил.

– Карн, что там происходит? – послышался из глубины зала голос графа.

– Все в порядке, генерал пришел, – чуть повысив голос, ответил кронаец, выталкивая меня за ширму.

Стандартный зал обычной таверны среднего пошиба сейчас был похож на армейскою столовку – за тремя длинными столами полтора десятка людей поедали нечто стандартное из одинаковой посуды. Уже знакомые мне бойцы графа вновь были разодеты кто во что горазд. Другая часть зала была занавешена полотнами похожей на мешковину материи.

Обедающие люди не обратили на меня никакого внимания, и я замер, не зная, что делать дальше. Тут одно из полотен отодвинулось, и показалась голова Яны.

– Ваша милость, проходите сюда. – Девушка продолжала играть роль даже при своих, хотя в такой ситуации статус посвященных в тайну был не очень привлекателен и более чем опасен.

За занавесью оказалось нечто похожее на оперативный центр – два стандартных стола завалены оружием и снаряжением, а третий облюбовал граф, который в этот момент рылся в разбросанных по столешнице бумагах.

Пропуская меня вперед, Яна улыбнулась, да только непонятно, чего больше было в ее улыбке – яда или доброжелательности. Оказывается, она умела смешивать и такие эмоциональные коктейли – настоящая женщина!

– Ван, проходи, у нас проблемы, – обыденным голосом подозвал меня граф, словно каждый день привык общаться с имперскими генералами. Не вглядываясь в зеркало, я мог и забыть о своем новом облике, и, если не обращать внимания на разной степени болезненные ощущения во всем теле, чувствовал себя тем самым Ваней Боевым, которого здесь называют Ваном. А вот выдержка Кровавого Моржа потрясала – ведь ему приходилось смотреть в лицо имперского генерала, на лбу которого не было написано, что он одержим «джинном».

– Какие именно проблемы, ваша милость?

– Для начала: ты узнал, что за армия явится по нашу душу?

– Нет, император молчит.

– Проклятье! – стукнул по столу граф, но тут же успокоился. – Ладно, теперь о наших проблемах. Пока ты был у императора, мы обошли прикормленных мной дворян, но пятеро из шести оказались ненадежны, так что нам некого ставить во главе легионов для прикрытия княжества. Да и, честно говоря, поразмыслив, я уже не считаю эту идею настолько удачной.

Похоже, наши с графом мысли вновь текут в одну сторону.

– А шестой? – уточнил я, замечая, что граф слишком спокоен для настолько тупиковой ситуации.

– А вот с шестым к нам пришла удача. Его даже ставить на должности командира легиона не так уж обязательно, разве что в гвардию, – загадочно улыбнулся граф и повернулся к хтарке. – Яна, позови маркиза.

Как только девушка вышла, граф продолжил:

– Один мой старый знакомый дал интересную наводку на некое дворянское общество. Сейчас в столице очень неспокойно – все ждут смерти императора и стараются угадать, кто из претендентов на трон возьмет верх. Кстати, только мы и прихлебатели императора знаем, что Хван Первый не собирается в могилу. Так вот, наш агент, на которого я в свое время угробил кучу денег, как раз примкнул к очень интересной компании. Угадай, кого они видят на троне империи после смерти Хвана?

– Меня, то есть Рольда Сакнара?

– Ван, не разочаровывай меня. Думай! – нахмурился граф, и его благодушная улыбка словно замерзла.

– Неужели Лару? – выдал я вторую и последнюю из разумных догадок.

– В точку!

– И на что они надеются, точнее, теперь уже мы? Никто не станет терпеть сатарку на имперском троне или в этом сообществе заговорщиков представлены командиры всех легионов и старейших родов империи? – иронично улыбнулся я.

– А вот теперь мы подходим к самому интересному, – загадочно проговорил граф, доставая из стоящей на столе сумки флакон с коричневой жидкостью, и эта жидкость была мне знакома. – Нам поможет чудесный напиток. Кстати, это порция для тебя.

Память генерала выдала нужную информацию, которая мне не понравилась.

– Ничего не выйдет. У генерала с императором одинаковая ситуация. Эта хрень больше не помогает, и следующая бутылочка будет последней. Что для меня, что для Хвана.

– Мне прекрасно известно, что император дошел до потолка, и если выпьет еще хоть одну порцию эликсира, то через месяц трон империи освободится.

– Тогда зачем ему это пить?

– Ты забыл об одной мелочи. Не скажешь, что делал генерал Сакнар в веселом доме, при его-то преклонных годах?

– Ну эта штука помогает в таких делах, вот генерал и гулял, пока первый прилив сил от последней порции окончательно не рассеялся.

– А ты не думал, что еще поднимает эта штука, кроме настроения?

– Они что, рассчитывают, что император укоротит себе жизнь ради зачатия ребенка? – осенило меня. – Ребята явно объелись мухоморов.

– Я тоже так подумал, но сама затея мне понравилась. Знаешь, что самое интересное? Год назад, пока ситуация с эликсиром не была критической, император сам поддерживал подобную идею, а вот хорошая девочка Лара заартачилась. Наш друг показал мне ответное письмо этой красавицы. Выпороть бы ее за такие слова! Ох, не послушался меня старый князь.

– И вы считаете, что сейчас-то сможете ее уговорить?

– Ван, ты здесь чужой и многого не понимаешь. Угроза того, что сатарцы в любой момент могут погрузиться на корабли и уплыть на острова, повторив Эпоху Пиратов, уже давно стала блефом. Осев на материке, мы расплодились так, что если вырежем всех жителей Кронайского архипелага, места все равно не хватит даже половине нашего населения. Лара девочка неглупая, и как только почтовый голубь с докладом о делах в империи долетит до Сатара, она тут же отправится в путь. Так что за эти несколько дней нам нужно успеть подготовить все необходимое.

– Что подготовить? – спросил я, понимая, что с каждым ответом мои шансы на свободу и целостность души – о жизни вообще уже речи не идет – тают как сахар в кипятке.

Ответить граф не успел – одно из полотнищ было отведено в сторону изящными пальчиками Яны, которая пропустила за занавес немного раскормленного мужчину средних лет. Этот человек явно пребывал на грани дозволенного – этакий метросексуал. Косметики на лице не было, но за кожей явно ухаживал, качественный маникюр не имел покраски, а светло-коричневых тонов одежда хоть и изобиловала украшениями и кружевами, но, по крайней мере, не содержала в своем комплекте колгот – и то хорошо.

– Приветствую вас, барон, – учтиво поклонился маркиз Дамиле, выражая всем своим видом искреннюю радость. – Когда граф рассказал о вашем участии в нашем деле, я сначала не поверил. Но теперь, когда я убедился в его правоте, моя душа воспарила. Вы уговорите императора и наша страна не скатится в пучину братоубийственной войны! Сотни тысяч жизней буду спасены!

Во вещает, оратор. Куда уж там – народ ему жалко, а вот выражение на холеной морде говорит о резком обострении инстинкта самосохранения.

– Да, маркиз, генерал уже провел предварительные переговоры с императором, – любезно улыбнулся Гвиери.

Оказывается, он и так может.

– И что ответил наш повелитель? – тут же сделал стойку маркиз.

– Он согласился, но пока это тайна, – еще раз шокировав меня, подмигнул граф.

Удивлялся я не только его подмигиваниям, но и самонадеянности. Удивлялся, пока до меня не дошло, как именно будут уговаривать императора.

– Ну тогда мне следует поспешить, дабы обрадовать единомышленников, – едва ли не приплясывая от радости, заявил маркиз, но тут же поправился: – Нет-нет, не беспокойтесь, граф, я просто скажу им, что появилась надежда. И можете заверить княгиню в нашей всемерной поддержке и верности.

Маркиз еще раз учтиво поклонился и покинул нашу «теплую» компанию.

– Граф, вам не кажется, что мы заходим слишком далеко? Даже генерал и то большая удача, но как вы собираетесь добраться до… – едва дождавшись ухода маркиза, взвился я. И тут же меня словно окатило холодной водой. Из графа наружу опять полез Кровавый Морж:

– Не забывайся, джинн. Ты здесь только для того, чтобы выполнять приказы. Как тебе понравилась жизнь в камне? – Заметив, как я невольно поежился, он холодно улыбнулся. – Помни об этом, когда еще раз вздумаешь решать, что правильно в моих поступках, а что нет. А вот если покажешь себя с хорошей стороны, мы с профессором что-нибудь придумаем, чтобы облегчить твою участь.

Врет, скотина, точно врет: император – это последняя часть его безумного плана, а после этого Ургена тихо удавят, а камень закинут куда подальше или того хуже – разотрут в порошок.

И все же показывать мою уверенность в его вероломстве я не стал:

– Простите, ваша милость, мне просто непривычно залетать на такие высоты. Голова кружится.

– Это нормально, привыкнешь. Так, теперь нам предстоит извлечь максимальную пользу из положения генерала. Покидать это тело нельзя, в столице тебе делать нечего – оба гвардейских легиона подчиняются напрямую императору, а вот в гарнизонах внутреннего круга следовало бы навести порядок. В смысле подготовить людей к смене власти. Честно, даже не знаю, что там можно сделать, – используй память генерала и собственный ум. Ты вроде не дурак, особенно когда помнишь свое место. Отправляйся немедленно. С тобой поедет Лован, остальные мне нужны здесь. – Закончив выдачу установок, граф добавил немножко мотивации: – Только, Ван, не дури, Урген в любой момент может выдернуть тебя из тела в камень, и я лично заброшу его в самую глубокую шахту сатарских катакомб.

А вот это – неприятная новость, профессор не говорил о такой особенности «камня душ». Определить по застывшему лицу графа, блефует он или нет, было невозможно, а проверять на практике действенность этой угрозы как-то не хотелось.

– Все, работай. Чтобы после следующего удара колокола тебя в городе не было.

– Но сначала нужно получить подтверждающий полномочия документ.

– Хорошо, через два удара, – отрезал граф и отвернулся к бумагам, напоследок коротким движением пододвинув пузатую пробирку к краю стола.

Пробирку я сначала хотел припрятать, но вряд ли граф приготовил ее на вынос.

Пробка подалась легко, и в нос ударил кислый запах с примесью чего-то хвойного. На всякий случай выдохнув воздух, я единым духом проглотил горькое содержимое. Несколько секунд ничего не происходило – и вдруг словно кто-то заехал мне резиновой дубинкой по голове. Момент растерянности – и душа генерала тут же рванулась в атаку.

Да уж, резвый дедок, хотя какой дедок, души-то не стареют. Прости, генерал, но место здесь только для одного. Привычный ментальный удар – и меня опять никто не отвлекает от управления телом, но неприятный осадок остался. Генерал прожил жизнь настоящего бойца и наверняка не сдастся до последнего – вот немного придет в себя и вновь бросится на амбразуру.

Жаль, конечно, но что я могу поделать: в этой пьесе мне отведена роль максимум примы-балерины, но уж никак не балетмейстера. А главный хореограф стоит у стола, не обращая внимания на мои душевные терзания.

За отражением атаки генерала я как-то не заметил, что мир вокруг, да и я сам – изменились. Больше ничто не болело, взор стал необычайно ясным, а сердце работало как новенький мотор в «ламборджини». Дико захотелось подпрыгнуть вверх и зацепиться за потолочную балку, как шимпанзе.

Стараясь, чтобы походка не была прыгающей от распирающей меня энергии, я тихо вышел за тканевый полог.

В основной части зала за все время моего отсутствия почти ничто не изменилось, только стало больше движения, кто-то уходил на улицу, а кто-то спускался по лестнице с верхнего этажа. Похоже, там и поселилась вся эта «гоп-компания», да и маркиза явно выдерживали до разговора в одном из номеров верхних этажей.

Интересно, они купили это заведение или же эта таверна изначально принадлежала графу? О том, что тела хозяев могут сейчас лежать в подвале рядом с запасом продуктов, я старался даже не думать – от Кровавого Моржа можно ожидать любых кошмаров.

Уже подходя к ширме возле двери, я почувствовал, как волна эйфории схлынула, но бодрость осталась, так что эликсир продолжал действовать.

Мой растерянный вид вызвал ехидную улыбку на лице Карна, и мне вновь захотелось сказать ему какую-нибудь гадость. Интересно, чем это я не угодил кронайцу?

Нам обоим все же удалось удержаться от колкостей, поэтому на улицу я вышел без скандала.

Оба легионера стояли у кареты и вели своеобразный разговор – Дархат что-то говорил, а Лован отвечал ему жестами, многие из которых очень походили на земные знаки неприличного характера. Память со скрипом распознала некоторые из них, и я дал себе задание освежить свои навыки этого вида коммуникации – с Лованом нам еще работать и работать. Задача будет трудной – эликсир улучшил состояние тела, но почему-то не повлиял на склероз.

Свежий воздух и короткий путь к карете немного успокоили меня и вернули к реальности.

– Куда дальше? – осведомился десятник, увидев мое приближение.

– В военную канцелярию.

– Зачем это? – удивился легионер.

– Дархат, колючку тебе в задницу! Что за вопросы? – вспылил я. В отличие от кронайских пиратов имперские легионеры любили цветастые эпитеты в разговоре.

Десятник фыркнул и полез на запятки кареты, Лован последовал за ним – сказать он ничего не мог, зато многое выразил едва сдерживаемой улыбкой.

Военная канцелярия находилась на «дворянском» холме в квартале с таким же названием. Некоторые дворяне обитали в Императорском квартале, но это была высшая знать, а те, кто рангом пониже, селились на соседней возвышенности. Здесь же обитали военные высоких званий и даже местные финансовые олигархи без родовитых предков.

Чтобы попасть на соседний холм, пришлось сначала спуститься в Низовье. Конечно, там, где этот район «обтекал» основные холмы, царило сравнительное спокойствие, а вот с внешней стороны треугольника «комфортабельных возвышенностей» разрослись настоящие трущобы. Совсем «весело» было в Пристенье, там, где должна была находиться внутренняя полоса отчуждения оборонительного периметра. Генерал там не бывал, но все кошмарные истории городского эпоса рождались именно в этой клоаке.

Прямые улицы и стройные стены домов закончились сразу же за южными воротами Императорского квартала. Дальше пошли настоящие конструкты – словно какой-то ребенок сложил кубики зданий один на другой без малейшей цели и порядка. Естественно, здесь было и мрачнее, и грязнее, чем на верхних улицах, но опять-таки не критически.

Мелькнувший в голове вопрос: куда смотрит император? – тут же получил ответ из воспоминаний графа. Если Хван покидал столицу, чего он не делал уже давно, – то делал это через северные ворота. Поэтому улица от дворца и через все Низовье к северной стороне была буквально вылизана. Даже Пристенье возле северных ворот напоминало нормальную полосу отчуждения, да и наружный ров не имел мусора. Подобная показуха наводила на печальные мысли о том, с чем именно мне придется столкнуться в имперской армии.

Ворота Дворянского квартала мало чем отличались от тех, что я уже проехал, а вот дома за воротами были значительно меньше и стояли еще плотнее, чем застройки в Императорском квартале. Никаких садов и даже клумб – сплошной массив трех-, иногда четырехэтажных задний под остроконечными крышами. Скаты крыш в этом городе были довольно крутыми, так что по ним не побегаешь.

Военная канцелярия находилась в центре квартала, здесь же располагались все управленческие учреждения империи, а чиновники проживали либо в этом же квартале, либо в Низовье, у подножия холма. В общем, удобно, если не считать, что далековато бегать с докладами во дворец.

Вокруг канцелярии даже имелась небольшая площадь, а само здание представляло собой двухэтажную крепость, в которой при осаде можно было и отсидеться.

Карета остановилась у крыльца. Два легионера караула сначала недовольно набычились, но, увидев «драконью» бляху у меня на груди, тут же вытянулись в струнку. Говорить с ними было не о чем, поэтому я молча проследовал через двери внутрь здания.

Сразу за дверью меня встретил большой зал с доброй полусотней столов, которые стояли «лицом» к широкому проходу посредине. Проход вел к дальней стене и упирался в площадку с боковой лестницы на второй этаж.

Утро уже нельзя было назвать ранним, но за столами сидело лишь шестеро клерков. Один из них тут же сорвался с места и, едва ли не поднимая пыль, затормозил рядом.

– Ваша милость, советник восьмого ранга Харит Дирна, к вашим повелениям, – постарался вытянуться по стойке «смирно» худой как щепка паренек, буквально пожирая меня глазами.

Диковинное для меня имя Харит произносилось с удареним на второй слог, а фамилия Дирна имела ударение на первый и явно о чем-то напоминала, – недолгий экскурс в память генерала выдал искомый ответ:

– Выир Дирна вам родственник?

– Дедушка, – покраснел парень и тут же поправился: – Сотник Дирна – отец моего отца.

– Тогда чего ж ты не в «медведях»?

– Здоровье не позволяет, – еще гуще покраснел советник восьмого ранга.

Да уж, не повезло парню. Такая мощная семья – и нелегкая доля клерка, хоть и военного. Да и ранг слабенький: восьмой из десяти.

– Где все остальные?

Харит покраснел еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. От него можно было уже прикуривать.

– Да не мнись ты, говори прямо.

– Они завтракают.

– Что, все вместе?!

– Нет, что вы, кто-то в…

– Избавь меня от подробностей, – перебил я слишком исполнительного парня. – А на втором этаже есть кто-нибудь?

Говорить парень уже не мог, только отрицательно замотал головой.

– Да уж, порядочки здесь у вас. А скажи-ка, Дирна, – пришла мне в голову неожиданная мысль, – сколько в империи легионов?

– Восемьдесят семь, ваша милость! – приободрился парень, когда разговор свернул на знакомую ему тему. – Два двойных, двадцать шесть полных и пятьдесят девять неполных.

– Что значит неполных? – спросил я, старательно пряча удивление. Как ни странно, это было новостью и для генерала. Последняя инспекция с его участием проходила пять лет назад. Воевал он еще раньше.

– Половинной комплектации! – отрапортовал парень, но уже с небольшим опасением.

– Ну и зачем империи неполные легионы? – спросил я, прикрывая свое незнание менторским тоном экзаменатора.

– Ну… необходимость разобщенной дислокации и охвата большей территории, – замямлил Харит.

– Советник восьмого ранга Дирна, отвечать по существу!

– Звание сентара и серебряный лев на груди популярны среди знати, поэтому некоторые легионы разделили на две части, создав дополнительные вакансии.

Еще лучше! Да уж, веселенькое болото образовалось при стареющем императоре. Но на данный момент все это лирика.

– Неприятно, но верно, Харит. Расслабься, ты прошел проверку, и у меня будет к тебе важное дело.

– Повиновение генералу!

– Что ты думаешь о должности моего адъютанта?

Парень моментально из красного стал белым.

– Но… но это же пятый ранг!

– Да хоть второй. Так что, согласен? – увидев едва не вылезшие от удивления глаза клерка, я понял, что ляпнул глупость. – Впрочем, что я спрашиваю. Теперь ответь мне как адъютант. Кто здесь может выписать предписание на проверку гарнизонов и ротацию командного состава?

– Увы, мой генерал, здесь только советники ниже седьмого ранга, – скис Харит, но тут же оживился. – Если теперь я являюсь вашим адъютантом, то могу составить любую бумагу. Остается только подписать ее у главного военного советника.

– Ну и где этот чудесный советник находится в данный момент?

– В ресторане «Цапля». – Новоиспеченный адъютант немного успокоился, осознал перспективы и с легкостью сдал своего старого патрона.

– Ну тогда поехали, составим ему компанию.

– Но главная печать находится в его кабинете.

– Не переживай, – хлопнул я своего адъютанта по плечу, – думаю, он пойдет нам навстречу. Ведь у тебя отзывчивый начальник?

В ответ на мой вопрос лицо клерка свело кислой миной.

– Слушай меня, Дирна. Я буду ждать в карете, а ты готовь грамоту для меня и соответствующие документы на себя. И еще шесть представлений на седьмой ранг. Также подбери шестерых парней посмекалистей, будете работать вместе. Все понял?

– Совершенно ясно, ваша милость!

Хотелось услышать от него «так точно», но не буду лезть в чужой монастырь со своими представлениями об армейской дисциплине.

Харит унесся к своему рабочему месту, петляя по лабиринту столов, как заяц, а я вышел на свежий воздух.

Идея была спонтанной, но могла дать неплохой результат. Как проверять боевые части, я пока не знал, но прекрасно понимал, что если в столице подобный бардак творится даже в головной военной канцелярии, то на месте точно полный беспредел. Наверняка вор на воре сидит и казнокрадом погоняет. Вот для этого мне и нужны эти семь бумажных самураев.

Когда в любое учреждение приезжает важный проверяющий – случается переполох, но только видимый. Его водят по офисам, стараются угодить, поят кофием и кормят пирожными, возможно, даже подсовывают пухлые конвертики, но в любом случае эта гроза не приносит особого вреда. А вот если с этим проверяющим появляется банда чахлого вида сгорбленных очкариков – жди беды. Эти парни пролезут в любую щель и достанут ту маленькую циферку на полузабытом клочке бумаги, которая станет приговором любому, у кого на рыльце прилипла хоть одна пушинка.

Внук Дирна оправдал возложенное на него доверие и уже через пять минут стоял возле кареты с папкой в руках. А за его спиной толпились шестеро перепуганных клерков разного возраста. Был даже один преклонных лет, но мужичок выглядел жилистым, так что я не стал его заворачивать.

Это ж какого он ранга, что так тянется ради «семерки»?

– В карету все не влезут, – подметил единственный здравомыслящий человек в нашей компании, то есть Дархат.

– Действительно, – согласился я, стараясь припомнить, в каком кармане генерал держит деньги. Карман нашелся сразу, на одежде того самого здравомыслящего человека. – Дархат, дай этим болезным империал.

– С какого это перепугу? – нахмурился десятник.

– Дархат!

– На, кровопивец. – Легионер недовольно ткнул Хариту желтый кругляшок и, ворча что-то под нос, полез на запятки к Ловану.

– Этого много, ваша милость, тем более что мы находимся на довольствии и должны получить походные, – тут же обеспокоился моими личными тратами свежеиспеченный адъютант.

Молодец, хорошо начинает.

– И когда вы их получите?

– Обычно на это уходит два дня, но я смогу все организовать завтра, – сверкнул глазами Харит, явно намереваясь перегрызть не одну глотку для достижения цели.

– Вот и ответ на твой вопрос. У меня нет желания ждать даже до завтра. Так что распорядись своими подчиненными: путь собирают вещи, нанимают транспорт и отправляются в Боумор. Инспекция продлится где-то с неделю.

– Боумор?! – обрадовался Харит, и его радость была мне вполне понятна.

– Да, именно туда, а ты едешь со мной. Все, быстрее, время уходит.

Пока я забирался в карету, Харит передал золотую монету в руки того самого старичка, что-то прошептал ему на ухо и нырнул следом за мной.

Говорить нам пока было не о чем, да и времени на это не оставалось – от управы до любимого ресторанчика главного военного советника можно было и пешком дойти.

Заведение выглядело довольно приличным, но без претензии на роскошь – это вам не Императорский квартал.

На вопрос, где находится уважаемый советник, местный метрдотель ответил молниеносно – золотой дракон на бляхе иногда дает большее ускорение, чем золотой империал.

Главный советник занимал отдельный кабинет, и его трапеза была в самом разгаре. Когда я рывком открыл дверь и буквально ворвался в номер, бедняга чуть не подавился чем-то похожим на вареник.

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул чинуша, напомнивший мне моего бывшего начальника.

Это сходство завело еще сильнее. Плюс ко всему тело окатила очередная волна энергии, и меня, как говорится, понесло:

– Советник, заканчивай завтрак, тебя ждут государственные дела.

– Вы с ума сошли, барон! Вы отдаете себе отчет, с кем вы разговариваете?! – Советника, конечно, смутила золотая бляха, но, похоже, не до конца. Он даже не испугался того, что генерал был личным другом императора.

Да уж, зажрался здесь народ. Что ж, мне терять нечего, так что есть повод показать им триптих из кузькиной матери, места, где раки зимуют, и местности, куда так и не добрался бедный Макар с телятами.

– Слушай меня, бумажная душонка, сейчас встаешь, быстро бежишь в свою конторку и ставишь печать под кое-какими документами, – с максимально «добрыми» интонациями сказал я начавшему краснеть чиновнику, а затем щелкнул пальцами.

Харит протиснулся между нагло ухмыляющимися легионерами и замер, не зная, куда положить папку с документами: стол был завален снедью.

Дархат, как всегда, не стал мудрствовать лукаво и сдернул скатерть со всей посудой на пол. Смертельно бледный Харит положил папку перед советником и, спрятавшись за легионерами, постарался слиться с обоями.

Чиновник автоматически открыл папку и даже успел просмотреть несколько документов. Что-то он там такое все же увидел, поэтому не стал возмущаться, а самодовольно развалился в кресле.

– Барон…

– Генерал, – поправил я его, сразу же расставляя приоритеты. Стоять перед столом было не совсем правильно. Но, во-первых, рядом отсутствовали другие стулья, а во-вторых, затягивать этот разговор было неразумно.

– Хорошо, генерал, – снисходительно улыбнулся советник. – Увы, я не могу передать вам тех сотрудников, о которых вы просите, да и на выдачу мандата проверяющего инспектора уйдет декада. Уж никак не меньше.

– Декада?

– Да, – еще раз улыбнулся советник, напрасно проигнорировав мой холодный тон.

– Прекрасно, значит, будет время на проверку главного военного управления, а насчет советников – это не просьба, а призыв в легион на штабную работу, и уже в роли адъютанта имперского генерала и его помощников они пороются в ваших документах и что-нибудь да найдут. Кстати, скоро пробьет пятый послерассветный колокол, а вы до сих пор завтракаете. Вам напомнить, что сделал Хван Первый с начальником почтовой службы, которого не застал на работе после третьего колокола?

С каждым словом улыбка сползала с лица советника вместе со здоровым цветом кожи, который замещала бледность. Не думаю, что его напугала ситуация с опозданиями на работу, а вот бывшие подчиненные в благодарность за повышение ранга нароют такое, что лучше уж самому повеситься.

– Вы все не так поняли, генерал. – Советник вскочил с места, тем самым немного выравнивая наше положение в разговоре.

– И чего же я не понял?

– Я говорил об обычных сроках, но если вы так спешите, то все будет готово незамедлительно. И вы конечно же правы – перевод выбранных вами людей вполне возможен.

– А, ну если так, то конечно, – снисходительно отмахнулся я. – Мы прервали ваш завтрак?

– Ну что вы, генерал, я здесь оказался случайно, в поисках пропавшего работника, а так – мне и пообедать-то некогда, весь в работе. Извините, времени совсем нет, нужно подписать кое-какие документы. Советник Дирна, возьмите папку и следуйте за мной.

После этого чиновник раскланялся и буквально выпорхнул из кабинета, и это при его-то комплекции!

Еще во времена, когда мне, хоть и недолгое время, приходилось занимать должность начальника отдела, я уяснил одно простое правило: прессовать человека можно и даже нужно, но только если это нужно для дела, и если уж получил желаемое, то лучше остановись. Люди прекрасно чувствуют, когда ты делаешь это по необходимости, а когда тешишь собственное тщеславие. И еще один нюанс – предел есть у всех, и даже самый последний трус может стать неадекватным и, соответственно, очень опасным, когда дойдет до предела. А предел у каждого разный, и какой он – не известно никому. Поэтому, как бы мне ни хотелось раздавить этого гадкого советника, получив его согласие, я успокоился – одно дело «наехать» на зарвавшегося чинушу, а другое – заполучить врага на пустом месте.

Харит забрал со стола папку и последовал за бывшим начальством, на прощанье подарив мне восхищенный взгляд.

Разбросанная по полу снедь издавала одуряющие ароматы. Желудок настойчиво начал сообщать, что не мешало бы подкрепиться и о том, что бутерброд с паштетом и чашка кофе посреди ночи – это не еда.

Очень кстати в кабинет заглянул метрдотель.

– Господин генерал желает чего-нибудь?

– Чего ж не пожелать, – барственно плюхнулся я в освободившееся кресло. – Уберите здесь и повторите то же самое. Кстати, ушедший только что господин рассчитался?

– О, не беспокойтесь, на советника открыт счет.

– Ну и прекрасно, можете идти.

Уборщица и официант появились с минутным интервалом, причем миниатюрная женщина успела за это время полностью убрать номер.

Когда стол начал заполняться различными мисочками и тарелочками, Дархат, плотоядно облизываясь, притащил из соседней комнаты два стула.

– А что это ты собрался делать?

– Жрать, – безапелляционно заявил десятник и ухватил обжаренную ножку какой-то птицы.

– Забудь, ножку, конечно, можешь доесть, но уже на ходу. Отправляйся домой и собери все необходимое для недельного путешествия.

– Тьфу ты, ну что ж за подлость-то такая. Вот, ваша милость, как только хлебнете той гадости, так вас будто подменяют, скачете как молодой, спасу нет. В кои веки поесть нормально могу – так и здесь тираните.

– Дархат, вот только не надо насчет поесть, Норна тебя так кормит, что удивляюсь, как ты еще не лопнул. Все, давай, не тяни время.

Когда десятник, дожевывая лапку, вышел в двери, я кивнул Ловану на стул.

– Садись, поедим.

Центурион присел, но при этом хитро улыбнулся – похоже, он уже наслышан о моем гастрономическом приключении с Яной.

Говорить нам было не о чем, даже если бы я вспомнил все знаки легионеров. Так что обедали мы в полной тишине, но оно того стоило. Хлебные розочки с какой-то икрой, непонятный, но очень вкусный суп, нежнейшие ножки, одна из которых «ушла» с Дархатом, и еще десяток блюд довели меня до состояния «сейчас лопну». Лован тоже отвел душу.

Когда где-то через час вернулся Дархат, мы оба блаженно отдувались, развалившись на мягких стульях.

– Все готово, ваша милость, можно ехать, если, конечно, вы не обожрались окончательно.

Да уж, дисциплина в окружении генерала хромала, но строить десятника не хотелось – и для того чтобы не поломать «легенду», да и нравился он мне своей незлобивостью и грубоватым юмором.

Слова Дархата оказались пророческими: до кареты я еле дополз. Экипаж был предыдущий – «бордельный» и по совместительству походный. Вся крыша завалена какими-то мешками, тюками и сумками. В этот раз оба легионера угнездились на высоко поднятой скамье кучера. Запятки остались пустыми, да и путешествовать на них было неудобно, а вот десантироваться в случае атаки – наоборот, довольно сподручно. Надеюсь, доедем мы без приключений.

Плотный обед расслаблял и клонил ко сну, но тряска, хоть и не такая уж критичная, разогнала дрему. За окном мелькали дома сначала Дворянского холма, а затем Низовья. На Императорский холм мы подниматься не стали и, обогнув его по дороге вдоль стены, выехали на ту самую «показушную улицу». Действительно, здесь было чисто и даже нарядно – нигде не видно мусора, редкие деревья аккуратно подрезаны, да и сама улица была довольно широкой, хотя до главной улицы Золотого квартала Сатара ей было далеко. Здесь преобладали серые и темно-коричневые цвета, слегка разбавленные зеленью деревьев.

Проспект неожиданно оказался загруженным – даже имелась пара пробок. Кареты, коляски и даже телеги не спеша ехали по своим таинственным делам, а между ними сновали ярко одетые всадники. Имперские дворяне вообще страдали комплексом попугая, и каждый норовил повторить в одежде все цвета своего герба, присовокупив к нему еще несколько произвольных. И если учитывать, что при слиянии родов сливались и гербы, то получалось более чем пестро.

Мне было проще – ведь у генерала только два цвета: черный – цвет зверя – и зеленый – поля боя. Впрочем, на одежде и снаряжении это не отразилось – и на легионерах, и на мне самом все уставное.

Когда мы наконец-то доползли до северных ворот, я уже начал терять терпение, хотя, казалось бы, опыт езды в городских маршрутках должен был выработать выдержку. Ан нет – почувствовал себя генералом и сразу разучился ждать.

Северный тракт, начинавшийся сразу за огромными воротами, имел ширину не меньше земной дороги в четыре полосы. Увидеть такое в средневековом мирке было более чем удивительно. Ровно выложенные каменные плиты если и пропускали на стыках траву, то очень скудно и у обочины, там, где почти никто не ездил. Сейчас не ездил.

И кто же понастроил все это?

Тракт, уходивший от Сатара на север, был значительно скромнее и не вызывал подобных вопросов.

Генералу о строителях имперских дорог не было известно абсолютно ничего, Дархата спрашивать тоже не было смысла. Здесь мог бы просветить разве что Урген.

Вдоль тракта тянулись поля и деревеньки между ними, но все равно той лепоты, что в княжестве, здесь не было – все проще и грубее, что ли.

Унылый по причине облачного неба, да и по своей сущности, пейзаж вновь подпустил ко мне дрему, но в этот раз уснуть мне не дала связанная пока еще крепкими узами заклинаний душа генерала. Очередную атаку удалось отбить без особых усилий, но настроение это подпортило.

Ближе к закату, когда мы наконец-то добрались до города Боумор, у меня окончательно закончились и терпение, и выдержка. Весь период моего существования в этом мире был наполнен событиями под завязку, и безделье дороги попросту убивало.

Боумор не имел даже крепостных стен, и, как подсказывала память генерала, так случилось по простой причине – изначально город являлся временным военным лагерем. Прошли столетия, в городе выросли каменные дома, он получил славу одного из самых веселых городов империи, но до сих пор здесь не построили ни стен, ни других защитных сооружений. По протоколу в случае войны Боумор подлежал эвакуации, и это при его-то почти пятидесятитысячном населении!

Архитектура «временного лагеря» была более широкой и менее «островерхой», чем в столице, – похоже, сказывался характер местных жителей.

Причина моего визита сюда была предельно простой – здесь квартировали и отдыхали после дежурств одни из самых боеспособных воинов империи – «медведи».

Если гвардейские и даже пограничные легионы, кроме подавления мелких бунтов, практически не имели боевого опыта, то «медведи» проливали свою и чужую кровь регулярно. Это был местный аналог ОМОНа, егерей и внутренних войск, вместе взятых.

«Медведи» постоянно бродили по лесам, вылавливая банды грабителей, которых на севере империи было больше, чем блох на бродячей собаке. В какой-то степени «медведи» имели зуб на генерала за то, что он не прикрыл их от гнева императора, когда один из отрядов повесил бандитствующего барона – так сказать, под шумок, вместе с возглавляемой им бандой. Там вообще темная история. Зачем отпрыску влиятельного столичного чиновника бесчинствовать на дороге вместе со всяким отребьем? Похоже, юнцу просто захотелось крови. Разбираться «медведи» не стали и вздернули всех рядом, несмотря на вопли юного дворянина.

Безутешный отец дошел до императора, император сделал втык генералу, который тогда курировал «медведей», а Рольд удалил провинившийся полк из столицы, переселив его в Боумор.

Ага, испугали ежа мягким местом.

Так что сотник «медведей», к которому я направлялся, наверняка до сих пор обижался на уже бывшего шефа.

Дирну-старшего я нашел в одном из почти полусотни городских кабаков, где он и проживал. Если честно, сначала я хотел привлечь первого попавшегося, но знакомство само намекало, так что было разумнее остановиться на этой кандидатуре.

Выир Дирна как раз обедал, что выражалось в терзании бараньей ноги с самым зверским видом. И в волосах, и в бороде заросшего, как настоящий медведь, старика хватало седины, но при желании он мог бы перекусывать гвозди. Да и могучая фигура заставляла сомневаться в его старческой немощи. Сына Выира генерал помнил плохо, но молодой «медведь», погибший слишком рано, был не намного мельче отца. В кого же тогда пошел худосочный Харит?

Выир вскочил на ноги с куском мяса в зубах. Поколебавшись секунду, он все же выплюнул мясо и заорал:

– Встать! Повиновение генералу!

За столами немаленького зала собралось около трех десятков «медведей», но, когда они вскочили, кое-где уронив скамьи, сразу стало тесно. И генерал, и легионеры мелкими не были, но на фоне «медведей» мы казались гномами, попавшими в страну великанов.

– Да не ори ты, Выир, чуть не оглох. И посади свою свору, смотреть страшно.

– Всем сесть!

Пространства в помещении сразу добавилось.

«Медведи» вообще-то пай-мальчиками никогда не были и славились строптивостью, но своих командиров слушались беспрекословно.

Я с ходу присел за стол сотника – Выир ужинал в одиночестве – и сразу потянулся за куском жареного мяса. Дорожная тряска и свежий воздух не оставили от обеда даже воспоминаний, и опять захотелось есть. Да и прием эликсира сказывался на аппетите. Так что простая и обильная пища была весьма кстати.

– Чего насухую едим? – спросил я подобравшегося сотника, не увидев кувшина с пивом, что для лесовиков было нехарактерно.

– Завтра с рассветом выходим на север, так что нечего с тяжелой головой в дорогу.

– Не выходите, то есть выходите, но не совсем на север и не факт, что с рассветом.

Кустистые брови сотника полезли к густой шевелюре.

– И куда, если позволите узнать?

– Не позволю, потому что пока и сам не решил.

– А как же смена для парней на севере? – тут же нахохлился «медведь».

– Парней отзывайте – пока все решится, они немного передохнут.

– А нынешний куратор?

– Забудь. Теперь я ваш куратор.

– Вот это дело, – явно обрадовался Выир и заорал в сторону кухонной двери: – Хозяин, пива нам!

– Так, ты не очень тут разгоняйся с пивом, нам с тобой еще работать завтра, – поспешил я остудить старого Дирна.

– Да что вы, ваша милость, мы так, по кружечке на радостях.

Приподнятое настроение сотника было вполне понятным. После очередной выходки генерала его отстранили от руководящей работы, а «медведям» назначили куратором императорского подхалима. Как они его до сих пор не убили – загадка на все времена. Возможно, потому что он просто старается держаться от них подальше.

С руководством у «медведей» было вообще сложно. Десять сотен головорезов, каждая со своим сотником, вместе они никогда не работали, так что начальник всего этого зверинца выполнял лишь обязанности счетовода. А в случае с новым куратором «медведи» управлялись самостоятельно.

Не успели нам принести пиво, как в зал ввалился худосочный Харит, очень комично смотрящийся в экипировке легионера. Он зачем-то сжимал в руках охапку дров. Я сначала удивился, но затем рассмотрел, что это тубы с какими-то бумагами.

– Харит?! – взревел дед, явно заподозривший самое худшее. – Ты что, сбежал из канцелярии?!!

– Остынь. – Мне удалось остановить сотника до того, как он начал процесс воспитания, так сказать, вручную. – Познакомься: перед тобой мой новый адъютант, советник пятого ранга Харит Дирна.

Бородатая челюсть едва не упала на могучую грудь.

– Ваша милость, да я… да мы…

– Так, успокойся, старый. Это не потому что он чей-то внук, а потому что парень смышленый, да и удачливый к тому же, а это тоже немало.

Шок старика был вполне оправдан: пятый ранг советников – это выше тираха, почти сотник, так что внук в карьерном плане уже наступал деду на пятки и наверняка скоро обгонит.

– Я ждал тебя только утром, – приступил я к опросу своего адъютанта.

– Сроков назначено не было, а приказ необходимо выполнять со всей поспешностью, – отрапортовал парень, вытягиваясь в струнку.

– Наша кровь, – надулся какиндюк сотник, самодовольно улыбаясь.

– Хорошо, раз ты такой шустрый, то не будем терять время. Выир, здесь есть где переговорить спокойно?

– Там второй зал, – кивнул сотник в сторону двери возле входа на кухню.

– Возьми пару толковых десятников – и пошли поговорим. – Я поднялся с лавки и, проходя мимо соседнего стола, хлопнул по плечу Дархата. Пока я общался с сотником, оба легионера «влились» в компанию «медведей» и уже что-то уплетали из общего котла. – Вы, оба, пошли со мной.

– А пожрать?! – заныл Дархат, но, наткнувшись взглядом на Выира, тут же вскочил. – Простите, ваша милость, уже идем.

«Медведи» не терпели нарушений субординации, и легионер это знал. Конечно, любой из лесовиков мог нахамить даже легионному центуриону, но в своем кругу это не приветствовалось, а генерал для «медведей» был своим.

Рольд Сакнар мне нравился все больше и больше. Нравились люди, с которыми он если не дружил, то был накоротке: плохой человек не заслужил бы уважения этих сильных и прямых людей.

Душа генерала почувствовала слабину, зашевелилась и… получила жесткий ментальный удар.

Прости, старик, но ничего не поделаешь. Потерпи, уже недолго осталось.

Во втором зале места было значительно меньше, но нам хватило. Присутствовали оба легионера, сотник с двумя десятниками и я с адъютантом.

Харит суетливо свалил свои «дрова» на стол, едва не уронив на пол. В латах легионера он смотрелся комично, но смысл в этом маскараде был – во-первых, так положено, а во-вторых, не на бал едем и шальная стрела – это не шутка. Но все равно так не годилось.

– Сотник, переодень моего адъютанта в свое, а то выглядит как черепаха.

– Конечно, я и сам хотел предложить, но это как-то немного неправильно.

Взгляд Дархата явно говорил, что это «совсем неправильно», – одеяние легионера значительно круче! Но что бы он ни думал, похожие на шаровары штаны, заправленные в мягкие сапожки, куртка с меховыми вставками, обшитая кольцами и металлическими пластинами, вдобавок легкий шлем с кольчужным капюшоном пойдут Хариту намного лучше.

– Дархат, остынь, чего парню мучиться, а так – панцирь легионера, конечно, лучше, – с максимальной серьезностью уверил я десятника, стараясь не улыбаться.

Выир Дирна тоже сделал согласное и даже скорбное лицо, но в глазах светилось превосходство.

Ох уж мне это соперничество родов войск – и здесь оно лезет, как пиво из треснутого бочонка.

– Так, хватит шуток. Харит, у тебя есть карта империи?

– Да, ваша милость. – Адъютант быстро выбрал из набора тубусов необходимый, раскрыл его и начал расстилать на столе.

– Повесь на стену, – скомандовал я и увидел, как Харит застыл, не зная, что делать. Похоже, в наборе не имелось нужных приспособлений.

– Дай сюда. – Сотник выдернул из рук парня карту и достал кинжал, явно намереваясь пригвоздить им пергаментный лист к стене.

– Нет! – мальчишеским фальцетом взвизгнул Харит. – Деда, так нельзя.

Выир насупился, а все присутствующие заухмылялись, и лишь юный советник был занят делом – он быстро поколдовал с картой, прикрепляя ее к тубусу, затем выдернул откуда-то из одежды шнурок и уже после этого отобрал у деда нож и воткнул его в деревянную дверь. Самодельный плакат повис с помощью шнурка на кинжале как на костыле.

Получилось неплохо – парень действительно сообразительный.

– Так, к делу, – прекратил я веселье. – Харит, красные значки на карте – это места дислокации легионов?

– Да, ваша милость, – кивнул адъютант, как лектор застывший возле карты.

Расположение красных меток на карте империи объясняло понятия пограничного и внутреннего кругов обороны. Часть точек была рассыпана по юго-западным, западным и северо-западным границам, а вдоль побережья имелась лишь очень жидкая цепочка отметок. Похоже, практически всю охрану побережья империя спихнула на Сатар.

Что примечательно, большая часть пограничных гарнизонов была сосредоточена на границе с Вольными королевствами. Чуть меньше в южных провинциях и на рубеже саванны, а вот оборона от хтарских набегов была совсем хлипкой.

– Что у нас с легионами?

В этот раз Хариту пришлось заглянуть в шпаргалку.

– В пограничном круге – двадцать три легиона, во внутреннем – сорок семь и в южных провинциях – пятнадцать.

– Состав?

– Пограничные все полного состава. Внутренние все неполные, а в южных провинциях три полных и двенадцать неполных. Это если не считать двух двойных гвардейских.

Чтобы выяснить, какова структура неполного легиона, пришлось покопаться в памяти генерала: подобный вопрос от опытного полководца был бы очень подозрительным.

Информация нашлась быстро, потому что лежала на поверхности. Полным легион считался, если имел две тысячи легионеров – то есть четыре центурии, по пять сотен каждая. Управлял легионом сентар, но чисто номинально. Чаще всего центурии действовали автономно, а в случае войны легионы сводились в армии и отдавались под управление генералов, одним из которых и был Рольд Сакнар.

В мирное время генералы вели праздную жизнь и почти не имели текущих обязанностей, за редким исключением.

Так, теперь – неполные легионы. Это были просто разделенные пополам полные легионы – тупо, бесполезно, но при этом вместо одного сентара получалось два. Соответственно дополнительно тридцать папиных сынков могут похвастаться перед девочками бляхой с оскаленной львиной мордой. Образ не случайный – на имперском «сентар» означает лев. Неполные легионы своих «львов» и в глаза не видели, а управлялись старшими центурионами.

– Так, – решительно кивнул я, словно подтверждая выводы, которые так долго перекатывал из одной части черепа в другую. – Выир, ты временно становишься старшим сотником. Сколько сейчас «медведей» в Боуморе?

– Три сотни на отдыхе.

– Поднимай всех. Выходим утром, а сейчас отправь «летающих медведей» в гарнизоны с приказом всем легионам внутреннего круга явиться в пункты сбора. Мы начнем с Койсума. Выир, обсудишь с внуком, как это сделать правильно и быстро, но к утру все вестники должны быть в дороге. А пока они доползут до места сбора, мы проверим, как идут дела в канцелярии. Все понятно?

– Повиновение генералу! – хором проорали оба Дирны, и в этот момент я поверил, что они родственники.

– Что ж, пока легионы доползут до полигонов, давайте разворошим ближайший курятник! – обратился я ко всем присутствующим.

– Курятник! Ха-ха-ха! – заржал Выир, услышав незнакомое, но очень удачное сравнение.

«Медведи» поддержали его, центурион же оставался спокоен.

А вот Дархат нахмурился, косясь в мою сторону: поведение и манера речи генерала не должны были вызвать смутных подозрений, а вот новые словечки и идеи вроде настенной карты – это немного другое. Так что нужно следить за языком. Будем надеяться, эту оплошность он спишет на последствия принятия эликсира.

Отпустив «медведей» и адъютанта, я попросил Дархата позаботиться об ужине, потому что пара кусков мяса со стола сотника меня не удовлетворила. А вот молочный поросенок и жбан пива было самое то, даже с лихвой. Но не беда, оба легионера с легкостью решили проблему избытка продуктов на столе. Пиво оказалось вкусным и довольно крепким, так что к концу трапезы я даже немного захмелел. Уже собираясь перебираться из малого зала таверны в комнату, предоставленную мне хозяином заведения, я был остановлен Харитом.

– Ваша милость, документы готовы, нужно поставить печать. – Адъютант быстро открыл самый короткий из своих футляров, доставая массивную печать и коробочку с пропитанной чернилами губкой.

– Сколько документов?

– Ровно пятьдесят семь, по числу легионов внутреннего круга.

– А сам ты этого сделать не можешь?

– Я… такая ответственность, – опять впал в ступор едва пришедший в себя советник.

– Слушай, Харит, не морочь мне голову, садись за стол и штампуй приказы. Моя подпись ведь не нужна?

– Нет, подписываются только личные представления на звание и приказы о разжаловании, а также…

– Ну вот и славно, так что сиди и работай печатью, ты моложе, и сил у тебя больше, – небрежно махнул я рукой, едва не выворачивая челюсть в зевке.

Генерал не спал уже двое суток, и даже эликсир не мог перебороть жуткой сонливости. Конечно, была угроза нападения скованной души, но я надеялся на опыт с пиратом: тогда мне удалось немного подремать.

Надеялся я зря – как только мое тело приняло горизонтальное положение и сознание начало уплывать в дрему, душа генерала рванула в атаку. Ментальные удары почему-то не дали результатов, и мы сцепились, как два бойцовых пса.

Не телесная, а какая-то потусторонняя боль захлестнула меня черной волной, и все вокруг померкло.

Глава 6 Генерал-инспектор

Реальность мягко заняла свое место вокруг меня, демонстрируя тонкий солнечный луч, окрашенный в рассветные оттенки. Я проснулся, причем именно проснулся, а не очнулся в другом теле. Самочувствие было великолепным – не знаю, что именно со мной произошло, но выспаться удалось на славу. Беглый осмотр подтвердил изначальную догадку – я по-прежнему Рольд Сакнар.

А вокруг знакомые все лица – граф и компания в полном составе. Почти ничего не изменилось, кроме внешнего вида Ургена. Ученый был похож на собственный труп – судя по всему, до него начало доходить, куда может завести нездоровое любопытство и знакомство с Кровавым Моржом.

Никаких пентаграмм поблизости не наблюдалось. Я лежал на той же кровати, что и раньше, но нечто странное все же было – «камень душ» лежал на моей груди и мерцал в такт мерному биению сердца.

Вся компания расположилась в комнате, явно ожидая моего пробуждения, и как только я открыл глаза, граф подошел ближе:

– Как выспался?

– Прекрасно, а что это было?

– Профессор утверждает, что ты слишком симпатизируешь генералу Сакнару, поэтому слабо сопротивляешься. Но близость «камня душ» защитила тебя от нападок связанной души и позволила нормально выспаться.

– Прекрасно, теперь не нужно напрягаться. Достаточно держать камень на теле, хотя не очень удобно таскать с собой такой булыжник. – Я обрадовался не только возможности крепче спать, но и тому, что появились дополнительные шансы в моей личной авантюре, хотя пока непонятно, какие именно.

Тайные мысли, похоже, не укрылись от графа, поэтому он цапнул камень раньше, чем до него дотянулась моя рука.

– Думаю, ты справишься и так. Вот тебе кое-какие микстуры, которые позволят не спать еще трое суток, а затем вернешься в столицу для подготовки следующей части нашего плана.

– Вы мне не доверяете, граф?

– Ха-ха, – искренне рассмеялся Гвиери и тут же стал абсолютно серьезен. Сквозь маску лощеного дворянина вновь проступил пират и жестокий зверь. – Я не доверяю никому. Ван, не делай глупостей, иначе пожалеешь. Я не могу спрятать тебя в подвале до начала операции, ты должен быть там, куда тебя отправил император. Только не вздумай шутить, иначе очень пожалеешь.

Граф «наградил» меня многообещающим взглядом и упрятал камень в поднесенный Карном ларец.

Да уж, похоже, Урген тоже в пролете. Судя по всему, это и стало причиной его плохого самочувствия – профессор понял, что жить ему осталось совсем чуть-чуть, если уже и камня не доверяют.

В дверь постучали, и все тут же напряглись. Лован по кивку графа открыл дверь.

– Доктор, как все прошло?

– Прекрасно, если его милость будет исправно принимать мои микстуры, то приступы больше не повторятся, – ответил граф больше мне, чем Дархату, и только после этих слов я обратил внимание, что Гвиери был одет в какой-то странный балахон – судя по всему, традиционная одежда целителя.

Засим вся компания удалилась, оставив только центуриона, а явно не на шутку перепуганный Дархат начал в красках рассказывать события минувшей ночи. Он практически в лицах показал, как я сначала орал, затем меня трясло и под конец вырубило.

Во время моего припадка Лован знаками уверил перепуганного десятника, что точно знает, что нужно делать, и нашел в городе какого-то врача. Щуплого и крайне неряшливого вида доктор с коротышкой-помощником заперлись в комнате, а под утро приехал еще один врач в сопровождении ученика. Еще Дархат сообщил, что ученик имел очень уж миловидное лицо и вполне мог оказаться переодетой бабой: «Ох уж и нравы у столичных целителей».

Солнце едва взошло над городскими крышами, а Боумор уже гудел, как растревоженный улей. По улицам носились и одинокие «медведи», и целые отряды, причем довольно резво, словно была объявлена тревога. За всей этой суматохой я наблюдал с крыльца таверны. Для меня это было что-то наподобие игры, а вот «медведи» воспринимали все более чем серьезно – двор таверны и близлежащие улицы перекрывали здоровые парни с арбалетами, числом не менее полусотни. Вокруг застывшей посреди двора кареты гарцевали на конях два десятка «летающих медведей» – отдельного отряда гонцов и конного конвоя, прикрепленного к каждой сотне карателей. Специфика работы «медведей» требовала не только быстрого обмена информацией, но и конвоирования особо опасных преступников с максимально возможной скоростью. Всадники, конечно, скромно смотрелись по сравнению со своими массивными собратьями, но это все же были «медведи», хотя и другой, более мелкой «породы».

– Генерал, с вами все в порядке? Дархат говорил, что вы заболели.

К крыльцу подошел Выир в сопровождении внука. Выглядел он обеспокоенно. Харит тоже переживал по поводу здоровья покровителя, но его беспокойство терялось на фоне опухшего от недосыпа лица и красных глаз.

– Все в порядке, Выир. Нам пора выдвигаться. И устрой внука где-нибудь на телеге. Пусть выспится: нам его мозги нужны.

Похожий на ходячую гору старик удрученно вздохнул – он-то выглядел свеженьким, хотя наверняка спал не больше внука.

– Добро, найду для этой хилой компании пару телег. Там его друзья приехали, такие же квелые задохлики. Эх, говорил я сыну, что надо было жениться на дочери булочника, – обреченно махнул рукой старший сотник.

– Не ной, косолапый, нормальный парень получился, – хмыкнул я.

Косолапыми лесовиков могли называть только они сами, это было что-то на манер ментов у наших стражей порядка. В виде исключения подобное обращение было позволено еще парочке легионерских «черепах», но только по большому блату. Генерал входил в этот узкий круг, поэтому я позволил себе некоторую вольность.

– Все, сотник, поехали, – скомандовал я и быстрым шагом направился в сторону кареты. Ощущения, несмотря на тяжелую ночь, были прекрасными, особенно если сравнивать со старческой слабостью до принятия эликсира. В голове мелькнула шальная мысль о том, как бы мог обогатиться человек в нашем мире, знай он рецепт этого зелья. Но Земля далеко, а этот странный мир рядом, так же как и мои «поводыри», так что следует заняться делом.

– Бырга! Сажай своих на подводы! – дождавшись моей посадки в карету, начал орать сотник. – Летуны, первый десяток впереди, второй сзади! Смотреть по сторонам!

Почти сотня народу моментально пришла в движение, наполняя все вокруг мощнейшей энергетикой, и лишь сейчас, находясь в центре этой силы, я начал чувствовать себя генералом.

А ведь дальше будет круче. Действительно непередаваемое ощущение. Я никогда не стремился командовать, не понимая, чего такого может давать власть, чтобы ради нее лезть из кожи. Но магия жеста и слова, которые способны привести в движение сотни человек, просто завораживала.

Лован и Дархат уже привычно забрались на кучерскую лавочку, а Выиру подвели коня. Точнее, это было такое же чудовище, как и седовласый сотник. С них вполне можно было писать картину «Илья Муромец и его боевой конь». По тому, как Выир забрался в седло, было видно, что он хоть и способен нормально держаться верхом, но очень этого не любит. Да и битюг под ним не особо привык к компании сотника – он тут же попытался грызнуть старика за коленку. Выир, продолжая орать на подчиненных, пошел навстречу желанию своего скакуна и довольно сильно саданул битюга коленом по оскаленной морде.

– Пошли, косолапые! – крикнул Выир и подал коня вперед.

Конь, на время поставленный на свое место, спокойно понес тушу сотника рядом с каретой, но в его глазах явно отражалась мысль: «Ничего-ничего, в следующий раз получится».

Где-то позади слышалась добродушная ругань охранной полусотни, которая грузилась на телеги. За каретой они не угонятся, но это все же быстрее, чем пешком.

Дорога должна была занять большую половину дня, но уже через два часа поездки я едва не взвыл волком от скуки. Выход из этой ситуации был, и я решил им воспользоваться. Один из «летающих медведей» перебрался в карету, тут же завалился на мягкое сиденье и захрапел, а мне досталась его лошадка.

Тонконогое и явно очень быстрое животное добродушно посмотрело в мои глаза и разочарованно фыркнуло в пустую ладонь. Впрочем, обижалась лошадка недолго – один из «летунов» подъехал ближе и протянул мне маленькое, зеленое и явно не очень вкусное яблоко. Но серовато-белая красавица с аппетитом схрумкала угощение и всем своим видом продемонстрировала желание покатать такого щедрого седока.

Без помощи подняться в седло не удалось, и не только потому что тело генерала не было натренировано для верховой езды: приходилось следить еще и за легендой. Если старый пехотный генерал взлетит в седло, как настоящий хтар, возникнет слишком много ненужных вопросов.

Дархат резво спрыгнул с облучка и придержал стремя, одновременно подталкивая меня под коленку.

Ситуация с настроением тут же пошла на лад. Еще в земной жизни я обожал ездить на лошадях – контакт с этими чудесными животными дает непередаваемое наслаждение и чувство свободы.

Казалось, что я не провел в седле и десятой части того времени, что трясся в карете, но подъехавший ближе Выир сообщил, что скоро полдень и до цели нашего небольшого путешествия не больше двух колоколов.

Мой желудок говорил о том же, что и голодные глаза телохранителей, поэтому я разрешил остановиться для привала и обеда на свежем воздухе.

Не успел Дархат распаковать огромные баулы, которые Норна снарядила в дорогу, как на полянку въехали телеги с «медведями», а минут через десять еще и возок с адъютантской командой.

Здоровенные парни начали втягивать носом воздух, косясь на накрытый дастархан, и со страдальческим видом полезли в свои котомки за солониной.

– Отнеси им пирогов, – строго приказал я ординарцу, явно чувствуя, что простая просьба здесь не поможет.

– Да куда этим харям пироги. Даже вкуса не поймут.

– Дархат.

– Хорошо, уже иду.

– И советников покорми.

– А этим за что? Еще ж ничего не сделали.

– Дархат!

Телохранителям досталось всего по одному пирожку, но нужно было видеть, как они их ели. Солдатская кухня даже на отдыхе в гарнизонном городе не радовала изысками, а Норна действительно была мастерицей печь пироги. Адъютантская группа тоже немного поела, а вот Харита дед принялся кормить почти силком – парень и в дороге, и на привале судорожно копался в каких-то бумагах, явно стараясь добрать информации до уровня нежданно свалившегося на него ранга.

Глядя на трогательную картину кормления, «медведи» тихо кисли от смеха – смеяться громко никто не рискнул, зная о тяжелом нраве и не менее увесистых кулаках сотника.

Все запасы были съедены, на лице Дархата прочно закрепилось выражение презрения и страдания от невосполнимой потери, а Выир все же сумел накормить отбивающегося внука, и мы наконец-то тронулись дальше.

Когда до Койсума оставалось около часа пути, я все же решил перебраться в карету – от греха подальше. Разоспавшегося «летуна» пришлось будить – парень настолько устал, что даже проспал обед, но это его явно не огорчало.

По мере приближения к одному из главных пунктов обеспечения имперской армии порядка как на дороге, так и в поселениях становилось больше, и это неудивительно – армейские законы постепенно перенимались местными жителями. Даже в окрестностях столицы придорожные городки не могли похвастаться такой чистотой на улицах, впрочем, как и некоторые районы самой столицы.

А здесь все было аккуратно и чинно, даже пьяных нигде не наблюдалось. Хотя, возможно, ближе к вечеру появятся и они.

Знакомство с городом Койсумом для меня началось с лицезрения складов. Нет, конечно, сначала шла городская стена – в отличие от Боумора этот город был полноценным имперским поселением и имел все полагающиеся ему защитные сооружения. А вот сразу за воротами тесной гурьбой расположились однообразные коробки двухэтажных кирпичных зданий с черепичной крышей – все правильно, поджечь такие строения довольно трудно.

По узкой улочке между стенами огромных армейских складов мы ехали минут пятнадцать, и у меня даже появились сомнения в разумности затеянной проверки. Здесь наверняка воровали, и очень много, но в массе отчетности по таким объемам товаров мои «советники» могут увязнуть, как муха в патоке. Решение порыться в документации местных чинуш возникло спонтанно, скорее потому, что подобная проверка была мне ближе, чем армейские маневры. К тому же первые легионы появятся не раньше завтрашнего утра, да и то не факт, так что хотелось заняться чем-то полезным. Вот и нашел занятие на свою голову.

За огромными массивами складов начинался обычный город, хотя Койсум нельзя было назвать совсем обычным – здесь все вращалось вокруг армии и того, что с ней связанно. Практически все жители работали на обеспечение жизни, боевого состояния и досуга легионеров, а количеством кабаков и проституток город мог поспорить даже со столицей. И если в Боуморе за один раз могло отдыхать около пятисот «медведей», то здесь каждый день напивалось и дебоширило более пяти тысяч отпущенных на побывку легионеров – этакий вечный «день десантника».

Впрочем, на данный момент, когда над городом лишь недавно стих отзвук полуденного колокола, на улицах было видно только небольшое количество местных жителей и легионных курьеров, спешащих куда-то по делам. Койсум спал и должен был проснуться только ближе к закатному колоколу. Хотя «нехороший человек» генерал Сакнар уже в городе, поэтому отдыхающим от «трудов ратных» легионерам сегодня будет не до пьянки.

Карета в сопровождении «летающих медведей» остановилась у ступеней большого каменного здания. Это серое трехэтажное строение было главным в городе, несмотря на наличие городской ратуши и канцелярии имперского наместника. В месте, где сходились кадровые и финансовые нити четверти легионов внутреннего круга, владыкой и богом мог быть только военный советник второго ранга – Добулан. Генерал знал этого человека лично и очень не любил. Советник отвечал ему взаимностью, и все предыдущие проверки заканчивались скандалами, но в этот раз советника ждал большой сюрприз.

Операция «переполох в курятнике» началась. Здание местной армейской канцелярии имело стандартный план – сразу за входной дверью находился большой зал с рабочими местами советников мелкого ранга, затем лестница и уходящие от верхней площадки коридоры, ведущие к кабинетам «шишек». Лестницы на третий этаж находились в конце коридоров.

Оставив всю свору в основном зале, я в сопровождении Лована и Дархата прошествовал к апартаментам главного советника на третьем этаже.

Проверка начинались по уже ставшему стандартным сценарию – генерал направлялся к советнику, а его просили подождать. Дальше по схеме шел взлом дверей в кабинет и взаимные наезды. Потом взбешенный генерал уезжал в гарнизоны легионов, а советник провожал его издевательской ухмылкой.

А мы пойдем другим путем.

– Советник занят, генерал, – невозмутимо заявил помощник местного босса боссов.

– Да ради всех святых, – равнодушно пожал я плечами и вышел из приемной с таким видом, будто заходил просто поздороваться.

Спустившись на этаж ниже, наша троица остановилась на верхней площадке лестницы, как на балконе. Я облокотился на перила и начал первый акт этой комедии:

– Советник пятого ранга Дирна, начинайте вашу работу. Не мне вас учить. Ищите. Выир, к каждому советнику приставь по два воина, чтобы ни у кого не возникло вопросов насчет их полномочий.

Семерка бумажных копателей, возглавляемая моим адъютантом, ринулась вперед с яростью борзых, идущих по следу зайца.

Эти точно найдут. Еще не знаю, что именно, но найдут.

– Что здесь происходит?!

А вот и местный хозяин пожаловал, и ждать не пришлось.

– Празднование дня восшествия императора на престол, – ответил я буквально подлетевшему к нам советнику второго ранга барону Добулану.

Внешне советник не обладал ничем выдающимся, кроме большой лысины, солидного живота и обвислых щек, – если снять с его форменного темно-серого камзола пару серебряных листиков, вполне можно было просто не заметить его в толпе подчиненных. Но листики имелись, поэтому советник выпячивал свое эго так сильно, что вполне мог лопнуть.

– Что за бред?! Какое празднование?! Кто вам позволил проверять архивы?!!!

– Во-от, – протянул я, изображая на лице максимально добрую улыбку. – Вы сразу догадались, что идет проверка, тогда зачем спрашивали?

– Вы не имеете права!

– Да ну? А мне казалось, что чрезвычайный мандат его императорского величества – вполне законный документ. Я ошибался?

Упоминание императора проделало солидную брешь в раздутом эго советника, и он моментально сдулся.

– Нет, что вы, но проверки генералами проводятся только в легионах, а документы могут проверять советники управления не ниже четвертого ранга, – попытался хоть как-то исправить положение Добулан.

– Неужели? Хорошо, я не возражаю. Посмотрите вон на того парня… – Блин, да что же вы все такие одинаковые! Мне с трудом удалось найти взглядом тщедушную фигурку Харита. К счастью, кольчуга «медведя», хоть и напяленная на серый сюртук, делала парня хоть как-то заметным на фоне таких же задохликов. – У парня сейчас пятый ранг, но это недолго исправить. Харит!

– Да, ваша милость, – откликнулся из общего зала мой адъютант, не выпуская из рук кипы каких-то документов.

– Пиши представление на четвертый ранг, я подпишу, а затем отправишь в столицу.

– Присвоение кому?! – постарался перекричать гул Харит.

Со стороны мы напоминали двух тетушек, перекрикивающихся с балконов разных домов.

– На меня, блин, Харит, не тупи!

– Простите, ваша милость, уже пишу, но мне четвертый – много.

– Главное, чтобы не было мало! – закончил я этот не совсем нормальный разговор, поворачиваясь к Добулану. – Теперь все в порядке?

Советник ответил не сразу, пребывая в легком ступоре от не совсем стандартной проверки в исполнении совсем ненормального генерала. Но у человека явно был солидный опыт, и просто так выбить его из колеи было нелегко.

– Нет, ничего не в порядке! Судя по озверевшей солдатне и вашей наглой ухмылке, барон, выставить вас не получится. Поэтому я уезжаю к себе домой и уже там напишу прошение императору.

Гордо подняв голову, советник быстро спустился по лестнице и направился к выходу.

Выир с еще одним громилой явно собирался остановить шествующего советника, но это было бы уже слишком, поэтому мне пришлось махнуть рукой, прекращая дальнейшие репрессии в отношении местной администрации. У «медведей» тормозов не было по определению, дай им волю – Добулан уже висел бы на дыбе. Но поведение советника все же наводило на определенные мысли, поэтому, спустившись следом за ним в зал, я подозвал к себе сотника.

– Выир, отправь два десятка к дому этого фрукта, пусть покараулят его, чтобы не сбежал.

Сотник тут же принялся раздавать указания, а я направился к копошащимся помощникам.

– Как дела? Нашли что-нибудь?

Харит был занят написанием представления на самого себя и вполне мог отговориться занятостью, но он поступил по-другому – жестом подозвав пожилого советника, который вызвал мой интерес еще в столице. Старичок быстро зашептал Хариту на ухо нечто очень важное и подробное, а юноша спокойно слушал, лишь иногда кивками отмечая какие-то выводы.

А парень растет, и если так пойдет и дальше, то свой нынешний четвертый уровень он догонит очень быстро.

Маленькая летучка двух советников надолго не затянулась, и уже через пару минут мой адъютант докладывал по всей форме – то есть вытянувшись в струнку и четко произнося слова:

– Увы, ваша милость, местные советники ведут документы с особой тщательностью, и найти нарушения пока не удается.

– А в дальнейшем?

– Возможно, несколько незначительных, но не уверен.

– Так что, мы зря все это устроили?

– Это не так, ваша милость.

– Харит, блин, говори как есть, мне что, тянуть из тебя информацию клещами? – психанул я и тут же улыбнулся. Похоже, подобный речевой оборот здесь не использовался, так как парень все воспринял в прямом смысле сказанных слов. Он резко побледнел и еще сильнее вытянулся. – Успокойся, никто не собирается тебя пытать, это так, к слову. Говори.

Бледность уходила с лица адъютанта медленно, но он не позволил себе других проявлений облегчения, в отличие от деда: за моей спиной раздался шумный выдох.

Интересно, если бы я приказал отдать внука палачам, что бы сделал дед? Впрочем, вопрос изначально глупый, и разумного ответа на него нет и не может быть по определению.

– Ваша милость, порядок в документах может говорить как о том, что все законно, так и о том, что воруют грамотно и соответственно много. Все станет ясно, когда подойдут легионы, но на сборы они не привозят документацию, так что поймать советника Добулана будет очень трудно. К тому же если документация в легионах будет внезапно утеряна, то проверка затянется на месяцы. Придется инспектировать все склады и центурии.

– Выир, быстро «летающих медведей» на базы ближайших легионов. Харит, какая нужна документация – не вывозить же весь архив?!

Новоиспеченный советник четвертого ранга на секунду выпал из реальности, но нашелся довольно быстро:

– Ведомости выдачи продовольствия, обновления обмундирования и премиальных в тирахиях от шестой по десятую. Все за последние два месяца, – затараторил деду Харит, а затем повернулся ко мне с объяснениями: – Эту информацию легче всего проверить. Если придержать премиальные и обновление обмундирования первым номерным подразделениям без скандала почти невозможно, то в последних – это обычная практика.

– Кто отвечает за бумаги такого уровня?

– Советники третьего ранга, их по четверо в каждой региональной управе.

– Выир, – повернулся я к сотнику, по глазам которого было видно, что он совершенно ничего не понял из указаний внука и Хариту придется все повторять уже гонцам. – Советников третьего ранга сразу взять под плотный контроль, чтобы не сбежали или не скончались по «естественным» причинам от кинжала в бок.

По озадаченному виду моего адъютанта было видно, что такой возможности он не предусмотрел, но в остальном парень с лихвой оправдал мои надежды. Впрочем, неудивительно – у молодых бухгалтеров на первых годах службы вырабатывается гремучий коктейль из чрезмерной энергии, любопытства и желания прыгнуть выше своей головы. Именно они способны докопаться до самого дна корзины с грязным бельем, и потому руководители стараются держать молодежь на коротком поводке. Не один раз и даже не сто серьезные боссы оказывались за решеткой из-за инициативы своих молодых подчиненных. Это уже потом, с годами вырабатывается страх в сочетании с ленью-матушкой, превращая молодое дарование в «бумажного» человека.

– Хорошо, отработайте здесь и готовьтесь к проверке документов из легионов, – разрешил я, направляясь к выходу из здания управы. Легионеры и Выир с парой зверообразных телохранителей двинулись следом. – Сотник, надеюсь, ты догадался отдать приказ задерживать всех гонцов из дома советника.

– Обижаете, ваша милость, – пробасил «медведь» и тут же «незаметно» сделал страшные глаза одному из телохранителей.

Гримасу сотника я заметил, а вот как растворился в пространстве телохранитель – нет. Парни более чем резкие и очень надежные. В груди очередной раз кольнуло чувство обиды за то, что в моей прежней жизни не было таких людей, и за то, что на уважение легионеров и «медведей» я не имею ни малейшего права. Душа генерала вновь зашевелилась, и я ударил ее, но не очень охотно.

Сиди уж, и без тебя тошно.

– На постоялый двор, ваша милость? – спросил подозрительно покладистый Дархат.

И я вспомнил, что генерал все ночи проверочного «квеста» проводил в борделях, конечно, когда ему позволяло здоровье или выпитые эликсиры.

– Нет, в лагерь. Выир, твои уже там?

– Да, ваша милость, и даже поставили для вас шатер. – Сотник с превосходством посмотрел на легионеров, но что-то мне подсказывало, что ночевать я буду в шатре, который подчиненные приготовили для самого сотника.

Сборный полигон первого корпуса легионов внутреннего круга поражал своим размахом. Специально размеченные площадки под лагеря и тренировочные поля уходили к горизонту. Воображение рисовало настоящий город, кипящий движением и энергией, словно котел с солдатской похлебкой, но пока это было только воображение с толикой воспоминаний генерала. На данный момент плывущее к закату солнце освещало лишь несколько десятков шатров в центральной части полигона и пару десятков телег, готовых в любой момент перекрыть основные дороги этого призрачного города. Я сначала не понял смысла в этой постановке, но, присмотревшись, заметил, что отдельные площадки были окружены неглубокими рвами, и что-то подсказывало мне, что эти ямки должны быть немного глубже. В совокупности с системой рвов телеги вполне способны сделать внезапную атаку невозможной. И хотя атаковать здесь было некому и некого, все равно появилось ощущение незаконченности картины.

Ничего, скоро все изменится. Мой старый армейский сержант Свищев – большой любитель заставлять солдат копать «от забора и до обеда» – удавился бы от зависти, увидев открывшиеся возможности. Возможно, теперь я его немного понимаю, но только немного.

Отведенный мне шатер, как я и предполагал, был не генеральским, но и для сотника вполне неплохо – Выир оказался большим любителем комфорта. Плотная парусина имела неожиданный для армейского жилья коричнево-красный цвет и, натянутая на пяти опорных столбах, создавала довольно объемное пространство. Получалась комнатка где-то метра четыре на четыре и два с половиной высоты, но это под опорным столбом. Из мебели там имелся только небольшой топчан и широкий раскладной стол, по высоте больше подходивший для проведения совещаний, а не обедов. Буквально следом за мной два «медведя» внесли сундуки с вещами, которые в их руках казались шкатулками.

Интересно, сотник отобрал мне в охрану самых крупных подчиненных или есть поздоровее?

Дорога и разборки в управе вымотали достаточно сильно, что отрицательно сказалось на самочувствии, но положительно на аппетите. Дархат, словно уловив мои мысли, тут же встрял с ироничным вопросом-предложением:

– Ваша милость, мы сегодня будем обедать или, так уж и быть, подождем до ужина?

– Мы же обедали на привале, – не удержался я, чтобы не поддеть ворчливого легионера.

– Это вы так пошутили? Так вот, скажу я вам, шутка так себе, несмешная.

– Хорошо, Дархат, давай обедать и позови Выира, а то он где-то отстал.

– Да уж позвать «медведя» не мешало бы, – сразу оживился десятник, – ведь кормиться будем из его запасов.

– А наши-то где? Не поверю, что Норна пожадничала.

– Где?! – неожиданно вскричал легионер с какой-то детской обидой. – Это не «медведи», а обжоры какие-то. Сожрали все и даже не наелись. Их овсом кормить надо, а не пирожками! Вот теперь будем жрать солдатскую похлебку.

– Ничего, тебе полезно, а то на домашних харчах толстеть уже начал.

– Где?! – больше испуганно, чем возмущенно воскликнул десятник и начал внимательно осматривать себя, будто мог что-то разглядеть под панцирем.

В этот момент в шатер вошел Выир, удивленно уставившись на озабоченного десятника и ухмыляющуюся парочку – центуриона и генерала.

– Дархат, ты что там пытаешься рассмотреть, мускулы? Так нет их у тебя, разве что на панцире, – сказал сотник «медведей», причем без малейшей ухмылки и даже с сочувствием.

– Что?! – завопил легионер и кинулся к Выиру.

Мы с Лованом не стали его останавливать, потому что как-то не верилось, что хоть и не такой уж мелкий легионер сможет что-то сделать седовласому гиганту без применения оружия.

Дархат пару раз ткнул кулаками в живот Выира, лишь прозвенев металлическими накладками о кольчугу. Подобная «щекотка» вызвала у «медведя» приступ хохота, да и у нас с Лованом тоже.

– Че ржешь, косолапый!

– Дархат, – моментально среагировал я, увидев, как нахмурились брови «медведя». – Следи за языком.

– Да ладно, – добродушно отмахнулся сотник. – Дархат нормальный мужик, хоть и черепаха.

– Что? Кто черепаха?! – Неизвестно, что больше злило десятника – размеры «медведя», его слова или непробиваемое добродушие.

– Все, Дархат, заканчивай балаган, а то мы так и помрем с голоду.

– Ну если бы все зависело от этой черепахи, то и точно померли бы, – еще раз добродушно улыбнулся Выир. – А вот я не забыл послать бойца в таверну, раз уж генерал не захотел ехать туда сам.

– Ну конечно! Нужна была бы нам эта таверна, если бы твои проглоты не сожрали всю нашу еду. Я еще посмотрю, что ты там заказал, – все же умудрился оставить последнее слово за собой легионер и быстро вышел из шатра.

Как оказалось, стол для совещаний легко превращался в обеденный, а раскладные стульчики с матерчатыми сиденьями позволили вполне удобно расположиться компании из четырех человек. Как я и предполагал, вкус у «медведя» оказался довольно грубым, но основательным, так что на столе не было никаких там грибочков, паштетов и перепелов – только запеченная свинина и парочка каких-то очень крупных птиц, похожих на разжиревших гусей.

Подтрунивания и взаимные шутки продолжились и за обедом, после чего мне стало понятно, почему генерал предпочитал общество легионеров всяким светским раутам и общению с дворянами. Даже немой Лован и тот не выпал из общения: несколько вовремя продемонстрированных жестов вызвали общий смех, что говорило о том, что легионерский «тайный язык» не такой уж тайный, как минимум для «медведей».

Засиделись мы до вечера, тем более что уже к исходу «обеденного ужина» Выир робко намекнул о наличии маленького бочонка с пивом, а после всеобщего одобрения продемонстрировал «бочонок» литров на двадцать. Я старался не наседать на крепкий напиток: как отразится опьянение на моем состоянии – неизвестно, а проверять что-то не хотелось.

На закате вся компания покинула щатер, давая мне возможность отдохнуть. Даже Ловану пришлось уйти вместе с Дархатом, а я начал думать о том, чего такого сделать, чтобы не тронуться от скуки, – спать-то мне нельзя. Инспекция двух сундуков ничего интересного не принесла, кроме того что в одном из них я нашел помимо стандартного оружия еще и кинжал, увязанный ремнями вместе с той странной паров клинков из кабинета генерала. Похоже, десятник недолго думая сгреб оружие со столика и сунул в сундук. Кинжал мне был неинтересен, а вот пара клинков навела на мысль кое-что проверить.

Взяв клинки как полагается – в левую короткий и широкий, а в правую узкий и длинный, – я попробовал скопировать стойку дари, и, как ни странно, это у меня получилось. Конечно, без эликсира столетний дед не смог бы все это изобразить, но благодаря зелью неведомых мне целителей я вполне справился.

Так, теперь попробуем подвигаться.

Тело сопротивлялось безбожно – коротконогому и короткорукому бывшему легионеру подобные движения были абсолютно чужды. Руки буквально зачесались от желания взять короткий пехотный меч и почувствовать на сгибе левого локтя тяжесть круглого щита. Это знание тоже не помешало бы, но прежде всего меня интересовала работа с «братьями».

Несколько выпадов показали, что в бою с любым одари, не говоря уж о чистокровных дари, я стою меньше самого мелкого медяка. Но сами-то связки я все же помнил! Это значит, что в дальнейшем многие из полученных в чужих телах знаний останутся со мной.

Другой вопрос – зачем мне это нужно? После вселения в императора, даже если оно будет удачным, меня ждет вечное узилище или вообще небытие. Шансов на побег нет и быть не может. Уже сейчас я под колпаком у графа, который даже отобрал камень у профессора Ургена, как у неблагонадежного.

Казалось бы, все, Ваня, не рыпайся! И вот в этот момент до меня дошло, почему все так любят надежду. Она становится благодетельницей только для тех, кто все потерял и не видит ни малейшей возможности для спасения. Только для них надежда не источник страха и предательница, а единственный друг, который сможет вытащить из самой глубокой… в общем, ямы.

Так что будем тренироваться, авось пригодится и я все же сумею найти возможность сбежать из этой призрачно-каменной клетки.

Помучив себя часа три как с имитацией «братьев», так и с любимым пехотным мечом генерала, я все же выдохся и завалился на кушетку. Веки тут же отяжелели, и пришлось принимать микстуру графа. Синеватая жидкость оказалась настолько вонючей и противной, что даже не удалось разобрать вкуса, и все, что можно было сказать, – жуткая гадость!

Сонливость как рукой сняло, и тут вставала другая проблема: что делать до утра?

Одним из вариантов была ночная прогулка по окрестностям, но не хотелось беспокоить свое окружение – парни и так почти не спали уже вторые сутки. Храп, доносившийся из небольшой палатки по соседству, подтвердил мои предположения, но лишь наполовину. Дархат видел десятый сон, а вот Лован и пара «медведей» не спали, и если здоровяки выглядели сонными, то в глазах легионера сна не было вообще – похоже, он тоже приложился к «синенькой» бутылочке.

В этом мире при полном отсутствии интернета и других источников информации свободное время просто убивало. Лован, дитя местной цивилизации, переносил безделье легче, а вот мне уже хотелось выть на луну.

Выход был один – вернуться в город и уже там придумать, чем можно себя занять.

– Лован, мы едем в город, – приказал я, полностью проигнорировав нахмуренные брови центуриона.

– Может, разбудить сотника? – тут же прогудел один из «медведей».

– Нет, пусть спит, и моего ординарца тоже не трогайте: жаль прерывать такой концерт.

«Медведи» синхронно фыркнули, и если раньше храп легионера их бесил, то после моих слов вызывал улыбку, – значит, завтра вместо язвительных замечаний Дархат услышит добродушные шутки.

– Карету? – тут же поинтересовался словоохотливый здоровяк.

– Нет, поедем верхом.

Такая новость «медведю» явно не понравилась, но мне настолько надоел этот гроб на колесах, что я не стал обращать внимания на недовольство недолюбливающих верховую езду бойцов. Так же как и на хмурое лицо Лована.

В качестве транспортного средства мне достался такой же тяжеловоз, как и у сотника. Мы обменялись с ним настороженными взглядами, но горбушка хлеба сослужила свою службу, и мы договорились. Лован оседлал кобылку попроще, а вот четверка «медведей» все же выкрутилась и загрузилась в телегу. Сонный возница и разбуженная дополнительная пара телохранителей явно мысленно высказали все, что думают о генерале и всех его родственниках обоих полов, но, несмотря на общее недовольство, мне стало легче.

Огромная местная луна заливала все серебристым светом, и полигон стал похож на какой-то инопланетный пейзаж.

Свежий воздух, тонкие иглы звезд, с трудом конкурирующие с местным ночным светилом, и огромные просторы навевали философские мысли. В такие моменты я начинал чувствовать себя песчинкой и все жизненные проблемы казались бессмысленными и мелкими. Но несмотря на это, не было чувства собственного ничтожества – при взгляде в небо приходило понимание того, что ты хоть и крошечная, но все же часть чего-то беспредельно огромного, невообразимо сложного и непередаваемо прекрасного. Мне вообще кажется, что проблемы у людей чаще всего появляются из-за того, что мы редко смотрим в небо.

И все же человек неисправим – как только приблизились огни Койсума и гомон толпы, ощущение величия своей причастности к замыслам Творца постепенно ушло, а его место заняли суетные мысли.

Моим спутникам было проще – в небо они не смотрели, зато приближение гуляющих масс коллег взбудоражило их, в глазах появилась тайная надежда, что генерал собирается уйти в загул, от которого и им перепадет «пара капель».

У ворот нас никто даже не думал останавливать. Мало того что обе створки были радушно распахнуты, так еще один из постовых дремал, сидя на завалинке караульного помещения. Это вызвало у меня приступ гнева, я даже почувствовал, что генерал со мной полностью солидарен.

«Вот и надо было заниматься этим, а не строить заговоры против своего же народа», – немного напыщенно высказался я самому себе и сделал второй шаг в наведении порядка в имперской армии.

Короткий приказ – и моментально превратившиеся из сонных мух в опасных зверей «медведи» связали спящего постового и нырнули в караулку. Там их ждала еще более «веселая картина» – остальные четыре представителя караула мирно похрапывали на импровизированных подстилках из плащей и разного тряпья.

Весело, однако, живут здесь легионеры, и если в процессе первого наскока на управу у меня появились сомнения в необходимости жесткого поведения, то при виде этой «пасторали» они растаяли без следа.

Пять упакованных, как жертвы паука, тушек легли рядком на полу дежурки, а мы отправились дальше. Мой конвой уже не выглядел расслабленным – парни, которые весь период службы находятся в постоянном напряжении, шастая по лесам и болотам, выражали готовность навести порядок в этом борделе. Лован выглядел не менее злым, и это было хорошо – по крайней мере, не будет путаться под ногами.

На вопрос: «А оно мне надо?» – мы с генералом ответили практически синхронно: надо! Конечно, мыслей генерала я не услышал, но постоянное ощущение его злобы получило легкий оттенок понимания моих поступков.

Глядишь, так и помиримся.

Несмотря на завтрашние сборы, город гулял. Музыка также присутствовала, но лишь в виде еле заметной приправы к этому вареву солдатской вакханалии. Где-то визжали скрипки и упорно стучали гулкие бубны.

Пока мы двигались между складами, весь этот шум казался фоновым и не таким уж назойливым. Но как только кирпичные стены разошлись, открывая первую площадь, какофония солдатских гуляний ударила по ушам, как рок-концерт молодых музыкантов, компенсирующих малый опыт мощными усилителями и лужеными глотками.

«Койсум бурлил, Койсум гулял!» – не знаю, есть ли здесь такая песня, но было очень похоже. Из открытых окон и дверей – благо стояла очень теплая погода – выплескивался шум крупной, я бы даже сказал гигантской, пьянки. Пока мы проезжали через не такую уж большую площадь, мне удалось насчитать как минимум три массовые драки и только один военный патруль, который старался выстраивать свой маршрут так, чтобы не приближаться к очагам агрессии.

Сопровождавшие меня «медведи» бросили телегу у ворот и теперь передвигались пешком, окружая моего коня со всех сторон. На лицах здоровяков было написано презрение, а держащийся рядом Лован, казалось, даже покраснел от стыда за собратьев по роду войск.

Приняв решение, я направил коня в сторону патруля из пяти довольно небрежно вооруженных и экипированных легионеров. Старший патруля не сразу узнал во мне начальство, но, когда узнал, почему-то не испугался, а разозлился. Особенно его напрягли недобрые рожи «медведей».

– Тирах, мне нужен тот, кто сегодня командует, – обратился я к набычившемуся легионеру, понимая, что вступать с ним в споры попросту глупо. К тому же ссориться было еще рано, да и в голову пришла еще одна шалость. – Передай ему приказ явиться в… где у вас самый дорогой бордель?

Старший патруля резко подобрел и понимающе оскалился:

– Дальше по улице, генерал, через два квартала большой трехэтажный дом. Там и будет заведение «Кошечки».

«Медведи» угрожающе заворчали, не понимая моей задумки, но я уже тронул коня, и они вынуждены были двинуться следом. Оказавшись на выходящей с площади улице, я наклонился к одному из телохранителей:

– Давай бегом к дому советника. Там должно быть два десятка парней. Возьми один десяток и топай в бордель. И еще – отправь человека к управе, пусть снимет и оттуда половину бойцов.

– Может, отправить кого-то в лагерь? – серьезно спросил «медведь», даже не заикаясь о том, что нам не мешало бы вернуться обратно.

– Нет, двух десятков хватит. Не думаю, что дойдет до бунта.

Телохранитель понимающе кивнул, но затем посмотрел на проходящую мимо компанию легионеров с таким видом, будто говоря: «От них всего можно ожидать».

«Медведь» исчез, а оставшаяся троица благополучно довела меня до заведения под вывеской, на которой была изображена выгнувшая спину кошка.

Патрульный не обманул: бордель действительно оказался самым дорогим. На входе нас встретил вышибала, комплекцией не скромнее моих сопровождающих, но он не вызывал опасений из-за подобострастной улыбки на огрубевшем лице.

– Добро пожаловать, ваша милость.

Внутри эстафету гостеприимства приняла дородная мадам, которая в молодости явно была писаной красавицей. Время немного стерло былую красоту и раздало вширь некогда стройное тело, но обаяние, хоть и слегка развратное, осталось.

– О, ваша милость! Какая честь для нашего заведения! Вы наконец-то порадовали нас своим вниманием, – искренне улыбнулась мадам.

Похоже, о генерале здесь слышали, но не могли похвастаться его вниманием. Обычно Сакнар посещал заведения подешевле и повульгарней. Стайка молоденьких девушек тут же заинтересовалась посетителем и слетелась со всех сторон просторного холла.

Обитые розовой тканью стены, вычурные канделябры со свечами и мягкие диваны создавали действительно уютную атмосферу. Девушки хоть и были одеты в легкие наряды, но не щеголяли слишком открытыми участками тела и к тому же вели себя скорее весело, чем развратно. От запаха ароматных свечей и удушающего букета разнообразных духов закружилась голова. Мадам тут же отреагировала на едва заметное изменение в моей мимике и быстро разогнала девушек по диванам.

– Ваша милость, может, сначала бокал легкого вина? – осторожно предложила опытная женщина, явно ожидая услышать в ответ просьбу принести пива, но я ее удивил:

– Не откажусь, если есть белое тавосское.

– Конечно, – просияла мадам. – Как знала, что найдется настоящий ценитель, и прикупила пару бутылочек.

Я снисходительно улыбнулся и проследовал за приглашающим жестом радушной хозяйки. О разновидностях местного вина я узнал в теле виконта – всплывали пару раз казалось бы ненужные обрывки воспоминаний. В данном случае выбор был сделан из расчета на хорошее качество, но не очень высокую цену.

Из холла мы перешли в довольно большую комнату, теперь уже в голубом оформлении. В комнате размещались шесть столов, каждый персон на десять, а также четыре стола у стены поменьше, но зато с диванчиками. К одному из таких мягких уголков мы с Лованом и направились. Троица «медведей» застыла у входа в комнату, едва не сворачивая себе шеи в желании контролировать передвижение подзащитного и получше рассмотреть девушек в холле.

За несколькими большими столами отдыхали компании офицеров. Загул, похоже, был в самом разгаре, и они еще не упились до животного состояния, потому что тут же вскочили и вытянулись в струнку. Самым старшим по званию из полутора десятка офицеров был центурион, а самым младшим – десятник.

Я милостиво махнул рукой, позволяя гулять дальше, но, похоже, все-таки испортил им все веселье.

– Желаете подкрепиться? – спросила мадам, подзывая официанта.

– Чего-нибудь легкого, на ваш вкус. – Я с облегчением упал на диван и вздохнул.

Комфорт – это хорошо!

– Вы будете ужинать вдвоем с центурионом или ждете гостей?

– Жду, но накрывайте только на двоих. Вряд ли у моих гостей после разговора сохранится аппетит.

– Прекрасно, – непонятно чему обрадовалась мадам. – Может, вам с центурионом понравится приятная компания?

– Мне пока не нужно, а насчет центуриона… – Лован аккуратно, чтобы не заметил никто другой, продемонстрировал мне кулак и зверское выражение лица. – …Центурион тоже пока обойдется без компании. Мы не станем больше вас задерживать и отнимать у других гостей радость общения со столь очаровательной женщиной.

Мадам и Лован одинаково удивленно посмотрели на меня, и стало понятно, что опять получился перегиб с изящными выражениями.

Когда мадам упорхнула, а официанты начали накрывать на стол, центурион с помощью жестов объяснил, насколько я не прав, добавив парочку знаков явно из портового «пальцевого» лексикона. Настроения он мне не испортил и в ответ получил обезоруживающую улыбку.

Вкус у мадам оказался специфическим. На столе появилось десятка два маленьких горшочков разной формы и цвета, и в каждом торчало по ложечке. Судя по расстановке, центурион получил свой набор деликатесов и сейчас настороженно смотрел на всю эту выставку. Что же касается меня, то раздумывать я не стал, просто открыл крышечку ближайшего горшочка синего цвета и щедро зачерпнул маленькой ложечкой его содержимое.

Одной ложечки хватило, потому что красноватая субстанция саданула по всем моим вкусовым рецепторам такой остротой, что выступили слезы. Изрядный глоток белого вина был поистине спасительным.

Лован отреагировал на все это ехидной улыбкой и демонстративно отодвинул подальше синий горшочек из своего набора.

Залив вином пожар во рту и желудке, я, дабы не потерять лица, вынужден был взяться за следующий горшок. Оранжевая посуда содержала белую пасту с зеленоватыми лепестками. И… это было бесподобно, особенно после жидкого огня из синего горшка! Кисловато-сладкий вкус был несравним ни с чем из того, что я когда-либо ел в своей жизни. Дно показалось очень быстро. Но к этому времени исследователь внутри меня уже жаждал новизны, так что я без сожаления взялся за следующий горшочек.

Из десятка только восьмой вызвал определенное сомнение, и не потому что было невкусно – скорее непривычно.

Начальник смены городских патрулей явился приблизительно через час, поэтому удовольствия не испортил. И хоть настроение у меня значительно улучшилось, явление этого персонажа не могло не вызвать неприязни. Центурион пребывал в состоянии «ходить еще могу, а вот контролировать язык и мозг – уже нет».

– О, генерал! Хорошо устроился! – с ходу «поприветствовал» вышестоящего по званию центурион, шествуя впереди целой свиты из десятка тирахов и одного полного патруля легионеров.

Разозлиться я даже не успел. Лован вскочил как ужаленный и ухватился за рукоять меча. Сказать он ничего не мог, но бешеные глаза говорили о многом.

Как ни странно, в этом зале оказалось еще несколько неравнодушных людей, кроме нас. От компании за дальним столиком отделилась троица – немолодой центурион и два тираха.

– Повиновение генералу! – завопил центурион с коротким седым ежиком на голове, который в легионе называли щетиною, и вытянулся вместе с сопровождающими его тирахами.

Но эта команда была отдана скорее пьяному коллеге и его компании. В глазах седого центуриона угадывалось беспокойство – он явно хотел вразумить местных легионеров, дабы не схлопотали неприятностей. Но куда там! Пьяному, как известно, море по колено.

– Да брось, брат. Чего тянуться, мы же в борделе, а здесь все равны – что генералы, что проститутки…

Договорить он не успел – Лован неуловимым движением скользнул к балагуру и ударил его кулаком в живот. Пьяный центурион не побеспокоился о панцире, хотя и был на службе, поэтому задохнулся, но, похоже, не поумнел. Как только он сумел вдохнуть хоть немного воздуха, так сразу сотворил очередную глупость:

– Взять их! Это самозванцы!

Час от часу не легче.

Ситуация становилась совсем нехорошей. Нас было пятеро вместе с негаданными союзниками, а полтора десятка хоть и пьяных, но все же профессиональных легионеров могли попросту затоптать. Я понимал, что всему виной моя самонадеянность – разбор полетов нужно было проводить утром и в управе.

То ли что-то в пьяных мозгах все же щелкнуло, то ли нападавшие не хотели нарушать каких-то своих традиций, но за оружие не схватился никто. Так что получилась простейшая кабацкая драка. Из основного зала доносился визг девочек – все было по классике жанра.

Для меня драка продолжалась не больше нескольких секунд – я сумел «зарядить» крепышу-тираху в скулу, но тут же получил в ухо откуда-то сбоку и был оттерт Лованом за спины защитников. Мои «союзники» работали грамотно – перевернули наш стол и с его помощью образовали легкое подобие баррикады. Оказавшись за их спинами, я понял, что нас уже девятеро – подтянулись трое «медведей», о которых я уже успел забыть, а затем еще один тирах. Остальные посетители дорогого борделя отыгрывали роль свидетелей, и я пообещал себе, что завтра займусь раздачей подарков «всем сестрам по серьгам», кто какие заслужил.

В голове мелькнуло беспокойство о завизжавших на тон выше девочках, но уже через секунду стало понятно, что именно их напугало. В зал влетел десяток «медведей», и сразу стало очень тесно. Если бы я не знал, что они пришли на помощь, то, возможно, сам бы испугался. «Косолапые» выглядели жутко – бороды топорщатся во все стороны, а в стальных ободках опущенных перед боем полумасок сверкают бешеные глаза. В руках «медведей» присутствовали небольшие щиты и немного изогнутые, широкие мечи – этим было плевать на все традиции и они пришли резать.

– Никого не убивать!!! – заорал я из-за спин своих защитников, которые особо в драке не участвовали, а больше заботились, чтобы охраняемое тело не полезло в свалку.

Подкрепление, к счастью, вняло моим воплям, и «медведи» спрятали мечи, а ведь могли бы прикинуться глухими и вырезать здесь всех к такой-то матери. Впрочем, местным любителям горячительных напитков и вольной жизни хватило и увесистых, как пудовые гири, кулаков.

Через пять минут все, кому следовало и не следовало, лежали на полу – прилетело даже присоединившемуся к нам позже всех тираху. Но угостивший его «медведь» быстро во всем разобрался и уже помогал легионеру подняться, принося не очень искренние извинения.

Попытка провести дознание по горячим следам не удалась – все виновники «бунта» находились в бессознательном состоянии, но кое-что предпринять все же стоило. Я жестом подманил центуриона-союзника.

– Имя?

– Млет Келсо, центурион шестого легиона. Повиновение генералу! – вытянулся по стойке «смирно» центурион. Вот только торжественность момента немного смазывал расплывавшийся на довольной морде Млета фингал.

– Так, Млет Келсо, с этого момента ты сентар и начальник гарнизона Койсума. Представление сделают утром. Нынешнего найдешь сам и отстранишь от власти за несоответствие.

– Прошу простить, ваша милость, но я боевой офицер и…

– Келсо, тебе сколько, пятьдесят?

– Сорок восемь! – ответил новоиспеченный сентар, яростно сверля меня взглядом.

– И скоро ты уже не сможешь нормально выдерживать марши, как и твои товарищи из легиона, которые уже обзавелись сединой в щетине. Так что сделай доброе дело и для себя, и для них, обеспечив теплым местом на старость. А мне здесь нужен порядок. Судя по злобной морде и седине, ты загнешься раньше, чем успеешь скурвиться. В городе творится настоящий бардак. Сколько, по-твоему, за ночь случается драк, в которых калечат и даже убивают легионеров?

– Не знаю точно, но много, – нахмурился Келсо.

– А это, между прочим, наши с тобой братья и защитники империи. Так что слушай и не перебивай. Завтра утром начинается сбор. – По удивленным глазам бывшего центуриона я понял, что для него это новость. – Да, именно завтра, и я так понимаю, что местное начальство не удосужились никого предупредить. Теперь местное начальство – это ты. Я и сам не знаю, что здесь можно сделать, но чтобы к утру в городе царил порядок. Кстати, наведайся к восточным воротам, увидишь много интересного и, надеюсь, сделаешь правильные выводы. Всех, кто начнет возмущаться, выделишь в отдельную центурию и отправишь в свой легион, а оттуда заберешь верных тебе людей. Приказы на перевод подпишут в канцелярии без вопросов. Все, иди работай.

Отправив нового сентара, я повернулся к остальным легионерам – как лежащим на полу, так и столпившимся у стены.

– Так, господа хорошие, те, кто меня не слышит по причине беспамятства, получают терновый венец на татуировку и валят из легиона. А вы, наблюдатели, за то, что спокойно смотрели на попытку убить генерала, отправляетесь простыми легионерами в легионы пограничного круга. – Уловив ненависть в глазах офицеров, я добавил: – Если кому-то мое решение кажется несправедливым, пусть высказывается и присоединяется к тем, кто лежит на полу. Как физически, так и в плане карьеры.

«Медведи», державшие под контролем помещение, всем своим видом буквально упрашивали нахохлившихся легионеров сказать хоть слово. Впрочем, смельчаков не нашлось.

Посмотрев, как «медведи» выводят арестованных, а официанты наводят порядок в помещении, я устало рухнул на диван.

Блин! Если это и есть власть, то она мне и на фиг не нужна: решать чьи-то судьбы – слишком тяжелая ноша. А если бы я не создал настолько острой ситуации и не поставил офицеров перед выбором? Они бы сейчас жили по-прежнему, без проблем и забот. Ведь среди них могли быть неплохие люди и командиры для своих солдат. С другой стороны, те, у кого была честь, – вмешались, а без чести власть над другими людьми, особенно в армии, – это инструмент садиста и самодура.

Так, хватить рефлексировать!

Буквально через двадцать минут в комнате воцарился порядок – казалось, мы по-прежнему спокойно ужинаем и никакого бунта не было.

Перепуганная мадам робко подошла к столику.

– Чего еще желает ваша милость?

– А знаешь? – пришла мне в голову неожиданная мысль, хотя какая уж там неожиданная в таком-то месте. – Мне захотелось женского общества.

– Сейчас я позову девочек, и вы выберете.

– Девочек ты, конечно, зови, но выбирать не буду. Сегодня у вас выходной, так что закрывай заведение и давайте просто отдохнем в приятной компании, все затраты за мой счет!

Мадам сначала задумалась, но затем тряхнула головой, и в ее глазах загорелись озорные огоньки.

– Девочки, у нас сегодня праздник!

Эхом донесся из холла многоголосый визг девичьего хора.

Сразу стало как-то весело. Я действительно хотел просто пообщаться с женщинами – грубые морды легионеров, и тем более «медведей», несмотря на все мое расположение к ним, как-то утомили. Хотелось изящества и легкости. Радужную картину портило только выражение лица Лована. Искривив в ухмылке рот, он быстро изобразил на пальцах некую фигуру.

Понимание языка жестов постепенно приходило – где из памяти генерала, где просто из наблюдений, и я разобрал изображенную фразу: «Десятник оторвет тебе голову».

Ну и пусть. Сколько той жизни, а сейчас мне хочется праздника.

Праздник действительно удался – почти до рассвета мы болтали ни о чем, девочки играли на инструментах, напоминавших карликовые арфы, много пели и до колик хохотали над анекдотами, которые в этом мире были в новинку. Под конец даже черствый как полугодичный каравай Лован начал тихо похрюкивать.

Миниатюрная шатенка, имени которой я так и не запомнил, все же довела «осаду» до победного конца и утащила меня в свою спаленку, за что получила на прощанье чувственный поцелуй и обещание подарка в виде золотых сережек.

Ночь, какой бы прекрасной она ни была, заканчивалась, и меня ждал новый день – хороший или плохой, неизвестно, но уж точно нескучный.

Утренний Койсум ничем не напоминал тот разгульный город, который я видел ночью. Возможно, так было всегда, но скорей всего причиной изменений являлись мои действия и работа нового коменданта – небольшие отряды легионеров сосредоточенно спешили в сторону восточных ворот и делали это очень организованно. Многие держали строй с большим трудом, и я подумал, что парням следует сделать определенную скидку – из мужской солидарности.

Обратно на полигон я отправился в том же сопровождении плюс два десятка «медведей», настороженно оглядывающих окрестности. Но опасаться им было нечего – в Койсуме царил абсолютный порядок. Новому коменданту хватило половины ночи, чтобы поставить все на свои места. На уже знакомой мне маленькой площади патрулей бродило больше, чем праздно шатающихся горожан, – гуляющих в одиночку легионеров не было вообще. Восточные ворота охранял десяток легионеров в полной выкладке, которые, увидев меня, превратились в соляные столпы – в легионе отдавать честь на посту без обращения старшего по званию было запрещено.

Только в этот момент я окончательно понял, что между римскими легионерами и местными нет ничего общего – другие шлемы, панцири и оружие, а щит вообще ничем не напоминал римских скутумов. Если уж сравнивать, то с греками – с их круглыми щитами и рельефными, «культуристскими» панцирями. Но и здесь сравнение было не очень корректным – просто другие ассоциации в голову не приходили.

Выезжал я из ворот с чувством собственной значимости, а вот на подъезде к полигону боевой задор немного поутих. И было отчего.

Дорога проходила мимо невысокого холма, словно самой природой предназначенного для наблюдения за окрестностями, и я не удержался, направив своего битюга на подъем.

Картина открывалась потрясающая. Раньше большие массы войск, особенно древних, я видел только в кино. Но куда там Голливуду с его сотней разряженных статистов, размноженных в тысячи с помощью графики и дубляжа.

Полигон ожил. Людской водоворот в одном из секторов огромного поля постоянно двигался, а пока еще далекий гам напоминал гудение пчелиного улья. Мне казалось, что там собралось несколько десятков тысяч людей, но простые вычисления и память генерала подсказали, что легионеров только две тысячи – один легион.

Или нет? Во внутреннем круге не осталось полных легионов, так что здесь тысяча, не больше. И все равно много. Когда соберутся все шестнадцать неполных легионов этого сектора внутреннего круга, толпа получится еще та.

И что я с ними буду делать?

При въезде на основную дорогу полигона нас ждал эскорт из «медведей» и очень злого Дархата. Выир тоже был не в радужном настроении, но не особо это демонстрировал, а вот десятника понесло:

– Ваша милость, ежа теб…

– Дархат! – пришлось мне прервать злобное шипение ординарца. – Совсем расслабился на мирных харчах, старый пенек!

– Раз я вам так немил, – надулся десятник, – уйду в пограничный легион, подальше от чокнутых генералов.

– Дархат, а если тебя выпороть? – с напускной суровостью пригрозил я, вполне понимая гнев десятника, которого не только лишили развлечений, но и заставили поволноваться. А он волновался, и это было видно.

– Не будете вы никого пороть. Никогда не пороли. Вот всеми святыми клянусь – уйду.

– Ладно, хватит дуться, – примирительно фыркнул я, пока вдвоем ехали в сторону лагеря «медведей».

Дархат сидел на лошади как корова на заборе, и пошел он на этот подвиг только для того, чтобы пораньше выказать мне свое недовольство. Заметив, что «обмен любезностями» закончен, Выир подъехал ближе.

– Ваша милость, вы могли бы и предупредить, что затеваете бучу. А если бы вас в том борделе зарезали?

– Ну не зарезали же, – недовольно отмахнулся я, всем своим видом показывая, что тема закрыта.

Сотник придержал коня, довольно громко ворча что-то про безумных черепах и их закидоны. Я ворчания демонстративно не заметил, а порывшись в памяти генерала, вспомнил, что именно имел в виду старый сотник. «Медведи», хоть и считались лихими рубаками и очень опасными бойцами, всегда действовали осторожно и продуманно, а вот бои на открытой местности стенка на стенку требовали выдающейся, можно даже сказать, безрассудной храбрости, и в легионерах воспитывалось именно это качество. Идти вперед из последних сил и держаться на одном упрямстве – это не месяцами преследовать врага, находя его по сломанной веточке, или дожидаться в многодневных засадах.

По мере нашего продвижения к главной ставке броуновское движение в лагере вновь прибывшего легиона обрело осмысленный вид, и легионеры начали вливаться в ряды, словно горячий металл в отливочные формы. И когда наша кавалькада подъехала ближе, вдоль основной дороги как монолиты стояли две центурии.

Единый гром ударов тысячи усиленных металлом кулаков в панцири возвестил о том, что легион, хоть и не полный, готов «к повиновению генералу».

Очень неплохо.

– Сентара с докладом ко мне.

Как бы мне ни хотелось поговорить с бравым начальником легиона, но его доклад пришлось отложить. У палатки меня дожидался Харит, сияющий, как медный чайник у хорошей хозяйки.

– Вижу, что нарыл много и густо. Докладывай. – Я милостиво махнул рукой, усаживаясь на раскладной стульчик и показывая жестом Дархату, что хочу пить.

– Ваша милость! – Измученный юноша с красными, как у кролика, глазами просто лучился самодовольством, что создавало довольно странную картину. – Обнаружено сорок три нарушения и множество недочетов. По предварительным подсчетам, империя понесла убытков на пятнадцать тысяч империалов.

– Ничего себе! – искренне удивился я подобной сумме. – Что, прибыли посланные в легионы «медведи»?

– Нет, ваша милость. Необходимые документы доставил сентар Пазаро Ропуош.

– И чего же это советник держал настолько неблагонадежного сентара так близко от города?

– Не очень-то и близко, ваша милость, – загадочно улыбнулся адъютант. – Легион сентара Ропуоша находится дальше всех от Койсума. Он реквизировал все транспортные средства в городах по пути следования и провел усиленный марш.

– Даже не знаю, как к этому относиться, – хмыкнул я, но не стал затягивать с размышлениями. В палатке в этот момент кроме Харита находились только Лован с Выиром, и я сразу повернулся к сотнику. – Так, косолапый, отправляй бойцов, пусть берут советника. Кстати, как там насчет гонцов из охраняемого дома?

– Были двое. Всех взяли, но пока они молчат. Я не стал применять пыток.

– Теперь можешь. Хоть режь из них ремни, но они должны петь, как весенние птички.

– Повиновение генералу! – кивнул сотник и вышел из шатра.

Дархат принес бокал разведенного водой вина и тут же был отправлен за очень резким сентаром. Им оказался парнишка лет двадцати – все в его внешности выдавало дворянское происхождение, что не удивляло: ведь фамилию Ропуош носил один из герцогских родов империи. Почти косая сажень в плечах, белокурый и голубоглазый – ну чистый ариец. В глазах парня горел тот драгоценный огонь, что отличает романтика от циника и настоящего рыцаря – от мудрого короля. Это был опасный для его хозяина огонь, но при этом – самая большая драгоценность для честного человека. Он не пытался выслужиться перед генералом, а хотел служить своей родине, как бы высокопарно это ни звучало.

– Ну здравствуй, сентар Ропуош, – по-старчески прямолинейно обратился я к парню. – Расскажи мне, шустрый ты наш, как такому молодцу удалось получить патент сентара?

Парень, похоже, ожидал чего угодно, втайне надеясь на похвалу, а я с ходу наступил на больную мозоль. Ропуош пошел пятнами, что сделало его очень похожим на юного Харита. Только сентар был на две головы выше и в полтора раза шире моего адъютанта.

– Это отец купил патент, – упрямо сжав губы, не стал скрывать подноготной своего назначения сентар.

– И ты сегодня доказал, что вполне достоин этого звания.

Парень вновь засиял, и, чтобы он не лопнул от самодовольства, его следовало немного приземлить.

– Но загонять легионеров до полусмерти было неразумно. А за дисциплину и документы благодарю.

– Повиновение генералу!

– Отправляйся в свой легион и готовь его к отдыху. Завтра вас ждут большие испытания.

Когда сентар ушел, я повернулся к Ловану:

– И как его до сих пор не разорвали ветераны?

Центурион хитро ухмыльнулся и сначала ткнул пальцем в свои знаки различия, а затем обозначил жестом деньги. Кстати, здесь денежные единицы обозначались трением пальцев – так же, как и на Земле. Вот такая странность, и думай что хочешь.

Из пантомимы Лована стало понятно, что отец Пазаро – что-то мне подсказывало, что это был сам герцог Ропуош, – не мудрствуя лукаво подкупил либо обоих, либо одного из центурионов, и они носились с парнем как с расписным яйцом. Впрочем, результат был впечатляющим, а то, каким образом его добились, меня не интересовало. Если и другие легионы поведут себя так же, то делать мне здесь нечего и остается лишь потрясти «курятники» легионных управ.

Увы, реальность оказалась намного печальнее: лишь к обеду показались разрозненные сотни под руководством тирахов из ближайшего гарнизона. И это через полтора суток после того, как был получен приказ!

Центурии собирались медленно и нехотя, а половинчатый легион не набрал своего состава и к ужину. Впрочем, наблюдать за этой печальной картиной мне было некогда – «медведи» Выира привезли советника Добулана. Барон был слегка помят, поэтому больше зол, чем перепуган. Он изрыгал угрозы, буквально тыча мне в лицо связанными руками.

– Я требую наказать быдло, которое посмело прикоснуться к дворянину. Да за такое по древним законам империи лишают головы!

– Это был мой приказ, – жестко перебил я барона, честно говоря, не зная, что с ним делать.

– О ваших приказах мы еще поговорим!

– Говорить вы будете в имперской тайной канцелярии. – Название фискального органа я вспомнил не сразу, но, когда вспомнил, тут же пустил в ход.

Барон немного остыл, но его страха хватило ненадолго, что говорило о слабости данного учреждения. Будь канцелярия под Кровавым Моржом – барон бы так не хорохорился. Хотя лиха беда начало, может, граф доберется и туда.

– Да уж, поговорим, особенно о вашем самоуправстве! – не унимался советник.

– У меня есть доказательства вашего воровства.

– А у меня есть столько влиятельных друзей, что вы можете подтереться этими бумажками! – нагло ухмыльнулся барон.

И очень зря: он-то не знал, что перед ним не совсем генерал Сакнар, и даже не догадывался, насколько мне плевать на его намеки.

– Барон, – с кривой ухмылкой тихо сказал я, уже не используя звания этого человека, – ты вспомнил о древних законах империи. Кстати, что по этим законам полагается делать с ворами? При этом без долгих разговоров и прямо на месте преступления?

Барон не сразу понял, о чем идет речь, а вот «медведи» догадались моментально. Два здоровяка, которые на всякий случай остались в шатре, схватили пухлого и уже совсем испуганного барона под ручки, избавили от веревок и прижали левую руку к столу. Ловану хватило одного короткого кивка.

– Вы не посмеете меня-а-а-а-у-у-у!!! – Возмущенный вопль барона перешел в долгий вой, и он неверящими глазами уставился на собственную кисть, с глухим стуком упавшую на пол.

«Медведи» ловко перетянули культю и замотали ее тряпкой, при этом почти не забрызгав стол кровью.

Барона выволокли наружу, а лица моих приближенных так и остались бесстрастными. Похоже, они и сами не знали, как к этому относиться. И только юный Харит, приглашенный на разбирательства в качестве толкователя доказательств, выказал свое отношение к происходящему уже за пределами шатра, опорожняя желудок.

После этих событий настроение у меня было более чем боевое, и приползшие уже к вечеру еще четыре легиона я встретил, так сказать, во всеоружии.

Еще одну бессонную ночь пришлось провести в собеседованиях с центурионами все прибывающих легионов, но уже к рассвету начались перемены. Двенадцать неполных легионов, успевших собраться на полигоне, новое утро встретили как шесть полных. Командовали ими пять прежних сентаров и один повышенный до сентара центурион. И то оставшимся на старых должностях командирам легионов еще предстояло доказать свое право на занимаемую должность и «стильные» бляхи. Иммунитет был только у молодого Ропуоша.

И все же имелись шансы на то, что остальные проснутся и осознают всю серьезность происходящего: ведь у них имелся наглядный пример – четыре половинчатых легиона, прибывшие уже после рассвета, отправились прямиком на границу, но уже под руководством центурионов – их сентары так и не появились.

Следующим номером этого цирка стала военная игра. В имперской практике подобного не было, но я не стал изобретать велосипед и решил использовать опыт земных военных, а точнее – свой собственный опыт участия в юношеских военизированных играх. Моя служба в армии была далека от показательных учений и необходимых знаний не дала.

Первым заданием для едва пришедших в себя легионов было восстановление полигона в первозданном виде. Раскопки начались прямо с рассвета и уже к полудню выявили аутсайдеров – один из вновь объединенных легионов отказался выполнять приказы.

«Бунтари» получили еще один крохотный шанс – в их расположение направились гонцы с письмами, в которых всем центурионам предлагалось самостоятельно исправить положение. В итоге – объединенный легион возобновил работу, а самый деятельный центурион стал сентаром. С наведением порядка была небольшая заминка, которую даже постарались скрыть от свирепого генерала – после событий с наказанием советника мое окружение побаивалось реакции слегка неадекватного командира.

Одна центурия провинившегося легиона, во главе с бывшим сентаром, потребовала встречи с императором. Тогда в дело вступили «медведи» и одна центурия из легиона Ропуоша. Бунтарей аккуратно вытеснили в лес к югу от Койсума, где и «упаковали» самых буйных, остальных вернули в легион. Как напутствие легионеры получили уверения в том, что, если бы о бунте стало известно генералу, «упаковкой» дело не обошлось бы – головы смутьянов уже красовались бы на шестах вокруг полигона. В полном составе.

Об этом мне по секрету сообщил Дархат, но уже тогда, когда все закончилось и бунтари вовсю копали землю. И то он опасался, что я пошлю карательную команду за этими «идиотами», как выразился десятник.

Конечно же их опасения были напрасными – после случая с советником меня немного подташнивало и слегка потряхивало. И не только от вида крови и воплей покалеченного человека, но и от осознания изменений в собственной психике. Если так пойдет и дальше, можно докатиться до чего угодно, даже до славы кровавого маньяка.

Моей растерянностью тут же попыталась воспользоваться душа генерала, но, получив очередной ментальный удар, вновь откатилась на старые позиции.

Атака встряхнула мне мозги и заставила выбросить из головы всякую дребедень – советник получил по заслугам, а легионеров обезглавливать я не стал бы даже в случае нападения на собственную персону.

Углубив рвы и насыпав солидные валы, легионеры уже вздохнули с облегчением, но не тут-то было. «Дорвавшийся до власти старый маразматик» – по-моему, именно это определение гуляло в легионах – поставил новую задачу.

План будущих маневров мы разрабатывали почти сутки. Для этого я создал небольшой штаб, в который вошли: Выир, Лован, Ропуош на пару с седым центурионом, который на данном этапе жизни заменял юноше отсутствующий опыт и часть мозгов. А под конец из города был вызван Млет Келсо.

В городе теперь царил порядок, больше присущий мужскому монастырю, – возможно, это перебор, но в период Сбора и Ревизии это нормально. Келсо вообще показал себя как неплохой стратег и пользы принес больше всех присутствующих, в том числе меня самого.

Вторым по полезности неожиданно оказался Дархат, который сначала сновал туда-сюда с выпивкой и закуской, а затем протолкался к столу и начал «тыкать пальцами», причем довольно разумно.

Ко второму послеполуденному колоколу, когда основная часть легионов заканчивала работу, к сентарам отправились гонцы с новыми приказами. Кстати, легион Ропуоша уже час как отдыхал – вот что значит юношеское рвение и грамотно распределенные деньги папаши.

Через двадцать минут после отправки гонцов забитый войсками полигон словно взорвался движением – большая часть легионеров, выстроившись в прямоугольники тирахий, центурий, потянулась стройными колоннами в сторону главного выхода. Легион Ропуоша, уже получивший первый номер, в который раз оказался в авангарде. На полигоне осталось три легиона, но и там бойцы судорожно докапывали рвы, чтобы успеть за ушедшим войском: всем уже стало понятно, что генерал не шутит. До императора далеко, до Единого и всех его святых высоко, а свирепый генерал – вот он, ближе некуда.

Разбор бумаг, доставленных из легионов «летунами», затянулся еще на несколько часов, и наша веселая компания отправилась в путь, когда до заката оставалось не больше трех колоколов.

Примерно час пути послужил для моих немного расшатавшихся нервов настоящим бальзамом – прикрепленный ко мне битюг с непонятной кличкой Хохотун лихо скакал по дороге, а я осматривал окрестности. В этот раз Выир не отставал от меня больше чем на корпус коня, а полусотня верховых «летунов» держалась сразу же за ним. Впереди двигался дозор из пяти всадников – они немного портили обзор, но того требовала элементарная безопасность.

Лован и Дархат реквизировали карету и теперь ехали с комфортом. В голове даже мелькнула мысль, что не мешало бы научить ординарца верховой езде, но тут же пришла грусть. Я вспомнил, что живу этой жизнью даже не в кредит, а так, по недоразумению и злому умыслу. Все мои действия были абсолютно бессмысленны, но так хотелось жить полной жизнью, делать что-либо важное, полезное если не для себя, так хотя бы для других.

К счастью, я не успел нырнуть в депрессию – впереди показалось первое «поле битвы». На довольно обширной поляне между двумя массивами леса красовались два боевых лагеря имперских легионов. Аккуратные шестиугольники защитных валов, состоящих из еще не высохшего грунта, щетинились тупыми «зубами» специально незаостренных колов и нависали над провалами рвов. Первый легион идеально справился с задачей благодаря грамотному командованию и как минимум получасовой форе. Впрочем, условный противник Ропуоша в данный момент заканчивал свои приготовления, так что до заката можно даже устроить показательный бой.

Условия схватки были просты, как мычание, – легионы должны поочередно атаковать противника и постараться захватить лагерь. Пользоваться можно было только кулаками, обратной стороной копий и щитами, а призом была отправка в родной гарнизон без дальнейших мучений. Приз, похоже, оказался более чем достойным, и легион Ропуоша встретил яростное сопротивление, но подчиненные молодого сентара уже почувствовали себя избранными и продавили оборону с восточной стороны лагеря, сделав вылазку одной центурией. Командовал этой диверсией сам сентар в сопровождении уже знакомого седого центуриона.

К сожалению, рассмотреть все подробности боя было трудно, но то, что старый центурион держит молодого сентара практически на поводке, я заметил. И поставил плюсики обоим.

Командовавший обороной сентар хоть и бросил основные силы против главной атаки, но все же не оголил лесной стены. Бой был хоть и короткий, но яростный. Легионеры рычали, как бешеные львы, с остервенением вырывая крепко вбитые колья и врезаясь в прикрытые щитами ряды противника. Их условный враг с неменьшей яростью сталкивал нападавших в ров с помощью ударов тупых концов копий, тяжелых щитов и даже не менее увесистых зуботычин закованных в металл кулаков.

На минуту мне стало немного боязно – подобная ярость могла повлечь за собой серьезные потери в личном составе. Но отступать уже поздно.

Дабы не усугублять ситуацию, как только первые две тирахии ворвались в лагерь, я отдал приказ к отступлению. За моей спиной взвыли трубы легионерских глашатаев, и битва начала стихать. Но успокоились они далеко не сразу – еще где-то минут десять из захваченного лагеря доносились ругань и шум драки. Похоже, парни вымещали злость за все на свете – тяжелую солдатскую жизнь, чокнутого генерала и тупость собственных командиров.

К счастью, жертв «боя» было не так уж много – около полусотни легкораненых и просто изрядно помятых, полтора десятка разных переломов и одна сломанная шея. Погибшего было жаль, но, как выяснилось позже, несчастный случай произошел уже после боя, когда один из десятников придал молодому легионеру ускорения с помощью пинка. Направление было выбрано неверно, и легионер кубарем скатился в ров, где и погиб. Наказание чересчур злобного десятника я оставил на совести его командиров и объявил получасовой перерыв.

Матч-реванш прошелпрактически на закате. Неизвестно, повлияло ли это на расстановку сил, но легион Ропуоша отбил все атаки, несмотря на безумную ярость нападавших, и я был вынужден сделать финальный «гудок», объявив конец встречи и результат матча со счетом один – ноль.

Ночь укрыла огромную поляну своим одеялом из мрака, и оба лагеря словно вымерли. Умаявшиеся за день легионеры спали беспробудным сном, а дозорные выглядели как чучела, раскачиваясь от порывов ветра. Практически все дремали, повиснув на копьях: в этом мире еще не додумались забрать у постовых подобную подпорку. Но я не стал зверствовать и наказывать переутомленных людей, хоть и выходил несколько раз проверять посты, – нужно же было проветриться и немного отдохнуть от гвалта в моем шатре. А там творилось настоящее светопреставление – проходило обсуждение дальнейших действий новообразованной комиссии. Я понимал, что совсем скоро граф пришлет по мою душу, причем в прямом смысле этого слова, и придется ехать в столицу, но бросать начатое дело на полдороге не хотелось, и сейчас шло обсуждение, как именно продолжить проверку легионов, но уже без меня.

Глава комиссии Млет Келсо яростно ругался с «нянькой» молодого Ропуоша и еще одним сентаром. Стоявший возле них юноша помалкивал, лишь время от времени что-то робко вставляя. Выглядело это комично, потому что белобрысый парень был на голову выше всей троицы старших легионеров. Выир в свару не лез – его дело защита комиссии и силовые акции. А Дархат вообще игнорировал происходящее, понимая, что надолго генерал в этом дурдоме не задержится.

Информация о бесчинствах генерала наверняка уже достигла столицы, и с минуты на минуту стоило ждать вызова к императору. Десятник осунулся и погрустнел – будущие перемены пугали его, особенно тем, что он никак не мог понять сути происходящего. Мне было тяжело смотреть на верного пса генерала и понимать, что являюсь причиной всех его бед.

Идея с комиссией была спонтанна и необдуманна, руководство подобрано шапочно, но другого варианта не было. Единственно что удалось сделать толковое – это проверить информацию о наставнике молодого Ропуоша и о самом Млете Келсо. Оба оказались добросовестными и упрямыми служаками. Келсо вообще мог претендовать на пост сентара в пограничном легионе, но там была какая-то темная история, и его «сослали» во внутренний легион в том же звании. Копнув поглубже, Харит узнал, что бывший центурион что-то пронюхал о махинациях местного военного советника и, сам не понимая за какие заслуги, был переведен в более престижный легион. Так что для моих целей он подходил, может, и не идеально, но другой кандидатуры я не видел.

В спорах верхушки новой комиссии не участвовал только мой адъютант – умаявшись в плавании по информационному морю, Харит попросту потерял сознание и был уложен заботливым дедом прямо в мою походную постель. Все равно мне она без надобности.

Мы с Лованом приняли еще по одной колбе синеватой гадости, и сна не было ни в одном глазу. Но наряду с этим все чувства притупились – тело казалось деревянным, зрение время от времени мутило и накатывала тошнота.

Но это было уже не столь важно – утром пришло письмо от графа, а еще через полчаса курьер принес требование императора явиться пред его светлы очи. Несмотря на всю срочность, я решил выступить еще раз, так сказать, на бис.

Объявив обоим легионам радостную весть, что они отправляются домой, я оставил основной штаб комиссии домучивать остальных, а сам с «медведями» и ревизорской командой Харита направился в славный город Пакинай.

В отличие от Койсума Пакинай был не только центром второго сектора внутреннего круга, но и перекрестком больших торговых дорог. Жизнь там бурлила и без загульных легионеров. Так что порядок поддерживали не армейские патрули, а стража бургомистра под пристальным вниманием наместника императора. Пакинай не являлся столицей провинции, но важность этого поселения требовала присутствия полномочного представителя императора. Эти обстоятельства и были основанием для того, чтобы заложить большой крюк на пути в столицу. В большом и богатом городе концентрация начальства на квадратный метр зашкаливала, и моих эмиссаров могли попросту послать подальше, да так, что даже «медведи» окажутся бессильны.

А вот пусть они попробуют остановить неадекватного генерала.

Млет Келсо провожал меня тоскливым взглядом, но я был уверен, что с проверками он справится и без меня. Вообще-то в дальнейших мучениях легионеров особой нужды не было – все мои репрессии был направлены на то, чтобы расшевелить застоявшийся водоем и заставить крупных рыб двигаться в нужном направлении. А тех, кто окончательно зарос тиной, выудить и убрать от власти. В дальнейшем это поможет оперативнее среагировать на нападение пока неведомого врага. В идеале не мешало бы сменить все внутренние легионы на пограничные, но времени на это уже не оставалось.

День выдался прекрасным – в небе резвились мелкие птички, окружающая местность, мягко переходившая из больших холмистых участков степи в лес и обратно, навевала умиротворение. Смена декораций тоже не давала скучать – в лесу шум листвы сплетался с птичьим пением в своеобразную симфонию, а на открытых участках в зарослях травы оглушительно звенели какие-то насекомые, возможно, даже цикады. И всю эту благодать щедро поливало своими лучами летнее солнышко. Именно оно заставляло жителей селений, довольно часто попадающихся на пути, улыбаться небольшому отряду военных, а детвора вообще была на седьмом небе от счастья и бежала вслед за нами еще пару километров за околицу.

Благодаря погоде и хорошему настроению дальняя поездка превратилась в легкую верховую прогулку с пикником на привале. Запасливый Дархат не поскупился и загрузил снедью целый воз, так что хватило всем.

Интересно, где он берет деньги? Копаться по такой мелкой причине в памяти генерала, рискуя заполучить приступ головной боли, не хотелось.

Ближе к ночи мне все же пришлось пересесть в карету, потому что Выир начал нервничать. Если днем окрестности просматривались даже в лесу, то из ночной тьмы могло прилететь все что угодно.

Когда солнце нырнуло за очередной лесок, а окрестности начали окутываться сумерками, сотник подъехал к карете и стукнул в окошко.

– Ваша милость, в лучшем случае мы доберемся в Пакинай к середине ночи. Может, остановимся в придорожной таверне, а с восходом поедем дальше?

– Хорошо, – согласился я, потому что идея трястись всю ночь в карете мне не улыбалась. Лучше посидеть в таверне, а утром продолжить путь верхом.

Ближайшее заведение для путников находилось в довольно богатой деревне дворов на двести, хотя я мог и ошибаться – дело было ночью. Но от окраины до небольшой площади с храмом какого-то святого мы ехали минут пять.

Наконец карета остановилась, и я уже предвкушал удовольствие от возможности хорошенько размять затекшие мышцы. В землю гулко ударили подошвы спрыгнувшего с кучерского места Дархата, а с другой стороны приземлился Лован. Десятник, как обычно, открыл дверцу и подал руку. Возможно, в этот раз я бы ею даже воспользовался, но вместо помощи Дархат неожиданно прыгнул вперед, вталкивая меня обратно в карету.

– Ты с ума со… – Я подавился своими же словами, увидев, что из шеи десятника торчит граненый наконечник болта.

Тугая струя крови ударила мне в лицо.

– Дархат!!!

Тяжелое тело десятника потянуло меня за собой, и мы вывалились из кареты. Я старался упасть так, чтобы не сделать хуже и без того находящемуся в критическом состоянии легионеру. Короткий взгляд по сторонам показал, что вмешиваться в бой уже нет необходимости – Выир рычал как шатун и с шумом рубился с кем-то в кустах за невысоким забором, а в переулок уже въехала телега, с которой как крупный горох посыпались «медведи» пешей охраны. Так что угроза миновала, но меня это не волновало.

– Лекаря! Быстро! Лекаря!!! Мать вашу!!!

Все попытки зажать рану в основании шеи легионера выглядели жалко, отчего становилось еще больней. Генерал любил этого вечно ворчащего и слегка хамоватого легионера, его память буквально била по мне воспоминаниями тех светлых моментов, которые они провели вместе, но и я сам успел привязаться к старику и готов был сделать что угодно, только бы он не умер.

На секунду показалось, что мне все же удалось зажать рану и кровь уже не вырывалась сплошным потоком, но где-то на задворках сознания упорно стучалось понимание того, что у этого события есть совсем другая причина.

– Все кончилось, ваша милость. – Над головой прозвучал тихий голос, подтверждая самые плохие предчувствия. – Его сердце уже не бьется.

– Откуда ты знаешь?! Ты же к нему даже не притронулся! – завопил я, поднимая голову и прожигая взглядом тщедушного мужичка средних лет в просторной хламиде целителя.

– Я вижу.

– Видишь, сволочь, так сделай что-нибудь, ты же маг!

– Ваша милость ошибается, – спокойно ответил лекарь и потупил взгляд.

– Ах ты ж… – В глазах помутилось, и я на секунду выпал из реальности.

Усталость последних дней, издерганные нервы и жуткий недосып сказались на рассудке. Когда все же опомнился, я понял, что надежно обездвижен руками Выира и Лована. К счастью, целитель не пострадал. Да и душа генерала не воспользовалась минутной слабостью – ему было еще хуже, чем мне.

– Отпустили, – скомандовал я сквозь зубы, но без крика.

Легионер и «медведь» отошли назад.

– Взяли кого-то живым?

– Конечно, ваша милость, – коротко кивнул Выир. – Троих.

– Веди. – Каждое слово я буквально выдавливал из себя через перехватившую горло ярость.

Пленники были крепко связаны и валялись у большого дерева. По их рожам и неестественно вывернутым пальцам было видно, что предварительный допрос уже прошел.

– Что удалось узнать?

– Молчат, сволочи, – сказал стоявший рядом с пленниками «медведь».

Лован в ответ на мой взгляд лишь пожал плечами.

Что ж, либо у нас тут идейные бойцы, либо они боятся заказчика намного больше, чем меня.

Ох зря, потому что в таком состоянии я сам себя боюсь. В голове почему-то всплыла фраза из одного шпионского фильма о том, что мужчины, в зависимости от типажа, боятся потери только двух органов. Вот сейчас мы это и проверим. Два пленника явно были простыми быками, а вот третий мог что-то знать. Его главную драгоценность вычислить удалось сразу по холеному лицу заправского ловеласа, закрученным усам и шикарной прическе.

Стоящий у дерева «медведь», увидев направление моего взгляда, легко вздернул «усача» за шиворот, как котенка. Пленный, слегка покачиваясь, обвис на могучей руке не выглядевшего напряженным бойца.

– Кто послал?

Убийца лишь презрительно изогнул в ухмылке разбитие губы.

– Ну что ж, давай по-плохому.

Как бы ни было противно, я жестко ухватил висящего бандита за мужское хозяйство, а другой рукой достал нож. Не знаю, откуда сценарист приснопамятного фильма достал эту информацию, но она оказалась верной – наглый до сего момента бандит сильно побледнел.

– Кто?

Ответ последовал сразу – похоже, плескавшееся в моих глазах безумие было более чем убедительным.

– Волан Секира.

– Зачем Волану убивать имперского генерала?

– Я не знаю.

Нож нырнул вниз, прорезая портки.

– Не знаю!!!

Безумная ярость схлынула, оставляя после себя усталость, но глухая ненависть никуда не делась и требовала выхода.

– Где живет Секира?

– Таверна «Усатый пень», но вам его не взять.

– Это мы еще посмотрим.

Бандит верил тому, что говорил, но местным криминальным изобретателям трудно будет удивить человека, избалованного множеством детективных и шпионских историй как в книжном, так и киношном формате. Я даже догадывался, как все пройдет.

– Этих в телегу. Тело Дархата поручите целителю, пусть со священниками позаботится о погребении, – скомандовал я Выиру, направляясь обратно к карете. – Позже проверишь, как сделают. А сейчас все по коням!

В Пакинай мы въехали где-то через час, едва не загнав коней и не разбив на ухабах карету и повозки. Бледные стражи у ворот быстро пропустили нас в город, не желая спорить со звероподобными здоровяками и залитым кровью безумцем с генеральской бляхой на груди. Может, им и закралась в голову мысль о преступном маскараде, но проверять подобную идею они не рискнули.

Прихваченный за компанию стражник, немного заикаясь от страха, показал путь к таверне, под двускатной крышей которой красовалась вывеска со стилизованным пеньком. У пенька помимо кривых корней, имитирующих руки и ноги, имелся толстый нос, глаза и огромные кавалерийские усы.

Уверенность захваченного пленника наводила на мысли об аномальной хитрости этого самого Волана Секиры, но при наличии почти полной сотни «медведей» любая хитрость становилась бесполезной.

– Выир, оцепить весь квартал. В дома не входить, но брать всех, кто сунется наружу.

Сотник кивнул одному из десятников, и тот растворился во мраке, а я повернулся к стражнику.

– Знаешь, как выглядит Волан Секира? Но перед тем как отрицательно мотать головой, хорошенько подумай.

Стражник, похоже, подумал действительно хорошо и робко кивнул. Он еще не понимал, что случилось, но все происходящее явно не вписывалось в его мировоззрение и очень пугало.

– Все, входим, – скомандовал я и потянул из ножен меч. На плечо тут же легла ладонь Лована, но была сброшена раздраженным движением руки. – Не сейчас, центурион!

Как ни странно, подручный графа не стал настаивать.

Пятерка «медведей» вошла в двери таверны, выбив ее вместе с частью стены. А еще десяток проскользнул в окна так тихо, что даже не было слышно разбившихся стекол. Я уже давно заметил, что неповоротливость и шумность этих бойцов – лишь выгодная для них маска. Вопли внутри таверны заглушили тихие щелчки арбалетов, но через секунду, войдя внутрь, я увидел, что из почти двух десятков посетителей умерли только трое, остальные вопили во всю глотку, ухватившись за конечности, куда попали болты. Еще два десятка «медведей» разбежались по всем комнатам таверны.

Округлившиеся еще больше глаза кабатчика показали, что тайный вход в подвал был найден необычайно быстро.

А чего он, спрашивается, хотел? «Медведи» находили тайники разбойников в огромных массивах леса, а тут несколько десятков квадратных метров.

Бегать по территории таверны я не стал и просто присел за стол. Что-то мне подсказывало, что здесь мы уже никого не найдем.

Так оно и оказалось – под таверной имелись довольно роскошные апартаменты местной «малины», а вот главаря, по уверениям стражника, среди присутствующих не было. Но я не расстраивался и просто ждал.

Минут через пять четверка «медведей» ввела в главный зал трех бородатых мужиков явно не мещанской наружности. Догадка о том, что главарь с приближенными сбежит по подземному ходу в другое здание, подтвердилась.

– Эти вылезли из заколоченного дома через дорогу.

Я повернулся к стражнику, и тот коротко кивнул.

– Ох, зря ты, Торан, мы же еще встретимся, – со злобной ухмылкой пообещал один из бандитов стражнику, так что спрашивать, кто именно является Воланом Секирой, нужды уже не было.

Главарь вел себя нагло – похоже, он еще не понял, с кем имеет дело, и принял «медведей» за каких-то необычных стражников.

– Кто заказал залетного генерала? – Я решил не разводить политесов и спросил прямо.

В ответ Секира презрительно плюнул на стол передо мной.

Я не стал реагировать на подобный пассаж и просто кивнул Выиру.

– Работаем жестко? – как о чем-то вполне обыденном спросил сотник.

– Более чем.

Через секунду крепкие руки швырнули главаря спиной на тяжелый стол и пригвоздили его конечности к толстым доскам с помощью кинжалов. Заметавшийся по комнате вопль заставил вздрогнуть всех бандитов.

Секира презирал всех в этом мире, а какого-то генералишку и подавно. И это было хорошо. Гордость сильнее боли и страха лишь тогда, когда рядом с ней стоит честь или фанатичность, а если подобной добавки нет, то болевой порог становится значительно ниже.

Бандит заговорил после пяти сломанных пальцев и раздробленной коленной чашечки.

Его ответ если и удивил, то не очень. Чего-то подобного я ожидал, но не в таком наглом исполнении. И вот моя самонадеянность стоила жизни Дархату и, возможно, не только ему.

– Кто-то еще пострадал из наших? – слишком запоздало спросил я у сотника, но вопрос ему все равно понравился.

– Не особо, пара царапин, погибших нет.

Похоже, нападавшие потратили все выстрелы из арбалетов на карету. Еще на поле боя я заметил, что в ней торчало с десяток болтов и еще четыре достались Дархату. Даже без того злополучного попадания в шею у десятника шансов не было.

Воспоминание свело скулы судорогой злости и заставило зубы громко скрипнуть.

– Попрощайся тут со всеми, – тихо сказал я Выиру и вышел из таверны.

Когда «медведи» покинули здание, там не осталось ни одной живой души, а в окнах метались красноватые сполохи – предвестники зарождающегося пожара.

Слишком жестоко? Возможно, но в тот момент это казалось вполне справедливым.

Стражник решил, что его мучения закончены, и попытался раствориться в темноте, но «медведи» и сами мастера в этом деле, поэтому сбежать от них попросту невозможно. Выир самолично притащил неудавшегося бегуна. Сотник слышал то же самое, что и я, поэтому догадывался, каким будет мой следующий приказ. А вот для стражника это было очень неприятной новостью.

– Пощадите, – выдохнул в принципе ни в чем не повинный человек и даже попытался встать на колени. Лучше бы он этого не делал.

– Быстро, – прошипел я сквозь зубы, чувствуя, как немного утихшая ярость вспыхивает с новой силой. – Иначе будешь сегодня спать в этой милой таверне, вместе с бандитами.

Какой-то частью сознания я понимал, что не прав, но в таком состоянии любое сопротивление вызывало гнев и лишало способности размышлять здраво. Все мы осуждаем тиранов и сатрапов, которые рубили головы своим подданным при малейшем неповиновении. Но мало кто из власть имущих способен сохранить понимание и милосердие, если при воплощении масштабных планов все дело стопорится из-за лени или глупости простых обывателей. Руки сами тянутся к чему-нибудь острому. Это – крест власти, и великая честь тем, кто способен сохранить в подобной ситуации спокойствие и холодную голову. Для меня сия непосильная ноша слишком тяжела, поэтому стоит держаться от власти как можно дальше. Увы – это наивные надежды, особенно в свете планов графа Гвиери.

Несколько глубоких вдохов на пару с мыслями о долях великих тиранов немного успокоили огонь ярости, но стражнику от этого легче не стало, и он все же повел нас по указанному адресу. С другой стороны, если так бояться за собственную шкуру – нечего лезть в силовые структуры. Занимался бы выпечкой булочек.

Массивное здание, к которому невольный проводник вел нас через полгорода по кривым улочкам, находилось в престижном районе. Мало того – оно было окружено небольшим парком с невысокими деревьями. Что там за массивом зеленых насаждений, неизвестно, но второй и третий этажи впечатляли богатством отделки даже в темноте. Это взбесило меня еще больше, но бросаться на ворота с упорством барана я все же не стал.

Через пару минут по прибытии между древесными стволами показалась фигура не очень высокого и оттого практически квадратного разведчика.

– В особняке не спят. Там человек сорок. На виду три десятка, но при такой схеме половина обычно сидит внутри. Наемники из Свободных королевств. Горцы, – отрапортовал «медведь». Бедняга не знал, кому отчитываться, мне или сотнику, поэтому говорил куда-то в темноту между нами. Кстати, его последнее уточнение Выиру очень не понравилось.

В памяти генерала о горцах информации не было – то ли он про них не знал, то ли обострился склероз. Я вообще заметил, что с каждым часом не только труднее вспоминать, но и думать, а также контролировать эмоции. Что тому виной – конфликт душ или влитые в старое тело галлоны магической дряни, – неизвестно, но факт был неприятным.

Чтобы не принимать скоропалительных решений, особенно в таком состоянии, я решил воспользоваться здоровыми мозгами сотника.

– Что скажешь?

– Горцы – это плохо, – вздохнул сотник, но, увидев сомнения в моих глазах, уточнил: – Я не против штурма, такую наглость нужно наказывать, но подойти к этому делу стоит осторожно.

– Решай сам, я тебе в этом не советчик.

Мое решение отдать бразды правления в руки профессионала было одобрено кивком Лована, который последнее время поглядывал на меня с тревогой, явно обдумывая, какие кары ждут его за мои вольности.

– Повиновение генералу, – тихо отсалютовал «медведь» и принялся пояснять диспозицию. – Входить нужно тихо. Если здесь горцы, то сдавать заказчика они не станут даже императору. Если поднимем шум и они закроются в доме, то крови будет значительно больше. По закону нам бы позвать наместника, но для меня и моих ребят хватит устного приказа генерала.

Я кивком подтвердил его слова о приказе и принялся слушать дальше.

– Поэтому входим разом со всех сторон. Расположения комнат и подсобных зданий мы не знаем, поэтому вариант с разведкой боем. В общем, все.

– Работаем.

Получив мое подтверждение, сотник развил бурную, но очень тихую деятельность, и уже через десять минут большие тени взлетели на трехметровые стены вокруг особняка. А через секунду из-за стены донесся звон клинков и хриплая ругань. Было слышно, что там схлестнулись серьезные противники: ни воплей, ни суеты – только звуки схватки.

Теоретически шестьдесят даже самых крутых наемников не могли преподнести сюрпризов в схватке против сотни лесных карателей, но они все же это сделали. В полусотне метров от места, где Лован и четверо «медведей» охраняли своего патрона, вздыбилась земля, и из открывшегося провала выскочили несколько смутных теней.

Я тут же обругал себя за тупость. И ведь надо же было подумать о подземных ходах в бандитской «малине» и забыть о подобной возможности в дворянском особняке! Впрочем, это бы нам не помогло – всего парка не оцепишь.

Наемники не пытались вывести заказчика на волю, а решили, так сказать, обезглавить нападавших. Неизвестно – то ли мы так удачно встали возле выхода из подземного хода, то ли ходов было несколько, но уже через минуту четверка моих телохранителей схлестнулась с нападавшими.

Словно желая повнимательней рассмотреть это зрелище, луна вынырнула из-за облака, освещая всю сцену боя.

Горцы выглядели колоритно – меховые безрукавки и высокие папахи делали их и выше, и объемнее, но вблизи становилось понятно, что они все же мельче «медведей». Впрочем, на расстановку сил это не влияло – против нас шестерых вышло девять горцев. Один из моих «медведей», перед тем как отбить своим клинком похожий на турецкий ятаган меч горца, все же успел достать небольшой свисток и огласить окрестности характерным звуком, так что подмога должна была подойти очень скоро. Но до этого еще надо было дожить.

Противников хватило всем, в том числе и мне. Непонятно каким образом, но тройка атакующих горцев прорвалась сквозь линию «медведей», один из которых уже оседал на траву. Лован сцепился сразу с двумя и был оттеснен немного в сторону, а мне достался самый низкорослый, но явно не самый слабый горец.

Выдернув меч из ножен, я успел парировать первые удары, но настолько неуклюже, что это вызвало ухмылку наемника. Тело слушалось не просто плохо – оно не слушалось вообще. Все навыки и рефлексы генерала оставались где-то в необозримых далях молодецкого прошлого. Поэтому я решил воспользоваться уловкой и уже опробованной тактикой.

Мою неуклюжую атаку горец легко отбил широким махом с явной задумкой на хитрое продолжение, но в момент удара я внезапно отпустил рукоять своего оружия. Как результат – мой меч улетел куда-то в кусты, а рассчитанный на сопротивление удар противника «повел» тело горца немного сильнее, чем он этого хотел. Кинжал, который легионеры обычно носили горизонтально за спиной, выскользнул из ножен легко и бесшумно. Параллельно с этим я быстро шагнул вплотную к горцу и обхватил его за шею левой рукой. Выпад был нестандартным, поэтому наемник не успел оттолкнуть меня свободной рукой и получил три десятка сантиметров хорошо заточенной стали в горло.

К так и не смытой с лица крови Дархата добавилась изрядная порция красной жидкости, хлынувшей из распоротой вены горца. Оставив противника добулькивать последние секунды своей жизни, я недолго думая вырвал из его рук ятаган и запустил, как кочергой, в очередного противника. Думать было некогда.

Лован все же свалил одного горца из напавшей на него пары, но к нему тут же подскочило еще одно дитя гор. Один из горцев оставил Лована и метнулся ко мне.

Как и следовало ожидать, бросок ятаганом получился в высшей степени неуклюже и железяка лишь немного зацепила довольно крупного наемника рукоятью по спине. Но этого хватило, чтобы отвлечь его от Лована. Центурион не стал дергаться вслед стартовавшему в направлении меня наемнику, а прикончил оставшегося противника.

Из оружия у меня имелся только тридцатисантиметровый прямой кинжал легионера и изогнутая миниатюрная копия ятагана на поясе уже затихшего горца. Кинжал наемника был немного длиннее, но тоньше моего, и это навело на определенные мысли.

Мини-мародерка заняла меньше секунды, и я постарался встать в стандартную стойку дари. Имитатор «младшего брата» – легионерский клинок – в левой руке направлен острием в сторону бросившегося ко мне горца, а чужой кинжал, имитируя «старшего брата», застыл в обратном хвате горизонтально, на уровне лица. Раскоряченное в низкой и довольно необычной стойке тело старика в нелепом панцире немного озадачило атакующего горца, но останавливаться он не стал. Горизонтальный удар был очень хитрым – подобие ятагана извернулось в опущенной руке наемника и с вывертом пошло снизу вверх. Заменитель «младшего брата» со скрежетом сместил направление удара и помог ятагану уйти дальше. Разворот по часовой стрелке вдоль правой руки противника начался хорошо, а вот закончился не очень – я упустил из виду кинжал горца, который до этого спокойно находился себе в ножнах. Он вдруг оказался в руке наемника и очень неприятно заскрежетал по моим ребрам, угодив в стык панциря.

Боль пришла почти сразу, но мне все же удалось завершить хоть и неуклюжий, но классический прием дари. Заканчивая разворот, как бы прокатываясь вдоль руки горца, я, оказываясь правым боком к противнику, помог ему довернуться ко мне спиной с помощью толчка правым локтем в плечо. Затем, продолжая движение вокруг своей оси, той же рукой наотмашь полоснул трофейным кинжалом по голому загривку. На этом бой закончился, потому что мой противник вдобавок к ране на шее получил два арбалетных болта в бок. Но это я заметил мельком – боль заставила рухнуть на траву, свернуться калачиком и не давала даже вздохнуть.

Рядом тут же оказался уже знакомый целитель – Выир прихватил сельского лекаря с собой, и, как оказалось, не напрасно.

– Посмотри остальных, – прохрипел я, едва не задохнувшись, когда стащили панцирь и плеснули на рану жидким огнем.

Целитель ничего не ответил, ткнув мне в зубы какую-то пробирку. В голове мелькнуло опасение, как этот эликсир уживется с принятыми ранее магическими зельями, но боль в боку просто убивала. Меня вновь обожгло, теперь уже изнутри.

Целитель куда-то исчез, а его место занял один из «медведей», принявшийся сноровисто зашивать рану.

Эликсир сработал, и через пару минут мне стало легче, что дало возможность поинтересоваться потерями в нашем отряде.

Выир был серьезен, но не выглядел особо расстроенным.

– Из погибших у нас трое, для такого боя очень неплохо – я боялся худшего. Один лег рядом с вами. Есть тяжелые, но целитель обещал, что жить будут. Похоже, они спешили достать вас, поэтому не тратили времени на добивание. Ловану проткнули руку и попортили лицо, а так ничего страшного. – Седой здоровяк горестно вздохнул.

– Что случилось? – напрягся я, подозревая неприятную новость.

– Ваша милость, простите старого идиота. Не углядел.

– Кого?

– Да вас же.

– Тьфу ты! – раздраженно сплюнул я. – Не бери в голову, косолапый. Ты все делал правильно.

– Ваша милость, вы для меня столько сделали. И внуку помогли. Знайте, что теперь любой приказ…

– Так, стоп, – оборвал я растроганного сотника. Но его слова заставили задуматься. В голове почему-то мелькали сюжетики мыльных опер и индийских фильмов. Идиотизм полный, но что я теряю? Лован был далеко, и его как раз оперировали. Поэтому я решился на авантюру, руководствуясь только бредовыми надеждами. – Выир, жить мне осталось всего ничего. У меня есть сын, незаконнорожденный, но все же родная кровь. Если сможешь ему помочь, то мы будем в расчете.

– Все что угодно, – самозабвенно стукнул себя в грудь сотник. Звук получился, как будто кто-то ударил молотом в деревянную бочку. – Но я его не знаю.

– У него будет мой фамильный перстень. – Я показал сотнику серебряный перстень с волком, вновь поражаясь бредовости этой идеи. – И еще, он рискнет назвать тебя косолапым.

– Клянусь, – со всей серьезностью сказал «медведь», что окончательно сделало наш разговор диалогом из индийского кино. И что самое интересное, насчет того что у генерала есть незаконнорожденный сын, я не врал, но ему кольцо не достанется.

К счастью, эту бредовую сцену прервал Лован, который, морщась от боли, занял боевой пост поближе к объекту контроля, то есть ко мне.

– Как там насчет штурма? – поинтересовался я у немного смущенного сотника.

– С этим все в порядке. Наемников перебили, челядь повязали, а хозяин ждет беседы с вами и очень ругается.

«Ругается» – это мягко сказано. Советник третьего ранга Ринадо Корса вопил так, что, наверно, было слышно в резиденции наместника, расположенной в двух кварталах от места беседы. Советник очень расстроился, и я его понимал. «Медведи» не придумали ничего лучшего, как подвесить высокого и при этом очень худого мужчину к стропилу в главном зале особняка. Веревка проходила под мышками, и советник смешно дергал руками и ногами, а подтянуться ему не позволяла физическая подготовка. Но, несмотря на неприглядный вид, Корса продолжал вопить, обещая всевозможные кары и «медведям», и мне лично.

После смерти Дархата я хотел посмотреть в глаза заказчику убийства и задать всего один вопрос: за что? Но как только Секира назвал имя, вопросы больше не имели смысла. Все было просто, как мычание, и оттого становилось еще хуже. Местный глава военного ведомства не хотел повторить судьбу своего койсумского коллеги и решил ударить на упреждение. Как говорится, нет генерала – нет проблемы.

Возможно, только сейчас я по-настоящему начал понимать серьезность всего, что происходит со мной. Моя боль и страх ничто перед жизнями людей, даже не догадывающихся о замыслах графа и амбициях мелкого человечка Ивана Боева.

Да уж, хорошо я выполнил приказ Гвиери не высовываться и не нарываться на неприятности.

Мне стало тошно в прямом и переносном смысле. Говорить с изрыгающим проклятия человеком больше не хотелось. Да и жить тоже. Мир начал терять реальность и покрываться мелкими трещинками равнодушия. Тело бросало то в жар, то в холод, и хотелось одного – чтобы все это скорее закончилось.

– Ты зарвался, генерал. Если немедленно не прикажешь вот этим мертвецам отпустить меня, тебя не спасет даже дружба с императором!

Голос советника вырвал меня из горячечной мути. Я оглянулся на ухмыляющихся «медведей». Румяные и буквально пышущие здоровьем парни никак не напоминали мертвецов.

Ой, зря он это сказал. Повторялась история с его коллегой.

– Удавите этого урода, – тихо прохрипел я, даже не узнавая собственного голоса, и, вздрагивая от боли на каждом шаге, пошел к выходу.

У самых дверей я все же обернулся и увидел финальную часть этой драмы. «Медведь», из самых молодых и легких, быстро забрался на балку и закрепил там веревку с петлей. Затем, как заправский ковбой, набросил петлю на голову вдруг присмиревшего советника и тут же перерезал канат, удерживавший пленника в висячем положении. Истошный визг оборвался резко, едва начавшись.

Ну, вот и все – еще одна смерть пятном на моей душе. А сколько их еще будет?

Выир с основной частью своих бойцов ждал меня снаружи. Рядом с ним стоял Харит и, казалось, вздрагивал от нетерпения, горя желанием в очередной раз оправдать мое доверие. Но мне это было уже без надобности.

– Выир, забирай всех и возвращайся в Койсум к Млету Келсо. Продолжите проверку уже с ним. Харит, подготовь приказ на казнь советника третьего ранга Ринадо Корсу по обвинению в покушении на жизнь имперского инспектора, воровство и растраты.

– Но у нас нет доказа… – начал адъютант, но замолк под моим тяжелым взглядом.

– Просто подготовь. Без вопросов. Доказательства нароете, но в свое время и уже на пару с Келсо.

Харит справился с документом быстро, и я подписал его сидя в карете, уже практически не контролируя тело. Возможно, именно поэтому подпись генерала получилась отлично.

Последнее, что запомнилось, – это Выир.

– Я помню свои клятвы! – «Медведь» гулко ударил себя в закрытую кольчугой грудь. – Повиновение генералу!!!

Второй раз мне пришлось терять сознание в этом теле и второй раз приходить в себя, так и не улетев в «камень душ».

С трудом собрав глаза в кучу, я начал осматриваться и понял, что обстановка мне незнакома. А находился я в спальне. Тяжелый полог на допотопной кровати, которой больше подходило название «ложе», скрывал от меня практически всю обстановку, но все же оставлял на виду щит на стене. Это был уже знакомый мне черный волк на зеленом фоне. Похоже, меня опять занесло в дом генерала. Это предположение тут же подтвердила Норна, которая услышала изменение в дыхании пациента и моментально оказалась рядом. Доброе и встревоженное лицо женщины напомнило мне Дархата. Но самое главное, я вспомнил – где я, зачем и, главное, чем это может грозить невольным свидетелям.

– Норна, – голосовые связки слушались отвратительно, но все же работали. – Собери всех слуг – и уходите из дома. Я вас увольняю.

– Но как же мы вас оставим? – удивилась служанка, всплеснув руками.

– А что, никого другого здесь нет?

– Ну ваши лекари не смогут…

– Чем ты сможешь им помочь, старая курица?! – прохрипел я, выпучив глаза. – Пошла вон и забери остальных, чтобы через полколокола духу вашего здесь не было!!!

Вопль закончился кашлем и рывками боли в боку, но свое дело он сделал. Норна, залившись слезами, выбежала из комнаты.

Прости, милая и добрая женщина, но так будет лучше.

Норна исчезла, зато появилась ехидная морда Карна. Я уже успел отвыкнуть от этой гнусной хари, и если раньше он был мне чем-то симпатичен, то после общения с прямыми и открытыми вояками вызывал лишь раздражение.

– Что, Ван, решил поиграть в благородство? Не хочешь, чтобы прислуга последовала за холуями виконта? – Кронаец словно прочитал мои мысли, и, что самое важное, мне очень не понравилась его ухмылка.

К счастью, рядом с моряком появился Лован. Выглядел он неважно, но все же оставался на ногах и был боеспособен.

– Лован, проследи. Прошу.

Центурион сначала нахмурился, но затем все же кивнул. А вот после этого нахмурился Карн, однако, к счастью, ничего не возразил. Похоже, прямого приказа графа на этот счет не поступало, а когда в особняк явился Гвиери, слуг там уже не было, об этом мне сообщил молчаливый кивок Лована.

– Ну что, Ван, у нас остался всего один шаг до победы. Мы спасем целое княжество и, возможно, империю. Ну а ты получишь свободу и новое тело, – ободряюще улыбнулся граф, хотя в этот блеф не верил ни я, ни он сам.

– Как мы доберемся до императора? – слабым голосом спросил я, стараясь разыгрывать наивного дурачка. Время для действий еще не пришло, так что, как говорил персонаж одного мультфильма: «Улыбаемся и машем».

– У нас нет необходимости добираться до него, он сам явится сюда. Император очень хочет поговорить с нарушителем спокойствия в империи, целая свора родовитейших дворян уже прогрызла ему огромную дырку в голове. А прямо сейчас во дворец входит гонец с известием, что генерал Рольд Сакнар лежит у себя дома при смерти после пережитого покушения. Догадайся, что будет дальше?

– Он приедет.

– Правильно, – хищно улыбнулся граф.

Его глаза лихорадочно блестели в предвкушении скорой развязки. Гвиери поставил на кон все – и свою жизнь, и жизнь княгини, и судьбу целого народа, но выигрыш того стоил. Если честно, я его понимаю и, возможно, поступил бы на его месте точно так же, но от этого ручьи пролитой крови не становились меньше. А то, что они предотвращали полноводные реки этой жизненно важной жидкости, хоть и успокаивало, но не полностью.

– Он приедет с охраной, – выдвинул я еще один довод.

– И это правильно, но у его охраны нет времени, чтобы подготовиться, а у нас оно есть. К тому же в последние годы на императора никто не нападал, и охрана вконец разленилась, за что сегодня и поплатится. – С этими словами граф как-то даже торжественно повернулся к двери, в которую входили люди в одежде прислуги. В основном это были женщины и всего два довольно пожилых мужчины.

– Так, Ван, будь внимателен. Твои выходки хоть и помогли нам, но не оставили времени на подробный инструктаж, так что придется все делать на бегу. Сразу после переселения потребуй к себе сентара второго гвардейского легиона. Мотивируй тем, что в первом завелись предатели. Лована объявишь своим спасителем и приблизишь в качестве личного телохранителя. Затем запрись в кабинете императора. Остальное мы обсудим позже. На данный момент у тебя самая простая задача: лежать и изображать из себя умирающего.

– Как раз это будет несложно. – Я обессиленно опустил голову на подушку. Но мне все же хотелось видеть происходящее.

Следующая попытка поднять голову была расценена правильно – рядом появилась Яна и сместила подушку так, чтобы было удобнее смотреть.

– Ты в порядке? – шепотом спросила девушка. В глазах хтарки теплилось сочувствие, и я вновь запутался в ее отношении ко мне.

– Это уже не так важно.

Яна ободряюще улыбнулась, но в уголках губ мелькнула грусть.

А тем временем граф, как заправский режиссер, начал расставлять мизансцену. Две женщины застыли возле столика с разной посудой, изображая готовность броситься на помощь больному. Яна играла роль сиделки, а остальные толпились у двери как сочувствующие. Лован находился недалеко от кровати.

Осмотрев еще раз расстановку сил в комнате, граф обратился к своим бойцам с речью:

– От того, как вы выполните свой долг, зависит судьба княжества и наших близких. Если бы можно было сделать все по-другому, мы бы попытались, но другого выхода нет. Будьте решительны и непреклонны.

Похоже, среди бойцов имелись и «идейные», поэтому граф постарался мотивировать их на подвиг. Что-то мне говорило, что, когда будут зачищать хвосты, эти идейные пойдут в расход первыми.

Граф закончил свою речь и подошел ближе к нашей троице.

– Я на всякий случай покажусь на рауте баронессы Дириналь. А вы здесь не глупите и действуйте строго по плану.

Граф ушел, а для меня потянулись долгие, похожие на часы минуты ожидания. Никому не хотелось разговаривать, потому что нервы перед операцией такой сложности были натянуты как струны. Сквозь приоткрытые двери было видно, как бойцы графа вскрывали потолочные панели в коридоре, оборудуя их дополнительными петлями.

Теперь понятно, откуда террористы свалятся на головы императорской охраны, причем в буквальном смысле.

Наконец-то суета подготовки утихла, и я остался в компании Лована, Яны и четырех слуг – двух женщин и пары «дряхлых» стариков.

Тишина и всеобщее напряжение словно повисли в воздухе, загустевшем, как патока, поэтому резкий удар в дверь заставил вздрогнуть всех без исключения.

Двери в спальню с грохотом распахнулись, и в проеме появился центурион в сопровождении двух хищно ощетинившихся оружием гвардейцев в черных панцирях.

Я уже было подумал, что на этом мои приключения закончились, но центурион, осмотревшись вокруг, снял шлем и поклонился мне, причем довольно уважительно.

Центуриона я знал, мало того, лицо гвардейца вызывало у генерала определенные эмоции – его душа буквально взвыла. Возможно, в таком состоянии и не удалось бы вспомнить, что бы это могло означать, но еще после первой встречи с императором я покопался в памяти Сакнара и знал ответ на этот вопрос.

– Ваша милость, император желает вас видеть. Вы позволите слугам и центуриону покинуть комнату?

– Конечно, – прохрипел я.

«Слуги» начали выходить в коридор, а Яна наклонилась ко мне.

– Постони немного, – прошептала девушка, поправляя подушку и делая вид, что собирается уходить.

Я довольно реалистично изобразил приступ боли, и это подействовало – центурион неуверенно переступил с ноги на ногу, но все же принял решение:

– Пусть служанка останется.

Ни возражать, ни благодарить я не стал. А уже через секунду все ненужные мысли вылетели из головы.

Началось!

В двери стремительной походкой вошел Хван Первый. За его спиной маячили два тираха охраны, а центурион настороженно зыркал по сторонам. Неизвестно, сколько телохранителей оставалось в коридоре за дверью, но наверняка их было немало. В эту секунду затея графа казалась форменным безумием.

– Что ты творишь, старый козел! На плаху захотел?! – Император решил начать с упреков, а не с проявления беспокойства о здоровье старого друга. Но от него все же не укрылась бледность больного и кровавые тряпки в тазу с покрасневшей водой.

Видеть выражение сочувствия в глазах старого друга генерала мне не хотелось, я казался себе предателем вдвойне, хотя и Сакнару, и Хвану Первому не был ни братом ни сватом. К счастью, этого не случилось – люди графа начали действовать раньше.

Да уж, действительно, от длительного безделья гвардейцы расслабились, и когда со стороны коридора донесся небольшой шум, из двоих тирахов к дверям обернулся только один, и тот не стал напрягаться, увидев входящего Лована. Если он и удивился появлению рядом с немым легионером невысокого кронайца, то отреагировать уже не успел.

Карн был стремителен, как мангуст. Казалось, что он одновременно вгоняет в шею обернувшегося тираха кинжал и бьет по шлему второго булавой из коллекциигенерала. Этот удар услышал и гвардейский центурион, и император, но если Хван успел развернуться, так как находился далеко от двери, то «кучерявый» только дернулся и тут же «выпал» из событий этого дня от удара скользнувшего вперед Лована по неосмотрительно обнаженной голове.

Повернуться-то император успел, но на этом его успехи и закончились – сидевшая ко мне лицом Яна стремительно развернулась и, прыгнув вперед, как кошка, врезала императору по затылку короткой дубинкой.

Я с трудом успевал осознавать все происходящее, но, когда Лован нагнулся над центурионом, чтобы добить его по примеру кронайца, уже прирезавшего бесчувственного тираха, в груди все сжалось от страха и боли. И это были не мои эмоции.

– Лован! Оставь его! Он нужен!

Кричал я как можно громче, понимая, что могу опоздать. В принципе мне не было дела до какого-то там легионера, а вот Рольду Сакнару очень даже было. Его душа рвалась в колдовских путах, буквально исходя ненавистью и… страхом. Я не стал тратить времени на выяснения всех подробностей, но уже знал, что кучерявый центурион Таух Соло был плодом тайной связи баронессы Соло и старого холостяка Рольда Сакнара.

Вот такое индийское кино. Убийству нужно было помешать, и не потому что генерал мог вырваться – просто мне хотелось сделать хоть что-то хорошее в этой мерзкой истории.

Центурион недоверчиво посмотрел в мою сторону, а Карн окрысился:

– Кого ты слушаешь, режь его!

Раздраженные нотки в голосе моряка явно были вызваны долгим отсутствием общения с Лованом и незнанием того, чем мы занимались все это время, но говорить так с центурионом, хоть и бывшим, было неразумно. Лован сверкнул взглядом и убрал кинжал в ножны.

– Лован, ты чего? – удивился кронаец и получил в ответ знак «молчание», а вдобавок «повиновение».

Карн хотел было возразить, но и без напоминаний понял, что сейчас не лучшее время. Пока он исходил злобой, немой центурион решительно подошел к кровати и вновь потянулся за кинжалом, и я уже догадывался, с какой целью.

В этом мире я умирал уже четыре раза, и все равно было очень-очень страшно. Но если кто-то – не буду показывать пальцем на Карна – хотел бы увидеть этот страх, то не дождется.

Я посмотрел в глаза центуриону, который остановился у изголовья, пройдя мимо отвернувшейся Яны. Лован ответил таким же прямым взглядом, а затем неожиданно вытянулся в стойке «смирно» и ударил кулаком с зажатым в нем кинжалом по броне в области знаков различия. Не знаю кому именно – генералу или мне – предназначалась эта честь, но надеюсь, что все же сам заслужил подобное отношение.

Движение за спиной Лована на секунду отвлекло меня, и я увидел профессора Ургена, который сразу же присел на полу комнаты, явно собираясь заняться черчением. А в следующий миг в голове словно взорвалась граната боли, к счастью лишь мимолетной.

Сон генерала был таким же коротким, как и кошмар пирата. Толпы воинов бросались друг на друга, как бешеные звери, а их кровь, казалось, залила горное ущелье от камней под ногами до верхушек скал. Похоже, это была та самая пресловутая битва в ущелье Каромон, которой император пенял генералу Сакнару.

Глава 7 Император

Не знаю, набил ли Урген руку на постоянной практике или это связано с чем-то другим, но казалось, что, пока меня «не было», прошло лишь несколько секунд. В отличие от предыдущих «вселений», в этом случае ситуация не оставляла времени привыкнуть к новым ощущениям. Лишь одно я осознал в полной мере – старость вернулась, но зато я вновь начал нормально ощущать мир, без отупляющего угара волшебной «наркоты».

Все вокруг меня носились как угорелые – Яна и какая-то незнакомая женщина помогли мне одеться, еще один боец быстро елозил тряпкой по полу, а Карн уже тащил перепуганного Ургена куда-то в боковую комнату. Остальные боевики графа совершали таинственные непонятные манипуляции с телами легионеров в коридоре и комнате.

Не успел я озадачиться вопросом: «Что бы все это значило?», как Яна, взяв за подбородок, повернула мою голову к себе:

– Слушай внимательно. Пока все идет хорошо. Сейчас привлечешь внимание охраны на улице, но не подпускай их к себе близко, а вызывай командира второго гвардейского легиона. Он крутится поблизости, так что явится быстро. Затем под охраной второго легиона едешь во дворец. Там уже все готово. – Закончив повторный инструктаж, хтарка обеспокоенно заглянула мне в глаза: – Ты справишься?

– Справлюсь.

Я постарался придать голосу максимум уверенности, хотя прекрасно понимал тревогу девушки. Что значит еще одна смерть для того, кто и живет-то понарошку? А вот ей очень хочется выжить. И как, скажите, это сделать при безумных планах явно спятившего графа?

А граф действительно спятил – он ставил все на совершенно неверную карту, то есть на меня. Я же мог запороть дело в любую секунду, и в этом не было бы ничего удивительного. Без малейшей подготовки, без точных инструкций, при постоянном форс-мажоре может свихнуться любой агент. И все это на фоне постоянного перескакивания из одного тела в другое! Я чувствовал, что суммарный запас удачи всех участников этой авантюры должен был закончиться еще на генерале, но почему-то мы пока оставались на коне.

И вот это «мы» мне не нравилось больше всего.

Все происходило настолько быстро, что я, казалось, лишь моргнул глазами – и в комнате остались только мы с Лованом, в смысле из живых. Да еще в придачу начавший приходить в себя внебрачный сынок генерала. Несмотря на очумелое состояние, я все же сумел сделать хоть что-то разумное – словно прощаясь с покинутым пристанищем, склонился над телом генерала и тихонько снял у него с руки перстень с баронским гербом.

Изобретать велосипед я не стал и воспользовался уже проделанным однажды приемом. Тяжелый стул полетел в сторону большого окна и, разметав хрупкое стекло на тысячи осколков, вывалился наружу. Реакция на этот катализатор появилась моментально – по лестнице загрохотали шаги целой толпы, и в комнату ворвались как минимум десятка два легионеров.

Перепуганный тирах уставился на меня огромными от удивлениями глазами. Он даже зачем-то направил в мою сторону копье.

– Ваше величество?

– Не подходить! – завопил я, и легионеры даже отшатнулись. Нависла опасная пауза. К счастью, с пола уже начал подниматься Таух Соло. И очень вовремя – все вообще шло как в хорошо отрепетированной пьесе, и это при том что план был не просто шит белыми нитками, а вообще – простите за моветон – склеен соплями.

Центурион не отличался оригинальностью и повторил вопрос тираха:

– Ваше величество?

– Всем стоять на месте! Таух, я не сомневаюсь в тебе, но твои легионеры напали на своего императора и убили генерала. Если бы не этот странный центурион из свиты Сакнара, почему-то не желающий разговаривать, я бы тоже лег рядом со старым другом.

– Но, мой император, это невозможно!

– Молчать! – Я понял, что пора включать самодура, которому нет необходимости объяснять свое поведение. – Не знаю, продался ты или нет, но верить первому легиону я больше не могу. Немедленно вызови сентара второго легиона.

– Но, ваше величество, – промямлил центурион и шагнул вперед.

Лован тут же скользнул навстречу и застыл предо мной в настороженной оборонительной позиции.

Таух Соло не мог ничего понять, с трудом приходя в себя после удара по голове. Кстати, последствия «подачи», прилетевшей императору от Яны, достались мне «по наследству» в виде шишки на затылке и дергающей мозг головной боли. Что не добавляло терпения и понимания.

– Выполнять!

Этот крик словно развеял остатки неуверенности и всеобщего обалдения, заставив легионеров двигаться осмысленно. С их лиц даже ушло тупое выражение.

Да уж, действительно расслабились. В последний раз империя серьезно воевала больше ста лет назад. Даже тот конфликт, в котором Рольд Сакнар погубил целый легион, был не более чем пограничной стычкой с одним из Вольных королевств. А последний рокош был и того раньше. С крестьянскими восстаниями справлялись сами вассалы или «медведи», уверенно державшие в жесткой узде все незаконные лесные бандформирования.

Честно говоря, империя больше всего напоминала слишком уж спокойное и оттого какое-то игрушечное государство. Но это сейчас. Во времена дедушки Хвана Первого – Уланга, тоже Первого – здесь было очень «весело»: по империи часто прокатывались волны гражданских войн и рокошей.

С тех пор стало значительно спокойнее в основном благодаря тому же Улангу, его кровожадности и изобретательности. Одно не слишком законное, но очень важное изобретение на двести лет обезопасило страну от гражданских войн и дворцовых переворотов. Но теперь годы спокойствия, за время которых легионы вообще и гвардейская охрана императора в частности, так сказать, перестали мышей ловить, закончились. И в этом был виноват Хван Первый, который мог стать последним в своем роду, если бы не вмешательство графа.

Информация из мозга императора шла легко и незаметно, без малейших болезненных ощущений. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо по удобству извлечения нужных данных, а плохо – потому что я уже начал воспринимать прошлое императора как свое. Так и до потери личности недалеко.

«Вечер воспоминаний» нарушил сентар второго гвардейского легиона. Им оказался уже знакомый мне маркиз Дамиле, тот самый метросексуал, с которым меня познакомил граф в «ведомственной» таверне. Впрочем, от метросексуала в нем сейчас мало что осталось – типичный сентар при оружии и в броне. Удивление не успело оформиться в голове, как память императора тут же подсказала все подробности назначения маркиза на пост сентара второго гвардейского легиона. Самое смешное, что это было «уступкой» тем, кто рьяно требовал наказания зарвавшегося генерала Сакнара.

Работа, проделанная Гвиери за несколько дней, удивляла и поражала. Граф был гением закулисной игры и придворным стратегом, а вот тактиком он был слабым. Сама операция захвата императора была спонтанной и плохо продуманной, а о личности исполнителя и говорить нечего. Я легко мог загубить всю затею, в одно мгновение обесценив огромный массив работы всех союзников Кровавого Моржа при дворе империи. Но если бы мне вздумалось взбрыкнуть, наказание последовало бы моментально, и что самое неприятное – я не знал, каким именно оно будет. Так что пришлось играть свою роль дальше и очень много думать.

Маркиз ворвался в дом генерала весь такой энергичный и деятельный – его бойцы сразу оттерли в сторону подчиненных Соло и заняли оборону вокруг тушки «великого императора». Так же он попытался выдворить Лована, но я громогласно объявил центуриона спасителем венценосной особы и назначил личным телохранителем.

Из спальни мы выходили очень плотной группой – телохранители едва ли не лезли мне на голову. Проходя коридором, я сумел оценить постановочный талант подчиненных графа – все действительно очень напоминало бой между двумя группами гвардейцев, а потолочные панели не вызывали никаких подозрений.

Интересно, как граф собирается скрывать следы преступления в дальнейшем? Проще всего сжечь этот дом.

Весь путь до шикарной кареты императора меня терзало ощущение, что я упускаю нечто важное. Озарение пришло, когда в поле зрения попала унылая физиономия опозоренного центуриона, шедшего за «коробкой» охраны, словно побитая собака.

– Центурион Соло.

Рванувшегося ко мне центуриона новая охрана затормозила прямо на старте.

– Повиновение императору! – В глазах молодого центуриона полыхала жуткая смесь из стыда, обиды, растерянности и обреченности.

– Таух, хочу, чтобы ты сам выяснил, почему так случилось. Я не верю в твое предательство. Поэтому слушай мой приказ. Во-первых, с этого момента становишься сентаром первого гвардейского легиона, твоему начальнику уже давно пора на покой. Во-вторых, начинаешь расследование предательства гвардейцев. Готовься по первому требованию явиться с докладом.

Нельзя сказать, что парень возрадовался, но обреченность из его взгляда ушла.

Дверь кареты наконец-то отсекла меня от гудящей как пчелиный рой толпы и неприятного мельтешения факельных бликов.

Любые попытки собрать мысли в кучу утопали в адреналиновом вихре, разыгравшемся в крови императора. Душа Хвана пока не проявляла себя, но я был уверен, что с ним мне будет тяжелее всего, и не только потому что император был очень волевым человекам, но и по причине, так сказать, душевной усталости – надоело мне все это. Даже мысль о финишной прямой, после которой меня не ждет ничего хорошего, все равно как-то успокаивала.

Окончательно прийти в себя мне не удалось – карета мягко качнулась, и вновь пришлось напрягать старые суставы уставшего тела. Один из гвардейцев предупредительно подставил плечо, и я не стал выпендриваться – было как-то не до того. Вокруг моментально возобновилась суета и беготня.

Ночной императорский дворец уже не впечатлял красками и линиями, но давил на мозг сильнее дневного.

На монументальную лестницу, к счастью, взбираться не пришлось. Во-первых, карета выехала на ставший основанием дворцу холм, к самому фасаду, к тому же кабинет императора находился на первом этаже, и к нему был отдельный пологий ход.

На всех пяти постах, от бокового входа во дворец до дверей кабинета, охранников меняли прямо по ходу нашей процессии. Это больше напоминало дворцовый переворот, впрочем, так оно и было, но знали об этом лишь пособники Кровавого Моржа.

В обширной приемной с доброй полусотней диванных посадочных мест для посетителей было пусто – ввиду позднего часа на месте не оказалось даже секретаря.

Когда створки дверей императорского кабинета сомкнулись за спиной, я наконец-то облегченно вздохнул, но радость моя длилась недолго: минуты через две дверь вновь открылась, и появился сияющий Дамиле.

– Мой император, еще раз позвольте поблагодарить вас за высокое доверие и уверить в абсолютной преданности. Я безмерно…

– Сентар, я все прекрасно понял, но час поздний, и мне хотелось бы поспать, а дел еще очень много, – прервал я словесный поток Дамиле, желая побыстрее закончить с этим фарсом. – Мне сообщили, что некий граф Гвиери имеет для меня важную информацию.

– Ваше величество! – едва ли не вскричал новый начальник охраны. – Граф уже ждет вас в приемной.

– Зовите!

Дамиле выпорхнул в двери, а через минуту в них уже входил граф. Как ни удивительно, при виде Гвиери я испытал облегчение – по крайней мере, не нужно было ничего решать. На данный момент я совершенно не знал, что можно сделать в этой ситуации, и память императора мне не помогала.

Когда граф входил, в дверях мелькнула спина Лована, так что можно было не беспокоиться о том, что нам помешают. Приказ императора о полномочиях нового личного телохранителя, подкрепленный угрюмостью центуриона, гарантировал надежную преграду на пути всех любопытных и назойливых.

Гвиери некоторое время вглядывался в мое лицо – похоже, его наконец-то проняло. Можно было воспользоваться этим и поиграть на нервах, но ситуация не та, да и настроения не было.

– Ваша милость, что делаем дальше? – спросил я, расставляя приоритеты, и увидел, как граф облегченно выдохнул.

– Вспоминай: в каких покоях императора есть тайный ход?

– В Палатах Зимы и в Розовой спальне, – моментально ухватил я лежащую на поверхности информацию. Император с детства не любил спать в комнатах с тайными ходами, но иногда приходилось.

Воспоминания Хвана Первого увлекли меня за собой и «напомнили» о том, как в десятилетнем возрасте будущего императора едва не зарезали вместе с матерью именно в Палатах Зимы. Постаралась новая любовница отца, и выжить ребенку удалось лишь благодаря тому, что он успел нырнуть под массивную низкую кровать. Появившиеся из тайного хода убийцы были слишком крупными, поэтому не смогли залезть следом, а площадь кровати не позволяла дотянуться даже с помощью меча.

Пришедшим на выручку гвардейцам, чтобы достать мальчика, пришлось разломать огромное ложе, что вкупе с видом мертвой императрицы сделало детскую травму еще глубже.

– Ван, Ван!

– А? Что? – вскинулся я, понимая, что слишком погрузился в детские воспоминания императора.

– Соберись, – прорычал граф, уже полностью придя в себя. Лицо императора его больше не смущало. – У нас много работы. Сейчас ты прикажешь отвести себя в Палаты Зимы и запрешься там с Лованом. Затем покажешь ему потайной ход. Кстати, куда он ведет?

– В транспортные конюшни за дворцовым комплексом.

Эта информация лежала значительно глубже, и пришлось покопаться.

– Хорошо, это очень удобно. Так что пошлешь Лована и дождешься моего появления. Только никакой отсебятины, и постарайся поменьше открывать рот.

Тело императора вдруг напряглось, а гнев выбросил в кровь изрядную дозу адреналина. Руки в буквальном смысле зачесались, так что пришлось сдерживать себя. Конечно, мне и самому было неприятно обращение графа, но вспышка гнева была слишком яркой – мало кто решался разговаривать с императором таким тоном.

– Господин граф, будет лучше, если вы немного смените тон. Мне трудно сдерживаться, когда вы так говорите.

Гвиери буквально пронзил меня стальным взглядом. Я даже восхитился его выдержкой и непробиваемым гонором. Но ума в этом черепе было все же больше, чем гонора.

– Ты прав, Ван, ставки слишком высоки. Поэтому прошу простить меня, ваше величество. Действуем, как договорились.

Граф выполнил потрясающе виртуозный поклон. При этом в его поведении не было язвительности и наигранности, несмотря на отсутствие свидетелей. Я бы точно не удержался от издевки.

Переселение в Палаты Зимы прошло успешно. Строгая обстановка кабинета, обставленного вычурно инкрустированной золотом тяжелой мебелью из красного и черного дерева, сменилась легким интерьером белого цвета. Анфилада из пяти комнат, несмотря на свою белизну, не напоминала искристых стен помещений в Сатаре. Это как сравнивать снег и лед. Здесь чувствовалось влияние снежных, каких-то живых мотивов, а не мертвая белизна камня.

Мебель попирала мраморный пол тонкими, слишком хрупкими на вид ножками, а стены были задрапированы белой тканью. Это место очень любила мать императора, и мне стало немножко грустно – императрица Алера была прекрасной женщиной, мягкой, грустной и застенчивой. Она не заслуживала ни такого мужа, ни уготованной ей печальной участи. Так думал Хван, и я был с ним согласен. Свежие узы крепко держали душу императора, но до меня все же долетали отголоски его эмоций.

Грустно, конечно, но в данной ситуации как-то не до сантиментов.

За белой драпировкой скрывались обычные серые стены из гранитных блоков. Одна из внешних стен таила в себе замаскированный проход, в который и нырнул центурион.

Не было его минут двадцать. Я даже начал немного нервничать и поэтому едва ли не с радостью встретил появление графа и парочки его головорезов. Урген был неизвестно где, как и явно стерегущая профессора Яна. Мне и так было понятно, что увидеть ученого я смогу, только если случится что-то экстраординарное, и это было неприятно.

Что ж, иного ожидать не приходилось. Началась главная часть игры Кровавого Моржа, и если все пойдет по его плану, для меня финал будет печальным.

Быстро проверив весь комплекс, граф и кронаец облюбовали себе самую дальнюю комнату, а Лован оставался со мной в роли телохранителя.

После долгих и нудных инструкций графа и письменных потуг подделать подпись императора на целой кипе заранее подготовленных бумаг я перешел ко второй части спектакля.

В покои были вызваны главный целитель империи и имперский секретарь – худородный, но очень умный дворянин, с виду похожий на высохшую воблу. Целитель же оказался не то чтобы полной противоположностью секретарю, но все же был намного упитаннее. Получив пачкой подписанные мной документы, секретарь молча удалился, а вот целитель был не так покладист, и прямой приказ его не удовлетворил.

– Ваше императорское величество, я понимаю ваше решение принять эликсир и подарить империи наследника, но мне нужно исследовать ваше тело, для того чтобы учесть все факторы, а также напомнить о последствиях.

– Если мне не изменяет память, полгода назад вы все исследовали и даже настаивали на приеме этого зелья?

– И вы отказались, – тут же добавил слишком любопытный целитель.

– Вы оспариваете мои решения?

– Ну что вы, конечно, нет, – тут же смутился он и, кланяясь, отступил к двери. – Ваш эликсир будет готов завтра же.

Целитель ушел, а у появившегося в приемной комнате Палат Зимы графа был настороженный взгляд, и что-то мне говорило, что до послезавтра любопытный целитель не доживет. Этот человек не сделал ничего плохого, даже наоборот – он переживал за своего правителя. Я легко мог устроить бучу и отправить графа со всей его шайкой на плаху, но это означает, что престарелые заговорщики все же доведут дело до конца и орды морхов сожрут десятки тысяч людей, причем в прямом смысле этого слова. Пресловутый выбор между большим и меньшим злом во всей красе.

Кстати, граф так и не спросил, кто вторгнется в империю, чтобы добраться до княжества. Да и сам я пока не думал об этом, поэтому информация всплыла только сейчас. Император все же настоял на том, чтобы дари сказали ему, кто именно будет уничтожать его подданных.

Тоже мне благородство! Это ж как нужно хотеть жить, чтобы заплатить за несколько добавочных десятилетий такую жуткую цену!

Отчаяние, которое испытал Хван, было вполне понятным – морхи, как говорили книги путешественников, являлись не только жестокими убийцами, но и каннибалами. Хотя если двухметровые чернокожие существа, по описаниям мало чем напоминавшие людей, ели представителей гомо сапиенс, возможно, это и не было каннибализмом в буквальном смысле, так что здесь больше подходило понятие «людоеды».

Воспоминания о «кружке по интересам» престарелых заговорщиков мелькнули в мозгу мимолетно, но граф напомнил о них. Исполняя для себя не очень привычную роль писаря, он быстро составил с моих слов список на арест, который я тут же завизировал.

Следующие два дня я чувствовал себя так, словно был законопачен в бочку и брошен в море. Вокруг приютивших меня комнат бушевала настоящая буря – кого-то там арестовывали, смещали с постов и даже казнили, а я в это время видел только одни и те же стены и одних и тех же людей. Во дворце было объявлено о тяжкой болезни императора, так что всех недовольных я принимал лежа в постели.

Придворные и просители вели себя настороженно, но так как некоторые покидали «больничные» аудиенции в кандалах, возникать решались немногие. Для признания законности новшеств им хватало моего, точнее императорского, лица и уверений нового главы придворных целителей. Невзрачный и очень испуганный старичок в первое свое появление принес склянку эликсира вместе с вестью о смерти своего начальника. Он старался не смотреть мне в глаза, справедливо полагая, что я был причиной его слишком стремительного взлета по карьерной лестнице. Что бы ни творилось в его голове, целитель подтвердил всем вопрошающим, что император в здравом уме и твердой памяти. А мое объявление о том, что ради империи их владыка готов принести себя в жертву и, сократив срок своей жизни, подарить подданным наследника, подтверждало, что скоро я хлебну эликсира и буду живчиком бегать по дворцу, едва ли не самолично отрубая головы недовольным.

Лично я в душе являюсь монархистом, потому что не могу поверить, что человек, которому власть дается лишь на время, способен искренне заботиться о чужом благосостоянии. Монархи же просто не имеют выбора, потому что управляют по-настоящему своей собственной страной, но за это подданным иногда приходится платить испорченными нервами, когда очередной монарх впадает в буйство или маразм. Насколько эта цена разумна, пусть каждый решает сам для себя, но не стоит забывать, что некоторые «демократические» князьки вытворяют такое, что Петр со своим брадобрейством и сажанием бояр пятой точкой в корзину с яйцами кажется невинным шалуном.

Ситуация с моим «домашним арестом» изменилась буквально в одночасье – в столицу империи приехала Лара. Меня ждала встреча с женщиной, которую я успел полюбить и на которой вот-вот должен был жениться, – чем не счастье? Только мне почему-то было не очень радостно.

Сразу после появления гонца от княжеской делегации мне предстояло еще одно испытание. Поначалу я думал, что буду бороться с собственными сомнениями, но получилось по-другому. Как только граф появился в спальне со знакомой склянкой, стало понятно, что пришло время для атаки императора. Похоже, он ждал до последнего и готовился. Такой боли я не испытывал ни при своей прежней жизни, ни при всех последующих «суррогатных» воплощениях. Реальность то загоралась на секунду, то вновь накрывалась тьмой. Душа императора впивалась в мою, словно отрастила зубы и когти. Она хотела только одного – полного уничтожения захватчика собственного тела. Сначала я испугался, а затем разозлился. В очередной раз сказалось выгодное состояние того, кому терять нечего.

«Ненавижу!!! Ненавижу всех: графа, весь этот мир и тебя, урода старого! Ты злишься? Ты в ярости?! А кто виноват во всем этом? Кто ради собственной шкуры поставил под угрозу свой народ? Ну конечно, ведь без тебя жители империи не справятся. Случится братоубийственная война! Конечно, лучше, когда сотни тысяч морхов отожрутся мясом женщин и детей. Да будь ты проклят, мразь, со своим меньшим злом! На, жри мою душу, подавись и давай сдохнем оба, вместо того чтобы попытаться сделать хоть что-то!» – Мой мысленный монолог, похоже, впечатлил императора, его душа прекратила атаки и затихла. Вселенная встала на свое место, правда, в расплывчатом виде. Я увидел, что граф только подошел к кровати, – так что приступ длился всего несколько секунд, а мне казалось, что я «вопил» не меньше получаса.

Тело вновь перешло под мое управление, поэтому я решил поставить точку в сомнениях императора – вырвал из рук обалдевшего графа склянку и в три глотка проглотил знакомую противную жидкость.

Что ж, мосты сожжены, и теперь осталось сделать княгине ребенка и сдохнуть – по крайней мере, так хочется Кровавому Моржу.

Душа императора затихла окончательно – то ли сдалась, то ли взяла паузу на обдумывание ситуации. Не знаю, понял ли он что-либо из моего посыла, – ведь наше общение сводилось к обмену эмоциями. Не исключено, что из моей «речи» он воспринял только искреннюю злость, презрение и фатализм.

– Ван, у тебя все в порядке? – нахмурился граф, вглядываясь в мое лицо.

– Да, теперь уже в порядке. Давайте поскорее заканчивать с этим балаганом.

«Знакомство» с Ларой должно было произойти на большом рауте в честь прибытия княгини, к которому меня готовили, как лошадь к свадебной процессии. По крайней мере, ощущал я себя именно так. Ну а как иначе может чувствовать себя нормальный мужик в длиннющем, но очень тесном камзоле с кучей украшенных брюликами орденов и тесных чулках? Оказывается, мода на мужские колготы родилась не на пустом месте. Сверху все накрывалось горностаевой мантией, и это посреди лета!

Маразм, блин, во всем своем блеске!

Гвиери напоследок пригрозил мне страшными карами и вывалил на голову ворох информации, в том числе о том, что, по уверениям целителей, Лара находится уже в конце самого благоприятного для нашей задумки периода месячного цикла, так что надо поторопиться.

Говорил он так, словно занимался селекцией на ферме крупного рогатого скота, что меня, естественно, покоробило, но свое негодование пришлось оставить при себе.

Закончив с расстановкой акцентов, мы вышли в люди – на встречу с будущей женой и для объявления о помолвке. Точнее, вышел я в сопровождении телохранителей, а граф исчез в дальней комнате «спального комплекса» и наверняка поспешил через подземный ход в расположение сатарской делегации.

От подобного поворота в имперской политике, похоже, обалдела не только княгиня, но и весь высший свет империи. Ну а я впал в ступор от толпы, явившейся поглазеть на своего императора. Стало даже немного страшно.

Раут проводился в Малом зале торжеств.

Интересно, каким же тогда был Большой?

Память императора в сравнении масштабов не особо помогла – удалось вспомнить лишь то, что Главный зал торжеств империи был больше этого раза в полтора.

Помещение Малого зала занимало площадь как минимум пары футбольных полей. Высокий, метров пятнадцати, потолок поддерживали два ряда квадратных колонн, которые напомнили мне опоры зданий советского стиля. С правой стороны от «заднего» входа в зал, где-то на уровне второго этажа, виднелся балкон для музыкантов, а по периметру всего зала установлено несколько десятков уставленных снедью столов.

Похоже, гостей сегодня будут не только развлекать, но и кормить.

Мое появление из небольшой дверцы за малым троном было встречено шумом, похожим на многократно усиленный гул пчелиного роя. Конечно, прилично воспитанные придворные не позволяли себе громких звуков, но как минимум трехсотенная толпа в совокупности дала довольно сильный шум, тут же подхваченный и размноженный эхом большого Малого зала.

Стараясь не смотреть на толпу, я быстро подошел к трону и аккуратно уселся на мягкую подушку. Подобная предосторожность вполне понятна: массивный «стульчик» был полностью отлит из серебра и украшен «голубыми слезами» – большими бриллиантами с синеватым блеском. Так что даже в летний день можно было заработать геморрой.

Все эти подробности я отмечал очень внимательно, стараясь отвлечься от лицезрения огромной толпы, которая в момент моей посадки на императорский насест вдруг замолкла и синхронно поклонилась. Это вновь едва не вогнало меня в панику. Наличие десятка гвардейцев с церемониальными алебардами не успокаивало. Больше всего мне хотелось сбежать и закрыться в самом маленьком помещении дворца, даже если это будет чулан со швабрами. Но, увы, свою роль придется отыгрывать полностью, о чем тут же напомнил голосистый малый, который уже более тридцати лет являлся голосом императора.

Полноватый барон густейшим басом донес до толпы новость о решении императора незамедлительно жениться, дабы осчастливить империю наследником. В толпе началось бурление, и псевдопчелиный гул значительно усилился.

«Сейчас меня будут убивать». Мысль, конечно, не самая умная, но другой в голову не приходило. Интересно, откуда взялся этот страх перед толпой, ведь не боялся же я многотысячной массы легионеров! Неужели это скрытые страхи императора?

Нехорошие предчувствия усилились, когда от толпы отделились несколько человек и направились прямиком к трону. Как ни странно, гвардейцы на это событие никак не отреагировали.

К счастью, я успел заметить, что среди них находятся Гвиери и Лара. Зацепившись взглядом за ее изумительно серые глаза, которые от волнения и испуга стали практически голубыми, я начал успокаиваться. Давно заметил, что растерянность близкого мне человека всегда заставляла меня собраться и придавала смелости.

– Ваше императорское величество, – дрожащим то ли от страха, то ли от еле сдерживаемого негодования голосом сказала княгиня, приседая в глубоком реверансе. – Вы оказали мне честь своим предложением, и я незамедлительно явилась на встречу с будущим супругом.

Лучше бы она так не наклонялась. В отличие от империи княжество Сатар славилось меньшей строгостью нравов, что сильно сказывалось на глубине декольте. В горле моментально пересохло, и я с трудом сдержался, чтобы не встать с трона, – трудновато совладать с земным воспитанием, которое запрещало сидеть, когда дама стоит. Конечно, в современном обществе, особенно европейских стран, эмансипация дошла до того, что, казалось бы, естественное желание уступить даме место в общественном транспорте может вызвать возмущение оной особы, но мне кажется, это явление имеет временный характер.

В империи правила хорошего тона имели привычное содержание, но император стоял как бы в стороне от общего этикета. Для него, то есть и для меня тоже, дамой являлась только императрица, все остальные были просто подданными без пола и возраста. Поэтому Лара встала рядом с троном.

Как подсказывала память Хвана, ей в такой ситуации разрешалось в крайнем случае облокотиться на спинку серебряной конструкции. Ситуация изменится только после свадьбы и коронации будущей императрицы – ей будет предоставлено посадочное место в виде хоть и очень красивого, но все же деревянного креслица возле трона.

Я даже не представляю, какой скандал учинила бы земная феминистка в этом случае. Причем ее возмутил бы не сам факт стояния или сидения, а размер и высота стульчика. Впрочем, я не поддерживаю и не порицаю движения за равноправие полов, просто не совсем понимаю – сказывается «неправильное» воспитание.

Уделить Ларе чуть больше внимания я не мог, хотя очень хотелось. Единственное, что позволил себе, – это мягкая улыбка, заметив, как сильно сжаты пальцы будущей супруги императора. Хотелось бы сказать «моей» но, увы, это не так.

Ответом на мою улыбку стало робкое движение губ девушки. Сразу стало как-то теплее и уютнее. Даже выстроившихся в колонну придворных благодаря присутствию рядом Лары я воспринял без особого напряжения.

Похоже, вся эта толпа решила меня поздравить. Единственное, что успокаивало, – поздравления были краткими.

Если первую десятку я еще как-то воспринял, выуживая из памяти, что это: канцлер империи Сарас Кольно, главный казначей Маати Паладжу, герцог Тиирос Киренго, герцог Ладау Невсер и так далее. Причем все они явились с супругами, которые то ли ввиду возраста, то ли по причине отсутствия вкуса явно решили напугать императора своими нарядами и прическами. Но «император», закаленный последствиями детских травм современных земных модельеров, не испугался.

Эту первую четверку я отметил не только из-за нарядов дамской части пар, но и потому что все они присутствовали в подписанном мною приказе на арест. А также являлись членами клики заговорщиков против жителей империи во имя собственного долголетия. Глядя на довольно молодую жену совсем дряхлого казначея, можно хоть как-то понять его мотивы, но мое понимание казначею уже не поможет. Думаю, сразу после раута они скопом отправятся в темницу.

Лица поздравляющих мелькали со скоростью «кислотного» видеоклипа, и я начал терять концентрацию. А зря.

– Ваше императорское величество, вы меня не узнаете? – Одна из дам после поздравления не уступила свое место следующим поздравителям, а задала не совсем уместный вопрос.

Довольно симпатичное личико с немного увядшей красотой не вызывало никаких ассоциаций. Поверхностный осмотр чужой памяти также не дал полезных результатов, а реагировать на сие действо нужно было оперативно. Невинно эта ситуация выглядела только внешне. За спиной назойливой дамы в недорогом голубом платье стояла очень колоритная парочка – герцог Чаако Увиер и его супруга Идалия. Было видно, что подобный конфуз их не смутил, напротив, они впились в меня взглядами, ожидая реакции. Странным было и то, что хоть и дальний, но все же родственник императора стоит во второй части «придворной» очереди, а не в ее голове.

Ох, неспроста все это. Интересно, на что меня пытаются развести? Не на одержимость же. Скорее, хотят обличить в старческом маразме.

К счастью, в голове мелькнуло даже не воспоминание, а его тень.

– Увы, сударыня, в сеннике было слишком темно, а вино у вашего супруга очень крепкое, поэтому не узнаю.

Моя ухмылка была ехидной, краска стыда на лице симпатичной дамочки натуральной, а вытянувшиеся физиономии герцогской четы раздосадованными.

Эти двое явно что-то подозревали. С другой стороны, пусть об этом болит голова у графа. Надо будет поинтересоваться у Гвиери, не стоит ли внести в «чудесный» список и эту парочку. Не скажу, что являюсь большим физиономистом и знатоком людских душ, но переселение в казематы таких людей вряд ли осиротит вселенную.

Наконец-то поздравления закончились, и народ разбрелся к столам, мигрируя от одной группки к другой.

Еще минут через двадцать оживились музыканты, и стало совсем скучно. И дело даже не в том, что мне не хотелось танцевать, а в том, что императору не положено опускаться до этого занятия. Оставалось только созерцание, а смотреть, честно говоря, не на что.

Княгине было скучно не меньше, чем мне, так что я принялся копаться в чужой памяти, пытаясь найти повод для отступления с этого «праздника жизни».

Повод нашелся быстро – оказывается, я мог уйти еще минут десять назад.

– Княгиня. – Я встал и повернулся к Ларе. – Вам не кажется, что здесь стало скучно?

– Кажется, ваше императорское величество, – едва заметно присела сатарка. – Мне больше нравится тишина и уединение.

– Думаю, Зеленый кабинет даст нам и то и другое, конечно, если моя компания не покажется вам обременительной, – максимально мягко улыбнулся я и протянул руку.

– Ну что вы, мой император, как вы могли такое подумать! – Лара вложила свои тонкие пальчики в старческую руку императора и улыбнулась в ответ.

И все же в этой улыбке имелась не очень хорошая нотка – как отблеск стального клинка, спрятанного в ворохе бархата.

Похоже, сейчас начнется самое интересное. Ну что ж, я не возражаю против второго тайма нашего фехтования умов и эмоций, хотя княгиня даже не подозревает, что был первый.

Лары хватило ровно на два коридора. После третьего поворота, когда по моему знаку гвардейцы дали нам больше личного пространства, она сбросила маску любезности.

– Ваше величество, предложение о замужестве не оставляет мне возможности отказаться… – Начало ее речи было почти сицилийским. – Но если вы рассчитываете, что можете сделать со мной все, что вам захочется, то…

– А вы уверены, что знаете, чего именно я хочу? – тихо сказал я в ответ.

– Ну… – немного зависла Лара, в растерянности открывая еще одну грань своей красоты.

Я даже засмотрелся.

– Милая девочка, если мне будет позволено так обращаться к своей невесте, не знаю, что вам рассказали о моих наклонностях, но воплощать в жизнь свои фантазии с вами я не стану. Мне дорог будущий наследник, поэтому мы только позаботимся о его появлении.

– Прекрасно, – вздернула носик княгиня, всем своим видом показывая, что ответ ее удовлетворил. И все же никакая выдержка не смогла бы скрыть любопытного блеска в ее глазах.

Не назову себя сердцеедом, но точно знаю, что если признаться женщине в склонности к извращениям, конечно не указывая, каким именно, то в смеси отвращения, настороженности, страха и любопытства именно любопытство будет преобладать, отводя другим чувствам лишь мизерную роль.

Попав в Зеленый кабинет, который действительно оказался абсолютно зеленым, точнее, его гамма состояла из всех оттенков этого цвета, мы продолжили беседу, перескакивая с музыки на живопись и даже затрагивая танцы. Хван мало интересовался искусством, а я совершенно ничего не знал о творениях местного бомонда, но с помощью общих фраз удалось произвести на княгиню благоприятное впечатление. Она немного расслабилась, а вот я, наблюдая за тем, как солнце стыдливо прячется за горизонт, начинал волноваться.

Впереди первая попытка подарить империи наследника. Конечно, для общественности это произойдет только после свадьбы, но целители поторапливали. В чем-то они правы – ведь ждать следующего месяца бессмысленно. Подобные мысли не могли улучшить настроения, и мне пришлось покинуть гостью, пообещав, что позже, вечером явлюсь в отведенные для нее покои для приватной беседы.

В Палатах Зимы меня уже поджидал граф. Похоже, он находился на грани нервного истощения, и неудивительно – провернуть такую махинацию дорогого стоило. Не удивлюсь, если он не спал со дня нападения на свиту императора.

– Все готово, Ларе послали настойку для большей эффективности зачатия, теперь все зависит от тебя, – тут же взял быка за рога Гвиери.

– Я постараюсь помочь ей расслабиться, – по-своему воспринял я слова графа и, похоже, ошибся.

– При чем тут расслабление, ты не должен оплошать во время процесса!

– Граф, вы подумали о княгине? А если она занервничает и закроется, вы что предлагаете – привязать ее к кровати и изнасиловать?

– Что?! – взревел Гвиери, вцепляясь в лацканы моего камзола. Похоже, Лара была ему действительно дорога, но он как-то забыл об этом за всеми заботами. – Да я тебя за такое!

– Успокойтесь, я сам не хочу ее обижать. И все же – если она закроется?

– Но мы же с ней договорились. – Граф немного остыл, понимая, насколько глупо выглядит.

– Граф, не хочу оскорбить ни вас, ни княгиню, но она не дама легкого поведения, которая после уплаты аванса просто не может отказать. Вы посмотрите на это тело, – картинно указал я руками на себя. – Может, император когда-то и был красавцем, но не сейчас, и не для молодой девушки…

Закончить мысль мне не дал стук в двери.

Гвиери вышел в другую комнату, Лован спрятался за шторой, а Карн полез в шкаф, чем едва не вызвал у меня приступ хохота.

– Ваше величество, – послышалось из-за двери. – С вами все в порядке?

– Да, все нормально! – поспешил ответить я, но явно не очень убедительно, потому что дверь все же открылась и в нее заглянула голова в гвардейском шлеме с красными нащечниками центуриона.

– Мы слышали голоса.

– Я же сказал, что все в порядке!

Взрыв эмоций императора заставил голову исчезнуть, но все же центурион успел напоследок окинуть комнату взглядом, что еще раз напоминало о том, по какому тонкому льду мы ходим.

В комнату опять вернулись сатарцы, а явление Карна из шкафа все же выдавило из меня смешок. К счастью, граф не заметил этой оплошности – его занимали совсем другие мысли.

– Что же делать? – хмурился Гвиери. Похоже, подобные проблемы были вне его компетенции.

– Может, дать ей что-то расслабляющее из аптечки целителей? – Говорить такое было противно, но я полностью осознавал справедливость сказанного мною выше.

– Нет, – тут же отреагировал граф. – Целители запретили все, даже вино. Так, Ван, если придется…

– Подождите, ваша милость, – прервал я его порыв, понимая, что именно он собирается предложить. – Давайте пока без крайностей. Можно мне поговорить с Яной? Есть одна мысль.

Со сметливой и игривой хтаркой договориться было значительно проще. Она моментально поняла мою идею и восприняла ее с энтузиазмом, я бы дажесказал – с настораживающе радостным энтузиазмом.

Честно говоря, идея была далеко не моя, а всех ленивых мужчин моего поколения, ну может быть, не только моего. Как ни парадоксально, иногда проще сделать даме массаж, чем услаждать ее слух и взгляд постановочными прелюдиями. Как говорил один киноперсонаж, «кнопка есть у каждого», а на женском теле их больше, чем у аккордеона. И добиться своего значительно проще, используя эти «кнопки», чем достучаться до чувств через разум. Я ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого про женский разум, просто там живет столько фантазий и самостоятельно придуманных правил и табу, что сам черт ногу сломит.

Так что в данном случае я рискнул применить рецепт ленивых и не очень красивых мужчин. Что на самом деле было истинно в обоих смыслах – я ленив, а император далеко не Ален Делон.

Выделенные Ларе покои встретили меня и Яну задернутыми шторами и полным отсутствием источников освещения – девушка готовилась пойти на подвиг во имя своего народа. Впрочем, так оно и было, но я собирался подпортить ей удовольствие от самопожертвования.

– Ваше величество, вы не один? – пискнула Лара, натягивая одеяло повыше, когда из-за моей спины в комнату вошла Яна со свечой в руках. Смуглянка благоразумно прикрыла лицо платком, и княгиня не смогла узнать в ней фальшивую племянницу графа.

– Мне показалось, что вам не помешает хтарский массаж.

– Думаю, это излишне, – тут же воспротивилась княгиня.

– Зря, это прекраснейшие ощущения.

– Вы думаете, в Сатаре нет массажисток? – Лара добавила к своей броне пару пластин иронии.

– Готов поспорить, что такого массажа вам еще не делали, – уверенно сказал я, разворачивая большое кресло спиной к огромной кровати. – А чтобы вас не смущать, я не стану смотреть на этот процесс и заодно развлеку вас разговором.

Долгого разговора не получилось – мы немного поговорили о пустяках, затем минут через пять Лара только слушала меня, а еще через десять, похоже, уже не слышала вообще ничего – ее дыхание стало тяжелым и прерывистым. Я оказался прав – эротического массажа в арсенале придворных сатарских массажисток не было, вернее, они не рисковали применять его к незамужней княгине.

Дальше все было просто – я избавился от всего лишнего и сменил Яну. Пришлось даже сделать страшное лицо, потому что игривая хтарка явно хотела остаться и принять посильное участие в процессе «одаривания народа империи наследником», но я не собирался устраивать из этого процесса массовое шоу.

Утром ситуация в наших с княгиней отношениях не претерпела кардинальных изменений – для женщин вообще проведенная вместе ночь значит больше, чем для мужчин. Для меня тоже многое изменилось, но короткий срок жизни этого тела, да и фальшь ситуации портили всю красоту момента.

– Доброе утро, – промурлыкала, потягиваясь под тонкой простыней, Лара.

– Доброе утро, дорогая, – улыбнулся я в ответ и присел на край кровати. Не очень привлекательное тело императора было скрыто под шелковой пижамой – несмотря на ночные подвиги, которые реализовались благодаря алхимии целителей, тело старика не стало краше, поэтому не стоило демонстрировать его лишний раз. – Как спалось?

– Чудесно, ваше величество, – игриво сверкнула глазами княгиня. – Только очень хочется есть.

Судя по виду, есть ей хотелось лишь для того, чтобы восстановить силы, а затем продолжить начатый процесс. Да и я не особо возражал.

Следующая неделя пролетела в любовном угаре. Время от времени в палатах появлялась Яна под видом массажистки и занималась Ларой, а для меня это значило, что пора идти в Палаты Зимы, дабы подписать очередную пачку приказов. Я сам немного очумел от близости с Ларой, поэтому совсем не интересовался тем, что происходило вокруг спальни княгини. К тому же душа императора совсем не докучала. Мне казалось, что я попал в рай, и даже мысли о скоротечности этого счастья ушли куда-то на задний план.

Все закончилось разом, в один не очень прекрасный день, точнее, вечер. Причем по двум совершенно не связанным друг с другом причинам.

Вернувшись с очередного подписания документов, я не застал Лары в спальне. Явилась она через час подозрительно довольная и загадочная.

– Мой император, целители подтвердили: я беременна.

Эмоции пронеслись в голове как стая куропаток – сначала радость и даже гордость, причем поддержанная душой неожиданно активизировавшегося Хвана, затем нехорошие предчувствия и уже после этого понимание последствий сего события.

– Неужели можно определить это так рано? – скорее с надеждой, чем с любопытством, спросил я, понимая, что, как только информация дойдет до графа, он инициирует начало финальной части пьесы под названием «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

– Мой личный целитель сказал, что изменения в организме появляются уже на второй день после зачатия. Придворные лекари подтвердили. Они ничего не говорили раньше, желая убедиться наверняка. Это ведь так чудесно!

И вот что вы прикажете говорить в таком случае любимой женщине? Уверен, перед подобной дилеммой оказывались очень многие мужчины – сам еще не уверен в своем желании иметь ребенка, но понимаешь, что малейшая тень сомнения на лице в присутствии будущей матери равносильна самоубийству. Материнский инстинкт – штука не просто сильная, а абсолютно непробивная, он способен уничтожить любое чувство, и не только любовь, но и ненависть.

Не знаю, радоваться этому или нет, но отвечать на заданный вопрос не пришлось – кто-то врезал в дверь спальни, словно осадным тараном.

– Быстро в ванную комнату! – тут же заорал я, подталкивая Лару к двери в небольшое помещение.

Несомненным достоинством женщин этого мира было то, что они научены в экстренной ситуации быстро выполнять указания своего защитника, а не заявлять: «Объясни мне немедленно, что происходит!»

Дальше мне пришлось озаботиться выбором оружия – ничего лучшего, чем массивная ножка стола, не нашлось, но и это было неплохо. Жаль, конечно, портить хорошую вещь, но делать нечего. Как назло, спальный комплекс изначально предназначался для женщин и не имел в интерьере даже декоративных клинков.

Хорошо, что обострившаяся паранойя заставила меня перед важным разговором закрыть дверь на засов. В дверь ударили еще два раза, и массивные створки дали изрядную трещину. После этого на несколько минут нависла угрожающая тишина, а затем кто-то очень даже интеллигентно постучал в ту же многострадальную дверь.

– Ваше величество, с вами все в порядке?! – прозвучал голос уже знакомого мне центуриона. Похоже, это был любимый вопрос до неприличия любопытного парня, или же у него было туго с фантазией.

– Что происходит?

– Бунт, ваше величество, но атаку на покои княгини мы отбили. Откройте, вам необходимо покинуть эту часть дворца, здесь слишком опасно.

А вот теперь вставал вопрос – не выманивают ли меня под нож убийцы. Вроде бы не должны – дверь вряд ли смогла бы выдержать еще пару ударов, но, как говорится, береженого Бог бережет.

– Центурион Лован с вами?

– Да, ваше величество, он здесь.

– Лован, стукни: сколько кронайцев достаточно, чтобы испортить мне настроение?

Из-за двери простучали единственно правильный ответ, то есть – один.

Засов поддался с трудом – его изрядно погнуло от ударов, но дверь все же удалось открыть.

В широком коридоре, который, казалось, был залит кровью под потолок, лежало десятка три тел как в черной броне гвардейцев, так и в других облачениях. Возле двери валялась уже безголовая статуя одного из императоров, явно служившая нападавшим в качестве тарана.

Любопытный центурион и Лован, так же как еще пять легионеров, не удостоили меня вниманием – они напряженно вглядывались в противоположный конец коридора. Выглядели гвардейцы довольно колоритно – стандартная броня плохо сочеталась со щитами различной формы и раскраски. Раньше эти щиты находились на стенах, представляя во дворце разные имперские семейства. Думаю, главы этих родов, увидев подобное непочтение, не обрадовались бы, но гвардейцам было плевать. Церемониальные алебарды они выбросили в самом начале боя, а отсутствие стандартных щитов возместили тем, что попалось под руку.

– Центурион, а как же вы смогли уцелеть? – задал я вопрос, желая развеять последние сомнения.

– Ваше величество, – все же повернулся ко мне гвардеец, – сегодня вечером не моя смена. Я отдыхал, а как услышал шум, сразу направился с дежурным десятком прямо к покоям княгини. По пути мы встретили центуриона Лована. К счастью, успели вовремя.

– Что-то слабоватая атака, – хмыкнул я, осматривая не такой уж большой отряд нападавших.

– Так никто и не знает, что вы можете оказаться ночью в покоях невесты, – чуть улыбнулся центурион. Приглушенный стенами грохот заставил его вновь собраться. – Ваше величество, нам необходимо немедленно отправиться в ваш кабинет.

Я не стал спрашивать, почему именно туда, так как уже вспомнил, что главный кабинет императора являлся наиболее защищенным местом во дворце. Там также были потайные выходы, но оба вели в казармы гвардейцев, потому я и не выбрал его в свое время.

Попытку Лары привести себя в порядок я пресек самым радикальным способом, завернув ее в покрывало и поручив четырем гвардейцам. Легионеры тут же образовали вокруг невесты императора «коробочку», окружив сплошным панцирем из щитов. Гвардейский центурион и Лован составили авангард, а оставшийся свободным гвардеец прикрывал тыл нашей мини-колонны.

Коридор и целую анфиладу представительских комнат, предназначенных для отдыха имперской свиты и гостей, мы прошли без проблем, но, как только вышли на площадку, обрамляющую главный холл дворца, увидели основные силы нападавших. Заговорщики как раз выходили из коридора, ведущего к Палатам Зимы. Похоже, предположения центуриона подтвердились, и будь я там, уже давно бы отошел в мир иной на пару с душой настоящего императора.

Заговорщики заметили императорский конвой практически сразу. В общем, ничего страшного – нас разделяло почти пятьдесят метров и высота второго этажа, а в обход бежать далековато. Нам же оставалось пройти отрезок метров в тридцать и нырнуть в коридор, ведущий к кабинету императора. К тому же атакующих было всего десятка четыре во главе с двумя рыцарями. В данный момент перед моими глазами предстала иллюстрация противостояния, рожденного реформой двухсотлетней давности. Тогда дед Хвана решил, что рыцари слишком непредсказуемы и соответственно опасны. Он увеличил контингент небольшого вспомогательного легиона, а спустя несколько лет заменил им гвардию. И теперь во дворце шла ожесточенная битва, ярость которой подпитывала многолетняя вражда.

Радость от малочисленности нападавших была преждевременной – один из рыцарей, внешне напоминавший закованного в броню слона, сорвал с пояса рог и дунул в него со всей силы своих немаленьких легких. На секунду показалось, что заревел изображенный на его щите буйвол.

Такое впечатление, что рог был волшебным – практически моментально из всех щелей не только второго этажа, но и двух остальных, как тараканы, полезли рыцари и оруженосцы. Из нужного нам коридора тоже появилась компания воинов во главе с рыцарем. Он был не такой массивный, как «буйвол», но легче от этого не становилось.

– Сюда! – заорал гвардейский центурион и повел нас в ближайшую дверь.

Проскочив несколько комнат, мы вбежали в Бальный зал размером чуть меньше Малого зала торжеств. В противоположном конце помещения виднелась большая дверь, но центурион повел нас к неприметной дверке под балконом для музыкантов.

Пропустив меня на винтовую лестницу, гвардейцы встали перед входом, явно намереваясь подороже продать свою жизнь. Я подтолкнул Лару вверх по лестнице и шагнул обратно.

– Центурион!

– Уходите, ваше величество, мы их задержим!

Ой какие мы герои!

– Не дури, мальчик. Закрой дверь и оставь на лестнице двух человек, остальные пусть обороняют балкон.

Центурион не являлся гением мысли, но и идиотом тоже не был.

– Повиновение императору!

Поняв, что меня услышали, я поднялся на балкон к Ларе. Затем загнал слишком любопытную девушку под стенку на один из стульчиков, приставил к ней гвардейца, а сам, отобрав щит у еще одного легионера, приготовился наблюдать за шоу, так сказать, с галерки.

Расчет центуриона вновь оказался верным – двери на двух противоположных входах рухнули практически одновременно, и в зал хлынула толпа заговорщиков.

Однако! А их здесь изрядно!

И это были не наемники, а цвет нации – рыцари империи и их оруженосцы. В отличие от земного Средневековья у местных рыцарей было не один-два оруженосца, а по несколько десятков, в зависимости от достатка. Рыцарем здесь мог быть только дворянин, а оруженосцем – кто угодно. К тому же дворяне оруженосцами практически не служили – гордость не позволяла, разве что самые бедные и у самых именитых вельмож.

Атака местной рыцарской конной лавы напоминала старинный клинок с наварными лезвиями – на острие и по бокам сталь тяжелобронированных рыцарей верхом на хорошо защищенных тяжеловозах, а в середине мягкое железо оруженосцев в кольчугах с пластинами и на легкобронированных лошадях.

В зале запестрело от разнообразия гербов на щитах и их сочетания, и это о чем-то смутно напоминало. Порывшись в чужой памяти, я понял, что здесь в основном были собраны южные рыцари, а также бойцы из дружин недавно арестованных герцогов.

С герцогскими бойцами все понятно, а вот чем я не угодил южанам? Ведь мать императора была родом с юга, и там Хвана всегда любили и поддерживали. Да уж, загадка, но искать на нее ответы было как-то не ко времени.

В принципе тягаться с такой массой воинов было бессмысленно, но центурион на это и не рассчитывал – его дело отсрочить прямой контакт заговорщиков с императором до прихода подкрепления.

Как оказалось, гвардия если и расслабилась от мирной службы, то не до конца. Через выход, в который мы так и не пошли, по трупам рыцарей и оруженосцев ворвался отряд легионеров. Сразу стало понятно, почему дед Хвана провел свою реформу. Если рыцарские отряды напоминали пчелиные рои вокруг многочисленных рыцарей-маток, то легионеры шли ровно как на параде – сразу после входа в зал плотная колонна развернулась в ровные ряды, моментально прикрывшись теперь уже штатными щитами.

Бунтовщики оказались зажатыми между двух масс легионеров – вторая появилась из противоположной двери буквально на плечах отряда «буйволиного» рыцаря.

Все, ловушка захлопнулась, теперь осталось определить – для кого именно. Неожиданно образовавшийся клин из легионеров, который рванул в сторону балкона, вселял надежду, что не для нас.

После первой подсказки мозг центуриона включился полностью – он вывел всех, кроме одного гвардейца, на балкончик музыкантов. Да и оставшийся не занимался обороной лестницы, а продолжал закидывать узкий пролет стульями музыкантов.

А мысль дельная – гора даже легких стульев в тесном пространстве винтовой лестницы остановит любого нападающего минут на двадцать, а больше и не надо.

Наш балкончик возвышался над залом метров на шесть, и забраться на него было непростой задачей. Нападавшие решили было закончить дело по-быстрому и забросать нас острыми железками – от коротких копий до мечей, – но легионеры уже оттеснили меня в глубь балкона, к Ларе, и закрыли сплошной стеной щитов.

Дальнейшее я видел плохо. Только минут через пятнадцать мне удалось растолкать телохранителей и подойти к перилам балкона, и то под прикрытием Лована со щитом.

Бой в зале уже шел к закономерному финалу. Как-никак возле дворца квартировали два гвардейских легиона, причем двойные, а это восемь тысяч бойцов. Другой вопрос – как они умудрились пропустить во дворец такую толпу? Но об этом позже.

Зал был забит и живыми, и мертвыми воинами, только на данный момент выживших легионеров было значительно больше, чем рыцарей. Бой шел только в правом дальнем углу и практически под нашим балконом. Посмотрев вниз, я заметил макушку лишенного любого украшения шлема «буйвола». Фланги рыцаря защищали только три оруженосца, и все они уже смертельно устали.

Сам не знаю почему, но мне стало жаль этого воина – возможно, именно потому, что я слишком многого не знал.

– Взять живьем!

Судя по оскалившимся лицам легионеров, делать этого они не собирались, но ослушаться прямого приказа не смогли. Вот тут в дело пошли церемониальные алебарды. Несколько длинных орудий смертоубийства с дополненными крючками-лезвиями прижали выживших заговорщиков к стене, а затем легионеры повалили их на пол.

В это время бой в правом дальнем углу зала закончился поголовной гибелью рыцарей. Что бы там ни происходило, им я помочь уже не мог.

А вот интересно – смогу ли помочь себе? Любовный угар сменил адреналин боя, так что подумать о своей судьбе элементарно не хватало времени. У меня не было даже намека на толковый план.

Да уж, Ваня, расслабился ты, и за это придется платить. Раньше гибель души для меня была пустой угрозой как минимум, потому что я сомневался в существовании оной, а вот сейчас, в более проинформированном состоянии, стало как-то страшновато.

Из омута горестных мыслей меня вырвала немного странная картинка – настороженно оглядывающийся «медведь», который не очень-то гармонировал с высокой напольной вазой, заполненной каким-то растением с длинными листьями. Зато на фоне трупов и залитого кровью паркета он выглядел очень даже естественно. Но важно другое – откуда он здесь взялся? Память быстро подсказала, что во дворце для представительности имелось по полусотне «медведей» и рыцарей.

Интересно, на чьей стороне воевали придворные рыцари?

Осмотревшись, я увидел еще парочку одетых в меха и кольчуги здоровяков. Но стоявший возле ниши с вазой боец привлек мое внимание тем, что смотрел на балкон с явным беспокойством.

В голове забрезжила робкая идея. Времени на размышления не было вообще, поэтому я сразу приступил к реализации этого зародыша плана. Увидев, что на него смотрит сам император, «медведь» попытался отвести взгляд, но был остановлен осторожным жестом моей руки. Боевые знаки у легионеров и «медведей» хоть и отличилась, но имели много общего. По крайней мере, необходимые мне были идентичны. Увидев знак «внимание», «медведь» напрягся. А после знака «прячься», то есть «займи скрытую позицию», он словно исчез. То, как эти здоровяки растворялись в лесу, меня уже не удивляло, а вот то, как двухметровый воин спрятался за не такой уж большой вазой и маленькой шторкой, выглядело каким-то волшебством.

В это время в зале происходили довольно странные события. Легионеры быстро выносили тела погибших, при этом одна часть гвардейцев аккуратно оттирала к выходу другую. Все стало понятно, когда я увидел короткую ссору между двумя гвардейцами с золотыми львами на черной броне – маркизом Дамиле и Таухом Соло. На стороне первого был мой приказ и врожденная наглость, так что Тауха поблагодарили за помощь и довольно грубо выпихнули за двери вместе с подчиненными.

Неподалеку от спорщиков маячил граф Гвиери, изо всех сил стараясь удержать в руках поводья ситуации.

Гвардейцы наконец-то убрали куски мебели с лестницы, и я спустился в зал. Лара оставалась наверху под опекой двух легионеров – видеть все, что творится на поле боя, ей совсем не обязательно. Запаха было более чем достаточно, чтобы молодая девушка оказалась на грани обморока. И это в ее-то положении!

Я осмотрелся вокруг и пошел к центру зала, старательно изображая брезгливость и дурноту, впрочем, играть особо не приходилось – трупов на шикарном паркете было уже меньше, но он все равно был залит кровью и усеян отрубленными частями тел, вперемешку с вывалившимися внутренностями. Что бы ни говорили о красоте смерти в бою, радоваться такой картине может только окончательно свихнувшийся маньяк.

Посчитав, что момент удачный, Лован подошел к Гвиери за дополнительными указаниями. Я тоже счел этот момент подходящим и быстро пошел в сторону схрона «медведя». Лован было дернулся обратно, но, увидев, какую позу принял «император» у стены, успокоился.

Всем своим видом изображая процесс избавления от ужина, я скороговоркой давал указания затаившемуся воину:

– Косолапый, слушай меня внимательно. Возьмешь перстень и найдешь сентара первого гвардейского Тауха Соло. Передашь ему приказ срочно явиться ко мне в Палаты Зимы. Если кто-то попытается его остановить, пусть вяжет, но не убивает. С собой взять весь первый легион. Повторяю: весь. Выйдешь из укрытия, когда здесь останутся только слуги. Заявись, если все понял.

Услышав в ответ короткое «угу», я быстро снял перстень с вырезанным на рубине драконом, уронил его на покрытый кровью пол и почти футбольным ударом отправил под штору. Делал это максимально быстро и незаметно, потому что Лован был уже рядом.

Именно для него мне пришлось подтвердить свою пантомиму неким количеством вещественных доказательств – противно, но что поделать. Как говорил один киношный персонаж: «Захочешь жить – и не так раскорячишься».

Доказательств центуриону хватило, его даже передернуло от отвращения.

Когда мы покидали зал, по которому уже сновали уборщики со швабрами, я позволил себе один короткий взгляд в сторону ниши с вазой и убедился, что никто не проявляет к ней нездорового интереса.

Что ж, теперь будем надеяться, что у «медведя» хватит мозгов, а у Соло смелости.

Лован начал настойчиво подталкивать меня к выходу, но вид связанного по рукам и ногам «буйвола» заставил свернуть с намеченного пути.

– Дайте ему возможность говорить, – обратился я к одному из легионеров. Гвардеец ловко выдернул кляп и встал рядом, словно намеревался пресечь любую попытку нападения на императора.

Интересно, и что пленник сможет сделать в таком виде? Разве что плюнуть.

– Я помню твой герб, рыцарь, – сказал я, заглядывая в яростные глаза здоровяка. На самом деле я понятия не имел, к какому роду он принадлежал. – Твоя семья была верна империи. Почему же ты предал?

– Не я предал, а ты! – прорычал рыцарь, нарушая все возможные правила этикета, за что и получил кулаком легионера.

– Оставь его, – пришлось мне успокоить слишком резкого гвардейца. – Я никого не предавал.

Заверение было сомнительным, но, по крайней мере, лично этому воину я зла не желал.

– Твоим приказом были отведены все войска с юга. Ты вызвал рыцарей и оруженосцев на свою свадьбу, а в это время морхи жгут наши города и убивают семьи. Будь ты…

Договорить проклятие до конца ему не дали – тот же легионер запихнул кляп обратно, а Лован практически силой уволок меня из зала. Единственное, что я успел заметить, – как в помещение влетел взволнованный капитан Джайме Арат с княжескими гвардейцами. Теперь о Ларе можно не беспокоиться – капитан перегрызет глотку любому, кто вздумает криво посмотреть на его госпожу.

Залы Зимы выглядели так, словно там проводился обыск, да только непонятно – если искали меня, зачем было переворачивать диваны и ломать шкафы. Несмотря на разруху, я все же настоял на том, чтобы меня отвели именно туда. Да и Гвиери всем своим видом намекал на это.

Гвардейцы покинули комнату, оставив императора с новым телохранителем, но граф явился не сразу – пришлось ждать около получаса, и я уже начал переживать, что Соло появится раньше и провалит всю затею. Свобода, конечно, хорошо, но без Ургена мне она и даром не нужна.

– Что происходит?! – заорал наконец-то появившийся из дальней комнаты граф – больше для того чтобы выплеснуть накопившееся напряжение, чем узнать что-то новое для себя.

– Это вы у меня спрашиваете?! – Во мне тоже накопилось немало негативной энергии. – Не смотрите на меня так, будто они взбунтовались по моей вине. Сами заварили эту кашу. Что происходит на юге? Почему…

– Заткнись, щенок! Твое дело – выполнять приказы! – заорал граф на человека старше него не только по званию, но и по возрасту.

Он ухватил меня за кафтан на груди, и казалось, сейчас укусит за лицо. По слегка безумным глазам графа было видно, что он подумывает закончить нашу авантюру прямо сейчас. А что? Очень удобно: только что закончился бунт, княгиня беременна, поэтому ритуал коронации пройдет даже без помощи императора. Но что-то его все же останавливало, и это самое «что-то» являлось исчезающе тонкой паутиной, на которой висела моя жизнь.

Я понял, что тянуть больше нельзя. Вся моя задумка являлась чистой авантюрой – с другой стороны, все мои действия в этом мире были сплошь непродуманным бредом.

Вот сейчас мы и проверим, осталось ли удачи в отмеренном мне Богом запасе.

Стараясь делать это максимально правдоподобно, я закатил глаза и рухнул на пол, едва не потащив графа за собой. Теперь нужно было изобразить судороги, но получалось плохо.

Что же делать? Идея!

«Хван! Помоги! – заорал я куда-то в глубь себя, и ответ пришел моментально. Душа императора была на грани безумия. Новости с юга явно его расстроили, хотя совсем недавно он и сам задумывал нечто подобное. Понимая его состояние, я добавил для надежности: – Император, помни: только вместе мы сможем хоть что-то исправить!»

Нематериальные, но от этого не менее острые когти вцепились в мою душу, заставляя страдать и тело. Вот теперь мои судороги выглядели очень даже правдоподобно. Глаза оставались открытыми, и я видел, как граф борется с сомнениями. Но все же, приняв единожды решение, он продолжал его придерживаться, поэтому достал из-за пазухи хорошо знакомый мне камень и положил на грудь корчащегося тела. Атака души императора тут же прекратилась.

Вот зараза! Ладно, зайдем с другой стороны.

Во время настоящего приступа во рту из слюны образовалось изрядное количество пены, которую я и выпустил наружу, старательно выгибаясь всем телом.

– Проклятье! – выругался граф, явно вновь терзаясь сомнениями. Но решение было уже принято: в таких ситуациях люди обычно придерживаются первоначальной идеи. – Лован, приведи профессора.

Бинго!

Корчиться пришлось еще минут пять, и делал я это из последних сил. От моего лицедейства ломило все тело, и жутко хотелось расслабиться.

Появление Ургена переводило операцию во вторую стадию, где все зависело от сообразительности немного рассеянного ученого. Но, похоже, страх все же заставил профессора думать о реальной жизни – он правильно истолковал мой взгляд.

– Быстро положите его на кровать и отойдите в сторону, если вам дорога жизнь!

Придумано довольно топорно – граф нахмурился, а Лован и приведший ученого по тайному ходу Карн шагнули вперед. Но было уже поздно.

В дверь даже не стучали – ее просто выбили одним мощным ударом. В этот раз гвардейцы не оплошали. Прошло всего несколько секунд – и вся «гоп-компания» графа Гвиери была схвачена и обездвижена. Самым шустрым оказался кронаец, за что и заработал порез на бицепсе, фингал под глазом и глубокий нокаут.

Чтобы Ургену не досталось от резвых гвардейцев, услышав грохот падающей двери, я тут же вскочил с ложа и встал перед ученым.

– Внимание!

– Повиновение императору! – тут же откликнулся слитный рев гвардейцев, а счастливый Соло орал громче всех.

– Этих людей связать и заткнуть рты. Закрыть в самых надежных одиночках дворцовых казематов. Приказ второму гвардейскому легиону покинуть дворец и находиться в своих казармах. Выполнять! Соло, позаботься о пленниках и возвращайся. Да, еще, – вспомнил я, когда гвардейский сентар уже шел по поваленной на пол двери. – Срочно вызови в столицу следственную группу, которую создал генерал Сакнар, и всех «медведей».

– Повиновение императору! – вновь завопил внебрачный сын генерала и поспешно выбежал в коридор.

Так, а теперь мне предстоял важный разговор с профессором. Так как усиленный конвой из двадцати гвардейцев маячил через развороченный дверной проем, мы с Ургеном перебрались в дальнюю часть комплекса – комнату, чем-то напоминавшую будуар. Именно здесь находился вход в тайный тоннель, который я тут же перекрыл с помощью тяжелого рычага.

– Так, профессор, надеюсь, вы понимаете, что у нас есть лишь один шанс на двоих, чтобы спастись? Поэтому давайте без размазывания соплей. Только не говорите, что не обдумывали вариантов по извлечению меня из камня, – с потаенной надеждой спросил я и, увидев грусть в глазах ученого, едва не застонал от досады.

И все же, немного зная характер Ургена, я попытался докопаться до глубин его подсознания – вдруг там завалялось нечто важное.

– Профессор, говорите все, что приходило вам на ум.

– Ну, – грустно вдохнул Урген, – мы сможем продолжать переселять вас в другие тела.

– Давайте оставим это на крайний случай. Профессор, неужели ваши книжные кумиры не написали ничего внятного по этому поводу? Как там насчет двенадцатого параграфа?

– В трудах Карста Нехрерима есть упоминание, что душа может обрести новое тело, найдя опустевший сосуд.

– В смысле?

– Я тоже не понял, потому и не стал рассматривать такую возможность. Еще там употреблялось слово «человек-растение». Но с этим термином я никогда не сталкивался.

Стоп! А я, кажется, сталкивался.

– Профессор, – очень осторожно спросил я, боясь спугнуть удачу, запас которой у меня должен был исчерпаться давным-давно. – А термин «опустевший сосуд» и «человек-растение» упоминались вместе?

– Да, но я никак не мог понять этой связи.

Ладно, уже теплее. Похоже, в этом мире целители не так часто сталкивались с ситуацией, когда после отключения мозга удается поддерживать жизнь в теле, – не помню точно, но, по-моему, это называется «вегетативное состояние». Тут же возникала другая проблема: если термин был неизвестен даже профессору, то где найти этого самого «человека-растение»? И возможно ли вообще запустить «растительный» мозг?

– Профессор, выслушайте меня внимательно. Важно, чтобы вы очень хорошо подумали. Не встречали ли вы в своей практике или же в практике своих коллег случая, когда человек либо после болезни, либо после несчастного случая впадал в долголетний сон?

– Вы думаете, это и есть «человек-растение»?

– Профессор, я задал вопрос, – постарался я вернуть к теме разговора ученого, который вроде не был одесским евреем, но отвечал вопросом на вопрос.

– Два года назад в семье одного из степных баронов заболел сын. Он уснул и до сих пор не может проснуться. Барон едва не разорился, стараясь его вылечить. Но целители лишь разводили руками, с трудом поддерживая жизнь бедняги. Они говорили, что душа поки… Святой Герберт! – всплеснул руками Урген, и для убедительности хлопнул себя ладонью по лбу. – Какой же я идиот. Это же «опустевший сосуд». Я сам его осматривал. Точно! Мы немедленно едем в Даграй. Мальчик сейчас там, в монастыре целителей.

– Стоп, профессор. Теперь ваша задача думать только о том, как правильно провести обряд, и о том, что вам для этого нужно. Кстати, где кристалл? – немного поздновато вспомнил я и даже вспотел от страха.

Вот так и накрывается большинство даже самых продуманных авантюр – вроде и идея неплохая, и исполнение удачное, но вот упустил маленький нюанс, и Гвиери в тюрьме со злорадной ухмылкой заносит булыжник над хрупкой стекляшкой.

– Он здесь. – Угрен с улыбкой хлопнул ладонью по сумке, правильно истолковав мою бледность. – Когда меня вызвали, я тихонько спрятал кристалл, забрав его с вашей груди. Граф этого, к счастью, не заметил.

– Фух! – не стал я скрывать своего облегчения. – Так, сидите в этой комнате и ждите меня.

Выйдя в гостиную, я сквозь так и не отремонтированные двери увидел, что Соло еще не вернулся. Теперь нужно было подумать. Время интуиции и наития прошло – нужен был четкий план. Задача первая: доставить Ургена и больного мальчика в тайное место. Причем сопровождать его должны не гвардейцы, которых легко отследить. Все эти предосторожности нужны были потому, что я собирался сделать самую большую глупость в своей жизни – не убивать графа Гвиери. Причем я ничуть не сомневался, что он будет искать меня, едва дорвется до власти. Причин для подобной глупости было несколько. Во-первых – без графа Лару здесь просто разорвут, а я ее все же любил, хоть и намерен проститься с нею навсегда. Во-вторых – вместе с графом придется казнить всю шайку-лейку, а они мне уже начали нравиться, даже вечно въедливый Карн. Что уж говорить о Яне.

Кстати, а где ее носит? Ну и последней причиной было то, что мне не хотелось вообще кого-либо казнить – и так от пролитой крови уже тошнило. К тому же что-то подсказывало, что ее будет еще ой как много.

В связи со всем этим вставал вопрос: кому доверить Ургена и свою душу, причем в самом прямом смысле этого слова? Никто из придворного окружения не подходил – слишком заметны и ненадежны, даже Соло, несмотря на все его рвение.

Обращаясь к памяти императора, я не надеялся на успех, но ответ на все мои вопросы находился на поверхности, и имя ему было Сават Кардей – местный Робин Гуд.

Личность довольно неоднозначная: маркиз, его отец был герцогом Увиером. Что там произошло, толком неизвестно, но по непонятным причинам теперь звание герцога Увиера носит не Сават, а Чаако – тот самый стремный мужик, который пытался поймать меня на лжи во время помолвки. Сават потерял не только герцогство, но и право носить фамилию Увиер, и стал маркизом Кардей, получив титул своей матери.

Это, конечно, не могло порадовать совсем юного рыцаря, и он ушел в подполье, точнее, в подлесье. Постепенно нападения на конвои кузена сменились грабежом всех богатых, а вокруг местного героя начали собираться обездоленные со всего герцогства, и не только – герцог Увиер был довольно жестким эксплуататором, но это не особо отличалось от обычного поведения феодалов севера империи.

Все эти подробности задержались в старческой памяти императора, потому что два месяца назад «медведям» все же удалось изловить местного Робин Гуда, и канцлер, сидящий в этот момент в темнице, положил на стол своего владыки подробный отчет. Кстати, насчет канцлера – в отличие от остальных заговорщиков он был против такой цены за молодость и сдался только после прямой угрозы императора.

Мои воспоминания прервал Таух Соло, который буквально влетел в комнату.

– Повиновение императору!

– Вот и хорошо, сентар, что повиновение. Этой ночью мне будет нужна твоя верность без вопросов и оглядок. Я могу на нее рассчитывать?

– Моя верность и жизнь всегда были только ваши, мой император! – Соло вытянулся в струнку. Казалось, его позвоночник сейчас треснет.

– Расслабься, сентар. Итак, для начала пошли гвардейца за распорядителем дворца и передай мой приказ собрать всю наличность из его кассы. А мы спустимся в дворцовые казематы.

Вопросы в глазах молодого сентара заскакали, как шарики в лототроне, но он жестко подавил любопытство, всем своим видом показывая готовность спуститься со мной даже в преисподнюю.

– Находящегося в дальней комнате человека беречь как зеницу ока, и даже лучше.

– Повиновение императору! – вновь заорал сентар, заставляя усомниться в своем интеллекте. Но, присмотревшись, я понял, что парень просто испугался и теперь едва сдерживал радость от амнистии, смешанную с жутким желанием доказать свою полезность.

Подземные казематы императорского дворца выглядели именно так, как и должны были, – мрачно и очень солидно. Здесь содержались только самые родовитые преступники и те, о чьем аресте не должна была знать ни одна живая душа. Всем этим хозяйством заведовал довольно колоритный человек по кличке Горбун. Как было ясно из не очень замысловатого прозвища, он страдал от серьезного искривления позвоночника, что было примечательно: сумей он встать ровно – имел бы рост не менее двух метров, эдакая гора. Несмотря на несомненно жесткое детство и неприглядную профессию, на его лице я не заметил признаков ни излишней жестокости, ни душевных болезней, а в глазах угадывался незаурядный ум.

Император знал этого Горбуна, когда тот был еще мальчиком, и, как ни странно, сохранил в памяти его имя.

– Здравствуй, Димо.

Горбун согнулся еще сильнее, скручиваясь почти в круг.

– Здравствуйте, ваше величество.

– Я давно не заходил, все ли у тебя в порядке?

В глазах Горбуна мелькнуло удивление, но вылилось оно не в настороженность, а в добрую улыбку.

– А на что мне жаловаться? Еда с вашего стола, подопечные в основном дворяне, а не всякое отребье. Даже есть с кем поиграть в битву.

– Вот и хорошо, – улыбнулся я Горбуну, который мне действительно понравился. Обычно люди с уродствами, если, конечно, окружающие не уродуют их еще и морально, становятся добрыми, хоть и совершенно закрытыми. – Димо, мне нужно, чтобы один человек оказался в моих покоях в снаряжении городского стражника, но при этом чтобы все считали, что он умер.

Говорить я старался тихо, чтобы Соло и сопровождающие нас гвардейцы не могли ничего услышать, поэтому придвинулся к Горбуну ближе. Как ни странно для этого места и занимаемой должности, от Димо шел приятный запах чистоты, мыла и какого-то незамысловатого цветочного аромата.

– Сделаю, – коротко кивнул Горбун и тут же доказал, что действительно обладает неплохим интеллектом. – О том, что это должно остаться нашей тайной, можете не говорить.

Еще в детстве мама всегда говорила мне: «Будь добр с людьми, даже если эти люди ничего не могут дать тебе взамен». Жизнь подтвердила ее правоту, но с небольшой ремаркой – хорошее отношение к людям очень часто приносит свои дивиденды.

Шепнув на ухо главному дворцовому тюремщику необходимое имя, я направился дальше в сопровождении его помощника. По пути попадались и другие подчиненные Горбуна, все они имели набор несомненных добродетелей, особенно для тюремщиков: чистоплотность, расторопность и отсутствие следов пороков на лицах. В основном это были молодые люди, явно из низов общества. Конечно, я понимал, что в остальных имперских тюрьмах все с точностью до наоборот, но все равно был приятно удивлен.

Первым я посетил графа, которого слишком усердный сентар приказал приковать к стене. Сначала я хотел освободить его, но, поразмыслив, оставил как есть. Разговор пойдет наедине, а Гвиери, несмотря на старость, еще тот бычок.

– Радуешься?! – сузив глаза, осведомился граф. Держался он неплохо, но усталость сделала его намного старше.

– Чему, ваша милость?

– Ну месть – это сладкий напиток.

– Какая там месть! Вы, конечно, сволочь редкостная, но делали все это не для себя. Да и меня угробили бы только для того, чтобы защитить Лару.

– Я обещал тебя отпустить и сдержал бы…

– Ой, вот только не надо мне этих песен, – тоном старого одесского еврея оборвал я насквозь фальшивую речь графа. – Изменить уже ничего нельзя – так давайте будем искренни друг с другом. Вы с самого начала решили, что спишете меня как ненужную вещь, а я с самого начала понимал это.

– Хорошо, Ван. Пусть будет так. Но что это меняет? А я ведь могу раскрыть твою сущность. Как думаешь, что сделают верноподданные с императором, чью душу поработил бес?

– Граф, я же просил оставить эти игры. Прежде всего это ударит по Ларе. А этого вы не допустите. Именно поэтому я и не прикажу вас казнить.

– Неужели? – Мои интонации понравились графу, и теперь уже он напоминал старого еврея.

– Вот видите, даже вы согласны, что это глупость. Я не стану брать с вас клятву не искать моего нового тела – все равно будете. Но так уж случилось, что Лару я люблю, а ребенка считаю своим. Без вас ее здесь попросту сожрут. Могут сожрать и с вами, но это уже сомнительно. Поэтому давайте заканчивать с лживыми уверениями. Завтра утром я короную Лару, а к вечеру отправлюсь на юг, со всем войском.

– Ты с ума сошел! Они прорвут оборону и дойдут до княжества! – задергался в путах Гвиери. – Ты все погубишь!

– Это уже не столь важно. По крайней мере для меня. За столичными стенами Лара будет в безопасности, а разменивать ни в чем не повинных жителей южных провинций на княжество мне противно. Вы сами втравили меня в эту игру, так что играть будем до конца. Я не праведник, но совесть у меня есть. У вас, кстати, тоже, как бы вы это ни скрывали. Сатар – красивый город, я постараюсь его защитить, но если не получится, то особо горевать не стану.

Граф хотел еще что-то сказать, но мне было уже не до его откровений.

– Вас сейчас снимут со стены. Постарайтесь выспаться. На вас смотреть больно.

К следующему собеседнику идти было недалеко – он находился во второй камере справа.

В отличие от Гвиери канцлер империи маркиз Сарас Кольно находился в тюрьме уже почти неделю, попав сюда сразу после объявления помолвки. Его шикарный костюм пришел в полную негодность, несмотря на то что Горбун создал в камере неплохие условия. По крайней мере, если сравнивать с другими заключенными в обычных тюрьмах империи…

Немного склонный к полноте, но явно борющийся с лишним весом дворянин с мягкими чертами лица и шикарной вьющейся шевелюрой. Старость уже начала менять его облик, о чем говорили и морщины, и серебряные ниточки в волосах. Он не имел ни волевого рыцарского подбородка, ни косой сажени в плечах, но был умен и хитер, за что и получил должность канцлера империи.

Меня он встретил настороженно, но с койки поднялся и даже поклонился.

– Пришли лично объявить приговор, ваше императорское величество?

– Можно сказать и так. Участь твоя тяжела, будешь и дальше тащить канцлерскую лямку. – Он сначала не поверил, а потом посчитал, что это какое-то издевательство. Но его подозрения были развеяны следующим вопросом: – Как думаешь, почему я не отрубил тебе голову?

– Потому что три месяца назад я сказал «нет», хоть потом и согласился. Вы решили простить всех участников заговора? – спросил маркиз, явно намекая, что император тоже входил в круг заговорщиков.

– Нет, так повезло тебе одному. Остальные пойдут на плаху, а я покину вас меньше чем через две недели. А может, и раньше.

Сарас Кольно потупил взгляд, но явно не потому, что скорбел об участи тех, с кем делил высшую власть в империи. Герцог Ладау Несвед был его родным братом, но я точно знал, что он ненавидит его больше всех своих врагов, вместе взятых, и плакать не станет.

– Приводи себя в порядок – и ко мне в кабинет. Собери всех, кого нужно. Завтра мы должны успеть не только короновать императрицу, но и выступить в поход на юг. Спать нам некогда, к тому же у тебя был шикарный отпуск, так что должен был отдохнуть. – Моя шутка вызвала лишь кривую улыбку на полных губах, нобыло видно, что маркиз едва ли не прыгает от радости.

Как мало нужно человеку для счастья.

Когда мы вернулись обратно в Палаты Зимы, там помимо отряда гвардейцев находился главный распорядитель дворца с увесистой сумкой на плече и некто в форме городского стражника, отличием которой был шлем, хорошо закрывающий лицо.

Одним витиеватым жестом я позвал обоих с собой и остановил дернувшихся следом гвардейцев.

– Деньги, – коротко обратился я к распорядителю.

Невысокого роста невзрачный человек, одетый в дорогую ливрею, начал выкладывать на стол тяжелые кошели. По его виду было понятно, что он хочет что-то спросить, но ночь была безумной и от страха все вопросы буквально застревали в его горле.

– Сколько здесь? – Я небрежно ткнул пальцем в кошель.

– Двести алмазных империалов, ваше величество, больше в дворцовой казне нет. Нужно вызывать нового главу казначейства, но…

– Этого достаточно, – отмахнулся я, отпуская вконец перепуганного человека.

Этого было действительного достаточно. Алмазный империал весил граммов пятьдесят, двести штук – около десяти килограммов. Да и вообще сумма немаленькая. Почти восемь тысяч обычных империалов.

Все было упаковано в десять мешочков. Я взял пять из них и направился в сторону комнаты с Ургеном.

– Маркиз, следуйте за мной. Нам есть что обсудить.

Профессор встретил человека в форме стражника весьма настороженно и даже шагнул назад, в глубь комнаты.

– Профессор, знакомьтесь, это маркиз Кардей. Маркиз, представляю вам профессора Ургена.

Маркиз решительным жестом снял шлем и поклонился профессору. Меня же, как истинный революционер, он продолжал игнорировать.

Савату Кардею было лет тридцать, но печать юношеского идеализма так и не покинула его лица. Орлиный профиль, густые каштановые волосы над упрямыми черными глазами давали общий образ довольно привлекательно для дам мужчины, особенно учитывая ореол таинственности борца за «что-то там». Статью Сават не вышел, зато был подвижен и жилист.

– Маркиз, у меня к вам есть интересное предложение, которое сделает вас свободнее и богаче на сто бриллиантовых империалов. – Местный Робин Гуд тут же напрягся, и я поспешил его успокоить. – При этом не придется поступаться принципами и кого-либо предавать.

В глазах не очень говорливого собеседника я заметил искренний скепсис. В принципе он был прав: богатство и в моем мире, и в его – просто так не давалось, и чаще всего ценой была именно подлость и предательство.

– Вам необходимо доставить профессора к больному юноше, помочь им добраться до уединенного места по вашему усмотрению и обеспечить защиту, пока будет идти лечение.

– И все? – наконец-то заговорил маркиз.

– Нет, конечно, – не удержался я, чтобы не подразнить собеседника. – Вас могут попытаться ограбить или даже убить. Также могут не отдать больного, но на объяснения нет времени, и если нужно, юношу придется отобрать силой.

– Почему я? – Маркиз нравился мне все больше и больше. Как бы сказал одессит: «Он говорит мало, но он говорить смачно».

– Потому что из всех, кого я знаю, ваша честность вызывает у меня наименьшие сомнения. К тому же тайны лучше всего хранятся в глухих лесах.

По глазам благородного разбойника было видно, как сомнения и предположения проносятся в его мозгу подобно стайке стрижей, но ни одного из них он не доверил языку.

– Я согласен.

– Хорошо, у вас есть связи в городе?

Маркиз опять напрягся, подозревая, что весь этот хоровод был организован для выявления его связей в городе.

Да что же ты такой пугливый!

– Просто скажите – сможете ли самостоятельно покинуть столицу?

– Да, если окажусь за пределами дворца.

– Прекрасно. Тогда забирайте деньги. – Я выложил мешочки на журнальный столик. – И уходите с профессором по тайному ходу. До конца не ходите, а сверните в последнее ответвление, оно выведет вас к хозяйственным постройкам.

Чтобы вновь открыть тайный ход, мне сначала пришлось опустить стопорный рычаг, а затем еще один. В результате одна из тонких занавесей на стенах заколебалась от сквозняка.

В этот момент Ургена затрясло по-настоящему. Он наконец-то осознал, что его ждет в будущем. Но это все же лучше, чем смерть, что я и попытался донести до его испуганного сознания:

– Профессор, у нас есть реальный шанс выжить, но только если мы оба будем действовать с умом. Что делать, вы знаете лучше меня. Маркизу доверяйте полностью: другого выхода у нас все равно нет, а сомнения могут лишь испортить дело. Идите, и да поможет вам ваш святой Герберт.

Урген неуклюже поклонился и, как-то по-детски всхлипнув, убежал вслед за уже исчезнувшим в проходе маркизом.

Закрыв тайный ход и опять заблокировав его, я вернулся в прихожую. Оставалось еще одно дело, а затем можно было расслабиться и помочь этому государству, вместе с любимой женщиной.

В очередной раз убеждаюсь, как становится легко, когда ты все сделал и от тебя уже ничто не зависит. Никогда не понимал людей, стремящихся к власти, – либо они обладают каким-то особым контролем над собственным сознанием, либо просто плевать хотели на ответственность и элементарно наслаждаются возможностью помыкать другими людьми. Хотелось бы надеяться, что первое.

Изыскивать дополнительных денег я не стал: сто бриллиантовых империалов – это очень неплохо, да и забирать их из тайника придется в экстремальных условиях, а пять килограммов – это немалый вес.

– Сентар, – позвал я Соло. – Сейчас мы вдвоем ненадолго спустимся в парк и прогуляемся.

Две закутанные в темные плащи фигуры вышли в полуночный сад: не было никаких сомнений, что нас заметят, – слишком много народу проживало в императорском дворце.

Пять килограммов драгоценностей я не доверил рукам сентара, а нес сам, тем более что идти было не так уж далеко. Окружавший дворец сад диковинных растений, которые свозились сюда со всего материка, дальней частью выходил к императорскому парку. В отличие от сада сюда можно было попасть и простому смертному. Именно по этой причине высокую ограду из стальных, заостренных вверху прутьев охранял дозор гвардейцев. Короткая команда сентара – и маленькая калитка тут же открылась. Легионерам очень хотелось узнать, кто сопровождает командира на прогулке, но их праздное любопытство осталось неудовлетворенным.

Для того чтобы пересечь огромный парк, необходимо было потратить не меньше получаса – к счастью, нам не нужно было этого делать. Целью прогулки был небольшой летний павильон с фонтаном. Два крыла арки отходили от домика с открытой дверью и как крыльями полукругом охватывали фонтан.

– Сентар, – тихо позвал я Соло, – хочу доверить тебе небольшую тайну. Думаю, для тебя уже не секрет, что твой отец, барон Соло, еще в молодости получил травму.

– Да, мне это известно, – кивнул сентар, с явной неохотой поддерживая этот разговор.

– Но, возможно, тебе неизвестно, что это случилось до твоего рождения, а не после.

Судя по гримасе Тауха, и этот неприятный казус в жизни баронской четы не остался для него тайной.

– Не нужно больше наводящих вопросов. Я спрашивал маму, кто мой настоящий отец, но она отказалась говорить. И все же думаю, что это генерал Сакнар.

– Ты всегда был смышленым парнем. Не знаю, насколько это уместно и интересно тебе сейчас, но Рольд в случае своей смерти просил передать, что у тебя есть брат. – Ощущение нелепости данного разговора жутко раздражало, но, начав эту игру со старым сотником «медведей», я уже не мог не довести ее до логичного финала. Пригодится ли перстень с волком в дальнейшем – неизвестно, но не поиметь такой козырь было бы глупо. Поэтому, пересиливая себя, я достал из кармана снятую с тела генерала печатку и показал ее незаконному отпрыску. – Это дворянский перстень рода Сакнар. Завтра он отправится к твоему брату. По нему ты и узнаешь его. На этом моя миссия заканчивается. Как относиться к новому родственнику, решай сам. А теперь мне нужно побыть одному. Посиди у фонтана.

Сентар правильно расценил мою просьбу и присел на бортик фонтана спиной к домику, позволив мне без лишних предосторожностей нырнуть в приоткрытую дверь.

Все мероприятие по закладке драгоценного тайника заняло не больше пяти минут, так что сентар без малейшего беспокойства вновь занял место за моей спиной, и мы отправились обратно.

Ну что ж, на этом с личными делами – все, и можно заняться судьбой империи.

Красиво звучит? Только это не сказка, и разгребать придется не меньше чем Гераклу в авгиевых конюшнях.

Перед посещением кабинета я решил пообщаться с еще одним персонажем, которому ассоциативно дал прозвище Буйвол. Дело южанина требовало срочного решения, и отнюдь не самого очевидного. Конечно, за бунт нужно наказывать, но все не так просто.

В казематы спускаться я не стал, а принял пленника в одной из гостиных.

– Представься, – обратился я к закованному в тяжелые кандалы здоровяку. Сейчас на нем были только залитые кровью портки и разорванная рубаха, но и без доспехов рыцарь стал не намного меньше. Отсутствие шлема позволило рассмотреть его густые темно-русые волосы и крупные черты лица. Зеленовато-карие глаза смотрели смело и прямо.

– Граф Ксандр Белл.

– Хорошо, Ксандр, с твоими мотивами мы разобрались, теперь давай подумаем, какого наказания заслуживает изменник.

Как и ожидалось, Буйвол ответил молчанием, но взгляда не отвел.

– И еще скажи мне, великий мститель, откуда ты узнал, что морхи вторглись в южные провинции? Ведь об этом неизвестно даже мне!

– Но ведь это же правда!

– Повторю, мне это неизвестно. Ты поверил, потому что тебе так сказали. Ты напал на своего императора, не зная всех его замыслов. А ведь кое-кто знал, но решил сказать тебе и всем остальным лишь сдобренную правдой ложь.

– Но разве вы…

– Нет, – жестко оборвал я растерявшего уверенность рыцаря. – Через сутки все военные силы империи выдвинутся на защиту твоего родного юга, который мне дорог не меньше, чем всем, кто там родился. Мы будем драться с захватчиками, а ты в это время повиснешь в петле рядом с предателями.

На парня было страшно смотреть. Мне даже стало немного стыдно. Но не зря говорят, что «дураков и в церкви бьют», – к этой же ситуации подходила еще одна очень педагогическая поговорка: «За одного битого двух небитых дают».

Садистом я никогда не был, поэтому не стал выдерживать долгой и драматической паузы.

– Я даю тебе последний шанс, потому что вижу перед собой не предателя, а просто обманутого дурака. Ты немедленно отправляешься на юг с грамотой, делающей тебя командиром дворянского ополчения южных провинций. Соберешь там всех, кто остался дома, и всех, кто ушел домой без приказа. Твоя задача – максимально замедлить продвижение морхов. Но делать это нужно разумно – засадами и стремительными налетами, а не устраивать генеральную битву. Запомни, если угробишь своих людей в лихой атаке, я смешаю твое имя и честь всего твоего рода с грязью. Это понятно?

Судя по всему, понятно – парня буквально распирало от противоречивых эмоций, и он смог лишь утвердительно кивнуть.

Толк будет.

Как оказалось, пользу Буйвол начал приносить сразу же. Внезапно его глаза округлились, и он вскрикнул:

– Сзади! Опасность!

Главным событием часа был мой разговор с рыцарем, так что, как и следовало ожидать, все телохранители смотрели лишь на нас. Поэтому выскользнувшую из-за тяжелого гобелена Яну с ножом наперевес заметил только рыцарь. Он дернулся вперед, но кандалы не дали ему сделать даже шага. А вот молодому и шустрому Тауху Соло ничто не мешало, он лихо перехватил вооруженную руку девушки, а затем совсем негалантно приставил отобранный нож к ее горлу. Мало того, только благодаря моему крику он не зарезал хтарку, оставив царапину на изящной шейке.

– Ай-яй-яй, как так можно? – покачал я головой, заглядывая в злобно вспыхнувшие глаза хтарки. – Глупо, девочка, глупо. Сентар, отведите ее в казематы. Только не забывайте о том, что перед вами все-таки дама.

Похоже, правила приличия в этот момент волновали сентара меньше всего, тем более что отходить от меня он не собирался – Яну увел один из гвардейцев.

Ну а мы направились в главный кабинет императора.

Недолгое заточение в темнице явно пошло на пользу уже немолодому канцлеру – жизнь в кабинете била ключом. Здесь тоже побывали заговорщики, но, в отличие от Палат Зимы, где так и не удосужились поставить на место двери, кабинет уже имел практически первозданный вид. Только на нескольких панелях виднелись грубые царапины да пара гобеленов раньше висела в коридоре, а теперь заменяла испорченные налетом бунтарей.

Кабинет вообще был фундаментальным творением местных дизайнеров – массивные полуцилиндры колонн у стен, тяжелые гобелены и увешанные оружием резные панели красного дерева. Окна здесь были очень большими, но если выбить отдельное стекло, то в проем не пролезет и голова, а рамы сделаны из неизвестного мне металла – ни я, ни император металлургами не являлись, но догадываюсь, что выбить такое окно можно было только тараном. Единственный выход из комнаты закрывала тяжеленная дверь, созданная из металлических полос со сложным орнаментом и толстенных досок черного дерева с очень искусной резьбой. В целом это было произведение искусства с мотивами битв на металлической части и сельскохозяйственными сценами на деревянной. В общем, красиво.

Заговорщики сумели войти в кабинет только потому, что здесь никого не было. Если же закрыть дверь изнутри на четыре вертикальных засова, то осаждающим помог бы только заряд пластиковой взрывчатки.

Многоголосый гул в кабинете моментально прервался, как только мы шагнули через порог. Какой-то даже помолодевший канцлер быстро вышел из-за стола.

– Ваше величество, мы обговаривали порядок выхода легионов и сбора дворянского ополчения. В малом кабинете идет подготовка к церемонии коронации и свадьбы.

На секунду я завис, не зная, что делать. С одной стороны, хотелось проконтролировать совет, чтобы ребята не напортачили, с другой – а оно мне надо лезть туда, куда не просят, и решать то, в чем я ничего не смыслю? Еще на старой работе меня жутко бесило, когда директор, а по совместительству один из родственников учредителя, лез в работу экономистов. И это при его-то гуманитарном образовании. Поэтому, помня нелегкое прошлое, решил просто поприсутствовать и послушать, а уж идти в малый кабинет и слушать весь свадебный бред не было ни малейшего желания.

– Работайте, я просто понаблюдаю.

Так как главный стол был полностью завален картами и всякой дребеденью, я присел в мягкое кресло у окна и принялся созерцать одно из трех действий, от которого не устают, то есть работу полутора десятков чиновников и военных.

Через полчаса наблюдений удалось осознать две вещи: правильно, что сразу не вмешался, и то, что взгляд со стороны – очень неплохая штука.

В империи сложилась довольно интересная ситуация с управлением войсковыми соединениями. Армиями командовали генералы, которые в мирное время появлялись в войсках лишь изредка. В свою очередь легионами, из которых и состояли эти армии, руководили сентары, тоже больше полагавшиеся на центурионов, а уже центурионы «рулили» своими подопечными как хотели. Не знаю, насколько хорошо работал этот принцип в прошлом, но в данный момент три престарелых генерала тормозили весь процесс с удивительным для старческого маразма энтузиазмом. В то же время главный военный советник с помощниками выдавали довольно разумные мысли, хотя мое первое знакомство с этим человеком не внушало оптимизма. С другой стороны, на мое мнение в тот день сильно влияли эмоции генерала.

Еще немного понаблюдав за постепенно разгоравшимся скандалом, я встал и решительно подошел к столу.

– Так, господа, давайте заканчивать этот балаган. Вот скажите, генерал, – обратился я к одному из старперов, – почему вы решили, что десятый и восьмой легионы должны двигаться не по основной дороге, а по второстепенной?

– Дабы показать силу имперской армии тем городам, что не лежат на главном южном тракте, – без запинки, трубным командным голосом ответил обладатель шикарных седых усов и такого количества морщин на лице, что ему позавидовал бы любой шарпей. Голос-то был трубным, а вот дыхалка старческой, поэтому конец речи оказался смазанным.

– А вы, советник, что скажете? – повернулся я к главному военному советнику, явно робевшему в присутствии блистательных полководцев, хотя в свое время ему хватало наглости орать на генерала Сакнара.

Канцлер, зараза, наблюдал за всем этим с легкой ироничной улыбкой. К подобному цирку он был привычен, потому и не растрачивал нервов.

– Ну, – робко начал военный советник, – мне кажется, что срочность задачи важнее доказательств имперской мощи.

Седые усы – главная гордость генерала – встопорщились, как пук соломы, а глаза засверкали, как у молодого жеребца.

– Так. Стоп! – задавил я скандал в зародыше. – Мне кажется, что генералам есть смысл немедленно отбыть к месту будущего сражения, а такую мелочь, как продвижение армий, мы оставим менее важным и не настолько занятым людям.

Никто так и не двинулся с места, поэтому мне пришлось добавить к своей речи выразительный жест в направлении двери.

Когда больше похожие на городские ворота створки вновь сошлись, я повернулся к главному военному советнику:

– Мы не можем отстранить генералов, обладающих, без сомнения, бесценным опытом, но приготовьте приказ об избрании нескольких сентаров постоянными заместителями генералов, и каждый приказ легионам должен быть одобрен этими сентарами. Надеюсь, мне не нужно уточнять, что случайным людям на этих постах не место? За каждое неправильное назначение ответите лично.

Судя по выражению лица советника, уточнение было нелишним.

– Ваше величество, – все же решился на инициативу советник.

– Слушаю вас.

– Генерал Сакнар создал дополнительную следственную службу без согласования со мной.

– Мне это известно, – благосклонно кивнул я. – Эта группа уже вызвана в столицу.

Советник заулыбался, услышав то, что ему хотелось услышать, но, боюсь, реальность в скором времени разрушит его иллюзии.

Дальше совет пошел значительно быстрее и спокойнее, так что вскоре мерный и деловой разговор без вскриков и эмоций начал убаюкивать.

Мою полудрему прервал какой-то резкий, как детская неожиданность, хлыщ, которого я только через несколько минут опознал как церемониймейстера.

Не знаю, интернациональна ли это особенность, но шоу-деятель и в этом мире оказался не совсем той ориентации.

Церемониймейстер, разодетый как павлин, если не использовать более обидного сравнения, создал вокруг себя настоящий водоворот из красок, движения и эмоций. Буквально за несколько минут меня раздели и начали одевать, и только тогда я осознал, что солнце уже взошло. Брызнувшие в глаза лучики света окончательно разбудили уставший мозг, и мне удалось прийти в себя – соответственно ушлый парень был отодвинут подальше, а для процесса одевания к телу императора были вызваны две симпатичные фрейлины.

Ни вспоминать, ни описывать процесс приготовления к свадьбе совершенно не хочется. Опомнился я, только почувствовав присутствие рядом закутанной в розовую ткань Лары. В империи именно этот цвет являлся свадебным. На мне тоже был шикарный кафтан этого же цвета с кружевами, но – о счастье! – без колгот. Их сменили странные шаровары.

– Дорогая, ты в порядке? – тихо спросил я, когда открытый экипаж, в котором мы сидели, тронулся вперед.

– Не знаю, – вздохнула Лара. – Все так быстро.

– Мне очень жаль, но так сложились обстоятельства.

Как у любого мужчины – возможно, за редким исключением, – у меня к свадебным церемониям было сдержанное, если не сказать негативное, отношение. При этом я прекрасно понимал, что для женщины все это – апогей жизненного пути, и фразу «Свадьба стоит всей жизни» они произносят с пугающей серьезностью. Так уж случилось, что я не был женат и не знаю сакрального смысла этих слов, но надеюсь, он не в том, что самое главное – отгулять шикарную свадьбу, а потом всю жизнь отдавать долги.

К счастью, в моем случае проблем с шиком и размахом не было, да и с деньгами тоже.

Когда главные ворота дворцового комплекса открылись, я увидел, что весь императорский парк забит многотысячной толпой. Причем вся эта масса народу пестрела яркими красками дорогих одежд. Сначала появился страх за ночную заначку, а уже потом пришло удивление от количества расплодившихся в империи дворян. Хотя чему удивляться – это ведь самое большое государство людей на континенте.

Толпа была большая и стояла вплотную к проезжей части, причем цепь гвардейцев выглядела жидковато. В нашу сторону бросали цветы. Некоторые из них даже влетали в экипаж, а ведь могло прилететь и чем-то острым.

Вот когда нужно было действовать бунтовщикам или у них так не принято? За свою жизнь я не особо переживал, поэтому постарался прикрыть собой Лару. С правой стороны ее немного закрывал высокий задник экипажа.

Наконец-то мы приблизились к большим арочным воротам и, соответственно, границам парка. Как оказалось, «расслабился» я рано, потому что через минуту мы покинули императорский парк и выехали на главную дорогу, ведущую через весь Императорский квартал к храму всех святых, в котором нас и собирались венчать. А вдоль этого пути выстроились все жители квартала и те, кого сюда пустили на праздник.

Хочется отметить особенности местной религии, очень похожей на христианскую: имелся бог-создатель и чуть больше трех десятков святых. Здесь считалось неправильным беспокоить создателя своими проблемами, и обращались с молитвами только к святым, отвечающим за нужное направление народного хозяйства. Им же и строили храмы. Иногда персональные, а иногда – как главный храм столицы, общие. Вот к такому храму мы и направлялись.

Плавные изгибы храма, изобилие изображений святых и пышные облачения священников напоминали привычные православные соборы. Да и сам обряд был знакомо продолжителен и малопонятен по своему смыслу.

Я давно склоняюсь к ставшей уже популярной идее, что Бог един для всех религий и миров. Поэтому ничто не помешало мне обратиться к нему в этом месте, очень далеком от обычного православия как по расстоянию, так и по обрядам. Просил за Лару, за будущего ребенка и немножко за себя.

Никогда не был особо набожным, но в такие моменты и в таких местах мысли сами сворачивают на возвышенные рассуждения и размышления о вечном. Тем более что в плане существования души мое отношение поменялось от «возможно, верю» к «точно знаю».

Если бы служба была хоть вдвое короче, вероятно, мне удалось бы сохранить возвышенное состояние до конца, но, увы, около часа пришлось тупо скучать.

Второй частью Марлезонского балета была коронация. Мне удалось выудить из памяти императора информацию о тайной сути этого действа, поэтому я немного нервничал, даже обратный переезд сквозь толпы народа уже не так настораживал.

Суть опасений была в том, что, несмотря на все запреты, дед Хвана Первого все же сумел легализовать один магический артефакт – императорскую корону. Судя по описаниям, это было нечто наподобие детектора «свой – чужой». Если корону надевал не обладающий нужной цепочкой ДНК, то корона попросту выжигала мозг самозванцу. Так что мои опасения были весьма обоснованными.

Немного успокаивал один маленький секрет, с трудом выкопанный из памяти императора: убийственно корона действовала только на голову, а если прикоснуться к ней другой частью тела, то чужак получит лишь болезненный удар током.

Главный зал торжеств не просто впечатлял – он буквально подавлял своей грандиозностью. Сводчатый потолок терялся где-то сверху и в темное время суток наверняка был невидим в любом искусственном освещении.

Крыша этого крыла дворцового комплекса покоилась на трех рядах шестиугольных колонн, между которыми было не меньше двадцати метров. Но больше всего угнетали императоры прошлого. Они стояли вдоль стен в специальных нишах. Десятиметровые статуи, немного ссутулившись, смотрели вниз, словно пытаясь рассмотреть букашку, посмевшую претендовать на их трон. Каменные истуканы будто знали, кто я такой, и осуждающе сверлили меня застывшими взглядами. Я когда-то читал роман «Каменный гость», но только в этот момент смог понять, что именно чувствовал Дон Жуан под упрекающим взглядом Командора.

Брр. Жуть, да и только.

Едва сдерживая себя, чтобы не перейти на быстрый шаг, я довел Лару до двойного трона на возвышении и помог сесть. И только после этого вся толпа гостей хлынула в зал. По мне – дурацкая традиция.

Люди старались как можно быстрее занять места поближе к трону, и казалось, что они двигаются прямо на меня. Спасало только понимание того, что трон находится на серьезной высоте да четверка гвардейцев у подножия.

Впервые за все время пребывания в этом мире я настолько остро ощущал, что мне здесь не место. Паника ухватила меня своими когтями и не давала нормально осознавать реальность, поэтому, когда канцлер подошел к трону с короной на специальной подставке, он встретил непонимающий взгляд.

– Корона, ваше величество, – тихо прошептал Сарас Кольно.

– Да, корона, – на автомате ответил я и потянулся к прекрасно изготовленному произведению искусства. Шесть изгибающихся как пламя венцов «драконьей короны» имели в основании выпуклые морды этих мифических животных, а россыпь красных камней создавала впечатление, что золотую корону только что окропили свежей кровью.

Ну что ж, делать нечего: назвался груздем – полезай в кузовок.

Резким жестом, чтобы не показать, как сильно дрожат пальцы, я ухватился за корону и почувствовал… нет, не удар тока, а легкое покалывание. В памяти императора ничего подобного не отмечалось – похоже, артефакт хоть и признал владельца, но все же обозначил свои подозрения. Таким же решительным жестом я водрузил корону себе на голову и опять почувствовал лишь легкое покалывание.

Толпа взорвалась приветственными криками.

Что ж так кричать-то?! Я даже вздрогнул.

Вроде и не коронация императора, а радовались как в первый раз. Память подсказала причину – было поверие, что недостойного императора корона может отвергнуть даже после долгих лет царствования.

Так, теперь самое важное. Снимаю корону и поворачиваюсь к смертельно побледневшей Ларе. Похоже, она уже знает, чем все это может ей грозить.

– Подними руку, будто хочешь смахнуть пот, – тихо прошептал я будущей императрице.

Лара явно ничего не поняла, но подчинилась. Когда ее кисть дошла до лба, я быстро прикоснулся короной к тонким пальцам. Никакой реакции.

Прекрасно – значит, корона опознала в живущем в утробе Лары эмбрионе носителя императорских генов – земной ДНК-тест печально курит в сторонке.

Успокоившись, надеваю на изящную головку корону, которая приходится впору благодаря специально закрученному узлу из пышных волос.

За спиной толпа взрывается воплями и аплодисментами.

Ну что ж, теперь действительно: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Только сейчас я осознал, что Лара уже избавилась от розового балахона и восседает на троне в нежно-розовом платье с открытыми плечами. Пышный шлейф накрыл половину массивного подножия трона, как морская пена серые камни утеса.

Сердце кольнула тоска – ведь я вижу эту красоту в последний раз. Хотелось провести с ней еще одну ночь, но чем раньше я уберусь из столицы, тем лучше будет и ей, и мне.

Столица империи гуляла, празднуя мою свадьбу, а я занимался делами и лишь на секунду задержался у окна кабинета, чтобы увидеть зарево над деревьями парка и услышать тихий гул далекого праздника. Императорский квартал сдерживал звуки гулянья в стенах своих дворцов. Где-то с противоположной стороны огромной туши дворца шумел главный бал, но и он не беспокоил окружающего мира, отгородившись закрытыми окнами. А вот Низовье выплеснуло свои эмоции на улицы, и мне до зуда под кожей захотелось увидеть этот карнавал, но, увы, пришлось отказаться даже от дворцового бала.

Эту ночь мы все же провели вместе, но не так, как хотелось. Я принимал посетителей в кабинете, а Лара тихо сидела в кресле и смотрела на меня.

Вал дел и необходимых аудиенций возник внезапно. До канцлера наконец-то дошло, что из похода император уже не вернется, поэтому он со скоростью пулемета начал строчить приказы, которые позволят Ларе безболезненно взять власть. А также подготовил список тех, кого нужно облагодетельствовать. К списку прилагался перечень благ и даже то, что нужно говорить при аудиенции, так что моя роль сводилась только к озвучиванию готового текста.

Постепенно принимая посетителей и подписывая нужные бумаги, я понял, что своим «бунтом» только помог делу графа Гвиери – с тем, что сейчас делал канцлер, Кровавому Моржу самостоятельно не справиться. Граф Гвиери был талантливым фискалом, а маркиз Кольно являлся управленцем по призванию.

Уже под утро одними из последних я принял юного Харита Дирну с дедом и сентаром Млетом Келсо, который помогал юному советнику разгонять «курятник» военной бюрократии.

За две недели все они сильно изменились, и лишь старый Выир по-прежнему был насторожен, но с веселой искоркой в глазах, говорящей о жизненной мудрости. Его внук словно повзрослел и даже немного прибавил в физической форме. А вот у пожилого сентара появилась вальяжность в движениях и надменность во взгляде: давать таким людям слишком большую власть довольно опасно – могут испортиться. Поэтому я утвердил его в должности коменданта Койсума и отправил из дворца гулять в городе. Подобный шаг, похоже, окончательно убедил обоих – деда и внука, – что их комиссия распускается и сейчас они будут расхлебывать все, что наварили вместе с обезумевшим генералом.

– Так, сотник, я забираю тебя из основного состава «медведей»… подожди, – остановил я обиженно открывшего рот старика, – дослушай. Подбери себе в помощь еще две сотни плюс дворцовую сотню «медведей». Будешь развлекать гостей дворца своим угрюмым видом. Но это второстепенная задача. А главных у тебя две: продолжать помогать внуку выискивать в империи крыс и присматривать за безопасностью императрицы. Только не путайся под ногами у нового начальника имперской безопасности: он шуток не понимает. Делай все незаметно.

Оба Дирны посмотрели друг на друга и едва ли не синхронно выдохнули.

– Так, теперь ты, Харит. Формально ты будешь подчиняться военному советнику, но он тебе не указка, приказывать тебе сможет только лично императрица. Однако не зарывайся. Насчет начальника имперской безопасности совет тот же. Так что, родственнички, если не подгниете, сможете сделать много хорошего и для себя, и для империи. Идите.

– Повиновение императору! – хором провозгласили родственники и направились к выходу, но если старик сделал это сразу, то Харит отвесил изящный поклон в сторону скрытого тенью кресла, где сидела Лара.

Действительно умный мальчик. Далеко пойдет, если стремительный карьерный взлет не вскружит голову. Несмотря на то что главный военный советник неплохо показал себя на собрании, мне все же хотелось посмотреть на его лицо, когда он будет разбираться с молодым, но уже зубастым Дирной. Я никак не мог забыть мерзкого поведения советника в таверне.

Не знаю, куда приведут все мои затеи – как инициированные канцлером, так и придуманные самостоятельно, – но, надеюсь, они помогут Ларе выжить.

Кстати, я хотел сделать Соло командиром всех гвардейцев, но канцлер отговорил – две соперничающие силы всегда присмотрят не только за своими обязанностями, но и за тем, как их выполняет оппонент.

Последним кабинет покинул какой-то барон, чья фамилия влетела в одно ухо, а вылетела в другое, единственное, что я запомнил, – странный герб в виде выглядывающего из лукошка гуся. Наверняка с этим связана какая-то красивая легенда.

За большим окном кабинета ночная мгла сменилась серым предрассветным маревом. Робкий туман заглядывал через подоконник, словно понимая, что скоро явится рассвет и заставит его сбежать каплями росы на траву и диковинные листья сада.

В империи все важные начинания привыкли привязывать к рассвету, так что пора собираться. Все, что я мог себе позволить, – это прощальный поцелуй. После всех утомительных церемоний целители всполошились и запретили Ларе даже выходить из дворца. В приемной уже дежурил один из этих эскулапов, дабы пресечь любые поползновения слишком взбалмошной императрицы. Так что прощанье было коротким. Отстранившись от любимой женщины, я заглянул в ее глаза и не смог сдержать вырвавшейся фразы, едва не запоровшей всю легенду. С другой стороны, чего мне терять, даже если она вспомнит прощальные слова пирата?

– Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо.

Лара вздрогнула и впилась взглядом в мои глаза, словно стараясь найти ответы на свои пока неоформившиеся вопросы. В ответ я лишь печально улыбнулся.

Можно было сказать ей еще много как полезного, так и романтичного, но об этом я подумал, уже садясь в походную карету.

Вокруг императорского экипажа собралась целая армия гвардейцев и обоз прислуги со всем необходимым для комфортной походной жизни венценосной особы. Во дворце оставалась половина первого легиона, три сотни «медведей» и канцлер. Также в темнице своего часа дожидался граф Гвиери. Документ, делающий его главой службы имперской безопасности, оставался у канцлера со строгим указанием пустить в дело только после гибели императора. Так надежнее. Этим ребятам еще предстоит перетягивание одеяла власти друг у друга – так пусть им будет еще один повод для ревности. Канцлер своими действиями отрезал себе пути к отступлению и надежно поселился в стане императрицы, а граф в нем был, есть и будет, пока не сдохнет.

Надеюсь, они сработаются.

Я покидал чужой для меня дом, но все равно было грустно. Немного отвлекли от печальных мыслей приветственные крики горожан в Императорском квартале и, что удивительно, в Низовье. Там кричали даже радостнее, чем в квартале родовитых богачей. Народ любил императора, только неизвестно за что. Хван Первый был посредственным правителем и едва не испортил финал своего правления форменным геноцидом.

Город наша колонна покинула через северные ворота, подъехав к ним по благоустроенному «показушному» проспекту. Сейчас здесь не было не то что транспортных пробок – нигде не наблюдалось ни одной кареты, кроме участников императорского кортежа. Обочины были запружены толпой – люди, несмотря на жестокое похмелье, вышли проводить своего императора на ратный труд.

Сильное государство всегда лишает людей, живущих в его сердце, страха и реального отношения к войне. Машущие руками бюргеры и домохозяйки даже приблизительно не представляли, куда направляется император с войском, – для многих война казалась чем-то романтическим и возвышенным. Они считают, что мы едем за славой и подвигами.

Еще недавно я был точно таким же, как и они, но за короткое время научился убивать и почувствовал вкус крови. Кто-то говорит, что люди не способны меняться, кто-то с надеждой утверждает обратное, но правда, как обычно, где-то посредине – изменить себя очень трудно, но жизнь способна и не на такое, однако она не перестраивает человека, а ломает его, уродуя и разрушая.

Глядя на ликующих обывателей, я испытывал странное чувство. С одной стороны, хотелось взять кого-нибудь из них и ткнуть мордой в гниющие раны, которые получат на этой войне простые легионеры. Заставить их вдохнуть вонь смерти и посмотреть на усеянное трупами поле, чтобы поняли, какую цену платят солдаты за их наивность. Но, с другой стороны, возможно, так и нужно. У человека должен быть выбор – жить наивной и безопасной жизнью или закопаться в кровь по макушку, что-то доказывая самому себе и убеждаясь в непонятных истинах.

Что-то я зафилософствовался, а ведь на самом деле мир прям как палка, и это вполне естественно, когда палка больно бьет зазевавшихся простофиль.

Прекрасные имперские дороги позволяли нашему каравану развивать немыслимую скорость для такого уровня технического развития. Вновь возник вопрос – откуда здесь подобное чудо? И если в первый раз, когда меня посетил этот вопрос, рядом были совсем некомпетентные люди, то сейчас я вообще находился в одиночестве. Лишь иногда появлялись слуги, заботясь о моем комфорте. Возможно, Урген знает ответ, но он далеко. Так что оставим праздные мысли до лучших времен, если они у меня будут.

Чтобы занять себя чем-то в дороге, перед отъездом я потребовал из дворцовой библиотеки все, что имелось у имперских ученых о морхах, и очень разочаровался, увидев небольшую стопочку книг.

Ну что ж, на безрыбье и рак рыба. Первую часть литературы я отложил практически сразу – это были по большому счету сказки, но и их стоит посмотреть, только позже.

В остатке оказались труды некоего маркиза – сам себя он не поминал, поэтому до поры остался неизвестен, – и подборка довольно бездарных мемуаров от генералов, воевавших на юго-западной границе. Мемуары я отложил к сказкам – вряд ли они отличались правдивостью – и взялся за труды путешественника.

Чтиво оказалось на удивление захватывающим. Дочитав книгу до середины, я обнаружил, что путешественник был тезкой лысого центуриона. Так вот, молодой маркиз Лован рассорился с папенькой и решил воплотить в жизнь мечту детства – дальние путешествия. По небольшим вставкам мне удалось понять, что до этого он отличался редкой взбалмошностью и испорченностью, но потом что-то изменилось – скорей всего, отец отлучил зарвавшегося юнца от денежной соски.

Молодой дворянин отправился на юг и перешел границу империи с морхской саванной. Его путешествие закончилось на втором дне пути и перешло в разряд приключений, причем не очень приятных. Ночью на маленький караван людей напал один из вождей морхов. Тех, кого не сожрали на первом же ужине, аборигены забрали себе в качестве рабов. Вслед за этим довольно увлекательное повествование делало несколько интересных поворотов и заканчивалось побегом маркиза и его возвращением домой.

На фэнтези это не походило, так что везучести маркиза можно было только позавидовать. К тому же описанные в дневнике подробности поражали своей детальностью и красочностью. Из всего этого я вынес интересную информацию, которая, кстати, опровергала сведения в научном альманахе «Народы континента».

По рассказам маркиза Лована, морхи не были людьми даже приблизительно, и дело не в двухметровом росте у самого чахлого морха и не в абсолютно черной коже – высоких негров и на Земле хватает, – все заключалось в особенности жизни и в некоторых анатомических отличиях.

При первом знакомстве с будущими хозяевами горе-путешественника поразили острые зубы. Сначала он решил, что каннибалы их подпиливают, но позже понял, что это естественное явление. Ну и окончательно его убедил труп, чьи потроха Ловану пришлось есть, – да-да, именно так. У тела было два сердца!

В отношении политического строя указывалось, что морхи делились на абсолютно разрозненные племена, численностью от нескольких сотен до нескольких тысяч особей. Живут они охотой на местное зверье и подчас друг на друга. Причем внутриплеменные войны являлись именно заготовкой пропитания, а не политическими и эмоциональными разборками. Еще меня насторожило упоминание некоторых вождей как «всадников», только непонятно, на чем именно они ездили: ни о каких ездовых животных в хозяйстве дикарей Лован не писал.

Картина немного прояснилась, только было непонятно, как изначально разрозненные племена могут дружно напасть на империю и тем более целенаправленно пройти через всю ее территорию, чтобы захватить Сатар? С другой стороны, за этим стояли дари, а фантазия у них наверняка богатая. Но тут возникал вопрос: что, черт побери, им вообще нужно!!!

После моего вселения в тело императора дари так и не проявили себя. Граф даже пытался найти подозрительный табор бродячих циркачей, но и эти поиски не принесли успеха. Ни в столице, ни в других городах следов дари найти не удалось.

За чтением романа-дневника пролетел весь первый день, еще два дня я потратил на остальную «макулатуру», выковыряв из нее жалкие крохи информации. А все остальное время спал, ел и думал, в том числе о том, на сколько меня хватит, – состояние старого и отравленного магической дрянью тела внушало все больше опасений. Действие эликсира сходило на нет слишком уж стремительно.

На все вопросы походный целитель разводил руками и мог предложить лишь «финальное средство», которое приободрит меня на двое суток, но после этого гарантированно прикончит. Средство я взял – так, на всякий случай.

Через три дня после выхода из столицы мы догнали основные силы легионов – зрелище было завораживающим. Практически полтора суток карета обгоняла бесчисленные колонны, двигавшиеся не только по тракту, но и по полям вдоль дороги. Ощетинившиеся копьями массы легионеров на некоторое время внушили мне уверенность в успехе всей этой затеи.

Иногда мелькали отряды арбалетчиков и лучников, вызывая удивление, почему они отсутствовали в комплектации легионов.

Крупные города сначала центра империи, а затем юга ничем особым не выделялись, я только отметил для себя, что селения становятся богаче, а земля обильнее. Изменились и запахи, и цвета, но больше всего изменились лица – южане были веселее и явно легкомысленней северян, хотя в этот момент страх, недавно поселившийся в их глазах, постепенно теснил бесшабашность.

Единственным городом, который вызвал у меня интерес и заставил задержаться, был Велай – родина известных на всю империю велайских нищих. Увы, легенды практически всегда расходятся с реальностью.

Сам Велай оказался хоть крупным, но довольно заурядным с виду городом, особенно если сравнивать со столицей империи и Сатаром, а нищие были обычными нищими. Однако ходившие по улицам стражники – и это сразу бросалось в глаза – старались обходить их стороной. В других городах и этого мира, и Земли подобной толерантности к бомжам у служителей правопорядка не наблюдалось.

Совместив приятное с полезным, я дал возможность гвардии и рыцарству немного отдохнуть, к тому же это сократило разрыв с основными силами, идущими пешком.

Осматривая основной лагерь, я с удивлением понял, что в сборном войске уже стало больше рыцарей, чем посаженных на лошадей гвардейцев. С другой стороны, чемуудивляться – ведь сбора дворянского ополчения никто не отменял. Только рыцарей-южан было мало – Буйвол явно развил здесь бурную деятельность и подмел всех, кто попадался под руку, благо подписанный императором указ позволял и не такое.

Занудная жизнь долгого марша закончилась по прибытии в город Забадар – столицу герцогства с одноименным названием и, можно сказать, южную столицу империи. Место было великолепным – высокие серые стены города словно плыли над целым морем зелени. Наплевав на все правила фортификации, к стенам жались многочисленные сады и виноградники. Вообще все окрестности Забадара напоминали один большой огород очень рачительной хозяйки – буквально каждый клочок земли был использован и ухожен. Южане отличались не только легким и незлобивым нравом, но и незаурядным трудолюбием. Мое желание во что бы то ни стало защитить этих людей только усилилось.

Правила приличия потребовали потратить немного времени на общение с герцогом Забадаром – довольно милым человеком, с виду напоминавшим обаятельного поросенка. Герцог выглядел нерешительно и даже испуганно, было непонятно, как с таким характером можно управлять настолько большим хозяйством. Все стало понятно, когда «в кадр» вошла местная хозяйка. Герцогиня тоже не была худышкой, но все исправлял изрядный рост. В ее взгляде чувствовалась недюжинная воля – она явно держала мужа под каблуком. Впрочем, глядя на них, становилось понятно, что тут как раз полный симбиоз и любовь друг к дружке.

Как бы ни хотелось пообщаться с этими людьми, но время поджимало.

Для комфортной работы штаба армии хозяева отвели все южное крыло своего дворца. Там я и нашел гудящее как улей сборище генералов. Вокруг покрытого картой стола столпились полтора десятка людей разного возраста и внешности, общим у них были только золотые драконы на панцирях и камзольных бляхах. К моему неудовольствию, отправленные из столицы старперы были уже здесь, мало того, они и тут успели натворить делов. Когда это не нужно, старички бывают очень шустрыми, особенно такие.

Герцогств в империи хватало, и их правители, кроме государственных дел, неплохо развлекались. Результатом чего становилось ненормально большое количество маркизов. И вот эти родовитые, но совершенно никому не нужные люди и лезли в сентары и генералы. На старости лет они становились еще невыносимее, а долгий мирный период делал их еще и бесполезными. Впрочем, из любого правила всегда есть хоть одно исключение. Это исключение сидело в уголке и сопело в две дырки. Еще один маркиз – Виченсо Дезда – был полуглухим и полуслепым, но маразм в эту седую голову даже не заглядывал, а опытом можно было насыпать острова в море. Он почему-то не носил генеральской брони, а на простом камзоле отсутствовал золотой дракон.

Решив повторить опыт собрания в главном кабинете императора, я махнул склонившимся в поклоне генералам, чтобы продолжали, и присел в кресло рядом с Виченсо. Старик попытался встать.

– Сидите, маркиз. Набегаемся еще.

В это время спор вокруг стола вернулся к прежнему накалу. Старперская коалиция требовала немедленно вышвырнуть вон зарвавшихся дикарей, нарушивших священную границу империи. А вот генералы помоложе как раз склонялись к более осторожной позиции и предлагали создать укрепленную полосу перед Забадаром. Хотя какая там молодежь! Самому молодому – кстати, протеже генерала Рольда Сакнара – барону Хордою было почти пятьдесят.

– Ну а вы что думаете? – тихо спросил я у казалось бы дремлющего Дезды.

– Молодой Хордой говорит дело, легионы необходимо оставить здесь, но наступающие племена тоже не стоит оставлять без внимания. Это даст время для укрепления оборонительных позиций легионов возле города и эвакуации беженцев. А если слушать этих придурков, мы растянем войска и завязнем в массе дикарей. Моя бы воля – я всех стариков отправил в личные поместья на отдых. В том числе и меня. Но, увы, это только мечты.

– Ну почему же мечты, – задорно подмигнул я старику и решительно направился к столу. – Милостивые лорды-генералы. Я выслушал ваши предложения и принял решение. Генерал Хордой, назначаю вас маршалом-главнокомандующим всех легионов. Приказываю в течение получаса составить список генерального штаба. Все, кто в него войдут, будут являться лишь советниками маршала, и только.

– Ваше величество, это немыслимо, наши заслуги… – начал один из старперов, но закончить ему не удалось.

– Ваши заслуги уж никак не позволяют вам дерзить императору, и если простого ухода на заслуженный отдых мало, могу добавить плаху и палача с топором за неуважение к венценосной особе. – Комната буквально завибрировала от недовольного гула, но слушать его у меня не было ни желания, ни сил. Действие эликсира заканчивалось, и мое самочувствие ухудшалось с каждым часом, вместе с характером. – Все! Прошу покинуть помещение и оставить меня вдвоем с маршалом.

Уходя, генералы одаривали меня злобными и многообещающими взглядами. Мне же было плевать – в таких случаях компромиссов не бывает, и нужно не улучшать, а ломать устоявшуюся традицию. Это трудно даже для императора, мне же терять было нечего, и я вел себя как слон в посудной лавке.

А может, взять да и пообрубать всем им головы – все же Ларе потом будет проще? Мысль была настолько соблазнительной, что пришлось приложить силы, чтобы ее побороть. Это настораживало – либо проявлялось кровавое безумие, либо мир для меня начал терять свою реальность.

Из угла раздалось кряхтение, и престарелый генерал начал подниматься со своего насеста.

– А вы куда собрались? – спросил я с ехидной ухмылкой. – Отдых вам не светит. Не могу же я оставить молодежь совсем без присмотра. Маршал, вы согласны со мной?

Хордой только после этих слов выпал из ступора и посмотрел на усевшегося обратно Дезду.

– Конечно, ваше величество, без советов генерала я точно не обойдусь.

– Не знаю, насколько вы искренни, поэтому список все же представьте, чтобы не появилось соблазна посадить себе на шею лишних погонщиков только потому, что их кланы могут устроить вам неприятности. Если есть опасения, откажитесь от должности сразу.

– Опасений нет! – тут же, как лошадь, дернул головой новый маршал и влепил себе кулаком в грудь, да так, что едва не проломил панцирь. – Повиновение императору!

– Повиновение императору! – донеслось из угла. Старость старостью, но на то, чтобы отдать честь, у Дезды хватило и сил, и желания.

Все. Время подошло к занавесу – осталось ровно двое суток. Рано утром я принял еще одну склянку магической мерзости и вернул бодрость разваливающемуся телу. Теперь главное – не потратить оставшиеся часы бессмысленно и постараться уйти красиво – целитель предупреждал, что естественная смерть будет невеселой.

Забадар покидала часть северного рыцарства и гвардия. Сутки этот город будут охранять пять тысяч рыцарей и оруженосцев, а уже завтра подойдут первые легионы. Они с ходу вроются в землю и постараются не пустить морхов дальше. Мы же в свою очередь постараемся сделать так, чтобы к этим укреплениям дикари явились максимально ослабленными.

Я ехал на очень красивом коне – поджарый, серый в темных пятнах жеребец рвался на подвиги и явно был расстроен, что ему достался старый наездник. Эта порода могла с легкостью нести закованного в латы рыцаря, так что старика в камзоле он не чувствовал вообще.

Мы ехали по дороге между садами, как вода заполнявшими низины между холмами. А выше шли виноградники, словно зелеными кучеряшками накрывавшие макушки холмов. Тяжелые ветви и упругие лозы были отягощены дарами юга. Скоро осень, и придет время собирать виноград, но не весь юг сможет порадоваться этой благодати. Дальше на юго-запад плоды рук человеческих уже втоптаны в землю и обильно политы кровью. Там не останется даже могил – все сожрут морхи. Грустно. И все же веселое южное солнце, зелень вокруг и сходящие с ума от простой и беспричинной радости птицы словно говорили, что все в этом мире зыбко – пройдет совсем немного времени, и испоганенные посадки возродятся, дав на политых кровью полях невиданный урожай. Ну а нам нужно сделать все возможное, чтобы обильные поля были обагрены кровью воинов, а не мирных жителей. Именно это и есть удел солдата, именно для этого он должен жить, а не ради почестей, золота и шумных попоек.

Интересно, и откуда у меня подобные мысли – «надуло» от императора, который хотел отдать эту землю за пару лишних лет жизни, или от честного, но уставшего генерала, а может, от виконта или мошенника? Про нелюдь я даже не стану упоминать. Или все же так изменился после всех приключений обычный менеджер? Ох, чудны твои дела, Господи.

Окружающая пастораль казалась мне неестественной, и лишь вид ближайшей к городу деревни объяснил почему: до этого момента нигде не было видно беженцев.

Первых беглецов, которые спасались от зубов морхов в буквальном смысле этого слова, мы заметили раньше, чем крыши деревенских домов.

Люди были везде – они заполнили все пространство садов, обочины дороги и даже часть самого дорожного полотна. А вот на поля никто даже не вздумал зайти – вновь сказывалась рачительность и уважение южан к чужому труду. Палатки, навесы от солнца и просто подстилки на голой земле слабо обеспечивали комфорт, но уставшим от долгого бегства людям и этого было достаточно. Несмотря на всю усталость, они поднимались и с надеждой смотрели на казавшуюся им бесконечной колонну воинов. Кто-то кричал что-то напутственное, кто-то плакал, были и те, кто выкрикивал упреки. Мы ехали молча, потому что сказать этим несчастным нам было нечего.

Сама деревенька выглядела как муравейник. Ее улицы были забиты пешеходами больше, чем столичные проспекты, но, несмотря на тесноту и всеобщий страх, хозяева не отгораживались от беды соседей. Вот из двери приземистой и небогатой хатки выскочила девочка с крынкой в руках и побежала между несколькими десятками сидящих на траве маленького двора людей. Добежав до небольшого навеса, она отдала кувшин матери, которая тут же принялась поить раненого. Уверен, что пострадавший мужчина оказался под навесом для скота только потому, что в самом доме было полно женщин и детей.

«Смотри, Хван, мать твою, Первый! Смотри, что ты, падаль, наделал!» – мысленно завопил я, но душа императора спряталась слишком глубоко. Надеюсь, ему там сейчас очень погано.

– Соло, – позвал я сентара.

– Да, мой император, – подъехал держащийся неподалеку начальник гвардии.

– Оставь здесь полусотню, пусть поднимают людей и ведут дальше. До города недалеко, так что дотянут. И пошли гонца к герцогу: пусть вышлет из Забадара транспорт.

– Повиновение императору! – отсалютовал сентар и развернул коня.

За первой забитой людьми деревушкой была вторая, а за второй третья. Я уже готовился увидеть еще одну картину человеческого отчаяния и в четвертой деревне, но нас ждало совсем другое зрелище.

Ближе к вечеру, на подъезде к очередному поселению, когда выпасы сменились полями и виноградниками, а вдали зеленели верхушки садов, в пронзительно-голубом небе мы увидели множество черных столбов дыма.

– Граф, – подозвал я к себе дворянина, который управлял северными рыцарями.

– Да, ваше величество.

– Собирайте рыцарей, идем галопом к деревне.

– Но, ваше величество, – вмешался в разговор Соло. – Это опасно, вам лучше идти вместе с гвардией.

– Мой юный друг, – улыбнулся я молодому сентару. – Единственная опасность для меня кроется в том, чтобы дожить до послезавтрашнего утра и умереть в муках. Так что позволь мне прожить это время так, чтобы не было стыдно перед предками.

Я хотел использовать совсем другую фразу, но решил не идти на наглый плагиат.

Соло как-то вдруг сдулся и вздохнул. Единственное, что он себе позволил в плане самоуправства, – вдвоем с седоусым тирахом отодвинуть прислугу и быстро запаковать меня в рыцарскую броню с императорским драконом на щите.

– Ну что, граф? Вперед!

Это было очень странное ощущение – скакать в строю тяжеловооруженных рыцарей. Узость дороги не позволяла нам встать в рыцарский клин, поэтому шли «палицей» – так с фантазией рыцари называли обычную колонну по три. Тяжелых рыцарей в нашей колонне набралось почти полторы сотни, и более чем двухтысячная масса легкобронированных оруженосцев шла такой же колонной, но позади.

Десять минут скачки, и мы въехали на невысокий холм с виноградниками. Деревья уже не закрывали обзора, поэтому мы смогли рассмотреть горящую деревню.

Резня уже закончилась, и нигде не было видно ни одного человека, а вот черных силуэтов морхов имелось хоть отбавляй. Одни бегали между домами, другие копошились во дворах, что-то деля между собой. От мысли, что именно они там могут делить, к горлу подкатился ком.

– Ваше величество, «гребень»? – прогудело из-под закрытого шлема рыцаря.

– Да, граф. Командуйте атаку. – Я сначала ответил и лишь потом вспомнил, что значит сказанное им слово.

Атаковать разрозненного противника сплошным клином, особенно среди препятствий, было неразумно. Поэтому рыцари выстроились редкой шеренгой в несколько рядов – «гребнем». Позади рассеянной массой собрались оруженосцы.

Рядом с графом появился молоденький оруженосец, на спине которого реял штандарт, закрепленный, как крылья польских панцирных гусар, только по центру. В руках юноши появился рог, и он в него дунул. Шеки вспухли, заполняя почти все пространство между нащечниками шлема и наносником в виде стрелки. Тяжелый и гнусавый вой поплыл вперед, казалось не поднимаясь к небу, а стелясь над землей. Не знаю, тренировались ли для этого рыцари особо, но первый шаг лошадей был слитным и прозвучал так, будто какой-то великан яростно ударил себя в грудь. Затем земля застонала от частых ударов копыт, и рыцарская лава понеслась вниз с холма.

– А-а-а-а!!!

Я не особо переживал о навыках работы с копьем, потому что у меня его не было, да и за меч браться не пришлось. Заботливые рыцари, приставленные ко мне графом, взяли своего императора в «коробочку», и этот импровизированный бронетранспортер врезался сначала в одну группу морхов, а затем, выехав на главную улицу деревни, раскатал еще с десяток чернокожих воинов. Морхи выглядели почти как люди, и если не присматриваться, можно было подумать, что на деревню напали очень крупные негры. Причем «махровые», из самых глубин Африки – в основном они были одеты в набедренные повязки и жалкое подобие костяной брони, а в руках сжимали разнокалиберные дубины.

Скажете – жалкое зрелище на фоне хорошо экипированных рыцарей? Да не особо.

Немного впереди и чуть справа от нас такой плохо вооруженный дикарь один на один сошелся с рыцарем. Полтрехметровая туша с ловкостью кошки пропустила мимо себя копье закованного в сталь человека, а затем со всей дури саданула сучковатой дубиной по украшенному каким-то мифическим зверем щиту. Несмотря на высокую заднюю луку седла, рыцарь слетел с коня и рухнул на землю. Испуганный конь понесся дальше, а монстр занес дубину над головой. Что было после этого, я не увидел – наша группа пронеслась мимо.

Еще несколько секунд – и мы выехали из деревни с другой стороны. Рыцари останавливались и опять выстраивались в цепь. Осмотревшись, я увидел, что потерь среди рыцарей немного, а вот оруженосцев морхи проредили изрядно. Те, кто выжил, сейчас проезжали сквозь цепь рыцарей и выстраивались за нашей спиной. Дикарей же в деревне оставалось еще много. Многие повыскакивали из домов, и на первый взгляд сейчас их там было не меньше пары тысяч. Кроме того, опять-таки только в этот момент, я заметил странную группку за деревней, которая почему-то оставалась в стороне от боя.

Теперь становилось понятно, каких именно всадников упоминал писатель-путешественник. Около сотни морхов расположились посреди успевшего пожелтеть поля. А центром этой группы являлись три всадника – явно вожди морхов. И восседали они на… носорогах!!!

Только что они там делали и почему не участвовали во всеобщей вакханалии? В мозг стучалась какая-то полезная мысль, но я никак не смог ее ухватить. А через минуту думать было уже поздно.

На холме с другой стороны деревни появились легионеры на своих неказистых лошадках. Быстро спешившись, они начали строиться в стройные прямоугольники центурий – пять рядов по сто человек. Сейчас стальная полоса центурии казалась незыблемой, но стоит появиться такой необходимости – она легко распадется на десять «брусков» тирахий.

Невысокий холм с редкими фруктовыми деревьями, но довольно высоким виноградником, конечно, не позволял встать одним фронтом всем двенадцати центуриям из полутора гвардейских легионов. Поэтому они шли в четыре ряда, и даже теперь второй и первый легионы не смешивались между собой. Возможно, в придворных играх подобная разобщенность имела смысл, а вот на поле боя только мешала. Сегодня всеми силами гвардии командовал Таух Соло – маркиза Дамиле я отстранил от командования легионом и оставил под домашним арестом в столице, так что негативное влияние внутренней вражды было сведено до минимума.

Гвардейцы были неплохими наездниками – положение обязывало, – но легионер – он и на лошади легионер, и лучший скакун для него – собственные ноги. Центурии быстро достигли первых домов деревни. Пара тысяч морхов, которые еще несколько минут назад казались серьезной силой, на фоне шести тысяч легионеров как-то терялись. Передние центурии распались на полусотни под командованием тирахов и вошли в деревню.

Жаль, конечно, но красоте этой деревни пришел конец – то, что не сожгли морхи, растопчут уже легионеры.

Небольшие отряды морхов как капельки ртути собрались в одну массу и ринулись на ряды легиона. Но если с одинокими всадниками они еще могли что-то поделать, то перед стальным монолитом легионерского строя оказались бессильны. Вот еще одно подтверждение превосходства хорошо сплоченного, дисциплинированного отряда над разобщенной массой одиночек, какими бы сильными бойцами они ни были. Слитный удар копий, шаг вперед, затем ответный грохот дубин по большим круглым щитам. Дружно завопили тирахи, и тут же еще шаг вперед и очередной слитный удар многозубой челюсти легиона. Гвардейцы работали как машина, и через несколько минут морхи дрогнули. Черная масса отхлынула назад и покатилась в нашу сторону, а вслед за нею, как символ неминуемого возмездия, мерно двигалась стальная полоса легиона. Эта масса воинов не была похожа на ртуть, а скорее на конструктор – центурия с треском раскалывалась на мелкие части, обтекала здание и вновь смыкалась.

Попытки морхов подловить легионеров на подобных маневрах для чернокожих монстров заканчивались печально – каждая полусотня сама по себе была маленькой центурией и стойко держала оборону, при этом неизменно стремясь присоединиться к основному организму. Если кто-то оказывался между этими деталями, то, когда конструктор собирался, их попросту раздавливало.

– Пора, ваше величество, – прогудел рядом голос графа, возвращая меня к реальности.

Юный трубач вновь прогудел в свою дудку, но как-то более протяжно. Из памяти всплыло вырожение «широкий клин».

Местные рыцари не ходили «свиньей», как их земные коллеги, их клин всегда имел острие. Имелась даже особая должность «острия» – им всегда был лучший рыцарь. Откуда-то из глубин строя выехал настоящий монстр – с трудом верилось, что внутри настолько громоздкой конструкции мог находиться человек верхом на лошади. Эдакий танк – памятник самому себе.

Маневрировать в подобном облачении было трудно, но рыцарь-острие и не собирался этого делать. В его задачу входило держать указанное направление и пробивать собой дорогу. Позади «острия» находилось еще несколько таких же тяжелобронированных всадников, ну а дальше по схеме – рыцарская кромка и начинка из оруженосцев.

Лава, постепенно набирая ход, устремилась навстречу стальной линии легионеров, стремясь раздавить морхов, как ягоды в виноградном прессе. Что бы там ни говорили, но вымуштрованные с детства рыцари действовали великолепно – больше на рефлексах, чем на разуме.

Врезавшись в толпу, лава породила странный хруст, словно тяжелые жернова раздавливают виноград вместе с мелкими косточками. За несколько десятков метров до частой гребенки легионерских копий боковые стороны клина словно сложились, образовывая два самостоятельных клина, и вот уже две конные лавы понеслись вслед за убегающими остатками морхской толпы. Я попал в правую половину и вместе с графом, а также моими временными телохранителями поскакал вдоль приближающейся стены легионерских щитов, как раз в сторону странной группки морхов на поле.

Вопреки моим ожиданиям, всадники на носорогах и их свита не дрогнули, мало того – выбежавшие из деревни морхи начали накапливаться возле этого «стержня». Их оставалось очень мало – вряд ли больше нескольких сотен, – но решительность вождей настораживала.

Впрочем, думать было некогда: рыцарский клин на скорости врезался в группу морхских командиров. Чернокожие гиганты погибли практически разом – кто-то был сбит на землю и растоптан рыцарскими тяжеловозами, кто-то проткнут копьем или разрублен тяжелым кавалерийским палашом, но, как оказалось, бой на этом не закончился.

Не знаю, было ли это задумано изначально, но, потеряв всадников, носороги словно взбесились. Неуправляемая туша как минимум в пару тонн веса с жесткой, как наждачная бумага, и толстой, как танковая броня, шкурой буквально протаптывала себе путь в застопорившейся массе рыцарей.

Один из носорогов несся прямо на меня, но немного не попал и как каток прошелся по левой стороне моей охранной «коробочки». Оба рыцаря решили не покидать охранного ордера и даже сумели удержать на месте лошадей, за что и поплатились – одного носорог проткнул своим усиленным стальной насадкой рогом, а второго свалил вместе с конем, просто слегка задев.

Когда эта туша пронеслась мимо, меня всего обдало то ли ветром, то ли страхом. Те же чувства испытывали и рыцарские кони – несмотря на все усилия всадников, они шарахнулись от носорога как черт от ладана.

– Да чтоб тебя! – заорал я, выдергивая из рук оторопевшего телохранителя копье. Дрожавший от страха конь получил жесткий удар шпорами и, обиженно взвизгнув, прыгнул вперед.

Несущийся вперед локомотив носорога я догнал быстро и, с трудом управляя «оглоблей» копья, ударил зверя в область затылка. Хотя какой там затылок – сплошная спина и сразу голова! Острие копья не смогло пробить кожу, но оставило легкую царапину, явно не улучшив настроения животины. Носорог яростно взвизгнул, и так как я уже пронесся мимо него, с ревом побежал вслед за обидчиком.

– А вот теперь ходу! – заорал я по-русски своему коню.

Несмотря на полное незнание языка, умное животное все прекрасно поняло и рвануло в сторону далекого сада.

Мучившая меня еще в начале боя догадка приобрела более четкие контуры, и я чуть подправил своего скакуна, направляя его к деревне, а точнее, к двум полыхающим домам.

Оглядываться было страшно, потому что топот за спиной действительно напоминал звук разогнавшегося поезда, и фыркал этот монстр практически так же.

Вот уж действительно: мой конь боялся носорога как огня. Даже больше – в небольшое пространство между двумя горящими домами, точнее, домом и большим сараем, он влетел без малейших раздумий.

А вот носорог побоялся. Что и требовалось доказать! Ведь для жителей жарких саванн огонь является воплощением ужаса, легко заглушающим даже боевую ярость.

Внезапно наше внимание привлек яростный рев. Наше – в смысле мое, коня и носорога. Источник рева я заметил сразу, а вот остановившемуся перед горящими домами носорогу пришлось разворачиваться.

– Он что, с ума сошел? – неизвестно к кому обратился я. Скорей всего, к своему скакуну.

Скакун согласно фыркнул, рассматривая слегка плывущую в горячем воздухе фигуру. Герб на грудной пластине этого персонажа был мне очень даже хорошо знаком.

Буйвол, он же граф Ксандр Белл, уже успел спешиться и, широко расставив ноги, стоял перед носорогом, похоже совершенно не опасаясь противника. В руках он сжимал странное оружие, отдаленно напоминавшее огромную кирку.

– Точно свихнулся, – ошарашенно сказал я и был поддержан очередным всхрапом моего единственного собеседника.

Носорог на секунду опешил от такой наглости, а затем, взметнув своими столбообразными конечностями комья земли, рванул вперед.

Ксандр стоял как монумент герою войны – незыблемо, застыв с занесенным в мощном замахе оружием. То, что он не остолбенел от страха, стало понятно только в момент, когда опущенный к самой земле рог монстра практически достиг живота рыцаря. Прыжок в сторону и удар «киркой» слились в одно движение, явно помогая друг другу. «Клюв» диковинного оружия с противным хрустом вломился в голову носорога с левой стороны, чуть ниже лба – между глазом и торчащим вверх ухом. Буйвол отлетел в одну сторону, вспахивая своим закованным в сталь телом вытоптанное поле, а носорога развернуло в другую. Он тоже проделал в земле борозду, но она была значительно глубже.

Я выругался и это был единственное, что смог сделать.

Между тем, Буйвол не только встал на ноги, но и вскочил на своего коня, который, кстати, убежал не очень далеко от своего хозяина. А затем рыцарь ускакал к оставшейся парочке носорогов. В центре бывшей нивы развернулось настоящее сафари – разогнавшийся тандем рыцаря и коня-тяжеловоза способен проткнуть копьем кого угодно, да только носорогов пришлось протыкать с фланга – фронтальная атака оставляла на серой шкуре только царапины.

Как и следовало ожидать, маневры и несколько заходов на одну цель повлекли за собой потери среди рыцарей. Кстати, последнего носорога завалил тот же вездесущий Ксандр. Повторять свой трюк с киркой он не стал – воспользовался вполне привычным турнирным приемом.

Поговорить с этим тореадором удалось лишь вечером, когда на вытоптанном поле зажглись костры походного лагеря, а небо, словно подражая им, украсилось россыпью звезд.

Несколько часов после боя я был занят заготовкой тузов, которые можно было бы вытащить из рукава в завтрашнем бою. Отряды легионеров перешерстили окрестности деревни и погреба под сгоревшими домами, а затем начали вязать шары из прошлогодней виноградной лозы, сена и разного тряпья. В итоге получились травянисто-древесные сферы полутораметрового диаметра. Все это было щедро полито маслом, которое местные добывали из плодов маслянистых деревьев, – но это точно не оливки, я пробовал. Само масло отыскалось на маслобойне, устроенной за территорией деревни. В подвале маслобойни нашлись не только амфоры со стратегическим товаром, но и хозяева этих самых амфор.

Сухой как щепка южанин, хозяин маслобойни, дородной жены и полудюжины детишек, получил хорошее вознаграждение за свою собственность и на радостях сдал дома хозяев, которые недавно давили у него масло. Масло нашли в подвалах нетронутым. Увы, за этот товар платить было уже некому.

Когда все указания были розданы и в сопровождении Соло направился к бивуаку армии, то увидел странную картину – середину поля заняли северные рыцари, причем с собой у них были шикарные шатры. В то же время местные уроженцы, которых, так сказать, к шапочному разбору привел Буйвол, ютились у кромки садов в самодельных шалашах.

Что касается легионеров, то у них всегда с собой было чем благоустроить свой быт, даже в отрыве от обоза.

Наезжать на северян я не стал – сегодня они неплохо дрались, хоть сейчас и вели себя не очень корректно, – а направился к кострам южан. Возле одного из них я и нашел Ксандра Белла.

– Ты совсем больной? – Этот вопрос висел у меня на языке еще с момента носорожьей корриды.

– Ваше величество? – вскочил с положенного на землю седла Буйвол. – Что я в этот раз сделал не так?

– Я кому приказал не высовываться?

– Так вы же говорили о самостоятельном походе, а сейчас мы снова под вашей рукой, и я подумал, что теперь могу поступать, как подобает рыцарю.

После свирепого взгляда мне все же не удалось сдержать улыбки.

– Ладно, садись, – разрешил я и устало рухнул на толстую попону, быстро постеленную одним из тирахов Соло. – Ты считаешь, что бодаться с носорогом – это самое подобающее поведение для рыцаря? Кстати, где ты научился этому странному приему?

– У морхов. – Буйвол совсем расслабился и вернул свою пятую точку на седло. – По вашему приказу я начал собирать рыцарей. Было трудно, многие не желали подчиняться обедневшему графу и требовали подчинения.

– И ты… – ласково подначил я рыцаря.

– И я в ответ показывал ваш приказ, а тех, кто возражал даже после этого, вешал за оскорбление величия императора.

– Молодец, – заработал он мое искреннее одобрение. – И все же как насчет твоих манипуляций с киркой?

– Если позволите, ваше величество, об этом я и говорю. Как только мой отряд увеличивался до сотни, я отделял от него половину и отправлял в разведку с приказом приносить сведения в условную точку. В одной такой разведке побывал и сам.

– Громыхая железом.

– Ну что вы, мой император. Я в обычной жизни не только дрался на турнирах, временами и охотился. Охота на льва не уронит чести рыцаря. Это животное нужно сначала найти, а затем подобраться к нему незамеченным, иначе львицы устроят охоту уже на охотника.

– А у вас что, на львов ходят в одиночку?

– Да простят меня северные рыцари, которых я тут не вижу, охотиться с собаками и загонщиками – это развлечение… как бы сказать… не совсем интересное.

– Давай вернемся к твоим приключениям.

– И вот в разведке, когда все, что нужно, было уже осмотрено, мы заметили странный переполох в стане врага. Одна из их носатых зверюг взбесилась и бросилась на пеших дикарей. Кстати, морхи их боятся до жути. Все разбежались, а к монстру, которого вы, повелитель, называете носорогом, вышел черный здоровяк под три метра ростом с дубиной, из которой торчали два рога этих самых чудовищ. Ну то, что он сделал, описывать не буду, это вы и сами видели в моем исполнении. – Закончив рассказ, Ксандр самодовольно улыбнулся.

– А где ты раздобыл свой шикарный инструмент?

– Как вернулся из разведки, так в первом же замке и заказал у кузнеца. Долго объяснял, а затем плюнул и приказал сделать просто большую кирку с острыми концами. Надеялся, что пригодится, и вот пригодилось.

По лицу Ксандра было видно, что он собирается говорить о своем подвиге всю ночь, но я не подарил ему такого удовольствия.

– Так, теперь расскажи, что узнал по силам морхов.

– Идут широкой линией, – вздохнул оторванный от любимой темы рыцарь. – По всей границе. Вначале передвигались племенами, по сто – двести голов в каждом. Но после того как мы вырезали пару таких отрядов, они начали собираться в большие толпы. Мы тоже объединялись и снова нападали. Когда отряды морхов выросли до тысяч, я, помня ваше предупреждение, решил отойти. Если посчитать очень приблизительно, то через границу перешло больше ста тысяч морхов. Мой учитель охоты взял наших родовых егерей и ушел в саванну. Позавчера он вернулся. Племена еще собираются, так что их будет больше.

Выдав эту печальную новость, Ксандр уставился на огонь, думая о чем-то своем. Все, кто сидел у этого костра, сделали то же самое. Занялся подсчетами и я.

Общее количество бойцов в легионах составляло сто пятнадцать тысяч. Под Забадаром собрались чуть больше ста тысяч. Сейчас со мной меньше шести тысяч легионеров, около двухсот рыцарей и трех тысяч оруженосцев. В главной баталии у Забадара, если, конечно, успеют подойти все силы, смогут поучаствовать около двух тысяч рыцарей с тридцатитысячной оравой оруженосцев. Плюс то, что останется от нашего рыцарского отряда. В принципе почти полторы сотни тысяч хорошо вооруженных и обученных воинов легко разобьют даже двести тысяч дикарей, но это в генеральном сражении. А если его не будет? Поди вылови все мелкие отряды людоедов по округе. Нужна наживка, на которую отряды морхов соберутся вместе и выйдут прямо под удар основных сил.

– Так, благородные воины, давайте думать, что нам делать завтра, – посмотрел я на присутствующих возле костра командиров.

В принципе здесь были все, кто нужен: Соло с двумя гвардейскими центурионами и Ксандр, как командир южных рыцарей. От северян сейчас толку мало, потому что со стороны центра лагеря уже доносились звуки пьяной гульбы. Командовавший сегодняшним боем граф был толковым командиром и, возможно, не участвовал во всем этом безобразии, но звать его на импровизированный совет не было ни времени, ни желания.

– Нам нужно навязать бой сильному отряду морхов. Они увидят, что нас мало, и если мы отобьем первую атаку, станут накапливать численный перевес для второй. Но мы не станем отбивать следующий приступ, а отступим. Ксандр, не шевели бровями, еще успеешь навоеваться. Лучше скажи – где нам найти подходящий отряд морхов?

– А нигде, – буркнул рыцарь, у которого продолжали чесаться руки даже после охоты на мелкие отряды морхов, и отступать ему не хотелось до зубовного скрежета.

– То есть?

– Никого искать не надо. Частично то, о чем вы говорите, мы уже сделали. Когда позавчера наш отряд наткнулся на слишком большую орду, несколько моих рыцарей не сдержались и немного потрепали этих уродов, – покаянно заявил Ксандр, но по его ехидной физиономии было видно, что он их не так уж настойчиво останавливал. Скорее, тормозил самого себя, чтобы лично не присоединиться к вылазке. – Морхи разозлились и погнались за нами. Я слышал барабаны и видел дым. Думаю, сейчас их намного больше.

– И об этом ты говоришь только сейчас? – недобро посмотрел я на южанина. – Ладно, потом разберемся. Когда они будут здесь?

– Если не остановятся на ночь, то завтра к полуденному колоколу. Мы их сильно разозлили.

– Ну раз так, давайте ложиться спать. С правильной расстановкой легиона сентар Соло справится и сам, не мне его учить.

Незамысловатый комплимент польстил Тауху, а то парень совсем уж приуныл, слушая рассказы о подвигах рыцарей.

Лагерь уже засыпал, даже стихла гулянка в расположении северян, но я вспомнил некоторые строки из дневника маркиза Лована и попросил телохранителей отвести меня к складированным, но пока не сожженным телам морхов. Далеко мы не ходили – нужный экземпляр нашелся на краю поля: кто-то не дотащил тушу носорога с застрявшим в сбруе мертвым всадником.

– Вскройте ему грудь.

Соло махнул рукой, и седоусый тирах легко разрубил бочкообразную грудную клетку чернокожего гиганта своим мечом. Один из телохранителей подсветил факелом, и я убедился: в открытой как зев акулы ране действительно виднелось два сердца. Зубы, обнаженные в предсмертном оскале, тоже больше походили на звериные, чем на человеческие. К тому же имелся вертикальный зрачок и костяные наросты на черепе под заплетенными в косички жесткими волосами. Самое интересное, что кого-то он мне напоминал – кое-какие черты здесь явно от дари.

Продолжать исследования было бессмысленно – все равно в прозекторском деле я имел даже не нулевой, а минусовой опыт, поэтому перешел к осмотру зверя. Хотя непонятно, что мне это могло дать. В носороговодстве знаний было еще меньше, но вид мощного животного буквально притягивал взгляд. Он был явно крупнее земных аналогов, да и по виду отличался от того, что я видел на картинках и в телевизоре. Мощные ноги несли громадное тело, холка которого находилась метрах в двух над землей. Удивительно, как морх управлял такой махиной: вряд ли здесь обошлось без магии. Насколько помню, на земле еще никому не удавалось приручить носорога – крайне тупого, сильного и очень злобного зверя. На быках ездили, а вот на носорогах нет. По крайней мере, о подобном я не слышал.

Упряжь и седло мало напоминали лошадиные, но все равно неплохо держали всадника. Что примечательно, железа на вожде было мало – немного в костяной броне и шипы на дубине, а вот драгоценного металла для усиления рога своего ездового монстра морх-всадник не пожалел. Насадка представляла собой вытянутую пирамиду из качественной стали, жестко посаженную на рог с помощью забитых в просверленную кость костылей. Морхи вряд ли были хорошими кузнецами, так что здесь явно постарались люди-рабы.

Огромная луна вальяжно выползла на небосвод, намекая завистливо побледневшим звездам, что именно она здесь царица, и удивляясь, почему людишки еще не спят. Своей палатки у меня не было, точнее, я приказал оставить в городе все пять возов с нагруженными на них частями циркового шатра, который по ошибке назывался палаткой императора, поэтому пришлось спать под своеобразным навесом из легионерских плащей. Сразу вспомнилось пионерское детство и ночевки на природе. Может, по этой причине, а может, из-за действия эликсира, но спал я как ребенок. Возможно, даже проспал бы на несколько часов больше, но меня разбудили странные звуки – лязг железа и крики.

Сначала я подумал, что мы проспали приход морхов, но, выскочив из палатки, увидел, что все намного проще. Впрочем, радости от этого было немного.

Огромная толпа сгрудилась вокруг импровизированной арены, на которой сцепились два рыцаря в полном облачении. Гвардейцам с трудом удалось пробиться сквозь толпу зрителей, и я встал на краю пустого пространства, молча наблюдая царственным взором за этим безобразием – надеялся, что мое появление поставит точку в сваре. Как бы не так!

Граф, имени которого я так и не удосужился спросить, с одной стороны и Ксандр с другой сдерживали разделившуюся пополам толпу рыцарей и оруженосцев. И если бы не это, а также какие-то неписаные правила, здесь уже шло бы настоящее побоище. А так все ждали своей очереди, чтобы подраться.

– Прекратить! – заорал я, но и это не подействовало. Два неизвестных мне рыцаря, южанин и северянин, сцепились не на шутку. Из многочисленных ран уже текла кровь, но они не собирались останавливаться. Аккомпанементом моему крику южанин провел серию ударов тяжелым мечом, и северянин принял на щит лишь половину – вторая досталась потрепанным латам.

Ну что ж, зайдем с другой стороны.

– Соло.

Тихого слова хватило, чтобы сентар и один из его постоянных помощников, седоусый тирах, с разбегу воткнулись между дуэлянтами и приняли на свои щиты удары драчунов. Рыцарская толпа недовольно загудела, но схватка уже закончилась, причем не по инициативе дуэлянтов. Южанин со вздыбленной лошадью на щите наскакивал на тираха, но тот умело отражал его удары щитом, не нападая в ответ. А вот Соло церемониться не стал – после первого же удара северянина с сюрреалистической собакой на броне сначала двинул его ногой в бронированную коленку, а затем, отбив следующий удар меча щитом, обратным махом заехал кромкой тяжелого древесно-металлического сооружения в шлем. Северянин тут же рухнул на землю. В это время Ксандр с еще одним рыцарем оттащили южанина от тираха.

– Что здесь происходит?!

– Тренировка, ваше величество. – От массы северян отделился граф в полной броне, но без шлема.

Я несколько секунд смотрел в его покрасневшие от вчерашней пьянки глаза, а затем резко повернулся к Буйволу:

– Ксандр, только правду.

Ох, как же ему не хотелось говорить! Но несколько часов в одиночке дворцовых подвалов и угроза позорной казни способны вставить мозги даже такому отморозку.

– Благородный рыцарь высказал предположение, что наша вчерашняя задержка и позднее прибытие на поле боя были вызваны осмотрительностью, а не обстоятельствами.

– Смотри-ка, как ты умеешь красиво говорить. Даже не знал. – Я покачал головой, но, услышав презрительное фырканье за спиной, повернулся уже к графу-северянину. – Действительно, граф, вы правы, красивый слог – это позор для рыцаря, ведь ему больше к лицу ложь!

Граф подавился смехом и яростно впился в меня взглядом. Впрочем, субординации никто не отменял, и не графу играть в гляделки с императором.

– Собрать отряды и вздеть броню! А драчуна с длинным языком в «острие».

– У него слишком слабые латы, – попытался возразить граф.

– Такому храбрецу латы вообще не нужны!

Бывшее злаковое поле загудело и забурлило людской массой. Но мне лишь поначалу показалось, что лагерь проснулся недавно. Облачившись в броню и с трудом забравшись на подведенного ближе коня, я увидел, что легионеры уже заканчивают насыпать временные укрепления, перед которыми установлены древесные шары – моя вчерашняя придумка.

– Ксандр, берешь всех своих на левый фланг. Я буду с северянами на правом. С этого момента ты подчиняешься сентару Тауху Соло.

– Повиновение императору! – синхронно отсалютовали рыцарь и гвардеец.

Ожидание немного затягивалось, и лишь когда солнце почти добралось до зенита, а где-то в далеком городе служитель забирался на башню, чтобы дать полуденный колокол, из-за холмов появились оруженосцы-южане, посланные на разведку Ксандром Беллом. Кряжистый оруженосец на невысокой лошадке повел свою группу к своему сюзерену, но тут же был послан им на правый фланг.

– Повиновение императору, – заявил пожилой воин с явными замашками бывшего легионера.

– Говори.

– Морхи в двух часах пути отсюда.

– Сколько их?

– Тысяч двадцать, не меньше.

– Молодец, воин. Ты заслужил собственный герб, – милостиво кивнул я разведчику. В этом мире, чтобы сделать из простого воина дворянина, не было необходимости в особом ритуале с преклонением и целованием в губы – достаточно слова императора, ну и соответствующего документа. Поэтому я тихо сказал находящемуся рядом Соло: – Проследи, чтобы о нем не забыли.

– Да, мой император.

Дело шло к осени, но все равно было жарко. И хоть эликсир пока держал, но под тяжелыми латами я чувствовал себя курицей-гриль. Когда подлая мысль хоть на время вылезти из этой «скорлупы» уже начала набирать вес, наконец-то появились морхи. Впрочем, вздыхать с облегчением было рано. Небольшие отряды чернокожих каннибалов постепенно накапливались где-то в километре от нас, а затем произошло событие, которое смешало все мои планы.

В редких зарослях сада образовалась большая группа морхов, и среди них просматривались многочисленные всадники на носорогах.

– Графа Белла ко мне.

Ксандр явился через пару минут.

– Тебе не кажется, что там слишком много всадников?

– Да, мой император. Минуту назад их было сорок, а теперь уже пятьдесят. – Молодое зрение Буйвола позволило не только увидеть, что именно происходит в далекой вражеской группе, но и все правильно сосчитать. – Это очень странно,даже в пятитысячных отрядах я видел не больше трех-четырех носатых чудовищ.

– А не видно ли там кого-то странного? – мелькнула у меня в голове неожиданная мысль.

– Да, какие-то низенькие люди в плащах с капюшонами. Трое.

– Твою ж мать!

– Что, ваше величество?

– Ничего. Отправляйся к своим. Граф, – повернулся я к северянину. – Стройте клин перед позицией легиона, но только рыцарей, для оруженосцев будет другая задача.

Идея сформировалась в голове быстро, но насколько действенной она окажется, было неизвестно.

Граф ускакал строить своих рыцарей, а пятерка оруженосцев-ветеранов выслушала мои приказы и повела три сотни своих подчиненных к наполовину закопанным в землю шарам. Они протыкали каждый шар копьем и, взявшись за разные концы древка, взбирались на лошадей. В руках у третьего члена каждой группы было по зажженному факелу.

– Соло.

– Да, мой император?

– Отобьешь первый натиск – и как только увидишь, что они намерены атаковать снова, сажай всех на коней и уводи к Забадару. Здесь мы простимся, сентар. Приказывать тебе не буду, но позаботься об императрице и моем ребенке. И передай им это. – Я снял с пальца императорский перстень, который уже сослужил мне хорошую службу, и протянул его опешившему сентару. Я не имел права ни на его верность, ни на сочувствие, но все же в груди как-то странно защемило.

– Но, ваше величество!

– Так нужно, Таух.

Внезапно Соло рванул узду коня и поскакал перед черными рядами готовящихся к бою гвардейских легионов. Привстав в стременах, он выдернул меч и вскинул его над головой, словно норовя проткнуть небо. А затем сентар заорал что есть мочи:

– Повиновение императору!!!

Эхом ему ответил слитный крик тирахов, которым они обычно давали сигнал к атаке, а следом семь тысяч гвардейцев от души врезали себе кулаком в бронированную грудь и выдохнули короткое: «Гу!»

Казалось, пространство вокруг вздрогнуло, и у меня даже немного зазвенело в ушах. Через несколько секунд крик команды тирахов и ответный грохот кулаков о доспехи повторились.

Интересно, с чего это стало мокро на ресницах? Наверное, занесло ветром пыль в глаза.

Пустив шагом коня, я объехал временные укрепления, проехал мимо оруженосцев с нанизанными на копья шарами и направился к выстроившимся рыцарям. А легион продолжал отдавать честь своему императору, уходящему в последний бой.

Без оруженосцев клин сейчас был похож на бумеранг, эдакую стальную галочку.

– Ваше величество, мы готовы.

Ко мне подъехал граф, имя которого я так и не удосужился узнать. Спрашивать было неудобно, поэтому мысленно называл его Фениксом – очень странная птица на его щите других ассоциаций не вызывала. Было заметно, что северяне довлеют к мистицизму, а вот южане были реалистами – ни одного мифического животного у них в гербах я не заметил – только легко узнаваемые звери.

– Прекрасно, граф, но вы с нами не пойдете.

– За что? – мучительно простонал граф и с отчаяньем сдернул с себя шлем.

– Не за что, а почему. Ваша задача намного важнее. Необходимо разместить шары на одной линии ровно позади атакующего фронта и поджечь их. Они должны создать огненную линию, и если хоть что-то пойдет не так, все наши старания и жертвы будут напрасны. Как, по-вашему, могу я поручить это кому-то из оруженосцев?

– Нет, – проворчал Феникс. Разума ему было не занимать. Впрочем, другого бы и не поставили во главе северного ополчения.

– С собой я возьму только вашего трубача, – кивнул я в сторону молодого оруженосца.

Лицо рыцаря еще раз исказила судорога.

Да что же он нервный такой? Присмотревшись, я понял, в чем дело: очень уж был похож оруженосец на графа. Ну не терпелось парню на войну, а в рыцари еще рано. Вот и пошел оруженосцем к отцу, идиот. Точнее, два идиота. Вот именно поэтому почти не осталось на Земле людей с рыцарскими принципами, да и здесь они тоже скоро закончатся – идеализм и безрассудство выведут всю генетическую линию с подобными признаками, оставив только вдумчивых и циничных торгашей.

– Успокойтесь, граф. Он пойдет лишь до места, где нужно оставить шары. Все! За дело! – Подъехав ближе, я отобрал у графа копье, и это словно стало для него командой.

Феникс успел что-то шепнуть сыну и ускакал к команде «поджигателей». А я подъехал к рыцарской «галочке» и направил коня в оставленный для меня проем. Мое место было шестым от «острия». Глянув вперед, я увидел то, чего и ожидал: рыцарь-забияка восседал на бронированном скакуне в одном камзоле, но со щитом и копьем.

Идиот, конечно, но сегодня он уйдет из жизни красиво, а это многого стоит. Причем парень сделает это без ущерба для дела – за ним находилось несколько тяжеловооруженных и хорошо бронированных сменщиков.

Активность в стане врага заставила меня собраться и осознать, что времени-то на созерцание уже не осталось.

– Сынок, дуй в свою дудку, – обратился я к держащемуся рядом графскому отпрыску.

«Сынок» удивился подобной постановке вопроса, но все же дунул в рог. Стальная лава качнулась вперед и, набирая разгон, понеслась в сторону уже устремившегося нам навстречу противника. Если моя задумка не удастся, то больше полусотни обезумевших носорогов добегут до легиона и станут мясорубкой для людей.

Пот заливал глаза, и я совершенно не понимал, что мне делать с этой оглоблей в руках, – держать ее ровно я еще мог, а вот грамотно использовать – уже нет. Борьба с этим бревном чуть не заставила меня пропустить нужный момент. Едва не свалившись с коня, я повернул голову к скачущему внутри клина оруженосцу.

– Здесь! Здесь!!! – Голос точно сорвался, но в адском грохоте парень вряд ли что-либо услышал. И все же он был не глупее отца – сказывались гены. Повинуясь команде седока, конь оруженосца резко затормозил, и они моментально исчезли из узкого пространства смотровой щели моего шлема. Я повернулся вперед и едва не выронил копье от страха – масса носорогов на расстоянии меньше сотни метров – еще то зрелище.

«Позволь мне», – прилетела из невообразимых далей даже не фраза, а эмоция.

– Да ради бога, – искренне обрадовался я, полностью расслабляясь, и тут же рунные путы рассыпались, освобождая плененную душу Хвана Первого.

Рука сама собой усилила хватку на копье и направила острие в нужную сторону, а через секунду наш клин врезался в массу носорожьей кавалерии.

Носороги шли широким фронтом, так как явно не выносили компании друг друга, поэтому ни о какой слитной лаве даже речи не шло. И все же рыцари недооценивали своих противников. Я увидел, как вырвавшийся вперед морх-всадник не принял условия «турнирной» игры и, резко наклонившись в седле, ушел от острия рыцарского копья, а его носорог тут же проткнул грудь коня и подбросил его вверх вместе с бронированным седоком. Император тут же отреагировал на этот факт – наше тело наклонилось вперед и вынесло копье на максимальную дальность. Это движение слилось с ударом, и трехгранное острие легко проткнуло всадника-морха. Мощнейшие инерционные силы закрутили всю композицию, и нанизанный на копье чернокожий здоровяк вывернул толстое древко из нашей с императором руки, при этом едва не вышвырнув меня из седла.

Впрочем, через секунду это уже не имело значения. Кончик усиленного сталью рога проклюнулся прямо из конской плоти перед передней лукой седла – носорог пробил коня насквозь. Затем огромное животное тряхнуло головой, и мы с конем полетели в разные стороны. К счастью, мой скакун умер мгновенно, без мучений. А вот я приложился о землю так, что в глазах померкло.

Это все? К сожалению, нет – по крайней мере, об этом говорила боль во всем теле. Самой ужасной она была в коленной чашечке правой ноги. Хотелось лечь и спокойно отойти, но император разошелся не на шутку и буквально пополз к сорванному вместе с седлом телу морха. Через секунду я заметил странную конструкцию, закрепленную на седле для носорога. Это мог быть только описанный Ксандром «носорогобой» – два длинных костяных рога на большой дубине.

Он что, серьезно?

Как оказалось, император был более чем серьезен, он отцепил от седла диковинную дубину и развернулся в сторону расположения легиона. Видно было только пыль и филейные части носорогов, причем без всадников. Вокруг меня грудами возвышались тела и людей, и морхов, даже имелась пара трупов носорогов – кому-то все же повезло с последним сафари. Рыцари сделали свое дело, и немногие выжившие умчались дальше.

Дай бог им остаться в живых подольше.

Теперь дело за даром богов человечеству – огнем.

За массой носорогов сверкнуло красным, и к небу метнулись клубы жирного дыма.

– Ну же, давай, – отчаянно заорал я и с радостью увидел, как разворачиваются серые туши и бегут в мою сторону. А за спиной восторженный вой дикарей сменился испуганным молчанием. – Ну вот и все.

Это я так решил, но император имел намерение уйти красиво.

Да ради бога – вольному воля!

Прямо на меня несся огромный зверь без седока. Маленькие глазки разглядеть было невозможно, но они наверняка залиты кровью безумия. Ни о каком прыжке и речи быть не могло – на сломанной коленной чашечке не попрыгаешь, и так стоять удавалось только на левой ноге.

Широкий замах дикарским оружием и удар… увы, по носорогу мы не попали, а удар был металлической насадкой на кончике рога, с легкостью пробившей дорогущие императорские латы.

Боли не было – лишь всеобъемлющая тьма.

Не знаю, было ли это бредом, но мне показалось, что маленькая искорка метнулась вверх.

Ну что ж, в добрый путь, ваше величество, вы искупили свою вину.

Хотелось устремиться следом за ним, но что-то зацепило меня, как рыболовный крючок, и потянуло в сторону.

Глава 8 Баронет

Первое, что я почувствовал, это была пустота – абсолютная и звонкая, как в огромной пещере. Попытка найти хоть кого-то рядом не увенчалась успехом. Хотелось даже покричать, но я понимал, что это глупо. Никто не нападал на мою душу и не смотрел злобно из самого дальнего, темного угла мозга. Похоже, мы с профессором все-таки не ошиблись, и этот «дом» – обиталище для духа – пустовал.

Что ж, если место вакантно, то здесь теперь буду жить я. Наконец-то эта история начала напоминать «привычную» сказку про попаданцев.

Свет пришел издалека – сначала робкими лучиками, а затем хлынул золотистым водопадом, до боли обжигая глаза. Кто-то тыкал факелом практически мне в лицо и оглушительно орал над ухом:

– Лесовик! Лесовик! Смотри, этот пацан очнулся!

Проморгавшись, я наконец-то смог рассмотреть наклонившегося надо мной человека.

Довольно мерзкий персонаж, скажу я вам.

На незнакомце была какая-то овчинная безрукавка на голое тело. Наряд дополняли засаленные кожаные штаны и облезлая шапка, очень похожая на родную ушанку. И как завершение образа – жуткий смрад давно не мытого тела.

Этот колоритный персонаж одной рукой удерживал факел, а второй тряс меня как ненужную тряпку. И что самое обидное, новое тело совершенно не реагировало на команды.

Да что же, блин, происходит!

– Лесовик, слышь меня? – повернулся мой мучитель к неизвестному собеседнику.

Я проследил за его взглядом и увидел, что напарник бандита, отличавшийся от него лишь грязным хтарским халатом, точно так же тормошил профессора Ургена. При этом он успевал копаться в его до боли знакомой сумке.

– Где золото, придурок?! – Голос явно главенствующего в этой паре бандита доносился до меня от противоположной стены пещеры.

Это действительно была пещера, не очень большая – метров десяти в диаметре и без всяких там сталактитов и сталагмитов. Скорее нора, чем пещера.

– Лесовик! Так что делать с пацаном? – вновь тряхнул меня бандит.

– Кончай. Он нам не нужен.

Стоп, как не нужен? Неужели вся эта история закончится так тупо?!

И начало, и конец всего, что случилось со мной, имело одинаковое начало и финал – близкое знакомство с криминальным элементом с печальными последствиями. Вот на складе спастись помешала трусость, а здесь простая немощь. Я еще мог как-то шевелиться, но о сопротивлении можно было и не мечтать.

Бандит швырнул меня на камни и освободившейся рукой полез за ножом.

Внезапно с другой стороны пещеры донесся дикий вопль.

Все, похоже, это режут Ургена, причем по живому.

Но вдруг я осознал, что голос был не тот. На крик мы с бандитом повернулись одновременно и увидели, что приснопамятный Лесовик орет дурным голосом, пытаясь выцарапать себе глаза, а Урген решительно шел к нам, доставая из своей сумки какую-то склянку.

– Ах ты ж… – Уточнить бандит не успел, потому что склянка полетела ему в лицо и разбилась о предусмотрительно выставленный локоть. Но легче от этого обладателю ушанки не стало – жидкость из склянки разлетелась черными тягучими каплями и моментально вспыхнула под воздействием воздуха. Человек практически в один миг превратился в живой факел. Я хотел было уже выдохнуть с облегчением, но тут в пещеру влетел третий бандит.

– Лесовик, там… – И этому бандиту договорить не дали сначала удивление, а затем три длинных стрелы, проткнувших его тело насквозь. Еще две стрелы закончили мучения горящего человека и Лесовика, который уже затих, скрючившись на полу и тихо подвывая. На фоне всего этого буйства смерти Урген выглядел как демон мщения. Жизнь все-таки сломала тихого ученого, но на этом сломе показались зерна металла. Так обычно и бывает – грань, которую перешагивают люди, делает из них либо ничтожеств, либо героев.

В пещеру ворвался знакомый мне местный Робин Гуд – маркиз Сават Кардей. Маркиза сопровождала свита из форменных разбойников с длинными луками в руках.

– Профессор, тысяча извинений. Этот идиот, – маркиз демонстративно врезал худому как щепка юноше по загривку, дабы продемонстрировать, кто именно является идиотом, – поверил Лесовику, что я прислал его к вам с каким-то делом. Хотя был дан четкий приказ никого внутрь не пускать!

– Ничего страшного, маркиз, – величественно простил профессор орущего на юношу революционера. – Все закончилось хорошо, и слава святому Герберту.

– О, я вижу, вам все-таки удалось вылечить баронета! – тут же сменил тему Кардей. – Думаю, теперь уже можно переселиться в место почище.

Маркиз проявлял чудеса гостеприимства и толерантности, старательно избегая взглядом начертанную на полу пентаграмму. Либо он считал, что это наше личное дело, либо просто не хотел иметь ничего общего с магией. Уверен, завтра эту пещерку вообще завалят камнями.

Я постарался встать, но ничего не вышло. Тело вело себя так, словно перенесло долгую болезнь, хотя так оно, судя по всему, и было. С трудом прислонившись к стене, я увидел, что одет в широкие домотканые штаны и такую же рубаху – похоже, татуировки при прошлых ритуалах предназначались лишь для сковывания духа. Сейчас же сковывать было некого, так что меня даже не раздевали. При движение с груди на колени упала знакомая цепочка и пустая оправа. И если обратиться к логике, то блестящий песок, посыпавшийся вниз, когда-то был «камнем душ».

Ну и слава богу. Без этой штуки мне даже жить легче, только теперь придется ценить и очень беречь единственную жизнь. А то я за время этого безумного квеста как-то разучился бояться смерти. Плюс ко всему в будущих приключениях придется опираться лишь на свою память и опыт – в голове лишь память Ивана Боева и обрывки того, о чем я задумывался или слышал в «оккупированных» телах. У нового тела своей памяти не было вообще – я даже не знал, как меня теперь зовут. Даже имперский понимал благодаря прошлому опыту, причем значительно хуже, чем раньше.

Маркиз похлопотал, чтобы меня перенесли в лес. А профессор, словно испугавшись своей смелости, вернулся к обычной манере поведения. Ну или почти обычной – приключения для ученого тоже не прошли бесследно.

– Ван, как вы себя чувствуете? – обратился он ко мне, когда мы наконец-то оказались одни в строении, напоминавшем гибрид шалаша и маленькой избы.

– Теперь все нормально. Только, профессор, не называйте меня Ваном. Да, кстати, как меня теперь зовут?

– Баронет или, как я подозреваю, уже барон Герд Маран.

– Герд Маран, – «попробовал» я свое новое имя. – Ничего так, интересно звучит, а то я уже боялся, что до смерти придется носить труднопроизносимую фамилию или что-то наподобие Вляо. Теперь вкратце расскажите, что мне следует знать о бароне Маране, маркизе и местных порядках.

Рассказ профессора был действительно краток. Восемнадцатилетнего Герда Марана держали в одной из обителей целителей на севере империи. Местные лекари уже думали «отключить» коматозника от насквозь запрещенной магической «аппаратуры» – ведь за последние полгода им так и не заплатили. Но тут явились посланники родителей парня и забрали его, полностью рассчитавшись с долгом. Конечно, этими представителями были люди маркиза Кардея. При передаче тела Ургент едва успел использовать «камень душ» и не допустить смерти юноши. Оказывается, этот булыжник и такое может.

Запуск потухшего мозга прошел удачно, и я наконец-то обрел по-настоящему свое собственное, а не «коммунальное», тело и последний шанс на жизнь.

О самом маркизе профессор тоже узнал немало – большой лагерь, в котором он жил последнюю пару дней, просто истекал информацией. Кардей действительно стал местным аналогом благородного разбойника из Шервудского леса – он кормил людей, бежавших от озверевших дворян, нападал на самих дворян и экспроприировал для общего блага их ценности.

Но все было не так романтично, как казалось с первого взгляда. В момент смерти отца и захвата родным дядей власти в герцогстве неудавшийся наследник Сават зарезал одного из двоюродных братьев и ранил другого – кстати, того самого родственника императора, теперешнего герцога Увиера по имени Чаако. Так что в разбойники он пошел не по призванию, а чтобы избежать вполне законной плахи. Вот такие вот пирожки с котятами.

Из импровизированной больничной палаты я смог выйти, точнее, выползти только через несколько дней и сразу же начал бороться с немощью. Начал с простых прогулок, постепенно перерастающих в пробежки, а затем занялся карикатурными плясками с двумя короткими палками – тренировочный комплекс дари был единственным гимнастическим упражнением, которое хоть немного помнил.

Спасибо кошмарам юного звереныша Хувлы.

Осень на север приходила рано, и листья уже начинали желтеть, создавая непередаваемый колер – нечто на грани желтого, серого и бледно-зеленого. А в общей массе оттенки леса создавали великолепную картину с ноткой тихой грусти и умиротворения. Если честно, я не любил осенней поры именно из-за этой грусти, но все равно не могу не восхититься таким великолепием.

Новый мир буквально открылся для меня, и только сейчас стало понятно, насколько ущербным было суррогатное существование в краденых телах. То ли присутствие другой души, то ли мое отношение к этому факту не давало ощущать реальность полностью. А может, причина подобной «бесчувственности» крылась в том, что часть моей души постоянно находилась в камне. Теперь же краски стали ярче, звуки громче, а чувства сильнее. Внезапно до боли захотелось увидеть Золотой Город теперь уже собственными глазами. Да именно собственными. Мне уже не мешала чужая память, которой попросту не было, так что в этом теле оставался один человек – Иван Боев, или, по-местному, Ван. А то, что придется использовать чужое имя, – это не страшно.

Насладиться местными красотами я мог в процессе утренней пробежки, которая по большому счету являлась «проходкой» – слишком уж часто мне не хватало воздуха. Это тело не скоро будет слушаться на все сто процентов, да и великим воином баронету Герду Марану, увы, не стать никогда, но это еще не причина, чтобы опускать руки.

Очередной приступ одышки застал меня посреди нависшей над лагерем лесовиков тропинки. Я присел на заросший мхом валун и посмотрел вниз. Сверху, впрочем как и со стороны, было трудно определить, что здесь находится человеческое жилье, – те самые шалаши-избы так умело размещались под разлапистыми вековыми елями, что их практически не было видно. В то же время нижние ветки хвойных исполинов подвязывали и расклинивали так, что из окон домиков прекрасно просматривались сектора для обстрела.

С высоты было видно лишь то, как время от времени между деревьями проходили люди. В момент опасности прекращалась даже такая, едва заметная деятельность.

Это был только один из десятков лагерей под опекой маркиза. Здесь постоянно жили около полутора сотен людей, но, увы, лишь полсотни из них могли натянуть большой лук и попасть в цель. Остальные – это женщины, дети и старики, то есть серьезная обуза для вольных стрелков.

Вот уже неделю маркиз ходит вокруг меня кругами и делает прозрачные намеки. Он успел узнать, что баронство Маран находится на границе империи с хтарской степью. Эта полоса практически ничейной земли была местом, куда уходили слишком независимые люди, и что самое главное – местом, куда неохотно лезли дворяне: слишком опасно.

Отправить людей на неподготовленное место самостоятельно маркиз не мог, поэтому и окучивал меня с целью организации удаленной базы. Ему очень хотелось спихнуть на мою шею всех нахлебников. В принципе я не возражал поселить на своих новых землях несколько сотен работящих рук, но маркизу придется поделиться лучниками, достоинства которых я уже сумел оценить.

Впрочем, решать было пока еще рано – сначала нужно встать на ноги, затем наведаться в императорский парк за своей сотней бриллиантовых империалов, а уже после этого осмотреть свое наследство и вызывать туда новых жителей. Но то, что эти люди нужны мне так же, как я нужен им, сомнений не вызывало. Можно иметь кучу золота, но, когда за твоей спиной нет людей, которым можно полностью довериться, – ни спокойного правления, ни нормальной жизни ждать не стоит.

Выровняв дыхание, я встал и медленно побежал по извилистой тропинке вниз. И хоть сверху лагерь был виден уже хорошо – бежать до него еще долго, так же как и до спокойной жизни Ивана Боева в этом странном мире.

Эпилог

Осень пришла в императорский парк, и, несмотря на все усилия местной прислуги, полностью очистить от упавших листьев дорожки, клумбы и поверхность воды в прудах не представлялось возможным. Всего лишь пару колоколов назад здесь прошлись уборщики, а под ногами Карна уже шелестел практически сплошной ковер листвы. Это, как и многое другое, жутко бесило новоиспеченного тираха имперской тайной службы. Но все это были мелочи – реальная причина его состояния бегала где-то рядом и никак не давалась в руки.

Кронаец и сам не знал, что стало причиной его ненависти к Вану: почти месяц в темнице, то, что его старый и верный друг Лован втайне восхищался изворотливым джинном, или же то, что в глазах Яны, которая постоянно ругала Вана последними словами, иногда проскальзывали непонятные искорки?

Карн уже в сотый раз наведался в небольшое помещение, где, по свидетельствам охраны и парковой прислуги, покойный император провел несколько минут в одиночестве. Здесь не было ничего примечательного: каменные лавочки вдоль боковых стен, а напротив входа две статуи – покровительницы растений святой Агнессы с охапкой каменных цветов в руках и дарительницы дождей святой Онафы с тонкой амфорой на одном плече.

Он обыскал в этой комнатке все и даже простучал стены, но ни тайников, ни просто спрятанных под лавку вещей не нашел. И все же Карн чувствовал – Ван должен был прийти сюда, ведь делись же куда-то взятые у дворцового распорядителя целых двести бриллиантовых империалов. Единственным путем отхода, кроме главного входа, являлся водовод в полу, но он был закрыт надежной решеткой, к тому же заполнен водой до верха, а у Вана вряд ли отрасли жабры, хотя как сейчас выглядит этот проклятый джинн, кронаец не имел ни малейшего понятия. В водоводе клада не было – это, как и то, что там нет прослойки воздуха, Карн проверил лично, после чего пришлось менять одежду.

Уже несколько дней моряк ночевал здесь, днем выполняя кучу наваленной на него графом работы. От недосыпа слезились глаза, но Карну казалось, что стоит на секунду уснуть, как тут же явится Ван, заберет то, что ему нужно, и навсегда исчезнет.

Карн устало опустился на скамейку и тут же вскочил. Снаружи послышались крики. Он вылетел из здания, как болт из арбалета, и увидел, что его новые подчиненные, одетые в строгую форму тайной службы, зачем-то столпились у кустов. Бойцы прижимали к земле кого-то в черном плаще. Карн сорвался с места как гончая при виде зайца, и даже тихий шорох за спиной не смог его остановить – кронайца охватил охотничий азарт.

– В стороны! – крикнул он, подбегая к своим подчиненным.

Бойцы расступились, и Карн увидел невысокого парня в довольно потрепанной одежде. Конечно, Ван мог скрываться за любой внешностью, но одно кронаец знал точно – иномирянин был довольно чистоплотным, а от пленника исходил неприятный запах неухоженного тела. К тому же затравленный взгляд жителя трущоб не был похож на самоуверенный, веселый и нагловатый взгляд, который Ван сохранял в любом теле.

– Что ты здесь ищешь? – спросил Карн и пнул лежащего воришку носком сапога.

– Ваша милость, отпустите меня. Я просто выполнял заказ. Один господин дал мне серебрушку и обещал еще одну, если я заберу пакет из-под лавки в том домике.

– Тухлая каракатица, – прорычал Карн и метнулся обратно. Он тут же вспомнил тихий шорох и понял, что его попросту надули.

С первого взгляда казалось, что в комнате ничего не изменилось, но темные следы на полу говорили, что здесь кто-то побывал. Также цепкий взгляд кронайца отметил, что узор, изображенный на кувшине в руках статуи, смотрит в другую сторону.

– Проклятье!

Он прощупал в этой комнате все, простучал стены, пол и даже этот злосчастный кувшин. На звук кувшин был сплошным, а вот повернуть его вокруг оси кронаец не догадался.

Кувшин с легким шорохом провернулся от малейшего усилия моряка, открывая ему небольшую нишу в сплошном камне, которая до этого смотрела в плечо святой и соответственно не была видна со стороны. Конечно же ниша оказалась пустой.

– Но как он сюда попал?!

– Что, ваша милость? – спросил один из бойцов, думая, что обратились к нему.

– Ничего, – раздраженно буркнул Карн, и только тут до него дошел смысл, который несли темные следы на полу. – Быстро подними решетку.

Он не раздумывал ни секунды – если здесь прошел Ван, то кронайский моряк справится и подавно.

Под водой пришлось проплыть лишь метров десять, а затем появилась воздушная подушка. Постепенно зазор увеличивался, а метров через двадцать рядом с потоком вообще появился каменный бордюр, по которому можно было идти.

Минут через десять кронаец выбрался на свежий воздух через небольшой люк у фонтана. Это был тот же парк, но так казалось только поначалу – через секунду Карн понял, что находится за стенами Императорского квартала, в общественном парке Низовья. Огромная луна вышла из-за тучи и задорно посмотрела вниз, словно издеваясь над незадачливым преследователем.

– Ван! Скотина!! Я найду тебя и загрызу собственными зубами!!!

Отпустив мокрого и донельзя взбешенного Карна, граф Гвиери, начальник имперской службы безопасности, член тайного совета императрицы и с недавних пор один из самых могущественных чиновников империи, посмотрел на ночной сад за окном своего нового кабинета.

На свободу он вышел лишь две недели назад, после возвращения гвардии и ее сентара Тауха Соло. Эту задержку и то, с каким лицом сентар выпускал его на свободу, граф запомнит навсегда. Но сейчас этих досадных мелочей можно не замечать – ведь все складывалось как нельзя лучше. Целители уверяли, что с ребенком все в порядке, и даже робко намекали, что это может быть мальчик. Никто из дворян империи не сомневался в проверке отцовства будущего императора. Волшебная корона на голове императрицы пресекала любые слухи, и это неудивительно: ведь по закону тот, кто усомнится в свойствах «священной короны», должен надеть ее на себя, а последствия такой глупости были известны всем – от герцогов до последних ассенизаторов.

В военном плане тоже все было прекрасно – инициированное эмиссарами дари вторжение провалилось. Отчаянная атака императора уничтожила почти всех вождей, а напуганные огнем носороги изрядно проредили массы простых дикарей. Затем гвардии удалось выманить потерявшие руководство толпы людоедов на основные силы легионов под Забадаром, и стотысячная армия буквально растоптала слабо организованную толпу. Мелкие отряды угрозы не представляли и сейчас отлавливались рыцарскими дружинами.

Казалось бы, с чего печалиться? Но причины были, и дело даже не в том, что Ван гуляет где-то по империи, таская в голове взрывоопасную информацию, под ручку с таким же опасно проинформированным профессором. Глубоко в душе граф был даже рад за парня, хоть это и не помешает ему отправить душу джинна в дальнейший полет к свету при первой же возможности. Больше всего его волновало то, что тайна заговора и реальные цели резидентов дари остались загадками. Что им нужно от Сатара и княгини? Что значили слова Вана о недрах Золотого Города? Какие жуткие тайны хранят нелюди и чем это может угрожать как соотечественникам Гвиери, так и людям всего континента? Именно эти вопросы не давали старому графу насладиться победой, потому что он прекрасно понимал: выиграна лишь маленькая битва в большой войне.

Григорий Шаргородский Заблудшая душа. Диверсант

Пролог

Крошечная капля воды, родившаяся где-то очень высоко в небе, начала свой путь к земле. Она могла бы напитать собой грунт и дать силы слабому ростку или же присоединиться к миллионам других капель в бурлящей реке, но не в этот день. То ли по законам физики, то ли в соответствии с высшей волей этой капле было суждено смешаться с микроскопическими частичками пыли и стать маленьким чудом – невообразимо сложным и удивительно прекрасным кристаллом льда.

Вместе со своими подружками легчайшая снежинка устремилась вниз в завораживающе-прекрасном танце-падении. Да только жаль, что этот танец имел отнюдь не самый поэтичный финал.

Стражник чихнул и недовольно стер влагу, образующуюся от снега, постоянно тающего на его раскрасневшемся лице. Он в сотый раз проклял того, кто придумал настолько неудобный шлем: летом в нем жарко, а зимой снег постоянно норовит залепить лицо. И все же основной причиной его страданий была отнюдь не конструкция шлема или прощальный снегопад уходящей зимы и тем более не маленькие снежинки на носу – стражник буквально умирал от жуткого похмелья.

В это самое время он должен был отсыпаться после вчерашней попойки, а не торчать на облепленной пятнами снега серой стене, но судьба распорядилась иначе. «Понесла же нелегкая эту чокнутую императрицу в гости к разродившейся первенцем герцогине!»

Судьбы высших сановников империи страдающего наемника не волновали, а вот то, что барон отправил на перехват императорского кортежа тех, кто должен был заступить на охрану стен, отразилось на жизни похмельного постового самым неприятным образом.

Наемник в очередной раз горестно вздохнул и подошел к краю стены. Смотреть там было не на что – солнечные лучи сверкали на снегу, не оставляя без своего внимания ни единого уголка огромной поляны вокруг баронского замка. Несмотря на бессмысленность этой затеи, стражник все же окинул взглядом окрестности и сделал это отнюдь не в порыве профессионального энтузиазма, а потому что только так можно было перебороть страшное желание закрыть глаза и уснуть.

Звонкий щелчок, казалось, заполнил весь мир вокруг стражника, и в следующий миг все его похмельные проблемы остались в прошлом, вместе с жизнью: короткий арбалетный болт легко пробил действительно низкосортный металл шлема и засел в голове наемника по самое оперение.

Через несколько секунд между зубцами крепостной стены появился очень колоритный, особенно в этих краях, персонаж, сжимающий в руках конец длинной жерди. Останься в наемнике хоть капля жизни, он бы наверняка очень удивился подобному явлению. Кронайский пират на севере империи, безумно далеко от теплого моря, смотрелся на заснеженной стене, как степняк-хтар на борту пиратской шхуны, – дико и неестественно.

Абсурд стал масштабнее, когда на стену тем же способом «взбежали» еще два десятка кронайцев. Это были именно они: никакие темные форменные полушубки имперской тайной канцелярии и мохнатые шапки не могли скрыть шикарных бакенбард и «утиной» походки настоящих моряков. К тому же каждый кронаец «украсил» свою форму цветастыми платочками, оборочками и вставками – истребить у этого народа страсть ко всему яркому было невозможно априори.

– Бодар, твой десяток прикрывает нам спину и контролирует двор. Лабра, ты ведешь своих за мной, – тихо прошептал командир отряда, появившийся на этой стене первым. Невысокого роста, но плотный и оттого практически квадратный, кронаец махнул рукой и резким движением обнажил шпагу.

Штурмовики взобрались по самому низкому участку стены, поэтому до надвратной башни было довольно далеко. К тому же Карна смущало практически полное отсутствие стражи на стенах – не брать же в расчет этого идиота с болтом в непутевой голове.

Опасения опасениями, но время утекало, как вода за бортом, и если не начать сейчас, то Лован и, что намного хуже, граф будут недовольны.

Растянувшись цепочкой, десять пиратов за минуту добежали до входа в надвратную башню и остановились возле массивной двери, закрывавшей выход из каменного строения на стену. Дверь оказалась незапертой, что лишь добавило подозрительному кронайцу настороженности. Короткий кивок командира – и два пирата ловко забросили «кошки» с канатами на верхушку надвратной башни, а затем буквально побежали по стене со стороны двора.

С тыльной части башня имела два окна, и, несмотря на недостаточную ширину даже для ловких кронайцев, проемы окон вполне подходили для нужд метких арбалетчиков.

Крики и стоны, прозвучавшие в ответ на тихие щелчки арбалетов, говорили о том, что их все же ждали. Это же подтвердил звук колокола над башней, оповестивший весь замок о приходе врага.

– Проклятье, – злобно ругнулся Карн и кивком подал знак подчиненному.

Худощавый пират рывком открыл дверь, и командир абордажной команды нырнул головой вперед, перекатом перемещаясь внутрь башни. Над ним тут же пролетел толстый арбалетный болт.

Выход из переката завершился выпадом в живот стражника, с трудом удерживающего на весу осадный арбалет. Острый кончик шпаги нашел в звеньях кольчуги необходимый участок, а сила выпада позволила острой кромке разрезать несколько соседних звеньев, и клинок глубоко вошел в плоть, пронзая многострадальную печень. Обратно шпага вышла намного легче, увлекая за собой небольшой фонтан темной крови.

В помещении с большим воротом, предназначенным для подъема массивной решетки, дежурил полный десяток стражников, половина которых должна была находиться на стенах. После стремительной атаки пиратов в живых осталось семеро. Через несколько секунд полегли еще шесть стражников, и Карну «на закуску» остался лишь десятник, отскочивший за деревянную конструкцию подъемника.

Огромный ворот с длинными ручками и системой блоков примыкал к задней стене помещения, так что десятнику нужно было защищать лишь пространство перед собой, не беспокоясь об угрозе со спины. Матерый мечник прикрылся щитом и явно собирался разменять свою жизнь на парочку вражеских. Можно было достать его из арбалета, но время поджимало.

Карн не стал лезть на рожон. Легкий прыжок заставил тело, с детства привыкшее бегать по такелажу и реям, легко взлететь на подъемный механизм. Противник этого не ожидал, потому успел лишь развернуть щит, но слишком поздно. Узкое жало тяжелой шпаги скользнуло по верхней кромке щита, впившись в глазницу стражника.

Через секунду почти вся команда пиратов дружно налегала на длинные ручки ворота.

Первыми в увеличивающийся зазор под ощетинившейся остриями тяжелой решеткой нырнула десятка гвардейских легионеров в черных «рельефных» панцирях, и уже следом, чуть пригнувшись, прошел центурион Лован. Статус немого воина в империи сильно изменился. Он вернулся на родину и даже сохранил старое звание, но по-прежнему остался чужим и легиону, и империи. На данный момент он выполнял функции посредника между тайной канцелярией и гвардией, поэтому не мог бездумно лезть в бой.

Лован посмотрел вверх и с завистью увидел ухмыляющегося Карна, который, в отличие от центуриона, по-прежнему в деле и вовсю веселится со своей «абордажной командой».

Короткий жест из арсенала легионерского языка знаков заставил следовавших за центурионом четыре десятка гвардейцев рассыпаться по большому двору перед донжоном. Легионеры моментально взяли под контроль выходы как из основного здания, так и из всех подсобных помещений.

Те немногие защитники замка, которые появились на заснеженной площадке перед входом в донжон, практически не оказывали сопротивления. С одной стороны, все понятно – основная сила гарнизона ушла на перехват кортежа императрицы, но все же центуриона терзало смутное беспокойство и ощущение какого-то дежавю.

Впрочем, приказ все равно нужно выполнять. Следующий жест отправил пять десятков под командованием тираха вперед. Легионеры разбились на небольшие группы и вломились во все двери разом.

Через минуту часть легионеров, проверив подсобные помещения, прошла в вывороченные двери донжона следом за основной группой.

Последний десяток был остановлен свистком центуриона и бегом направился к хмурившемуся куратору.

Появление во дворе кареты с императорским гербом только усилило недобрые предчувствия Лована, а через секунду его паранойя получила вещественные подтверждения. Два подозрительно светлых участка стены донжона рухнули, и из провалов хлынула толпа воинов числом не менее сотни.

Лован судорожно сглотнул. Даже если из донжона вернутся все легионеры, их все равно будет слишком мало. Теперь центурион вспомнил: нечто подобное он уже видел, когда вместе с Ваном штурмовал резиденцию военного советника в Пакинае. Тогда они отбились, а вот сейчас шансы достойно ответить на уловку горцев таяли, как снег под весенним солнцем.

Когда рухнула фальшивая стена, начальник тайной канцелярии империи граф Гвиери лишь улыбнулся: «Что ж, этого следовало ожидать: против меня выступает серьезный игрок».

После короткого кивка один из пары телохранителей в черной форме тайной канцелярии дунул в свисток. И тут же поменял сигнальный инструмент на инструмент смерти – короткий и узкий меч.

Десяток легионеров под руководством Лована оттеснил графа с телохранителями и невысокую фигурку беременной женщины к стене, прикрывая их щитами, а сверху, как груши с дерева, посыпались бойцы «абордажной команды». Но все эти ухищрения казались напрасными. Толпа орущих воинов, основную часть которой составляли горцы из Свободных Королевств, могла растерзать эту хлипкую оборону в одну секунду. Тот, кто играл против графа, мог гордиться своим умом, но он все же не дотягивал до уровня начальника тайной службы безопасности императрицы Лары.

Не успели первые удары посыпаться на поднятые щиты легионеров, как во двор через открытую арку влетела стальная масса десяти рыцарей, вслед за нею хлынул кольчужный поток конных оруженосцев. Мало того, на стене как грибы после дождя начали вырастать мехово-кольчужные силуэты. Огромные «медведи» сделали по выстрелу из арбалетов и тут же скользнули по канатам вниз.

Бой закончился за пару минут – горцев буквально размазали по вымощенному камнем двору. Схватка моментально переместилась внутрь донжона, откуда с верхних этажей навстречу отступающим горцам ударили легионеры передового отряда.

Гвиери удовлетворенно улыбнулся, перевел взгляд на беременную женщину и тут же кисло поморщился, увидев торчащий из большого живота арбалетный болт.

– Яна, почему ты не вытащила эту гадость?

– Простите, ваша милость, просто хотелось сохранить его, чтобы воткнуть стреляющему по беременным женщинам скоту в…

– Прекратите ругаться, баронесса. – Гвиери улыбнулся, но все же не дал хтарке озвучить свою мысль до конца. – Думаю, того, кто так лихо попадает с дерева в окно кареты, наши «медведи» уже сбили, как шишку, и затоптали.

Яна, совсем недавно ставшая баронессой Рошаль, лишь фыркнула в ответ, но болт из фальшивого живота выдернула и тут же решительным шагом направилась в сторону донжона в поисках места, где можно «пристроить» этот метательный снаряд.

Граф же остался у стены, обдумывая сложившуюся ситуацию. Хозяин этого замка был человеком не особо умным и, что самое главное, не таким уж богатым, значит, за ним стоит тот, кто имеет деньги для найма сотни горцев и мозги для воплощения сложной аферы. Легенда о том, что старик хотел отомстить за погибшего при захвате императорского дворца сына, трещала по швам. Возможно, удастся узнать хоть что-то от пленников, но, судя по размаху операции, шанс был мизерным. Граф в очередной раз пожалел, что потерял такой мощный инструмент, как «камень душ». Поиски профессора Ургена и беглого «джинна» из иного мира до сих пор так ничего и не дали. А как бы все было просто – подсаживай душу иномирянина в тело бунтаря и получай готовые ответы.

С некоторой ностальгией граф вспомнил свой великий триумф, начавшийся с первого вселения Вана в тело мошенника и закончившийся женитьбой «одержимого» тем же Ваном императора на Ларе и ее восшествием на престол.

Душа погибшего в далеком мире человека по имени Ван, или, как он сам себя называл – Иван, оказалась необычайно полезной. «Джинн» был умен и находчив, он сумел сохранить рассудок и выдержку и в теле пирата, и в теле генерала, он даже умудрился обуздать плоть нелюди дари. Впрочем, именно благодаря этой находчивости Ван сумел улизнуть от графа и получить свободу.

Воспоминания графа прервал голос Яны, выглянувшей из окна второго этажа донжона:

– Ваша милость, вам стоит взглянуть на это самому. – Голос девушки не предвещал ничего хорошего.

В том, что ситуация действительно чрезвычайная, граф убедился, посмотрев на пол большой комнаты в северной части донжона. Выстеленная досками поверхность была завалена трупами защитников, но лишь одно тело буквально приковывало к себе взгляд. Раскинув руки, у стенылежал вроде человек, но более внимательный взгляд выделял странную форму носа, когти на руках и серую кожу на костлявом лице.

– Тухлая каракатица! – озвучил мысли графа появившийся в комнате Карн.

Вид тела дари напоминал графу о том, что незначительным бунтом этот дело не ограничится. Нелюди играли только по-крупному, и впереди империю ждут серьезные потрясения.

Желание найти беглого Вана и задать ему пару вопросов стало еще сильнее – ведь граф уже давно понял, что после нахождения в теле одного из собратьев лежащего у стены трупа «джинн» рассказал своим эксплуататорам далеко не все.

– И где же его найти? – невольно произнес вслух граф, что не укрылось от чуткого слуха пирата.

– Я бы тоже хотел знать, где эта тварь, – злобно прошипел Карн, в очередной раз удивляя графа непонятно откуда взявшейся ненавистью к иномирянину.

Глава 1 Степной барон

Зима в степи – это нечто непередаваемое: кажется, будто во вселенной нет ничего, кроме чуть выцветшего неба и белоснежной, слегка собранной складками холмов огромной скатерти степи. Даже иногда попадавшиеся рощи не делали эту картину менее сказочной – природа словно выткала тонкие кружева, выстирала их и выбелила, а затем развесила сушиться на ветвях. Тех самых ветвях, которые в конце лета радовали своим богатством, а в финале осенней поры вызывали жалость, потеряв все золото листвы.

А вот зимой для печали места не оставалось, лишь звенящая пустота, которая вызывала в душе желание бежать за горизонт, навстречу неведомому чуду. Живя в городе, даже таком небольшом, как Таганрог, я был лишен этой чистоты и безграничности. Городской снег всегда выглядел грязной и жалкой побирушкой, а не всемогущим седым исполином, царившим в этом мире, который никогда не знал копоти заводов и яда бытовой химии.

В этом мире мне нравилось все: и природа, и люди, и даже случайно доставшееся тело. Юный барон Герд Маран не был ни силачом, ни красавцем, но все недостатки с лихвой восполнялись бушующей в крови юноши молодой энергией и острым восприятием окружающего мира. С вызванной гормонами щенячьей радостью иногда даже приходилось бороться, что удавалось далеко не всегда. Впрочем, вновь делать детские глупости и ошибаться все равно было приятно – ведь не нужно никого опасаться и можно жить так, как мне того хочется.

Очередной приступ восторга заставил меня ткнуть пятками в мохнатые бока Черныша. Невысокий, но прекрасно сложенный конь почувствовал порыв седока и, развивая неплохую скорость, рванул вперед, несмотря на довольно глубокий снег. Это было прекрасное животное, унаследовавшее красоту и силу рыцарской породы с юга империи и выносливость хтарских лошадок, которых не смущали ни бескрайность степи, ни снег по колено. Именно на таких степных лошадках ехала вся моя «свита». В крови этих лошадей не было благородной примеси, поэтому они и отстали.

Охто недовольно прикрикнул на свою лохматую «малышку». Удивительно, но хтарская кобылка, всегда казавшаяся тихоней, прибавила в скорости, да так, что обогнала четверку «казаков». Конечно, ширококостный бородач Курат и его подчиненные не родились казаками, они принадлежали к своеобразной субкультуре «вольных» – сборной солянке разных народностей, осевших на степной границе империи, – но мне захотелось называть их именно так, и ребятам это слово понравилось. Так что теперь в мире, очень далеком от берегов Дона, Кубани и Днепра, по степи гуляли казаки.

И старый хтар Охто, и Курат достались мне в наследство от родителей Герда. Я не помнил тех, кто подарил жизнь моему новому телу, и искренне сожалел, что не смог позаботиться о них в старости. Когда мы с профессором Ургеном явились в поместье Маран, там оставались лишь дородная управительница Никора, старый лекарь-ветеринар хтар Охто и бывший предводитель баронской дружины Курат, который как раз пытался не допустить кредиторов старого барона к грустно понурившемуся коньку, впоследствии названному Чернышом.

Мое вмешательство расставило все по своим местам – представитель соседа-барона получил вместо коня три серебряных империала долга и в морду от Курата. К слову, гибрид рыцарского тяжеловоза и степной лошади стоил около трех золотых.

Затем последовала пропитанная недоверием встреча юного барона, которая завершилась решительными действиями домоправительницы. Никора, когда-то качавшая наследника на собственных руках, решительно задрала мне рубаху, посчитала родинки и потерла наслюнявленным пальцем родимое пятно на лопатке, а затем, заливаясь слезами, повисла на шее у «деточки», которого не видела больше пяти лет. В общем, соплей в тот день хватило.

И вот теперь я – полноправный барон и занимаюсь самым что ни на есть дворянским развлечением – охотой. Вообще-то назвать это действо развлечением довольно трудно – несмотря на прекраснейшую картинку окружающего мира, глубокий снег вкупе с пронзительным ветром делали это занятие утомительным, но мои новые подданные хотели есть, а купленные осенью припасы подходили к концу. Нет, деньги еще оставались, но в конце зимы купить в этих краях продукты было практически невозможно. Так что охота не охота, а ехать надо, и искали мы не кого-нибудь, а местный аналог зубра. По крайней мере, так я понял из рассказов мастера на все руки хтара Охто. Дядька был более чем колоритным персонажем – полтора метра «в прыжке», сморщенный, как изюм, старикан хитро смотрел на мир раскосыми глазами, словно намекая, что знает ответы на все вопросы, да только не станет на них отвечать. Как он попал к старому барону, было непонятно, но из степи старик принес кучку умений – он и ветеринар, и охотник, и скорняк, даже роды принимал, когда это было нужно.

То, что я не совсем правильно понял слова Отха, стало вырисовываться вместе с нагромождением коричневых комков на волнистом горизонте. Зубры оказались не совсем зубрами, особенно если присмотреться к вышедшему нам навстречу экземпляру. Стало сразу понятно, почему Курат недовольно поморщился, когда Охто в красках рассказывал, насколько увлекательной будет охота на «зубров». Предводитель стада в принципе имел внешнее сходство с зубром или, в американском варианте, бизоном, но если обитатели прерий весили где-то до тонны, то это чудовище наверняка потянет не меньше чем на двадцать центнеров. Или мне так показалось от страха?

Да уж, неприятно это ощущать, но вместе со свободой и постоянным телом, которое можно потерять в любую минуту, причем без замены, я получил страх. Конечно, страх был не таким, как в земной жизни, но все равно чувство очень неприятное.

Кроме веса и тяжелого характера, местный бычок явно отличался от земных родственников более длинными рогами. Этот факт и то, что мои потуги в овладении местным луком оставляли желать лучшего, вызывали желание развернуть лошадку и дать деру. Судя по тому, как Черныш затоптался на месте, он полностью разделял мои мысли. Но, увы, теперь я барон и на меня смотрят мои люди.

Ладно, зимние месяцы все же не прошли бесцельно, и я хоть что-то да умею. Составной хтарский лук легко вышел из специального отделения в колчане. Из соседнего кармашка я достал стрелу и, как учил Курат, привстал в стременах. Сочленения разных пластин слегка скрипнули под кожаной обмоткой короткого и круторогого лука, а оперение стрелы защекотало щеку. Тетива тренькнула и хлопнула по левому рукаву короткой куртки. Полета стрелы я не увидел, но попал точно, потому что зубр возмущенно хрюкнул, подпрыгнул и рванул вперед с целеустремленностью скоростного поезда.

– Хозяин, поспешать тебе надо, – выкрикнул Охто, объезжая меня по кругу и делая на скаку два выстрела.

Закончив объезд, хтар, не дожидаясь своего господина, унесся в обратном направлении. Черныш в этой ситуации соображал быстрее своего седока, поэтому без команды развернулся и поскакал подальше от взбешенного быка. Три стрелы в толстой шкуре отнюдь не испугали обладателя огромной туши и скверного характера, даже добавили ярости, что сказалось также и на скорости.

Испугаться окончательно я не успел, так как через пару минут понял, что догнать Черныша быку не суждено. Даже коротконогие лошадки хтара и казаков спокойно держали дистанцию.

Очевидно, что суть охоты не могла заключаться в убегании от быка – хтар и казаки на скаку посылали стрелы за спину, причем Охто делал это в два раза быстрее остальных. Минут через пять я неожиданно заметил, что не просто возглавляю «отступление», но и вообще остался в одиночестве. Взгляд за спину показал, что мои подчиненные стоят на месте, вгоняя стрелы в замершего чуть дальше быка.

Принять участия в этом «расстреле» мне не удалось – как только Черныш доскакал до основной группы, бык рванул прочь от нас, и, что удивительно, явно не в сторону стада.

Всю осень и зиму у меня было достаточно и своих забот, так что на охоту ездить не удавалось, поэтому смысл происходящего доходил до меня с трудом. Мои подданные с поучениями не лезли, а я, идиот, спросить не удосужился. И только теперь начал понимать, что быка берут измором, а он, в свою очередь, роняя на снег капли крови, старается увести охотников от стада.

Подобное благородство вызывало уважение и соответственно сочувствие к этому сильному животному, но ничего не поделаешь – не я распределял места в пищевой цепочке этого мира.

Бык остановился километра через два. В погоню он шел по нашим следам – пятерка лошадей пробивала снежную целину, облегчая преследователю путь, – теперь же ему приходилось ломать наст самому. Да и раны уже дали о себе знать.

Как ни странно, Охто остановил свою лошадку далеко от вставшего столбом зверя и даже затормозил меня:

– Хозяин, нужно мало ждать.

– Почему?

– Зверь много хитрый, хозяин. Нужно ждать, – упрямо мотнул головой хтар, и бородатый Курат не стал ему возражать.

Ну что ж, ждать так ждать.

Сколько в подобных случаях выжидали опытные охотники, выяснить так и не удалось – в отдалении послышался вой, заставивший дернуться всех охотников, включая меня. И если я сделал это инстинктивно, остальные явно понимали, что происходит.

– Хозяин, надо сильно ехать, – тут же заявил Охто, разворачивая лошадку.

– А бык? – не понял я.

– Бык теперь не наш, бык теперь – хозяина.

– Не понял. – Я действительно не понял. Несмотря на ломаную речь, хтар всегда изъяснялся довольно вразумительно, так что последнее высказывание настораживало. К счастью, мои затруднения были понятны Курату.

– Господин, этого быка захотел себе «хозяин степи», то есть волк, – спокойно объяснил новонареченный казак.

– Мы что, с волком не справимся?

– С этим точно нет, – терпеливо, как ребенку, начал рассказывать Курат. – Господин, это не простой волк, а «хозяин», кроме него в степи хищников нет и не может быть. Если, конечно, не считать камышовых котов, но те хозяевам не конкуренты и добыча у них разная. Охотиться на волков в степи может только самоубийца, и если уж «хозяева» выбрали себе жертву, то не отдадут. Хорошо, хоть предупреждают сначала. Они вообще не нападают без предупреждения.

– В смысле? – удивился я, но все же повернул Черныша следом за хтаром, потому что Курат определенно начинал нервничать.

– Не знаю почему, но на людей «хозяева» не нападают. Кроме случаев, когда какой-то идиот кинется на них сам или станет претендовать на добычу. Так что, господин, нам лучше оставить быка волкам.

– Интересно девки пляшут, – пробубнил я себе под нос. – Ладно, оставить так оставить.

Ссориться с местными «хозяевами» было глупо, а вот понаблюдать все же стоило.

Степь в этом районе не была идеально ровной, но и высоких холмов тоже не наблюдалось – просто огромное белое море с легким волнением. Ближайший холм находился метрах в двухстах от места, где сливавшиеся со снегом серовато-белые фигуры уже окружили упавшего быка.

Еще в столице, перед операцией по изъятию припрятанных денег императора, я осуществил давнюю мечту пирата Эдгара Омара, да и свою собственную. У старшего брата Эдгара была дорогущая подзорная труба. Понимая, что степь – это тоже море, со всеми вытекающими последствиями, средства дальнего наблюдения теряли статус роскоши и переходили в разряд жизненной необходимости. Поход по магазинам закончился в очень дорогой ювелирной лавке, где за цену боевого рыцарского коня мне предложили украшенный позолотой и каменьями раскладной оптический инструмент. Подзорная труба выглядела как дамская игрушка. Главный диаметр около пяти сантиметров, длина чуть больше полуметра в раскрытом виде – довольно компактный прибор, дающий где-то семикратное увеличение. Жаба душила с неимоверной силой, но этот бой все же выиграло благоразумие.

Труба со щелчком разложилась, давая мне возможность в подробностях рассмотреть финальную сцену охоты.

По непонятным для меня причинам волки по-прежнему стояли вокруг быка и не нападали. Если я не ошибся в масштабах местного бизона, то покрытые пепельной шкурой хищники ростом были где-то с крупного немецкого дога, но значительно массивнее. Как и обычные волки, они не могли поворачивать голову, а вот профиль имели особенный – больше всего настораживала удивительно лобастая голова, приближавшая «хозяев» к собакам. Особенно выделялся вожак – и полобастее, и размером покрупней. Судя по косвенным признакам, стая состояла из трех самок, четырех голов молодняка непонятной половой принадлежности, матерого вожака и еще одного самца, не многим уступающего статью своему предводителю.

Пока я рассматривал хозяев степи, вокруг быка началось движение. Вожак все это время топтался на месте, чего-то выжидая. А вот молодой самец явно не понимал мотивов старшего товарища. Он даже шагнул вперед, чтобы первым напасть на подранка, и тут вожак сделал явную ошибку – он не мог позволить ретивому подчиненному первому вцепиться в горло жертвы, поэтому прыгнул вперед, несмотря на предупреждения интуиции.

Тут же стало понятно, почему хтар не дал мне подъехать к умирающему бизону, который, подогнув ноги, лежал на снегу. Громадная туша ринулась вперед, как ракета «земля-земля». Вожак волков хотел свернуть с пути этой махины, но сделал только хуже – бык боднул его в бок и рывком головы отбросил в сторону. Не останавливаясь, бизон понесся в степь, а волчицы дернулись следом, но остановились, понимая, что сейчас решится судьба стаи.

Король умер, да здравствует король!

То, что смена власти произойдет именно сейчас, было очевидно – на пепельной шерсти вожака расплывалось кровавое пятно, а его «заместитель» шел вперед с видом подкрадывающегося к жертве хищника. Вожак попытался встать, но тут же рухнул обратно в перепачканный красным снег. Его соперник подошел ближе, но вдруг остановился. Представшая перед ним картинка что-то напоминала и молодому волку, и мне – минуту назад точно так же, подогнув под себя конечности и уронив морду в снег, лежал бык.

Случившее с вожаком все же пошло на пользу будущему главе стаи, и он сделал шаг назад. Словно подтверждая его догадку, старый волк резко встал на ноги и показал в оскале длинные клыки. Это оказалось последним доводом – молодой вожак резко развернулся и побежал по следу зубра. Стая, вытянувшись цепочкой, направилась за ним.

Бывший вожак, а теперь умирающий одиночка, простоял еще минуту, а затем, не сгибая лап, рухнул на бок. Похоже, сил у него оставалось только на демонстрацию, и уж точно не на сам бой с полным сил соперником.

Я опустил подзорную трубу, и белый мир тут же заполонил все вокруг, лишь вдалеке виделась сероватая точка в розовом ореоле пятен крови двух вожаков: быка и волка. Через час ветер заметет снегом все следы, как и холодное тело «хозяина степи», а пока он умирал, одинокий и всеми брошенный. Почему-то мне стало невыносимо грустно.

Решение было спонтанным и чуточку сумасбродным. Я толкнул Черныша коленями, и умный конь, повернув голову, покосился на меня огромным глазом с явным вопросом: «У тебя все в порядке с мозгами?»

Возможно, я все же не решился бы подъехать к волку, но неожиданно услышал голос хтара.

– Правильно, хозяин, воин не должен так умирать.

Волк поскуливал от боли, но как только почувствовал присутствие чужака, тут же замолчал и даже попытался зарычать.

Подходить к зверюге, которая вблизи оказалась еще больше, было как-то боязно, но когда еще удастся рассмотреть хозяина степи с такого расстояния?

– Спокойно, парень, я не собираюсь причинять тебе зла, – сам не понимая почему, заговорил я с бессловесной тварью.

Волк с большим трудом поднял голову и посмотрел на меня. У него были практически человечьи глаза, и в них чувствовался разум. Взгляд зверя был наполнен болью и отчаяньем с оттенком страха – матерый хищник не желал умирать такой жалкой смертью. Подобную эмоцию я чувствовал, находясь в теле генерала Сакнара, – тоже отчаянье старого вояки и ненависть к несправедливому миру. Мысль возникла в голове внезапно, как и любая другая безумная идея.

Хотя кто его знает, ведь говорил же Курат, что волки не нападают на людей без причины. Может, идея не так уж и безумна?

– Послушай, хозяин, если я попробую тебя вытащить, обещаешь не нападать на моих людей? – Самым странным было не то, что я разговаривал с животным, а то, что разглядел в его взгляде согласие.

Прочитанная мною мысль в глазах волка была последней – силы оставили его, и тяжелая голова вновь ткнулась в снег.

– Охто, Курат, готовьте волокуши. Мы берем волка с собой!

Реакция подданных была разнообразной – казаки смотрели на своего барона как на умалишенного, а вот хтар кивнул с одобрением.

На обратном пути мы все же наведались к стаду и подстрелили крупную корову. Молодые бычки не рискнули атаковать людей и повели стадо дальше в степь. Хтар в охоте не участвовал, он колдовал возле волка, на скорую руку зашивая рваную рану на боку зверя.

Казаки в мгновение ока разделали хоть и не такую огромную, как у вожака, но тоже немаленькую тушу. Что удивительно, все стрелы, кроме моих, торчали из головы животного – так что именно «благодаря» моему вмешательству шкура оказалась изрядно подпорченной. После этого отряд, превратившийся в санный, точнее, «волокушный» обоз, направился домой.

Этот сладкое слово – ДОМ. Место, где тебя ждут и где ты чувствуешь себя в полной безопасности. Лишь в этом мире, поскитавшись не только по городам, но и по разным телам, я понял ценность подобного места.

В конце зимы усадьба Маран выглядела намного лучше, чем осенью, и я надеялся, что к следующей зиме здесь будет уже приличный городок. За зиму мы даже успели разметить шестиугольник будущего защитного периметра.

Поместье расположилось на невысоком холме у самой реки, которую мы быстро преодолели по толстому льду. Справа в километре от поселения белели верхушки небольшой рощицы, второй массив чахлых деревьев находился чуть дальше, у переправы через достаточно широкий, особенно весной, поток Чумры – что по-хтарски значит «глубокая». Впрочем, для степняка любой ручеек является труднопреодолимой водной преградой.

Явившись сюда впервые в сопровождении Ургена и двух людей мятежного маркиза, я увидел лишь полуразрушенную усадьбу, состоящую из большого бревенчатого дома и четырех сараев, окруженных деревянным частоколом. От былого благополучия в усадьбе остались только меньше десятка слуг умершей год назад баронской четы и дюжина голов разной живности. Птицу я считать не стал.

Теперь же на снежном горизонте возникло небольшое поместье – двухэтажный бревенчатый дом, окруженный десятком подсобных строений, а также восемью длинными бараками, расположенными по периметру поселения. Обносить все это частоколом было глупо – и без того на дома ушли бревна со старого поместья и все, что можно было взять в рощицах, плюс купленные у соседей. С другой стороны, зимой нападать на нас никто не собирается, а на весну у меня серьезные архитектурные планы без участия древесины.

Как всегда, возвращающихся охотников встретила детвора. Спрятаться от этой оравы было невозможно. Два десятка совсем мелкой ребятни выплеснулись веселым потоком из поселения и едва ли не облепили лошадей «обоза». Казаки со «зверскими» лицами отмахивались от детишек чем-то наподобие нагаек, а дети хохотали еще больше.

Едва мы остановились возле одного из сараев, появился десяток женщин, тут же сноровисто разобравших груз мяса и утащивших его куда-то в недра этого человеческого муравейника. Действительно муравейника, потому что места было маловато, а вот людей слишком много.

Сейчас в поселении проживали почти четыреста человек – по полсотни жильцов в каждом бараке. Тесно, но, по крайней мере, теперь никто не гоняется за тобой по лесам, и детишки не голодают. Точнее, пока не голодают. Увы, я немного не рассчитал с продуктами.

На обеспечение поселения всем необходимым была потрачена почти половина всех добытых в столице денег – а это ни много ни мало пятьдесят бриллиантовых империалов.

Впрочем, до реального голода было далеко, а все тревожные разговоры больше основывалась на паранойе Никоры, уже начавшей долбить мне мозг тем, что в амбарах осталось мало зерна. Именно поэтому я увеличил количество охотничьих партий и даже решил съездить на охоту сам.

Виновница продуктового переполоха встречала меня на высоком крыльце главного дома.

– Господин, вы как раз к обеду. Пельмешки вот-вот подоспеют, а уха уже готова.

Довольно странные слова в устах местной уроженки, но на самом деле ничего удивительного. После короткого ликбеза по русской кухне местные и поварихи, и остальной народ с восторгом приняли новые для себя идеи макарон, котлет и ухи. Как ни странно, рыбу здесь раньше только запекали на открытом огне, а вот некое подобие пельменей имелось – впрочем, местное блюдо было больше похоже на манты. Для их приготовления кухарки обходились без мясорубки, пользуясь только ножами.

Отобедав и освежившись после долгой охоты в самой настоящей русской баньке, да с веничками, которыми орудовал поднаторевший в этом деле Курат, и нырянием в сугроб, я на несколько минут словно вернулся на Землю. Впрочем, возвращение из воображаемого путешествия меня не особо расстроило. Этот мир потихоньку становился мне родным.

Несмотря на зиму, дел в поместье было много, хотя работой я загружал всех не по хозяйственной необходимости, а скорее для того, чтобы не возникало дрязг, вызванных слишком близким проживанием в тесных и очень дорогостоящих жилищах.

Дома действительно были едва ли не на вес золота: древесина в степи – дорогой товар даже для постройки зданий. Мало того, пришлось ломать стереотипы лесных жителей насчет источника тепла. Возле поместья росли только две небольшие рощицы, которые уже лишились более или менее толстых деревьев и в плане отопления не могли помочь сильно увеличившемуся поселению. Хорошо, что я поинтересовался у местных наличием поблизости залежей каменного угля. Месторождение имелось, причем уголь там залегал неглубоко и был неплохого качества. До моего появления в этих краях месторождение разрабатывали лишь для нужд кузнецов, поэтому я легко выкупил его у соседнего барона за пять золотых.

Подобная дешевизна объяснялась тем, что здесь мало кто умел пользоваться углем для отопления жилища – использовали в основном привезенные дрова, солому, хворост из прибрежных зарослей и, по примеру хтаров, высушенный помет животных. В основном все это жгли либо в полуоткрытых очагах, либо в печах наподобие русских. Зимой же грелись как могли – бок о бок с домашними животными.

Поистине бесценным в такой ситуации стал мой опыт летних каникул у родственников в Бессарабии. Причерноморская степь тоже не изобиловала лесами, и дома там обогревались довольно сложными кирпичными конструкциями с высокой трубой, дававшими сильную воздушную тягу, – ведь без нее каменный уголь гореть не будет, хоть бензином его поливай. По большому счету, это был один длиннющий дымоход: сначала шла топка, накрытая сверху чугунной плитой для готовки еды, затем горизонтальный, в виде большой лежанки, дымоход, а в финале – высокая вертикальная труба.

Шестнадцать таких конструкций в восьми бараках обогревали всю ораву, причем без помощи не очень ароматной скотины, которая жила там, где ей и положено, – в сараях.

После обеда и бани я по привычке совершил вечерний обход своих владений и начал, как всегда, с мастерских. Их в поместье было четыре: столярная, кожевенная, кирпичная и кузница. Я приложил руку к созданию всех производственных цепочек, но только приложил – ума местным мастерам хватало и без моего жалкого прогрессорства.

Ну скажите, откуда менеджеру по продажам набраться технических знаний? Только из школьных воспоминаний, телевизионных программ и книг про попаданцев. Да, именно из них, и я бы даже попробовал заняться металлургией, если бы писатели-фантасты понимали в этом деле хоть немного больше меня – полного профана.

И все же я привнес в этот мир кое-что из новинок – к примеру, стрелочный станок, являвшийся жутким гибридом токарного со швейной машинкой. Также я «придумал» штамповочный молот.

Весь цыганский табор бывших лесовиков появился в поместье Маран в начале зимы, и на первых порах было тяжко. Уже начались заморозки, а места в имеющихся помещениях было очень мало. Беременные женщины и дети заполонили весь господский дом, а остальные штабелями ютились в сараях. Недели за две мы общими усилиями построили бараки – благо рабочих рук было хоть отбавляй, – и я наконец-то смог нормально выспаться.

Сейчас, несмотря на тесноту, в поселке появился намек на спокойный быт. Практически вся работа по хозяйству, за исключением совсем уж тяжелой, легла на женщин. В мастерских хозяйничали старики и дети, а все мужское население готовилось к весеннему приходу степняков.

Столярная мастерская встретила меня запахом дерева, треском раскалываемых поленьев и стрекотом стрелочных станков. Со стороны эти самые станки выглядели чудовищно, но, несмотря на это, работали. Длинная и толстая заготовка закреплялась между двумя вращающимися зажимами с помощью колышков. Один из зажимов через вал и ременную передачу сообщался с большим колесом. Это колесо приводилось в движение по принципу старинной швейной машинки, только роль педали играли своеобразные качели, на которых восседали два мальчугана лет десяти. Новизна этого занятия уже давно прошла, но все равно такую работу пацаны воспринимали как развлечение.

Седой как лунь мастер водил специальным ножом по горизонтальной плоскости станка, стараясь, чтобы острие равномерно шло вдоль вращающейся заготовки. Чуть больше минуты – и древко для тяжелой стрелы готово. Конечно, КПД станка был чудовищно низким из-за отсутствия даже намека на подшипники.

Дальше готовое древко шло к другому мастеру, такому же седому и морщинистому, который закреплял на одном конце древка оперение. Затем еще одна смена рук – и стрела увенчивалась острым наконечником. Вначале все это делал один человек, но я внес в процесс зачатки конвейерной сборки. Сам не ожидал, но производительность увеличилась.

Специалистов по оперению и «вооружению» стрел в помещении было три пары, так что заготовки особо не скапливались.

В другом конце сарая работали мастера по производству луков. Мои попытки влезть в процесс создания длинных луков были пресечены с первого же захода – единственное, что удалось сделать, это свести вместе Охто и лучного мастера, а дальше они все решали сами. Так что длинные луки лесовиков все же немного видоизменились.

С мастерами вообще получилась отдельная история – вместе с посыльным я отправил к лесному маркизу Савату Кардею список необходимых мне мастеров и предупреждение, что в случае нарушения этого условия отправлю всех переселенцев обратно. Условия местный Робин Гуд выполнил, но свинью все же подсунул – все мастера оказались древними стариками. Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят, сгодились и они, а мои угрозы изначально были блефом – я не стал бы выгонять беженцев, даже если бы там были только дети и калеки.

На выходе из помещения я больше для проформы заглянул в каморку заготовщиков, часть которых подготавливала буковые древки, костяные пластины и жилы для луков, другая часть раскалывала высокие сосновые чурбаки на заготовки для стрел. Все делалось очень аккуратно, потому что сырье было «импортным» и попало к нам аж из лесов севера империи.

Дальше по программе была кузня – квадратный сарай, из которого торчали две высокие трубы. Вместо привычного перезвона молотов оттуда доносились редкие и размеренные удары чего-то тяжелого. Мои губы невольно растянулись в самодовольной улыбке. Если идея по стрелочному станку вызвала у стариканов снисходительное одобрение, то штамповочный молот надолго ввел их в ступор.

Открывшаяся дверь дохнула на меня теплом и гарью. После яркого солнца и морозного воздуха я моментально закашлялся, но через секунду выровнял дыхание и нашел взглядом, можно сказать, свое главное детище. В этот момент огромная балясина как раз поднималась к потолку по двум жестко закрепленным на широкой наковальне металлическим стержням. В наковальне виднелось формовочное углубление в виде трех последовательно расположенных наконечников для стрел. На балясине подвижного молота имелись аналогичные выемки.

Сидящий возле наковальни старик взял щипцами короткую пластину разогретого до белого цвета металла и положил на форму. Сразу после этого балясина рухнула вниз, ударяясь о наковальню.

Через секунду все началось сначала – балясина поползла вверх, а сидящий с другой стороны от наковальни старик ловко выковырял скрепленные между собой тонким слоем металла три почти готовых наконечника и бросил их в чан с водой. Между наковальней и горном сидел еще один дедок, контролировавший температуру заготовок. Железные пластины заготовок обошлись мне дороже, чем простые слитки, но намного дешевле готовых наконечников, так что кузня принесла серьезную экономию.

Молот приводился в движение системой блоков и похожей на журавля конструкцией. На конце длинного плеча рычага имелась веревка, за которую всю конструкцию тянула основная рабочая сила кузницы. Шесть парней постарше поочередно цеплялись за веревку, своим весом увлекая рычаг вниз, а подвижную часть штамповочного «станка» вверх.

Защитники прав детей обвинят меня в использовании детского труда, технари обольют презрением «молот» и спросят: почему я проигнорировал водяное колесо или ветряк?

Что ж, первым я отвечу: попробуйте чем-то отвлечь детей от опасных шалостей, когда родители постоянно работают. А вторые пусть сами попробуют в мире с таким уровнем цивилизации создать ветряк или водяную мельницу. Я пробовал и даже не хочу вспоминать этих жалких потуг.

Что же касается детей и всяких защитников их прав, скажу одно – детство не нужно защищать, его нужно делать интересным, увлекательным и ярким. А это возможно лишь тогда, когда маленький человек живет полной жизнью, а не существует за ширмой запретов и фальшивой заботы. К тому же постоянное упоминание о слишком больших правах, наравне с полным умалчиванием обязанностей и ответственности, порождают монстров. «Творения» подобного подхода в силу простой детской обиды способны разрушать своим враньем жизнь учителям, сталкивать друзей в глубокие колодцы и с крыш домов, ради смеха взрывать петарды под ногами беременных женщин и поджигать всякую живность, чтобы просто посмеяться. Детям нужно уделять внимание и дарить заботу, а не защищать их права.

Впрочем, это мое личное мнение, возможно насквозь неправильное.

В данном же случае ребятня постоянно сменяла друг друга, чтобы не скучать, а на «переменах» играла на свежем воздухе. В будущем я займусь школой и правильным детским досугом, но для этого сначала нужно было пережить первую весну – пережить в прямом смысле этого слова.

В кузне помимо мастеров и ребятни сидели еще три человека – двое зубилами отделяли наконечники от лишнего металла, а третий занимался заточкой на точиле с ножным приводом.

За день мастерская выдавала до четырех сотен наконечников, так что столяры за ними не поспевали. Впрочем, когда предложение превышало спрос, кузнецы меняли штамп и делали пластины для доспехов или наконечники для копий.

Третьего «производственного комплекса» я решил не инспектировать, так же как и все предыдущие разы до этого. И дело было не только в том, что стоящий на отшибе сарай издавал неприятнейшие «ароматы», – еще этот запах был свидетельством моей глупости и недальновидности. Осенью я закупил у хтаров полторы сотни лошадей для стрелков и казацкой дружины, а вот заготовить кормов не успел. Кормить лошадей зерном мне не давали Никора и собственный здравый смысл, так что пришлось пустить под нож целый табун. До сих пор как вспомню, так готов разорвать себя на куски. Но это я оттого, что привык к исключительному положению лошадей в нашем мире, а здесь кони являются простым источником мяса, как у нас бычки или козы. И все равно было муторно, а в глазах Черныша до сих пор чудились обвинительные нотки.

А вот Охто был рад такому исходу – прагматичный хтар утверждал, что взятый оптом табун обошелся намного дешевле, чем мясо и шкуры в отдельности. И это при всей его нежности к лошадям и другой живности. Городскому человеку не понять странного сочетания любви к животному и спокойного отношения к убийству бывшего любимца, которые уживаются в тех, кто близок к природе. Весной глаза сельского человека с умилением смотрят на очаровательного птенца, уютно устроившегося в ладони хозяина, а осенью та же ладонь сожмет рукоять ножа, и никакие воспоминания не сумеют помешать заготовке мяса.

Тому, кто ужаснется такой черствости, хочу напомнить список ингредиентов, из которых состоит такая вкусная и такая ароматная колбаса.

Да, еще хочу сообщить блюстителям всевозможных прав: детей к кожевенной мастерской не подпускали. Увы, феминисток обрадовать не смогу – там работали в основном женщины и, как ни странно, относились к этому совершенно спокойно.

В кирпичной мастерской пока мне делать было нечего – мастера едва ли не поштучно сушили и обжигали кирпичи для печей, а также готовили к лету инструмент для большой работы. Задуманный мной городок будет не только кирпичным, но и крытым черепицей.

Под конец дня я наведался в лошадиное царство Охто, находившееся у главного дома в спаренном сарае-конюшне. В самой конюшне хтара не нашлось, но, пройдя между рядами стойл с полусотней оставшихся в моем табуне лошадей, я добрался до сенника, где старик как раз менял волку повязку. Серый «хозяин степи» лежал на боку, и лишь отрывистое дыхание говорило о том, что он еще жив.

– Как он?

– Рог в легкое, жить будет, но много бегать – уже нет, – вздохнул хтар, который обращался с волком как с ребенком.

Кстати о детях – из разных углов сенника поблескивали десятки восхищенных глаз. Самые маленькие всегда крутились возле Охто. Ну хоть убейте, я никогда не признаю уход за лошадьми неподобающим занятием для ребенка. Конечно же таскать навоз их никто не заставлял.

– Охто, что здесь делает ребятня? А если он очнется? – с сомнением посмотрел я на довольно хлипкую деревянную клетку, в которой хтар делал перевязку раненому зверю.

– Хозяин никогда не нападет на ребенка.

– А тебе откуда это знать?

– Старики говорят, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал хтар.

– А твои старики часто общались с этими зверюгами?

– Нет, – мотнул головой хтар.

– Так с чего ты взял, что это правда?

– Старики говорят, – с тем же выражением повторил Охто.

Похоже, этот довод имел для него железобетонную крепость, так что спорить было бесполезно.

Несмотря на уверенность степняка, я все же шикнул на ребятню. Они выскочили через отдельный выход из сенника и пушистыми комочками покатились по снегу двора.

– Ладно, старик, когда волк очнется, сообщи мне.

– Хорошо, хозяин, – покладисто поклонился хтар, не вставая из-за малых размеров клетки, и вновь повернулся к своему пациенту.

Отношения со стариком складывались довольно странные – если все поселенцы обращались ко мне на «вы» и почтительно называли господином, то хтар величал меня «хозяином», но при этом тыкал и разговаривал крайне фамильярно. И это было отнюдь не плохое знание имперского языка, а проявление его отношения к моей персоне. Впрочем, меня подобные нюансы не беспокоили, как и подобострастие остальных подданных.

До смерти старого барона возле усадьбы находилась деревня жителей на сто, в основном живших в землянках и некоем подобии степных юрт. Торговля со степняками, собственный табун и налоги с этой «деревеньки» позволяли барону держать двадцать бойцов, которые в перерывах между обороной усадьбы от налетов хтарских разбойников работали пастухами.

Сначала лечение единственного сына «сожрало» табун, затем барон с супругой заболели и умерли. Как результат – воины-пастухи разошлись по другим хозяевам, а оставшаяся без защиты деревенька перекочевала всем составом на земли соседнего барона.

Оставив хтара с волком, я вернулся в главный дом. Приземистый бревенчатый монстр, встретивший меня по прибытии в поместье, канул в лету, предварительно позволив нам пересидеть осенний приход степняков. Брать у нас тогда было нечего, и они не особо старались. Зимой, во время перестройки, основная часть бревен дома и частокола ушла на бараки и сараи, а из остального умелые плотники-лесовики выстроили аккуратный двухэтажный теремок. Внизу располагалась кухня и жилье для прислуги, а на втором этаже – мой кабинет, туалетная комната и спальня. Все это отапливалось теми же угольными печами.

Ужин прошел в кухне за большим столом, где обычно собирались все мои «приближенные»: Курат, Никора, находившийся сейчас в рейде Мороф и Урген, которого здесь знали как Руга из Забадара.

Курат уже сидел за столом, двигая бородой в ожидании кормежки, а Никора помогала Уфиле и смешливой Дирате накрывать на стол.

Когда все уже полезли ложками в местный вариант борща, появился Урген. Вот уже полгода как профессор буквально преобразился. Не знаю, что за блажь влезла ему в голову, но мои рассказы о казаках, как донских, так и днепровских, что-то провернули в профессорской голове, и вся наша компания имела сомнительное удовольствие наблюдать этакого запорожца, только в засушенном варианте. Черный «оселедец» и такие же усы смотрелись на носатой физиономии более чем колоритно, но стоит отметить, что замаскировался Урген славно – никто в здравом уме не заподозрит в этом сорокалетнем «козацюре» по имени Руг задерганного и робкого ученого из имперского университета. Да и фигура Ургена тоже немного изменилась – здоровая пища, физические занятия на морозном воздухе и «постельные войны» давали о себе знать. Да, именно постельные войны – как это ни дико, но наш профессор влюбился в Никору. Вдова местного воина-пастуха была дамой крупной, горячей и очень резкой. Недельной свежести синяк под глазом профессора подтверждал градус темперамента этой женщины.

– Во здравие будет всем вам пища, – по местной традиции пожелал Урген-Руг, присаживаясь за стол.

– Благодарение святым, – невнятно прогудела компания, но если я и Никора тут же принялись есть, то Курат продолжил свое обращение к профессору:

– Руг, ты почему не явился на утреннюю тренировку?

– Так вы ж на охоту уезжали, – вздохнул профессор, уткнувшись своим длинным носом практически в тарелку.

– Ага, так, значит, кроме меня и барона в поместье больше не осталось достойных соперников? Хорошо, так Вырову и передам.

Профессор грустно вздохнул, хотя сам виноват. Среди молодых казаков мои рассказы о живущих в далекой стране вольных людях, которые в знак своей свободы носят чуб, тоже нашли отклик, и больше половины из них обзавелись «оселедцами». Я не стал уточнять, что подобная прическа не была придумана запорожцами, а практиковалась еще варягами, – такие исторические нюансы могли только запутать. Все бы ничего, но Курат, который, кстати, головы так пока и не побрил, объявил профессору, что чуб еще заслужить надо, а также поставил условие – либо тот начинает тренироваться с другими казаками, либо сбривает незаслуженную «растительность». Вот теперь профессор и мучается. Спрашивается, зачем? Ответ прост и тривиален – ищите женщину. Ну, нравился дородной Никоре Руг-Урген в образе запорожского казака!

Воспоминания вызвали у меня улыбку, которую я постарался спрятать, – ведь обижать профессора совсем не хотелось. За все время моего пребывания в этом мире ученый относился ко мне с пониманием, а в последние месяцы стал едва ли не единственным другом.

Свет привезенных из империи спиртовых ламп освещал большой стол посреди кухни, скрывая в тени кухонные плиты, разделочные столы и развешенную по стоякам посуду. Все это в сочетании с изобилием на столе и открытыми человеческими лицами создавало уютную атмосферу. Именно из-за нее я отказался от баронского способа вкушать пищу – то есть либо в одиночку, либо в кругу семьи, которой у меня пока не было.

Профессор Руг сел за господский стол спокойно, Курат не стеснялся по причине своего простого воспитания, а вот Никора поначалу отказывалась, но после того как я уточнил, что управительница хозяйства в четыре сотни человеческих душ – должность более чем важная, она все же согласилась. Повариху и девочек-прислужниц к общему застолью приобщить не удалось. И я решил не переводить все в приказную форму, немного напуганный грозным доводом управительницы: «Неча немытым рылом портить господину аппетит!»

После сытного ужина и небольшого объема разных хозяйственных дел меня ждала небольшая, зато чистая и уютная спаленка. Охота на свежем воздухе и хлопотный день вымотали полностью, и я начал засыпать еще за столом, но с путешествием в царство Морфея пришлось повременить. Дверь тихонько скрипнула, и в темную спальню скользнула Уфила.

Наш роман случился внезапно и довольно необычно, особенно странным было его начало – Никора заметила мой интерес к прибывшей с беженцами девушке, и следующим же вечером я обнаружил Уфилу в своей постели. Сначала хотел закатить скандал и этой «дурехе», и возомнившей себя бордель-мадам управительнице, но в результате выслушал короткую лекцию от Никоры:

– Вы, господин, простите, конечно, такой же дурень, как и все мужики. Хотя вам-то, молодому, простительно. Ну, нравится девка, так берите и милуйтесь, а то ходит, понимаешь, и только косится.

– А если она не хочет?

– А вы спрашивали?

– Нет.

– Во-от, – многозначительно подняв палец, протянула притворно нахмурившаяся управительница. – А я не поленилась и спросила. Нравитесь. Так чего ж хороводы водить. Живите вместе, может, даже ребеночка родите. И вам хорошо, и ей польза будет. А надумаете жениться – так баронесса, коли не дура, только радоваться станет. Так, хватит мне тут голову морочить, идите, а то девка вся небось извелась от страха.

Ну и что ты с этим будешь делать? Не то чтобы я был против, вынужденный целибат утомил до крайности, но все равно как-то непривычно.

Утром меня разбудили деревянный стук за окном и резкие выкрики. Уфилы рядом уже не было. Не знаю, по своей воле или же в соответствии со строгими указаниями Никоры, девушка старалась не обременять меня своим обществом. Если признаться, не могу сказать – радовало меня это или расстраивало. Особой любви я к ней не испытывал, но иногда хотелось чуть больше нежности. Но это все потом, когда придет весна, запоют птички и всякое такое, а пока нужно работать и заниматься.

Так уж сложилось, что и моя собственная душа, и тело Герда Марана были убежденными совами. Поэтому все поползновения Курата по вытаскиванию моей тушки на тренировки ни свет ни заря натыкались на барское и категоричное «нет». Так что, вы думаете, сделал этот гад? Он просто перенес место утренних занятий казаков под окна моей спальни. И теперь вопли тренирующихся казаков вырывали меня из сна не хуже будильника.

Дернув за веревочку, которая вторым концом крепилась к колокольчику в кухне, я вызвал служанок – каюсь, появились у меня барские замашки. Явились обе: и вечно смущающаяся Уфила, и хохотушка Дирата. Зная мои привычки, девушки притащили с собой по ведерку теплой воды. Сотворить здесь нормальный душ так и не удалось, получилось лишь его жалкое подобие. В маленькой комнатушке рядом со спальней на высокой деревянной раме была закреплена кадка на два ведра. В днище кадки торчало медное подобие насадки для душа. Наверх этой конструкции вела удобная лесенка, на которую и забралась более шустрая Дирата.

После моей команды девушка вылила в кадку подаваемые подругой ведра. Вот так я и мылся по утрам. Весь процесс проходил за занавеской, и я в очередной раз улыбнулся, слушая приглушенную шумом воды возню: Дирата, как всегда, рвалась потереть господину барону спинку, а моя Уфила всеми силами противодействовала этому верноподданническому порыву.

Рыжую Дирату мне уже приходилось выгонять из спальни, застав под собственным одеялом, но наших отношений это не испортило – девушка обладала на редкость легким и незлобивым характером.

Одевшись для зимней тренировки, я заглянул в небольшое, но очень дорогое зеркало и увидел в нем уже ставшее родным лицо. Ничего особенного – довольно правильные черты, слегка курносый нос, но только слегка, успевшая чуть загореть кожа и серые глаза, которые мне чем-то напоминали глаза теперь уже императрицы Лары. Вот такое вот совпадение. Все это венчала шевелюра темно-русых волос, которую после каждого расчесывания я грозился превратить в оселедец или вообще лысину, но местное население меня явно не поймет – статус не тот.

Что ж, приятная часть утра закончилась, и начались суровые будни. Новая площадка для занятий – или, как ее воспринимали мы с Ругом, «пыточная» – не изобиловала никакими особыми приспособлениями. Не было ни сложных и опасных тренажеров, ни поворотных столбов, ни турников, отсутствовали даже простые мешки с песком. Самый опасный тренажер из всех возможных стоял посреди вытоптанного в снегу круга – выше пояса коренастый Выров был одет лишь в просторную рубаху, а в руках сжимал палку в виде сабли. Ему было тридцать лет, но сеточка тонких шрамов и на теле, и на лице добавляла лет десять, так же как и нехороший блеск в карих глазах. К моему внутреннему удовлетворению, на голове Вырова посреди свежевыбритой макушки красовался пока еще короткий чуб. В данный момент казак объяснял Ругу, как сильно тот ошибся, взяв в руки оружие.

Профессор был одет в усиленную металлическими пластинами фуфайку и похожий на перевернутый казанок шлем, по которому инструктор стучал, как по бубну. Попытки Руга помешать этому концерту выглядели жалко. Хотя следует признать, успехи ученого задохлика в фехтовании были уже заметны. Так что подобные издевательства все же имели смысл.

Вместе со мной за «избиением» наблюдала все казачья ватага – пятнадцать бывших воинов-пастухов и десять юношей, отобранных в казаки из переселенцев.

– Все, Выров, хватит дубасить Руга, вон пришла еще одна жертва, простите, господин, – тут же поправился Курат.

Выров шагнул назад и стремительным движением на пятках развернулся ко мне.

Силен зверь – казак двигался, как матерая рысь.

С низкими температурами я дружил не так близко, как этот «отморозок», поэтому не рискнул выйти на тренировку в одной рубахе. На мне был надет вязаный свитер с кожаными накладками на локтях. Кстати, все в поселении признавали удобство подобной одежды, многие женщины умели сносно вязать, но ни один мужчина не надевал ничего, в чем было бы больше десятка узелков. Выяснять подробностей подобных суеверий я не стал, а к моим чудачествам все уже успели привыкнуть.

Казак поднял кончик «шашки» на уровень лица и приготовился к схватке. Стоит сказать, что это оружие для моих бойцов было в новинку – в хтарской степи использовались похожие на палаши прямые мечи. Я же по пути в новые владения заказал в последнем крупном городе империи три десятка клинков из хорошего металла, похожих на казачьи шашки. Точнее, это оружие было ближе к драгунским шашкам – метровой длины, с защитной дугой и маленькой гардой. Для себя я тоже заказал клинки, которые вызвали еще большее недоумение кузнеца.

Заказ прибыл практически одновременно с переселенцами, и сейчас четверть сотни бойцов вовсю тренировались с новым оружием. Было тяжело, и поначалу я даже пожалел о слишком революционной идее, но все же убедил себя, что земные степняки дураками не были, а донские казаки и подавно. Бывшие «ковбои», переквалифицировавшиеся в казаков, подтвердили свою высокую квалификацию – показательная рубка на боевых шашках между Куратом и Выровом вызывала мороз по коже даже у меня.

Выров шагнул ко мне, и я тут же, стряхнув задумчивость, поднял свои имитаторы клинков. В правой руке у меня была палка длиной на пятую часть короче клинка в руках казака, а в левой чуть толще и на четверть меньше той же шашки. Сам не знаю почему, но неудобство тренировок с дарийскими «братьями» подталкивало именно к такой конфигурации. Стандартная стойка дари – низкое положение, когда левая рука держит «младшего брата» прямым хватом, а правая согнута в локте и сжимает «старшего брата» обратным хватом у лица, – мне не очень нравилась. И все же я добавил в привычный стиль боя местных воинов элементы боевой системы дарийских мечников.

Настоящие схватки всегда скоротечны – рывок навстречу друг другу и тут же разрыв дистанции, но за это время и я, и казак сумели провести по десятку ударов – как удачных, так и не очень. Выров получил одно касание по правому предплечью, а я три синяка, причем один на спине, если говорить очень приблизительно и корректно.

Считал ли казак меня опасным противником? Возможно. Особенно его настораживала моя двурукость. И все же при всем этом я понимал, что до бойца, держащего клинок с детства, мне как до морхских саванн на карачках. Что бы ни писали в своих творениях создатели фантастических реальностей, стать настоящим мастером боя невозможно ни за год, ни за пять, будь ты хоть семи пядей во лбу и обвешайся артефактами с ног до головы. Хотя вру – всегда ведь есть возможность применения суперпуперзаклинания. Но мне эта «лафа» не светила.

В моем «багаже» знаний имелись воспоминания о навыках очень опытных людей: уличного бойца, пирата, охотника дари и даже воюющего с детства генерала. Думаете, это хоть как-то повлияло на нынешние боевые способности? Ничуть!

Конечно, обрывки чужих воспоминаний о разных боевых связках давали некоторые плюсы, но, чтобы ими воспользоваться в бою, нужно все это вколачивать в рефлексы с потом и кровью, а мне, увы, мешали и занятость, и элементарная лень.

Вот и в этот день я пару колоколов, которыми здесь отмеряли приблизительно часовые отрезки времени, попрыгал по снегу с казаками, а затем быстро слинял по «очень важным» баронским делам.

Дела на сегодня, конечно, были, но не такие уж важные – прежде всего встретить возвращавшихся из учебного рейда «драгун». Это название я тоже перенес из земной жизни и при этом ничуть не погрешил против истины. Когда встал вопрос, как будут воевать лесные лучники с длинными луками против степных всадников, нагромождение казалось бы ненужных земных знаний выдало слово «драгуны», причем вместе с именем изобретателя этого рода войск. Недолго думая я решил «спионерить» идею маршала Бриссака и научить лесовиков ездить на лошадях. Конечно, превзойти казаков в джигитовке им не удастся даже до глубокой старости, за исключением пары самородков, но этого и не требовалось. Мои драгуны будут драться в стиле первоначальной задумки французского генерала, а не так, как позже сложилось в земной истории, – то есть передвигаться верхом, а воевать в пешем строю.

Пронзительный свист донесся с возведенной на крыше одного из бараков смотровой вышки сразу после обеда. Черныш к этому времени был готов, и мне оставалось лишь сбежать вниз со второго этажа и запрыгнуть на выведенного одним из мальчишек скакуна.

На выезде из поселка Черныш обогнал орущую гурьбу малышей, которые, увидев стремительно скачущего по снегу коня, завизжали еще громче. Яркое солнце, чистый снег, чуть щиплющий щеки мороз и возвращение отцов из двухдневного похода – что может быть лучше для маленького человечка?

Сотник Мороф ехал впереди на самой рослой лошади из той полусотни, что удалось сохранить из всего табуна. Вспоминать было неприятно, но определенная польза все же была – в строю остались только лучшие из лучших. Драгуны немного отстали от своего начальника, и на это были уважительные причины. Ведь в распоряжении сотни было лишь тридцать пять лошадей. Острая нехватка верхового транспорта принесла еще одну пользу, теперь уже стратегическую – ведь в походе неизбежна потеря лошадей, и может случиться так, что восполнить ее не получится. Поэтому вместе с Куратом и Морофом мы разработали разные вариации движения драгун по степи. Сейчас отрабатывался один из самых неблагоприятных вариантов – одна лошадь на троих. В седле восседал лишь один боец, за его спиной находились три колчана со стрелами и небольшие тюки поклажи. А рядом, уцепившись за седельные ремни, бежали еще два драгуна. Время от времени по команде десятников драгуны, практически не останавливая хода колонны, менялись местами.

Такое вот ноу-хау, и только жизнь покажет, насколько мы с моими советниками были правы.

Оставив колонну за спиной, Мороф подскакал ко мне и лихо остановил свою низкорослую степную лошадку. Фигуры коня и всадника по отдельности выглядели неказисто, а вот вместе смотрелись гармонично – эдакая уменьшенная модель Ильи Муромца и его скакуна.

Издалека некрупный Мороф не выделялся ничем особым, но вблизи становилось понятно, что этот человек – довольно незаурядная личность. В черных как смоль глазах чем-то похожего на цыгана человека сверкал задор, который в любой момент мог превратиться в бешеную злобу и жестокость.

История Морофа достойна отдельного романа. Он был чистой воды разбойником и убийцей, с детства ведущим жизнь грабителя на дорогах. Какие мрачные тайны скрывались в темных дебрях его прошлого, мне неведомо, и, честно говоря, как только возникало желание узнать подробности, благоразумие тут же загоняло любопытство увесистыми пинками куда-то в глубь мозга. В характере этого человека меня интересовали лишь две вещи – он был патологически честен и маниакально жесток к врагам своей семьи. Я не то чтобы относил себя к его родственникам, но право на некую долю верности все же имел.

Хотите верьте, хотите нет, но жизнь разбойника поломала маленькая и невзрачная, как мышка, женщина. Что именно случилось, достоверно не знает никто. Однажды банда Морофа напала на один из тайных лагерей маркиза Савата Кардея, но в этот раз налет закончился неожиданно – Мороф узнал в приготовленной к насилию женщине свою юношескую любовь. Половина бывших подельников легла прямо там, а другая половина вместе с атаманом влилась в ряды «идейных борцов». Сказка, граничащая с абсурдом, но когда в жизнь человека вмешивается болезнь под названием «любовь», возможно и такое.

Конечно, терпеть под боком убийцу и разбойника никто не захотел, и маркиз отправил этот «подарочек» мне.

Я взял его и сказал спасибо: Мороф оказался прирожденным тактиком и быстро прошел путь от должности рядового лучника до сотника. Именно с ним мы дорабатывали тактику драгун и всю систему ведения стрельбы на дальние дистанции.

– Барон, сотня вернулась с учебного похода. Погибших нет, пара легких обморожений, – как всегда, коротко отрапортовал сотник. Он, как и Охто, обращался к своему господину нестандартно, и если обращение на «вы» имело место, то «вашей милости» или «господина» от него не дождешься. Хорошо, хоть снисходил до «барона», и то в его устах это слово звучало как бандитская кличка.

– Хорошо, сотник. Веди бойцов в тепло.

– Чуть позже, барон. Пусть немного постреляют.

– Смотри не поморозь людей.

– Они что, неженки? – Взгляд Морофа блеснул злобой, но, к счастью, не ко мне, а к кому-то из подчиненных. Похоже, ребята немного разочаровали командира, и это им точно вылезет боком. В «репрессии» бывшего разбойника я не лез, потому что не видел другого способа подготовить к весне из рыхлой толпы партизан боевую сотню.

– Тебе виднее, Мороф, вмешиваться в процесс не стану, – сказал я в ответ на настороженный взгляд сотника. – Но за каждого бойца, который превратится в бесполезного калеку, будешь отвечать лично.

– Я отвечаю за каждое свое движение с пяти лет, барон, поэтому знаю, что делаю, – парировал сотник, и его слова прозвучали совсем уж «по-блатному».

Драгуны как раз догнали своего командира, и я съехал с дороги в глубокий снег, освобождая место для маневра.

– Сотня, стой!!! – хрипло заорал сотник, и драгуны, особенно те, кто бежал рядом с лошадьми, облегченно остановились.

– Стройся!!! – продолжал надрываться Мороф, и я подумал, что стоит «изобрести рупор».

Один из каждой десятки драгун быстро снял с седла длинный канат и, проезжая мимо лошадей, начал ловко зацеплять распределенные по канату крючки за уздечки скакунов своих товарищей. Получились стройные вереницы из десяти скакунов. В это время основная масса драгун отбежала от дороги, выстраиваясь в три жидкие шеренги. С собой они несли закрепленные на спине луки и снятые с лошадей колчаны.

Двадцать ударов сердца – и девяносто драгун были готовы сделать первый залп.

– Готовься! Синий шест! Два пальца право! Подъем три! – по-прежнему надрывался Мороф. Только он один мог так лихо рассчитывать расстояние и скорость ветра. Конечно, в отряде были достойные ученики, но до сотника им пока было далеко. Скрипнули сочленения длинных луков, и едва слышно зазвенели струны натянутой тетивы. – Дай!

Я в который раз внутренне улыбнулся, потому что команда к выстрелу у местных звучала так же, как команда запуска тарелочной мишени в стендовой стрельбе из охотничьих ружей.

Удар по кожаным накладкам, басовитый гул тетивы на луках – и в небо с тихим шорохом ушло целое облако из стрел.

– Готовься! – больше для порядка скомандовал сотник, потому что стрелки уже потянулись за следующей стрелой.

Драгуны дали еще четыре залпа, а затем побежали к торчащему вдалеке синему шесту смотреть, кто куда попал. Определить принадлежность снарядов при использовании стандартной стрелы удавалось благодаря римским цифрам – пожалуй, единственным известным мне письменным знакам, которые легко наносить на такую неудобную поверхность, как древко стрелы.

Мороф остался на месте. Он свое дело сделал – выбрал поправку на ветер и дальность. Этот способ был разработан сотником с моей подачи, но в основном самостоятельно. Боковую поправку отмеряли по количеству условных толщин пальца в сторону от видимой цели, а дальность корректировали углом расположения лука, который определили по небольшому грузику на короткой веревочке. Чем больше угол, тем дальше грузик отклоняется от древка лука. Вкупе с относительно стандартными луками и стрелами, а также с натренированным усилием, приложенным для натягивания лука, это давало приличную точность попадания при отвесной стрельбе. Разброс составлял где-то метров двадцать, за небольшим исключением у особо криворуких.

Подобрав стрелы, бойцы побежали обратно. О том, что будет с «криворукими», чья стрела воткнулась в снег слишком далеко от шеста, мне даже думать не хотелось.

Сегодняшнее представление имело не показательный характер, а практический – ведь именно после долгого марша бойцам придется стрелять по противнику, и никто не даст им времени, чтобы отдышаться.

Не говоря ни слова, Мороф собрал своих подчиненных и направился к видневшимся на снежной равнине серым квадратикам зданий.

Дальше их ждала восторженная встреча детворы и радость женской половины населения, точнее, большей ее части. Вечером состоится праздник и легкая попойка. В условиях крайней стесненности это было очень важно. Многих напрягало раздельное проживание мужчин и женщин. Не спасал даже плотный график использования двух сеновалов, которые пылкие влюбленные уже расшатали вконец. А праздники давали небольшие отдушины для эмоций. Все основные события в жизни этих людей произойдут весной – как хорошие, так и плохие, – пока же продолжалась зима с ее монотонностью и монохромностью.

События, хоть и не такие уж масштабные, начались немного раньше, чем ожидалось, – в день, когда отбушевала последняя в этом году метель.

Вечером перед самой метелью у меня возник скандал с Никорой.

– Пусть простит меня ваша милость, но это непотребство какое-то. – Перед самым ужином управительница встретила меня у крыльца дома.

– Что стряслось, Никора? – Если она надеялась подобным образом испортить мне аппетит, то сильно ошибалась. Мороз и физический труд – непробиваемые аперитивы.

– Сколько можно кормить эту зверюгу? Скоро дети будут голодать, а эта тварь уже сожрала целого быка.

– У нас так плохо с запасами? – спросил я с недоверчивым прищуром, потому что был прекрасно осведомлен, сколько съел волк.

– Да, скоро мяса совсем не останется.

– Никора, у нас все ледники завалены кониной.

– Так вот и кормите ею своего зверя, а не людей!

В принципе я ее понимал – переселившиеся в степь лесовики привыкли употреблять в пищу телятину и свинину, в крайнем случае баранину, лошадь для них вообще являлась исключительно транспортом и чаще всего умирала своей смертью.

– Никора, о конине мы уже говорили, и этот разговор будет последним, – нахмурился я. Управительница была прекрасной хозяйкой, но иногда ее заносило, так что приходилось опускать дородную даму с небес на грешную землю. – Хтары едят конину, и никто от этого не умер. Голода у нас нет и не будет. Пусть завтра же мне на стол подадут блюда из замороженного мяса. Если поварихи не знают, как готовить конину, пусть посоветуются с Охто. Свежим мясом кормить только детей. А вот чем из МОИХ запасов кормить МОЕГО зверя, я буду решать сам.

Этот разговор на повышенных тонах закончился тем же, чем и всегда, – поговорили и мирно разошлись. Не знаю, что стало причиной – упреки управительницы, мои заявления или же просто какие-то неведомые людям звериные мотивы, – но утром, когда отбушевала последняя метель, деревянная клетка на сеновале опустела, а старый хтар заперся у себя в конюшне и перестал разговаривать и со мной, и с Никорой.

Глава 2 Пограничник

Через неделю после метели степь практически избавилась от снежного плена и начала оживать. Зимнее безмолвие сменилось многоголосым оркестром природы, который пока еще только разыгрывался в ожидании появления основных солистов – птиц и степных цикад. В жизни нашего городка начинался весенний марафон, в котором призом была не серебряная салатница, а жизнь сотен людей.

К весеннему шуму природы в аккомпанементе оживившихся людей я уже начал привыкать, но звук, раздавшийся однажды рано утром, заставил меня буквально подскочить на кровати и, схватив оба клинка, рвануть к двери в чем мать родила. Уже на подходе я осознал, что вопит Уфила, поэтому едва не вырвал дверь с петлями.

Представшая предо мной картина сначала заставила замереть, а затем пришлось сдерживаться, чтобы не заржать.

В коридоре стояла моя милая подруга и визжала как резаная. А причина ее визга лежала у порога в спальню. Волк смотрел на девушку с выражением на морде, которое можно было озвучить как: «Чего орешь, дура?»

– Уфила! – крикнул я, но вместо девушки отреагировал волк. Он лениво встал и с видом исполненного долга убежал к ведущей на первый этаж лестнице.

– Уфила! – Я тряхнул девушку за плечи, чтобы она замолчала, но ее глаза по-прежнему ничего не выражали. Пришлось применить персональное лекарство от подвисания женского мозга.

Крепкий поцелуй, как всегда, заставил Уфилу залиться краской, особенно оттого что я был голым, а в коридор уже ворвался профессор Руг, размахивая оселедцем и усами. Из-за его плеча выглядывала Никора.

У моей девушки стыд всегда был самой сильной эмоцией, так что она быстро пришла в себя, а затем, покраснев еще больше от довольной улыбки профессора, убежала вслед за волком, и этот факт ее совершенно не волновал.

– Что здесь происходит? – спросил как всегда любопытный Руг, но ответа не получил. Впрочем, профессор не успокоился и, дождавшись, пока я оденусь, поплелся следом за мной в «царство» старого хтара.

Оба «красавца» находились на месте – в помещении наполовину опустевшего сеновала, примыкающего к конюшням.

– Охто, и как это понимать?

– Все хорошо, хозяин решил дружить, – вновь на грани понимания высказался весь собравшийся в веселых морщинах старик. Он действительно был счастлив.

– Так, Охто, давай решим раз и навсегда. Либо он «хозяин», а я «ваша милость барон», либо я хозяин, а он «волк».

– Хорошо, хозяин, – кивнул хтар, с умилением наблюдая, как волк поглощает кусок свежего мяса килограммов на пять веса.

Да уж действительно волчара жрет изрядно.

– Так, кого ты назвал хозяином?

– Тебя, хозяин.

– Фух, разобрались, – с искренним облегчением выдохнул я и вернулся к первому вопросу. – Объясни, что он делал у моей спальни?

– Не знаю. Может, хранил, – пожал плечами хтар. – Он приходил вечером, но мяса не взял. Взял утром.

– Как думаешь, почему он вернулся?

– Легкое плохо дышит, хозяин. В степи за добычей нужно долго бегать. Только быстрые ноги накормят сильного.

– А небыстрой добычи в степи нет?

– Хозяин не будет есть крыс… – начал было хтар, но, увидев, как мои брови поплыли навстречу друг другу, поправился: – Волк не будет есть крыс.

– Чудно, – хмыкнул я и посмотрел на волка, который уже заканчивал трапезу.

Похоже, хтар прав – волчара был истощен до последней крайности, но при этом поедал пищу с достоинством короля. В его поведении прослеживался смысл и последовательность действий: ночью служба – утром мясо, если перефразировать Бабеля.

И откуда же ты взялся такой умный?

– Ваня, – тихо, словно услышав мои мысли, прошептал Руг, – я, кажется, знаю, кто перед нами.

Это, конечно, было нарушением конспирации и могло вылезти нам боком, но слишком уж тяжело носить чужие имена и просто необходимо, чтобы время от времени кто-то называл тебя так, как в детстве называла мама.

– Ну и кто?

– Это вордорак, – односложно выдохнул Руг-Урген.

– Проф, ты уверен, что это слово объяснило мне абсолютно все?

– В текстах Хорама Странника упоминались «ловчие звери смотрителей», которых сотворили из волков, дав им разум.

– Ну не знаю. Зверь, конечно, очень умный, но интеллектом не давит.

Теоретически все, что говорил Руг, было очень интересно, но только теоретически. То, что писали местные «историки-фантасты» типа Хорама Странника со товарищи, на поверку могло оказаться великой истиной о демоническом прошлом этого мира, а могло быть простым бредом шизофреников. Хотя не мне, человеку, чью душу в этот мир затянул один из артефактов, а затем прыгавшему по телам разных людей, как неуравновешенный игрок в компьютерные игры, говорить об адекватном восприятии реальности. Сам такой.

Впрочем, теория – это хорошо, но с этим всем нужно было что-то делать. Поэтому я подошел к волку и присел перед ним на корточки. В таком положении наши глаза оказались на одном уровне.

Ох и здоровая же зверюга!

– Так, хозяин степей, раз уж ты решился прибиться к нашему табору, то должен понимать, что жрать здесь кого ни попадя я не позволю. – Выражение на морде волка не поменялось, но что-то мне подсказывало, что он меня понимает. – Поэтому, если я скажу «нельзя», это значит, что ты быстро успокаиваешься и прячешь зубы. Понятно?

Может, это случайность, но волк неожиданно моргнул.

– Он моргнул! – едва не напугал меня своим воплем профессор.

Волк посмотрел на замаскировавшегося под казака ученого, как давеча на вопящую Уфилу.

– Может, ты еще и говорить умеешь? – недоверчиво спросил я, уже не зная, чего ожидать от этого мира. К счастью, волк не заговорил, но опять-таки в его глазах почудилась искорка иронии. – Так, теперь мне нужно тебя как-то называть. Извини, но должность хозяина уже занята. Раз ты хозяин степи, то будешь Ханом. Надеюсь, тебя это прозвище не обидит?

Волк в ответ лишь лениво зевнул, всем своим видом показывая, что аудиенция затянулась и ему пора спать после ночной смены.

Уже выходя из сенника, я стал свидетелем интересной сцены.

– Хан, – раздался голос профессора, проверяющего, принял ли зверь кличку.

Волк поднял голову и резко показал зубы во внушительном оскале. Глухое рычание и нехороший блеск в глазах ясно показывали, что в иерархии новой стаи место профессора намного ниже волчьего.

– Руг, не цепляйся к нему. Это очень опасный объект для исследования.

Волк мне понравился, так же как начинавшийся день, наполненный хоть и тревожными, но энергичными хлопотами.

Бывшая баронская усадьба походила на муравейник. От зимнего сна не осталось даже следа, и если в низинах степи и в редких рощах еще белел снег, а на холмах сквозь прошлогоднюю траву проклевывались робкие стрелки молодой, то вокруг городка чернела потревоженная вспашкой земля.

Я заскочил в дом, чтобы надеть комбинезон, подхватил лопату, а затем, добравшись до места работ, буквально на пятой точке съехал в ров. Во рву было грязно, сыро и… очень весело.

Работать вместе всегда хорошо, особенно если нет негатива сачкующего элемента. Как ни парадоксально, советские времена научили людей не только самоотверженно работать на стройках века, но и поселили в душах желание сачкануть под шумок общего праздника труда. Там, где все уравнивается, нет желания высовываться и надрывать жилы. Не скажу, что пришедший на смену капитализм сделал людей трудолюбивее, но он принес с собой единственное лекарство от заявлений: «Не делай сегодня то, что завтра за тебя могут сделать другие». Мотивация в виде сдельной и персональной оплаты все расставила по своим местам.

В этом мире никто не слышал о социализме, капитализме и других извращениях. Здесь был еще памятен общинный строй, поэтому никто не отлынивал, все работали так энергично, что даже барону было трудно оставаться в стороне.

Практически стандартная лопата земного типа вонзилась во влажную землю, выковыривая изрядный ком грунта. Благодаря продукции штамповочного молота земляные работы велись очень продуктивно. Мы с еще двумя мужиками быстро наполнили землей большой короб. Один из моих «напарников» – средних лет лесовик с похожей на ту же лопату бородой – заливисто свистнул, и привязанные к углам короба канаты натянулись. На ежедневно растущем земляном валу, растопырив ноги, стояла конструкция типа «примитивный кран». На конце длинного плеча рычага была оборудована корзина, в которую с радостным смехом полезла малышня. Дюжина десяти-пятнадцатикилограммовых человечков перевесила короб с землей, а работники развернули за канаты всю конструкцию вдоль вала. Пара ударов молотка – и дверки внизу короба раскрылись, освобождая весь массив поднятого грунта.

Поработав пару часов лопатой, я выбрался со дна рва и тут же наткнулся на еще одно из своих «ноу-хау», перенесенных с Земли в новый мир: упряжка лошадей резво тянула за собой «каток», набранный из одинаковых обтесанных каменных блинов, как детская пирамидка.

Решил, что пора и честь знать, поэтому, взобравшись на вал, постарался окинуть взглядом и воображением всю картину строительства. Пользуясь опытом имперских легионов, на нашем мини-совете была выдвинута идея по строительству укрепления городка в виде восьмиугольника с восемью же вышками-башнями по углам. Легионерские лагеря имели шесть углов, но не в этом суть. Задуманное было осуществлено пока процентов на сорок, но уже выделялась будущая форма. Пока периметр получился небольшим и охватывал лишь восемь основных бараков. В городке стало еще теснее, к тому же все было измазано разводами чернозема и глины, но осознание того факта, что все это временно, не давало людям унывать. В тесноте, да не в обиде, особенно учитывая то, что обидеть нас есть кому.

В дальнейшем я планировал построить поселок на сотню больших дворов, которые сами по себе будут маленькими крепостями, и обнести все это таким же валом, а почти достроенное укрепление станет основой для «детинца» с донжоном посредине.

Выходящий к реке угол осталось оборудовать кольями – и получится преграда с трехметровым рвом и двухметровым валом, по верху которого проходит парапет чуть выше пояса из наполненных грунтом корзин. В остальных углах периметра все шло не так хорошо, и мне оставалось лишь надеяться, что к приходу хтаров мы успеем обезопасить свой тыл.

Несмотря на поговорку «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах», – мы все же успели. Буквально через сутки после того, как с вала были сняты последние землекопы и переведены на поля, угольные шахтеры начали собираться обратно на карьер, а плотники вовсю занимались установкой навесов, прискакал конопатый и безумно рыжий парнишка, я даже умудрился запомнить его имя.

Еще зимой среди молодежи были отобраны два десятка пацанов от тринадцати до пятнадцати лет от роду, которые впоследствии должны были стать казаками, а сейчас на них была возложена роль дальнего дозора. Легкий подросток без амуниции и оружия на отдохнувшем коне обгонит любого степняка, так что именно они лучше всего подходили для этого дела.

Рыжий Лакор был неформальным предводителем этих «пионеров», так что неудивительно, что именно он принес важную весть. Для патрулирования новики разбивались на пары и по три звена в смену катались по степи за рекой. Натаскивал их сам Охто, в основном обучая искусству смотреть и вовремя убегать. Иногда с дозором уходил и Хан. Это случалось редко, но когда волк сопровождал «пионеров», за них можно было не переживать.

Тревожный и дробный стук копыт я услышал из своего кабинета. Короткий взгляд в застекленное дорогущим стеклом окно показал, что дело срочное. Лакор был похож на испуганную канарейку – рыжая шевелюра стаяла столбом, а ставшие огромными зеленые глаза мне было видно даже со второго этажа.

Мы столкнулись на лестнице, и, зная привычку детворы вываливать на собеседника сразу весь ворох всяческой информации, я жестом остановил рвущийся из парня словесный поток.

– Стоп. Только самое важное, в двух словах.

Лакор на минутку «завис», восприняв мой приказ буквально, затем прищурился и осторожно сказал:

– Хтары идут. – Сообщение в его устах имело оттенок вопроса.

– Так, теперь подробнее.

– Мы с Хриром хотели посмотреть норы сусликов, а потом подняться на второй…

– Не так подробно, – немного скорректировал я доклад. – Вы увидели хтаров. Где и сколько?

– Шестой холм, – четко заявил юный дозорный, но затем смутился. – Больше сотни точно.

– Молодец, – поддержал я стушевавшегося докладчика и порадовался, что еще зимой пронумеровал все холмы со стороны степи и немного подучил местную детвору. Про письмо говорить пока не приходилось, а вот считать они научились. Правда, до сотен пока не дошли, так что Лакор просто сравнил родную сотню драгун с увиденной в степи конницей хтаров.

Что было довольно грамотно и находчиво.

– За рекой остался кто-то из наших?

– Нет, – ответил мальчик, и тут же его слова подтвердил топот лошадей отставших дозорных.

– Так, Лакор, беги на главную вышку, пусть бьют тревогу.

Несмотря на то что рыжий парень был быстроногим, как степная косуля, похожий на огромное погнутое блюдо гонг возвестил о тревоге лишь через десять минут, когда перед крыльцом моего дома уже собралась вся военная верхушка поселка.

– Курат, седлайте коней и надевайте всю амуницию. Мороф, разводи людей по точкам. Все остальное – как оговорили раньше, на вал амазонок и снайперов. Никора, всех «небоевых» – в третий барак, и сразу займись водой.

Первым делом я «упаковался» в свою броню – бог весть что, одежка скорее оруженосца, чем рыцаря. Хотя у меня вполне хватало денег на нормальные латы, я здраво рассудил, что в степи полный доспех не понадобится. Поэтому у оружейника, помимо долгосрочного заказа на шашки для казаков, оплатил снаряжение оруженосца с некоторыми доработками, которые он сделал в течение суток.

Так, снаряжение на месте – клинки в ножнах по бокам, а кинжал по легионерской традиции горизонтально за спиной. Теперь осталось взять колчан с кавалерийским луком и часы.

Да, именно часы – их у меня было двое. В этом мире хоть и делали сносные компасы и даже подзорные трубы, но до тонкой механики пока не доросли, а вот с теорией у них было все в порядке. Большие водяные часы стояли в нише моего кабинета. Две стеклянные колбы на литр каждая, к тому же с часовыми пометками, были помещены в удобную раму. А вот маленькие, граммов на сто, имели кожаную оплетку и как раз подходили для походных условий. Большие часы я постоянно забывал переворачивать и даже успел пожалеть, что потратил на них деньги. А вот маленькие все же дождались своего момента.

Еще раз осмотревшись в кабинете, я выскочил в коридор.

Хтаров мы ждали, поэтому паники не было. Никора тут же повела стариков, детей и совсем уж слабых или эмоциональных женщин в третий барак, который изначально строили как своеобразный бункер – полуземлянка с толстыми стенами и наружными лестницами на бревенчатую крышу для поливки ее водой. В этом бараке жили мужики, так что особыми удобствами он не обладал, зато был более чем надежным укрытием.

Основная масса драгун, вместо того чтобы встать на стенах, расположилась между бараками, а на вал полезли самые меткие стрелки, которых я по старой памяти назвал снайперами, также на вал отправились «амазонки». О значении этого слова местные красавицы не догадывались, но оно им понравилось. Главной среди девушек и женщин, умеющих сносно пользоваться луком, была шустрая, но неожиданно посерьезневшая перед боем Дирата. А вот лучшим стрелком, как ни странно, оказалась моя Уфила.

Я встал возле «амазонок», по пути проведя рукой по округлой попе Уфилы, четко вырисовывающейся под длинной юбкой. Расчет, как всегда, оказался верным – краска залила лицо девушки, напрочь сгоняя бледность и маску страха.

В принципе всполошились мы рано, но оборона – это не атака, и здесь кураж как раз вреден, а успокоиться перед боем очень даже не помешает.

Люди сначала молчали, напряженно вглядываясь в степь через реку, но шестой холм находился в пяти километрах отсюда, так что через пару минут люди расслабились. Кто-то облокотился на парапет из больших плетеных корзин, кто-то вышел из тени односкатного навеса, который в бою должен защищать обороняющихся от стрел, а сейчас только закрывал теплое весеннее солнышко.

Напряжение вернулось минут через пятнадцать, когда среди пологих «волн» степного моря появились всадники. Женщины загомонили и едва не бросились к обращенной в сторону степи стене – ведь мы ждали прихода степняков вдоль реки, поэтому смотреть в степь за рекой с нашей позиции было неудобно.

– Всем стоять на месте! – немного визгливо, но настолько решительно крикнула Дирата, что вытянулись в струнку даже драгуны. Всегда смешливая и своевольная девушка как-то вдруг превратилась в командира. Отосланный на стену с десятком молодых драгун пожилой лучник только одобрительно хмыкнул.

Сборная солянка стрелков тут же успокоилась, и каждый вернулся на свое место. Отряд выглядел, конечно, колоритно – пятьдесят три бабы разного возраста и десять молодых драгун. По другим стенам были распределены еще двенадцать «амазонок». Внизу за периметром своего часа ждало девяносто бойцов. Итого получалось, что из почти четырех сотен жителей городка половина была боеспособной, а это очень и очень неплохо.

Покосившись в сторону пристроенных на стеночке водяных часов, я увидел, что «накапало» двадцать пять минут.

Так, до переправы им добираться еще минут десять, потом переправа и десять минут до городка – итого где-то с полчаса.

Так что дозоры нам дали фору в час как минимум. Неплохо.

Хтары явились под стены словно по заказу – как раз когда вода в часовой колбе перетекла на девяносто процентов. Кстати, у часовой колбы здесь было десять пометок.

В этом районе степи прижились только две небольшие рощицы – одна в полукилометре от поместья, а вторая в пяти километрах, как раз возле ближайшей переправы. В том месте илистое дно Чумры по каким-то неизвестным для меня причинам было плотным, а уровень воды невысоким – как раз по брюхо хтарскому коню.

Всадники появились из-за прижимающейся к реке рощицы плотно сбитой массой. Заросли они объезжали с изрядным запасом, подозревая, что за покрытыми лишь почками ветками может прятаться засада.

Кстати, эту мысль нужно обмозговать: ведь скоро листва закроет кроны деревьев и ветки кустов.

Навскидку хтаров было около двух сотен. С одной стороны, многовато, с другой – наших укреплений такому «войску» не взять.

Не знаю, кто именно командовал этой бандой, но он решил атаковать с ходу. Масса всадников начала огибать поместье, держась на расстоянии ста метров.

Это они, конечно, зря.

– Берегись, стрелы сверху! – скомандовал я, приседая за плетеным бруствером. Увы, команду «воздух» местный народ не воспринимал, поэтому приходилось выражаться точнее.

Внутри защитного периметра раздалась такая же команда, и тут же по доскам навеса застучали стрелы. Некоторые наконечники даже пробивали доски, но застревали в них и лишь бессильно щерились острыми жалами – плотники поработали на славу.

– Снайперы! Приготовиться! Трое по лошадям! Залп!

Драгуны по моей команде вскочили и практически без задержки послали стрелы в сторону возвращавшихся хтаров – огибать городок они не стали, потому что вал подходил к реке метров на двадцать, и влететь в этот промежуток было смерти подобно.

В толпе хтаров несколько всадников повалились на землю, заржали раненые лошади, и эхом этому крику боли завопили разъяренные степняки. И у имперских рыцарей, и у степняков были похожие правила насчет неприкасаемости лошадей. Я их полностью разделял. Но мне было просто жаль калечить этих прекрасных животных, а для местных вояк лошади являлись добычей, которую портить себе дороже.

В данной же ситуации на кону стояли жизни людей, так что мне было не до сантиментов.

Намек хтары поняли и тут же отхлынули к рощице. Что странно, нигде не было видно командирской группы – хтары пошли в атаку все до единого. Догадка насчет демократии здесь не проходила, так что ханом у этого клана был либо слишком горячий воин, либо слишком юный.

Похоже, верными оказались оба предположения – как только хтары доехали до зарослей, они тут же спешились и бросились обратно уже на своих кривых ногах, с воплями потрясая прямыми мечами. В этот раз в атаку пошли не все – часть степняков осталась с лошадьми, а часть задержалась, чтобы развести огонь и приготовить специальные стрелы. Да только поджечь мой городок им не светило.

Поджигатели вышли на безопасную, как им казалось, дистанцию в сто метров в момент, когда основная масса хтаров уже подбегала ко рву.

– Мороф, отметка пятнадцать, дальность сто десять! – крикнул я сотнику, уже выводившему своих людей из-под навесов у бараков. Развернувшись обратно, уже значительно тише отдал приказ защитникам стены: – Стрелять по готовности.

Нет, с воплями надо что-то решать, нужно завести рупоры или свистки.

– Дай! – тут же послышалось сзади, и в небо ушла плотная стая деревянных посланниц смерти, как бы это пафосно ни звучало.

Щелчки по защитным нарукавникам раздались справа и слева. Вновь побледневшая Уфила работала с монотонностью хорошо отлаженного автомата, а вот Дирата оскалилась, как волчица, и, кажется, тихонько рычала.

Эва как раззадорило девку. Главное, чтобы не свихнулась от потрясения и психологических метаморфоз.

Облако стрел рухнуло на поджигателей, заставляя выживших что есть силы рвануть обратно к роще. А в это время ринувшиеся в атаку хтары уже лезли на утыканный острыми кольями вал – явно больше от безнадежной злобы, чем с реальной целью.

Это издалека пологий накат кажется легко преодолимым, но, выбравшись из грязи рва, степняки не смогли добраться и до середины подъема. Бо́льшую часть нападавших сшибали стрелы, а меньшая валилась сама.

Пришло время и мне принять участие в отстреле степняков, используя свои слабые навыки лучника, но и их хватило с запасом – на таком-то расстоянии!

Отваги степнякам хватило меньше чем на минуту, и они дружно отхлынули обратно. Мой взгляд тут же привлек некто в броне, похожей на серую чешую. Я точно видел, что в него раза три попадали стрелы, но на скорость, которую развил данный субъект, это никак не повлияло.

Интересная бронька, хочу себе такую же.

То, что творилось во рву, выглядело жутким побоищем, но, как ни странно, от городка убегала большая часть нападавших.

Внезапно меня посетило чувствонесовершенства окружающего мира. Повернув голову, я едва не зарычал от бешенства и на степняков, и на себя дурака. Под бруствером из корзин сидела Уфила, с удивлением уставившись на торчавшую из предплечья стрелу. Дирата уже присела рядом с подругой и тянулась к окровавленному древку.

– Не трогай! – Мне все же хватило мозгов на разумную мысль.

Подхватив стонущую девушку на руки, я метеором слетел со стены и побежал в сторону конюшни. Благо находилась она недалеко – при таком-то периметре.

Охто не участвовал в бою не только потому, что не хотел воевать с родичами, но и потому, что в качестве медика от него было значительно больше пользы, чем от воина.

– Здесь, – резко сказал старичок, ткнув пальцем в сторону невысокого топчана, и тут же присел рядом с Уфилой. Понимая мое состояние, он быстро бросил через плечо. – Ничто страшно, хозяин.

После этих корявых, но обнадеживающих слов я смог хоть немного успокоиться и тут же обозвал себя идиотом.

Воевода, блин, развел здесь истерику!

Стоявший у входа Черныш, казалось, разделял мое мнение. А в это время четверть сотни казаков тупо смотрели на вход в конюшню.

– Твою ж мать!

Одним движением я взлетел в седло Черныша и ткнул пятками в мохнатые бока. Конь обиженно фыркнул.

Можно подумать, какой неженка! И это при том, что я принципиально не ношу шпор.

– За мной! – крикнул я казакам, вылетая из конюшни.

Эта команда моментально вернула все на свои места – казаки тут же вскочили в седла и устремились за мной, а оставленные у северного выезда из городка бойцы тут же среагировали на изменившуюся обстановку и уронили через ров подъемный мост-ворота. Успокаивая мою совесть, со стены донесся крик старшего снайперской десятки, занявшего брошенный мною пост наводчика:

– Метка пятнадцать, даль две с полсотни!

Так, значит, пока я тупил, прошло не так уж много времени. Триста метров – это почти потолок для стрельбы из длинного лука. Возможно, они достанут еще метров на пятьдесят, но только для видимости обстрела.

Теперь главное – не опоздать.

Громыхая копытами, двадцать пять казаков во главе со своим непутевым бароном вылетели из узкого прохода в защитном валу и по дуге поскакали в сторону рощи.

Мы едва не опоздали – около двух десятков хтаров уже вскочили в седла и начали оттеснять половину табуна в сторону переправы. Еще три десятка подбегали к оставшимся лошадям, причем «чешуйчатый» бежал впереди всех, несмотря на плотную броню.

Ох, как же я хочу эту броньку!

Еще три десятка самых медленных или просто раненых степняков до своих коней не добежали. Все происходящее напоминало мне фильм про Чапая, только местные «красноармейцы» были в усиленных железными пластинами кожаных куртках и с похожими на горшки шлемами вместо буденовок, а вот шашками они крутили очень даже лихо. И кровь, которая полилась через пару мгновений, была самой настоящей.

Убийство бегущих людей – не самое приятное занятие в этой жизни, поэтому я немного отстал. Пусть даже казаки заподозрят меня в трусости – как-то переживу.

Увести своих лошадей хтарам не удалось, и десяток сохранивших выдержку степняков во главе с ханом бросили табун, умчавшись к переправе вслед за остальными.

К финалу погони выяснилось, что хоть какой-то толк от того, что я поперся впереди всех, все же был. Мои молодцы, раззадоренные невиданной в местных краях победой над степняками, с разгону поперлись через брод. Пришлось материться на обоих языках и стучать по шлемам и спинам нагайкой, и с большим трудом, но я все же сумел завернуть слишком горячих парней.

А через пять минут три десятка хтаров выскочили из неприметной балки и проскакали вдоль берега. А ведь самые горячие казаки в это время должны были находиться посреди реки. Мы обменялись стрелами и разъехались окончательно. На наш берег хтары сунуться не рискнули, имея шанс поплыть по течению хладными трупиками. Я похвалил себя за предусмотрительность – при равенстве сил тягаться с хтарами было чистым самоубийством, особенно учитывая, что половина казаков по сути являлась сопливыми пацанами. Пока гнались за отступающими хтарами, нам помогала паника степняков, которая после переправы наверняка успела выветриться из их голов, так что теперь нужно было отходить, пока не поздно.

Приятно возвращаться домой, особенно с победой. Казацкая молодежь тут же ускакала собирать трофейный табун, а драгуны уже рыскали по полю, вытряхивая трупы хтаров из амуниции и сгоняя пленных в одну кучу. Полон набрался не особо большой – пятнадцать кривоногих представителей степного племени с ранениями в основном средней тяжести. Тяжелых «милосердные» драгуны уже дорезали.

Конечно, первым делом я отправился домой, где в комнатке прислуги лежала Уфила. Девушка уже успела оклематься, а о ранении напоминала только плотная повязка с красными пятнами. Она даже хотела заняться работой, но ставшая вдруг сердобольной Никора силой уложила ее обратно в кровать.

Во дворе росла куча трофеев, а недалеко от рощи докапывалась братская могила для хтаров. У нас, к счастью, были только легкораненые, и это при совершенно идиотском поведении предводителя этих людей. Стало невыносимо стыдно и тошно. С опытом-то ладно – наработаю, а вот как привыкнуть к такому количеству смертей, хоть и вражьих? Казалось, безумие всех приключений в империи уже позади, но нет, вокруг меня вновь громоздятся сотни трупов. И ведь все только начинается – несмотря на всю мою рефлексию, я сейчас выйду из дома и отдам очередной приказ.

– Курат, – стоя на пороге, остановил я начало монолога счастливого донельзя атамана казаков, – готовься сам и передай Морофу. Завтра на рассвете казаки и драгуны выходят в поход.

– То есть как? – немного подвис Курат, явно ожидая, что мы прямо сейчас уйдем как минимум в трехдневный загул.

– Вот так. Сколько у нас здоровых лошадей вместе с трофейными?

– Ну где-то сто двадцать, – быстро подсчитал казак.

– Прекрасно. Пусть сотник на всякий случай оставит десяток своих парней в городе. В общем, иди готовься, и давай только без пьянки. Чтобы ни одного похмельного я утром не видел. Казаков это особо касается. Вернемся – и уже тогда устроим праздник.

Усталость навалилась внезапно, словно поджидала подходящего момента, и я, подволакивая ноги, вошел в конюшню. Раненых там уже не осталось, и сидел лишь грустный Охто.

– Старик, ты поможешь мне найти стойбище тех, кто напал?

– Да.

– Подумай хорошо – если тебе неприятно вредить родичам, я не стану приказывать.

– Не потому печаль кушает мое сердце. Моя семья теперь с хозяином. Просто плохо это все, – вздохнул старик, и даже Хан, догрызающий какую-то кость, хмуро пошевелил бровями, совсем как собака.

До заката было еще далеко, но спать хотелось просто невыносимо, поэтому я снял броню, на скорую руку помылся и завалился в кровать.

Когда стемнело, пришла Уфила и тихонько легла мне под бочок. Ничего не хотелось ни ей, ни мне, поэтому мы просто уснули, прижавшись друг к другу. Сквозь навалившуюся дрему я услышал скрип половиц и мягкий стук, с которым Хан завалился на пол перед дверью.

Рассвет следующего дня мы встретили уже за рекой. В поход отправились восемь десятков драгун и все двадцать пять казаков. Многие из них приоделись в трофейную броню, если, конечно, это можно было так назвать. Среди хтарского обмундирования были даже напоминающие чешую бригантины, но вблизи они оказались металлическими бляшками, нашитыми на кожаные кутки, – явно топорной подделкой под что-то другое.

Интересно, с броней «чешуйчатого» хана такая же ерунда? Что-то не верилось, особенно если вспомнить, как от нее отскакивали тяжелые стрелы.

Колонну вел хтар, а молодые казаки гарцевали по округе, высматривая врага. В принципе Охто можно было и не брать. Хан с утра пристроился впереди процессии с таким видом, словно гуляет сам по себе. Намерения волка стали понятны, когда конные следы привели старого хтара к своеобразной развилке посреди голой степи. Охто задумался, а Хан, не сбавляя хода, свернул налево. Дальше проводником был уже волк.

До вечера мы так и не добрались до таинственного стойбища, поэтому устроились на ночевку под степным небом. Весенняя земля была довольно прохладной, поэтому очень кстати оказались и попоны, и плетенные из коры подстилки.

Несмотря на уверения Охто в том, что опасающиеся блуждающих духов хтары не ездят по ночам, Курат выставил усиленное охранение, и я был с ним полностью солидарен.

Мягкий свет огромной луны, сытный ужин и монотонный голос Охто навевали сон, но я все же решил дослушать рассказ старого степняка до конца – ведь сам завел разговор о жизни хтаров.

Это я, конечно, вовремя, будто не было времени собрать информацию о беспокойных соседях еще зимой.

Из рассказа старика получалось, что мы имеем дело с не самыми сильными кочевьями. Богатые хтары не нуждались в жалкой добыче из бедных пограничных баронств. Несметные табуны в центральной части хтарской степи сытно кормили своих хозяев, а если ханам становилось скучно, они воевали друг с другом. Те же, кто жил вдоль границы с империей, обеспечивали остальных рабами и зерном. Если же необходимого количества зерна не удавалось взять на меч, то его меняли на лошадей в короткие дни торгового перемирия.

В конце зимы кочевья пограничных хтаров перемещались к границе. Здесь, на юге степи, и трава зеленела раньше, и до потенциальных рабов было ближе. Так что имелись шансы, что долго бегать нам не придется. Вряд ли предводитель напавших на нас хтаров решит броситься в бега. И уж точно он не ожидает от нас такой наглости.

Действительно, хан хтаров не ждал ответного визита своих оппонентов. С утра вместо юнцов в дозор ушли опытные, переквалифицировавшиеся в казаков воины-пастухи, которые прожили в этой степи едва ли не всю жизнь. Поэтому нам удалось подобраться к стану кочевников практически вплотную.

То ли хтары устали после поражения и бегства, то ли просто вконец расслабились в роли самых крутых парней в округе, но кочевье охраняли лишь мальчики-пастухи, которых мои казаки тихо изловили. Парочка самых шустрых пастушков получила по стреле в спину. Ничего не поделаешь – война.

Вид на кочевье открылся сразу, как только мы выехали на очередной холм. Этот мир был очень похож на Землю, и я постоянно забывался среди знакомых понятий: легион, империя, вся палитра дворянских званий от барона до герцога. На юге местного континента жили чернокожие, а в степи кочевали люди с раскосыми глазами. Но как только я расслаблялся, реальность подносила очередной сюрприз – местные негры оказывались совсем не людьми, повсюду находились следы древнейшей цивилизации, и даже устоявшаяся в сознании картинка степного быта сильно отличалась от того, что я увидел перед собой. Вместо куполообразных юрт хтары проживали в настоящих вигвамах. Некоторые из них были словно срощены друг с другом и имели по две и три верхушки. А в центре вообще стоял целый комплекс из шести конусов.

Я разглядывал становище не очень долго, потому что почувствовал недоуменные взгляды своих подчиненных. Пришло время действовать.

– Драгуны, вперед. Казаки двумя отрядами встают позади драгун, ближе к краям.

Неровная масса всадников начала перестраиваться, и только тут нас заметили. В становище начался форменный переполох. Хтары хоть и были беспечными, но собраться успели буквально за пару минут. Основная часть степняков в полном беспорядке металась между «вигвамами», а небольшая группка в полсотни всадников выехала нам навстречу.

Драгун я остановил в трехстах метрах от стойбища – практически на максимальном расстоянии для навесной стрельбы. Они быстро спешились и приготовили луки. Коноводы держали коней неподалеку, и мы в любой момент могли возобновить движение хоть вперед, хоть назад.

Сейчас перед ханом хтаров встал простой выбор – бросить все добро и бежать или биться. Похоже, чашу весов склонил тот факт, что в случае побега придется оставить основной табун и мирное население. А каким он будет ханом без своего кочевья?

Хтары с воплем рванулись вперед, даже не тратя времени на стрельбу из луков. Хан хоть и был горяч до безобразия, но все же сделал выводы из печального опыта – только резкое сокращение дистанции позволит ему хоть как-то изменить ситуацию в собственную пользу.

– Палец вправо. Подъем четыре. Дай, – без напоминаний начал командовать Мороф. – Копья, вперед! Подъем три! Дай! Прямо!

Последнюю команду вряд ли понял бы непосвященный человек, но драгуны как раз знали что делать. Бойцы задней из трех жидких шеренг бросили луки и подхватили с земли двухметровые копья. Они проскользнули между рядами своих товарищей и встали перед ними на одно колено. Вторая шеренга, пустив стрелы в небо, тут же сделала шаг в сторону и изготовилась стрелять прямой наводкой в просветы между бойцами первой шеренги.

Драгуны прекрасно знали команды и свое место в строю, но учебные выходы – это одно, а смотреть, как на тебя несется отряд степняков, – совсем другое. Возможно, они бы и дрогнули, но тут раздались голоса десятников:

– Всем стоять ровно! Целься лучше, барсуки криворукие!

Правило всех времен и народов «Солдат должен бояться своего сержанта больше, чем врага» сработало и здесь. Драгуны быстро вспомнили, что может сделать с ними звероподобный десятник, и перестали сомневаться. Кстати, Морофа они боялись больше, чем десятников. Я сам его немного опасался.

Жидкая шеренга копейщиков внушала большие сомнения, но, к счастью, нам не пришлось выяснять, насколько все плохо: ни один из хтаров так и не сумел добраться до драгунских рядов. Выстрелы прямой наводкой из большого лука – для слабозащищенных всадников штука страшная. Не выжил даже хан, хотя пал он не от стрелы – его лошадь убили, а предводитель хтаров просто сломал себе шею при падении. Что ж, пусть он займет свое место рядом с духами предков, как поступивший достойно и павший с честью. Пусть его духу не придется скитаться ночной степью, как духам трусов и предателей.

Проверив стойбище на наличие вооруженных мужиков, казаки умчались собирать стадо коров и лошадей, а драгуны занялись упаковкой трофеев. Всех пленников мы забирали с собой, включая раненых воинов. Мне глубоко противно рабство, но на этих людей у меня были свои планы. Городок Маран должен строиться и отапливаться, так что на будущем кирпичном заводике и угольных шахтах очень не помешают рабочие руки. Все это будет проходить под видом отбывания срока за грабеж и владение рабами. После трех– и пятилетних сроков люди смогут уйти в степь, и все же мне почему-то казалось, что они присоединятся к жителям моего баронства.

Вот такие у меня меркантильные планы, абсолютно нарушающие права человека. Не скажу, что чувствую себя совершенно правым, но на все сто уверен, что либералы в степи проживут недолго.

С другой стороны, рабство нужно пресекать и наказывать, и хотя в становище не осталось ни единого раба, признаки их недавнего пребывания находились везде. Поиздержавшиеся за зиму кочевники попросту продали рабов родичам из центральной части степи, явно рассчитывая восстановить статус-кво за счет моего баронства.

Из всех трофеев меня больше всего волновала чешуйчатая броня хана, и я не разочаровался. Это было нечто удивительное. На сложносоставную основу, похожую на редкую кольчугу, крепились чешуйки разного размера – от мелких на местах сгиба и внутренних сторонах конечностей до крупных на внешних сторонах и торсе. Самые большие – в половину ладони – крепились на внешней стороне предплечья, образовывая щитки. Что интересно, даже если меч попадает под чешую, они лишь сдвигаются под усилием и зажимают кончик или кромку вражеского клинка.

После того как хана извлекли из брони, оказалось, что он был совсем еще юноша. По комплекции немного ниже меня и уже в плечах, но пленный кузнец, присматривавший за оружием и броней своего господина, подсказал, что после несложных манипуляций можно подогнать броню под нужный размер. При необходимости в набор добавлялись дополнительные чешуйки, которые также имелись в запасах кузнеца. Запасные чешуйки покупались вместе с броней и предназначались для подобной подгонки и замены выбитых в бою пластин.

По словам пленного хтара, эта броня попала в степь с северного побережья материка, где в городах-государствах жили мастера, обладавшие заоблачными умениями.

Ждать мне не хотелось, и пока драгуны собирали добычу в караван, а казаки сгоняли табун, хтарский кузнец, Охто и Курат подгоняли под меня «чешую».

Серая конструкция облегала тело словно жидкий металл. Имелась даже нижняя часть, которой хан не носил из-за неудобства езды в маленьких хтарских седлах. Шлем тоже был очень нестандартным, это я успел заметить еще в бою. Верх и затыльник шлема были похожи на часть яйца и не вызывали удивления, а вот прикрывающая лицо металлическая маска буквально притягивала взгляд. Она состояла из верхней части с прорезями для глаз и нижней с выступами, похожими на жвала насекомого. Да и вообще маска имела структуру, напоминавшую мелкие сочленения хитина. Не знаю, кто придумал такой дизайн, но у него точно не все в порядке с головой. Впрочем, голову шлем защищал прекрасно, давал сносный обзор, позволяя легко дышать, а внешняя жуть в бою только на пользу – пугать врагов.

Из шатра хана, который остался единственным неразобранным, я вышел, чувствуя себя как максимум драконом, а как минимум – ящерицей. Такой ящерицей с мордой насекомого. Конечно, было немного неприятно осознавать, что броня еще не остыла после прежнего владельца, но ее достоинства заставляли забыть о надуманных недостатках.

Поприседав немного и даже попрыгав, я понял, что «чешуя» мне нравится еще больше – раза в полтора легче экипировки оруженосца, а по надежности ее можно было сравнить с рыцарскими латами. Движений броня практически не сковывала, что подтвердила короткая ката из боевого комплекса дари.

Великолепно! Я просто в восторге!

А вот Чернышу обновка не понравилась, и стало понятно, почему покойный хан не носил чешуйчатых брючек. С конем мы достигли компромисса за счет дополнительного слоя попоны у седла и обещания придумать что-либо более действенное.

Пока я «прибарахлялся», сборы закончились и караван был готов тронуться в обратный путь. Все спешили домой, тем более что хотелось провести одну ночевку в степи вместо двух.

Немного успокоившись, я наконец-то задумался над тем, а откуда у довольно небогатого хана появилась редкая и наверняка очень дорогая вещица?

За расследование взялся Охто и на вечернем привале поделился со мной не очень приятными новостями. Предводитель пограничного кочевья получил «чешую» от отца – хана богатого рода, кочующего в центре степи. Парень не хотел со временем оказаться простым батыром у старшего брата. Хан же любил младшенького, поэтому позволил «отпочковаться» от рода всем тем, кто этого хотел, тем самым сделав сына предводителем собственного рода даже раньше старшего брата. Когда-то в молодости старый хан поднялся именно на набегах через границу империи, поэтому сын отправился по стопам отца. Вот такую перспективную карьеру и обломал никому не известный барон.

В плюсе была шикарная добыча в виде очень дорогой брони, а в минусе – шанс поиметь неприятности от убитого горем родителя. В том, что так оно и будет, Охто не сомневался.

Окружающий мир и сложившиеся в нем традиции очень сильно влияют на наш характер – на Земле, несмотря на видимость демократии, все расписано до запятой даже для человека, находящегося на вершине пирамиды. Причем пирамиды кастовой, без малейших социальных лифтов. В нашем мире каждое решение подвергается множеству сомнений – ведь действие, хоть на миллиметр сдвигающее устоявшуюся систему, тут же вызывает реакции всего организма. Тому, кто пошел против системы, остается только горько сожалеть о своей глупости.

В приютившем меня мире, несмотря на феодальный строй, пока все иначе. Даже в империи есть возможность прорваться наверх, а потерявший сына «олигарх» не сможет воспользоваться системой и призвать себе на помощь всю степь. Так что шанс выкрутиться все же был.

Пока я делал выводы, судьба напомнила мне, что везение не может быть вечным. Ближе к полудню следующего дня прискакал один из дозорных казаков.

– Господин, хтары.

– Где? – тут же напрягся я, выбрасывая из головы ненужные мысли.

– Недалеко, – с серьезнейшим видом ответил казак.

Да уж, в этом мире, лишенном наручных часов и хоть как-то сбалансированной системы мер и весов, понятие «близко» было необычайно точным.

– Что ты видел?

– Они идут от нашего брода. Ведут полон и обоз награбленного.

– Да чтоб вас всех! – В моей груди похолодело. – Тебя видели?

– Простите, господин, это случилось неожиданно. – Казак снял шлем и низко склонил украшенную наполовину седым чубом голову, словно предлагая отсечь ее.

– Мороф, разворачивай драгун. Коноводов и лошадей в обоз. – Немного подумав, я добавил: – Оставь еще десяток стрелков с обозом. Выходим на холм, обоз оставляем в балке. Казаки, на позиции.

Когда из-за холмов вынырнула не менее чем двухсотенная лава степняков, я выдал несколько фраз из непонятного в этом мире русского матерного.

– …Ну что, Ваня, доигрался?

Морофа контролировать нужды не было – он и без меня знал, что и когда делать.

– Без поправки. Подъем пять. Дай! Подъем четыре! Дай!

Суетные мысли ушли куда-то вдаль, и я отчетливо понял, что степняки сейчас приблизятся на дистанцию выстрела и ударят по почти бездоспешным драгунам. Разница в наших с врагом возможностях была в сто пятьдесят метров. А если с гарантией, то в сто – длинные луки били на триста, а степные даже с помощью инерции бега лошади всего двести. Будь их хоть вполовину меньше, то до двухсотки хтары не дотянули бы, а так у нас оставалось несколько секунд безопасности, а затем начнется размен. Очень невыгодный для меня размен.

– Драгуны! Проходы! – была и такая команда, заученная на зимних учениях.

Крайние трети драгун приставными шагами сдвинулись в сторону, образовав два прохода в общей массе.

– Казаки! Любо! – Во время зимних посиделок я объяснил новым казакам, что означает это слово: «Любо жить красиво, любо любить всем сердцем и любо умирать с честью». Возможно, я что-то додумал от себя, но, как мне кажется, саму суть ухватил верно.

– Любо!!! – взревела жалкая горстка единственных на всю планету казаков – и следом за мной хлынула в проходы между отрядами продолжающих пускать стрелы драгун.

Когда с коня рухнул первый казак, мое сердце болезненно сжалось, и все же это значило, что все получилось – хтары начали стрелять в нас как в главную цель.

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле мелькнули только жалкие секунды. Еще мгновение назад такая далекая, толпа степняков рывком приблизилась.

Несколько стрел скользнули по моей шикарной броне, но меня это не заботило.

– В стороны! – заорал я, надеясь, что меня услышат и поймут.

Заводя Черныша на широкую дугу, я увидел, как драгуны бьют прямой наводкой в слегка растерявшихся хтаров. Степняки не знали, что делать, – сворачивать за нами или атаковать жалящих стрелами драгун. Дистанция была смехотворной, поэтому хтары уже сменили луки на прямые мечи.

Сколько степняков село нам на хвост, я не видел, потому что во все глаза смотрел на приближающихся к драгунам вражеских всадников. Они падали кто сам, кто вместе с конем. Масса хтаров таяла, но, увы, недостаточно быстро. Воображаемая траектория, в которую я пустил Черныша, должна была в финале пройти прямо перед рядами вставших на колено копейщиков, но я уже понимал, что безнадежно опаздываю. За секунду до финиша масса степной конницы вломилась в ряды драгун. Хрустнули древки копий, мучительно заржали кони, и дико заорали люди – кто от боли, а кто от бешеной ярости, смывающей страх, как вода свежую кровь.

Черныш ударил грудью в круп пролетающую перед ним низкорослую лошадку, разворачивая всадника как раз лицом под мою шашку.

– Хех! – выдохнул я, рубанув прямо по вытаращенным, несмотря на всю раскосость, глазам. Кровь брызнула в разные стороны.

Следующего хтара я хотел рубануть по спине, но не достал.

Эх, коротковата моя «урезанная» шашечка, надо бы держать у седла стандартную шашку или даже подлиннее. Да и короткая пика не помешала бы. Силен я задним умом.

Резкий рывок поводьев развернул Черныша навстречу движению хтаров. Через секунду мы обменялись с низкорослым всадником ударами, и если моя «чешуя» даже не поцарапалась, то степняк получил по макушке, и качественная сталь шашки расколола хлипкий шлем вместе с головой.

А в следующий момент хтары закончились. Я развернулся в седле и увидел, что на ногах остались только драгуны и разбегающиеся в стороны хтарские лошади без всадников.

Сердце кольнуло осознание того, что стоит лишь меньше половины моих людей, но через минуту немного отлегло: основная масса просто села на землю – кто из-за ран, а кто от потрясения и усталости.

– А-а-а!!! – страх и адреналиновый отходняк вырвался из моей глотки диким воплем.

– А-А-А!!! – ответил мне рев воинов, и в этом крике жила радость настоящей победы.

Сначала я дождался подсчета потерь. Приятного, конечно, мало, но все было не так плохо, как показалось сначала: погибло одиннадцать драгун, и двадцать получили ранения разной тяжести. С казаками дела обстояли хуже – на коне осталась лишь треть бойцов. Из выбывших – пятеро погибли, а остальные ранены. Двое тяжело.

Так что нужно срочно позаботиться о лучшей защите бойцов. Конечно, из трофеев они разжились хоть какой-то броней, но этого мало.

Пока мы с Куратом размещали раненых в обозе, не утерпевший Мороф все же послал два десятка драгун в сторону вражеского обоза. За ними увязались уцелевшие казаки. Надо отдать должное, несмотря на все беспокойство за жену, сотник остался с ранеными подчиненными. Кстати, предосторожность насчет дополнительной охраны нашей добычи оказалась очень кстати. Два десятка степняков зашли с тыла и напали на обоз. Дабы не портить полон, они не пользовались стрелами, посчитав, что драгуны – это обычная прислуга. При равном количестве соперников мои драгуны посшибали хтаров с коней, как глухарей с дерева, не ранив ни одного животного.

Когда мы наконец-то устроили всех раненых на телегах с огромными колесами и волокушах, появились посланцы Морофа. Сотник все же не утерпел и, нахлестывая свою лошадку, понесся навстречу.

Когда бывший бандит вернулся, сверкая черными глазами и белозубой улыбкой, я понял, что все в порядке.

– Кого там пощипали эти проклятые хтары?

– Барон, лучше гляньте сами, – загадочно заявил похожий на цыгана сотник, и его улыбка стала злорадной.

Интересно, и что же его так развеселило?

Не скажу, что я обрадовался, но, по крайней мере, стала понятна загадочность Морофа.

Из четырех десятков разновозрастного и разнополого отобранного у степняков полона я узнал только одного человека – барона Гомора. Того самого соседа, который претендовал на Черныша в счет долга моего номинального отца. Сухощавый дворянин лет двадцати пяти от роду чем-то напоминал мне героя советских комедий Шурика. Интересно, откуда в степи взялся такой белобрысый персонаж. Судя по типу лица, это был веселый и жизнерадостный человек, да только я почему-то этой веселости не видел ни сейчас, ни раньше. Сейчас-то понятно – пара царапин, как минимум одна рана и синяки не располагали к веселью. А вот почему он так злобствовал при нашей первой встрече – ведь не из-за Черныша же?

В прошлый раз мы виделись, когда сосед явился разбираться по поводу оскорбления своего наглого управителя. Поговорили мы на повышенных тонах, а перед расставанием барон не выдержал и сделал вызов на поединок. Глядя на меня, он видел человека как минимум на пару лет моложе себя, поэтому не мог стерпеть моего сарказма.

Честно, я сначала старался смягчить ситуацию, но, видя непробиваемую злость, завелся и сам. Попытка вызова закончилась посылом барона в дальние края, как минимум поближе к столице, где дворяне режут друг дружку просто от скуки. Чтобы он понял все точно, я использовал местный фольклор, хотя русский язык в этом плане был значительно выразительнее.

Представляю, насколько ему неприятно видеть меня в роли спасителя.

– Не скажу, барон, что рад нашей встрече, особенно при таких обстоятельствах, но, по крайней мере, меня тешит мысль, что вы не поедете дальше в степь, – довольно своеобразно поприветствовал я соседа. – Не расскажете мне, как все случилось?

В ответ барон Гомор лишь отвернулся, а скрежет его зубов был слышен на всю округу.

– Ну как хотите. На благодарность не рассчитываю. Прощайте, не буду обременять вас своим обществом.

В принципе барона можно было и не спрашивать, потому что вездесущий Курат уже успел пообщаться с другими пленниками и явился ко мне с докладом. Но сначала он минут пять распинался по поводу моей расточительности, так как уже положил глаз на некоторые вещи из новой добычи. По законам степи я имел право не только на имущество соседа, но и на выкуп за его персону. Все это барахло, как и выкуп за барона, мне были без надобности, несмотря на жаркие возражения предводителя казаков.

Немного успокоившись, Курат поведал мне историю о том, как хтарский отряд прошел через дальний брод и неожиданно напал на наших соседей слева. Барону с командой охотников, как и работающим в поле людям, просто не повезло. Хорошо, хоть остальные успели спрятаться за стенами усадьбы. Лить кровь при уже имеющейся добыче хитрые хтары не решились, но все же нанесли визит соседям барона, то есть нам.

Наши дозорные на вышках сработали четко, и степняков встретили стрелы амазонок и оставленных в поместье драгун. Плюнув на слишком кусачую добычу, хтары пересекли наш брод и ушли в степь, как раз навстречу моему отряду.

Как показала практика, мы были слишком беспечны. Вскружившие голову легкие победы расслабили, за что пришлось платить жизнью товарищей. Хорошо, хоть с поместьем все сложилось удачно. И отнюдь не благодаря уму владельца этих земель. Давно нужно было продумать такую возможность и рассылать дозоры не только в степь, но и по всей округе.

Несмотря на потери, в этот вечер поместье Маран захлестнуло волной веселья. Рекой лилось привозное вино, местная медовуха и даже кумыс. Печалились на этом празднике только родственники погибших и хтары, причем все – и пленные, и Охто. Он не стал присоединяться к общему гулянью, отсиживаясь в своем закутке. Я догадывался, что именно беспокоит старика, поэтому немного попировал с подданными и навестил хтара. Охто что-то вырезал из деревяшки, мурлыча под нос печальную песню – бесконечную и плавную, как сама степь. Был у него и слушатель – обожравшийся мясом Хан улегся неподалеку и, прижмурившись, впитывал в себя эмоции исполнителя тягучей мелодии. В походе хитрый волк не получил ни царапины, благоразумно оставив людские разборки людям. Поэтому мог сейчас сибаритствовать.

– Охто, нужно поговорить, – сказал я, присаживаясь рядом с хтаром.

– Нужно, только я не хотел говорить, пока хозяину весело.

– Делу время – потехе час, – перевел я русскую поговорку на имперский язык.

Хтар, немного подумав, все же сумел «переварить» высказывание:

– Умный человек сказал.

– Не то слово. Охто, твои заунывные напевы ведь не просто так?

– Да, хозяин. Плохо будет, нужно уходить от степи.

– С чего бы это? – удивился я. Конечно, проблема имела место, но мне казалось, что она была не настолько радикальной.

– Большой хан мстить будет. Мы убили не только сына: погиб росток рода. Мы выколоть глаз и отрубить руку.

– А может, он не придет?

– Придет. За смерть любимого сына он даст клятву духам, а эту клятву нарушить нельзя.

– Да уж, невесело, – вздохнул я, понимая, что все намного серьезнее, чем мне казалось. – Сколько может прийти воинов?

– Я спрашивал пленных. Хан сильный. Шесть рук держит. Всех не приведет, побоится соседей. Но три будут точно. И сам хан с батырами. Сильно плохо, хозяин.

Действительно, хорошего мало. Наименьшее подразделение у степняков насчитывало сорок человек. Рука имела пять таких отрядов-пальцев. То есть двести воинов. У хана всего тысяча двести всадников, а привести он сможет шесть сотен. И это не те голодранцы, что ушли с младшим сыном хана на поиски лучшей доли. Что уж говорить про пока неизвестных мне батыров.

Дела-а!

Наш разговор затянулся далеко за полночь. Я расспрашивал старика об обычаях хтаров, суевериях и традициях. Информации было много, и среди всего этого вороха наверняка имелась нужная мне жемчужина, но пока она успешно пряталась в куче всякой белиберды.

Ни праздновать, ни спать не хотелось, поэтому я засел в кабинете и принялся думать. Чуть позже в кабинет явилась слегка хмельная Уфила, но, поняв, что мне не стоит мешать, сначала хотела уйти, а затем все же осталась и тихонько устроилась на плетеном кресле-качалке – кстати, довольно популярном здесь предмете мебели. Я посмотрел на затихшую девушку, которая баюкала раненую руку, и вспомнил Лару. Вот так же в кабинете императора она смотрела на меня, стараясь не мешать кропотливой работе.

Ближе к утру в кабинет ввалился Курат. Так как ничего разумного в наши головы совершенно не приходило, мы тупо напились, стараясь не разбудить спящую в кресле Уфилу.

Пьянка – зло, а похмелье – зло в кубе. Но вот какой нюанс. Алкогольная перезагрузка мозга позволяет взглянуть на вещи под другим углом. Ну а утренний токсикоз – это неизбежный побочный эффект, с которым приходится мириться.

Утренняя прогулка верхом на отвратительно бодром Черныше позволила немного освежить голову и утрясти последние детали в общем плане предстоящей обороны.

Благодаря возникшей на нетрезвую голову идее мы были все же готовы к приходу врага. Как только из степи прискакал уже знакомо взъерошенный Лакор, четыре десятка драгун и восемь казаков-ветеранов, вместо того чтобы запереться за земляными валами, направились к чахлому лесочку по соседству. Лесом это назвать было нельзя – полкилометра в длину и триста метров в поперечнике. Причем один молодняк. Когда я выложил свой план Морофу и мелкому мужичку, который являлся лучшим следопытом из лесовиков, они дружно сказали, что я сошел с ума. И ведь не побоялись же, сволочи, баронского гнева.

Дело пошло веселее после того, как я усомнился в их умении работать с лесом, – народ сначала набычился, а затем включил мозги. И вот сейчас мы въезжали в лесок, который, внешне совершенно не изменившись, в сути своей претерпел огромную метаморфозу.

Лесовики говорили, что сделают все быстро, но я все же их поторапливал и оказался прав.

Хтарская степь огромна! Десятки тысяч километров пространства, а слухи разносятся, как в убогой деревеньке на три двора. Не прошло и двух недель, как в мои земли заявились мстители.

Около часа и мы, и засевшие в городе жители напряженно ждали, пока степняки переправятся на наш берег. В плане подсчетов приходилось опираться на сметливость дозорных, которых я научил разбивать массы на части и, посчитав одну часть, складывать все вместе. Лакор выдал цифру в пять похожих на нашу сотню групп врага. Возможно, он прав и хан привел меньше людей, чем мы ожидали, впрочем, для нас сотней больше, сотней меньше – роли не играло. Либо план удастся, либо городок будет стерт с лица земли даже тремя сотнями хорошо экипированных степняков.

Выиграть у такого сильного противника можно, только сильно удивив его. Для этого нужны абсолютно нестандартные ходы, которых в этом мире не применял никто. По большому счету, моя задумка и состояла из целого вороха таких ходов.

Для мобильной группы ожидание было не таким тягостным, как для тех, кто остался на оборонительном валу, – ведь мы были заняты делом. Пока казаки укладывали своих скакунов в специальные окопчики, драгуны маскировали проходы в жидком кустарнике, который рос в не менее жидком подлеске. Крошечные листики, пару дней назад прорезавшиеся из почек, не могли нам ничем помочь.

Это только кажется, что в густом лесу спрятаться намного легче, чем в прозрачных на вид зарослях. С одной стороны, укромных мест больше, но и тот, кто ищет, всматривается намного внимательнее. Закончив с проходами, бывшие лесовики помогли замаскировать лежки коней. В отряд отбирались только лошади, с младенчества выпестованные опытными казаками, еще когда они были воинами-пастухами. Черныша в буквальном смысле ставил на ноги и воспитывал сам Курат, так что достаточно было легкого поглаживания по шее и правильных слов, чтобы обычно капризный скакун вел себя тише воды. Меня с Чернышом накрыли маскировочной сеткой – кстати, моим нововведением в этом мире, – состоящей из обычной сетки с пучками травы и сухих листьев.

Последние дни выдались суетными, поэтому двадцать минут лежания под теплым боком мерно дышащего коня убаюкивали, и я самым безобразным образом уснул.

Разбудило меня дрожание земли и приближающийся гул.

И сколько же их приперлось?

Гул нарастал, и Черныш начал волноваться.

– Чах, Черныш, чах, мой хороший, – шептал я на ухо коню, поглаживая бархатистую шею. Непонятное мне слово возымело волшебное действие – Черныш перестал дергаться и всхрапывать. О его волнении говорили лишь подергивание кожи и тяжелое дыхание.

Гул начал стихать, а еще через пару минут раздался такой треск, словно слон ворвался в бамбуковые заросли. Проклятое любопытство вцепилось в меня острыми когтями и заставило чуть приподнять голову, нарушая все приказы маленького лесовика – одного из десятников Морофа. Сам сотник сейчас находился в крепости и управлял обороной.

Если мне было не очень удобно в яме под маскировочной накидкой, то десяток хтаров явно изнывал от страха под сенью леска. Клаустрофобия выросших на открытых просторах степняков читалась в каждом их движении. Хтары вздрагивали от любого шума, который сами же и создавали.

Это была первая слабость врага, на которой я решил сыграть, и хтары мне подыграли. В редком лесу все просматривается довольно далеко, поэтому в головах у разведчиков наверняка крутилась одна и та же мысль: «Чего там смотреть – хан приказал проверить лес, вот мы и проверили, так что пора обратно, под родное небо, к не менее родному ветру».

Хтары ушли, но я все же продолжал лежать – на то был строгий приказ лесного мастера. Только минут через пять, когда где-то вне леска завопил многоголосый хор степняков, послышался тихий голос щуплого лесовика:

– Все, можно вставать.

Черныша я поднимал осторожно, чтобы не наделать лишнего шума, притом постоянно повторяя заветное слово:

– Чах, Черныш, чах.

Маскировочные сетки отброшены, щуплый лесовик с двумя помощниками скользнул в сторону города, а часть драгун начала натягивать одни веревки и отпускать другие. Как эти заросли готовили для будущего боя, я видел своими глазами, но хоть убейте, не понимаю, какая веревочка за что отвечает. Еще в лесу на севере империи я восхитился умением лесовиков превращать лес в настоящую крепость. Они даже жили в таких условиях, что можно было пройти мимо их жилья и ничего не заметить. Притом маскировка никак не влияла на комфорт проживания.

Разведчиков не было минут десять – они появились едва ли не одновременно с очередным взрывом воплей хтаров.

– Господин, – обратился ко мне десятник, в самодельном маскхалате поразительно похожий на сказочного лешего. – Они начали атаку. Все так, как вы и говорили. В охране холма со стороны города полусотня, а со стороны леса десяток. Дозорных в лесу мы упокоили.

Для убедительности лесовик поднял окровавленный нож и только после этого вытер клинок о траву.

– Хорошо, начинаем, – скомандовал я, старясь побороть мандраж. Руки дрожали, как у последнего алкаша.

Восемь казаков быстро вскочили на коней и пустили их шагом вслед за мной. Опушка показалась даже быстрее, чем мне этого хотелось. Кони легко шли по оставленным для них проходам, а следом топали три десятка драгун.

На опушке я мельком увидел четыре тела степняков, но рассматривать их было некогда. Все мое внимание привлекала небольшая группка всадников на расстоянии ста метров от нас.

Это была вторая слабость, причем не только степных, но и любых других властителей, которой я собирался воспользоваться: тщеславие.

Откуда великий, или, как здесь говорили, большой, хан должен наблюдать за боем? Правильно, с самого высокого холма. И такой холм имелся в четырехстах метрах от городка и в ста метрах от леса.

– Пошли, – почему-то шепотом приказал я, толкая Черныша пятками сапог.

Девять лошадей резво набирали разгон, да и расстояние было плевое – стометровка. И все же я успел посмотреть в сторону города. Действительно, разница между этими степняками и нашими первыми «гостями» была разительной. Они неспешно шли к валу, грамотно прикрываясь качественными щитами, в некоторых местах даже образовывая некое подобие «черепахи». Что ж, это значит, что я сделал правильный выбор.

Взгляд вновь перешел на цель нашей скачки – группу из десяти всадников, которые по-прежнему не могли оторвать взгляда от штурма, так же как и их телохранители. Восемь из десяти батыров одеты в «чешую», причем доспех одного хтара был черного цвета.

Нас заметили, когда до группы хтарских командиров оставалось двадцать метров.

Телохранителей мы просто объехали, по инерции взлетая на вершину холма.

Теперь пришло время для еще одного сюрприза. Все степняки очень хорошо владели неким подобием лассо и знали, как от него уклоняться, а вот монгольскую «ургу» они видели впервые. Шест с малозаметной петлей на конце воспринимался степняками как рыцарское копье, поэтому они и постарались уклониться от него вправо – срабатывал условный рефлекс. Благодаря такой реакции хтары сами засовывали голову в петлю. Своего клиента я, как и планировал, захватил петлей за шею и руку, что увеличивало шансы на выживаемость «буксируемого объекта».

После резкого рывка, уводящего копье в сторону, я отпустил привязанное к седлу еще одной веревкой древко и по плавной дуге вывел траекторию своего скакуна на разворот в сторону леса. Бежать Чернышу стало тяжелее – ведь сзади волочится довольно увесистый батыр в серой «чешуе». На «черного» я даже не зарился, – по плану он достался более опытному Курату.

Если Чернышу и было тяжело, то на его скорости это особо не сказалось, и через десяток ударов сердца мы влетели в проходы, оставленные вгустом кустарнике специально для нас. «Проклюнувшиеся» на опушке драгуны, как в тире, посшибали с коней десяток телохранителей и убили скакунов под двумя оставшимися на свободе «чешуйчатыми».

Лес в буквальном смысле сомкнулся за нашими спинами. Мы проехали в самый центр рощи, где уже были оборудованы позиции для стрелков.

Пробираться по кустарникам или молодому лесу изначально нелегкая задача, а доработанные лесовиками заросли становились практически непроходимыми, при этом лучники оставили для себя сектора для стрельбы и сейчас отстреливали ломанувшуюся в лес орду.

На небольшую полянку посреди леска мы влетели почти галопом, а заросли за нашей спиной, словно по волшебству, тут же сошлись. Казалось, что преграда совсем смешная, но это было не так. Любой, кто хоть раз видел упавшее дерево, знает, что пройти от корня к верхушкам через переплетенье тонких веток – это уже проблема, а в противоположную сторону движение практически невозможно. Об этом прекрасно знали наши предки, и «засеки» – поваленные кронами наружу деревья – вокруг славянских поселений были нешуточным препятствием.

Небольшие, со стволами тоньше человеческого бедра, деревья и густой подлесок, на пару с кустами, должны были задержать преследователей минут на десять. Чего нам должно было хватить.

После сумасшедшей езды мы наконец-то смогли оценить попавшуюся на аркан добычу. Драгуны уже вязали троих пленников. Двое «чешуйчатых» все же сумели обрезать аркан и получить свободу. Точнее, свободу получил один, потому что через минуту разведчики приволокли убежавшего степняка.

Впрочем, количество не имело значения – «черный» был здесь, а это главное.

Единственной рукотворной конструкцией на приютившей нас полянке была толстая жердь, закрепленная горизонтально на деревьях в двух метрах от земли. Учитывая рост степняков – хватало с запасом. Вот на эту перекладину и были заброшены канаты с петлями, а в петлях уже находились лишившиеся шлемов головы пленников. Повязанные по рукам и ногам хтары выглядели довольно жалко даже в великолепной броне. Без петли на шее остался только один – для лысого, как бильярдный шар, батыра «поездка» закончилась плохо, и он уже не дышал.

Говорить я не торопился, несмотря на то что время поджимало: по всему лесу стоял треск от ломившихся на помощь хану степняков, а драгуны стреляли со скоростью пулемета. И все же спешить в этом деле было себе дороже. Рядом со мной стоял Охто, а Курат и три его помощника уже натягивали канаты, заставляя пленников вставать на цыпочки. Я оглянулся назад и увидел, что степняки серьезно застряли в густом переплетении веток. Некоторые, даже получив по нескольку стрел, так и не падали на землю. В памяти всплыла сцена, как молодой гвардейский центурион воспользовался похожим приемом, чтобы защитить меня и Лару. Только там была узкая винтовая лестница и куча легких стульев.

Что ж, думаю, пауза была достаточно долгой. Теперь пришла пора воспользоваться еще одной слабостью степняков – суеверием.

– Хан, выбор у тебя простой: или ты уводишь своих людей из моего баронства и клянешься покоем души, что ни один из твоих родичей никогда не ступит на эту землю, или я повешу сначала твоих сыновей, а затем тебя.

Охто быстро начал переводить, но мне показалось, что хан все понял и без перевода. Он дернулся, словно его ударили, хотя наверняка догадывался, о чем пойдет речь. Как минимум об этом ему говорили странные манипуляции с веревками. Хан повернул голову в сторону сыновей и прикрыл глаза. Мышцы на его скулах вздулись, и послышался скрежет зубов. Хорошо, что оба ханских сына были живы. То, что это именно они, было видно по сложной прическе – трем аккуратно выбритым полосам, волосы между которыми были сплетены в косы. Выбора у хана не было – еще при первом походе в степь я удивлялся, почему это степняки не покидают стойбища по ночам. Оказывается, ночью по степи бродят духи трусов, предателей, клятвопреступников и… умерших от удушья. Вот такая вот интересная деталь.

Хан открыл глаза и заговорил – незнакомые мне слова он выталкивал сквозь зубы, словно тяжкий груз.

– Хозяин, хан не может дать такой клятвы. Предлагает повесить его, но отпустить сыновей, – тут же перевел Охто.

– Блин, он что, издевается? – психанул я, потому что вопли степняков и треск сучьев, казалось, звучали прямо за моей спиной. – Курат, вздерни сыновей.

– Нет! – завопил хан, который все же понимал имперский, но плохо, потому что отвечал по-своему.

– Он не может отказаться от мести, потому что дал клятву. Если нарушит, все равно не попадет к духам предков, – продолжил перевод Охто.

– Твою мать! – Мысли в моей голове проворачивались с хрустом, но мозг все же сумел выдать нужный результат. – Ты клялся отомстить убийце твоего сына?

– Да, – на имперском ответил хан, по его глазам было видно, что он бы и сам хотел найти выход из этого тупика.

– В его смерти виновен я, поэтому можешь мстить лично мне сколько влезет, только не на этой земле. Согласен?

– Да, – обреченно выдохнул хан и тут же начал орать как резаный.

Я даже напрягся и хотел было дать ему в морду, но не стал этого делать, услышав, как начали стихать вопли степняков. После небольшой паузы лесок вновь наполнился треском, но теперь удаляющимся.

– Пусть клянется, – сказал я Охто и повернулся к своим бойцам.

Парочку драгун все же подранили. Впрочем, никто и не говорил о том, что хтары являются слабыми воинами, и очень хотелось надеяться, что после пленения командного состава степняки прекратили штурм города.

Минут пять хан что-то лопотал на хтарском, а затем послышался голос Охто:

– Хозяин, клятва верная. Хан требует, чтобы его отпустили.

– Требует, с петлей на шее? А он нахал, – повернулся я к хану с ехидной улыбкой. – Э, нет, брат. Это было условие спасения ваших душ, а насчет выкупа за жизнь мы поторгуемся – и начнем, пожалуй, с чешуйчатых доспехов. Всех, что есть в этом войске.

Хан хоть и не говорил на имперском, но понимал многое – его лицо тут же перекосило от злобы. А я в ответ лишь улыбнулся. Никогда не любил торговаться, так что спорить нам было не о чем.

Затем был осторожный путь к опушке леса под прикрытием пленников, и я с облегчением увидел, что на защитном валу по-прежнему наши, а степняки беспокойно ждут появления своих вождей вокруг того самого холма, который стал для них роковым.

Хан, предварительно освобожденный от груза брони, отправился к своим воинам, а мы с его сыновьями быстренько отступили под защиту оборонительного вала. Уже там выяснилось, что хтары все-таки прорвались за периметр, но были сметены с кромки вала дружным залпом драгун. Тех же, кто оказался внутри, встретили оставшиеся в поместье казаки и неожиданно злой волк. Схватка была короткой, кровавой, но, к счастью, победной для нас. Общие потери составили четверых убитыми и пятнадцать ранеными, но это было намного меньше, чем ожидалось. И все же облегченно вздыхать было рановато: для подобных вздохов время пришло лишь тогда, когда последний хтар пересек брод, а заложники благополучно отправились следом за своим папашей.

Если честно, то в победу я поверил еще не скоро.

Глава 3 Ополченец

Разгар весны приходит в степь довольно своеобразно – тусклое море старой травы словно взрывается зеленью. Еще несколько дней назад в округе преобладали песочно-бурые цвета прошлогодней растительности с черными пятнами вспаханных полей, но одним прекрасным утром я обнаружил за окном бескрайнее море победившей прошлогоднюю траву молодой зелени.

Конечно, мне очень не хватало телевизора и компьютера, и все же мозг постепенно привыкал к другому типу загруженности – хозяйственные дела, общение с интересными людьми и постоянные тренировки. Хотя насчет постоянности занятий это я переборщил.

Что же касается красот, проблем вообще не было. Степь только кажется пустой, но даже если бы здесь полностью отсутствовали небольшие островки деревьев, все равно ее великолепие не перестало бы удивлять и восхищать.

Скачка на Черныше приносила море разных ощущений, взрывающих мозг впечатлениями. Сложный букет ароматов освежающего лицо ветра и полностью заполняющий паузы между стаккато конского топота симфонический оркестр насекомых и птиц – все это бурлило между бесконечным, удивительно глубоким небом и не менее бескрайней степью.

В таком состоянии усидеть на месте было невозможно, поэтому, наскоро приняв душ и обрызгав водой взвизгнувших девчонок, я оделся в свободные одежды и выскочил во двор. Из конюшни тут же послышалось ржание Черныша – ему тоже хотелось на волю.

Легко быть безрассудным, если за твоей спиной есть надежные люди: выводя коня, я увидел, как по двору забегали казаки дежурной смены. Через минуту Курат будет знать, что я собрался на прогулку, а через три минуты за мной хвостом увяжется пятерка казаков.

Городок был абсолютно безлюден – все занимались земледелием, так что строительные работы временно прекращены, и лишь у реки несколько мастеров контролировали работу пленных хтаров, которые вынимали из ям глину и формовали кирпичи. Через пару месяцев эти кирпичи пойдут на постройку города. За шестиугольником внешнего вала уже опробованной нами конструкции будут расположены сто пятьдесят дворов, точнее, квадратных подворий, состоящих из четырех зданий с внутренним двором. Каждая такая мини-усадьба станет не только обиталищем для большой семьи драгуна или казака, но и маленькой крепостью. Если враги сумеют взять основной вал, то им еще предстоит штурмовать эти мини-цитадели. И даже в случае успеха не факт, что враги смогут удержать захваченное, – ведь местным жителям известны каждая щель и самый маленький лаз в этих зданиях.

Черныш простучал некую лошадиную мелодию по брусьям подъемного мостка и вырвался на волю. Если поначалу мне хотелось прокатиться до реки и леска, то через минуту веселое солнце и зелень вокруг просто потребовали более длительного общения.

Я повернулся назад, увидев скачущих за мной казаков.

– Передай Курату, что я наведаюсь к соседям!

Один из казаков резко развернул лошадь и поскакал обратно, остальные четверо продолжали попытки догнать на своих лошадках быстрого как ветер Черныша. Конечно, под ними были не драгунские тихони, а степные скакуны из доставшейся нам огромной добычи, но все же до сына рыцарского жеребца и породистой кобылки ханской породы им было далеко.

Почти полтысячи обитателей поместья Маран, учитывая пленников, редким бисером рассыпались по черному бархату полей. Зеленое море уже затопило все вокруг, но никак не могло справиться с ровными квадратами потревоженной почвы.

Я на скаку осмотрел это хозяйственное великолепие и самодовольно улыбнулся. Агроном из меня был неважнецкий, а все знания ограничивались повсеместно известными в нашем мире фактами: есть такая штука, как озимая пшеница, а ранняя осенняя вспашка приравнивается к пару. Поэтому осенью, сразу по прибытии в поместье, съездил к своему соседу и, помимо договора насчет угольного карьера, нанял у него шесть пар волов и дюжину рабочих. Местные плуги я оставил приветливому хозяину, потому что на эти ковырялки нельзя было смотреть без слез. Зато мы славно поболтали с соседским кузнецом. Общались долго и громко – от обалдения кузнец даже забыл, что говорит с бароном. И все же мастером он был неплохим. Вместе мы «слепили» – по-другому не скажешь – первый в степи отвальный плуг. По крайней мере, каким я его себе представлял.

Остальные пять плугов мастер обещал сделать за неделю.

Таким образом, приехавшие почти зимой переселенцы увидели аккуратно вспаханную целину. Сами они, как и степные крестьяне, пахали весной, так что только пожали плечами, возможно украдкой повертев пальцем у виска. Таким же образом переселенцы отреагировали на засеянные осенью озимые – тут было даже сказано несколько осторожных слов: ведь где ж это видано выбрасывать хорошее зерно? Что же касается плуга, то он вызвал всеобщий восторг, особенно после того как был опробован на деле. Так что вопрос о моем сельскохозяйственном кретинизме пока отложили.

Не знаю, что покажет ранняя вспашка, а вот с озимыми я, похоже, пролетел. Не помню точно, но к этому времени они должны были уже взойти. Впрочем, зерно я засеял только на экспериментальных баронских полях.

В качестве «земельной реформы» я решил создать в этом районе класс сквайров – мелких землевладельцев, которые могут как возделывать землю сами, так и сдавать свои наделы в аренду. Сквайрами станут драгуны и казаки – то есть те, кто будет защищать этот край. Вся земля на расстоянии двух километров вокруг городка была поделена на две части – меньшую «огородную», возле реки, и большую, предназначенную под зерновые. Эти части в свою очередь делились на сто пятьдесят участков – каждому из бойцов. На первых порах я приказал использовать землю маленькими кооперативами-десятками, а дальше пусть творят что хотят, лишь бы не голодали. В итоге на каждого действующего воина получались участки земли, которые легко прокормят семью человек на двадцать, вместе с «дальними родственниками», как здесь называли приживал.

Дорога, которая уже давно переросла звание тропинки, привела меня к берегу реки и приземистому строению из кривоватых кирпичей и жердяной крыши. Кирпичный завод выглядел довольно жалко. Впрочем, внешний вид меня интересовал меньше всего, главное – конечный результат.

У самого берега рыжей проплешиной среди молодой травы выделялся глиняный карьер, в котором копошились пленники. Работали они довольно споро, потому что видели привлекательную для себя цель – за прошлую неделю уже трое самых трудолюбивых перешли из разряда каторжан в статус свободных работников. Это означало, что за труд им положено вознаграждение, и жить они будут не в тюремном бараке, а в одном из трофейных шатров, вместе с женами и детьми, если таковые имеются. В плане вознаграждения пришлось вспомнить виртуальные деньги времен становления советской власти – трудодни. Никора записывала в специальной книге, кто сколько заработал, и по этим спискам выдавала со склада продукты и вещи. В связи с этими новшествами работа на заводе, и не только на нем, шла очень весело.

Вынутую из карьера глину сначала месили конскими копытами, затем мяли руками и трамбовали в заготовленных зимой формах. На выровненных площадках происходила первичная просушка кирпичей. Весеннее солнце не было особо жарким – и все же успевало просушивать кирпичи до нужного состояния. Летом весь процесс ускорится в разы, даже придется сооружать теневые навесы. По крайней мере, так говорит мастер.

Особая печь для обжига кирпичей на каменном угле была пока в виде фундамента, так что я всего лишь перебросился парой слов с главой кирпичных мастеров. Особых пожеланий у него не было, поэтому мы ограничились общими темами.

В момент прощания с мастером из города агрессивным галопом прибыл Курат.

– Что ж вы, господин, вот так срываетесь. Небось забыли, что степняки только и ждут, как бы поймать вас за границами баронства!

Исключения из клятвы хтарского хана Курат воспринял более чем серьезно, так что его недовольство выражалось не только нахмуренными бровями, но и солидным баулом с моим снаряжением. В такое прекрасное утро не хотелось лезть в броню, но раз уж собрался навестить соседей, не мешало принять презентабельный вид. Плюс ко всему Курат был прав – за пределами баронства стоило посматривать по сторонам.

Черная чешуя была еще большим чудом, чем ее серая товарка. Внешне они были идентичны, если, конечно, исключить цвет, но при этом черный вариант оказался раза в полтора легче, имея ту же прочность. Также в процессе испытаний обновки выявилось, что чешуйчатые брони способны частично распределять силу удара по всей площади, и это не могло не радовать.

В данный момент в моем арсенале было восемь серых и одна черная «чешуя». Один серый комплект удалось всучить Курату, другие же «избранные» из отряда казаков наотрез отказались прикасаться к настолько ценной вещи, и в чем-то я их понимал. Нет, в военное время оденутся как миленькие, но таскать на себе дорогую подотчетную вещь в мирное время они не решались.

В связи с этим наш эскорт выглядел так, словно два рыцаря выехали на прогулку в сопровождении пяти оруженосцев. Хотя в принципе так оно и было – Курат давно уже перерос уровень оруженосца, а вот сделать его рыцарем мог только император.

В отношениях с соседями у меня образовалась довольно интересная ситуация. Пограничные баронства были образованы по особому указу отца ныне покойного императора. Причиной стали не столько частые наезды степняков, сколько необходимость отвести пограничные легионы в центральные части империи для поддержания расшатавшегося порядка. Да и пешее войско не очень-то было приспособлено к ведению боевых действий в степи. Как результат – появился защитный пояс из нескольких десятков баронств, которые номинально подчинялись только императору. Увы, задумка удалась лишь наполовину – часть набегов бароны останавливали, но в большинстве случаев хтарские ватаги просто проходили мимо баронских усадеб и нападали на земли за поясом «защиты». Конечно, бароны иногда отбивали полон и уничтожали самих захватчиков, но крестьянам от этого легче не становилось. Таким образом, земли за «баронским» поясом постепенно пустели. Поэтому у меня имелось только два соседа – справа и слева, а за спиной практически та же ничейная степь, только с более частым вкраплением лесных рощ.

Что касается соседа слева, то им был тот самый неудавшийся покупатель Черныша и совсем уж невезучий пленник, которого я имел несчастье освободить, – данный факт вряд ли добавил молодому барону любви к моей персоне. А вот ситуация в отношениях с моим соседом справа была диаметрально противоположной. Барон Дарол Блот – почтенного возраста плотный старик – при первой же нашей встрече проникся ко мне самыми теплыми чувствами. Они с моим номинальным отцом были старыми друзьями и прошли не одну битву как в степи, так и в самой империи. Сэр Дарол был человеком незлобивым и отзывчивым, его поместье выглядело ухоженным и хорошо защищенным, а дружина из пятидесяти воинов-пастухов внушала доверие и уверенность в надежной защите.

Немного напрягал нищий вид крестьянских полуземлянок за частоколом баронской усадьбы – около пяти сотен людей жили на грани бедности, но, как выяснилось из дальнейших разговоров, здесь так жили все поголовно. Главной причиной такого бытового примитивизма были те же хтары – зачем строить то, что могут разрушить в любую минуту.

В мой первый приезд барон немного напрягся, ожидая, что я стану требовать назад откочевавших к нему крестьян, но мне удалось быстро успокоить его и «под шумок» облегчения сторговать землю с залежами угля. Там все равно ничего полезного не росло, поэтому барон согласился на символическую плату и разрешение для своего кузнеца ковырять уголь бесплатно.

Барон жил вместе с женой и дочерью – довольно крепенькой девушкой лет шестнадцати. Во время моих приездов она пару раз мелькала рядом то в столовой, то во дворе, так что я успел рассмотреть миленькое личико, которое отнюдь не портила россыпь веснушек. В глазах барона при виде дочери мелькали какие-то странные искорки, которым я не придал значения. А зря.

В поместье Блот меня встречали как родственника, причем любимого.

– Герд, мой мальчик, – раздобревший на склоне лет барон сбежал с крыльца, широко раскрывая объятья.

– Рад вас приветствовать, сэр Дарол. Все ли благополучно в семье?

– Слава святым, все хорошо. Жена недавно выздоровела от простуды. Дочь по-прежнему цветет, – улыбнулся барон, и в его глазах вновь заиграли те самые странные искорки.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся я в ответ и, направляемый рукой соседа, прошел с ним к дому. – Сегодня выехал погулять и решил наведаться к вам. К тому же есть одно небольшое дело.

– Ох уж эти дела, – наигранно вздохнул барон. – Хочешь опять обскакать старика?

– Не понял?

– А как еще назвать нашу сделку с углем? Крестьяне уже прогрызли мне череп рассказами о том, как ты обогреваешь свои дома этим проклятым камнем. А ведь даже у меня иногда не хватает дров и приходится топить, как все, – хворостом и навозом. Мои подданные ворчат, что ты теперь будешь драть со старика за уголек по три шкуры.

– Помилуйте, барон, какие шкуры, – добродушно улыбнулся я, заметив хитринку в глазах собеседника. Зря он, конечно, расслабился. – Ваши люди смогут получать уголь совершенно бесплатно. Я прикажу, и в определенные дни карьер будет в полном распоряжении всех, кто пожелает, конечно, только из вашего баронства. Вот оставят четвертинку добытого камня в качестве ответной любезности – и могут все остальное спокойно везти домой и греться в свое удовольствие. Я даже каменщиков пришлю, чтобы помогли сложить специальные печи, и кирпичом поделюсь, почти даром.

Хитрое выражение улетучилось из глаз собеседника.

– Молодец! – Барон хлопнул меня по спине и, казалось, только тут заметил мою броню. – А это что, хтарская «чешуя»? Где взял?

– В бою. Тут ко мне хтары наведались.

– Так, а теперь подробнее, – тут же посерьезнел сосед.

Рассказ о моих последних приключениях затянулся до конца обильного второго завтрака, на котором присутствовали и жена барона, и разряженная как на смотрины дочь.

Сэр Дарол все внимательно выслушал, зачем-то мазнул взглядом по дочери, а затем одобрительно посмотрел на меня. При этом казалось, что он поздравил себя с верно принятым решением. Только тогда до меня начала доходить одна простая истина, поэтому я «вдруг» вспомнил о важном деле и засобирался домой. Даже покупку подходящих для кастрации и переделки в волов быков мы оговорили впопыхах.

Конечно, я догадывался, что браки между дворянами в этих местах не являются слиянием влюбленных душ, а призваны служить скреплению добрососедских отношений, но как-то подзабыл об этом факте. Я не собирался жениться на дочке барона, как, впрочем, и на какой-либо другой. Да и сама девушка не выглядела особо счастливой.

Похоже, одолевавшие меня на обратном пути тяжкие думы отразились на лице как девизы политиков на баннерах, что было тут же замечено Куратом.

– Вот теперь этот сопляк точно будет кусать себя за седалище.

– Не понял, – встряхнул головой я. – Какой сопляк и что за седалище такое?

– Ну, тот барочник, наш сосед слева.

– И с какого это перепугу он должен расстраиваться?

– Так ведь у него с дочкой барона любовь была. Старик после вашей болезни даже решил дать свое благословение, хотя с вашим отцом у него был договор поженить деток. Только теперь ему вот, а не невеста, – с непонятным мне энтузиазмом заявил Курат и совсем уж несолидно, привстав в стременах, хлопнул ладонью себя по ягодице.

Оригинально. Научить их, что ли, кукиши складывать, это как-то культурнее…

– Вот скажи мне, Курат, – немного разозлился я. – А рассказать об этом раньше ты не мог?

– Так ведь договор между вашими родителями еще когда был, – немного стушевался глава казаков, увидев мою реакцию.

– Курат, я из своего детства почти ничего не помню, – постарался я выкрутиться и параллельно подсластить пилюлю. – Вон твою рожу запомнил, да еще Никору, а какие отец там договора договаривал, хоть убей, не знаю. Так что если есть еще что-нибудь такое, так ты сразу скажи, а то однажды выяснится, что я обязан обрюхатить сотню хтарок.

Курат заулыбался – ему понравилась и шутка, и намек на то, что в жизни молодого барона он занимает значимое место.

Ничего дополнительного предводитель казаков не сообщил, хотя и этого хватало. Так что, оказывается, у нервного соседа был вполне весомый повод для ненависти. Я им тут, понимаешь, любовь разрушаю. Удивляюсь, как он не решился на убийство, Ромео недорезанный. Хотя вызов на поединок можно расценивать как покушение, если бы я его так «некуртуазно» не отшил.

За долгим рассказом Курата о моем «счастливом детстве» мы добрались до угольной шахты. Прямая дорога от соседа домой шла вдоль реки, а шахта находилась чуть в стороне, так что пришлось сделать крюк – в связи с новыми договоренностями следовало проинформировать тамошнее начальство.

Главой сметных стахановцев был еще один из лесных «революционеров» – бывший горняк. Повстанческая армия маркиза Кардея вообще поражала разнообразием контингента. И если всякие люмпены и просто психически неуравновешенные чувствовали себя там комфортно, то мастера страдали от бездействия, поэтому с радостью пошли на переселение. И им хорошо, и мне польза.

Наш метод добычи угля нельзя было назвать шахтным. Так как на нормальный котлован сил не хватало, рыли глубокую траншею, укрепляя стенки плетнями из веток местного тростника.

Посидев с мастером-шахтером на завалинке и пообсуждав перспективы привлечения дополнительных рук со стороны, я направился домой.

Солнце уже преодолело зенит и намеревалось отправиться к закату. По этой причине, несмотря на два обильных завтрака, желудок уже предпринимал попытки доказать мозгу, что пора бы и пообедать, но даже этот факт не портил прекрасного настроения. Испортилось оно ровно в тот момент, когда вдали показалась моя усадьба. Особенно настораживало непонятное скопление людей возле нее. Мы пустили коней галопом, уже боясь, что случилось непоправимое. К счастью, через пару минут стало понятно, что никто ни с кем не воюет, хотя мирной эту картинку тоже не назовешь.

Мы успели очень вовремя – внутри периметра защитных валов, между бараками прохаживались неизвестные мне оруженосцы, которые уже начинали приставать к женщинам. Соответственно наши мужики потихоньку закипали, хотя до рукоприкладства пока не дошло. Если судить по сбитым в отдельный табун лошадям, нас посетило около сотни воинов – при местных реалиях, пять рыцарей с оруженосцами.

Через почему-то опущенный в таких неоднозначных условиях мост мы пролетели как железнодорожный состав, едва не затоптав парочку оруженосцев. Наш мини-городок размерами не впечатлял, поэтому до главного дома добрались меньше чем за минуту и увидели довольно неприятную картину.

Мороф стоял перед крыльцом в мой особняк, а за его спиной, ощетинившись стрелами на натянутых луках, сгрудился десяток драгун.

Дурдом какой-то, и ведь надо было учиться всю зиму, чтобы в одно мгновение вновь превратиться в банду лесных разбойников!

Из окон дома также выглядывали стрелки. А на крышах бараков началась нездоровая возня. Хорошо, хоть Хан не вмешивался в человеческие дела. Охто тоже не лез на глаза, так что, скорее всего, это он попридержал волка.

Подпираемая неполной сотней оруженосцев, перед крыльцом встала линия из шести рыцарей, среди которых своими воплями выделялся колоритный персонаж. Ростом он похвастаться не мог, поэтому брал голосом.

– На колени, быдло! Немедленно, иначе всех казню!

Не скажу, что это был мой самый разумный поступок, но все же пришлось завести Черныша между противоборствующим сторонами. Только спешиваться я не стал, сохраняя преимущество в уровне взглядов.

– А что это вы раскомандовались здесь? – спросил я и, присмотревшись к гербу на щите и графским вензелям, добавил: – Граф?

– А ты кто такой? – прогудел из-под шлема неприятный голос.

– Я здешний хозяин барон Маран и считаю, что имею право задавать вопросы на своей земле.

– Я – граф Довлон, – подбоченившись, заявил предводитель рыцарей, откидывая забрало шлема и с презрением оглядывая мою «чешую».

Знал бы он, насколько эта броня лучше и дороже его собственной, но для таких людей стандарт и мода всегда были единственным эталоном.

– И что столь высокому гостю понадобилось в нашем захолустье?

Шпильку насчет роста граф понял и от обиды даже подпрыгнул, словно это могло сделать его выше, но затем все же совладал с эмоциями. Похоже, за ним стоит некто, кого он сильно боится.

– Я пришел сюда по воле повелителя этих мест герцога Увиера, мой господин призывает тебя в ополчение.

Это заявление немного выбило меня из колеи, но не настолько, чтобы не расслышать женского визга за стеной бараков, уже начинавшего смешиваться с гневными криками моих мужиков.

– Так, граф, пока мы не начали выяснять юридические нюансы, остановите своих людей и выведите их из поместья. Они начали приставать к женщинам, так что все это может плохо закончиться.

– Не вижу необходимости. Не убудет от ваших шлюх.

Мороф зарычал с крыльца, но, судя по тому, что сразу не пристрелил наглого дворянчика, его жена была в доме, иначе граф уже получил бы стрелу в глаз. Ситуация выходила из-под контроля, и я судорожно пытался найти выход.

Спрыгнув с Черныша, я шагнул к графу и приблизил лицо к его шлему.

– Еще немного, и здесь начнется резня. Не знаю, какие селяне живут в твоем графстве, но мои едва ли не каждый день воюют с хтарами.

Граф снял с головы шлем, и по наглым глазам я понял, что до него не дошло, но у меня имелся еще один довод.

– Как думаешь, что скажет герцог, когда вместо ополчения ты приведешь ему половину своего отряда?

А вот теперь его проняло – граф действительно боялся герцога до дрожи в коленях, и мысль о невыполненном приказе все же заставила работать ту субстанцию, которая заменяла ему мозг. Только после этого он смог взглянуть на вещи здраво и увидеть, что его оруженосцы постепенно принимают круговую оборону, прикрываясь щитами от стрелков на крышах бараков.

– Трубить общий сбор! Всех за пределы этой грязной деревушки. А вы, барон, собирайте своих боевитых людей, я видел здесь не меньше сотни. Так что жду сотню ополченцев на службу герцогу.

– Я вообще не являюсь вассалом герцога и ничего ему не должен. К тому же с моих земель императору полагается всего лишь два десятка.

– Прекрасно, вы как раз должны выставить императору Чаако Первому положенные двадцать оруженосцев, а так как у вас их нет, то подойдет сотня этого быдла. Впрочем, можете отказаться. Прошу, доставьте мне такое удовольствие – я буду счастлив сровнять ваш жалкий городишко с землей. Жду ответа через два колокола.

Последнее слово осталось за графом, потому что его слова буквально вогнали меня в ступор. И дело совсем не в угрозе, хотя она была более чем реальной.

Какой, блин, император Чаако? А что с Ларой?

Времени было в обрез, так что я нуждался во всех мозгах, которые мог привлечь, потому что мои уже не работали. На военный совет собрались все «ближники» – Руг, Курат, Мороф на пару с невзрачным лесовиком, Охто и даже Никора. Начал я с короткого разбора полетов:

– Мороф, как случилось, что эти придурки оказались внутри периметра?

– Моя вина, – потупился бывший бандит. – Все были в поле, а на воротах стояли старики. Они с детства привыкли, что рыцари являются законной властью. Это молодежь выросла в мятежных лагерях, потому не любит дворян. Кстати, скандал начали именно наши юнцы, оруженосцы поначалу вели себя нормально.

– Так, кто что думает? – повернулся я к остальным.

– Может, отсидимся за валом? – робко спросил Курат.

– Нет, это не дикие и плохо защищенные хтары. Рыцари возьмут наш вал за несколько секунд и вырежут всех к демонам. Что ж, похоже, выхода у нас действительно не остается. Мороф, собирай шестьдесят драгун. Курат, отбери мне семь казаков, что половчее и у кого нет семей, а с остальными останешься охранять усадьбу. Запритесь и наружу выходите только для работы на полях. Не забывай отправлять дозоры в степь.

– Но как же так? – еле выдавил из себя старый вояка.

– Старый, послушай меня, старый. – Я подошел к казаку вплотную и положил руку ему на плечо. – Мне не на кого больше положиться. У тебя будут казаки, почти два десятка годных к бою драгун, да и раненые скоро поправятся. Плюс амазонки. Продержаться вам нужно от силы месяц. Сейчас у нас нет другого выхода, но уверен, что рано или поздно шанс появится.

– Граф требовал сотню, – вернул меня к неприятной теме Мороф.

– Значит, будем разыгрывать из себя сироток. В городе оставишь драгун, которые с виду даже близко не напоминают воинов. Раненые должны выглядеть как умирающие.

– Хорошо, – кивнул сотник и стремительно вышел из комнаты, за ним последовали Курат и Охто.

– Пойду собираться, – горестно вздохнул старый хтар.

– Куда это? – не понял я.

– В поход. Раны лечить.

– А здесь кто лечить будет?

– Бабы мало-мало справятся.

Мне оставалось только пожать плечами, но еще больше удивил Урген. Профессор успокаивал погрустневшую Никору, а из его слов становилось понятно, что он намеревается идти с нами в поход.

– Руг, а ты куда собрался? Хочешь испортить все дело и спалить нас к демонам?

– Во-первых, – поднял палец профессор, – в таком виде меня не узнают ни друзья, ни враги. А во-вторых, Герд, ты, по-моему, забыл, кто может стоять за всеми этими движениями и с какими неприятностями мы можем столкнуться.

Доводы, конечно, убедительные, но меня все же грыз червячок сомнений в отношении мотивов профессора. Мои предчувствия частично подтвердились, когда я увидел, с каким наслаждением Руг вдохнул воздух, выйдя на крыльцо дома. Похоже, плотная опека его слишком боевитой подруги стала надоедать, и переквалифицировавшемуся в казаки ученому захотелось свободы.

Был, конечно, риск, что его узнают, но с другой стороны, загорелый казак, тело которого затянуто в броню, а на голове развевается черный как смоль оселедец, даже близко не напоминал бледного, вечно мямлящего и временами проваливающегося в глубокие раздумья профессора. Вот как жизнь иногда меняет людей, хотя на самом деле все это внешнее. Впрочем, решительность и стойкость жили в Ургене и раньше, но были плотно придавлены условностями и общественным мнением.

Мои сборы заняли минут двадцать, тем более что из всех сборов были лишь одевание, вооружение да пара ласковых слов зареванной Уфиле. Всем остальным занимался либо Курат, либо Никора, носящиеся по усадьбе с громкими криками. Мне сразу же пришел на ум анекдот, в котором осветитель, сматывая бесконечный кабель, угрюмо высказался в адрес режиссера: «Вот работка у человека: рот закрыл – и рабочее место убрано».

Граф ожидал нас на том же холме, где недавно располагалась ставка хтарского хана. Похоже, тщеславие – это интернациональное чувство. Выглядел он как полководец, наблюдающий за сдачей города.

С математикой у графа было все в порядке, и, как только хвост нашей колонны вышел из ворот, он пустил своего коня галопом, дребезжа железом и изрыгая проклятия.

Ехать к нему с отчетом я не собирался: ведь наш путь в империю пролегал отнюдь не в сторону холма.

Сначала меня догнали вопли, а затем сам граф. Мелкие черты его лица в злобной гримасе стали еще омерзительнее.

Право слово, когда он был в шлеме, наше общение было намного приятнее.

– Здесь только семь десятков! – придерживая коня, заорал граф.

– Правильно, я привел всех, кого мог. – Мне все же удалось ответить с максимальным спокойствием.

– Я приказал выставить полную сотню!

– Воинов в городе осталось два десятка. Десять лучников и десять всадников. Остальные мужчины либо старики, либо ранены и не скоро поправятся. Можете послать в город людей и проверить мои слова, – спокойно проинформировал я представителя герцога, не меняя скорости движения и положения в колонне. – Если я прикажу оставить город вообще без защиты, начнется бунт. Так что мы вновь возвращаемся к прежнему разговору. Вы хотите привести к герцогу шесть десятков лучников и почти десяток полноценных оруженосцев?

До этого все внимание графа было приковано к моей персоне, и только после уточнений он посмотрел на сопровождавших меня казаков. Все они были одеты в серую «чешую», и хоть они смотрелись хуже рыцарей – впрочем, я бы поспорил, – но намного лучше оруженосцев, особенно тех, что пришли с графом.

Возможно, этот довод показался ему достаточно весомым, а возможно, он просто увидел повод для отступления, но граф все же отстал.

Рыцари и три десятка оруженосцев обогнали нашу колонну и пошли впереди. Я возражать не стал – в такой ситуации как-то не до понтов.

Через час нас обогнал десяток оруженосцев под командованием рыцаря – граф все же отправил «комиссию» для проверки моих слов, – и судя по тому, что никаких санкций не последовало, парни, которых Мороф оставил в городе, талантливо сыграли роль забитых крестьян и умирающих от ран воинов.

На первую ночевку мы встали не так уж далеко от дома. У меня в голове даже начал созревать план действий, только остро не хватало информации. Плюс ко всему в сложившиеся расклады начали вмешиваться дополнительные факторы в виде прибывающих баронских дружин и, что хуже всего, дополнительных отрядов герцогских воинов, которые этих баронов и привели.

К полуночи стало понятно, что собрались все, и можно было хоть как-то оценить расстановку сил. Всего во временном лагере разместилось около трех сотен герцогских оруженосцев во главе с двумя десятками рыцарей. Баронский контингент был представлен семью рыцарями с двумя сотнями оруженосцев, которые являлись хорошо экипированными воинами-пастухами. Плюс моя неформатная компания. Пока я мог рассчитывать только на два десятка бойцов моего доброго соседа, который был вынужден явиться лично, несмотря на возраст.

Соседям вообще повезло с вербовщиками больше, чем мне: они ограничились лишь меньшей частью баронских дружин. Впрочем, это не особо огорчало – воевать на стороне герцога я все равно не собирался, так что увеличенный отряд был мне только на руку.

Сэр Дарол, естественно, разбил свой лагерь рядом с моим. С собой сосед взял пару телег, на которых среди припасов находился его походный шатер. Мы же ограничились двумя десятками вьючных лошадей с запасом стрел и продовольствия. Средства личного комфорта каждый вез возле своего седла.

Не особо чинясь, я принял приглашение заночевать в шатре соседа, где мы и поговорили.

– Герд, сынок, что ты думаешь обо всем этом?

– Сэр Дарол, мы можем думать что угодно, но пока не получим больше информации, с решениями, и тем более действиями, стоит подождать.

– Что значит с действиями? – напрягся старик.

– Воевать на стороне герцога я не намерен.

– То есть как? – совсем опешил барон.

– А что мы, по-вашему, здесь делаем? – вопросом на вопрос ответил я.

– Собрались под руку герцога по императорскому приказу.

– Во-от. Это при том, что, во-первых, герцогу мы не подчиняемся, а во-вторых, императорским приказом здесь и не пахнет. Конечно, если не учитывать претензии герцога на звание Чаако Первого.

– Герцог пошел против императора? – Седые волосы на голове барона едва не встали дыбом.

– Не хотелось бы расстраивать вашу милость, но в империи сейчас правит императрица, а насчет герцога – думаю, он действительно взбунтовался.

– Что?! – взревел барон. Теперь он точно был похож на взъерошенного кота, особенно со вставшими торчком усами.

Добродушие вмиг слетело с Дарола Блота как пух с одуванчика, и я имел честь лицезреть во всей красе того, кто рубил врагов плечом к плечу со старым бароном Мараном.

– Так, ваша милость, давайте успокоимся. Поспешными решениями мы можем только все испортить. Для начала нужно получить подтверждение моим домыслам, хотя собравший нас граф уже проговорился. И все же стоит убедиться окончательно. Также необходимо выяснить, кто из соседей с нами, а кто против нас. Судя по вашей реакции, вы не станете бунтовать против императрицы.

– Это был вопрос? – нахмурил брови барон.

– Нет, это было утверждение. В отличие от вас, плохо знаю характеры пограничных баронов, так что вам следует поговорить с нашими соседями, особенно с бароном Гомором.

– Ну, – немного замялся мой собеседник. – С молодым Гомором у меня случилась размолвка.

– И я даже знаю какая. – Выдержать серьезный тон мне удавалось с трудом. – Мой дорогой сосед, хочу, чтобы вы поняли меня правильно, но я не стану жениться на вашей дочери.

– Как? – Сэр Дарол застыл на тонкой грани между яростью и недоумением.

– Потому что не хочу становиться между двумя влюбленными.

– Барон, до сих пор вы казались мне не настолько легкомысленным, – перешел на «вы» мой собеседник, но было видно, что он пока не знал – говорить со мной оскорбленным тоном или повременить с агрессией.

– Отнюдь, во мне говорит именно здоровый прагматизм. Я совсем не хочу однажды получить стрелу в спину от обезумевшего ревнивца или жену в петле. Что уж говорить о славе обманутого мужа. – После этих слов я понял, что меня понесло куда-то не туда, и быстро сменил направление разговора. – Сэр Дарол, неужели вы хотите сделать свою дочь несчастной?

– Но у меня же был договор с твоим отцом, – немного поостыл сосед. Свою дочку он действительно любил.

– А разве я не являюсь наследником своего отца во всем, вплоть до оплаты долгов и распоряжения данными им обещаниями?

С этой стороны на проблему барон еще не смотрел.

– И это не испортит дружбы наших родов? – передо мной вновь был добродушный дядюшка.

– Ха! Да я первым произнесу здравицу молодым, – ответил я и поспешно добавил, понимая, что барон сейчас полезет обниматься: – Поэтому вам следует немедленно обрадовать будущего зятя и на правах родителя указать ему правильный путь как во всей жизни, так и в ближайших событиях.

Барон отправился на вербовку союзников, а я наведался к своим бойцам. Возле одного из костров в мечущихся отблесках огня виднелась сгорбленная фигура Охто и пепельная тень Хана. При выходе из поместья волк на глаза не попадался, а вот перед ночевкой занял свой пост поближе к охраняемой тушке – в наших отношениях я воспринимал себя именно так, а отнюдь не хозяином.

Хан с какой-то непонятной тоской смотрел на пламя, что для волка было более чем несвойственным. Обычно эти животные сторонятся огня.

Чуть позже к нашей молчаливой компании присоединились Мороф, Руг и Выров, который взял на себя управление откомандированными на войну казаками.

Здесь были только свои, а присутствие Хана обеспечивало нам защиту от лишних ушей – когда мимо костра проходили чужие, он издавал короткий рык, больше похожий на кашель.

– Выров, как держится Руг? – спросил я у казака, и вопрос не был праздным.

Внешне бывший профессор выглядел неотличимо от остальных казаков, особенно в «чешуе», а вот его поведение могло вызвать подозрения.

– Нормально, если, конечно, не сунется в рубку.

– Руг, ты понял? Держись рядом со мной, – сказал я недовольнохмурящемуся профессору. – Так, теперь по нашим делам. Мороф, мне нужно, чтобы кто-то из твоих тихо отошел от каравана и добрался до маркиза Кардея. Передай ему, пусть соберет столько лучников, сколько сможет, и готовится к совместной операции. Как только поймем, что здесь творится, сразу свяжемся с ним еще раз, но к этому времени маркиз должен быть где-то рядом. Кого и когда посылать – решай сам.

В ответ чернявый сотник лишь молча кивнул и принялся что-то обдумывать.

В принципе на этом насущные дела были решены, так что мы немного обсудили сложившуюся ситуацию и разошлись спать – бойцы по своим подстилкам, а я в баронский шатер. Меня там ждала такая же подстилка, но все же крыша над головой влияла не только на статус, но и на комфорт. Была бы весенняя ночь чуть теплее – я и сам с удовольствием уснул бы под звездами.

Сэр Дарол вернулся перед самым рассветом немного пьяный и в сопровождении будущего зятя. Вот теперь барон Гомор действительно напоминал Шурика – смущающийся молодой человек с виноватым взглядом.

– Ваша милость, мне очень жаль, что…

– Барон, давайте не будем ворошить прошлое, а просто познакомимся вновь и постараемся стать друзьями. – Я протянул ему руку. – Меня зовут Герд.

К счастью, в местной культуре был свой аналог рукопожатия, и применялся он между близкими друзьями. Хотя в данной ситуации это было даже неплохо.

– Лок, – представился барон, обхватывая пальцами мое предплечье, я моментально сделал то же самое. – И все-таки прости за то, что наговорил тебе гадостей, просто как подумаю, что ты мог стать мужем моей…

– Все, забыли, – закончил я ненужный монолог моего нового друга и хотел было продолжить прерванный сон, но сэр Дарол решил, что продолжения достоин отнюдь не сон, а банкет. Откуда-то из своих баулов он достал бутылку вина, и мы по хтарским традициям уселись на седлах возле импровизированного достархана.

Кроме будущего родственника и хмеля в голове, барон принес с собой важные новости. Мои подозрения оказались более чем обоснованными, по крайней мере по словам одного из рыцарей в свите графа. Этот рыцарь когда-то воевал с сэром Даролом, поэтому был с ним откровенен, особенно после второй совместно распитой бутылки. Все оказалось хуже, чем я думал. Герцог Увиер не только взбунтовался против Лары и предъявил претензии на имперскую корону, но к тому же его поддержали еще шесть герцогов и куча графов. Мало того – как минимум половина легионов перешла на сторону мятежников. Все произошло очень быстро, Ларе и ее сторонникам чудом удалось выбраться из столицы и увести верные легионы в княжество Сатар. Уже там имперские генералы организовали оборону. Юг пока не решил, как реагировать на происходящее, и продолжал думать, а вот север и центр империи полыхали в гражданской войне.

Что же касается нас, то пограничные бароны являлись второй волной подкрепления мятежной армии. Герцог Увиер уже выгреб практически все войска на своих территориях и забрал с собой в центр империи, а вотчину оставил на дальнего родственника маркиза Вента, который и начал собирать пограничников. По словам источника сэра Дарола, через два дня нас ждал принудительный «выбор» воевать на стороне мятежников.

Мы были последней волной «призыва», а вот в двух предыдущих случились вспышки сопротивления, которые закончились плачевно – погибли не только сами недовольные, вдобавок наместник отправил карательные отряды в их баронства.

Так что нам было о чем подумать.

К счастью, наше будущее недовольство будет хорошо продуманным и получит управление в моем лице, хотя, если честно, становиться лидером не очень-то и хотелось. Сэр Дарол уже обошел всех, в чьей верности империи он был убежден, и предупредил, чтобы не дергались без необходимости. Его авторитета оказалось достаточно для убеждения самых горячих, да и печальные примеры наших предшественников тоже сыграли свою роль.

– Что будем делать? – спросил сэр Дарол со всей возможной для хмельного человека серьезностью.

– Ждем. Как я понял, персональной клятвы от нас не потребуют, по крайней мере потому, что герцог далеко, а нарушение формального обещания, данного мятежнику, если и запятнает нашу честь, то легко отмоется кровью предателей.

Сэр Дарол хотел крикнуть что-то торжественное, но вовремя опомнился.

– И чего мы будем ждать? – задал закономерный вопрос Лок.

– Удобной возможности для бунта.

– Мы собираемся воевать за императрицу? – очень естественно объединил всех заговорщиков в единое «мы» старый барон.

– Нет, мы собираемся воевать за свои семьи, а императрица и сама разберется. Хорошо уже то, что пограничники не станут поддерживать герцога и к тому же немного проредят его свору.

– Только нас меньше двух сотен, включая твоих крестьян, – сокрушенно покачал головой сэр Дарол. – Остальные бароны кто колеблется, а кто и откровенно готов воевать за герцога. Молодые вообще рады пограбить под шумок гражданской войны. У маркиза же полтысячи дворянского ополчения. Прошлую партию к столице повели две сотни наемников из вольных королевств и сотня воинов маркиза. Тебе не кажется, что с таким соотношением сил даже самая удобная возможность нас не спасет?

– Но надеяться все же стоит, – загадочно подмигнул я.

– Вы что-то скрываете от нас, барон? – тут же нахохлился Гомор, но теперь он был не «просто так», а под опекой потенциального тестя, поэтому сэр Дарол успокаивающе похлопал будущего зятя по плечу и, сузив глаза, спросил у меня:

– А нам есть на что надеяться?

– Возможно, – все так же таинственно ответил я, а сэр Дарол сделал вид, что его такой ответ полностью удовлетворил.

Все же умнейший мужик этот барон Дарол Блот.

Утро нас встретило ласковым солнышком, росой, дразнящими ароматами из походных котлов моего «войска» и похмельной гримасой сэра Дарола. Впрочем, несмотря на похмелье, барон сумел оценить новое в этом мире блюдо – макароны по-флотски. Точнее, их можно назвать «по-индейски», потому что макароны были сдобрены пеммиканом – мясом, засушенным с помощью вымораживания и перетертым со специями в однородный порошок. В таком виде конина была более чем съедобной.

Я изначально готовил снаряжение драгун для далеких переходов и разрабатывал все с расчетом на максимальную пользу и минимальный объем. Именно поэтому мой отряд мог пройти за день значительно больше, чем утяжеленная повозками масса пограничных баронов. Единственный из моих подданных, кто радовался подобной скорости передвижения, был Хан. Старый хтар, как всегда, оказался прав – поврежденное легкое давало о себе знать, и на долгих маршах волк начинал задыхаться.

Наше продвижение замедлилось еще больше, когда мы подошли к городу Довлон – вотчине графа, который за два дня успел испортить мне килограмм нервов.

Если бы баронство Маран не имело вольного статуса пограничного оплота, то, попав в тело Герда, я вполне мог оказаться вассалом графа Довлона.

Упаси меня бог от такого «счастья».

Во время первого посещения город нравился мне значительно больше, но сейчас во всем виделся оттенок образа его хозяина и заставлял смотреть на городские улочки немного по-другому.

Впрочем, разве виноват этот город, да и весь род Довлон, в том, что в нем родился такой придурок?

Родовое гнездо графа мы проехали стороной и еще через двое суток оказались возле палаточного лагеря у небольшого замка. Замок являлся не только опорным пунктом и большим военным складом, но и вотчиной маркиза Вента, вернейшего соратника герцога Увиера. Столица герцогства находилась в двух днях пути восточнее, но наместник предпочитал управлять всем хозяйством именно из своего замка.

Самого маркиза мы увидели сразу по прибытии. До захода солнца осталось чуть больше двух колоколов, так что наместник вполне успевал провести «митинг».

Посреди специального поля, на котором можно было разместить несколько тысяч воинов, стоял высокий помост. Вот с него маркиз Вент и обратился к нестройной толпе пограничных баронов и их оруженосцев. Затянутый в шикарную броню синих и черных цветов маркиз выглядел очень солидно. Его лицо было словно вырублено в камне, но, несмотря на всю грубость черт, видно, что родовитых предков за его спиной не меньше, чем у императора. Хотя чему удивляться, ведь маркиз приходился дальним родственником герцогу, а тот состоял в родстве с императорской династией, потому и мог сейчас претендовать на драконью корону.

– Благородные рыцари и верные оруженосцы, в империи настали нелегкие времена подлости и коварства! Наследница пиратов и воров обманом женила на себе нашего покойного императора! Священная корона подменена, и совсем скоро на престол империи сядет самозванец! – Голос у маркиза оказался то, что надо. Эдакий местный Левитан. До императорского глашатая ему было далеко, но не так чтобы очень. К тому же явно имелся ораторский дар. – Но династия королей-драконов не прервана! Герцог Увиер готов взять на себя груз заботы обо всех жителях империи! Вольные бароны, будущий император призывает вас!

Реакция толпы немного озадачила оратора. Жидкие выкрики одобрения если и были, то быстро утихли, с другой стороны, возмущаться тоже никто не спешил. Маркиз нахмурился. Надо отдать ему должное, он быстро перестроился, явно понимая, что насквозь прагматичных пограничников лозунгами не пронять, поэтому сразу перешел к приказам:

– Завтра утром будет сформирован обоз, и вы направитесь в расположение армии герцога. А сейчас устраивайтесь на ночлег, и пусть каждый барон пришлет в замок своего кострового.

После этого заявления маркиз спустился с помоста и в сопровождении усиленного ордера охраны удалился в замок.

Я же повернулся к Морофу:

– А у нас есть костровой? – Мне не было известно, что это за птица, но чисто логически можно предположить, что подобный «титул» носил главный хозяйственник отряда.

– Пока нет, но я уже знаю, кого назначить.

Эта ночь оказалась насквозь пропитанной тайнами. Сначала в палатку сэра Дарола по одному явились четыре барона-заговорщика, но ничего конкретного я им не сообщил. И не только потому, что и сам еще не знал, как поступить в этой ситуации, но и из соображений безопасности – пограничные бароны умудрялись сочетать в своем характере потрясающую прагматичность и такую же необъятную легкомысленность.

Когда уже казалось, что с тайнами закончено, в палатку явился Мороф и с загадочным видом поманил за собой. Как выяснилось, отозвал он меня для беседы с уже знакомым мне невзрачным и щуплым лесовиком. Я только в этот момент вспомнил, что последние три дня не видел его в рядах драгун.

– Господин, маркиз Кардей просил передать, что готов выступить против герцога. Через двое суток он будет следовать за войском по лесу и ждать ваших пожеланий, – прошептал лазутчик местного Робин Гуда.

Уверен, что и в мое баронство он был откомандирован со шпионскими целями. Впрочем, я не возражал. С местным революционером, который по совместительству был двоюродным братом герцога Чаако Увиера и только по злому умыслу не надел в свое время герцогской короны, у меня сложились доверительное отношения. Хотя то, с какой тщательностью лазутчик произнес слово «пожеланий», говорило, что маркиза-революционера придется уговаривать.

Наутро мой отряд получил две телеги с провиантом и две телеги со стрелами. Точнее, вновь назначенному «костровому» указали на эти телеги в общем обозе. Что примечательно, люди маркиза Вента «попросили» сдать «излишек» наших стрел в обоз, оставив драгунам по два десятка в колчанах.

Обеспечение рыцарского ополчения в империи было поставлено довольно оригинально. В этом вопросе меня просветил сэр Дарол. Император-реформатор Уланг Первый, решив сменить слишком своевольную рыцарскую силу на дисциплинированные легионы, перевел все заботы о рыцарском ополчении на самых крупных землевладельцев империи – то есть герцогов. Урезать права самых крупных землевладельцев в империи ему так и не удалось, зато заставил их немного раскошелиться. С тех пор бароны и графы являлись на сбор во главе положенного количества оруженосцев, а все обеспечение этого войска ложилось на плечи герцога. В нашем случае наместник даже обеспечил драгун провизией и стрелами, которые были намного худшего качества, чем наши собственные.

Запас наших стрел мы сгрузили в телеги, и теперь одной головной болью у меня стало больше. Предстояло решить, как воевать с мятежниками минимальным количеством боеприпасов.

В течение двух дней, по мере нашего продвижения на юг, леса становились уже не такими дремучими. Деревеньки попадались значительно чаще, да и вид у них был побогаче, чем у лесных хуторов. Чаще стали встречаться и обширные проплешины выжженного леса с квадратами полей – как ухоженных, так и заброшенных. Здесь повторялась история лесного земледелия моего родного мира – полей никто не удобрял, и постепенно они истощались, а селяне начинали выжигать новые участки вековых зарослей.

Север вообще во многом отличался от центра империи и тем более юга. Здесь люди жили небольшими поселениями, разбросанными по огромным территориям, но при этом войско герцогов Увиеров всегда было не только многочисленным, но и хорошо подготовленным. Причина подобного несоответствия крылась в историческом и географическом факторе. Если в южных герцогствах на одного воина приходилось до нескольких тысяч мирных пахарей, то здесь ополчить можно было каждого десятого. Причем не просто дав в руки переделанную косу, а призвав на службу опытного воина в полном обмундировании. Это была страна охотников, а земледелие появилось на севере не так уж давно.

Северные дворяне, несмотря на агрессивный феодализм, а во многом даже благодаря ему, смогли создать некую касту оруженосцев – во многих деревнях они «повышали» в социальном статусе верных людей до уровня воинского звания, давали ему множество привилегий, в том числе право охотиться на любого зверя. Эти люди не только выходили с господином на бой, но также исполняли роль шерифов в своей деревне, что давало еще больше бонусов. У простых же северян прав было значительно меньше. Настолько меньше, что у маркиза-мятежника в его лесных лагерях не переводились сторонники, несмотря на немалую смертность.

Сейчас практически все привилегированные оруженосцы ушли к столице империи, а мы были едва ли не последним эшелоном ополчения.

Очень удобная поляна среди заброшенных полей с холмом посредине попалась нам как раз на третьей ночевке после замка маркиза. И словно прочитав мои мысли, как только ночь залила мраком окружающий нас лес, возле драгунских костров появился посланец маркиза Кардея.

– Предводитель ждет тебя, – чуть переигрывая с пафосом, заявил незнакомый мне лесовик.

Подобное поведение меня совершенно не задевало, поэтому я без лишних слов последовал за проводником.

Пределы лагеря мы покидали с максимальными предосторожностями, которые оказались совершенно напрасными. Ни рыцари, ни наемники из вольных городов, среди которых мелькали папахи горцев, не считали нужным выставлять усиленное охранение на дружественной территории. Поэтому вместо шараханья по кустам, а местами и ползанья на карачках, мы могли просто выйти из лагеря и с песнями направиться на ночное рандеву.

Кардей ждал меня на маленькой прогалине в компании собственных соратников. Он сидел на поваленном стволе дерева в немного вычурной позе и выглядел как принимающий просителей вельможа в окружении свиты. Вообще-то Кардей имел достаточно высокий статус для подобного поведения, к тому же хоть потрепанная, но довольно дорогая облегченная рыцарская броня добавляла образу солидности, а вот его «свита», состоящая из бывших пахарей и охотников, выглядела нелепо.

– Барон, мне сказали, что у вас есть просьба.

С маркизом мы не виделись всего полгода, а он, похоже, начал забывать, с кем имеет дело. Наверное, его коробило то, что он когда-то просил меня приютить повисших на его шее мирных жителей.

– Просьба? Странно, – «включил» я максимально озадаченный вид. – Вообще-то я хотел сделать вам подарок, а именно – возможность наступить на мозоль «любимому» братцу.

Кардей немного «увял»:

– Друзья, мне нужно переговорить с бароном наедине.

Меня удивила не только фраза, но и то, с какими лицами расходились «друзья-революционеры».

– Сават, что с вами происходит? – Я сразу решил взять быка за рога.

– Сам не понимаю, барон. В последнее время все изменилось. Вы ведь знаете, что у меня нет ничего, кроме моих людей, но они мне не вассалы, а всего лишь соратники. И почему-то многие начали задаваться мыслями о целях нашей борьбы.

– Ага, вот оно что, а те, кто только что стоял тут, самые активные? – посетила меня вполне логичная догадка.

– Да, – вздохнул маркиз. – Вы же слышали, мне даже приходится обращаться к ним как к друзьям.

Я, конечно, знал, чем заканчиваются все эти разговоры о друзьях-товарищах, но сейчас ситуация не позволяла задумываться о проблемах местных искателей «светлого будущего».

– Так, маркиз, давайте решим нашу общую проблему с войсками герцога, а затем помозгуем, что делать с вашими вольнодумцами. Или боевые операции тоже нужно согласовывать с «друзьями»?

– Нет, свободные лучники пока идут за мной без вопросов. – Слово «пока» Кардей произнес с грустью.

– Хорошо, тогда давайте по-быстрому набросаем план боя.

Луна уже взобралась на небосклон и давала вполне достаточно света, но Кардей все же подозвал своего лазутчика, которому явно доверял. Небольшой факел улучшил видимость и позволил мне с помощью подобранных шишек, палочек и камешков отобразить диспозицию.

– Смотрите. Здесь, – на небольшую кочку легла шишка, – расположился граф Довлон с пятью рыцарями и сотней оруженосцев. Часть их лагеря и обоз занимает юго-западный склон холма. С северной стороны встали мои стрелки и пять баронских отрядов. В общей сложности чуть меньше двух сотен. Плюс сотня тех баронов, на кого рассчитывать не стоит. С южной стороны стоят наемники. Две сотни. Не скажу, что всех рассмотрел, но там не меньше сотни горцев, думаю, мне не нужно объяснять, что это значит.

– Не нужно, – невесело ответил маркиз.

– Сколько удалось собрать лучников?

– Три сотни, но, сами понимаете, это не мечники. В ближнем бою две сотни наемников раздавят нас, как гриб сапогом.

– Да уж, несмотря на кажущееся численное преимущество, мы намного слабее соперника. Поэтому давайте поступим так. Мне от вас требуется нападение на лагерь с южной стороны и обстрел наемников. Главное – создать переполох. Затем отходите. Жаль, что нельзя тихо свалить пару деревьев, я уже видел, на что способны лесовики, имея такую защиту. И все же постарайтесь за ночь поставить побольше ловушек. После того как сделаете свое дело, уходите.

– А вы? – То, каким тоном маркиз задал этот вопрос, говорило о его искреннем беспокойстве, что не могло не радовать. Похоже, у революционеров изменилась именно политическая ситуация, а отнюдь не характер маркиза.

Ну ничего, закончим с насущными проблемами – и посмотрим, что там сдохло в этом лесу и так неприятно пахнет. У меня, как и у любого моего современника, выработалась острая аллергия на демагогов и политических манипуляторов, да такая, что даже руки зачесались.

– Не беспокойтесь, ваша милость. Дайте нам шанс занять удобную позицию, и мы справимся.

– Хорошо, – кивнул маркиз, поднимаясь с бревна. Не знаю, что на него подействовало – то ли мое отношение к его проблемам, то ли общий риск, – но представитель герцогского рода протянул мне руку в жесте равного к равному и даже другу.

Я улыбнулся в ответ и сжал пальцами его предплечье.

– Удачи, маркиз.

– Удачи, барон.

Назад я возвращался совершенно спокойно, и даже наткнувшись на один из дозоров, которыми граф Довлон окружил наш лагерь, я не стал напрягаться. Версия с расстройством желудка и обостренной стеснительностью, уведшей меня глубоко в лес, сработала на ура.

План операции мы обсуждали втроем – я, Мороф и сэр Дарол, который взял на себя командование объединенным отрядом пограничных баронов.

Все было обговорено минут за двадцать, а до рассвета оставалось еще часа четыре. Нет ничего хуже, чем ждать, – даже догонять не так утомительно. Спать совершенно не хотелось – адреналин в моем молодом теле плескался, как чай в руках неумелой проводницы поезда. Оставался единственный вариант – лечь на траву и смотреть в небо.

Созвездия на небосклоне этого мира совершенно не напоминали видимые с Земли. И я увлекся тем, что начал выдумывать свои названия и конфигурации.

Вон те пять звездочек похожи на человека, раскинувшего руки в стороны. Еще одна группка светящихся точек походила на летящего орла. А дюжина звездочек на севере у самых верхушек леса напоминали моего Хана, пригнувшегося перед прыжком. Кстати, именно так выглядел герб на перстне генерала Рольда Сакнара. Это украшение сейчас висело у меня на шее – мы отправлялись в империю, и такой козырь мог еще пригодиться. Этот символ мне нравился больше, чем герб рода Маран – вздыбившийся красный конь на фоне соломенного цвета. У степных баронов вообще было туго с фантазией, и на гербах в основном красовались лошади в разных позах и на разном фоне. Была еще парочка быков, но это уже так – исключения из правил.

Астрономические и геральдические размышления немного отвлекли от нервного ожидания боя, и я даже встрепенулся, когда услышал голос Морофа:

– Барон, пора собираться, скоро рассвет.

Вокруг уже тихо позвякивал металл, и разносились шепотки воинов. Казалось, что эти звуки слышны на весь лес, не говоря уже о расположившемся рядом противнике, но ни люди графа, ни наемники беспокойства не проявляли.

О начале нового дня нас возвестило не посветлевшее небо, а вопли из лагеря наемников. Затем проснулись воины графа на вершине холма, а еще через минуту весь лагерь гремел железом и вопил. Даже казалось, что это именно эти вопли разбудили солнце – небесный господин еще не поднялся, но возвестил о своем пробуждении посветлевшим востоком.

Граф явился к нам практически в одиночку – сигнальщика как охрану можно было не воспринимать. У меня появился жуткий соблазн стащить этого придурка с седла прямо сейчас, но это могло помешать общему плану. Подобный финт мог увидеть кто-то с холма, и за графом пришли бы его воины.

– Всем немедленно атаковать бунтовщиков! – заорал навязанный нам предводитель.

– С радостью, граф! Все за мной! Смерть бунтовщикам! – совершенно искренне крикнул в ответ сэр Дарол.

Он махнул мечом, увлекая за собой четверку рыцарей и кольчужную массу оруженосцев. Я сначала опасался, что граф спросит, с чего это бароны так послушны и какого демона они атакуют пешком, но, похоже, его голова сейчас работала слабовато.

Наш временный предводитель просто ускакал в предрассветные сумерки. За ним последовали пешие рыцари в сопровождении своих отрядов, а я со стрелками двинулся следом за оруженосцами.

Когда мы поднялись на холм, стало еще светлее, но вся картина боя пока скрывалась за клочьями утреннего тумана. Впрочем, то, что нужно, я и так увидел – ставка графа была уже нашей. «Пограничники» перебили графских слуг вместе с оставленными возле хозяйского добра охранниками и захлестнули стальной волной часть обоза. А сам граф в это время повел своих людей в лес, подгоняя завязших там наемников.

Пока все шло хорошо, даже слишком. В обозе сэр Дарол надрывал глотку, пытаясь остановить грабеж и вернуть людей к выполнению плана. К счастью, его авторитет позволил задавить грабеж в зародыше, и хаос прекратился. Оруженосцы, как муравьи, облепили часть телег и потащили их на холм.

Когда озадаченный граф Довлон понял, что в лесу ловить уже некого, и вернулся на опушку, мы успели соорудить из телег полукруг. Драгуны получили обратно свои стрелы вместе с барахлом, которым нас наделил наместник, и выстроились позади защитного полукруга в привычные шеренги.

Маскарад закончился, и все, включая сэра Дарола, уставились на меня, как на вдохновителя всего этого безобразия.

Сначала я немного опешил, а затем понял, что они ждут напутственного слова. Пришлось лезть на телегу.

– Воины империи, нам сказали, что кто-то захватил власть, нам сказали, что кровь барона чище, чем у ребенка из рода дракона. Нам вообще много чего сказали. Но все это лишь слова, и они не имеют значения, ведь решать, кто имеет право на трон, – это не наше дело. А наше дело исполнять данную империи клятву! Наше дело – сохранить честь и славу наших предков! Повиновение империи!

– Повиновение империи! – прокатился по рядам воинов тысячелетний девиз.

Граф повел своих воинов в атаку, когда первые лучи солнца скользнули над лесом.

– Прямо, подъем шесть. Дай! – «включился» хриплый голос Морофа, и туча стрел полетела навстречу атакующей рыцарской лаве.

Да, это вам не хтары в халатах и жалких кольчугах. Это – северяне, становой хребет империи, мать их!

Через секунду атакующая лава расслоилась на конную ленту и толпу пеших наемников, но и те и другие очень быстро устремились к нашему «гуляй-городу».

Сразу за повозками на одном колене замерли оруженосцы. Рыцари в такой же позе расположились на самых опасных участках – их время еще не пришло.

– Прямо, подъем три! Дай!

Гул лошадиного топота нарастал и практически заполонил весь мир. Поначалу казалось, что атакующая конная лава ничуть не поредела, но взгляд все же выхватывал одинокие точки тел, на которые тут же накатывала волна наемников.

– Прямо бой! Дай! Копья вперед! По бокам, – прокаркал Мороф, и драгуны, выпустив еще по одной стреле практически в упор, разделились. Первая шеренга с копьями бросилась помогать оруженосцам, вторая осталась на месте и приготовилась стрелять поверх голов, а третья распалась на две части, которые приготовились отстреливать тех, кто вздумал обойти защитное полукольцо.

Основная часть северян не стала бросать коней на преграду, они уже спешивались, чтобы перелезть через телеги и добраться до «подлых предателей». Некоторые даже прыгали с седла прямо на телеги, но таких «акробатов» тут же встречала тяжелая стрела драгуна.

Более осторожные оруженосцы либо пролезали между телегами и нарывались на рыцарей, либо аккуратно переваливались через борта и сталкивались со своими коллегами – оруженосцами из пограничья.

– Руг, держись возле Морофа! – крикнул я профессору и, уронив на землю дорогостоящий лук, извлек из ножен оба клинка. В пешем бою, особенно в сутолоке, укороченные шашки пришлись как раз кстати.

По договору с сэром Даролом я и казаки оставались в резерве и должны были закрывать дыры в обороне. Одна из таких прорех уже образовалась на левом фланге – вражеский рыцарь непонятно каким образом переполз со всем своим железом через телеги и начал раскидывать пограничных оруженосцев ударами тяжелого меча. За ним хлынули оруженосцы-северяне.

Силой тут не возьмешь, а умения у меня пока не хватало, так что пришлось воевать не по правилам. Подловив момент, когда тяжелый меч рыцаря замрет в крайней точке замаха, я нырнул вниз и всем телом врезался в закрытые щитками колени. Увы, финт не получился, и рыцарь устоял на ногах. Сверху мне тут же «прилетело» противовесом рыцарского меча по хребту, но «чешуя» рассеяла основную силу удара. А через секунду рыцарь взвыл, получив подлый укол короткой шашкой под кольчужную юбку. Второй клинок я выронил и ухватился за рукоять первого обеими руками. Рыцарь захрипел и всем весом навалился на меня сверху.

В это время казаки «залатали» прорыв, причем действовали намного ловчее меня – что поделаешь, хорошее дело опыт, особенно когда он есть.

Выбравшись из-под рыцаря и с трудом встав на дрожащие ноги, я осознал одну простую истину – на войне место полководца позади войск на белом коне. Правда, конь у меня черный, но это не повод, чтобы так подставляться. Ведь, в отличие от рыцарей, мне никто не преподавал с детства уроков по маханию тяжелым железом. В этот раз все закончилось нормально благодаря «чешуе», а что будет в следующем бою? Скорее всего, меня подвело самомнение, навеянное «мнимым» опытом отличных воинов, в телах которых некоторое время жил.

Пока я приходил в себя, характер сражения немного изменился. После небольшой паузы на телеги полезли наемники. К тому же граф оказался не таким идиотом, как я думал. Недооценка противника – это очень опасное заблуждение.

Довлон в сопровождении двух десятков оруженосцев обогнул линию возов и врезался во фланг наших лучников. Закованные в латы человек и конь казались танком в толпе голых дикарей. Вот кого обучали с детства, причем неплохо. Каждый удар графского меча раскалывал очередную голову моих людей!

Еще пара секунд – и рыцарь отвлечет драгун от лезущих на телеги горцев, и все будет кончено. Наемников было две сотни, и в близком бою они для драгун вне конкуренции.

Внезапно грохот боя перекрыл какой-то визг. Я повернулся на звук и увидел чешуйчатого всадника. Он, продолжая визжать, скакал в сторону рыцаря, размахивая над головой какой-то тряпкой.

Похоже, граф посчитал действия всадника редким видом сумасшествия. Не скрою, я подумал так же.

Если бы профессор мог нормально управляться с лассо, возможно, враг разгадал бы его план, а так он даже не понял, к чему все эти телодвижения. Огибая графа на безопасной дистанции, Руг каким-то чудом сумел набросить петлю на шею рыцаря и, дав шенкелей лошади, поскакал дальше. Все закончилось довольно комично – канат натянулся, и пленника выдернуло из седла, причем вместе с ловцом. Конь Руга поскакал дальше, оставив седока барахтаться на земле. Но, несмотря ни на что, профессор все-таки сделал свое дело – к графу тут же ринулись оруженосцы-пограничники, а его свиту «поснимали» с седел стрелы драгун.

Бой разгорелся с новой силой, на телеги по-прежнему лезли горцы в своих знаменитых папахах и овечьих безрукавках. В руках они сжимали не менее известные клинки, похожие на турецкие ятаганы. К счастью, наемники были плохо бронированы, и половину горцев с телег сняли стрелами, но далеко не всех.

Волна наемников вот-вот должна была захлестнуть наши ряды, но тут в бой вмешался еще один «помощничек». Я заметил, как одного из горцев проткнули сразу две стрелы – и сзади и спереди. Натиск наемников моментально ослаб. Быстро добравшись до телег, я увидел, как горцы отхлынули назад и ринулись на атаковавших их в спину лесовиков, впереди которых красовался в легкой броне сам маркиз.

– Вот баран, они же порвут их как тряпку, – ругнулся я себе под нос, а затем, перебираясь через телегу, добавил уже для остальных: – В атаку!

Отвлечь наемников мы сумели с небольшим опозданием – несколько десятков лесовиков погибли в считаные секунды, хорошо хоть Сават остался жив.

Не желающих сдаваться в плен горцев добивали еще минут двадцать, а затем лесовики ринулись в лес, вслед за разбежавшимися наемниками из других королевств. С ними по моему приказу ушли некоторые драгуны в сопровождении Охто и Хана. Хтар и волк до этого момента отсиживались в тылу, а когда настала пора вылавливать беглецов, пришел их звездный час.

Поле было покрыто неподвижными телами и стонущими людьми. Для того чтобы разобраться, кто здесь свой, а кто чужой, понадобится немало времени. Уже сейчас везде ходили команды из моих драгун и пограничников. Они переворачивали тела, всматривались в лица и эмблемы на броне, а затем либо поднимали раненых, либо добивали. Но чаще всего они просто шли дальше, оставляя тех, кому уже не помочь, дожидаться похоронных команд.

Я же, с трудом передвигая ноги, добрался до окруженного «свитой» маркиза.

– Ну что, ваша милость, это победа.

Маркиз устало улыбнулся, а его окружение разразилось восторженным воплем. Что примечательно, на «приближенных» не было ни единой царапины. Я же одобряюще кивнул маркизу, а затем перевел взгляд на «друзей» и еле сдержал нехорошую улыбку.

Что ж, теперь есть время заняться этими клоунами.

Глава 4 Партизан

Кроны северных великанов вновь накрыли меня своим великолепным куполом. Прошлый раз я был здесь осенью, и лес казался печальным стариком, а теперь весна омолодила зеленого исполина и вдохнула в него жизнь. Где-то вверху все шелестело, щебетало и потрескивало, а прошлогодняя листва уже не шуршала под ногами и обреченно улеглась в плотный пласт в ожидании долгого процесса тления.

Обстановка в лагере повстанцев почти не изменилась – все те же невидимые глазу чужака дома-схроны и еле заметные тропинки, которые можно легко принять за звериные тропы. А вот поведение людей стало другим. Они больше не таились, а многие даже позволяли себе говорить в полный голос.

Сразу по приезде я даже стал свидетелем настоящего митинга. В мозгу неприятно кольнуло дежавю из земной жизни.

Так, похоже, маркиза Кардея нужно срочно спасать.

Главный лагерь лесовиков я посетил в сопровождении небольшого отряда, который состоял из трех казаков, профессора, Морофа и четырех драгун. Остальные отправились обратно вместе с пограничными баронами. Из семидесяти человек, покинувших поместье Маран, назад вернутся только сорок. Хотя, судя по напутствию сотника, которое он дал своему заместителю, отряду драгун недолго быть в неполном составе. Гражданская война и рассказы о вольной жизни на границе наверняка соблазнят многих лесовиков на переселение – ведь им уже нет необходимости идти в неизвестность.

За баронство я не опасался – Курат на пару с Никорой справятся с хозяйством, опираясь на мои разработки. В изобретении нового местные жители не блистали, а вот в сохранении имеющегося и его развитии они были большими мастерами.

Прогулка по лесу радовала не меньше скачки по степи. Не скажу, что на Земле нет подобной красоты, просто я никогда не отдалялся от бетонного «леса» унылых и пыльных коробок, а пригородные рощи уже давно не вызывают восторга даже у закоренелых романтиков.

Целью моей лесной прогулки в тот день являлась резиденция маркиза. За последние дни я порешал все свои дела и был готов приступить к выполнению дальнейшего плана действий.

Дом предводителя лесных стрелков был чуть больше остальных, но не настолько, чтобы нарушать маскировку. В довольно обширной комнате с бревенчатыми стенами и низким потолком стоял приземистый стол, за которым маркиз Кардей терзал кипу бумаг. В комнате находилась еще пара субъектов, перед которыми Савату в очередной раз пришлось извиняться, дабы иметь возможность поговорить со мной наедине. И это уже начинало раздражать.

– Маркиз, вам не кажется, что ваши «друзья» слегка обнаглели?

– Кажется, – Кардей устало растер лицо ладонями, – но боюсь, ставить их на место уже поздно. Сначала они казались мне очень полезными. Сам я красиво говорить не умею, поэтому искал более речистых. Теперь же эти говоруны задают неудобные вопросы. И задают они их при всем народе. А что ответить, я не знаю.

– И о чем спрашивают? – поинтересовался я, развалившись в плетеном кресле.

– Да в том-то и дело, что мне и самому непонятно. Куда мы идем? Что ждет народ в будущем? А я-то откуда знаю? – Внезапно маркиз ударил кулаком по кипе бумаг, едва не уронив ее на пол.

– Так, стоп, – хлопнул я в ладоши, и резкий звук привел маркиза в себя. – Как говорил один умный человек: «Чтобы решить проблему, ее нужно разделить на составные части». И есть еще одна неплохая мысль: «Человек может приносить пользу, только находясь на своем месте».

За последние дни я немного обдумал сложившуюся в лесу ситуацию, поэтому мог позволить себе тон мудреца.

– И как все это можно применить к нашим делам? – Маркиз оживился, моментально создав инициативную группу под названием «Мы».

– Я думаю, проблема свободных лучников в том, что вы расслабились. Скажите, зачем нужно агитировать на борьбу людей, которые уже и так борются?

– Незачем.

– Тогда что делают агитаторы в лагере повстанцев?

– Не знаю.

– Вот, нужно вовремя задавать себе правильные вопросы. А теперь мы пойдем по другому пути, не разделяя проблемы, а объединяя их. У меня есть проблема, которая состоит в том, что наместник может направиться на границу мстить за разбитый отряд, а у вас, маркиз, имеются застоявшиеся и оттого мающиеся дурью активисты. Что, если мы устроим в герцогстве маленькую революцию, от которой выиграют все стороны? И больше всего вы лично.

– Я? – удивленно поднял брови маркиз. – Каким образом?

– Вам не кажется, что пришло время вернуть себе герцогскую корону?

– Что?! – выдохнул Сават и побледнел. – Но ведь имперский совет утвердил Чаако, а меня по высочайшему указу уже давно ждет виселица.

– Ну, если герцог Увиер мог стать мятежником, то почему разбойнику Кардею не стать вернейшим подданным императрицы? – Судя по метаморфозам, которым в течение нескольких следующих минут подверглось лицо Савата, вопрос был задан правильно.

Всю ночь мы с маркизом занимались написанием пламенной речи лидера вольных людей и ее нудному заучиванию. Затем составляли письмо к императрице. Честно говоря, это обращение было выстрелом наугад, но ни маркизу, ни мне было терять уже нечего. Для гарантии мы отправили трех гонцов через дебри северных лесов напрямую в Золотой Город, который нежданно-негаданно превратился во временную столицу огромной империи.

А пока мы марали бумагу, Мороф с двумя драгунами наносил ночные визиты самым активным агитаторам. Бывший разбойник и убийца внятно и доходчиво объяснял «друзьям», что на завтрашнем митинге нужно вести себя правильно, а затем, следуя приказу маркиза, пойти именно туда, куда он их пошлет.

В результатах этой акции я был уверен – обрубать молодую и слабую поросль революционных демагогов пока легко. Увы, только пока.

Утром все пошло без сучка и задоринки – маркиз выдал свою речь, а под конец даже разошелся и стал очень убедительным. Толпа завелась с полоборота, хотя поначалу многие оглядывались на «активистов», но те были на удивление робкими – в умении Морофа запугивать людей у меня не было ни тени сомнения.

Уже на следующий день по герцогству начал расползаться пожар революции. Получалась такая матрешка – восстание внутри восстания. Как выяснилось в дальнейшем, мы успели очень вовремя. Наместник уже начал формировать карательный отряд, но вынужден был отложить поход на границу – силы понадобились в другом месте.

Революция революцией, но волнения в деревнях, во время которых народ забивал палками сборщиков налогов и баронских управляющих, не могли надолго отвлечь наместника от мести пограничным баронам. Так что его нужно было «развлечь» еще чем-то интересным, поэтому я в срочном порядке начал организовывать отряд по захвату военных обозов, идущих на поддержку основной армии претендовавшего на императорский трон герцога. Конечно, лесовики и сами были мастаками грабить путников, но купеческие караваны и кортежи небогатых дворян – это не военный обоз под основательной охраной.

По большому счету, формированием отряда занимался Мороф – он лучше знал местный контингент, да и специфику будущей работы, а я принялся сбивать штурмовую команду, которую планировал облачить в «чешую». В соответствии с числом комплектов брони спецгруппа состояла из девяти человек, включая меня. Поначалу была мысль назваться «драконами», но, во-первых, имелись драгуны, к тому же это название был занято императорским родом. Так что сошлись на «ящерах».

В команду входили только свои – три казака, четыре драгуна и мы с профессором. Кандидатура Руга была под большим вопросом, но его алхимические навыки перевесили чашу весов в нужную сторону. К сожалению, в арсенале профессора имелись лишь разного назначения химические смеси, а я бы не отказался от парочки артефактов, таких, как тот, которым я отправил в нокаут царя пиратов и одного из парочки дари.

Воспоминания о нелюдях вызвали нехорошие предчувствия. Интуиция буквально вопила о том, что мне еще придется встретиться с ними. Но пока главной задачей было отвлечение наместника от пограничных баронств, ну и небольшое обогащение за счет изменников.

По большому счету, никаких изысков в плане подготовки не было. «Ящеров» я приодел в «чешую» и вдобавок к шашке вручил каждому по арбалету. Кроме того, Мороф подобрал сотню лесовиков, два десятка которых по моему приказу также вооружились трофейными арбалетами. Народ немного повозмущался, но отказываться не стал.

Первой нашей жертвой стал караван с продовольствием – в лагерях революционеров наметился небольшой голод, и Сават попросил помощи. Еще на этапе планирования стала понятна полная некомпетентность в этом вопросе как Морофа, так и всех остальных лесовиков. Не скажу, что являюсь большим спецом в деле грабежа на большой дороге, но все же я прекрасно понимал, что просто свалить перед караваном дерево и обстрелять охрану из кустов будет недостаточно. Также на собрании «отличился» Руг – он начал давать довольно нелепые советы, явно ободренный своим «успехом» на поле боя.

В принципе я сам виноват, потому что похвалил профессора за устранение угрозы в виде атаки закованного в сталь графа. Хотя для безопасности возомнившего себя суперменом ученого мне следовало его обругать за чрезмерный риск. Чем я и занялся, когда мы остались наедине.

– Проф, ты заставляешь меня жалеть о том, что я взял тебя в «ящеры». С чего ты решил, что стал великим воином?

– Но ведь в бою на…

– Руг, как боевая единица ты стоишь не больше моего, то есть чуть меньше медяка, а насчет планирования операций я вообще молчу.

– По-моему, ты ошибаешься. – Профессор явно обиделся.

– А по-моему, каждый должен заниматься своим делом.

– Да?! Ты предлагаешь мне мешать порошки и не лезть куда не просят? – разозлился Руг, заливаясь нездоровой краской.

– Ни в коем случае, – сбил я накал его ярости. – Никто не сможет использовать алхимию лучше тебя. В бою важно, чтобы кто-то знал, как именно подействует спецсредство, иначе можно пострадать от собственного оружия. И все же мне не хочется рисковать нашим единственным ученым.

Мое заявление немного успокоило профессора, и мы принялись думать, как использовать его знания на пользу общему делу. Причем, разговаривая с Ругом-Ургеном, я не покривил душой – он действительно мог принести серьезную пользу. Здесь еще никто не додумался до применения химического оружия. Я, конечно, не собирался становиться родоначальником оружия массового поражения в этом мире, но перенять некоторые тактические схемыземного спецназа было бы нелишним.

Основная проблема новой идеи заключалась не в производстве необходимых препаратов, а в средствах защиты. Профессор в первый же день едва ли не на коленке смешал адскую жидкость, которая при контакте с воздухом моментально испарялась, создавая облако с очень знакомыми свойствами слезоточивого газа. Увы, действие адской смеси распространялось на всех, а противогазов здесь еще не придумали. Попытка смастерить аналог провалилась с треском.

Усложнение задачи заставило казака Руга вновь превратиться в профессора Ургена. К нему даже вернулось прежнее выражение лица, которому казачья прическа не шла абсолютно.

Ввиду организационных сложностей первый налет мы проводили без химии.

Благодаря агентурной разведке, которая у лесного маркиза была поставлена на широкую ногу, нам стало известно, что в сторону столицы империи отправляется караван из полусотни телег под конвоем двух рыцарей и шестидесяти оруженосцев. Также с караваном шли два десятка местных егерей – своеобразный аналог имперских «медведей». И если эти парни хоть вполовину так же хороши, как «медведи», то дело нам предстояло более чем непростое.

Честно говоря, разбойничья деятельность мне претила, особенно это касалось убийства мирных граждан и резанья глоток спящим солдатам. Возможно, война не может обойтись без подобных нюансов, но пусть этими самыми нюансами занимается кто-то другой. К счастью, в данном случае все было достаточно честно – караван не только охраняли, но и вели исключительно военные, то есть люди, изначально выбравшие жизнь, связанную с риском.

Все мои опасения насчет отличия мирных караванов и военных обозов подтвердились в полной мере – вереница телег еще находилась метрах в ста от предполагаемой точки нападения, а в лесу уже появились кольчужно-мохнатые тени. Герцогские егеря не только в повадках, но и в одежде подражали императорским «медведям», с другой стороны, возможно, такой стиль диктовали условия их работы.

В отличие от настоящих лесных спецов этого мира, мы были одеты более «продвинуто» – в самодельные маскхалаты. Благодаря моей идее егеря прошли мимо засады, так и не заметив нечего подозрительного. Наверняка сказалось и то, что мы находились в доброй полусотне метров от дороги. Даже о начале боя нам стало известно по лязгу оружия и воплям.

Егеря моментально устремились к каравану, а мы последовали за ними. За моей спиной лес словно ожил от тихого шелеста десятков ног.

Мы изначально не стали придерживаться стандартного плана лесных разбойников. Нападение начали «рыцари», в венах которых не было ни капли дворянской крови или почти не было. После боя на холме нам досталось шесть комплектов рыцарской брони, включая доспехи графа, который не пережил инициированного профессором падения с лошади. А среди соратников лесного маркиза нашлись бывшие оруженосцы, которые вполне могли справиться с рыцарским снаряжением, имелся даже один настоящий рыцарь, ушедший в лес после убийства любовника жены и собственно самой супруги – в общем, жуткая история.

Максимально «законсервированные» в тяжелые латы «рыцари» сшибли передовой дозор каравана и налетели на уже готовых к атаке северян, вот только вместо того, чтобы ввязываться в бой, они на ходу проломили пару шлемов и ускакали по обочинам дороги дальше. Правда, не все – добравшись до опушки, мы увидели, что один из наших всадников лежал на земле. Свое дело бронированные всадники сделали и оттянули егерей к дороге. Мы же ударили сначала в спину егерскому «спецназу», а затем обстреляли оруженосцев.

В первые минуты боя северяне предприняли попытку пешей контратаки, а затем прорыва вдоль дороги, который был тут же остановлен простым убийством лошадей первой телеги и той, которая хотела объехать образовавшийся затор, так что обошлись без классических древесных завалов. Что же касается контратаковавших заросли бойцов, их встретили болты из арбалетов, которые не то чтобы легко, но все же пробивали щиты оруженосцев. Рыцари, после того как одного из них затянули в кусты с помощью удачно брошенного аркана, решили не лезть в дебри и вместе с подчиненными ушли в глухую защиту.

«Ящерам» в атаку идти так и не пришлось – арбалетчики вскрывали стену вражеских щитов, а лучники выбивали кольчужных оруженосцев. Одного рыцаря убили из тех же арбалетов, а второй предпочел сдаться. Что примечательно, меньше всего пострадали егеря – половина из них просто сбежала в лес, параллельно прирезав пятерых из команды Морофа.

И это еще не все – на обратном пути, оставив разграбление каравана людям лесного маркиза, на хвост колонны, где со мной шли «ящеры» и Мороф, напала пятерка улизнувших егерей. Если бы не Хан, все могло бы закончиться плачевно.

Волк, до этого беззаботно бежавший впереди меня, внезапно застыл и издал уже знакомый кашель.

– Мороф, опасность, – стараясь не особо выдавать волнение, тихо сказал я.

Бывший разбойник ускорил шаг, словно намереваясь кого-то отчитать, а я, наоборот, замедлился, чтобы поравняться с отставшими «ящерами».

– Внимание, опасность, – тихо сказал я, испытывая жуткое желание вернуть на голову неосмотрительно снятый шлем.

Нахлобучить шлем на голову удалось, как только Хан рванул в кусты.

– За мной!

Я врезался в переплетенье зеленых веток следом за волком – и почти сразу же наткнулся на герцогского егеря, но с «первым встречным» драться не пришлось: Хан на моих глазах отгрыз бедняге пол-лица. До следующего противника оставалось всего с десяток шагов, которые я преодолел за пару секунд, по пути получив арбалетный болт в плечо. Стреляли откуда-то сбоку, и, если бы не «чешуя», я как максимум попрощался бы с этим миром, а минимум – выпал бы из боя с неприятной травмой. Отвлекаться на стрелка мне не пришлось: там уже рубился Выров. А изначально выбранный мною соперник все еще ожидал момента нашей сшибки, довольно грамотно рассекая воздух перед собой коротким мечом. Отделавшись синяком после попадания арбалетного болта, я преисполнился наглости и смело влез своими шашками в кружево траектории чужого меча. Вражеский клинок скользнул по моей груди, не оставив на чешуйках даже царапины, а вот противник получил прямой удар в живот – кольчуга на меховой куртке его не спасла.

Пока я возился со своим противником, бой закончился. Но забывать о нем не стоило, а, наоборот, помнить и делать выводы. Пока что наш отряд напоминал банду разбойников, хотя и хорошо вооруженных. С этим нужно было что-то делать.

В следующие пару недель мы вылавливали небольшие обозы, которые порой захватывались одним налетом разросшегося отряда псевдорыцарей.

В том, что наместник герцога действительно умный командир, я убедился, когда перед очередным налетом прибежал гонец с неприятными новостями от одного из агентов маркиза Кардея. Караван, на захват которого мы собирались, вела уже сотня егерей и сотенный же отряд оруженосцев с усиленным контингентом рыцарей – целых десять штук.

Операцию пришлось отменить, что вызвало всеобщее недовольство. Но я уже давно понял, что очень часто выжить в этом мире мне помогало именно нежелание плыть по течению и наплевательское отношение к вековым устоям толпы, поэтому пропустил ворчание лесовиков мимо ушей.

Из-за нашей активности тактика противника резко изменилась. Теперь караваны шли под хорошей охраной. Мало того, они больше не останавливались на бивуаках, а ночевали лишь в хорошо укрепленных постоялых дворах. А где нужно бить противника? Там, где он тебя не ждет.

Следующий налет был еще более стандартным, чем предыдущие. Во-первых, я вспомнил, как распределялась захваченная нами добыча: меньшая часть делилась между участниками, а большая шла на нужды революционеров, и это мне не нравилось. Мотивировалось все тем, что основу отряда составляют люди лесного маркиза.

Перед следующей операцией Мороф провел чистку своего отряда и отобрал лучших бойцов, которые согласились принести присягу барону Марану. Их семьи тут же отправились на границу. Нас стало вдвое меньше, но теперь-то, куда девать добычу, стал решать только я.

Второй особенностью предстоящей операции была возможность использования знаний профессора. Нет, необходимого нам химического оружия он пока не добыл, но зато изготовил порошок с очень интересными свойствами. В ночь операции огороженный частоколом постоялый двор спал намного крепче, чем когда-либо до этого.

Российские дворяне времен Гражданской войны поняли эту простую истину слишком поздно, а местные носители голубой крови даже не желали задумываться о том, что воюют со своим народом, то есть теми, кто делает их жизнь комфортнее. Этот постоялый двор был выбран для операции именно потому, что там работали целых три человека с революционными замашками. Причем не агенты маркиза, а родственники моих новых подданных. Диверсию они провели с удовольствием, потому что помимо денег в финале операции должны были получить путевку в «райское место» на границе империи, то есть в мое баронство.

Слуги засыпали «чудесный» порошок Руга везде, куда только можно, – от воды для каши до солдатского пива и господского вина. Известную угрозу могли представлять собаки егерей, с которыми мы, к счастью, пока не имели дела. Да только эти волкодавы умели давить мелких лесных хищников, а Хан был немного из другой весовой категории.

Перед операцией слуги указали нам место, где в частоколе были расшатаны бревна, а сами заперлись в своих каморках.

Первым в атаку пошел Хан. Через пару минут половина гулявших по двору псов была загрызена, а вторая половина разбежалась и тихо скулила, забившись в щели.

Как ни странно, на ногах оставалась парочка егерей. Схватка с ними была тихой, но яростной. Одному из наших разворотило болтом щеку. К счастью, это была единственная неприятность. Этой же ночью вскрылся еще один неприятный факт – ни «ящеры», ни лесовики Морофа совершенно не умели штурмовать здания. Нам повезло, что охранники каравана и постоялого двора громко храпели благодаря зелью профессора.

Резать сонных северян я не стал. Возможно, это было ошибкой. Забрать с собой пленников мы не могли по причине слишком большой добычи. Так что в будущем те, кого мы не зарезали на постоялом дворе, могли столкнуться с нами же в бою. И все же кровавая «предусмотрительность» была бы для меня тем шагом за грань, которого я не смогу сделать, даже если буду точно знать, что подобная щепетильность станет причиной гибели. Так уж меня воспитали родители.

Добыча с постоялого двора оказалась богатой, даже слишком – обоз вез оружие и броню. Также там имелось немного денег – пара тысяч золотых империалов. По этому поводу у меня состоялся не очень приятный разговор с лесным маркизом, но я все же настоял на своем, и самое качественное оружие отправилось на границу вместе с новыми переселенцами.

А в это время пожар народного бунта расползался по всему герцогству. В этом факте было много положительного как для лесного маркиза, так и для меня, но вновь возникли проблемы с активистами. Народ-то они подняли, но при этом решили, что могут его же и возглавить. К тому же кратким периодом нашей с маркизом размолвки воспользовались завистники из его близкого окружения – меня элементарно сдали наместнику. Об этом я узнал от одного из агентов маркиза – поваренка из замка наместника Вента. Он сумел подслушать, что наместник отдал приказ начать подготовку мощного карательного рейда на баронство Маран. Доказательств у меня не было, но кто-то из лесных лидеров предоставил наместнику информацию, в которой я выглядел основной силой повстанцев.

Около часа после получения этой информации я думал. Даже появилось желание на все плюнуть и вернуться в баронство, но все же победила логика и мудрое изречение: «Лучшая защита – это нападение».

Как ни странно, этот случай помирил меня с маркизом. Сават пошел на разговор самостоятельно. Возможно, из-за того, что понимал – меня предали его люди, или же просто он устал от вражды с единственным человеком, который его понимал.

В таких случаях решение нужно принимать очень быстро, и я его принял. Через двое суток находящийся в четырех часах хода от резиденции наместника лесной лагерь принял пять десятков новых жителей. Местный командир с энтузиазмом выслушал мой рассказ и готов был помочь людьми в атаке на цитадель, но я отказался, попросив лишь прикрыть нас при отходе.

То, что я планировал совершить, несколько расходилось с моими моральными принципами, но в данной случае киднеппинг был единственным выходом из ситуации.

Принесший тревожную новость четырнадцатилетний сирота по имени Глеф пришел с нами – именно он должен был обеспечить тихий вход в замок.

Это была, можно сказать, самая опасная часть операции. Наш отряд расположился в неглубоком овраге, готовясь в любую минуту совершить марш-бросок по заблаговременно разведанной тропе. Ко всеобщему облегчению, через час напряженного ожидания мы увидели Глефа, а рядом с ним появились не егеря маркиза Вента, а такой же замурзанный и шустрый мальчишка с лукошком в руках. Весна на севере империи уже стремилась к лету, и после недавних дождей появились ранние грибы. Именно на их уборку кастелян замка погнал всю подвластную ему молодежь. Благодаря хозяйственности кастеляна Глефу не пришлось ничего выдумывать, чтобы повстречаться с другом – таким же сиротой, как и он сам.

У парней и без революционных девизов было за что ненавидеть своих господ, поэтому они с радостью предупредили лесного маркиза об опасности и теперь готовы были впустить нас в замок.

Пока мы с юными революционерами обсуждали тонкости плана захвата замка, люди Морофа собрали полное лукошко грибов для достоверности легенды.

И вновь мне пришлось пребывать в ненавистном для меня состоянии – ожидании действия. Карательный отряд наместника пока еще находился в замке и готовился к выходу, но дело это небыстрое, и нам пришлось отойти в лагерь повстанцев, оставив возле замка дежурный пост.

Разведчики появились в лагере через двое суток, когда я уже был готов штурмовать замок, не дожидаясь ухода части гарнизона. По словам лесовиков, которые настолько обнаглели, что пошли считать выходящие из замка войска, наместник взял с собой не меньше трех сотен оруженосцев, двадцать рыцарей и две сотни егерей.

Это было и хорошо и плохо. Хорошо потому, что нам придется иметь дело с меньшим количеством защитников замка, плохо потому, что, если мы облажаемся, у поместья Маран просто не будет шансов на выживание.

Луна, словно в замедленной съемке, выползла на небосклон, но даже она двигалась быстрее, чем невообразимо тягучие сумерки, которые час назад с большим трудом погасили последние отблески дневного света.

Как же я ненавижу ждать!

Словно не желая видеть дальнейшего кровопролития, ночное светило скрылось за облаками, и мы двинулись к замку. Конечно, «штурм» начался, руководствуясь не движением облаков, а по сигналу второго послеполуночного колокола, звякнувшего в отдалении на главной башне цитадели.

Редкая цепочка из девяти «ящеров» и двадцати стрелков отряда поддержки беззвучно потекла к замку. Чуть позже к стенам цитадели подойдут еще двадцать моих бойцов и полусотня местных повстанцев для поддержки при отходе. Но на стены полезет только штурмовая группа и по десятку арбалетчиков и лучников со степными луками: арбалеты обеспечат пробивную силу, а лучники – скорострельность.

К замку мы шли без опаски – Хан обеспечивал нам практически идеальную разведку. Скользящий между кустами волк ни разу не остановился, и это значит, что врагов поблизости не было.

По совету мальчика к стенам мы подошли вдоль неглубокой канавы, по которой из замка вытекал чахлый ручеек. О том, что данная канава использовалась как канализация, нам тут же сообщил специфический запах.

Камыш, росший в этих не самых идеальных условиях, был единственным растением выше травы на всей полосе отчуждения вокруг замка. Он и позволил нам подойти к стене незамеченными. К тому же местная стража не любила ходить над канализационной трубой по вполне понятным причинам. К счастью, нас интересовала не сама труба, по которой вытекали нечистоты и техническая вода, а примыкающая к башне часть стены над канализацией.

Теперь оставалось только ждать.

Где-то через полчаса вниз упал сначала один камешек, а через минуту сразу два, с секундным интервалом. Это был сигнал от нашего маленького лазутчика.

Выров отошел от стены и, тщательно прицелившись, выстрелил из арбалета. Вслед за тяжелым арбалетным болтом ушел тонкий шнур из «паутины».

Впервые надев на себя тонкую рубаху, я решил, что столкнулся с шелком, но затем выяснилось, что в этом мире шелкопряда не знали, точнее, не умели с ним работать, а материал для местного аналога шелка давали особые пауки.

Сплетенный из паутинок шнур был легким и прочным. Впрочем, человека в броне он все равно не выдержит. Несколько секунд «паутинка» неподвижно лежала на стене, а затем, дергаясь, заскользила вверх. Вслед за нею пополз привязанный к нижнему концу шнура толстый канат с узлами. Через пару минут канат перестал дергаться, а вниз упал еще один камешек. Затянутый в серую «чешую» Выров как кошка взлетел по канату на стену, параллельно вызвав у меня приступ зависти.

Половина отряда поднялась на стену самостоятельно, а вторая с помощью товарищей. Меня тоже втаскивали на стену, как мешок с картошкой. Обидно, но сам виноват – следовало зимой больше заниматься физкультурой, а не разыгрывать из себя занятого делами помещика.

На стене меня дожидались готовые к бою воины и наш маленький помощник.

– Молодец, – шепотом похвалил я парня и, положив руку ему на плечо, почувствовал, как мальчишку колотит от страха и волнения, но, увы, приключения для него пока не закончились. Конечно, юные обитатели цитадели описали нам внутреннее строение крепости, и у каждого имелся схематический план, но ночью в незнакомом месте нам не помогла бы и самая точная схема.

– Слушай внимательно, двигаешься сразу за спиной впередиидущего. Если что, показываешь ему дорогу. Помнишь, как мы должны пройти? – спросил я у нашего проводника.

Бледный и дрожащий пацан все же нашел в себе силы и решительно кивнул.

– Молодец. Из тебя получится хороший воин. – Похвала вредна только в чрезмерном виде, а для тех, кого постоянно ругали, она является настоящим бальзамом. Мальчик моментально заулыбался.

Находившуюся прямо над нами башню нужно было зачищать. К счастью, недостаток воинов в замке вместе с другими факторами, в том числе амбре из канализации, сделали этот пост не очень популярным среди старослужащих гарнизона. Поэтому в башне находился лишь один новобранец, который к тому же забыл закрыть дверь изнутри. Так что все прошло тихо. До следующей смены стражи у нас был почти час – одновременно и мало и много.

Дальше, в соответствии с планом, жидкая цепочка из девяти «ящеров» и одного перепуганного мальчишки спустилась в тюремный дворик, примыкающий прямо к внешней стене цитадели. Из тюремного дворика имелось лишь два выхода – через ворота во внутренней стене и по лестнице в тюремный подвал.

Прямой путь нам был недоступен не только из-за толстой решетки, закрывающей арку во внутренней стене: для нашего плана предпочтительнее проход через закрытые помещения и тоннели, а не движение под открытым небом.

Пока наш маленький отряд спускался по каменным ступеням в подвал, два десятка стрелков занимали оборону на стене.

Дальше в ход пошла задуманная местными мальцами хитрость. Наш проводник с трудом задавил свой страх и вдруг громко взвыл, как одуревший от гормонов кот. По-моему, получилось не очень хорошо из-за дрожи в голосе, но, как показали дальнейшие события, вполне аутентично.

Засов на двери внизу лестницы громко лязгнул, и мелькнувший на секунду луч света закрыла кряжистая фигура.

– Задолбала, тупая скотина! А ну брысь отсюда, а то я…

Договорить, что именно он сделает с котом, довольно упитанному тюремщику мы не дали – Выров завершил его монолог ударом кинжала в шею. Два напарника уже мертвого стражника только успели вскочить с топчанов и тут же рухнули обратно, заливая свои постели кровью из рассеченных хлесткими ударами казацкой шашки лиц.

Открыв тяжелый засов на противоположной от входа в дежурку двери, мы спустились в местное царство боли, страха и отчаянья.

Подвал цитадели был не только меньше, но и намного грязнее тюремных «покоев» под императорским дворцом, и я невольно по-доброму вспомнил горбуна Домо, который превратил свое хозяйство в уютный пансионат.

Здесь же имелось все разнообразие «ароматов» настоящей тюрьмы, которым мы успели «насладиться» в полной мере, пока шли по длинному проходу между двумя рядами железных и очень узких клетушек. Прихваченные в сторожке факелы давали чадное пламя, и в его неровном свете картина становилась еще непригляднее. За решетками на грязной и сырой соломе лежало десятка три оборванцев. Выяснять, кто из них политические, а кто маньяки-убийцы, у меня не было ни желания, ни времени, и мы просто прошли мимо.

В конце прохода, у каменной лестницы наверх, мое внимание все же отвлекла странная картина – последние несколько клетушек отсутствовали, оставляя свободным место, которое явно использовалось как пыточная. Несмотря на поздний час и отсутствие палачей, к столбу, вкопанному посреди площадки, был привязан один из узников. На его могучих плечах змеились кровавые рубцы от плети, а седина волос была густо сдобрена кровью. Что-то в фигуре пленника показалось знакомым, но за спиной гулко ударило, а это значило, что наша операция перешла в суперактивную фазу, поэтому все посторонние мысли моментально вылетели из головы.

Чтобы вскрыть тюремные двери с противоположной от засова стороны, я решил воспользоваться приемом из арсенала земной полиции – маленьким переносным тараном.

Задумка удалась на все сто – засов был сделан из дрянного металла, так как его просто выдавило из ушек крепления. В следующей двери от удара тарана в крепких руках двух «ящеров» весь блок запирающего устройства просто вылетел из прогнившего дерева, а что случилось с третьей преградой, я рассмотреть не успел.

Мы всей гурьбой вылетели в большое караульное помещение и столкнулись с двумя десятками воинов. Их было в два раза больше, чем нас, но тут сказалось преимущество внезапности, лучшее бронирование и выучка. Хотя какая там выучка. К моему глубокому разочарованию, «ящеры» вели себя как толпа варваров. К счастью, стоящие на карауле в переходе между казармой и тюрьмой воины бились еще хуже, за исключением десятника, но и его мы буквально задавили массой.

Выудив перепуганного мальчика из дальнего угла, мы двинулись дальше. Идти стало немного проще, потому что на стенах временами попадались спиртовые лампы. Так что факелы можно было выбросить, тем самым освободив руки.

Вслед за караулкой шла одна из восьми казарм, расположенных по периметру крепости. Длинный коридор с рядом дверей, ведущих в казарменные помещения, мы пролетели пулей, и тут в дело вступил Руг. Внешне профессор отличался от других «ящеров» только большой сумкой с ремнем через плечо. Сейчас он шел в арьергарде и щедро разбрасывал позади себя стеклянные колбы. Стекло разбивалось, а на полу и стенах коридора расползались синие пятна, тут же испаряющиеся облаками дыма.

В дело пошел первый вариант местного аналога слезоточивого газа – жутко вонючая и, возможно, ядовитая гадость. Степени ядовитости мы не проверяли, но в узких коридорах дым и без яда способен убить много вражеских бойцов. Не совсем честная война, но в данной ситуации это было меньшим злом.

Наконец-то казарменный коридор закончился, и мы, проскочив пустую столовую для солдат, выбежали во внутренний дворик у стены донжона. Свежий воздух после тюрьмы и казармы был сладостен и упоителен. Луна заливала все вокруг серебристым светом, а ночь начинала оживать. Пока еще никто не ударил в набат, и в редких криках местных обитателей слышались больше вопросительные интонации, чем встревоженные, но до объявления тревоги оставались считаные минуты, и мы не должны были их упустить.

Стена донжона выглядела в лунном свете практически монолитной, но мальчик тут же увлек нас за угол, выводя к вожделенному входу в громаду центрального здания цитадели.

Сквозь большую кухню отряд пробежал за несколько секунд, и мы буквально ввинтились в лестничную спираль, поднимающуюся к покоям господ. И вот тут легкая часть нашей прогулки закончилась. Идущий первым «ящер» выскочил с лестницы в коридор и получил арбалетный болт в руку. Увы, в отличие от черной, серая «чешуя» не смогла выдержать удара арбалетного болта. Проверять, сможет ли болт пробить усиленную грудную часть серой «чешуи», я не стал, поэтому остановил движение отряда и отправил раненого бойца вместе с мальчиком назад. За тылы мы могли пока не беспокоиться – Руг уже создал дымовую завесу и на кухне, и в нижней части винтовой лестницы. Если прислушаться, оттуда уже доносился кашель и ругань погони.

Топтаться за углом коридора было бессмысленно, так же как и рисковать бойцами, поэтому я, совершив резкий рывок, перекатился через голову – благо броня позволяла подобные акробатические этюды – вскочил на ноги и… получил сильный удар в плечо. Сразу выяснились многие нюансы: арбалетчик был очень метким парнем, а черная броня оказалась значительно крепче серого аналога, также стало понятно, что я в состоянии перепуга теряю всякое человеколюбие.

Удар в плечо развернул мое тело вокруг своей оси, но я не стал восстанавливать равновесия, а завершил разворот и рубанул клинком в слегка онемевшей руке по шее стражника, который так и не успел поднять арбалет для своей защиты. Тонкая кольчуга, свисавшая со шлема на плечи стражника, разошлась, как бумага, и шашка проскрежетала по позвоночнику стрелка. Как воин он наверняка был намного сильнее меня, но мне досталась более крутая броня – такая вот несправедливость получилась. Арбалетчик лег на пол возле своего оружия, а я свалился на четвереньки чуть дальше, перелетев по инерции через упавшее тело.

«Ящеры», не задерживаясь, перескочили через меня и с ходу выбили нужную нам дверь, вместе с телами двух стражников. Защитников господских покоев они убили, уже лежа на них сверху.

Спальни маркиза и его детей мы захватили моментально. Задержка получилась только с покоями старшего сына – шестнадцатилетний пацан успел сорвать со стены длинный кинжал, но смог лишь немного поелозить им по «чешуе», пока его не скрутили.

Жену маркиза – стройную и подозрительно молодую женщину – мы повязали еще сонной, так же как и младшего сына, а вот двухлетняя дочка подняла такой ор, что наверняка разбудила в цитадели всех, кто еще не проснулся.

Я влетел в комнату девочки, ожидая худшего, – увечье любого члена семьи сделает маркиза моим кровником до конца жизни. К счастью, причиной вопля был лишь детский испуг.

– Иди в коридор и помоги другим, – скомандовал я застывшему возле детской кроватки «ящеру».

Да уж, серый чешуйчатый монстр с мордой насекомого выглядел в глазах ребенка воплощением самых жутких кошмаров.

«Ящер» кивнул и пулей вылетел из спальни.

Черный монстр ей тоже не понравился, и девочка перешла на ультразвук.

– Так, теперь ты, – ткнул я пальцем в сторону забившейся в угол служанки. – Успокой ребенка. Встаньте возле окна – и не вздумай выходить в коридор! Поняла?

Дождавшись ответного кивка, я резким ударом приколол кинжалом к двери послание маркизу и выскочил в коридор. Там уже заканчивали паковать три тела. В обоих сыновей маркиза и его жену Руг предварительно залил своего сонного зелья, поэтому они шевелились уже довольно вяло, а через несколько минут вообще превратятся в неподвижный и, что самое важное, удобный для переноски багаж.

На лестнице послышался приближающийся шум – это, кашляя и чихая, по ступеням ползла охрана замка.

– Уходим, – крикнул я «носильщикам» и побежал по еще раз свернувшему под прямым углом коридору. К этому времени стресс превратил нашего юного проводника в еще один предмет багажа, и его тоже пришлось нести.

Где-то посредине длинного пролета коридора с наружными окнами двое «ящеров» уже закрепляли на подоконнике длинную веревку.

Дождавшись моего кивка, один из них выпрыгнул в окно и, едва притормаживая свой полет, ухнул вниз с высоты четвертого этажа. Точнее – третьего, потому что под нами располагалась крыша одноэтажного барака. На финише массивный «ящер» не стал особо замедляться и буквально пробил собой крышу. Этого в планах не было, но тоже неплохо – не придется тратить время на вскрытие кровли.

Следом за первым «летуном» по очереди спустились еще два бойца, а затем пришел мой черед. Скалолаз из меня был аховый, так что спуск выглядел довольно позорно, особенно по сравнению с предыдущими «исполнителями».

Пока я добирался до крыши, мимо с пугающей скоростью пронеслась жена маркиза, упакованная в настенный гобелен, – то, в чем она спала, одеждой назвать было нельзя. Я даже невольно посмотрел вниз, ожидая, что «поклажа» шмякнется о черепицу крыши, но парни знали, что делали, – внизу пленницу аккуратно принял «ящер» и передал ее дальше через пролом.

Когда сверху последней ходкой спустили Руга, мое самолюбие немного воспрянуло – я-то проделал этот путь самостоятельно, а не в виде «чемодана».

Арьергард нашего отряда в виде двух совершенно неотличимых друг от друга «ящеров» вылетел из окон донжона вместе с клубами дыма и приземлился уже внутри барака, предварительно проделав в крыше две новые дыры.

Через поднятую их жестким приземлением пыль я рассмотрел огромные чаны и столы с грудами белья – все шло по плану, и дальше нас ждало передвижение по длинному помещению прачечной, плавно переходящей в склад.

Как и на верхних этажах, в прачечной хватало окон, поэтому свет луны обеспечивал хоть какую-то видимость. И все же я сделал зарубку в памяти о том, что ходить в ночные рейды нужно более подготовленным. Воспоминания о ночном зрении в теле дари натолкнули на мысль сходить в гости к местным целителям. Но это все потом.

Двери в склад были плевыми, так что мы вывалили их просто крепким ударом ноги, да и другого варианта у нас не было – мини-таран остался еще в казарме.

Последней преградой на нашем пути оказалась хлипкая решетка на окне складского помещения, в котором хранилась поврежденная конская сбруя и разный металлолом, так что защита здесь была слабенькая. Решетка вылетела наружу и со звоном заскакала по мостовой.

Мы вновь оказались под открытым небом как раз у подъемной решетки, перекрывающей выход на тюремный двор. Таким образом, наш путь замкнул своеобразный круг.

Решение оказалось верным – вся охрана замка, встав нам на «хвост», сейчас пыталась пройти через задымленные участки прачечной и склада. Минут через десять они поймут, что их обманули, и пойдут в обход, но к этому времени мы будем уже далеко. Вопли и ругательства раздавались уже по всей цитадели, но поблизости от нас пока было спокойно.

Решетка, закрывавшая небольшой арочный проход в тюремный двор, поднималась простым воротом у стены, так что на открытие пути ушло несколько секунд. «Грузчики» под прикрытием стрелков на внешней стене тут же поволокли пленников в сторону захваченной нами башни. Честно говоря, я опасался, что застану на стене бой между отрядом заслона и защитниками цитадели, но мы вошли и вышли так удачно, что все внимание гарнизона сейчас было приковано к донжону и пути нашего отступления.

Операция подходила к финишу. Мне и четырем «ящерам» оставалось лишь дожидаться, пока профессор забросит последние баночки в окно склада, а остальные члены диверсионного отряда уже спускали пленников с внешней стены. Возможно, именно эта легкость заставила утихнуть адреналиновый шторм в моих венах, и в мозгу тут же всплыло воспоминание о странно знакомом пленнике в подвале.

– Руг, оставь пару баночек!

– Ты что думаешь, у меня здесь их целый воз?! – вызверился пребывающий на взводе профессор, но все же протянул мне две похожие на лабораторные колбы склянки.

– Все, давай на стену.

– А ты? – тут же насторожился профессор.

– Бегом! – разозлился я и повернулся к четверке молчаливых бойцов. – За мной.

Не особо оглядываясь, наш маленький отряд нырнул в темный зев подвальной лестницы.

Прихваченные в дежурке факелы позволили еще раз хорошо рассмотреть все, что творилось в местных казематах.

Путь к пыточному «уголку» занял считаные секунды, но и это было очень много. Я уже начал жалеть, что ввязался в эту авантюру. Но как только желтое пламя факела осветило лицо пленника, все сожаление куда-то улетучились.

– Твою ж мать, косолапый!

Вот уж чего не ожидал, того не ожидал.

Привязанный лицом к пыточному столбу, избитый и сильно постаревший пленник оказался сотником «медведей» Выиром Дирной, который даже в таком состоянии умудрился метнуть в меня яростный взгляд.

Ага, понятно – называть «медведей» косолапыми чужим не рекомендуется. За такое они могут зашибить, даже находясь на пороге смерти.

– Отвязывайте его, – скомандовал я двоим «ящерам» и, махнув остальным, быстро вышел в проход между клетками.

С ключами здесь не сильно заморачивались, и клетки открывались с помощью рычагов под потолком. Надсмотрщик, стоя посреди прохода, легко дотягивался до нужного ему рычага, а вот пленники, естественно, такой возможности не имели.

– Эй, косолапые! – крикнул я во мрак дальней части клеток. В пяти клетушках обозначилось движение, и к прутьям со злобным рыком рванули косматые тени. Я же, улыбнувшись, повернулся к своим бойцам. – Этих выпускаем, остальные пока подождут.

Клетки открывались с противным скрежетом, но «медведи» не спешили нападать на оскорбившего их незнакомца – они всегда отличались умом и быстро сообразили, что дело всегда важнее слов.

Дождавшись, пока пара «ящеров» с сотником на руках и пятерка пошатывающихся от слабости «медведей» добралась до лестницы наверх, я кивнул двум оставшимся бойцам и побежал к выходу. Скрежет металла за моей спиной возвестил остальным узникам, что и к ним пришла свобода. Дружный вопль заметался под сводами подземного зала, вот только радовались они рано – бескорыстия в моих действиях было мало.

Отсутствовали мы вроде недолго, но ситуация в тюремном дворе изменилась кардинально. Стрелков на внешней стене и в башне стало значительно больше – похоже, лесовики решили поддержать моих парней. И это было очень плохо – ведь предстоит еще отступать, что сделать такой толпой будет значительно сложнее. Впрочем, поднялись они не просто так: между внутренней и внешней стеной шла перестрелка. Пока выигрывали лесовики, но скоро на помощь стрелкам цитадели подтянутся их коллеги, и станет очень жарко.

– Всем вниз! – заорал я, ускоряясь в сторону башни. В повороты башенной лестницы я буквально ввинтился, царапая «чешуей» стены.

Когда мне все же удалось попасть наверх, лесовики уже начали скатываться по веревкам вниз. Но самих веревок было слишком мало, а по внешней стене к «нашей» башне уже бежала толпа хорошо вооруженных стражников.

– Твою ж мать, – непонятно для подчиненных выругался я и тут же добавил на имперском: – «Ящеры», перекрыть стену!

Четверка бойцов в «чешуе» тут же встала парами в два ряда и, как пробка, закупорила проход противнику к месту спуска лесовиков со стены.

В схватку я не лез – тренировки в баронстве и бой на холме показали, что великим бойцом мне не стать. Времени на изнурительные тренировки, которые, возможно, сделают из меня супермечника, просто не было. Притом всегда присутствовало то самое неприятное «возможно», так что не было смысла и стараться. Курат вколотил в меня некоторые рефлексы, на этом мой путь к званию великого фехтовальщика заканчивался. Единственным преимуществом оставалось лишь нестандартное мышление. Это помогало в тактике, это же должно сработать и в прямом столкновении с врагом лицом к лицу.

Заметив моток веревки на стене, я остановил спешащего к заслону «ящера». Присмотревшись, удалось понять, что это был Выров.

– Быстро отмеряй две веревки чуть ниже половины стены, один конец закрепи на зубцах, а с другой стороны сделай петлю.

– Понял, – кивнул бывший казак и начал работать с веревкой.

К этому времени большая часть лесовиков успела спуститься вниз, а меньшая продолжала обстреливать внутреннюю стену.

Некоторое время события проходили мимо меня – четверка «ящеров», сменяя друг друга, рубилась на стене, а Выров работал с веревкой. Мешать сработанным парам воинов было глупо, а в вязании узлов я не силен, так что нужно было хоть чем-то себя занять. Под ногами возле тела лесовика лежал длинный лук, его-то я и подхватил.

Минут десять назад вся масса защитников цитадели была согнана к донжону, теперь же все они собрались вокруг нас. Врага было неприятно много. Некоторые пытались пройти по наружной стене и натыкались на заслон. С другой стороны кто-то долбил заклиненные двери в башню. Через арку внутренней стены на тюремный двор вбегали все новые мечники, но и им ничто не светило – башню мы заблокировали наглухо.

Серьезную опасность представлял только постоянно увеличивающийся отряд лучников и арбалетчиков на внутренней стене. Вот ими я и занялся, предварительно сбросив на головы собравшихся во дворе врагов ампулы профессора, о которых я почему-то забыл при последнем посещении подземелья.

Дым начал расползаться среди толпящихся внизу пехотинцев, которые не знали, что им делать, парочка от бессильной злобы даже метнула в лесовиков и меня свои мечи. И тут ситуация во дворе изменилась – из ведущей в подвал лестницы выплеснулась группка оборванцев. Было непонятно, чего они так долго ожидали. Опьяненные свободой заключенные врезались в массу воинов и практически моментально погибли.

Казалось, что полегли все арестанты, но через секунду стало видно, что это не совсем так. Через массу одетых в добротные кольчуги пехотинцев, старательно огибая дым, словно игла сквозь ткань, прошел единственный выживший арестант. Оставляя за собой целую полосу оседающих на землю врагов, он выпрыгнул из толпы под самой стеной и застыл, прижавшись спиной к камню. Похожий на скелет и оттого казавшийся высоким боец сжимал в обеих руках по короткому мечу.

А парень славно дерется!

Пока скопившиеся внизу защитники цитадели приходили в себя, я успел не только принять решение, но и перебросить одну из оставшихся бесхозными веревок с внешней стороны стены на внутреннюю. Шустрый арестант как белка вскарабкался наверх и тут же обрезал канат за собой мечом, который при подъеме держал в зубах. Он на секунду застыл на стене, словно думая, не покуролесить ли еще и здесь, но, повинуясь моему кивку, нырнул за зубцы стены вместе с последними лесовиками. Ну а я вернулся к вопросу о стрелках на внешней стене.

В лучников на не такой уж далекой стене я успел выстрелить всего три раза, а затем почувствовал, как вязавший узлы Выров ткнул меня в бок. На стене оставались лишь «ящеры» и тела лесовиков. Можно было сказать, что сами виноваты: ведь не создай они на стене столпотворения – мы все уже давно бежали бы по лесу. С другой стороны, они ведь пришли спасать зарвавшегося от безнаказанности барона.

– Так, – обратился я к своему напарнику в предстоящем трюке. – Петлю под мышки. Держим оборону десять ударов сердца – и прыгаем со стены.

– Чего? – Едва видимые в разрезе маски глаза Вырова округлились от удивления.

– Выполнять!

Переспрашивать он не стал и, набросив петлю на себя, затянул ее под мышками. Мне оставалось последовать его примеру.

– Уходите, – рванул я за плечо заднюю пару четверки защитников стены.

Они спорить не стали и, отскочив назад, скользнули за зубцы стены по оставленным отступающими канатам. Количество стрелков на внутренней стене резко увеличилось, и стрелы посыпались на нас дождем. «Чешуя» защищала хорошо, но ощущение все равно было неприятным, а ведь противник мог подтащить и тяжелые арбалеты.

В ответ на мой приказ оставшаяся пара провела атаку на закрывшихся щитами противников, а затем отступила за наши с Выровом спины.

Так, теперь начинаем считать.

Раз, два… левый клинок уводит короткий меч противника в сторону, а в щит мы бьем плечом. Три, четыре… удар получился удачным – стражника отбросило назад на ожидающих своей очереди товарищей. Мой напарник тоже неплохо справлялся со своей задачей, но было видно, что, при всей крутости бывшего казака, до того изможденного арестанта ему далеко. Пять, шесть… какая-то сволочь ткнула копьем поверх качнувшихся назад товарищей и едва не угодила мне в смотровую щель маски. Семь, восемь… уход в сторону и взмах руки – я зажимаю под мышкой наконечник копья стражника во втором ряду и упираюсь в щит вставшего на колено переднего бойца.

Девять, десять… копейщик держит оружие крепко, и это хорошо – в рядах противника образовывается куча-мала, а я, отпустив копье, отскакиваю назад.

Время!

Стараясь добежать именно до того зубца, за который закреплена моя «страховка», я едва не запутываюсь в кольцах каната. Идея, честно говоря, довольно тупенькая.

Никогда не прыгал с «тарзанки» и уже не буду, особенно такой – без резиновой страховки. Короткий полет заполнил мозг животным страхом, который тут же смыла боль, когда веревка резко сжала грудь даже сквозь броню.

Я оказался висящим боком к земле и только потому заметил, что Выров, во-первых, явно не умеет считать, а во-вторых, умудрился позволить врагу срезать его страховку. Думать было некогда – сработали рефлексы. Пока «ящер» прыгал и пролетал шесть метров до меня, я сумел оттолкнуться от стены назад и в сторону. Этот пируэт закончился объятиями с Выровом. Боль в груди стала невыносимой, но был и положительный момент: отпала необходимость в поиске кинжала – веревка лопнула, и мы рухнули вниз, пролетев еще шесть метров.

Все, геройствую в последний раз, потому что подвиги – это не только красиво, но и до жути больно. Рядом моментально появились «ящеры» и хотели сразу утащить нас в лес, но я вырвался и постарался найти свои шашки. Бойцы справились с этим лучше меня и, не задерживаясь, поволокли своего не очень умного командира прочь от стены, откуда в нас уже стреляли.

Короткая перестрелка между стеной и лесом закончилась вничью, и мы наконец-то нырнули в темную сень деревьев.

Дальше егеря из замка, конечно, ринутся в погоню, которая нарвется назасады лесовиков, – начнется местная национальная игра в жмурки. Единственным козырем егерей в такой игре были собаки, но и на этот случай у меня имелся не просто туз, а неожиданный джокер.

– Хан, – прохрипел я и тут же закашлялся, но волку этого хрипа оказалось достаточно.

Пепельная тень вынырнула из кустов, заставив буксирующих меня «ящеров» напрячься.

– Хан, – стараясь, чтобы до волка все дошло правильно, я говорил коротко и медленно. – Собаки. Наш след. Не пустить. Прикрыть.

Похоже, я перестарался. Хан посмотрел на меня как на идиота, презрительно фыркнул и исчез в кустах. Да уж, что-то с этим волком не так – очень уж умный.

Окончание ночи запомнилось плохо – похоже, падая, я что-то повредил. Следующий день хоть и воспринимался немного лучше, но однообразие лесного марша все смазывало в единый ком. Но по крайней мере «ящеры» уже не волокли меня на себе.

Полное восприятие мира вернулось ко мне вместе с теплом женских рук. В этот момент мы встали на бивуак в небольшом селении лесовиков, где местный предводитель повстанцев нашел травницу с явными задатками целительницы.

Я не знал, кто она такая, но как же было хорошо!

В этом мире я не новичок, но в руках целителя оказался впервые. Конечно, раньше приходилось пользоваться эликсирами, которые варили эти подпольные маги, но ничто не сравнится с прямым контактом. Руки женщины словно напитали мою грудь теплом, и впервые за сутки у меня пропало постоянное желание откашляться. Также немного ушла стягивающая грудь боль.

– Вот и хорошо, – улыбнулась знахарка, и улыбка сделала ее лет на десять моложе.

В ней не было ничего особенного – каштановые волосы, карие глаза, немного островатые черты лица, но средних лет женщина принадлежала к тому редкому типу, которому красота была не очень-то нужна: ее вполне компенсировало обаяние.

– Спасибо, волшебница, – поблагодарил я знахарку и совершенно искренне поцеловал ей руку. Попытка встать хоть и не закончилась приступом боли, но вызвала слабость.

– Но-но, – придержала меня женщина. – Бегать за женщинами, ваша милость, вам пока рано. У вас трещины в двух ребрах и чуть помято легкое. Трещины я укрепила, но нужно еще немножко попить настоев.

Вот так всегда! Опять горькие эликсиры, а как все хорошо начиналось.

Подлатав меня, знахарка занялась Выиром и другими «медведями», а вот кое-кого из раненых она обошла стороной. Только благодаря странному поведению знахарки я заметил в тени дома напротив приютившего нас сарая того самого арестанта, который пробился из казематов следом за нами. Сейчас изможденный, но очень шустрый узник самостоятельно бинтовал себя обрывками грязной одежды.

Интересно девки пляшут. Вернув на тело рубаху и верхнюю часть «чешуи», я решил прояснить возникшую ситуацию.

Первые ответы на свои вопросы я получил, не доходя до колоритного персонажа. На лбу под слипшимися космами худого, как жертва концлагеря, мужика «красовалось» большое клеймо. Не помню откуда, но я знал, что оно означает. Это был знак «убийца». Причем давалось подобное «украшение» либо профессиональным киллерам, либо непрофессионалам, по тем или иным причинам убившим много людей. Военные в этом мире конечно же причислялись к героям, а не убийцам. В том, что это не маньяк, я не сомневался – здесь таких классифицировали как одержимых бесами и сразу же вешали, а тела сжигали. Тогда кто же он такой и за что угодил в тюрьму наместника? Что-то мне говорило, что эту тайну я узнаю не так уж скоро.

– Как тебя зовут?

Бывший узник выдержал паузу, а затем поднял голову и посмотрел мне в глаза. Взгляд был слегка безумным, меня даже немного пробрало.

– Как назовешь, так и будет.

Спорить я не стал, а его вид в сочетании со взглядом вызывал только одну ассоциацию.

– Будешь Шипом.

В ответ вновь поименованный Шип пожал плечами.

Говорить нам было не о чем, поэтому я оставил его в покое. А вот ситуация с прозвищем навела на определенные мысли. Сегодня мы занимались не самым благородным делом, и что-то мне подсказывало, что в дальнейшем может быть еще хуже. Так что следовало ввести некие элементы конспирации во избежание мести со стороны пострадавших. В этом мире прозвища носили только бандиты. Впрочем, мне уже давно было плевать на все традиции.

Целительница к этому времени закончила с «медведями» и теперь возилась с Ругом, который все же умудрился где-то повредиться: увы, казацкий чуб не сделал бывшего профессора суперменом. Но никакие повреждения не мешали Ругу строить целительнице глазки.

Ох, и огребет этот ловелас от Никоры, когда вернется домой.

– Красавица, – обратился я к целительнице, – если вы закончили с этим охальником, не могли бы помочь вон тому несчастному.

Целительница проследила за моим жестом и, увидев Шипа, вдруг разозлилась.

– Я не стану возиться с этим уродом, – отрезала женщина и с вызовом посмотрела на юного барона, решившего, что ему здесь все позволено.

Это она, конечно, зря. По тому, как настороженно напряглись люди вокруг нас, они, в отличие от целительницы, знали меня лучше.

– А если я очень попрошу? – пришлось мне добавить холодка в голос.

– Вы считаете, что можете приказывать служительнице святой Енны? – Целительница попробовала встать в позу. Она почему-то решила, что юный барон тут же должен был проникнуться благоговением или же, наоборот, впасть в истерику.

– Святая Енна в своей великой любви лечила бедных и богатых, добрых и злых, прекрасных и уродливых. Она почитала жизнь и не знала страшнее греха, чем брезгливость и презрение.

Бороться с религиозными фанатиками можно только цитатами из их же священных книг, и никак иначе. Ни логика, ни красноречивые примеры таких людей не убеждали. Это правило работало в обоих мирах, поэтому за долгую зиму я успел проштудировать «Жития святых» – главную книгу местной религии. Не скажу, что заучил все цитаты, но некоторые запомнил. К тому же главный девиз Дарительницы Здоровья меня впечатлил как слогом, так и смыслом.

Судя по расширившимся глазам целительницы, которая считала себя мудрее только по той причине, что она вдвое старше юного барона, мои слова ее впечатлили. Женщина покраснела и молча отправилась лечить убийцу. И это при том, что в ее характере кротость даже проездом не задерживалась. С моими приказами или уговорами она спорила бы до хрипоты, а вот против цитаты из святой книги даже не заикнулась.

Впечатлив всех окружающих, в том числе и «медведей», я направился к Выиру Дирне.

Сотник сидел в окружении пятерки своих подчиненных и выглядел довольно противоречиво, что он и выразил словами:

– Я, конечно, благодарен за спасение, но если ваша милость еще раз назовет меня косолапым, то будет беда.

Я уже давно понял, что совершил ошибку: «медведя» нужно было играть вслепую. Меня оправдывала лишь неожиданность встречи и взвинченные штурмом нервы. Теперь же приходилось вскрывать карты, иначе договориться с «медведями» не получится, а они мне очень нужны.

– А что, если я скажу, что у меня есть право на такие слова?

– Похоже, мы не поняли друг друга, – набычился Выир вместе со всем своим «выводком».

Говорить дальше я не стал, просто ослабил ворот «чешуи» и вытащил наружу шнурок с кольцом Рольда Сакнара.

Сначала Выир прищурился, а рассмотрев перстень, распахнул глаза до нереальных размеров:

– Березовое дупло! Ты…

– Стоп! – прервал я фразу «медведя» и поманил его за собой.

Выйдя из сарая, я тихо, но быстро объяснил все, что ему можно было знать:

– Да, я внебрачный сын Рольда Сакнара, и да, он говорил, что мне можно рассчитывать на вашу помощь. Да и косолапым разрешил назвать. Осенью генерал прислал письмо с кольцом, а вас я видел несколько раз в столице. – Врал я самозабвенно и уже тогда предчувствовал, что эта ситуация вылезет мне боком. – Выир, никто не должен знать о моем родстве с Сакнаром. Я и сам не уверен, что хочу быть его сыном, так что не стану претендовать на услуги с вашей стороны.

– Ха, – выдохнул сотник. – Вот я влетел! Не только не смог помочь сыну генерала, так еще и долг удвоил. Ладно, будем как-то рассчитываться. С этой минуты можешь называть косолапым и меня, и моих парней.

Обалдеть, какая честь!

Прямолинейность и наивность старого сотника просто убивала. Еще задумывая эту аферу, я догадывался, что ничего, кроме неприятностей, подобный сюжет индийского кино мне не принесет. Ладно, попробуем получить «хоть шерсти клок».

– Сотник, одолжишь своих людей, пусть поднатаскают мой отряд?

– Да легко, – благородно «соизволил» Выир.

Под шумок откровенного разговора я вытянул у него историю пленения отряда «медведей». Сотня Выира была направлена на север еще в начале весны этого года. Из герцогства приходили нехорошие слухи, и императрица повелела разобраться. Увы, разбираться было поздно – герцог Увиер уже начал мятеж, и сотня Выира на полном ходу влетела в западню. Старый сотник так спешил, что с конным конвоем далеко опередил основную часть передвигающихся на телегах «медведей». Взяли их не очень чисто – из двух десятков бойцов конвоя выжили лишь пятеро. Выир накрошил маленькую горку оруженосцев, но в конце концов получил булавой по голове. В застенках цитадели он сидел в основном молча, а если и говорил, то разные гадости, за что и был бит у столба значительно чаще остальных.

Толку от него сейчас было ноль как интеллектуально, так и физически, но кое-какую пользу «медведь» все же принес, точнее, принесли его подчиненные.

Выжившие «медведи» оказались «летунами». Впрочем, это я понял еще при первом знакомстве – в стандарте лесные спецназовцы этого мира имели классическую косую сажень в плечах, а эти экземпляры хоть и не выглядели задохликами, но до знаменитых медвежьих статей не дотягивали. Меньшие габариты позволяли им не перенапрягать лошадей и выполнять обязанности посыльных и конного конвоя. Но подобные недостатки не отменяли того, что они были «медведями» в полном значении этого слова.

Новые инструкторы сразу же жестко взялись как за «ящеров», так и за группу поддержки Морофа. Бывший бандит пару раз пытался качать права, но один из «медведей» в честном бою слегка покатал его по траве, и Мороф успокоился.

В основной лагерь революционеров я решил не ехать, а обосновался на лесной базе в дне пешего марша от ставки лесного маркиза. Пленники остались со мной – переговоры с наместником я оставил на лесного маркиза, а вот гарантию безопасности своего баронства решил держать поблизости.

О том, что моя задумка удалась, через двое суток сообщил гонец от Кардея – наместник развернул свой карательный отряд, не дойдя до города покойного графа Довлона.

Нельзя сказать, что пленники доставляли много проблем, но хлопот с ними все же хватало. И эти хлопоты были довольно специфического свойства. Старший сын наместника сразу дал рыцарское слово удержаться от побега и в дальнейшем мирно разгуливал по лагерю в ожидании решения отца. Младший тоже поклялся и на следующий же день сбежал, вот только бегал он недолго и быстро вернулся в лагерь, с воплями пробежав изрядное расстояние через лес впереди Хана. После этого малец прекратил вылазки за пределы лагеря и начал портить нервы всем окружающим уже внутри охранного периметра. Когда его проказы переходили определенную черту, я посылал Хана, и волк всюду ходил за мальчиком в качестве конвоя. Через пару минут такого сопровождения пацан начинал заикаться и прятался в темный угол. Затем мне становилось его жалко, волк покидал свой пост, и… все начиналось сначала.

А вот с молодой женой пожилого наместника вышла промашка. Она не была матерью обоим сыновьям маркиза и родила ему лишь дочь. Познакомившись с этой особой ближе, я почему-то догадался, что, потеряй мы ее где-то в лесу, наместник не очень-то обидится. Дамочка оказалась похотливой, как кошка. Мне проблемы были не нужны, поэтому, в первый же день выудив ее из кустов с молодым лесовиком, я объявил по лагерю, что лично кастрирую любого, кто поведется на чары маркизы. По улыбкам народа стало понятно, что, в отличие от моих бойцов, местные революционеры не очень-то опасаются баронского гнева. Поэтому я добавил, что лишать наследства блудливых кобелей будет Шип, и все как-то сразу прониклись важностью сообщения.

С Шипом вышла отдельная история – он наотрез отказывался говорить о своей прошлой жизни, но из лагеря не уходил и все приказы выполнял. Мало того, после ссоры с группкой наглых лесовиков он тупо зарезал двоих и до икоты испугал остальных. Пришедших ко мне за справедливостью революционеров я спросил: какого демона они полезли к человеку с таким клеймом на лбу? Не услышав ответа, добавил, что за дальнейшие убийства Шип не понесет никакого наказания. Несколько суток общения, а точнее, «молчания» с этим человеком показали, что ему глубоко плевать на окружающий мир и нападать на кого бы то ни было первым он не станет.

Неожиданная польза от Шипа случилась во время тренировки «медведей» с «ящерами». Шип проходил мимо и неожиданно для всех сделал замечание. Его пригласили поучаствовать, и он «поучаствовал». Как результат – два перелома и куча синяков, причем не у Шипа. В сторону «медведей» он лишь презрительно фыркнул, а вот «ящеров» обозвал сбродом.

Можно сказать, что это событие послужило началом переформирования моей гвардии. При разборе ситуации Мороф нагло скалился, «ящеры» матерились, а Выир с «медведями» почему-то смущенно вздыхали. Обсуждение закончилось тем, что на свет появилась новая девятка облаченных в «чешую» воинов. Точнее, семерка, потому что я и профессор получали броню вне очереди и без экзаменов. Тут же мне в голову пришла идея применить практику с прозвищами, – народ немного повозмущался, но смирился.

Первым номером после своих художеств шел сам Шип. Далее в «ящеры» попали два казака – Выров, получивший вполне справедливый позывной Змей, и молодой здоровяк Копыто. Оба продолжали носить «оселедцы» и сами же выбирали себе позывные. Затем я с разрешения Выира привлек самых шустрых и мелких из «медведей» – русого крепыша с простоватым лицом и черноволосого говоруна. Первый получил позывной Сом, потому что здесь эта рыба была символом молчунов, а второй был назван Барсуком – именно это животное в местном фольклоре выделялось как жуткой ленью, так и абсолютной наглостью.

Шестым к нам самостоятельно напросился тот самый рыцарь-убийца любовников, и, как ни странно, был молчаливо одобрен Шипом. Прозвище дворянин получил благодаря собственному гербу – грифон являлся персонажем местной мифологии и когда-то красовался на щите нашего беглого рыцаря.

А вот в целесообразности последнего назначения сомневались все, кроме меня. Седой, но еще крепкий мужик почти всю жизнь прослужил стражником, но под конец карьеры взял деньги не у того, у кого надо, поэтому быстро поменял верную службу на долю революционера. Позывной ему придумали быстрее всего и без особых изысков – через все лицо стражника шел жуткий шрам.

Шрама я ввел в наш коллектив, потому что видел, как неуклюже двигались «ящеры» в помещениях. «Медведи» в этом случае нам не помогут, а вот опыт стражника, всю жизнь прожившего в городе и выковыривавшего преступников буквально из щелей, может прийтись очень кстати.

Глава 5 Охотник на нелюдей

Весна разгоралась все сильней, даже здесь, на севере империи, временами становилось жарко, что особенно сказывалось во время тренировок. Несмотря на усиленные физические нагрузки, напряжение последних дней постепенно уходило вместе с болью в груди. И это было хорошо – никуда не нужно бежать и кого-то убивать, а самое главное – нет нужды терять товарищей.

Именно для того, чтобы в будущем добавить к солидной защите еще и умение, мы и мучились на тренировочных площадках. Конечно, за столь короткий отрезок времени невозможно поднять навыки воинов на большую высоту, но, по крайней мере, мы немного сработались и разучили новые способы ведения боя. Мой выбор в плане последнего кандидата в «ящеры» полностью себя оправдал. Шрам оказался бесценным кладезем информации о способах штурма зданий. Пару идей подсказал Шип, но судя по его советам, он привык входить в дома через окно и очень тихо. Благодаря таким крупицам информации постепенно складывалась картина прошлого этого человека. В том, что он был убийцей, уже никто не сомневался. Но расспрашивать подробности дураков не было – жить хотелось всем, в том числе и мне.

Один из домов на лесном хуторе мы несколько раз разрушали практически до основания и вновь отстраивали. Несмотря на долгие тренировки, непривычные к такому типу боя бойцы постоянно делали ошибки, по крайней мере в глазах Шрама.

– Барсук, ленивая ты морда! Ты зачем присел в дверях! – заорал бывший стражник. Для убедительности он даже снял шлем, чтобы «медведь» видел весь спектр эмоций, отразившихся на лице инструктора. Гнев в сочетании с жутким шрамом выглядел впечатляюще.

– Дык чтобы не попали, – попытался оправдаться Барсук.

– Чтобы не попали в твою пустую голову, нужно уходить влево. Это не лес, где тебя можно обойти. Как, по-твоему, в дом войдут остальные?

– Через окна, – проворчал Барсук, но больше для собственного успокоения, чем в ответ на вопрос.

– Все сначала! – Шрам нахлобучил на голову шлем, а из окон дома полезли недовольные казаки и убийца. Впрочем, теперь все они были «ящерами». «Медведи» конечно же намеревались в будущем вернуться к своим, так же думал и Выир, но, несмотря на их намерения, отдавать эту парочку я не собирался.

Весь процесс обучения сопровождался руганью и смехом. Через полчаса уже Барсук орал на Шрама, комментируя его манеру ходить по лесу. Причем комментировал так удачно, что тренировка прерывалась на приступы гомерического хохота, валившего на землю не только «ящеров», но и тех, кто находился поблизости.

Без разговоров обходились лишь учебные схватки на мечах, потому что Шип оставлял мало поводов для веселья, а за ругань мог попросту зарезать. Временами у меня появлялись сомнения в полезности этого психически неуравновешенного человека, но затем я замечал успехи парней в бою на мечах и откладывал решение этого вопроса на дальнейшее. По крайней мере, пока что Шип ни на кого без повода не напал. А если кто-то и напросится, то пусть на том свете пеняет сам на себя.

По ходу тренировок и обсуждения тактики нам пришлось отказаться от моих любимых шашек. Их заменили два листовидных клинка полуметровой длины. Именно с таким оружием было удобнее не только работать в узких пространствах, но и в любой атаке, где благодаря «чешуе» можно резко сократить дистанцию.

Шип гонял своих напарников довольно жестко, несмотря на то что в его руках были лишь деревянные имитаторы мечей, поэтому я приказал всем носить броню даже во время тренировки. В ответ Шип предложил тренироваться настоящими клинками – по его словам, это могло серьезно ускорить подготовку. С легким опасением, но я все же согласился.

Бои стали намного зрелищнее и начали собирать всех обитателей лагеря. Это действительно завораживало – два совершенно одинаковых противника застывали друг напротив друга в зеркальной позиции. Шлемы на головах делали их похожими на монстров, а серая чешуя дополняла жутковатую картину.

Внезапно оба бойца практически одновременно сорвались с места и закружились в диковинном танце. В абсолютной тишине звон металла разлетался далеко по лесу. Бой продлился не дольше пары секунд, а затем бойцы разорвали дистанцию, один из них раздраженно снял шлем, явив зрителям недовольное лицо Грифона. Конечно, его учили драться с детства, поэтому проигрыш раздражал. И все же дворянин вполне мог гордиться общим счетом схватки – пять два в пользу Шипа. Остальных, кроме Змея, убийца разделывал всухую. Даже «медведи» были всего лишь массовым армейским продуктом, а вот Шип являлся штучным товаром. Бывший рыцарь и бывший казак тоже учились индивидуально, но до жесткой школы, которую прошел киллер, им было далеко.

Четырем десяткам подчиненных Морофа жизнь тоже малиной не казалась – их гоняли и бывший бандит, и оставшаяся троица «медведей», временно занявших должности десятников в отряде поддержки. Да и дед Выир прикладывал свою тяжелую руку к воспитанию боевой силы барона Марана.

Еще через неделю я с огромным удовольствием избавился от пленников – Кардей все же договорился с маркизом Вентом. Наместник герцога не стал предавать своего господина, но поклялся сидеть в замке тихо, как мышь, не вмешиваясь в революционные дела. Так что теперь герцогство было практически полностью в руках восставших, если не обращать внимания на то, что практически во всех основных опорных точках и городах сидели воины герцога.

Знающие люди понимали, что это видимость успеха, а вот простой народ ликовал. По селеньям и мелким городкам прошли массовые казни богачей. Только после этого Кардей понял, насколько безобразна улыбка революции, под какими бы благородными лозунгами она ни проходила.

Я специально не лез в эти дела, не желая пачкаться кровью невинных и сопутствующей грязью.

Наше лесное уединение, к которому все уже начали привыкать, было нарушено прибытием гонца. Как оказалось, наш с маркизом стратегический выстрел наугад попал в яблочко – пришел ответ от императрицы. Поначалу я решил не лезть в политику, но любопытство оказалось сильнее.

Все дороги в герцогстве были под контролем революционеров, поэтому я отправился в головной лагерь революционеров верхом на Черныше. И по той же причине взял с собой «ящеров» – у озверевшего от крови народа мозг работает очень избирательно. В любой момент какой-то идиот может ткнуть пальцем в мою сторону, обзывая рыцарем, и толпа захочет моего баронского тела, а вот девять закованных в солидную броню всадников остудят энтузиазм даже самых отмороженных крикунов.

В головной лагерь мы прибыли на закате, потратив на дорогу около четырех часов, но сразу попасть в лесной домик Кардея не удалось – один из адъютантов перехватил меня по пути и быстро посвятил в последние события. Оказывается, от императрицы помимо толстого чиновника прибыла очень миловидная баронесса, которая так восхитилась геройским маркизом, что согласилась на ужин в его маленьком «замке».

Как реагировать на подобный фортель, я не знал и решил не лезть в интимную жизнь лесного маркиза. Так что мне оставалось пожать плечами и направиться обратно к моему отряду, но одно событие смешало все планы, заставив встать как вкопанному. Причиной подобного волнения была Яна. Несмотря на долгие месяцы разлуки, я узнал ее с первого взгляда.

Девушка не скрывала своего тела под плащом и буквально купалась в восхищенных взглядах окружающих мужиков. На ужин к маркизу она отправилась в своем излюбленном «мушкетерском» наряде – свободная рубашка, тесные брючки и высокие сапоги. Обтянутая тонкой кожей тыльная часть очень привлекательного организма моментально выключала большую часть мужского мозга.

Я зря опасался быть узнанным, Яна мазнула по моему лицу равнодушным взглядом и прошла мимо. Мне же, как и всем мужикам в округе, оставалось лишь проводить ее долгим взглядом.

Да уж, хороша чертовка!

Мой «главный процессор» завис, как и у всех мужиков рядом, но на заднем плане в мозг начала усиленно стучаться какая-то мысль. Включился я с трудом – и тут же понял, что именно меня настораживало. Походка Яны была привычно-приятной для взгляда, но иногда она сбивалась с изящно-соблазнительной на немного вульгарную. На Яну это было совершенно не похоже. И что самое неприятное, этот нюанс напомнил мне мое же поведение в чужом теле. Нет, задом я не вилял, но сходство с перебоями в поведении имелось – в спокойной обстановке «одолженное» тело двигалось самостоятельно и вело себя естественно, а вот когда я волновался и лез в работу рефлексов со своими коррективами, начинались сбои. Менялось не только выражение лица, но и манера двигаться.

Бред, конечно, кто еще, кроме профессора, мог вселить в тело Яны джинна? С другой стороны, что я потеряю, если проверю?

Чтобы сомнения не одолели окончательно, я тут же направился следом за девушкой, уже скрывшейся за ветвями тайного дома маркиза. На пороге меня попытался остановить ординарец и тут же отлетел под соседнюю елочку.

Входил я тихо, поэтому меня никто не заметил.

Как говорят в Одессе: «Картина маслом».

Маркиз как раз повернулся к столику с напитками и наливал в бокал вино, а Яна знакомым мне полутанцевальным движением шагнула в сторону, отбрасывая назад руку с веером.

– Яна! – Это было единственное, что я успевал сделать.

Крик подействовал, и вылетевшее из веера лезвие воткнулось в деревянную панель в добром метре от удивленно застывшего маркиза.

Яна, точнее, та, кто в тот момент руководила телом хтарки, резко развернулась, и по исказившемуся в неприятной гримасе смуглому лицу я понял, что не ошибся. Моя старая знакомая никогда так не кривлялась.

Эти особенности я отмечал уже в движении. Бежать через всю комнату к девушке, у которой в руках был очень «милый» веер, было и глупо и опасно, поэтому я тоже занялся метанием острых предметов и, в отличие от девушки, попал. Вколоченные в меня сначала Куратом, а затем Шипом навыки метания кинжала, к счастью, сработали именно так, как я и планировал. К счастью, потому что было бы до боли обидно, если бы мой кинжал угодил в столь очаровательный лобик острием, а не стальным шариком на рукояти.

Шишка на лбу, конечно, немного подпортит красоту хтарки, но не так сильно, как смерть.

Сначала Сават тупо посмотрел на упавшую без чувств девушку, а затем к нему вернулся дар речи:

– Герд, какого демона ты здесь творишь?!

– Посмотри на стену, – не стал я вдаваться в долгие объяснения и перешел на «ты» для большей убедительности.

Маркиз оторопело перевел взгляд с торчащего в деревянной панели красного пера на поредевший набор таких же перьев в веере девушки. Затем, словно не веря в происходящее, вернул взгляд на стену.

– Как это? – выдохнул Кардей.

– А вот так. Теперь давай по делу. – Ситуация вынуждала меня сразу брать быка за рога. – Я тебе жизнь спас?

– Спас, – выдавил из себя маркиз под моим пристальным взглядом.

– В качестве ответной благодарности хочу получить две вещи: вот эту красавицу и отсрочку по возникшим вопросам.

– Но что я скажу графу? – вспомнил Сават про имперского чиновника.

– Займите его демонстрацией своего могущества, – постарался я улыбнуться маркизу и тут же заорал на ординарца, который уже успел выбраться из-под елочки и сунуть свой любопытный нос в комнату: – Бегом к моим людям и приведи сюда Руга и Грифона. Быстро!

Ошарашенный моим воплем ординарец выскочил из домика, даже не удосужившись получить подтверждение приказа от своего господина.

– Да что происходит?! – едва ли не взвизгнул маркиз, вновь теряя выдержку.

– Ничего хорошего, – выдохнул я, расстегнув ворот рубашки Яны.

Как и следовало ожидать, по смуглой коже хтарки змеились линии рунных заклинаний.

– Барон! – строго сказал Кардей, наконец-то совладав с шоком.

– Маркиз, если вы не хотите отплатить за спасение своей жизни черной неблагодарностью, то позволите мне забрать эту девушку и не потребуете разъяснений. Так что, будем ссориться или разойдемся мирно?

– Хорошо, – наконец-то успокоившись, сказал лесной маркиз. – Но через декаду я жду подробных объяснений.

– Договорились, – не моргнув соврал я.

В этот момент в кабинет вошли два «ящера». Грифон моментально оценил ситуацию и, ухватив ординарца за шиворот, вышел наружу, а профессор сразу бросился к телу девушки.

– Святой Герберт! Это Яна. Ван, но как? – Увидев на коже хтарки руны, Руг совершенно потерял над собой контроль.

– Это ты у меня спрашиваешь?!

– Действительно глупо. – В Руге вновь проснулся ученый, и удивление сменилось профессиональным любопытством.

Оставив профессора изучать татуировки, я отправил Грифона за повозкой, на которой чуть позже тело Яны благополучно покинуло лагерь.

Возвращаться на нашу временную базу я не стал и свернул с основного пути на дорогу к заброшенной мельнице. Шестерка «ящеров» заняла оборону вокруг полуразрушенного здания, а Грифон ускакал за Морофом и его людьми.

После того как тело хтарки было зафиксировано на грубо сколоченном и оттого до сих пор не развалившемся стуле, профессор привел ее в сознание с помощью какой-то едкой гадости.

Сначала хтарка напряглась и очень испугалась, а затем на ее лицо наползла маска ярости, совершенно несвойственная уверенной в себе Яне.

Девушка открыла рот, и из него вылетели родные до боли слова русского матерного. Профессор непонимающе посмотрел на меня и удивился еще больше, увидев мою широкую улыбку.

– Все сказала? – тихо спросил я на русском языке, коего не забыл благодаря тяжелой жизни, коллизии которой постоянно нуждались в матерных эпитетах.

Теперь пришло время удивляться той, кто поселился в теле Яны.

– Ты кто?

– Милая, сначала ты посоветовала мне сменить ориентацию и очень нелестно отозвалась о моих же родственниках, а теперь спрашиваешь, кто я?

– Боже, – выдохнула девушка и вдруг заплакала, задергавшись от невозможности закрыть лицо руками.

Я прекрасно понимал ее чувства, поэтому уже хотел отвязать от стула, но внезапно тело хтарки выгнуло дугой и затрясло.

– Это атака души Яны, – сообщил мне профессор то, о чем мне было и так известно.

Я схватил обеими руками мотающуюся из стороны в сторону голову девушки. Шишка на лбу, расплывающиеся синяки и закатившиеся глаза на таком знакомом мне лице выглядели пугающе.

– Яна. Яна! Это я, Ван! Рядом профессор. Слушай, мы вытащим тебя, клянусь! Вытащим! Только успокойся!

Не знаю, то ли душа Яны услышала меня, то ли у нее закончились силы, но тело в моих руках вдруг обмякло.

Через минуту девушка открыла глаза и вновь заплакала. Я знал, как это страшно – жить в краденом теле и не иметь силы вырваться, но, несмотря на жалость, пока решил оставить все как есть.

– Как тебя зовут?

– Таня, – всхлипнув, ответила она.

– Я из Таганрога, а ты?

– Из Донецка.

– О, почти соседи. Так, девочка, давай подробно рассказывай все, что с тобой стряслось, а затем мы подумаем, как нам поступать дальше.

История менеджера по персоналу из украинского города очень напоминала мою собственную. Только ее жизнь оборвала не пуля, а пьяная блондинка за рулем. После гибели она оказалась в «камне душ». Ее приключения в этом мире были значительно короче моих, но тоже изрядно обагрены кровь. Таня успела зарезать имперского советника, находясь в теле его жены, и едва не добралась до императрицы, используя для этого тело дальней родственницы бывшей сатарской княгини. Самым неприятным в рассказе Тани было то, что ее кукловодами оказались дари.

Закончив расспросы, мы развязали девушку и уложили ее спать на моей походной постели.

– Что скажешь? – спросил я Руга, когда мы вышли под звездное небо.

– Жаль Яну, хоть эта девочка в свое время и выпила немало моей крови.

– Я не об этом. Мы можем что-то сделать?

– Могу ядом напоить, чтобы просто уснула и отошла без боли.

– Проф, до этой «гениальной» мысли я мог бы и сам додуматься! – Меня разозлило то, что профессор даже не попытался придумать хоть что-нибудь. – Нам нужно их как-то вытягивать. Причем обеих.

– Ты сошел с ума! – вдруг взорвался Руг. Его спокойствие лишь казалось равнодушием, а на самом деле было просто апатией от бессилия. Теперь же профессора прорвало. – Что я могу сделать?! Чтобы вытянуть твою землячку, мне нужно как минимум иметь камень. К тому же необходимо новое тело. В твоем случае нам просто повезло, и не только потому, что нашелся подходящий носитель. Там вообще все было сделано наугад. Я даже не уверен, что вспомню последовательность заклинаний и рун. Все приходилось делать по наитию.

– Так, проф, давай немного помолчим, – предложил я, больше успокаивая себя, чем его.

Со стороны мы выглядели довольно странно: два полумонстра – один в серой, другой в черной чешуе – вели научный диспут на повышенных тонах.

– Проф, если мне не изменяет память, в императорском дворце ты тоже говорил, что ничего не получится?

– Повторяю для глухих: нам невероятно повезло.

– А еще я помню, как мы немного подумали и все же нашли выход из безвыходной ситуации. Давай попробуем разложить проблему на составные части.

– Давай, – вздохнул профессор и, скрипнув чешуйками брони, присел на половинку огромного мельничного круга. Все-таки он был и остается ученым, для которого понятие «невозможно» является прежде всего предметом изучения.

– Что нам нужно для того, чтобы Таня получила новое тело? – присел я рядом с профессором, положив шлем на камень.

– Для начала это самое тело и «камень душ», но у нас нет ни того, ни другого.

– Стоп, давай не лезть в дебри. Разбираем проблемы по порядку. Вопрос второй: что нам нужно, чтобы душа Яны осталась в родном теле?

– Это невозможно – она погибнет в любом случае!

– Проф, – максимально спокойно сказал я, – я спросил не: «Что с ней случится?» – а: «Что нам нужно, чтобы душа Яны осталась в теле?»

– Как минимум в ее теле не должно быть ничего лишнего.

– Поэтому, – продолжил я фразу за профессора, – необходимо извлечь оттуда Таню, не убивая Яну.

– Невозможно, душа «джинна» покидает тело только со смертью. И сделает она это вместе с душой Яны.

Уже пока задавал последний вопрос, меня вдруг посетила мысль, что он изначально неправильный и дело совсем не в том, как сохранить жизнь телу, а в том, как освободить его от чужой души.

Повернувшись к профессору, я увидел его внимательный взгляд. Идей у Руга не было, поэтому он ловил малейшие намеки на озарение в моем взгляде.

– Что?

– Если тело хтарки умрет, то душа Тани вернется в камень. А если после этого мы оживим тело, что случится с душой Яны?

– Не знаю, кто и что тебе говорил, но некромантия – это сказки. Тело без души существовать не может.

– Да ну, а как же тело небезызвестного тебе Герда Марана?

– Ну, не знаю…

Доводов профессора я слушать не стал – меня, как говорится, понесло:

– Когда Лован убил меня в теле генерала, ты был рядом?

– Да, – тихо сказал профессор, явно боясь спугнуть мое наитие.

– И в какой момент моя душа вернулась в камень?

– Так сразу же и вернулась. – Он по-прежнему не понимал, к чему я клоню. И дело совсем не в том, что простой менеджер вдруг оказался умнее опытного ученого, просто за моими плечами стояло знание земной медицины, точнее, не знание, а просто понимание основных вех в ее развитии.

– Вот именно, а я точно помню, что Лован бил генерала в сердце, а не в голову.

– Да какая разница, мозг без сердца жить не будет.

– А вот тут вы ошибаетесь, мой наиученейший друг, мозг может прожить без кровообращения минуты три. Так что меня утянуло в камень значительно раньше, чем тело покинул настоящий хозяин, но с проткнутым сердцем ему от этого факта легче не стало. И кстати, врачи в моем мире очень лихо запускают остановившиеся сердца. – Профессор хотел возразить, но я не дал ему такой возможности. – Но для начала мы должны решить первую проблему.

– Какую? – напрягся Руг. Вообще-то он был очень умным человеком, но больше теоретиком, чем практиком, и пока не привык думать в стрессовом режиме.

– Камень и новое тело. Причем камень нам нужен в первую очередь.

– Правильно, – наконец-то включился профессор. И тут же затронул проблему, о которой я не подумал. – Нам нужно точно знать, когда душа твоей землячки вернется в «камень душ», и не допустить ее возвращения в тело после оживления Яны.

– А такое может случиться?

– Понятия не имею, но перестраховаться не помешает. – Неожиданно Руг приосанился и гордо вскинул подбородок. – И вообще теперь я… то есть мы… знаем о «камне душ» намного больше даже Хорама Странника.

Гордость ученого была вполне понятна – этот самый Хорам являлся древним исследователем артефактов и кумиром Руга-Ургена.

Внезапно радость ученого омрачилась неожиданной мыслью.

– Но как мы сможем сначала остановить сердце Яны, а затем его запустить?

– Не догадываешься? Ведь ты даже глазки строил нужному нам специалисту. Ох и доиграешься, что Никора обломает о тебя десяток скалок.

Солидный профессор внезапно как-то сдулся и даже покраснел.

В такие моменты становится понятна тяжесть ноши ученых и стратегов. В то же время по достоинству оцениваешь незатейливую жизнь тактиков и простых солдат. Когда не видно просвета, мозг буквально пухнет, пытаясь найти выход, а как только стратегическое решение найдено, все становится просто и понятно.

– Шип, – подозвал я околачивающегося неподалеку «ящера», – сейчас поедешь к маркизу, то есть герцогу. Пусть хоть трясет своих агентов, но ответит на мои вопросы.

Выбор посланника был не случаен – бывший убийца помимо хорошей реакции имел неплохую память, да и убедительная харизма позволит ему пройти через «свиту» новоиспеченного герцога Увиера, как нож сквозь масло.

Кстати, новость о согласии императрицы отдать Кардею герцогство до меня донес тот самый несчастный ординарец, вот только за всеми перипетиями она застряла где-то в районе мозжечка. Теперь же, когда стало поспокойней, я наконец-то осознал наш общий с Саватом успех.

Надо бы поздравить Савата с повышением, а то как-то неудобно получилось.

Основная часть моего отряда и новости от герцога прибыли практически одновременно, и если с подчиненными Морофа все было в порядке, то ответы на мои вопросы оказались полезными лишь частично.

Во-первых, на границе герцогства действительно видели бродячий цирк-зверинец. Во-вторых, присланный императрицей граф вспомнил, что слишком неожиданно напился на последнем постоялом дворе. Третий же пункт в моем списке вопросов вообще остался без вразумительного ответа – никто из агентов Савата ничего не слышал о надолго уснувшей девушке, а гонцы до основных обителей местных целителей доберутся еще не скоро.

Приехавшая с Морофом знахарка тоже не смогла нас порадовать сведениями о больных девушках. С другой стороны, это пока была наименее насущная проблема – конечно, не хотелось подвергать Таню долгим кошмарам из прошлого Яны, но она некоторое время сможет посидеть и в «камне душ».

Закончив со стратегией, я занялся тактикой – все тактические наработки летели к черту: ведь скоро нам предстоит схлестнуться с дари, а это совершенно другие «танцы».

Попытка мозгового штурма особых результатов не дала, и мне пришлось выдумывать основные положения новой тактики боя едва ли не в одиночку. В ход пошли любые крупицы знаний, почерпнутых откуда только можно – из личного опыта стычки с дари, из обрывков памяти «оккупированных» мною тел и даже из земного кино и фантастических книг. Я отлично понимал, что половина этих идей не выдержит проверки реальным боем, но атаковать дари по обычной схеме было явным самоубийством.

Свои новые идеи я представил «ближнему кругу» примерно на рассвете. Для этого мы собрались в центральном зале бывшей водяной мельницы. В отличие от более мелких сарайчиков, крыша в этом помещении отсутствовала, поэтому утренний туман спокойно заползал внутрь, заставляя присутствующих ежиться.

– Так, бойцы. В полночь мы выдвигаемся к городку под названием Перекат, что на речке Катра. Идем верхом и начинаем охоту практически с ходу. Весь сегодняшний день придется потратить на перекомпоновку отрядов и смену тактики.

После моих слов в компании «ящеров», Морофа и его десятников начал зарождаться недовольный гул. Хорошо, что я догадался отправить Выира в основной лагерь, под крылышко новоиспеченному герцогу и имперскому куратору. Оставшиеся без командира «медведи» бузить не стали.

– Да, я понимаю, что этого мало, но выбора у нас нет. Так, сначала «ящеры», – повернулся я к своему заместителю Грифону. – Найдете кузнецов и сделаете на каждого по большому крюку на длинной цепи. Лучше, если это будет что-то наподобие морских якорей. Потренируйтесь зацеплять крюки за деревья. Это только предположение, но возможно, придется таким образом сдерживать большое животное. Не гарантирую, что они нам пригодятся, но запас карман не тянет.

Грифон коротко кивнул, но уводить «ящеров» из мельницы не спешил, решив, что, возможно, я скажу еще что-нибудь умное.

– Так, теперь Мороф. Сколько у нас реально обкатанных бойцов?

– Сорок пять.

– Хорошо. Нам нужно разделить их на группы разного назначения. Кого и куда направить, тебе виднее. Во-первых, нужны стрелки-снайперы, несколько пар. Каждая пара будет состоять из действительно хорошего лучника и такого же арбалетчика. Эти ребята займутся отстрелом лучников противника и магов.

А вот после этих слов присутствующие не смогли сдержаться, и зал заполнился галдежом.

– Тихо! – проревел Мороф и повернулся ко мне, высказывая общий вопрос: – Магов?

– Да, парни, именно магов. По этой причине мы и производим все перестановки.

– Но как мы будем драться с таким врагом? Кто способен убить мага? – поднял черные брови бывший грабитель с большой дороги и тут же добавил с легкой хитринкой: – К тому же священники говорят, что магов не существует.

– Отвечу на оба вопроса разом. Я уже убивал магов с помощью честного железа. – Народ настороженно и недоверчиво притих, но доказывать и убеждать я не стал. – Но вы зря думаете, что лучники намного меньшая проблема, чем маги. Нелюди очень хорошо стреляют и ходят по лесу. Времени на обсуждения у нас нет. Удивляться и учиться будем в боевой обстановке. – Это было произнесено тоном приказа, поэтому бойцы оставили все вопросы при себе. – Дальше. На магах и лучниках сюрпризы не заканчиваются. В распоряжении противника имеются… как бы это сказать… животные. Большие и ловкие монстры. Этой проблемой займутся истребительные отряды. В каждом должно быть семь лучников и трое арбалетчиков. Тактика такая – лучники фаршируют монстра стрелами, и только затем арбалетчики пробивают ему череп. Для большей понятности скажу, что звери очень живучие, размером с лося, а внешне напоминают человека с большими руками.

– Обезьяна? – неожиданно подал голос молчаливый Шип. На имперском языке это слово, конечно, звучало по-другому, но мне привычнее именно это звучание.

– Да, очень похоже, – согласился я и тут же пресек готовящийся поток вопросов. – После собрания Шип расскажет всем, кто такая обезьяна. Теперь мне нужно несколько людей, которые хорошо бросают камни. Мороф,когда подберешь кандидатуры, отведи их к Ругу. Не знаю, насколько внятно я все объяснил, но сейчас попробую набросать схему боя. Итак. При обнаружении мага, а это высокие парни в балахонах и без оружия, в дело вступают лучники истребительных отрядов. Сразу скажу, что достать мага им вряд ли удастся, но они отвлекут внимание на себя. Сразу после этого начинают работать стрелки-снайперы. Их задача – обойти магов и ударить с тыла. В лучников врага просто стреляем и стараемся сделать это быстрее и точнее, чем они. Что касается монстров, то с большой вероятностью они будут находиться в деревянных фургонах с крепкой дверью в задней части. В монстров лучники должны стрелять по готовности, а вот арбалетчики бьют только в голову и только наверняка. Также необходимо отрубить головы всем мертвым врагам, это обязательно.

Словесный поток, в котором я постарался максимально коротко изложить свои наработки, заставил всех присутствующих притихнуть и настороженно посмотреть на человека, которому они поклялись в верности. По глазам моих подданных было видно, что у них возникло огромное количество вопросов, но отвечать на них я не собирался. Бойцам для начала нужно было переварить услышанное и опробовать на практике новые тактические схемы. А вот когда пойдут нестыковки, можно заняться уже точной настройкой.

– Так, на этом все. Отвечать на вопросы я буду только ближе к полудню. А то, откуда мне известны эти подробности и где я успел столкнуться с подобным врагом, так и останется тайной. Думаю, у меня, как у вашего господина, есть на это право.

Напоминание о субординации сработало верно – все молча встали, поклонились и быстро вышли из помещения.

Было такое ощущение, будто мне только что пришлось разгрузить пару вагонов с цементом.

– Блин, ну ее на фиг, эту власть, – проворочал я себе под нос и направился к Ругу.

Профессор находился в небольшой пристройке к зданию мельницы, где на топчане спала Таня. Душа Яны до этого не давала «оккупантке» ни минуты на сон, но после моих обещаний решила объявить временное перемирие, и измученный мозг тут же отключился.

Руг сидел на расстеленной попоне и копался в разбросанных вокруг него книгах.

– Придумал что-то новое?

– Нет, освежаю в памяти старое.

– Тогда отвлекись. Мне нужно, чтобы ты сделал пару склянок чего-то очень едкого.

– Ты шутишь? – Профессор отложил книгу и, сузив глаза, посмотрел на меня.

– Ничуть.

– Да ты знаешь, как трудно достать минеральные ингредиенты?! Ты не представляешь, что мне стоило приготовить такое количество сонного порошка и целую бочку жидкого дыма. И теперь, когда в моих сумках гуляет ветер, ты приходишь и совершенно спокойно просишь приготовить едкое вещество? – Казалось, что внезапно раскрасневшийся профессор сейчас лопнет от негодования.

– Я просто спросил. – Мне оставалось только поднять руки в примирительном жесте. – Жаль, конечно, но пара склянок твоей бурды могла бы сохранить несколько жизней.

Руг некоторое время сверлил меня взглядом, а затем закрыл глаза и явно посчитал в уме до двенадцати.

– Применение? – перешел он на деловой тон, чего я, собственно, и добивался.

– Помнишь мой рассказ про одари и их «братьев»?

– Смутно, но помню.

– Мне нужно что-то едкое, чтобы облить младшеньких и сделать им больно. Они ведь по своей сути простые животные и не смогут не отвлечься на боль, что даст нашим лучникам больше времени.

– Хорошо, я попробую, у меня осталось четыре малых меры флуда, а поблизости я видел синие цветы, так что можно накопать корней…

– Так, стоп, – остановил я поток абсолютно ничего не значащих для меня слов. – Чуть позже к тебе придут бойцы, которые лучше всех бросают камни. Бери их в помощь и постарайся объяснить правила безопасности в процессе бросания твоей дряни.

– Ладно, сделаю, – вздохнул профессор.

Причина вздохов была очевидна, так что необходимо подсластить ему пилюлю.

– Руг, мне прекрасно известно, как много ты делаешь и сколько усилий для этого тратишь. И поверь, я очень благодарен и судьбе, и твоему любимому святому Герберту за то, что у меня есть такой друг и соратник.

Руг смущенно заулыбался, но быстро стер с лица довольную улыбку и нахмурился:

– Иди уже, ценитель. И поспи хоть немного, а то всю ночь мозгами скрипел.

Ведь это так просто – хоть иногда похвали человека, покажи ему, как он тебе дорог, и этот человек никогда не предаст, он готов будет свернуть горы ради тебя. Тогда почему же люди не пользуются таким простым средством мотивации, предпочитая манипулировать и доминировать?

Совет профессора был очень дельным, потому что после бессонной ночи и мысленных нагрузок мозг начинал сбоить. Поэтому я, недолго думая, направился в разбитый возле мельницы лагерь, нашел чью-то подстилку и уснул прямо в броне.

Несколько часов сна вернули мне адекватное восприятие мира. Солнце уже перевалило через зенит и начало падение к горизонту.

В лагере кипела жизнь, и шли напряженные тренировки. Мороф успел заметить мое пробуждение и тихо свистнул. По его команде началось показательное выступление.

В центре большой поляны замерли пять «ящеров», явно изображавших противника. Барсук даже выдал «дикий» рев – видно, ему была отведена роль монстра.

Атака началась по команде в виде тихого курлыканья. На поляну выскочили два отдельных десятка бойцов. Лучники тут же обсыпали условного врага стрелами без наконечников, а когда три «монстра» подбежали ближе, в них полетели сначала камни, а затем практически вплотную «выстрелили» арбалетчики, попросту щелкнув пустыми арбалетами. Оставшиеся на своих позициях «маг» и «лучник» получили несколько стрел от подобравшихся сзади снайперов. Бойцы отработали хорошо, даже не пришлось ничего поправлять. С другой стороны, казаки и «медведи» лучше меня знали, как охотиться на опасную дичь.

Все хорошо, вот только слишком уж наигранно смотрелась эта постановка, и реальность наверняка с легкостью поломает настолько хлипкую конструкцию боя – ведь они еще не видели дари вживую, а это зрелище не для слабонервных. Также мне не понравились метатели колб. Ими оказались мальчишки, взятые нами из цитадели и уже успевшие обзавестись позывными: Глеф стал Ежом, а его друг – Кротом. Третьим в их компанию Мороф отрядил совсем молодого лесовика.

Сначала мелькнула мысль заменить «гранатометчиков», но, как ни странно, от этого меня отговорил Руг. Во-первых, пацаны действительно лучше всех в отряде бросались камнями, а во-вторых, они идеально подошли для работы с опасными веществами. С одной стороны, это странно, а с другой – вполне закономерно. На поверку оказалось, что одна половина взрослых бойцов боится брать в руки то, в чем они подозревали магию, а вторая половина – напротив, относилась к колбам с опасным содержанием слишком небрежно. Пацаны, в свою очередь, смогли сочетать мальчишеское лихачество с детским страхом, который на них нагнали рассказы профессора о возможных последствиях.

Делать нечего – менять расклады было уже поздно.

Погоняв бойцов еще пару часов, я отправил их спать – благо стараниями Морофа все поголовно выбились из сил и уснули моментально.

Мне же спать не хотелось, поэтому я сделал то, о чем мечтал почти сутки: снял броню и залез в небольшую заводь ручейка, который когда-то вращал жернова мельницы.

Вода в заводи была не особо свежей, но зато не такой холодной, как в главном течении, и я, расслабившись в своеобразной «ванной», слега задремал. Разбудил меня треск сухой ветки.

Попытка перейти в оборону показала, насколько я далек от состояния нормального бойца по меркам этого мира – мало того что броня висела на ветках дерева, даже до клинков мне удалось бы добраться далеко не сразу.

К счастью, опасности не было, хотя как посмотреть. Из-за куста к ручью вышла Яна – инстинктивно я воспринимал эту девушку как свою старую знакомую.

– Не помешаю? – спросила псевдохтарка по-русски, присаживаясь на траву.

– Как тебе сказать, – с наигранным спокойствием ответил я, возвращаясь в лежачее положение. – Если бы ты была Яной, я бы пригласил тебя поплескаться вместе, а так мне в голову лезут правила приличия нашего с тобой мира.

– Да уж, я помню, как вы развлекались в купальне, – фыркнула девушка, едва сдерживая смех. Ничего удивительного в ее словах не было, ведь сейчас память у Тани и Яны была одна на двоих. – Кстати, мне тоже хочется помыться.

– Да не вопрос, – ответил я и, сдерживая позывы к тому, чтобы прикрыться, выбрался из заводи.

– Какой-то ты нерешительный, – с непонятными интонациями сказала девушка и начала расстегивать рубашку.

– Извини, дорогая, пока каждый не получит по отдельному телу в полное пользование, мы не будем делать того, о чем можем пожалеть в дальнейшем.

– А ты уверен, что Яне это не понравится? – ответила девушка с легким раздражением.

– Я уверен, ее точно взбесит, что кто-то принимал решения за нее. – Увидев состояние землянки, я добавил: – Таня, давай отложим выяснение отношений и взаимного статуса до того момента, когда решим наши общие проблемы, а уже после этого будем или ссориться, или мириться.

– Хорошо, – согласилась девушка, наконец-то выпуская наружу свой страх. Она даже застегнула рубашку, но, переборов себя, быстро разделась и с блаженным вздохом погрузилась в воду.

Я же не стал наблюдать за этим, без сомнения соблазнительным действом, а вернулся на мельницу.

Поведение попавшей в сложную ситуацию девушки было вполне объяснимо. Не скажу, что абсолютно все женщины, но большинство из них в момент опасности стараются привязать к себе мужчину-защитника и делают это самым надежным способом – страстью в лучшем случае или просто сексом в худшем. В идеале подошла бы любовь – тогда защита и забота обеспечены до конца жизни. Но любовь – это не такси и даже не джинн, так что вызвать ее по желанию очень и очень сложно. Чаще всего это чувство приходит, как поется в песне: «Когда ее совсем не ждешь».

Местное слегка синеватое солнце уползло за горизонт, а затем пришла полуночная пора, а значит, время отправляться в путь. Лагерь собирался быстро, оглашая окрестности лишь лошадиным фырканьем. Люди же готовились к маршу молча, если не считать тихого позвякивания металла брони и кольчуг. Глядя на копошащихся под луной бойцов, я понимал, что мне очень повезло и с людьми, и с трофеями. Люди обеспечат защиту своему господину, а качественная броня спасет жизнь моим защитникам. Я не говорю о «чешуе» – это вообще сказочное везение, вызывавшее постоянное ожидание ответного подвоха от затейницы-судьбы. Нам очень повезло и с последним оружейным караваном. Сейчас почти пять десятков бойцов Морофа были защищены и вооружены немного разномастно, но добротно. Впрочем, по-другому и быть не могло – новая тактика накладывала на бойцов различные обязанности и соответственно навязывала разный подход к экипировке.

Лучники из трех истребительных отрядов – по семь в каждом – были экипированы в легкую кольчугу хорошего качества, не мешавшую ни бегать, ни стрелять. А вот девять арбалетчиков из тех же отрядов были защищены намного серьезнее – частями из наборов рыцарских доспехов. Им нужно было сделать только один выстрел, а затем при худшем сценарии выдержать атаку монстров.

Что же касается семи пар снайперов, то и арбалетчики, и лучники под самодельными маскхалатами имели легкие кольчуги. Все это было наработано непосредственно десятниками и ведущими двоек без моего участия.

Наша колонна рысью неслась по ночной дороге – огромная луна давала достаточно света, и никто не боялся вылететь из седла споткнувшейся лошади. Время выхода я подгадал специально для того, чтобы прибыть к городку Перекат под утро. Мой личный опыт общения с дари говорил, что встречаться с ними ночью не просто нежелательно, а заведомо бессмысленно – у нелюдей имелось ночное зрение, а у людей нет. Вот и все расчеты.

Городок Перекат уже давно перерос размеры деревни, но пока не дорос до звания полноценного города и соответственно до получения оборонительной стены. Он встретил нас безлюдными улицами и тишиной. Те, кто встал до рассвета, уже ушли на поля, а остальные досматривали последние сны этой ночи. Полусотенная колонна всадников наполнила небольшой городок гулом и беспокойством. Люди с опаской выглядывали из окон, а местный глава общины выбежал из своего большого дома едва ли не в исподнем. Будучи умным человеком, он моментально вычленил из массы всадников самого главного.

– Ваша милость, чем я могу вам услужить?

Его поведение мне понравилось – довольно грамотное равновесие между стремлением не разозлить вооруженную толпу и нежеланием унижаться.

– Бродячий цирк, они были здесь?

– Да, ваша милость. Уехали еще вчера. – Староста действительно обладал незаурядным умом и, быстро прокачав ситуацию, добавил: – Они ушли по дороге к большому тракту, и если не стали гнать волов, то сейчас выходят с первой стоянки.

– У вас здесь есть стоянки? – немного удивился я, рассматривая простую грунтовую дорогу.

– Да, ваша милость. К нам часто ездят купцы, вот и сделали все так же, как и на больших трактах. Если пожелаете, с вами пойдет проводник и подробно расскажет, где находятся стоянки.

– Хорошо, давайте своего проводника, и пусть кто-нибудь приготовит нам поесть. Мы за все заплатим.

Староста начал отмахиваться от денег, но я настоял, потому что понимал, откуда «растет» его щедрость. Мирный городок переживал нелегкие времена – по округе гуляли отряды революционеров, наполовину состоящие из отморозков и тунеядцев, да и запершиеся в замках господа вполне могли вылезти из своих нор. Вот и приходится бедному главе городка крутиться, угождая всем и каждому. Я мысленно пожелал мужику в скором времени поднять статус поселения и обзавестись защитной стеной, вот тогда он сможет плевать на банды всех мастей с высокой башни в прямом смысле этого слова.

Пока бойцы обедали, командиры собрались на «планерку». Теоретически мы могли догнать «циркачей» чуть позже полудня, но, несмотря на всю внезапность, слаженная работа отрядов была не менее важна, а ее не добиться, атакуя врага с ходу. Поэтому я решил нападать вечером на стоянке. Но тут возникал вопрос: сколько протянет заблудшая душа земной девушки в теле хтарки? Руг немного успокоил меня, сказав, что времени у нас как минимум трое суток. К тому же я надеялся на лояльность Яны, вспоминая, как неплохо ужился в одном теле с императором.

Следующий привал мы сделали в полдень на первой стоянке. Кто хотел, тот немного прикорнул, остальные же просто отдыхали. Дальше мы двигались медленно, сберегая силы и выдерживая дистанцию с обозом дари.

Через час после выхода со стоянки нас догнал Хан. Волк выглядел плохо – сказывалось поврежденное легкое, но, несмотря ни на что, он все же упрямо шел за мной. Я мысленно обругал себя: ведь можно же было перевезти зверя на телеге. Увы, от этой идеи пришлось отказаться сразу – никто, кроме Охто, с волком не сладит, а хтар сейчас находился в главной ставке герцога. Таскать же старика по боевым операциям было глупо.

Что ж, придется Хану немного побегать.

Наше «войско» медленно двигалось по дороге. Напряжение понемногу нарастало – все ожидали встречи с врагом, поэтому расслабиться не получалось. Наш проводник, присланный главой городка и не очень довольный своей ролью, натянул поводья, позволяя Чернышу догнать его лошадь.

– Ваша милость, до второй стоянки полколокола, если пешком.

Поняв его намек, я замедлил движение колонны еще больше, а когда до стоянки осталось метров пятьсот, приказал всем спешиться.

Напутственных слов не было – все прекрасно знали, что нужно делать. Сначала в лесу молча растворились снайперы, а затем пришла очередь истребительных отрядов и «ящеров». На небольшой поляне, которую мы отыскали чуть в стороне от дороги, остались полсотни лошадей и Яна с целительницей. С недовольством пришлось признать, что отсутствие коноводов было серьезным недочетом с моей стороны. В голове мелькнули воспоминания о бое в степи, и я решил оставить возле лошадей один из истребительных десятков. Все-таки мы имели дело со следопытами дари, и в лесу они могли сотворить все что угодно.

Два десятка людей шли прямо по дороге, не заботясь о скрытном движении. Во внезапность атаки на дари я не верил, а так у нас хотя бы будет оперативный простор.

– За следующим поворотом, – тихо сказал проводник и указал рукой в сторону левого массива леса, с двух сторон нависающего над дорогой.

Мой короткий жест отправил второй десяток в лес. Им командовал Мороф, в усиление шла тройка «ящеров» – Шип, Барсук и Сом. Для «медведей» лес был родной стихией, а убийца пройдет где угодно. Мы же с бывшими казаками и стражником в зарослях лишь могли привлекать ненужное внимание.

Первый часовой в знакомом мне клоунском наряде сидел в засаде в двадцати метрах до изгиба дороги. Благодаря Хану мы обнаружили его раньше, чем он нас. Тихо тренькнули тетивы луков – и сразу две стрелы пробили грудь засевшего в кустах клоуна.

За поворотом дороги нам открылось зрелище лесной стоянки с лагерем дари. Возле девятнадцати фургонов копошились десятка три клоунов, а вот дари нигде не было видно. Ни одного.

Тетивы мерно заколотили по кожаным наручам, и разноцветные фигурки начали валиться на землю. Лучники отряда стреляли прямо на ходу, лишь немного снизив скорость шага.

Нелюди появились, когда половина их рабов уже лежала на земле. Четыре лучника и маг – все одари. Короткая перестрелка унесла жизни одного одари и двух моих лучников. Размен был бы еще плачевней, но тут в дело вступили снайперы. Лучники-одари получили по нескольку стрел и болтов кто в спину, кто в бок и упали на вытоптанную ногами сотен путешественников землю бивуака. Маг одари использовал уже знакомый мне прием – выудил из кошеля семена и сыпанул ими вокруг себя. Сыпануть-то он успел, но пока шипастые кусты тянулись вверх, лучники успели сделать из него дикобраза.

Все эти события я отмечал мельком, меня больше интересовало, где находились чистокровные дари, а они точно где-то здесь – об этом говорили два «воронка», в борта которых изнутри уже бились «младшие братья».

Где же носит старшенького?

Дари появился внезапно, выпрыгнув из-за одного из фургонов. Сначала у меня отлегло от сердца – это был не маг, а простой мечник, но когда обмотанная полосками ткани огромная фигура в одно мгновение оказалась возле арбалетчиков, я понял, что поторопился с облегченными выводами. Три бронированных арбалетчика успели выстрелить и тут же разлетелись в стороны, как кегли. И все же один болт успел достать неприятно быстрого дари. Затем за дело взялись Змей, Копыто и Грифон. Мы же со Шрамом оставались в резерве.

Бой «ящеров» с дари мог оказаться не только дольше, но и печальнее: клинки нелюдей даже сумели вскрыть серую броню Копыта, – к счастью, наши лучники не зевали и использовали малейшую возможность, чтобы вогнать во врага очередную стрелу.

Едва утыканный стрелами и исполосованный мечами «ящеров» соперник упал на землю, как послышался крик Шрама:

– Внимание! – Бывший стражник оказался единственным, кто не был заворожен красотой смертельного танца.

Сконцентрировав внимание на фургонах, я увидел, что оставленные без присмотра клоуны не стали убегать, один из них даже успел сдвинуть засов на двери «воронка», за что тут же и поплатился – огромная туша «младшего брата» вывалилась из фургона, и монстр мгновенно откусил голову своему освободителю.

– «Ящеры», на фланги, стрелки, дай! – скомандовал я, уходя с линии огня лучников. Арбалетчики в это время судорожно взводили свои агрегаты.

Монстр хоть и не обладал особым интеллектом, но инстинкт самосохранения все же сделал свое дело – огромное тело, отдаленно напоминавшее гориллу, неслось к нам по сложной траектории, которая позволяла «младшему» уклоняться от большинства стрел.

– Еж, не спать!

Бледный как смерть малец шагнул вперед, и в сторону монстра одна за другой полетели три колбы, две достигли своей цели. Химический ожог заставил монстра споткнуться и кубарем покатиться по утоптанной земле. Его движение потеряло непредсказуемость, чем тут же воспользовались лучники, превращая атакующего по земле монстра в ежика.

За секунду до удачного броска «колбометчика» я услышал треск дерева и скрип железа, а затем увидел, как второй монстр раскидал остатки стен фургона и рванулся следом за братом. К счастью, нам не пришлось разбираться сразу с двумя «младшими» – из леса выступил второй истребительный отряд. В бок чудовищу ударили стрелы, и боль заставила его сменить соперника.

Увы, с «гранатами» у отряда Морофа все прошло не так гладко. Крот либо не попал, либо совсем не бросал. «Младший» почти добежал до арбалетчиков, когда в дело вступили «ящеры». Я планировал использовать кошки как якоря – то есть зацепить за зверя и привязать его к дереву, – но Шип решил по-другому. Он прыгнул вперед, пробегая мимо монстра, которого вдруг повело в сторону, потому что «ящер» зацепился за него кошкой и повис на длинной цепи. Чудовище резко развернулось, и Шип взлетел вверх, как грузик на конце кистеня. Тут же за монстра «зацепился» Сом и тоже отправился в полет. Пока монстр «вращал» «ящерами», лучники фаршировали его стрелами. Мы ускорились и добавили свои острые гостинцы к общему «подарку».

Все закончилось выстрелом в упор из арбалета, который Барсук позаимствовал у арбалетчика, затем один из лучников достал из-за спины топор и отрубил уродливую голову от не менее неприятного тела.

Это действо вернуло меня к реальности.

– Отрубить головы всем! Быстро!

Адреналиновый откат взвинтил людей, и через минуту голов лишились не только нелюди, но и мертвые клоуны. К магу пришлось прорубаться сквозь круговую заросль магической колючки. И в этот момент из леса прилетела стрела, пробившая одного из лесовиков насквозь. Стрелок-одари геройствовать не стал и исчез из кустов раньше, чем туда влетел десяток стрел. Хан, державшийся во время свалки подальше от боя, сорвался с места, как спущенная стрела, и исчез в лесу следом за одари. В успехе этой охоты я не сомневался.

Волк вернулся минут через пять, и его окровавленная морда говорила о том, что победу можно считать чистой.

Зверей в клетках, увы, пришлось застрелить – нам они были без надобности, а выпускать в лес свирепых хищников хоть и благородная, но совершенно глупая и опасная идея.

Сбор трофеев принес много приятных сюрпризов: клинки одари, их великолепные луки и личные вещи мага, в которые прибежавший следом за нами Руг закопался с головой. Мне достались парные мечи чистокровного дари. Это были великолепные клинки, они намного превосходили качеством «братьев» простых одари, что уж говорить о человеческих поделках. Я не удержался и пошел против своего же правила – нарушил однообразие оружия в отряде и сменил листовидные клинки на «братьев» дари. Третья смена оружия – это очень плохо, но соблазн был слишком велик. К тому же я окончательно убедился в том, что лавры двуручника, да и вообще сильного мечника, мне не светят, а новые клинки, рассчитанные под немалую тушу длиннорукой нелюди, очень хорошо подходят мне – «младший» для пешего боя двойным хватом, а «старший» для конной схватки. Так что нужно срочно переучиваться.

Конечно, нашу радость омрачала гибель двух товарищей, но путь воина изначально подразумевает смерть в бою, а их уход был более чем достойным.

Разочарование в трофеях пришло немного позже – среди взятого не было «камня душ».

Мы с Ругом решили пока не огорчать Яну-Таню и обмозговать сложившуюся ситуацию.

– И что теперь делать? – устало спросил я.

– Что делать, что же делать… – затараторил профессор, судорожно прохаживаясь туда-сюда, и внезапно остановился, словно повинуясь собственной команде. – Стоп!

– Что?

– А если попробовать отследить связь девушки с камнем?

– А ты можешь?

– Если бы у меня не было чувствительности, как бы я изучал артефакты? Когда твой камень был в моих руках, я мог отслеживать направление постоянно. Думаю, что на пару мгновений смогу увидеть связь Яны с ее камнем. Вот только как определить – далеко ли находится второй конец связи?

– Да уж, вопрос непростой, а времени у нас все меньше и меньше. – Подарившая немножко сил надежда ушла, и на меня вновь навалилось усталое отупение.

– Постой, а как же твоя ангуляция?

– Какая к демонам ангуляция? – сморщился я, не в силах понять, что за ахинею он несет. И тут до меня наконец-то дошло. Хотелось стукнуть себя по голове – хорошо, вовремя вспомнил, что на руке металлическая перчатка, а шлем лежит на траве. – Вот я идиот! Триангуляция!

Появившиеся шансы на успех немного подняли настроение. Профессор убежал осматривать, что там и куда выходит из тела хтарки, а я, несмотря на острый дефицит времени, решил сделать два немаловажных дела – донести информацию до нужных ушей и посмотреть на реакцию моих людей.

Для начала я приказал стащить тела нелюдей в одну кучу и раздеть, а затем собрал весь личный состав и начал «лекцию». С речью нужно было спешить, потому что скоро совсем стемнеет. Хорошо, хоть бойцы работали споро – кто-то дотошный даже приставил головы к обрубкам шей у всех тел.

– Господа и дамы, – кивнул я в сторону хтарки и целительницы, – перед нами представители народа, которого вы по сказкам и страшилками знаете как дари.

Народ нервно загудел – кто-то смотрел с любопытством, кто-то брезгливо морщился, а некоторые даже схватились за символы своих святых.

– Итак, сначала смотрим на первую разновидность чистокровного дари. Сейчас мы имеем дело с мечником, но в дальнейшем можем столкнуться с магом. Маги намного опаснее мечников, но они такие же смертные, как и этот кусок мяса. – Я пнул носком сапога серое тело гуманоида нечеловеческой наружности. Нехорошо, конечно, так с мертвым, но мне нужно было сбить у бойцов мистический страх перед противником. – Рядом с дари мы видим двух монстров. Дари называют их «младшими братьями», я, конечно, сомневаюсь, что они настолько близкие родственники, но сейчас это не так уж важно. А важно то, что монстры сильные, быстрые, но тупые, и этим недостатком нужно пользоваться. Теперь слуги дари, – продолжил я, перейдя к выложенным в ряд пяти телам, которые внешне были неотличимы друг от друга. – Это одари. По виду почти люди, но к человеческому племени они не имеют ни малейшего отношения. Один из них маг, мы все видели, как он создал колючую стену, но по сравнению с чистокровными магами-дари они слабоваты. На что способны лучники, вы узнали на своей шкуре. Что же касается клоунов, то они являются простыми людьми, по неизвестным мне причинам ставшими верными рабами нелюдей.

Закончив лекцию, я пригласил «аудиторию» посмотреть на тела поближе. Не скажу, что они избавились от страха перед нелюдью, но мистический ореол немного рассеялся – ничто так не добавляет уверенности в себе, как труп врага.

Второй разговор был намного тяжелее. Я все время откладывал беседу с целительницей, но в дальнейшем ее помощь может понадобиться в любую секунду, поэтому тянуть не стоило.

Женщина как раз закончила лечить раненых и присела отдохнуть возле одного из костров, которые бойцы успели развести для приготовления позднего ужина.

Кашевар понял по моему лицу, что он здесь лишний, и, помешав в котле, тихонько улизнул к снятым с лошадей вьюкам.

– Как там раненые? – нейтрально спросил я, присаживаясь рядом с целительницей.

– Все, кто не погиб до моего приезда, выживут. Троих придется отправить в ближайший город. Остальные через пару дней вновь смогут подсовывать свою дурную голову под чужую сталь, – нервно дернула плечом женщина. Ее бесила сложившаяся ситуация, но хамить барону в лицо она все же не рискнула. – Но ведь вы не за этим пришли?

– Почему же? – пожал я плечами и подбросил прутиком вывалившуюся из костра ветку обратно в огонь. – Хотя вы, конечно, правы, у меня есть серьезный разговор.

– Говорите, ведь мне все равно придется вас выслушать.

– Вопрос такой: могут ли целители запустить остановившееся сердце? – Я решил проигнорировать последнее замечание целительницы и перейти сразу к делу.

– Некоторые могут, но для этого нужны… – Женщина неожиданно замялась, не зная, как подобрать правильное слово.

– Артефакты, – подсказал я и улыбнулся, когда увидел, как целительница начала оглядываться по сторонам. – Да не дергайтесь вы так. Я прекрасно понимаю, что целители являются магами и пользуются магическими артефактами. Уверен, что иерархам церкви это тоже известно. Так что страшной тайны вы тут никому не откроете. Конечно, в каком-нибудь забитом городке вас могут потащить на костер, но не среди моих бойцов.

Женщина немного успокоилась и даже подрастеряла в нервной суете свою раздражительность.

– Я поняла, для таких сложных ритуалов нужны артефакты, но это только в обителях, и работать с ними могут лишь самые сильные из целителей. Я же простая знахарка. Могу срастить ребра, остановить кровотечение, а вот оживлять мертвых мне не под силу.

– А о мертвых речи не было, – поспешил я обуздать фантазию целительницы, пока она, по обыкновению всех женщин, не выдумала себе всяких ужасов, основываясь лишь на крупицах информации. – Тогда второй вопрос. Можете ли вы помочь биться ослабевшему сердцу?

– Это могу, – оживилась женщина, явно вспомнив случай, которым гордилась. – Однажды я успела к умирающему ребенку и буквально подхватила последний удар его сердечка. Затем убрала жар, и сердечко забилось ровно.

На лице целительницы заиграла мягкая улыбка, которая вновь добавила ей шарма и молодости.

– Теперь третий вопрос. Только сначала выслушайте меня до конца, затем хорошо подумайте, а уже после этого начинайте плеваться, – перешел я к главному, заставив женщину напрячься. – Вы можете остановить сердце?..

– Да как вы! – вскочила целительница, но тут же испуганно села обратно, повинуясь металлу в моем голосе.

– Молчать! Сядь, дура! – Крик подействовал не только на целительницу, но и на бойцов, которые поспешили отойти подальше. Я же, закончив с воплями, спокойно взял деревянную лопаточку и помешал бурлившее в котелке варево. – Просил же сначала выслушать до конца. Скоро может произойти ситуация, при которой для спасения жизни необходимо будет сначала остановить сердце человека, а затем вновь запустить его.

– Вы считаете меня дурой? – наконец-то перешла от страха к сарказму целительница. – Не бывает такой помощи, для которой останавливают сердце.

– Что бы вы сказали, опиши вам кто-нибудь вчера дарийского монстра?

– Что это невозможно, – после недолгих раздумий ответила целительница, которая, несмотря на все свои причуды, была далеко не глупой дамой.

– В нашем мире, особенно при вашей профессии, говорить слово «невозможно» не очень разумно. Вернемся к остановке сердца.

– Сердце является простой мышцей, и расслабить ее может любой ученик целителя, но это запрещено святым учением. К тому же как мы заставим его снова работать?

Мне очень понравилось это «мы» – похоже, в целительнице жила такая же страсть к новому и неизведанному, как и у профессора.

– Есть способ, – загадочно улыбнулся я и, помешав кашу, попробовал ее на соль. Соли не хватало, поэтому пришлось вызывать кашевара, так как варево было почти готово.

Ночь прошла тихо, и мне удалось славно выспаться, а вот Руг явно не сомкнул глаз ни на секунду. Зато по его горящему взгляду было видно, что ночные бдения дали хорошие результаты.

– Нить ведет на северо-восток.

– А точнее?

– Ну куда-то туда. – Профессор кивнул в сторону леса, но озорные огоньки в его глазах показали, что он забавляется.

– Так, проф, надеюсь, ты помнишь, что у меня по утрам совсем нет чувства юмора? Если будешь морочить голову, я надаю по ушам кашевару, и он больше не будет тебя подкармливать.

Угроза подействовала – несмотря на субтильность, Руг ел за двоих как минимум, поэтому постоянно подлизывался к кашевару с целью получить дополнительную пайку.

– С тобой неинтересно, – махнул рукой ученый и повел меня к высокой сосне, вокруг которой виднелась россыпь камней.

Возле одного из булыжников лежала длинная палка.

Что ж, и без пояснений профессора я понял, что он определил направление связи Тани с «камнем душ» и отметил его палкой, – теперь дело было за картой и компасом.

Развернув творение местных картографов, я удрученно вздохнул: кто хоть раз имел дело с военными картами, меня поймет. То, что я расстелил на камне, было похоже на произведение искусства, то есть красиво, ярко и… очень приблизительно.

Впрочем, как говорится, «за неимение гербовой бумаги, будем писать на простой».

Творчество картографа-художника мне было совершенно не жаль, поэтому, сверившись с компасом, я приложил к карте относительно ровную ветку и чиркнул по бумаге тонкой угольной палочкой. Пройдясь взглядом вдоль линии, я почувствовал, как в голове зарождаются нехорошие предчувствия. Судя по вздоху профессора, его посетила аналогичная мысль.

Через пару часов мы добрались до имперского тракта и проехали по нему на юг, таким образом сдвинувшись перпендикулярно линии на карте.

Профессор еще немного побродил вокруг застывшей хтарки и уверенно указал рукой направление невидимой мною линии. Краем глаза я успел заметить интересную вещь – если основная часть отряда наблюдала за происходящим с непониманием, то целительница подозрительно посматривала то на хтарку, то на жесты профессора. Что самое интересное, такую же активность проявлял беспризорник Глеф, он же гранатометчик Еж.

Росчерк грифеля по бумаге подтвердил наши с профессором опасения. Не успокаивало даже то, что на карте пересечение линий находилось довольно далеко от памятного нам места.

– Дом господина Торнадо, – вздохнул я.

– Демона Торнадо, – поправил меня профессор. – Это для нелюдей он господин.

– А кто-то говорил, что они были не демонами, а простыми людьми.

– Ван, – тихо вздохнул профессор, – они были людьми, но когда возомнили себя богами, превратились в демонов. Хоть и не в том понимании, в котором их представляют церковники.

– Чего это ты так расчувствовался? – спросил я, хотя на самого навалилась странная меланхолия.

– Мне жаль, что великое искусство, способное сделать людей счастливыми, было направлено во зло.

– Не знаю, проф, но мне все чаще кажется, что людям не нужно счастья. Как только они его получают, сразу же стремятся разрушить. Может, человек по природе мазохист.

– Кто? – удивился Руг.

– Ну, тот, кто любит боль.

Профессор нахмурился:

– Возможно, ты прав, хотя очень хочется, чтобы ошибался.

Следующие двое суток превратились для нас в сплошную скачку с короткими привалами на отдых для лошадей и недолгий сон. Хтарке становилось все хуже – судя по всему, у Яны кончалось терпение, и девочки так и не смогли ужиться в одном теле, поэтому нам нужно было спешить.

Сначала мы выехали на северный тракт. Затем свернули на довольно широкую дорогу к одному из богатых баронств. Приходилось проявлять максимальную осторожность – местный барон не был поклонником революционеров, впрочем, как и большинство дворян герцогства.

К концу вторых суток мы вышли в заданный район. Благодаря повторной проверке направления линии связи хтарки с «камнем душ», удалось окончательно убедиться, что наш путь ведет к разрушенному дворцу древнего демона Торнадо.

Как ни странно, лучше всего эту местность знал я, поэтому на собрании командиров было решено идти на захват со стороны каменной террасы, именно там, где прошла моя душа в теле одари. Так как мой прошлогодний маршрут шел от моря, мы сделали серьезный крюк.

Десяток километров до каменного обрыва со ступенями пришлось идти пешком, потому что в этой глуши не осталось ни дорог, ни тропинок. Возможно, с другой стороны к замку вела нормальная дорога, но как раз туда соваться не стоило – мало ли какие сюрпризы приготовили на дороге маги нелюдей. Все-таки здесь попахивало серьезной базой.

Едва заметная тропинка вывела нас к подъему, который для меня оказался неожиданно сложным. Впрочем, чему удивляться? В прошлый раз я шел по этому пути в ловком и сильном теле дари, а сейчас по полустертым каменным ступеням полз обычный человек, причем в броне.

Большие валуны между вековыми деревьями сообщили мне, что цель нашего путешествия близко. Вперед пошел «веер» из десятка разведчиков, включая троих «медведей» из отряда Морофа.

Насколько хорошо парни справились с поставленной задачей, я понял, когда увидел тело клоуна с перерезанным горлом, за ближайшим валуном обнаружился второй труп – и при этом ни малейшего шума. Конечно, здесь не помешала бы помощь Хана, но волк так и не появился, явно по состоянию здоровья.

Наши разведчики обнаружились, когда между деревьями начали попадаться «огрызки» стен когда-то огромного поместья. За одной из таких стен, от которой остался метр лишь каменной кладки, спрятался «медведь» из вспомогательного отряда с напарником.

– Как там? – тихо спросил я, присаживаясь на корточки рядом с разведчиками.

– Тридцать фургонов. Клеток нет. Возле фургонов где-то четыре десятка клоунов, – четко отрапортовал «медведь».

– Дари?

– Нелюдей не видно, но запертые фургоны точно есть.

А вот это нехорошо. В прошлый раз дари появились внезапно и чуть не наломали дров, а здесь, между остатками зданий, возможность маневра давала им намного большее преимущество. Но ждать было нельзя – в любой момент клоуны могли поднять тревогу.

– Пошли, – повертел я над головой кулаком, раскручивая маховик атаки.

Отряды тут же начали группироваться, а снайперы растворились в подлеске, выискивая удобные позиции для стрельбы.

Мы вновь получили преимущество внезапности. Суета между фургонами началась, когда первая группа уже вышла на большую площадь перед разрушенным дворцом. Больше десятка рабов тут же получили по стреле в разные части не защищенного никакой броней тела.

Бой с клоунами закончился неожиданно быстро – последними легли три арбалетчика на лишившейся стен площадке второго этажа и два копейщика, которые почему-то вздумали атаковать лучников с копьями наперевес. Тут бы радоваться победе, но предчувствие надвигающей опасности не отпускало.

– Ищите щель, в которую залезли нелюди, – скомандовал я разведчикам, а сам пошел проверять фургоны.

«Воронки» оказались незапертыми и абсолютно пустыми. Таких специализированных транспортных средств на площади перед бывшим дворцом было четыре штуки, что подразумевало наличие как минимум двух дари и четырех «младших».

Для настоящего следопыта найти многократно натоптанную тропинку было делом нескольких минут.

– Здесь вход! – успел крикнуть один из лесовиков, и тут же его оторвало от земли и зашвырнуло в лес чем-то похожим на взрывную волну. Воздушный удар задел часть «циркового» каравана, перевернув три фургона.

– Разойтись! – заорал я и только после этого рассмотрел небольшой вход в подвал.

Строение напоминало обычный погреб – небольшой холм и арка входа не выше человеческого роста. Именно оттуда несколько секунд назад вылетел лесовик, а в данный момент из подземелья медленно выбралась огромная фигура дари. Нелюди пришлось сильно нагнуться, и рывок он сделал практически с низкого старта.

За доли секунды дари оказался практически вплотную к фургонам, а затем облаченная в хламиду фигура картинно топнула ногой. Взрывная волна распространилась по кругу, разбивая в щепки фургоны и ломая человеческие фигуры.

Воздушный удар уронил меня на спину и чуток протащил по камням площади, но в отличие от тех, кто оказался в эпицентре, я и все, кто был рядом со мной, отделались легким испугом и быстро поднялись на ноги.

В груди заныло от бессилия и злобы.

– Стреляйте, мать вашу! – заорал я, спуская курок арбалета. Увы, лука со мной не было, так что возможности дистанционного боя я исчерпал с первого же выстрела.

Арбалетчики моего отряда успели выстрелить, и один болт даже прошил подол мантии мага. Ответ последовал незамедлительно – послышалось гудение как от бушующего огня в топке, и меня обдало волной горячего воздуха. Красноватое марево пронеслось мимо, заставив одного арбалетчика и двоих лучников вспыхнуть, как свечки. От мысли о том, что было бы, целься маг лучше, по спине пробежал холодок страха.

На секунду показалось, что после магического удара выжил только я, и все, что мне оставалось, – это, стиснув зубы, рвануть на мага с короткими клинками, но взгляд все же выловил некую странность в картинке мира: в воздухе перед магом замерло несколько стрел. Оперенных снарядов в магической защите становилось все больше, и маг перешел в оборону. Через секунду на полуразрушенных стенах и возле деревьев за спиной мага появились лучники и приняли участие в общем деле. Их стрелы тоже не смогли пробить магического полога – дари держал круговой щит.

Ситуация замерла в патовом положении, и надо было делать «ход конем», поэтому я подхватил валявшееся возле трупа клоуна копье и устремился на врага, благоразумно сдержав яростный вопль. Маг в этот момент стоял ко мне боком и почувствовал опасность лишь в последний момент.

Четырехгранный шип наконечника завяз в упруго поддавшейся пелене энергетического щита, я навалился сильнее и, пробив упругую преграду, вогнал четырехгранное жало наконечника в живот повернувшегося ко мне мага.

Деревянный перестук стрел по камню намекнул мне, что щит исчез, а глухие удары наконечников в живую плоть подтвердили, что так оно и есть. Отпустив древко, я шагнул назад и быстро извлек более длинный клинок из трофейной пары. Ударил с оттягом, и великолепная дарийская сталь, хоть и не без труда, но все же отделила массивную голову от туловища. И только после этого тело врага рухнуло на мостовую.

Бойцы радостно завопили, и тут же яростный рев «младших братьев» возвестил о том, что радоваться еще рано. Но все же, завалив такого соперника, как маг дари, бойцы растеряли последние крохи страха, заменив его победным куражом. Приземистых монстров встретил целый шквал стрел и метко брошенные колбы с кислотой. В этот раз маленький Крот не сплоховал и метал свои снаряды ничуть не хуже Ежа.

Отходя от стычки с магом, я как-то не сразу понял, что у входа в подземелье уже лежат три утыканных стрелами и обезглавленных монстра, а четвертый, похожий на дикобраза ничуть не меньше своихбратьев, нырнул в темноту подземелья.

Площадь теперь напоминала место бомбежки – ни одного целого фургона, а на земле россыпь лежащих людей, к счастью, в основном оглушенных: через минуту бойцы начали подниматься, отходя от контузии. Погибли трое сожженных заживо стрелков и один с переломом позвоночника. Возле остальных уже копошилась целительница.

Раненых было очень много, так что отрядов поддержки у меня теперь не стало. Впрочем, это не так уж важно – вниз пойдут только «ящеры».

Вход в подземелье был где утыкан, а где просто завален стрелами – сунувшихся из подземелья монстров встретили очень достойно. Так что пришлось аккуратно расчищать себе путь, чтобы не доломать то, что уцелело: качественные стрелы нужно беречь.

Варианты движения по коридорам мы отрабатывали еще во временном лагере под руководством Шрама, и вот теперь пришло время проверить нашу теорию на практике. Вид черного зева входа в подземелье заставил меня внести определенные изменения. Люди Морофа из подручных средств быстро соорудили десяток факелов, которые отличались от обычных тем, что имели жестяной экран с одной стороны. С помощью ремней и веревок факелы закрепили за левым плечом каждого «ящера» таким образом, чтобы экран не давал пламени ослеплять своего владельца и того, кто идет сзади. Вторым усовершенствованием было перебазирование Руга из конца колонны в ее начало. Теперь его место было чуть в стороне и позади впередиидущего.

На всякий случай мы прихватили два максимально круглых щита из трофеев.

– Ну что ж, парни, пусть святой Гран будет с нами, – помянул я местного покровителя воинов.

Впереди пошел Шип с Ругом, следом Грифон, а уже затем пришла моя очередь нырять в темноту подвала.

Факелы бросали на стены узкого тоннеля неровные блики и по сравнению с обычными налобными фонариками земного образца освещали помещение до обидного слабо. Но других светильников у нас не было.

Теснина тоннеля тянулась метров на пятьдесят по прямой, а затем начиналась понижающаяся спираль. На одном из поворотов факелы высветили некую тень, и через секунду сначала по шлему Шипа, а затем по броне Руга звякнуло острие длинной стрелы. Бывший убийца тут же среагировал, нажав на курок арбалета, одновременно приседая и сдвигаясь влево. Как только появилась возможность, выстрелил Грифон и повторил маневр Шипа. Руг в это время прижался к правой стене тоннеля и прикинулся ветошью.

Затем пришла моя очередь быть ведущим. Пройдя метров десять, я остановил движение, давая Шипу и Грифону время перезарядить арбалеты и пристроиться в хвост колонны. Переданный по цепочке легкий толчок в спину сообщил, что перезарядка закончилась, и мы осторожно пошли дальше.

Стрелком оказался лучник-одари. Первый же болт угодил ему в грудь, отбросив назад.

Я уже хотел подойти ближе, но был остановлен Ругом, который неожиданно вцепился мне в руку.

– Там над полом перед телом идет силовая линия, – прошипел из-под шлема профессор.

– Вот оно как? – только и сумел выдавить я из себя, радуясь тому, что интуиция сработала на все сто.

Нечто подобное я предполагал, услышав разговоры профессора о неких невидимых линиях. В том, что подвалы защищены, сомнений не было. Конечно, ловушки могли срабатывать и от нажима, но дари не являлись хозяевами замка, и обезвреживание подобных сюрпризов оставило бы следы. А вот местный аналог лазера – совсем другое дело.

– Как высоко над полом? – шепотом спросил я.

– Чуть ниже колена, – так же тихо ответил Руг.

Ребята в отряде собрались сообразительные и, опережая команду, передали вперед один из щитов. Центровка у щита была отвратительной, но он все же докатился до тела нелюди. В правой стене что-то сухо щелкнуло, и из камня на левой стене полетела крошка. Что самое неприятное, ближайшие осколки, выбитые вылетевшим из ловушки снарядом, разлетелись в метре от меня.

Мысленно обозвав себя идиотом, я решил перестраховаться и приказал подать второй щит. Ловушка оказалась одноразовой, и мы уже безбоязненно подошли к телу врага.

Узкий тоннель закончился еще через полсотни метров, и мы оказались в широком коридоре. «Ящеры» тут же рассыпались веером, внимательно высматривая угрозу.

Судя по обстановке, мы вышли из вспомогательного тоннеля. Им же сюда попали и дари, а вот центральный вход никто не использовал уже очень давно – широкие ступени поднимающегося вверх большого коридора покрывал толстый слой пыли.

Еще трое одари ждали нас в обширном зале со сводчатым потолком. Короткая перестрелка показала преимущество «чешуи» и закончилась со счетом два – ноль в нашу пользу. Оставшийся в живых одари попробовал схлестнуться с бывшими «медведями» на мечах, но невысокие крепыши разошлись и, напав с разных сторон, порубили прикрытую лишь маскировочным комбинезоном нелюдь «в капусту».

Оставленные в пыли следы прочитать мог даже я, так что мы без проблем нашли путь через зал ко входу в высокий, но не очень широкий тоннель. Там нас поджидал сбежавший с поля боя «младший». Монстр уже успел повыдергивать из себя стрелы и частично заживить раны. Увидев обезьяноподобный силуэт в темноте тоннеля, впередиидущий Шип принял рискованное решение и метнулся вперед. В принципе я был с ним согласен – драться с крупным монстром в узком пространстве будет намного удобнее, поэтому не стоило выпускать его на простор зала. Руг благоразумно отошел в сторону, пропуская мимо себя Сома, Барсука и меня.

Мы буквально повисли на монстре, кромсая его короткими клинками. Меня пару раз болезненно приложило о стены, но «чешуя» спасла от увечий. Через пару минут «младший» начал слабеть, а затем лег на пол, придавленный весом четырех не самых легких мужиков.

Отрубив на всякий случай уродливую голову, мы двинулись дальше.

В следующем зале вновь состоялась встреча с троицей лучников-одари, которая закончилась с прежним результатом, только теперь рубиться пришлось со всеми, преодолев разделяющее нас расстояние стремительным рывком.

Следующий узкий тоннель был оборудован еще одной ловушкой. Руг сработал четко, только нам изначально ничто не угрожало – ловушка оказалась разряженной. Мало того, с дальней стороны кто-то разбил камень и частично оголил металлические трубки толщиной в палец, а некоторые даже извлек из стены и унес с собой.

В этом же тоннеле нас ждала встреча с мечником-дари. Я шел вторым и даже испугаться не успел. Шрам выстрелил из арбалета и ушел в сторону, я нажал на курок, как только увидел несущееся к нам тело, целясь куда-то в середину туловища, и тоже отошел к левой стене.

Монстр был уже совсем рядом, я посмотрел на Шипа, не понимая, почему он медлит. Но убийца знал, что делал, – он хладнокровно выдержал паузу и выстрелил. Неясная в мерцающем свете факелов тень словно споткнулась и рухнула на пол, проехав пару метров по инерции. Только после этого я рассмотрел мечника одари и, увидев смутно знакомый знак на его лице, испугался по-настоящему – ширина тоннеля была достаточно большой, чтобы «мастер быстрого клинка» мог воспользоваться парными мечами, а что могут элитные бойцы-дари, я помнил из сна маленького Хувлы.

Хвостовик болта посреди лба нелюди немного успокаивал, но окончательно я избавился от страха, лишь отрубив мечнику голову.

Как оказалось, дари стоял на последнем рубеже. Сразу за довольно коротким коридором находился еще один зал, чуть поменьше первого. Это помещение выглядело более обжитым – в стенах виднелись углубления, а посреди комнаты в шахматном порядке разместились шесть монолитных каменных тумб. Вот за этими тумбами нас и поджидали остатки отряда нелюдей.

Короткий обмен стрелами и болтами поначалу не давал результатов, но когда Барсук высунулся после перезарядки, в него угодила самая настоящая молния. Удар пришелся не по прямой, а как бы рикошетом от поверхности каменного постамента, но бывшему «медведю» хватило и этого – он с лязгом рухнул на пол. С этого момента события понеслись вскачь – Руг почему-то решил, что если применена магия, то только он сможет с ней справиться.

– Куда, придурок! – заорал я вслед сорвавшемуся с места профессору и тут же совершил аналогичную глупость, побежав за ним.

Из-за одной из тумб высунулся одари и поднял руку, на которой явственно просматривался массивный браслет. Ослепительно блеснул разряд, и молния врезалась в панцирь профессора, опрокидывая его на спину.

– Сволочь, – прохрипел я и ускорил движение.

Три или четыре стрелы, звякнув, отлетели от «чешуи», пока я бежал до нужной тумбы. На каменный постамент я запрыгивал боком, как киношные полицейские на капот собственного автомобиля. Моя пятая точка, скрипя чешуйками, проехала по гладкому камню, а ноги врезались в голову метателя молний. Оставалось выхватить нож и дорезать мага, но тут из-за соседней тумбы поднялся еще один обладатель браслета. Среагировали мы практически одновременно – я метнул короткий клинок, а он выпустил молнию.

Все, приехали.

Разряд тряхнул меня, словно удар шокера, но почему-то не вышиб сознания, а вот старая добрая сталь в моих руках оказалась действеннее – маг завалился на спину с мечом в глазнице.

В глазах плавали пятна от блеска молний, и, лишь проморгавшись, я увидел, что «ящеры» уже повалили стрелков и отпиливают им головы. Грифон решил помочь мне в этом грязном деле, но я остановил его, увидев, как зашевелился маг, получивший от меня ногами в голову.

– Свяжи его и заткни пасть кляпом, – приказал я Грифону. – Не забудь снять все амулеты, только осторожно.

Договаривал я уже на бегу, устремляясь к месту, где, безвольно раскинув руки, лежал Руг. С трудом справившись с застежками, я снял шлем и отбросил его в сторону.

– Проф, очнись! Очнись, скотина такая!

Только сейчас я понял, как дорог мне этот несуразный человек. Мы пережили вместе столько всего, что стали ближе братьев, и потерять его было бы мучительно больно. Разумная мысль все же прорвалась сквозь муть отчаянья, и я прижал пальцы к его сонной артерии. Пульс прощупывался с трудом, но он все же прощупывался.

– Урген! – крикнул я и отвесил ему увесистую пощечину.

– Что?! Где?! – рывком очнулся профессор.

– В Караганде, придурок, – тряхнул я тяжелую из-за «чешуи» тушку. – Какого демона ты поперся вперед? Еще раз так сделаешь – и я сам зарежу тебя, как курицу.

Несмотря на всю ярость заявления, улыбка облегчения постоянно стремилась растянуть мои губы. Руг это понимал, поэтому лишь улыбнулся в ответ.

– Я в норме, Ван, все хорошо. Давай займемся тем, для чего мы сюда приехали.

С моей помощью он встал и, подволакивая ноги, побрел к стенным нишам. В зале хватало света от спиртовых ламп и странных светильников под потолком, поэтому мы избавились от чадящих факелов.

Сом и Шип отправились наверх, а я занялся Барсуком. Бывший «медведь» не подавал признаков жизни, но появившаяся через пару минут целительница успокоила меня, пообещав, что поставит бойца на ноги. Вместе с целительницей пришла хтарка и Мороф с десятком бойцов. Девушка выглядела не очень – ее потряхивало, а на лбу проступали тяжелые капли пота. Это было нехорошо.

– Так, все марш наверх, со мной остаются только Руг, целительница и Шип с Грифоном.

Двоих «ящеров» я оставил на всякий случай. Бывшему киллеру и убившему свою жену рыцарю можно было доверять по той простой причине, что никому, кроме меня, они живыми не нужны. Хотя риск все же имелся.

– Проф, – повернулся я к Ругу, который перемещался по залу уже намного веселее. Похоже, всю слабость смыла научная лихорадка.

– Да, я почти готов. Камень был у того, в кого ты метнул меч.

Профессор продемонстрировал пульсирующий кристалл на цепочке.

– Грифон, помоги девушке лечь на стол, – приказал я «ящеру» и повернулся к целительнице. – Ну что ж, начнем.

Бывший рыцарь очень нежно подхватил хтарку на руки и аккуратно положил ее на каменную тумбу. Затем отошел назад и демонстративно отвернулся, то же самое проделал Шип.

Умные мальчики.

Мы с целительницей подошли к тумбе, а Руг положил кристалл на соседний постамент и начал быстрыми мазками чертить угольной палочкой по сероватому камню. За несколько секунд он создал вокруг «камня душ» несколько кругов из цепочек рун.

– Я готов, – отрапортовал профессор и замер с палочкой в руках. Он явно собирался добавить в рисунок несколько деталей, после того как душа Тани вернется в камень.

– Ваша очередь, – повернулся я к целительнице.

Женщина сильно побледнела, но все же поборола страх и, закусив губу, положила ладонь на грудь хтарки. Она уже пробовала самостоятельно лечить девушку, но вынуждена была признать, что не в силах ей помочь. И вот теперь ей предлагают непонятный и очень опасный способ лечения безнадежно больной – страшно, но очень интересно.

Смуглое тело хтарки дернулось, а испуганные глаза затянула поволока. Я же сосредоточился на том, что считал секунды в уме.

Десять секунд… ничего не происходит. Двадцать… все по-прежнему, а целительницу начало колотить от страха, да и мне что-то стало муторно. До тридцати считать не пришлось.

– Есть! – заорал профессор и через секунду добавил: – Начинайте!

Для моей задумки высота, на которой находилось тело, не подходила, поэтому пришлось запрыгнуть на постамент и сесть на девушку сверху.

Идиот! Броню нужно было снять. Чтобы не повредить хрупкое тело, я постарался перенести вес на колени.

Резкий рывок разодрал рубашку, хотя, конечно, можно было обойтись и без подобных крайностей: сказывались нервы.

Это было очень давно, в летнем лагере меня выбрали в команду помощников спасателей и, как водится, преподали пару уроков по реанимационным мероприятиям. Но фиг бы я что-либо запомнил, если бы через неделю с моим другом Колькой не случилась беда – он утонул. Вожатому пришлось делать не только искусственное дыхание, но и непрямой массаж сердца. А я сидел рядом и трясся как осиновый лист. Именно поэтому в памяти отпечаталась каждая секунда этого события.

Двумя ладонями я запрокинул голову хтарки и, зажав пальцами нос, два раза сильно дунул ей в рот. Затем положил правую ладонь между холмами монументальной груди хтарки перпендикулярно ребрам и накрыл левой ладонью.

Так, что там дальше, приподнять пальцы? Так они и так подняты мягкими холмами. В другом случае я бы получил удовольствие, но было как-то не до этого.

– Помогай, – крикнул я целительнице и начал резко нажимать на грудь хтарки, наваливаясь всем телом на выпрямленные руки.

Целительница положила свою ладонь на смуглую кожу немного выше моих пальцев.

– …Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, – отсчитал я нажатия на грудную клетку и, вновь ухватив Яну за голову, сделал два принудительных вдоха. Затем вернулся к массажу сердца. – …Шестнадцать, семнадцать…

– Все! – неожиданно взвизгнула целительница. – Сердце бьется, я держу ее.

Словно подтверждая ее слова, Яна мучительно закашляла. Я прижал девушку к себе и засмеялся. Это был и радостный, и одновременно нервный смех.

– Ван? – прохрипела хтарка.

– Да, девочка, это я.

– И я, – вставил свое слово радостный Руг.

Тело Яны задергалось, и мне сначала показалось, что это судорога, но через секунду стало понятно, что она просто плачет.

Если честно, я впервые видел эту девушку плачущей, но вполне понимал ее состояние.

Глава 6 Штурмовик

Очень скоро в северные леса империи придет настоящее лето. Солнышко становилось не таким уж ласковым, а окрестные пейзажи изобиловали сероватыми подпалинами на кончиках травы и листьев. В полдень все вокруг окутывала жара.

Но пока солнце не добралось до зенита, можно было полежать на травке у реки, наблюдая за очень интересным действом. С небольшого холмика, на котором я расположился на отдых, открывался великолепный вид галечного пляжа. У кромки берега быстрой речушки двигались две изящные фигурки. Обе были одеты в кожаные штаны и широкие рубахи из паучьего шелка. Но если наряд на одной из соперниц очень соблазнительно облегал самые интересные места, то на ее сопернице одежда сидела немного мешковато.

Яна сделала резкий шаг вперед и направила деревянную имитацию кинжала в живот Тани, но та в свою очередь шагнула в сторону, перехватывая руку хтарки, и постаралась ударить ее локтем свободной руки. Яна отклонилась назад, уходя от локтя, но и это было предусмотрено Таней – вслед за локтем в сторону лица хтарки пошла кисть с палочкой. Казалось бы, поражение неизбежно, но Яна умудрилась изогнуться еще сильнее, практически становясь на «мостик». Удар прошел впустую, и тут же малолетняя воительница получила удар коленом по ребрам. В продолжение удара Яна завалилась на спину и, зацепив Таню за рубаху, рывком перебросила ее через себя.

Обе девушки практически синхронно вскочили на ноги и застыли в низких стойках.

Великолепно. Обожаю эти тренировки. Конечно, в двенадцать лет невозможно двигаться с грацией зрелой женщины, но все равно красиво.

Эта мысль вернула меня на месяц назад, когда агент новоиспеченного герцога прискакал с известием, что в одной из обителей целителей уже неделю лежит без сознания маленькая девочка. Из-за отсутствия средств у родителей целители решили отключать пациентку от магических артефактов. Мы с Ругом тут же выехали на место. Профессор пообщался с целителями и подтвердил, что мы имеем дело с «пустым сосудом». Если честно, не знаю, как бы я поступил, если бы был шанс, что ребенок когда-нибудь выйдет из комы. Поэтому с облегчением выдохнул и поблагодарил всех святых за избавление от страшного соблазна.

Вопрос с целителями решился быстро – как оказалось, посланник революционеров не додумался пообещать денег, зато ему вполне хватило мозгов предупредить целителей, что огорчать Черного Ящера – это очень опасное занятие.

Именно тогда я в первый раз услышал свое новое прозвище, от которого, наверное, не избавлюсь до самой смерти. Психологическая подготовка была проведена грамотно – посланник нагнал на целителей столько жути, что они без особых разговоров «продали» мне тело девочки и в нагрузку поделились парой склянок различных зелий. А вот похожие на маленьких золотых паучков артефакты целители согласились только одолжить. Для того чтобы забрать обратно магические приборы, поддерживающие девочке жизнь, с нами был направлен один из целителей.

Разобравшись с целителями, я лично подарил безутешным родителям два золотых империала и был неприятно удивлен тем, что горе в их глазах быстро сменилось радостью. Впрочем, чего ожидать от людей, которых дома ждали еще шестеро детишек.

Переезд в мою новую резиденцию прошел без проблем, так же как и проведение ритуала.

Ох, и ругалась же Таня, когда впервые взглянула в зеркало. Нет, нельзя сказать, что ей досталось некрасивое тело – соломенного цвета волосы, серо-зеленые глаза, а также довольно правильные, хоть и немного крупноватые черты лица. Вполне приличный облик, но если добавить к этому двенадцать лет от роду, веснушки и несколько подростковых прыщей, то для зрелой женщины, которая в другом мире и другом теле уже давно вела нормальную половую жизнь, новость вышла не очень приятной.

Истерика после «вселения» была первой и последней – я в доступной форме объяснил Тане, что это практически идеальный случай, а следующего можно ждать еще очень долго. Затем последовал вопрос, готова ли она ждать подходящего тела в «камне душ» еще пару лет, и все стало на свои места.

Чтобы не возиться самому, я отдал свою юную землячку на воспитание Яны и сделал это по очень веским причинам – Таня, находясь в теле хтарки, успела узнать очень много тайн. Так что теперь либо они станут близкими подругами, либо врагами. Во втором случае Яна прирежет девчонку, как только появится такая возможность, и я никак не смогу этому помешать.

Не знаю, что там с дружбой, но боевую пару они составили великолепную. Девушки двигались так, словно читали мысли друг друга, хотя общая память – это практически то же, что и чтение мыслей. Учебные поединки все чаще заканчивались вничью, так случилось и теперь.

Прервав тренировку, девушки собрались купаться.

И ведь знали же, заразы, что я наблюдаю за ними.

С приятным отдыхом пришлось заканчивать и, горестно вздохнув, подниматься с теплой травы. Меня ждали дела в подземельях теперь уже собственного замка.

Сават властью герцога наделил меня еще одним баронством, и теперь я владел землями на десяток километров вокруг развалин замка и широкой полосой лесов от замка до моря. В общем, становлюсь магнатом, или как оно там называется.

Подземелья встретили меня прохладой, которая в это время года была только в радость. А вот предстоящее общение радости не обещало. После недавних событий между мной и профессором пробежала тень. Нет, мы не поссорились, но Руг затаил обиду за то, что я разбил три «камня душ», которые нашлись в закромах замка. Мы долго кричали друг на друга, так и не придя к единому мнению.

Зал с нишами, где прошла последняя схватка с одари, теперь приобрел вид лаборатории. На постаментах возвышались стеклянные конструкции, в которых что-то постоянно кипело, в углу немного уродливо бугрился самодельный кузнечный горн с выведенной в общий воздуховод трубой. Между всем этим разнообразием бегали четыре пожилых мастера и Руг с учеником. Как я и подозревал, Глеф по прозвищу Еж владел особым даром, позволявшим ему работать с артефактами. По этой причине мальчик был переведен из «колбометчиков» в ученики артефактора-самоучки, причем переведен без моего ведома, одним приказом злющего профессора. Руг лишь объяснил, что умение видеть силовые линии – великий дар, и только благодаря подобному умению сам Руг смог стать ученым и заняться артефактами, которые для остальных были лишь бесполезными кусками камня и металла. Руг выделил Глефа, как в свое время будущего профессора заметил и пригрел его учитель.

Все – Руг-Урген окончательно покинул стезю воина, возвращаясь в лоно науки. Теперь о его былых подвигах напоминали только «оселедец» и казацкие усы, от которых он упрямо не желал избавляться.

Ну ничего, скоро в замок прибудет Никора и расставит все по местам. Я решил создать на основе бывшего замка демона Торнадо сильную базу, поэтому вызвал из баронства тех, кто тосковал по родным лесам, а хозяйством здесь будет заведовать подруга нашего профессора. Не скажу, что он обрадовался, но и особого недовольства тоже не выказывал.

– Есть! – радостно крикнул Руг, как только я вошел в лабораторию. От его былого недовольства не осталось и следа. Творческие люди и ученые в этом плане напоминают женщин.

Профессор направился мне навстречу, удерживая в вытянутых руках нечто похожее на автомат с очень толстым стволом, точнее, в этой конструкции было шесть стволов.

Идея обзавестись особым оружием возникла, когда я заметил, что дари извлекли часть трубок из внутристенных ловушек. Профессор распилил одну из них, но нам это ничего не объяснило – там оказались какие-то металлические волоски непонятного назначения. Так что мы решили использовать то, что есть, без особого понимания сути.

Сама трубка была диаметром с большой палец взрослого мужчины и полметра длиной. С глухого конца на ней крепился какой-то артефакт и чуть наклоненный штырек. Как объяснил Руг, этот штырек был запасным спусковым механизмом, а основную функцию выполнял артефакт. Он обещал, что сможет запустить магическую составляющую, но я задавил его энтузиазм в зародыше. В будущем с новым оружием мне придется выходить в люди и, возможно, предъявлять его священникам. Так что пусть там работает только механика без малейшего упоминания магии, хотя сам металл трубок наверняка был сделан магическим способом, но пусть священники это еще докажут. Конструкция поражала функциональностью и надежностью. Уже один факт, что трубка находилась почти тысячу лет в заряженном состоянии и в нужную минуту сработала на все сто, вызывал неподдельный интерес.

Сделать из трубки оружие было довольно просто – привычный мне автоматный приклад и не особо сложный рычажный механизм со спусковым крючком. Только поначалу это было однозарядное оружие, которое ничем не отличалось от арбалета, кроме убойной силы. К тому же заряжать арбалет было намного быстрее и проще. Мне же было нужно удобное оружие как минимум на шесть выстрелов без перезарядки.

Решением этой проблемы и занимался Руг. От себя выдал ему только идею, а остальное они с мастерами сделали сами.

Я осторожно взял из рук Руга агрегат, похожий на автомат без рожка, и внимательно присмотрелся к связке стволов. Шесть тонких стволиков окружали центральный штырь и напоминали миниатюрную версию шестиствольного пулемета.

– И как это работает? – спросил я, пытаясь рассмотреть механизм спуска. Пистолетная рукоять с курком выглядела вполне обычно.

– Смотри сам, – предложил профессор, снимая со стопора и откидывая крышку в казеннике стволов.

Довольно интересно. Нового я там не увидел – идея была моя. Местные умельцы довели ее до ума и великолепно исполнили. К торцовой части ствольной связки прилегала шайба с выступом. С каждым нажатием курка через систему рычагов и шестеренок эта шайба проворачивалась на несколько градусов, и выступ сдвигал спусковой штырек одного ствола. Еще одно нажатие – и срабатывает следующий ствол. После шести нажатий курка выступ на шайбе оказывается в первоначальном положении.

– Неплохо, – искренне сказал я и почувствовал, как руки зачесались испробовать новое оружие.

Профессор благосклонно указал рукой на настенную мишень.

Ну что ж, попробуем. Я встал в стрелковую позицию и прижался щекой к прикладу «игломета» – это название появилось, потому что трубки выбрасывали толстые иглы. Снаряд был похож на тонкую шариковую ручку – вначале шло утолщение от острия, а от середины начинались борозды, которые к концу превращали тело иглы в подобие направляющих лопастей.

Прицелившись, я нажал на курок шесть раз, стараясь делать это максимально быстро. Получилось где-то по два выстрела в секунду. Очень неплохо. Никакой отдачи, только сухой щелчок и легкая дрожь.

Иглы ушли в похожую на бочонок мишень полностью, оставив след в виде дырок на бумажной мишени. Снаряды стоило беречь, потому что местные кузнецы вряд ли сделают что-то подобное, в запасе имелась всего лишь пара сотен из ящиков в кладовой.

Иглы вошли в мишень кучно, но не потому, что я великий стрелок, а из-за смешной дистанции. К тому же сказывались ежедневные тренировки с одноствольной моделью.

– Великолепно, – похвалил я заулыбавшихся мастеров. – Когда сможете сделать остальные?

Зря я, конечно, с ходу в карьер – мастера поскучнели.

– Декада, не раньше, зато мы довели до ума малые иглометы. – В отличие от мастеров, Руг не унывал. Уверен, что у него в рукаве припасен еще не один туз.

– Интересно, показывай.

Изначально нам досталось шестьдесят три трубки. Пятьдесят четыре пойдут на большие иглометы, одну профессор распилил в порыве праведного любопытства, оставалось восемь. Вот их и было решено потратить на более компактное оружие. Ствол укоротили вплоть до кончика иглы, и все равно малые иглометы получались длинноваты. Новое оружие выглядело как обрез охотничьей вертикалки или же кремневый пистоль.

Встав в дуэльную позицию, я дважды нажал на курок, и в мишени появились еще две дырочки.

– Тоже через декаду, – предвосхитив мой вопрос, сказал Руг.

– Что нового по артефактам? – насытившись видом нового оружия, я осмотрелся вокруг и отметил изменения в интерьере. Ниши в стенах теперь пустовали. После инцидента с «камнями душ» профессор попрятал артефакты от греха подальше. Мало ли, вдруг чокнутый барон воспримет еще парочку волшебных вещиц как мерзкую угрозу человеческим сущностям.

Руг горестно вздохнул и пошел в свою каморку. Оттуда он вышел с коробкой, содержимое которой начал выкладывать на каменный «стол».

– Увы, меленькие «светляки» оживить не удалось.

– Жаль, – вздохнул я, потому что на белые горошинки, являвшиеся миниатюрной копией больших магических светильников, у меня были гигантские планы.

– Переговорное устройство тоже мертво, – еще разочаровал меня ученый. – А вот «лепестки пламени» работают, но заряда в них осталось очень мало.

– Подробнее, – настоял я, не желая расставаться с мечтой о магических аналогах гранаты. Как ни странно, о порохе мы с горе-алхимиком не договорились. Начитавшись попаданческих книжек, я уже раскатал губу на пороховые бомбы. Как мне объяснил Руг, дело это очень непростое и опасное. Поэтому пришлось ограничиться крохами магии.

– Активировать-то я их смогу, – вздохнул профессор, – но эффект будет слабым. Если раньше «лепесток» мог испепелить половину этой лаборатории, то сейчас спалит максимум табуретку.

– А на металле пробовали? – спросил я, потому что мысли о земном оружии и тактике его применения навевали бесконечное количество идей.

– Нет, а зачем? – удивился профессор.

Как бы то ни было, я настоял на своем, и активированный артефакт лег поверх одного из трофейных мечей.

Мы отошли в сторону, и через секунду на каменном постаменте-столе с тихим шипением полыхнула красная вспышка.

– Шикарно, – улыбнулся я, когда подошел к столу и увидел выжженное в камне углубление диаметром сантиметров в сорок с огрызками меча по бокам – от большей части оружия из не самого плохого металла не осталось и следа.

– Вот, испортили стол, – расстроился Руг.

– Не бухти, проф, – с довольной улыбкой хлопнул я Руга по плечу. – Скажи, Еж справится с активацией этой штуки?

– Справится, – продолжал ворчать мой друг.

– Тогда обучи его и сделай так, чтобы эту фигню можно было приклеить на любую поверхность.

– Ты издеваешься? У меня куча работы!

– А я и не тороплю. Сделаешь когда сможешь. Кстати, сколько у тебя таких штук?

– Смотри сам. – Руг наклонил коробку, показывая десяток черных артефактов, похожих на чесночные луковицы.

– Еще что-то? – спросил я с надеждой.

– А ты не зажрался, барон? Нас и за это потащат на костер без разговоров и приговоров.

В чем-то Руг был прав, но все равно магические секреты со страшной силой манили и его, и меня. Пока же мы зацепили только краешек древних сокровищ, остальное было покрыто мраком тайны. Не смог я разгадать и замыслов лесного народа, несмотря на откровенность ныне покойного пленника.

Сначала он молчал, несмотря на все старания бывших «медведей», но затем я вспомнил о водобоязни этого народа и применил простую, но эффективную пытку водой. Обычная тряпка на запрокинутое лицо и струя воды через минуту довели мага до истерики. Увы, в его долгом рассказе новой информации было мало – нелюди действительно хотели добраться до Сатара, но о том, что именно искали иерархи дари в Золотом Городе, магу было неизвестно. Единственной полезной деталью было то, что простого налета на город нелюдям было недостаточно, требовалось владение городом как минимум в течение двух месяцев, а этого им не позволит империя. Отсюда все заговоры и мятежи.

В общем, пользы от пленника было мало, он даже не помог нам в разгадке тайн подземелий замка. Дари в своих «раскопках» продвинулись не очень глубоко, и оставались неразведанными еще несколько ходов, которые вели дальше в недра земли. Только соваться в них как-то не хотелось – Руг обнаружил целую паутину сторожевых лучей. На разные предметы она не реагировала, но нас это не успокаивало. Не скажу, что мы поступили благородно, использовав пленника в качестве первопроходца. Впрочем, оставлять в живых одарийского мага все равно никто не собирался.

Полыхнуло так, что едва не опалило волосы идиотам-испытателям. Что же касается «первопроходца», то от него осталась кучка пепла и несколько оплавленных железяк из одежды. И даже после этого доказательства нашего бессилия лицо Руга сохранило упрямое выражение и становилось понятно – он не успокоится.

Воспоминания немного испортили настроение, но ненадолго – взгляд на обновки тут же вызвал довольную улыбку. Не скажу, что я баловень судьбы, но мне определенно везло: сначала «чешуя», которая, как оказалось, может частично противостоять магии, затем новое оружие и парочка очень приятных артефактов.

Многие презрительно усмехаются, выслушивая истории о приключениях человека, которому слишком уж везет, и при этом постоянно вспоминают пресловутые рояли в кустах. Посещали подобные мысли и меня, особенно при прочтении совсем уж бредовых романов. И все же стоит заметить – когда тысячи людей попадают в передряги, ничего удивительного, что единицам по теории вероятности попадаются бонусы от судьбы. Именно о таких людях писатели создают романы, что же касается остальных, то о них пишут лишь некрологи.

Оставив профессора решать поставленные задачи, я вернулся под яркое солнце и немного побегал с «ящерами». За месяц мы смогли сработаться и составить сильную команду, даже по мнению бывших «медведей» и Шипа. Чтобы не быть в бою обузой, мне пришлось немного попотеть наравне с остальными. Первое время бойцы, за исключением хорошо знавших меня казаков, немного тушевались в компании барона, но понемногу привыкли. Для удобства я даже ввел обращение «командир». Конечно, это касалось только переговоров во время боя – устанавливать новые правила общения людей из разных сословий я не собирался.

Постепенно подразделение «ящеров» превращалось в слаженный и очень опасный инструмент для отнятия чужой жизни. Через недельку одноствольные иглометы будут заменены многоствольными, и мощь нашего отряда возрастет многократно. Еще бы пару недель для доводки – и все было бы великолепно.

К сожалению, пары недель нам не дали – через десять дней явился гонец от герцога, который призвал своего барона на службу. Что поделаешь, теперь я уже не вольная имперская птица, а к тому же вассал герцога. Такой была цена за землю и замок демона. С другой стороны, новый вассалитет ничего особо не менял – вместе с титулом герцога Увиера Сават получил пост имперского наместника севера, так что под его юрисдикцию попадали и вольные бароны.

В последнее время наше общение с Саватом свелось к переписке и обмену гонцами. Сейчас у него было очень много забот – революция охватила все герцогство, и с этим нужно было что-то делать, особенно учитывая, что теперь он представлял законную власть. Виделись мы только раз, недели три назад. Герцог в расстроенных чувствах прибыл в разрушенный замок и без затей спросил: «Что мне делать?»

И что я мог ему ответить?

В рядах его соратников постепенно образовывались разные фракции, которые уже начали делить шкуру неубитого медведя. А герцог оказался совершенно не готов к политическим дебатам – его вообще с детства воспитывали как жестокого феодала, можно сказать, деспота.

Единственное, что я мог посоветовать своему сюзерену, – это постараться собрать вокруг себя некое подобие гвардии. И брать туда лишь молодых холостяков, желательно мечтающих стать оруженосцами или даже рыцарями. Дополнительно самых верных можно сразу посвятить в рыцари, чтобы разогреть интерес остальных.

Герцог вяло поблагодарил и умчался, у меня же появилось ощущение, что он жутко недоволен тем, что я не сотворил для него политического чуда, – должность самого умного советчика была достаточно опасной, и к счастью, я до нее не дотягивал.

В дорогу мы собрались быстро: Руг с мастерами судорожно доводил до ума иглометы, «ящеры» доукомплектовывали снаряжение, а Мороф ломал голову, как по пути собрать своих людей. Я не стал гонять отряды поддержки как «ящеров», некоторым даже позволил навестить семью, тем самым создав проблему для их командира.

Засобирались в путь и наши девочки. Таня готова была лезть хоть к черту на рога ради того, чтобы быть в гуще событий. Скука заставляла ее думать о своей нелегкой судьбе и оттого загоняла в депрессию. А вот с Яной у меня состоялся серьезный разговор. После изгнания из ее тела лишней души хтарка попросила у меня паузу на размышление. Я согласился, а так как не хотел лезть в чужую душу, пауза затянулась на полтора месяца. Теперь же мы возвращались к людям, и нужно было решать, как вести себя дальше.

После стука в дверь в мой кабинет скользнула изящная фигурка хтарки.

– Можно?

– Заходи, присаживайся. – Я указал ей на плетеное кресло. Вся мебель в кабинете была плетеной отнюдь не по прихоти владельца, а по необходимости. Хорошо, хоть нашлась пара целых помещений на первом подвальном уровне, а то пришлось бы ютиться в шалашах или землянках, – возрождение замка произойдет еще не скоро.

– Давай не будем затягивать. Что ты решила? – спросил я, действительно не желая тянуть кота за хвост.

– Не могу всего рассказать, но играть против графа я не стану.

– Мне этого и не нужно, хватит твоего молчания.

– И молчать не получится, – нахмурилась хтарка, потому что мы подошли к скользкой части нашего разговора.

Да уж, проблема еще та. Оставалось либо убить девушку, либо отправить на границу и посадить под замок. Но ни один из этих вариантов мне не нравился.

Чем же граф так держит эту бешеную кошку? Уверен, что спрашивать бесполезно – не расскажет.

– И что же мне с тобой делать? – устало спросил я и тут же увидел, как сработал инстинкт самосохранения жизнелюбивой и очень опасной девушки. Глаза хтарки быстро забегали, выискивая в комнате хоть какое-то оружие, поэтому нужно было срочно разрядить обстановку. – Так, давай без дуростей. Никто не желает твоей смерти. И даже если ты сможешь убить меня, то как собираешься убегать от Хана?

Упоминание волка тут же заставило хтарку погрустнеть. И неудивительно – ведь они, можно сказать, земляки, и девушка прекрасно знала возможности хозяина степи, которого Руг называл вордораком. Похоже, это было последней каплей – плечи Яны опустились, и она прерывисто вздохнула:

– Делай что хочешь.

– Твою ж мать! – психанул я и начал ходить по комнате. Затем остановился и попробовал взглянуть на проблему с другой стороны. – Так, скажи, что тебе приказал граф?

– Находиться рядом с новым герцогом и попытаться получить над ним контроль.

– Весело, – хохотнул я, не завидуя герцогу. – И как долго?

– Пока не отзовут обратно.

– Ну так занимайся своим делом, а там разберемся.

– Как насчет того, что я пыталась убить герцога в разгар интимной встречи?

– А никак. Ты являешься посланницей императрицы, поэтому ничего и никому не должна объяснять. Скажешь, что это была шутка, а бяка-барон все неправильно понял. Можешь даже обругать меня грязными словами.

Яна весело фыркнула, но быстро погрустнела под гнетом тяжелых мыслей:

– Я все равно должна сообщить Гвиери о нашей встрече.

– Твою ж мать, Яна! Я что, обязан в одиночку думать, как спасти твою жизнь?!

– Нет, – ответила Яна и действительно задумалась.

Решение проблемы нашла именно она.

– Я должна написать о тебе в зашифрованном письме и отправить его по имперской почте, но если ревнивый герцог вздумает проверять корреспонденцию, то ему никто не сможет этого запретить.

Идея была хороша, настолько хороша, что закрадывались сомнения.

– И ты не станешь отправлять письма другими путями?

– Ван, – тепло улыбнулась хтарка, – не знаю точно, от чего ты меня спас, но уверена: больше чем от смерти. Я никогда не была неблагодарной. Граф держит меня мертвой хваткой, но, если удастся найти хоть маленькую щелочку, можешь всегда рассчитывать на мою помощь и верность.

Я вгляделся в черные глаза хтарки, стараясь найти там фальшь. Женщины вообще прекрасные актрисы, а такие, как Яна, и подавно. И все же очень хотелось верить в искренность этой девушки.

Возможно, я совершал гигантскую ошибку, но не верить никому – этот значит жить в постоянном страхе. Чего не пожелаешь и врагу.

Я покидал полуразрушенный замок с некоторым сомнением – не хотелось оставлять Руга и остальных без защиты. С другой стороны, просто так взять мою новую вотчину было проблематично. Дальние подступы патрулировал Хан, для контроля за которым я вызвал Охто из основного лагеря революционеров. Ближе к замку врага встретит десяток натасканных Морофом бойцов и полусотня северных лесовиков. Через некоторое время сюда прибудут драгуны из усадьбы Маран, вместе с Никорой и строителями. Да и сам Руг обещал устроить «хорошую жизнь» агрессорам с помощью того, что раскопает в подвалах. В замке также оставалась целительница. Она делала вид, будто сама этого хочет, – умная девочка.

Попрощавшись со всеми, я сказал пару слов Хану, получив в ответ очередной ироничный взгляд.

Обратный путь в центральную часть герцогства больше напоминал прогулку – мы двигались по нормальным дорогам, ночевали то на бивуаках, то в придорожных гостиницах. Вечера неизменно проходили под хороший ужин и смех, иногда с песнями. Опасаться нам было некого – вся территория герцогства контролировалась революционерами, а дворяне сидели по своим замкам и боялись высунуться наружу. И все же расслабляться не стоило. Мороф это прекрасно понимал и на каждой стоянке организовывал усиленное охранение.

Идиллия закончилась, когда мы приблизились к столице герцогства – резиденции семейства Увиер. Только законный глава этого семейства сидел не на родовом троне, а в осадном лагере.

Задолго до города в лесу возле дороги начали попадаться стоянки, которые больше всего напоминали цыганские таборы: женщины, дети и старики. Беженцами они не выглядели, да и не могли ими быть по определению. От кого бежать-то?

Подъезжая ближе к столице герцогства, мы услышали гул человеческой толпы, который постепенно становился все сильнее. Я даже подумал, что идет очередной штурм стен города, но реальность оказалась намного печальнее.

Огромное пространство, которым столица герцогства отделилась от леса, было буквально забито людьми. Конечно, внутренний периметр вокруг стен пустовал – вряд ли защитники города стерпели бы такое соседство.

Внешне казалось, что все идет своим чередом и город осаждает огромная армия. Но что это была за армия! Судя по всему, к столице переселилось несколько сотен селений, причем в полном составе. Нетрудно было догадаться, с какой именно целью они здесь собрались. Революционеры чувствовали себя победителями и хотели получить свою долю в экспроприации экспроприаторов. Я приехал сюда, чтобы помочь Савату, но даже не представлял масштабов катастрофы.

Кажется, в герцогство пришел северный пушной зверек. Теперь становилось понятно, почему городне открывает ворота законному господину. Я бы тоже не решился пустить за стены такую толпу мародеров.

Герцог встретил меня в состоянии слабой вменяемости, что даже не вызвало во мне негодования, а одно лишь понимание. Не менее пьяная свита была вышвырнута из герцогского шатра, на охрану которого тут же встали люди Морофа, усиленные парочкой «ящеров». Сам же повелитель севера был пару раз принудительно погружен головой в кадку с водой. Получив вдобавок порцию родниковой прохлады в виде душа из ведра, Сават сумел вынырнуть из состояния пьяного угара.

Погода стояла очень теплая, поэтому он даже не особо разозлился, тем более что тут же был уложен в постель ласково мурлычущей Яной.

Следующее утро встретило меня улыбающимся солнышком и несчастной физиономией герцога.

– Герд, за что мне все это? – Плохо ориентируясь в пространстве, Сават ткнул пальцем в сторону леса, но я понял, что он имеет в виду табор осадного войска. – Они притащили с собой баб и детишек! Большинство уже играет в кости на будущие трофеи. Со дня на день должен вернуться мой проклятый кузен, а я не захватил еще ни одного замка. И что мне прикажешь делать?!

– Во-первых, не орать. А во-вторых, вспомнить совет, который я давал тебе уже несколько раз, то есть постарайся разделить проблему на составные части.

И мы начали делить. «Табор» пока оставили в покое – сдерживают вылазки защитников из города, и ладно.

Так как подвинуть лагерь приближенных к герцогскому телу особ без шума не получилось бы, мы просто перенесли шатер Савата в другое место, а вокруг него тут же разместились мои люди и около тысячи гвардейцев герцога. Слава богу, Сават все же внял моему совету и собрал верных людей в одно подразделение. Затем пошли переговоры с самыми толковыми агентами и мозговые штурмы, прерываемые лишь на еду и сон. На эти совещания были приглашены командиры гвардии, растерявший веру в герцога посланник императрицы и Выир Дирна. Все это время Грифон, включив всю свою дворянскую спесь, стоял у входа в герцогский шатер и отправлял восвояси делегации «друзей».

Потыкавшись в кордоны гвардейцев, «друзья» отправились в «табор» баламутить людей революционными лозунгами. Герцог начал нервничать, но я успокоил его – план практически готов, и через сутки «табора» здесь уже не будет.

Все началось на рассвете – в лагерь осадного войска влетели несколько человек на взмыленных конях. А через пару минут «табор» взвыл тысячами мужских голосов и разносящимся на многие километры бабским визгом. Среди всей этой какофонии можно было различить только одно слово «герцог», и поминали они отнюдь не Савата.

«Страшную» весть принес не наш человек, а люди революционных активистов. В близлежащую деревню прискакал израненный до полусмерти гонец и сообщил, что приближается огромная армия бывшего герцога. Впрочем, мы зря наводили тень на плетень – обезумевшая от страха толпа поверила бы кому угодно.

Продолжая завывать, населявшие «табор» люди кинулись врассыпную, некоторые даже приблизились к стенам города и тут же были осыпаны стрелами. Буквально через пять минут возле города остались только брошенные палатки и вещи огромной «армии», а также гвардейская тысяча, которая тоже изрядно поредела – это было еще одним фактором отсева.

Герцог без спешки взобрался на коня и отдал команду. Около пятисот всадников, которые по своей сути и обмундированию являлись уже оруженосцами, встали в голове отступающей колонны, за ними нестройными рядами потянулись мечники, копьеносцы и лучники.

При разработке плана многими выдвигалось предположение, что горожане могут предпринять вылазку, но никто и подумать не мог, что они поступят настолько безрассудно. Как только хвост колонны скрылся в лесу, ворота открылись и по дороге вслед за уходящим войском устремился едва ли не весь гарнизон.

Так как никто не ожидал подобного масштаба погони, адекватно отреагировать не удалось.

Отдельный отряд под моим руководством разместился в лесу возле дороги. Вот мимо прошли последние ряды пехотинцев, а через пару минут послышался гул ударов множества копыт. Он все нарастал, вызывая нехорошие предчувствия.

– Внимание! Их может быть слишком много. Приготовить засеку. – Мое решение было спонтанным, но именно оно нас и спасло.

Часть лесовиков отбежала в глубь зарослей, и за моей спиной послышались удары топоров. Демаскировать себя мы не боялись, потому что стук тут же потонул в топоте копыт: появилась погоня.

– Дай! – скомандовал я, пуская первую стрелу из своего степного лука. Засвечивать наше новое оружие было преждевременно, да и боеприпаса было жалко, поэтому пришлось вернуться к классике.

Всадники, которые лишь недавно сбросили шкуру жертвы и уже почувствовали себя охотниками, поначалу ничего не заметили. Конная лава, несмотря на потери, продолжала скакать по дороге. Затем движение внезапно застопорилось. Я не видел, но догадался, что погоня напоролась на перегородивший дорогу заслон из копейщиков и лучников – вступил в силу заранее разработанный план.

Заслон они вряд ли пробьют, а вот пустить кровь засадной команде вполне смогут. Подтверждая мои предположения, некоторые из всадников спешились и атаковали заросли, а кое-кто даже ринулся в кусты верхом.

– Отступаем! – крикнул я, бросив дорогой лук на землю и выхватывая из ножен дарийскую «пару». Рядом встали три «ящера».

Геройствовать мы не собирались и лишь контролировали, чтобы погоня не села на плечи убегающим. Грифон, скользнув вправо, в прыжке воткнул короткий меч под мышку замахнувшегося всадника. Запутавшегося в кустах коня он трогать не стал, за что и получил по шлему булавой, – к счастью, булаву направляла уже ослабевшая рука раненого всадника.

– Отходим! – Это была уже команда «ящерам».

Несколько секундных поединков немного охладили пыл нападавших. Мы отступали едва ли не спинами вперед, и присутствие рядом лесорубов я осознал только по треску и рухнувшим между нами и погоней деревьям. Штурмовать сплошное переплетенье ветвей горожане не стали и отступили.

Пока мы пробирались обратно к дороге, там уже не осталось ни одного живого врага – всех раненых горожане забрали с собой. Я быстро перебежал на другую сторону дороги и с облегчением увидел, что Мороф оказался на высоте, хотя никто в этом и не сомневался. Бывший разбойник, бывший сотник драгун, а теперь командир отряда поддержки не стал валить деревьев – он просто организовал грамотное отступление волнами, когда один отряд лучников прикрывает отступление другого и наоборот. Я до такого не додумался.

Уже возвращаясь к дороге, я увидел, как по ней проносятся сотни конных гвардейцев законного герцога. Увы, это было запоздалое решение – никто не ожидал, что погоня горожан будет настолько массовой, мы думали, что перебьем небольшой отряд и пойдем дальше. А ведь была шикарная возможность войти в город на плечах отступающего отряда, и мы ее бездарно прозевали.

Следующие два дня отряды Савата, которого втихую продолжали называть лесным герцогом, занимались привычным делом – то есть прятались. А «ящеры» и отряд Морофа обошли столицу герцогства по большой дуге и засели возле ведущей на север дороги.

Первые сутки мы отдыхали, а затем начали готовиться к акции. Сама операция уже началась, и начали ее агенты герцога. К вечеру второго дня в наш хорошо замаскированный лесной лагерь явился местный помощник мельника и рассказал, что его хозяин планирует подвезти в город несколько телег с мукой, за ними пристроятся телеги с сеном для отощавших лошадей гарнизона. Городской управляющий был очень осторожным человеком и, перед тем как возобновить подвоз запасов провианта, проверил окрестные леса на наличие врагов. Судя по такой предусмотрительности, это не он командовал той безумной погоней.

Караван мы перехватили в трех часах езды от города. Мельник со слугами и крестьяне возмущаться не стали и спокойно позволили себя связать. Кстати, вместе с ними был и помощник мельника – парень оказался настоящим разведчиком и не желал раньше времени раскрывать свою легенду. Благодаря его сведениям мы знали, что у хозяина мельницы есть экономка-полухтарка, на этом и строилась часть плана.

С большой неохотой мне пришлось снимать «чешую» и лезть в крестьянские порты и рубаху. Неохота была основана не на брезгливости, а на чувстве незащищенности. Примитивный грим в виде мучной присыпки завершил образ грузчика с мельницы. Первый воз повела Яна в образе экономки, рядом сидела Таня, выдавая себя за дочь мельника. Второй воз я взял на себя, а два следующих достались Грифону и Барсуку. Змей, Копыто и Сом занялись возами крестьян, помогая десятку арбалетчиков устроиться под сеном. Вместе со стрелками в сено полезли Шип и Шрам в полной амуниции, чем вызывали у меня усилившееся чувство незащищенности и черной зависти. Иглометы мы попрятали между мешками, но так, чтобы можно было достать их в мгновение ока.

Убедившись, что все приготовления закончены, я махнул рукой и легонько ударил упряжку лошадей кнутом.

Без особой спешки наш караван дополз до северных ворот города. Там уже собралась немалая очередь. Начальник гарнизона был осторожен до паранойи – прием провианта и фуража проходил очень медленно, а в город не пропускали вообще никого.

Закончив с очередной группой возов, стражники подняли тяжелую решетку. Десяток пустых телег покинул пределы городских стен, и это значило, что пришла наша очередь.

Десятиметровый тоннель под надвратной башней казался дорогой в ад, и у меня, честно говоря, по коже забегали мурашки. Только в этот момент я по-настоящему понял, в какую опасную авантюру меня занесло. Темнота отступила, и мы опять оказались под жарким солнцем, но легче от этого почему-то не становилось. И все потому, что мы оказались в форменной западне. Большой двор за надвратной башней был огражден стенами, на которых разместили около двух десятков стражников. Вдоль левой стены прямоугольного двора был оборудован огромный навес, под которым уже накопилось изрядное количество провианта. У противоположной стены огромной кучей громоздилось сено, которое фуражиры успели навезти за пару дней после снятия осады.

Возле навеса, ближе к внутренней башне с выходом из этого каменного мешка, скучал учетчик с двумя стражниками охраны. И стражникам на стене, и охранникам учетчика было откровенно скучно. Поэтому появление красивой хтарки вызвало настоящий фурор.

– Кто такая? – оживился учетчик.

– Экономка мельника Гурка.

– А, слышал уже об его обновке, но не думал, что у этого старого сморчка в экономках такая красавица. А сам мельник где?

– Заболел. Уважаемый господин, может, сами посчитаете товар, а я быстро сбегаю в лавку Нобра? Как раз успею. – Яна захлопала глазками, заставляя беднягу краснеть.

– Н-не знаю, нужно договориться с десятником.

Звать десятника не пришлось – он, как и все, кто наблюдал эту сцену, прекрасно слышал каждое слово и не только. Сверху десятнику и его подчиненным открывался умопомрачительный вид на глубокое декольте Яны. В отличие от пышной юбки, корсет и широкий вырез блузки мало что скрывали.

– Чего надо, красавица?

– В город хочу, красавчик.

– Если поцелуешь, пущу. От старого Гурка не убудет, – продолжал балагурить стражник, а остальные загоготали.

– Это надо посмотреть на тебя без шлема, а то вдруг ты не такой уж красавчик.

Стражники загоготали вдвое громче.

– Хорошо, сейчас посмотришь.

Внутренняя башня, в отличие от внешней, рядом с закрывавшей сквозной проход решеткой, имела небольшую дверцу внутрь башни. Послышался грохот на лестнице, и через минуту массивная дверь открылась.

Пока Яна отвлекала стражу, Таня подогнала телегу вплотную к навесу и спрыгнула на землю, всем своим видом показывая, что сильно хочет в тенек. На двенадцатилетнюю девочку никто не обратил внимания. А в это время спектакль у двери в башню набирал обороты. Учетчик даже забыл, что ему нужно принимать товар, и вместе со своей охраной внимательно наблюдал за спектаклем.

– Не скажу, что ты красавец, но ничего так, видала и уродливей, – задумчиво сказала хтарка, рассматривая усатое лицо десятника. Вместе с ним из двери вышли еще двое стражников, а те, кто остался на стенах, собрались у самой башни и гоготали, наслаждаясь развлечением.

Пора.

Я скользнул с телеги в сторону навеса, вытаскивая из пространства между мешками свой игломет. То же самое проделали остальные «возницы». Шестиствольный агрегат лег стволами на мешок.

Стрелять в едва не вываливающихся из бойниц стражников было легко. Первый, получив иглу в грудь, отвалился назад, второй, лишь дернув головой от удара, так и остался висеть в бойнице, а третий, уже поднимавший оружие, уронил арбалет и ухватился руками за горло. Иглы на таком расстоянии пробивали кольчугу как бумагу, а о незащищенной плоти и говорить нечего. Опешившие стражники у двери повернулись к телегам, совершенно оставив без внимания Яну, – и напрасно. Хтарка резко выудила из резервов в пышной юбке два малых двуствольных игломета, которые я называл «пистолями», и аккуратно прострелила виски двоим стражникам прямо сквозь шлемы. Балагур-десятник получил иглу в удивленное лицо.

Слева от меня послышались два щелчка – скосив глаза, я увидел, как Таня поочередно выстрелила в затылок двум охранникам учетчика, удерживая «пистоль» двумя руками. Самого чиновника она пнула ногой в промежность, надолго выведя его из игры. Немного неразумно – опасно оставлять за спиной живого врага.

В это время «возницы» добили стражников на стене и вместе с выбравшимися из сена арбалетчиками взяли под прицел бойницы внешней башни. Попробовавшие выглянуть оттуда стражники получили по болту в голову, а следом в бойницы полетели специальные арбалетные болты с колбами вместо наконечников.

Я же побежал к Яне. Хтарка решила воспользоваться последней иглой и, быстро заглянув в проем двери, сделала выстрел. Внутри что-то упало, а наружу вылетел арбалетный болт.

– Куда ты лезешь, дура?! – прикрикнул я на девушку, приваливаясь к стене рядом с ней.

Рисковать нам не было ни малейшего смысла: ведь от телег уже бежали два танка – Шип и Шрам. Бывший убийца и стражник лучше всех подходили для этой работы. «Ящеры» влетели в проем двери на полном ходу. Из помещения раздался грохот и чей-то пронзительный вопль, а через полминуты оба штурмовика появились на стенах. К башне они шли по правой стороне каменного мешка, пару раз стрельнув в кого-то вниз за внутреннюю стену.

Двери внешней надвратной башни вскрывать не пришлось. Надрывно кашляя от валившего из всех бойниц дыма, стражники вывалились наружу и затихли, получив по удару коротким мечом: по мнению штурмовиков, тратить заряд игломета на таких соперников было расточительством.

Когда обе башни и стены переходного дворика были под нашим контролем, наверх поднялись остальные бойцы. Добежав по стене до внешней башни, я увидел, как из леса появилась колонна всадников и на всем скаку понеслась к нам. Герцог среагировал очень вовремя, заметив дым, послуживший сигналом к действию, – не зря же я отдал ему свою подзорную трубу. Вот только теперь нужно как-то забрать ее обратно.

Работа по подъему решетки была не то чтобы тяжелой, просто очень кропотливой. Дым пока не рассеялся, и приходилось по очереди забегать внутрь башни, задержав дыхание. Пара оборотов ворота – и тяжесть в груди заставляла передавать эстафету другому работяге.

И все же мы успели как раз к подходу всадников – передовым воинам даже не пришлось нагибаться под нижним краем решетки. В это же время люди Морофа подняли решетку внутренней башни.

Город еще ничего не понял, а его участь уже была решена. Поток всадников разлился между ближайшими домами, а из леса уже выходила почти тысячная армия пехотинцев – похоже, за последние пару суток герцог смог немного увеличить свое войско. Надеюсь, он не набрал разной швали.

Нам же оставалось облачиться в «чешую» и перезарядить иглометы с помощью довольно громоздкого станка размером с патронный ящик. Заряды нам понадобятся – ведь необходимо сделать еще одно дело, возможно, самое важное во всем штурме столицы герцогства.

Когда вся пехота пробежала мимо, во внутренний дворик въехал герцог, за ним тянулась колонна из двух сотен отборных всадников.

– Герд, ты уверен, что не хочешь поучаствовать в штурме резиденции?

– Уверен, если застрянете, то помогу, но думаю, справитесь сами. А что насчет моей просьбы?

Герцог поморщился, но все же дернул головой, подзывая одного из своих новых рыцарей. Изображение на трофейном щите сотника было наспех закрашено, при этом поведение воина говорило о том, что посвящение уже состоялось.

– Поступаете в распоряжение барона. Все приказы выполнять беспрекословно.

Герцог в сопровождении основной массы всадников ускакал в город, а сотня моих временных подчиненных осталась на месте. В каменном мешке уместились только два десятка, остальные прикрывали нас за внутренними воротами.

– Что будем делать, командир, и зачем нам эти истуканы? – ухмыльнулся Барсук, рассматривая насупившихся оруженосцев.

Гвардейцам не нравилось все: и невозможность поучаствовать в захвате центра города, и слишком непонятный барон, а простолюдин, общающийся с дворянином на равных, доводил бедняг до зубовного скрежета.

Быстро же они забыли, что пару недель назад сами являлись простыми работягами и стражниками, – стоило им примерить облачение оруженосца, как мир стал выглядеть совсем по-другому. Что уж говорить о сотнике в рыцарской броне.

– Сейчас все узнаешь, – охладил я пыл слишком любопытного «медведя». Остальные уже заканчивали облачаться, а люди Морофа зарядили последний игломет и подтянулись ближе.

Когда все собрались, я повернулся к сотнику гвардейцев:

– Здесь все десятники?

– Да, ваша милость. – Сотник быстро спешился и обозначил полупоклон. То же самое сделали еще десять человек, остальные оруженосцы, соблюдая субординацию, выехали из дворика через внутренние ворота.

– Что ж, слушаем меня внимательно. Сейчас мы разделяемся на несколько отрядов. Сотник, выдели семь десятков. К каждому будет прикреплен «ящер» и два бойца из отряда поддержки.

– Но, ваша милость, мои десятники… – возмутился сотник.

– Твои десятники будут подчиняться тому, на кого я укажу, причем беспрекословно, по-моему, именно это слово использовал герцог. – Видя, что сотник набычился, я надавил сильнее. – Не слышу?!

– Да, ваша милость, беспрекословно.

– Тогда слушаем дальше молча. Время уходит. Каждый из отрядов берет по улице и, двигаясь через город, пресекает любые проявления мародерства и насилия, от кого бы они ни исходили. Тех, кто окажет сопротивление, убивать на месте, остальных вязать. Все понятно?

Ответом на мой вопрос был неровный гул голосов. Я уже хотел прикрикнуть, но роль сержанта на себя взял Грифон, с детских лет приученный повелевать оруженосцами и простолюдинами.

– Барон задал вопрос, отвечать!

Теперь слово «да» слышалось отчетливо, хоть и было произнесено вразнобой.

– «Ящеры», разбирайте себе десятников – и вперед. Если пленников будет много, гоните их на центральную улицу, там буду я с основным отрядом. Вопросы? – спросил я у своей команды, и они ответили мне уверенным молчанием.

Мороф подвел Черныша и по моему приказу присоединился к группе Барсука, как самого большого разгильдяя в компании «ящеров».

Небольшая группа подчиненных Морофа собиралась в противоположную сторону – прочь из города. С ними уезжали Яна и Таня, которым совершенно нечего делать там, где летают шальные стрелы и все решает не хитрость, а грубая сила.

Перед тем как запрыгнуть в телегу, хтарка подошла ко мне.

– Ван, зачем тебе все это? – Она продолжали звать меня привычным именем, но всегда делала это очень тихо, одними губами, поэтому я не возмущался.

– Я «вскрыл» этот город и хочу хоть немного уменьшить принесенный вред.

– Совесть – это тяжелая ноша, – горько улыбнулась Яна, явно вспоминая что-то из своего прошлого.

– Возможно, ты права и когда-нибудь я смогу от нее избавиться, но пока не получается, – вернул я ей такую же улыбку, добавив в нее мягкости.

Яна неожиданно фыркнула и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в щеку. На моем лице неожиданно расплылась идиотская улыбка, которую я постарался скрыть быстро надетым шлемом. Уже в прорези полумаски я заметил, как разозлилась Таня.

Только этого мне не хватало, нужно поговорить с девочкой. Так уж сложилось, что у меня уже была дама сердца – по-другому и не скажешь, ведь теперь по императрице я могу только вздыхать. К тому же на границе ждала гражданская жена Уфила, также имелись две боевые подруги. Причем с последними иметь амурные дела я не собирался из соображения правил собственной безопасности. Если с Яной было все понятно – у нас назревала обычная дружба, то с Таней нужно все прояснить и сделать это как можно скорее.

«Будем разбираться прямо сейчас или займемся войной?» – всплыла из глубины язвительная мысль, и, мотнув головой как ретивый конь, я быстро вскочил в седло. Черныш, словно издеваясь, повторил мое движение и вынес седока из каменного мешка в осажденный город.

Чтобы попасть на главную улицу, нам пришлось немного попетлять между огромными бараками, которыми была застроена все окраина. Город хоть и являлся столицей герцогства, но вырос из обычного замка, и здесь по-прежнему сохранялась старая стратегия обороны. Все, кто не имел постоянной работы в городе, жили в окрестных деревнях, а во время осады бросали свои дома и прятались внутри стен. Пригорода как такового не было, что положительно сказывалось на обороноспособности города.

Стоит отдать должное новоиспеченному герцогу, он оказался предусмотрительным человеком и явно понимал, что именно является главным богатством феодала: у входа большей части бараков с беженцами обнаружились заградительные отряды. Бойцы вели себя спокойно, причиной тому был их преклонный возраст.

Увы, степенных революционеров на все бараки не хватило. Уже подъезжая к главной улице, мы увидели, что охраны у входа в очередной барк не наблюдается, а из помещения доносится многоголосый вопль.

– Сотник и одна десятка оруженосцев за мной, – крикнул я, спрыгивая с Черныша.

Если честно, мне не особо хотелось лезть в свалку, но я неосмотрительно разогнал всех «ящеров» и остался наиболее защищенным бойцом в этом отряде. Так что пришлось разбираться самому. Благо воодушевленный примером рыцарь не стал чиниться и, громыхая железом, пошел за мной.

Внутри разворачивалась классическая картина – пятеро революционеров в разномастных кольчугах или вообще без оной удерживали толпу в полсотни селян с помощью выставленных вперед копий, а еще двое прямо на полу разрывали одежду на миловидной крестьянке.

– Прекратить! – заорал рыцарь, опережая мой вопль.

Его реакция была вполне понятна – ведь здесь «гуляли» его собратья по революционной борьбе, правда, не так обласканные герцогом, как он сам.

– Не мешай, сотник, – рыкнул бородатый мужик, срывающий одежду с девушки.

Это он, конечно, зря – оруженосцы моментально ощетинились мечами. Любители «сладенького», в отличие от главного насильника, еще не потеряли голову от вожделения, поэтому быстро побросали копья. К ним присоединился тот, кто помогал бородачу.

Толпа тут же качнулась к нам, и это было нехорошо.

– Держать толпу! – скомандовал я, и оруженосцы перенаправили острия клинков уже в сторону селян, – те быстро поняли свою ошибку и вновь отступили в глубь помещения.

А вот насильник, бросив свою жертву, ухватился за меч:

– Это мое право, город наш, и мы здесь хозяева. Друг, ты ведь такой же, как и мы, – обратился насильник к рыцарю, но понимания не нашел.

Закованная в довольно неплохие доспехи фигура шагнула вперед и одним ударом тяжелого меча снизу вверх легко вскрыла грудную клетку и череп несостоявшегося «друга». Похоже, сотник раньше был или незаконнорожденным отпрыском рыцаря, или опытным оруженосцем.

Если у меня и были опасения насчет взаимопонимания с рыцарем, то сейчас они испарились – мы точно сработаемся.

Следующий инцидент нас ждал уже на главном проспекте города. Бараки сменились двухэтажными домами, тесно прижавшимися друг к другу. В основном это были мастерские с надстроенными сверху жилыми помещениями для мастеров и их семей.

Везде взгляд натыкался на плотно закрытые ставни. Точечное вскрытие обороны города благотворно сказалось на целостности зданий и здоровье местных жителей. Как таковых уличных боев здесь не было. Гарнизон, как только осознал, что гвардейцы Савата уже в городе, сразу откатился в укрепленный герцогский замок. А жители остались без защиты. Вот эту защиту хоть в какой-то мере я и собирался им предоставить.

Шум доносился от добротного каменного дома, подпираемого с двух сторон зданиями чуть победнее.

– Сотник, – обратился я к рыцарю, и сообразительный парень все понял без уточнений.

– За мной! – Он махнул рукой своим подчиненным и в сопровождении десятка оруженосцев подъехал к огороженному невысоким заборчиком дворику. Остальные оруженосцы и люди Морофа остались охранять арестованных в бараке дебоширов.

Рыцарь спрыгнул с седла и, как снаряд от катапульты, влетел сначала во двор, а затем в проем вывороченной двери. Оруженосцы последовали за ним.

Из дома послышался грохот и треск мебели, а вот звона клинков не было.

Через минуту оруженосцы появились во дворе, выводя на свет божий четверых мародеров.

Я подъехал к ограде и сверху вниз посмотрел на бойцов революции.

– Что вы здесь забыли?

– На нас напали из дома, – тут же выступил вперед один из мародеров в покрытом ржавчиной шлеме. Бойкий на вид парняга явно никогда не лез за словом в карман. Говорил он уверенно и смотрел в глаза. Либо талантливо врет, либо говорит правду.

– Где обитатели дома? – повернулся я к выходящему на крыльцо рыцарю.

– Заперлись на втором этаже.

Толкнув Черныша коленями, я направил его во двор под закрытые ставнями окна второго этажа.

– Эй, там, на втором этаже. С вами говорит барон Маран, доверенное лицо герцога Увиера. Выходите из дома, обещаю справедливые разбирательства.

– Твой герцог самозванец, и мы… – звонкий юношеский крик оборвался под звук увесистого подзатыльника, который я услышал даже сквозь тяжелые ставни. Продолжил басовитый голос, явно принадлежащий родителю крикуна:

– Мы не выйдем. Веры вам нет.

– Так, неверующие, у меня нет времени решать с вами, какой герцог правильный, а какой нет. Или вы выходите, или входим мы, но в этом случае всех здесь вырежу и спалю к демонам дом. Я все сказал! – Конечно же я блефовал, но делал это уверенно, зная, какие порядки царят в этом мире.

Через минуту на крыльце появился бородатый великан в сопровождении высокого, худощавого, но уже начинающего разбухать мышцами сына.

– Вы нападали на воинов герцога? – спросил я, глядя на отца. Получивший по шее сынок присмирел и не поднимал взгляда от земли.

– Чем? – опираясь на простую народную логику, вопросом на вопрос ответил хозяин дома.

– Микла, проверь дом. Ищи луки.

Десятник Морофа поклонился и, на всякий случай поудобнее перехватив арбалет, нырнул с тремя бойцами в дом.

– Куда лезешь, морда неумытая! – Из дома послышался женский крик и треск глиняной посуды. Но кричали не от страха или боли, а больше от врожденной стервозности и возмущения. Все, включая мародеров, заржали. Хозяин дома покраснел.

Через пару минут Микла выполз из двери, корчась от смеха. По его шлему на лицо стекала какая-то вязкая масса. Судя по тому, как он облизывался, это было что-то вкусное.

– Луков нет, – судорожно вздохнув, сказал Микла.

– Что теперь скажешь? – повернулся я к говорливому мародеру.

Тот в ответ только пожал плечами.

– Вяжите их, и пошли дальше. И так потратили кучу времени. – Я махнул рукой, выводя Черныша из дворика. Хозяин дома сдержанно поклонился, и это грело душу.

Через четыре дома еще в районе мастерских нас ждала настоящая трагедия. Десяток бойцов пешей гвардии герцога стоял во дворе дома и молча лицезрел жуткую картину – звероподобного вида воин, не удивлюсь, если с разбойным прошлым, как раз подымался на ноги. До этого он одним коленом опирался на спину субтильного мужичка, чтобы удобнее было резать ему горло.

– Всем бросить оружие! – заорал, как бешеный, рыцарь при виде такого действа.

И все же в этой сцене меня что-то смущало, поэтому я поспешно крикнул людям Морофа:

– Не стрелять! Всем оставаться на своих местах!

Черныш подошел вплотную к горлорезу и фыркнул ему в лицо. Мой конь явно обнаглел до крайности и уже никого не боялся.

– Что здесь произошло? – спросил я, предварительно достав из набедренной кобуры малый игломет.

– Мы обходили улицу. Искали воев предателя. – Здоровяк неожиданно запнулся. Было видно, что, в отличие от моего предыдущего собеседника, врать он не любил, да и не умел, поэтому безнадежно махнул рукой. – Что уж там, поживиться мы решили. Пока искали в мастерской чего хорошего, эта гнида поймала на кухне девчушку, дитятко совсем, и снасильничал.

Мужика в который раз передернуло от отвращения, и он сплюнул на труп. Похоже, покаяния от него мы не дождемся.

Что-то подкупало меня в этом человеке, возможно, потому что именно таким я впервые увидел Морофа.

Шум боя еще доносился от центра города, так что там было полно работы для воинов.

– Так, судья гребаный, даю тебе шанс оправдаться. Берешь своих обалдуев – и марш на штурм. Покажешь себя героем – забуду твои «подвиги». Вперед!

Не задерживаясь ни на секунду, «горлорез» рванул вверх по улице, за ним устремились шесть из восьми подельников, а еще двое бежали в сторону битвы с явной неохотой.

– Этих взять, – скомандовал я.

Мародеры резко ускорились, но не судьба им была убежать от конных оруженосцев.

Ближе к герцогскому замку, можно сказать на виду у командиров, мародеров стало намного меньше. Лишь в двух местах дворянского квартала мы среагировали на шум бьющихся окон и совершенно без проблем выгнали из дворцов гоняющихся за служанками революционеров.

Проверив еще три дворца с этой стороны не такого уж большого квартала богачей, мы направились к войску герцога, который в это время штурмовал стены центрального замка.

Сначала я просто наблюдал за штурмом, не вмешиваясь в события. Через двадцать минут подтянулись остальные отряды с «ящерами» и привели с собой несколько десятков арестантов. В общей сложности собралось больше семидесяти мародеров, и это при том, что в город вошло всего полторы тысячи человек.

Герцог уделил нам толику внимания, но успел лишь недовольно осмотреть толпу мародеров, а затем над невысокими стенами герцогского замка разнесся победный вопль. Но радовались они рано: вряд ли кто-нибудь из штурмующих умел зачищать помещения. На лице Савата отразилось отчаяние хозяина дома, в котором бушует пожар.

– Отзовите бойцов. Внутрь пойдут мои люди. Только зачистите двор и хозяйственные постройки, – сказал я герцогу, с запозданием отвешивая поклон вассала сюзерену.

Сават с явным облегчением отдал команду, и над стенами замка разлился рев боевого рога. В открывшиеся ворота тут же метнулись сотники, с воплями охлаждая пыл своих подчиненных.

– Грифон, ты бывал в гостях у герцога?

– Да, командир. – Бывший рыцарь кивнул, осторожно покосившись в сторону Савата, общающегося с имперским графом и Выиром Дирной.

– Поведешь отряд. Работайте аккуратно, постарайтесь не разбить ничего ценного и, святые вас упаси, не подпалите замок. Особенно это касается Барсука. – Я выразительно посмотрел на бывшего «медведя». Мороф тут же шагнул ближе, но был остановлен. – Не, ты не пойдешь, нечего подставлять головы за герцогское добро. Пусть «ящеров» прикроют оруженосцы.

Грифон кивнул, возвращая на голову шлем, и направился к «нашему» рыцарю. Гвардеец чиниться не стал и, взяв с собой половину сотни, повел ее следом за штурмовиками.

Замок был захвачен через полчаса, и наши потери исчислялись одним Барсуком, который умудрился надышаться дымом. Для справедливости стоит заметить, что поджог учинил не бывший «медведь», а сами защитники, к тому же пожар быстро потушили.

Глава 7 Советник

Блаженное безделье приносит удовольствие только тогда, когда оно приходит после суеты, тяжелого труда или нервного напряжения. Именно в этом случае возможность посидеть в плетеном кресле на берегу искусственного пруда, попивая легкое белое вино, не надоедает и не пресыщается.

Тишина летнего сада за громадой графского особняка отнюдь не навевала сонливости, а, напротив, создавала в голове ощущение хрустальной ясности, прозрачности и необычайной легкости. Розовые кусты издавали одуряющий запах, с трудом удерживающийся на грани пресыщенности, но все же удерживающийся, поэтому вдыхать теплый воздух было приятно, особенно запивая его чуть сладковатым вином.

Птицы тоже не раздражали слуха – время от времени робкий соловей заводил негромкую трель и, закончив короткую музыкальную тему, тут же умолкал. Все было бы идеально, если бы не девичье хихиканье. Пока оно звучало тише и реже соловьиных трелей, это было даже приятно, но хихикать в кустах сирени стали чаще, да и смех стал немного хриплым и взволнованным.

В конечном счете мое терпение лопнуло.

– Барсук, твою ж мать! Тебе нечем заняться?!

Сначала в кустах тонко ойкнуло, и легкое шуршание листьев возвестило о том, что подруга «ящера» решила покинуть уютное гнездышко. А вот бывший «медведь», зараза, исчез без малейшего звука.

Идеальность момента была окончательно разрушена появлением еще одной служанки, почему-то отреагировавшей на мой крик.

– Ваша милость чего-то желает?

– Принеси еще вина и полотенце, – ответил я, чувствуя, как нарушение неподвижности согнало негу.

– Хорошо, ваша милость, – поклонилась довольно симпатичная девушка и уже в который раз стрельнула в меня глазами.

Прислуга досталась мне вместе с графским дворцом, точнее, теперь баронским – ведь его хозяином стал барон Маран, то есть я.

Бывший хозяин сейчас находился где-то в центральной части империи, а значит, вне города и, что самое главное, вне закона. Герцог решил, что бывшему хозяину на плахе или в изгнании дворец уже не понадобится, и подарил его мне.

Отказываться было неловко, поэтому я взял подарок и поблагодарил. Особых проблем с прежними жильцами не возникло. Супруги у молодого графа не было. Его любовницы-содержанки мне не приглянулись, хотя старались, поэтому были отправлены восвояси, а слугам вообще плевать, кого именно обслуживать, главное, чтобы вовремя платили.

Полуденное солнце припекало с непривычной для севера империи интенсивностью, и рядом с водоемом в голову приходили вполне логичные мысли и желания. Поэтому я, недолго думая, разделся и нырнул в кристально-прозрачный пруд с выложенным разноцветными камешками дном. Обалдевшие от подобного поведения золотые рыбки шарахнулись в стороны.

Вода была идеальной – чуть прохладная из-за бьющих со дна родников, но замерзнуть в ней было невозможно.

Немного понежившись в неглубоком пруду, я услышал тихое покашливание за спиной.

Служанка стояла возле невысокого бортика и с интересом рассматривала голого работодателя.

– Поставь кувшин на бортик.

Служанка повиновалась. Как только она отпустила ручку хрупкой посудины, я ухватил изящную ладошку и затащил девушку в пруд. Хрустальный смех, разлетевшийся над прудом, как брызги воды, подтвердил правильность моего поведения.

Эта девица стреляла в меня глазками уже второй день, а теперь, когда барон обозначил свой интерес, служанка впилась в мои губы долгим поцелуем. Вот так и живут богатые, причем в обоих мирах. Только на Земле зазевавшийся богатей мог поиметь неприятности в суде и попасть на деньги за сексуальные домогательства. Здесь же получался полный взаимный интерес – уже завтра девица, имени которой я пока не узнал, будет распоряжаться в замке графа как хозяйка, а еще если случится ребенок, то она вообще окажется «в шоколаде».

Нечто подобное происходило и в поместье Маран, только Уфила не была такой настырной.

Как очень часто бывает в подобных ситуациях, в самый важный момент появился «ломщик кайфа». Тихое покашливание служанки ласкало слух, а карканье Морофа прошлось по мозгу как наждачная бумага.

– Мороф, не хочу показаться самодуром, но ты очень не вовремя.

– Простите, барон, герцог требует вас к себе.

– Да чтоб к нему всю жизнь так приходили, – пожелал я своему сюзерену, но сделал это по-русски, чтобы не кормить лишние уши опасными словами.

Пока шел разговор, служанка добралась до другого берега пруда и выбралась на бортик. Мы с Морофом на несколько секунд зависли, наблюдая облепленную тонким платьем ладную фигурку. Девушка была одета не в уличный наряд с пышными юбками, а в домашнее подобие хитона, так что тонкая ткань, намокнув, мало что скрывала.

Оделся я быстро, да и в теплую погоду можно было не мудрить с одеждой. Этикет требовал от меня камзола, но мне было плевать на все этикеты. Так что я облачился в мужской вариант любимого Яной «мушкетерского» наряда – легкие брюки, высокие сапоги и свободную белую рубашку.

До дворца застоявшийся в конюшне Черныш домчал меня за пару минут и обиженно всхрапнул, когда я натянул поводья: ему бы еще скакать и скакать.

Запас хорошего настроения не позволил герцогу с ходу вогнать меня в меланхолию, в которой он сам, судя по всему, пребывал уже давно.

– Герд, что мне делать? Я скоро начну развешивать этих сволочей по деревьям, но затем получу революцию…

– А подавлять ее нечем, – продолжил я за герцога. – К тому же нужно отправить войско на поддержку императрице.

Герцог обреченно кивнул.

– Граф перед отъездом намекнул, что времени у меня не больше пары декад.

Я понимающе сгримасничал и уселся в мягкое кресло у столика с фруктами и кувшинчиками вина. Герцог сел напротив.

– А если вспомнить мой совет и разделить проблему?

– Что там делить?! – Сават вскочил, но, поняв, что выглядит нелепо, опустился обратно в кресло. – Герд, они хотят устроить в герцогстве все так, как в вольных городах на севере.

О том, какие порядки царят в городах на северном побережье хтарской степи, мне было неизвестно. Возможно, тамошняя политическая система была разумной, ведь производили же они такие чудные вещи, как моя «чешуя». Но сильно сомневаюсь, что местные «друзья» дозрели до демократии.

– Мне же они предлагают пост первого среди равных, – продолжал сокрушаться герцог.

– Так пошлите их подальше.

– Не могу, я надавал столько обещаний, что если откажусь, то погублю свою честь, а вдобавок получу бунт.

– А вот теперь давай займемся моим любимым разделением. – Я говорил жестко, расставляя приоритеты в нашем новом общении. На «тыканье» герцог не обратил внимания, так что я окончательно утвердился в роли ближайшего соратника. А в этом статусе главное не зарываться. – Ты обещал народу устраниться от власти и отказаться от титула?

– Нет, но я поклялся дать им свободу и землю.

– Вот и дай им все это.

– Ты издеваешься? – нехорошо прищурился герцог.

– Дай им свободу и землю, но не власть. Ведь этого ты не обещал?

– Вроде не было.

– Скажи, как жили люди на севере до прихода империи?

– Насколько помню, общинами.

– Вот верни эти общины. Пусть владеют землей, пусть решают, как им жить, выбирая старейшин, но при этом не забывают вовремя платить налоги. Ведь избавления от налогов ты не обещал?

– Не обещал, – немного оживился герцог.

– Вот поэтому дай народу то, что обещал: право на свою землю и право самим решать, как жить в родной деревне. С горожанами можно подождать, ведь в революционной армии их не так уж много.

– А владельцы земель?

– А владельцы земель, – в тон ответил я, – сейчас практически все вне закона и мало что смогут возразить.

Сават на минутку застыл, обдумывая сказанное мной, а затем взорвался движением и приказами. На голос сбежались секретари и охранники. Первые тут же сели писать указы, а вторые побежали за нужными герцогу людьми.

Глядя на всю эту суету, я «родил» еще одну идею.

– Ваша светлость, – официально обратился я к Савату, потому что в помещении находились посторонние.

– Слушаю вас, барон, – степенно ответил герцог, при этом улыбкой обозначив, что оценил мой такт. Правда, я прокололся с сидячим положением, впрочем, герцог тут же исправил ситуацию, присев в соседнее кресло.

– С теми, кто собрался в столице, мы разберемся быстро. Стоит селянам услышать о раздаче земли – они со всех ног побегут домой. Кстати, как вы планируете делить земельные наделы, я, честно говоря, мало разбираюсь в этих вещах?

– Да пусть берут сколько хотят и платят с распаханного поля. Для начала думаю поставить минимальный налог, – отмахнулся герцог, показывая, что во многих вопросах он даст мне сто очков форы. – По вашему вступлению, барон, я понял, что есть возможность предотвратить приход недовольных селян из дальних деревень.

– Есть. Нужно набрать молодых парней, которые умеют читать и скакать на лошади. Пусть писари размножат приказы, и глашатаи с этими копиями скачут во все концы. Только нужно почитать приказы вслух и вывесить в центре каждого селения.

– Что-то подобное делают в империи, только копий не оставляют. Дороговато получится.

– Думаю, в этом случае жадничать не стоит.

– Согласен, – кивнул герцог и подозвал к себе одного из писарей.

Скоро герцог и сам осознает преимущество пропаганды в информационной войне и не будет жалеть денег на писарей и пергамент. Возможно, в будущем мне стоить задуматься над печатными станками и бумагой, хотя понятия не имею, как все это сделать.

Расслабившийся герцог внезапно что-то вспомнил и отвлек меня от прогрессорских мечтаний.

– Да, я вспомнил, зачем тебя вызывал.

– Разве не посоветоваться?

– И это тоже, но у нас возникла еще одна проблема. Ты собрал в городской тюрьме почти сотню мародеров. Сегодня утром ко мне явились их товарищи и потребовали освободить арестантов. Сейчас они ждут у тюрьмы, так что отправляйся туда и реши эту проблему.

– Я?

– А кто? Ты убил кабана – тебе и снимать с него шкуру, – «порадовал» меня герцог местной поговоркой.

Вот и делай после этого добро людям. Какгласит русская народная мудрость, «благими намерениями выстлана дорога в ад».

На выходе из герцогского замка, интерьер которого практически не пострадал именно благодаря моим стараниям, за что даже спасибо не сказали, я решил не спешить с действиями. Для начала следовало подготовиться. Двое герцогских гвардейцев без разговоров отправились с приказами в разные стороны, я же вскочил на Черныша и направил его домой.

На возвращение в мой новый особняк, облачение в «чешую» и мобилизацию «ящеров» ушло минут двадцать, поэтому уже через полчаса наша кавалькада подъехала к серому кубу городской тюрьмы.

Мои опасения оказались не напрасны – у тюремных ворот собралась толпа воинов человек в четыреста. Вся эта масса качнулась вперед, узнав в черном всаднике обидчика их товарищей.

Преимущество практически всегда оказывается на стороне того, кто делает ход первым.

– Бойцы! – заорал я, так и не решившись снять шлем, хотя психологически это было неправильно. – Свободу достойным воинам, героям революции!

Удивление прокатилось по толпе, гася возмущенные вопли. Активисты еще пытались что-то кричать, но не получили ожидаемой поддержки. Народ ждал продолжения столь странного в моих устах призыва.

Нарочито медленно я направил Черныша к воротам тюрьмы и приказал перепуганным стражникам подготовить арестантов к освобождению. Все это делалось параллельно с судорожными поисками решения проблемы.

Подходящий вариант все же был найден, и в окошко ворот полетел приказ найти мне табурет и чашу. Удивление тюремщиков пришлось перебивать криком.

Когда сквозь щель в створках ворот сообщили, что всего готово, на площади появился мой старый знакомый. На щите сотника красовался новый герб в виде жуткой помеси вороны и кошки.

Никак не привыкну к больной фантазии северного рыцарства империи.

С собой «кошковорон» привел половину сотни, которая тут же отсекла меня от толпы, что вызвало облегченный вздох.

Активисты, так сказать, «активизировались», и народ вновь загудел.

– Спокойно! – вновь напряг я голосовые связки. – Достойные воины получат свободу очень скоро!

В этот раз шум до конца не стих, и недовольство толпы накапливалось. Хотелось тупо разогнать этот сброд, но, увы, решать проблему нужно было миром. По крайней мере, герцог намекнул об этом без всяких тонкостей: сейчас ему только городского бунта не хватало – и так все висит на тонком волоске.

Через минуту после прихода гвардейцев у тюремных ворот объявились два целителя. Вместе с посыльным я отправил в городскую обитель целителей слова почтения, а также уверения в том, что, если мой приказ не будет выполнен моментально, всем законспирированным волшебникам будет очень плохо. К счастью, мне поверили.

– Выпускай первого, – тихо сказал я тюремщикам и повернулся к возбудившейся толпе. – Что скажете, этот воин достоин свободы?

– Да! – взревела толпа.

– Прекрасно, значит, вам будет не жалко несколько капель крови для товарища. – Рядом с опутанным веревками арестантом я поставил грубо сколоченный табурет, а сверху водрузил грязноватую чашку для баланды. – Когда наполнится эта чаша, я с удовольствием отпущу сего достойного человека. Не бойтесь, целители не дадут никому пострадать.

Удивление на секунду сковало толпу немотой. Нестандартность ситуации заставила одного из активистов даже выйти из общей массы людей.

– Мы проливали кровь за свободу…

– Правильно, и сейчас тоже нужно пролить ее за свободу соратника, – подхватил я клич активиста. Таких людей убеждать бессмысленно, тут нужно нажимать на другие точки и, боже упаси, не допускать пауз. – Или тебе жаль пару капель крови для друга и соратника?

«Слабо» работает безотказно в любом мире.

В голове всплыла фраза из голливудского блокбастера, не помню точно, какого именно, но там человек тоже куда-то попал.

– Кто поручится своей кровью за этого воина?!

Девиз прошел на «ура», и народ торжественно взревел. Толпа – очень податливый материал для внушения, только обладает большой инертностью и в то же время непредсказуемостью, поэтому давить на нее нужно очень осторожно.

Несмотря на все вопли, сдавать кровь никто так и не подошел.

– Убрать, – тихо скомандовал я, и пленник исчез за приоткрывшимися створками тюремных ворот.

Со вторым пленником мне повезло – им оказался тот самый говорун, который пытался навесить мне лапшу на уши, выдавая грабеж за ответное нападение.

Как оказалось, в народе этого балагура любили. К целителям выстроилась целая очередь, и на двенадцатом «доноре» чашка наполнилась. Простой народ любит торжественные ритуалы, поэтому каждого героя-донора встречал восторженный вопль. Затем последовало освобождение говоруна и обнимание со всеми спасителями. Толпа бесновалась и уже не слушала никаких активистов.

Дальше пошел конвейер. Как и следовало ожидать, из семидесяти заключенных только полтора десятка удостоились кровавого поручительства, а остальные отправились на общественно-полезные работы в шахты. Возможно, насильников и убийц стоило повесить, но восстановление справедливости в герцогстве – это не моя забота.

«Кровавый» ритуал перерос в народное гулянье – на улицах появились бочки с вином и столы с закуской. Горожане наконец-то поняли, что гражданская война закончилась, и вздохнули с облегчением. Так уж сложилось, что именно мои действия стали катализатором, высвободившим радостную энергию.

Надеюсь, эти гуляки не подожгут город, и мне не придется отвечать перед герцогом еще и за это.

Решив проблему с арестантами, я уже собирался вернуться к отдыху, но не тут-то было.

Большая часть крестьян, которая не пожелала войти в гвардию герцога, как я и предсказывал, с максимальной скоростью умчалась в родные края, чтобы успеть на дележку земли. Меньшая часть постепенно перекочевала на шахты, потому что за время вольной жизни отвыкла от работы. Некоторых пришлось вылавливать по лесам. Что же касается активистов, то некоторых герцог тихонько придушил, остальных поставил на ответственные должности под неусыпный контроль. А вот с периферией возникли проблемы. Народ почему-то не хотел верить в приколоченную на главной улице села писульку. В некоторых селениях указы вообще исчезли, и поползли слухи, что скоро вернутся бароны с графами и все начнется сначала.

Герцог не стал насиловать себе мозг и просто вызвал советника – то есть меня.

Наша очередная беседа проходила в кабинете, оформленном в ореховом стиле: и деревянные панели стен, и мебель были сделаны из этого дерева. Для светской беседы это немного тяжеловатый интерьер, а вот для деловых переговоров самое то.

– Герд, мне нужен твой совет, – в лоб заявил герцог, как только я вошел в кабинет. Он уже успел обвыкнуться в новой должности и уверенно смотрелся за отцовским столом.

– А я думал, что ты позвал меня на чашечку курибы или бокал вина, – ответил я, осматриваясь вокруг.

Положение массивного стола у стены с двумя большими окнами и свободное пространство перед ним подразумевало, что посетитель должен общаться с герцогом, стоя на великолепном ковре и проникаясь величием момента. Я же обнаглел настолько, что не желал принимать общих правил игры. Хорошо, что у стены имелось несколько кресел, а в правом дальнем углу вообще располагался мягкий уголок. Но даже если бы посадочных мест не было вообще, можно было бы притащить стул из приемной. Но на подобную дерзость идти не пришлось, и я просто завалился на диванчик в мягком уголке.

Лицо Савата сначала дернулось, а затем он улыбнулся каким-то своим мыслям и пересел в соседнее кресло.

– Так что, курибы или вина?

– Давай не будем начинать запой прямо с утра.

Сават намеревался встать, но я остановил его – теперь пришла пора немного полебезить.

– Позвольте мне, ваша светлость. – Я встал и, элегантно поклонившись сюзерену, позвонил во взятый со стола колокольчик.

Резкие перемены в поведении хорошо подходят для общения с женщинами и начальниками. И у тех, и у других слишком ранимая душа и обостренная мнительность. О женщинах-начальниках даже говорить страшно – там все это перерастает в легкую паранойю. При этом я не считаю, что женщины являются плохими руководителями, просто к ним нужен особый подход.

На зов колокольчика в кабинет явился разодетый как павлин лакей.

– Ваша светлость? – застыл в поклоне слуга.

– Принеси курибы, – не глядя на слугу, приказал герцог.

– Слушаюсь. – Пятясь задом, лакей покинул кабинет.

– Так что там случилось? – вернул я герцога в первоначальное русло разговора.

– Пришли сведения, что в дальних поселениях и городках неспокойно, к тому же нужно что-то делать с засевшими в замках рыцарями. Я попробовал по твоему совету разделить проблемы, но ничего, кроме карательных акций, в голову не приходит.

– В этом случае как раз следует объединить задачи.

– Ты издеваешься? – набычился Сават.

– Ничуть. Тебе нужно самому возглавить рейд по дальним селениям, городкам и замкам. Простолюдинам следует лично объяснить, что ты весь такой щедрый и благородный, а рыцарям показать стальной кулак. Кстати, к этим двум проблемам можно прибавить третью, а именно – посылку армии на помощь императрице.

– Об этом мне даже думать не хочется.

– А надо. Лара точно не забудет о своем приказе.

– И как будем объединять? – снисходительно позволил мне высказаться герцог.

– Для начала заедем к маркизу Венту: пусть послужит новому господину.

– Он дал клятву, – возразил Сават.

– Какую – не ездить по герцогству? Никто не собирается заставлять его воевать против твоего кузена. Пусть одним присутствием обозначит свое бессилие. Я не знаю, по каким причинам твой братец оставил в герцогстве именно этих рыцарей, но они вряд ли могут превзойти наместника в верности или стойкости.

– Должно сработать, – задумавшись, резюмировал герцог. Он уже начинал верить, что как минимум половина удачных идей зародилась в его мозгу.

Когда появился слуга с довольно большим кофейником и чашками, наша беседа действительно приобрела светский характер.

Я, конечно, надеялся отдохнуть в отсутствие герцога, продолжая знакомство с шустрой служанкой, но реальность внесла свои коррективы – его светлость пожелал видеть слишком находчивого барона рядом со своей персоной.

Ну и кто тянул меня за язык?

Нехотя пришлось собираться в поход. Проводы, как ни странно, оказались долгими: Вирина, служанка, именем которой я все же поинтересовался после совместно проведенной ночи, лила неискренние слезы, Яна ободряюще улыбнулась мне и, получив увесистый кошель, собралась в поход по магазинам, готовясь энергично влиться в окружение герцога, а вот Таню пришлось вылавливать по закоулкам дворца.

Двенадцатилетнюю девочку удалось отыскать в саду. Она бросала в пруд камешки, пытаясь попасть по рыбкам. Я почувствовал вину за то, что бросил ее и заставил в одиночестве переживать все душевные метаморфозы.

– Привет, – тихо поздоровался я, ожидая получить в ответ проявление ревности и обиды, но увидел раздражение и злость.

– Да пошел ты.

Интересно девки пляшут. А я-то подбирал слова, чтобы не обидеть влюбленную девушку. Самодовольный идиот!

– И с какой это радости мне идти из собственного дома? – сочувствие куда-то ушло, подгоняемое пониманием того, что амурами здесь и не пахнет. Мужская гордость чуток вздрогнула.

– Ты тут развлекаешься со служанками, а обо мне забыл!

– Ага, вот какой я нехороший, потому что не замечаю искренней любви. Таня, давай не будем морочить друг другу голову.

– Ну, может, любви и нет, но я-то не железная.

– А я не педофил, – пришлось парировать мне.

– Мне двадцать пять, – огрызнулась Таня, так и не повернувшись в мою сторону.

– В этой реальности тебе двенадцать, так же как мне девятнадцать, а не тридцать два. Давай без истерик. – Во мне говорило раздражение, наравне с пониманием того, что сюсюкать здесь не стоит. – Если сильно приперло, найди себе кавалера, здесь в тринадцать уже рожают.

– Искала! – сверкая глазами, развернулась Таня. Пока она сидела ко мне спиной, разговор шел нормально, а вот от вида лица маленькой девочки появилось ощущение полной абсурдности ситуации. – Один из ухажеров включил папочку, а второго я сама чуть не зарезала, когда поняла, что эта сволочь именно педофил. Только ты знаешь, какая я на самом деле, но предпочитаешь служанок.

– Так, стоп, – поднял я руку в защитном жесте. Мир начал терять реалистичность и превращаться в какой-то фарс. – Мы сейчас с тобой до такого договоримся, что потом будем разгребать сказанное лет десять. Так, теперь встала и пошла к Яне. Расскажи ей все, что тебя мучает, такие разговоры не для мужиков. Также я попрошу ее усилить тренировки, а то кое у кого остается слишком много сил на дурные мысли.

– Но…

– Не хочу ничего слышать. Встала и лунной походкой отправилась в дом!

Когда детская фигурка исчезла за кустами, я совершенно искренне вздохнул.

Вот это засада! А я еще когда-то подумывал о карьере психолога. Свят-свят.

Свою угрозу я выполнил и перед отъездом попросил Яну вплотную заняться мозгами девочки. Верю – у нее получится. В ответ же получил просьбу не выпытывать у Тани факты из прошлого самой Яны. За избавление от щепетильных бесед с подрастающим поколением я готов был пообещать все что угодно.

Ввиду новых обстоятельств поход был воспринят мною как праздник. В усадьбе остался Мороф с подчиненными, а все «ящеры» ушли со своим бароном.

Первым мини-армия герцога посетила маркиза Вента, напрямую устремившись к его цитадели и задерживаясь в попадавшихся по пути селениях лишь на короткие митинги.

Маркизу, несмотря на нежелание, все же пришлось покинуть свой замок и составить компанию герцогской свите. Это благотворно подействовало на строптивое дворянство, и оно было вынуждено сдаться на милость победителя и принести клятву новому сюзерену. Один слишком упрямый барон попытался возражать – его жилище захватили за полчаса. Почти две тысячи гвардейцев попросту облепили невысокие стены и черной волной хлынули внутрь замка.

К вечеру над замком поднимались клубы жирного дыма, который обкуривал тела повешенных жителей.

По моему мнению, это был уже перебор, но ничего не поделаешь – здесь такие порядки, и не мне лезть в чужой монастырь со своими нравоучениями.

Отряд из вновь присягнувших рыцарей с каждым днем становился все больше. Герцог логично рассудил, что, вытащив из замков всех воинов и заменив их своими гвардейцами, обеспечит верность рыцарей в далеком походе. Его решение я одобрял, чего нельзя сказать об еще одной идее, посетившей сиятельную голову.

Когда отряд местной знати вырос до двенадцати рыцарей и почти трех сотен оруженосцев, герцог «разродился» приказом.

Стратег, блин!

Войско встало на ночевку возле небольшого городка, и Сават, собрав рыцарей перед местным храмом всех святых, озвучил, по мне, не очень умную мысль:

– Благородные рыцари, наша империя нуждается в верности своих сыновей! Императрица просит о помощи, и мы отзовемся на ее призыв. Барон Маран, назначаю вас герцогским маршалом и отдаю под руку всех рыцарей, которые направятся служить императрице.

Осмотревшись вокруг, я заметил завистливые взгляды.

Мне только этого счастья не хватало.

Казалось, я прямо там наговорю Савату гадостей, но, к счастью, сдержался.

– Спасибо за честь, ваша светлость. Постараюсь оправдать высокое доверие, – поклонился я, прожигая злым взглядом ухмыляющегося сюзерена. В этот момент меня впервые посетила мысль плюнуть на все и уйти с добровольцами из своих подданных в Вольные Королевства.

Надо было послушаться интуиции.

Когда матерчатые стенки герцогской палатки хоть как-то закрыли нас от лишних ушей и взглядов, я едва не изошел в злобном шипении:

– А можно было хотя бы предупредить?

– Ага, чтобы ты заморочил мне голову и вывернулся, как уж из-под палки?

– А так, значит, не вывернусь? – нехорошо сузил я глаза.

– Так ты нарушишь приказ, причем не только мой, но и императрицы.

От герцога повеяло холодом, и я быстро напомнил себе, что нахожусь не в демократической России, а в феодальной империи. Хотя и дома разговаривать с власть имущими следовало с оглядкой.

– Повиновение герцогу, – отсалютовал я по примеру имперских легионеров.

– Герд, у меня очень мало людей, которым я могу доверять, – смягчился Сават.

– И вы решили сделать все, чтобы их стало еще меньше? – не удержался я от шпильки.

Герцог задумался и, немного походив по ковру, выдал оригинально решение:

– Тогда давай так. Отведешь рыцарей к войску императрицы и сдашь тамошнему начальству. А после этого можешь вернуться обратно, мотивируя все моим приказом. Годится?

– Годится. – Этот вариант меня действительно устраивал, но с небольшим дополнением. – Вот только перед походом хотелось бы наведаться в свое новое баронство.

– Это решаемо, – небрежно отмахнулся Сават. – Пока соберутся остальные рыцари, пройдет несколько дней. Что-то еще?

– Да, как насчет того, чтобы еще раз познакомиться с баронессой Рошаль?

– Это шутка такая? – напрягся герцог.

– Я вполне серьезно.

– Ну уж нет. Мне хватило прошлого раза. Дама она, конечно, интересная, но флиртовать с ней – все равно что целоваться со змеей. Кстати, хорошо, что напомнил: ты ведь обещал рассказать, что именно произошло той ночью.

– Обещал, но не расскажу.

– Ты мой вассал, – оттопырил губу Сават, чем вызвал у меня едва сдерживаемую улыбку.

– А ты вассал императрицы, и мы оба обязаны ей подчиняться. Что же касается вопросов, если доведется, можешь задать их ее императорскому величеству Ларе.

Герцог сначала разозлился, затем обиделся, но и это у него быстро прошло.

– Я обязан принять ее ко двору?

– Ты уже принял – ведь граф увез в ставку императрицы известие, что Яна стала любовницей герцога. Ты ведь сам ему об этом намекал.

– По твоей просьбе.

– Отрицать не стану, а вот ко двору ее принять придется, или пришлют кого-то другого, а баронессу ты уже знаешь.

– А если она снова захочет меня прикончить?

– Уверен, что нет. Ты оправдал доверие, и теперь баронесса будет беречь тебя как зеницу ока.

– Близко ко мне она не подойдет.

– Ну-ну, – иронично сказал я, понимая, что если Яна захочет, то окажется в постели герцога в первую же ночь. – Это будет даже хорошо. Главное, чтобы ты не забывал присматривать за ней. И один маленький совет: приставь кого-нибудь проверять уходящую в империю почту. Если донесения баронессы не дойдут до адресата, тебе за это ничего не будет, зато никто не сможет рассматривать грязное белье одного северного герцога.

– Хорошо, – немного успокоился Сават. – Ты что-то говорил насчет просьбы?

– Да так, пустяки, сам справлюсь, – отмахнулся я, понимая, что после нашего разговора герцог и сам не позволит уйти в империю ни единому клочку лишней бумаги.

Распрощавшись с сюзереном, с которым у меня складывались довольно странные отношения, я отправился в разбитый для меня шатер. С каждым шагом внутри разгоралось странное чувство. Если честно, я сам себе не признавался, как мне хотелось увидеть Лару. Очень хотелось, и при этом ясно осознавалось, что за такую встречу придется дорого заплатить, возможно, жизнью.

Рано утром ко мне в шатер заявилась делегация из рыцарей, но разговора не получилось – я представил им Грифона как своего заместителя и, забрав остальных «ящеров», отправился в замок Торнадо. По пути от нас отделился Барсук с приказом привести в замок оставшихся в столице Морофа и Таню.

Надеюсь, к этому времени Яна успела хоть немного промыть девчонке мозги.

Развалины замка встретили меня стуком топоров и кирок – полным ходом шли восстановительные работы. Вокруг попадались знакомые лица. Улыбки приехавших с границы людей поднимали настроение.

Караван из поместья Маран прибыл очень быстро, и не удивлюсь, если это была заслуга моей управительницы, соскучившейся по своему ученому казаку.

Надеюсь, старый козел не успел нагрешить в мое отсутствие.

Увы, все надежды рассыпались прахом, как только я увидел лицо Никоры.

Дородная мадам шла по своим делам с лицом жаждущей крови фурии, и похоже, это выражение уже стало для нее привычной маской. И все же, несмотря на расстроенные чувства, увидев своего барона, женщина буквально расцвела:

– Ваша милость!

Едва я успел спешиться, как оказался в теплых объятиях Никоры. Вся субординация полетела к чертям. И все равно мне было приятно. В груди шевельнулись едва ли не сыновьи чувства.

– Я тоже рад тебя видеть, Никора.

С приездом пограничников в замке вдруг стало уютнее и веселее. Развалины утратили свою зловещую атмосферу и постепенно стали оживать.

Свежим взглядом я подметил некоторые ошибки начавшегося строительства и перенаправил каменщиков с разметки оборонительной стены на укрепление входов в подземелье и обустройство нижних помещений. Оборонять стену в таких условиях было бессмысленно – упор следовало сделать на раннее оповещение и надежное укрытие.

Внеся небольшие поправки в маршрут движения местечкового прогресса, я поднялся на второй уровень основного здания дворца и увидел сюрреалистическую картину – посреди огромной каменной площадки с «огрызками» стен стоял небольшой свежесрубленный теремок. Эдакий росток живого посреди царства разрушения. Довольно символично. В теремке было всего две маленькие комнаты – кабинет и спальня. Стены оказались немного сыроваты, но по местным меркам это все равно была лишь времянка.

В виде маленькой пристройки меня ждал самодельный душ, который заботливые подданные, зная мои пристрастия, подготовили своему барону.

После душа, одевшись во все свежее и плотно пообедав, я занялся делами и в первую очередь по-новому взглянул на сочетание полуразрушенного дворца и бревенчатого домика.

– Эй, малец, – подойдя к краю площадки, позвал я пробегающего внизу мальчугана.

– Да, господин, – совсем как взрослый поклонился мальчик.

– Позови Олата.

– Слушаюсь, господин, – еще раз степенно поклонился мой собеседник, а затем сорвался с места, словно метеор.

Мастер-каменщик, руководивший местным строительством, появился через пять минут и, несмотря на возраст, энергично взбежал по полуразрушенным ступеням.

– Вы меня звали, ваша милость?

– Да, Олат, посмотрите вокруг, – сделал я широкий жест рукой. – Вам не кажется, что если построить жилые помещения на этой площадке и укрепить остатки стен, то получится защитный периметр?

– Я думал об этом, – тут же подхватил мысль сметливый строитель. – Еще нужно заделать провалы в стенах первого этажа, но все равно оборонять это пространство будет трудно.

– А оборонять и не нужно, главное – выиграть время, чтобы уйти вниз.

– Слушаюсь, господин, – поклонился строитель, практически копируя действия мальчугана, что вызвало у меня улыбку.

– Не скажете, где Руг?

– Внизу, ваша милость, – ответил строитель и не сумел сдержать улыбки. – От Никоры прячется. Она-то боится ходить глубоко в подземелье.

– А что произошло?

– Не хочу передавать сплетен, но если господин прикажет… – заговорщицки понизил голос строитель.

– Прикажу.

– Руг спутался с целительницей, а тут возьми и заявись Никора. Ох и крику же было.

– С целительницей-то все в порядке? – обеспокоился я.

– Да что с ней станется. Они же бабы – поорали друг на друга, потаскали за волосы и успокоились. Никора занялась своими делами, а целительница травы собирает. Не разговаривают только, в остальном все тихо.

– А Руг, говоришь, спрятался?

– Ага, даже поесть не выходит, еду ему малец таскает. Никора хотела запретить, но там еще мастера постоянно сидят – мол, работы много.

– Хорошо, мастер, можете идти. Думаю, как все здесь сделать, вы и сами решите.

Строитель еще раз поклонился и тут же начал бродить по площадке, осматривая остатки стен и делая для себя какие-то выводы, а я спустился в подземелье по уже расчищенной главной лестнице.

Когда первое тепло сменилось несильной жарой, прохлада подземелий приносила удовольствие, теперь же резкий контраст температур заставлял зябнуть и даже чихать.

Руг действительно зарылся глубже некуда – в главной лаборатории работали мастера, а профессор облюбовал себе комнату прямо возле коридора с магическими ловушками.

– Привет, проф, вижу, у вас тут весело.

– Не начинай, очень прошу, и без тебя тошно, – искренне вздохнул Руг.

– Я ведь тебя предупреждал, Что, на сладенькое потянуло?

Руг сначала хотел окрыситься, но вдруг сдулся – ему, похоже, хотелось выговориться.

– Сам не знаю, как так получилось. Мы обсуждали магическое видение и химические реакции, а потом вдруг оказались в одной постели.

– Ага, случилась внезапная химическая реакция.

– Точно, и я в этом не виноват, – оживился ученый, принимая мои слова за оправдание.

– Объясни это своей боевой подруге. Давай серьезно, если у тебя любовь с целительницей, то я отправлю Никору в поместье. Мне нужно, чтобы ты мог спокойно работать.

– Я люблю Никору, – вздохнул ученый.

Вид у него был жалким: мешки под глазами, давно не бритая голова в сочетании с казацким чубом смотрелась бомжевато, да и состояние одежды вызывало те же ассоциации.

– Тогда иди и скажи ей об этом.

– А может, позже?

– Сейчас.

Я хотел ускорить процесс пинком, но профессор грустно вздохнул и отправился наверх сам.

Вернулся он через час с фингалом под глазом, но улыбающийся.

– Мы помирились.

– Великолепно, а теперь давай рассказывай, что ты успел сделать за время моего отсутствия, кроме обсуждения химических реакций с целительницей?

– Только издеваться не надо, – парировал оживившийся ученый. – «Лепестки пламени» мы обмазали смолой и закрыли пергаментом. Срываешь пергамент – и клеишь артефакт куда угодно.

– Есть еще что-то?

– Вот новый заряжатель для игольников.

Руг продемонстрировал полуметровую трубу, по диаметру как раз налезающую на все стволы нашего главного оружия. Сбоку трубы был приделан блок из четырех шестеренок и рукояти. Новый прибор выглядел намного компактнее своего предшественника.

– Как долго нужно наяривать ручкой?

– Пятьдесят оборотов.

– Много.

– Можно сделать меньше, но тогда нужен упор, а так все делается легко в любых условиях.

– А как с малыми иглометами?

– То же самое, просто втыкаешь дополнительные штыри, – ответил Руг, демонстративно помещая два коротких штыря в отверстия в трубе.

Обсуждение новшеств затянулось до вечера и переросло в инструктаж «ящеров» и ознакомление с новинками.

Затем я огорчил Руга новостью о том, что забираю его ученика с собой. Времени у нас было мало, поэтому мастера в авральном режиме подогнали «чешую» Руга для мальчика. Точнее, попытались. В конечном итоге получилось нечто громоздкое и явно не по размеру. Насекомообразный шлем пришлось вообще заменить шишаком из запасных чешуек, нашитых на кожаный шлем.

Утро встретило меня запахом древесины и человеческим гулом за окнами теремка. И то и другое доставляло удовольствие. На секунду появилось ощущение, что я оказался в поместье Маран – дома. Увы, только на секунду. С другой стороны, замок Торнадо теперь тоже является моим домом – ведь это понятие определяет не место, а люди вокруг тебя. И не только люди: у порога теремка меня ждал сюрприз в виде здоровенного волка.

– Привет, Хан, как тебе тут живется? – спросил я волка с полной уверенностью, что он меня поймет.

Хан с заговорщицким видом подбежал к краю площадки разрушенного этажа, издал короткий вой и оглянулся, словно подзывая меня ближе.

Лишенные подлеска заросли деревьев-исполинов подступали с этой стороны практически вплотную, и я не сразу заметил под сенью лесных гигантов серые фигурки. Четверка лесных волков, каждый из которых был как минимум на треть мельче хозяина степи, внимательно смотрели на нашу странную пару.

– Ага, как вижу, у вас тут вообще Санта-Барбара, – улыбнулся я, посмотрев на приосанившегося волка. – Руг заводит любовниц, а ты отбил гарем у какого-то серого бедняги.

Перемены в жизни Хана были вполне предсказуемы: лес – это не степь, и для охоты здесь нужна не выносливость, а скорость и сила, чего у Хана хватало с избытком.

Были, конечно, опасения, что волк займется собственными проблемами и оставит поместье без прикрытия, но дальнейший разговор с Охто развеял их – семья у Хана появилась давно, а он по-прежнему регулярно навещает старого степняка, иногда с подарком в виде дичи.

Провожать меня в дальний путь собрались все жители нового поселения. Не знаю, чем я заслужил любовь этих людей? Все вокруг бегали как угорелые, лишь бы не забыть чего-нибудь важного, а прощальная грусть была искренней до слез.

Процессия «ящеров» выглядела солидно. Даже лошади имели легкую броню в виде крупной кольчуги с металлическими вставками. Это новшество мастера подгоняли всю ночь и сейчас смотрели на мир красными от недосыпа глазами. Чернышу «одежка» не очень понравилась, но он все же соизволил принять обновку. И теперь во главе колонны явно красовался, вскидывая черную голову и косясь глазом на провожающих. Единственным изъяном в общей картине был Еж – криво сидящий на коне и похожий на манекен в наспех подогнанной «чешуе». Впрочем, это не мешало ему смотреть на провожающих со смесью надменности и щенячьей радости в глазах.

Отряд Морофа мы перехватили следующим полднем при выезде на одну из старинных дорог. Первый же взгляд на всадников показал, что отправлять в замок Торнадо никого не придется – Таня восседала на гнедой кобылке в грамотно составленной броне. Эту броню явно покупала Яна, наверняка истратив немало моих денег. Кольчуга девушки имела вставки небольших пластин и подол до середины бедра. Щитки и шлем сидели как влитые и смотрелись очень пикантно. Мало того – Таня девушка лет на пятнадцать. Вот что значит женский ум, который в определенных случаях может дать мужскому сто очков форы. Яна нашла нужный выход из ситуации, и теперь на девушку огладывались все парни из отряда Морофа.

Еж искоса посмотрел на броню девочки, а затем перевел обиженный взгляд на меня, но понимания не нашел. Плевать я хотел на внешний вид, единственный артефактор в отряде нужен мне не красивым, а живым, так что пусть потаскает «чешую», ставшую для него черепашьим панцирем.

Увеличившись на одну девушку и четыре десятка мужиков, наш отряд направился дальше.

Глава 8 Полководец

Все проблемы вселенной на некоторое время отступили под натиском приятных ощущений от конного марша, ярчайшей зелени вокруг и мудрой тишины векового леса.

Две ночевки на окруженных огромными деревьями стоянках с помощью костра и звездной ночи добавили романтики, и жизнь вновь показалась прекрасной.

Увы, все хорошее рано или поздно заканчивается – на третий день я услышал далекий гомон человеческого роя. С другой стороны, возможно, мы способны радоваться прекрасным моментам именно потому, что они редки и кратковременны.

Помимо увеличившегося контингента местной знати, в расположившемся возле небольшой деревушки лагере меня ожидал отряд конных гвардейцев герцога численностью не менее двух сотен и четыре сотни пеших лучников. Сначала я расстроился, понимая, что пехотинцы сильно затормозят наше передвижение, но, увидев обоз – как рыцарский, так и гвардейский, – обреченно вздохнул и успокоился: с таким «довеском» пехотинцы уже никак не повлияют на скорость.

Грифон за время моего отъезда обзавелся неплохим шатром и встретил свое начальство лежа на местном варианте раскладушки и попивая вино из серебряного кубка. Даже «чешуя» находилась на специальной подставке, а бывший рыцарь был одет в дорогой камзол.

И где он все это достал, а главное, за какие шиши?

Увидев меня, Грифон моментально вскочил на ноги.

– Командир.

– Что, Грифон, вновь почувствовал себя рыцарем?

– А это плохо? – осторожно осведомился «ящер».

– Это глупо, – решил я не накалять обстановки. – Для тебя «чешуя» и позывной являются щитом, который не позволит топору палача отделить шальную голову от тела. Ты бы еще свой родовой герб вывесил над палаткой.

По взгляду Грифона я понял, что вызвал в нем некоторые опасения, но отнюдь не осознание степени опасности. Впрочем, пусть живет своим умом и обходится без нянек.

– Вижу, у нас появилось пополнение?

– Так и есть, – кивнул Грифон. – Теперь войско насчитывает девятнадцать рыцарей, четыреста шестьдесят оруженосцев, а также двести конных и четыреста пеших гвардейцев из бывших вольных стрелков.

– Как обстановка?

– Нормально, – ответил Грифон, настраиваясь на деловой тон. – Бароны немного бузят, но в пределах разумного. Гвардейцев герцога я заранее поставил ближе к лесу и запретил соваться в расположение дворян. Хорошо, что дворяне брезгуют подходить к лагерю простолюдинов.

– Права качают?

– Не без этого, – ответил Грифон и прислушался к нараставшему снаружи палатки шуму. – Сейчас сами увидите.

Я тоже прислушался и помимо мужских голосов услышал девичий смех.

Ох и намучаюсь я с этой девицей!

Грифон предупредительно отодвинул с моего пути полог шатра, и мы вышли наружу. Возле командирского шатра собрались все девятнадцать рыцарей и десяток оруженосцев, явно приходящихся некоторым рыцарям сыновьями. Вот эта «золотая молодежь» и вилась вокруг кокетничающей Тани.

– Таня, – резко прервал я шум всей толпы, – в шатер. Быстро.

Дождавшись, когда надувшая губы девочка исчезнет за пологом, перешел к основной программе:

– Господа, чем могу помочь?

– Мы хотели обсудить порядок, которым будем следовать на помощь императрице, и общее командование, – высказался за всех надменный дворянин с сединой в рыжей шевелюре. Судя по розеткам на гербе, это был какой-то граф.

– Обсуждать нам нечего, я приму решение и сообщу вам порядок следования. Грифон?

– Да, ваша милость, – напрягся дворянин-разбойник, который в своем камзоле смотрелся среди ящеров инородным телом.

– У тебя есть список рыцарей и оруженосцев?

– Конечно.

– Прекрасно, – похвалил я Грифона и обратился к рыцарям: – Что касается командования, то через полколокола жду в шатре тех из вас, кто когда-нибудь водил в бой отряды численностью больше ста воинов.

Рыцари угрожающе зароптали, поэтому пришлось добавить для убедительности:

– Те, кого не устраивают мои приказы, могут прямо сейчас отправиться на все четыре стороны, только хочу предупредить: все, кто покинет нашу «веселую» компанию, будут считаться сторонниками мятежников, со всеми вытекающими из этого последствиями. – Судя по выражениям на мордах представителей «благородного» сословия, до них не дошло, поэтому пришлось дожать. – И еще, не хотите думать о своей жизни – подумайте о родственниках.

А вот теперь дошло – надменная злость на лицах сменилась яростью в смеси с неуверенностью.

Закрепив слова свирепым взглядом, я удалился в шатер.

Под горячую руку досталось и Тане.

– Судя по одежке, ты сделала выбор между придворной негой и военными развлечениями. Увы, жизнь не шампунь с кондиционером, два в одном не получится. Хочешь воевать – давай воевать, но если из-за романтических бредней ты полезешь в неприятности, я лучше сам сверну твою цыплячью шейку. От меня не отходить ни на шаг. Выполнять любую команду. Внятно выражаюсь?

– Внятно, – набычившись, ответила Таня, но особо обиженной она не выглядела.

Ну и слава богу, значит, не совсем безнадежная.

Еще на Земле я понял, что в критических ситуациях говорить с женщинами нормальным тоном бесполезно. Ни объяснения, ни уговоры не помогут. Даже предупреждения о смертельной угрозе влетят в одно ухо и тут же вылетят в другое, а свободное пространство заполнят романтические настроения и мысль о том, что без нее дело не сделается. Поэтому работала только жесткая и неприкрытая правда, лучше всего в грубой форме, без оглядки на воспитание и нежные чувства к объекту защиты. Лучше так, чем потом рвать на себе волосы, потеряв родного человека лишь потому, что она недооценила степень опасности.

Таня за последнее время пережила очень много и прошла психологическую трансформацию из девушки, воспитанной в защищенном мире земной цивилизации, в настоящую убийцу. Но это не отменяло нашего славянского менталитета, а также всеобъемлющего и бесконечного, как вселенная, русского «авось».

Через положенное время в палатку явился рыжий граф в сопровождении семи баронов помоложе. Хорошо, хоть не привел с собой совсем юнцов.

И все равно народу было слишком много.

– Господа, кто из вас водил большие отряды в отрыве от общей массы дворянского ополчения? – задал я тестовый вопрос и с удовлетворением увидел, как кивнули граф и трое среднего возраста рыцарей. – Что ж, тогда именно вы и возглавите сводные сотенные отряды. Кто кем будет командовать, решите с моим помощником, а сейчас, господа, если позволите, я хотел бы отдохнуть с дороги.

Дальше работа пошла более конструктивно – рыцари и оруженосцы разбились на сотни, а на вечернем собрании мы обсудили порядок движения отдельных отрядов и действий в случае встречи с врагом. На собрании присутствовали не только два новоиспеченных рыцаря конной гвардии, занимавших должности сотников, но и четверка совсем уж мужиковатых на вид командиров стрелковых подразделений. Граф и бароны попытались возмутиться, так что пришлось стукнуть кулаком по столу:

– Не забывайте, что все вы лишь номинально принадлежите к сторонникам императрицы и свою верность еще нужно доказать. А вот эти достойные воины уже все доказали, поэтому их низкое положение в обществе вы будете поминать только тогда, когда восстановите честь дворянина в бою.

Возражений у рыцарей, конечно, было очень много, но граф, принявший на себя роль неформального предводителя дворянства, быстро успокоил горячие головы.

Совещаться нам особо было не о чем, поэтому, обсудив основные моменты, все разошлись почивать. Я же «под шумок» распихал хозяйственные заботы на командиров сотен и их помощников, как бы выделяя свой отряд в отдельную единицу, а для себя оставил роль не то чтобы командира, а скорее куратора – власть та же, а вот забот намного меньше.

Утро началось с шума и гама, который даже близко не имел конструктивного происхождения. Дворяне решили, что можно долго раскачиваться, но мотивированный мною Грифон быстро разубедил их в этом, и к обеду мы все же тронулись в путь. Стоит заметить, что по местным меркам это было еще очень оперативно.

Каким было приятным путешествие от замка Торнадо до лагеря ополчения – в такой же степени мерзким оно стало по выходе из сборного лагеря. Пыль, жара и шум постоянно раздражали не только меня, но и Черныша, который так и норовил умчаться вперед, но стоило мне поддаться порыву моего скакуна, как вслед тут же неслась пара всадников с ворохом проблем. В принципе все мелкие неувязки могли решить и командиры среднего звена, но здесь вновь вставала проблема разницы в социальном статусе. Вот тогда я принял решение разделить войско на две части – почти пятьсот всадников дворянских отрядов ушли вперед, а на небольшом расстоянии за ними двинулась четырехсотенная масса лучников в сопровождении двух сотен конных гвардейцев герцога.

Сначала было желание пустить вперед простолюдинов, но тут же прискакал граф и разразился гневной тирадой, суть которой сводилась к тому, что дворяне не собираются глотать пыль быдла. Мне было совершенно непонятно, чем пыль, поднятая лошадью дворянина, отличается от такой же, но потревоженной лаптем крестьянина. Разницы никакой, но все же с графом пришлось согласиться – не создавать же проблем на пустом месте.

Через четыре дня я вознес хвалу небесам за брезгливость графа и свою покладистость.

Вокруг еще царили леса севера империи, но уже чувствовалось приближение лесостепи центра континента – маленькие, порой рукотворные поляны сменились большими участками земли, поросшей лишь высокой травой. Посреди подобных участков располагались деревни.

На нашем пути таких поселений попадалось достаточно много, и я приказывал проходить их стремительным маршем, чтобы не оставлять возможностей для различных соблазнов. Особенно у меня вызывали раздражение местные девицы, лезшие из всех щелей, чтобы поглазеть на бравых воинов. О том, к чему могло привести их любопытство, остановись эти вояки в деревне хотя бы на ночь, девушки конечно же не думали. Зато мое мнение явно разделяли отцы и братья – не раз приходилось наблюдать сцену, когда взбешенный дядька с помощью вожжей гнал повизгивающую девчонку в сторону сарая, стараясь поскорей убраться с глаз толпы гогочущих мужиков.

Лесная дорога в очередной раз вынырнула на открытое пространство не менее пяти километров в диаметре. Увидев впереди деревню, я уже хотел было приказать увеличить темп передвижения, но затем взгляд выхватил некую несуразность в картинке – слишком много дыма.

То, что здесь не все ладно, подтвердила неожиданно образовавшаяся масса из всадников, появлявшихся из улочек деревни. Вот здесь и сказалась многолетняя выучка дворянства – почти пять сотен моих всадников в считаные минуты развернулись в стройные ряды, встав по обеим сторонам дороги.

Несколько минут ушло на то, чтобы заметить флаг над всадниками у деревни. Они тоже рассмотрели наши стяги, как и то, что разворачивающаяся лава как минимум втрое превосходит их войско. Ситуация с флагами была очень важной. В империи символ дракона было принято изображать в разном цвете. Северные дворяне шли под золотым драконом на красном фоне. Южные бароны предпочитали серебряного на том же кумаче. А вот легионы ходили в бой под черным драконом.

Мятежники не планировали смены династий, и поэтому претендент на драконью корону воевал под золотым драконом, а вот Лара приняла правильное стратегическое решение, и ее войска шли в бой под черным драконом на красном фоне. Кстати, этот шаг привел на сторону императрицы четыре легиона практически в полном составе. Легионеры вырезали всю свою верхушку и ушли к Золотому Городу.

Так как со статусом встреченного нами войска все было ясно, мне осталось только махнуть рукой:

– Вперед!

Огромная масса закованных в металл воинов качнулась по направлению к пока еще далекой деревне.Враги не стали геройствовать и развернули лошадей. И в этот момент мне пришлось заорать совершенно противоположное:

– Назад!

Возмущенный вопль предназначался Грифону, который ломанулся в атаку вместе с рыцарями. Остальные «ящеры» спокойно сидели на своих лошадях, даже не думая куда-то скакать.

Увы, все мои крики оказались бессмысленными. Через несколько минут рыцарский клин захлестнул деревню, а затем ускакал в сторону далекого леса. Вместе с ними атака увлекла и моего «ящера».

Немного перепуганная толпа лучников появилась из леса только через два часа. Как оказалось, вестовые вместе с моим приказом принесли в ряды гвардейцев панику, укротить которую удалось с большим трудом. О том, что сделала бы сотня вражеских всадников с этим стадом, мне не хотелось даже думать. А чего хотелось, причем очень сильно, так это поскорее сдать всех скопом ближайшему генералу Лары.

Ускакавшие в погоню за улепетывающим врагом всадники вернулись только ближе к ночи, но у меня не было ни малейшего желания наказывать их за самоволку. Наоборот, появилось желание, чтобы они прибили побольше этих уродов. Гражданская война – самая страшная из всех возможных. Порой на политические разногласия ложатся застарелые обиды и даже детские травмы, как бы дико это ни звучало.

В деревне я постарался не задерживаться и все равно насмотрелся ужасов на всю оставшуюся жизнь. Прибитые к стенам срубов дети, растерзанные женщины и повешенные мужики – это поселение стало мертвым в прямом смысле слова.

«За что?» – эта мысль преследовала меня до вечера, и только на стоянке в лесу я получил хоть какой-то ответ. Вернувшиеся рыцари привели с собой два десятка пленных. Один из них – мордатый барон из центральных провинций – ответил просто и незатейливо:

– Они посмели отдать провиант войскам той твари, которая посмела захватить трон Дракона!

Конечно, такие слова в адрес любимой женщины мне не понравились, но после увиденного в деревне простые оскорбления как-то терялись на фоне жутких смертей ни в чем не повинных людей.

– Повесить всех, – коротко приказал я сотнику гвардейцев, и тот, не задумываясь, потащил связанного барона к ближайшему дереву. Один из подчиненных сотника быстро раздобыл веревки.

– Так нельзя, – вмешался в процесс казни рыжий граф, разглядывая меня с неким недоумением.

У него в голове возник тот же парадокс, как и у многих, кто знал меня в теле Герда Марана, – безусый юнец раздает приказы седовласым рыцарям, причем приказы, свойственные или очень опытным и жестким воинам, или психопатам от рождения.

– А как можно? – спросил я, чувствуя, что этот спор ослабляет напряжение дня, выпуская наружу накопившуюся ярость.

– Это рыцари и могут быть наказаны выкупом.

– Вы не видели, что эти уроды сделали в деревне?

– Но, барон, там были всего лишь крестьяне.

Кровавая пелена едва не накрыла меня с головой, что тут же отразилось на моих бойцах. Казалось, ничего не произошло, но внимательный взгляд заметил бы, как «ящеры» немного изменили позы, передвигая заброшенные за спину иглометы. И только знающий человек понял бы, что ситуация застыла на грани кровавой бойни.

– Граф, еще несколько подобных слов о смерти подданных ее императорского величества – и вы повиснете рядом с этой мерзостью. – Для убедительности я ткнул пальцем в сторону пленного, на шее которого уже «красовалась» петля.

Седина не зря оставила свой след на ржавых волосах рыцаря – он лишь слегка поклонился, признавая мое право, но все же не стал отступать полностью.

– Пусть так, но рыцаря нельзя вешать, как простого разбойника.

В принципе мне было плевать, как эта мразь отправится в ад.

– Как изволите, но раз уж вы так печетесь о рыцарской чести, то, может быть, сами приведете приговор в исполнение. Или пусть сотник все же продолжает повешение?

Надо отдать должное – старик оказался не из слабых духом. Он лишь мрачно кивнул и тут же направился в сторону пленных, на ходу доставая из ножен тяжелый рыцарский меч.

Граф, несмотря на усталость и возраст, собственноручно отрубил двадцать голов и лишь после этого обессиленно присел под деревом. Несмотря на близость этого рыцаря к мятежному герцогу, и даже вопреки его переходу из одного лагеря в другой, я не смог не выказать своего уважения.

В империи к незнакомым дворянам принято обращаться по титулу. Именем интересовались лишь у врагов или кандидатов в друзья.

– Ваше имя, граф?

– Шавис Туммо, – поднявшись на ноги, ответил он с настороженностью.

– Герд Маран, – представился я, протягивая руку, которую граф пожал в традиционной манере этого мира.

Грифон явился в лагерь лишь к середине ночи, точнее, его привезли оруженосцы. Бывший рыцарь, возомнивший, что вновь стал ровней остальным дворянам в войске, все же нашел себе соперника и схлестнулся с ним в копейной стычке. Дальше случилось то же, что и с молодым ханом: вражеское копье выбило слишком легкого «ящера» из не предназначенного для такого боя седла. В отличие от покойного степняка, Грифон сломал себе не шею, а ногу, но в тот момент мне казалось, что лучше бы наоборот.

– Я просто хотел проконтролировать, – неубедительно начал оправдываться так и не забывший своего рыцарского прошлого революционер.

– Грифон, ты только что ослабил «ящеров» на одну боевую единицу. Я бы распрощался с тобой прямо сейчас, но на тебя потрачено время и усилия, к тому же ты знаешь непозволительно много наших тайн. Пока не выздоровеешь, остаешься в обозе. И запомни на будущее: если из-за своих рыцарских замашек еще раз вляпаешься в подобную историю, будет лучше, если тебя убьют враги. Я доходчиво объясняю?

– Да, командир, – покладисто кивнул Грифон. – Этого больше не повторится.

Странный бой у безымянной деревеньки доконал окончательно, и все терпение слетело с меня, как пух с одуванчика. Как следствие – рыцари продолжали движение в авангарде колонны, а вот гвардейцы по два раза в день получали команду «к бою». Постепенно они привыкли к гонцам с «тревожными» новостями, но, к чести командирского состава, ни пеший отряд, ни всадники не позволяли себе небрежности в выполнении разворачивания подразделения в оборонительные позиции.

Мне неведомо, кто именно – местные святые или кто-то другой на небесах этого мира, – но все же сжалился и даровал мне долгожданную встречу. Это произошло через неделю после боя у деревни. За это время мы, конечно, натыкались на отряды врага, но это были мелкие рыцарские дружины, и все разрешалось без моего участия. Не знаю, что рыцари возомнили себе о характере своего вынужденного командира, но пленных они не брали. Возможно, думая, что так спасают коллег из враждебного лагеря от бесчестной казни.

Как результат, мы не могли получить «языка» и оставались в полном неведении того, что происходило в империи. Хоть какая-то политическая информация пришла к нам вместе с первыми союзниками.

Эта встреча произошла через час после выхода с ночевки. Наша «сборная солянка» за время пути успела немного свыкнуться с реалиями жизни, и теперь все вставали с рассветом.

В этот раз мы ночевали уже не в лесу, а на краю огромного открытого пространства. В следующий массив деревьев мы планировали въехать лишь к вечеру. Но не судьба.

Казавшаяся степью гигантская «поляна» имела легкий кант далекого леса по горизонту. Южная сторона этой полосы с каждым пройденным километром становилась крупнее. Степная стихия была привычна для моих казаков, поэтому Змей отправился вперед на разведку. Именно он и принес весть о разгорающемся вдалеке сражении.

– Командир, там идет бой. Сошлись легионеры под черным драконом и рыцари под золотым.

– Сколько их там?

– Точно не видно, но думаю, полный легион, а рыцарей тысячи три.

Если расчеты Змея верны, то две тысячи легионеров противостояли трем тысячам оруженосцев. Нельзя сказать, что легионеры оказались в безнадежной западне, но и шансов на победу у них было мало. Плотный строй центурий разломить тяжело даже рыцарскому клину, но если этим самым клином долбить в ряды легионеров раз за разом, то рано или поздно они разломятся, и тогда конники просто стопчут легионеров, как траву. Так что нужно идти на подмогу.

Как только странное темное пятно посреди мини-степи обрело осмысленные очертания боя, я приказал всем оруженосцам спешиться. Требовать подобного «подвига» от рыцарей было бесполезно, и не потому, что это ниже их достоинства, – просто человек в тяжелой броне не пройдет пешком и километра.

Когда хвост нашей колонны подтянулся поближе, по моему приказу вперед вышли лучники, за ними пристроились спешенные конники. Мой план немного портили полтора десятка рыцарей, торчащих над массой пехотинцев, как тополя над степной травой, но делать нечего, оставалось только сбить их в одну группу, изображая маленький отряд оруженосцев.

Идти пешим ходом до поля боя было долго и нудно, но и рисковать не хотелось. Вблизи битва легионеров и рыцарей походила на травлю медведя собаками. Рыцарская конница разбилась на десяток малых рыцарских клиньев, которые с разгону врезались в квадратную тушу занявшего круговую оборону легиона и тут же отскакивали обратно, как только появлялась угроза завязнуть в массе пехоты. Помимо этого, большая часть оруженосцев оставалась в стороне, дожидаясь своего часа, когда тяжело бронированные всадники расколют для них монолиты синтагм.

Предводитель вражеского войска заметил нас достаточно рано – и все же не стал предпринимать никаких действий: во-первых, непонятно, кто мы такие, а во-вторых, перед ним была лишь пехота с куцым отрядом конной поддержки.

Помогать ему в разрешении первого вопроса я не собирался и, несмотря на все протесты дворянской части войска, приказал убрать знамена с черным драконом.

Продолжая недоумевать, вражеский полководец подпустил нас на три сотни метров. И когда пришло время, ответом на взмах моей руки прозвучала знакомая еще с пограничной жизни команда:

– Навес. Со всей силы. Дай!

Голос был тоже знакомым. Начальник моего отряда поддержки временно получил должность куратора всех лучников сборного войска. В этот раз Мороф не надрывал горла, а орал в самодельный кожаный рупор, и его команды было отлично слышно всем четырем сотням лучников.

Туча стрел понеслась в сторону резервной части вражеской конницы, и тут же над нашими рядами развернулось полотнище с черным драконом.

Для вопля «Гу!» из тысяч глоток триста метров не расстояние, и приветствие легионеров услышали все – и мы, и враги.

Вражеский полководец принял нужное для меня решение – он не стал разворачивать рыцарские «клинья», а просто отправил нам навстречу оруженосцев из резервного отряда, чему я был очень рад.

Звук вразнобой стучавших по кожаным нарукавникам жильных струн слился в гул, который пришлось перекрикивать.

– Сэр Шавис, ваш выход!

Рыжеволосый рыцарь ответил мне широкой улыбкой и накрыл свои непокорные кудри шлемом.

Часть массы наших «пехотинцев» неожиданно выросла в высоту и через несколько секунд, выбравшись из толпы лучников, устремилась навстречу отряду вражеских оруженосцев. Вслед коннице по-прежнему летели стрелы, но они проносились над головами наших рыцарей и поражали растерявшихся оруженосцев врага.

– Опустить луки, – очень вовремя скомандовал Мороф, и на неровные ряды лучников навалилась тишина, лишь немного разбавленная далеким лязгом удара тяжелого клина с жесткой рыцарской окантовкой в рыхлые ряды вражеских оруженосцев. Граф со товарищи честно отрабатывал безопасность своих близких, воюя с бывшими союзниками.

Как я и предполагал, рыжему графу и без напоминаний было известно, как нужно воевать в спарке с легионом. Разметав легкобронированную конницу врага, наши рыцари мимоходом разбили несколько малых рыцарских клиньев и, пройдя вскользь основного отряда врага, вошли в ряды легиона, как нож в масло. С моего места рассмотреть этот процесс было невозможно, но я догадывался, что всадники проскочили по специально оставленным для них проходам.

Основная масса мятежников качнулась вслед за уходящим под защиту пехоты агрессором, но напоролась на ощетинившийся копьями монолит легиона.

Через минуту наши всадники вынырнули с другой стороны туши пехотного построения и смели еще несколько рыцарских отрядов.

Возвращаться под защиту пехоты у графа нужды уже не было, и он устремился в сторону основной массы врага, где предположительно находилось командование. Вражеское войско еще превосходило всадников графа как минимум вдвое, но паника уже захлестывала бунтовщиков, и точечный удар в самое сердце был лучшим вариантом действий.

По большому счету, бой уже закончился, и у меня появилась возможность поразмышлять и оценить ситуацию. Первая мысль была о том, что я идиот, – так безграмотно оставить пехоту без прикрытия. Пара рыцарских отрядов врага перемолола бы лучников в мелкий фарш. Вторая мысль вызвала недоумение в отношении поведения легионеров – они впустили в свои ряды всадников, доказательством дружелюбности которых был лишь кусок материи с рисунком. Уничтожение оруженосцев и рыцарских отрядов врага в моем понимании на доказательство не тянули – такое несложно инсценировать. То ли жители этого мира чересчур наивны, то ли я слишком отравлен земной хитростью, очень сильно похожей на подлость. Как бы то ни было, но на будущее эту ситуацию следует запомнить.

Первой радостью для меня было конечно же то, что мы победили, а второй – наличие в легионе целого генерала. А это значит, что появилась уникальная возможность спихнуть своих подопечных на имперского полководца и тихо смыться с этого «праздника смерти».

Увы, исчезнуть по-тихому не удалось – генерал оказался совсем молодым и попросил задержаться до решения более высокого начальства.

Вместе с легионом мы дошли до конечной цели его похода – небольшой, но хорошо укрепленной вотчины одного из мятежных графов. Эта цитадель стала одной из опорных точек приверженцев Чаако, где формировалось подкрепление и перенаправлялись потоки идущих с севера караванов. По этой причине в городе собралось изрядное количество войск, но в основном это были всадники, и командир гарнизона принял довольно разумное решение нанести упреждающий удар. Они дождались, когда легион выйдет из леса, и атаковали. Почему пехота осталась без прикрытия, выяснилось днем позже, когда генерал подошел ко мне с приказом, который звучал как просьба:

– Барон, наши отряды конного прикрытия отправились на разведку, и необходимо их вернуть.

– Что, вот так взяли и все разом ушли на разведку? И сколько же их было?

– Семь рыцарей и две сотни оруженосцев.

Рвущееся из меня выражение я сдержал с трудом, но по глазам генерала было видно, что он понял меня и без слов.

– Хорошо, генерал, отправлюсь немедленно. – Немного подумав, я добавил: – Пойду только со своей охраной.

– Но это опасно, – искренне обеспокоился генерал.

– Не опаснее, чем разгуливать по местным лесам в составе сотни.

Идея отправиться на поиски потерявшихся рыцарей всемером не нравилась никому, особенно Морофу. Он сначала пытался навязаться мне в компанию вместе со всем отрядом поддержки. Затем предложил взять хотя бы двух дополнительных человек в комплектах брони Грифона и Ежа. Последнее предложение я даже не стал обдумывать: издеваться над «чешуей» юного артефактора смысла не было, так же как оставлять парня без защиты даже посреди своего войска. А вот мысль о замене болезного Грифона была разумной. Броню надели на одного из бойцов отряда поддержки, но он все рано остался в расположении основного войска – привыкать к обновке и хоть немного постигать основы тактики «ящеров». Доверять ему игломет никто не собирался. Временный статус не давал новичку даже права на позывной, и заместитель Грифона стал Девятым.

Все эти перестановки вкупе с недовольством Тани заставили немного отложить выход отряда, и на поиски потерявшейся конной поддержки легиона мы выдвинулись только во второй половине дня.

На первые следы «потеряшек» удалось наткнуться лишь ближе к вечеру. Нужной информацией с нами поделился путник на крестьянской телеге. Удручающее состояние транспортного средства и влекущей его тягловой силы позволяло мужику без опаски путешествовать даже в военное время. Нас он тоже не испугался, даже увидев странную броню и демонические шлемы.

Флаг с черным драконом мы держали зачехленным, просто на всякий случай, поэтому о том, кого именно он встретил, возница узнал со слов Змея. И судя по сошедшимся на переносице бровям, это ему не понравилось.

– Чего хмуришься, болезный? – отреагировал на гримасу Змей.

Мужик, который и так уже стоял на земле возле телеги, опустился на колени и поклонился, вот только страха и подобострастия, несмотря на позу, как-то не ощущалось.

– Встань. – Я подъехал ближе. – Отвечай на вопрос. Что бы ты ни сказал, дальше поедешь целым и невредимым. Слово дворянина.

Кривая улыбка, добавившаяся к хмурому выражению, показала, как именно крестьянин относится к дворянским обещаниям.

– Дык чего ж не хмуриться-то. Ваши вон деревню зорят, людское добро дымом уходит. Так что ж, призывать вам на милость святых или улыбаться? Я-то что, гол как сокол, запряг свою скелетку и подался подальше от беды, а остальным горе.

В ответ на нелестные слова я бросил крестьянину серебряную монету, а заметив скептическую ухмылку, добавил к ней обещание:

– Можешь возвращаться, через колокол в деревне все будет спокойно.

Вот после этого крестьянин поклонился совершенно искренне.

Все было именно так, как говорил возница: несколько домов в небольшой деревне уже горело, но никто не спешил гасить пламя. По улицам бродили оруженосцы, и их вид почему-то напомнил мне прохаживающихся по русским деревням фашистов. Злость начинала закипать, норовя сорвать «крышку».

Закрепленный на самом большом доме деревни флаг позволил нам развернуть своего «черного дракона» и проехать к этому самому дому без проблем – оруженосцы лишь оглядывались на странных всадников, не проявляя беспокойства. Им, как и легионерам, хватило вида раскрашенного полотна – страна непуганых идиотов.

В дом меня не пустили – широкоплечий оруженосец преградил вход.

– Виконт занят.

– Перед тобой барон, оруженосец, – решил внести ясность Змей, предполагая, что отсутствие герба на броне ввело воина в заблуждение. Через секунду стало ясно, что все намного печальнее.

– Да хоть герцог.

А вот это он зря. Удара Змея я не заметил, зато хорошо увидел, как голова наглого оруженосца врезалась в косяк двери. Несмотря на шлем, глаза здоровяка тут же закатились.

Оставив вырубившегося наглеца валяться на крыльце, мы вошли внутрь дома.

Достаточно богатое убранство, особенно для небольшой деревни, говорило о том, что мы в жилище старосты. А вот самого хозяина внутри не оказалось – там находились лишь рыцарь лет двадцати от роду и его ординарец. Когда мы со Змеем входили в большую комнату, оруженосец как раз заканчивал облачать своего господина в броню. Нехорошие предчувствия заставили меня внимательно осмотреть комнату, но ничего необычного я так и не заметил. Правда, оставался угол, занавешенный цветастым полотном, но что за ним находилось, рассмотреть не удавалось.

– Кто такие? – насупился глава переквалифицировавшихся в мародеров оруженосцев.

– Виконт, я прибыл по поручению…

Дослушивать меня молодой рыцарь не стал по причине собственной спеси и моей не очень презентабельной внешности – на броне нет герба, сама броня не поражала стильностью, а снятый шлем открыл совсем молодое лицо.

– Кронвиконт, – уточнил надменный дворянин. – А ты кто такой, имя, род?

– Барон, и для тебя этого достаточно. – Желание расшаркиваться с этим уродом у меня пропало окончательно. Приставка «крон» говорила о том, что передо мной наследник какого-то графа. Подобное обращение использовалось лишь в официальных документах и в случаях, когда хотелось ткнуть кого-то носом в собственный статус. – Генерал приказал вам возвращаться.

– Этот простолюдин не может приказывать наследнику графа. – Надменность виконта выросла вдвое, и причиной тому стало появление четверки оруженосцев.

– Ваша светлость, с вами все в порядке? Они вырубили Грака, и мы подумали, что вам нужна помощь, – с порога осведомился один из оруженосцев.

Похоже, наследничек совсем одурел от тщеславия – обращение оруженосца могло быть использовано только в отношении коронованного графа.

– Наши гости уже уходят, – небрежно махнул рукой виконт и перевел взгляд в мою сторону. – А ты передай генералу, что у меня важные дела.

– Какие? Грабеж крестьян? Кстати, имперских крестьян. – Расстановка сил была не в нашу пользу, но меня уже понесло. В империи феодализм был довольно жестким, но грабить чужих работяг или, не дай боже, тех, кто напрямую платит императору, было чревато.

Возможно, мы все же разошлись бы краями, но в этот момент в комнате появился низенький толстячок и неожиданно шустро для своей комплекции протиснулся мимо оруженосцев. Пользуясь тем, что всем присутствующим было не до него, мужичок пробежал под стеночкой и заглянул за ширму. Низкий гортанный вой заставил меня посмотреть в угол комнаты и увидеть жуткую картину. Ноги старосты не выдержали, и он кулем осел на землю, сдирая с гвоздей цветастое полотно. Теперь ничто не мешало видеть большую кровать, на которой лежала мертвая девушка. Присматриваться к тому, что именно сделал виконт с этой несчастной, я не стал и медленно повернулся к виновнику трагедии.

А вот виконт среагировал быстрее.

– Сколько их снаружи?

– Пятеро, господин, – ответил говорливый оруженосец, и эти слова вызвали злорадную улыбку на лице насильника и убийцы.

– Ты слишком нагл для барона, но это легко исправить.

То, что расстановку сил легко исправить, осознавал и Змей – он сделал шаг назад, прижимаясь к стене, одновременно перетаскивая игломет со спины на грудь.

Мое состояние не нуждалось в дополнительной мотивации, поэтому я просто выдернул из кобуры «пистоль» и послал иглу прямо в лицо ухмыляющегося виконта. Второй ствол выплюнул стальной снаряд в грудь ординарца. В это время Змей, потратив не больше нормативных четырех секунд, свалил четырех оруженосцев. Некоторым иглы угодили не очень удачно, и упавшие тела продолжали биться в агонии. Змей достал узкий кинжал и прекратил никому не нужные мучения.

За десяток секунд боя в комнате образовалось шесть трупов, что было неплохо даже при нашей подготовке: обоим помогала праведная ярость.

– Змей, зачистка, – коротко рыкнул я в сторону «ящера».

Уточнять не пришлось. Бывший казак разбил прикладом окно и крикнул на улицу:

– Зачистка!

В ответ послышались тихие щелчки и редкие вопли раненых оруженосцев, которые тут же обрывались.

Я, стараясь избегать зрелища мертвой девушки, перевел взгляд на старосту. В глазах сидящего на полу мужика уже появился смысл, а к выражению огромного горя и боли добавилась нотка удивления и изрядная доза торжества.

– Прости, отец, мы не успели. Эту падаль закопай где-нибудь по-тихому вместе с оружием и броней. Коней лучше всего зарежьте. Не позволяй жадности погубить деревню.

Ждать ответа я не стал и вышел на улицу, где «ящеры» зачищали деревеньку от наших же союзников. По подсчетам, они положили почти три десятка оруженосцев, тем самым серьезно сократив конную поддержку легиона.

И это было не очень хорошо.

Говорят, что обычным людям неподвластна телепатия и эмпатия, но в тот день мне пришлось убедиться в обратном – остальную шестерку рыцарей с оруженосцами мы собрали очень быстро, и за нами они пошли без малейших вопросов. При этом не было сказано ни единого слова угрозы, но та злоба, которую излучали «ящеры», действовала на потерявших контроль всадников подобно гипнозу.

Пока я вылавливал конное сопровождение легиона, генерал успел не только осадить цитадель, но и взять ее штурмом. Ничего удивительного в этом не было – легионеры имели немалый опыт в таких делах, а основная часть защитников города либо полегла на поле недавней битвы, либо пряталась в лесу.

Все эти события как-то прошли мимо меня, я вообще старался не вникать в нюансы гражданской войны, считая, что уже «сижу на чемоданах». Оставалось только передать приказ герцога кому-то из предводителей императорского войска и отправиться восвояси.

Оставив в захваченном городе небольшой гарнизон, генерал повернул свою карликовую армию почему-то не к Золотому Городу, а к центру империи, что незамедлительно вызвало мой интерес, который я и высказал на первом же привале. В ответ генерал поведал мне очень интересную историю. Конфликт между Ларой и Чаако до недавних пор имел затяжной характер – столица досталась мятежникам, а императрица с сыном засела в Золотом Городе. В это время дворяне южных провинций предавались размышлениям о том, чью сторону принять. Все изменилось в одночасье – сентар гвардейского легиона маркиз Дамиле похитил сундук с императорской короной, которую Лара, покидая столицу, прихватила с собой. Когда предателя сумели поймать, короны с ним уже не было, а сам бывший сентар сдаваться не пожелал и воткнул кинжал себе в сердце.

Через декаду после похищения мятежник Чаако объявил о коронации нового императора, то есть себя любимого. По этой причине затяжная война превратилась в блицкриг – одна за другой прошло четыре битвы. В трех победили верные императрице войска. Столица, по большому счету, попала в удаленную осаду, а разделенные на части легионы уже замыкали окружение, отсекая каналы снабжения мятежников. Вот именно в этом деле мы и помогли генералу своим своевременным появлением. Но несмотря на внешний успех, ситуация была шаткой – после обещанной коронации могли зашевелиться южные рыцари.

Скомканно извинившись перед собеседником, я быстро покинул его шатер – нужно было хоть немного отойти от шока. Причем шока множественного. В первый раз меня ошарашило при упоминании императрицы с сыном. И ведь умею же считать до девяти, а не смог высчитать сроков рождения ребенка! Не скажу, что тут же воспылал отцовскими чувствами, но все равно было как-то не по себе. Не успел я привыкнуть к этой дикой мысли, как интуиция прошлась по нервам жестким скребком, запоздало отреагировав на слова о самоубийстве гвардейского сентара. С маркизом Дамиле я был знаком шапочно, но все равно в голове сидела уверенность, что он никогда не совершил бы самоубийства. Даже обещание пыток и пожизненного заключения вряд ли сумело бы перебороть его жизнелюбие.

И что из этого следует? А следует то, что с ним произошло то же, что и с Яной. Картинка вырисовывалась не очень приятная, и все мои сомнения развеивались как дым – дари действительно стоят за этой войной, и «камни душ» у них не закончились. В связи с этим я вызвал Ежа и приказал постоянно осматривать всех встречных на предмет наличия невидимых магических линий, которые были единственным признаком одержимости «джинном». В ответ парень начал хныкать, что у него такие усилия вызывают головную боль, но, увы, так и не нашел во мне ни понимания, ни сочувствия.

Как оказалось, вечер откровений не закончился, потому что к моей палатке явился рыжий граф Шавис Туммо.

– Барон, не исключено, что в ближайшие дни нас отправят к основному рыцарскому ополчению, а вы, как говорят, направитесь обратно к герцогу, поэтому я хотел бы попросить вас присмотреть за нашими семьями.

– А на слово герцога вы уже не надеетесь?

– Савата я знаю с пеленок, и при этом мне совершенно неизвестно, что творится у него в голове, а вот с вами я знаком очень недолго, но уверен, что вы не пойдете на подлость.

– Это говорит о том, что вы действительно знаете обо мне слишком мало, но не будем размышлять о душах человеческих. Не стану давать вам никаких обещаний, потому что не уверен в их исполнении, меня вообще терзают предчувствия, что эта война отпустит меня еще не скоро. И все же, если посчастливится вырваться, постараюсь проконтролировать, чтобы с вашими семьями не случилось ничего плохого. Но вы все-таки зря сомневаетесь в герцоге.

– Он совсем недавно был разбойником, – возразил граф.

– Вы серьезно считаете, что среди дворян подлецы встречаются реже, чем среди простых людей?

– Я хочу на это надеяться.

– Вы даже не представляете, как я сам на это хочу надеяться, но, увы, разочаровываюсь с каждым разом все больше и больше.

– Теперь уже вы втягиваете нас в дебри разговоров о душе и чести, – позволил себе улыбку граф. – Мне достаточно ваших слов, поэтому еще раз благодарю и надеюсь, что когда-либо смогу отплатить вам добром за добро.

– Граф, а можно вопрос?

– Конечно.

– Почему Чаако оставил вас в герцогстве? Судя по тому, как тщательно он собирал ополчение, четыре сотни воинов для него точно не были бы лишними.

– Барон, – граф улыбнулся снисходительной и какой-то отеческой улыбкой, – вы хоть и проживали поблизости от нашего герцогства, но не понимаете, что такое север. Империя пришла к нам только триста лет назад, а до этого в стране лесов все решали родовые кланы. Даже сейчас герцоги Увиеры должны оглядываться на решение глав клана Лося, Рыси и Кабана.

– Тогда почему вы позволили ему взбунтоваться?

– Я же говорил вам, что он должен оглядываться на наше мнение, но – увы, не более того, ведь за плечами герцогов всегда стояла мощь империи. Единственное, что мне удалось выторговать для себя, – это возможность оставить дома ближайших родственников, то же самое сделали главы других кланов. Чаако вынужден был согласиться, иначе ополчение остальных прошло бы намного сложнее.

– Но вы же могли хоть как-то помешать этой гражданской войне?

– Мог, но не должен. – Улыбка графа стала грустной. – Мой юный друг, империя, конечно, важна для нас, но из памяти моего народа еще не скоро сотрутся легионы под частоколами родовых селений и уничтожение шести кланов из девяти. Люди никогда не забывают жестокости, и ростков ненависти нельзя выполоть до конца. Ну вот, дорогой барон, мы вновь погрузились в размышления о судьбах народов.

Я посмотрел на графа другими глазами. Конечно, в моменты приступа тщеславия он вызывал лишь неприязнь, но, общаясь с равным себе, сэр Шавис превращался в мудрого и рассудительного человека.

И все же, как мне кажется, он неправ: империя изменила северян намного сильнее, чем они сами думают, – вряд ли древний предводитель рода Рыси стал бы относиться к сородичам так, как это делает феодал граф Туммо в отношении тех, кто родился в бедности и безродности. Догадаться о том, каким родом управлял граф, было нетрудно, лишь взглянув на его герб с рассерженной кошкой.

Только сейчас я осознал, что на гербах моих спутников было очень мало мифических животных, которые так нравились рыцарям севера и центра империи. Казавшаяся мне до этого монолитной империя была не такой уж однородной, и подводных камней здесь хватало в избытке.

Несмотря на все недостатки, граф мне нравился. Этот мир пока не отравлен цивилизацией и еще способен производить на свет чистых и честных людей, которые на Земле, увы, были уже редкостью. Даже то, что творили на войне худшие из них, больше объяснялось животными инстинктами, чем отклонениями в пересыщенной психике цивилизованных извращенцев.

– Граф, я надеюсь, когда-нибудь мы сможем не торопясь посидеть за партией в «битву» и под хороший эль обсудить тонкости человеческой души.

Наши уважительные поклоны зеркально повторяли друг друга, и мы расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми.

Граф оказался прав – еще до прихода в лагерь основных имперских войск генерал получил приказ отправить всю конницу в расположение дворянского ополчения империи.

Через три дня после памятного разговора мы увидели вдали какое-то марево. Жара летних дней повсеместно перемещала огромные массы воздуха, а над местом, где столпились десятки тысяч людей, это движение создавало нечто похожее на мираж.

В свое время меня поразил сборный лагерь легионов под городом Койсум. В лагере имперского корпуса людей было намного больше, а вот порядка меньше. Конечно, это не «табор» революционеров лесного герцога, но до привычного порядка легионов этой сборной солянке из легионеров и рыцарей было далеко – слишком уж много их здесь собралось.

В этом подобии маленького города были свои улицы, проспекты и даже площади. До центральной площади перед огромным шатром маршала империи барона Хордоя мы добирались добрых полчаса, и это учитывая то, что нас с генералом сопровождали лишь по двое охранников, а остальное войско осталось на границе лагеря.

И вот момент моего освобождения настал. Миновав усиленную стражу легионеров в черных гвардейских панцирях, мы шагнули через широкий вход большого шатра.

Все внутреннее убранство временного жилища маршала балансировало на грани роскоши и аскетизма, что многое говорило о характере человека, которого именно я когда-то поднял на вершину военной пирамиды имперских войск, но об этом нюансе не то что говорить, даже думать было опасно.

Маршал, облаченный по случаю войны в генеральский панцирь легионерского образца, поднял взгляд и посмотрел на нас.

– О, наконец-то! Если не ошибаюсь, передо мной пресловутый барон Маран?

Меня словно стукнули обухом по голове. От ощущения провала неприятно засосало под ложечкой. Казалось, прямо сейчас я увижу графа Гвиери и наглую ухмылку Карна. К счастью, все было не так страшно – представителей охранки здесь не было, хотя знакомых лиц хватало. У стола с картами стояли главный военный советник Кобар, там же находился внук старшего сотника «медведей», советник по особым вопросам Харит Дирна, ну и конечно же не обошлось без старой сволочи Выира Дирны.

Так и знал, что он попортит мне еще немало крови. Лучше бы я проглотил то злополучное кольцо.

– Да, маршал, – показал все тридцать два вполне здоровых зуба «медведь», – это именно тот человек, который поможет нам захватить столицу без особых усилий.

Твою ж мать!

Глава 9 Диверсант

Огоньки в многочисленных спиртовых лампах, несмотря на стеклянные колпаки, все же покачивались от сквозняка, создавая в большом командном шатре слегка бредовую обстановку, особенно в сочетании с мечущимися тенями десятка галдящих мужиков. Мой уставший мозг это не могло не удручать. Спать хотелось невыносимо, но именно в этот момент решалось, как и где мне придется сложить свою буйную головушку во славу империи. Поэтому вполне естественно, что я не мог пропустить сборища.

За большим походным столом собрались очень важные шишки, поэтому маршал империи барон Хордой все еще косился на меня, не понимая, почему провинциальный барон не выказывает должного благоговения перед столь высокими лицами.

Хотя бы орать перестали – и то хлеб. Точнее, орать родовитые сановники перестали на меня, зато оторвались друг на друге. Масла в огонь подливал Выир Дирна, который вновь изнывал от желания облагодетельствовать мою особу, поэтому сразу встал на дыбы против идеи ночной вылазки на стены.

– Нет, не пойдет, это верная гибель не только для первой группы барона, но и для всех «медведей» первой и даже второй волны штурма!

– Сотник, – подчеркнул солидную разницу в служебном положении маршал, – я сам бы рад использовать другой вариант, но его нет. К тому же все мы являемся воинами и готовы умереть, когда это понадобится империи.

– То есть как это нет другого выхода?! – мотнул головой «медведь», даже не думая реагировать на намеки маршала. – Чем вы слушали, когда я рассказывал о захвате столицы герцогства этим молодым человеком?

Жестом красноармейца с агитационного плаката старый вояка ткнул пальцем в мою сторону.

К чести маршала, он не стал давить авторитетом и приказывать, хотя его тон тоже нельзя было назвать уравновешенным.

– А чем слушали вы, уважаемый сотник, когда стражники рассказывали, как охраняются все ворота в столице?

Четверо стражников, которые ушли из столицы вместе с войсками императрицы, а сейчас присутствовали на экстренном совещании армейской верхушки, постарались стать еще меньше и незаметнее, прячась в темном углу шатра.

Если честно, я был согласен с маршалом насчет невозможности захвата ворот. Мой энтузиазм, если таковой имелся вообще, растаял окончательно после рассказа информаторов о службе охраны надвратных цитаделей и настенных башен. Поэтому следующее предложение «медведя» показалось мне вполне разумным.

– Значит, нужно штурмовать по всем правилам осадного дела! – Огромный кулак «медведя» ударил по столу, заставив подпрыгнуть стопки бумаг и серебряные бокалы.

– То есть послать легионы на штурм двадцатиметровых стен, которые еще никто и никогда не смог захватить? Вы хотите оставить императрицу без войска? – сузив глаза, спросил маршал.

– Вы что-то говорили о долге солдата умереть, когда это нужно империи, – парировал сотник, проявляя чудеса изящной словесности, особенно для «медведя».

Ситуация дошла до точки кипения, и я решил вмешаться. Во-первых, надоело все это слушать, во-вторых, жутко хотелось спать.

– Можно мне сказать?

Куда там. За поднявшимся в палатке шумом мой голос был едва слышен, но, даже звучи он громче всех остальных, наверняка был бы попросту проигнорирован.

К счастью, на помощь пришел престарелый генерал Виченсо Дезда, который, казалось, продремал все собрание на удобном стуле. За последний год старик сильно сдал, он давно не носил брони, предпочитая камзол, да и ходить мог только с помощью трости. Вот этой самой тростью он и постучал по панцирю маршала. Словно в пустое ведро. Я даже не удержался и хихикнул.

– Что? – встрепенулся маршал. Все остальные удивленно замолчали.

– Может, послушаем молодого человека? – прокряхтел престарелый генерал.

– Да что он мо…

Брови старика съехались вместе, и лицо стало жестким.

– Это ему идти на острие атаки, а не вам. К тому же скажите, уважаемый маршал и досточтимые генералы, кто-нибудь из вас додумался бы взять город так, как это сделал он?

Короткая пауза дала возможность всем переварить слова старика, а его авторитет не позволил выдвинуть непродуманных контраргументов.

– Спасибо, ваша милость. – Я поклонился старому генералу с максимальной почтительностью.

– Не стоит благодарности. – Дезда с кряхтением вернул свое тело на стул и, казалось, вновь задремал.

– Маршал, – поклон Хордою и кивок генералам, – господа генералы. Все то, что вы здесь говорили, несомненно, верно, но позвольте мне сделать все по-своему.

– И что именно? – переступив через собственный гонор, спросил маршал.

– А вот это пока останется тайной. Все, что нужно знать присутствующим, – это где должны находиться войска в нужное время. Конечно, на маршала условие секретности не распространяется.

Хордой выдержал и этот удар, а я порадовался, что в свое время сделал правильный выбор – маршал из этого человека получился великолепный.

Следующий полдень мне пришлось встречать в телеге. Монотонный скрип колес и достаточно мягкий ход телеги по хорошей дороге убаюкивал. Просыпаться не хотелось, хотя я и проспал в удобном гнезде из мешков часть ночи и половину дня. Небо над головой казалось бездонным, а точки птиц, медленно плывущих в бескрайней синеве, навевали умиротворение.

Но все хорошее скоротечно – небесную синь перечеркнула черная тень ворона, а нарастающий гул толпы предупредил меня, что мы приближаемся к цели нашего путешествия. Поэтому пришлось с неохотой садиться на мешках с зерном и осматриваться вокруг. Наш маленький караван состоял из двух телег. Переднее транспортное средство в одну лошадиную силу было нагружено мешками с зерном и одетым в потрепанную одежду не совсем умным бароном. Этой телегой управляла дородная мадам, одним своим видом показывающая, кто в доме хозяин.

Когда встал вопрос о подборе кандидатуры на роль мамаши, сотник Выир рассказал интересную историю. Года три назад, при подавлении пограничного конфликта, одна маркитантка разогнала десяток вооруженных мародеров, защищая свое добро, запасным дышлом от телеги. Сначала мы посмеялись, а затем послали вестового на поиски этой особы.

Сейчас Лигида сидела на передке головной повозки и орлиным взором осматривала всех ближайших мужчин. Ее «муж» подобного внимания не удостаивался и с обреченным видом управлял второй телегой. Лишенный «чешуи» Шрам выглядел совсем неказисто – измазанная чем-то физиономия и потрепанные рубаха и порты. Кроме того, к шраму на лице прибавился декоративный шрам на ноге, а лежащая рядом палка говорила о том, что хозяин семейства беженцев уже давно не представлял угрозы не только стражникам, но и простым ворам.

Вторая телега была загружена разным скарбом и небольшим количеством готовых продуктов. Кроме того, свесив ноги с задка телеги, там же сидели двое ребятишек примерно одного возраста – Еж и Таня. Сняв изящную броню и смыв косметику, Таня превратилась в ту, кем и была в этом теле, – двенадцатилетнюю девочку. Простенькое платьице и трогательные косички убрали еще пару лет и сделали из нее серую мышку.

Единственным слабым звеном в этом спектакле был я. Сначала возникла идея выдать меня за глухонемого или идиота, но пришлось от нее отказаться – слишком сложно, а потому опасно.

Ситуация стала накаляться, как только мы подъехали к площадке перед вторыми западными воротами, через которые в город пропускали беженцев. Главным критерием отбора новых горожан в преддверии осады являлось наличие достаточного количества ввозимого в город провианта, а также присутствие среди переселенцев кандидатов в рекруты. Так что, отказываясь от роли идиота, я заимел шанс загреметь в солдаты. Ситуация требовала нестандартного хода.

– Дядька, дядька! – Я соскочил с телеги и, обогнав лошадей, подбежал к одному из стражников. – Где здесь записывают в воины?

Расчет оказался верным – вместо того чтобы отправить потенциального рекрута под конвоем, стражник начал объяснять, как пройти к призывному пункту. Мой энтузиазм избавлял его от лишних хлопот.

Я старался слушать старого воина с простовато-восторженным выражением на лице. Оставалось надеяться, что мое поведение не вызовет подозрений, а тонкий слой пыли скроет ухоженную кожу и тонкие черты дворянина.

Пока я лицедействовал, десяток стражников начал потрошить наши телеги. Пассажиров согнали на землю, верхнюючасть поклажи сбросили на траву у дороги, а нижнюю тщательно проверили. Даже мешки с зерном были несколько раз проткнуты тонким металлическим щупом, и я поздравил себя с удачным решением не брать на операцию «чешую» и большие иглометы. Конечно, совсем без оружия соваться в эту западню было бы тупо, поэтому четыре «пистоля» висели под юбкой у Лигиды. Но даже этот «железный» схрон оказался под угрозой разоблачения, когда явно страдающий анорексией стражник попытался прощупать дородную хозяйку. Худой как скелет вояка тут же получил увесистым кулаком мадам по шлему и рухнул на дорогу. К счастью, этот случай вызвал у остальных стражников не агрессию, а приступ хохота.

Вместо того чтобы заступиться за «жену», Шрам, хромая, подошел к десятнику и тихонько сунул ему в ладонь пару монет – бывший стражник прекрасно знал, как здесь решаются все проблемы.

«Ушибленный» поднялся с дороги и попытался возмутиться, но десятник прикрикнул на дебошира и взмахом руки пропустил нас дальше без личного досмотра. И дело было не в полученной начальником поста взятке – в этом мире серьезным оружием считались мечи и арбалеты, а ни то ни другое под юбкой мадам не уместилось бы при всем желании.

Разбросанную поклажу мы собирали сами, и приходилось это делать максимально быстро, чтобы не задерживать очередь и не злить стражу.

Наконец-то последний узел лег на телеги, и наш маленький караван тронулся дальше.

Надвратная башня внушала уважение – огромный куб с тремя рядами поднятых решеток и окованными металлом воротами. Проехав длинный тоннель, мы оказались в традиционном для империи внутреннем дворике, который запирался с противоположной стороны башней поменьше. Только здесь, в отличие от вотчины герцогов Увиеров, чтобы забраться во внутреннюю башню, нужно было подняться по десятиметровой стене, и никак иначе. Выир прав – любая внезапная атака при таких порядках являлась форменным самоубийством. Хорошо, что у нас был совершенно иной план.

Имперской столицы с этой стороны я еще не видел. За внутренней башней сразу начинались улочки Низовья – самого бедного и очень опасного квартала главного города империи. Дома в этом районе строились без всякого плана и даже смысла. Иногда кто-то надстраивал новый этаж над развалинами, а рядом с аккуратно побеленным домиком торчали черные стены сгоревшего здания, причем, судя по всему, пожар случился несколько лет назад. Что уж говорить о грязи на тротуарах и мостовой. Нас накрыло непередаваемое амбре городских трущоб. Дышать стало намного труднее.

Но главной достопримечательностью этого места были люди. Они никуда не спешили и ничего не делали – просто пялились вокруг, лениво гоняя насекомых в своей грязной одежде. Есть такая беда в больших городах – принципиально не желающие работать люди. Они выросли в примитивных условиях и считают, что это нормально, потому не хотят напрягаться ради улучшения собственной жизни. Если бы это происходило в маленьком городке или деревне, голод быстро заставил бы их взяться за ум. К несчастью, большие города производили слишком много излишков и объедков, на которых вполне можно существовать. Существовать, потому что жизнью это не назовешь. Аналогом таких персонажей на Земле являются отнюдь не бомжи, а довольно толстая прослойка принципиальных безработных, которые постоянно что-то ищут, но отнюдь не работу, а возможность урвать «куш». Каждый из них мечтает об этом как о манне небесной и высшей справедливости. Когда же шанс выпадает, начинает литься кровь и самих любителей куша, и тех, кто встал на пути к вожделенной «мечте».

Как только мы въехали в Низовье, вокруг возков моментально нарисовались ушлые личности, и можно было не сомневаться, что наше имущество уже поделили. Оставалось только провести изъятие.

Еще со времен пребывания в теле мошенника я помнил, что традиционные воровские схемы здесь выглядели так – сначала шла попытка просто стянуть то, что плохо лежит. Когда воришек постигала неудача, начиналось представление с балаганным привкусом, ну а если и это не помогало, шла ночная атака, возможно даже с летальным исходом.

Первый номер программы сорвался, едва начавшись. Шрам перетянул кнутом по спине шустрого оборванца до того, как тот дотянулся до вещей на возу. То же самое сделала Лигида. Вторая часть программы умерла еще в зародыше – неприметного вида мужичок, казалось бы бесцельно стоящий у стены, встретился взглядом со Шрамом и что-то там прочитал.

Мужичок почесал свою грязную шевелюру. На первый взгляд ничего не произошло, но почему-то у меня исчезло чувство опасности. К тому же о том, что налетчики больше не претендуют на наше добро, говорили их действия – несколько оборванцев резко изменили маршрут своего движения по узкой улице. Это было и хорошо и плохо – бандитский «дирижер» посчитал добычу слишком опасной, но он также мог решить, что у серьезных людей есть чем поживиться, только для захвата этого добра нужна совсем другая сила.

Нервное напряжение оставило нас лишь тогда, когда мы все же добрались до ближайшего постоялого двора – большого трехэтажного здания с обширным двором и конюшнями.

Денег у нас хватало, но нельзя было разрушать образ бедной семьи, поэтому мы устроились в сарае, прямо возле наших возов.

Пока мы распаковывались, солнце начало клонится к закату и Шрам заспешил в кабак, находящийся в четырех кварталах от нашего постоялого двора. Шел он туда не развлекаться, а для выполнения первой части нашего задания. Мне же пришлось оставаться в сарае, чтобы не нарваться на патруль и не загреметь в местный призывной пункт.

Ожидание вновь начало накапливать напряжение, от которого, казалось, даже воздух сгустился. Косые лучи закатного солнца пробивались сквозь прорехи в крыше и, подсвечивая клубящуюся пыль, медленно ползли по стенам «зайчиками» разной формы.

– Пойду прогуляюсь. – Детский голосок ударил по нервам словно плеткой.

У меня даже волосы на затылке встали дыбом. Не знаю, что бы я сделал с убийственно непосредственной Таней, если бы не Лигида.

– Сидеть, соплюшка, иначе выпорю, – прошипела дородная маркитантка, и я вполне поверил, что она это сделает.

Таня окрысилась, показав мелкие зубки, но ничего говорить не стала – судя по всему, также прониклась доверием к словам маркитантки.

– Все, успокоились обе, – постарался я задушить возникший конфликт в зародыше. – Сейчас всем тяжело.

Я понимал их состояние – маркитантке было неуютно в роли диверсантки, а у Тани в одном месте сидело присущее всем тинейджерам шило. Это ее душа видела двадцать пять весен и зим, а по жилам слишком юного тела гуляли подростковые гормоны.

Как ни странно, короткая перепалка сняла часть напряжения – дамы упокоились, а на обморочно-бледном лице Ежа появился румянец. Все немного оживились и занялись мелкими делами, совсем бессмысленными, но, по крайней мере, отвлекающими от напряженного ожидания. Я полез под юбку к хихикнувшей Лигиде, доставая оттуда малые иглометы. Таня, наблюдая эту сцену, фыркнула в ладошку, а Еж покраснел. Настроение группы улучшилось, а напряжение постепенно начало спадать.

Четыре «пистоля» прекрасно пережили путешествие под пышными юбками маркитантки. Еще при подготовке к акции я сомневался – заряжать иглометы или же не стоит из соображений техники безопасности? Предохранители Руг поставил надежные, но ведь даже палка раз в год стреляет. Мне-то что, а Лигида в случае чего могла получить иглу в ногу.

Несмотря на все опасения, оружие мы все же зарядили – риск был максимальный, но четыре готовые к действию «машинки» могли нам очень пригодиться.

Ночь навалилась на город, и жизнь на улицах постепенно угасала. Шум человеческого муравейника словно вдавило тяжелым мраком внутрь домов, где человеческие голоса местами затихли полностью, а местами стали даже громче. Шумели в различных увеселительных заведениях, которых в столице было более чем достаточно. Именно в одно из таких заведений отправился Шрам.

Бывшего стражника не было довольно долго, но поднимающееся из глубин души раздражение я гасил пониманием того, что «ящер» пошел в кабак не для развлечений.

Наконец-то, когда небесное светило взошло на небосклон, в приоткрытую дверь сарая тихонько проскользнула неясная тень, не забыв предварительно постучать четыре раза в стену под окошком. Предусмотрительность была необходима, иначе заведенные до крайнего предела «беженцы» вместо приветствия могли угостить своего коллегу зарядом из игломета.

– Что там? – едва не подпрыгивая от нетерпения, спросила Таня.

Шрам укоризненно посмотрел на девушку и повернулся ко мне. В темноте его лицо казалось белым пятном. Ночное светило хоть и заливало крыши домов молочным светом, проникнуть внутрь сарая могло лишь отчасти.

– В нужных нам башнях сидит полусотня какого-то Коряка. Плохо то, что их усилили тирахией легиона, – начал докладывать Шрам.

– Получается на четыре башни сотня человек?

– Нет, меньше. Эти отряды отвечают за охрану башен и стен, когда начнется штурм, будут защищать только башни, на стенах встанут горожане и легионеры. Но это когда наши пойдут на приступ, а пока им тоже нужно спать, – как несмышленышу, начал растолковывать бывший стражник. – Сейчас там только ночная смена. Так что по десять бойцов в башне, к тому же как минимум двое из них постоянно находятся на стене.

– Даже этого много, – вздохнул я. – Что там по людям?

– Есть один клиент в седьмой башне. Зовут Убань.

– Что ж, делаем, как задумали. Лигида, остаешься в трактире, а когда начнется переполох, забираешь хозяев вместе с теми, кто согласится, и запираешься в подвале. А мы потихоньку пойдем.

Словно ставя точку в моем монологе, вдалеке ударил полуночный колокол на одной из часовых башен Низовья.

Полночь – время убийц. Эта традиция криминального элемента была обусловлена низким положением ночного светила, которое создавало контраст между освещенной стороной идущих с севера на юг улиц и сгустками тьмы у противоположных обочин. В жирных, как деготь, тенях можно было укрыться от любого взгляда. Именно этим мы и собирались воспользоваться.

Увы, подобные планы были не только у нас. Похоже, давешний «дирижер» воришек все же доложил о своих наблюдениях кому-то из грабителей, стоящих на ступеньку выше в криминальной иерархии. Об этом факте нам поведал тихий шорох под стеной деревянного сарая.

Ухватив обеих дам за косы, я притянул их головы к себе.

– Лезьте под телегу. – Мой шепот был похож на выдох, но они услышали и дружно полезли под одну из наших телег. Лошади тоже почуяли присутствие чужаков и начали тревожно всхрапывать, что замаскировало как наши передвижения, так и действия противника.

Для общения со Шрамом слова были не нужны, хватало знаков белеющих в темноте кистей рук. Выделив ему жестами для обороны оба небольших оконца, я спрятался за стоявшую у выхода телегу и направил два малых игломета на приоткрытую створку ворот. Из меня был еще тот «македонец», но могло случиться так, что менять «пистоли» в руках будет некогда. Кстати, Шрам был вторым в отряде по «крутости» стрелком с двух рук. Первое место, как и во многих других дисциплинах, занимал Шип. Бывший убийца вообще управлялся с иглометами обеих модификаций как заправский спецназовец.

Заливавший противоположную сторону двора лунный свет проявил в дверях смутную тень, а меня неожиданно одолели сомнения – вдруг это какой-то кабацкий служка?

– Кто там? – «сонным» голосом спросил я.

Вопрос, конечно, идиотский, а вот ответ оказался вполне предсказуемым – в виде ткнувшегося в борт телеги ножа.

– Твою мать, – тихо ругнулся я, ловя на мушку первого бандита и его напарника.

Тихие щелчки моего «пистоля» были тут же «продублированы» воплями грабителей, что не очень хорошо характеризировало мою меткость.

А вот Шрам работал чище – из его подопечных только один тихо ойкнул, а смерть остальных проявилась лишь в глухом звуке падения тел с высоты окон.

Бандиты закончились вместе с иглами в «пистолях» – потеряв больше половины личного состава, «ночные добытчики» решили ретироваться, при этом поломав нам все планы.

– Так, уходим немедленно. Лигида, пойдешь с нами. Зарядимся где-то поблизости. Быстро, – добавил я для Тани, которая зачем-то полезла в ворох тряпок на телеге.

С собой мы взяли темные накидки, трубу зарядного устройства для игломета и небольшую корзинку с продуктами. Большую часть поклажи поместили в маленькие рюкзачки, похожие на армейские вещмешки военного образца.

Ночная столица империи представляла собой сплошной черно-белый контраст – лунный свет заливал одни участки и проваливал в глубокую тьму другие.

Удобное место попалось нам в квартале от постоялого двора. Сгоревший и до сих пор не восстановленный дом приютил пятерку теней, которые все равно не смогли улучшить его покинутой и никому не нужной доли.

– Шрам, займись иглометами, – прошептал я бывшему стражнику и тут же начал инструктаж: – Так, Лигида, мне жаль, но тебе придется еще немного поработать.

Женщина испуганно кивнула, при этом ее испуг был далек от истерики и показывал незаурядную выдержку маркитантки.

– Как только мы доберемся до нужной нам башни, забиваешься в самый темный угол и ждешь.

– А если…

– «Если» не будет. Просто сидишь тихо и ждешь. – Я не дал маркитантке договорить, потому что не хотел даже думать о том, что случится и с ней, и со всеми нами, если все пойдет наперекосяк. Бандитское нападение уже испоганило все планы. Трупы в сарае найдут очень скоро, и начнется переполох, так что у нас была только одна попытка.

– Хорошо, – растерянно кивнула маркитантка, чем сильно меня порадовала.

Если выживу, заберу ее с собой на границу – такая дама там точно придется ко двору.

– Так, теперь ты, красавица, – повернулся я к Тане. – Подходишь к бойнице и отыгрываешь свою роль. Если первый вариант не работает, начинаем второй…

– Да поняла я, сколько можно повторять? Уже сто раз обсудили, – проворчала Таня с гримасой капризного ребенка, и именно эта мордашка выбивала меня из колеи, никак не увязываясь с ролью диверсантки.

– Нужно будет – повторим и в сто первый. Теперь ты, Еж. Идешь за сестренкой и тупо молчишь. Понял?

Парень лишь кивнул в ответ, вновь стремительно бледнея. И что с ним сделаешь? Менять бойца поздно, да и не на кого – ведь только он сможет справиться с артефактами.

Раздав указания, я устало привалился к стене. Ночь вновь накрыла обгорелые развалины ватным одеялом тишины, и только слабый стрекот зарядной машинки не поддавался ее чарам.

Минут через пять стрекот прекратился, но, словно не желая оставлять ночь совсем без звуков, со стороны покинутого нами постоялого двора донеслись крики людей.

– Шрам, ты закончил? – Кивок «ящера» подтвердил мое предположение, так что можно было приступать к раздаче оружия.

Таня сразу получила два игломета, которые тут же самостоятельно расположила в корзинке с продуктами. Еще два получил Шрам. Мне пришлось ограничиться парой ножей, которые только на первый взгляд выглядели как дрянное орудие кухарки. Лигида и Еж пока являлись невооруженным балластом.

– Пошли, – тихо скомандовал я, и мы перетекли из мрака внутри дома в не менее густой мрак уличной тени.

Темные накидки помогли нам растворяться в темноте, и только Лигида немного демаскировала отряд. Впрочем, слишком светлых деталей в платье маркитантки было мало.

Пройти мы успели всего квартал, когда впереди послышался топот и бряцанье оружия о кольчугу. На секунду я впал в ступор, но тут же вспомнил, что минуту назад мы проходили мимо еще одного заброшенного дома.

– Назад, быстро, – прошептал я, дергая Шрама за пояс, и тут же подал пример остальным, пробегая под стеной и ныряя во мрак дверного проема заброшенного дома. Под ногами хрустнула черепица, и тихо ойкнул спрятавшийся в доме бездомный.

Не знаю, решился бы я на убийство невинного человека в спокойной ситуации, но страх вместе с рефлексами бежали далеко впереди мозга, что уж там говорить о совести. Вонючее тело местного бомжа задергалось после того, как в него вошел мой нож, но так и не издало ни единого звука. А буквально через несколько секунд мимо приютившего нас дома пробежал отряд столичной стражи. Это событие едва не погубило нас, с другой стороны, привлеченные шумом на постоялом дворе стражники освободили путь к цели.

«Прогулка» к башне действительно прошла без эксцессов, и мы замерли в тени, осматривая залитое луной пространство перед крепостной стеной. Башня и примыкающая к ней часть стены в серебристом свете ночного светила выглядела более чем внушительно. В нашу сторону выходила часть каменной громады с тремя гранями. В центральной грани имелась большая дверь, которая позволяла в случае нужды пропускать в башню большое количество воинов. В двух боковых гранях, примыкающих к стене под углом, были пробиты бойницы для защиты башни от предателей.

Снимаю шляпу перед фортификатором, создавшим оборону имперской столицы. Но мое восхищение никак не могло помочь в нашем деле. Взять башню штурмом было невозможно, поэтому и нужна была задуманная мной хитрость.

– Давай, Танечка, ни пуха ни пера.

– Иди ты к черту, – нервно хохотнула девушка.

Она перехватила поудобнее корзинку с едой и вышла из тени на освещенное пространство. Одетый в наряд бедного горожанина Еж обреченно последовал за своей «сестрой». Шрам осторожно, не выходя из тени, сместился вправо и замер в ожидании своего выхода. Мы же с Лигидой остались в улочке, как раз напротив основного входа в башню. Помимо луны, площадку вокруг башни освещали большие спиртовые лампы, по одной на каждой из граней строения, поэтому стража быстро заметила двух незнакомцев.

– Эй, а ну стой! – послышался грубый голос из левой от нас бойницы.

Подростки послушно замерли. Таня все же удержалась в образе и спряталась за спину «брата».

– Кто такие? Чего надо?

– Мы несем ужин для дяди Убаня. Мама послала, – дрожащим голосом заявила Таня, по-прежнему прячась за Ежа, которого, похоже, заклинило от шока.

Некоторое время в башне совещались, затем вновь послышался голос стражника:

– Убань в другой башне. А с какой радости ваша мамка подкармливает этого кобеля?

– Мама сказала, что если дядю хорошо кормить, то он может стать папой.

– Так, а ну быстро уходите отсюда! – крикнул стражник.

Внутри меня разлился неприятный холодок, и я уже готовился отдать команду к атаке, но заметил, что подростки не спешат выполнять приказ. Судя по всему, хитрый стражник решил поживиться за счет того самого неизвестного мне Убаня, поэтому кричал он, чтобы его услышало начальство. Дальше стражник говорил тихо, и на расстоянии в сорок шагов мне не было слышно, что именно.

Подростки, повинуясь тихой команде, медленно двинулись к башне, а вот Шрам почему-то все не атаковал. Это могло означать только одно – напарник говоруна не стал интересоваться ходом «переговоров», а по-прежнему находился на своем посту у другой бойницы. С моего места увидеть внутренность башни было невозможно, а вот Шрам и Таня видели хоть что-то каждый сквозь свою бойницу.

Похоже, увиденное девушке не понравилось, потому что, подойдя вплотную, она достала из корзинки не бутылку вина, как было оговорено по второму варианту действий, а один из «пистолей». Щелчка сработавшей пружины я не услышал, но судя по тому, что Таня шагнула вперед и, привстав на цыпочках, засунула руку в бойницу по самый локоть, первого стражника она уже убила.

Время сорвалось вскачь, словно спущенный с поводка охотничий пес.

– Сиди тихо, – шепнул я Лигиде и побежал вперед, стараясь не наделать лишнего шума. Справа от меня к башне метнулся темный силуэт Шрама.

Стартуя, я увидел, как Таня вытаскивает руку из бойницы и свободной ладонью отвешивает Ежу увесистый подзатыльник.

Парень, приведенный в чувство довольно радикальным методом, тут же оживился и достал из-за пазухи небольшой шар артефакта. До двери ему было всего пара метров. Все шло по плану, и я надеялся, что Еж помнит все инструкции и прилепит артефакт именно туда, куда нужно.

Согнувшаяся в защитной позе фигурка мальчика заставила меня притормозить, а затем вспышка артефакта послужила командой для увеличения скорости. До входа в башню я добежал на пару секунд раньше Шрама и, рывком открыв прожженную артефактом дверь, шагнул в сторону, пропуская бывшего стражника, который уже сжимал в обеих руках «пистоли».

Внутри первого этажа башни меня ждали два тела стражников и застывший посреди большого помещения Шрам. Он стоял лицом к довольно широкой лестнице на второй этаж, направив на нее оба игломета.

Прибыли мы вовремя, потому что со второго этажа уже спускался стражник, сопровождая каждый шаг по каменной лестнице злыми словами:

– Чего вы там шумите?

В ответ недовольный начальник получил увесистую иглу в лицо, а Шрам, ловко перепрыгнув через громыхающее по ступеням тело, побежал наверх.

Я хотел последовать за ним, но был остановлен здравым смыслом. А Танину голову этот самый здравый смысл явно решил не обременять своим присутствием.

– Стоять. – Девушка была остановлена на полдороге к лестнице и тут же лишилась единственного заряженного «пистоля» из ее пары. – Будь здесь.

Для убедительности пришлось зарычать, так как времени на внушение не было вообще. Со второго этажа донесся звук еще двух щелчков стреломета, а вот третий оказался слишком громким. По лестнице тут же покатилось тело, и отсутствие грохота говорило о том, что это Шрам.

– Твою ж мать, – тихо ругнулся я и побежал вверх по ступеням, огибая стонущего «ящера».

Хорошо, что стонет: значит, живой.

Выглянув за кромку лестницы, я быстро присел, и пролетевший над головой болт был вполне весомой причиной, чтобы дать себе клятву до конца жизни лелеять в душе паранойю.

Стрелковое оружие – хорошая штука, но имеет психологический недостаток, особенно если на нем зацикливаться, – два молодых парня, похоже, страдали именно этим комплексом. Оба арбалетчика, вместо того чтобы взяться за мечи или на худой конец заорать, судорожно взводили свое оружие. Возможно, сказывалось, что они оба еще не проснулись окончательно, о чем говорили осоловевшие глаза на не прикрытых шлемом головах. Подниматься на этаж полностью я не стал и, как только смог обеспечить себе сектор стрельбы, не спеша, словно в тире, сделал два выстрела. Тихий лязг доспехов о камни возвестил об успешно проведенных стрельбах.

Быстро осмотрев помещения второго этажа, я шагнул обратно, чтобы, во-первых, узнать, как там Шрам, а во-вторых, забрать у него единственный наполовину заряженный игломет. Каюсь, «во-вторых» для меня было важнее.

Пущенный одним из арбалетчиков болт угодил Шраму в правую сторону груди под ключицу. Крови было много, но шла она из раны, а не изо рта, что давало основание для надежды.

Пока я рассматривал ранение напарника, Таня затащила Ежа внутрь и закрыла дверь. Короткий взгляд на прожженное артефактом полотно двери показал, что еще пара сантиметров вверх – и мощный засов остался бы невредимым, а мы дергали бы тяжелую конструкцию до скончания веков. Страх сыграл с парнем злую шутку, но, к счастью, не до конца.

А вот бывший менеджер по персоналу оказалась умницей: как только напряжение немного схлынуло, Таня начала действовать быстро и грамотно. Да и в момент нервного пика повела себя хоть и неожиданно, но действенно. А победителей, как известно, не судят.

– Как ты? – спросил я у начавшего приходить в себя Шрама.

– Выживу, но двигаться не хочется.

– И не надо. Помоги Ежу советом. Мне нужны заряженные иглометы.

– Хорошо, – болезненно поморщившись, кивнул бывший стражник.

– Таня, быстро за Лигидой, только не наделайте глупостей. Захватите все мешки.

Девочка кивнула с серьезностью взрослого человека. Впрочем, такой она и была, так сказать, в душе, вот только детская мордашка и умильные косички вечно сбивали с толку.

По лестнице я поднимался под аккомпанемент тихого голоса Шрама, дающего советы Ежу. Так как лезть на третий этаж с одной иглой в обойме было глупо, появилась возможность осмотреться в основном помещении.

Второй этаж башни был условно жилым. Если на первом ничто не должно было мешать прохождению большой массы воинов, то на втором свободной оставалась только одна часть – выход с нижней лестницы, поворот и проход на верхнюю лестницу. А вот правая часть помещения в оборонительных мероприятиях не участвовала, чем воспользовались стражники, расположив пять топчанов для отдыхающей части смены. Четверо из пяти «отдыхающих» были здесь, но проснуться им уже не было суждено. Двоих стражников на этаже и того, кто остался на лестнице, убил Шрам, еще двое были на моем счету.

В башне стало тихо, я даже дышал через раз, боясь нарушить установившееся равновесие событий, поэтому вздрогнул, когда бесшумно подошедшая Таня принесла заряженный «пистоль». Девочка поступила умно, сразу принеся первое же заряженное оружие, не дожидаясь зарядки остальных иглометов. Три иглы вполне достаточно, особенно в обстановке такого дефицита времени.

Полностью заряженный «пистоль» был зажат в правой руке, а его наполовину менее опасный напарник в левой, – это значит, что пришло время двигаться дальше, и только бог знает, как мне этого не хотелось.

Несмотря на все ошибки и потери, операция пока шла довольно успешно, но это с учетом того, что нам изначально дико повезло – в выбранной для захвата башне дежурили стражи, а не легионеры. С другой стороны, легионеры недолюбливали арбалеты, и Шрам мог остаться целым, но при этом он все равно не смог бы положить всей отдыхающей смены.

Тряхнув головой, чтобы прогнать совершенно ненужные в этот момент размышления, я осторожно ступил на лестницу, ведущую на третий этаж. Мягкие сапожки позволяли идти тихо, поэтому удалось подняться практически бесшумно. Все опасения оказались напрасными – ни на третьем, ни на четвертом этаже никого не было. И неудивительно, потому что оба этих уровня были проходными – на третьем имелись две двери, ведущие в расположенные в глубине крепостных стен склады боеприпасов, а на четвертом еще одна пара выходов, через которые можно было пройти на стены. На этом капитальные каменные лестницы заканчивались, и на башенную площадку вела деревянная конструкция, квадратной спиралью уходящая вверх внутри сужающейся каменной коробки.

Задача неожиданно усложнилась – лестница рассохлась и безбожно скрипела. Сначала я пытался идти осторожно, а затем плюнул на маскировку и начал медленно подниматься по ступеням, копируя усталую походку тучного человека, при этом еще и шумно отдуваясь: десятник, которого Шрам пристрелил на лестнице, имел солидные габариты. Мой расчет оказался верным, и, выглянув в люк, я увидел, что постовой увлеченно смотрит в ночь, не поворачиваясь назад.

Стрелять в спину не хотелось, но желания видеть лицо стражника у меня было еще меньше. Игломет тихо щелкнул, посылая стальной стержень под левую лопатку стражника, и я, быстро подбежав, подхватил обмякшее тело.

Жизнь из любого живого существа уходит постепенно, это только в фильмах убитые главным героем враги кулем валятся на землю и остаются неподвижными. Очень часто агония терзает тело несколько минут. Придавив уже мертвого стражника к земле, я буквально руками ощущал, как его покидают остатки жизни, и от этого мое собственное существование приятнее не становилась. Не помню, кто это сказал, но абсолютно согласен с мыслью, что воин, окончательно переставший ценить чужую жизнь, становится монстром.

Что-то я сегодня расслабился, а ведь ни место, ни время совершенно не подходили для философских размышлений. Чтобы бойцы на стенах не заподозрили неладного, я быстро надел на голову шлем стражника и встал в полный рост, а затем начал медленно обходить площадку по периметру.

В центре башенной «крыши» стояла мощная баллиста с изрядным запасом ядер. Вокруг нее оставалось не так уж много пространства для бойцов, хотя с десяток стрелков здесь все же поместился бы. Взгляд вниз, на стену с правой стороны, подтвердил наши со Шрамом предположения. Вдоль каменных зубцов гуляли два человека – один из уже практически уничтоженного нами десятка, а второй из подразделения, занявшего соседнюю башню. То же самое творилось и с левой стороны. Сначала мне показалось, что подобный подход неразумен: два человека почти на сто метров стены явно маловато, – но затем пришел к выводу, что главный наблюдательный пункт находится все же на башне, а воины на стене являлись индикаторами спокойствия – этакими датчиками, подающими сигнал тревоги своей смертью.

Тихий шум за спиной вызвал у меня нервную реакцию и заставил направить игломет в сторону поднимающегося по лестнице Шрама. Бывший стражник вряд ли добрался бы на такую высоту, если бы не помощь крепкой Лигиды.

– Шрам, сможешь пару минут постоять ровно? – шепотом спросил я у «ящера».

– Да, – ответил он, распрямляясь с тихим стоном. Болт еще находился в его теле, но был аккуратно обмотан тряпкой, и рана кровоточила не так уж сильно.

Я быстро водрузил снятый с мертвого дозорного шлем на голову своего напарника, а сам начал копаться в своем вещмешке, тем же занялись Лигида и подростки. Через минутку на деревянном полу башенной площадки лежал моток паучьей «ниточки», железный штырь и простейший блок с колесиком. В Сатаре и на кораблях кронайцев подобные блоки использовали довольно часто, только в более массивном виде, а вот в империи подобная конструкция почему-то была непопулярна.

Быстро закрепив между двумя каменными зубцами железный штырь, я присоединил к нему блок, а уже затем сбросил вниз моток «ниточки».

Не прошло и минуты, как рывок за «ниточку» дал нам знать, что можно начинать подъем. Первым на башню поднялся конец не очень толстого, но крепкого каната, который тут же был пропущен через блок. Первоначально предполагалось, что мы со Шрамом потащим своих соратников руками, но сейчас от бывшего стражника не было никакого толку. Лигида, конечно, дама крепкая, но это не выход. Идея запасного варианта появилась у меня еще за день до этого, но я не стал акцентировать на ней внимание, зато теперь эта «заготовка» пришлась кстати.

– Мадам, позвольте вас обнять, – прошептал я присевшей у парапета Лигиде.

Куртуазная фраза немного успокоила бледную женщину, а когда я начал обвязывать ее крепкий стан веревкой, она даже хихикнула.

Подойдя к люку в полу, я сначала два раза дернул за веревку и, дождавшись момента, когда она натянется, потащил Лигиду за собой. Чтобы не ойкнуть, женщина прикрыла рот руками, но ее расширившиеся глаза наполнились страхом. Поднимающаяся спиралью деревянная лестница оставляла в центре небольшое пространство, в которое мы и ухнули, обнявшись, как влюбленные. Серьезный вес на другом конце веревки сделал наше падение плавным спуском, и мы быстро добрались до площадки четвертого этажа. Для верности я протащил Лигиду к лестнице и спустил на третий этаж.

– Теперь держись, – прошептал я маркитантке и, убедившись, что она намертво вцепилась в ручку ведущей на склад двери, побежал вверх.

– Цепляйтесь за меня, – выглянув в люк, прошептал я подросткам.

Еще один групповой спуск прошел так же плавно, но уже на переходе между четвертым и третьим этажом веревка застопорилась. Мы выждали пару секунд и, отпустив веревку, побежали наверх. Следом медленно поднималась Лигида.

На площадке нас ждали стоящий в полный рост Шрам и присевший у парапета Змей. Осмотр обеих стен показал, что стражники ничего не заметили, – и неудивительно: эта башня была выбрана не случайно, так же как и время операции. Ведь именно в этот момент ночное светило погрузило внешнюю сторону башни и стены в глубокую тень.

Шипа мы поднимали уже руками, в основном работали я со Змеем при больше моральной, чем физической, поддержке подростков.

Шип «приехал», нагруженный связкой моего снаряжения, и, пока «ящеры» поднимали Барсука, я начал облачаться в броню, сразу почувствовав себя намного уверенней, а тяжесть шестиствольного игломета подняла мое самомнение до небес.

Через несколько минут на надвратной площадке оказался Сом с амуницией Шрама и Ежа. Я с сожалением посмотрел на бывшего стражника, судорожно удерживавшего вертикальное положение.

Блин, вторая потеря в отряде, а на постороннем бойце «чешуя» крайне неэффективна, да и доверять иглометы чужим рукам – дело неблагодарное. Но что поделаешь, такова печальная реальность, и если Шрам выбыл по уважительной причине, то злость на Грифона вспыхнула с новой силой.

– Лигида, – шепотом позвал я прижавшуюся к катапульте маркитантку, – смени Шрама.

Женщина побледнела, но возражать не стала. Замена «постового» прошла успешно, и Шрам устало сполз по стеночке на пол.

– Ты как, живой?

– Пока не сдох, – постарался шуткой ответить мне раненый «ящер».

– Присмотри за своей «чешуей». Заметишь среди «медведей» кого-то с подходящей комплекцией – подскажешь ему, как облачиться. И старайся не тревожить рану.

На площадке становилось многолюдно, и я, забрав с собой Ежа, Шипа и Змея, спустился на четвертый этаж.

– Так, работаем по скоростному варианту. Шип, твоя цель – наблюдатель на башне. Змей, на тебе люди на стене. Я прикрываю вас и веду Ежа. Глеф, ты как, готов?

Ученик артефактора был уже затянут в «чешую» и смотрел на нас через полумаску своего чешуйчатого шлема. Он явно пребывал в геройском настроении и уверенно кивнул в ответ на мой вопрос. От былых страхов и неуверенности не осталось даже следа.

Тяжелый засов двери, которая закрывала выход на левую от башни стену, скрежетнул по толстым скобам, положив начало конца правления мятежников в этом городе. Где-то неподалеку от крепостных стен, практически не скрываясь, зашевелились сотни «медведей», а еще дальше, в окружающих столицу лесах, по дорогам, повинуясь световым сигналам, скакали тысячи оруженосцев под предводительством своих рыцарей. И совсем в хвосте войска медленно ползли легионы. Когда они дойдут до столицы, здесь будет уже почти все кончено. А пока что жестокая игра под названием «штурм» только начиналась. Первую кровь мы уже пролили.

Скрипнув плохо смазанными петлями, тяжелая дверь открылась, и на залитую лунным светом стену вышли четыре сгорбленные фигуры в чешуйчатой броне. Первым шел Змей, за ним, отслеживая через прицел верхушку соседней башни, двигался Шип. Ну а дальше шагали мы с Ежом, внимательно высматривая врага в тени возле домов на дальней стороне внутренней полосы отчуждения.

Столичная стена при двадцатиметровой высоте имела шесть метров толщины и позволяла бегать здесь толпами. С правой стороны шел монотонный ряд толстых зубцов с узкими щелями бойниц между ними, а с левой имелся лишь небольшой каменный бордюрчик, который в случае чего нам не защита, поэтому следовало очень внимательно наблюдать за происходящим в городе.

Сто пятьдесят метров до башни… тихий щелчок оборвал жизнь постового-стражника. Сто метров… еще один выстрел в исполнении Вырова-Змея отправил в мир иной стоящего на стене постового-легионера, который только в этот момент развернулся в нашу сторону. Пятьдесят метров. Десять метров… легионер на башне так и не появился, судя по всему, находясь на другой стороне верхней площадки.

Оба «ящера» дружно шагнули в стороны, и невысокая фигурка Ежа скользнула к массивной двери. Достав из сумки шарик артефакта, он прилепил его к деревянно-железному полотну, а затем сделал два шага назад и разворот в ожидании вспышки.

В этот раз парень сработал как хирург. Центр выжженного круга диаметром чуть меньше полуметра находился точно по оси засова.

Теперь пришла очередь Ежа шагнуть в сторону, пропуская нас внутрь. Все было оговорено заранее, поэтому Змей молча и без знаков скользнул на ведущую вниз каменную лестницу. Я последовал за ним, а Шип, жутко скрипя деревянными ступенями, побежал наверх.

Все, теперь даже если будет громко, мы свое дело сделали. Хотя, конечно, еще с десяток минут неслышимости нам бы не помешал.

Пятерка легионеров отдыхающей смены так и не успела вскочить с лежаков. Змей, спустившись ниже по лестнице и шагнув чуть в сторону, застрелил двух в дальнем конце комнаты, а я трех, располагавшихся ближе к нам.

Для спуска на первый этаж мы поменялись местами – я с тремя иглами в запасе шел первым, а Змей с двумя зарядами прикрывал спину на случай моей криворукости.

Дисциплина – великое дело: оба легионера стояли ко мне спиной, внимательно вглядываясь в бойницы. На душе вновь стало муторно, особенно после убийства в спину дозорного на соседней башне, поэтому меня потянуло на глупости.

Тихий свист привлек внимание легионеров. Бойцы оказались опытными и быстрыми. Тот, что слева, успел достать меч из ножен и получил иглу под надбровный срез шлема, а второй, пока я разворачивался, почти добежал до лестницы. Змей выстрелил одновременно со мной, и легионер получил две стрелки – в голову и грудь.

Я недовольно посмотрел на бывшего казака.

– А что? Все равно нужно перезаряжать, – пожал плечами Змей и начал подниматься по ступеням.

Перед тем как покинуть башню, мне хотелось проверить еще один нюанс. Перевернув ближнего легионера, я увидел, что стрела пробила переднюю часть «рельефного» панциря, а также частично вышла из задней «створки». Это значит, что в стычке с бойцами взбунтовавшейся части имперского легиона у нас имелись серьезные шансы на успех.

Пока мы отсутствовали, на четвертом этаже «нашей» башни уже собрались все «ящеры». Также там находился Девятый и затянутый в «чешую» раненого Шрама новичок, логично получивший позывной Восьмой. Оба «номерных» ИО «ящеров» держали в руках привычные для них арбалеты. Заглянув в глаза новичку, я не увидел там ничего лишнего и спокойно повернулся к своим:

– Змей, Шип, перезарядка. Сом, Барсук, со мной. Сом, берешь объекты на стене. Барсук, за тобой дозорный на башне. Двинулись.

Конечно, можно было и во вторую башню пойти с лучшими стрелками отряда, но пара бывших «медведей» тоже стреляла очень неплохо, а менять привычное оружие было чревато ошибками.

Башню справа охраняли стражники, поэтому оба дозорных на стене болтали, стоя практически у дальней от нас части стены. Нас засекли, когда мы уже пробежали половину дистанции. Два выстрела широкоплечего Сома прошли с секундным интервалом, и тут же на башне звякнуло металлом о камень – выстрел Барсука слился со щелчками игломета напарника.

Операция по активации «лепестка пламени» прошла едва ли не рутинно. Дальше мы немного изменили сценарий. Бывшие «медведи» спустились вниз, а я, быстро проверив башенную площадку, повел Ежа обратно.

В этот раз уже практически ставшая родной башня встретила меня целой толпой. По захваченной нами стене пробежали «медведи» с мотками толстого каната – штурм набирал обороты.

Изначально оказавшись в невыгодном положении, я все же отвоевал у армейского начальства небольшую поблажку – Мороф с отрядом поддержки остался вне боя и ждал нас в лагере в лесу. Конечно, надежная поддержка мне не помешала бы, но рисковать своими людьми, когда «медведи» все равно будут подставлять свои головы по приказу генералов, было глупо.

Знакомые лица я увидел лишь на втором, «жилом» этаже. Шрам сидел на топчане, закрыв глаза и прислонившись спиной к стене. Рядом расположились Лигида и Таня.

Осмотревшись, я поймал «медведя» с нашивками десятника:

– Десятник!

– Да, господин барон, – охотно откликнулся здоровяк.

– Мне нужно, чтобы раненый и дамы очень быстро оказались за стеной в лагере с целителями. Пусть найдут моего помощника Морофа.

– Они будут там очень скоро, – заверил меня «медведь», и его серьезный вид внушал полное доверие.

Пока я общался с десятником, мимо пробежали Барсук и Сом.

«Ящеры» в полном составе расположились у подножия башни в «веселой» компании трех десятков кряжистых «медведей», которые рассыпались по периметру, удерживая под прицелом арбалетов выходы из городских улочек. В ожидании своего командира мои бойцы успели перезарядиться и были готовы к дальнейшим подвигам.

Один из «медведей», как минимум на голову выше меня и в полтора раза шире в плечах, подошел ближе:

– Господин барон, десятник Турун Ураг и три десятка бойцов по приказу старшего сотника Дирны переходят в ваше распоряжение.

– Хорошо, десятник. Кто-нибудь знает дорогу к Парку Красавиц?

– Я вырос в этой части Низовья, господин барон, потому старший сотник и направил меня к вам.

– Чудесно. Давай, Турун, проводи нас к парку и постарайся сделать это тихо.

– Повиновение… – десятник на секунду завис, но быстро нашелся, – …рыцарю.

Раздались тихие команды, и «медведи» темным, почти неслышным потоком втянулись в одну из улочек Низовья.

Мне очень не хотелось лезть в тыл к врагу, но я лучше любых генералов понимал, что лжеимператора необходимо уничтожить, пока он не улизнул из столицы, иначе штурм будет напрасным и гражданская война в империи затянется на годы. Поэтому, назвавшись груздем, пришлось лезть в очень опасное лукошко со змеями, в котором можно потерять голову, несмотря на все «рояли» судьбы в виде «чешуи» и иглометов, – ведь в императорском дворце нас наверняка ждут не только люди.

Ночное Низовье молчало, словно разомлев в лучах огромной луны. Даже если кто-то и не спал, то предпочел забиться в темный угол, увидев темную массу воинов, тихо скользящих по изгибам узкой улочки. Воры, разбойники, проститутки, инстинкт которых был остро отточен жизнью в опасном районе, задерживали дыхание, стараясь не привлечь к себе лишнего внимания.

Против вторжения чужаков в город возражали только стражники, и то очень тихо. Возможно, они хотели бы выразить свой протест громче, но просто не успевали. На извилистом пути к одному из общественных парков Низовья передовой отряд «медведей» встретил три дозора. Об этом факте я узнал лишь по лежащим у стен трупам городских стражников. Стальной кинжал диверсионной команды все глубже погружался в тело города, как ни странно, так и не вызвав никакой реакции. Шум на постоялом дворе давно стих, а штурм пока оставался незамеченным.

Лишь когда мы вошли под сень первых деревьев парка, со стороны кварталов, находящихся возле захваченной башни, послышались крики, затем к ним добавились частые удары колокола на часовой башне. Колокольный звон распространялся над городом, подобно лесному пожару. Сначала он прокатился над Низовьем,а затем отозвались тяжелые колокола дворянского и императорского кварталов.

– Быстрее! – уже не скрываясь, крикнул я «ящерам» и, обгоняя «медведей», побежал по парку в сторону неприметного скопления кустов.

Проломившись сквозь колючие заросли, мы оказались на небольшой поляне с каменной площадкой посредине. Время поджимало, поэтому я сам вскрыл одну из каменных плит и первым нырнул в открывшийся зев ливневого водостока.

Подземный забег постепенно превратился в проходку, а затем в заплыв. Под конец пришлось даже нырять.

В склепе со статуями двух святых было ожидаемо темно, и лишь тонкий луч лунного света падал из небольшого отверстия под потолком.

Представляю, как я в этот момент выглядел со стороны – из квадратного отверстия в полу, сбросив набок решетку, выползает чешуйчатое чудовище с лицом насекомого. По черным чешуйкам стекают струи воды и остаются темными следами на припорошенном пылью каменном полу. Сам бы испугался до икоты.

Императорский парк встретил нас тишиной, что было вполне естественно: по протоколу дворцовой стражи во время опасности бойцы распределялись между внешним периметром квартала и внутренними покоями дворца. К тому же никто не ждал такой наглой выходки с нашей стороны.

Выход «ящеров» из тесного помещения одинокого павильона напоминал явление в мир армии демонов. Лунный свет играл на мокрых чешуйках, создавая потустороннюю картинку. «Медведи» выглядели не так жутко, но тоже умильных улыбок не вызывали – конечно, если не приглядываться к мокрому меху одежд и недовольным лицам здоровяков.

Десятник Ураг вновь попытался выйти в авангард, но был остановлен моим жестом.

– Десятник, теперь за вами прикрытие наших спин. – Я хлопнул здоровяка по плечу и повернулся к своему отряду. – Построение «дубина». Впереди Шрам и Змей. Пошли.

«Ящеры» быстро перестроились в своеобразный вытянутый овал с двумя бойцами в передней части. Середину построения заняли я и Еж, который нахлебался воды и до сих пор никак не мог откашляться.

Запор на решетчатых воротах ограды, отделяющей парк от императорского сада, постигла участь дверей на башнях, только в этот раз маленький артефактор предупредил, что в запасе осталось лишь три «лепестка».

В саду никого не было, и мы смогли бы спокойно насладиться видом диковинных растений, купающихся в лунном свете, если бы не были заняты делом.

Внутрь громады императорского дворца можно было попасть множеством путей, начиная с парадного хода и заканчивая несколькими потайными тоннелями, но что-то мне подсказывало, что именно там нас и будут ждать, поэтому был выбран нейтральный вариант – вход для прислуги через кухню.

Вид сковородок, кастрюль и разнообразной посуды вызвал легкое ощущение дежавю, но одна из десятка императорских кухонь смотрелась намного круче, чем главная кухня резиденции наместника северного герцогства. Нас здесь особо не ждали – ведь нельзя же назвать засадой десяток оруженосцев, находящихся в похожем на небольшую пищевую фабрику помещении. Шип и Змей отработали на «отлично» и переместились в хвост построения, уступив место Сому и Барсуку. Громкий щелчок сзади заставил меня обернуться и скрипнуть зубами – у Восьмого сдали нервы, и он пристрелил перепуганного повара из арбалета. Увы, менять состав было поздно, я лишь продемонстрировал привлеченному в отряд «медведю» кулак. Радовало лишь одно – на звук вместе со мной развернулся лишь Сом, остальные по-прежнему отслеживали фронт.

– Пошли, – скомандовал я достаточно громко, чтобы меня услышали и «ящеры», и подтягивающиеся в помещение десятки «медведей». – Мне нужен местный слуга, только живой.

Разбуженный перезвоном колоколов императорский дворец не спал – он лишь затих в тревожном ожидании. Я очень надеялся, что фальшивый император еще не дал деру, надеясь на то, что опасность не так уж велика.

Из кухни мы попали сначала в служебный коридор, а затем в один из малых бальных залов дворца. Хоть там никого не было, все равно появилось чувство опасности.

– Назад, – приказал я и повел отряд по хозяйственным переходам.

Но тут возникла другая проблема – узкие и извилистые ходы были настолько запутанны, что мы быстро заблудились. К счастью, по пути попался заспанный слуга. Он хотел нырнуть в один из коридорчиков, но Змей догнал его и, как кот мышь, прижал ногой к полу.

– Так, отвечай быстро и честно, тогда тебе ничего не грозит, кивни, если понял.

Распластанный на полу слуга кивнул и моментально взлетел в воздух, поднятый сильной рукой бывшего казака.

– Где ночует император? – Я не стал уточнять статус самозванца, чтобы не вносить путаницы.

– Его величество изволит почивать в Золотой спальне. Советники вместе с ним.

– В спальне? – Уточнение слуги вызвало во мне закономерное удивление.

– Да, ваша милость. Они не отходят от него ни на шаг.

– Интересно девки пляшут. Так, веди нас к Золотой спальне, но только коридорами для прислуги.

– А зачем вам? – задал довольно неожиданный вопрос слуга, которого Змей к этому времени опустил на пол. Сдавленно пискнув, слуга вновь повис, поднятый за шиворот разозлившимся «ящером».

– Ты смерти ищешь? – нехорошо прищурился я.

– Но в спальне его величества уже нет. Десять минут назад он приказал подавать в покои наряд для выхода в Большой тронный зал.

– Зачем же ты, морда, говорил о спальне?

– Так вы же спросили, где ночует его величество.

В ответ на это мне оставалось лишь раздраженно чертыхнуться.

– Веди к этому тронному залу. И помни, что нужно идти только переходами для слуг.

– Слушаюсь, ваша милость.

Жизнь в услужении и жизнь на службе – далеко не одно и то же. Даже рядового гвардейца нам пришлось бы пытать, а вот слуга с легкостью выдал нужную информацию и был готов сотрудничать, защищая свою жизнь. Императоры могут меняться пачками, а прислуга все равно останется та же и даже не заметит смены тушки на троне. Конечно, имелась опасность, что этот слащавый хлюпик окажется местным аналогом Ивана Сусанина, но костромской мужик и дворцовый халдей – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Служебные переходы довели нас лишь до широкого коридора, ведущего в Малый тронный зал. По уверениям слуги, из помещения с малым троном можно было попасть в служебную комнату, а уже затем в Большой тронный зал. Идея с проходами для слуг оказалась очень полезной – ведь мы прошли довольно далеко и не встретили ни малейшего сопротивления, а как только оказались на общественной территории, сразу напоролись на неприятности. Жаль, нельзя было добраться до цели этими «мышиными отнорками», предназначенными для простых смертных.

На подходе к двери в Малый тронный зал мы уперлись в уже полноценный заслон – полусотня легионеров перегородила широкий коридор стеной щитов. На размышление была всего лишь пара секунд.

– На месте. – Команда заставила «ящеров» встать как вкопанных. – «Медведи», вперед!

– Вперед! – продублировал мой приказ десятник Ураг и первым побежал на врага. «Медведи» двумя потоками обогнули застывших «ящеров», но их хаотичное наступление таковым только казалось.

– Сод! – пронзительно крикнул тирах легионеров, и полсотни глоток ответили ему слитным воплем:

– Гу!!!

Стена щитов стала плотнее и застыла, ощетинившись идеально ровными рядами копий. Эти звуки отозвались в моей груди щемящей болью – вспомнились дни, когда я жил среди легионеров и даже был одним из них.

Казалось, волна «медведей» разобьется о щиты легионеров, но не тут-то было.

– Дай, – сказал свое слово десятник Ураг, и «медведи» поочередно начали падать на одно колено, но перед этим успевали выстрелить из арбалетов. Ряды легионеров смешались и, не выдержав обстрела, хлынули на врага, «медведи» устремились навстречу, вытаскивая из ножен короткие клинки.

Коридор к Малому тронному залу был рассчитан на толпы народа, но столкнувшиеся воины сделали его похожим на маленькую нору, заполнив яростью и движением каждый квадратный сантиметр.

Через пару минут все кончилось. На ногах остались два десятка «медведей», а легионеры полегли полностью – никто не отступил. Пропал и наш невольный проводник, который воспользовался суматохой и улизнул в какую-то нору.

– Суки, – скрипнул я зубами, ненавидя и себя, и Чаако Первого. И эта ненависть требовала выхода.

В Малый тронный зал мы ввалились, разметав на удивление небольшой заслон оруженосцев, и тут же наше продвижение застопорилось.

«Медведи» рассыпались по огромному помещению и, быстро перезарядившись, открыли огонь из арбалетов. Им в ответ из-за перевернутых фуршетных столов полетели арбалетные болты моих старых знакомцев. Два десятка клоунов довольно сноровисто обстреливали «медведей» и даже успели несколько раз попасть.

– «Ящеры», бросок! – взревел я дурным голосом и, двигаясь стелющимся шагом, направился к клоунским баррикадам.

Не мудрствуя лукаво, мы стреляли на ходу не только в выглядывающие из-за столов головы, но и в сами столешницы – увесистые иглы легко пробивали слишком тонкую для них преграду, поражая не защищенные доспехами тела клоунов.

Добежав до ближайшего заслона, я не стал тратить две последние иглы и, перескочив через поваленный набок стол, зарубил оставшегося в живых клоуна более длинным клинком из дарийской пары.

Только в голову влетела мысль, что здесь мы закончили, как в воздухе запахло озоном.

– Маг! – крикнул я, основываясь только на интуиции, и, как оказалось, не ошибся.

Мало того что одари были похожи на людей, – один из них напялил на себя клоунский костюм, поэтому и не был обнаружен сразу.

Две ветвящиеся молнии сорвались с рук мага, едва не угодив в Змея и Сома. Оба «ящера» были научены горьким опытом и успели кувырком уйти в сторону, а вот плохо подготовленный Девятый схлопотал электрический разряд в забрало шлема и свалился на пол. Из-под «чешуи» пополз какой-то дым. Жаль парня, но оказывать ему помощь времени не было. Еще один разряд магической молнии ушел в мраморный пол, и только после этого я «растормозился». Временно повисший на ремне шестиствольный игломет вновь ткнулся прикладом в плечо, и две иглы с секундным интервалом ушли в сторону мага. В очередной раз подтвердился тот факт, что маги-одари, в отличие от чистокровных дари, не умеют ставить энергетических щитов.

Схлопотав две иглы от меня и парочку от других «ящеров», нелюдь завалился навзничь.

На несколько секунд большой зал, проводив последние отзвуки эха, затих. Стало слышно, что дворец уже гудит, как потревоженный улей, но это было пока где-то за закрытыми дверьми.

Быстрый осмотр небольшого служебного помещения в противоположной от оркестрового балкона стене Малого тронного зала показал, что там все чисто и у нас есть пара секунд на передышку.

– Перезаряжаемся, – тихо приказал я, напряженно посматривая на закрытую дверь в Большой тронный зал. В любую секунду из нее могли выскочить очень опасные существа.

Небольшая комната для прислуги заполнилась звуками тяжелого дыхания разгоряченных боем людей и стрекотом заряжающих машинок. Эти мгновения дали мне возможность подумать.

Мимолетный осмотр личного состава группы показал невеселую картину – «ящеры» потеряли Девятого, а у «медведей» выбыло две трети бойцов.

– Десятник!

– Да, господин барон, – быстро откликнулся на мой зов Турун Ураг.

– Слушай внимательно. Ты со своими бойцами остаешься в этой комнате. Возьми из зала столы и забаррикадируйся. Мне нужна прикрытая спина. Те твари, что ждут нас впереди, «медведям» не по зубам. – Увидев возмущенную гримасу десятника, я остановил его решительным жестом. – Поверь мне, это так. Не будь слишком самонадеянным. Все, времени на разговоры больше нет, выполняй.

– Повиновение рыцарю, – вскинулся десятник и убежал, на ходу раздавая приказы.

Прислушавшись, я понял, что не слышу стрекота зарядных машинок, значит, пришла пора двигаться дальше. Змей протянул мне мой шестиствольник, и мы, обменявшись взглядами, побежали к двери в Большой тронный зал.

Я никак не мог понять, почему дари дали нам время на передышку и перезарядку. Как оказалось, причина была более чем простой – между комнатой для прислуги и Большим тронным залом имелся короткий коридор, который стал своеобразным тамбуром и заглушил звуки схватки.

– Господи, помоги, – выдохнул я и аккуратно открыл небольшую дверь.

Памятное зрелище великолепия Большого тронного зала с гигантскими изваяниями древних императоров открылось мне не сразу – вид заслоняла колонна, которая во время проведения церемоний скрывала от изысканного взгляда титулованных особ дверь в подсобное помещение.

Я уже успел забыть, насколько огромным был этот зал. В этот раз мне удалось увидеть его своими собственными глазами и вновь замереть от восхищения.

– Командир? – послышался за спиной голос Шипа. Бывший убийца не был настолько восторженным эстетом, как его начальник, поэтому зря времени не терял.

Отвечать Шипу я не стал и аккуратно осмотрелся. Мы находились приблизительно в середине прямоугольника огромного помещения, которое с первого взгляда казалось безлюдным. У больших, остававшихся пока закрытыми ворот – иначе эти двери не назовешь – действительно никого не было, а вот у тронной площадки виднелось несколько смутных в слабом ночном освещении фигур.

– Работаем «веер», – выдохнул я и побежал вперед.

«Ящеры» последовали за мной, разворачиваясь в жидкую, изогнувшуюся дугой цепь. В передней части дуги шли два лучших стрелка – Шип и Змей. Еж занял свое привычное место за моей спиной.

Двигались мы с максимальной скоростью, лишь отслеживая цели стволами иглометов, – для стрельбы нужно было перейти на стелющийся шаг или же замереть. Но так как до группки неизвестных у трона оставалось еще метров восемьдесят, тратить иглы все равно было глупо.

Размеры зала сыграли со мной злую шутку – крошечные на фоне десятиметровых изваяний древних императоров фигуры были посчитаны неправильно. Возле трона находилось не менее тридцати существ разного размера, и среди них был только один человек. Неприятно, особенно если учитывать, что нас всего восемь, вместе с Ежом.

– Дядя Герд, – совершенно позабыв от страха о субординации, подал голос Еж, – тот, в короне, от него идет линия.

Похоже, Чаако все же получил от нелюдей свою «награду» в виде короны и нахлебничка в собственное тело.

Что ж, поделом. Личные проблемы императора-самозванца интересовали меня меньше всего, потому что бой уже начался. Первыми нас встретили лучники-одари, которые стояли метрах в тридцати от трона. Благодаря неожиданному появлению и резкому рывку мы смогли продвинуться достаточно далеко и сразу ответить им выстрелом на выстрел.

Бой обещал быть коротким и яростным, но меня это не расстраивало, потому что не хотелось пережить чувство животного страха, которое, расползаясь по душе, отравляет и уродует ее.

Темп продвижения нашего «веера» резко упал, и мы разошлись еще больше, стараясь постоянно двигаться, чтобы сбить прицел лучникам. Нажав на курок игломета, я лишь успел заметить, как завалился на спину один из одари, и тут же опустил голову. О лобную пластину моего шлема тут же звякнула стрела. Этот прием придумал Мороф, внимательно изучив шлемы. По его словам, хороший мастер-лучник сможет попасть в прорезь для глаз насекомоподобной маски, но надбровные наросты позволяют закрыться, если вовремя наклонить голову. При таком финте видимость пропадет полностью, зато появляется шанс пожить чуть дольше, чем рассчитывает враг.

Я только подумал о том, что новичок в нашей команде не знает об этом приеме, и тут идущий слева и чуть дальше от меня Восьмой, дернув головой, завалился на спину – в глазной щели его шлема торчала длинная одарийская стрела. Тяжелый арбалет упал на пол, а сверху оружие накрыло тело в «чешуе», которая так и не смогла сохранить жизнь неподготовленному бойцу.

Вот тебе и суперброня – панацея от любой опасности, блин!

– Суки, – выдохнул я и, сделав два выстрела, мотнул головой, отбивая вражескую стрелу, словно бык – слепня. С зубовным скрежетом и злостью на самого себя пришлось отметить, что только одна игла попала в лучника.

Пока десяток одарийских лучников, которые стояли в оцеплении трона, пытался достать нас стрелами, их родичи с мечами постарались сократить дистанцию, но и тем и другим этого не удалось. Если лучники одари все же сумели убить Восьмого, то мечникам так и не выпало шанса скрестить клинки своих «братьев» с нашими клинками.

Два десятка врагов полегли за несколько секунд скоротечного боя, но что-то мне подсказывало, что это только начало. У нас в основных стволах было только тридцать шесть игл плюс двенадцать в запасных иглометах у Змея и Шипа – казалось бы, вполне достаточно, и все же подобная математика навевала печальные мысли. Оставалось надеяться, что в нашей компании я самый криворукий, а ушедшая в молоко игла – лишь досадное исключение из правила и на общий результат не повлияет.

В момент нервного напряжения мозг человека начинает использовать все свои резервы и за секунду можно заметить значительно больше, чем за минуту наблюдений в спокойной обстановке. За миг до следующей сшибки мне удалось во всех подробностях рассмотреть довольно странную сцену на тронной площадке. Главный трон империи вновь стал одинарным, лишившись приставки для императрицы. В остальном усыпанный розовыми алмазами золотой императорский «насест» не изменился, только восседал на нем отнюдь не император, даже самопровозглашенный. Заняв все слишком большое для человека пространство трона, на главном «стульчике» империи угнездился чистокровный дари. Нелюдь был облачен в пурпурный балахон. Отброшенный на спину капюшон не прикрывал уродливой головы с чуть вытянутым, обтянутым серой кожей черепом. Ставший марионеткой Чаако Первый скромно стоял в сторонке, и «драконья» корона на его голове выглядела изощренной издевкой.

Было в этой композиции еще кое-что странное, но сцена у трона промелькнула в моем мозгу и разбилась на тысячи маленьких фрагментов боя. Уследить за всем было невозможно – хорошо, что удавалось захватить хотя бы важные для моего выживания моменты.

Последней преградой перед троном стали два чистокровных дари-мечника и их младшие братья. Из четырех обезьяноподобных, приземистых туш, метнувшихся в нашу сторону, сбить иглами удалось только две, а с остальными пришлось вступить в ближний бой. Неожиданно проявил себя Еж – один из «младших» вдруг завертелся на месте, царапая когтями свою морду, по которой расплескалась едкая жижа из разбившейся колбы. Я был ближе всего, поэтому, бросив игломет на ремень, выхватил короткий клинок из своей пары и в прыжке вогнал его в висок монстра. Получилось удачно, особенно учитывая то, что дарийское чудовище активно мотало головой. Вот только меч пришлось оставить в голове врага и тут же взяться за парный клинок.

Второй монстр сумел смахнуть лапой Барсука. Бывший «медведь» пролетел десяток метров по воздуху и с нехорошим звуком шмякнулся о ногу одного из покойных императоров.

Монстр отметил свою маленькую победу грозным рыком, и зря – Копыто и Змей тут же подскочили к нему с разных сторон. Копыто, низко присев, ушел от удара лапой по шлему и тут же вогнал меч под ребра врага, но не это было главным – Змей зашел сзади и всадил клинок в стык между позвоночником и черепом «младшего».

Бои на лесном бивуаке и в разрушенном замке оставили нам достаточно вражеских тел для исследований и, соответственно, получения информации об уязвимых местах нелюдей.

В свою третью стадию схватка перешла без паузы – воспользовавшись тем, что «младшие» связали нас боем, «старшие» сократили расстояние и пустили в ход свои парные клинки. Возможно, на этом бы все и закончилось, но в расклады боя вновь вмешался Еж – об голову одного из дари разбилась еще одна колба, ослепив нелюдь на несколько драгоценных секунд. Дари мог бы увернуться от такого медленного снаряда, но он как раз извлекал чуть изогнутый клинок из уже мертвого Копыта. Благодаря точному попаданию мощный удар снизу вверх пробил «чешую» на шее бывшего казака, пропуская вражеский клинок под челюсть напрямую в мозг.

– Тварь! – заорал Змей и прыгнул вперед, разрубая шашкой голову ослепленного химией дари.

Сом как раз связал боем второго дари, и я поспешил ему на помощь. Через секунду к нам присоединился Змей. Схватка напоминала травлю медведя собаками – мы постоянно наскакивали на массивного дари, но смогли только оцарапать великолепного мечника.

К счастью, нам так и не пришлось выяснять, сколько пройдет времени, пока нелюдь срубит одного из нашей троицы, тем самым нарушив равновесие боя в свою сторону. Все мы, одурев от адреналина, совершенно забыли об иглометах, а вот хладнокровный убийца сумел сохранить выдержку. Шип оставался вне боя и, выбрав нужный момент, одним выстрелом пробил голову последнему мечнику. На секунду мы замерли. В момент отката адреналиновой волны зрение человека начинает сбоить и выхватывает только самое необходимое. Не знаю, как для других «ящеров», но для меня вселенная сузилась до пятачка в десяток метров вокруг, что тут же вылезло боком.

Змей стоял к трону спиной и спасся только благодаря потрясающей интуиции – резко присев, он пропустил над головой мелькнувший полумесяц огромной секиры. Массивное оружие, возможно, не пробило бы «чешуи», но вполне могло сломать шею.

Наша «спевшаяся» в коротком бою троица моментально переключилась на нового врага – сразу стало понятно, что именно меня напрягло в сцене у трона. К тому же только сейчас удалось окончательно понять значение термина «младшие». Сжимающая в руках секиры парочка монстров еще не эволюционировала в полноценных дари, но уже не была звероподобными «младшими». Возможно, эти экземпляры иногда помогали себе передними лапами при ходьбе, но, несомненно, были прямоходящими. Кроме того, от менее развитых сородичей их отличили не такие уродливые морды и броня в виде подобия панциря из переплетения каких-то ветвей.

Интересное, конечно, наблюдение, но очень несвоевременное.

Пока мы «развлекали» ближайшего «супермладшего», Шип точным выстрелом пробил череп немного отставшему от напарника монстру, и тут нас всех накрыло.

Мир на секунду померк, а когда сознание вернулось, у меня возникло ощущение, что кто-то выдернул из меня все кости. Этим «кто-то» был восседающий на троне дари – его магический удар прошел через пресловутую «чешую», как вода сквозь песок, не делая поблажек ни серой, ни черной броне. Предводитель дари явно засиделся на золотом стульчике, то ли предаваясь тщеславным мыслям, то ли опасался задеть своих, но он не вступал в бой до последнего момента. Скорее всего, справедливым было последнее предположение: последний из «супермладших» завалился на мраморный пол вместе с нами. Увы, очнулся он намного раньше остальных и встал на дрожащих ногах, поднимая с пола свою секиру. Ближе всего к монстру лежал Змей, и «младший» со всей силы врезал по нему секирой, как дровосек по полену. Второй удар, как и первый, отозвался в моей душе практически физической болью от бессилия. Я постарался подняться, но лишь заскреб непослушными пальцами по мрамору пола. И все же среди нас был тот, кто пережил магическую атаку лучше остальных.

Монстр замахнулся в третий раз и вдруг удивленно хрюкнул, увидев, что к его панцирю прилип какой-то странный предмет. Странным он был только для нелюди, я же узнал модернизированный артефакт и потому зажмурился. Красная вспышка с такого расстояния оставила в глазах темные пятна, но, открыв глаза, мне все же удалось рассмотреть огромную дыру в груди монстра, выжженную «лепестком пламени».

Звук удара огромного тела о мраморный пол был тут же подхвачен яростным воплем со стороны трона.

После магического удара я упал на бок головой к трону, поэтому не мог видеть стремительного рывка мага, зато хорошо рассмотрел, как огромное тело промелькнуло мимо меня и подлетело к сжавшейся в комок фигурке мальчика. Дари, взбешенный потерей «младших», без всяких магических штучек просто пнул Ежа ногой, словно футбольный мяч. Маленькое тело закувыркалось по полу.

Ярость ударила меня в голову с новой силой, выжигая слабость и страх. Едва не разрывая связки, я все же сумел сесть. До шестиствольника с единственной оставшейся иглой дотянуться не получалось, зато «пистоль» находился под рукой – нужно лишь вытащить его из кобуры и направить на цель.

Маг шагнул к неподвижно лежащей фигурке Ежа, вокруг когтистых кистей поплыл воздух, наливаясь красноватым свечением. Все это я рассматривал, продолжая бесконечно долгое движение «пистоля» на траекторию выстрела. Мы оба закончили практически одновременно – дари сформировал два фаербола, а я навел мушку прицела на его затылок. Вот только для того, чтобы спустить стальную смерть с поводка, мне нужно было значительно меньше времени, чем магу на запуск огненных заклинаний.

Тихий щелчок изменил все – голова дари дернулась, а оба огненных шара вспыхнули прямо в когтистых руках. Пламя охватило руки мага до самых плеч. Алый балахон явно не отвечал нормам пожаробезопасности, потому что огромную фигуру тут же объяло пламя. Под терявшимися в темноте сводами гигантского зала пронесся полный боли и злобы вой. Но почему-то меня привлек не этот громкий звук, а тихий перестук шагов за спиной.

Тело постепенно начало оживать, поэтому я смог сидя развернуться к трону, выцеливая спину бегущего Чаако Первого. Отпускать лжеимператора, а тем более одержимого «джинном» человека, было очень опасно и для империи, и для меня лично.

Кровь стучала в голове отбойным молотком, зрение тоже работало не идеально. И в таких-то условиях нужно было сделать точный выстрел на полсотни метров из укороченного игломета.

Вдох, выдох. Один удар сердца, второй… в паузе я нажал на курок и с облегчением увидел, как бегущая фигурка упала на пол. До небольшой двери, через которую на церемонии выходили императоры, докатилась только драконья корона.

Это – шах. А вот до мата еще далеко.

Наученный горьким опытом, я с максимальной скоростью на карачках пополз к телу Змея – встать полностью пока было выше моих сил.

Десять метров до тела Змея показались километрами. На казака было больно смотреть – тяжелая секира погнула чешуйки на грудной части брони, оставив два ясно видимых рубца. Что творилось с костями «ящера», мне даже страшно было представить.

Запасной игломет оказался придавлен телом, поэтому пришлось потревожить товарища, переворачивая его на живот. Змей тихо застонал, и этот звук был для меня приятнее любой симфонии.

– Выров, ты как, живой?

– Не дождетесь, – ответил мне бывший казак явно подслушанной у меня же одесской поговоркой.

– Ну, тогда терпи.

Кинжал срезал ремни запасного шестиствольника, а быстро снятая предохранительная крышка позволила увидеть, что все шесть стопорных рычажков в нужном положении, что не могло не радовать.

Так, теперь устраиваемся за телом Змея, как за бруствером, и готовимся к классической стрельбе лежа.

Мои опасения подтвердились полностью – кроме мага, который уже успел сбить с себя пламя, чуть дальше с пола поднимались еще два мечника-одари.

Как оказалось, в мага я попал неудачно – на выходе стрела разворотила ему лицо, что говорило о неповрежденном мозге, и если бы не охвативший его огонь, времени на передислокацию у меня бы не было.

«Если бы да кабы» – это чисто философская фраза. Сегодня судьба улыбалась мне, а нелюдям продемонстрировала свой хоть и прекрасный, но все же не подающий надежд тыл.

Первая выпущенная мной игла попала точно в середину серого лба над окровавленной мордой, окончательно оборвав многообещающую карьеру мага-дари.

Оба сумевших регенерировать одари были мечниками, поэтому я спокойно дождался, пока они, пошатываясь, подойдут ближе, и сделал обоим по лишней дырке в черепе.

Еще через минуту поднял голову один из недоразвитых «младших» с перерезанным горлом, но тут же уронил ее на мрамор, теперь уже навсегда.

Вроде цели закончились, а с другой стороны, их стало слишком много – увлекшись «контролем», я не заметил, что через главные ворота в Большой тронный зал ворвалась толпа оруженосцев. Судя по воплям, они не очень-то обрадовались тому, что мы здесь натворили.

Что ж, у меня осталось два заряженных ствола, а потом будь что будет. Страх куда-то улетучился, его место в душе затопила усталость и равнодушие.

Когда чего-то боишься и изнываешь от надежды на лучшее, почему-то случается самое худшее, а вот если тебе уже на все плевать, жизнь почему-то преподносит подарки.

Лежа на дорогущем мраморе, я равнодушно наблюдал за тем, как в разогнавшуюся массу оруженосцев сбоку врезается струйка крупногабаритных «медведей». Цепь воинов была тонкой, но при этом казалась бесконечной – просто узкая дверь из бокового коридора могла пропустить за раз не больше одного здоровяка, выкормленного в лесах империи свежим мясом отборной дичи и сладкой малиной.

Через пять минут все увеличивающаяся масса «медведей» оттеснила вражеских оруженосцев к парадным воротам, а ко мне подбежал десятник Ураг:

– Ваша милость, вы живы?

– Да не ори ты так. – Я устало поморщился от звона в ушах.

– Давай быстро! – продолжая вопить, обратился десятник к кому-то за своей спиной.

В поле зрения попало усталое лицо молодого человека, и его руки начали стягивать с меня шлем, а затем холодные пальцы легли на пылавшие жаром щеки. Такое впечатление, словно меня долбанули дефибриллятором и одновременно обдали морозным воздухом с ароматом ромашки.

– Ух ты, – встрепенулся я, чувствуя, что вновь могу двигаться.

– Помогите снять броню с барона, – обратился целитель к десятнику.

– Стоп, отставить меня, проверьте остальных.

– Успеем, главное – спасти вас, – упрямо мотнул головой «медведь».

Как ни странно, возразил ему именно целитель:

– Я согласен с бароном, его жизнь уже вне опасности. – Сухощавый молодой человек словно припечатал каждое слово и решительно развернулся к своему пожилому коллеге, который вместе с парой «медведей» стягивал «чешую» со Змея.

Я попытался встать, но тут же понял, что «оживление» было не таким уж полным. Пришлось наблюдать за происходящим сидя на полу.

– Три перелома. Битое легкое. Закрепляю трещины. Вдох, – сыпал терминами целитель. К моему удивлению, после слова «вдох» он не стал делать искусственного дыхания ртом, а просто приложил ладонь к лицу казака. Внезапно грудь Змея выгнулась дугой, и он закашлялся.

Целители тут же перебрались к Сому, но не задержались там надолго. Я уже подумал, что здоровяк погиб, но заметил, как в смотровых щелях шлема моргают глаза.

Возле Копыта они тоже не задержались, но по другой причине – пронзенный сталью мозг спасти не смогли бы даже маги.

Шип вообще не нуждался в чужой помощи и уже начал подниматься на ноги самостоятельно, а целители занялись Барсуком. Я хотел было поторопить их, но промолчал, увидев, что их третий коллега уже осматривает Ежа. По спокойным движениям пожилого целителя было видно, что беспокоиться не о чем. А вот для вечного юмориста Барсука полет после удара «младшего» и встреча с коленкой императорского изваяния, похоже, закончились плохо.

– Я держу его, – взволнованно проговорил молодой целитель, прижимая руки к груди бывшего «медведя». Барсука уже избавили от «чешуи», и ничто не мешало доктору заниматься спасением пациента.

Дальше из уст целителей вылетали маловразумительные термины, и я перестал их слушать.

От Барсука они отошли минут через пять. Молодой целитель сразу подошел ко мне:

– Господин барон, двое из ваших бойцов мертвы. Тот, кого мы обследовали в соседнем зале, также погиб, хотя я не понимаю, как это произошло. Еще двое отделались мелкими повреждениями. Ребенок сейчас без сознания, но с ним все будет хорошо. Вот этого и этого, – целитель поочередно ткнул пальцем в сторону лежащих на полу Барсука и Змея, – необходимо перенести в ближайшую обитель.

– Хорошо, мастер, раненых забирайте. Оплата будет обязательно по высшим расценкам.

Целитель поклонился и с помощью «медведей» уволок разоблаченных «ящеров» в боковую комнату. К этому времени все мятежники в зале были перебиты, а возле входа начали собираться именитые дворяне из войск императрицы. А это было сигналом, что нужно делать ноги. Скоро начнется стандартное для всех миров награждение непричастных и наказание невиновных. Мне же очень хотелось пережить этот период в истории империи как можно дальше отсюда. Желательно в собственном поместье или на крайний случай в замке Торнадо.

– Сом, Шип, помогите «медведям» собирать наши доспехи и иглометы. Раненых и погибших забираем с собой.

«Ящеры» также получили морозно-ромашковый заряд бодрости, поэтому занялись делом довольно шустро, хотя общая усталость все же давала о себе знать. Дело пошло веселей, когда один из помощников молодого целителя угостил нас какой-то дрянью из стеклянной колбы. Эликсир добавил сил, но сделал тело деревянным. Я в очередной раз поклялся поменьше баловаться с магическими напитками.

Пока мы собирались, десятник Ураг быстро рассказал историю появления неожиданного подкрепления. Опыт диверсионной борьбы, а главное, успехи на этом поприще сыграли со мной злую шутку – я просто не подумал, что могу завязнуть в значительно большей, чем рассчитывалось, массе врагов. Со штурмом башни все было понятно – там нас подпирали сотни «медведей», а вот во дворец я сунулся сдуру, едва не погубив и себя, и отряд. К счастью, нашелся умный человек, которому я должен сказать спасибо. Десятник Ураг получил от Выира Дирны жесткий приказ помечать весь путь следования диверсионного отряда знаками «медведей», что и проделал со всей ответственностью военного человека.

Именно по этим знакам пришли те сотни «медведей», которые успели сдать свои участки захваченной стены подоспевшим оруженосцам и рыцарям.

Наш обратный поход через служебную часть дворца закончился в конюшне, где мы реквизировали четыре кареты, в которые были загружены тела погибших, раненые и амуниция. Из девяти человек, вошедших во дворец на своих ногах, оставались лишь трое. А еще троих мы потеряли безвозвратно, и от того, что двое из них были новичками, легче не становилось. Что уж говорить о старожилах. Копыто прошел со мной весь путь от самой степи до императорского дворца, где и погиб, защищая товарищей, – достойная смерть для воина. Увы, поплакать о круглом сироте было некому, так что и выпьем за упокой, и погорюем за него мы – те, кто выжил.

Под мерный стук колес по мостовой я предсказуемо задремал, но поспать мне не дали. Минут через десять кто-то резко остановил карету, и я спросонья ухватился за рукоять «пистоля», лишь через пару секунд осознав, что он не заряжен. По кислым физиономиям Сома и Шипа стало понятно, что они тоже «пустые». К счастью, тревога оказалась ложной – в открывшийся проем сунулась бородатая голова незнакомого мне «медведя».

– Господин барон, старший сотник Дирна просит вас заехать к нему.

Больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от имперской столицы, хотя со старым «медведем» встретиться не помешает, заодно следовало поблагодарить за своевременную поддержку.

Выглянув из кареты, я заметил вопросительный взгляд прикомандированного в мое подчинение десятника.

– Ураг, отведи остальные кареты в лагерь к Морофу, он знает, что делать дальше. Скажи ему, что мы будем чуть позже. – Увидев утвердительный кивок десятника, я повернулся к гонцу. Несмотря на ширину плеч, боец был непривычно низкорослым, что в сочетании с наличием рядом крепенькой лошадки говорило о том, что он является «летучим медведем» из подразделения посыльных и конвоиров. – Показывай дорогу.

Покачивание кареты вновь начало навевать дрему, и Шип тут же уснул, а вот простодушный великан Сом явно о чем-то задумался. Шлем лежал рядом с ним на обитом атласом сиденье, и я мог рассмотреть все эмоции, отразившиеся на крупных чертах лица бывшего «медведя». Хотя почему бывшего? Судя по терзаниям этого большого ребенка, если старый Дирна позовет, он тут же уйдет из «ящеров».

В очередной раз я поймал себя на мысли, что не знаю имени человека, прошедшего со мной огонь и воду в буквальном смысле этих слов. Кажется, его звали Магрук или Маграк. Парень получил позывной практически сразу после освобождения из тюрьмы наместника, и я не стал больше ни о чем спрашивать, возможно, потому что смерть ходила рядом с нами и неизвестно, кто в следующий раз наденет на себя драгоценную «чешую», снятую с мертвого тела товарища. Сегодняшний день изменил многое, и мне стало стыдно, что я так и не узнал, как звали Восьмого и Девятого.

Тягостные мысли были прерваны остановкой кареты, и мы начали выбираться наружу. Я хотел оставить Шипа отсыпаться, но бывший убийца решил не отпускать меня далеко – он-то вообще никому не верил.

Воздух над городом гудел от крика десятков тысяч людей и сверкал огнями пожаров. А вот небольшая площадь перед приземистым домом казалась неестественно спокойным центром адской бури. Вокруг небольшой таверны, которая по старой привычке была выбрана старшим сотником Дирной в качестве резиденции, скопилось не меньше сотни «медведей». Что они здесь делают в разгар штурма, было непонятно, но меня подобные нюансы не касаются, и пусть об этом болит голова у Выира.

Сам старый «медведь» находился у дальней стены большого обеденного зала, почему-то практически полностью лишенного мебели. В плохо освещенном помещении имелся только стол, за которым сидел сам сотник. Этот факт и слишком уж большой отряд «медведей» снаружи все-таки сумели пробиться к здравому смыслу сквозь пелену апатии и заставили интуицию буквально взвыть, но было уже поздно.

Сотник угрюмо сверлил взглядом столешницу, даже не пытаясь посмотреть мне в глаза. Говорить он тоже не собирался – это за него сделал до боли знакомый голос, который прошелся по моим нервам наждачной бумагой.

– Ну что, Ван, добегался? – язвительно осведомился Карн, выходя из тени, закрывавшей весь периметр помещения.

Тут же из внутренней двери в зал выскользнули два десятка людей в темной одежде и моментально распределились вокруг нас. Присмотревшись, я понял, что это кронайцы – стандартная абордажная команда. Об этом говорили не только абордажные сабли и бакенбарды, но и яркие лоскуты на темной одежде, которыми эти «морские цыгане» украсили слишком унылую для них форму.

Лицо практически квадратного Карна буквально лучилось самодовольством и злорадством, но мы немного подпортили ему праздник. Без команды вся наша троица практически одним движением вернула шлемы на головы и стала спиной к спине. Шестистволки были пустыми, поэтому клинки с шелестом покинули свои ножны.

Такая реакция озадачила не только ожидавшего моей растерянности Карна, но и приунывшего сотника.

– Маграк, отойди от него! – Старый «медведь» вскочил с лавки.

– Ты, сотник, конечно, уважаемый «медведь», но как человек оказался гниловат. Не ожидал, – прогудел из-под шлема Сом и замолчал, оставляя за мной право решать его судьбу. Не подействовал даже дополнительный крик сотника.

– Это приказ! – орал Дирна, окончательно теряя лицо. Понимая это, он обратился уже ко мне: – Прости, Герд, но у меня не было другого выхода. Ты не знаешь, что за человек потребовал твоей выдачи и чем он мне пригрозил.

– Выбор есть всегда, – устало ответил я, понимая, что все кончено. – Граф Гвиери, конечно, грозный дядька, но до демона ему все же далеко. И еще, старик, ты уверен, что твой внук обрадуется, узнав, чем именно ты заплатил за его жизнь?

Эти слова я говорил, уже снимая шлем. То, что мы ушли в защиту, было лишь условным рефлексом – против сотни «медведей» и двух десятков совсем не слабых абордажников у нас не было шанса даже с полными иглометами.

От последней фразы Дирна дернулся, словно от пощечины. Его глаза широко раскрылись.

– Кто ты, демон задери, такой?

– О, ты, сотник, даже не представляешь, кто перед тобой, но, боюсь, узнать это тебе не суждено, – ответил за меня Карн, разглядывая мое лицо, словно стараясь запомнить его навсегда. – Я так понимаю, ты решил не трепыхаться?

– С условием, что моих людей отпустят. Они ничего не знают.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

– Да ну? – вернул я кронайцу кривую ухмылку. – Хочешь посмотреть, как мы положим здесь половину твоей команды?

– Силенок не хватит, – ощерился в злобном оскале моряк, хватаясь за саблю.

Абордажная команда ощетинилась оружием.

Словно привет из прошлого, до наших ушей донесся звон ударившихся друг о друга браслетов. Коридор, из которого появились кронайцы, выпустил в комнату еще одного персонажа.

Немой Лован, одетый в черный гвардейский панцирь, несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем показал рукой знак «принято», соглашаясь с выдвинутым условием. Злобно зашипевший Карн доставил мне удовольствие, и я словно вернулся во времена, когда мы были одной командой, ну или почти командой, учитывая мой рабский статус «джинна».

– Не радуйся, посмотрим, что скажет граф. – Карн все же оставил за собой последнее слово.

Глава 10 Приговоренный к…

Солнце еще не поднялось над крышами домов, но уже успело залить все вокруг кровавой пеленой рассвета – последнего рассвета для барона Герда Марана. Смотреть на зарю через решетку было неприятно, особенно в свете последних событий. В памяти тут же всплыл разговор, результатом которого стал приговор заблудившейся в этом мире душе.

После ареста в таверне мы отправились в загородную резиденцию графа уже в предрассветной дымке. Окрестности столицы даже приблизительно не напоминали осадного лагеря, скорее казалось, что имперские легионы проводят учения: ровные, как на параде, квадраты тирахий едва ли не строевым шагом проходили по древней дороге и вливались в широко открытые ворота. Небольшой карете с зарешеченными окнами удалось протиснуться мимо входящих в город войск лишь после яростной перепалки. Карн устроил маленький скандал с провинциальным центурионом, тыча ему под нос какую-то бляху. Широкоплечий легионер смотрел на сотрудника тайной канцелярии больше с презрением, чем с опасением.

Дело, как всегда, решило вмешательство Лована – гвардейская форма подействовала на несговорчивого легионера магическим образом, и нам тут жеосвободили дорогу.

Дорога освободилась, но тюремный кортеж все равно продвигался очень медленно, причиной тому стали некоторые наездники – на сидящих верхом кронайцев без смеха смотреть было тяжело. Только немой центурион и несколько его подчиненных нормально держались в седле, но они не могли ускориться из-за взобравшихся на коней «крабов». Поэтому в поместье мы попали, когда солнце поднялось довольно высоко над горизонтом.

Летняя резиденция графа Гвиери не впечатляла ни размерами, ни роскошью, зато была очень изящной и уютной.

Интересно, кого Кровавому Моржу пришлось уничтожить, чтобы заполучить такой трофей?

Карету я покидал под прицелом десятка арбалетов и без «чешуи» на изможденном теле. Бессонная ночь вкупе с дикой усталостью и нервным перенапряжением накрыли меня одеялом апатии, поэтому все происходящее воспринималось как горячечный бред.

А может, оно и к лучшему? Уйду без страха, до самого конца воспринимая все происходящее как сон.

Вопрос, почему граф не принял меня в здании тайной канцелярии, среди столичных пожаров, разрешился сам собой, когда я увидел покровителя Золотого Города лежащим на широкой кровати. Удивительно, что его вообще смогли дотащить в таком состоянии хотя бы до этого поместья, особенно учитывая, какими темпами продвигалась армия лояльных императрице войск.

Как же он жаждет моей смерти, если пошел на такие муки, чтобы лицезреть все своими глазами!

От былой телесной мощи графа осталась едва ли половина. Судя по его состоянию, болезнь длилась довольно долго, но блеск в глазах сатарского графа оставался таким же, как и раньше. Может, это и глупо, но мне было жаль этого человека: всю жизнь заботился не о себе, даже меня он прикажет убить, защищая Лару, которую всегда считал своей дочерью. И императорский венец на ее голове для старого графа ровным счетом ничего не менял.

– Ну, здравствуй, Ван, – хрипло проговорил больной, внимательно осматривая незнакомое для него лицо барона Марана.

– Сомнительное приветствие, ваша милость, особенно учитывая, чем закончится наш сегодняшний разговор. – В данной ситуации я мог позволить себе немного иронии.

– Зачем же так мрачно? – решил поиграть с пленником граф.

– Вот только не надо говорить, что вы поверите моему обещанию молчать о ваших тайнах и мирно отпустите обратно в баронство.

– Не отпущу, – согласился Гвиери и тускло улыбнулся.

– Вот и я о том же, а Карн с огромным удовольствием перережет мне глотку и закопает в саду за этим милым особнячком.

– Угу. – Карн не смог удержаться, чтобы не вставить своего слова. Его голос за спиной прошелся по нервам и заставил меня развернуться.

В комнате кроме меня и больного находилась лишь неразлучная парочка графских головорезов. Лован, с которым мне пришлось пережить много приятных и неприятных моментов, был хмур и печален, а вот на украшенном бакенбардами лице кронайца застыл злорадный оскал. И этот оскал мне очень захотелось стереть.

– Карн, я бы на твоем месте так не радовался. Меня ты переживешь, а вот за Яной и Ургеном, скорее всего, поедут другие. Ты же, мой друг, будешь сопровождать графа даже на тот свет. С такими секретами, как у тебя в черепушке, долго не живут. – Вспомнив легионерские легенды, я добавил несколько слов для немого центуриона: – А вот мы с Лованом на «большом привале» за «периметром жизни» еще не раз с удовольствием выпьем, твою же морду, пират, мне не хотелось бы видеть даже в посмертии.

Центурион понимающе хмыкнул, а Карн заскрежетал зубами, едва не роняя пену. Он дернулся, но тут же был остановлен центурионом. И все же мне показалось что его задела не правда в отношении графа, а реакция Лована…

– Карн, – железный, несмотря на слабость, голос графа окончательно успокоил кронайца.

Мне же оставалось издевательски улыбнуться и повернуться к больному:

– Ваша милость, не подскажете мне напоследок, как вы оказались на смертном одре в мире с магической медициной?

– Магическим же способом, – криво улыбнулся граф. – Самое мерзкое то, что любой целитель смог бы опознать яд в кубке вина с десяти шагов. А вот уничтожить расползающуюся по моим венам дарийскую магию им уже не под силу. Теперь возле меня постоянно находится один из этих шарлатанов, но толку-то… Хотя нет, возможно, он сумеет уберечь моего наследника.

Я уже открыл рот, чтобы спросить о том, какая же безумная дама сподобилась подарить графу наследника, но очередной приступ усталости и апатии выбил последние мысли из моей не самой светлой головы. Хотелось только одного: чтобы весь этот фарс побыстрее закончился. Проявившаяся на лице мысль не укрылась от внимательного взгляда Кровавого Моржа.

– Вижу, ты устал и хотел бы выслушать свой приговор.

– Приговор подразумевает суд, – все же сумел выдавить я из себя.

– А суд был, – хмыкнул граф, кивая в сторону своих головорезов. – Чем тебе не судебная тройка военных наказующих?

В ответ мне оставалось лишь безразлично пожать плечами.

– Ты прав, Ван, в твое баронство я тебя не отпущу, но то, что я успел узнать о твоих подвигах, заставило меня задуматься. Дари просто так не успокоятся, ты сам это понимаешь. И кто после меня будет защищать Лару от их нападок? Лован или этот бешеный пират? Карн, не сопи, сам знаешь, что из тебя командир – как из осьминога шлем. Так вот, джинн, приговором для тебя станет моя ноша.

Я стоял и тупо смотрел на загадочно улыбающегося графа, которого этот разговор изрядно приободрил. И лишь через несколько минут в мою голову пришла мысль о том, что смерть, похоже, откладывается. Затем туда же наконец-то просочился смысл сказанных Кровавым Моржом слов.

– А оно мне надо?

За спиной раздались два совершенно разных звука – рычание Карна и веселое похрюкивание Лована.

– Неожиданное заявление, – удивился граф. – Тебе что, не хочется еще немного пожить?

– Ну почему же не хочется? Вот только жизнь жизни рознь.

Граф засмеялся то ли от моей наглости, то ли от нелепости всей ситуации – ему приходилось уговаривать меня занять высокую ступень в имперской иерархии. Хотя еще из курса истории школьной программы я знал, что чем выше положение в обществе, тем больше проблем сваливается на голову «счастливца».

Приступ веселья закончился для больного приступом кашля. Отпив немного ядреного цвета напитка из колбы, граф посерьезнел:

– Так, давай без шуток. Я действительно хочу, чтобы ты занялся нашими общими знакомыми из Темного Леса. Хотя ты и так уже занимаешься ими. Чего только стоит твоя операция в разрушенном замке. Не нужно так напрягаться, еще в обморок брякнешься, – небрежно махнул рукой граф, увидев, как я дернулся. – Тоже мне секрет.

– Яна отчиталась?

– Не будь таким наивным. В герцогстве Увиер и без этой бешеной кошки хватает наблюдательных людей. Будь у меня больше времени, я бы наказал ее за самодеятельность и за шашни с тобой, но поведение хтарки – по большому счету, уже твоя проблема. Теперь тебе придется распоряжаться этим клубком змей, которые называют себя моими ближайшими помощниками. Ван, мне действительно не на кого оставить это дело. Вся информация по дари напрямую связана с новорожденным императорским наследником, и она известна слишком многим людям. Этот список нужно сокращать, а не увеличивать. Из тех, кто уже посвящен в нашу тайну, ты самый подходящий на роль охотничьего пса при Ларе. Штурм столицы убедил меня в этом окончательно. К тому же у тебя имеются личные мотивы – ведь наверняка считаешь принца своим сыном хотя бы отчасти?

Отвечать на вопрос я не стал, но в очередной раз отметил, что имею дело с очень умным человеком – подлым, циничным, но умным.

Если вдуматься, граф был во всем прав – и Лару с ребенком я буду защищать до последнего, да и к дари у меня накопилась целая пачка неоплаченных счетов. К тому же нестандартное мышление иномирянина в этом деле сработает намного лучше инертности местных обывателей. Граф был гениальным фискалом, но и ему приходилось ломать себя во многих вопросах, пытаясь поверить в то, чего не могло быть, «потому что не могло быть никогда».

И вообще, чего это я кокетничаю, как первокурсница на студенческой вечеринке, – ведь все равно соглашусь. Так что следует поговорить серьезно, а то Карн уже до крови расчесал себе руки от желания прямо здесь всадить мне кинжал в почку.

– В общем, я согласен, только с некоторыми работниками мы можем не сойтись характерами, да и ресурсов для этой войны у меня маловато.

Граф Гвиери без малейшей улыбки кивнул и резко прокаркал:

– Карн, Лован, выйдите.

После той памятной беседы прошло уже две недели, и все равно чувства, которые обуревали меня по дороге к поместью графа, пока не давали спокойно смотреть на мир сквозь решетку, хоть и такую узорчатую, как в окне моего нового дворца. Не знаю почему – наверное, нервы шалят.

Вопрос с кадровой и финансовой преемственностью решился изящно и просто, как все гениальное. Для начала я получил в руки коробку с бумагами, в которых было много интересного на всех в команде графа, включая моего дружка Ургена.

Нужно обязательно переговорить с этим извращенцем на предмет его морального облика и укрывательства от друзей важной информации из жизни некоторых профессоров столичной академии. Как оказалось, увлечение запретным артефактоведением – далеко не самый большой грех профессора Ургена.

На остальных членов графской команды имелось не меньшее количество очень неприятной информации, разве что история Лована была больше печальной, чем грязной.

Имперский центурион оказался убийцей кронмаркиза одного из южных герцогств. Пошел он на это по просьбе одной очень красивой особы, той самой, которая затем приказала своим доверенным слугам лишить Лована языка. Ошибкой очень уж много возомнившей о себе дамочки стало то, что она сделала непозволительно большую паузу между удалением центурионского языка и ампутацией его же головы. Лован онемел, будучи в беспамятном состоянии, а вот попытка позлорадствовать над очнувшимся воином закончилась для палачей летальными последствиями. В темном подвале небольшого южного замка полегли все, включая бывшую любовь моего нового друга. Затем, забрызганный чужой и своей кровью, онемевший центурион сбежал в Сатарское княжество, где и попал под опеку Кровавого Моржа.

В принципе шантажировать центуриона было нечем, кроме возможной мести со стороны лишившегося первенца герцога, да и сам Лован работал с графом не за страх, а за совесть, и я надеялся, что так же будет и в нашем сотрудничестве.

Единственное, о чем мне так и не удалось узнать из тайного архива графа, так это о скелетах в шкафу Карна. Гвиери лишь сказал, что кронаец теперь связан со мной очень тесными узами и скорее перережет себе глотку, чем позволит мне умереть. Что это значит и какую страховку придумал граф, мне еще предстояло узнать, но по взгляду Карна на следующий день после разговора с Гвиери я понял, что все очень серьезно: в глазах кронайца бушевал дикий коктейль из ненависти, ярости и отчаянного бессилия.

С финансовой стороной все было еще проще – я вновь попал в индийское кино. Граф, не мудрствуя лукаво, усыновил меня, и это утро действительно будет последним в жизни барона Герда Марана. Вечером по законам империи я стану графом Ваном Гвиери. Что касается имени, то при усыновлении «сирота» будто рождается заново, и «отец» дает ему имя. Чаще всего оно остается таким же, какое дали усыновленному при рождении, но в данном случае граф сделал мне еще один подарок. Жаль, что имя Иван для этого мира слишком непривычно, так что пришлось довольствоваться его укороченной формой.

Честно говоря, после истории с Выиром и кольцом покойного генерала Рольда Сакнара я начал настороженно относиться к подобным «семейным» аферам, мне еще предстояло объясняться с дальними родственниками графа, которые слетелись в столицу в поисках наследства, как только до них дошла весть о смерти легендарного Кровавого Моржа. Целителям так и не удалось справиться с дарийским ядом, и граф скончался через неделю после штурма столицы. Человек, которого я не мог назвать ни врагом, ни другом, но вызывавший во мне чувство искреннего уважения, отошел тихо, успев передать все дела своему преемнику.

Словно всего случившегося было мало, накануне вечером посыльный императорской канцелярии огорошил меня известием, что в моем лице графская династия Гвиери впервые со времен образования Сатарского княжества становится коронной – то есть получает корону, как подтверждение владения реальным графством. Это был подарок от Лары герою штурма столицы.

Я уже успел напрячься по поводу «освоения» неизвестной мне земли, но успокоился, рассмотрев в конце послания приписку о том, что графство Гвиери образовывается из: свободных баронств, в том числе баронства Маран и соседних, а также части герцогства Увиер, включая графство Довлон с одноименным городом. Вроде неплохо, особенно учитывая мастерские большого Довлона – бывшей вотчины моего «нанимателя» на службу лжеимператору, только не знаю – как все это воспримут соседи-бароны и Сават?

День моей коронации, как и предыдущие две недели, прошел в разборках с местными юристами и посыльными из имперской канцелярии. К счастью, тягомотина с наследством уже заканчивалась. Тело графа отправилось в Сатар для упокоения в семейном склепе, вся недвижимость и в княжестве, и в империи полностью перешла ко мне, включая загородный особняк, который я сделал своей временной резиденцией. Остались только формальности при получении титула и добавочного бонуса в виде графской короны. Конечно, еще предстоит «бодаться» с родственниками, но с этой шайкой я решил не церемониться – кто будет вести себя скромно, получит немного денег, а скандалистам достанется увесистый пинок под пятую точку организма.

Рассвет еще раз напомнил мне о том, что до церемонии графской коронации, которая произойдет вечером в Малом тронном зале императорского дворца, осталось совсем мало времени. Честно говоря, меня солидно трясло от волнения, и дело было отнюдь не в стремительном взлете по местной иерархической лестнице, а во встрече с женщиной, не дававшей мне покоя с моего появления в этом мире. Я уже дважды видел восхищение и любовь в ее глазах, но оба раза имел на это право лишь частично. У меня даже была заветная фраза, чтобы намекнуть ей о том, что в телах пирата и императора жила именно моя душа, но как Лара отреагирует на «джинна» и смену тел, было неизвестно. Другого же способа заявить о себе не существовало. От этой мысли становилось одновременно весело и грустно – очень уж недосягаемой для меня была сероглазая звездочка с имперской короной на голове. Мне же оставалось лишь позаботиться о том, чтобы эту звезду, да и всю империю со мной в придачу, не сожрали нелюди, что бы там они ни затевали.

Игра обещала быть опасной и… очень интересной – чего греха таить, такая жизнь мне нравилась, несмотря на все правила, условия и исключения.

Эпилог

Буквально излучающие белый свет стены Палат Зимы нравились императрице Ларе не только из-за ощущения дополнительной прохлады в жаркие дни лета. Она выбрала эти комнаты, потому что здесь жил человек, за короткий отрезок времени заставивший ее пережить очень противоречивые чувства. Всего за декаду она прошла через презрение, ненависть и достигла стадии любви. Правы были мудрецы из горного Цо-дара – от ненависти до любви всего лишь один шаг. Нахлынувшее внезапно чувство все еще жило где-то в закоулках ее души рядышком с болью, которая поселилась в императрице после гибели супруга.

Была еще одна тайна, которая не давала Ларе покоя. Почему так случилось, что и вызвавший в ней восторженные чувства жгучий пират, и любимый супруг-император не только были неуловимо похожи? Но и ушли из ее жизни с совершенно одинаковой фразой: «Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо».

Воспоминания больно кольнули сердце, и, словно в ответ на ее чувства, из колыбели послышался плач младенца. Сидящая рядом с коляской няня всполошилась, но Лара подошла ближе и жестом приказала женщине отойти. Почувствовав присутствие матери, названный в честь своего отца будущий император Хван Второй замолчал и вновь уснул.

Лара постояла немного возле колыбели, а затем тряхнула головой и вызвала фрейлин, для того чтобы они помогли одеться для малого приема. Сегодня он обещал быть интересным, потому что в списке посетителей значилось имя графа Вана Гвиери – наследника и преемника человека, который заменил Ларе отца и защищал ее до последнего вздоха. О фигуре молодого графа судачил весь имперский двор. Никому не известный барон из северного захолустья в одночасье стал графом и получил в подарок от императрицы огромные территории. Все искали потаенные мотивы в ее поступке и почему-то дружно забывали, что именно этот мальчик едва ли не в одиночку захватил столицу и убил самозванца.

На малом приеме кроме графа присутствовали еще несколько вельмож. Обсуждались разные вопросы, но из серьезных была затронута только одна тема – таинственные дари. Молодой Гвиери, который привлек внимание императрицы еще на церемонии графской коронации, выдвинул предположение, что империя имеет дело с тайной агрессией со стороны народа нелюдей. Его тут же высмеяли. Даже доказательства в виде чудовищного вида тел в Большом тронном зале не показались придворным убедительными. Все решили, что это просто наемники лжеимператора.

Как ни странно, граф не стал спорить и умолк до конца аудиенции, но Лара прекрасно видела, что это не отступление, просто он сказал все, что хотел, и не желает вести бесполезных споров. Лара даже вспомнила единственную просьбу своего наставника на смертном одре – доверять Вану и не мешать в его делах.

Поведение молодого Гвиери все больше волновало Лару – при взгляде на него в груди императрицы возникало щемящее чувство узнавания. Сама не зная зачем, она остановила графа, когда он собирался покинуть кабинет, и, дождавшись ухода остальных посетителей, задала неожиданный даже для самой себя вопрос:

– Скажите, граф, на что похожи мои глаза в момент грусти?

Юноша вздрогнул, но это был настолько короткий момент замешательства, что Лара его не заметила.

– Ваше императорское величество, ваши глаза прекрасны в любом состоянии, а что касается грусти, то я молю всех святых, чтобы это чувство никогда не прикасалось к вашему сердцу. – Улыбнувшись, граф поклонился и покинул кабинет.

Он высказался изящно, но совсем не так, как ждала императрица. И все же Лара по-прежнему сомневалась – ей не давало покоя до боли знакомое выражение глаз и улыбка этого человека.

Григорий Шаргородский ДЕМОНОЛОГ

ПРОЛОГ

Серые каменные своды изгибались пологими волнами и нависали над головой, словно грозя раздавить любое живое существо, неразумно оказавшееся в глубине горы. Подобное ощущение мог испытать человек или, скажем, морх из южных саванн, а вот дари чувствовал себя в этой пещере вполне вольготно. Конечно, ночной охотник больше любил вечный сумрак леса, его запахи и звуки, но при этом он отнюдь не страдал от клаустрофобии.

Каронторэ — первый кормящийся прайда Черного Клыка — задумчиво провел когтем по своему носу. Подобное действие на нежной коже человека оставило бы отвратительный шрам, а вот жесткая шкура чистокровного дари лишь чуть побледнела и уже через секунду восстановила свой темно-серый цвет. Предводителю всех дари, живших возле огромной черной скалы, гордо возносящей свой пик гораздо выше вековых деревьев Темного Леса, было о чем подумать. Сильнейший боевой маг в малой толике обладал и даром провидения, он чувствовал, что грядут перемены. Именно подобные предчувствия позволили ему в очень юном возрасте занять место первого кормящегося своего прайда, а немного позже — вознести свой прайд над всем народом дари.

Что именно должно произойти, маг не знал, но он чувствовал, что начало цепи событий уже совсем рядом.

Тихий скрип когтей по камню пролетел под сводами большой пещеры. «Оплывшие» формы логова казались вылепленными самой природой, но это было не так — «дикая» форма была специально создана магами дари. Это являлось единственным признаком дикости в логове первого кормящегося. Множество хорошо выделанных шкур, несколько непривычных взгляду человека, но вполне удобных для самих дари столов и стульев, а также два десятка шкафов со свитками и книгами — все это создавало обстановку уюта и атмосферу цивилизованного жилья.

Повторившийся скрип наконец-то пробился сквозь задумчивость Указующего всех дари.

— Ты можешь показаться.

В ответ на приглашение не прозвучало ни единого звука, которые могли бы сопровождать движения огромного тела, одетого лишь в вязь ремней и юбку из полосок кожи. Молодой дари возник перед глазами «старшего».

Каронторэ с удовлетворением посмотрел на своего «младшего». Вид молодого дари вызывал в его груди двойственное чувство: с одной стороны, он радовал своей завершенностью, а с другой — приходило понимание, что вскоре «младший» получит собственное имя и покинет родителя.

— Говори.

— Старший, я принес прекрасную весть. — Глаза «младшего» лучились восторгом. — Маги говорят, что смогут завершить ритуал всего за три ночи. Мы скоро увидим нашего Господина!

Принесенная весть радовала Указующего, а вот горящие глаза «младшего» вызывали раздражение.

«Имя ему, конечно, дать можно, а вот отпускать от себя еще рано. Достаточно того, что он уже потерял брата».

Желание тут же просветить единственного из выживших детей было задавлено осторожностью. Крамольные мысли в голове предводителя дари пугали даже его самого.

— Я услышал тебя. Можешь идти, и позови главу колдунов.

«Младший» немного стушевался, но быстро пришел в себя и так же беззвучно, как появился, исчез в полумраке пещеры, освещенной лишь десятком магических шаров.

Старший маг прайда явно отирался неподалеку, потому что появился буквально через несколько мгновений. Передвигался он немного кривовато, и сгорбленная фигура напоминала совсем еще юного и дикого «младшего», но в отличие от юных несмышленышей, передвигавшихся практически на четвереньках, сутулость мага была вызвана возрастом. Впрочем, возраст принес старику не только немощь, но и мудрость, а также гигантские знания.

— Указующий… — Без поклона или другого проявления подобострастия старый маг плюхнулся в каменную выемку лежака, покрытую мягкой шкурой лесного гарда.

— Это правда?

— Да, Указующий. Может, конечно, не три ночи, но о двух циклах луны уже речи не идет. На ритуал уйдет максимум пять ночей.

— Он проснется сразу?

— Нет, платой за ускоренную активацию будет долгое пробуждение — три цикла ночного светила, но процесс остановить не удастся даже нам, так что максимум пять ночей — и люди обречены.

— Хорошо, начинай готовить своих учеников, я прикажу выделить на их защиту лучших воинов.

Два могущественных мага еще какое-то время обсуждали тонкости предстоящей операции, а затем, довольные друг другом, расстались. И все же, несмотря на все радостные вести, червячок сомнений грыз душу первого кормящегося. Его сомнения достигли пика и вылились в решение. Дари поднялся с каменного ложа и подошел к бугристой стене. Только вблизи этого места можно было рассмотреть, что по однотонно-серой поверхности тянется тоненькая ниточка серебряной жилы. Когтистая лапа легла на серебряную нить, и мысленная команда мага улетела по этому «кабелю» в управляющий центр прайда.

Вызванного приказом Указующего существа пришлось ждать значительно дольше, чем визита старого мага, и у Каронторэ было время еще раз осмыслить свое решение. Оставлять события на самотек было опасно, поэтому кроме ударного отряда в княжество Сатар пойдет еще одно существо, которое, возможно, ненавидит людей даже больше самих дари. Впрочем, чувства, которые испытывали избранные слуги господ к рабам, нельзя было назвать ненавистью. Для дари люди были обычными животными. В подтверждение этой мысли взгляд дари задержался на мебельном гарнитуре, в который входило несколько похожих на диваны стульев, обитых человеческой кожей.

Недавние события в империи показали, что посылать к людям своих собратьев глупо. Зато в очередной раз оправдала себя одарийская программа. Сотни лет маги дари скрещивали избранный народ с самками рабов, создавая одарийских уродцев, но именно благодаря этому у старшего кормящегося появилось прекрасное оружие.

В этот раз о приходе нового посетителя возвестил не скрип когтей по камню, а тихий хлопок в мягкие ладоши.

— Ты можешь показаться, — позволил дари и увидел, как в помещении также беззвучно, как и «младший», появляется крошечная фигурка.

Перед дари стояла человеческая самка, или по крайней мере существо, очень похожее на нее. Крошечной «девушка» казалась лишь на фоне огромной туши дари, на самом деле она была лишь немного ниже человеческих самцов и значительно выше большинства самок. Сотни лет селекции одарийских уродов дали великолепный результат — новый вид одари. Практически неотличимое от человека худощавое телосложение, привычные для людского взгляда ногти, волосы и глаза. Немного отличалась кожа, но девушку вполне можно было принять за хтарку, особенно в тех местах, где степняки появляются слишком редко. Знающий человек вряд ли спутает светло-коричневую кожу хтарки с грязновато-серым загаром рабыни.

— Хозяин, ты звал меня?

Девушка низко поклонилась, показывая всю грациозность тела, затянутого в комбинезон одарийских рейнджеров. Впрочем, подобные красоты мало волновали чистокровного дари.

— Да, Клэрэ, для тебя есть задание. Завтра отправишься вслед за основной партией магов и воинов. Твоя задача — проконтролировать со стороны, чтобы им никто не мешал. Пришло время поставить зарвавшихся рабов на место.

В ответ на слова одарийского мага в глазах девушки полыхнула такая жаркая ненависть, что он подумал: не станут ли эмоции девушки помехой общему делу?

Глава 1 ИМПЕРСКИЙ ДЕНДИ

Дверной проем словно отрезал немного душноватую атмосферу зала, наполненного запахами женских духов, с едва уловимыми нотками пота, мерцанием свечей и рваным ритмом музыки. Я наконец-то смог вдохнуть полной грудью сложный букет ароматов весеннего сада.

Небольшой балкончик нависал над зарослями розовых кустов, так что с цветочными ароматами был даже легкий перебор. Однако ночь сглаживала слишком острые «углы» в красках, формах и запахах, а огромное светило заливало серебристым светом окрестности особняка баронессы Динати.

Планета в очередной раз облетела вокруг своего светила и вошла в весенний период, а это значило, что я живу в этом мире уже почти два года и год, как нахожусь в столице империи, далеко от поместья на хтарском пограничье, которое уже стало для меня домом. Земная жизнь постепенно начала забываться, как и фантастические приключения первого года после переселения. Прыжки из одного тела в другое, возможно, воспринимались бы мной как давнишний бред, но нахождение рядом Тани и частые встречи с дарийскими шпионами напоминали о том, что магия реальна и очень опасна.

К счастью, на данный момент у меня выдался довольно спокойный период жизни, и я мог предаться блаженному безделью. Титул графа и нажитое родом Гвиери богатство позволяли проводить время с особым шиком.

— Граф, — послышался за спиной мелодичный голосок, — вам стало скучно в нашей компании?

Конечно, сейчас мне хотелось бы находиться совершенно в другом месте и слышать совсем другой женский голос, но голосок баронессы я воспринял с удовольствием.

— Ну что вы, баронесса, просто стало немножко грустно и захотелось взглянуть на луну.

Я повернулся и увидел приятного вида женщину в кремовом платье с глубоким декольте и очень широким, практически цыганским, подолом. В юности баронесса была более чем эффектна, но бурная молодость слегка «утомила» не самое крепкое тело и отразилась небольшими морщинками на лице тридцатилетней женщины. Также имелась некая вялость пышных форм, но это если слишком уж придираться — баронесса была более чем привлекательной дамой, и если бы не определенные нюансы, я бы не отказался закрутить с ней романчик. Она тоже была не против, так что стоило напомнить ей об этих самых нюансах, что я и сделал, упомянув о грусти.

— О… — забавно округлила ротик баронесса. — Мне очень жаль. Думаю, тур трабо — это единственное, что сможет согреть заледеневшее сердце.

В ответ я лишь кивнул, внутренне признавая, что она права. К тому же трабо мне нравилось, несмотря на уверения всех моих знакомых в том, что мужики не танцуют.

Я посещал рауты баронессы по нескольким причинам, и танцы были не последней. Кроме того, переселившаяся из Сатара баронесса Динати была едва ли не единственной, кто принимал меня после разрыва с Ларой.

Да, вот такие дела — за прошедший год я не только стал фаворитом императрицы, но и успел впасть в немилость.

Баронесса изначально приняла эту историю близко к сердцу и даже успела несколько раз поскандалить с Ларой, а заодно с ее главной фрейлиной Иммой. Впрочем, как девчонки поссорились, так и помирились, а вот мне такая легкость в отношениях не светила.

Из Сатара баронесса привезла не только наплевательское отношение к великосветским табу и интригам — вместе с ней в империю переселилось кронайское трабо, моментально ставшее модным. Танец моряков напоминал некую смесь аргентинского танго и испанского фламенко, хотя не берусь утверждать, потому что никогда не был специалистом в земных танцах. А вот на приемах у баронессы, где я неделю заливал вином свои душевные муки, как-то увлекся этим странным сочетанием агрессивности, страсти и вожделения, выраженных в парном движении под музыку. Кстати, некоторые па в трабо напоминали движения, с которыми Яна махала своим веером, убивая киллеров на приеме у сатарского барона.

Баронесса вывела меня в центр зала и подала знак музыкантам, которые по сатарской традиции находились рядом с гостями, а не на высоком балконе, как принято в империи. Музыканты поняли все правильно, и со своего стула встал скрипач — по крайней мере, его инструмент был для меня неотличим от скрипки.

Повинуясь первым тягучим звукам, мы с баронессой начали медленно обходить друг друга, словно выискивая место для атаки. Скрипка перешла с растерянной тоски на плач, а затем внезапно умолкла, но лишь на мгновение, чтобы тут же взвизгнуть и разразиться агрессивной мелодией, в которой остались лишь нотки тоски. Мы также на секунду замерли и буквально вцепились друг в друга — я сжал талию партнерши, а она, высоко подняв локти, ухватила меня за плечи. Через пару па я осторожно обхватил пальцами правую ладонь баронессы, и мы в рваном ритме направились по сложной траектории через весь зал. Нашей целью была не какая-то точка на паркетном полу, а определенное состояние души — когда эмоции мешают не только дышать, но и думать, когда во вселенной нет ничего, кроме партнерши и ее очередного движения. Со стороны казалось, что баронесса пытается вырваться из моих объятий, но не в состоянии это сделать. Отпустив ее на расстояние вытянутой руки, я рывком возвращал гибкое тело в свои объятья, увлекая в очередной свинг, с переходом на высшую точку позиции дыхания и эмоции.

Легкость движений в трабо стала доступна мне только после долгих тренировок, но именно эти занятия и огонь танца позволили мне найти душевное равновесие.

Постепенно середина зала наполнилась танцующими парами, а скрипач, казалось, сейчас сойдет с ума следом за своей скрипкой, безумие которой поддерживал звон двух гитар и тихий писк флейты.

Комната наполнилась движением и страстью. Подобную атмосферу я чувствовал только однажды — в бою перед входом в малый тронный зал, где столкнулись «медведи» с легионерами. Но здесь не было ненависти — только страсть. Лучше нас с баронессой танцевали лишь один из Лариных капитанов со своей женой. Довольно неплохо держались пары, в которых одним из партнеров были кронайцы. От жителей центра империи мужчины-кронайцы отличались яркими кафтанами-безрукавками и бакенбардами, а женщины — цыганско-испанской вариацией местной моды.

Через какой-то невнятный отрезок времени музыка буквально «умерла», иначе не назовешь. Кора, тяжело дыша, уткнулась лбом в мою грудь.

— Что-то ты сегодня разошелся, Ван.

— Да, накатило, — стараясь выровнять дыхание, вернул я улыбку.

На наши замершие фигуры смотрели без осуждения. Лара игнорировала меня, а Кора еще в юности потеряла мужа, так и не вернувшегося из морского похода. Так что приличий мы не нарушали.

— Тебе стоит завести интрижку — нехорошо, когда такой красавец тоскует в одиночестве. Может, тебя с кем-то познакомить?

— Нет, баронесса, — легко поклонился я, отходя от безумия танца и возвращаясь к полусветскому тону. — Сам справлюсь.

Баронесса сделала легкий книксен и начала хлопотать возле гостей. И только после этого мой взгляд зацепился за чужеродную деталь в светло-голубой обстановке зала и праздничных цветов гостевых нарядов. Черная чешуя «ящера» выглядела как потемневший от времени гвоздь, вбитый в столешницу из мраморного дерева. Даже я перед выходом на раут сменил свой черный с серебром камзол на более «мягкий» серебристо-серый.

Подобный диссонанс требовалось срочно исправить, и я быстро направился в сторону двери. Шип качнул короткостриженой головой. Его каменное лицо являлось полной противоположностью улыбающимся гостям, но это все же лучше, чем насекомоподобная «морда» забрала черного шлема.

— Командир, — кивнул Шип, сохраняя невозмутимое выражение лица. Бывший убийца, ставший впоследствии командиром моих телохранителей, вообще не отличался эмоциональностью и разговорчивостью.

— Привет, чего такого случилось, что ты явился прямо сюда? — сначала недовольно, а затем встревоженно спросил я. — Надеюсь, все живы?

— Живы, хотя Барсук в отключке, а его игломет унесли.

— Твою ж мать! — едва не завопил я, но успел снизить громкость. — Как это произошло?

— Барсук привел к себе в домик какую-то даму с улицы. Потом дама ушла. Через час я решил заглянуть к нему и увидел, что он в отключке.

— «Даму» искали?

— Нет, я сразу сюда.

— Может, оно и к лучшему.

Шип закончил свой рассказ, когда мы подходили к каретному сараю, где находилось мое транспортное средство. В принципе и у меня, и у старого графа вкусы были похожими, так что ничего нового покупать не пришлось.

Небольшая, хорошо защищенная, при этом уютная, карета не впечатляла красками, но мне вполне подходила, как и стиль в одежде графа: мои новые наряды за редким исключением также были исполнены в родовых — черных с серебром — цветах.

У кареты скучали кучер и Сом, который сегодня отвечал за безопасность моей тушки. Похоже, Шип сначала поделился новостями с ними, а затем уже пошел ко мне, потому-то бывший «медведь» явно нервничал, беспокоясь за друга. И Сом и Барсук перешли ко мне от старшего сотника Выира Дирны, и причиной смены рода деятельности стало не совсем корректное поведение старого «медведя». Они до сих пор не общались ни с бывшим командиром, ни со старыми соратниками.

Карета тронулась, едва дождавшись, когда мы усядемся. Места внутри было мало, но мы с Шипом уместились.

Кучер гнал как на пожар, явно «мотивированный» обеспокоенным Сомом. Так что до моего городского дворца мы долетели минут за пять, благо он находился недалеко от дома баронессы — дворянский квартал столицы вообще имел компактные размеры, в отличие от императорского. Был у меня дом и в императорском квартале, но, во-первых, главная резиденция больше, а во-вторых, хотелось жить подальше от монаршего гнева, особенно если этим монархом была твоя бывшая любовница.

В саду моего дворца имелось несколько небольших домиков, которыми я разрешил пользоваться тем, кого тянет к уединению. Из моих телохранителей подобным «эстетом» был только Барсук.

После этого случая он будет жить на кухне, зараза!

Мирно похрапывающий широкоплечий мужик в данный момент вызывал у меня только чувство раздражения. Поэтому я повернулся к целителю, который дежурил возле больного.

— Что с ним?

— Спит, ваша милость, его укололи иголкой с соком явбора.

— Разбудить можно?

— Конечно, но если сделать это сейчас, ему обеспечена головная боль на два дня. Причем снять ее не получится.

— А вот это даже хорошо.

Целитель кивнул и, наклонившись над похрапывающим Барсуком, положил ладонь ему на лоб. Этот замаскировавшийся под врача маг достался мне «в наследство» от старого графа. Он привлек его к собственной охране и проверке пищи, но, увы, поздно — к тому моменту магический яд уже поставил крест на жизни предыдущего графа Гвиери. Некоторое время целитель проверял мою пищу, но затем Урген то ли нашел, то ли сам придумал артефакт в виде перстня с камнем, который менял окраску, если в радиусе трех метров вокруг проявлялась магия, даже такая слабая, как та, что использовалась в ядах. К счастью, камень себя пока не проявил.

Маг закончил свои процедуры, что тут же прокомментировал стон Барсука.

— Гнилые потроха!

— Вставай, скотина! — Мое терпение дало трещину.

— Командир? — страдальчески-удивленно посмотрел на меня Барсук и сел на кровати. Насколько шкодливым и недисциплинированным был бывший «медведь», настолько же он был догадливым. Налитые кровью глаза забегали в поисках некоего предмета. Результат осмотра комнаты вызвал еще один стон.

— Ладно, воспитательно-карательную акцию пока отложим. Кто такая? — лаконично спросил я, понимая, что время сейчас дорого.

— Не знаю, — вздохнул Барсук, — встретились у заведения Хнора Весельчака.

— Ты зачем достал игломет из хранилища?

Ответом на мой вопрос был лишь очередной страдальческий стон.

— Похвастать захотелось?

Я понимал, что здесь разыгралась вечная как мир драма. Женщина сначала восхитилась силой и мужеством мужчины, а затем позволила себе нотку скепсиса, и прожженный ловелас, нарвавшись на более сильного манипулятора, чем сам, тут же бросился доказывать свою крутость. И ладно бы он демонстрировал собственное «достоинство» — так нет, решил похвастаться диковинной и очень редкой штукой. Таким вот незамысловатым способом один из шести больших иглометов ушел «налево».

— Так, хватит сопли размазывать, — резюмировал я все происшедшее. — Шип, бери Сома, и попробуем встать на след.

Бывший убийца коротко кивнул, а вот Сом, перед тем как выйти из домика, подсунул под нос страдающему другу увесистый кулак, который и без латной перчатки смотрелся очень солидно.

Было неясно, почему на шум не явился Лован, но все стало понятно, когда я заметил его затянутую в легионерский панцирь фигуру с моим жилетом в руках. Центурион понимал все без слов, и не только потому что был нем, но и по причине природной сметливости и серьезного опыта общения с моей не самой спокойной личностью. По той же причине он не стал настаивать на полной «чешуе».

Давно заметил, что у мужчин и женщин по-разному проявляются родительские инстинкты. Если женщина, увидев маленького ребенка — не суть важно, своего или чужого, — тут же жутко умиляется и старается окружить его заботой, то мужики в основном сдерживаются. А вот повзрослевшего юношу женщины опекают слабо, зато мужики становятся похожими на наседку, особенно если они хоть как-то отвечают за безопасность подопечного. И чем старше «родитель», тем хуже. Например, оставшийся за старшего в моем новом графстве Курат наверняка устроил бы скандал и все же напялил на меня полную броню, а вот Лован поостерегся давить, хотя уверен, что без жилета он меня не выпустит. Да я и сам не стал бы рисковать: шестиствольный игломет в чужих руках — это не шутки.

Переодевание заняло всего пару минут, за которые рядом со мной появился Черныш. Слишком низкорослый и лохматый по сравнению с привычными в столице рыцарскими скакунами, он все же был для меня самым лучшим, несмотря на довольно сложный характер. Черныш демонстративно не смотрел в мою сторону, обижаясь за редкие совместные прогулки. Даже незаметно протянутый мне конюхом соленый сухарик жеребец проигнорировал.

— Ну конечно, отожрался на деликатесах и теперь морду от сухарей отворачиваешь. Вот переведу тебя на сено и воду.

В ответ конь лишь фыркнул. Мое окружение уже давно привыкло к подобным разговорам и не обращало внимания, хотя многие наверняка считали меня чудаком.

Несмотря на все сложности характера, Черныш покорно позволил мне взобраться в седло и, лишь чуть капризничая, поскакал в заданном направлении. Сзади послышался цокот копыт еще троих скакунов. Новые условия жизни немного изменили вид и состав моей боевой «свиты». Теперь отряд «ящеров» состоял из пяти человек: бывшие «медведи» Барсук и Сом и такой же бывший убийца Шип; еще двое бойцов должны подтянуться позже — так и не расставшийся с казацким оселедцем пограничник Змей и находящийся на нелегальном положении рыцарь Грифон. В мое отсутствие «ящерами» командовал Шип — только его авторитета и боевых навыков хватало, чтобы держать в узде эту не самую спокойную компанию. Кроме того, в отряд входили я и растущий словно на грибах артефактор Еж. Вся наша компания была защищена комплектами черной «чешуи».

Едва получив в свое распоряжение огромные деньги и даже небольшой флот, я все же не утерпел и отправил в Вольные Города на северном побережье континента два торговых судна под конвоем мощного фрегата «Веселая Устрица». Вернулись они совсем недавно и привезли практически все из заказанных вещей, на что ушла изрядная доля состояния, накопленного графским родом за сотню лет. В итоге я получил тридцать комплектов серой «чешуи» и шесть комплектов черной брони — одну под размеры Ежа с возможностью перекомпоновки под постоянно растущее тело подростка. Разжились мы и изрядным количеством качественных игл. Вот только сами иглометные трубки мастерам Вольных Городов повторить так и не удалось.

С имеющимся в наличии оружием тоже было не все благополучно — сказывался более чем солидный возраст иглометных трубок. В итоге после перекомпоновки у нас осталось пять двуствольных малых «пистолей» и шесть больших шестиствольных иглометов, один из которых Барсук умудрился прозевать.

Через десять минут наша компания,состоящая из одного графа, двух «ящеров» и одного легионера, добралась до заведения Хнора Весельчака. Хозяин большого и дорогого публичного дома в дворянском квартале вполне оправдывал свое прозвище. Его вотчина — двухэтажный домик — буквально фонтанировала ярким светом, визгливой музыкой и звонким женским смехом. Прямо на улице расположилось несколько девушек в ожидании клиентов.

Когда из полумрака затянутой тенью улочки появился явный дворянин на вороном коне, две дамочки даже шагнули навстречу, но тут же вся компания девушек бросилась врассыпную, как рыбешки при виде акулы: они заметили «ящеров».

Даже имея такую возможность, я все же не стал заказывать лицевые щитки другого дизайна — иногда это жутковатое зрелище позволяло решать проблемы даже без использования иглометов и мечей, а на чьи-то нежные нервы мне было наплевать.

Веселый дом стал очень тихим и даже грустным, когда наша колоритная компания ввалилась в главный зал борделя. Похожий на шар Хнор буквально подкатился мне под ноги и заискивающе посмотрел в глаза. Вид и одежда держателя публичного дома не оставляли сомнений в его сексуальной ориентации, но тут уж нечего не попишешь — должность обязывает.

— Ваша милость, я так рад, что вы почтили нас своим визитом.

— Прекрати кривляться. — У меня совершенно не было настроения ходить вокруг да около. — Кто сегодня ушел с Барсуком?

— Это не моя девушка, — замотал головой бордель-папан, да так, что казалось, инерция толстых щек оторвет ему голову.

— Я не спрашивал, твоя или не твоя, я спросил — кто?

— Не знаю.

Толстяк затрясся от страха, и боялся он явно не меня. Ситуацию нужно было исправлять, и Шип понимал это как никто другой. Он стянул свой жуткий шлем, но выражение его глаз вогнало толстяка в еще больший ступор.

— Ты врешь, и это нехорошо. Ты боишься кого-то больше, чем нас, и это совсем плохо. Хочешь, я за три удара сердца докажу тебе, что мы страшнее?

Когда было нужно, Шип становился очень убедительным и красноречивым, мне даже казалось, что театр потерял великолепного актера, — а может, он совсем не играл, просто иногда показывал часть мрака, живущего в его душе.

— Я не знаю, — заскулил толстяк, едва удерживаясь на грани истерики. — Мои мальчики хотели наехать на эту чужую шлюху, но появился Свин со своим напарником Храпом — и побили их.

Я посмотрел на Шипа и получил утвердительный ответ на невысказанный вопрос. Мы оставили погрустневший веселый дом и вышли наружу.

— Свин и Храп — эти два борова и работают на Скока Кувалду, — отчитался Шип, который в нашей компании заведовал контактами с преступным миром столицы.

— Это тот, кому мы объясняли, что не стоит брать денег от нелюдей?

— Да, командир.

— Похоже, до него плохо дошло.

Продолжая обдумывать сложившуюся ситуацию, я пропустил нечто интересное, но Шип оказался глазастее и незаметно толкнул меня локтем. Теперь я заметил, что одна из девушек ведет себя странно. Она явно искала своим взглядом мой, а поймав, тут же потупилась и поспешной походкой нырнула в темноту улочки.

Намек был понят, и мы с Шипом, оседлав своих коней, медленно поехали следом. Испуганная девчушка ждала нас за углом. Она дрожала как осиновый лист, но явно не собиралась упустить, возможно, единственный в жизни шанс хоть как-то изменить свою судьбу.

— Говори, — тихо сказал я, глядя сверху вниз на вцепившуюся в стремя Черныша девушку.

— Хнор соврал вам. С девкой приходил Два Удара.

— Ты знаешь его? — повернулся я к Шипу.

— Да, наши дела стали хуже, но не смертельно. Два Удара работает на Спрута, а это рыба покрупнее Кувалды. Вот только зачем Спрут подставил Кувалду?

— Думаешь, толстяка заставили?

— Уверен.

— Ладно, разберемся. Дай девушке пятьдесят империалов и отправь в Сатар. Бордель сжечь, только проследи, чтобы никто не погиб.

— Весельчак?

— Пусть живет. Не стоит зря губить человеческую жизнь, даже такую мерзкую.

— Принял, командир, — кивнул бывший убийца, подавая девушке руку.

Наше возвращение к борделю восприняли по-разному — кто с пониманием, а кто-то со злобой. Выкатившийся из дома толстяк едва не изошел ядом, глядя на сидевшую перед Шипом девушку. Все мои сомнения исчезли, и даже появилась мысль — не опасно ли оставлять такую гадюку за спиной.

Поняв, что все мосты сожжены, девушка что-то зашептала Шипу на ухо, и он подал своего коня вперед.

— Командир, она слышала, где охмурившая Барсука шлюха должна была встретиться с Два Удара. Таверна «Толстый кошель».

— Поехали, — дернул я повод Черныша, потому что ситуация меня откровенно достала, к тому же жутко хотелось спать.

— Дождемся остальных, — ровно возразил старший «ящер», и его тон говорил о том, что спорить бесполезно.

К счастью, наш неначавшийся спор был тут же решен приближающимся перестуком множества копыт по мостовой. На небольшую площадь, окруженную десятком разных увеселительных заведений, влетела кавалькада из двух десятков лошадей. Впереди ехали Змей, Грифон и Еж в полном облачении. Они словно представляли собой стандарт, с которым те, кто явился следом, боролись со всем жаром непокорной кронайской души.

В который раз за последние месяцы я вздохнул, глядя на этот цирк. Заказывая разные комплекты брони, я втайне рассчитывал, что появятся отряды черных и серых «ящеров». Увы, не получилось. Народная молва окрестила отряд поддержки «попугаями» — была в этом мире пестрая и крикливая птица, название которой я перевел для себя именно так.

Яркие накидки поверх серой брони были компромиссом в моей борьбе с романтичной натурой кронайцев. К тому же для них я заказал шлемы с гладкими масками и был готов к тому, что они раскрасят их клоунскими рожицами, но кронайцы опять удивили — они приделали к шлемам нечто похожее на растманские дреды, а вот лицевые пластины оставили серыми и безликими. Картинка получилась довольно оригинальной, чем-то напоминающей персонажа из фильма «Хищник». Впрочем, шлемы не особо бросались в глаза, потому что лихие морячки предпочитали держать их прикрепленными к седлу… даже в бою. Они и броню не очень-то любили, но тут я настоял на своем.

И все же, чтобы там ни думалось, глядя на этот цирк, Карн водил за собой двадцать девять действительно отъявленных головорезов, а на что способна хорошо сработанная абордажная команда, я узнал, находясь в теле пиратского принца. Так что их достоинства заставляли терпеть все недостатки, какими бы они ни были.

На площади стало шумно, но Шип быстро навел порядок, и пятерка «попугаев», забрав девушку, поскакала обратно, а все остальные под моим предводительством отправились к вышеупомянутой таверне.

Весельчак остался стоять перед своим заведением в одиночестве, уже понимая, что совершил серьезную ошибку.

Таверна «Толстый кошель» представляла собой квадрат одноэтажных, похожих на бараки зданий. Вывеска над входом была одновременно простой и оригинальной — солидный кожаный мешок, лишь отдаленно похожий на увеличенную модель мешочка для денег. Как и все заведения дворянского квартала, таверна оказалась достаточно чистой и ухоженной, но все равно ее вид намекал на явно бандитское происхождение. Кронайцы быстро окружили здание, передвигаясь на своих двоих значительно шустрее, чем верхом. За последнее время абордажники привыкли к своим скакунам, но все равно порой вызывали у опытных наездников улыбку. Только Змей постоянно морщился и плевался. Если учитывать то, что именно его я приставил обучать моряков верховой езде, такая реакция была вполне объяснима.

Три «ящера» вошли в таверну и через несколько заполненных треском, криками и звоном посуды минут выволокли наружу хозяина заведения.

— Здесь был некто Два Удара и девушка. Где они встречались?

Довольно упитанный, правда, не настолько, как Весельчак, хозяин заведения лишь мрачно кивнул. Скрывать что-либо ему смысла не было, да и вид «ящеров» не способствовал проявлению бандитской «корпоративной» этики.

— Какая комната?

— Двадцать третья.

Удовлетворенный, я покинул седло и шагнул в сторону хода в таверну. Поняв мои намерения, Лован звякнул браслетами и выдал Карну жест на легионерском языке знаков. Недолюбливающий меня кронаец, взяв четверых из своей пестрой команды, поспешно нырнул в темный прямоугольник входа в таверну. Глаза в очередной раз резанул вид цветастых и ярких даже в лунном свете накидок на серой броне. Карн носил алое, тисненное диковинными птицами «пончо», а его подчиненные добавили в общую картину все остальные цвета радуги. Некоторые умудрялись создавать такие цветовые композиции, от которых все земные стилисты совершили бы массовое самоубийство.

Цирк да и только!

«Ящеры» взяли меня в защитную «коробку» и повели внутрь здания. Тут я пожалел, что не надел полной брони, и не потому, что боялся нападения: если бы на мне была «чешуя», телохранители вели бы себя поспокойней, оставляя мне больше личного пространства.

Пройдя через вытянутый обеденный зал, мы вошли в узкий коридор правого «барака» и через минуту оказались у нужной нам двери.

Явились мы слишком поздно. Сквозь открытый дверной проем я увидел лежащую на жесткой кровати девушку и понял, откуда у подельника Спрута такое прозвище.

Кровь, вытекшая из раны под грудью, пропитала платье до пояса, а вот жуткий разрез на тонкой шейке практически не кровоточил. Его нанесли уже после смерти — как подпись того, кого называли Два Удара.

Сволочь, найду и подарю этому уроду такое же украшение.

Несмотря на все наши разногласия, Карн легко прочитал отразившиеся на моем лице мысли и выдвинул встречное предложение:

— Можно я?

— Договорились. Шип!

— Да, командир, — откликнулся мой спец по уголовщине.

— Ты знаешь, где сидит Спрут?

— В Низовье. Район Старого рынка. Но где именно он прячется, не знает никто, а искать будем долго.

— Ничего, поищем, есть у меня одна идейка. — Я недобро улыбнулся Шипу и пошел по коридору обратно.

На выходе из таверны мой взгляд сразу отыскал Ежа, который тут же был взят в работу. Подобный интерес к диковинным иглометам я предвидел уже давно, но только сейчас нашелся тот, кто решил, что может посягать на собственность молодого Гвиери по прозвищу Черный Ящер. Видно, общение со старым Гвиери, известным в определенных кругах как Кровавый Морж, их ничему не научило, так же как и воспитательная работа, проведенная мной с парочкой местных бандитов.

Местного любителя диковинного оружия ждал сюрприз — в каждый игломет был вставлен простенький артефакт из запасов замка Торнадо. Даже не артефакт, а осколок от артефакта, толку от которого было ноль, но натасканный Ургеном Еж мог засечь этот осколок с расстояния в тридцать метров, чем мы и собирались воспользоваться.

Небольшая заминка случилась на выезде из дворянского квартала — стража не любила ночных путешественников, и я их вполне понимал. На сердитых стражников не подействовали ни жуткие маски «ящеров», ни черный морж на серебристом фоне, ухмылявшийся окровавленной пастью с родового знака на моем камзоле. А вот спокойная физиономия Лована и три серебряных наконечника стрелы центуриона на его черной гвардейской броне сработали не хуже земной «вездеходной» ксивы.

Ворота со скрипом открылись, выпуская нас в Низовье, словно болото обтекающее три богатых холма имперской столицы.

В отличие от холмов, Низовье не засыпало никогда, даже посреди ночи кто-то шлялся по улицам, направляясь по своим, наверняка темным, делам. До них нам не было совершенно никакого дела, и наша кавалькада быстро спустилась до набережной Ады, а затем по набережной до Речного рынка. Как только мы достигли рыночного квартала, вперед выехал Шип, а за ним двинулась пугливая, как и сам подросток, лошадка Ежа. Бывший убийца показывал дорогу к возможным лежкам местного босса мафии, а юный артефактор пытался уловить магические эманации.

Выбор Шипа оказался верным, и буквально в первом же доме, мимо которого он провел нашу компанию, Еж почувствовал отголоски магии. Это был старый постоялый двор, похожий на тот, в котором мы год назад отсиживались перед штурмом городской стены.

Судя по отсутствию вывески и некоторым архитектурным излишествам, кто-то тщеславный решил переделать постоялый двор в свою резиденцию.

А что, довольно оригинально — одновременно и не слишком вызывающий для вора дворец, и довольно презентабельное жилище.

Так как отпор ожидался серьезный, а лить кровь пока не хотелось, в дело вступила шальная команда морячков.

— Как работаем? — спросил Карн, вот уже почти год умудряющийся обращаться ко мне, избегая упоминания имени, титула и даже «вашей милости».

— Дубинками.

— Можно и дубинками, — пожал плечами практически квадратный моряк и потащил из кофра на своей лошади еще одно привнесенное в этот мир земное изобретение.

В руках бронированного воина, можно сказать типичного рыцаря, милицейская дубинка с боковой ручкой смотрелась диковинно, но отнюдь не нелепо. Новинка пришлась по вкусу и «ящерам» и «попугаям», но только после того, как Шип произвел некую модернизацию: в местной дубинке не было ни дерева, ни резины, а только качественная сталь.

Что ж, другой мир — другие правила. Я особо не возражал.

Ворот абордажная команда трогать не стала, кронайцы лихо перемахнули через трехметровые стены, причем без использования подручных средств.

Отстраненный от всеобщего веселья кронаец открыл для нас ворота и тут же побежал за своими вовсю резвящимися товарищами.

Когда-то я уже входил в захваченный моими бойцами дом, но сейчас взятое штурмом здание напоминало не морг, а скорее госпиталь — десятки людей валялись под стенами, выплевывая на землю зубы и держась руками за места переломов.

Не помню, откуда я это почерпнул, но мысль о том, что «переговоры нужно вести в такой обстановке, чтобы твой собеседник чувствовал себя неуютно», мне понравилась, также как Карну — человеку кровожадному и, скорее всего, скрытому садисту.

Довольно крупный и только начавший толстеть Спрут ждал возможности поговорить со мной в действительно неудобном положении — подвешенный вверх ногами к потолку своей спальни. Мало того: из одежды на нем были только сапоги — судя по характерным порезам на теле, Карн сначала подвесил его за ноги, а уже затем начал срезать тряпки. Не скажу, что зрелище приятное, но с такими людьми как-то не до церемоний — вежливость они воспринимают как слабость.

— Доброй ночи, господин Спрут. — При такой расстановке сил можно было позволить себе легкую издевку. Выслушав ответный поток грязной брани, я продолжил: — Вы слышали обо мне?

— Ты — Черный Ящер, — как-то неожиданно быстро успокоился мафиозо, что говорило об уме и внушало надежду на конструктивные переговоры.

О том, где находится игломет, спрашивать было глупо, потому что оружие нашлось на рабочем столе в кабинете Спрута, но не это было самым важным.

— Кто надоумил вас позаимствовать мою собственность?

— Да пошел ты! — прорычал бандит и постарался даже плюнуть в мою сторону.

Карн не зевал и врезал кулаком по слегка надувшимся для плевка губам Спрута раньше, чем слюна успела вылететь наружу. Бандит закашлялся, а его крупное тело задергалось. Я недовольно сморщился — поведение кронайца мне не понравилось, особенно ввиду того, что такой же прием он применил два года назад, когда я вздумал плюнуть в старого графа Гвиери.

Чудны твои дела, господи, ну кто тогда мог знать, что пройдет не так много времени — и я сам стану носителем герба с моржом, а Карн будет предотвращать попытку плюнуть уже в мою персону?

Еще несколько ударов по обнаженному телу результатов не дали, что едва не ввело Карна в исступление.

— Карн, успокойся, — тихо сказал я, и кронаец с недовольным рыком отошел назад.

В комнате появился Шип почему-то с тазиком в руках. Он поместил посуду под головой висящего Спрута и достал кинжал.

Любопытство все же оказалось сильнее меня.

— Что ты собрался делать?

— Так ведь профессор просил заготовить ему пару литров крови. Когда еще выдастся такая возможность?

В бывшем убийце точно пропадал великой актер.

И все же одного из самых жестоких мафиозо столицы убедили отнюдь не слова. Шип чуть присел, и его глаза оказались на уровне с глазами Спрута. Вот только после этого я увидел страх на лице бандита.

— Это был не человек, — отрывисто заговорил Спрут. — Он сначала заказал твое убийство, но я отказался. Затем он предложил серьезные деньги за оружие.

Смысла в дальнейшей беседе не было, но я все же не удержался.

— Неужели вы не понимаете, что иметь дело с нелюдью нельзя?

— А чем их золото хуже твоего?

— Когда они придут в этот город всерьез, золото тебе уже не понадобится.

— Мы народ привычный, выживем и при нелюдях, — криво ухмыльнулся Спрут. Допрос начал превращаться в беседу, и с этим нужно было заканчивать.

— Живые люди нужны дари только в роли рабов, впрочем, говорить тебе это бесполезно. Где в городе могут прятаться нелюди?

— Можно подумать, если я скажу — ты меня отпустишь.

— Можешь не верить, но отпущу. Крови моих людей на тебе нет, а за кражу мы уже рассчитались. — Я был уверен, что, пока мы беседовали, абордажная команда успела обнести весь дом начисто, включая самые хитрые тайники.

— Хорошо, я расскажу о нелюдях, но сдавать своих не стану.

— А меня твои подельники не интересуют, пусть этим занимается стража. У каждого свой хлеб.

Спрут оказался действительно разумным человеком и сдал мне пять домов, в которых его люди приготовили лежки для дарийских шпионов. Вот только эта информация оказалась бесполезной — все схроны к тому времени опустели. Причем нелюди там явно жили, но ушли как минимум за сутки до нашего прихода. Вымещать зло на Спруте я не стал, понимая, что он вряд ли мог предупредить своих партнеров из Темного Леса. К целому вороху тайн добавилась еще одна: нелюди спокойно сидели у нас под носом, и мои агенты не смогли их засечь. И все же они уходят в неизвестном направлении, и что самое главное, по непонятной причине, а вот это было значительно хуже.

Ночка выдалась беспокойной, поэтому по прибытии домой я сразу отправился в душ и уже собирался завалиться спать, но заметил, что в банном комплексе моего дворца я не один.

В такое время в этом месте могла находиться только одна особа.

— Яна, хватить отмокать, — крикнул я в сторону «водного пузыря» и, накинув халат, уселся в плетеное кресло, накрытое пушистым полотенцем, дожидаясь плещущейся в бассейне хтарки.

Весь банный комплекс являлся моей прихотью и гибридом достижений двух миров. Еще мой первый поход в одно из развлекательных заведений Золотого Города дал возможность по достоинству оценить «водный пузырь» — каменную сферу, по внутренним стенкам которой постоянно текла вода, собираясь в бурлящем бассейне. Как оказалось впоследствии, это чудо-джакузи не обошлось без примитивных артефактов.

В своем банном комплексе я организовал и «пузырь», и два вида бань, и несколько разновидностей джакузи. Что уж говорить о душевых кабинках.

Чтобы обеспечить все эти чудеса необходимым напором воды, пришлось немного подпортить архитектурную гармонию особняка, достроив высокую водонапорную башню. Но и с этой задачей местные строители справились, гармонично вписав башенку в общий ансамбль.

Несмотря на всю конспирацию, Яна не могла отказать себе в удовольствии и совмещала отчеты в проделанной работе с посещением банного комплекса.

Наконец-то к тихому журчанию «водопада» добавились хлюпающие звуки, и из-за полога льющийся воды, как Афродита из пены морской, явилась хтарка. Я в очередной раз залюбовался изящным телом степной смуглянки. Мне больше нравятся женщины со светлой кожей, но эта девушка была исключением из всех мыслимых правил. Не особо стесняясь, Яна набросила на себя махровый халат и, изящно «проплыв» по центральному залу банного комплекса, опустилась в соседнее кресло.

— Хорошо, — выдохнула девушка, и я дал ей возможность прийти в себя перед деловым разговором.

А поговорить нам было о чем. Баронесса Яна Рошаль была моим агентом в тех кругах высшего света, которых я не посещал по вполне понятным причинам. По «легенде» дальняя родственница покойного графа Гвиери была со мной на ножах из-за наследства. Это давало ей возможность собирать вокруг себя моих врагов. Со вхождением в высший свет у хтарки проблем не возникло. Мало того что она считалась родственницей воспитателя императрицы, — к тому же ее баронский титул был вполне реальным: где-то на юге в бедной усадьбе доживал свои годы старый барон Рошаль, который своей юной супруги и в глаза не видел.

— Устал? — участливо спросила девушка, с которой нам удавалось сохранять те редкие отношения между мужчиной и женщиной, которые вполне можно назвать дружбой.

— Да, пришлось побегать, но все это лирика. Как там дела в высшем свете?

— Болото, — фыркнула хтарка. — Я вообще не понимаю, как можно жить такой жизнью. Переливают из пустого в порожнее, и ладно бы просто переливали и обсуждали друг друга — так постоянно норовят испоганить кому-нибудь жизнь.

— Яна, я действительно устал и хочу спать. — Вслед за этим заявлением мне удалось изобразить мягкую улыбку, чтобы не обидеть девушку.

— В принципе все по-старому, — добродушно отмахнулась хтарка. — Твоя Лара по-прежнему сходит с ума, я едва сдержалась, чтобы не нахамить ей на вчерашнем приеме. А ее новый фаворит…

— Это неинтересно, — без нажима перебил я девушку.

— Ну тогда из интересного лишь то, что маркиза Селкер очень зла на тебя, и судя по тому, что в ее окружении появился некий юный рыцарь, тебя ждет дуэль. Ван, это не совсем разумно — отказывать женщине, особенно такой красивой.

— Мне что, нужно было с ней переспать?

— И чего бы с тобой такого случилось? — немного удивленно приподняла бровь Яна. — Она ведь действительно красавица.

— Ну, на вкус и цвет все фломастеры разные, — немного неуклюже скаламбурил я и услышал в ответ фырканье девушки.

Яна знала, что такое фломастеры, впрочем, как и то, по какой причине жгучая брюнетка вот уже неделю домогалась моего тела. Любовью здесь и не пахло, просто жене престарелого, но очень богатого маркиза захотелось заполучить в свою коллекцию еще один трофей, особенно ценный из-за моей связи с императрицей. Для меня секс — это в лучшем случае марафон, в худшем спринт и уж никак не эстафета, какой бы красивой ни была передаваемая из рук в руки эстафетная палочка.

— Если это все, я пойду спать.

— Иди уж, соня, а я еще немного поплещусь.

Увы, сразу лечь спать мне не удалось — в купальню вошла сонная Таня.

— Привет, Ваня, привет, Янка, — потирая глаза маленьким кулачком, заявила тринадцатилетняя девочка в ночнушке. По крайней мере, так мог подумать любой, кто не знал, что в теле маленькой девочки живет душа взрослой женщины.

— Меня зовут Яна, — уже в сотый раз прошипела хтарка.

— Я тебя не звала, сама пришла, — также в сотый раз парировала Таня.

Эта перепалка повторялась постоянно, но пока не надоедала ни им, ни мне.

— Ты чего не спишь? — вяло спросил я.

— Так ведь все бегают, как слоны. Что случилось-то?

— Ничего интересного, иди спать, — едва не вывихнув челюсть в зевке, посоветовал я.

— Не хочу.

— А тебе не кажется, что приличной девушке не полагается появляться на людях в ночной рубашке? — не удержалась хтарка от укола.

— Не кажется, ведь Ван мой брат, а тебя здесь вообще нет, — лениво отмахнулась Тяня и плюхнулась в свободное кресло. Ее слова имели под собой основание — ведь Таня действительно получила статус виконтессы и фамилию Гвиери.

— Да, с «приличной» это я преувеличила, — буркнула в ответ Яна.

Поняв, что в моем обществе здесь никто не нуждается, я пожелал всем спокойной ночи и отправился спать.

Следующие два дня не принесли никаких новостей как из придворной жизни, так и на фронте тайной борьбы с дари. Появилась даже мысль навестить свое графство, в котором я так ни разу и не побывал с тех пор, когда оно было еще баронством. Но, увы, эта мысль улетела так же быстро, как и прилетела: с моим везением я едва успею отъехать лишь на два дня пути от столицы — тут же начнется очередная неприятность. Так что пришлось остаться в столице, и именно скука заставила меня пойти на очередной раут к баронессе Динати. Лучше бы сидел дома и не отлынивал от занятий по фехтованию с Шипом и Змеем.

Дом баронессы вновь встретил меня мелодией кронайского трабо. В салоне было довольно людно, но в центре зала танцевали лишь три пары — один из сатарских дворян, смутно знакомый мне по раутам у баронессы, и два капитана, которые усердно пытались заставить неуклюжих имперских дворянок изобразить хоть что-нибудь чувственное. В неуклюжести партнерш не было ничего странного — мода на трабо только начала захватывать умы имперского высшего света.

Заметив баронессу в компании молодых людей, я направился к ней, но едва не споткнулся, когда увидел, кто является центром еще одной тусовки. Маркиза Селкер поймала мой взгляд и злорадно улыбнулась. Закрыв лицо веером, она наклонилась к молодому человеку, чьи одежда и замашки выдавали в нем жителя герцогства Забадар. Кроме того что там правила очень приятная герцогская чета, эта земля рождала прекрасных фехтовальщиков, и судя по всему, мне выпало «счастье» лицезреть местного д'Артаньяна. Вот только посетивший столицу пылкий юноша пропустил встречу с троицей потенциальных друзей, заодно и с прекрасной фрейлиной королевы, зато он попал прямиком в лапки местной коллеги Миледи.

Да что ж ей все неймется-то!

Резко менять направление движения я не рискнул, потому что вдруг нахмурившийся после слов маркизы парень направился в мою сторону.

Положение спасла баронесса — она быстро поняла, что происходит, и как гончая рванула мне навстречу.

— Мой дорогой Ван! — Баронессе пришлось практически прыгать мне на шею, чтобы успеть раньше бретера.

Несмотря на возраст, парень выглядел серьезно. Несколько шрамов на его лице говорили о солидном опыте схваток, а то, что он до сих пор ходит на своих двоих, подсказывало, что эти схватки он выигрывал, отделавшись лишь легкими ранениями. Загорелая рука уверенно сжимала потертую рукоять забадарского меча, который был чуть массивнее и шире кронайской шпаги, но значительно уже, чем традиционные мечи северных имперцев.

Меня посетила неприятная мысль, что я веду себя как последний трус, и тут случилось то, за что я женщин люблю и ненавижу одновременно, — именно они сталкивают лбами восторженных идиотов, и они же способны вытащить мужчину из самого дурацкого положения. Кора посмотрела мне в глаза, и ее взгляд оправдывал любой мой поступок только потому, что именно она считала его правильным.

Баронесса, не переставая щебетать, увлекла меня на балкон, а бретер растерянно смотрел на наши спины. Если бы он был постарше, так легко мы бы не отделались.

Возможно, эти слова покажутся отговоркой, но в данной ситуации я спасал от опасности нас обоих. Во-первых, честной дуэли он не дождется, я, как и в прошлый раз, выберу главным оружием парные короткие клинки, но опыт противника не позволит мне просто ранить его. Моя первая и, как я надеюсь, последняя дуэль в столице закончилась смертью достаточно неплохого парня, который в будущем обещал стать прекрасным капитаном. Без привычной сатарской широкой и массивной шпаги шансов у него не было, но и я не смог обойтись первой кровью — обезумевший от романтических чувств юнец сам напоролся на «младшего брата» из облегченной одарийской пары.

Ясные и такие удивленные глаза этого почти ребенка еще снятся мне по ночам. Из тех, кого я убил в бою, никто меня не беспокоил, а вот погибший по глупости паренек наведывается регулярно. Получив удар в грудь, он посмотрел на меня с непониманием и обидой — как же так, ведь он защищал честь дамы?.. И то, что эта дама является моей любовницей, а оскорбление — всего лишь простым скандалом двух влюбленных, ему в голову просто не пришло. Взгляд незадачливого дуэлянта погас медленно, как огонь на опустевшей лампаде. Увы, целители оказались бессильны — удар прошел между ребрами и разрезал сердце едва ли не напополам. Магия целителей могла срастить самые страшные раны, они даже проводили полостные операции и поддерживали организм раненого энергетическими вливаниями. Сердце — тоже мышца, но очень уязвимая…

Твою ж мать — прошлое вновь стегнуло мозг кровавой картинкой, а следом пришла злость.

Тогда мальчишка умер из-за собственной глупости даже без вмешательства Лары, а сегодняшнего «героя» сознательно подталкивали в спину.

Кора погладила меня по плечу и ткнулась в него носом. Она прекрасно понимала, что происходит, потому что была свидетелем той давешней дуэли.

— Я выгоню ее, — решительно сказала баронесса.

— Не нужно наживать себе врагов. Продолжай жить своей жизнью, и все будет хорошо.

Увы, мы оба недооценили решительности маркизы. Ведущая на балкон дверь открылась, и в проеме показалась голова юного бретера.

— Граф, куда же вы…

Договорить ему не дали, и вся заготовленная издевка канула втуне.

— Юноша, — баронесса выразительно осмотрела одежду забадарца в поисках баронского герба, но, естественно, не нашла, потому что парень, как и тот же д'Артаньян, стоял на низшей ступени дворянского сословия и титула не имел. — Вас матушка не учила, что врываться в покои к женщине — это позор даже для мужланов, не говоря уже о дворянине?

Бретер застыл на месте и вдруг покраснел.

Да что же он такой стеснительный, неужели мало общался с женщинами? Впрочем, забадарским дворянкам далеко до откровенности вдов сатарских капитанов, в чьих жилах еще плещется кровь пиратов.

Все, шах и мат. Так могут только истинные леди — одной фразой и движением брови сбить спесь даже с самого уверенного в себе мужчины. Изящность момента испортила сама же баронесса — все же сатарские, и тем более кронайские, корни в ней были сильнее дворянского воспитания.

— Ну что ты на меня смотришь, сопляк? Пошел вон, и чтобы в моем доме я тебя больше не видела!

Буквально резанув меня яростным взглядом, бретер исчез из виду.

Что ж, эта проблема всего лишь откладывается, и мне придется ходить по городу, оглядываясь по сторонам. Причем беспокоиться нужно о том, чтобы «ящеры» не зарезали этого горячего парня у всех на глазах. Так что нужно искать нестандартное решение. И кое-какие мысли по этому поводу у меня уже появились.

Мужскую натуру переделать трудно — даже понимая всю подоплеку происходящего, мне было неловко за то, что я отсиделся за спиной хрупкой женщины, так что наше общение с баронессой затянулось ненадолго и я покинул уютный дом раньше обычного. К этому времени ни маркизы с почитателями, ни бретера в главном зале уже не было.

Проинструктировав Шипа насчет бретера, я отправился домой, где убил несколько часов времени за игрой в шахматы с Таней. С моей названой сестрой тоже было не все просто — она с нетерпением ждала выхода в высший свет, но после земных развлечений даже имперские балы показались ей скучными, особенно после того как схлынуло очарование первого впечатления.

Шип явился ближе к полуночи, и мы с ним отправились на небольшую конную прогулку по дворянскому кварталу. Наш путь вел к недорогому пансиону для офицеров гвардии и мелких дворян, которые не могли позволить себе дорогих гостиниц, но при этом считали ниже своего достоинства жить в Низовье или на купеческом холме.

На улице было безлюдно. В отличие от Низовья, жители дворянского квартала предпочитали проводить свободное время в помещениях, а по улицам передвигаться исключительно в каретах.

В этот раз я обошелся «малым выходом» и для решения возникшей проблемы привлек лишь пятерку «ящеров».

Небольшой коридорчик и лесенка привели меня к двери в стандартные для таких заведений апартаменты. В подобных местах было не принято лезть в чужие дела, поэтому нас никто не остановил.

Шип, Сом и Змей ждали меня в комнате, а вот Барсука не было видно — скорее всего, он стоял «на стреме». После случая с иглометом бывший «медведь» вообще старался не попадаться мне на глаза, насколько это было возможно для телохранителя.

В компании «ящеров» юный бретер вел себя намного увереннее, чем на светском рауте, несмотря на то что был прикручен к стулу и «снабжен» кляпом. Это был плюсик в моем отношении к нему.

По моему приказу Шип не стал подвешивать пленника вверх ногами и тем более раздевать — мне нужна была возможность просто донести до парня свои слова: что-то в его глазах все же зацепило меня за живое. Возможно, я вспомнил историю Лована, лишившегося очень многого, включая возможности говорить, точно в такой же ситуации.

Я взял стул и присел напротив сверкающего глазами забадарца.

— Еще раз привет, знакомиться не будем — это ни к чему. Мне наплевать на то, о чем ты думал, желая наделать во мне дырок. Не знаю, что говорил тебе отец, отправляя в столицу, возможно, это было классическое мушкетерское: «Дерись, сынок, где можно, и тем более дерись там, где нельзя».

Судя по реакции, отец забадарца был умнее старого гасконца.

— Мой отец говорил мне другое. Рисковать жизнью стоит, лишь защищая свою страну, друзей и свою семью. — А вот теперь реакция пленника была другой — похоже, папашка бретера не раз бодался на границе с толпами морхов. Возможно, он даже был на поле боя, где моя душа покинула тело императора. — Мой юный друг, нельзя защитить то, чего нет, — я говорю о чести маркизы. Если лезть в драку за женщину, у которой было больше одного мужчины, сначала нужно как минимум стать одним из этих самых счастливчиков, каким бы ни был твой порядковый номер. Думаю, эту цифру тебе скажет любой при дворе императрицы.

Парень задумался, и это было неплохо. Встав со стула, я дошел до двери и все же решил добавить кое-что к вышесказанному:

— В следующий раз лучше возьми деньги за мою смерть — так хоть ни тебе, ни мне не будет обидно, когда «ящеры» порежут тебя на куски.

Все, что хотел, я сказал, и если у парня есть мозги, он сделает правильные выводы.

Случай с маркизой и бретером словно прорвал дамбу событий, и моя жизнь стала значительно «веселее», причем настолько, что я сразу начал тосковать по прежнему безделью.

Буквально на следующее утро пришло уведомление из дворца о том, что граф Ван Гвиери приглашен на ежемесячный императорский бал. Последние шесть балов обошли меня стороной, что, честно говоря, радовало — непонятно чего можно ожидать от подобной милости.

Еще один сюрприз принес Шип практически за час до бала, когда допущенная к телу графа служанка заканчивала наряжать меня в дорогущий черный камзол с серебряным шитьем и розовыми алмазами на висюльках.

— Командир, на меня вышел человек от Спрута. От него ушел Два Удара с частью банды. По слухам, они опять связались с дари. Старик не хочет неприятностей, поэтому сдал всех скопом.

— Поднимай всех, — вздохнул я и начал обратный ритуал по снятию камзола. Хихикнувшая служанка раздевала меня намного активнее, чем одевала.

На заднем дворе моего дворца, который служил точкой сбора для боевых выходов, уже находились все «ящеры» и «попугаи». Похоже, Шип поднял всех сразу по прибытии, не сомневаясь в моем решении. Великосветская канитель образовала во мне изрядный заряд злости, который нужно было выплеснуть, потому вниз я спустился во всеоружии — в черной чешуе с россыпью артефактов от Ургена и с шестиствольным иглометом в руках. «Младший брат» из более массивной пары, доставшейся мне от мечника-дари, висел за спиной, а «старший» был приторочен к седлу Черныша. На той злополучной дуэли я использовал пару, доставшуюся мне от мечника-одари. Имеющие половину человеческой крови мутанты были значительно мельче чистокровного дари, поэтому я мог работать обоими мечами одновременно. Реальный бой — это не дуэль, так что там было не до «понтов». Массивный и короткий клинок великолепно подходил для близкого пешего боя, а его более длинный «брат» использовался в конной рубке.

В этот раз наш путь вел за пределы города, и Лован сразу поехал впереди, чтобы без задержек провести отряд через ворота, закрывавшиеся с последними лучами солнца.

Целью похода было небольшое дворянское поместье в получасе езды от городских стен. Обветшавший замок окружал шикарный сад. Скорее всего, подобный контраст возник из-за того, что хозяева замка были вынуждены сдать землю в долгосрочную аренду хорошему хозяйственнику.

Штурмовать шестиметровые стены было глупо, тем более что нас уже заметили, поэтому мы оставили лошадей под фруктовыми деревьями и пестрой толпой побежали к воротам.

По броне пару раз ударило стрелами, но без малейшего вреда для защищенных «чешуей» тел.

Действующий ловко и уверенно Еж налепил на ворота несколько «лепестков пламени» и быстро развернулся.

— Бойся! — Тонкий мальчишеский голос срывался от волнения.

«Ящеры» последовали примеру артефактора, а вот кронайцы просто прикрыли глаза, в очередной раз подтверждая, что мозгов у них было меньше, чем смелости.

За моей спиной полыхнуло красным, и тут же раздался рык абордажников, дружно навалившихся на полотно ворот. «Украшенные» новой оплавленной дырой створки со скрипом открылись, и мы гурьбой ввалились в небольшой дворик замка. Навстречу выскочили противники. Единственное, что я успел рассмотреть, — все они были людьми.

Зазвенели клинки, и эхо ругани на разных языках заметалось между каменными стенами.

Благодаря «чешуе» я избавился от плотной опеки «ящеров» и с каким-то нездоровым упоением нырнул в гущу схватки, буквально ввинчиваясь в ряды противника. Первого рубанул тяжелым клинком «младшего» поперек лица, затем, продолжая разворот, ударил его соседа коротким шипом на локтевом щитке левой руки, а уже после этого повторил удар на развороте тому, кто стоял в задних рядах обороняющихся.

Противники закончились едва ли не мгновенно. Кронайцы начали оглядываться в поисках нового врага, а вот «ящеры» без лишней суеты устремились к двери донжона. В отличие от ворот, эта преграда не требовала применения магии и была вынесена двойным ударом тяжелых туш Сома и Грифона. Следом в помещение влетел Шип, а уже за ним я.

На лестнице впередиидущие «ящеры» не оставили мне никоих шансов поработать мечом, впрочем, я уже остыл и в драку не лез.

Традиционный каминный зал имперских замков встретил нас довольно колоритной компанией: десятком городских бандитов и дюжиной моих старых знакомцев — дарийских рабов-людей в клоунских нарядах. С бродячими цирками я разобрался еще полгода назад, но дари почему-то решили не обновлять гардероба своих рабов и оставили все как есть.

— Иглометы!

Выполняя команду и подражая мне, бойцы вскинули шестиствольники. Тихое стаккато щелчков поделило количество боеспособных врагов на десять — на ногах остались только трое, причем остальные корчились на полу с ранениями разной тяжести, и это говорило не о плохой подготовке стрелков, а о необходимости получения информации. Некроманты в этом мире не водились.

Из уцелевшей троицы Шип опознал только одного.

— Командир, тот, что посредине, — Два Удара, — прогудел из-под шлема бывший убийца.

Помня разговор в таверне, я повернулся к вбежавшим в зал кронайцам:

— Карн, ты хотел пообщаться с тем, кого зовут Два Удара. Не передумал?

— Да ни в жизнь, — воскликнул кронаец, снимая шлем и демонстрируя миру свои шикарные бакенбарды. Мне даже почудились благодарные нотки в его голосе.

На шлеме кронаец не остановился — алая накидка перекочевала в руки одного из моряков, а следом за ней и верхняя часть «чешуи». Спорить я не стал — уже то, что эти сорвиголовы согласились носить броню, было достижением, и перегибать в этом вопросе не стоило.

— Иди сюда, урод. — Карн сделал призывное движение абордажной саблей.

Три бандита попытались шагнуть вперед единым фронтом, но два крайних тут же получили в ноги по арбалетному болту и рухнули на пол. Два Удара обреченно посмотрел на подельников и с диким криком кинулся на кронайца. Все закончилось за секунду. Карн отбил удар короткого меча, пнул бандита ногой в живот, а затем, как-то скособочившись, отпрыгнул назад и тут же качнулся вперед. Все эти странные телодвижения были следствием проявления той же пресловутой кронайской «рисовки». Было неудобно, но благодаря этому финту Карн нанес именно такие раны, какие обещал. Не очень удобная для колющих ударов сабля коротко ткнула успевшего распрямиться бандита под сердце, прошивая кожаный колет. Затем последовал шаг вперед и удар эфесом сабли в челюсть начавшего сгибаться Два Удара. Когда откинувшаяся назад голова открыла горло, Карн с тихим выдохом перерубил горло соперника практически до позвоночника, тем самым оставив на теле бандита его же подпись — два удара.

Увы, и этот объект оказался пустышкой. Допросы выживших показали, что на бандитов вышел один из старших рабов дари и заплатил им за перевозку вещей своих господ. Сами дари исчезли в неведомом направлении. Пытки рабов ничего нового не дали.

В моей голове начала складываться неприятная картина — нелюди бежали из империи, причем не под давлением моих атак, а по необъяснимым причинам.

Версия о том, что жители Темного Леса сдались и решили оставить людей в покое, отпадала сразу. Так что же тогда происходит на самом деле?

Было над чем подумать, но время поджимало — бал в императорском дворце уже начался, и стоило поспешить. Лишиться должности фаворита императрицы — это одно, а вот выказать пренебрежение своему сюзерену на глазах всего двора — это совсем другое.

Обратная дорога, душ и переодевание заняли еще час, так что в малый тронный зал я вошел на два часа позже указанного в приглашении срока. Глашатай у двери уже набрал в легкие воздух, но, увидев мой кулак, быстро сдулся — это говорило о том, что у него не было приказа выставлять меня на посмешище, а самостоятельно привлекать общее внимание к опоздавшему гостю он не рискнул.

Бал уже набрал обороты, что было и плохо и хорошо. За опоздание мне, конечно, влетит, но, по крайней мере, официальная часть закончилась и не пришлось идти к трону через пустое пространство между двумя толпами народу. Придворная свора уже вовсю развлекалась — кто-то танцевал, кто-то общался в группках по интересам, а кто-то пристроился к фуршетным столам, на которых была навалена груда изысканных деликатесов. Придворным поварам пришлось постараться, потому что накормить толпу в тысячу ртов еще тазадачка.

Где-то здесь выгуливала своих ухажеров Яна, а в совершенно другом конце зала в сопровождении дуэньи бродила Таня. Вхождение землянки в высший свет грозило быть кошмарным — ведь в таком возрасте из дома можно было выходить только в сопровождении родственников, а я в этом был слабой подмогой. К счастью, Кора посоветовала мне одну вдову моряка, с которой Таня быстро нашла общий язык. Не удивлюсь, если они сейчас издевались над очередным беднягой, вгоняя его в шок своими манерами.

Лавируя между группками беседующих компаний и танцующих пар, я медленно продвигался в сторону трона. Сейчас моей главной задачей было засветиться перед Ларой и тихонько исчезнуть, если мне, конечно, позволят.

Не позволили.

Лара нашлась возле особого императорского столика с закусками, в окружении ближней свиты.

Вся компашка в сборе: сама императрица, ее ближайшая подруга баронесса Имма Кродори, канцлер империи Сарае Кольно и моя милая Кора Динати. В ненавязчивом оцеплении вокруг стояла сатарская морская гвардия во главе с капитаном Джайме Аратом, который был единственным, кто знал подноготную нашей с Ларой ссоры. А как же по-другому, ведь он командовал ее личной охраной.

Когда мы с Ларой неожиданно для всего двора оказались в одной постели, капитан готов был разорвать меня голыми руками, а вот после разрыва он как-то вдруг встал на мою сторону. Вот и сейчас, увидев меня, Джайме ободряюще улыбнулся и продолжил напряженно вглядываться в толпу.

Еще несколько шагов — и мне удалось заставить себя посмотреть на Лару. Я стремился к ней так долго. Мечтал оказаться хотя бы рядом. Когда нас что-то буквально толкнуло друг к другу, казалось, счастье свершилось, но, увы, все сказки неспроста заканчиваются общей и в принципе ничего не говорящей фразой «они жили долго и счастливо». Иванушка-дурачок и Василиса Прекрасная, принц и Золушка, красавица и чудовище. Их история наверняка имела продолжение, и в этом продолжении вылезла вся разность характеров и воспитания, умноженная на то, что вместе их свел очень экстремальный случай, когда все воспринимается совершенно по-другому. Как бы это странно ни звучало, самый правдоподобно-счастливый конец был у истории Ромео и Джульетты. Они так и не узнали, как способны развести влюбленных тихие шепотки друзей, родных и близких, которые, несомненно, «любят и желают только самого лучшего». Нет, я верю в счастливый конец любовных историй, но не тогда, когда Она — императрица огромного государства, а Он — ее вассал.

Наши взгляды столкнулись, и на секунду в них промелькнуло тепло, но затем все рассыпалось от звука наполненного ядом голоса.

— Неужели очень занятый граф все же снизошел до нашего общества!

Кронвиконт Тульче Бадари — нынешний фаворит моей Лары. Не скажу, что он вызывает омерзение: хорошо сложенное тело упаковано в работу лучших модельеров столицы, причем без всяких там колгот, а лицо хоть и было немного смазливым, все же имело мужскую привлекательность. Можно было придраться к яду в его словах, но, судя по всему, Лара задавалась теми же вопросами. Так что пришлось подходить и вступать в разговор.

Ох, чувствую, добром все это не закончится.

Кора испуганно посмотрела на меня, тоже чувствуя неладное.

— Ваше величество, — поклонился я Ларе на сатарский манер, что выглядело не так раболепно, как имперские поклоны.

Лара кивнула, но так и не произнесла ни слова, давая возможность высказаться Тульче.

— Развейте нашу скуку, граф, и расскажите, что вас так задержало? Наверное, схватка со сказочными нелюдями из Темного Леса.

— Как это ни удивительно, вы угадали, кронвиконт, — совершенно искренне удивился я, зачислив себе в победу кислую улыбку соперника. — Но самих дари там не было, только их рабы.

— Ну конечно, ведь воевать с вымышленными соперниками — это не убегать от реальных мужчин. — Виконт превратил кислую улыбку в презрительную.

Все, приехали, после этого по местным правилам должен последовать вызов, но я не собирался этого делать и давать сопернику возможность выбирать оружие:

— В отличие от некоторых, близкое общение с мужчинами мне нравится значительно меньше, чем женское общество. Так что иногда приходится увеличивать скорость шага. — Признаюсь, это был удар ниже пояса. Во время одного из наших разговоров Яна все же смогла пропихнуть мне в уши информацию о том, что новый фаворит Лары когда-то проводил эксперименты в плане секса. И если несколько лет назад в империи это воспринималось нормально, то сейчас всему двору было известно негативное отношение императрицы к мужеложцам — сказывалась грязная история с ее братом.

Соперник поплыл и отбросил вежливость:

— Если быстро бегать, то можно далеко убежать, а оставленное место займет кто-то другой. Впрочем, хватит словесного мусора. Граф, я требую от вас ответа кровью за грязную ложь и недостойное мужчины поведение. Думаю, вы тут же уравняете свои жалкие шансы выбором непривычного для меня оружия, ведь убежать уже не получится.

Маркиз торжественно улыбнулся, Лара разозлилась, а я, увы, потерял контроль. В глазах стояла картинка, в которой эти двое кувыркаются в постели, и здравый смысл ушел погулять.

— Напротив, маркиз, я даже оставлю выбор оружия вам. — В принципе особого риска не было — ведь, по слухам, мой соперник не считался хорошим фехтовальщиком.

— Кронайские шпаги, — прорычал кронмаркиз.

Реальность словно пошла рябью, я мало что соображал, в сознании выделились лишь глаза: судорожно блестящие Лары, обеспокоенные Коры, злые Яны и мечущие молнии глаза Тани.

Хоть как-то удалось взять себя в руки, уже оказавшись в фехтовальном зале, — в том самом, где, находясь в теле генерала Сакнара, я впервые повстречал императора. В этот раз зрительские места были забиты до отказа. Да что там зрительские — все проходы, все пространство за деревянным барьером кишело придворными, жаждущими зрелища утекающей в песок крови и жизни, чужой жизни.

— Граф, не откажетесь принять мое оружие? — послышался за спиной голос Джайме Арата.

— Почту за честь, капитан. — Я повернулся к Джайме и увидел искреннее участие в его глазах.

Мысли метались в моей голове, не давая сконцентрироваться, поэтому я вышел в центр круга, так и не сбросив с плеч кафтана. И лишь когда увидел идущего мне навстречу маркиза в белой рубахе и длинных перчатках, осознал свою оплошность. Мало того, я только в этот момент вспомнил, что под камзолом у меня защитный жилет. Тонкая кольчуга была привезена из Вольных Городов вместе с наборами «чешуи».

Это я, конечно, облажался — если окружающие поймут, что на мне скрытая кольчуга, позора хватит на несколько поколений рода Гвиери.

Мысли о чужой молве впервые посетили мою голову и тут же вылетели, как только я смог внимательно рассмотреть глаза соперника.

Что за фигня?!

Зрачки кронмаркиза были похожи на булавки. Если на расстоянии я мог отнести бледность его кожи на счет волнения, то теперь стало понятно, что все не так просто. Мало того, движения Бадари стали рваными и быстрыми, очень быстрыми.

Он что, допингом закинулся?

Живя в мире, где целители умели варить убойные зелья, возвращавшие в дряхлые тела стариков молодость, мне до сих пор почему-то не пришла в голову мысль о допингах и боевых «коктейлях». И вот сейчас скудоумие убьет меня в прямом смысле этого слова.

Толпа вокруг загудела, и я даже подумал, что они заметили то же, что и я, но через секунду увидел, как маркиз с презрительной ухмылкой демонстрирует свой кинжал, а у меня была только шпага. С правой стороны от меня к барьеру протолкался Лован и метнул в мою сторону легионерский кинжал. Пытаясь найти выход их этой тупиковой ситуации, я едва не опозорился, но все же сумел подхватить кинжал, не уронив его в песок.

Ну что ж, вляпался — теперь рассчитывайся.

Мы встали друг напротив друга, и я увидел, что остатки разума покидают моего соперника — теперь это была машина для убийства.

Он застыл в привычной для забадарского стиля прямой позиции со шпагой в нижней плоскости и дагой в верхней. Я же решил применить дарийскую вариацию боковой стойки, только взяв шпагу не обратным, а прямым хватом. Предплечье на одной линии со шпагой. Кончик вынесенного далеко вперед кинжала, практически сравнялся с острием шпаги, эфес которой находился у моего лица.

Понеслась!

Три практически синхронных шага — и мы сошлись.

Первый укол маркиза прошел мимо моего лица. Парировать клинком я не стал, уходя от атаки вольтом в сторону. Ответный укол моей шпаги быстро парируется дагой маркиза.

Быстро, слишком быстро!

Разрыв дистанции.

Рассчитывая парировать очередной выпад соперника кинжалом и нанести укол шпагой, я был вынужден только обороняться. Уколы даги и шпаги маркиза шли со скоростью швейной машинки, мне даже пришлось сменить хват шпаги на обратный, чтобы увеличить защитную плоскость против уколов противника, за что и поплатился. Очередной выпад шпаги маркиза, от которого я ушел глубоким вольтом, перешел в обратный мах — и на моей щеке образовалась довольно глубокая рана.

Зал взбудораженно охнул. На очередном развороте мой взгляд выхватил возбужденное лицо Лары.

Нет, это не лечится — женщины всех миров и всех эпох упиваются моментом, когда мужики из-за них убивают друг друга. Лицо любимой на мгновение отвлекло меня, за что тут же последовало наказание — предплечье обожгло болью. Хорошо, что за растерянностью тут же пришла злость. Я взвинтил темп и, едва не разрывая собственные связки, перешел в атаку.

Жесткий батман средней частью клинка увел наши шпаги в сторону, но уколоть кинжалом не получилось, так что пришлось остановить выпад и попробовать повторить прием с обратным режущим движением шпаги. Не вышло — острую кромку моей шпаги встретила дага маркиза. Разрыв дистанции и новый выпад — терять заданный маркизом темп было нельзя.

Увы, надолго этого всплеска сил не хватило, а противник не получил ни единой царапины. Мало того — он даже не стал уходить в оборону, и был момент, когда мы едва не нанизали друг друга на шпаги.

Думай, Ваня, думай. Включай мозги, идиот!

Силы начали постепенно уходить, а всех моих умений хватило только на то, чтобы плести стальные кружева и держать противника на расстоянии. Мало того: в какой-то момент я понял, что маркиз играет со мной как кошка с мышкой. И делает это инстинктивно — его сознание сейчас уже далеко. Существо, в которое превратился кронмаркиз, принюхивалось к моей предстоящей смерти, готовясь впитать ее эманации, как вампир выпивает кровь жертвы.

Все закончилось через пару секунд. Как только я сумел включить отупевший от любви и обиды мозг, в нем мгновенно вспыхнуло решение уравнения с тремя известными — жилет, шпага, кинжал.

Следующий выпад я элементарно пропустил, и только самолюбие не позволяло признать, что это было отнюдь не моей инициативой в рамках задуманной комбинации.

Резкий выпад маркиза. Кончик великолепной шпаги скользнул по не менее великолепной стали кольчуги. Чужой клинок на секунду завяз в обивке жилета и ткани камзола, но этого мгновения мне хватило. Я не успевал повернуть шпагу для защиты от добивающего удара даги маркиза, но этого и не требовалось. Предоставленный капитаном Аратом клинок упал на песок, а освободившаяся кисть крепко ухватила левое запястье маркиза. В этой скоротечной борьбе у него завязли обе руки — маркиз так и не решился отпустить рукоять своей шпаги, — у меня же свободной оставалась левая рука с кинжалом.

Очень хотелось использовать прием велуйских нищих и воткнуть кинжал под челюсть маркиза, но мне он был нужен живым. Если не привлечь общего внимания окружающих к его ненормальному состоянию, то все тут же вспомнят о том, как я умудрился выжить после удара шпагой в живот. Мой кинжал полетел на песок следом за шпагой, а пальцы крепко уцепились за ворот рубахи противника. А затем в ход пошел древний как мир удар лбом в лицо. Маркиз поплыл, и я, не упуская удобного момента, приложился еще два раза, наверняка зарабатывая на лбу изрядную шишку.

Маркиз упал на песок и начал пускать пену изо рта, мне же осталось повернуться в сторону зрителей и позвать целителя, но в этом не было необходимости, так как местный лекарь уже перебирался через деревянный барьер, а ко мне спешили Таня и Лован.

Умница девочка, она догадалась о допинге и привлекла к делу центуриона, который быстро приволок целителя.

Зал гудел от возбужденных голосов, но крик целителя все же перекрыл их все. Его речь прошла легко, учитывая мертвую тишину, которая образовалась после первых же слов:

— Магический яд! Маркиз выпил боевое снадобье, которое мой орден считает греховным.

Все, шах и мат!

Теперь можно картинно закатить глаза и, согнувшись в сторону несуществующей раны на боку, дать Ловану и Джайме Арату буквально вынести меня из ринга. В принципе мои раны были пустячными, так что самочувствие было вполне сносным, только кольнула мысль о том, что маркиз мог оказаться еще продуманнее и отравить лезвия клинков. Даже то, что артефакт на перстне не потемнел, как-то не успокаивало.

Страх отступил через десять минут, когда осмотревший меня целитель сказал, что я в порядке. Раны под его руками перестали кровоточить, а вот смыванием крови и дальнейшим уходом за раненым занялась Лара. Только после этого я осознал, что меня отнесли в Палаты Зимы.

С этими комнатами у меня было связано немало воспоминаний, ворошить которые сейчас не хотелось. Главное — любимая женщина вновь рядом, и все другие проблемы как-то отошли в небытие. Когда целитель снимал камзол, они оба увидели жилет, и если целителю до подобных нюансов не было никакого дела, то Лара напряглась, но затем, просчитав что-то в уме, оттаяла и с большой нежностью занялась моими ранами. Дальше все пошло так, как задумано природой: прохладные пальцы на моей коже и изумительные серые глаза в недопустимой для нормальной работы мозга близости. Мы потянулись друг к другу практически одновременно, и нескольких месяцев вражды как не бывало.

Лара была настойчивой до агрессивности и добавила несколько царапин к тем, что ставил ее бывший фаворит, а это значит — фавориту в плане близости с императорским телом ничего не обломилось.

Императрица уснула ближе к утру, я же постарался воспользоваться тем, что мой мозг вновь заработал в нормальном режиме. А подумать было о чем.

Наглотавшийся какой-то дряни кронвиконт влез в эту авантюру неспроста. По отрывистым фразам целителя я понял, что их орден таких зелий не варит, и не только потому, что считает это неэтичным, но и по причине элементарной несостоятельности. С ситуацией, когда человеческие целители с чем-то не справляются, я уже сталкивался. Более чем уверен, что, как и в случае с молодильным эликсиром для императора, здесь торчат уши дари. Нужно обязательно заняться этим вопросом, как только Лара отпустит меня хоть ненадолго. Злить ее в ближайшие недели я не рискну, как и говорить об угрозе со стороны нелюдей.

Как ни странно, именно на этой почве мы с ней и сошлись. Чуть больше полугола назад я встал на след дарийских шпионов, но, как оказалось, сумел вычислить лишь их пособников. За последнее время характер у меня не изменился, и затягивать с карательными мерами я не стал. Штурм одного из дворянских поместий на юге империи привел не только к уничтожению очередного звена дарийской агентуры, но и неожиданно повлек за собой серьезные последствия.

Родственники убиенного предателя нажаловались Ларе, и она вызвала меня на «ковер». До этого мы, конечно, встречались, но все проходило сдержанно и чинно, хотя мне было трудно сдерживать свои эмоции, находясь близко от предмета моего обожания. Судя по тому, что произошло, и я ей тоже нравился.

Скандал начался с мягких упреков.

— Граф, ваша одержимость угрозой нелюдей становится преступной. Нападение на дворян империи может быть инициировано только имперским судом.

— Простите, ваше величество, но если бы я предупредил вас, то предатель успел бы сбежать, к тому же вы наверняка запретили бы его трогать.

— У вас не было никаких доказательств, — начала закипать императрица, благо разговор намечался щекотливый и рядом не было никого, даже слуг.

— Сейчас они есть.

— А если бы вы ошиблись? Такие действия не имеют оправдания. Впредь чтобы подобного не было.

Тон императрицы мне очень не понравился. Тут следует учесть, что тогда в моей душе взыграл сложный коктейль чувств. Во-первых, я любил Ладу, но терпеть не мог, когда мне безапелляционно приказывают. Увы, сказывалось демократическое воспитание, что плохо отражалось на моей придворной карьере. Во-вторых, меня жутко бесила близорукость имперской верхушки — в том числе и Лары — в отношении дарийской угрозы, и здесь явно не обошлось без интриг. А в-третьих, было просто обидно за то, что все мои усилия мало того что не ценят — так еще и воспринимают как особый вид помешательства.

— Ваше императорское величество, вы можете воспринимать мои действия как вам угодно. Точно так же как действия моего приемного отца. Но скажите мне, сколько раз граф Гвиери спасал вас от смерти?

— Что-то вы слишком осведомлены о наших отношениях с графом! — сузив глаза, сказала Лара, но меня это не остановило, потому что нервное напряжение последних месяцев давало о себе знать.

— Было бы удивительно, если бы я не знал о делах собственного отчима, чьи проблемы достались мне в наследство.

— Вот только я об этих проблемах ничего не знаю!

— Потому что не хотите знать! — Ее ярость затуманила и мой мозг, напрочь забивая осторожность. — Я уже полгода как попугай твержу всем о дари и их пособниках среди знати империи, а вы, ваше величество, требуете доказательств. Оружие и запрещенные артефакты в доме этого вашего невинного барона — не доказательство?! Трупы в тронном зале во время штурма вашего же дворца? Свидетельства прислуги?! В конце концов, три покушения на вас с использованием магического яда за последние полгода — это вам тоже не доказательство?! Если я погибну или окажусь в тюрьме по причине вашего гнева, вам, моя императрица, жить останется от силы месяц. Но я почему-то уверен, что до самого конца вы будете требовать доказательств и держать свой мозг выключенным!

Последние слова послужили сигналом для включения моего собственного мозга, и я внутренне сжался в ожидании реакции Лары. Прикажет посадить в тюрьму или сразу отправит на плаху?

Но того, что произошло дальше, я никак не ожидал, да и Лара наверняка удивилась собственной реакции.

Хлесткая пощечина обожгла мне лицо. Мои родители, да и все нормальные люди моего родного мира учат своих детей тому, что женщин бить нельзя. Вот только я не помню нотаций насчет того, можно ли женщинам бить мужчин. За секундную паузу в голове пронеслась куча всякого бреда, и единственной нормальной мыслью было воспоминание о подобном случае в одном из советских фильмов. В тот момент мотивы киношного героя выглядели вполне разумно, поэтому я недолго думая привлек к себе Лару и поцеловал.

Все теперь точно казнит!

Не казнила ни тогда, ни на следующее утро, ни через неделю, за которую мы только дважды покидали императорскую спальню.

Как и все замешанные на страсти романы, наш закончился проблемами, и если я терпеливо ждал, пока Лара порешает все свои, без сомнения, важные дела, то императрица не хотела делить своего фаворита с мифическими заговорщиками-дари. По иронии судьбы мы расстались в тот день, когда спарка из двух чистокровных дари — мечника и мага со своими «младшими» — едва не лишила меня жизни.

Дневное светило украдкой заглянуло в спальню Палат Зимы и заиграло лучиками на белых стенах. Световые зайчики отразились от зеркал и забегали по стульям и столам, забрались на простыни огромного ложа, подбираясь к лежащим в постели любовникам. Я уже не спал, а просто смотрел на посапывающую Лару.

Не хотелось никуда уходить и хотя бы недельку побыть рядом со вновь обретенной любовью. Утром пить курибу и плескаться в бассейне банного комплекса, который Лара приказала построить после посещения моего дома. Хотелось говорить с любимой женщиной ни о чем, обсуждать цветы и музыку, наконец-то опробовать с ней мои возросшие навыки в кронайском трабо. Эмоциональный танец с партнершей, которую вожделеешь всем сердцем, мало чем отличается от самого бурного секса. В такие минуты мозг находится на грани сладкого и чувственно-мучительного помешательства.

Увы, жизнь, как всегда, внесла свои коррективы — вначале на грани слуха послышался детский плач, который спящая мать тут же уловила. Ее глаза открылись, и еще сонная Лара потянулась к шнурку звонка.

Затем было групповое посещение годовалого Хвана Второго, к которому я, конечно, испытывал определенные чувства, но все же предпочитал компанию его матери.

Повозившись с ребенком, мы только собрались отправиться в огромный дворцовый банный комплекс, как прибежала служанка и начала шептаться с Ларой. Из их шепота я уловил лишь отдельные слова — «стоит и не уходит», «ссорится с капитаном».

Лара нахмурилась, но судя по тому, что не приказала немедленно посадить нарушителя монаршего спокойствия в тюрьму, по мою душу пришел не Шип, а Лован. Лара подспудно перенесла часть своего хорошего отношения к старому графу на его немого помощника. Кстати, Карну близость с моим отчимом не помогла — императрица его на дух не переносила.

— К тебе пришел Лован, — все же снизошла Лара, но тут же добавила, расставляя акценты: — Если вздумаешь сбежать к своим нелюдям, можешь не возвращаться. Это было наше последнее примирение.

Мне оставалось лишь подойти к любимой женщине, обнять ее и поцеловать в макушку.

— Успокойся, все будет хорошо, у меня нет ни малейшего желания злить мою императрицу.

— Но ты почему-то постоянно это делаешь, — проворчала Лара, уткнувшись мне в грудь.

— Я вынужден это делать, чтобы защитить тебя и… твоего ребенка. — Я едва не ляпнул «нашего». Что-то расслабился в последнее время и начал забывать о том, в каком змеином «царстве» нахожусь. Весь этот серпентарий вокруг Лары задевал меня лишь краем, но и этого хватало, чтобы осознать всю опасность подобной обстановки.

Как я и предполагал, в приемной меня ждали Лован и Шип. Центурион лишь кивнул, как бы подтверждая окончание своей посреднической миссии, а вот Шип сразу заговорил:

— Прилетел голубь из Сатара. Командир, кажется, у нас большие проблемы.

— Что там? — кивнул я на крошечную бумажку, теряющуюся в ладони Шипа. Разбирать мелкие каракули не было ни малейшего желания.

— Вчера в катакомбы проник отряд дари. Численность неизвестна, но не меньше четырех десятков нелюдей. Попытка отряда тайной канцелярии пройти следом завершилась крахом, они наткнулись на засаду. Все известные выходы заблокированы. Начальник отделения тайной канцелярии в Сатаре ждет дальнейших указаний.

— Хорошо, хотя ничего хорошего здесь нет, — ответил я и серьезно задумался. Времени не было вообще, и нужно было решать очень быстро и при этом не наделать ошибок. — Так, Лован, сейчас быстро находишь Харита Дирну и канцлера. Передашь им от меня просьбу прибыть через один колокол в здание главной военной канцелярии.

Центурион коротко кивнул и тут же направился к двери, на ходу жестом подзывая гвардейского легионера. Десяток легионеров постоянно находился в приемной императрицы, деля ее с таким же количеством сатарских офицеров. Легионер нужен был Ловану для разговора с канцлером, а вот молодой Дирна поймет немого центуриона без всяких переводчиков.

На предстоящем собрании мне нужен был еще один человек. Далеко бегать за ним не пришлось, потому что начальник императорских телохранителей находился в этой же комнате. Джайме Арат корректно отошел от нас подальше, так что мне пришлось идти к нему через немаленькую приемную.

— Капитан, вы могли бы на пару колоколов оставить свой пост?

— Для чего?

— Для серьезного разговора. Предлагаю встретиться в кабинете начальника следственной комиссии. Все подробности там.

За последнее время мы с капитаном успели довольно неплохо узнать друг друга, так что Джайме не стал задавать лишних вопросов и коротко кивнул.

Все, теперь домой.

По прибытии в свой дворец я первым же делом вызвал начальника собственной почтовой службы, по совместительству являющегося смотрителем голубятни. Невзрачный человечек, имя которого я постоянно забывал, быстро написал под мою диктовку два письма — в Сатар и в замок Торнадо профессору Ургену.

В очередной раз удивившись тому, как этот человек способен писать столь миниатюрные послания, я отпустил его в голубятню, размещенную в дальней части дворцового садика.

Затем в кабинет был вызван Карн. Коренастый кронаец получил приказ выдвинуться со всеми абордажниками в сторону Сатарского княжества и сделать это немедленно. Плохие наездники на несменяемых лошадях доберутся туда не раньше чем через неделю, но и этот козырь не помешает в предстоящей партии.

Дальше в кабинет была вызвана Таня.

— Слушай меня внимательно и не перебивай. — Я сразу задал деловой тон, зная неспокойный нрав землячки. — Я уезжаю в Золотой Город. Боюсь, у нас большие неприятности.

— Я еду с тобой, — тут же вставила девушка с упрямо-серьезным выражением на тринадцатилетнем личике.

— Таня, блин! Просил же не перебивать. Мне некогда спорить с тобой, все очень серьезно. Ты и Яна нужны мне здесь. Возможно, я вернусь через неделю, а возможно, дело затянется на более долгий срок, и все это время Лара останется без присмотра. Так что передашь Яне, пусть найдет способ пристроить и тебя и себя во фрейлины императрицы. Смотрите в оба.

— Я не хочу в эти самые фрейлины. К тому же твоей чокнутой подружки мне долго не вынести.

Вступать в споры желания не было, да и с Таней по-другому было нельзя.

— Так, похоже, мы возвращаемся к нашему старому разговору. Напомню еще раз, у тебя есть простой выбор: или ты делаешь то, что я тебе говорю, или получаешь торбу золота и живешь, как вздумается твоей взбалмошной душе, но ко мне и моим делам чтобы и на километр не подходила.

Мы немного посверлили друг друга взглядами, но я знал, чем все это закончится, — проходили, и уже не раз.

— Хорошо, — буркнула Таня. — Еще что-то?

— Передашь Яне, чтобы присмотрела за моими активами. Хотя зачем Яне. — Я едва не хлопнул себя по лбу, совершенно забыв, с кем имею дело. Детское личико Тани вечно сбивало меня с толку. — Займешься всем сама. Надеюсь, не забыла, как работать с документами?

— Не забыла, — по-прежнему мрачно ответила Таня, чье тело несло в себе душу двадцатипятилетнего менеджера по персоналу из города Донецка.

— Все документы в сейфе. Дубликат ключа у тебя есть… — Неожиданно я понял, что, по большому счету, составляю завещание. Интуиция подсказывала, что события в Сатаре ничем хорошим не закончатся. Похоже, это же почувствовала и Таня.

— Ваня, ты не дури. Я не выживу здесь без тебя. И вообще давай плюнем на эту долбаную империю, — не на шутку встревожилась девушка.

— Поздно, солнышко, — смягчившись, я с братской нежностью обнял ее. — И если честно, мне кажется, что от этих проблем нам не убежать.

Солидный возраст души, да и жесткие приключения Тани в этом мире дали о себе знать, и девушка быстро успокоилась. Она помогла мне облачиться в «чешую», и я вновь поймал себя на мысли, что это выглядит как ритуал прощания.

Блин, идти в бой с таким настроением — это самое последнее дело.

На заднем дворе моего дворца уже собралась вся пятерка «ящеров» и не на шутку встревоженный Еж. Нас ждали лошади, являвшиеся такими же помесями степной и рыцарской пород, как и Черныш.

В разговорах и речах нужды не было, и мы быстро собрались в путь. Настрой чуть сбила Таня, заставив всех присесть на дорожку. «Ящеры» немного удивились, но подчинились старой русской традиции.

Честно говоря, было грустно. Таня с трудом сдерживала слезы. У черного входа толпилась прислуга и, словно чувствуя напряженность момента, тоже грустила. Пара женщин тихо всхлипывала.

— Ну что, с Богом.

Далеко ехать не пришлось — главная военная канцелярия империи находилась в центре дворянского квартала, метрах в двухстах от моего дворца.

Массивное здание нависло над нами серой громадой. У входа застыли два легионера. Меня они знали, поэтому вытянулись по стойке «смирно». «Ящеры» спешились. Шип подошел ближе.

— Шип, найди Тороха.

— Принял, командир.

Несмотря на всю спешность сборов, я прибыл последним. В кабинете главного инспектора следственной комиссии при императрице собрались все, кого я позвал, плюс небольшой довесок. Точнее, довесок был довольно массивным.

Молодой Дирна сидел во главе стола. За последний год он сильно повзрослел и заматерел. От былого, вечно запинающегося и робеющего юноши, которого я поднял на небывалую высоту, не осталось и следа. Он уверенно возглавлял стол, за которым сейчас сидели совсем немаленькие «шишки» империи. С правой стороны Т-образного стола в глубоком кресле развалился канцлер империи Сарае Кольно. Напротив него недовольно морщился начальник одного из гвардейских легионов сентар Таух Соло. Рядом с ним сидел Джайме Арат.

Именно я сделал всех этих людей теми, кто они сейчас есть, но об этом нужно молчать, иначе начнется такое, что былые заслуги не спасут меня от костра церковников. Блюстители чистоты из Церкви Всех Святых и так ходили вокруг меня, принюхиваясь как коты к мышиной норке. Даже пришлось пережить исследование всего снаряжения «ящеров», на время проверки отправив Ежа со всем артефактным хозяйством в замок Торнадо. Святошам так и не удалось обнаружить в моих вещах магии, и они с зубовным скрежетом проглотили отговорку, что все это сделано в Вольных Городах. Но церковники и не думали успокаиваться, так что достаточно было одной искры, чтобы зажечь «очищающий костер».

Пятым в кабинете «угнездился» тот, кого я сюда не звал, — старый сотник «медведей» Выир Дирна.

Похоже, главный инспектор решил помирить нас со своим дедом. В принципе я не обижался на старого Дирну — когда «медведь» сдал меня отчиму, он защищал внука, а зная характер старого графа Гвиери, я вполне понимал все опасения седого сотника. И все же мое хорошее отношение к «медведю» как-то подувяло.

— Господа. — Я решил не затягивать, поэтому сразу перешел к делу. — Благодарю за то, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. Повод, по которому я вас собрал, более чем весомый.

— Я так понимаю, речь вновь пойдет о ваших любимых нелюдях, граф? — с легким раздражением в голосе спросил молодой сентар. В гвардейском черном панцире он выглядел как нахохлившийся ворон. Таух Соло был незаконнорожденным сыном генерала Рольда Сакнара. Так уж случилось, что я, находясь в теле старого генерала, затеял одну игру, которая в итоге не принесла ничего, кроме неприятностей. Теперь Соло считал меня своим сводным братом и до сих пор не знал, как к этому относиться, особенно в свете того, что я был усыновлен родом Гвиери.

Вот такая вот получилась мексиканская «мыльная» история. Я прекрасно понимал сентара, потому что даже у меня воспоминание о собственной глупости вызывало раздражение. Но сейчас наши негативные чувства только мешали общему делу.

— Сентар, мне прекрасно известно, что при дворе все считают меня сумасбродом. Но здесь не совет целителей душ и не светский раут. Так что простите, но ваше мнение можете оставить при себе. Я хочу, чтобы меня выслушали, и, надеюсь, имею на это право.

— Господа, давайте не будем накалять обстановку, — примирительно поднял руку очень юный для своего серьезного поста Харит Дирна. Юный-то он юный, но этот малец, как только сумел отбросить робость и почувствовал опору под ногами, сразу проявил хватку медвежьего капкана.

Джайме Арат всем своим видом показывал, что слушает внимательно. Слегка виноватое лицо командира всех «медведей» горело энтузиазмом, так что сентар был одинок в своем скептическом раздражении.

— Итак, все действительно связано с дари, — начал я, в этот раз уже проигнорировав хмыканье сентара. — От того, что вы с недоверием относитесь к угрозе нелюдей, ситуация не меняется. В катакомбах Золотого Города появился сильный отряд дари. Я немедленно отправляюсь туда. Просить у вас подмоги не буду, потому что это бессмысленно.

— Почему бессмысленно, мои «медведи»… — тут же встрял старый Дирна, но был перебит собственным внуком, который боялся, что, поддавшись чувству вины, дед влезет в очередные неприятности:

— Деда, давай не спешить с выводами.

— Ты как с дедом разговариваешь! — тут же взвился старик.

Да уж, похоже, старший сотник стал сдавать. Эта мысль промелькнула в глазах практически всех присутствующих, и только влиятельный внук заслуженного деда лишь чуть покраснел.

— Все нормально, косолапый, — улыбнулся я, чувствуя, как потеплело на душе. — Там, куда я собираюсь, твои увальни вряд ли помогут. Но спасибо за предложение.

Выир заворчал и надулся, но было видно, что и обращение «косолапый», и мой тон понравились старому сотнику — он понял, что прощен.

— Мне действительно не нужна военная помощь, а вот поддержка иного рода не помешала бы, — продолжил я. — Вы остаетесь в столице, и что-то мне подсказывает, что события, начавшиеся в Сатаре, взбудоражат всю империю. Поэтому будьте хоть немного внимательнее и не отмахивайтесь от разных странностей. Слушайте только свою логику и интуицию, а не то, что говорят вам «уважаемые люди». Особенно это касается окружения императрицы.

— Ваша милость, — недовольно сморщился младший Дирна. — Вы говорите с нами как с детьми малыми. Мы и сами способны отличить реальность от вымысла.

В таких случаях не помогут ни доводы, ни давление. Есть шанс достучаться до мозга сомневающегося человека через сравнения, да и то небольшой.

— Инспектор, если у вас есть тень опасения, что снаружи за дверью прячется убийца, вы пропустите свою любимую вперед?

— Нет, конечно, — мотнул головой Харит Дирна.

— Даже если все в комнате будут называть вас чокнутым и трусом, а любимая станет злиться, не понимая вашего хамства?

— Да плевать! — воскликнул Харит, явно уже осознав, в чем суть этого примера.

— И что же вы сделаете?

— Пойду вперед сам.

Фух, по-моему, дошло — присутствующие явно задумались.

— Вот и я иду вперед, но в нашей воображаемой комнате кроме дверей есть еще окна, и я надеюсь, вы не позволите моей любимой сунуться наружу, даже если опасность кажется мнимой. Как бы она ни ругалась и ни царапалась.

— Вот это я вам обещаю. — Капитан Джайме встал из-за стола и решительно кивнул. — На меня ее ругань не действует уже лет десять.

— Я понял вас, — также поднялся со стула сентар Соло.

Встали и оба Дирна.

Ситуация начала напоминать какой-то пафосный спектакль, поэтому я коротко поклонился и вышел из комнаты.

Совещание силовой верхушки империи закончилось на удивление быстро, и я было подумал, что придется ждать появления нужного визитера, но на выходе из здания заметил сухонькую фигурку похожего на крысу человека.

Марвах Торох — один из подручных старого графа. Когда-то он занимался самыми грязными поручениями Кровавого Моржа, а вот теперь стал главой имперской тайной канцелярии. Не скажу, что он мне нравился, но приходилось терпеть. Еще во время памятного разговора с умирающим графом я отказался от этой должности — не хотелось копаться в грязи имперского дна и великосветских интриг. Тогда граф назначил на этот пост Тороха. Альтернативы у меня не было, поэтому пришлось согласиться. Единственным плюсом в наших отношениях было то, что мы не скрывали взаимной антипатии, и это говорило об отсутствии камней за пазухой. Каждый делал свою работу и при этом знал, что не справится с работой другого.

— Ваша милость, вы звали меня?

— Да, мастер Торох, мне нужно с вами посоветоваться.

Я недолюбливал этого человека и даже немного брезговал им. Но его трудолюбие и преданность своему делу не могли не вызывать определенной толики уважения. Да и ссориться с тем, кто иногда подчищает за тобой грязь и кровь, попросту неразумно.

— Что именно вас интересует? — Поклон Тороха был достаточно низким, но без тени подобострастия. И что самое главное, издевки в нем тоже не было.

— Я уезжаю из города.

— Нелюди? — проницательно догадался Торох.

— Да, и в этот раз все серьезно.

— Насколько серьезно?

— Более чем. Боюсь, что мы добрались до развязки всей истории.

— Плохо. — Торох задумался, ухватив себя за маленький подбородок. — Мои действия?

Вот за это я и ценю мастера тайных дел — за лаконичность и быстроту мышления. Лично для меня подобные достоинства с легкостью перевешивают целый ворох недостатков.

— При малейших проявлениях агрессии в отношении власти, в случае народных брожений, при любых признаках принадлежности к агентуре дари — всех инициаторов ликвидируйте, невзирая на чины и обстоятельства.

— Сложно. — Торох посмотрел мне в глаза, чего не делал практически никогда. — Последствия будут очень неприятными.

— Поверьте, мастер, любые неприятности со стороны людей мы как-то переживем. Причем в прямом смысле этого слова. Если дари пошли ва-банк, то грядет такое, что недавняя гражданская война покажется нам детским пикником. Я не хочу каркать, но что-то не верится, что события в Сатаре — пустышка. Сразу, как только пойму, в чем дело, пришлю голубя с письмом. Если все плохо, то работаем жестко.

— Я понял, ваша милость, — уверенно кивнул начальник тайной канцелярии. В его взгляде горела та уверенность, которой мне, к сожалению, не хватало.

— Надеюсь на вас, тайный советник. Подробных указаний давать не буду, потому что как все провернуть — вы знаете лучше меня.

Прощаться не стали, и я просто развернулся и пошел к «ящерам».

Подойдя к Чернышу, заметил, что Шип посмотрел на Тороха. В ответном взгляде мастера тайных дел мелькнул страх.

Что ж, лишняя ниточка контроля над начальником тайной канцелярии не помешает, даже несмотря на то, что про самого Шипа мне до сих пор так ничего и не известно. Вот так и живу — как на тонком льду, но эффективность этих людей заставляет рисковать.

Последним, с кем я прощался в этот день, был Лован. Закончив с поручениями, центурион подошел к нашей компании.

— Лован, с собой не зову. Ты мне нужен здесь. Если эта толпа интеллигентов не сможет справиться с Ларой, остается только твое тайное вмешательство, да и за девчонками присмотришь. Вот только не надо кислых гримас, — отреагировал я на недовольство Лована. — Ты сам понимаешь, что здесь от тебя пользы больше, чем в спецоперациях.

Центурион криво улыбнулся и сделал правой рукой знак «принял», а затем протянул руку. Я тут же обхватил его предплечье в пожатии равного с равным.

— Я знаю, что ты хотел бы быть рядом, но так будет правильней.

Отступив на шаг, центурион посмотрел на Карна. Старым товарищам было достаточно коротких кивков, чтобы высказать все, что нужно.

Полуденное солнце нависло над городом и с недоумением смотрело на странную компанию, которая покидала столицу империи.

Недоумение закралось и в мою душу.

Мимо нас проносились дома и толпы людей. Некоторые смотрели на кавалькаду закованных в черную чешую всадников настороженно, явно слышав о «ящерах» раньше, а некоторые со страхом отскакивали к стенам домов, словно воочию узрев легендарных демонов. В этом городе многие не любили меня, многие считали буйнопомешанным, но подавляющее большинство столичных жителей даже не догадывалось о существовании графа Вана Гвиери, и уж тем более Ивана Боева.

Тогда зачем все это нужно? Почему мне не сидится возле дворцового пруда и не загорается на ласковом весеннем солнышке? Почему ношусь по империи как пожарный?

Глава 2 ПОЖАРНЫЙ

Путь, на который купцы тратили месяц, а спешащий конный отряд проходил за неделю, мы прошли за три дня. Это была безумная гонка со временем. Что заставляло меня так гнать лошадей? Не знаю, возможно — страх, а возможно — интуитивное понимание того, что время убегает как песок сквозь пальцы.

Ни одна лошадь не смогла бы выдержать такого темпа, да никто на это и не рассчитывал. В империи было какое-то подобие почтовых станций, но я довел эту систему до идеала как минимум на маршруте «имперская столица — Сатар». Отрезки между станциями, в которых всегда держали наготове десяток лошадей, были рассчитаны до метра. И делалось это на основе моих догадок и знаний Змея о физических возможностях лошадей. Он же решал, когда наша кавалькада переходила с галопа на рысь и даже шаг. Иногда мы останавливались на короткие привалы, но таких радостных минут было до обидного мало.

Отряд Карна мы догнали за час до того, как солнце нырнуло за горизонт. Я еще раз напомнил кронайцу, что нужно беречь лошадей, и мы ринулись дальше.

Короткий сон на станции больше напоминал мгновенную потерю сознания — только закрыл глаза, как Шип уже дергает меня за плечо.

Просыпаться и видеть над собой лицо убийцы, похожее на вырезанную из дерева маску смерти, — еще то удовольствие. Так можно и заикой стать.

— Шип, можно было разбудить меня как-то по-другому?

— Ага, поцеловать, — фыркнул Барсук.

— По-моему, кто-то в последнее время слишком осмелел, а ведь пропажа еще не оплачена достойным наказанием.

— Уж и пошутить нельзя, — надулся невысокий «медведь».

— Почему же, можно. Вот я и шучу. Ладно, посмеялись и хватит. Пора в седло.

Честно говоря, подобный марш стал испытанием для моих жокейских навыков. В отряде практически все очень хорошо держались в седле: оба бывших «медведя» были «летунами» — егерскими конными связистами, Грифон вообще в седле с детства, как и любой дворянин, а про казака Змея говорить не приходилось. Хуже меня скачку переносили только выросший в городе Шип и Еж, и это при всей моей любви к верховой езде.

Ох, грехи мои тяжкие — разогнуться удалось с трудом, а впереди еще два таких «веселых» дня.

Еще одно испытание ждало меня во дворе почтовой станции. Возле ворот нас уже ждали пять «полустепняков», а из сарая доносилось возмущенное ржание Черныша.

Ну и как ему объяснить, что мы расстаемся ненадолго?

На любимый соленый сухарик конь не отреагировал. Змей даже предложил повести его рядом одвуконь, но я понимал, что даже такой быстрый способ скачки все равно нас задержит — у «ящеров» не было необходимых навыков.

Ничего, потерпит. Как контраргумент этой мысли в ночи за спиной обиженно и слегка плачуще заржал конь.

На душе стало неспокойно.

Блин, нашел время на сантименты!

Второй отрезок пути напоминал предыдущий, с той лишь разницей, что ехали мы полночи и весь день. Передышки пришлось делать чаще, и к вечеру мы едва не загнали своих лошадей.

Вновь короткий «провал» сна — и последний отрезок пути.

Золотой Город предстал перед нами одетым в пурпурную мантию заката. Он, как всегда, был прекрасен и не похож ни на что в обоих известных мне мирах. Хотелось хоть на минуту застыть и насладится прекрасным зрелищем, но в глубине катакомб под городскими улицами уже зародился черный клубок, грозящий уничтожить Золотой Город и всех его жителей. Я не знал, что именно нужно дари под землей, но точно ничего хорошего для людей.

Нас уже ждали. Редкая цепочка бойцов тайной канцелярии стояла вдоль дороги, указывая путь через город. Похожие на воронье в своих черных одеждах, оперативники окружили развалины, которые раньше были домом.

Дежавю какое-то — именно здесь я впервые спустился в сатарские катакомбы, здесь же мне придется сделать это во второй раз.

Надеюсь, что не в последний.

То, что спуск пройдет в других условиях, я понял сразу, когда увидел, что от дома менялы ничего не осталось. Кто-то предприимчивый снес здание и построил из его останков защитный вал вокруг расширенного зева входа в катакомбы. Из темной дыры в золотистом камне торчала верхушка массивной лестницы. Но не это буквально приковало мой взгляд, а ровные ряды тел в черных одеждах. Их было не меньше трех десятков — закопченные, разорванные и, казалось бы, совершенно целые, но от этого не менее мертвые.

Да что же здесь произошло!

— Кто старший?! — прорычал я.

— Тайный советник шестого ранга Гилар, ваша милость, — тут же подскочил невысокий сатарец с традиционными бакенбардами, но при этом в строгой черной форме тайной канцелярии. Вот только эта форма была изрядно изорвана и пропитана кровью.

— Почему шестого ранга? Кто приказал спускаться вниз?

— Приказ отдал тайный советник четвертого ранга Вруман, — четко отрапортовал боец тайной канцелярии.

— Где он, чтоб вас всех?!

— Внизу, ваша милость. Девять тел мы так и не смогли достать.

— Блин, дебилы! — прорычал я, сам не зная, на кого злюсь больше: на себя или на слишком рьяного начальника фискалов.

Возможно, именно этот до жути ровный ряд тел и перекошенный от боли Гилар заставили меня сделать ту же глупость, что и погибший начальник местного отделения тайной канцелярии. Но не только — интуиция буквально выла о том, что драгоценное время уходит быстро и безвозвратно.

— Шип, выгружаемся. Еж, готовь фонари, мы идем вниз.

Я ждал возражений как минимум от бывшего убийцы, но их не последовало. «Ящеры» проверяли снаряжение, а Еж достал из своей сумки небольшой футляр. Смотреть, как работает артефактор, я не стал, потому что видел этот процесс уже много раз.

Увы, Ургену так и не удалось оживить маленькие магические светильники, зато он вышел из положения, пойдя совсем другим путем — алхимическим.

Еж начал с меня. Сначала он достал из той же сумки небольшую трубку с зажимами. Затем снял пробку с одного конца трубки и вложил в нее небольшой серый камушек. Пробка вернулась на место, а юный артефактор зажал трубку в ладонях и зажмурился. Через секунду его «камланий» с противоположного от пробки конца трубки ударил бледный на солнце луч света. Этот свет излучал тот самый серый камешек. Хватало его где-то на полчаса, а затем на место истлевшего источника света нужно было помещать новый. Не очень удобно, но значительно удобнее, чем факелы или спиртовые лампы.

Еж закончил свои манипуляции, протянул фонарь мне и ушел к «ящерам». Щелкнув зажимами, алхимическо-магический фонарик надежно встал в пазы на одном из стволов тяжелого игломета, и на этом я в принципе был готов спускаться в катакомбы. Но только в принципе — усталость и абсолютное отсутствие подготовки и информации делали всю это затею совершенно безумной.

Так, информация. Блин, как там его?

— Гилар, — наконец-то вспомнил я имя фискала.

— Да, ваша милость.

— Говори все, что знаешь.

— Они сошли с корабля, принадлежащего царю Вернея, вечером три дня назад. Прошли по улице напрямую от порта. Не меньше трех десятков, но это по словам зевак. Два патруля стражи были вырезаны полностью. Тайный советник Вруман отправил вам письмо и заблокировал этот выход и четыре других. Три дня ничего не происходило, и советник решил провести разведку. Поисковые отряды разошлись по сети катакомб. Те, кто прошел по маршруту одиннадцать, нарвались на засаду, которая гнала их до самого выхода. Последних патрульных убили буквально под нами. Советник приказал контратаковать. Вот, в общем, и все, — вздохнул Гилар и понурился. Это движение растревожило рану, и он сморщился.

— Как думаешь, где они сейчас?

— Если одиннадцатый маршрут не случайность и они хоть немного знали катакомбы, то сейчас находятся у Бесовского колодца.

— Твою ж мать!

— Что, ваша милость?

— Ничего.

Вот я придурок, ведь думал же завалить эту проклятую дырку, в которую на заре моих приключений в этом мире улетели тела моего первого носителя и местного босса мафии. Взрыв тогда получился знатным, и наверняка где-то на глубине стенки обрушились. Так что нелюдям еще предстоит поработать, если, конечно, то, что им нужно, находится в бездонном колодце.

Но все равно я идиот! Ну кто, скажите, мешал мне завалить колодец до самого верха, да к тому же обрушить всю пещеру?

Так, хватит рефлексировать, потому что «ящеры» уже закончили подготовку и стоят у импровизированной насыпи вокруг входа под землю.

Ничего толкового Гилар больше сказать не смог, так что тянуть время бессмысленно.

— Пошли. — Я прошел мимо застывших, как страшные чешуйчатые статуи, «ящеров» и, перебравшись через невысокую насыпь, подошел к лестнице. И тут меня остановили.

— Первым пойду я, командир, — придержав меня за плечо, прогудел из-под шлема Шип. Мало того, он со значением постучал пальцем по шлему у меня в руках.

— Вот что непонятно, Шип: командир здесь я, а командуешь ты.

Однако бывший убийца был прав, и мне оставалось только вздохнуть и нахлобучить шлем на голову.

Шип с ловкостью обезьяны скользнул вниз по лестнице. За ним последовала юркая фигурка Ежа. Я, немного подумав, пропустил вперед Барсука и полез под землю уже за ним.

Короткий спуск перенес нас в совершенно другой мир, в котором нет перспективы и совершенно другая температура. Слабое на фоне солнца свечение фонаря под землей, как по волшебству, превратилось в яркий луч. Под мечущимися лучами золотистые стены катакомб заискрились, как снег, — великолепное зрелище, и тут же, словно напоминание о том, зачем мы здесь, я увидел кровавые разводы на золотистом фоне.

Так, нужно собраться. Рука автоматически проверила, удобно ли доставать закрепленный на спине «младший» клинок из трофейной дарийской пары. Похожий на катану меч имел обоюдоострое лезвие полуметровой длины и рукоять для двойного хвата. «Старший» из пары, с более тонким метровым лезвием, был приторочен к сбруе коня. В пешем бою от него толку мало, а вот в конной схватке такой меч был практически идеален.

И все же в данном случае оба «брата» останутся не у дел — в тесных коридорах катакомб придется драться листовидными сорокасантиметровыми клинками с короткими рукоятями. Оба то ли коротких меча, то ли длинных кинжала были закреплены на бедрах.

Пройдясь пальцами по круглым противовесам на рукоятях коротышей, я удобнее перехватил шестиствольник. Скользящий вдоль стволов луч фонаря уперся в стену рядом с фигурой Барсука, внося свой вклад в общее освещение.

На первом отрезке подземного пути мы видели лишь кровавые разводы — тела были уже убраны, именно их я видел наверху. Временами на стенах попадались вырезанные прямо в камне цифры. В первое мое подземное путешествие подобного не было. И неудивительно. Помня о тех блужданиях, я приказал пронумеровать все прямые маршруты.

Сначала мы шли девятым маршрутом, а затем повернули и вышли на одиннадцатый. Тот самый, который вел к злополучному колодцу.

Первые тела мы обнаружили через два перекрестка узких тоннелей. Их было двое — жутко изрубленные трупы в черной форме.

Аккуратно переступив через тела, мы двинулись дальше.

Третье тело лежало еще метров через сто. В отличие от первых двух, оно было практически полностью обгоревшим. Именно это место дари выбрали для засады.

Лучи фонарей высветили во тьме тоннеля какое-то шевеление, а затем пространство вокруг нас словно вздрогнуло.

Волосы на моем затылке встали дыбом.

Если это дарийский маг и фаербол в его исполнении — нам всем хана!

В воздухе запахло озоном, и ветвистая молния врезалась в «чешую» Шипа.

Фух, это «всего лишь» одариец с артефактными браслетами, так что старался он напрасно. Испытания черной «чешуи» показали, что молнии ее не берут, — приятного, конечно, мало, но не смертельно.

Шип качнулся к стене и все же, превозмогая судорогу от разряда, поднял игломет и с первого же выстрела пробил голову одарийского мага.

— Вперед! — крикнул я, намереваясь обогнать Барсука, но бывший «медведь» был значительно шустрее.

Он как торпеда рванул вперед, успел пристрелить здорового мечника-одари, а второго достал уже коротким клинком с левой руки. Барсук работал в ближнем бою, который предусматривает даже пару пропущенных ударов и один ответный выпад. Наша броня была лучше, так что подобная тактика работала.

Первый заслон мы продавили моментально и тут же наткнулись на второй.

Узкий тоннель постепенно расширялся и выходил в небольшую искусственную пещеру. Само пространство пещеры по форме напоминало шайбу — метров сорок в диаметре и всего два с половиной в высоту.

Везде валялись бракованные каменные блоки — именно из них дари смастерили себе баррикаду. Это строение закрывало дальний выход из пещеры. О том, что у нас неприятности, я понял еще на выходе из тоннеля. Пригнувшаяся за баррикадой большая фигура неожиданно осветилась красноватым светом.

Знаем, проходили.

— Рывок и веер.

Повинуясь команде, отряд резко ускорился и, выбежав из тоннеля, рассыпался в стороны.

Успели.

Маг-дари закончил формирование огненного шара и запустил им в тоннель, но нас там уже не было.

— Еж, дымучку!

Последний год постоянной охоты за дари не прошел даром — среди прочих изобретений Урген подобрал дымообразующий состав, который был относительно безвреден для человека и вызывал аллергическую реакцию и у дари, и у одари.

Еж на бегу сорвал с пояса похожий на ракетницу короткоствольный «пистоль» и сунул в трубу ствола колбу с приделанным оперением. Этот агрегат создали уже местные умельцы, правда, пружину для него пришлось везти из Вольных Городов.

Тихий щелчок — и колба по некрутой дуге полетела к каменной баррикаде. С едва слышным звоном емкость разбилась, расплескав по камню синеватую жидкость, которая тут же начала испаряться клубами дыма.

— Атака! — скомандовал я и побежал к баррикаде. Оттуда уже доносились звуки чихания и кашля вперемешку с яростным рычанием.

Дышать в дымовой завесе было трудно, но можно. Всадив в завесу по несколько игл, мы нырнули внутрь образовавшегося облака. Иглометы переместились на ремнях за спину, и в ход пошли короткие клинки.

Маг-дари достался мне. Он попытался создать защитную сферу, но не успел — зародившееся заклинание схлопнулось через мгновение после того, как мой клинок вошел под челюсть нелюди.

Легкий сквозняк в подземелье начал развеивать дым, и я увидел, что бой практически закончен. Три мечника одари уже легли мертвыми телами на пол пещеры. Барсук с Грифоном яростно дырявили шкуру, согнувшуюся от боли, — громадную тушу «младшего» из свиты мага-дари. Второй «младший» врезал Змея увесистой лапой, запустив того в короткий полет, но тут же получил под поднятую руку хорошо рассчитанный удар Сома. Сталь достала до сердца, и большая туша звероподобного «младшего» забилась в агонии. Хорошо, что у них всего одно сердце, а не два, как у морхов.

В это время Барсук с Грифоном «домучили» своего соперника. И только Шип не участвовал в этих разборках, а хладнокровно целился в убегающего от нас по тоннелю мага-одари.

— В ноги! — успел крикнуть я за секунду до выстрела.

Шип сорвался с места едва ли не одновременно с иглой и уже через пару секунд приволок к нам постанывающего одари, которого можно было спутать с человеком только издали. Это существо с генами человека было раза в полтора меньше своих господ-дари, представитель которых сейчас лежал на спине, широко раскинув когтистые руки. У одари была такая же серая кожа и вертикальные зрачки, но когти больше походили на ногти, а на голове имелась хоть какая-то растительность.

— Пакуйте его, нам нужна информация.

Не знаю, что именно стало причиной того, что произошло через секунду, — мои слова, или все так и было задумано. Воздух перед глазами как-то поплыл. Нет, сознания я не терял. Зрение тоже оставалось в норме, но в глазах временами словно проплывала какая-то рябь, как это бывает, когда резко просыпаешься и встаешь.

Что все это неспроста, я понял, когда коротко застонал Грифон. Из-под короткого подола его «чешуи» потекла кровь. Его перекосило набок, а это значит, что он получил удар снизу, практически в единственное доступное место.

Но кто это сделал, черт возьми?! Ведь никого рядом не было.

Я выхватил из пристегнутой прямо поверх набедренных ножен кобуры двуствольный иглометный «пистоль» и начал крутиться на месте как умалишенный. Сдвоенный ствол бессильно тыкался в темноту, но никого, кроме таких же растерянных «ящеров» и пленника, я не увидел.

Что за чертовщина!

Следующим пострадал Барсук. Неожиданно его голова дернулась, и бывший «медведь» начал заваливаться на спину, а из-под забрала его шлема потоком хлынула кровь.

— Нет! — Страх цепкими когтями впился в мою душу, а бессилие перехватило горло. Моих людей резали прямо у меня на глазах как бестолковых баранов.

Не знаю, на чем основывались мои действия, возможно — на кратковременном помешательстве? Но я все же надеюсь, что это была интуиция.

Левая рука рывком расстегнула подбородочный ремень и сдернула шлем. А затем я врезал тяжелым шлемом себя же по голове, которая загудела как колокол. По лицу потекла кровь, взгляд поплыл — и тут я увидел размытую фигуру.

Рука сработала быстрее мозга. «Пистоль» с тихим щелчком выплюнул иглу, и мой взгляд внезапно прояснился, насколько это возможно для человека с легким сотрясением мозга.

Теперь таинственную невидимку увидели все. Поняв, что ее раскрыли, «невидимка» рванула в сторону ближайшего тоннеля. Причем не того, что мы могли простреливать, а соседнего. Бежала она, очень грамотно качаясь, как маятник, из стороны в сторону. Почему она? Да потому что с такой грацией может двигаться только женщина. Причем обтянутая зеленым комбинезоном фигурка имела довольно соблазнительные формы.

Этакий зеленый ниндзя все же добрался до поворота и нырнул в тоннель.

Взбешенный Змей хотел рвануть следом, но я не мог допустить еще одной глупости:

— Стоять! Отходим!

Я тупо смотрел в сторону тоннеля, в котором исчезла «невидимка». По щекам, словно слезы, текла кровь, а мне было страшно повернуться и посмотреть на то, что сделал невидимый убийца. Если Грифона местные целители еще вылечат — полостные операции они делают легко, — то весельчаку Барсуку уже ничем не помочь. Эта тварь угодила ему в смотровую щель.

— Дядя Ван, — Еж называл меня так, только когда очень волновался.

Пришлось разворачиваться. То, что я увидел, было похоже на чудо. Барсук смотрел на меня, причем обоими глазами. Видок у него был еще тот, но это мелочи. Конечно, если можно назвать мелочами жуткую рану от верха левой щеки до рта. Судя по всему, клинок «невидимки» выбил пару зубов и, возможно, повредил говоруну язык. Не знаю, как он теперь будет хохмить, но по крайней мере жив — и на том спасибо всем местным святым. Возможно, я ошибаюсь, но сработал наработанный рефлекс защиты от стрел. Барсук инстинктивно наклонил голову, и острие кинжала лишь скользнуло вниз, не попав в глазную впадину.

Кровь из жуткой раны уже почти не шла благодаря стараниям Сома — опытный «медведь» успел налепить на лицо друга какую-то гадость. Конечно, ухищрения егерей давали лишь небольшую отсрочку.

А нам больше и не надо.

Поблагодарив Господа за жизни своих людей, я решил, что на сегодня с меня приключений достаточно. Бешеная скачка и бой окончательно выпили небесконечные силы, и все мы держались только на адреналиновом допинге.

— Все, уходим. Змей, тащишь со мной Барсука. Сом, Шип, на вас пленник. Еж, помоги Грифону.

Обратный путь прошел как в бреду. Подъем на поверхность ясности не добавил — на Сатар навалилась ночь.

Когда вокруг замелькали факелы, я с трудом сумел вычленить из мешанины светлых пятен знакомое лицо.

— Советник, как там тебя?

— Гилар, ваша милость, — тут же подскочил временный начальник отделения тайной канцелярии в Сатаре.

— Слушай внимательно, Гилар. Пленника в глухую комнату. Дверь завалите камнями. Если вдруг камни начнут шевелиться сами по себе или кто-то из постовых ни с того ни с сего умрет, постарайтесь накрыть «невидимку» сетями.

— Невидимку? — недоверчиво переспросил Гилар.

— Выполнять приказание вплоть до самых бредовых мелочей.

— Есть, — вытянулся он довольно резво.

Сфокусировав взгляд на происходящем чуть дальше, я увидел толстяка в рясе, который хлопотал над лицом Барсука.

— Нас тоже.

— Что тоже? — осторожно поинтересовался Гилар.

— В глухую комнату и завалить… — это было все, что я запомнил, перед тем как провалиться в черную пропасть обморока.

Из глубин бескрайнего неба, откуда-то очень издалека, ко мне подплыла белая тучка.

— Ван, — ласково прошептала она.

Мне не хотелось отвечать, потому что полет в небе был упоительно сладок.

— Ван, — чуть громче прошептала тучка.

— Уйди, — отмахнулся я.

— Ван, колючку тебе в штаны, — внезапно голос тучки огрубел, а она сама налилась чернотой и прыгнула на меня, обдавая мокрыми брызгами дождя.

— Что?! Где?! — Я вскочил с кровати и только после этого понял, что нахожусь в небольшой полуподвальной комнате. Причем в неожиданной компании: это были не спящие на других лежаках «ящеры».

Кто бы сомневался — парочка извергов собственной персоной. Встретились два одиночества. Я сознательно старался держать этих персонажей подальше друг от друга, потому что был уверен: как только они встретятся, так сразу примутся пить из меня кровь, причем ведрами.

Профессор Урген, за прошедший год изрядно потолстевший, поставил на стол пустой стакан и довольно улыбнулся.

— Вот, а ты говоришь, что не проснется, — улыбнулся он Карну, которого еще совсем недавно ненавидел всей душой и боялся до колик в животе.

Что делает с человеком спокойная жизнь — никто за тобой не гоняется по всему континенту, и вот уже появляется изрядное брюшко и снисходительное отношение к тем, кто охотился за тобой и отнюдь не с мыслью вместе попить пива.

Ладно, поулыбались и хватит.

— Как вы здесь оказались так быстро? — спросил я и, чтобы избежать шуточек, сразу добавил с металлом в голосе: — Сначала ты, Урген.

— Дежурная шхуна была под рукой, и ветер оказался попутным. Вот и все объяснения.

— Карн.

— На почтовых станциях из десятка вы оставили трех лошадей.

— Ясно, — кивнув я, сел обратно на кровать и обхватил гудящую голову руками. — Что успели сделать?

— Ну, немного допросили пленника, — отчитался Урген.

— Демоны, — встрепенулся я, понимая, что профессор открыл заваленный по моему приказу вход во временную темницу. — «Невидимка» не появлялась?

— Успокойся, я уже обо всем позаботился, — небрежно отмахнулся профессор, и эта небрежность взбесила меня, давая выход накопившемуся раздражению.

— Что ты мог предусмотреть?! Эта тварь резала нас, как кутят, и если бы не чистое везение, мы все остались бы в катакомбах. Ты это понимаешь?!

Урген не обиделся, он сразу посерьезнел, подошел и присел рядом.

— Ваня, все в порядке, — старательно выговаривая земное имя, сказал он. — Я, как только прибыл, расспросил Барсука. Он сейчас накачан эликсирами по брови и все равно не спит. Если не ошибаюсь, а мои архивы не врут, то это простой отвод глаз, правда, в исполнении настоящего виртуоза.

— И что ты сделал? — спросил я, успокаиваясь.

— Выбил пару рун на виске Барсука, и теперь отвода глаз он не боится. Жаль, что теперь уже от него будут отводить глаза не только дамы, но и мужики: покорежило парня серьезно.

— Так, с этим понятно. Что насчет допроса пленника?

— Молчит, тухлая каракатица, — ответил за профессора Карн.

Ничего нового он мне не сообщил — договориться с одари очень сложно, но у меня был ключик к стойкости нелюдей, который удалось нащупать совершенно случайно.

— Ты его резал и жег?

— Ну да, и еще слегка попинал, — недоумевая, ответил Карн. — Но все без толку.

— Ну ладно, с морячком все ясно, но ты, светило, блин, науки! — недовольно повернулся я к Ургену.

— Не понял, почему это со мной все ясно? — тут же взбрыкнул Карн.

— Помолчи, — отмахнулся я, продолжая смотреть на профессора. — Ты про воду забыл?

— Точно! — хлопнул Урген себя ладонью по лбу. — Пошли, попробуем!

Уже немолодой ученый почти бегом направился к выходу, чтобы применить на другом живом существе изощренную пытку.

Господи, что же мы с собой делаем-то — стоит вспыхнуть вражде, и даже такие вполне приличные люди, как Урген, превращаются в зверье.

Но тут ничего не поделаешь — наш пленник хранит тайну, от которой зависит жизнь очень многих людей.

Под временную тюрьму местный начальник фискалов использовал полуподвал одного из соседних домов. Из окон в наполовину выдолбленном в камне помещении была только небольшая отдушина, которую в данный момент завалили тяжелым камнем.

Такие же глыбы, раньше подпиравшие массивную дверь, теперь валялись вокруг. На одном из камней сидел Барсук и слегка осоловевшим от эликсиров взглядом осматривал окрестности.

Видок у него был еще тот. Нижнюю часть лица закрывала плотная повязка, а на чуть вспухшей коже левого виска «красовалась» свежая татуировка.

Сложная вязь символов сплеталась в тугой клубок, выпустив пару нитей на лоб и к уху.

— Со святошами проблем не будет? — тихо спросил я Ургена.

— Понятия не имею, — пожал он плечами и тут же добавил: — Но Барсука я предупредил, а он согласился. А что ему терять? И так придется прятать лицо, пока им не займутся серьезные целители.

От дальнейших пояснений я отмахнулся, потому что мы уже приблизились к вскочившему «ящеру». Даже без шлема он представлял собой жуткое зрелище, и это при том, что рану закрывала повязка.

— Ты как? — спросил я. И тут же поспешил добавить: — Не говори, просто покажи.

Барсук изобразил на пальцах нечто невразумительное, судя по всему, как и его состояние.

— Ладно, жив — и слава всем святым. Денег у нас хватает, так что вылечим, будешь еще краше, чем был.

Губы «ящера» закрывала повязка, но в его глазах я уловил отражение грустной улыбки.

— Ты это брось, Валат, — для убедительности назвал я Барсука настоящим именем. — Целители могут очень много, а за большие деньги они сотворят чудо. Вот только что делать с татуировкой?

Немного приободрившийся Барсук небрежно отмахнулся, а затем даже ткнул пальцем в татуировку и показал общий для обоих миров знак одобрения с оттопыренным вверх большим пальцем.

Ну что ж, друга успокоил, теперь пришла пора напрячь врага.

Одари висел на стене полуподвала, прикованный к камню тяжелыми кандалами и раздетый донага. На светло-золотистом камне застыли разводы темной, практически черной крови одари. Такими же потеками была измазана его серая кожа, на которой также имелись длинные разрезы и запекшиеся ожоги.

— Молчит, говоришь? — хмыкнул я почти как Сухов из советского фильма. — Ну-ну. Карн, найди тряпку и кувшин с водой.

Пока кронаец бегал за требуемым, я приказал двум фискалам отцепить задергавшегося пленника от стены и прикрутить его к массивному стулу.

Карн вернулся с чьим-то форменным камзолом и ведром, из которого торчала ручка черпака.

Немного не то, что я просил, но и так сойдет.

— Зажми его голову лицом вверх.

Карн уже догадался, что сейчас будет, и перед тем, как запрокинуть голову пленника, накрыл ее чужим камзолом.

Струйка воды из черпака полилась на быстро намокшую ткань. Через минуту одари стало нечем дышать, и он задергался. Воздух все же поступал в его легкие, но с изрядной частью воды.

Сунув черпак в руки одного из сатарских фискалов, я отошел к стене и прислонился к золотистому камню. Сон, конечно, прибавил сил, но не настолько, чтобы я скакал кузнечиком.

Попытки пленника вырваться перешли в мелкую судорогу, а это значит, что можно начать конструктивный разговор. Повинуясь моему жесту, Карн отпустил голову одари и сдернул с его лица намокший камзол.

Чистокровные дари и их слуги одари явно имели в своих генах что-то от кошачьих. От них же они унаследовали нелюбовь к воде. Пытка водой сама по себе очень неприятная штука, а если водобоязнь у существа заложена на генетическом уровне, то и подавно.

— Что вы здесь делаете? — спросил я, подойдя ближе. Повинуясь жесту, один из фискалов вложил в мою руку мокрый камзол, который я и поднес к лицу одари. — Отвечай!

Второго захода делать не пришлось — одари поплыл.

— Мы освобождаем Господина… — Имперский язык в устах нелюди звучал довольно чисто, что было неудивительно. Тихая война дари с людьми шла не одну сотню лет, и только благодаря близорукости имперских правителей это противоборство осталось тайной для широких масс обывателей.

— Какого господина?

— Господина Кидраба.

— Демон Торнадо, — тут же перевел стоящий за моей спиной Урген.

— А он что, здесь? — удивился я, услышав имя древнего мага, в чьей резиденции теперь размещалась лаборатория профессора.

— Похоже, его здесь прижал кто-то сильный.

Так, все это, конечно, интересно, но меня не покидала мысль, что вопросы немного не те.

— Почему вы пришли только сейчас?

— Не знаю, — прохрипел одари, а вот его забегавший взгляд говорил об обратном.

— Отвечай, тварь! — Раздражение нахлынуло внезапно: все-таки давало о себе знать напряжение последних дней. Чтобы подтолкнуть пленника к ответу, я резко ткнул, почти ударил его в лицо мокрой тряпкой.

Мотивации хватило — судя по всему, недавние воспоминания затопили мозг одари паникой, потому что он вновь мелко затрясся.

— Наши маги… — пробубнил он из-под тряпки. Я убрал мокрый камзол от его лица, давая возможность говорить. — Наши маги нашли способ совершить ритуал пробуждения Господина всего за три пролета дневного светила.

— Черт, когда вы начали?

— Три дня назад.

— Демоны меня задери! — заорал я, буквально чувствуя, как, ускоряясь, бегут секунды отведенного нам срока. Потраченные на сон часы давили на плечи молчаливым упреком. — Карн, буди «ящеров». Гилар, готовь штурмовую команду. Собери только лучших.

Кронаец в серой «чешуе» и фискал в черном камзоле пулей вылетели из комнаты, а я повернулся к Ургену.

— Делай что хочешь, но я должен знать о Торнадо и его «саркофаге» все. Не помогут книжки — вот тебе тряпка, а вот ведро, — указал я профессору орудия пытки и тут же получил вполне ожидаемый ответ:

— Я не палач.

— А я?

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, и Урген сдался.

— Хорошо, но для начала все же посмотрю в те книги, что привез с собой.

— Делай как знаешь, не мне тебя учить. А я займусь тем, что умею лучше тебя.

Прохладный и чуть спертый воздух катакомб вновь принял нас в свои объятья. Теперь нас было значительно больше, но в узких коридорах подземелья это не имело значения.

Впереди шли «ящеры» в полном составе — Барсук отказался снимать броню и шел в общей цепочке, накачанный эликсирами до одурения. Впрочем, даже в таком состоянии он был эффективнее любой замены из неподготовленных людей. Остальным тоже пришлось хлебнуть какой-то дряни и получить заряд бодрости от целителей. В том числе и мне. Следом за «ящерами» шла троица «попугаев» с арбалетами — инициатива Карна пришлась очень кстати.

Замыкали колонну три десятка бойцов тайной канцелярии под руководством Гилара.

О масштабном бое в узких коридорах не могло быть и речи. Поэтому когда нас встретил заслон одарийских мечников, взбешенный неприятностями друга Сом просто попер вперед, как морхский носорог. Нам же оставалось только переступать через оставленные «медведем» трупы.

Схватка приобрела массовый характер, когда мы вышли в очередной зал масштабной вырубки камня. Здесь нас ждали «младшие». Что характерно, при этом не было видно никого из старших — похоже, они занимались побудкой демона.

Полные сил и решимости «ящеры» практически не пользовались иглометами, а ринулись в атаку. Огромная масса плоти и чешуйчатая сталь столкнулись с необычным звуком, к которому прибавилось звериное рычание и человеческая ругань.

Прислушиваться и присматриваться у меня времени не было — на меня прыгнула туша «младшего». Кроме жалкого подобия приема из айкидо, в голову больше ничего не пришло. Я сделал короткий шаг в сторону и, перехватив когтистую лапу, постарался подправить траекторию полета вражеской туши. Получилось это лишь отчасти, но результат оказался положительным. Монстр завалился на бок, увлекая меня за собой. Я не стал тянуться за клинками, а быстро выхватил из кобуры двуствольный игольник и, нащупав дулом висок зверя, нажал на курок. Голова «младшего» дернулась, а его лапы заскребли по камню в агонии.

Вскочив на ноги, я вернул «пистоль» в кобуру и перетащил большой игломет со спины на грудь.

Бой в помещении уже стихал, поэтому мне осталось лишь оценить обстановку — увы, сделал я это слишком поздно. Мой взгляд успел выхватить ползущего по полу одари, который явно двигался к определенной цели. Этой целью был небольшой сундучок, под открытой крышкой которого виднелись какие-то синеватые камни. Догадка пришла мне в голову в тот же момент, когда рука одари легла на камни.

— Бойся! — ну как еще предупредить тех, кто не знает, что такое бомба. — Всем под стены, обва…

Закончить свой вопль не удалось — хорошо, хоть орал уже на бегу к ближайшей стене.

Грохнуло знатно — сначала взорвался сундук с «камнями» а затем потолок ударился о пол. Мне на голову упало несколько изрядных камней, и хорошо, что шлем полностью оправдал свою стоимость.

Когда пыль немного рассеялась, я увидел, что все «ящеры» и Еж выползают из-под завалов у стен теперь уже кольцевого помещения. Судя по ругани, Карн и его парни уцелели. Выжили также Гилар и десяток его бойцов. А вот остальные оказались погребены под огромной кучей камня, образовавшейся посреди зала. Проход, который защищали нелюди, также был перегорожен солидным завалом.

— Гилар, есть другой путь к колодцу?

— Есть, но придется пропетлять, — прокашлявшись, ответил фискал.

— Тогда вперед!

Бешеная гонка по узким коридорам закончилась в помещении, очень похожем на обвалившийся зал. Недавнее событие повлияло на всех — «ящеры», «попугаи» и фискалы сразу свернули от выхода к стенам.

Этот заслон оказался значительно меньше — всего пять одари и три пары «младших» дари, но дрались они отчаянно. Это отчаянье толкнуло одного из одари на подрыв шкатулки с «разрыв-камнями» задолго до переломного момента рукопашной. В принципе он поступил правильно, потому что «ящеры», растеряв весь гонор, взялись за иглометы. По этой же причине нелюдь так и не смог добраться до своего сундука, сбитый метким выстрелом Шипа.

Троица выживших «младших» моментально отступила в коридор, перекрывая его своими телами, утыканными арбалетными болтами и усеянными отметинами от игл.

Внезапно я почувствовал, что остались считаные минуты, в течение которых нам нужно было добраться до колодца, а монстрам постараться не допустить этого. То, что ставки слишком высоки, подтвердило появление «невидимки». Мой взгляд внезапно поплыл, и вновь появилось ощущение соринки в глазу.

— «Невидимка»! — дико заорал я, безрезультатно вращаясь вокруг своей оси.

С таким же «успехом» по сторонам осматривались все остальные, кроме Барсука. Заполучивший свежую татуировку «ящер» внезапно застыл, затем резко довернул свое тело в сторону и пнул ногой пустоту. Точнее, то, что раньше выглядело как пустота. Закутанное в зеленый комбинезон тело кубарем покатилось по полу, но это только выглядело хаотичным движением. Когда мы ухватились за оружие, «невидимка» «докатилась» до покинутого нами тоннеля и неожиданно длинным прыжком исчезла в темноте. Лучи фонарей, арбалетные болты, иглы полетели следом, но безрезультатно.

— Атака! — заорал я, стараясь хоть как-то сократить заминку, созданную вмешательством «невидимки».

Черные тела «ящеров» метнулись ко входу в перекрытый «младшими» тоннель, но разлившийся в воздухе звон сообщил, что мы опоздали.

Троица «младших» захлебнулась воем, в котором смешались ярость и боль. Монстры сорвались с места, явно желая захватить с собой в ад парочку врагов. Дружный залп оборвал их жизнь и свел благородную затею на нет.

Спешить нам было уже некуда, но я все же поторопил Грифона, занявшего место во главе колонны, и едва за это не поплатился. Хорошо, что бывшего рыцаря тормозила едва залеченная целителями рана.

Впереди показался освещенный магическими светильниками вход в пещеру с Бесовским колодцем. Когда Грифон начал заваливаться на стену, мне хватило ума только крикнуть:

— Стой!

А вот Шип соображал быстрее. Он быстро сдернул с пояса цепь с маленькой кошкой, которой мы иногда останавливали массивных «младших». Коротко размахнувшись, Шип зацепил кошкой упавшего Грифона. За цепь тут же ухватился Змей, и они вдвоем быстро подтащили «ящера» к себе.

Ну и что бы это значило?

Чтобы проверить мелькнувшую догадку, я шагнул вперед, но был тут же остановлен легшей на бронированное плечо рукой Шипа.

— Командир, мы сами. — Несмотря на всю заботливость, бывший убийца до сих пор не называл меня ни «господином», ни «милостью», так что «командир» в его лексиконе пришелся очень кстати. Так же выходил из положения Карн, не желающий лебезить перед тем, кого он не то чтобы ненавидел, но терпел с трудом. Конечно, «ящеры» позволяли такие вольности с графом только без посторонних или в боевой обстановке, как сейчас.

Повинуясь жесту Шипа, Сом крохотными шажками осторожно двинулся вперед. Метра за два до выхода в огромный зал с колодцем он чуть качнулся и тут же попятился назад.

— В голове помутилось.

— Ладно, не будем рисковать. Гилар!

— Да, ваша милость.

— Можно еще как-то попасть в этот зал?

— Там есть сверху балкончик, но путь туда очень неудобен.

— Нам не до комфорта. Веди.

Путь оказался действительно сложным. Похоже, вырубку здесь проводили совсем уж кустарным способом, не заботясь о технике безопасности. Пару раз пройдясь иногда боком, а иногда и на карачках, мы приблизились к цели.

К счастью, ничего плохого с нами не случилось, и до самого «балкона» никто так и не почувствовал дурноты.

Короткий выступ, торчащий под дырой неправильной формы, балконом можно было назвать только приблизительно. По крайней мере, мы получили отличный обзор.

Обширная пещера была мне знакома еще по приключениям в теле мошенника — те же непонятного смысла фрески по стенам и колодец в центре. Но имелись и отличия в виде нескольких куч обвалившегося камня — явно результат давнего взрыва артефакта. Все это было ярко освещено знакомыми мне магическими лампами. Привычный вид катакомб нарушала вязь огромных символов, которая длинной змеей обвивалась по полу вокруг колодца. Кроме того, словно дополнением к мистической картинке по периметру магического рисунка лежала россыпь из полутора десятков тел дари.

Ну и как это все понимать?

Глава 3 ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

Огромная туша «Веселой Устрицы» в очередной раз легонько вздрогнула, получив в борт удар волны. Легкая качка уже не замечалась, и только привинченный к полу стол передавал рукам вот такие короткие импульсы. Да и они отмечались лишь краешком сознания, полностью поглощенного изучением документов. А изучать было что.

Как только Урген добрался до смотрового «балкона» в подземном зале, он тут же сообщил, что у нас серьезные неприятности.

Можно подумать, я сам не догадался.

По информации профессора, добытой из книг и от истерзанного пленника, мы имеем дело с ритуалом оживления впавшего в спячку демона, точнее — древнего мага-боевика. Это было понятно, только оставалось узнать, что нам с этим делать. По словам пленника, уничтожить «саркофаг», а точнее — капсулу, или, как сказал профессор, корпускулу, с демоном невозможно. Есть шанс справиться с древним магом после пробуждения, но он на всех парах стремится к нулю.

Все задумались, и очень серьезно. Выдвигались самые безумные идеи. Спор грозил затянуться надолго, если бы не закончивший перерисовывать руны профессор. Урген с какой-то рассеянной улыбкой сказал, что информацию об убийстве демонов можно почерпнуть из наследия Крандола — Пожирателя Демонов.

В тот момент мне захотелось стукнуть профессора по голове, причем полностью осознавая, что на руке находится латная перчатка.

Что ж, прогресс наметился, теперь оставалось узнать — есть ли у нас время на какие-либо исследования.

Поднявшись наверх, я тут же направился к заключенному во временной тюрьме пленнику и… нашел его там с перерезанным горлом. Если бы не четыре тела местных фискалов, я бы заподозрил измену, а так все объяснялось просто: пришла эта невидимая тварь и порезала всех к такой-то матери. Причем винить в этом было некого — ведь приказа вновь завалить вход камнями не было.

Профессор, видя мое бешенство, не стал затягивать с ответом и сообщил, что успел узнать у пленника все подробности — до окончательного пробуждения демона у нас имелось целых три месяца.

Что ж, возможно, не все так плохо, как кажется. Если был кто-то, умевший убивать демонов, то возможно, это получится и у нас. Необходимо просто отыскать все, что связано с этой личностью, и раздобыть хоть немного нужной нам информации. Все бы ничего, только все известные профессору следы этого Крандола вели в хтарскую степь, поэтому нам стоило поспешить. Я решил не изнурять себя скачкой и приказал грузиться на «Веселую Устрицу» — огромный фрегат, доставшийся мне в наследство от графа.

Приглушенное ржание и гулкий удар оторвали меня от чтения и вызвали злорадную ухмылку — ведь предупреждал же я Черныша, что море не место для коня. Как оказалось, мой скакун страдал от морской болезни, сделавшей его характер еще хуже.

Конюхи с почтовой станции доставили Черныша через двое суток после нашего прибытия в Сатар, практически к отплытию «Устрицы», и он тут же закатил истерику, не желая отдаляться от меня ни на шаг. Так что теперь капризный жеребец был помещен в трюм и пытался пробить копытами борт судна.

Ну-ну, флаг в руки, точнее, в копыта. «Устрица» еще во время боя с пиратами показалась мне настоящим гигантом, так что шансов у Черныша не было.

Позвонив в колокольчик, я заказал появившемуся в дверях каюты юнге кофе, то есть курибы, и вновь вернулся к чтению.

Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, придется перелопатить кучу материала и стать единственным в этом мире демонологом — звучит круто, но куча документов пугала.

Для начала я ознакомился с историей магической цивилизации, царившей на этом континенте несколько тысяч лет назад. Не знаю, насколько эта версия близка к истине, но в таком виде она появилась стараниями профессора после изучения всей доступной литературы и легенд. Несмотря на полный запрет всего, что касалось демонов, Ургену удалось собрать внушительную библиотеку работ по артефактам и всему, что связано с магическим наследием предков. Если честно, я уже начал сомневаться, что древние маги были людьми: уж слишком лихо они работали с генами человека.

Итак, древнее государство магов занимало весь континент и имело деление только на экономические зоны. Степная зона, специализировавшаяся на скотоводстве, — для работы в степи была выведена целая народность со специальными свойствами. Восточная зона, предназначенная для сельского хозяйства и растениеводства, — здесь человеческий генотип практически не пострадал, так же как и в горнопромышленной зоне. Кстати, жители Вольных Городов появились на северном побережье степи, переселившись именно из горных районов, так что с разрезом глаз у них было все в порядке.

Чем занимались морхи на юге континента, было неизвестно, но не удивлюсь, если и они были созданы с определенной целью и обладали нужными функциями.

Теперь что касается самих демонов. Как и следовало ожидать, сугубо рабовладельческое государство начало разваливаться, как только появились первые признаки пресыщенности. Постоянные бунты модифицированных рабов создали целую касту магов-усмирителей. Именно они и стали впоследствии теми, кого нынешние обитатели этого мира называют демонами.

Именно в исторических свидетельствах этого периода и начали мелькать первые упоминания о неких дари, но каких бы то ни было точных сведений о нелюдях найти не удалось.

Что же касается самих демонов, то постоянная практика подняла их боевые магические способности на непомерную высоту, причем вместе с самомнением. Началась Эра господ.

Как и следовало ожидать, продлилась она недолго — проживание рядом с агрессивными соседями не способствует долголетию, особенно если вся компашка страдала манией величия, замешанной на паранойе.

Когда демонов на континенте остались даже не сотни, а десятки, на сцену вышел тот самый Крандол — Пожиратель Демонов, наследие которого мы и планировали раскопать.

Интересно, он что, их действительно ел или это метафора? Пока в документах гастрономические пристрастия Крандола не упоминались. В принципе там вообще было мало информации, но в одном труды разных историков сходились — если хочешь найти следы Пожирателя, нужно идти в степь. То же самое говорил Урген.

Великий герой древности, имя которого было закопано церковниками в недосягаемые глубины истории, имел основную базу в замке демонессы Грозы — именно такпереводилось ее имя с древнего языка.

Закончив с историческими справками и определением главной цели, я задумался над тем, что мне делать дальше. Впереди три месяца на то, чтобы преодолеть проблему, с которой в этом мире еще никто не сталкивался. Ну, конечно, если не считать Крандола Пожирателя, но его кости давно истлели, и ответить на мои вопросы он не сможет. С другой стороны, без этих самых ответов мы не сможем не то что уничтожить — даже подойти к таинственному «саркофагу» демона. Идею с обвалом катакомб Урген отмел сразу — во-первых, у нас не было необходимой взрывчатки, а во-вторых, если верить хроникам, демону этот завал что слону дробина.

Получалась патовая ситуация, и единственное, что нам оставалось делать, — это направиться в замок Торнадо и еще раз перешерстить архив Ургена.

Когда решение принято, все становится намного проще — из тесных клеток на палубе «Веселой Устрицы» в разные стороны понеслись почтовые голуби. Крошечные тела в голубом небе казались такими незначительными, но как только они достигнут своих целей, в движение придут огромные силы.

Три дня морского плавания дали нам возможность отдохнуть и собраться с силами. Мне в какой-то степени стало жаль «попугаев», которых мы не дождались. Можно только догадываться, какие потоки словесной грязи кронайцы вылили на меня и своего командира, когда узнали, что вместо любимой палубы и морских брызг их ждет неделя скачки в седле и дорожная пыль. А вот Карн был счастлив — он практически весь рейс провел либо у штурвала, либо на носу судна, подставляя лицо соленому ветру. Не желая нарушать этой идиллии, я старался не беспокоить кронайца, которого Кровавый Морж на долгие годы оторвал от родной стихии.

Памятный мне пляж все так же радовал глаз практически райским пейзажем, но в этот раз картинка имела и полезные дополнения. Под пальмами вальяжно расположилось небольшое поместье с бревенчатыми стенами и смотровой вышкой, также выполнявшей функции мини-маяка. От поместья вела бревенчатая дорога, которая переходила в основательный деревянный пирс. Бревна солидно лежали на толстых сваях, поэтому лишь тихо скрипнули от толчка туши «Веселой Устрицы».

Троица кронайцев с грустью покинула борт корабля. «Ящеры» пережили этот момент спокойно, а вот Еж был очень рад — потому что за время морского путешествия он только и занимался тем, что стоял перегнутым через борт судна. И все же самым счастливым был Черныш. Едва выбравшись из трюма на палубу, он стряхнул с себя конюхов и изящным скачком оказался на пирсе. Словно этого было недостаточно, он с громким топотом проскакал по пирсу и бревенчатому настилу дороги, и только оказавшись под редкими пальмами, сердито заржал в мою сторону.

Прихваченный из Золотого Города целитель — тот самый толстячок, который занимался раной Барсука, — плавание пережил легко, впрочем, это не удивительно для сатарца. А вот как он будет себя чувствовать в седле — еще вопрос.

За год здешние места буквально преобразились. На отрезке земли между замком Торнадо и побережьем выросло несколько хуторов и появилась неплохая грунтовая дорога. Так что до водопада мы добрались всего за пару часов. И тут я увидел еще одно чудо современной имперской техники. Урген решил, что объезжать обрыв слишком долго, и соорудил подъемный механизм, приводящийся в движение водой из водопада.

Мне об этом новшестве он не рассказывал, потому сейчас буквально лучился самодовольством. Трехметровая квадратная платформа не могла удивить попаданца из двадцать первого века земной цивилизации, но я все равно изобразил на лице удивление и восхищение.

Первыми на платформу загрузились я, Урген и Черныш, который еще не знал, что его ждет. Свисток одного из обслуживающих подъемник рабочих дал команду тем, кто находился на краю обрыва. Они выбили стопор, освобождая связку быстро наполнявшихся водой бочек. Платформа с жутким скрипом поползла вверх, и только после этого Черныш понял, как сильно попал. Судя по вытаращенным глазам, он тут же захотел обратно на борт корабля. Дожидаться того, что будет дальше, конь не стал, и сиганул вниз с трехметровой высоты.

Ну что ты будешь делать?! У моего скакуна не только морская болезнь, а еще и боязнь высоты. Страдающий акрофобией конь стоял на камнях у водопада и всем своим видом показывал, что он просто развлекается. А вот нам было не до смеха — потеряв добрую половину своего веса, платформа понеслась вверх. Хорошо, что Урген озаботился системой тормозов и рабочие сумели замедлить скорость нашего взлета. Фантазия навязчиво подсовывала мне картинку, в которой связка из бочек разбивается о камни и мы, вознесшись на вершину обрыва, тут же летим вниз.

Быстро покинув платформу, я сначала выматерился, а затем вперемешку с руганью проорал «ящерам» приказ забрать Черныша и идти в обход. Это займет некоторое время, что было неплохо — у меня еще не скоро появится желание видеть коня-истеричку.

До замка мы с Ургеном добрались пешком и буквально были накрыты волной всеобщей радости. Это у нас в голове крутились мрачные мысли и куча проблем, а местные жители встречали любимого господина. Именно в такие моменты появляется ощущение, что ты все сможешь и все преодолеешь. Теплые, пахнущие хлебом и цветами объятья Никоры словно вернули меня в детство юного баронета. Стало уютно и радостно.

За время моего отсутствия развалины замка преобразились. Часть их была растаскана на строительные нужды, часть облагорожена и использовалась как сараи и склады. Площадка второго этажа огромного дворца была расчищена и достроена полутораметровым каменным бордюром по периметру, из-за которого выглядывали крыши бревенчатых домов. Такой вот деревянный городок в каменном обрамлении. Стены первого этажа приобрели монолитный вид и стали основанием общей стены, которая возвышалась над уровнем земли на добрых четыре метра. Лестница на верхний этаж стала длиннее и лишилась ступеней — теперь пологий подъем вел к массивным деревянным воротам. Из этих самых ворот и вытекала масса встречающих меня людей.

Чтобы не расстраивать увеличившееся почти до трех сотен человек население замка Торнадо, я устроил праздник, но сам покрутился там пару минут и занялся делом.

Когда вечер навалился на возрожденные развалины замка древнего демона, я отвел в сторону Охто. Старый хтар постоянно улыбался и явно был рад встрече. Впереди нас ждало долгое совместное путешествие, поэтому затягивать беседу не стал, а просто попросил Охто позвать Хана. Хтар подошел к кромке леса и протяжно завыл, причем довольно громко для старика.

Не успели мы присесть на каменную глыбу в ожидании волка, как из зарослей беззвучно вынырнула пепельная туша.

— Ну, привет, волчара, — хотел было я погладить волка, но вовремя остановился. Это вам не Черныш, постоянно просящий ласки.

За год Хан восстановился после старой травмы и сейчас выглядел вполне здоровым, хотя Охто говорил, что поврежденное легкое еще давало о себе знать.

— Хан, я возвращаюсь в степь, и мне нужна твоя помощь.

После моих слов выражение в умных глазах волка никак не поменялось. Хан еще секунду смотрел в мои глаза, а затем резко развернулся и исчез в вечерних сумерках.

— Ну и как это понимать? — немного растерялся я.

— Он пойдет, хозяин, — уверенно сказал старый хтар, и мне оставалось лишь довериться его чутью.

Закончив «переговоры» со «степными специалистами», я заперся в архиве Ургена вместе с профессором.

Увы, ничего нового бессонная ночь не принесла. Среди груды бумаг не нашлось ни клочка с информацией о том, как уничтожить демона. Единственное, что удалось узнать, — это то, что «саркофаг» до выхода из нее спрятавшейся там магической сущности разрушить невозможно.

Да, еще одна «приятная» новость — выбравшийся из «саркофага» демон будет безумен. В одном из своих трудов Хорам Странник, пересказывая слова того же Пожирателя, писал: «Покинув саркофаг, демон не имеет иных эмоций, кроме как безумная жажда убийства. И это длится не менее полного лунного цикла».

Интересно девки пляшут! И что прикажете с этим делать?

Как упоминалось выше, мертвые не могут ответить на вопросы живых, но ведь можно порыться в вещах покойного, а если там окажутся дневники, то это вполне может заменить спиритический сеанс.

Все, решено, мы отправляемся в степь. Отданного раньше с помощью голубиной почты распоряжения отменять не пришлось, я даже сделал новые, в том числе вызвал Яну на хтарскую границу. Уверен, ей это очень не понравилось: у моей соратницы были свои резоны держаться подальше от степных просторов.

Конечно, руки чесались написать еще пару писем, но я понимал, что удалить Лару из столицы не получится, хорошо уже то, что она не полезет в Сатар, — ведь, по словам ее приближенных, никакой нелюдской угрозы не существует.

Пусть так и будет, а я постараюсь, чтобы она пережила эту маленькую войну, так и не заметив, что таковая вообще была.

Довольно самонадеянное заявление, особенно учитывая все обстоятельства.

В дорогу Урген начал собираться основательно — для его нужд потребовались целых две заводныхлошади, но я не стал возражать, потому что было совершенно непонятно, что именно может нам понадобиться в этом безумном «квесте». Особо порадовали новые изобретения профессора. Вдобавок к нашим наствольникам он наделал изрядное количество ручных фонарей и несколько огромных прожекторов, которые, к счастью, разбирались на составные части. Также Урген предоставил каждому по походной «аптечке». Я совсем забыл, что когда-то просил его придумать нечто подобное.

Крепкая жестяная коробочка удобно крепилась на поясе брони и легко открывалась даже ослабшей рукой раненого человека. Внутри «аптечки» в гнездах волокнистого уплотнителя покоились семь тонких колбочек с разноцветным содержимым. По объяснениям профессора, половина из зелий имела алхимический состав, а половина была эликсирами целителей из северных обителей. Пухлый мэтр Вакурам подозрительно понюхал эликсиры, но возражать не стал. В восьмой ячейке находились туго скрученные листы алхимическо-магического аналога медицинского пластыря. Вслед за раздачей обновки последовал нудный инструктаж по работе с аптечкой, который повторялся еще долго на каждом привале.

Закончив со сборами всех необходимых вещей и документов, мы собрались возле начала дороги, ведущей из замка к одной из главных дорог империи. Наш отряд увеличился на двоих членов — восседавшего на невысоком коньке Охто и Хана. Волк вынырнул из леса в момент, когда Черныш сделал первые шаги по дороге. Вслед за степным волком из-за деревьев вышла его лесная стая. Одна из волчиц протяжно завыла, но Хан, не обратив на нее внимания, пристроился рядом с недовольным таким соседством Чернышом.

Повернувшись в седле, я заметил, что в стае не видно щенят — или бык повредил волку еще что-то, кроме легкого, или же эти две породы волков не могли скрещиваться. Честно говоря, вся эта сцена было похожа на развод.

Наша колонна довольно резво добралась до каменной дороги, которая позволила нам еще больше увеличить скорость движения. Тем более что нас никто не задерживал.

На то, что кронайцы успеют к нашему приезду в замок Торнадо, я не рассчитывал, поэтому сразу направил их в графство Гвиери. Дай бог, чтобы они добрались туда до нашего выхода в степь.

Если бы не спешка, путешествие по весенним лесам севера империи было бы очень приятным времяпрепровождением, но мы спешили, и приходилось напрягать не только лошадиные силы, но и свои собственные. К тому же вечерами перед сном я предавался не созерцанию, а работе над документами в надежде, что смогу найти хоть что-то важное.

В столицу герцогства Увиер мы не попадали, потому что наш путь проходил далеко в стороне, а если честно, мне не хотелось тратить время на разборки с Саватом. Еще в прошлом году, когда Лара щедрой рукой отрезала от герцогства солидный шмат с большим городом, присоединив все это к моему новому графству, мой старый соратник написал пару не совсем осторожных писем и мне и императрице. Я особо не обижался, мало того — постарался успокоить Лару.

В принципе не мешало бы расставить все по своим местам, но времени не было, и в глубине души я был рад этому обстоятельству. Выживу — разберусь со всеми проблемами, а нет — так и проблемы исчезнут сами собой. Тем более что в худшем случае и Ларе и Савату будет не до территориальных разборок.

В течение десяти дней пути во мне разгоралось любопытство — как теперь выглядит поместье Маран и графство вообще.

Город, когда-то бывший вотчиной не совсем приятного мне человека, выглядел точно так же, как и раньше, но это было неудивительно — ведь я не стал делать столицей самое крупное поселение нового графства, а оставил центром своей земли небольшое поместье на границе.

Нетерпение достигло своего апогея, когда мы обогнули очередную рощу, которые ближе к степи становились меньше по площади и не такими густыми.

Издали поместье Маран — точнее, уже городок Гвиери, ведь города здесь принято называть по имени рода владельца, — напоминал красноватую шайбу. Только подъехав ближе, можно было рассмотреть, что эта «шайба» имеет шестиугольную форму и не такая уж монолитная. На очередном подъеме я сумел рассмотреть в подзорную трубу кольцо стен и плотную мозаику черепичных крыш замкнутых подворий.

Молодец, Курат: все так, как я и задумывал.

Раскинувшаяся вокруг степь ослепляла красками цветов и зеленью, среди которой лишь с трудом можно было вычленить квадраты ухоженных полей молодой пшеницы. Приблизившись к прибрежным холмам, на одном из которых стоял мой город, я неожиданно заметил, что степь за рекой имеет какой-то странный вид. До этого все мое внимание занимал приближающийся городок, и только насладившись его немного необычным видом, я обратил внимание на походный лагерь. Сначала даже мелькнула мысль, что город осажден степняками, но по его виду этого не скажешь, да и все ворота были открыты. И только на подходе, когда окрестности города внезапно взорвались приветственными криками, я осознал, что все это мое войско. Мало того — из-за заречных холмов, привлеченные криками, появились всадники… очень много всадников.

С ума сойти!

Когда задумывался поход в степь, я отправил голубя к Курату с приказом собрать воинов со всех поселений графства, только без ущерба для обороны. Но я-то рассчитывал на пару сотен местных оруженосцев и воинов-пастухов вдобавок к двум сотням моих драгун и сотне казаков. А здесь собралось не меньше полутора тысяч народу. Да у меня в графстве столько и людей-то нет!

Оказалось, что есть, причем намного больше.

За всеми столичными проблемами я как-то совсем забыл о своих родовых землях — отправил солидную сумму Курату и выбросил приграничные проблемы из головы, надеясь, что старый воин сможет хотя бы защитить горстку моих подданных от кочевников.

Как оказалось, Курат времени зря не терял и проделал огромную работу.

Именно этот работяга и встречал меня в километре от города. Окладистая борода графского наместника вольготно разлеглась на серых чешуйках брони. Курат приобрел очень солидный вид, настолько солидный, что в подаренной мною «чешуе» виднелись боковые вставки из простой кольчуги. А ведь подарок подбирался по размеру!

За улыбающимся наместником по обеим сторонам дороги выстроились сотни отборных казаков. Все в дорогой броне — конечно, не в «чешуе» из Вольных Городов, но ничуть не хуже, чем у оруженосцев самых богатых рыцарей. Украшенные чубами лысины сверкали на солнце. Курат по-прежнему носил прическу «под горшок», а вот для казаков «оселедец» явно стал обязательной деталью внешнего вида.

За рядами конных казаков поспешно выстраивались пешие драгуны. Занимавшийся построением, поэтому немного припозднившийся Мороф уже направился навстречу нашей кавалькаде. Похожий на цыгана бывший разбойник, в отличие от Курата, ничуть не изменился, и вторая броня из присланной мною на границу пары сидела на нем как влитая. Как и наместник, воевода драгун не носил монстроподобного шлема, да и у седла я заметил лишь местный вариант, без лицевой пластины.

Оба моих доверенных лица хотели провести целый ритуал встречи своего господина, но я поломал все планы — въехал в промежуток между их лошадьми и поочередно обнял и облобызал начальников. Оба с показным недовольством нахмурились, но при этом так же синхронно покраснели от удовольствия.

Галдеж огромной толпы, нараставший по мере нашего продвижения к центру города, казалось, скоро разорвет барабанные перепонки, поэтому когда массивные двери моего дворца отсекли этот шум, я почувствовал искреннее облегчение. От бревенчатых стен повеяло забытым уютом и домашним теплом. Я даже узнал некоторые бревна моего старого дома.

В центре города теперь стояли два здания — кирпичный дом наместника, а рядом — в полтора раза больший дворец графа, то есть мой. Степь и дороговизна древесины вносили свои поправки в систему ценностей. Дом наместника выглядел намного ярче бревенчатого монстра по соседству, но дворец из дерева, особенно в глазах степняков, смотрелся солиднее. В принципе, в бывшем поместье Маран было больше лесных жителей, чем степняков, но они уже начали перенимать степную систему ценностей, к тому же остальные жители вновь образованного графства были как раз уроженцами степных границ.

Народ за окнами никак не мог угомониться, и встревоженный галдеж встречи постепенно перерастал в шум народного гулянья, которое наместник организовал в честь приезда графа. Увы, ни я, ни сопровождавшая меня свита не смогли разделить всеобщей радости, потому что нас сюда привели невеселые дела.

Дав поостыть Курату и Морофу, я усадил их за стол и в присутствии Ургена и Шипа начал расспрашивать:

— Как наши дела?

— Довольно неплохо, господин, — приободрился старик, и его лопатообразная борода стала торчком. — Графство дает доход в размере…

— Постой, Курат, доходы меня не интересуют, — остановил я наместника, но, увидев его разочарование, добавил: — О твоих успехах мы поговорим позже. Сейчас расскажи — на какую силу я могу рассчитывать в степном походе?

— Три тысячи драгун и полторы тысячи казаков. Плюс к этому пятьсот баронских оруженосцев, — заявил Курат с хитрым выражением на лице, которое можно было расшифровать как: «Не хотел подробностей — вот теперь и мучайся в догадках».

— Ого, — только и сумел я выдохнуть. — Откуда столько?

Сделав театральную паузу, наместник с улыбкой сказал:

— Все поселения графства — и старые и новые — мы организовали по образу поместья Маран. Не стали трогать только баронов, но и их обязали создать казачьи поселения вдобавок к оруженосцам.

Выражение «мы» явно имело под собой основание. Судя по тому, как Курат поглядывал на звероподобного Морофа, именно начальник драгун — «не трогал» и «обязывал» баронов к нужным действиям. С его внешностью и непростым характером это было несложно.

— Но пришлось сделать чуток не так, как делали вы, господин. На границе оставили чисто казачьи поселения, а в глубине графства живут только драгуны.

— Разумно, — сказал я, видя, что Курат нуждается в моем одобрении.

Идея действительно была правильной. Жизнь казака-скотовода и драгуна-землепашца в местных реалиях имела серьезную разницу и различный подход к воспитанию и дисциплине.

— Ну что, хвалить вас не буду, а то возгордитесь, — сделал я завуалированный комплемент обоим пограничным вельможам. — Надеюсь, ты не снял с обороны поселков больше чем нужно.

— Ну что вы, господин! В драгунских поселках осталась треть воинов, а в казачьих вообще половина.

Не мешало бы, конечно, поинтересоваться другими делами графства, но тут нас отвлек шум в приемной. Не дожидаясь приказа, Шип выглянул за дверь.

— Командир, тут местные бароны пожаловали, и если их не впустить, Сом наделает глупостей.

— Не станем провоцировать достойного воина, — улыбнулся я своим товарищам и махнул рукой. — Пускайте.

В дверь тут же ввалился барон Дарол Блот и его зять, похожий на комедийного Шурика барон Лок Гомор. Недовольное выражение на лице сэра Дарола тут же сменилось умильной улыбкой.

— Герд, сынок!

Вдруг покрасневший Лок пихнул тестя локтем, и тот моментально поправился:

— То есть Ван. В смысле, ваша милость. — Смущения в голосе барона не было и в помине, зато имелось ожидание.

— Да бросьте, сэр Дарол, какая я «милость», вы же меня с пеленок знаете.

— Ван, сынок! — тут же полез обниматься старый барон.

Ни о каких серьезных разговорах уже никто не заикался, и мы все вместе погрузились в пучину народного веселья.

Уже глубокой ночью я оказался в спальне своего дворца и обнаружил там до предела напрягшуюся Уфилу.

— Здравствуй, милая, — слегка пьяным голосом сказал я, обнимая девушку, толком не понимая, какие именно слова ей нужно сказать. — Как же я по тебе соскучился!

То, что случилось дальше, было не очень-то честно по отношению и к Уфиле, и к Ларе, но в такой обстановке принимать правильные решения очень трудно.

Утром я хотел все объяснить, но счастье в глазах девушки и понимание того, что мы, возможно, больше не встретимся, убило жестокие слова в зародыше. А еще через несколько минут меня пригласили в уютную комнатку и подвели к колыбельке с маленьким карапузом.

Да уж, неизвестно, много ли я принесу пользы этому миру, но улучшать демографическую ситуацию уже начал. Ревущего как сирена младенца звали Гердом — нетрудно догадаться, в чью честь. Ну что ж, в принципе рефлексировать здесь не о чем — Уфила заняла в местном обществе высокое положение, а юного Герда я сделаю бароном или даже графом — если не сподоблюсь на женитьбу и законного наследника.

В принципе все счастливы — если, конечно, подробности сегодняшней ночи не дойдут до Лары.

Глава 4 УСМИРИТЕЛЬ СТЕПИ

Здравствуй, степь, я вернулся!

Безбрежное море чуть пожухшей под весенним солнцем травы завораживало и манило вдаль. И совершенно не имеет значения, в какую именно сторону скакать, — просто хотелось наддать каблуками в бока Черныша и нестись вперед без остановки, потакая желанию доскакать до горизонта.

За три дня пребывания в городке Гвиери я не чувствовал всего очарования степи и, только вырвавшись на ее простор, смог наконец-то вновь вдохнуть полной грудью воздух, напоенный парфюмом одного из самых великих парфюмеров — Степи. С этим творцом запахов могли поспорить лишь Лес и Океан.

Чтобы не загораживать мне обзор, впереди скакали только два десятка дозорных казаков. Маленькие точки всадников то взлетали на пологие холмы, то ныряли вниз, словно шлюпки в разбушевавшемся море. А в небе, иногда повторяя их движения, парили кречеты.

— Как же хорошо, — вдруг озвучил мои мысли приятный голос за спиной.

— Ты соскучилась? — спросил я Яну, которая составила мне компанию в этой маленькой вылазке. «Ящеры» плелись в хвосте, а остальное войско шло далеко позади, поднимая пыль даже из толстого травяного «ковра». Именно от пыли я и сбежал.

— Соскучилась, но страх не дает насладиться этой встречей, — вздохнула хтарка и посмотрела вдаль. — Ван, зачем я здесь?

— Ты мне нужна.

— И только?

— Нет, не только, я хочу, чтобы ты посмотрела в лицо своим демонам.

— Каким таким демонам, Ван, это не игрушки! — внезапно завелась Яна. Хтарка всегда умела держать себя в руках, но близость тех, кого она любила, как и тех, кого ненавидела, заставляла девушку сильно нервничать.

— И долго ты собираешься бегать?

— Честно говоря, рассчитывала до конца жизни, то тут в твою голову пришла не самая умная мысль поиграть в вершителя судеб. — Девушка дернула поводья своей белой породистой лошадки и хотела отъехать.

— Вернись. — Я добавил металла в голос. — Эмоциональная часть моих мотивов была второстепенной. Ты мне нужна как советник.

— Охто знает степь не хуже меня, — возразила хтарка.

— В имени Охто четыре буквы, в отличие от твоего.

Яна прерывисто вздохнула и понурилась. Она не стала уезжать далеко, но все же придержала лошадь, создавая между нами дистанцию.

Она осознавала мою правоту, но эмоции все равно мешали ей мыслить здраво.

Количество букв было действительно важно — чем выше положение хтара в степной иерархии, тем меньше букв в его имени. Охто был не так уж безроден и наверняка в молодости сидел у ханского достархана на месте батыра. Дочь хана, как и отец, имела право на три буквы в имени. По словам той же Яны, имя из двух букв мог носить только «великий хан». Это, конечно, интересно, но вся ирония ситуации была в том, что именно она когда-то оскопила человека по имени Ур.

Это была одновременно темная и печальная история. Юная дочь не очень богатого хана, чья красота гремела на половину степи, влюбилась. Причем влюбилась в собственного жениха. Для договорных браков это небывалая удача. Не знаю, отвечал ли чувствам Яны ее суженый, но это не так уж важно, потому что началась трагическая часть этой истории. О красоте девушки узнал богатый хан Урк и приехал в гости к ее отцу. Дальнейшее было легко предсказуемым — отец попросту продал свою дочь, как товар.

Тем же вечером был совершен обряд, и Яна оказалась в шатре Урка, а вот того, что случилось после, не мог предсказать никто — девушка решила разыграть эту партию по-своему и поэтому принесла с собой небольшой нож. Как там все произошло, я не знаю, но в итоге хтарка ускакала в степь, а хан лишился своих «бубенчиков».

Возможно, именно нерастраченная в сексе энергия дала толчок в карьере хана, и он в скором времени потерял последнюю букву в имени, став одним из десяти великих ханов степи. Откуда это известно? Да из архива Кровавого Моржа. Именно месть великого хана была использована моим отчимом, чтобы держать хтарку на крючке. Можно было только догадываться, какие силы и средства задействовал бы Ур, узнав, где находится ненавистная ему девчонка.

Скакать по степи рядом с красивой девушкой можно бесконечно, но текущие дела имели мерзкую особенность накапливаться, да и Яна портила всю картину своей кислой мордашкой.

Остановив Черныша на вершине кургана, я дожидался приближения основных войск. Рядом из травы неожиданно вынырнул Хан. Бедный Черныш подскочил на месте и тут же постарался двинуть волка копытом, едва не уронив задумавшегося меня.

— Черныш, успокойся, скотина ты такая! Хан, не перестанешь пугать этого истерика — пристрелю к такой-то матери.

Оба зверя тут же смирно застыли, глядя вдаль с невинным видом. Если в понятливости волка я не сомневался, то вразумлять коня пришлось резким рывком поводьев.

За моей спиной, нарушив угрюмое безмолвие, тихо фыркнула хтарка — хоть какая-то польза от выходки Хана.

«Ящеры», осознав, что я решил прервать свое уединение, быстро окружили холм. Через пятнадцать минут к ним присоединились «попугаи». Вот уже двое суток кронайцы злились на меня, Карна и вообще на весь белый свет, — и я их вполне понимал. Мало того что их не дождалась «Веселая Устрица» и пришлось скакать на ненавистных четвероногих монстрах до самой степи, так еще в графство они попали как раз в конце трехдневного народного гулянья. Карн встретил свою абордажную команду на воротах города и предупредил, что пить нельзя: завтра выходим. Вся стража города и многие из зевак имели счастье видеть зарождающийся бунт кронайской судовой команды против капитана, причем в степи, за много километров от моря. Также зрители увидели то, как этот бунт был задавлен в зародыше железной рукой злобного коротышки.

Гул нарастал, и облако прозрачной пыли начало заволакивать все вокруг. Вид проходящей мимо меня рысью колонны вызывал чувство небывалой мощи. Подобное я ощущал лишь в теле генерала Сакнара, когда впервые увидел сборный лагерь нескольких легионов.

Три тысячи драгун и полторы тысячи казаков, включая высокопрофессиональную гвардию в виде сотни гвардейских казаков и двух сотен отборных драгун Морофа. Впрочем, теперь все драгуны графства были подчиненными чернявого командира — довольно стремительный карьерный взлет от лесного разбойника до графского воеводы.

В авангарде колонны шли пятнадцать сотен казаков — выглядели они довольно внушительно и при этом весело. Именно это слово возникало при взгляде на подбоченившихся воинов с развевающимися на головах «оселедцами», солидными усами и совершенно наплевательским отношением к дисциплине.

Да уж, разбаловал их Курат.

Из-за попустительства одного не очень умного графа оба моих соратника устроили в графстве небольшую конфронтацию. Курат подгреб под себя всю гражданскую власть, но не это было главным — Мороф подобными вещами вообще не интересовался, — наместник оставил за собой всех казаков. Воевода спорить не стал и занялся только драгунами — а зря. Нет, казаки не превратились в сброд, но дисциплина у них явно хромала.

Но что сделано, то сделано, надеюсь, это ненадолго. Несмотря на все протесты Курата, я передал все воинские образования, как регулярные, так и ополченцев, под руку Морофа, а Курату постарался мягко объяснить, что если пытаться усидеть на двух стульях, то может треснуть пятая точка организма. Старик расстроился, но вынужден был признать разумность моего решения, как и приказа оставаться в графстве на хозяйстве.

Вместе с Куратом я оставил и всех баронов — тяжелая конница хороша против пехоты, а использовать ее против юрких степняков — все равно что стрелять из пушки по воробьям.

Сэр Дарол ругался долго, и добиться от него понимания мне так и не удалось — расстались мы не очень довольные друг другом.

То, что мои кадровые перестановки были правильными, тут же подтвердили приблизившиеся ряды драгун. Воспитанники Морофа ехали на невысоких лошадках настолько ровными рядами, словно кто-то ежесекундно проверял их с линейкой. Верхушки длинных луков торчали над похожими на горшок шлемами со стальными козырьками.

Здесь дисциплина была железной, что неудивительно, вспоминая особенности характера бывшего разбойника и его «коронный» взгляд. Больший мороз по коже у меня вызывал только взгляд Шипа в моменты ярости.

Удивляло совсем другое — откуда Курат с Морофом нашли столько воинов, а главное, как могло так быстро вырасти население моего графства. Ведь никаких переселенческих программ я не проводил.

Все оказалось до безобразия просто. Серьезное наследство дало мне полную финансовую свободу. Мало того — я отправил Курату немалые средства на развитие графства, а он в свою очередь объявил о всеобщем освобождении от налога на пять лет всем переселенцам.

Надеюсь, другие дворяне империи меня за это не сожрут. На культивирующего общинный строй Савата уже спустили всех собак — хорошо, что Лара всегда была разумной женщиной и прекрасно приняла мотивы герцога Увиера.

Но это еще не самое главное — в основном волну переселения вызвал тот факт, что на огромной территории между пограничными баронствами и герцогством Увиер не наблюдалось ни одного дворянина. Даже герцог Кардей после революции вынужден был «наплодить» кучу рыцарей и баронов вдобавок к тем, которые вернулись с гражданской войны. А у меня образовалась своеобразная демократия, причем не в ее извращенном виде, а самая настоящая «власть народа». В новых военизированных общинах все решения принимали сообща, а наместник с далеким графом лишь устанавливали общие законы. Мало того, умеющие держать в руках оружие вольные крестьяне могли плевать на спесь как пограничных баронов, так и дворян из герцогства — ведь у них был один закон: слово графа Гвиери. Даже императрица воспринималась как нечто далекое и почти сказочное.

Вот такая у нас зародилась система, причем совершенно непроизвольно.

Честно говоря, как к этому относиться, я еще не определился — как-то не до того, — но надеюсь, что все будет хорошо. Ведь было же казачество надежной опорой Российской империи до самой ее гибели, и это с учетом всех особенностей казачьей вольницы.

Почти пятитысячное конное войско тяжеловесно ввалилось в степь и, разгоняя мелкие шайки степняков, двинулось в западную часть хтарских владений. Именно там находился замок демонессы Грозы. Откуда взялось это имя и почему Пожиратель обосновался именно там, исторические источники молчали, так же как и профессор, доведенный моими вопросами до белого каления.

Из архивов мне стало известно, что хтарская степь вообще является «заповедником» наследия древних магов. В отличие от империи и Вольных Королевств, в степи никто не проклинал артефактов и древних развалин, поэтому не уничтожал их. Это не значило, что местные жители любили это самое наследие, — они попросту его боялись, а брошенные города магов обходили десятой дорогой. Даже Охто, с которым мы прошли много испытаний и схваток с дари, говорил о местах обитания демонов с явным страхом. И это при том, что последний год он прожил на развалинах демонского замка.

На мои удивленные вопросы он отвечал, что лесной демон «мертвых камней» ничто по сравнению с «повелителями плоти».

Ну и что бы это могло значить? Охто уточнить ничего не мог, потому что явно пересказывал слова других, и страх его имел скорее генетическую природу, чем осознанную.

Вопросы нагромождались друг на друга со скоростью снежной лавины, и оставалось надеяться, что ответы на них мы найдем в замке Грозы. И мы нашли…

То, что мы нашли, будет приходить ко мне в кошмарах до конца моей жизни.

Мы пересекали степь, как лев владение шакалов, — спокойно и даже несколько лениво. Временами ватаги степняков появлялись на окрестных холмах, но также быстро исчезали, даже не полюбопытствовав, кто мы такие и чего приперлись.

На третий день пути мы увидели развалины какого-то города. Причем развалины имели очень плачевный вид. К счастью, Урген поспешил меня успокоить — до замка Грозы еще неделя пути. Я и сам видел древние карты, но червячок сомнения все сильнее подтачивал душу: вдруг искомый замок выглядит настолько же плохо?

Два следующих дня ознаменовались обнаружением развалин еще трех древних городов, которые мы также объехали стороной: беспочвенное любопытство мало кого доводило до добра.

Под конец пятого дня пути произошло интересное событие — Хан встретил своих родственников. От ведомого Охто дозора казаков прискакал смутно знакомый казачок.

— Господин, там ваш волк устроил свару со своими родичами.

Не став задавать юноше глупых вопросов, я в сопровождении «ящеров» поскакал вперед.

Несмотря на всю поспешность, мы прибыли только к финалу разборок волчьей братии. Подзорная труба рывком приблизила подножие соседнего холма и саму сцену скоротечного боя. А Охто дополнил картинку комментариями.

— Хозяин, Хан встретил свою старую стаю.

— Ты уверен?

— Да, хозяин.

— Мы что, вот так просто из всех волков степи случайно столкнулись именно с той самой стаей?

— Зачем случайно? — удивленно пожал плечами старый хтар. — Было уже четыре стаи, но Хан их не трогать. А тут старый враг.

Враг-то как раз молодой. Не то чтобы я узнал нового вожака стаи Хана — просто поверил Охто на слово.

Оба вожака — и бывший, и нынешний — с недобрым видом стояли друг напротив друга. Это была короткая пауза в схватке двух сильных хищников. На пепельной шкуре Хана имелась пара кровавых пятен, а вот его оппонент пострадал явно серьезней — красного в его пепельном окрасе было значительно больше, мало того: он припадал на переднюю лапу.

А что ты думал, скотина, это тебе не на раненого нападать! Меня откровенно распирало от гордости за Хана, сумевшего таки отомстить старому сопернику, возможно, даже зарвавшемуся сыну.

Пауза затянулась минуты на две, а затем молодой волк неожиданно развернулся и, временами подпрыгивая на трех лапах, умчался в степь.

Замершие в отдалении четыре волчицы и три маленьких волчонка приблизились к новому-старому вожаку, но тут все пошло не по привычному сценарию. Хан немного присел и, прижав уши к голове, оскалился. Намек был понят правильно, и почти вся стая рванула за вожаком-подранком. Похоже, мой пепельный друг стал очень разборчивым. И все же он не остался в одиночестве. Крупная, едва ли не с самого Хана, волчица осталась на месте и решительно подошла к старому волку.

Наблюдать за процессом примирения или, возможно, окончательного расставания со старой и, похоже, любимой подругой я не стал — основная масса нашего войска уже подошла ближе, и головная часть колонны начала притормаживать. Так что мне оставалось направить передовой отряд и всю колонну чуть в сторону, давая четвероногому соратнику время и простор для раздумий.

Раздумья затянулись на пару суток, и утром, за день до того, как мы вошли в пределы замка Грозы, возле моего шатра появилась парочка волков. Честно говоря, я даже не знаю, чем бы закончилось наше путешествие, если бы они чуть припозднились или решили зажить тихой семейной жизнью где-нибудь в степи.

— Ну что, теперь ты у нас снова женатый? — спросил я Хана, подойдя ближе. Гладить волка я не пытался, зная его характер. А вот у волчицы нрав был явно помягче, и она, как любая женщина, любила ласку.

Хан коротко рыкнул, и волчица подошла ко мне вплотную, лизнув при этом опущенную руку.

От неожиданности я даже отдернул кисть подальше от зубов зверя, имеющего габариты теленка. Волчица оставалась на месте, и я чисто интуитивно догадался, к чему все эти телодвижения. Моя рука с опаской легла на ее голову и пригладила бархатистую практически белую шерсть.

— Теперь тебя будут звать Дымка.

Волчица ощерилась. Возможно, это была волчья улыбка, но я все же поспешил убрать руку подальше от солидного набора белых зубов.

То, что ничего хорошего в замке Грозы нас не ждет, стало понятно, когда Охто начал проявлять явное беспокойство.

— Охто, чего ты задергался?

— Хозяин, плохое место.

— Ну понятно, что не курорт. Все-таки демонический замок, — пожал я плечами, но явно не успокоил страхов старого хтара.

— Не то, хозяин. Старый замок тоже дом демона, но он неживой, а там есть живое.

Вот после этих слов напрягся и я. Действительно, возле замка Торнадо лес буквально кишел разной живностью, а здесь было пусто. Причем абсолютно пусто — ни птиц, ни грызунов. Даже кузнечики, которых до этого наши кони вспугивали тысячами, куда-то подевались.

— Мороф! — тут же среагировал я.

— Слушаю, ваша милость, — подъехал ближе воевода. Год воеводской жизни немного обтесал бывшего бандита, и он начал называть меня «милостью», хотя «господина» от него я по-прежнему не слышал.

— Всем стоп. Дальше пойдут только «ящеры» и кронайцы.

— Но… — заикнулся воевода, видя, что я собрался спешиваться.

— Никаких «но», Мороф. Прежде всего я Черный Ящер, а потом уже граф. Обеспечь нам надежный тыл. Причем закройся с двух сторон. Неизвестно, откуда придет большая беда — из города или из степи.

— Слушаюсь, ваша милость, — практически легионерским жестом ударил себя в грудь воевода и ускакал, громко раздавая команды.

В походе я держал свой большой игломет у седла, поэтому на экипировку ушло меньше минуты. Шестиствольник на ремень и за спину, а пальцы уже привычно пробежали по рукояти «младшего» клинка над плечом и навершиям листовидных клинков в набедренных ножнах. Правая рука задержалась на рукоятке «пистоля».

Вроде все на месте. Что же, пора.

Сообразительный Шип все прекрасно слышал и в дополнительных указаниях не нуждался, поэтому успел спешить всех «чешуйчатых» бойцов.

«Ящеры» и «попугаи» ждали меня, выстроившись двумя неравными дугами.

— Так, Карн, раздевай своих модников, — начал я с приведения штурмовиков в нормальный вид.

Кронайцы по привычке недовольно загудели, но тут же успокоились под бешеным взглядом своего капитана.

Указывать «ящерам» нужды не было — что делать, они знали лучше меня.

— Вопросы?

После доукомплектования моего личного отряда кронайцами стандартный вопрос перед выходом всегда дополнялся пантомимой. Карн резко повернулся к своим подчиненным, чтобы никакой хохмач не вздумал спросить нечто непотребное. При нашем первом совместном штурме один из тридцатки абордажников поинтересовался тем, в какой позе любит заниматься «этим» баронесса Динати. В принципе получилось смешно, и шутка развеяла общую нервозность, но этот факт не уберег шутника от симметричной пары синяков в исполнении Карна.

— Пошли, демоны, — улыбнулся я вспомнившемуся курьезу. — Построение «лава».

Шлемы скрыли лица кронайцев, и в степи остались лишь стальные статуи серого и черного цветов. Черные монстры и серые безликие тени. Только сейчас я понял, почему кронайцы таскали эти яркие тряпки: слишком уж уныло смотрелся серый доспех. Даже не столько уныло, сколько пусто. Словно там и нет никого.

Построение «лава» представляло собой вытянутый ромб со срезанной верхушкой. В голове построения шли лучшие стрелки — Шип и Змей. Следом за ними трапецией разместилась дюжина кронайцев, включая Карна. Внутри построения под опекой Грифона и Сома шли я и Еж.

Барсук, которого до сих пор наблюдал целитель, прикрывал нашу спину в сопровождении восемнадцати абордажников.

Построение пока было «рыхлым» — мы шли, не мешая друг другу, но в любой момент могли либо сбиться плотнее, либо рассыпаться в цепь.

Неожиданно я заметил две пепельные тени волков.

Ну не идиот ли я — забыть о Хане с Дымкой! Что-то совсем расслабился от сытой жизни.

Замок Грозы показался из-за холмов, словно выглядывающий из засады разбойник. Приземистые здания до этого полностью скрывались холмами, и рассмотреть их издали было совершенно невозможно.

Вокруг все дышало спокойствием и тишиной.

Ага, могильной тишиной. Я еще раз напомнил себе, что это мертвая тишина: даже кузнечиков не слышно.

Немного подумав, я направил отряд в распадок между холмами, чтобы не отсвечивать на голой вершине. Но, как оказалось, это решение не понравилось тому, кто был намного компетентнее пришельца из иного мира. Хан забежал вперед и, встав к нам боком, глухо прорычал.

— Стоп, — тут же остановил я бойцов.

Построение рассыпалось, и я подошел к Хану.

— Ты уверен?

Волк недовольно чихнул и посмотрел на меня как на идиота.

— Идем через холм. Построение прежнее.

Нужно расспросить у Охто, что Хан любит больше всего из пожрать, и накормить этим до отвала. Осмотрительность моего четвероногого друга спасла всем нам жизнь.

Правый от нас холм из тех, что обрамляли ведущую к заброшенному городку длинную балку, оказался практически лысым. Лишь короткая трава щетиниласьна его верхушке.

Раскинувшаяся внизу россыпь зданий буквально притягивала взгляд. Казалось, будто кто-то собрал огромную коллекцию корон и разбросал по траве обширной долины. Даже цепь холмов вокруг долины в общем ансамбле выглядела как еще одна огромная корона.

Мне в голову сразу пришла мысль, что это загоны для животных и жилые помещения, так сказать, в одном флаконе. Бредовая идея, но она в дальнейшем подтвердилась.

Картинка была настолько необычной, что все засмотрелись. Почти все — волкам было как-то плевать на архитектурные изыски древних магов.

Первой опасность заметила Дымка — она взъерошила пепельную шерсть на загривке и оскалилась в противоположную от балки сторону холма. И тут же за моей спиной зарычал Хан.

— На два фронта! Стрелять без команды! — крикнул я и повернулся в сторону балки.

Да уж, весело бы нам было, сунься мы в эту ловушку. Высокая, в пояс, трава зашевелилась, и по ней побежали волны, выдающие движение метнувшихся в нашу сторону существ.

Первыми нервы не выдержали у кронайцев. Частым стаккато застучали тетивы арбалетов, и тут же застонали зарядные рычаги. Похоже, приказ «стрелять без команды» был немного поспешным.

— Что это? — нервно сплюнул Карн, когда сэкономленный благодаря выдержке болт сшиб в полете натурального осьминога.

И не говорите мне, что степь — это не аналог моря!

Дальнейшее походило на кошмар. Мне даже на секунду показалось, что я попал в голливудский фильм о жутко опасных пришельцах.

Задумывался я зря — одна из тварей выпрыгнула из травы и едва не долетела до моего лица. И это при том, что в нее попали две иглы. А это очень плохо.

— Отходим, — скомандовал я, отступая назад.

— Отходим! — едва не срываясь на визг, продублировал команду Карн. Похоже, мы нарвались на нечто, очень похожее на оживших персонажей из кронайских страшилок. Иного объяснения тому, что напрочь отмороженные абордажники вели себя как институтки при виде крысы, я не находил.

Вот один из крутых, как яйца и горы, моряков не смог срубить летящего «осьминога» и принял его на грудь. Тварь вцепилась в моряка, и тот завизжал, как девица. Выпустив оружие, он упал на траву и начал по ней кататься.

Карн матюгнулся и прыгнул к упавшему товарищу. Подловив момент, он взмахом абордажной сабли срезал верхушку «осьминога» и, ухватившись за скользкое тело, потащил его с брони товарища. А вот то, что случилось дальше, мне не понравилось еще больше — массивные щупальца легко оторвались от брони, но за ними из-под «чешуи» потянулись нити очень тонких щупалец, окрашенные красным. И это при том, что кровь у монстров была синей!

К этому моменту мы частично отбились, а частично отошли, и можно было подсчитать потери. Близкое знакомство с неведомыми тварями пережили три кронайца и один «ящер». Я невесело ухмыльнулся, когда понял, что это вновь Барсук: ну везет человеку на приключения.

— Целителя! — заорал Карн, отбросив в сторону ошметки монстра и расстегивая броню раненого товарища.

Кронайцы действительно перепугались и стайкой сгрудились возле командира, а вот у «ящеров» было иное отношение к морским легендам — они, повинуясь команде Шипа, образовали защитный полукруг со стороны проклятого города. Непонятно вели себя волки — предупредив нас, они отошли к центру группы и только рычали, даже не думая вступать в бой.

Крик Карна был услышан, и в нашу сторону уже скакал конь, на котором, как тюк с сеном, болтался целитель.

Насколько неуверенно вел себя толстячок в седле, настолько же решительно начал он заниматься ранеными.

— Мэтр, — обратился я к нему, хотя понимал, что лезу под руку. Целитель проявил свое недовольство лишь нервным кивком. — Мы можем отойти прямо сейчас?

— Да, но только аккуратно.

— Отходим! Карн, раненых на руки.

Моряки дружно выдохнули. Жаль, но в этой схватке они нам не помощники.

Подхватив на руки стонущих кронайцев, мы быстро побежали в сторону основного войска. Как ни странно, Барсук бежал сам, причем без видимых усилий. Это было важно, но смутная догадка мелькнула и была вытеснена мыслями об опасности со стороны древнего городка.

Хорошо организованное войско — это живой организм, со своими инстинктами и рефлексами. Когда мы приблизились к основному лагерю, я увидел, как именно отреагировал этот организм на непонятную угрозу. Буквально на глазах изрядный кусок степи бы опоясан полосой потревоженной земли. Комья грунта летели в стороны, срываясь со вгрызающихся в землю лопат. Ров становился глубже буквально на глазах.

Да уж, со страху и не такое сделаешь.

Я прислушался к своим эмоциям и понял, что мне тоже страшно, но не до потери самообладания. Похоже, больная фантазия земных кинематографистов послужила хорошим лекарством от суеверий. Во всех ужастиках монстры рано или поздно погибали — а значит, есть шанс выжить, и это успокаивало. Да и монстры были покруче, чем какие-то сухопутные осьминоги.

Но, мать вашу, что это за мерзость?!

— Урген! Урген, демоны тебя задери!

Застывшее в зените солнце освещало военный лагерь — практически близнеца легионерского защитного вала. Люди внутри замерли в ожидании моего решения, и наверняка все они хотели услышать команду «отходим».

Увы, дать им то, чего они хотят, я не мог.

Небольшой военный совет собрался в моем походном шатре. Задумчивый Урген, уставший после лечения мэтр Вакурам, хмурый Мороф, спокойный Шип и красный от стыда Карн — все они не знали, с чего начать разговор, поэтому пришлось начинать мне.

— Боюсь, у нас образовалось «слепое ущелье», — использовал я термин из местного аналога шахмат, означающий тупиковую ситуацию. — Но отступать некуда, мы должны попасть в этот город.

— Я и мои люди согласны пойти, — с обреченностью во взгляде заявил Карн.

Ну конечно, после такого позора они готовы идти хоть к черту на рога, но я не был уверен, что истерика не повторится. Преодолеть детские страхи очень трудно, если вообще возможно, чтобы там ни говорили психологи. В лучшем случае парни провалятся в состояние берсерка и пойдут в самоубийственную атаку. А оно нам надо?

— Ты и твои люди останутся в лагере. И не нужно на меня так смотреть. Поверь, у вас еще будет куча поводов доказать, какие вы смелые. Я же хочу услышать что-нибудь умное.

— Можно было бы подпалить степь, но не сезон сейчас. Ничего, кроме массовой атаки, в голову не приходит. Но это самоубийство. Судя по вашим рассказам, там даже «чешуя» не помогла, — нахмурившись, проворчал Мороф.

Действительно, впервые с тех пор, как я раздел хтарского хана, «чешуя» оказалась бессильна. Тонкие щупальца «осьминогов» легко проходили под чешуйками и впивались в тело жертвы. По словам целителя, щупальца выполняли два действия — выпивали из человека кровь и одновременно с этим накачивали его ядом, похожим на желудочный сок паука. То есть сначала высасывалась кровь, а затем эти твари возвращались к телу и выпивали переваренную плоть. К счастью, противоядие от подобного яда у целителя было — его приходилось часто применять на паучьих фермах, где производилось сырье для местного аналога шелка.

Хотя целитель и развеял мои опасения по поводу опасности ранений, Мороф был прав: соваться в демонический город — это самоубийство.

А ведь придется.

— «Чешуя» кое-кому помогла, — вдруг сказал молчаливый Шип.

И тут же я вспомнил ускользнувший от меня факт, подмеченный сразу после боя.

Точно — Барсук был атакован тварью и при этом шел к лагерю на своих ногах.

— Думаешь, черная броня непробиваема для этих тварей? — тут же подхватил я мысль «ящера».

— Понятия не имею, — спокойно пожал плечами Шип. — Но факт остается фактом.

— Так Барсук пострадал или нет?

— Не знаю, — так же ровно ответил бывший убийца.

Появилось желание вызвериться, но я оперативно задушил вредный порыв в зародыше.

— Найди Барсука.

— Слушаюсь, — кивнул Шип и быстро, но без суеты вышел из шатра.

— Э… мэтр Вакурам, — с трудом вспомнил я имя целителя, — к вам не обращался воин в черных латах?

— Нет, ваша милость, было только три раненых в серых чешуйчатых доспехах.

Минут через пять появился Шип в сопровождении Барсука. Обычно «ящеры» носили шлемы только во время боевых действий и при сопровождении моей тушки, а вот пострадавший от «невидимки» Барсук в последнее время постоянно скрывался за монстроподобной маской.

— Раздевайся, — жестко сказал я, предчувствуя, что бывший «медведь» сделал очередную глупость.

— Не понял, — прогудело из-под лицевой маски.

— Снимай с себя все, демоны тебя задери! — не выдержал я.

Как и следовало ожидать, на теле быстро разоблачившегося «ящера» обнаружились небольшие ранки — две на груди и одна на ребрах. Кстати, шрам на лице стараниями целителя был не таким уж жутким. И я надеялся, что в дальнейшем он превратится в пикантное украшение мужского лица.

— Кому было приказано провериться у целителя?

— Так нормально же все, — попытался оправдаться Барсук, одновременно отворачиваясь от назойливого целителя.

— Встал ровно, — без крика, но очень убедительно сказал Шип, и Барсук застыл по стойке «смирно».

— Ну что там, мэтр? — нетерпеливо спросил я.

— Ничего страшного, но очень странно.

— А подробнее? — настоял я, вырывая целителя из задумчивости. В этот момент он сильно напоминал «зависшего» Ургена.

— Ранки есть, а вот яда в них нет. Такое впечатление, что «осьминог» воткнул щупальца в тело молодого человека, но ему сразу что-то не понравилось, и щупальца были быстро извлечены.

— Я всегда знал, что ты ядовитый, — фыркнул наконец-то успокоившийся Карн.

Барсук хотел было что-то ответить, но напоролся на жесткий взгляд Шипа.

— И что же этим тварям могло не понравиться в теле вашего пациента? Мэтр, это очень важно.

— Последнюю неделю я перевел юношу на отвар шестицвета и раствора тарного порошка.

— Как вы думаете, что из этого отпугнуло тварей?

— Понятия не имею. — Целитель практически скопировал слова и пожатие плеч, несколько минут назад исполненные Шипом.

— Каким запасом этих препаратов вы располагаете на данный момент?

— Шестицвета двадцать мер в сухом виде, а порошка только две меры, и он очень ценен. Если дело в шестицвете, то проблем практически нет. Его полно вокруг нас — это растение как раз из степи и завозится.

— Шип, Барсук, идите с мэтром Вакурамом и постарайтесь определить, что так пугает этих тварей, — без малейших угрызений совести приказал я, переводя бойца в ранг подопытного кролика.

— Это что, брать эту мерзость в руки?! — не выдержал Барсук.

— Если командир прикажет, я посажу ее на твою голую спину или немного ниже, — прорычал Шип и выпихнул полуголого «ящера» из шатра.

Распустив экстренный совет, я остался в шатре наедине с Ургеном.

— Что скажешь?

— И что я могу тебе сказать, — набычился профессор. — Про данный вид существ я впервые слышу.

— А если подумать?

— А если подумать, то это очень странные организмы. Я не исследователь животных, но в степи такая тварь жить не может. Но ведь живет. Значит, ее создали искусственно.

— Кто?

— Ну точно не степняки и не Пожиратель. Если помнишь, степь была вотчиной скотоводов и магов жизни, которых еще называли повелителями плоти. Вот они и наповелевали на нашу голову.

— Ну и как здесь жил этот самый Пожиратель?

— А давай я тебе задам тот же вопрос и ты попытаешься на него ответить?

Разумно. Урген прав — сейчас мы в одинаковом положении. Мало того, он оставался артефактором-теоретиком, а я понемногу превращался в демонолога-практика, и о древних магах должен знать больше.

— Ну, тогда давай думать вместе.

— Давай, — покладисто согласился профессор.

Увы, ни наши думы, ни опыты целителя особой пользы не принесли. Вылазка в сторону города показала, что тварей отпугивал дефицитный порошок. Так что все придется решать обычными способами и по старинке платить за знания жизнями, как бы это мерзко ни звучало.

С теорией и научными домыслами мы закончили, и пришло время разработки тактического плана. Для этого были вызваны Мороф и три его тысячника. Также на собрание явился самый настоящий атаман в сопровождении трех пятисотников казацкой вольницы. Атаман искоса поглядывал на воеводу — и было с чего. У обоих сейчас проходил процесс притирки, причем в случае Морофа это была наждачная бумага, а казак мог предоставить только мягкое место. Вот так и притирались. Кроме пограничников, за столом в шатре уселись Шип и Карн.

Для начала набросали примерный план местности. В основном мы полагались на информацию Шипа — Карн по известным причинам запомнил не очень много. Из слов бывшего убийцы вырисовывалась такая картина: город, который мы по привычке называли демонским замком, представлял собой набор кольцевых зданий разного типажа. Особой логики в планировке не наблюдалось. Ну, по крайней мере, на наш взгляд.

— На тот же холм нам лезть не стоит. Справа я заметил еще один, практически лысый. Трава там есть, но не очень высокая, а сразу за холмом идет глинистая полоса. И так через весь город. — Шип ничем не выдавал своего превосходства, он уже давно привык, что является лучшим практически во всем. А вот мне было немного стыдно. Вместо того чтобы разглядывать монстров и вспоминать земные ужастики, не мешало бы больше смотреть по сторонам и думать. С другой стороны, главная задача руководителя не делать все самому, а подобрать хорошие кадры. У меня есть Шип — значит, я не совсем безнадежен.

— Что же, план кажется разумным. Теперь давайте подумаем, кто пойдет на штурм города. — Заметив гримасу Карна, я тут же добавил: — Ни ты, ни твои бойцы не пойдут, это мы уже обговорили. Мне нужны стрелки, которые стреляют раньше, чем думают, да и думают вообще редко. У этих шансов испугаться значительно меньше.

— У меня таких пятнадцать сотен, — тут же встрял атаман, бросив надменный взгляд в сторону Морофа.

Ох, зря это он.

— Случилось чудо. Нашлась ситуация, когда пригодились два самых тупых качества воина, — язвительно подметил воевода.

— Так, хватит! — пресек я зарождающуюся ссору и обратился к атаману: — Турун, мне нужны три сотни самых метких и резких. За ними пойдут еще три сотни на подхвате. Они понесут запасные колчаны со стрелами и в случае чего отдадут свои луки. Но ты должен понимать, что за шесть сотен отмороженных голов придется думать одной твоей. Так что включай все, что есть у тебя в черепушке. Мороф неправ только в том, что рядовому воину полагается слишком много думать, но он верно подметил, что слишком отмороженный командир никому и на фиг не нужен. Иди и готовь штурмовой отряд.

— Наша задача? — напомнил о себе Шип.

— Как обычно, защита артефакторов и моей милости, — чуть улыбнулся я.

— Значит, ничего интересного, — не удержался Карн от плоской шутки.

Шип по обыкновению пропустил пустые слова мимо ушей, а вот меня сказанное моряком почему-то задело. Поведение кронайца вообще раздражало, и это раздражение постепенно накапливалось.

— Действительно, что может быть интересного в драке со всякой мелкотой.

Карн побледнел от злости, но в очередной раз молча снес прямое оскорбление.

Да что, черт возьми, за тайна давит на коренастого моряка? Что заставляет его служить ненавистному хозяину?

— Всем готовиться и спать, а мы с Ургеном постараемся обезопасить лагерь от ночной напасти.

Легко сказать обезопасить. Эта задача вообще стала бы невыполнимой, если бы не успехи профессора в плане алхимии. Наствольные алхимические фонари были лишь первым шагом профессора. А я, идиот, еще возмущался, что Урген потащил с собой из замка Торнадо дополнительную тяжесть.

Трудный и нервный день потихоньку подходил к своему финалу. Раскрасневшееся от усталости дневное светило коснулось холмистого горизонта и, сверкнув на прощание алым закатом, рассталось с этим участком степи.

Застывшие на валах драгуны с возрастающим напряжением всматривались в заросли травы на другой стороне черного провала рва. Пока все было тихо.

Сумрак, как огромный паук, медленно, но уверенно опутывал темной паутиной наш лагерь. Всем дозорным казалось, что этот мрак становится живым, — он шевелился и был готов напасть в любую секунду. Луна взойдет еще не скоро, и первые часы ночи особенно пугают жителей этого мира.

И тут случилось чудо. Во тьме сверкнули четыре маленьких солнца, разрывая паутину ночи. Только после этого стало понятно, что шевеление темноты не плод фантазии и «осьминоги» действительно полезли в ров.

— Стрелять по готовности, без команды! — над валом пролетел уверенный голос Морофа, легко доносящийся до каждого воина благодаря кожаному рупору. — Сохранять спокойствие. За каждую лишнюю стрелу накажу!

Послышался свист стрел, который сопровождало постепенное зажигание дюжины огромных фонарей. Происходило это со скоростью бегущего Ежа. Юный артефактор подбегал к метрового диаметра вогнутому зеркалу и, прикоснувшись к закрепленному в центре зеркальной поверхности камню, бежал дальше. Через секунду новый прожектор вонзал луч, точнее, широкий конус света, в сторону степи, внося свою лепту в рассеивание мрака.

Расстрел длился недолго. Черные скаты рва за несколько секунд стали похожими на бархатную подставку энтомолога — россыпь синеватых комочков, пришпиленных к черной земле стрелами, как бабочки булавками.

Не знаю, что это было — инстинкт или команда каких-то вожаков, но «осьминоги» до утра больше не лезли, и все, кроме дозорных, смогли прекрасно выспаться. Все, если не считать профессора, едва не задушенного жабой из-за дикого перерасхода осветительного камня.

Утро мы встретили с большими надеждами, нежели провожали вечер. Почти все в лагере успели сбегать на северо-западную часть вала и посмотреть на пришпиленных к валу монстров. Урген за ночь сумел «утешиться» несколькими живыми экземплярами и сейчас постигал основы прикладной зоологии. Ну а мы готовились к вылазке.

— Не нравится тебе там? — спросил я, присев возле смурного Хана.

Волк всем своим видом выражал решительность, но встреча с «осьминогами» явно была для волков не меньшим шоком, чем для кронайцев.

— Так, оставляю лагерь на тебя, присмотри здесь за порядком.

Волк иронично принял мое утешение и убежал к своей подруге, а я начал собирать отряд.

Увидев, как благотворно повлиял вид россыпи пришпиленных стрелами к земле монстров на настроение людей, я немного изменил план и приказал разбавить метких казаков теми, кто стоял на валу этой ночью. Бойцы будут немного заторможенными из-за недосыпа, но от них мне нужна была не точность, а моральная поддержка.

Казаки собирались в пешую колонну под одобряющие возгласы товарищей и молчаливые взгляды драгун. Попадавшиеся в казацких рядах драгуны выглядели инородным вкраплением, и дело было не во внешнем виде и торчащих над их головами дугах длинных луков. Они и вели себя по-иному.

Не знаю, возможно, не стоит уничтожать эту разницу, ведь казаки выполняли несколько другие задачи, нежели драгуны. Подумаю над этим на досуге, хотя чуток подтянуть дисциплину не помешает — донское казачье войско имело строгую дисциплину и при этом отличалось лихостью и даже бесшабашностью.

Но все это потом, а сейчас нас ждет «шутер» с элементами ужастика.

Увы, сформировать атакующую колонну до конца так и не удалось.

— Хтары! — донесся встревоженный голос с противоположной от выхода к демонскому городу части вала.

Колонна заволновалась и едва не распалась.

Нет, дисциплину у казачков все же нужно подтянуть.

Словно услышав мои мысли, атаман взлетел в седло своего коня и заорал на грани срыва голоса:

— Стоять на месте, колючку вам в… Приказа никто не отменял!

Похоже, вчерашний разговор благотворно повлиял на казачьего атамана, и из него явно будет толк.

Словно подтверждая слова казацкого начальника, послышался усиленный рупором голос Морофа:

— Дежурные десятки на вал! Сотникам выставить сотни на размеченные позиции!

Что же, командиры справляются и без меня, поэтому, не вмешиваясь в процесс подготовки к встрече незваных гостей, я быстро поднялся на вал.

Этого и следовало ожидать — все в жизни имеет свою цену, так что сейчас будем рассчитываться за спокойное путешествие через южную часть степи. Далекие холмы на севере начали быстро «зарастать» черными точками всадников. Но что-то их маловато. Или основная часть хтаров сейчас находится за холмами, или у них не все в порядке с головой.

Хтары действительно пошли в атаку, но это вряд ли от скудоумия. Вчера мы немного струхнули, поэтому лагерь получился довольно плотным и тесноватым. Вот хтары и решили, что нас здесь от силы несколько сотен.

Перетекая через холмы, на нас надвигалась не менее чем тысячная толпа. Что-то эта цифра мне напоминала, но мысль ускользала.

— Турун! — позвал я казачьего атамана. — Готовь тех, кто не пойдет в город, для встречной атаки.

— Слушаюсь, господин! — тут же повеселел атаман.

В сжатом периметром вала пространстве началась деятельная суета, в которой не участвовали застывшие на своих позициях двадцать три сотни драгун.

Хтары приближались. Меня посетило чувство гордости за свое войско — никто не дергался без надобности, и даже суета казаков была деловой. Мороф стоял возле меня и, прищурившись, наблюдал за вражеской атакой. Казаки разбились на три части и застыли в седлах перед тремя северными выходами из лагеря. А ряды драгун вообще казались неживыми.

— Приготовились! — прижав рупор ко рту, прокричал Мороф.

Над рядами драгун пронеслись голоса сотников, дублирующих приказ воеводы.

— Палец вправо! Подъем четыре! Дай!

Воздух буквально вздрогнул от слитного удара тысяч тетив, и гигантское облако стрел унеслось в сторону скачущих хтаров.

— Наводчики!

По команде воеводы начали работать воины с черными и белыми флажками в руках, они давали поправку каждой группе по три сотни драгун. Послышались команды сотников.

— Сейчас бы казаков выпустить, — тихо сказал Мороф, явно желая сделать мне приятное.

— Командуй.

— Турун, можно!

Склепанные из бортов походных возов мостки рухнули через ров, открывая проходы в валу, и стальная река казаков вырвалась на простор.

Драгуны сделали еще один залп по уже развернувшейся для побега толпе хтаров и, получив команду опустить луки, застыли в ожидании дальнейших приказов. А в это время казаки на отдохнувших конях настигали бегущих врагов.

Меня же кольнула мысль о том, что, возможно, казаки угодили в ловушку, но я постарался успокоиться — во-первых, никто не станет жертвовать полутысячей воинов только для приманки, а во-вторых, казацкий атаман хоть и своенравен, но точно не идиот.

Через двадцать минут напряженного ожидания вдали появились две практически походные колонны казаков. Что ж, атаман оправдал мои ожидания и выполнил главную задачу, не позволив своим подчиненным устраивать долгую травлю разбежавшихся одиночек.

Теснота в основном лагере надоела всем, поэтому большая часть казаков осталась снаружи. Атаман во главе небольшого отряда сотников и старшин подъехал ближе. Два здоровых казака вывели вперед связанного хтара в серой «чешуе» и заставили его встать на колени. Лицо лишившегося шлема хтара было испачкано кровью и пылью, но я узнал его. Предчувствия меня не обманули — это был тот самый хан, которого я сначала лишил сына, а затем обобрал практически до нитки. Зияющая заплатами из простого металла «чешуя» показывала, что дела его так и не поправились. И вот несколько минут назад я ко всему прочему лишил его почти всех воинов. Да уж, нехорошо получилось. Можно, конечно, попенять ему за чрезмерную настойчивость, но хан мстил за сына, и я его понимал. Так, все это и полыхавшая в его глазах ненависть не оставляли мне выбора.

— Поднимите его и развяжите.

Казаки чуть замялись, но, к их чести, не стали оглядываться на атамана, а быстро выполнили приказ.

— Дайте ему меч.

С этим случилась заминка. Никто из казаков не захотел расставаться со своей шашкой, да и чуть изогнутый казацкий клинок вряд ли подошел бы привыкшему к прямым клинкам воину. В отличие от Земли, местные степняки предпочитали похожие на скифские акинаки прямые мечи.

Наконец кто-то принес трофейный меч, и хан судорожно вцепился в его рукоять.

В словах не было нужды. Я плавным жестом извлек из-за спины «младшего» и сделал короткий шаг в сторону хтара.

В принципе никакого риска не было — на мне черная «чешуя», а на нем серая, причем без шлема и вся в заплатках.

Хан атаковал в резком прыжке. Его клинок успел даже пару раз скользнуть по моей броне. Два его последних удара я парировал плоскостью «младшего» и, проигнорировав возможность нанести удар поперек незащищенного лица, сделал полуоборот, а затем воткнул свой меч прямо сквозь «заплату» под ребра с левой стороны.

Темная струя крови тут же выплеснулась изо рта хана. Он ничком упал на землю. Мне же оставалось лишь снять с пояса тряпочку, вытереть клинок и вернуть его в заплечные ножны. Из последних сил хан повернулся на бок и, выплюнув большую порцию крови, что-то прохрипел. Тело степняка задергалось в агонии, и через минуту он затих, глядя в степное небо широко раскрытыми глазами.

Я хотел было закрыть ему глаза, но Охто успел раньше меня. Старый хтар встал на колени рядом с ханом и провел ладонью по его застывшему лицу.

Поднявшись, Охто подошел ближе и тихо сказал:

— Хозяин, он поблагодарил тебя. Настоящий воин.

— Да, старик, настоящий. Пусть он займет свое место рядом с духами предков как поступивший достойно и павший с честью.

— Пусть.

Все это было очень печально и как-то неправильно. На плечи навалилась тоска, которую можно было стряхнуть только действием.

— Подготовить штурмовой отряд к выходу. Солнце уже высоко, вы ведь не хотите задерживаться в городе до темноты.

Этого точно никто не хотел, поэтому отобранные для операции казаки и драгуны забегали, сбиваясь в походный ордер. Меньше чем через четверть часа мы вышли из лагеря и направились в сторону древнего города.

Мы шли вытянутым прямоугольником по два ряда стрелков с каждой стороны. Обойдя уже разведанный холм, наша колонна взобралась на соседнюю возвышенность и, перевалив через нее, спустилась в долину. Как ни странно, «осьминоги» и не думали нападать. Даже мелькнула робкая мысль, что, возможно, мы перебили всех монстров, но практически в этот же момент нас атаковали. Из высокой травы по сторонам от глинистого языка начали вылетать синекожие твари, в предвкушении раскинув свои щупальца. Казаки, несмотря на пресловутую лихость, немного растерялись, а вот вялые от недосыпа драгуны, которые уже убивали «осьминогов», начали лихо сбивать синекожих прямо в полете. Если мне приходилось тратить на сухопутного спрута две иглы, то длинной драгунской стрелы хватало с головой.

Тут же в дело вступили приободрившиеся казаки, и схватка перешла в разряд избиения. Твари попытались проскользнуть низом, но были тут же пришпилены к земле стрелами из более оборотистых степных луков.

Потерь у нас не наблюдалось, хотя целитель был наготове. Он приготовил изрядное количество противоядия, также он мог использовать свой дар и просто «извлечь» яд из раны, но тратить магические силы целителя мы будем только в крайнем случае.

После спуска с холма стало понятно, почему хтары держатся подальше от этого места: травяной покров под ногами сменился сложным плетением из травы и россыпи выбеленных солнцем костей. На глинистых участках кости смотрелись еще неприятнее.

Ну и куда же ты, Ваня, лезешь?

Еще на совещании мы решили, что нашей целью будет полусферическое здание в центре поселка. Остальные строения выглядели как хозяйственные, поэтому необходимые нам вещи там следовало искать в последнюю очередь.

Вблизи похожие на гигантские короны здания оказались значительно крупнее. Они напоминали замкнутые в кольцо многоэтажки с неравномерно распределенными окнами. Да и этажность кольцевого здания тоже варьировалась, отчего издалека все это напоминало корону с неравномерными зубцами.

Нигде никаких дорог — только трава, словно эти здания были случайно разбросаны по степи.

Длинные тени зданий рисовали на земле и стенах соседних строений диковинные и мрачные узоры. Разбросанные под ногами кости добавляли жути. Так что мы непроизвольно увеличивали шаг.

На пути к основному зданию отряд подвергся еще двум нападениям «осьминогов», причем твари становились крупнее.

Добравшись до сферического строения, вблизи оказавшегося не менее чем двадцатиметровой высоты, мы тут же заняли круговую оборону. Полусфера была неидеальной, как бы приплюснутой, и в основании имела пятидесятиметровый диаметр.

К счастью, высоких зарослей травы вокруг здания не имелось, так что затевать запланированное и очень рискованное вытаптывание периметра не пришлось.

Все — тыл закрыт. Пока без фатальных происшествий — так, несколько выстрелов, сопровождаемых матюгами, в течение часа, с которыми казаки отбивали очередную попытку «осьминогов», желающих прощупать нашу оборону.

Пора смотреть, что же мы имеем в качестве хабара.

Главное здание поселения — по крайней мере, я надеялся, что оно главное, — имело только два входа в виде арок.

— Всем предельное внимание. «Ящеры», входим, — скомандовал я, и неразлучная в боях пара Шип-Змей шагнула в проем входной арки. Остальные прикрывали спину и бока «исследовательской группы», в состав которой входили два артефактора и один демонолог, если нас можно было так назвать.

Первый этаж здания представлял собой единое помещение, в центре которого имелся широкий колодец с уходившим в глубину спиральным спуском.

Так, туда нам пока не нужно, надеюсь, что не понадобится.

С противоположной стороны в полусотне метров виднелся второй выход наружу. Тонкие лучи солнца пробивались сквозь нечто похожее на светопроводные отверстия — иначе объяснить разнонаправленность лучей я не мог. Световые «спицы», наполненные пляшущими пылинками, скрещивались в воздухе, образовывая хаотичную сетку. Я даже подумал о сигнализации и посмотрел на Ургена.

— Магических линий нет, — прошептал профессор, правильно поняв мой немой вопрос.

Хорошо вышколенный Еж тут же подал учителю тканевый обруч. Таких штук мы наготовили много — обычный деревянный обруч, обтянутый легкой тканью, который можно использовать вместо неудобного и тяжелого щита.

Урген ловко запустил обруч в сторону упиравшегося в пол луча. «Тестер» пересек луч и, прокатившись дальше, задел еще несколько. Ничего. Даже пляска пылинок не изменила своего ритма.

Что же, можно попробовать двинуться дальше.

Наверх вели шесть спиральных лестниц, точнее, пандусов без ступеней. На первый взгляд они напоминали кусочки карнавального серпантина — такие же хрупкие на вид.

Делать нечего, нам все равно нужно туда попасть.

— Пошли.

Шип подошел к ближайшему «серпантину» и ступил на тонкую полосу из неизвестного материала. Похоже, мой заместитель испытывал те же опасения, что и я, — для начала он потрогал поверхность пандуса носком сапога и только после этого перенес на ногу весь вес своего тела.

Заместитель? Я поймал себя на мысли о том, что если задуматься, то другой кандидатуры нет. Не Карну же оставлять весь ворох имперских проблем. Лован, конечно, будет поспокойнее — он прямолинейный служака и прекрасный второй номер, но только второй. Про Ургена и речи быть не могло — он ученый и бездарный начальник даже над своими подмастерьями и учениками.

А другого места и времени для составления завещания ты найти не мог?

Все — лишние мысли вон из головы.

Несмотря на то что пандус уже принял на себя вес двух бронированных «ящеров», я повторил маневр Шипа. Ничего — крепкая штука, даже не прогнулась.

Второй этаж являлся чуть уменьшенной копией первого, отличаясь только отсутствием колодца и на одну штуку меньшим количеством спиральных пандусов наверх.

— Дальше, — скомандовал я, и Шип превратился из неподвижной статуи, очень похожей на оловянного солдатика с автоматом у плеча, в тень крадущегося хищника.

Нужно убрать его с передовой. Блин, ну почему в голову опять лезет всякая дрянь?!

Еще один спиральный подъем. От волнения и кругового подъема даже чуть закружилась голова.

В следующую секунду все лишние мысли покинули череп, вытесненные удивлением и любопытством. В принципе планировка та же, но на следующий этаж вели только две лестницы. Однако на этом аналогии заканчивались. Здесь точно кто-то жил. Когда-то жилое помещение сейчас являло собой квинтэссенцию разрухи, точнее, двойной разрухи.

По всей площади огромной комнаты были расставлены предметы мебели необычной формы. Ну скажите, зачем людям нужны на столах разные наросты и штанги? Здесь явно что-то не так.

Странные столы, комоды и шкафы были сделаны из неизвестного материала, похожего на пожелтевшую кость. Большинство было повреждено, но эти разрушения не шли ни в какое сравнение со степенью ветхости других предметов в комнате. И это при том, что мебель произвели не меньше тысячи лет назад, а деревянные перегородки и ковры были созданы значительно позже, но сохранились намного хуже.

Общая картина напомнила мне послереволюционные годы в России, когда господские дома делили на коммунальные клетушки — где кирпичом, а где и просто ширмами.

Здесь тоже кто-то старался обустроиться по своему разумению, явно отличному от изначального замысла архитекторов.

Обширное помещение было разделено на полтора десятка комнатушек с помощью давно развалившихся деревянных рам. Обрывки ковров показывали, каким именно способом изолировались друг от друга эти жилые ячейки. И везде были разбросанные человеческие кости. Помещение напоминало склеп, но сухой, а не сырой подвальный. Как ни странно, эта картина уже не навевала жути — привык, наверное.

Так, судя по легендам, здесь обитал владыка всей степи и базировался сам Крандол — Пожиратель Демонов. Не думаю, что они жили в этих клетушках, поэтому нам нужно идти выше.

Четвертый этаж был копией второго — открытое пространство, только чуть меньших размеров, и всего одна лестница наверх. Сюда мы поднялись по одной из двух лестниц в противоположных концах помещения.

Это точно когда-то было тронным залом. Посреди круглого помещения, перед лестницей наверх, стоял огромный полуистлевший диван. Других предметов мебели не наблюдалось. Перед диванным троном на полу лежал скелет в поразительно белом плаще. Огромная чалма вместе с черепом откатилась немного в сторону. Головной убор тоже поражал чистотой и насыщенностью голубого цвета, особенно учитывая пыльную обстановку.

Ну и где, скажите мне, дневники этого самого Пожирателя?

Как последний шанс, у нас оставалась лестница наверх. Увы, финальный рывок пришлось отложить. Снизу послышались вопли.

— Сом, Барсук, остаетесь здесь, — приказал я. — Шип, веди вниз.

Три этажа мы проскочили в считаные секунды и увидели вполне ожидаемую картину. Как я и предполагал, логово тварей находилось где-то внизу. Выждав удобный, по их мнению, момент, они полезли наверх. К счастью, безрезультатно. Пол вокруг колодца был завален синими бурдюками мертвых тушек. Синяя же кровь расползалась небольшим озерцом, стекая в колодец.

Возле обоих входов сгрудились лучники, напряженно выцеливая невидимого противника. На грани слышимости звенели натянутые до боли в мышцах тетивы.

Пара казаков даже повернула оружие в нашу сторону.

— Щас в ухо дам, — прогудел из-под шлема Змей.

Казаки узнали голос и быстро перенаправили луки в сторону колодца.

Мне не понравилось расположение стрелков, находящихся на линии огня друг друга.

— Сотник, смести сектора стрельбы.

— А? — переспросил казак с двумя красными нашивками на одежде.

— Смести одну группу в сторону, придурок, а то постреляете друг друга, — «перевел» Змей.

К чести сотника, он сумел включить немного зависший от удивления мозг и выполнить приказ, а мы вернулись наверх.

Увы, никакой библиотеки или архива в верхнем помещении здания мы не нашли. Это была спальня, столовая и купальня правителя в одном флаконе. В общем, личные апартаменты степного владыки.

Ну и что теперь делать? Придется шерстить весь город, и это под постоянной угрозой нападения монстров?

Маленьким лучом надежды стал найденный у постели верховного хана сундук с пергаментными свитками. Надежда была крохотной, потому что свитков было всего восемь штук. Зато мешочков с золотом и каменьями имелось десятка полтора.

— Уходим.

— А золото? — вдруг высказался Барсук.

— Тебе-то какое дело до графского золота? — очень уж ласково поинтересовался Шип, и бывший «медведь» моментально сник.

Обратно спускались с не меньшей осторожностью, чем поднимались. Вся наша добыча уместилась в сумке Ургена, так что шли мы налегке.

Охранный периметр лучников схлопнулся в вытянутый прямоугольник походного ордера, и мы выскользнули из города, словно кинжал из раны, оставляя за собой синие «капли» подстреленных «осьминогов».

Увы, неприятности на этом не закончились — к безрезультатному походу добавилось присутствие хтаров. И в этот раз мы имели дело не с тысячной дружиной одного хана, а с солидным войском.

— Точно не знаю, но не меньше десяти тысяч, — ответил на закономерный вопрос Мороф, когда мы разглядывали чернеющую вдалеке толпу степняков.

Это плохо. Это очень плохо. Размеры войска подразумевали только одно — кто-то из старших ханов решил проверить, кто там такой наглый шляется по его степи. А так как в этой части степи правил хан Ур, я уже догадывался, с кем именно мы имеем дело. Судя по застывшему лицу Яны, она тоже это поняла.

Учитывая такое соотношение сил, нам оставалось только ждать либо атаки, либо прихода переговорщиков.

Вопреки моим предположениям, ситуация начала изменяться задолго до действий степняков. На вал практически бегом взлетел Урген. Профессор сиял как начищенный самовар.

Хоть у кого-то настроение хорошее.

— Нашел!

Ну прямо Архимед.

— И что же ты нашел?

— Пожиратель не жил во дворце Пастуха.

— Очень интересно.

— Ну конечно. — Профессор проигнорировал издевку и затряс перед моим лицом пожелтевшей кожей пергаментного свитка. — Здесь написано, что Пастух в благодарность за смерть Госпожи Грозы подарил Крандолу вечную дружбу и дворец с прислугой.

— Я так понимаю, Пастух — это главный хтар древности. Ну и где же этот подарочный домик?

— Судя по описанию, это кольцевое здание на северо-востоке города. Помнишь, мы проходили мимо «короны», похожей на раздавленную башню? — с торжественной миной выпалил профессор.

— Очень хорошо, — теперь без иронии, но с грустью сказал я. — Если бы ты еще знал способ, как защититься от хтаров с одной стороны и монстров с другой, было бы вообще великолепно.

— А я знаю, — вдруг выпалил Урген.

Воцарившаяся на валу немая сцена была достойна пера Гоголя.

— И?

— Вот здесь… — Урген размотал длинную полосу пергаментного свитка. — Описаны последние дни столицы хтаров. Великий Пастух повелел своим шаманам исследовать большой кристалл, дабы прикоснуться к тайнам демонов. В общем, они прикоснулись. На этом записи обрываются.

Я всегда знал, что причиной гибели человечества будет гордыня и чрезмерное любопытство. Почувствовавшие себя цивилизованным народом степняки наступили на те же грабли, что и гномы из романа Говарда. Сказка, конечно, но она как никогда близка к жестокой прозе жизни. То, что американцы с Советским Союзом обошли атомные грабли во время Карибского кризиса, лично мне кажется чудом и вмешательством свыше.

Хтарам с ангелом-хранителем не повезло.

— И что нам это дает?

— Ван, ты сам не пробовал включать твою любимую логику, как это советуешь остальным?

— Не томи, у меня в голове совершенно другие проблемы.

— Если после повреждения какого-то кристалла появились «осьминоги», это значит, что раньше кристалл их сдерживал. То, что сломано, можно попробовать починить. Включаем кристалл и используем монстров как щит между нами и степняками.

— Фантастика, причем ненаучная. Единственное умное слово в твоем монологе — это «попробовать». Ладно, ты обмозгуй эту идею, а у меня появились дела посерьезнее. — Диспут пришлось срочно сворачивать, потому что от массы степного войска отделилась группа в два десятка всадников.

— Мороф, проследи, чтобы ни у кого не сдали нервы.

— Слушаюсь, — кивнул воевода и тихо отдал приказ своему адъютанту.

Группа степняков приблизилась, и я увидел, что трое из них были упакованы в серую «чешую». Статус парламентеров подтверждали притороченные к седлам шлемы.

Посольство возглавлял совсем молодой хтар. Что-то возраст посланника и его броня не внушают мне доверия.

Дожидаться въезда переговорщиков в лагерь мы не стали и, спустившись с вала, направились к моему шатру.

В великосветских хтарских разборках Охто не помощник, поэтому за моей спиной на невысоком стульчике пристроилась Яна в мужской одежде и с закрытым лицом. Также в комиссию по приему гостей входили: казачий атаман, воевода, Урген, два «ящера» в виде охраны и Шип, которого я усадил за общий стол. Последний был удивлен таким оборотом, но я уже практически инстинктивно начал привлекать его к важным заседаниям. Карна приглашать не стал, и, думаю, этот факт его не особо огорчит.

Мы расселись за походным столом, поставив его перпендикулярно входу. Посадочных мест для гостей не предусматривалось.

Как я и ожидал, из всего посольства в шатер вошли только трое хтаров, те, кто был одет в «чешую». Юноша шагнул вперед и даже открыл рот для речи, но тут начало наших переговоров пошло кувырком по вине одной очаровательной особы.

— Жох!

От крика за спиной я едва не подпрыгнул и резко развернулся, поэтому успел подхватить качнувшуюся девушку.

— Яна! — Чернявому юноше хватило мгновения, чтобы узнать голос той, чье лицо скрывал свободный конец чалмы.

Дальше все завертелось с умопомрачительной скоростью. Хтар шагнул вперед, и тут же ему в лицо уперлись шесть стволов игломета. Для убедительности у горла оказался клинок Грифона. За спиной посла на плечах его сопровождающих повисли Барсук и Сом.

— Всем стоять! — криком разрубил я узел напряжения. — Посол знает имперский язык?

— Да, ваша милость, — попытался изобразить поклон Жох, насколько это позволялшестиствольник у лба.

— Прикажите вашим людям покинуть шатер.

Хтар закаркал на хтарском, и его люди покинули помещение, точнее, они не сопротивлялись тому, что их грубо выволокли наружу.

— Змей, Грифон, отбой.

«Ящеры» шагнули назад, а хтар потер отпечаток шести стволов на лбу.

Яна к этому времени успела прийти в себя и стояла ровно, во все глаза рассматривая нашего гостя.

Так, это дело, пожалуй, можно считать интимным.

— Всем покинуть шатер.

Шип кивнул подчиненным, и «ящеры» быстро вышли наружу. Атаман тоже удалился без вопросов, а вот Мороф недовольно нахмурился.

Да уж, что-то возгордился наш воевода без хозяйского контроля.

— Мороф, мне повторить приказ?

Щека бывшего разбойника дернулась, но он все же встал и нервным шагом покинул шатер — лесная вольница осталась в далеком прошлом, и он теперь на службе, так что приходится соответствовать. А вот Урген никуда уходить не собирался. Ладно, в принципе он уже давно стал членом семьи, и от него у меня секретов практически нет. Соответственно у Яны тоже.

Первый порыв прошел, и хтарка успокоилась. Молодые люди не стали бросаться навстречу друг другу, вспомнив, кто они и где находятся.

— Так, давайте присядем и поговорим. Похоже, у нас нашлось немного больше общего, чем казалось вначале.

Как я и ожидал, по нашу душу действительно явился великий хан Ур, собрав войска ближайших ханов. Среди ополченцев оказался и Жох. Старая история с кастрацией и здесь имела последствия даже без информации о наличии Яны в нашем войске. Еще после побега несостоявшейся невесты хан приказал вырезать весь ее род. Он бы порешил и местного Ромео, но повода не было. Даже великий хан — это не абсолютный титул. Казнить Жоха Ур не мог, зато мог посылать на опасные задания, например в когти безумца, сунувшегося в степь с недостаточно большим войском.

Под наполненным болью взглядом Яны Жох поплыл и начал говорить так, словно он не посланец враждебного войска, а наш разведчик.

— Великий хан привел с собой двадцать тысяч всадников. В ближайшие дни прибудет еще десять. — Молодой человек изъяснялся как образованный, и только легкий акцент говорил о том, что он принадлежит к хтарскому высшему обществу, а не имперскому. — Если будет война, через пару дней прибудут еще два великих хана с пятьюдесятью тысячами.

— Мы не хотим воевать.

— Это не имеет значения, потому что воевать хочет Ур. Он давно примеряется к титулу Пастуха. Степь хочет пустить кровь империи, но без единого правителя это безнадежная затея. Скоро это желание станет настолько большим, что Ура сделают Пастухом и без Небесной чалмы и Снежного плаща.

Слушавший нас вполуха Урген вдруг встрепенулся.

— Какие такие чалма и плащ?

— Это наши легенды. — Жох нахмурился. Он понимал, что говорит слишком много, но глаза Яны действовали на него как взгляд удава на кролика. — Когда Пожиратель убил последнего Повелителя, первый Пастух объединил степь. Из добытых Крандолом трофеев Пастух выбрал волшебную материю, из которой создали Небесную чалму и Снежный плащ. По Закону только обладатель этих вещей может стать новым Пастухом. А почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно, — отмахнулся Урген и повернулся ко мне. — Ван, нужно пошептаться.

— Так, влюбленные, вы здесь поговорите, а мы с профессором выйдем на воздух, чтобы не мешать.

Покинув шатер, профессор вцепился мне в руку и потянул подальше от шатра.

— Ван, ты понимаешь?

— Что именно?

— То, что у нас есть не только выход из этой ситуации, но и вообще ключ к власти в степи.

— Тебе нужна власть над хтарами? — немного опешил я от напора профессора.

— Тьфу ты, блин. Не нужна мне власть, просто за две эти тряпки мы можем многое выторговать.

— Подожди. — Я попытался остудить пыл разошедшегося Ургена. — Не факт, что чалма и плащ настолько ценные. Если бы они хотели, то давно бы забрали и то и другое.

— Ничего подобного.

— Мы с тремя сотнями прошли к центральному зданию и вернулись обратно без единой потери. Да местный хан мог пригнать сюда десять тысяч своих кривоногих подданных, и они вытоптали бы здесь не только «осьминогов», но и всю траву.

— Нет, Ван, все не так просто. Тебе что, в детстве страшилок не рассказывали?

— Ну, было.

— А тот, кто рассказывал, верил в то, что говорил?

— Да не особо.

— А хтары верят! Все — от ханов до бедных пастухов! И кронайцы верят. Ты помнишь, что с ними творилось, когда они увидели «осьминогов»? И это при том, что твари только похожи на персонажей морских легенд. А вот хтарам родители и старшие братья на ночь рассказывали страшные сказки именно про этих самых монстров. И рассказчики сами верили, что синие щупальца высасывают из человека не только кровь, но и душу.

Урген говорил так убедительно, что по коже пробежал легкий озноб. Почему-то вспомнились качественные голливудские ужастики — и вот скажите, как бы я вел себя, увидев один из них воочию?

— Как думаешь, что бы сделали твои десятки тысяч, если бы хан погнал их в запретный город, под щупальца жутких тварей, и все для того, чтобы раздобыть себе обновку? — спросил Урген.

— Бунт.

— Вот, и ханы это понимают не хуже нас. Конечно, я уверен, что были отдельные смельчаки и отряды безумных героев, но местным тварям даже большие отряды на один укус, точнее, засос. Так что нужно пользоваться моментом и нашим невежеством в отношении хтарского фольклора. Давай собирай своих стрелков, пора вернуться в город — заодно проверим, что там за кристаллы такие.

— Не терпится получить новую игрушку? — ехидно спросил я.

— Врать не буду, не терпится. В дом Пожирателя сегодня пойдем?

— Вряд ли успеем, сначала нужно решить проблему хтаров и местной мерзости.

Собирались мы недолго, потому что солнце уже перевалило через зенит, а находиться в проклятом городе ночью мне не хотелось бы ни за какие древние тайны и артефакты.

Уже покинув пределы защитного вала, я вспомнил, что так и не узнал о том, с какой вестью прибыл к нам посланник хтаров. Хотя более чем уверен — приятного в его сообщении было мало.

Покров тайны, приукрашенный нашими эмоциями и воображением, искажает реальность сильнее любой компьютерной графики. Мы были в долине всего несколько часов назад, но сейчас наш отряд входил словно в совершенно другой город. Ни тебе таинственной тишины, ни угрожающих полутонов и зловещих теней. Даже периодические атаки «осьминогов» воспринимались как-то буднично. Казаки отстреливались с ленцой, за что даже пару раз поплатились. Раненых быстро избавили от щупалец и напичкали противоядием. По крайней мере, это немного взбодрило остальных.

В спешке я сначала хотел отправить в покои Пастуха профессора под охраной Грифона, а самому заняться разведкой входа в колодец, но вспомнил, чем аукнулась казакам их небрежность, и решил не рисковать.

Верхние этажи были все так же пустынны.

Быстро собрав одежду Пастуха и несколько приглянувшихся Ургену вещиц, мы вернулись к колодцу.

— Ты уверен, что нам туда? — спросил я профессора, с опаской глядя на выход из подземелья. Всего пару часов назад там валялась куча синих тел, а сейчас даже кровь кто-то словно вылизал.

— Уверен, — упрямо мотнул черным шлемом на голове Урген.

У колодца не было никакого ограждения, просто часть пола по периметру дыры начинала опускаться пологой спиралью, уводя во мрак подземелья.

— Давайте фонарь, — приказал я.

Несколько казаков тут же привязали к связанным вместе нескольким арканам одно из алхимических творений профессора. Отражателя на большом светильнике не было — просто светящийся камень размером в два кулака, помещенный в большую стеклянную колбу.

Поперек колодца легли две продольно связанные пики, и уже через эту перемычку был переброшен аркан со светильником.

— Я это тебе еще вспомню, — вздохнул я и, сняв шлем, быстро влил в себя желтоватую дрянь из пробирки. Раствор того самого, нелюбимого «осьминогами» порошка на вкус был как смесь перца и желчи.

— Уф, — выдохнул Урген, допив настойку и передернув плечами. — На что не пойдешь ради поиска истины.

— Вот и искал бы ее сам.

Судя по выражению лиц «ящеров», на короткое время появившихся из-под грозных масок, они полностью разделяли мое мнение. А глаза Барсука вообще говорили, что он с удовольствием отправил бы профессора в полет ко дну колодца пинком под зад.

— Ну что, двинули, — вздохнул я, возвращая шлем на голову, и Шип начал медленно спускаться вниз.

Еж по очереди активировал наствольные фонари, и тонкие лучи, бледные на фоне основного светильника, заметались по стенам колодца.

Нервы натянулись как струны, и мы спускались вниз, каждую секунду ожидая нападения. Конечно, длинные стрелы против «осьминогов» были лучшим оружием, но в тесноте подземелья трудно развернуться даже со степными луками, не говоря уже об оружии драгун, так что придется работать иглометами.

Плавно огибая внутреннюю поверхность колодца, мы спустились в сравнительно небольшую комнату у его основания. И только здесь из невысоких арок по периметру помещения на нас полезли «осьминоги». Сначала возникло впечатление, что их очень много, но три минуты яростного боя показали, что тварей было от силы полсотни. Приняв очередную тушку на ствол шестиствольника, я нажал на курок, затем стряхнул «осьминога» на землю и уронил игломет на ремень. Из набедренных ножен вынырнули короткие листовидные клинки и принялись кромсать цепляющиеся за мою броню тела. Несколько щупалец проникли под чешую. Было мерзко, больно, но не смертельно. Попробовав графского тела, щупальца отдернулись, а затем лишившаяся основной части тела головоногая тварь отвалилась от брони. Как мокрые тряпки, с тихим шлепаньем «осьминоги» падали на пол, заливая его синей кровью. Становилось скользко.

— Внимание! — крикнул я, когда увидел, как Грифон смахнул с клинка на стену последнюю тварь из этой волны.

Только после этого удалось рассмотреть, что комната представляла собой прозрачный «фонарь» — вид изнутри. Стены покрывала пыль, поэтому видимость была плохой. От арочных проходов в «фонаре» в разные стороны отходили ажурные мостки к висящим в огромном пространстве платформам.

Стерев с изрядного участка изгиба, соединяющего стену и пол помещения, слой пыли, я всмотрелся в пространство под висящей в пустоте комнатой. Сразу прояснились многие вопросы. Главное здание города действительно было сферой. Над землей торчала только ее верхушка. В диаметре это сооружение имело метров двести или даже больше — точнее нельзя было определить из-за похожего на огромный ком проволоки ажурного переплетения мостиков, платформ и странных гроздьев каких-то шаров. Все это кружево было испещрено точками коррозии. Также стало понятно назначение необычных столов. На одной из ближайших висячих платформ находился лабораторный комплекс — столы с держателями были укомплектованы различными колбами и стеклянными трубками и в таком виде выглядели очень гармонично.

Насмотревшись сквозь мутное стекло на местные чудеса, я повернулся костальным. «Ящеры», напряженно вглядываясь в выходы из «фонаря», контролировали периметр. А вот Урген с учеником потрошили не замеченные мною ячейки в стенах. Непрозрачные участки стен пестрили мелкими ячейками, похожими на уменьшенные копии ниш в лаборатории профессора.

Не особо спрашивая разрешения, Урген криком вызвал сверху десяток казаков и уже нагружал их связками каких-то палок. Присмотревшись, я увидел, что это были свитки, но не такие грубые, как хроники Пастуха, — эти хранилища информации больше напоминали тонкие рулоны ткани, из которой были сделаны местные реликвии — плащ и чалма.

— Ты закончил? — раздраженно спросил я, когда наверх ушел последний нагруженный свитками казак.

— Пока да, — как-то заторможенно ответил Урген и впился взглядом в очищенный мной участок прозрачной поверхности. — С ума сойти!

— Я туда не пойду, — категорично заявил Шип. — И командира не пущу.

Все, включая профессора, посмотрели на бывшего убийцу. В его интуицию верил не только он сам, но и весь отряд.

— В общем, нам туда и не нужно, — с явным сожалением вздохнул профессор.

Дальнейшее его поведение меня удивило — ведь я так и не заметил в комнате пресловутого кристалла.

Профессор подошел к центру комнаты и, сняв с пояса узкий кинжал, начал ковыряться в полу. Через минуту с тихим щелчком отскочила мутная крышка, и в открывшейся нише, отражая свет большого фонаря, сверкнули грани прозрачного кристалла.

— Как ты догадался? — пораженно выдохнул я.

Чтобы продемонстрировать торжествующую улыбку, профессор поднял забрало шлема.

— Нужно знать природу человека, особенно тех особей, у которых любопытства больше, чем ума, — нравоучительно заявил профессор, продолжая рассматривать кристалл. — Что ты сделаешь, если вдруг поймешь, что сломал важную вещь и тебе за это попадет?

— Я изначально не стану трогать что-то непонятное.

— И даже в детстве ничего такого не делал?

Вдруг в памяти всплыла сцена, когда я вскрыл магнитофон отца. Когда под отверткой что-то сверкнуло, я тут же привинтил крышку обратно и поставил магнитофон на место, причем стараясь, чтобы он стоял в прежнем положении.

— Они с перепугу вернули все на место.

— Точно, — снисходительно улыбнулся профессор, по-прежнему рассматривая кристалл. — Когда кто-то из этих криворуких исследователей вскрывал крышку, то отколол кусок, что я и заметил. Та-ак, а что тут у нас? А если так?

Под руками профессора что-то щелкнуло, и кристалл налился тусклым, чуть синеватым светом. В воздухе разлился едва слышимый гул.

— Что ты сделал?!

— Помнишь, как мы извлекли из стен трубки для иглометов? Там имелось два пусковых устройства — магическое и механическое. Так и здесь. К счастью, эти придурки ничего не повредили.

— И оно работает?

— А ты посмотри сам, — снисходительно сказал профессор и ткнул пальцем в участок пола, который очистил перед вскрытием крышки.

— Твою ж мать! — По моей спине пробежал холодок.

То, что поначалу показалось коррозией, оказалось «осьминогами». Как только заработал артефакт, вся эта масса пришла в движение. Да их же здесь тысячи!

Первый страх прошел, когда я понял, что точки движутся к низу сферы, где были сконцентрированные странные гроздья.

Повернув голову, я посмотрел на Шипа. Теперь буду не просто верить его интуиции, а воспринимать ее как руководство к действию.

Нам в очередной раз повезло — «осьминоги» явно не расценивали «фонарь» как охраняемый объект, поэтому напали только те, что оказались в непосредственной близости.

Что-то мне стало здесь неуютно.

— Проф, ты все?

— Д-да, — с натугой ответил Урген, выворачивая кристалл из креплений.

— Ты что творишь? — напрягся я, увидев сквозь пыльное стекло, как оттесненные к «гроздьям» «осьминоги» побежали по ажурным конструкциям в нашу сторону.

— Спокойно, — отмахнулся профессор. — Это самозаряжающийся артефакт. Сейчас я отделил его от усилителей. Так что «осьминоги» до нас не доберутся.

И действительно, не добежав где-то метров семьдесят, синие монстры остановились.

— Вот, — удовлетворенно сказал профессор. — Опытным путем мы получаем цифру семьдесят метров радиуса действия кристалла без усилителей. Теперь можно заглянуть в жилище Пожирателя Демонов. Ведь не придется тратить времени на разведку, так что управимся быстро.

Ну, лезть без разведки в похожее на растоптанную башню с квадратными «зубцами» здание я все же не стал.

«Ящеры», разбившись на двойки — я шел с Шипом, — проверили сравнительно небольшое трехэтажное здание и быстро обнаружили покои Крандола Пожирателя. Ничего похожего на библиотеку мы не нашли, зато имелось подобие сейфа из того же напоминавшего кость материала. Минут десять Урген ковырялся в этой «тумбочке», когда Змей не выдержал и пнул ее сапогом. Встречи со стенкой материал сейфа не перенес, и его поверхность покрылась трещинами.

Надувшийся Урген доломал этот странный предмет мебели и вытащил оттуда какие-то побрякушки, а также три тоненькие тетрадки, размером со школьные.

Да уж, негусто.

Профессор попытался тут же заняться чтением, но я решил заканчивать с вылазкой — солнце клонилось к закату, а у нас, на секундочку, еще армия хтаров над головой висит. Только сейчас пришло в голову, что понятия не имею о сроках ультиматума со стороны хтарского великого хана. В том, что Жох принес именно ультиматум, сомнений не было.

Мысленно обозвав себя идиотом, я ускорил нашу эвакуацию, и отряд бегом отправился обратно. Притом что многие казаки выглядели как вьючные лошади. Барсук все же не утерпел и самовольно организовал конфискацию казны древнего Пастуха. В принципе я не возражал.

Лагерь встретил нас в том же состоянии, в котором мы его покинули: война пока еще не началась, но могла начаться в любой момент. Так что первым моим вопросом к сидящему в обнимку с Яной Жоху было:

— Сколько времени нам дал великий хан?

— На рассвете вы должны оставить в лагере все оружие и броню, а сами выйти в поле и встать на колени. Иначе хан сровняет лагерь с землей и вырежет всех до единого.

— Вот это он раскатал губу. Ладно, будем думать. Так, Жох, что ты скажешь по поводу этого? — спросил я, доставая из мешка чалму и плащ Пастуха.

— О, Небесная чалма! — выдохнул хтар и потянулся дрожащими руками к чалме, имевшей так и не выцветший за века синий цвет.

— Так, спокойно, я сам знаю, что это чалма. — Пришлось убрать предмет подальше от разнервничавшегося хтара. — Вопрос был не об этом.

Превентивные меры оказались лишними — Яна уже положила ладошки на бронированные плечи любимого, да и он сам успокоился.

— Любой великий хан станет Пастухом, если наденет на себя Небесную чалму и Снежный плащ.

— А если мы оденем во все это, скажем, тебя?

— Не получится, хан Ур объявит меня святотатцем и прикажет убить, а реликвии заберет себе.

— А если он вдруг скончается?

Хтар на секунду застыл, а затем осторожно сказал:

— Я достаточно родовит, чтобы занять место великого хана, но одних реликвий будет мало, нужна еще серьезная поддержка, а у меня только два батыра, остальные простые воины.

— Ну, думаю, три десятка батыров мы тебе обеспечим.

— Нет, — тряхнув головой, Жох отогнал видение мечты. — Вам не убить хана. Охрана не пустит к нему ни шпионов, ни воинов.

— А вот это уже не твоя забота. Сейчас отправишь Уру гонца, пусть сообщит, что мы усиленно думаем о том, чтобы сдаться, потому что нам очень хочется жить. Мы же в действительности будем думать, как достать этого хана. Только ты должен понимать, что все это, — я тряхнул чалмой, — не просто так.

— Понимаю, любой приказ Черного Ящера отныне будет для меня законом.

Ух ты, а мальчик неглуп, быстро сложил два и два. Также сюрпризом стало то, что слава обо мне докатилась до степей. Честно говоря, не знаю — плюс это или минус.

— Так, занимайся своими делами. Нашего решения подождешь в шатре Яны.

Блин, да что же это творится?! Хтарка покраснела, как институтка, — это при ее-то опыте и навыках!

Молодые вышли, а я позвал Шипа и Охто. Отправляясь в вылазку, мне пришлось оставить старого хтара у шатра, чтобы послушать откровения влюбленных.

— Мелочи мне неинтересны. Было что-то важное? — спросил я у хмурого хтара. Старику, похоже, не нравилось подслушивать интимные разговоры.

— Молодой хан звать Яну в жены. Обещал отослать двух жен, с которыми уже жить сейчас. Яна говорить, что она нечиста для него. Глупости говорить.

— Сам знаю, что глупости. Он не пытался настроить ее против меня?

— Нет, хозяин. Хан понимать, что ты сильный.

— Ладно, можешь идти. Извини, что заставил тебя подслушивать, но это было важно.

В ответ старый хтар только поклонился и вышел из шатра, а мы с Шипом принялись разрабатывать операцию по ликвидации хана.

За планами нас застали сумерки, а общее обсуждение с «ящерами» и разработка схемы затянулась до полуночи. Дело было очень рискованным — против нас такие же «чешуйчатые» батыры и полное незнание обстановки. За нас — фактор неожиданности, иглометы и навыки подобных операций. Так что пятьдесят на пятьдесят. Ввиду этого Шип был категорически против моего участия. Да я и сам понимал, что на нашем пути риска будет еще много и подставляться в самом начале попросту глупо. Конечно, была надежда, что без меня операцию по уничтожению демона сможет потянуть Шип, да и то с большими сомнениями. Впрочем, эти сомнения не помешали мне запретить участие в ночной вылазке и бывшему убийце.

В лагерь хтаров готовились пойти две пары: Грифон-Змей и Сом-Барсук. Парни понимали, что это практически самоубийство, но и важность всей операции они тоже осознавали, поэтому согласились без возражений.

Для надежности я планировал привлечь обоих батыров Жоха в качестве проводников и «переговорщиков». В их надежности сомнений не было — еще в прошлом году, изучая традиции хтаров, я узнал, что они хранят верность не родине, а своему роду и хану, на дальних родственников им плевать с высокой горки.

Грифон предлагал привлечь к делу кронайцев, но затем сам согласился, что точечная операция хорошо подготовленными малыми силами имеет больше шансов на успех.

Отправив парней готовиться и спать, я пошел к Ургену, который, развесив по своему шатру светильники, занимался чтением текстов. Когда я вошел во временное жилище профессора, он читал один из древних «рулонов», ползая по нему, как по ковровой дорожке.

— Есть что-то интересное?

— О-о-о! Ты не представляешь! Мы сейчас находимся возле совершенно фантастического места. Это при рабских бунтах оно стало резиденцией Госпожи Грозы, а до этого здесь располагался лабораторный комплекс повелителей плоти. Они создавали здесь удивительных животных. А знаешь, кто такие «осьминоги»? — Ответа Урген не ждал, он не дал мне вставить ни звука. И вообще профессор выглядел как умалишенный. — Это специальные «кормильцы». Они перерабатывают любую органику и подпитывают зародыши в инкубаторе, а те в свою очередь…

— Проф.

— Они…

— Урген, мать твою!

— А? — немного пришел в себя ошалевший от свалившегося на него объема информации ученый.

— Что по дневникам Пожирателя?

— Дневники?

— Ты что, их не читал?!

— Да что там читать, — отмахнулся Урген. — Он оказался простым рабом-убийцей одного из Господ, а когда его хозяина достал соседний демон, Крандол стал вольным охотником. Знаешь, почему его назвали Пожирателем?

— Это не так уж важно, но ты все же скажи, — решил я не накалять обстановку. Впрочем, мне было действительно интересно.

— Когда демон чувствует, что смерть близка, он закрывается в капсуле-саркофаге. Да-да, такой же, что лежит в подвалах Золотого Города. Так вот, при капсулировании на поверхности «саркофага» образуется налет слизи. В свежем виде эта дрянь имеет такую энергетическую насыщенность, что может заживлять любые раны хоть физического, хоть магического свойства, а также серьезно продлевает жизнь. Кто-то из хтаров застал нашего Пожирателя за процессом употребления этой субстанции и дал ему такую кличку — Пожиратель.

— Проф, с тобой все в порядке? — спросил я, присаживаясь рядом на ковер и с беспокойством вглядываясь в красные глаза друга.

— Да, что-то я перевозбудился. Ван, они обладали таким могуществом — и во что превратились?! Неужели людям нельзя давать никаких знаний? Неужели мы можем только копаться в грязи и жрать червей, потому что едва сделаем шаг к настоящему могуществу — тут же превращаемся в зверей, даже хуже, в кровожадных монстров!

— Успокойся. Среди людей всегда было и будет значительно больше добряков, чем безумных маньяков. Другое дело, что эти самые маньяки по определению являются более активными в достижении своих целей, чем самый умный интеллигент или ученый. Конечно, еще имеется фактор толпы, в составе которой даже самый добрый человек может впасть в помешательство, к счастью, временного характера. То же самое случилось и с древней цивилизацией магов. Любознательные энтузиасты открывали все новые горизонты магии, а корыстные и продуманные управленцы создали рабовладельческое государство. А в это время в принципе неплохая и при этом подавляющая часть населения древней страны — наверняка хороших людей — молчала. Скорее всего, бездействовали они больше из лени и инертности мышления, нежели от безразличия.

Беда случилась, когда рабы научились думать и возмущаться. Вместо того чтобы пойти на компромисс, масса инертных людей под руководством продуманных негодяев родила демонов. Мне даже кажется, что это были не самые сильные маги, просто крепкие практики с небольшим изъяном в психике, впрочем, как у любого честолюбивого человека. Впоследствии этот изъян был усугублен чувством могущества от эманаций страха окружающих. Поверь, нечто подобное рано или поздно произойдет с любым человеческим сообществом, даже если в руках у честолюбивых экземпляров будут только заостренные колья. Так что, теперь мастеру, создавшему копье для защиты от зверя, — вешать на себя вину за смерть всех, кого воин заколол его творением? Может, туда же приписать мужа, убитого ревнивой женой с помощью очень полезной в хозяйстве сковородки?

Довольно объемная речь с философскими элементами и юмористическим финалом немного заворожила профессора, позволив ему прийти в себя. Так что можно было возобновить конструктивный разговор.

— У тебя есть хоть что-нибудь из хороших новостей?

— Конечно же есть, — вновь оживился профессор, но это было уже не лихорадочное возбуждение от передозировки информацией, а его обычная манера поведения. — Решение нашей проблемы в принципе имеется, но, честно говоря, не знаю, как мы этим сможем воспользоваться.

— А подробнее?

— Чтобы уничтожить «саркофаг», нам нужен «поводок». Этот артефакт разработал хозяин Пожирателя. Это такой пояс, который надевается на «саркофаг» с демоном. По сигналу специального артефакта «поводок» сначала пробуждает демона, а затем, оказавшись внутри его новой плоти, по еще одному сигналу убивает.

— Неплохо, — осторожно подметил я, чувствуя, что упускаю какой-то важный момент.

— Конечно, неплохо, но этот «поводок» еще нужно донести до артефакта, а в нашем случае это невозможно. Демон начал пробуждаться, и к его «саркофагу» не подойдет ни один смертный.

— Это все, что удалось узнать?

— Я понимаю, что ты хотел увидеть четкие инструкции по предельно простому уничтожению демонов, — немного обиделся профессор. — Но уверяю тебя, нам очень повезло, что Крандол был немного тщеславен. Найденные тетрадки — это лишь обращение к потомкам, так сказать, след в истории.

Профессор замолк в интригующей паузе, так что пришлось уточнять:

— И я должен этому радоваться?

— Должен, потому что у такого тщеславного человека, как Пожиратель, не может не быть личного дневника…

— Блин, проф, не морочь мне голову!

— В общем, нужно искать тело Крандола, — поскучнел Урген, видя мое нежелание играть в отгадки. — Там мы найдем дополнительную информацию и те самые артефакты-«поводки».

— И находятся они… — поторопил я профессора.

— И находятся они в замке Вихря. По крайней мере, так говорится в том самом растрескавшемся свитке хтарского летописца.

— Кстати, все хотел тебя спросить. Откуда ты знаешь хтарский?

— С чего ты взял, что я его знаю?

— Ты же прочитал хроники Пастуха, а писал их наверняка хтар!

— Все очень просто. У степняков нет своей письменности, и все шаманы используют древний язык, он же у них применялся для профессионального общения друг с другом. Так что все просто.

Закончив с важной информацией, разошедшийся профессор принялся засорять мне мозг деталями жизни одного из научных центров древних магов. Несмотря на то что я решил послушать его из вежливости, тема оказалась интересной. Что бы там о себе ни думали дари, они оказались всего лишь видоизмененными людьми. Маги создавали работников, пригодных для жизни в лесах. Не знаю, по какой причине они сделали их не вегетарианцами, а хищниками, но именно этот нюанс позволил впоследствии переделать часть дари в надсмотрщиков и охотников на взбунтовавшихся рабов. Они стали первыми помощниками господ-демонов. Вот, оказывается, откуда растут корни их тщеславия — раньше обычные люди трепетали перед ними, а сейчас считают сказочными персонажами.

Новейшая информация немного проясняла мотивы нашего врага, но в данный момент пользы от этого было чуть. Ночь перевалила за середину, а значит, пора готовиться к операции по устранению великого хана. После совещания с «ящерами» я собрался будить наших невольных союзников и направился к шатру Яны.

Подданные Жоха оказались неплохими воинами. Только половина из них спала, а остальные бдели, окружив шатер хтарки.

При моем появлении постовые разбудили обоих батыров хана.

— Чего великий хан хотеть? — коряво, но вполне понятно осведомился батыр в серой «чешуе».

— Великий хан «хотеть» видеть твоего хана, — непроизвольно начал я коверкать имперскую речь.

— Ждать, — коротко поклонился батыр и нырнул за полог шатра.

Через секунду он выскочил обратно и, бешено вращая глазами, заорал что-то на хтарском.

Я невольно сделал пару шагов назад. Из темноты тут же выскочил Карн в сопровождении трех кронайцев. Через несколько секунд появилась остальная абордажная команда. Все были в полной экипировке. Судя по всему, четверка кронайцев изначально следовала за мной незримой тенью.

— Не стрелять! — крикнул я кронайцам, увидев, как те направили арбалеты на ощетинившихся кинжалами хтаров. Другого оружия у степняков не было. — Охто, сюда. Быстро. Быстро!

Заспанный хтар появился только через пару минут.

— Переводи.

— Они говорят, что твоя женщина убить их хозяина.

— Жох мертв? — напрягся я. — Что с Яной?

— Ее нет.

— Скажи батыру, что я хочу видеть тело Жоха. — Батыры хоть и говорили на имперском, но в стрессовой ситуации все знания явно покинули их горячие головы.

В ответ на слова Охто батыр разразился громкой и явно бранной речью.

Не дождавшись перевода, я заявил:

— Мы можем пойти вместе посмотреть на Жоха, ему-то от этого точно хуже не будет. Или же мы расстреляем всех и все равно пойдем смотреть, но уже без них. Переводи.

Пока Охто доносил мои мысли до хтаров, я позвал целителя.

Как и ожидалось, степняки немного поостыли и под давлением неоспоримых доводов в виде кронайских арбалетов пропустили нас с целителем в шатер Яны.

Никаких следов борьбы внутри не наблюдалось, как и Яны. Жох лежал на походной постели без малейших признаков одежды, впрочем, как и следов насильственной смерти. Он даже был заботливо укрыт одеялом.

Целитель колобком подкатился к телу хтара. После недолгих манипуляций врач оглянулся.

— Он просто спит. Похоже, его кто-то кольнул иголкой, смазанной соком степного крутокорня. Это растение знает любой хтарский шаман.

— Твою ж мать! — Злость буквально душила меня. Утро уже близко, и все наши планы шли прахом. — Вы можете разбудить его?

— Легко.

— Делайте.

Через пару секунд Жох глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Яна!

— Ее здесь нет, — уже спокойно сказал я и замолчал, понимая, что хтар и сам все расскажет.

— Она ушла убивать великого хана.

— Вот идиотка! — От досады я бессильно сжал кулаки.

Хтар залопотал по-своему, явно соглашаясь со мной.

— Ее нужно вытаскивать! — тут же вскочил хтар, забыв про наготу.

— А то я не знаю! Но сначала нужно включить мозги.

Оставив хтара облачаться в броню, я вышел под звездное небо.

Так, в принципе поступок Яны имел смысл — каждый хан берет с собой в поход по несколько женщин для вполне понятных надобностей. Так что любая хтарка легко пройдет через степной стан, тем более такая, как Яна. Блин, но это не значит, что нужно лезть в пекло без разрешения и, что самое главное, без плана и силовой поддержки.

Жох выскочил из шатра с серой «чешуей» на теле и желанием в глазах мчаться на выручку любимой. Я разделял его стремление, но понимал, что впопыхах можно нарубить дров, пустив насмарку все то, что мы уже сделали.

— Стой, — остановил я хтара. Юноша попытался вырваться, но тут же был обездвижен подтянувшимися «ящерами».

— Ее там убивают! — захрипел Жох. Я даже увидел в его глазах слезы.

— Сейчас ее либо уже убили, либо ждут восхода, чтобы повесить.

Дожидаясь прихода хтаров на степной границе, я узнал от Охто и пленников много интересного об обычаях степного народа. Нужная информация всплыла моментально, как только я допустил, что Яну могли схватить живой. Хтары вообще очень трепетно относятся к ночи. Конечно, они могли кого-то убить в ночном бою, а вот казнить ночью даже самого ненавистного врага не сможет ни один хтар. Ведь они абсолютно уверены, что высвобожденная таким образом душа будет искать своего обидчика. А блуждающих и злобных духов дети степей боялись больше смерти. Так что спешить нам некуда. А вот дождаться утра было просто необходимо. Уже готовый план по продвижению Жоха на должность Пастуха начал трансформироваться в моей голове, как только я вышел из шатра Яны.

Когда предрассветные сумерки принялись выдавливать прозрачный мрак ночи на запад, заставляя тускнеть звезды, из нашего лагеря выехал отряд из трех десятков батыров в серой «чешуе» и двух десятков обычных воинов-хтаров. Впереди на белом коне восседал Жох в синей чалме на голове и с белым плащом на плечах. Именно для того, чтобы встречные хтары смогли рассмотреть его лицо под Небесной чалмой, я и ждал рассвета.

Рядовые хтары в оцеплении степного лагеря, едва рассмотрев одежку Пастуха, падали ниц. Батыры и простые ханы склонялись в глубоком поклоне, но только после того, как узнавали Жоха. Подобное поведение могло говорить только о том, что великий хан Ур отправился в иной мир. В принципе я зря раздевал одного из кронайцев, беспокоясь о том, чтобы черная броня на батыре бедного хана не резала взгляда окружающих. Похожий на меня комплекцией кронаец расставался с броней, а главное — местом в отряде молча, но с хмурой миной на лице. А вот Шип добывал себе обновку с руганью. Зато теперь по бокам меня прикрывали Шип и Карн.

Степняки расположились с комфортом, заняв три холма и без малейшего порядка разбросав по степи свои похожие на вигвамы шатры. Какое-то охранение имелось только со стороны проклятого города и нашего лагеря. Так что если бы «ящеры» обошли степной стан по дуге, операция прошла бы успешно. Конечно, могли возникнуть проблемы с отходом, но это все равно не оправдывало риска для Яны.

В полосе заслона, которую заняли младшие ханы, Жоха знали хорошо. Так что процесс пропуска нашей кавалькады в глубь лагеря прошел спокойно. Мало того, многие из младших ханов последовали за ним, желая узнать, во что выльется появление претендента на должность Пастуха перед именитыми ханами.

А вот местные богатеи и олигархи пребывали в некотором шоке. До них уже дошла весть, что Ура зарезала женщина. Мало того, многие знали, что это была его несостоявшаяся невеста.

Мы успели — жутко возбужденные родственники Ура уже соорудили рядом с ханским шатром нечто похожее на высокую треногу. С помощью этой конструкции они и собирались повесить избитую девушку. Обнаженное тело хтарки лежало рядом. Царапины и синяки на смуглом теле вызвали у меня зубовный скрежет, а Жох громко зарычал.

Он быстро спешился и попытался пробиться к любимой, но был остановлен родственниками покойного хана, которые по неизвестным мне причинам решили наплевать на все регалии Пастуха. Кронайцы ждали только моего кивка.

Почти три десятка арбалетных болтов и стрел нашли свои цели. В следующую секунду кронайцы с видимым наслаждением покинули седла и в капусту изрубили оставшихся приближенных Ура.

Жох наконец-то смог обнять любимую. Более сообразительный Карн помог ему разрезать веревки, а кронайцы взяли так и не пригодившуюся палачам виселицу-треногу в круговую оборону. Шип толкнул меня в бок, намекая, что мы остались без прикрытия. Черныш оказался догадливее своего всадника и быстро вошел в охранный периметр без малейшего понукания. Оба батыра и простые воины Жоха подобрали брошенных лошадей и образовали второй пояс обороны. Постепенно ставка бывшего великого хана начала обрастать воинами Жоха и сочувствующих ему ханов.

За полчаса многотысячный стан степняков разделился на два лагеря. Так как сторонники потенциального Пастуха заняли ближнюю к городу часть степного стана, я забрал кронайцев и беспрепятственно отбыл в собственный лагерь, увозя с собой израненную Яну.

Как только мы оказались в безопасности, девушка была отослана к целителю, а в лагерь степняков отправились всадники, увозящие мешки с добытым в городе золотом. Что-то мне подсказывало, что в данном случае одна небольшая сумка с золотом заменит тысячу воинов поддержки.

Так оно и оказалось — уже к вечеру лагерь степняков отмечал появление в степи нового Пастуха. Конечно, они предварительно выбрали Жоха великим ханом, уравняв его с девятью главными предводителями степняков, проживавших дальше к северу. А после этого великий хан, теперь уже по праву, надел Небесную чалму и Снежный плащ Пастуха.

Советникам Лары объединение степи явно не понравится, но пока на троне Жох, агрессии хтаров можно не бояться. К тому же имелся еще один фактор влияния на высший свет степного государства.

— Ну и зачем ты туда полезла? — спросил я закутанную в покрывало Яну.

На виду девушка оставила лишь синюю припухлость на переносице. Она бы и это скрыла, но тогда пришлось бы придумывать неизвестную в этом мире паранджу. Помогать местным шовинистам в этом вандализме я не собирался — нечего скрывать от взглядов ценителей женскую красоту, даже такую, чуть помятую. Целитель срастил переломы и слишком глубокие раны, а вот сводить синяки отказался ввиду незначительности их влияния на функционирование организма. Яна ругалась и угрожала, так что добродушный толстяк вынужден был применить единственное доступное ему орудие убеждения — вызвал меня.

— Я задал тебе вопрос.

— Это было разумнее, чем отправлять туда «ящеров», — ворчливо ответила Яна.

— Ну да, а то, что ты не могла остаться рядом с любимым и не могла жить без него, не считается?

— Он рассказал тебе? — зло сверкнули глаза девушка.

Ну что ты будешь делать — то любит, то готова убить!

— Думаешь, ты общалась с потенциальным врагом без лишних ушей? Яна, я считал тебя умнее. Нет, я, конечно, знаю, что, когда женщину захлестывают эмоции, взывать к ее благоразумию бесполезно. Но ты же «камышовая кошка»! — Мне осталось лишь искренне развести руками в недоумении.

— Ван, я устала быть умной. Устала думать наперед. На моих руках кровь, а тело опозорено другими мужчинами. Мне нечего делать рядом с Пастухом, а без Жоха мне незачем жить. Отпусти.

— Куда, на тот свет? Банан! — не выдержал я и изобразил неприличный жест. Жест не входил ни в одну из местных систем знаков, но девушка все поняла. Мука в ее глазах сменилась злостью, а слезы высохли. — Девочка, никогда не решай за других. И не считай себя самой умной.

В этот момент, словно дождавшись своего часа, в шатер влетел свежеиспеченный Пастух.

— Яна!

— Уходи. — Девушка закрыла лицо ладонями.

— Да чтоб вас, идиоты! — ругнулся я, увидев, как поникли плечи Жоха и он развернулся к выходу. — Эй, Пастух, иди сюда.

Жох покорно подошел ближе. Он пока еще не осознал себя повелителем сотен тысяч воинов, но даже когда осознает, мое отношение к нему не поменяется.

— Яна, ты любишь этого идиота? — Так как девушка не собиралась отвечать на вопрос, я ответил сам, глядя Жоху в глаза. — Пару минут назад она мне сказала, что любит и жить без тебя не может. Теперь вопрос к тебе. Она убивала ударами в спину, травила людей ядом, ложилась по приказу под других мужчин. Она тебе омерзительна?

— Что вы, ваша милость, я обожаю Яну, и никакая грязь не сможет замарать ее образ в моих глазах.

— Хорошо сказал, молодец! Обещаешь никогда не вспоминать об ее прошлом?

Вместо ответа Жох уже становящимся привычным жестом откинул полы Снежного плаща, встал на колени и стащил с головы Небесную чалму. Вслед за этим он начал монотонно говорить на хтарском языке. Для меня это действо не имело смысла, а вот Яна точно знала, что происходит. Сначала она убрала ладошки от лица, а затем ее глаза широко распахнулись.

Похоже, здесь приносили какую-то жутко важную клятву.

Жох замолк, зато заговорила Яна. Она, больше не стесняясь синяков, встала на колени и тоже разразилась длинной речью на хтарском.

Так как влюбленные не видели никого, кроме друг друга, я тихо выбрался из шатра на свежий воздух.

Вход охраняли «ящеры» в шлемах. Причем один был чуть ближе ко входу, чем это было нужно. Своих бойцов я узнавал и в броне.

— Барсук, скажи Морофу, что мы сворачиваем лагерь.

— А на свадьбу не останемся?

— Валат, блин, тебе никто не говорил, что подслушивать вредно для здоровья?

— Буду знать, — пробурчал из-под шлема Барсук и быстро отправился передавать мой приказ воеводе.

На свадьбу мы все же попали. Утром, когда все шатры и палатки были уже собраны, от галдящей массы гуляющих хтаров отделилась группа всадников. Впереди ехала парочка в белоснежных одеяниях. У Жоха, точнее, Пастуха по имени Ж имелась только одна синяя деталь — чалма. Белоснежный плащ был наброшен на серебристую «чешую».

Кстати, почему у меня до сих пор нет такой фишки?

Яна также была одета в белоснежный костюм из воздушных шаровар и длинной рубахи с вырезами по бокам. И по шароварам, и по рубашке ветвилась серебристая вышивка. Волосы девушки были скрыты под белым платком. На таком фоне смуглое лицо Яны стало еще темнее, но ничуть не менее привлекательным — правду говорят, некрасивых невест не бывает.

Молодых сопровождали полсотни знатных степняков, среди которых только с десяток был в серой броне, остальные красовались в черных доспехах.

Что-то многовато здесь собралось ханов. Оказывается, ночью подошли еще шестьдесят тысяч хтаров и даже два великих хана. Вот было бы «весело», если бы мы не успели провернуть нашу аферу с вещичками Пастуха.

Ж — прости господи, ну и имечко — подъехал ближе и склонил голову.

— Я не забуду о том, что вы сделали, ваша милость, и клятв своих тоже не забуду.

— Если нарушишь клятву, данную мне, я обижусь и, возможно, даже накажу, а если не исполнишь того, что обещал Яне, — боюсь,что моего расстройства кое-кто просто не переживет.

Губы Пастуха чуть дернулись, но он сумел обуздать себя и еще раз склонил голову.

Теперь пришла пора прощаться с Яной. Вместе мы прошли через многое, и ни разу у меня не было повода плохо относиться или не верить этой девушке. Я всегда восхищался ее красотой и умом. И вот она уходит в прошлое. Возможно, мы еще встретимся, но шанс на это был исчезающе малым.

— Ну что, давай прощаться, красавица.

До этих слов девушка держалась, но, услышав мой голос, вдруг свела брови вместе, ее губы задрожали, а на веках набухли слезы.

— Ван, — Яна подвела свою кобылку вплотную к Чернышу и обняла меня. — Ван, как же так?

— Все хорошо. Я буду знать, что ты счастлива, и моя жизнь от этого будет чуточку лучше.

— Я вас бросаю в такой момент.

— Нет, ты получаешь заслуженную награду за все, что уже сделала. Все, хватит нежностей, если не хочешь, чтобы я расплакался. Иди вон с Карном попрощайся, а то он делает вид, что его все это не касается.

— Я никогда тебя не забуду.

— А тебя, даже если захочешь, не забудешь.

Девушка дурашливо ткнула меня кулаком в плечо. Под броней я ничего не почувствовал, но по руке прошелся холодок и засел тупой иглой где-то под сердцем.

Привык я к ней. Черт, что-то у меня глаза слезятся — от ветра, наверное.

Ткнув пятками в лошадиные бока, Яна подъехала к Карну. Я знал, что кронаец всегда любил ее, тихо и безответно, поэтому сейчас ему во сто крат хуже, чем мне. Крепыш снял шлем, за которым до этого прятал свои эмоции. Они что-то прошептали друг другу. Яна обняла кронайца, а он дернул поводья, и движение коня разорвало объятье девичьих рук. Урген прощался с Яной шумно и с десятикратным целованием, чем даже вызвал недовольную гримасу жениха.

И вот, под аккомпанемент стука лошадиных копыт, белоснежные фигурки растворились в зелени степи.

Я грустно вздохнул. Хан никогда не забудет, что было с Яной в прошлом, им не дадут этого забыть, и никакая клятва не помешает однажды прозвучать горькому упреку. Счастливых сказок, особенно в таком контексте, не бывает. Они оба будут страдать. Тогда зачем я это сделал? Все просто — страдать вместе с тем, кого любишь, намного легче, чем в одиночестве, разрывая свою душу одним вопросом: «А что если бы я осмелился? Если бы не упустил шанса?»

Лишь одно в этой жизни я понял кристально-ясно — лучше раскаиваться, чем сожалеть.

Хотя, если в этом мире существует магия, возможно, здесь случаются чудеса? Тогда пусть для этих двоих случится чудо.

Пересекая степь, драгуны вытянулись в одну колонну, казаки рассыпались дозорами — у нас с хтарами, конечно, мир, но береженого Бог бережет. Через трое суток похода на северо-запад мы добрались до горной гряды, отделявшей степь от Вольных Королевств.

Здесь меня ждало еще одно прощание.

Спешившись, я обнял Черныша.

— Ты все равно не поймешь, но с боязнью высоты в горах делать нечего.

Черныш вдруг заволновался и дернул головой, косясь на меня глазом. Не знаю, понял ли он сказанные слова, но явно почувствовал неладное, потому что отказался от соленых сухариков, что делал очень редко.

Последние указания Морофу отданы, а Черныша взяли на два длинных аркана Охто и казак-коновод.

Пора.

— Двинулись, — махнул я рукой, и закованные в «чешую» тридцать восемь всадников направились в сторону гор. Из общего стиля выбивались только целитель в своей рясе и два проводника-хтара, которых мне выделил Пастух. Ну и парочка волков в придачу.

Ни приказывать, ни просить волка я не собирался и лишь осторожно покосился, боясь увидеть, как Хан уводит свою подругу в степь. Волк наверняка правильно понял мой взгляд. Он покосился в ответ и совсем по-человечески фыркнул. Причем в этом звуке явно чувствовалась насмешка.

Ну что ты будешь делать с этим неправильным волком! А вот то, что он оставался со мной, было приятно, и не только потому, что от парочки волков под боком была неоспоримая польза, просто оставлять в прошлом друзей очень неприятно.

Как выяснилось буквально через несколько минут, кое с кем я прощался напрасно. Вдали послышалось возмущенное ржание и приближающийся топот.

Все, конечно, хорошо, но намучаюсь я с этим неугомонным конем, пробираясь по горным тропам.

— Еж!

— Да, ваша милость? — тут же подъехал ближе юный артефактор.

— Сколько у нас осталось?

— Шестьдесят пять дней, ваша милость.

Почти треть отведенного нам дарийскими магами времени мы потратили на то, чтобы узнать: наши приключения только начались. Мне показалось, что я очутился в очень нудной компьютерной игре — убил кучу времени, а тебе торжественно объявляют, что героя ждут дальнейшие испытания, но «очень скоро» обязательно будет награда.

В игре можно было позволить себе любую проволочку, можно даже все забросить, но сейчас для меня наградой станет отсрочка смерти сотен тысяч людей.

Шестьдесят пять дней. Меньше чем у Филиаса Фога, но ему было точно известно куда ехать, он даже имел план. А я? Найдем мы тело Пожирателя или нас ждет очередной след с подсказкой?

Впрочем, к чему рефлексировать: доберемся — увидим.

Глава 5 СКАЛОЛАЗ

Когда мы приближались к горам, казалось, будто кто-то очень могущественный постепенно сжимает мироздание. Горизонт приблизился и превратился из чуть волнистой линии в высокие пики гор. Когда же мы вошли в первую горную долину, появилось ощущение, что вокруг нас захлопнулась гигантская ловушка. Больше всего нервничали кронайцы. Что-то у меня слишком много проблем с этими морскими волками — то они в седло не хотят, то от «осьминогов» впадают в ступор, а теперь вот, видишь ли, им горы не нравятся. Из «ящеров» немного напрягся Змей, но остальные чувствовали себя вполне комфортно — для «медведей» ограниченная видимость проблем не представляла. Грифон и Шип вообще были взращены в городских стенах и к нависающему над головой камню давно привыкли.

Удивительно, что не нервничали хтары-проводники, но, как выяснилось позже, они были принудительно-добровольно отправлены с нами именно потому, что происходили из рода торговцев. Они и несколько поколений их предков бродили по горным дорогам между степью и городами Вольных Королевств.

Как только тропинка поначалу стала каменной, а затем потянулась вверх на седловину перевала, Черныш начал психовать. Но проблему с конем мы решили довольно жестко. Я попросту пересел на запасного коня, который, несмотря на степную породу, меланхолично пер вверх, а мой пугливый друг остался перед резким подъемом тропы.

Как и следовало ожидать, через десять минут позади общей колонны показался отчаянно трусящий и при этом очень злой конь. Первые два дня я на него не пересаживался, затем всем пришлось спешиваться, так что Черныш просто шел позади меня, буквально высверливая злобным взглядом дыры в спине непробиваемой «чешуи».

Лоскутное одеяло Вольных Королевств состояло из более чем трех десятков независимых государств, но большинство из них представляло собой небольшие баронства, правители которых объявили себя королями. Порой королевство включало в себя замок сеньора и три-четыре деревушки в небольшой горной долине. Хоть как-то на статус королевства тянули лишь три страны — Нидар, Тирос и Хорт. Эти государства при желании могли бы подгрести под себя мелких соседей, но война в местных условиях была делом очень хлопотным, поэтому вот уже несколько сотен лет сохранялся статус-кво. Дело было в том, что всю территорию Вольных Королевств занимали горы. В центре они были не очень высокими, а вот на границе с Темным Лесом и хтарской степью гигантские горные кряжи, казалось, царапали своими заснеженными вершинами небосклон.

Этот суровый край воспитывал суровых людей — тех самых горцев, которых я спутал с молдаванами из-за папах и безрукавок. А вот характером местные жителя совсем не походили на миролюбивых молдаван, впрочем, как и любые горцы моего родного мира.

Местных жителей называли просто горцами, потому что в этом мире больше ни один народ не забирался так высоко над уровнем моря. Они жили мелким скотоводством и наемничеством, которое возникло после общего примирения горных кланов, — действительно, зачем резать глотки друг другу из-за барана или невесты, если можно делать это с инородцами, причем за хорошие деньги. Был, конечно, переходный период в виде разбойных нападений на поселения Нидара. В те непростые времена королевством правил решительный человек. После того как, несмотря на все трудности, войсками Нидара была подчистую вырезана парочка горных родов, совет старейшин решил пойти на переговоры. Теперь Нидар имел солидный доход от посредничества в найме горцев представителями других Вольных Королевств и даже кое-кем из империи.

Конечно, проблемы с горячими детьми гор все-таки были, особенно на торговых тропах, по которым ходили караваны из степи. Об этом меня еще в начале пути предупредили проводники, но я подумал, что караван с товаром — это одно, а вооруженный отряд — совсем другое. И вряд ли кто-то из предводителей горцев станет рисковать своими людьми при таких неверных шансах.

Зря я на это надеялся.

То, что все-таки нашелся отряд то ли совсем отмороженных, толи оголодавших горцев, стало понятно, когда вслед за камнями очередного камнепада в воздухе засвистели стрелы.

Мы проходили по левому склону горы, которая, в отличие от своих соседок, не имела снежной шапки. Тропа до определенного момента была достаточно широкой, а склон слева покатым. Поломать ноги между средних размеров валунами, конечно, можно, но разбиться насмерть вряд ли. Дальше тропа немного спускалась вниз, выходя под практически отвесную скалу.

Черныш за моей спиной всхрапнул и мотнул головой, стараясь выдернуть из моих ладоней поводья.

— Давай не будем все начинать сначала. Ты уже проходил над пропастью, и ничего не случилось! — возмутился я, немного погрешив против истины. В начале спуска с первого перевала нам довелось пройти по узкому карнизу над горной речкой. Черныша пришлось едва ли не волочить по камням. Проводники перед сложным переходом напоили коней водой с какой-то гадостью, и они вели себя довольно спокойно, а вот для Черныша доза была явно маловатой, но ничего — пробились.

Черныш ответил мне непонимающим взглядом и откровенным страхом в глазах.

Как и в прошлый раз, свою лепту внес Хан. Оба волка шли позади коня. Хан глухо зарычал, что добавило Чернышу решительности. Хорошо, что эти два красавца привыкли друг к другу. Кони вообще очень пугливые животные. Мало того, они склонны к истерии. Будь это другая лошадка из нашего стада, она сиганула бы в пропасть, утащив меня туда же.

Мы с Ханом занимались воспитанием Черныша, поэтому пропустили начало атаки. На грохот камней у меня уже выработался рефлекс, и я тут же прильнул спиной к каменной стене, увлекая за собой коня. Волки повторили наш маневр.

Горцы атаковали с двух сторон — шедшие в арьергарде кронайцы отхлынули назад, к врагам, напавшим с тыла, а проводники и «ящеры» устремились вперед, желая выйти из узкого места для развертывания обороны. В пылу боя про меня как-то забыли. А чего помнить — с одной стороны отвесная скала, с другой обрыв, кто сможет угрожать мне в таких условиях?

Иногда человеку не нужны враги — хватает собственной дурости. Вопли и звон клинков с обеих сторон отвлекли мое внимание. Я быстро перетащил игломет со спины на грудь и, отклонившись от скалы, попытался рассмотреть, что творится впереди, совершенно забыв о камнепаде. Вот мне и «прилетело» увесистым камнем по шлему. Все бы ничего, но рядом был обрыв.

Сознание покинуло меня всего на секунду, но когда оно вернулось, стало понятно, что я уже за кромкой обрыва. Все, на что меня хватило, — это вцепиться в ближайшую неровность. Что там говорят опытные скалолазы? Не смотреть вниз? А зачем смотреть, если уже видел, что лететь придется метров двести, — здесь не поможет самая волшебная броня из всех возможных.

Мои телохранители так увлеклись боем, что и не заметили моей пропажи.

— Шип!!!

Шлем — это очень удобная штука в бою, а вот кричать в нем трудновато.

В ответ на мой вопль послышалось лишь испуганное ржание.

— Черныш! — Пальцы сводило судорогой, а мягкая подкладка бронированной перчатки начала скользить по поверхности камня. — Черныш, скотина такая!!!

Внезапно за кромкой обрыва показалась голова моего скакуна. Поводья, за которые я вел коня, имели достаточную длину, но они сейчас лежали на тропе.

— Сбрось веревку!

Ага, ты бы еще попросил его рассказать теорему Пифагора! Мой конь был верным и очень умным, но это по сравнению с другими лошадьми.

Все, приехали, точнее — полетели. Хотелось просто закрыть глаза и расслабить пальцы — страх приносил практически физическую боль.

Черныш, конечно, не обладал особым умом, но рядом был еще один зверь, чья сообразительность не раз вгоняла меня в ступор. Рядом с мордой коня появилась голова Хана. В зубах волк держал поводья!

Хан практически выплюнул кожаные ремешки, спаренная полутораметровая веревка скользнула по камню, и… ее конец застыл в двадцати сантиметрах от моих рук.

В подобных случаях судьба выбрасывает для человека дополнительную монетку. Если она упадет нужной стороной вверх — мозг сработает как самый мощный компьютер, а нет — черепушка до самой макушки заполнится паникой, отключая даже самый великий ум.

Я буквально слышал, как зазвенела по камню воображаемая монета судьбы, и тут же из глубин памяти всплыло одно слово.

— Чах, Черныш, Чах!

Эти слова я шептал коню, когда заставлял его лечь в яму под маскировочную сетку.

— Чах!!!

Курат хорошо воспитал тонконогого жеребенка, со временем превратившегося в черного красавца. Кончики веревки сползли ниже.

Опоры под ногами не было, поэтому я резко подтянулся, сразу ощутив, что пальцы срываются с единственной опоры. Ухватиться руками в перчатках за тонкую кожаную полоску было очень сложно, но я все же сделал это.

От рывка утяжеленное броней тело сместилось ниже, а сверху раздалось возмущенное ржание. Но Черныш не зря был сыном южного тяжеловоза, поэтому уверенно держал меня на весу. Затащить меня наверх он не мог из-за узости тропы, но этого и не требовалось. Свободного конца каната хватило, чтобы обмотать его вокруг левого запястья, что дало возможность провисеть в таком положении около десяти минут. Именно столько времени потребовалось моим вассалам, чтобы понять, что их граф куда-то пропал.

От усердия «ящеры» выдернули меня из пропасти, как мелкую рыбу из реки.

Ругался я долго и, только закончив выплеск эмоций, поинтересовался нашими потерями. Броня и здесь сработала как нужно, и если бы не Черныш с Ханом, граф Ван Гвиери был бы единственной жертвой налета. Горцы как появились, так и пропали — из ниоткуда в никуда. Даже трупов не осталось.

Дальнейший переход проходил очень тяжело, но без боевых приключений. Как ни странно, происшествие у обрыва чудесным образом отразилось на Черныше — он перестал бояться высоты. Иногда даже приходилось взывать к лошадиному благоразумию, когда эта черная скотина мнила себя горным архаром. Зато мне удалось больше времени провести в седле, чем на ногах.

И вот наконец-то после очередного перевала перед нами появился город горцев, конечно, если это скопление чуть упорядоченных и слегка отесанных камней можно было так назвать. Скопление одноэтажных зданий окружало невысокую крепость, для строительства которой неизвестный мне архитектор хотя бы удосужился придать камням квадратную форму.

В общем, перефразируя одного юмориста: «Какие горцы, такой и город».

С высоты было хорошо видно, что этот населенный пункт имел четкое разделение на одиннадцать частей — ровно по числу проживающих поблизости кланов, — а крепость использовалась как место собрания старейшин.

Вблизи город выглядел еще более жалко — появилась возможность рассмотреть грязь на улицах и снующую туда-сюда мелкую живность. Картину довершали донельзя грязные дети. Причем юные горожане повстречали нас задолго до городской заставы.

Так как крепостной стены здесь не значилось даже в проекте, застава имела чисто декоративные функции, что, впрочем, не помешало местным блюстителям порядка в традиционных жилетках и папахах стребовать три золотых за проезд.

Из экспресс-консультации с проводником стало понятно, что все в порядке: если я не везу товаров, это еще не значит, что не должен платить пошлины. Мало того — для торговцев была серьезная скидка. Также хтар объяснил, что обращение на «ты» не стоит воспринимать как оскорбление — здесь так говорят все, а не только особо хамоватые стражники.

Самым примечательным было то, что стражники явно выделялись на общем фоне горожан — у всех имелась достаточно чистая одежда и качественное оружие в виде традиционного, похожего на ятаган меча, а также его сильно уменьшенной копии в качестве кинжала. Оружие довольно неплохое, это я узнал будучи в теле генерала. Удалось даже немного поработать им, предварительно отобрав у булькающего кровью горца.

Жители гор были действительно серьезными соперниками, поэтому, несмотря на наблюдаемое мной убожество, с выводами спешить не стоило.

За информацией я обратился к единственному доступному источнику.

— Вы, великий хан, не смотрите на всю эту бедность, — на довольно неплохом имперском ответил хтар. — Здесь постоянно живут только отверженные, в смысле те, кто опозорил себя трусостью и нарушением клятвы. А когда в городе на совете старейшин появляются нормальные горцы, вся эта шваль прячется в окрестных скалах.

— Значит, сейчас здесь нет ни одного старейшины? — сделал я вывод.

— Да, великий хан.

— Это неприятно. Придется искать их по горам.

— А для чего это нужно?

— Чтобы задать пару вопросов.

— Пусть простит меня великий хан, но старейшины не будут говорить с вами, а искать селения, где они живут, очень опасно. Чужаков там убивают без разговора.

— Тогда что же мне делать?

— Что и всем, — позволил себе улыбку хтар. — Обратиться к наемщику.

Из дальнейших объяснений стало понятно, что единственным адекватным человеком в городе был нидарский наемщик. Здесь было только небольшое отделение, а основная контора по найму горцев находилась в Ворхе — самом близком к горам городе, но туда горцы попадали только в виде готовых к найму подразделений. Довольно грамотно — никто не захочет видеть на улицах цивилизованного города мелкие банды ищущих найма горцев, а вот организованные отряды, тем более в сопровождении контролеров — это совсем другое дело. Организацией таких групп и предварительными договорами как раз занимались наемщики.

«Призывной пункт» местного розлива выглядело вполне презентабельно — аккуратное строение из тесаного камня имело даже черепицу, наверняка завезенную из Нидара.

Наемщик был под стать зданию, то есть крепким, простым с виду, но ухоженным и чистым. Серая форма как влитая сидела на кряжистом крепыше с чисто выбритым подбородком и головой. Крестики и полоски на предплечье его мундира ничего мне не говорили, но место службы и простоватая физиономия подсказывали, что он явно не офицер.

— Что угодно вашей милости? — Наемщик моментально определил не только мою национальность, но и положение в обществе, несмотря на отсутствие герба на броне. Так что простоватая физиономия не исключала народной хитрости и сметливости.

— Мне нужны ответы на вопросы.

— Все что угодно, если эти вопросы не повредят моей родине. — Наемщик говорил на диковинной разновидности имперского. Но это был явно самостоятельный язык, как и тот, на котором ко мне обратился горец у въезда в город. И все же разница между этими языками была меньшей, чем между русским, белорусским и украинским.

Интересно, почему у хтаров имеется свой уникальный язык, а кронайцы исковеркали имперский до неузнаваемости? И это при том, что когда-то весь континент был единым государством. Вопрос интересный, но явно несвоевременный.

— Поверьте, у меня нет ни малейшего желания узнавать тайны Нидара. Своих проблем хватает. — Я постарался пошутить, одновременно с этим выкладывая на стол пять золотых империалов.

И шутка, и желтые кругляши наемщику явно понравились.

— Спрашивайте, ваша милость.

— Вам известно это место? — спросил я, разворачивая на столе древнюю карту с помеченным на нем замком демона Вихря.

— Интересная карта, — пробурчал под нос старый вояка, но тут же поправился: — Да, ваша милость, это на землях рода Быстрого Кулака.

— И как я могу туда попасть?

— Никак, ваша милость, — вздохнул наемщик, отодвигая от себя четыре кругляша из пяти.

— А если подумать? — Я сделал вид, что не замечаю его манипуляций.

— Кулаки — серьезный клан. Пять селений могут выставить три сотни воинов. — Наемщик пододвинул к себе два золотых кругляша и замолк, с сомнением глядя на оставшиеся два империала.

Намек был понятен, и на стол лег тяжелый кошель с двумя десятками таких же монет.

— Сейчас в клане сотня воинов и две сотни молодняка, — тихо сказал наемщик, пододвинувшись ко мне ближе. — У вас же всего четыре десятка бойцов, хоть и хорошо экипированных. Хтарская броня — это еще не защита святых, но не это самое главное: если чужаки нападут на деревню любого клана, им на помощь придут даже кровные враги.

А дядька силен — успел посчитать моих сопровождающих, не выходя из здания, и тут же выдать тактические раскладки. Значит, его мозг вполне способен выдать креативную мысль.

— Решение?

— Нанять «кулацких» кровников и под видом мести, пока они будут резать друг друга, пройти туда, куда вам нужно. Но помните: пока вы на торговой тропе, вас не тронут, а вот в горах — совсем другое дело.

— Очень интересно, почему тогда на меня напали именно на этой самой торговой тропе?

— Я говорил не о разбойниках, а о клановых отрядах, — пожал плечами наемщик. — И если бы на вас напали по разрешению какого-то старейшины, то пусть меня простит ваша милость, вы бы со мной уже не разговаривали.

Было, конечно, желание усомниться в словах наемщика, но мне подумалось, что в местных реалиях он разбирается лучше меня. Я уже хотел задать следующий вопрос, как наш разговор прервал шум за окном. Наемщик пулей вылетел в дверь и имел при этом очень обеспокоенное лицо. Именно поэтому я выскочил следом и тут же заорал:

— Всем стоять на месте!

Вовремя мы. Одну часть небольшой площади перед зданием вербовочного пункта занимали с полсотни горцев, а другую — мои бойцы. «Ящеры», как всегда, оказались на высоте — они разошлись в стороны, удерживая горцев на прицеле иглометов. А вот кронайцы, позабыв о своих арбалетах и размахивая холодным оружием, выглядели как толпа гопников. По крайней мере, до моего крика. Впрочем, ругаться они и после этого не перестали.

— Назад!

Подействовало, но не очень. Что ж, зайдем с другой стороны.

— Карн!

Этого слова хватило, чтобы в голове старшего кронайца все стало на свои места.

— А ну назад, тухлые каракатицы! — Для убедительности Карн плашмя стукнул абордажной саблей по броне кого-то из своих самых ярых подчиненных.

Что самое интересное, горцы при этом сохраняли полную невозмутимость.

— Карн, как это понимать?

— Это те козлы, которые атаковали нас на тропе.

Ситуация становилась все сложнее.

— В городе драки запрещены, — тихо подсказал наемщик. — И кстати, ваша милость, я как раз хотел посоветовать вам найти именно этих людей.

— Вы предлагаете нанять разбойников?

— Давайте отойдем, — предложил старый вояка.

Пока мы отходили на безопасное в плане подслушивания расстояние, кронайцы продолжали сверлить горцев яростными взглядами.

Убедившись, что нас никто не услышит, наемщик рассказал мне интересную историю. Два года назад в наем ушел большой отряд рода Яростных Сердец. Наем оказался трудным — выжило чуть больше полусотни воинов. Новости в горах распространялись быстро, поэтому когда отряд вернулся домой, то обнаружил два пустых селения, в которых и проживал весь клан. Все мужчины были убиты, а женщины уведены в новый клан как стратегически ценный товар — матери будущих воинов.

Все случилось потому, что клан был молодым. Он хоть и имел уже два селения, но пока не мог послать своего представителя в совет старейшин. Теория Дарвина в действии.

Нас в этой печальной истории касалась та деталь, что род, на территории которого стоял замок Вихря, принимал участие в нападении на ослабевшего соседа. Как рассказал наемщик, в горах это хоть и редкая, но вполне нормальная история. Если бы не совет старейшин, такое творилось бы каждый день.

— Ваша милость, любой горец до и после найма превращается в бандита, но если они дали слово отслужить оговоренный срок, на них можно положиться. Другое дело, что именно этому отряду наем не светит ни с какой стороны. Они находятся уже на полпути к статусу неприкасаемых. Если вы наймете их, то под видом помощи мстящим воинам сможете добраться до вашей цели. Такие вещи здесь воспринимаются нормально.

— Но ведь месть нужна им, а не мне. — Я не собирался торговаться, но хотел рассмотреть ситуацию с разных сторон.

— Если не будет найма и соответствующей клятвы, вы, конечно, можете договориться о взаимной помощи, но не факт, что одним печальным утром сможете проснуться.

— Хорошо, я согласен.

В руки наемщика перекочевал еще один мешочек с золотом. Наша встреча стала для старого воина поистине счастливой, и я удивлюсь, если он завтра же не подаст в отставку — по возрасту наверняка уже может это сделать.

Мы вернулись к заполонившим площадь людям.

— Кто старший? — обратился я к горцам.

Из общей толпы вышел средних лет мужчина. Он не отличался от остальных горцев ни одеждой, ни оружием, но во взгляде черных глаз чувствовалась решительность, а горбоносое лицо принадлежало человеку, привыкшему приказывать.

— Я.

— Имя?

Я уже ожидал, что услышу что-то похожее на Зоркого Сокола или Большого Змея, особенно если учитывать названия кланов, но не случилось.

— Блод.

— Пойдем, поговорим, — сказал я и, не дожидаясь согласия собеседника, направился в контору наемщика.

Дело в нидарском представительстве было поставлено жестко. Никакой торговли — стабильная такса в размере одного золотого на одного человека за год службы, десять процентов от общей суммы наниматель отдает в государственную казну Нидара, а еще десять совету старейшин. Никакого обмана — наемщик лично подошел к каждому горцу с местным аналогом «Житий святых» и принял клятву, проследив за ее точностью.

Поблагодарив всех за сотрудничество, наемщик выпроводил нас за порог.

Находиться в этом разросшемся до размеров города ауле мне не хотелось, поэтому наш отряд, пополнившийся пятью десятками горцев, направился в сторону пока еще далекого замка Вихря.

Первый же привал показал разницу между членами нашей маленькой и совсем не дружной компании. Кронайцы быстро сняли броню и начали ставить палатки. Перед этим они долго ровняли площадки под палатками, досыпая грунт и щебень. Привыкшим спать на ровной палубе или в гибком гамаке морякам каждый камешек под мягким местом мешал, как горошина пресловутой принцессе. А вот горцы завернулись в серые одеяла из козьей шерсти и моментально уснули на казалось бы совершенно не приспособленных для этого камнях. «Ящеры» поступили проще — нашли место поровней и улеглись прямо в броне. Шип уже давно приучил парней спать не снимая брони, — тепло, ничего не колет в бок, и в случае тревоги не нужно одеваться. Я пытался приучить к этому морячков, но едва не получил бунт и массовое увольнение. У меня на эту свору не было особого влияния, они вообще шли в бой следом за Карном, а он посоветовал оставить все как есть.

Ночное небо в горах было до одури глубоким и прозрачным, очень яркие звезды казались кончиками игл, проткнувшими черный бархат ночи. Воздух вливался в легкие, как бальзам. Мне еще нигде не дышалось так легко, как здесь. Склоны приютившего нас гиганта и казавшаяся очень близкой вершина его соседа создавали непередаваемый антураж. Только в горах понимаешь, насколько мелок и слаб человек, словно мотылек на несокрушимой броне танка.

К костру подошел Блод, которого я попросил оставить все обсуждения до вечера.

— Какие будут приказы, старший?

— Мы идем к земле рода Быстрого Кулака. — Увидев вспыхнувшие глаза горца, я поспешил вернуть его на землю. — Если они пропустят нас к замку древнего демона, мы не нападем. И ты будешь держать своих воинов в узде. Это приказ.

— Слушаю, старший, — согласился горец, но я отчетливо слышал скрип его зубов.

— Ты нужен мне как проводник и предлог войти в земли «кулаков» так, чтобы не вызвать нападения других родов. Если случится бой, то для всех это будет твоей местью, а я только помогаю.

— Нам нужно вернуться в город.

— Мы не можем потерять целый день.

— Тогда мы потеряем головы, и все восточные кланы будут гонять нас по скалам как баранов. Если бы ты поговорил со мной сразу, этого бы не случилось. — Горец счел разговор оконченным и, завернувшись в одеяло, растворился в темноте. Я не стал его останавливать.

Шип разбудил меня в предрассветных сумерках. Гонять обратно весь отряд смысла не было, поэтому к городу я поехал в сопровождении Шипа и Грифона, а Блод вообще никого из своих брать не захотел, потому что для скорости мы планировали использовать лошадей.

Дороги возле города были сравнительно неплохими, поэтому мы иногда даже смогли пустить коней вскачь.

Не отягощенные конными моряками, которые верхом сильно уступали в скорости пешим горцам, мы добрались до города за два часа. Блод не стал тянуть время и сразу направился прямо к крепости.

Только подъехав вплотную, я заметил, что на стенах крепости имелись грубые фрески. Горец спешился возле одной из них, имевшей вид сжатого кулака. Он достал из-за пояса кинжал и довольно глубоко резанул себя по внешней стороне предплечья. Обильно хлынула кровь.

Язык горцев был родственным имперскому, но из того, что сказал Блод, я не понял ровным счетом ничего. Загребая кровь горстью, горец размазывал ее по тотему чужого рода.

Судя по рыжим пятнам на этой и соседних фресках, подобные сцены здесь происходили довольно часто.

Замотав рану грязной тряпкой, Блод вернулся к одолженному у кронайцев коню.

— Теперь мы можем войти в земли моего врага, и никто не станет вмешиваться.

К стоянке мы возвращались молча — каждому было о чем подумать. Я размышлял над тем, что, судя по всему, ввязался в слишком запутанную ситуацию и, возможно, совершил ошибку. Кто его знает, вдруг наемщик обманул меня и «кулаков» можно было задобрить золотом? Но что сделано, то сделано, и сомневаться в собственном решении — это серьезный шаг к поражению, шаг, который может стать решающим.

В лагере нас уже ждали, так что дальше мы двинулись без задержек. Получивший обратно свою лошадь кронаец осмотрел ее со всех сторон в поисках ущерба, причиненного горцем прокатной собственности. Если бы я не знал отношения моряков к коням, то подумал бы, что кронаец воспылал к животному нежностью.

Словно дети, честное слово.

Нет, горы — это не степь или лес, они красивые, но мертвые какие-то. За три дня сложнейшего перехода от города к перевалу, за которым жил клан Яростного Кулака, я начал чувствовать себя совершенно опустошенным — словно путешествовал по бесконечному кладбищу. Каждое чахлое деревце я встречал улыбкой, как родственника. Горы к этому времени вообще превратились в какие-то тени.

Наш отряд продвигался по еле заметной тропе, а горцы шныряли по окрестным скалам как ящерицы, лишь иногда показываясь на глаза.

— Ох и заведут они нас на погибель, — тихо проворчал Барсук, но замолк, увидев утяжеленный латной перчаткой кулак Шипа.

Вечером четвертого дня Блод подошел к моему костру.

— Завтра к полудню мы будем на землях моего врага.

— Ты знаешь эти горы?

— Да, в молодости мы не раз ходили сюда воровать коз.

Ох, уж эти горные нравы — то коз воруют, то невест, а то и вовсе горло друг другу режут на пустом месте.

— Ты знаешь, где находится замок мертвого демона?

— Да, но туда никто не ходит.

— И ты не пойдешь?

— Я взял деньги и дал клятву, так что пойду даже в логово живого демона, — набычился горец, но больше из упрямства, чем из храбрости.

— Хорошо, ты уже думал, как нам это сделать? — спросил я, расстилая карту на плоском валуне.

Блод минут пять, морщась, «сопрягал» карту со своим мозгом, а затем ткнул пальцем в изображение горной гряды рядом с пометкой замка.

— Здесь идет тропа, до подъема она проходит недалеко от одного из пяти селений клана Быстрого Кулака. Это второстепенный путь, и его охраняют хуже, чем подход с главной дороги, но все равно охраняют. До второго пояса постов мы пройдем спокойно, а потом начнется драка. Но пока подойдет подкрепление, мы будем уже у замка.

— А как же назад?

— Назад не вернемся. Свяжем канаты и спустимся со скалы, а там кто будет быстрее, тот и выиграет, — горец старательно избегал упоминания слова «бегство», но именно это он и предлагал. А я что — мне лишний героизм и даром не нужен, особенно учитывая наши генеральные планы.

— Годится.

— Тогда мои воины выйдут в полночь, а ты пойдешь со своими, как только сможете рассмотреть камни под ногами.

— Стоп! — наконец-то ухватил я скользкий момент в плане. — А как же кони?

— Коней придется бросить, — абсолютно спокойно сказал горец. — Зарежем. Мяса возьмем сколько можем, а остальных доедят птицы.

При мысли о том, что придется убить Черныша, мне захотелось сказать горцу много нехороших слов, но все же удалось успокоиться.

— Не пойдет.

Блод лишь равнодушно пожал плечами, оставляя решение за мной.

— Так, есть ли обходной путь к тропе, по которой мы будем уходить от замка?

— Есть, — так же равнодушно сказал горец. — В горах много хороших троп.

— Тогда слушай новый план. Основная часть отряда будет делать все как ты сказал, а мои проводники и десяток серых воинов поведут коней по «хорошей тропе» в обход земель рода кулаков. Выдели им столько воинов, сколько нужно.

— Троих хватит.

— Они должны довести коней без потерь. Это приказ.

— Тогда пять бойцов.

— Уже лучше, — кивнул я. — Остальное по плану. И еще, если все пройдет хорошо, получишь в Ворхе еще полсотни золотых. Или, может, лучше оружием?

Моя догадка оказалась верной, потому что глаза до этого равнодушного горца зажглись интересом. Похоже, в Нидаре если и продавали горцам оружие, то по завышенным ценам.

— Ведь для этого ты напал на наш отряд?

— Да, мне нужно оружие. — Маска равнодушия на лице горца впервые дала трещину. — Я хочу отомстить и вернуть наших женщин. «Сердца» не должны перестать биться.

— Я тебя понял. Награду получишь оружием.

— А можно получить несколько тех труб, что у черных воинов?

— Нет, Блод, и не наглей, это оружие только для «ящеров».

— Хорошо, — вновь спрятался за маской равнодушия горец. — Я спросил — ты ответил.

Утренний туман заполз в палатку, а через минуту и под чешуйки брони, пропитывая зябкой сыростью поддоспешник и напрочь прогоняя сон. Пришлось вставать. Растянувшийся у входа в палатку Хан поднял голову и посмотрел на меня. Дымка так и оставалась неподвижной, хотя наверняка не спала. В тумане, скрипя чешуйками, зашевелились стоявшие в дозоре «ящеры». Послышалась ругань кронайцев и тихое рычание Карна. Лагерь просыпался, а впереди нас ждал бой.

Вечером окрестные валуны были покрыты серыми одеялами, как мхом, а теперь там было пусто. Мелькнула мысль, не бросили ли нас гордые сыновья гор, но через секунду я разглядел одинокую фигуру юноши, кутающегося в свое одеяло.

Повинуясь моему жесту, горец подошел ближе.

— Ты остался провести нас?

Юный горец кивнул в ответ.

— Где те, кто поведет коней? — с легким беспокойством спросил я.

Все так же молча горец ткнул пальцем мне за спину. С другой стороны лагеря маячили серые силуэты.

— Хорошо, выходим.

Стряхивая остатки сна, лагерь зашевелился. Все приказы были отданы еще вчера. Хтары быстро связали коней в вереницы и в сопровождении десятка кронайцев повели обратно по тропе. Впереди скользили тени горцев.

Мы же выстроились в цепь по одному и отправились за юным проводником. В авангарде шли «ящеры». Кронайцы прикрывали тыл. А в середине — я, целитель, на рясу которого Шип силой натянул кольчугу, и Урген с учеником.

Весь горный поход я практически не замечал профессора, который все свободное время копался в записях древних биологов. Как бы он не заболел от переизбытка информации. Еж свитков не читал, но тоже попал под влияние настроения учителя и вел себя тише воды. Да и горы не располагали к шумному поведению — даже кронайцы ругались меньше и тише.

— Проф, — тихо обратился я к задумавшемуся профессору.

— А?

— Давай прекращай свои думы о магии и смотри по сторонам. Скоро будет бой и замок демона. Там мне понадобятся твои мозги.

— Хорошо, — вяло ответил Урген.

— Блин, проф, хватит тормозить.

— Все, я здесь, — встряхнулся Урген.

— Вот и ладушки.

Первые следы наших союзников обнаружились, когда солнце выскользнуло из-за снежного пика: в удобном каменном гнезде над тропой лежали три тела совсем молодых горцев. Всех взяли ножом. Уверен, что дозорные не спали, но все же пропустили диверсантов на расстояние удара. Вот что значит опыт. А ведь я спал рядом с этими спецами, надеясь только на эфемерную клятву наемника, ну и немножко на бдительность Хана. Кстати, на волков горцы посматривали с опаской.

Глупо, очень глупо, но сделанного не воротишь, так что прочь сомнения — пока что Блод не давал повода для подозрений.

Еще через час мы услышали далекий рев козьего рога. То, что это был не духовой инструмент Блода, я понял по гримасе юного горца. Он даже разродился одним словом:

— Бежим, — и унесся вперед, как горный козел.

— Шип.

— Ускорились, — трансформировал мою команду бывший убийца. Старательно глядя себе под ноги, отряд устремился вперед.

Пробежали мы меньше километра, а все мои тренированные бойцы начали дышать как загнанные лошади. На их фоне я смотрелся еще хуже, но, по крайней мере, дополз. А вот ученых и целителя пришлось оставить на тропе под опекой четверки кронайцев.

Разогнавшись, я едва не влетел в эпицентр боя, если это можно было так назвать. Бой в горах вообще специфическая вещь, и к этому мы, увы, оказались не готовы. Только наличие «чешуи» спасло впередиидущего Сома. Как только он выскочил из-за очередного валуна, в него врезались сразу три стрелы. То, что дальше по тропе сидят не идиоты, выяснилось, когда «ящер», наплевав на обстрел, рванул вперед и… поймал шлемом камень, немногим меньше его собственной головы. Мелькнув ногами, кряжистый боец грохнулся на спину. Шип с Грифоном тут же втянули слабо шевелящегося Сома за валун.

— Что это было? — спросил я у Блода, вынырнувшего рядом со мной из какой-то щели.

— Народная горская игра. Мы на каждом празднике бросаем большие камни на дальность и точность.

— Неприятно.

— Согласен, но нужно идти. Мои воины не смогут пройти, а скоро здесь будет весь род.

Оглянувшись, я увидел, как запыхавшийся целитель возится с контуженым Сомом.

— Шип, Змей, наведите там порядок.

Чешуйчатый монстр с жуткой мордой кивнул — значит, Шип понял задачу. «Ящеры» удобнее перехватили иглометы. Через секунду из-за камня выскользнули две черные тени. Такое могли только эти двое. Казалось, они не скачут, а словно плывут по камням.

— Хорошо, — разделил мое восхищение горец.

Вот из-за дальнего валуна вылетел камень в сопровождении десятка стрел. Шип лишь чуть качнулся в сторону, даже полностью не уходя от удара. Камень скользнул по чешуе, а «ящер», не потеряв равновесия, добежал до валуна, который огибала наша тропа. По тропе он не пошел, а, как акробат, взбежал по каменной осыпи, обходя валун с другой стороны. Возможно, взбежать на валун ему не позволил бы появившийся там горец с ятаганом, но Змей уже замер на тропе, целясь поверх валуна. Поймав иглу в грудь, горец исчез из виду, а его напарник лишь успел показать голову над кромкой валуна, как тут же вторая игла пробила папаху вместе с черепом. А через миг Шип перемахнул через валун, уже сжимая в руках короткие клинки.

Все, заслон можно считать погибшим.

— Вперед, — скомандовал я и побежал по тропе. Следом потянулись остальные.

За поворотом тропы с иглометами наготове замерли «ящеры» в окружении десятка одетых в меховые тужурки трупов.

— Очень хорошо, — уважительно посмотрел на «ящеров» горец. — Дальше мы сами.

Повинуясь взмаху его руки, два десятка горцев побежали вперед по тропе. Очень быстро побежали.

Мы догнали их у развилки, где к нашей тропе примыкала еще одна, уводящая вниз к селению. Скопление каменных домиков, разбросанных по зеленой долине, сейчас напоминало муравейник.

Горцы ждали нас там, где всего несколько минут назад находился еще один пост. Как и на первом посту, здесь стояла молодежь, так что умерли они быстро и бестолково.

— Старший, — повернулся ко мне Блод. — Впереди еще один сильный заслон. Пусть пойдут твои.

— Добро. Шип, Змей, работаем.

Не успели «ящеры» сделать и шага, как в воздухе повис далекий крик:

— Бло-о-д!!!

Как находящаяся в поселке женщина смогла рассмотреть горца с такого расстояния, было непонятно, или же она просто догадалась, кто стал причиной переполоха.

— Тарина!!! — заорал Блод и рванулся к ведущей вниз тропе.

— Стоять. Это приказ! — Это было единственное, что пришло мне в голову.

Горец дернулся, как от удара, а два его родича повисли на плечах предводителя. Блод повернулся и посмотрел на меня налитыми кровью глазами. Я понял, что еще секунда — и он нарушит свою клятву. О том, что будет после этого, даже думать не хотелось.

— Блод, послушай меня. Клянусь сделать все возможное, чтобы твоя женщина вернулась к тебе. Но сейчас мы не сможем этого сделать.

— Это моя сестра, — прохрипел горец. — Твои монстры могут прорваться.

— Ты сам говорил, что другие селения совсем рядом. Моих людей попросту завалят телами!

Разумом горец все понимал, но бессильная ярость рвалась на свободу.

— А-а-а!!! — вплеснувшая в крике эмоция полетела над долиной, отражаясь от скал.

— Работаем! — тут же приказал я, и впередиидущие «ящеры» скользнули вверх по склону.

Тропа сначала повела нас вверх, затем чуть нырнула внизпо скату горы и пошла вдоль скалы. Очень плохое место. Я шел над обрывом с замирающим сердцем.

Но вот опасный участок закончился, а на нас так и не напали.

Тропа пошла вверх, и метров через сто мы начали карабкаться по каменной осыпи с редкими валунами. На этом подъеме нас и поджидал камнепад.

— В сторону! — крикнул Шип уже в прыжке, уходя за один из камней.

«Ящеры», включая меня, успели последовать его примеру, а вот шестерых кронайцев накрыло. К счастью, на этом участке склон не переходил в пропасть, и моряки, скатившись вместе с камнями, остановились у завала.

— Вперед! — Я вполне обоснованно решил, что для подготовки следующего камнепада обороняющимся горцам потребуется время, и мы вполне можем прорваться.

Шип выскользнул из-за валуна и побежал вверх. За ним побежали Змей и Барсук. Грифон с уже оклемавшимся Сомом, прильнув к иглометам, контролировали валуны, за которыми засели горцы. В атакующую тройку полетели камни, причем без стрел.

Увернуться от всех снарядов штурмовикам не удалось, но никого не сшибли, а вот один из метателей получил иглу в лицо, что остудило пыл горцев.

Прихрамывающий Змей немного отстал, а Шип с Барсуком с двух сторон начали обходить большой валун. И вот тут я познакомился с еще одним творением спортивной мысли горцев, точнее, не я, а Барсук.

Ну до чего же невезучий парень.

Очередной камень вылетел из-за валуна и пролетел, казалось, мимо Барсука. То, что камень не совсем обычный, я понял, когда он изменил траекторию полета и врезался Барсуку в грудь. В стороны полетели осколки и, кажется, даже чешуйки. «Ящер» грохнулся на спину и посунулся вниз. Шип быстро оценил обстановку и тут же отступил. Вдвоем с Грифоном они помогли встать Барсуку и спустились до ближайшего укрытия.

— Это тоже народное развлечение?

— Да, — с энтузиазмом согласился Блод. — Привязываем к камню канат и раскручиваем. Бросаем на дальность, точность и по цели за укрытием.

— А предупредить нельзя было?

Горец в ответ лишь пожал плечами.

— Ты собираешься хоть что-то делать? — немного разозлился я.

— Уже делаю. Мои воины обходят засаду поверху. Думаю, скоро можно будет идти вперед.

Как бы ни спешили люди Блода, горцы из деревни подошли быстрее, но особой угрозы они пока не представляли. Как десяток горцев сдерживает наши восемь десятков, так же десяток кронайцев и два десятка людей Блода смогут удержать пару сотен врагов хоть месяц. Конечно, у нас возникли бы проблемы на пути обратно, но обратно мы не собирались.

Пятнадцать «яростных сердец» вышли на позицию через десять минут.

— Готовимся, — тихо сказал Блод, по совершенно непонятным мне признакам определивший готовность своих бойцов.

Я отрывисто свистнул. По склону над засадой покатились мелкие камни. Все — еще пара минут, и мы сметем заслон, открыв себе путь к замку.

Если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

За секунду до атаки из-за валуна послышался каркающий голос. Что именно было сказано, я не понял, но зато отчетливо услышал, как заскрипели зубы Блода.

Я находился рядом, поэтому прекрасно видел весь спектр эмоций на горбоносом лице под папахой. Горец резко развернулся и посмотрел назад. Его перекосило от досады. Но затем губы горца растянулись в скупой улыбке, а в глазах появилась надежда.

И что бы это значило?

Мелькнувший в голове вопрос я тут же озвучил Блоду, а в ответ получил жест, приглашающий посмотреть назад.

Над вершиной невысокой горы поднимался толстый столб дыма. Чуть дальше виднелись еще два.

— Не понял.

— Все, война закончилась, — с явно притворным сожалением сказал Блод.

И это меня разозлило.

— Сбор!

Реакция на эту команду последовала моментально — сверху сбежали все «ящеры», даже прихрамывающий Грифон и пошатывающийся Барсук. Бывший «медведь» оказался насколько невезучим, настолько же живучим.

«Ящеры» и семь кронайцев — трое, увы, остались неподвижно лежать у завала каменей — заняли вокруг меня с Блодом круговую оборону. Причем их оружие было направлено в сторону всех ближайших горцев без разделения на кланы и союзнические обязательства.

— А теперь ты объяснишь мне, что произошло и почему ты отказываешься выполнять приказ.

Горец понял, что все серьезно, и перестал кривляться.

— Это закон гор. Если на нас нападут внешние силы, все стычки отменяются, а месть откладывается. Мы должны вернуться. Куда точно — не знаю, возможно, к Проходу Эха или к Стене Слез.

— А мы?

— Вы тоже. Тот же закон гласит, что все воины, принявшие гостеприимство гор, должны встать с нами плечом к плечу.

— А если я сейчас грохну заслон и пойду к замку?

— Тогда ты нарушить закон, и я вместе с моими врагами буду убивать вас.

— Наш договор расторгнут?

— Нет, он отложен. Как только моя родина окажется в безопасности, мы продолжим.

Я зло сплюнул на камни и начал судорожно искать выход из ситуации, но — увы, похоже, всюду клин. Каждый день для нас был на вес золота и даже дороже, а здесь придется влезать в чужую войну. Но, несмотря на всю мерзость ситуации, мне и в голову не приходила мысль прорываться через горы в одиночку. Высказанная Блоду угроза была чистым блефом.

С этим понятно, но оставался еще один нюанс.

— Что в этой ситуации могло тебя так порадовать?

Горец замялся.

— Если хочешь получить обещанную награду, говори. Нам не нужны тайны за спиной.

— Есть возможность вернуть как минимум сестру. Старейшины обязаны рассмотреть все прерванные стычки и компенсировать ущерб. Я потребую сестру.

Мне оставалось только с тоской посмотреть на горный склон, за которым скрывался замок Вихря.

Камнепад и неудавшаяся атака унесли две жизни и повесили нам на шею четверых раненых. Горцы, причем с обоих родов, помогли похоронить погибших кронайцев. То, что они совершенно спокойно общались друг с другом, доводило меня до тихого бешенства.

Аборигены попытались положить глаз на броню и два арбалета, но я сквозь зубы предупредил, что если пропадет хоть одна чешуйка, то наплюю на все законы и устрою здесь маленький Армагеддон с образованием большой братской могилы в деревне, а там будь что будет. Угроза подействовала.

Целитель пообещал вернуть раненых в строй за несколько дней, и только Грифону придется неделю беречь сломанную и вновь сращенную магом трещину в ноге.

Обратно мы не пошли, а спустились в долину. Конечно, в саму деревню нас не пустили и проводили в обход к другому концу зажатой горами долины.

Пока мы спускались и ночевали на выходе из долины, горцы непостижимым способом сумели вернуть ушедших в обход лошадей. Так что утром мы могли сесть в седла.

Глава 6 МИРОТВОРЕЦ

Путь к Стене Слез занял полтора дня. Можно сказать, что нам повезло как минимум в том, что земли клана Яростного Кулака находились практически на границе с Нидаром.

Переступив через свою злость, я решил не тратить времени даром и расспросить Блода о нюансах сложившейся обстановки. Информация уже успела распространиться практически по всему горному краю, тем более что особой новизной сложившаяся ситуация не отличалась.

Корни вражды между горцами и нидарскими металлургами терялись в веках. Причем стоит учесть, что с горцами враждовали именно металлурги, точнее — металлургические магнаты, а отнюдь не нидарские короли. Что и как произошло при развале древнего магического государства, неизвестно, но так случилось, что центральные части будущих Вольных Королевств как-то зацепились за остатки цивилизации, а вот жители более суровых высокогорных районов провалились в дикость. Через столетия в горы пришла империя и подняла цивилизацию на еще более высокий уровень. Заработала часть разрушенных металлургических заводов, в новой формации ставших мануфактурами. Даже образовалось несколько сильных династий, поднявшихся на торговле изделиями из металла с империей и поставках сырья для мастеров в Вольных Городах на северном побережье материка.

Потом была война с дари и отступление имперских войск, которое местные жители восприняли как предательство. Дари не смогли задержаться в неуютной для них обстановке и где самостоятельно, а где под нажимом партизанских отрядов откатились обратно в свои леса. Империя попыталась вернуться, но обратно ее не пустили — легионы оказались бессильны в боях на горных перевалах. Почему так случилось, я узнал на собственной шкуре.

Все это интересно, но нас в принципе не касалось, а касалось то, что при падении древнего государства магов горы разделили так, что заводы остались на территории королевств Нидар и Тирос. А вот самые богатые рудники достались горцам, которые формально входили в королевство Нидар, а на деле были сами по себе. Поначалу металлургическим магнатам хватало своих собственных рудников, но те быстро истощались. Лет сто назад начались переговоры с горцами, и они даже достигли определенного успеха, но один из магнатов попытался захватить власть в горах, столкнув горцев лбами. Это привело вначале к внутренней резне, а когда мудрейшие из горных старцев поняли, откуда растут ноги этой гражданской войны, был создан совет старейшин, и нидарские металлурги покинули горные области. Покинули те, кто успел это сделать, а те, кто был недостаточно быстр, оставили свои кости на горных перевалах. Именно их руками были созданы крепости Проход Эха и Стена Слез.

Подъезжая к твердыне горцев, я подспудно ожидал увидеть аналог похожего по названию сооружения в Израиле и, честно говоря, не особо ошибался. Стена Слез была примерно той же высоты и из похожих по размеру каменных блоков, выложенных без особой системы.

Это фортификационное сооружение выглядело как заплатка. Когда-то древние строители укрепили стены разрезавшего седловину перевала ущелья и сделали это красиво. Великолепная дорога шла через двухсотметровой ширины проход, на стенах которого имелись даже какие-то фрески. Если бы они смастерили и перемычку в проходе, то горцы могли бы плевать на любого врага с высоты неприступных стен, а так их тревога была вполне обоснована.

Почему горцы выбрали именно это место для возведения стены, стало понятно, когда я увидел отверстия в скалах: похоже, здесь когда-то было поселение или перевалочный пункт. Судя по остаткам фундаментов, все внешние строения были разобраны для создания стены, остались только вырубленные в камне помещения. В одном из таких скальных залов мы и разместились. Наши с Блодом роли поменялись местами, и теперь отряд чужеземцев считался прикрепленным к главе рода Яростных Сердец.

Блод тут же умчался на стену, где находились предводители успевших добраться до стены отрядов, а мы занялись устройством своего быта.

— Тебе не кажется, что раньше здесь был рабский барак? — тихо спросил Урген, продолжая рассматривать стены высокого помещения.

— Вполне может быть, — ответил я, также всматриваясь в похожие на соты углубления в стенах. «Спальные места» имелись по всей поверхности стены вплоть до потолка. К верхним ярусам можно было забраться по выемкам в скале. — Тебе что, противно спать в довольно удобной постели только потому, что там тысячи лет назад ночевал раб?

— Это меня волнует меньше всего, — отмахнулся ученый. — Просто глядя на все это, начинаешь понимать, какими были наши предки.

— И как?

— Честно говоря, не очень. Кое-где в нашем мире еще сохранилось рабство, особенно в Вольных Королевствах, но судя по всему, предки относились к рабам не просто как к низшим существам, а как к насекомым каким-то. Осознавать это очень неприятно.

— Я, конечно, сочувствую твоим переживаниям, но хотелось бы, чтобы ты думал о современных проблемах.

— И что мне нужно обдумать? — с легким раздражением спросил Урген.

— Все! Блин, проф, я сам не знаю, как выбираться из этой ситуации, и не могу направить твои мысли. Но если ты будешь витать в глубинах истории, то толку от тебя будет ноль. Так что давай скрипеть мозгами вместе. Но для начала не мешало бы выспаться. Что-то мне подсказывает, что у нас впереди еще те приключения.

Профессор со вздохом кивнул и, чуть покосившись на огромный баул с древними свитками, который Еж размещал у стены помещения, отправился к ближайшей нише.

С подстеленным внутри плетеным ковриком и свернутым в качестве подушки плащом «сотовое» спальное место стало очень даже уютным. Что бы там ни говорил профессор, но древние рабовладельцы заботились о своих «питомцах». В каждой «соте» имелось отверстие для вентиляции, доставлявшее свежий воздух, причем не создававшее сквозняка.

Прошлая ночь была очень беспокойной, поэтому уснули моментально.

Как и следовало ожидать, выспаться мне не дали — солнце еще не ушло за горизонт, а возле моей «соты» появился Блод. Местные старейшины, конечно, презирали чужаков и относились к нам с настороженностью, но при этом они отнюдь не были идиотами.

— Пошли, тебя хотят видеть старейшины.

— Ну что ж, поговорить я не против, хотя предпочел бы поспать.

Едва мы двинулись к выходу, как позади словно тени выросли черные фигуры Шипа и Змея. Остальные «ящеры» и Карн были остановлены жестом бывшего убийцы. Шип был прав — если начнется заваруха, нам не помогут ни «чешуи», ни вся удаль абордажной команды.

За те пару часов, что я пребывал в царстве Морфея, обстановка возле стены сильно изменилась. Практически все ущелье было заполнено горцами. Что самое интересное, лишь небольшая часть детей гор обосновалась в «рабских» комнатах. Остальные предпочли разбить шатры под открытым небом или вообще устраивались на камнях, подстелив под себя серые одеяла.

У подъема на стену было не протолкнуться, и только решительные действия Блода и его людей позволили нам добраться до крутых ступеней. Взгляды окружающих говорили о том, с каким удовольствием они примерили бы наши броньки. Только теперь я понял, насколько в этих краях сильны традиции. Горная вольница выглядела необузданной, но в их действах чувствовался жесткий контроль старших.

Стало немного боязно. Подобное ощущение приходит, когда прикасаешься к поверхности плотины — вроде надежная преграда, но понимание того, сколько тысяч тонн воды сдерживает тонкая каменная перемычка, заставляет шевелиться волосы на затылке.

Парням было легче, они хоть могли спрятать лица за жуткими забралами, а мне как лицу представительному приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться внешне невозмутимым.

Узкая лестница позволила нам частично избавиться от назойливого внимания горцев и к тому же вывела на довольно обширную площадку надвратной башни. Точнее, это была надтоннельная башня, потому что ворот в стене как таковых не было. Приближаясь к преграде, дорога уходила в своеобразный тоннель и выходила на поверхность уже за стеной. Сейчас этот тоннель был завален камнями — довольно хлопотно, но при этом очень надежно.

На несколько секунд я растерялся, потому что не знал, куда смотреть. У передней кромки башни стояли восемь очень колоритных личностей, но взгляд упорно поворачивался в сторону осадного лагеря. Где-то посредине площадки я словно преодолел невидимый барьер, и на меня накатила звуковая волна. Яростные крики, бой барабанов и протяжные стоны рожков были лишь легкой приправой в гуле многотысячной толпы.

Да уж, у нас действительно проблемы. Если оглянуться, то можно приблизительно оценить соотношение сил как один к трем. И что самое печальное, не в пользу лагеря, к которому и я неосторожно примкнул. Но самым непонятным было то, что оба лагеря казались близнецами. Пристальный взгляд показал, что осаждающие стену тоже были горцами, разве что их меховые жилетки и папахи издали выглядели чуть светлее.

Первого толчка под ребра я не ощутил, поэтому Блоду пришлось изрядно отбить о «чешую» локоть в повторной попытке привлечь мое внимание к старейшинам.

В отличие от обычных горцев, старейшины выглядели как представители отдельного народа. Никаких жилеток или папах. Старцы были облачены в серые шерстяные хламиды. Такие же отрезки ткани покрывали их головы. Витой шнур на голове довершал образ, который можно было сравнить то ли с арабами, то ли с библейскими иудеями. Горбоносые старцы еще больше нахмурились и практически полностью закрыли бровями черные глаза. Наверное, так у них выглядит крайняя степень недовольства.

— Уважаемые старейшины, вы позвали меня, и я пришел. — В данной ситуации мне осталось лишь выступить первым, чуть сдобрив слова приветствия средней глубины поклоном.

Судя по шевелящимся бровям, старцы пару секунд решали, как наказать меня за дерзость, но, к счастью, демократией здесь и не пахло. Вперед шагнул один из них — не самый старый и к тому же совершенно неотличимый от других в плане облачения.

— Человек из империи, ты принял гостеприимство гор, и сейчас мы хотим тебя просить о помощи.

Они что, издеваются? Мужики, которые воюют с пеленок, просят меня о помощи?

Идиотизм, но что-то в этом абсурде мне показалось логичным. Поэтому без оценки обстановки открывать рот без надобности пока не стоило.

— Вы позволите? — задал я риторический вопрос и шагнул к краю стены, на ходу доставая из поясного футляра подзорную трубу.

В глазах Блода и половины старейшин зажглись алчные огоньки.

Ну что ты будешь с ними делать!

Оптика рывком приблизила осадный лагерь, и я понял суть заданного мне вопроса. Да уж, без посторонней помощи детям гор не обойтись. Масса воинов за стеной только казалась однородной. Как минимум пять процентов осаждающих выглядели выходцами из более цивилизованных мест. Одна часть этих «инородных» являлась неплохо экипированными воинами, а другая явно была мастеровыми, которых и охраняли эти воины. Самым интересным был не вид этих людей, а то, чем они занимались. Мастера собирали осадные машины. В том, что это именно осадные машины, я не сомневался, хотя они не были похожи ни на баллисты, ни на катапульты земного образца. На первый взгляд в двухстах метрах от стены стояли небольшие пирамиды, к дальней от нас части которых прикреплялось какое-то бревно. Довольно странные конструкции, но думаю, металлурги притащили все это в горы не для праздничных фейерверков. Что примечательно, пространство вокруг машин было очищено от горцев и окружено матерчатыми палатками явно не горского производства.

Скользнув по пяти осадным машинам, мой взгляд наткнулся на странную компанию перед массой ждущих атаки войск — три человека в добротной броне по образу имперских оруженосцев, один в дальней родственнице «чешуи» с квадратными пластинами вместо полукруглых чешуек. Компанию дополняли четверо классических горцев в светлых «мехах». Над этой делегацией возвышался изрядный кусок холста зеленого цвета, закрепленный на длинном шесте, как хоругвь.

Так, теперь становится понятно, почему меня пригласили на этот междусобойчик.

— Три вопроса, уважаемый, — я повернулся к главному старейшине. — Почему внизу так много ваших родичей?

— Это не наши родичи, а враги. Их горы находятся у Темного Леса, и эти ничтожества ползают на карачках не только перед людьми долин, но и перед дари.

В груди неприятно кольнуло — неужели по нашу душу? Хотя вряд ли: слишком масштабно и оперативно.

— Второй вопрос. Почему я?

— Ты — Черный Ящер империи, и кому, как не имперцу, знать, как противостоять этим машинам? — совершенно невозмутимо заявил главный старейшина.

Очень весело. Что-то все возрастающая популярность не тешит мое самолюбие, а служит будильником для паранойи.

— И третий вопрос. Надеюсь, поводом для вашей просьбы послужила не вон та зеленая тряпка?

Старейшина понимающе улыбнулся. Правда, улыбка у него получилась кривоватая.

— Да, Ящер. Мы решили, что имперец поймет нидарца лучше, чем горец. Блод составит тебе компанию, а мы не обидим вас обоих своей благодарностью.

Блод тут же заулыбался, чем вызвал у меня лишь волну раздражения.

— И отказаться я не могу?

— Увы, чужеземец, выбора у тебя нет.

Зря ты, старик, говорил о выборе — он всегда есть. При желании мы пройдем через массу горцев, как нож сквозь масло, но в том-то и дело, что нам нужно обратно к демонскому замку, а конфликт с местными жителями делает наши шансы вернуться в империю с наследием Крандола Пожирателя очень зыбкими.

— Хорошо. Пойду я с Блодом и два моих человека.

— Четыре, — послышался за спиной тихий голос Шипа.

— Четыре, — совершенно спокойно повторил я за своим телохранителем.

Глядя на такое нарушение субординации, старцы позволили себе снисходительные взгляды, но мне было как-то не до гонора. Чуйка бывшего убийцы спасала нас уже не раз.

Подъемники в конструкции башни не предусматривались, поэтому нашу делегацию спустили вниз на канатах. Засунув правую ногу в петлю, я перенес вес утяжеленного броней тела через невысокий парапет, заменявший местным фортификаторам полноценные бойницы.

Перелезать удобно, особенно наружу, а вот как оборонять стену, используя подобный архитектурный казус?

Крупные прямоугольники каменной кладки неожиданно рванули вверх, и по моему позвоночнику скользнула целая толпа ледяных мурашек.

Зачем же так резко-то?! Хорошо, хоть грамотно отмерили длину веревки: на каменную дорогу я сошел, а не брякнулся о нее ногами. А высота-то немаленькая — метров двадцать, не меньше. Тут же выяснилась вторая причина размещения стены именно здесь — треть наружной части являлась скальным «порогом». Так что тоннель в этом месте не поднимался вверх после предварительного спуска, а прямо выходил из скалы под стеной.

Рядом «приземлились» Шип и Змей. Второй ходкой спустились Грифон и Сом, и лишь потом рядом с нами встал Блод. «Ящеры» тут же распределились по периметру, но иглометы остались за спинами — наши оппоненты вообще не должны догадаться, что это оружие. По крайней мере, до момента начала непредвиденных неприятностей.

Блод принял надменный вид и направился в сторону незваных гостей. Я же в сопровождении «ящеров» двинулся следом. Мы заранее договорились, что роль главы посольства исполняет горец, а мы отыгрываем роли второго плана. Правда, пришлось немного приземлить возгордившегося горца, явно воспринявшего нашу миссию как высокую честь.

— Ты особо грудь-то не выпячивай. Нас с тобой отправили на переговоры как тех, кого не жаль потерять.

Похоже, Блод и сам догадывался об этом, потому что только пожал плечами, даже не сбившись с шага.

Роль второго плана в этом спектакле позволила мне не снимать шлема, так что мы особо ничем не рисковали. На стене находились вызванные из пещерного «отеля» два десятка кронайцев с арбалетами и пятью запасными канатами, так что отход нам обеспечен. До сих пор опекаемый целителем Барсук и такие же чуть помятые восемь абордажников остались охранять небоевую часть нашего отряда. За них я был спокоен, особенно потому что вход в нашу пещеру охраняли два волка.

Многотысячная толпа вражеских горцев подавляла. Сверху все выглядело не так устрашающе.

Ждущая переговоров группа располагалась в ста метрах от стены — на максимальном расстоянии для слабых горных луков. Масса войска находилась еще в пятидесяти метрах дальше.

Эх, нет здесь моих драгун. Они бы показали горцам, на какой горе раки зимуют, и положили бы половину войска, прежде чем они покинут радиус поражения большого лесного лука. Но, увы, ни драгун, ни казаков под рукой не было, так что придется выкручиваться, опираясь на пятерку «ящеров».

Блод остановился в пяти метрах от группы парламентеров, я с «ящерами» замер в пяти метрах за спиной горца.

— Меня послал совет старейшин с вопросом: что делают дети барса вдали от западных гор?

Один из носителей светлых мехов непроизвольно дернулся, но все же промолчал. Зато за него ответил персонаж в «кубической» броне:

— Славные горцы согласились принять наем, и вопросы ты можешь задавать мне, сын барана.

Все! Сейчас Блод слетит с катушек. Похоже, эта мысль посетила не только мою голову — стоящий рядом Змей плавно потянулся за игл ометом.

Как ни странно, Блод на «барана» не обиделся. То ли имел солидную выдержку, то ли это изначально не было оскорблением. Немного подумав, я понял, что не совсем правильно перевел произнесенное нидарцем слово, скорее здесь было уместнее понятие «архар».

Возможно, к подобному обращению привело то, что вся одежка местных горцев была из овечьей шерсти — от тканых рубахи и портов до жилеток и папах. Кстати, только парочка «барсов» могла похвастаться одеждой их кошачьего меха, остальные щеголяли в таких же бараньих жилетках и папахах, как и люди Блода, с той лишь разницей, что их наряд был выбелен и подкрашен темными пятнами. Думаю, если назвать наших оппонентов «крашеными», то без резни точно не обойдется.

— Чего ты хочешь? — без обиняков поинтересовался Блод.

— Вы выгнали мою семью с богатых рудников, и мы хотим получить все обратно.

Это «мы» говорило о том, что на переговоры явился отнюдь не глава железорудного концерна, в лучшем случае кто-то из наследников.

— Старейшины услышат твое желание. Не знаю, что они ответят, но думаю, это будет «нет».

— Тогда пусть говорят метатели шаров, — разозлился нидарец.

— Пусть говорят, — равнодушно пожал печами Блод и, развернувшись, неспешно направился к стене.

Мы последовали за ним.

Вот и поговорили. И зачем, спрашивается, нужно было переться за стену? Нет, я, конечно, мог вставить пару слов, но обстановка и поведение представителей металлургов не внушали надежд на мирный исход переговоров. На их стороне была сила, и договариваться нидарцы не станут. Купцы вообще теряют всякое благоразумие, когда чувствуют за собой силу — хоть военную, хоть финансовую.

Настораживало другое — нидарец сказал «метатели ядер», а не «камнеметы». Значит, не исключено, что стену будут обстреливать железными или чугунными ядрами, а это совсем другой коленкор.

На стену нас подняли так же стремительно, как и опускали, — аж дух захватывало. Хорошо, хоть никто не стрелял в спину.

— Что скажешь, имперец? — игнорируя доклад Блода, обратился ко мне главный старейшина.

— Скажу, что дело плохо. Если в ближайшее время к вам не подойдет еще столько же воинов, сколько есть сейчас, то вы проиграете эту битву.

— Воинов больше не будет, по крайней мере, не так много. Большая часть наших ушла в наем.

— Очень символично, — с легкой издевкой покосился я на Блода.

— Ты прав, чужеземец, с Яростными Сердцами получилось несправедливо, но таковы наши законы. — Взгляд старейшины стал жестче. — По этим же законам мы слушаем твои дерзкие речи, пока ты можешь нам что-то предложить.

— У меня нечего предложить, поэтому я умолкаю. Мои люди встанут на стене плечом к плечу с горцами, но только в качестве простых воинов.

— Ты пробовал договариваться с нидарцами?

— Как думаешь, может баран договориться с волком?

— Только если волк попал в силок, и то договариваться нужно очень осторожно.

— Ты мудр, старейшина, и сам должен понимать, что сейчас волк чувствует себя очень сильным.

— Что ж, будем воевать. Отправьте наш ответ этим крашеным кошкам и их хозяевам.

Что ж, с оскорбительным прозвищем я не ошибся. Один из самых здоровых воинов поднял с кучки камней уже знакомый мне снаряд — увесистый булыжник с примотанной к нему короткой веревкой. Затем здоровяк взял еще одну веревку и привязал к камню нечто похожее на кусок колбасы.

— Что это? — тихо поинтересовался я у Блода.

— Сушеное достоинства козла.

— Остроумно, — хмыкнул я, проводя аналогию с русским юмором. Правда, здесь народ изъясняется не образами, а более предметно.

Горец перехватил конструкцию за кончик каната и выполнил операцию, очень похожую на действия земного метателя молота. Два стремительных оборота — и снаряд унесся в сторону врага. Теперь стало понятно, почему вместо обычных бойниц стену венчал куцый парапет. Через такую преграду удобно было метать подобные снаряды.

Пара секунд ушла на ознакомление с «посланием», а затем масса вражеских горцев яростно взревела и хлынула в сторону стены.

Очень неплохо. Не знаю, задумывал ли это старейшина изначально, но сушеный орган поломал часть нидарских планов — горцев обуяла ярость, и они начали штурм до того, как метатели выбили хоть один камень из высокой стены.

— Приготовились! — вскричал державшийся до этого в тени горец. Добротная кольчуга и даже шлем вместо папахи говорили о том, что это был кто-то из военных вождей, возможно, даже самый главный.

— Карн, займите часть стены, — приказал я. — И держитесь подальше от этих спортсменов.

— Кого?

— Не суйся под камни, — перевел Шип и шагнул за мной к внутренней части башни. Тратить иглы на этот штурм было глупо, а без арбалетов нам на передовой делать нечего.

Пока мы перестраивались, старейшины шустро покинули стену, но нам было уже не до них.

— Приготовить иглометы. Сбиваем только тех, кто залезет на стену.

«Ящеры» молча передвинули шестиствольники в более удобное положение.

Масса обороняющих башню горцев разделилась на неравные части — большинство взялись за «хвостатые» камни, а меньшинство за луки. Оно и понятно — булыжник с веревкой может смастерить самый криворукий горец, а луки, в особенности стрелы с металлическими наконечниками, стоят немалых денег. Тем более что булыжники в руках горцев вряд ли менее эффективны, чем стрелы.

Воздух загудел от раскручивающихся камней, и в сторону атакующей лавы понеслись точки снарядов, казалось, не наносившие врагам никакого урона. Но урон наверняка был, и немалый. Уж я-то помню, как горцы этими снарядами свели на нет все преимущества «непробиваемой» «чешуи».

Посмотрев по сторонам, я увидел, что подобная картина наблюдается по всей протяженности стены. Только там лучников было еще меньше.

Через пару минут мы получили ответное приветствие от западных горцев — на стену начали залетать такие же хвостатые снаряды. Полет вверх, конечно, снижал эффективность удара, но и того, что оставалось, хватило для неподготовленных воинов. Один из булыжников врезался в шлем кронайца и сшиб его со стены.

— Карн, уводи своих вниз, — не раздумывая, приказал я кронайцу.

Коротышка прорычал в ответ что-то невразумительное, но явно злобное и начал сгонять рассвирепевших абордажников на лестницу. Из резерва горцев тут же выдвинулась замена, и их язвительные гримасы едва не создали на стене критическую ситуацию.

— Карн!

Кронаец не показал, что услышал мой крик, но все же начал сгонять своих подчиненных со стены более активно.

Подхватив лежащего на земле товарища, два кронайца направились в сторону «нашей» пещеры. Остальные выстроились у подножия стены.

А на верхушке стены произошли небольшие изменения — лучники начали стрелять «под себя», а камнеметчики перешли к новому упражнению. Теперь стало понятно, каким образом «прилетело» Барсуку из-за угла.

Ближайший ко мне горец удобнее перехватил веревку и коротким замахом раскрутил камень вокруг себя восьмеркой. Пролетев короткую дугу, камень ушел за парапет едва ли не отвесно вниз, при этом набрав солидную скорость. Плюс двадцать метров высоты — и такой снаряд вполне может вбить голову в плечи, несмотря на шлем любой крепости. Горцы работали, как жонглеры, параллельно с запуском своих снарядов уворачиваясь от «гостинцев» врага. И все это с шутками и прибаутками, причем подобного воодушевления в мирной жизни у них как-то не замечалось — веселый и кровожадный народ. Честно говоря, даже не знаю, нравятся они мне или нет.

«Барсы» на стены не полезли — к этому времени ярость вылетела из их голов, а до мозга начали доходить команды нанимателей. Волна штурмовиков отхлынула обратно, оставив после себя еще полсотни тел, вдобавок к двум сотням, полегшим ранее.

Что творилось непосредственно под стеной, мне не было видно.

В лагере врага взвыли роги, а затем раздались сухие щелчки. Словно кто-то разломил толстую деревянную балку. Самих снарядов я не увидел, зато почувствовал, как вздрогнула стена подо мной.

Горцы недовольно загудели, и этот гул перешел в возмущенный вопль, когда одно из ядер ударило по верхушке стены, выбив несколько камней и свалив вниз троих воинов.

На стене я задержался только для того, чтобы подсчитать интервалы между выстрелами. Четыре метателя делали по одному запуску в десять минут. А пятый стрелял чуть реже, но ненамного.

Спустившись вниз, я отправил кронайцев искать ядро, задевшее кромку стены. Через десять минут мне приволокли искомый предмет. Ядро действительно оказалось железным, диаметром сантиметров двадцать.

Теперь осталось подсчитать, на сколько хватит прочности стены, а затем решать, что делать дальше.

Вечер уже клонился к закату, и скорее всего обстрел вскоре закончится, поэтому не мешало бы продолжить прерванный сон, так как в данный момент мы могли только предаваться неконструктивным размышлениям и переживаниям.

Поинтересовавшись состоянием слетевшего со стены кронайца, который получил серьезное сотрясение и пару переломов, я отправился спать.

Как ни странно, уснуть удалось быстро. Даже снились какие-то сны, вновь прерванные появлением Блода. В этот раз горца не пустили к моей постели, а роль будильника взял на себя Шип.

— Командир, у нас неприятности.

— Что? Где? — спросонья задергался я.

Чтобы не стать «сломанным телефоном», Шип просто отошел в сторону, предоставляя слово горцу.

— Эти проклятые машины сбили часть стены, а «барсы» вновь не выдержали и пошли на штурм. Они уже на стене.

Выскочив из нашей пещеры, мы сразу попали в своеобразный филиал ада. Многотысячная толпа горцев гудела как встревоженный улей. Вокруг в ночном мраке мелькали факелы и бестолково бегали люди. Многие пытались взобраться на стену по десяти каменным лестницам и двум десяткам приставных, но только создавали толкотню, потому что защитников на стене и без них хватало.

У входа в пещеру тревожно ржали наши лошади.

— Карн, бери десяток своих, и подготовьте вместе с хтарами коней к отходу. На тебе все «небоевые».

— Но… — попытался возразить кронаец, явно желающий поучаствовать в бою.

— Выполнять! — прорычал я и повел семнадцать «попугаев» и пять «ящеров» к месту прорыва.

Подойти к стене вплотную нам не удалось — там и так собралась немалая толпа. Мы остановились метрах в тридцати. Врагу действительно удалось сбить верхнюю часть небольшого участка стены, создав «зазубрину» пятиметровой глубины. Через нее темным потоком перехлестывала масса вражеских горцев, к тому же «барсы» начали расползаться по стене.

Давка и узкое пространство перед стеной только мешали защитникам отбить атаку, а враги постепенно расширяли плацдарм. Сотни факелов освещали этот участок стены мерцающим, каким-то потусторонним светом. С одной стороны, видимость вполне нормальная, а с другой — захватить цель было трудно.

Имелся шанс на исправление ситуации, если перекрыть поток прибывающих сил и помочь защитникам стены захватить «зазубрину». Это понимали многие, и в сторону атакующих летели стрелы и камни, но как-то бестолково.

— Бодар, — повернулся я к заместителю Карна, — начинаем отстреливать тех, кто взбирается на пролом. Затем, если будет нужно, переходим на стены.

— Слушаюсь, — коротко кивнул безликим шлемом кронаец и жестами распределил абордажников в цепь. Через секунду вразнобой защелкали арбалеты.

Повторять приказ «ящерам» не пришлось, так что мне осталось только приготовить игломет к стрельбе и присоединиться к подчиненным.

Горцы быстро поняли, что происходит, и освободили вокруг нас пространство. Наши действия практически сразу начали приносить пользу. Первые выстрелы кронайцев моментально очистили пролом, и пока они перезаряжались, мы сшибали горцев, как только их головы поднимались над развороченной кладкой стены.

Прошло пять секунд, десять. Перезарядившись, кронайцы присоединяются к обстрелу пролома, захватывая часть «оседланной» врагами стены. Наши союзники активизируются — и вот уже в выемке пролома замелькали темно-серые одежды, а светлые начали таять как снег. Толпящиеся перед нами воины навалились на лишившийся подпитки отряд и буквально раздавили его о стену.

Все, прорыв ликвидирован.

Еще какое-то время за стеной был слышен шум, но затем он начал стихать. Относительная тишина продлилась буквально несколько секунд и была разбита многотысячным победным воплем.

Мы вернулись в нашу пещеру, своим появлением успокаивая издерганных переживаниями профессора и целителя. Еж, как ни странно, оставался совершенно спокоен — из парня точно будет толк.

Я с тоской посмотрел на свое спальное место, но решил, что ложиться смысла нет, и оказался прав. В этот раз Блод явился вместе с главным старейшиной.

— Ящер, ситуация изменилась, и я вынужден просить тебя о помощи еще раз, боюсь, отказа совет не примет.

— Но я-то что могу сделать!?

— Мы знаем, как ты брал города в империи хитростью и напором. Твоя броня и оружие позволят уничтожить осадные машины.

— Ага, а вы потом с благодарностью всплакнете на наших могилках. Что будет, если я откажусь?

— Ты не откажешься, — спокойно сказал старейшина и вышел из пещеры.

— Прости, меня просто не стали слушать, — вздохнул Блод.

Да ты что! У горца проснулась совесть.

— Шел бы ты, Блод… ну не знаю, куда там тебе надо, туда и иди.

Горец пожал плечами и вышел вслед за старейшиной.

Еще в начале разговора Шип незаметно покинул пещеру, а теперь возвращался с информацией.

— Снаружи три сотни горцев блокируют выход. Коней хотели увести, пришлось немного порычать. Что будем делать, командир?

— Прорваться не получится?

— Вечером смогли бы, а сейчас нет.

— А то я не знал. Тупик: смерть и там и там. Причем в обоих случаях от горцев, только разной расцветки.

— Если пойдем на вылазку, шансы есть, и их больше, чем при прорыве.

— Говори, — оживился я.

— Когда мы ходили на переговоры, я заметил, что горцы инстинктивно держатся в стороне от скал. К тому же охрана метательных машин старается отогнать дикарей подальше, а нидарцев там не очень много.

Мне стало слегка стыдно: пока я глазел на тужурки и папахи из шкуры барса, мой помощник смотрел в нужную сторону и думал о важных вещах.

— Каков план?

— Удобнее нарисовать, — чуть запнулся Шип, оглядываясь по сторонам.

— Проф! — крикнул я Ургену, который задумавшись сидел у своей спальной соты. — Одолжи угольную палочку.

Ученый принес местный аналог карандаша и отдал его «ящеру», а сам остался наблюдать за происходящим.

— Вот это проход и дорога, — Шип провел две параллельные линии на сером камне пола и пунктиром обозначил дорогу. Затем изобразил пять кружочков: — Это машины. Они почему-то стоят не одной группой, а растянуты вдоль всей стены. С одной стороны, усложняется их оборона, с другой — ни одна вылазка не сможет уничтожить все машины. Нам было бы лучше, если бы машины были вместе. Но это не все сложности: основные проблемы начнутся, когда мы постараемся пройти от скал до первой машины. Сегодня луна полная, но солнце взойдет раньше захода ночного светила, так что полного мрака в проходе не будет. Можем надеяться только на тень от скал. Под утро тень дойдет максимум до двух третей прохода. Так что три машины окажутся в темноте, и там мы будем чувствовать себя увереннее.

— В темноте? — усомнился я.

— Помнится, еще в герцогстве был разговор о зелье ночного зрения.

— А еще в том же разговоре упоминалось, что эта дрянь очень опасна.

— Не опаснее горских ятаганов.

— Логично, — согласился я с железной логикой бывшего убийцы.

— Это авантюра, — вмешался в разговор Урген.

— Авантюра, — согласился я. — Но наш отказ станет самоубийством. Так, дальше. Мы дошли до края тени, и…

— Затем рывок — и выход под противоположные скалы. Оттуда до стены, — подвел итог Шип.

— Вторая часть плана мне не нравится еще больше, чем первая. Думаю, стоит пригласить горцев, чтобы взглянули на это глазами знатоков местности.

Моя последняя мысль оказалась самой продуктивной.

Блод осмотрел чертеж и тут же внес коррективы в план.

— Нужно идти не из тени, а в тень.

— По завалам камней? Под луной. Ты бредишь, — фыркнул Змей, которого приобщили к разработке плана вместе с горцем.

— Если поведут мои люди, то до места мы дойдем без проблем.

— А потом?

— Потом будет битва и много шума. Вот под этот шум вы и нырнете в тень.

Части плана начали складываться в моей голове в целостную картину.

А ведь может и получиться!

— Кто будет отвлекать на себя внимание?

— Мы, — вздохнул Блод. — Старейшины обещали, что если я проявлю себя в битве, они заставят кланы вернуть наших женщин и имущество.

— А будет кому возвращать?

В ответ горец лишь пожал плечами.

— Так, давай не будем пороть горячку и сначала пойдем поговорим со старейшинами.

Почему я решил облагодетельствовать Блода, когда самому приходилось жутко рисковать? Честно говоря, не знаю. В этом порыве, конечно, имелась определенная доля симпатии к единственному знакомцу из горцев, но, честно говоря, больше хотелось насолить вежливому, но подловатому старейшине.

— Твой ответ, имперец? — встретил меня вопросом старейшина.

— Мы уничтожим машины, но мне нужна помощь.

— Какая? — оживился седобородый эксплуататор.

— Две сотни воинов, которые, скорее всего, назад не вернутся.

— Людей Блода не хватит?

— Люди Блода не пойдут. Ну, разве что он сам с десятком бойцов, — поправился я, понимая, что могу положиться только на этого чернявого парня. Точнее, все остальные горцы внушали мне еще большие опасения, а к этому, по крайней мере, привык.

— Им нужно заслужить награду от совета.

— О, хорошо, что напомнил. Поговорим о цене.

— Какой цене?

— Старейшина, вот только не будем говорить о долге и гостеприимстве гор. От старого наемника, который без золота и пальцем не пошевелит, слышать это как минимум смешно.

— Золота у нас нет, — нахмурился старейшина и напомнил мне медведя из советского мультика: «А у меня ничего нет».

— Золото мне без надобности. Мне нужен безопасный проход к замку демона и выход оттуда со всеми трофеями. — Нехороший блеск в глазах старейшины заставил меня сделать одно уточнение: — Золота брать не собираюсь, так что обуздай свою жадность. Во-вторых…

— Во-вторых?

— Старик, будет и в-третьих, иначе можешь отправляться за стену сам. Тряхнешь стариной?

— Пострадают твои люди.

— Моилюди ходили со мной в логово демона, ты думаешь, они испугаются смерти от честной стали? Не заставляй меня разочаровываться в твоем уме.

Старик действительно был умен, поэтому возражать не стал.

— Во-вторых, вы отдаете Блоду, а если не выживет, его людям, все отобранное имущество и женщин.

— А в-третьих? — недовольно пожевал губами старик, явно соглашаясь с первыми пунктами оплаты.

— Это ты услышишь после того, как я вернусь.

— Мы договорились, чужак, — надменно сказал старик, даже не пытаясь советоваться с другими членами совета. Похоже, у них здесь имеются зачатки монархии.

Что-то в глазах горца выдавало его надежду на то, что я не вернусь из этой вылазки, и его взгляд вызывал во мне дополнительное желание все-таки выкрутиться из этой ситуации.

— Карн, — подозвал я кронайца, вернувшись к пещере. — Всех коней в пещеру. Вход забаррикадировать, и, пока не вернусь, держите оборону от всех. Если не вернусь через сутки, принимай командование и действуй по обстановке, но все же постарайся отвести профессора в империю, а там как получится.

— Бодар сделает все, что нужно, а я пойду с вами.

Сначала мне хотелось накричать, но по упрямому выражению на лице кронайца я понял, что это не выход.

— Ты умеешь ходить ночью по камням, не создавая лишнего шума?

— Нет, — надулся кронаец.

— Я понимаю, что ты меня терпеть не можешь, но вроде не должен стремиться к моей смерти, а так оно и будет, если запорешь вылазку.

Карн не стал ничего говорить и молча отошел к своим людям. А вот мне пришлось выдержать еще одну словесную перепалку.

— Командир, вы не пойдете, — упрямо мотнул головой Шип.

— Пойду, хотя не очень-то хочется. Мы готовились вмесите, и заменить меня некому, а лишние шесть игл могут стать решающими.

— Я возьму ваш игломет.

— Фигушки, я как раз рассчитывал забрать твой, освободив тебе руки.

Шип некоторое время смотрел мне в глаза, а затем лишь обреченно кивнул, принимая свое поражение в споре. Положа руку на сердце, где-то в глубине души я хотел, чтобы он был убедительнее.

Как ни странно, Урген даже не попытался отговаривать меня от опасной затеи, зато он приложил все силы, чтобы отвести угрозу от ученика.

— Этот заряд сможет выжечь все в диаметре полутора метров. — Ученый продемонстрировал знакомые мне луковицы «огненного лепестка», но сейчас они выглядели странно. Две луковицы были соединены скобами, и между ними помещен небольшой кристалл. Кстати, кристалл был знакомым.

— Это магическая часть спускового механизма со стрелковых трубок?

— Да, — ответил Урген и замялся. — Ван, они сработают как нужно. Просто нажимаешь, и все. Не бери в вылазку Глефа. Погубишь мальчонку.

— Думаешь, я хочу рисковать пацаном? Если эта штука сработает, я сам тебе скажу спасибо. Но она должна сработать. Ты проверял?

— Да, — кивнул Урген и отвел глаза. Вот это мне и не понравилось.

— Как часто не срабатывает эта штука?

— Один раз на три попытки.

— Сколько у тебя активаторов и «лепестков»?

— Спаренных «лепестков» семь, а активаторов больше полусотни.

— Ну, так поставь по два, а то и по три активатора на каждую пару, — выдал я решение. Уже давно заметил, что мы с Ургеном часто дополняем друг друга, особенно когда приходится выводить товарища из логических тупиков.

Воодушевленный новой идеей ученый поскакал доводить наши бомбы, а его место занял целитель.

— Ваша милость, вы уверены, что использование ночного зелья так необходимо? Чтобы свести на нет негативные последствия этого состава, вам придется декаду пить очистительные настои.

— Увы, мастер, у нас нет другого выхода. Мертвым, как вы понимаете, здоровье без надобности.

— Я понял, ваша милость. Сколько нужно порций?

— Шесть.

— Они будут готовы через полколокола, — поклонился целитель и отправился к своему багажу, который перевозила отдельная вьючная лошадь.

Весь день мы провели за подготовкой, с нетерпением ожидая выхода за стену. Не то чтобы хотелось подвергать себя такой опасности, просто ждать было невмоготу.

Через два часа после полуночи огромная луна выползла на небосклон, заставив поблекнуть россыпь тысячи костров как с одной стороны стены, так и с другой. Деревьев в горах было мало, так что дрова горцам пришлось тащить издалека. Причем у наших оппонентов проблем с этим было намного меньше.

Луна величественно и неспешно поползла по звездному небу и склонилась над скалами, ограничивающими проход с запада. Когда она коснется далекого горизонта, в небе уже будет полыхать огненный шар дневного светила, которое я по привычке называл солнцем. Но ждать смешения света двух небесных тел мы не будем — едва тень накрыла треть ширины прохода, мы тронулись в путь.

Восточная оконечность стены в данный момент была ярко выбелена серебристым светом. Небольшая тень имелась, но, как назло, с внутренней стороны стены.

Выход из положения нашли горцы. Блод презентовал нам отобранные у остающихся за стеной соклановцев серые одеяла. Закутывавшись в шерстяную ткань, мы практически слились с окружающими камнями. Легкими полупризраками в лунном свете мы скользнули со стены на завалы упавших со скал камней. С момента строительства прохода через перевал прошли тысячи лет, и за эти годы землетрясения и коррозия уронили вниз множество камней разных размеров. Конечно, их никто не убирал — облагораживалась лишь прилегающая к самой дороге территория.

Укутанный в серое одеяло Блод повел пятерку своих соклановцев вперед — в этот раз двигались они с черепашьей скоростью. Опытным горцам приходилось подготавливать путь для кривоногих равнинников. Они буквально ползли по камням, аккуратно убирая с пути все, что может создать шум. Мы шли за ними след в след и все равно иногда умудрялись задевать мелкие камешки и создавать шум, казавшийся нам оглушительным.

Двести метров до линии расположения метательных машин мы преодолевали больше часа. Иногда приходилось замирать, чтобы переждать появление вражеских горцев. Вблизи скал они не располагались на ночлег, зато вовсю использовали эту территорию для избавления от продуктов жизнедеятельности. Не знаю, что они там ели, но в камни бегали часто. И каждый раз нам приходилось напрягаться. Один из мающихся животом обратно так и не вернулся.

Территория, занятая кострами, возле которых грелись горцы, наконец-то закончилась, и мы приготовились к решающему рывку. Тень от скал уже заполнила две трети прохода.

— Старший, скоро будет светать. Пора, — прошептал Блод.

— Ну что ж, пора так пора. Парни, глотаем отраву.

В который раз, подумав о том, что не мешало бы все-таки сделать забрало подвижным, я снял шлем. Затем выдернул пробку из стеклянной колбы и влил в себя зеленоватую жидкость.

Никогда в жизни мне не приходилось пробовать большей гадости! Брр.

— Пошли, — с трудом проглотив горькую слюну, прохрипел я.

Залитое лунным светом каменистое пространство казалось бильярдным столом, и мы чувствовали себя белыми шарами. Как ни странно, до первой машины нас так никто и не заметил, скорее всего, благодаря серым одеялам, которые горцы повязали и закололи фибулами так ловко, что они не съезжали даже во время бега.

Охрану первой машины вырезали Блод и его люди. Игломет использовал только Змей, но очень продуктивно — игла пробила череп стражника, предварительно пройдя через медный рог и лицо с уже надувшимися щеками.

Сработали чисто — горцы возле ближайших костров не проявили ни малейшего интереса к возне нидарских союзников.

Что ж, пора опробовать новинку профессора и выяснять, не запорол ли я все дело своей жалостью к малолетнему ученику. Повинуясь моему жесту, Сом шагнул ближе и раскрыл горловину увесистой котомки.

Лунный свет блеснул на черной поверхности спаренных луковиц. С тихим щелчком первый кристалл ушел в глубь приготовленного для него паза. Следом за ним такой же звук издали еще два активатора — несмотря на бережливость, профессор был готов заплатить повышенную цену за безопасность ученика.

У меня осталось тридцать секунд, и только вспомнив это, я понял, что не выбрал места закладки заряда. Идиот!

Быстрый осмотр показал, что метательная машина нидарцев состоит из наклонного желоба и пирамиды, которая казалась монолитной только издали. Вблизи оказалось, что в пирамидной раме размещен набор совершенно непонятного назначения металлических деталей. Ядро запускалось с помощью металлического троса, который сейчас находился в верхнем положении. Честно говоря, я так и не понял самого процесса метания ядер, единственное, что удалось опознать, — это два двухметровых лома с набалдашниками, которые лежали у пирамиды. Из граней машины под углом торчали короткие трубы — скорее всего, они предназначены как раз для крепления этих ломов, — так что взведение этого странного аналога катапульты явно производилось этими рычагами. Впрочем, в данный момент это знание было для меня совершенно лишним. Спаренные «лепестки пламени» легли на одну из граней пирамиды, там, где, как мне показалось, находились самые мелкие и важные детали.

— Отходим.

Чтобы не отсвечивать, мы отошли на десять метров назад — дальше не успели, потому что за спиной полыхнуло красным.

Осмотр заминированной конструкции показал, что все прошло прекрасно. Около трети объема пирамиды просто испарилось, а большая часть внутренней конструкции оплавилось от жара.

— Дальше, — тихо сказал я и побежал к следующей машине.

Судя по невнятному гулу, горцы у костров заволновались, но пока не решили, к чему отнести вспышку у машин — к угрозе или странности нидарских механиков. А вот стража у второй машины точно знала, что у них появились проблемы. В ночи взвыл рог, и ему тут же ответили костяные рожки горцев. Неясный гул превратился в яростный рев — многотысячный лагерь пробудился, как бездомный пес от укуса блохи. Теперь только скорость и непредсказуемость могли спасти нас от смерти.

Охрану второй машины мы буквально смели, пользуясь исключительно клинками. Ждать срабатывания артефакта нам не было никакого смысла, но свидетели у этого действа все же будут. Пока я активировал «лепестки», Блод и его люди разливали по машине и палаткам обслуги нефть, смешанную с серой и растительным маслом.

Времени не было, но я все же оглянулся. Блод обнажил в хищной улыбке белые зубы.

— Удачи, имперец.

— Удачи, горец.

От залитой лунным светом скалы уже тек едва заметный благодаря серым одеялам «поток» нашей группы поддержки. Именно здесь, у второй машины, случится небольшая битва, в которой сотня человек ценой своей жизни будет выигрывать для нас лишние секунды.

Стремительный рывок — и шесть теней слились с широкой полосой мрака. Одеяла полетели в стороны, а мы, глубоко дыша, застыли на месте, но не потому, что сбили дыхание бегом, а по указанию целителя. Сначала мэтр пытался объяснить мне суть работы зелья, но, отчаявшись увидеть в моих глазах понимание, просто дал скупые инструкции.

— За десятую часть колокола до нужного момента выпейте эликсир. Он начнет работать, когда вокруг вас станет темно. Также нужно хорошенько провентилировать легкие…

— И насытить кровь кислородом.

Разочарование медика в моей сообразительности немного смягчилось.

Где-то на десятом вдохе резкая боль пронзила мозг, и темнота вокруг меня заклубилась как дым, а затем мир вдруг стал серым. Это не было похоже на ночное зрение дари. Детали выглядели размыто, но только детали. То, что до этого скрывала густая тень от скал, стало отчетливо видно.

Круто, но как же болит голова!

— Не тормозим!

Стартовавшие от своих костров группы горцев в суматохе бежали в сторону разгорающегося пожара и битвы. Для них тень по-прежнему была слишком густой, а все внимание привлекали к себе огни и шум схватки возле второй машины. Это было похоже на фристайл — мы лавировали между бегущими группами горцев, ожидая, что в любую минуту какой-нибудь одетый в светлые меха воин заметит очевидное — то есть нас. Но пока этого не происходило.

Пробегающие мимо воины закончились в тот момент, когда мы выскочили к третьей машине. Иглометы вновь остались не у дел.

«Младший» вынырнул из-за спины и, казалось, впустую порхнул перед одним из стражников, но ударившая из горла нидарца тугая струя крови показала, что это не так.

Змей как юла ввинтился в группу стражников, разбрызгивая по сторонам капли крови с коротких клинков. Шип работал в другой манере — он втыкал свои клинки в тела врагов и извлекал их обратно со скоростью швейной машинки, продвигаясь вперед короткими рывками. Грифон и Сом пошли по дуге, «срезая» тех, кто уже покинул палатки, но пока не понял, что происходит. Барсук, несмотря на слабость, успевал прикрывать мою спину. Он был чуть вялым из-за дополнительных эликсиров, и мне пришло на ум, что парня не мешало бы отправить в обитель целителей на длительное лечение. Но это потом, когда мы вернемся домой, не потеряв по дороге своих голов.

Следующий спаренный заряд я крепил, едва ли не пробегая мимо пирамиды. Секунды убегали, как вода из пробитой пулеметной очередью бочки.

— Быстрее!

Все-таки нужно больше тренироваться, потому что к четвертой машине я подбегал почти задыхаясь. Но, увы, на этом наши проблемы не закончились. Навстречу ударил луч света. Не такой яркий, как у прожекторов Ургена, но нам хватило. Боль хлестнула по глазам, высекая слезы.

— А-а-а!!! — Ладони в латных перчатках со стуком ударили по шлему в жалкой попытке закрыть глаза. Боль затопила весь мир, а затем… пришла благостная тьма.

Я боялся, что ослеп окончательно, но через минуту начал различать силуэты своих людей. Рискуя получить в голову стрелу, я снял шлем и ощутил лицом прохладный ветерок. Стало еще легче. Рядом со мной Сом и Грифон придерживали мотающего головой Барсука. Еще пара секунд — и ночное зрение вернулось, позволяя рассмотреть, что вокруг четвертой машины и окружающих ее палаток валяются два десятка изрубленных тел. А у пирамиды, возле сваленного на землю неказистого прожектора сидит Шип. Черная броня бывшего убийцы блестела, как лакированная, и я понял, что она залита кровью: в ночном зрении цвета не различались.

— Ты ранен? — спросил я, подходя ближе и подзывая к себе Сома со взрывоопасной котомкой.

— Это не моя кровь.

— Как?

— Успел закрыть глаза, — правильно понял мой вопрос Шип.

Да уж. Иногда бывший убийца начинал меня пугать.

— Идти сможешь? — Вопрос задавался параллельно с крепежом артефакта на пирамиде.

— Да, но вперед уже не полезу.

— Добро. Змей и Грифон, в авангард, — скомандовал я, закончив крепить артефакт. — Боюсь, легкая прогулка закончилась. Барсук, Шип и Сом — со мной в прикрытии. Пошли, точнее, побежали!

Время, словно устав бежать с сумасшедшей скоростью, замедлилось, и я осознал, что мы оказались в ловушке. Охрана пятой машины как-то сумела остановить чуть меньше сотни горцев и стянуть их к пирамиде. К тому же часть «слетевшихся» на огонь и шум горцев поняла, что их надули, и уже бежала следом за нами.

Я мысленно оглянулся через правое плечо, где, по поверьям, обитает ангел-хранитель.

Понимаю, что трудно, но нужно поработать еще чуть-чуть, обещаю, что больше не буду лезть в такие передряги, по крайней мере осознанно.

Не знаю, возможно, это самовнушение, но сразу стало как-то легче, даже измученные глаза начали работать лучше.

Мы бежали двумя неровным шеренгами. За десять метров от пирамиды в Змея и Грифона ударили стрелы, в ответ «ящеры» на бегу быстро пустили по несколько игл и, уронив шестиствольники на ремень, врубились в немаленькую группу горцев и нидарцев. Вторая шеренга замедлилась и вновь ускорилась только после того, как опустели все двадцать стволов. Я с гордостью заметил, что промазал только один раз, хотя и эта игла попала нидарцу в плечо, выводя его из боя.

Беспокоить «младшего» я не стал — слишком плотно стояли враги. Из набедренных ножен выскользнули короткие клинки. Первого горца сшиб плечом, упал сверху и в перекате ткнул его клинком. Из переката вышел на широко расставленные в низкой стойке ноги, а инерция ушла в удар по прикрытому кольчугой телу нидарца. Правый клинок скользнул по кольчуге, а вот левый пробил ее, хоть и с трудом. Меч явно угодил во что-то важное — нидарец согнулся, а болевой шок свел его тело судорогой и вырубил мозг.

Шаг назад, извлекая клинок из тела, — я осмотрелся вокруг. Рядом врагов не было, а вот справа Сом схватился с тремя. Низкорослые горцы наскакивали на бывшего «медведя», как собаки на его лесного тезку. Барсук в это время едва не подскакивал на месте, не решаясь оставить меня без прикрытия.

Ну ничего, на подобный случай у меня еще остались скрытые козыри. Правый клинок скользнул в набедренные ножны, а на обратном движении рука извлекла из закрепленной поверх ножен кобуры двуствольный «пистоль». Расстояние было плевое, и два горца получили по игле в голову с секундным интервалом. Третий так удивился, что даже не заметил, как Сом перебил его шею до позвоночника. Почти отрубленная голова завалилась на спину, и только после этого уже мертвое тело упало.

Временное затишье не означало, что мы вырубили весь заслон. Нидарцы погибли поголовно, а вот часть горцев только отпрянула в стороны, ошеломленная нашим напором. Их было еще вдвое больше, чем нас, но, как говорится, мы заставили себя уважать. Только теперь я увидел, почему защитники этой машины не зажгли прожектор. Они, конечно, пытались, и об этом говорили три тела с факелами в руках, но не добежали до неказистой конструкции прожектора всего-то пару метров и были застрелены из иглометов первой тройки.

— Сом!

Здоровяк не стал подбегать, а просто метнул в меня котомку с оставшимися зарядами. Урген экипировал нас с запасом, так что имелось еще три спарки «лепестков».

Кристаллы с хрустом встали на место, и я вновь не посмотрел на пирамиду перед активацией заряда. А пирамида-то была совсем другая.

Да чтоб тебя!

Скорее всего, это был тот метатель, который работал медленнее других, но подозреваю, что намного эффективнее. Конструкция была монолитной и не имела наклонного желоба. Ядро явно вылетало из отверстия в обращенной к стене грани. Рядом лежали такие же рычаги, как и возле остальных пирамид.

Да что там думать, особенно когда толпа горцев уже висит на плечах.

Не мудрствуя лукаво, я забросил артефакт в «жерло» и как степной сайгак понесся к скале. «Ящерам» отдельного приказа не требовалось, и они припустили следом за мной. Свое дело мы сделали, теперь осталось унести ноги — всего-то делов!

Первоначальный план тут же полетел к чертям, как только я увидел, что путь к западной оконечности стены открыт, — горцы стянулись сначала к месту битвы у второй машины, а затем побежали к нам. К тому же я вспомнил, как мы пробирались по завалам под скалами.

Изменив план, я поменял маршрут и побежал к точке эвакуации по прямой.

Если кто-то говорит, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять, пусть попробует побегать от смертельной опасности — уверен, у экспериментатора сразу изменится мировоззрение.

Ноги постепенно наливались свинцовой тяжестью. То, что на тренировках мы бегали в броне, сейчас как-то не помогало — ведь во главе угла моих занятий всегда стояла матушка-лень.

Все: добегу — обязательно займусь утренними пробежками. Уже в процессе осмысления обещания я понимал, что ситуация больше напоминает анекдот про летящего с десятого этажа любовника. Если добегу до стены, наверняка подумаю: какая же ерунда иногда приходит в испуганный мозг.

Полтораста метров пробежки казались мне настоящим марафоном, временами стучавшие в броню на спине стрелы настроения тоже не повышали. К тому же начало сбоить зрение. Сначала мне показалось, что заканчивается действие эликсира, но через пару мгновений пришло осознание того, что это всего-навсего рассвет. Видимость ухудшилась, и это было плохо, потому что основной задачей моего забега было не споткнуться о камень, преодолев последние в этой жизни метры на брюхе. И плохо будет не то, что погибну я, а то, что погублю всех «ящеров». Если упадет один из «ящеров», погибнут двое — упавший и тот, кто попытается его спасти. А если не повезет мне, за несколько десятков метров от спасительной стены лягут все.

На подходе к стене я даже не стал притормаживать и врезался в каменную кладку всем телом. Благо «чешуя» позволяла подобные фортели. Залитые потом и ослепленные рассветом глаза еле различили свисающую вниз веревку, и я с трудом намотал ее на кисть. Как только сверху поняли, что я готов к подъему, мое тело взмыло вверх как ракета. Остальные «ящеры» справились раньше, поэтому «летели» выше меня.

И тут мой ангел хранитель устало отвернулся, а запас везения кончился, как это обычно бывает в самый неожиданный момент. В затыльник шлема врезалось что-то тяжелое. Учитывая пылкую любовь горцев к метанию камней, это наверняка был увесистый булыжник. Вселенная на секунду отключила меня от общей сети, а через мгновение я понял, что отпустил веревку и лечу вниз.

Удар о землю выбил из меня весь воздух, так что следующие несколько секунд я только тем и занимался, что пытался вдохнуть. Черные силуэты «ящеров» исчезли за кромкой стены. Они не видели того, что случилось, а горцам на мои проблемы было наплевать, тем более что свое дело мы сделали.

Усталость навалилась душным одеялом, и стало как-то безразлично, что будет дальше. Хотелось только одного — чтобы Шип подольше не замечал того, что произошло. Смена власти в антидарийском отряде произошла раньше, чем планировалось, и без моего участия. В Шипе я не сомневался — он справится.

На небе услышали мои молитвы, и Шип ничего не увидел, зато ситуацию не упустили зоркие глаза абордажников, которых здесь по идее быть не должно.

Я лежал на спине, и стена выглядела для меня мощеной дорогой. И вот по этой дороге неожиданно побежали четыре фигуры в серой «чешуе» с гладкими лицевыми масками. Кронайцы привыкли карабкаться по корабельному такелажу, как обезьяны, так что подобный трюк был им вполне по плечу.

Абордажники в немыслимом, особенно в моем понимании, пируэте соскочили со стены, и трое из них тут же прыгнули вперед, на лету извлекая из ножен свои сабли. Тут же, прямо надо мной, раздался звон клинков. Четвертый кронаец ловким движением набросил мне на правую кисть веревочную петлю, и тут же сильный рывок едва не выдернул мне руку из сустава. Я взлетел вверх с ошеломляющей скоростью. Единственное, что удалось сделать, — до боли вывернув шею, увидеть, как толпа горцев ударяется о стену, погребая под собой четверку смельчаков.

На вершине стены трое моряков держали беснующегося Карна. Что ж, придется принять то, что парни спасали не меня, а своего командира: трое пытались сдержать коротышку, а четверо исполнили его самоубийственную задумку.

Боже, когда же закончится этот дурдом?!

«Не скоро», — так и не понял, была ли эта мысль моей, потому что через секунду вселенная осуществила в отношении меня более длительное отключение, погружая в темноту. Совсем как во времена моих переселений из тела в тело.

Возвращался я тяжело. Тело казалось настолько чужим, что появилось жгучее желание ощупать лицо.

— Да ты это, ты, — послышался голос Ургена. — Только выглядишь отвратительно. Сколько раз можно говорить, чтобы не глотал всякую дрань.

Ворчание и недовольство в голосе профессора не могли скрыть радости.

— Блин, словно с похмелья.

— А я предупреждал, — подал голос целитель. — Вот выпейте настойку.

Влитая мне в рот целителем гадость была еще противнее эликсира для ночного зрения, хотя куда уж больше.

Попытка открыть глаза и осмотреться привела к осознанию того, что у меня на глазах повязка.

— А это что за хрень? — В груди неприятно кольнуло ужасом.

— Ничего страшного, — тут же поспешил объяснить целитель. — Простая предосторожность. Вам нельзя резко нагружать глаза. Подождите немного.

Послышалось шуршание, а через минуту руки целителя начали снимать повязку. Проморгавшись, я увидел, что лежу не в своей спальной соте, а в углу пещеры. Кто-то даже соорудил из нескольких копий и горских одеял небольшой полушатер, отсекая меня от дневного света.

Глаза немного болели, но видел я терпимо. Досаждала только некая сухость, которую целитель тут же убрал с помощью капель.

— Мэтр, вы не могли бы меня «подзарядить»? Дел полно, а сил нету.

— Это нежелательно, но возможно. Надеюсь, раненых у нас в ближайшие пару часов не предвидится.

— Я тоже на это надеюсь.

Целитель положил руки мне на виски, и я вновь ощутил приятное действе целительной магии — морозное дуновение с фиалковым запахом. Похоже, ароматы являлись как бы визитной карточкой каждого целителя.

— Спасибо, мэтр.

Сначала Урген убрал одно одеяло, а затем, увидев, что я не щурюсь, сбросил с прислоненных к стене копий остальные.

В занятом нами помещении в принципе ничего не изменилось, только добавилось несколько жильцов, превративших жилое помещение в конюшню. Привязанный к штырю в стене Черныш вскинул голову и, увидев, что я живой, принялся жевать лежащее перед ним сено.

У стенки на походных подстилках лежали «ящеры». Они, как и мой скакун, услышали голоса и тоже зашевелились, даже потянулись к повязкам на глазах.

— Так, всем лежать и ждать, пока восстановятся глаза. Ничего со мной не случится. Вот Карн присмотрит.

Кронаец находился рядом и ожег меня злым взглядом. Я его вполне понимал — его друзья погибли по моей вине.

Урген помог мне облачиться в броню, потому что измученное тело плохо слушалось, а настои и «подзарядка» всего лишь заменили боль на онемение. Эх, поспать бы еще часов десять!

— Кого бы послать за старейшиной? — высказал я мысль вслух. — Жаль, Блода мы потеряли.

— В смысле — потеряли? — удивился Урген. — Да вон он спит снаружи. В соте, видите ли, ему неуютно.

— Да ну! — не поверил я и быстро вышел наружу. И правда — компашка горцев из клана Яростных Сердец привычно устроилась прямо на камнях, а посредине лежал весь синий от гематом, одетый в залитую кровью меховую жилетку поверх стандартных для обоих горных народностей грубых рубахи и портов Блод. Сразу бросилось в глаза, что жилетка-то была с чужого плеча и подозрительно светлая.

Вот жук, выкрутился.

Насильно разбуженный горец поведал то, о чем я и сам догадался. Поняв, что его соклановцы погибли, а вокруг враги в светлых мехах воюют с не такими уж друзьями в серых тужурках, Блод посчитал свое дело сделанным. Он прикинулся мертвым и, стащив с мертвяка тужурку, выполз с поля боя. За пределами сражения его посчитали раненым соратником и не тронули. Единственной проблемой было найти на стене участок, где дежурили знающие его люди, а так все в порядке — много синяков с парой царапин от врагов и дружеская стрела в плечо со стены от дальних родственников.

— Живучий ты парень, — подытожил я рассказ горца, невольно чувствуя радость от того, что он остался жив. Друзьями мы не были, но его смерти я точно не желал. — Так, давай к делу. Мне нужны старейшины.

— А подождать это не может? — Блод зевнул так, что едва не вывернул себе челюсть.

— Не может. Для меня каждый колокол времени как слиток золота.

— Ого, не хотел бы я оказаться на твоем месте.

— Ага, умер бы от жадности.

Горец, постанывая, поднялся с камня и потянулся. Это тут же было замечено одним из молодых сородичей, который быстро сбегал к поклаже горцев и так же бегом вернулся. Блод переоделся в принесенную помощником одежду и презрительно отбросил окровавленные ошметки.

Здорово же он устал, если лег спать в трофейном облачении.

Главного старейшину мы вновь нашли на надтоннельной башне. В этот раз его сопровождали лишь двое из совета.

— Старейшина, мы выполнили свое обещание и ждем награды.

— Горы благодарны тебе, чужеземец, — улыбнулся старейшина, но его улыбка мне не понравилась. — Как только враги уйдут восвояси, ты сможешь отправиться в замок демона, а Блод получит своих родичей и имущество.

— Старейшина, мы говорили об уничтожении машин.

— Мы говорили о победе, чужестранец. Нидарцы могут выдумать еще что-нибудь, с чем мы не справимся без помощи Черного Ящера.

Три коротких слова на русском языке немного ослабили тугой ком ярости в груди и заинтересовали старейшину.

— Что?

— Я сказал, что ты очень мудрый старейшина.

Глаза горца заледенели — он правильно понял иронию в моем голосе и догадался о смысле слов.

В принципе мне было плевать на его тонкие чувства — больше волновал выход из сложившейся ситуации. Так что, задумавшись, я подошел к краю башенной площадки и посмотрел на лагерь врага. Судя по всему, уходить они не собираются, впрочем, как и штурмовать. Конечно, надолго нидарцев не хватит: помощь горцев — это очень дорогое удовольствие. Но меня безнадега врагов не грела, ведь за каждый час я действительно был готов платить по слитку золота. Увы, горцам сейчас нужно было совсем другое.

Так, попробуем разделить проблему — у нас есть сидящие на руде горцы и желающие получить эту руду металлурги. Подумаем, что нужно детям гор, а главное — чего эти самые «дети» не хотят? Работать они не хотят — видите ли, это недостойно воина! Так что сидят на руде как собака на сене. Теперь подумаем о нидарцах.

Смутная идея забрезжила где-то в подсознании, и я поспешил ухватить ее за хвост.

Честно говоря, гениальностью моя идея не пахла, но на безрыбье, как говорится, и рак сойдет за осетра.

— Старейшина, позволь мне провести переговоры.

— Мы не пойдем на их условия.

— А можно уточнить, на что вы не пойдете?

— В горах могут жить только члены горских родов, а нидарские торгаши больше не пройдут дальше Костяной Стены и Прохода Эха.

— Это принципиально?

— Это новый закон гор!

— Шикарно, — мне оставалось лишь выдавить измученную улыбку и подозвать к себе Блода. Мы отошли подальше от старейшин, застывших, как пятники надменности и глупости.

— Так, Блод, два вопроса: принимают ли в горские кланы чужеземцев и нужно ли на это разрешение совета старейшин?

— Да, самые достойные из чужеземцев могут стать горцами, и разрешения на это не нужно. Кланы сами решают, кого принять, а кого изгнать.

— Прекрасно. — Ответ меня порадовал. — Собирайся, мы пойдем на переговоры.

— Ты что-то решил, имперец? — Когда мы вернулись к главному старейшине, любопытство все же проделало трещину в маске его надменности.

— Да, старейшина. Вывешивайте, что там положено. Попробуем договориться с нидарцами.

— Ты не можешь говорить за совет.

— Не могу, зато он может говорить за свой клан. — Я ткнул пальцем в Блода.

На лицах всех присутствующих горцев застыло удивление.

Третий спуск со стены был значительно мягче предыдущих, или это я просто привык?

На переговоры мы шли в том же составе, только «ящеров» замещали кронайцы тем же числом, да и сами переговоры сразу пошли по другому сценарию.

— Стойте! — крикнул нидарец в «кубической» броне, когда между нами осталось метров тридцать. — Пусть ваши люди с трубчатым оружием останутся на месте…

Через минуту, не увидев никакого трубчатого оружия — шестиствольника я не брал, а кронайцы имели при себе только арбалеты, — нидарец немного стушевался, но все же продолжил:

— В общем, ближе пусть подойдет только Черный Ящер. С горцем я говорить не буду.

Интересно, откуда житель Вольных Королевств узнал обо мне? Хотя чему удивляться, если меня узнает каждая собака даже в диких горах?

Мы сошлись посредине условной площадки между нашими людьми.

— Вы принесли нам большие убытки, Черный Ящер…

— А в будущем обеспечу еще большие доходы, — не дал я нидарцу развить обвинительную речь.

— То есть? — удивился мой собеседник, наверняка уже представлявший, как будет отчитываться перед боссами за проигранный доход.

— Если бы вы согласились поговорить при первой встрече, машины остались бы целыми, а наши люди живыми, — немного погрешил я против истины. — Но вы посчитали, что сила за вами. Не хочу давать наставлений, но вам это может пригодиться в будущем. Сила без разума теряет все свои преимущества.

— И эта ваша великая мудрость принесет мне доходы?

— Нет, доходы принесет руда из горных месторождений.

— Старейшины решили пустить нас в горы? — От удивления нидарец забыл все обиды.

— Я не сказал, что вас пускают в горы, я сказал, что вы получите горную руду.

— Но как?

— Позволите пригласить для переговоров предводителя клана Яростных Сердец?

— Конечно, — как завороженный, ответил нидарец.

Я махнул рукой Блоду, а мой собеседник сделал успокаивающий жест своим людям.

— Думаю, ближе вы познакомитесь чуть позже, а сейчас я вкратце объясню мою идею. Блод, сможешь ли ты принять в свой клан пару десятков чужестранцев?

— Если они окажутся достойными воинами — конечно.

— А если это будут не воины?

— Ты предлагаешь мне уронить честь клана и принять какую-то шваль?! — раздул ноздри горец.

Я специально не обговаривал с ним деталей плана, чтобы нидарец видел, что его будущего партнера приходится уговаривать.

— Блод, ты еще этого не знаешь, но твоего клана уже нет. Три десятка воинов не смогут защитить толпу женщин и детей. Как только все уляжется, те же Быстрые Кулаки вернут себе и твою сестру, и остальных.

— А невоины-чужаки помогут защитить?

— Нет, защищать будут изгнанники, которых ты тоже примешь в свой клан.

— Еще лучше, — совсем растерялся горец. Нидарец тоже ничего не понимал, но благоразумно помалкивал.

— Сколько в горных городах изгнанников из разных кланов?

— Сотни.

— Ты примешь их в свой клан. Все, кто не разучился держать оружие, встанут на защиту клана, остальные пойдут в шахты добывать руду. А чужаки, которых ты примешь в свой род, помогут сделать это правильно. Думаю, найти грамотных мастеров, готовых переселиться в горы, найти нетрудно? — спросил я у нидарца и увидел утвердительный кивок. На лице торгаша появилась довольная улыбка. Посланник металлургов идиотом не был и понял все быстрее горца. — Блод, начнешь добычу руды с территории своего клана. Сколько у тебя заброшенных шахт?

— Есть какие-то две дырки.

— Пока этого хватит. Потом перейдешь на шахты соседей.

— Так они мне это и позволили, — проворчал Блод, которому идея превратиться из воина в горнопромышленника совершенно не нравилась.

— Когда увидят золото, то позволят тебе и не такое, — улыбнулся я горцу и добил его простым предсказанием: — Блод, пройдет всего пара лет — и старейшины поймут, что это дело не позор, а очень выгодная штука, даже выгоднее наемничества. Они захотят перетянуть одеяло на себя, но будет поздно, потому что клан Яростного Кулака станет самым сильным в горах. Только не старайся усидеть на двух стульях сразу, а то задница треснет. В политике ты пока не стоишь и медяка, так что втайне договорись с вашим главным старейшиной и пообещай ему половину доходов.

В глазах горца мелькнула жадность, он вполне может сделать глупость, но это уже не имеет значения, а важно было лишь то, что нидарцу идея понравилась, и уже к вечеру войска нидарских наемников начали уходить от стены, развязав мне руки.

Глава 7 МАРОДЕР

Серые скалы серой горы, а вокруг серое небо. Унылую картину чуть разбавляла снежная шапка на далеком пике, но и она под тусклым небосводом выглядела блекло. Если добавить к этому сбитое дыхание и ноющие ноги, то можно понять, что мое настроение было далеким от радужного. Идти дальше не хотелось, особенно учитывая, что в конце пути нас ждал замок демона Вихря. Местные называли его Паучьим Домом, и это тоже не вызывало энтузиазма. А ведь идти придется — не для того мы потратили столько усилий и пролили столько крови, чтобы повернуть назад из-за внезапно возникшей депрессии.

Обратный путь мы проделали в рекордные сроки и добрались до деревни клана Быстрого Кулака всего за сутки. А до этого полдня пришлось решать вопросы, которые по большому счету меня не касались. Точнее, имелось одно дело, напрямую связанное с нашим отрядом, и оно было печальным. По моему требованию нидарцы вернули тела четырех кронайцев. Я не потребовал снятой с тел брони, и вообще не стал ничего говорить, хотя в тот момент хотелось крови, по фиг чьей — хоть с этой стороны стены, хоть с другой.

Моряки нашли вечный покой на склоне горы у Стены Слез. Очень красивое место — поток горной реки на несколько мгновений принимал горизонтальное положение, протекая по крошечной долине, в которую ветер нанес немного почвы и всякого другого полезного для трех невысоких кедров.

Возможно, я смог бы восхититься этой красотой, но не сложилось — нельзя любить то, что не принесло тебе ничего, кроме неприятностей и боли.

В долгом подъеме к замку Вихря нас сопровождали «кулаки», причем среди них был один из тех, кто пару дней назад сдерживал нас на этом же подъеме. У Блода образовалось сразу столько дел, что мы попрощались с ним еще у Стены Слез.

Как ни странно, наш проводник был весел и много шутил, хотя недавно мы убивали его родичей. Эти люди так долго варились в котле постоянной мести, что, как мне кажется, разучились чувствовать настоящую ненависть — сегодня режут друг друга, а завтра идут вместе в бой и даже пируют. Для меня это дико. Враг — он всегда враг. Его можно даже простить, но другом он не станет никогда. Может, это действительно моя жизненная позиция, а может, просто мрачные думы в мрачном месте.

Когда-то к замку вела нормальная дорога, но многие столетия в горах способны уничтожить даже творения древних строителей-магов. Последние сто метров по наклонной были практически непроходимы, так что пришлось оставить всех лошадей под охраной четверых кронайцев и пятерки горцев.

То, что вся «веселуха» еще впереди, я понял, когда увидел вход в замок: на срезанной площадке одной из скал кто-то оставил большой валун и придал ему форму огромного паука. Вот как раз между хелицерами этого каменного монстра и находился вход в подземелье.

— Дохлая каракатица! — высказал общую мысль Карн.

— Ага, — едва ли не впервые согласился с ним Барсук.

По общему настроению я понял, что если мы не войдем в подземелье сразу, то не войдем никогда.

— Шип, Змей, в авангард. Барсук, со мной. Сом, Грифон, прикрываете артефакторов.

— Может, оставим мальчика здесь? — тихо сказал Урген.

— Нам нужны все глаза. Не нравится мне это место, — так же тихо ответил я и подозвал кронайца: — Карн.

— Да, — подошел моряк, настроение которого не улучшилось ни на йоту. Он по-прежнему излучал ненависть ко мне, но что-то подсказывало, что при всем этом Карн не предаст. Кронайцы вообще сильно изменились. Из тридцати человек абордажной команды в живых осталось двадцать четыре. Треть из них была ранена и чувствовала себя плохо, несмотря на старания целителя. Больше никто не надевал ярких накидок, да и вообще морячки вели себя намного тише.

— Бери пять бойцов, пойдете с нами. Здесь оставь Бодара — и пусть внимательно смотрит за тылами и нашими проводниками.

— А то я не знаю.

— Блин, Карн, прекрати ворчать. Сейчас не до того.

— Понял, — все так же мрачно ответил кронаец.

Не скажу, что в детстве боялся пауков — некоторых даже брал в руки, — но сейчас было реально страшно.

Неожиданный фортель выкинули волки — оба пепельных гиганта ни в какую не захотели идти вниз.

— Ну и демоны с вами, — зло выругался я, направляясь к каменному монументу.

Похоже, к местным обитателям у волков было такое же отношение, как к степным «осьминогам», так что настаивать я не стал — честно говоря, если бы мог, сам бы не пошел.

Когда мы прошли жутковатый вход и лучики наствольных фонарей заплясали на стенах круглого тоннеля, стало легче, но не намного.

В замке Вихря вообще не было лестниц — только плавные спуски и такие же изгибы. Больше всего это напоминало нору паука. Хотя на самом деле так оно и было. В записях профессора упоминалось, что до того, как замок стал вотчиной демона и опорным пунктом контроля над своенравными рабами, здесь располагалась самая настоящая ткацкая фабрика. Если верить древним архивам, местные паучки не только производили нить для знаменитого паучьего шелка, но и сами ткали его. Правда, делали это очень редкие особи, но все равно потрясающе — этакое биологическое автоматизированное производство.

Мы спускались больше часа, а пауки так и не показались. Хотелось облегченно выдохнуть, но боялся сглазить. Единственная надежда была на то, что «памятник» на входе ваяли не в натуральную величину прототипа.

Все надежды рухнули, когда мы вышли в первое большое помещение после долгого путешествия по тесному тоннелю. Только здесь мы поняли, что попали не в паучью нору, а в замок. Полусферическая пещера прятала свои своды высоко во тьме. Наши фонари с трудом разгоняли мрак, но все равно было на что посмотреть. Сросшиеся сталактиты и сталагмиты были обработаны в виде древесных стволов, которые обвивали каменные вьюны. Такое впечатление, что поселившийся здесь властитель скучал по южному лесу и хоть так приглушал свою тоску. Но это еще не все. Пространство между опорными столбами было заплетено кружевами неимоверной красоты и сложности. Я даже не сразу понял, что это паутина, а не произведения искусства неведомых волшебных ткачих.

А вот самих ткачей за созерцанием этой красоты мы и просмотрели.

— Чтоб я сдох! — восхищенно выдохнул Барсук.

Блин, ну нельзя же говорить такие слова в подобных местах! Неудивительно, что бывшего «медведя» преследуют неприятности. Звук его голоса еще не успел отразиться от стен пещеры, как на голову зазевавшегося человека рухнула многоногая тень. Все произошло очень быстро, и если бы не зверские тренировки, на которых Шип гонял «ящеров» до полусмерти, мы бы окончательно попрощались с нашим товарищем.

Огромная, размером с упитанного кабана, туша паука ухватила Барсука и тут же метнулась вверх, но Сом оказался быстрее. Непостижимым для одетого в броню человека движением он оттолкнулся от ближайшей колонны и по изломанной траектории взлетел следом за пауком, уцепившись за ноги Барсука. Паук недовольно затрещал, и тут же с не меньшим недовольством затрещали наши иглометы. Увесисто стукнули арбалеты кронайцев. Вот теперь арахнид уже взвизгнул и рухнул на пол вместе с «ящерами».

— Отходим! — крикнул я, и отряд, захватив с собой Барсука, быстро втянулся в тоннель.

К нам тут же метнулись две многоногие тени, но, получив по несколькуболезненных уколов, отступили в темноту.

— Мэтр, что там? — спросил я у склонившегося над «ящером» целителя. Сом уже стянул с товарища шлем и верхнюю часть «чешуи», открыв всеобщему обозрению кровавое пятно на поддоспешнике чуть ниже груди.

— Все не так страшно, как могло бы быть, — затараторил целитель, продолжая водить руками над раной. Затем он быстро достал из сумки небольшой пузырек и, выдернув пробку, вылил содержимое в рот Барсука. — Внутренние органы не задеты. А противоядия у меня много благодаря нашему общению с «осьминогами». Этому молодому человеку очень везет: только на моей памяти он трижды проходил рядом со смертью. Правда, теперь в нем столько магических эликсиров, что впору начать исследования уникального случая передозировки и ее последствий.

— Карн, — позвал я кронайца, услышав в продолжающейся речи целителя самое главное. — Выдели двоих бойцов, пусть доставят Барсука и целителя наверх.

— А как мы без целителя? — усомнился моряк.

— Вот я и не хочу узнать, как мы обойдемся без целителя, если его сожрет паук. То, что он вообще здесь оказался, было моей ошибкой. — Немного подумав, я добавил: — Еж тоже уходит наверх.

— Но… — попытался возмутиться юноша.

— Заткнись, — тут же перебил его учитель, и ученик подчинился.

Дождавшись, когда уходящие повернули за поворот, а свет их ручных фонарей растворился во мраке тоннеля, я повернулся к оставшимся со мной бойцам.

— Дороги назад у нас нет, как и времени, так что будем прорываться. Впереди Шип и Змей, кронайцы по флангам. В тылу Грифон и Сом. Двигаемся очень быстро, потому что благодаря недальновидности вашего командира теперь у нас только долгоперезаряжающееся оружие.

— Э… — дождавшись паузы в моем монологе, вставил свое слово Урген. — Если мне будет позволено сказать, то, возможно, спешка не понадобится.

— Говори, — едва сдержав раздражение, позволил я.

— У нас есть кристалл из замка Госпожи Грозы.

— Думаешь, он нам поможет?

— А что мешает проверить? — обезоруживающе улыбнулся Урген.

— И то правда. Так, делаем все как сказал. Давай, проф, заводи свою шарманку.

Урген с минуту колдовал над артефактом, и кристалл в его руках засветился мягким светом. Где-то секунду все прислушивались к окружающему миру, но никаких световых или шумовых эффектов не дождались.

— Вперед.

Уже не так расслабленно, как в первый раз, мы вновь вошли в пещеру с колоннами. Все двигались на полусогнутых ногах, постоянно отслеживая каждый свой сектор. Продвижение немного тормозили Грифон и Сом, идущие едва ли не спиной вперед, но безопасность этого стоила.

Пещера оказалась обширнее, чем выглядела на первый взгляд. До противоположного края мы шли минут двадцать — и только там увидели первого паука. Точнее, их было четыре. С арахнидами явно не все было в порядке. Они дрожали всем телом и припадали к каменному полу. С каждым нашим шагом эта дрожь усиливалась, но пауки не отступали. И только когда лучи наших фонарей заплясали на стоящих у стен конструкциях, ситуация немного прояснилась.

Это были металлические шесты — теряющийся в темноте ряд шестов, размещенных с трехметровым интервалом. Между шестами были натянуты паучьи нити, а среди путаницы этих нитей безвольно висели высохшие тела небольших, если сравнивать с тем, кто напал на нас, пауков. Иссохшая кожа этих пауков имела красноватый оттенок. Чуть дальше за шестами виднелась стена, у которой лежали груды белых рулонов вперемешку с телами пауков. Это было паучье кладбище, и только на трех, находящихся рядом промежутках нити не были спутаны, а сновавшие по этим нитям паучки выглядели очень даже живыми. Темно-красные брюшки и розоватые головы, из которых росли почти черные лапы, — красиво. Филигранные и монотонные движения пауков завораживали. Они сноровисто перебирали лапами, постепенно перемещаясь вверх и оставляя за собой сплошную белую поверхность. Паучий шелк!

— Это сколько же здесь шелка?! — выдохнул Сом, и я по-другому взглянул на груды рулонов.

Сотни? Нет, тысячи рулонов драгоценной ткани.

— Сом, ты что, заразился жадностью от Барсука? — спросил я, стряхивая вожделение.

— Простите, командир, но мой отец три месяца копил деньги, чтобы купить маме шелковый платок, а тут такое!

— Этих стреляем? — Казалось, Шип был единственным, кто не подсчитывал в голове стоимости сваленного в груды шелка.

Это, конечно, неразумно, но мне почему-то стало жаль пауков. Воины преодолевали страх и боль, они готовы были умереть, но не допустить нас к тем, кого защищали, — это вызывало уважение.

— Оставим их в покое, кристалл не подпустит пауков к нам, так что они не опасны. Проф?

— Да, их можно не опасаться, — ответил на мой вопрос Урген, и мне показалось, что ему тоже стало жаль этих жутких, но самоотверженных созданий.

— Идем по периметру, ищем проход дальше.

Как оказалось, мы немного промахнулись — проход, который вел в глубину горы, находился в центре зала. Но мы это выяснили, потратив на поиски еще полчаса.

Опять колодец! Сколько же можно?!

Похоже, скоро у меня начнется фобия в отношении вертикальных проходов и винтовых лестниц, но делать нечего.

Со стороны колодец заметить было трудно, потому что он не имел даже маленького бортика.

Пространство возле прохода вниз отличалось от общего зала. Когда мы приблизились, лучи фонарей выхватывали странные выбоины на полу. Часть из них словно выдолбили огромным молотом, а часть была выплавлена. Две ближайшие колонны тоже пострадали. Каменные листья на них оплыли, как воск у огня.

— Здесь был бой, — тихо сказал Урген, осматриваясь вокруг.

— И если повреждения не заделали, это был последний бой местного хозяина.

— Думаешь, работа Пожирателя?

— Не удивлюсь, если это так, главное — чтобы гость остался здесь. Всем внимание!

В колодец мы спускались по уже отработанной схеме — в двадцатиметровый провал был опущен большой фонарь, застывший по центру шестиметрового диаметра колодца. Опускать его по ходу нашего движения и соответственно оставлять сверху охрану было рискованно, потому что отгоняющий пауков кристалл двигался вниз вместе с профессором.

Так и знал, что мое слюнтяйство вылезет нам боком.

Дно колодца сразу показалось странным. Приблизившись, мы рассмотрели, что это груды ссохшихся паучьих тел, почти полностью заваливших нижний выход. Пока Шип и Змей разгребали подход, профессор осмотрел останки.

— Очень похоже, что здесь поработали артефактами. Помнишь молниеносные браслеты?

— Ага. — По телу невольно пробежала дрожь от воспоминаний.

— Можем идти, — подал голос Шип, и мы вслед за передовой двойкой нырнули в новый тоннель.

Чем дальше продвигались, тем больше находилось следов боя. Что интересно, никаких других останков, кроме паучьих, здесь не было. Похоже, демон Вихрь не только приспособил помещение бывшей ткацкой фабрики под свои нужды, но и пополнил свои войска бывшими «ткачами».

Теперь мы шли по пути боя, что облегчало нам поиски. От коридора отходило множество ответвлений, на обследование которых ушли бы дни, особенно учитывая возможность нарваться на магические ловушки.

Кстати, насчет ловушек.

— Проф, ты что-то видишь?

— Ничего, — ответил Урген, не переставая вглядываться в освещенный впередиидущими «ящерами» коридор. — И это неудивительно.

— В смысле?

— Если здесь что и было, то Пожиратель все обезвредил.

И вообще — кто станет внутри дома, где живет сам, оставлять активированные ловушки? На входе ладно, но внутри…

— Логично, — согласился я и оставил на потом остальные вопросы, потому что мы вышли в еще один зал.

Похоже, добрались.

Такая же полусферическая, как и верхняя, пещера имела меньшие размеры и чуть больше украшений. Впрочем, от былого интерьера здесь мало что осталось. Остатки каменных растений плелись по стенам и куполообразному потолку, стремясь к полу по двум колоннам, изрядно разрушенным. Вид перекошенных опор напоминал о том, на какой глубине мы находимся.

— Мне что-то неуютно здесь, — подал голос Шип, и все мы занервничали значительно больше, чем до этого.

Стоило поторопиться. К счастью, долго искать не пришлось — нужное нам помещение имело от силы пятьдесят метров в диаметре и хорошо просматривалось. То, что случилось здесь много веков назад, можно было описать с первого взгляда.

Крандол вошел в замок демона Вихря, как к себе домой. Накрошил по дороге кучу пауков и спустился в личные покои хозяина. А затем убил его. Но как? Пожиратель, конечно, был очень крут, но не настолько же, чтобы прикончить демона в его доме без видимых следов сопротивления. Что-то не похожи небольшие выбоины в стенах и полу на проявления силы легендарного и могучего демона. Загадка интересная, но Шип начал беспокоиться еще сильнее, постоянно посматривая на потолок. Место гибели демона мы нашли — серьезная выбоина в полу, и если виртуально представить происшедший здесь взрыв, то становилось понятно происхождение потеков на стенах. А вот Крандол нашелся совсем в другом конце зала. Его тело было подвешено на паучьих нитях, которые выглядели вполне привычно. Естественно, что от человека остались только кожа да кости, в прямом смысле этого слова. То, что это Крандол — Пожиратель Демонов, можно было определить по одежде — очень похожие комплекты мы нашли в его доме в степном городе.

Что ж, начинаем мародерку.

— Берем все вещи с трупа и все, что сможем забрать из интерьера. Мелкие и непонятные предметы сначала показываем профессору. Урген, — позвал я ученого, который почему-то рассматривал пол и потолок, а не с горящим взглядом потрошил вещи Пожирателя в поисках дневника.

Нужно как-то изучить повадки бывшего убийцы и его потрясающую интуицию. Похоже, мы что-то нарушили в шатком равновесии этого места. В момент, когда все успокоились и неспешно «затаривались» трофеями, как гром среди ясного неба, над головой что-то оглушительно треснуло. Все без исключения подскочили на месте и опасливо уставились вверх.

— Уходим, быстро, — почему-то шепотом приказал я и лично ухватил за бронированный локоть профессора. Урген, как назло, обнаружил тайник местного хозяина и едва не впал в экстаз, увидев там груду свитков.

К выходу ученого тащили вдвоем с Грифоном — один бы я с брыкающимся Ургеном не справился.

В принципе тревогу можно было бы назвать фальшивой, если бы, уже выйдя из колодца, мы не ощутили под ногами сильного толчка. Заметавшиеся по полу большого зала лучи высветили жутковатую картину — огромный участок пола ухнул вниз.

— Бегом! — заорал я и, показывая пример, побежал к далекому выходу.

Профессора волочили под локти два кронайца, потому что он мертвой хваткой обнял немалый ворох свитков и вполне мог рухнуть при беге — из-за охапки свитков смотреть на пол было трудновато.

Из прохода между хелицерами каменного паука мы вылетели как пробка из бутылки. Все в пыли и с перекошенными лицами. Под шлемами лиц моих товарищей не видно, но я не сомневался в том, что так и есть. Зато хриплое от нагрузки и пыли дыхание вырывалось из-под жутких масок на шлемах, очень напоминая рычание. Так что когда мы выбежали как угорелые на скальную площадку, видок у нас был еще тот.

Горцы схватились за оружие и натянули луки. Даже кронайцы на секунду наставили на нас свои арбалеты, но тут же перенаправили их на горцев. И только волки оставались невозмутимы.

— Всем успокоиться! — заорал я, срывая шлем и с трудом успокаивая дыхание. К моему стыду, все прихваченные мной трофеи оказались утеряны.

К счастью, таким рассеянным оказался я один, ну или почти один — кронайцам пришлось тащить Ургена. Зато объемный баул с останками и вещами Пожирателя по-прежнему покоился на широких плечах Сома.

Гора еще раз ощутимо вздрогнула. Ниже по склону тревожно заржали лошади.

— Спускаемся. Все остальное потом.

Спуск к лошадям перешел в марш-бросок к более безопасному месту, но даже там мы не остановились. Как-то без обсуждения было принято решение идти до селения горцев и уже там разбирать трофеи и отдыхать.

Наконец-то развилка, где был вырезан отряд горской молодежи, оказалась позади, и внизу мы увидели горскую деревню. Для меня в ее виде ничего странного не было, а вот горцы почему-то забеспокоились. В военное время, когда все мужчины покидали свои дома, охрана селения выставлялась только на окраинах. Из дальнего охранения имелся лишь пост у главной дороги. Так что отсутствие секрета на тропе не могло быть причиной беспокойства.

Предводитель наших проводников что-то зашептал своим, но так тихо, что кроме возбуждения в его голосе я не услышал ничего. Не спрашивая нашего мнения, горцы побежали вниз по тропе. Им было проще — минимум поклажи и солидный опыт подобных спусков. Нам же предстояло осторожно свести вниз своих лошадей.

Когда мы наконец-то спустились в долину, наши провожатые исчезли, как и все остальные жители каменного поселения.

— Командир, — тихо сказал Шип, подойдя ко мне вплотную. — Что-то мне не хочется соваться в эту деревню.

Я был с ним совершенно согласен, но склонившееся над горой солнце и общая усталость не оставляли нам другого выбора.

— Мы можем обойти деревню и заночевать на выходе из долины, но мне что-то не хочется оставлять за спиной то, чего я не понимаю.

— Согласен, — кивнул Шип.

— Карн, — негромко позвал я кронайца. — Оставь десять человек здесь с лошадьми, остальные за мной. Грифон, тоже остаешься и прикрываешь «багаж».

Это определение я высказал впервые и еще буду расхлебывать последствия, но зато кратко и всем понятно, что имеются в виду оба артефактора, целитель и наши проводники-хтары.

Моряк молча кивнул и жестами разделил абордажную команду на практически равные части.

В деревню мы вошли, стараясь не шуметь и непроизвольно перестраиваясь в защитное построение. Даже волки выглядели незаметными тенями. Селение насчитывало около трех десятков общинных домов — длинных каменных сараев с поросшей травой крышей. Как таковых дорог между домами не было, имелись только каменистые тропинки, обочины которых тоже заросли невысокой растительностью.

Усталость изменила мое восприятие, и угроза чудилась в каждой тени, а вот надежда нашептывала, что все это глупая случайность и горцы просто сидят дома. Наших провожатых нигде не было видно. В принципе взрослые горцы и раньше не особо разгуливали под открытым небом, но куда, скажите, подевалась детвора?

Неожиданно Шип замедлился, а затем и вовсе остановился. Все группа также застыла на месте. Не прекращая осматривать окрестности поверх стволов игломета, бывший убийца присел на корточки и мазнул левой рукой по траве на обочине тропинки.

— Кровь, све…

Договорить «ящеру» не дали. Зловещее слово будто послужило командой для наших врагов.

Мимоходом разломив не знавшую какого-либо скрепляющего раствора каменную стенку, на растерявшихся кронайцев выскочил «младший», причем не простой, а продвинутый. Его секира со звоном ударила по серому шлему, но так и не смогла пробить его, зато отправила кронайца одновременно в полет и нокаут. Второй замах закончился в пиковой точке, и секира выпала из уже мертвой руки — две иглы в мозг способны упокоить и не такого здоровяка.

Защелкали арбалеты и иглометы, из шести продвинутых «младших» практически сразу погибли двое. Еще одного клинком достал Змей, к тому времени опустошивший все шесть стволов. Внезапность нападения и усталость сыграли с нами злую шутку — большая часть игл и болтов ушла «в молоко».

Погибший последним монстр ворвался в построение «ящеров» и раскидал нас, как кегли. Досталось почти всем, даже Змею прилетело лапой от агонизирующего монстра, и только Барсук остался на ногах.

Неужели у парня закончилась черная полоса невезения?

Именно он сумел вогнать, возможно, последнюю иглу в затылок убегающему монстру из оставшейся троицы. Уцелевшие бойцы быстро организовали защитный периметр. Карн и двое кронайцев занялись осмотром раненых, а вот я задумался.

Что-то не складывалось. Почему они напали так бездарно? Засада была сделана грамотно, что подтверждала таинственная пропажа наших проводников-горцев: их убили беззвучно, — так почему «младшие» все провалили, и кто отозвал их обратно — «старшие»? Или таким продвинутым «младшим» «старшие» уже не нужны? Анализ дари уже давно ушел на второй план, особенно на фоне проблем с демонами. Нужно обязательно поинтересоваться у профессора — может, чего интересного нашлось в трофейных записях. Но это позже.

— Карн!

— Один из моих мертв, трое сильно помяты. Твои все целы, — ответил на незаданный вопрос кронаец, и мне почудилось недовольство в его голосе.

Задуматься над причиной подобных эмоций моряка я не успел, потому что ситуация вновь изменилась. С громогласным рычанием в нашу сторону устремилась пара оставшихся монстров. Они бежали на двух конечностях, а не на четырех, как их менее развитые сородичи, плюс к этому вели себя грамотнее, чем пару минут назад: делали резкие скачки в стороны и старались использовать для укрытия приземистые здания бараков. Но самым странным было не это. Мельком взглянув вниз, я тут же насторожился — и Хан, и Дымка почему-то смотрели в противоположную от атаки сторону.

Догадка неприятно кольнула мозг.

— Барсук!

Бывший «медведь» был бабником и разгильдяем, но отнюдь не дураком, а татуировка на лице добавила еще одну опцию в список достоинств и без того неплохого бойца.

Он стремительно развернулся на пятках и уставился мне за спину.

— Вижу! — Игл в его шестиствольнике уже не осталось, поэтому в ход пошли парные клинки и стремительный рывок вперед.

Со стороны казалось, что он врезался в прозрачную стену. Раздался звон клинков, и кто-то, пока невидимый, сумел использовать инерцию тяжелого тела, отправив Барсука в дальнейший полет. Но магия дала сбой, и я увидел полупрозрачный силуэт. Двуствольный игломет быстро покинул набедренную кобуру, и две иглы, одна за другой, улетели в сторону «проявившегося» соперника. Тихий вскрик показал, что я хоть раз, но точно попал. Появившаяся фигура в дарийском комбинезоне метнулась за угол здания. Бессмысленно — время уже потеряно.

Две пепельные тени устремились следом.

— Хан! Не убивать!

Пока мы разбирались с «невидимкой», кронайцы сумели нашпиговать оставшихся «младших» болтами, и в данный момент Шип с Грифоном проводили контроль. Это я заметил мельком, потому что побежал к бараку, за которым скрылись оба волка. Как и следовало ожидать, Хан с подругой сработали четко. Эдакий зеленый ниндзя прижался спиной к стене дома и замер, боясь сделать лишнее движение, а припавшие к земле волки с тихим рычанием отслеживали каждое движение «невидимки».

Я направил на рабыню дари «пистоль». Он был полностью разряжен, но она этого знать не могла.

— Ложись на землю.

Одетая в зеленый комбинезон женщина — в этом уже сомнений не было, потому что ее выдавали разные специфические выпуклости, — присела чуть ниже и яростно зашипела. Хан издал глухое, похожее на рокот рычание.

— Ты меня сильно достала, так что либо ложишься на землю, либо я тупо пристрелю тебя.

Немного подумав, «невидимка» легла лицом в траву. Из-за моей спины тут же появился Змей и сноровисто связал пленницу. Затем казак резко сорвал с ее головы капюшон, и по плечам диверсантки рассыпались русые волосы.

— Девчонка, — тихо выдохнул Змей.

Действительно, совсем еще девчонка. С виду пленница была похожа на цыганку — смуглая, но не такая, как Яна, а скорее сероватая. Довольно высокий рост, сухощавое телосложение. Замеченные мной выпуклости, конечно, имелись, но в небольших объемах, да и фигура пленницы была больше спортивной, чем женственной.

— Барсук.

— Да, — недовольно проворчал подбежавший к нам «ящер», явно раздосадованный тем, что соперница так легко взяла его на прием.

— На тебе пленница. Хан поможет.

Позаботившись о сохранности «языка», я тут же занялся осмотром деревни и хозяйственными вопросами.

Заходить во все три десятка общинных домов смысла не было — хватило того, что обнаружилось в ближайшем. Судя по интерьеру, в каждом таком доме жило около двух десятков людей. Как они организовывали свой быт, было непонятно и в принципе не так уж интересно. Женщины и дети лежали в разных позах и с разным количеством ран. Некоторых явно зарезала «невидимка», а большинство попали под топор «младших». Судя по всему, так они и двигались — от дома к дому, почти не встречая сопротивления, ведь основная часть мужчин ушла на войну, а меньшая сопровождала нас в горы. Кое-кому удалось вырваться наружу, но, увы, даже взрослый воин не мог потягаться в скорости с «младшим» дари, не говоря уже о женщинах. Тех, кого поймали снаружи, дари затащили внутрь и побросали на пол жуткой кучей у самого входа.

Что же, из увиденного можно сделать вывод, что спать нам придется в палатках.

Выйдя наружу, я вдохнул ставший неожиданно очень приятным воздух. Из-за угла вышел Карн и остановился рядом.

— Как обстановка?

— Живых нет, — равнодушно пожал плечами кронаец. — Монстров тоже вроде не осталось. На северной окраине есть свободный дом, но дождя не предвидится, так что можно заночевать и под открытым небом.

— Разумно. Пусть твои разбивают лагерь, а мы займемся допросом пленницы.

— С удовольствием, — оскалился моряк. — Отдашь ее мне?

Похоже, он действительно садист, но в этом случае все же преобладает желание отомстить за товарищей. Шустрая рабыня нелюдей успела изрядно насолить кронайцам.

— После того как узнаю все, что нужно.

— Да мне не к спеху, — зловеще улыбнулся Карн.

Разбивку лагеря закончили еще до заката. Спать хотелось неимоверно, но я все же решил не тянуть с допросом. Найденный кронайцами домик оказался местной тюрьмой. В кладке стены имелись крупные камни со вбитыми кольцами. Посреди комнаты в полу находился спуск в обширный зиндан.

Кронайцы уже успели привязать пленницу к кольцам и даже пару раз приложиться кулаком — на обнаженном теле «невидимки» виднелись пятна синяков.

Или это ей досталось во время боя? Впрочем, не суть важно.

— Кто ты? — спросил я девушку, держась на расстоянии. И правильно сделал.

«Невидимка» хотела плюнуть в мою сторону, но разбитые губы не позволили этого сделать, и красная от крови слюна упала не небольшую грудь.

Похоже, парни Карна все же провели «профилактику».

Ну и что мне с ней делать? Дари удавалось раскалывать с помощью воды. А здесь как подступиться? Отдать Карну? Как-то не хотелось, девушка все же. Обнаженное тело имело привлекательный вид, но не для меня — не тот типаж. И все же она ведь человек — кто знает, каким именно образом девушка стала рабыней дари?

— Честно, я даже не знаю, что мне от тебя нужно. Убивать не хочется. Докажи мне свою полезность. Только ценность информации должна перевесить принесенный тобой вред.

Барсук, как и все в помещении, снял шлем, так что были видны его шрамы и татуировки.

— Ты попортила лицо этому красавчику, и ему есть что тебе сказать. Стоит только позволить ему это.

Зверское выражение на лице «ящера» как-то не убедило пленницу, хотя она попыталась изобразить испуг. Интересно, с чего бы это? Хорошо, зайдем с другой стороны.

— Или лучше пусть с тобой пообщается кронаец?

А вот теперь пленницу проняло. После моих слов Карн даже сделал непроизвольный шаг вперед и дернул руками. Что там светилось в его глазах, я видеть не мог, но хватило и реакции пленницы.

— Я буду говорить. — Ее имперский звучал чисто и без малейшего акцента.

— Сколько вас было в деревне?

— Я и шестеро свободных «младших».

— Свободные — это те, кто ушел из-под опеки «старших»? — предположил я.

— Да, они подчинялись мне и потому выжили в Сатаре.

— Как остановить демона? — Я все же попытал удачу: вдруг на наш главный вопрос найдется ответ у этой девушки.

В глазах пленницы внезапно вспыхнул огонек торжества.

— Никак! Вам не остановить Господина, животные. Вы слишком жалки для этого!

— Животные? — удивленно переспросил я. И тут все стало на свои места: ее кожа, странные глаза и все остальное. — Ты не человек?

— Конечно, я высшее существо. Почти равна повелителям.

— Ты — рабыня. — Вся жалость к этой особи и снисхождение куда-то подевались. Передо мной нелюдь, хотя и с примесью человеческих генов. — В тебе больше человеческой крови, чем дарийской. Для нас ты монстр, а для них — животное.

— Я служу повелителям!

— Как и любой раб. — Разговор стал мне неинтересен. — Карн.

— Да.

— Пообщайся с ней утром, может, что и скажет, а пока пусть подумает.

Мне стало невыносимо душно в помещении, пропитанном тупой ненавистью пленницы, грязных отголосков мыслей Карна и не менее омерзительных желаний, написанных на лицах кронайцев.

Снаружи меня догнал Карн.

— Почему утром?

— Потому что иногда страх сильнее боли. Пусть посидит, подумает.

— Я не хочу ждать. — Глаза кронайца вдруг заледенели.

Все-таки он псих.

— Значит, ею займется Шип.

Лицо Карна исказила нервная судорога, но он все же сдержался. Внутри этого в принципе неплохого человека жили неведомые мне демоны и тайны. Чего он боится и почему служит мне? Без ответов на эти вопросы понять его мотивы невозможно.

— Хорошо, я подожду до утра.

— За ночь и ты, и твои люди должны хорошо отдохнуть. Уходим с рассветом.

— Не хочешь разбираться с горцами?

— Да уж, не хотелось бы.

Я планировал сначала посмотреть, как там Урген, но увидел выходящего из палатки целителя.

— Мэтр, как у нас дела?

— Даже не знаю, ваша милость. С одной стороны, только один погибший и все раненые на ногах, но в некоторых сейчас столько эликсиров, что это уполовинит их жизни.

— И ничего нельзя сделать? — обеспокоился я.

— Можно. Полгода в обители — и все наладится. Но, как вы сами понимаете, такие процедуры очень дорого стоят.

— Ну с деньгами проблем нет. Если профессор найдет в записях нужные нам ответы, мы сразу же возвращаемся в империю. Но время отправки мы будем знать только послезавтра или даже позже. Эту ночь мой друг будет спать, а завтра нас ждет бешеная скачка.

— Мне кажется, вы немного ошибаетесь, — загадочно улыбнулся целитель.

— В смысле?

— Господин Урген попросил у меня отгоняющий сон настой.

— И вы ему дали? — спросил я, чувствуя, как ярость охватывает виски ледяными тисками. Усталость и измотанные нервы не способствовали сдержанности и пониманию.

— Простите, ваша милость, — целитель потупил глаза, хоть и не был трусом. Он достойно прошел через все испытания, и понимание этого позволило мне справиться со злостью.

— Это вы меня простите, мэтр. Просто никаких сил не хватает, а еще дурость несознательных особ, это я о профессоре. Очень прошу вас впредь раздавать эликсиры только с моего разрешения, если, конечно, это не касается лечения. Здесь все решения за вами.

Учтиво кивнув друг другу, мы разошлись в разные стороны.

А теперь самое время пойти и настучать по одной совершенно бестолковой башке.

В небольшой палатке, разбитой кронайцами для артефакторов, горела магическая лампа, освещая совершенно захламленное свитками и пожелтевшими листами пространство. Конструкция местного походного жилья была похожа на рыцарский стандарт — то есть при небольших размерах там можно было стоять во весь рост и даже сделать пару шагов из одного края в другой.

Очки на носу Ургена мало скрывали покрасневшие и горящие лихорадочным блеском глаза. То ли все дело в магическом свете, то ли так и было на самом деле, но профессор был похож на мумию.

— Проф, твою… — начал я с порога, но, увидев спящего в углу Ежа, снизил тон. — Ты что творишь, придурок? Нам завтра скакать весь день. Предлагаешь привязать тебя к коню?

— Можно и привязать, — равнодушно пожал плечами профессор. — Ответы нам все равно нужны были еще вчера, или как ты там любишь говорить?

— Даже позавчера, — закончил я фразу. — Но это не повод доводить себя до истощения. Ладно, рассказывай, что узнал.

— О, много интересного. Ты знаешь, откуда берутся дари?

— Из яйца? — неуклюже пошутил я.

С минуту профессор удивленно смотрел на меня, затем раздраженно сплюнул.

— Какое яйцо? Они живородящие. Но дело в том, что у них нет деления на самцов и самок.

Это было не совсем то, что я хотел узнать, но перебивать профессора не стоило — закончит с увлекшей его темой и перейдет к делу. К тому же слова пленницы разбудили мое давнее любопытство, и профессор собирался его утолить.

— Ну и как у них это получается? — подзадорил я Ургена.

— Они гермафродиты.

Слова, которое произнес Урген, я не знал, поэтому просто подобрал ближайшее по смыслу, так что нужно было уточнить:

— То есть имеют и мужские, и женские органы…

— Да, они могут поочередно друг друга…

— Только давай без грязных подробностей.

— В смысле? — совершенно естественно удивился профессор — для него эта тема имела чисто научный интерес.

— Давай дальше.

— Так вот, когда приходит время, два дари занимаются тем, что тебе неинтересно, ну в смысле не интересно, когда это касается дари, — тут же поправился профессор.

— Не отвлекайся.

— Так вот, сначала они ходят беременными, затем рожают. Всегда двойню, то есть «младших». Так что «старшие» и «младшие» — это не братья, как ты думал, а родители и дети.

— Почему «младшие» похожи на зверей, а «старшие» напоминают людей?

— Сначала развивается животная сущность, а затем интеллект, но это только предположение. В записях подобного нет.

— В смысле — в дневниках Крандола?

— Нет, это свитки еще из степного города. Я тебе говорил, что там происходила часть разработок по превращению людей в дари.

— Ты издеваешься? — начал злиться я.

— А что.

— Ты записки Пожирателя читал?

— А что там читать, — фыркнул профессор. — Двадцать страниц примитивного текста.

У меня внутри все похолодело.

— И?

— Интереснее то, что было у него в мешке. — Профессор подтянул к себе увесистую сумку. — Вот.

На пол легли три ремня, очень похожие на пояса какого-нибудь рэпера. То есть на пряжке имелась куча камней и всяких финтифлюшек.

— Это «поводок»?

— Да, очень интересное устройство. Набрасываем его на кристалл «саркофага» демона и снимаем активатор. После этого демон готов пробудиться. Нажимаем первый активатор, демон выходит из сна и впитывает «поводок». Затем раздавливаем второй кристалл на активаторе — и бах!

— Это «бах» и случилось в подземелье? — догадался я.

— В точку. Ты заметил следы разрушений в зале? — Не дожидаясь ответа, профессор продолжил, все больше распаляясь. Похоже, у него опять информационная лихорадка. — Вихря не было в том зале, там был его «саркофаг». А так как он лежал уже слишком долго, то вкусняшка для Пожирателя высохла.

— Но если он с помощью «поводка» уничтожил демона, то что собирался есть?

— Наверное, то, что разлетелось по стенам, — догадка вызвала у меня приступ тошноты, а вот профессора оживила. — Но что бы то ни было, пользы от этого Крандол не получил. После взрыва с потолка упал камень — и прямо на голову Пожирателя. Может, его просто ранило, но там были пауки, так что шансов ноль, не помогли даже крутые артефакты.

— Кстати, что там по артефактам?

— В основном мусор, — фыркнул профессор, небрежно выкатывая на пол два браслета, три кольца и продолговатый жезл. — Все завязано на носителя. Но есть кое-что интересное.

Со значительно большим пиететом профессор достал из вороха захваченных в подземелье вещей нечто похожее на закрытый колчан. Перед тем как открыть клапан, Урген надел на руки тонкие белые перчатки и уже затем, с огромной осторожностью, извлек из колчана стрелу. Очень странную стрелу. Темно-красное — словно запекшаяся кровь — древко с черным оперением было покрыто вязью золотистых рун. Необычайно длинный наконечник блестел начищенной медью и был украшен серебристыми рунами.

— Надеюсь, это значит, что мы справимся с демоном, — осторожно предположил я.

— Увы, это ничего не значит. То, что прицепить «поводок» на демона под Сатаром не получится, мы уже обсуждали. Ты правильно предположил, что стрелы предназначены для убийства активного демона, но если верить записям Пожирателя, нужно больше десятка таких артефактов. У нас только четыре.

— Но при этом ты не рвешь волосы на голове, а читаешь свитки, так что выход есть. — Я с трудом задавил в себе отчаянье и обратился к логике. — Проф, хватит мотать мне нервы и говори, что придумал.

— С тобой, как всегда, скучно, — вздохнул ученый.

— Сейчас в морду дам. — Мое терпение таяло, как мороженое под июльским солнцем.

— Мне тоже пришлось понервничать, когда понял, что у нас в руках слишком слабые средства, но более внимательное изучение дневника дало небольшую надежду.

— И нам придется еще куда-то идти?

— Увы.

— Твою же мать! Такое впечатление, что я в компьютерной игрушке, — тихо ругнулся я. — Продолжай.

— На одном из своих заданий Крандол пробудил демона, но не успел активировать «поводок», как вдруг рядом проснулся еще один древний маг, чьего саркофага он просто не заметил. Оказывается, «поводок» может случайно пробудить спящего поблизости демона. — Профессор сделал театральную паузу, но наткнулся на злой взгляд. — В общем, Пожиратель понял, что попал в неприятности. Он очень не любил воевать с демонами без «поводка». Если пропустить, как Крандол восхваляет собственный гений, суть описания сводится к тому, что демоны тут же вцепились друг в друга. Причем победил тот, что без «поводка». Но не это главное, а важно то, что победителя демонской схватки Пожиратель упокоил всего парой стрел. Причем не загнал обратно в «саркофаг», а полностью развоплотил.

— У нас четыре стрелы.

— Да, Ван, и поэтому у нас нет выбора. Нужно искать еще один «саркофаг» и вешать на него «поводок». Если нам повезет, тот, что с «поводком», убьет засевшего в Сатаре, и мы решим все наши проблемы, всего лишь раздавив кристалл активатора. Если не повезет, то придется добивать подранка. Но это все равно лучше, чем бодаться с полным сил демоном.

— Да понимаю я, кстати, ты уточнил, это действительно Торнадо?

— Доказательств нет, но похоже, дари сказал правду. Вот будет смеху, когда он узнает, кто живет в его доме.

— Обхохочешься.

Урген посмотрел на меня взглядом старшего, более мудрого товарища и грустно улыбнулся:

— Тебе тяжело спрашивать, но услышать ответ все же придется.

— Ты отыскал место, где можно найти «саркофаг»?

— Там и искать нечего. Пожиратель как раз собирался туда сразу после Паучьего Замка.

— Говори уже.

— Морхская саванна. Замок демонессы Бури.

— Да что за гадство! — Я вскочил на ноги и в ярости зафутболил собственный шлем. Несколько глубоких вздохов позволили немного прийти в себя. — Готовься, мы уходим на рассвете. Если не сможешь поспать, привяжем тебя к седлу.

— Может, останемся еще на день и хоть чуть-чуть восстановим силы?

— Нет. Завтра здесь будут горцы из других селений клана, и я не хочу доказывать им, что не виноват в смерти их родичей. Тем более что наша вина в этом все же есть. Постарайся поспать, — еще раз сказал я и вышел из шатра.

Мой шлем вылетел через выход и затерялся в траве, так что пришлось потратить пару минут на его поиски. Хан и Дымка наблюдали за моими манипуляциями с явной издевкой. Сначала я не придал этому значения, но Хан время от времени настороженно поглядывал в ночь. Спать хотелось неимоверно, и ноги сами несли меня в сторону моего шатра, но внутренний параноик тут же напомнил, что небрежность в нашей ситуации может стоить непозволительно много.

— Что там, Хан?

Вместо ответа волк неспешно побежал к местной тюрьме, где сидела «невидимка». В груди похолодело от нехорошего предчувствия.

Ночь по-прежнему была необычайно тиха. Почти весь отряд давно спал, а на страже стояли три кронайца и Змей, но я не стал их отвлекать.

На подходе к неказистому зданию стало понято, что здесь действительно не все в порядке. В обычной обстановке ритмичные вздохи остановили бы меня, но не сейчас.

Слух и воображение не обманули. Небольшая спиртовая лампа освещала вполне естественную для мирной жизни, но совершенно дикую для данной ситуации картину. Два обнаженных тела сплелись в объятиях. Барсук сидел спиной к выходу, а пленница, обхватив его руками и ногами, смотрела в мою сторону.

Девушка как раз достигла середины процесса медленного передвижения руки к сваленной рядом со Змеем амуниции. До рукояти кинжала было еще далеко, но мое появление ускорило процесс. Обе ноги и одна рука жестко спеленали любвеобильного «ящера». Барсук задергался, но уже не успевал ничего сделать — тонкие пальчики плотно обхватили рукоятку кинжала.

Выдергивая из кобуры «пистоль», я думал только об одном — есть ли там заряды. Мне точно не хватило ума и времени, чтобы перезарядиться. Вспомнить за секунду, сделал ли это кто-нибудь другой, было невозможно. И только когда палец вдавил курок, а голова юной убийцы дернулась от удара, память подбросила воспоминание, в котором Шип сразу после боя забрал у меня оба игломета, а перед допросом вернул только «пистоль».

Серые глаза мгновенно остекленели, а из небольшой дырочки во лбу стекла тонкая струйка крови. Кинжал выпал из мертвой руки, но все же острое лезвие успело проделать глубокую борозду на ребрах незадачливого любовника.

В домик заглянул привлеченный шумом Змей. Я тут же послал его за целителем и повернулся к постанывающему «ящеру».

— Знаешь, Барсук, у меня такое ощущение, что если тебя кастрировать, то это спасет тебе жизнь. Ты прид… — слова застряли у меня в горле, когда я увидел совершенно пустые глаза вкупе со сладостно-идиотским выражением лица.

Нет, придурок здесь я — ведь Урген не обещал, что татуировка защитит парня от всех видов внушения. Похоже, эта мертвая чертовка не только отводила глаза, но и умела туманить мозг жертвы похотью, хотя такой мозг, как у этого ловеласа, затуманить нетрудно и без всякой магии.

Все, последний враг в радиусе пары километров был мертв, так что теперь спать, спать, спать.

Утро. Сырость и холод вновь забрались под броню, но накопилось столько усталости, что мозг продолжал сопротивляться и удерживать меня на краю сна. Шип оказался решительнее утренней прохлады, поэтому все-таки смог пробить пелену сна.

— Командир, пора.

Со стоном и мысленными проклятиями я выполз из шатра и увидел, что все уже собрались. Даже Урген восседал на своей лошади, и один из хтаров привязывал его к седлу. Профессор хоть и бодрствовал, но раскачивающаяся голова показывала, что это ненадолго. Мой шатер быстро собрали и поместили на вьючную лошадь.

Как только утренние сумерки позволили рассмотреть тропу под ногами, наш караван тронулся в путь. Долину мы прошли неспешным шагом наших лошадей, затем короткая и сложная тропа вывела нас через ущелье к грунтовой дороге. Именно эта нить связывала вместе пять селений клана Быстрого Кулака. Точнее, уже четыре, потому что покинутое нами селение было мертво.

Сразу за выходом из ущелья я увидел пост охраны. Издали казалось, что совсем еще безусые мальцы просто уснули, привалившись к стенкам небольшого каменного «гнезда». Подъехав ближе, мы увидели, что этот сон был вечным. Судя по аккуратности, здесь поработала «невидимка». Все было сделано так профессионально, что постовые не успели даже схватиться за оружие и соответственно не смогли послать сигнал в другие селения клана.

На склоне соседней горы я увидел десяток людей, которые двигались в нашем направлении, но дожидаться их и тем более говорить с ними желания не было.

Конские копыта бодро ударили в каменистую почву, и мы поскакали в сторону Прохода Эха. До этого выхода из земель горцев было значительно ближе, а от того, как быстро мы покинем горы, зависело очень многое.

Через час мы выехали на хорошо сохранившуюся за тысячелетия дорогу и взвинтили темп как минимум в полтора раза, что позволило оказаться у пограничной заставы горцев за пару часов до заката.

Выданная советом старейшин грамота так и осталась в моей сумке, потому что в Проход Эха вернулась уходившая к Стене Слез часть гарнизона. Пришлось даже приложить усилия, чтобы отказаться от горского гостеприимства, — ведь неизвестно, как отнесутся к нам новые друзья, когда слух о гибели деревни разнесется по всему краю.

Свободно вздохнуть я смог только за пределами мрачноватого тоннеля Прохода Эха. Солнце как раз коснулось далекой снежной вершины слева от нас и расплескало по округе алые лучи. Они заиграли на серых камнях, делая их не такими унылыми, а сама вершина увенчалась радужным ореолом. Красота, но если честно, очень надеюсь, что мне больше никогда не придется наслаждаться этими красотами. Я был сыт горами по самое горло.

Глава 8 ПУТЕШЕСТВЕННИК

Ворх — нидарский город, в котором находились основные конторы по найму горцев, — нельзя было назвать красивым. Здесь невозможно найти чудес архитектуры и изящных дизайнерских решений. Но Ворх был городом-воином, и в нем чувствовалась своя, немного грубая красота. Двойное кольцо не очень высоких, но поразительно толстых стен охватывало городские кварталы, в устройстве которых тоже чувствовался армейский порядок. Все в этом городе работало на обеспечение наемных отрядов горцев. Они приходили сюда после общения с наемщиками в горских городах, чтобы получить дополнительное оружие и профессиональных инструкторов, которые вместе с координаторами от конечных заказчиков станут своеобразным стержнем дисциплины.

Сотни лет назад горцы приходили сюда не для найма, а чтобы захватить добычу. Ворх бессчетное количество раз выдерживал короткие, но отчаянные атаки тех, кто теперь кормит его жителей.

До города мы добрались всего лишь с одной ночевкой, и не только потому, что отведенное просыпающимся демоном время стремительно утекало, — слухи, которые в любой момент могли слететь с горных вершин как лавина, буквально нависали над нами серьезной угрозой. Только когда в радиусе десяти километров не будет ни одного горца, мы сможем немного расслабиться, но никак не сбавить темп гонки.

Стражники, привыкшие к самым разным гостям со стороны гор, пропустили нас в большие ворота Ворха без вопросов и платы, но быстрый и внимательный взгляд невзрачной личности, расположившейся на лавочке у караульного помещения, мне не понравился.

Оба наши проводника-хтара бывали здесь уже не раз, поэтому уверенно направили всю кавалькаду к знакомой гостинице.

Трехэтажное здание постоялого двора охватывало обширный двор каменным квадратом и совершенно органично вписывалось в общий образ города-воина. Все здесь было основательно и целесообразно. Коновязь у конюшен представляла собой толстое бревно на каменных опорах, все двери имели такую толщину, что при штурме их нужно выбивать тяжелым тараном, а мебель и в таверне, и в гостевых комнатах могла бы выдержать морхского носорога.

Такой же простой и основательной была еда в таверне, но это ничуть не расстроило нас — больше месяца прошло с пира в моем графстве, так что неказистая домашняя кухня вызвала больший восторг, чем все изыски в лучших ресторациях столицы империи.

Молочный поросенок, тушеная говядина, каша с грибами и шкварками, запеченная в сметанном соусе рыба — все пошло на ура. До десерта я просто не добрался — утяжелившийся желудок потянул за какие-то странные нити, закрывая глаза, и через несколько минут мягкая, а главное — чистая — постель приняла меня в свои объятья. На выходе из обеденного зала я поймал призывный взгляд одной из подавальщиц, но в этот момент секс интересовал меня в последнюю очередь.

Казалось, гром небесный и пришествие ангелов не смогут разбудить меня, но походная жизнь и постоянная угроза дали о себе знать. Очень тихий рык Хана моментально вырвал меня из сна. На соседней кровати поднял голову Шип. Я так привык видеть его в броне, что одетого только в порты сухощавого мужчину и узнал-то не сразу.

Неслышной тенью бывший убийца скользнул к двери, оба волка припали к полу возле моей кровати, а «наша милость» в этот момент только начала нащупывать двуствольник в куче амуниции под кроватью. Мою гордость успокаивало одно — спавшие в этой же комнате Грифон и Змей даже не пошевелились.

Осознав, что его предупреждение было услышано, Хан замолчал, так что дальнейшее происходило в полной тишине. Массивная дверь в комнату открылась беззвучно, о чем говорило лишь изменение полутонов мрака. Лампы в комнате были потушены, а луна пряталась за соседними зданиями, поэтому я хоть как-то мог рассмотреть только то, что творится возле окна. Спускать ноги на пол было поздно, так что оставалось лишь направить двуствольник в сторону двери.

Через секунду послышалось тихое шипение, затем мягкий стук чего-то тяжелого о пол. Шагов Шипа я так и не услышал. Рядом по деревянным доскам коротко скребнули когти волков, и две пепельные тени скользнули в сторону двери.

Из коридора донеслось тихое бульканье, затем короткий вскрик, и после этого шум начал нарастать как горная лавина.

— Тревога! — крикнул в темноте Шип.

Из разных комнат полетели яростные ответы. Со своих кроватей вскочили «ящеры» и, судя по звуку, сразу ломанулись в коридор. Кто-то из них спросонья не вписался в проем. В коридоре замелькали отсветы ламп и даже факелов.

Забросив на спину шестиствольник, я с «пистолем» в руке бросился к выходу в коридор. И только тут сбоку блеснуло ярким светом.

У стен длинной комнаты стояли три пары кроватей. У двери спали «ящеры», у окна расположились мы с Шипом, а среднюю пару занимали артефакторы. Проснувшийся Урген не нашел ничего лучшего, как активировать большой фонарь. Так что в коридор я вывалился полуослепленный, к тому же споткнувшись о тело у двери. К счастью, воевать ни с кем не пришлось.

Когда кутерьма наконец-то улеглась, рядом появился измазанный в крови Шип. И, не дожидаясь вопросов, начал давать нужные мне ответы.

— Это были убийцы, они…

— Ты ранен? — перебил я рапортующего «ящера».

— Царапина на боку. Остальная кровь не моя. Противоядие я уже принял.

— Что? Яд?! — Меня обдало холодом.

— Да, но он мне известен. «Живодеры» решили отсечь голову нашего отряда, — криво улыбнулся Шип и продолжил прерванный доклад: — Пять человек. Все профессионалы.

— Хоть одного удалось взять живым?

— Они профессионалы, — повторил Шип, считая, что этим все сказано.

— Как это вообще могло случиться?! Мы прошли через две войны и подземелья демонов, но едва не легли под нож, как бараны, в простой гостинице, посреди спокойного королевства!

— Снотворное в еде. Те, кто вечером ушел раньше, легли спать самостоятельно. Остальные уснули за столами, и служки разнесли их по комнатам, как пьяных.

— Не понимаю, почему же тогда мы до сих пор живы?

— Повезло. Если судить по тому, что из всех только Барсук успел вмешаться в схватку, все дело в эликсирах нашего целителя. В нашем порезанном ловеласе магической дряни сейчас больше, чем крови. Зелья как-то сократили время действия снотворного.

Успевшие экипироваться кронайцы вытеснили из коридора мельтешащих слуг, а других гостей загнали в их номера. На залитом кровью полу лежали три тела в черной одежде. Четвертого я видел в комнате, когда выбегал, — похоже, это именно он шипел пробитым легким. Возле нашей двери, но уже в коридоре лежал убийца с перерезанным горлом — это был источник второго, булькающего звука. Развернувшись, я посмотрел в конец коридора, где виднелись лестницы на третий и первый этаж.

— Пятый на лестнице, — вновь угадал мой вопрос Шип.

— Почему нас тупо не отравили?

— Влезшие в гостиницу убийцы, которые порезали пьяных гостей, это одно, а массовое отравление — совсем другое. Хозяин постоялого двора не идиот.

— Думаешь, он все знает?

— Уверен.

— Ну тогда мойся, одевайся и пойдем, поболтаем с нашим гостеприимным хозяином, — нехорошо улыбнулся я.

— Командир, думаю, нам не стоит горячиться. Это не просто чужой город, это чужая страна. В столице империи за нами были связи и сила, а здесь мы чужие. К тому же времени у нас в обрез.

— Что предлагаешь? — Я понимал правоту Шипа, но все равно раздражение удалось сдержать с большим трудом.

— Пустить золотую крысу.

— В смысле?

— В преступном мире есть поговорка: «Там, где не пройдет рыцарь на коне, всегда пролезет крыса, особенно если она из золота».

— Предлагаешь купить информацию?

— Да, и если правильно поговорить с хозяином постоялого двора, то мы узнаем, кому нести золото.

— Помощь нужна?

— Нет, здесь лучше работать в одиночку.

— Хорошо. Где деньги, ты знаешь. Бери сколько нужно.

Шип кивнул и быстро вернулся в комнату. Я же только в этот момент понял, насколько нелепо выгляжу, стоя посреди коридора в одних портках и с иглометом в руках.

Через час близкий восход разогнал ночную мглу, и мы по совету Шипа спешно выселились из гостиницы. Хозяин постоялого двора лично провожал нас, униженно кланяясь и извиняясь за причиненные неудобства. Он так громко и артистично проклинал убийц, посягнувших на жизнь «такого важного и доброго гостя», что я едва сдержался, чтобы не двинуть ему в морду.

Посланный к местному нотариусу гонец разбудил сердитого старика, но, почуяв наживу, юрист быстро сменил гнев на милость и явился перед мои светлы очи. По законам этой страны в ведении нотариусов была не только продажа недвижимости, но и сдача ее внаем.

Еще через час мы уже въезжали в снятый сроком на неделю загородный дом. Все помещения были тщательно проверены, и мы наконец-то могли нормально поговорить. К тому времени Шип уже вернулся из своего похода к воротилам местного криминального сообщества. Выглядел он, как и должен был выглядеть настоящий убийца — не стесняющая движений, серая неприметная одежда и нарочито небрежное поведение. Даже осанка Шипа неуловимо изменилась. Похоже, он сам понимал, как выглядит со стороны, и перед беседой переоделся в броню. Вот теперь перед нами был совершенно другой человек — воин, которому нечего скрывать и незачем прятать взгляд, — возможно, именно поэтому он и служил новому командиру верой и правдой.

— Пришлось потратить сто империалов, но местный глава убийц дал ответ. Он потерял пятерых, а это много для «семьи» из такого небольшого города. Так что теперь ему нужно возвращать аванс. Я дал деньги на возврат и еще сверху столько же. В общем, нас заказали дари, командир. Заказ сделал человек, но местные знают, что он работает с нелюдями.

— Вот только этого нам не хватало, — ругнулся я.

— Да уж, ситуация осложняется, — поддакнул наконец-то выспавшийся Урген.

Все действительно становилось сложнее. Я рассчитывал взять с собой несколько телег, и, пока мы будем добираться до земли морхов, целитель подлечит раненых. Теперь спокойное путешествие отменяется — дарийский шпион наверняка предупредил своих хозяев, и нас ждет засада. Хорошо, если одна.

В голове было пусто, как у нищего в кармане, — гениальные идеи кончились еще в горах, а тут очередной попадос.

Главная командирская поговорка: «Если нет своих мозгов, используй серое вещество подчиненных» — помогла и здесь. Как обычно, начали высказываться по старшинству — с Ежа.

Пока дошли до самого старшего, то есть меня, прозвучало немало как идиотских, так и вполне разумных идей, но все это осталось за бортом, зато, выдернув из каждой мысли по ниточке, мы получили, как у голого из поговорки, вполне удобоваримую «рубашку», то есть план действий.

Первыми в город отправились оба хтара, а за ними, утяжеленный кошельком золота, двинулся помощник Карна.

Следующим утром славный город Ворх покидали две очень разные компании. Сначала из восточных ворот на столичный тракт выехал целый обоз — около десяти телег, на которых лежали раненые. В охранении шесть всадников в серой броне и шесть в черной. На передней телеге восседал ставший уже официальным целитель графа Гвиери.

В это же время через южные ворота город покидал караван хтарских торговцев, состоящий из пятнадцати закутанных в хтарские халаты и чалмы всадников и такого же количества навьюченных увесистым товаром лошадей. Караван с максимальной скоростью отправился в глубь Вольных Королевств, а дарийские шпионы увязались за первым обозом в надежде узнать, что еще задумал этот чокнутый Черный Ящер. Точнее, я на это надеялся.

К концу первого дня ускоренной скачки мы прошли второй по счету город и обосновались на ночевку в небольшой рощице. Местность, на которой расположились Вольные Королевства, считалась горной, но только относительно. Невысокие хребты густо покрывала различная растительность, что делало эту страну живой и более приятной моему взгляду, чем страна горцев.

Сразу после заката в каменистом грунте были вырыты неглубокие ямы, в которых запылали два костра. Над кострами тут же повисли котелки с кашей. Через несколько минут Урген перестал стонать, потирая свою многострадальную пятую точку, и принюхался к ароматам, долетавшим до его носа от бурлящих котлов. Но в этот момент страдания профессора меня интересовали меньше всего.

Как там дела у наших «имитаторов»? Как бы мне ни хотелось попасть в страну морхов в составе сильного отряда, на этой мечте можно было поставить крест. Так что пришлось разделиться. Все раненые и целитель отправились в империю, их сопровождали самые неумелые наездники из состава абордажной команды. Также в отряде были два «ящера». Да, именно два, остальные «черные» комплекты брони были крашеной подделкой, создававшей иллюзию того, что граф и его «ящеры» отправились на восток. Бывшие «летучие медведи» впервые за полтора года занялись тем, чему их обучал Выир Дирна: доставкой сверхважного донесения. Через сутки они отделятся от основного обоза и устремятся в сторону империи с письмами ко всем, кто способен прислушаться к моим словам. Конечно, главное послание предназначалось Ловану.

Сначала я хотел отправить Сома в сопровождении переодетых в крашеную броню хтаров, но, посоветовавшись с целителем, все же разрешил Барсуку ехать со старым товарищем, а не в госпитальном обозе. По словам мэтра Вакурама, лучше травануть парня еще парой доз поддерживающего эликсира, чем затягивать очистительные процедуры на срок, пока обоз доползет до империи. Надеюсь, мы не ошиблись.

На всякий случай оба «летающих медведя» имели по комплекту дубликатов всех посланий, но я сомневался, что воспитанников Выира Дирны, к тому же усиленных «чешуей» и иглометами, сможет кто-то остановить или разделить.

Урген потихоньку начал подбираться к котлу с бурлящей кашей, и я невольно улыбнулся. Как бы то ни было, мы еще в деле. В отряде остались: трое «ящеров», трое ученых, включая меня в качестве самопровозглашенного демонолога. Также в наши ряды попали восемь абордажников — и с ними дядька Карн. Итого — полтора десятка непонятно на что надеющихся путешественников, коих вел окончательно сбрендивший граф.

Интересно, а на что я надеюсь? На то, что в момент, когда морхская гигантская «кирка» из рога носорога проломит мне череп, за этим последует какое-то продолжение? Неужели я до сих пор воспринимаю все происходящее в этом мире как бред?

Как обычно это и бывает, сытный ужин, глубокий сон и веселое солнышко, которое мы встретили уже в седлах, немного изменили картину мироздания, делая ее не такой уж мрачной.

Барабаня копытами по древней дороге, наши лошади бодро несли нас вперед. Как обычно, Змей внимательно контролировал состояние скакунов и временами корректировал скорость движения. По его команде мы останавливались, снимали с вьючных лошадей казавшиеся неподъемными тюки с товарами и перебрасывали их на уставших скакунов. Весу в этих «тюках» было пара килограммов, так что «нагруженные» кони имели возможность отдохнуть прямо на марше.

Как обычно, Черныш очень ревностно относился к своим обязанностям и каждый раз пытался укусить своего сменщика. К тому же даже муляж грузового вьюка вызывал в нем волну возмущения, так что смена лошади у меня всегда напоминала цирковое представление.

Хуже всего на марше чувствовал себя Хан, но при этом волки умудрялись поддерживать общий темп.

Четыре дня мы продвигались по прекрасной дороге, постоянно ожидая нападения либо дарийских рабов, либо чистокровных нелюдей, но, как ни странно, все было относительно тихо. Как я заметил, жители Вольных Королевств не были ярыми путешественниками. Хоть какое-то оживление на дорогах появлялось только ближе к городам, но в крупные населенные пункты мы старались не заезжать, закупая продукты в маленьких деревнях. Так что единственными местами, где пришлось немного понервничать, были пограничные заставы сначала между Нидаром и Тиросом, а затем между Тиросом и маленьким, но очень агрессивным королевством под лаконичным названием Хорт.

О том, что возглавляемая сумасбродным королем страна довольно опасна для путешественников, нам поведал седоусый пограничник со стороны Тироса, после того как в его руки попали две монеты со вставленными алмазами. С момента, когда мы покинули столицу, увесистая сумка с бриллиантовыми империалами сильно полегчала, но все равно денег у нас было больше, чем времени, и золото имело намного меньшую ценность, чем жизнь. Так что по совету тиросца после пересечения границы и уплаты — в три раза выше, чем в Тиросе, — пограничной пошлины мы отвели в сторону одного из хортовских ветеранов.

Еще три империала перекочевали в мозолистую руку старого воина, в одночасье получившего обеспеченную старость, а в ответ мы узнали маршрут, на котором путешественникам практически ничто не угрожает. Конечно, придется сойти с древней дороги и обогнуть полукругом все королевство, но в стране, которую можно было объехать за четыре дня, это не такая уж большая проблема.

И все же, несмотря на все предосторожности, полностью избежать неприятностей в общении с хортской властью не удалось — похоже, слухи о богатых путешественниках пробежали по стране быстрее наших коней.

Уже на границе я понял, что с гостями местные власти поступают по принципу: «Всех впускать, никого не выпускать». Так что смысла в маскировке больше не было — с брони исчезли просторные халаты, а безликие и монстрообразные шлемы вернулись на наши головы, сменив разноцветные чалмы. По-моему, начавшие приходить в себя кронайцы даже расстроились, возвратившись к безликой и серой форме.

Два дня по отвратительной дороге не добавили нам доброжелательности, поэтому к небольшой крепостце, перегораживающей перевал между скалами невысокого хребта, мы подъехали в очень раздраженном настроении. Возможно, это и спасло нам жизнь.

Застава представляла собой невысокую стену с арочным проходом рядом с пузатой башней.

— Именем короля вы арестованы! — завопил рыцарь в дрянной броне, возглавлявший два десятка мечников.

Вся эта гоп-компания вывалилась из круглой постройки с зубцами по периметру крыши. Яростный вопль потенциальных экспроприаторов захлебнулся, когда их порыв был встречен залпом из иглометов. Привыкшие грабить купцов стражники растерялись, но при этом довольно шустро ринулись обратно в башню, даже умудрившись не создать затора в проеме двери. Снаружи, кроме парочки трупов, остался лишь юный воин, вцепившийся в деревянную конструкцию, поднимающую кованую решетку. Шип спрыгнул с коня и направился к арке. Стражник смотрел на приближающегося «ящера», как лягушка на змею, и даже не понял, что с ним случилось через секунду. Шип совершенно спокойно отодрал побледневшие пальцы стражника от ручек механизма и поднял перегораживающую арочный проход решетку. Кто-то попытался выстрелить в него сквозь бойницу в башне, но, получив иглу в лицо, быстро исчез из виду.

Сопровождаемая стеклянным взглядом стражника, наша кавалькада пронеслась через арку и покинула Вольные Королевства.

Как это ни печально, мне разонравилось путешествовать, потому что эту страну я покидал с не меньшим облегчением, чем вотчину горцев. И что-то мне подсказывало, что страна морхов дикого восторга у меня тоже не вызовет.

Сразу за горным хребтом, подступая к его каменному основанию, словно воды к берегам, разлилось море зелени. Утопающий в дымке испарений горизонт делал это море безбрежным.

— Морхский лес! — гордо провозгласил Урген, с улыбкой окидывая взглядом теряющиеся вдали верхушки деревьев.

— Не понял, — искренне удивился я и полез в седельную сумку за картой. — Темный Лес вижу. Вольные Королевства тоже. А где здесь Морхский лес?

Профессор подъехал ближе и чиркнул пальцем по стыку между желтоватым пятном морхской саванны и Вольными Королевствами.

— На картах его нет, и, честно говоря, я сам понял, что рассказы об этом лесе не выдумка, только пару минут назад.

Я решительным жестом достал из той же сумки маленькую угольную палочку и дорисовал к пятну Темного Леса длинный отросток.

— И зачем ты портишь карту?

— Это не карта, а туалетная бумага, — зло ответил я.

Творения местных картографов продолжали вызывать у меня неконтролируемое раздражение своей выдающейся художественной ценностью и такой же выдающейся приблизительностью. Конечно, у Ургена имелась карта из замка Торнадо с обозначением демонских замков, но она была лишь схематичной — ни географических подробностей, ни больших древних городов. Что уж говорить о более поздних поселениях.

Насмотревшись на новые виды, мы быстро спустились с невысокой седловины и вплотную подъехали к лесу. Как горные склоны ныряли в заросли, так и каменная дорога исчезала из виду под слоем опавших листьев. Многолетние наслоения листвы лежали плотно, поэтому проблем с передвижением мы не имели — только звонкий цокот подков по камню сменился приглушенными ударами копыт в мягкую поверхность.

Если листья, хоть и внешне, смогли победить дорогу, то деревьям этого так и не удалось. Не знаю, в чем дело, в магии или каких-то химикатах, но плотные заросли похожего на джунгли леса закрывали все пространство вокруг, за исключением самой дороги.

Складывалось такое впечатление, что мы въезжали в большой тоннель со сводчатым потолком. Просветы сверху имелись, но попадались они очень редко. Вокруг царил мягкий полумрак бесконечного рассвета. Сразу появилось ощущение, будто мы попали в волшебную сказку. Я, конечно, и так последние два года жил как в фантастическом романе, но здесь ощущение нереальности происходящего достигло наивысшей степени. Казалось, вот-вот из зарослей выйдет отряд эльфов в сопровождении доброго мага.

Ни маги, ни эльфы так и не появились, возможно, к счастью — приключений нам и так хватало. Над нами, изнывая от многовекового желания поглотить дорогу, нависал морхский лес. Конечно, в этой борьбе имелись некоторые успехи в виде провисших над проезжей частью лиан, но даже они не затрудняли нам продвижения. Лишь иногда кто-то из едущих в авангарде воинов разрубал слишком назойливые стебли.

Часы однообразного пути накладывались друг на друга, убаюкивая наше внимание. Где-то в вышине среди древесных крон резвились мелкие животные и голосил птичий хор. Мы все постепенно привыкали к этому миру теней и переставали обращать внимание на мелочи. Точнее, почти все. Неожиданно для всех Шип вскочил с ногами на седло своего коня, а затем прыгнул вверх и чуть в сторону, буквально ныряя в заросли. Раньше за ним таких успехов в джигитовке не замечалось.

Из зарослей послышался пронзительный визг. Сначала я подумал, что бывший убийца надумал поохотиться на обезьян, но, когда он вывалился из листьев в обнимку с мальчишкой, все стало на свои места.

Мальчишка оказался очень колоритным персонажем — лет шести от роду, чумазый и оборванный. Но при более вдумчивом осмотре выяснилось, что неухоженность ребенка являлась камуфляжем. Налицо был нанесен грим из зеленой и коричневой краски, а лохмотья являлись своеобразным вариантом «лешего».

Шип ловко перехватил мальчика за шиворот и приподнял над землей. В ответ юный разведчик полоснул своим ножом по звериной маске забрала.

— Не балуй. — Шип тряхнул пленником. Мальчик зашипел в ответ, но нож все же отпустил.

Первый этап переговоров прошел впустую, но тут к Шипу подъехал Еж и снял шлем.

— Дядя Шип, отпустите его. Он не убежит, — попросил юный артефактор и тут же переспросил у пленника: — Ты ведь не убежишь?

— Не убегу.

Глаза на испачканном лице ребенка говорили об обратном, но убежать от Шипа еще та задачка, поэтому он опустил мальца на ноги и даже сделал шаг назад.

Незнакомец тоже отступил на пару метров, а затем случилась вполне закономерная для ребенка вещь — любопытство победило страх.

— Ты кто такой? — спросил я, подъезжая ближе.

Чтобы не спугнуть мальца, все сняли жуткие шлемы и даже начали улыбаться, хотя Змей с Грифоном, да и половина кронайцев, при этом внимательно осматривались по сторонам.

— Ярэк, — односложно ответил мальчик и шмыгнул носом.

— И что же ты, Ярэк, здесь делаешь?

— Стою в дозоре.

Каждый ответ мальчика порождал вопрос, и эта игра ему явно нравилась.

— Зачем ты здесь сидишь? — спросил я и тут же уточнил: — Только постарайся ответить больше чем одним словом.

— Высматриваю торговцев, — ответил Ярэк, но, заметив, что я хмурюсь, тут же добавил: — У нас тут фактория, вот мы и смотрим.

— А морхов вы не боитесь?

— А чего их боятся? Соседи как соседи, — вопросом на вопрос ответил мальчик с выражением на лице, которое я видел только в Одессе.

Вот это номер! И фактория, и живущие в ней люди стали мне очень интересны.

— Ярэк, проводи нас к своим старшим.

— А арбалет подарите? — тут же предложил сделку пацан.

Точно родная душа одесситам.

— Думаю, когда отец услышит о твоей жадности, то подарит тебе пару раз ремнем по месту, откуда ноги растут. Веди, хватит кривляться.

Похоже, отец юного разведчика действительно обладал тяжелой рукой и таким же нравом, потому что Ярэк тут же скис и повел нас к неприметной тропе, под углом отходящей от основной дороги. Без проводника мы точно пропустили бы эту слабенькую тропку.

Через полчаса пешего хода — коней пришлось вести за собой в поводу — мы вышли к большой поляне. Точнее, это была не совсем поляна, просто другого слова на ум не пришло. Это был городок на деревьях. Изрядный участок леса — метров двести — местные жители очистили от кустов и мелких деревьев. Остались только два десятка настоящих исполинов. Мало того, этот участок опоясывала полоса отчуждения, на которой не было не то что кустов, даже кроны деревьев оказались тщательно обрублены с одной стороны. Глядя вверх, я увидел, что между кронами основного массива леса и кронами деревьев этого странного поселка как минимум метров десять — ни одна обезьяна не перепрыгнет.

На земле имелось только несколько бараков и несколько длинных коновязей — судя по всему, гостевая зона. Здесь нас уже встречали местные жители — три закамуфлированных, как и Ярэк, воина, а с ними широкоплечий бородач в повседневной одежде из кожи.

— Чем могу служить вашей милости? — Местный начальник безошибочно вычленил из всей компании старшего и кивком обозначил поклон.

— Я сам не знаю, чем вы можете мне помочь, но уверен, что для вас это будет очень выгодно. — Пробный шар с моей стороны попал в цель, потому что в глазах бородача загорелся искренний интерес.

В гостевом бараке тут же был накрыт стол, на котором изобиловали мясные блюда и диковинные фрукты. Живущие в поселке люди явно не бедствовали. К комитету по встрече подтянулись еще два десятка повседневно одетых мужиков, а судя по тихому шепотку над головой, можно догадаться, что за всем действом наблюдали прячущиеся в кронах женщины и дети.

Бородач правильно понял мой намек и, не задавая ни единого вопроса, начал рассказывать о себе и своих соратниках.

Поселение являлось торговым постом королевства Хорт, точнее, оно принадлежало королевству чисто номинально, потому что было основано выходцами из этой страны. Налогов торговцы не платили и на сумасбродного короля плевали с верхушек своих «высотных» домов.

В свое время достаточно богатая семья потихоньку приторговывала с лесными морхами и за счет этого богатела слишком стремительно, как минимум по мнению короля. Когда к торговцам явился эмиссар правителя с очень нескромным предложением взять венценосную особу в компаньоны, глава семейства понял, чем закончится эта затея. Он мило улыбнулся посланцу, согласился со всеми условиями, а ночью собрал всех родственников и тихо исчез из столицы.

На бизнес торговцев это никак не повлияло. Как и раньше, они выменивали у морхов дорогие травы и шкуры редких животных на металлические изделия и ткани. Только продавали лесное добро не на столичном рынке, а приезжим торговцам. При этом вся семья тихо радовалась, слушая рассказы о зверствах зарвавшегося королька. Радовались, что теперь для них это новости издалека. Жить в стране людоедов им было лучше, чем среди людей.

— И ты утверждаешь, что морхи всего лишь мирные соседи и честные торговые партнеры? — удивленно спросил я, допив остатки очень вкусного напитка из деревянного стакана. Что это было, я так и не понял — что-то с нотками цветочного меда и ягод.

— А чего с ними враждовать? — удивился бородач. — Им наши товары нужны постоянно, так что живем мирно.

— Но они же людоеды!

— И что с того? Ежели какой дурак сунется в лес, какая разница, кто его сожрет — пятнистая кошка или морх? Иногда к нам приходят посланцы короля или просто бандиты. Так после этих визитов морхи даже приплачивают нам за поставку мяса, — неприятно хохотнул торговец. — Они жрут даже своих, а вот нас им жрать невыгодно.

— Так, значит, договориться с ними можно?

— Конечно можно, особенно если с пониманием, — хитро прищурился торговец.

Ох и семейка!

— Пять империалов — и ты помогаешь нам договариваться.

— Вот если бы десять… — тут же начал торговаться бородач.

— Алмазных, — уточнил я, чем вызвал на лице главы поселения целую бурю эмоций.

Мой собеседник был прожженным торговцем, но сумма в двести обычных империалов даже его выбила из колеи.

— Договорились, — наконец-то справился с собой бородач. — Завтра утром будем говорить.

— Почему завтра?

— Так сейчас вывесим шкуру гука, а завтра с рассветом придет шаман, и мы поговорим.

Ошарашенные щедростью гостей, а особенно тем, что деньги за посредничество я отдал сразу, хозяева не знали, как нам угодить, но даже при этом не показали своих женщин, и я их понимал вполне.

Ночевали мы в гостевом бараке, но в комфортных условиях. Хозяева быстро спустили сверху удобные плетеные ложа с чистыми простынями. И отдавал золото, и устраивался спать я без опаски, потому что глава торговцев дураком явно не был. Он сразу заметил, что как минимум четверть гостей ничего не ест и не пьет, — нам вполне хватило горького опыта после случившегося на нидарском постоялом дворе. Справиться даже с одним закованным в броню «ящером» не сможет и вся деревня скопом, так что спать можно было спокойно. Шип в свою очередь позаботился, чтобы в каждой смене ночного дозора была как минимум пара воинов из тех, кто питался только из дорожных припасов.

Лесные морхи оказались ранними пташками.

Едва сумерки успели разбавить ночную мглу, мой организм потребовал от меня избавления от остатков обильного ужина. Почувствовав мое пробуждение, из-под плетеного лежака высунул голову Хан.

— Спи, скоро вернусь. Никто меня там не съест.

Уже у самой двери я повернулся и увидел, как волк неспешно идет следом. То ли решил не отлынивать от обязанностей телохранителя, то ли ему тоже нужно было выйти.

Первое, что я увидел, открыв дверь барака, — был сидящий на полосе отчуждения морх.

— Ты его видишь? — спросил я у стоящего в дозоре Грифона.

— Ну да, — равнодушно ответил «ящер».

— Почему ничего не делаешь?

— А зачем? — достаточно логично возразил Грифон. — Мы ждем гостей. Он приперся слишком рано, сел и сидит себе спокойно. Так чего волноваться?

— Действительно.

Местные хозяева пока не появились, так что общение с посланцем людоедов немного откладывалось. Я уже собирался продолжить свой путь, но увидел выходящего из барака Хана. Волк смотрел в мою сторону, но не на меня. Глаза пепельного хищника сверкнули злобой, шерсть на загривке встала дыбом, а лапы согнулись как перед рывком.

— Хан, нельзя! — крикнул я, проследив направление волчьего взгляда.

Волк дернул головой, но лапы разогнул.

— Хан, не трогать. Нельзя! — Поймав себя на том, что общаюсь с модифицированным волком как с простой собакой, добавил: — Он нам нужен. Не трогай и присмотри, чтобы этого не сделала Дымка.

Волк еще раз злобно зыркнул на морха и ушел в барак.

Пока я заканчивал утренний моцион, стало значительно светлее. К этому времени проснулся глава торговцев и уже беседовал с нашим гостем. Так что мне оставалось только направиться к мирно общающейся парочке, делая это очень медленно, чтобы выиграть время на размышления.

Морх, конечно, отличался от тех, кого я видел на войне, будучи в теле императора, — не выше человеческого роста, более темная кожа, на которой зеленой краской были нанесены какие-то наверняка мистические знаки. И все же это был настоящий морх-людоед с завидным набором зубов и хищной мордой, которая отличалась от человеческого лица, как облик пантеры от мордочки домашнего кота.

— Ваша милость, это шаман соседнего племени. Мы торгуем с ними уже десять лет и проблем не знаем. Если он пообещает, то сдержит свое слово, — начал переговоры бородач. — Шаман хочет узнать, что нужно вашей милости, а затем назовет свою цену.

— Хорошо. Скажи ему, что нам нужно попасть в древний город в саванне.

Бородач издал серию звуков, на первый взгляд напоминающих рычание. Морх прорычал что-то в ответ.

— Ваша милость, шаман спрашивает — в какой именно город вам нужно попасть?

— А их там что, много? — Я как-то растерялся. На добытой в замке Торнадо карте в саванне был отмечен только один замок демона.

Вновь произошел обмен порыкивающими звуками, причем шаман говорил довольно долго.

— Да, ваша милость, шаман сказал, что городов много и ходить туда им запрещают боги. Но он готов провести вас мимо племен больших морхов и предупреждать в пути об опасности.

— Что он хочет за свои услуги?

Как оказалось, шаман все же немного понимал имперский, он не стал дожидаться перевода и показал мне три пальца.

— Смерть-металка.

— Он хочет три арбалета, — спокойно объяснил мне «переводчик».

— И часто вы продаете им арбалеты?

— Нет, король запрещает вывозить арбалеты за границу. Мы бы и сами не отказались от парочки штук.

— Поторговаться с ним можно?

— Увы, ваша милость. Морхи вообще не торгуются. Мы выносим к ним товар, а они выставляют своих товаров столько, сколько посчитают справедливым. Почти всегда цена нас устраивает.

— Что-то мне не хочется отдавать им арбалеты.

— Значит, вы пойдете в саванну одни, — пожал плечами бородач, и по его тону я понял, что иных вариантов не будет. Нужно соглашаться — все-таки он не первый год живет рядом с дикарями.

Конечно, возникал вопрос, не захотят ли морхи получить все арбалеты без ответных услуг по праву сильного, но обсуждать его с торговцем не имело смысла. Осталось только сделать все, чтобы удержать право сильного за собой.

— Хорошо, мы согласны, — сказал я, глядя на шамана. — За три арбалета шесть проводников.

Бородач что-то коротко рыкнул, наверное, уточняя цифры. Шаман тут же улыбнулся — хотя этот акулий оскал трудно было назвать улыбкой — и гулко ударил себя в грудь.

— Скажи ему, чтобы через час его люди ждали нас на дороге.

— Ваша милость, морхи не подходят к дороге ближе, чем на бросок копья.

— Прочему?

— Это «рахва», то есть святотатство, — пояснил переводчик, но я все равно ничего не понял.

— Хорошо, пусть до саванны идут за нами вдоль дороги.

Едва дослушав перевод, морх коротко рыкнул.

— Он хочет свои арбалеты.

— Его люди получат арбалеты, когда доведут нас до места, — жестко сказал я, уже устав от этого разговора. — Если весь путь до нужного мне города нас не будут сопровождать шесть его воинов, племя не получит и ржавой железки. Мне тоже не очень нравится торговаться.

Сказав это я, развернулся и ушел в барак собираться, даже не прислушиваясь к рычанию за спиной.

Через час, выбравшись из зарослей к дороге, мы оседлали коней и, взвинтив темп до предела, поскакали на юг.

К концу первого дня мы так и не добрались до края морхского леса и заночевали прямо на дороге. Вдоль зеленого тоннеля, на расчищенном от листьев камне, горели четыре костра. Вся каша была уже съедена, и немного клонило в сон. Кронайцы, как опытные бойцы, уже провалились в царство Морфея, используя по назначению каждый миг покоя. Грифон с двумя моряками стоял в охранении. Возле моего костра сидели Шип, Змей и оба артефактора. Ургена вновь захватила какая-то идея, и он, практически заглотнув свою порцию каши, начал судорожно копаться в свитках. Некоторое время Еж помогал учителю. Я увидел, что мальчика отчаянно клонит в сон, поэтому привлек его внимание и знаком приказал ложиться спать. Что он тут же и сделал. Профессор так и не заметил, что лишился соратника в своих поисках истины.

— Да! — вскричал ученый, и в чуть разбавленной лишь далекими криками ночных птиц тишине его голос прозвучал как выстрел. Проснулись несколько кронайцев, а дозорные, не разворачиваясь, направили арбалеты в сторону леса.

— Блин, проф, что ж ты так… — Договорить я не успел. Справа от дороги раздался утробный рык кого-то очень большого.

Ночные птицы моментально смолкли, и над лесом повисла теперь уже абсолютная тишина.

— Если бы не твои знания, ты бы уже ехал на телеге в сторону империи. Нет, лучше отправить тебя на границу к Морофу. Или, может, пусть Змей вспомнит ваши тренировки?

— Да ладно тебе, — отмахнулся профессор. Научная жизнь не оставила и следа от его казацкого прошлого. — Ты лучше послушай, что я узнал о морхах.

— Проф, это, конечно, интересно, но точно не повод, чтобы сзывать сюда всех тварей в ночном лесу.

Ученый упрека не заметил и только отмахнулся.

— Морхи, как и дари, были созданы искусственно. Они проектировались как чернорабочие при строительстве. Здесь, — профессор ткнул пальцем в текст на свитке, — также объясняется их тяга к мясу людей и собственных родичей. Огромные массы рабочих было трудно прокормить. К тому же на работах возникла проблема травматизма. Древние управленцы нашли интересный способ разом решить проблему пропитания и утилизации покалечившихся рабочих.

— Проф, мне показалось или ты действительно восхищен гениальностью этого организационного решения? — вкрадчиво спросил я. — Не ты ли совсем недавно убивался, вспоминая жестокость древних магов? На морхов мне наплевать, и при необходимости я готов вырезать их до последнего экземпляра. Но, во-первых, когда-то они были людьми, а во-вторых, в отношении кого бы ни применялось «гениальное» решение кормить рабочих их мертвыми коллегами, я этого применяльщика задушил бы собственными руками.

Профессор сначала хотел что-то возразить, но промолчал. Затем даже покраснел. Если честно, мне было его жаль — перед увлеченным своим делом ученым открывался удивительный мир древнего могущества. К некоторым возможностям этого мира он даже смог прикоснуться. Натура ученого требовала максимальной собранности и отстраненности.

Он конечно же восхищался разумным решением нетривиальной задачи, совершенно не углубляясь в моральные аспекты. Но ведь от этого они никуда не девались. Кто-то из древних «администраторов» принял решение, а послушные и увлеченные своим делом до полной потери связи с реальностью маги выполнили приказ — как результат тысячи лет морхи жрали друг друга и всех, до кого могли дотянуться. Их любовь к человеческому мясу не была результатом извращений или неправильного воспитания — все было заложено генетически.

Я не жалел монстров, с которыми нам еще предстоит общаться ближе, чем хочется, но больше всего мне хотелось подержаться за горло тех, кто сотворил из обычных людей не просто уродов, а еще и каннибалов. И все только для того, чтобы они стали эффективными чернорабочими на строительстве.

Так, стоп!

За моральными терзаниями я едва не упустил важную мысль.

— Проф, если они работали на строительстве, почему лесные морхи не могут подходить к дороге?

— Не знаю, — пожал плечами Урген, с трудом отрываясь от внутренней борьбы холодного ученого разума и интеллигента.

— Вот этим бы и занялся, а то выискиваешь в бумажках всякую ерунду.

Новое направление в изысканиях тут же стало якорем, за который зацепился ученый разум, задавив остатки сопротивления ранимой души доброго человека.

— Так, где-то в свитке номер шестнадцать было упоминание… — начал бормотать себе под нос профессор, постепенно вытаскивая все новые свитки и разбрасывая их вокруг костра.

Под это бормотание я и уснул.

Следующий день начался совершенно обычно — все та же тоннелеобразная дорога и лес вокруг, но начиная с полудня нас ждали большие сюрпризы.

Впереди над дорогой появился просвет, но подобных прогалин в лесном тоннеле и до этого было множество, так что практически все подняли взгляд к голубому небу, устав от сероватого полумрака лесной тени.

— Святой Герберт! — ошарашенно выдохнул Урген, который, в отличие от всех, смотрел не вверх, а по сторонам.

Я осмотрелся и пораженно замер — мы оказались посреди гигантского города. Похоже, древние строители оставили на обочинах дороги место для культурных насаждений, которые за века слились с джунглями. И вот теперь эти заросли послужили ширмой, внезапно открывшей нам вид на город. Вид совершенно фантастический.

Любимой геометрический фигурой древних строителей был усеченный конус. Тысячи сужающихся кверху зданий разной высоты — от десяти до сотни метров — были разбросаны по сторонам от высокой насыпи центральной дороги, на которой мы и находились. Строившие дорогу мастера постарались и здесь — буйные заросли проникли в город только в тех местах, где им было позволено. Иначе объяснить то, что джунгли росли здесь только ровными рядами и кругами, было невозможно.

Я всегда считал, что обладаю изрядным словарным запасом, но, чтобы описать увиденное в полной мере, он оказался слишком скуден. Каждый дом представлял собой уникальное, непохожее на окружающие — несмотря на единую форму — произведение архитектурного искусства, и все же среди этого разнообразия имелись настоящие жемчужины. Слева от нас виднелся ряд зданий, построенных, как по линейке, с постепенно возрастающей высотой. Самое маленькое из них имело темно-коричневый цвет, а последующие становились светлее, вплоть до стоящего крайним гиганта, который сверкал на солнце округлыми боками цвета кофе с молоком. Конечно, все это было припорошено пылью и осыпано следами вековой эрозии, но воображение неизменно утягивало мозг в далекое прошлое — времена, когда этот город сверкал первозданными красками. Чуть дальше за «лесенкой дурачков» виднелись приземистые конусы мозаичной раскраски, а за ними в небо вонзались серые иглы тех же конусов, только очень тонких и высоких.

Справа, как великан в окружении карликов, возвышалась громада приземистого, низко усеченного и оттого похожего на шайбу исполина. К нему с насыпи главной дороги вел спуск.

Я конечно же ждал подобной реакции и вовремя успел среагировать на действия Ургена, потянувшего уздечку своего коня вправо.

— Проф, мы не поедем туда.

— Ты меня не остановишь! — едва не взвизгнул профессор.

Я его прекрасно понимал — удивительные тайны и открытия, ждущие любого исследователя древнего города, манили даже меня, что уж говорить об этом информационном наркомане.

Спорить я не стал, лишь разрешающе кивнул Шипу и Змею. «Ящеры» просчитали ситуацию быстрее меня и уже подъезжали к коню Ургена с другой стороны.

Свалить и связать давно забывшего казацкие тренировки ученого было делом пары секунд. Затем он был вновь взгроможден на лошадь, и я направил отряд дальше, не обращая внимания на приступы собственного любопытства и матерные вопли Ургена. Половина вылетающих из него слов были русскими, явно подслушанными у меня.

Да уж, велик и могуч наш язык, особенно в деле выплескивания как положительных, так и отрицательных эмоций. Давно заметил, что большая часть отколовшихся от Союза народов разговаривают на родном языке, а матерятся на русском.

— Все, развяжите меня, сволочи, — проворчал профессор через полчаса после того, как зелень вновь закрыла от нас наследие древней цивилизации.

До самого вечера профессор был нем как рыба и даже свою порцию каши съел с таким видом, будто делает всем огромное одолжение, но, по крайней мере, не ругался и вновь занялся своими свитками — и то хорошо.

Напривал наш отряд встал на каменной площадке у дороги, также покрытой листьями, но не побежденной джунглями. Рядом с площадкой возвышалось полуразрушенное здание. До городских исполинов ему было далеко, но все равно каменный конус впечатлял.

Это было явно техническое и не очень важное для строителей здание, потому что джунгли все же сумели заявить на него свои права — толстые лианы оплетали темно-серые, давно лишившееся цветной плитки стены, как удав свою жертву.

От площадки, которую к середине ночи освещал лишь слабый свет невидимой за лесом луны и угольки прогоревших костров, к опутанному лианами зданию вел неширокий мостик. Именно к этому сооружению и направился наш ученый. Урген был уверен, что за ним никто не наблюдает, и совершенно напрасно. Рядом со мной тихо завибрировал Хан, едва слышным рыком предупреждая о нарушении режима на охраняемой территории. Я тихонько привстал, и, казалось бы, волк должен был замолчать, но его рычание даже стало сильнее.

И что бы это значило? В принципе профессору до мостика оставалось еще метров десять. Мало того — ученый явно не замечал в двух метрах от моста силуэта одного из дозорных кронайцев, так что наделать глупостей Урген просто не успеет.

Зря я недооценивал моего ученого друга.

Внезапно в руках Ургена вспыхнул фонарь, и яркий луч уперся в промежуток между зданием и зарослями. Тут же в ответ из джунглей прилетел яростный рык того самого неведомого зверя, уже подававшего голос прошлой ночью.

— Урген, назад, придурок!

Лагерь мгновенно всполошился. Три черные фигуры встали в трех метрах от кромки площадки, а жидкая цепь кронайцев замерла за их спинами. К счастью, к моменту входа в джунгли морячки давно избавились от пижонской привычки спать без брони. Послышался звук натягиваемых арбалетных струн, что было очень вовремя: через джунгли к нам с треском ломилось огромное тело.

За нашими спинами вспыхнуло маленькое солнце, осветив кромку джунглей, — иногда профессор все же умеет думать конструктивно.

В переплетении света и тени заросли выглядели совсем уж инфернально. Бойцы замерли в готовности встретить любую опасность и все-таки проворонили ее. Жала арбалетных болтов и трубки иглометов смотрели параллельно земле, а черная туша зверя вылетела из кроны лесного гиганта, нависавшего над нашими головами.

Первый залп ушел в джунгли совершенно бессмысленно. Туша похожего на огромную гориллу существа приземлилась среди кронайцев и тут же раскидала их размашистыми ударами. Я узнал как минимум вдвое увеличенную копию монстра из дарийского фальшивого цирка. Эдакий местный Кинг-Конг возвышался над не самыми высокими в этом мире моряками на добрый метр. Именно это и спасло нас от больших потерь.

Вытянутая голова местного примата хорошо просматривалась «ящерами» даже в контровом свете. Мне же было еще проще — фонарь находился за моей спиной. Так что попасть было нетрудно.

Очередной рев всполошил джунгли, но в этом реве было больше муки, чем ярости. Примат ухватился за голову и сел на дорогу, как мучающийся похмельем алкоголик, а через секунду прошитый иглами мозг умер. Монстр завалился на спину. В агонии он успел лягнуть одного из кронайцев, зашвырнув его в заросли.

Адреналиновый ураган постепенно стихал, расширяя поле зрения и выпуская из тисков боевого безумия. Я оглянулся назад и увидел рядом с потускневшим мини-прожектором обоих артефакторов и волков. Еж смотрел на побоище с восхищением, Урген — с раскаяньем, а вот волки — с долей настороженности, я бы даже сказал испуга, особенно Дымка. Хан-то уже успел побывать в лесу и даже мельком познакомиться с более мелким сородичем местных монстров, а волчица явно нервничала.

Чтобы не разбираться с телом монстра и тем более с теми, кто придет его поедать, мы продвинулись дальше по дороге, но сначала нам пришлось вылавливать и успокаивать лошадей. К счастью, почти все кони решили убежать от монстра в разные стороны дороги и, отбежав от лагеря метров на сто, еще раз испугались, теперь уже ночи и джунглей, поэтому остались ждать прихода людей. Увы, три заводных и две основных лошади в истерике шарахнулись в джунгли, и, судя по доносившимся из зарослей звукам, за ними уже охотились. Лошадок было жаль, но я приказал не рисковать — транспорта у нас пока хватало.

Освещая себе дорогу наствольными и ручными фонарями, мы отъехали от места побоища на добрый километр — чтобы с запасом. Никто не стал упрекать Ургена, оставляя это право за мной, а мне очень быстро перехотелось изгаляться над и так уже терзающим себя ученым.

— Ван, я не хотел, понимаешь…

— Проф, ты, конечно, придурок, и если учудишь такое еще раз, получишь в морду, но не факт, что и без твоих маяков эта обезьяна обошла бы нас стороной. А так мы хоть как-то приготовились. Слава всем святым, отделались только синяками и легким испугом.

Урген прекрасно понимал, что я его успокаиваю, и все же возражать не стал.

Уснуть после ночной встряски удалось не сразу, но скачка на свежем воздухе и ночной бой вытянули из тел все силы, и сон вскоре укрыл весь лагерь своим покрывалом. Единственными, кто сопротивлялся ласковому шепоту сна, были дозорные.

Утром сюрпризы для нашего отряда продолжились. Где-то через час после рассвета закончились джунгли, и сделали они это очень неожиданно. Минуту назад впереди все было окутано сумраком тоннеля — и вдруг казавшееся очередной прогалиной пятно света оказалось опушкой.

— Морхская саванна, — не так бодро, как джунгли, представил нам новую страну Урген.

Это было похоже на степь, но только какую-то уставшую и лохматую. Участки высоких, почти в рост человека, трав перемежались с большими проплешинами от звериных выпасов и прошлогодних пожаров. А вдали виднелись одинокие деревца, очень похожие на зонтики. Новый пейзаж, как до этого лес, решительно перечеркивала каменная дорога, уже избавившаяся от лиственного покрывала. Сероватая линия из больших каменных квадратов смотрелась здесь немного диковато, впрочем, как любые следы человека на теле девственной природы.

Как оказалось, на обновлении пейзажа сюрпризы не закончились. Метрах в ста от дороги, посреди проплешины в траве, стояла компания из шести лесных морхов. Именно их численность подсказала мне, что это наши проводники.

Сначала к проводникам подъехал Змей, но быстро вернулся.

— Командир, они не хотят идти.

— Может, они тебя не поняли?

— Понятия не имею, — пожал плечами «ящер». — Один прорычал что-то вроде «не ходить».

— Ну и какая нам от них польза, если они не везде могут пройти? Нам что, сойти с дороги только потому, что у морхов какие-то запреты?

— Если все морхи в саванне не могут подойти к дороге, нам проводники вообще не нужны, — сказал профессор, при этом явно обдумывая нечто важное.

— Я тоже об этом думал, но не с нашим счастьем. Хорошо, давай подъедем и спросим, чего они хотят.

Не особо уставшие кони быстро донесли нас до компании морхов. Оба волка следовали за Чернышом, злобно посматривая на людоедов.

— Хан, нельзя, — на всякий случай напомнил я волку.

Интересно, за что они их недолюбливают?

Реакции шамана на волка мне увидеть не довелось, а вот то, как отреагировали на парочку моих клыкастых телохранителей наши новые проводники, рассмотрел в подробностях. Морхи невольно шагнули назад и даже вроде поклонились, но это было первое впечатление — скорее всего, они просто попытались стать меньше, ссутулившись и немного подогнув ноги.

Самый мелкий, на голову ниже остальных, морх хотел спрятаться за спины рослых соплеменников, но они, наоборот, вытолкнули его вперед.

Выглядел морх колоритно даже в сравнении с теми дикарями, что два года назад напали на империю. Вместо кожаной набедренной повязки лесовик имел короткую юбку из каких-то волокон. Все его смуглое тело было разрисовано зелеными линиями. Морда в принципе была стандартной для морха, разве что зубы чуть помельче, чем у жителей саванн. В руке мелкий людоед держал короткое копье с железным наконечником, а на поясе я заметил стальной кинжал. Его товарищи были экипированы так же. Больше всего меня настораживала короткая трубочка на сплетенном из кожи поясе, висящая среди кучи всяких мешочков и связок каких-то веревочек.

Не выдержав моего внимательного осмотра, мелкий морх невольно шагнул назад, но тут же получил от товарищей «ободряющий» пинок.

Ну и как с ними говорить, если даже шаман знал только пару слов на имперском? Нужно было захватить с собой кого-то из торговцев.

К счастью, все оказалось не так запущено.

— Гырхар, дай смерть-металка, — тут же заявил то ли подросток, то ли просто самый чахлый в племени морх.

— Это ты меня назвал Гирхаром?

— Да, Гырхар.

— Что значит это слово?

— Гырхар позволять морхррр идти.

— Ты уверен, что не ошибся?

— Ворхррр всегда рядом с Гырхар. — Морх ткнул когтистым пальцем в Хана. Волку это явно не понравилось, но он стерпел.

— Я могу приказывать морхам?

— Нет, Гырхар, позволять.

— Конечно же! — Вопль Ургена в который раз заставил всех вздрогнуть. — Позволять! Я никак не мог понять значения этого слова.

Профессор скатился с седла и начал вытягивать из сумок свитки, продолжая разговаривать с самим собой:

— Морхи подходят к «ровным камням», когда им позволяют! Правда, это похоже на бред?

— Все, что ты говоришь, похоже на бред, — недовольно сказал я, косясь на морхов. — Ты меня пугаешь.

— Да нет же. Ван, все так просто. Чтобы морхи не лезли в города, когда это не нужно, им сделали ментальный блок, который можно было разрушить только с разрешения руководства.

— Проф, но я не маг и не древний строитель.

— Значит, присутствие Хана что-то меняет. Или они принимают разрешение от всех людей.

— Подчиняются?

— Нет, он же тебе сказал. — Нахмурившись, Урген посмотрел на меня, как на идиота. — Они получают разрешение подойти к «ровным камням». То есть к городам, дорогам или другим строительным объектам. А остальное время ходят по саванне, сами обеспечивая себе пропитание. Их не нужно ни контролировать, ни кормить. Понадобилась рабочая сила — выехал в саванну, нашел племя и «разрешил».

— Все-таки приказал.

— Скорее всего, все не так просто. Возможно, кто-то мог и приказывать, но ты не можешь, и я наверняка тоже, — задумчиво сказал Урген и тут же оживился, обращаясь к мелкому морху: — Эй, ты. Я разрешаю тебе идти к «ровным камням».

В ответ вся компания мрачно уставилась на профессора.

— Теперь давай ты. — Профессор повернулся ко мне, явно радуясь проведению научного эксперимента.

— Давай попробуем. — Мне оставалось только пожать плечами и продолжать игру ученого. — Всем идти к «ровным камням».

Пару секунд морхи что-то переваривали в своих маленьких мозгах, а затем, чуть потоптавшись на месте, направились к дороге.

— Великолепно! — едва не подпрыгнул Урген. — Теперь мы точно сможем ехать по дороге, и плевать на всяких там морхов. Они побоятся подойти без нашего разрешения.

— Ага, это если большие морхи не научились переступать через этот… как там говорил торговец, «рахва».

Глава 9 РАСХИТИТЕЛЬ ГРОБНИЦ

Саванна, как и степь, считается равниной, но если хтарская степь похожа на осеннее море — практически никогда не бывающее спокойным, — то юг континента был действительно плоским как стол. Горизонт отодвинулся максимально далеко, и высокие травы только подчеркивали бескрайность удивительно чистого, синего неба. Настолько синего, что мое любимое степное небо казалось немного блеклым. Все безумно красиво, но уж очень злым было местное солнце. Вторая половина первого дня пути по саванне превратила нашу черную броню в духовку. Кронайцам было легче, но ненамного. Так что под влиянием нытья Ургена, тоскливых глаз Ежа и вполне логичных замечаний Шипа я приказал снять шлемы и верхнюю часть брони, но держать все это наготове у седла.

Кронайцы сначала ругались, страдая от жары, а затем так же смачно начали ругаться, стараясь передать миру свое облегчение. Кстати, в не такой уж «соленой» вязи морской ругани попадались и слова русского матерного. Даже стало как-то неловко — жизнь своим людям я облегчил не так уж сильно, зато научил ругаться.

В принципе первый и начало второго дня путешествия через юг континента можно было назвать спокойными. Назойливое солнце, похоже, утомляло не только нас. Только утром мы могли видеть небольшие стада похожих на серн животных. Под росшим у дороги зонтообразным деревом копошился десяток местных свиней. Еще небольшой переполох случился, когда из высокой травы на дорогу вышел огромный носорог. Морхи предупредили о его приближении заблаговременно, поэтому мы остановились на солидном расстоянии. Носорог некоторое время топтался на ровной каменной поверхности. Затем наложил на творение древних строителей огромную кучу и убрался в ту же сторону, откуда пришел.

Он что, явился сюда только для этого? Эстет, блин!

Объехав «привет» от носорога, мы направились дальше. Дорога шла через саванну без малейших изгибов, подъемов или впадин. По пути — где-то два раза за дневной переход — попадались похожие друг на друга строения. Если бы не эти «станции» и очень медленно смещающиеся зонтикоподобные деревья на горизонте, можно было подумать, что мы топчемся на месте.

Если быть честным, я боялся, что лесные морхи повиснут на нашем отряде пудовыми гирями. Все оказалось не настолько печальным. Ставшие нашими временными союзниками людоеды спокойно выдерживали ритм лошадиной рыси и вполне дотягивали до запланированных остановок. Конечно, во взглядах моих соратников постоянно отражались сомнения в необходимости такого «соседства», я тоже подумывал об этом, но все сомнения были отброшены в полдень следующего дня.

Несмотря на «разрешение», которое пришлось повторять на закате и рассвете, на дороге постоянно оставался только самый мелкий из людоедов. Он-то и среагировал на опасность.

Морх вдруг встал как вкопанный. Едущий в авангарде Змей одной рукой потянул поводья, а вторую поднял вверх.

Кони шли рысью, поэтому остановились моментально.

Морх так напряженно смотрел вперед, что даже встал на цыпочки. Внезапно он развернулся, но обратился не к Змею, а подбежал ко мне.

— Большой морхррр идти! Надо прятать!

То, что надо «прятать», было понятно и без него. Но вот только куда?

— Где они?

Не размениваясь на слова, морх ткнул когтистым пальцем вперед и чуть вправо.

Я не знал, сколько у меня осталось времени на принятие решения, но наверняка очень мало.

— Уходим назад.

За год совместной работы, а особенно последние два месяца, наша команда сработалась на уровне рефлексов, так что вопросов не возникло — все дружно развернули лошадей и перешли в галоп. Мне и самому было обидно возвращаться, но до следующей «станции» скакать как минимум два часа, и притом навстречу врагу, а за спиной имелось более надежное убежище, чем придорожная трава, какой бы высокой она ни была.

Вернулись мы в два раза быстрее, чем ехали вперед, оставив наших проводников далеко позади. Уже осмотренное нами ранее строение встретило измученное жарой воинство приятной прохладой.

Чем-то местные придорожные «станции» напоминали мне хтарские «вигвамы», только со срезанной верхушкой. Приютившее нас помещение было точно таким же, как и то, которое мы осмотрели в самом начале пути через саванну: те же сросшиеся три усеченных конуса. В отличие от башенок в городе, эти конусы были словно придавлены к земле и при высоте в пять метров имели тридцатиметровый диаметр, так что двадцать пять лошадей и пятнадцать всадников уместились там хоть без особого комфорта, но и не в тесноте. За время похода лошади немного привыкли к волкам и уже не впадали в истерику от их приближения, но все равно нервничали. Хан все понимал, поэтому и увел Дымку от здания. Две пепельные тени растворились в зарослях травы.

Уже знакомый с местными архитектурными особенностями Урген, как самый любопытный, метнулся на второй этаж, где по периметру круглых помещений имелись небольшие круглые оконца. Любопытство снедало меня не меньше ученого, поэтому, убедившись, что помещения проверены, а выходы надежно контролируются, я поднялся следом за профессором.

Резкий контраст температур заставил меня даже чихнуть, так что я пожалел, что не надел брони. Профессор, прилипший к окну, к моему приходу уже шмыгал носом. Словно комментируя мои мысли, снизу послышался голос Шипа, приказавшего всем облачиться в броню. Но он вряд ли беспокоился о здоровье бойцов. Точнее, заботился, но старался защитить не от насморка, а от морхского копья.

Через десять минут появились наши проводники, но они не нырнули в прохладу «станции», а спрятались в зарослях травы неподалеку. А еще через пять минут на огромную прогалину в высокой траве выбежал большой отряд морхов. Уже привыкнув к виду наших проводников, я поразился размерам местных жителей. Последний раз я видел морхов два года назад в теле императора, и воспоминания успели немного поблекнуть. Зато теперь имелся шанс «впечатлиться» по новой.

Высокие, минимум два метра, смуглые тела прикрывали лишь скудные творения местных дизайнеров из шкуры и травы. Лысые черепа блестели на солнце, и было видно, что жара их совершенно не заботит. Хотя чему удивляться? Они были детьми этой страны, и мало того — ее хозяевами! А вот нам отводилась роль дичи. Это стало понятно, когда растянувшаяся цепочка морхских охотников все текла через прогалину, даже не думая заканчиваться. Первые три десятка я еще считал, а затем плюнул на это безнадежное занятие. Почти сотня здоровенных морхов продефилировала через прогалину в высокой траве и исчезла так же внезапно, как и появилась. Хорошо, что нас не заметили, но ситуация складывалась неприятная, и над этим стоило подумать.

Экстренный военный совет мы собрали тут же — на втором этаже здания. Присутствовали все «ящеры», мы с профессором и Карн. Пригласили даже мелкого морха. Он уже показал свою полезность, и без его знаний было не обойтись. Бойцы сидели прямо на полу в броне, лишь сняв шлемы, а мы с профессором продолжали зябнуть в рубашках. Хорошо хоть бронированные «штаны» позволяли сидеть на прохладном полу — кстати, в помещении подозрительно низкая температура, причем стены и пол были холоднее воздуха.

Морх тоже уселся на пол, и по его поведению нельзя было сказать, чтобы он чувствовал дискомфорт — наверное, благодаря толстой шкуре.

— У тебя есть имя? — спросил я у существа, которое в нашей компании смотрелось более чем неестественно.

— Звать Хыгр-раг.

— Хыраг, — чуть видоизменил я имя людоеда. — Как ты узнал, что идут большие морхи?

— Птицы сказать братьям. Братья сказать мне.

Понятно — сработали навыки разведчиков. Лесным морхам удалось заметить своих более крупных родственников благодаря осторожности и поведению птиц. Хозяевам здешних мест бояться некого, поэтому они проявили небрежность и нас не заметили.

— Большие морхи часто ходят у дороги?

С минуту Хыраг пытался подобрать слова, но все же ограничился кивком.

— Часто?

Еще один кивок подтвердил мою догадку, и это было плохо. Хоть, по словам морха, на дорогу людоеды выйти не могут, меня это что-то не успокаивало.

— Хыраг, большие морхи могут зайти на «ровные камни»?

— Разрешать да.

— Но я не разрешать.

— Разрешать, — спокойно возразил морх и махнул лапой в сторону саванны.

— Ты хочешь сказать, что в племенных сообществах морхов имеются представители человеческих народностей и они могут на время снять ментальный запрет? — тут же вмешался в разговор Урген.

— Проф, ты уверен, что он знает слово «ментальный»?

Выражение детского любопытства и такого же непонимания в глазах морха подтвердило мою догадку.

— Кто разрешать? — попробовал я перефразировать вопрос профессора.

— Гырхар, — ответил Хыраг и вновь махнул лапой в сторону окна.

— Человек?

— Гырхар, — с завидным постоянством повторил морх.

— Командир, не суть важно, кто там кому и что разрешает, — вмешался в «диспут» Шип. — Нам нужно решать, как идти дальше. Понятно, что незамеченными мы не пройдем, а бегать от всех морхов бесполезно.

За последнее время бывший убийца стал удивительно говорливым, он все больше занимал позицию не только инструктора «ящеров» и эдакого злобного сержанта, но и нормального командира. Его прошлое по-прежнему оставалось для меня загадкой, но на обычно бесстрастном лице с тонкой сеточкой едва заметных шрамов начали проявляться эмоции.

— Трава здесь, конечно, выше, чем в степи, — продолжил Шип. — Но и она не закрывает всадника полностью, а вот морха почти не видно.

— Да, днем нас далеко видать, а еще это солнце, — вздохнул Змей, явно вспоминая родную степь.

До этого момента в моей голове не имелось ни единой идеи, и тут мысли зацепились за одно слово.

— Солнце? А почему бы нам не ехать ночью?

— Нельзя, поломаем коням ноги, — не задумываясь, вставил лошадник.

— На дороге? — с сомнением спросил Шип, но Змей уже осознал, что ляпнул глупость.

— Все равно конь должен видеть дорогу. Мы знаем, что там ровно, а он будет бояться. — Казак из чистого упрямства занял позицию критика, и это было хорошо.

— Думаю, им хватит лунного света, — отмахнулся я, потому что меня заботил уже другой вопрос, который был тут же задан морху: — Хыраг, морхи ходят ночью?

То ли устав от непривычный речи, то ли просто ленясь, мелкий морх сначала изобразил с помощью сложенных клином ладоней домик над головой, а затем улегся на пол и закрыл глаза.

— Вполне логично, — тут же ухватил мысль Урген. — Если есть табу на посещение городов, то почему древним не позаботиться о ночной безопасности вне городов.

Эту гипотезу подтверждало поведение лесных морхов вчера вечером. Все шестерка людоедов, едва сумерки превратились в непроглядную темень, начала совершать странные телодвижения. На закате Хыраг заговорил о повторном разрешении и, конечно, получил его, но ночью они все же сошли с дороги. Каждый достал из сумки на поясе тонкий ремешок и связал верхушки небольшого участка высокой травы. Затем морхи дружно заползли под эти очень сомнительные «шалаши». Было непонятно, от чего могли защитить эти сооружения: ни ветра, ни тем более дождя они не остановят. Теперь же становилось понятно, что это была дань традиции и, если можно так сказать, искусственно созданной фобии.

— Ну не знаю, — вновь вступил с критикой Змей. — Хтары вот тоже боятся ночи. Но если нужно, то вполне могут организовать ночную вылазку.

— Думаю, что ты ошибаешься, — обратился к «ящеру» профессор. Он еще помнил взбучки, которые устраивал ему бывший казак на тренировках, поэтому говорил осторожно. — У кронайцев все вытекает из суеверий, которые люди с сильной волей вполне могут сломать. А вот у морхов имеет место ментальный блок, закрепленный на генетическом уровне. Поэтому мне кажется, что ночью нам ничто не угрожает.

— Ну, насчет «ничто» ты немного погорячился. Не думаю, что ночь в саванне самое спокойное время. И несмотря на это, мне кажется, что ночные переезды — это наш единственный выход. Урген, что там у нас с луной?

— В этой местности и в это время ночное светило всходит через четыре колокола после заката. Еще через семь колоколов появляется дневное светило.

— Значит, у нас есть семь колоколов на дорогу. Змей, рассчитаешь остановки с учетом того, что все остальное время мы будем отдыхать.

— Добро, — кивнул бывший казак. — На смену коней не хватает, так что можно нагрузить десять оставшихся лошадок всеми вещами, облегчив основных. Будем меньше отдыхать.

Немного подумав, я все же отказался от предложения лошадника.

— Не думаю, что нам стоит рисковать. Может случиться еще один переполох. Верховых мы удержим, а вот вьючные могут ускакать, причем с нашими вещами. Хорошо, что той ночью они были распряжены.

Выслушивая все это, профессор делал вид, что он здесь ни при чем, хотя я видел, что ему было стыдно.

— Что делаем с этими? — спросил Шип, кивнув в сторону морха.

— Не думаю, что за семь колоколов мы можем далеко уехать, так что у волков и морхов будет целый день, чтобы догнать нас.

— А нужны ли они нам при таком раскладе?

— Мы не знаем, с чем еще придется столкнуться, а эти лесовики неплохо ориентируются и в местных реалиях, так что пользы от них должно быть больше, чем вреда, — ответил я Шипу, и на этом вопрос был закрыт.

Конец дня мы потратили на отдых и подготовку к ночному маршу. Уснуть не удалось никому, поэтому все занимались оружием и амуницией, убивая время до восхода луны. И только Змей был занят серьезным делом. Остальные же просто наслаждались прохладой стен странной «станции».

— Проф, — обратился я к ученому, предварительно ощупав чуть шероховатую поверхность, — здесь какая-то магия?

Урген прекрасно понял суть вопроса и небрежно отмахнулся.

— Нет, просто инженерное решение, теплопроводящий материал с пустотами и термальные стержни, уходящие глубоко в землю. Стены только кажутся холодными, это лишь по сравнению с внешней жарой. В подвале замка Торнадо было что-то похожее, только с запиткой от темных стен, обогреваемых солнцем.

Правота ученого подтвердилась, когда солнце нырнуло за горизонт и саванна начала остывать. Перед самым восходом луны стены казались уже не просто нехолодными, а даже чуть теплыми. Опять-таки по сравнению с остывшим воздухом.

Едва луна уронила на дорогу свой серебристый свет, мы тронулись в путь. Копыта двадцати пяти лошадей глухо ударили в камень, и очень тихо, особенно для передвижения подкованных коней по каменной дороге, мы тронулись дальше. Этот эффект был достигнут благодаря кожаным обмоткам на копыта в исполнении Змея. Из-за непривычной обувки кони немного капризничали, но оно того стоило. Особенно возмущался Черныш, даже пришлось самому обувать его, при этом сказав пару ласковых на русском языке.

Мне вообще казалось, что русский матерный он понимал лучше имперского, или все дело в эмоциональной составляющей послания?

Первая ночь прошла без происшествий, и, сделав всего три привала, мы благополучно остановились у очередной «станции». Правда, пришлось едва ли не силой сдерживать опять возбудившегося профессора. На горизонте замаячили верхушки зданий еще одного города. До него мы не доехали километров десять, так что смотреть там было не на что, но это не помешало профессору проторчать весь день на втором этаже «станции» с моей подзорной трубой в руках. И только к вечеру удалось заставить его лечь спать.

Одновременно с ученым ко сну отошли волки, в этот момент появившиеся у нашего лагеря. Дымка чувствовала себя неплохо, а вот Хан выглядел паршиво. Сказывалось поврежденное легкое, да и возраст у волка был уже не тот.

Морхи явились уже в сумерках. Хыраг подошел к дороге, но, даже получив разрешение, не стал приближаться, лишь показав знаками, что они укладываются спать.

Восход луны мы встретили в седлах хорошо отдохнувших лошадей. Змей пустил своего коня галопом, а остальные последовали примеру лошадника. Через некоторое время он перейдет на рысь. Чередуя таким образом нагрузки, бывший казак поддерживал лошадей в приемлемом состоянии. К концу прогона он выжимал из них все соки, при этом не доводя до истощения. Травы у дороги и вокруг «станций» было достаточно, так что за день наши скакуны успевали восполнить потерянные ночью силы. Не было проблем и с водой. Урген еще в первый день обнаружил внутри «станции» колодец, точнее, что-то наподобие артезианской скважины. Мы снимали со скважины странную каменную конструкцию и сшитым из кожи «чулком» доставали воду.

Несмотря на приемлемую прозрачность, профессор все же обрабатывал эту воду парой, капель каких-то алхимических препаратов. Причем делал это и для людей, и для животных.

Начало следующего марша прошло под завывания. Причем выли не гиены, а Урген, снедаемый муками неудовлетворенного любопытства. Дорога проходила через заброшенный город, и если ученый страстно желал задержаться здесь подольше, то я, наоборот, хотел убраться из города поскорей. Под лучами ночного светила покинутое поселение выглядело жутко и навевало отнюдь не веселые мысли. Если учесть, что в этом мире существовала магия, то теорию о призраках и нечисти не стоило сбрасывать со счетов.

Кому как, а мне проверять это предположение совершенно не хотелось.

Предчувствия меня не обманули, и проблемы с ночными обитателями саванн начались на третий день пути, точнее, ночь.

О том, что у нас неприятности, стало понятно лишь тогда, когда испуганно заржала одна из лошадей. В этот момент мы расположились на короткий отдых далеко от ближайшей «станции». Это было довольно опасно, но Змей решил не перегружать коней.

Сразу после жалобного ржания мы услышали тонкий вой, переходящий в жуткий хохот. Чисто ассоциативно я предположил, что это гиены, и оказался прав, но только отчасти. В свете огромной луны было хорошо видно, что вцепившаяся в круп лошади тварь была размером с пони — эдакий пятнистый пони с огромными зубами в вытянутой пасти.

Стоявшие ближе всего к гиене кронайцы среагировали первыми и тут же нашпиговали хищника арбалетными болтами. Я вообще заметил, что ребята не боятся никого, кроме «спрутов», причем любых разновидностей — и морских, и сухопутных. Они и в случае с «Кинг-Конгом» вели себя вполне достойно. А вот соображалка у них была хуже смелости и реакции. Издыхающая тварь отпустила несчастную лошадь. Бедное животное тут же резко прыгнуло в сторону от дороги. Под удар попал верховой конь, так что через секунду все вещи одного из кронайцев исчезли бы в ночной саванне, но Змей успел выстрелить из игломета, и захрипевшая лошадь упала в траву.

Рассерженный вой со всех сторон был лучшим допингом, так что смена лошади и сборы заняли буквально несколько секунд.

Трупов коня и одного монстра хватило, чтобы гиены оставили нас в покое, по крайней мере до конца ночного прогона.

В этот раз издерганные ночными приключениями и недосыпом люди повалились спать, несмотря на лучи утреннего солнца. Я еще некоторое время посидел возле копающегося в бумагах Ургена, а затем отправился спать к прохладной стене помещения, предварительно заставив профессора собрать все свитки и улечься на персональный коврик. Никто не снимал брони даже во сне, впрочем, и в этом не было особой необходимости — ночи в дороге и дни в прохладном помещении были вполне терпимыми. Я с содроганием вспоминал жаркое солнце и первые два дня путешествия по саванне.

На закате, как по расписанию, появились запыхавшиеся морхи. Волки прибыли еще раньше и уже легли спать. До выхода оставалось еще четыре часа, а в путь они пускались вместе с нами. Похоже, огромные гиены пепельным хищникам не досаждали — то ли не могли догнать, то ли просто боялись. Зная способности Хана, вполне можно было предположить, что верна вторая догадка.

Еще два ночных прогона прошли без происшествий, если не считать ситуации, когда, услышав приближающийся вой, Змей без приказа отпустил свою вьючную лошадь, и испуганное животное ускакало в саванну. Ни спрашивать, ни тем более упрекать бывшего казака я не стал. Змей был заядлым лошадником, и то, что он обрек на смерть одну из своих любимиц, говорило, что иного выхода не было.

По предположениям Ургена, основанным на подсчетах Змея, до цели нам оставалось еще три прогона, когда случилась непредвиденная заминка: дорога раздваивалась. Час мы потратили на то, чтобы определиться с направлением. Причем минут тридцать ушло на ругань с Ургеном.

— На карте одна дорога! — вопил ученый, словно пытался собрать всех гиен в округе.

— Во-первых, не ори, а во-вторых, посмотри под ноги.

Смотреть на дорогу ученый не стал, так как не хуже меня видел, что она расходилась в разные стороны, словно кто-то расщепил прямую палку на две части.

— И куда нам ехать? — профессор задал мне вертящийся в моей же голове вопрос.

— А кто у нас специалист по древней цивилизации?

— Не спихивай на меня ответственность!

Со стороны мы напоминали ссорящихся супругов. Разговор уже находился на грани личных оскорблений, но тут к нам подъехал всадник.

— Нам туда, — с легким презрением сказал Карн, даже не слезая с лошади.

— С чего ты взял? — едва ли не дуэтом спросили мы с Ургеном, глядя на левое ответвление, на которое указывала рука кронайца.

— На карте дорога направлена прямо на бухту Скарда. Левая дорога идет примерно в том направлении, а вот правая уводит на юг.

— Чтобы знать нужное направление, необходимо определить наше местоположение, — тут же начал ворчать профессор. Я же предпочел промолчать.

— Этому кронайцев учат с детства, — максимально ехидно сказал моряк, демонстративно посмотрев на звезды, чуть поблекшие в свете огромной луны.

Кронаец был прав — дорога на карте действительно была направлена на бухту, получившую название от имени открывшего ее капитана. Дорога не доходила до этой самой бухты километров на тридцать. Это я выяснил у того же Карна, когда готовился писать письма в империю. Линия на карте как раз заканчивалась треугольным значком, обозначавшим замок демонессы Бури.

Кронаец был прав во всем, но это еще не значит, что ему позволено говорить подобным тоном. Зная нетерпеливость этого морского народа и учитывая тот факт, что он выступил со своим заявлением так поздно, можно было предположить, что все это время было потрачено на расчеты. Значит, он спешил, соответственно…

— Проверь свои расчеты еще раз, — приказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Я уверен, — набычился кронаец.

— Это приказ. — Не добавляя ни слова, я направился к Чернышу, чью уздечку держал Змей.

Карн заскрипел зубами, но все же спрыгнул с лошади, повторно доставая небольшой прибор, мало напоминавший земной секстант.

Через пятнадцать минут выяснилось, что ошибки нет, причем расчеты Карн проводил с еще одним кронайцем. Вообще-то я этого и ожидал — вся ситуация имела воспитательную цель.

Причина подобных географических нестыковок выяснилась на следующую ночь, когда дорога, по которой мы двигалась, под углом присоединилась к еще одной. Сверившись с компасом, мы поняли, что широкий «проспект» и был той дорогой, которая вела к замку Бури. Если бы мы сделали это раньше, то поняли бы, что выбранный нами в самом начале путь идет немного под другим углом. И я и Урген не стали заострять на этом внимание, а злой на меня Карн вообще молчал, изображая оскорбленную невинность.

Двигаясь по дороге, а затем размещаясь на очередной «станции», мы не особо оглядывались по сторонам, поэтому очередной крик профессора восприняли как реакцию на угрозу, и, лишь немного успокоившись, мы увидели далекую пирамиду. Пока она казалась маленькой даже при увеличении в подзорной трубе, но дымка, окутывающая далекое строение, говорила, что мы имеем дело с циклопическим сооружением.

Всех моментально охватил азарт хищника, почуявшего запах добычи. Цель нашего совершенно безумного путешествия была близка — на нее можно было даже посмотреть.

Возбуждение охватило весь отряд — от эмоциональных кронайцев до уравновешенного Шипа. Поэтому уснуть удалось лишь в сумерках, когда к занятому нами зданию вышли волки, причем вместе с морхами. Хан либо втянулся в новый режим нагрузок, либо правильно распределил силы — и сейчас выглядел довольно свежим. А вот морхи явно начали выдыхаться, впрочем, как и все мы. Так что завтрашний день следовало посвятить отдыху. В принципе мы шли по графику. Конечно, если мои гонцы смогли добраться до Лована, а центурион успел вовремя выполнить все приказы. Золотой Город мы покинули пятьдесят девять дней назад. Так что до указанного дарийским магом срока оставался как минимум месяц. Но это в самых радужных прогнозах. Да и что нам еще принесет «экскурсия» в замок загадочной демонессы Бури.

За несколько шагов до цели всегда кажется, что на этот отрезок пути выпадут самые большие сюрпризы от затейницы-судьбы, но две следующие ночи были едва ли не самыми спокойными из всего путешествия. Вырастающая в лунном свете пирамида, казалось, начала нависать над нами, и я постоянно ожидал, что мы вот-вот окажемся у ее подножия, но пришел рассвет, и солнце показывало нам, что расстояние до усеченной пирамиды еще велико — просто слишком уж громадным было здание.

Последний ночной прогон перед пирамидой казался вообще бегом на месте. Ощущение того, что мы уже прибыли, накладывалось на предчувствие конца пути и постоянно давило на мозг.

За пару часов до рассвета мои нервы не выдержали, и я приказал остановиться у ближайшей «станции» — соваться ночью к жилищу даже абсолютно мертвого демона казалось мне верхом идиотизма.

Спать мы легли еще под луной, но близкий восход не дал никому выспаться. При свете дня стало понятно, что до подножия пирамиды осталось не больше пары километров. Теперь ее можно было рассмотреть, так сказать, во всей красе. Чем я и занялся, стоя на втором этаже «станции».

Это строение разительно отличалось от виденных прежде творений древних зодчих. При том, что сохранялась концепция сужения кверху и усечения верхушки, замок демонессы очень напоминал египетскую пирамиду, только увеличенную эдак раз в пять и с надкушенной маковкой. Даже без подзорной трубы было видно, что вся поверхность пирамиды имела украшения. Сверху это были фрески, но книзу изображения становились более выпуклыми, а у подножия приобретали вид гигантских статуй. Там были изображены люди в броне и каких-то хитонах. Имелись и морхи. Но если люди стояли ровно, то морхи изображались только в одной позе — на коленях и с поднятыми вверх руками. Это было похоже на молитву богам.

Вполне логично, что главный вход был обращен к дороге. Огромную арку охраняли две гигантские статуи коленопреклоненных «младших» дари, но, в отличие от морхов, поза изваяний «младших» говорила о подчинении и готовности служить, а не о раболепии.

Кстати, дари были той самой, более продвинутой разновидностью, которая умела пользоваться оружием. В руках монументов виднелись уже знакомые секиры. В какой-то момент мне показалось, что каменные гиганты могут ожить в любую секунду.

— Что-то мне не хочется туда идти. — Голос Ургена заставил меня вздрогнуть. Я так был увлечен созерцанием, что прозевал приближение ученого. Он встал рядом со мной и посмотрел в окно.

— У меня тоже нет такого желания, впрочем, как и выбора. Мы что, зря перлись сюда?

— Не зря, — вздохнул Урген, — но мне все равно как-то не по себе. Даже не представляю, как мы найдем «саркофаг» в этой громаде. В горах было как-то проще.

На отдых мы расположились на втором этаже, но я заметил, что все без исключения стараются сесть или лечь спиной к выходящим на пирамиду окнам. Никому не хотелось думать о завтрашнем дне.

Плотный то ли ужин, то ли завтрак и сон немного развеяли тоску, и к вечеру мы смогли прийти в себя. Так что даже свысока смотрели на совершенно вымотавшихся и к тому же жутко перепуганных морхов. Единственными, кто вообще никак не отреагировал на соседство с пирамидой, были волки.

Хуже всех выглядел Хыраг — скорее всего, потому что у него было больше ума, чем у других родичей. На подгибающихся от страха и усталости ногах морх подошел ко мне и начал клянчить арбалеты.

— Нет, Хыраг, мы пока еще не дошли до цели. Когда выйдем из пирамиды, — для убедительности пришлось ткнуть пальцем в сторону здания, — тогда ты получишь свою награду.

— Не идти туда, — замотал головой морх.

— Я разрешаю тебе.

— Ты не можешь. Морхррр не идти. Борадрахва.

— Это что, хуже рахва?

— Рахва, не идти туда, — не находя слов, морх махнул когтистой рукой в сторону дороги и хлопнул ладонью по стене «станции». — Борадрхва, идти дом…

На несколько секунд морх завис, не находя слов, затем он рухнул на колени, вознося руки к небу. Совсем как его каменные собратья на стенах пирамиды.

— Ладно, дождетесь нас здесь, и только когда мы вернемся, получите свои смерть-металки.

Хыраг молча встал с колен и удалился от здания. Наверняка морхи сию же минуту драпанут подальше от пирамиды. И я их вполне понимал.

Осознавая, что возбужденным бойцам будет трудно уснуть, я приказал Ургену раздать всем, кроме дозорной смены, снотворный порошок. Так что эту ночь мы выспались на славу и рассвет встретили полные сил и решительности. Хотя насчет второго я, возможно, немного преувеличил.

Быстрый завтрак добавил сил, и мы направили коней в сторону пирамиды. Морхи бесследно исчезли, а вот волков, казалось, соседство с огромной пирамидой вообще не волновало.

Последний участок долгой дороги удалось пройти меньше чем за час, и все это время гигантское сооружение давило мне на психику. С каждым метром «младшие» у входа выглядели огромнее и более зловеще. У подножья статуй вообще появилось ощущение, что через секунду каменные исполины встанут с колен и, даже не используя оружия, потопчут наглых людишек, посмевших нарушить покой их госпожи.

Спешившись, мы привязали лошадей к невысоким каменным столбикам, обрамлявшим дорогу. Задерживаться снаружи было глупо, так что я сразу начал формировать отряд «расхитителей гробницы».

— Карн, оставь четверых возле лошадей. Остальные пойдут с тобой. Хан, ты тоже остаешься здесь, — добавил я, глядя на пару волков. — Проф, есть чего сказать полезного?

— А что я могу сказать? — развел руками Урген. — Далеко от группы не отходить. Руками ничего не трогать. Выполнять все команды моментально… Да, совсем забыл. У древних магов желтый цвет означал опасность, а синий наоборот. Так что ко всему, что имеет желтый цвет, не подходить даже близко, и вообще, увидев его, тут же сообщать мне.

Необходимые для «путешествия» вещи все разобрали еще на привале, поэтому отряд сразу сформировал боевое построение и двинулся в арочный проем огромного входа в гробницу. Тройка «ящеров» выстроилась клином с Шипом во главе. Дальше шел я в компании с артефакторами, а тыл прикрывали кронайцы.

Огромный коридор квадратного сечения вел нас в глубину пирамиды. У обеих стен с небольшими промежутками стояли изваяния морхов в нормальных пропорциях. Причем все они были согнуты в покорных позах и смотрели внутрь прохода. Как только сумрак тени возле входа сменился мраком склепа, Еж зажег алхимические фонари на наствольных фонариках «ящеров». А вот Урген активировал большой фонарь, который предварительно закрепил на длинном древке. Теперь он очень напоминал мага с волшебным посохом, таким, каким этих персонажейпредставляют земляне. Да и вообще даже для меня, привыкшего к чудесам этого мира, обстановка была более чем сказочной, а значит, мозг не совсем верил в реальность происходящего.

Пока все было ясно — самый большой коридор наверняка вел в главное помещение пирамиды. Было бы вполне логично предположить, что там окажется самая главная вещь — то есть «саркофаг» с хозяйкой всей этой каменной громады.

Первый сюрприз ждал нас, когда коридор повернул под прямым углом. Метров через двадцать после поворота проход разветвился на три практически одинаковых по размеру тоннеля.

— Ну и что будем делать? — обратился я к Ургену. Монстроподобное забрало шлема не позволяло рассмотреть его лица, но тяжелое дыхание выдавало волнение уже далеко не молодого человека.

Некоторое время профессор думал, а затем все же выдал решение проблемы. По крайней мере, его гипотеза выглядела вполне разумной.

— Было бы логично предположить, что это центральный коридор, но смотри, — профессор указал на статуи в левом проходе. — Они, как и те, что у выхода, кланяются в глубь коридора, а в других проходах изваяния направлены перпендикулярно стенам.

— Они должны встречать выход хозяйки и показывать пример тем, кто идет к ней на поклон, — подхватил я мысль профессора.

— Точно. Так что если нам нужен тронный зал или какое-нибудь другое присутственное место, то нам в левый проход. Тем более что именно он ведет к центру пирамиды и, кажется, немного повышается.

Более внимательный осмотр проходов показал, что действительно — пол в центральном и правом проходе понижался, а в левом повышался.

— Что у нас с ловушками? — пользуясь паузой в движении, поинтересовался я у артефакторов.

— Пока не видно, — как-то небрежно отмахнулся профессор.

— Пусто, — лаконично добавил Еж, которого время от времени гоняли «ящеры» и соответственно прививали дисциплину. Этим он показал, что понял мой приказ о том, что мне нужен дубль осмотра всего, что увидит профессор. К счастью, Урген вполне осознавал необходимость такого контроля.

— Пошли, — махнул я рукой, и троица «ящеров» двинулась вперед, по-прежнему рассматривая обстановку поверх стволов иглометов.

Еще метров через сто градус подъема прохода начал увеличиваться, а сам коридор — сворачиваться спиралью. Вокруг все те же изваяния морхов, и, если честно, у меня появилось ощущение какой-то робости, что ли. Нет, до подобострастия было далеко, но пример каменных морхов стал заразительным.

Наконец-то мы добрались до огромного зала, внутренним строением повторявшего форму пирамиды с усеченной верхушкой. На гигантской площадке с добрый квадратный километр имелось только одно сооружение — высокий уступчатый подиум, напоминавший уже ацтекскую пирамиду. Площадка для трона имела метров десять высоты, и рассмотреть, что находилось сверху, было трудно — лучи фонарей резали мрак, словно нож масло, но все равно метрах в пятидесяти от источника лишь рассеивали тьму, позволяя рассмотреть только размытые очертания. Никаких приспособлений для проникновения солнечного света внутрь помещения нигде не наблюдалось, так что можно было предположить, что все внутренности пирамиды освещались магическим способом. У меня появилось желание прибарахлиться местными сокровищами. Представляю, что в этот момент творилось с профессором. Но каким бы сильным ни был тандем жадности с любопытством, инстинкт самосохранения жестко взял под свой контроль и мозг и тело. Судя по всему, это же случилось и с остальными — весь отряд замер у входа в зал, внимательно осматриваясь по сторонам. Ждать было нечего, и мы двинулись дальше. Я лишь потребовал от артефакторов удвоить бдительность.

Как ни всматривались Урген с Ежом в собранный из разноцветной мозаики пол, ловушек обнаружить не удалось. Судя по всему, их вообще не было.

Подиум становился все ближе, и лучи фонарей начали выхватывать из темноты ступени ведущей наверх лестницы и замерших у ее подножия и верхушки «младших» дари. Сначала я не понял, что меня насторожило в этих изваяниях, и только через пару секунд удалось рассмотреть, что на каменные тела были наброшены цветастые накидки. Еще раз появилось ощущение, что это не просто произведения древних зодчих, а когда-то окаменевшие живые монстры.

Перед подъемом наверх я оставил двоих кронайцев в охранении, так что наверх Карна сопровождали только двое его земляков.

Каменная лестница привела нас к небольшой площадке, и мы наконец-то увидели, что там находится.

Вдобавок к четырем «младшим» дари у лестницы, на верхушке подиума находились еще две статуи этих монстров, но, в отличие от всех предыдущих, они стояли лишь на одном колене и не согнув спины. Их позы не имели и тени раболепия — только сдержанная агрессия. Казалось, их массивные тела в любое мгновение готовы ринуться на врага, чтобы защитить трон и того, кто там восседал. Вот только массивное каменное кресло пустовало, и окаменевшим дари некого было охранять.

«Саркофаг» был здесь, но, увы, ключевым словом в этой фразе являлось слово «был». На широкой поверхности тронного сидения находилась совершенно неуместно смотревшаяся в этой обстановке конструкция из веток и лозы. Больше всего это напоминало небольшие носилки. Только они были пусты.

— Похоже, демонесса спряталась в «саркофаг» где-то в другом месте, а рабы перенесли ее сюда, — высказал мою мысль Урген.

— Ну и где она сейчас? — подал голос явно нервничавший Змей.

— Понятия не имею, — вздохнул профессор, оглядываясь вокруг. Он смотрел на зал так, словно видел его впервые. — Боюсь, нас ждет веселенькое развлечение. Найти в этой громаде «саркофаг» будет сложнее, чем… Ван, как ты там говорил?

— Иголку в стоге сена.

— Вот-вот, с иглой мы справились, а вот здесь…

Вполуха слушая стенания профессора, я подошел ближе к трону. Все эта сцена что-то мне напоминала, но что? В голову приходил лишь голливудский мультик про Аладдина, но он-то нашел свою лампу, — что же заставило меня вспомнить эту сказку?

Абу!!!

Именно засеченное боковым зрением движение вызвало мгновенную ассоциацию. Как и любопытная мартышка из мультика, Карн не удержался, чтобы не стянуть со статуи «младшего» клетчатую желто-синюю накидку. Он успел перерезать лямки на плечах изваяния и потянуть достойно выдержавшую бег столетий материю на себя, и тут под его ногами что-то щелкнуло. Века, конечно, подпортили древнюю ловушку, но она все же сработала, хоть и с секундной задержкой. Этого мгновения мне хватило, чтобы прыгнуть вперед, ухватить Карна за локоть и… нырнуть следом за ним в раскрывшийся под ногами провал. Шип прыгнул следом за мной, но лишь мазнул руками по моей щиколотке.

— Ван!!! — долгий вопль Ургена растаял где-то вверху.

А мы с кронайцем все еще летели вниз. Каменный желоб несколько раз менял направление и угол — мы то летели отвесно, то скользили по крутому склону. Лучи фонарей на шестиствольниках бессильно скользили по гладким стенам, как и наши конечности. Зацепиться было не за что.

Я полностью потерялся в этом полете, с трудом понимая, где низ, а где верх. А вот Карн, переживший не один шторм и скакавший по такелажу, как обезьяна, сумел что-то увидеть и правильно среагировать. Он растопырился, тормозя падение в каменной трубе всеми конечностями. Фонарь свисающего на ремне игломета был направлен вниз. То, что он высветил внизу, изменило тактику кронайца. Карн внезапно извернулся всем телом, ухватил меня в цепкие объятья, а затем, когда каменная труба вдруг расширилась, резко оттолкнул, добавив в полете ногой в грудь. Мы разлетелись в разные стороны. Мне еще удалось заметить, как кронаец ударился спиной о стену, а через мгновение я рухнул на твердую поверхность. Лязгая по камню сочленениями «чешуи» и болтающимся на ремне иглометом, мое тело покатилось по полу.

В глазах потемнело, но долгий полукрик-полувой заставил моментально вскочить на ноги. Это кричал Карн. Дрожащие руки ухватили шестиствольник, наводя луч фонаря на звук. От увиденного по спине поползли мурашки.

Вот, оказывается, что увидел Карн за мгновение до нашего падения. Ловушка, в которую мы угодили, была «волчьей ямой» и заканчивалась классически — кольями. Все бы ничего, ведь на нас несокрушимая «чешуя»! Но — увы, колья в этом проклятом месте тоже были очень непростыми. За тысячелетия они не только не проржавели, но и не утратили своей потрясающей остроты. Карн упал ногами вниз и напоролся на часто натыканные в полу тонкие иглы-колья. И именно вертикальное падение было причиной того, что он был до сих пор жив. Он даже пытался зацепиться руками за стену, но тщетно. Сначала колья пробили толстую подошву чешуйчатых сапог. Карн падал, чуть согнув ноги, поэтом соседние колья пронзили чешую на бедрах кронайца, и сейчас он словно сидел на густом частоколе. Страх немного замутнил мой разум, и я подумал, что еще несколько кольев засели во внутренностях Карна, но через секунду понял, что процесс пробивания кольями брони на ступнях и бедрах погасил инерцию падения. Если защита мягкого места и пострадала, то колья ушли неглубоко. Пока я приходил в себя, кронаец перестал кричать, вырубившись от шока.

Гребенка этих кольев-игл занимала всю площадь под трубой, так что мне еще предстояло добраться до товарища, нанизанного на острия, как бабочка. Быстрый осмотр показал, что я нахожусь в небольшом зале. Труба ловушки с моего места выглядела как огромный камин, а колья походили на огонь. Как Карн умудрился рассмотреть верхушку этого «камина» изнутри и вытолкнуть меня наружу, было просто уму непостижимо. Но все же он это сделал, и теперь мне нужно позаботиться о своем спасителе.

В этом зале тоже имелись статуи, но это были уже не коленопреклоненные морхи, а люди — фигуры в балахонах безмолвно смотрели на меня, будто недовольные тем, что «бабочка» вырвалась на свободу. Именно желание врезать по этим мерзким каменным мордам подсказало мне выход. Сорвавшись с места, как ядро, я приемом игрока в американский футбол врезался в одну из статуй. Балахоны на статуях не доходили до пола, и под ними виднелись ноги. Именно эти ноги не выдержали и треснули. Скрипнув зубами и позвонками, я взвалил каменное изваяние на плечо и, семеня ногами, «заскользил» к кольям.

Чуть ускорившись под конец «забега», я забросил безногую статую почти к бесчувственному Карну. Вторую статую я сбивал в два захода — сказалась усталость. К счастью, новый груз не пришлось бросать далеко, так как изваяние древнего мага рухнуло на колья прямо с краю. При этом сволочные колья даже не погнулись. Впервые я всей душой ненавидел чудесные навыки древних металлургов.

Хотелось отдохнуть, но время поджимало. Карн мог попросту истечь кровью.

Карабкаясь по чуть покачивающимся статуям, я добрался до кронайца, затем пришлось встать, чтобы сдернуть с кольев нанизанные на них ноги.

В момент, когда я примерялся, как бы сделать эту операцию одним движением, приступ боли привел Карна в себя. Он что-то прохрипел и вновь отключился.

— Ну и славно, — пробормотал я и дернул изо всех сил.

Как и следовало ожидать, полностью снять ноги с кольев не удалось. Пришлось делать еще одну операцию.

Кровь хлестала из тонких проколов в броне, как вода из крана, — пока тащил Карна с опасного места, измазал красным обе статуи с ног до головы. Затем измазался сам, снимая «чешую» с бесчувственного бойца.

Господи, только бы не перепутать! Теперь-то лекции профессора по использованию аптечки не казались мне ни нудными, ни ненужными.

В розданной всем бойцам аптечке имелись как коробочки с зельями целителей, так и результаты алхимических опытов профессора. Хотя каждая колбочка имела надпись, риск угробить Карна своей рассеянностью все же был — ситуация к тому располагала.

Тягучая синяя дрянь в маленькой пробирке с трудом вытекла на мой палец. С виду это был обычный гель, но, как только я мазнул пальцем по кровоточащей ране, синяя субстанция закипела, как перекись водорода, и застыла прочной коркой, останавливая кровь.

Как я и предполагал, ягодицы моряка остались невредимы. На бедрах имелось по три прокола, и, судя по всему, несколько кольев уперлись в бедренную кость. Икроножная мышца пострадала только на правой ноге, но нехорошая с виду рана шла вдоль всей малоберцовой кости, а когда я снимал ногу, тонкий кол разодрал всю мышцу. На эту рану ушло больше половины склянки. Как ни странно, три раны на стопах — две на правой, одна на левой — почти не кровоточили. А после того как я их обработал, выглядели вполне прилично. Что творилось с костями, было непонятно, но Карн уже не истекал кровью, его сердце билось, и он даже дышал, что было очень неплохо.

Закончив обрабатывать раны, я залепил их местным аналогом пластыря — хорошая, кстати, штука.

Так, теперь нужно привести Карна в чувство, иначе я не смогу влить в его организм магические эликсиры.

Ну вот скажите, почему мне, идиоту, не пришло в голову перепридумать обычный шприц?! Так, если выберусь, срочно займусь прогрессорством. Хотя какой из меня прогрессор!..

Совсем маленькая мензурка после открытия выпустила такой «аромат», что даже у меня прослезились глаза. Карн, которому пришлось дышать этой гадостью, закашлялся и начал судорожно глотать воздух.

— Хр-р, — выдавил из себя кронаец.

— Все нормально. Нужно, чтобы ты это выпил, — начал я уговаривать моряка, пытаясь влить розовую жидкость из очередной посудины.

Карн начал вырываться.

— Карн, тухлую каракатицу тебе в жены, пей, скотина тупая! — заорал я, едва не срываясь в истерику.

Как ни странно, кронаец послушался. За розовой жидкостью последовала голубая, а затем какая-то совсем уж черная, которой Карн подавился. Конвульсии забили тело моряка, а затем он просто отключился.

И только после этого мне удалось расслабиться и обессиленно рухнуть на каменный пол.

Пока из мышц уходила дрожь, а мой мозг наконец смог подумать не только о спасении своей жизни и жизни товарища, прошло минут пять. Увы, отдых в данной ситуации был слишком большой роскошью — ведь где-то наверху профессор и остальные сходят с ума. Они вполне могли сделать какую-нибудь глупость — например, отправиться на поиски. Пора вставать и хоть что-то делать.

Первичный осмотр помещения в свете наствольного фонаря показал, что это — древняя вариация пыточной. Здесь не было ни жутких инструментов, ни дыбы с «железной девой», зато у дальней стены имелись очень странные столы, собранные «лепестками», изголовьями к центру. Зажимы для конечностей и кровостоки полностью объясняли назначение этих приспособлений. К тому же на стенах между нишами со статуями были выбиты фрески, на которых корчились в муках люди, морхи и даже парочка дари. Под некоторыми изображениями имелись иероглифические подписи в квадратных рамках и крохотные пояснения под ними. Меньше всего мне хотелось знать, что они означают.

Смотреть в дальней части зала было уже не на что, поэтому я вернулся к «камину» с кольями. И вот здесь меня ждал настоящий сюрприз.

Судя по застывшим между кольями останкам, в последний раз ловушку чистили очень давно, что неудивительно. Собравшиеся там кости за это время стали настолько хрупкими, что рассыпались от малейшего прикосновения. Так что определить, кому они принадлежали, было невозможно. Также на остриях кольев висели какие-то тряпки и части железных доспехов. Была пара мечей, но не этот мусор притягивал мой взгляд — у левой стены огромного «камина» на тонких остриях покоился неправильной формы кристалл. Размер кристалла был чуть больше, чем у футбольного мяча, а формой он напоминал лошадиную морду. Разглядеть внутренность мутного серовато-синего образования было невозможно, но там явно имелись какие-то сгустки.

Если это не «саркофаг», то я не Ван Гвиери. Эта мысль пришла очень легко, и даже не вызвало удивления то, что имя Иван Боев почему-то даже не вспомнилось.

Похоже, кто-то шустрый решил стащить «саркофаг» задолго до нас, но вляпался в ту же западню, что и мы, — судя по странным изгибам отвесной трубы, «камин» был сборником для нескольких ловушек. Вот только неизвестный расхититель гробниц был менее ловким, чем Карн, и упал на колья очень неудачно. Определить, какие из застрявших костей принадлежали вору, сейчас невозможно, так что раса нашего конкурента останется неизвестной.

Что ж, мне удалось добраться до вожделенной добычи, но только как ее унести?

Пока я метался возле кольев, переваливая статуи с места на место и доставая «саркофаг» с демоном, Карн пришел в себя и с любопытством смотрел на мои мучения.

— Это то, что мы искали? — тихо прохрипел кронаец, рассматривая большой кристалл в моих руках.

— Да, и, если бы не твои раны, я бы сказал, что упали мы очень удачно.

— Да уж, если бы не мои раны.

— Спасибо тебе за тот финт в трубе, — совершенно искренне сказал я, присаживаясь рядом с лежащим моряком. — Ты спас мне жизнь, хотя я до сих пор не понимаю, зачем ты это делаешь.

— Без твоей жизни моя ничего не стоит.

— Я уже это слышал, но все равно не понимаю.

Карн на пару секунд задумался, осматриваясь вокруг. Он наверняка пришел к тому же выводу, что и я, чуть раньше — покинуть помещение можно только по отвесной трубе. То есть выбраться из этой комнаты невозможно. Похоже, понимание ситуации сняло в его голове какие-то запреты, и моряк начал говорить:

— Думаю, теперь можно сказать: если ты и выберешься отсюда, то явно без меня. Это долгая история, но спешить нам все равно уже некуда. Двадцать лет назад на остров Скард налетела невиданная буря. Шторм уничтожил половину пришвартованных в бухте кораблей, притом что она считалась самой защищенной на севере архипелага. Шторм не утихал, и вторую половину кораблей ждала та же участь, поэтому народ царства пришел к своему царю и потребовал провести ритуал «старшей крови». Царь долго ругался, но все же согласился. У него было трое сыновей и пять дочерей, так что выбор между потерей старшего сына и гибелью всех детей был очевиден. Увы, морской бог не принял жертвы, и шторм продолжался еще два дня. Уцелела только четверть всех кораблей, и царство Скард на долгие годы стало самым слабым в регионе и с трудом отбивалось от набегов соседей. — Карн устало прикрыл глаза, и я даже подумал, что он уснул, но через пару минут моряк продолжил свою сказку: — К царю претензий не было, потому что все видели, как он сбросил сына с храмовой скалы. Зато эти самые претензии могут возникнуть, если некто в неизвестном приморском городке расскажет морякам с острова Скард, что двадцать лет назад в воду упал не сын царя, а мешок с водорослями для курений в храме. Это случится, едва этот самый «некто» услышит о гибели графа Гвиери, а это значит, что я тебя не уберег. Вот и вся правда, Ван, любить мне тебя не за что, не получилась у нас такая дружба, как у тебя с Яной и Лованом, но ради жизни моих родичей стоит спасать даже того, кого ненавидишь. Мой отец давно умер, но братья и сестры…

Голос моряка постепенно становился тише, пока полностью не смолк: Карн вновь погрузился в забытье.

Да уж, веселенькая история, я, возможно, погрустил бы вместе с Карном, но времени на это не было. Слушая историю моряка, я ухитрился немного отдохнуть, поэтому нужно возвращаться к поиску выхода из западни, несмотря на то что его не было видно, — мне всегда импонировал девиз барона Мюнхгаузена «Безвыходных ситуаций не бывает».

Первым шагом был повторный и более внимательный осмотр помещения. Наствольный фонарь еще светил, но это ненадолго. Сейчас в креплениях стояла более продвинутая модель — вместо получаса она будет работать минут сорок. На поясе имелся еще и ручной фонарь, да толку от него было чуть — ведь рядом не было ни одного артефактора, способного активировать алхимический камень. Так что время поджимало. К тому же профессор наверняка начал рассылать бойцов во все стороны, и это может закончиться очень плохо. Так что если шанс выбраться все же есть, то его нужно использовать немедленно.

Потолок никаких сюрпризов не хранил — сплошной камень с небольшими, явно незапланированными архитектором трещинами. Осмотр ниш за статуями, как и постаментов, также ничего нового не принес. Если они как-то поворачивались, то как активировать механизмы, было непонятно. Пола я особо не рассматривал — если там и есть какие-то проходы, то забираться еще глубже под пирамиду очень не хотелось.

«Лепестки» пыточных столов выглядели единым целым с полом, а в кровостоки не пролезет даже крыса. Так что оставались панели со сценами мучений разных гуманоидов. Сами картинки меня не интересовали, а вот то, что я принял за подписи, было достойно более тщательного изучения.

Где-то на уровне груди, на четырех из полутора десятков панелей имелся большой иероглиф в квадратной рамке. Под ним шел ряд маленьких закорючек, обрамленных линиями, при внимательном осмотре оказавшихся прорезями в камне.

Да это же кнопки! Попытки потыкать пальцами в эти псевдокнопки результата не дали, впрочем, этому можно было скорее обрадоваться, чем огорчиться, потому что результат бывает разным.

Интуиция подсказывала, что я на верном пути, но явно что-то упускаю. И это следовало обдумать.

Присев рядом с Карном и заодно осмотрев раненого, я принялся напрягать мозг. Вот только о чем здесь думать — проходы явно открывались кодовой комбинацией, а кодов я не знаю. Тыкать наугад не хотелось, но, похоже, придется.

Уже вставая на ноги, я зацепился взглядом за яркую тряпку в груде снятых с Карна частей доспеха. Это была та злополучная накидка, из-за которой мы здесь оказались. Падая, кронаец намотал ее на руку и так, вместе с локтевым сегментом, я ее и снял. Мое внимание привлекли не яркие цвета, а то, что было изображено на накидке. Издали она напоминала шахматное поле с желтыми и синими клетками. И вот на этих клетках имелись уже знакомые мне иероглифы, а под ними три маленьких закорючки.

Надежда вызвала резкий всплеск адреналина, подбросившего меня на ноги словно катапультой.

На ближайшей панели со знаками был изображен иероглиф, напоминавший покореженную букву «з» с горизонтальной палочкой. Судорожный осмотр накидки привел к нахождению похожего знака. Три закорюки на желтом квадрате накидки соответствовали трем из восьми мелких знаков под иероглифом. Я тут же нажал на первый, затем на второй и… резко отдернул руку от третьего. Только в этот момент вспомнились слова профессора о цветовых обозначениях древней цивилизации.

Желтый — значит опасно. Увы, остановить разыгравшееся любопытство не получилось, и палец все же ткнул третью каменную кнопку. Хорошо, хоть сместился немного в сторону.

Панель провернулась вокруг своей оси, и из открывшегося проема с противным свистом вылетели уже знакомые мне иглы. От противоположной стены полетела каменная крошка.

Вот идиот, а ведь там мог быть газ или что похуже!

Любопытство забилось в дальний уголок сознания и сделало вид, что оно здесь ни при чем.

Фонарь на игольнике начал тускнеть, так что нужно поторапливаться. На следующей панели имелся иероглиф, аналог которого нашелся и на накидке, причем в синем квадрате. Три нажатия открыли проход, в котором имелась лестница вниз.

Нет уж, пока что мы отложим этот выход на крайний случай.

Аналога знака на третьей панели на накидке не было, и осознание этого факта обдало меня холодом. К счастью, иероглиф на последней, четвертой панели нашелся на клетчатой материи и тоже в синем квадрате. Открывшийся проход вел вверх. Так что проблема выбора отпадала сама собой.

Тащить на себе вторую броню я не собирался, поэтому оставил дорогущую серую «чешую» в пыточной комнате. Нательная рубаха Карна послужила сумкой для «саркофага», а не такой уж легкий коротышка был взвален на мои многострадальные плечи.

Вниз мы летели долго, так что меня ждал немаленький подъем.

Фонарик постепенно тускнел и окончательно погас, когда я прошел третьи двери. Так что дальше пришлось идти на ощупь. Пока необходимости выбирать между разными проходами не было, а выбранный мною путь вел вверх, что не могло не радовать.

Спину безбожно ломило, и Карн становился с каждым шагом все тяжелее, но я старался не останавливаться до последнего — просто боялся, что больше не встану. Для прохождения очередной двери тело Карна пришлось положить на пол, точнее, свалить его, как мешок с картошкой. Не знаю, что ощутил моряк, но от подобного обращения он пришел в себя.

— Где мы? — прохрипел кронаец, подслеповато щурясь на летевшие с огнива искры, с помощью которых я пытался рассмотреть знак на каменной перемычке поперек коридора.

— Даже не знаю, как тебе ответить без грязных слов, — сказал я, наконец-то рассмотрев иероглиф.

— Почему ты меня не бросил?

— Не задавай идиотских вопросов, — тихо ответил я. Его слова скользнули лишь по краю моего внимания, потому что мне никак не удавалось найти иероглиф на клетчатой накидке. Внутри все похолодело.

— Зачем ты меня тащишь?! — как заводной, повторил кронаец, и этот действительно тупой вопрос загнал меня в истерику.

— Да потому что так должен поступить любой нормальный человек!!! И тебе, придурок, этого не понять! Закрой пасть и молчи! Благодарности от тебя я не жду, поэтому просто заткнись!

В темноте повисла звенящая тишина, и совершенно неожиданно для меня в ней прозвучали слова, абсолютно немыслимые для самоуверенного Карна:

— Ван, извини. И не только за это. Я злился на тебя за Яну, которую любил, за Лована, которого уважал больше всех на свете, а ты пришел и вдруг встал между нами. Извини.

Кронаец замолчал и тяжело вздохнул. Мне стало стыдно, но извиняться я не собирался. Эта довольно дикая сцена вернула мне самообладание, и в голову пришла простая мысль — если знака нет на накидке, это еще не значит, что нужной комбинации не существует.

Буквально вскарабкавшись по стене, я ударил кинжалом по палочке огнива и понял, что действительно неправильно запомнил знак.

— Ван, в аптечке есть эликсир на спирте, можно сделать факел. — Карн говорил это осторожно, явно опасаясь вновь вывести меня из равновесия.

Я зло скрипнул зубами, но злясь не на него, а на себя. Хотя, с другой стороны, мне не было надобности нюхать колбочки с лекарствами. Интересно, зачем это делал Карн?

Намотанная на кончик извлеченного из наспинных ножен «младшего» тряпка была полита зеленоватой жидкостью из флакона, и импровизированный факел весело занялся красноватым огнем.

Знаки на накидке нашлись сразу, и мы продолжили путь. Теперь идти было легче, точнее, удобнее — Карн сидел у меня на закорках, одной рукой обхватив шею, а второй удерживая наш «факел», — но легче он от этого не стал.

Минут через десять мы добрались до первой развилки. Коридор выходил в небольшой тамбур, в котором имелись три панели с садистскими фресками. Я осмотрел центральную панель и, найдя на накидке нужный код, быстро набрал его. Проход не открылся, зато пол под ногами ощутимо вздрогнул.

Увы, усталость и неверный свет факела сыграли со мной злую шутку.

— Желтый, — озвучил мои мысли голос Карна над ухом.

За нашими спинами что-то громко треснуло. Я резко развернулся и увидел, что стены коридора начали сходиться целыми сегментами.

— Другой проход! — заорал в ухо кронаец, чем вывел меня из ступора.

Руки тряслись вместе с накидкой, но мне все же удалось рассмотреть нужную комбинацию и даже заметить, что она изображена на синем квадрате. Три кнопки на панели я нажал практически одновременно и тут же скакнул в открывшийся проход.

Прыжок получился неудачным — за проходом находилась лестница вверх. Благо на мне была «чешуя» и щиколотки не пострадали. Так же как и локти. А вот шишка на лбу получилось изрядная — умный Ван решил прицепить шлем к поясу.

Последний сегмент стен сошелся прямо перед лестницей, предварительно расколов повернутую панель и забросав нас каменной крошкой. На этом хорошие новости закончились. Карн вновь потерял сознание от болевого шока, а факел окончательно прогорел. Клинок вернулся в ножны: все равно я не смог бы использовать его, удерживая тело кронайца не плече.

Что я там успел возненавидеть? Горы? Так вот, к ним присоединяются все лестницы вселенной. Этот подъем во тьме по бесконечным ступеням еще долго будет преследовать меня по ночам. Я несколько раз падал, впадал в короткие припадки бессильной ярости, даже, кажется, плакал, хотя и не хочется этого признавать. В итоге я встретил финиш монотонного подъема, стукнувшись уже пострадавшим лбом в очередную перемычку. Шлем по-прежнему висел на поясе, потому что рассмотреть что-то в неверном свете искр, да еще и сквозь прорези шлема, было невозможно.

Все, заказываю себе шлем с откидывающимся забралом, и плевать на безопасность!

Если за панелью окажется еще одна лестница, я просто сдохну. Процесс открывания «двери» я проводил буквально с трепетом и облегченно выдохнул, увидев за провернувшейся панелью темное пространство с ровным полом!!!

Через очередной проход Карн был протащен волоком, а его носильщик моментально лег рядом.

Минут через десять я встал на колени с решительным намерением избавиться от «чешуи». Гори она синим пламенем! А ведь когда-то я считал ее очень легкой!

Процесс снятия брони замер на третьей защелке у шеи. Сначала я подумал, что маленькое пятно света — это засветка глаз, от искорок, которыми я освещал знаки на панели, но затем пятно вдруг вытянулось и стало понятно, что это луч фонаря.

— Эй! Сюда!!! — не задумываясь о последствиях, крикнул я и тут же вспомнил анекдот о медведе, который вышел на вопли заблудившегося в лесу человека.

«Чего кричишь?» — спросил медведь.

«Может, услышит кто-нибудь» — ответил человек.

«Ну, я услышал. Тебе что, легче стало?»

Количество черточек-лучей моментально увеличилось, и послышался топот десятка ног. Только теперь я понял, что нахожусь в тронном зале, — эхо моего крика еще гуляло в вышине пирамидального помещения.

Лучи наствольников больно ударили по отвыкшим от света глазам, а крик резанул уши.

— Ван, скотина ты такая, жив!!! — Профессор полез обниматься, но, увидев мое состояние, отпустил мою многострадальную тушку и начал копаться в своей сумке.

Жидкость из пузатого флакона, кстати, довольно вкусная — даже странно, — вернула меня в мир живых, и мне было абсолютно наплевать, из чего и как было сделано это чудесное средство.

«Ящеры» окружили меня, и хотя за жуткими лицевыми пластинами не было видно их эмоций, в том, что они рады, можно было не сомневаться — как минимум тому, что отпала необходимость обшаривать всю пирамиду в поисках провалившегося в тартарары командира.

Четверка кронайцев обступила Карна, моряки даже начали его тормошить.

— Проф, займись Карном, у него сильно пробиты ноги. Только быстро, нам пора убираться отсюда.

— А «саркофаг»?

— Посмотри в рубашке Карна.

Рука профессора дернулась к сброшенному на пол узлу, но он быстро опомнился и занялся раненым. Впрочем, все медицинские процедуры заняли меньше пяти минут — кронаец был разбужен местным аналогом нашатыря и напоен жидкостями из трех пузырьков.

И уже после этого ученый коршуном накинулся на мою поклажу, разрывая новую рубашку кронайца. Карну это наверняка не понравится.

— Это он! — воскликнул Урген.

— А то я не знаю. Потом налюбуешься, пора убираться отсюда на солнышко.

Я и сам не подозревал, как соскучился по дневному свету. Уж лучше жара, чем такая вот прохлада.

— А откуда вы взялись? — Урген наконец-то оторвал взгляд от «саркофага» и задал вполне закономерный вопрос.

Я уже хотел начать объяснения, но, посмотрев на стену, осекся. Наствольные фонари и «посох» профессора давали достаточно света, чтобы не оставить сомнений: проход исчез. Имелась кладка из огромных каменных блоков, и проход был явно за одним из них, но за каким именно, определить не удавалось. На камне не было никаких знаков — только однотонная серая поверхность.

Мысль тащить кронайца на себе, а не оставлять его на месте, чтобы вернуться потом, оказалась очень правильной. Теперь же нам был доступен только один путь в пыточную камеру — через ловушку, но повторять полет как-то не хотелось, как и посылать кого-то другого. Так что кронаец остался бы там, а я получил бы бунт абордажной команды.

Что бы там ни говорили циники, благородство всегда окупается — если не сразу, то в ближайшей перспективе.

— Все, уходим, — приказал я, нахлобучивая шлем на голову.

Эхо моего голоса еще не стихло, а команда пришла в движение — похоже, им тоже надоело пребывание в пирамиде. Грифон и Змей подхватили меня под руки. Два кронайца сделали то же самое с Карном. Шип пошел в авангарде, а оставшаяся парочка абордажников прикрывала артефакторов.

Обратный путь был веселее и намного быстрее.

Светлое пятно выхода наполнило душу радостью, но, увы, эта радость тут же пропала, как только мы разглядели, что творится снаружи.

— Что здесь происходит? — высказал мой вопрос Урген.

Сердце кольнуло жалостью и страхом. Все наши кони, как и прежде, были привязаны к невысоким столбцам, но теперь они лежали на каменной поверхности, не подавая признаков жизни.

Повинуясь знаку Шипа, «носильщики» тут же притормозили. Змей даже придержал рванувшегося вперед Ургена.

Шип в сопровождении двух кронайцев осторожно пошел вперед. Солнечные лучи упали на затянутые в «чешую» фигуры, и тут что-то звякнуло по черному шлему. Троица мгновенно развернулась.

Шип резко мотнул головой, и от лобной пластины забрала отскочила маленькая стрелка. Увы, один из кронайцев не сумел вовремя воспользоваться нужным навыком и получил стрелку в смотровую щель. Он тут же завалился на спину, и затянутое в серую броню тело задергалось в судорогах. Второй кронаец тут же вскинул арбалет и выстрелил.

К этому времени Шип уже опустошил свой игломет.

— Работаем, периметр, — тихо приказал я «ящерам» и, удобнее перехватив игломет, бросился наружу.

Убедившись, что по фронту угрозы нет, мы тут же развернулись на сто восемьдесят градусов.

Твою же морхскую мать! Ведь знал же, что этим тварям верить нельзя. На втором ярусе пирамиды, на трехметровых статуях висели наши проводники. Там было только четверо, но, осмотревшись, я увидел еще двоих со следами волчьих зубов на горле. Троица повисших на статуях была мертва, а вот мелкий гаденыш Хыраг еще дышал. Морх цеплялся слабеющими пальцами за голову изваяния «старшего» дари, но надолго это не затянется — выпущенные Шипом иглы наверняка задели что-то важное в его теле.

Поняв, что угрозы больше нет, я позволил себе вспомнить о неприятных вещах. Профессор уже снял с головы кронайца шлем и, посмотрев на меня, отрицательно покачал головой. Это мог быть только яд.

Блин, ведь подозревал же, что эти трубки не просто так!

Четверка кронайцев разбежалась к телам своих товарищей, которые оставались на охране лагеря. Моряков подвела самонадеянность — оставшись без начальства, они сняли шлемы. Похоже, морхи подобрались ко входу в пирамиду по второму ярусу и использовали свои трубки. Кронайцы погибли моментально. Затем морхов одолела жадность, и парочка людоедов полезла за арбалетами, — вот здесь их нашли волки. Пара трупов и царапины от когтей на стене под насестом морхов позволили мне дополнить картину прошедшей схватки.

Достать нелюдей волки не смогли и убрались подальше — тел Хана и Дымки поблизости не видно. После этого людоеды расстреляли привязанных коней, как в тире, и стали ждать нашего возвращения.

Эту неприятную, даже болезненную, мысль я отгонял сколько мог.

Черныш.

Вздохнув, я повернулся и быстро осмотрел тела лошадей. Среди гнедых тел вороного не наблюдалось, и это внушало слабую надежду.

— Черныш! — Кажется, мой голос даже дрогнул.

Прошла одна секунда, вторая — и вдруг вдали прозвучало тихое ржание.

Через пару минут раздался топот копыт, и из-за угла пирамиды появился Черныш в сопровождении волков. Вороной красавец подскакал ближе и ткнулся носом в забрало моего шлема. Я обнял его за шею.

— Черт, старик, как я рад тебя видеть.

Хан с виноватым видом сидел чуть в отдалении. Похоже, волк, поняв, что достать морхов не сможет, а вот заполучить ядовитый дротик в нос или глаз — вполне, убрался подальше. Но перед этим перегрыз привязь Черныша: об этом говорили следы зубов на кожаном ремешке поводьев. Увы, спасти еще пару лошадок волк не догадался.

— Хан, все в порядке, ты молодец, — поспешил я успокоить волчью совесть.

Пепельный хищник в ответ только небрежно фыркнул, но было видно, что мои слова ему понравились.

— Командир, у нас проблемы, — мрачно сказал Шип, подойдя ближе.

— А то я не знаю, — проворчал я в ответ. Но, как оказалось, все происшедшее было цветочками.

Ягодки проявили себя в дюжине дымных столбов на горизонте. Только сейчас я заметил, что возле угла пирамиды на втором ярусе был разожжен дымный костер, явно сигнального характера.

— Твою же мать! Змей, сними этого урода и уничтожь костер!

Бывший казак только подбегал к подножию пирамиды, а два кронайца уже выполнили приказ. Один встал у стены, опираясь в нее спиной и сложив руки у пояса, а второй с разбегу буквально пробежал по товарищу и в прыжке зацепился за кромку второго яруса. Моряки были ловкими, как обезьяны, и через секунду Хыраг шлепнулся на камни, я даже обеспокоился здоровьем этого урода. Он бы нужен мне живым. Как минимум на пару минут.

Пока кронаец, огибая статуи, бегал по второму ярусу пирамиды и пинками разбрасывал костер, мы занялись пленником.

Средство профессора подействовало и на людоеда. От резкого запаха морх задергался и чихнул. Без лишних затей я всадил ему кинжал в ногу и, глядя в глаза, спросил:

— Почему?

— Ты — борадрахва.

— Почему только сейчас? — вновь спросил я и с неприятным для самого себя удовольствием провернул кинжал в ране.

Морх завизжал и, поняв по моим глазам, что молчать нельзя, захлебываясь, заговорил:

— Раньше ты был рахва! Ты ходить дом… — Хыраг вновь не смог найти слов для обозначения демона. — Ты борадрахва.

— Зачем дымы?

— Большой морхррр идти. Большой морхррр уважать Хыраг.

Я резко выдернул кинжал из раны. Морх облегченно вздохнул и тут же захлебнулся хлынувшей в легкие кровью. Зная, что у морхов два сердца, я ударил еще раз. Смуглое тело задергалось в агонии.

— Тупая тварь, — процедил я сквозь зубы ругательство, хотя прекрасно понимал, кто из нас двоих больший дурак.

Если раньше наше время можно было оценивать по золотому в час, сейчас каждая секунда была на вес бриллиантового империала. Так что на рефлексию времени не осталось.

— Всем внимание! Быстро собираемся. Кронайцам оставить броню здесь, берем только один серый комплект. Готовьте из копий морхов носилки и берите Карна. С собой только мечи, арбалеты и запас болтов.

— Наши погибшие товарищи… — угрюмо заявил моряк, снимая шлем и демонстрируя шикарные седые бакенбарды.

— У нас нет времени…

Кронаец стал еще мрачнее:

— Их съедят.

— Хорошо, тогда занесите тела в пирамиду. Морхи туда не сунутся.

Это решение позволило моряку пойти на компромисс со своей совестью.

— Урген, Еж, броню долой. Проф, грузите в седельные сумки только добро Пожирателя и минимум медикаментов.

— Свитки, — заикнулся профессор. Все словно сговорились усложнять мне задачу.

— Ты их уже прочитал?

— Да, но…

— Вспомнишь, если нужно, возьми только то, что касается демонов. — Урген выглядел жалко. Казалось, он сейчас заплачет. Я подошел ближе и положил руку на пока еще бронированное плечо. — Проф, так нужно. Забрось все в пирамиду, обещаю, мы сюда еще вернемся.

— Я понимаю. — Ученый нашел в себе силы успокоиться и пошел собираться.

— Теперь «ящеры». Броню грузим на Черныша. Туда же все иглы. Из припасов только пеммикан и воду. Все остальное бросаем. Быстро!!!

Все сборы закончились буквально за пять минут, задержали только кронайцы с носилками — перенос тел товарищей внутрь пирамиды проходил слишком медленно, я их вполне понимал.

Трое кронайцев и Грифон взялись за носилки с Карном, Шип и Змей выдвинулись в авангард, а самая слабая часть отряда — я и Урген с учеником — ухватилась за седельные ремни плотно нагруженного Черныша. Мой скакун в этот раз не капризничал, явно прочувствовав общее настроение.

«Дорога в тысячу ли начинается с одного шага». Не помню, кто сказал, что как только подумаю о том, сколько нам предстоит пробежать на своих двоих, становится дурно.

Если верить карте Пожирателя, то до бухты Скарда оставалось почти двести километров. Верхом это заняло бы два дневных перехода, а если поднапрячь коней, то к вечеру следующего дня были бы у кораблей. Увы, все лошади, кроме Черныша, остались у пирамиды, да и неизвестно, успела ли «Веселая Устрица» добраться до нужной бухты.

Не особо тренированный турист с рюкзаком может пройти около тридцати километров в день, подготовленный боец вдвое больше. Сбросим десяток километров на никчемную подготовку некоторых членов отряда — и имеем сроки в четыре дневных перехода.

Что-то мне подсказывало, что через пару дней такой нагрузки под палящим солнцем мы будем счастливы встретиться с погоней морхов.

От пирамиды в нужную нам сторону шла узкая дорога, которая через пару часов закончилась маленькой площадкой перед «станцией». Быстро наполнив все имеющиеся емкости водой, мы выбежали на дикие просторы саванны, в которой, несмотря на ровный вид, хватало разных бугорков и канав. А вот чего там не было — так это ручьев, что внушало определенные опасения.

До заката мы бежали довольно резво, иногда по приказу Шипа переходя на шаг или вообще останавливаясь на привал. Конечно, бывшие «медведи» наверняка смогли бы лучше справиться с расчетом ритма марш-броска, но они были далеко.

Ближе к концу дня стало понятно, что идея с носилками была не очень разумной — несмотря на помощь «ящеров», кронайцы вымотались даже больше профессора. О себе я скромно умолчу, хотя на каждом привале буквально валился с ног.

Хорошую идею подал Змей, и утром мы прицепили переднюю часть носилок к Чернышу. Если нагрузка на лошадь и увеличилась, то ненамного, зато кронайцам стало значительно легче.

Второй день бега под палящим солнцем, с одной стороны, сделал нас всех еще несчастней, а с другой — мы даже как-то начали втягиваться. Черныш бежал мелкой рысью, почти не уставая, а по ночам на привалах он отъедался на местном разнотравье. Он хоть как-то утолял жажду сочной травой и листьями с деревьев, так что не приходилось отдавать ему львиную часть воды. В общем, мы шли довольнободро, только постоянно увеличивающееся количество дымных костров на горизонте давило на психику. Единственное, что радовало, — отсутствие дымов впереди.

Вместе с дневным переходом закончились и наши запасы воды — последний бурдюк поделили, запивая порции сухого пеммикана. Вокруг расстилалась казавшаяся безбрежной дикая равнина, так что встретить колодец нам вряд ли суждено. Был шанс наткнуться на лужу с дождевой водой, да только непонятно, стоит ли пользоваться этой довольно сомнительной возможностью.

Ночью к нам в гости пожаловали местные гиены, но наткнулись на «радушный» прием озлобленных на весь мир бойцов. Пять туш то ли падальщиков, то ли хищников остались на съедение родственникам, а мы передвинулись немного дальше, причем «ящеры» не побрезговали и раскололи черепа дохлым тварям, доставая оттуда свои иглы.

Третий день побега мы встретили с радостью от того, что половина пути пройдена, и, надеждой на то, что вторая половина пройдет так же успешно. Увы, радовались мы напрасно — неприятности приходят именно в такие моменты.

Ближе к полудню впереди показалось знакомое по затерянному в джунглях городу строение. Конус высокого, издали похожего на иглу здания вонзался в голубое небо, маня нас, как маяк. Пришлось даже немного сойти с маршрута, потому что жажда уже начала одолевать даже самых выносливых.

Еще час усиленного бега — и мы оказались у подножия высокого, не меньше ста метров в высоту, конуса. Увы, колодца у здания не оказалось, мало того — непонятно было, как можно попасть внутрь. Казалось, сам конус не имеет внутренних полостей, а подняться на верхнюю площадку можно было только по пологой спирали пандуса. Время от времени спиральная тропинка расширялась в ровные площадки своеобразных балконов без перил, но и там не было видно никаких проходов внутрь.

Последний рывок выпил силы из всех, но, как ни странно, я остался на ногах, как и Шип. Моряки, за компанию с прирожденными всадниками Змеем и Грифоном, вымотались окончательно. Что уж там говорить об артефакторах.

Иглой башня выглядела только издалека, а вблизи она оказалась значительно массивнее — у основания около тридцати метров в диаметре.

— Шип, давай поднимемся наверх и осмотримся.

Тратить последние силы на подъем не хотелось, но чувство тревоги все больше охватывало меня, и его нужно было либо развеять, либо убедиться в том, что это не паранойя.

На верхнюю площадку, имевшую не меньше чем двадцать метров в диаметре, Шип буквально заволок меня, и некоторое время мы сидели, подперев друг друга спинами, пытаясь отдышаться. Круговой подъем оставил после себя дезориентацию и легкую тошноту, но я все же заставил себя подняться на ноги.

Стоило поднести к глазам подзорную трубу, как забылись и усталость и апатия.

Все, добегались.

Даже накатило какое-то облегчение — больше не будет изнурительного бега и страданий. Километрах в пяти от башни я заметил два отряда морхов, целеустремленно шедших по нашим следам.

И если идущий чуть впереди отряд мы могли бы перестрелять издалека, то справиться с парой сотен морхов, следующих позади авангарда, нам не суждено.

— Спускаемся, — тихо сказал я Шипу.

— Что там?

В ответ я молча протянул «ящеру» подзорную трубу.

Обсуждать здесь было нечего, поэтому мы молча спустились к остальным.

— Друзья, у нас есть два варианта, — мрачно обратился я к своим соратникам. По моему виду они сразу поняли, что все плохо, но мне не суждено было увидеть на их лицах ни растерянности, ни страха, только мрачную решимость. — Морхи будут здесь через полчаса. Если мы пойдем дальше, через пару часов они догонят нас и перебьют. Мы можем остаться здесь и продержаться дольше, но все равно это верная смерть. Мне нравится второй вариант, и все же решать будем вместе. Перед смертью все равны.

— Есть третий вариант, — с мрачной решительностью сказал Урген.

— Не понял?

— Ты забираешь вещи Пожирателя и садишься на Черныша.

— Нет, — задавив вдруг неимоверно возбудившуюся надежду, ответил я.

— Да, — возразил за Ургена Шип. — Мы отправились в этот поход, чтобы спасти людей в империи. Мне плевать на богатеев из Золотого Города и на простых людей в принципе тоже, но я не могу допустить, чтобы моя смерть была бессмысленной.

— Тогда лучше отправим Ургена: он знает о демонах больше всех нас, вместе взятых.

— То, что касается этого дела, знания у нас одинаковые, а воевать с демонами у тебя лучше получится, — грустно улыбнулся мой старый друг. — Ван, хватит юлить, ты мог ускакать на Черныше еще двое суток назад, и никто бы не упрекнул тебя даже мысленно.

Самым гнусным в этой ситуации было то, что в душе бушевали два чувства: желание жить и понимание того, что, если оставлю своих людей умирать, мне до конца жизни не удастся посмотреть в зеркало без омерзения. Но как бы то ни было, Урген был прав.

Меня еще терзали сомнения, а Шип с Грифоном уже разгружали Черныша. Урген лично проверил наличие в переметных сумах вещей Пожирателя и его заметок о демонах. Змей молча принес мою «чешую» и помог ее надеть.

— Все, — тихо сказал профессор, подойдя ко мне вплотную. — Не рви душу ни нам, ни себе. Просто уезжай.

И все же старый друг не удержался, чтобы не обнять меня на прощание. Бойцы смотрели угрюмо, а у Ежа дрожали губы.

Перехватив мой взгляд, Урген добавил:

— Даже не думай. Я готов отдать все на свете, чтобы спасти ученика, но он точно не замена тебе.

Я осмотрел всех доверившихся мне людей, стараясь запомнить их лица, и, скрипнув зубами, вскочил в седло.

— Хан, — позвал я волка, — уводи Дымку домой.

Волк посмотрел мне в глаза, резко развернулся и не спеша направился на северо-запад, а меня ждал путь немного в другую сторону.

Черныш сорвался с места как торпеда и поскакал по извилистым прогалинам между массивами высокой травы. Удары сердца гулко отдавались в ушах, а ветер не мог остудить жара на лице.

Что, Ваня, пытаешься чувством долга подавить совесть? Ну-ну.

Увлекшись душевными терзаниями, я тупо пропустил появление смуглых тел в зарослях высокой травы. И только когда тяжелое копье вскользь задело шлем, мне наконец-то удалось осмыслить происходящее.

То ли этот отряд морхов только сейчас столкнулся с нами на встречном движении, то ли они шли перед нами, дожидаясь подхода сородичей, но так уж случилось, что встреча с врагом произошла в самый неудачный для меня момент. Из травы справа по курсу нашего движения выскочила троица морхов.

Черныш с разбега ударил грудью рослого морха. «Старший» клинок выскользнул из ножен у седла и расколол череп прыгнувшего справа людоеда, как арбуз.

Мне уже казалось, что мы прорвалась, когда Черныш вдруг присел на задние ноги и жалобно заржал. Взгляд назад показал, что, пока я рубил противника справа, еще один морх успел допрыгнуть до коня и всадить костяной кинжал ему в круп.

«Старший» мелькнул в воздухе восьмеркой и одним ударом перерубил вцепившиеся в кинжал когтистые лапы, но, увы, это уже ничего не меняло.

Черныш начал заваливаться на бок, и мне пришлось оперативно выпрыгивать из седла. Уроки Курата не прошли даром, и я довольно успешно перевел падение в перекат.

Первым желанием было броситься назад, чтобы не дать добить коня, но через секунду пришло понимание того, что лучше увести морхов за собой, к тому же нужно было срочно разрывать дистанцию.

Чуть вильнув в сторону, я пробежал мимо рванувшего мне навстречу здоровенного морха. Его большое копье ткнулось мне в плечо, но бессильно скользнуло по чешуйкам брони, а вот мой «старший» клинок глубоко засел в его брюхе. Оставив слишком неудобный для пешего боя меч в ране — при этом изрядно проворачивая его, — я выхватил из-за спины «младшего». Единым движением клинок вылетел из ножен и тут же пропорол глубокую борозду на груди следующего морха.

Все, я вырвался из группы атакующих. Резкий разворот на месте, щиток на правом колене ударился о землю, а «младший» тут же втыкается в сухую почву рядом. Высвободившаяся рука хватает «пистоль».

После двух сухих щелчков пара почти добежавших до меня морхов завалилась на землю. Правда, удачно попал я только раз, пробив толстый череп людоеда. Второй получил иглу в горло. Впрочем, ему и этого хватило.

Двуствольный «коротыш» подарил мне пару секунд на то, чтобы перетащить шестиствольный игломет со спины на грудь. Приклад уперся в плечо, и без малейшей отдачи оружие начало свою работу.

Выстрел — голова ближайшего морха дергается, и двухметровый гигант валится как подкошенный, пропахав в сухом грунте саванны изрядную борозду.

Щелк-щелк — еще два морха умирают до того, как их тела достигают земли. Дистанция была плевой, поэтому все зависело от хладнокровия. Злость за проваленное дело и рану Черныша затопила мозг холодной яростью, так что проблем со стрельбой не было.

Три последних выстрела пришлось делать практически в упор. Опустевший шестиствольник упал на ремень, и я, ухватившись за рукоять меча, рванулся вперед с низкого старта. На ногах оставались еще два здоровенных морха, которые в честном бою могли тупо забить меня кулаками, несмотря на броню. Так что играть с ними честно никто не собирался.

Растерявшийся людоед пропустил меня под вскинутой в замахе рукой, и тут же еще испачканный пылью «младший» скользнул под ребра дикаря.

Я резко затормозил, оказываясь меж двух разъяренных морхов. Второй был поменьше и явно умнее своего напарника — он остановился и, поудобнее перехватив копье, начал выискивать возможность для атаки. А вот его подрезанный напарник просто обезумел от ярости. Он бросил копье и попытался ухватить меня руками.

«Младший» мелькнул в воздухе и воткнулся несостоявшемуся душителю под левую грудь. Морх захрипел, пытаясь вытащить клинок из раны, но мне уже было не до него. Более умный людоед решил проткнуть меня копьем и тоже просчитался. Удар был сильным и… бесполезным, — меня просто развернуло, что дало возможность провести излюбленный прием, доставшийся мне в «наследство» от дарийского рейнджера. В момент удара листовидный клинок уже покинул набедренные ножны. С разворота я хлестнул им по затылку провалившегося в выпаде морха. Затем оставалось только прыгнуть ему на спину и перерезать горло. Морх даже успел скребнуть по моей броне своими когтями, а в следующую секунду он уже пытался зажать перерезанное горло.

Все, этот уже не боец, с такими ранами могли выжить только дари, да и то не все. Горло у морха было одно, а вот сердца два, поэтому здоровяк, получивший под грудь «младшего», уже встал и, пошатываясь, направился ко мне. Так что пришлось расстаться с последней заточенной железкой из своего обширного арсенала. Полуметровый клинок пролетел короткое расстояние между нами, но, увы, бросок оказался не очень удачным, и короткий меч угодил людоеду в живот.

Сколько бы ни было сердец у этого монстра, болевого шока еще никто не отменял. После второго ранения морх превратился в улитку, которая по-прежнему ползла в мою сторону. Убежать от него не составляло труда, что я и сделал, но пробежал не очень далеко — до уже истекшего кровью тела морха со «старшим» в животе.

Дальше все было как в кино — морх, покачиваясь, встал на четвереньки, словно подставляясь под удар, а я просто отрубил ему голову. И только после этого, дождавшись отката адреналиновой волны, на мои плечи рухнула усталость.

Хотелось тупо лечь на землю и подохнуть, но рядом страдал друг, и в этот момент слабость была слишком большой роскошью.

Черныш, как всегда, оказался хорошим мальчиком — он не стал дергаться и просто лежал на боку. Увидев меня, конь добавил в тяжелые вздохи жалостливую нотку.

— Чах, Черныш, чах, — прошептал я, поглаживая вспотевшую шею. Заученное с жеребячьего возраста слово немного успокоило коня.

Приготовив тряпку, я смочил ее жидкостью из аптечки и резко выдернул костяной кинжал. На черный бархат лошадиной шкуры хлынул поток крови. Черныш жалобно заржал. Тряпка заткнула рану, а алхимический препарат тут же остановил кровотечение. Чтобы закрыть разрез, пришлось тратить два «пластыря».

— Все, Черныш, вставай. — Я потащил коня за уздечку.

Он честно попытался встать, но боль вновь повалила его на землю.

— Вставай, мать твою! Скотина такая! Вставай! — задергал я уздечку, скрипя зубами от бессильной ярости. И причины на то были. Совсем рядом было слышно рычание морхов и шорох сминаемой травы, а над верхушками разнотравья замелькали головы людоедов.

Черныш встал за секунду до того, как дюжина морхов вынырнула из массива травы, но, едва сделав один шаг, конь вновь повалился на землю.

Отпустив уздечку, я удобнее перехватил единственное оружие, оставшееся в моем распоряжении, — «старший» клинок из дарийской пары.

И все же сойтись с ревущими как медведи морхами мне было не суждено — за спиной послышалось знакомое щелканье. Ставя точку на своей и лошадиной жизни, я совершенно забыл о высоте конусообразной башни. Похоже, мое фиаско было замечено с верхней площадки, и как результат на помощь выдвинулась «тревожная» группа в составе всех «ящеров» и двух кронайцев. Если учесть, что я успел отъехать меньше чем на километр, то парни явились очень оперативно. Они так спешили, что даже не успели надеть броню.

Времени на благодарности не было, поэтому пришлось сразу переходить к приказам:

— Шип, Змей, контроль! Грифон, мое оружие!

Бывший дворянин побежал к разбросанным телам убиенных мной морхов и начал выдергивать из них не предусмотренное природой железо, а остальные «ящеры» скользнули мимо, направлялась к только что подстреленным людоедам. Кронайцы остались на месте, перезаряжая арбалеты.

— Вставай, чего разлегся? — уже спокойнее обратился я к Чернышу.

В этот раз попытка подъема оказалась удачной, и мы вновь сплотившейся группой отправились обратно к башне.

Несмотря на все неприятности, на душе было спокойно. Судьба сама решила за меня сложнейшую дилемму. Умирать, конечно, не хотелось, зато уйду с чистой совестью. Что же касается страха смерти, то он затих, придавленный грузом неизбежности.

Черныш, несмотря на сильную хромоту, постепенно все же увеличивал шаг, но все равно сильно тормозил наше передвижение. Со стороны башни послышались тревожные крики.

— Может, бросим его? — внес вполне логичное предложение один из кронайцев.

В ответ «рационализатор» получил от меня и Змея такие взгляды, что предпочел благоразумно заткнуться.

Несмотря на все опасения, мы все же успели к башне раньше морхов, даже с изрядным запасом. Спиральный пандус имел всего чуть больше полутора метров в ширину, но Чернышу было так больно, что страха у него совершенно не осталось. Когда Черныш начал прохождение сложного подъема, передовой отряд людоедов был в паре сотне метров от нас. К тому же три десятка морхов не стали с ходу атаковать и задержались за пределами каменной площадки вокруг башни. Это было неудивительно: даже если людоеды не знали силы нашего оружия, которое сейчас поспешно заряжалось, имелся еще ментальный запрет.

Не стали заходить на площадку и морхи из второго отряда. Больше двух сотен огромных людоедов практически окружили каменную площадку у башни, но так и не ступили на «ровные камни».

— И что дальше? — спросил подошедший ко мне Урген.

— Не знаю, но что-то мне подсказывает, что у них есть способ нарушить древний заперт.

Минут через двадцать к осадной группе присоединился почти тысячный отряд морхов, и мы узнали, как именно кочующим по саванне людоедам удавалось пересекать древние дороги.

К самой кромке каменной площадки выдвинулись две сгорбленные фигуры со странными масками на лицах. И только воспользовавшись оптикой, мне удалось рассмотреть, что это были человеческие лица, точнее — аккуратно снятая с передней и верхней части человеческой головы кожа.

— Шаманы!

Увы, я поздно спохватился. Оба старых морха с «человеческими лицами» ткнули в сторону башни пальцами и что-то прорычали. Один из них тут же завалился на спину с иглой в черепе, а второго закрыли телохранители.

Толпа морхов, яростно взревев, бросилась к башне.

Оборонительная тактика напрашивалась сама собой: так как зарядов у нас было не так уж много, основной упор делался на рукопашную схватку бронированных воинов. Успевшие «запаковаться» в «чешую» Шип и Змей уже стояли у выхода с серпантина на верхнюю площадку. Можно было перекрыть один из балконов, но там имелась опасность быть сброшенным вниз. А так мы могли атаковать поднимающихся на площадку морхов, имея под ногами надежную опору. Если учесть, что по серпантину массивные людоеды могли подниматься только по одному, шансы у нас были. Конечно, если морхи прорвутся на площадку, все станет намного хуже, но я решил не рисковать людьми, выставляя их на узкой дорожке. Заползти по крутому склону, минуя пологий пандус, морхи могли только на последней четверти оборота серпантина вокруг башни. Ближайший «балкон» находился в пяти метрах под нами. На опасном участке был выставлен кронаец в единственной серой броне, поджидавший самых прыгучих людоедов, — так мы закрыли сомнительный участок.

Морхи так спешили добраться до свежего мяса, что сталкивали друг друга с подъемного серпантина, и если на первых витках подъема это заканчивалось без малейших последствий, то упавший с трех четвертей высоты людоед больше не вставал.

Под конец подъема морхи стали осторожней и замедлили продвижение, но вид поджидавших их людей вновь распалил первобытную ярость.

Пара «ящеров» работала как хорошо отлаженный механизм. Морхи один за другим валились либо вниз, либо под ноги поднимающимся сородичам, что вносило дополнительную сумятицу в ряды врагов. Через десять минут боя на расширяющемся у самой площадки подъеме образовалась гора мертвых и чуть шевелящихся людоедов. Морхам приходилось ползти по телам, и работа «ящеров» стала еще проще.

Мы с Грифоном только приготовились к смене обороняющейся пары, как снизу донесся хриплый рев морхского рога. Напор атаки тут же снизился, а через пару секунд морхи потянулись обратно. Вдогонку отдыхавшие до этого кронайцы начали сбрасывать трупы, сбивая спускающихся морхов с узкой дорожки. Не дожидаясь, пока выход на площадку очистится от мертвых, я остановил это развлечение.

— Пока не начнут вонять, они послужат нам защитой.

Ничего полезного на телах врагов найти не удалось, лишь Грифон обнаружил в руках одного из морхов ржавый рыцарский меч. Возможно, это оружие попало в саванну два года назад, во время набега на юг империи.

Солнце продолжало свой путь к горизонту, вонзая лучи в иссушенную почву. Саванна и неприхотливые травы на ее равнинах уже привыкли к этому, а вот запертым на вершине башни людям становилось все хуже. Особенно страдали воины в черной броне.

Едва не сварившись в «чешуе», я приказал раздеться отдыхающей паре, а для дежурной соорудить навес из одежды и трофейных копий. Кронайцу в серой броне было легче, но и он присоединился ко мне с Грифоном.

Больше всего убивало ожидание — самое худшее времяпрепровождение из всех возможных. Морхи по-прежнему окружали каменистую площадку вокруг башни, спрятав своих шаманов в зарослях высокой травы. Было совершенно непонятно, чего они ждут.

Единственным из нас, кто нашел себе хоть какое-то дело, был бывший рыцарь. Получив в руки полюбившуюся с детства игрушку, Грифон начал приводить огромный меч в порядок.

Постепенно сумерки накрыли башню, а морхи так и остались внизу. Честно говоря, лучше бы они атаковали, даже если бы это укоротило наши жизни на несколько часов.

Ночь прошла так же беззаботно, как и вечер, а под утро к навесу подошли наши сменщики. Дежурный кронаец передал свою броню похожему по комплекции товарищу. Третий, более широкий в кости моряк охранял своего бесчувственного командира и артефакторов. Все они расположились в центре площадки возле спящего Черныша. Урген скормил коню присыпанные каким-то порошком сухари, и раненое животное забылось тяжелым сном.

Мой усталый мозг отключился, как только ему это позволила напряженная до предела воля. Снов не было — один черный провал. Казалось, я только сомкнул веки, как кто-то тут же начал дергать меня за плечо.

— Командир, вставай. У нас гости.

Грифон нависал надо мной, закрывая собой солнце. Светило поднялось на небосклон уже давно, если судить по его расположению и моему состоянию. Спать на солнце не самая умная идея. Пить хотелось невыносимо, но, увы, вода для нас оставалась лишь мечтой. Змей вчера напомнил мне степной обычай пить конскую кровь, но, во-первых, пить кровь из друзей не самый хороший поступок, а во-вторых, я сомневался, что это поможет, — лучше прекратить мучения и, сняв броню, броситься в бой. Но пока мы еще могли драться, оставим крайности напоследок.

Переполох на башне вызвала еще одна толпа морхов. Похоже, это было совершенно другое племя, потому что в массе окружавшего башню войска получились две узкие бреши, как раз там, где находились границы между лагерями людоедов. Численность отрядов была примерно одинаковой — где-то по тысяче воинов. Если вспомнить, что я читал из записок путешественника-дворянина, пережившего рабство у морхов, — это были очень сильные племена, и на запах крови они прибыли первыми.

Взревели хриплые трубы морхов. Глухим рокотом им ответили барабаны. И тут же к подножию башни бросился штурмовой отряд. Пока людоеды добирались до верхушки спирального подъема, я заметил, что среди атакующих очень мало хорошо вооруженных воинов. Похоже, морхская молодежь решила показать удаль, не поверив рассказам соседей о «зубастости» засевшей на башне дичи.

Так получилось, что Шип и Змей вновь приняли удар на себя, но, судя по решительности морхов, сегодня достанется и нам с Грифоном.

— Грифон, надевай броню. Сил у нас маловато. Так что смена будет чаще.

Пока мы облачались в «чешую», на выходе с серпантина началась схватка. «Ящеры» работали как идеальный механизм. Ни одного прямого столкновения, каждый удар преследовал цель не убить, а причинить боль, подрубить сухожилие и самое главное — заставить огромное тело морха потерять равновесие. Остальное довершал короткий полет к камням внизу. Не уверен, что мы с Грифоном сможем так же, но, по крайней мере, попытаемся. Горка тел на последнем участке серпантина росла. Это одновременно облегчало работу «ящерам» и усложняло жизнь дежурному кронайцу. Пока он легко срубал руки вцепившимся в край площадки людоедам и ударами ноги сбивал тех, кому удавалось подтянуться.

— Пойдем присмотрим за кронайцем, — сказал я Грифону, принимая из рук Ургена жутко воняющий допинг.

Слабость ушла из тела, оставив после себя некоторое одеревенение, — именно за это я и не любил магических эликсиров: цена редко была меньшей, чем польза. По крайней мере, расхотелось пить, а это в нашем положении большое благо.

Необходимости помогать кронайцу пока не было, и мы просто смотрели вниз. Вот только смотрели не совсем туда, куда нужно. Разглядывая лагерь людоедов, мы не заметили, как поменялся контингент поднимающихся по серпантину морхов. Прямо под нами заблестели — там, где не успели проржаветь, — шлемы и наплечники. В заслон «ящеров» врезался первый из хорошо экипированных морхов.

Шип со Змеем шагнули на пару шагов назад, и нам пришлось задействовать план «Б».

Ситуация пока не стала критичной, поэтому я без спешки перетащил шестиствольник на грудь и начал методично стрелять в довольно крупные головы людоедов. Заряды быстро закончились, но мы с Грифоном все же успели очистить верхнюю площадку. После этого в дело вступили Шип и Змей.

Увы, это оказалось ошибкой — иглометы опустели, а вот морхи никак не хотели заканчиваться. Мало того, кромка площадки была завалена телами, и «ящерам» пришлось идти по трупам, что снижало наше и без того слабое преимущество.

Опытные морхи тут же воспользовались ситуацией — передовой людоед буквально нанизал себя на клинки «ящеров», отодвигая их еще на пару метров от выхода с серпантина. За ним тут же двинулся второй, третий…

Над саванной пролетел победный рев.

— Проф, перезарядка! — Я не глядя бросил шестиствольник в сторону Ургена и потащил из-за спины «младшего».

Несколько минут мы втроем сдерживали морхов, отступив на пару метров назад. И вдруг натиск людоедов начал ослабевать. Как только удалось осмотреться по сторонам, в голову пришла мысль: почему нас только трое? А затем я осознал, что не вижу Грифона на площадке.

Бывший рыцарь нашелся буквально через мгновение, но не рядом, а шестью метрами ниже — на балконе. Он уже успел расчистить вокруг себя небольшое пространство. Тяжелый рыцарский меч вращался вокруг Грифона, и с каждой секундой радиус поражения кончика отчищенного за ночь клинка увеличивался. Причем удары наносились с аптекарской точностью. Меч не врезался в тела морхов, а лишь задевал их самым острием. Но при этом солидного веса и не менее солидной инерции хватало, чтобы перерубать лицевые кости и ребра, а также вспарывать дрянные металлические и костяные щитки. Брызги почти черной крови, а местами и головы морхов разлетались с балкона во все стороны. В центре очистившейся площадки стояла настоящая машина смерти. Такого я еще не видел. На занятиях Грифон дрался по методу «медведей» и наработкам Шипа, которые постепенно складывались в особый стиль «ящеров», а сейчас он демонстрировал то, чему его учили с детства.

Понимание того, что на подобные «чудеса» с тяжелым мечом его надолго не хватит, толкнуло меня вперед. Шип попробовал пойти на обгон, но не успел.

Удар короткого копья с массивным и ржавым наконечником скользнул по наплечнику, я же шагнул вперед в неглубоком свинге, втыкая «младшего» под куцый нагрудный щиток дикаря. Еще шаг под стеночку — и, используя меч как рычаг, сталкиваю морха вниз. Это было не совсем разумно — рукоять дарийского клинка удалось удержать с большим трудом.

Дальше действовал с большей осмотрительностью. Следующий морх замахнулся дубиной — он правша, поэтому огромное тело слегка повело вправо, а значит, к краю серпантина. Без лишних затей бью соперника ногой в колено. Яростный рев превращается в испуганный и постепенно отдаляющийся книзу.

Следующий морх падает сам с арбалетным болтом в голове, как и тот, что за ним. Правда, второй выстрел прошел чуть хуже — в шею, и мне пришлось немного помочь, направив покачнувшееся тело в нужную сторону.

К балкону мы подошли одновременно с разных сторон — я и огромный морх со знакомой конструкцией из рога носорога в когтистых руках — тот самый убийца взбесившихся верховых монстров, которых я почему-то так и не видел в осаждавшем нашу башню войске.

Я не успел буквально на долю секунды. Последний морх, закрывавший своим телом вращающего мечом Грифона, качнулся в сторону, и я увидел, как длинный рог врезается в бок бывшего рыцаря. Как морх сумел увернуться от летающего меча, для меня осталось загадкой. Сильнейший удар снес с площадки закованного в броню человека, как пушинку. Два заряда в «пистоле» я хранил как последний козырь, но, увы, не успел его применить. Морх с «носорогобоем» раскинул руки в стороны и, раскрыв пасть, победно зарычал. Вот в эту самую пасть, как раз между двумя рядами острых клыков, и вошли обе иглы. Увидеть то, как огромное тело падает вниз, мне не удалось. Каким-то хитрым приемом Шип провернулся вместе со мной на довольно узкой дорожке, закрывая от врагов своим телом. Но это уже не имело смысла. Похоже, я подстрелил кого-то важного. Из лагеря монстров послышался хриплый рев рога, и морхи побежали вниз.

— Работаем иглометеми! Быстро!

Мы оперативно вернулись на верхнюю площадку и, подхватив уже заряженные иглометы, начали отстреливать тех, кто бежал по серпантину подъема. Даже успели перезарядиться и немного пострелять по отступающим от башни морхам, но затем они вышли из зоны поражения.

Конечно же морхи никуда не делись — просто решили не тратить понапрасну жизни своих воинов. Что ж, шансы уйти достойно растаяли, как снег под весенним солнцем. Хорошо хоть Грифон успел сделать это как настоящий рыцарь — в бою. Впрочем, ничто не мешает нам спуститься вниз.

Увы, тела Грифона у подножия башни не оказалось — морхи забрали нашего героя с собой. Весь день прошел в тупом ожидании непонятно чего. Жара изматывала наши тела, несмотря на то что все доспехи были давно сняты.

Ночь принесла прохладу, но, увы, не облегчение. Я так и не смог уснуть, пребывая в каком-то полуобмороке. Было так плохо, что даже жажда уже не ощущалась.

В эту ночь огромная луна рано поднялась и соответственно рано ушла, так что рассвет получился стандартным — сумерки довольно быстро размыли ночной мрак, а минут через десять заалело на востоке. Близился рассвет. Внизу почему-то зашевелились морхи. Неужели решили штурмовать с первыми лучами солнца?

Защитники одинокой башни поднялись на ноги. Надевать броню никто не стал — трястись над своими жизнями уже не было никакого смысла.

И вот первый луч дневного светила, изрядно окрашенный в красные тона, брызнул из-за горизонта. Первый луч. Как там говорил волшебник из голливудской экранизации творения Толкиена? «Я приду с первыми лучами солнца на пятый день».

Начинается пятый день с момента выхода из пирамиды и начала погони. Но — увы, чудес не бывает, и никто не придет.

Словно опровергая эту мысль и намекая на то, что чудеса существуют, вдали послышался звук рога. Это был чистый звенящий клич, так непохожий на хриплое карканье морхских сигналов.

Глаза слезились от яркого света, но я все же рассмотрел рассекающий травы квадрат имперской центурии.

Сердце гулко стукнуло, и тут же робко дала о себе знать надежда. Может, это мираж? Но нет, морхи внизу заволновались сильнее, явно обеспокоенные подобным соседством.

Замешательство людоедов длилось недолго. Большая часть тут же рванула в сторону легионеров, а меньшая побежала к башне.

— Иглометы! Урген, Еж, на перезарядку! Сейчас будет жарко!

Последний взгляд на построение легионеров отозвался в душе беспокойством — очень уж беззащитно выглядела плотная «коробочка» синтагмы на фоне огромной толпы морхов. За прошлый день лагерь, в котором собрались как минимум две с половиной тысячи людоедов, увеличился почти вдвое. Но пока нам нужно было побеспокоиться о себе.

Морхи настолько стремились быстро попасть на вершину пирамиды, что не только бежали по серпантину, но и устраивали живые лестницы, стараясь напрямую забраться с витка на виток. Вот только это у них получалось из рук вон плохо. Несколько «скалолазов» уже летело вниз.

— Ждем! Стрелять только в тех, кто поднимется повыше.

Расчет был прост — падающее тело наверняка заберет парочку с нижних витков, да и ущерб от падения будет больше.

Шесть стволов опустели очень быстро, как и два «пистольных». Возможно, нам еще удастся сделать перезарядку, но это вряд ли, так что мы взялись за арбалеты. Шип и Змей оперативно облачались в броню и уже готовились встретить морхов на верхней площадке, но «гостей» они так и не дождались. Внезапно морхи, облепившие обращенную к подходящей центурии сторону, начали сыпаться вниз. Причем не просто так, а утыканные длинными стрелами. И эти стрелы я моментально узнал.

Как?! Откуда?!

Толпа морхов не смогла остановить стального контура легионеров, усиленного как минимум парой сотен драгун. Конечно, их движение замедлилось, но наши спасители неуклонно продвигались к башне. Штурмующие наше убежище морхи застыли в нерешительности. Они не могли ни атаковать, ни отступить, потому что в этом случае им придется выйти на обстреливаемую сторону. Те, кто был на нижних витках серпантина, просто спрыгнули, остальные также попытались последовать их примеру — спрыгивать с семиметровой высоты намного легче, чем карабкаться вверх. Но все равно хватало «счастливчиков», сорвавшихся вниз и по достоинству «оценивших» твердость каменной площади.

Спустя казавшиеся бесконечными полчаса квадрат центурии приблизился к подножию башни. Вверх по серпантину тут же потянулась цепочка воинов. Причем это были не легионеры, а драгуны. Они не вступали в контактный бой, а просто расстреливали морхов практически в упор. Через пару минут все башня была облеплена людьми, которые продолжали стрелять во все стороны. На верхнюю площадку поднялся Мороф — с этим «цыганом» начался мой поход, с ним же он и закончился.

Напряжение схлынуло, и я едва не брякнулся в обморок, словно растроганная девица, — хорошо, хоть сразу пришел в себя. Для начала нас напоили, причем обратно фляги пришлось отбирать силой у всех, только Шип проявил завидную выдержку, вернув почти двухлитровую посудину всего лишь после пары глотков.

Времени на разговоры не было. Несколько драгун с помощью профессора и Змея разбудили Черныша и приготовились осторожно спускать вниз одуревшего от магической отравы коня.

Мы покидали башню, огрызаясь острыми стрелами. С каждым витком спуска мне становилось все хуже, а к подножию башни меня буквально снесли на руках. Стальной контур центурии принял под свою защиту спасенных и начал продавливать себе путь сквозь толпу безумно орущих морхов. Мной же занялся легионный целитель. Визитной карточкой этого мага была освежающая волна с едва уловимым запахом сирени. В голове сразу посветлело, и я высвободился из бережно поддерживающих рук. Но только для того, чтобы тут же крякнуть в крепких объятиях Лована. Лишенный дара речи центурион не мог ничего сказать, но его взгляда вполне хватало.

— Я тоже рад тебя видеть, старик.

Весь день и большую часть ночи мы шли через саванну. Удачный «график работы» луны позволял двигаться без остановок. Постоянное давление морхских масс постепенно превратилось в наскоки, а затем лишь в редкие вылазки. И это неудивительно — весь путь синтагмы был усеян телами морхов. Хватало потерь и среди людей, но пока нам удавалось забирать с собой и раненых, и погибших, не оставляя тел на поживу людоедам.

Неспособных двигаться несли драгуны. Иногда по безмолвной команде Лована, озвученной воплями тирахов, отряд останавливался. Драгуны аккуратно опускали тела на землю, натягивали луки и пускали тяжелые стрелы по высоким траекториям в сторону отступающих масс морхов.

Луна ушла за горизонт, и во внутренних рядах боевого построения центурии вспыхнули факелы. К тому же посреди отряда на высоком копье зажегся алхимический фонарь Ургена. Вся остальная саванна канула во мрак.

Последний отчаянный штурм людоеды предприняли в тот момент, когда мой нос уловил соленый запах моря.

— Сод! — пронесся над рядами вопль тирахов.

— Гу!!! — ответил ему рев легионеров, и тут же в стену щитов врезалась масса морхов.

Внезапно ночь расцвела красными сполохами, заставляя всех посмотреть в сторону моря. Почти два десятка кораблей были подсвечены огненными шарами, которые неслись в нашу сторону. Пролетев над построением легионеров, снаряды врезались в толпу морхов, разливаясь морем огня.

Все — шах и мат!

Глава 10 ДЕМОНОЛОГ

Плавные покачивания убаюкивали меня, мягко склоняя ко сну, но я решительно тряхнул головой и вновь взялся за свитки. Весь текст был помечен знаками, которые сообщали о важности написанного, — это постарался Урген, чтобы максимально облегчить прохождение ускоренного курса демонологии. Конечно, можно было не напрягать глаза, а просто спросить у профессора, но что-то подсказывало мне, что в схватке с демоном ученый не всегда будет рядом, как и его подробные записи.

Так, нужно сделать перерыв, а то что-то засиделся.

Встав с приколоченного к палубе стула, я осмотрелся вокруг. Адмиральская каюта «Веселой Устрицы» умудрялась совмещать в своем дизайне строгость и роскошь. Везде преобладали цвета рода Гвиери — черный и серебряный, — впрочем, золота тоже хватало.

Осмотрев роскошную кровать и невольно проведя рукой по чистой одежде, я вспомнил, с каким наслаждением мылся после стольких дней постоянного ношения брони. «Чешуя» висела здесь же, на специальной подставке, но пока мне было трудно смотреть на нее без отвращения.

Прошло уже три дня с того момента, как эскадра из восьми разнокалиберных суден покинула бухту Скарда, увозя отряд не совсем нормальных путешественников и «саркофаг» с самым настоящим демоном.

Как выяснилось, никакого волшебства в нашем спасении не было: только холодный расчет и верность моих друзей — как двуногих, так и четвероногих. Да, именно Хан со своей подругой явились в бухту и буквально потребовали следовать за ними, высказав свои требования грозным рычанием. На флагмане находился Мороф, который прекрасно знал Хана и на что он способен, поэтому к поведению хищника отнеслись с пониманием.

Что же касается центурии гвардейского легиона, то о ней позаботился Лован. После моего отъезда немой центурион не стал отсиживаться в столице, а решил дождаться меня в поместье Маран, ставшем столицей моего графства. Именно сюда прилетел голубь с посланием от Тороха. Начальник тайной канцелярии проявил похвальную расторопность, и его люди вовремя приняли моих гонцов. Барсук тут же отправился на лечение, а Сом поскакал в Сатар, но к отплытию эскадры не успел.

Получив важные известия, Лован решил, что «кашу маслом не испортишь», и отправил послание в Сатар с требованием готовить к походу все корабли рода Гвиери, а не одну «Веселую Устрицу», как было сказано в приказе. Следом за первым голубем отправился второй — к сентару гвардейцев Тауху Соло.

Закончив с письмами, Лован посоветовался с Куратом и Морофом, в результате чего утром в сторону замка Торнадо выдвинулись три сотни конных драгун.

Таух Соло сработал оперативно — пришедшие из бухты у замка Торнадо груженные драгунами корабли задержались в Золотом Городе лишь чуть больше суток, а затем приняли на борт легионеров второй центурии пятого легиона внутреннего круга дислокации.

— Хан.

Пепельная голова высунулась из-под полога кровати, я же подошел к столу со всяческой снедью и, взяв кусок копченой свинины, показал его волку.

— Будешь?

Хан презрительно фыркнул и спрятался обратно.

Ну конечно, в отличие от людей, волк в саванне не бедовал. Голода я не чувствовал, поэтому вернул кусок обратно.

А вот глоток разведенного водой вина не помешает — после приключений в саванне постоянно мучила жажда.

Чуть размяв ноги и подкрепившись, я все же не смог заставить себя вернуться к чтению — захотелось свежего воздуха. На палубе размеренно и при этом активно текла обычная жизнь. Матросы бегали по такелажу, как обезьяны в джунглях, подгоняемые криками старшины, который одним своим видом внушал уважение к такой важной должности. Иногда казалось, что обладатель шикарных бакенбард, больше похожих на заросли кустов, важнее всех, даже капитана. Что уж говорить о каком-то там сухопутном графе, пусть даже он является хозяином всей эскадры. Впрочем, это не помешало старшине с важностью поклониться при моем появлении. И уже через секунду он убежал к борту, распекая очередного «ленивого кашалота».

Почти все участники похода отлеживались в каютах, и только Карн постоянно торчал на носу «Веселой Устрицы», словно не мог надышаться морским воздухом.

— Привет, — сказал я кронайцу, который сейчас больше походил на свою собственную тень. Целитель обещал полное выздоровление, но будет это нескоро. — Как самочувствие?

— Нормально, — отмахнулся Карн, так и не повернувшись ко мне.

— Хочешь, я найду того гаранта и сниму угрозу с твоей семьи?

— Я думал об этом, — медленно покачал головой моряк. — Не стоит. Что это изменит? Такие тайны рано или поздно вылезают наружу, и, честно говоря, лучше, если это происходит рано. Если мои родичи не справятся — значит, на то воля морского бога, а постоянно жить под угрозой очень тяжело. Конечно, ты мог бы навестить мой родной остров и намекнуть местным боссам, что если с семьей правителя что-то случится, то им будет очень «весело». Но в любом случае я останусь с вами, ваша милость, и буду верно служить.

Карн впервые признал мое старшинство, но мне не хотелось делать из него слугу.

— Я так долго слышал от тебя сплошные гадости, что «ваша милость» режет уши. Давай оставим все по-старому, по крайней мере, когда рядом нет лишних ушей. А на твой остров мы все-таки наведаемся.

Оглянувшись назад, я посмотрел на солидную эскадру Кровавого Моржа, теперь принадлежащую Черному Ящеру, и подумал, что земляки Карна определенно впечатлятся.

Вид эскадры навел меня на еще одну мысль.

— Старшина!

— Слушаю, ваша милость, — тут же, как из-под земли, точнее, из-под палубы, появился обладатель шикарных бакенбард.

— Передай капитану, пусть оповестит другие корабли эскадры. Они уходят в Кимкору. В Сатар пойдет только «Устрица».

В предстоящем деле эскадра мне не помощница, и поэтому она переждет драку с демоном в ближайшем имперском порту.

На берегах глубокой бухты раскинулся Сатар. Золотой Город был по-прежнему прекрасен, но в то же время не похож на самого себя. Даже не знаю, как объяснить это различие, раньше он напоминал драгоценное украшение на изящной шейке красавицы, а сейчас это же украшение словно кто-то бросил на пыльную дорогу. Сатар был безлюден. В его порту стояла только пара военных кораблей, но и они уже получили приказ к отплытию. Гладь Лазурной бухты больше не рассекали маленькие лодки рыбаков, а портовый квартал не шумел веселой кронайской толпой.

Тайный советник Гилар сумел выполнить мой приказ, и мирные жители покинули город. Конечно, в домах и катакомбах наверняка остались те, кто плевать хотел на любые приказы — жители ночного Сатара, — но даже если демон сожрет их всех, я особо не расстроюсь.

Совершив изящный разворот, фрегат ткнулся бортом в каменный пирс военной части порта и, высадив небольшую группу бойцов вместе с единственной лошадью, тут же отошел от берега. Карн с кронайцами порывался пойти с нами, но я взял только двоих «ящеров» и Ургена. Профессора тоже следовало бы убрать из-под удара, но он сам настоял на своей кандидатуре и был прав — мало ли с чем придется столкнуться в процессе уничтожения демона. Как бы я ни «подковывал» себя в отношении демонологии, до Пожирателя мне было очень далеко.

Четыре «черных» человека и не менее черный конь застыли на пирсе, с настороженностью глядя на сверкающий в полуденном свете город.

Из своего обычного арсенала я взял с собой только короткие клинки и двуствольный игломет — вступать с демоном в схватку на мечах все равно не получится. Зато в моей экипировке появились новинки — короткийстепной лук, колчан Пожирателя, в котором хранились четыре магические стрелы и белые перчатки профессора для работы с артефактами. Тонкие перчатки были надеты под бронированные аналоги и увидят свет, только когда придет их время. Честно говоря, я надеялся, что это время не придет никогда.

Осмотревшись вокруг, мы двинулись вперед и практически сразу заметили немалую группу людей, выходящих из разделявших порт и портовый квартал ворот. «Ящеры» тут же выдвинулись вперед и подняли иглометы.

— Это свои, — прогудел из-под шлема Шип, опуская свое оружие.

Через секунду я тоже узнал нового начальника отдела тайной канцелярии в Сатаре.

Буквально подбежав к нам, Гилар тут же принялся докладывать:

— Ваша милость, город очищен от гражданских лиц. В узловых точках находятся только бойцы тайной канцелярии.

— Были проблемы?

— Только с дворянами, — пожал плечами тайный советник. — Но когда появился господин Лован, все быстро успокоились.

— Да уж, он может убеждать. Так, советник, быстро собираешь всех своих и выметаешься из города. Через полколокола вы должны быть далеко отсюда.

— Но, может…

— Выполнять! — резко оборвал я слишком ретивого служаку, дабы у него в голове не появились глупые и опасные мысли.

Гилар убежал собирать своих бойцов, мы же свернули налево, пробираясь к уже знакомому месту спуска в катакомбы.

Дом менялы выглядел по-прежнему — то есть вместо каменной халупы теперь была дыра, окруженная каменной баррикадой. Лестница тоже оказалась на месте. Так что, задержавшись лишь для активации настовольных фонарей, мы быстро нырнули во мрак подземных тоннелей.

Катакомбы были настолько же пустынны, как и верхний город, — если здесь остались диггеры-бандиты, то они держались подальше от Бесовского колодца. В этом мире были только четыре безумца, стремившихся к месту пробуждения древнего демона.

Полузаваленый камнями зал, в котором мы впервые познакомились с «невидимкой», навеял неприятные воспоминания, но поколебать нашей решимости не смог.

Проверять действие ослабляющего влияния «саркофага» пробуждающегося демона на человеческий организм мы не стали и остановились у оставленной в прошлый раз черты на полу. Змей извлек из наплечного мешка похожий на конскую голову неровный кристалл, а Урген достал «поводок». Но цеплять его на «саркофаг» не стал, а посмотрел на меня.

— Давай, проф, и будем надеяться, что это сработает.

— А что нам остается! — пожал плечами Урген и сноровисто затянул ремешок «поводка» на большом кристалле.

Убедившись, что конструкция держится крепко, он осторожно отделил от «бляхи» артефакта съемную часть. Видя его напряжение, все замерли. «Пульт» оказался в руках профессора, но никто не спешил расслабляться.

— И что теперь? — не выдержал Змей.

— Нужно поместить «саркофаг» поближе к колодцу.

— Змей, — повернулся я к казаку.

— Ну не знаю, — немного помялся он, но затем решительно вздохнул и снял с пояса небольшой моток тонкого ремня.

Через минуту «саркофаг», помимо «поводка», был обвязан ремешком.

Чуть помявшись на месте, Змей снял шлем и перчатки, затем вновь взялся за оставленный «хвостик» и подошел к сигнальной черте. Коридор был слишком узким, поэтому казак начал раскручивать очень опасный метательный снаряд в вертикальной плоскости. Кристалл был тяжелым, поэтому с броском «ящер» затягивать не стал. Прошелестев, ремешок выскользнул из пальцев Змея, и «саркофаг» полетел к колодцу.

На то, что нашему метателю удастся попасть в зев колодца, мы не рассчитывали, так что результат был вполне приемлемым. Неровный кристалл несколько раз подскочил на каменном полу и замер в нескольких метрах от низкого бортика.

— И что теперь? — как заводной, повторил свой вопрос Змей.

— Ждать, — жестко сказал я и направился в сторону далекого выхода.

Мы сделали свое дело, и единственное, что нам оставалось, — это ждать. Первый раз в жизни я радовался этому процессу — напряжение дикого квеста схлынуло, мы сделали все как надо, так что дальше пусть поработает судьба, а мы просто дождемся ее вердикта.

Ждавший нас у выхода Черныш заметно нервничал и выразил свое негодование громким всхрапом. Но он тут же успокоился, когда я сел верхом и направил его к выходу из города.

Впрочем, радовался конь рано: «отступали» мы только до резиденции купеческой гильдии города Сатара. Портовый район остался позади, а Золотой квартал с белоснежным дворцом Лары в центре мы обошли с правой стороны.

Купеческий квартал находился на небольшой возвышенности, так что с балкона на третьем этаже купеческой резиденции открывался прекрасный вид на город и что самое главное, — на его южную окраину.

Черныш остался внизу, забравшись на огромную клумбу с дорогущими цветами, причем сделал он это не для того, чтобы нюхать их или насладиться формой и красками, а мы расположились за столиком на балконе. Опытный в таких делах Шип быстро нашел скрытый бар и перенес на стол две бутылки дорогого вина и четыре не менее дорогих хрустальных бокала.

Монстроподобные шлемы легли на столешницу, и ничто не мешало мне рассматривать лица моих друзей. Да, именно так — друзей. Эта троица плюс Карн и Лован, ушедший с эскадрой в море, стали моими друзьями. Бывший казак и лихой рубака Выров по прозвищу Змей чему-то улыбался, потягивая вино стоимостью два бриллиантовых империала за бутылку. Тарик Агран по прозвищу Шип — человек с выжженной душой — смотрел хмуро, но я-то знал, что он уже начал меняться. Все больше слов вылетало из уст моего помощника, и все больше эмоций отражалось на его лице.

Казалось, за последние годы я изучил физиономию Ургена досконально. Сейчас она выражала скрытый интерес исследователя к необычайному действу. Скрытый — потому что профессор знал, как я отношусь к подобным увлечениям.

Мы просто отдыхали, вкушая неплохое вино — удивительно, что подобный букет нашелся в доме прагматичных торгашей, — чуть позже мы вспомним о голоде, а затем, возможно, придется озаботиться ночлегом — ведь неизвестно, когда проснется этот до крайней степени утомивший меня демон.

Честно говоря, хотелось бы побыстрее закончить с этим делом, так что отсутствие событий начинало раздражать.

Похоже, затейница-фортуна услышала мои мысли, и события понеслись вскачь, вот только не туда, куда мы ожидали.

Отошедший к перилам Шип вдруг напрягся:

— Командир, это там случайно не имперский штандарт?

От этих слов меня словно током ударило. Я подбежал к перилам, чуть не вывалившись наружу.

— Вот дура! — Мне едва удалось обуздать зарождавшуюся панику. — Так, всем уходить на север. Я заберу эту идиотку и двинусь следом.

— А как же демоны? — опешил Урген.

— Поверь, проф, если погибнет императрица, проблема с демоном покажется нам наименьшим злом. Тебе напомнить, что творилось в прошлом году? Все, прекратили болтать! — Выражение лица Шипа заставило меня напрячься. — За мной не ходить. Это приказ. Шип, я не шучу. Если мне не удастся выбраться, на тебе контроль тайной канцелярии и все, что связано с дари.

— Но, командир… — попытался возразить мой помощник.

— Молчать! Распустились. Выполнять приказ. Если правильно помню, тогда у башни вы хором доказывали, что с этой работой я справлюсь лучше других. Все! Работаем!

Привычная команда заставила «ящеров» двигаться. Змей без приказа подхватил Ургена под локоть и потащил в сторону лестницы. Я едва успел выхватить из рук профессора коробочку с «пультом» к «поводку».

Увидев бегущего меня, Черныш тревожно вскинул голову, прекратив разорять шикарную клумбу, и дисциплинированно повернулся так, чтобы мне было удобнее подниматься в седло.

Страх за любимую придал мне сил, и я взлетел на коня, не замечая тяжести брони.

— Давай, старик, очень быстро.

Возможно, Черныш не понимал слов, но напряжения в моем голосе ему хватило. Потомок лучших представителей рыцарских и ханских пород рванул с места, словно скаковой призер. Золотистые стены домов замелькали по сторонам, как трибуны зрителей «Формулы-один». Трогать поводья не было нужды. Нужное направление было задано изначально, и Черныш самостоятельно вписывался в повороты сначала широких улиц торгового квартала, а затем узких улочек бедного пригорода.

Огромные алые полотнища с золотым драконом — после победы в гражданской войне императрица вернулась к старой традиции — словно нарочно привлекали к себе внимание всей округи. В принципе для этого они и были придуманы. Тут же мне вновь вспомнился анекдот про медведя — самым внимательным в этого городе, причем очень скоро, станет проснувшийся демон.

Преодолев последний подъем, Черныш поднял желтую пыль перед группой всадников, впереди которой стояла белая кобылка императрицы. Черныш заинтересованно запыхтел.

— Очень вовремя, — ворчливо прокомментировал я реакцию скакуна и спрыгнул на землю.

Императорские телохранители заметили меня давно и даже преградили дорогу, но, узнав сначала шлем, а затем осмотрительно предоставленное для осмотра лицо, отступили.

— Я так и думала, что ты никуда не уезжал, — надменно произнесла Лара.

Так, в таких случаях лучшая оборона — это нападение, причем максимально жесткое.

— Идиотка!

Придворная свора застыла в изумлении. Единственный, кто позволил себе кривую улыбку, был Джайме Арат. Пока все приходили в себя, мы даже успели обменяться парой фраз:

— Ладно, у этой… мозгов нет, блин, Джайме, ты же мне обещал!

— Извини, Ван, но я ее слишком хорошо знаю. Если бы вовремя не замолчал, сидел бы сейчас в дворцовых казематах рядом с Соло и обоими Дирнами.

— Даже так? — немного остыл я.

Придворные и телохранители наконец-то отошли от шока. Несколько легионеров в черных панцирях, вместе с парой смутно знакомых мне «медведей», шагнули вперед.

Оп-па! Кажись, я чуток не рассчитал, подвел страх за любимого человека, да и злость на кое-чье самомнение. Оскорбление величества — штука серьезная. А ведь они меня сейчас скрутят, и вся затея с демонами улетит в тартарары.

— Ты!!! — как змея, прошипела Лара.

Да уж, злить таких женщин очень опасно. Рука невольно потянулась к «пистолю». Джайме тяжело вздохнул и соскочил с лошади. Его шпага с тихим и печальным шелестом покинула ножны. Капитан шагнул вперед и… встал рядом со мной.

Однако!

К счастью, на этом черная полоса невезения закончилась. Хотя как сказать.

Камень под ногами вздрогнул, как при землетрясении. Искрящиеся злостью глаза Лары мгновенно стали испуганными, огромными и, как всегда, бесподобно прекрасными.

Я проследил за ее взглядом и увидел гигантский каменный гейзер. Неведомая сила подняла в воздух тонны золотистого камня. Здоровенные валуны неправдоподобно медленно падали вниз, а сверкающая пыль образовала огромное облако у самой земли.

— Это оно? — тихо спросил капитан.

— Да, — коротко ответил я, доставая из коробочки «пульт» к «поводку» и раздавливая один из двух хрупких кристаллов в серебряной оправе. Пора на этой сцене появиться еще одному персонажу.

Прошла секунда, другая, но ничего не происходило, точнее, ничего такого, на что мы рассчитывали. Зато показался освободившийся демон — в желтом облаке образовалась огромная человеческая фигура. Она плыла над зданиями города, которые рассыпались, словно песочные домики. Причем плыла в нашу сторону.

Что именно привлекло внимание демона — толпа людей или эти чертовые полотнища с драконом, — было не так уж важно. Судя по скорости его продвижения, уйти от демона будет проблематично даже верхом. А главное, он уходил от места, где теоретически должна была пробудиться демонесса. Наш с Ургеном план рассыпался, как карточный домик. Нужно было что-то делать. Хотя почему «что-то» — запасной план был готов уже давно, но мне не хотелось не то что воплощать его в жизнь — даже думать об этом было боязно.

— Джайме, увези ее.

— Не бойся, я не подведу. — Джайме повернулся ко мне и взглянул в глаза. — Удачи, граф.

— Удачи, капитан.

Я не смог удержаться, чтобы напоследок не посмотреть на любимое лицо. Ярость еще не до конца покинула его, но там уже поселился страх — страх за меня.

— Ван!

— Уезжай, солнышко.

— Я никуда не поеду! — взвизгнула императрица и спрыгнула с седла, едва не запутавшись в длинном плаще, но тут же попала в руки Джайме.

— Отпусти!

— Директива «щит»! — выдал малопонятную фразу капитан, и телохранители моментально образовали вокруг императрицы защитное построение, даже не думая мешать капитану, буквально забросившему императрицу обратно на коня.

Да уж, капитан действительно хорошо знал свою госпожу.

Избавившись от страха за Лару, я с легким сердцем вскочил на Черныша. Шлем с жуткой личиной вернулся на голову, но не для того, чтобы испугать демона, — скорее, он скрывал мой страх.

Черныш тревожно всхрапнул и, изогнув шею, покосился на меня. Он привык доверять своему всаднику, поэтому без лишних понуканий рванул вперед. Возможно, его успокаивало, что мы поскакали не на демона, а чуть в сторону. А вот меня это не радовало, потому что я знал, что будет дальше.

Стены домов пригорода Сатара вновь замелькали по сторонам. Черныш ввинчивался в теснину улочек, как капля ртути. Я даже не заметил, когда утробный рык, большей частью звучавший где-то в инфразвуковом диапазоне, сместился сначала в сторону, а затем за спину. А это значило, что пора разворачивать Черныша.

Резкий рывок поводьев изменил направление нашего движения. Еще пару секунд мы скакали между домами, а затем вдруг вылетели на открытое пространство. Такое впечатление, что кто-то перенес в город полосу пустыни. На «просеке» где-то с полсотни метров шириной от домов остался только рыжий песок. Стоявшие рядом по бокам здания выглядели как песочные творения детей после дождя. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь прошел демон. Да и он сам маячил впереди. Если задуматься, можно было бы вычислить, насколько увеличилась его скорость, но думать мне было некогда.

— Стоять, Черныш!

Конь дрожал всем телом, но вбитая с жеребячьего возраста команда сработала, и он послушно замер.

Шлем удобно устроился на луке седла, а латные перчатки просто упали на песок у копыт Черныша. Степной лук покинул притороченный к седлу чехол. Тонкие белые перчатки защищали пальцы от воздействия артефактной стрелы, но я все равно почувствовал легкое покалывание. Время тянулось, как патока. Стрела легла на сжимающие лук указательный и большой палец левой руки, и начертанные на древке руны скользнули по белому материалу. Щеку неожиданно обожгло, словно кто-то плеснул кислотой.

Зря я снял шлем! Да только стрелять на таком расстоянии в шлеме очень сложно. Впрочем, боль тут же ушла, словно улетела вслед за мелькнувшей в воздухе стрелой.

Через пару ударов сердца вой впереди изменил интонацию и, пройдясь по всему диапазону, выскочил в ультразвук.

Нахлобучив шлем обратно, я дернул поводья.

— А теперь ходу, Черныш, ходу!!!

Подгонять перепуганного коня не потребовалось, и мы сорвались с места, как гоночный болид. Только через несколько секунд я понял, что делаю что-то неправильно. Демон движется быстрее лошади, а на открытой «просеке» мы совершенно беззащитны.

Словно по заказу, впереди показался полуосыпавшийся выход на одну из улиц юго-западного направления — она шла под небольшим углом к «просеке», но здесь, по крайней мере, нас защищали уцелевшие дома.

Осторожный взгляд за спину показал довольную неприятную картинку — дома позади нас рассыпались в труху. Краем сознания я заметил, как пару раз в облаке ржавой пыли попадались алые вкрапления. В отличие от оседавшего на землю песка, эти вкрапления сбивались в плотные тучки и летели к демону. Я догадывался, что это могло значить, и догадка была очень неприятной.

Рев демона превратился в нечто совсем уж непередаваемое. Черныш в очередной раз вздрогнул и ускорился.

Все, его понесло.

С моим скакуном такого еще не было — хорошая порода и правильное воспитание сделали из него настоящего бойца, но всему есть предел. Даже удивительно, что он не сорвался раньше.

Черныш, едва не визжа от страха, резко свернул на очередном перекрестке, а это меня не устраивало. Из возможных решений проблемы в голове почему-то всплыл только трюк дари с деревом и крюком, а впереди показалась подходящая веревка, натянутая между домами. В дни праздников на таких веревках вешались фонари. Оставалось только поднять руку и привстать в стременах. Что я и сделал.

Если честно, это был не очень умный поступок.

Нечто подобное я испытывал только на аттракционе «бомбер». Вселенная бешено завертелась вокруг меня. Хрипение Черныша затихло где-то вдали, зато было отчетливо слышно, как лопнула принявшая меня веревка. К счастью, моей хватки хватило, чтобы рухнуть не на улицу, а залететь на плоскую крышу двухэтажного дома.

«Чешуя» позаботилась о моем теле, а вот остальному повезло меньше. Лук чудом уцелел, но толку от него, если стрелы в колчане наверняка поломались. Так что мне оставалось только смотреть на приближающуюся смерть.

Внезапно еще одна мысль обожгла мозг. Нервно покопавшись в кармашке на поясе, я с облегчением извлек коробочку с «пультом». Профессор подобрал надежный футляр для своего сокровища.

Все это произошло за считаные секунды, поэтому мне удалось хорошо рассмотреть приближение демона. Похоже, он уже устал и теперь не оставлял за собой просеки из песка, а только «распылял» верхние этажи зданий, чтобы не задевать за них. Через пару секунд он доберется до меня и, если не ошибаюсь, превратит в алую тучку. Тело демона стало плотнее и, кажется, немного меньше — он возвращался в реальный мир, мир живых, но здесь ему были не рады.

Как это бывало и раньше, усталость полностью выдавила из меня страх перед смертью, и я с каким-то извращенным любопытством рассматривал древнего мага, превратившего самого себя в демона. Теперь можно было рассмотреть, что его новое тело будет красно-черных оттенков. Полусформировавшееся лицо смазывал дрожащий воздух, но оно наверняка выглядит неприятно. Демон замедлился.

Устал, бедняжка. Эх, будь у меня хоть одна стрела…

Сначала я не понял, что произошло, потому что в окружающем мире ничего не изменилось. Точнее, это я не заметил изменений, а вот демон заметил. Он резко остановился и повернулся на север. И только после этого я увидел, как над кратером, из которого выбрался демон, поднимается еще одна призрачная фигура. От сдвоенного крика демонов я на пару секунд выпал из реальности, а когда пришел в себя, демон уже был далеко, направляясь к застывшей над городом коричнево-желтой громаде. В воздухе разлился запах гнили. Только после этого я осознал, что у первого демона тоже был свой запах — запах сухого тлена, в котором чувствовались тысячелетия. А вот его «подружка» откровенно воняла.

Казалось, демонесса только в этот момент заметила приближающегося соперника. Она сорвалась с места, и через пару секунд два демона столкнулись. Дом подо мной подпрыгнул на месте, крыша проломилась, и я рухнул вниз. Тут же на меня сверху свалился большой кусок стены. Кажется, внутри что-то сломалось, несмотря на защиту, потому что каждый вздох охватывал легкие волнами боли. Ей вторила боль в сломанных ногах.

А за пределами полуразвалившегося дома продолжалось сражение, но я мог судить о течении «матча» лишь по издаваемому соперниками шуму. Воздух словно кипел от самых невероятных звуков, буквально разрывавших мои барабанные перепонки.

Казалось, что это длилось вечность, и внезапно все звуки стихли. Конечно, очень хотелось, чтобы два монстра уничтожили друг друга, но мне вряд ли столь повезет — и так уже весь лимит удачи был исчерпан.

Ну и чем встречать гостя?

Для начала я с трудом выполз из-под стены, точнее, попробовал проделать это в очередной раз. Как ни странно, вторая попытка оказалась более успешной — может, пока демоны дрались, я успел отдохнуть. Впрочем, сил хватило только на это. Лежа достал коробочку с «пультом» и без лишних размышлений раздавил второй кристалл. Ничего не произошло. Хотя какой должна быть реакция, я и сам не знал.

И что теперь? Конечно, есть еще обломки стрел, но как воткнуть их в демона? Руками? Внезапно в голове вспыхнули воспоминания из детства. Мне шесть лет, и казавшийся чуть ли не добрым волшебником дядя подарил мне пистолет, стрелявший палочками с присосками.

А почему бы и нет?

Процесс извлечения стрел из заплечного колчана был долгим и очень болезненным. Падение внутрь дома еще раз повредило артефакты — одна стрела обломилась у самого наконечника, а от двух других остались только короткие черенки разной длины. Впрочем, мне хватит. Едва не ухватив стрелу правой рукой, я вспомнил, что тонкая перчатка на этой руке не перенесла моих потуг изобразить из себя Тарзана. Хорошо хоть левая сохранилась — грязная, зато целая.

Черенки вошли в стволы, но их пришлось практически заталкивать, что снижало шансы на успех моей задумки до смехотворного уровня. От сосредоточенной работы, сопровождаемой сопением и постаныванием, меня отвлек шорох камней. Я взглянул вверх и увидел, как через остаток стены переползает кошмарная тварь. Сначала я не узнал черно-красного демона — цветовая гамма осталась та же, а вот общий вид сильно изменился. Он стал раза в три меньше. Лишь отчасти гуманоидное тело демона передвигалось по-паучьи. Ему в этом помогали четыре дополнительные конечности в виде тонких и длинных щупалец.

Теперь демон выглядел вполне материально. Да и в его глазах — если так можно назвать щели в жуткой маске с алым свечением внутри — чувствовались зачатки разума. Разума пока еще звериного, но все же… Демон с любопытством разглядывал того, кто посмел доставить ему столько беспокойства. Слабость накатила волной, и я подозревал, что не без помощи демона. Сил, чтобы поднять руку, уже не было, мне лишь удалось положить «пистоль» на грудь, расположив его в правильном направлении.

Демон насторожился и чуть отшатнулся. Я нажал на курок, но игольник лишь сухо щелкнул — обломок стрелы застрял в стволе. Не раздалось ни одного дополнительно звука, но я не сомневался, что демон смеется. Он качнулся ко мне, и я повторно нажал на курок — больше для того, чтобы успокоить совесть, даже не надеясь на результат. О том, что игольник сработал, как нужно, я узнал по дикому воплю демона. Узнал за мгновение до того, как провалиться во мрак.

Ну вот и все. Конечно, уходить из полюбившегося мне мира не хотелось, но душу грела мысль о том, что я все-таки сдал экзамен на демонолога.

ЭПИЛОГ

Пыль оседала над полуразрушенным Сатаром. Золотой Город напоминал сломанную драгоценность. Но это ничего, скоро сюда придут строители-ювелиры, и родина императрицы засияет с новым блеском. Но не это сейчас терзало душу Лары. Она все же сумела переубедить капитана и заставила его направить кортеж в Сатар.

Когда они въехали в город, по развалинам уже ползали люди из тайной канцелярии. Они искали то же, что и Лара, — тело графа Гвиери. Слезы на щеках императрицы уже успели высохнуть, оставив на макияже заметные следы, но ей едва ли не впервые в жизни было плевать на собственную внешность.

За последние двадцать минут она прокрутила в голове все те месяцы, что была знакома с Ваном Гвиери, и поняла, что совершенно не знает этого человека. Она не верила в его сказки, и вот в центре Сатара сошлись два демона. Она считала его легкомысленным и поверхностным, но при этом люди, хоть как-то имевшие отношение к графу, менялись на глазах. Ярким примером был бретер из провинции. Ходили слухи, что после скандала и несостоявшейся дуэли имел место жесткий разговор между графом и бретером. После него молодой и горячий южанин не стал искать мести, а, наоборот, устроил неприятности взбалмошной маркизе. В результате — несколько смертельных дуэлей и полное отсутствие поклонников у виновницы ссоры бретера с графом.

Что уж говорить о близком окружении Вана. Племянница графа плохо сжилась с придворными фрейлинами, но при этом застенчивая девушка ввела всех в ступор, когда в саду императорского замка на императрицу прыгнул одурманенный каким-то наркотиком садовник. Этот странный танец с веером Лара уже видела в исполнении хтарки, разница в движениях была, зато результат оказался одинаковым — оперенная смерть в глазу несостоявшегося убийцы. Все эти кусочки мозаики создавали общую картину очень неординарного человека. А как, скажите, отнестись к тому, что вся верхушка империи — без сомнения, преданная императрице — пыталась ей перечить только потому, что об этом попросил граф Гвиери?

И последнее, но самое важное для любой женщины — вся ярость и негодование растаяли, едва Ван бросил на нее тот прощальный взгляд. Так смотрит тот, кто готов отдать жизнь за любимую, как бы она к нему ни относилась.

Очередной спазм перехватил горло Лары, и казалось бы уже закончившиеся в организме слезы вновь потекли по щекам.

Странная активность бойцов тайной канцелярии привлекла внимание капитана. Фискалы образовали защитный периметр вокруг полуразрушенного здания, оставив внутри только понуро опустившего голову вороного коня, который выглядел самым несчастным существом в этом мире.

Когда эскорт императрицы подъехал ближе, трое воинов в черной чешуйчатой броне как раз выносили на дорогу тело в черном же доспехе. Это были люди, имеющие мрачную славу «ящеров». Телохранители повелительницы огромного государства не рискнули подходить к ним ближе, но Лару это не остановило.

— Ван! — Она рухнула на колени рядом с телом. Ни глухой шлем, ни стандартная броня не могли обмануть влюбленную женщину. — Позовите целителя!

Придворный целитель словно ждал этой команды. Двое из троицы черных бойцов помогли магу снять броню с графа, а вот третий «ящер» повел себя очень странно — он просто сел на землю, всем своим видом напоминая беспомощного ребенка.

Пока маг водил руками над телом Вана, Лара даже боялась дышать. Под руками целителя тело графа неожиданно вздрогнуло, и он открыл глаза.

— Ван! — Лара наклонилась над любимым. — Ван!

— Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо, — прошептал он, и тут его тело задергалось в судороге, а затем обмякло.

Мир затуманился в глазах императрицы, что-то внутри оборвалось. Ей казалось, что она наконец-то поняла какую-то очень важную для нее тайну, но как только взгляд зацепился за лицо целителя, все мысли вылетели из головы.

— Что?

— Увы, ваше величество.

— Он мертв? — прошептала Лара.

— Пока нет, но скоро.

Сидевший на дороге «ящер» стянул шлем. Под ним оказалось усталое лицо человека, мало похожего на воина. Вдруг черты лица человека в броне исказились, и он заплакал. Эти слезы словно придали Ларе сил.

— Вы же маг! Сделайте что-нибудь! — Увидев, что целитель напрягся после ее слов, императрица взбесилась. — Да бросьте свои тайны! Это всем известно!

— Увы, ваше величество, — вздохнул целитель. — Ни я, ни кто-либо из моих братьев ничего не сможем сделать. Сейчас в теле графа живет заклинание-убийца, и справиться с ним могли бы разве что древние маги.

— Что?! — вдруг вскочил на ноги плакавший «ящер». На несколько секунд он застыл, а его глаза потеряли осмысленный вид. — Точно, вот я идиот!

Не похожий на воина человек быстро забежал в здание и через секунду вернулся оттуда, с натугой неся в руках странный прозрачный камень. Он уронил камень возле тела и начал горстями счищать с него какую-то отвратительную слизь.

Глаза императрицы расширились от удивления, когда она увидела, что этот явно сошедший с ума человек начал заталкивать желеобразную массу в рот Вана.

— Глотай, сволочь, глотай!

Лара растерянно оглянулась на своих телохранителей. Они сделали шаг вперед, но остановились, увидев направленное на них странное оружие, состоящее из множества трубок. От «ящеров» веяло таким бешенством, что императрице стало жутко.

— Ты, — сошедший с ума человек прекратил свои безнадежные попытки и ткнул пальцем в целителя. — Сделай так, чтобы он глотнул.

— Это бессмысленно, вы не понимаете… — Внезапно степенный врачеватель замолк, почувствовав, что в его голову уперлись все шесть стволов странного оружия.

— Делай то, что сказали, иначе у тебя появится шесть лишних дырок в голове.

Каронторэ — первый кормящийся прайда Черного Клыка — отдыхал после вечерней трапезы. Внезапно его покой был нарушен — в пещеру, нарушая все правила приличия, влетел его «младший». Правитель всех дари северной части Темного Леса недовольно поморщился.

«Похоже, я поспешил дать ему имя», — подумал он, жестом позволяя «младшему» говорить.

— Старший, я принес прекрасную весть, — с восторгом заявил «младший». — К нам вернулся Господин.

— Что? — вскрикнул Каронторэ. В отличие от юного дари, старший вместо восторга почувствовал леденящий душу страх. Он-то знал, что на самом деле представляют собой Господа и чем грозит их возвращение.

Он не был бы первым кормящимся, если бы не владел собой. Каронторэ быстро успокоился.

— Говори все.

По маловразумительному рассказу «младшего» первый кормящийся понял, что три прохода ночного светила назад в одной из бухт поросшего Темным Лесом побережья появился корабль людей. С него сошли несколько человек в черной броне и два волка. Береговая охрана не посмела напасть, потому что узнала в волках жутких вордораков — цепных зверей Господ. Храбрейшие воины-дари трусливо сидели на деревьях и смотрели, как один из пришельцев, почему-то сильно хромавший, сбросил в глубокое ущелье какой-то предмет. Затем этот человек приколол кинжалом к дереву небольшую записку. После этого люди вернулись на корабль.

А еще через один проход ночного светила маги дари почувствовали пробуждение Господина.

Два полных цикла сотни магов и десятки тысяч воинов пытались совладать с обезумевшим Господином. Единственное, что им удалось, — перенаправить древнего демона в сторону человеческих королевств, заплатив за это третью лучших жителей Темного Леса. И все это время «хранители традиций» пытались понять смысл оставленного человеком послания, в надежде получить хоть какие-то ответы. Но никто так и не смог понять, что может значить надпись: «ПОДАВИТЕСЬ, ТВАРИ».

За два месяца демон разворотил половину Темного Леса, но как только вышел к границе Вольных Королевств, ему неожиданно стало плохо, и разросшаяся до неприличных размеров туша взорвалась черно-красными ошметками. Увы, на этом запасы «поводков» закончились, да и демон с ними. Больше в эти игры я не играю. И вообще что-то не особо тянет на приключения, хоть сия чаша вряд ли меня обойдет.

Профессор назойливо вгрызается мне в череп, требуя двинуть легионы в морхскую саванну, дабы изучить заброшенные города. Имперский совет стучит в ту же черепушку, пытаясь направить вышеупомянутые легионы в Темный Лес. Все как-то вдруг поверили в дарийскую угрозу. Вторично забеременевшая Лара, наслушавшись кровожадных придворных, послала их далеко, и они пошли… ко мне. В общем, скучать в этом мире мне не придется. Возможно, я даже опишу свои новые приключения в мемуарах, а возможно, это сделает кто-то другой. Жизнь покажет.

Григорий Шаргородский Оценщик. Человек с тенью

Пролог

Чуть зеленоватую воду, с вихрями пузырьков, изумрудными листиками и жгутами желтых водорослей подсвечивало лишь сияние специального планшета, надежно защищенного от попадания влаги. Это устройство, конечно, слабовато для основных расчетов, но фор Симеону легче думалось именно в такой среде. Увы, всплывать все же придется, чтобы перейти к более сложным вычислениям.

Поднимаясь к поверхности, предсказатель специально поддел головой лист кувшинки, позволив себе немного ребячества. Это разбавило тревожные мысли, но не до конца – слишком уж тяжкие думы вертелись в его голове.

Длинные коричневые пальцы с перепонками у основания цепко ухватились за край пруда-бассейна. Симеон нащупал ногами ступени и выбрался на мокрый от брызг увлажнителя камень. Шлепая по полу втянутыми ступнями с более основательными перепонками, предсказатель направился к выходу из личной купальни.

Как и любой представитель его расы, провидец обладал потрясающими адаптивными способностями и мог как ходить прямо, подобно людям, так и, по-особому раскорячившись, передвигаться на всех четырех конечностях. Второй вариант позволял быть очень мобильным и прыгучим. В отличие от тех же старейшин, Симеон предпочитал ходить прямо, особенно учитывая планшет в руках.

Перейдя в кабинет, он уселся в дорогое офисное кресло и быстро пробежался взглядом по целому комплексу из полудюжины мониторов, на которых мелькали непонятные непосвященным графики и расчеты. Добрая половина отображала котировки крупнейших мировых бирж, но остальное все же относилось к предсказаниям. Прорицатели уже давно не зацикливались на камушках, костях и перьях, опираясь на свой магический дар и математические расчеты, позаимствованные у человеческих ученых.

И вообще, последние пятнадцать лет Симеон не переставал благодарить судьбу за то, что в годину испытаний она подтолкнула его к Вратам. Тогда обвиненный в умышленно ложном предсказании юноша вынужден был шагнуть в неизвестность, даже боясь думать о том, что на чужбине его ждет беспросветный мрак неопределенности. Но все оказалось с точностью до наоборот. Его ждал свет. И свет не простой, а сияние компьютерных мониторов, ставших окном в невообразимо огромную цифровую вселенную.

Симеон быстро пробежался мягкими, надежно скрывшими выдвижные когти подушечками пальцев по специальной клавиатуре, запуская алгоритмы проверки данных. Пока зашумевший вентиляторами вычислительный комплекс пережевывал информацию, предсказатель подавил в себе желание полазить по Ютубу в поисках смешных роликов – не до этого. Ситуация складывалась не самая приятная. Если он не ошибся, грядет новый кластер сложностей в межрасовых отношениях жителей Женевы. А эти самые отношения вещь настолько тонкая, что любая трещина может перейти в катастрофу. И это Симеона совершенно не устраивает. Ему нравилось на Земле практически все – начиная с Интернета и заканчивая кукурузными палочками.

Симеон любил не только общаться с людьми в чатах, но и выбираться в Белый город, надев костюм и нацепив пусть неудобную, но такую модную шляпу. Мало того – в свое время, когда конфликт с французами поставил все под угрозу и возникло Мраколесье, предсказатель первым подал свой голос на общем совете «знающих» за Большую мимикрию.

Тогда старейшие и самые умные представители его расы решили принять не только исподволь навязываемое людьми название «гоблины», но и избирать для себя новые, человеческие имена. Сам прорицатель уже давно даже мысленно называл себя не Туайтаохотом, а фор Симеоном.

Ну, с именами как раз было проще всего. Мастера проклятий и предсказаний лучше всех понимали важность сокрытия истинного имени под новым, пока еще не привязанным к сути и судьбе. Так что меняли эти самые имена как перчатки. А вот в отношении общего названия эмигрировавшей на Землю части его расы аналитический разум прорицателя иногда взбрыкивал. Ну не похожи они на персонажей земного фольклора! Если уж сравнивать, то с антропоморфными лягушками, да и то с огромнейшими оговорками.

Вслед за гоблинами новый статус приняли и представители третьей расы «пришлых». Тут тоже, как любят говорить люди, все притянуто за уши. Новоиспеченные орки внешне скорее напоминали плоскомордых, прямоходящих горилл. Но отсутствие шерсти и зеленовато-коричневый оттенок кожи для людской фантазии оказались важнее, чем другие отличительные черты.

С именами у здоровяков прошло не так гладко, но все равно им пришлось смириться – слишком уж груб и заковырист у них язык, что при чрезмерно вспыльчивом характере создавало массу проблем. Сразу вспоминается случай, когда Трурхартараст – помощник главы комиссариата города, чье имя с оркского переводилось как «высокий столб», – чуть не убил простой пощечиной посла Норвегии, почтительно назвавшего его уважаемым Турхатостом. А все потому, что в переводе с оркского это звучало как слишком короткий мужской детородный орган. Так что переименование пусть туго, но прошло. Ретроградов, конечно, хватало, но это всего лишь шероховатости. Да и с проклятиями у орков тоже все далеко не так просто, как кажется.

А вот кого от нового названия коробило и выворачивало, так это эльфов. Они тоже напоминали персонажей книг Толкина очень отдаленно – лишь формой ушей да запредельной надменностью. Но, слава духам предков, уже семьсот лет после Великого Проклятия остроухие могут лишь беситься – на радость гоблинам. Не было у них прежней власти ни в родном мире, ни тем более на Земле.

В итоге все утряслось, и прогнозы, немалую часть которых составлял сам Симеон, оправдались. Люди, нацепив на «пришлых» ярлыки из своих собственных сказок, успокоились. Ксенофобские настроения пошли на убыль, причем не только в людской общине Женевы, но и на всей планете. Именно этого и добывались инициаторы Большой мимикрии. На лингвистические проблемы человеков им по большому счету было плевать.

Резкий звуковой сигнал вырвал прорицателя из воспоминаний. Коричневая кожа на надглазных дугах пошла тревожными складками.

– Все же беда нас навестила, – задумчиво чирикнул предсказатель на высшем эльфийском.

Чуть подумав, он перешел в еще одну небольшую комнату, стилизованную под «отнорок» – традиционное жилище его далеких предков. Неровные стены были покрыты затвердевшей слизью, с вкраплениями блестящих ракушек и рыбьей чешуи. Чтобы перепроверить расчеты, Симеон решил обратиться к классическому способу гадания. На слепленном из той же слизи постаменте находился панцирь ухти. В нем лежали различные позвонки, перья и гладкие камушки. Встряхнув панцирь, предсказатель тонко запел. Пузыри на шее вздулись, чтобы взять особо высокие ноты.

Казалось, что от звуковой вибрации слизь на стенах размягчилась и пошла волнами, но это была лишь иллюзия.

Сильный удар еще раз заставил содержимое панциря подскочить и перемешаться.

– Шайсе, – по-немецки рыкнул предсказатель и добавил четырхбуквенное, популярное у американцев ругательство, а закончил на новомодном русском. – Хоть бы комп не глюкнул, потому что этот расклад еще хуже.

Даже не подумав об одежде, гоблин вышел из своих апартаментов в общинном подземелье и направился в зал Высшего совета родов. Нужно спешить пока засидевшиеся после ежедневного собрания старики не начали расползаться по своим отноркам.

Зал был нарочито архаичен. Середину большой сводчатой пещеры с неровными, зализанными стенами занимало круглое озерцо, на берегах которого и расселись старые гоблины. Их тела не обременяло ни единого клочка ткани или шкуры, так что зрелище растолстевших, пузатых и порой обросших терапевтической плесенью земноводных было не самым приятным.

Под темными сводами разлетались квакающие, щелкающие и свистящие звуки. Если честно, Симеон не очень любил родной язык, предпочитая эльфийский и несколько земных, но обратись он к этим реликтам как-то иначе – будет попросту проигнорирован. Так что пришлось внести и свою лепту в эту какофонию:

– Мудрейшие, у меня плохие новости!

Со слухом у стариков все было в порядке, так что в зале тут же воцарилась тишина.

– Говори, – произнес глава совета старейшин.

– Скоро в городе появится новый одаренный. Если ничего не сделать, то его поступки станут причиной катастрофических завихрений в потоке судьбы и повлекут за собой сотни смертей не только наших братьев, но и других разумных.

– Ты узнал его имя? – переждав многоголосый тревожный гомон, поинтересовался старейшина.

Он не стал выспрашивать подробности предсказания, потому что репутация верховного пророка уже давно не подлежала сомнению, несмотря на его молодость.

– Нет, мудрейшие, – сокрушенно вздохнул предсказатель. – Пока могу сказать только то, что с ним будет как-то связан особый комиссар Серого города.

– Хорошо, мы примем меры, – махнул лапой глава старейшин. – Когда узнаешь больше, немедленно сообщи. Объявим награду и устраним проблему.

Симеон обозначил едва заметное почтительное приседание и пошлепал к себе. Настроение было мрачным. Он ничего не знал о человеке из предсказания, даже не понимал, будут ли поступки одаренного преступными или же просто запустят цепь случайностей, но все равно вынес ему приговор. Увы, иначе нельзя – одна жизнь стоит неизмеримо меньше, чем сотни, а возможно, и тысячи.

Ничего личного – простая арифметика.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

– Назарий Аристархович, будьте любезны пройти к багажному отделению, – оторвал меня от созерцания экрана смартфона ехидный голос водителя.

Отвечать я ничего не стал. Молча выбрался из пассажирского кресла грузового микроавтобуса и направился к его задней двери.

Ерничанье старого водилы нужно просто игнорировать. Тем более что я сам виноват, просто очень уж не люблю, когда меня называют Назаркой, вот и огрызнулся пару дней назад. В конце концов, мне уже за четвертак перевалило!

С именем у меня вообще все сложно. Я так и не узнал, у кого из работников социальных служб, которые, кстати, должны были заботиться о моем светлом будущем, родилась нездоровая идея назвать меня столь диковинным образом. И ведь на этом неизвестный мне чудо-криэйтер не остановился, разродившись отчеством Аристархович. Хорошо хоть, помутнение у фантазера – а скорее всего, неудовлетворенной жизнью фантазерки – оказалось кратковременным и с фамилией он не заморачивался, несмотря на то что Петров слегка диссонировал с остальными составляющими ФИО. То, что это не подстава от биологических родителей, мне было известно из личного дела – отказник я, попал в детдом сразу из роддома.

Набрав на кодовом замке нужную комбинацию, я открыл дверь, но перед этим покосился на сидящую в относительно потасканном форде парочку охранников.

Увы, без этого в нашей работе нельзя. Мы, конечно, не инкассаторы, но в фургоне товара тысяч на сорок, причем долларов. А бывает и больше, когда в маршрутном листе значатся ювелирные магазины, но сейчас мыостановились у простой аптеки. Так что вместо бронированного кейса из недр фургона вынырнул серебряный кег. Бочонок был небольшим, но увесистым. И это при том, что жидкости там от силы литров пять.

Крякнув, я взвалил кег на плечо и пошел к двери аптеки, где меня уже встречал местный охранник.

Замена кега в специальном боксе заняла меньше минуты, причем без спешки. Одновременно я успел сделать пару комплиментов симпатичной провизорше, но, увы, безрезультатно. В своем темно-синем медицинском костюме с голубым кантом девушка выглядела эффектно. При этом она словно являлась антагонисткой стоящей в другом конце зала тетеньки в таком же по стилю, но белом одеянии. В той части аптеки продавались классические лекарства, а в этой – магические декокты. Не сказать чтобы они злобно поглядывали друг на друга, но когда открылась дверь и в зал вошла моргающая носом клиентка, то, увидев, куда направляется явно нездоровая женщина, провизор в белом недовольно поджала губы, а юная красавица едва заметно улыбнулась.

Ничего удивительного в этом нет. Прогресс неостановим, даже если он принимает такие странные для нашей цивилизации формы.

Клиентка мучительно чихнула и, не в силах выразить свое желание словами, лишь указала на только что закрытый мною бокс с электронным табло. Провизор улыбнулась и, взяв чистый пластиковый стаканчик, без затей, словно из простого кулера нацедила в него светло-голубую жидкость.

Самый популярный иммунотонизирующий декокт номер пять отпускался без рецепта, но работал убойно, без каких-либо побочек изничтожал любой вирус. Уже давно отгремели баталии между экспертами из Женевской магической академии и светилами классической медицины. Порой еще взрываются истеричными воплями какие-то старые пни, но жизнь сама все расставила по местам. После появления этого зелья в аптеках по всему миру разразившаяся на востоке эпидемия птичьего гриппа куда-то сгинула, причем так резко, словно провалилась в волчью яму. А спустя десять лет бьющие в набат об опасностях коронавирусов эпидемиологи так и остались без всеобщего внимания и, соответственно, финансирования.

Отдавшая кредитную карту и получившая ее обратно вместе со стаканчиком клиентка тут же выпила жидкость. Не скажу, что она сразу исцелилась, но на выход пошла значительно бодрее. Скорее всего, это простая психосоматика. Эффект должен наступить лишь через пару часов, а к утру она будет совершенно здорова.

Когда я отнес пустой кег, который даже без декокта стоил больших денег, и вернулся в зал с двумя кейсами, то увидел, что теперь парочка клиентов замерла у стойки с белым провизором.

Да, привычная химия еще держится и вряд ли проиграет битву окончательно. Это состав номер пять относительно недорог, а серебряные пробирки, которые я принес в кейсах, стоят намного больше и продаются на заказ. Небогатые люди предпочитают экономить и принимать химическую замену.

Теперь мы провозились намного дольше, проверяя пломбы на каждой серебристой гильзе. Закончив с этим делом, я дежурно, без огонька улыбнулся провизорше на прощание и вернулся в микроавтобус.

Как только мы тронулись с места, подал голос мой смартфон. Это был диспетчер с сообщением о срочном вызове. Так что пришлось сразу ехать в офис компании, занимающейся биржевыми махинациями. Туда я пошел практически с пустыми руками, лишь прихватив служебный планшет.

У входа меня встретила встревоженная девушка и едва ли не за руку потащила в сторону лифтов:

– Почему так долго? Петр Андреевич рвет и мечет.

– Тест проводили? – Сюда я приезжал впервые, но был уверен, что ничего нового они мне не предъявят.

В подобных случаях моя работа очень похожа на мытарства системных администраторов, которым приходится исправлять «страшные» и «безнадежные» поломки компьютеров посредством втыкая штепселя в розетку или нажимания кнопки включения монитора.

– Проводила! – возмущенно выкрикнула девушка. – Показывает, что все в порядке, но все совсем не в порядке!

Мы вошли в открывшийся лифт. Подъем на три этажа прошел в нервной атмосфере.

Наконец-то оказались на месте. Брокеры, сидящие за своими столами в больших общих залах, хоть и старались пялиться в мониторы, но по переглядываниям было видно, что с рабочей атмосферой у них так себе. Это удалось рассмотреть потому, что все стены в офисе были стеклянными.

Когда мы дошли до обширной приемной с пустующим местом секретарши и даже на вид очень дорогой дверью в кабинет начальства, я сразу же посмотрел на тумбу защитного контейнера, опасаясь, что его успели раскурочить какие-то умельцы.

Нет, все в порядке. Сверкающий зеркальными поверхностями и десятком различных табло зализанный шкаф выглядел по-прежнему презентабельно.

Первым делом я все же проверил через планшет целостность экранированного серебром встроенного сейфа. Все-таки там находился артефакт, внутри которого бриллиант в десять каратов. Убедившись, что самая ценная деталь на месте, зашел в раздел уровня энергии. Осталось чуть больше половины, и цифры показывали стабильный расход.

Ну что же, все так, как я и думал. На лицо комплекс недоверия к тому, что не пощупаешь, не понюхаешь, да и ограниченным умом не осознаешь. Несложный вердикт был тут же подтвержден главным виновником проблемы. Дверь в кабинет с грохотом открылась. Стоявшая рядом со мной дамочка сдавленно пискнула.

– Это что, черти вас дери, за дрянь мне подсунули? Почему не работает?! – взревел нависший надо мной медведеподобный директор, а возможно, и хозяин этой фирмы.

Был он явно с похмелья и в крайне отвратном настроении.

– Все работает, просто вы не в том состоянии, чтобы заметить это, – спокойно ответил я.

Неопохмеленный здоровяк скрипнул зубами и зарычал, возможно, пытаясь подражать орку, которого если и видел, то только в роликах на Ютубе.

Теперь секретарша икнула и, кажется, перестала дышать.

– Чево?! – прорычал директор, но ожидаемой реакции от меня так и не добился.

– Уважаемый, скажите, вам кто больше нравится: брюнетки или блондинки? – вздохнув, флегматично спросил я.

Подача достигла цели, и бизнесмен удивленно замер.

– Что за вопросы? – растеряв изрядную часть агрессии, спросил он.

– Так мне будет проще объяснить суть проблемы, – не унимался я, сохраняя вежливый тон. – Наверное, блондинки?

– Брюнетки, – еще больше успокоившись, парировал мой собеседник и почему-то покосился на секретаршу.

Впрочем, судя по тому, как она покраснела, можно легко догадаться о причинах его косоглазия.

– Вот представьте, – продолжил я с видом лектора на кафедре первого курса медицинского института, – вы в постели с шикарной брюнеткой. Скажите, получится у вас достигнуть совместного оргазма, если за стеной кто-то станет долбить бетон перфоратором? Очень сомневаюсь. И что тогда? Будете обвинять партнершу в том, что она недостаточно сексуальна? Или просто пойдете и настучите в бубен перфораторному дятлу?

Здоровяк на секунду завис, а затем, доказывая, что не просто так достиг своего положения, спросил, причем без особой агрессии:

– Это ты сейчас меня дятлом назвал? – И тут его взгляд вдруг стал ледяным. – А если я тебе в бубен настучу?

Похоже, его путь наверх был тернист и, возможно, кровав.

– Попробуй, – не остался я в долгу и раздвинул губы в улыбке, которую в детдоме называли оскалом.

Настроение мужика, который был на голову выше меня и почти вдвое тяжелее, снова резко сменило полярность:

– Ну и что теперь делать?

– Я бы посоветовал вам прямо сейчас отправиться в спа-салон. Выпить кислородный коктейль и пройти сеанс массажа. Или же наведаться в ювелирный магазин, где есть артефактный отдел. Если хотите ощутить олимпийское спокойствие, возьмите «белого монаха». А если просто хорошее настроение, то лучше подойдет «малая радуга». Только не берите «улыбку Дафны», даже если консультанты будут настаивать. У вас ведь тут серьезное учреждение, а не коммуна хиппи.

Бизнесмен недоверчиво хмыкнул, поэтому я добавил:

– Ментальный атмосферизатор настраивает группу единомышленников на рабочий лад и подпитывает творческие порывы. Но только если они чувствуют себя хоть немного комфортно и не напряжены в постоянном ожидании пистона от начальника.

То ли от моего достойного отпора, то ли от вежливого тона вкупе с примитивным юмором, но заказчик оттаял окончательно и даже согласился на досуге перечитать инструкцию пользователя. Он бы со мной еще и по пятьдесят граммов коньячка тяпнул, но я уже ощутил, как стремительно портится настроение, и поспешил уйти.

В кабину микроавтобуса я забрался молча и тут же уткнулся в экран смартфона. Мой угрюмый вид явно убедил водителя, что шуточки лучше попридержать.

Вот так всегда. Похоже, природа все же не считает меня ценной особью в популяции хомо и потому заложила в инстинкт самосохранения серьезный баг. В момент опасности на меня почему-то наваливается не то чтобы апатия и равнодушие, но какой-то веселый пофигизм. Родись я на пару веков раньше, давно получил бы дубиной по голове, мечом по шее или пулю в брюхо, в зависимости от эпохи. Да и в современном детдоме выжил лишь потому, что все считали психом, который вполне может прийти ночью и зарезать обидчика во сне.

В том-то и дело, что ни фига подобного. После вот таких приступов нездорового героизма на меня наваливается самая настоящая меланхолия. Иногда вообще трясет как последнего труса. Сегодня стало просто грустно. А вслед за грустью пришли мысли, которые в обычном состоянии я гоню прочь.

Может, что-то делаю не так? Пятнадцать лет. Пятнадцать, гребаные карусели, лет я ношусь с этой проклятой мечтой! А ведь как хорошо все начиналось.

Когда во время очередного запуска Большой адронный коллайдер проделал дыру в иное измерение, мне было десять лет. В мире воцарился сущий бедлам. Человечество забыло о своих делах и распрях, дружно разделившись на два лагеря – тех, кто мечтал оказаться в Женеве, и тех, кто предлагал долбануть по этому милому городу ядреной бомбой. Конечно же, я относился к первой группе. И не только я. Мы всем классом мечтали однажды пройти проверку и стать «всамделишными» волшебниками. Ну какой ребенок не свихнется от подобной перспективы? В отличие от многих я к своей мечте шел вполне осознанно и прагматично – не только усиленно учил французский в школе, но и на досуге штудировал низший эльфийский, который еще называли общим.

И вот когда нам исполнилось по семнадцать лет и мы получили первое пособие, всем классом дружно отправились сдавать тесты. Не прошел никто. Вообще. Мало того – насколько мне известно, из нашего детдома положительный результат не удалось получить никому. За все пятнадцать лет!

Мне бы плюнуть и жить дальше, но нет же! В Интернете вычитал, что тесты эти пропускают добрую половину потенциальных магов. Чтобы убедиться на все сто процентов, нужно лично ехать в Женеву.

По заверениям ученых, силу, сквозящую из другого мира через Прокол, аура обычного человека переварить не в состоянии и уже спустя сутки бедолага начинает ощущать все «прелести» магического токсикоза. А вот прирожденный маг в такой среде чувствует себя как рыба в воде. Рыба, которую выпустили из давно не чищенного аквариума в горную реку.

Вроде все просто – езжай и испытай себя, но Женева, как любят говорить москвичи, не резиновая. Туда пускают только со справкой о прохождении теста или же с билетом стоимостью двадцать тысяч баксов.

Ни того, ни другого у меня по очевидным причинам не было. Зато с предприимчивостью и настойчивостью, достойными иного применения, я нашел третий, не самый короткий, но все же вполне реальный путь.

Для начала нужно было не загреметь вместо Женевы в армию. Так что я, как воспитанник детдома и к тому же призер школьных языковых олимпиад, без особых проблем поступил на отделение французской филологии нашего местного университета. При этом продолжал самостоятельно учить низший эльфийский. А уже после пяти лет учебы устроился на работу в фирму Магторгснаб. Ведь именно от ее складов каждую неделю в Женеву отправлялись экспедиторы с охранниками за новой партией товара. Мои неплохие знания обоих государственных языков кантона Женевы, конечно же, впечатлили руководство фирмы, но не до такой степени, чтобы уволить кого-то из старших экспедиторов. Так что повышения пришлось ждать, таская на плечах кеги, как простой грузчик. И это продолжается вот уже три года!

Когда мы с водителем проехались по всему намеченному маршруту и вернулись в наш региональный офис, настроение испортилось еще больше. А все потому, что по давней привычке, прихватив коробку конфет, я направился в отдел кадров. Надеялся узнать хоть что-то приятное. И узнал на свою голову. По агентурным данным один из старших экспедиторов давно собирался на пенсию и его должен был заменить именно я. Остальные были до омерзения молодыми и полными сил. А зарплата у них настолько возмутительно большая, что из фирмы их не выгонишь и пинками.

– Прости, Назар, – развела руками располневшая на моих подношениях Женечка. – Сам должен понимать, он двоюродный племянник зама генерального.

– Да хоть брат хахаля любимой коровы, – не выдержав, вспылил я.

Женя надулась. Так что мне пришлось покаянно вздыхать, изображая раскаянье кота, нечаянно нагадившего в тапки. Нехорошо, конечно, заигрывать с девушкой, которая тебе вообще не нравится, но мне позарез нужно было знать, что творится на кадровом фронте нашей компании.

Рабочий день закончился совсем уж в отвратном настроении, так что в свою холостяцкую квартирку, с барского плеча выделенную государством, заскочил, только чтобы переодеться, и сразу отправился в «Волшебную флейту». Этот ночной клуб стал моим любимым местом отдыха не только из-за близости к дому, но и потому, что владелец не поскупился на атмосферизатор модели «Карнавал». Город у нас почти миллионник, но всего три подобных заведения имели такой довесок. Я это знал, потому что раз в месяц во всех трех местах менял разрядившиеся артефакты. Вскрытие самого артефакта и смену алмазной батарейки делали уже в нашей мастерской.

– О, Колдун, привет! – улыбнулся одетый в черный костюм охранник Петя по прозвищу Гамадрил. – Чего такой смурной?

Вот не надо было по пьяни болтать с ним о своих мечтах. За что и получил погремуху. Могло быть и хуже, но приятного все равно мало, особенно в такие моменты как сейчас.

Огрызаться на двухметрового амбала с широченными плечами я не стал, тем более что парень он незлобивый и точно не хотел меня оскорбить.

– Привет, Петь. Как сегодня? – добродушно поздоровался я, хлопнув по подставленной ладони.

– Да как в четверг. Народу немного. Все вялые и скучные.

Поболтав с охранником о всяком разном, я прошел внутрь клуба. Мне по блату в будние дни полагался бесплатный проход и даже скидка в баре. Посетители действительно энтузиазмом не фонтанировали, что не удивительно. Администратор заведения запускал атмосферизатор только в пятницу и субботу. Впрочем, я пришел сюда не за этим. Осмотрев полутемный зал, наткнулся взглядом на знакомую фигурку и впервые за последние пару часов искренне улыбнулся.

Вот кто поднимет мне настроение, причем с гарантией.

Катерина – девушка красивая, умная и пугающе деловая. Для меня наилучший вариант. Со всеми этими мечтами я, как порядочный человек, всегда старался быть честен с девушками, что создавало определенные проблемы. Милым дамам очень хочется думать, что вот именно сейчас они встретили свою вторую половинку. Ведь понимают, что им нагло врут о любви до гроба, явно подразумевая быстрый и одноразовый секс, но все равно ведутся. А если сделаешь намек, что серьезные отношения не намечаются, сразу включают оскорбленную принцессу.

Что касается Катерины, то, как уже было отмечено ранее, она не только красивая, но и умная. Перспективная романтика ей и самой без надобности. Она перла по карьерной лестнице в консалтинговой фирме как бульдозер. Причем принципиально не делала это через постель. Нет, с прорехами в нравственности у нее все в порядке – даже меня получалось вогнать в краску своими постельными затеями. Но опять же, отдадим должное ее сообразительности – Катя прекрасно понимала, что не все так просто в этом печальном и угрюмом мире. Дело в том, что для предприимчивых нимфоманок в карьерном росте есть определенный потолок, выше которого не поднимешься, хоть из платья выскочи, хоть из кожи вон вылези. Дам с низкой социальной ответственностью на высоких постах никто держать не станет.

В общем, если Катя и искала способ сбросить лишнее напряжение, то не в родном офисе, а там, где водятся такие красавцы, как я.

Насчет красавца это, конечно же, шутка. Рост всего лишь метр семьдесят. Телосложение сухощавое, скорее жилистое, чем спортивное. Лицо простое – был бы славянский стандарт, если бы не слегка раскосый разрез глаз. Похоже, в капустной грядке неизвестных мне предков покопался какой-то татарин. Тускло-зеленые глаза картину не сильно облагораживали, так же как и волосы, за которые детдомовский физкультурник, бывший жокей, называл меня каурым. Мало того – они вечно торчали во все стороны, так что в пятнадцать лет я стал стричься под полубокс.

Возникает закономерный вопрос: что во мне нашла Катя? Во мне самом, скорее всего, ничего, зато она знала, что над моей постелью раскинула крылья фея страсти. И это не поэтическое описание моих сексуальных дарований, а название артефакта, который действительно был вмонтирован в спинку моей кровати.

Судя по вымученной улыбке девушки, день у нее тоже не задался, так что на обязательную программу из двух коктейлей и одного медленного танца мы потратили минут пятнадцать и тут же решили перейти к произвольной. А для этого нужно было перебраться в мою холостяцкую берлогу.

Катя была здесь уже не раз, так что сразу из прихожей отправилась в ванную. У меня было время быстро распихать по щелям все то, что непростительно даже для холостяка. Имелось, конечно, желание составить ей компанию в душе, но я знал, что Катя этого не любит, так что водные процедуры проходили по очереди.

Бывает такое даже у молодых да ярых, что настроение не позволяет завестись с пол-оборота. Вот и сейчас мы сидели с ней на краю широкой кровати и молчали. Катя в мужской футболке смотрелась потрясающе. Ее я купил специально на пару размеров больше, потому что в моих футболках не всякая девушка сможет прикрыть срам.

Словно опомнившись, я включил ночник на прикроватной тумбочке, которым в быту не пользовался. Прибор был совмещен с вмонтированным в спинку кровати артефактом. Почему-то мне это действие показалось неловким и даже постыдным.

С тихим перезвоном крылья, прикрывавшие наготу изящной резной фигурки, широко распахнулись, и мир чуточку изменился. Катя и без того притягивала взгляд любого нормального мужика, а сейчас она показались мне самой прекрасной девушкой во вселенной. Нахлынуло нешуточное возбуждение, и, судя по тому, как она прошлась языком по полным губам, действие артефакта зацепило и ее.

Нас словно что-то подтолкнуло друг к другу, и в следующее мгновение мы сцепились как два магнита.

Многие коллеги, узнав о наличии у меня такой игрушки, интересовались моим самочувствием. В том смысле, зачем нестарому еще мужику понадобился магический аналог виагры, но, скорее всего, в них говорило либо незнание предмета, либо простая зависть. «Фея страсти» не только раздувала едва тлеющие угли желания, но еще и до предела обостряла ощущения. А также синхронизировала степень возбуждения, что позволяло партнерам приходить к финишу одновременно.

Когда оседлавшая меня Катя выдала какой-то вибрирующий стон и обессилено рухнула рядом, фея с тихим перезвоном сложила свои крылья, изолируя внутренний артефакт в серебряном корпусе. Все эти движения, конечно же, производились с помощью электроприводов – тратить дорогущую энергию на дополнительную красоту было бы глупо.

Вот в элитных моделях так еще и иллюзия срабатывает. Можно даже окружить кровать различными пейзажами, но мы народ непривередливый – обойдемся и чем-то попроще, тем более что самый главный эффект от этого не страдал.

Сам не знаю, почему мои мысли полезли куда-то в техническую сторону, вместо того чтобы сконцентрироваться на той, кто подарил мне не только телесное удовольствие, но и душевное равновесие.

Мысли снова сменили направление. А может, ну ее, эту мечту?! Сколько можно изводить себя? Может, стоит, как говорится, начать пускать корни? Вот лежит рядом это чудо. Чем не партнер для трудного жизненного пути? Да, она эгоцентрична и слишком напориста, но, как предупреждал наш детдомовский психолог, нормальный семьянин из меня точно не получится, а два эгоиста пусть и не подарят друг другу счастья, но между ними не возникнет упреков в чрезмерной занятости и пренебрежении супружескими обязанностями. Если что, пойдем по жизни если не вместе, то рядом – при необходимости помогая друг другу.

Это, конечно, не замена мечты, но точно крепкий и грамотный план.

Я уже даже собрался поцеловать девушку и выдать пару комплиментов, как завибрировал телефон на тумбочке.

Хотелось послать все к чертям и все же перейти к осуществлению новоиспеченного плана, но затем вспомнил, что сегодня четверг, а завтра пятница – день отправки вагонов в Женеву. Эта мысль заставила меня вскочить с кровати. Катя недовольно заворчала.

– Але?

– Назар, – раздался взволнованный голос Жени. – У нас ЧП, Леонид Егорович заболел, а Миша с Колей умотали на рыбалку куда-то без доступа связи. Нужен экспедитор. Генеральный приказал вызвать тебя.

Можно было бы задать себе вопрос, почему шеф решил обойти двоюродного племянника, но меня уже понесло.

– Скоро буду!

Слетев с кровати, я начал лихорадочно одеваться. Катя приподнялась над кроватью, даже не думая подтягивать простынь. Увы, этот шикарный вид не сумел пробить мое возбуждение совсем другого толка. Она наблюдала за мной сначала удивлено, а затем с пониманием. А все потому, что пьяные откровения лезли из меня не только в компании охранника ночного клуба.

– Женева? – спросила девушка с какой-то грустью в голосе.

Или мне показалось?

– Да, – кивнул я, пытаясь собрать все нужное и не запихать в сумку всякую бесполезную дрянь. Затем спохватился и вызвал такси.

– Пусть тебе повезет.

Что я говорил? Красавица и умница! Она действительно была бы хорошим спутником жизни, но увы: Катя останется здесь, а я, если ее пожелание сбудется, буду жить в Женеве – городе волшебников, чтоб им всем икнулось прямо сейчас!

– Спасибо.

Нет, я никогда не был туповатым мечтателем, смотрящим на мир через розовые очки, и, если честно, радовался скорее не радужным перспективам, а тому, что скоро все выяснится. Если придется вернуться в родной город к красавице Кате с разбитым корытом в руках, то, конечно, расстроюсь, но и буду рад, что вся эта тягомотина окажется в прошлом.

Внезапно нависло гнетущее молчание, которое тут же развеяла моя подруга. Она еще раз заставила проверить список нужных вещей. Оказалось, что я умудрился забыть медкнижку. Начались совместные поиски. Если учесть, что на Кате была только зажатая рукой простынь, выглядело все это как минимум пикантно. С трудом подавил в себе желание пошалить на дорожку. Тут уж не до шалостей. И дело не в моем желании ускорить процесс, а в том, что ночь перед отбытием всегда сущий кошмар для экспедитора. По-хорошему я уже пару часов как должен находиться на главном складе нашей компании.

Наконец-то отзвонился оператор такси. Я обнял и поцеловал Катю у дверей. Такое впечатление, что жена провожает мужа в командировку. Отмахнувшись от ненужных мыслей, просто сказал:

– Будешь уходить, просто захлопни дверь.

Девушка почему-то грустно вздохнула и буквально выпихнула меня на лестничную площадку.

Как я и ожидал, ангар главного склада был залит огнями и там царил сущий бедлам. Завсклада Николай Николаевич гонял своих помощников, изъясняясь практически одними матами. Исключение сделал лишь ради меня:

– О, господин старший экспедитор! – уперев руки в боки, завопил похожий на колобок человек. – Назар, где тебя носит! У нас куча работы, а фуры из областей еще черт-те где.

По хитрому прищуру завсклада я понял, что он решил устроить мне экзамен.

– Сбрасывайте документы, сейчас разберемся.

Как только мне в руки попал служебный планшет и пришло входящее письмо по корпоративной почте, сразу нашел телефоны водителей фур из двух соседних областей, которые тоже обслуживались нашей фирмой.

Я слишком долго ждал, чтобы оказаться неготовым. Через минуту выяснил время прибытия транспорта и скорректировал план погрузки. Дальше мы занялись сверкой перечня пустой тары и не менее пустых батареек. Если учесть, что вся тара из серебра, а батарейки и вовсе алмазные. Так облажаться для меня смерти подобно. Причем вполне возможно, что в буквальном смысле этого слова.

Все было упрятано сначала в особые боксы, а затем в малые контейнеры и опломбировано где только можно и там, где вроде нельзя.

Контейнеры на фурах отвезли в железнодорожный терминал и загрузили в два вагона. Первый почти полностью был забит кегами под пресловутый декокт номер пять, а во второй ушли особо ценные контейнеры. Там же находилось купе для сопровождающих лиц. В шесть часов утра в присутствии начальника группа охраны опломбировала оба вагона. А я мечтал только об одном – упасть на жесткую полку купе и вырубиться. Но все же дождался, когда состав тронется, и только после этого отключился. Дальше до самой Лозанны за груз отвечает охрана. Точнее, они были обязаны обеспечить целостность пломб, но если хоть одна будет нарушена, ответственность слетает с меня как пух с тополя.

Впрочем, это вряд ли случится. Мне досталась самая крутая группа сопровождения в компании – три рядовых бойца под командованием Антонова Эльдара Петровича по прозвищу Грек. Почему именно Грек, мне было неизвестно. Внешность он имел посконно славянскую, а еще донельзя бандитскую. Парочка шламов делали и без того угловатое лицо с квадратным, как кирпич, подбородком таким, что сразу хотелось отвести глаза, а если вспомнить все слухи о биографии Грека, то и вовсе свести общение к минимуму.

Впрочем, на момент отправления я так вымотался, что мне было до лампочки, и наше знакомство прошло спокойно. На зуб меня охранники пробовать не стали – ну и ладно.

За два дня пока мы разными составами добирались до Лозанны, подколки со стороны ретивых и интеллектуально слабо одаренных охранников, конечно, были, но Грек быстро свел их на нет. Вряд ли он так уж проникся симпатией ко мне, да и субординацией здесь не пахло. Можно было бы насторожиться, но я так и не нашел причин для недоверия. К тому же первый выезд за рубеж занимал все мое внимание.

Через несколько границ мы проезжали без особых проблем. Единственное, что менялось, так это внешние пломбы на вагонах. Досмотр в купе провели только дотошные немцы.

Несмотря на то, что впечатлений хватало с избытком, Лозанна заставила меня ненадолго выпасть из реальности. Казалось, что я попал в сказку, а ведь до магической Женевы еще полсотни километров на пароме. Столица кантона Во словно вышла из сказок братьев Гримм и Андерсена. Очень хотелось погулять по ее улочкам и посидеть в кафе, глазея на колоритных обывателей, но, как уже было сказано, моя временная безответственность длилась только до момента прибытия в местный озерный порт. Так что тут уж не до сказок, ведь цена подотчетного мне груза переваливал за сотню миллионов долларов.

Возникает закономерный вопрос: почему не транспортировать хотя бы самую ценную часть груза на самолетах? Ответ такой же очевидный: после двух аварий, вызванных резонансом плохо экранированных кластеров алмазных накопителей, почти все страны запретили воздушные перевозки магических товаров, даже декоктов, в которых и энергии-то почти нет.

Подавив легкий приступ паники, я все же умудрился не облажаться на перегрузке контейнеров из вагонов на паром. Для нас и еще двух польских компаний он станет временной базой до возвращения в Лозанну.

Отчалили уже глубокой ночью, чтобы не спеша добраться до Женевы как раз к рассвету.

– Назар. – Заметив мою фигуру у борта, подошел Грек. – Ты бы поспал пару часов. Завтра будет не легче.

– Хорошо, Эльдар Петрович. Еще пару минут, и пойду.

Посмотрев, как он, переваливаясь словно медведь, пошел проверять посты, я удивленно хмыкнул.

И чего, спрашивается, все на него наговаривают? Вон какой заботливый дядька.

Поспать действительно было нужно, но недолго. Впечатления так взбудоражили меня, что сразу уснуть не получилось. В голове постоянно всплывали куски информации о городе волшебников, которые я хаотично выдергивал из интернета последние несколько лет.

Вся эта почти сказочная катавасия началась седьмого августа две тысячи шестого года. Никто толком не знает, чего именно хотели добиться операторы коллайдера, но, запустив его, они получили дыру в иной мир. Первым сюрпризом стала некая энергия, которая перла из прокола, заливая все пространство вокруг. Жителям Женевы и окрестных городков уже через сутки стало плохо. Европейские службы, как всегда, сработали оперативно, и очень скоро пятидесятикилометровая зона вокруг прокола обезлюдела. Почти обезлюдела, потому что около сотни местных жителей отказались эвакуироваться. В отличие от остальных они чувствовал себя прекрасно – даже лучше, чем прежде.

Согласно народной мудрости, свято место пустовало недолго, и вскоре там появились новые жители, но пришли они не из других государств нашей Земли, а через порталы, открывшиеся рядом с точкой прокола. Так на Земле появились те, кого впоследствии назовут эльфами, гоблинами, орками и мышоурами.

Начался дикий переполох, но как только люди поняли, что пришлые могут жить лишь вблизи от прокола, а зона, насыщенная магической энергией, и не думает расти, народ успокоился и стыдливо спрятал оружие.

Так как магический анклав находился на территории Швейцарии и Франции, именно эти два государства и занялись налаживанием контактов. Но кто бы сомневался, что подход окажется разным. Это в воображении обывателя француз всего лишь малахольный эстет в берете, питающийся только круассанами, паштетами и багетами. На самом деле лихой дури в головах потомков галлов не меньше, чем у немцев или русских, так же как и необоснованного самомнения.

Быстро поняв, что к чему, французское правительство прогнало через свою часть магической зоны всю армию и большинство военнообязанных запаса, набрав таким образом две тысячи личного состава магического легиона. В это же время пришлые начали обживать доступный им клочок земли. Те, кому повезло поселиться у швейцарцев, жили спокойно и вольготно. А вот самопровозглашенным жителям Франции стало неуютно. Магический легион жестко взял под контроль территорию и принялся регламентировать жизнь пришлых. Там чуть не дошло дело до резерваций для орков.

Опять же история умалчивает, кто ударил первым, но в итоге конфликт свитского одного из беглых эльфийских князей и полковника легиона закончился смертью обоих. Через полчаса из легиона в живых остались только те, кто сумел удрать из магической зоны.

Потомки галлов озверели и рвались с цепи Евроконтроля, как брызгающие пеной питбули. Война не началась только потому, что через сутки после конфликта на французской территории не осталось ни одного пришлого – все перебрались в Швейцарию, а швейцарцы на претензии соседей лишь пожимали плечами и хитро улыбались.

Попытались улыбнуться и французы, потому что сам прокол остался на их территории, но эльфы не были бы эльфами, не оставь на память своим визави пару горстей милых подарочков. Семена дикой лианы дали буйные всходы. Причем не только буйные, но и хищные.

Видел я в роликах эту дрянь. На вид простые растения. Самые старые застыли в некоем подобии деревьев, а молодые обвивали своих старших товарок, словно обычные лианы. Но едва рядом оказывалось теплокровное существо, они превращались в нечто похожее на шипастых удавов. А если учесть, что шипы плюс ко всему еще и ядовиты, получается безрадостная картина. Вот и французы особой радости не почувствовали.

Лианы пытались жечь, заливать кислотой и прочей мерзостью. В Диколесье даже отвезли пару тонн радиоактивных отходов. Но все напрасно. Что удавалось выжечь напалмом, отрастало чуть ли не за пару часов. Опять пошли разговоры о тактическом ядерном ударе, но тут появились американцы и окончательно надели на обозленных французов намордники. На этом все и успокоилось окончательно. Всю французскую часть магической зоны заняло Диколесье, закрыв потомкам буйных галлов доступ к Проколу на их же территории. Эльфы обжили узкую полосу на границе Франции и Швейцарии, обеспечивая последней защиту от разрастания диких лиан и доступ строго отобранным желающим к точке, где срабатывают межмировые порталы. Ну а швейцарцы, как всегда, сняли самые жирные сливки, подмяв под себя весь рынок магических товаров. А все потому, что мозгом надо думать, а не гонором, который отнюдь не в голове обретается, а в совсем другом месте, кое и припекает время от времени.

Мои мысли начали путаться, и я уснул.

Глава 2

Трезвон будильника жестоко вырвал меня из какого-то совсем уж фэнтезийно-бредового сна. Спать хотелось дико, но сейчас это для меня было бы тупейшей в жизни тратой времени. По расчетам мы как раз должны войти во внешнюю энергетическую зону.

Быстро одевшись и даже наплевав на гигиенические процедуры, я выскочил на палубу.

Рассвет еще только намечался где-то за швейцарскими Альпами, но и без помощи солнца было на что посмотреть. Особенно за бортом. Над водой Женевского озера плыл искристый туман, в котором царила своя жизнь, как и в напитанных магией водах под ним. Мелькала какая-то светящаяся мошкара. Даже стало неприятно, что, мня себя знатоком Женевы, я понятия не имею, что это за мелкота там носится.

Оторвавшись от завораживающего зрелища пляшущих огоньков, я прислушался к себе. Пока ничего необычного кроме волнения не испытывал. Впрочем, делать выводы еще очень рано. Прилив бодрости, который испытывают будущие маги, должен прийти намного позже.

– Глянь, какая! – пискнул самый молодой и, соответственно, самый впечатлительный из наших охранников.

Посмотрев, куда он указывает, я снисходительно улыбнулся, потому что узнал на мгновение вынырнувшую из воды плывунью. Туман почти рассеялся, так что получилось неплохо рассмотреть любопытное существо. Это была русалка – третья ипостась в цепи перерождения фей. И выглядела она практически как героиня сказки Андерсена. В смысле – чешуйчатый хвост, стройная фигурка выше пояса, ну и все прочее, что положено симпатичной девушке. В то время как другие пришлые мало похожи как на людей, так и на наших сказочных персонажей, хоть и приняли их названия, феи полностью подстраиваются под реальности новой для них среды обитания.

Там, внизу – их мир, наполненный светом удивительных водорослей и движением сотен видов почти неизученных существ, которых гоблины завезли из своих родных болот именно для пропитания фей. У жабомордых вообще к этим созданиям особое отношение на грани религиозного почитания. Причем во всех ипостасях, начиная с фуки и заканчивая высшими феями.

Неизученным подводный мир северной части Женевского озера оставался потому, что в облике русалок магические существа набирают живую массу, а так как разум к ним приходит только после второго выхода на сушу, подводное путешествие может закончиться для исследователей в желудке вот таких прекрасных существ.

Мысли о феях вымел рассвет, позволивший рассмотреть панораму, раскинувшуюся на берегу Женевы. Виднелся Старый город, за которым скрывалась Белая Женева, а слева возвышались угрюмые поутру глыбы человейников с раскинутыми вокруг них зонами так называемого Черного города.

Да уж, Женева – это не Лозанна, хотя пятнадцать лет назад, возможно, и не сильно отличалась. Теперь же это был город контрастов, причем магических контрастов.

Еще через десять минут мы вошли в реку Рона, продвигаясь мимо одного из множества причалов. Большая часть зданий вокруг порта была построена в восточном стиле, да и сновавшие там люди одевались соответствующе. И все же поверить в то, что мы оказались в Китае, не давали другие горожане. Я с жадностью впился взглядом в массивную фигуру в плаще и шляпе. Если смотреть со спины, то казалось, что в Шанхай занесло здоровенного ковбоя с дикого Запада с чуть более длинными руками, чем положено обычному человеку. Но это не Шанхай, а у «ковбоя» зеленая, гориллоподобная морда с набором острейших клыков.

Оказавшись в нашем мире и приняв новое расовое название, орки не остановились в своей ассимиляции. Одеваться они любили как ковбои, а имена брали римские. Так что сейчас я нагло разглядывал орущего на группку китайцев какого-нибудь Нумерия или Люция, а то и вовсе Августа.

В отличие от своих крупногабаритных собратьев-пришлых, гоблины в одежде себя не ограничивали. Только через пару минут я понял, что один из спорящих со здоровяком китайцев не совсем китаец, мало того, он совсем не человек. Невысокий, даже среди компаньонов, представитель Второй расы пришлых носил куртку, точно такую же, как и окружавшие его люди. А еще широкие штаны и прикрывавшую голову классическую для Азии соломенную шляпу. Так что сразу опознать пришлого у меня не получилось. И только когда гоблин повернул свою жабоподобную голову, все встало на свое места.

Ситуация на причале явно накалилась. Хорошо, что мы проплывали мимо и могли смотреть на все это с безопасного расстояния. По крайней мере, я надеюсь, что оно безопасное.

Внезапно из проема между двумя складами вышли еще два орка. Гоблин что-то закричал на китайском, и вся копания подалась немного назад. А вот воодушевившийся появлением подкрепления здоровяк взревел словно обиженный лев и рванул вперед. Он влетел в гущу низкорослой публики и, казалось, должен был раскидать их как кегли. Но внезапно в толпе что-то сверкнуло, и огромная туша улетела назад, будто ее запулили из катапульты. Чуть не сбив товарищей, орк покатился по пирсу.

Я очень пожалел, что нет под рукой бинокля. Но все же удалось рассмотреть, как вперед выскочили четыре китайца и встали в странную позу – ноги раскорячены, левая рука вперед, а правая поднята над головой. С баржи не особо видно, но я и так знал, что над головами они удерживают готовые к бою волшебные палочки. Точнее, это стикеры-пробои, потому что до настоящих палочек им далеко. Вряд ли в эту компанию простых магов затесался хоть один чародей.

Пока я размышлял, на пирсе развернулось целое сражение. Три орка топтались на месте, явно накручивая себя, как воины маори. Китайцы образовали практически мини-фалангу, угрожающе тыкая в сторону соперников палочками. Гоблин в азиатской шляпе занял стратегическую позицию в тылу.

Орки взревели и ринулись в атаку, уподобившись американским футболистам, но снова нарвались на какой-то барьер и вынуждены были остановиться, а одного вообще как-то странно повело в сторону. Казалось, что он вдруг захмелел и запутался в своих ногах. В итоге здоровяк промахнулся ногой мимо края пирса и рухнул в воду.

Этот факт почему-то окончательно взбеленил двух оставшихся зеленокожих. Один из них сунул руку за полу плаща и достал монструозного вида револьвер. Китайцы заверещали. Я слышал выстрелы только в кино, поэтому судить не возьмусь, но казалось, что пальнули как минимум из сорокапятки. Перед авангардной пятеркой китайцев вспыхнул защитный полог.

– Во дела. – Голос Грека, неслышно появившегося совсем рядом, заставил меня вздрогнуть.

Но эта дрожь была мизерной по сравнению с тем, что случилось через секунду. Над причалом, выплескиваясь на воду и захлестывая нашу баржу, разлился какой-то инфернальный рев. Сравнить я его мог только с воплем киношного кракена, которого пафосно приказал выпустить Лиам Нисон в образе Зевса.

Мне сразу захотелось присесть на палубу и заткнуть уши пальцами, при этом я понимал, что тут дело не только в звуке.

– Жабья сирена, – прокомментировал происходящее Грек и покосился на меня. – Говорят, что тому, кто услышит ее, проведя в Женеве меньше часа, должно сильно повезти.

Мое настроение тут же скакануло вверх. Оставалось надеяться, что предрассудки экспедиционных групп имеют под собой хоть какое-то основание. Но тогда почему он так странно хмурится? Ему что, мое потенциальное везение не в радость?

Только в этот момент эйфория случившегося чуда окончательно отступила, и в голову полезли совсем другие мысли. Почему отправили именно меня, а не другого? Впрочем, ничего, кроме как держать ушки на макушке, я все равно сделать не смогу. Так что не будем дергаться и будем решать проблемы по мере поступления, тем более мы уже приближались к слиянию Роны и Арвы, где располагался центр озерно-речного порта.

Сразу началась деловая суета. В компании Антонова я добрался до конторы инкассаторской службы порта и договорился насчет броневика. Это было несложно, и давно отработанный алгоритм действий не требовал излишней инициативности. С декоктами было проще всего. Кеги и другие крупные емкости сдали в общий прием серебряной тары и подтвердили заказ у перекупщиков, работающих с зельеварами-одиночками. Уже к вечеру не самые дорогие зелья просто подвезут к барже, и мне остается лишь проверить пломбы. За содержимое можно не переживать – перекупщикам репутация дороже сиюминутной выгоды от мошенничества.

Ну а пока нам предстоит заняться самым муторным делом – подзарядкой алмазных аккумуляторов. И просто закачать в них разлитую вокруг энергию не получится. Иначе в Женеве не проживало бы столько людей. По большому счетудевяносто процентов представителей хомо сапиенс являлись просто живыми аккумуляторами-адаптерами. Все дело в том, что через пространственный прокол в наш мир просачивается так называемая сырая сила. Энергетическое поле мага перерабатывает ее в живую силу. В этом их главное отличие от простых людей, у которых сырая сила, накапливаясь в ауре, попросту травит организм.

Живая сила нужна магу, чтобы создавать плетения, они же магические конструкты, которые в свою очередь подпитываются уже сырой силой. Но вот беда, алмазные аккумуляторы принимают только живую силу, так что попадающие в большой мир артефакты и амулеты можно запитать лишь дорогущим продуктом энергетической жизнедеятельности магов. По большому счету для людей Женева стала миром халявы. Сдавай раз в сутки накопившуюся в себе живую силу, получай пусть не огромные, но все же приличные деньги и бей баклуши, плюй в потолок или сибаритствуй в зависимости от личных предпочтений. Вот то, что «надоено» с магов, мы сейчас и собираемся переливать в наши жуть какие дорогие закрома. Поэтому и необходим броневик с неслабой охраной, в которой кроме пятерки людей имеется аж два орка. Вблизи эти ребята впечатляли еще больше, и хотелось надеяться, что они здесь именно ради нашей безопасности, а не наоборот.

Сложность момента состояла в том, что станции по сбору живой силы находятся в не самых спокойных местах. Я, конечно, понимал, что, если все сладится, мне все равно придется привыкать к реалиям человейников, по крайней мере поначалу, как к стартовой площадке. Но тогда у меня не будет под рукой восьми боксов, забитых алмазами.

Если честно, массивные многоэтажки, цепью идущие от озера и огибающие Старый, а затем Серый город, издали казались не особо грозными. Сначала мы покинули вполне привычно выглядевший, несмотря на восточный колорит, порт и выбрались в северную часть Серого города. А вот тут было на что посмотреть, пусть даже сквозь узкие бойницы.

Сначала наш броневик проехал по широкому проспекту, при свете дня не казавшемуся таким уж необычным, а затем мы выехали на эстакаду, переброшенную через жилые массивы. Отсюда открывался прекрасный вид.

Это уже не старая Женева. Тут все строилось в последние полтора десятка лет. В основном двух и трехэтажные дома расположились относительно вольготно. Каждый имел свои особенности, но всех объединяло наличие садика вокруг и застекленной оранжереи вместо крыш. Расцветка обитающей там растительности говорила о том, что нигде на Земле ничего подобного нет. Это и есть основная сырьевая база для создания декоктов. Серый город по сути являлся одной большой плантацией, разбитой на множество частных надельчиков.

Именно потому, что я, буквально раскрыв рот, глазел на буйство красок частного сектора, в серой Женеве и возник эффект контраста. Вблизи человейник выглядел как футуристический вариант Мордора. Приземистая глыба Святогора была похожа скорее на гигантскую шайбу. Пока ассоциациями с башней мог похвастаться только человейник Артур. Даже догонявший его китайский И казался лишь бочонком.

Внешне мегаздание было испещрено окнами и балконами. Натуральным видом из квартиры тут могли похвастаться только самые богатые обитатели. Остальные довольствовались фальшивыми пейзажами больших плазменных панелей, а то и вовсе фотообоев.

Сразу возникает вопрос: почему люди позволили засунуть себя в эти то ли резервации, то ли вообще тюрьмы? В том-то и дело, что никто их не заставлял. Пришлые очень быстро сделали выводы из человеческой истории, которые мы, кстати, так и не удосужились даже обдумать. Зачем загонять кого-то куда-то силой или угрозами? Помани его халявой, сам пойдет, да с радостью и вприпрыжку.

Вдохновленные видом земных небоскребов гоблины разработали проекты и создали для их осуществления специальные смеси на основе земного цемента и магической болотной слизи, а мышоуры воплотили все в реальность. Те, кого люди презрительно называют крысюками, в прямом смысле слепили человейники, и соблазненные дешевой арендой человеки заселились туда совершенно добровольно.

Впрочем, удручающе мегаздание выглядит только снаружи. Благодаря роликам из Ютуба я знал, что внутри все горит и сверкает, как в не заканчивающийся новогодний праздник. По сути, это был гигантский торговый центр, скрещенный с жилым массивом спального района. Внутри даже можно было пользоваться электромобилями и дорогущими машинами на магической тяге. Сердцевиной каждого человейника являлся Серпантин – настоящий проспект, по спирали идущий от подземных этажей до самой крыш, на которой постоянно копошатся мышоуры, добавляя еще один этаж.

Увидеть красоты Спирали человейника Святогор мне не удалось, потому что наш путь лежал на первый подземный уровень. По слухам, тут еще относительно безопасно, а вот на третий и четвертый, не говоря уже о дополнительных технических этажах, где настоящее царство крысюков, людям соваться не стоит.

Вкатившись в один из сотни входов, мы буквально сразу оказались в техническом тоннеле. Здесь посторонних машин не было вообще – только электрокары техобслуги, пока человеческой. Мышоуров я так и не заметил.

По тоннелю мы проехали меньше километра и наконец-то остановились рядом с бронированной дверью. Водитель объяснил, что это служебный вход на станцию сбора живой силы, которую я сам же выбрал из списка в Сети, основываясь на заданном начальством алгоритме. В том смысле, что и цена должна быть пониже, и объемы сразу на восемь боксов, чтобы не таскаться с ценным грузом по разным станциям. Конечно, после того как гоблины освоили земную технику выращивания искусственных алмазов, цена на них упала, но не так уж сильно, потому что спрос все равно превышал предложение.

– Выгружаемся, – скомандовал я, но только после того, как сидевший рядом Антонов незаметно толкнул меня локтем.

Повинуясь строгой инструкции, наружу полезли только я и Витек – зам Грека. Сам начальник охраны остался внутри сторожить четыре бокса-чемодана. Мы с Витьком подхватили за специальные ручки по два бокса и в окружении бодигардов пошли к уже открытой бронированной двери. Оттуда наружу вышли два здоровяка в униформе. На правом бедре у каждого имелась кобура с револьвером, а на левом в специальном кармашке стикер-щитовик. Это стандартный набор для не особо умелых магов, особенно если нет денег на дорогущие амулеты защиты.

Они проводили нас в небольшую комнату.

– Привет, человеки! – радостно обратился к нам худой тип, нелепо смотрящийся на фоне охранников заведения.

Одет он был в не самую свежую гавайку, шорты и шлепанцы. Казалось, что парень сбежал с пляжной вечеринки.

Честно говоря, меня эта картина немного напряла, но все же решил не обострять ситуацию.

– Привет, – спокойно ответил я, прекрасно понимая подоплеку его пренебрежительного обращения.

Он явно намекал на мое с Витьком боле низкое положение в социально-пищевой цепочке мироздания. По крайней мере, в его понимании. А вот мне казалось, что именно ему до дна, пусть и магического, осталось не так уж много. Вид парнишка имел затасканный, и, судя по глазам, наркоту он жрал чаще, чем нормальную пищу.

Возникает вопрос: что этот персонаж делает в явно серьезном заведении? И не стоит ли мне что-либо предпринять по данному поводу?

– Что, захотелось присосаться в магической титьке, маглы? – блеснул своим знанием фэнтези парень в гавайке.

Насколько мне известно, подобные термины здесь не применяют, хотя информация из Сети может быть неполной.

– Захлопни пасть, Клоп. – Наконец-то один из охранников вмешался в становящуюся все более странной ситуацию. – Займись делом.

– Делом так делом, – утратив свой нездоровый оптимизм, покорно согласился Клоп. – Кидайте чемодан на стол.

Так я и сделал, руководствуясь соответствующим жестом странного парня. Столом оказалась невысокая тумбочка с бортиками, в периметр которых как раз помещался один из наших боксов. Рядом с первой тумбочкой находилась еще одна, но на колесиках, а между ними стояло обычное офисное кресло с потертой обивкой. В него и плюхнулся мой новый знакомый.

Теперь все встало на свои места: сидя в кресле, Клопу было удобно держать левую ладонь на крышке нашего бокса, а правую – на тумбочке с колесиками.

– Ну? – почему-то раздраженно поторопил меня парень.

Я встрепенулся и достал ключ-карту. После того как она прошлась по специальной прорези, небольшой лючок в крышке бокса откинулся, открывая углубление как раз под ладонь взрослого человека. Клоп тут же сунул туда свою руку и с усталым вздохом закрыл глаза.

Вопреки моим ожиданиям, ничего сверхъестественного не произошло ни через секунду, ни через десять. С минуту парень сидел неподвижно, и только под конец я заметил, как вздулись его вены, а на лбу появилась испарина.

– Проверяй, – внезапно ожил этот своеобразный живой насос.

Хриплый голос и вялый вид вызвали у меня сочувствие, но его хватило ненадолго. Парень тут же использовал что-то очень похожее на ингалятор, и, судя по нездоровому блеску в его глазах, там точно не лекарство для астматиков.

Опять стряхнув с себя лишние мысли, я занялся проверкой. Встроенное табло на боксе показывало полную зарядку. Проверить это каким-либо другим способом попросту невозможно. Впрочем, каждая такая станция очень дорожит своей репутацией. К тому же один из охранников тоже провел проверку и, захлопнув лючок, поставил свою пломбу.

Когда мы закончили заряжать четвертый бокс, Клоп выглядел так, словно вот-вот грохнется в обморок. Я покосился на охранника, но не увидел на его лице и тени беспокойства. Значит, и у меня нет причин разыгрывать активиста в борьбе за права человека.

Мы с Витьком вернулись в броневик и поставили боксы на место. Во вторую ходку со мной пошел начальник охраны. Это тоже по инструкции. Он должен проконтролировать трансакцию. После восьмого бокса Клоп выглядел, как говорится, краше в гроб кладут. Вдох из ингалятора уже не помог, но тут на помощь пришел местный охранник.

– На сегодня свободен, – с легкой брезгливостью в голосе сказал он бедному парню и сунул ему в руки несколько купюр, а также шприц-тюбик. Клоп вяло обрадовался, но после того, как прямо сквозь шорты загнал себе в бедро иглу, его радость обрела бодрость и совсем не здоровый оптимизм.

– Спасибки тебе, добрый человек. Покедава, ущербные. – Последнее было обращено к нам.

Грек лишь хмыкнул, наверняка разделив мое невысказанное мнение насчет ущербности.

Дальше было еще проще. Скользнув картой по прорези совмещенного с планшетом терминала, я перевел на счет станции девяносто восемь тысяч марок. Сумма впечатляющая. Пересчитывать на доллары или евро даже не хочу. Хотя там разница не такая уж большая в пользу швейцарской валюты.

Большие суммы, которые уходили с карты по моей воле, престали волновать уже через час. А через пять часов, когда мы закончили с алмазными батарейками и перешли к закупке артефактов и дорогих декоктов, мир вокруг меня вообще как-то выцвел. Усталость была больше эмоциональной, но и физически тоже придавило, учитывая переноску не таких уж легких зарядных кейсов. И это все очень печалило. Окажись я все-таки магом, сейчас как раз время ощутить прилив сил, а его не было.

Ближе к вечеру усталость и разочарование сплелись в апатию, на грани депрессии. Даже возникло напряжение на таможенном посту, который мы постоянно проходили, возвращаясь на баржу:

– Везете что-то запрещенное? – как заевшая пластинка, уже в одиннадцатый раз на общем спросил меня таможенник-китаец.

– Нет, – раздраженно ответил я.

Таможенник тут же оживился.

– Контроль! – крикнул он в проем двери за своей спиной.

Оттуда выплыла форменная фуражка. В том смысле, что из-за высокой стойки я видел только ее. Приблизившись, фуражка подпрыгнула, и я увидел морду заскочившего на стульчик гоблина. Так близко этих ребят я еще не видел, поэтому апатия чуток отступила.

– Что тут у нас? – на чистейшем русском, едва отрывая рот, спросил гоблин.

Я знал, что речевой аппарат у них слабо завязан на ротовую полость и тем более губы. Там больше функций выполняют шейные пузыри и гортанная трубка, но сейчас пузырей видно не было – не та интенсивность подачи звука. Гоблинов называли идеальными пересмешниками, за то что они могли чисто, без акцента воспроизвести любую речь, включая высший эльфийский, конечно если хватало знаний.

И все же, несмотря на долгую информационную подготовку, мне никак не удавалось отмахнуться от ощущения нереальности картинки. Мозг упорно намекал, что передо мной кукла, а под стойкой скрывается кукловод. Слишком уж неестественно двигалась челюсть гоблина.

– С вами все в порядке? – заботливо спросил коричневокожий таможенник.

И тут все встало на свои места. Пусть непривычная, но все же живая мимика подвижного лица и выразительные глаза этого существа не оставляли места для сомнений.

– Извините, – встрепенулся я, возвращая на лицо вежливую маску. – Очень устал. В кейсах тридцать пять пробирок декоктов пятого и шестого уровней. А также сорок семь амулетов седьмого и восьмого уровней. Все опломбировано. Запрещенных препаратов нет.

– Юй, ты зачем задерживаешь уважаемых господ? – явно из уважения ко мне, на общем спросил гоблин у напарника. А ведь наверняка мог изъясняться и на китайском, что и сделал упомянутый Юй.

Это действительно раздражало. Китаец зачирикал что-то на своем, причем тыкая в меня пальцем, что совсем уж невежливо.

В принципе, суть разговора и так понятна. Юй, несомненно, являлся эмпатом и, проводя опрос, ощутил в моих ответах неуверенность. Улови он откроенную ложь, к гоблину наверняка присоединится какой-нибудь орк.

Выслушав китайца, гоблин решил не рисковать и начал водить руками над кейсом. Его похожие на изломанные барабанные палочки пальцы, соединенные едва заметными перепонками, были похожи на пяльцы, плетущие невидимый мне узор.

– Все в порядке, господа, – закончив, сказал он нам по-русски. – Можете проходить.

Инцидент был пустяковый, но Антонов явно напрягся, что еще немного увеличило мою паранойю.

– Все, – решительно заявил Грек, когда мы вернулись на баржу, – на сегодня хватит. Тем боле завтра осталось только пять точек с особыми заказами. Леха, Слава, бодайтесь.

Я даже напрягся в ожидании, что два крепких парня станут биться лбами, но они всего лишь сыграли в камень, ножницы, бумага.

– Зараза, – выругался Леша Зборов по прозвищу Забор.

– Сочувствую, – улыбнулся Грек. – Собираемся. Назар, оставляй карточку в сейфе. Не дай бог, потеряешь по пьяни.

Только теперь я вспомнил о законном загуле экспедиционной группы в городе. Раньше меня это не интересовало, потому что рассчитывал жить здесь, а сейчас, из-за появившихся сомнений, нужно порадоваться хотя бы этому. Увы, как-то не получалось.

Оставив Леху охранять наши богатства, мы покинули баржу. В принципе, можно было бы и его взять – за сохранность товара в опечатанных трюмных хранилищах отвечает городская власть, но нарушать инструкции ради грустных глаз парня с косой саженью в плечах и мордой рэкетира я точно не собираюсь.

В этот раз мы воспользовались обычным такси на электрической тяге. От магокара она отличалась тем, что требовала подзарядки, да и вообще не имела внутри магических плетений за исключением бытовых и защитных.

За рулем опять оказался азиат:

– Куда едем, господа? – спросил он на общем.

Так как из нашей компании на нем говорил только я, пришлось переводить.

– Скажи, пусть едет в русский квартал. Бар «Бесовка», – попросил меня Грек.

Я перевел, про себя отметив, что Антонов назвал квартал русским, хотя официально он назывался славянским. Иное название у всех, кроме россиян, вызывало глухое раздражение.

В принципе, от порта до границ бывшей коммуны Ланси мы добрались минут за пять, да и то по причине малой скорости и объезда общественного парка. Если честно, славянский квартал архитектурой больше напоминал современный немецкий пригород, украшенный по случаю Рождества. Вокруг уже стемнело, и город залило электрическими и магическими огнями всех возможных цветов и оттенков.

Формально этот национальный анклав почти полностью входил в Серый город, но частично цеплял и Черную Женеву с ее человейниками. А в промежутке находились совсем уж мрачные места.

– Эх, сейчас бы мотнуть в Святогор, – проворчал чем-то недовольный Витек, – вот где настоящая развлекуха.

– Заткнись, – не совсем адекватно отреагировал Грек и наградил подчиненного свирепым взглядом.

Похоже, отдыхать в славянский квартал мы едем только ради меня, точнее программа отрыва будет неполной именно из-за моего присутствия.

А вопросов к Антонову все больше и больше, только ответов почему-то нет ни одного. Впрочем, мне было не так уж важно, куда именно мы поедем отдыхать. Жутко хотелось выпить. Нет, не залить разочарование убойной дозой алкоголя, а просто выпить, чтобы в голове прояснилось и напряжение не мешало думать.

Бар «Бесовка» ничем особым не отличался от других зданий, плотно стоявших по обе стороны улицы Шанси, если не считать пробегавшие по фасаду жгутов красных молний, которые сходились над широким крыльцом, на секунды высвечивая фигуру томно изогнувшейся дамы с хвостом и рожками.

У входа тусил народ, но на очередь перед заслоном фейсконтроля это было не похоже. В основном здесь собрались явно выбравшиеся на отдых люди, и выглядели они как минимум импозантно. Светящиеся волосы, фосфоресцирующий макияж, ползающие по практически обнаженным телам татуировки или просто боди-арт. От всего этого веяло смесью фэнтези и киберпанка.

Похоже, это просто компания, проходившая мимо и остановившаяся здесь на некоторое время. Над веселящимися гуляками порхали какие-то птички. Я не сразу узнал низшую ипостась фей, в простонародье называемую фуки. А если эти местные аналоги слишком наглых воробьев достанут окончательно, то высказывающиеся просто меняют букву «у» на «а».

Десяток фуки явно кружил над компанией не просто так. Одина из колоритных дамочек подняла над головой раскрытую к небу ладонь с непонятно откуда взявшимся крошечным огоньком. Существо со стрекозиными крылышками, похожее на грубо слепленное крошечное подобие человеческой женщины, тут же нырнуло вниз, к ладони, и, обхватив трехпалыми ручонками огонек, прижало к груди. Сгусток живой силы тут же впитался внутрь. Рыжеволосая дарительница попыталась схватить шустрое существо, но безуспешно. Ее друзья дружно засмеялась, подкалывая неудачливую охотницу. Ее черноволосая подруга повторила действо, и в этот раз охота оказалась успешной. С противным хрустом, вызвавшим у меня неприятную дрожь, маленькое тельце было смято в ладони и тут же распалось на горсть серебристой пыли, которую злобная дамочка развеяла над собой и друзьями-уродами.

Словно почувствовав мое негативное внимание, девушка с большими, змеиными глазами улыбнулась и облизала полные зеленоватые губы раздвоенным языком.

– Да ладно, – ткнул меня под ребра многоопытный Витек. – Это только линзы и пирсинг, вот в клубах Святого…

Закашлявшись, он покосился на Грека и продолжил:

– …Внутри увидишь что-то посерьезнее. Если честно, все эти маги вообще шизанутые. Нормальных людей почти нет, и я рад, что вернусь домой. Гостить тут хорошо, но жить я бы не стал.

Возможно, это заявление и подняло бы мое настроение, но в словах Витька чувствовалась фальшь. Он хотел бы стать магом не меньше, чем я.

Желание выпить усилилось, и я последовал за коллегами. Антонов уже успел рассчитаться у входа, и мы без задержек прошли в главный зал заведения.

Как я и предполагал, это был классический стриптиз-бар. С определенными оговорками.

То, о чем говорил Витек, я увидел прямо со входа. Высокий подиум шел через весь зал. По нему в этот момент шествовала дама, явно заканчивавшая свое выступление, потому что из одежды на ней остались только серьги. У меня ни на минуту не возникло сомнений, что торчащие из ее шевелюры рожки не бутафорские. Как и длинный гибкий хвост с рыжей кисточкой на конце. Стриптизерша словно специально провернулась вокруг своей оси, чтобы я убедился – хвост из ее копчика именно что растет. Да и его движения были вполне осмысленными.

Я на пару минут выпал из реальности, и парни со смехом толкнули меня вперед. Мы уселись на барные стулья прямо у подиума, имевшего узенький бортик, как раз чтобы поставить стакан и маленькую тарелку с закусками. К нам тут же подскочила официантка.

Так как заказывал Грек, у меня была возможность рассмотреть еще что-то помимо подиума и рогатых девиц на нем. Интерьер был сделан под старинный храм непонятных богов. Из дыр в стене выливалась иллюзорная лава и утекала куда-то в рассекавшие мраморный пол трещины.

Для меня очень атмосферно, но почему-то появилась уверенность, что через час я перестану обращать вникание на все эти декорации, а у тех, кто ходит сюда постоянно, все это вызывает оскомину как дешевая бутафория. Оно и неудивительно, в Женеве наверняка полно мест, где иллюзии сделаны намного качественнее.

Пока я осматривался, принесли бутылку искрящегося пойла, наверняка смешенного с каким-то убойным декоктом. Впрочем, Грек вряд ли станет поить своих архаровцев наркотой, так что можно пить смело.

– Ну, по первой за новичка, – задвинул тост совсем уж раздухарившийся Витек.

Возражений не последовало, и мы дружно выпили.

Хорошо пошла. В животе потеплело, и вместе с тем по телу пробежала прохладная и освежающая волна, смывая часть негативных эмоций.

Нужно добавить!

И мы добавили. Затем поддержали дружный возглас зрителей, явно встречавших какую-то местную стрип-звезду.

Увы, я немного ошибся, потому что из-за кулис вышла не очередная бесовка, а самый настоящий фавн. Очень надеюсь, что хотя бы половина всех модификаций лишь костюм и накладки, потому что жить с таким наверняка неудобно. Это был действительно даже не косплей, а транс под мистического персонажа. У чудака колени выгибались совсем не в положенную виду хомо сапиенс сторону! Массивные копыта поддерживали волосатые конечности, на которых конферансье прыгал, что тот козел. Хвост и рога уже не удивили, зато серьезно впечатлили доработанное лицо и длинные, явно живые и очень подвижные уши. Это точно не маска – мимика на физиономии, являющейся чем-то средним между козьей мордой и лицом человека, выражала бурные эмоции.

– Дамы и господа! – противно заблеял фавн. – Встречайте: великолепная, обворожительная и несравненная Агата – Сердце пламени!

Я уже было подумал, что это слишком громкий псевдоним для простой стриптизерши, но через секунду осознал глубину своей неправоты. Опять же, очень надеюсь, что это краска.

Все тело появившейся стриптизерши было красным, словно недавно искупалась в крови. Самые интимные места пока прикрывало белье и прозрачная накидка, но это явно ненадолго.

Двигалась она действительно прекрасно, дополняя танцевальные па движениями гладкого хвоста. У этой вместо кисточки была классическая стрелка, но почему-то вызывавшая у меня сравнение с окончанием некоего органа, которого у дамы быть не может по определению. В общем, самый настоящий хентайный тентакль.

Зрелище вызывало во мне очень противоречивые ощущения. Трудно описать эту смесь отвращения и возбуждения с добавками страха, дрожи и непонятного детского желания сбежать.

Похоже, мои эмоции прорвались наружу, потому что стриптизерша, избавившись от накидки и даже бюстгальтера, впилась в меня взглядом. Сам взгляд я лишь угадал, потому что там все было черным – и зрачки, и радужка, и то, что неуместно в данном случае называть белками.

Перекатившись в изящном движении, она мгновенно оказалась прямо передо мной, зависнув над стойкой для напитков. Бесовка словно приковала мой взгляд к своим диким глазам и провела когтистыми пальцами правой руки по моей груди. Пугающее и какое-то противоестественное желание вспыхнуло с новой силой, но тут боковым зрением я увидел, что стриптизерша надумала погладить мою щеку своим хвостом.

Я, конечно, не ханжа, но это уже перебор!

Странное вожделение тут же схлынуло, как отлив, обнажая отвращение и неприятие. Мой рывок назад оказался неудачным – рука зацепила полную рюмку и прокинула на ноги. Казалось, что заржал весь зал.

Теперь к отвращению присоединилась злость на себя и весь мир. Я тут же слез с барного стула и повернулся к ржущему Витьку:

– Где здесь туалет?

– Зачем сразу в туалет? – влез в разговор незаметно подобравшийся фавн. – Проблему можно решить и более приятным способом. Закажите приватный танец любой из наших бесовок, можно даже Агату, если франков хватит.

– Я сейчас тебе приватно рога отломаю, козлина, – зарычал я на сутенера, но лишь вызвал очередной взрыв хохота.

Витек, утирая слезы смеха, ткнул пальцем в угол зала, куда я и направился.

Проблема с брюками оказалась не такой уж серьезной – плотная ткань не промокла, а ее темный цвет скрывал остальное. Приведя себя в порядок, я уставился в большое зеркало. Прав был Витек – они здесь все ненормальные. Наркоман Клоп, давящая маленьких фуки девица и весь этот зверинец навевал на мысли, что дома все-таки лучше. С другой стороны, Грек и сотоварищи могли подшутить, затащив меня к самым лютым извращенцам города, а в остальном все не так уж плохо. В видеороликах и интернетовских статьях Женева не выглядела так отвратно.

Очередная вспышка злости придала решительности. Уехать домой я всегда успею, но если не использую все возможности, то жалеть буду до конца жизни, а ведь оставался еще один вариант. Но для этого нужно срубить хвосты, да и набраться решительности, чтобы выйти в незнакомый город без поддержки.

Вернувшись в зал, я не пошел к коллегам, а занял место у барной стойки, подальше от подиума. Заказал еще рюмку того же искрящегося пойла. Штука явно хорошая.

Через минуту меня заметил явно забеспокоившийся Грек. Он призывно махнул рукой, но, заметив мое отрицательное покачивание головой, успокоился и вернулся к наблюдению за Агатой. Я же быстро опрокинул в себя рюмку, расплатился и выскользнул наружу, благо выход был совсем рядом.

Глава 3

Охранник у входа помог вызвать такси.

– Улица Старьен, пятнадцать, – на общем сказал я таксисту явно неславянской наружности.

– К старому Хаиму? – по-русски без акцента спросил таксист.

– Наверное, – не стал я поддерживать бессмысленный разговор.

До места мы ехали не больше десяти минут. Под нужным мне номером оказался двухэтажный дом, стиснутый с боков рядами однотипных строений, но с попытками казаться уникальными. Вывеска на русском «Эксклюзивные декокты» подтвердила, что я действительно на месте. А вот табличка «закрыто» противоречила информации об этом месте, найденной мною в интернете. Однажды на форумной сваре фанатов магического города всплыло название этой лавки и ее хозяина – гоблина. Споры велись жаркие, но все сводилось к тому, что именно тут можно найти возможность стать магом, даже если судьба сразу не выдала тебе счастливый билет.

Если честно, в подобные сказки я верил все меньше и меньше. Если бы дополнительные шансы действительно имелись, то о них судачили бы на каждом углу, но, как ни странно, маги, заглядывавшие на форум, пусть не подтверждали слухи, но писали, что старый Хаим умеет находить выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Впрочем, это могли быть тролли, но совсем не сказочные, а интернетные.

И все же, не проверив этот вариант, я не смогу уехать из Женевы и жить дальше со спокойной душой. Так что табличка меня не остановила.

Вопреки моим ожиданиям, практически после первого же удара в двери открылась узкая щель, и два сиреневых глаза с горизонтально вытянутыми зрачками с минуту изучали мою физиономию.

– Проходите, коль уж так приспичило. Версию, что вы не умеете читать, я решительно отметаю, – по-русски отозвался хозяин заведения.

Он был невысоким, мне по плечо. Старый гоблин нацепил на себя нечто похожее на африканский вариант длинного пончо и такой же африканский чепец.

К моему удивлению, внутренний интерьер напоминал скорее аптеку позапрошлого века, чем лавку продавца декоктов и других чародейских примочек.

– Ну и чем бедный, старый Хаим может помочь молодому, полному сил человеку? – гоблин явно копировал манеру общения у того же народа, у которого спер свое новое имя.

Интересно, они все этим балуются или торговец является исключением?

Конечно же, говорить я собирался совершенно не об этом:

– Ходят слухи, что уважаемый фор Хаим может дать умный совет и помочь даже в безвыходной ситуации.

– И в какой же тупик уперся носом столь приятный юноша?

– Я хочу стать магом, но, похоже, не получается.

– Тест проходили? – уточнил гоблин.

Зайдя за стойку, он взобрался на высокий стул, и теперь наши глаза были на одном уровне.

– Да, меня признали обычным человеком, но я слышал о том, что тесты не точны.

– Одни действительно не точны. – Прищурив свои лупоглазки, гоблин внимательно посмотрел на меня. – Чувствуете недомогание?

– Нет, но и прилива сил тоже не испытываю.

– Интересно, – задумался гоблин. – Подойдите поближе.

Когда я встал вплотную к прилавку, он нацепил на голову какой-то чудной полушлем с целым набором линз и даже сборных объективов. Защелкав рычажками и меняя линзы перед своим левым глазом, жабомордый пару минут рассматривал меня, а затем глубокомысленно и малоинформативно выдал:

– Угу, очень интересно.

А уж как мне интересно! Но переспросить я не успел, потому что фор Хаим продолжил:

– Похоже, что вы у нас, молодой человек, пограничник.

Этот термин был мне знаком, но особой радости новость не принесла. Пограничниками называли еще более редкий типаж, чем маги. Аура этих «везунчиков» способна частично перерабатывает сырую силу, но недостаточно, чтобы человек мог долго жить в магической зоне. Пограничники способны пробыть в Женеве до месяца, но затем им снова придется вернуться назад в обычный мир как минимум на такой же срок. И уж тем более они не способны чародействовать.

– Вот уж порадовали, – вздохнул я.

Пограничники были идеальными торговыми представителями, но не факт, что мне захочется погрузиться в магический мир лишь наполовину. Или захочется?

– Я бы не стал так сокрушаться, – хитро ухмыльнулся гоблин.

Мимика этих существ хоть и была далека от человеческой, но тем, кто хоть немного интересовался вопросом, считать эмоции с коричневой морды было не так уж трудно.

– Вы что-нибудь слышали о страсти феи? – резко сменил тему гоблин, – И я сейчас не о той дешевой поделке, которую продают обычным людям.

– Вы сейчас говорите о настоящей высшей фее? – Догадка мне самому показалась дикой, но он тут же подтвердил ее:

– Именно. Вы ведь знаете, что такое закон честного обмена? – уточнил гоблин и тут же разочарованно качнул головой. – Похоже, что нет. Феи – волшебные существа, и стремление к справедливости и равновесию является их глубинной сутью. Смыслом жизни. Даже фуки, получая частичку живой силы, награждают дарителя толикой удачи. Пусть и мизерной.

А вот это действительно новость. В сети о данном нюансе не было ни слова. К тому же удивило то, с каким восхищением гоблин говорил о феях.

– И если фуки охочи до живой силы, то выбравшаяся на сушу высшая фея ищет людскую страсть, отдавая взамен частицу своего особого волшебства. Предавшись страсти с феей, маг имеет шанс усилиться. У обычного человека появится очень небольшой, но все же шанс получить ауру мага, а вот пограничник станет им наверняка. Мало того, вы можете получить Дар.

Вот это, конечно, новость. Дар – мечта всех магов, как потенциальных, так и действующих. Это даже внесено в квалификацию. Низшая ступень – это простые маги. Вторая – мастера, использующие магические умения при создании декоктов или артефактов. Для этого нужно долго учиться. Выше всех стоят чародеи – те, кто уже автоматически, почти на подсознательном уровне манипулируют магическими конструктами и даже способны плести новые. А вот между мастерами и чародеями стоят одаренные. Это те, кто на халяву получил некое магическое умение, для освоения которого обычным путем уходят годы.

В общем, эта старая жаба не просто огорошила меня, а помахала перед носом такой морковкой, что отказаться у меня просто не получится. Детская мечта уже не горела тусклым огоньком, а полыхала пугающим пожаром.

– К чему вы ведете? – осторожно, чтобы не спугнуть удачу, спросил я.

– К тому, что мне известно, где сейчас находится высшая фея, ищущая страсти.

Если честно, у меня появилось ощущение, что я попал в сон, навеянный то ли любовным, то ли вообще порнографическим романом. Даже незаметно для собеседника ущипнул себя за бедро. Было больно.

– И что от меня требуется, чтобы познакомиться с феей?

– Всего ничего, – улыбнулся гоблин, – пятьдесят тысяч франков.

Нужно отметить, что улыбались жабомордые так же, как и люди: растягивая губы, а учитывая строение челюстей и зубной набор, выглядело это не дружелюбно, а как проявление намерения укусить прямо сейчас. Названная сумма добила меня окончательно. Даже если сильно поторговаться, личных накоплений мне точно не хватит.

– Мне нужно подумать, – без лишних расшаркиваний буркнул я и, развернувшись, пошел к двери.

Мне действительно нужно подумать, но не об отказе от возможностей, а решить – поговорить ли с Греком или же прямо отсюда поехать в порт и забрать из сейфа расчетную карточку компании. Скорее всего, откровенный разговор с Антоновым не самая лучшая идея. Он вряд ли даже за вознаграждение согласится на такую аферу. И только уже потянувшись к ручке двери, я подумал, что все это может быть тупейшим разводом и мне просто навешали лапши на уши. Но остановила меня отнюдь не эта мысль.

– Молодой человек! – послышался торопливый возглас гоблина. – Не нужно так спешить. Я сразу понял, что у вас не может быть денег, но если бы не видел перспективы, то зачем мне разводить такие долгие разговоры? В конце концов, вы не студент, а я не преподаватель Академии, чтобы заниматься с вами просвещением.

Я развернулся, буквально излучая недоверие и сомнения.

– Не надо смотреть на меня как на злодея. Я просто бизнесмен, и если бы упускал подобные возможности, то не имел бы всего этого.

Гоблин театрально распахнул руки, в своем пончо становясь похожим на летучую мышь.

– Я понимаю, в чем возможность для меня, но при чем здесь вы? – парировал я, не утратив ни грамма сомнений.

– Ну как же, – прищурился гоблин, – мне случайно, буквально чудом удалось узнать, где находится жаждущая чужих страстей фея, и тут в моем заведении появляется пограничник. Если отмахнуться от подобной удачи, она может уже и не вернуться.

Да уж, у гоблинов с удачей вообще все непросто. В их пантеоне за это дело отвечают сразу три божка, и каждый за свой отдельный аспект везения. И все же ситуация сильно напоминала историю о маленьком мальчике и добром дяденьке с конфетой в руках и серым фургоном за спиной.

– И что вы предлагаете?

– Деньги, – тут же ответил гоблин. – Я дам вам необходимые средства, а вы, когда получите дар, сможете в любом банке нашего города получить кредит и рассчитаться со мной сторицей.

– А сторица это у вас сколько?

– Я дам вам сорок пять тысяч, а вы вернете мне сто пятьдесят.

– Уже сорок пять?

– По-прежнему сорок пять, – не изменившись в морде, ответил гоблин. – Такую сумму вы должны отдать моим партнерам.

– А если ничего не получится?

– Значит, проиграем мы оба. И что-то мне подсказывает, что вы расстроитесь значительно больше меня.

– И вы вот так отдадите незнакомцу кучу денег? А если я сбегу?

– Куда? – как мне показалось, хищно улыбнулся гоблин. – К тому же вы дадите мне согласие на установку отслеживающей печати.

Вот не знаю, кого благодарить за то, что я сказал через минуту, – детскую мечту, искрящуюся дрянь, которая все еще мутила мой разум, делая легкими мысли и решения, или же у меня просто сломался инстинкт самосохранения.

– По рукам, – тряхнув головой, протянул я ладонь для одинакового в обоих мирах ритуала скрепления сделки.

Пальцы у гоблина оказались на удивление сухими и мягкими.

Как только мы договорились, фор Хаим сразу засуетился. Не ослабляя рукопожатия, он второй рукой сдвинул рукав моей куртки и, достав из-под прилавка какую-то коробочку, прижал ее к открывшейся коже выше запястья.

Дальше гоблин невнятно забормотал, и коробочка загудела. Я напрягся, но ни боли, ни вообще какого-либо дискомфорта так и не ощутил. Закончив с постановкой печати, фор Хаим сунул мне в руки четыре с половиной пачки швейцарских франков, а также какую-то карточку и буквально выпихнул из своего заведения. Вдогонку мне полетел совет не тратить время попусту.

Прохладный воздух освежил хмельную голову. У меня тут же появилось желание вернуться и отдать деньги, но затем над головой пролетела стайка фуки, даже не обратив на меня внимания. Для этих попрошаек, охочих до живой силы, я был не более интересен, чем дерево или фонарный столб.

Это почему-то разозлило меня и придало решимости. На карточке значился адрес. Судя по онлайн-карте в смартфоне, пешком я туда буду добираться минут двадцать. И только я подумал о такси, как словно по волшебству подкатил электромобиль с соответствующей надписью на фонаре. Конечно, магия здесь ни при чем – всего лишь предусмотрительность гоблина. Так что уже через пять минут я стоял у мрачного дома, который казался давно заброшенным. Да и райончик тут был так себе. Деньги жгли карманы, так что я не стал задерживаться, а сразу нажал на звонок двери под разбитым фонарем.

Довольно символично. Высунувшаяся в открывшийся проем физиономия лишь усиливала эффект.

– Че надо? – спросил человек в костюме байкера и с донельзя мрачным выражением на худой физиономии.

– Вот, – выдавил я из себя, протягивая карточку.

– Старый Хаим прислал?

– Да.

– Все еще косит под одесского еврея?

– Пытается, – чуть успокоившись, ответил я.

Похоже, это была не вялая попытка пошутить, а какая-то проверка.

– Проходи, – отступил чуть в сторону мрачный тип и тут же перешел к делу: – Деньги.

Ну что же, дом я не перепутал, так что остальное зависит уже не от меня. Франки тут же перекочевали в чужие карманы. После этого незнакомец достал какой-то попискивающий прибор и начал водить им вдоль моего тела. Как ни странно, прибор не отреагировал на печать фор Хаима, но результат исследования незнакомца не насторожил, так что он спрятал прибор и протянул ко мне руку:

– Телефон. Получишь обратно, когда вернешься.

После небольшой заминки я все же отдал смартфон человеку, которого вижу в первый и, возможно, последний раз в жизни. Впрочем, после расставания с пухлыми пачками франков все прошло без внутренней борьбы.

Спрятав телефон, мрачный тип призывно махнул рукой и начал спускаться в подвал. Это тоже напрягло, но слишком уж спокойно он вел себя, не боясь подставлять мне спину.

В подвале все стало еще интересней. Там обнаружился подземный ход, по которому мы прошли не менее полутора сотен метров.

Выбравшись из похожего подвала в гостиную еще одного дома, так и оставшийся безымянным для меня мужик открыл дверь и, высунувшись наружу, махнул рукой. Через минуту на крыльцо взбежал парень в бейсболке, из-под которой выбивались голубые волосы. Четыре пачки франков без половинки перекочевали уже к нему, и он стал моим новым провожатым.

Парень оказался таксистом. Мы уселись в его машину и поехали в направлении светящейся шайбы человейника, и я уже понятия не имел, какого именно.

Но наше путешествие имело и промежуточную остановку. Водитель притормозил у тротуара, и на заднее сиденье забрался еще один человек, в худи с натянутым на голову капюшоном:

– Не поворачивайтесь, пожалуйста, – очень вежливо по-русски с польским акцентом поспросил новый пассажир.

Затем он быстро расспросил меня о том, как я попал в Женеву и что именно хочу получить за свои деньги. В конце напрямую спросил, не являюсь ли я агентом жандармерии. Получив мой абсолютно искренний отрицательный ответ, тот, в ком я обоснованно заподозрил эмпата, тут же покинул машину, а мы с таксистом поехали дальше.

По мере приближения к человейнику я волновался все больше и больше. Честно, если бы вместо худенького парня в машине сидели два мордоворота, я бы уже перебирал в голове варианты побега. Тут же было очевидно, что, попроси я остановиться, парень выполнит мою просьбу.

Так что повода все отыгрывать назад пока не было. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я начал копаться в памяти, чтобы освежить свои знания о феях.

По сути, это не была еще одна раса пришлых. Феи вообще считались условно разумным видом волшебных существ, окутанным тайнами, преданиями и откровенными суевериями. Слухов о феях было больше, чем фактов. Единственное, что было изучено хоть как-то, это их удивительные жизненные циклы.

Если начать не с пресловутого яйца, а, так сказать, с курицы, то однажды в межмировой портал прошла высшая фея. Скорее всего, она выглядела как гоблинша или эльфийка, но вряд ли развилась в образе оркской самки. Посчитав свой жизненный путь завершенным, фея умерла, распавшись на несколько килограммов золотой пыльцы. Каждая частица пыльцы теми или иными способами попадала в женевское озеро или вытекающую из него Рону. Там она развивалась в некое подобие головастика, который питался планктоном и растениями. Чуть позже головастик затвердевал, и из него, как из кокона, вылетали фуки. Эти существа уже не нуждались в телесной пище и накапливали выпрошенную у магов живую силу. Это могло длиться десятилетиями.

Накопивдостаточно силы, фуки ныряли обратно в воду, теряли крылья, зато обретали хвост и превращались в русалок. А вот в этой ипостаси они становились хищниками, пожирающими все, до чего доберутся, включая выпавших за борт или упавших с пристани людей. Набрав достаточную массу, русалка, в точности как в сказке, сбрасывала хвост и вновь обретенными изящными ножками выходила на грешный берег, чтобы, как уверил меня фор Хаим, искать страстей.

Если честно, даже мне, годами изучавшему такую информацию, вся эта история казалась до предела сказочной. Но я видел своими глазами и русалок, и фуки. А теперь еще и встречусь с высшей феей.

Пока я предавался странным и будоражащим фантазиям, лунная тень от мегаздания поглотила нас, а дальше мы вообще нырнули куда-то под землю. По странным техническим тоннелям, где никого не было видно, мы ехали еще минут пятнадцать, а затем остановились у грузового пандуса с неприятно высокими ступенями.

После условного стука в железную дверь меня – опять вопреки моим опасениям – встретила миленькая девушка. Она презрительно фыркнула на попытку парня сделать комплимент и, мягко улыбнувшись мне, поманила за собой. Еще пару минут мы потратили на проход по серым бетонным коридорам, а затем дошли до простой пластиковой двери, всем своим хлипким видом говорящей, что за ней нет ничего странного и опасного.

Внутрь моя проводница входить не стала, лишь услужливо открыла дверь, предлагая мне сделать это самому.

И вот как только я шагнул через порог, дурные ожидания оправдались в полной мере. Даже не знаю, что меня напрягло больше: четверо мордоворотов в плащах или странная конструкция с закрепленной в ней обнаженной девушкой. Звук, с которым закрылась деверь, показался мне до крайности зловещим.

Если не считать старого Хаима, все участники этой затеи были людьми, даже здоровяки в плащах лишь косили под орков, которые в свою очередь копировали ковбоев. А вот девушка выглядела очень необычно. И дело даже не в том, что конструкция, в которой она была закреплена, явно была из ассортимента любителей садомазо, или же в ее затуманенном взоре. Меня одолевала уверенность, что к роду человеческому пленница не имеет никакого отношения. Впрочем, если учесть то, на встречу с кем я направлялся, оно и неудивительно. Но в моих фантазиях все выглядело совсем по-другому.

– Нравится? – заговорил один из здоровяков.

Причем в его голосе я уловил интонацию давешнего фавна.

– Что-то не очень, – осторожно ответил я, оглядываясь в поисках путей к отступлению и закономерно не находя их.

– Не любишь, когда пожестче? – сочувственно спросил здоровяк.

– Вообще.

– Ничего, сейчас хлебнешь зелья и выдашь такую страсть, что наша куколка обязательно одарит тебя чем-то очень вкусным.

Хмель окончательно выветрился из моей головы вместе с последними крохами авантюризма. Просчитать дельнейшее было несложно. Если я сделаю то, что мне предлагается, то жить с таким грузом будет очень сложно. Но страшнее всего было то, что дрянь, флакон с которой говорун уже держал в руке, могут влить и силой. Дальнейшие перспективы даже представлять не хочется.

Мысли панически заметались в голове, и тут наконец-то снизошел мой любимый пофигизм. Все стало просто и понятно.

– А может, разойдемся по-хорошему? – Мои губы сами расползлись в слегка придурковатой улыбке.

– Смотри, какой дерзкий, – обратился к подельникам говорун, и вдруг его глаза заледенели.

Выхватив револьвер из кобуры, он навел его мне прямо в лоб:

– Конечно, все будет по-хорошему. Ты же почти свой. Сейчас оприходуешь цыпочку и вольешься в нашу дружную компанию. Будешь работать на шефа не за совесть, а за страх. Сам не захочешь, чтобы гоблины узнали, как ты изнасиловал фею.

Теперь все окончательно встало на свои места. Так они и деньги зарабатывают, и ряды свои пополняют новоиспеченными магами. А если я стану одаренным, так вообще получится лучше некуда. В смысле, для них, а не для меня. Сталкиваться с настолько экстремальным рекрутингом мне еще не доводилось.

Не обращая внимания на револьвер, я повернул голову, чтобы посмотреть в угол, где находилась пленница. Теперь все рассмотрел подробно. Раньше мой взгляд соскальзывал, потому что было невыносимо стыдно за то, как по дурости вляпался в подобную мерзость. Теперь уже не стыдно.

Устройство выгнуло девушку в неудобное для нее положение, зато насильнику предоставлялись все условия для черного дела. Она была очень красива, можно сказать совершенна. Платиновые волосы, тонкий, чуть вздернутый носик и пронзительно изумрудные глаза. Муть в них чуть развеялась, и наши взгляды встретились.

Сквозь спасительный пофигизм пробился мучительный выброс бессильной ярости.

Прости, сестренка. Прости, что не смогу помочь.

Повернувшись, я посмотрел на мерзкую харю бандита.

– Ну же, малыш, не дрейфь, – с улыбкой произнес он, протягивая левой рукой флакон с декоктом.

– Засунь себе это в дупло, – с издевкой произнес я и добавил: – Коррхастр.

В принципе это слово даже не ругательное, означает «младший друг», но, учитывая популярный у орков, несмотря на всю их брутальность, бисексуализм, акценты резко смещаются, и моему собеседнику этот нюанс явно прекрасно известен.

Бедолага аж пятнами пошел. Я не стал закрывать глаза. Фиг ему, а не такое удовольствие. Возможно, зря. Выстрел, который должен был избавить меня от лишних мучений, так и не раздался. Бандит скрипнул зубами и, ловко перехватив револьвер, попытался двинуть им меня в морду. Но там, куда он ударил, моей головы уже не было.

Резко согнув колени, я провалился вниз. Не получившего ударной опоры бандита чуть развернуло, как раз под мой выпад. Раскорячившись как лягушка, я после короткого замаха влепил ему кулаком в самое сокровенное для любого мужика место.

Неспортивно и не по понятиям? Плевать! Жизнь в детдоме учит многому, но уроков правил хорошего тона там нет. А от бандитских понятий меня всегда тошнило.

Мой противник, хрюкнув, начал скукоживаться и заваливаться набок. Обзор сразу улучшился, но радости это не принесло. Три бугая ринулись ко мне с явно нехорошими намерениями. А тут, как назло, куда-то подевался мой пофигизм, и стало очень страшно.

Негромкий хлопок я как-то пропустил, а вот пролетевшую за спинами бегущих ко мне бандитов якобы пластиковую дверь рассмотрел очень хорошо. Особенно то, как она углом глубоко воткнулась в бетонную стену. Дверь точно не простая, и запулил ее кто-то очень сильный.

В следующий миг бандитам стало не до меня, а мне не до конструкционных особенностей якобы пластиковых дверей. По ушам ударил вой гоблинской сирены. Тогда в порту она задела меня лишь краем, а сейчас досталось от всей души. Захотелось заползти куда-то под бетонный пол.

Когда навалилась тишина, я даже не поверил своему счастью и лишь через десяток секунд вспомнил о том, где и при каких обстоятельствах нахожусь. С трудом разлепив веки, я увидел, что в обширном помещении стало вдруг тесно из-за доброй дюжины здоровенных орков. Причем не простых, а хорошо бронированных. На первый взгляд кирасы, надетые поверх тактических костюмов с нашивками жандармерии, казались нелепыми, как и шлемы без забрал, лишь с прорезями для глаз.

Оторвав взгляд от этих монстров, я посмотрел на своих недавних оппонентов. Говорун слабо поскуливал, а вот его друзья почему-то лежали неподвижно, хотя должны были уже оклематься. Чай, поздоровее меня будут. Мало того – их никто не спешил вязать. Ответ на мой вопрос был прост как мычание: один из орков подошел ближе и без затей просто выстрелил из своего монструозного револьвера в голову навеки замолкшего говоруна.

Вот вам и законность. Группа захвата, полностью состоящая из пришлых, мочит людей без суда и следствия. Что-то мне уже не так сильно хочется жить в этом чудесном городе очень добрых волшебников.

И только через пару секунд, когда бронированный орк с ленцой вернул весь покрытый чуть светящимися рунами револьвер в набедренную кобуру, логика и почерпнутые из Сети знания наконец-то пробились в мой шокированный мозг. Здоровяк явно не собирался убивать меня, что, согласитесь, не так уж плохо. Кроме того, это – спецназ жандармерии Серого города, а сейчас они работают в Черном городе, так что не скованы никакими законами. Что-то мне подсказывало, что верховный комиссар и полубандитская верхушка данного человейника не станут ссориться из-за группы похитителей и насильников. Ну, и намеки бандитов, что гоблинам ну очень не понравится насилие над феей, тоже многое объясняют.

Кстати, насчет гоблинов. В компании орков жабомордых оказалось аж две штуки. Один был в кожаном сюртуке до колен и с котелком на голове. Гоблин опирался на трость и, не отрываясь, смотрел на фею, как и его родич, а скорее всего, родичка, закутанная в бурнус, словно бедуин.

Осознав, что всем на меня плевать, я все же не рискнул встать на ноги и просто сел по-турецки, продолжая наблюдать за происходящим вокруг феи. Гоблинша в бурнусе уже успела набросить на освобожденную пленницу плащ и, чуть отступив, опустилась перед ней на колени. От тихой песни гоблинши – а скорее, от ее направленного обожания – фея словно наливалась силой. Волшебное существо присело на корточки рядом с певуньей и нежно коснулась ее головы тонкими пальчиками.

Дальнейший просмотр этой, без сомнения, сакральной сцены был прерван оказавшимся рядом со мной гоблином. Он явно заметил мой интерес к событию:

– Ну и как вам приключение, молодой человек?

Одежда, цвет узоров на коричневой морде и даже голос были совсем другие, но я ни на секунду не засомневался в том, что это – фор Хаим собственной персоной. Или же тот, кто выдавал себя за старого торговца.

– Так себе развлечение, – вяло ответил я, все еще пребывая в состоянии адреналинового отката.

Вставать не хотелось, так что я продолжал сидеть скрестив ноги. Гоблин был невысоким, и сильно задирать голову не приходилось.

– Скажи спасибо, что жив остался, – отбросив вежливость, жестко сказал пришлый. – Если бы ты успел обидеть госпожу, лежал бы рядом с остальными.

Злость с легкостью победила апатию, и я даже встал, чтобы смотреть на собеседника сверху вниз:

– Вот только не надо вешать на меня всех дохлых собак. Вы развели меня словно пацана. Подставили, используя как приманку. Уверен, другого способа добраться сюда у вас попросту не было. – Внезапно меня озарила догадка: – Небось, и насчет пограничника соврали?

Гоблин ехидно ощерился мелкими зубами и театрально развел руками:

– Я тебе что, видящий, чтобы определить на глазок тонкое строение ауры? Старый Хаим мог, но сейчас его мерзкую душонку уже догрызают чокоры в Темной бездне. Скорее всего, ты простой чел. Некоторым удается без токсикоза прожить в городе три-четыре дня.

Не знаю почему, но я даже не расстроился. Усталость была дикой, и у меня уже не осталось других желаний, кроме как оказаться на барже и выспаться. О том, что будет завтра, думать не хотелось.

– Мерзкая ты жаба, – выдохнул я и почувствовал себя еще хуже от того, что опустился до тупых оскорблений.

– Кто бы говорил, чел. Сам… – Внезапно хоть и резкая, но без лишней экспрессии речь гоблина оборвалась. Он смотрел уже не на меня, а куда-то в сторону.

Я резко повернулся и оказался вплотную к фее. Она была на полголовы ниже меня, но это не мешало нам сцепиться взглядами. Плащ все еще был на ней, но девушка не стала кутаться в него, и все прелести по-прежнему оставались на виду.

Она протянула ладошку и прикоснулась пальцами к моей щеке. Совсем как та бесовка, но в этот раз мне не хотелось отшатнуться. Наоборот, стало очень страшно, что этот удивительный момент что-то или кто-то может испортить.

Она была прекрасна. Нет, ничего зверино-мужского во мне не шевельнулось, просто всего затопило ощущением восхищения и нежности. Я был безумно рад, что она жива и на свободе.

Вторая ладошка легла мне на другую щеку. Фея поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.

Я всегда презрительно морщился, когда читал посты с сопливыми излияниями романтических девочек. Ну, там бабочки в животе, радуга в глазах и распахнувшееся мироздание. Но именно все это я и ощутил от поцелуя феи. Меня словно вышвырнуло из родной вселенной куда-то невообразимо далеко – в пугающе прекрасное измерение.

Назад я возвращался очень долго, а когда осознал себя в воняющем кровью и пороховым дымом подвале, феи уже не было. Ни ее, ни гоблинши в бурнусе. Лишь фальшивый фор Хаим удивленно смотрел на меня, явно пребывая в некоторой растерянности. Заметив, что мой взгляд стал осмысленным, он задумчиво выдал:

– Похоже, ты вел себя достойно, раз уж госпожа проявила благосклонность. Так что не будем бросать тебя в человейнике и довезем до Серого города. – Сказав это, он выудил из кармана сюртука телефон и протянул мне. – Держи, тут какой-то Антонов уже раз сто тебе звонил.

Это действительно оказался мой смартфон. Пропущенных от Грека было, конечно, не сто, но все равно много. Так что я тут же перезвонил, благо даже бетонные стены не помешали.

– Ты где пропал, придурок?! – Голос из динамика наверняка был слышен всем, вон как жабомордый потешается.

– Господин Антонов, вы бы сбавили обороты, – дождавшись паузы в матах начальника охраны, заявил я. – Вы мне не нянькой приставлены, и сейчас у меня свободное время. Где хочу, там и хожу. Искать меня не надо. Скоро буду на пароме.

Не помогло. Вопли продолжились.

И чего он так расстроился? В инструкциях прописано даже мое исчезновение в черной дыре. Он просто перехватывает управление и заканчивает все дела самостоятельно.

Выслушав еще парочку оскорблений, я попросту выключил телефон.

– Весело живешь, залетчик, – хмыкнул гоблин. Чуть подумав, он добавил: – Раз уж госпожа тебя отметила, подарю тебе кое-что на прощанье. Судя по твоему везению, ты еще до отъезда из Женевы умудришься влезть в парочку неприятностей. Держи, может, это спасет тебе жизнь.

С этими словами он протянул мне большую булавку.

Хоть и подозревая жабомордого в серьезном пристрастии к нездоровым шуткам, я все же взял подарок. Вещица смотрелась оригинально и явно была артефактом.

– А что это?

– Это – жандармский свисток, – спокойно пояснил гоблин.

– Не похоже, – искренне удивился я такому названию. – И куда тут дуть?

Гоблин приглушенно квакнул и пояснил:

– Не нужно никуда дуть. Это артефакт для агентов. Пассивный и никак не определяется. Воткни в одежду так, чтобы можно было легко дотянуться рукой. Если влипнешь – а ты точно влипнешь, – сломай булавку, и сигнал поймает ближайшая вышка. Группа быстрого реагирования прибудет в течении пары минут.

– И на кого мне ссылаться? – оценив неплохой подарок, спросил я.

– На инспектора Ивана Ивановича. Можно без «фора», – подмигнул мне гоблин.

Неожиданно. Похоже, мой новый знакомый слывет оригиналом даже в гоблинской среде.

– Ладно, – решил свернуть разговор инспектор, – тебе пора возвращаться к своим, а у меня еще разборки с паханом этого гнойника.

Да уж, к человейникам у пришлых явно особое отношение.

Гоблин повернул голову и выдал серию резких рычащих звуков. Причем таких рокочущих и громких, что я вздрогнул. На призыв откликнулся один из тех орков, что были не в броне, а в ковбойском наряде, уже лет десять как считавшимся оркским национальным.

– Пошли, – на общем прорычал мне орк и призывно махнул своей когтистой лапищей.

Обратно мы двигались по тому же пути и вскоре оказались на грузовом пандусе. Весь транспортный тоннель был забит микроавтобусами с эмблемами жандармерии. Им явно придется разъезжаться в том же порядке, как и приехали. Иначе никак. Орк двинулся вдоль стеночки мимо фургонов. Вскоре мы вышли к концу этой жандармской пробки. И тут я узрел самое настоящее чудо. Хотелось присвистнуть, но пришлось держать лицо.

К моей радости, орк направился именно к машине, которая выглядела как сильно раздутая легковушка, но главным было то, что у этого агрегата отсутствовали колеса. И это совершенно не удивительно для летающего магомобиля. Штука мало того что дорогущая, так еще и жутко редкая.

Ох и непростой гоблин повстречался мне, то ли на радость, то ли на беду.

– Куда надо? – прорычал орк на общем.

– В порт. К таможенному терминалу.

Повинуясь жесту водителя, я сразу забрался на заднее сиденье, где чувствовал себя вполне вольготно, а вот сиденье рядом с водителем явно предназначалось для гоблина. Хотя, судя по конструкции, могло раздвигаться и для более крупного пассажира.

Рассматривая интерьер, я даже не заметил, как машина поднялась над полом, и лишь по прыгнувшим назад станам понял, что мы поехали, точнее полетели. К выходу из человейника добрались меньше чем за минуту, а затем я едва не завопил от восторга. Прямо от входной арки магомобиль взмыл в небо. Буквально через несколько секунд стало понято, что не все огоньки, которые можно увидеть в небе Женевы, являются звездами. Да тут прямо улицы размечены синеватыми огнями, непонятно как зависшими в воздухе строго в определенном порядке.

Летающих машин было не очень много, но это здесь, над Серым городом, до которого мы добрались меньше чем за минуту. А вот над видневшимся вдалеке залитым светом Белым городом кружился целый рой светлячков.

В сети, конечно же, были ролики с летающими аппаратами, но в основном фотографии или любительская невнятная съемка. А вот виды с неба на сам город я не находил. Руки буквально зачесались достать телефон и стать первооткрывателем.

Через минуту стала понятна причина отсутствия подобных видео в интернете. Как только я включил камеру, на экране появилась красная надпись: «Съемка в зоне ответственности жандармерии города Женевы запрещена».

Сколько же всякой дряни закачали мне на телефон, когда устанавливали защищенную симку. Ну не очень-то и хотелось. Лучше поглазею на ночной магический город с высоты птичьего полета. Или, вернее сказать, полета фуки, потому что по слухам в Женеве не обитают даже голуби и воробьи. Интересно почему. Вроде феи в этой ипостаси не питаются плотью и не могут охотиться на птиц. Или я опять чего-то не знаю?

Вертясь на сиденье как ребенок на первой экскурсии по Диснейленду, я смог оценить разницу между отдельными частями Женевы. Сами дома рассмотреть не получится, но освещение тоже было не одинаковым. Мрачные громады человейников, усеянные россыпью мелких огоньков были окружены темными пространствами, которые прорезали лишь гирлянды монорельсов, связывающие центр города с окраинами. Серый город был освещен куда богаче, но все равно не больше, чем обычные города, где магией и не пахнет. Что же касается центральной части Женевы, то теперь мне понятно, почему его называют Белым городом. Казалось, что кто-то вырезал кусочек летнего безоблачного дня и вставил в ночное полотно.

Можно было даже рассмотреть шпиль магической академии.

Постепенно усталость победила любопытство, и я даже прикорнул. Встрепенулся, когда орк что-то невнятно рыкнул. Похоже, это была команда на выход. Когда выбрался наружу и хотел поблагодарить орка за помощь, то не успел даже рта открыть, как борт машины прыгнул вверх.

– И вам всего хорошего, – проворчал я и пошел к единственной подсвеченной двери таможенного поста.

Они работали круглосуточно, так что проблем с прохождением на баржу, где меня ждет вожделенная постель, возникнуть не должно. За всеми этими перипетиями мне как-то недосуг было подумать о своем внешнем виде, а вот скучающие таможенники в полной мере оценили все потертости, царапины, пыль и даже брызги крови на одежде. Пришлось пройти досмотр. Хорошо хоть, не заставили раздеваться и обошлись руковождением на корректном расстоянии от тела. Все-таки магия – это очень удобно.

В кровать я плюхнулся не сразу, заставив себя все же сходить в душ.

Глава 4

Как ни странно, Грек не стал меня будить, едва вернувшись на паром. Да и утром, когда мы завтракали доставленными из портового ресторана вкусностями, он лишь злобно зыркал в мою сторону, не переходя на словесные упреки.

Впрочем, мне на мнение Антонова этим утром было наплевать. Значительно больше волновало собственное состояние. А оно было прекрасным. На фоне мрачных и вялых то ли от похмелья, то ли от магического токсикоза парней я ощущал себя словно ученик спортшколы на тусе прожженных наркоманов. И все же я постарался изобразить негативные последствия похмелья. Почему-то не хотелось делиться раздиравшей меня радостью с охранниками и особенно их начальником.

После завтрака Антонов вообще сделал вид, что вчера ничего не случилось, и первую часть закупок по списку мы провели в рабочей обстановке. Я вообще был рассеянным, пытаясь осмыслить происходящие со мной метаморфозы. По всем признакам я стал магом. Как и почему, пока непонятно. Это может быть вполне естественным процессом, а может, подействовал поцелуй феи. Но ведь гоблин говорил, что нужен, так сказать, полный контакт. Или же наврал, как и про пограничника?

Роившиеся в голове вопросы так занимали меня, что от таможенников я вяло отмахнулся, и они пропустили нас без досмотра. По утрам на таможне вообще творился сущий дурдом, проверки проводились лишь изредка. Этот факт почему-то порадовал Антонова, разогнав не только его злобу, но и магический токсикоз. Из-за задумчивости я лишь мельком отметил этот факт, а стоило бы задуматься.

Второй заезд за товаром прошел через три магазина амулетов, и к середине списка мы оказались в торговой лавке, мало чем отличавшейся от предыдущих. Здесь всем заправлял человек, причем хорошо говорящий по-русски, хотя мы находились в так называемом германском квартале, занимавшем территорию коммуны Оне по соседству со славянским кварталом.

– Добрый день, – поздоровался со мной бодрый старик, вид которого явно намекал на процедуру омоложения, а может, и не одну.

Это сочетание гладкой кожи и усталых глаз описывал одни из блогеров. Он же говорил, что омоложенные старики предпочитают носить бороды.

– Здравствуй, Эльдар, – повернулся бородач к Греку.

– Здравствуйте, Степан Ефимович, – вежливо откликнулся Антонов.

Они явно были хорошо знакомы, что неудивительно. Это заведения находилось в перечне постоянных партнеров нашей фирмы, так что заказ был сделан заранее. Магов в нашей фирме по понятным причинам не было, поэтому проверку артефактов проводил хозяин лавки и к печати мастера добавлял свою пломбу на упаковке. Мне же нужно было лишь проверить электронный чип в печати производителя, проводя тестером над товаром в открытой шкатулке защитной тары.

Все шло штатно, пока я не занялся пятеркой лежащих в одном ящичке металлических яиц атмосферизаторов типа «радуга». Тестер все так же монотонно пискнул, подмигнув зеленым огоньком. Но при этом мне очень захотелось прикоснуться к испещренной рунами поверхности второго слева артефакта. И ведь внешне он ничем не отличался от соседних.

Удержаться не получилось, и я дотронулся до артефакта, но только для того, чтобы тут же отдернуть руку.

Даже не знаю, как это описать. Я внезапно понял, что именно передо мной. Понимание пришло, словно я когда-то знал, что это такое, но прочно забыл, а вот сейчас неожиданно вспомнил. И это никакой ни атмосферизатор! Мало того – это вообще не активный артефакт, а скорлупа, сделанная только ради одного: скрыть от чужого внимания нечто крайне опасное. Что именно – непонятно, но я откуда-то знал, что создававший защитно-маскирующую обманку мастер во время работы испытывал ужас от одной мысли о том, что именно впоследствии могут спрятать в его творении.

– С вами все в порядке? – заботливо осведомился продавец.

Но почему тогда от его заботы у меня по спине пробежали ледяные мурашки? А тут еще и Грек подлил масла в огонь:

– Ты зачем лапаешь руками то, что не положено?!

– Простите, больше не буду, – как-то по-детски отреагировал я, продолжая опасливо смотреть на продавца.

Увы, обмануть его не получилось.

– Эльдар, друг мой. Твой экспедитор, увы, не сможет пронести товар через таможню. Думаю, придется тратиться на взятку, а пока молодой человек побудет у меня в гостях.

– А если молодой человек не хочет?

Вот уж точно обойдусь без подобных приключений. Ничего хорошего это предложение не сулит.

Я невольно отступил к двери, но замер, увидев направленную на меня палочку. Причем не стикер, а полноценный магический манипулятор. Если это не понты для приезжих, то дергаться не стоит. Теперь бы понять, во что я опять вляпался, коль уж чародей лично встал за прилавок, чтобы контролировать сделку.

– Степан Ефимович, а вы не перегибаете? – Судя по напряженному голосу, Грек не хуже меня понимал, что означает наличие этой штуки в руках у его знакомого. И он точно знал, что палочка не фальшивая. – Пацан не в курсе. Он просто одноразовая пустышка.

Вот оно как? Мало того, что пустышка, так еще и одноразовая. Надеюсь, они не собирались по возвращению выбросить меня на помойку, как использованный презерватив, а то совсем уж печально становится из-за собственных умственных способностей.

Кстати, насчет ума. Мысль о подаренной гоблином булавке всплыла только сейчас. Хуже всего то, что, не особо задумываясь, я воткнул ее в полу куртки, а сейчас руки были подняты, хотя меня об этом никто не просил. Пришлось опускать их очень медленно, печально и, как я надеюсь, незаметно. К счастью, между моими недоброжелателями разгорелся спор.

– О, он совсем не пустышка, если смог опознать закладку. – Чародей угрюмо посмотрел на Антонова, но все еще направляя палочку на меня.

– А о случайности вы не подумали? – начал злиться тот. – Теперь-то, конечно, его нельзя пускать на таможню, но нужно понять, кто накосячил и с кого взятка.

– Мальчик, – недобро прищурился чародей, – ты хочешь мне предъявить?

– Я хочу получить свое, – проворчал Грек, показывая, что упрямства и храбрости у него чуть больше, чем инстинкта самосохранения.

Эти препирания лично меня не интересовали, но были полезны тем, что в мою сторону спорщики лишь косились. Я сделал вид, что устал держать руки поднятыми, и завершил их опускание. Правая как раз замерла возле полы куртки, где была спрятана булавка. Труднее всего было контролировать именно мимику, особенно в момент, когда пальцы без проблем сломали тонкий стерженек.

Я ощутил, как пространство вокруг едва заметно вздрогнуло. Чародей тут же впился в меня колючим взглядом, а вот Грек, судя по всему, ничего не заметил. Зато прекрасно осознал тот факт, что палочка в руках торговца теперь смотрела не на меня, а на него.

– Степан Трофимович, вы чего творите?

Он явно понимал, что может сотворить кусок деревяшки у старика. В Сети хватало роликов, где случайным свидетелям удавалось записать стычки простых магов со стикерами и даже чародеев с волшебными палочками. И это не кино для детишек, где жертва рассыпается пеплом или просто исчезает. Там и взрывы с кишками по стенам, и воющие живые факелы, и мгновенная расчлененка, которая и не снилась даже самому больному на голову маньяку.

– Уходи, – жестко, но с какой-то усталостью в голосе сказал торговец. – Забирай артефакты и уходи.

– Да что происходит? – растерянно спросил Грек.

При этом, должно быть на одних рефлексах, у него в руке непонятно откуда материализовался нож. И это без малейших магических способностей.

Сразу стало понятно, что первым он пырнет именно меня, как явную причину проблем и лишнего свидетеля.

– Не трогай парня, – спокойно сказал старик и что-то шепнул, едва шевельнув палочкой, которая все еще была направлена на Грека.

Переднюю треть артефакта окутала вязь светящихся символов, и от их вида мне стало не по себе.

– Он агент жандармерии, – наконец-то внес хоть какую-то ясность торговец.

– Бред! – злобно, как загнанный в угол зверь прорычал Антонов. – Он простой лох из глубинки. Детдомовец, которого искать никто не станет.

От подобной характеристики, прекрасно подходящей только для клиентов маньяка, вивисекторов и работорговцев, у меня в груди заворочались злоба и желание кого-нибудь убить. Увы, желание бессильное, потому что в этой комнате я действительно единственный, кто подходит на роль лоха и жертвы.

– Он только что активировал жандармский свисток. Через минуту здесь будет группа быстрого реагирования, и если они не найдут своего агента живым и здоровым, кто-то сильно пострадает. Это точно буду не я, так что хватай товар и уходи. Впрочем, уже поздно.

Сделав это заявление, торговец быстро спрятал палочку.

За нашими спинами звякнул колокольчик, и послышалась вежливая французская речь:

– Бонжур, месье Фальцоф. Какая приятная встреча.

Судя по кислому выражению на лице торговца, для него встреча была какой угодной, но точно не приятной. Мое любопытство оказалось сильнее страха, так что я позволил себе чуть развернуться, чтобы было удобнее смотреть на нового гостя нашего безумного рандеву.

А выглядел он колоритно, даже для этих мест. Явно дорогой костюм-тройка, в тонкую полоску, фетровая шляпа и тонкие усики – метросексуал во плоти, если не хуже. Уверен, на маникюр и педикюр дядя ходит регулярно. Но при этом обольщаться не стоило, потому что в пальцах правой руки, казалось бы, небрежно опущенной к бедру, зажата волшебная палочка.

Еще один чародей, и если сейчас эти двое психанут, нас с Греком размажет по стенам тонким слоем. К тому же я буквально кожей ощущал исходящую от франта мощь.

Не дождавшись от торговца никакого ответа, гость продолжил:

– Вы не представляете, как я рад такому стечению обстоятельств. Сижу неподалеку в кафе, завтракая круассанами, и тут приходит сообщение о срабатывании свистка именно в вашем магазине. Я, конечно же, не мог упустить шанса оказать вам любезность. Отменил группу захвата и сам…

Похоже, слова франта насчет самостоятельности стали триггером, и замершая в хрупком равновесии ситуация взорвалась действиями. Лично я успел лишь пару раз моргнуть, как все закончилось. Грек снова непонятно откуда выхватил кинжал и прыгнул на француза. Тот в ответ лишь чуть довернул корпус и взмахнул палочкой, как сказочная фея. В воздухе что-то сверкнуло, и Антонов влетел в шкаф-витрину с какими-то артефактами.

Не уверен, но кажется, к стеклянному звону присоединился хруст костей. По крайней мере, начальник охраны уже не подавал никаких признаков жизни.

Повторюсь, я за все это время успел лишь пару раз моргнуть и еще икнуть, а палочка франта снова смотрит на замершего за стойкой торговца. Не знаю, на что рассчитывал Грек, но его подельник и не думал поддерживать эту безумную атаку.

– Так что же у нас тут приключилось? – продолжил француз, словно не было скоротечной стычки и погубленной витрины.

– Понятия не имею, – тоже по-французски ответил Степан Трофимович. – Просто странные клиенты попались.

Поняв, что от торговца по свежим следам ничего не добиться, франт повернулся ко мне. А я все это время тупо пялился на тело Грека.

Если честно, где-то глубоко в душе мне были понятны мотивы покойника. Все эти видеоролики из Сети выглядели пусть и красочно, но не более реалистично, чем работа компьютерных дизайнеров. Даже приключение с освобождением феи не так уж сильно поколебало мое внутреннее отрицание. Зато сейчас, глядя на искореженное тело, от сомнений не осталось и следа.

– Чего? – переспросил я по-русски, осознавая, что мне только что был задан вопрос.

– Вы меня понимаете? – Явно подумав, что французский мне недоступен, чародей перешел на общий.

– Да, месье, прекрасно понимаю. Просто слегка шокирован произошедшим, – ответил я на его родном языке.

– Хорошо, – кивнул франт, – тогда повторю свой вопрос. Это вы активировали сигнальный артефакт?

– Да, месье.

– И чем это было вызвано?

Я не стал акцентировать внимание на угрозе моей жизни, потому что этому кренделю на нее было совершенно плевать, и сразу перешел к сути:

– С одним из этих атмосферизаторов что-то не так.

Проследив за моим указующим жестом, француз уставился на коробку с артефактами, которую торговец так почему-то и не спрятал. Мало того, он сохранял совершенно невозмутимый вид, словно происходящее его лично совершенно не касается.

– И что именно с ним не так? – явно не увидев ничего необычного, уточнил франт.

– Не знаю, как объяснить, – замялся я, действительно не понимая, как оформить в слова чувства, одолевавшие меня во время контакта с артефактом. – Внутри спрятано что-то очень опасное. Ну, или должно быть спрятано.

– Что значит «должно быть»? – начал злиться франт. – Ты сломал свисток только из-за того, что тебе что-то почудилось?

Француз окончательно растерял свою вальяжность. Скрипнув зубами, он сначала обжег взглядом меня, затем по-прежнему держащего лицо торговца, но все же сумел взять себя в руки. Успокоившись, франт перехватил свою палочку удобнее и, что-то нашептывая, начал водить ею над коробкой с артефактами.

Увы, судя по злому фырканью и едва заметной улыбке торговца, стало понятно, что все его потуги оказались тщетны. Я уже готовился к выволочке и, возможно, аресту, но тут подоспела подмога в лице, точнее морде, гоблина Ивана Ивановича.

– Месье Габен, – с порога заявил гоблин, театрально отведя в сторону опиравшуюся на трость руку. – А что вы здесь делаете?

Судя по всему, личность моего знакомого была широко известна. Потому что француз сразу скривился, а торговец немного побледнел.

– Прибыл на активацию жандармского свистка. Но, судя по всему, это фальшивый вызов, и кое-кому придется за это ответить.

И без скошенного, наполненного ядом взгляда было понято, кому именно грозили последствиями.

– Как и за что будет отвечать мой агент, решать только мне, – отреагировал гоблин, не меняя позы, которая явно должна была усилить выражение пренебрежения к собеседнику. – Интересно другое. Я вроде ничего не слышал о вашем переводе в группу быстрого реагирования.

Они еще пару минут фехтовали ядовитыми фразочками, пока наконец-то не добрались до сути происходящего. К расспросам гоблин подходил намного основательнее его коллеги, и мне пришлось рассказывать все, что сделал, сказал, ощутил, и даже то, что почудилось или нашептала паранойя. И только после этого дело сдвинулось с мертвой точки:

– Эта коробка отправится на экспертизу, и вы, месье Габен, будете охранить ее до прибытия саперов, а также группы из отдела внутренних расследований, которая и займется убийством туриста. Свидетелей поделим, так сказать, поровну. Торговец вам, а мой агент, естественно, мне.

Затем гоблин повернулся к сопровождавшей его парочке бронированных орков и выдал серию рычащих звуков. Здоровяки тут же переместились к прилавку, явно чтобы закрыть посторонним доступ к шкатулке с подозрительным пока только для меня артефактом.

На этом Иван Иванович посчитал разговор оконченным и, махнув мне лапой, вышел из магазина.

Снаружи обнаружился уже знакомый мне летающий магомобиль. Когда забрались внутрь, гоблин повернулся и наградил меня тяжелым взглядом:

– Вот как у тебя получается постоянно попадать в неприятности, залетчик? Причем ищешь, где гуано погуще да поглубже.

Удивительный эффект. Я, конечно, видел в записи пару интервью с пришлыми, но все равно не понимаю, как мне сейчас удается так легко считывать мимические проявления его эмоций и выразительность взглядов. Даже не верится, что к этому вообще можно привыкнуть. А ведь придется, потому что не осталось ни малейших сомнений в том, что я самый настоящий маг.

– Я сказал что-то смешное? – Кожа на надглазных дугах гоблина пошла складками, что у них было аналогом нахмуренных бровей.

– А я сделал что-то плохое? – вопросом на вопрос ответил я.

Гоблин коротко квакнул и отвернулся. Разговор окончательно увял.

Через пять минут полета мы резко ухнули вниз, за что гоблин рыкнул на водителя. Но непохоже, что орк как-то испугался. Эта парочка вообще выглядела странно даже с учетом местных реалий, и в их внутренних отношениях мне еще предстоит разобраться. Изначально казалось, что здоровяк просто водитель гоблина, но тут не все так просто. Насколько мне известно, из гоблинов бойцы так себе и в рукопашном бое они уступали даже людям. Поэтому он наверняка еще и телохранитель, а может, и вовсе напарник, но для этой роли орк слишком скромно себя ведет.

Резкое снижение было произведено по причине нашего прибытия на место, а именно к районному управлению жандармерии. Трехэтажное здание явно построено еще до явления пришлых в наш мир, фасадом выходило на небольшую площадь с фонтаном. По европейской традиции перед зданием не было заметно жандармских машин и лишь иногда по широкой лестнице проходили люди и пришлые в черной форме. Но больше все же было разумных в гражданском, и это точно не простые обыватели, а сотрудники.

Гоблин выбрался из машины и поманил меня за собой. Мы поднялись по лестнице вместе, но уже в холле он подозвал одного из жандармов в форме. Это был человек среднего роста с невыразительным и усталым лицом. Он и отвел меня туда, где предстояло ждать вердикт властей. Хорошо хоть, не в камеру запихнули. Судя по наличию большой зеркальной поверхности, это была допросная. В камере, конечно, есть нары, на которые можно прилечь, но все равно лучше плохо присесть на неудобном стуле здесь, чем комфортно улечься там, да еще и, вполне возможно, в не самой приятной компании.

Скучать я все равно не собирался. Как раз самое время разобраться в себе. Причем в буквальном смысле слова. Благодаря многолетней подготовке у меня было достаточно знаний для этого процесса. Так что, едва дождавшись, пока за провожатым закроется дверь, я устроился на неудобном стуле, зажмурился и постарался расслабиться. Пару минут ничего не происходило. Ну и как я должен вызвать в воображении свою истинную суть?

И тут, словно в ответ на мой вопрос, мне удалось увидеть золотистое облако. Даже не знаю, слово «увидеть» тут подходит плохо, особенно учитывая закрытые глаза. Скорее, представить, причем очень явственно. Это было больше всего похоже на клубящийся золотистый туман. Облако едва заметно вращалась вокруг определенного центра, где становилась гуще.

Не врали сетевые пророки. Все действительно так, как и описывалось в разных статьях. Судя по густоте взвеси, до заполнения ауры живой силой мне еще ждать и ждать. У новичков это вообще происходит очень медленно. Сразу захотелось создать одну из простейших рун. Так называемая «арда» – это вообще элементарная загогулина похожая на прописную, маленькую букву «г».

Ага. Вот прям сходу. Какая там руна?! Мне даже хоть как-то повлиять на движение тумана не удалось, не то что создать в центре вращения сколь-нибудь серьезный сгусток. Что уж там о формировании из него желаемой фигуры.

Не знаю, сколько продлился мой транс, но прерван он был грубым ударом. Только через секунду я понял, что это стукнули не меня по голове, а Иван Иванович просто грохнул ладонью по столу.

– Ну и нервы у тебя, Назарий, – квакающее хохотнул гоблин. – Ты второй, кто засыпает, дожидаючись меня в допросной.

– А кто бы первый? – дал я волю не совсем уместному любопытству.

– Живодер один. Совсем больной на голову. – Прищурившись, гоблин всмотрелся мне в лицо. – Признавайся: может, сразу позвать психиатра?

– Разве что себе, – проворчал я, пытаясь в сидячем положении размять затекшие конечности.

– Ну как хочешь, – равнодушно пожал узкими плечами гоблин. – Тогда сразу к делу. У меня для тебя есть две новости, и, как ни странно, обе хорошие!

Под придирчивым взглядом Иван Иваныча мне в голову пришла лишь мысль, что радоваться после такого заявления как минимум рано.

– Нет у тебя ни шизофрении, ни паранойи. Ничего тебе не показалось, – не дождавшись моей реакции, продолжил гоблин. – Атмосферизатор действительно оказался пустышкой-контейнером, но очень хитрой и сделанной настоящим мастером. А внутри находился артефакт со свернутой «дикой охотой». Слышал о такой пакости?

Ответить я попросту не успел, потому что собеседник сделал слишком маленькую паузу. Да и отвечать было нечего.

– Да куда уж тебе. В большой мир она уходила лишь три раза, и все списали на нападение террористов. Слышал о Черной вечеринке?

– Это когда во Франции сектанты напали на офисный центр во время рождественского корпоратива? – удивленно уточнил я.

– Ага, – оскалился гоблин в своей коронной, крайне неприятной манере, – только не было там никаких сектантов. Офисный планктон превратился в кровожадное зверье и устроил игры на выживание с извращениями. А все дело именно в «дикой охоте». Жуткое проклятие взрывного типа. Действует на все известные расы разумных. Так что как минимум пара сотен человек должны тебе жизнь. Теперь вторая хорошая новость. То, что ты сумел определить суть контейнера одним касанием, является верным признаком редкого дара. Возрадуйся, ибо ты оценщик.

Закончил он в пафосной манере жреца какого-то древнего культа.

Если честно, я не знал, как реагировать, потому что первый раз слышал этот термин.

Насладившись моим шоком, гоблин продолжил:

– Теперь к плохим новостям. Как сам понимаешь, срыв сделки очень не понравится сердитым дядям, и тебе придется как-то выкручиваться. Можешь устроиться на таможню, где оценщиков с радостью принимают на работу, но эта жадная кодла не прикроет тебя даже от стаи фуки. Но есть еще вариант воспользоваться моим щедрым и почти бескорыстным предложением.

Судя по его ухмылке, то, что я сейчас услышу, мне точно не понравится.

Глава 5

Когда впервые просыпаешься на новом месте, несколько секунд вообще трудно понять, где ты оказался. Не хватает привычных ориентиров, и подсознание сразу же начинает бить тревогу. Затемподключаются сознание и память, убеждая, что ты там, где и должен быть. Тебя сюда не приволокли с мешком на голове, а сам пришел, причем почти добровольно.

Я с трудом сполз с жесткой кровати и тут же дал себе торжественную клятву купить нормальный диван. Вот честно, лучше бы лег спать на полу. Проблемы были не только с кроватью. Спальня вообще больше казалась комнатой в музее, чем жилым помещением. Тут все было захламлено какими-то шкафчиками, древними бюро и другой чудной мебелью. Чего только стоили здоровенный стол с резными ножками и висящая над ним хрустальная люстра. Все это я точно выкину к чертям. Как и все, чем забиты другие комнаты в этом жутком доме-складе. В общем, работы предстоит много, а все потому, что я обзавелся недвижимостью. Пока в аренду, причем грабительскую.

В принципе, вариантов у меня все равно не было. Гоблин совершенно прав – за утерю контрабандного оружия массового поражения меня по головке не погладят. В родной город я, конечно же, не вернусь, но не факт, что длинные ручки террористов не дотянутся до меня и в Женеве. Так что предложение Ивана Ивановича показалось не таким уж плохим. По крайне мере вначале. А предложил он работу на него внештатным агентом средней законспирированности. Средней, потому что нет никакой особой конспирации. Просто всех, кого нужно, предупредили, что наезд на меня будет иметь последствия.

Особо радовало, что в отличие от других понаехавших в Женеву у меня теперь нет необходимости переселяться в один из человейников. В комплекте с предложением сотрудничества шла недвижимость в Сером городе. Причем на его границе с Белым, а именно на набережной Роны со стороны славянского квартала. Это было двухэтажное здание, похожее на лавку ныне покойного фор Хаима. Только здесь над входом имелась лаконичная и всем понятная надпись на русском языке: «Антиквариат».

Вот так вот я нежданно-негаданно стал антикваром, что бы оно ни значило в свете местных реалий. Причем разрешительными бумажками оброс с пугающей скоростью. То ли у них тут с бюрократией вообще нет проблем, то ли Иваныча местные чинуши боятся до икоты. Вот и думай теперь, что со всем этим делать. Бывший владелец дома, как и я, был оценщиком, и статус бывшего заполучил именно благодаря работе с жандармами. Хотя этот жабомордый утверждал, что агент пострадал исключительно из-за своей жадности, занимаясь сторонними делами.

Ладно, все это лирика. Пора начинать обживаться и устанавливать режим дня. Благодаря наличию в нашем детдоме нормального физрука у меня имелась привычка к утренней зарядке.

Быстро разогрев мышцы и связки десятком различных движений, я перешел к действу, которое отныне собираюсь сделать не менее регулярным, чем утренняя гимнастика. Даже подобрал из завалов собранного в спальне хлама небольшой и толстый коврик.

Уподобившись индийскому йогу, я постарался окунуться в мир магической энергии. В этот раз получалось куда быстрее, да и золотистый туман оказался значительно гуще. Вообще-то, не помещало бы сходить и пробовать сдачу живой силы. Учитывая аренду дома, моих сбережений надолго не хватит.

Попытка создать из частичек тумана простейшую руну неожиданно привела к успеху. Хаотически движущаяся взвесь сгустилась в нескольких точках, и через пару минут там образовалась нужная мне закорючка. Ну как нужная – до идеала очень далеко, но это все равно похоже на чудо. Еще вчера вообще не получалось хоть то-то сделать с живой силой, а тут вот она – чудесная крокозябра!

Я взволнованно вскочил и уже стоя попробовал повторить опыт. Ведь применять мне все это предстоит отнюдь не в удобной для медитации позе. Увы, стоя опять почти ничего не получилось. Появился закономерный вопрос – почему? Нужно учесть все переменные, и смена позы только одна из них.

Вернувшись на коврик, я еще раз повторил попытку. Снова получилось. Мало того – символ окончательно оформился и начал рваться наружу. Пришлось предоставить ему путь через правую руку. В реальности все проявилось в виде волны тепла и еле слышного хлопка, с которым руна развеялась в окружающем пространстве.

Все было неимоверно круто, но при этом я понимал, насколько жалок на фоне не то что чародея, а и простого мага со стикером в руке. Таких рун, как «арда», в печати, для выстрела молнией из самого простого стикера было шесть. А в том, чем француз приложил Грека, наверняка в десятки раз больше, при этом он активировал их и увязал в печать меньше чем за секунду.

В общем, предстоящий мне путь от простого мага-батарейки к хотя бы слабенькому чародею пугал своей длиной и унылостью, но отступать я не собирался. Так что снова встал и попробовал создать новую руну – и опять провал. Нужно выяснять причину.

В «гайдах» по развитию магии о такой разнице от смены позы ничего не говорили. Значит, тут другая переменная, но ничего, кроме коврика, на ум не приходило. Я снова уселся на это ткацкое изделие и повторил опыт. Руна получилась, а еще я заметил, что золотистый туман стал жиже. Это важно, но не критично.

Так что же за странная штука сейчас подо мной? Неужели какой-то артефакт?

Как только я об этом подумал, туман во мраке вдруг почти растаял, и на меня свалилось понимание того, чем является этот молитвенный коврик. Да это именно он – артефакт, созданный умелой мусульманкой для своего верующего мужа. Любви в ней было мало, но хватало уважения и заботы к супругу. Она всем сердцем хотела, чтобы он, сидя на коврике, мог отрешиться от бренного мира, сконцентрироваться, достичь умиротворения и высшей степени единения со своим богом.

– Что за хрень? – прошипел я, на карачках переползая с коврика на пол.

Откуда это все пришло? Опять то же самое осушение, как и от прикосновения к странному атмосферизатору. Все так, словно я это знал когда-то, но совершенно забыл, а сейчас почему-то вспомнил. Информация пришла одним пакетом, как озарение. Нет, оно, конечно, понятно, что так работает дар оценщика. Даже вполне логично, но как же странно!

Начавший оформляться план на первую половину полетел ко всем чертям. Разбираться с захламленным домом буду потом, а сейчас нужно идти по названному гоблином адресу – слишком уж много зудящих вопросов, чтобы я мог сосредоточиться на чем-то другом.

Быстро одевшись и умывшись в какой-то жутко допотопной ванной комнате, к тому же тесной и опять же забитой всяким хламьем, я сунул скатанный коврик в какой-то старый тубус с ремнем и выбрался на улицу. Хорошо хоть, не забыл прижать выданный мне Иваном Ивановичем диск к выемке выше дверной ручки.

Понятия не имею, как оно работает, но, по уверениям гоблина, там не только физическая защита от проникновения, но и куча магических защитных печатей. Мой предшественник был параноиком, что неудивительно для того, кто совмещал профессии антиквара, ростовщика и тайного агента жандармерии. Ну как тайного… Все прекрасно понимали, кто, что, как и даже зачем, но предпочитали не замечать нюансов. Похоже, так предстоит жить и мне.

Криминальные авторитеты двух человейников, попадавших в зону ответственности славянского квартала и тех, кто управлял полузаконными делишками в этой части Серого города, согласились, что им не помешают услуги оценщика. Так что заказ на мое устранение рассматриваться либо вообще не будет, либо перейдет в разбирательства с множеством вариантов.

При этом не стоит забывать, что кто-то все же рискнул поднять руку на моего предшественника. Надеюсь, что за его смерть отомстили жутко и с извращениями, потому что от этого теперь зависит моя горячо любимая жизнь.

Едва я развернулся спиной к двери, как рой назойливых мыслей немного успокоился. Утренняя Пон Бютен завораживала. Поднимавшееся над крышами солнце разделило улицу на две стороны: нашу, дома которой уже бодро улыбались новому яркому дню, и соседнюю – напротив, все еще сонно и уныло прячущуюся в тени. Деревья, в зелени которых утопал весь район, лишь подчеркивали этот контраст, как и теплицы, размещенные на каждой крыше.

Здесь эти конструкции были не такими масштабными, как в районах с менее плотной застройкой, но все равно никто не собирался упускать возможность использовать полезную площадь. Мою крышу арендовала зельевар, живущая по соседству. Это хоть немного уменьшало арендную плату городу, а еще у меня было разрешение подниматься туда, если появится такое желание. Все это описано в договоре аренды с правом выкупа. Саму соседку я еще не видел, но вряд ли она окажется красоткой, как в эротических романах. Не с моей кармой.

Стряхнул с себя оцепенение от вида улицы и на неожиданные слова приветствия дамочки, решившей выгулять коляску с будущим великим магом, я изобразил легкий поклон.

– И вам доброго утречка, мадам.

Дамочка хихикнула и покатила коляску дальше – к расположенному неподалеку парку. А мой путь лежал в другую сторону – к мосту Бютен. Перебираться через Рону по мосту я не собирался. Вдоль набережной шла трамвайная линия. Вот она мне и нужна.

Трамваи тут были очень колоритными. Особенно для того, кто привык к реалиям двадцать первого века. А вот для середины двадцатого они в самый раз. Да и на родине еще попадались туристические маршруты с такими вот музейными экспонатами. Впрочем, внутри было все функционально, при этом антураж добавлял экзотики и без того необычному городу. Хорошо хоть, не пришлось покупать билет – достаточно было провести смартфоном рядом с сенсорной пластиной, и скачанная прямо здесь программа перечислила необходимую сумму.

Мои спутники тоже имели необычный вид. Нет, они не рядились в викторианские костюмы, хотя тех же котелков и тростей хватало, но в основном их носили гоблины. И все же люди предпочитали относительно строгие наряды без ярких цветов, а мини-юбок на женщинах я вообще не увидел.

Путешествие на трамвае продлилось всего десять минут и больше напоминало экскурсию, правда без экскурсовода. В последние пару минут поездки я снова окунулся в мир китайского квартала, потому что мы приблизились к речному порту. Трамвай остановился практически рядом с огромной опорой монорельса, так что мне осталось лишь подняться по лестнице и запрыгнуть в как раз остановившийся на платформе состав. Вот он выглядел уже значительно современнее. Даже с претензией на футуристичность. И пассажиры здесь тоже словно специально подстраивались под окружение. Яркими цветами, сверкающими деталями выделялась не только одежда, но и прически, а также макияж. Впрочем, людей в нарядах сдержанного стиля тоже хватало.

Состав покинул станцию, и я смог в полной мере насладиться видами. Благо окна были практически во все стены, а спрятавшаяся под вагоном нитка монорельса вообще создавала иллюзию, что мы летим над городом.

В отличие от Серого и Старого города, белая Женева не терпела стесненности. Она перестраивалась полностью, и теперь это была россыпь особняков между крупными комплексами государственных учреждений, не очень высокими небоскребами и компактными кварталами многоэтажек, где проживали мелкие чиновники и обслуживающий персонал. В открытую об этом не говорили, но считалось, что жителям Серого и тем более Черного города в Белой Женеве не рады. Засечь чужака там могут без проблем благодаря электронно-магическому удостоверению личности, имеющему разный ранг благонадежности. В карточке, которую злобный Иваныч выбил у чиновников для меня как для внештатного агента, значился четвертый ранг, и это очень неплохо, особенно для новичка. Скорее всего, сойди я на станции в Белом городе, оркский патруль просто пройдет мимо.

Монорельс шел по большой дуге, на финише ныряя в центральный транспортный хаб. Там я пересел на другой состав, который через пятнадцать минут покинул Белую Женеву, вылетев в бывшую коммуну Ле-Гран-Саконне. Неофициально этот квартал считался итальянским. Человейников у них не было, но соседство оркского анклава накладывало свой отпечаток, так что вполне прижившейся здесь Коза Ностре было чем заняться и без клоаки мегазданий.

Увидев внизу малоэтажную плотную застройку, я засуетился, просматривая карту и список заведений общественного питания. Я специально решил совместить поход за знаниями с завтраком.

В двух кварталах от нашего детского дома находился итальянский ресторанчик, и иногда заработанные при очередных самоволках деньги я тратил именно там. С детства итальянские блюда у меня ассоциировались с кулинарным праздником. А тут имеется целый национальный квартал, и наверняка они готовят лучше, чем матерый «итальянец» Анзор – повар провинциальной пиццерии.

Место было найдено, и я поспешно покинул вагон. До небольшого ресторанчика добирался минут двадцать, но только потому, что неспешно прогуливался по улице, наслаждаясь итальянским колоритом, приправленным мощными фигурами орков, которых здесь было необычайно много. Даже немного постоял, наблюдая, как старая итальянка отчитывала что-то здоровенному пришлому, который при этом робко мял свою шляпу и потел зеленой лысиной.

Даже могу предположить, что старушка лет десять назад кормила орчонка фритатой и кальцоне. Словно попал в роман Марио Пьюзо.

Улыбнувшись своим мыслям, я ускорил шаг и наконец-то добрался до выбранного в Сети места. Отзывы о нем были как раз такими, как мне нужно: по-домашнему уютно и очень вкусно.

Я впервые оказался в местном общепите и хоть знал особенности подобных мест, но все равно удивленно приподнял бровь. Все дело в том, что свободные столы в зале не имели в комплекте стульев, которые словно в ожидании выстроились вдоль стен. Они были разные. Больше половины – вполне обычные. Еще процентов сорок – низкие стульчики с невысокой спинкой, зато мощными ножками, явно предназначенные для тяжелых орков. Ну, и еще немного табуретов повыше и без спинок – для гоблинов.

Отметив появление нового клиента, невысокий, явно очень молодой орк в простой, совсем не ковбойской одежде подхватил обычный стул и вопросительно посмотрел на меня.

Я молча кивнул на столик у окна и направился туда сам. Едва устроился на предложенном стуле, как увидел, что ко мне спешит приятная женщина средних лет, по пути улыбаясь другим посетителям:

– Бонжур, месье, – с какой-то надеждой в голосе поздоровалась итальянка.

Что-то мне подсказывало, что с общим у нее проблемы.

– Бонжур, мадмуазель, – улыбнулся ей я.

– Мадам, – чуть покраснев, поправила она меня. – Чего желаете?

По-французски она говорила с сильным акцентом.

Вспомнив увиденную пару минут старушку, я сделал заказ:

– Фритата с начинкой по вашему выбору и кальцоне.

– Конечно. – Доброжелательно кивнув, женщина ушла, а я принялся ждать приготовления блюд и смотреть в окно.

Почему, поселившись в Женеве, сразу не кинулся пробовать блюда из иного мира? Да потому что здесь их не едят сами пришлые, едва вкусив разнообразия земной кулинарии. Насчет эльфов не знаю, но у гоблинов и орков с питанием дело именно так и обстоит. Конечно, в городе найдутся дорогие заведения для экстремалов с оркской и даже гоблинской болотной кухней, но туда я не пойду. По крайней мере, в ближайшее время. Пока мне впечатлений хватает и без подобной экзотики.

За завтраком я провел почти два часа, параллельно копаясь в своем смартфоне в поисках полезной информации. Чуть позже заказал десерт с капучино.

– Ну что, кажется, пора, – проворчал я, выглянул в угол экрана смартфона. – Десять ноль одна, кто не проснулся – я не виноват.

Распрощавшись с радушной хозяйкой, поваром и официанткой в одном лице, я отправился в путь, который занял меньше пяти минут.

По адресу, который мне дал Иван Иванович, обнаружился дом постройки явно после начала магической эпохи. У гоблинов, которые проектировали почти всю новую застройку, была особая страсть к лепнине и фасадной скульптуре. Вот и тут какие-то летучие гады неземного происхождения подпирали крышу. Уточнения насчет захода сзади привели меня к черному входу, рядом с которым обнаружился спуск в подвал. Приди я сюда вечером, вполне мог повернуть назад, но сейчас все смотрелось не так уж мрачно.

Спустившись по лестнице, я прошел коротким бетонным коридором и оказался у массивной стальной двери.

– Ну не уходить же обратно, – проворчал я и решительно нажал на дверной звонок, тоже выполненный в виде оскалившегося монстра, на нос которого и нужно давить.

За дверью приглушенно задребезжал звонок, и тут же раздался яростный рев. Его даже такая солидная преграда не сильно приглушила.

Кажется, я зря приперся в такую рань. Затем послышались грузные шаги, тоже не предвещавшие ничего хорошего. Дверь с грохотом отворилась, и предо мной предстал здоровенный орк, из одежды на котором была только набедренная повязка. Не будь ее, я точно рванул бы отсюда со всех ног. Пришлый выглядел впечатляюще – впрочем, орки все такие, и чтобы принять хоть сколько-то безобидный вид, они должны как минимум заплыть жиром, да и то вряд ли поможет. Борцы сумо божьими одуванчиками никому не кажутся.

– Я от Ивана Ивановича.

Как ни старался говорить нормально, все равно получился какой-то писк.

Внезапно орк начал принюхиваться, и не знай я причин его поведения, подумал бы, что он готовится меня сожрать.

– Дженовезе, – пророкотал орк, не ошибившись ни в одной букве. Тем же рыком он добавил на общем: – Заходи.

Развернувшись ко мне спиной, здоровяк затопал вглубь своего обиталища, а я мысленно возблагодарил гоблина за совет прихватить что-нибудь из бисквитного теста.

Если честно, у меня были крайне дурные предчувствия, рисовавшие нечто среднее между пещерой троглодита и пыточной средневекового палача, но все оказалось не так экзотично. В большой комнате обнаружилась мастерская. Рассмотреть все детали было трудно, потому что свет в помещение попадал только через открытую дверь в следующее помещение.

– Жди, – опять недружелюбно прорычал орк и прошел в подсвеченный дверной проем. Хорошо хоть, не закрыл его, иначе в темноте было бы совсем неуютно.

Орк отсутствовал минут пять. Только было слышно, как он что-то рычит, чем-то звенит и шуршит, а под конец вообще послышался шум льющейся воды.

Чем дальше, тем более нелепо я чувствовал себя в этой странной ситуации. Скрытые полутьмой станки и шкафы казались мне зловещими и хранящими в себе что-то опасное. И главное – этот чокнутый гоблин так и не удосужился пояснить, зачем мне нужно общаться с диковатым орком. Сказал лишь, что у него можно получить ответы на большинство моих вопросов, а также полезные советы и помощь с магическими приблудами.

Наконец-то массивная фигура вновь частично перекрыла доступ света в мастерскую, но уже через секунду все изменилось. Причем настолько радикально, что я некоторое время пребывал в шоке.

Мастерскую залил яркий свет, а когда удалось проморгаться и осмотреться, я увидел перед собой странного чувака. Ну а как еще назвать зеленокожего орка в шлепанцах, бермудах с кучей карманов и в огромной, непонятно где пошитой майке запредельного размера с самым известным изображением Эйнштейна. Все это дело венчала бейсболка с логотипом Ред Сокс, причем надетая козырьком набок. В сочетании с зеленой орочьей мордой это выглядело крайне оригинально, но почему-то не казалось нелепым. Немного напрягал чокер на его толстой шее. Конечно, можно ассоциировать его с армейским ларингофоном как у спецназовцев, но это явно украшение – кожаный ремешок с заклепками и немаленький камень в оправе.

Казалось бы, больше удивиться невозможно, но тут орк заговорил. Причем не так, как пару минут назад, а вполне нормальным голосом на хорошем русском. Он лишь немного картавил, а вот рычащая хриплость в голосе была даже меньшей, чем у Джигурды.

– Бисквит, – заявил до оторопи странный орк, протягивая мне свою когтистую лапищу.

Я тут же протянул ему сверток с бисквитным тортом дженовезе, который орк унюхал еще в прихожей.

Продемонстрировав мне жуткие клыки в наверняка казавшейся ему дружелюбной улыбке, орк забрал пакет, перехватил его другой рукой и снова протянул мне правую ладонь:

– Меня зовут Бисквит, а ты, я так понимаю, свежеиспеченный оценщик Назар?

Блин, надо как-то прекращать тупить, но как это сделаешь, когда вот так вот шарашат по голове. Теперь понятно, почему гоблин послал меня именно к этому орку. Да уж, два сапога пара – Гоблин Иван Иванович и орк по имени Бисквит.

– Д-да, – выдавил я из себя и тут же спросил: – А эта штука на шее меняет голос?

– Точно, сам придумал, – гордо вскинул голову орк.

– А зачем?

– Модуляторы голоса с нашей речью работает наперекосяк, а как мне нормально командовать рейдом, если все лагает.

Да ладно, мой мозг наконец-то начал работать нормально. Мало того, факты сходились в единую картину с четкостью счетной машины.

– Ты – Бисквит из Кулинаров?

Орк ответил мне еще большим оскалом.

Охренеть. Легендарный киберспортсмен в игре «Наследники Титанов». О том, кто он, ходят споры на всех игровых форумах. В последнее время склонялись к мысли, что китаец.

– Рубишься в «Титанов»? Какой рейтинг? – тут же спросил Бисквит.

– Позорный, – отмахнулся я, – даже говорить не буду.

Но поговорить о шагающих танках все же прошлось. Конечно, я сюда пришел не за обсуждением одной из самых популярных онлайн-игр, но найти общие интересы с этим явно неординарным пришлым лишним точно не будет.

– Ладно, – сам свернул бесполезный разговор орк, – давай поговорим о тебе. Спрашивай.

За это время он успел приготовить чай, и мы уже доедали торт, сидя за столом, наполовину заваленным какими-то инструментами и заготовками.

– Даже не знаю, с чего начать, – немного растерялся я.

– Как всегда, с начала, – улыбнулся орк, и его оскалы уже не казались мне угрожающими, да и вообще парень он вполне позитивный. – Уверен, ты толком еще и не понял, что значит быть оценщиком.

– Точно, – оживился я и вкратце пересказал ему и происшествие с артефактом-обманкой и утреннюю ситуацию с молитвенным ковриком.

– Покажи, – тут же попросил Бисквит.

Он аккуратно достал коврик из тубуса и, не разворачивая, закрепил его в сложной системе зажимов.

Загудев вентиляторами, заработал включенный орком мощный компьютер. Да что там компьютер, это была целая вычислительная станция. Минуты три Бисквит щелкал кнопками на большой клавиатуре, а затем повернулся ко мне и опять озадачил:

– Как я и думал. Никаких признаков конструкта или чего-то подобного.

– Не понял, – искренно удивился я.

– Никто не понимает, – вздохнув, заявил орк, но, заметив мой недоумевающий взгляд, добавил: – Давай-ка лучше по порядку. Насчет практики ничем тебе помочь не смогу. Все оценщики скрытны до омерзения и секретами мастерства не делятся ни с кем. Так что только теория. Ты вроде христианин?

– Православный.

– Ну что же, зайдем с этой стороны. – Орк принял серьезный вид лектора, что выглядело крайне забавно. – Ваш бог создал людей по своему образу и подобию. А чем больше всего известен Господь в вашей вере?

– Чудом творения? – предположил я.

– В точку, – согласился орк. – И частица его умений заложена в вас. Впрочем, как и во многих из нас, в смысле пришлых. Хотя, как говорил инопланетянин из голливудского фильма, возникает закономерный вопрос – по чьему образу сотворены мы? Так вот, человеки способны на акт творения. Кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Слышал поговорку о том, что в дело нужно вкладывать душу?

– Любимое высказывание нашего трудовика.

– В смысле учителя труда в школе? – уточнил орк явно не до конца понятный ему термин из русского языка.

– Да.

– И он прав. Это очень важный, можно сказать сакральный момент. Как, по-твоему: чем отличается Мона Лиза от других подобных портретов?

– Большей энергией творения, – наугад ляпнул я.

– Красавчик, – восхитился орк. – Именно талант мастера переводит его творение в ранг шедевра, который не может не привлекать к себе внимание людей. Не может не вызывать у них восхищения. Обычные люди ощущают это инстинктивно, а вот ты способен распознать тонкости. Способен прочесть эмоции творца, его намерения и что он хотел вложить в свое творение. Если вкратце, это и есть суть дара оценщика.

– Но почему тогда «оценщик»?

– Да потому, что тебе достаточно прикоснуться к той части холста, где находится подпись, чтобы ощутить, что чувствовал художник. Тот, кто делает фальшивку, стремится сделать все максимально похоже на оригинал. А вот настоящий художник просто творит и ставит подпись с гордостью и чувством удовлетворения. Ну, или каким-либо другим, но точно не с желанием идеального копипаста. Но это еще не самая главная составляющая твоего дара.

– Охренеть, – выдохнул я.

– Вот-вот. Как думаешь, почему я упомянул Джоконду и зачем Иван Иванович прислал тебя именно ко мне? Все потому, что три года назад меня пригласили в группу экспертов, пытавшихся изучить проклятие Моны Лизы, – продолжил он, не дожидаясь моего ответа.

– Проклятия? – переспросил я, уже начиная чувствовать себя попугаем.

– Угу, – почему-то помрачнел орк. – Картину привезли якобы для демонстрации земного искусства пришлым, но на самом деле проверяли на появление новых свойств в магической среде.

– И что получилось? – действительно заинтересовавшись, я немного поторопил замолчавшего Бисквита.

– Труп охранника в петле получился, – проворчал мой собеседник. – На пятый день творение да Винчи обрело новые свойства и повлияло на дежурившего рядом с шедевром охранника. Кстати, картину проверял оценщик и, кроме того, что она подлинна, сказал, что автор испытывал к натурщице некое томление. Я на себе ощутил ее влияние и могу сказать, что это не какое-то там томление. Старый перечник был безнадежно влюблен и страдал от неразделенности своего чувства. На меня тогда накатила такая безнадега от воспоминаний о первой любви, что действительно захотелось повеситься. А ведь я о той клыкастой дуре уже давно и думать забыл.

Судя по подпорченному настроению моего нового знакомого, он чуток покривил душой. Хотя, может, он и не от разделенной любви к орчанке страдает, а от последствий влияния проклятия.

– И что дальше?

– А ничего, – тряхнув головой, оживился орк. – Всем, кому прилетело проклятие, гоблинские мастера почистили ауру, а картину упаковали и отправили обратно в Лувр, посоветовав подержать в запасниках пару месяцев, чтобы из полотна ушла сила.

Дальше у нас пошла игра в вопросы и ответы, от которых у меня начался информационный передоз. Упускать такой источник информации не хотелось, но я надеялся, что еще смогу пообщаться со странным орком с кулинарным именем, так что решил сменить тему:

– Бисквит, Иваныч говорил, что у тебя можно разжиться стикером.

– Небось, хочешь пробойник? – Я уже привык к гримасам на зеленом лице и без труда распознал в его ухмылке ехидство. – Молнию или воздушный кулак?

– Молнию, – обреченно ответил я, предчувствуя облом.

Так оно и оказалось.

– Не советую, – посерьезнев, качнул головой орк. – Пробойник осваивать дольше, а параллельно со щитовиком делать это еще труднее. Тут либо одно, либо другое, а если уж выбирать, то щитовик. При случае во врага можно пальнуть и из револьвера. Думаю, Иван Иванович сможет выбить для тебя разрешение. От пули ничем, кроме щита, не закроешься, а его тебе осваивать еще пару месяцев, даже с помощью чудо-коврика. Ну, что будем делать – пробойник или щитовик?

Отвечать не пришлось, потому что мастер-артефактор все прочел по моей кислой гримасе. Он тут же взялся за явно любимое дело. Пару минут слышался перестук то ли деревяшек, то ли пластика, а может, и вовсе костей в ящике у стены. Затем орк разогнулся, сжимая в руке сучок черного дерева. А может, и не дерева.

Где-то на подсознательном уровне я думал, что получу свой первый стикер как тот очкастый мальчик, который выжил, но в реальности все было совсем по-другому. Бисквит откинул крышку одного из станков и закрепил в нем заготовку. Затем просто уселся за компьютер и быстро защелкал кнопками. Станок загудел, и через минуту орк вытащил из него уже сформированный стикер. Выглядел он как и те, что я видел в роликах и на фотографиях. Простая, толстая палка с двумя псевдонаконечниками на концах. Это было похоже на японскую явару – кулачковую палочку-кастет.

Орк перенес щитовик из одного станка в другой, от которого уже не отходил, а навис над агрегатом, что-то напевая рыкающим голосом. Для этого он специально снял шейный ремешок с модификатором голоса.

В помещении стало неуютно. По стенам поползли тени. Свет ламп потускнел, и послышался какой-то странный шепот. Станок, над которым склонился артефактор, чуть засветился, а затем все резко вернулось в норму.

– Держи. – Подойдя к столу, орк бросил мне стикер.

Мне чудом удалось поймать его и не опозориться.

Действительно, форма практически один в один явара. Был у меня знакомый, умевший пользоваться такой штукой. Показал пару приемчиков, так что в случае чего можно использовать как кастет, но это уже из разряда забивания гвоздей микроскопом.

– Сколько я должен.

– Ерунда. Сочтемся.

Я обычно не люблю такие подарки. За них потом приходится платить втридорога, но тут не тот случай, чтобы отказываться.

– Спасибо.

– Пришлым лучше говорить благодарю, – вежливо поправил меня орк. – Ты ведь не нашего оркского бога имеешь в виду. К тому же он не привык кого-либо спасать.

Да уж, религиозный вопрос я как-то упустил.

– Пользоваться умеешь? – свернул щекотливую тему орк.

– Теоретически, – уклончиво ответил я.

– Ну, тогда повторюсь. Это якорь и шаблон-матрица для символов. Внутри протравлены шаблоны четырех знаков печати. Они будут подправлять созданные тобой руны как трафареты. Узлы вязать будешь уже сам. Если не получится, могу дать контакты хорошего учителя. Впрочем, в сети столько гайдов, что только полный нуб не разберется.

Орк явно намекал, что тут он мне не помощник. Так оно и есть. Создавать печати из рун могут только эльфы и люди. Гоблины плетут сети проклятий, а орки призывают на помощь духов. Именно проявления их работы мне и привиделись пару минут назад.

– Слушай, – еще раз сменил тему орк, – что-то я проголодался. Может, сходим в кафешку и поболтаем уже там?

Как ни странно, съеденное утром уже куда-то девалось, и я поддержал идею Бисквита. Правду говорят, что большую часть калорий сжигает мозг, а ему пришлось неслабо так поработать.

Глава 6

Наши посиделки затянулись на три часа, но зато нашли общий язык и меня совершенно перестал напрягать вид пришлого. В общем, расстались мы если не друзьями, то уж точно хорошими знакомцами.

Вернувшись, домой, я уже по-другому посмотрел на сваленный везде хлам. Теперь он в моем понимании представлял собой некий аналог коллекционного вина – что-то выстоится и станет дорогим товаром, а что-то превратится в уксусный мусор и уйдет на свалку.

Судя по тому, что мой предшественник явно затягивал с утилизацией, сроки проявления артефактных свойств у подобных вещей непредсказуемы. Уверен, что придется рисковать как в покупке подобного товара, так и в отправке его в мусорку. Ничего, разберемся, но для начала нужно привести в порядок хотя бы второй этаж.

По большому счету, здание было поделено на две части, это если не считать крышу-оранжерею. Жилым был только второй этаж. Там имелись всего лишь две полноценные комнаты – спальня и кабинет. Небольшая ванная комната, крошечный туалет и почему-то забитая вещами кухня занимали все остальное место второго уровня. Почти весь первый этаж был отведен под торговый зал и склад, в который можно было попасть через дверцу за прилавком. Имелся еще и подвал, но я, если честно, просто побоялся спускаться туда.

В общем, несмотря на то что теперь в моем пока арендном владении имелся целый двухэтажный дом, жизненного пространства в нем было не так уж много. Да и выглядело все бедновато, и вряд ли разбор завалов далеко не новых вещей сможет меня хоть как-то обогатить. Впрочем, чем черт не шутит – может, удастся что-то найти, но работка предстояла еще та, потому что большинство товаров действительно выглядело мусором.

Поначалу я пытался познать суть всего, что брал в руки, но заметил, что на это тратится живая сила, и, когда внутренний туман стал слишком жидким, пришлось бросить эту затею. Тем более что кроме уже опознанного коврика ничего стоящего найти так и не удалось. Поэтому остальное просто набил под потолок в склад и захламил почти треть торгового зала.

Попытки использовать свой дар пришлось ограничить из-за одного из главных правил магов, которые хорошо известны и в большом мире. Никогда не оставайся совсем без живой силы – неизвестно, когда она тебе понадобится. Конечно, сейчас я не смогу использовать ее для своей защиты, но мало ли когда могут заявиться клиенты, о которых говорил Иваныч.

Словно подтверждая правильность принятого решения, в дверь кто-то требовательно постучал кулаком. Тот, кто явился ко мне, явно был настроен решительно. Поведение как минимум хамское. Поэтому через торговый зал я шел не в самом дружелюбном настроении, но выразить свое возмущение не успел, потому что на меня сразу же наехали:

– Собирайся, есть работа.

– В смысле? – на мгновение растерялся я.

Несмотря на невысокий рост, незваный гость выглядел солидно. Не в том смысле, что он был одет как денди лондонский и вел себя аки джентльмен, а в понятийном плане. Кожанка, бритый череп и морда мало того что наглая, так еще и с парочкой шрамов. Что-то сомневаюсь, что этому парню не хватает денег на магопластику. Значит, его род деятельности требует именного такого фейса. Да и рост незнакомца с лихвой компенсировался шириной плеч.

И все же мое искреннее удивление чуть сбило его с толку. Крепыш покосился на вывеску и уточнил:

– Ты – оценщик?

– Да, – ответил я, не видя смысла врать.

– Тогда чего тупишь? Есть работенка, говорю. Собирайся.

Очень хотелось по-царски спросить: «Ты чьих будешь?» – но за это можно неслабо отхватить по морде. А этот сдюжит, даже если ему придется подпрыгнуть. Так что я ограничился вежливым вопросом:

– А вы, собственно, от кого?

– От Панкрата, знаешь такого?

Сей персонаж был мне известен, но я все же достал смартфон и посмотрел на список местных авторитетов, с которыми у Иваныча имелась договоренность о доступе к моим услугам.

– Да, есть такой, – спокойно кивнул я и, видя, как наливается кровью морда бандита, добавил: – Будьте любезны подождать пару минут, мне нужно собрать инструменты.

Я специально выбрал манеру изъяснения интеллигента в десятом поколении. Давно заметил, что при общении с такими персонажами, запонтованными до макушки, они немного теряются. Конечно, если общение происходит не в подворотне и интеллигент представляет какую-то ценность для дела. Незнакомых людей своего круга такие, как этот мордоворот, стараются сразу поставить в подчиненное положение. Простого баклана он вообще на всякий случай морально опустит, а тут выходит непонятка.

Не дав ему опомниться, я вернулся в торговый зал и пошел к прилавку. Где-то здесь был потертый саквояж. Никакие инструменты мне, конечно же, не нужны, но просто необходима пауза, чтобы прийти в себя и обдумать ситуацию. Автоматически открыв саквояж, я увидел там непонятные инструменты с парочкой луп разного размера.

То, что нужно. Теперь решаем, что у нас с маской.

Еще лет в десять я понял, что мир далеко не так прост, как может показаться, и быть прямым словно указка завуча, которой он частенько лупил нас по головам, не самая умная идея. То, что подходит для общения с такими беспризорниками, как я, может лишь вредить в разговорах с другими людьми. Вот я и научался с пацанами по-пацански, а с учителями вежливо и без фени. Благо читать любил с детства, убегая от реальности в выдуманные миры, и словарный запас имел вполне достойный. Да и полученное позже высшее филологическое образование неслабо так помогало в мимикрии.

Сейчас нужна была не совсем стандартная маска, и я инстинктивно выбрал, как мне показалось, идеальный вариант. Был у нас учитель истории Филипп Андреевич. Он изъяснялся почти как тургеневский герой. Ко всем обращался исключительно на «вы» и был предельно вежлив. Так вот, я заметил, что вся босота из самых оторванных только к нему относилась нормально, и не из-за личных качеств и маскулинности, которой у историка и в помине не было. Просто они терялись в общении с ним. Даже наш физкультурник-жокей не всегда мог заставить нас делать то, чего мы не хотели. И это при том, что он с легкостью переходил на феню и, несмотря на профессиональную мелкоту, был способен ушатать даже почти двухметрового и весящего центнер Жору Хряка. А вот у Филиппа Андреевича осечек не было. Что интересно, на кафедре французской филологии таких мастеров языкового жанра почему-то не водилось.

Ну что же, наденем эту маску. Мелькнула даже мысль прикупить очки с простыми стеклами, но в Женеве, с местным уровнем медицины, такое сразу воспримут дешевыми понтами. Прикрыть бы короткий ежик шляпой, но такой в доме точно нет. Да и с моей курткой она не подружится. Хорошо хоть, не люблю обычные бейсболки, а ношу кепку-немку, но в будущем нужно помозговать насчет приличного костюма. Теперь я – оценщик и антиквар, так что положение обязывает.

– Простите за задержку, – сразу зашел я с козырей, – вы немного обескуражили меня своим неожиданным появлением.

Мой собеседник чуть подвис, показывая, что мой выбор образа оказался удачным. Жаль, возраст маловат – маска получилась кривоватая. Мы с ним ровесники, и коронное обращение Филиппа Андреевича «молодой человек» никак не ввернешь. Но все равно нужно добивать:

– Кстати, позвольте представиться, Назарий Аристархович. Можно просто Назар.

Все, нокаут. Первый раз в жизни поблагодарил того, кто придумал мне имя и отчество. А может, это было прозрение?

– Как мне обращаться к вам?

– Саня… – буркнул мой собеседник, но тут же поправился: – Косарь я. Садись в машину, оценщик. Нас ждут.

– Значит, не будем задерживать уважаемых людей.

В ответ отошедший от озадаченности Косарь лишь фыркнул. Нужно поаккуратней на поворотах, иначе маска слезет и будет выглядеть как отклеившийся ус туповатого шпиона.

На улице уже стемнело. Я так увлекся разбором потенциально ценного имущества, что не заметил, как пришел вечер. Даже об ужине не подумал. Вот теперь предстоит слушать рулады возмущенного желудка. Вряд ли посланник от неведомого мне Панкрата повезет меня сначала в ресторан.

Кстати, чуть не забыл!

Занимаясь запиранием двери, я незаметно достал смартфон и отправил Иванычу сообщение с именем авторитета, на которого ссылался заказчик. И этот заказчик почему-то даже не заикнулся о деньгах.

Саня-Косарь оказался тем еще понтовщиком, потому что на сделку мы отправились в магомобиле на основе кабриолета. Пусть явно ненового, но стоит он наверняка прилично. Пока двигались по Серому городу, мы молчали. Затем пространство вокруг машины потемнело по причине того, что мы нырнули в слабо освещенный полумрак зоны, окружающей человейник и по заслугам названной Черным городом. Окрестные здания мало того что сменили жилое назначение на промышленно-складское, так еще и по большей части выглядели неухоженными, а то и вовсе запущенными. Похоже, люди или пришлые появлялись здесь только днем.

Тишина сразу стала гнетущей, и я решил разорвать ее разговором:

– Простите, мне все же хотелось бы узнать, с чем придется работать?

Косарь проворчал что-то невразумительное, но все же ответил:

– Яйца Фаберже.

В голове тут же мелькнули туповатые шутки о бедном Фаберже, но я их отогнал – сейчас нужно думать совсем о другом.

– Надеюсь, сделка пройдет не в одном из этих ангаров.

– Надейся, – почему-то угрюмо отрезал бандит.

Я уже начал беспокоиться насчет того, что зря сел в машину к незнакомцу, но тут звякнул смартфон. В мессенджере обнаружился лишь один смайлик.

Все-таки этот гоблин – редкостная скотина. Надеюсь, он таким образом дает понять, что все в порядке и сделка одобрена. А может, хочет сказать, что понятия не имеет, кто и зачем везет меня в Черный город. В общем, приятного мало.

Одно хорошо – по Черной Женеве путешествовали не так уж долго. Да и конечная цель нашей поездки оказалась не заброшенным заводом с толпой вооруженных бандитов, а вполне ухоженной складской базой. Хотя это может быть и вовсе нарколаборатория, чего бы сильно не хотелось. По крайней мере, все выглядело довольно цивильно. Периметр хорошо охранялся, а весь двор был освещен не хуже, чем улицы в Сером городе. Внутри обнаружился десяток человек, и не все выглядели бандитами.

– Идем, – выбравшись из машины, сказал мне Косарь. – Клиенты скоро приедут. Ты сколько берешь за свои услуги?

Наконец-то он удосужился повести деловой разговор. Только что ему ответить на это? В голове мелькнула неожиданная мысль.

– Понятия не имею, – честно ответил я. – Есть деловое предложение. Сейчас я работаю бесплатно, а вы за это узнаете для меня реальные расценки.

У Косаря все-таки обнаружилась деловая жилка, еще не задавленная желанием просто отобрать все силой.

– Еще раз сделаешь на халяву, дам весь расклад без кидалова.

– Хорошо. Буду премного благодарен.

Интересно получается: чем больше он использовал феню, тем больше меня тянуло на высокий слог. Возможно, на него такой контраст нашей беседы действовал аналогично, но в другой полярности.

Внутри двухэтажного офисного здания все было именно так, как и ожидалось. Явное гнездовье офисного планктона, который сейчас спит где-то в человейнике. Скорее всего, на базе только ночные сторожа и несколько подручных Косаря, вызванных для контроля сделки. Я окончательно успокоился, потому что никто не станет гадить в своем доме и силойотбирать яйца бедного Фаберже.

Тьфу ты! Вот лезет в голову всякая дрянь.

В общем, все было вполне благопристойно. Один из охранников даже предложил мне чай и печенюшки, за что я ему был крайне благодарен.

Чай допить не успел, потому что за окном послышался сигнал автомобиля. Подручные Косаря отрыли ворота и впустили во двор две легковушки. В дверь тут же постучали, и незнакомый боец сказал, что пора работать.

Ну что же, пора так пора. Живой силы во мне прибавилось. Золотистый туман стал гуще, так что вряд ли опозорюсь. Яйца Фаберже предметы штучные и делались настоящими мастерами, так что энергии творения в них должно хватить для уверенного опознания.

Выйдя из офисного флигеля, я сразу направился к машинам. Косарь как раз общался с гостями, причем на относительно неплохом французском.

А вот что мне не понравилось, так это поведение моего временного напарника. Он был хмур и насторожен. Как раз когда я встал рядом, Косарь спросил у торговца, при этом косясь на сидящих во второй машине людей:

– А это кто такие?

– Охрана, – внешне невозмутимо отреагировал гость. – Вы товар проверять будете или нашу охрану рассматривать?

Косарь недовольно оторвал взгляд от машины и посмотрел на собеседника:

– Давай уже свой товар.

Похоже, у него сработала звериная чуйка, а к интуиции таких людей нужно прислушиваться.

Продавец яиц водрузил чемоданчик на капот и открыл его. Я шагнул ближе, чтобы рассмотреть товар. Любопытно же! Вживую таких раритетов мне видеть еще не доводилось. А вот Косарь лишь мазнул взглядом по содержимому чемоданчика и снова посмотрел на машину сопровождения.

– Где же я его видел? – проворочал он и даже сделал шаг вперед, помешав мне приблизиться к объекту изучения.

Это вызвало раздражение, но лишь на секунду. Зато я очень хорошо успел рассмотреть, как Косарь правой рукой выхватил из подмышечной кобуры пистолет, а левой так же лихо изъял стикер-щитовик из специального кармашка на поясе слева и чуть сзади. Пистолет-то ладно, а вот то, что он тут же сотворил со щитовиком, вызвало укол жгучей зависти.

Казалось, что бандит всего лишь тряхнул кистью, словно разминая ее, но в следующее же мгновение в сантиметре перед его кулаком засветился рунами и энергетическими нитями силовой щит.

С пугающим жужжанием от щита отлетели две пули. И он не распался! Только через секунду я понял, что Косарь специально сделал шаг в сторону, чтобы прикрыть щитом и меня.

– Отходим! – крикнул он мне, да еще и пихнул плечом в нужном направлении.

Бандиту пришлось кричать, потому что во дворе воцарился сущий бедлам. Стреляли отовсюду, да к тому же еще и орали как резанные. Тут уже и моя бесшабашность спасовала, так что дурковать я не стал, а, повинуясь приказу, рванул к приземистому зданию, дверь в которое находилась метрах в десяти от нас. Косарь полубоком двинулся следом, при этом еще и старался прикрывать щитом, находясь между мной и машинами фальшивых торговцев яйцами.

Дверь оказалась незапертой, и я рыбкой нырнул внутрь, но тут же выглянул обратно, потому что в какофонии пистолетных и даже автоматных выстрелов мне почудился болезненный вскрик моего нанимателя. Так оно и оказалось. Похоже, каким бы крутым пользователем щитовика ни был Косарь, но и его возможности не безграничны. Сейчас он лежал на земле всего в паре метров от двери и прижимал пистолет в правой руке к явно пробитому пулей левому плечу.

Обдумывать ситуацию я даже не пытался, а просто на карачках выполз из спасительной полутьмы бетонного здания на освещенное и жужжащее пулями пространство двора, в одну секунду превратившегося в бойню.

Цапнув Косаря за воротник, я рывком втащил его в проем двери и поволок раненого в глубь помещения. Там были какие-то ящики, за которыми вполне можно было спрятаться.

Тащить тяжелого мужика до самых ящиков не пришлось. Косарь заворочался и вырвался из захвата.

– Я сам, – рыкнул он сквозь зубы, перевернулся на живот и попытался встать на ноги. – Ныкайся за ящики!

Сам он задержался, чтобы пару раз пальнуть сквозь открытую дверь. В ответ прилетела очередь из автомата, завязнув в содержимом ящиков и дав несколько неприятных рикошетов, но Косарь уже находился рядом со мной. Мы оба устало прислонились спинами к стопке ящиков, нежданно-негаданно ставшей для нас надежной баррикадой.

– Вот и поторговали, – сквозь зубы процедил бандит и зло зыркнул на меня, будто это я притащил сюда убийц.

Словно вторя его словам, стрельба снаружи стихла. Это могло значить все что угодно, но надеяться на более благоприятный вариант явно не стоило. Через минуту выяснилось, что так оно и есть.

– Эй, Косарь, ты там еще не сдох? – послышался ехидный голос.

– Гиря, – процедил сквозь зубы мой наниматель, тем самым показывая, что оратор ему прекрасно известен.

В качестве ответа Косарь со стоном приподнялся и пальнул поверх ящиков в сторону двери, но добился этим только издевательского хохота. Поняв, что поступает глупо, он положил пистолет на пол и достал мобильник. Буквально пары нажатий на сенсорный экран хватило, чтобы выяснить неприятный факт.

– Глушилку включили, твари. – Тон и пара слов, добавленных Косарем, показывали, что дела у нас действительно хуже некуда.

Впрочем, как я уже не раз убеждался в своей веселой жизни – нет придела для совершенства. Внезапно в помещении вспыхнул яркий свет.

Это же надо было додуматься сделать включатель снаружи? Впрочем, для склада не такое уж глупое решение, только нам от этого не легче. Косарь еще раз привстал, явно собираясь разбить лампочку над дверью, но в этот раз ему даже не дали высунуться. Загрохотал автомат, и от верхнего ряда ящиков полетели щепки. Косарь тут же нырнул обратно и вновь уселся рядом со мной.

– Косарь, – снова напомнил о себе Гиря, – помнишь, я зуб давал за братуху ответку кинуть, да позабористей? Пацан сказал – пацан сделал. Лови подарочек.

Что-то промелькнуло сверху и, ударившись о стенку, подкатилось к нам. Это оказался светло-желтый, как старая кость, шар чуть больше бильярдного. Всю его поверхность испещряли мельчайшие руны. Подкатился этот странный снаряд крайне неудачно особенно для меня. Слегка задев ботинок, он остановился как раз между моими полусогнутыми ногами. До паха осталось всего ничего.

– Кранты, – выдохнул Косарь, и обреченность в его голосе заставила меня оторвать взгляд от таинственного шара.

Мой наниматель был бледен, словно увидел старуху с косой или даже хуже. Он явно боялся этой штуки до оторопи, несмотря на свой крутой нрав.

Но важнее другой вопрос – почему во мне нет этого вполне закономерного страха? А ведь это по-любому граната, пусть даже и какая-то хитромагическая. Тогда почему я не боюсь? И это точно не мой извечный пофигизм, а простое равнодушие. Такое впечатление, что мне подкатили обычную елочную игрушку, причем пластиковую, которая даже разбиться не может.

И тут опять сработала приобретенная и явно дурная привычка хватать все руками. Очень уж захотелось прикоснуться к явно непростой вещи. Снова накатила непонятно откуда взявшаяся осведомленность. Действительно граната. Причем сделанная мастером своего дела. По крайней мере, оболочка. Что внутри – неизвестно: магическая начинка явно не мой конек. Зато сразу стало понятно, почему во мне нет страха. Похоже, этот самый Гиря умом не блещет и инструкции, как и девяносто процентов других пользователей сложных девайсов, читает крайне невнимательно. А ведь это не тостер. Я даже понял, где ошибся наш с Косарем соперник. Чтобы запустить данный артефакт, нужно было провернуть две половинки в противоположных направлениях до щелчка. Но это только постановка на взвод, а вот для активации необходимо довернуть еще на щелчок.

Гиря этого не сделал, а мне ведь не трудно. Я поднялся на ноги, мельком выглянул из-за нашей баррикады. А затем сдвинул половинки шара. Вместе со щелчком прозвучало какое-то сипение со стороны Косаря. Мимолетный взгляд показал, что у него от ужаса даже глаза побелели.

Вот за что меня всегда хвалил наш физрук, так это за метание малого мяча. Говорил, полезное умение. Зря я ему не поверил.

Шар пролетел точно посередине все еще открытого дверного проема. И тут Косарь вышел из ступора и резко дернул меня обратно за ящики. Взрыва так и не последовало. Снаружи словно фыркнул огромный кот. Затем что-то негромко, зато многоголосо взвыло, и аккомпанементом этому пугающе-странному хору прозвучал вой и вполне узнаваемый вопль. Так голосят люди, увидавшие нечто запредельно ужасное, а затем и вовсе ощутившие страшную боль. Все еще вцепившегося в мое предплечье бандита начала бить мелкая дрожь.

К счастью, пугающий шум снаружи быстро стих, но после этого воцарилась жутковатая тишина, которую мне сразу же захотелось нарушить:

– Что это было?

– С-серьезно? – В выпученных глазах Косаря среди остывающего ужаса отразились удивление и даже возмущение. – Ты самый отмороженный псих из всех, кого я видел. А повидал я всякое зверье. Это был «улей проклятых духов», и я совершенно не вдупляю, как ты провернул все это. Когда ты цапнул «улей», все духи должны были достаться тебе. Как ты вообще решился на такое?

– Ничего сверхъестественного. – В последний момент я все же вернул себе маску антиквара. – Этот артефакт не активировали до конца, и он был совершенно безопасен. Ну, пока я не завершил активацию.

– Все равно ты псих конченый, – не унимался косарь.

– Я бы очень просил вас не называть меня так.

В ответ мой собеседник лишь фыркнул. Он хотел еще что-то добавить, но скрипнул зубами и махнул рукой. Похоже, этот разговор был нужен ему, чтобы оттянуть момент, когда придется выходить наружу. Косарь до половины расстегнул молнию куртки и аккуратно сунул за отворот раненную руку. Затем подхватил с пола пистолет и неожиданно протянул его мне.

– У меня рука будет занята щитом, – пояснил он и грустно вздохнул. – Только не пальни в спину, псих.

– Не называйте меня так, – повторил я, чуть добавив в вежливые интонации металла, опять же копируя своего учителя истории.

У него всегда получалось, сработало и тут.

Косарь вернул себе самообладание, но спорить не стал:

– Слышал уже.

С кряхтением встав на ноги, мой нежданный напарник тряхнул теперь уже правой кистью с зажатой в ней палочкой щитовика. Меня опять кольнула зависть. Щит был сформирован очень быстро, а судя по тому, что он почти выдержал очередь из автомата, руны и связующие нити выполнены очень качественно.

К двери Косарь шел очень осторожно: на полусогнутых и грамотно прикрываясь щитом. Я пытался копировать его манеру движения, при этом понимая, что выгляжу донельзя нелепо. Но как только мы вышли во двор, мой напарник не только опустил щит, но и через секунду вообще развеял его. А затем он тихо заговорил, и не матерными там были лишь предлоги и поминания одного психа.

В этот раз я поправлять его не стал, потому что полностью разделял мнение оратора.

Сам не понимаю, как вообще сумел удержать в желудке презентованные сторожем печеньки. На первый взгляд, во дворе ничего не изменилось. Все те же три машины. Никаких разрушений транспорта или зданий. Из странного только четыре тела, лежащие неподалеку. Вообще-то тел было больше десятка, но именно эти притягивали взгляд и пугали своей неправильностью. Казалось, что какой-то ребенок в приступе ярости поломал игрушки из гибкого пластика. Но только это не игрушки, а некогда живые люди. Каждое из четырех тел представляло собой искореженную конструкцию из конечностей, сплетенных неимоверным образом. При таких изгибах должны были торчать переломанные кости, но они не торчали, а все казалось чудовищной задумкой больного на всю голову и очень могущественного скульптора. Ближе всего был вообще какой-то жуткий клубок, из которого выглядывало перекошенное мукой лицо. Хорошо хоть, мертвое.

Или нет?

Внезапно застывшие черты ожили, и открылись глаза. Они были полностью черными. Из перекошенного рта вырвался мучительный выдох, от которого у меня все волосы на теле попытались встать дыбом.

Честно, это было не что иное, как рефлекс – совершенно необдуманное действие. Я выстрелил раньше, чем осознал происходящее. В жизни стрелял всего два раза, да и то в тире.

Заполучив дырку в голове, жуткое лицо снова застыло.

Косарь отскочил от меня как от ядовитой гадюки и мгновенно закрылся щитом, но, заметив, как я ошарашенно посмотрел на пистолет и отбросил его в сторону, тут же развеял плетение.

– Извини, что повторяюсь, но ты реально псих.

А ведь в его голосе появилось опасение, которое нужно было закрепить.

Сделав виноватое лицо, я развел руками.

– Прошу меня великодушно простить. Не сдержался. Не подскажете, кто это был?

– Так это Гиря и есть, – проворчал Косарь, явно злясь на себя за приступ страха перед непонятно кем.

– Тогда не стану напрягать свою совесть. Он получил по заслугам.

Косарь снова выдал с дюжину матерных и мало связанных между собой слов, а затем достал телефон. Судя по тому, что попытка связи с другим абонентом удалась, тот, кто явился сюда с глушителем, уже далеко, как и другие нападавшие. Оно и неудивительно: настолько страшная смерть предводителя напугает кого угодно. А ведь мы еще не видели сам процесс формирования жутких скульптур.

Я поймал себя на том, что не могу оторвать взгляда от этой картины. А вот это точно нехорошо. Пришлось усилием воли заставить себя отвернуться к стене. Очень удачно заметил там лавочку, на которую тут же уселся и крепко зажмурился. Там меня и поймал откат. Страшно было так, что хотелось, как в детстве, спрятаться под одеялом, не открывать глаза и оставаться в наивной иллюзии, что все это понарошку.

Так и просидел минут двадцать, пока Косарь не окликнул меня.

– Да?

– Ты что, уснул? – с подозрением спросил мой неудавшийся наниматель. – Ну ты и…

– Не надо, – перебил я и улыбнулся.

– Окей, – оценил мою вампирскую улыбку Косарь. – Тогда что больше нравится – Бибизян, ну тот, кому гранаты лучше не давать, или Бомбист?

– Больше нравится Назарий Аристархович, можно даже просто Назар.

– Ладно, – пожал плечами наниматель. От этого движения он поморщился, но, переждав приступ боли в плече, все же продолжил: – Я все равно что-нибудь придумаю. Как только станет легче. Да, ты же еще не показал класс как оценщик. Посмотришь яйца?

– Показывайте, – равнодушно пожал плечами я, словно не заметил двусмысленности.

До этого момента я смотрел лишь на собеседника, в туповатой перебранке оттягивая неприятный момент, но все оказалось не так уж страшно. Кто-то сердобольный или, скорее, пугливо-брезгливый накрыл большими рваными кусками черной пленки все тела. По двору ходило человек десять, включая того охранника, что поделился со мной пряниками. Это меня откровенно порадовало.

Чемоданчик с яйцами все так же находился на капоте машины в открытом состоянии. Мне хватило легкого касания, чтобы почувствовать острое желание талантливого ювелира сделать максимально похоже на настоящее изделие.

– Фуфло… – проворчал я, но тут же исправился и добавил громче: – Как у вас это принято говорить. Подделка, пусть и очень качественная. Александр, я вам еще нужен?

– Нет, – мотнул головой Косарь, которого по имени, тем более полному, явно не называли с детства, но все же он не стал возражать против такого обращения. – У ворот стоит гелик, вас отвезут домой. И еще, Назар Аристархович, не болтай про «улей». Не надо.

Взгляд бандита стал жестким, да и чего уж там отрицать – пугающим. В ответ я лишь кивнул и с устало-равнодушным видом пошел к воротам.

И все же моя стратегия дала свой результат. Он принял тот факт, что мы не ровня. Причем никто из нас не выше и не ниже другого, просто находимся в совершенно разных плоскостях. Этому меня тоже научил Филипп Андреевич. Да, историк был одинок в своем обособленном мирке. Он не водил дружбы с другими учителями. На него не была направлена детская любовь, как на нашу биологичку – сердобольную и слегка блаженную бабушку. Но при этом директриса – баба тертая и грубая, не раз костерившая других учителей по матушке, – никогда не повышала голос на историка, а самые отмороженные пацаны не смели откровенно грубить ему, как делали это почти со всеми остальными учителями.

Разговор с Бисквитом на многое открыл глаза. Похоже, меня ждет жизнь на стыке нескольких миров, на которые расслоился социум Женевы. И если не найти равновесие и не занять независимую позицию, сожрут и не подавятся.

Я подошел к потрепанному, но все еще сохранившему остатки лоска гелендвагену и без спросу забрался на заднее сидение. Водитель-человек отреагировал лишь пристальным взглядом в зеркало заднего вида и понимающим кивком. Похоже, ему успели рассказать что-то о новом оценщике, а может, и поведали его новое прозвище. Я не особо тешил себя надеждами – такие погремухи липнут как жвачка на подошву.

За время пути мы с водителем не обменялись и парой слов. Адрес ему наверняка назвал Косарь, а у меня не было никакого желания заводить никому не нужный разговор. Ограничился лишь вежливыми словами благодарности, когда вышел из машины у порога антикварной лавки, чем явно смутил бедолагу.

Когда машина уехала, я посмотрел на свое новое жилище, и снова оно показалось мне другим. В этот раз возникла ассоциация с домом с привидениями. Впечатление смягчали лишь наполненные светом окна соседей и зеленоватое свечение, пробивавшееся сквозь стекла оранжереи, венчавшей двухэтажное здание вместо обычной крыши.

Нужно будет заглянуть туда, коль уж арендатор не возражает. Но сейчас желание забыться сном было намного сильнее любопытства. Внутри дома мрачная атмосфера сгустилась еще больше. Поддавшись какому-то детскому порыву, я прошелся по двум этажам и везде включил свет, а затем улегся на жесткую кровать, которая уже не казалась мне такой неудобной, как раньше.

Но утром все равно закажу себе другую.

Глава 7

Настолько жуткая ересь мне не снилась еще никогда, и это притом, что сладкой мою жизнь в последнее время не назовешь. Когда вскочил посреди ночи, очень порадовался включенному по всему дому освещению. Но даже при этом снова уснул с трудом. И все же когда заглянувшее в окно солнце разбудило меня во второй раз, все ужасы, как реальные, так и привидевшиеся во сне, благополучно отошли в прошлое. Настроение было не то чтобы радужным, но очень близким к умиротворению.

Утро выдалось настолько искристым и свежим, что я широко раскрыл окно и пару минут просто глубоко вдыхал свежий воздух, напоенный странными, но очень приятными ароматами. А также буквально впитывал кожей лица мягкий солнечный свет.

Хороший мне достался дом. Я не жаворонок, но и не убежденная сова, скорее жертва перманентной лени, так что, если солнце станет будить меня каждое утро, расстраиваться точно не стану.

Расстелив коврик прямо посреди спальни, я уселся в позу полулотоса и, сжав в левой ладони щитовик, принялся творить руны. Орк оказался прав: золотистый туман, ставший за ночь значительно гуще, послушно собирался в магический знак, который тут же запросился наружу. Теперь я к этому был готов. Пуская руну через руку в стикер, я вытянул руку вперед и, открыв глаза, увидел светящуюся загогулину размером с кулак, зависшую над горизонтально расположенной палочкой щитовика. А это значит, что трафарет в стикере счел мое творение приемлемым и, чуть подправив его, воплотил в реальности.

Увы, сформировать вторую руну и тем более связать ее нитями с первой не получилось. Второй символ только прорисовался среди тумана, когда первый распался с тихим хлопком.

– Да чтоб тебя! – ругнулся я, с завистью вспоминания, как лихо вязал руны Косарь.

Впрочем, пример чужой ловкости не угнетал, а раззадоривал. Если сумел он, значит, получится и у меня. Вот и продолжал тренировки почти час, пока не израсходовал почти всю живую силу. Когда золотистый туман стал совсем жидким, я в очередной раз открыл глаза, намереваясь прекратить занятия, и только после этого понял, что в комнате уже не один. Это меня не испугало, потому что гостья была совершенно безобидной. Через открытое окно, привлеченная выплесками моей живой силы, залетела фуки. Она нарезала круги вокруг меня, едва слышно треща стрекозиными крылышками и попискивая от удовольствия.

Первым порывом было тут же выгнать нахалку. Живая сила, которую она сейчас так лихо собирала, впитывалась аурой мага значительно быстрее, чем сырая. Так что сейчас эта мелкая нахалка увеличивала время восстановления моего запаса. Для тех, кто сдает живую силу и этим живет, подобное воровство наверняка кажется возмутительным и вызывает ярость, что выливается в общую нелюбовь к фуки. У меня же первая, агрессивная, мысль тут же испарилась. Очень уж умильно выглядело это суетное существо. И сдавать я ничего пока не собирался. К тому же вспомнилось, какую роль сыграла в моей жизни можно сказать старшая сестра этой маленькой чертовки.

Я быстро вспомнил простенькую руну. Еще раз закрыв глаза, я легко сформировал ее и направил в правую руку. Над ладонью с первой же попытки возник тускло светящийся шарик размером с виноградину. Фуки мгновенно спикировала на лакомство. Ухватив шарик, она тут же рванула к потолку, едва не врезавшись в люстру.

– Да не дергайся ты так, – улыбнулся я пугливости фейки. – Не обижу.

Сидеть дальше на коврике смысла не было. Разминание затекших конечностей перешло в легкую зарядку, а затем я закономерно перебрался в ванную комнату. Самой лохани ванной здесь не было – лишь душевая кабинка, но я не особо привередливый. Хорошо хоть, никаких проблем с горячей водой в Женеве не могло быть по определению.

После душа и чистки зубов остро встал вопрос завтрака. Я на минуту застыл, глядя внутрь совершенно пустого, к тому же допотопного, да еще и отключенного от сети холодильника. Фуки зависла над моим плечом, явно не понимая, что может быть интересного во внутренностях этого странного ящика.

И как теперь завтракать? Нет, чайник, электроплита, кружка и даже кофе с сахаром на кухне нашлись, но жрать-то все равно хочется.

– Мелкая, скажи, а чего это я туплю?

На заданный вопрос фуки отреагировала усиленным стрекотом крылышек и недоуменным писком.

Действительно, пребывание в магическом мире как-то оторвало меня от реальности, а ведь двадцать первый век в окрестностях Женевы никуда не девался. Вернувшись в спальню, я подхватил свой смартфон и буквально за минуту нашел кафе с доставкой завтраков на дом. Заказ был сделан быстро, а затем меня буквально затянул интернет-шопинг. Электрочайник, всякая посуда, даже нормальное компьютерное кресло, а то сидеть на стоящем в кабинете антикварном монстре жутко неудобно. Хорошо хоть, вовремя раздался звонок доставщика, не то заказал бы и пружинный матрас. Тут все же лучше сходить в магазин самому и опробовать товар еще до заказа.

Девушка-оператор попросила меня выйти на улицу, что я и сделал. Чуток подвис на пороге, разглядывая клыкастую физиономию молодого орка, торчащую из окошка фургона. На таких в старых американских фильмах разъезжали продавцы мороженного.

– Ваш заказ, – прорычал на общем зеленомордый.

Судя по отсутствию следов ритуального шрамирования, он был еще молод и не заслужил право называться воином и взять первую жену. Именно на такой в буквальном смысле зеленой поросли орков и держался весь рынок неквалифицированной работы в Женеве. Люди подобным не заморачивались. Здесь самый никчемный забулдыга сдачей живой силы мог заработать себе на вполне сносную жизнь. Хотя слово «заработать» это немножко не то.

В общем, появление у моего дома орка-доставщика было совершенно обыденным явлением. Просто моя психика все пыталась откатиться до состояния, казавшегося ей нормальным. Даже все еще вертящаяся рядом со мной фуки воспринималась как канарейка. А вот орк в старую картину мира никак не лез.

Странную паузу разрушила фуки. Она попыталась сунуться в фургон и чуть не была сбита широкой лапой орка.

– Не тронь птичку! – рявкнул я, вызвав у орка ответную реакцию в виде оскаленной морды, зато о фуки он тут же забыл.

– Что? – прорычал орк, и только после этого я осознал, что крикнул на русском.

– Говорю, не надо трогать это милое создание, – смягчив тон, пояснил я на общем.

Орк тоже успокоился, явно вспомнив правила поведения с клиентами, которые ему вдалбливали на работе.

– Нузари… Нозри… охр, – грустно вздохнул здоровяк, но быстро нашел выход из ситуации: – Вы заказывали утреннее меню номер пять?

Красавчик! Попытка выговорить сложное земное имя с помощью орочьего речевого аппарата выглядела как угроза. А вот низший эльфийский язык был настолько гибок, что позволял оркам внятно донести свои мысли всем и каждому.

– Да, заказывал, – еще мягче отозвался я, шикая на расшалившуюся фуки.

Крылатая проказница, похоже, обиделась и улетела. А может, ей просто надоело мое общество.

Приняв от орка пакет с заказом, я окончательно примирился с ним с помощью двухфранковой монеты чаевых.

Утреннее меню номер пять оказалось выше всяких похвал – нежный омлет с грибами, салат из брокколи и какой-то местной всякой всячины, а в финале вообще обалденный круассан. Кофе – отдельная песня. В итоге я покосился на плиту с холодильником и подумал, что, может, ну ее, самостоятельную готовку? Впрочем, если не начну нормально зарабатывать, то через месяц точно изменю свое мнение.

А пока будем наслаждаться этим чудесным кофе, как раз осталась пара последних, самых вкусных глотков. Громкий электрический звонок резанул по ушам и заставил меня вскочить. Те самые наивкуснейшие пара глотков оказались на майке. Хорошо хоть, это был уже далеко не кипяток.

– Да чтоб тебя скрючило, скотина такая! – высказался я одновременно и о том, кто придумал такую систему оповещения, и о том, кто сейчас ей воспользовался.

Правда, через секунду пожалел о своих словах. После увиденного вчера слово «скрючило» нужно убирать из лексикона.

Начинку дома стоит переделать, причем срочно. Такие звонки остались только в школах, которые не ремонтировали с советских времен. Похоже, бывший владелец либо был глух как тетеря, либо очень боялся пропустить хоть одного клиента.

Второй звонок уже не заставил вздрогнуть, но все равно вызвал глухое раздражение. Чтобы не нарваться на третий, так сказать театральный, вызов, я быстро спустился в торговый зал и открыл внешнюю дверь. На пороге дожидался гоблин Иван Иванович.

– Привет, Назарий, – в своей уникальной гоблинской манере ухмыльнулся особый комиссар. – Пригласишь в гости?

– Проходите, – буркнул я, не ожидая от появления куратора ничего хорошего.

Окинув взглядом улицу, увидел бесколесный магомобиль у тротуара с другой стороны. В окно выглядывал знакомый водитель, имя которого я так и не узнал, но на всякий случай кивнул ему. В ответ орк тут же показал свои клыки. Опыта общения с Бисквитом мне хватило, чтобы понять доброжелательную природу сего оскала.

Гоблин уже успел пройти внутрь и сейчас стоял посреди торгового зала:

– А ты оказывается такой же неряха и барахольщик, как и твой предшественник. Или просто лентяй?

Еще он взглядом выделил коричневое пятно на моей майке.

– И не то, и не другое, – не стал я оправдываться. – Давайте поднимемся в кабинет. Хотите кофе?

Честно, ляпнул это автоматически, даже особо не задумываясь, и только потом замялся. Что-то похожее на губы у него имелось, но не думаю, что гоблины способны пить из чашки.

Иваныч оскалился и, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Поищи на кухне, там должен быть такой чайничек с носиком.

Кажется, это был заменитель утвердительного ответа.

Когда поднялись на второй этаж, гоблин одобрительно крякнул. Любовь, точнее, привычка к чистоте в нашем детдоме не то что прививалась, она вколачивалась с упорством дятла. Жестом перенаправив гостя в кабинет, я прошел на кухню.

В шкафчике действительно обнаружился странный фарфоровый чайничек. Почему странный? Да потому что носик прямой и нет внутреннего ситечка, как и крышки сверху.

Пожав плечами, я выставил на поднос чашку, чайничек, коробку с растворимым кофе и сахарницу. Пока на плите закипал древний чайник, отнес все это в кабинет.

Вот почему-то даже не удивлен тем, что гость уселся в хозяйское кресло за рабочим столом. При этом выглядел довольно комично – над столешницей выглядывали только плечи и голова гоблина. Хамство, конечно, но по такому поводу я с ним ссориться точно не буду. Уверен, найдутся причины и поважнее, причем прямо сейчас. И все же порадовался, что не успел поменять стул на современный, с функцией увеличения высоты.

Разговор мы начали только после того, как я разлил кипяток по разнокалиберной посуде с уже приготовленными смесями. Иван Иванович хитро и ловко влил в себя струю горячего кофе, причем куда-то чуть ли не в глотку. Пошамкав своей пастью, он с недовольством сказал:

– Учись варить натуральный кофе.

Ну, хорошо хоть, не обозвал мерзкой бурдой, а закупить все для варки кофе я собирался и сам, но рассказывать ему об этом не буду. Да и вообще помолчу.

– Что у тебя случилось с подручным Пахома? – резко перешел к допросу гоблин, выпучив на меня свои лупоглазки.

– Его пытался убить какой-то личный враг. Некто по прозвищу Гиря. Но, к счастью, все обошлось.

– Подробности, – жестко потребовал гоблин.

Вот и пришло время осложнять наши отношения. Не думаю, что предупреждение Косаря было шуткой. Сейчас мне предстоит пройти по тонкому льду.

– Иван Иванович, вы ведь не хотите остаться без оценщика в самом ближайшем времени?

– Не хочу, – не стал нагнетать обстановку гоблин. Ему явно было интересно, как я сейчас буду выкручиваться.

– Тогда, боюсь, мне придется умалчивать некоторые аспекты моей работы. Конечно, если информация будет для вас очень важной, можно и рискнуть, но не уверен, что подробности простой разборки двух бандитов, Гири и Косаря, стоят того.

– Простые разборки, говоришь? – квакающе хмыкнул гоблин. – Это за примерное поведение в простой ситуации тебя прозвали Психом?

– Ну не выдержали у меня нервы, – покаянно развел я руками. – Не привык еще к вашим реалиям с вечными пострелушками.

– Определенный резон в твоей позиции имеется, Назарий. Но не в этом случае. «Улей проклятых духов» – артефакт третьего уровня опасности. О таких вещах ты должен докладывать мне, как только появится возможность свободно говорить по телефону. В остальном действительно не стоит рисковать. И научись варить натуральный кофе. Эту бурду пить невозможно.

Иваныч все-таки высказался о напитке, но при этом допил свой чайничек до конца. Похоже, гоблины питают слабость к этому напитку.

Больше он говорить ничего не стал и попросту ушел, оставив меня в легком недоумении. Вообще непонятно зачем явился, но результат разговора мне скорее понравился, чем огорчил. Одно дело помогать органам власти в ситуациях, когда кто-то реально переступает грань человечности, а совсем другое – стучать на всех подряд по первому же свистку. Отвращение к последнему у таких, как я, развивается чуть ли не с пеленок.

Разговор с куратором вновь вернул меня к мыслям вчерашнего дня, и я занял оставленное наглым гостем кресло. Подключенный к сети через смартфон ноутбук позволил быстро добраться до сайта, адрес которого скинул Бисквит. Это был информационный ресурс для ограниченного круга. Зашел я туда с помощью пароля, который постоянно обновляется и раз в неделю приходит на мессенджер избранным. Вчера прямо в кафе орк обеспечил меня правом на подобную рассылку.

Оформление сайта было не особо креативным, но, с другой стороны, техническая библиотека и не должна выглядеть как ночной клуб. Зато там все было удобно и понятно.

Зарываться в ворох несомненно интересной и наверняка новой для меня информации я не стал и сразу забил в поисковик: «улей проклятых духов». Штука действительно оказалась премерзотнейшей. Это был костяной артефакт оркской работы, куда загоняли обезумевших духов дано погибших орков. Причем возраст неупокоенных должен быть не менее пары сотен лет, чтобы даже у привидений окончательно снесло их призрачную крышу.

Оказавшись на свободе, духи летели к ближайшему живому существу в надежде обзавестись телом, а так как это были совсем сбрендившие сущности, то представления о том, как жить в новом обиталище, у них не осталось, вот и корежило одержимых со страшной силой. Особенно доставалось тем, в кого вселялась парочка таких паразитов. «Улей» имел свои ограничения, и дальше чем на десяток метров духи улететь не могли. К тому же жертвы не только испытывали страшные мучения, но и в посмертие уходили в обнимку с одним или несколькими духами, и это, по мнению автора статьи, совсем нехорошо.

Честно, поначалу все написанное казалось чем-то вроде главы из Википедии или Википалантира, но все еще свежие воспоминания быстро пробили купол психологического отторжения, выстроенный моим встревоженным сознанием. Была у моего одноклассника поговорка: «Думаешь, ты в сказку попал?» Теперь-то я могу ему ответить: да, Леха, я попал в сказку и даже не знаю, радоваться этому или пугаться.

И все же, скорее, буду радоваться. Закрыв вкладку поисковика с сайтом под названием «Сундук с секретами», я пару минут посидел в раздумьях, а затем через Вайбер связался с еще одним одноклассником. Женька Соловей устроился в жизни лучше всех. Нас в классе было двое таких, можно сказать вундеркиндов, но истинным батаном был только он. Мне давались языки, но при этом я понимал необходимость подстраиваться под обстоятельства, а Леха всегда был чуток не от мира сего. Ничего удивительного, все те, у кого калькулятор вместо башки, с реальностью не очень-то дружат. Сейчас он жил в столице и работал программистом.

– Назар! – Совершенно не изменившийся за семь лет Женька от удивления даже протер глаза. – Сколько лет, сколько зим! Ты почему не давал о себе знать?

– А ты? – тут же парировал я.

– Да что с меня взять?! Вот, начальство даже домработницу подогнало, чтобы я не забыл пожрать и не завонялся. Ты-то где сейчас? – Прищурившись, мой одноклассник явно пытался рассмотреть интерьер за моей спиной.

И неудивительно. Чего только стоила резная спинка моего кресла.

Блин, когда уже доставят обновки.

– Я в Женеве, Соловей, в Женеве.

– Да ладно! Вот же черт везучий! – с плохо скрываемой завистью выдохнул Женька.

– Угу, повезло как утопленнику, – в ответ проворчал я.

А затем не выдержал и рассказал ему почти все, что со мной случилось за последние дни. Просто очень хотелось, чтобы хоть кто-то еще знал об этом. Кто-то из моей прошлой жизни.

Женька оказался благодарным слушателем – охал, делал круглые глаза и даже пару раз выматерился, чего за ним раньше не наблюдалось. Растет парень!

– Да уж, Назар, умеешь ты развлекаться, – поджав губы, мотнул головой Соловей. – И все равно завидно. Блин, это же Женева! Но ты ведь не об этом хотел со мной поговорить?

– Нет, у меня две просьбы. Одна простая, особенно для такого гения? как ты, так что можешь просто сосватать кого-то из рыбок помельче. Мне нужен сайт для работы.

– Сделаю, – небрежно отмахнулся мой однокашник, которого я и другом-то назвать не могу. – Двадцать минут усилий, да и прикольно поработать с женевским доменом. Тебе нужно будет зарегистрировать доменное имя второго уровня. Что хоть у тебя за бизнес в городе магов?

– Услуги оценщика, – усмехнувшись, ответил я.

– Это как?

Пришлось объяснять. Причем подробно и с ответами на кучу вопросов.

– Еще круче! – дернул головой Женька. – Придется немного повозиться, но все равно мелочь, хоть и интересная. Ну а вторая просьба?

– Я свалил из нашей родной дыры, не оставив там хвостов. Ну, может, кто-то захочет отомстить мне, пристрелив Бабу-ягу.

Соловей хохотнул, но все же сказал:

– Не такая уж она плохая.

– Жека, – вдохнул я, мотая головой, – ты не проиграл ни одной олимпиады, а я запорол две, чтобы показать пацанам, какой крутой и как мне на все пофиг. Ты не видел нашу директрису в ярости, так что не надо мне рассказывать, что в Бабе-яге есть хоть что-то хорошее. В общем, не осталось там никого. Только одна девчонка, Катя Сереброва. Мы не были парой, но ей все равно может прилететь. Можешь аккуратно узнать, как она там?

– Не вопрос. Сделаем. Скинь ее данные. Все узнаю.

– Только не рискуй, – поспешно добавил я. – Похоже, Магснаб водится с террористами.

– Ерунда, – снова отмахнулся он, но меня порадовало, что парень все же на секунду задумался. – Если у них и есть кто-то, кто сможет вычислить меня, то, поверь, моя крыша круче, и черепица у нее толще. Ты лучше о себе позаботься.

– Ок, Женька, – улыбнулся я. – Бабки предлагать не буду, но знай, что твой друг теперь маг и живет в Женеве. Если что – только свистни.

– Мы никогда не были друзьями, – грустно улыбнулся мой однокашник, – но я всегда хотел и до сих пор хочу. Реквизиты сайта скину тебе завтра. По девчонке, думаю, придется покопаться чуть дольше. До связи, бывай.

– Бывай, Женька, – сказал я уже погасшему окошку связи.

Он прав, я старался держаться от ботана подальше, потому что сам старался максимально дистанцироваться от этого звания. Иногда помогал ему, но значительно меньше, чем мог. Того требовала моя стратегия выживания. Возможно, это было неправильно. Возможно.

Горестно вздохнув, я заставил себя встать с неудобного кресла и спуститься в торговый зал. Рыться в сваленном в кучу товаре жутко не хотелось. Особенно потому, что предстоит делать выбор, оставлять ли перспективную вещь или выбросить, освобождая жизненное пространство. Переступать через свое «не хочу» я научился давно, так что, надев самые потрепанные джинсы и тенниску, взялся за дело.

Прервался только на обед, заказанный в том же месте и доставленный все тем же орком. Теперь он был любезен и обходителен, за что и получил щедрые чаевые. Опять возник выбор: либо отказываться от вкуснейшей еды из ресторанчика, либо ускорять открытие лавки. Гурман с легкостью победил лентяя, и я с новыми силами взялся разгребать завалы.

Увы, из относительно перспективных вещей нашлось только десятка два предметов быта – от настольных ламп до каминных статуэток. Остальное я, наступив на горло собственной жадности и неуверенности, отправил в специально заказанный мусорный контейнер. Благо удалось откопать гроссбух владельца, и если вещь пролежала в лавке больше трех лет, то сомневаюсь, что случится чудо и данный предмет приобретет магические свойства.

Разборку целой поленницы картин в тубусах решил отложить на потом. Познания сути этих штук пожирало кучу живой силы, а ее нужно было поберечь. Что я и сделал, занявшись простой уборкой. Ее и прервал очень знакомый стук в дверь. Мир за окном уже потемнел, но уличные фонари еще не загорелись.

– Назар Аристархыч, открывай, дело есть!

Настораживающе вежливый Косарь еще пару раз бухнул кулаком в дверь. Звонок он опять проигнорировал, хотя не факт. Я его еще с утра отключил. У важных для меня людей есть номер телефона, а тем, у кого этого номера нет, придется воспользоваться кулаками, как делает мой новый знакомый.

Дожидаться, пока он разломает дверь, я не стал и быстро открыл замки.

– И вам доброго дня, Александр.

Косарь поворчал себе что-то под нос, но вслух высказал явно другое:

– А ты чего такой чумазый, что бомж с большой земли?

– Если хотите, чтобы вас встречали при всем параде, предупреждайте о своем приходе, – сохраняя вежливое выражение на лице, парировал я. – Итак, о каком деле идет речь?

– Вот об этом. – Косарь сместился в сторону, дав мне возможность рассмотреть стоявшего у крыльца невзрачного мужика, прижимавшего к себе упакованный в бумагу сверток.

Не удивлюсь, если там небольшая картина. Выглядел потенциальный клиент испуганным, да и весь его вид – начиная с потрепанного костюма и заканчивая бегающими глазами – говорил, что бедолага успел сто раз проклясть себя за связь с мутным посредником.

Но отступать явно поздно, что и подтвердили слова этого самого посредника:

– Не менжуйся, Курт. Ты хотел грамотного оценщика, вот он, пользуйся. А Аристархыч у нас грамотнее некуда.

Судя по грустным глазам клиента, он уже не верил ни единому слову Косаря, но боялся возразить.

– Простите, – обратился я к бедолаге. – Вас как по батюшке?

– Генрихович, – на хорошем русском с легким эстонским акцентом ответил Курт.

– Курт Генрихович, вам не стоит ни о чем беспокоиться. Прошу, проходите.

Перешагнув через порог, клиент погрустнел еще больше и, кажется, окончательно уверился, что сейчас его будут грабить. Торговый зал не стал выглядеть презентабельнее даже после целого дня разгребания сваленного в нем хлама.

– Давайте пройдем в кабинет на втором этаже, – предложил я, быстро пытаясь найти способ успокоить клиента, пока он не сиганул в окно.

Доведя гостей до кабинета, я извинился и быстро ушел в спальню.

Поговорку о встрече по одежке придумал совсем не дурак. Придется импровизировать, используя то, что есть. У меня в багаже имелись черные джинсы, вполне могущие сойти за приличные брюки, и белая рубашка, а в шкафу некоторые вещи бывшего хозяина дома. Хорошо, что не успел выбросить их в мусорный бак – лень было подниматься по лестнице. Рубашку дополнил черный галстук в серую полоску, пусть и слегка потрепанный. Чувствуя себя готовящимся к маскараду школьником, я натянул канцелярские нарукавники и ювелирные тканевые перчатки. Ну и венцом образа стал головной обод ювелира с закрепленным на шарнирах набором увеличительных стекол.

Взгляд в зеркало заставил меня грустно вздохнуть, но не отыгрывать же все обратно.

– Итак, – с порога заявил я,проходя к хозяйскому креслу. – С чем вы пожаловали, уважаемый Курт Генрихович?

Увидев меня, Косарь лишь хмыкнул. Он явно уже заподозрил во мне лицедея, а вот перепуганный клиент неожиданно расслабился и даже улыбнулся.

– Дело в том… – замялся клиент.

– Назарий Аристархович, – подсказал я.

– Дело в том, Назарий Аристархович, что месяц назад мне досталась одна картина. Бывший владелец божился, что она очень ценная. Работы Якоба Скулема.

– Это того, что повесился прямо на своей выставке?

Как бы ни был я далек от арт-мира, но все равно слышал, как три года назад молодой норвежский художник, с трудом уговоривший одного галериста провести выставку своих работ, не придумал ничего лучшего, как заявить о себе еще и в качестве перформансиста. И уже на следующий день о нем знала почти вся Европа. Что совершенно не удивительно – повеситься на люстре посреди зала, где были выставлены твои работы, еще никто не додумывался.

Мне стало откровенно интересно, но еще и стремновато. Из головы никак не шел рассказ Бисквита о Моне Лизе. Если уж выглядевшее столь невинно полотно могло так пагубно влиять на окружающих, то что говорить о творениях откровенно чокнутого художника. Оставалось надеяться, что ему далеко до таланта и дара творения великого Леонардо.

Явно заскучавший в начале разговора Косарь прекратил пялиться на стены кабинета и заинтересовался выложенным на стол свертком.

Я аккуратно развязал бечевку и развернул ткань.

Да уж, у этого товарища точно не все в порядке с головой, царство ему небесное, хотя не факт, что он туда попал. На картине был изображен какой-то бомж, точнее его средневековая версия. Казалось, что кто-то загнал нищего в тупик улочки, стены которой сложены из массивных, неровно отесанных камней. Неба не видно, лишь часть черепицы. Грязища и мусор под босыми ступнями бедолаги. Его немытое, заросшее бородой и какой-то коростой лицо было перекошено от страха, но в глазах уже зарождалось то, за что умные люди опасаются загнанную в угол крысу.

Мне с трудом удалось оторвать взгляд от картины и сохранить на лице невозмутимую мину. Чтобы скрыть замешательство, я сдвинул шарнирную конструкцию с оптикой и с удивлением понял, что это очень удобно. Подпись в правом нижнем углу была видна отчетливо. Картину я держал в руках уже достаточно долго, но ничего особого не чувствовал. Не удивлюсь, если дело в перчатках. А вот касаться полотна незащищенными пальцами не очень-то хотелось.

Прислушавшись к себе, я осознал, что это не дурное предчувствие, а простая брезгливость. Чтобы потянуть время, положил картину на стол и повернулся к ноутбуку. Фотографии самого художника и всех известных его творений удалось найти без проблем, как и подпись художника крупным планом. Очень похоже, но это еще не факт.

Кстати, в перечне известных картин эта не значилась. Ладно, нечего тянуть, нужно зарабатывать как денежки, так и репутацию.

Сняв правую перчатку, я очень осторожно, словно к горячему чайнику, прикоснулся к подписи автора и тут же отдернул руку. Но этого мгновения хватило, чтобы узнать многое, даже больше, чем мне того хотелось.

Подпись истинная. За нею чувствовалась не столько гордость за свое творение, сколько остервенение, с которым мститель забивает последний гвоздь в крышку гроба своего врага. Но это было еще не все. В картине я почувствовал то, что до сих пор ощущал только в молитвенном коврике. То, что дарило творение с вложенной в него частичкой души творца и расцветшее под влиянием сырой силы. Но там была любовь и усиление, а здесь ненависть, обреченность и страх. Страх, который со временем въедается в кожу и отравляет сильнее любого яда.

Чуть подумав, я задал вопрос:

– Курт Генрихович, если не секрет, откуда у вас эта картина?

– Мне отдали ее за долги. Я бы не взял, но больше с него стребовать ничего не получилось.

– А что так?

– Да плохи у него дела. Появились какие-то враги, партнеры начали подставлять на ровном месте, – нехотя пояснил клиент и тут же сменил тему: – Так что насчет картины? Она подлинная?

– В том-то и дело, что подлинная, – поморщившись, ответил я. – Но не это главное. Ваша картина от пребывания в Женеве приобрела артефактные свойства.

– Но это же чудесно! – оживился клиент.

– Я бы так не сказал. Интересно, удивительно, но не чудесно. Дело в том, уважаемый Курт Генрихович, что эта картина делает из своего владельца параноика. Не удивлюсь, если неудачи к вашему знакомому пришли вместе с этим полотном. – Сделав небольшую паузу, я задал вопрос, так сказать, в лоб: – Вы раньше были таким пугливым?

Курт не ответил, но явно задумался. Через минуту размышлений он пришел к неожиданным для себя выводам и даже попытался отодвинуться от лежащей на столе картины.

– И что же делать?

Ответ на этот вопрос я сформировал, как только понял, что именно мне принесли. Помогла информация, которой со мной щедро поделился Бисквит:

– Все просто. Продайте картину во внешний мир. Через некоторое время без подпитки сырой силы она утратит свои вредоносные свойства и станет просто произведением искусства. А пока найдите обычный серебряный защитный бокс и поместите ее туда.

Курт явно был бизнесменом до мозга костей и, разобравшись с ситуацией, быстро успокоился. Затем принялся прорабатывать варианты.

– Вы дадите мне экспертное заключение?

Теперь пришлось задуматься уже мне. Честно говоря, я думал, что столкнусь с этой проблемой значительно позже. При получении подтверждения способностей оценщика мне сообщили, что оно дает право только на предоставление клиенту информации о товаре. Для того чтобы выдавать экспертный сертификат, нужно как минимум три года проработать без единого косяка. Да еще и получить рекомендации трех действующих оценщиков уровня эксперта. В общем, тягомотина и муть беспросветная. По идее, сейчас нужно просто посоветовать клиенту обратиться к более титулованному коллеге, но что-то во мне взбрыкнуло. Мысли забегали быстрее, пока не удалось связать воедино информацию, полученную в последние дни.

– Давайте сделаем так. Вы оставите мне свои контакты, и завтра я перешлю вам адрес сайта. Там будут не только документы, подтверждающие мой статус оценщика, но и запароленная ссылка, по которой те, кому вы доверите пароль, смогут ознакомиться с моим мнением о подлинности и ценности картины. Это, конечно, не стандартный сертификат, но определенная его замена. Возможно, такой сетевой заменитель удовлетворит потенциального покупателя. Насколько мне известно, заводить фейковый сайт на женевском домене затея не только крайне сложная, но и опасная.

Это действительно так. Гоблины, которые пятнадцать лет назад не слышали не то что о компьютерах, но даже об электричестве, теперь своими возможностями пугали самых отмороженных хакеров. А к родному доменному кластеру относились особо трепетно.

Курт некоторое время переваривал информацию, а затем решительно кивнул:

– Давайте попробуем.

На этом и порешили. Я сделал несколько снимков товара, благо телефон у меня был новый и камера очень хорошая. Затем клиент осторожно, словно спящую змею, упаковал картину и оставил на столе пять купюр номиналом в двести франков каждая. Проводив его до входной двери, я вернулся в кабинет, где остался Косарь, по-прежнему сидящий в кресле и лениво осматривающий детали интерьера.

Без лишних слов я подошел к столу и передвинул одну двухсотфранковую купюру в сторону моего странного компаньона. Тот в ответ встал и сдвинул бумажку обратно к остальным.

– Мало? – с притворным удивлением спросил я.

– Не, нормально. Но эти нам с тобой все равно нужно пробухать. Иначе фарта не будет.

Не самая разумная традиция, но в данном случае и не самая бесполезная. Судя по настроению Косаря, начинать бухать он намеревался прямо сейчас. Вечер уже обволакивал сумерками магический город, так что самое время.

– Кстати, он дал лишку, – добавил Косарь, когда я спрятал деньги в портмоне. – Такса у оценщиков средней руки семь сотен. Митроха брал три сотни со всякой шушеры и подгребал всякий мусор. Дошел до того, что его начали называть старьевщиком. Тебе не советую так мельчать. Респекта не будет.

Митроха это наверняка Сергей Николаевич Митрохин – мой предшественник. И Косарь прав, мельчать не стоит. У меня изначально не было никакого желания сидеть в лавке по восемь часов и применять свой дар на сякой мелкоте. Увы, гонорары оценщиков-экспертов мне не светят, но кто сказал, что нельзя занять нишу посередине, а еще лучше вообще прилепиться к большому рынку где-то сбоку. На подобные мысли наводил парадокс блогеров. Вроде и ребята несерьезные: вещают в пижамах, сидя у себя на кухне, – а в итоге аудитория начинает конкурировать с телеканалами, которые тратят на создание контента миллионы и миллионы.

Не факт, что получится, но попробовать стоит. Впрочем, об этом будем думать завтра, а сейчас нужно расслабиться. Сидение в четырех стенах начинало угнетать. Главное – в процессе не вляпаться в очередные приключения. Очень надеюсь, что присутствие рядом Косаря это хоть какая-то защита.

– Ну что, Назарий Аристархович, готов к загулу?

Ну вот, и этот туда же. Хотя ничего удивительного. С интуицией у этого бандюка все в порядке. Иначе не выжил бы в местном болоте. Так что он быстро все просек и выбрал самый комфортный для себя вариант общения, как у советских номенклатурщиков – по имени-отчеству, но на «ты». Правда, это самое имя-отчество в его устах звучало как издевка.

– Готов, Александр… как вас там по батюшке.

– Косарь я, – оскалился бандит, – папенька мой был еще той гнидой, так что нечего его лишний раз поминать.

– Хорошо, Александр, обойдемся без отчества.

Нужно держать ухо востро. Если скатиться с этим типом в панибратство, он тот уже постарается подмять меня морально и поставить в подчиненное положение. А это будет не просто неприятно, но и опасно, учитывая, что быть в подчинении у бандитов и жандармов одновременно – верный пусть вдогонку за старьевщиком Митрохой. Так что держим маску и постараемся не упасть ею в алкогольную лужу. Конечно, лучше бы отказаться от предложенной вечеринки, но душа требовала праздника.

Темное пространство Черного города, благодаря скорости кабриолета, мы проскочили быстро и, сбавив обороты магосиловых приводов, торжественно въехали в арочный зев одного из входов в человейник Святогор. Теперь я мог полностью насладиться красотами Серпантина. Идущие по спирали до самой крыши главные улицы человейников везде назывались одинаково.

Если честно, ничего странного поначалу даже не заметил. Обычная торговая улица с разномастными зданиями по обе стороны широкого проспекта. С очень широкими тротуарами, занятыми настоящими толпами народа. Имелись даже парковые зоны. Трафик на двусторонней дороге был довольно оживленный, но до пробок дело вряд ли доходило даже в часы пик. И только когда смотришь вверх в перспективе, то понимаешь, что пятиэтажные дома упираются в высоченный потолок, который все равно не небо. Постепенно именно этот факт начинал давить, вызывая легкое чувство клаустрофобии.

Странно, конечно: даже в узких и низких тоннелях подземных этажей у меня не было такого чувства. Тут как минимум два десятка метров до потолка, а поди ж ты. Конечно, со временем ко всему можно привыкнуть, но все равно я порадовался, что могу жить в Сером городе под нормальным небом и в нормальном доме, а не в коробке внутри коробки.

Пока я глазел по сторонам, наш кабриолет успел сделать как минимум полтора оборота по Серпантину, а это километра четыре, не меньше. Подъем дороги благодаря гигантскому радиусу вообще не чувствовался.

Крутанув рулем, Косарь увел машину влево, к центру человейника. Боковая улица-коридор была значительно ниже и уже основной, но все равно потолок находился в метрах пяти над нами. По бокам не было отдельных зданий – лишь фасады различных заведений. А вот теперь чувства стесненности не было.

Метров через триста мы сделали еще один поворот и оказались в странном месте. По периметру большого ангара размещались многочисленные ниши, похожие на открытые грузовые лифы. Рядом с каждой нишей имелась приборная панель. Косарь лихо завел кабриолет в одну из этих ниш. Мы покинули машину и вышли в ангар. Саня потыкал пальцем в приборную панель. И внезапно кабриолет вместе с окружавшей его коробкой лифтовых стен и потолка ухнул куда-то вниз. Теперь ниша вновь приняла свой первозданный, пустой вид.

Я знал, что бывают вот такие автоматические стоянки, но вживую видел их в первый раз.

Пешком нам пришлось пройти не так уж много. Заведение, в которое меня вел Косарь, было четвертым от стоянки и называлось «Фишка». Переулок был заполнен разномастно одетыми людьми с небольшим вкраплением орков и гоблинов. Косаря здесь явно знали.

Когда вошли в заведение, стало понятно, что навеянное названием предчувствие меня не обмануло. Это действительно было казино, совмещенное с кабаре. И здесь Косаря знали очень хорошо. Голоногие девушки, сновавшие с подносами между игорными столами и задрапированными тяжелыми шторами нишами, игриво улыбались моему спутнику. Он же в ответ тоже растачал улыбки и раздавал воздушные поцелуи. Ну прямо звезда местечкового разлива.

Вслед за Косарем я добрался до боковой ниши, из которой, если полностью открыть шторы, открывался хороший вид на сцену. Внутри обнаружился окруженный тремя диванами невысокий, но широкий стол.

Косарь привычно плюхнулся на правый диван и тут же начал делать заказ увязавшейся за ним хвостиком девице. То, с каким размахом делался заказ, вызывало у меня кислую улыбку. Расплачиваться-то мне.

Коньяк принесли тут же, и выпили за успех нашего безнадежного дела, как выразился Косарь. Явно дорогой напиток приятно согрел желудок, а долька лимона окрасила пожар во рту в приятно кислые тона. По второй выпили уже под нормальную закуску и наконец-то расслабились.

– Знаешь, Аристархыч, если честно, я до сих пор не могу отойти от той бодяги с ульем. Как вспомню, так в дрожь бросает, а повидать мне пришлось немало. Бывало, такое рубилово, что кишки и кровь по всем стенам, но спал после этого как младенец. А тут, едва уснул, такая пурга приснилась, что орал как резаный. Так что не сомневайся, за мной должок.

Я с сомнением посмотрел на собеседника. Вроде не сильно пьяный – такому бугаю сто граммов коньяка что слону дробина, но у парня, похоже, стресс, и пробило на поговорить. Если честно, момент довольно опасный. Главное, чтобы он потом не пожалел о своей откровенности.

– Думаю, мы квиты, – понимающе кивнул я. – Никто не просил тебя закрывать меня от пуль.

– Да, было дело, – хмыкнул Косарь, почесав плечо, в котором совсем недавно имелась изрядная дырка.

Хорошее дело магическая медицина. Сейчас он орудовал обеими руками одинаково свободно.

На этом обмен любезностями, к счастью, и закончился, так и не перейдя к братанию. А все потому, что к столу подвалила колоритная компания из трех крепких парней. И колоритность заключалась не в том, что одеты они были словно помесь байкеров и кислотных рейверов, и дело даже не в живой татуировке паука, ползавшей по черепу лысого крепыша, а в том, что один был орком. Причем наряжен он как и остальные, что означало либо юный возраст, либо статус изгоя. Солидные габариты скорее намекали на второй вариант.

Что-то мне везет в последнее время на нестандартных орков.

– О, Косарь, привет, братела, – поздоровался лысый носитель черепного паука и сразу полез за стол. Причем на мой диван. – А это кто у нас?

– Здорова, Паук, – вполне приветливо ответил Косарь. – Это мой новый кореш Назарий Аристархович. Он наш новый оценщик. Да еще и крутой чел. Можно сказать, спас меня вчера.

Дружки бритого рассаживались на других диванчиках, и то, как они смотрели на разыгрывающуюся сцену, нравилось мне все меньше и меньше. Что-то тут явно не так.

– Да ладно, – деланно восхитился Паук. – Неужто тот самый Псих? На психа вроде не похож.

Паук произнес это таким тоном, словно хотел добавить, что я больше похож на лоха.

И тут до меня окончательно дошло, в какую лужу я умудрился вступить. Великий носитель масок! Все просчитал. Все обдумал и обыграл. А ведь сам часто повторяю, что тот, кто возомнил себя умнее всех, и есть последний дурак.

Косарь просчитал меня если не сначала, то окончательно придя в себя после происшествия с ульем. Все мои маски и потуги для него были детской возней. В звериной стае, где он выгрыз себе достойное место, без звериной же чуйки просто не выживешь. Он раскусил меня и решил подыграть, а сейчас подсунул мне медвежонка. Гребенного медвежонка!

Так вставшие на криминальную стезю выходцы из нашего детдома называли разводил. Медвежонок он такой простой, такой мягкий и пушистый, но только до момента, пока не начинаешь брыкаться. Он старается тебя приобнять и ведет себя как закадыка и лучший кореш, но попробуй ему возразить, тут же увидишь клыки. Сдашь назад, и он вновь становится обаяшкой, а ты постепенно запутываешься в своих сомнениях и страхе, отдаешь ему все, что ни попросит. Ведь мы же кореша!

– Но ты не менжуйся, корешь Косаря для меня братела, – продолжал ворковать Паук, по-дружески приобняв меня за плечи. – Давай бухнем с тобой да покалякаем за жизнь.

Левой рукой он подхватил бутылку с коньяком и заботливо плеснул мне в бокал. В это время его спутники накинулись на халявную жратву, а меня начала душить злоба. Нет, не на этих любителей дармовщинки и даже не на медвежонка. Злился я на самого себя. Ведь понимал, что нельзя сближаться с бандюками, но все равно приперся в надежде непонятно на что, и даже спасенная жизнь одного из них совершенно не повод, чтобы они считали меня ровней.

Я повернул голову направо, в сторону развалившегося на диване Косаря. Одного взгляда хватило, чтобы отбросить последние сомнения. В его глазах читалось снисхождение и легкая издевка. Именно это и раздуло мою злобу до предела. Внезапно я почувствовал, как крепкая ладонь ухватила меня за затылок и повернула голову обратно.

– Нехорошо отворачиваться, когда с тобой люди разговаривают, – тихо, но угрожающе процедил сквозь зубы Паук.

От добродушности не осталось и следа.

А вот и первые зубки. Если я в ответ промямлю что-то извиняющееся, то он вновь станет рубахой-парнем. Но извинений не будет. Тут уж не до масок и осторожности, потому что мне прекрасно известно, к чему это ведет, да и разозлился как черт. И все же на секунду замешкался, потому что на пике ярких эмоций неожиданно сработал мой дар. За мгновение я успел узнать много интересного и не очень о столе, сделанном оркским резчиком, о коже ручной выделки, которой обили диванчик, ну и об остальной мелочевке.

Короткая заминка тут же перешла в резкое движение, но ударить Паука в морду вилкой не получилось. Рука тут же была зажата в тиски жестких пальцев Косаря. Впрочем, я и не собирался никого дырявить столовым прибором. Мне нужно было отвлечение внимания и удивление. И пока все офигевали, я левой рукой аккуратно достал револьвер из наплечной кобуры Паука и упер дулом ему же под челюсть.

Паучок оказался не из пугливых, вон как оскалился в ехидной улыбке, правда продлилось это недолго, щелчок курка быстро стер его улыбочку. Похоже, он не до конца понимает, кто такой оценщик. За пару секунд контакта с револьвером я понял не только как срабатывает хитрый предохранитель, но и то, что особую бронзу отливал одаренный человек, а защитные руны вытравливал сильно пьющий орк.

А еще он увидел в моих глазах нестерпимое желание выстрелить. Я буквально молил его дать мне повод, а там гори оно все синим пламенем.

– Не надо ко мне прикасаться, – стараясь говорить ровно, как автомат, попросил я.

Лысый аккуратно убрал руку с моего затылка.

– Все, брэйк! – послышался встревоженный голос Косаря, заставивший замереть уже дернувшихся ко мне корешей Паука. – Свалили в туман. Назар, убери пушку.

На это Паук дернул щекой, а орк недовольно зарычал.

– Макс, вали отсюда, – уже с угрозой приказал зеленокожему Косарь.

Револьвер я все же убрал от головы лысого, но радости в его глазах не заметил – лишь ненавидящий взгляд. Вставать с диванчика Паук не спешил и перевел взгляд на своего начальника:

– Косарь, мой ствол…

– Потом заберешь, – перебил его бригадир.

Я же все это время с любопытством рассматривал оружие. Очень интересная штука. Обязательно куплю себе такой же. Бисквит прав – в паре со щитовиком это лучшее решение, чем всякие там волшебные палочки.

– Назар, не надо бычить. Это был просто прикол.

– Хуже, Александр, значительно хуже, – вставая, сказал я и попытался процитировать кого-то из древних французов: – Это была ошибка. Передайте уважаемому Панкрату, что в течение двух месяцев я не буду принимать заказы от его людей.

– А не боишься ответки? – показал свое истинное нутро окрысившийся Косарь.

– В моем положении бояться – слишком дорогое удовольствие.

К этому моменту мне удалось справиться с почему-то ставшим жутко неудобным портмоне, достать полученные от владельца картины деньги и положить их на стол, прижав сверху револьвером.

Обозначив кивком прощание, я развернулся и пошел к выходу. На сцене вытанцовывали какие-то дамочки в перьях. Надеюсь, эти перья накладные, а не растут из жертв магической пластики. Настроение было на удивление хорошим. Я даже подмигнул одной из официанток. Спрашивается, с чего бы радоваться в такой-то ситуации, но вот радовался, и все. Просто впервые за четверть века жизни удалось понять природу сковывавшего меня страха. Того страха, который заставлял осторожничать, приспосабливаться и носить эти чертовы маски. Все оказалось до противного просто. Этот страх рождается в любом детдомовце или ребенке из неблагополучной семьи. Мы изначально имеем на лбу штамп порченного. А если к нему присоединится печать уголовника, то обратной дороги уже не будет – только жизнь с такими, как Косарь, Паук и большинство моих одноклассников. Нет, я не презирал их и не считал себя лучше, но жить хотел совсем в другом мире. Увы, сколько бы высших образований ты ни имел, сколько бы языков ни выучил, но два таких штампа на лбу закрывают большинство путей.

Но что же изменилось после стычки с простым медвежонком? А то, что до меня наконец-то дошло. Никто не сможет отменить мой статус мага. Или отобрать дар оценщика. Здесь всем наплевать на мое происхождение и характеристику в личном деле. А заодно на оценки в аттестате и цвет диплома. Душивший меня страх условностей наконец-то отступил. Главное – не потерять его окончательно, потому что за все нужно платить, и за отсутствие страха тоже. К примеру, моя выходка за столом вполне может аукнуться неприятностями, но тут винить нужно только себя.

В нашем детдоме работали две молоденькие специалистки. В отличие от воздушной словно облачко учительницы музыки, психологиня была жесткая как кочерга. Она вдалбливала нам в черепушки простые постулаты, как гвозди в дубовые доски. Не нужно лезть из кожи вон, чтобы завести друзей именно среди «нормальных» людей – тех, кто вырос не в детдоме. Это ошибка – просто потому, что даже в благополучных семьях формируются редкостные уроды. И процент адекватных людей в детдоме и за его пределами не очень-то и разнится.

Ну что же, не жили богато в плане друзей, незачем и привыкать.

Успокоившись окончательно, я достал смартфон и быстро нашел в сетевом маркете простенький навигатор по Святогору. В итоге через десять минут оказался на станции монорельса, а еще через две летел над темными пространствами Черного города, оставив за спиной сверкающую огнями громаду человейника. А впереди меня ждали уютная Серая Женева и уже казавшийся таким родным домик антиквара.

Глава 8

Хуже похмелья может быть лишь ситуация, в которой тебя кто-то домогается в столь скорбном состоянии. Особенно если это происходит с помощью пыточного инструмента, называющегося телефоном. И вот кому неймется в такую рань?

Впрочем, не так уж мне плохо, хотя могло быть и лучше. Вчерашнее просветление почему-то перешло в грусть-тоску, которую я и решил залить коньяком, прикупленным в ближайшем магазине. Пить в одиночку вообще затея изначально пагубная, но лучше уж в одно горло, чем в компании, которая осталась в «Фишке».

Все бы ничего, но, посидев, понял, что стало еще тоскливее, и я вспомнил о своих правах посещать оранжерею на крыше. Сразу вспыхнуло желание узнать, что же там такое произрастает? Долго собираться не стал и поперся вверх по лестнице в чулане второго этажа. Чердачная дверь была не заперта, и я без проблем попал на крышу. А там действительно было очень интересно. Просто волшебно! Или это мне так спьяну показалось? Хотя широкие, мясистые листья неведомых растений, едва заметно мерцавшие сиреневым в проникающем сквозь стекла теплицы лунном свете, выглядели удивительно.

Там даже обнаружилась лавочка в проходе между рядами прямоугольных кадок. На ней я и замер, пялясь в небо на полную луну. В таком состоянии меня и нашла моя соседка. Предчувствия не обманули – не была зельеварка ни красавицей, ни молодухой, хотя, скорее всего, ей нет и пятидесяти. Впрочем, кто его знает, что тут можно сотворить с женской внешностью с помощью магических зелий.

Мы мило с нею пообщались, но хоть убейте, не помню, о чем именно. Под конец Надежда Карповна принесла мне небольшой флакончик и отправила спать, а сама занялась ночной подпиткой своих растительных питомцев.

Вот на этот самый флакончик я сейчас и смотрел под трели телефона, вызывавшие у меня крайне неприятные ощущения. Честно, в другой ситуации и состоянии точно не стал бы так рисковать, но я уже догадывался, кто звонит в такую рань, и говорить с этим абонентом лучше на свежую голову.

– Эх, где наша не пропадала, – вздохнул я и, для начала понюхав содержимое флакона, все же выпил его.

А ничего так. Запах и привкус растительный с нотками лимона и чего-то такого, что даже сравнить не с чем. Но главное то, что в голове тут же прояснилось, и тошнота куда-то подевалась. Вот теперь можно и пообщаться с начальством.

– Ты что вчера натворил, залетчик? – послышался в трубке голос особого инспектора. – Ты хоть понимаешь, болезный, что тебя не убили только из-за страха передо мной. Панкрат звонил очень недовольный. Говорил, что и за меньшее хамло всякое спускал по кускам в канализацию. Поверь, это не фигура речи.

Блин, вот как жить с таким когнитивным диссонансом? Когда говорил с гоблином лично, то все выглядело дико, но воспринималось нормально, а вот сейчас перед глазами стоит картина мордатого мужика косой сажени в плечах. Эдакого генерала царских времен, но ведь на другом конце виртуального провода зеленомордая жаба, пусть и в высоких жандармских чинах.

– И вам, Иван Иванович, с добрым утром, – спокойно ответил я, потому что еще вчера продумал линию поведения.

Ну, пока еще не упился до изумления.

– Надо тебя как-то наказать, – неожиданно, с задумчивыми нотками в голосе выдал гоблин, что мне очень не понравилось.

– Не за что наказывать, – тут же парировал я. – Если отбросить то, что с детства не люблю хамства, другого выбора у меня все равно не было.

– Вот прямо обязательно было тыкать стволом в башку панкратовской торпеды?

– Ни фига это не торпеда, а простой кидала, – отбросил я вежливый тон. – Косарь на него только шикнул, и тот сразу слинял. Самому Косарю я тыкать стволом в нежные места не решился бы. И вообще, Иван Иванович, вам нужен независимый оценщик с выходом на черный рынок или шестерка Панкрата, которого другие авторитеты к серьезным делам и близко не подпустят?

– Может, и так, – после небольшой паузы заговорил Иваныч. – Но все же поумерь свой пыл. Мертвый оценщик мне тоже не нужен.

– Уж поверьте, меня такая перспектива устраивает не больше вашего.

Вот и поговорили. Гоблин как начал наш разговор, так же и разорвал связь – резко и без прощания.

Ну что, Назарий, нужно как-то переосмыслять реальность. Свое место в магической колоде ты вчера определил, теперь бы еще подтянуть под эти хотелки грубую и жестокую реальность. Прежде всего, финансовую. У меня на счету осталось чуть больше семи тысяч франков, и пять в конце месяца нужно будет отдать за аренду дома. От воспоминаний о том, с каким апломбом я бросал на стол штуку швефриков, захотелось настучать себе по бестолковке. Увы, придется ужиматься в расходах. Так что пора отправляться в продуктовый магазин.

Хорошо хоть, не пришлось далеко ходить. В этих районах процветал мелкий бизнес, и всяких магазинчиков было завались. За прилавком ближайшего стоял явно сам хозяин, так что на знакомства с расшаркиваниями потратил больше времени, чем на выбор продуктов.

Улыбчивый толстяк средних лет по имени Армен провел короткий обзор своего ассортимента и надавал кучу всяких советов.

И все же, вернувшись домой и переложив продукты в старый холодильник, я направился в спальню. Там развернул уже ставший любимым коврик и уселся в медитативную позу. Да, лень подсказывала, что прожить можно и на сдачу живой силы, но здравый смысл говорил совсем о другом. Впроголодь я вполне проживу, а вот без щита можно и ласты склеить. Так что ни грана живой силы на сторону.

Не скажу, что прогресс так уж поражал, но в этот день мне удалось закрепить первый знак печати щита над стиком и даже сформировать рядом второй. Но связать их не успел. Внезапно кожей лица ощутил дуновение ветерка. Я открыл глаза и увидел прямо перед собой зависшую в воздухе фуки. Она дернулась, но перед тем как отлететь подальше, хлопнула меня ладошкой по носу.

Концентрация тут же слетела, и оба знака, зависших над палочкой стикера, лопнули как мыльные пузыри. Фуки выдала радостный вибрирующий свист. Это точно моя старая знакомая, и узнал я ее именно по этому свисту-смеху.

– Буду звать тебя Фа, – с улыбкой сказал я и протянул фуки раскрытую ладонь, на которой уже сформировался шарик живой силы.

Почему Фа? Все просто – ее свист был очень похож на эту ноту второй октавы, извлеченную из панфлейты. А вот откуда такие познания, я не признаюсь никому. По крайней мере, из всех своих старых знакомых. Дело в том, что наша учительница музыки обнаружила у меня признаки хорошего слуха и даже попыталась приобщить к игре на ее любимом инструменте.

Это было изначально безнадежное мероприятие. Я даже подумал, что она просто издевается, но когда увидел ее прямой взгляд, лишь слегка затронутый интеллектом и совсем не замутненный жизненной мудростью, то понял, что все еще хуже. Хорошо, что эти придурки из министерства образования не направили сей цветочек обучать игре на флейте зеков-рецидивистов. Так что мы ограничились лишь обязательным на уроках изучением нот. Даже к доске для распевки вытащить меня ей не удалось, впрочем, как и большую часть пацанов из моего класса. А вот Женька пел как Соловей, точнее и не скажешь. Говорят, эти птицы так заслушиваются своим же пением, что не замечают карабкающуюся по дереву кошку. В итоге к не самой крутой погремухе Женька еще и регулярно отхватывал люлей.

Мысли об однокласснике вернули меня к позабытым делам. Времени было уже одиннадцатый час, так что я рискнул сбросить ему сообщение. В ответ пришел вызов видео звонка.

– Привет, Назар, – жизнерадостно заявил Женька. – Я тут вдохновился твоими рассказами и быстро слепил сайт. Скинь мне доменное имя и доступ, сам все установлю, потому что помню, как у тебя руки заточены к программированию.

– Только давай без оскорблений, – беззлобно огрызнулся я и, пока он не остыл, попросил внести изменения в сайт, о которых мы говорили с владельцем картины.

Напоминать о Кате я не хотел, но он сам вспомнил:

– Пробил я твою девчонку. Все у нее в порядке. В соцсети жаловалась подружке, что какие-то борзые парни трясли ее на предмет связи с тобой. Она послала и их, и тебя, урода такого. Просила передать, что при встрече расцарапает лживую харю.

– Умница девочка, – расплылся я в улыбке.

– Согласен, – кивнул тоже улыбнувшийся Женька.

Чтобы хоть как-то отблагодарить его за помощь, я рассказал о человейнике и царивших там порядках. Словно чтобы добить его, мне на плечо уселась Фа, чем едва не довела бедолагу до припадка. Однокашник начал сокрушаться, что сам не может побывать в Женеве.

– Так в чем проблема, приезжай, – искренне предложил я. – Через пару месяцев, когда освоюсь, вышлю приглашение. Даже туристическую путевку покупать не надо. Жилплощадь своя.

– Не отпустят меня, – скис Женька. – Слушай, а у тебя там не появились знакомые гоблины-хакеры? О них легенды ходят.

– Не, – мотнул я головой. – Из знакомых гоблинов только один особый комиссар жандармерии, но знакомства с ним не пожелаешь и врагу. А насчет легенд… ты что-нибудь слышал о Бисквите.

– Лидере команды Кондитеров?! – сделал большие глаза Женька.

– Ага, а еще он крутой артефактор.

Женька снова начал материться. Я поддержал его негодование кабальными условиями контракта с работодателем, но успокоил тем, что у меня дела ничуть не лучше. Но все же видел, что мой однокашник серьезно задумался над проблемой прорыва в Женеву.

Мы еще немного поболтали и прервали связь, чтобы заняться насущными делами. Я прежде всего позвонил в городское управление. В кол-центре меня перенаправили в сетевой отдел, где без проблем зарегистрировали сайт с названием «Артчекер».

Отправив реквизиты Женьке, я быстро перебрался на кухню. Желудок урчал так сильно, что Фа подлетела ближе, чтобы узнать, кто там такой громкий. Маленькая феечка постоянно вертелась рядом, но под руки старалась не лезть. Так что мы без проблем приготовили завтрак и съели его. Точнее, ел только я, а мелкой достался шарик живой силы.

Вот не понимаю, почему их так не любят горожане. Вроде милое, веселое и не такое уж приставучее создание.

Пока доедал завтрак, тренькнуло сообщение от Женьки. Я зашел по ссылке и увидел колоритно и даже с огоньком оформленный сайт с кучей вкладок и ссылок. Не откладывая дело в долгий ящик, выбрал самую удачную из фотографий картины и разместил на странице с ограниченным доступом. Затем быстро накрапал статью под названием «Обреченный», в которой описал все, что ощутил, проводя познание сути этого артефакта. Ссылку на страницу и пароль отправил заказчику.

Под конец не забыл забросить на главную страницу копию своих верительных грамот и сертификатов. Ну, и без лишней скромности выставил ценник услуг в тысячу франков. Был соблазн поумерить пыл, но решил все же держать марку, даже если мне это выйдет боком. Ну не хотелось мне торчать за прилавком весь день, рассматривая всякое барахло и торгуясь за каждый франк с какими-то забулдыгами. К тому же всегда можно отыграть назад, хоть и будет это выглядеть позорно.

Мысли о деньгах напомнили, что не мешало бы проверить еще парочку картин, которые я отложил, когда закончилась живая сила. После тренировок еще осталось чуток золотистого тумана, так что можно потратить на доброе дело.

Фа увязалась за мной на первый этаж и кружилась над головой, пока я проверял картины. Особо не заморачивался, просто открывал крышки тубусов и касался корешка свернутого холста. Веры в то, что найду творение какого-то известного автора, не было вообще. Не идиот же мой предшественник, чтобы прошляпить сокровище. Но позже все же проверю, а пока нужно убедиться, что среди картин нет получивших магические свойства.

Это был последний шанс в очень странной лотерее имени Плюшкина, и он прогорел. Ничего эдакого найти не удалось. Но это мне не удалось, а вот Фа почему-то прицепилась к тубе, которую я отложил еще вчера.

Неужели мелкая сумела что-то почувствовать? Я с затаенной надеждой, на остатках живой силы провел познание сути, но опять все пусто. В сердцах достал картину и, развернув ее прямо на стойке, восхищенно замер.

В мире каждый день тысячи художников рисуют новые полотна в надежде на успех, но прославиться удается единицам, и не всегда талантливым. Многие великолепные полотна так и остаются всего лишь предметом любопытства и эстетического наслаждения, а не объектом финансового интереса.

Это явно новодел, потому что лежащий на полу под окном разбомбленной квартиры юный воин одет в обычный камуфляж и рядом с ним лежал простой калаш. Стена, под которой он прикорнул, была разрушена на уровне середины окна. За стеной в вечерних сумерках местами пылал, местами дымился разрушенный город под мрачным небом, затянутым дымом и грозовыми тучами. Художнику удалось выразить в спящем парне всю гамму сложных условий, в которые тот попал. Подпаленная одежда, местами в дырах от прошедших по касательной пуль. Вмятины на каске, которую юный воин использовал как подушку, и в довершение пробитая фляга, явно отброшенная в сторону за ненадобностью. Но при этом на измазанном копотью и усыпанном веснушками лице играла детская улыбка. Судя по отсутствию пятен крови на одежде, он не получил ни царапины, а сейчас видел прекрасный сон, возможно родной дом и маму – кусочек светлой жизни, оставшийся далеко от разрушенного войной здания.

Но главным героем в этой картине был не изображенный в нижней трети полотна юнец, а тот, кто сидел над ним на подоконнике, опершись спиной на правую сторону полуразрушенного проема. Изможденный неимоверными усилиями по защите подопечного, худой и осунувшийся ангел в серой хламиде. Он тоже спал, склонив голову к груди. Его руки свисали вниз, но при этом левое крыло было опущено сильнее правого и немного прикрывало спящего солдатика.

Я не был особым ценителем живописи, что уж говорить о всяком там авангардизме, но оценить мастерство художника вполне способен. Мне даже стала неприятная мысль о том, что придется снова свернуть эту красоту и засунуть ее обратно в тубус. А может, прикупить рамку и повесить на стену?

Осмотревшись вокруг, я сразу нашел место – прямо за прилавком, напротив входа. Расшалившееся воображение тут же начало менять интерьер торгового зала, превращая его в большую гостиную с множеством полотен на стенах, с мягкими креслами и даже камином. В общем, фантазия рисовала место, где можно неспешно вести переговоры с солидными клиентами. Увы, чтобы добиться этого, нужны деньги, которых у меня нет.

И все же я не удержался и проверил имя художника в Сети. Некий Ефим Стрельцов, увы, не был востребованным автором, и его картины продавались по совсем уж смешным ценам. Артефактные свойства у картины не проявились, так что нужна она теперь только мне.

Ну, ничего, я никуда не спешу, хотя кое с чем затягивать не стоит. Надоела мне жесткая кровать хуже некуда. Так что, быстро собравшись, я выбрался на улицу. Фа решила остаться дома. Ну и пусть. Надеюсь, что ничего там не испортит.

Дневная Серая Женева отличалась и от утренней, и от ночной. Сегодня четверг, так что, в отличие от вечно гуляющего человейника, здесь царила деловая суета. Люди двигались по тротуарам с явно намеченной целью, так что праздношатающихся почти не было. В общей массе людей иногда шныряли мелкие гоблины и массивные орки, но все явно не доросшие до уровня воинов. Важно шагающего, одетого в ковбойском стиле взрослого орка я увидел только раз.

Благодаря сети мне удалось быстро добраться до нужного мне магазина мебели, пришлось проехать всего две остановки на трамвае. Там потратил почти час, валяясь на разных матрасах, пока не выбрал нужный. А еще, как говорится, не отходя от кассы, присмотрел себе удобное офисное кресло не из дорогих, но и не дешевый ширпотреб. Рассчитываясь, едва удалось сдержать горестный вздох. Мои финансы таяли с пугающей скоростью, а надежд на прибыль почти не было.

Так, теперь еще найти рамку нужных размеров, и можно возвращаться домой.

Улица, где рядком выстроились магазины с определенным уклоном, находилась совсем рядом, а в ее конце вообще было организовано что-то наподобие Старого Арбата с художниками и музыкантами. По случаю относительно раннего времени и буднего дня их было маловато, да представители местного бомонда больше скучали за столиками открытых площадок кафе, чем работали. Лишь одна хрупкая девушка играла на скрипе что-то очень печальное, а вокруг нее на оградках клумб, навесах и даже фонарных столбах сидели фуки и заворожено слушали.

Заслушался и я, но затем встрепенулся и пошел дальше, но все же бросил пять франков в открытый футляр. Магазин для художников нашелся почти в конце улицы. Там был широкий ассортимент рамок – от готовых и до набора резных планок, которые можно собрать самому. Вот их-то я и взял, чтобы не переть деревянный квадрат по улицам, да еще и запихивать его в трамвай. Чуть подумав, решил, что одной рамки будет маловато. В доме добрых три десятка картин. Но взял только четыре комплекта, чтобы не идти по городу с вязанкой, как дровосек. Увы, этот магазин доставкой не занимался.

Возвращаясь обратно, я двинулся мимо витрины какого-то странного бутика и увидел там девушку, поправлявшую одежду на манекене. Будь они отдельно, то вряд ли привлекли бы мое внимание – девушка пусть и симпатичная, но не то чтобы роковая красавица, – но ее искренняя улыбка и довольно оригинальный костюм на манекене заставили меня зайти внутрь.

Заведение действительно оказалось странным. В маленьком, но уютном помещении кроме десятка мужских и женских нарядов, надетых на деревянные манекены, ничего толком и не было. Похоже, здесь не столько продают готовую одежду, сколько шьют на заказ. Матерчатый метр, наброшенный на шею копавшейся в витрине девушки, тоже говорил в пользу этой догадки.

– Добрый день, – улыбнулась девушка и почему-то покраснела.

Так умеют краснеть только рыжие да конопатые, и получается это у них очень мило.

– Добрый день, – не удержался я от ответной улыбки.

– Чем могу вам помочь? – спросила девушка и сделалаширокий взмах рукой, словно предлагая мне осмотреться вокруг.

Магазинчик был небольшой.

– Меня заинтересовал костюм, который вы поправляли.

– Да? – с легким разочарованием и ноткой удивления переспросила девушка. – И чем же? Простите, но его я сделала, скорее, для витрины.

– Своей необычностью. – Чуть подумав, я решил поделиться с ней своей проблемой. – Понимаете, я сейчас осваиваю для себя новую профессию, и хотелось бы, чтобы встреча по одежке была правильной.

– Вы художник? – скосив взгляд на сверток частей рамки, попала она пальцем в небо.

– Нет, оценщик, – ответил я и сделал легкий шутовской поклон.

– О, – удивленно вскинула брови девушка и тут же прищурилась, словно прицеливаясь.

Она быстро пробежалась по мне взглядом, явно оценивая. То, что это была не переоценка меня как мужика в свете новых сведений, а профессиональный интерес, стало понятно через минуту:

– Да, вы правы, нужная одежка очень важна. Вам ведь придется иметь дело с солидными людьми. Тут необходим либо очень дорогой солидный костюм, либо что-то оригинальное. Хотите кофе? – неожиданно спросила она, чем немного сбила с толку.

Мне было приятно общаться с такой милашкой, поэтому ответил утвердительно.

Девушка нырнула куда-то в недра своего магазинчика и через минуту вернулась с одной чашкой кофе.

– Кстати, меня зовут Заряна.

Это вызвало у меня улыбку, что было тут же подмечено.

– Мое имя кажется вам смешным? – чуть нахмурились девушка.

– Имя Заряна может показаться смешным кому угодно, но не Назарию.

Смех девушки был приятным, что тоже немаловажный показатель.

– Может, это судьба? – хитро прищурившись, спросила она.

Ох уж мне эти дамы! Вечно у них все замешано на предзнаменованиях, предчувствиях и, что самое плохое, домыслах. В таких случаях лучше отшутиться или просто сменить тему.

– Если не ошибаюсь, это болгарское имя?

– Да, – кивнула Заряна.

– А разве… – замялся я, делая неопределенный жест рукой у своей головы.

– Разве бывают рыжие болгары? – помогла мне девушка и звонко засмеялась. – Вы еще моего дядю Христо не видели. Но нас таких действительно мало. Присаживайтесь на стул, а я попробую вам помочь.

Понятия не имею, на что она намекала, но спорить не решился. Когда девушка взяла в руки графический планшет, ситуация немного прояснилась. Через минуту мне был представлен классический дизайнерский набросок. От меня там осталась лишь едва узнаваемая фигура и овал лица почему-то с всклокоченной шевелюрой и бородкой-эспаньолкой. Но главным все же был костюм. В нем угадывалось то, что я видел на манекене, но значительно лучше. Длинный пиджак, почти сюртук, с запахом на правую сторону, двумя рядами пуговиц и воротником-стойкой. Не знаю, как это будет выглядеть вживую, но на эскизе смотрелось не только оригинально, но и достаточно практично.

– Как вам? – не утерпела Заряна.

– Прекрасно, – искренне ответил я и добавил: – К костюму вообще претензий нет, но почему такая прическа, да еще и с бородкой?

– Мне кажется, что так будет лучше, – в очередной раз улыбнулась девушка, явно делая мне не очень прозрачные намеки. – Я смогу за день перешить костюм, а если вы заглянете в соседний салон, то Лена доведет ваш образ до идеала. И тогда вы смело можете пригласить меня на ужин.

Охренеть какой агрессивный маркетинг. Девушка, конечно, миленькая, но недостаточно, чтобы я прямо прыгал от радости, получив подобные намеки. Так что аккуратно съезжаем с темы. Тем более что еще нужно подумать о том, сколько она сдерет с меня денег за костюм, а уже потом переходить к мыслям, во что мне станет вечер в компании столь раскрепощенной дамы.

– Идеал – дело, конечно, хорошее, но труднодостижимое и наверняка дорогостоящее.

– С вас, как с понимающего, интересного и перспективного клиента, за этот костюм возьму девятьсот франков, – совершенно не смутившись переходу от флирта к расчетам, заявила Заряна.

Много это или мало? Если сравнить с тем, что я должен заплатить в конце месяца за аренду дома, то сущие копейки. Мне вообще страшно думать на тему, где взять пять тысяч франков. Но там все не так страшно. Вряд ли меня выгонят за неуплату – Иван Иванович не позволит, но унижаться перед гоблином тоже не хочется. С другой стороны, девять сотен это всего лишь три сдачи живой силы для среднестатистического мага.

– Мне подходит, – кивнул я.

Девушка тут же начала как юла вертеться вокруг меня и делать замеры. Причем обнимала и прикасалась без нарочито эротического подтекста – с чисто профессиональной ловкостью и без лишних придыханий. Похоже, меня действительно разводят, но это приятная разводка.

Оговорив сроки и задаток, который я сбросил ей прямо с телефона, мы попрощались. Напоследок она подарила мне еще один призывно-притворно-смущенный взгляд. Если честно, заходить к ее подружке не хотелось, но, мельком взглянув в свое отражение, понял, что постричься все же стоит. Мой короткий ежик уже начал приобретать кустисто-взлохмаченные очертания, причем до эстетического хаоса ему было далеко.

Парикмахерская с претенциозным названием «Идеал» находилась совсем рядом – в том же доме. Похоже, подружки поделили первый этаж на двоих, оттого оба помещения и казались тесноватыми.

Если бы единственное кресло в парикмахерской было занято, я бы прошел мимо дверей, но сейчас его уже покидал бородатый дядька, судя по какой-то распашонке с пятнами краски, являвшийся художником. К тому же прощавшаяся с ним мастерица уже делала мне призывные жесты. Заряна явно успела ей позвонить.

Здесь мне глазки никто не строил, к тому же и готический образ Елены этому не способствовал. Да и зачем? Клиента уже окучили, и теперь нужно только обработать. При этом она подробно объясняла, что делает и зачем обмазывает мне щеки зеленой мазью, оставив только место будущей эспаньолки. Затем втирала синюю мазь в волосы и производила долгий массаж головы.

– Таким образом, мы изменим наклон фолликул и направим ваш природный хаос в нужное русло.

Затем меня побрили, помыли голову и содрали триста франков. Хорошо хоть, успокоила, что это в основном за использованные декокты. Теперь мне как минимум месяц не придется бриться, а стрижка и подравнивание бородки обойдется всего в полтинник.

Если честно, зрелище в зеркале меня не особо порадовало. Почти лысый, частично выбритый чувак особого доверия не внушал.

Заметив мой скептический взгляд, Лена уточнила:

– Завтра все станет намного лучше. Если будете недовольны, обещаю месяц бесплатного обслуживания.

Ну и ладно, если что, похожу в кепке.

Девчонки так заморочили мне голову, что едва не забыл в парикмахерской купленные рамки. Вернувшись домой, я первым делом позаботился о картине и водрузил ее на стену за прилавком. Остальные рамки оставил на потом. Еще раз задумчиво осмотрел сделанный из дуба, имевший неплохую резьбу прилавок и решил для себя, что не стану его убирать, а использую в качестве барной стойки.

Фа опять куда-то свалила, но на ее постоянное присутствие в доме я и не рассчитывал. Странно, но уже начал привыкать к мельтешащей повсюду фуки. Впрочем, в одиночестве я оставался недолго – приехал фургон с мебелью. Неудивительно, что грузчиками были молодые орки. Ребята они простые, так что за полтинник помогли мне не только расставить новую мебель в кабинете, но и перенести вниз бюро, стол, а также перевесить люстру. И в итоге я стоял посреди уже не торгового зала, а почти классической гостиной. Правда мебель была разномастной, к тому же потертой, а кое-где и сильно поцарапанной, но атмосферу все равно создавала нужную. Еще бы камин в правой стене, хотя бы газовый, да картин побольше. О камине можно только помечтать, а вот развесить картины вполне решаемая задача.

Провозился до вечера с перерывом на обед и, уже когда за окном наплывали сумерки, со вздохом уселся в неудобное, но стильное кресло за столом. Еще два я нашел в подвале и поставил для гостей. В том же подвале нашел интересный столик с занятным встроенным штативом. Похоже, в него закреплялась камера, которую найти не удалось. Но после несложных манипуляций в зажим встал мой телефон. Теперь фотографировать картины будет намного легче.

В общем, красота! Только ради кого я стараюсь? После размолвки с Косарем на его помощь рассчитывать не стоит. Тут как бы бандит не принялся гадить потихоньку. Стало скучно, но постарался взбодриться – мой последний приступ скуки закончился походом в человейник и вышеупомянутыми неприятностями. Можно было бы позвонить Заряне, но, во-первых, не факт, что меня не отошьют, к тому же денег на подобное мероприятие из своего куцего бюджета я выделить не могу.

Словно подслушав мои горестные мысли, судьба решила надо мной сжалиться. Тренькнул телефон, сообщив о том, что у мессенджера есть для меня послание. Решил сразу зайти на сайт через ноут и увидел там письмо. Некто Виктор Андреевич, ссылаясь на рекомендацию Курта Генриховича, хотел воспользоваться моими услугами. Причем намеревался принести сразу две картины. А это, если даже просто познание сути, уже тысяча. В случае же подтверждения подлинности и размещении на сайте с описанием – и вовсе две.

А жизнь-то налаживается!

Подтвердив встречу на завтрашний полдень, я после небольшой паузы все же позвонил Заряне.

Если честно, был и меркантильный интерес. Надеялся поторопить мастерицу, чтобы завтра встретить гостя во всеоружии.

Глава 9

Проснулся от того, что кто-то ткнул меня локтем под ребра. Не сильно, но локоток-то острый. Заряна не только днем вертлявая да резкая, но и ночью спокойно лежать не может. Она что-то промычала и, извернувшись, чуть не лягнула меня голой пяткой. А вообще-то, зрелище неплохое. Как на мой вкус, худовата и пропорции совсем не классические, но все равно приятно глянуть. Что же касается темперамента, то там вообще перебор. Заездила меня ночью до одури.

Если честно, вчера думал, что либо отошьет, либо назначит встречу на вечер пятницы, но оказалось, что для нее такого понятия, как будний день, не существует и каждый вечер праздничный. Еще раз удивила меня, когда стало понятно, что на весь загул я потрачу от силы сто франков. У местного бомонда такие традиции. Все скидывались и устраивались в местном скверике прямо на газоне, где и распивали совместно закупленный алкоголь. Такой подход обеспечивал солидные объемы, так что хватало всем. К тому же в местной тусовке считалось моветоном напиваться вдрызг.

Главной достопримечательностью сквера были каменные круги для костров, так что нужную атмосферу создали быстро. Да еще и порадовал живущий на этой же улице мастер иллюзии, исполнивший для друзей запуск всяких огненных драконов, жар-птиц и другой сверкающей красоты.

Не обошлось и без прилетевших на огонек фуки. К моему удивлению, народ встретил феек довольно холодно и быстро разогнал их каким-то неведомым мне, наверняка магическим, способом. А так было очень весело и необычно. Раскрасневшаяся от выпитого подружка Заряны Лена начала вести себя фривольно. Мелькнула даже мысль о тройничке, но моя новая пассия оказалась собственницей и убежденной гетеросексуалкой. Если честно, я так и не понял, расстроил меня сей факт или же обрадовал.

Выпитое вчера попросилось наружу, и я тихонько встал с постели, не потревожив спящую девушку. Где находятся туалет и ванная комната, мне было уже известно, потому что в ванной мы тоже побывали, как и в других помещениях квартиры, расположенной над швейным салоном и парикмахерской. Ну, за исключением комнаты Лены.

Окошко ванной как раз выходило на восток, и я добродушно улыбнулся рассветным лучам. Утро действительно выдалось добрым. Решив в туалете свои сиюминутные проблемы, я глянул в зеркало над умывальником и увидел довольно интересную картинку.

– Хм, действительно неплохо, – проворчал я, растрепав слишком уж быстро отросшие волосы на голове.

Нет, кудри до плеч не появились, но за ночь ежик увеличился как минимум в два раза. Лена вчера что-то говорила о действии мази-декокта, кратковременно ускоряющей рост. В итоге образовался тот самый управляемый хаос. Даже моя пегая масть не портила картину.

Попытки привести волосы в неприглядный вид провалились. Все равно получалось небрежно, но стильно. А еще благодаря высоко выбритым вискам, всклокоченной прическе и бородке-эспаньолке лицо немного вытягивалось, что даже добавляло ему аристократичности. Не доктор Стрейндж, конечно, но что-то из той же оперы.

– Я ведь говорила, что получится идеально, – промурлыкала за моей спиной Заряна, умудрившаяся подойти совершенно бесшумно.

Впрочем, это, скорее, из-за моего самолюбования.

Девушка обняла меня сзади, поцеловав куда-то в лопатку.

– Ты чего так рано встал? – спросила Заряна, уткнувшись мне лицом в спину и сонно засопев.

Сейчас она уснет прямо стоя, как лошадь. Точнее, миленькая такая рыжая лошадка.

– Потому что некоторые не умеют спать спокойно. То локтем ткнут, то лягаться начинают.

– Ну, я же не мумия какая, чтобы лежать неподвижно, – тут же парировала Заряна. – Раз проснулся, пошли в душ.

Я бы не возражал, но тут из спальни послышалась мелодия телефонного рингтона. Мало того, это был марш имперских штурмовиков.

– Плюнь, – предложила Заряна, подталкивая меня к ванной.

– Ага, на этого плюнешь, – горестно вздохнул я, выворачиваясь из объятий цепкой девушки. – Нужно ответить.

Вырваться удалось, но рыжая поплелась за мной хвостиком. Со стороны наша парочка смотрелась колоритно – я-то хоть в трусах, а она вообще нагишом. Впрочем, дамы в квартире жили веселые, так что, даже если из своей комнаты выйдет Лена, конфуза все рано не случится.

– И вам доброго утречка, Иван Иванович, – вежливо, но с ноткой сарказма поздоровался я.

– Ты почему не дома, залетчик?

– А должен? – искренне удивился я.

Похоже, гоблин понял, что претензия не совсем обоснована, так что сразу перешел к делу:

– Куда прислать машину?

– А в чем дело-то?

– Пора отрабатывать преференции. – Наконец-то гоблин разнообразил ответом этот почти еврейский разговор.

Я решил не нагнетать и назвал адрес.

– Бенедиктус заберет тебя через пять минут, – проворчал гоблин и отключился.

Наконец-то я узнал, как зовут то ли напарника, то ли охранника моего куратора.

В общем, пришлось быстро мыться, параллельно отбиваясь от расшалившейся Заряны. Сшитый ею костюм был обкатан еще вчера. Ботинки мы купили вечером, чтобы она могла выгулять нового кавалера перед друзьями, так сказать, во всей красе. Так что к рухнувшему с неба магокару я подошел при полном параде. Судя по тому, какими глазами на это все смотрела через окно Заряна, нам предстоит не самый простой разговор.

– Доброе утро, фор Бенедиктус, – забравшись в машину, поздоровался я на общем.

– Доброе, – рыкнул в ответ не очень-то словоохотливый орк.

Меня тут же вдавило в кресло, а мысли вновь вернулись к рыжей болгарке. Нужно обдумать, как ей все преподнести. Вчера ночью открылись кое-какие нюансы ее работы. На самом деле костюм достался мне очень дешево, и не потому, что я весь такой красавчик, а по совсем другой причине. Заряна тоже имела свой Дар. Не такой редкий и мощный как у меня, но все же. Да и достался он ей не после поцелуя феи. Новые возможности открылись спустя три года после переселения в Женеву. Она умела зачаровывать ткани. Вроде все прекрасно, но в магическом городе производство артефактов любой направленности мало того, что требует кучу разрешений, так еще и облагается серьезным налогом. К тому же в гильдию нужно вступать. Мой Дар, как не совсем производственный, настолько строгих ограничений не имеет, а вот Заряне приходится изворачиваться. В общем, на витрину свои произведения она не выставляет и работает только с доверенными клиентами. Узнав о моей новой профессии, девушка быстро поняла, что в перспективе я смогу стать не только клиентом, но и посредником.

Очень надеюсь, что наши интимные отношения не являются ее стандартным ходом в бизнесе.

Все бы ничего, но теперь придется объяснять, почему меня забрала машина с гербом городской жандармерии. Наклейка на лобовом стекле маленькая, но не сомневаюсь, что глазастая Заряна ее заприметила.

Пока я обдумывал тактику разговора с подругой, мы долетели до места назначения. Магомобиль опустился на мостовую перед трехэтажным зданием стандартной для Серого города архитектуры. Кроме нашей машины здесь находились еще три жандармских микроавтобуса и необычный фургон, словно приплюснутый сверху. Я так заинтересовался, что по пути к крыльцу чуть свернул, чтобы заглянуть в кабину фургона.

Казалось, что это какая-то игрушка, потому что в кабине все было обустроено словно для ребенка. Тут даже для гоблина будет тесновато.

У меня, конечно, имелись предположения, чье это транспортное средство, и они подтвердились, когда я вошел в обширный холл дома. Я в Женеве без году неделя, но внутреннее убранство дома больше подходило Белому городу, чем самой середине Серого. Казалось, что здесь обитает какой-то аристократ. Правда, обстановка была подпорчена бардаком, который устроили проводившие обыск жандармы.

Что же касается владельца мини-фургона, то, скорее всего, именно он стоял рядом с жутко ругающимся Иванычем. Так уж получилось, что из пришлых вживую я до сих пор не видел эльфов и мышоуров. Теперь этот список сократился на один пункт. Причем по доброй традиции мышоур был нестандартный. Мало того, что похожее на антропоморфную мышь существо вымахало высотой аж до плеча злющего гоблина, так еще и носило вполне прилично выглядевший костюм и котелок. Наряд до смешного напоминал более дорогую версию того, что обычно носили герои Чарли Чаплина.

В сети я видел мышоуров исключительно в робах с подтяжками, надетых на, так сказать, голое тело. Это если не считать короткой шерстки. Ни головных уборов, ни обуви. А тут вон какие шикарные штиблеты.

Иваныч закончил орать на подчиненных и тут же перенес свой гнев на меня.

– Наконец-то явился! – перешел он с общего на русский. – И чего это вырядился?! Думаешь, тебя на бал пригласили?

Я и не думал оскорбляться, потому что давно научился различать крики, которыми тебя хотят унизить, и выплески внутреннего напряжения. Но отвечать что-то нужно, а оправдываться совсем не хотелось, как и пускаться в пространные объяснения. Поэтому я просто выдал одно единственно слово:

– Мимикрия.

Гоблин внезапно замер. Смешно наклонил голову к плечу и, чуть подумав, тоже использовал одно слово:

– Разумно.

Кто бы сомневался. Нашего недолгого общения вполне хватило, чтобы понять, что мой куратор сущий мерзавец – злобный, вздорный, властный, – но дураком его точно не назовешь. Он явно оценил мои потуги в изменении внешности и их смысл, и это притом, что голова гоблина была занята совсем другими вопросами.

– Пошли, – буркнул он и чуть ли не вприпрыжку начал подниматься по лестнице. Мы с мышоуром поспешили за ним.

Маленький бедолага чуть не перешел на использование и верхней пары конечностей, чтобы успеть за начальником по лестнице с неудобными для него ступенями.

Кстати, для меня они тоже были не совсем привычными. Тут все явно строилось под нужды гоблинов. Так что приходилось смотреть под ноги и контролировать шаги.

Наконец-то мы добрались до второго этажа и, пройдя по коридору, оказались в большом и светлом кабинете с огромными окнами. То, что это кабинет, можно было понять только по массивному рабочему столу в дальней части. Пол зала был выложен мраморной плиткой. У стен много кадок с растениями, наполовину превращавших этот зал в оранжерею. В этих декоративных зарослях, словно в засаде, застыли чучела фантасмагорических тварей.

Увы, рассматривать их было некогда, потому что мы целенаправленно двигались к огромному сейфу у стены. Рядом с этим чудом технической мысли, помимо еще одного гоблина в штатском и его собрата в жандармской форме, я увидел Бисквита, задумчиво пялившегося на бронированную дверку, разукрашенную сварным орнаментом и с почему-то вынесенными наружу шестеренками. Мой зеленомордый знакомый был одет как рэпер из гетто. Только вместо золотых цепей и всяких блямб со стразами на нем жгутом висели разные костяные амулеты, перья и камушки с вырезанными на них рунами. Но больше всего меня впечатлила потрясающая габаритами майка с номером шестьдесят восемь, которая доходила ему почти до колен. Майка оставляла открытыми мощные руки и плечи орка, испещренные черными татуировками.

– Ну и чего замер? – на общем вызверился гоблин, перенеся свое раздражение с меня на орка.

– Шеф, – не особо смутился Бисквит, – а что мне еще делать? Артефакты я обезвредил. Лука развеял три проклятия. Осталась только механика. Внутрь заглянуть не получится, это серебряно-титановый сплав, зачарованный на неразрушимость еще при ковке.

Когда орк говорил о развеянных проклятиях, он явно намекал на стоящего рядом с ним гоблина в штатском.

Иваныч что-то квакнул своим сородичам, и они быстро покинули комнату.

– Ну что, залетчик, пришла пора доказать свою полезность.

Форма заявления мне совсем не понравилась, как и тон, но по сути-то верно. Теперь бы еще понять, как и чем я могу тут помочь.

– Вы хотите, чтобы я открыл сейф?

В ответ получил только утвердительный кивок.

– Простите, но как вы себе это представляете?

За гоблина ответил орк:

– Назар, ты же оценщик. Познай суть этого произведения, без сомнения, великого мастера. Там энергии творения столько, что может хватить на появление артефактных свойств, не то что на простую оценку.

– Хватит тут читать лекции! – вмешался Иваныч. – Подойди и прикоснись к нему.

Спорить было глупо, так что осталось лишь выполнить прямой приказ.

Я подошел ближе и осторожно, словно к горячей поверхности, дотронулся до сейфа. И тут же понял, насколько это удивительная штука. Действительно, энергии творения в металлической дуре было так много, что мне не нужно даже концентрироваться. Суть сейфа открылась, словно кто-то очень долго и подробно рассказывал мне все детали его устройства.

Плохо то, что информации было очень много. Сейф оказался настолько сложным, что голова пошла кругом. Да еще и появилось ощущение дикого перерасхода живой силы. Мне срочно нужно было сконцентрировался на запирающей части.

Стало чуточку легче, и через несколько секунд я понял, что все намного проще, чем казалось сначала. Имелась особая комбинация, при помощи которой можно было открыть сейф, если владелец забудет шифр.

Чувствуя, что очень скоро останусь без энергии, я сразу взялся за кругляши цифровых лимбов. Цифры кода мне не известны, зато была полная уверенность, что пойму, когда нужно остановиться. Первый лимб сделал семь щелчков влево из двенадцати возможных, пока я не понял, что он находится именно в том положении, в котором должен быть.

Последний, шестой лимб докручивал уже на последних крохах живой силы. Еле успел. Вот был бы номер, если бы Иванычу пришлось ждать почти час, пока я хоть немного восстановлю свой запас. А если бы не ночевка у Заряны, так бы оно и вышло из-за утренней тренировки.

В общем, удалось не ударить в грязь лицом. С торжественным видом крутого медвежатника я посмотрел на гоблина. Говорить ничего не хотелось, но он и так все понял по моей наглой морде. Я уже ухватился за рычаг простого механического запора, как был остановлен приказом Иваныча:

– Стой, там точно нет каких-то ловушек?

Вопрос, конечно, своевременный. Сейчас я могу разве что рассказать ему о завитушках на передней части дверцы, потому что тупо вижу их, как и он сам. Когда в меня хлынула информация об устройстве вкупе с тенями мыслей мастера, страстно желавшего запереть внутри свою жену и выкинуть сейф в болото, вроде бы никаких намерений устроить подлянку потенциальному взломщику там не было.

– Я не ощутил.

– Ну, тогда открывай.

Я и открыл на свою голову, да и не только свою.

Как только массивная дверца чуть отошла и образовалась щель, за моей спиной испуганно запищал мышоур. А гоблин завопил как резанный:

– Закрой!

Я даже толком не успел испугаться и чисто рефлекторно надавил руками на дверцу, но было поздно. Она распахнулась с дикой силой, отшвырнув меня от сейфа. Я заскользил по каменному полу и въехал под чучело какого-то монстра, которое тут же развалилось и, подняв облачко с годами накопленной пыли, рухнуло на меня.

Зато с этого места был шикарный обзор на всю компанию, внезапно дополненную дополнительным персонажем. Когда увидел то, что выбралось из сейфа, тут же расхотелось вылезать из-под обломков чучела. Даже чихать стало как-то страшно – вдруг привлеку его внимание. А чихнуть очень хотелось.

Мышоур, пронзительно запищав, нырнул под рабочий стол, но больше удивило поведение Бисквита. Массивный орк присел и накрыл голову руками. При этом он взвизгнул как девчонка. И как только сумел выдать этот звук с орочьим-то речевым аппаратом. Впрочем, не стоит забывать о голосовом модуляторе.

К счастью для Бисквита, пусть он и был самой массивной целью, но вырвавшегося на свободу монстра интересовал почему-то только гоблин. А его-то как раз поймать было труднее всего. Нечто насекомоподобное, с шестью лапами, торчащими из бесформенной головогруди размером с колесо легковой машины, рвануло к Иванычу. Гоблин не стал впадать в ступор подобно орку, хотя и повел себя странно, но это только на первый взгляд.

Особый комиссар как-то по-хитрому присел, и его ноги словно вывернулись из суставов. И не только ноги. Позвоночник тоже как-то изменился, зато в следующий миг Иваныч прыгнул вверх как кузнечик. Монстр из сейфа тоже был не лыком шит и, едва приземлившись на опустевший участок пола, прыгнул следом, прямо туда, где вниз головой на потолке висел гоблин. Затем сразу перепрыгнул на стену, где тоже надолго не задержался.

Третьей смены позиций не произошло. С треском и звоном разлетелось огромное окно, и в него влетел массивный снаряд, в котором я лишь мгновение спустя узнал орка в плаще и шляпе. Бенедиктус начал палить из двух револьверов еще в полете. Тварь, перепрыгнувшая с потолка на стену, пронзительно завизжала и упала на пол. Стена над ней окрасилась зелеными брызгами, да и на мраморные плитки тут же натекло немало мерзкой жижи, в которой и заскользили все шесть лап. Трудно не поскользнуться, когда тело содрогается от ударов массивных пуль. Так что еще через две секунды, когда орк уже вышел из переката и сбросил на пол два опустевших револьвера, продолжив стрельбу из третьего, лапы твари окончательно разъехались, и после недолгой агонии она замерла.

– Охренеть, – выдохнул я и тут же начал самозабвенно чихать.

О, какое это было наслаждение!

Нужно отдать должное, гоблин лишь мельком взглянул на тело монстра, кивком поблагодарил Бенедиктуса и тут же полез в сейф. Я вот бы точно не рискнул соваться туда при таких-то обстоятельствах.

Судя по тому, с каким видом Иваныч выбрался обратно, ничего полезного он там не нашел. А в помещение уже вваливались другие жандармы. Впереди шли орки с оружием в руках, и только когда стало понятно, что опасности нет, из-за их спин выбрались уже знакомые мне два гоблина. Вот они-то и попали под горячую руку.

Иваныч начал вещать на гоблинском. Сложнейшая смесь квакающих, свистящих и цокающих звуков лилась сплошным потоком. Под конец мой куратор вообще перешел на ультразвук, раздув под нижней челюстью два кожистых пузыря. Его бедные сородичи даже присели от испуга. Уверен, что изъяснялся Иваныч исключительно на матерном гоблинском. Увидев выбравшегося из-под стола мышоура, он резко перешел на общий:

– Тик-тун, ничего не хочу знать. Обдери все обои, рой норы в стенах, но найди мне хоть что-то полезное. Начинаем с подвала.

Вся честная компания тут же покинула кабинет-оранжерею. Стало на удивление тихо. Остались только мы с Бисквитом. Парень по-прежнему пребывал в прострации. Он сел прямо на пол и, уперев локти в колени, спрятал лицо в ладонях.

– Бисквит, ты в норме? – спросил я, подойдя к орку.

– Какой позор! – прорычал артефактор. – Как мне с этим жить?

– Блин, братан. О чем ты говоришь? – ухмыльнулся я, чуть нагнувшись и опираясь ладонями в колени. Наши головы оказались практически на одном уровне. – Я там, в углу, чуть портки не испоганил.

– Ты человек, а я из расы воинов, – зло рыкнул парень и тут же горестно вздохнул. – Правду обо мне говорили братья.

Он убрал свои похожие на лопаты руки от лица, но не поднимал взгляда от пола.

– Понятия не имею, о чем там говорили твои родственники, но сомневаюсь, что что-то умное. Блин, Бисквит, ты же ученый и должен знать закон сохранения энергии.

– Это-то тут при чем? – удивленно поднял взгляд орк.

– А при том, что если у кого-то чего-то много, то у другого будет мало.

– Это не совсем тот закон, – фыркнул артефактор.

– Да какая разница, – отмахнулся я. – Вот, к примеру, Бенедиктус, крут как вареные яйца, а толку? Что еще он может, кроме как подставлять башку под неприятности и закрывать своим могучим телом одного нашего не самого приятного знакомого от пуль? Не до хрена ли ты хочешь от жизни, мой дорогой друг? – улыбнулся я смущенному орку. – Быть киберчемпионом, крутым артефактором, да еще и отважным воином. Губа не треснет? К тому же есть у меня подозрение, что причина лихой храбрости некоторых отморозков либо в отсутствии фантазии, либо в каких-то проблемах с психикой.

То, что второй вариант это обо мне, я тактично умолчал.

Бисквит слабо улыбнулся, но все равно лучше сменить тему. Тем более меня раздирало любопытство.

– Кстати, а что здесь происходит? Что мы здесь вообще делаем?

– Это дом фор Хирама по прозвищу Погонщик, одного из самых крупных контрабандистов Женевы, – уже полностью расслабившись, начал вещать орк. – Шеф пытается подловить его вот уже десять лет, но ничего не выходит.

– А на кой ляд особому инспектору дался контрабандист? Это же вроде проблема эльфов?

Бисквит удивленно посмотрел на меня и обреченно вздохнул, словно разговаривая с несмышленышем:

– Назар, как ты думаешь, что вывозят контрабандисты через порталы с Земли?

Вопрос интересный. Сюда идут всякие магические артефакты и переселенцы, а еще, если судить по чучелам и сейфовому сидельцу, всякие твари, а вот обратно…

– Золото, алмазы, – предположил я и явно попал пальцем в небо.

– Золота там и своего хватает, – фыркнул орк, – а алмазы они теперь выращивают получше нашего. Всякая техника пока не очень популярна. Назар, туда везут людей-магов.

– В рабство, что ли? – опешил я.

Бисквит в ответ криво улыбнулся:

– Если бы. В перенасыщенном магическом поле долго не проживут даже ваши чародеи. Людей туда везут в качестве деликатесов.

– Да ладно!

Еще раз посмотрев в глаза орку и убедившись, что он не врет, я в буквальном смысле схватился за голову.

Этот чертов мир в очередной раз перевернулся. Магический город открывал для меня все новые грани бытия. Причем одна мрачнее другой.

– А почему об этом не знают на большой Земле? – придя в себя, спросил я у наблюдавшего за мной орка.

– Те, кому нужно, знают, а остальных стараются не пугать.

– Зачем тогда мне рассказал? – хмуро спросил я у орка, но затем махнул рукой, показывая, что вопрос риторический.

Сразу вспомнились бумаги, которые подписывал в кабинете Иваныча. Там было как минимум три соглашения о неразглашении.

Да уж, поговорили. Ну, по крайней мере, сумел привести в себя расстроившегося орка.

Бисквит встал с пола и осмотрелся:

– Пойду помогу Тик-туну в поисках. А ты чем займешься?

– Блин, – тут же спохватился я и достал чудом уцелевший смартфон.

С моей новой жизнью нужно поменять его на какую-то бронебойную модель. На часах десять утра. Времени до встречи с клиентом еще навалом, но это если не учитывать состояние моего нового костюма.

Решительно тряхнув головой, я хлопнул Бисквита по плечу, точнее куда-то в районе локтя, и пошел к выходу из зала. Правда, чуть задержался возле трупа монстра, при этом не особо приближаясь. Посмотреть там было на что. Прокрытую хитиновыми наростами головогрудь практически наполовину раскалывала зубастая пасть. Все шесть лап существа заканчивались подобием четырехпалой кисти с острыми когтями на каждом пальце.

– Эту тварь называют убийцей гоблинов. Живет на болотах, где появилась эта раса. Уверен, в сейф ее запихнули специально для нашего шефа, – выдал информацию вставший рядом со мной орк.

Смотреть дольше на все это было противно, и мы пошли искать Иваныча. Гоблин обнаружился этажом ниже. Он стоял над душой у Тик-туна, который ползал под стенкой в монументальной спальне и буквально обнюхивал паркетный пол.

– Иван Иванович, – все же решился я обратиться к куратору.

Бисквит робко мялся позади меня.

– Чего тебе? – буркнул особый инспектор.

– Мне нужно к клиенту. Все равно я вам здесь не помощник. Пустой, как бутылка алкаша.

Гоблин нервно дернул головой, но все же смилостивился.

– Хорошо, от тебя пока действительно никакого толка. Но будь готов вернуться, когда восстановишься, и не очень-то тратиться на всякую мелочь.

Возражать я не стал и тихонько смылся, а вот Бисквиту досталось.

– Шеф, а я? – почти шепотом спросил орк.

– А ты, истеричка, тащи сюда все, что нужно, хоть в академию обращайся, но просвети мне этот дом от крыши до подвала.

Из центра коммуны Эр-ла-виль, где основались испаноязычные маги, до родного Ланси удалось добраться за двадцать минут без особых проблем. Все благодаря приложению контроля такси. Нужно было всего лишь глянуть на интерактивную карту и найти ближайшую зеленую точку.

Заряне позвонил, уже находясь в машине. Быстро обрисовал ситуацию и тут же без лишних намеков пообещал объяснить все подробно и без вранья. Изворачиваться и недоговаривать, конечно, придется, но это совсем другое дело.

Нужно отдать должное Заряне, она сначала отправила мой костюм в чистку знакомой прачке, вымыла меня в душе, накормила и только после этого начала пытать. Я особо и не отпирался:

– Да, я теперь внештатный агент жандармерии, но тебя это никак не заденет. Мало того, смогу прикрыть, если где-то вляпаешься. Так что не надо на меня так смотреть. Поверь, наша встреча принесет тебе только благо. Уверен, что среди моих клиентов найдутся те, кому будут интересны твои услуги.

Девушка, конечно, еще подулась на то, что я выслушивал ее пьяные откровения, не предупредив о связях с законниками. В ответ не стал говорить, что ее реакция во хмелю наверняка была бы крайне неадекватной. В общем, помирились, но утащить себя в постель не дал – до встречи с клиентом осталось меньше часа. Как только принес обратно идеально отчищенный костюм, сразу оделся и, поцеловав на прощание Заряну, отправился домой.

Особо не спешил, потому что тут пешком можно дойти, а на такси так вообще рукой подать. Дверь открывал не ожидая никаких неприятных сюрпризов, а они были.

– Вы серьезно? Да как так-то?!

В следующий миг я рванул в угол гостиной и, прихватив там швабру, начал лупить летавших по комнате фуки. Их было штук двадцать, не меньше. И ладно бы просто залезли поглазеть. Эта помесь воробья с мартышкой в большом количестве действительно превращается в стихийное бедствие. Они разбросали и местами порвали какие-то бумажки. Перевернули стулья, разбили бутылку не самого дешевого вина.

Эх, зря я оставил форточку открытой, чтобы моя новая знакомая могла свободно прилетать в гости.

Вот и кончилась моя симпатия к низшим феям. Понятия не имею, кто из них Фа, возможно, ей тоже пару раз прилетело шваброй. И все же когда злость схлынула, а все фуки упорхнули через оставленную открытой дверь, я порадовался, что ни одно существо не погибло, рассыпавшись серебряной пылью. Это меня наверняка расстроило бы.

Правда через минуту злость снова вернулась, когда я оценил объем работы и понял, что могу не успеть.

Расфуфырился, понимаешь, а гостя придется встречать в этом свинарнике!

К счастью, я все же успел с уборкой, хоть и пришлось забросить мешок с мусором за стойку, когда прозвучал дверной звонок. Новый я так и не купил, зато поковырялся в старом, и теперь он был не таким громогласным.

– Добрый день.

– Добрый день. Виктор Андреевич? – Вопросительные интонации в моем голосе были вполне оправданы. Одетый в классический дорогой костюм, опиравшийся на трость с большим прозрачным камнем в набалдашнике дедок был так же похож на Виктора Андреевича, как я на Армена Ашотовича.

– Нет, молодой человек. С вами связывался мой помощник. Меня зовут Матфей Моисеевич Гольц.

Дедок не пытался косить под одесского еврея, как покойный фор Хаим, но манера речи выдавала его еще больше, чем внешность.

– Вы позволите мне войти? – с легкой улыбкой поинтересовался старик.

– О, конечно, – придя в себя, засуетился я и освободил проход.

Только после этого заметил двух бугаев в костюмах, что как-то сумели оказаться незамеченными за тщедушной фигуркой гостя.

Я было напрягся, но увидел, что в руках они держали нестандартные кейсы, явно предназначенные для переноски картин. Кейсов было три, а не два, что не могло не радовать.

Гостевых стульев у меня было только два, но бугаи садиться не собирались. Гольц уселся перед столом и окинул взглядом гостиную. Я был уверен, что он заметил каждую царапинку и потертость на мебели, а также то, что это не винтажный интерьер, а наскоро собранные декорации. Еще его взгляд зацепился за картину с ангелом и солдатиком, но всего лишь на мгновение.

– Не стану даром тратить ваше время и сразу перейду к делу, – даже не дав мне усесться в хозяйское кресло, заговорил старик. – Вы готовы посмотреть картины?

– Конечно, – кивнул я и, сняв сюртук, начал натягивать нарукавники и перчатки.

Гольц наблюдал за этим с явным одобрением. Налобная конструкция с оптикой завершала образ. Причем это все было не для понтов – как оказалось, так действительно удобнее всматриваться в детали изучаемого объекта.

Первым на стол лег средний из носимых охранниками кейсов. Высокая лампа давала достаточно света, чтобы рассмотреть полотно. Что-то явно из эпохи ренессанса. Полуголая тетка не самых привлекательных форм с виноградной гроздью в руках. Это все, что я мог сказать о картине после визуального осмотра.

Блин, надо углубляться в вопрос, иначе позора оберусь на все оставшиеся дни. По хитрому прищуру гостя я догадался, что он пробил мое невежество с первого же взгляда. Ну и пусть, моя ценность заключается не в этом, хотя учиться все равно нужно.

Так что я решил не тянуть резину и снял правую перчатку, но перед тем, как лапать полотно, обезжирил пальцы спиртом. Дождался, пока высохнут, и прикоснулся к подписи автора.

Неожиданно! Ну не похож мой гость на того, кто может купиться на подделку. Впрочем, как и на человека, вообще нуждающегося в неопытном оценщике. Тут явно что-то другое, но выдать свой вердикт все же нужно.

– Подделка, – спокойно заявил я, – и мне почему-то кажется, что вам это прекрасно известно.

– Простите, Назарий Аристархович, за эту проверку, – обезоруживающе улыбнулся гость. – В свое оправдание хочу сказать, что подделка очень качественная. Мы можем продолжить?

– Конечно, – кивнул я, не выказывая ни малейшего расстройства.

Вторая картина была значительно меньше по размеру и являлась всего лишь натюрмортом и, что самое главное, подлинником. Правда, артефактных свойств я в ней не ощутил.

– Подлинник, – уверенно заявил я и добавил: – Вы хотите, чтобы я внес ее описание в свой каталог?

– Да, хотелось бы, – добродушно кивнул старик, тем самым увеличив сумму моего вознаграждения еще на пятьсот франков.

Я аккуратно извлек картину из футляра и очень осторожно, чтобы, не дай бог, не упасть, перешел столу с особыми лампами и штативом. Закрепив в штативе свой телефон, я сделал снимок и быстро вернул картину в футляр.

– Ссылку и пароль сброшу на почту вашего помощника.

– Хорошо, – кивнул старик и уставился на меня, явно принимая какое-то решение. – Назарий Аристархович, могу задать вам немного странный вопрос?

– Конечно, – согласился я, понимая, что сейчас и выяснится причина, по которой он пришел к совсем еще зеленому оценщику, да еще и без статуса эксперта и права выдавать сертификаты.

– Давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию. Что вы станете делать, если в ваши руки попадет предмет искусства, скажем так, считающийся пропавшим?

Оригинальная трактовка термина «краденное». Ситуация интересная и не самая простая. Можно было бы уверить его в моей лояльности, но врать не хотелось. Я вообще предпочитаю говорить неправду как можно реже, чтобы попросту не осложнять себе жизнь. Подобный вопрос мы с Иванычем не обсуждали, но из разговоров с ним я понял, что гоблину плевать на проблемы Большой земли. Зато его волновали неприятности, которые приходит оттуда в Женеву.

Я посмотрел на терпеливо ожидающего ответа Гольца и понял, что ему прекрасно известно, кто у меня в покровителях. Так что можно говорить без обиняков.

– Матфей Моисеевич, вы же понимаете, что в моем деле репутация важнее всего. Так что секреты моих деловых партнеров останутся при мне. За одним исключением. Если я определю, что вещь получила магические свойства вредоносного характера, то сообщу об этом тому, кто обязан защищать всех жителей города от бедствий. Конечно же, предварительно предупредив об этом владельца.

Ответ старику не очень понравился, но он не спешил уходить:

– А если владелец гарантирует, что вредоносная вещь в кратчайшие сроки покинет Женеву?

– Тогда не вижу смысла беспокоить серьезных людей такими пустяками.

Вот теперь Гольц был удовлетворен, но на всякий случай я добавил:

– Владельцу вредоносной вещи нужно знать, что я не стану нарушать данное слово, если он не нарушит свое.

– Это само собой разумеется, – небрежно кивнул старик и, щелкнув пальцами, подозвал охранника.

Этот кейс явно был намного тяжелее остальных. Здоровяк откинул крышку, и я понял, что причиной тому серебряное экранирование.

Картина с одной стороны была незамысловата, а с другой невыразимо прекрасна. На полотне, казалось бы, небрежными штрихами изображена закутанная в шаль женщина с цветком в высокой прическе, кормящая ребенка. К подписи я особо не приглядывался, какой-то там Пи… дальше малоразборчиво. Заказчика явно интересовала не подлинность картины, а возможность появления у нее артефактных свойств.

Одного касания хватило, чтобы понять – это точно не подделка, к тому же мощный артефакт, о чем я тут же сообщил заказчику:

– В доме, где повесят эту картину, детям не будут грозить ни болезни, ни беды. Очень мощная защита.

Гольц расплылся в довольной улыбке и тут же закрыл кейс, словно не хотел, чтобы я рассматривал его содержимое дольше положенного:

– Большой спасибо, Назарий Аристархович. Вас устроит плюс три тысячи к обозначенным расценкам? – хитро прищурившись, спросил клиент.

Уверен, меня хотят надуть, но не уверен, что стоит торговаться.

– Конечно, – ответил я, обозначив улыбкой, что все понимаю, но опускаться до мелочности не собираюсь.

На стол тут же легла стопка купюр. На этом мы и попрощались, а я тут же уселся за ноутбук, раздираемый любопытством. Через двадцать минут копания в Сети удалось найти искомое. Это была одна из картин серии «Мать и дитя» Пабло Пикассо.

Вот тебе и какой-то там Пи. Учиться вам, барин, надо, а не за рыженькими бегать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Если честно, когда впервые услышал гул силового поля, то даже не поверил своему счастью. Думал, что угроблю на тренировки пару месяцев, но освоил магический щит всего за полторы недели. Уверен, помогло то, что всю свободную живую силу не сдавал, а тратил на тренировки, да и без влияния артефактного коврика не обошлось.

Испуганная Фа отлетела к форточке, но, когда щит схлопнулся из-за слабого контроля, тут же ринулась собираться ошметки живой силы, своей суетой, как обычно, вызывая у меня улыбку.

Фуки вернулась на следующий же день после швабренной охоты. Вела себя так же развязно, как и прежде. Похоже, у низших фей память словно у золотых рыбок, особенно на обиды.

За прошедшую неделю ничего интересного в моей жизни не случилось. Криминальных клиентов не было. Из обычных явились только трое с парочкой картин и статуэток. В основном пустышки. Тех, кто ломился в дверь с откровенным мусором, удалось отсечь простой табличкой с адресом сайта и просьбой присылать заявки на оценку туда, а не ломиться в дверь. Помогло не сразу, пока не обматерил парочку особо наглых.

Обрадованный успехом, я вскочил на ноги и попытался еще раз создать щит. Три руны встали как надо, а четвертая развалила незаконченную печать. Фа радостно свистнула и ринулась за добычей. Я же разочаровываться не стал и пошел завтракать.

За неделю, благодаря пусть пока не очень серьезным, но все же успехам в бизнесе, удалось окончательно обустроить свой быт. Камин в гостиной не появился, но на втором этаже обстановка уже приблизилась к желаемой. В общем, все шло хорошо, даже слишком, поэтому раздавшийся посреди завтрака марш имперских штурмовиков если и удивил, то не очень.

– Слушаю, – прожевав яичницу, ответил я на звонок.

– Ты дома? – прозвучал в трубке голос Иваныча, от которого неделю не было ни слуху, ни духу.

– А где мне еще быть? – опять я невольно начал наше обычно перебрасывание вопросами без ответов.

– Да кто ж тебя, залетчика, знает. В общем, сиди на месте, – буркнул гоблин и отключился.

– И вам доброго утречка, глубокоуважаемый Иван Иванович, – проворчал я, глядя на ничего не понимавшую Фа.

Фуки, как обычно, составляла мне компанию за завтраком, сидя на полке для специй.

– С собой не зову, там будет много злых дядек с отвратительным чувством юмора. Так что кыш на улицу. Ты хорошая, но слишком уж любишь массовые вечеринки.

Разрушая репутацию полностью безмозглых фуки, Фа фыркнула на меня и вылетела через открытое окно на кухне. Я же стал быстро собираться и все равно не успел к моменту, когда на нашу улочку с неба рухнул летающий магокар.

В этот раз мы даже не стали покидать район Ланси. Впрочем, это не факт, слишком уж мало я прожил в Женеве, чтобы настолько разбираться в местных реалиях.

На дорогу опустились рядом с большим пятиэтажным домом. Перед входом уже привычно увидел и жандармские машины, и фургончик мышоура. Бенедиктус уже привычно остался дремать в машине.

Ума не приложу, как он вообще успел тогда среагировать на угрозу своему шефу.

Дом, в который мне пришлось войти, оказался многоквартирным. Точнее, на каждом этаже было по две больших квартиры. Стоявшие на лестничной площадке жандармы-люди в черной форме указали на третий этаж. Двери в квартиру были распахнуты. Уже знакомый эксперт-гоблин и мышоур почему-то стояли в небольшой прихожей. Особенно тесно здесь стало из-за сидевшего на полочке для обуви Бисквита. Парень явно чувствовал себя неважно. Его зелено-коричневая кожа стала какой-то салатовой.

– А чего это вы тут тусуетесь? – спросил я на общем, но, поняв, что на досужие вопросы здесь сегодня не отвечают, добавил: – Где шеф?

– Там, – махнул лапищей Бисквит и пару раз дернулся, словно в рвотных позывах.

В общем, в указанном направлении я шел с серьезной такой опаской, и, как оказалось, не зря. За прихожей была большая и небедно обставленная гостиная-студия. В дальней части виднелась кухня. Возле двери в левой стене стоял задумчивый инспектор. Я все же рискнул подойти ближе:

– Здравствуйте, Иван Иванович.

Гоблин поднял на меня глаза, и радости от встречи я там не заметил. Впрочем, в таких глазах человек мало что может прочесть. Некоторое время он тупо смотрел на меня, и казалось, что не может понять, зачем я здесь.

– А что здесь случилось? – все же не удержался я от вопроса.

– Ничего хорошего, – наконец-то заговорил гоблин. – Знаешь, что, Назарий, пройдись-ка ты по квартире. Может, заметишь что-то необычное. Начни с этой комнаты, как раз и поймешь, что здесь случилось.

В ответ я лишь пожал плечами и шугнул мимо гоблина к дверному проему, но тут же дернулся обратно.

Гребаные карусели!

Сам не пойму, как удержал завтрак в желудке. Рассмотреть ничего толком не успел, да не очень-то и хотелось.

Приходить в себя пришлось под пристальным взглядом гоблина, так что, отдышавшись, я постарался принять независимый вид:

– Лучше начну с других комнат.

В ответ добился от жандарма лишь сокрушенного покачивания головой.

Если честно, я понятия не имел, что делать. Да и вообще, зачем Иваныч позвал меня сюда? Ни сейфов, ни подозрительных артефактов здесь явно не было. А что я мог сделать в качестве ищейки без опыта и нужных навыков? Бисквит вроде говорил, что матерые оценщики способны чувствовать предметы, насыщенные энергией творения, на приличном расстоянии, но то матерые, а мне еще долго понадобится прямой контакт с изучаемым объектом. Ну и где его здесь искать, этот самый объект?

Но тут же, словно желая подколоть, память подсунула образ револьвера Паука. Его я почувствовал пусть и не на большом, но все же расстоянии. Скорее всего, из-за стрессовой ситуации. Вот уж чего у меня сейчас хватает, так это адреналина в крови.

Для начала я решил выбрать самую безобидную комнату. По крайней мере, крови в ней не было, зато везде валялись самые разнообразные игрушки. Это была детская комната, причем родители явно баловали своего ребенка. Внутри даже шевельнулась зависть, которая давно уже должна была атрофироваться. В детдоме игрушек хватало, но все они были серьезно потасканные и дешевые. Здесь же прямо мини-филиал игрушечного магазина.

Глубоко вдохнув и, к счастью, не почувствовав даже ноток кровавого запаха, я постарался прислушаться к той информации, что появлялась в мозгу как бы сама собой. Даже закрыл глаза, чтобы визуальные образы не мешали. Было очень трудно что-то понять. Мысли о живших здесь людях и том, что с ними случилось, больше походили на догадки и собственные фантазии.

Нет, тут точно ничего не получится. Нужно либо идти в комнату с телами, либо признавать свою бесполезность и валить отсюда подальше. Почему-то второй вариант вызывал злость на самого себя и мерзкого гоблина в соседней комнате.

Решительно вздохнув, я вернулся к комиссару. Читать эмоции на морде гоблина было все легче и легче, так что его сарказм от меня не укрылся. И все же он смилостивился и протянул мне тканевую медицинскую маску синего цвета. Как только я ее надел, все остальные запахи были перебиты каким-то несильным ароматом с цветочно-пряными нотками. Дышалось легко, и совершенно не мешал запах крови и тлена.

Впрочем, и без запахов хватало пугающих деталей, могущих вызвать приступ рвоты. Повязка была пропитанная чем-то эдаким, и тошнота сразу прошла. Я решил не топтаться по уже подсохшей крови, а найдя чистое место, замер посреди спальни.

А вот тут испуганная фантазия совершенно не желала подкидывать всякие там домыслы. В голове было пусто, и оттого более явственно непонятно откуда пришла мысль, что в стене, прямо за спинкой кровати с искромсанными телами, что-то есть. Что-то, что не вписывается в общую картину.

Я открыл глаза и осторожно начал пробираться к кровати по чистым участкам пола. Уже когда взялся за спинку, спохватился и спросил у гоблина:

– Иван Иванович, можно отодвинуть кровать?

Если честно сам офигел от своей предприимчивости, особенно учитывая то, что истерзанные тела все еще находились на широком ложе.

– Что там? – тут же сделал стойку гоблин.

– Пока не знаю, – честно ответил я.

– Двигай, – согласился инспектор.

Мало того, он сам помог мне в этом деле. Кровать на удивление легко отъехала от стены. Я обошел ее и присел, чтобы обследовать стену у самого плинтуса. Как открыть хитрую фальшпанель, понял сразу, стоило лишь прикоснулся к ней. Никакого сейфа за панелью не было – просто потайная ниша с какими-то бумагами. Инспектор хищно цапнул документы и тут же начал их просматривать.

– Компромат на босса. Опасный, но это все равно пустышка. Не тот уровень для теней, – прорычал гоблин и резко отбросил стопку. Листы разлетелись и медленно опустились на залитый кровью пол вокруг кровати. – Иди ищи в кабинете.

Это прозвучало почти как «фас», но Иваныч сейчас явно не в себе, и лучше с ним не спорить.

Увы, мое почти получасовое нахождение в кабинете ничего не дало, в чем я и признался инспектору.

– Сгинь с глаз моих, – вызверился он, – пользы от тебя как от твоего зеленомордого друга. Его, кстати, тоже забери, пока я не наделал глупостей.

Дожидаться дополнительного пинка я не стал, так что быстро ретировался в прихожую, откуда выцепил все еще салатового Бисквита:

– Пошли, найдем поблизости бар и выпьем чуток для снятия стресса, – предложил я орку, с меркантильным намерением вытянуть из него полезную информацию.

В ответ поступило разумное предложение:

– Давай лучше ко мне. Не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии.

Оно и правда. Я как-то не сразу заметил подозрительные пятна на майке и бриджах орка. Не трудно догадаться, чем именно он так изгваздался. Самого чуть не пробило.

На свежем воздухе Бисквит позеленел, что в его случае означало приближение к норме. Да и мне стало легче дышать. Повинуясь приглашающему жесту, я подошел к бело-голубому кабриолету. Похоже, в Женеве царит мода на переделанные старые авто, особенно с крытым верхом.

Орк явно решил во всем косить под классического рэпера. В другое время я бы пошутил на эту тему, но не сейчас.

Бисквит плюхнулся в низко посаженное, широкое кресло, чем-то щелкнул на приборной панели. Пассажирское сиденье тут же начало трансформироваться. Оно сузилось и поднялось, становясь удобным для человека. Я уже начал привыкать к подобным чудесам, так что забрался в машину без особого удивления. Да что уж там, меня бы не шокировало, взлети кабриолет в небеса, но мы просто поехали по улице без особой спешки.

Пока ехали, орк молчал, уставившись на дорогу, а я анализировал произошедшее. Нет, о зверском убийстве старался не думать – скорее, пытался понять, что почувствовал, находясь в той проклятой квартире. Мой дар усилился, иначе как бы я сумел почуять тайник в стене. Бисквит что-то говорил о том, что наделить вещи энергией творения можно и не будучи гением. Просто необходим сильный эмоциональный посыл. Как в моем коврике для медитаций, с любовью сотканном для мужа простой женщиной. А когда кто-то прячет нечто важное для себя, он вливает в создание тайника массу эмоций – надежду, страх и, возможно, даже отчаянье.

Судя по словам гоблина, компромат в тайнике не был чем-то сверхопасным, но это в понимании Иваныча, а для покойного те бумаги могли нести сакральное значении и пугать не меньше королевской кобры. Так что схрон он создавал со всем пылом души.

И все же этого мало. Было что-то еще, что я упускал. В голову пришли ощущения, испытанные мной в детской комнате. Ничего такого я там не узнал, но все же улавливал какие-то фантомы знаний – едва заметные обрывки мыслей и информации. Зато их было много, а вот в спальне лишь пустота, словно кто-то стер все следы – даже крохи – энергии творения в предметах интерьера. А они точно были не фабричной штамповкой. И только напитанный страхом и надеждой тайник пробился сквозь липкую пелену, несмотря на свою изначальную слабость. Поэтому я и сумел уловить этот отголосок. Может, в детской тоже были свои тайники, но в общем шуме они терялись.

Так что же это за пелена, накрывшая все в комнате, где зверски убили людей? В голову почему-то пришла мысль об антониме термина «энергия творения» – энергия разрушения!

Блин, как же трудно разделять информацию, которую приносит мне мой дар, и плоды собственной, возможно не совсем здоровой, фантазии.

Пока я мучил свой мозг полубредовыми вопросами, мы добрались до итальянского квартала и подкатили к дому Бисквита. Его гараж находился в том же подвале, но въезд располагался с другой стороны здания. Здесь был оборудован удобный съезд, по которому мы и спустились, нырнув под поднявшиеся вверх автоматические ворота.

Эта часть подвала была довольно обширна, и кроме серого Мерседеса последней модели там стоял еще и самый настоящий Харлей Девидсон. Причем, как и положено, ни фига не электрический.

Тут либо у Бисквита очень широкий круг интересов, либо он инфантильный Плюшкин.

Из гаража через массивную железную дверь с кодовым замком мы попали в уже знакомые мне подвальные апартаменты.

Буркнув мне что-то невразумительное, орк ушел куда-то в глубь своей берлоги. А я, посчитав это широким жестом типа «чувствуй себя как дома», направился к бару. Ошибиться было трудно. В углу мастерской-студии, рядом с новомодными то ли бесформенными креслами, то ли огромными подушками вокруг низкого столика, находился такой же коренастый стеклянный шкафчик с целой батареей разномастных бутылок.

Над выбором долго думать не стал и сразу ухватился за широкоплечую бутылку водки самой известной на моей родине марки. Я совсем не алкаш и в жизни напивался до потери человеческого облика только один раз, но все равно уверен, что нет лучшего антидепрессанта, чем водка. При этом важно уточнить, что, как и любое лекарство, этот абсолютно немагический декокт требует точной дозировки и культуры приема.

Вышедший из душа Бисквит имел свой привычно-зеленый вид. Он с сомнением посмотрел на стаканы-вискари, в которые я щедрой рукой плеснул грамм по сто прозрачной жидкости.

Ничего не сказав, орк вернулся немного назад и достал из деревянного на вид короба какой-то пластиковый пакет. Это были непонятные коричневые шарики, судя по всему предназначавшиеся нам в качестве закуси.

Оно и правильно – пить без закуси совсем уж свинство.

Жахнули по первой. Полегчало, причем не только мне. Орк утробно икнул и с каким-то клекотом выдохнул, растекаясь по своему креслу-подушке. Кстати, удобная вещь. В том смысле, что сидится в ней хорошо, а вот вставать, особенно подшофе, явно будет непросто.

Мой новый друг наконец-то расслабился. Понятия не имею, на какой дозе он совсем окосеет, но ответы на вопросы мне нужны прямо сейчас:

– Так чего это шеф так взбеленился? Не поверю, что у него это первые трупы в карьере.

Рожа орка исказилась так, словно он разжевал лимон. Даже опять чуть посалатовел.

– Ну вот зачем напоминаешь?

– А ты бы не постарался узнать подробности? – в пику ему задал я встречный вопрос.

Так и думал, что любопытство, даже неуместное, для ученого является самой естественной вещью на свете.

Грустно вздохнув, орк все же начал говорить:

– Человеков порвала тень. – Наткнувшись на мой непонимающий взгляд, орк еще раз вздохнул и продолжил: – Чтобы впустить в наш мир тень, нужно сильное проклятие. Чаще всего мастер теней проклинает самого себя. Теперь смекаешь?

Я вынужден был беспомощно развести руками.

– Ох, – вздохнул орк, – все забываю, что ты новенький. Кто у нас спецы по проклятиям?

– Гоблины, – наконец-то мне удалось ответить хоть что-то связное.

– А пострадали люди, – добавил ясности орк. – Вот шеф и бесится. Нам только вспышки расизма не хватало. Но хуже всего другое. Мы не можем понять, как тень оказалась в квартире. Снаружи прийти она не могла. Там нормальная защита. При этом никаких специальных артефактов мы не нашли. Поверь, я не мог ничего пропустить!

Эту фразу орк выкрикнул так, словно я его в чем-то обвинял. Скорее всего, постарался озлобленный гоблин, повесив на бедолагу Бисквита всех собак. Пришлось уводить разговор чуть в сторону:

– А что это за тени такие?

Орк перестал оправдываться и начал вещать тоном раздраженного лектора:

– Все сущее во всех мирах отбрасывает тень на так называемую изнанку – измерение теней, эдакую подстежку каждого мира. У разумных существ тени особо густые. Когда тебя обуревает злоба и другие нехорошие эмоции, большая часть, чтобы не вывихнуть мозги и не вывернуть наизнанку душу, сбрасывается именно в тень. За жизнь подверженного самым разным эмоциям разумного там накапливается столько всего, что получаются жуткие монстры. И если эта темная сторона находит лазейку в наш мир, все заканчивается тем, что мы видели в той квартире. А в Женеве ткань между мирами очень тонка. Понятно?

– В общих чертах, – проворчал я в ответ, не в силах отвязаться от мрачных мыслей об очередных сюрпризах, которые не устает преподносить город. Причем сюрпризы эти один другого мерзотнее.

Мрачные мысли и вызвали у меня серьезные опасения вкупе с соответствующими выводами. Тут же возникло желание поделиться ими с моим собеседником:

– А от них можно хоть как-то защититься?

– Я могу, – довольно, с полупьяной улыбкой оскалился орк.

Он оттянул свежую майку, показывая татуировку на своей груди.

Если честно, картинка не впечатлила. Какой-то мимишный зверек – помесь панды и Чебурашки. Похоже, что-то из моих мыслей отразилось на лице, и Бисквит обиженно засопел:

– Да, Чухуту – не самый свирепый зверь, но, если надо, он кому хочешь глотку перегрызет. И его дух сможет защитить меня даже от сильной тени. А еще он очень любознателен, сообразителен и креативен.

– Успокойся, – замахал я руками на обиженного орка. – У меня и такого нет.

– В том-то и дело, – оттаял орк и с сожалением посмотрел на меня. – Люди не способны принять тотемного духа, а других способов защититься от теней я не знаю.

– Печалька, – вздохнул я и в расстройстве разлил еще по пятьдесят.

Свою пайку выпить успел, а вот стакан орка остановился на полдороги до его рта:

– Хотя…

Нарушая все древние традиции пития, он вернул невыпитый стакан на стол и куда-то убежал. Впрочем, что с него возьмешь – дикий орк.

Бисквит вернулся через минуту с какой-то невзрачной, сильно потертой картонной коробкой в руках. Недолго думая, он тут же вывалил все ее содержимое прямо на стол.

Да уж, что-то среднее между содержимым мусорного бака и тайника пятилетнего ребенка. Какие-то веревочки с узлами, кожаные, явно засаленные ремешки, перья, кости и даже зубы мелких животных. Имелись и камушки, но тоже явно далеко не драгоценные.

Задавать очевидный вопрос я не стал, прекрасно понимая, что в этом городе и в этом доме случайные вещи никто хранить не станет. Лишь приподнял бровь, ожидая пояснений.

– Вот, – торжественно заявил орк, выудив из вороха мусора какой-то крысиный зубик на тонкой веревочке.

– Ну и что это?

– Один их моих первых артефактов, сделанных, еще когда я даже не заслужил звание ученика. Нас тогда у мастера было два десятка мелкоты, и каждый хотел выделиться. Здесь спит могильный светлячок.

– Очень позитивное название, – скривившись заявил я, с большим таким сомнением рассматривая первое творение моего зеленокожего друга.

– Много ты понимаешь, – буркнул обиженный орк. – У нас после битв всех павших воинов хоронят в одном кургане. И на изнанке в этой точке собирается множество оторванных теней. Да и ткань сущего там очень тонка, так что прорывы случаются довольно часто. Поэтому живущие рядом духи, даже очень мелкие, учатся защищать себя как могут. Вот этот светлячок, когда рядом оказывается тень, сильно пугается и вспыхивает особым светом, который теням очень не нравится. Убить этих тварей светлячок не сможет, зато отпугнет.

– Шикарная вещь, – тут же сменил я скепсис на воодушевление.

Кто бы сомневался, что без ложки дегтя тут не обойдется.

– Ты не сильно радуйся, – сморщил свою гориллоподобную рожу орк. – Говорю же, он очень пугливый, и если тень будет сильной, то просто сбежит из артефакта. К тому же, чтобы пробудить его, нужна живая сила. Я встрою светлячка тебе в щит, но это немного ослабит печать. Не сильно, процентов на пять-семь. Так что сам решай. Тень ты можешь и не встретить, а, так сказать, понерфленный щит – штука не самая приятная.

Да уж, выбор не самый простой. Взять бы запасной щитовик, но это штучные артефакты и кроме наработки построения печатей идет еще и привыкание к инструменту. Пять, а тем более семь процентов – это действительно неприятно, но еще неприятнее выглядели тела в той квартире.

– Давай попробуем, – без особого воодушевления выдавил я из себя.

Орк тут же требовательно протянул свою здоровенную, когтистую лапищу. Пришлось отдавать щитовик. Прихватив шнурок с крысиным клыком, Бисквит отошел к станкам. Что-то там просверлил, чем-то намазал и уже через пару минут вернул мне свой же подарок.

Да уж, кроме потерь в эффективности, он еще и выглядеть стал как поделка сумасшедшего бомжа. На изящной, гладкой поверхности стика появились мотки все той же неряшливой веревочки, прикрывавшей интегрированный в кость клык со светляком внутри. Хорошо хоть, все это было покрыто какой-то прозрачной смолой и имело гладкую поверхность.

Держать усовершенствованный щитовик было не так удобно, как раньше, но это явно дело привычки.

С расстройства тяпнул еще полтишку водки и с интересом присмотрелся к куче барахла на столе:

– А что еще интересного тут есть?

Орк не стал возмущаться такой наглости. Более того, он с жаром принялся рассказывать не только о своих детских поделках, но и связанных с ними приключениях.

– Это вонючка, – продемонстрировал орк невзрачный камешек и, заметив мое удивление, пояснил: – Каждый раз, когда кто-то произносил имя учителя, плененный там дух навевал на окружающих обонятельную галлюцинацию испорченного воздуха. Это свистун. Просто свистит, бесполезная поделка. А вот это хохотуны. Мой первый улей.

Я с интересом посмотрел на самую обычную костяную пуговицу. По коже пробежался морозец от ассоциаций, которые у меня вызывало слово «улей».

– Да не напрягайся ты так, – разразился рокочущим смехом орк. – Ульем называют магические артефакты с многими духами. Не все они такие страшные, как граната с проклятыми духами. Это обычные хохотуны. Таких пуговок я сделал четыре штуки, но использовал только одну. Прямо на уроке. Все недоросли и даже учитель ржали минут десять до слез. Урок был сорван. Учитель сломал об меня четыре розги, а затем перевел в ученики. Мне удалось заговорить духов так, что они пробили защиту наставника. Кстати, насчет защиты.

Орк хлопнул себя своей граблей по лбу. Достанься мне такой шлепок, сотрясание было обеспеченно, а вот об лоб даже самого умного и душевно чуткого орка можно орехи колоть. Он снова куда-то ушел. Движения Бисквита говорили о том, что мой друг изрядно охмелел. А вроде здоровенная же туша.

Вернувшись к столу, Бисквит рухнул на своею седельную подушку и протянул мне металлический кулон на крепкой цепочке. Это была бляха со змеем, кусающим себя за хвост.

– Это стандартный универсальный защитный амулет для служащих жандармерии. Шеф приказал дать его тебе. Сказал, что такому залетчику, как ты, из дома без максимальной защиты вообще выходить нельзя.

Шутка показалась орку смешной, и он зашелся утробно-лающим смехом.

Уверен, гоблин распорядился насчет амулета еще до нашего с орком сегодняшнего фиаско. Вряд ли он стал бы разбазаривать казенное добро на такого бесполезного чела, как я.

Очередному дареному коню я смотреть в зубы не стал. Мало того, набрался наглости и попросил у орка пуговицу с хохотуном.

– Зачем она тебе? – Удивился Бисквит.

– Люблю хорошие шутки, – отмахнулся я, хотя имел на артефакт совсем другие планы.

– Смотри только не вздумай врубать его при шефе. У него с чувством юмора совсем плохо – в смысле, он не любит, когда подкалывают его, а сам мнит себя еще тем юмористом.

После этого орк быстро объяснил, как активировать артефакт. Как и прочие узилища для духов, включая булавку жандармского свистка, эта штука была одноразовой и работала на разрушение. Пришитую к одежде пуговицу нужно было просто сорвать. На нитках оставалась серединка, а ободок отделялся. Духи вылетали на свободу и доводили ближайших к шутнику десяток разумных до истерического смеха, за исключением самого затейника.

Мы, конечно же, обмыли такую кучу подарков. О том, что водка все же заявлялась как терапевтическое средство, я вспомнил, только когда орк, хрюкнув, перекатился со своей подушки на ковер и захрапел.

Интересно, все орки так слабы на хмель или Бисквит и в этом является исключением из правила? Для того, чтобы остаться в этом доме на ночь, я был недостаточно пьян, так что, поборов желание прихватить с собой из кучи юношеских артефактов что-то еще, направился на выход. Хорошо, что внешние бронированные двери не нуждались в запирании снаружи. Достаточно было просто захлопнуть их за собой. Вызванное через сеть такси без проблем домчало меня до дома. Там меня встретила суетно-веселая Фа. Спать было еще рано, так что я решил занять себя хоть чем-то. С уборкой не задалось – разбил стакан из набора в баре. Второй грохнула фуки, и, кажется, сделала это специально. Но из бара я не ушел. Захотелось выпить еще, и это была крайне плохая идея. Пить в одиночку нельзя ни при каких обстоятельствах. Хорошо хоть, ограничился стопкой водки. Затем были еще какие-то попытки сделать что-то полезное, но в конечном итоге я просто завалился спать, несмотря на то что до вечера была еще куча времени.

Глава 2

Если ты просыпаешься преисполненный сожалений, значит, что-то в жизни делаешь не так. Единственным утешением может быть лишь понимание, где именно облажался. Я точно знал, что нужно было попросить у соседки побольше опохмеляторного декокта и все-таки поменять этот чертов звонок. Да, звук я приглушил, но похмелье вкупе с настойчивостью гостя нивелировали все мои старания в модернизации.

Ну вот кому там неймется? Дотянувшись до тумбочки с телефоном, я увидел, что аппарат как бы отключен, а на часах одиннадцать вечера.

– Да что же тебе так неймется? – простонал я, одеваясь с максимально возможной скоростью.

Со стороны, наверное, выглядел как черепаха. Вот даже полет взбодрившейся фуки сейчас казался мне особо стремительным.

Добравшись наконец-то до двери, я прихватил стоявшую рядом трость с тяжеленным набалдашником и решительно открыл бронированную створку.

– Чего надо?

Предо мной стоял ничем особым не выделяющийся мужик среднего роста и средней же внешности. Средней для человейника. Я уже научился определять, в какой части Женевы обитает тот или иной индивид. И дело тут не только в одежде, но и во взгляде.

– Ты Псих? – с сомнением спросил незваный гость, явно оценив степень моей помятости.

Спорить с ним по поводу прозвища совершенно не хотелось.

– Доказать? – криво ухмыльнулся я, покачивая тяжелой тростью.

– Не, и так видно, – без особой агрессии согласился собеседник. – Я от Сиплого. Есть тема по твоему профилю.

В этот раз я не полез проверять список, потому что и так помнил погремуху одного из паханов человейника Святогора. Очень хотелось послать гонца куда подальше, но после заварухи с Косарем злой на весь свет Иваныч сам оторвет мне голову и отправит в посылке на родину. Нужно отрабатывать местную крышу.

– Пять минут, и я буду готов.

Гонец спорить не стал и лишь равнодушно пожал плечами. В запрошенный срок уложиться не удалось. На душ, кофе и одевание пришлось потратить все десять. Человек Сиплого и тут не стал выпендриваться, буквально умилив меня своей покладистостью.

Спохватившись в последний момент, отправил куратору сообщение с прозвищем заказчика. Ответа не дождался. Что неудивительно. Гоблину сейчас точно не до меня.

В машину я садился уже вполне приличным таким оценщиком, снова вернув себе таинственно-надменный образ. Правда, внутри все еще сказывалось похмелье. Так что, пока ехали, я едва не заснул. Общая апатия не дала удивиться тому, что мы покинули хорошо освещенные улицы Серого города, а впереди маячил гигантский маяк человейника. Впрочем, и в прошлый раз было примерно так же.

То, что все идет ой как неправильно, стало понятно, лишь когда машина остановилась среди каких-то развалин. Я задергался, но, кажется, слишком поздно. Дверь резко открылась, и в кабину из темноты сунулся очень знакомый револьвер. А затем свет из салона озарил не менее знакомую харю с татуировкой Паука на лысой башке.

– Ну, здравствуй, Псих. Не ждал такой быстрой свиданки?

И вот где моя бесшабашная веселость? Где, гребаные качели, удалой пофигизм?! Только удивление и ступор. Как так? Мне же обещали крышу!

Потратив драгоценную секунду на тупые, риторически вопросы, я тут же втянул кисть в достаточно длинный рукав и, нащупав головку булавки жандармского свистка, быстро сломал спрятанный в ткани тонкий стерженек. А в ответ лишь издевательский хохот Паука:

– А вот фиг тебе. Зря только свистульку испортил. Сюда ни один патруль серых не сунется. Все, допрыгался, лошок, слили тебя гоблины. Я не только ответку выкачу, еще и нехило так бабла подниму.

Понять бы еще, о чем вообще речь. Судя по уверенным движениям Паука, он не даст мне что-то сделать, даже будь у меня оружие, да и, раскорячившись на заднем сиденье машины, можно только хлопать ушами – ни ударить, ни отскочить.

– Все, хватит базлать, вылазь давай. А то я обещал Коляну, что не забрызгаю его любимую ляльку твоей кровью.

Ага, бегу и спотыкаюсь. Не факт, что Паук станет держать слово при любых обстоятельствах, но сейчас нутро машины для меня самое безопасное место. Так что я, наоборот, постарался отодвинуться подальше от бандита и тем самым сделал очень серьезную ошибку – забыл о водителе, который рывком открыл левую дверцу и самым похабным образом, за шиворот, выволок меня наружу. И тут я вспомнил, что за весь сегодняшний день сумел сделать лишь одно полезное дело – пришил к карману жилетки пуговицу. Вспомнил, когда вцепился в кожу сиденья исколотыми по пьяному делу пальцами.

Да уж, Аника-воин, имеющий крутой арсенал из бесполезного сейчас щитовика и артефактной пуговицы. Но чем богаты, тем и рады. Лихо дернув подарок Бисквита и едва не оторвав его с оказавшимися не такими уж надежными нитками, я ощутил, как тащивший меня водитель как-то странно задергался. И только после этого услышал его гомерический хохот. Кажется, он даже испортил воздух.

Тот, кто хоть раз заходился в таком смехе, знает, что в подобной ситуации не то что двигаться, даже стоять трудно. Оба бандита ржали как умалишенные, но вот чего не отнять у Паука, так это опыта. Даже в таком состоянии он умудрился наставить на меня револьвер. На одних непонятно откуда взявшихся рефлексах мне удалось в диком танцевальном па поменяться местами с хохочущим водителем.

Два громких хлопка заставили мой живой щит дернуться, и боль все же пересилила воздействие духа-хохотуна, но полностью вернуть себе контроль над телом водитель все же не смог, чем я тут же и воспользовался. Паук сейчас наверняка думает, как исправить свою оплошность, так что времени у меня совсем мало.

До скрипа стиснув зубы, я рыкнул и, на пределе сил удерживая обмякшего человека в вертикальном положении, толкнул его в направлении Паука, а когда увидел, что тот смещается в сторону, чтобы попасть в меня, качнул переставшее даже дергаться тело вправо, а сам прыгнул влево. Секунды растерянности стрелка мне хватило, чтобы сократить дистанцию до минимума, благо мы и так находились друг от друга всего в паре метров. И все же он успел выстрелить. Только мое запредельное везение и тот факт, что Пук продолжал хохотать как сумасшедший, не позволили этой пуле поставить точку в нашем противостоянии. Она прожужжала совсем близко от моего уха.

В следующую секунду я налетел на Паука, успев отбить руку с револьвером. Затем мы рухнули на потрескавшийся асфальт, и, что радостно, он оказался снизу. Началась борьба за оружие. Каждый пытался навести ствол револьвера на другого, и у меня, благодаря все еще терзавшему соперника духу-хохотуну, это получалось лучше.

Словно дежавю какое-то – дуло оружия, как совсем недавно, уткнулось в подбородок бандита, но у меня никак не получалось нажать на спусковой крючок. У паука хватало сил, чтобы закрыть рукой всю скобу. Он уже не хохотал, а, просто бешено вытаращив глаза, прерывисто сипел. И вдруг замолчал. Еще секунда, и ствол упрется уже в мою голову: Паук был явно сильнее меня. А за выстрелом дело не встанет.

Желание хоть что-то сделать с этим проклятым револьвером заполонило меня и всколыхнуло накопленную силу. И оружие выстрелило. Голова Паука лопнула как дыня, частично забрызгав меня, но основная часть содержимого черепа бандита создала на темно-сером в плохом освещении асфальте абстрактную картину из черных мазков и клякс.

Прямо сюр какой-то – словно безумный абстракционист постарался.

Меня всего трясло от отката, но револьвер я все же вырвал из скрюченных пальцев и только после этого встал на ноги.

– Ни фига себе покатался. – Покосившись на еще теплый револьвер, я хмыкнул. – Два трупа и чувак с дымящимся стволом в руках. Прямо рождественский подарок для любого мента.

Обнадеживало одно – то, что, по словам Паука, жандармы сюда не сунутся даже по сигналу артефактного «свистка». Оно и неудивительно. Вокруг темень, которую без особого успеха разгоняли лишь фары, да слабая лампочка в салоне. В общем, несмотря на пикантную в плане законности ситуацию, пообщаться с жандармами я бы не отказался.

Впрочем, есть варианты.

Достав смартфон, я набрал номер Иваныча. Кто бы сомневался, что эта мерзкая жаба не ответит. Отправил ему матерное послание в мессенджере и принялся звонить Бисквиту. С тем же успехом, но тут все понятно – спит зараза.

Ну что же, с козырей зайти не удалось, будем, как все простые смертные, звонить на горячую линию жандармерии. В Женеве они откликались на номер сто семнадцать. На этот раз трубку взяли сразу.

– Горячая линия жандармерии, – ответил на общем приятный женский голос. – Что с вами случилось?

Ну, я как мог внятно и быстро описал ей свои беды, но понимания не добился, лишь сочувствие:

– Мне очень жаль, но в черную зону патрули не отправляются. Если сможете, доберитесь до границы с Серой зоной или хотя бы до любой из опор монорельса. Там имеется трехсотметровая условная зона совместной ответственности жандармерии и администрации человейников.

Да уж, утешила. Зарево Серого города мерцало, навскидку, не меньше чем в километре от меня. Светящаяся над морем мрака нить монорельса была ближе, но ненамного. Еще в окружающей меня темноте тут и там сверкали какие-то фонари, но, помня свой прежний опыт, на эти огни идти так же опасно, как и преследовать светлячка на болотах. Лучше попробовать завести машину и убраться отсюда самому. И все же я постарался немного улучшить свое положение, пока еще есть связь с сердобольным оператором:

– Девушка, а вы можете сделать запрос некоему фор Ивану Ивановичу, особому комиссару Серого города?

– Я попробую, – робко сказала моя собеседница.

Похоже, эти действия были вне ее компетенции, но я все равно поблагодарил ее и прервал связь.

– Ладно, похоже, спасение утопающих, как обычно, дело рук самих утопающих.

Сбор лута дело увлекательное только в играх, а в реале обирать трупы занятие малоприятное. Особенно когда пальцы то и дело влезают в ставшую омерзительно вязкой кровь. Но обыскать тело водителя все же пришлось – в поисках ключей от машины. Через пару минут мучений я их все же нашел. Сам не понимаю, как при этом не сблеванул.

К телу Паука с развороченной башкой и подходить не хотелось, но пришлось. В барабане затрофеенного револьвера остались только два целых патрона. Увы, разжиться боеприпасами не получилось, зато нашел там ключи и портмоне с семью тысячами франков. Даже как-то тошнота прошла. Сразу стало интересно, на чем он сюда явился.

Машину Паука нашел почти сразу, всего лишь пришлось заглянуть за угол полуразрушенного склада. В неосвещенном переулке и обнаружился темный силуэт транспортного средства.

– Да ладно! – От удивления я даже забыл о своих страхах, потому что увидел свою автомобильную мечту.

Немного потрепанный, но все равно шикарный родстер-ягуар. Подсвечивая себе фонариком на смартфоне, я без проблем забрался в незапертый салон и осмотрелся.

Похоже, Паук любил эту машину не меньше, чем привезший меня сюда ныне покойный водила.

Ничего не хочу знать, но нужно прибрать эту ляльку к рукам, даже если придется пресмыкаться перед гоблином, чтобы узаконить приобретение.

Идея хорошая, но я тут же постарался выбросить из головы ненужные сейчас мысли. Как и предполагал, пачка патронов обнаружилась в бардачке, а ключ подошел к скважине пуска стартера. Авто тут же недовольно заворчало, словно не желает принимать нового седока, но при этом из гордости не может позволить себе барахлить.

Бензиновый движок в этом красавце был совмещен с электроприводами, так что и в человейник на нем можно наведаться, но только не в Святогор – там меня точно примут неласково, особенно на этой тачке.

Мощные фары подсвечивали темную улицу с растрескавшимся асфальтом и всяким хламом на обочинах, но взгляд постоянно соскальзывал на яркий маяк опоры монорельса. Был соблазн сразу направиться в сторону зарева основного города, но я все же решил, что рисковать не стоит. И так везение уже начало пугать своими последствиями.

Внезапно сверкнувшие впереди фары перевели мысли в совсем другое русло. Похоже, везение действительно закончилось. А может, это случайный путешественник? Надежда мелькнула, когда два внедорожника пролетели мимо, но тут же развеялась после увиденного в зеркале заднего вида.

Оба джипа, резанув тьму копьями света из своих фар, резко развернулись и рванули следом за мной.

– Ладно, кошак, выручай, – проворчал я, утапливая педаль газа в пол.

Ягуар, злобно рыкнув, ускорился. Похоже, преследователи поняли, что угнаться за моим трофеем им не удастся, и я услышал, как по багажнику что-то забарабанило. По спине пробежался озноб. Сильно сомневаюсь, что это не пули, а что-то более безобидное. В подтверждение брызнуло осколками заднее стекло. Я тут же пригнулся к рулю, почему-то мысленно досадуя, что новую, уже ставшую любимой игрушку мне безнадежно испортили. А затем мы полетели. Нет, ягуар не обрел магические свойства, присущие магокару Иваныча, просто кто-то саданул по нам какой-то огненной печатью. Она явно угодила под днище, потому что машину подбросило вверх и вперед, причем довольно высоко.

Все, что я мог сделать, так это вцепиться в руль, вытаращить глаза и, кажется, заорать что-то матерное. В происходящее просто не верилось. Машина, словно в замедленной сьемке, летела над улицей с креном влево. Через секунду мы оказались над краем крыши одного из складов. Нос ягуара ударился в край плоской кровли. От чего машину провернуло и приземлило на крышу. Подушка безопасности с издевательским опозданием стукнула меня по морде, отбросив обратно на сидение.

Очень хотелось закрыть глаза и прямо вот в этом неудобном положении чуть ли не вверх ногами просто зависнуть, чтобы хоть немного расслабиться. Но здравый смысл вопил, что ни висеть, ни сидеть, ни тем более лежать мне нельзя, так что пришлось выбриться наружу. Благо дверь открылась без проблем.

Когда мне все же удалось выползти на бетонную плиту перекрытия, над краем крыши взлетела подсвеченная снизу фигура.

Друзей у меня здесь не могло быть по определению, так что, не особо раздумывая, я просто пальнул в летуна из револьвера. Параллельно выматерив себя за то, что так и не додумался дозарядить оружие. Потратив оба патрона, все же удалось спугнуть преследователя. Он хоть и закрылся щитом, но нестал рисковать и спрыгнул обратно. Я же, сам офигевая от собственной сообразительности, сунулся обратно в салон машины и пусть не сразу, но умудрился найти пачку с патронами.

Теперь нужно валить отсюда, пока не поздно. Если не поздно: когда подбегал к провалу в крыше, услышал, как за спиной что-то стукнулось и покатилось по бетону. В общем, в дыру я прыгнул, совершенно не думая о последствиях, и, как оказалось, очень вовремя. Над головой грохнуло и полыхнуло, на мгновение освещая помещение.

Как минимум подо мной не обнаружилось торчащих вверх арматурин, но и куча мусора внизу мягкой не выглядела. Падать было больно, но ничего себе не сломал, и на том спасибо.

Разлеживаться я не стал и тут же с низкого старта рванул в угол большого, явно складского зала. Светить себе под ноги из фонарика смартфона времени не было, так что в любую минуту мог за что-то зацепиться и пойти кубарем. Везение продлилось секунд десять, а затем я все же споткнулся и рухнул на пол. А еще через пару секунд стало понятно, что везение все же продолжается. Позади меня на кучу с вызывающей черную зависть мягкостью спрыгнул незнакомец и тут же принялся поливать пространство вокруг себя из автомата. Может, беги я дальше, одна из пуль угодила бы в спину, а так пришлось всего лишь шустрым тараканом переползти за груду каких-то кирпичей.

Так, теперь нужно перезарядиться. Бежать дальше под снующим по стенам лучом мощного фонаря – чистой воды самоубийство. Только благодаря своему дару удалось понять, как справиться с перезарядкой. Так что с лихостью ганфайтера встряхнул револьвером, высыпая пустые гильзы. Зарядка пошла куда хуже. Мало того, что, распечатывая упаковку, половину патронов высыпал на пол, так еще и с трудом попадал ими в гнезда барабана.

Как только закончил, сразу привстал и начал палить в сторону преследователя. А все потому, что услышал, как кто-то сверху крикнул стрелку:

– Повернись направо, он там?

Да кто же там такой проинформированный? Хотя догадываюсь, что меня палит мой же смартфон.

Пальнул я, как раз когда автоматчик уже поворачивал луч подствольного фонаря в мою сторону. Три выстрела – и снова в укрытие. Автоматная очередь захлебнулась в самом начале. Стрелок вскрикнул. Мало того, луч фонаря куда-то исчез.

– Колобок, давай сюда! Он меня подстрелил!

Интересно, с чего бы? Ни в жизнь не поверю, что у стрелка не был активирован щит.

– Сейчас, – без капли решительности в голосе ответил напарник стрелка.

Я уже хотел пальнуть еще пару раз, чтобы окончательно лишить этого самого Колобка остатков уверенности, но, едва начал приподниматься, тут же присел обратно от жуткого вопля, который явно издал подраненный мною стрелок. Орал так, словно его рвали не куски. Не удивлюсь, что так оно и есть.

– Там морлоки! – заблажил Колобок и начал палить сквозь дыру, совершенно не заботясь о безопасности напарника.

Истерика бандита немного передалась и мне, особенно потому, что я понятия не имел, при чем здесь персонажи из книги Уэллса. Какие, гребаные карусели, морлоки?

Увидеть то, о чем визжал свихнувшийся стрелок, не получалось даже в свете подствольного фонаря на скатившемся к подножию кучи автомате, но мне хватило и услышанного. Утробный рык как минимум двух существ дополнялся противным чавканьем.

– Отойди, – едва расслышал я сквозь эту жуткую какофонию уверенный голос сверху, – тут только гранаты помогут.

– Какие гранаты?! – Вот визгливого Колобка было слышно хорошо. – Там же Бизон.

– Нет уже твоего Бизона, и терпилы тоже нет. Мимо прошли гоблинские бабки. Если успеем рвануть, может, хоть голову найдем, а не одни кости.

Что интересно, до пика адреналиновый выплеск довели даже не слова незнакомца о гранатах, а рык, раздавшийся совсем близко. Уверен, что волосы на голове встали дыбом в буквальном смысле этого слова – как у туалетного ершика. И тут опять непроизвольно сработал мой дар. Видимо, он откликнулся на отчаянное непонимание, куда бежать и где прятаться. Я физически почувствовал, как магическая энергия выплескивается из меня и, словно радар, распространяется вокруг, возвращаясь осознанием. Ангар был кирпичным, а не панельным, это меня и спасло. Люди складывали кирпичик к кирпичику, тратя крупицы энергии творения, но мне хватило. В одну секунду я понял, что в трех метрах от меня под наполовину прогнившим дощатым настилом есть технический лаз с трубами, проходящий под всем складским комплексом.

Несмотря на чавканья, рык и стенания Колобка, щелчок отлетевшей скобы на гранате я услышал очень четко. Уверенности в том, что успею поднять деревянный щиток и нырнуть в лаз, не было совершенно, но, к счастью, не пришлось: мой рывок к спасительному настилу завершился падением прямо на него, а гнилые доски просто проломились под моим весом. Так что взрыв лишь немного оглушил меня, зато послужил хорошим мотиватором. Кажется, незнакомец говорил о гранатах во множественном числе. Через пару секунд догадка подтвердилась еще двумя взрывами, но я был уже далеко.

И все же оказалось, что недостаточно. Уже чувствуя свежий воздух, задуваемый с конца тоннеля, я ощутил, как кто-то ухватил меня за ногу и дернул обратно.

Очень надеюсь, что я не взвизгнул, как старшеклассница, при виде крысы. Мой нездоровый пофигизм почему-то работал только тогда, когда угроза накатывала медленно, а вот при таких нежданчиках наваливалась короткая паника. Пережив ее приступ, я извернулся, чтобы оказаться спиной на полу, и, выдернув из-за пояса револьвер, пальнул в того, кто уже с урчанием тянулся зубами к моей голени.

Нет, ничего эдакого я в темноте не видел, но воображение нарисовало все в ярчайших красках и подробнейших деталях.

Трех пуль хватило, чтобы заставить невидимую тварь отпустить меня, и остаток тоннеля я пролетел как ракета пусковую шахту. В другом случае я, может быть, и прислушался перед выходом наружу, чтобы не попасть прямо в руки бандитов, но ситуация была неподходящей.

Вот и стою, судорожно вдыхая свежий, не воняющий гнилью и крысиной мочой воздух. Вокруг темень и тишина, лишь едва невнятная, приглушенная ругань да слабое зарево с другой стороны большого здания.

Только вздохнул с облегчением, как по ушам ударила гоблинская сирена. В этот раз желания залезть под бетон не было – то ли расстояние другое, то ли начал привыкать. Из-за здания взлетела и повисла над крышей здоровенная махина. Судя по угловатым очертаниям, это какой-то летающий броневик. От него во все стороны расходились мощные лучи прожекторов. Один из которых тут же нащупал меня:

– Бросить оружие! Лечь на землю! Огонь на поражение через две секунды!

Сомнения в необходимости выполнить приказ в моей голове даже не мелькнули, да и после гоблинской сирены все еще не отошел. Так что тут же отбросил револьвер и послушно лег на землю. Что уж там стесняться – все равно костюму полный капец.

Пролежал недолго. Над головой раздался знакомый до зубовного скрежета голос:

– Ты там еще не уснул, залетчик?

Отвечать не хотелось, поэтому молча встал и начал отряхиваться, хоть это не имело никакого смысла.

Мы немного поиграли в гляделки, и я все же не выдержал:

– И что это было?

– Ты у меня спрашиваешь? – напрочь фальшиво отреагировал гоблин. – Предупреждал ведь, что тыканье стволом в бандитов еще аукнется.

– Я не об этом. Что за заказ на меня от гоблинов?

До полного понимания гоблинской мимики мне еще очень далеко, но кожа на жабьей морде дернулась. Непонятно, от злости или раздражения.

– Нет уже никакого заказа, – прокаркал Иваныч и, развернувшись, отправился к стоявшему поодаль магокару.

– Что значит «уже»? – проорал я ему в спину без малейшего успеха, а затем, сам не понимая зачем, возмутился: – Ну и как мне добираться до города?!

В ответ лишь раздраженный хлопок дверью. Мне кажется или Бенедиктус посмотрел на меня как-то сочувственно?

Магокар тут же взмыл вверх и, перевалившись через здание, ухнул вниз уже с другой стороны. Мне же пришлось обходить бетонную громаду пешком. Летающий броневик все еще висел над крышей, шаря вокруг лучами прожекторов.

Мои попытки обратиться к водителям парочки микроавтобусов с жандармскими эмблемами ни к чему не привели. А затем я разозлился. Быстро нашел взглядом тачки, на которых за мной гнались бандиты, и направился к ним. Первая была закрыта, а вот дверки второй – довольно потрепанного пикапа – не только гостеприимно раскрыты, так еще и ключи торчали в замке зажигания.

Странно, но меня никто и не подумал останавливать. Ни в момент, когда я уселся за руль, ни тогда, когда объезжал прикативший сюда транспорт. Имея в качестве ориентира зарево серого города на горизонте, заблудиться может только полный идиот. Так что через двадцать минут я уже въезжал на хорошо освещенную улицу. Как только увидел первое такси, решил, что хорошенького понемножку.

С таксистом пришлось поторговаться, он содрал с меня полсотни франков на очистку сиденья, которое, по его мнению, катастрофически пострадает от контакта с таким замарашкой.

Было желание тут же отправиться за ответами к единственному доступному мне источнику, но брезгливость и вбитая воспитателями чистоплотность победили. Так что для начала заехал домой. Даже удостоился выволочки от Фа. Вела она себя чуть ли не как супруга. Даже сунулась за мной в душевую кабинку, продолжая что-то насвистывать. Понятия не имею, с чего я застеснялся, но выгнал фуки обратно с помощью мочалки.

Пока мылся и переодевался, таксист терпеливо ждал напротив двери. Тут же начался торг, но теперь меня уже не сдвинуть:

– Не, мил человек, так дела не делаются. Тогда ты принял в машину какого-то полубомжа, а теперь к тебе садится вполне презентабельный клиент, так что или стандартная такса, или я вызываю другое такси.

Водила неожиданно легко согласился и тут же повел машину по указанному адресу. Ночной итальянский квартал, как и весь город, сменил маску и выглядел совсем по-другому. Если честно, я бы сюда в такое время не сунулся, но после общения с Пауком и почти обнимашками с непонятными морлоками страх куда-то подевался вместе с благоразумием.

В бронированную дверь логова орка я молотил с решительностью Добрыни Никитича, добивающегося нездоровой взаимности от Змея Горыныча. Впрочем, у меня намерения были не такими кровожадными, как у былинного богатыря.

Поначалу эффект был нулевой. Звонок, судя по всему, отключен. Я даже стучал ногами. Уже думал, что стоит сходить и поискать какой-то камень, когда за дверью вдруг разделся яростный рев. Не знай я, кто там находится, проняло бы до дрожи, но после недавних событий Бисквит у меня ничего, кроме умиления, вызвать не может.

– Не надрывайся ты там, все равно не страшно. Открывай, это я – Назар.

Рев смолк, и в проеме открывшейся двери появилась удивленно-сонная физиономия орка.

– Ты чего шумишь?

– А что мне еще делать? – Возмущение буквально рвалось из меня, несмотря на то что как раз Бисквит ни в чем не виноват. – Ты на звонки не отвечаешь, меня там бандиты по черной зоне гоняют по заказу гоблинов, а еще чуть какие-то морлоки не сожрали.

– Морлоки? – Лицо Бисквита удивленно вытянулось, но он быстро пришел в себя. – Так, заходи, а мне нужно взбодриться.

– Э, – тут же забеспокоился я, – не стоит больше пить.

– Не боись, я же не дурак.

Орк запустил меня внутрь, закрыл дверь и перебрался к кухонной стойке. Там он быстро и явно привычно сварганил себе нечто тягучее, зеленое и наверняка мерзостное на вкус. А затем заглотнул эту бурду словно удав кролика. Меня даже передернуло, зато в глазах моего зеленого друга появилась осмысленность.

– Теперь еще раз и подробнее.

Ну, я и рассказал. Злость еще не прошла, так что красочных эпитетов хватало с лихвой, особенно когда дошло до момента попыток дозвониться хоть кому-нибудь. Судя по физиономии моего зеленого друга, особых раскаяний он не испытывал.

Закончив с рассказами, я перешел к расспросам:

– Вопрос первый: о каком таком заказе гоблинов говорили бандиты? Можешь это проверить?

– Могу, – мрачно проворчал орк, но, судя по его перекошенной обезьяньей физиономии, он и так догадывался, откуда растут ноги.

К выяснениям Бисквит перешел даже не вставая с места. Он достал смартфон и быстро начал тыкать в сенсорный экран своими когтями. Ума не приложу, как у него вообще это получается без порчи аппаратуры. Подпиливает он их, что ли? Хорошо хоть, не красит.

– Заказ был. Причем на самом высоком уровне. Твоей смерти возжелал совет мудрейших гоблинского анклава, – сказал орк, наконец-то закончив терроризировать свой телефон. – Это было бы фатально, но полчаса назад заказ сняли, и тебе больше ничего не грозит.

– Серьезно? – наполнив вопрос скепсисом до предела, поинтересовался я. – Вот так просто, захотели объявили охоту на человека, захотели отменили. В чем я вообще провинился перед этими жабами?

– Только не надо ксенофобии, – неожиданно вскинулся орк. – Ты еще меня обезьяной назови. Ничего простого тут нет. На моей памяти совет первый раз отзывает свой заказ. Обычно все заканчивается головой жертвы в гоблинском зале врагов. А насчет невинности это у вас, у людей, все так просто. Презумпция невиновности, понимаешь! Даже если в залитых кровью руках зажат не менее окровавленный кинжал, еще нужно что-то доказывать. Мы мыслим немного иначе. Особенно гоблины. Их прорицателям доступно знание о будущем. То, что ты сейчас вполне себе неплохой парень, еще ничего не меняет. Кто знает, что дальше из тебя выйдет?

В растрепанном последними событиями и откровениями воображении тут же промелькнул мой образ в, так сказать, демонической ипостаси.

– Да ну вас всех на фиг! – высказал вслух я выскочившую как чертик из табакерки мысль. – И тебя, и жабомордых прорицателей. Каждый должен отвечать только за то, что совершил.

Заметив, как орк опять нахмурился, я добавил:

– И не надо сверлить меня взглядом. Тебя я никак не обзывал и не собираюсь. Потому что ничего, кроме добра, от тебя не видел. А вот гоблины гадят постоянно. Что шеф по мелкому, что его начальство, но уже от души, большой такой кучей. Тебе мало моего рассказа или думаешь, что соврал?

– Не думаю, – горестно вздохнул Бисквит, в очередной раз удивляя меня своей эмоциональностью.

– Ладно, – отмахнулся я от невысказанных извинений. – Вижу, что больше ты мне о заказе гоблинов все равно не скажешь, так поведай же, мой всезнающий друг, что, блин, за морлоки такие и почему я о них ни фига не знаю?

– Потому что об этих несчастных не принято говорить. Тема не то чтобы запретная, но и не популярная.

– Несчастных!? – чуть не заорал я, вспоминая звуки, с какими морлоки жрали стрелка.

Они, конечно же, спасли мне жизнь, но если бы я растерялся в узком проходе, то пошел бы на корм, как и бандит.

– Да, именно несчастных, – не унимался орк. – Потому что не виноваты в своем положении. – Поняв, что до меня все равно не доходит, Бисквит начал пояснять: – Морлоки это сошедшие с ума разумные, как люди, так и пришлые. Но людей все равно больше. Дело в том, что некоторые магические наркотики приводят к неожиданным мутациям.

– Наркотики? – уточнил я и, увидев утвердительный кивок, продолжил: – А те, кто жрал наркоту, знали о таких побочках?

Еще один кивок вызвал у меня приступ раздражения:

– Тогда о чем мы тут спорим? Наркоши сами довели себя до скотского состояния, а вы, как я понял, устроили для них заповедник в трущобах. Не боитесь, что они сунутся к нормальным людям? Не проще ли перестрелять всех?

Орк укоризненно посмотрел на меня:

– Гоблины, да и лично я, думают по-другому. Дело в том, что эксперименты с расширяющими сознание декоктами, без которых не могут обойтись ни мастера проклятий, ни оркские шаманы, иногда доводят до кровавого безумия. Убивать за это сородичей недопустимо. И мы, и гоблины устраиваем для таких несчастных особые закрытые зоны, где они живут подобно неразумным зверям. А насчет опасений можешь не переживать. У таких мутантов сильная светобоязнь, и ночью в освещенный Серый и тем более Белый города они не сунутся. Так же как в залитые огнями человейники.

Я еще раз представил себе жизнь в человеческом муравейнике, да в полном окружении темного, заселенного морлоками пространства, и порадовался, что живу не там. С другой стороны, если не задумываться и игнорировать реальность, то привыкнуть можно ко всему.

Что же касается моего отношения к тем, кто в последствии стал или еще станет морлоком, то тут уж сказывается детдомовская деформация. Ну не понимал я добровольно опустившихся личностей. В отличие от меня и моих однокашников, другим жизнь даровала серьезный фундамент в виде семьи, у некоторых еще и зажиточной. Ну и как я смогу понять то, что некто из-за своей трусости, слабости или просто лени сливает в унитаз свои неслабые стартовые позиции. Человечность определяется эмпатией и сострадательностью – с этим я согласен, но вот в этом случае у меня серьезный такой моральный провал.

В итоге наш обмен информацией перешел в яростный спор. Мы попытались сгладить его коньяком, но сделали только хуже. Как любил говорить наш сильно пьющий завхоз – подошла вторая фура, которая и увезла нас в беспамятство.

Глава 3

Сам не понял, когда вырубился, зато возвращение в реальность оценил во всем его многообразии.

Все, завязываем с пьянками, иначе такой способ борьбы со стрессом доведет до беды. Впредь шок будем лечить злобой и агрессией.

Одно хорошо: у Бисквита в хозяйстве имелось все, вплоть до жизненно необходимых в подобной ситуации опохмеляющих декоктов.

Вид ухмыляющегося орка ничего, кроме немотивированной агрессии, не вызывал. Он, зараза такая, успел не только вылакать лекарство, но и душ принять. К тому же явно спал в своей постели, а не как я – почти под столиком, благо ковровое покрытие в комнате было толстым и мягким.

От предложения принять душ я горделиво отказался, мечтая сделать это у себя дома. Но пойти в ванную, дабы умыться, все же пришлось. Особо удивил унитаз. Я, конечно, понимал, что для таких крупных ребят и сантехника соответствующая, но это корыто вызвало кривую ухмылку. Хорошо хоть, не приспичило вчера по большим делам, иначе мог спьяну и провалиться в сей монументальный постамент для философских рассуждений.

Вчера ночью презрительно отзывался о всякой пьяни и бомжах, а сам-то как себя веду? В зеркало смотреть не хотелось принципиально, ибо мерзко не столько от вида помятой морды, сколько от осознания своей слабости и неразумности.

Умывшись, я уже собрался домой, но всем мечтам о душе сбыться было не суждено. Зазвонил телефон Бисквита. Судя по тому, как засуетился орк, вызов был от гоблина.

– Да, Иван Иванович. Конечно. Скоро буду. Не надо, он у меня.

Похоже, у жабомордого опять что-то стряслось, и он хочет видеть нас обоих. Интересно почему? Вроде в прошлый раз он уверился в моей полнейшей бесполезности.

– Поехали, – печально вздохнув, махнул своей лапищей Бисквит. – Шеф вызывает.

Орк снова выбрал кабриолет, и мы покатили по итальянскому кварталу. Еще в прошлый раз я заметил, что Бисквит – личность в этих местах известная. Парочка прохожих даже приветливо махнули нам. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, парень он незлобивый, хоть и пытается казаться брутальным, но любой, кто знает его больше пары дней, понимает, настолько этот здоровяк по натуре плюшевый.

Блин, только сейчас вспомнил, какую роль сыграла его пуговица в схватке с бандитами:

– Бисквит, извини, я забыл поблагодарить тебя за артефакт с хохотунами. Без него я бы не выжил.

– Да ладно, – застеснялся громадный орк, и это выразилось в том, что его лицо приняло более темный оттенок зеленого. – Я тебе еще парочку сделаю.

Ох как права была наша психологиня. Она не уставала повторять: «Улыбайтесь людям, не ленитесь благодарить и хвалить, особенно если есть за что. Хуже от этого точно не станет, а польза может быть огромной». Но еще она говорила, что во всем нужно знать меру, поэтому я решил свернуть разговор.

В этот раз наш путь лежал в квартал, населенный французами. Это я понял даже без подсказок. Хватало одного взгляда на наряды прохожих. Да, Женева сама по себе франкоязычный город, но все равно разница между тем, как обустраивались французские и швейцарские французы, чувствовалась сразу.

И дело не в беретах на некоторых из прохожих и не в том, что сидящие на отрытой площадке кафе девушки жеманно поглощали круассаны. Казалось, что здесь сам воздух пах Парижем. И это при том, что в столице Франции я отродясь не был, но ощущение такое почему-то возникало.

Жаль, что в это милое местечко заглянула смерть. А судя по торопливости вызова, мы туда не на раут едем. Сразу возникла мысль о полномочиях гоблина. Похоже, он одинаково легко чувствует себя в любом из кварталов Серой Женевы.

– Кстати, Бисквит, а твоего шефа везде называют Иваном Ивановичем?

– Что ты, – оскалился орк в зубастой улыбке непонятного эмоционального окраса. – Здесь он Ивон Секатор.

Прозвище орк произнес во французской манере с ударением на последнем слоге.

– В каком смысле Секатор?

– Была там история. Потом расскажу. Но это еще что. В итальянском его знают как Джованни Траппола.

– А это еще что значит?

– Капкан, – посерьезнел орк. – Однажды он попался нашей местной Каморре. Искали два дня, а когда нашли, там было настоящее месиво. Пять трупов людей и орк, которому шеф вцепился в глотку. Так и висел без сознания на шее мертвого паграда. Пришлось размыкать челюсти специальным инструментом. На этом женевская Каморра и закончилась. Беня неделю вычесывал итальянский квартал, повесив на пояс четыре десятка ушей.

Ну ни фига ж себе городские легенды! Оказывается, гоблин еще та зверюга даже без своего ручного орка. Особенно если учесть, что он загрыз целого паграда – оркского воина третьего круга посвящения.

И тут я вспомнил еще одно слово из речи Бисквита:

– Как ты назвал Бенедиктуса?

– Не вздумай повторять, – встрепенулся орк. – Лучше даже мысленно его так не называй. Вечно себе напоминаю, но видишь, вырвалось. Его так может называть только тетя Сара из еврейского района. Но она Бенедиктуса с того света вытащила. Ей можно, а нам нельзя, если, конечно, ты не хочешь самоубиться с помощью его кулака.

Бисквит тут же замолк, явно коря себя за чрезмерную болтливость.

До цели поездки доехали молча. Это оказался еще один малоквартирный трехэтажный дом. Точно такой же, как и его соседи. Несмотря на стандартизацию, в нем обитали явно небедные люди.

Все пространство перед домом уже привычно забито жандармскими фургонами. Летающий мобиль шефа и игрушечный фургончик мышоура также присутствовали на месте. На лестничных площадках хватало и людей, и гоблинов, но пройти можно было без проблем. Судя по отсутствию орков группы захвата, жандармы явились к шапочному разбору.

Нужная нам квартира находилась на втором этаже. То, что там повторилась прошлая история, стало понятно по запаху. В прихожей нас встречал мышоур, который сразу протянул парочку респираторов.

– Что тут? Где шеф? – нацепив казавшуюся на его морде слишком маленькой маску, спросил на общем Бисквит.

Мышоур в ответ что-то пропищал.

– Понятно, – кивнул орк.

А вот мне совсем не понятно.

Похоже, мысли как-то отразились на моем лице, потому что орк покосился и протянул свою лапищу.

– Дай смартфон. И разблокируй его.

Я протянул Бисквиту свой телефон, при этом, кажется, немного покраснел. А все потому, что из лени никогда не ставил блокировку на вещь, которая по нынешним временам является более интимной, чем нижнее белье.

– Кто бы сомневался, – фыркнул орк.

Он быстро застучал по экрану когтями, затем вернул смартфон мне. Я украдкой осмотрел экран в поисках царапин, но ничего не увидел. При этом сделал вид, что пытаюсь разобраться во внесенных артефактором изменениях.

– Здравствуйте, Назарий Аристархович. – Голос из динамика моего телефона прозвучал так неожиданно, что я едва не уронил гаджет на пол.

– Потому обзаведись наушниками, – хохотнул довольный подколкой орк. – Так будет удобнее, да и не нужно, чтобы шифрованный голосовой чат слушали посторонние.

Удивление быстро прошло, и я сообразил, что через телефон со мной общается мышоур. Он продолжал попискивать, а программа переводила все на общий:

– Меня зовут Тик-тун, – перевел телефон писк эксперта.

Не знаю, стандартный ли это голос, но из динамика лился приятный мужской баритон. Не очень-то клеится с образом низенького, покрытого шерстью существа с мышиным лицом, но и не сказать, чтобы так уж сильно диссонировал.

Мышоур чуть поклонился. Я постарался скопировать его поклон.

Вот и познакомились. Дальше эксперт еще раз обрисовал ситуацию, теперь уже для меня:

– Все как и в прошлый раз. Супружеская пара в клочья. Разница в том, что они что-то почувствовали и успели запихнуть ребенка в сейфовую комнату. Назарий Аристархович, вы знаете, что это такое?

– Да, господин Тик-тун, знаю. Можете называть меня просто Назаром.

– А вы меня просто Тик-туном.

Мы опять обменялись почти церемонными поклонами.

От подобного расшаркивания Бисквит прыснул в маску респиратора.

– Собственно, для этого комиссар и вызвал вас. Мы не смогли открыть дверь в сейфовую комнату.

Внезапно мышоур чуть присел и даже сместился в угол. Похоже, он среди нас самый чуткий. Потому что даже орк услышал тихие шаги Иваныча только через пару секунд.

– Ага, явились, сладкая парочка. Вы теперь уже вместе ночуете? – Гоблин сдобрил свои слова максимальным количеством сарказма и издевки. Явно чтобы дошло до представителей всех рас.

Орк сцепил кулаки и обиженно засопел. А вот я на обиды размениваться не собирался. В родном учреждении обижаться было опасно, если не хочешь ходить в лохах до самого выпуска и даже после него. Чувство обиды у нас заменяет злость, которая тут же выплеснулась из меня. Я даже непроизвольно сделал шаг к гоблину, хоть и не собирался его бить. Особенно после рассказанных Бисквитом жутких историй.

– Господин особый комиссар, – сказал я гоблину, предварительно стянув респиратор, чтобы голос звучал увереннее. – Вы забываетесь. Уверен, причиной тому непонимание кое-каких нюансов человеческой культуры.

Слова вроде не несущие ни грамма угрозы, но, опять же, напитывать их дополнительными смыслами умеют не только гоблины.

Как я и думал, намек на межрасовый конфликт гоблин воспринял серьезно. Впрочем, как и все пришлые в подобных ситуациях. Как по мне, это их слабость, на которую я и надавил.

– Вы правы, Назарий Аристархович. Приношу свои извинения. – Гоблин практически в точности скопировал поклон мышоура и тут же, без паузы, резко сменил тон: – А теперь бегом открывать сейф! Если сейчас же не докажешь мне свою полезность, вечером будешь куковать в человейнике.

Вот тут обижаться было не на что. Никаких оскорблений. Просто начальник – самодур в состоянии крайнего раздражения, которое я вполне понимал. Самого начинали напрягать все эти убийства. А Иванычу наверняка еще и сверху постоянно стучат кулаком по его бурой, пучеглазой башке.

Эти мысли усилились, когда увидел бойню в гостиной. Хорошо хоть, успел обратно нацепить респиратор. Дверь в сейфовую комнату обнаружил сразу. Там копался какой-то мужик с инструментами. Он как раз примерялся противно жужжащей болгаркой к бронированному полотну. Уверен, если внутри ребенок, ему это сильно не понравится.

– Одну минуточку, – остановил я начинающего вандала.

Сразу напрягло то, что замок электронный. Опыт у меня небольшой, но его хватило чтобы понять – то, что собрано не руками, а на роботизированной линии, мне не подвластно. Так оно и оказалось. Никакого отклика неживая электроника не дала, но отчаиваться было рано, как и допускать к двери мужика с болгаркой.

– Даже так? – хмыкнул я, когда сработал мой дар. Для этого пришлось прижаться к двери как к родной.

Альтернативные способы аварийного открытия мастерил человек с фантазией. Похоже, он был фанатом одного голливудского фильма про шпионов-пенсионеров. Я сместился на метр в сторону и ударил кулаком в стену, пробив тонкий гипсокартон.

– Развлекаешься? – спросил незаметно подкравшийся Иваныч.

– Работаю, – спокойно ответил я, дергая потайной рычаг.

Рычаг тоже имел небольшой секрет. Нужно два раза дернуть и один раз толкнуть от себя. Замки в двери щелкнули, и еще пискнул цифровой замок, который, вполне возможно, был бутафорией. Поняв, что ни человек с болгаркой, ни гоблин с тростью помогать мне не собираются, я потянул дверь на себя. Она пошла хоть и туго, но без особых проблем. По ощущениям никаких ловушек тут не было, но все равно как-то напряжно. Может, позвать парней? Если я правильно понял, Бисквит и Тик-тун являют собой спарку ищеек, дополняющих друг друга. Орк по артефактам и духам, а мышоур по всему, что можно услышать, унюхать и, вполне возможно, опробовать на вкус.

Мысль о подмоге исчезла, когда увидел замершую в позе эмбриона девочку лет пяти. Даже представить боюсь, что пережил этот ребенок. Так что, не особо раздумывая, я шагнул внутрь и склонился над бедняжкой.

– Все хорошо, – заговорил я по-французски. – Мы пришли помочь.

И только когда прикоснулся к ребенку, заметил, что именно она так судорожно сжимает в объятьях. Это была матерчатая кукла с короткими задорными косичками и пусть примитивно нарисованным, но милым личиком. Сразу захотелось прикоснуться к кукле, скорее всего потому, что в нее было вложено достаточно большое количество энергии творения.

Сделать того не получилось. Сильная рука буквально отволокла меня от девочки. Я возмущенно обернулся и удивленно замер. Это была первая орчанка, увиденная мною вживую. Для своей расы она была небольшой – лишь на полголовы выше меня, но в плечах пошире. Так что неудивительна ее сила.

Сопротивляться я не стал, потому что был уверен – сейчас в квартире случайных людей попросту быть не может.

Орчанка тут же заговорила с девочкой, причем на оркском. Удивительно, каким мягким может быть этот язык – не рычащим, а каким-то урчащим.

Через пару секунд девочка вышла из оцепенения и шустро, как маленькая обезьянка, переползла на шею зеленокожей тетки с акульим набором зубов. Похоже, орчанка владеет какими-то магическими возможностями в общении с детьми. Точнее, ее тотемный дух имеет такую направленность.

Провожая глазами эту странную парочку, я почему-то подумал об игрушке. Вроде здесь жили богатые люди, а вот на ребенке сэкономили. Предыдущие жертвы жили не так богато, да и сейфовой комнаты у них не было, но детская там была забита дорогущими игрушками. Обмозговать эту странность мне не дал Иваныч.

– Неплохо, – снизошел он до похвалы. – Осмотрись тут. Может, заметишь что-то необычное.

Если я правильно понял, ссылка меня в человейник как минимум откладывается, что не может не радовать. Так что приступим к осмотру. Правда, не уверен, что пользы будет больше, чем на предыдущем месте преступления. Так оно и оказалось. Здесь не было ни тайников, ни скрытых сейфов. Оно и понятно – зачем все это при наличии сейфовой комнаты.

Кровь и части тел постоянно сбивали с мысли, но мне все же удалось осознать ошибочность сделанных ранее выводов насчет заботы покойников о своем чаде. В детской хватало игрушек на любой вкус. Возникает закономерный вопрос: чего это она прицепилась к неказистой тряпичной кукле?

– Иван Иванович, – обратился я к стоявшему столбом посреди окровавленной гостиной гоблину. – Можно посмотреть на игрушку, которую унесли вместе с ребенком.

– Какую игрушку? – Гоблин удивленно собрал в гармошку кожу на надбровных дугах.

– Ну, тряпичную такую, – немного растерялся я.

– Бисквит! – рыкнул Иваныч, подобравшийся как гончая при виде зайца. – Ты видел у ребенка тряпичную куклу?

– Нет, – подошел орк. – Не было у нее игрушек.

Гоблин сдавленно квакнул. Скорее всего, это было какое-то ругательство на его родном языке. Он достал телефон и, дождавшись ответа набранного абонента, зарычал по-оркски.

– Пошли, – обратился он на общем, явно имея в виду нас всех троих – человека, орка и мышоура.

Спустившись вниз, мы минут десять постояли у двери в парадную, дожидаясь непонятно чего. Затем прикатил микроавтобус. Отъехавшая в сторону дверь позволила увидеть сидящую в низком кресле орчанку с девочкой на руках. Девочка все так же судорожно сжимала тряпичную игрушку.

– Ну и о какой кукле ты говорил? – как-то даже обиженно спросил Бисквит.

Я с недоумением посмотрел на спутников и понял: они просто не видят то, что сжимает в руках ребенок, а вот орчанка, скорее всего, из-за плотного контакта с ребенком прекрасно поняла, о чем идет речь. Она что-то заурчала на ухо ребенку и попробовала забрать у нее куклу.

Как только зеленокожая нянька прикоснулась к игрушке, сразу произошло несколько событий:

– Крушах! – ругнулся Бисквит, наконец-то рассмотревший тряпичную поделку.

Иваныч лишь сдавленно квакнул, а вот девочка заревела почти как гоблинская сирена.

Никакие магические умения не помогли орчанке успокоить впавшего в истерику ребенка, но гоблин, когда надо, мог быть жестким, как подошва кирзового сапога, и игрушку все же отобрали.

– Это как так? – удивлялся орк, рассматривая неказистую куклу с глазками-пуговками. – Почему мои духи не заметили ее?

– Другой вопрос, почему ее не учуял мышоур? – прищурив свои буркала, заявил гоблин. – Что скажешь, Тик-тун?

Мышоур что-то пропищал. Так как телефон был в кармане, перевода я не услышал, но и так было все понятно, особенно по реакции Иваныча:

– Да какая разница, что он смешался с запахом ребенка?! Ты должен был заподозрить неладное. В этом деле столько всего непонятного, что должна насторожить любая мелочь. Вот его насторожила, – ткнул гоблин в меня пальцем. – А тебя почему-то нет. Хотя он сопливый новичок, а ты опытный эксперт.

Подобные эпитеты в мою сторону, конечно, возмущали, но сейчас не тот момент, чтобы начинать собачиться. Вместо этого я забрал куклу у орка и, сжав ее в руках, сосредоточился. Живой силы остались сущие крохи, но попробовать стоит. Через пару секунд все стало понятно.

– Это артефакт энергии творения, – сообщил я окружающим.

Гоблин даже прекратил распекать мышоура, чтобы узнать, что я там почуял.

– И что он делает?

– Прежде всего, делает себя незаметным. А если кто-то все же его замечает, то человеку кажется, что игрушка была у него уже давно.

– И все? – Теперь вопрос пришел со стороны орка. – Что насчет связи с тенями?

– Без понятия, – пожал я плечами, но все же добавил, потому что гоблин прав – незначительных мелочей в этом деле быть не может: – Только внутри чувствую следы энергии разрушения. Словно там что-то сломали.

Орк грубо вырвал у меня игрушку и чуть не разодрал ее напополам. От подобного варварства едва успокоившаяся девочка взвыла с новой силой. Все мы тупо уставились на струйку черной пыли, высыпавшейся из нутра тряпичной куклы.

Единственным, кто хоть что-то понимал, естественно, оказался орк:

– Обсидиановая пыль. А из обсидиана делают амулеты для темных духов, в том числе теней.

– И что тут было? – спросил Иваныч, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.

Он сейчас выглядел немного комично, словно подросток, пытающийся рассмотреть, что там в руках у взрослых дядей. Но боже упаси хоть как-то показать, что у меня возникли подобные ассоциации. Этот гоблин явно самый вредный и злопамятный из всей своей расы. Впрочем, сравнивать мне пока не с кем, только по слухам. Может, остальные еще хуже.

– Не знаю, шеф, – задумчиво ответил орк. – Следы плетений на такой пыли не держатся. Может, точка выхода с изнанки. Может, поводок. Я в темной ворожбе не очень-то разбираюсь.

Гоблин опять квакнул.

Что-то в последнее время комиссар часто переходит на гоблинский. Похоже, у него с этим делом все совсем плохо.

– Назарий, – повернулся ко мне гоблин. – У тебя много осталось живой силы?

– Нет, я по нулям.

Немного подумав, гоблин решил не терзать меня дальше.

– Ладно, отправляйся домой и сиди там, пока не восстановишься. Не вздумай никуда уходить и даже принимать клиентов. Вечером загляну.

В ответ я лишь пожал плечами, не зная, что ответить. Орк остался на месте преступления, так что мне пришлось вызывать такси. И только дома я сумел окончательно расслабиться. Принял душ. Плотно позавтракал и от нечего делать решил стряхнуть пыль со своего перса в «Титанах». Помнится, вчера орк жаловался на своего разведчика, который временами манкирует своими обязанностями. А замены на этой позиции у них нет. Оно и неудивительно – мало кому интересно играть на небольшом, похожем на паука роботе. Те, кто фанатеют от «Наследников Титанов», предпочитают гигантских разрушителей или на крайний случай антропоморфных штурмовиков. Бывают катки, в которых «паучки» вообще не делают ни одного выстрела. Их удел светить, давая возможности товарищам по команде совершать подвиги. Но хуже всего то, что при стычке случайно столкнувшихся пауков даже свои могут лупануть по площадям. Потеря своего «света» считается приемлемой, если заодно уронить чужой.

В свое время я из чистого любопытства прокачивал паука, но затем забросил вместе с остальными персами и игрой вообще. Реальный мир мне всегда был интереснее виртуального, а сейчас и подавно. И все же пусть даже призрачная возможность поиграть в легендарной команде Кондитеров всколыхнула что-то в душе. Так что почти до самого вечера я гонял паука по разным картам, благо, чтобы довести его до турнирных кондиций, много времени не требовалось. Это нормального разрушителя нужно качать как минимум полгода.

Неожиданно для себя так увлекся, что не заметил, как повечерело. Даже обед пропустил, ограничившись кофе и булочкой. Обиженная тем, что на нее совершенно не обращают внимания, Фа лезла под руки и мешала как могла. Пришлось ее выгнать в форточку и закрыть доступ в квартиру. А вот поступить таким же образом с комиссаром не получилось бы при всем желании. Даже серьезно раскуроченный звонок все равно вызывал у меня раздражение своим дребезжанием. В который раз поклялся себе поменять его и установить нормальный видеодомофон с выходом в сеть.

К моему удивлению, гоблин явился вместе со своим то ли охранником, то ли напарником, а не оставил, как обычно, его в машине. Бенедиктус, которого даже мысленно нельзя было называть Беней, притащил большую картонную коробку, которая в него руках казалась небольшой шкатулкой.

Я сразу понял, что именно находится внутри, хотя недоумевал, зачем он приволок кукол ко мне домой, а не вызвал меня в управление. Похоже, у шефа действительно подгорает. Больше того, приказав мне заняться куклами, которыми действительно была набита коробка, он пошел на кухню варить нам всем кофе. Благо я успел заказать необходимые для этого дела ингредиенты и нормальную турку.

Кукол было восемь штук. И ни одна из них не была похожа на другую, но каждая по-своему привлекала своей странной и какой-то простоватой красотой. От мысли, что за каждой такой поделкой как минимум по одной жуткой смерти, стало неуютно. Очарование игрушек сразу куда-то пропало.

Увы, дар оценщика позволил мне узнать не так уж много. Тот, кто их шил, испытывал к своим игрушкам неподдельную нежность и в каждый стежок вкладывал много энергии творения. Именно поэтому они стали довольно мощными артефактами. Но ничего, кроме желания обладать у детей и незаметностью для взрослых, они в себе не несли. Что же касается отношения создателя к детям, то оно было странным – сумбурная смесь сочувствия, презрения и почему-то зависти. Я даже подумал, что он тоже рос без родителей, но нет – там зависть совсем другая. Заметить разницу было нетрудно. Да и не зависть это, а нечто другое.

Увы, как бы мне ни хотелось порадовать шефа новостями, пришлось его в очередной раз расстроить. И вот как это у него получается? Вроде бы я должен испытывать к наглому гоблину весь спектр негатива, но почему-то постоянно возникало уважение и какой-то чрезмерный энтузиазм в желании помочь. Возможно, это из-за сути дела, над которым мы работаем, а может, и какая-то гоблинская магия. Нужно будет пообщаться на эту тему с Бисквитом.

Я закончил перебирать кукол, как раз когда гоблин принес кофе. Явно опытный в этом деле Бенедиктус тут же схватил свою чашку и, почти обжигаясь, начал быстро поглощать напиток. Его маленькие на фоне огромной морды глазки явно призывали меня сделать так же. В общем, я сначала выпил половину кофе и только после этого сообщил Иванычу результаты своих изысканий.

Уверен, он не надеялся, что прямо тут назову ему имя убийцы, но мои слова гоблину не понравились. Он даже свой кофе не выпил и тут же приказал Бене собирать кукол. А вот у меня возникла неожиданная идея.

– Иван Иванович, вы позволите оставить одну игрушку у себя?

– Зачем это? – подозрительно прищурился комиссар.

Подобный прищур в исполнении гоблина всегда вызывал у меня не совсем адекватную реакцию. Все время казалось, что я в мультик попал.

– Ты чего лыбишься, залетчик? – перешел на русский Иваныч.

– Есть идея.

– Какая? – не унимался он.

Пришлось рассказывать:

– Одна моя знакомая занимается пошивом, возможно что-то удастся узнать через поставщика материалов, а тут они явно непростые.

Гоблин замер, обдумывая идею. Я уже успел заметить, что при интенсивной работе мозга эти ребята застывают, как хамелеоны. Бывает, что и посреди движения.

– Хорошо, пробуй, – наконец-то отмер Иваныч. – Я тоже проверю эту мысль по своим каналам. Постарайся в ближайшее время никуда не вляпываться и постоянно держать как минимум половину запаса живой силы.

В ответ я лишькивнул. На этом мы и попрощались. Посмотрев на часы в смартфоне, я подумал, что для свидания время не такое уж позднее. Звонить Заряне не стал, чтобы не быть посланным сразу и далеко. Так что решил заявиться без предупреждения. Оделся в старое, потому что новый костюм, боюсь, восстановлению не подлежал. Жаль, хорошая была вещь. Если не поссорюсь со швеей, то закажу себе такой же.

Мои предположения оказались верны – местный бомонд отдыхал в парке, распевая песни вокруг костров. Я быстро определил, где расположились мои новые знакомые, и пошел туда. Заряна встретила меня настороженным взглядом, а вот Лена смотрела откровенно враждебно. Значит, там все же была какая-то ревность, осталось только определить, к кому именно.

– Привет, – нейтрально поздоровался я, но, кроме хмурого осмотра с ног до головы, ответа не получил.

Похоже, то, что я не надел костюм, лишь усугубило ситуацию.

Блин, стою как тупой студент перед экзаменационной комиссией. Судя по позе моей то ли девушки, то ли любовницы, покидать компанию для приватного разговора она не собирается.

– Заряна, хочу попросить тебя пошить мне новый костюм. Прежний я сильно попортил, когда ползал по тоннелям, убегая от морлоков.

Задумка сработала даже с перебором. Заряна, конечно, очень эмоциональна и порывиста, но такая резкая смена настроения удивила. С другой стороны, вполне возможно, что ее враждебность изначально была напускной. Девушка вскочила, подбежала ко мне и начала ощупывать.

– Ты не ранен?

– Нет, только пара синяков. Оказывается, у меня выдающийся талант в беге на карачках.

Народ засмеялся, и это явно сломало ледок отчуждения. От меня тут же потребовали подробностей. Особой тайны в своих ночных приключениях я не видел и рассказал почти все. Когда дошел до прибытия подмоги, Заряна внезапно прервала мои откровения и уволокла к себе домой под предлогом осмотра повреждений тела, которое ей еще использовать в личных целях.

Увы, по прибытии в квартиру ни осмотра, ни тем более использования сразу не случилось, а был форменный допрос. Пришлось ее даже одергивать:

– Заряна, солнце мое, я понимаю твою настороженность, но никаких неприятностей от моего сотрудничества с жандармерией можешь не опасаться. Заметь, я сказал сотрудничества, а не работу на, как ты только что выразилась, легавых. Поверь, им есть чем заняться и помимо того, чтобы строить козни тем, кто хочет зарабатывать нелегально. Скажу больше, связи со мной принесут тебе только пользу. Может, удастся вмешаться, если ты вляпаешься во что-то нехорошее. Хотя я понятия не имею, за что тебя можно прищучить.

Выслушав меня, Заряна пару минут просидела в задумчивости. Ее неподвижность вызвала у меня улыбку – почему-то вспомнился замерший истуканом Иваныч.

– Хорошо, – оживилась Заряна, – я приму тебя таким, какой ты есть.

– Вот спасибо, благодетельница, – шутливо отозвался я, но, похоже, сарказм в голосе все же присутствовал.

– И не надо ерничать, – надулась девушка. – То, чем мне приходится заниматься, не так безобидно, как тебе кажется. Да, с бандитами и морлоками я дел не имею, но, если поймают, по голове не погладят. Создание артефактов, даже простое зачарование материи в Женеве строго регламентируется. Так что не стоит упоминать об этом при своем начальстве.

– Могла бы и не напоминать, – проворчал я и тут же сменил тон, перейдя к основной цели визита к девушке: – Зорюшка, скажи, ты можешь определить, откуда взялась та или иная ткань и пуговицы?

– Как ты меня назвал? – явно пропустив мою просьбу мимо ушей, спросила она.

– Не нравится?

– Это, конечно, не Зорька, но лучше пусть будет Заря, – заявила моя подруга, сделав ударение на первом слоге.

– Хорошо, Заря. Так как насчет ткани?

– Покажи, – тут же потребовала девушка, показывая, что все прекрасно расслышала.

Вид куклы ее сразу насторожил. Оно и понятно – это гоблины для проклятий используют костяные амулеты, а вот человеческие колдуны как раз любят вот такие игрушки.

– Не бойся, ее осматривал гоблин, да и я могу определить, с какой целью она делалась. Тут есть магия, но совершенно безвредная.

– Но я ничего не чувствую, – наконец-то взяв в руки куклу, растерянно сказала Заряна.

– И не должна. В ней нет плетений на живой силе. Артефакт создан энергией творения.

Прекратив попытки использовать на кукле свой дар, девушка начала рассматривать сам пошивочный материал.

– Интересная текстура, – проворчала она под нос, скорее разговаривая сама с собой, чем со мной. – Материя не то чтобы дорогая, но редкая. А пуговицы для глаз вообще костяные.

Тут она подняла глаза на меня, и в них я увидел растерянность.

– Назар, я, конечно, не уверена на все сто процентов, но похоже, что это человеческая кость.

Час от часу не легче. Все оказывается еще хуже, чем я думал. Впрочем, ничего удивительного, учитывая, к чему приводит появление таких куколок в семье жертв.

– Скажи, можно как-то определить откуда взялась эта ткань и пуговицы?

– Пуговицы точно нет, – тут же ответила Заряна. – Работа ручная. Причем кустарная. Делал не мастер по пуговицам, а резчик широкого профиля. Таких в Женеве пруд пруди. А вот насчет ткани можно поспрашивать.

– Возьмешь для примера? – остановил я движение девушки, протянувшую мне куклу.

– Нет, – зябко повела плечами Заряна. – Такое я в доме точно держать не буду. Структуру ткани и материала я запомнила.

– Хорошо, – не стал спорить я, убирая игрушку в сумку.

У меня как раз к ней особых претензий не было. Да, насчет кости новость не самая приятная, но мой дар позволял с уверенностью утверждать, что сейчас кукла ничем не угрожает своему владельцу, кроме того, что ее можно в любой момент потерять. Когда направлялся к Заряне, то нашел игрушку только потому, что точно помнил, где ее оставил.

Запоздалая мысль заставила меня вскинуться:

– Только очень прошу тебя, делай все крайне осторожно. Тот, кто сшил эту куклу, может быть опасен.

– А если подробнее, – даже не спросила, а потребовала моя подруга.

Оно, конечно, тайна следствия, но вмешивать в это дело ни в чем неповинную девушку, да еще втемную, будет попросту подло. Так что я вкратце рассказал о серии смертей в Сером городе и о том, как обнаружил «невидимые» игрушки в руках осиротевших детей.

– Какой ужас! – выдохнула Заряна, прикрыв рот ладошкой.

– Так что, если не хочешь ввязываться, мы вполне обойдемся без твоей помощи, – на всякий случай предложил я, уже жалея, что вообще втянул ее в это дело.

– Нет, конечно, – тут же взвилась Заря, словно я сказал что-то обидное. – Мне хоть и противно работать на фараонов, но после того, что эта тварь сделала с детишками, я точно не останусь в стороне. Как только что-то узнаю, сразу позвоню. У тебя с делами и кошмарами на сегодня все?

В словах девушки прозвучала такая надежда, что я кивнул в ответ с непроизвольной улыбкой.

– Ну, тогда давай будем снимать с меня стресс, и тебе придется постараться, потому что стресса очень много.

Постараться действительно пришлось – темперамента в Заряне было как минимум на четверых. Помнится, когда-то я посмеивался над одним моим знакомым, который в баре после трех рюмок жаловался на свою жену. Парень-то был прямо смесь Аполлона с сатиром. Ловелас и сердцеед. Так вот, угораздило его жениться, тоже, кстати, на рыженькой. Через полгода он начал прятаться от темпераментной жены где только мог – то на работе, то в ночном клубе, где мы и познакомились. Вот теперь и думаю, не окажусь ли я в таком же бедственном положении? Но это все лишь дутье на воду и дурные ассоциации. Задора у меня еще хватало, так что стресс мы сняли качественно – до полуобморочного состояния обоих.

До все еще развлекающейся компании добрались только к двум часам ночи, но не беда – представители бомонда явно собирались гулять еще как минимум пару часов. В итоге остался ночевать у Заряны, а когда поутру явился домой, то получил выволочку от Фа.

Вот честно, пару минут стоял и не знал, как реагировать, а затем взял веник и выгнал нахалку в форточку. Кстати, классический, связанный из сорго веник сохранил именно для этих целей, ибо мягкий он и вреда никому не причинит. О том, что фуки обидится, не переживал, у нее память как у рыбки, а нрав как у кошки.

Глава 4

Утром меня никто дергать не стал, за исключением Фа, которая, поняв, что я устроился на любимом коврике для медитации, начала ломиться в закрытую форточку. Пришлось пустить, благо фуки в такие моменты ведет себя примерно, знает мелкая, что перепадет чуток живой силы.

На коврике печать щита удалось сформировать всего за две секунды, но долго она не прожила. А все потому, что в силовом поле замелькал маленький светлячок, который был замечен фуки и ввел ее в страшное возбуждение. Фейка тут же ринулась ловить огонек, так что я сам развеял щит, не желая опытным путем выяснить, сможет Фа сожрать мелкого духа или это в принципе невозможно. От фуки можно ждать чего угодно – пусть она и низшая, так сказать примитивная, но все же ипостась феи, которые вообще обладают запредельным могуществом.

Ну что же, пришло время перейти к следующему этапу обучения. Я откладывал его сколько мог исключительно из-за лени. Собрать оборудование, которое еще позавчера привезли курьеры, – дело десяти минут, но перед этим еще нужно привести в божеский вид подвал, а там дел непочатый край.

Подвал чистил почти до вечера с перерывом на обед и почти сразу перешел к монтажу оборудования. В принципе, монтировать там было особо нечего. Всего лишь собрать воедино три блока да установить сверху корзинку для теннисных мячиков. Установка оказалась автоматической теннисной пушкой, пригодной для тренировок не только теннисистов, но и магов.

– Ну что же, будем пробовать.

Направление сопла я установил произвольно. И сейчас стоял примерно там, где должен пролететь пробный мяч. В правой руке пульт дистанционного управления, а в левой судорожно зажат щитовик.

На создание печати щита ушло десять секунд. В награду я услышал мерный гул синеватого, чуть подсвеченного мелькающим внутри огоньком силового поля.

– Ладно, посмотрим, чего ты стоишь, – проворчал я, нажимая кнопку на пульте.

Машинка в другом конце подвала загудела, разгоняя маховик. Нажатие на еще одну кнопку отозвалось хлопком, а затем практически сразу же еще два звука – почти хрустальный звон и глухой удар, словно кто-то стукнул молотком по сырому дереву. Последняя ассоциация была очень близка к реальности. Со звоном на тут же истаявшие осколки разлетелся силовой щит, а глухой стук издал мячик, врезавшийся мне прямо в лоб.

От неожиданности я качнулся назад и чуть не упал. Были и хорошие новости. Во-первых, мяч мог угодить и в нос. Во-вторых, пусть щит и пробило до обидного легко, но сила удара была серьезно снижена, так что даже нос вряд ли мог пострадать. Сразу появилась мысль снизить мощность аппарата, но, чуть подумав, я все же решил оставить все как есть. Живой силы во мне осталось где-то с три четверти, так что я запустил машинку еще раз, перед этим, конечно же, сформировав щит. И все же хлопок заставил меня чуть присесть и инстинктивно наклонить щит.

– Однако, – хмыкнул я, наблюдая все еще целое силовое поле. – Об этом в сети почему-то никто не говорил.

Мячик ударился в магическую преграду под углом и срикошетил в потолок, а щит остался цел. Правда, его добил второй снаряд, причем почти без потери кинетической энергии, так что голову с его пути я убрал очень своевременно.

– Все же нужно снизить мощность, но не сильно, потому что повреждение второго по важности органа не понравится ни мне, ни Заряне, – хмыкнул я, решив прекратить занятия.

Иваныч настаивал на сохранении как минимум половины запаса живой силы.

После пережитого стресса захотелось есть, и нужно было выбирать – сделать это в одиночестве или пригласить куда-нибудь Заряну. Если честно, от девушки хотелось отдохнуть. Не из-за вчерашнего постельного марафона, а потому что и морально ее было многовато, особенно в паре с Леной, которая в последнее время излучала сплошной негатив. Имелись у меня подозрения, что, устрой я званый ужин, Заряна придет туда не одна.

Сделать выбор самостоятельно так и не удалось, потому что все было решено самой Заряной. Смартфон выдал припев из песни «Рыжая» известного и никак не желающего стареть бойсбенда.

– Але, – с немного фальшивым энтузиазмом ответил я на звонок.

– Привет, – послышался голос Заряны, но игривости в нем не было, что заставило меня насторожиться.

– Что-то случилось?

– Нет, просто я все утро названивала торговцам тканями и только сейчас нашла того, у кого есть почти весь набор, что был на кукле. Но нужно смотреть на месте. Так сказать, пощупать руками. И тут мне нужен ты.

– Зачем? – не то чтобы удивился, скорее полюбопытствовал я.

– Затем, что заказ будет от тебя. Я вроде не при делах и просто рекомендую покупателя. Ты же все равно натравишь на него легавых, так что мне придется отпираться. Скажу, что просто не хотела дать другим заработать, а сама ничего знать не знала. Так что захвати хотя бы пару тысяч. Потом раскрутишь своих корешей в погонах на компенсацию, или как оно там у вас называется. Ну а я смогу состроить из себя наивную дурочку, которую охмурил и исполосовал подлый легаш.

Она и раньше использовал особые словечки, не очень совместимые с образом милой девочки, а сейчас вообще перешла почти на феню.

– Фу, мадмуазель, откуда такой жаргон?

– Были знакомые, – проворчала девушка, тоном намекая, что дальнейшее обсуждение данной темы ей неприятно.

– Хорошо, только назови мне адрес, куда мы поедем.

– Ты что, не понял? – начала нервничать Заряна. – Хочешь испортить мне репутацию?

– Понял, и очень хорошо, – твердо ответил я и добавил в голос немного сарказма: – Если все пойдет нормально, мои легавые кореша ничего не узнают, но хочу на всякий случай привлечь третью силу. Поверь, когда твой источник надумает нас прирезать, ты и так называемых легавых встретишь как родных. Но это на самый крайний случай. Обещаю, пока мы будем там, никто не станет устраивать налетов и облав.

Заряна с минуту сердито сопела в трубку, но затем согласилась:

– Делай как знаешь. Ничем хорошим это точно не закончится. Адрес скину сообщением. Бери такси и заезжай за мной.

Разубеждать девушку в ее мрачных предчувствиях я не стал. Она, да и я тоже, по доброй воле выбрала такую профессию, что спокойной жизни ждать не приходится. Так что все это лишь дополнительные риски. И все же я немного обманул ее, потому что собирался звонить Бисквиту, а он в ее личном табеле о рангах – легавее некуда.

В этот раз орк ответил сразу же, и, если честно, его обеспокоенный голос меня порадовал. Вообще, хорошо, когда за тебя кто-то волнуется, даже если это здоровенная зеленая зверюга с острыми зубами.

– Что-то случилось?

– Нет, пока все нормально, – с улыбкой ответил я, – но может случиться. У меня будет к тебе просьба. Ты можешь как-то отследить срабатывание жандармского свистка в определенном районе?

– Да, без проблем.

– Хорошо. Где-то через час я буду по одному адресу. Скину его на мессенджер. Если вдруг придется ломать артефакт, хотелось бы, чтобы группа прибыла побыстрее. Да и Иванычу не помешает побывать там лично. Дело касается вашего расследования.

– А почему тогда не вызовешь шефа сразу? – удивился орк.

– Потому что обещал этого не делать. Мой агент очень не любит жандармов. К тому же важно блюсти его репутацию. Скажи сразу, ты в деле или нет?

– В деле, конечно, – как мне показалось, даже с обидой ответил Бисквит. – Тем более, что мне и идти-то никуда не надо.

– Вот и красавчик, – похвалил я товарища, которого, надеюсь, вскоре смогу назвать другом, и тут же осекся, не зная, можно ли так называть орка. Особенно учитывая все их непонятки с бисексуальностью и прочими извращениями. – Тебе от мужика такие слова можно выслушивать?

– А чего это нельзя? – даже удивился Бисквит. – Я же реально красавчик.

Я чуть не прыснул от смеха, представив горделиво задравшуюся обезьянью морду артефактора.

– И вообще, со мной можешь особо не расшаркиваться, – продолжил он, – поверь, мне на форумах такое пишут, что любой паград должен был бы либо убить нахала, либо совершить ритуальное самоубийство. Хорошо, что я – шаман, а не паград. Нам, шаманам, многое позволяется, в том числе лишний раз не напрягать родовую честь.

– Рад за тебя, – прервал я разговорившегося орка. – В общем, надеюсь на оперативную помощь.

– Надейся, – буркнул Бисквит.

Чувствительный он какой-то, но при этом отходчивый. В этом вопросе даже чем-то похож на фуки. Сравнение мелкой фейки и огромного орка опять заставило меня фыркнуть, но времени на веселье не было, так что я начал быстро собираться.

Иваныч, конечно, бесит меня неимоверно, но нужно отдать должное, о своих подопечных он заботится, пусть и в нестандартной манере. За последнюю неделю я сломал две явно дорогущие булавки жандармского свистка, но гоблин даже не моргнул своими лупоглазками, все время выдавал мне новые.

Мелькнула даже мыль сделать ложный вызов, но как только представил, что со мной может сделать мерзкий гоблин, хулиганить как-то сразу расхотелось.

Такси подъехало через десять минут, а через двадцать оно остановилось у дома Заряны, которая встречала меня у порога, но садиться в машину не спешила. Мне пришлось выходить к ней.

Девушка была на себя не похожа. Она хмурилась и морщилась как от зубной боли. Ее это, конечно, не красило, но вызывало у меня понимание и сочувствие. Тут и без лишних слов понятно, что Заряна сто раз успела проклясть себя, и меня тоже, за то, что согласилась влезать в это дело. А если учитывать, что проклятия в Женеве не пустой звук, стоило поскорее ее успокоить.

– Здравствуй, Заря. Ну и зачем так нервничать? Честно, если тебе так муторно, можем прекратить все прямо сейчас.

– Ага, – фыркнула рыжая, как рассерженная кошка, – чтобы потом еще один осиротевший ребенок, да еще и переживший такую жуткую смерть родителей, остался на моей совести? Нет уж, не отступлюсь, но сделаем все по-моему. Надеюсь, ты хороший актер. Жаль, одежда не очень походит, но менять некогда. Слушай внимательно. Легенда такая. Ты мой клиент, которому понадобилась зачарованная ткань из лунного хлопка, причем особого плетения и с сырыми наговорами. Зачем она нужна, ни мне, ни продавцу тканей знать не положено. Я вас просто свожу, а уже после этого ты можешь попробовать его расспросить. Но не вздумай давить, иначе нас оттуда просто не выпустят. Денег за информацию не предлагай, лучше ссылайся на будущие закупки. Еще очень важно, чтобы он не понял, что материал рассматриваю я. Так что просто полюбопытствую. Если скажу, что ткань качественная, значит, это не она. А если подмечу, что она «идеальна», то это именно то, что мы ищем.

Мой задумчивый взгляд Заряна восприняла раздраженно:

– Поехали уже, нечего сопли на кулак наматывать.

М-да, чем дальше, тем больше вопросов у меня вызывал ее лексикон. Нужно будет напрячь либо Женьку, либо Бисквита и проверить ее прошлое. Вдруг там три ходки с прицепом, а я весь такой романтически настроенный и благодушный.

С другой стороны, тюремных татуировок на ней точно нет – лично проверял, причем очень тщательно.

Тряхнув головой, словно одолеваемый мухами конь, я постарался отогнать от себя тупые мысли и следом за девушкой забрался в такси. Сейчас все эти домыслы только вредят. К тому же, несмотря на все странности, она была добра со мной и согласилась влезть в неприятное дело, лишь бы попробовать предотвратить гибель совершенно чужих для нее людей. Хотя точили меня сомнения. Слишком уж хватко взялась за дело девушка. Скорее всего, она очень серьезно восприняла мои слова насчет помощи в случае неприятностей с властями.

Ну и пусть, если Заряна хоть как-то поможет гоблину поймать убийцу, он ей такую протекцию составит, что даже мне не снилось.

Как оказалось, наш путь лежал в восточноевропейский сектор, и каким же было мое удивление, когда Заряна поделилась со мной его неофициальным названием. В Женеве, оказывается, есть свой цыганской район. Причем названный так вполне заслуженно. Почти половина проживающих там магов были именно цыганами, хотя и родом из разных стран. В основном восточноевропейских. Больше всего из Румынии, поэтому внутренним языком района был румынский. Да и жили ромы компактно в северной части района, названного в их честь. Как оказалось, даже те, кто у себя дома терпел такое соседство, здесь почему-то начали отгораживаться. Возможно, потому, что концентрация колоритных соседей стала чрезмерной. Вот в это милое местечко – северную часть цыганского района – нам и предстояло посетить.

То, что экскурсия намечается крайне увлекательная, стало понятно еще по вздохам водителя, когда Заряна назвала конечный адрес.

Даже не знаю, какие эмоции вызывала открывшаяся за окном картина. Негативного опыта в общении с этим народом у меня не было, в отличие от многих соотечественников. Я вообще плохо поддаюсь давлению стереотипов, да и в детдоме некому было заниматься культивированием ксенофобии, но все равно нарочитая суетность, вызывающая пестрота и какая-то непонятная неряшливость резала глаз. Нет, на местных улицах не было грязно, но от общего вида складывалось такое же впечатление, как и от квартиры холостяка. Откровенно гадить в жилом пространстве он не будет, но носки со спинки кресла и коробку от пиццы с дивана принципиально уберет лишь в субботу.

Если честно, я даже боюсь представить, что творится в человейнике с нестандартным названием Табор – единственном не получившем имя сказочного героя. Там тоже не сплошь цыгане, хватает и всяких хипстеров, эзотериков, кришнаитов и прочей веселой братии. И живут они в постоянном поиске просветления, которое пытаются найти либо потребляя разномастную наркоту, либо просто медитируя на движения хоровода тараканов в собственных черепушках.

Здесь наверняка попроще, но все равно напрягала почти повсеместная назойливость местного населения. Особенно старалась детвора. За машиной, которая двигалась черепашьим шагом из-за вальяжно снующих через дорогу когда и куда им вздумается цыганок, тут же увязалась стайка чумазой ребятни.

Я еще не до конца понял суть проблемы с деторождением в Женеве, но знаю, что дело это непростое и даже опасное. В своем квартале я видел мамаш с детьми только пару раз. А вот цыган никакие опасности явно не пугали, судя по количеству детишек. И все же их меньше, чем могло бы быть.

Когда добрались до места и я попробовал открыть дверь машины, один из мелких нахалов тут же сунулся внутрь такси. Честно, его наглая улыбка вызвала желание выпнуть пацана наружу, но на плечо легла ладошка Заряны, и через секунду она заговорила на незнакомом мне языке. Цыганчонок тут же растерял половину задора и четверть наглости. Даже стало интересно, что же такое она ему сказала.

Когда выбрались наружу, к картине колоритно-цветастого беспорядка добавился еще и запах. Не то чтобы неприятный, но какой-то странный.

Те, кто жил у этого дома, явно знали мою спутницу. Некоторые даже поздоровались, к тому же никто не лез со странными предложениями. И все же у меня было сильное предчувствие, что, окажись я тут без подруги, сразу попал бы в серьезный переплет.

У спуска в полуподвал нас встретил здоровенный цыган, сжимавший в руках двустволку. Вид оружия показал мне, что все намного хуже, чем я предполагал. С другой стороны, поведение моей спутницы ничуть не изменилось. Так что пока повременим с паникой.

Место, куда мы направились после короткого общения с вышибалой, меньше всего напоминало лавку торговца тканями, скорее склад ткацкой фабрики. Тут было тесновато, несмотря на довольно серьезные объемы помещения. Кроме сотен рулонов ткани, вокруг хватало разномастных ящиков с фурнитурой.

В отличие от охранника, хозяин заведения одевался как европеец, причем в классическом смысле этого слова. Правда, серый в полоску костюм-тройка ну никак не лепился к темнокожей с черными как смоль кудрями голове классического цыгана. Даже серьга в ухе имелась.

Он что-то восторженно залопотал на своем языке, явно делая Заряне комплименты. Пришлось кашлянуть с намеком, и торговец, чуть дернув щекой, перешел на общий:

– Так что вас привело в мою лавку, уважаемый…

– Назарий, – представился я.

– Назарий, – повторил лучезарно улыбающийся цыган, но только совсем наивный человек не смог бы разглядеть ледышки в его глазах.

– Мне нужен лунный хлопок, особой выделки, – ответил я с небольшой заминкой.

Да, Заряна говорила что-то о сырой основе зачаровывания, вон как она сверкнула на меня глазами, но пусть радуется, что со всеми этими контрастами я запомнил хоть название.

– Есть у меня такой товар. – К ледышкам в глазах торговца добавился огонек подозрительности, но улыбка была все такой ж радушной. – Желаете посмотреть?

– Конечно, – выпустил я наружу намного раздражения капризного клиента, – иначе зачем мне переться сюда через весь город. Можно было бы заказать с доставкой по сети.

Теперь уже и девушка, и торговец посмотрели на меня как на идиота. Да, я понимаю, что так подобные дела не делаются, но пусть лучше думают, что я совсем лох, чем подозревают в непонятно чем.

Цыган с явным намеком зыркнул на Заряну, а та в ответ лишь неопределенно пожала плечами. Сейчас меня будут разводить, но это тоже неплохо, особенно для сбережения репутации моей напарницы. К тому же дурачкам можно задавать почти любые вопросы.

– У нас так не принято, – пояснил цыган.

– Ваш дом – ваши правила, – покладисто согласился я.

– Хорошо, – все еще с настороженностью во взгляде сказал торговец, – сейчас я принесу материал. Подождите.

Как только он ушел, Заряна едва не зашипела на меня, но говорить не решилась. Да и я поостерегся бы болтать в таком месте. Может, за соседним стеллажом с рулонами ткани сидит кто-то очень чуткий и внимательный.

Цыган вернулся через пару минут с небольшим свертком, который на фоне окружающих нас рулонов выглядел крайне невнушительно.

– Прошу, – сделал он приглашающий жест в сторону раскроечного стола, разместившегося посреди небольшого свободного пространства.

Торговец подошел к столу и явно привычным жестом частично раскатал рулон, чтобы было удобнее изучать ткань. Материал был действительно знакомый. Мало того – как только я прикоснулся к ткани, сразу сработал мой дар. Его соткала старая цыганка. Под тихую грустную песню она работала на древнем станке в тесной каморке, где свет излучали только оплывшие свечи.

Я встряхнул головой, ощутив, что поток извлеченной даром оценщика информации, словно водоворот, утягивает меня в собственные фантазии. Когда посмотрел на Заряну, то увидел, что она сделала любопытное личико и шагнула ближе. И тут нас всех отвлекла маленькая девочка, шустрой лаской выскочившая из прохода между стеллажами. Она что-то залопотала явно смутившемуся цыгану. Тут же следом за ребенком появилась дородная цыганка и утащила ребенка обратно.

Все произошло так быстро, что Заряна не успела незаметно рассмотреть ткань и явно намеревалась вернуться к первоначальному плану, но не успела.

Я резким жестом свернул рулончик и сунул его под мышку:

– Это то, что мне нужно. Сколько вы хотите?

– Полторы тысячи франков, – хитро прищурившись, заявил цыган.

Если честно, мне сейчас было не до торговли и больше всего хотелось побыстрее свалить отсюда. И все же придется поторговаться:

– Лихо, но не про меня. Давайте не будет морочить друг другу голову и сойдемся на тысяче, но с тем условием, что через неделю я куплю еще четыре штуки. Либо так, либо никак. Мне же надо как-то на этом хоть что-то заработать.

– Договорились, – явно наварив на мне как минимум в два конца, быстро согласился довольный собой цыган.

– Идем, – обратился я к насторожившейся Заряне и быстро направился на выход.

На улице нас ждал первый неприятный сюрприз. Несмотря на обещанные щедрые чаевые, таксист решил свалить от греха подальше.

– Мръсник, – ругнулась моя спутница, явно имея в виду трусливого таксиста, и со вздохом добавила: – Мы не сможем заказать сюда такси. Придется пройтись пешком. Та еще будет прогулочка.

Спорить было глупо, так что мы двинулись по тротуару, который тут имел чисто номинальный функционал. Народ гулял где вздумается, и оттого повсюду стоял гвалт из гудящих машин и цветасто одетых и ругающихся пешеходов.

Заряна оказалась права – прогулка получилась еще та. Нет, на нас никто не напал и даже толком не прицеплялся с предложением рассказать всю правду о том, что было и будет. Причем совершенно уверен, что меня не разобрали на сувениры только благодаря присутствию рядом рыжей бестии. Разбитных цыганок она отгоняла одним взглядом. На детвору все действовало хуже, но отбиться удавалось.

Вот когда я по достоинству оценил хорошую освещенность Женевы. Даже не представляю, как бы чувствовал себя в полумраке наваливающейся на город ночи. И это притом, что часть фонарей была разбита. Один кокнули прямо при нас – чумазый мальчуган пульнул из рогатки и счастливо засмеялся.

В общем, когда мы добрались до пересечения улиц, за которым заканчивался цыганский квартал, то выдохнули почти синхронно. Такси вызвали еще в пути, и оно уже ждало нас у ближайшего круглосуточного магазина.

И все же в такси мы забрались не сразу, Заряна прямо у багажника авто принялась потрошить меня на предмет информации.

– Что это было? Мы так не договаривалась. Почему не позволил мне посмотреть ткань?

– Успокойся, – остановил я напор девушки. – Тебе не было смысла ничего там щупать. Во-первых, я сам опознал материал благодаря дару оценщика. А во-вторых, были доказательства посерьезней. Ты видела девочку?

– Да, и что? – раздраженно бросила моя подруга, и это показывало, что она не заметила подмеченный мной нюанс.

– А то, что у нее в руках была очень похожая кукла.

– Похожая?

– Поверь, когда я проверял отнятые у осиротевших детей куклы, то прочувствовал их так, что даже во сне узнаю их товарку, вышедшую из тех же рук. Даже без применения своего дара. Это была работа Кукольника.

Осознав сказанное, я понял, что дал прозвище этому маньяку. И что-то мне подсказывало, что оно приживется. Впрочем, не факт, что только у меня такая богатая фантазия.

– Тогда нужно предупредить Гудло, – встрепенулась Заряна.

– Не думаю, что им что-то угрожает. – Заметив, что девушка закипает, поспешил объясниться: – Понимаешь, все предыдущие куклы предназначались, чтобы скрыться от внимания взрослых. А внутри у них прятали темный артефакт. Так вот эта кукла не отводила внимание. И внутри у нее нет ничего плохого. Я почти уверен, что ощутил бы энергию разрушения не хуже, чем энергию творения. Так что ни девочке, ни ее отцу ничего не грозит.

– Почти? Ты не можешь знать наверняка, – не унималась Заряна.

– Знать не могу, но могу кое-что сделать. То, что собирался изначально. Сейчас я позвоню комиссару и все расскажу. Даже если куклу подсунули девочке со злым умыслом, он не позволит случиться еще одной кровавой резне. Поверь, у него на этот счет уже пунктик.

– Поверить легавому?

То, как исказилось лицо красивой девушки, показало, что она так и не смогла смириться с моим статусом агента жандармерии. Печально, но, похоже, тут уж ничего не поделаешь. У каждого из нас есть те границы, через которые мы не можем переступить.

– Это я не о тебе, – смутившись, сказала Заряна.

В том то и дело, что обо мне, но говорить я ничего не собираюсь.

– Понимаю.

На этом наши откровения и закончились. Мы оба чувствовали себя не в своей тарелке, так что почти вся поездка в такси прошла в гробовом молчании. Заряна сидела рядом нахохлившись, словно попавший под дождь воробей. Даже попытки приобнять ее и успокоить вызвали лишь раздражение.

В том, что попасть в квартиру и тем более в постель рыжей мне сегодня не светит, можно даже не сомневаться. Жирной точкой в этом мрачном вечере стал торжествующий взгляд Лены, встретившей расстроенную подругу. И в этом торжестве была изрядная доля злобы, что в сочетании с готским стилем выглядело жутковато.

На том же такси я вернулся к себе домой и перед тем, как звонить гоблину, тяпнул сотку коньяка. Нет, не для храбрости, а чтобы хоть немного развеять подступающую депрессию – уверен, после разговора с комиссаром настроение лучше не станет.

– Блин, обещал же себе сухой закон. – Сморщившись, я заел коньяк конфетой.

Алкоголь ожидаемо не помог, так что просто взялся за телефон и набрал номер гоблина. Кто бы сомневался, что он и не подумает ответить. Ладно, зайдем с другой стороны. Быстро набрал ему сообщение о том, что имею информацию по Кукольнику.

– Смотри ты, какой шустрый, – хмыкнул я, когда услышал марш имперских штурмовиков. – Але.

Ответил таким тоном, будто не знаю, кто мне звонит.

– Хватит паясничать, – по-русски с ходу огрызнулся Иваныч, показывая степень своего плохого настроения. – Кратко и по сути.

Язвить почему-то перехотелось. Вот так и дрессируются даже самые свободолюбивые львы. Поневоле начинаешь напрягаться – слишком уж мерзким становится глобин, когда совсем не в духе. Так что я действительно быстро и по сути поведал ему о наших с Заряной приключениях. Упомянул о девочке и опасениях моей подруги.

– Уже что-то, – квакнул гоблин. Его русский становился не таким чистым только в моменты сильного волнения, а голос приобретал лягушачьи нотки. – Мы займемся. Ты сиди дома и никуда не отлучайся.

Я понял, что он сейчас отключится, и быстро добавил:

– Иван Иванович, только можно все сделать так, чтобы не подставить мою знакомую?

Ответа не последовало. Впрочем, как не раз упоминал Бисквит, к своим агентам и информаторам гоблин относится очень щепетильно, но, скорее, чтобы не потерять лицо, а совсем не из-за сердобольности.

– Вот мръсник, – вспомнил я подслушанное у болгарки ругательство.

Сидя в кресле перед тем местом, где когда-нибудь появится камин, я с бокалом коньяка в руке мысленно философствовал о превратностях судьбы и странностях бытия. Вот казалось бы, взял меня мерзкий гоблин в переплет, почти на привязь посадил, да еще и глумится, но почему-то чувствую я к нему и уважение, и даже некоторое расположение, что, учитывая знакомство с классным парнем Бисквитом и вроде совсем неплохим мышоуром Тик-туном, делает мое нынешнее положение не таким уж неприятным. Да еще и дом этот…

Блин, и зачем только вспомнил? Через неделю нужно вносить плату за жилье. А учитывая требование гоблина сидеть на пятой точке ровно, да еще и беречь запас живой силы, денег взять попросту негде.

Посмотрев на так и не пригубленный бокал со вселенской печалью, я отставил его в сторону и пошел спать. Надеюсь, хоть во сне найду душевное равновесие.

Глава 5

Увы, и во снах меня ждали не соблазнительные образы Заряны, а какой-то сюр. Цыганские пляски орчанок в пестрых нарядах. Гоблин в девчачьем платьишке постоянно пытался всучить мне страхолюдную куклу. А в довершение моя рыжая подружка с ее готической напарницей гонялись за бедным мной с ножами и вилками. Причем голые девицы вид имели совсем не соблазнительный, а жуткий и отталкивающий.

Проснулся я резко, словно вынырнул из темного омута, и, кажется, даже с криком.

– Вот приснится же такая мерзость, – со вздохом облегчения встретил я пусть и не радужную, но такую понятную и простую реальность.

Хоть тут все на своих местах – мебель в спальне, легкий бардак и Фа, стучащаяся своим тельцем в окно. Когда-нибудь она мне точно выбьет стекло. Имущества не жалко, просто не хочется, чтобы фуки поранила свое хрупкое тельце.

Как только я впустил фейку внутрь, она тут же подлетела к коврику у стены и начала летать вокруг него как назойливая муха.

– Не, побирушка, сначала душ и завтрак. Заниматься все-равно буду в подвале.

Фуки тут же бросила кружить над ковриком и полетела на кухню. И вот верь теперь яйцеголовым, что низшие феи по интеллектуальному уровню недалеко ушли от голубей. Она у меня уже и речь понимает. Знает, паскудница, что не стану есть в одиночку и поделюсь с ней толикой живой силы.

Завтрак провели чинно, каждый наслаждаясь своим лакомством. К удивлению, обнаружил в себе тягу к готовке. Нет, борщи варить не намереваюсь, а вот омлеты стали получаться на диво вкусные. Да и кофе тоже, похоже от желания не отставать от некоего гоблина. А может, это как-то связано с магией? В общем, не суть важно, главное, что и приятно, и экономно.

– Ладно. – Закончив с легким завтраком, я встал и решительно направился в подвал.

И легкость еды, и решительность были связаны с опасениями получить мячом в живот. Опять мелькнула малодушная мысль снизить мощность машинки, но в этом вопросе я разделял уверенность сетевых советчиков, утверждавших, что именно страх боли подстегивает развитие умений.

Сомнения, конечно, были, но практика действительно показала, что печать щита собирается быстрее, а щитовик все меньше тратит живую силу на коррекцию знаков. В итоге это выливалось в надежность плетения, заполняемого сырой силой. Третий созданный за сегодня щит выдержал два попадания. Мало того, я как-то умудрился понять, что третий мяч не просто разобьет поле, но не особо затормозит полет снаряда. Вполне возможно, что, не мельтеши в слегка гудящем силовом поле огонек духа, можно было бы отразить еще один мяч, но тут же вспомнил кровавое месиво на местах преступлений и решил, что ничего менять не стану. До отражения пуль мне все равно еще тренироваться и тренироваться – что со светлячком, что без него. В итоге просто деактивировал щит и убрал стикер в чехол. И так уже потратил больше половины запаса живой силы.

Фа впустил только после конца тренировки – не хватало еще, чтобы ей прилетело мячом. Фейка, тут же застрекотав крылышками, судорожно начала собирать остатки энергии из развеянных плетений.

И вот куда она торопится? Если я ничего не напутал, ускорение развитие для фей – это повышение темпа достижения финальной стадии. В смысле распада на пыльцу. Впрочем, до осознания своего бытия Фа еще очень далеко. Даже когда переселится в воду и станет русалкой, мозгов у нее не очень-то прибавится.

После утренних занятий стало скучно. Клиентов пока нет, искать их, честно говоря, я не рисковал, особенно после указаний гоблина. Что же касается обустройства в доме, то основная работа была сделана, а для доведения обстановки до идеала у меня попросту не хватало денег.

Чуть подумав, попытался набрать Заряне, но девушка не ответила. Не скажу, что сильно расстроился, но червячок беспокойства все же зашевелился. Пришлось писать сообщение с вопросом все ли у нее в порядке. Все же вчерашние приключения могли иметь свои последствия, и молчание моей подруги, вполне возможно, является тревожным звоночком. К счастью, тут же в ответ пришло скупое «все хорошо».

Что уж тут поделаешь – насильно мил не будешь. Не скажу, что мне совсем безразлично охлаждение отношений с девушкой, но и лезть на стену я точно не стану. Опять подступила проблема безделья. Впрочем, человечество уже с полста лет знает чудесный способ убить лишнее время. Мой многострадальный паучок нуждался в прокачке, чтобы не ударить в грязь лицом, если мне все же доведется попасть в пул легендарной команды Кондитеров.

Время действительно было убито качественно. Я даже не заметил, как пришел вечер. Игра на пауке в «Титанах» тем и отличается, что эмоций просто через край. Правда, процентов восемьдесят негативных, но зато ярких и требующих звукового сопровождения. Причем возмущались мы дуэтом. Фа постоянно подсвистывала моим матерным тирадам. Мне даже стало интересно, как это воспринимается моими случайными сокомандниками, разбросанными по всему миру.

На обед я прервался, только когда заурчал живот, при этом пообещал себе нормальный ужин в кафе с посиделками на чистом воздухе и бокалом пивка, но наверняка не сдержал бы данное самому себе слово, если бы не звонок Заряны.

– Привет, чем занимаешься? – мило защебетала девушка, чем вызвала у меня легкое удивление.

– Дурью маюсь, – честно признался я, глядя на экран монитора.

Там замер мой паучок, задрав к небу покрытые напалмовой копотью стальные лапки. В который раз за сегодня он попал под ракетный удар по площадям от своего же союзника. Да, у разваленного здания неподалеку лежал разодранный напополам «светляк» соперника, но мне от этого не легче.

– Ты что-то там говорил об ужине?

– Говорил… – все еще настороженно подтвердил я. Слишком уж резкой была смена настроения моей, как оказалось, пока не бывшей подружки.

С другой стороны, мужчина, который удивляется переменам настроения женщины, либо идиот, либо… в принципе другого варианта нет.

– …И готов подтвердить свои слова делом, – оживился я. – Куда хочешь пойти?

– Очень хочется развести тебя на ресторан в Белом городе, но не буду. Неподалеку от нас открылся новый ресторанчик магомолекулярной кухни. Говорят, там не так уж дорого, зато вкусно и интересно.

– Принято, – еще не отойдя от игры, почти по-армейски ответил я. – Буду у тебя через полчаса.

– Жду, – многообещающе с придыханием в голосе отреагировала девушка.

Да уж, чего только в мире не бывает, особенно в Женеве. Если честно, идиот как раз не тот, кто мало знает о женщинах, а тот, кто уверяет, что познал их полностью. Да, мои слова могут показаться шовинизмом, и феминистки презрительно сплюнут, но зато почти все мужики, особенно женатые, лишь понимающе и очень печально покивают.

А вот с оценкой времени сборов я немного погорячился. Только когда нажал на отбой, понял, что в более или менееприличное место мне и пойти-то не в чем. Насчет нового стильного и почти что форменного в моем деле костюма мы с Заряной так и не договорились. А почти все остальное я в своих приключениях умудрился изгваздать так, что даже стирка не поможет.

Не идти же на свидание с девушкой в спортивном костюме!

Хорошо хоть, Заряна успела провести мне экскурсию по расположенным на ее улице магазинам обуви и одежды. Хотя в последние она заходила с выражением брезгливости на лице. Зато сейчас я очень быстро упаковался в приличную одежку и опоздал всего на пять минут.

Заряна встретила меня в магазине, так сказать, во всеоружии – макияж, вечернее платье с предельно дерзким декольте и замысловатая прическа. Если быть до конца честным, я на ее фоне смотрелся бледновато и бедновато. С другой стороны, так и должно быть.

Чуть смутившись под моим нарочито восхищенным взглядом, девушка сообщила, что такси нам не нужно и до ресторанчика мы пройдемся пешком.

Получилась неплохая прогулка по вечернему парку, особенно тем, что короткая. Разговор не клеился, и девушка вела себя непривычно скованно, но когда добрались до небольшого – всего на полтора десятка столиков – заведения, чувство неловкости вроде рассосалось. По большому счету, в помещении находилась только кухня и технические помещения. Столики расположились под большим навесом, стилистически похожим на цирковой шатер.

Блюда действенно оказались необычными – грибное желе удивило даже меньше, чем однородная мясная масса, оформленная в виде большого цветка розы. Хорошо хоть, вино подали вполне привычное.

Вполне ожидаемо для этого квартала, на небольшой сцене постоянно кто-то выступал. И как мне кажется, совершенно бесплатно. Иначе почему такой странный репертуар? Сначала вышел довольно слабый иллюзионист. Затем какая-то певичка, которая удивила скорее не красотой песни и уникальностью голоса, а тем, что как-то умудрялась своим пением влиять на фуки. Слетевшиеся буквально на первых же нотах фейки начали кружить вокруг исполнительницы, сменяя скорость движения и конфигурацию орбит в соответствии с тональностью мелодии.

Это действенно выглядело завораживающе, и я даже похлопал вместе со всеми.

Постоянно отвлекаясь то на приносимые официантом блюда, то на выступление очередного артиста, мы так толком и не поговорили, а когда все закончилось, я, даже не особо расстроившись, расплатился по счету. Обратный путь разговорами тоже не изобиловал.

Чудесное небо над головой, приятный островок легкого сумрака парка посреди залитого огнями массива домов навевал философские мысли, и мы шли рядышком, думая каждый о своем.

Вот этот очень даже неплохой момент нам и изгадил Кукольник. Я понял, что он рядом, еще до того, как увидел тень. И о том, что это именно мастер теней, догадался буквально сразу. Просто на меня дохнуло энергией разрушения. Она ощущалась пугающе ярко. Энергия созидания, которую вкладывают гении в свои творения, восхищает меня, как новая игрушка радует ребенка. К ней тянешься всей душой. А вот ее антипод – это совсем другое. Такое впечатление, что ты смотришь в темное жерло заброшенной шахты, где когда-то погибли под завалами люди. Ничего, кроме поглощающегося света, как черная дыра мрака, страха и безнадежности. А еще злобы – дикой, первобытной и какой-то неэмоциональной, как бы странно это ни звучало.

Ощущение такое, словно на меня вылили ведро холодной воды. Щитовик будто сам прыгнул в ладонь, а щит сформировался за пару секунд.

Все как и писали в чатах – адреналин лучший допинг.

Трепетавший внутри огонек в этот раз совершенно не раздражал, наоборот, он дарил надежду, пусть и призрачную. Еще кроху надежды добавил сломанный стерженек булавки жандармского свистка, который прилежно был перемещен мной из старой одежды в новую.

– Стой позади меня, – тихо шепнул я, отодвигая Заряну за спину, и только после этого увидел тень.

Она выскользнула из-за куста, где свет двух фонарей на аллее был самым слабым. Впрочем, эта тень не особо боялась света, просто не любила. Она двигалась к нам неспешно, но при этом с такой сдерживаемой стремительностью, что было понятно и дураку: сбежать у нас не получится. Это было похоже на кусок мрака, сгустившегося в форме худого человека без лица. Его словно пригибала к земле невыносимая тяжесть, но на четвереньки тень не опускалась.

Внезапно медленное, можно сказать издевательски вальяжное движение ускорилось, и тень прыгнула на меня, в полете чуть размыв свои очертания. Я лишь успел закрыться щитом и тут же зажмурился, потому что от удара тени в силовое поле метавшийся там светлячок вдруг вспыхнул ярким прожектором. По ушам ударил противный визг. Когда маленькая звезда снова превратилась в светлячок, я увидел, что тень отскочила и после небольшой паузы начала двигаться по большой дуге, словно пытаясь зайти с другой стороны. Мало того, в какой-то момент она растаяла, но финт не прошел. Пусть я и потерял ее из виду, но энергию разрушения чувствовал все так же отчетливо. Так что резко сделал пол-оборота, правой рукой придерживая уцепившуюся мне в плечи и тяжело дышащую Заряну.

Тень опять дернулась к нам, но, увидев приготовленный к обороне щит, передумала нападать и заговорила. Это был очень странный шепот. Что-то среднее между шипением пара на высокой ноте и шуршанием листвы.

– Ты кто такой? Зачем ищешь меня?

– Тебя ищет много людей, – постаравшись, чтобы голос не дрожал, ответил я. – И ведь есть за что. Чему ты удивляешься?

– Ты что, жандарм? – зашипела тень.

– Нет, – мотнул я головой, не отрывая взгляда от постоянно сдвигающейся в сторону тени. – С чего ты взял?

Разговор был очень важен. Пока он говорил, шло время, а группа быстрого реагирования приближалась. По крайней мере, я на это очень надеялся. К тому же на светлячок особой надежды не было. Уже сейчас я видел, как судорожно он бьется в силовом поле, словно очень хочет сбежать.

– Тогда почему ты лезешь не в свое дело?

– Потому что ты делаешь детей сиротами, а это уже мое дело! – ответил я с неожиданной для самого себя яростью.

– Я им помогаю, – с не меньшей яростью прошипела тень.

– Убивая родителей? – В моем голосе появилась презрительная ирония.

– Они продают своих детей Академии. Продают, как животных!

А вот теперь взбесился он, и, кажется, у стоявшего за тенью Кукольника с этой темой связано что-то очень личное. Хотя читать эмоции по шипению и голове без лица было крайне трудно. Но я все же уловил перемену настроения и понял, что разговор подходит к концу, а это плохо.

– Но Академия не концлагерь. Что в этом плохого?

– Ты не знаешь, что там с ними делают!

Кажется, я перестарался. Лиственный шорох потерялся в взвившемся до уровня паровозного свистка шипении, и тень снова прыгнула. Причем, опять исчезнув и быстро описав полукруг, появилась практически со спины. Пришлось заваливать Заряну на плитку тротуара и практически переступать через нее, скрутившись штопором, подставляя щит под метнувшийся к нам мрак. Опять полыхнуло, и тень взвыла. Причем вой почему-то не спешил стихать, а наоборот, нарастал и менялся. Только через десяток ударов бешено стучавшего сердца я понял, что это сирена жандармского броневика. Черная угловатая махина буквально рухнула с неба, полосуя окрестности толстенным жгутами прожекторных лучей.

Я даже испугался, что нас раздавят, как букашек, поэтому присел и постарался накрыть Заряну своим телом. Из летающего броневика даже не горохом, а тяжеленными гирями посыпались закованные в броню орки. Они разошлись широкой цепью и разбежались по парку. Я тут же прислушался к своим ощущениям и понял, что уже не чувствую пугающего сгустка энергии разрушения. Тень ушла.

В этом не было ничего удивительного. Если Бисквит не ошибается, для контроля за тенью Кукольник должен ошиваться где-то поблизости, а значит, сейчас ему стало очень неуютно и точно не до нас с Заряной.

– Ты в порядке?

– Нет! – взвизгнула девушка. – Отойди от меня! Все из-за тебя! Ненавижу!

Это была классическая истерика. Я совершенно не знал, что делать. Действительно отойти или попробовать обнять и утешить. Что касается последнего – судя по выражению глаз Заряны, этого лучше не делать: морду точно расцарапает. Хорошо хоть, пришла помощь извне. Рядом, как чертик из табакерки, возник незнакомый гоблин в темно-зеленом комбинезоне. Обвивший чашу змей на нашивке наглядно показывал, что он медик. Скорее всего, полицейский. Гоблин заквакал и начал водить лапками перед лицом девушки, и она тут же осоловела. Затем просто уснула. Что было дальше, я не видел, потому что надо мной навис орк в броне и, как мне показалось, злобно рыкнул:

– Иди за мной.

Еще раз посмотрев на Заряну и поняв, что гоблин-медик остается рядом с ней, я пошел за зеленокожим штурмовиком. Через минуту стало понятно, что мы направляемся к очень знакомому магокару. Бенедиктус, вопреки обыкновению, стоял снаружи и внимательно осматривал окрестности. Иваныч по сторонам не глазел, а сверлил меня злобным взглядом.

Интересно, я когда-нибудь увижу его в благостном настроении или для него это невозможное состояние?

– Вот как у тебя это получается, залетчик? – злобно прошипел гоблин, явно подражая какой-то рептилии. Русские слова в таком оформлении звучали особенно ядовито. – Ты за декаду испортил три свистка. Это рекорд среди моих агентов. При этом толку от тебя ноль.

– Разве? – Мое нежелание лезть с гоблином в свару было тут же смыто праведным гневом. – А кто вычислил куклу? Кто нашел поставщика Кукольника?

– Толку от этого, – буркнул гоблин, явно понимая, что переборщил. – Твой цыган как сквозь землю провалился.

– Тогда вот вам еще одна наводка, – с ехидством сказал я. Хотелось пожелать ему не пролюбить и ее, как предыдущие, но нужно хоть иногда прислушиваться к здравому смыслу.

Гоблин тут же сделал стойку, опять став похожим на таксу, учуявшую запах крысы. Прикольный вид, но дразнить его не стоит. Вон как задергался. Даже маленькая пауза ему была невыносима:

– Говори.

– Есть серьезное подозрение, что он как-то связан с Академией и детьми, которых туда продают родители.

Мой толстый намек на желание узнать, что это вообще за торговля детьми, был гоблином напрочь проигнорирован:

– Подробности.

Выкобениваться я не стал и выложил все как есть – всю нашу с Кукольником беседу. На память никогда не жаловался, так что получилось почти дословно.

– Ну, может, в этом и есть смысл, – задумчиво проговорил Иваныч.

– Вы это серьезно? – От жгучей иронии мое лицо, наверное, совсем перекосило.

– Ладно, ты хорошо поработал. Молодец.

– А сахарок? – не удержался я от сарказма.

– Не зарывайся. Я все равно жалею, что подобрал тебя, а не выбросил в человейник. Это была минутная слабость под влиянием доброты госпожи. Уверен, еще не раз об этом пожалею.

Выдав свой спич рубленными фразами, гоблин развернулся и залез обратно в мобиль.

Бенедиктус, закончив пялиться в темноту, посмотрел на меня и укоризненно покачал головой.

– Сам знаю, что заносит, но ничего не могу с собой поделать, – ответил я на его пантомиму, используя общий, потому как до сих пор не знаю, владеет ли Беня русским.

Так, стоп. Бисквит предупреждал, что не стоит называть Бенедиктуса Баней даже мысленно. Вдруг вырвется. Вроде орк выглядит благодушным увальнем, но у нашего артефактора, когда он изрекал это предупреждение, было такое лицо, что лучше поостеречься.

Бенедиктус сочувственно кивнул и полез на водительское сидение. Через пару секунд магомобиль взмыл в небо.

Да уж, внешность явно обманчива. Размеренность и неторопливость – это явно не о напарнике шефа. К тому же стоит помнить о том, как он среагировал на монстра из сейфа. Помнить каждый раз, когда начнет проклевываться снисходительное отношение к паграду атоа. То, что он принадлежит к высшей касте воинов, я понял, даже не спрашивая Бисквита.

Кстати, насчет аномально чувственного орка.

Достав телефон, я набрал номер артефактора.

– Але, – послышался сзади хриплый голос, хотя телефон не успел издать ни одного звонка.

Я от неожиданности прыгнул вперед и резко развернулся. Передо мной стоял хохочущий орк в бейсболке.

– Не смешно. У меня сегодня такой вечер, что подобную шутку мог бы и не пережить.

– Извини, – тут же смутился орк.

Блин, как же легко сбить его с толку.

– Ты как вообще? – проявил заботу Бисквит. – Говорят, было весело.

– Обхохочешься. А ты тут какими судьбами?

– Ну ты же сам просил отслеживать твой свисток, – даже удивился орк. – Вот я и контролю. Увидел срабатывание и сразу вызвал всех, кого можно. Не надо было?

– Что ты! – чуть не замахал я руками. – Надо, и очень. Спасибо за оперативность. И за светляка тоже, иначе порвали бы меня как Тузик грелку.

– Как он, не сбежал? – задал неожиданный вопрос орк, и я даже не сразу понял, о чем речь.

– Нет, и вообще твой светлячок – нереальный красавчик. Лихо отбил две атаки тени, хотя я буквально чувствовал, как ему хочется свинтить.

– Странно, – нахмурился Бисквит.

– В смысле? – насторожился я.

– Тень должна была быть сильнее.

– Ты что, расстроен, что она не грохнула меня?

– Нет! – отмахнулся орк. – Но это все равно странно. А то, что непонятно, может быть опасно. Опиши мне эту тень.

Я как мог подробнее рассказал обо всем, что произошло.

– М-да, – смешно сморщив свою гориллоподобную морду, задумчиво сказал орк. – Я тут покопался в архивах Академии и не понимаю, почему Кукольник так слаб. Что-то здесь не сходится.

– Кстати, об Академии, – встрепенулся я, вспомнив вопросы, на которые хотелось бы услышать ответы. – Что за бодяга с покупкой детей?

Орк как-то сразу сдулся и заюлил, но он уже понял, что от меня так просто не отмахнуться. И тут ему пришли на помощь. Кто-то окликнул артефактора, и Бисквит быстро заговорил:

– Назар, давай сделаем так. Как только я освобожусь, сразу заеду к тебе. Шеф сказал отдать еще один свисток, которые ты лузгаешь словно семечки, – непонятно чему хохотнул орк. – А еще гляну на защиту здания. В этом деле лучше перестраховаться. Вот тогда обо всем и поговорим. Пиццу привезу сам. В славянском квартале нормальной все равно не найдешь. В общем, жди, а я побежал.

Только когда туша орка стремительно смылась по своим делам, я вспомнил о Заряне. Тоже мне, кавалер хренов! Машину скорой помощи нашел быстро. Их в Женеве даже не стали переделывать под нужды пришлых. Орки в скорой помощи не работали, а гоблинам и людям и так было комфортно. Ну а если какой-то зеленокожий здоровяк станет пациентом, то лежа он тоже вполне поместится.

У стоявших рядышком двух машин я приметил знакомого гоблина в комбинезоне медика и спросил о Заряне. В ответ пришлый огорошил меня новостью, что девушка, как только очнулась от лечебного транса, отказалась от помощи и куда-то сбежала.

– Еще лучше, – хмуро проворчал я и набрал на телефоне номер рыжей.

Так как после десятка гудков и троекратного набора никто не ответил, я решил воспользоваться уже проверенной схемой и отбил сообщение. В ответ пришел матерный посыл.

Ну, это ничего. Это даже хорошо. Если ругается, значит, у нее все в порядке и даже шока особенного нет. Так что можно расслабиться и самому по-тихому смотаться домой, пока не припахали.

Такси забрало меня через пять минут и благополучно доставило домой. Только закрыв за собой дверь, я ощутил себя в безопасности. Хотя как смогут защитить от тени обычные стены? Или необычные? Что там говорил орк насчет защитных заклинаний? Ладно, чего париться, вот приедет, и узнаем.

Фа умотала куда-то по своим делам, так что в доме было пусто и грустно. Кота, что ли, завести? Да не, ну его на фиг. Была у меня одна знакомая кошатница. Одной ночи в квартире с котом мне хватит на всю жизнь. Нет, не то чтобы воняет, но запашок специфический и точно не для меня. Вот чем хороша фуки – вообще не пахнет, да и не напрягает. Конечно, если не притащит своих подружек.

Помыкавшись по дому, я вернулся к универсальному киллеру времени. Все равно до прихода Бисквита сон мне не светит.

Особо разыграться не получилось – через полтора часа игры раздался звонок в дверь.

Блин, да когда же я его поменяю! Вроде и громкость скрутил, но все равно это дребезжание действует на нервы. В этот раз я для разнообразия посмотрел в глазок, опять же сетуя, что не поставил нормальный видеодомофон. На пороге стоял скалящий свои клыки Бисквит с целой стопкой коробок.

Попав в мой дом, орк с любопытством начал осматриваться.

– А неплохо ты устроился, – хмыкнул он и сгрузил коробки с пиццей на стол.

– Ну да, и за это самое «неплохо» очень скоро придется неслабо заплатить. Знаешь какая здесь арендная плата?

– Тысяч семь? – разочаровал меня своей догадливостью орк.

Ну ведь не скажешь ему, что меньше. Тут и так на сочувствие рассчитывать сложно. Интересно, сколько этот товарищ зарабатывает в месяц?

– Где-то так, – неопределенно ответил я, отгоняя невежливые вопросы, и, чтобы сменить тему, перешел к таким же невежливым, но более насущным. – Так что там с детьми?

– Слушай, Назар, давай поговорим об этом завтра. У меня от всех этих мрачностей уже голова болит. А сейчас просто перекусим, и я займусь защитой твоего дома. – Явно не заметив в моих глазах понимания, орк состроил умильную мордочку, что для его племени еще та задачка. – Пожа-алуйста.

– Хорошо, – все же согласился я, обуздав свое болезненное любопытство. – Давай пожрем. Кстати, помнишь, ты говорил, что вам может понадобиться запасной игрок. Я тут паука раскачиваю. Сейчас на развилке навыков. Что лучше брать – генератор защитно-маскирующего поля или искажатель световых волн?

– Ни то, ни другое, – с набитым ртом вскинулся орк. – Качай навык под универсальный слот. Если что, я тебе подкину одну хитрую и дорогую приблуду.

С темой я угадал на все сто. Похоже, он действительно устал от мрачных мыслей и сейчас с жадностью окунулся в любимую игровую тему.

Быстро покончив с пиццей, сожрав две с половиной из трех, орк рьяно взялся за дело. Прямо с кухни он, поскрипев деревянными ступенями, которые подо мной вообще не издавали никаких звуков, поднялся на второй этаж и подошел к небольшой дверке в пыльную каморку у выхода на чердак. Заметив мое удивление, Бисквит ехидно ухмыльнулся:

– Скажи еще, что не знаешь, где находится щиток управления защитой дома.

– Не скажу, – нахмурившись, упрямо проворчал я.

– Вот ты чудной, – рокочуще хохотнул орк. – Ладно, смотри.

Встав боком, чтобы мне было видно, он открыл металлическую дверцу на стене. Там обнаружились старинного вида рычажки вроде бы электротехнического назначения.

– Тут всего-то два режима защиты дома, – начал пояснять мой зеленокожий друг. – Сейчас установлен низкий, но если дернешь эту штучку вниз, дом превратится в настоящую крепость. Окна и все технические выходы закроют стальные жалюзи.

– Жалюзи? – не удержался я от вопроса.

Орк горестно вздохнул и мотнул головой:

– Сегодня же сброшу тебе руководство по защитным системам этого типа. Чтобы прочел каждую буковку. Позже приму у тебя экзамен. – Закончив издеваться, Бисквит все же перешел к объяснениям: – Тень и так не сможет войти внутрь, но окно можно тупо выбить камнем, и появится брешь. А с заслонками у тебя будет намного больше шансов выжить.

Я тут же вспомнил, как сам распекал похмельного бизнесмена и мысленно материл его за нежелание читать инструкции.

Да что уж теперь…

Чуть подумав, высказал вслух появившиеся мысли:

– Ну, если можно так надежно защитить дом, то почему не сделать подобный артефакт для людей?

Орк так сморщился, словно ему сейчас предстоит объяснять основы квантовой физики троечнику из второго «Б».

– Ты слышал такое выражение, как «душа дома»?

– Я понимаю, что мы в Женеве и каких только чудес здесь не встретишь, но души домов это уже перебор.

– Зря ерничаешь, – не разделил узости моего кругозора орк. – Тебе как оценщику нужно понимать, что энергией творения в той или иной степени заряжается все, к чему приложил руки духовно развитый разумный. Так и зарождаются души у зданий. И чем старше дом, тем она сильнее. Конечно, душа это сильно сказано, но мы имеем дело с энергетическим явлением второго, а иногда и третьего порядка. Вот на эту суть и накладываются защитные печати. И чем дольше идет взаимодействие сути дома и защитных чар, тем сильнее становится защита. Эти печати поставили лет десять назад. Немного коряво, но исправимо. Так что норка тебе досталась неплохая. Конечно, если кто-то захочет подорвать дверь или стену, у него получится, а вот эфирные существа уже не пройдут. Если, конечно, не притащишь внутрь куклу с начинкой, как у тех бедолаг. Тут уж никакая защита не поможет.

– А на душу человека можно что-то подобное наложить? – не унимался я.

– Можно, но за такие художества гоблины топят затейников-экспериментаторов в жиже с личинками плотоядных головастиков. Для личной защиты есть тотемные духи-спутники и очень дорогие артефакты. Вот станешь ты покупать себе безделушку за сто пятьдесят тысяч франков, если шансы наткнуться на агрессивную тень примерно один к тысяче? Слушай, – не дав мне ответить, заворчал Бисквит, – хватит болтать. Тут работы непочатый край.

Отмахнувшись от меня как от назойливой мухи, орк тут же занялся делом. Он облазил почти весь дом, надолго зависая по углам и возле скрытых ниш в стенах. Я какое-то время пытался ходить за ним хвостиком, но, осознав, что даже приблизительно не представляю, что происходит, и будучи трижды посланным в дальнее пешее путешествие, чтобы больше не мешать, просто ушел спать.

Глава 6

Утром меня разбудил храп орка. Нет, он не устроился спать рядышком со мной. Свят-свят! Просто эта свинья храпела так громко, что слышно было из гостиной на первом этаже. Впрочем, я хорошо выспался, и разбудить меня могло что угодно.

По всем канонам, в любой культуре, человека и даже не человека после трудов на благо твоей безопасности нужно покормить. Так что я быстро принял душ и направился на кухню жарить омлет. Если вспомнить вчерашнюю пиццу, моя стандартная сковорода уже не внушала доверие. Пришлось лезть в шкаф и доставать оставшегося после прошлого хозяина чугунного монстра.

Сегодня у нас на завтрак так называемый холостяцкий омлет. Всякая разная мясная и не только нарезка ложится на тертый сыр и заливается взбитым десятком яиц. Все это накрывается крышкой и оставляется томиться. Зелени у меня не было, так что обойдемся без ресторанной подачи.

– Ты умеешь готовить! – прогудел от двери орк, заставив меня вздрогнуть.

Интересно, это он у Иваныча нахватался дурных привычек подкрадываться или я в последнее время стал слишком рассеянным?

– А ты нет?

– Вообще, – грустно вздохнул здоровяк, – а вот пожрать люблю. Кофе есть?

Кто бы сомневался, проглот ты этакий.

Вслух я, конечно, ничего говорить не стал, а просто улыбнулся:

– Конечно, через пару минут будет.

– Шикарно, – оскалился орк и, плюхнувшись на жалобно скрипнувший стул, подтащил к себе сковороду, игнорируя предоставленную в его личное пользование тарелку.

– Не борзей, – встревожился я и быстро отделил себе четверть омлета.

Взгляд орка на сковороду стал печальней.

Во время завтрака я, как радушный хозяин, не стал отвлекать гостя вопросами, но, похоже, буквально излучал нетерпение. Бисквит, закончив пожирать омлет с половиной обильно намазанной маслом буханки хлеба, горестно вздохнул. Отхлебнув из чашки кофе, он заговорил:

– Насчет детей. Ты ведь знаешь, что с рождаемостью у магов все ой как непросто?

– Слышал, что трудно забеременеть.

– Да, – кивнул орк, – но это только часть правды. Так сказать, официальная версия. Если копнуть глубже, все намного печальнее. Плод внутри матери в магическом фоне развивается по-особому. Выношенные и рожденные в Женеве человеческие дети потенциально являются очень сильными магами, но ваша популяция еще не выработала генетический ответ на развитие в повышенном магическом поле. И мутации иногда принимают взрывной характер. Очень часто это сказывается на внешности. Иногда рождаются мутанты, прямо как в людях Икс. Видел эту киношку? Так вот там еще красавчики показаны.

– Да ладно? – искренне удивился я. – И где же они все?

– Таких Академия выкупает сразу, причем на последних неделях беременности. Матери рожают в академической лечебнице. Информация секретная, но твоего допуска достаточно. Надеюсь, ты серьезно отнесся к подписке о неразглашении?

– Более чем, – поспешил я успокоить друга.

– Те, кто родился внешне нормальным, – продолжил орк, – до четырнадцати лет ничем не отличаются от обычных людей, а после родителям предлагают отдать их на стационарное обучение в Академию. При этом выплачивается серьезная премия как за будущего полезного городу чародея.

– Покупают, – мрачно констатировал я.

– На это можно посмотреть по-разному. Судя по твоему разговору с Кукольником, он думает именно так. Я же считаю, что город поступает правильно. Ты не видел этих детишек. Половина из них может раскатать меня в блин двумя жестами рук. Таких к жизни с обычными людьми – это я сейчас о живущих в Женеве магах – нужно готовить очень долго и вдумчиво. Ну типа как Супермена: большая сила – большая ответственность. Поверь, преподавателям приходится буквально вытравливать комплекс бога из голов этой школоты.

– Школоты? – уточнил я.

– Да, так мы называем воспитывающихся в Академии учеников, гаденыши еще те. Я из-за них даже Гарри Поттера дальше половины первого фильма смотреть не стал. Кстати, твои новые знакомцы цыгане серьезно так проредили ряды этой самой школоты.

– Каким же это образом? – ошарашенно спросил я.

– Среди них есть мастера проклятий похлеще гоблинских прядильщиков. Так вот, они проклинают своих детей особым проклятием, блокирующим магическое развитие. В итоге получается такой же недомаг, как все, кто переселяется в Женеву с большой Земли. Таким даже дар получить не светит.

– Круто, – все еще пребывая в шоке, отреагировал я.

– Да уж, ваша человеческая любовь к детям иногда ставит меня в тупик. Теперь неудивительно, что они прикрывают Кукольника, которого вполне разумные действия Академии почему-то доводят до бешенства. – Явно заметив скепсис в моих глазах, Бисквит добавил: – Поверь, Назар, я сам иногда преподаю школоте, никто там над ними опытов не ставит и извращениями не занимается. Все как бы не с точностью да наоборот. Гребаные детишки!

Ярость, с которой закончил свой посыл орк, вызвала у меня определенное доверие к его словам.

– Так, может, он и не связан с Академией, а просто нахватался слухов?

– А вот это вряд ли, – криво ухмыльнутся орк. – Твой след позволил нам взглянуть на все немного под другим углом. Я и сам удивляюсь, как не подумал об этом сразу. Откуда кто-то мог узнать ритуалы по призыву детей? Правда, с этим есть определенные неясности. Помнишь, как я удивился тому, что светляк сумел отразить его атаки?

– Помню, – хмыкнул я, – даже показалось, что этот факт тебя расстроил.

– Поверь, это не так. – Разволновавшийся орк даже стукнул себя кулаком в грудь. Раздался такой звук, будто кто-то долбанул булавой по бочке. – Я очень рад, что ты выжил! Просто странно все. Он привязал к себе уже пять теней. Причем не простых, а рожденных в Женеве будущих чародеев, да еще и через смерть родителей. И при этом его собственная тень осталась слабой. Это как-то…

Внезапно орк замер, словно на него скастовали какое-то замораживающее заклинание из игр. Затем он сделался салатовым.

– Йоу, Бисквит, ты там живой? – забеспокоился я.

– Рдурдарх… – зарычал здоровяк и добавил еще десяток слов вообще невоспроизводимых человеческими голосовыми связками, но наверняка предельно ругательных.

– Да что с тобой такое? – Мне стало еще тревожнее.

– Вот почему меня нельзя дергать кому ни попадя, – рыкнул орк, но вряд ли на меня, а куда-то в пространство.

– Ты вроде сам предложил помочь, – на всякий случай отбоярился я, потому что еще не видел артефактора в такой ярости.

Привык, понимаешь, что он почти плюшевый, но звериную орочью натуру не спрячешь за стильными маечками и бейсболками.

– Да я не о тебе, – чуть успокоившись, отмахнулся Бисквит. – Шеф так задергал меня, что мозги совсем не работают. Как можно было не сопоставить навыки Кукольника в шитье и легенду о Сшивателе теней. Ты представляешь, что это значит?

– Вообще без понятия, – честно признался я.

– У него пять теней. Еще одна, и он сможет сшить теневого голема. Поверь, эту тварь не то что наш светлячок – тотемный дух золотого дракона не отгонит. Так, мне нужно бежать. – Вскочив со стула, он дернулся к выходу с кухни, но тут же вернулся обратно. – Назар, услышь мои слова. Теневой голем – это страшно. Сиди тут и даже носа не высовывай. Защиту дома я тебе обновил, так что он вряд ли войдет, но она у тебя замыкается на контур, так что не вздумай открывать ни двери, ни окна. Еды у тебя до завтра точно хватит.

– Хлеба мало, – намекнул я на его монструозный бутерброд.

– Ничего, спечешь блинчики. – Впервые орк был таким серьезным, и меня проняло. – Я позвоню, как только что-то узнаю, но до тех пор из дома ни ногой. Понятно?

– Понятно, – машинально кивнул я, немного завороженный его непривычным напором.

А затем орк свалил из моего дома. Мне же не оставалось ничего другого, как пойти проверить запоры на окнах, черном выходе и люке, ведущем к оранжерее на крыше. И только после этого пришла мысль о Заряне.

На звонок она уже привычно не ответила. Тогда я сел за стол и на ноуте сочинил целое послание с очень жирными намеками в тех местах, где меня сковывала подсписка о неразглашении. В конце предложил Заряне, а если придется, то и Лене, на пару дней переехать ко мне. Отправив все это по мессенджеру, принялся ждать. Ответа не было минут десять. Затем пришло лаконичное «сама разберусь».

Внутренний циник тут же вякнул: «Баба с воза…» Обычно в такие моменты ему возражал такой же внутренний рыцарь, непонятно как заведшийся в душе детдомовца, но сейчас он лишь пожал плечами. Действительно, не ехать же и не тащить ее сюда силой?

Ну и что делать? Ответ прост – качать паучка. Таким макаром я доведу его до идеала, и если Бисквит все же пригласит на подмену в команду, то и вовсе краснеть не придется.

«Титаны» в этот раз выступили в роли не только убийцы времени, но и релаксанта, а также фактора, отвлекающего от назойливых мыслей. Увы, такой способ работает только при отсутствии внешних раздражителей – когда по нервам резанул противный звук дверного звонка, меня словно шилом в мягкое место ткнули. Чуть не подскочил и не ухватился за щитовик.

– Что-то ты стал слишком пугливым, Назарий Аристархович. Хорошо живешь, что смерти начал бояться?

Заданный самому себе вопрос подействовал мотивационно. Сразу вспомнился наш завхоз, фонтанировавший такими фразочками. А ведь действительно, даже несмотря на ситуацию с Кукольником, жизнь начала меня радовать, и потерять ее именно сейчас было бы очень обидно. И этот факт как-то повлиял на мой патологический пофигизм. Вместо него начал появляться страх, и не скажу, что мне это нравится.

Глянув на часы в компьютере, я понял, что заигрался и пропустил обед. Но важнее то, кого там принесла нечистая сила. Ответ на этот вопрос можно было получить без особых проблем – просто спуститься в гостиную.

– Да ладно, – проворчал я, отклоняясь от дверного глазка. – Не было печали.

– Назар, открывай, – послышался приглушенный дверью голос Косаря. – Я слышу, как ты там сопишь. Есть срочное и очень важное дело.

Ага, сейчас, спотыкаюсь и падаю. Путешествие в заброшенную часть Черного города и неприлично близкое знакомство с морлоками начиналось точно так же.

Отвечать на поддевки бандита я не стал, а отошел от двери и набрал номер Иваныча, надеясь, что он хоть в этот раз возьмет трубку. И – о чудо! – гоблин ответил на вызов. Видно, что-то сдохло в гоблинском лесу.

– Чего тебе? – На звонок он ответил, но вежливее не стал.

– Тут мне в двери ломится Косарь. Помните такого?

– Человек Пахома?

– Он самый, – подтвердил я догадку гоблина. – Говорит, что есть важное и срочное дело.

Помолчав несколько секунд, гоблин все же ответил:

– Жди.

И отключился.

Косарь явно начал терять терпение, и он пару раз стукнул кулаком в дверь. Нужно как-то урезонить его. Я не нашел ничего лучше, чем просто повторить за Иванычем:

– Жди!

Вот так мы и стояли по разные стороны закрытой двери в ожидании цепного ответа.

Через три минут раздался звонок от Иваныча:

– Езжай с ним. Там Пахому в счет долга Босха привезли. Ему нужно либо принять ставку, либо объявлять должнику войну. Нужно быть уверенным, что это не подделка и не подстава.

– В смысле подстава?

Я услышал, как в телефоне раздражено квакнуло.

– Тебе Бисквит не рассказывал о Босхе?

– Похоже, не успел.

– Чем вы там только вечерами занимались, – ехидно высказался гоблин.

– Попрошу без грязных намеков. Нам было о чем пообщаться и без чокнутых голландцев.

Я мысленно погладил себя за то, что хоть поверхностно нахватался информации о самых известных художниках. Правда, тут же захотелось стукнуть себя за то, что еще больше времени уделил прокачиванию робота-разведчика в «Титанах». И все равно, несмотря на мое знание, кто такой Иероним Босх, непонятно на что именно намекает ехидный гоблин.

– Так какая там может быть подстава? – все же потешил я его самолюбие вопросом.

– Босх очень нестабильный гений. Его картины часто становятся артефактами, но там может быть как польза, так и серьезный вред. Вот поэтому Пахом и спешит. Он обещал полную защиту, извинения Косаря и подгон за косяк Паука.

– А как же Кукольник? – позволил я себе выказать малодушие.

– До заката тени очень нестабильны, и вызвать их он не рискнет. Да что я тебя уговариваю? Ломаешься, как крашенная девица.

Впервые на моей памяти гоблин ошибся в русском языке, и я с наслаждением его поправил:

– Красна.

– Что красна? – не понял он.

– Ломаешься, как красна девица.

– Залетчик, – опять по-змеиному зашипел в трубку гоблин, – поверь моему опыту, в Женеве те, кто считает себя самым умным, дохнут первыми.

Сказал и отключился, жаба этакая.

Ну а мне не осталось ничего другого, как открывать дверь и одаривать Косаря самым хмурым взглядом из своего арсенала.

– Да ладно тебе, – лучезарно улыбнулся мне бандюган. – Перегнули палку. Бывает. Сорян. Хочешь, могу проставиться за это дело. Но ты все равно не рискнешь со мной бухать.

– Не «не рискну», а «не захочу». Прочувствуй разницу, – с максимально возможным равнодушием ответил я. – Жди в машине. Выйду через пару минут.

В этот раз костюма для подержания образа у меня не было, да и желания выделываться тоже. Так что к домашним джинсам, футболке и кроссовкам добавил полувоенную ветровку и такого же фасона кепку. Но саквояж все же прихватил. Мало ли чем там придется заниматься.

Косарь ждал, сидя в знакомой машине. Окинув меня взглядом, он неопределенно хмыкнул и утопил педаль газа в пол. Кабриолет рванул вперед, как ужаленный, и мы с ветерком понеслись по улице. И все же это не ягуар, который так и не стал моим. Хотя без трофея я тогда не остался. Револьвер до времени пришлось спрятать в доме – все забываю потребовать от гоблина разрешение на ношение. Оно и неудивительно: при слишком уж непростых ситуациях мы встречались в последнее время. Да кроме распития кофе в моем доме у нас вообще не было сколь-нибудь спокойного общения.

К моему удивлению, мы не поехали в сторону громады человейника. Мало того, даже не стали покидать Серый город. Через пятнадцать минут Косарь свернул на подъездную дорогу к одному из череды обособленно стоящих домов в богатом районе коммуны Каруж. Сам особнячок не впечатлял. Метров по сто на каждом из двух этажей, не больше. Косарь остановил машину у невысокого крыльца и тут же выбрался наружу. Приглашающе махнув мне рукой, он подошел к двери и сразу открыл ее.

Если Пахом хранит тут картину Босха, то это не очень-то разумно в плане безопасности. Мои догадки были тут же опровергнуты тем, что я увидел в небольшом холле. Прямо напротив входа стояла стойка наподобие гостиничного ресепшена, словно в отеле. Но даже на вид она больше напоминала укрепленную позицию для стрелков. За стойкой сидели два здоровенных амбала и на нас даже не смотрели, а пялились в экраны мониторов. Уверен, один их них и открыл дверь, еще когда Косарь выбрался из машины. Мой сопровождающий снова махнул рукой, потому что я немного замешкался, осматриваясь вокруг.

И снова он меня удивил, направившись не на второй этаж и даже не к одной из дверей на первом, а начал спускаться по лестнице в подвал.

Никакого подвала там не было, а имелся еще один подземный этаж, и, судя по еще двум пролетам лестницы, не один. Но мы вошли в дверь на минус первом. Сразу за дверью обнаружился широкий коридор, в торце которого виднелось окно. Еще один вариант укрепленного пункта, только встроенного в стену. За окном маячила голова охранника.

Ощущения, скажем так, не совсем благостные. Чем дальше, тем больше обстановка напоминала тюрьму. Хорошо, что мы практически сразу зашли во вторую дверь справа. И тут все резко изменилось. Обширное помещение напоминало зал какого-то музея. Причем явно широкого профиля – в одной части находились японские и европейские доспехи, в другой внутри полностью стеклянных шкафов на полочках размещались шкатулки, мелкие статуэтки и другая дребедень, ну а в дальнем конце все стены были завешаны картинами. Некоторые даже висели в специальных прозрачных боксах, прикрепленных к потолку тросиками. Туда мы и направились.

Нужная нам картина не висела на стене или подвесках, а лежала на столике и не была защищена стеклянным боксом. Вытянутое полотно где-то метр на полметра было выполнено в темных тонах. Мне сразу стало понятно, почему Пахом решил перестраховаться. Картинка – еще тот депресняк, и если она приобрела артефактные свойства, вряд ли это что-то такое же позитивное, как уже оцененное мною творение Пикассо.

И все же работа мастера завораживала. На вершине корявого утеса в каком-то жутком и мрачном месте горел зловещий костер. Эпитеты сами просились на язык. Внизу, под утесом, на берегу и водах темной реки антропоморфные крысы и какая-то перепончатая тварь терзали голых людей. Меня очень напрягло то, что существо, тыкающее кинжалом в горло грешника, поразительно похоже на мышоура.

Подписи упомянутого Босха я не увидел, но в том, что это подлинник, сомнений не было. Даже на расстоянии от полотна веяло концентрированной энергией творения.

Прикасаться к холсту очень не хотелось, но придется. Для начала я все же решил сделать это в шелковых перчатках.

– Прикольно, – хмыкнул я и, стянув перчатку, коснулся наплывов масляной краски голой кожей.

– И что тут прикольного? – уточнил явно нервничающий Косарь. Он вообще решил не приближаться к картине, и его растерянный вид тоже был занятным. – Она как-то бьет по мозгам?

Мне кажется или после знакомства со мной бесстрашный бандюган поинтересовался темой приобретения артефактных свойств напитанными энергией творения шедеврами великих мастеров? А главное, их влиянием на людей. Уверен, ему в уши надули еще те страшилки.

– Бьет, и еще как, – кивнул я.

– Это опасно?

– Для таких, как ты, без сомнения.

Мое уточнение тут же привело Косаря в себя. Все правильно, в его среде нужно чутко отслеживать любой намек на оскорбление. Пропустишь, и тебя ждет понижение статуса вплоть до уровня шестерки. Так что подручный Пахома тут же окрысился:

– Ты это на что намекаешь?

– Да какие уж тут намеки, – не издевательски, а скорее с искренним сочувствием сказал я. – Эта картина пробуждает в людях совесть.

– Тоже мне угроза, – фыркнул Косарь. – У меня ее отродясь не было.

– Посиди в этом зале чуть подольше, и появится, – не стал я переубеждать собеседника. – Поверь, совесть – штука крайне неудобная в быту.

Что-то в моем тоне все же зацепило бандита, и он решил не рисковать с самодеятельностью. Косарь достал телефон:

– Пахом, тут оценщик какую-то муть гонит. Думаю, тебе стоит самому послушать, что он базлает.

Убрав телефон от уха, он с намеком посмотрел на меня. В смысле – готовься отчитываться по всей форме. На всякий случай я уточнил:

– А как Пахома по имени-отчеству?

– Тебе зачем? – напрягся Косарь.

– Не хочешь – не говори, – пожал я плечами, – Тогда я обращусь к нему так: уважаемый преступный авторитет, имя которого мне отказался назвать присутствующий здесь Александр.

– Ты за помелом-то следи, – окрысился Косарь, но все же снизошел до ответа: –Станислав Петрович.

Произнесенное вслух имя-отчество Пахома сработало как заклинание вызова. Тут же открылась неприметная дверка в стене, и в зал вошел невысокий немолодой мужчина в костюме. Я сначала подумал, что это какой-то консультант, – слишком уж он был похож на музейного работника, но дорогая ткань одежды, золотой перстень на руке и уверенное поведение тут же заставили меня напрячься.

– Здравствуй, оценщик, – смерив меня взглядом, поздоровался преступный авторитет.

– Здравствуйте, Станислав Петрович. – Чуть наклонив голову, я обозначил вежливый поклон.

Похоже, мой прямой взгляд и уверенное поведение было последней проверкой. Пахом шагнул вперед и протянул руку для пожатия. Тут же вспомнились уроки нашей психологини. Тогда я не оценил ее потуги, а сейчас не устаю мысленно благодарить. Надо будет отправить умнице какой-нибудь магическийподарок.

Она учила нас, что рукопожатие очень важно. Если этим жестом тебе нужно показать силу и доминирование, то лучше вообще обойтись без него – зачем оставлять у собеседника неприятный осадок или вызывать никому не нужную агрессию. Рукопожатие должно быть просто твердым, без пережима.

Похоже, и в этом я угадал. Пахом едва заметно улыбнулся. А вот Косаря прямо перекосило. Трудно бедолаге понять, что такие люди не гнушаются подать руку не только равным себе, но и тем, кто вообще находится вне иерархии их общества, при этом имеет определенную ценность.

Этот жест говорил о многом: вопреки уверениям Иваныча, я все же умудрился нигде не налажать – ни тыкая револьвером в ныне покойного Паука, ни отказывая в услугах самому Пахому, ни в том, что согласился нарушить свои же санкции. В итоге получил в глазах авторитета нейтральный, относительно независимый статус. И вот теперь мне предстоит самое сложное – удержать это положение в непривычном для меня обществе.

– И что тут такого непонятного? – спросил у меня Пахом, при этом покосившись на Косаря.

– Ситуация действительно неоднозначная, – принялся я «отмазывать» перестраховщика. – Это, без сомнения, подлинник, получивший артефактные свойства. Но такие вещи трудно не то что объяснить – даже самому осознать до конца удается не сразу. Пока могу сказать, что картина как-то подпитывает в человеке его совесть. Иначе объяснить не могу, особенно потому, что и сам толком не понимаю, что такое совесть.

– Пахом, от этой штуки нужно срочно избавиться! – категорично заявил Косарь.

– Почему? – удивленно поднял бровь преступный авторитет.

А уж я как удивился. Что касается Сани, то он вообще, как говорится, выпал в осадок.

– Что, молодой человек? – прищурившись, спросил Пахом, он же Станислав Петрович. – Думаете, чего это старый бандюган, у которого руки по локоть в крови, не шарахается от такой картины? А мне нечего бояться, потому что по совести всегда жил и договариваться с ней не имею нужды.

Вот это поворот! Косарь, что-то для себя обдумав, успокоился, но мне кажется, он ошибается в своих выводах. Конечно, заглянуть под его лысый черепок я не могу, но есть подозрение, что бандит сейчас уравнял жизнь по совести и жизнь по понятиям, а вот Пахом наверняка говорит именно о классическом понимании слова совесть.

– Косарь, пойди погуляй, нам с оценщиком нужно кое-что обкашлять.

Слово из фени Пахом произнес с какой-то едва заметной иронией. При этом я был абсолютно уверен, что при нужде «ботает» он не хуже своих торпед.

– Скажите, Назарий, – наедине авторитет почему-то перешел на «вы», – что еще вы можете сказать об этой картине? Как мне известно, оценщики способны улавливать эмоции и даже образы, связанные с моментом создания произведения.

– Да, – все еще пребывая в удивленном состоянии, ответил я. – Но проблема в том, что ощущения очень тонкие. Трудно отделить то, что дар вычленил из картины, и свои собственные фантазии. Пока у меня очень мало опыта, чтобы говорить о таких вещах с уверенностью. Подлинность удостоверить могу, определить артефактные свойства тоже, а вот остальное…

– Не стесняйтесь, – улыбнулся авторитет, – говорите все, что чувствуете. Фантазии меня тоже интересуют.

Пахом сделал приглашающий жест в направлении уже проверенной мною картины, но я все же притормозил:

– А почему вы об этом спрашиваете у меня? В городе вроде есть еще несколько оценщиков.

– Новых нет, а старые вращаются в таких кругах, что ко мне просто не поедут. Побрезгуют или, скорее всего, побоятся.

В принципе, понятно, но все равно странно. Впрочем, это не мое дело, я тут отрабатываю свою безопасность. Тем более собеседник на удивление приятный. Чудны твои дела, Господи!

Еще раз прикоснувшись к краешку холста, я закрыл глаза, сосредоточился и сразу заговорил:

– Раскаяние и страх получить наказание. Кажется, он поступил нехорошо с близким человеком и страдает. Жена страдает с ним, но ничего поделать не может. Все ее слова утешения и поддержки оказываются бессильными.

Я говорил почти на выдохе, и когда закончился воздух, глубоко вдохнул. И вообще было ощущение, что вынырнул из темного омута. Тут же увидел заинтересованный взгляд Пахома.

– Очень занятно, – улыбнулся он. – У вас еще осталась живая сила?

– Да, больше двух третей.

– Не откажетесь посмотреть еще кое-что? Вряд ли там артефактные свойства, но меня больше интересует история.

Блин, весь такой вежливый, но все равно я был уверен, что про руки по локоть в крови он помянул не для красного словца. Ну и как такому милашке откажешь?

Повинуясь приглашающему жесту, я подошел к картине, на которой был изображен вазон с декоративными подсолнухами на фоне открытого окна. За окном залитый солнечными лучами луг и тополя на холме вдалеке.

Я прикрыл глаза и прикоснулся к полотну. Улыбка непроизвольно наползла на лицо.

– Это, конечно же, подлинник. Художник писал ее как подарок для младшей сестренки. Но сюрприза не получилось. Сестра постоянно вертелась рядом и пыталась внести свою лепту в дело творения, и приходилось замазывать.

– А зря, – словно отражая мою улыбку, по-доброму улыбнулся Станислав Петрович, которого сейчас даже мысленно не хотелось называть Пахомом. – В будущем эта девочка станет популярнее своего брата и даже отца.

Улыбка авторитета потускнела. Было видно, что он колеблется. Но все же принял решение и полез во внутренний карман пиджака.

– Вы можете посмотреть на этот платок. Не думаю, что в нем есть энергия творения, но все же…

Я осторожно взял платок в руки и замер. Как в моем любимом молитвенном коврике, безмерная любовь выплеснула в вышивку достаточное количество энергии, чтобы закрепиться в стежках. Магические свойства платок не приобрел, но эмоциональный посыл был настолько сильным, что его отголоски мог бы почувствовать даже человек без моего дара.

– Она очень любила вас, – поднял я глаза на застывшего соляным столбом старика. – И боялась.

Увидев, как дернулось внезапно ставшее жестким лицо Пахома, я поспешил исправить двусмысленность:

– За вас, не за себя.

Увы, выражение лица моего собеседника мягче не стало, и мне пришлось быстро вернуть платок, чтобы его не вырвали из моих рук.

– Думаю, на этом все, – отчеканил авторитет, но, найдя в себе силы, глубоко вдохнул и добавил более приветливо: – У меня много дел. Благодарю за помощь.

Его улучшившееся настроение сподвигло меня на неожиданный поступок:

– Можно вопрос?

– Попробуйте. – Опять свозь лицо интеллигента проступил волчий оскал, и было совершенно непонятно, что из этого маска, а что истинная натура.

– Почему «Пахом»? – Этот вопрос был важен, потому что он точно не давал бы мне покоя еще очень долго.

Хотя согласен, неуместность его была очевидна даже мне самому.

Авторитет снова расслабился и даже улыбнулся:

– Так звали моего прапрадеда.

Ну да, лучше бы не спрашивал. С любопытством ситуация стала еще хуже.

Словно прочитав мои мысли, Пахом добавил:

– Я вырос в очень интеллигентной семье, но у нас ходили слухи, что прапрадед был лихим разбойником. Чуть ли соратником Разина. Вот я и решил сам выбрать прозвище, чтобы не постарались новые коллеги с очень богатой, но не всегда здоровой фантазией.

С именем стало намного понятнее, но тут же возник вопрос: как отпрыск интеллигентной семьи, пусть даже с разбойной кровью далеких предков, умудрился стать преступным авторитетом?

Здравый смысл подсказывал, что ответа на этот вопрос мне не видеть как собственных ушей. Но, как ни странно, я его получил.

Не знаю, что повлияло на Пахома, наша искусствоведческая беседа, почти музейное окружение или история с платком, но он осмотрелся вокруг и заговорил:

– В девяностых я служил экскурсоводом в питерском музее. Зарплата была маленькая, так что подрабатывал ночным сторожем. Однажды директор музея сговорился с братками, и они хотели поджечь здание, предварительно вынеся из него картины. В основном там были хоть и прекрасные, но дешевые работы. А вот за парочку можно было выручить очень неплохие деньги. Может, я и сгорел бы в том здании, но там на ночь осталась наш реставратор Антонина Елисеевна. Добрейшей души человек. Когда она пошла с кулаками на здоровенных быков, снимавших картины со стен, то была убита одним ударом кастета. Тогда во мне и проснулась кровь прапрадеда. А еще вспомнились уроки фехтования, на которые меня отдала мама, чтобы оградить от варварского бокса. В итоге три трупа и все-таки сгоревший музей. Правда, картины оттуда вывез уже я. Все без исключения, включая «Подсолнухи».

Авторитет обернулся к картине, возле которой мы недавно стояли. Потом посмотрел мне в глаза, чем вызвал мороз по коже:

– Надеюсь, это останется между нами?

Не думаю, что история Пахома такая уж тайна для его коллег, но ответил твердо и спокойно:

– Конечно. Хранение тайн теперь мой главный профессиональный навык и основа репутации, а без них я никто и звать меня никак.

– Хороший ответ, – теперь совсем уж холодно и официально ответил Пахом, явно ставя точку в нашем неформальном общении.

Я лишь чуть поклонился и вышел из зала. В коридоре меня встретил Косарь и проводил наверх. Уже в машине он протянул мне незапечатанный конверт:

– Это за работу и подгон за косяк с Пауком.

Очень хотелось посмотреть внутрь, но я лишь кивнул и спрятал конверт во внутренний карман куртки.

Косарь хмыкнул, но ничего не сказал и дальше вел машину молча, а мне все никак не удавалось выкинуть из головы то, что случилось в подземном псевдомузее.

Да уж, чудны твои дела… А я еще историю своей жизни считал сложной и запутанной. Тут сюжет покруче. Почти шекспировские страсти, особенно если учесть историю с платком. Мысли о чужой жизни так отвлекли меня от своих собственных проблем, что, когда мой телефон выдал мелодию «Ол стар» из Шрека, я чуть не подскочил на месте. Ощущения были такие, словно меня окатили холодной водой.

Сразу вспомнил, на каком свете нахожусь. Вспомнил Кукольника и все, что с ним связано. Что-то сильно сомневаюсь, что Бисквит сейчас порадует меня хорошими новостями.

– Назар, ты сейчас где? – спросил мой зеленокожий друг.

– В машине, еду с заказа.

– Кто бы сомневался, что ты забьешь на все мои предупреждения, – со вздохом заявил орк.

И его вздохи показались мне напрочь фальшивыми, что внушало определенные надежды.

– Это приказ Иваныча, а не мои хотелки. Давай не томи, что там у тебя нового?

– Новости неплохие, – решил не мурыжить меня Бисквит. – Мы вычислили этого урода. Ты оказался прав. Он раньше работал воспитателем дошкольного отделения интерната Академии. Отвечал за игрушки. Ремонт там и все такое… В общем, мы вышли на его лежку. Там неслабый такой заклинательный зал. Главное, что ритуал он не провел и вряд ли уже проведет. Второй такой зал собирать – это еще та забота, тем более когда тебя ищут.

– Значит, я могу не сидеть взаперти?

– Значит, ты сможешь отбиться от него, как в прошлый раз, а сидеть дома или не сидеть, решай сам. У меня все. Дел по горло. Не кисни.

– И тебя тем же концом по тому же самому месту, – неуклюже отшутился я.

Настроение сразу скакнуло вверх. Вспомнил, что так толком и не обедал, а дело к вечеру.

– Саня, высади меня вот у той кафешки. – Заметил симпатичную веранду с отдыхающими за столиками людьми.

С Косарем я решил больше не ломать комедию. Он и так понял, кто я, почем и с чем меня есть.

– О, – оживился мой временный водитель, – сам хотел пожрать. Весь день туда-сюда, туда-сюда. Или ты со мной не только бухать, но и есть за одним столом не хочешь?

В ответ я устало вздохнул и, коль уж перешел на обычные рельсы, сказал:

– Давай начнем заново. Твой шеф мне понравился, и работать с вами я буду часто. Скорее всего, именно с тобой. Так что давай договоримся общаться просто и без подвывертов.

– Давай договоримся, – оскалился Косарь.

– Но бухать я с тобой все равно не буду. Мутный ты тип, – все же не удержался я от подколки.

– А то! – еще шире улыбнулся Саня. – Мутный и Псих – шикарная парочка.

Как ни странно, у нас получилось отбросить прошлое, и на поверку Косарь оказался не таким уж плохим парнем. Скорее всего, мое отношение к бандиту изменилось после общения с Пахомом. Не верилось, что такой человек станет терпеть возле себя откровенную мразь.

Или это я опять утопаю в иллюзиях и обеляю понравившегося мне человека? Не стоит забывать, что он преступник. Да что уж там, бандюга он, причем матерый.

Случайно выбранный ресторанчик оказался с классической русской кухней, так что я с удовольствием заказал себе свекольник, пельмени, и… вполне закономерно обожрался.

Косарь тоже ел словно его не кормили несколько дней, и за этим чревоугодием мы неожиданно разговорились. Саня в непривычной для себя обстановке немного расслабился и уже через полчаса общения извинился за подставу не формально, сквозь зубы, а вполне искренне. Его речь почти очистилась от фени, да и вел себя этот бандит вполне нормально:

– Ты пойми, Назар, понятия у нас такие. Чисто волчья стая. Чуть зазеваешься, и у тебя на загривке уже сидит какая-то тварь. Ты насчет Пахома не сильно обольщайся. Когда боссу кто-то что-то поперек говорит, то даже у меня поджилки трясутся. Он только с виду такой весь из себя интеллигентный. И если честно, когда я увидел тебя такого вежливого и расфуфыренного, очень захотелось пройтись напильником, чтобы счистить эту фальшивую позолоту. Думал, что увижу там простого скользкого клоуна, а оказалось, еще один псих. Честно, теперь вообще ко всем, кто кажется полным лохом, придется относиться с опаской.

Мы оба рассмеялись этой шутке, но я чувствовал, что он не так уж и шутил.

От такого простого общения у меня даже мелькнула мысль согласиться с предложением Косаря и все же пройтись по злачным местечкам в поисках приключений, в том числе интимных. Саня так смачно описывал некоторых дамочек, решившихся на серьезные изменения в своем организме, что возбудил чувство, уснувшее со времен похода в стриптиз-бар «Бесовка». Но тут же вспомнилось, чем закончился прошлый поход в человейник, а еще садившееся солнце намекнуло о приближении ночи – времени раздолья для теней.

Погрустнев от мрачных мыслей, я попрощался с Косарем и вызвал такси, хоть он и предлагал довезти меня до дома. Не то чтобы легче, но как-то проще стало, только когда щелкнул замок на входной двери.

Как только поднялся на второй этаж, тут же услышал, как в окно возмущенно бьется Фа. Фуки, видите ли, не понравлюсь, что никто не оставил открытой форточку, дабы она могла летать туда-сюда, когда ей вздумается.

– Не дуйся, – с улыбкой сказал я фейке, – пока у нас комендантский час. Придется потерпеть.

Чтобы компенсировать ей моральные издержки, поделился шариком концентрированной живой силы, которой у меня осталось не так уж много.

Чуть подумав, я вышел в коридор и заглянул в каморку, дернув соответствующий рычаг. Что тут началось! Фа завизжала и врезалась в стекло окна, чуть не разбив его. Причем старалась она зря. Даже пробив преграду, из-за опустившихся жалюзи наружу все равно не попасть. Похоже, повышенная активность защитных печатей как-то влияла на магическое создание. Причем негативно.

– Вот истеричка, – ругнулся я и побежал обратно к рубильнику.

Когда жалюзи поднялись, фейка чуть успокоилась, но все равно выскочила в открытую мной форточку как крошечная ракета. Даже остался искристый след.

– Ну и ладно. Обойдусь без тебя, – проворчал я, возвращаясь к щитку управления защитными контурами.

Спать хотелось неимоверно, но я все же заставил себя залезть в Сеть и заняться профильным образованием. Знакомую картину обнаружил быстро. Называлась она соответствующе своему виду: «Река в ад». После этого прошелся по биографии Босха и другим его картинам. Это дело так увлекло, что очнулся, лишь когда за окном уже была глубокая темень, а организм настойчиво напоминал о своих потребностях яростным зеванием.

Ну что же, день хоть и прошел напряженно, но вроде закончился неплохо. Да и три тысячи франков в конверте от Пахома поднимали настроение, так что можно со спокойной совестью отправиться на боковую.

Глава 7

Ключевым словом в моих мыслях перед сном было именно «вроде». О том, что этот день закончится нескоро, мне сообщил голос Стивена Харвела. Он в который раз сказал мне, что я теперь настоящая звезда. И его слова явно были пророческими.

– Але, – недовольно проворчал я, ответив на вызов.

– Ты дома? – Голос Бисквита рокотал от внутреннего напряжения, и это мне очень не понравилось.

– Да, дома.

– Вот там и сиди, – жестко припечатал орк. – У нас проблемы. Мы вышли на еще одно логово Кукольника в цыганском квартале. Он и там оборудовал ритуальный зал. Причем мы пришли как раз под конец создания теневого голема.

– Так вы его взяли? – осторожно и без всякой надежды на положительный ответ спросил я.

– Куда там, – грустно вздохнул Бисквит. – Эта тварь порвала двух штурмовиков. А тотемные защитники у них были неслабые. Еще положил кучу цыган. Тут на улице такой ор стоит, что даже сквозь стены оглушает.

Орк раздраженно рыкнул и добавил еще парочку ругательств на своем языке.

– Наши сейчас трясут весь город. Предупредили хозяев всех человейников. Женева не такая большая, как кажется туристам. Так что найдут. Тут вот в чем дело. Я сейчас потрошу его комп. Он заходил на твой сайт, а там адрес.

– Вот гадство, – теперь ругнулся я. – Думаешь, придет?

– Не так уж важно, что думаю я, – вздохнул Бисквит. – Шеф от моих слов только отмахнулся и сказал, что вряд ли Кукольнику сейчас до тебя.

– А зачем ты вообще дергал Иваныча?

– Хотел выбить тебе охрану, а он лишь обматерил меня. Но все равно будь осторожен. Не нравится мне это. Из дома не выходи. Закупорься наглухо. Защита у тебя старая, в смысле устоявшаяся, так что должна выдержать.

– Ты тоже лишний раз не подставляйся, – проявил и я заботу о товарище. – Если что новое узнаешь, звони.

– Хорошо, – буркнул орк под перестук клавиатуры и отключился.

Действительно, ему-то хорошо – есть чем заняться. А вот мне что делать? Теперь ведь точно не усну. Сиди теперь и думай, явится этот чокнутый по мою душу или буду как идиот всю ночь впустую шарахаться от каждого звука и шороха.

Словно издеваясь над моими мыслями, раздражающе задребезжал дверной звонок.

– Да чтоб тебя, зараза такая!

От неожиданности и испуга я подскочил на кресле и замер, как суслик в предчувствии опасности.

– Ну и кто это может быть?

В последнее время я привык проговаривать свои мысли вслух, особенно в присутствии Фа, которая точно ничего не понимала. Сейчас эта привычка выглядела глупо.

Я пару раз вздохнул, унимая заполошное биение сердца, и только после этого начал здраво мыслить. Действительно, что-то стал слишком пугливым.

Тряхнув головой, я решительно поднялся с кресла и, покинув кабинет, быстро сбежал по лестнице в гостиную. И все же моей решительности хватило только до входной двери. Почему-то в голове сразу возникли кадры из фильмов, когда находчивые киллеры просто стреляют через дверной глазок.

Знать бы, насколько это реально.

С другой стороны, а зачем мне вообще открывать? На дворе ночь: даже если появился нежданный клиент, то я его точно не пущу, при таких-то обстоятельствах.

Снова резанувший слух звук звонка теперь уже вызвал глухое раздражение.

– Ну вот кому там неймется? – проворчал я, даже не думая приближаться к двери.

А вот фиг вам. Сегодня я недоступен, как правильная монашка. Все идут лесом, степью или еще как-нибудь, но подальше от меня.

Приняв для себя это «эпохальное» решение, я наконец-то успокоился.

К моей радости, странные звонки не повторялись. Я вернулся в кабинет и, усевшись в кресло, напряженно замер. Звенящая тишина в доме напрягала. Как мне сейчас не хватало компании вечно суетной Фа. Была, конечно, мысль позвонить Бисквиту и рассказать ему об этом непонятном происшествии, но выглядеть трусом не хотелось. Прошло минут десять, и уже казалось, что на этом ночные мучения закончатся, но не тут-то было.

Теперь пугать меня неожиданными звуками принялся телефон. Он завопил: «Рыжая», намекая на то, что виновницей моего переполоха могла быть решившая заглянуть в гости девушка. С нее станется. Вот позора-то будет, если это она топталась у моего порога.

Я взял телефон и осторожно произнес:

– Алло.

Сегодня день сюрпризов, и день этот явно не мой. Вместо приятного голоса Заряны я услышал совсем другой – мужской хриплый и смутно знакомый.

– Привет, гаджо.

Мне хватило пары секунд, чтобы вспомнить кто это. Да уж, услышать в этот вечер торговца тканями из цыганского района я ожидал меньше всего.

– Что с Заряной? – грубо спросил я, с большим трудом скрывая за резкостью страх, но уже не за себя, а за девушку.

От дурного предчувствия заныли зубы.

– С ней все нормально. Пока нормально… – Пауза, которой закончил фразу цыган, мне очень не понравилась.

– Чего ты хочешь?

– Лично мне на тебя плевать, но кое-кто хотел с тобой поговорить, звонил в дверь, а ты не открываешь дорогим гостям. Нехорошо. Открой дверь, иначе…

Привычка цыгана заканчивать предложения драматическими паузами начинала бесить. Ситуация была настолько странная, что выглядела нереальной. Казалось, это какой-то фарс и меня просто разыгрывают. Нет, я верил, что он хочет заставить меня снять защиту, которая явно озадачила тень и ее хозяина. Но что, если цыган просто блефует? Что, если не станет вредить Заряне, а я тупо пущу Кукловода в дом? Мне хватило нашей прошлой встречи, и совершенно не было желания повторять, особенно после рассказа Бисквита о том, как Кукловод, точнее его новый теневой голем, разделал орков-штурмовиков жандармерии. Меня он вообще порвет как Тузик грелку. А если я ошибаюсь и мой отказ высовываться из надежной норки действительно навредит Заряне?

Сомнения рвали меня на куски, но это не мешало обдумывать ситуацию и кое-что делать параллельно с разговором.

– Ты что, не понимаешь, что становишься соучастником не только похищения Заряны, но и кучи очень нехороших преступлений? – попытался я заболтать собеседника, набирая на клавиатуре ноутбука сообщение Бисквиту:

«Он здесь!!!»

– Нет, это ты не понимаешь! У него тень моей дочери! – внезапно сорвался на крик цыган. – Я не буду рисковать. Если ты сейчас же не откроешь дверь, эта рыжая дрянь сдохнет. Ты мне веришь, гаджо?!

Он выдал еще несколько каркающих слов на своем языке, а затем послышался удар и женский вскрик. Это, без сомнения, была Заря.

– Верю, успокойся! – Я тоже перешел на крик. – Давай нормально поговорим.

Увы, моя надежда затянуть разговор оказалась тщетной.

– У тебя десять секунд. На одиннадцатой я вскрою ей глотку. – Теперь голос цыгана звучал спокойно, но в нем было столько холода и решимости, что по моей коже пробежали мурашки.

Конечно, у меня не было ни малейшего желания совать свою голову прямо в пасть совершенно спятившему монстру. Жить хотелось до безумия. Внутри заскулил трусливый суслик, который в последнее время разжирел до безобразия. И все же от мысли, что я сейчас забьюсь в угол и буду ждать, пока меня спасут большие зеленокожие дяди, стало тошно. Ведь в это время где-то в дебрях цыганского квартала будет истекать кровью девушка, подарившая мне столько радости и которую я «в благодарность» втянул в это гнилое дело.

Нет уж, такой ценой выкупать свою жизнь не собираюсь. И тут словно лопнула струна. Все вокруг стало снова просто и понятно, как когда-то в детстве, когда мне было нечего терять, кроме своей мечты.

– Успокойся. Я выхожу. – Теперь уже мой голос звучал холодно и сосредоточенно.

Напоследок успел лишь увидеть, как прилетает сообщение от Бисквита. Ответить не смог, но мой зеленокожий друг все понял правильно. Сдабривая текст множеством знаков восклицания, он просил не делать глупостей и дождаться подмоги. Эта наивная просьба вызвала у меня грустную улыбку.

По лестнице я спускался под напряженный и злобный отсчет цыгана, доносившийся из телефона в моей руке. Он явно хотел говорить быстрее, но все же не торопился. Возможно, боялся, что спешка заставит меня струсить.

На счет «шесть» я шагнул с последней ступени на пол гостиной. На «три» прикоснулся к замку на двери. На «один» после недолгого колебания повернул язычок, и тихий перезвон намекнул, что защита снята. Отодвинуть массивный засов я не успел, потому что бронированная, казавшаяся незыблемой дверь вдруг выгнулась пузырем. К этому добавилась какая-то непонятная взрывная волна, отшвырнувшая меня назад. Я упал на паркет и заскользил по нему, пока не уткнулся головой и плечом в стенку барной стойки. Приложился неслабо, но остался в сознании.

В отличие от ситуации в подвале человейника, следующий удар не отправил сорванную с петель дверь в полет, а просто отогнул ее, как лист бумаги, в сторону и вверх. В слабо освященную гостиную скользнула Тень. Именно так, с большой буквы. Это не та жидкая, сероватая формация, казавшаяся какой-то изломанной пародией на человеческую фигуру, которая преследовала нас с Заряной в парке. Нет, это было жирное, густое сосредоточение мрака. Поначалу оно казалось совсем бесформенным, но через секунду начало формироваться в человекоподобный силуэт. Но в нем уже не было прежней угловатости и нелепости. Это было что-то наподобие Халка или Квазимодо. Эдакий горбун с длинными руками и широченными плечами. Руки, или, скорее, лапы, опускались до самой земли.

Двигаться было тяжело, но я все же сумел достать из чехла своей щитовик и даже каким-то чудом, явно на выбросе адреналина, сформировать щит. Увы, забившийся в силовом поле светлячок так сильно рвался на волю, что сумел пробиться и тут же шмыгнул куда-то вверх, прямо через потолок.

Тень шагнула ближе, и я услышал ее рокочущий смех. Казалось, голос тоже был соткан из мрака. Густой, хриплый до рокота, своим звучанием вызывавший невольную дрожь. Я и без того был напуган, но сейчас мое состояние замерло на грани паники. И все же огонек какого-то сумасшедшего любопытства заставил меня всмотреться в чудовище, почему-то не спешившее рвать меня на куски. Через секунду стало понятно почему. Похоже, у Кукольника проблема с коммуникацией. Проще говоря, поговорить ему не с кем. Вопрос только, почему я? Впрочем, грех жаловаться. Болтливость вышла ему боком в прошлый раз. Надеюсь, и сейчас тоже выгорит.

– Не ожидал я от тебя, Назарий, такой подлости. Ты предал меня! – пророкотала Тень на общем, делая еще один шаг вперед.

– В смысле? – откашлявшись, прохрипел я. – Мы что, знакомы?

– Нет, но у нас есть кое-что общее – думал, ты меня поймешь. – В загробном голосе тени появились человеческие и даже печальные нотки.

– Общее? – Вот теперь удивление победило даже страх. В голове промелькнули сведения об этом странном человеке, и вспыхнула догадка: – Тебя тоже бросили родители?

– Лучше бы бросили! – рыкнула Тень. От ее ярости, казалось, завибрировал весь воздух в помещении. – Моя мать за дозу продавала меня мерзким педофилам!

Вот это поворот! Теперь становилась хоть как-то понятна его жгучая ненависть к торговле детьми. А еще мне очень не понравился намек на педофилию. Неужели Бисквит врал и в Академии творится что-то непотребное? Хотя нужно не забывать, с кем я сейчас разговариваю: в больном мозгу явного маньяка могла родиться любая бредовая идея. Тут же вспомнилась картина растерзанных тел родителей будущих магов.

– Да уж, не повезло тебе, парень. Сочувствую, – все еще сидя на своей пятой точке, сказал я, стараясь вложить в голос максимум дружелюбия.

Нужно пользоваться шансом и тянуть время. Увы, кровавые воспоминания смазали доверительную интонацию, что явно не укрылось от Кукольника:

– Ты такой же, как и они! – издав странный, возможно зубовный скрежет, прорычала Тень и рванула вперед.

Все, что я успел сделать, так это приподнять руку с зажатым в пальцах щитовиком. Силовое поле сейчас выглядело жалким. Страх был размыт обреченностью, а затем все это опять сменилось удивлением. Трансформировавшаяся рука теневого голема с явно различными солидными когтями вдруг замерла. Казалось, он ударил в идеально прозрачное стекло. Второй удар был таким же бессмысленным. Только после этого я заметил, что откуда-то сзади, почему-то не оставляя тени от барной стойки, льется слабый и какой-то серебристый свет. Подобной лампы там точно не было.

От рокочущего вопля Тени у меня заложило уши. Она раскинула в стороны свои толстые лапы, словно пытаясь объять необъятное. Все тени в гостиной, которые оставляли предметы мебели, потянулась к нему, словно ручейки дыма.

Я пребывал в недоумении еще пару секунд, и тут все прояснилось: прямо передо мной, сложив крылья словно плащ, появился полупрозрачный призрак ангела с картины. Я не видел лица, но почему-то был уверен, что он смотрит на Тень грустно и с сожалением. Голос ангела – а в том, что это был именно он, я не сомневался ни секунды – тихо прошептал:

– Уходи. – Это была не угроза или приказ, а просьба, почти мольба.

Кто бы сомневался, что на монстра подобные увещевания не подействуют. Он еще раз зарычал и рванулся вперед, словно желая пробиться сквозь прозрачное тело ангела и все же добраться до меня. Крылья серебристого призрака широко распахнулись, и он засиял подобно сверхновой звезде. Удивительно, что эта ярчайшая вспышка не причинила моим глазам ни малейшего неудобства, а вот Тени она очень не понравилась. Теперь в ее вопле было больше боли, чем безумной ярости. С каждой секундой этот вопль переходил в вой страдания, а темная фигура начала терять четкие очертания, пока густая тень не размылась словно клякса и не разорвалась на семь бесформенных кусков. Они заметались в гостиной так же, как совсем недавно бился в силовом поле сбежавший от меня светлячок. Затем эти обрывки тоже пустились наутек, причем стараясь протиснуться в развороченную дверь. Похоже, магия стен работала даже при нарушенном контуре.

Странно, но первой в голову почему-то пришла мысль о том, что одна из этих теней принадлежит дочери цыгана. Мне стало жаль девчушку, несмотря на злобное поведение ее отца. Вслед за этим вспыхнуло беспокойство о Заряне.

Я с кряхтением поднялся на ноги, но перед тем, как идти за отлетевшим в стену телефоном, посмотрел на картину. Ангел по-прежнему мирно дремал, прикрывая крылом спящего солдатика.

Ладно, с этим разберемся потом, сначала Рыжая.

Ни дойти до телефона, ни тем более позвонить я не смог – ураганом ворвавшаяся снаружи звуковая волна гоблинской сирены заставила меня сжаться в комок и присесть, но шок оказался умеренным.

Неужели я начал привыкать? Или это какая-то лайт-версия?

А затем на дорогу перед домом рухнул летающий броневик. Массивные створки в борту разъехались. Из нутра машины выскочили два бронированных орка и влетели в гостиную.

То, что эти бугаи тупо не затоптали меня, казалось чудом. Все обошлось лишь жесткой кладкой на пол и грозным приказом на общем не шевелиться и даже не дышать. Ну я и замер на пару минут. Слава богу, тут же появился знакомый и очень свирепый гоблин. Он явно понял, что группа поддержки опоздала, поэтому начал орать сначала на орков, чтобы оставили меня в покое, а затем уже и мне досталось от всей широты гоблинской души.

– Что здесь произошло, залетчик?! Ты же явно где-то налажал!

Что поделать, у моего шефа с проницательностью всегда было все в порядке. Пришлось признаваться в том, как сам открыл дверь Тени и описывать последовавшие за этим события. За время разговора гоблин трижды крякнул, дважды квакнул и раз десять выругался на своем жабьем, зато после упоминания ангела с картины с уважением и почему-то с какой-то опаской покосился на полотно в рамке. Странно, но претендовать на этот артефакт он не стал, просто выгнал орков на улицу, заставив охранять вход.

– И что дальше? – спросил я, страстно желая хоть чем-то промочить горло после долгого рассказа.

– Сейчас прочешем все вокруг, и что-то мне подсказывает, что таки найдем твоего обидчика. – В голосе гоблина прорезались еврейские нотки.

Похоже, у него улучшается настроение, если уж начал шутить.

– Моего? – искренне удивился я, намекая на то, что у самого гоблина есть претензии к Кукольнику, и намного большие, чем у меня.

Мысль о претензиях тут же напомнила о забытом мной после появления заполошных гостей важнейшем деле. Я ухватился за снова упавший на пол телефон и, радуясь тому, что он отделался всего лишь трещиной на экране, быстро набрал номер Заряны. Как я и боялся, мой призыв остался без ответа.

– Ты кому там названиваешь? – тут же проявил свое профессиональное любопытство гоблин.

Пришлось и это объяснять, причем достаточно подробно. Иваныч тут же ухватился за рацию и прорычал в нее что-то на оркском. Затем забрал у меня телефон и начал тыкать в многострадальный экран своими пальцами. Бесцеремонность этого субъекта меня уже давно не удивляла. Я скорее опешил бы, попроси он разрешения взять чужую вещь.

Очень хотелось узнать, что означают все его вопли и телодвижения и как они относятся к Заряне, но, судя по выражению гоблинской физиономии, ответа я не получу. Все тот же опыт говорил, что нужно просто подождать. Причем прямо здесь. Сильно сомневаюсь, что меня выпустят из дома. Да и, если честно, самому не хотелось никуда идти, ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Так и до агорафобии недалеко.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, я подошел к барной стойке и еще раз посмотрел на картину. Там ничего не изменилось, да и вообще выглядела она вполне обычно. Пришлось обходить стойку и пускать в ход профессиональные навыки. К картине я прикасался очень осторожно, несмотря на то что делал это уже не раз – когда распаковывал, оценивал и вставлял ее в рамку. Внешне ничем не примечательное полотно. Но теперь это было не так.

Эмоции, которые испытывал автор, создавая то, что теперь подтвердило свой статус шедевра, затмевала мощнейшая магическая аура. Я сразу оценил суть нового артефакта. Похоже, энергия творения в картине как-то отреагировала на угрозу теневого голема, а может, на новые свойства повлиял сбежавший от меня светлячок. Слишком уж похожим было действие на тени. Теперь в дом, в котором находится эта картина, не сможет проникнуть ни одна тень из-за изнанки.

Какой-то узкопрофильный получился защитный артефакт, но я его точно никогда не продам. Лучше последние шмотки сдам во вторсырье и ежедневно стану сливать живую силу в приемник, чем расстанусь со своим ангелом-хранителем.

Благодарно улыбнувшись изображению на холсте, я повернулся на звучание еще одного знакомого голоса. Бисквит входил в гостиную так, словно ступал на минное поле:

– Назар, как ты тут? – спросил орк, подходя ближе.

Перед этим он внимательно осмотрелся и не нашел для себя явной угрозы. С наибольшим вниманием он разглядывал покореженную дверь.

– Знаешь, уже начал привыкать, – с непритворным пофигизмом ответил я. – В этом чудесном городе меня постоянно пытаются то пристрелить, то сожрать, то просто разорвать на куски. В общем, проза жизни. Слушай, давай выпьем.

– Не, лучше при шефе не бухать. Он к этому делу вообще плохо относится, – тихо ответил орк, насколько ему это позволял грубый речевой аппарат.

Свой модулятор он сегодня не надел.

Мы оба покосились на гоблина, который в этот момент с кем-то говорил. Судя по издаваемым им чирикающе-квакающим звукам, общался Иваныч с кем-то из своих одноплеменников.

– А сможешь налить так, чтобы он этого не заметил? – все так же тихо спросил Бисквит. – Тебе это явно нужно.

Я лишь усмехнулся на его притворную заботу, потому что орк перенервничал не меньше моего, и выпивка ему явно не помешает. Правда, такому здоровяку понадобится грамм двести, но тут уж ничего не поделаешь.

Я без особой спешки переместился за барную стойку, взял одну из бутылок коньяка. Прикрываясь тушей орка, налил нам в обычные водочные рюмки. В лапище моего зеленокожего друга эта посуда выглядела смешно, как и его попытка незаметно выпить содержимое.

Мне было намного проще, поэтому я без проблем принял в себя порцию огненного напитка. Не скажу, что стало легче именно от коньяка, скорее так подействовала компания отзывчивого друга.

– Расскажешь, что здесь случилось? – уже чуть громче спросил Бисквит.

Пришлось снова повторять то же самое, что поведал гоблину. Правда, теперь, когда я успокоился, мой рассказ выглядел более ярко и эмоционально. Бисквит явно впечатлился. А в момент, когда я рассказывал, почему пришлось самому открыть дверь, орк грохнул кулачищем по барной стойке. Я даже испугался, что он повредит дорогую вещь.

– Вот ты, конечно, дурак! – рыкнул он на меня, но потом, чуть поразмыслив, добавил: – Ты поступил как настоящий паград. У меня бы на такое духа не хватило.

Так себе похвала. Я сам никогда не считал дурацкие выходки рыцарей из слезливых женских романов чем-то достойным и тем более разумным.

Мы выпили еще по одной, и страх наконец-то начал выходить из меня. А тут как раз подоспел Иваныч.

С моего места из-за стойки были видны только его глаза. Но особый комиссар от этого совершенно не выглядел комичным. Скорее, наоборот.

– Назар, – с непонятной для меня интонацией произнес гоблин, – с твоей подружкой все в порядке. Мы засекли ее телефон, и патруль уже там. Цыгана взяли, но тут такое дело…

Договорить гоблин не успел, потому что зазвонил его телефон. На этот раз он ответил на общем:

– Слушаю. Да. Да! Не вздумайте подходить ближе! Оцепите все на квартал вокруг. Если упустите, я вам лично головы поотрываю!

Явно забыв о нашем разговоре, гоблин бросил практически через плечо:

– Мы его нашли. Сидите здесь. Оба. – Он быстрым шагом направился к двери, но внезапно замер, а затем вернулся к стойке. – Назар, тот цыган сказал, что твоей рыжей ничего не угрожало и она об этом знала.

Огорошив меня этой новостью, гоблин окончательно покинул гостиную моего дома.

Да уж, вот тебе и рыцарская доблесть в честь прекрасной и благородной леди.

– Мне жаль, чувак, – искренне пророкотал орк.

А мне почему-то нет. Во-первых, цыган мог соврать, чтобы еще больше не подставиться. Ему даже за простой шантаж влетит по самое не балуйся. Во-вторых, каким бы глупым в свете вновь открывшихся обстоятельств ни выглядел мой поступок, я все равно считаю, что сделал правильно. Моя лажа – моя ответственность.

Эпилог

– Придурок! Мерзкий… – На этом слова, которые можно произносить в приличном обществе, да и не совсем приличном тоже, закончились, а дальше пошло такое, что уши начали вянуть. И все это довольно мелодичным, практически детским голоском.

Отвечать я не стал и продолжил свой бег. Точнее, не я, небольшой робот-разведчик, на котором я сейчас играл. Мне все же удалось попасть в состав команды Кулинаров. И теперь, получив не самый крутой ник Маффин, я всеми силами старался не опозориться, а шанс был вполне приличный. Да, на светляке играть не так сложно, как на штурмовиках и тем более тяжелых титанах, но все равно, это профессиональный спорт, а я всего лишь любитель.

Партия изначально пошла не по сценарию Бисквита. На пятой минуте катки два наших штурмовика слились, забрав с собой только одного штурма из команды противника. Один наш титан, который сейчас грязно ругался милым девичьим голосом, был серьезно поврежден, именно поэтому он и стал объектом моей подставы. Ну как подставы? В общем-то это был один из классических ходов, и еще не факт, что соперники на него поведутся. Они ведь все-таки профессионалы, но в том-то и дело, что эти профессионалы точно знают о моей слабой подготовке. На это и был их расчет. Перед самой игрой двух светляков Бисквита – из основного и запасного составов – перекупили. Причем внаглую, и моему зеленокожему другу пришлось срочно перетасовывать команду, что и позволило мне оказаться на турнире.

Высветивший меня вражеский разведчик, который со стороны выглядел как муравей, с дополнительным брюшком – блоком генератора маскирующих полей, плотно висел на хвосте. В это время его сокомандники пытались достать меня, забрасывая снарядами своих минометов.

Было по-настоящему жарко, и моему паучку оставалось жить не больше десятка секунд, но я все же успел пробежаться невдалеке от Бу-булочки, которая эмоционально предвкушала последствия ее обнаружения чужим светляком. Расчет был на то, что соперники подумают, что я в панике вывожу преследователя под прямую наводку пушек титана. Откуда им знать, что сильно поврежденный гигант в ближайшие пару минут мог стрелять лишь отборным матом.

– Все, – выдохнул я, когда увидел разрывы рядом с огромной тушей титана сокомандницы.

Теперь ей было не до ругани. И все же, даже увидев такую жирную цель, соперники не оставили меня в покое. Пробежав еще метров тридцать, мой робот разлетелся на составные части после удачного попадания мины. Удачного не для меня.

– Ну, как-то так, – поджав губы, сказал я и откинулся на спинку кресла. Теперь мне оставалось лишь наблюдать за продолжением схватки, а она была довольно драматичной.

Соперники так увлеклись расстрелом Бу-булочки, что не заметили, как Бисквит на своем универсальном штурмовике прорыва при поддержке оставшегося довольно целым титана зашел в тыл группы титанов соперника. Тут мой друг показал, что он не только крутой артефактор, но и не зря считается звездой киберспорта.

Через минуту все было кончено, причем так лихо, что соперник даже не успел добить подставленного мною титана. Правда, от огромного шагающего танка, внешне похожего на носорога, мало что осталось, и мне явно придется выслушать еще многоне самых лестных слов.

Впрочем, меня это мало волновало. Было лишь интересно, как отреагирует сам Бисквит. Ведь первую часть катки слили практически из-за меня, а вторая была экспромтом непрофессионала. Впрочем, он знал, кого берет на замену, так что сам виноват.

Приятный для слуха звонок домофона оповестил, что у меня гости. Не скажу, что так уж вовремя, но хуже было бы, явись они парой минут раньше. Так что я, не особо расстраиваясь, покинул кабинет и быстро сбежал по лестнице в гостиную.

На небольшом экране у двери были видны два гоблина в похожих одеяниях. Долго рассматривать их я не стал. Одного узнал сразу, несмотря на то что человеку различать гоблинов довольно трудно. Но эту наглую морду я ни с кем не с путаю. Так что поспешил открыть. Кто-кто, а Иваныч долготерпением не отличается. Не исключено, что это у него с рождения.

– Что у тебя за привычка, держать гостей на пороге? – пробурчал мой неофициальный шеф, даже не думая здороваться.

А вот его спутник вежливо приподнял свой котелок и поприветствовал меня на общем:

– Добрый день, уважаемый Назарий Аристархович.

– Добрый, – немного ошарашенный таким вежливым поведением представителя этой специфической расы, ответил я.

Пока я рассматривал незнакомца, Иваныч, недолго думая, прошел мимо меня и сразу направился к бару. На гостевой регулируемый стул он садиться не стал, а обошел барную стойку и начал копаться в моих алкогольных запасах. Из-за стойки была видна только верхушка его бурой лысой головы. Свой котелок он бросил на столешницу рядом с тростью.

– О, – заявил гоблин, забираясь на барный стул хозяина и выставляя перед собой бутылку моего самого дорогого коньяка. Компанию ей составили три пузатых бокала. – Присаживайтесь, – полным радушия голосом предложил он и указал на два гостевых стула.

Я мог бы разозлиться, но почему-то подобные выходки моего псевдоначальника давно не вызывали ни злости, ни даже раздражения. Было в нем что-то, что не давало обижаться на все его закидоны, даже весьма резкие. Не чувствовал я в них намерения ни оскорбить, ни унизить. Поэтому просто решил игнорировать, а со временем и вовсе привык. Его компаньон снова удивил меня адекватностью. Он не воспользовался предложением самозваного хозяина, а посмотрел на меня.

– Прошу, – с вполне искренней улыбкой повторил я слова Иваныча.

Мы уселись у барной стойки, и после небольшого регулирования стульев наши головы оказались практически на одном уровне. Так беседовать было значительно комфортнее. Иваныч продолжал играть роль хозяина и собственноручно разлил коньяк по бокалам. Мало того, он тут же принялся копаться в недавно оборудованном мною уголке для варки кофе.

А вот это мне уже понравилось. В искусстве приготовления горячего напитка мне с гоблином точно не тягаться. Пока закипала турка, мы выпили по первой порции коньяка. Точнее, я пригубил, а оба гоблина просто выплеснули содержимое бокалов в свои раскрытые пасти.

Ничего, и к этому зрелищу можно привыкнуть.

Чуть позже, закончив с приготовлением кофе, Иваныч тоже перешел к делу.

– Я так понимаю, ты уже знаешь, что Кукольника мы взяли живым.

В ответ я лишь кивнул головой. Действительно, Бисквит отчитался по поводу операции захвата, причем больше всего он порадовался тому, что никто из его родичей в штурмовой группе в этот раз не пострадал. Но подробностей я не дождался. В принципе, для себя я это дело уже закрыл, в том числе пообщавшись с Заряной. Она довольно пылко заявила, что цыган реально собирался ее убить, а вот глаза девушки говорили о том, что она врет. Это был наш последний совместный вечер. Нет, я не обиделся на ее ложь и то, что можно было бы считать подставой. Просто понял – если чувства и были, то они выцвели и разошлись по швам, как не очень качественная одежда от резкого рывка судьбы.

– Эй, ты там не уснул? – оторвал меня Иваныч от слишком уж философских размышлений.

– Нет, – встрепенулся я. – Так что там насчет Кукольника?

– Сидит, зверек, в комнате с мягкими стенами. Окончательно двинулся кукухой. А все потому, что, убегая от твоего ангела, тени из разорванного голема все разом протиснулись в свой мир именно через слишком тоненький канал – разум твоего дружка.

– Ну, если он и дружок, то наш общий, – не остался я в долгу и тут же сменил тему: – Вы узнали насчет Академии?

Покосившись на второго гостя, я не стал разворачивать вопрос, а вот Иваныч решил не церемониться:

– Узнал. Там все чисто. Это просто его больная фантазия нашептала. Никакой педофилии в Академии нет. – Заметив мои сомнения, инспектор добавил с блеснувшей во взгляде сталью уверенности: – Я проверил. Лично.

– Ну и ладно, – покладисто согласился я, а затем еще раз с особым выражением посмотрел в сторону гостя.

– Знакомься, – перешел Иваныч к тому, что должен был сделать еще в самом начале. – Это фор Симеон, лучший предсказатель нашего народа.

– Приятно познакомиться, – с удивлением выдавил я из себя.

Насладившись недоумением в моем взгляде, инспектор добавил пару фраз, которые вызвали уже целую бурю противоречивых эмоций:

– Благодаря уважаемому фор Симеону на тебя была объявлена охота. Надеюсь, не забыл свои приключения в Черном городе?

Ответить хотелось очень многое, но я лишь глубоко вздохнул, даже не став кивать в подтверждение того, что помню все, особенно как морлок цапнул меня за ногу.

– Сема, начинай, – словно конферансье в цирке, провозгласил Иваныч.

– Уважаемый Назар Аристархович, – на хорошем русском, но все же не таком чистом, как у Иваныча, торжественно заявил гость. – Позвольте мне от себя лично и от высшего совета моего народа принести вам извинения за это недоразумение. Так уж вышло, что очень четкие пророчества указывали на то, что вы тесно связаны с действиями, которые могли принести и нашему, и вашему народу множество горя. Я ошибся лишь в одном – нужно было поставить знак плюс. Минусом оказался Кукольник, а вы тем, кто встал на его пути и…

– Все, прекращай, – вдруг прервал Иваныч велеречивые излияния своего сородича. – Ты еще речь толкни о дружбе народов и нашем общем светлом будущем. Нет чтобы сказать, что вы вместе с этими старыми жабами обделались, и по мелкому и по-крупному.

Я не до конца уверен в проявлении эмоций гоблина, но мне показалось, что мой куратор был в нешуточной ярости.

– Давай переходи к плюшкам.

Фор Симеон сдавленно квакнул, но все же выполнил явный приказ инспектора:

– Назарий Аристархович, за причиненные неудобства вам от совета полагается компенсация.

О, а это уже что-то интересное!

Увы, моя радость была недолгой.

– Посоветовавшись с вашим куратором, мы решили выкупить для вас этот дом.

Покосившись на Иваныча, я увидел, что он оскалился всеми своими пятью десятками мелких клыков. Даже не сомневаюсь, что гоблин прочитал на лице мое разочарование. Мало того, он его ждал и даже планировал.

Конечно, все это очень хорошо. Даже круто, но еще меня порадовала бы серьезная сумма, которая избавит от необходимости считать каждый франк. Впрочем, дареному коню в зубы не смотрят, а дом для меня стал не просто жильем, а крепостью и хорошо защищенной норкой, где можно отдохнуть и душой, и телом, особенно под присмотром заботливого ангела. Так что подарок царский, особенно учитывая, как дорого стоит жилье даже в Сером городе! А на комфортную жизнь я и сам заработаю.

Поборов в себе мелочное желание попросить еще немножко деньжат наличными и порадовавшись расстройству моего куратора, я лишь кивнул и сухо сказал:

– Извинения приняты.

Мы с мелодичным перезвоном столкнули наши бокалы, как бы подтверждая сделку и аннулирование взаимных претензий. Если честно, гоблины не такие уж плохие ребята, да и Женева, что Серая, что Черная, пусть и не совсем безопасное место, но жить здесь интересно. Осталось узнать, что там в самом центре – Белом городе. Уверен, все еще интереснее и опаснее. Но это дело будущего, а пока можно насладиться хорошим напитком в приятной компании, да еще в собственном доме.

Григорий Шаргородский Оценщик. Невидимая сторона

Пролог

— Слушай, Франсуа, ты уверен, что это место полностью безопасно?

— Конечно! — беспечно улыбнулся невысокий, в меру упитанный мужчина с мягкими чертами лица. — Я здесь уже бывал, и ничего страшного со мной не случилось.

Любой сторонний наблюдатель, имеющий хоть какой-то опыт жизни в Женеве, вполне разделил бы беспокойство спутника слишком уж уверенного в себя Франсуа. Нижние уровни человейника Артур — это совсем не то место, где стоит вести себя беспечно, но провожатый по-прежнему не выказывал ни тени беспокойства:

— Андре, поверь, все, что я тебе обещал, ты получишь сполна, и мы спокойно вернемся в Серый город.

Человейник Артур вообще-то считался самым безопасным из всей цепи мегазданий-пригородов, но на третьих и тем более четвертых ответвлениях улиц от главного Серпантина вступали в силу совсем другие социальные правила, и были они одинаково суровыми, что в Артуре, что в Святогоре, и уж тем более в человейнике под не совсем стандартным названием Табор.

В этот серый, полутемный коридор в глубине массива мегаздания парочка попала через небольшой китайский ресторанчик, чей фасад выходил на улицу-тоннель с невысоким потолком. Конечно, невысоким он считался в сравнении с Серпантином, где если не особо смотреть вверх, то вообще можно подумать, что находишься под открытым небом.

Рестораном сие убого заведение назвать трудно — скорее, закусочная. И вообще, все тут выглядело слишком уж запущенно. Посетителей почти не было. Андре вполне обоснованно подумал, что это всего лишь ширма для потайного хода в еще более потайное место. Если быть до конца честным, он уже пожалел о том, что поделился своей гастрономической мечтой с человеком, которого знает всего полтора дня. Но Франсуа покорил парижанина своим живым обаянием, а также умением удивительно ярко и заразительно описывать наслаждения от дегустации самых диковинных блюд в самом необычном городе на Земле. Женевец сумел завести воображение и вожделение парижского гурмана до такой степени, что тот все же поддался почти демоническому искушению. В конце концов, в погоне за острыми гастрономическими ощущениями он где только не побывал: в Марокко, Индонезии и даже в заснеженном Якутске.

Беспокойство Андре немного поутихло, когда они прошли коридор и, минуя угрюмого охранника, вышли в зал респектабельного на вид ресторана. За столиками сидело несколько пар, которые казались вполне приличной публикой. Новых гостей тут же встретил официант и по просьбе Франсуа провел их в отдельный кабинет. Когда они наконец-то уселись за накрытый белоснежной скатертью стол, Франсуа начал что-то нашептывать на ухо склонившегося к нему официанта.

Лицо гарсона выражало максимальное внимание и понимание:

— Все будет готово через пять минут, — улыбнувшись, сказал на общем официант.

Андре пока не полностью освоил низший эльфийский, но понимал практически все. В устах человека язык из иного мира лишь добавлял этому месту таинственного флера. Парижанин окончательно успокоился и принялся ждать. Франсуа решил развлечь гостя беседой:

— Поверь, мой друг, страховка от подделки абсолютная. Это место работает напрямую с лучшими поставщиками. — Понизив голос, женевец с крайне таинственным видом добавил: — Их называют службой доставки деликатесов.

— СДД? — удивленно поднял бровь парижанин.

Любой, кто хоть как-то был связан с ресторанным миром и мировой элитой гурманов, хоть что-то, но все же слышал об этой организации. Ее сравнивали с самыми известными наркокартелями и сильнейшими организациями контрабанды оружия. Только в этом случае дельцы занимались поставками всевозможных ингредиентов для приготовления самых диковинных блюд. Андре и сам однажды пользовался услугами СДД. Нет, не напрямую, а через нескольких посредников, но именно так он получил мясо белого носорога.

Маленький кусочек жилистого стейка не так уж потешил его вкусовые рецепторы, но вся таинственность и запретность «плода» оказалась приправой получше любого перца, ациса или бадьяна. Теперь Андре окончательно поверил, что через пять обещанных гарсоном минут он попробует блюдо, дегустацией которого не может похвастаться ни один из его знакомых гурманов.

От предвкушения парижанина пробила легкая дрожь. Действительно, прошло не больше пяти минут, и в кабинет вернулся официант с подносом, накрытым сферической термокрышкой. За ним явился еще один гарсон, который расположил такой же поднос перед Франсуа. Крышки они сняли синхронно, и Андре с замиранием посмотрел на полупорционную тарелку, в которой среди незнакомых водорослей в синеватом желеобразном соусе размещались три круглых объекта. Зеленовато-серые шарики были не больше мяча для пинг-понга.

Андре наклонился над тарелкой и втянул в себя странно-приятный аромат. Словно боясь, что наваждение исчезнет, он схватил специальную ложечку и поддел ею самый необычный под этими небесами продукт: маринованную икринку гоблинов.

Необычайный, непередаваемый вкус ударил по его рецепторам, практически доводя до грани экстаза. То, что из этих икринок на белый свет могли появится живые, а самое главное, разумные существа, извращенного гурмана совершенно не волновало. После того как в одном из притонов Мумбая он попробовал человечину, такие морально-этические мелочи казались ему несущественными.

Андрее подхватил ложкой вторую икринку, и теперь его наслаждение стало полным. Он ловил каждую нотку ощущений, крепко зажмурив глаза и откинувшись на спинку стула. Так же, с закрытыми от удовольствия глазами, он и уснул.

Не притронувшись к своему блюду, которое было полностью бутафорским, Франсуа презрительно сморщился, выдернул из-за ворота рубашки салфетку и бросил ее на стол. Оба официанта тут же растеряли всю свою угодливость и вежливость. Они на минуту покинули кабинет, а затем вернулись, неся испещренный резными рунами ящик, больше похожий на гроб. Компанию им составил гоблин.

Существо, похожее на антропоморфную лягушку с бурой шкурой, словно косплеило Чарли Чаплина, вырядившись в куцый пиджачок, котелок и опираясь на трость. В этом месте и в этой компании он выглядел совсем инородным, но только для гостей Женевы. А вот Франсуа и официанты, будучи истинными женевцами, не обращали на гоблина внимания больше, чем друг на друга.

— Как все прошло? — спросил гоблин на чистом французском, без единой нотки акцента. При этом его челюсти двигались совершенно невпопад издаваемым звукам.

Вообще-то он мог бы и вовсе не открывать рот, общаясь подобно чревовещателю, ведь там совсем другое строение речевого аппарата, но так было удобнее.

— Идеально! — расплылся в улыбке Франсуа.

— Рекомендации? — уточнил переселенец из другого мира.

Франсуа на минутку задумался, словно художник перед первым мазком по холсту, и сказал:

— Думаю, через сорок минут вы можете включать эту вашу штуку.

Человек с непонятным выражением на лице указал пальцем на ящик-гроб, в который укладывали уснувшего парижанина. Как точно называется и тем более работает этот артефакт, создающий, по заверениям земных ученых, аналог стазис-поля, он, конечно же, не знал.

— За это время икра начнет перевариваться, а дофамин разойдется по клеткам плоти, как и заказывал ваш клиент.

Франсуа был абсолютно спокоен, и то, что через пару дней в другом мире такой же извращенец, но гоблинской расы разделает его нового знакомого на стейки или какие-то местные блюда, женевца совершенно не волновало. В среде таких, как он и спокойно спящий, перешедший в разряд продуктов Андре, слюнтяев не бывает.

Часть первая

Глава 1

Поправив стрелковые наушники на голове, я вздохнул и с ноткой обреченности громко сказал:

— Поехали.

Эта команда предназначалась программке на моем смартфоне, которую написал Бисквит. Она через вайфай управляла странной конструкцией, также собранной моим другом-артефактором. Огромные лапищи зеленокожего орка были на удивление ловкими. Так что агрегат выглядел не очень массивным, зато крайне опасным, особенно учитывая торчащий из переплетения проводов и металлических рамок оружейный ствол. И калибр там был немаленький.

Реагируя на мое восклицание, стоящий в противоположном углу подвала агрегат тихо загудел, затем выстрелил. К этому времени я успел активировать щит. Центром и опорой загудевшего силового поля, прозрачной линзой метрового диаметра возникшего передо мной, являлась зажатая в левой руке палочка-щитовик. Внутри энергетической формации замелькал светлячок. Сейчас он был совершенно бесполезен, но менять этот стикер на другой без светлячка-симбионта я, конечно же, не собираюсь, даже если буду уверен, что больше никогда не увижу ни одну тень из-за изнанки.

И вообще с этим светлячком не все так просто. Ведь он при встрече с теневым големом сбежал, зараза. Но когда уже после всех событий я активировал щит, светлячок оказался на месте. А еще Бисквит сказал, что с ним что-то не так, но что именно — не объяснил.

Резиновая пуля с жужжанием отскочила от щита и ударилась в вязаный мат на стене, что позволило избежать дальнейшего рикошета. Это был еще один совет Бисквита, за что я ему тоже благодарен.

Уроки на специализированной секции, которые вел невысокий молчаливый испанец, явно имевший бандитское прошлое, дали о себе знать. Второй и третий выстрел я отразил с такой же легкостью. Конечно, резиновые пули — это вам не свинцовые снаряды, но, по заверениям того же Бисквита, даже с теперешним моим уровнем создания силового щита я смогу отразить как минимум две, а то и три пули. А если правильно рассчитаю углы наклона, то и все четыре.

Ладно, теперь моя очередь.

Уловив в работе стрелкового аппарата особый щелчок, я выхватил револьвер из кобуры на поясе и, сдвинув все еще гудящую плоскость силового щита на достаточное расстояние, выстрелил по мишени над стрелковым аппаратом. Успел послать две пули, и тут же пришлось закрываться щитом, приняв на него еще три резиновых снаряда.

По стихающему гудению силового щита я понял, что он практически на пределе. Теперь после щелчка стрелковой машины я не стал стрелять в ответ, а быстро погасил силовое поле и с максимально возможной для меня скоростью начал формировать в воображении руны из Живой силы внутреннего источника, а затем крепить их в печать.

— Да чтоб тебя. — Уже в который раз я не успел создать щит за такое короткое время. Пришлось падать на пол, чтобы не получить очередной синяк, и тут меня ждал еще один сюрприз: ствол в агрегате изменил угол наклона, и следующая резиновая пуля ударила мне в спину.

Ну как в спину… Будем считать, что это место можно назвать спиной.

— Вот же морда зеленая, — прорычал я и тут же крикнул уже для управляющей программы: — Отбой!

Смена тональности в работе аппарата дала понять, что мой пораженческий вопль был услышан. Ну, по крайней мере во второй его части. Ничего, первую часть я донесу до адресата лично, причем добавлю еще много доброжелательных слов. Так и знал, что Бисквит устроит мне какую-то подлянку. Опять придется пользоваться пластырем.

Покряхтывая и прижимая руку к правой ягодице, я сначала выбрался по лестнице из подвала, а затем пришлось переться на второй этаж, где в кабинете находилась аптечка. Одно хорошо: с такими повреждениями в Женеве любой житель мог справиться и без посторонней помощи.

Прицепив на начавшее наливаться синевой пятно пластырь, я напитал его энергией из внутреннего источника. Кто бы сомневался, что нецелевое разбазаривание Живой силы будет тут же замечено моей подружкой.

Под гудящий треск стрекозиных крылышек Фа влетела в кабинет откуда-то со стороны кухни и начала нарезать вокруг меня круги. Недовольный писк в эксклюзивной для нее тональности доносил до меня всю степень возмущения низший фейки.

— Ну да, как я мог потратить Живую силу на какой-то там синяк, а не поделиться ею с великой Фа! — проворчал я, напитывая возникший над ладонью светящийся шарик еще одной порцией силы. Маленькая фейка тут же спикировала вниз и обняла шарик, моментально впитав его в себя.

— Вот куда в тебя столько лезет? — продолжал ворчать я.

И действительно, почему она так торопится? Жила бы себе весело и беззаботно, так нет, стремится сначала переродиться в русалку, а затем и вовсе стать высшей феей, чтобы в конце своего пути рассыпаться на миллиарды спор, из которых появятся новые вот такие шебутные малышки.

Сам не знаю почему, вдруг стало грустно. Фа почувствовала мою печаль, подлетела ближе и хлопнула миниатюрной ладошкой по кончику моего носа.

— Вот ты егоза, — с теплотой улыбнулся я, отмахиваясь от нее как от назойливой мухи.

Фейка поняла, что больше ей ничего здесь не обломится, и упорхнула в форточку.

— Все вы, женщины, такие, — вздохнул я, вспоминая теперь уже не маленькую фейку, а одну рыжую бестию.

Жаль, что все так повернулась. В том, что между нами с Заряной больше нет доверия, не виноваты ни я, ни она. Просто так распорядилась судьба. Что-то я совсем в последнее время расклеился. Сходить в бордель, что ли? Идея неплохая, но, увы, не в таком печальном настроении. Тем более уже через три часа у меня прием очередного клиента.

Этот явится поздновато, ближе к двенадцати, а это значит, что опять припрут что-то краденое. Впрочем, какое мне дело. Условия, на которых я железно стану хранить тайну клиента, оглашены всем заинтересованным лицам. Так что, если кто-то принесет что-то из запрещенного списка, пусть пеняет на себя.

Быстро ополоснувшись в душе, я принялся одеваться. Несмотря на то, что наши с Заряной отношения сильно охладели, обшивать она меня не перестала и делала это, как всегда, на высшем уровне. Так что после недолгих сборов, подойдя к ростовому зеркалу в старинной резное раме, я увидел перед собой импозантного, возможно с легким перебором в этом вопросе, молодого мужчину. Не метросексуал, конечно, но…

Длинный темно-серый пиджак, почти сюртук, с запахом на правую сторону, двумя рядами пуговиц и воротником-стойкой не то чтобы стройнил, нечего там пока стройнить, но непроизвольно заставлял держать спину прямо.

На голове творился легкий управляемый хаос, который постоянно поддерживала подружка Заряны вечно всем недовольная Лена. Если честно, в последнее время садиться в кресло под ее ножницы становилось все тревожнее. Но я в душе консерватор и, пока она не попытается воткнуть мне в шею что-то из своего устрашающего арсенала, парикмахера менять не стану.

В итоге получался образ эдакого эксцентричного и, пожалуй, даже с легкой сумасшедшинкой денди, который дополняла бородка и казавшиеся уже действительно перебором круглые зеленые очки. А вот как раз они тут совсем не для понтов. Со зрением у меня все в порядке, как и у любого жителя Женевы. Здесь такие мелкие проблемы со здоровьем решались если не пластырем, то недолгим походом к лекарю.

Очки тоже были подарком Бисквита. Если честно, мне порой становилось неловко, но как можно отказаться от артефакта, через который можно рассмотреть проклятие до третьего уровня сложности. Мелочь, конечно, но вляпаться в подобную «мелочь» не самое приятное дело, а куда мне только не приходится последнее время совать свои очумелые ручонки! Ведь с моим даром, как говорится, не пощупаешь — не узнаешь. Конечно, можно что-то почувствовать и на расстоянии. К примеру, то, что к некоторым вещам лучше вообще не подходить.

Своим чувствам я доверял на все сто процентов, особенно после случая, когда оценивал картину от одного из перекупщиков. На ней был изображен старый волк. Он стоял на высокой скале на фоне полной луны и, задрав голову вверх, выл. Внешне картина ничем особенным не поражала. Да, стиль неплох, но все же не шедевр, по крайней мере на первый взгляд. А вот когда я шагнул ближе, то ощутил напряженное поле энергии творения.

С одной стороны, прямой угрозы вроде не было, но какое-то беспокойство все же одолевало. Перестраховываться я не стал и сделал свое дело — то есть подтвердил подлинность картины, а также наличие у полотна магических свойств. Она навевала тревожные сны на всех, кто к ней прикоснется.

То, насколько эти сны могут быть тревожными, я оценил, как только вернулся от заказчика домой и уснул. Всю ночь бегал по каким-то лесам и выл на луну. А еще страдал от голода, холода и… блох. И все эти радости волчьего бытия одолевали меня три ночи подряд. Так что впредь решил сомнительные артефакты исследовать на расстоянии, благо мой усиливающийся дар позволял это, пусть и с пониженной детализацией. И вообще, с даром, который мне подарил поцелуй высшей феи, все ой как непросто. Он был очень редким, но не факт, что самым полезным из представленного в Женеве разнообразия. Умение чувствовать и относительно точно расшифровывать суть энергии творения не пользовалось спросом у широких масс. Так что приходилось иметь дело с очень специфическими ребятами, а учитывая то, что репутации в этой сфере у меня пока с гулькин нос, специфичность идет вкупе с хорошим таким криминальным душком.

До конца понять, что из себя представляет энергия творения, мне пока не удавалось. По словам Бисквита, это то, что отличает простого мастера от гения, который вкладывает в свое творение не только умение и старание, а частичку своей души, толику того, что даровано гениям свыше: эту самую энергию творения. В обычном мире она лишь привлекает внимание людей, и такие творения всегда становятся очень популярными, а вот попадая в магическое поле Женевы, энергия творения может пройти самую непредсказуемую трансформацию. О картине с волком я уже вспоминал. Еще у меня был опыт работы с полотном Иеронима Босха, пробуждающим в человеке совесть. А вот с Моной Лизой я дела не имел. Когда обнаружилась ее магическая особенность, картину срочно вернули в запасники Лувра. Говорят, что она воспаляла в человеке тоску по утерянной любви, причем так сильно, что дело дошло до самоубийства охранника.

В общем, разобраться, что здесь к чему, было сложно, но я по крайней мере что-то чувствовал. А вот артефакторы типа того же Бисквита и ощутить ничего не могли — лишь анализировали выводы оценщиков. Этим мы и отличались от других магов, даже самых крутых. Энергия творения по сути не являлась той самой магией, которой в той или иной степени владел каждый человек в Женеве. Это было что-то выше, тоньше и непостижимее. Так что, как бы я ни ворчал на тяжесть своей доли, причастность не только к магии, а еще и к этому самому непостижимому была очень приятна и будоражила кровь.

Закончив любоваться собой в зеркале, я спустился вниз, где и принялся ждать очередного клиента. Обычно я имел дело с серьезными людьми, и с пунктуальностью у них было все в порядке. Так оказалось и в этот раз. Мне даже не удалось толком согреть кресло перед монументального вида старинным столом, который остался от предыдущего владельца дома, как прозвучал звонок домофона.

Прошел почти месяц с тех пор, когда я сменил старинный звонок на самый современный аппарат, но все равно не мог нарадоваться его мелодичности, особенно сравнивая с тем дребезжащим ужасом, который поначалу терзал нервы новому обитателю этого дома, то есть мне. А тогда они, эти самые нервы, и без дополнительных раздражителей пребывали не в самом радужном состоянии. Да уж, было что вспомнить, но не всегда без содрогания.

Тряхнув головой, я отогнал ненужные мысли и пошел открывать дверь. Немаленький экран домофона давал прекрасный обзор на все, что происходило на моем пороге, а также в ближайшей перспективе. Перед дверью, опираясь на резную трость, стоял немолодой мужчина. Понятие довольно расплывчатое, но так в Женеве можно сказать обо всех, кто был старше пятидесяти. Встретить кого-то, кто выглядит как старик, было дольно трудно. Так что гостю может быть как полтинник, так и слегка за сотню. Одет он в явно дорогой костюм и имел бы вполне благообразный и даже солидный вид, если бы не кислое выражение на его практически лошадиной физиономии. Что-то мне подсказывало, что наше общение не будет простым. Но согласие на эту встречу я дал, так что отступать как-то неправильно, да и опасным мой новый гость не выглядел. Максимум неприятным и склочным.

Чтобы впустить клиента, мне пришлось вскрыть три монструозных замка, причем это были не просто металлические запоры, а довольно неслабые артефакты. Впрочем, то же самое можно сказать и о всей двери. Не так давно, увидев развороченное дверное полотно, которое теневой голем порвал словно фольгу для запекания, Бисквит так разволновался, что уже к утру временную пластиковую дверь сменили на вот этого бронированного монстра. Нечто похожее закрывало вход в убежище моего зеленокожего друга. А то, что орк около трех часов колдовал над замками, внушало определенные надежды на надежность преграды, вставшей между моим убежищем и отнюдь не доброжелательным внешним миром.

Замки наконец-то были открыты, но я явно провозился больше, чем позволяли правила приличия, по крайней мере в понимании стоящего на пороге господина.

— Вижу, вы имеете привычку проявлять чрезмерную осторожность. Странно в столь юном возрасте, — скрипучим, как несмазанные дверные петли, голосом произнес гость.

Я ответил не сразу, пройдясь взглядом по его фигуре, а также покосившись на автомобиль, который доставил гостя к моему дому. Машина была дорогая и явно тяжелая. Могу, конечно, ошибаться, но ко всему еще и бронированная.

— Хотите сказать, что в вашем доме стоит простая деревянная дверь с маленьким замочком?

Я старался не язвить, но получилось плохо.

Гостю это явно не понравилось; впрочем, у меня почему-то была уверенность, что поводов для недовольства у него и без этого хватает. Наше общение не заладилось с самого начала. И дело даже не в том, что этот хуман мне чем-то неприятен, а в том, что он явно испытывает неприязнь ко мне. Интересно, с чего бы это? Было такое впечатление, что я где-то наступил ему на больную мозоль или просто бешу самим фактом своего существования.

Впрочем, высшая фея открыла мне дар оценщика, а не менталиста или тем более прорицателя, так что отбросим домыслы и приступим к работе. Старик не ответил на мою колкость, лишь еще больше сморщил физиономию, которая стала похожа на морду шарпея. Я тоже решил не усугублять и просто отошел от двери, делая приглашающий жест.

Второй затык в нашем общении произошел, как только он перешагнул порог. Так уж получается, что каждый, кто входит в совмещенную с прихожей гостиную, тут же натыкается взглядом на мою любимую картину. На ней был изображен молоденький солдатик, спящий под окном на полу почти разрушенной квартиры. Над ним, на подоконнике, дремал уставший ангел, прикрывая своего подопечного одним крылом.

На первый взгляд картина не казалась шедевром, но я точно знал, что ее автор был гением, вложившим в это полотно очень много энергии творения. Иначе в тот момент, когда теневой голем собирался порвать меня как Тузик грелку, с картины не сошел бы призрак ангела, защитив своего второго подопечного, то есть меня.

То факт, что гость замер на пороге, впившись взглядом в картину, давал мне довольно толстый намек. Похоже, я сейчас буду общаться не с клиентом, а с коллегой. Мою догадку подтвердил скрипучий голос гостя:

— Сколько хотите за эту картину?

— Нисколько, — проворчал я и тут же добавил, заметив непонимание на лице моего собеседника (говорили мы на французском, так что некоторые идиомы могли быть непонятными): — В том смысле, что картина не продается.

— Позвольте посмотреть ее поближе?

— Простите, но нет. Вы же не за этим сюда явились?

В этот раз я даже не пытался скрывать своего раздражения.

— Не за этим. — Несмотря на надменно-раздраженный вид, именно сейчас гость почему-то решил обуздать явно вспыхнувшую в нем злость и тут же удивил меня еще больше: — Как вы сами понимаете, я пришел сюда за услугами оценщика.

Однако, неужели я ошибся и это действительно нормальный клиент с нормальными запросами?

— Прошу. — Окончательно погасив в себе раздражение, я указал гостю на стул перед столом.

Дождавшись, когда он усядется, и сам присел в резное кресло. Неудобная, конечно, штука и не идет ни в какое сравнение с тем, что стоит у меня наверху в кабинете, но ради имиджа приходилось терпеть. Тут такая резная спинка, что мало чем отличается от трона.

Нет, это у меня не приступ мании величия, а просто попытка набрать солидности с помощью антуража. Возможно, затея наивная и провальная, но надо было что-то делать со своим простецким видом. Одним костюмом и услугами магической барберши тут не обойдешься. А блеснуть знаниями и манерами я смогу еще нескоро. Так что вот такой почти театральный реквизит. К тому же сидел я в этом кресле не так уж часто.

— Что именно вы хотели бы оценить?

Теперь я подпустил в голос чуточку недоумения. У гостя с собой не было ни тубуса, ни тем более защищенного от внешнего магического воздействия бронированного бокса, в которых обычно перемещают особо ценные картины. Иногда мои клиенты приволакивали в эту гостиную целые ящики. Впрочем, к тем, кто обладал слишком уж габаритным товаром, я ездил на дом.

Гость явно все понял правильно, но не смутился, а улыбнулся, и даже с неким превосходством. Затем он полез во внутренний карман и достал оттуда нечто похожее на портсигар, но, судя по знакомым рунам, это был именно защитный бокс, хотя слишком уж маленький. Откинув крышку, клиент подвинул этот псевдопортсигар ко мне.

— Что скажете об этой вещице?

— Позволите? — на всякий случай спросил я и после разрешающего кивка подтянул мини-бокс ближе.

За последнее время я где мог наводил справки о своей профессии и сейчас был намного лучше подготовлен, чем в первые разы. Настольный светильник с артефактной лампочкой и специальная лупа на шарнирной подставке позволили мне внимательно рассмотреть содержимое коробки. Как я уже начал догадываться, это была миниатюра.

Даже к боксу я прикоснулся лишь после того, как рассмотрел его через зеленые стекла подаренных Бисквитом очков. На первый взгляд никаких проклятий на нем не было, но это не точно, потому что, как уже упоминал, рассмотреть магическую заразу высокого уровня подарок моего друга не позволял. Саму миниатюру тоже сначала осмотрел через очки, а затем сменил их на специальные гогглы с возможностью разной степени увеличения и кучей спектральных фильтров.

Это точно не новодел, а вот определить автора с ходу явно не получится, особенно с моим-то куцым опытом.

— Я могу к ней прикоснуться? — еще раз запросил разрешение у хозяина и, увидев повторный кивок, стащил с правой руки тонкую перчатку из заговоренного шелка.

Проведя пальцами по губке со специальным обезжиривающим и обеззараживающим составом, я встряхнул кистью, чтобы просушить кожу, и лишь после этого очень аккуратно прикоснулся к миниатюре. Параллельно постарался активировать сосредоточение накопленной Живой силы внутри себя, чтобы подпитать доставшийся мне от высшей феи дар. Отклик поступил тут же. Это было, без сомнений, творение кого-то из гениев. Миниатюра имела артефактные свойства, причем позитивного характера. Практически стандарт: она всего лишь поднимала настроение тому, кто на нее смотрел. Об этом я тут же поведал заказчику, но никакой реакции на свои слова не дождался.

Зато он задал наводящий вопрос, который серьезно озадачил меня:

— Мне хотелось бы знать, кто автор этой миниатюры.

Ну и что мне ему ответить? Никаких подписей тут нет. Можно, конечно, попробовать перевернуть миниатюру и даже поковыряться в ее основе, но что-то не хотелось. Ситуация вообще пованивала крайне неприятным подвохом.

И все же я пока решил повременить с откровенным и дальним посылом этого странного клиента и еще раз внимательно присмотрелся к маленькому овалу. На основе из слоновой кости был изображен улыбающийся младенец. Пытаться определить по стилю, кто именно создал эту вещицу, было бессмысленно. Я еще толком не научился отличать Гойю от Гогена. Хотя нет, там разные эпохи, и можно различить тупо по одежде, да и стиль…

Так, стоп, не понял…

Когда размышлял об этих художниках, ощутил какой-то отзыв от миниатюры, которая все еще находилась от моей руки не дальше чем в десятке сантиметров.

Да ладно?! Так тоже можно?

Стараясь не проявить своих эмоций на лице, я еще раз продвинул руку к миниатюре. После первого контакта было достаточно, чтобы она оказалась в пределах энергетического поля моего тела.

«Гойя?» — мысленно и очень неуверенно задал я вопрос самому себе.

Миниатюра тут же откликнулась крохотным, едва различимым энергетическим всплеском. Я ощутил, что именно с этим именем у заполнявшей костяную миниатюру энергии творения связано очень многое. Конечно, художник просто мог быть восхищен творениями своего более именитого кумира и много о нем думал. Впрочем, чего гадать? Это можно проверить прямо сейчас.

На всякий случай отодвинув мини-бокс обратно к странному гостю, я откинулся на спинку кресла и изобразил некую задумчивость. А затем без тени сомнения в голосе заявил:

— Это работа Франциско Гойи.

Блин, он точно Франциско? Вот позорище-то будет! Судя по позеленевшей физиономии гостя, имя я угадал. Впрочем, как и фамилию. Интересно, с чего бы такая острая реакция, вон как корячит бедолагу? Неужели я такой крутой оценщик? Или у чувака просто плохо с нервами? Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я задал практически стандартный в такой ситуации вопрос:

— Думаю, вы знаете, в каком виде я предоставляю заключения. Вам будет достаточно рецензии на моем сайте?

— Конечно недостаточно! — наконец-то дал волю своей желчи мой гость. — Это вообще недопустимая профанация. Мне необходимо полное, лицензионное свидетельство оценки, которую я могу показать кому-то, кроме своих друзей, или повесить в туалете.

Ну вот, теперь все наконец-то встало на свои места. Грубить в ответ не хотелось, так что просто дождался, пока гость немного успокоится, и сказал совершенно спокойным голосом:

— Ну, значит, мы с вами впустую потратили свое, без сомнения, ценное время. Я — потому что изначально не удостоверился, подходят ли вам мои условия, а вы — потому что не навели обо мне достаточно подробные справки. Или же дело в другом? Давайте… как вас там… господин Суаре, — наконец-то вспомнил я его подпись в заявке, присланной на мой сайт. Имя произнес с французским прононсом. — Либо выкладывайте начистоту, зачем явились, либо попрошу на выход, благо дорогу вы уже знаете.

Пока еще толком не понятно, что именно так взбесило моего гостя, но справлялся он со своими эмоциями минуты три, не меньше.

— Я представитель профсоюза оценщиков Женевы, — достаточно ровным голосом, но все-таки с ноткой презрения заявил господин Суаре. — Мы требуем соблюдения всех регламентов и профессионального подхода к делу. Вы позорите нашу профессию балаганом, который здесь устроили. О каких заключениях на сайте может идти речь?! Мы требуем прохождения всех согласований и взятия на себя необходимых обязательств.

Если честно, я даже не разозлился. Смотреть на потуги этого господина, который и морду-то никому в жизни ни разу не набил, да и сам вряд ли получал, было как-то жалко, что ли. Он явно пытался нагнуть новичка, только начавшего осваиваться в магическом городе и в общей для нас с ним профессии. Только опоздал, болезный, с этим делом как минимум на пару месяцев. Меня уже пытались то ли нагнуть, то ли сломать такие персонажи, что бояться профсоюза каких-то искусствоведов, право слово, стыдно.

— Господин Суаре, как бы так помягче выразиться, плевать я хотел на ваш профсоюз и тем более на ваши требования с крыши самого высокого человейника. И вообще, я тут просто организовал искусствоведческий сайт, на котором веду обзоры тех или иных произведений искусства.

— Но вы берете за это деньги!

— Беру, в качестве оплаты рекламы, потому что в ответ не обеспечиваю никакими официальными документами, о которых вы мне тут рассказываете. Мои клиенты в таких бумажках просто не нуждаются.

— Значит, вы скоро разоритесь, — через губу сказал мне гость.

В ответ мне оставалось лишь тепло и даже как-то по-доброму улыбнуться:

— Будь так, вы бы сюда не пришли и не стали требовать от меня бог весть чего. Давайте разойдемся миром. Вы высказали свои претензии, я пояснил свой взгляд на эту проблему, и каждый остался при своем. Как минимум никто ничего не потерял.

— О, насчет этого ты сильно ошибаешься, щенок, — внезапно окрысившись, прошипел незваный гость. — Скоро потеряешь, и очень много.

Ну вот, а то рядился под какого-то интеллигента, сам же вон как хамить умеет. Зря, конечно, у нас с ним в этом деле разные весовые категории, так что я опять улыбнулся:

— Шли бы вы отсюда, не очень уважаемый господин. Вы в моем доме и знаете правила. При желании я могу грохнуть вас прямо сейчас, и мне по большому счету ничего не будет. Да и по-маленькому тоже. Если бы вы удосужились хоть немного узнать о том, кто я и зачем здесь сижу, то, скорее всего, наша встреча просто не состоялась бы.

Не знаю, что он прочел в моих глазах, но как-то быстро сдулся и направился к двери. Хотя взгляд, который он бросил на картину с моим любимым ангелом, мне совершенно не понравился.

У выхода опять случилась заминка, так как мне самому пришлось открывать запоры, чтобы выпустить этого незадачливого гостя. Скорее всего, в машине, которая была припаркована напротив моего дома, сидел кто-то из охранников, который теоретически мог бы даже набить мне морду. Но я не стал тут же закрывать дверь, отгораживаясь от враждебного внешнего мира, а застыл на пороге с ехидной ухмылкой на губах.

Вот опять этот не совсем здоровый приступ гусарского задора. Сколько раз он втягивал меня в жуткие неприятности! С другой стороны, именно такие приступы позволили выжить и не сломаться в довольно жестких условиях детского дома. Да и здесь, в первый же день пребывания в Женеве из-за этой самой безбашенности я чуть не лишился головы, зато показал себя героем перед высшей феей и получил свой дар. Что поделаешь, в жизни все имеет и лицевую, и обратную сторону.

Не дождавшись появления из машины кого-то покрупнее и агрессивнее разозленногоколлеги, я вернулся в дом. Запоры на двери все же закрыл полностью, а затем прямым ходом двинулся к барной стойке, над которой и висела картина с ангелом и солдатиком. Захотелось выпить, хотя особого стресса как бы и не было. Да и пить в одиночку — последнее дело, лучше потратить время с большей пользой. Так что, лишь мазнув взглядом по ряду пузатых бутылок, я поднялся в кабинет и по уже сложившейся традиции полез в интернет.

Немного стыдно, но что тут поделаешь — не хватает у меня терпения впитывать информацию, так сказать, системно, засиживаясь по несколько часов в день за заумными статьями разных высоколобых искусствоведов, которые к тому же были нудными «что твое советское радио», как любил приговаривать наш старый ворчливый завхоз. В общем, я самообразовывался, хватая информацию по верхам где только мог и когда ситуация подгоняла, а иногда даже заводила в тупик.

Через десять минут интернет-серфинга стало понятно, что сегодня я опять проехался на чистом везении. Этот чудик был полностью уверен, что у меня не получится опознать работу Гойи, и имел на это все основания. Даже с первого взгляда на творения без сомнения гениального мастера становилось понятно, что миниатюра с младенцем совершенно не вписывалась в его стилистику. Так что любой более-менее подкованный специалист как раз в этом случае облажался бы. А тут какой-то фигляр практически походя решает задачку, которую сам Суаре, возможно, не осилил. Неужели мой дар оценщика сильнее его и позволяет более глубоко проникать в суть накопленной в предмете энергии творения?

Если так, то я его даже понимаю. Сам был практически в таком же положении, когда усиленно трудился, изучал языки и готовился к поездке в Женеву. Три года вкалывал на фирму, доставляющую артефакты и декокты в родной город, но едва не пролетел мимо единственное шанса стать магом, когда на должность экспедитора чуть не запихнули какого-то племянника главного босса. Ох, как же меня колотило от бешенства и как я обрадовался, когда должность все-таки досталась мне. Да, меня отправили на убой и практически угробили, но, с другой стороны, цель достигнута. Опять имеем две стороны медали — проза жизни.

Воспоминания, среди которых хватало и очень неприятных, все же подняли настроение. Даже то, что сегодня я ничего не заработал, а также, возможно, нажил парочку врагов, не особо огорчало.

Ну и что мне теперь делать? На дворе суббота, клиентов больше не намечается, а до вечера времени хоть отбавляй. Конечно, можно было, как правильному, уважающему себя профессионалу, засесть за те самые искусствоведческие статьи, чтобы опять не полагаться на озарение, прилетевшее на халяву, да что-то так-то лень. Ладно, коль уж все так сложилось, наведаюсь к Заряне. Давно пора забрать свой заказ, но что-то мешало снова наведаться в симпатичный квартал, где обосновались представители бомонда коммуны Ланси. В принципе, за два последних месяца мы с нею не переходили границ профессиональных отношений, но вот три дня назад, когда я в очередной раз решил скоротать вечер в обществе художников и музыкантов, Заряна в легком подпитии предложила переночевать у нее. Внутри меня что-то скрипнуло и испортило приятный вечер. Я скомкал общение и ушел. Вот теперь и не знаю, как сломать появившийся ледок отчужденности.

Пока добирался до места сначала пешком, а затем проехав пару остановок на довольно колоритно выглядевшим трамвайчике, в очередной раз попробовал осмыслить проблемы наших с рыжей болгаркой отношений. Нет, я не держал на нее зла, хотя она, можно сказать, подставила меня, сыграв жертву, чтобы выманить под удар теневого голема. С другой стороны, именно я втянул ее в этот блудняк и упрекать в чем-то просто не имею морального права. Мы были любовниками, а не мужем и женой или кровными родственниками, так что рисковать своей жизнью ради меня она не обязана. Это понимание позволяло по-прежнему сохранять с нею если не дружеские, то по крайней мере приятельские отношения и тем более вести дела. Но вот сделать шаг навстречу и еще раз сблизиться мешал какой-то внутренний барьер. А жаль, с нею было хорошо, хотя и любовью это точно не назовешь.

Небольшая улица, которую почти полностью оккупировали маленькие магазинчики, барбершопы, мини-ателье и множество прочих мелких заведений с богемным оттенком, за последние несколько дней совершенно не изменилась. Впрочем, и десятилетия вряд ли смогли бы поменять что-то в этом пусть и немного несерьезно выглядевшем, но очень уютном уголке. Конечно, в Женеве более чем достаточно мест, где можно было провести время с интересом и нахвататься самых разных впечатлений, но меня почему-то тянуло именно сюда. Народ тут жил такой, что доброжелательно встречал практически всех, а уж если ты становился хоть чуточку своим, то казалось, что вокруг одни родственники.

Ваявшая свой очередной флористический шедевр дама средних лет приветливо махнула мне зажатым в руке нарциссом. Затем она с таким просветленным видом, будто я натолкнул ее на какую-то идею, яростно воткнула стебелек куда-то сбоку в пока еще не сформировавшийся букет.

Хоть убей, не помню, как ее зовут, но это не помешало мне искренне улыбнуться и махнуть в ответ.

Спешить было некуда, поэтому я неторопливо прогуливался по брусчатке улицы, которая словно находилась в каком-нибудь швейцарском или французском провинциальном городке. Но если оглянуться назад, то можно увидеть иглы небоскребов Белого города. А уж их-то точно нельзя посчитать чем-то провинциальным; и вообще, привычным для жителей Земли. Да и взгляд направо тоже цеплялся за виднеющийся вдалеке грузный монолит человейника Святогор. Но в отличие от легких шпилей, разработанных эльфийскими архитекторами высоток Белой Женевы, долго рассматривать человейник не хотелось. Выглядел он, конечно, внушительно, но мрачно и даже угрожающе. Ночью его хоть украшали множество огней. Невольно порадуешься, что удалось избежать участи большинства новичков — жить именно в человейнике. Так что я вернул взгляд обратно на дома улицы художников, продолжая раскланиваться с прохожими и владельцами заведений, в этот момент оказавшимися снаружи.

Дом, в котором разместилась Заряна со своей подружкой Леной, ничем особым от других не отличался. Первый этаж они разделили на два отдельных помещения: ателье рыжей болгарки и мини-барбершоп ее подружки. На втором этаже размещались их общие апартаменты.

Глянув через витрину барбершопа, я увидел, что рядившаяся под готку магичка как раз колдует над каким-то бородатым художником. Его профессию выдавали вечные пятна краски на классическом одеянии, название которого я и не удосужился узнать. Оно очень походило на распашонку для здоровенного мужика. Отвлекать брюнетку от парикмахерского волшебства я не стал и сразу направился к следующей двери. За дверную ручку брался даже с какой-то робостью.

Блин, менжуюсь, словно семиклассник на своих первых школьных танцах.

Решительно рванув дверь, я вошел в помещение, которое скорее подошло бы какому-нибудь старому еврею-портному. Совмещенное с магазином ателье хоть и казалось тесноватым и немного захламленным, но было очень уютным. К счастью, у Зари сейчас клиентов не было, но она тут же выпорхнула из своей мастерской-подсобки, как только услышала зазвеневший над дверью колокольчик.

— Назар? — замерла на месте рыжая девушка, и на ее лице отразилась сложная эмоциональная гамма.

Там были и радость, и напряжение с примесью грусти. Даже мелькнула искорка злости в зеленых глазах, правда непонятно, на кого именно направленная.

— Привет, — поздоровался я, стараясь, чтобы голос звучал максимально дружелюбно. — Вот появилось время, и решил заскочить за заказом. Он готов?

— Давно готов, — с напрочь фальшивым раздражением проворчала девушка — Давай мерить.

Было видно, что она не склонна к разговору, особенно потому, что мы обязательно свернем на щекотливую тему. Так что тут же перешли к примерке. Раньше она бы сама меня и раздела, но сейчас я поторопился сделать это без посторонней помощи, при этом почему-то жутко смущаясь. Хорошо хоть, брюки не пришлось снимать: меня и эти устраивали.

А вот с верхней частью расстался без особых сожалений. Еще месяц назад моя одежда казалась мне верхом элегантности, но сейчас строгий, практически канцелярский сюртук выглядел довольно нелепо, особенно если учитывать, что, кроме чинного сидения в кресле за классическим столом и разглядывания разных миниатюр в увеличительное стекло, мне приходилось еще и бегать по самым неожиданным местам, а иногда отстреливаться от тех, кто пытается меня догнать.

Да и с доходами раньше все было совсем уж печально, поэтому материал на сюртук шел не очень-то дорогой, и, как я заметил, клиенты этот нюанс считывали моментально. Так что, дабы не краснеть перед богатыми дядями, пришлось раскошелиться на дорогу ткань, заодно сменив стилистику, опять же с помощью талантливой умницы Заряны.

Она рискнула помочь мне одеться — так было быстрее и удобнее. В ростовом зеркале наша парочка смотрелась довольно органично, жаль, что только смотрелась, и это явно печалило нас обоих.

На серебристую рубаху из заговоренного шелка легла довольно толстая жилетка без выреза, почти под горло. На пошив жилетки пошел материал из волокна какого-то магического дерева. Пулю она, конечно же, не остановит, а вот ножом проткнуть будет довольно трудно. Правда, это если простым ножом. Впрочем, от артефактного лезвия не спасет даже бронежилет.

Новая верхняя одежда тоже могла бы называться сюртуком, но вид имела не такой пуританский и угловатый. Темно-серый длиннополый пиджак можно было и застегнуть на пуговицы, но лучше всего носить распахнутым, как раз для того, чтобы было легко дотянуться до револьвера.

А теперь пришла пора достать из нелепо выглядевшего в этой обстановке пластикового пакета подаренный Бисквитом кожаный пояс и присоединить его к общему ансамблю. Револьвер находился уже в кобуре, которая после застегивания пояса оказалась за спиной. Такой расклад был оговорен с Заряной. Она сделала необходимые утолщения, так что и с первого, и даже со второго взгляда не скажешь, что я вооружен.

Открытое ношение огнестрельного оружия в этом городе считалось дурным тоном, а вот стикер-щитовик находился на видном месте слева. Из зеркала на меня смотрел эдакий персонаж аниме в стиле стимпанк. Не хватало только толстых гогглов и цилиндра на голове.

Нет уж, обойдусь без этих извращений.

Вообще-то, в Женеве люди носили самые разные фасоны, и многие предпочитали наряды, привычные для Большой земли. Ну а лично для меня жить в магическом городе и одеваться как и раньше казалось чем-то неправильным — словно появиться в классическом костюме на каком-нибудь Комиконе. Да и Заряна прибила бы меня, закажи я ей одежду в стиле кежуал.

Внезапно выглядывающая из-за моего плеча девушка улыбнулась и подмигнула:

— Ну давай, ты же хочешь.

Блин, она была права.

Словно подтверждая, что я правильно понял ее намек, девушка отошла на несколько метров назад. Я же, преодолев мимолетное смущение, резко выхватил из чехла на поясе щитовик и синхронным движением достал из-за спины револьвер. С уже давно ставшим привычным гудением раскрылось силовое поле, в котором замерцал светлячок. В отражении я увидел, как Заря, словно маленькая девочка, подпрыгнула и захлопала в ладоши. Причем в ее поведении я не заметил ни тени издевки. Ну, или просто не хотел замечать.

Ладно, хорошего понемножку. Гудение стихло, и синеватое силовое поле погасло. Стикер и револьвер вернулись на свои места. После этого я развернулся к девушке и проделал несколько более прозаичных упражнений: немного поприседал и пару раз понаклонялся в разные стороны, затем развел руки в стороны и спросил:

— Ну и как я выгляжу?

— Лихо, — емко и серьезно резюмировала моя подруга. — Еще лучше тут смотрелась бы палочка.

— Угу, — ворчливо отреагировал я.

Да уж, может, и смотрелась бы, но классического вида волшебную палочку, практически такую же, как у мальчика, который выжил, я мог нацепить лишь действительно для понтов. Практика показала правоту высказанного Бисквитом замечания, что волшебная палочка мне сейчас нужна даже меньше, чем шляпа с перьями.

Уже несколько месяцев я пытаюсь освоить щитовик, но хотя бы владение им на относительно твердую троечку еще даже на горизонте не показалось. А волшебная палочка — это нечто посложнее в освоении, чем, скажем, шпага. Так что на моем поясе она появится очень нескоро. Если вообще появится. Впрочем, как и у подавляющего большинства жителей Женевы. Восемьдесят, а то и девяносто процентов тех, кого на Большой земле считают крутыми магами, тратят переработанную из Сырой силы и накопленную в своих источниках Живую силу в основном чтобы подзаработать на сдаче в приемных пунктах.

Те счастливцы, у кого открылся дар, находят ей более полезное применение, но таких, как я, Заряна и обхаживающая бородатого мужика в соседнем помещении Лена, в городе не так уж много.

Да, освоить волшебную палочку можем мы все, потратив эдак пару тысяч часов на тренировки. Но кому это надо, если можно просто получать деньги практически на халяву и жить в переполненном различными соблазнами и излишествами магическом городе в свое удовольствие?

— Ну а ты что скажешь? — прервала мои раздумья Заряна.

— Шикарно! Ты, как всегда, великолепна.

— Ой, да ладно, — искренне засмущалась и даже покраснела девушка. Затем она подошла ближе и начала поправлять какие-то мелкие детали в моем костюме. Внезапно Заря замерла, а затем уткнулась носом мне в грудь.

— Прости меня, — уловил я ее едва слышный шепот.

После нашего откровенного разговора пару месяцев назад, во время которого она вела себя агрессивно и вызывающе в своей попытке защититься, мы так толком и не поговорили. Затем упорно избегали этой темы. В первый раз за эти месяцы она высказала хоть что-то похожее на признание.

И вот почему-то только сейчас я живо, в очень ярких красках представил себе то, как это было. Рядом с Заряной стоит цыган и убеждает ее сыграть роль, чтобы выманить уже бывшего любовника из норки, в которой тот надежно заперся. Рыжая наверняка понимала, что вот эти вот уговоры от старого знакомца после первого же отказа перейдут в разряд угроз. А ведь Кукольник захватил тень его дочери. И далекий от гуманизма полукриминальный торговец пойдет на все, чтобы спасти своего ребенка.

Был ли у Заряны в тот момент некий расчет и себя не подвергать лишней опасности, и не рвать связи с цыганами? Возможно. Но сейчас я отчетливо осознал, что в конечном итоге выбора у нее не было и быть не могло. А учитывая то, что изначально в этот блудняк ее втянул именно я, нужно смотреть на все произошедшее совсем с иной стороны.

— Ты ни в чем не виновата, и у меня нет к тебе ни ненависти, ни претензий.

Если быть полностью откровенным, то мне стоило добавить извечное «но», но делать я этого не собирался, к тому же очень вовремя зазвонил телефон, сообщая всем о том, что я таки стал настоящей рок-звездой. Мелодия из мультика «Шрек» разбила неловкий момент, и Заряна отошла, чтобы дать мне поговорить с назойливым абонентом.

— Привет, чудо ты зеленое, — поздоровался я с абонентом, но увы, мой юмор понят не был.

— Грубо, — рыкнул в ответ, почему-то не воспользовавшись своим голосовым модулятором, орк.

— Ох, простите, уважаемый таарх хата. Ничтожный храарман внимательно слушает вас.

— Не смешно, — с той же интонацией отреагировал Бисквит.

— Блин, что случилось? У тебя кто-то отключил функцию чувство юмора? — просил я, теряя шутливое настроение. — Друг, у тебя все в порядке?

— Не очень, — все в той же манере высказался орк.

Да что же с ним такое?!

— Мне что, тащить из тебя слова клещами? Так мы с тобой ничего не решим.

— А что тут решишь? — вздохнул мой зеленокожий друг. — Женили меня.

Ошизеть, кричали гости! Это как так? Это кто, куда и зачем?

Чтобы хоть как-то привести в порядок мысли, мне даже пришлось тряхнуть головой. Потом с легким оттенком сомнения в голосе я все же уточнил:

— В смысле женили? На девушке?

Вот теперь Бисквит немного разозлился, растеряв свое уныние, что тоже довольно неплохо:

— А на ком еще? Слушай, хватит твоих подколов! Ты же знаешь, я никогда не состоял в сердечном братстве.

— Извини, сам не понимаю, зачем ляпнул. И, по справедливости говоря, подкалываю тебя не я, а Иваныч.

Да уж, наш злобный гоблин-начальник еще тот гомофоб. Впрочем, сейчас нужно думать не об этом. Как я понял, моего друга захомутали, причем совершенно неожиданно, и, боюсь, не только для меня.

— Это как вообще возможно? Ты же еще позавчера даже дамы сердца не имел.

— Долго рассказывать, и не по телефону, — опять угрюмо пророкотал орк. Затем, чуть приободрившись, он с какой-то затаенной надеждой добавил: — Помнишь, ты говорил, что можно как-то организовать встречу с человеческой женщиной.

Этот разговор я помнил хорошо. Тогда подпивший орк поделился со мной мечтой о сексе с земной девушкой. Я с ходу предложил ему пойти в бордель, что было встречено довольно угрюмо и даже слегка агрессивно. Странные они, конечно, эти самые орки, к однополым отношениям относятся практически как древние греки, а вот дам, занимающихся продажной любовью, почему-то считают чем-то грязным и недопустимым. Впрочем, не мне их судить, потому что просто не понять.

Если он не хочет идти в бордель, тогда… Я на секунду замер, с прищуром посмотрев на Заряну. Не-не-не, это совсем не то, что можно было подумать, глядя на мою хитрую физиономию. Сексуальные предпочтения моей бывшей любовницы я знал прекрасно, но квартал художников — это такое место, где проживает народ с очень нестандартными вкусами и фантазией. Прикрыв микрофон рукой, я обратился к рыжей:

— Скажи, а среди твоих подруг найдется кто-то, кого может заинтересовать веселенький вечер с орком?

К счастью, Заря поняла меня сразу и правильно.

— Навалом, если он, конечно, не сааград.

Так, сааградами, насколько я помню, называют сильно модифицированных бойцов орочьего племени. Там с таким понятием, как бодимодификация, все ой как непросто. Зеленомордые шаманы способны влиять не только на стихийных духов и души погибших животных, но и непосредственно на ауру своих соплеменников. Причем в некоторых случаях эти манипуляции они начинали еще в утробе матери. В итоге вариаций в геноме представителей племени орков было достаточно много. Стандартом являлся воин, который после прохождения ритуала взросления становился так называемым паградом. Будущих шаманов развивали немножко в другую сторону, так что они не были такими здоровыми. А вот некоторых ребят, чьи родители являлись личными слугами оркских баронов, так апгрейдили, что в итоге появлялись настоящие Халки. Вот их и называли сааградами. Я об этом узнал из интернета. Лично сам не видел, но фотографии реально впечатляли.

Осмыслив вопрос Заряны, я решил уточнить:

— Что, могут нанести повреждения своим… — Замявшись, я так и не смог подобрать более или менее приемлемый термин.

Заряна хихикнула и мотнула головой.

— Нет, все совсем наоборот. Там очень печально с этим делом.

— Да ладно? — выдохнул я, но тут же решил замять тему, потому что сейчас у меня на другом конце радиоволны сидит очень страдающий без любви и ласки вполне себе обычный орк.

— Его растили как будущего паграда, а потом сделали шаманом, — отодвинув зажатый в ладони телефон подальше, я снизил шепот до минимума.

— Тогда все в порядке, — улыбнулась Заряна. — Приводи, ему понравится. Уверена, у тебя в друзьях откровенных придурков и отморозков быть не может.

Я мысленно хмыкнул, вспомнив того же Косаря. С другой стороны, этого бандюка я своим другом точно не считал и никогда бы не познакомил не то что с Заряной, но и с психованной Леной.

Вернув телефон к уху и убрав от микрофона ладонь, я обратился к Бисквиту:

— Слушай, обычно тут все веселье начинается часов в восемь вечера, так что подъезжай к семи. Поужинаем вместе, а то на местных гулянках особо не кормят. Или давай я сейчас заскочу к тебе, если нужно выговориться.

— Не, — ответил орк, и мне показалось, что его настроение немного улучшилось. — Встретимся вечером.

— Оденься как-то поприличней, а не как обычно, — уточнил я, вспомнив его любимый рэперский и абсолютно безвкусный прикид. — Адрес я скину чуть позже.

— Хорошо, — пророкотал в ответ Бисквит, и я был уверен, что сейчас он потемнел до темно-зеленого, почти бурого цвета.

Орк тут же отключился, вызвав у меня очередную улыбку. Очень колоритная личность. Как он только умудрялся сочетать в себе черты крутого артефактора, лихого киберспортсмена, известного практически на весь мир, правда только своим именем, а не внеземным происхождением, при этом всём быть застенчивым словно институтка и таким же пугливым. Честно скажу, когда я познакомился с этим ботаном в образе здоровенного бугая с острыми клыками, то еще долго не мог отойти от пришибившего меня когнитивного диссонанса.

Посмотрев на Заряну, которую наш разговор с Бисквитом крайне заинтересовал и явно развеселил, я просто и без затей сказал:

— Слушай, давай пообедаем. Если хочешь, бери с собой Ленку, и пойдем в кафешку к Николашке. Чего-то мне захотелось его блинчиков.

— Давай, — жизнерадостно улыбнулась Заря, тем самым ставя точку во всех наших недоразумениях. По крайней мере я надеялся, что мы все-таки сумели понять друг друга. Любовь, если таковая и была, погибла той жуткой ночью, но никто не мешает нам маленькими, осторожными шажками все же прийти к простой и светлой дружбе.

Глава 2

Упоминая Николашку, я не пытался обидеть довольно неплохого повара и чудесного по характеру человека, а просто констатировал факт. На вывеске его кафе так и было написано: «У Николашки». Невысокий, белобрысый крепыш встретил нашу троицу как родных, и первую партию блинов мы сожрали вчетвером.

Больше всего творения Николая привлекали меня именно своей неординарностью. Какие только начинки он не умудрялся пихать внутрь. Причем за все мои посещения этого заведения, а бывал я здесь довольно часто, еще ни разу не встречал два совершенно одинаковых вкуса.

Блины мы запивали травяным чаем с буквально несколькими капельками специального декокта. Это было нечто среднее между алкоголем и легким дурманом. В голову совершенно не ударял, зато позволил нам троим полностью расслабиться. Даже Ленка перестала осуждающе коситься на меня. Между делом рассказал девушкам о Бисквите. Раньше не делал этого потому, что он являлся штатным аналитиком жандармерии и лишний раз упоминать об этой организации даже косвенно в их компании не стоило. Мой рассказ воодушевил дам, и Заряна уверила, что без женского внимания Бисквит точно не останется. А у Ленки даже игриво загорелись глаза. Нужно будет предупредить орка, чтобы он был с ней поосторожнее.

В общем, обед прошел прекрасно, и девушки едва не забыли о том, что им еще сегодня работать. Когда они упорхнули по своим делам, я тоже решил не терять время даром и прямо здесь, в кафе, уткнулся в свой мобильник. Не люблю читать с маленького экрана, но не переться же домой, чтобы усесться за ноутбуком.

При всей моей лени я все же иногда заставлял себя почитывать статьи о ком-то из корифеев изобразительного искусства. Да, мне приходилось работать и со скульптурой, и со старинными фолиантами, но картины приносили все же намного чаще. Сегодня решил познакомиться с биографией Яна Вермеера, а все потому, что этот голландский художник являлся номером семь в негласном рейтинге тех, чьи творения приобретали магические свойства. Причем это был черный список, в том смысле, что людям находиться рядом с картинами художника было попросту небезопасно. Правда, это касалось только их пребывания в магической поле Женевы. На Большой земле ничем, кроме получения эстетического удовольствия, созерцание картин Вермеера эстетам не грозило.

Странно, конечно. Глядя на практически бытовые сцены на полотнах голландца, и не скажешь, что они могут таить в себе нечто угрожающее. Скорее всего, это связано именно с характером художника. Вот я и пытался найти определенные якоря в его биографии, чтобы попытаться вписать в некую систему координат. Получалось откровенно плохо, но лиха беда начало.

Неожиданно для себя я увлекся и переключился на изучение жизни и творчества Мостарда, ван Хемскерка и Рюйш, к которым по ссылкам перешел от Вермеера. Особенно впечатлила последняя. Рашель Рюйш не только стала первой женщиной, принятой в гильдию художников Гааги, но и при этом родила и вырастила десятерых детей.

Я совсем не противник, а, можно даже сказать, ценитель феминизма, особенно потому, что это движение сильно упрощает жизнь именно нам, мужикам, но возникает вопрос: откуда столько разговоров о темных века дремучего патриархата?

Практически провалившись в философские размышления, я, к счастью, был выдернут оттуда звонком Бисквита. Даже удивился, что время пролетело так незаметно. Через пять минут зал блинной, который до этого казался довольно просторным, вдруг стал тесноватым, но не менее уютным. Только после появления орка в помещении я вдруг осознал, что это заведение, в отличие от большинства ресторанчиков заселенной итальянцами коммуны Ле-гран-саконне, не имеет дополнительных стульев, предназначенных для орков.

Впрочем, зря я плохо подумал о местных рестораторах: тут же появился сам Николашка с низеньким, крепеньким табуретом, на который предложил присесть новому гостю. И все же было видно, что орки в этих местах если и появляются, то не так уж часто. Повар явно оценил размеры моего друга и восхищенно хлопнул в ладоши, предвосхищая серьезную работу. Так как я уже пообедал блинами, захотелось чего-нибудь другого. Да, наш магический мастер кулинарных дел постарался бы, чтобы я не изнывал от однообразия, но все же.

Проблемой это не стало, потому что для своих Николашка готов был на любые исключения из правил. А я с недавних пор считался своим. Так что еще через десять минут Бисквит с восхищенным мычанием один за другим поглощал блины с огромного блюда, а я чинно и, можно даже сказать, манерно поедал очень неплохой сочный бифштекс, запивая его пивом. За ним, правда, пришлось послать к соседу-пивовару.

Ужин явно удался, на что я и рассчитывал. Так что Бисквит, вошедший в заведение с очень кислым выражением на морде, хоть немного расслабился, и теперь его можно было немного подколоть. Если честно, терпел я с самого его появления:

— Скажи мне, мой зеленокожий друг, ты куда такой красивый собрался?

— Ну ты же сказал одеться поприличнее, — тут же всполошился орк. — Что-то не так?

Он не забыл надеть свой голосовой модулятор, и речь звучала вполне привычно для человеческого уха.

— Не то чтобы не так, но ты бы еще фрак с бабочкой нацепил, — хмыкнул я, рассматривая его деловой костюм с галстуком.

Стоит отметить, что пошит костюм очень неплохо и сидел на фигуре орка при всех его расовых особенностях вполне ладно. Но все же эта картина отдавала смесью сюрреализма и канцелярщины.

Ничего, есть у меня предположение, что девочки это дело исправят, причем очень быстро, и надеюсь, что не слишком радикально. Так оно впоследствии и оказалось.

Солнце уже зашло за горизонт, и на город начали наползать сумерки. Бисквит не захотел делиться своими горестями прямо сейчас, а я не настаивал. Мы, прогулявшись по улице, перебрались в парк, к месту, где обычно отдыхал местный бомонд. По моему совету орк серьезно затарился всякой экзотической выпивкой — начиная с настоянной на декоктах водки и заканчивая целым букетом ликеров.

Заряны с Леной еще не было, но знакомая мне компашка уже собралась. Я думал, придется ждать посредничества рыжей, но то ли она уже обзвонила подружек с экзотическими вкусами, то ли этого изначально не требовалось. Парочка смутно знакомых девушек, имен которых я, к сожалению, не запомнил, тут же начала виться вокруг орка. Они стянули с него пиджак, сняли галстук и практически до пояса расстегнули рубашку. Вот теперь он уже не был похож на зеленокожего клерка, а выглядел как герой какого-нибудь фэнтезийно-любовного романа. Особенно дам умилило упоминание имени моего друга. Оно и понятно: обычно орки предпочитали совсем другой формат. После общего решения пришлых о глобальной мимикрии расы из иного измерения не только приняли для себя привычные людям названия орков, гоблинов и эльфов, но и переименовались, так сказать, на низовом уровне. Гоблины сплагиатили библейские имена, а оркам почему-то понравились древнеримские. Так что, когда мой друг представился как Бисквит, почти вся компания, включая парочку не особо мужественно выглядевших художников, чуть ли не завизжала от восторга. Популярность явно нестандартного орка тут же взлетела еще выше. Мне даже стало немного обидно, потому что весь фокус внимания перешел на моего друга, а меня словно никто и не замечал.

К счастью, это дело быстро исправила подошедшая с подругой Заряна. Ленка, зараза такая, тут же упорхнула отгонять от орка тех, кто казался ей лишним, то есть всех, кроме себя. Мы же с рыжей присели на одну из циновок, которые были разбросаны вокруг кострища, и, практически не переговариваясь, принялись смотреть на огонь. Похоже, у нас с ней намечался новый этап отношений: не любовь, не дружба, а эдакий комфорт нахождения рядом друг с другом. Не факт, что она испытывает то же, что и я, но тут уже ничего не поделаешь. По крайней мере мне сейчас хорошо и не хочется заморачиваться ничем сложным.

Увы, такая гармония пролилась недолго, потому что, выпив немного какой-то зеленоватой водки, я расслабился еще больше. Захотелось веселья, особенно глядя на проказы озорных девчушек-танцовщиц. Наплевав на все потуги Ленки, они устроили массовые танцы, в которые вовлекли и грузно топающего орка. Это на фоне своих собратьев Бисквит смотрелся таким воздушным и хлипким, а здесь он выглядел словно кабан-бородавочник в компании мангустов. Видел я такую картинку в интернете.

В общем, всем было весело и хорошо. Я поддался эмоциональному порыву и начал отвечать на знаки внимания, которые мне оказывала Оля Певичка. Ее так назвали потому, что она была похожа на певчую птичку: маленькая и очень талантливая, особенно учитывая умение как-то влиять на фуки. Низшие феи от звуков ее голоса почему-то принимались вытворять в воздухе практически хореографические этюды.

Я, конечно, понимаю, что наше с Олей тесное общение могло вызвать у Заряны негативные эмоции. И пусть даже она сама поймет их неуместность, но лучше пройти этот этап как можно раньше. Конечно, был вариант искать себе сексуальных партнерш где-то за пределами квартала художников. Но зачем? Девушки в этой компании мне очень нравились и имели необычайно легкие нравы в плане заведения недолгих интрижек. Не скажу, что Женева стала рассадником порока и греха, но возможность вылечить даже самые серьезные венерические заболевания пятиминутным походом к целителю сильно упрощала местные нравы. Даже удивляюсь, как тут бордели не обанкротились.

Увы, расставить по местам свои приоритеты и обозначить всяческие векторы в моих интимных перспективах так не удалось, потому что из кармана моего нового сюртука раздалось: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла!»

Мобильный телефон — это, конечно, одно из самых полезных изобретений человечества, но у меня такое впечатление, что именно мой аппарат именно меня за что-то невзлюбил. Этот кусок пластмассы постоянно норовит вмешаться в мою жизнь в самый неподходящий момент. Конечно же, виноват не телефон, а тот, кто решил потревожить и его, и меня. Тут же появилось огромнейшее желание плюнуть на все и не отвечать. Но просто сбросить было бы неуважением на грани оскорбления. И дело не в том, что обидится Косарь. Вряд ли он позвонил, чтобы просто поздороваться или обменяться любезностями. Наверняка вопрос связан с его шефом Пахомом, а с этим дядькой лучше не ссориться.

Тянуть дальше было нельзя, потому вся компания уставилась на меня, как солдат на вошь. Да, не самая уместная песня для этой аудитории, но я выбирал ее не ради собственного удовольствия, а дабы соответствовало абоненту. Чтобы и дальше на терзать слух утонченной публики звуками шансона, причем отнюдь не французского, я быстро достал телефон и ответил на вызов:

— Слушаю вас внимательно, Александр.

— Ты чего такой расфуфыренный? Неужто на эльфийский прием попал? — не преминул подколоть меня Косарь — Смотри устрицей не подавись.

— Ладно, хохмач, давай к делу. Ты даже не представляешь, насколько не вовремя позвонил.

— Ну, тогда порадуешься еще больше, когда узнаешь, что я прямо сейчас топчусь у тебя на пороге и хочу пригласить в очень увлекательное путешествие.

— Прямо сейчас? — с робкой надеждой уточнил я.

— Прямо полчаса назад, — с легким раздражением парировал Косарь. — Псих, это реально срочно. Пахом долго ждать не будет, я и так слил кучу времени, пока ломился в твою хату.

— А позвонить заранее не судьба? — угрюмо ответил я.

Причем мое недовольство касалось не упрямо навязываемого Косарем прозвища Псих, а ситуации в целом. К прозвищу я привык и уже никак на него не реагировал. Особенно потому, что в среде коллег Косаря такая характеристика притормаживает тех, кто хочет попробовать меня на зуб.

Понимая, что на этом мой вечер в приятной компании закончен, я поднялся с подстилки, изобразил для Оли короткую извиняющуюся пантомиму и отошел в сторону.

— Вот, звякнул сейчас, — совершенно не смутился упреком Косарь. — Где ты там застрял? Скинь адрес, я подскочу.

Мне только не хватало еще и появления здесь Косаря, который впишется в местный парадиз как носорог в дворцовый розарий.

— Жди, сейчас вызову такси и приеду.

— Теряем время, — начал злиться бандос, и мне опять пришлось вступить с ним в короткую перепалку. Он постоянно пытался прощупать меня на предмет слабины, но не потому, что жаждал подмять под себя, просто натура у него такая.

— Косарь, ты опять спутал меня со своими шестерками. Коль уж решил обойтись без предупреждающего звонка, то стой и жди.

С этими словами я сбросил вызов и тут же открыл приложение местного «Убера». Свободная машина нашлась буквально в паре кварталов, так что уже через пять минут она подъезжала к моему дому.

Когда я вышел из такси, то сразу увидел стоящую напротив моего дома машину Косаря. Он сидел на капоте и угрюмо смотрел в мою сторону.

— Заскакивай и поехали. Времени в обрез.

— Сейчас возьму инструменты, и поедем, — ответил я, продолжая идти в сторону своего крыльца.

— Какие инструменты? — недобро прищурился Косарь. — Брось свои понты. Поехали!

В чем-то он был прав. При первой нашей встрече я так пытался натянуть на себя не очень-то свойственную моей натуре маску, что перестарался и наверняка выглядел нелепо со своей маскарадной одеждой и кучей ненужных аксессуаров, но это было тогда, а сейчас дело обстоит совсем по-другому.

— Косарь, от того, что ты постоянно дергаешь меня, мы только еще больше задержимся.

Даже не собираясь останавливаться, я подошел к двери и принялся ее отпирать. Думаю, количество запоров и время, которое я на них потратил, разозлило бандоса окончательно. Честно, это я не специально, просто так получилось. Чтобы не злить его еще больше, свой саквояж я собирал очень быстро. Затем, не скрывая торопливости, выскочил из дома и уселся на пассажирское сиденье. Раздраженный Косарь сорвал кабриолет с места с визгом шин, оставив позади нас облако дыма. Глядя на манеру его вождения, я осознал, что мы действительно торопимся.

— Саня, может, расскажешь, в чем дело? — спросил я, стараясь как-то сгладить ситуацию.

Слава богу, каким бы ни был вспыльчивым мой собеседник, себя он контролировал вполне неплохо. Оно и неудивительно — иначе не стал бы практически правой рукой такой неординарной личности, как Пахом.

Снизив скорость до вполне приемлемой, Косарь начал пояснять:

— Шеф тут небольшой сходняк организовал, чтобы перетереть непонятки с новенькими. Вроде все порешали и надумали немного отдохнуть, выпить, картишки раскинуть. Ну и влетел один из новых паханов голландцев, тех, что засели в Одине. По ходу, деловой просек фишку Пахома с картинами и решил закрыть долг какой-то жутко старой мазней. Шеф звякнул мне и сказал, что, пока они там друг другу по ушам ездят, нужно проверить, что за товар и стоит ли он тридцати штук франтиков.

Да уж, «порадовал» мой не совсем друг Косарь! Одно дело подтвердить подлинность картины, а совсем другое — дать экспертную оценку ее стоимости. Если честно, я откровенно плавал в этом вопросе, а если ошибусь, то поимею такие неприятности, что испорченный вечер покажется мне сущей мелочью. И хуже всего то, что отказаться или даже намекнуть на свою некомпетентность не выйдет. Опять придется выезжать на наглости и надежде на удачу, а также предварительно подобранном списке сайтов самых крупных аукционных домов мира. В основном на них-то я и надеялся, когда с невозмутимым видом кивал, выслушивая рассказ Косаря.

По этому маршруту через Серый город я еще не ездил. Наш путь лежал в самый молодой человейник Женевы. Еще пять лет назад потенциальные маги из скандинавских стран селились в человейнике Артур. Но, судя по всему, переселенцы в магический город приволокли с собой и исторически сложившиеся дрязги. Так что со временем скандинавы смогли договориться с молодой королевой мышоуров и начали отстраивать свой человейник. Именно поэтому издалека Один совсем не напоминал башню, скорее, какую-то шайбу. При этом он сохранял всю ту давящую на психику монструозность, как и у его более высоких собратьев.

Когда, пролетев по широкому, четырехполосному шоссе, мы оказались у подножия мегаздания, Косарь привычно заглушил дизельный двигатель и перешел на электротягу. Несмотря на великолепную вентиляцию в мегазданиях, дышать выхлопами никому не хотелось, и сохранение внутренней атмосферы являлось одним из самых жестких внутренних законов.

По центральному Серпантину Одина мы сделали всего один виток, и это меня немного удивило. Вроде Косарь упоминал, что голландская группировка довольно молодая, при этом они как-то умудрились заполучить себе жизненное пространство на нижних уровнях человейника. А это, скажу я вам, не так уж просто даже в молодом Одине.

Пока добирались до места, я с любопытством осматривался вокруг. Все-таки нахожусь здесь в первый раз. Несмотря на до предела урбанистическую и лаконичную суть человейников, каждый старался получить свой неповторимый внутренний вид. Внешне мегаздания казались одинаковыми, отражая окружающий мир своей практически полностью зеркальной поверхностью, а вот внутри дело обстояло совсем иначе. К примеру, Святогор оформляли явные поклонники неоклассицизма. В Артуре, несмотря на всю консервативность так называемых англосаксов, превалировали веяния модернизма, постмодернизма и элементы хайтека. А вот скандинавы как раз ринулись в пучину, так сказать, старины глубокой, точнее в ее имитацию. Не скажу, что вся эта стилизация под дома викингов и густо переплетающиеся рунические фрески на стенах выглядели убедительно, но определенную угрюмо-торжественную атмосферу они все-таки создавали.

На секунду я прекратил вертеть головой и усмехнулся собственным мыслям. Если бы высказал вслух нечто подобное в родном детдоме, был бы бит, причем ногами. Все-таки прав был Карл Маркс: бытие действительно определяет сознание, и погружение в мир искусства потихоньку начало менять мне мозги. Не знаю, к чему я в итоге приду, но прежним вряд ли останусь. Хотя сколько волка ни корми…

У всех этих досужих размышлений был один положительный эффект: я совершенно перестал нервничать по поводу предстоящего и, что ни говори, скользкого из-за моей слабой подготовки дела.

С Серпантина мы съехали на широченную тоннельную улицу. Потолок над головой все еще оставался на запредельной высоте, но периферийное зрение уже захватывало его, чего не было на Серпантине. Теперь большая часть зданий лишь имитировала обособленность. В основном фасады лепились прямо к основным стенам. Еще через пять минут мы сделали последний поворот и оказались в обжитом тоннеле с низким потолком. Ну как низким? До межэтажного перекрытия было не менее десяти метров.

По реалиям любого человейника — это уже считалось обособленным анклавом, так что вход в тоннель был арочным и наверняка имел возможность перекрытия сдвигающимися створками.

Внутри, за аркой дежурили люди, открыто носившие оружие, причем автоматическое. Нас остановили в метрах в двадцати от входа. Какой-то бородатый мужик с автоматом вышел прямо на середину дороги. Кто бы сомневался, что Косарь не преминет выкинуть что-то эдакое. Он чуть разогнал авто и резко затормозил, практически коснувшись бампером колен боевика.

Нужно отдать должное, тот даже не дернулся, лишь криво ухмыльнулся. Затем что-то рявкнул в нашу сторону. В ответ Косарь заявил на общем:

— Эй, Борода, тебя кто в Женеву пустил без знания языка?

— Кто надо. Выходить, — на жутко корявом низшем эльфийском проворчал встречающий нас представитель голландцев.

Кстати, почему голландцы поселились в Одине? Они же вроде корнями ближе к германцам?

Спрашивать об этом у Косаря сейчас было уже поздно, так что я просто выбрался наружу вслед за моим временным компаньоном.

— Нас прислали оценить карт…

— Знать, зачем прислали, — все так же коряво прорычал этот неовикинг. Вблизи он выглядел весьма колоритно.

Поверх тонкого вязаного свитера боевик нацепил какой-то гибрид жилетки и разгрузки. Кроме ухоженной бороды, впечатляла сложная вязь татуировок, которые виднелись из-под закатанных рукавов свитера и на шее. Даже лысая голова бойца несла несколько сложных, малопонятных мне узоров. Интересное зрелище, но я тут же отогнал ненужное любопытство, чтобы не засорять мозг. У меня в голове еще толком не улеглись сведения о голландских художниках.

Кстати, возможно, удачно получилось, можно сказать, подготовился к делу. Ага, поможет мне это, когда придется определять цену картины. Ох, чувствую, весело тут будет.

Кто бы сомневался, что гид из угрюмого викинга получится еще тот. Толком ничего не объяснив, он просто развернулся и пошел впереди, указывая нам путь. Машина так и осталась стоять прямо посреди проезжей части. Понятно, что эта дорога далеко не уходит и, скорее всего,заканчивается тупиком, но Косарь явно нервничал: очень уж он любил свою игрушку. Или его напряженное состояние связано с чем-то с другим?

Переживая из-за того, что мне не удастся правильно оценить картину, я как-то упустил остальные детали этого, без сомнения, странного дела. В голову полезли дополнительные мысли, к примеру, почему нас так и не разоружили? Честно говоря, о своем револьвере я вспомнил только сейчас. Если бы не решил похвастаться им перед Заряной, то, скорее всего, просто забыл бы прихватить оружие в спешке сборов.

Словно подслушав мои мысли, наш проводник, пройдя два коридора, остановился перед массивной дверью, за которой виднелось что-то наподобие поста охраны, и резко развернулся к нам.

— Сдать оружие, — уставившись ледяным взглядом на Косаря, заявил викинг и для убедительности поправил висящий на плече автомат.

Наводить ствол на нас он не стал, но было понятно, что это секундное дело.

— А мочу тебя в ладошки не сдать? — злобно окрысился Косарь. — Вы тут совсем рамсы попутали?!

Попытка одновременно ботать по фене и говорить на низшем эльфийском повеселила бы меня, не будь ситуация настолько напряженной. Не думаю, что домогавшийся нашего оружия боевик понял, что было сказано, но, судя по всему, уловил смысл по интонации.

— Дальше не пойдешь, — набычился викинг.

— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — теперь уже полностью на русском заявил Косарь и повернулся ко мне: — Пошли, Псих, нам тут не рады.

— Стоять! — рявкнул викинг и все-таки направил на нас автомат.

Дежурившая у массивной двери парочка охранников присоединилась к нему с такими же недобрыми лицами. Я, честно говоря, растерялся, не зная, что делать — показывать жестами свое миролюбие или готовиться к выхватыванию щитовика и револьвера. На тренировках и когда понтовался перед Заряной, все выглядело лихо и весело, а вот сейчас было как-то боязно. Нет, это еще не сковывающий волю страх, а так, легкое опасение, и, надеюсь, в случае обострения оно перейдет в мою обычную отмороженную решительность, а не в панику. В последнее время жизнь была такой сытой и приятной, что уже не уверен, что выдуманное Косарем прозвище Псих не потеряло свою актуальность.

А вот самого Косаря подобные сомнения совершенно не тяготили. Я даже моргнуть не успел, как перед Саней возникло тихо гудящее силовое поле. Что интересно, викинг и его подручные ничем подобным похвастаться не могли. Вопрос: почему? То, что голландская группировка была молодой и действовала в Женеве не так давно, ничего не объясняло. Еще больше меня озадачила реакция боевиков. Они явно напряглись и даже немного растерялись.

Это как так? Мы же тут все маги, и уж освоить щитовик хотя бы на начальном уровне может каждый.

Косарь, справедливо решив, что простой демонстрации недостаточно, рявкнул на замерших боевиков.

— Стволы опустили, убогие! — прорычал он, с показной неторопливостью доставая из наплечной кобуры монструозного вида револьвер.

Понятия не имею, что за заряды у него там запакованы, но, думаю, по мощности они мало чем уступят не то что швейцарскому автомату викинга, но и противотанковому ружью.

И ведь сработало! Причем я совершенно не уверен, что больше — зверская физиономия и эманации опасности, исходившие от Косаря, или его легкость в обращении со щитовиком. Среагировать оперативно вслед за напарником я не успел, так что уже не видел смысла дергаться. Просто изображал из себя эдакого напрочь гражданского эксперта, которого пригласили в качестве узкоспециализированного инструмента.

Викинг что-то проворчал, и стволы трех автоматов опустили к полу. Косарь, опять же явно напоказ, погасил силовое поле, словно намекая, что сможет запустить его быстрее, чем соперники успеют выстрелить.

— Ты бы позвонил своему шефу, а то так и до беды недалеко.

Викинг пару секунд поиграл желваками, но все же решил внять разумному совету оппонента. Достал телефон и закаркал в него что-то то ли на датском, то ли на шведском. Я их не очень различаю.

Что именно ему ответили, мы, конечно же, не услышали, но викингу это явно не понравилось. Вон как беднягу перекосило.

— Хорошо, идти за мной. Если не то — получишь пуля.

Косарь в ответ только хмыкнул и, чуть наклонившись ко мне, громким шепотом, который наверняка слышали и в конце коридора, сказал на общем:

— Какой речистый, прямо Цицерон.

В этот раз викинг даже зубами скрипнул, но к агрессии не перешел и опять взял на себя функцию впередиидущего. Двое его помощников двинулись следом, и, честно говоря, ощущать на своей спине не самые добрые взгляды вооруженных людей было не очень-то уютно. А вот Саня буквально излучал веселую бесшабашность. Я даже позавидовал ему. Сам иногда впадал в подобное состояние, но только на очень короткое время и на пике адреналинового всплеска. А он на голубом глазу нахамил явно опасными ребятам и в ус не дует. Ну и кто из нас псих?

— Ты откуда о Цицероне знаешь? Почитываешь древних философов? — тихо спросил я, когда мы двигались куда-то вглубь владений голландской группировки.

— Не, — как-то даже возмущенно фыркнул Косарь, словно я обвинил его в чем-то непристойном. — Был у нас один шустрила с такой погремухой. Болтливый до тошноты. Его Пахом так обозвал. Думаю, что в масть.

Мы прошли еще два коридора, миновали более усиленный пост охраны и спустились на этаж ниже. Дальше шел коридор, богато отделанный тканевыми обоями и встроенными в стену подсвечниками, в которых даже были закреплены настоящие свечи, но они, конечно же, не горели.

За массивной деревянной дверью нас ждало что-то наподобие приемной перед кабинетом большого начальника. Место секретаря за столом из резного ореха оказалось пустым. Посреди комнаты установлен мольберт, на котором разместили картину в вычурной раме.

Похоже, мы пришли.

Викинг отошел на два шага в сторону и угрюмо уставился на нас. Саня тоже сделал два шага, но уже в другую сторону и практически придворным жестом указал на картину:

— Давай, Назар, работай.

— Ты мне еще фас скажи, — проворчал я в ответ.

На это Косарь лишь хмыкнул и улыбнулся еще шире.

Ох, не нравится мне его веселье. Как бы все это у него не на нервной почве, в предчувствии больших неприятностей. Впрочем, сейчас не до подобных странностей.

Как это обычно и бывало, когда некий человеческий гений вкладывает в свое детище большое количество энергии творения, ощутить особый энергетический фон талантливый оценщик мог уже за несколько метров. А я себя считал достаточно одаренным. Поняв, что дело серьезное, я остановился и внимательно осмотрел полотно.

На небольшой картине был изображен угрюмого вида бородатый мужчина в классической для таких изображений позе: со сложенными на животе руками. Он был одет в шелковый колет. На голове шляпа с пером, а шею охватывала штука, очень похожая на абажур. Называется это недоразумение горгера. Знаю, потому что интересовался, в попытке понять, на фига вообще нужно цеплять на себя что-то настолько неудобное.

Даже моих скудных познаний вполне хватало, чтобы чисто визуально опознать стилистику работы голландских мастеров. То, что картина является подлинником, стало очевидно еще на подходе, по энергетическому фону. Теперь оставалось понять, кто именно из земных гениев сотворил подобное и что за свойства появились у картины после попадания в магическое поле Женевы. От этого зависело, сколько она будет стоить. Если воздействие картины на окружающих людей является положительным или хотя бы нейтральным, то озвученную Косарем сумму она перекроет с лихвой. Был относительно приемлемый вариант и с отрицательными свойствами, но это если удастся выяснить имя его создателя и вывезти картину на Большую землю. Когда иссякнет магический заряд, можно просто продать как художественное произведение.

Когда я подошел к картине вплотную, сразу ощутил, что полотно как минимум вызывает у смотрящего на него человека ощущение собственного величия. Неплохое приобретение для нарцисса, но все же не мешает узнать автора и понять, стоит ли она… да что уж там, наверняка эта великолепная вещь стоит очень много…

Так, стоп! Что значит «наверняка» и «великолепная»? Я еще даже автора не определил! Откуда такая уверенность? Сразу появилось ощущение дискомфорта.

Самое интересное, что фиг бы я что заметил, если бы не имел постоянной практики обработки непонятно откуда берущейся в моей голове информации и даже эмоциональных всплесков. В моей работе это было очень важно, потому что запечатанная в произведениях искусства энергия творения несла в себе отголоски души творца и не спутать то, что навеяно даром, с собственными фантазиями было не так уж просто. Но тут что-то совершенно другое — грубое и какое-то неуклюжее.

Как только я осознал аномалию, тут же смог вычленить из собственных мыслей нашептанное кем-то извне. И этот шепот был крайне назойливым. Ощущение дискомфорта стало намного сильнее, и захотелось отступить подальше от картины, но в тот же момент проявилась недавно приобретенная и, как по мне, не совсем здоровая привычка тянуться ко всему непонятному, пусть даже оно и отдает предчувствием опасности.

Столкнув пальцем свои очки с зелеными стеклами со лба на нос, я еще раз осмотрел картину и увидел, что никаких проклятий на ней нет. Или же просто их не разглядеть через не такой уж мощный артефакт.

Так, теперь пришел черед тактильного получения информации. Я шагнул еще ближе. Шепотки в голове усилились, но пока они не особо влияли ни на мое самочувствие, ни на мои размышления. Как только я прикоснулся к шероховатым наплывам краски на холсте, ситуация мгновенно изменилась. Я понял, что именно передо мной, а то, что сидело внутри картины, осознало, кто есть я, и тут же начало действовать. Это на меня сущность не могла серьезно повлиять за столь короткое время, а что касается остальных…

— Косарь! — заорал я, судорожно пытаясь одновременно достать и щитовик, и револьвер. Перед Заряной это действительно получилось намного лучше. А вот у кого не было проблем с подобными телодвижениями, так это у моего компаньона. Саня успел не только достать щитовик и свой револьвер, параллельно запуская силовое поле, но и начал стрелять. Одновременно с этим он сделал два шага в сторону, опять закрывая меня от пуль.

Когда я наконец-то сумел запустить свой щитовик и выглянул из-за плеча Косаря, все три наших сопровождающих уже лежали на земле. Судя по всему, живым был только викинг, судорожно пытающийся зажать едва ли не фонтанирующие кровью дыры в своей груди.

Как это обычно и бывало, адреналиновый прилив потащил за собой взрывную активацию сосредоточения моего энергетического запаса, что тут же разогнало дар до максимума. Я постарался успокоить разбушевавшуюся магическую борю, потому что в таком состоянии Живая сила тратилась с неимоверной скоростью, а дар забивал голову ворохом абсолютно бесполезной информации. Тут же навалилось ощущение горького привкуса от разлившейся вокруг энергии разрушения, порожденной гибелью двоих живых существ. И именно на этом контрасте я сумел уловить за спиной очень слабые отголоски энергии творения. Кажется, в стене за столом секретаря имелся тайник.

Или не тайник? Я бы вообще его не заметил, если бы там что-то не сдвинулось, нарушив энергетическую статичность конструкта, а это значит…

— Саня, сзади! — опять крикнул я и тут же, как на уроках, чуть согнув колени, закрылся силовым полем.

Мне очень повезло, что в суматохе выставил щит не прямо, а под небольшим углом. Через открывшуюся дырку в фальшпанели тайника, в котором вместо каких-нибудь сокровищ или секретных бумаг находился контролировавший ситуацию стрелок, выглянуло дуло автомата. Короткая очередь ударила и по слуху, и по нервам, так же как и взвизгнувшие в рикошете пули. И тут же послышался хрустальный звон разлетевшейся печати моего силового щита. Третья пуля из короткой очереди рванула меня за правое плечо. От неожиданности и из-за не совсем правильной позы я чуть развернулся и начал заваливаться на пол. И все же при этом успел дважды выстрелить в направлении фальшпанели. Как оказалось, мое заваливание вышло крайне удачным, потому что Косарь в каком-то на удивление изящном пируэте не только сумел развернуться в направлении новой угрозы, но и перепрыгнуть через меня, вновь закрыв своим щитом. Меня даже клюнула зависть, что у него-то силовое поле по-прежнему цело. Мало того, даже еще одна очередь сквозь отверстие в стене не сумела разбить энергетическую защиту Косаря. А вот всего два громогласных ответных выстрела из артефактной бандуры явно прервали жизнь потайного стрелка.

— Еще есть где нычки? — спросил меня Саня, осторожно осматриваясь по сторонам.

— Вроде нет, — ответил я, поднимаясь с пола и аккуратно двигая правой рукой.

Похоже, пуля прошла вскользь, разорвав ткань сюртука. А ведь как ее расхваливала Заряна! С другой стороны, возможно, именно благодаря костюмчику я и отделался царапиной. Впрочем, кажется, рана не такая уж пустяковая: ткань уже успела пропитаться изрядным количеством крови.

Я, конечно, не рассчитывал на сочувствие бандюка, но тот и вовсе зашел с обвинений:

— Че за хрень сейчас была? Второй раз из-за тебя влипаем!

— Из-за меня? Ты сейчас серьезно?! — разозлился я на совершенно беспочвенные обвинения.

— А из-за кого еще? С чего это у них крыша вдруг поехала? По твоей роже вижу, что знаешь, что тут творится. Они попытались нас кончить после твоего визга.

— Моего визга? Косарь, это было предупреждение. То, что сидит в картине, приказало убить нас.

— В картине? — Было видно, что мой собеседник ярится именно от того, что действительно не может понять, что тут происходит. — Что за бред?

В ответ я лишь устало вздохнул. А когда попытался напомнить моему собеседнику, что мы сейчас находимся не где-нибудь в Тамбове, а в Женеве, городе, название которого давно стало синонимом всего необычного и невозможного, Косарь резким жестом заставил меня замолчать.

— Тихо!

Я сначала не понял, что именно его насторожило, но затем сам услышал приглушенный взрыв. За ним еще два, но уже значительно громче. Мы тут же дружно и быстро зашагали поближе к двери, через которую совсем недавно попали в это помещение. Правда, по дороге я на десяток секунд застыл в ступоре, и было от чего. Сунув явно разряженный револьвер в наплечную кобуру, Косарь достал сзади из-за пояса пистолет и с ходу, не прекращая движения, двумя выстрелами прострелил голову все еще постанывавшему викингу. Я, конечно, слышал, что в человейниках очень простые и даже незамысловатые нравы, но чтобы такое…

Впрочем, чему я удивляюсь? С волками жить — по-волчьи выть. Тут как бы свою жизнь сохранить, а не беспокоиться о бесчеловечном поведении одного бандита с другим раненым бандитом.

Догнав Косаря, который не только успел добраться до двери, но и даже запереть ее изнутри, я так же, как и он, прислушался к тому, что происходило снаружи. Там что-то еще раз грохнуло, затем послышались приглушенные автоматные очереди. К моему удивлению, на физиономии Косаря расплылась улыбка.

— Ну и чему радуемся? — выпустил я из себя немного раздражения.

— Тому, что к нам подоспела подмога, — с легкой издевкой ответил Саня. — Думаешь, я сунулся бы сюда без прикрытия парочки местных паханов? Кстати, у них к голландцам имеются свои предъявы. Слишком уж борзо стартанули новички.

— А как… — попытался я задать очевидный вопрос, но Косарь тут же ответил, не дожидаясь окончания предложения:

— Думаешь, только у вас, стукачей, есть магические свистки?

Ну вот что ты с ним будешь делать? Вроде прикрывали друг друга в бою, уже начали налаживать относительно нормальное общение и пикировки наши походили больше на дружеские, чем откровенную грызню, а тут вот прямо на ровном месте неприкрытое хамство. Хотя я уже давно не мальчик, и пора перестать обижаться на правду. Слов из песни не выкинешь. Это для нормальных людей внештатный сотрудник и агент жандармерии — это нормальное и даже поощряемое явление. Но для таких, как он, я просто стукач — личность, не заслуживающая уважения.

Ну и хрен с ним, я не сто долларов, чтобы всем нравится. Дальнейшее размышления пришлось прервать, потому что Косарь заорал как оглашенный:

— Атас!

После этого малоинформативного заявления он отпрыгнул от двери вдоль стены. Я попытался последовать его примеру, но явно опоздал. За дверью что-то грохнуло и развалило ее на кучу щепок. Взрывная волна закрутила меня волчком. Помещение тут же заволокло пылью от разрушенных стен.

Пару секунд я лежал без движения, прислушиваясь к возможным повреждениям в организме. Пару раз мне что-то сильно прилетело в корпус, и не удивлюсь, если увижу несколько щепок, торчащих из моей многострадальной тушки. Но быстрый осмотр показал, что либо я слишком мнительный, либо костюмчик от Заряны стоил даже больше своих денег. В остальном вроде все было нормально, кроме звона в ушах и абсолютного нежелания что-либо делать. Но все же пришлось переселить себя и немного отползти от раскуроченного дверного проема. На всякий случай запустил силовое поле щитовика и вновь вытащил револьвер из кобуры.

И зачем я его туда сунул? Решил, что все закончилось?

Плохо различимый через заполнившую комнату пыль Косарь тоже явно готовился к бою. Но вместо атакующих нас голландцев из проема прилетел грубый и резкий окрик.

— Косар! — почему-то лишив прозвище моего напарника мягкого знака, заорал незнакомец и тут же добавил на общем: — Ты там еще живой?

— Йохан, еханый ты по голове?! — полувопросительно откликнулся по-русски Саня. Затем добавил на общем: — Что за бардак ты тут устроил?

В постепенно развеивающейся пыльной завесе проявилась громадная фигура незнакомца. Он тоже был вооружен револьвером, который оказался еще больше, чем оружие подручного Пахома. Переваливаясь словно медведь, вышеупомянутый Йохан вошел в комнату и угрюмо заявил:

— Я смотрел в словаре, как ты советовал. Не нашел, зато добрые люди растолковали. Не надо меня больше так называть.

— Я попробую, но не уверен, что получится, — ощерился в ответ мой невольный напарник и шагнул навстречу явно хорошо знакомому человеку.

Они с хлопком скрепили рукопожатие.

— Обязательно было взрывать все это?

— А я и не взрывал, — с видом разбившего банку варенья ребенка немного даже обиженно ответил местный бандит. — Они там что-то прицепили на дверь, хотели к вам в гости наведаться, ну я и шарахнул по ним, а оно как рванет.

Может, первое впечатление было и неверным, но этот скандинав, который вместо бороды предпочел таскать шикарные бакенбарды, описывал происходящее с восторгом подростка. Правда, обманываться такой непосредственностью не стоило. Наверняка у него руки в крови не то что по локоть, а, учитывая простоту местных нравов, по самые уши.

— Вообще-то, это я у тебя должен спросить, что тут происходит. Они словно с ума сошли, — искренне озадаченным тоном сказал Йохан. — Мы и раньше замечали, что у этих голландцев с головой не все в порядке, а тут вообще рехнулись. Даже разговаривать не стали, сразу начали стрелять.

— Не поверишь, сам в шоке, — заявил Косарь и покосился на меня, — но есть идея, кто может нас просветить. Что скажешь, Псих, ты ведь уже что-то понял?

— В принципе, понял, — ответил я, продолжая отряхивать пыль с одежды в явно безнадежной попытке хоть как-то привести ее в божеский вид, — но нужно кое-что проверить.

— В смысле? — опять начал злиться Косарь. — Говори яснее.

— Скажу, когда окажусь вон в том кабинете. — Для большей ясности я ткнул пальцем в сторону двери, явно ведущей в апартаменты начальства.

— Ну, мы туда так и так собираемся, — с какими-то даже примирительными нотками в тоне заявил здоровяк Йохан и первым отправился в указанном направлении.

Косарь раздраженно поморщился, но ничего добавлять не стал. Конечно, можно было бы поделиться с ним предположениями, но я и сам немного разозлился. Стрессовая ситуация и необоснованные претензии жутко бесили. К тому же хотелось сначала самому разобраться в сложившейся ситуации. Дело в том, что в момент, когда началась вся эта катавасия, я ощутил, что к сущности, сидевшей в картине, со стороны кабинета пришел некий сигнал, и мне очень хотелось посмотреть, что же там находится.

Йохан подошел к двери и, прищурившись, уже даже нацелил на замок свой громадный револьвер, но потом передумал. Вместо радикальных действий он аккуратно нажал на дверную ручку и потянул ее на себя. К нашему общему удивлению, дверь оказалась не заперта.

Такое впечатление, что мы переходили через портал из одного мира в другой. Позади нас оставался какой-то постапокалиптический разгром, а впереди встречала роскошь викторианская эпохи. Мебель в огромном кабинете была показательно вычурной и практически вся имела элементы позолоты. Что-то мне подсказывало, что и материал для нее тоже выбирался очень дорогой. Впрочем, не это волновало больше всего, потому что взгляд моментально прикипел к двум картинам, висевшим за громадным рабочим столом у дальней стены. Становилось понятно, что до этого я видел всего лишь одну часть самого настоящего триптиха. Да тут и гадать нечего, потому что по одному расположению этой парочки картин явно подразумевалось место для третьей.

Что касается самих картин, то там изображены еще два мужика. Тот, что слева, — мужчина средних лет примерно в такой же одежде, как и увиденный мной ранее. А вот в центре всей композиции был изображен старик, который зачем-то нацепил на себя настоящую кирасу. Зато он обошелся без абажуроподобного воротника. Да и седую шевелюру тоже прикрывать не стал. Но все это мелочи, больше всего притягивал и пугал взгляд старика. Казалось, что на меня смотрит не изображение, а живой человек, ну или его призрак.

— Ближе не подходите, — сказал я через плечо своим спутникам и осторожно направился к столу.

— Лучше не надо, — послышалось за спиной.

Я уже подумал, что Косарь таким образом пытается вразумить меня, но бандит тут же добавил:

— Он, конечно, псих, но дело свое знает.

Вот я сейчас прямо зардеюсь от такой похвалы.

Уже через несколько секунд мне стало не до разговоров за спиной. С каждым шагом энергия, которую излучал портрет старика, давила все больше и больше. Если честно, такого я не то что не ожидал, но и представить себе не мог. До стола оставалось еще два шага, и тут в голове возник вполне закономерный вопрос: а оно тебе надо? Ответ самому себе был быстрым и четким: нафиг, нафиг! Так что я крутанулся на сто восемьдесят градусов и бодрой походкой направился обратно, чем вызвал у моих спутников искреннее удивление.

— Пошли-ка отсюда, — сказала я им и тут же показал пример, покидая кабинет.

— Назар, что это сейчас было? — догнал меня Косарь и даже ухватил за рукав, немного разворачивая.

— Еще минуту, — отмахнулся я, чем вызвал у него очередную вспышку раздражения, но, честно говоря, было плевать.

Все, что я понял, находясь в кабинете, так это то, что к картине старика лучше вообще не подходить, а вот с изображением одного из его сыновей, как мне кажется, работать будет немного легче. Так оно и вышло: посторонние шепотки в голове, конечно, появились, но куда им до того давления, которое исходило от главной картины триптиха.

Я глубоко вздохнул и сконцентрировался, раздувая средоточие Живой силы внутри себя и тем самым подпитывая свой дар. Затем решительно и даже грубо впечатал ладонь прямо в лицо изображения. За спиной недовольно крякнул Косарь. Судя по всему, подручный Пахома наверняка привык к осторожному отношению к произведениям искусства. Возможно, даже прилетало от шефа за небрежное обращение с картинами и тому подобным.

Теперь, когда я отбросил всю осторожность и раскрылся, информация полилась в меня бурным потоком, и ее было так много, что я даже пошатнулся и поспешил разорвать контакт. Точнее, закрыться пришлось по немного другим причинам. Я никогда еще не сталкивался с такой дикой смесью энергии творения и разрушения. К тому же осознал и оценил историю создания картин. Блин, да это же готовый сюжет для ужастика.

Чтобы немного прийти в себя, я присел на один из стульев для выжидающих приема посетителей, стоявших у стены.

— Псих, — прорычал Косарь, нависая надо мной. — Назар!

— Не дави на меня, дай в себя прийти, — отмахнулся я, но все же решил не затягивать с пояснениями. — Когда картины попали в Женеву, в них проявились не просто магические свойства, а практически разумные сущности. Я не могу сказать точно, но они как-то влияют на окружающих. То ли помогают местному пахану, то ли вообще держат его под контролем.

— А других они могут? — обеспокоенно и не совсем внятно пробубнил Йохан. — Ну типа не голландцев.

— Да хоть китайцев, — фыркнул я. — Все, кто подойдет близко к картинам, имеет шанс заполучить в голове такую кашу, что не разберешь, где друг, а где враг.

— Так вот как они переманивали наших бойцов. Твари! — Здоровяк скрипнул зубами, и я на секунду перестал дышать.

От него повеяло дикой злобой. Даже больше: показалось, что кто-то приоткрыл маленькую дверцу в глубины преисподней. На меня дохнуло настолько концентрированным выбросом энергии разрушения, что стало по-настоящему жутко. Еще больше удивило то, как все это прекратилось — резко и внезапно, словно тот самый кто-то захлопнул зловещую форточку.

Да уж, непростой у меня новый знакомый. Похоже, тут у нас самый настоящий берсерк.

— Ты что-то побледнел, малой, — с обеспокоенностью, причем совершенно искренней, поинтересовался Йохан, и, честно говоря, видеть его участливо-добродушную физиономию после того, что я ощутил секунду назад, было дико.

— Все нормально, — сдавленно просипел я и наконец-то продолжил дышать.

— Ну а мне что делать? — уже даже не раздраженно, а, скорее, растерянно спросил Косарь. — Пахом приказал забрать картину.

— Соедини меня с шефом, — устало сказал я, понимая, что решать этот вопрос придется самому.

Косарь активировал контакт в телефоне, дождался ответа и быстро объяснил Пахому сложившуюся ситуацию. Затем вместо того, чтобы отдать телефон мне, просто нажал на отбой. Я даже не успел разозлиться, как в кармане завибрировал мой собственный аппарат. Я, конечно, большой любитель поюморить, привязывая к номерам определенные мелодии, но в случае с криминальным авторитетом делать это поостерегся. Поэтому мелодия была самой что ни на есть стандартной.

— Здравствуйте, Станислав Петрович, — поприветствовал я Пахома.

— Что там не так с моей картиной? — спокойно, но с явным нажимом поинтересовался этот опасный человек. Так что слова ответа нужно выбирать очень тщательно.

— Все не так, Станислав Петрович, абсолютно. Это тот самый случай, который мы с вами обсуждали. Мне придется сообщить о картинах сами понимаете куда.

— А если попрошу тебя не делать этого? Я так понимаю, вещи уникальные.

— Тогда я в ответ очень-очень попрошу вас прислушаться к моему совету. Вещи действительно уникальные, но до предела опасные. Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, одну из картин пытались подсунуть вам специально, чтобы взять под контроль.

— Даже так? — задумчиво ответил криминальный авторитет.

Если честно, я даже немного поежился от холода в его голосе.

— Станислав Петрович, лично я к портрету старика даже близко не подойду. Это не телефонный разговор, но если захотите, приеду в любое время и подробно объясню, что почувствовал и какие выводы сделал.

— А если вывести их из Женевы и продать?

— Не думаю, что получится, — не уступал я разохотившемуся авторитету. — Там такая темная история, что хоть сразу бери и книгу пиши, но на этом все, антикварной ценности в картинах почти нет. Разве что возраст.

— И что за история? — все же не утерпел Пахом.

Я лишь мысленно вздохнул и постарался сжато описать события, так сказать, старины глубокой:

— Пригласил один богатый голландский олигарх талантливого ученика маститого художника и заказал ему портреты себя и двух сыновей. Может, этот художник когда-нибудь и стал бы очень известным, но, когда принял заказ, он не знал, что рисовать будет красками, замешанными на человеческой крови. А еще в планах старика было покрасить кровью художника рамочки для картин.

— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил Пахом, которого явно заинтересовала эта история.

Мне даже на секунду показалось, что я переборщил и он не сможет отказаться от столь оригинального экспоната в своей коллекции и затребует хотя бы портрет одного из сыновей. В смысле ту картину, что находится сейчас рядом со мной. И все же Пахом явно неспроста добрался до верхов криминального сообщества, и чуйка на опасность у него сродни магическому дару. К тому же он не первый день в Женеве и прекрасно знает, на что способны подобные вещи.

— Станислав Петрович, мы с вами уже обсуждали мой дар, так что это вполне может быть плодом моей больной фантазии. Но опять же, повторюсь, к картине старика я близко не подойду и не советую никому другому делать этого без должной защиты и подготовки. Вы можете закрыть своих людей от ментального воздействия непонятного происхождения?

— Хорошо, — пусть с ноткой недовольства, но все же согласился с моими доводами Пахом и тут же добавил: — Звони своему куратору. Косарь побудет с тобой, пока не приедут спецы, ну, чтобы тебя никто не обидел. И с тебя подробный рассказ.

— Конечно, Станислав Петрович, и спасибо, — искренне поблагодарил я, услышав в ответ лишь сигнал прекращение соединения.

Через минуту загудел телефон Косаря. Он прочитал сообщение и недовольно сморщился:

— Йохан, проверьте здесь все. Забирайте трофеи и валите. В кабинет не суйтесь, им займутся легавые.

— То есть как? — угрюмо спросил здоровяк, который явно собирался поискать тайники именно в кабинете.

— Так нужно, — раздраженно и устало ответил Косарь. — Приказ Пахома.

Похоже, авторитет пахана из славянского квартала имел вес и в скандинавском человейнике. Так что Йохан лишь что-то проворчал, а затем махнул рукой своим людям.

Пока он не ушел, я поторопился влезть со своей просьбой:

— У вас не найдется кого-то, кто может посмотреть мою рану?

Йохан покосился на мое плечо и презрительно фыркнул. Наверняка в его понимании эта царапина вообще не достойна внимания, но все же что-то заорал по-шведски в проем вывороченной двери. Через минуту оттуда явился сухощавого вида человек, немного несуразно выглядящий на фоне остальных звероподобных подручных Йохана. Он даже не стал просить меня снять сюртук, просто приложил ладонь поверх пропитанного кровью рукава. По плечу пробежалась волна теплоты, и лекарь, так и не сказав ни слова, ушел. Я не стал ронять себя в глазах Йохана еще больше и не бросился раздеваться, проверяя состояние раны. Просто взялся за телефон и позвонил, как выразился Пахом, своему куратору.

— Добрый вечер, Иван Иванович, — поздоровался я с еще одним очень авторитетным персонажем. Человеком назвать его не получится, потому что это совсем не человек. Даже близко. И его чистая русская речь не должна вводить никого в заблуждение — ни человеческого, ни человечного там нет ни капли.

— Ох, что-то мне подсказывает, что он совсем не добрый, — проворчал в ответ гоблин. — Ты что опять натворил, залетчик?

Кто бы сомневался, что эта жаба опять начнет меня троллить. Но я не расстроился, потому что знал, как отомстить, и радостно сообщил:

— А у меня тут энергетическая аномалия А-класса.

— А-класса? — быстро растеряв желание прикалываться, уточнил гоблин. — Ты ничего не путаешь? Если напрасно заставишь меня…

— Иван Иванович, вот честно, я так устал, что можете меня хоть на ленточки порезать, если я ошибся. Убеждать вас у меня нет ни сил, ни желания. Либо приезжайте сюда, либо я просто валю домой и ложусь спать. И плевать, кто тут после этого сдохнет и насколько мучительной смертью.

— Ладно, — сказал гоблин. — Ты где?

— В Одине, — спокойно заявил я, понимая, как взбешу Иваныча этим заявлением до предела.

Так оно и вышло. Гоблин что-то сдавленно квакнул и отключился. Подняв глаза, я увидел, что моя фраза о мучительной смерти явно озадачила и Косаря, и уже вернувшегося Йохана. А еще мой шутливый тон явно поселил в их головах сомнения. И эти сомнения разгорались с каждой секундой.

— Блин, и вы туда же, — разозлился я. — Йохан, если хочешь, выбери кого не жалко и пошли снять со стены картину со стариком. Сразу предупреждаю: скорее всего, этого бедолагу придется пристрелить. Если не сразу, то через пару дней.

Я, конечно, сгущал краски, но не думаю, что так уж сильно. Концентрация смеси энергии творения и разрушения была настолько мощной, что понятия не имею, что произошло бы, подойди я к картине вплотную и тем более прикоснись к ней.

Здоровяк задумался, а вот Косарь тряхнул головой, как скаковая лошадь, и быстро отбросил все сомнения. И тут дело не в моей убедительной речи, а в авторитете его шефа, который поверил мне практически сразу и без долгих разбирательств.

К счастью, долго засиживаться с Косарем не пришлось. Он явно перестал получать удовольствие от моей компании, если не сказать больше. Минут через двадцать в комнату вошел один из подручных Йохана и махнул рукой Косарю. Все бандиты куда-то исчезли, а в помещение буквально ворвался особый комиссар жандармерии.

Коротышка в костюме десятых годов прошлого века, в котелке и с жабообразной мордой, возможно, выглядел бы смешно, если бы я не знал, что именно он собой представляет. Впрочем, наверняка есть вещи, которых я не знаю и, честно говоря, знать не хочу. Уверен, у французов, которым мой куратор известен как Ивон Секатор, при встрече с этим персонажем поводов для смеха еще меньше.

— Рассказывай, что ты тут наворотил, — практически пролаял гоблин.

Обычно он говорил на русском, да и на любом другом языке, настолько чисто, что если отвернуться, то совершенно не заподозришь, что рядом с тобой не человек. Но это не его достижение, а особенность всей расы. Речевой аппарат у них не был растянут, как у людей, от голосовых связок до губ, а весь находился в специальной трубке в гортани, которой они пользовались очень умело, можно даже сказать виртуозно. Но сейчас Иванычу было явно не до акустической мимикрии. И это показывало, как мало он был склонен к восприятию шуток. Так что я весь подобрался и едва ли не вытянулся по стойке смирно. Затем быстро, четко и максимально кратко описал сложившуюся ситуацию.

— Так, с этим понятно, — выслушав меня, после небольшой паузы сказал гоблин. — Кстати, ты не знаешь, куда пропал Бисквит? У него телефон отключен.

— Только не говорите, что не можете отследить такого крупного парня, — удивленно сказал я, чем почему-то вызвал раздражение гоблина.

— Хватит хохмить, — теперь уже полностью на чистом русском и даже старательно имитируя ядовитые интонации сказал Иваныч. — Ты что, действительно настолько тупой и до сих пор не понял, что Бисквит является одним из лучших артефакторов Женевы? Если он захочет, то его даже с помощью ритуала жриц Глубокой Тины не найти.

Да уж, я, конечно, знал, что мой стеснительный друг крут в своем деле, но чтобы настолько…

Было огромное желание не сдавать своего зеленокожего товарища, но, боюсь, неприятностей тогда огребу целую охапку. И все же я попытался хоть как-то помочь бедному жениху:

— Иван Иванович, сейчас у него очень хреново дела. Вы слышали, что нашего орка умудрились женить?

— Ух ты, — удивленно квакнул гоблин. — Надеюсь, он там не повесился с горя?

Вот тут я, честно говоря, не смог определить — шутит Иваныч или искренне обеспокоен за своего эксперта. Возможно, я слишком уж легкомысленно отнесся к этой новости. Мало ли как там у орков с этим делом по жесткости.

— Поверьте, там, где он сейчас, ему не то что повеситься, даже особо огорчиться не позволят. Если можно, отсрочьте дело до утра. Пусть парень отойдет, а потом запрягайте в любую телегу, поверьте, он точно вытащит.

Гоблин задумался, но все же решил смилостивиться. Видно, в этом деле присутствие Бисквита если и обязательно, то не настолько срочно.

— Хорошо, только присмотри за ним, к шести утра он должен быть на связи.

— Ровно в шесть ноль-ноль, — клятвенно уверил я куратора и так стукнул себя кулаком в грудь, что сморщился от резкой боли в плече.

Неплохо поработал лекарь Йохана, я даже забыл о том, что вообще был ранен. Правда, сейчас вспомнил, и было не очень весело.

— Ладно, вали туда, где ты спрятал своего кореша, и позаботься, чтобы все было хорошо. Тут ты нам уже не нужен. И не вздумай отключать телефон!

— Так точно, месье комиссар! — ехидно заявил я и даже щелкнул каблуками.

— Месье особый комиссар, — уточнил гоблин и добавил с рычащими нотками: — Перестань паясничать! Мы не в цирке.

Затем практически без паузы он продолжил рычание, только взвинтив громкость и углубив горловую вибрацию. Я потихоньку начал учить оркский, но все равно смог разобрать лишь что-то о полной блокировке и оцеплении.

— А как мне… — напомнил я о себе, но Иваныч лишь отмахнулся и буркнул:

— Бенедиктус подвезет.

К этому времени пыль в приемной и коридоре уже улеглась, и все выглядело более или менее нормально, лишь выделялся развороченный дверной проем с осколками самой двери. А вот дальше начинался сущий пост-апокалипсис. Особенно впечатлила разруха возле усиленного поста охраны. Там вообще были снесены все внутренние перегородки целых двух этажей. Получилась эдакая пещера. Даже возникло опасение, не привалит ли меня здесь. Но, судя по уверенному поведению уже хозяйничавших вокруг жандармов, никакой угрозы не было. Тут же вспомнились прочитанные еще в родном городе статьи об особенностях постройки человейников и описания материала, из которого они буквально слеплены. Я даже наклонился к куче похожего на щебень крошева и поднял небольшой кусок. Он был необычайно легким и чем-то похож на пемзу.

Попетляв между завалами, я выбрался в относительно неповрежденный сектор и продолжил путь по уже знакомому маршруту. Пока шел, сумел по достоинству оценить масштаб развернутой гоблином операции. Тут были и люди в жандармской форме, и орки в мощной броне. Если честно, все эти кирасы, наплечники и шлемы выглядели немного старомодно и казались бы нелепыми, не знай я, какие на них наложены мощнейшие чары и какие зубастые духи живут в амулетах этих здоровяков. Кроме того, мимо меня протопала парочка гоблинов, одетая во что-то среднее между маскхалатом и шутовским одеянием. Эти точно смешными не казались даже на первый взгляд, а на второй, для тех, кто знал, что перед ними гоблинские жрецы, тем более.

Да уж, развернулся мой куратор, во всю ширь своей гоблинской души. И это учитывая тот факт, что человейники имеют серьезную степень независимости от городских властей и особенно жандармерии. С одной стороны, это льстило моему самолюбию: он сразу поверил моей оценке ситуации. С другой стороны, стало откровенно жутковато от мысли, что я мог где-то напортачить и ошибиться. Последствия даже представить страшно. Впрочем, чего париться, я все сделал правильно, и вряд ли у Иваныча будут ко мне какие-то претензии.

Даже забудь я дорогу обратно, смог бы найти ее по оцеплению и натянутым везде жандармским лентам. Летающий магокар инспектора обнаружился практически на том же месте, где раньше стоял кабриолет Косаря. Бенедиктус, как обычно, скучал на водительском месте. То ли водитель, то ли телохранитель, то ли напарник Иваныча редко покидал мобиль, а уж если делал это, то в округе точно кто-то прощался с жизнью.

Я без особых церемоний забрался на заднее сиденье. Переднее, пассажирское, было на веки вечные закреплено за гоблином. И дело тут не в табеле о рангах, а в том, что настройка посадочных мест практически во всех автомобилях, переоборудованных под реалии Женевы, дело сложное и индивидуальное. Если учитывать, что приходится подгонять конфигурацию, начиная с пятой точки орков и заканчивая костлявыми седалищами мелких гоблинов, вряд ли кто-то согласится морочиться, подстраивая кресло под меня.

В общем, соблюдая все приличия, я уселся на мягкое сиденье магокара и поздоровался с водителем:

— Приветствую вас, ор Бенедиктус.

— Привет, — рыкнул мне в ответ здоровенный орк, едва не заставив меня подпрыгнуть прямо в положении сидя.

Обычно он не был таким разговорчивым. Через секунду эта громадина добила меня, добавив:

— К твоей подружке?

Охренеть! Это либо что-то сдохло в оркском лесу, либо Беня где-то ударился головой, ну или мой статус в глазах орка немного повысился. Если честно, не хочу и гадать — любой вариант напрягал своей непредсказуемостью.

— Д-да, спасибо, — наконец-то выдавил я из себя и, судя по всему, своей ошарашенной физиономией сумел рассмешить вечно замкнутого в себе здоровяка. Слава богу, я знал, как смеются орки, так что не выскочил из машины, услышав этот рокочущий звук.

Резкий взлет вдавил меня в сиденье, а затем точно так же в спинку, когда магокар стремительно начал набирать скорость.

Шикарная вещь! Жаль, что мне такая не светит ни при каких раскладах.

Когда неслись над крышами Серой Женевы, я задумался над тем, почему так настороженно отношусь к напарнику куратора. Только сейчас, после «общения» с картинами голландцев, в которых первозданная энергия творения смешалась с не менее древней энергией разрушения, а главное, после того, как ощутил посыл кристально чистой, ледяной злобы от Йохана, стало хоть немного понятно. Беня напрягал меня тем, что от него хоть и не веяло той самой энергией разрушения, но я подспудно чувствовал ее, словно запертую за сейфовой дверью, при этом в любую минуту готовую вырваться наружу.

Я не рискнул лезть со своими пожеланиями к странно ведущему себя сегодня орку, но он проявил удивительную тактичность, посадив магокар прямо на набережной Роны, в самом начале улицы художников. Конечно, мне придется пройти немаленькое расстояние пешком, но лучше так, чем лишний раз светиться на фоне явно жандармской машины.

Вежливо и осторожно поблагодарив Бенедиктуса за помощь, я пошел по ночной улице, которая, в отличие от многих в этом районе, и не думала засыпать. Гулянка в парке как раз набрала максимальные обороты, но Бисквита я почему-то не увидел. Так что срочно пришлось искать Заряну. Она нашлась практически на том же месте, где я ее оставил, причем вместе с Ленкой. Похоже, танцовщицы все-таки оттерли готку открепкого зеленого тела, и сейчас она пребывала в не самом радужном настроении.

Я лишь успел спросить, где мой друг, и получить уверения в том, что с ним все в порядке, как девушки тут же начали кружить вокруг меня как стайка пираний.

— Ты опять испортил костюм, — заявила Лена с явным укором, а вот Заряна, за что я был ей безмерно благодарен, высматривала не дырки в своем любимом творении, а повреждения на теле своего бывшего любовника.

— Что с тобой случилось? — тревожно спросила рыжая.

— Секретная информация, — заявил я, но таким тоном, что было понятно: расколоть меня можно, приложив для этого определенные усилия и без широкой аудитории слушателей.

Девушки тут же утащили меня за собой, причем не в собственные апартаменты и даже не в мастерскую Заряны, а в барбершоп Лены. Как оказалось, кроме всяких примочек, увлажняющих масок и завитушек для бород, она очень неплохо справлялась с применением магических средств скорой медицинской помощи.

За пару минут я был раздет практически догола, причем выйти за рамки приличия не позволила именно Заряна, хотя по озорным взглядам Лены было видно, что она бы меня точно вогнала в краску. Но после этого я все же сумел оценить ловкость и умения брюнетки.

Девушка быстро нашла все повреждения на моей коже, обработала их и залепила специальными пластырями. Рана на плече оказалась не такой уж серьезной, ну или это последствия воздействий одаренного лекаря.

В это время Заряна сбегала в свой магазин и притащила широкие брюки и распашонку для художников. В зеркале я увидел очень непривычную картину, но смешной и нелепой она не казалась. Ну а затем они принялись колоть меня, и я все же сдался в обмен на обещание до утра обеспечить мне нормальный внешний вид. Что-то подсказывало, что долго отдыхать не получится.

— Ну что же, детишки, — тоном сказочника заявил я двум взрослым дамам, внезапно превратившимся в притихших девочек. — Сейчас я расскажу вам страшную историю.

Ну и пустился в такие дебри сочинительства, смешивая правду с фантазиями, что даже сам себе поверил. По максимуму убрал персоналии, сконцентрировавшись на перестрелке и особенно на древней истории создания картин с использованием явно какого-то мистического кровавого ритуала.

Заболтались мы практически до трех ночи, но затем я все же вырубился. Девочки поступили предельно тактично: Заряна уложила меня спать на собственной кровати, но сама не осталась. Не уверен, что смог бы сдержаться, но даже в состоянии адреналинового отката я понимал пагубность последствий такого загула.

Плавали, знаем. Бесплатный секс бывает только в сказках, причем самых наивных. А тут цена обещала быть непозволительно высокой.

Лучше потерплю и завтра оторвусь с Птичкой.

Глава 3

Несмотря на то, что поспать удалось всего-навсего два с половиной часа, чувствовал я себя не так уж плохо. Конечно, бодрым меня назвать было ну очень сложно, но и снулой камбалой тоже не выглядел. Разбудивший меня в пять тридцать будильник чуть подпортил настроение своей назойливостью, но я быстро разогнал хандру и бодро вскочил с кровати. Облачившись в костюм бедного художника, вышел из спальни. Так как душ принял по большому счету всего пару часов назад, то решил ограничиться лишь умыванием и чисткой зубов. Заодно выгрузил в пластиковый стакан зубные щетки Заряны и Лены, тем самым освободив огромную глиняную кружку, подаренную рыжей кем-то из местных скульпторов. Затем на кухне в медной кастрюльке сварил сразу пять порций кофе. По одной нам с Заряной и три в глиняного монстра для моего зеленокожего друга. Конечно, до Иваныча в приготовлении кофе мне очень далеко, но Бисквит вроде ценит мой оригинальный рецепт, с добавлением особого декокта.

То, что утро для орка будет тяжелым, я понимал и без дара прорицания, так что еще с вечера попросил Лену выделить мне пару капель из ее запасов. Когда, удерживая в руках поднос, спустился в мастерскую, то увидел, что Заряна, как и предполагал, уснула прямо за раскройным столом. Перед девушкой лежал мой костюм, который даже на первый взгляд выглядел идеально.

— Заряна, — тихо позвал я девушку и осторожно коснулся ее плеча.

Она вздрогнула и подняла голову. Пару секунд сонно моргала, явно не совсем понимая, где находится, а затем улыбнулась.

— Вроде все сделала, — сказала рыжая, принимая у меня чашку с кофе.

Поставив поднос на среднем столике, я начал быстро одеваться. В процессе, когда надевал жилет, случилась заминка. Он почему-то оказался жестче и тяжелее, чем раньше. На вопросительно поднятую бровь девушка ответила:

— У меня тут был незаконченный заказ на бронежилет скрытого ношения. Взяла оттуда пару пластин ультрапластика.

— Проблем не будет? — на всякий случай уточнил я.

— Естественно, — ехидно улыбнулась рыжая. — Ты мне, конечно, дорог, но не настолько, чтобы рисковать репутацией.

Когда я полностью оделся, то увидел, что мой наряд абсолютно чист и полностью цел. Даже разорванный пулей рукав выглядел как новый. Мелькнула мысль доплатить ей за ремонт и усовершенствования, но тут почему-то вспомнилась пусть заезженная и банальная, но все же мудрая истина: поступай с людьми так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой. Лично у меня в такой ситуации предложение денег вызвало бы обиду.

— Большое тебе спасибо. С меня, как любил говорить наш завхоз, магарыч, то есть посиделка в любом месте на твой выбор. И можешь не скромничать, ну разве что чуть-чуть. — Для наглядности я показал где-то сантиметровый просвет между пальцами.

— Назар, ты уверен, что хочешь проводить со мной время, раз уж у нас не сложилось? Ведь не зря говорят, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, — грустно улыбнувшись, сказала рыжая.

— А что такое, по-твоему, дружба?

В ответ Заряна лишь мило пожала плечами.

— Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, дружба — это когда ты по слабо объяснимым причинам относишься к какому-нибудь человеку лучше, чем ко всем остальным, — продолжил я излагать осенившую меня мысль. — Добавь сюда страсть, и получится любовь, ну или что-то похожее на нее. Что же касается невозможности дружбы между мужчиной и женщиной, то так говорят любители двойных стандартов. Если два мужика вдруг поссорятся, то скажут, что так сложились обстоятельства, ну или кто-то третий подгадил. А если разлад случится у хорошо относящихся друг другу мужчины и женщины, все с презрением фыркнут: иначе ведь и быть не могло, потому что дружба между ними невозможна. Лично мне нравится другой подход: пока сам не попробуешь, не узнаешь.

На этом мы решили свернуть разборки наших отношений. Я быстро допил все еще горячий кофе, подхватил монструозную кружку, и мы направились будить орка. Так как мое знакомство с двумя танцовщицами было шапочным, вваливаться в их жилище в одиночку было бы неправильно, поэтому Заряна составила мне компанию. Вот как раз она совершенно без малейшего стеснения просто открыла дверь и вошла внутрь.

Хорошо они здесь живут, даже не запираются.

По большому счету, планировка дома была практически такой же, как и у моих подруг. Внизу весь этаж занимала танцевальная студия, где подружки-танцовщицы давали уроки всем, кому не лень. А на втором этаже размещались жилые комнаты. Вот в одной из них, на широкой кровати мы и нашли мирно спящую в обнимку троицу. Бисквит выглядел героем женского романа, ну или мужского, учитывая факт тройничка.

Орк, раскинув руки, занял практически все пространство кровати, а две миниатюрные девчушки прилепились к нему с двух сторон и мирно посапывали куда-то в район подмышек. Заряна тихо кашлянула и даже немного покраснела, отведя взгляд от голого здоровяка. Ну а мне краснеть нечего, у меня латентного гомосексуализма не имеется даже в зачаточном виде, так что голый мужик смутить не может. Зато озадачил вопрос, как все это будить. Сильно сомневаюсь, что мягкие методы здесь сработают. Орк храпел так, что стены дрожали, а его умотанные веселой ночью партнерши на это совершенно не реагировали. Глянув на часы, я понял, что до шести осталось всего три минуты, так что тут уж не до нежностей. Нарушать данные Иванычу обещания — это не самая умная идея. Я решил не заморачиваться и, залихватски свистнув, заорал:

— Полундра!

Над Косарем или Йоханом и уж тем более Беней я бы так шутить поостерегся, а мой зеленокожий друг, по большому счету, был безобиден, как плюшевый мишка. Но тут он сумел удивить. После моего крика девушки почему-то не проснулись, зато из царства Морфея вынырнул орк, причем так резко, что досталось всем.

Бисквит от неожиданности и, скорее всего, страха вдруг издал такой звероподобный рык, что даже у меня мороз пробежался по коже. Пискнувшая Заряна моментально спряталась за моей спиной, а дико завизжавшие подружки орка стартовали с кровати как две ракеты и тут же врезались в противоположные стены спальни. Хорошо, что левая не попала в проем окна, иначе могла выпасть наружу, и все закончилось бы очень плачевно. Да и меня самого, если честно, эта сцена чуток напрягла, потому что рука инстинктивно выдернула из чехла щитовик. Я даже начал формирование печати силового поля, но вовремя опомнился, сбросил каст и тихо ругнулся себе под нос.

Орк наконец-то осознал себя в этой вселенной. Сначала виновато по очереди посмотрел на своих подружек, а затем уперся в меня максимально злобным для его доброй натуры взглядом:

— Это была твоя самая тупая шутка, залетчик!

— Знаю, виноват, исправлюсь, — с максимальным покаянием в голосе сказал я, решив пропустить мимо ушей крайне нелюбимый мной эпитет. — Ну а что делать? Иваныч приказал, чтобы ты в шесть ноль-ноль врубил свой телефон. Осталось двадцать секунд. — С этими словами я ткнул орку под нос кружку с кофе.

Бисквит вцепился в нее, как утопающий — в соломинку. Сделал пару глотков и недовольно сморщившись, заявил:

— Остыло.

Но после этого, зараза такая, все же допил кофе до конца. Затем начал шарить в разбросанных по полу вещах, добрался до телефона и включил его. На пару секунд мы оба замерли, ожидая звонка от шефа, но, как ни странно, не дождались его ни через минуту, ни через две. Только позвякивали сообщения о пропущенных за ночь вызовах.

Так и стояли, пока спрятавшаяся за мной Заряна не тыкнула мне пальцем куда-то в район поясницы. Я тут же догадался, на что именно она намекает.

— Бисквит, ты бы прикрылся. Здесь все же дамы, и не у всех с тобой настолько близкие отношения, чтобы наблюдать такие вот картины.

Орк сдавленно хрюкнул и прикрыл свое хозяйство тут же подхваченной с пола рубашкой. При этом он весь, от пяток до макушки, потемнел практически до черноты, утратив сочно-зеленый цвет. Орки так краснели, а бледнели они до нежно-салатового цвета. По крайне мере в исполнении Бисквита я наблюдал подобное цветовое шоу достаточно часто.

Наконец-то пришедшие в себя танцовщицы дружно захихикали, а вот Заряна откровенно начала ржать. Чтобы ее не было слышно, рыжая уткнулась лицом мне между лопаток. И именно в этот момент прозвучала мелодия из телефона. Бисквит когда-то услышал, какой рингтон я поставил на гоблина, и тоже прикрепил к его контакту марш имперских штурмовиков.

— Да, шеф, — откликнулся на вызов артефактор.

В ответ ему понеслась различимая лишь из-за рокочущих звуков оркского языка речь Иваныча. Говорил он минуты две, и наверняка не самые лестные для орка вещи, но, к моему удивлению, Бисквит умудрился впихнуть в конце речи шефа свои пять копеек.

— Я есть хочу, — заявил орк тоном большого ребенка, что без его голосового модулятора звучало крайне экзотично.

Иваныч рыкнул то-то в ответ и прервал соединение. Орк повернулся ко мне и повторил то же, что сказал гоблину:

— Я есть хочу. И хочу твою фриттату.

— Фриттата? — тут же оживилась одна из танцовщиц, которую, кажется, звали Настя, и добавила сразу за двоих: — Мы тоже хотим. У нас есть плита и сковородка.

— А продукты у вас есть, свиристелки? — едва сдерживая смех, заявила наконец-то выбравшаяся из-за меня Заряна. — Ваш холодильник кроме мартини и чипсов в жизни ничего не видел. Ладно, все идем к нам. Думаю, на фриттату у меня продуктов хватит.

— О, как раз разбудим Ленку, пусть завидует, — заявила вторая танцовщица, имя которой я так и не вспомнил.

Мы вышли из спальни, чтобы дать троице любовников нормально одеться. Надеюсь, они там не устроят второй раунд, вряд ли гоблин дал слишком много времени на оркский завтрак. К счастью, Бисквит все прекрасно понимал, и они управились минуты за две, затем мы всей дружной компанией перебрались в апартаменты Заряны.

Ленку мы-таки разбудили. Иначе и быть не могло, потом что танцовщицы разговаривали и смеялись на повышенных тонах и даже с повизгиванием. Уверен, делали они это специально.

Первую порцию сложного итальянского омлета пришлось делать на скорую руку, и он, конечно же, получился не таким пышным, как хотелось бы, но времени на нормальную готовку не было. Компания в кухне собралась крайне шумная, и поговорить с орком по душам вряд ли получится. Я покосился на Заряну, и точно так же, как несколько минут назад, она поняла все правильно. С видом строгой хозяйки рыжая быстро разделила омлет на четыре части, разложила по тарелкам и, сунув посуду в руки подружкам, погнала их с кухни в комнату Лены. Все возмущения были пресечены самым радикальным способом. Ленка даже отхватила полотенцем по пятой точке.

— Ты вообще как? — осторожно спросил я, взбивая последние шесть яиц из холодильника Заряны.

— Знаешь, теперь хорошо. Вчера думал, в петлю полезу, а теперь хорошо. Спасибо тебе, друг.

Благодаря голосовому модулятору, который занял свое место на шее орка, его речь звучала не так угрожающе и вполне чувственно.

— Ну а что было-то? Свадьбу хоть нормально сыграли? Меня ты так и не пригласил. Расскажи хотя бы, как там у вас все происходит.

Блин, это я, кажется, зря. Вполне нормальная, если привыкнуть, морда орка вдруг исказилась, словно он сожрал лимон.

— Ну вот зачем ты все испортил? Если хочешь, расскажу. Кстати, ты там мог оказаться только в виде блюда, да и то не самого главного.

— Ты сейчас серьезно?

— Более чем.

Если честно, мне так и не удалось понять, правду он сказал или просто троллит в отместку за экстремальную побудку. Пока я обдумывал его слова, Бисквит продолжил свой печальный рассказ:

— Позавчера утром, где-то в девять часов, ко мне в дом явились два родственника в статусе паградов. Сам понимаешь, с такими через дверь не поговоришь. Выломают даже мою усиленную и выдернут, как суслика из норки. К тому же с ними был один сааград, который сказал, что теперь я тоже ему родной. Честно, чуть не обделался. В общем, они взяли меня под ручки, запихнули в какой-то фургон и повезли в стойбище родного племени. Саму свадьбу я не помню, потому что обожрался вашими мухоморами, да так, что, как ты любишь говорить, чуть кони не двинул. Ну а когда немножко отошел, мне показали невесту. Честно, лучше бы я отравился мухоморами. Какая же она страшная!

Орк замер, явно заново переживая позавчерашние страдания.

— И что дальше? — напомнил я о себе, потому что Бисквит так и сидел с застывшим взглядом.

— А дальше были танцы, пили всякую дрянь. Потом эта бегемотица утащила меня в шатер и изнасиловала.

— Ну прям-таки изнасиловала, — недоверчиво фыркнул я. — Ты же вроде у нас мальчик крупный.

— Да она размером с ее братца сааграда! — сорвался на крик Бисквит, но опомнился и продолжил значительно тише: — Я ниже нее на пол головы и сильно уже плечах.

Орк так разволновался, что вторую порцию фриттаты пришлось делать еще быстрее, и получился в итоге просто перевернутый омлет со всякой всячиной внутри. Но все равно такое подношение вернуло моего друга хотя бы в относительно нормальное состояние.

Все, что было на сковороде, он, конечно же, сожрал в одно рыло, но я понимал, что ему нужнее. Наконец-то хоть немного утолив голод, Бисквит грустно вздохнул:

— Поверь, мне так тошно стало, что, когда утром вернулся домой, до одури захотелось простой ласки от кого-нибудь, кто меньше меня по габаритам. Вот я и позвонил тебе.

— Не-не-не, я на такую ласку не способен, — сделал я неуклюжую попытку пошутить, но Бисквит лишь безнадежно отмахнулся.

— Да иди ты. И без тебя справились. Девчонки буквально вернули меня к жизни.

— Слушай, а какие вся эта хрень накладывает на тебя обязательства? — все же не удержался я, мысленно ругая себя за любопытство. — Что, теперь переедешь в шатер и, чтобы прокормить большую жену и десяток детишек, будешь бегать с копьем за… Блин, даже не знаю, за чем вы там бегаете.

— Да никто ни за кем не бегает, — коротко хохотнул явно оживающий орк. — Жрут мороженную говядину и в ус не дуют. Жену свою, бегемотицу, чтобы ее харашта лягнула, я буду видеть раз в году во время брачного сезона.

— А дети?

— А что дети? — совершенно искренне удивился Бисквит. — До пяти лет будут с матерью. После пяти мальчиков отдадут на обучение старейшинам. Я-то тут при чем?

— Какие высокие у вас там семейные отношения, — проворчал я, заглядывая в холодильник, надеясь перекусить хоть чем-нибудь.

Сам же почему-то думал о собственном детстве. Может, мой неизвестный папашка тоже так рассуждал. Похоже, орк что-то почувствовал и тут же сменил тему:

— Ладно, хватит о моей свадьбе. Говори, чего там Иваныч так возбудился, будто это не я, а он женился на сестрице сааграда. Что-то мне подсказывает, что это ты постарался.

— Ну конечно! Если что-то где-то пошло наперекосяк, то это обязательно Назар виноват.

— Чего ты кокетничаешь? Колись давай… — Было видно, что орк хочет назвать меня залетчиком, но, натолкнувшись на предупреждающе-недобрый взгляд, проглотил последнее слово.

Судя по поведению Бисквита, время у нас еще было, так что я достаточно подробно пересказал свои ночные приключения.

— Утурхар, — пораженно и как-то восхищенно ругнулся орк. — Вот везет же тебе на приключения.

— Ага, — печально улыбнулся я. — Кого попало залетчиком не назовут.

— Заметь, это ты сказал, а не я, — ткнул в меня когтистым пальцем орк и тоже принялся оглядываться в поисках, чего бы еще сожрать. Но это он точно не по адресу. Ни хомячеством, ни чрезмерным аппетитом хозяйки этой кухни не страдали. Жаль, что блинная еще закрыта.

Выбросив ненужные в данный момент мысли из головы, я спохватился и спросил:

— Слушай, а Иваныч говорил что-то насчет меня? Думаешь, дернет для дополнительной экспертизы или я могу нормально поспать?

— Вроде ничего такого не было, но телефон все равно не отключай. Второго такого косяка шеф точно не выдержит. И догадайся, на ком он отыграется?

На этом мы и решили завершить завтрак и отправились на выход, предварительно поблагодарив хозяек. Точнее, попытались. Когда мы заглянули в спальню Лены, то увидели, что все четверо, образовав эдакий клубок змей, посапывают на широкой кровати. Хмыкнув друг другу, мы покинули здание и направились к двум уже поджидавшим нас такси.

По дороге домой даже успел прикорнуть на заднем сидении, несмотря на то что ехали мы всего лишь несколько минут. Еще с минуту провозился с замками бронированной двери, аналог которой, по словам орка, его родичи могли вскрыть как консервную банку. Очень надеюсь, что это было художественное преувеличение.

Как только открыл дверь, в проем тут же юркнула Фа. Она явно сидела в засаде на соседнем дереве. Оказавшись в гостиной, маленькая фейка тут же принялась выписывать под потолком фигуры высшего пилотажа. Может была, рада видеть меня, но, скорее всего, выпрашивала очередную порцию Живой силы. Не поощрить такое выступление с моей стороны было бы кощунством, так что я зажег над ладонью шарик концентрированной энергии и позволил фейке поглотить ее.

— Все, теперь не мешай, я иду спать. Если хочешь, оставайся внутри или вали нафиг, оставлять форточку открытой я не собираюсь.

Это мы с ней уже проходили. Однажды притащила с собой компанию крылатых друзей, и они устроили тут настоящий бедлам. Пришлось гоняться за фуки с метлой; хорошо хоть, никого не убил. Жизнь низших фей в этом городе ценилась очень мало. Они здесь занимали социальную нишу голубей. Но я никак не мог относиться к мелким проказницам столь презрительно, потому что никогда не забуду поцелуй высшей феи, которым она наградила меня за отвагу и одновременно наделила даром оценщика. А ведь и эта малышка когда-нибудь, пройдя стадию русалки, тоже станет высшей феей.

Фа явно решила остаться в доме и демонстративно уселась на старинную люстру. Я же отправился в спальню и заперся там, чтобы она не мешала. Быстро разделся, забрался под плед и потянулся в сладкой истоме.

Вот сейчас наконец-то высплюсь!

Как говориться, накаркал. Что, вы думаете, случилось, как только я закрыл глаза? Правильно, позвонил телефон! Конечно, было жгучее желание проигнорировать звонок, тем более это был рингтон, реагирующий на незнакомые номера. Но все равно пришлось вставать. Как любил говаривать наш физкультурник, бывший жокей: «Так уж заведено, что ты либо сыто живешь, либо сладко спишь. Вместе получается редко».

— Алло, чем обязан? — ответив на вызов, сказал я на всеобщем.

Старался, чтобы мой голос не звучал хамовато, при этом вложил в него все свое недовольство столь ранним звонком. Часы показывали начало девятого.

— Привет, — тоже на низшем эльфийском произнес знакомый и неприятно бодрый голос. Говоривший явно не заметил тонкие нотки недовольства в моем вопросе. Или ему было попросту плевать. — Это Йохан. Помнишь такого?

Да уж, его забудешь.

— Конечно помню, что-то случилось?

— Ничего серьезного, но мне нужна твоя помощь.

— В каком смысле? — насторожился я.

— Даже не знаю, как объяснить, и разговор не телефонный. Ты можешь приехать?

Капец, ну вот что тут скажешь? Знай я суть проблемы, возможно, сумел бы отбояриться до вечера, но он явно не собирался обсуждать дело по телефону, да и голос у здоровяка был какой-то… смущенный, что ли.

Что уж тут поделаешь. Если цитировать нашего завхоза, «отоспимся на том свете». Юмор у него был местами мрачноватый, так что смеялись мы над шутками старика очень редко.

— Хорошо, я сейчас вызову такси и подъеду.

— Не надо, такси уже ждет у твоего дома. Я сказал, куда отвести.

Вот он, конечно, резкий. Что же у него такое случилось?

Пришлось опять одеваться, а еще потратить пару минут на то, чтобы выгнать Фа из дома. Нет, я не против того, чтобы она осталось внутри, но, уверен, долгое сиденье взаперти ей не понравится, а что-то мне подсказывало, что обратно я вернусь нескоро. Даже если справлюсь с проблемами Йохана достаточно быстро, то, уверен, объявится Иваныч. Если верить доводам Бисквита, ни гоблинские шаманы, ни эльфийские ученые до сих пор толком не разобрались в том, что именно происходит с произведениями человеческих гениев, наполненными серьезным зарядом энергии творения. Они даже внятно измерить ничего не могут. Подобное явление могут ощутить и хоть как-то понять только такие, как я и мои коллеги, а других оценщиков под рукой у гоблина нет. Ну, по крайней мере таких, которыми он может помыкать как ему вздумается.

Что ни говори, а ночная Женева и дневная — это два разных города. Ночью и Серый, и тем более Белый город казались эдакой сказкой с серьезным налетом нереальности. Нутро громады человейника тоже имело волшебно-загадочный флер, но с мрачноватым окрасом. А вот днем Серый город выглядел как-то заштатно, пусть и очень уютно, но все равно скучновато. Что же касается человейника, в который после двадцати минут езды доставило меня заказанное Йоханом такси, то сейчас он напоминал похмельную красотку. Ну ту, которая ближе к семи утра, старательно огибая идущих на работу пекарей и торговцев, возвращается с гулянки. Да, все еще красивая мордашка, но сильно подпорченная размазанными по ней тушью и помадой, а то и чем похуже.

Я когда-то слышал, что человейник — это не царство людей, как можно подумать из названия. Но поговаривают, что на самом деле здесь правят мышоуры. Именно сейчас я понял, что это вполне похоже на правду. Когда мы съехали с Серпантина и двинулись по знакомому маршруту, я увидел, как по улицам и между домов снуют одетые в комбинезончики невысокие, похожие на прямоходящих мышей существа. Они сноровисто убирали мусор и чинили то, что было повреждено за ночь. А в это время все люди, номинальные хозяева этого места, спали или вообще находились в наркотической отключке. Точнее, почти все, за исключением вот таких вот неугомонных жаворонков, как Йохан. Мне, конечно, интересно узнать, что именно настолько обеспокоило опасного, как заведенная бензопила, боевика, но ответы я ожидал больше с раздражением, чем с любопытством.

Здоровяк ждал меня прямо под главной аркой на въезде в бывшие владения голландской группировки.

— Спасибо, что приехал, — протянул мне руку скандинав.

— Без проблем, — ответил я на рукопожатие.

Было видно, что он сжимает мою кисть очень аккуратно, но все равно пальцы после таких тисков немного ныли.

— Ну и что у тебя случилось? — решил я не затягивать дело.

— Даже не знаю, как сказать, — замялся Йохан.

В этот момент он напомнил мне Бисквита, но тот с рождения был робок, а чего мнется эта машина смерти, реально непонятно и, что самое главное, сильно настораживает.

— Как есть, так и говори. Представь, что я доктор, к которому ты явился со срамной болячкой. То, за что тебя может осудить кто-то из своих, я точно восприму со всей серьезностью и предложу варианты решения проблемы. Конечно, если это вообще мой профиль.

— Твой это профиль, — как-то совсем грустно вздохнул Йохан. Затем вздохнул еще раз, но теперь уже с оттенком решительности. — Понимаешь, На́зар, — продолжил скандинав, почему-то сделав ударение на первом слоге. — Наши решили поставить меня старшим в бывших владениях голландцев. А я-то видел, с какими мордами легавые вытаскивали наружу те картины. Они их до жути боялись. Поверишь, я всю ночь пытался выяснить, чем мне это грозит. И все знакомые в один голос говорили, что ту хрень, которая поселилась в картинах, способен почувствовать только оценщик. Это правда?

— Да, так и есть, — кивнул я, уже понимая к чему идет этот разговор.

— Вот я и подумал: может, ты проверишь тут все, чтобы не было еще какой-то мерзости?

Капец, да он у нас суеверный, причем до крайности. Нет, люди такого типажа, конечно же, подвержены суевериям, но вот мне почему-то казалось, что напугать Йохана очень трудно. Теперь становились понятны его метания: здоровяку просто стыдно признаться в своей слабости. Ситуация довольно комичная. Впрочем, смеяться над таким грешно, к тому же решение подобных проблем действительно мой профиль, хоть и не основной.

— Хорошо, скажи, какие помещения мне нужно проверить.

Йохан опять смущенно сморщился и ошарашил меня заявлением:

— Все.

Я на секундочку представил, сколько предстоит работы, и, если честно, стало нехорошо. Затем задумался и все же решил не расстраивать нового знакомого. Судя по всему, для него это действительно важно.

— Давай сделаем так: сначала обойдем те помещения, в которых ты будешь либо спать, либо часто появляться, а потом уже займемся остальными. На все мне просто не хватит запаса Живой силы.

— Так давай я подброшу аккумуляторов, — не унимался чрезмерно суеверный здоровяк.

— Не будем торопиться и слишком тратиться там, где это не нужно. Сделаем все спокойно и качественно. Показывай, где тут у тебя теперь твоя личная берлога.

Пока шли по уже знакомому маршруту, я не мог не поразиться тем изменениям, которые произошли всего за несколько часов. Дырки от пуль в стенах исчезли, причем их не просто замазали, а полностью восстановили целостность общего ансамбля. Стало любопытно, что случилось с той рукотворной пещерой возле усиленного блокпоста. И мой интерес был удовлетворен сполна. Картина действительно впечатляла: по стенам и даже по потолку ползали мышоуры во все тех же комбинезончиках и, как муравьи, буквально вылепливали новые стены и перемычки.

Как минимум половина работы была уже сделана, и я не сомневался, что к ночи здесь все будет выглядеть точно так же, как и перед стычкой между двумя бандами. Рассмотреть все это я сумел потому, что у Йохана внезапно зазвонил телефон. Чтобы я не услышал лишнего, он отошел метров на десять к ближайшему выходу из пока еще существующей псевдопещеры. Я же продолжил глазеть на работающих пришлых. И тут идиллия эдакого трудового волшебства была нарушена.

Контролировавший происходящее скандинав с татуировкой на лице и автоматом в руках смотрел куда-то в пространство перед собой. Он, как и я, явно страдал от недосыпа. Сонное выражение и медленное жевание то ли жвачки, то ли какой-то дряни позабористей делало этого крепыша похожим на разморенного летней жарой бычка. Внезапно откуда-то сверху рядом с ним свалился с потолка явно что-то не рассчитавший мышоур. Мягкий бурдюк хлопнулся рядом с ним и лопнул, разбрызгивая сероватую массу. От этого происшествия у охранника пострадали только нервы, ну и пара брызг долетела до его ботинок. Но он почему-то взбесился. Сделав пару стремительных шагов, этот бычок пнул мышоура как футбольный мяч. Маленькие зверек пролетел в воздухе и шлепнулся метров в пяти справа от меня. Если бы на этом расправа над виноватым лишь в собственной неуклюжести пришлым закончилась, я бы, возможно, не полез в чужое дело. Увы, ругающийся на датском охранник направился к отлетевшему мышоуру с явным намерением продолжить вымещать на нем накопившуюся злобу.

— Эй! — крикнул я ему на общем. — Хватит.

— Ты кто такой? — так же на низшем эльфийском, но с жутким акцентом злобно рявкнул он на меня. — Не лезь не в свое дело.

Бычок явно искал ссоры. Меня же начала охватывать та веселая злоба, которая не раз выручала в подобных ситуациях, когда жил в детдоме. Но я уже не там и давно не тот, кем был раньше, так что быстро погасил в себя желание дать этому придурку по морде. Тем более к этому времени мышоур успел оклематься и юркнуть в какую-то норку. И все же пока я боролся со своими темными желаниями, сам не заметил, как положил левую руку на чехол со щитовиком. Почему-то этот жест так напряг скандинава, что он направил на меня ствол автомата.

— Тилпее!

Ну, или что-то подобное рявкнул из-за моей спины подошедший ближе Йохан.

Тыкавший в меня стволом охранник резко побледнел. Йохан добавил еще с десяток слов на датском, которые я понял не больше, чем его первый рык. Продолжая ругаться, здоровяк прошел мимо меня и навис над попытавшимся что-то вякнуть в ответ подчиненным. Теперь Йохан даже не стал ничего говорить, лишь чуть повернул голову, хрустнув шеей. Тут даже меня немного пробрало. Провинившийся бедолага начал что-то лепетать, уже явно извиняясь. Мне даже стало немного жаль его — тяжко, наверное, приходится подручным такого вот явно неоднозначного персонажа. Тут и до паранойи недалеко. Вот кашлянешь как-то не так или в неподходящий момент, а через секунду тебе просто оторвут голову. В том, что Йохан может сделать нечто подобное совершенно внезапно и без малейших раздумий, не сомневался ни я, ни проштрафившийся бычок.

Поняв, что оправдания будет недостаточно, он покосился на меня и без малейшего раскаяния голосе просипел:

— Простите.

— Проехали, — отмахнулся я, потому что ситуация начала откровенно напрягать.

— Совсем распустились, — пробурчал на общем Йохан, явно чтобы я его понял.

Судя по всему, здоровяк не любил разводить лишние политесы. Ему наверняка было бы проще прибить виновника неприятной ситуации, а возможно, заодно и пострадавшую сторону. В общем, совместное путешествие по поврежденному сегменту человейника мы продолжили в полном молчании.

Наконец-то добрались до приемной, где раньше была временно выставлена картина одного из сыновей. В сам кабинет Йохан заходить явно не хотел. Скорее всего, решил оставить его напоследок, направившись к потайной двери за столом секретаря. За панелью с бойницей находился узкий коридор, уходивший куда-то вглубь бывшего анклава голландцев, а небольшой отнорок через мощную дверь вел в блок из трех комнат — ванной, столовой и претенциозно обставленной спальни. Начали именно с нее. Йохан предпочел остаться у двери, предоставляя мне возможность распоряжаться внутри самому.

Ну что же, попробуем. Я не собирался обходить все предметы мебели и трогать их руками, а затем еще и прощупывать стены вместе с полом. Попробуем, так сказать, комплексный подход. Придется серьезно потратиться, но это приемлемые расходы.

Выйдя в центр комнаты, я несколько раз глубоко вдохнул, а затем, чуть разведя руки в стороны, постарался по максимуму активировать свой внутренний резерв живой силы. Он был полон по горлышко и запустился с необычайной легкостью. Можно даже сказать, с удовольствием. Тут же пришел отклик моего дара, и отовсюду начала стекаться информация, которую без определенной подготовки вполне можно было спутать с собственной фантазией и домыслами. Ничего даже сравнимого по насыщенности энергией творения с картинами в этой комнате точно не было. Зато я ощутил некую странность в шкафу у правой стены, а еще отголосок чего-то достаточно интересного за левой стенкой, но с этим разберемся позже.

Успокоив свой источник, я открыл глаза и прошел к шкафу. Как оказалось, фонил не он, а что-то находившееся за этим тяжелым предметом мебели.

— Йохан, помоги мне.

— А тут точно все чисто? — настороженно спросил здоровяк, чем вызвал у меня легкую улыбку.

— Чище не бывает. Насчет проклятий не скажу, но по моему профилю без сюрпризов.

— Плевать на проклятия, — как-то совсем уж легкомысленно отмахнулся идущий ко мне Йохан, которого такие вещи, по идее, должны были пугать еще больше.

— Даже так? — искренне удивился я.

Посмотрев на меня с подозрительным прищуром и чуть помедлив, Йохан решился и с явной неохотой вытащил из-за ворота футболки плетеную фигню, состоящую из кожаного ремешка, нескольких странных веточек и какого-то замызганного перышка.

— Самый мощный оберег против проклятий!

Ох, что-то я сомневаюсь. Показать бы сию штуку Бисквиту, но понятия не имею, как это организовать. С другой стороны, даже если работает как плацебо — и то хлеб, особенно с таким суеверным типом.

Странно, конечно, но никакого потайного рычага в шкафу не оказалось, и Йохану действительно пришлось сдвигать его, применяя силу, которой у мужика было, что говорится, немерено. Со скрипом и уроном для паркета шкаф отошел в сторону.

Кажется, я понял, в чем тут подвох. Похоже, тайник был старым, и голландцы о нем попросту не знали, случайно закрыв мебелью.

— А что тут? — с азартом спросил Йохан. — Говорят, что вы, оценщики, еще и клады может искать.

— Не клады, а тайники, которые вполне могут быть и пустыми, — решил я поумерить хотелки разволновавшегося скандинава.

Блин, здоровенная машина для убийства, а ведет себя как подросток. Впрочем, чего это я? Сам ведь тоже слегка возбудился.

Вздохнув еще раз, я прикрыл глаза и прикоснулся ладонью к совершенно ничем не выделяющемуся участку стены. Через три удара сердца пришло понимание сути тайника и почему он привлек мое внимание. Мастер работал с явным огоньком и фантазией, чем вложил в тайник пусть и не очень много, но достаточное количество энергии творения. Внутри не было никакой электроники, одна механика. Кроме того, отсутствовали и какие бы то ни было внешние рычажки.

Покосившись на Йохана, я нажал рукой на фрагмент стены, потом еще раз, и только после третьего нажатия наконец-то щелкнуло запирающее устройство, и панель вышла наружу. Теперь ее можно было открыть как простую дверку.

— Неужели пусто? — расстроенно спросил Йохан.

— Увы и ах, — со спокойным выражением на лице, старательно скрывая разочарование, ответил я. — Ладно, тут все. Давай заглянем в помещение вон за той стеной.

— Там кабинет, — опять насупился здоровяк.

Пришлось его успокаивать:

— Уверен, эксперты жандармерии ничего опасного оставить не могли.

— Они и не оставили, — недовольно проворчал Йохан. — Вынесли все. Даже стены вскрыли, сволочи.

Судя по всему, Косарь объяснил ему, кто я есть и в каком статусе пребываю, потому что пара секунд угрюмого взгляда от Йохана досталась и мне, как персоне, каким-то боком причастной к нелюбимой им жандармерии. Но, несмотря на пугающе-темную изнанку, его обычная человеческая ипостась была достаточно добродушный и отходчивой.

— Пошли, проверишь. Может, они что-то упустили. Вот смеху-то будет.

— Пошли, — покладисто согласился я и направился к двери, как оказалось ведущей в небольшой тамбур.

За левой стеной спальни действительно оказался тот самый кабинет. В него мы вошли сбоку от хозяйского стола, точнее, от того места, где должен был находиться этот массивный предмет мебели.

Эдакая смесь конференц-зала с кабинетом за время моего отсутствия сильно изменилась. Жандармы действительно вынесли все, что могли. Вместе с картинами они прихватили книжные шкафы, ну и, как я уже отметил, массивный резной стол. А вот хозяйское кресло, чем-то похожее на трон, почему-то не привлекло внимание экспертов и осталось на месте. Что самое интересное, именно оно и было тем объектом, который я почувствовал через стену.

— Ты знаешь, Йохан, они реально оставили без внимания действительно ценную вещь. И она вполне может оказаться самой крутой после картин.

Йохан вновь подобрался и сделал шаг назад к двери:

— Опасная, наверное, дрянь?

— Нет, что ты, — искренне улыбнулся я, двигаясь к креслу.

Даже на расстоянии чувствовалось, что от деревянной конструкции исходили эманации чистой энергии творения. А еще через секунду, коснувшись резных завитушек, я понял, с какой любовью мастер создавал это кресло для уважаемого всем городом бургомистра. Этот влиятельный человек вытащил краснодеревщика из тюрьмы, куда его определили конкуренты, пользуясь временным отсутствием справедливого градоначальника.

Талант на грани гениальности, искреннее уважение и, как говорится, «золотые руки» позволили мастеру вложить в пусть и неординарный, но все же простой предмет мебели прорву энергии творения. Так что, попав в энергетическое поле Женевы, кресло приобрело магические свойства. Причем свойства эти были сплошь положительные.

С плохо скрываемым удовольствием я плюхнулся на мягкую подушку, откинулся на спинку и положил руки на очень удобные подлокотники. Затем закрыл глаза и полностью расслабился. Кресло влияло на сидевшего в нем человека, давая ему возможность отрешиться от тяжелых дум, и непонятным образом проясняло мысли. Даже стало как-то легче дышать.

Блин, хочу себе такое домой! У меня уже имелась похожая вещь — молитвенный коврик, но там эффект послабее и больше направлен на медитацию. Можно, конечно, сделать финт ушами и сказать, что ошибся и кресло оказалось с подвохом, а затем забрать его у Йохана якобы для правильной утилизации. Самое интересное, что именно накатившая легкость и ясность мысли не дали мне сорваться в авантюру. Я четко осознал: кроме того, что обманывать нехорошо и даже неразумно, делать это с таким человеком, как мой новый знакомый, еще и небезопасно. Жаль, очень жаль. Но нужно быть справедливым, ведь именно из-за моей наводки жандармы тут все вычистили, так что пусть здоровяк хоть чему-то порадуется.

— Эй, ты там не уснул? — напомнил о себе Йохан.

Ну что же, будем сдаваться.

— Слушай, тут такое дело… это реально магический артефакт, и он влияет на людей. Только влияет хорошо, расслабляет, проясняет мысли. Знаешь, вот сижу, и даже думать легче становится. Тебе такая штука точно пригодится.

Его реакция меня ошарашила. Опять приоткрылась та странная дверца, и дохнуло концентрированной энергией разрушения.

— Ты хочешь сказать, что я тупой? — прошипел внешне добродушный здоровяк.

Ох ты ж веселые ежики! Да у него в голове тараканов больше, чем у меня. Даже представить боюсь, каким было детство этого бедолаги.

— Ты серьезно, Йохан? — Переступая через инстинктивный страх, я прямо посмотрел в глаза прирожденному убийце. — Это кресло пригодится и тебе, и мне. Да любому, кому приходится принимать сложные решения. Думаешь, мало было случаев, когда, глядя в зеркало, я обзывал себя дебилом, потому что протупил, не подумал, не учел? Если тебе не нужна такая подмога, с удовольствием куплю его за приемлемые деньги.

Опять эти метаморфозы, к которым я уже начал привыкать. Адская дверка захлопнулась. Здоровяк моментально оттаял и даже немного смутился:

— Ну, я не о том…

— Не заморачивайся, — отмахнулся я, чтобы поскорее замять неловкий момент. — Лучше сам попробуй. Поверь, оно того стоит.

— Ну, не знаю, — нахмурился Йохан. — Это же вроде из одной как бы коллекции с теми жуткими картинами.

— Коллекция, может, и одна, но картины и кресло сделали разные люди, с разными талантами и разными мыслями.

— Ты уверен? — еще раз переспросил здоровяк.

— Абсолютно, но если не хочешь, продай мне, и все будут довольны. Ты не станешь мучиться сомнениями, а я получу шикарную вещь.

Когда был мелким, в детдоме проводил тот же прием с другими пацанами. Если хочешь получить игрушку из общего мешка, побыстрее хватаешь ту, которая тебе не совсем нравится. Затем делаешь вид, что ты капец как доволен. Обязательно найдутся желающие отобрать ее у тебя. Пара подобных финтов, и то, что тебе действительно нужно, уже никого не интересует.

— Ты пока устраивайся, а я пройдусь по кабинету и проверю, нет ли еще чего интересного, — сказал я Йохану, чтобы не смущать его лишний раз.

Так, а теперь еще одна проверка. Очень важно обратить внимание на самочувствие, разрывая контакт с предметом, который имеет на тебя какое-то влияние. Все прошло очень хорошо. Никакого сожаления от расставания с креслом я не ощутил, а значит, и привыкания к нему ни у кого не будет. Это показатель чистой, не замутненной негативом энергии творения.

Не оборачиваясь, я двинулся вдоль стены кабинета, решив попробовать новый вариант сканирования пространства в движении. Сработало неплохо. Расход Живой силы хоть и увеличился, но ненамного.

Все созданное руками человека имело в себе определенный заряд энергии творения. Где-то всего лишь чуточку, где-то намного больше, и все это фонило с разной интенсивностью. Что самое интересное, сами стены вообще никак не ощущались. К примеру, когда морлоки зажали меня в ангаре в промзонеЧерного города, я сумел найти потайной лаз именно потому, что кирпичные стены были сложены мастерами-людьми. А здесь все слепили лапки мышоуров из специального тинного раствора гоблинов. Тут невольно воспылаешь теологической гордостью с оттенком ксенофобии. Наш Господь, создавая нас по своему образу и подобию, наделил умением творить. А вот мышоурам их создатель такого подарка не сделал. Ну, или бог у нас общий, а бедные мышата просто не очень-то любимые дети.

Мелкому народцу даже не досталось обладание магией, вот и отхватывают теперь пинки от всяких уродов. Вспомнив ту неприятную сцену, я вдруг задумался над реакцией татуированного скандинава на мое рефлекторное желание воспользоваться щитовиком. Среагировал он не совсем адекватно. И это более чем странно, потому что мы оба являемся магами. Щитовик можно купить без проблем и недорого. Тогда откуда столь агрессивная ответка? А еще вспомнилось, как Косарь благодаря тому же щитовику за пару секунд расправился с явно опытными боевиками.

Закончив обход, я вернулся к сидящему в кресле Йохану.

— Эй, ты там не уснул? — вернул я здоровяку его же шпильку.

— Нет, — встряхнулся скандинав и посмотрел на меня каким-то изменившимся взглядом. Поерзав пятой точкой на мягком сиденье, он добавил: — И правда удобно. Даже вставать не хочется.

— Так перетащи его в спальню и вечерами, с пивком в руках, слушай музыку, думай о всяком эдаком.

— Найти бы время, — почему-то с печалью в голосе отреагировал здоровяк. — Я тут подумал: может, действительно это перебор, обследовать все. Глянешь еще столовую с ванной, и хватит.

— Как скажешь, — постарался я скрыть мимолетную улыбку.

Кажется, это кресло чуть проветрило ему мозги, разогнав суеверную муть. Тут же вспомнил свои недавние размышления.

— Слушай, Йохан, у меня есть вопрос, возможно немного странный. Вижу, ты носишь щитовик.

— Ну да, полезная вещица, — отреагировал он.

— Тогда почему твой человек так задергался, увидев, что я схватился за простейшую в этом городе вещь. А у тех, кого пострелял Косарь, вообще щитовиков не было.

— Ну, это непростой вопрос, — с каким-то даже философским видом заявил Йохан.

— Было бы просто — не спрашивал бы.

— Скажи мне, сколько часов ты потратил, чтобы хоть немного освоить силовую печать?

— Так сразу и не скажу, — чуть подумав, ответил я.

— А Живой силы сколько ушло? — не унимался развалившийся в кресле здоровяк.

— Уверен, что порядочно, но при чем тут она?

— Очень даже при чем, — словно несмышленышу улыбнулся здоровяк. — Ты когда в последний раз сдавал Живую силу в приемник?

— Не сдавал еще. Думал попробовать для интереса, но как-то руки-ноги не дошли.

— А все потому, что тебе это не нужно. У тебя есть дар и доход от него. А вот для обычных новичков не сдавать Живую силу каждый день — это большая роскошь. И как тут наскребешь на тренировки? Это все равно что выбрасывать деньги в мусорку. А ведь на них можно купить дозу, снять бабу, ну или бухнуть хорошо.

Да уж, об этом я как-то не подумал.

— К тому же, — отвлек меня Йохан от размышлений, — нужны время, желание и старания. Я до приезда сюда десять лет наемничал. Видал всякое, ходил в бой с разными парнями. Как думаешь, сколько из них, возвращаясь на отдых, тратили время в тире и спортзале?

— Подозреваю, что не очень много.

— Пятеро! — сказал как припечатал здоровяк. — Я знал всего пятерых. Остальные думали, что хватит армейских навыков. Когда понял, что из этих пятерых за все десять лет погиб только один, сам начал тренироваться. Здесь тоже решил меньше тратиться на глупости и оставлять часть Живой силы на освоение щита. Вот, жив пока.

Это выглядело занимательно. Низший эльфийский скандинава стал более правильным, да и речь оживилась. Не думаю, что кресло сделало его умнее, просто раскрепостило и помогло четче формулировать мысли и слова.

Похоже, нечто подобное пришло в голову и моему собеседнику. Внезапно он нахмурился и посмотрел на меня исподлобья:

— На́зар, а эта штука точно не развязывает язык? Что-то я стал слишком говорливым.

Убеждать его в обратном мне не хотелось: глядишь, сомнения одолеют, и он отдаст кресло мне.

— Ну, если оно так на тебя действует, тогда лучше пользоваться, когда рядом нет посторонних.

— Конечно, — с сомнением проворчал уже вскочивший на ноги здоровяк, но почему-то все равно не стал заводить со мной разговор о продаже кресла.

Я тоже решил не настаивать, хотя очень хотелось. Ванную и столовую обследовали быстро и без особых проблем. Когда уже прощались у такси, которое ждало меня под аркой, Йохан задал закономерный вопрос:

— Сколько хочешь за свою работу?

Я уже успел обдумать эту тему и ответил без запинки, правда не совсем искренне:

— Понятия не имею. Такими осмотрами жилплощади еще не занимался. К тому же я помог тебе, а ты вчера помог мне. Если сравнивать, то я еще должен остался.

— Не будем сравнивать, — расплылся он в широченной улыбке.

Кажется, я подобрал правильные слова. Он протянул мне похожую на саперную лопатку ладонь.

— Если что, звони. Мой телефон у тебя есть, — еще раз улыбнулся мой новый знакомый.

Когда такси выехало на Серпантин, я подумал, что странная у меня, однако, образовывается компания друзей-товарищей. Прямо винегрет какой-то, но, как любит говорить Бисквит, для Женевы как раз странно, когда нормально.

Несмотря на то, что сонливости уже не было, некая вялость все же осталась, и неплохо бы немного вздремнуть. Но я-то знаю, что чаще всего мои желания если и осуществляются, то в сильно искореженном виде, так что перед этим стоит позвонить Бисквиту. По крайней мере он может знать, станет ли дергать меня гоблин для работы с картинами или оставит на какое-то время в покое. Орк взял трубку быстро:

— Привет, Назар, что-то стряслось?

— Нет, все в порядке. Хочу спросить, как там у вас дела и не нужна ли моя помощь?

— Да никаких дел, в общем-то, и нету. Тебя вряд ли куда-нибудь будут вызывать, по крайней мере по этому делу.

— В смысле?

— В прямом, — с непонятными интонациями заявил орк. — Гоблины забрали картины. У них там свои какие-то исследования. Шеф пытался спорить, но явилась какая-то особо важная жаба со здоровенным зобом. Она фыркнула на нашего, и картины забрали. Знаешь, я Иваныча таким свирепым не видел со времен нашего с ним знакомства. Жалко, что не успел толком поработать с картинами. Как раз заканчивал защиту от их влияния, а тут эти приперлись. В общем, можешь гулять до вечера, а вот на него у меня есть кое-какие планы.

— Знаю я твои планы, — фыркнул я в ответ. — Две такие мелкие потанцульки.

— Не угадал, — не повелся на подначку орк. — Планы совсем другие, и ты в них занимаешь главную роль.

— А вот сейчас становится страшно, — вроде и пошутил я, но все равно напрягся.

— Расслабься, просто я хочу ответить добром на добро.

— Не знаю, не знаю. Что-то все равно стремно. И не помню я, чтобы плакался тебе в жилетку, рассказывая о потаенных желаниях.

— Ключевое слово здесь «не помню», — издевательски произнес орк.

— Ох ты ежики-мазохисты, — проворчал я в трубку, пытаясь вспомнить, чего такого мог наплести зеленомордому, будучи в подпитии. — Может, не надо?

Ответом мне был издевательский хохот орка.

— Поздно, я уже договорился, а обманывать дам нехорошо. Так что вечером мы идем в гости.

— А хотя бы намекнуть?

Увы, моя попытка хоть что-то разузнать провалилась, потому что в ответ я услышал лишь сигнал прерывания связи.

— Печенкой чую, это какая-то подстава, — тихо проворчал я, и тут же, словно подтверждая мои опасения, звякнул сигнал мессенджера.

В сообщении значилось место и время: девять вечера и метка на карте Женевы. Несмотря на все опасения, любопытство все-таки заворочалось внутри меня в предвкушении чего-то интересного. Последние несколько месяцев я был так занят налаживанием контактов и попытками хоть как-то наработать репутацию в своем деле, что совершенно забыл обо всех соблазнах в городе тысячи чудес, как еще называют Женеву на Большой земле.

Глава 4

Не сказать, что я изнывал от любопытства, но все эти намеки Бисквита взбудоражили меня. Желание спать улетучилось окончательно, а ведь, если верить намекам орка, ночка будет достаточно веселой, и двое суток практически без сна — это не совсем разумно. К тому же у меня имелось вполне достаточно свободного времени. В итоге, поворочавшись на кровати минут двадцать, я встал, оделся и пошел в гости к соседке. К счастью, она оказалась дома. Вышедшая на порог после звонка все еще сохранившая былую красоту дама лет пятидесяти на вид посмотрела на меня с хитрым прищуром:

— Здравствуй, Назарушка. Вроде не похмельный. Тогда какая такая беда с тобой приключилась?

— Здравствуйте, Вера Павловна. Не могу уснуть, а надо, причем прямо сейчас.

— Вот это удивил, — изобразила озабоченность соседка. — Вроде молодой еще. Откуда бессонница-то?

— Ночь не спал, а утром подняли по делам. И вечером тоже дел много, так что нужно выспаться.

— Дел много, говоришь? — с явным намеком спросила зельеварка и хитро стрельнула в меня глазами.

Затем она ушла обратно в дом. Приглашать внутрь не стала, потому что понимала суть моей проблемы.

Когда заселялся и подписывал арендный договор, увидел там пункт об субаренде чердака-теплицы соседкой-зельеваркой. Конечно, в голове мелькали мысли насчет живущей по соседству знойной красавицы, как в некоторых специфических фильмах, но, как обычно, не с моим везением. Она, конечно, дама, так сказать, в соку, но все равно для подобной красоты я еще слишком молод. К тому же пятьдесят лет ей только на вид, а сколько на самом деле — даже боюсь представить. В этом плане Женева может подбросить такой сюрприз, что потом долго будешь ходить к психиатру.

После того, как дом перешел в мою полную собственность, мы перезаключили арендный договор. Дохода там было не так уж много, и практически все я выбирал заказами на специализированные декокты для себя и Бисквита.

Соседка появилась через пару минут и протянула мне пробирку с зеленоватым содержимым:

— Вот, держи. Не очень мощный. Так, чтобы часиков пять-шесть поспать.

— Спасибо, Вера Павловна. Я пойду. Доброго вам дня.

— Иди уж, деловой. И не забудь предохраняться на своих важных делах. Оно, конечно, вылечить не проблема, но зачем тебе лишние хлопоты.

Очень хотелось сказать ей что-нибудь едкое в ответ, но я лишь махнул рукой и пошел отсыпаться.

Зелье сработала как надо, а будильник разбудил меня в назначенное время, практически без проблем. С кровати я поднялся бодрым и готовым к новым свершениям. Быстро привел себя в порядок, но на пару минут завис, когда дело дошло до размещения револьвера в потайной кобуре. Щитовик на поясе никого не удивит и не насторожит, а вот с огнестрелом могут быть проблемы.

В принципе, отмеченное орком место находилось еще в зоне ответственности Серого города, но вдруг он потащит меня в Белую Женеву, а там за револьвер могут и по бестолковке настучать. Причем Иваныч не поможет, а еще и добавит от себя. К тому же этот район Серого города считался очень респектабельным местом, и вряд ли мне придется пускать в ход огнестрел. Хотя…

Блин, что-то я в последнее время переобщался с разными бандитами. Теперь и в приличное место тянет прихватить с собой ствол. Осторожность, конечно, хорошее дело, но доводить ее до паранойи все же не стоит. После недолгих размышлений я все же вернул револьвер в сейф.

Местный «Убер» не подвел, и ровно без трех минут девять я находился в месте, отмеченном Бисквитом на карте города. Как только вышел из машины, сразу увидел своего друга на летней веранде небольшого ресторанчика. Бисквит вернулся к своему прежнему образу эдакого мультяшного рэпера. Я лишь устало вздохнул. Спорили мы уже по этому поводу не раз и не два, так что сотрясать впустую воздух смысла нет никакого. Вчера в костюме он, конечно, тоже смотрелся не так чтобы гармонично, но это совсем уж какой-то прогрессирующий инфантилизм.

— Так, красавец, колись давай, в какой блудняк ты опять меня хочешь втянуть?

— Да какой там блудняк? Я же практически добрая фея. Несу исключительно добро и радость. — Здоровенная зеленомордая самозваная фея показала в оскале все свои острые клыки. Вдобавок орк сделал эдакое воздушное движение вилкой.

Кажется, он пытался изобразить работу волшебной палочки. Причем не обычной, с помощью которой в Женеве можно и человека угробить, и здание развалить, а именно сказочной. Ну той, которой сотворяет платье из тряпки, карету из тыквы и принцессу из дурочки.

— Цитируя дражайшего шефа, прекрати паясничать. Колись, куда мы идем и чего такого я наплел во хмелю, что тебя пробило на нездоровый энтузиазм.

— Давай лучше перекусим, — не спешил признаваться орк. — Там, куда мы идем, жрать не дадут. Только выпить, ну и сам понимаешь, что еще.

Он явно решил меня потроллить, но я его немного обломал. Усилием воли задавил в себе любопытство и просто уселся за стол.

— Что хорошего жуешь?

— Салат из морепродуктов. — Поддев вилкой какого-то восьминожика, орк продемонстрировал свой улов.

Мне что-то такой животинки не хотелось, поэтому заказал себе хороший толстый бифштекс средней прожарки и бокал пива. Когда закончили есть, я демонстративно отвалился на спинку стула и принялся рассматривать собственные ногти.

— С тобой неинтересно, — притворно обиделся орк. А затем все же начал прояснять ситуацию: — Мы идем во-он туда.

Меня удивила его непривычная лаконичность, и я с интересом посмотрел в направлении, куда указывал когтистый палец орка. А указывал он на подсвеченное прожекторами и сверкающей магической голограммой заведение, разместившееся на другом конце площади.

— «Золотой павлин»? — со вполне объяснимой тревогой поинтересовался я. — Слушай, если это травести-шоу, то нету больше у тебя такого друга, как Назар. Я прямо сейчас встаю и ухожу.

— При чем здесь трансвеститы? — нахмурился орк, явно не понимая моих обвинений. — Нормальное шоу модификантов. Да, там есть парни, но они работают в другой день и только для женской аудитории.

— Модификантов? — удивился я.

— Ну да. Ты же мне рассказывал, как был впечатлен чертовкой в одном не самом приличном заведении. Я же тебе предлагаю посмотреть, а может, даже и вплотную приобщиться к красоте измененного тела очень высокого уровня.

— Рассказывал? — уточнил я, пытаясь вспомнить хоть что-то подобное.

Спорить не буду, та чертовка меня впечатлила, но не скажу, что я воспылал к ней страстью, и тем более не помню, чтобы делился подобными фантазиями со своим зеленокожим другом. Тут явно не обошлось без такого же зеленого змия.

В Женеве увлечение модификациями тела приняло пугающий размах, но, с другой стороны, это как минимум интересно. Никто же не станет заставлять меня спать с модификанткой, если самому не захочется, а посмотреть на шоу очень даже любопытно. Я, конечно, не любитель цирка уродцев, но магические модификанты — это нечто совсем другое, хотя, уверен, где-нибудь в подпольных клубах все может доходить до отвратительного и даже пугающего уровня. Но вряд ли жандармы станут терпеть подобное практически на окраине Белого города.

Мои размышления прервал тренькнувший телефон орка.

— Всё, — хлопнул он ладонью по столу, чуть не развалив бедный предмет мебели. — Нам пора.

Затем Бисквит сделал перевод с телефона и, дождавшись одобрительного кивка бармена, повел меня через площадь. В этой части Серого города, так близко к окраинам Белой Женевы, примесь пришлых, гуляющих по улицам в общей массе людей, становилась более значительной. До полного винегрета, который царил в центре магического города, конечно, далековато, но все равно это не человейники, в которых пришлого если и встретишь, то будешь смотреть на него как минимум с удивлением. Здесь же два спорящих о чем-то гоблина или компания из нескольких молодых орков, весело перешучивавшихся со стайкой человеческих девушек, никого не удивляли. Правда, не было видно эльфов, но, если честно, вживую я их пока не встречал.

Вечер вступал в свои права, зажигая в небе не только звезды, но и рекламные всполохи магических фейерверков. Никакой платы за вход с нас не потребовали, но Бисквита здесь точно знали, и, возможно, он являлся членом клуба. Его сородич, одетый в практически классический для этой расы костюм а-ля Билли Кид, рыкнул что-то нам обоим. И только благодаря общению с Бисквитом и Беней я понимал, что это не угроза убийством, а очень даже наоборот. Скорее всего, приветствие и пожелание хорошего вечера.

Тяжеловато мне что-то дается оркский, но с высшим эльфийским еще труднее. Интерьер двухэтажного дома был оформлен в стиле земных джунглей. В стены вмонтированы панели иллюзий, и казалось, что мы перенеслись в заброшенный дворец махараджи где-то в дебрях Малакка.

Воздух наполняли диковинные ароматы и приглушенная, дабы не раздражать гостей, какофония тропических птиц. Главный зал тоже был похож на захваченные джунглями развалины. Столики размещались среди декоративных каменных глыб, оплетенных цветущими лианами. Здесь собралось не менее сотни разумных. Большей частью это были люди, но и пришлых тоже хватало.

Мы уселись за свободный столик. Я, не удержавшись, пощупал лиану. Она оказалась не искусственной, а вполне себе живой. Даже цветочек пах очень приятно. Пока я нюхал детали интерьера, зал внезапно взорвался приветственными аплодисментами. Орк на всякий случай пнул меня ногой под столом:

— Ты что там делаешь? Мы здесь не для этого, — сказал он, не глядя на меня, а внимательно пялясь на сцену.

Несколько секунд она была пустой, а затем откуда-то сверху посыпался целый дождь из красных лепестков. Хотя это вполне могла быть иллюзия. Этот цветочный ливень был настолько густой, что полностью скрывал вид, а когда начал редеть и полностью опал, на ковре из лепестков оказалась очень примечательная особа. До сцены было метров восемь, так что я рассмотрел все достаточно подробно.

Да уж, эта дама постаралась сделать так, чтобы напоминать человека как можно меньше. На первый взгляд на ней не было ни клочка одежды, лишь пух и перья. Вместо волос голову облегали зеленовато-оранжевые перышки, сходившиеся в эдакий хохолок на макушке. На теле перьев было меньше, в основном пух, но руки были практически полностью покрыты ими. Для чего именно, стало понятно через несколько секунд. Девушка изогнулась в соблазнительной позе. Зазвучала музыка, и из этого странного изгиба она перетекла в первое па своего танца.

Взмах руками заставил плотно прилегающие к конечностям перья развернуться в самые настоящие крылья. Девушка-птица поднялась в воздух метра на полтора. Танец выглядел завораживающе, и оторваться от него было очень трудно. Она действительно летала, касаясь пола лишь иногда, чтобы придать себе новое направление. Возможно, тут работали какие-то артефакты, да и все эти изменения тоже могли быть всего лишь костюмом и гримом, но я чувствовал, что все очень даже натурально. В подобных вещах фальшь, особенно в Женеве, уловить легко, и не было никаких сомнений, что вся эта экзотика действительно часть ее тела.

Меня, конечно, удивляет, что некоторые люди способны творить с собой такое, но осуждать их не стану: каждый волен сам выбирать и свою судьбу, и то, что творить с собственным телом. Тем более все эти изменения как минимум доставляют людям радость. Даже я сумел оценить красоту момента, при всем своем консерватизме. Странно, конечно, называть себя консерватором в моем-то возрасте. Но в этом удивительном городе любой нонконформист может впасть в патриархальный ступор.

Девушка продолжала порхать над сценой под приятную музыку. По большому счету это был не совсем полет, а эдакие акробатические прыжки, которые поддерживались взмахами крыльев, позволяя танцовщице не касаться пола необычайно долго. Постепенно она добавила к своему выступлению еще и эротический нюанс, но не откровенно, как стриптизерша, а сделала это эдакой перчинкой. Причем все происходило очень необычным образом. Пух на ее теле начал временами куда-то пропадать, на несколько секунд обнажая белую кожу, а затем он снова прятал то, что должно быть скрыто в приличном обществе. Хотя какое здесь приличное общество? Народ постепенно распалился, начиная свистеть, как в обычном кабаке. Впрочем, танцовщица явно рассчитывала на этот эффект.

Что бы ни говорил Бисквит, мы пришли в пусть и высокоуровневое, но все же кабаре, даже с намеком на элитный бордель. Я никогда не считал себя ханжой, возможно напрасно, но именно когда танцовщица добавила в выступление элементы стриптиза, все для меня как-то потеряло волшебный флер. Время ускорилось, и окончание выступления я воспринял как-то смазанно. А вот орк громогласно взревел и захлопал в ладоши вместе с остальной аудиторией. Почти все вскочили со своих мест. Я остался сидеть на стуле, за что был уколот возмущенным взглядом моего друга.

— Тебе что, не понравилось? — В его голосе читалось даже нотки обиды.

— Понравилось. Все было прекрасно, пока она не начала заголяться.

— Да, я тоже думаю, что это лишнее, — сморщив свою зеленую морду, удивил меня орк.

Впрочем, все вполне объяснимо. Знаю я личные и расовые предубеждения орков к такому факту, как продажная любовь. Мои подозрения, что это все-таки шикарный бордель, начали подтверждаться, да еще и намеки орка на более плотное приобщение к прекрасному.

— Ты хотел меня с ней познакомить? — спросил я, чем явно испортил другу сюрприз.

Орк надулся как ребенок и даже собирался уходить:

— Раз не хочешь, пошли отсюда.

— Успокойся, я бы познакомиться с ней поближе. Она реально прикольная, но спать я с ней не хочу. Надеюсь, ты не обещал ей денег?

— Нет, — теперь уже с агрессивным возмущением ответил он. — Она моя хорошая знакомая, но я не стану поддерживать ее в стремлении брать деньги за любовь.

Странные они, конечно, эти орки. Вроде сейчас выдает слова о высоких чувствах, а если вспомнить его рассказы о собственно брачной ночи, то волосы на голове встают дыбом. Уж чем-чем, а возвышенностью там и не пахло.

— Слушай, Бисквит, а что ты имеешь в виду, когда говоришь «любовь»?

— Священное действо, когда под благосклонным взглядом высших духов зарождается новая жизнь, — явно кого-то цитируя, выдал Бисквит. — А тешить себя впустую, тем более за деньги, это неправильно.

— А если просто тешить, но не за деньги, то нормально?

— Тоже нехорошо, но не так, как платная любовь, — с невозмутимой мордой парировал орк.

Так. Похоже, я начал понимать.

— Слушай, Бисквит, это не тема для разговора двух мужиков. Если хочешь понять суть человеческой любви, поговори со своими потанцульками. У них это понятие тоже чуть с вывихом, но по крайней мере не настолько, как у тебя.

— Думаешь? — с сомнением спросил мой зеленокожий друг.

— Думаю, — ответил я. — А теперь пошли знакомиться с твоей жар-птицей, пока у меня не пропало настроение. У тебя к ней нормальный доступ или нужно в очереди постоять?

Орк в ответ лишь фыркнул и решительно направился куда-то в сторону сцены. Я двинулся за ним. У двери рядом со сценой стоял еще один орк в ковбойском прикиде. Он явно должен был преграждать путь возбужденным мужикам, если те надумают прорваться к гримеркам местных звездулек. Тут опять сработала известность моего друга, и орк-охранник молча отступил в сторону.

Как я и предполагал, внутренний коридор выглядел попроще и не имел всех этих декоративных изысков. Владелец данного заведения умел считать деньги и не тратил их там, где это не особо требуется. Когда мы дошли до очередной двери, я увидел крупную красную звезду с надписью: «Лорикет». И это меня удивило.

— Бисквит, а при чем здесь кошка, она же вроде под птицу косит?

— Вот ты темный, — возмущенно хмыкнул орк. — Лорикет — это яркий такой попугайчик из ваших тропических джунглей.

— А-а, — глубокомысленно протянул я и тут же забыл то, что сказал орк.

Мне бы как-то удержать в башке всю информацию о целом ворохе психически нездоровых и совсем уж больных на голову художников, так что не до зоологии. Или, точнее, орнитологии? Тьфу ты, и что за дрянь в голову лезет?

Бисквит аккуратно постучал в дверь и, стараясь, чтобы голос звучал не так грубо, как обычно, позвал на общем:

— Лори, можно войти?

Дверь резко распахнулась, и пребывающая все в том же сценическом образе девушка легко запрыгнула на шею здоровяку.

— Бисквитик! Мой большой и сильный друг, — так же на общем защебетала странная птичка.

Со стороны все это выглядело как сцена из манги. Меня вообще время от времени накрывало ощущение, что я в мультик попал. Спасало лишь наличие с пришлыми обычного человека, а тут вот такое чудо в перьях.

— Лори, я хочу познакомить тебя с моим другом Назарием.

— Назарий. — Совсем по-птичьи склонив головку к плечу, она словно пробовала на вкус мое имя. — Очень красиво. Я — Лорикет.

Нужно признать, подавать себя она умела, поэтому, когда девушка протянула свою руку для поцелуя, я не смог не поддаться настроению и поцеловал ее изящную кисть. От запястья и выше все было покрыто плотно облегающими руку перьями. Они казались отдельными рукавами, доходившими до плеч. Не совсем понятно, как все это могло разворачиваться в практически полноценные крылья.

Смотреть на нее вблизи было непривычно. Это казалось одновременно одеждой и чем-то бо́льшим. Я едва сдержал желание не просто прикоснуться к кисти девушки, а провести рукой по перьям, да и пощупать мех тоже было бы неплохо.

Что-то мое пуританско-ханжеское настроение быстро улетучилось. Судя по всему, девушка поняла, какой эффект произвела на меня, и, игриво хихикнув, крутанулась в изящном пируэте. А затем упорхнула обратно в свою гримерку. Так как дверь осталась открытой, мы сочли это приглашением и последовали за ней. Гримерка выглядела практически так же, как это показывали в кино: большое зеркало в оправе из лампочек, везде разбросаны халатики и платья. Значит, одежду она все-таки носит.

Бисквит тут же плюхнулся в явно хорошо знакомое ему кресло. Бедный предмет мебели скрипнул, но все же выдержал тушу орка.

— Вам понравилось представление? — спросила Лори, игриво покосившись на меня.

— Просто чудесно, — вполне искренне ответил я, и тут черт дернул за язык: — Правда, стриптиз показался мне лишним.

И что это во мне взыграло? Неужели какой-то эрзац ревности? Но обругать себя за необдуманные слова я не успел. Внешне казалось, что девушка совершенно не отреагировала на мою грубость. Лишь чуть увяла ее игривая и притворно-глуповатая улыбка. Но мне и не нужно было видеть реакцию, я ее почувствовал. Тонкий, но вполне ощутимый флер энергии разрушения. Передо мной стояла если не профессиональная убийца, то точно человек убивавший, и, возможно, не один раз. Или же просто способный убить без лишних сомнений. Я еще толком не разобрался в нюансах.

Переломив свой ступор от удивления, я скорчил покаянную мину:

— Простите, ляпнул глупость.

— Вам не нравится смотреть на обнаженное женское тело? — игриво промурлыкала эта птичка и, повернувшись ко мне полубоком, таинственно улыбнулась.

По ее телу тут же пробежала волна изменений. Теперь мне удалось рассмотреть детали процесса. То ли пушинки, то ли волосики на ее теле могли втягиваться внутрь, открывая посторонним взглядам молочно-белую кожу. Пробежавшая от бедра до лопатки волна была стремительной, и пушинки вновь заняли свое место.

По идее я должен был возбудиться, но после того как почувствовал в этой милой и глупенькой с виду дамочке эманации разрушения, как-то не особо хотелось. Но встать и уйти тоже казалось грубостью, плюс к этому у меня назрели кое-какие вопросы. И раз уж провалились в откровенный и немного неприятный разговор, то почему бы не воспользоваться случаем:

— Скажите, зачем вам все это?

Она явно ожидала от меня совсем другого, поэтому замерла на секунду, зло блеснув глазами. Еще раз пыхнуло едва уловимой энергией разрушения, а потом она сбросила маску дурочки:

— Власть.

— Над мужиками? — сначала не понял я.

— Над собой, над своим телом. Вы не понимаете, что чувствует тот, кто может прорваться за путы навязанной формы.

Я задумался и присмотрелся к девушке внимательнее, теперь не высматривая детали ее модификаций, а пытаясь ощутить энергетический фон. Сильно мешали декоктные духи, явно с какими-то феромонами и другой дрянью, но мне удалось отсечь все постороннее. Увы, несмотря на все старания, энергии творения от внесения в ее тело изменений так и не ощутил. Было что-то, чего я пока не мог понять, но точно не привычное мне ощущение причастности к чему-то высшему.

— Соревнуетесь с богом? — спросил я, прищурив в глаза.

Вот теперь осознанно пытался вызвать ее злость, чтобы ощутить тот непонятный флер, который находился на грани восприятия.

— А что в этом плохого? — не моргнув глазом ответила эта странная особа. — Вы из тех фанатиков, которые считают, что бог создал женщину лишь для родов?

— Ни в коем случае! — вполне искренне открестился от подобных обвинений. — Фанатик сказал бы, что нельзя осквернять дарованное всевышним тело. Но я не фанатик, а прагматик, и меня волнует простейший вопрос: зачем? Что это, стремление к пусть и малопонятному мне совершенству или…

Фразу я тактично не закончил, предоставляя ей возможность догадаться самостоятельно.

И она догадалась, потому что дурочкой точно не была.

— Ты намекнул на то, что я глупая? — Теперь в ее голосе не было щебетания и мурлыканья, а сквозили холод и предупреждение на грани угрозы.

Наконец-то она открылась, и мне удалось почувствовать ее энергетическую суть в полной мере. Благо мой дар почти на полную. Нет, это было совсем не то, что у Йохана: не дверца в преисподнюю, а так, форточка в неприятную слякоть. Может, у кого-то неподготовленного исходящие от нее эманации вызвали бы озноб, а я лишь мило улыбнулся пытающейся напугать меня красотке.

— Нет, не глупая. Просто эмоциональная и, возможно, недальновидная. Я совсем не сужу, просто делюсь взглядом со стороны.

Лорикет тут же изменилась в лице и повернулась к Бисквиту:

— Вам пора уходить.

Мой зеленокожий друг, так и не проронивший за все время спора ни слова, надулся, словно обиженный ребенок. Он вскочил с кресла и буквально выволок меня из гримерки. Пока шли на улицу, орк источал флюиды жгучей обиды, и лишь когда мы оказались перед фасадом заведения, выплеснул все наружу:

— Вот зачем нужно было обижать эту милую девочку? Я привел тебя как друга, а ты взял и нахамил ей. Не понравилась, так нужно было просто попрощаться и уйти.

— Зачем, говоришь? — непонятно почему начал заводиться и я. — Бисквит, помнишь, мы обсуждали с тобой энергию разрушения, которую я чувствовал на местах убийств?

— Ты сейчас о чем? — недовольно тряхнув головой, рыкнул на меня орк.

— О том, что есть разумные, излучающие эту энергию! Разумные, способные убивать не задумываясь. Для которых не существует моральных барьеров. Это либо психопаты, либо настолько циничные существа, что для них ценность чужой жизни не значит ничего.

— Хочешь сказать, что она такая? — рыкнул на меня орк, но напугать не сумел.

— Хочу, — ответил я, глядя в глаза нависающему надо мной здоровенному пришлому.

— А ты сам помнишь, что все эти откровения оценщиков находятся на грани субъективности? — вместо того чтобы прибить меня, спросил орк. — Большая часть из того, что вы ощущаете, является вашей же фантазией.

Наконец-то Бисквит обуздал свой гнев. Наружу полезла его наиболее адекватная ипостась ученого. Беда только в том, что мой дар являлся чем-то находящимся за пределами доказуемого и измеряемого. На Большой земле многие ученые до сих пор не могли понять и принять магию, потому что ни один из придуманных ими приборов не способен засечь влияние артефактов и чародеев на окружающий мир. А здесь у нас налицо следующий шаг развития профессионального недоверия. Ни один из магических девайсов орка не способен зафиксировать энергию творения и ее производные. Все это способны ощутить только мы, оценщики. Ну и, как любому ученому, что чуждому магии земному инженеру, что даже такому крутому артефактору, как орк, поверить кому-то на слово сложно. Да им это что серпом по одному месту. Раньше мой друг сдерживал себя, но сейчас бедолагу прорвало.

— Вот именно, большая часть, — не унимался я, хотя понимал, что этот разговор ни к чему хорошему привести не может. — Но что-то же я почувствовал?

— Свою энергию разрушения, — фыркнул орк, вложив в этот звук весь свой скепсис.

— Почему это мою?

— Да потому что никто из оценщиков ее не чувствует.

А вот это уже было обидно и, мало того, опасно. Мне никто не говорил, но я просто чувствовал, что если усомнюсь в своих ощущениях, то потеряю свой дар. Так что отступать не стоит.

— Или не говорит таким, как ты, потому что реакция будет неадекватной. Да вы и с энергией творения не можете согласиться, а если вам кто-то навесит на голову еще что-то не измеряемое вашими игрушками, так вообще начинаете с ума сходить. Блин, Бисквит, о чем мы сейчас с тобой спорим? Если ты считаешь, что я зря обидел хорошего человека, то давай прямо сейчас вернусь и извинюсь. Ну что, идем?

И тут Бисквит почему-то стушевался и надулся:

— Никуда мы не пойдем.

Ну и как его понимать? Ладно, нужно замять это дело, потому что ссориться, по сути, с лучшим другом мне совершенно не хотелось.

— Слушай, давай махнем рукой на всех этих странных птичек и поедем к нашим девочкам, которые тоже с тараканами в голове, но тараканы эти понятные и дамы хотя бы на ощупь привычные.

Кажется, я нажал на правильную кнопку в его оркской душе. Зеленая физиономия тут же расплылась в клыкастой улыбке:

— Поехали.

С этой Лорикет что-то явно не так. Орк попытался защитить ее, но почему-то слишком быстро сдулся. Конечно, можно было бы докопаться до сути этого дела, но я не хотел портить вечер, получивший хоть какой-то шанс снова стать приятным. А еще у меня имелись планы на другую птичку, у которой из изменений в дарованном ей то ли природой, то ли кем-то свыше теле только татуировка соловья на лодыжке. Может, есть что-то еще, скрытое одеждой. Вот именно это я и собирался выяснить, вместо того чтобы копаться в странностях отношений пришлого и дамочки, которую человеком-то уже назвать трудно. Я вообще хотел выкинуть из головы это происшествие, но, увы, без последствий наш поход за развлечениями не остался.

Глава 5

Мы все-таки сумели исправить этот вечер. Как только добрались до костров в парке художников, орк сразу же умотал во тьму, буквально подхватив под мышки обеих своих танцулек. А я все-таки проверил, нет ли у Оли дополнительных татуировок. Нашел одну, маленькую, в виде ромашки на неких округлостях. Пришлось, конечно, пережить пару неприятных секунд, когда Заряна с осуждением смотрела на мои заигрывания с ее пусть и не самой близкой, но все же подругой. Нужно отдать должное, рыжая была девочкой умной и со своими эмоциями, пусть и прилагая определенные усилия, все же справиться сумела. Ночевать у Оли я не остался и где-то часам к трем ночи оказался дома. Опять был обруган фуки. Пришлось накормить ее шариком энергии. И, наконец-то получив высочайшее соизволение, отправился спать.

После недавней перестрелки мое желание осваивать силовой щит лишь укрепилось. Так что с утра после медитации и разминки отправился в подвал. Когда посмотрел на запускающий мячики аппарат, вспомнил о подлянке Бисквита, за которую эта зеленомордая сволочь так и не ответила. Ладно, значит, не будем подставляться, тогда не получим синяк на мягкое место.

После парочки дней, наполненных то беготней со стрельбой, то скандалами, спокойное течение бытия даже порадовало, но ненадолго. Сам не знаю почему, но свои мечты о жизни в великом магическом городе я так и не воплотил. До сих пор не обследовал Белый город, не посетил самые злачные места Серой и Черной Женевы, даже поход в логово модификантов закончился совсем не так, как мне виделось в юношеских грезах. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: наши мечты редко коррелируются с реальностью. Особенно ярко это чувствовалось в субботу, наступившую через два дня после скандала в «Золотом павлине». После утренней тренировки и кормежки энергией прожорливой Фа я занялся самыми нелюбимым, но необходимым для любого владельца недвижимости делом. А именно еженедельной уборкой. Да, можно было бы пригласить клининговую компанию, но от одной мысли, что по моей берлоге будут шариться какие-то левые пассажиры, наваливалось ощущение дискомфорта. Поэтому приходилось самому вытирать пыль и пылесосить. Так что нет ничего удивительного, что прозвучавший в разгар этого не самого приятного процесса марш имперских штурмовиков, вопреки обыкновению, не вызвал никаких негативных эмоций.

— Слушаю вас внимательно, дражайший шеф.

— Ты чего такой довольный? — настороженно спросил гоблин, и я даже через разделяющее нас расстояние почувствовал зарождающееся в нем желание нагадить мне, дабы испортить хорошее настроение.

— Просто рад вас слышать. Может, даже соскучился, — все же не удержался я от подначки.

— Сходил бы ты к психиатру, залетчик. Другие, когда я с ними разговариваю таким тоном, стараются быть ниже воды и тише травы, а ты почему-то нарываешься.

— Наоборот.

— Что «наоборот»? — не понял гоблин.

— Ниже травы и тише воды, — исправил я ошибку, которую гоблин сделал в цитировании русской поговорки.

— Говорю же, ты больной, поэтому вечно и влипаешь в неприятности.

— Что я опять сделал не так? — Заявление гоблина заставило меня напрячься.

Неужели действительно где-то снова накосячил?

— Как ни удивительно, ты-то тут как раз ни при чем. Сейчас вышлю геотег. Ты мне нужен. И не вздумай где-нибудь заблудиться. Руки в ноги и все такое, — теперь уже правильно выразился Иваныч и тут же озадачил вопросом: — Кстати, я так и не понял, почему это ниже травы и тише воды? Ведь когда кто-то хочет быть незаметным, он опускается ниже уровня воды, а когда хочет подобраться к жертве посуху, то должен вести себя тише травы.

Вот и что ему ответить? Тяжелее всего общаться с Иванычем именно по телефону. Когда смотришь на невысокого гоблина, то понимаешь, с кем имеешь дело, и реагируешь соответственно. А вот без визуального контакта никак не удается отделаться от мысли, что общаешься с человеком.

— Ты там уснул, что ли? — прервал мои размышления гоблин.

— Нет, не уснул. А почему так с травой и водой, понятия не имею. В реке не прятался и по траве ни за кем не ползал. В городе вырос. Мне все это было без надобности.

— Ох, Назарий, вот как ты умудряешься быть таким неоднозначным?

— Да что опять не так?!

— Почему, когда от тебя ничего не ждешь, умудряешься приносить огромную пользу, а когда позарез нужна твоя помощь, то нет более бесполезного существа в этом городе?

Я, конечно же, захотел выдать что-нибудь едкое на такое несправедливое обвинение, но Иваныч, по своему обыкновению, уже прервал связь.

— Вот жаба мерзкая, — ругнулся я и тут же посмотрел на экран телефона, дабы удостовериться, что он меня не слышит.

Из-за внутреннего бунтарства и, как изволил выразиться особый комиссар, тяги к залетам я порой не мог удержаться от троллинга своего куратора. Но злить гоблина по-настоящему — это дело действительно опасное.

Телефон тренькнул, сообщив о получении фрагмента карты города с геотегом. Сначала я даже подумал, что перепутал сообщения и открыл позавчерашний от Бисквита. Присмотревшись, все же понял, что метка стоит не на кафе, где он меня ждал, а именно на «Золотом павлине».

— Даже так? — буркнул я себе под нос и начал быстро собираться.

Настроение окончательно испортилось в предчувствии неприятностей, причем грозящих не мне, а Бисквиту. То, что Ивановичу нужен кто-то для поиска тайников в месте, где работает подружка орка, ничего хорошего не предвещало.

«Убер» прибыл достаточно быстро, и через пятнадцать минут я уже выходил на площади перед зданием ночного клуба. Судя по тому, что вокруг не было оцепления жандармов и всяких там ленточек на дверях, Иваныч решил провернуть все без лишней шумихи. Лишь когда я вошел внутрь, увидел парочку знакомых жандармов-людей с усилением в виде закованного в артефактную броню орка. Забрало на шлеме здоровяка было закрыто. Впрочем, никого из групп быстрого реагирования я толком не знал.

Для посетителей было еще рановато, так что в вестибюле, кроме жандармов, никого не было. Кивнув знакомым людям, я увидел в ответ жест одного из них, указывающий в боковой коридор. Этот проход вел в подсобные помещения, а затем по лестнице вниз, в подвал.

Чем дальше, тем хуже. Дело явно приобретало неприятный душок. Неужели подружка орка действительно замазана в убийствах? Если это так, то Бисквиту несдобровать, поэтому мне нужно быть максимально аккуратным, чтобы не подставить друга. Хотя где-то на краю сознания вертелась мысль, что мое нынешнее появление здесь и давешний скандал с этой странной птичкой могут быть как-то связаны.

Все досужие мысли вылетели из головы, как только я спустился в сам подвал. Здесь было на что посмотреть и чему подивиться. Кто бы мог подумать, что под легкомысленным кабаре слеш публичным домом окажется самая настоящая операционная. Причем обставлено все было, как говорится, богато, но не в плане шика, а в медицинском понимании. Кроме двух операционных столов со всеми этими специализированными лампами, инструментальными столиками и всяко-разной аппаратурой, включая дефибриллятор, у правой стены стояли несколько зловещего вида холодильников. И это все наводило на самые неприятные мысли.

Внизу меня встретила довольно странная компания. Впрочем, смотря с чем сравнивать. Кроме парочки штурмовиков-орков и трех гоблинов, среди которых выделялся своим костюмом Иваныч, а также мышоура Тик-туна, я увидел сидящую на стульчике Лорикет. Сейчас она надела шелковый халат, практически скрыв весь пух и перья. Наручников на девушке не видно, но, в принципе, это ничего не значило.

— Чего так долго? — пробурчал Гоблин, подходя ближе. Кто бы сомневался, что начнет он с упреков. — Нужно, чтобы ты поискал тайники. А еще попробуй ощутить то, что ты называешь энергией разрушения.

— Напредмет? — постарался я потянуть время разговором, чтобы немного прийти в себя. Ситуация крайне странная, к тому же напрягали злобные взгляды, которые бросала на меня Лорикет.

— Я хочу знать, разделывали ли здесь людей, как скот, или действительно просто проводили пластические операции.

— Простите, Иван Иванович, но, по-моему, вы меня переоцениваете. — Не обратив внимание на его фырканье, я продолжил: — Ваши эксперты для этого подойдут куда лучше.

Шагнув ближе, гоблин снизил голос до едва различимого шепота, явно чтобы его не услышала Лорикет:

— Ничего они не нашли. Здесь все стерильно, как в хорошей больнице. Давай, докажи мне, что ты не настолько бесполезен, как я думаю.

Больше всего в этой жабе бесило то, что иногда он отдает приказы словно команду «фас». Но именно в такие моменты перечить ему почему-то не хотелось. Обычно он так груб, только когда ситуация задевает его за живое. Мало того, я ощутил от него дуновение энергии разрушения.

Кто бы сомневался, что гоблин является тем еще душегубом. Мой дар постепенно раскрывал все новые грани, и я пока не понимал, как к этому относиться.

Решив оставить самокопание на более подходящее время, я покосился на пытающуюся изображать из себя Снежную королеву Лори. Знать бы, чем именно она или те, кто за ней стоит, так разозлили гоблина.

Выйдя на середину помещения, я встал как раз между двумя операционными столами и прикрыл глаза. Глубоко вдохнул и постарался по максимуму активировать свой дар. Уже даже приготовился ощутить разлитый вокруг мрак энергии разрушения, а возможно, даже впитать отголоски чужих мук, но ничего не почувствовал. Абсолютно. В энергетическом плане помещение было настолько же стерильно, как и в физическом. Я еще толком не разобрался, появляется ли энергия разрушения из-за мучений погибающих людей или просто от самого факта убийства. Был, конечно, вариант, что люди могли умереть на этих столах под наркозом, но, скорее всего, это все равно оставило бы следы.

Ладно, если с этим не получилось, перейдем ко второй части представления. Все еще пережигая Живую силу из своего запаса для подпитывания дара, я медленно подошел к стене, а затем двинулся по периметру помещения. Не знаю, как насчет остального здания наверху, но подвал облицовывали мышоуры, и это немного упрощало задачу. Стены в плане энергии творения были абсолютно нейтральны, поэтому практически сразу уловил отклик за ничем не примечательной поверхностью между двумя холодильными шкафами.

Когда двигался по периметру, смотрел под ноги через прикрытые веки, а сейчас открыл глаза полностью и глянул на Лорикет. То, что увидел, мне совершенно не понравилось. Она наверняка поняла, что я обнаружил тайник, но при этом почему-то не расстроилась, а, наоборот, зловеще улыбнулась.

Там что, какая-то ловушка? Не настолько же она тупая, чтобы не понимать последствия. Мелькнула мысль спросить напрямую, но тут же отогнал ее и сразу подошел к стене. Приложив ладонь к гладкой белой поверхности, не имеющей никаких видимых щелей, я снова закрыл глаза и сосредоточился. Сзади донесся голос гоблина:

— Да как так-то? Мы же все здесь просветили.

Растерянность и злость Иваныча согрели мою душу, но я тут же отбросил все лишние, мешавшие делу мысли. Через два удара сердца стало понятно, почему так злится мой резкий, как детская неожиданность, куратор. Дверка, которая закрывала тайник, была очень непростой. Не в смысле подлянок там всяких, а именно в плане противодействия таким вот хитрым дядькам, как гоблин и компания. Этот магический артефакт маскировал и себя, и все, что было за ним, от любого просвечивания, сканирования и даже простукивания. Но в том-то и дело, что я не собирался делать ничего из вышеперечисленного, а создатель этой милой штучки был очень талантлив и вложил в нее достаточно энергии творения. Суть влитых в артефакт чар я, конечно же, не мог распознать, но вот для чего мастер создавал материальную заготовку, осознал вполне отчетливо. При этом понял, что открыть эту штуку самостоятельно не смогу. Механики тут не было, а нужен магический ключ-активатор. Повернувшись к Лорикет и старательно делая вид, что мы с ней не знакомы, я спросил на низшем эльфийском:

— Мадам, дадите мне ключ или нам ломать стену?

— Ну конечно, если что, сразу ломать, — фыркнула она и со все еще горящим в глазах злорадством бросила в мою сторону снятый с шеи кулон.

Поймав его, я развернулся к стене и приложил кулон к месту, где почувствовал дверку артефакта. В стене что-то щелкнуло, и тут словно пелена сошла с глаз. Четко проявился квадрат разрезавших стену щелей. Открыв дверцу полностью, я заглянул внутрь и увидел бокс для медицинских инструментов. Так как никто не потребовал отойти от тайника, я достал бокс самостоятельно и тут же ощутил, что внутри находятся достаточно сильные артефакты.

Да чтоб меня!

Мысленный вопль едва не выскочил наружу, и промолчать удалось с большим трудом. Я перевел взгляд на Лорикет и увидел на ее мордашке злобное торжество.

Вот же курица!

Сразу же и без малейшего шанса на ошибку я ощутил, что в боксе находится несколько инструментов, в том числе два скальпеля, вышедших из-под когтистых лапищ Бисквита.

— Ну что там? — проявил нетерпение гоблин.

Пришлось поворачиваться к нему и с показным равнодушием пожимать плечами:

— Медицинские инструменты. Ничего плохого я не почувствовал. Здесь никого не убивали. Похоже, действительно делали только пластические операции.

— Ты уверен? — Иваныч от досады даже крякнул.

При этом он внимательно смотрел мне в глаза. Чуйка на подвохи у гоблина была феноменальная, так что мне опять пришлось приложить усилия, чтобы кивнуть со спокойным выражением на физиономии. Комиссар квакнул что-то невразумительное и стремительно направился к выходу. Похоже, он не из той породы блюстителей порядка, которые станут извиняться перед подозреваемым за ошибки следствия.

Экспертная группа и орки силовой поддержки потянулись за ним, а я так и остался стоять между двух холодильников с металлической коробкой в руках. Лори поднялась со стула и, виляя бедрами, направилась ко мне:

— Ну что, легаш, не получилось у тебя ничего? Что же ты не заложил своего дружка? А может, мне стоит рассказать злобному гоблину, кто сделал вот эти чудесные скальпели?

Теперь она говорила по-французски, причем с явными жаргонизмами. Заглянув мне в глаза, эта птичка ехидно улыбнулась.

Ох, зря ты так, попугайчик гваделупский. У того, кого в десять лет пятнадцатилетняя Ирка Заноза с двумя подружками чуть не забила ногами в попытке отобрать подаренную сердобольной посетительницей детского дома конфету, очень своеобразный взгляд на гендерный вопрос. Полный феминизм и равноправие. Бить женщину я не стану не потому, что я, видите ли, должен быть джентльменом, а потому, что она физически слабее меня. Применять силу к тому, кто не может толком ответить, будь то девушка или какой-нибудь очкастый ботаник, — это как признать свою интеллектуальную и психологическую убогость.

Спокойно и без спешки я достал из коробки оба скальпеля и спрятал их в карман.

— Это мое! — выкрикнула Лорикет и даже дернулась в мою сторону, но тут же замерла, когда я ухватил ее за тонкую шейку.

Нет, не чтобы причинить боль, а просто зафиксировал, для лучшего понимания моих дальнейших слов.

— Слушай меня, курица крашеная, я сейчас догоню того злобного гоблина и скажу, что напоследок уловил энергию смерти. Скажу, что мне почудилось, будто здесь разделывали людей на органы. Не уверен, конечно, но есть такое подозрение. Он вернется и вывернет тебя как резиновую куклу. Здание опечатают, а твои озабоченные извращенцы пойдут в другие бордели.

В ответ на меня дохнуло выбросом энергии разрушения, но опять же какой-то жиденькой, что ли. Но важнее другое: я начал получать информацию, практически так же, как при контакте с энергией творения. Нет, прочитать мысли этой странной птицы не удалось, но вот то, что она хочет, а возможно, и планирует меня убить, считывалось без особых проблем.

И это тоже зря. На меня опять накатила веселая злоба, так что я криво ухмыльнулся, на секунду задумался и постарался с помощью своей внутренней силы сгенерировать нечто похожее на тот мрак, который исходил от Йохана. И ведь получилось! Конечно, на скандинава и даже Косаря подобное не подействует. Это все равно что пугать профессионала пластиковым пистолетом. А вот тот, кто слабо разбирается в оружии, может испугаться. Нечто похожее получилось и со слишком много возомнившей о себе проституткой.

— Не надо, — пискнула Лори и тут же начала отыгрывать бедную овечку: — Извини, я просто испугалась. Все так внезапно навалилось.

Отпустив тонкую шейку, я сделал шаг назад.

— Я тоже ошибся, но извиняться не буду. Уверен, ты уже задумываешься о том, как бы заработать на этой операционке больше, чем сейчас. Мой тебе совет: не надо. Ты уже на карандаше у очень злобного гоблина. Если оступишься, он тебя с удовольствием ощиплет и запихнет в самый темный морозильник. Не знаю почему, но Иваныч жуть как не любит вивисекторов.

На этом, не прощаясь, я покинул сие милое заведение. Надеюсь, навсегда. Снаружи меня встретило веселое солнышко и такой прозрачный, теплый, наполненный приятными ароматами воздух, что весь негатив и мрачные мысли смыло без следа. Возвращаться домой, чтобы продолжить уборку, совершенно не хотелось, к тому же до нашей еженедельной встречи с Бисквитом осталось совсем немного. Так что я просто прогулялся по городу, посидел в кафешке и, когда часы на смартфоне показали шесть пополудни, вызвал такси.

Мой путь лежал в баню. Нет, не потому, что меня туда кто-то послал, а по собственной воле и по вполне логичной причине: мыться. Семеновские бани наверняка названы так по примеру Сандуновских, появились в Женеве практически сразу, как только начала формироваться славянская община. Что самое интересное, это практически единственное место, где можно попариться как положено: с вениками и квасным паром. И мне его показал Бисквит. Как оказалось, орки большие любители попотеть в парилке, но делали они это по примеру американских индейцев: в шатре, куда закатывали раскаленные камни и сбрызгивали их водой.

Понятия не имею, как обитавший в итальянском квартале артефактор добрался до русских бань, но сейчас он там постоянный посетитель. Да и меня сумел подбить на такую традицию.

В отличие от заведений типа «Золотого павлина», фасад Семеновских бань особо не впечатлял, но это только снаружи. Внутри каменное здание, благодаря специальным панелям, выглядело как деревянный терем.

Прямо у входа меня встретил Гаврила Филиппович. Местный распорядитель тут же расплылся в широкой улыбке:

— Назарий Аристархович! Рад вас видеть.

Были у меня, конечно, подозрения, что этот солидный мужчина, знающий практически всех в славянском квартале, запомнил меня исключительно из-за колоритности имени, но все равно приятно.

— Взаимно, Гаврила Филиппович. Бисквита еще нет?

— Нет, мастер еще не появлялся.

Банный распорядитель почему-то не любил называть моего друга Бисквитом, явно считая, что это имя не подходит столь солидному господину. Так что величал исключительно мастером. Он ценил орка именно за его умения. Бисквит сам признался, что установил в банях какие-то артефакты, причем совершенно бесплатно, за что его здесь любят, уважают и все такое. Вспомнив откровения орка, я лишь мысленно вздохнул.

Вот ведь зараза такая! О банных артефактах похвастался, а о том, что сделал для своей подружки-попугайчика скальпели, умолчал. Ну и кто из нас после этого залетчик?

Водные процедуры в большой компании мне приелись еще в детском доме, так что обычно мы с Бисквитом снимали отдельный номер. Со стороны это могло выглядеть не очень хорошо, но мне плевать. Смотреть на кучу голых мужиков еще то удовольствие, а вот скромняга орк предпочитал париться в набедренной повязке. Ну и я тоже не смущал его, пользуясь такой же штукой. Кстати, вещь намного удобнее обычных плавок.

В ожидании Бисквита я решил пока покиснуть в бассейне с проточной теплой водой. В детдоме у нас были только душевые, так что на фоне подобных ограничений образовалась такая вот слабость.

Раскис настолько, что потерял счет времени, а когда опомнился, то понял, что мой зеленокожий друг сильно опаздывает. Это странно, особенно учитывая, что Бисквит был пунктуален до тошноты. Выбравшись из бассейна, я подошел к деревянному топчану, на который ранее сбросил свои вещи. Достал телефон и набрал номер орка.

— А это что еще за новости? — спросил я у телефона, увидев, что абонент сбросил вызов.

Кусок пластмассы мне, конечно же, не ответил, но отступать у меня намерения не было, поэтому набрал еще раз. А затем не поленился вызвать орка в третий раз, после повторного сброса. Мое упрямство было вознаграждено, и из трубки донес рыкающий без воздействия речевого модулятора голос:

— Чего тебе?

— Что значит чего? Ты опаздываешь.

— Я не пойду сегодня в баню, — проворчал орк.

— Понятно, — ответил я. Чуть подумал и добавил: — Ну, тогда я собираю вещички и валю домой. И больше сюда ни ногой. Это ведь твое место. Так что мне здесь делать нечего.

Орк сердито засопел в трубку, но я чувствовал, что сумел надавить на его совесть. Впрочем, это не так уж сложно: зеленая громадина имела душу сердобольной бабульки.

— Хорошо, я приеду, — рыкнул орк и прервал соединение.

Бисквит явился через полчаса. За это время бассейн успел мне наскучить, так что я перебрался на лавку, закутался в простынку и уткнулся в смартфон. По списку у меня было ознакомление с биографией Камиллы Клодель. Дамочка, скажу я вам, очень примечательная. Мало того, что сама прекрасный скульптор и график, так еще сумела очаровать того самого Родена, о ком широкая публика знает мало, но имя слышали практически все. Что же касается самой Камиллы, то о ней известно лишь в узких кругах специалистов, ну по крайней мере я до этого момента ничего о госпоже Клодель не слышал. Даже здесь, в Женеве, она не стала особо популярной, несмотря на довольно громкий скандал три года назад.

Практически детективная история, связанная с ее бронзовой статуэткой под названием «Вальс». Еще одна француженка, Жюстин Дебуа, также известная в узких кругах, но теперь уже преступного мира, перед тем как переселиться в магический город, прихватила с собой несколько произведений искусства, которые сумела наворовать за прошлые годы. Что-то продала, что-то оставила себе, и никто бы не стал обращать внимание на ее коллекцию, если бы не любопытство жандармерии. А такими любопытными они стали потому, что за два месяца проживания в городе Жюстин придушила троих своих сексуальных партнеров. При этом проявила недюжие способности в конспирации и сокрытии преступлений. От тел она избавилась очень нетривиальными способами. Возможно, эта паучиха задушила бы и четвертого, но третьей жертвой оказался любовник одной из городских чиновниц. Власти привлекли гоблинов и достаточно быстро установили не только личность убийцы, но и причину ее странного поведения. Как я уже догадывался, все дело было именно в статуэтке, а точнее, в артефактных свойствах, проявившихся в ней от воздействия магического поля.

Глядя на изображение статуэтки, я понимал, что ничего удивительного в этом нет. Работа действительно великолепная и явно несущая в себе посыл страсти, на грани безумия. Впрочем, чего еще ждать от психически нездорового творца. Судьба Камиллы была довольно печальной. Под конец жизни скульпторшу вообще заперли в дурдоме, а родные полностью отвернулись от несчастной. Не приняла гения и Женева, даже в виде ее творений. Все работы были запрещены к провозу в магический город, но это касалось лишь официальных властей. Так что я не удивлюсь, если придется столкнуться с ее скульптурами или графическими работами. Вот и пытаюсь как-то разложить по полочкам в голове все связанное с подобными творцами. Хоть какая-то схема, способная помочь мне в будущем, пока никак не выстраивалась, но я чувствовал, что что-то там должно быть. Что-то нащупывалось, но очень смутное и невнятно.

Откинувшись на деревянную обшивку стены, я прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Даже начали мелькать какие-то искры интуитивного озарения, но тут в помещении шумно ввалился орк и практически сразу начал обвинять меня во всех постигших его бедах:

— Это ты виноват!

— А то я не знаю, конечно виноват, — ошарашил я разошедшегося друга, который удивленно замер на пороге от такой вот отповеди. — А еще я Венере Милосской руки обломал и Пизанскую башню нагнул. Бисквит, давай ты сейчас успокоишься, чуть отмокнешь, и мы поговорим.

Орк все же внял разумному совету, но все равно, пока раздевался и забирался в бассейн, вода в котором тут же выплеснулась за пределы вместимости, продолжал ворчать и сердито похрюкивать. Затем он все же прикрыл глаза и затих в объятиях псевдоневесомости и влажного тепла.

Моего терпения хватило ненадолго, потому что сидеть на лавочке было скучно:

— А вот теперь вещай. Что именно тебя так расстроило?

Бисквит печально вздохнул, но все же начал говорить. Модулятор он снимать не стал, и его речь звучала вполне внятно:

— Я наслушался тебя и предал друга.

— Ага, значит, птичку сдал все-таки ты, — резюмировал я, но, услышав рычание орка, тут же добавил: — Но давай все же переформулируем: ты послушал вполне обоснованные опасения друга и проверил благонадежность очень подозрительной знакомой.

— Она мне тоже друг! И как выяснилось, ничего плохого в своей операционной не делала! — опять взъярился орк, расплескав воду по всему полу.

Ну вот что ему на это ответить? Имелись у меня подозрения насчет Лорикет, но оформить их во что-то внятное я все равно не мог, а перебить тот факт, что ничего крамольного в заведении не нашел даже злобно-дотошный Иваныч, было трудно. И тут пришло озарение. Сложилась простейшая мозаика, части которой я почему-то не мог соединить весь день. А ведь все лежало на поверхности. Свои выводы я тут же озвучил печальному другу:

— Скажи мне, зачем Лорикет два операционных стола?

— Какие два? — напрягся орк. — Там был только один.

— А теперь включи логику. Сильно сомневаюсь, что она решила расширяться и, дабы поставить пластическое усовершенствование человеческих тел на поток, разорилась на еще один стол. Тут как бы не пахло прямой трансплантацией. И что самое печальное, делать все это она собиралась с помощью твоих скальпелей. На что они там заточены? Ускоряют последующее заживление разрезанной ими плоти?

— Откуда знаешь? — приподнялся в бассейне орк.

— Блин, Бисквит, да ты издеваешься! Я — оценщик, поэтому знаю даже о чем ты думал, когда делал заготовки под артефакты. Ваши сомнения меня уже задолбали.

— Но все равно это как-то неправильно. Возможно, ты ошибаешься. Сам понимаешь, твой дар…

— Ну вот опять! Блин, даже лучший друг ставит под сомнение мой профессионализм! Скажи мне, хоть раз было такое, чтобы мои фантазии оказывались ошибочными?

— Ну… — замялся орк, но я его тут же перебил:

— Нет, не те, что пока не получили подтверждение, а те, против которых имеются доказательства ошибочности.

— Пока нет, — вынужденно согласился орк.

— Бисквит, это не обманка и не фантазии. Вот прямо сейчас я чувствую исходящую от тебя энергию творения. Ты — творец и способен только создавать, а не разрушать. Что же касается твоей Лорикет, то от нее несет чернотой. Тот, кто создает нечто новое и прекрасное, должен быть творцом, но я не чувствую в ней ничего такого. Есть у меня очень серьезное подозрение, что наш попугайчик и себя-то изменяет не чтобы достичь совершенства, а для получения власти над всякими извращенцами. Причем даже ее энергия разрушения размыта какой-то грязью, скорее всего жадностью. И поверь мне, это еще хуже. Тот, в ком сидит чистая энергия разрушения, убивает в порыве, на пике эмоций. А вот такое меркантильное существо, как Лорикет, будет гробить людей просто за деньги — холодно и расчетливо. Она и колебаться-то будет только чуя проблемы в будущем. Так что не надо печалиться по поводу собственного предательства. Ты ей, можно сказать, помог, и очень сильно. Теперь эта жадная дурочка, перед тем как кого-нибудь разделать на органы или еще чего похуже, хорошенько так задумается. Нам нужно переживать о другом. Чем она тебя так зацепила, что развела на создание инструментов, так сказать, двойного назначения? Нужно ли ждать неприятностей в будущем?

— Я не хочу об этом говорить.

— Бисквит, блин, это не простое любопытство! Я хочу уберечь тебя от больших неприятностей.

— А как уберечь? — проворчал орк и грустно вздохнул. — Скальпели все равно остались у нее, и вряд ли Лори отдаст их без скандала.

— Об этом можешь не беспокоиться. — Наклонивших к своим вещам, я вынул скальпели из кармана пиджака и бросил их на доски скамьи. — Давай, колись, за какую нежную мякоть она тебя держит своими цепкими коготками?

Орк внезапно засмущался и снова стал темно-зеленым.

— Да ладно! — удивился я. — Ты же говорил, что не занимаешься этим делом с проститутками.

Орк приобрел свой обычный цвет и возмущенно фыркнул.

— Это не то. Она модифицировала мое тело.

— Чего?! — переспросил я, не совсем понимая сути его заявления. — Бисквит, мы с тобой в бане. Где? Неужели… — удивленно поднял я брови, но орк опять не дал мне договорить:

— Да что у тебя мысли все время в одну сторону лезут! Ты не понимаешь. Это для тебя я большой и сильный.

— Ну не для меня, а для всяких там…

— Не перебивай, — рыкнул орк и начал выбираться из бассейна. — Для вас, людей, я большой, а для своих соплеменников дрыщ и задохлик, который недостоин войти с другими взрослыми в круговой пляс.

Я, конечно, хотел сказать что-то едкое по поводу оркских танцулек, но прикусил язык. Опять этот проклятый когнитивный диссонанс! Иваныч, Бисквит, да что уж там, даже нелюдимый Беня порой вели себя настолько по-человечески, что я совершенно забывал о том, что они не просто нелюди, а вообще из другого мира. Традиции у них настолько далеки от привычных мне, что легкомысленно высказываться по этому поводу непозволительно и даже опасно.

— Хорошо, что же она такого тебе модифицировала, чтобы ты наконец-то смог водить хороводы с другими крупными дядьками?

Картинка, которую подбросило мне подлое воображение, была настолько яркой, что я с огромным трудом не заржал. В ответ Бисквит лишь тяжко вздохнул, а затем посмотрел на меня с мрачной решимостью:

— Ну, смотри. Если что, сам виноват.

Я настолько привык к плюшевости Бисквита, что даже не напрягся, а стоило бы.

Орк выбрался из бассейна, расправил плечи и вдруг преобразился. Мышцы по всему и без того немаленькому телу вздулись. Он словно раздался вширь и сделался совсем уж каким-то квадратным. А еще мощным, бугристым и, честно говоря, жутким. Плюс к этому зеленая громадная образина взревела и оскалила все свои клыки.

Если бы я не знал этого нелюдя вот уже несколько месяцев, то обделался прямо на этой лавке.

— Солидно, — сдавленно просипел я. Затем откашлялся и продолжил нормальным голосом: — Она тебе что, чужие мышцы вшила?

— Да, — как ни в чем не бывало ответил орк, вернувшись к нормальным размерам. — Специально выращенные мышцы мордоха.

— А просто в качалку сходить не судьба? — позволил я вырваться наружу переваренному в раздражение страху.

— Пробовал, ничего не получается. А вот когда год назад пришел на То-урух-таха и вошел в пляс в таком виде, удостоился даже одобрительного кивка вождя.

— Вот вы, конечно, странные.

— И это говорит мне тот, кто носит неудобную одежду только ради маскировки, чтобы скрыть свою настоящую натуру, — фыркнул орк, снова плюхнувшись в бассейн.

— Тебе не нравится моя одежда? — возмутился я — На себя посмотри, чучело.

— Не надо, — беззлобно отмахнулся орк. — Все эти вещи я подобрал сам и ношу их для собственного удовольствия.

— Ага, а уж какое удовольствие получают те, кто на тебя смотрит.

— Плевать, это не мои проблемы, — проворчал орк, но было видно, что он уже отошел и его перестали терзать внутренние противоречия.

Кажется, мне удалось подобрать нужные слова и успокоить друга. Жаль, что снова придется возвращаться к этой теме.

— В общем, понятно. Она вшила тебе мышцы. Это хотя бы легально или преследуется законом?

— Все нормально. Любой лекарь может сделать. Просто я не хотел идти к чужим людям.

— И кроме этого ты ей больше ничего не должен?

— Я был не должен, пока ты не забрал скальпели.

— Опять я во всем виноват, — изобразил я уязвленную невинность, но от попыток орка объясниться лишь отмахнулся и продолжил: — Значит, найди прейскурант на подобные операции в самой дорогой клинике и сбрось такую же сумму Лорикет с пояснением, что теперь вы в расчете.

— Она обидится.

— Нет, что ты! Конечно не обидится.

— Ты думаешь? — с надеждой спросил Бисквит.

— Блин, что с тобой такое?! По-любому обидится. Ты натравил на нее нашего гоблина. Правда, она думает, что это сделал я, но важно другое. Вас больше ничего не связывает. Понятно, что ты мне не веришь. Точнее, моим видениям и ощущениям, но ты должен понимать, что имеешь дело с проституткой, которая держит в подвале операционную; даже если бы там не было двух столов, даже если она пока никого не резала на органы или там, не знаю, на закуску кому-нибудь…

— Она с этим не связана! — вдруг резко оборвал орк мою попытку пошутить.

— С чем не связана? — не понял я всплеска эмоций друга.

— С СДД.

— СДД? Ты сейчас вообще о чем? — начал я терять терпение, при этом предчувствуя, что сейчас услышу еще об одной грани магического города. Магического, но ни фига не сказочного.

— Ну ты сам сказал насчет разделки людей для СДД.

— Так, стоп! Я так понимаю, это какая-то аббревиатура. Можешь расшифровать?

— Да, служба доставки деликатесов, — спокойно пояснил орк, словно рассказывает о кондитерской на соседней улице.

— А деликатесы они что, из людей добывают? — уточнил я, ощущая, что в который раз за эти месяцы теряю устойчивую связь с реальностью.

— Не только, — с легкостью сохраняя невозмутимость на зеленой морде, ответил Бисквит, — но в основном это плоть разумных.

— И ты так спокойно говоришь о каннибализме? Блин, да тебя же от вида крови тошнит. Вы пришлые что, совсем охренели?

Я хоть и распалился практически до предела, но сумел понять, что дошел до той грани, за которой наша дружба может дать трещину. Лицо орка потемнело, и его черты сделались каменными.

— Так. Стоп. Прости. Был неправ, но пойми меня тоже, переварить такое с ходу просто нереально.

Слава богу, Бисквит немного отошел и все же снизошел до пояснений:

— Ты неправ, и даже не в своей ксенофобии, а в том, что считаешь это явление каннибализмом. Извращенцев, которые явились из моего мира, можно обвинить в людоедстве, но не в каннибализме. Каннибализмом как раз страдают твои сородичи. Пожрать человеческого мясца они любят так же, как некоторые из гоблинов и орков. А знаешь, что считается у человеческих клиентов СДД самым изысканным деликатесом? Икра гоблинов и даже их головастики. — Орк начал злиться, и его лицо исказила короткая судорога. — Это дети, Назар. Это гоблинские дети! Даже самые больные уроды из наших не едят плоть человеческих детей. А насчет моего спокойствия ты неправ. Думаешь, почему я сдал Лорикет по простому подозрению, что она может действительно быть связана с СДД? Почему шеф сразу же бросился проверять невнятную наводку? Поверь мне, вот у кого нет спокойного отношения к СДД, так это у Секатора. От одного упоминания гоблин сразу приходит в такую ярость, что под руку лучше не попадаться.

— Постой, тот случай с монстром в сейфе… — предположил я, вспоминая, как бесился Иваныч, едва не бросаясь на всех подряд.

— Да, — подтвердил мою догадку орк, — тогда мы проводили обыск в доме одного из лидеров СДД. Поверь, тебе очень повезло, что ты ляпнул такое мне, а не Секатору. Даже не вздумай при нем поднимать эту тему.

— Понятно, — решил я сгладить острые углы. — Оставим подробности на потом, когда оба успокоимся. Нам нужно закончить с Лорикет. От себя могу сказать, что в том подвале точно никто не умирал, максимум трансплантации, да и то не уверен. Но ты сам понимаешь, что для женщины, продающей себя за деньги, нравственные границы немного расплываются. А еще она очень ушлая и жадная. Ты тоже это осознаешь, даже если не хочешь признавать. Так что жалеть, что ваши дорожки расходятся, я бы не стал. Она тебе настолько дорога? Общение с ней приносит тебе много радости, успокаивают душу, делают жизнь светлее?

— Нет, — мотнул головой орк, опешив от моего въедливого напора.

— Ну тогда чего жалеть? Да, момент неприятный, но потерял ты не так много, поэтому предлагаю забыть и идти дальше.

— Хорошо, — орк начал выбираться из бассейна, — пойдем.

— Куда? — Теперь уже удивился я, воспринимая его предложение как исходящее из контекста предыдущего разговора.

— Ты же сам сказал, дальше, а дальше у нас по программе парилка и массаж. Они мне сейчас очень нужны. Ну, после той демонстрации, что ты заставил меня устроить. Все мышцы ломит, и нужно кое-что вправить на место.

— Вот ты, конечно, чудик, — вздохнул я, поднимаюсь с лавки. — И все это ради того, чтобы раз в году поплясать в компании здоровых мужиков? Кстати, вы при этом раздеваетесь или в одежде отжигаете?

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — опять засмущался орк, посветлев зеленой кожей.

— Ага, значит, голые скачете, — не удержался я и тут же замахал рукой, словно отбиваясь от комара: — Но ты прав, это не мое дело, я просто неспособен оценить настоящее величие ваших общих плясок.

Очень хотелось уточнить насчет того, не происходит ли после всех этих танцев массовое братание, но сам понимал, что уже хватил лишку. К тому же вспомнилось зрелище преображенного Бисквита. Это уже не развидеть, и вернуться к привычному ощущению того, что в здоровенном теле орка засел пугливый и стеснительным мальчик, вряд ли получится.

Следующими пунктами нашей еженедельной банной программы действительно значились посещение парилки, а затем массаж.

Парилка находилась совсем рядом с нашим кабинетом, так что перемещение не заняло много времени. Главным в этом отделе Семеновских бань был седой как лунь Михалыч, кажется разменявший уже семнадцатый десяток. Что интересно, он был единственным работником бань, который относился ко мне лучше, чем к орку. Я пытался выяснить причину этого казуса, но от моего друга получил только какое-то невнятное пояснение. А Михалыч вообще отказывался обсуждать данную тему. Все, что я в итоге понял, — однажды банщик перепутал какой-то декоктный состав для особой пены и немного прижег шкуру орка, а тот, абсолютно не специально, чисто рефлекторно, лягнул несчастного банщика. Копыт у моего друга, конечно же, не было, но старику от этого легче не стало. Пришлось даже вызывать лекаря.

Инцидент замяли, но натянутость в их отношениях осталась. Банщик вечно угрюмо косился на орка, а орк ни в какую не соглашался подпускать его к себе с мыльными составами. А вот я, несмотря на все предупреждения, с удовольствием пользовался услугами Михалыча и не забывал благодарить его. К тому же всегда вел себя со стариком предельно вежливо и уважительно, что и было оценено по достоинству.

— Мое почтение, Михалыч, — поздоровался я, когда мы вошли в так называемый предбанник.

Так называемый, потому что вместо тесной комнатушки он представлял собой большой зал с бревенчатой обшивкой. Около стен размещались лавки для работы банщика. Еще там имелись четыре двери, ведущие в отдельные парилки. Под потолком клубился пар, очень похожий на облако, и, как мне кажется, это облако поддерживалось специально, то ли иллюзией, то ли еще как.

— О, Назар, привет. Тебе как обычно?

— А есть что-то новенькое? — поинтересовался я чисто для того, чтобы потрафить старику.

В душе Михалыча, где-то очень глубоко, жил великий химик-экспериментатор, время от времени вырывавшийся наружу. Я так понимаю, жертвой именно такого прорыва и стал в свое время орк. Я, конечно, опасался рецидива, но все же позволял старику проводить на себе опыты. Пока везло.

— Конечно есть! — обрадовался старик. — Идите, парьтесь. Сейчас все приготовлю.

— Он тебя когда-нибудь угробит, — проворчал Бисквит, двигаясь ко входу в одну из парилок.

— Нет в тебе духа авантюризма, — парировал я.

— Духа суицидника во мне нет, — хохотнул орк, протискиваясь в узкую дверь парилки.

Следующие полчаса мы медитировали в горячем пару. Затем с воплями прыгали в холодный бассейн. После этого я отдался во власть банщика, а наученный жизнью орк присел на лавочку неподалеку. В этот раз все прошло гладко, я лишь получил невообразимый заряд бодрости и удивительную свежесть. Пахнущая сосной, смолами и какими-то цветами пена смыла все ненужное, очистив открывшиеся поры и кожу, но не до скрипа, а до бархатистого состояния. Глядя на орка, я все-таки решил не мучать его больше.

— Теперь пора и на массаж.

В Семеновских банях работали мастера массажа высшего класса, и, что самое интересное, все они принадлежали к расе орков. Причем не просто обычных орков, а потомственных специалистов по работе с телами сородичей. Да что уж там, я вообще был в шоке, когда узнал, что для выращивания таких вот профессионалов шаманы как-то влияют на плод внутри материнской утробы. А еще сразу после рождения выдирают у младенцев когти на руках. Звучит, конечно, до предела жутко, но нужно отдать должное, результат такого изуверства просто потрясает.

Укутавшись в халаты, мы прошли через общий зал и небольшой коридор, оказавшись в большой комнате со сводчатым потолком. В этот раз помещение было отделано не деревом, а гранитными плитами, превращая его в подобие пещеры. На полу двумя рядами размещены шесть каменных постаментов. Сейчас были заняты только парочка. На постеленных поверх камня специальных циновках лежали два человека, которых разминали рослые орчанки. Именно в банях я впервые в реальности увидел оркских женщин. Отношение к ним у меня сложилось двоякое. Телесно они напоминали наших земных женщин-бодибилдеров, если, конечно, не учитывать зеленую кожу и удлиненные руки. А вот к лицам привыкнуть удалось с трудом. Морды орков-мужиков я изначально был готов воспринимать как нечто чуждое моим представлениям о прекрасном, а вот в женских особях хотелось уловить хоть какие-то привлекательные черты. Да, я видел фотографии и даже ролики, но вживую все немножко по-другому. Не скажу, что зрелище такое уж отталкивающе, но уж точно никаких эротических фантазий, несмотря на то что массажистки прикрывались лишь набедренными повязками, и возникнуть не могло.

Когда мы вошли в зал, одна из орчанок, не отрываясь от процесса, сначала рыкнула что-то моему другу, а затем еще громче зарычала куда-то в сторону бокового прохода. Буквально через пару секунд оттуда, чуть пригнувшись, вышел орк. Он был на голову выше не такого уж низкого для оркской расы Бисквита. Выглядел массажист впечатляюще и угрожающе.

Помнится, однажды я даже спросил у своего друга, почему людьми занимаются оркские массажисты. В ответ он лишь ехидно оскалился и просто сказал:

— Поломают.

Глядя на ощерившегося в жутком оскале ор Титуса, я понимал: таки да, поломает. Моего знания оркского языка хватило, чтобы понять, что рык Титуса относился к нам обоим и подразумевал как обычно не угрозу, а приветствие. Массажист рыкнул еще что-то в сторону прохода, явно кого-то поторапливая. За ним вышла невысокая орчанка. Невысокая в понимании их племени. Зеленокожая девушка сделала приглашающий жест, явно относящийся ко мне.

Если Бисквит на своем постаменте выглядел достаточно органично, то я лег на циновку словно на двуспальную кровать. Пришлось даже немного перемещаться к краю, чтобы массажистке было удобнее.

— Помягче? — на общем спросила орчанка, и я тут же ответил:

— Очень мягко.

С соседнего постамента хрюкнул Бисквит. Это он мне припоминает мое первое посещение массажного зала. Тогда, чтобы пофорсить перед другом, я выбрал самый жесткий вариант и чуть не родил прямо на этом столе, несмотря на то что являюсь мужчиной и физически не способен на подобные подвиги. Меня едва в узел не связали. Так что боюсь даже представить, что с обычным человеком мог сделать тот же ор Титус.

Действительно, получилось довольно мягко, но опять же, смотря с чем сравнивать. Впрочем, через минуту мое тело было размято до состояния теста, и дальнейших неудобств я не ощущал, лишь покряхтывал от удовольствия.

Мыслительный процесс у меня в такие моменты можно сравнить разве что с подобными функциями того же теста. А вот у орков с этим делом, похоже, все обстоит как-то иначе. Как только ор Титус перестал выворачивать Бисквита наизнанку и ввернул обратно, артефактор тут же сел на постамент, посмотрел в мою сторону и заявил:

— У меня появилась шикарная идея! Идем расскажу.

Затем орк соскочил с постамента и решительно направился на выход. К этому моменту орчанка уже пару минут как оставила меня в покое, но все равно хотелось бы еще полежать минут десять. Увы, пришлось натягивать халат и плестись вслед за омерзительно бодрым Бисквитом. Нашего возвращения в кабинете уже дожидался накрытый стол с бочонком пива, развалившимся на огромном блюде, обложенном раками и омаром, и особенным гоблинским котелком, в котором толстыми макаронинами внавалку лежали тархановы черви. В первые два совместных прихода в баню орк вынужден был сожрать всех червей сам, потому что я никак не мог себя пересилить. Но когда рискнул попробовать, мы едва ли не дрались, чтобы поделить этот деликатес по справедливости.

Бисквит нацедил себе кружку пива и выхлебал ее практически одним глотком. Затем он обновил норму в специальном, оркского размера бокале и, облегченно выдохнув, начал вещать. Зеленомордый эгоист так увлекся новой идеей, что мне пришлось обслуживать себя самому, хоть орк сидел к бочонку намного ближе.

— Что ты делаешь послезавтра?

— Кто бы мне сказал, что я буду делать завтра. Бисквит, ты же знаешь, какая у меня работа, да и у тебя все почти то же самое.

— А я знаю, что ты делаешь послезавтра, — с какой-то детской радостью заявил мой друг. — Послезавтра у нас четвертьфинал!

— Хочешь сказать, у вас?

— Нет, у нас. Потому что эту катку мы пройдем с твоим паучком.

— Ты серьезно? — искренне удивился я. — Тебе не хватило прошлого скандала, который устроила Бу-булочка? К тому же, бро, каким боком я могу туда попасть, когда турнир уже практически заканчивается.

— А я не убирал тебя из запасного состава, так что можешь зайти без проблем.

— Не, я все равно пас. — Я практически без раздумий начал отбояриваться от такой сомнительной чести. — Блин, серьезно, меня тогда обгадила не только твоя шизанутая подружка, но и практически все профильные блогеры. Я столько гадостей о себе с детства не слышал. Да что там, никогда не слышал. Думаешь, мне хочется повторить? Так ни фига подобного!

Глава 6

— Да не переживай ты так. Все будет хорошо, — жизнерадостно заявил Бисквит, усаживаясь в свое усиленное геймерское кресло.

В Женеве хватает фирм, делающих вещи под заказ на любой вкус и иномирное телосложение. Ну а мне достался обычный ширпотреб с Большой земли. Впрочем, игровое место для меня собирали впопыхах, но выглядело оно вполне прилично. Так что грех жаловаться.

Да, меня таки уговорили на эту авантюру. Ну а что делать? Вы когда-нибудь пробовали отказывать просителю под два центнера весом, с вот такими зубами и с вот такущими глазами, как у кота из «Шрека». Я, конечно же, понимал — все его уверения в том, что ничего плохого обо мне больше не скажут, и яйца выеденного не стоят. Совершенно не сомневаюсь, что опять обольют помоями, назовут криворуким и туповатым дилетантом, но ссориться с единственным в этом стремном городе другом из-за нежелания связываться с геймерскими троллями тоже не выход.

Играть мы собирались в логове Бисквита, несмотря на все правила турнира. Организаторы и так пошли на беспрецедентные меры, чтобы сохранить инкогнито звезды киберспорта. За нами сейчас наблюдал через камеру только один из судей, и никаких посторонних зрителей. Есть у меня подозрение, что именно невозможность залезть в мое «грязное белье» так бесит всех этих шизанутых блогеров. С недоступностью исподнего Бисквита они уже смирились. Под зловещим взглядом временной камеры я чувствовал себя как во время сдачи тестов в выпускном классе. Не самые, скажу я вам, приятные воспоминания.

Кроме двух больших мониторов непосредственно перед игровыми местами, вокруг были размещены еще шесть панелей, на которых отображалась не только игровая обстановка, но и трансляция прямого эфира из парижской Титан-арены. На этом построенном владельцами игры крытом стадионе вот уже шесть лет проходили все игры финальной части мирового турнира. На одном из мониторов я увидел пятерку наших сокомандников.

Если честно, вид киберчемпионов у меня всегда вызывал ощущение какой-то неправильности. Ладно еще когда, играя мышцами и белозубой улыбкой, приветствия фанатов принимает кто-нибудь из известных боксеров, да что уж там — даже жидкие овации шахматным гроссмейстерам смотрятся вполне гармонично. А когда под взоры пятидесяти тысяч зрителей офлайн и нескольких миллионов онлайн выходит пятерка раздувшихся от самомнения… Так, стоп, меня и без того обвиняют в целом ворохе непростительных грехов нового формата: эйджизме, хайтизме, эйблизме, моем любимом сексизме и, конечно же, бодишейминге. На последнее упирала именно Бу-булочка. Почему-то именно этот ярлык зацепил ее больше всего.

Какой, блин, может быть бодишейминг в отношении тонкой как тростиночка и ядовитой как скорпион девчонки? Ну да, назвал ее воблой, причем в ответ на «тупого козла». Причем эта зараза наверняка поняла, о чем речь, только забравшись в Википедию.

Так, ладно, все это лирика, тем более что основной упор хейтеры делали на мое поведение в игре. Хотя, если честно, я до сих пор так и не осознал глубины своего падения. Ну да, вывел вражеского светляка на сокомандника. В простых, не турнирных играх Титанов и не такое вытворяют. Но тут же играет элита, для которых подобное, так сказать, моветон! Хотя, уверен, они и слова-то такого не знают.

У меня к подобным вещамотношение более приземленное. Оставить друга в драке, в которой ему и почки могут отбить, — это подлость. В свое время я даже не подумал бросать Витька в разборке с районскими. А мне тогда чуть ухо не отрезали. Но нельзя же подобное сравнивать с подставой виртуального аватара бешеной истерички под расстрел соперников, причем не просто так, а ради победы команды. Как по мне, не такое уж прегрешение. Все, что потеряла Арина Доброва с погонялом Бу-булочка, так это пол-литра ядовитой слюны, которой она забрызгала монитор своего игровой комплекса. Но метку подлеца и мерзавца я таки заполучил. Ей-богу, эти дети цифрового кода совсем берега потеряли. Я сам любитель погонять Титанов, но не путаю игровые радости и невзгоды с реальностью.

— Маффин, ты там не уснул? — спросил Бисквит, заметив, что я уже с минуту тупо пялюсь в неподключенный монитор.

— Маффин?! — ударил по ушам визг Аринки. — Какого черта тут делает этот тупой…

Блин, да кто же научил ее так материться? Впрочем, это риторический вопрос, важнее то, что она вещает прямо в онлайне.

— Внимание! — словно глас небес, послышалось заявление рефери на французском. — Предупреждение команде Кулинаров. Минус пять очков.

Мелочь, конечно, но приятного мало.

Аринка, конечно же, моментально заткнулась, но боюсь даже представить, какими словами она костерит меня мысленно. Я покосился на Бисквита и увидел его абсолютно каменную физиономию. Понятия не имею, что мутит мой зеленокожий друг, да и, если честно, не особо интересно. Он явно что-то задумал, при этом наплевав на мнение команды. А я что в плане тактики, что стратегии до него и близко не дотягиваю, так что даже гадать не буду. Мое дело — экспромт прямо во время боя, и привести к чему-то положительному он может исключительно благодаря везению.

И все же мысли постоянно вертелись вокруг задумки капитана, и это помогло скоротать время до начала катки. Мигнув последними цифрами отсчета, мой экран выдал вид из кабины маленького восьминогого разведчика.

— Работаем вариант шесть-восемь-пять, — приказал орк.

Тихий и ставший необычайно культурным после предупреждения рефери командный голосовой чат отреагировал лишь скупыми подтверждениями принятия приказа. Я говорить вообще ничего не стал, просто рванул с места своего паучка, пробегая между двумя разрушенными пятиэтажками. Где-то здесь должен быть вход в канализацию. Увидев зияющие вместо стандартного канализационного люка пролом, я нырнул в темноту. Благодаря особенностям данной разновидности роботов, удалось заскользить по тесному пространству, практически не снижая прежней скорости. Наружу вырвался уже на условно вражеской территории. Дальше двинулся по привычной траектории предварительного обнаружения. Эти и дальнейшие мои действия в схватках титанов являлись практически классической комбинацией. Как d4–e4 в шахматах.

Несмотря на странное поведение Бисквита, игра пока шла практически по общепринятым стандартам. Ни мы, ни соперники не спешили обострять ситуацию и пока расставляли силы по карте в расчете на хитрые комбинации и долгую катку. Ничего удивительного. Там, где на кону десятки тысяч долларов и, что самое главное, многомиллионная слава, чрезмерный риск не очень приветствуется. Это меня, сущего дикаря из безответственного сектора непрофессионалов, постоянно тянет на авантюры, а тут царит вдумчивая проработка стратегических планов.

Если честно, нудно до зубовного скрежета, но подводить команду больше, чем в прошлый раз, не хотелось. И без того бедную Бу-булочку корежит от одного упоминания моего ника. Да, мы тогда выиграли, но опять же чудом и на голом везении. Знать бы еще, чья удача там сработала, на свою-то я точно не надеюсь. Так что, мысленно зевнув от скуки, я пробежался по намеченному маршруту, по ходу дела засветив одного из штурмовиков противника. У вражеского светляка получилось лучше: он обнаружил двух наших штурмовиков, включая Бисквита. Но это не беда — штурмовики на то и нужны, чтобы вести активную игру.

— Маффин, пятиэтажка справа, — приказал Бисквит.

Я не стал кочевряжиться и рыбкой нырнул в окно соседнего здания. Затем взбежал на крышу по полуразвалившимся лестничным пролетам и замер на краю, накрывшись маскирующим полем. Теперь сидим и наблюдаем. Я все еще не мог понять, зачем Бисквит вообще пригласил меня. Скорее всего, киберчемпион решил поломать кому-то игру с помощью моей славы непредсказуемого отморозка. Орк-то знает, что я не так неадекватен, как думают в сети, а противникам остается лишь гадать.

Понятия не имею, что там и кому хотел поломать Бисквит, но зря он не прислушался ко мнению обо мне Ивановича: залетчик — он и в онлайне залетчик. Пагубность идеи привнести в игру фактор такого агента хаоса, как я, стала очевидна на девятой минуте катки. Нет, в самой игре ничего эдакого не случилось, но тут истерично заорал оставленный на столике мягкого уголка телефон Бисквита. Зная дотошность моего друга, который наверняка отключил аппарат, я понимал, что это не простой вызов от кого-то из клиентов или звонок от потанцулек, а ситуация экстра-класса.

— Нет, нет, нет! — заорал Бисквит.

Затем он выдал такую серию рыкающих звуков, что смягчить их не смог даже голосовой модулятор. Судя по тому, что рефери не срезал нам еще пяток очков, мой друг предусмотрительно отключил связь. Бисквиту явно нужно было выплеснуть куда-то свой негатив, и он покосился на меня:

— Это все ты!

В ответ я даже не обиделся.

— Конечно я, а на что ты вообще рассчитывал, приглашая меня в команду?

И тут завизжал уже мой телефон, который был стопроцентно отключен. Глянув на экран, я сразу озвучил увиденное орку:

— Сообщение от Иваныча. Экстренный сбор. Код черный.

Блин, это даже не красный. Все очень плохо, а у нас разгар мирового турнира. Мысли забегали в голове подобно тараканам, испуганным включившейся лампочкой. А потом навалилось спокойствие и ясность. Да что уж теперь. У нас осталось от силы пара минут, пока на площадку перед домом, подвал которого оккупировал Бисквит, не упадет летающий магокар. Оттуда выберется Беня, и, если мы не будем встречать дорогого гостя на тротуаре, он выломает ко всем чертям усиленные артефактные двери. А что будет дальше, даже представлять не хочется. Но все же представил, и эта картинка подстегнула меня похлеще любого допинга.

— Бисквит, — отключив общую связь, повернулся я в другу. — Банзай, бро, банзай.

Сбросив маскировочное поле со своего паука, я спрыгнул прямо с крыши, притормаживая падение реактивными патронами. Тем самым засветившись как новогодняя гирлянда посреди ночной площади.

— Даже не думай, — прорычал орк, но как-то неуверенно.

В ответ я лишь оскалился. Именно по его неуверенности было видно, что моя идея, несмотря на все ее безумие, в данной ситуации имела смысл. Дальнейшие действия орка показали мою правоту:

— Титаны, готовить залп по моему маркеру!

Аринка явно хотела что-то возразить, но успела лишь пикнуть.

— Булка, заткнись! — по-русски рыкнул орк. В этот раз магический модулятор плохо справился со своей задачей. Если ребята не дураки, то уж теперь-то наверняка догадались, с кем имели дело все эти несколько лет.

Я приблизительно понимал, где находится вражеский светляк, поэтому рванул мимо этого места по касательной. Через десяток секунд стремительного бега пискнул мой радар, предупреждая, что я засветился. После этого осталось лишь резко изменить траекторию и рвануть напрямую к намеченной цели. То, что он увяжется за мной, не обнаруживая при этом себя, никто не сомневался. Такова уж моя репутация. Уверен, сейчас мой коллега ломает голову, кого именно из сокомандников я подставлю под вражеский огонь и на фига мне это было нужно.

— Маффин, тварь! — завизжала мне прямо в ухо Аринка, когда поняла, куда именно я бегу.

Эхом ей тут же отозвался холодный голос Бисквита:

— Я кому сказал заткнуться?

Теперь он был не таким грозным, но холода в его голосе хватило бы на средних размеров айсберг. Так что Бу-булочка предпочла захлопнуть пасть. Честно, она меня уже задолбала. Остальные сокомандники загомонили, но высказывать свое отношения ко мне более внятно все же поостереглись. И я их более чем понимал. Если бы в обычной игре кто-то провернул подобный финт, причем без объяснений причин, я сам бы крыл его последними словами. Дело в том, что мне в голову пришла идея высветить противнику наш замаскированный командный центр. В отличие от других игр подобного формата, бой шел не за уничтожение флага соперника. У нас тоже был определенный центр, но он, во-первых, не высвечивался изначально и мог быть спрятан в любом месте. Во-вторых, уничтожение этого центра не приводило к проигрышу, просто лишало команду кучи очков, а еще практически полностью обрубало связь. В общем, цель для соперника ну о-очень жирная, и я рассчитывал, что они заглотнут приманку по самые жабры.

— По моему маркеру, — уже совершенно спокойно напомнил Бисквит.

Несмотря на ответственность момента и предельную концентрацию, я все же скосил глаза на мини-карту с отметками роботов других членов команды. Бисквит завел своего штурмовика довольно глубоко на территорию соперника. К счастью, он пока оставался без засвета. Оно и понятно, ведь чужого разведчика я тащил на своем хвосте, как ослика за морковкой.

Едва услышав сигнал, предупреждающей об обнаружении нашего замаскированного командного пункта, я резко затормозил, а затем, загребая щебень всеми восемью лапами, рванул в обратную сторону. Это был первый поворотный момент, в котором все могло пойти наперекосяк. Вражескому светляку нужно было сразу же после засвета такой жирной цели нырнуть в кусты и накрыться маскировочным полем.

Первый шар в лузу! Как я и надеялся, чужой паучок стоял эдаким обрадованным сусликом и наверняка воплями торопил своих друзей, чтобы побыстрее стреляли, раз уж этот недоумок Маффин опять подставил сокомандников. То, что я несусь к нему стремительной поварешкой, он заметил слишком поздно. В следующую секунду мой паук прыгнул и вцепился в точно такую же машину всеми конечностями. Тут же внутри робота запустился процесс разрушения реактора. Пойманный, как говорится, со спущенными штанами разведчик соперника задергался в попытках высвободиться, но через три секунды обе машины исчезли в яркой вспышке взрыва.

— Все, я на выход, не тормози.

Сбросив с себя наушники, я выбрался из кресла, но перед тем, как побежать к двери, все же не удержался и заглянул в монитор Бисквита. Его штурмовик уже не бежал по захламленному асфальту улицы, а летел над землей, нещадно выжигая реактивные заряды. Значит, через несколько секунд придет черед второй реперной точки событий — момент, когда все может пойти наперекосяк. Увы, досмотреть, что, как и куда пойдет, времени не было, так что я побежал к выходу и начал отпирать добрую полудюжину разномастных замков. Хорошо хоть, среди них не было запоров с идентификацией личности.

Успел вовремя, потому что, как только взлетел по бетонным ступенькам выхода из полуподвала, увидел идущего от машины Беню.

— Мы уже здесь, — скороговоркой выпалил я и, пробежав мимо Бенедиктуса, нырнул на задние сидение магокара.

Громадный орк с подозрением посмотрел туда, откуда я выскочил как ошпаренный, что-то буркнул себе под нос, но все же развернулся и, раскачиваясь, побрел обратно. Его неторопливость порадовала меня, потому что времени хватило как раз чтобы Бисквит через минуту нырнул в машину следом за мной. Разгон он взял такой, что чуть не расплющил меня о противоположную дверь.

— Ну как там? — тихо спросил я.

— Норм, — хрипом, заменяющим ему шепот, ответил орк. — Чекнул титана. Он шизанул полем. Затем чемоданов накидали. Поднырнул, и пуф-ф-ф.

Орк изобразил взрыв пальцами обеих рук и тут же заткнулся под недовольным взглядом Бенедиктуса. Похоже, пока мы тут ерундой маемся, у кого-то серьезные неприятности. И мы тоже вляпаемся в них по самое не балуйся. Впрочем, из на первый взгляд невразумительной вязанки слов я понял достаточно. Второй шар тоже ушел точно в лузу. Пока ошалевшие от удачи титаны противника пытались закидать наш командный пункт тяжелыми ракетами, Бисквит вычислил одного из них и, используя весь запас своих реактивных патронов, напрямую полетел к выбранной жертве. В тот момент он являл собой идеальную цель — как толстая утка над полем камыша. Но, опять же, соперники так увлеклись бомбежкой жирной цели, что превратившийся в ракету робот орка сумел завершит свой полет валькирии. Правда, в последний момент намеченная Бисквитом жертва все же среагировала и «шизанула» штурмовика силовым полем, не дав слиться с собой в страстном объятии. И тут Бу-булочка с Крутоном накидали на закрывшегося энергетическим куполом соперника тех самых «чемоданов», заставляя его менять позицию. А это снятие почти всех силовых щитов, так что робот Бисквита сумел войти в клинч с огромной тушей супертяжелого робота, а затем сделал то самое «пуф-ф».

— А как ЗКП? — одним губами обозначил я вопрос и получил в ответ не только увесистый кулак с торчащим вверх увенчанным черным когтем большим пальцем, но и широченную ухмылку во все два десятка крупных клыков.

Вообще шикарно! Они не сумели добить замаскированный объект, а когда он ушел из света, наши наверняка передвинули ЗКП на другое место. В итоге счет два — два, но размен светляка и титана на светляка и штурмовика равноценным не назовешь. Так что шансы у ребят были, а мы сделали все, что могли. Мысли тут же перепрыгнули на предстоящее дело, и предчувствия были не самые хорошие. Слишком уж озабоченным выглядел Бенедиктус. Очень хотелось спросить у него, что же произошло, но если этого не делает Бисквит, то и я лучше помолчу.

Отчасти озабоченность нашего водителя стала понятна, когда мы вылетели из Серого города и заскользили над Пепельной пустошью. Так теперь называлось пространство на север от бывшего аэропорта и до самой границы с кантоном Бо. Это, конечно, не размах родных оркских степей, но и тут они сумели устроиться практически как дома. Посносили все здания опустивших поселков и засеяли пространство отведенного им анклава своим аналогом ковыля. С этой травой у орков было связано что-то религиозное, поэтому шансов на выживание у земной растительности не было никаких. Так что сейчас мы летели над пространством, словно покрытым толстым слоем пыли. Но так лишь казалось из-за цвета травы и скорости нашего полета.

По причине дефицита места племенам орков пришлось селиться близко друг от друга, и, даже не поднимаясь высоко над землей, можно было одновременно увидеть две группы шатров. В степях иного мира это было бы немыслимо. Там, чтобы попасть из одного поселения в другое, приходилось бежать целыми неделями. Бежать, потому что орки в своем мире так и не осилили верховую езду. Да и кто потащит на себе такую тушу? Впрочем, они и сами бегали так, что никакая лошадь не угонится. Плюс дичайшая выносливость, и проблема пересечения огромных пространств степи решалась без привлечения дополнительных ног.

Любой, кто увидит картинку снятого издали поселения орков, посчитает, что их жилища очень похожи на вигвамы североамериканских индейцев. На самом деле все даже близко не так. Когда мы подлетели к селению, стало понятно, что вигвамы эти будут побольше индейских. И дело даже не в том, что в них живут крупные орки. Все значительно масштабнее. Островерхие сооружения были одноэтажными лишь частично. Самый большой стоящий в центре селения вигвам имел как минимум пять рядов круглых отверстий, условно обозначавших этажи. Что интересно, они умудрялись строить все это, абсолютно не прибегая ни к дереву, ни к камню. Шаманы как-то то ли склеивали, то ли сращивали кости животных в гигантский каркас, а затем все это дело обшивалось шкурами и ими же разбивалось на отдельные помещения.

Бенедиктус посадил магокар у одного из окраинных вигвамов-переростков, имевших три ряда круглых проемов. Сегодня он не стал отсиживаться в машине и повел нас внутрь этого необычного строения. То, что он не ошибся адресом, было видно по паре десятков наземных машин у входа. Хватало здесь и жандармов разных рас. Оркские штурмовики в основном находились в оцеплении, одним своим видом сдерживая недовольную толпу соплеменников. Если честно, смотреть на рычащую темно-зеленую массу было страшновато, так что я поспешил следом за своими провожатыми. Надеюсь, что их расовая принадлежность убережет меня от растерзания и, возможно, даже поедания на какой-нибудь ритуальной пирушке.

Тьфу ты, после рассказов Бисквита о людоедстве чего только в голову не лезет!

Внутри мегавигвам выглядел еще интереснее. Пройдя коридор, стенами которому служил все тот же обтянутый шкурами костяной каркас, мы вышли в необычное помещение. Словно оказались внутри высоченного цилиндра. В паре десятков метров над головой виднелось ажурное плетение, через которое внутрь попадал солнечный свет. В стенах этого цилиндра виднелись закрытые шкурами входы в отдельные помещения, а вот лестниц, с помощью которых можно было добраться до верхних этажей, я нигде не заметил. Лишь торчали огрызки костяных балок, словно следы небрежности строителей. Через пару секунд стало понятно, что тут почем и зачем. Один из молодых орков, решивший перебраться в соседнее помещение на третьем этаже, просто спрыгнул вниз, но тут же вцепился в одну из таких балок и, работая длинными руками не хуже орангутанга, донес свое тяжелое тело до нужной точки. Если честно, я испытывал легкий шок, наблюдая орков, так сказать, в естественной среде обитания.

Уже давно привык, что живущие в Сером городе зеленокожие своими повадками мало чем отличаются от людей: носят ковбойскую одежду, откликаются на римские имена. И только сейчас понял, насколько они чужды нам, и даже сравнение с обезьянами было лишь спасательной соломинкой, в которую вцеплялся мой утопающий в непонятности разум.

Теперь-то до меня дошло, почему Бисквит так изгаляется в плане одежды. Так он, скорее всего, добивается максимального отличия от своих более диких родичей. А выглядели эти самые родственнички достаточно колоритно. Их зеленые тела прикрывали лишь кожаные набедренные повязки а-ля две шторочки на канатике да вязь татуировок и шрамирования.

Я смотрел на все это буквально открыв рот, слегка потерявшись во времени и пространстве, но неумолимый Бенедиктус не дал окончательно выпасть в осадок. Он как-то совсем уж заботливо подхватил меня под локоток и потащил за собой. Только после этого удалось встряхнуться, и спуск вниз я воспринял без очередного приступа шока. Впрочем, впечатлений все равно хватало.

Я, конечно, читал, что все эти шкурно-костяные изыски являются всего лишь частью своеобразной оркской архитектуры. У себя дома они хоть и жили в бескрайней степи, но кочевниками не были и свои поселения строили надолго. Поэтому основная часть технических помещений находилась под землей. Орки просто рыли своеобразные норы, облицовывая их поначалу глиной, а теперь знаменитым гоблинским раствором. Посередине пола цилиндрического центрального помещения обнаружилась большая дыра. И здесь тоже никаких лестниц. В смысле стационарных. Чтобы оказаться внизу, жандармам пришлось установить раздвижные лесенки, которыми мы с Бисквитом и воспользовались. Бенедиктус, явно вспомнив молодость, спустился привычным для орков способом: просто спрыгнул, притормозив падение, хватаясь за торчащие из стен мосластые кости.

Закончив спуск, я огляделся и ощутил своеобразное дежавю. Вспомнилась архитектура Татуина из «Звездных войн». Правда, инопланетный флер немного портили энергосберегающие лампочки под потолком и подведенная к ним прямо поверх стен вполне стандартная земная проводка.

Мы прошли еще метров сто по узкому коридору и оказались в небольшом сводчатом зале, залитом ярким светом переносных ламп.

Здесь концентрация жандармов была наибольшей. Я сразу заметил почти всех своих знакомых: и Иван Ивановича с парочкой гоблинов-экспертов, и Тик-туна, и даже фор Симеона, который, в отличие от инспектора, в своем котелке и кургузом пиджачке выглядел комично. К последнему у меня было двойственное отношение. С одной стороны, благодаря гоблинскому предсказателю меня чуть не угрохали в Черном городе. С другой стороны, именно он продавил в Совете мудрейших компенсацию, благодаря которой я стал домовладельцем. Плюс к этому, я всегда уважал людей, и нелюдей тоже, умеющих признавать собственные ошибки и имеющих силы извиняться за них.

— Иван Иванович, может, объясните наконец-то, что происходит, а то Бенедиктус ведет себя так, что спрашивать страшно, — с ходу, даже не здороваясь, пристал я к инспектору.

— И правильно делает, — ехидно прищурив свои лупоглазки, выдал инспектор.

— Сейчас вашего брата весь оркский анклав не любит.

И тут наконец-то до меня дошла странность, которую я ощутил, но не осознал под давлением всех этих впечатлений. По пути сюда в массе жандармов мне повстречались всего лишь парочка людей, а ведь на самом деле именно люди оставляли костяк этой службы.

Ситуация становилась еще веселее, а перспектива оказаться блюдом на местном шабаше — отчетливее.

— Тогда, может, я пойду от греха подальше?

— Увы, никуда ты не пойдешь, — без малейшего сожаления заявил гоблин.

— Ну тогда объясняйте.

— Хорошо, — перешел к делу инспектор, ткнув своим длинным пальцем в другой конец зала. — Вон там, на двери, которая ведет в оркские ясли, висит бомба. Тебе нужно пойти и обезвредить ее.

— А Монику Белучи вам на день рождения доставить не нужно? — тут же разозлился я, по-прежнему не понимая, что они все от меня хотят. Точнее, почему именно от меня.

— Монику не надо, мне больше нравится Шарлиз Терон, — совершенно спокойно ответил гоблин и жестом перенаправил мое внимание на предсказателя.

Все хорошее отношение к этой жабе тут же испарилось. Похоже, у предсказателя входит в привычку втравливать меня в разные неприятности.

Явно не надеясь на мое умение читать гоблинскую мимику, фор Симеон развел руками и даже немножко поклонился.

— Простите, Назарий Аристархович, — на общем заговорил прорицатель. — Но так уж легли кости. Если начать долбить стены, чтобы вызволить оркскую малышню, бомба взорвется. Если к ней подойдет кто-то из пришлых, бомба взорвется.

— Хотите сказать, что если подойдет человек, то взрыва не будет? — нетерпеливо перебил я гоблина.

— Да, так легли кости, — подтвердил предсказатель.

— Ладно, ну а я-то тут при чем? У вас что, нет опытных саперов-людей?

— Уверен, таких достойных хомо хватает, — опять изобразил легкий поклон предсказатель, — но кости поведали…

— Хватит уже о костях, — не выдержал я, понимая, что вызверяюсь на в общем-то ни в чем не повинного пришлого.

И все же сдержаться было трудно, потому что меня сейчас явно отправят к бомбе, о которой хоть что-то известно лишь благодаря нелепому гаданию. А гоблинское гадание, причем в исполнении этого же умельца, уже приводило к роковой ошибке.

— Если туда пойдут обычные саперы, вероятность взрыва очень высока.

— А если пойду я, то что, очень низкая?

В ответ гоблин ну очень красноречиво промолчал.

— Сколько в процентах? — на всякий случай уточнил я, чтобы дать себе хоть какой-то повод послать их всех сначала туннелями, потом степью, ну а дальше эльфийским лесом вплоть до точки перехода в другой мир.

— Пятьдесят семь на успех.

— Крурмархан! — ругнулся я, на что оба гоблина озадачено крякнули, а гревший неподалеку уши Бисквит хрюкнул. Оно и понятно, ругательство было достаточно грязным, и именно от артефактора я его и подхватил.

Действительно, жрать бы вам всем свои отходы с такими-то предложениями, но говорить подобное вслух все же не стоило. Впрочем, извиняться я тоже не собирался. Если бы он сказал тридцать и тем более двадцать, я бы сейчас откровенно поржал им в лицо — не моя проблема, не моя беда. Но, имея более пятидесяти процентов на успех, подвергнуть риску пусть даже оркскую, но все же малышню лично я не смогу.

— Сколько у нас времени? — спросил я фор Симеона.

— Не более двадцати минут.

— Трухтух, — использовал я более культурное ругательство из оркского языка и угрюмо посмотрел на Иваныча: — Вводные?

А вот на эту жабу злиться почему-то не получалось. Больше раздражала собственная наивность. Ведь и дураку было понятно, что специальный инспектор не станет прикрывать кого-то с моим даром только ради связей на черном рынке. Более чем уверен, что такие вот ситуации изначально закладывались в расчеты на мое будущее. И есть очень серьезные подозрения, что, если я поломаю эти планы, неустойка будет жесткая, так что увильнуть вряд ли получится. Ладно, все это лирика. Лучше уж мотивировать себя мыслями о благородстве и сочувствии к бедным маленьким орчатам.

— Симеон говорит, что подойти ты сможешь без проблем, но на всякий случай мы подсветили силовые линии. Старайся их не зацепить. А дальше тебе виднее.

Очень хотелось сказать обоим гоблинам какую-нибудь гадость, но я просто вдохнул, понимая, что легче мне от этого точно не станет, и пошел вперед. Обгоняя меня, по полу проплыл полупрозрачный туман. Касаясь невидимых силовых линий, он подсвечивал их красным. Это выглядело эффектно. В воздухе, словно рисуемая невидимым художником, вычерчивалась сеть из линий и зигзагов. В первый момент мне показалось, что придется изображать из себя акробата как в шпионских фильмах, но все оказалось намного проще: всего-то пару раз свернул в сторону и один раз пригнулся.

Дверь, на которой висела бомба, была, скорее, густой решеткой. Мне так не хотелось смотреть на само взрывное устройство, что я невольно начал изучать материал, из которого была сделана ажурная преграда. На первый взгляд все выглядело неряшливо, словно собрано на скорую руку из разномастных костей, но стыки были настолько гладкими и одна кость переходила в другую так органично, что я невольно засмотрелся. Затем встряхнулся и все же перевел взгляд на опасное, словно уснувший тарантул, устройство. Еще на подходе, подпитав свой дар Живой силой, я ощутил, как от двери фонит энергией разрушения. Причем было ощущение какой-то сжатой пружины, в любой момент грозящей развернуться и разбрызгать вокруг себя концентрированную смерть. Сама бомба выглядела как творение какого-нибудь скульптора абстракциониста. Казалось, что бомбист вообще не заморачивался над эстетической стороной своего детища. Он просто сгреб в кучу какие-то непонятного назначения артефакты и электронные устройства, а затем все это обильно обвязал разноцветный проводкой.

Смысла всматриваться в это безобразие не было никакого, потому что сапером я не был и, даст бог, никогда не стану. Так что уповать приходилось только на мой дар. Прикасаться к кошмарной вязанке было не только страшно, но еще и жути противно. Впрочем, что уж тут кокетничать, все равно придется. Как бы я ни крепился и ни собирался с силами, к устройству прикоснулся лишь кончиком указательного пальца, словно институтка, которой на спор пришлось трогать жабу. Не уверен, что без общения с проклятым триптихом голландцев мне удалось бы хоть что-то разобрать в этом хаосе энергии разрушения, которой была буквально пропитана бомба. Информация все же поступала, но мне приходилось прилагать усилия, чтобы вычленить из этого вороха хоть что-то полезное. Это словно копаться в отходах любимого мопса жены в поисках кольца, которое сожрала уродливая тварюшка. Мерзко, противно, хочется убить всех, кто виноват в сложившейся ситуации, но искать надо. За кольцо ведь деньги уплачены, а этой курице, видите ли, противно!

Вот откуда такие ассоциации? Ни жены, ни тем более мопса у меня отродясь не было.

Лишь после того, как я сумел хоть как-то свыкнуться с мраком энергии разрушения, липшей ко мне словно деготь, удалось различить нити энергии творения, скрытые под черной коростой. А вот с этим работалось намного легче, и я сразу же многое узнал о конструкции, ну и чуть-чуть о том, кто ее создал. Задумка была достаточно хитрой. Все это проволочное безобразие для специалиста должно было иметь определенный смысл. Так что грамотный сапер стал бы с уверенностью резать вот этот вот зелененький и эти два синеньких проводочка. Ну и улетел бы в страну вечной охоты вместе с кучей жандармов и почти сотней мелких орчат. Очень подлая штука.

В бомбе было много созданных автоматически, практически без участия людей деталей, не имевших ни капли энергии творения. Отдельные артефакты несли сугубо утилитарную роль и об общем устройстве давали слишком мало информации, но дело в том, что, соединяя все вместе, без сомнения талантливый артефактор и инженер создал некую общность, являющуюся новым целым, несущим немалый заряд энергии творения. На самом деле устройство не имело никакого механизма обезвреживания, но слабое место я все же ощутил. Причем оставил его не создатель бомбы, а тот, кто сделал детонатор.

Если выдернуть вот эту вот штуку, то энергия, необходимая для запуска свернутого в тугой комок мощного заклинания, начнет уходить в пространство, и через десять минут бомбой можно будет хоть в футбол играть. Для инициации мини-армагеддона нужна прорва энергии, и сейчас мы ее просто стравим в окружающее пространство. Как и говорил фор Симеон, таймер сработает через двадцать минут, но ничего запустить уже не сможет — конечно, если никто из пришлых за это время не потревожит силовые линии. Только осознав, что сегодня здесь никто не умрет, я заметил, как затекли плечи. Так что практически с хрустом распрямился и даже застонал, а затем еще и оглушительно чихнул. Когда повернулся к ожидавшим конца моих действий зрителям, то насладился ошарашенным видом гоблинов, сделавшегося салатовым Бисквита и мелькнувшего в другом конце зала хвоста сбежавшего Тик-туна. Тут ничего удивительно нет: мышоуры геройскими задатками никогда не обладали. Абсолютно невозмутимым оставался только Бенедиктус.

Кто бы сомневался.

Чихнув еще два раза, я бодрым шагом направился обратно под сверлящими меня взглядами представителей разных рас.

— Ты когда-нибудь меня угробишь, — недовольно квакнул Иваныч, а фор Симеон осуждающе качнул головой.

— Увы, дражайший шеф, — печально ответил я, — не с моим счастьем.

— Прекрати паясничать! — абсолютно неоригинально заявил гоблин, но было видно, что он не сердится. — Рассказывай, кто сделал бомбу?

— Человек, — посерьезнев, ответил я.

— Это плохо. Это очень плохо, — приуныл мой куратор, и я внезапно подумал, что стоит поделиться с ним возникшей догадкой, пусть и неубедительной даже для меня самого.

— Знаете, Иван Иванович, мне кажется, что бомбодел не является террористом, а всего лишь выполнял чужой заказ.

— Ты уверен?

— Нет, конечно, — ошарашил я гоблина, который явно ожидал от меня другого ответа.

Он ведь привык, что чужие сомнения в профпригодности обычно вызывали у меня раздражение и пылкие попытки доказать свою правоту.

— Обоснуй, — холодно потребовал гоблин.

— Не думаю, что террорист, делая бомбу станет думать о фекалиях. Вы ведь все равно будете искать эти очумелые ручки, так внесите в вводные наличие сварливой жены и мопса.

— Мопса? — недоверчиво прищурился инспектор.

— Ну, это такая собачка…

— Я знаю, что такое мопс! — начал терять терпение гоблин. — При чем здесь собака?

Ну, я и рассказал ему о странных ассоциациях, непонятно откуда взявшихся в моей голове. Гоблин опять не поверил моим фантазиям, особенно в таком смутном варианте, но явно что-то намотал на существующий ус. Хотя… было там что-то на верхней челюсти и углах рта, но скорее бородавки, чем усы.

На этом участие в решении данной проблемы лично для меня закончилось. Конечно, жандармам еще придется как-то вытаскивать отсюда лишь наполовину обезвреженную бомбу, а еще успокаивать явно взволнованную толпу орков. Мне же всего лишь пришлось пережить пару не совсем приятных минут возвращения обратно в машину. К счастью, кроме ор Бенедиктуса мое слишком хрупкое на фоне зеленых здоровяков тельце прикрывали еще три штурмовика в артефактной броне. Бисквит остался на месте, так что для него этот день закончится еще не скоро.

И лишь когда магокар поднялся в воздух и понесся над пепельной степью, меня наконец-то отпустило, и удалось вдохнуть свободно. Пришла настоящая расслабленность, и даже на зазвонивший телефон я посмотрел вполне благодушно.

И чего, спрашивается, постоянно ругаю это чудесное изобретение человечества? Будь у меня с ним действительно экзистенциальный конфликт, аппарат позвонил бы как раз в момент прикосновения к бомбе, ведь мне даже в голову не пришло отключить телефон перед таким ответственным моментом.

— Алло, — устало произнес я, даже не глянув на экран.

— Ну ты даешь, Назар! Не ожидал от тебя такого! Да никто не ожидал. Вот так взял и рванул…

Что за хрень? В первый момент я даже не узнал голос и, отодвинув смартфон от уха, глянул на экран. Откуда Женька может знать о бомбе в орочьих яслях?

Только через пару секунд, вслушавшись в восторженные вопли моего одноклассника, я понял, что он говорит о схватке титанов. Понадобилось еще с полминуты, чтобы до меня дошла причина его восторженности. Лишившись не только светляка, но и капитана команды, ребята все-таки вытащили катку. Хотя, по словам Женьки, там было такое рубилово, что дым шел коромыслом. К моему удивлению, королевой бала стала Бу-булочка. Именно она в последней схватке сошлась с титаном соперника. Два жутко размочаленных сверхтяжелых робота сцепились практически врукопашную, и девчонка таки сумела заломать последнего противника. Несмотря на все мое отношение к этой психованной стерве, я всегда знал, что в нужный момент ее бубенчики окажутся даже не стальными, а титановыми. По крайней мере в игровом плане. Насчет обычной жизни не уверен, но вряд ли ее будущему мужу можно будет завидовать. Хотя кто его знает. Любовь такая штука…

— Сам-то ты как? — спросил я, поняв, что Соловей будет заливаться еще минут десять.

— Да я-то нормально. Вот пытаюсь выбить из своего начальства разрешение съездить к тебе на пару дней.

— О, — оживился я. — Было бы круто.

Несмотря на то, что в нашем детдоме царила атмосфера очень далекая от благости и даже среди одноклассников не было особой дружбы, приезд Женьки меня точно порадует.

— Да, было бы, — приуныл вечный оптимист, — но шансов по-прежнему немного. Что-то они мутят. Вроде и согласны, но как-то юлят. Думаю, за недельку дожму, или уволюсь к такой-то матери! Я им что, раб на галерах?

— Давай, Жека, старайся. Поверь, в Женеве полно шикарнейших мест, в которых я и сам-то еще не куролесил. Вот и будет повод посетить их вместе с тобой. Да и с Бисквитом познакомлю. Уверяю, тебе понравится.

— Шикардос! — искренне обрадовался мой однокашник. — Ладно, вижу, что ты устал. Сам понимаю, мировой турнир — это такое дело… Как только станет хоть что-то наклевываться, позвоню.

— Хорошо, буду ждать. Бывай.

Он совершенно прав, что-то я подустал, но совсем не по той причине, о которой додумал беззаботный Соловей. Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что я всего несколько минут назад обезвредил магическую бомбу. Причем не игровую, а самую настоящую. Впрочем, ему об это знать не нужно. Пусть и дальше думает, что я живу в самом сказочном месте на всем белом свете.

Часть вторая

Глава 1

Увы, но ни через неделю, ни даже через две мой друг так и не позвонил. Да и я совершенно забыл об этом разговоре, особенно после всей той кутерьмы, что происходила в жизни. Началось все с еще одной сирены, вылетевшей из динамика телефона. В этот раз он был включен, так что предупреждению не пришлось пробиваться через кучу программных фильтров. Я, конечно же, напрягся, но, когда увидел, что это всего лишь оповещение об общегородской тревоге, сразу успокоился. Настороженность сменилась любопытством. О таком я раньше не слышал. И код «семьсот тридцать пять» ни о чем не говорил. Так что, не мудрствуя лукаво, сразу же позвонил Бисквиту и нарвался на угрюмую отповедь:

— Я очень занят. Чего тебе?

— Ты видел оповещение? — спросил я, решив, что на пару вопросов он все же сможет ответить.

— Видел, и что тебе непонятно?

— Ну как? Все непонятно. Что это за циферки?

— Куррух, Назар, ну ты даешь! Я же тебе сбрасывал ссылку на закрытый ресурс. Там все разжевано и понятно даже для таких, как ты.

— Зеленый, не зарывайся, — скорее шутливо, чем обиженно заявил я, но, похоже, Бисквит действительно был занят, так что никак не отреагировал и лишь буркнул:

— Сейчас обновлю тебе доступ. Все, не отвлекай меня по пустякам.

И прервал соединение. Тут же тренькнуло сообщение о получении временного пароля для доступа к ресурсу под названием «Сундук с секретами».

На этот сайт Бисквит меня навел практически сразу после нашего знакомства. Я так задолбал бедолагу миллионом вопросов, что он просто дал мне доступ к городскому сайту для тех, у кого шило в одном месте и вечно неймется узнать больше, чем нужно для простой жизни обывателя. Я сначала не понимал, зачем столько предосторожностей, но сейчас, сталкиваясь и с двойным, и даже с тройным дном жизни в магическом городе, понял, что, узнай на Большой земле хотя бы половину того, что о Женеве знаю я, по ней если и не шарахнули бы ядерной бомбой, то точно обнесли бы колючей проволокой и перестали пускать сюда людей. А люди пришлым очень нужны. Это поначалу мне все никак не удавалось понять, зачем переселенцам из другого мира этот вечный геморрой в виде огромных человейников. И только копнув чуть глубже и вникнув в местные реалии, понял, что Живую силу, которую закачивают в продаваемые на Большую землю артефакты, просто из воздуха не возьмешь. Нужны маги, чтобы переработать Сырую силу в Живую. В итоге появились человейники. Тот, кто смотрел «Матрицу», поймет, на что я намекаю. И не стоит думать, что гоблины не упаковали бы людей в капсулы, сунув два шланга в противоположные отверстия, если бы могли. Просто нет у них таких возможностей. Так что приходится мучиться и терпеть рассадник хаоса в непосредственной близости от собственных анклавов.

В общем, чтобы не усложнять себе жизнь, пришлые серьезно так фильтруют исходящую из Женевы в информацию. По слухам, дело доходит даже до убийств слишком уж языкастых и дотошных блогеров. Если вспомнить объявленную жабомордыми охоту на меня, поверить не так уж сложно. Это только кажется, что с возникновением Интернета скрыть важную информацию практически невозможно, но это всего лишь иллюзия. Те, кому это нужно, научились хорошо прятать почти все, что может им навредить. Так поступили и пришлые. И все же контролируемые щели нужны, так что для этого сделали вот такие вот сайты. Доступ я получил только благодаря лени Бисквита, и, выказывая свое возмущение, он абсолютно прав: с моей стороны было совершеннейшим свинством не прочитать практически все, что нужно для осознанной жизни в городе. Впрочем, есть у меня и слабенькое такое оправдание: масштабы информационных завалов откровенно пугали.

Размышляя о странностях бытия, я быстро открыл на компьютере сайт и ввел сброшенный на мессенджер пароль. Затем без затей вбил цифровой код в поисковую строку и сразу же вышел на внятно составленную статью.

Все оказалось более чем интересно. В свое время, когда пришлые только обживались в Женеве, возникла проблема с мышоурами. Точнее, с их королевами. Так-то эти ребята очень полезные члены магического общества, но имеется проблема с их плодовитостью. Как и земные крысы с мышами, мышоуры размножались с невероятной скоростью. С появлением идеи выпихнуть людей, полезных лишь в качестве переработчиков Силы, в человейники, остроту проблемы немного сняли. Каждая из королев мышоуров получила по своему маленькому царству в подвалах мегазданий и огромнейший фронт работ для своих подданных: от постоянной достройки самих человейников до ремонта и уборки мусора. Но и это оказалось лишь временным решением. Плодиться королевам очень нравилось, и отказывать себе в этом удовольствии они не хотели.

Попытка урезонить плодовитых дам вылилась сначала в то, что получило название «Мышиная резня», а затем случилась «Большая травля». Во время резни пострадали пара сотен сильно покусанных людей, орков и гоблинов. А во время травли сдохло тысяч десять мышоуров, включая трех королев. В итоге королевам поставили ультиматум, и они вынуждены его выполнять до сего дня. Каждый из королевских кланов не должен быть больше, чем три тысячи особей.

Все хорошо, но плодиться королевам все равно хотелось, а благодаря нормальному питанию сок жизни мышоуров сильно увеличился. Так что, когда популяция доходила до отметки в три тысячи, королева посылала своим подданным сигнал по ментальной связи, призывая их начать Большую чистку. Тут же мозги у бедных и мирных мышат закипали, и они начинали резать друг друга. В общем, жуть и мрак кромешный. Что же касается кода предупреждения, то он говорил о том, что жителям человейников из своих квартир в эту ночь лучше не выходить. Серого города это касалось значительно меньше, но выездные бригады мышоуров работали и здесь, так что лучше на улицу сегодня не соваться. В принципе, я никуда и не собирался, так что по большому счету, кроме получения интересной информации, оповещение никак на меня не повлияло. Поработав немного с документами и полистав научные статьи, я благополучно отправился спать.

Увы, нормально выспаться этой ночью мне явно не светило, и дело не в королевской плодовитости. Точнее, не совсем в ней. Проснулся от того, что Фа разместилась на моем лице и дергала за нос, словно пыталась выдернуть его, как репку. Отмахнувшись от нее, как от мухи, я возмущенно нахмурился и сел на кровати:

— Ну и чего ты, козявка, опять барагозишь?

Фуки выписывала в воздухе какие-то совсем уж бешеные кульбиты и была явно взволнована. Покрутившись перед моим лицом, она метнулась к выходу из спальни, но, заметив, что я не собираюсь вставать с кровати, опять вернулась.

— Зовешь меня за тобой? — уточнил я, не совсем понимая смысла ее действий.

В ответ она, конечно, ничего, кроме своего мельтешения, предложить не могла, но кое-какой посыл все-таки угадывался.

— Хорошо, пойдем глянем, что там такого важного случилось, — проворчал я, выбираясь из теплой постели.

Кто его знает, вдруг кто-то залез в дом, а она добросовестно предупреждает меня об опасности. На всякийслучай прихватил с собой револьвер и снял с ремня штанов щитовик. Одеваться было лень, так что пошел как есть, в одних трусах. Фейка стремительно слетела на первый этаж и начала выписывать все те же тревожные кульбиты прямо перед входной дверью.

— Что-то я не хочу туда идти, — предупредил я фуки, но это никак ее не успокоило, а наоборот — метания фейки стали еще стремительнее.

Я даже испугался, что она себе либо крылышки сломает, либо голову расшибет, ткнувшись в бронированную преграду.

— Ладно, давай посмотрим, что там такое приключилось, — без особой надежды на понимание сказал я взбесившейся мелкоте и начал отпирать замки.

В принципе, причиной моего не совсем разумного поступка было скорее любопытство, чем попытка унять сбрендившую фейку. Уже когда почти открыл последний замок, резко замер, а затем попытался хлопнуть себя ладонью по лбу. Едва сдержался. Учитывая, что в руке был зажат пистолет, идея не самая разумная.

— Это надо же так затупить спросонья, — буркнул я и нажал на кнопку домофона. Поначалу ничего интересного не увидел, но благодаря функции управления камерой удалось опустить ее ниже, чтобы рассмотреть порог перед моей дверью. И он не пустовал. Уличного освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть лежавшего на ступеньках мышоура.

Он даже показался мне немного знакомым, но, учитывая тот факт, что подобные комбинезончики носят большинство мышоуров, это наверняка какой-то незнакомый зверек. И дом, на пороге которого он решил дать дуба, малыш выбрал случайно.

— Ну и что мне с этим делать? — спросил я у зависшей передо мной Фа.

Крылатую зануду прямо затрясло от возмущения на мою тупизну.

— Да понял я, что ты хочешь забрать его в дом. Но мне-то оно зачем?

Теперь от маленькой фейки повеяло чем-то непонятным. Мне даже показалось, что она во мне сильно разочаровалась. Впрочем, так же как и мои разговоры с фуки, расшифровки ее эмоциональных реакций на самом деле никакого смысла не имеют.

Еще раз посмотрев на экран домофона, я задумался. Возникло какое-то странное чувство. Почему-то вспомнились мои мысли о собственной судьбе, которые я катал в своей голове, живя в детдоме. Возможно, меня точно так же подбросили на порог дома малютки, и я лежал там никому не нужный…

Да не, бред все это! Скорее всего, мамаша оставила меня прямо в роддоме и куда-то смылась, но поселившееся внутри чувство уже было не отогнать.

— Вот блин, не хотел заводить семью, так начал собирать какой-то зверинец. — Вызверившись на все еще пышущую недовольством фуки, я открыл последний замок и вышел на порог.

Мышоур лежал все там же, но теперь было видно, что его комбинезончик практически полностью покрыт какими-то темными пятнами. Судя по неподвижно лежащей тушке, это точно не какое-нибудь масло или кетчуп.

Да уж, порвали бедолагу знатно. Я уже собрался наклониться, чтобы зацепить незваного гостя за лямку комбинезона, но увидел, как в тени, куда не доставал свет фонарных столбов, блеснули красные точки. То, что это чьи-то злобные глазки, стало понятно, когда из мрака вышли несколько мышоуров. Точнее, на четырех лапах выползли какие-то монстры. На привычных мне миролюбивых и застенчивых пришлых они походили меньше всего. Это были какие-то крысы-мутанты, вылезшие из фильма ужасов, и только все те же комбинезончики говорили, что это не какой-то другой, неизвестный мне вид пришлых.

— Эва как вас плющит, бедолаги, — проворчал я, наблюдая это жутковатое зрелище.

Сочувствие к преобразившимся мышоурам оставил внутри себя, а наружу выпустил лишь злобу, ощерившись не хуже их. Затем запустил силовое поле щитовика и для лучшего обозрения отвел в сторону руку с револьвером.

— Вам тут ничего не светит, кроме пули в брюхо!

Это заявление было произнесено максимальную грозным голосом, но на озверевших мышей оно подействовало слабо. Стало понятно, что еще секунда, и они бросятся на меня. Так что я быстро подхватил раненого и заскочил обратно в свою прихожую. Дверь удалось захлопнуть практически перед самым носом рванувших ко мне хищников. Привалившись спиной к двери, я посмотрел на фуки. Теперь она выписывала в воздухе радостные пируэты, явно довольная собой.

— Так и знал, что попаду в сказку, — сказал я фейке без особой надежды на понимание. — Ну, в ту, настоящую, где чем дальше, тем страшнее.

Затем посмотрел вниз на спасенного мышоура. С него на половичок уже успела накапать кровь.

— Ну и что мне с тобой делать? — опять же без малейшей надежды на ответ спросил я.

Эти пришлые, конечно, были намного умнее феек, но сейчас бедолага был не в том состоянии, чтобы отвечать. Ладно, у меня есть кого донимать всем спектром вопросов, начиная с умных и заканчивая исключительно тупыми.

Оставив спасенного на коврике у двери, я поднялся в спальню и взялся за телефон.

Что же, пластмассовый мучитель разумных, давай для разнообразия устроим веселую жизнь не мне, а кому-то другому.

Я уже приготовился услышать от орка рык разбуженного льва, но тот лишь сонно и как-то даже миролюбиво поинтересовался:

— Ну и что у тебя опять случилось?

Я вкратце обрисовал ситуацию, на что Бисквит обреченно вздохнул:

— Ну вот как у тебя это получается?

— Талант у меня такой. Можно даже сказать, дар. И непонятно, какой является основным — этот или дар оценщика. Ты лучше не вздыхай, а объясни, что делать с этим несчастьем? Куда его везти, в ветеринарку?

— Вот ты ксенофоб, Назар. Какая ветеринарка?! Это же разумное существо! Не нужно его никуда везти. У тебя ведь есть подвал. Брось туда и запри.

— Охренеть! Везти его в ветеринарку — это плохая идея, а забросить раненого малыша в подвал, что, хорошая? — искренне изумился я таким двойным стандартам.

— Поверь мне, именно это в данной ситуации самая лучшая идея. Забрось его в подвал и запри дверь, — ничуть не смутился орк. — Если он еще не сдох, то сам залечит свои раны уже через пару часов. Там такая регенерация, что нам с тобой и не снилось. У него сейчас самые большие траблы не с телом, а с головой. И не вздумай его чем-то поить или обрабатывать раны. Может покусать. Забрось в подвал и забудь до утра, — заявил орк с убежденностью, к которой явно стоило прислушаться.

— А утром что делать?

— До утра он, скорее всего, не доживет, а если не загнется, тогда и обсудим эту тему. Слушай, спать хочу. День был такой мутный, что сейчас голова вообще не варит. Позвони мне часиков в девять, а еще лучше в десять. Все, бывай и не кашляй. Не забудь запереть подвал, — еще раз напомнил орк.

Я с сомнением посмотрел на лежащего на коврике мышоура. Намеки хорошо разбирающегося в местных реалиях друга отбили все желание не то что как-то пытаться помочь раненому зверьку, но даже проверять, жив ли он вообще. Мало того, я даже руками к нему больше прикасаться не рискнул. Подцепил шваброй, отнес в подвал и закрыл дверь на замок. Похоже, мои действия не очень понравились фуки.

— Скажи спасибо, что отнес вниз, а не сбросил с лестницы прямо от двери. И больше не беспокой меня. И так из-за тебя вляпался непонятно во что. — Вызверившись на виновницу ночных приключений, я вернулся в спальню и заперся изнутри.

Вот в чем орк был совершенно прав, так это в том, что все проблемы, которые можно отложить до завтра, нужно решать с утра, а оно, как всем известно, мудренее вечера. Да и мозги после отдыха работают намного лучше.

Конечно же, я позвонил Бисквиту не в девять и не в десять, а в полдевятого.

— Ну вот почему ты такой душный, Маффин? — ответил на телефонный вызов мой якобы друг, причем без малейшего намека на приветствие.

— Бисквит, перестань называть меня этой собачьей кличкой вне игры. Хватит того, что я терплю ее в вашей компании напрочь оторванных от реальности чудиков. Говори, что мне делать с мышоуром. Он, кажется, уже оклемался и скребется в дверь.

— Ну-у, — задумчиво протянул орк, — солнце уже встало, и если не сдох, то мозги у него должны встать на место. Так что поздравляю тебя, Назарий Аристархович, ты обзавелся слугой и верным помощником.

— Чего? — опешил я от такого заявления. — Каким, на фиг, помощником?!

— Я же сказал, верным. Вернее не бывает, — явно издеваясь, ответил орк.

— Так, стоп, я на такое не подписывался. Мне ни слуга, ни помощник в доме не нужен.

— Ты уверен? — вкрадчиво спросил Бисквит, что с его рокотом в голосе звучало крайне странно. — Сам же жаловался, что ненавидишь уборку. Вот и пользуйся случаем. Они в этом деле большие спецы. Правда, советую самому перемывать посуду, потому что основную часть эти ребята вылизывают.

— Мне не нужен в доме лишний жилец, будь он хоть сто раз полезный. Лучше скажи, куда его сплавить? У него же вроде королева есть?

— Нет, дружок, община отрыгнула его. А если изгой не сдох, то, значит, сумел разорвать ментальную связь, и сейчас ты его королева.

— Очень смешно, — ядовито отреагировал я на эту подначку. — Действительно, когда я был маленькой девочкой, то мечтал стать сначала принцессой, а затем королевой. Бисквит, что ты несешь?!

— Так, ладно, — посерьезнел орк. — На самом деле, Назар, все очень просто. Ты приютил мышоура в момент Большой чистки. Теперь он твой слуга. Все как у вашего Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили. Так что либо выбрасывай мальца за дверь, и его через пару часов бывшие родичи сдадут службе санконтроля. А мышоур без привязки хоть к королеве, хоть к кому-либо другому — это проблема, которую решают усыплением.

— Слушай, а как же Тик-тун, — попытался я вывернуться из ситуации, вспоминая жандармского эксперта.

— Точно так же, — убил орк мою надежду в зародыше. — Он привязан к шефу. Можешь, конечно, как Иван Иванович, купить мышоуру собственное жилье, но без жетона жандармского эксперта ему лучше на улицу не соваться. В общем, Назар, не морочь мне голову. Либо выбрасывай мелкого на улицу, либо примеряй на себя цилиндр важного господина, у которого имеются собственные слуги.

— А вчера предупредить нельзя было? — угрюмо спросил я орка.

— И что это поменяло бы? — таким же тоном ответил мне Бисквит, который за последние месяцы неплохо узнал мою натуру. — Если не выкинешь его сейчас, то тем более не бросил бы вчера ночью на растерзание взбесившимся родичам.

— Вот ты сволочь, — решил я оставить за собой последнее слово, но рокочущий хохот в ответ испортил все впечатление.

Ну что же, разжившись информацией, я решил, что тянуть дальше смысла нет, и пошел отпирать дверь в подвал. Как только между полотном двери и проемом образовалась небольшая щель, в нее тут же протиснулась лапка и кончик мышиной мордочки. Ну как мышиной? Мышоур ростом лишь немного не доставал мне до пояса, так что и лапка, и носик были не такими уж маленькими.

Открыв дверь наполовину, я отошел назад и сказал на общем:

— Выходи, чего уж там.

Зависшая в воздухе у меня за плечом Фа тоже просвистела что-то ободряющее. Мышоур медленно, явно намереваясь в случае опасности нырнуть обратно, выбрался в гостиную. Чтобы не нависать над малышом, я присел на корточки, но все равно он смотрел на меня немного снизу вверх.

— Ну и что мне с тобой делать, таким красивым?

Я уже привык к тому, что Фа никак не реагирует на мои вопросы и заявления, а тут весь покрытый корочками слипшейся от запекшейся крови шерсти, одетый в подранный комбинезончик пришлый резко рванул в сторону бара. Я от неожиданности едва не плюхнулся на пятую точку. Наш не совсем званый гость, стремительно передвигаясь на четырех конечностях, забежал за барную стойку и начал там чем-то тарахтеть. Через пару секунду он вынырнул обратно с щеткой и совком, которыми я месяц назад собирал осколки разбившегося стакана.

В принципе, смысл этой пантомимы был более чем понятен.

— Так, хорошо, я понял, ты у нас трудолюбивый и исполнительный, но пока давай подождем с уборкой и решим, как нам жить дальше. Кстати, как тебя зовут?

Мышоур тут же выдал серию писков и щелчков, но, быстро сообразив, что я ничего не понимаю, печально повесил голову. Если честно, выглядел он умильно, практически как персонаж какого-нибудь мультика. Но обольщаться на этот счет я не собирался. Вчера у меня была шикарнейшая возможность наблюдать, как эти вот милые ребята превращаются в настоящих монстров.

Так, мне все-таки нужна консультация, причем более профессиональная, чем у орка. Была мысль позвонить напрямую Тик-туну, но после заявлений Бисквита о непростом статусе мышоуров в магическом обществе я понял, что лучше это сделать через Иваныча. Звонить гоблину жуть как не хотелось, но все равно придется. Пускать все на самотек явно не стоит.

Как ни странно, разговор с инспектором получился довольно простым. Он выслушал мою просьбу и не стал ни подкалывать, ни засыпать нравоучениями. Просто сказал, что Тик-тун через час подъедет ко мне домой.

Жандармский эксперт явился практически минута в минуту. Его маленький фургончик непривычно смотрелся на нашей улице и привлекал всеобщее внимание. За это время мы с моим новым жильцом намаялись в попытках понять друг друга, так что решили дождаться помощи, причем не внутри дома, а прямо на ступеньках порога. Осеннее солнышко хорошо пригревало, так что было приятно сидеть и просто нежиться в его лучах. В итоге общение с Тик-туном началось еще на улице.

— Приветствую вас, Назарий Аристархович, — продублировал голос из моего телефона писк мышоура в костюмчике. Аппарат я заранее перевел в режим громкой связи.

Благодаря установленной еще при нашей первой встрече программе эксперт мог общаться со мной, даже не используя сотовую связь. Наши аппараты коннектились через вайфай напрямую.

— Здравствуйте, мне очень нужна ваша помощь.

— Да, — чуть поклонился мышоур, разглядывая своего незадачливого сородича, который спрятался за моей ногой. — Хозяин уже сказал, что вы обзавелись собственным слугой. Это хорошая идея.

— Это отвратительная идея, — не согласился я, — но так уж получилось. Пожалуйста, помогите нам найти общий язык. Все эти пантомимы уже достали меня до печенки.

— Ну, это не проблема. — спокойно ответил мышоур. — Я привез вашему малышу телефон, немного одежды и прочих мелочей.

Меня слегка покоробило от упоминания того, что теперь этот малыш является моим.

Кстати, я только сейчас заметил, что Тик-тун действительно выше приблудного мышоура примерно где-то на голову.

— Сейчас я объясню ему, как пользоваться аппаратом. Только сразу предупреждаю, такой легкости общения, как со мной, у вас не получится. Этому нужно учиться, и процесс не самый быстрый.

— Хорошо, но только пойдемте в дом. Незачем мозолить глаза соседям.

Разыгрывающаяся на моем крыльце действительно странная сцена привлекла внимание живущих по соседству людей. Пересудов точно будет на пару недель.

Как только оказались в гостиной, Тик-тун прямо с порога начал что-то насвистывать своему сородичу. Тот пока отмалчивался. Я же пошел за барную стойку, где у меня имелся второй набор для варки кофе.

— Тик-тун, вы кофе пьете?

— Да, конечно, Назарий Аристархович, пью, — поднял на меня глаза мышоур и тут же вернулся к беседе с подопечным.

Пока они общались, я пытался переварить опять свалившийся на меня разрыв шаблона. На самом деле я был уверен в том, что мышоуры являются равноправными членами объединенного анклава пришлых. А тут выясняется, что они практически рабы. Причем как те, кто подчиняется королевам человейников, так и освободившиеся от влияния своих мамаш. Ну а как тут не ошибиться? Тик-тун и выглядел, и разговаривал словно профессор какого-нибудь университета, ну, конечно же, со скидкой на расу. Одевался он вполне прилично, явно копируя своего шефа гоблина. Правда, если сходство с Чарли Чаплином у Иваныча лишь едва просматривалась, то мышоур был вылитым звериным аналогом звезды немого кино. Не хватало только тросточки. Тот факт, что эксперт является по сути рабом гоблина, меня не то чтобы шокировал, но немного коробил. Пока я предавался размышлениям, Тик-тун закончил инструктаж мелкого сородича и повернулся ко мне:

— Назарий Аристархович, скажите, пожалуйста, какие комнаты будут доступны вашему слуге?

Я хотел легкомысленно ответить, что пусть ходит где хочет, но затем задумался. В принципе, ничего особо интимного у меня в доме не было, но некоторые вещи стоило бы поберечь.

— Пусть ходит куда хочет, но не трогает картины в тубусах и в рамках.

— Хорошо, — опять чуть поклонился Тик-тун, он явно заметил мои сомнения и добавил: — Не беспокойтесь, мы очень аккуратны и исполнительны. Он не прикоснется к картинам, а также к другим вещам, которые не являются стандартными предметами мебели или выглядят слишком хрупкими.

— Спасибо, Тик-тун.

Эксперт что-то пропищал мелкому, и тот рванул к лестнице на второй этаж. На моем лице опять что-то проявилось, и мышоур поспешил с пояснениями:

— Я отправил его в ванную приводить себя в порядок. Не беспокойтесь, он проследит, чтобы там не осталось никаких следов — ни шерсти, ни грязи. И еще хочу развенчать сложившееся заблуждение: мы практически не линяем, а если делаем это, то только в строго отведенных местах и всегда собираем за собой шерсть.

— А правда, что вы еще и посуду вылизываете? — решил я проверить достоверность полученной от Бисквита информации.

— Посуду вылизываем, — совершенно не смутился мышоур. — Это же вкусно, но после этого всегда дезинфицируем. Малыш может пока не понять всех тонкостей, но поверьте, на адаптацию уйдет минимум времени.

Продолжая говорить, мышоур забрался на барный стул возле стойки и самостоятельно отрегулировал его. Я с интересом наблюдал за тем, как он достает из принесенного с собой саквояжика какое-то подобие маленькой металлической рюмочки, а затем аккуратно переливает часть жидкости из поданной ему чашки.

— Простите, — не совсем искренне повинился я, — готовить кофе так, как это делает ваш шеф, у меня все равно не получится.

К моему удивлению, Тик-тун не стал тут же уверять меня, что я делаю хороший кофе. Он сначала все-таки попробовал напиток, чуть прищурил один глаз и сказал:

— Вы тоже неплохо справляетесь.

Ну и как это может увязаться с образом вечных рабов, которые переходят из подчинения королеве в рабское служение другому разумному существу? Любопытство раздирало меня, но я никак не мог сформулировать вопрос так, чтобы не задеть чувства мышоура. А потом просто спросил напрямую, перед этим извинившись за возможно неправильную формулировку.

— Не беспокойтесь, Назарий Аристархович, и можете не называть фор Айвана моим шефом. Он действительно хозяин, а я его слуга. Просто мы вкладываем в эти понятия совсем не то, что люди и даже другие пришлые. Для нас хозяин, будь то человек или королева, — это не господин, а старший член семьи, который заботится и поэтому имеет право приказывать. К тому же, уйдя от королевы, своего нового хозяина мы выбираем сами.

— Ну, не думаю, что у мелкого был выбор.

— Вы ошибаетесь, — качнул головой мышоур. — Выбор был, и малыш сделал его осознанно. Он приметил вас еще в человейнике Один.

— Так, значит, я не ошибся и именно его пинал тот скандинав.

— Да, — кивнул Тик-тун. — Перед самым началом Большой чистки малыш с бригадой других рабочих выполнял заказ в вашем квартале и учуял ваш запах. Так что, когда встал выбор между жизнью и смертью, он выбрал вас. И если я не разучился разбираться в людях, выбор очень правильный.

Вот я прямо сейчас весь засмущаюсь. Кто бы спросил, на фига мне такое счастье? Вслух произносить свои мысленные терзания я, конечно же, не стал.

— А что там насчет общения? Скоро у меня получиться говорить с ним так, как с вами?

Было такое впечатление, что мышоура внезапно одолел приступ чихания.

Выдав быструю серию чихов, он поднял на меня глаза и пояснил:

— Это мы так смеемся, если вы не знали. А что касается вашего вопроса, то нет, не скоро. И дело тут не в его умении разговаривать или в несовершенстве переводчика. Это еще одно заблуждение. На самом деле я сейчас говорю с вами не на мышоурском, а произношу коды. Программа привязывает их к словам, фразам и даже целым предложениям. Таких кодов я знаю более трех тысяч. Часть из них добавляет в синтезированную речь эмоциональные оттенки. Ваш новый слуга неплохо понимает общий, иначе бы его не отправляли на внешние работы, но пока он вряд ли осилит более пары десятков кодов для общения с вами. Думаю, в ближайший год вам не стоит использовать голосовой модулятор, чтобы не путаться. Достаточно будет общения через мессенджер. В том смысле, что вы можете обращаться к нему голосом, а в ответ получать текстовые сообщения.

Не такой уж плохой вариант. И все же Тик-тун рассмотрел на моем лице какую-то тень недовольства. Он вообще был очень внимателен к реакциям окружающих, возможно даже слишком.

— Не переживайте, малыш будет очень быстро развиваться. Кстати, как бы вы хотели его назвать?

— В смысле? У него что, нет своего имени? — удивился я.

— У рабочих детей королевы имен не бывает. Они есть только у самцов.

Блин, теперь я должен ему еще и имя придумывать! Решил особо не заморачиваться и выдал:

— Может, Тик-так?

— Это будет большая честь для меня, — опять поклонился мышоур.

— В смысле?

— Первая часть нашего имени означает принадлежность к внутрисемейной группе. Если вы не измените свое решение, то мы с Тик-таком будем, так сказать, родственниками.

— А вы дети одной королевы?

— Нет, но после разрыва материнской связи это уже не имеет никакого значения, — пояснил мышоур.

— Если вы сами не возражаете, становитесь родственниками. Мне же проще. Думаю, моментов, когда вам придется помогать нам с Тик-таком, будет еще целая куча. Даже представить боюсь, насколько веселая нас ожидает жизнь.

— Не переживайте, Назарий. Тик-так научится всему очень быстро. Королевы всегда сдерживают развитие рабочих особей. На свободе мы учимся намного быстрее, особенно если есть у кого. Слуги всегда перенимают черты характера и взгляд на жизнь своих хозяев.

— Да ладно! Глядя на вас, и не скажешь. Извините, — быстро поправился я, чтобы не задеть чувства мышоура, который сам сказал, что Иваныч для него является старшим родственником.

— Ничего страшного, я понял, о чем вы. Хозяин совсем не такой, каким кажется окружающим.

Ну, если Иваныч на самом деле не такая заноза, как мне видится, то гоблин просто гений перевоплощения.

Мы еще немного поболтали о странностях социальной изнанки магического города. Я попытался сунуть мышоуру деньги за вещи и услуги, но он отмахнулся, сказав, что и телефон, и одежда — это его старая собственность. Так что ничего не жалко, тем более для нового родственника. Может, мне показалось, но старый эксперт был дико рад получить в компанию кого-то наподобие малыша Тик-така.

Глава 2

Нужно признаться, что ни в ночь Большой чистки, ни даже на следующий день я так толком и не осознал всю глубину изменений, произошедших в моей жизни. Все это доходило до меня постепенно, иногда шокируя, иногда умиляя, но чаще всего вызывая искреннее недоумение. Поэтому перегруженный событиями и размышлениями мозг засунул информацию о возможном приезде Женьки куда-то на самые дальние задворки памяти.

По большому счету после появления в нашем доме Тик-така жизнь практически не изменилась. Кроме того, что теперь Фа надоедала мне значительно меньше, пропадая где-то в глубинах моей не такой уж маленькой собственности. Похоже, теперь она морочила голову новому жильцу. Но это касалось лишь событийной части нашего бытия. Буквально на следующий же день увеличения нашего состава я заметил, как в доме стало непривычно чисто. Я, конечно, никогда не был неряхой: бытовую дисциплину и чистоплотность нам прививали жестко. Но все равно полностью вычистить такой большой дом не удавалось. Теперь же взгляд не цеплялся за пыль на мебели и подозрительный цвет недостаточно тщательно чищенного ковра. Кстати, как у него получилось почистить его без пылесоса? Но больше меня волновал вопрос с мытьем посуды. Пришлось перемывать все после него, и дело даже не в вылизывании, за которым я пару раз заставал Тик-така, просто сам процесс в исполнении мелкого мышоура вызывал неоднозначные чувства. Правда, уже вылизанную и вымытую посуду домывать было легко и приятно.

Большую часть времени малыш старался не попадаться мне на глаза, но все же были особые моменты, когда Тик-так не прятался где-нибудь по щелям или спал в своем логове, под которое приспособил одну из ниш в основания барной стойки. Если честно, я сам не знал, где его поселить, так что просто махнул рукой: пусть устраивается где хочет. Единственное событие в доме, которое он никогда не пропускал, это моменты, когда я занимался готовкой на кухне. Кажется, для маленького мышоура данное действо имело какую-то особую привлекательность. Сразу вспомнился мультик о крысе-поваре, но к готовке я его точно не подпущу.

На самом деле обжорой он совсем не был, а вот гурманом оказался первостатейным. Так что когда я ел дома, то делал это практически в семейном кругу. Фа получала от меня шарик энергии, а Тик-так свою порцию еды на маленьком блюдечке. Все повторилось и на сегодняшнем завтраке.

Закончив с гигиеническими процедурами, я быстро приготовил любимую фриттату. Выделил мышоуру где-то одну восьмую часть и накормил фуки энергией, чтобы дала мне нормально поесть. Не знаю, делает ли так Тик-тун, но мой подопечный столовыми приборами не пользовался, а ел руками даже жирную и горячую пищу. Супы и любые другие жидкие блюда он не признавал в принципе. Кстати, после еды мышоур всегда мыл лапки с особой тщательностью, да и вообще был заправским чистюлей.

Вот на этом семейном завтраке и прозвучал тот роковой звонок, хотя таковым он мне поначалу не показался. Высветившееся на экране имя однокашника вызвало у меня улыбку.

— Привет, Жека! Как поживаешь, несчастный узник офисных церберов?

— Ни фига ты не угадал! — радостно и даже восторженно ответил мой однокашник. — Я больше не узник. Я свободен и плыву к тебе на всех парах.

— Так, стоп. Что значит плыву? Ты где сейчас?

— Я посреди Женевского озера.

— Это как? — не совсем веря в происходящее, спросил я. — Прикалываешься?

— Нет, все на полном серьезе.

— Жека, ты что, не мог позвонить?

— Ну, думал устроить сюрприз, — немного стушевался мой однокашник. — Я вообще хотел добраться до тебя самостоятельно, позвонить в дверь и сказать: здравствуй, друг!

С трудом поймав за хвост матерные выражения, я пару раз вдохнул, но помогло мало:

— Ты что творишь, лишенец?! Не мог предупредить, чтобы я встретил тебя в Лозанне? Вместе бы и приплыли. Без малейших проблем и неожиданностей.

— Да какие проблемы? Я что, маленький? Сам не справлюсь?

Блин, ну вот как ему объяснить, что Женева — это ни фига не Монако и даже не Рио-де-Жанейро. Впрочем, возможно, я накручиваю. В конце концов, дальше таможенного поста он все равно сам не сунется.

— Так, ладно, когда у тебя по графику прибытие? — решил я отбросить упреки и работать с тем, что есть.

— В билете написано, что в десять утра.

Осталось полтора часа. Это, конечно, не очень хорошо, но и не смертельно. С заказчицей попробую разобраться за час и как раз успею перехватить этого малахольного.

— Ты что, не рад, что я приехал? — напрягся Женька из-за моей паузы да не самых радостных слов перед этим.

— Конечно рад, Жека. Просто дела так не делаются. Это же все-таки Женева.

— Ну и что, что Женева. Волшебный город, — все еще пытался он вытянуть ситуацию на легкомысленно-оптимистический лад.

— Ага, просто сказочный. Когда встретимся, я тебе такое расскажу, что волосы дыбом встанут, во всех местах. И это при том, что рассказать смогу далеко не все.

— Да ладно, — уже не так радостно выдавил из себя мой одноклассник. — Ты серьезно?

— Более чем. Так что, когда прибудешь, тормознись на таможне и никуда не суйся, пока я не подъеду. Хоть это ты мне можешь пообещать?

— Да, без проблем. Если все так стремно, не буду искать неприятностей на свою голову. Ты же меня знаешь.

Конечно знаю! Могу прямо с ходу вспомнить пару его косяков эпических масштабов, но зачем сейчас обострять и без того не самую приятную ситуацию?

— Ладно, давай, мне нужно бежать к клиенту. Поговорим при встрече, и не вздумай никуда соваться.

— Да понял я все. Не кипишуй.

Действительно, может, дую на воду после недавних событий и жутких рассказов Бисквита, но все равно было как-то не по себе. Я уже влез во все это болото по самую макушку и не хотел, чтобы Женька тоже вляпался. Будет лучше, если он погостит и уедет обратно, сохранив в памяти лишь действительно приятные упоминание о магическом городе.

На встречу с клиенткой собирался впопыхах. Все никак не получалось сконцентрироваться. В голову лезли самые нехорошие мысли. Приходилось отгонять их и успокаивать себя тем, что все это тупо необоснованные страхи. Нет у меня никакого предчувствия. Я оценщик, а не пифия.

С большим трудом, но все же удалось сконцентрироваться на предстоящем деле. Встреча с клиентом должна пройти не у меня дома, а на выезде. Это, конечно, не особо радовало, но пришлось согласиться. Женщина буквально рыдала в телефон, умоляя помочь ее семейному горю.

Дело там действительно обстояло не совсем весело. Десять лет назад брат и сестра Отто и Грета Хайзенберги выяснили, что они оба имеют склонность к магии. Так что, недолго думая, оба переселились в Женеву. Благодаря наследству родителей жить в человейнике им не пришлось. Сразу поселились в Сером городе. По большому счету, денег у брата с сестрой хватало на безбедную жизнь до старости, даже по меркам Женевы, но у Греты со временем проявился так называемый дар сирены. Не очень сильный, но хватало, чтобы получить работу в одном из элитных ресторанов Белого города. Сидеть дома она не хотела, так что с радостью пошла работать. Там и познакомилась с будущим мужем, к которому позже переехала. Что же касается Отто, то он продолжил жизнь рантье. И все бы ничего, но со временем Грета начала замечать изменения в поведении брата.

Все эти факты я прокручивал в голове, пока ехал в вызванном такси. Грета ждала меня на веранде небольшого кафе и, как только я вышел из машины, тут же вскочила и пошла навстречу.

— О, герр Петров! Я так благодарна вам за то, что вы согласились. Иначе сама не знаю, что бы со мной было.

На низшем эльфийском невысокая, коренастая дама с резкими чертами лица говорила с сильным немецким акцентом. Ей было на вид лет сорок, что в Женеве ни о чем не говорило. Внешне эту фрау и симпатичной-то трудно назвать, но я тут же почувствовал влияние ее дара. Нет, мне не захотелось смотреть ей в рот и делать все, что она пожелает. Просто по-другому внезапно возникшую у меня симпатию объяснить не получается. По телефону такого эффекта не было. Хорошо, что она заранее предупредила о своем даре сирены. По законам Женевы в этом не было никакой необходимости. То, что окружающие будут относиться к тебе немного лучше, чем ты того заслуживаешь, никому вреда не причинит. Конечно же, кроме случаев использования дара в целях мошенничества. В данной ситуации это вряд ли возможно. К тому же выданный мне Бисквитом стандартный жандармский амулет защиты гасил большую часть ментального влияния вплоть до среднего.

— Хорошо, давайте мы для начала успокоимся, присядем за столик и обсудим детали.

— Конечно, герр Петров. Как скажете, — покладисто согласилась Грета.

Как только мы уселись, она вдруг спохватилась и полезла в сумочку.

— Вот. Здесь все, как мы договорились.

Дама сунула мне пачку франков. Я с мимолетным сомнением посмотрел на них, но затем решил, что лишние церемонии ни к чему, и просто убрал деньги в карман.

— Грета, если честно, я так и не понял, почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что другие оценщики не хотели никуда ехать. Они требовали доставки объекта к ним в мастерскую. А я не знаю, что нужно доставлять. К тому же требовали письменное согласие на оценку обоих владельцев.

Ага, оказывается, благодаря отсутствию брезгливости и опыту работы с криминальными элементами, я предоставляю, можно сказать, эксклюзивные услуги в своем сегменте рынка.

— Хорошо, теперь о вашем брате. Вы считаете, что он ни с того ни с сего начал проявлять признаки силлогомании. — Это слово я сам узнал только вчера вечером из статьи в Википедии. Понты, честно говоря, дешевенькие, так что дожидаться вопроса от клиентки не стал и тут же расшифровал термин: — Патологического накопления.

— Да-да, именно так, — закивала бедная дама.

— И вы подозреваете, что какое-то из произведений искусства, доставшееся вам от родителей, попав в город, приобрело магические свойства?

— Да, я хочу, чтобы вы определили, какое именно. Тогда я смогу забрать его как часть наследства и тут же уничтожить.

Да уж, ситуация неоднозначная. Определить-то я, конечно, возьмусь. А насчет забрать сильно сомневаюсь. Если артефакт как-то влияет на Отто или, не дай боже, в нем образовалась энергетическая сущность, сделать это будет очень сложно. С другой стороны, если уровень негативного влияния сущности окажется достаточно высокими, просто вызову гоблина, и он отберет артефакт у бедолаги, как леденец у ребенка, несмотря на стенания и мольбы.

— Хорошо, давайте попробуем. Я так понимаю, квартира вашего брата находится неподалеку?

— Да, вон ее окна. — Грета торопливо указала пальцем на окна второго этажа дома напротив. — Я предупредила брата, что зайду. Он, конечно, ругался. Пришлось пригрозить судом.

Как выяснилось через пару минут, согласие было такой себе твердости. Отто не захотел пускать нас в квартиру, и пришлось переговариваться через двери.

— Ничего я вам не отдам! Уходите!

На глаза Греты набежали слезы; и вообще, она выглядела крайне беспомощной. Так что я решил взять дело в свои руки:

— Герр Хайзенберг, мы ничего не собираемся у вас забирать, но наследство ваших родителей должно быть разделено по справедливости. После этого все ваши вещи будут только вашими, и никто никогда не посмеет на них претендовать. К тому же я уверен, ваша сестра ограничится всего лишь деньгами. Но чтобы знать, сколько именно вы должны перечислить ей со своего банковского счета, мне нужно все осмотреть и оценить. Или вы хотите, чтобы приставы взломали дверь и к вам ввалилась целая толпа?

Теперь глаза Греты расширились от удивления, и мне пришлось подмигнуть ей. Из статьи об этом психическом расстройстве я узнал, что в основном оно распространяется на материальные ценности — то, что можно потрогать руками. А вот на виртуальные уже не в такой болезненной степени. Я, конечно, даже близко не психолог, но вывод явно сделал правильный, потому что через пару минут дверь все-таки открылась.

— Только не вздумайте ничего хватать. Оценивайте и убирайтесь, — проворчал Отто и отошел в глубь прихожей.

Если честно, я рассчитывал увидеть эдакого Плюшкина, замотанного в женский пуховый платок, как наполеоновский солдат времен зимнего отступления. Но немец выглядела достаточно презентабельно. Он носил хороший костюм, и из признаков запущенности были лишь не особо ухоженная борода и немного всклокоченные волосы. А вот глаза у него бегали как у форменного шизика. Так что вести себя нужно осторожно.

Что же касается квартиры, то она несла на себя яркие следы безумия своего хозяина. Вокруг громоздились стопки книг и кучи тряпок. Шкафы и серванты битком набиты какими-то вещами, цепочками, канделябрами и прочим мусором.

Жуть и мрак! И среди всего этого мне нужно найти магический артефакт, повлиявший на психическое состояние владельца?! Кстати, его может и не быть, а бедолага просто сбрендил по каким-то своим внутренним причинам. Впрочем, мой шок продлился недолго. Я напомнил себе о возросшем уровне дара, так что перебирать все это не придется.

Привычно встряхнув руками и даже похрустев шеей, я сделал несколько глубоких вдохов и начал разгонять свой внутренний накопитель Живой силы. На это тут же откликнулся мой дар, вливая в мозг целые потоки информации. Она исходила от вещей вокруг меня, но этот поток был мутный и маловразумительный.

Ничего, справимся. Концентрированная энергия творения все равно проявит себя даже на расстоянии. Конечно, среди этого хлама могли находится действительно ценные, как минимум в коммерческом плане, вещи, но ни меня, ни Грету они не интересовали.

Голоса спорящих о чем-то сестры и брата отошли куда-то на другой план бытия. Уже через минуту я понял, что в гостиной ничего интересного нет. Затем мы перешли в столовую, где мне пришлось повторить свой ритуал. Увы, с тем же успехом. Бывшая спальня сестры, которую Отто превратил в склад, также ничем не порадовала. Там имелось несколько картин, но они ничего из себя не представляли. Я уже начал подумывать, что бедолага просто сходит с ума и мой дар тут не поможет, но тут он заартачился, не желая пускать нас в последнюю комнату — свою спальню.

— Там нет ничего ценного. Только кровать и спальное белье.

— Серьезно? — выразительно окинул я взглядом окружающей нас бардак. — Тут все битком набито, а там чистенько и свободно? Что-то мне подсказывает, что самое ценное находится именно в спальне. Вы хотите обокрасть свою сестру?

На всякий случай я решил еще раз использовать уже сработавший прием:

— Мы ничего не будем забирать. Просто оценим стоимость вещей, и вы выплатите сестре необходимую сумму.

Теперь он колебался намного дольше, но все же сдался.

Что и требовалось доказать! Как только мы вошли в комнату, мой дар тут же ощутил концентрацию энергии творения. Домашние задания, которые я сам себе задавал, наконец-то принесли плоды, и мне без особого труда удалось узнать работу кого-то из голландцев. Если честно, эти ребята уже начали напрягать своими деструктивными талантами. Что-то с этой нацией было не так. Нет, к жителям Нидерландов у меня никаких претензий. И все же в их истории явно был период, когда, благодаря запредельному богатству и влиянию на окружающий мир, расцветали не только искусства, но и заводилась в душе определенная чернота. Впрочем, когда какая-то нация вдруг начинает считает себя лучше других, тараканы в головах даже простых обывателей приобретают свойства Дарта Вейдера.

Ладно, это все историческая лирика. Сейчас мне нужно решить, как справиться именно с данной ситуацией и отдельно взятыми тараканами.

— Герр Хайзенберг, сейчас я подойду к картине. Только не нервничайте, это простой осмотр. Я даже не стану к ней прикасаться.

Интуиция подсказывала, что картину действительно лучше руками не лапать. Слава богу, с недавних пор мне для работы это уже не требовалось. Достаточно, чтобы с объектом соприкоснулось мое энергетическое поле. И все равно, несмотря на то что я старался не делать резких движений, бедолага Отто все больше и больше нервничал. Его даже начало потряхивать. Но делать нечего — все равно нужно отрабатывать свой гонорар. Да и было интересно, что же скрывает в себе это произведение искусства. В последнее время у меня появилось какая-то болезненная тяга к исследованию изменений, которым подвергается энергия творения в магическом поле Женевы.

Стараясь не выпускать из бокового зрения Отто, я подошел к висящей на стене картине. Полотно небольшое, сантиметров двадцать на двадцать. Простая рамка. На холсте был изображен мужчина, державший в левой руке мешочек с серебряными монетами. Одну он зажал в пальцах правой руки и рассматривал с явно нездоровым интересом.

Мне не нужно было прикасаться к полотну, чтобы оценить его влияние на окружающих. Картина действительно вызывала приступы жадности, но вряд ли настолько сильные, чтобы появился повод вызывать сюда жандармов.

Сам того не желая, я немного увлекся. Не особо яркие краски, но стилистика вполне узнаваемая. Будь все более пафосно, я заподозрил бы в этом безобразии Николауса Кнюпфера, но тут больше гротеска с явным намеком на сатиру, так что это вполне может быть творением того же Стена Яна. Едва в голове мелькнуло имя художника, как от картины пришел едва различимый отклик.

Ага, похоже, я угадал. Точнее, не угадал, а правильно определил. Растем, Назарий Аристархович! Мне бы еще помнить, что приступы самолюбования никогда и никого не доводили до добра — ни соловья, ни глухаря. Такой косяк когда-нибудь может привести к очень печальным последствиям.

— Отойди от нее! Немедленно! Отойди и не трогай! — внезапно завизжал Отто на общем, заставив меня вздрогнуть.

И все же степень исходящей от него опасности я осознал только после того, как оторвал взгляд от картины.

Откуда этот придурок достал пистолет? То, что это боевое оружие, а не муляж, я понял, даже не присматриваясь. Рефлексы сработали раньше сознания, и спустя мгновение передо мной раскрылся силовой щит. Я едва ли не спиной почувствовал, где стоит Грета, и сделал небольшой шаг в сторону, чтобы закрыть ее своим телом.

Ну а почему бы и не проявить геройство, сам-то уже прикрылся.

— Герр Хайзенберг, вы совершаете огромную ошибку.

Была конечно мысль достать свою револьвер и, так сказать, помериться пестиками, но боюсь, что этот шизик с побелевшими от бешенства глазами сразу начнет палить. Так что лучшие просто свалить отсюда. К тому же за спиной тихо пискнула Грета:

— Давайте уйдем. Пожалуйста.

— Все хорошо, герр Хайзенберг. Мы уходим. Не делайте глупостей.

Следующие пару минут мы неуклюже совершали какой-то странный танец втроем. Сохраняя пространственное равновесие и дистанцию, выбрались сначала в гостиную, а затем в прихожую. При этом мне и Грете пришлось практически пятиться.

И только когда оказались на лестничной площадке, а за нами захлопнулась дверь, я смог выдохнуть. Несмотря на всхлипывание фрау, постарался осмыслить определенную странность, случившуюся в момент развертывания силового поля щитовика. Уже ставший привычным, практически родным светлячок, вместо медленного плавания внутри синеватого экрана, почему-то суетно задергался, словно хотел проскочить к злополучной картине. Причем у меня совершенно не было сомнений, что светлячка заинтересовал именно этот предмет. Ладно, странности поведения светлячка обдумаю позже, а сейчас нужно закончить дело, несмотря на то что все пошло наперекосяк.

— Грета, мне очень жаль, но вам все же придется пойти по сложному пути. Подавайте на брата в суд. Я дам свидетельские показания, что картина очень ценная. Ему вряд ли хватит денег, чтобы выкупитьсвою часть. Ну а когда сюда придут приставы, он опять достанет пистолет, и тогда его отправят к врачам. Но что самое главное, уберут подальше от этой дряни.

— Но я не могу так поступить с братом, герр Петров!

— Решайте сами. Мне жаль, что мне не удалось помочь вам так, как обещал. Готов вернуть часть гонорара.

— Что вы, герр Петров! — тут же вскинулась фрау. — Вы полностью все отработали! Огромное вам спасибо. А мне нужно подумать.

— Думайте. Я не вправе давать вам советы, но вашему брату нужна помощь.

На этом мы распрощались, и я тут же вызвал такси. Как раз подметил, что на разборки со сбрендившим Отто потратил больше времени, чем рассчитывал, и до прибытия Женьки осталось всего пятнадцать минут.

Ничего, ему еще таможню проходить.

Когда уселся на заднее сиденье такси, подумал, что стоит позвонить. Не хотелось выглядеть квохчущей наседкой, но все же что-то не давало мне покоя. Поэтому, отбросив сомнения, набрал номер друга. Ухо тут же резанули неприятные звуки, а от женского голоса обдало холодом:

— Абонент находится вне зоны…

Да как так-то?! Что тут вообще творится?! Так, стоп, прекратить панику. Случиться могло все что угодно. Либо батарея разрядилась, либо этот ротозей вообще упустил телефон в Женевское озеро. Почему я вообще решил, что его приезд в Женеву получится таким же экстремальным, как у меня самого? Сейчас приедем на место и во всем разберемся.

— Уважаемый, — обратился я к водителю, — можно немного быстрее? Заплачу двойной тариф.

Сидевший за рулем мужчина как-то странно посмотрел на меня через зеркало. Да уж, это вам не славянский квартал, в котором в такси работают сплошь армяне — любители двух счетчиков и лихой езды. Тут на такие просьбы могут отреагировать лишь глубоким непониманием. И все же водитель чуть ускорился, за что я ему был искренне благодарен.

К зданию таможни мы прибыли, когда пассажиры уже начали проходить досмотр. Ждать терпения не было никакого, так что я, немного испугав парочку проходящих мимо дамочек, взобрался на тумбу у снования опорного столба, который подпирал потолок общего зала у стоек таможенников. Отсюда был хороший обзор на все десять пунктов пропуска. Увы, ни у одного из них Женьки не было.

А вот теперь можно начинать паниковать, но на душевные терзания времени не было. Я быстро нашел старшего смены и начал терроризировать его вопросами. В ответ гоблин просто смотрел на меня без малейшего выражения на жабьей морде. А затем все же выдал:

— Мы не предоставляем информацию о пассажирах посторонним разумным.

— Я не посторонний! Евгений Кравец прибыл в город по моему приглашению. Мое имя Назарий Петров.

Гоблин смотрел на меня, застыв как истукан. Затем он резко отмер и, не говоря ни слова, пошел к одному из пунктов пропуска. Закипая от бешенства, я все же двинулся следом. Гоблин воспользовался компьютером таможенника-человека. Пощелкал по кнопкам клавиатуры, а затем повернулся ко мне:

— Человек с таким именем прошел досмотр в грузовом порту, но ваше приглашение не было заявлено.

— А какое было? — опешил я от подобного поворота событий.

— Мы не предоставляем информацию о пассажирах посторонним разумным, — словно заезженная пластинка проскрипел гоблин.

Эти новости меня так ошарашили, что я и не заметил, как гоблин свалил куда-то в дебри таможни.

Как это вообще могло случиться? Зачем Женька сошел в торговом порту? И где теперь его искать? Так, стоп! Я что, зря столько впахиваю на жандармерию? Нужно звонить Иванычу. Влезать к нему в долги сильно не хочется, но сейчас не тот случай, чтобы мелочиться. Как назло, гоблин не ответил ни на звонок на обычный номер, ни на экстренный.

Сегодня явно не мой день. Что же делать? Названивать ему бессмысленно. Гоблин все равно перезвонит, только когда сочтет нужным. Но стоять и ждать у моря погоды просто невыносимо, так что я набрал Бисквита. К счастью, мой зеленокожий друг ответил сразу. Даже не дав ему закончить приветствие, я сразу перешел к делу:

— Слушай, ты сможешь залезть в базу данных таможни?

— Назар, ты там что, головой ударился? В таможне сидят гоблины. Это они ко мне залезть могут, а не я к ним.

Я пару секунд тупо смотрел себе под ноги, а затем встрепенулся:

— А дорожные камеры перед зданием таможни грузового порта?

— Можно попробовать, но все равно стремно. Для чего тебе это? — решил все же уточнить орк.

— У меня друг пропал! Он должен был выйти вместе с другими в пассажирском порту, но зачем-то слез в грузовом и исчез. У меня сейчас крыша съедет от мыслей о том, что с ним могло случиться.

— Понятно, — посерьезнел Бисквит. — Я попробую. Скинь его фотку.

— Сейчас скину.

— Хорошо, перезвоню через пару минут.

Эта пару минут далась мне очень тяжело, и я нажал на кружок приема звонка, не дав прозвучать и паре нот мелодии вызова:

— Ну что там?

— Я нашел на камере похожего человека. Он вышел из здания таможни сорок минут назад в компании еще одного мужчины. Они сели в такси и уехали, — сказал орк и, не дав мне возможности выразить еще одну просьбу, тут же добавил: — Я хакнул сайт такси и узнал, что высадили его в глубине грузовых доков порта. Камер там нет. Там вообще слепая зона для любых законов. Назар, все очень плохо. Он либо сам, либо под принуждением оказался на земле триады.

Да как так-то?! Бившаяся в голове одна и та же фраза не давала спокойно думать. Все еще хуже, чем я мог себе даже представить. Как Женька вообще мог связаться с триадой? Или тут дело не в нем, а в том, с кем он вышел из таможни?

Пытаться заставить Бисквита все же попробовать взломать гоблинскую сеть было бессмысленно. Если бы он мог, то сказал бы об этом сразу. Опять все возвращается к Иванычу. А он все не звонит и не звонит.

Не знаю, возможно, где-то сверху все же решили сжалиться над моими муками, и телефон наконец-то выдал марш имперских штурмовиков.

— Что там у тебя? Только быстро, — как всегда сухо и раздраженно спросил гоблин.

— Быстро не получится, — почти нагло заявил я и максимально подробно описал сложившуюся ситуацию.

Иваныч пару минут молчал. Эти их гоблинские паузы уже довели меня до грани бешенства.

— Я понял. Попробую что-то узнать. Не дергай меня, — проквакал в трубку инспектор и отключился.

А кого мне дергать?! Себя самого? Я и так уже задергался до предела. Что еще можно сделать в этой ситуации, кроме как ждать? А ожидание просто убивает. Еще раз прокатав в голове ситуацию, я подумал, что не мешало бы проверить каюту, в которой плыл Женька. По крайней мере, это лучше, чем сидеть в ожидании звонка.

Идея хорошая, но вот исполнение подкачало, и все потому, что охране на проходной для персонала порта сегодня то ли вожжа под хвост попала, то ли вчера начальство холку намылило. Мордатый человек явно немецкого происхождения лишь уставился на меня свинячьими глазками, и даже увеличение взятки с двухсот франков до четырех сотен ни к чему не привело. Ладно, сейчас мы зайдем с другой стороны. Достав телефон, я набрал Бисквита и, быстро обрисовав ему контуры проблемы, задал параметры помощи, которую он может предоставить.

— Ну, я попробую…

На это невнятное мычание я довольно резко заявил:

— Тут не пробовать, тут делать надо. — На пару секунд задумавшись, добавил: — Или не делать, если считаешь, что для тебя это неприемлемо.

— А вот этого не надо, — возмутился орк. — Пропал твой друг, а значит, и мой. Искать будем вместе.

— Спасибо, Зеленый. Извини, если высказался слишком резко.

— Нет, это я что-то туплю, — успокоил меня орк. — Скоро буду, жди.

И он действительно справился достаточно быстро. Через двадцать минут перед зданием проходной остановился черный хаммер. Я даже подумал, что это не ко мне, но тут из машины выбрался орк со знакомой физиономией. Не скажу, что я так уж легко отличаю одного зеленокожего гиганта от другого, но здесь картина была достаточно оригинальной, чтобы ошибиться. Ну а как еще назвать вид крупного пришлого, одетого в классический для живущих в Серой Женеве орков-паградов ковбойский наряд, включающий в себя не только длиннополый плащ, но и шляпу. И со всем этим крутейшим прикидом дико жутко диссонировала растерянная физиономия.

— Морду сделай кирпичом, — сказал я, подойдя к орку вплотную.

Бисквит зло ощерился, демонстрируя свои клыки.

— Вот так уже лучше. Молодец. Пошли разворошим этот курятник.

Ну мы и разворошили. Мордатый охранник попытался что-то вякнуть, но мой друг практически впечатал ему в физиономию значок жандармерии. Правда, в книжечке, к которой была прикреплена бляха, значилось, что он всего лишь эксперт, да еще и по имени ор Бисквит, но в таком деле главное — лихой наскок, и никто ничего читать не будет.

Когда мы вышли на большой двор, практически площадь между техническими строениями и несколькими офисными трехэтажками, нас попытался остановить какой-то мелкий начальник.

— Кто вы и что вам нужно? — на общем потребовал он, но как-то не очень уверенно.

Орк и этому ткнул в лицо свой значок и заявил, причем намного решительнее, чем наш оппонент:

— Мы ведем расследование похищения человека и служебной халатности работников транспортной компании.

Молодец, хорошо держится.

— К-какой халатности? — промямлил стушевавшийся чиновник. Вид зеленого ковбоя действовал на него как взгляд удава на кролика.

— Мне нужно опросить капитана пассажирского парома, прибывшего час назад.

— На каком основании? — все же сумел взять себя в руки чиновник. — У вас есть ордер?

Блин, если Бисквит сейчас поплывет…

— Я ведь сказал опросить, а не допросить. — Орк явно вошел в роль и, нависая над человеком, давил его рокочущим голосом. — Если понадобится, то допрашивать я его буду в управлении жандармерии. Сейчас это всего лишь визит вежливости. Если капитан ни в чем не виноват, мы просто уйдем. Так мне возвращаться за ордером или упростим жизнь и вам, и нам?

Чиновнике думал недолго:

— Упростим, но разговаривать вы будете в моем присутствии.

— Да легко, — выпал из образа Бисквит, и я еле сдержал стон.

К счастью, чиновник не обратил на прокол друга никакого внимания. А еще нам повезло, что капитан до сих пор находился на пароме. К причалу мы прошли через служебную часть порта. Разговор состоялся прямо на корабельном мостике.

После первого же вопроса капитан ушел в глухую оборону:

— Я не нянька пассажирам. Захотел сойти в грузовом порту — так почему мы должны ему мешать?

— А вот тут вы, господин капитан, сильно ошибаетесь. — Орк решил еще раз использовать прием с нависанием. Правда, капитан тоже был немаленьких габаритов, но все равно смотрел на моего друга снизу вверх. — В билете пропавшего человека конечным пунктом указан именно пассажирский порт. И причину, по которой вы позволили ему сойти в другом месте, нам еще предстоит выяснить. Кто дал вам взятку, сам Кравец или тот, кто его похитил?

Капитан оказался не робкого десятка, но все равно не смог выдержать нависающую над собой тушу вошедшего в раж орка.

— Никаких взяток я не брал, — сглотнув, ответил он.

Бисквита это не убедило:

— Если брали не вы, то кто-нибудь другой. За все, что происходит на корабле, отвечает капитан. Или у вас здесь как-то иначе?

А вот это было уже серьезное обвинение. Причем не в юридическом плане, а в репутационном.

— Да, за все отвечаю я, — решительно глядя в глаза орку, жестко ответил капитан. Затем он развернулся к приборной панели мостика и снял с крепления проводной телефон. — Старшего стюарда ко мне. Быстро!

Явившийся типчик, даже на вид скользкий и пронырливый, в плане выдержки сильно уступал не только капитану, но и чиновнику. Так что раскололся практически сразу. Взятку ему дал все же Женька, но, как признался стюард, выглядел мой друг как-то странно. Словно был пьян.

Чиновник и капитан пообещали жестко наказать провинившегося сотрудника, но самостоятельно, без привлечения жандармерии. В обмен на это мы получили разрешение обыскать каюту, в которой ночевал Женька. Чем мы с Бисквитом и занялись. В принципе, нельзя сказать, что удалось найти что-то подозрительное или хотя бы следы борьбы. И все же тот факт, что обычно достаточно аккуратный Соловей умудрился забыть кепку, ношеную тенниску и свою зубную щетку, явно привезенную из дома, говорил о его психическом состоянии в момент прибытия в грузовой порт. Бисквит тоже все это подметил и тихо сказал мне, чтобы не услышал мнущийся в коридоре стюард:

— Если твой друг не последний лопух, то, скорее всего, тут сработало ментальное воздействие. Вряд ли это менталист. Они у нас на плотном контроле, да и на пароме стоят датчики. Скорее всего, твоему другу что-то подмешали, а уже затем просто запудрили мозги. В общем, химическо-лингвистическое комбо.

Больше нам на пароме делать было нечего, и мы к огромному облегчению всех служащих покинули этот бедлам.

Когда забрались в машину орка, то пару минут просто молчали, пытаясь осмыслить, что делать дальше. Первым не выдержал я:

— Слушай, давай смотаемся туда, где Женьку высадили из такси.

— На территорию триады? Ты издеваешься? — спросил чуть побледневший, точнее, посалатовевший орк.

— Ну и что они нам сделают? — не унимался я с упорством, достойным лучшего применения. — Просто прокатимся и посмотрим, как отреагируют, а там видно будет.

— Хорошо, — согласился Бисквит и тут же добавил: — Но мне это сильно не нравится.

— Ты даже не представляешь, как все это не нравится мне, — парировал я орку, чем, судя по всему, добил его окончательно.

Путь до грузового порта занял минут пятнадцать, и еще десять минут мы петляли по лабиринту прямых, словно проложенных под линейку, улиц складского района порта. То, что место высадки Женьки и похитителя из такси было не случайным, стало понятно сразу, как только прямо перед капотом нашей машины возник китаец. Это было так неожиданно, что я даже открыл окно, чтобы прикрикнуть на этого недоделанного суицидника, но так ничего и не сказал. А все потому, что мне в голову уперся ствол автомата, который держал в руках непонятно откуда возникший еще один китаец.

— Ты что здесь забыл, лаовай? — грубо, с сильным акцентом на низшем эльфийском спросил автоматчик.

И вот тут до меня окончательно дошла вся тупизна собственной идеи. И сам подставился, и бедолагу Бисквита втянул. Впрочем, через секунду этот самый «бедолага» показал, что знаю я его не так хорошо, как мне казалось. Орк открыл свою дверку и даже с какой-то ленцой выбрался наружу. Затем окинул взглядом окружавших нас боевиков, чьи татуировки показывали, что ребята они очень непростые, и внезапно рявкнул:

— Вы что, хуманы, совсем страх потеряли?! А ну убрали оружие, иначе я достану свое.

Рост орка позволял мне увидеть, как он, словно заправский ганфайтер, откинул полы своего плаща, давая всем желающим возможность рассмотреть не только стикер щитовика, но и монструозного вида револьвер в кобуре. И как я раньше не заметил эту гаубицу? Похоже, мысли о пропавшем Женьке сработали как шоры.

— Но, господин, — обратился к орку ставший перед капотом китаец. — Вы на нашей земле.

Упиравшийся мне в голову ствол тут же исчез.

— Это не повод тыкать в нас оружием, — не сбавляя тона, огрызнулся Бисквит. — Слов было бы достаточно. Мы уже уезжаем.

После этого он вернулся за руль машины и, не давая китайцам времени опомниться, сдал назад. Метров через десять орк сделал лихой разворот, и мы укатили в обратную сторону.

В себя мне удалось прийти, только когда внедорожник покинул складской район.

— Ну ты, конечно, выдал, — наконец-то пережив адреналиновый откат, высказался я. Похоже, мы с ним действительно два сапога пара. В критических ситуация у него тоже крышка даже не слетает, а встает как-то наперекосяк. — Красавчик!

— Да какой там красавчик! — внезапно разразился практически визгливым криком артефактор. — Я чуть шипохвоста не родил! Тупая была идея.

— Согласен. Извини, — совершенно искренне ответил я.

Мне действительно было стыдно. И все же благодаря такому проколу стало понятно, что нужно заходить совсем с другой стороны и поднимать связи в преступном мире. Благо они у меня имеются.

— Слушай, давай поедем к тебе домой, — растеряв всю свою наносную брутальность, просящим тоном предложил орк. — Вдруг твой друг уже сидит сейчас там на пороге с разряженным телефоном?

На это мне возразить было нечего, но в подобную фантастическую удачу совершенно не верилось. И все же совет был дельным. Вот там в спокойной обстановке и обзвоню своих бандитствующих знакомцев.

Глава 3

Как я и предполагал, Женьки у моего дома не оказалось. Оставив джип у тротуара, мы с Бисквитом зашли внутрь. Я отправил его в сторону бара хозяйничать, а сам достал телефон и сначала позвонил Косарю. Подручный Пахома выслушал меня и обещал пробить этот вопрос. А вот звонок скандинаву сразу вызвал разочарование.

— Ты извини, На́зар, — сказал мой не такой уж давний знакомый, когда я описал ему суть дела, — но сейчас у меня определенные проблемы со старшими, а контакт с китайцами — это их уровень. Я, конечно, попытаюсь что-то узнать у своих знакомых, но это так, по мелочам.

— Сделай то, что получится, и спасибо тебе, Йохан, можешь всегда рассчитывать на мою помощь.

— Да ладно, — благодушно отреагировал здоровяк. — Ты нормальный мен, помочь такому будет правильно.

Теперь оставалось только ждать, что было хуже всего. Увы, несмотря на то, что оба моих знакомых справились довольно оперативно, радости это не принесло. Йохан сразу сказал, что у него ничего не получилось, а вот Косарь заставил серьезно напрячься:

— Псих, там вообще какой-то мрак. Пахом к тебе по-хорошему, так что я сразу подтянул его к делу. Он попробовал связаться с китайцами, но ему посоветовали не совать нос не в свое дело. Честно скажу, такое у нас впервые. Китайцы, конечно, крутые ребята, но не настолько, чтобы хамить Пахому.

— И что Пахом? — спросил я с надеждой на то, что оскорбленный неуважением криминальный авторитет, так сказать, «впишется в тему».

— Ничего, — спокойно ответил Косарь. — Они за это по-любому ответят, но тебе от этого ни холодно, ни жарко. Пахом не полезет с ходу в непонятку, которая заставила китайцев так психануть, и тебе советует этого не делать. Там вообще все мутно. Шеф от себя предложил награду в двадцать косых, но в ответ никто даже не пискнул. Поверь, за два десятка кусков любой людолов вернул бы тебе твоего кореша и ленточкой обвязал. Не лезь туда, Псих, не стоит оно того.

— У меня нет выбора, они забрали моего друга.

— Ну, значит, я могу помочь тебе только тем, что пожелаю удачи. Извиняться не буду, сам знаешь все наши расклады и понятия.

— Знаю. Спасибо за информацию. — Я как мог попытался пригасить в голосе обиженные нотки, но получилось явно плохо.

В ответ Косарь фыркнул и отключился. Ну и чего, спрашивается, я тут разобиделся? Он мне не сват, не брат, да и не друг в общем-то, так что вписываться не обязан. Ладно, осталась последняя надежда на то, что хоть Иваныч сможет разобраться в этой до предела мутной ситуации.

Уже и до вечера было недалеко, а гоблин все не звонил. Я пару раз порывался набрать его сам, но Бисквит меня отговаривал:

— Не нужно, Назар. Я знаю шефа кучу лет. Если бы он решил забить на твое дело, то сразу бы послал в трясину. А если уж взялся, то точно не будет волынить и позвонит, как только хоть что-то станет понятно.

Я, конечно, понимал всю справедливость замечания Бисквита, но легче от этого не становилось. К счастью, минут через двадцать все-таки прозвучал долгожданный марш штурмовиков. Увы, порадовать Иваныч смог ненамного больше, чем оба бандита:

— Так, Назар, дело непростое. Весь день угробил на бодание с таможенниками и попытку нащупать концы этой схемы. Удалось вычислить того, кто провел твоего друга через таможню. Это некто Франсуа Мартен — скользкий тип, мошенник и слабый менталист. Уровень дара очень низкий, так что под контролем его не держим. Налицо похищение, но найти этого Франсуа мне не удалось. Поверь, если не получилось у меня, то на дно он залег качественно. Своим бандосам можешь даже не звонить. Но странно не это. Пять минут назад мне позвонил начальник жандармерии и приказал не соваться в это дело.

— И вы стерпите такое? — Сам понимая, что поступаю неправильно, я все же попытался поддеть гоблина.

— Давай без этого. Я и так тут из шкурки выскакиваю, чтобы тебе помочь. Конечно же, меня такое не остановит, но возможности сильно уменьшаются. В общем, придется ждать. Возможно, долго. И, как сам ты понимаешь, в таких делах время играет против нас. Готовься к тому, что мы можем его и не найти, а если найдем, то вряд ли живым. И не дергай меня. Я работаю, — привычно припечатал гоблин и отключился.

Ну а мне хотелось то ли завыть, то ли разбить что-нибудь, то ли напиться с горя, но это совсем уж убого и мерзко. Я посмотрел на орка и растерянно, совсем как-то по-детски спросил:

— Как так-то, Зеленый? Как так?

Здоровяк ответил мне бесконечно беспомощным взглядом и грустно вздохнул. Минуты молчания показались бесконечно долгими, и никто не решался разорвать тишину, делая обстановку еще более унылой и безнадежной. И все же тягостное безмолвие было оборвано неприятным и резким звуковым сигналом о получении сообщения. Я достал телефон и пару минут тупо пялился на показавшееся мне абсолютно бессмысленным слово: «помогать». Посмотрел на ник отправителя и тут же начал оглядываться вокруг, пока не засек взглядом мнущегося в углу Тик-така.

— В смысле помогать?

В ответ снова тренькнул сигнал мессенджера: «Помогать искать».

— Как ты нам поможешь? Слушай, Тик-так, иди куда-нибудь…

— Подожди-ка, Назар, — перебил меня орк и повернулся к мышоуру. — Малыш, ты ведь работал в складском районе?

В ответ Тик-так часто закивал.

— И знаешь тех, кто работает там сейчас? — продолжил допытываться орк, на что мышоур даже пискнул от переполнявшего его энтузиазма.

Мне даже показалось, что маленькие бусинки глаз загорелись от возможности быть полезным и заработать одобрение больших дядей. Я все еще немного тупил, но орк явно быстро сориентировался в ситуации.

— Что нам нужно сделать? — спросил он у мышоура.

В ответ мне на телефон пришло два слова: «возить» и «дурь».

Вот, блин, мне сейчас только этих игр в шарады не хватало. Скорее всего, я действительно притормаживаю, потому что Бисквит, подошедший ко мне и заглядывающий через плечо в телефон, расшифровал хотя бы часть послания:

— Ты хочешь, чтобы мы тебя отвезли в тот район?

Мышоур кивнул.

— А что значит дурь?

Маленький пришлый задергался, попытался что-то пискнуть, но аппарат, лежавший в переднем кармане его комбинезончика, лишь бессильно передал на мой смартфон смесь странных слов: «вкусно, спать, небо, радуга». Мышоур явно не заметил никаких признаков понимания на наших вытянутых рожах и совсем приуныл. Затем радостно пискнул и даже подпрыгнул. Он достал аппаратик из кармана ткнул в какие-то кнопки, а затем, после небольшой паузы, разразился целой серией писков и щелчков.

В этот раз послание мышоура и не думало трансформироваться в текстовое сообщение. Мы с Бисквитом недоуменно переглянулись. Но через десяток секунд мой смартфон выдал мелодию, привязанную к номеру Тик-туна. Я сразу же ответил на вызов:

— Здравствуйте, Тик-тун.

— Здравствуй, Назарий. Вы что там такое задумали сделать с Тик-таком? Почему он просит объяснить вам, что такое супихат?

— А что такое супихат?

— Простите, Назарий, но я все-таки хотел бы сначала узнать, для чего вам нужен этот препарат?

Все же придется объяснять.

— Понимаете, у меня пропал друг, и никто не может помочь найти его, а Тик-так предложил поговорить со своими знакомыми, но ему для этих переговоров почему-то нужен этот ваш супихат.

— Все понятно, извините за недоверие. Я просто беспокоюсь за малыша.

Мое воображение тут же подкинуло картинку кланяющегося мышоура. В этом плане они совсем как японцы.

— Супихат — это легкие наркотик для мышоуров, — наконец-то снизошел до пояснений эксперт. — На других пришлых и людей он не действует. Похоже, Тик-так хочет подкупить своих знакомых, чтобы они согласились помочь вам.

— Так, стойте. — Неожиданно мне в голову пришла тревожная мысль. — А они не нападут на него, как тогда, ночью?

— Нет. — Тик-тун как-то сумел передать с помощью синтезированного голоса добродушную снисходительность. — Большая чистка давно закончилась. Вся агрессия ушла.

— Это хорошо, — успокоился я и вернулся к прерванному разговору: — Ну и где мне найти эту мышоурскую дурь?

— Сам я, конечно же, ее не держу и даже не стану вам советовать, у кого можно купить. Это было бы незаконно, — как-то туманно ответил Тик-тун. — По договоренности с нашими королевами власти Женевы запретили распространение этого средства, но поговаривают, что состав очень простой и любой зельевар сделает его быстро и легко. Если, конечно, у вас есть мастер, который не станет задавать лишних вопросов.

Мастер-то есть, только вопросы он будет задавать и лишние, и нелишние, да и до кучи совсем уж не по теме. Ну и как мне объяснить ей, зачем нам потребовалась мышоурская наркота?

Вера Павловна не была убежденной домоседкой, но не было случая, чтобы ее нельзя было застать дома. А еще она не очень любила, когда ей названивают по телефону. Выйдя на порог, я увидел, что скрывшееся за домом солнце уже начало окрашивать небо в багряные тона. Близился закат, и это выглядело очень красиво, но сейчас вся эта красота вызывала во мне лишь беспокойство и ощущение потерянного времени.

На звонок в дверь соседка отреагировала как обычно оперативно. Шагнув через порог, она тут же уперлась в меня обвиняющим взглядом:

— Ну и что с тобой опять стряслось, беспокойный ты наш? Чем на этот раз удивишь?

Да не вопрос! Удивлять — это как раз по моей части.

— Мне нужен супихат. Вы знаете, что это такое?

— Я-то знаю, — подозрительно прищурилась зельеварка, — а вот откуда это слово известно тебе? Удивил так удивил. Зачем тебе мышоурская дурь? Только не говори, что запер в подвале с десяток мышат и хочешь посадить на наркоту, чтобы работали на тебя.

— А что, так делают? — удивился я.

— Поверь мне, — сокрушенно качнула головой Вера Павловна, — люди такие твари, что и не на такое способны. Так зачем тебе супихат?

Обреченно вздохнув, я уже в который раз принялся пересказывать историю этого проклятого дня:

— Ко мне должен был приехать друг, но его выкрали прямо с таможни. Куда бы я ни обращался, никто ничего сделать не может, но мой новый подопечный предложил помощь. Для этого ему нужен этот самый супихат, чтобы подмазать своих родственников.

— Родственников? — напряглась зельеварка. — Так ты все-таки заполучил мышоура? Как?

— Так получилось, — развел я руками, не зная, как реагировать на это то ли обвинение, то ли плохо скрытую зависть.

Интересно, почему ей наши местные наседки не рассказали о странных переговорах двух мышоуров и одного человека, происходивших прямо на пороге дома.

— Помните ночь Большой чистки? Фа разбудила меня и заставила выйти на улицу, там я его и нашел. Прямо на пороге, всего окровавленного. Мне что, нужно было его выкинуть обратно на растерзание сбрендившим собратьям?

— Нет, ты все сделал правильно, — одобряюще кивнула женщина. — А кто такая Фа?

— Бли-и-ин, — обреченно простонал я, закрывая лицо ладонью. О фуки я ей тоже не рассказывал. — Вера Павловна, давайте мы обсудим это позже. Мне нужно спасать друга. Вы сделайте эту чертову дурь или мне идти к кому-то другому?

— Не надо так нервничать, — с совсем уж еврейской интонацией ответила зельеварка. — Зайди через пять минут.

После этого она тут же захлопнула передо мной дверь.

Нам как раз хватило этого времени, чтобы собраться и обсудить все детали плана. Перво-наперво нужно было поменять машину. Китайцы могли и запомнить слишком уж заметный джип. Бисквит на это лишь небрежно отмахнулся:

— Сейчас заскочим в автосалон. Сдадим эту колымагу и возьмем какую-нибудь другую.

— Ты что, взял джип напрокат? А если бы его там изрешетили?

— Значит, так бы и было, — слишком уж легкомысленно отреагировал орк.

У меня сразу возникли вопросы к количеству бабла на счетах этой зеленой морды, если он так небрежно реагирует на вероятную необходимость выплачивать полную стоимость хаммера.

Вера Павловна вышла из своего дома, как раз когда Бисквит и мышоур уже устроились в салоне внедорожника. Отдав мне коробочку с десятком маленьких горошин, зельеварка внимательно посмотрела на машину, пытаясь что-то разглядеть через тонированные окна. Решив не издеваться над любопытной женщиной, я повернулся и позвал:

— Тик-так, покажись.

Задняя дверь машины открылась, и мышоур спрыгнул на мостовую. Затем мой подопечный изобразил вежливо-японский поклон. Зельеварка умилилась до крайности. Я прямо почувствовал ее желание затискать бедного малыша до потери сознания. Так что надо срочно отсюда убираться, но сделать это сразу не удалось, потому что пришлось выслушать от Веры Павловны странное предложение:

— Когда решишь все свои проблемы, поговорим насчет помощи малыша. Он может поработать у меня в оранжерее.

— Не буду я его сдавать в аренду, Вера Павловна! Он же не раб.

— Он твой слуга, но дело не в этом, — возразила ничуть не смутившаяся зельеварка. — У мышоуров очень тонкий нюх, и они точно знают, когда дозревают самые капризные растения. А вовремя срезанный материал серьезно повышает ценность конечного продукта.

— Так, хватит, — решительно перебил я женщину и тут же задумался: — Знаете, сделаем по-другому. Там, куда я сейчас еду, со мной может случиться все что угодно. Позаботьтесь о малыше, если вдруг ситуация пойдет по совсем уж плохому сценарию?

— Конечно, — тут же отреагировала зельеварка, но затем нахмурилась и уставилась на меня своим коронным осуждающим взглядом. — Только не вздумай где-нибудь сгинуть. Где я еще найду такого покладистого арендодателя?

— Ну, раз это для вас так важно, то постараюсь не сдохнуть, — все же позволил я себе скупую шутку.

Когда уже усаживался рядом с Бисквитом, то увидел, как женщина перекрестила нас. И это хорошо: в такой ситуации нам осталось уповать лишь на помощь свыше.

Машину мы сменили действительно без малейших проблем. Несмотря на то, что день уже закончился, автосалон все еще работал, и там Бисквита встретили как родного. Во внедорожник даже никто заглядывать не стал, не говоря уже о тщательной проверке целостности кузова. У орка просто приняли ключи и поинтересовались, чего бы еще хотел уважаемый клиент.

Вот как это у него получается? Уверен, что такие подобострастные взгляды и улыбки не могут быть вскормлены только какой-нибудь премией от начальства. Орк действительно умел притягивать к себе и людей, и нелюдей своим незлобивым характером и особенной аурой. Благодаря дару я чувствовал, как он излучает энергию творения, и, возможно, именно это располагало к нему всех, кто способен оценить совершенство мира.

Что-то меня потянуло на лирику. Возможно, потому, что именно сейчас я этого чудесного парня стараюсь затянуть в такой мрак, что самому становится жутко. Захотелось прямо сейчас отослать его домой, а самому взять машину и направиться в складской район только вдвоем с мышоуром. Но что-то мне подсказывало, что таким действием я плюну ему в душу. Орк не уедет. Закончит дело, а потом мне будет очень трудно до него достучаться.

— Даже не думай, — словно прочитав мои мысли, нахмурился Бисквит. При этом он пытался сотворить на лице ту самую морду кирпичом, чем только вызвал у меня улыбку.

— Хорошо, не буду. Поехали уже.

Мы погрузились в серый четырехдверный пикап — самую дешевую и невзрачную машину, которая нашлась в этом салоне. Тик-так быстро и незаметно для персонала перебрался в новое авто.

Набережная Роны на участке между двумя портами, как обычно в таких местах и в это время, выглядела спокойной, словно ленивая кошка, сонно замершая в свете поднимающейся над горизонтом луны. Но на самом деле она была всегда настороже, и в тени густых деревьев речного бульвара могло случиться все что угодно. Самое интересное, что веселые районы развлекательного пояса Серого города выглядели куда как ярче и агрессивнее, но при этом не несли в себе и доли вот этого странного флера дремлющей угрозы.

А может, я себя просто накручиваю? Тем более что уже через десяток минут, когда мы проехали через речной мост и приблизились к складскому району, атмосфера стала еще тревожнее. Фонари в этом месте горели очень редко, да и зачем лишние траты? Ведь жизнь здесь бурлила только днем, а по ночам, как и на окружавших человейники полузаброшенных пространствах Черного города, мало кто ошивается. А если где-то в глубине массива складских ангаров что-то и происходило, то явно незаконное и до предела опасное. Я даже засомневался, стоит ли отпускать туда такого маленького и казавшегося беззащитным мышоура, но тут же вспомнил, что где-то там сейчас находится Женька, который, в отличие от Тик-така, вообще ничего не знает о творящемся в Женеве мраке.

Отгоняя нехорошие мысли, после писка за моей спиной тренькнул телефон. Коротким словом мышоур сообщил о том, что его уже можно выпускать. Вдогонку пришло еще одно, сдвоенное с писком малыша короткое послание:

«Вы кушать, я звонить».

В этот раз я не стал тупить и сразу понял, о чем говорит наш маленький разведчик. Он явно беспокоился о том, что мы весь день нежрамши, и отправлял нас куда-нибудь поужинать. Сам же уверял, что когда будет готов вернуться в машину, то сообщит этим же, постепенно становившимся для меня привычным способом. Я повернулся к заднему сидению и внимательно посмотрел на мохнатую мордочку мышоура с возбужденно подрагивающими усами.

— Будь очень осторожен. Не подставляйся лишний раз. Когда придет твое сообщение, мы вернемся на это же место.

Тик-так мелко закивал, сжимая в одной лапке сверток с наркотой, а в другой несколько лоскутков безжалостно разодранной тенниски Женьки. Потом он приоткрыл заднюю дверь и ввинтился в образовавшуюся щель.

Блин, все это как-то неправильно! От бессилия сделать что-то более грамотное у меня опускались руки, но мышоур прав: нам действительно нужно поесть, чтобы было хоть немного сил двигаться дальше. Да и сидеть тут, в темноте, толку никакого, лишь привлечем ненужное внимание.

Быстро сверившись с онлайн-картой города, я нашел неподалеку китайский ресторанчик и немного поработал в качестве навигатора для сидящего за рулем орка.

В китайском районе, который занимал почти все междуречье Роны и Арвы, я уже бывал как по делам, так и просто желая сменить обстановку. Каждое местное заведение, подобное тому, которое мы сейчас посетили, имело свои особенности, но для недостаточно погруженного в китайскую культуру человека все они казались на одно лицо. Впрочем, как и те, кто посещает подобные места. Бисквит все еще оставался в образе лихого ковбоя, поэтому два десятка посетителей небольшого ресторанчика тут же обратили на него внимание. Впрочем, все было не так уж критично, потому что, несмотря на то что мы находились практически в сердце китайского анклава, тут хватало как людей неазиатского происхождения, так и пришлых. Поэтому народ немного поглазел на здоровенного орка и вернулся к поглощению еды и своим разговорам. А на меня вообще никто не обратил ни малейшего внимания.

— Надо было заказать навынос, — пробурчал орк, когда мы подошли к выбранному столику.

Я сразу же присел на стул, а вот ему пришлось немного подождать, пока не появился невысокий крепыш и не принес низкий табурет. Я, конечно, большой любитель вкусно покушать, но сейчас и процесс заказа, и даже поглощение того, что нам оперативно принесли, прошли как-то мимо моего внимания. Да и еда, честно говоря, казалась безвкусной из-за гудевших в голове тревожных мыслей. Но это все мелочи, сейчас главное — кинуть что-нибудь в топку, чтобы восполнить потраченные силы. А их ушло немало, особенно на нервные переговоры и моральные терзания.

Да лучше бы я мешки таскал или марафон пробежал! Наверняка вымотался бы значительно меньше. Орк тоже поглощал еду, не выказывая ни малейшего желания вести застольные беседы. И все же именно он нарушил молчание:

— Да не переживай ты так. Мышоуры в подобных местах как у себя дома. Если Тик-так действительно работал там, то знает любой закоулок и, что самое главное, совершенно незаметен для людей. Мышат вообще воспринимают как тараканов и обращают внимание, только если полезут на голову или своруют что-то важное.

— Ты сейчас меня убеждаешь или себя?

— Нас обоих. Умом понимаю, что все будет хорошо, а вот тут вот неспокойно. — Угрюмо насупившийся орк выразительно стукнул себя в грудь напротив сердца.

Дальнейшие наши посиделки прошли в напряженном молчании, пока наконец-то не звякнул мой телефон.

— Быстро он, — сказал я, рассматривая единственное слово в сообщении Тик-така.

«Есть».

— Погнали, — спрятав телефон в карман, бросил я орку. — Еще не хватало, чтобы его прихватили, пока мы тут возимся.

Рассчитывались мы быстро, почти не считая деньги, и сорвались так поспешно, что наверняка привлекли ненужное внимание. Плохо, конечно, и это могло вылезти нам боком буквально через несколько минут, но строить из себя шпионов и устраивать конспирологические хороводы попросту не было сил. Хотелось побыстрее подхватить мелкого и рвануть отсюда как можно дальше.

Когда оказались в прежнем переулке, я, перегнувшись через сиденье, открыл заднюю дверь. В появившуюся щель тут же проскользнул взъерошенный Тик-так. Одна из лямок его комбинезончика была оторвана, мех взъерошен и, кажется, в некоторых местах выдран, что тут же вызвало у меня приступ беспокойства:

— С тобой все в порядке?

Мышоур, забравшийся с ногами на заднее сиденье, подпрыгнул и возбужденно запищал. Когда он осознал бессмысленность своих стараний, то замер и, совсем по-человечески склонив голову набок, грустно вздохнул. Затем мелкий достал из кармашка свой мини-телефон. После небольшой паузы сеанс художественного писка продолжился.

Нам с Бисквитом и без дополнительных объяснений было понятно, что Тик-так общается со своим названым родичем, так что нужно немножко подождать. И действительно, через пару секунд после того, как замолчал Тик-так, мне позвонил Тик-тун. Я сразу включил громкую связь. В синтезированном голосе было немногим меньше эмоций, чем в возбужденном писке нашего малыша.

— Тик-так просил передать, что с ним все в порядке. Никто его не ловил, просто была драка во время дележки супихата. Но самое главное то, что он нашел место, куда отвели вашего друга. Работающие на складах мышоуры вспомнили его запах и привели к нужному ангару. Пробраться внутрь не получилось, слишком уж серьезная там охрана, причем стоят артефакты, отпугивающие наш народ. Но здание, по крайней мере на своих ногах, человек с таким запахом не покидал.

— А Тик-так сообщил, как нам найти это место? — уточнил я.

— Да, — ответил эксперт. — На карте портового комплекса номер склада 547/689.

Эти цифры мне ни о чем не говорили, так что я посмотрел на Бисквита. Он тут же уверенно кивнул, давая понять, что разберется.

— Хорошо, спасибо, Тик-тун. Я очень благодарен вам за помощь.

— Всегда готов помочь, Назарий, — церемонно ответил мышоур. — Вы заслуживаете этого.

Эва как, уже второй разумный награждает меня таким комплиментом, и, как по мне, совершенно незаслуженно.

Я повернулся к заднему сидению и улыбнулся:

— Спасибо тебе, малыш. Я не забуду этого.

Изобразить человеческую улыбку мышоуры были неспособны, но сейчас мелкий буквально излучал удовлетворение и радость. А затем он свернулся клубочком на сиденье и, кажется, сразу же вырубился.

Да уж, вымотался, бедолага. Нужно будет узнать, какие мышоуры любят лакомства, конечно же, исключив из этого списка супихат и все, что хоть немного на него похоже. Очень уж мне не понравилась реакция мышоуров на дележку этой дряни. А еще напрягли нехорошие намеки зельеварки. Так, ладно, теперь нужно думать, что делать с полученной информацией. Ну а что тут вообще можно придумать? Только звонить гоблину. Иначе никак. Иваныч с его дурным характером вполне может забить на предупреждения начальства и найти способ проверить это здание. А вот по ответам Йохана и Косаря было понятно, что соваться на территорию китайцев бандиты не собираются ни под каким предлогом.

Понимая, что дорога каждая минута, решил сразу набрать гоблина, но тут случился облом: номер был занят. И кажется, я догадываюсь, с кем именно он сейчас общается. Догадка подтвердилась через минуту, когда гоблин набрал мне сам и сразу начал вычитывать:

— Залетчик, что за самодеятельность там устроил?! Я сказал тебе сидеть тихо и не отсвечивать!

— Ну да, а еще вы сказали, что дело очень долгое и Женьку вы найдете, скорее всего, в виде трупа. Меня такой расклад совершенно не устраивает. О чем мы вообще сейчас спорим? Как бы тупо я ни поступил, но у нас есть адрес. Уверен, Тик-тун вам все рассказал.

— Да, рассказал, потому что он мой слуга, а своего ты чуть не угробил по дурости.

— Давайте каждый будет заниматься своим мышоуром и не лезть к чужим, — не выдержал я, понимая, что гоблин ярится не просто так.

— Вот и не лезь! Не нужно было привлекать Тик-туна.

— Я так понимаю, обращаться к вам с просьбой проверить склад по этому адресу смысла нет?

— Какой догадливый! — ядовито съязвил гоблин, и, скорее всего, за своей грубостью он скрывал собственное бессилие. — Кого я туда пошлю? Штурмовую группу мне никто не даст.

— А если поговорить с Бенедиктусом? — спросил я, понимая, что перехожу все границы, но все равно не ожидал настолько яростной ответной реакции.

— Не смей впутывать в свои личные проблемы моих подчиненных! Ты и так уже натворил столько, что мне еще год разгребать. И оставь в покое Бисквита!

— Ну, Бисквит уже большой мальчик и сам решит, впутываться ему во что-то или нет. Если вы не можете мне помочь, то не вижу смысла и дальше трепать друг другу нервы.

В ответ гоблин попытался что-то квакнуть, но я уже прервал соединение. Затем посмотрел на своего зеленокожего напарника, который от волнения опять приобрел салатовый оттенок. Но, несмотря на это, он решительно заявил, глядя мне вглаза:

— Я готов, друг.

— На что ты готов, горе луковое? — устало ответил я, растирая ноющие виски. — Из нас с тобой боевики как из гуано пуля. Тут нужны профессионалы.

Говорил я с уверенностью и спокойствием, которых совершенно не испытывал. Зародившийся во время перебранки с гоблином план был зыбким до предела, но иного выхода я просто не видел. Именно поэтому пытался вытянуть себя из отчаяния за фальшивую уверенность, как барон Мюнхгаузен тащил себя из болота вместе с конем за собственную косицу. Чтобы не расплескать остатки надежды, я сразу же набрал номер Йохана. Он ответил через четыре гудка.

— Привет еще раз, На́зар. Чем могу помочь? — просто и лаконично спросил этот прямой, как весло драккара, человек. Именно этим он и был мне симпатичен.

— Йохан, помнится, ты говорил, что когда-то работал наемником?

— Да уж, были времена, — протянул здоровяк с какой-то мечтательной ноткой в голосе.

— А ты знаешь тех, кто занимается этим в Женеве?

— Знаю, конечно. На́зар, что ты задумал? — насторожился скандинав.

— Я вычислил место, где, возможно, держат моего друга. Хочу наведаться туда, чтобы все проверить.

— Это китайский квартал? — угрюмо спросил скандинав.

— Да, складской район, — без лишних экивоков ответил я.

— Не очень хорошо.

— Ты не сможешь найти мне бойцов при таких раскладах? — Внутри меня все похолодело.

— Бойцов-то я найду, но стоить это будет очень дорого.

— А сколько примерно? — уточнил я, хотя понимал, что готов заплатить любые деньги.

— С ходу точно не скажу. Если доверяешь мне, то сбрось адрес склада, и я минут через десять разложу тебе все по полочкам. Но сразу предупреждаю, расчет будет в элькоинах.

— Хорошо, сейчас сброшу координаты. Жду ответа.

Пока я общался с Йоханом, Бисквит увозил нас от складского района, направляясь ко мне домой. Сидящий за рулем орк хоть и смотрел на дорогу, но время от времени бросал в мою сторону тревожные взгляды. Ему явно хотелось знать, что именно происходит, а по моей части диалога понять все до конца было трудно. В этот раз включать громкую связь было бы неправильно.

Со следующим звонком я все же решил подождать до момента, когда услышу вердикт скандинава. Позвонил он не через десять минут, а через пятнадцать, когда мы уже практически подъезжали к моему дому.

— Расклад такой, — начал пояснять Йохан. — Группу я нашел. Они уже посмотрели точку на карте и сделали предварительный расчет. Если пойдут сами, то две тысячи, если ты с ними, то полторы.

От услышанного я впал в легкий шок. И дело даже не в сумме, хотя она откровенно пугала. Если честно, мне казалось, что придется уговаривать их взять меня с собой, сильно приплачивая за это. Ведь никому не нужно, чтобы под ногами путался непрофессионал, а тут выходит, что на личном участии я еще и сэкономлю.

— А чего это со мной дешевле? Вроде должно быть наоборот, — решил я не юлить, а спросить прямо.

— Это нормально. По неписаным городским правилам, если наемники полезут туда сами и сильно наследят, то вся кровь будет на их совести. Ну а если ты пойдешь в группе, то приказы твои и отвечаешь за них тоже ты, а наемники как бы на подхвате. Так что скажешь?

Сумма откровенно пугала, и сильно хотелось поторговаться, но что-то мне подсказывало, что такой человек, как Йохан, навариваться на моей беде не станет и названная цифра — это практически такса.

— Хорошо, я сейчас постараюсь быстро найти деньги, но мне нужно попасть на тот склад уже этой ночью. Пусть парни готовятся. Если у меня ничего не получится, то дам пять тысяч франков за беспокойство. Устроит?

— Вполне, — согласился скандинав. — Жду твоего ответа и готовлю ребят.

— Ок, — закончил я разговор и задумался.

Сумма впечатляла, и как бы ни закончился этот день, рассчитываться мне за услуги наемников придется несколько лет. Дело даже не в том, точнее, не только в том, что полторы тысячи элькоинов — это почти сорок тысяч швейцарских франков или шестьдесят тысяч долларов. Эльфийское серебро еще нужно у кого-то купить. И такой обмен для простого обывателя может пройти по сильно завышенному курсу. В принципе, имея связи в теневой Женеве, для меня это не такая уж проблема. Практически все криминальные сделки здесь проводятся именно в такой валюте. Впрочем, чего я парюсь? Все равно такую сумму смогу взять только в одном месте и сразу серебром. Но как же мне не хочется этого делать!

Не давая себе возможности поддасться слабости, я тут же нашел в телефоне контакт Пахома. На этот номер он разрешил звонить только в крайнем случае. А случай сейчас крайнее не бывает.

Такое впечатление, что они сегодня все сговорились, и даже преступный авторитет начал разговор со мной так, словно точно зная, что именно я сейчас ему скажу.

— Назарий, вы напрасно тратите свои нервы. Не думаю, что Косарь мог как-то исказить мои слова. Какие бы доводы вы ни привели, иного ответа не получите. — В голосе Пахома чувствовалось холодное раздражение.

В иной ситуации подобный тон в его исполнении если и не напугал бы меня, то точно напряг. Но сейчас было как-то пофиг.

— Простите, Станислав Петрович, но вы неверно поняли причину моего звонка.

— Даже так? — удивился Пахом. — Просветите меня, молодой человек.

— Я позвонил не для того, чтобы просить у вас бойцов, а чтобы одолжить элькоинов.

— Любопытно. И о какой сумме идет речь?

Отвечать я не спешил, а задал встречный вопрос:

— Мы можем обсудить все это не по телефону?

— Вы правы, разговор не телефонный. Я могу принять вас в любое удобное время. Почему-то мне кажется, что затягивать вы не станете.

Не знаю, проверял ли он меня, но в голосе почувствовалось одобрение.

— Конечно. Постараюсь подъехать как можно быстрее.

Когда мы завершили разговор я понял, что уже несколько минут машина стоит перед моим домом. Не знаю, что там себе напланировал орк, но мне пришлось его разочаровать:

— Бисквит, дальше я сам. Будет лучше, если ты поедешь к себе домой.

Некоторое время артефактор смотрел на меня и явно что-то прочел в моем взгляде, так что даже не пытался настаивать.

— А может, лучше подожду у тебя?

— Нет, друг. В моем доме сегодня ночью будет неуютно, — ответил я, а сам подумал, что лучше бы там ждал орк, чем тот, кто наверняка опустошит все запасы моего лучшего коньяка. — Так что жди у себя и прихвати с собой Тик-така.

И все же Бисквит дождался вызванное такси и провел меня до подъехавшей машины.

— Удачи тебе, Назар. — Внезапно орк обнял меня.

Из-за разницы в наших габаритах я почувствовал себя подростком, которого обнимает кто-то их взрослых родственников.

— Так, ладно, хватит размазывать сопли. Все будет нормально.

— Позвони мне сразу, как все закончится.

— Хорошо, — почему-то вдруг севшим голосом буркнул я и запрыгнул в такси.

Орк остался посреди ярко освещенной фонарями улицы, провожая машину взглядом.

Блин, он бы еще платочком помахал или перекрестил вслед, как Вера Павловна. Фантазия тут же подбросила картинку машущего платочком орка, что вызвало у меня улыбку. Сразу стало немного легче, и даже появилась надежда, что, возможно, все будет хорошо. Беда в том, что я никогда не считал надежду полезным чувством. Чаще всего она приносит только напрасные мучения и боль разочарования.

Непосредственно к дому, где проживал преступный авторитет, я подъезжать не стал. Рассчитался с таксистом на ближайшем переулке и еще квартал прошел пешком. Как и в районе, где жил книжный мафиози Вито Корлеоне, здесь можно гулять, совершенно не опасаясь за свою жизнь и здоровье.

Жилище Пахома лишь на первый взгляд казалось невзрачным особняком, а на самом же деле это надежная база с подвалом в несколько этажей. И защита у здания была такого уровня, что у меня вряд ли хватит фантазии, чтобы представить всю ее сложность.

У входа в дом уже ждал один из охранников. На этот раз меня препроводили не в подвальный музей, где хранилась удивительная коллекция хозяина дома, а на первый этаж, в столовую. Пахом сидел за столом, на котором чуть дымился явно старинный самовар и имелось все для вечернего чаепития. Когда мы закончили с расшаркиванием и приветствиями, авторитет повторил свой вопрос:

— Так сколько вам нужно эльфийских монет?

— Полторы тысячи.

— Значит, вы собрались идти туда вместе с наемниками, — догадался Пахом. — Тогда почему я должен рисковать такими деньгами? Залог? — опять проявил он аналитические способности. — Сразу скажу, ваш дом я не возьму. Переоформить не успеем, да и гоблин помешает.

— У меня есть кое-что более ценное, — вздохнув, заявил я.

— Дороже полторы тысяч серебра ушастых?

— Да, раз этак в десять, а может, и больше.

— Произведение искусства с магическими свойствами? Это действительно интересно. Что это и какие свойства? Надеюсь, положительные?

— Картина, — скупо начал рассказывать я, с усилием выталкивая из себя слова. — Защищает любой дом от теней с изнанки и еще от кучи всего. Я пока до конца так и не понял всех ее свойств.

— Автор известен?

— Нет, но не думаю, что ее ценность от этого станет меньше.

— Вы правы, Назарий Аристархович, залог достойный. Когда сможете доставить картину сюда?

— Вот тут вынужден настоять на своем варианте, — твердо глядя в глаза собеседнику, ответил я. — Пусть кто-то из ваших, желательно Александр, подежурит у меня дома. Если я не вернусь, он отвезет картину к вам, а если выживу, то не отдам ее никому. Вылезу из шкуры, но верну все до монеты.

Пахом на некоторое время задумался. Потом приподнял бровь, явно реагируя на какую-то из своих мыслей, и сказал:

— Хорошо. Я дам вам нужное количество серебра. И первые полгода не будет никаких процентов. Все же спасение друга — это святое дело, и наживаться на подобном грех. Но вы должны понимать, что мы не кредитное общество и тем более не благотворительное.

— Поверьте, Станислава Петрович, я проникся серьезностью этого дела до самых печенок. И вообще, наивностью перестал страдать лет так в десять.

— Неудивительно, с вашей-то биографией, — кивнул мафиози, намекая на то, что хорошо изучил мое личное дело.

В ответ я лишь пожал плечами. Потом мы поднялись на ноги и скрепили договор рукопожатием. Надолго выдача серебра не затянулась, да и Косарь тоже сумел подъехать с поразительной оперативностью. Так что уже через полчаса мы вдвоем вышли из дома Пахома и загрузились в Санин кабриолет. Косарь не выглядел особо расстроенным, так что выдернули его не из какого-нибудь злачного места, где он развлекался с распутными девицами. А еще я подозревал, что он действительно нацелился на мои запасы коньяка. Ну и фиг с ним, пусть упьется хоть до полусмерти. Главное, чтобы не учинил каких-нибудь других безобразий в моей обожаемой берлоге. Ощущение было крайне неприятным, словно даю кому-то поносить собственное нижнее белье. Но ничего, переживу. Воровать у меня никто ничего не станет — не для того Пахом годами нарабатывал репутацию, чтобы так задешево ее замарать.

Прямо из машины я сообщил Йохану, что деньги у меня. Если честно, думал, что получу от Пахома тяжелую торбу с монетами, но это оказалась всего лишь небольшая коробочка с полутора десятками продолговатых пластин общим весом в полтора килограмма. У эльфийских монет был разный номинал, и, как подсказал Косарь, сотенная пластина не является самой крупной.

Когда вошли в гостиную, я все же не удержался от предупреждений:

— Я, конечно, закрыл все окна, но сюда может залететь фейка. Не вздумай ее обидеть.

Предупреждать насчет Тик-така необходимости не было, потому что я отправил мышоура ночевать к Бисквиту.

— Ты тут что, завел себе фуки вместо канарейки? Вот ты…

— Странный. Ты уже говорил, — отмахнулся я, потому что находился в состоянии напряженного ожидании ответного звонка от Йохана.

Глава 4

Ждать пришлось почти полчаса. Именно в такие моменты понимаешь, что нет ничего более субъективного, чем время, особенно если период вынужденного бездействия переполнен не самыми приятными эмоциями. Так что наконец-то прозвучавший звонок я воспринял как выстрел стартового пистолета и, не сказав Косарю ни слова, выскочил за дверь. В голове замелькали совершенно неуместные сейчас опасения. Расшалившееся воображение почему-то рисовало апокалиптические картинки, вплоть до полотна с ангелом, порезанное на лоскуты упившимся в хлам Косарем.

На улице меня уже ждал большой черный микроавтобус. Боковая дверь отъехала в сторону, и я, не особо задумываясь, нырнул внутрь. Учитывая то, что на руках у меня такая прорва денег, поступок не самый разумный, но сейчас не до паранойи.

Внутри я увидел четырех человек. Один сидел за рулем, а трое на специальных откидных лавках по бортам микроавтобуса. Все были одеты как спецназовцы из фантастических фильмов: комбинезоны с броневыми щитками где только можно и шлемы с темными забралами. На этом их сходство заканчивалось. Тот, что сидел за рулем, не имел никаких дополнительных обвесов. Расположившаяся друг напротив друга в задней части машины парочка невысоких субъектов явно приготовилась выполнять совершенно разные функции. Более сухощавый боец имел на спине плоский рюкзак, а спереди на поясе — странную конструкцию, похожую на увеличенную денежную сумку. Из оружия худощавый прихватил с собой только револьвер в набедренной кобуре. Его такой же невысокий, но намного более широкий, похожий на гнома напарник удивил меня еще сильнее. У него тоже был револьвер на бедре. А еще боец баюкал на коленях крупнокалиберный штурмовой комплекс. Я, как и любой мужик, иногда люблю разглядывать картинки с оружием, но толстоствольного монстра узнать не смог. Но важнее другое. Автомат в руках мага мог означать лишь одно: щитом он прикрываться не собирается. И это точно, потому что в свое время данный вопрос я изучил со всех сторон. Есть, конечно, мастера, умеющие создавать в силовом поле проемы, чтобы через них стрелять, но там совсем уж запредельный уровень скилла. Этот же явно собирался держать автомат в обеих руках, а со щитовиком так не поработаешь.

Или я просто чего-то не знаю? К тому же пользоваться автоматическим оружием там, где в любой момент всех могут накрыть площадным проклятием на рассинхрон, это просто глупость несусветная. Не зря в Женеве царит мода на револьверы — простые и надежные, как кузнечная наковальня. А данный субъект явно собирался использовать автоматическое оружие, и очень интенсивно: на ремнях разгрузки в кармашках висело не меньше дюжины увеличенных магазинов.

Что же касается последнего представителя этой колоритной компании, единственного сидевшего с открытым забралом, то он практически ничем не удивил: щитовик на поясе и четыре револьвера. Три небольших размещены с правой стороны один над другим на корпусе, а мини-гаубица — в набедренной кобуре. Точнее, не удивил он меня своим вполне логичным подбором снаряжения, а вот морда этого наемника, наоборот, вызывала кучу вопросов:

— Йохан, а ты здесь что делаешь? Тебе твое начальство по маковке не настучит? Помнится, они не хотели ссориться с китайцами?

— Да пошли они, козлы жадные, — вдруг сморщил свою физиономию в брезгливой гримасе скандинав. — Эти уроды забрали мое кресло.

— То самое? — удивился я.

Это надо быть совсем отмороженным, чтобы внаглую забрать игрушку у такого «дитяти».

— Ага, то самое, — проворчал скандинав. — Вот я и решил расплеваться с этими ленивыми уродами и уйти в свободное плавание. Тем более нарисовался такой шикарный заказчик, как ты. Вот и собрал команду.

Да уж, шикарнее некуда. Он бы еще сказал богатый. Тут скорее подходит слово лох. С таким размахом участь богача мне не светит. Впрочем, все это мелочи, главное — вытащить Женьку, а там как-то заработаем. Тем более что бизнес в последнее время начал набирать обороты, и даже та сумма, которая находилась в маленьком ящичке, хоть и пугала, но не то чтобы до дрожи или финансовой паники. Просто это моя лень впала в истерику, представляя фронт предстоящей отработки.

И вообще, возникшие у меня в этот момент сомнения вовсе не касались денег. Ранее казавшийся мне серьезным дядькой Йохан сейчас выглядел совсем уж легкомысленно. Собранная впопыхах команда просто не могла быть достаточно слаженной, и это совсем не то, на что я рассчитывал. Но отыгрывать обратно уже поздно. Время поджимало, а может, мы вообще опоздали. Но не попытаться я не могу.

— Держи, здесь вся сумма.

Резко посерьезневший Йохан подхватил ящичек и все же заглянул туда, но явно из простого любопытства, а не желая проверить мою честность.

— Нормально, — кивнул скандинав и захлопнул крышку.

Порадовало то, что никто из его команды не сделал попытки приподняться и бросить взгляд внутрь коробки. Небрежно положив эльфийское серебро рядом с собой на скамейку, Йохан полез в большую сумку, лежавшую у его ног. Доставая вещи, он сразу перебрасывал их мне.

— Одевайся.

Я посмотрел на немного неуклюже пойманные куртку и шлем. Крутых штанов и ботинок мне явно не полагалось. Что ж, дареному коню смотреть в зубы не будем, так что я быстро нацепил вещи на себя. Сразу после этого машина тронулась с места, и мне пришлось плюхнуться на лавку рядом с Йоханом. Он тут же передал мне пояс со специальным чехлом для щитовика с левой стороны и кобурой под крупный револьвер с правой. Передача оружия тоже не заставила себя ждать. Я внимательно посмотрел на специальные руны, покрывавшие темный металл.

— Хватит любоваться, — приказным тоном сказал Йохан. — Закрой щиток, начнем инструктаж.

Какое отношение к инструктажу имеет положение затененного стеклянного щитка на шлеме, я не понял, но спорить не стал. И правильно сделал, потому что через секунду невысказанный вопрос отпал за ненадобностью. В наушниках шлема послышался женский голос, говоривший на общем:

— На месте будем через пятнадцать минут. Объект — складской ангар, план стандартный.

Заставив меня слегка вздрогнуть, прямо перед глазами появилась голографическая модель одноэтажного здания с обширным подвалом. Полупрозрачными линиями обозначены все внутренние помещения, переходы, перегородки и лестницы, ведущие в подвал и на крышу. Пока я пытался прийти в себя от подобных продвинутых фишек, женский голос продолжал выдавать информацию:

— Городской совет не давал разрешений на постройку потайных ходов и установку автоматических турелей, но не факт, что их там нет. Судя по фону, набор защитных артефактов стандартно-усиленный.

— Известно, сколько народа внутри? — вклинился в пояснения девушки голос Йохана.

— Нет, подключиться к внутренней сети не получилось. Снаружи два охранника.

— Понятно, — без особого энтузиазма резюмировал скандинав. — В общем, расклад у нас не особо удачный, но время поджимает и объект могут ликвидировать в любой момент. Работаем разведку боем. Если внутри мало народу, глушим и ищем объект. Если слишком много, сразу уходим. Назар, есть возражения?

— Нет, все правильно, — согласился я, потому что на нечто подобное и рассчитывал.

Убедившись, что сложившаяся ситуация понятна всем участникам этой авантюры, Йохан продолжил:

— Что там, Фелкон?

— На месте. Подключаю, — ответил женский голос.

Голограмма схемы здания тут же мигнула и пропала, вместо нее появился прямоугольник с видео, которое явно снимали с беспилотника. Скорее всего, съемка велась в режиме реального времени. Сейчас аппарат завис над внутренним двором склада и снимал центральный вход в основное здание. На грузовом пандусе перед большими воротами, закрытыми в данный момент, стояли два китайца и о чем-то переговаривались. У одного на плече висел автомат, а вот второй ничего длинноствольного при себе не имел. Если честно, именно он вызывал больше опасений, чем автоматчик. Револьвер и щитовик нетрудно было спрятать под широкой курткой национального стиля. А тот факт, что она была еще и расстегнута, лишь усиливал мои подозрения.

— Работаем по схеме три, — малоинформативно заявил Йохан, явно обращаясь к своим коллегам, а вот то, что он добавил после этого, относилось ко мне лично. — Псих, вперед не лезешь. Твое дело — находиться сзади, вместе с Гюрзой.

Ну вот, теперь придуманная Косарем погремуха точно прилепится намертво, не отдерешь. Нужно было бы обсудить это дело с Йоханом и подобрать себе более приятный позывной, но, похоже, уже поздно. Через мгновение спонтанно возникшая в голове мысль показалась мне настолько неуместной, что я тут же отогнал ее как назойливую муху. Вместо этого просто отреагировал, как привык делать в играх титанов:

— Принял.

Такой ответ явно удовлетворил скандинава, и дальнейшая поездка прошла в тишине. Я лишь покосился на невысокую парочку в задней части фургона. Если дамочка с приятным голосом не сидит сейчас где-то на конспиративной квартире, то, скорее всего, она и есть тот худощавый боевик со странными обвесами на спине и поясе.

Потихоньку мое недоверие к наемникам улетучивалось, особенно после того, как мы прибыли на место. Расслабленно сидевшие по лавкам бойцы вдруг подобрались, и от них пахнуло слабыми эманациями энергии разрушения. Похоже, не только Йохан у нас является эдаким аватаром хаоса. Что интересно, от самого скандинава пока ничего такого не исходило.

— Дверг, — прозвучал в наушниках жесткий голос здоровяка.

Я сначала даже подумал, что он с какого-то бодуна заговорил по-русски и просит открыть дверь, но тут увидел, как поднялся невысокий крепыш, и понял, что это его позывной. Действительно, как еще назвать такую бочку на ножках, как не гномом? Даже стало интересно, какой позывной у самого Йохана. Впрочем, получение подобной информации точно подождет до лучших времен.

Дверь микроавтобуса отъехала в сторону. Взявший наперевес свою базуку крепыш даже не выпрыгнул, а как-то мягко перетек с пола авто на дорогу. Что интересно, картинка с дрона, все еще стоявшая у меня перед глазами, тут же съехала в правый нижний угол забра́ла с функцией дополненной реальности. К тому же квадратик стал полупрозрачным. Вслед за Двергом микроавтобус покинул Йохан, а за ним наружу просочилась Гюрза, если, конечно, это была она.

— Псих, твой выход.

Ну, мой так мой. На всякий случай достав из кобуры свою увесистую обновку и зажав в левой руке щитовик, я выпрыгнул на асфальт. Немного злило то, что двигаться подобно опытным наемникам никак не удавалось.

Высадились мы в каком-то темном переулке, до которого не доставало освещение с центральных улиц складского района. Совсем уж темно тут не было — так, неглубокий сумрак. Или это мне так кажется из-за шлема на голове? Не удивлюсь, если у него есть и функция ночного видения.

Лично для меня дальше все было очень просто: иду вслед за невысокой фигуркой Гюрзы и отвлекаю себя от нехороших мыслей и предчувствий попытками рассмотреть под боевым комбинезоном маячившего передо мной силуэта хоть что-то женственное. Получалось не очень. Либо девушка имеет мальчишески-спортивную фигуру, либо это вообще не Гюрза, а какой-то парень.

Водитель с нами не пошел и остался в машине, так что по факту я являлся замыкающим в нашей не впечатляющей многочисленностью группе, и это немного напрягало. Оставлять прикрытие тыла на непрофессионала, скажем так, не самая разумная идея. Ну или я просто опять чего-то не понимаю?

Когда мы дошли по переулку до широкой улицы, хорошо освещенной мощным фонарем на столбе, светильник внезапно мигнул и погас. Но ненадолго — как только мы оказались в следующем затемненном переулке, свет вспыхнул снова. По следующему переулку прошли всего метров пятьдесят и замерли. Я, конечно же, прошляпил все жесты командира и остановился, едва не налетев на застывшую фигурку Гюрзы. Дверг продвинулся немного вперед и настороженно замер, контролируя дальний конец переулка. Йохан сделал какой-то непонятный мне жест и переместился к центру дороги, явно освобождая место у левой стены. Зато приказ командира поняла Гюрза и шагнула к стене. Она завела правую руку назад, нащупала что-то на боковине своего рюкзака и тут же прилепила какой-то предмет на бетонную поверхность. Затем все напряженно замерли.

На что именно стоит обратить внимание, стало понятно, только когда картинка с дрона в левом нижнем углу моего визира стала четче. Я сконцентрировался на ней и понял, что висевший высоко над складским двором дрон спустился ниже. То, что все это ой как неспроста, стало понятно, когда видео два раза вздрогнуло, а оба китайца вдруг повалились на грузовой пандус. Если честно, я совершенно не поспевал за событиями, потому что едва успел заметить, как участок стены вокруг прилепленного на нем предмета с тихим шорохом осыпался вниз мелким песком.

Дверг шагнул в проем первым и мягко, словно плывя над землей, двинулся в сторону пандуса, который мы имели возможность наблюдать до этого лишь через камеру дрона. Тела оказались там же, где и должны были быть, так что реальность происходящего потихоньку начала давить на меня. Если честно, все никак не мог отделаться от мысли, что играю в компьютерную игрушку, особенно из-за практически игрового интерфейса шлема. Но тела были реальными, и осознание того, что моя затея уже аукнулась двумя смертями, делало понимание реальности достаточно жестким. А что, если Тик-так все же ошибся и Женьку увели не сюда?

Пришлось даже одернуть себя. Я все делаю правильно! Тут не склад секс-шопа, и парни, что лежат на пандусе, точно не обычные вохровцы. Чуть легче стало, когда мы все по очереди забрались на пандус и подошли к воротам. Я даже немного наклонился над телами, но почему-то так и не увидел растекавшихся под ними луж крови. Тихий голос Йохана окончательно развеял мои опасения:

— Пока только парализующие заряды. Лишние смерти нам ни к чему. Мы ведь пришли сюда не за этим?

— Не за этим, — стараясь скрыть нотки облегчения, ответил я, а когда увидел роспись татуировок на шеях и руках обоих охранников, стало еще легче.

Вряд ли мышоур ошибся и эти двое или кто-то из тех, находящихся на складе, притащили сюда моего друга на пенную вечеринку. Только после этого удалось полностью собраться. И очень вовремя: Гюрза уже проковыряла еще одну дырищу прямо в полотне ворот. Наемники явно не собирались открывать их и нарываться на возможный скрип петель.

Сразу же за воротами обнаружился большой ангар с входами поменьше, ведущими в другие помещения. Под правой стеной в ряд застыли три погрузчика. Посередине громоздились какие-то контейнеры, а вот людей видно не было.

Йохан поднял правую руку и сделал стволом револьвера круговое движение. Я уже даже не пытался понять, что может означать эта команда. Все равно моя роль в отряде всего лишь пассажирская, а главная задача сводилась к простейшим действиям: не мешать профессионалам. И все же наблюдать за происходящим было как минимум интересно. Я уже давно заметил на жестком рюкзаке Гюрзы шесть странных дисков, закрепленных двумя параллельными рядами. И только сейчас стало понятно, что это такое. Я не услышал ни жужжания, ни какого-то другого шума. Диски абсолютно беззвучно отделились от рюкзака и стремительно всплыли под потолок, как игрушечные модели инопланетянских летающих тарелок. Затем они стремительно рванули в разные стороны и исчезли в проемах проходов, ведущих в другие помещения. Еще секунд двадцать мы никуда не двигались и просто чего-то ждали.

— Дверг, вперед, — каркнул Йохан, и мы двинулись в правый проход.

Почему именно туда, я понял бы сразу, удосужься посмотреть на тактический экранчик. Там уже давно не было видео с дрона, а снова засветилась схема склада. Но к старой голограмме добавились две мигающие точки, расположенные именно в том месте, куда мы сейчас шли. Через минуту мы оказались в слабоосвещенном складском ангаре с высокими рядами выставленных один на другой малых контейнеров.

Все пошло наперекосяк, когда мы дошли практически до середины длинного помещения. Возникло такое ощущение, что кто-то огромный громко хлопнул в ладоши. Немного заложило уши, как от погружения на глубину. Щиток моего шлема тут же превратился в обычное стекло. Я уже подумал, что и связь отрубилась, но тут же послышался голос Гюрзы:

— Рассинхрон. Херсир, нас накрыли!

— Понял уже, — пробурчал Йохан, а у меня где-то по задворкам сознания проскакала истерично-веселая мысль о том, что боже упаси проболтаться Косарю о позывном скандинава. Он же застебет его до полусмерти. Йохан грохнет шутника и сильно обидится на меня — потеряю сразу двоих полезных знакомых.

Совершенно неуместная в данной ситуации мысль пролетела сквозняком, и опять навалилась какая-то безысходность. Кажется, мы влипли по самое не балуйся, и хорошо, если все закончится просто пшиком, а не потерями.

— Гюрза, проверь на жизнь.

Девушка достала что-то из передней сумки, встряхнула и приложила к своему шлему. Надеюсь, она сейчас не начнет тут камлать?

Проклятие на рассинхрон вырубило всю электронику. К тому же наша основная огневая мощь — автоматическая винтовка Дверга — тоже может заклинить в любой момент. Тот, кто переживал моменты, когда все идет наперекосяк: молоток не попадает по гвоздю, какой-то шильдик постоянно соскальзывает, а пружина норовит прищемить палец, — поймет, как именно работает это проклятие, особенно если всю эту невезуху умножить на десять. Вот поэтому в Женеве так любят револьверы, да еще и защищенные особыми рунами на везение.

— Тут никого нет. — Голос Гюрзы был удивленным донельзя.

— То есть как? — растерял свое профессиональное спокойствие Йохан.

От него повеяло энергией разрушения. Пока интенсивность не зашкаливала, но, боюсь, крышка у нашего предводителя от такого эпического фейла может слететь в любой момент. И было бы неплохо, окажись поблизости супостаты, на которых он и сольет весь негатив, но, судя по заявлению специалистки по разведке и взлому, на складе убивать некого. Даже тех двух охранников, которых она засекла с помощью летающих тарелочек.

В общем, пришел пушистый северный зверек. Это было понятно всем, так что я не удивился, когда Йохан повернулся ко мне и, стараясь сдерживать разочарование со злостью, сказал:

— Нужно уходить. Мы облажались. Я верну деньги. У нас максимум три минуты до подхода сюда боевиков триады. Решай.

Ну а что тут решать? Он совершенно прав. Да и вообще, соваться сюда с ходу, без нормальной проверки, да еще и со свежесобранной командой было абсолютной глупостью.

— Уходим, — пробурчал я, решив не уточнять насчет денег, но платить за этот цирк я точно не собираюсь.

Прости, Женька, я сделал все…

И тут ситуация резко изменилась. Потеряшки, которых прошляпила Гюрза, снова появились. Первым это осознал именно я. Откуда-то слева повеяло энергией разрушения.

— Ханкар! — крикнул я, пожалуй, даже слишком громко для чувствительного микрофона в шлеме. Это слово на низшем эльфийском означало тревогу и призыв к обороне.

Успел практически в последний момент, потому что по нам тут же начали стрелять.

— Ну вот, хоть что-то, — прогудел в наушнике незнакомый голос, скорее всего, принадлежавший Двергу. От его коренастой фигуры тоже пахну́ло энергией разрушения.

Похоже, я освоил еще одну грань своего дара и теперь могу работать эдаким радаром в боевой группе. Могу, но вряд ли захочу, особенно после такого феерически идиотского дебюта.

Наш то ли автоматчик, то ли уже пулеметчик начал лупить в ответ скупыми очередями. Пули его оружия, кажется, прошивали контейнеры насквозь, и уже послышались вопли боли наших соперников.

Благодаря упорным тренировкам я научился запускать щит практически не задумываясь, просто реагируя на любую угрозу, так что и сам не заметил, как закрылся чуть гудящим силовым полем. Светлячок в нем запрыгал из стороны в сторону, словно отражая мое эмоциональное состояние. И было от чего прыгать. В нас стреляли как минимум с десяток человек. И больше половины из них пользовались автоматами. Очередь из того же калаша я точно не переживу. Так что мне оставалось лишь прижаться спиной к одному из контейнеров и чуть присесть, чтобы силовое поле прикрывало почти все тело. Практически так же поступила и Гюрза. Йохан тоже запустил силовое поле, но, в отличие от нас с девушкой, активно отстреливался. Скандинав на всю катушку излучал энергию разрушения и, кажется, сейчас вообще впадет в боевое безумие. И все равно по эпичности поведения он даже близко не дотягивал до Дверга.

А вот мне стало немного обидно. Это, вообще, как так-то?! Я же изучал вопрос, и все, кого ни спрашивал, включая супер — магическим коромыслом его по горбу — артефактора Бисквита, в один голос заявляли, что полный щит доступен только хорошо тренированным чародеям, плетущим заклинания высшего порядка с помощью волшебной палочки. А эта сволочь, вопреки всем канонам, стоит практически на открытом пространстве и изображает из себя долбаного дороидека.

Воздух вокруг Дверга плыл и исходил рябью от попадания пуль. А ему хоть бы хны! Даже присесть не пытается, скотина такая! Просто лупит скупыми очередями. И, главное, такое поведение вполне себя оправдывало. Буквально за десяток секунд этот терминатор завалил практически всех нападающих. Казалось бы, это победа, но тут опять ситуация резко изменилась.

Блин, может, именно так работает проклятие на рассинхрон? Ну а как еще объяснить столь резкие финты судьбы-злодейки? Я боялся высунуться из-за своего щита, в который, слава богу, прилетела лишь одна пуля, да и то по касательной, так что появление нового персонажа увидел сквозь синеватое марево силового поля, да еще и немного искаженное мельтешением светлячка. Но все равно успел заметить всю странность происходящего. В отличие от других китайцев, этот решил не одеваться в их народную пижамку, а косплеил ситха из далекой-далекой галактики. Правда, светового меча он при себе не имел, а закрывался от пуль нашего гнома точно таким же силовым щитом, как и у меня. Мало того, в правой руке у него вообще ничего не было, что никак не отменяло его запредельную опасность. Я это осознал, потому что от псевдоситха повеяло настолько запредельной концентрацией энергией разрушения, что у меня даже волосы на затылке встали дыбом. А затем этот чудик махнул рукой, и прямо сквозь его щит в сторону Дверга полетело нечто разворачивающееся в черную то ли сеть, то ли снежинку с тонкими линиями.

Смотреть сквозь щит было очень неудобно, так что любопытство толкнуло меня на не совсем обдуманный поступок. Я чуть сдвинул плоскость силового поля, чтобы рассмотреть все подробнее. И тут меня ждал полный облом: сеть куда-то исчезла, точнее, я перестал ее видеть. Этот вывод я сделал, потому что как раз в момент, когда странная формация должна была накрыть Дверга, наш стрелок вдруг вздрогнул и замер. Потом его скрючило, и крепыш завалился на бок, дергаясь в судорогах, словно эпилептик. Йохан взревел раненым в корму буйволом и начал палить из своего револьвера в непонятного персонажа. Тот не стал испытывать судьбу и нырнул за контейнер.

Ситуация зависла в непонятном равновесии: Дверг сумел выбить большую часть боевиков и явно вселил страх в оставшихся, но и мы растеряли весь внезапно появившийся боевой задор от столь непонятного поворота судьбы. Йохан скользнул к лежащему на земле товарищу, ухватил его за шлейку на разгрузке и потащил за контейнер, где спрятались мы с Гюрзой. Девушка встала на колени рядом с уже затихшим крепышом и начала водить над ним то ли своим мобильным телефоном, то ли каким-то навороченным прибором.

— Проклятие, — с испугом выдохнула она, и я понял, что это не ругательство, а диагноз, только после восклицания скандинава:

— Но у нас же стоит лучшая защита!

Мне кажется или здоровяк испугался? Кажущуюся совершенно нелепой догадку подтверждало то, что именно в этот момент исходящие от Йохана эманации энергии разрушения исчезли, словно кто-то захлопнул ту самую дверку в ад. Впрочем, награждать подобными эпитетами моего товарища уже не стоило, потому что настоящую жуть я почувствовал именно от непонятного чудика в хламиде с капюшоном.

Гюрза не стала обращать внимания на вопли нашего предводителя, ее больше волновало состояние пострадавшего товарища. Девушка вытащила что-то из сумочки на поясе и воткнула продолговатый предмет под шлем Дверга. Скорее всего, это был какой-то автоматический шприц.

А меня в этот момент посетило некое озарение. Силовое поле все еще было активно, так что достаточно было чуть повернуть плоскость щита, чтобы посмотреть на фигуру лежащего на полу Дверга сквозь синеватое марево. Ну и что это за хрень? Почему я вижу через щит, как тело крепыша оплетает та самая черная сеть? Опять накатило мое профессионально-нездоровое желание все потрогать руками, но тут же пришло осознание того, что к этой мерзости лучше даже не приближаться. Желание познавать непонятное, так сказать, тактильно тут же отхлынуло, а вот любопытство осталось. Так что я не стал сдерживаться и задал мучивший меня вопрос:

— Гюрза, ты что ему уколола?

— «Поцелуй Морфея», — как-то автоматически ответила девушка. — Глубокая кома, и проклятию не за что зацепиться.

Ну, по крайней мере обнадеживало то, что она понимает суть проблемы и хоть немного верит в позитивный исход. Гюрза квохтала над раненым или, точнее сказать, проклятым товарищем, Йохан фигел от накатившего на него страха, а я попросту хлопал ушами. Вот такой живописной группой идиотов и накрыли бы нас, не появись у меня новый скилл. Откуда-то сзади опять пахнуло запредельно концентрированной энергией разрушения, и я как ужаленная в седалище порося снова завопил:

— Ханкар!

Тут же крутнулся на месте и присел, благо щит работал и еще не был особо расшатан. Впрочем, это все равно не помогло бы, потому что не пули мне предстояло встречать, а нечто похуже. Даже сквозь вибрирующее марево силового поля я неплохо рассмотрел взмах этой сволочи в хламиде и летящую в нас сеть проклятия. Было дикое желание отпрыгнуть в сторону, но я понимал, что если Йохан и успеет среагировать, то стоящая на коленях Гюрза увернуться точно не сможет. Никогда не считал себя героем, но есть моменты, когда нужно сцепить зубы и сделать то, что должно, — меня они вытащат, а вот я их вряд ли. Время словно застыло. С огромным трудом удалось заставить себя не зажмуриться, когда сеть практически долетела до меня. Именно благодаря этому смог увидеть настоящее чудо. Мой светлячок прекратил метаться, замер в середине щита и вдруг вспыхнул, распространяя сияние практически на все силовое поле. Что самое интересное, именно благодаря этому сиянию я смог рассмотреть налетевшую на щит черную сеть с максимальной четкостью. Во всех деталях зафиксировал то, как она расползлась на куски. А затем собравшиеся в черные жирные капли обрывки нитей разлетелись в стороны, истаивая в полете.

И вот что это было? Со стороны я наверняка напоминал офигевшую раскоряку. Не знаю сколько простоял бы так, если бы прямо над ухом не грохнул револьвер скандинава. Ну, я и сам пальнул, но скорее на инстинктах, чем с осознанным намерением дать отпор супостату. Судя по результатам хоровой стрельбы, псевдоситх тоже слегка впал в ступор от того, что проклятие не облепило всю нашу троицу, а расползлось как гнилая дерюга. Именно поэтому он и не успел отпрыгнуть за контейнер, когда его щит раскололся с хрустальным звоном.

Несколько пуль ударили в тело странного мага и отшвырнули его назад.

— Не стрелять! — завопил я и едва ли не грудью встал на защиту подстреленного.

Как бы сильно ни была пришиблена происходящими событиями моя бестолковка, но в ней все же мелькнула мысль о том, что вон там сейчас лежит и возможно подыхает ценнейший источник информации.

Йохан был достаточно опытен в подобных делах, чтобы понять все и без лишних слов. Так что тут же принялся перезаряжать револьвер, а я быстро побежал к упавшему телу, на бегу перезапуская свой силовой щит. Краем сознание отметил, что в светляке теперь не шустрый огонек, а какая-то хилая, едва движущаяся искорка. Не знаю, что он сделал с сетью, но теперь на его помощь точно рассчитывать не стоит. Остается надеяться, что второго ситха на этом проклятом складе не найдется.

Быстрая проверка пульса показала, что подранок хоть и вырубился, но все еще жив.

— Гюрза, — тихо позвал я девушку, зная, что она услышит меня по общей связи. — У тебя есть еще один такой поцелуйчик?

Вместо ответа девушка метнула в меня стик автоматического шприца. Я решил использовать его не только для сохранения жизни захваченного «языка», но и чтобы не дать ему возможности очнуться и запулить в нас еще чем-то паскудным.

— Все, хватаем пленника и уходим, — послышался в наушниках приказ Йохана, но я не спешил его выполнять.

В принципе, китаец не был таким уж массивным, и я все-таки смог бы донести его до микроавтобуса, но успешное противодействие явно очень опасному магу и боевая горячка вымели из меня все опасения, вместе с неуверенностью, а сверху накатила уже немного подзабытая волна веселой бесшабашности. Да, «язык» у нас есть, и, возможно, он приведет к месту, где находится Женька. Но его еще нужно колоть, и не факт, что это что-то даст, поэтому уйти отсюда просто так я не мог.

— Мне нужно проверить подвал.

— Псих, ты что, с ума сошел? Через минуту здесь будут бойцы триады.

— Я не уйду. — Мой ответ полностью оправдал и его характеристику, и мое прозвище.

Увидеть, что именно творится на лице Йохана, не позволял шлем, но то, как резко он поворачивал голову, глядя то на меня, то на Гюрзу и лежащего без памяти Дверга, выдавало его волнение. И все же опытный наемник сумел быстро принять решение:

— Фелкон, ты где?

— На подходе, — послышался голос еще незнакомого мне наемника, который управлял ударным дроном.

— Забираешь Гюрзу с Двергом и идете к автобусу. Ждете нас ровно две минуты, потом уезжаете.

— Херсир, ты что, с ума сошел? — выдала девушка командиру точно такой же диагноз, которым он наградил меня чуть ранее.

— Выполнять, — жестко ответил Йохан и повернулся ко мне: — Ты хоть знаешь, где искать вход?

— Да, — уверенно ответил я и, оставив нашего пленника на месте, двинулся туда, откуда почувствовал всплеск энергии разрушения перед нападением.

И все же я немного ошибся: спуск в подвал находился в десятке метров от предполагаемого места. В неширокий квадратный люк как раз пытался забраться один из боевиков. И у него это почти получилось. Но до того, как голова китайца нырнула нижеуровня пола, в нее прилетела пуля Йохана. Затем вслед за явным трупом полетела граната. Внизу грохнуло, и третьим в люк ухнул уже сам Херсир.

Такое впечатление, что он сейчас зол на самого себя за ту минутную слабость, что одолела его пару минут назад, так что для компенсации готов лезть хоть к черту на рога. Внизу еще дважды грохнул револьвер, а затем в шлеме раздался голос скандинава:

— Спускайся. Здесь все чисто.

И действительно, когда я спустился по короткой лесенке, то живых соперников в подвале не увидел. Зато имел сомнительное удовольствие наблюдать нечто другое. Такое впечатление, что мы попали в некий гибрид лаборатории и скотобойни.

В центральной части довольно обширного помещения на потолке были закреплены специальные устройства с крюками. Под ними в кафельном полу имелся длинный кровосток с решетками, не до конца очищенными от бурых пятен. Оно, конечно, возможно, тут ничего страшного не происходило, но что-то мне подсказывало, что разделывали на этих крюках совсем не бычьи туши.

На все мои самые очень нехорошие предположения ответ мог найтись только в специальных коробах, покрытых странными рунами, которые рядами расположились вдоль стен. И было их очень много, не меньше трех десятков. Эти короба отдаленно напоминали большие морозильники с прозрачными крышками, которые я часто видел в супермаркетах. Но это не они, а кое-что совсем другое. Магические стазис-камеры стоили очень дорого, и если их тут так много, то внутри точно не говядина. Несколько шагов к ближайшему коробу дались мне с трудом, но еще хуже стало, когда я заглянул внутрь сквозь прозрачную крышку и увидел там торс человека. Именно торс и именно человека. Обнаженное тело было лишено и головы, и всех конечностей. Сильно сомневаюсь, что кто-то станет хранить в магической стазис-камере пластиковый манекен. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы продраться сквозь затопившую мозг панику и объяснить самому себе, что упитанный труп никак не может принадлежать моему другу Женьке. Оторвав взгляд от жуткой картины, я совсем по-другому посмотрел на все вокруг. Эта живодерня была обустроена с явно деловым подходом. И постарался тут человек, знающий свое дело. Точнее, не человек, а совершенно больная на всю голову тварь.

Я понимал, что не успею осмотреть все короба, но все рано не смог остановиться и шагнул дальше. И как бы ни готовился увидеть что-то еще боле жуткое, все равно замер от удивления. Губы сами собой растянулись в какой-то нездоровой, хищной улыбке.

— Ну все, капец вам, котята.

— Ты что там бормочешь? — тут же отреагировал Йохан. — Все, я ухожу, а ты как хочешь.

— Пять секунд, — спокойно ответил я.

Затем наклонился над коробом, сдернул с правой руки перчатку и прикоснулся ладонью к стене. Активировав дар на всю катушку, я почувствовал, как единым хлопком из меня вышла почти вся Живая сила.

Ох, сейчас мне будет хреново.

Так и произошло, но оно того стоило! Это потайное убежище на складе, занимавшее всего лишь малую часть общего подвала, обустраивали отдельно и вложили в его создание достаточно энергии творения, чтобы я смог считать общую информацию.

Несмотря на болезненный откат, в голове тут же созрел план:

— Йохан, сбрось сюда пленника и уходи.

— А ты? — Всю злость скандинава смыло удивление от осознания моего явно самоубийственного намерения.

— Делай! — пришлось мне прикрикнуть на наемника. — Тебе платят за выполнение приказов заказчика.

— Да чтоб тебя! — ругнулся Йохан и полез по лесенке наверх.

Я же достал свой телефон и, запустив приложение, сделал фото привлекшего мое внимание короба, в котором рядами лежали выпотрошенные тушки больших головастиков. Гоблинских головастиков!

Вот сейчас у кого-то подгорит костлявое седалище. Мое злорадство было абсолютно неуместным, но слишком уж достал меня гоблин своей вялостью и осторожностью в этом деле. Теперь-то он точно наплюет на любые приказы и примчится сюда быстрее собственного визга.

Связь в подвале была хоть и слабоватой, но все же работала, так что фотографии ушли без проблем, и буквально через пару секунд в моей руке завибрировал телефон. Я в это время не стоял на месте, а быстро шел к противоположному концу потайного подвала. Именно там находился основной спуск, а тот, через который мы попали сюда, был всего лишь запасным.

— Это что такое?! — Квакающий акцент Иваныча был настолько сильным, что сразу становилась понятна вся степень его бешенства.

— Головастики, если я, конечно, ничего не путаю. — Троллить гоблина в таком состоянии идея не самая лучшая, но я все же не удержался, потому что был зол не меньше инспектора.

— Ты где, тварь, это нашел?!

— Серьезно? — еще больше разозлился я. — Самому догадаться не получается? Нашел там, где искал своего друга. Адрес вам наверняка слил Тик-тун. Ну что, теперь появилось желание нарушить приказ? Если да, то подожду вас здесь, чтобы китайцы не сожгли все к чертям, пока вы будете возиться.

— Жди, но если ты надумал меня подставить…

Удерживать в себе желание обозвать мерзкую жабу последними словами не было никаких сил, поэтому, во избежание последствий, я просто оборвал связь. Ну а затем выдал длинную матерную тираду. Даже потратил на это драгоценные секунды, которые нужны были для запирания основного входа. К счастью, применять свой дар не пришлось: внутренние замки оказались простейшими.

Когда бежал обратно, увидел, как сквозь люк падает тело находящегося в коме пленника. Свалился он не очень удачно. Надеюсь, не сломал себе шею. Сверху, чуть не раздавив китайского ситха, спрыгнул Йохан.

— Ты почему не ушел? — удивленно спросил я наемника.

— Потому что тут мой заказчик.

Отговаривать его я, конечно же, не стал. Тем более что нам, скорее всего, ничего не угрожало. Когда запирал запасной люк, услышал, как Йохан общается со своими бойцами.

— Фелкон, вы на месте?

— Да, загружаемся, — ответил наемник.

— Уезжайте, — жестко приказал скандинав.

— А как же вы?

— Это приказ!

Они наверняка там еще о чем-то спорили, но я уже сдернул с головы жутко надоевший шлем и устало поплелся к малозаметной дверце. Если здесь и есть пункт наблюдения, то он находится именно там. Так оно и оказалось: в маленькой комнатке было только одно кресло перед столом с шестью экранами. Оказывается, мы с самого начала перлись как лоси по кукурузе. Весь склад просматривался с камер, и наши передвижения были как на ладони. Вывод неутешительный: мы с Йоханом в интеллектуальном плане два сапога пара, и оба левые. Ладно у меня мозг затуманен переживаниями за друга, но Йохан же вроде, цитируя Косаря, йоханый профессионал. Что-то у меня появились сомнения насчет успешности его дальнейшей карьеры предводителя отряда наемников.

Если честно, нам тупо повезло. Скорее всего, китайцы решили врубить артефакт с проклятием рассинхрона и захватить нас, не дожидаясь подмоги, потому что сами офигели от нашей наглости. Да в подвале только боевиков было под десяток народу против нас четверых. Камеры ведь показывали, что снаружи никого больше нет. Да и сидевшему с остальными псевдоситху наверняка давило на мозг чувство собственной крутизны. И ведь он был прав, зараза такая! Не устрой Дверг мини-армагеддон простым боевикам, а мой светлячок ситху «сурпрайз» эпических масштабов, может, мы сейчас все вчетвером уже висели бы на разделочных крюках.

От такой перспективы меня всего передернуло, а ведь ничего еще не закончилось. Я как раз увидел на экране, как в зале с погрузчиками появилась целая толпа китайцев. Человек пятьдесят, не меньше. Покосившись на Йохана, который тоже снял неудобный шлем, заметил, как он недовольно сморщился. Ну да, вполне возможно, что, не надумай скандинав проявить геройство, его прихватили бы как раз на выходе из склада. Воспоминания о недавней схватке возбудили в голове испуганно притихшее любопытство. Но сначала нужно разгрузить ноги, так что я устало плюхнулся в единственное кресло и, развернувшись вместе с ним, спросил у своего невольного напарника:

— Слушай, Йохан, если не секрет, как у Дверга получилось создать круговой щит? Это же вроде невозможно для обычных магов.

Скандинав с недоумением посмотрел на меня. Прислушиваясь к тому, как наверху китайцы уже начали долбить чем-то в потайной люк, он проигнорировал мой вопрос и задал свой:

— А чего ты такой спокойный? Тебя совсем не волнует, что нас сейчас вытащат как моллюска из раковины и порежут на стейки?

— Йохан, или как там тебя, Херсир, — кстати, не вздумай рассказать Косарю о своем позывном, — ты забыл, что я оценщик и поэтому знаю, что эту коробочку вскрывать придется минут десять, не меньше? И это если у них где-то поблизости есть газовый резак.

— А если взорвут? — выдвинул вполне обоснованное предположение скандинав.

Если честно, я такую возможность как-то не учел. Но не рвать же теперь на себе волосы.

— Не думаю, что они будут портить свою собственность. Хотя могут, если, конечно, успеют.

— Что значит «если успеют»?

— Блин, Йохан, не тупи. Я тут сижу и жду совсем не китайцев.

— А кого?

Ответить я не успел, потому что скандинав перестал тупить и ругнулся на датском.

Ладно, спишем на стресс и все такое. Хотя как раз для его профессии умение быстро думать и принимать решения в стрессовой ситуации не просто желательно, а жизненно необходимо.

— И все же, что там насчет умений Дверга? Если секрет, можешь не говорить.

— Да нет никакой тайны, — все же снизошел до ответа Йохан, но смотрел он по-прежнему на монитор, а не на меня.

И там было на что поглядеть. Как раз в зал с погрузчиками ворвалась штурмовая группа орков. Если честно, я сам сохранял спокойствие лишь внешне и только в этот момент внутри разжалась тугая пружина сплавленного со страхом ожидания.

— Он ведь, как и ты, одаренный, — продолжил скандинав, которого появление бронированных орков явно привело в хорошее настроение. — У Яцека дар артефактора. Только не захотел он бросать привычное дело наемника, вот и развивал управление артефактами, а не их создание. На нем щитовых девайсов почти дюжина.

Действительно, я и сам замечал, что в последнее время мне удается управлять щитом не только при помощи движения зажатым в кулаке стикером основы, но и немного изменять конфигурацию самого силового поля. Надо будет уточнить этот нюанс у Бисквита. Впрочем, вряд ли мне это что-то даст, кроме удовлетворения любопытства. Если у Дверга дар артефактора, то мне до его навыков как пешком до луны. В том смысле, что, не имея ракеты, туда не попадешь, сколько ни тренируйся.

Пока я катал эти мысли в гудящей от переживаний голове, события в складском комплексе развивались своим чередом. Китайцев кого повязали, а кого и тупо пристрелили. Кстати, впервые видел, как работают орки-штурмовики. Если честно, впечатлился до пупырышек на коже. В основном они использовали крупнокалиберные барабанные ружья, но явно любили и ближний бой, буквально разваливая на части бедных китайцев своими монструозными тесаками.

Все закончилось буквально за пару минут, и на сцену вышел главный персонаж этой китайской трагедии. Мониторы, конечно, не давали высококачественной картинки, но бешенство Иваныча чувствовалось даже через экран и сквозь бетонные перекрытия. Гоблин с минуту постоял посреди склада, а когда к нему подошел кто-то из орков и что-то сказал, схватился за телефон, словно это было устройство с кнопкой подрыва заряда где-то под моим седалищем. Такая ассоциация заставила меня вздрогнуть, когда телефон в кармане выдал марш имперских штурмовиков, и это было ну вот прямо в тему. Судя по выражению физиономии Йохана, он тоже оценил красоту момента.

Дикое напряжение окончательно покинуло меня, и опять потянуло на неуместные шутки:

— Але? — лениво спросил я, приняв звонок гоблина, но все равно при этом вскочил на ноги и сразу направился к запасному выходу из подвала.

— Ты где, залетчик? Тут пусто. Не дай духи ты меня…

— Спокойно, господин специальный инспектор, не надо так нервничать. Сейчас все будет.

Сбросив вызов, я быстро поднялся по лесенке и сдвинул основные запоры люка. Судя по всему, лязг метала замков был услышан снаружи, потому что попытка открыть люк едва не закончилась неприятностями. А все потому, что сверху кто-то так рванул фальшивый участок пола, что меня едва не выдернуло как пробку из бутылки. Хорошо хоть, вовремя отпустил ручки, а после этого еще и очень предусмотрительно отпрыгнул в сторону. Дальше пришлось пережить парочку совсем уж невеселых секунд.

В проем люка, едва не застряв в нем широченными плечами, спрыгнул орк и тут же ткнул мне в физиономию все еще горячий ствол револьверного ружья. А вот это было действительно стремно. До безумия радовало, что он вообще для начала не сбросил гранату, а еще то, что Живая сила во мне была выжата до донышка и мой дар не мог передать всю густоту энергии разрушения, исходящей от зеленокожей громадины.

Слава богу, терпения у Иваныча сейчас было с гулькин нос, так что он спрыгнул следом за орком и тут же оттеснил громадную фигуру, словно не был раз в пять легче и в три раза ниже. Гоблин явно собирался сначала облаять меня с ног до головы, а потом начать допрос, возможно с пытками, но заткнулся практически на вдохе. Его цепкий взгляд тут же оценил внутреннюю обстановку подвала. Так и не задав ни одного вопроса, инспектор рванул вдоль размещенных у стены артефактных коробов. Его забег закончился практически на старте, когда он оказался у стазис-камеры с головастиками. Даже боюсь представить, какие жуткие мысли носились в голове гоблина по прозвищу Секатор, но он удивил меня, когда после небольшого ступора развернулся и заговорил по-русски абсолютно спокойно и без малейшего акцента:

— Ну, а теперь ты расскажешь мне все очень подробно. И не дай тебе твой бог утаить хоть какую-нибудь мелочь. Начнем с ответа на вопрос, кто только что выглянул из вон той двери и спрятался обратно, словно увидел свою смерть.

Конечно спрятался. Йохану вообще хорошо, он сейчас, так сказать, в «домике», а я потею между нависающим словно пизанская башня орком и гоблином, излучающим злобу и желание убивать. Но делать нечего, нужно отвечать на вопросы, и, как было предложено, начал я с первого:

— Это Йохан. Он хороший парень. Ни бить, ни тем более убивать его не надо.

Эту просьбу я высказал на общем, прежде всего обращаясь к орку. Очень уж недобро зеленокожий здоровяк поглядывал туда, где он явно прошляпил мелькнувшую голову хумана.

За следующий час из меня чуть душу не вынули. Йохану опять хорошо: Иваныч задал с десяток вопросов и отпустил, желая избавиться от неудобного свидетеля раньше, чем подъедет кто-то из жандармского начальства. А вот меня он вывернул наизнанку, причем несколько раз. По крайней мере именно так я себя чувствовал, когда гоблин наконец-то успокоился и приказал мне убираться домой.

— Бенедиктус отвезет. Отдашь ему вещи твоего друга для анализа. Будем искать его останки. И не вздумай мне звонить. Если хоть что-нибудь найду, вызову сам. Все, убирайся отсюда, глаза б мои тебя не видели.

Спорить в этот момент мне не хотелось, да и вообще внутри царило какое-то морозное опустошение. Выдохся, устал бояться, устал переживать. Может, это и покажется кому-то неправильным, но у всего есть свой предел, и психика, явно защищая мои и без того не самые здоровые мозги, просто перешла в какой-то режим эмоционального обезболивания.

Вот в таком состоянии я покинул склад и, увидев магокар инспектора, даже не поздоровался с орком, а просто плюхнулся на заднее сиденье. Затем откинулся на спинку и устало закрыл глаза.

— Мне жаль, что так случилось с твоим другом. Я просил духов предков помочь ему выжить, — прорвался сквозь мою апатию утробный-рычащий голос.

Удивление, которое должно было сдохнуть от шока еще пару часов назад, заставило меня открыть глаза и посмотреть на повернувшегося ко мне орка.

— С-спасибо, ор Бенедиктус, — все же сумел я выдавить из себя.

— Можешь называть меня Беней.

Добив меня этим заявлением, вечно спокойный, отстраненный и холодный, как скалы скандинавского фьорда, орк развернулся обратно, и магокар тут же стремительного рванул вверх.

Интересно, это за что же честь-то такая? За то, что я спас оркских малышей, или за непробиваемое упорство в попытках найти своего друга несмотря ни на что? Впрочем, какая разница, уважение такой глыбы, как ор Бенедиктус, стоило много, но увы, это никак не могло помочь мне вернуть Женьку. А сейчас все происходящее в моей жизни оценивалось только через эту призму.

Магокар быстро доставил меня домой, и я тут же выскочил наружу, чтобы не задерживать Бенедиктуса. Да и хотелось поскорее проверить, что Косарь сотворил с домом в мое отсутствие.

Сидящий в дальнем углу прихожей с глубокомысленным выражением на физиономии совершенно трезвый бандит уже не удивил. Я лишь махнул рукой на его попытку привлечь внимание, быстро нашел на столе остатки разодранной футболки Женьки, а также его зубную щетку и отнес все это Бенедиктусу.

Вот теперь можно поговорить с Косарем, а еще лучше вообще обойтись без разговоров. И ведь почти получилось! Я скомканно поблагодарил его за терпение и попросил передать Пахому, что все наши договоренности остаются в силе и я постараюсь вернуть деньги максимально быстро. И все же, уже перешагнув порог моего дома, почему-то непривычно угрюмо-задумчивый бандос посмотрел на меня и нехотя сказал:

— Слушай, ты бы избавился от этой картины. Нехорошая она какая-то.

Удивляться по-прежнему не было ни сил, ни желания, так что разговор я поддержал, только чтобы побыстрее от него отвязаться:

— Ну и чем тебе не угодил мой ангел?

— Всем. Словно в душу лезет. Выворачивает там все.

— А может, и правильно, что выворачивает, Косарь? Может, не картина нехорошая, а душа у тебя какая-то не такая.

Странно, но он не стал бычить, просто посмотрел на меня с какой-то грустью в глазах и сказал:

— Может, и не такая. Бывай, Псих.

— Бывай, Саня. Береги себя, — сам не знаю почему добавил я и захлопнул дверь перед ошарашенной мордой бандита.

Все, что мне сейчас хотелось, так это упасть в кровать и вырубиться. Нет, не поспать, а просто забыться. Хоть на несколько минут перестать думать, переживать, бояться и, что самое омерзительное, надеяться. Где-то у меня еще оставался сонный декокт соседки. Найти его удалось быстро, и, залив в себя весь остаток — как минимум пару обычных доз, я все же смог уснуть.

Глава 5

Увы, поспать удалось лишь пару часов. Не знаю, может, зелье соседки оказалось каким-то просроченным, но, скорее всего, дело не в этом. Просто приснившийся сон смог бы разбудить даже мертвого. А снилось то, что два каких-то урода в передниках и с пластиковыми прозрачными щитками на головах, чтобы морды не заляпало кровью, подвесили Женьку на крюки и начали его деловито разделывать еще живым. Как же кричал мой друг! Этот крик ввинчивался в душу, словно сверло, и я, когда смог вырваться из этого кошмара, в первую секунду испытал невообразимое облегчение. А затем навалилось жуткое беспокойство. Господи, пусть это будет не вещий сон. Пусть это будет просто кошмар. Но, увы, в этом проклятом городе ничего не бывает просто так, без причины. А я ведь когда-то мечтал попасть сюда и жить как в сказке. Вот уж поистине бойся своих желаний.

Окружавшие меня темнота и тишина просто убивали. Очень хотелось услышать трепетания крылышек и недовольный свист Фа или шуршание раздражающего своей пугливой стеснительностью Тик-така. Но в этом доме нет никого, кроме меня. Или это не совсем так? Кстати, нужно кое-что проверить. Сна все равно ни в одном глазу, и, что самое странное, даже пара часов этого кошмарного выпадения из реальности сумела вернуть мне бодрость и придала сил. Так как рухнул я на кровать в том, в чем был, одеваться не пришлось. Быстро спустился в гостиную, дошел до барной стойки и замер, глядя на картину.

— Ну что же, проведем эксперимент, — пробурчал я, обращаясь прежде всего к самому себе, но и немного надеялся, что услышит кое-кто другой.

Уже ставшим едва ли не автоматическим движением я выдернул щитовик из чехла и запустил силовое поле. За пару часов сна Живая сила во мне немного восстановилась, так что ее хватило на создание этой печати.

Светлячок все еще пребывал в коматозном состоянии искорки, но тут же взбодрился и начал наливаться светом. А еще мне показалось, что засветилась картина с ангелом, но это вполне может быть просто разгулявшейся фантазией. Через пару секунд светлячок восстановил свою яркость, а я все еще стоял перед барной стойкой, вглядываясь в лицо спящего ангела с непонятной надеждой прочитать там что-то важное.

Увы, никто и не собирался подсказывать мне что делать дальше, поэтому нужно думать самому. Впрочем, это уже наглость: мало того, что помогли не сдохнуть, так еще точных инструкций захотел! А помощь ведь точно была, что бы там ни твердил злобный гоблин.

Когда я рассказал Иванычу, как человек запустил в нас проклятие, он просто обозвал меня идиотом, но, осознав мою непробиваемость, все же снизошел до пояснений. Оказывается, что швыряться проклятиями как простыми заклинаниями могут только мастера-гоблины высочайшего уровня. Остальные малефики, включая тех же цыган, плетут свои проклятия как сети, убивая на это кучу времени и используя большое количество ритуальных средств. Тот же артефакт с проклятием на рассинхрон делается с помощью сложного ритуала в исполнении десятка гоблинов. То, что плененный мною китаец является малефиком высшего порядка, инспектор отнес к порожденным страхом фантазиям. Я начал доказывать свою точку зрения, тогда он еще раз обозвал меня нехорошими словами и, достав телефон, показал, как выглядит проклятие высшего порядка. Точнее, продемонстрировал снимок иллюстрации к какой-то древней книге, которую написал кто-то из гоблинских супермалефиков. Да, картинка не очень-то напоминала то, что я разглядел через модифицированный светлячком щит. Проклятие выглядело как гибрид снежинки и спрута — дымчатая субстанция с жирными щупальцами. А я видел нечто пусть и похожее, но сильно похудевшее. А что, если мне удалось рассмотреть не проклятие, а спрессованную в нити энергию разрушения? Что, если малефики лепят свои жуткие чары на основу из этой энергии, как художник создает изящную скульптуру на жестком проволочном каркасе? Все это, конечно, притянуто за уши, но говорил же умный дядька Оккам, что самое простое объяснение чаще всего оказывается верным. Тогда получается, что светлячок не разрушал направленное на нас проклятие неимоверной силы, а просто своей энергией творения дезинтегрировал энергию разрушения основы черных чар малефика, а остальное просто расползлось, не имея опоры, и не сумело причинить нам вреда.

Сразу же вспомнился бедолага Дверг, и захотелось узнать, все ли у него в порядке. До рассвета еще пара часов, но если там все плохо, Йохан вряд ли уснет, а если хорошо, то я вообще не смогу до него дозвониться.

То, как быстро скандинав ответил на звонок, вселяло самые нехорошее предчувствия.

— Что там у тебя еще? — недовольно пробурчал наемник.

— Хотел узнать, как там Дверг. Получилось снять проклятие?

— Нет, — словно выплюнув, ответил здоровяк и процедил сквозь зубы: — Мерзкая жаба! Если бы не его охранники, удавил бы тварь, и будь что будет.

— Ты можешь нормально объяснить, что именно произошло?

— Мы отвезли Дверга знакомому малефику, который умеет снимать проклятия. Эта жаба с ходу заявила, что проклятие очень сильное, и затребовала с нас почти все серебро, что мы получили от тебя. Но делать нечего, пришлось соглашаться. Другого специалиста такого уровня я просто не знаю. Он ушел готовиться к ритуалу, а потом вернулся и сказал, что ошибся. Что это никакое не проклятие, а неведомые ему чары и ничем помочь он не может. Я, конечно, не разбираюсь в гоблинах, но эта жаба точно врала. А еще он был очень напуган и постарался выпихнуть нас как можно быстрее. Мы чуть не устроили там перестрелку с его охраной. На́зар, во что ты нас впутал?

Йохан явно пытался найти себе оправдание, переложив вину на кого-то другого, но я не собирался ему в этом помогать:

— Давай без этого. Я предложил тебе работу. Ты на нее согласился. Сейчас надо думать не о том, кто виноват, а как спасать Дверга.

— Ну и что ты можешь предложить? — с недоверием и даже злостью спросил скандинав.

Первой мыслью было привлечь ко всему этому Иваныча, но затем в голове начали всплывать воспоминания о странном поведении начальства инспектора. О том, как его более влиятельные сородичи внаглую отжали у Секатора картины голландцев, и куча других мелочей, наводивших на не самые приятные мысли о вселенском заговоре. Я стоял вполоборота к картине, и вдруг боковым зрением мне почудилось, что ангел открыл глаза, поднял голову и посмотрел на меня. Увы, после резкого разворота стало видно, что в картине ничего не изменилось. Скорее всего, от нервного напряжения и недосыпа у меня пошли глюки. Или все же в этом городе действительно ничего не бывает просто так? А почему бы не попробовать? Вариантов все равно не так уж много, и если ничего не получится, действительно позвоню гоблину.

— Так, Йохан, слушай меня внимательно. Загружайте Дверга в автобус и везите ко мне. Сколько еще продержится «Поцелуй Морфея»?

— Часа три, — чуть посопев в трубку, все же ответил здоровяк. — Гюрза вколола вторую дозу, а третью он не переживет.

— Тогда быстро везите сюда. Все, жду. — Чтобы не дать скандинаву возможности вступить со мной в пожирающий драгоценное время спор, я прервал связь и опять уставился на спящего ангела. — Ты ведь поможешь мне?

Пару минут я тупо пялился на картину. Блин, это же не икона, да и молитв я не знаю, только и остается, что с мольбою смотреть на ангела. Никакого эффекта даже в энергетическом плане, но когда отворачивался, боковым зрением почудилась ободряющая улыбка на ангельском лице. Ну что же, приму это как добрый знак.

Пока ждал приезда наемников, все же решился провести повторную оценку картины своим даром. Ничего нового не узнал: отголоски эмоций неизвестного мне художника и то, что энергия творения, замкнутая в этом полотне, будет защищать меня от чего-то совсем нехорошего. Даже обидно стало: в голландских картинах сидела какая-то дрянь, и я ее ощущал как некую полуразумную сущность, причем даже на расстоянии, а вот мой ангел-хранитель либо слишком слаб, чтобы показать себя, либо чересчур скромен. Очень надеюсь на второе, потому что невольно подаренная Йохану надежда, оказавшись напрасной, может окончательно испортить наши с ним отношения. Хотелось попробовать как-то ментально провести предварительные переговоры, но все же решил дождаться доставки больного на место для, так сказать, очищающих процедур. Или тут больше подойдет слово «ритуал»?

Йохан почему-то не стал предупреждать меня по телефон и сразу позвонил в дверь. Мне хватило ума проверить гостей через видеодомофон. Как только открыл, угрюмая компания наемников шумно ввалилась в гостиную. Теперь они были одеты в повседневные наряды в стиле милитари и не носили на головах маскирующие шлемы. Йохан и еще один мужчина средних лет чуть менее впечатляющей комплекции тащили знакомого мне только по фигуре Дверга. Семенившая за ними Гюрза обожгла меня каким-то то ли обвиняющим, то ли умоляющим взглядом. Девушка вообще оказалась необычной: действительно мальчишеская фигура, на голове короткое каре темных волос и черные, практически бездонные глаза как у цыганки. Но при этом у нее были тонкие, можно сказать аристократичные черты лица.

— Сгружайте его прямо на барную стойку, — встрепенулся я, отойдя от мимолетной растерянности.

Парни хоть и проявили озадаченность, но все же выполнили указание и настороженно замерли, глядя на меня. А смотреть нужно было совсем в другую сторону. Я все терзался вопросом, как смогу упросить спрятавшегося в картине ангела помочь, но это не понадобилось. Похоже, с энергией разрушения у крылатого защитника были особые счеты. Я и без дара ощутил прямо-таки праведный гнев, исходивший от призрака ангела, возникшего между барной стойкой и картиной. Светящиеся крылья распахнулись, заставив всех нас пораженно замереть. Затем ангел положил призрачные руки на грудь Дверга.

Я тут же обозвал себя тормозом и, достав щитовик, запустил силовое поле. Светлячок услужливо помог мне рассмотреть через синеватое марево то, что недоступно взгляду простого смертного. Черная сеть, оплетавшая тело наемника, вроде стала еще гуще. Похоже, надежды на то, что «Поцелуй Морфея» не даст проклятию развиваться, оказались тщетными. Но теперь это уже не имело никакого значения, потому что я увидел, как от льющегося не только из рук, но и ото всей фигуры призрачного ангела света черные нити скукоживаются и рвутся.

Вдруг рядом что-то громко запиликало. Явно смутившаяся Гюрза быстро достала из кармана уже знакомое устройство. Мы все естественно посмотрели на нее, а когда я через мгновение вернул взгляд туда, где стоял ангел, там уже было пусто. Все вернулось на круги своя: простая картина и лежащий на стойке наемник. Осмотрев его еще раз через едва слышно гудящее силовое поле, я не заметил никаких черных нитей. Так как разглядывать спящего крепыша дальше было бессмысленно, я развеял щит и опять повернулся к что-то бормочущей Гюрзе.

— Что случилось?

— Резкий выброс эманаций проклятия. Не завидую тебе, придется весь дом чистить. Но явной угрозы не чувствую.

— Слушай, а откуда у тебя этот прибор? — спросил я, только сейчас подумав о том, что у гоблина должно быть нечто подобное. И как он тогда не почувствовал никаких, как сказала девушка, эманаций от плененного китайца?

Ответ на так и не заданный вопрос не заставил себя ждать. Девушка чуть покраснела и тихо сказала:

— Я сама разработала. Не скажу, что все точно улавливает, но уверена, что не ошибаюсь.

Ага, значит, девайс самодельный и непроверенный, так что инспектора он точно не убедит. И все же не помешает обсудить с брюнеткой этот вопрос поподробнее, а сейчас нужно заканчивать курс лечения.

— У тебя есть какой-то антидот к этому вашему «поцелую»?

— Есть, — опять с какой-то странной смесью настороженности и надежды в глазах мелко закивала девушка. — А можно его будить? Проклятие не убьет?

— Уверен, что все будет хорошо.

Она мне изначально не показалась красавицей, но эти черные глаза буквально завораживали, так что я немного, так сказать, распустил хвост, и, возможно, зря. Если Дверг после побудки начнет корчиться, будет совсем нехорошо. Впрочем, отступать поздно: Гюрза шустро скользнула к барной стойке и что-то воткнула крепышу в шею. Кажется, следующие несколько секунд мы все дружно перестали дышать. А затем лежавший пластом наемник резко сел на стойке и хрипло выдохнул:

— Вудки!

Ну, на таком-то уровне польским владеет каждый, так что я тут же внес встречное предложение на общем:

— Водки нет, есть коньяк.

— Давай, — тоже перешел на низший эльфийский Дверг.

Пока я обходил стойку, друзья помогли покряхтывающему наемнику перебраться на барный стул. Переставив бутылку коньяка с полки на стойку, я полез в нижние шкафчики искать запасные бокалы, а нужно было делать наоборот, потому что, разгибаясь, услышал, как поляк булькает коньяком прямо из горла. Утешало одно: это был не самый дорогой экземпляр из моей алкогольной коллекции. Чувствуя внутреннее злорадство, для остальных я достал бутылку подороже. Да и в бокалы плеснул щедро, а не как обычно принято в приличном обществе. От коньяка не отказался никто, включая Гюрзу. Было видно, что ребята наконец-то сумели расслабиться. Даже кольнуло чувство зависти: для них эта история, можно сказать, закончилась, а вот у меня все самое тяжелое еще впереди.

Когда все выпили и начали болтать о чем-то своем, я повернулся к картине. Аккуратно коснулся края холста и, прикрыв глаза, активировал свой дар. Вот теперь я ощутил живущую внутри полотна сотканную из энергии творения сущность. Ангел по-доброму откликнулся на мой посыл благодарности, но важнее то, что я ощутил его усталость. Похоже, моя догадка о дезинтеграции противоположных энергий оказалась верной. Так же как и светлячок, чтобы спасти Дверга, ангел выжег часть себя, и непонятно, сумеет ли восстановиться. Так что приводить к нему проклятых я буду только в самом крайнем случае. А лучше вообще обойтись без этого.

— Эй, Псих, ты с нами? — послышался за спиной голос уже захмелевшего Дверга.

— С вами, а с кем же еще?

Я и сам не заметил, как напряженный, наполненный тревогами процесс исцеления перешел в дружескую посиделку. На несколько минут я даже вывалился из давящей безысходностью реальности и смог немного расслабиться. Компания, действительно, на удивление легкая, и даже чужака они втянули в круг своей болтовни без особого напряжения. Но в то же время было понятно, что надолго эта идиллия не затянется. Первым на неловкую тему свернул Йохан:

— Слушай, На́зар, тут такое дело… мы по всем понятиям должны вернуть тебе серебро, но, честно говоря, отдать все не получится.

Для самого скандинава это явно была больная тема, и не нужно обладать магическим даром менталиста, чтобы понимать: полученный гонорар является эдаким прохождением экзамена, и если я сейчас затребую все обратно, то на дальнейшей карьере командира отряда наемников можно поставить крест. Впрочем, даже не учитывая все эти нюансы, я не собирался требовать серебро за спасение человека, с которым ходил в бой.

— Вы сделали свою работу, и она должна быть оплачена. А то, что мой ангел вытащил Дверга, так мы оба не могли поступить иначе. Поверь, я смогу отбить эти деньги, причем довольно быстро.

Странно, конечно, но я и сам почему-то верил своим словам и теперь уже совершенно не парился по поводу таких больших финансовых потерь.

— Хорошо, — оживился здоровяк и, явно решив полностью успокоить свою совесть, добавил: — Но если будет нужна помощь, обращайся. Мы поможем по-дружески, без всяких денег.

Его коллеги тут же одобрительно закивали, и их поддержка снова позволила нам вернуться к прежнему настроению. Ну, не совсем прежнему, потому что наш вновь образовавшийся маленький эмоциональный пузырь уже пошел трещинами. Вдребезги его разнес марш имперских штурмовиков. От звуков именно сейчас казавшейся особо зловещей мелодии все внутри сжалось и заледенело в нехорошем предчувствии.

— Алло, — ответил я на вызов.

Сидящие за стойкой наемники притихли даже без предупреждающих жестов.

— Не знаю, обрадую тебя или огорчу, но на складе мы не нашли следов ДНК твоего друга. Ни в товаре, ни в отходах.

Я на несколько секунд замер, прикрыв глаза, разрываемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, растрепанная психика взвыла от того, что весь этот кошмар продолжается. Нужно опять принимать трудные решения и идти на рискованные, возможно совершенно бессмысленные действия. Но с другой стороны, согрела радость от того, что Женька, возможно, еще жив. Я не стал лучше относиться к такому чувству, как надежда, но она все-таки имеет и светлую сторону.

Так, Назар, соберись! До финиша еще капец как далеко.

— Иван Иванович, а что говорит пленный? Вы же его откачали?

— Откачали, но он молчит.

— Да ладно! Секатор не может разговорить какого-то хумана? — не сумел я сдержать прорыв мрачной иронии.

— Не надо меня подначивать, — похолодевшим тоном заявил гоблин. — Скорее всего, там в голове такие ментальные закладки, что даже Медленно Падающий Лист лишь развел руками и сказал, что ничего сделать не сможет.

То, как гоблин произносил три странных слова, наверняка означает, что это имя, и имя эльфийское.

— А что говорят ваши специалисты по проклятиям?

— То же самое, что я сказал тебе еще на складе. Нет там никаких проклятий, и он даже близко не малефик.

Ага, нет никаких проклятий. Где-то я уже это слышал. В голове завертелись обрывки воспоминаний о странных событиях, которые, возможно, не имеют друг к другу никакого отношения. Опять навалилось ощущение чего-то непонятного и подозрительного. Наверное, именно так чувствуют себя параноики, верящие во вселенский заговор и мировое правительство рептилоидов. Очень хотелось отбросить все эти домыслы, но, блин горелый, Женева — магический город, и здесь возможно все что угодно! К тому же если отбросить эти бредовые идеи, то теряется последняя ниточка к спасению Женьки, а если не отбрасывать…

— Иван Иванович, вы уверены, что мы можем говорить свободно?

— Ты сейчас о чем, залетчик? — раздраженно уточнил гоблин.

— Вы уверены, что нас никто не слушает?

— Что ты несешь?! — еще больше распалился инспектор, но затем вдруг замолк и через несколько секунд продолжил, но другим тоном — спокойным и даже каким-то небрежным: — Все, надоел. Некогда мне с тобой болтать.

На этом мерзкая жаба просто отключилась. К счастью, ненадолго. Я даже не успел закончить третью матерную тираду, мысленно обкладывая своего куратора совсем уж грязными выражениями, как снова оживился телефон, высвечивая неопределяемый номер. Я тут же догадался, к чему все это, и быстро ответил на вызов.

— Так, а теперь рассказывай, что там зародилось в твоей бестолковой черепушке.

Я не стал ломаться и выложил все как есть, даже не стесняясь присутствия наемников, которые ловили каждое мое слово. Говорили мы по-русски, так что шансы что-нибудь понять есть только у Яцека, да и то не факт. К тому же после явления ангела скрывать от них свои новые возможности было попросту глупо.

После моих откровений Иваныч взял минутную паузу, которую мне очень хотелось прервать, но все же удалось сдержаться.

— Сейчас за тобой прилетит Бенедиктус, — коротко проквакал чем-то взволнованный гоблин и разорвал связь.

— Так, народ, вечеринка заканчивается. Вам пора спать, а у меня еще дел невпроворот.

Было видно, что наемникам очень хочется узнать, что происходит, но им хватило ума не задавать лишних вопросов. Операция по выдворению гостей на свежий воздух и перемещению нафаршированного ими микроавтобуса куда-нибудь подальше прошла успешно и очень вовремя. Буквально через несколько секунд после того, как машина свернула за угол, с неба рухнул магокар Бенедиктуса. Мне, конечно, не помешало бы принять душ и переодеться, но сейчас я еду не на свидание с утонченной дамочкой, а в жандармское управление или же в место куда похуже.

— Приветствую, — использовал я максимально нейтральное слово, не понимая, как вести себя с разоткровенничавшимся орком.

Бенедиктус в ответ проворчал что-то невнятное, и мы взлетели над улицей. Честно говоря, возвращение прежнего стиля общения с напарником Секатора меня даже порадовало. И вообще, в последнее время я начал ценить стабильность, а сюрпризы, пожалуй, в дальнейшем будут вызывать у меня стойкую идиосинкразию.

В здании жандармского управления Серой Женевы я уже однажды бывал, и повторять этот опыт совершенно не хотелось. Но кто бы меня спрашивал! Сели мы рядом с запасным входом. Возле ничем не примечательной двери стоял человек в жандармской форме и, судя по тому, как он дернулся к опустившейся на мостовую машине, ждал именно меня. Так что, не задавая лишних вопросов орку, я просто выбрался наружу.

— Назарий? — уточнил жандарм и, увидев утвердительный кивок, добавил: — Прошу проследовать за мной. Инспектор ждет вас.

Я точно помню, что кабинет Иваныча находится на третьем этаже, поэтому немного напрягся, когда мы, пройдя небольшой холл со столом охранника, спустились по короткой лестнице. А затем вообще зашли в неприятно тесный лифт. Такое впечатление, что этой конструкции уже лет сто. Несмотря на антикварный вид кабинки, вниз мы поехали без скрипов и стонов, причем довольно шустро. На секунду я даже подумал, что получится как в некоторых голливудских фильмах и под не особо впечатляющим четырехэтажным зданием старой постройки обнаружится огромнейшее подземелье в стиле хай-тек.

Фантазия не оправдалась, хотя как минимум два уровня подвала присутствовали. Мы вышли на втором. Также не попало в цель предположение, что здесь меня могут ждать темные, мрачные застенки: серые коридоры и одинаковые двери с глазками как в тюрьме. Подвал оказался всего лишь продолжением наземного рабочего пространства. Чуть менее благоустроенный и не такой презентабельный. Впрочем, кое-что колоритное все же имелось: в конце коридора мы подошли к тяжелой бронированной двери, покрытой едва светящимися рунами. Что бы там ни говорил мне Иваныч по поводу возможности или невозможности использования людьми боевых проклятий, китайца он все же засадил в усиленную камеру.

Дежуривший возле двери орк в броне открыл массивные запоры. За дверью обнаружился своеобразной предбанник, в дальней стене которого тоже установлена бронированная, но чуть менее мощная преграда. Направо вела всего лишь обычная офисная дверь. Через нее мы и прошли. А вот нечто подобное я уже не раз видел в полицейских сериалах и фильмах: небольшое помещение, несколько стульев и стол перед окном во всю стену, наверняка с односторонним стеклом. За окном я увидел тоже практически хрестоматийную допросную со столом и двумя стульями, один из которых был занят китайцем в балахоне ситха. Теперь, с отброшенным капюшоном было видно, что ничем эдаким от обычных людей азиат не отличался. Руки арестованного были скованы за спиной, а голову охватывал самый настоящий намордник. Все это опять же говорило о том, что Иваныч прислушался к моим словам или же сработала его профессиональная паранойя.

Самого гоблина нигде не было видно, но долго ждать не пришлось. Буквально через минуту после нашего прихода дверь в смотровую открылась, и внутрь вошел инспектор.

— Уже посмотрел на него?

— В смысле? — сначала не понял я, а затем дошло.

Быстро достал стикер и активировал щит. Увы, сквозь силовое поле удалось рассмотреть лишь легкое марево вокруг головы китайца.

— Нужно подойти поближе.

— Как скажешь, — недовольно сморщился гоблин.

Он явно рассчитывал на более четкий и быстрый ответ. Жандарма гоблин отпустил, так что дверь в допросную ему пришлось открывать самостоятельно. Либо сил у тщедушного пришлого просто немеряно, либо массивность и тугость запоров была лишь кажущейся, потому что открылась они без особых проблем. Как только я перешагнул через порог, в кармане тут же запиликал выпрошенный у Гюрзы приборчик, о котором, пока добирался сюда,совершенно забыл.

— Что это? — насторожился гоблин, но я больше обратил внимание не на то, как подобрался инспектор, а буквально затылком ощутил за спиной присутствие чего-то огромного.

Очень осторожно оглянулся и увидел, что даже не через плечо, а прямо через голову приборчик в моих руках рассматривает непонятно откуда и, что самое главное, абсолютно беззвучно появившийся орк в защитной броне. Я снова посмотрел на инспектора и все же ответил:

— Да так, одна штучка. Позже расскажу.

Гоблин все понял правильно и настаивать не стал. Я же вернул прибор обратно в карман и повторно активировал еще находящийся в левой ладони щитовик.

Вот, совсем другое дело! То, что издалека выглядело как легкая дымка вокруг головы китайца, вблизи оказалось знакомыми черными нитями. Правда, в отличие от опутывавшей Дверга сети, эти были очень тонкими и напоминали редкие волосы, почему-то не просто вставшие дыбом, а еще и колыхающиеся, словно водоросли в воде. Есть у меня подозрение, что если бы сейчас на китайца посмотрел какой-нибудь малефик, то он увидел бы нечто похожее на голову Медузы Горгоны. Я повернулся к гоблину и едва заметно кивнул. Этот намек тоже был понят без проблем.

Когда мы вышли из камеры в предбанник я увидел, что там появилась еще одна дверь, раньше замаскированная под участок стены. За этой фальшпанелью и скрылся орк, после того как запер камеру, а мы с инспектором вернулись в смотровую.

— Рассказывай, — жестко потребовал гоблин, когда мы остались наедине.

Если честно, это уже начало раздражать, но я все же решил не выделываться. Пока.

— Не знаю, что вам рассказали ваши эксперты, но в голове этого типчика сидит проклятие, причем очень ядреное.

— Ты уверен? — не унимался инспектор, явно не желая расставаться с какими-то своими иллюзиями.

— Нет, конечно, — не стал я вступать с ним в бессмысленный спор, — просто делаю выводы на основе того, что вижу. Ну и вот эта коробочка немножко помогает.

Я снова достал приборчик из кармана и показал его гоблину.

— Что это? — Гоблин тут же цапнул коробочку и начал вертеть ее в своих длинных пальцах.

— Сам точно не знаю. Разработала одна моя знакомая. Вроде прибор должен улавливать остаточные следы проклятий, — ответил я совершенно искренне.

Перед тем как с большой неохотой отдать мне прибор, Гюрза кое-что объяснила, но очень кратко и сумбурно. Были у меня опасения, что гоблин сейчас отберет вещь, которую мне дали на время, под честное слово, но он все же вернул приборчик обратно.

— Покажешь Бисквиту.

— Так и собирался сделать, — проворчал я под пристальным, каким-то сверлящим взглядом гоблина и продолжил пояснять свои выводы.

Пришлось рассказать о посетившей мою не самую светлую голову теории насчет основы проклятий из каркаса энергии разрушения. С гоблина можно было лепить скульптуру — аналог роденовского «Мыслителя», только под названием «Злобствующий скептик». И тут я не выдержал:

— Иван Иванович, вы меня, конечно, извините, но, насколько мне известно, каждый гоблин способен чувствовать проклятия. Хотя бы на самом примитивном уровне. Так чего же вы мне сейчас мозги полощете?

— Тебе соврали, — совершенно спокойно ответил инспектор. Именно тот факт, что он не стал имитировать понятные людям эмоции, говорил, что эти самые эмоции имеют место быть. — У большинства моих сородичей в юном возрасте обнаруживается недостаток контроля, и, чтобы мы не нанесли ущерба окружающим, Плетущие сеть бездны отрезают таких ущербных от доступа к Великой Паутине Мрака.

Это было явно что-то религиозное, потому что каждое слово трехсоставного термина гоблин произносил со значением.

— И вас тоже отрезали?

— Да, так что я не могу ни видеть, ни чувствовать темные плетения. Поэтому у нас тут два варианта. Либо ты опять что-то напутал, либо мне врут те, кто клялся этого не делать.

Если честно, я уже подумал, что сейчас он примет к работе первый вариант и пошлет меня дальними болотами, но гоблин сумел удивить. Впрочем, все вполне объяснимо: Иваныч, конечно, гоблин мерзкий, вредный и упрямый до одури, но вот интуицией обладает звериной и нюх на преступления у него запредельный. Через секунду стало понятно, что на самом деле качнуло чаши весов его сомнений:

— Пока ты ехал сюда, у меня потребовали перевода пленника во внутреннюю службу безопасности Совета мудрейших. Такой приказ может прийти только от кого-то из советников. Вопрос, зачем одному из самых влиятельных гоблинов в этом городе нужен вон тот китаец? И что это вообще значит?

Так, словно я настолько тупой, что не пойму, о ком идет речь, инспектор ткнул своим длиннющим пальцем в сторону сидевшего за стеклом человека. Ответы на этот вопрос у меня, конечно, были, как минимум теоретические, но вряд ли хоть один из них устроит гоблина, поэтому я лишь изобразил удивление.

Гоблин вдруг замер, словно его заморозили, но я не стал беспокоиться, потому что видел эту картину не в первый раз. Так у представителей этой расы выглядит процесс глубоких раздумий. Где-то секунд через двадцать Иваныч ожил и сразу задал мне крайне неприятный вопрос:

— Как ты снял проклятие с наемника?

Описывая по телефону сложившуюся ситуацию, я как мог более размыто рассказал об ангеле в картине, но сейчас пришлось объяснять все подробно.

— Так, — оживился гоблин, явно приняв какое-то решение. — Сейчас мы отвезем подозреваемого к тебе, и пусть сущность из картины снимет проклятие. Тогда мы сможем допросить этого малефика-мутанта без постороннего влияния на его мозг.

— А может, все-таки пусть попробует кто-то из ваших? — попытался я увильнуть.

Мне очень не хотелось рисковать ангелом, особенно учитывая, как сильно он выдохся, вытаскивая Дверга.

— Ты хочешь вернуть своего друга? Причем живьем, а не покромсанной тушкой? — жестко спросил инспектор, явно намекая на то, что вариант с помощью гоблинских малефиков сейчас вообще не рассматривается.

Глава 6

То, что происходило дальше, можно назвать только одним словом: цирк. Причем цирк с конями и фокусниками. Иваныч кому-то позвонил, и через пять минут мы оба имели удовольствие наблюдать цирковое представление в исполнении силача-иллюзиониста ора Бенедиктуса. Напарник инспектора вошел в допросную с здоровенным чемоданом, затем, не обращая внимание на мычание задергавшегося китайца, воткнул ему в шею шприц. После этого сложил обмякшего бедолагу как раскладной стульчик и сунул в чемодан. Я наблюдал за всем этим с удивлением и восхищением перед мощью Бени. Он поднял чемодан так, словно там ничего кроме пары трусов не было, и спокойно вышел из допросной.

Когда мы с Иванычем немного попетляли по коридорам жандармерии, явно отвлекая на себя всеобщее внимание, и наконец-то добрались до магокара, Бенедиктус уже сидел за рулем со скучающим видом. Казалось, будто он никуда и не выходил.

Перелет до моего дома был стремительным, так что я даже не успел нафантазировать себе, чем может закончиться такой фортель. Я ведь по сути являюсь соучастником похищения подозреваемого и, может быть, еще стану в лучшем случае свидетелем грубейшего превышения служебных полномочий в исполнении этой до предела шизанутой парочки. Впрочем, сомнения если и мелькали в голове, то быстро вылетели, как Фа, в форточку. Этого урода сам готов был резать на куски, чтобы узнать, куда они дели Женьку.

Оказавшись у моего дома, мы все вчетвером быстро перебрались внутрь — кто своими ногами, а кто и транспортируемый в позе эмбриона. Когда я первым шагнул в гостиную, в голове всплыли слова Гюрзы о загрязнении нехорошими эманациями, так что тут же полез в карман за одолженным прибором и включил его. К моему удивлению, машинка показала, что все в доме хорошо. Либо эта штука сломалась, либо ангел успел все почистить. А может, и сработали защитные руны Бисквита. Он вроде говорил о чем-то подобном.

Как и в прошлый раз, я попросил Беню переложить содержимое чемодана на барную стойку. Такими темпами она у меня переквалифицируется в медицинскую кушетку или вообще операционный стол.

— Может, разбудить его? — спросил гоблин, все время сверлящий взглядом висящую на стене картину.

И эти взгляды мне совершенно не нравились.

— Нет, необязательно, — ответил я, заходя за барную стойку.

Увы, в этот раз ангел не отреагировал так же оперативно, как на Дверга. Пришлось запускать свой дар и прикасаться к холсту в попытке наладить контакт с поселившейся там сущностью. Отклик был слабым, и мне даже показалось, что ангел не хочет покидать свое убежище. Я так толком и не понял, что именно помогло — мои мысленные просьбы на грани мольбы или же все-таки сработала нетерпимость созданной из энергии творения сущности к той дряни, что поселилась в башке китайца. Неприятно прозрачный и тусклый ангел все же появился рядом с барной стойкой и, распахнув крылья, прикоснулся к голове спящего человека, а затем… растаял.

Вместо того, чтобы проверять, удалось ли вычистить всю мерзость из головы китайца, я кинулся к картине и едва ли не прижался к ней лбом. Отклик был, но очень слабый. Нахлынувшее облегчение тут же вытеснило раздражение, но сразу же пришло понимание, что злиться-то не на кого — сам согласился и сам теперь буду расхлебывать последствия. Так что я сделал парочку глубоких вдохов-выдохов, достал из чехла щитовик и запустил силовое поле. Сквозь синеватое марево, подсвеченное медленно плавающим светлячком, удалось рассмотреть, что спящий китаец более не является родственником Медузы Горгоны.

— Он чист, — сказал я гоблину, потому что практически на физическом уровне чувствовал жжение от сверлящего теперь уже меня взгляда. — Можете будить.

Бенедиктус шагнул вперед и снова воткнул китайцу в шею автоматический шприц. Пробуждения этого пациента я ждал не так напряженно, как возвращения в реальность Дверга, поэтому его резкий вдох и дерганья воспринял спокойно. А вот гоблин, едва дождавшись хоть каких-то признаков жизни задержанного, сдернул его с барной стойки, как не особо загруженную скатерть. И это при том, что тот, несмотря на свою субтильность, был как минимум в полтора раза массивнее гоблина. Что самое интересное, поведение этого недоситха резко отличалось от того, как он вел себя в допросной. Китаец, вытаращив глаза, что-то завопил на родном языке. Правда его вопли продлились недолго, и бедолага испуганно замер, когда почувствовал под горлом лезвие клинка, который Иванович достал непонятно откуда.

А вот это уже интересно. Ничего подобного я раньше не видел. То, что гоблин держал в руках, больше всего походило на уменьшенную металлическую часть косы-литовки. И что примечательно, тоже без ручки, а с какой-то загогулиной, за которую пугающий предмет и удерживали длинные пальцы гоблина. Иваныч тоже зачирикал на китайском, но с такими интонациями в голосе, что даже у меня по спине пробежались мурашки. А уж что чувствовал проснувшийся бедолага! Судя по всему, он вообще не понимал, как сюда попал и что от него хочет эта странная своей разномастностью компания злобных разумных. Да что уж там, думаю, он не помнит и того, как пытался угробить нас на складе.

Этот странный разговор, из которого я не понял абсолютно ничего, продлился минут пять, а затем гоблин без лишних затей тюкнул рукоятью косы по макушке китайца и отпустил резко обмякшее тело. Сидевший до этого на полу бедолага перешел в лежачее положение. Гоблин повернулся ко мне и наконец-то сказал то, что я жаждал услышать уже больше суток:

— Я знаю, где твой друг. — Затем Секатор добавил нечто совершенно мне не понравившееся: — Боюсь, достать его оттуда будет очень трудно. Так что мы забираем эту картину.

От подобного заявления я буквально потерял дар речи. К счастью, всего на пару секунд, а затем компенсировал временное безмолвие на всю катушку:

— А вот хрен вам по всей морде, глубокоуважаемый господин специальный инспектор.

Меня вдруг охватила какая-то бесшабашная злоба.

— Не хами, — огрызнулся гоблин. — Забыл, кто дал тебе все это, включая картину?

— Нет, это вы забыли, точнее, не поняли, что я вам не Тик-тун и своей королевой не считаю. Думаете, прикупили раба по дешевке? Мне вообще кажется, что вы, гоблины, тут слегка берега потеряли.

Из меня поперла чистая, незамутненная доводами разума ксенофобия. Ну а как тут иначе? На голову ведь лезут!

Не знаю, может, мне показалось, но при слове «раб» инспектор слегка дернулся. Он с минуту сверлил меня взглядом, а затем… чуть отступил назад и слегка поклонился:

— Простите, орхот, я погорячился.

Нет, это, конечно, высший пилотаж. Мне такому еще учиться и учиться. Он одной фразой сумел не только мгновенно погасить конфликт, но и заставил меня ощутить неловкость.

— И вы меня простите, ходан-хай.

Я тоже изобразил легкий поклон. Пусть гоблин и использовал обращение равного к равному, благоразумие заставило меня обратиться к нему как младший к старшему. А еще порадовался, что не зря мучал Бисквита, выпытывая тонкости этикета пришлых рас.

Наблюдавший за нашими политесами Беня одобрительно хрюкнул.

— Все это хорошо, но у нас есть проблема, и как ее решить, я не знаю, — так, словно и не было никакой перепалки, продолжил беседу гоблин.

— Поделитесь? Может, чего умного скажу.

Инспектор окинул меня взглядом, наполненным столь глубоким сомнением, что мне даже стало обидно. И все же он решил, что ситуация предельно критичная и не стоит отказываться даже от столь мизерных шансов.

— Этот недоделанный малефик сказал, что с ним работали в доме гоблина. Где именно и кем является его мучитель, подозреваемый пояснить не смог, но по некоторым деталям обстановки и особым приметам мне удалось понять, с кем мы имеем дело. После Великой мимикрии он назвал себя фор Моисеем.

— Ни фига себе заявочка, — тут же отреагировал я.

— Да, и амбиции такие же. Это один из членов совета мудрейших. Твой друг находится в его доме. И вряд ли советник хочет его просто сожрать.

Я, конечно, слышал о Совете мудрейших. Это два десятка самых влиятельных гоблинов в Женеве. Если честно, я не понимал, о чем мы сейчас вообще говорим: шансы на то, что нам удастся хоть что-то предъявить советнику, ничтожно малы. И все же я решил кое-что уточнить:

— Ну и как вам смогла бы помочь моя картина, даже будь она сейчас хоть на что-то способна?

— Я надеялся с ее помощью пролезть в дом этого Мойши, — с явной злобой сократил Иваныч второе имя советника. — Там все так напичкано проклятиями, что без подмоги я просто сдохну в попытке даже пересечь границу его поместья. К другим малефикам обратиться не получится. Как оказалось, даже те, кого я годами кормил с руки, от одной мысли, что могут перейти тропинку советнику, попросту обгадились. На Бисквита надежды тоже нет. Не его профиль. Вот и подумал, смогу прожечь себе путь с помощью твоего ангела, но, похоже, всем нам, включая твоего друга, сильно не повезло. Шансов действительно нет.

— Ну, не то чтобы совсем нет… — нехотя возразил я гоблину и выложил ему свой последний секрет, рассказав о возможностях светлячка и о том, что он все еще активен.

Похоже, мысль все-таки поймать за причинное место советника, запачканного в торговле плотью разумных, включая гоблинских головастиков, стала для инспектора болезненно-навязчивой, и он тут же ухватился даже за настолько призрачный шанс.

— Поехали, — едва дослушав меня до конца, заявил гоблин и тут же развил бурную деятельность.

Нашего пленника он оставил в моем доме под присмотром Бенедиктуса, а сам вызвал такси. Если честно, я не совсем понимал, куда мы едем и как вообще сможем подобраться к дому советника, наверняка находящемуся в глубине гоблинского анклава. А там еще то болото, причем в прямом смысле этого слова. Обживаясь в новом мире, эти ребята начали обустраиваться с присущим гоблинам размахом. Не особо стесняясь, перегородили частыми дамбами парочку небольших речушек, впадающих в Рону, и сотворили обширное болото с мангровыми зарослями на месте бывших коммун Дарданьи, Рюссен и Сатиньи. И, судя по всему, вызванное гоблином такси направляется именно туда.

На территорию гоблинского анклава мы выскочили как-то внезапно. Под колесами такси все та же асфальтированная дорога, но пару секунд назад мы еще ехали по улице вполне себе европейского города, а сейчас двигаемся по насыпной дамбе, с обеих сторон которой настоящий мангровый лес. Впрочем, сравнение не точное, а всего лишь ассоциация. Больше всего деревья, растущие прямо из затянутой тиной болотистой поверхности, испещренной волосатыми кочками, были похожи на раскидистые плакучие ивы. Особенно привлекала внимание оригинальная расцветка: салатовые и сиреневые листья были разбросаны по кроне так, словно кто-то пытался создать абстракционистскую инсталляцию.

Порой кроны достаточно густо закрывали обзор с дороги, а порой заболоченные просторы раздвигались метров на пятьсот, создавая совсем уж полное ощущение попадания в другой мир. Время от времени у дороги встречались построенные на насыпных площадках вполне обычные здания земной архитектуры, и около них бродили обычные люди. Скорее всего, это были какие-то туристические центры, по крайней мере местные обитатели не сильно напоминали занятых какой-то деятельностью работников.

Еще минут через десять неспешной езды мы подкатили к одному из подобных строений. Когда выбрались наружу, я понял, что из земной архитектуры здесь только сам дом, и больше ничего. Подойдя ближе к фасаду, мне удалось рассмотреть, что находится за ним. Строение стояло на насыпной возвышенности, и с нее было хорошо видно лоскутное одеяло множества небольших прудов, каждый из которых был окружен живой колючей оградой. Даже с расстояния черные шипы на зарослях выглядели угрожающе, и было понятно, что они не позволяют кому-то или чему-то выбраться из этих прудов. В принципе, я уже догадался, кому именно, потому что о фермах лорухов слышал еще до приезда в Женеву. И что-то мне подсказывало, что с этими похожими на гигантских лягушек созданиями я сейчас познакомлюсь ближе, чем того хотелось бы. Конечно, это может быть моей фантазией, но есть подозрение, что до жилища советника мы будем добираться с помощью этих странных питомцев, которых гоблины используют не только в пищу, но и для передвижения по огромным заболоченным просторам своей родины.

Из людей на этом объекте мы увидели лишь парочку каких-то мужиков в цветастых гавайках. Впрочем, любителями поплавать с лорухами как с дельфинами они не выглядели, разве что им нравились эти жабы-переростки в жареном виде. Оба туриста были увлечены поглощением темного пива с какими-то колбасками. Кстати, гоблинское пиво было достаточно популярным среди людей, но лично мне оно не понравилось.

Иваныч не стал подходить ко входу в главное здание, а повел меня вокруг, сразу к техническим постройкам. Судя по всему, ему была хорошо известна эта ферма, и не исключено, что она находилась под покровительством инспектора.

Технические постройки за домом были явно гоблинской архитектуры и представляли собой хаотично разбросанные по небольшому пространству эдакие хоббитские убежища. Не заморачиваясь поисками владельца заведения, инспектор громко квакнул. В ответ тут же послышалось похожее кваканье, и к нам, переваливаясь из-за привычной, а не имитационной трансформации, подошел гоблин в национальной одежде своей расы. Ну, или ее рабочей версии, потому что сплетенная из каких-то водорослей плотная сеть, охватывающая тело пришлого, вряд ли сгодилась бы для торжественных выходов даже на семейное празднество.

Со стороны Иваныч и подошедший к нам гоблин выглядели очень колоритно: один в костюме с котелком, стоящий прямо и опирающийся на изящную тросточку, а второй раскорячился словно Квазимодо и оттого казался сильно ниже своего собеседника. Вообще-то этот «квазимодо», содеяв себе пару безболезненных вывихов, легко мог перейти в другую форму и мало чем отличался бы от выглядевшего антропоморфно инспектора. Но заводчику лорухов явно удобнее именно в таком состоянии, поэтому трансформироваться он не собирался. Конечно же, из общения гоблинов я ничего не понял, поэтому просто стоял и осматривал округу.

После того, как эти двое наквакались о своем о гоблинском, раскоряченный окинул меня явно недружелюбным взглядом и уковылял обратно к своему погребку. Вернулся он через минуту, буквально волоком притащив за собой два брезентовых мешка. Один из них бросил к моим ногам. Я быстро вскрыл вполне привычную змейку и обнаружил внутри снаряжение для дайвинга, включая один небольшой баллон. Опыта погружения у меня не было никакого, но чтобы не суметь забраться в резиновый костюм, нужно быть совсем уж тупым. Поэтому я не стал радовать Иваныча идиотскими вопросами и как мог быстро упаковался в резиновую одежку, а затем нацепил сбрую с баллоном. Ластов в комплекте не было.

Вроде получилось все правильно. Особо порадовала маска, которая была продвинутой: с дыхательной камерой для рта и носа. Не думаю, что мне доставило бы удовольствие пользоваться загубником, побывавшим во рту непонятно у кого. Я закончил со снаряжением и запихнул свою одежду в опустевший кофр. Затем повернулся к гоблинам и на мгновение подвис. Теперь на меня смотрели две совершенно одинаковые раскоряки в сетчатых балахонах.

А вот фиг ему, а не моя растерянность! Посмотрев на этих близнецов, я просто перевел взгляд в сторону и принялся осматривать находившиеся вдалеке ивоподобные деревья. Будь у него на это время, гоблин наверняка затянул бы паузу, но сейчас не до этого. Непонятка продлилась еще пару минут, пока мы не добрались до небольшой пластиковой лодочки. Один из гоблинов, подавая мне пример, забрался в плавсредство, а второй прямо с небольшого пирса скользнул в воду.

— И что дальше? — спросил я у сидевшего в лодке гоблина, делая вид, что давно догадался, кто из них кто.

— Все потом, — буркнул в ответ инспектор, намекая на то, что еще не время для откровенных разговоров. — Спрячь сюда оружие и все, что может намокнуть.

Судя по размеру мешочка, туда влезет не так уж много, а остальные вещи, скорее всего, придется оставить в брезентовом кофре, и с нами они не поплывут. В мешочек ушли оставшийся от Йохана револьвер, прибор Гюрзы, мой щитовик, очки и телефон. Впрочем, ничего другого ценного у меня и не было.

Лодочкой инспектор управлял очень ловко, но что-то мне подсказывало, что он предпочел бы плыть самостоятельно, рядом с нашим проводником. Двигались мы по узкому, затянутому тонким слоем ряски каналу, который вилял между окруженными колючими зарослями прудиками.

Когда мы подплыли к насыпи с колючими зарослями, отделявшей один из прудов от канала, разводчик лорухов был уже там. Он прямо на наших глазах сунул лапы куда-то в ил под насыпью и что-то сделал. Сплошная стена колючих зарослей вдруг заскрипела, ветки разошлись, и в кустах образовался проем. В него тут же сунулась любопытная жабья морда таких размеров, что мне стало не по себе.

Блин, да в эту пасть влезет моя голова! Причем с очень хорошим запасом, а если жаба постарается, то вообще сможет проглотить меня целиком. Сидящий в воде гоблин что-то заквакал своей питомице, поглаживая ее по морде. В ответ на это она утробно умкнула, раздувая здоровенный шейный зоб. Я даже подумал, что лорух тоже обладает зачатками разума, но тут же вспомнил разговоры некоторых людей со своими собаками и кошками. Судя по всему, эта особь была очень покладистой, потому что без проблем пролезла в узковатый для нее проем и неподвижно замерла рядом с нашей лодочкой. Иваныч сделал практически театральный жест рукой и сказал:

— Прошу устраиваться.

А мне что-то совсем перехотелось путешествовать вот на таком вот транспортном средстве. Впрочем, нерешительность продлилась недолго, а ее место заняли доводы разума, ну и еще немножко любопытство. Что интересно, никакой особой упряжи на лорухе я не заметил, специальные скобы для крепления ремней, свисающей с моей сбруи, были буквально вживлены в спину огромной жабы как какой-то пирсинг. Заводчик помог мне закрепить карабины на скобах. Сам я почему-то не решался этого делать, опасаясь нечаянно причинить боль живому существу. И дело тут не в жалости, а в элементарном инстинкте самосохранения. Дальше я двинулся уже верхом на лорухе, причем в качестве груза, а не наездника: никаких средств управления движением этого существа обнаружить не удалось. Ремни всего лишь помогали мне удерживаться на спине жабы в положении лежа.

Так как теперь лодка, по большому счету, никому не нужна, Иваныч скользнул в воду и поплыл рядом со своим сородичем. Второй лорух был значительно упрямее первого, а когда его все-таки удалось выковырять из загона, он оказался еще и куда меньше размером. Глядя на то, как инспектор пытается совладать со своим норовистым «скакуном», стало понятно, что определенный опыт у него все же имеется. Как только он справился с укрощением строптивого транспорта, его лорух тут же двинулся вперед, увлекая за собой и мою лягуху. Я успел лишь порадоваться тому, что без посторонних подсказок нацепил на себя соединенную с баллоном маску, потому что в следующее мгновение мое живое транспортное средство ушло под воду.

Как ни странно, под затянутой ряской поверхностью вода оказалась довольно чистой. Лорухи двигались вперед мягкими рывками, но при этом сумели набрать приличную скорость. Меня сдвинуло чуть ниже по спине жабы, так что пришлось хвататься за торчащие из живой плоти скобы, но в этом не было особой необходимости: ремни сбруи надежно удерживали мое тело в правильном положении.

Полученным от путешествия на лорухе впечатлениям удалось на какое-то время отвлечь меня от тягостных мыслей и тревожных ожиданий. Теперь интерес туристов из города к гоблинскому анклаву уже не казался странным. Видимость, конечно, не такая, как в морской воде, но даже в ближней перспективе было на что посмотреть. Вокруг колыхались водоросли самых диковинных расцветок и форм, а также плавали какие-то непонятные существа, часть из которых излучала довольно яркий свет. Поражало не только созерцание подводных красот, но и их манера передвижения. Поездка была, как говорится, земноводной: мы то двигались среди мерно покачивающихся водорослей, то внезапно выскакивали на поверхность, когда лорухи, сноровисто перебирая лапами, преодолевали поддерживающие заболоченность гоблинского анклава дамбы и насыпи. На одном из островков, являвшихся центром пересечения нескольких дамб, густо поросших гоблинскими ивами, мы и сделали своеобразный привал. Именно там Иваныч решил провести инструктаж перед непростым делом.

Подведя своего лоруха вплотную к моей лягухе, гоблин тихо заговорил с усилившимся акцентом. Не знаю, то ли так сказалась важность момента, то ли состояние его тела. Может, трансформация как-то влияет и на голосовую трубку?

— Так, слушай внимательно, мы находимся в километре от территории поместья советника. Если хочешь что-то сказать, дернешь за шлейку, на которой я буду тащить тебя за собой. Говорить будешь шепотом и только после того, как сделаю вот так. — Я чуть не отшатнулся, когда он резко приблизил свою морду вплотную к моему лицу. — Когда покручу пальцем над головой, осматриваешь все вокруг через свой щит. Затем указываешь мне свободный от проклятий путь. Конечно, если он вообще будет. Что не понял?

— Почти все не понял, — честно ответил я и добавил для ясности: — Но общий принцип ясен. А как быть со всяким там обслуживающим персоналом?

— На крайний случай усыплю. — Он продемонстрировал мне какую-то странную трубку, опутанную неприятно выглядевшими жгутами. — Но лучше, если обойдем их стороной. В своей главной норе такие, как советник, слуг не держат, только позволяют убирать под личным наблюдением. Сейчас он на собрании совета, так что главное — незаметно добраться до его основной берлоги. Если твой друг вообще жив и они не успели его на всякий случай утилизировать, то он точно где-то там.

— А не мог ваш советник оборудовать себе какое-нибудь запасное убежище? — выразил я вертевшиеся в моей голове сомнения.

— Вряд ли, мы живем здесь довольно тесно, и неучтенный участок быстро вычислили бы соседи. К тому же кто рискнет соваться в нору советника в ранге Брата бездны? Только самоубийцы.

— Я вот прям возгордился.

Гоблин в ответ лишь вздохнул, причем получилось у него это совсем по-человечески. В общем-то он прав, сейчас совершенно не место и не время для словесных перепалок, так что на всякий случай добавил:

— Извините, просто нервное.

— Нормально, — на удивление покладисто согласился инспектор.

А затем он принялся упаковывать меня, причем в буквальном смысле. Сняв со спины своего лоруха какую-то скатку, гоблин набросил на меня брезент, превратив мою жабу из ездовой в грузовую. Хорошо хоть, не сделал это в самом начале нашего путешествия, иначе все красоты гоблинских болот прошли бы мимо меня.

Закономерно дальнейшее путешествие я воспринимал лишь через рывки жабы и плеск воды. Хорошо хоть, продлилось все это не так уж долго. В принципе, когда инспектор сдернул с меня брезент, окружающая обстановка не очень-то изменилась: все те же ивы, вода, кочки и ряска.

Иваныч помог мне освободиться от всех креплений, но полностью свободным я пробыл всего пару секунд. Гоблин достал какой-то ремень и защелкнул карабин на моей сбруе, а другой конец закрепил у себя на поясе. Пока готовились, я на всякий случай достал из непромокаемого мешочка револьвер и как мог закрепил его в ременной петле на животе.

Ну а затем мы двинулись вперед. Честно говоря, сфоткай нас кто-нибудь со стороны и покажи картинку пару дней назад, я ржал бы как умалишенный. Впереди, передвигаясь на четырех конечностях, двигается странное существо в водорослевом комбинезоне, а позади — то ли на прицепе, то ли как питомец на поводке — вышагивает крендель в костюме аквалангиста. Сюрреализм в чистом виде. Впрочем, через пару секунд мне стало не до досужих размышлений, потому что пришлось внимательно смотреть под ноги, чтобы не плюхнуться в неглубокое болото. Иванычу вряд ли понравится тащить меня волоком.

Вот таким вот странным дуэтом мы прошагали метров сто, а затем гоблин остановился, поднял руку, она же передняя лапа, и изобразил похожим на длинную барабанную палочку пальцем нечто похожее на пропеллер.

Так, вроде это один из оговоренных знаков. Я настолько запарился пялиться себе под ноги, что чуть не позабыл все инструкции. Так что доставать стикер пришлось впопыхах, как и запускать силовое поле. Светлячок в нем выглядел довольно бодро, и это вызвало мимолетное сожаление о потерявшем силы ангеле.

Ладно, предаваться унынию и рвать на себе волосы будем позже. Я внимательно осмотрел окрестности через силовое поле и практически сразу заметил растянутую на ближайшем проходе в ивовых зарослях конструкцию, очень похожую на паучью сеть, только здоровенную и угольно-черного цвета. В отличие от проклятий, которые я видел раньше, это впечатляло своим размахом, но, с другой стороны, плетение было настолько редким, что при желании сквозь него можно было даже пролезть. Впрочем, необходимости в этом не было, потому что сеть перекрывала лишь один проход, а не шла сплошной стеной. Дернув за поводок и дождавшись, когда гоблин приблизится, я шепотом сообщил ему о своих выводах. Инспектор завис на пару секунд, а затем молча потащил меня в обход этой сети. Пробираться сквозь заросли пришлось на карачках. Иванычу-то привычно, а мне жуть как неудобно, особенно учитывая, что практически каждые десять секунд приходилось проверять безопасность пути.

Не знаю, то ли советник был ленив до безобразия, то ли решил, что одной репутации крутого малефика хватит, чтобы отпугнуть любого шпиона, но защита его усадьбы не очень-то впечатляла. Черные сети перегораживали лишь основные тропинки, а под конец я обнаружил нечто похожее на растяжку. Черная нить тянулась где-то на уровне моих колен, но была какой-то бессильно-одинокой. Похоже, это простая сигналка, которую мы перешагнули без особых проблем и двинулись дальше.

Если честно, я не сразу понял, что мы уже дошли до основного жилища советника. Вокруг было все то же вонючее, поросшее густым ивняком болото. Возможно, причина в том, что мы подобрались к жилищу советника, так сказать, с заднего крыльца. А может, все дело в любви гоблинов к грязи.

То, что мы действительно добрались до места назначения, я понял, когда посмотрел на невысокий холм через силовое поле щита. Вот здесь малефик постарался на славу. Черная паутина хоть и не была особо густой, но охватывала и всю возвышенность. Можно было бы, конечно, обойти холм по кругу, но что-то мне подсказывало, что по всему периметру будет одно и то же. Поделившись своими предположениями с инспектором, я предложил попробовать прожечь эту сеть с помощью светлячка, а так как она везде была равномерной, пусть он сам и выбирает место прорыва.

С таким местом Секатор определился быстро, сдвинувшись метров на двадцать в сторону. После этого гоблин сделал красноречивый жест. Очень осторожно, ребром, словно хочу рубить сеть щитом, я придвинул силовое поле поближе, давая возбудившемуся светлячку возможность прикоснуться к узлу, к которому сходились четыре струны из концентрированной энергии разрушения. После короткой вспышки я тут же отдернул щитовик, потому что очень не хотелось, чтобы светлячок выжег слишком большой кусок сети и себя вместе с ней. К моему удивлению и радости, он не только не потускнел, но и не потерял желания разобраться со всей сетью. Так разошелся, что у меня в глазах зарябило от его рывков и мерцания.

Смотреть через все это было сложно, так что пришлось развеять печать щита и запустить силовое поле снова. Это помогло: светлячок успокоился, и я с удовольствием увидел немаленькую такую дыру в черной сети. Жестом обозначил границы прорехи, и инспектор тут же воткнул в середину обозначенного круга какую-то штуку, похожую на большую кнопку размером с блюдце. Это явно что-то из разряда артефактов, которыми пользовалась Гюрза для прохода сквозь стену. Только в этот раз преграда не осыпалась песком, а превратилась в жидкую грязь и тут же стекла внутрь по дну образовавшегося тоннельчика. Именно благодаря этой жиже и наклону прохода мы попали в жилище советника как по желобу в аквапарке. Мои предположения о любви гоблинов к грязи тут же развеялись: внутри обнаружился просторный коридор, облицованный гоблинским бетоном. Все было чистенько, как в доме уважающей себя хозяйки. Это как раз мы, словно две свиньи, принесли сюда кучи грязи, растекшиеся по полу. Так еще и оставили за собой грязные следы на светло-серой поверхности.

Все это безобразие было хорошо видно, потому что потолочные плафоны включились автоматически, и это очень плохой признак. Даже если мы не спалились при разрушении защитного проклятия, то человеческая автоматика наверняка пошлет сигнал своему гоблинскому хозяину. Судя по задергавшемуся инспектору, он тоже это понимал и ускорился, потащив меня практически волоком. Я старался при этом осматриваться сквозь силовое поле, но черных сетей на нашем пути так и не заметил.

То ли Иваныч был знаком с планировкой жилища советника, то ли она являлась стандартной для гоблинских нор, но он быстро и уверенно привел меня в достаточно обширную мини-пещеру, обставленную довольно богато и в стиле хай-тек. Это был странный гибрид оборудованной по последнему слову техники лаборатории, делового кабинета и даже купальни, потому что прямо в центре этой пещеры был оборудован обширный бассейн с плавающими в нем водорослями и даже какой-то живностью.

Быстро осмотрев это помещение, я обнаружил лишь небольшой участок стены, густо опутанный черной сетью. На мое подергивание за поводок гоблин отреагировал достаточно нервно — отстегнул от себя явно надоевший ему ремень и обратился ко мне вслух:

— Можешь больше не шептать.

Я тут же воспользовался его разрешением и быстро описал свои наблюдения:

— Если в этом помещении и есть что-то очень важное, то оно находится вон за тем участком стены. Но вряд ли светлячок сможет все разрушить. Там все так густо напутано, что прямо жуть.

— Ну, значит поступим проще. Говоришь, он не всю стену оплел?

— Нет, только вот досюда, — сказал я, быстро подойдя к стене.

Стараясь не приближать руку к черной сети, показал, где заканчивается защитное проклятие. Гоблин что-то квакнул и прицепил на свободный участок стены тарелочную кнопку. В этот раз у него получилось как и у Гюрзы: стена осыпалась песком; точнее, не стена, а всего лишь ее внешняя часть из гоблинской штукатурки. Инспектор непонимающе уставился на неудовлетворительное дело рук своих, что-то приглушенно квакнул и осторожно прикоснулся пальцем к странной поверхности в образовавшейся нише. Эта субстанция выглядела как чей-то панцирь. Шок гоблина продлился недолго. Он что-то прорычал на оркском и добавил явно чисто для меня:

— Неприятно, но не смертельно. Сейчас мы…

Что за подвиги мы должны были свершить, по мнению гоблина, — я так и не узнал, потому что почувствовал за спиной выплеск энергии разрушения запредельной концентрации. Честно, мне уже надоело все выше и выше поднимать планку жути, с которой сталкиваюсь. Теперь-то некогда напугавшее меня дуновение темной энергии от Йохана казалось всего лишь теплым вечерком с запахом ромашки.

— Ханкар! — заорал я, злясь на себя и злодейку судьбу за то, что этот вопль уже входит у меня в привычку.

Резко развернувшись, я закрылся силовым щитом и успел увидеть неприятно быстро летящую в нас черную сеть. А еще боковым зрением заметил, как гоблин шустро спрятался у меня за спиной. Позади что-то хлопнуло, и освещение в зале словно сошло с ума: лампы часто замигали, но видимость снизилась незначительно. Того, кто запустил эту сеть, я смог рассмотреть, лишь насладившись зрелищем распада проклятия, расползшегося как гнилая дерюга после вспышки светлячка. Увы, мой сиятельный товарищ тут же превратился в крохотную искорку, безвольно поплывшую в синеве силового поля. И это так разозлило меня, что я, позабыв все страхи, выхватил из ременной петли револьвер и, отодвинув в сторону щит, начал палить в нарядно разодетого гоблина. Этот урод нацепил на себя белоснежное то ли пончо, то ли тунику и красовался в антропоморфной трансформации. Он, как и китайский ситх, тоже удивился такому вот выверту судьбы, но, в отличие от своего ученика, не стал разевать варежку, а тут же замахал руками. В результате мои пули не причинили ему ни малейшего вреда. Когда барабан револьвера опустел, я тут же прикрылся щитом, но без помощи светлячка уже не смог увидеть, что именно сейчас плетет малефик. Вряд ли что-то безобидное. Похоже, на этом все — допрыгались мы с Иванычем.

Казалось, что гоблин решил напоследок оценить мою запредельную доблесть и отвесить издевательский поклон. Но кланялся он как-то странно: одной головой, причем чем дальше, тем менее естественно все это выглядело. Неестественность поклона достигла предела, когда его башка просто упала вниз. После небольшой паузы безголовое тело гоблина тоже рухнуло вперед, открывая мне шикарное зрелище стоящего враскорячку Иваныча с его жутковатой косой в руке. Похоже, не только я не успел понять, когда и куда свинтил из-за моей спины инспектор. Для потерявшего голову в прямом смысле этого слова малефика передвижения Секатора тоже оказались сюрпризом. Впрочем, ничего удивительного: как умеет скакать по стенам специальный инспектор женевской жандармерии, я уже видел.

Иваныч с вызвавшим у меня дрожь хрустом перешел в антропоморфное положение и с явным наслаждением повел плечами. Затем он что-то достал из своего балахона, и возомнившие себя стробоскопом лампы снова начали работать нормально. Так вот, оказывается, кто устроил всю эту светомузыку для жуткой дискотеки.

Гоблин небрежно перешагнул через тело сородича и подошел ко мне. В этом состоянии его балахон выглядел нелепо — как какая-то распашонка.

— Неплохо у нас получилось.

— У нас? — вполне искренне удивился я.

— Да, — спокойно и, кажется, даже без издевки сказал гоблин. — Не разозли ты его так сильно, он не упустил бы меня из виду. Всегда знал, что твой главный дар — это бесить разумных.

— Вот щас прям покраснею от такой похвалы, — проворчал я, потому что не знал, как реагировать на столь сомнительный комплимент. Но моя реакция не особо волновала гоблина, он уже направлялся к нелепой полудыре в стене.

— Так, а теперь нужно доломать эту стенку, иначе ждет нас с тобой, Назарий Аристархович, очень мрачное будущее.

В общем-то я не особо волновался, потому что если этот злобный гоблин захочет что-то сломать, то сломает обязательно. И он таки раздолбал похожую на панцирь какого-то древнего ящера преграду. Когда мы забрались внутрь тайной комнаты ныне покойного советника, Иваныч осмотрелся вокруг и удовлетворенно резюмировал:

— Вот теперь мы с тобой из грабителей и убийц превращаемся в героев и вершителей справедливости.

Да уж, не согласиться с ним было трудно — чего только стоила целая коллекция лиц. Нет, не портретных изображений на картинах великих художников, а именно лиц, содранных, возможно, даже с живых разумных и помещенных в специальные квадратные емкости. Каких там только не было — и человеческие, и оркские. Гоблинских я не заметил, зато центральным экспонатом этой безумной коллекции являлось лицо эльфа. Даже если мы не найдем Женьку и доказательств экспериментов сбрендившего гоблина над людьми, одного этого хватит, чтобы снять с нас все обвинения.

Женьку мы все-таки нашли еще до прибытия целой своры разномастных гоблинов. Как я потом выяснил, основная часть являлась бойцами особого отряда службы безопасности Совета мудрейших. Четверых хуманов, включая одну девушку, мы обнаружили в небольшом отнорке, по интерьеру отдаленно похожем на плацкартное купе. Полностью обнаженные люди лежали на полках, и я в первый момент даже напрягся, посчитав, что они уже мертвы. Но, пощупав пульс на шее своего бедового друга, убедился, что его сердце бьется ровно и сильно. Мало того, он даже не был в гибернации, из которой, как поговаривают, и выводить трудно, и последствия очень нехорошие. Правда, чтобы разбудить этого спящего царевича, пришлось дождаться прибытия гоблинских экспертов. Но перед пробуждением друга я имел сомнительное удовольствие наблюдать внутрижабью разборку. С прибывшим во главе всей своры гоблином Иваныч даже разговаривать не стал, а сразу перешелк избиению. Честно, это было жутко, и я сделал себе зарубку в памяти, что хамить, злить и даже бесить Секатора можно, а вот предавать нельзя. Впрочем, тут уж я точно ничем не рискую, потому что вообще не понимаю смысла такого явления — мне это чисто эстетически неприятно, я брезгую.

После того, как инспектор перестал бить эксперта ногами, тот, немного оклемавшись, все же привел Женьку в сознание. Мой друг смачно зевнул и даже потянулся, но вместо того, чтобы начать задавать вполне естественные вопросы, впился взглядом в лежащую на соседней полке обнаженную девушку и задал самый неуместный в подобной ситуации вопрос:

— А как ее зовут?

Эпилог

По вине непонятно что возомнившего о себе гоблина у Женьки осталось только два дня относительно комфортного пребывания в Женеве. Так что мы с Бисквитом постарались наполнить его впечатлениями по самую макушку. Когда уже казалось, что в него больше не влезет, а ноги гудели от пройденных километров, орк предложил сходить в заведение наподобие того, что содержала жадная птичка Лорикет. По правде говоря, это была не то чтобы инициатива артефактора, просто мой друг все толще и толще намекал на желание тесно пообщаться с модификанткой.

Неужели я и сам так выглядел, когда в подпитии жаловался Бисквиту на отсутствие ярких впечатлений от жизни в Женеве? Судя по печальному взгляду моего зеленокожего друга, так оно и было. Ну что же, как говорится, сам напросился. Это, конечно же, не было заведение того уровня, в котором я впервые увидел модификантку-бесовку, а нечто более приличное. Впрочем, бордель остается борделем, вне зависимости от ценовой категории и уровня обслуживания.

После очередного завлекательного танца девушки-спрута, у которой из спины росли восемь вполне себе функциональных щупальцев, терпение Женьки лопнуло, и подвыпивший ловелас рванул следом за покинувшей сцену модификанткой, предварительно купив специальный талон у шустро подскочившего по знаку Бисквита антрепренеру. Так тут вежливо называли сутенеров. Я же, воспользовавшись тем, что мы с орком наконец-то остались вдвоем — без лишних ушей, задал мучивший меня эти двое суток вопрос:

— Давай, колись, что там удалось нарыть Иванычу?

Орк сразу понял, к чему я веду, но постарался уйти в отказ:

— Секретная информация.

— Бисквит, хватит елозить. Я столько бумажек о неразглашении подписал, что теперь даже выпить толком опасаюсь, вдруг чего лишнего взболтну. Тем более вся эта мутотень касается меня больше, чем кого-либо другого. Колись давай.

— Ладно, — протянул орк, хотя и так было видно, что ломается он лишь для галочки. — Ты, как обычно, вляпался в самую жижу. Секатор устроил такой водоворот, что со дна всплыла огромная куча ила и фекалий. На болотах, как писал ваш Конан Дойль, третьи сутки стоит жуткий вой. Гоблинов спасло лишь то, что в этом деле оказались замазаны еще и эльфы. Поэтому городской совет решили всех собак повесить на советника и прикрыл дело. Сразу скажу, тебе никаких компенсаций в этот раз не полагается. Никто участие наемников светить не будет.

Ну да, а то я не знаю! Пытался уже вытряхнуть из Иваныча чуток элькоинов, но он так на меня посмотрел, что сразу стало понятно: глазастый гоблин точно видел, как я кое-что свистнул на месте преступления. Каюсь, слаб человек, и в этом плане, возможно, слабее всех остальных разумных. Потайная лаборатория советника была так накачана энергией разрушения, что все предметы с более или менее серьезной концентрацией энергии творения светились там как редкие фонари на ночной сельской улице.

Больше всего мое внимание привлекла маленькая вещица: японское нэцкэ. Честно, я цапнул ее руками не очень осознанно, скорее из-за тяги к познанию, а вот сунул под резину гидрокостюма прекрасно осознавая, что творю. Ну а что? Мне нужно как-то возвращать вложенные в это дело деньги. И, как показало последующее общение с гоблином, сделал я все правильно. Когда нас с Женькой доставили домой и друг отправился отмываться в душевую, я заглянул на несколько сайтов аукционных домов и понял, что хапнул действительно ценную вещь. Судя по метке, фигурка из слоновой кости, изображавшая старика с большой рыбиной, является творением мастера-нэцукаси Кокусая. Пять лет назад ее продали за тридцать тысяч евро, а учитывая, что благодаря заряду энергии творения теперь это артефакт, приносящий удачу в торговых делах и переговорах, цену можно смело накручивать раз эдак в пять. Режем напополам из-за криминального душка и все равно получаем сумму как минимум в два раза больше, чем я должен Пахому. Да у меня уж сейчас есть на примете два клиента, которые купят нэцкэ без проблем, но лучше сделаю широкий жест и преподнесу вещицу как отдарок, за финансовую помощь. Уверен, Станислав Петрович оценит, а мне его расположение еще ой как пригодится.

— Ты что, совсем меня не слушаешь? — прервал мои меркантильные размышления хриплый голос орка.

— Извини, что-то я подустал. Мне бы выспаться, а не носиться по всем этим борделям. Повтори, пожалуйста, если не трудно.

Орк хоть и надулся, но все же выполнил мою просьбу;

— Это, конечно, только мои предположения, но, похоже, советник решил создать сеть агентов влияния на Большой земле, вот и впихивал в людей проклятие, как в артефактную основу. Кстати, девушка, которую там нашли вместе с Женей, является любовницей премьер-министра Франции.

— А как насчет того китайца? Как он сделал его малефиком?

— Он не малефик, а всего лишь живой артефакт, — отрицательно мотнул головой орк. — Подход интересный, но такие заготовки долго не проживут.

— А как же Женька? — встрепенулся я.

— Нормально все. Эксперты сказали, что с ним советник не успел ничего такого сотворить, да и вряд ли его готовили под проклятие псевдомалефика. Скорее всего, была бы просто замена личности с жесткими ментальными закладками. С научной точки зрения работа гениальная: создавать из живых людей артефакты — это не каждому под силу.

— Эта жаба с любой точки зрения извращенец и больной на всю голову мудак, — парировал я, но тут наш ученый диспут был прерван вернувшимся Женькой.

Выглядел мой однокашник ошарашенным и даже немного напуганным. По тому, в каком состоянии пребывала его одежда, было понятно, что одевался он впопыхах.

— Да ну нафиг! — проворчал мой друг, плюхнувшись в кресло. — Ты был совершенно прав. Незачем людям иметь что-то еще, кроме того, чем нас наградил Господь Бог. Я понимаю, если увечье какое и нужно восстановиться. Тогда пластика — дело хорошее. Но такие вот извращения уже перебор.

Я хотел было уточнить у него насчет пихания щупалец дамы-спрута куда-то не туда, но тут меня словно током пронзила необычная мысль, навеянная размышлениями орка и заявлениями Женьки. Это, конечно, бред, но почему бы не попробовать:

— Бисквит, скажи, мой зеленокожий друг, ты умеешь рисовать?

— Совсем немножко, я больше по резке специалист.

Я задумался, но все же решил, что резкой здесь не обойдешься.

— Так, народ, хватит заниматься ерундой. Поехали к нам, есть одна очень интересная мысль.

— Я жрать хочу, — заныл Женька, но я лишь отмахнулся и потащил обоих из заведения.

И все же гостеприимством манкировать не стоило, так что, пока ехали в квартал художников, позвонил Николашке, попросив упаковать нам с собой еды. В итоге мы ввалились в мой дом готовые ко всему — и картину нарисовать, и банкет по поводу ее экспозиции устроить.

Впрочем, ничего нового мы малевать не собирались. Женьку я с пакетами еды отправил к рабочему столу накрывать поляну, а Бисквита, смущенно сжимающего в руках палитру и коробку с тюбиками красок, запихнул за барную стойку поближе к картине с ангелом. На всякий случай еще раз проверил полотно своим даром, но никаких изменений не ощутил.

— Ну что, Пикассо зеленомордый, ваяй.

— Да ну тебя в трясину! — отмахнулся орк и попытался сбежать, но, видно, не сильно хотел, потому что иначе я бы не смог удержать за майку такую громадину.

— Слушай, я же уже все объяснил. Да и что ты там можешь испортить?

Мне показалось или на лице ангела отразилась тень возмущения?

— Ну ладно, — вздохнул орк и начал быстро, как по мне — слишком уж сноровисто для не специалиста, смешивать краски. Затем он с палитрой в одной руке и кистью в другой замер перед полотном, которое благодаря росту орка даже не пришлось снимать со стены.

Блин, ему бы распашонку художника и берет на голову — вообще получилось бы феерическое своей абсурдностью зрелище. Орк простоял в этой позе не меньше минуты, а потом начал осторожно касаться кистью холста. Еще секунд через тридцать он вошел в раж, и я даже испугался, что сейчас орк действительно испортит довольно неплохое изображение.

К счастью, все мои опасения оказались напрасны: через пять минут, когда Женька уже закончил с накрытием рабоче-банкетного стола, я понял, что все будет более чем хорошо. Не знаю, как он уловил эту идею, но на довольно мрачноватой картине проявились проблески скрывавшегося за облаками солнца, а еще серую пелену пронзил тонкий, едва заметный лучик.

Конечно, любой эксперт-искусствовед обозвал бы нас вандалами, а по моему, сугубо дилетантскому, мнению выглядело очень неплохо. Но самое главное — я почувствовал, что излучение энергии творения из картины усилилось.

— Что-то я устал, давай пожрем, — внезапно выпав из творческого транса, заявил орк, а затем положил палитру с кистью на барную стойку и потопал к столу, где уже обжирался Женька.

Я же, как завороженный, смотрел на картину. Затем запустил свой дар и осторожно прикоснулся к полотну. Да! Есть! Моя идея не оказалась идиотской — творец всегда остается творцом, даже имея зеленую кожу! Бисквит все же сумел подпитать картину другого художника своей внутренней энергией творения.

— Так, а теперь последний штрих. — Я достал щитовик, запустил силовое поле и тут же с радостью увидел, как чахлая искорка опять превращается в моего любимого веселого светлячка. Прикоснувшись к картине еще раз, я мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя и пошел к друзьям.

А там случился маленький переполох. Женька пытался поймать вертящуюся в воздухе Фа, которая стащила с тарелки кусочек нарезанного для удобства поедания блина. Увидев меня, фуки тут же рванула куда-то вглубь дома. Ну зачем ей блин? Она же питается чистой энергией. Ответ на этот вопрос я получил через минуту, когда к столу подошел смущенный Тик-так и протянул мне сворованную для него снедь. Я на это только хмыкнул, взял со стола маленькую тарелку и добавил к блину-путешественнику еще с десяток кусочков с разной начинкой. Когда умиливший всех своей порядочностью мышоур убежал лакомиться законно полученными вкусняшками, мы продолжили нашу растянувшуюся на двое суток вечеринку.

Разговор постепенно свернул на то, как мне везет со всякими приключениями, которые почему-то обходят стороной не только живущего унылой жизнью в обычном земном городе Женьку, но и великого киберспортсмена и артефактора Бисквита.

— Приключений вам захотелось? — угрожающе сузив в глаза, спросил я.

В голове как раз зародилась идея еще одного эксперимента, так что я достал телефон и позвонил Грете. Затем был звонок Йохану, и к его финалу физиономии моих друзей стали совсем уж напряженными.

— Ты, это, Назар, может, не надо? — осторожно произнес Женька.

— Ну почему же не надо? Вы хотели приключений, так будут вам приключения, возможно даже со стрельбой.

Орк на эти слова решительно вскинулся, а вот Женька почему-то шумно сглотнул.

Ну да, это тебе не компьютерные пострелялки.

Через полчаса я снова стоял у двери, за которую меня не так давно выдворили под дулом пистолета. Рядом, пребывая в смущении, топтались оба моих друга и встревоженная Грета. А еще через пару минут к нам присоединилась Гюрза. Честно говоря, выбор Йоханом исполнителя меня немножко озадачил. Тут ведь не только взлом, но и силовой захват.

— Ты уверена, что справишься? — спросил я брюнетку, но тут же выставил ладони в защитном жесте, увидев ее яростный взгляд. — Все-все, молчу, ляпнул глупость, извини.

Девушка фыркнула, а затем буквально за десяток секунд вскрыла все замки и запоры, включая внутреннюю цепочку. После этого она шустрой змейкой скользнула внутрь. За дверью послышалась какая-то возня и грохнул приглушенный выстрел. Я тут же активировал свой щит и заскочил следом, но девушка уже уверенно и, как было заказано, аккуратно вязала пускающего бешеную пену Отто. Оставив Грету нянчить сбрендившего брата, я быстро прошел в спальню к картине, все еще удерживая силовое поле в активном состоянии. Светлячок в момент приближения к полотну задергался, и как только я поднес краешек щита к нарисованной на картине монете, между светлячком и монетой пробежала желтая искорка.

Проведенная тут же оценка порадовала меня и немного огорчила. Негативное влияние на разумных это полотно утратило, но, увы, энергии творения в нем осталось очень мало. Похоже, выжигая червоточину энергии разрушения, светлячок поломал какую-то сложную структуру, которая позволяла уживаться внутри двум зарядам-антагонистам, что в итоге лишило картину магических свойств. Впрочем, все мои сожаления тут же развеялись, когда, вернувшись в прихожую, я увидел, как Грета обнимает плачущего, но, судя по всему, относительно адекватного брата. Оставив разговор о гонораре на потом, я вытолкал посторонних для этой семейной драмы персонажей на лестничную площадку. А затем высказал предложение:

— Господа и присутствующая здесь прекрасная дама, как насчет продолжить наш банкет в более расширенном составе?

Девушка, на которую тут же уставились все собравшиеся на лестничной площадке мужики, немного нахмурилась, осмотрела нас изучающим взглядом и, изобразив изысканно-вычурную позу, ответила:

— Присутствующая здесь прекрасная дама не возражает.

Григорий Шаргородский Оценщик Одноразовый кумир

Пролог

Ииэтон Хоос Туу — Туман, стелющийся над озером, — смотрел на густо покрытые деревьями горы, но созерцание Изумрудного леса уже не вызывало в его душе прежнего отклика, спокойствия и надежности. Лес был осквернен, и теперь там хозяйничали низшие расы. Еще несколько рассветов назад это казалось невозможным, но рано или поздно все заканчивается, даже вечность. Бывшие владыки Изумрудного леса сейчас властвовали только этой цитаделью, и отступать им было некуда.

Сам Туман не был фанатиком. Для Изменяющего жизнь религиозные догмы Непримиримых ничего не значили. Изменяющие в своем стремлении к совершенству достигали уровня если не богов, то высших сущностей и на окружающий мир смотрели ясно и с пониманием сути бытия. Честно говоря, в ряды Непримиримых Тумана привело совсем не ощущение исключительности собственной расы и тем более не желание вернуть младшие народы на уготованное им богами место в рабских загонах. Мало того, Туман, в отличие от многих соплеменников, не считал, что младшие расы вообще были созданы мудрыми предками. Он, как приложивший свой дар и разум к сотворению множества видов боевых существ, прекрасно понимал, что появление разумных рас, да еще и обладающих магическими способностями, можно объяснить лишь божественной волей. Обычным разумным под силу производство лишь вот таких, пусть грозных, опасных, но все же скорбных разумом созданий.

Словно услышав мысли господина, ууш-ха зашипел, пригибая голову к площадке сторожевой башни, но его наполненная зубами пасть была сомкнута, а в полуприкрытых бронированными веками глазах не было ни капли ярости — только покорность воле хозяина. В этом-то и смысл: на подобную верность способны питомцы, но не разумные существа.

На самом деле Тумана к Непримиримым привел именно здравый взгляд на мироздание и понимание законов жизни. Что бы ни говорили пошедшие на примирение с младшими расами соплеменники, все разумные существа в определенной степени все же остаются животными, и каким бы высоким интеллектом они не обладали, всегда на инстинктивном уровне будут заботиться о собственном потомстве и отвоевывать для оного каждый свободный клочок жизненного пространства. Так что двум — и тем более трем — разумным расам не ужиться на одной планете. Если честно, Туман считал благом и Договор Свободы, и подкрепление его Великим проклятием, которое исключало любую возможность рабского подчинения одной разумной расы другой. Ведь теперь терялась надежда на возрождение старых порядков, и остается лишь жесткий естественный отбор. Выживет сильнейший. Туман начал сомневаться, что это будут именно его сородичи.

Непримиримые слишком долго не могли прийти к общему решению — либо как-то преодолевать Великое проклятие, чтобы вновь вернуть младшие расы в благостное рабство, либо уничтожить их всех раз и навсегда. Споры затянулась, и стало поздно: младшие смогли найти себе союзников за гранью мира. В результате в родной сердцу Тумана Изумрудный лес вошли воины низших рас с оружием из другого измерения, и вечные защитники чащоб умирали одни за другим.

Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Младшие все равно опоздали. За спиной Тумана кумир уже вошел в пирамидальный храм, а собравшийся во дворе молодняк всех населивших этот мир рас заголосил в экстатическом приступе бескрайней любви к своему идолу.

Ииэтон Хоос Туу вновь перевел взгляд на лес. Когда-то один из величайших поэтов его расы сказал, что любовь спасет мир. Он был неправ: именно любовь этот мир уничтожит. И не только этот.

Вдали утробно ухнуло и частым тамтамом застучали хлесткие звуки. Звуки, которых этот лес не слышал никогда.

— Ашш, — прошипел Туман.

С нетерпением ждавший этой команды ууш-ха яростно застрекотал и взвился со стены в небо. За ним из окружавших цитадель зарослей поднялись десятки таких же летающих убийц.

Проследив за их полетом, Туман сам спрыгнул со стены и, обнажив изогнутые клинки, словно тень заскользил в сумраке леса. Уйти из этого мира он хотел не как ученый и тем более религиозный фанатик, а как высший хищник: на охоте, вцепившись в глотку своей последней жертве.

* * *

Исав Буян обреченно закатил глаза, когда его опять хлестнуло по морде тугой веткой. Вообще-то Буяном он был для друзей, а для всех остальных, включая идущего впереди громадного зеленокожего урода, наверняка специально подстроившего встречу ветки с мордой молодого гоблина, являлся уважаемым инструктором фор Исавом. Впрочем, правила Женевы для лесных орков старого мира ничего не значили, как и его статус инструктора. Обидно, конечно, но терпеть можно. А вот ор Сервуса его лесные собратья уважали. Да и как тут не зауважаешь здоровяка в кожаном плаще, в шикарной шляпе и с револьвером, чей калибр вряд ли уступал калибру американского станкового пулемета М2, лежащего на плече женевского орка. Хотя это для людей он был станковым, а для Сервуса вполне себе ручным. Почти половина из сотни окружавших лесных орков была экипирована почти так же, как и его громадный коллега. Почти — в том смысле, что у каждого был пулемет. И это единственное, что у них было общего. Одеты лесные орки в бомжеватого вида набедренные повязки, а из оружия кроме пулеметов имели лишь кремневые, иногда бронзовые кинжалы. В общем, дикари дикарями. Взгляд гоблина буквально отдыхал, натыкаясь на привычную фигуру в плаще и шляпе. В остальном все было необычно, непривычно и до жути раздражающие.

Исав с содроганием вспоминал почти два месяца путешествия по прародине, наполненные бытовыми неудобствами и выматывающими тренировками с местными дикарями. Поначалу молодой гоблин вообще был уверен, что у них ничего не получится и никогда эти зеленые имбецилы не поймут, чем отличается пулемет от дубины, но спокойная уверенность в своих силах и железная воля женевского орка дали свои плоды. Вот уже три дня они продвигаются сквозь заросли Изумрудного леса с уверенностью и монотонностью бульдозера, и ничто не могло их остановить. Это, конечно, наполняло молодого гоблина чувством боевой общности с отрядом, но при этом он окончательно понял, что между ними была, есть и останется огромная пропасть.

Когда-то Исав наивно полагал, что никогда не сможет до конца понять человеческую натуру и всегда будет чужим на Земле и что нужно было попасть в Старый мир, чтобы понять: он не просто женевский гоблин, а землянин до мозга костей. Ну а как могло быть иначе, если он рос на голливудских фильмах и большую часть времени даже думал на французском. Так что желание оказаться на болотах мифической прародины очень быстро сменилось жаждой вернуться в родную Женеву к круассанам, пицце и очередной серии «Йеллоустоуна».

Погрузившийся в свои мысли, гоблин внезапно замер и настороженно присел. Нет, выходить из прямоходящей трансформации он не стал, да и в земном камуфляже делать это не совсем удобно. К тому же скакать по деревьям в боевом угаре от него вовсе не требовалось. Он здесь совершенно для другого. Сразу после отбрасывания хвоста жрецы определили ему путь прорицателя. Позже, осознав себя как личность, он не только принял библейское имя Исав, но и выбрал стезю боевого пророка, которая привела юного гоблина в дебри Старого мира.

— Ханкар! — заорал он на низшем эльфийском и постарался укрыться за широкой спиной орка, еще пару секунд назад бесившего его одним фактом своего существования.

А вот сами зеленокожие ребята никуда прятаться не стали. Они моментально образовали боевой периметр, ощетинившись стволами крупнокалиберных пулеметов. Внутри построения расположились носильщики, тащившие на себе ящики с боеприпасами, ну, и с кое-какими другими сюрпризами, которые специально обученные орки тут же начали распаковывать.

Места для действия группы было вполне достаточно. Это вам не Диколесье, заросшее дикой лианой, которая имела повадки злобного хищника. Впрочем, сами женевские эльфы признавали, что, сотворив эти хищные заросли, они слегка погорячились. Очень уж их выбесили беспардонные действия французов.

Вся штурмовая группа, состоящая их сотни орков и дюжины гоблинов, напряженно замерла. Прошла секунда, затем другая, и стоявший неподалеку вождь недовольно посмотрел на странного гоблина.

— Чего пялишься? — на орочьем зарычал Исав и добавил, для убедительности ткнув пальцем в сторону леса: — Туда смотри.

Еще через мгновение орочий вождь сам понял, что напрасно сомневался в способностях гоблина.

Существо, похожее на бронированного льва размером с быка, несмотря на увеличение габаритов, кошачьей ловкости не потеряло и подобралось к их отряду практически бесшумно. А затем сделало рывок. Казалось бы, несмотря на предупреждение гоблина, случись беда — и монстр окажется внутри защитного периметра, а там уже никакие пулеметы не помогут; но находившийся под защитой пулеметчиков шаман орков что-то запел, крутанулся вокруг своей оси, и резкий порыв ветра, пронесшийся над присевшими орками, отбросил монстра немного назад. Ни магия чародеев, ни тотемные духи орков не смогли бы повлиять на серьезно усовершенствованного стараниями эльфов монстра, но разогнанная духом масса воздуха все же сбила его атакующий напор, дав вооруженным оркам бесценные пару секунд. За это время они нашпиговали зверя пулями, как хорошая хозяйка кусок мяса ароматным чесноком. Эльфы, конечно, защитили своих питомцев почти от всех невзгод, но двенадцатый калибр и пятидесятиграммовые пули в данных условиях — самая настоящая имба.

Несмотря на то, что Исав немного струхнул, о своих обязанностях он не забывал и поэтому атаку гарпий не пропустил. На краю сознания лишь мелькнула мысль, что он опять использовал не термины Старого мира, а прибег к ассоциациям из земного фольклора. Отдаленно похожие на птеродактилей с короткой мордой тираннозавра крылатые существа все же долетели до защитного построения отряда, но в основном в мертвом состоянии, потому что в качестве зениток пулемет М2 был вообще вне конкуренции. Правда, в последних корчах некоторые сумели зацепить нескольких орков и размазали тонким слоем одного из родичей Исава. Точнее, одного из очень дальних родичей, которых он считал дикарями, но все равно неприятно. И вроде можно было бы расслабиться, но боевой прорицатель вновь ощутил волну угрозы, причем такого уровня, что теперь обратился напрямую к своему коллеге орку.

— Сервус! Граната!

С этим делом в их маленьком войске было намного хуже, чем с пулеметами. Гранатометы никто из местных орков освоить так и не смог, поэтому Сервусу пришлось отдуваться самому. Зато он обзавелся тремя очень шустрыми и исполнительными, особенно после показательного мордобоя, помощниками. Один из них тут же перехватил все еще горячий после стрельбы пулемет, а второй так же оперативно поднес женевскому орку здоровенную трубу. Гранатометы выбирали по принципу «чем больше, тем лучше», так что массивная граната, вылетевшая из раструба, без особых проблем глубоко воткнулась в непонятную гору из переплетения корней, веток и еще непонятно чего, а затем местный энт просто выгорел изнутри. Всего пару секунд назад бывшее живым и очень могущественным гигантское существо, способное растоптать войско в десять раз больше, чем то, что рвалось к сердцу Изумрудного леса, навеки застыло монументом самому себе. Причем таким большим, что, продвигаясь дальше, им пришлось огибать его по широкой дуге.

Затем было еще несколько стычек, во время которых сильно напрячься пришлось только раз, убивая неимоверно шустрого эльфа, утащившего с собой в ад троих зеленокожих воинов. И вот их отряд наконец-то добрался до стены эльфийской цитадели.

И опять же, непреодолимой преградой эта стена являлась при старых раскладах, а сейчас дело поменялось кардинально. Перед ними было всего лишь дерево, пусть и укрепленное, но все же не камень, так что еще один выстрел из гранатомета проделал там здоровенную дыру, в которую и рванули орки, все еще державшие пулеметы то ли как копья, то ли как вообще дубины. Хорошо хоть, не забывали стрелять из них, а не били врага по головам прикладами. Впрочем, в этот раз ни в кого стрелять не понадобилось. Ворвавшиеся в цитадель зеленокожие воины пораженно замерли, и было от чего. Весь внутренний двор был завален мертвыми телами, причем не только эльфийскими, хватало здесь и орков, и даже гоблинов. Исав склонился над неживым представителем собственной расы и понял, что это очень юный гоблин, причем никто его не убивал, а он сам вскрыл себе глотку зазубренным костяным ножом. Это сцена массового самоубийства, конечно же, шокировала женевца, но при этом его пытливый ум и дар предсказателя намекали, что тут есть еще что-то очень важное, ускользающее от его понимания. Хрустнув суставами, гоблин трансформировался и, встав на четыре конечности, резко прыгнул, уподобившись кузнечику. В два касания он взлетел на смотровую башню. Вид сверху показал, что предчувствия не обманули его. Тела были разбросаны по периметру внутреннего двора, но середина оказалась пустой. Мало того, гоблина не отпускало ощущение, что еще несколько минут назад посередине огромной площадки находилось нечто с квадратным основанием. Казалось, что некий великий волшебник перенес неизвестное здание в неведомые дали, оставив лишь углубление фундамента.

— Что же, бездна вас поглоти, здесь произошло? — по-французски прошептал гоблин.

Часть первая

Глава 1

Вечер мягкими лапами сгустившихся и удлинившихся теней укутывал набережную Роны в бархатное одеяло сумрака. Покрывшиеся первым листками заросли орешника, которые создавали ощущение дикости практически в центре Женевы, были слегка облагорожены, оставляя на берегу небольшое пространство для парочки лавочек. Не забыли устроители интимного пространства и о небольшом ограждении, чтобы расшалившимся влюбленным не пришло в голову нырнуть в серо-голубые, все еще сохранявшие расслоение, воды широкой реки. Купаться здесь было противопоказано практически всем. Если в Женевском озере, надев специальный амулет, можно было поплавать среди взрослых русалок, то здесь молодняк имел повадки злобных пираний, а то и похуже. Так что купаться тут я точно не буду. В это место меня привела ностальгия. Дело в том, что пару месяцев назад исчезла Фа. Поначалу я даже не заметил пропажи фуки, но печальный Тик-так настолько заполнил мой дом эманациями тоски, что я не выдержал и напрямую спросил у мышоура, что случилось. В ответ на мой телефон пришло сообщение: «Фа ушла».

Куда и зачем ушла летающая фейка, я сначала не совсем понял, но сразу догадался, когда печальный малыш сделал лапками движения словно плывет.

— На перерождение? — уточнил я.

Мышоур кивнул и грустно вздохнул. Он еще толком не определился, как ему удобнее доносить до меня свои мысли — писать сообщения, используя сложные коды, или же изображать из себя мима. Порой обмен информацией между нами был похож на игру в крокодила.

Новость была не то чтобы совсем трагической, но и радости мне не принесла. Похоже, я перестарался в кормежке фуки Живой силой и она сделала очередной шаг на своем пути к совершенству. Теперь, пройдя через состояние куколки и став русалкой, Фа перейдет с энергетической диеты на мясную, будет отъедаться плотью водных существ, да и себе подобных тоже. Каннибализм среди русалок дело обычное. Впрочем, при случае эти милые создания могли перекусить и свалившимся в воду разумным, так что ограждение в этом тихом и казавшемся благостным уголке организовано не просто так.

Еще немного посидев на лавочке, я встал и достал из пакета несколько кусков сырой говядины. Напитал их Живой силой из своего запаса и бросил в реку. Довольно спокойная, затронутая лишь плавными вихрями смешивающейся воды поверхность Роны вдруг забурлила, словно вскипев, и на мое подношение накинулись десятки юрких маленьких тел, похожих на человеческих младенцев с рыбьими хвостами. Сам не понимаю, зачем это делаю, ведь по уверениям многих специалистов и без того не особо умные фуки во время трансформации теряют любые воспоминания о прошлой ипостаси. Бурление прекратилось, мое подношение было мгновенно сожрано, но никто не вынырнул и не помахал мне ручкой.

— Это реально тупо, — сам себе попенял я, в тон заявлениям Бисквита.

Орк искренне не понимал мотивов моей ностальгии и постоянно то предлагал махнуть на все рукой, то советовал, раз уж я такой извращенец, завести себе еще одну фуки. Странно, но почему-то это предложение вызывало мгновенное отторжение. Как представлю, что придется долгие месяцы воспитывать новое крылатое недоразумение, так сразу и тоска куда-то улетучивается. Но все же время от времени я прихожу на этот берег подумать и поностальгировать в надежде непонятно на что. Шансы, что я когда-нибудь увижу Фа еще раз, ничтожно малы. Из миллиарда спор золотой пыльцы, на которые распалась попавшая в наш мир высшая тысячелетняя фея, до стадии русалки доживает едва ли один процент, а уж в водах Роны и Женевского озера свой жизненный путь заканчивает еще девяносто процентов этих необычных существ.

Поначалу меня очень удивляло то, что, проходя стадии взросления, феи выглядят так, словно вышли из земного фольклора: низшая ипостась — как классическая диснеевская фея, а когда сращивает ноги в хост, то становятся пусть и зверовато-опасным, но довольно аутентичным аналогом Русалочки. Высшие феи вообще практически неотличимы от человеческих девушек анимешного стиля. Бисквит все прояснил, показав мне рисунки фей, выросших в его родном мире. В основном они жили на гоблинских болотах и в стадии фуки были похожи на летающих жаб, а на плотоядном этапе мало чем отличались от гоблинских головастиков. Магические существа не имели генетических оков и мимикрировали под окружающий их мир точно так же, как это делали пришлые в плане названий и своего ментального образа в глазах земных аборигенов. И ведь получилось! На Большой земле уже практически забыли об образах толкиновских гоблинов и орков. Теперь даже в фильмах и играх гоблины отдаленно похожи на жаб, а орки — на здоровенных безволосых горилл с зеленовато-бурой кожей.

Так, стоп, что-то мои мысли опять ускакали куда-то не туда. Я пришел сюда, чтобы еще раз обдумать ситуацию и принять взвешенное решение, а не размышлять об удивительном пути феек от состояния безмозглой фуки до высшей феи, одна из которых пробудила во мне дар оценщика, а с ним у меня сейчас определенные проблемы. Точнее не с самим даром, а с его применением.

Последние четыре месяца показали, что все мои радужные мечты о богатом будущем оказались как минимум дутыми. Да, поначалу все шло хорошо: черный рынок поставлял клиентов, которым даже не нужны были официальные документы, хватало упоминания на моем сайте. Я вполне обоснованно, по крайней мере, как мне тогда казалось, полагал, что могу плевать с высокой колокольни на профсоюз оценщиков и их грабительские взносы, а также на не менее охреневших чиновников Белого города, требующих за лицензию еще больше. Но реальность внесла свои коррективы. Моя популярность как серого оценщика-нелегала была высокой лишь потому, что дельцам теневого рынка произведений искусства не очень-то хотелось светиться у официальных экспертов. Но сейчас весь этот накопившийся запас нереализованного спроса был исчерпан, и стало понятно, что будущее пусть и не так уж печально, но не настолько радужно, как бы мне того хотелось.

И именно в момент пика моих сомнений пришло сообщение от одного из членов профсоюза оценщиков с приглашением встретиться в спокойной обстановке и попытаться урегулировать сложившиеся разногласия. Хорошо, что это был не тот надменный урод, который явился в мой дом и с ходу начал пояснять, что, кому и сколько я должен. Тон письма был вполне миролюбивым, но тот хам там точно будет. Вот и думай, стоит ли вообще соваться туда, где все может закончиться минимум оскорблениями, а максимум мордобоем. С другой стороны, развиваться нужно, а за профсоюзом десятки галерей и сотни богатых коллекционеров, которые без лицензии не подпустят меня к своим сокровищам и на пушечный выстрел.

Как говорится, вопрос со звездочкой. Еще раз посмотрев на воды Роны, я вдруг подумал, что где-то там моя Фа сейчас борется за свою жизнь, с практически самоубийственным стремлением к развитию, граничащим с упорством осетра, идущего на нерест. Она хватается за любую возможность, не думая о том, стоит оно того или нет, не заботясь о последствиях.

Ладно, в конце концов, я взрослый человек и в крайнем случае смогу посчитать до десяти, перед тем как посылать это скопище старых маразматиков. Чем черт не шутит, возможно, случится чудо и мне предложат что-нибудь удобоваримое. В конце концов, Женева — волшебный город, и чудеса здесь случаются на каждом шагу. Просто не всегда они приятные и очень часто крайне опасные. Так что не мешало бы прихватить с собой револьвер, но если поймают с огнестрелом в Белом городе, то никакой гоблин, будь он семь раз специальным инспектором, не поможет.

Выходя из уютного закутка на набережной, я через телефон вызвал Убер. Машина прибыла через десять минут и умчала меня к огням Белого города. Вот уж где ночь была бессильна. Казалось, что тамошние жители понятия не имеют, что такое настоящий мрак. Серый город нес на себе отпечаток некой швейцарской провинциальности, пусть и с налетом волшебства, а также безудержного разгула. Оно и понятно: люди, ощутившие себя магами, но отнюдь не волшебниками, топили разочарование в разгуле. В человейниках это явление принимало пугающий размах. А вот Белый город излучал оптимизм и величие. Он блистал не только волшебными огнями, но и возвышенностью архитектуры. Эльфийские архитекторы вылепили из прозрачного, словно хрусталь, стекла и белой, как яичная скорлупа, субстанции небоскребы, очень похожие на сказочные шпили. Ушастые снобы не признавали апартаментов площадью менее полутысячи квадратных метров, так что жить в Белой Женеве могли только очень богатые люди, ну, и нелюди тоже.

Не скажу, что я чувствовал себя каким-то ущербным, не имея жилплощади в Белом городе, но то, что мое нахождение в центре Женевы больше часа было возможно исключительно из-за бирки внештатного агента жандармерии, все же немного раздражало. Боюсь даже представить, какие чувства посетят меня, доведись попасть на территорию Академии. Если резко контрастирующая с Серым городом Белая Женева имела определенный земной флер: здания напоминали, скажем так, фантазии архитекторов на тему будущего, — то в Академии ректор Поль Жаккар дал ушастым полную волю. По уверениям того же Бисквита, там все практически так же, как в эльфийских городах его родного мира. Придется поверить на слово, потому что мне не то что в другом мире — скорее всего, даже в Академии побывать не светит. Так что остается лишь наблюдать за гигантским шпилем Ледяной иглы с восхищением и с солидного расстояния.

Никакой границы между Белым и Серым гордом не было, и никто не стал выспрашивать меня причины посещения сердца Женевы, но все равно находящийся в кармане жетон начал вызывать раздражение, хотя до этого момента я его не замечал. Как и большинство городов на современной Земле, Белая Женева разделялась на сам город и, так сказать, Сити — сосредоточение полусотни небоскребов в центре. А вокруг них раскинулось пространство, занятое огороженными особняками женевской элиты, как земного, так и неземного происхождения, а также куча всяческих торгово-развлекательных центров. Пару месяцев назад я впервые посетил один из них вместе с гостившим у меня Женькой и Бисквитом. Увлекательное было приключение, но, если честно, увеселительные заведения Серого города мне были ближе: не так дорого и, что самое главное, нет чувства необходимости постоянного контроля своих слов и поступков. Ну а если хочется уйти в загул, то вообще нужно ехать в какой-нибудь из человейников. Вот там и нервы можно пощекотать, и оттянуться до съезжания крыши набекрень.

Что-то в последнее время меня начинает тянуть именно на такой вид развлечений. Видно, пружина напряжения слишком сжалась, чтобы прибегать к полумерам.

Вот под эти размышления об особенностях культурного и не очень досуга такси доставило меня в центральную часть Белой Женевы. Практически все первые десять этажей небоскребов Сити были отданы под общественные пространства. Именно поэтому я счел, что смогу побеседовать с нервными коллегами без эксцессов. Вряд ли они решатся навредить мне, да и я буду сдерживать себя от резких поступков.

Блин, кажется, привычки общения с разномастными бандосами въелись в кожу, как запах помойки в бомжа. Какие могут быть эксцессы с этими древними, тепличными пеньками, которые даже на вызовы не выезжают, предпочитая проводить оценку у себя в офисах и галереях. С другой стороны, именно усилившаяся от жизни в Женеве паранойя уже не раз спасала меня, так что не вижу смысла от нее отказываться.

По указанному в сообщении адресу находилась одна из знаменитых женевских картинных галерей. Она расположилась на третьем этаже небоскреба, куда меня доставил шикарнейший лифт. Блин, да поставь сюда мебель — получится моя первая съемная квартира, только тут куда круче. К тому же вся эта конструкция наверняка нашпигована кучей артефактов и они точно определили, что никакого оружия и опасных конструктов у меня нет, за исключением щитовика, но он за вооружение не считался. Поэтому неудивительно, что, когда двери лифта открылись, меня встретила не парочка широкоплечих охранников, а тоненькая как тростиночка миловидная девушка с огромными, бездонно-голубыми глазами.

— Bonjour, — поприветствовала меня красавица, и я ощутил приступ симпатии, с трудом продравшийся через защиту стандартного жандармского амулета. Похоже, как и одна моя знакомая, эта дамочка обладает даром сирены.

— Bonjour, — не стал я лезть в бутылку, хотя даже малейшее ментальное влияние на окружающих считается не то чтобы преступлением, но некой бестактностью.

— Могу я узнать цель вашего визита? — по-французски поинтересовалась хостес галереи, теперь уже точно вызвав у меня короткий приступ раздражения.

Ну конечно же, этот выпавший из лифта нищеброд вряд ли пришел полюбоваться на выставленные здесь произведение искусства, и нужно срочно выяснить, на кой он вообще сюда приперся!

— По приглашению месье Белиньи.

Явно профессионалка своего дела тут же уловила недовольство в моем тоне и состроила умильно-извиняющуюся мордашку:

— Простите, что сразу не узнала вас, месье Петров. Метр Белиньи ждет вас. Позволите проводить?

Вот зараза такая, выкрутилась! Причем так изящно, что уже и злиться на нее не хотелось. Лишь осадочек остался, так что в ответ я лишь мрачно кивнул. Дамочка, явно намереваясь доставить мне удовольствие своим видом сзади, двинулась вперед походкой то ли балерины, то ли модели. И посмотреть там было на что, но не сейчас. Больше меня интересовала сама галерея.

Антураж, конечно же, впечатлял: высокие потолки и длинные стены создавали впечатление бесконечного пространства, не привлекая к себе внимания прямыми линиями и матовостью покрытия. Картины были выставлены не как обычно, при помощи развески на стенах, — они словно зависли в воздухе, давая возможность ценителям не только насладиться самим изображением, но и обойти экспонат по кругу. Не знаю, возможно, это небрежность реставраторов, а может, последний писк моды, но многие полотна и в большей степени рамки выглядели плохо отреставрированными, словно чтобы подчеркнуть тот факт, что эти творения прошли сквозь саму толщу веков. Действительно эффектно, но главной здесь была общая атмосфера. Я подкормил свой дар Живой силой и ощутил потрясающую концентрацию энергии творения. Здесь ею было заполнено все пространство.

Конечно, не каждая картина несла в себе настолько мощный заряд, чтобы получить магические свойства и тем более пробудить псевдосущность, но и обычные полотна излучали энергию творения, подтверждая тот факт, что случайных экспонатов здесь попросту нет.

Когда мы прошли второй зал, я уже практически забыл, зачем пришел сюда, а на филейную часть пытающейся впечатлить меня своей походкой дамочки вообще не смотрел. Мало того, когда мы дошли до очередной двери, она попыталась привлечь мое внимание покашливанием. Я вздрогнул и едва смог сфокусироваться на лице девушки, чем явно задел ее самолюбие.

— Мы почти пришли, — усиленно скрывая свое недовольство, сказала хостес и открыла дверь.

За ней было еще одно не такое впечатляющее габаритами помещение, скорее всего являющеесяконференц-залом, а затем мы попали в стильно обставленный кабинет. Здесь явно поработал хороший дизайнер. Впрочем, чего еще ожидать от кабинета владельца известной арт-галереи. В плане мебели применили какой-то новый подход, потому что рабочий стол был запихнут куда-то в угол к окну, а центральное место занимали несколько диванчиков, расположенных так, чтобы до полутора десятков людей могли, сидя в них, комфортно общаться друг с другом. Сейчас на диванчиках сидели только три человека. Один из них был мне знаком и вызывал не самые приятные эмоции — все то же брезгливо-недовольное выражение на лошадиной физиономии и надменный взгляд. Вторым из поджидавших меня людей был еще один старик. Глубину его возраста по очевидным для женевских реалий причинам определить было трудно, но выглядел он старше господина Суаре, фамилию которого я вспомнил в последний момент.

Этот старик вел себя явно получше. Взгляд его пусть и был холодным и изучающим, но ни презрения, ни надменности в нем не заметно. Третий персонаж в этой компании резко контрастировал с двумя другими. Первое, что привлекало внимание, это чрезмерная изысканность его костюма, строгостью стиля там не пахло, а вишенкой на торте был большой бутон розы в петличке. Я стараюсь не делать поспешных выводов, но что-то с ним не так. При этом как раз взгляд этого господина никакого негатива не излучал — легкий налет скуки, сквозь которую проглядывал слабый интерес.

— Bonjour, господа, — сказал я, не став затягивать паузу после своего появления. Расфуфыренный ограничился легким кивком и едва заметной улыбкой. Старый знакомец сморщился еще больше, а благообразный старик ответил, при этом сделав приглашающий жест в направлении стоящего напротив него диванчика:

— Bonjour, господин Петров.

Дождавшись, пока я усядусь, хозяин галереи, а это, скорее всего, был именно пригласивший меня месье Белиньи, сразу перешел к делу. Похоже, мое присутствие его не так уж радовало. И вообще, он, скорее всего, устроил эту встречу без особого желания.

— Как я понимаю, ваша встреча с нашим коллегой не задалась и закончилась неконструктивно, но вы не можете не понимать, что в любом деле должен быть порядок. А он уже сложился и принят всеми участниками игры. Кажется, у вас на родине говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Есть такая пословица, — не стал я спорить, но тут же добавил: — Я и не собирался лезть в ваш монастырь со своими правилами, но мой случай немного иной. Подробности рассказать не могу, поверьте, вам оно не нужно. Именно поэтому, получив дар, я не пошел к вам, а занял ту нишу, которая освободилась из-за гибели моего предшественника, и собирался сидеть в ней, не особо высовываясь. Но ко мне явился ваш товарищ и начал выдвигать совершенно несуразные требования. Я понимаю, что в любой структуре новичкам всегда подрезают крылья, а порой их откровенно грабят, пользуясь положением. Не уверен, что, окажись я в вашем профсоюзе, мне бы это понравилось, но вы правы, правила есть правила. Впрочем, не вижу смысла спорить по этому поводу, я в ваш профсоюзный кружок вступать не собираюсь. Просто не вижу в этом необходимости.

Если честно, посмотрев на галерею, через которую меня наверняка провели именно для того, чтобы вызвать определенные мысли, я уже не был так уверен, что не хочу в их компашку жирных котов, но мое упрямство, иногда доходившее до уровня ослиного, не давало просто так прогнуться.

— И все же вы находитесь на нашей территории и затрагиваете наши интересы, — по-прежнему с холодной вежливостью пытался гнуть свою линию месье Белиньи.

— С чего бы это? — выразил я фальшивое удивление. — Мне казалось, что я подбираю именно тех клиентов, с которыми вы не хотите работать в силу то ли брезгливости, то ли чрезмерной осторожности. Что же касается упомянутых вами монастырских уставов, то о них я ровным счетом ничего не знаю.

— Незнание законов не освобождает от ответственности, — тут же вставил свои пять копеек Суаре, и его лошадиная морда стала совсем уж неприятной.

Блин, как же не хочется переводить общение в более агрессивную форму, но этот мерин меня достал.

— С каких это пор правила, принятые небольшой группой частных лиц, и устав чисто коммерческой структуры стали законом?

Суаре надулся как жаба, но возразить мне не успел.

— Значит, мы не договоримся? — уточнил месье Белиньи.

— Если к условиям, высказанным ранее вашим вспыльчивым подельником, вы ничего нового не добавите, то да, не договоримся, — не стал я отрицать очевидное.

Старик обезоруживающе поднял руки и откинулся на спинку кресла, словно говоря, что он сделал все, что мог. Расфуфыренный продолжал наблюдать за этой сценой с интересом пересыщенного зрителя, а вот Суаре возбудился еще больше, и его улыбка мне совсем не понравилась.

— Это была большая ошибка, мальчишка! Я обещал, что ты пожалеешь о своей наглости, пришло время платить по счетам.

Он с какой-то манерной ленцой взял со столика, стоящего рядом с его креслом, колокольчик и позвонил. Открылась потайная дверь в правой стене, и в комнату вошли три крупных мужика, наряд которых был более присущ Серому городу, а не изысканной и дорогой моде жителей Белой Женевы. Двое сжимали в руках короткие дубинки, а третий поправлял на здоровенном кулаке шипастый кастет.

Блин, ну прямо цирк какой-то. Я прислушался к себе и почему-то не уловил никакого страха. И это, честно говоря, странно. Ситуация не самая однозначная: не то что со всеми тремя, даже с одним я вряд ли справлюсь без револьвера, который остался дома. Может, внутренне надеюсь на жесткие правила Белого города, о которых я тут же напомнил радостно ухмылявшемуся Суаре:

— Вы собираетесь напасть в общественном пространстве на полноправного гражданина Женевы?

— Мы не в общественном пространстве, — ехидно ответил мне психованный коллега. — Этот кабинет является частной собственностью моего друга Готье. Его жилищем.

Если честно, ситуация отдавала каким-то водевильным душком. И все же мне не очень-то хотелось ради проверки серьезности намерений бандюганов получить по морде кастетом. Головорезы уже начали обходить заказчиков, расположившихся в креслах словно зрители, и приближались ко мне.

Ладно, перейдем к плану Б. Все еще оставаясь в сидячем положении и не особо напрягаясь, по крайней мере с виду, я аккуратно достал из рукава пиджака булавку жандармского свистка и поднял ее для всеобщего обозрения.

— Господа, — перешел я с французского на общий. — Перед тем как мы начнем, хочу спросить, знаете ли вы что это такое?

В первый раз компактные размеры потайного артефакта совершенно меня не устраивали. Мало ли, вдруг у головорезов слабое зрение.

— Ты не рискнешь его сломать прямо здесь по такому пустяковому поводу, — прокуренным голосом прохрипел тот, что с кастетом. — Вряд ли потом получишь другой. Не дергайся. Мы тебе пару ребер сломаем, и все.

— А я все же рискну, — вернул я собеседнику наглую ухмылку. — Мне мои ребра нравятся целыми, к тому же они вам явно заплатили не только за ребра.

Бандиты нерешительно замерли, но тут возбудился Суаре:

— Что происходит?! Почему вы не отрабатываете свои деньги?

— Потому что ты меня обманул. — Обладатель кастета решил перевести стрелки с жертвы на заказчика. — Не сказал, что он стукач жандармерии. Если сломает свисток, тут через пару минут будет толпа орков. Хотите, чтобы они раскурочили вам ваш размалеванный курятник?

— Но я же заплатил.

— Мало, — отрезал главарь бандитов.

— Добавлю! — не унимался Суаре, хотя хозяин галереи недовольно поморщился. А вот расфуфыренный продолжал с интересом смотреть на это представление.

— Не интересует, — почти прорычал бандит и, бросив на пол звякнувший мешочек, махнул рукой своим подельникам.

Через десяток секунд мы снова остались вчетвером.

Выдержав небольшую паузу, я заговорил первым, решив, что этот балаган пора заканчивать:

— Ну что же, господа, раз уж мы расставили все акценты и разрешили все непонятные нюансы, думаю, пора прощаться. Единственное, я очень не люблю, когда меня пытаются обвинить в том, чего я не делал и даже не собирался. Поэтому на прощание, ради вселенской справедливости, выбью кое-кому пару зубов, и душа моя обретет равновесие.

Резко встав с кресла, я хрустнул пальцами и даже сделал шаг в направлении обладателя лошадиной морды, но тут все пошло совершенно не по плану, причем почти для всех присутствующих. Суаре тоже вскочил с кресла как ужаленный, но вместо того, чтобы наброситься на меня с кулаками или же сбежать, выхватил из кармана маленький револьвер и направил его в мою сторону.

Блин, что же мне так везет на придурков с пистолетами? Пару месяцев назад брат клиентки вот так же тыкал в меня стволом, правда при этом он вел себя более истерично. А вот коллега-оценщик хоть и был перевозбужден, но до истерики пока не дошел.

— Ни с места, иначе я выстрелю! — заорал француз, но, опять же, не переходя на визг.

Я отреагировал рефлекторно, даже особо не задумываясь: едва увидел ствол, тут же выхватил стикер и запустил силовое поле. Со стороны эта картинка наверняка выглядела впечатляющее, потому что маски слетели со всех. Спокойный владелец галереи побледнел, и, кажется, его начала бить нервная дрожь, а вот расфуфыренный внезапно растерял всю свою вальяжную ленцу. Его голос зазвенел от стальных ноток.

— Прекратили оба, — заговорил он с уверенностью хозяина положения. — Эмиль!

— Но я… — попытался возразить мой оппонент, причем как-то не очень уверенно.

Это было странно: расфуфыренный был как минимум вдвое младше того, кому сейчас приказывал.

— Эмиль, я не буду повторять дважды, — жестко добавил франт, и весь такой из себя гордый и независимый месье Суаре тут же сдулся.

Опалив меня на прощание ненавидящим взглядом, он вышел из комнаты.

Я бузить не стал и, развеяв печать силового щита, спрятал стикер в чехол.

— Ну, я тоже пойду, — чуть дрогнувшим голосом заявил владелец кабинета и оперативно покинул помещение, оставив меня наедине с франтом, который опять надел на себя лениво-вальяжную маску:

— Месье Петров, извините за все это представление, но мне нужно было кое-что проверить.

— И что именно? — раздраженно спросил я.

— Давайте присядем и спокойно обсудим то, что я хочу вам предложить.

Имелось дикое желание нахамить, но улыбка моего собеседника разоружала, а его поведение на контрасте сделало бы любую мою агрессию просто проявлением психической неуравновешенности. Внутренне встряхнувшись, я с показным безразличием пожал плечами и вернулся в еще не успевшее остыть кресло.

— Месье Петров, прежде всего я хочу исправить допущенную бестактность и представиться. Меня зовут Майкл Пачини. Я хоть и не являюсь главой профсоюза, но имею определенный вес в кругу наших с вами коллег. Когда месье Суаре рассказал об одном очень строптивом новичке, я не обратил на это внимания, понимая, что рано или поздно вам все равно придется прийти к нам. Но дальнейшее показало, что все действительно не так просто, как кажется. Признаюсь, я хотел поддержать Эмиля в его агрессивном плане устроить вам тотальную блокаду, а также простимулировать ваши мысленные процессы парочкой избиений в темных подворотнях. Но в отличие от моего слишком уж импульсивного коллеги я все же навел кое-какие справки и понял, что запугивать вас не только бессмысленно, но и опрометчиво. А пару дней назад я осознал, что вы можете быть мне полезны.

— Непонятно только, как весь этот цирк может склонить меня к сотрудничеству с вами, — не удержался я от язвительного замечания.

— Весь этот, как вы выразились, цирк позволил мне оценить вашу стрессоустойчивость, а если мы все же договоримся, подтвердит разумность и адекватность.

В принципе, то, что он сейчас говорил, звучало логично и, что самое главное, не вызывало у меня отторжения, особенно после общения с женевскими бандосами, адекватность которых находилась где-то на уровне пресловутой обезьяны с гранатой. А еще импонировала его открытость и по крайней мере кажущаяся искренней прямота.

— Хорошо, тогда обсудим, что вы хотите от меня и что можете предложить взамен.

— Обсудим, — покладисто согласился Майкл. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить или перекусить?

— Давайте не будем затягивать и сразу перейдем к делу. Мне не понравилось, чем закончились предыдущие переговоры, но как минимум порадовала их оперативность.

— Хорошо, тогда начну с того, что я могу предложить вам. Тут все очень просто: если наше сотрудничество окажется продуктивным, то вы получите лицензию оценщика, оформленную по всем правилам. Причем если не хотите, то в профсоюз можете не вступать.

— Мне казалось, что это обязательное условие, — удивился я, потому что изучал этот вопрос достаточно подробно.

— Я могу сделать его необязательным — конечно, если мы договоримся.

Приманка, скажу я вам, жирнющая. У меня из-за отсутствия лицензии и права выдавать легитимные экспертные заключения слетело несколько очень богатых клиентов, так что предложение этого странного итальянца было очень соблазнительным. И именно поэтому оно сильно напоминало сыр в мышеловке.

— Ну и какие двенадцать подвигов Геракла я должен совершить для этого?

— Почему двенадцать? — фальшиво удивился Майкл. — Лицензию вы получите сразу же после того, как окажете мне первую услугу. За все остальные вы будете получать адекватную оплату.

— И эти услуги связаны с моим даром оценщика, а не с умением пользоваться револьвером и щитовиком? — на всякий случай уточнил я.

— Если честно, и с тем и с другим. Вы правильно заметили, что мы с моими коллегами слишком уж расслабились, почивая на мягких лаврах. Именно поэтому вы сумели отщипнуть себе часть рынка, но, поверьте, это всего лишь крохи. Существует достаточное количество очень богатых клиентов, которым нужна оценка, но ее проведение может быть связано с определенным риском. Именно поэтому я вмешался в вашу конфронтацию с Эмилем и организовал эту проверку. Еще раз извините, если подверг вас чрезмерному стрессу.

В голове тут же всплыли воспоминания о хватающем меня за ногу морлоке, а еще о гоблине-малефике; ну, и вишенкой на торте — жутковатого калейдоскопа теневой голем, пытающийся содрать с меня шкуру.

Да уж, вот это был стресс, а то, что устроил пугливый искусствовед, — так, возня в песочнице.

Судя по всему, внимательный итальянец сумел многое прочитать по моей невольной улыбке.

— Я так и думал, что не ошибся в вас, — удовлетворенно кивнул итальянец.

— Хорошо, давайте перейдем к тому, что именно я должен сделать, чтобы получить лицензию.

— Давайте, — согласился Майкл. — Дело в том, что я являюсь заядлым коллекционером. Как вы наверняка догадываетесь, моей страстью стало собирание произведений искусства, наполненных энергией творения до уровня проявления в них энергетических сущностей.

Меня тут же охватило нехорошее предчувствие, но Майкл опять верно прочитал мою реакцию.

— Успокойтесь, месье Петров, я не претендую на вашего ангела. И прекрасно понимаю ваши эмоции. Окажись такое чудо в моих руках, отнять его можно было бы только перешагнув через мой труп. Все намного проще и одновременно сложнее. У меня есть картина, которая почему-то очень нужна одному довольно опасному человеку. Он тоже является заядлым коллекционером, и в его собрании наверняка найдутся произведения, наполненные энергией творения высокой концентрации.

— И вы хотите, чтобы я поехал к этому опасному человеку и выбрал для вас в его горячо любимой коллекции что-нибудь уникальное? А сами почему этого не сделаете? Как я понимаю, ваш дар вряд ли слабее моего.

Каюсь, я не хотел вкладывать в свои слова издевку, но все равно она прорвалась. Нужно отдать должное, Майкл хоть и нахмурился, но не стал язвить в ответ.

— Потому что с этим человеком у меня связана одна не очень приятная история. Оценивать свои экспонаты он позволит только у себя дома, и есть опасения, что оттуда я могу уже не выйти. Вы же человек со стороны, к тому же, как я понимаю, имеющий покровителя в жандармерии, так что вряд ли вам может что-то грозить.

— Понятно, — с легким чувством раскаянья кивнул я. — И с каким именно человеком мне придется иметь дело?

— Вы узнаете это позже, — мотнул головой Майкл. — Думаю, пока будет достаточно вашего предварительного согласия на наше дальнейшее сотрудничество. Итак, что скажете? Очень надеюсь, вы не попросите время на раздумья.

— Ну, если вы не хотите, чтобы я прямо сейчас что-нибудь подписывал кровью, то время подумать у меня еще будет. Предварительно все выглядит очень неплохо.

— Прекрасно, — растянул губы в улыбке итальянец, встал с кресла и протянул мне руку.

Я пожал ее и опять поставил небольшой минус напротив нескольких плюсов в оценке этого человека. Слишком уж манерным было его рукопожатие. Мелькнуло хулиганское желание пережать этого хиляка, но я быстро его отогнал. Тут такие бабки намечаются, что пацанячие закидоны лучше оставить как минимум в стороне, а как максимум — далеко позади, в своем детдомовском прошлом.

Не знаю, что он там прочитал в моих глазах, но либо изначально не собирался, либо прямо сейчас передумал предлагать мне совместное застолье. Так что на этом мы попрощались, и хмурая хостес отвела меня обратно к лифту. Настроение было неплохое, поэтому потянуло на шалости.

— Был очень рад нашему знакомству, мадемуазель. — Изогнувшись в кажущемся мне изящным полупоклоне, я протянул ей руку.

Девушка явно смягчилась и без колебания предоставила свою ладошку для поцелуя. Странно, конечно, что меня так расколбасило на политесы. С другой стороны, обстановка галереи склоняла к этому: пространство вокруг было пересыщено энергией творения, несущей в себе отголоски именно таких легких, изящных и слегка манерных настроений.

Глава 2

После посещения галереи хотелось закончить вечер в приятной компании, но, увы, пришлось обломать себя. У Бисквита какие-то посиделки с семьей, а в квартале художников мне пока лучше не появляться. Не скажу, что мои потуги наладить с Заряной дружеские отношения потерпели крах, но время от времени между нами пробегала искра раздражения, выливавшаяся в небольшие скандалы. Три дня назад, когда мы с Бисквитом в очередной раз посетили посиделки в парке, рыжая почему-то набросилась с упреками на Птичку, с которой у меня завязались на удивление продолжительные, но в то же время достаточно легкие отношения. Нет, она не разбрасывалась ревнивыми упреками, просто раздула на пустом месте какой-то давний, пустяшный конфликт, но всем было все понятно. Чтобы не портить людям настроение, я решил какое-то время там не появляться.

Развлекаться в одиночку или со случайными знакомыми не хотелось, так что просто назвал таксисту домашний адрес. В крайнем случае почитаю что-нибудь или поиграю в «Титанов». Когда-то давно, лишь мечтая о жизни в Женеве, я думал, что, если мои желания сбудутся, жизнь превратится в постоянный праздник, наполненный волшебными вечеринками, карнавалами с колоритными модификантками и сплошную, не прекращающуюся ни на мгновение сказочную оперетту. Реальность, конечно же, оказалась намного прозаичнее. Впрочем, я даже тогда понимал, что жизнь не бывает сплошным праздником и будни есть даже у тех, кто, так сказать, родился с золотой ложкой во рту.

Честно говоря, о том, что в моем доме сейчас царит безрадостная атмосфера, я вспомнил уже практически на пороге. Даже появилась трусливая мысль сбежать в какой-нибудь бар поблизости, но я отогнал ее и решительно открыл дверь. Там было пусто. Не сказать чтобы уныло, но необычайно тихо. И дело даже не в том, что Фа решила плюнуть на наши с ней странные отношения и, так сказать, пойти дальше, просто обычно, услышав звук открывающихся замков, Тик-так бежал встречать меня к двери. Но сейчас его в прихожей не было. Я даже забеспокоился. Неужели и этот рванул в неизвестные дали с непонятными целями? Теоретически такое невозможно, потому что у мышоура жесткая привязка ко мне. Привязка, которую он создал сам. Я к этому странному делу не стремился, и с моей стороны все получилось совершенно случайно. Озадаченный сложившейся ситуацией, я пошел искать малыша. Честно говоря, занятие практически безнадежное: когда Тик-так хотел спрятаться, найти его было практически невозможно. Вокруг по-прежнему царил идеальный порядок и чистота. В голове иногда ныла мысль насчет того, что появление у меня самого настоящего слуги как-то не демократично, но тот факт, что мне теперь не приходится убираться и даже мыть посуду, отодвигал идеи социальной справедливости куда-то на задворки сознания. Что поделаешь, слаб человек, особенно если ему приходится бороться с собственной ленью.

Уже решив плюнуть на поиски и просто подождать какое-то время, пока мышоур сам не появится, я поднялся на второй этаж и услышал едва различимые звуки, которые прилетали сквозь приоткрытую дверь на чердак.

Теперь понятно, куда подевался этот мохнатый проказник.

Стараясь особо не шуметь, я аккуратно поднялся по лестнице и перешел в чердачную оранжерею. Тут после моего последнего посещения ничего не изменилось: все те же ряды стеллажей с наполненными землей лотками и горшками, в которых пустили корни растения из другого мира и несколько видов земных, дававших в магическом поле Женевы особый урожай. Днем сюда сквозь стеклянную крышу свободно заглядывало солнце, подкармливая своим светом разноцветных питомцев моей соседки. В отличие от художественной галереи атмосфера в этом месте не была наполнена энергией творения, но все равно находиться здесь было приятно. Иногда, особенно ночами, после хмельных гулянок я выбирался сюда, чтобы посидеть на небольшой лавочке, которую оборудовала Вера Павловна. Непонятно правда, зачем она это сделала: я ни разу не видел, чтобы зельеварка присаживалась хоть на минутку. Вот и сейчас она не расхолаживалась, а явно занималась делом, параллельно что-то втолковывая моему мелкому напарнику.

— Нет, срывать эти листья еще рано, — твердила женщина.

В ответ ей раздавался яростный писк мышоура.

— А я говорю рано. Еще как минимум неделя.

Тик-так не унимался и продолжал яростно пищать. Я как раз обогнул очередной стеллаж и увидел спорящую парочку. Со стороны все выглядело как общение героев фильма Звездные войны с Р2-Д2, ну, или с Чубакой. Я был абсолютно уверен, что Вера Павловна не знает мышоурского и вряд ли Тик-так без разрешения установил с ней контакт через мессенджер, но, скорее всего, эти ухищрения ей и не нужны — хватало каких-то интонаций и, возможно, жестов.

Выяснить, чем закончится этот спор, мне не удалось, потому что странная парочка заметила мое появление. Что удивительно, первой среагировала именно женщина, а не мышоур, который должен был по идее засечь мое появление еще при подъеме на чердачный уровень. Тик-так подпрыгнул как ужаленный, затем подбежал ко мне и весь сжался, втянув голову в плечи, словно я сейчас буду его бить.

— Только не надо разыгрывать из себя Золушку, комедиант-самоучка, — фыркнул я.

Мышоур тут же пискнул, услышав незнакомое слово, и черные бусинки его глаз загорелись интересом. Придется рассказывать сказку о Золушке. Я пару раз пытался подсунуть ему мультики или фильмы, но не прокатывало, тем более на низший эльфийский их почти не переводили, а другого языка мышоур не знал. Теперь сам жалею, что, когда малыш обживался в доме и тосковал по своим собратьям, дабы успокоить бедолагу, рассказал парочку сказок. Во теперь и мучаюсь. Хотя… Стоит попробовать спихнуть это дело на Веру Павловну. Если уж впахивает малыш на нее почти бесплатно, то пусть хоть как-то рассчитывается, чем-то еще, кроме кормежки.

— Не беспокойся, Захар, никто тебя в замашках рабовладельца не подозревает. Я уже привыкла к тому, что наш маленький друг любит разыгрывать из себя скромняшку, хотя на самом деле это не так.

Мышоур возмущенно пискнул и шмыгнул куда-то между стеллажей.

— Ну вот, — расстроенно вздохнула зельеварка, — мы так и не успели обговорить сроки уборки листьев лиловых санти. Вдруг он прав и я передержу дорогое сырье?

Мессенджер в моем телефоне звякнул. Я прочитал сообщение и улыбнулся:

— Тик-так пишет, что срывать нужно прямо сейчас. Даже поставил три знака восклицания, а он знаки препинания почему-то не любит. Так что наверняка уверен на сто процентов. Если вы вообще доверяете его экспертизе, то лучше срывайте.

— Ну, тогда пойду займусь заготовкой. Или у тебя есть ко мне какое-то дело?

— Нет, я просто искал Тик-така. Он почему-то не стал встречать меня в прихожей.

— И тебе это не понравилось? — почему-то строго уточнила зельеварка.

— Да мне, в принципе, плевать, — отмахнулся я от беспочвенных подозрений в деспотизме. — Вы же знаете, что для мужчин стабильность превыше всего. Если бы он не делал это постоянно — и вдруг сподобился, я бы тоже забеспокоился, не случилось ли чего.

— Ну, смотри у меня, — строго сдвинув брови, погрозила пальцем зельеварка. — Не обижай малыша, он сейчас, сиротинушка, очень чувствительный.

Внутри что-то взбрыкнуло, и захотелось сказать ей, что мои сложноподчиненные отношения с мышоуром ее не касаются, но как-то уже привык к немного навязчивой опеке этой женщины. Тем более что лишнего она себя не позволяла, да и не чувствовал я за ней попыток манипулировать мной слишком уж нагло. Так что не стал огрызаться, но кое-что все же высказал:

— Ага, а я, по-вашему, отпрыск большой и дружной семьи, поэтому не смогу понять, что чувствует ваш бедный сиротинушка.

Зельеварка прикрыла рот рукой:

— Прости, Назарушка. Я не хотела. Баба-дура и все такое.

Вгонять ее в глубины раскаянья не стал и, попрощавшись с кинувшейся спасать урожай зельеваркой, спустился на второй этаж. Кто бы сомневался, что мышоура я не увидал. Уже давно прошли времена, когда Тик-так казался мне ранимым, забитым и вечно грустным. Нет, после исчезновения Фа он действительно затосковал, но обычно все его закосы под скромнягу были как минимум наполовину фальшивыми. Впрочем, он не наглел, был исполнительным и чистоплотным, а еще не путался под ногами, когда чувствовал, что у меня раздраженное настроение.

— Тик-так, хватит прятаться, я не злюсь.

А в ответ, как говорится, тишина, так что я применил каверзный прием:

— Ну как знаешь, а я хотел рассказать тебе сказку о Золушке.

Внизу что-то стукнуло, упало и загрохотало. Потом по лестнице зацокали коготки мышоура, который для увеличения скорости перешел на полный, четырехлаповый привод, и через пару секунд антропоморфная мышь в комбинезончике замерла рядом со мной в позе любопытного суслика.

Теперь уж точно не отверчусь, вон как глазки заблестели у мелкого любителя сказок. Чтобы всем было удобно, перебрались в кабинет. В отличие от делового пространства, которое я обустроил в прихожей, здесь все было обставлено в современном стиле — от стола с удобным офисным креслом до обоев и большого плазменного телевизора на стене. Тик-так привычно забрался на кушетку у стены и приготовился слушать с видом прилежного ученика.

— Ну что же, очень-очень давно в одной очень далекой стране родилась девочка. Детство у нее было вполне себе нормальным. Родители жили душа в душу и любили свою малышку, но увы, однажды в их дом пришла беда…

История явно захватила мышоура с самого начала, хоть рассказчик я так себе, но тут мою речь прервала мелодия из телефона. На мордочке мышоура проявился приступ горького разочарования. Сочувственно разведя руками, я ответил на вызов:

— Ты, как всегда, вовремя, Зеленый.

— Ну и какой кайф я тебя опять обломал? — спросил орк, явно совсем не расстроенный своей бестактностью.

— Я тут сказку Тик-таку рассказывал.

— А мне ты сказки не рассказываешь, — обиженно, причем, как мне показалось, даже без притворства, проворчал орк.

— Ты ж не дитя малое. Вон морда не в каждое окно пролезет. Сказку ему подавай. Тебе что, в детстве мама сказок не рассказывала?

— Если захочешь, я тебе перескажу парочку из них, — продолжил ворчать мой зеленокожий друг. — Поверь, ночные кошмары гарантированы. Наши мамаши еще те сказочницы. Ладно, поболтаем при встрече. Тут такое дело, не хочешь кое-куда прокатиться?

— Куда именно? — настороженно спросил я. — Тебя же вроде там на какое-то семейное торжество вызвали.

— Вот именно, но пару минут назад позвонил старейшина и приказал прихватить с собой одного хумана.

— А вот это прозвучало стремно, — постарался пошутить я, хотя какие уж тут шутки. — Помнится, кто-то мне говорил, что если я и попаду на ваши оркские гулянки, то только в виде блюда, да и то не основного.

— Это я так прикалывался. Никто тебя жрать не собирается.

— Даже не знаю, сейчас ты одно говоришь, а потом скажешь, что, мол, извини друг, но у нас закусь закончилась, так что не обессудь.

— Слушай, — недовольно заворчал орк, — у нас действительно мало времени. Сегодня клановый хурул, но в последний момент узнали, что на праздник придет вождь всего племени с ближниками. Вот он и захотел увидеть того, кто спас ясли с мелкотой. Тем более это считается достижением нашего клана.

— С чего бы? — еще более настороженно уточнил я.

— Ну, наши старейшины всем намекали, что ты согласился обезвреживать бомбу в основном потому, что я твой друг.

— И ты не стал их в этом разубеждать?

— В чем? В том, что ты мой друг? А это не так?

Мне показалось или я услышал в голосе орка растерянные и даже испуганные нотки? Впрочем, в том густом рокоте, который сопровождает речь любого представителя его расы, тонкие эмоциональные оттенки распознать очень трудно.

— Конечно же ты мой друг. Я имел в ввиду, что если бы не приказ Иваныча, то фиг бы я сунулся в ваш зверинец.

В трубке послышалось обиженное сопение, так что пришлось срочно исправляться:

— Ладно, не заморачивайся. Раз это нужно тебе и твоему клану, то поедем и поторгуем перед вождем мордами. Ну, я-то лицом, а ты мордой.

— Грубый ты, а еще оценщиком зовешься.

— А вот сейчас ты с чего ты обиделся? Сам говорил, что в вашем языке нет разделения понятий звериной морды и орочьего лица.

— У нас нет, а в общем и твоем родном очень даже есть, — тут же парировал орк. — Так, не морочь мне голову. Ты едешь или нет?

— Еду, конечно.

— Тогда быстро собирайся. Я через пару минут буду у твоего дома.

Бисквит прервал связь, а я посмотрел на совсем уж погрустневшего Тик-така. Быстро собраться и закончить толком не начавшийся рассказ все равно не получится. А если даже попробовать, то сказку придется комкать до предела. Впрочем, идея решения этой проблемы у меня уже мелькала, причем совсем недавно. Так что я быстро набрал номер Веры Павловны, которая ответила сразу после второго звонка.

— Ну и что тебе неймется? — немного грубовато сказала явно чем-то занятая зельеварка.

Скорее всего, именно сбором тех листочков, название которых я забыл, как только услышал.

— У вас очень важное дело образовалось.

— Какое именно? — настороженно уточнила женщина, практически повторяя мои интонации в разговоре с орком.

Что вполне объяснимо: иногда я подбрасывал ей нестандартные задачки, порой находящиеся на грани законности. Такие, как тот случай с мышоурской наркотой.

— Нужно рассказать Тик-таку сказку о Золушке, — не стал я томить собеседницу.

— Ты это так шутишь? — разозлилась соседка.

— Ни в коем случае. Я начал рассказывать сам, и тут мне позвонили. Нужно срочно бежать, а парень настроился на сказку. Вон сидит, весь из себя обиженный. Вы поможете?

Зельеварка пару минут молчала, явно переваривая ситуацию, а затем сработал женский инстинкт. Она вздохнула и сказала:

— Конечно помогу, расскажу ему любую сказку на выбор, тем более уходу за растениями это никак помешает, а, наоборот, создаст нужную атмосферу.

Вот эксплуататорша! С другой стороны, вон как завернула — значит, и сказку сможет нормально рассказать.

— Так, малыш, беги к Павловне. Она тебе и сказку расскажет, и чем-нибудь вкусным покормит.

Неблагодарный гаденыш даже не пискнул в ответ и тут же рванул в приоткрытую дверь. Ну и фиг с ним. Главное, что не бродит по дому, распространяя флюиды тоски и безнадеги. Судя по поведению мышоура, о выселении фейки он если не забыл, то уже начал привыкать к новым реалиям.

Я же, вполне резонно предполагая, что орк звонил мне прямо из машины, начал быстро собираться. Благодаря стараниям Заряны мой гардероб уже давно был набит вещами, подходящими под любую задачу. В этот раз, я думаю, будут уместны рубаха и штаны из плотной ткани, сапоги практически до колен, плотная кожаная жилетка с элементами защиты, ну, и, дабы соответствовать орочей моде, да и погоде тоже, кожаный плащ. Без шляпы обойдемся — головные уборы я вообще не любил. Благо зимы в Женеве очень мягкие.

Вот в таком образе то ли английского путешественника начала двадцатого века, то ли стимпанковского персонажа я и покинул свой дом. То, что вырядился немного неуместно, понял не сразу. Орк прикатил на самом натуральном армейском хаммере, причем желтого цвета. Машины он менял как перчатки, поначалу я вполне закономерно подумал, что мой друг до безобразия богат, особенно видя, как его принимают в автомобильных салонах. Но потом открылась кое-какая неприглядная истина. После истории с похищением Женьки бедолага Бисквит долго мучился, а затем разразился покаянной речью насчет того, почему сам не предложил мне деньги для найма группы Йохана. Дело в том, что практически все заработанные средства контролировал его клан. Я мало что понял из его рассказа, но получить единовременно большую сумму в эльфийском серебре, причем настолько быстро, он попросту не мог. Так что мне пришлось обращаться к Пахому. Если честно, в тот момент даже в голову не пришло просить деньги у Бисквита. Шансы на их возвращение были очень малы, как и на мое выживание. Впрочем, чего сейчас об этом переживать, раз уж все закончилось вполне благополучно.

Эти мысли немного задержали меня перед машиной, а когда я все-таки открыл дверь, то опять замер, впав в состоянии легкого шока. Орк, обычно рядившийся как внезапно разбогатевший рэпер из глухих трущоб, в этот раз нацепил на себя кожаную, расшитую жилами и бисером жилетку, а также набедренную повязку. И это все, что было на нем из одежды! Он явно хорошо рассмотрел меня через окно и поэтому сразу встретил своей острозубой улыбкой:

— Что, хотел влиться в общую среду? Забыл куда мы едем? Там не городские орки соберутся, а отпетые ретрограды.

— Повязку надевать не буду, — тут же ушел я в глухую оборону. — Щеголять голыми ляжками ты меня не заставишь.

— Да никто от тебя таких жертв не требует. Садись уже. Ты — гость, а гостям у нас послабление. Особенно тем, кто идет на закуску, — тупо пошутил орк и, загоготав, рванул джип с места, едва я успел забраться внутрь. Так что дверь захлопнулась не моими стараниями, а именно от рывка машины.

Блин, он словно озверина обожрался. Обычно Бисквит ведет себя намного адекватнее, но приготовление к встрече с родственниками что-то меняет в его черепной коробке. Скорее всего, это какая-то защитная реакция сознания, чтобы подготовиться к встрече с первобытным хаосом и свести к минимуму полученные в процессе психологические травмы. Наверное, стоит подготовиться и мне, потому что в орочьем поселении я был только один раз, причем мельком, и нахватался впечатлений по самое не могу. А тут, судя по всему, предстоит полное погружение.

Я косился на орка, который лихо гнал машину по улицам Серой Женевы, и неожиданно для себя подумал, что, по большому счету, знаю о нем не так уж много. Нет, о привычках, наклонностях и даже эротических предпочтениях, учитывая, что нынешних подружек он нашел не без моей помощи, мне было хорошо известно, а вот насчет семьи все как-то совсем уж невнятно. Учитывая, что мы сейчас едем именно на семейное посиделки, данный вопрос не мешало бы обсудить. И это даже не любопытство, а разумная предосторожность — мало ли, ляпну что-то не то, и у человека, точнее орка, потом проблемы будут. Оно мне надо?

— Слушай, ты по телефону упоминал сказки от мамы, а ведь я вообще ничего не знаю о твоих родителях. Нехорошо как-то.

— А зачем тебе что-то о них знать? — почему-то зло ответил орк.

Я, конечно, понимал, что у таких звероподобных ребят и отношения с родаками могут быть очень специфическими и непривычными даже для моих, сложившихся в детдоме представлений.

— Если не хочешь говорить, то и не надо. Я не собираюсь лезть тебе в душу.

— Да что уж там, — тяжело вздохнул орк. — А насчет моей мамаши — там все очень просто. Она продала меня шаману еще до беременности. Понесла от шамана, да еще и позволила ему творить со мной в ее утробе все, что заблагорассудится. Кормила, пока я не начал связно разговаривать. Даже сказки рассказывала. Напомни, чтобы я тебе одну такую пересказал на ночь и под пивко. Может, поймешь, почему я такой получился. Потом моя мамаша хапнула свои бабки и свалила в другое племя.

— Шаман хоть признал тебя своим сыном?

— Ага, одним из полудюжины. Троих из нас он в процессе обучения и уморил. Папашка по вашим меркам вообще красавец. Хорошо, что могильный дух задрал его семь лет назад. Мне меньше мороки. В итоге статус у меня в клане неоднозначный. Вроде вольный шаман, но при этом закуп, потому что воспитывался и учился за деньги клана. Я уже говорил тебе, что бабла зарабатываю кучу, но распоряжаться им практически не могу. Хорошо хоть, Иван Иванович из полной кабалы выкупил за какую-то услугу, но все равно еще два года придется отдавать им все заработанное. А вот за то, что мне необязательно жить в стойбище, я Секатору по гроб обязан. Сдох бы я там.

Ох, как все запущено!

— И что, вот прям все забирают? — спросил я, вновь поднимая тему нашего недавнего разговора, получившегося довольно скомканным и малоинформативным.

— Почему забирают? Сам отдаю. Клятва такая, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал орк.

— А на что же ты живешь? Извини, но не похож ты на нищего.

— Тоже клятва. Секатор постарался, злобный гоблин, — с непонятными интонациями то ли похвалил, то ли вызверился на куратора мой зеленокожий друг. — Они обязаны покрывать мои долги купцам за то, что покупаю лично для себя. Вот и живу, так сказать, в кредит. Когда сильно накатывает, покупаю всякую хрень, как шопоголичка, а то и вообще беру напрокат дорогую тачку и расшибаю ее об дерево. За это меня в салонах и любят. Старейшины ругаются, грозятся глотку перегрызть, но платят. У нас с клятвами не шутят.

Да уж, при таких раскладах он действительно вряд ли мог подсобить мне с деньгами.

Нужно срочно менять тему.

— Бисквит, скажи, нужно ли мне что-то знать в плане поведения за столом. Ну, мало ли, вдруг у вас нельзя сморкаться в кружку соседу справа и вытирать жирные руки набедренной повязкой соседа слева, а мне очень захочется.

— Да можешь сморкаться куда хочешь. Правда, потом выпить это придется, но, если сильно хочется… — гулко рассмеялся орк и, кажется, немного оттаял. — Вообще-то, особых правил нет, а те, что есть, на тебя не распространяются. Ты — гость, так что можешь делать все, что хочешь. Главное, когда соберешься пить или есть что-то непонятное, посмотри на меня. Мотну головой — лучше верни кусок на место.

— Там будет что-то совсем уж экзотическое? — спросил я, испытывая даже не опасения, а скорее любопытство.

— Ты даже не представляешь, — ощерился Бисквит. — Хочешь экстрима — жри все подряд, а потом я тебе расскажу, что именно попало в твой желудок.

Дальнейший путь прошел под легкий разговор и шутки.

Когда мы с Иванычем ехали в анклав гоблинов, то сначала проехали пригород с относительно невысокими домами, и контраст с заболоченными просторами получился не таким уж резким. А здесь мы выскочили из теснины многоэтажек старого центра Женевы на широкое, покрытое пепельной травой пространство. Мне оно поначалу показалась бескрайним, но, уверен, орки так не считают. Действительно, выделенные им жалкие двадцать квадратных километров наверняка вызывали у зеленокожих чувство сродни клаустрофобии. Как и гоблины, они обживались на этой территории с максимально возможным в таких условиях размахом: снесли все постройки и вырубили все деревья. Местами даже срыли холмы. Но все равно, глядя по сторонам, понимаешь, что это не степь — максимум долина. Впечатление портили горы, со всех сторон подпиравшие горизонт. Вымощенная брусчаткой дорога практически сразу сменилась грунтовкой, а затем вообще пришла в направление, едва угадывающееся на заросшем травой пространстве.

Теперь-то понятно, почему орк пересел на джип. Думая об оркском бытии в нашем мире, почему-то вспомнил, с какой ловкостью родичи Бисквита передвигались по специальным выступам внутри своего многоэтажного вигвама. Я тогда подумал, что они похожи на наших горилл не только внешне, но и по повадкам.

— Бисквит, а твои предки изначально жили в степи?

— Смотри, как тебя пробило на оркскую тему, — хмыкнул мой друг. — Раньше ты таких вопросов не задавал.

— Раньше не задавал, а сейчас задаю. Так как?

— Нет, конечно, наша раса зародилась в густых джунглях Он-та-назах — одного из пяти континентов Старого мира. Догадайся с одного раза, кому еще нравится жить в лесу?

— Эльфам?

— Бинго! — с какой-то смесью горечи и злости в голосе провозгласил орк. — Когда пару тысяч лет назад они приплыли на наш континент, большую часть моих предков вытеснили в степи. Ну, мы и обжились как могли. Привыкли. Так что даже теперь, в другом мире, предпочитаем видеть вокруг себя пусть и огрызок, но все же степи, а не лесные заросли.

Мой вопрос опять испортил Бисквиту настроение, и практически до самого стойбища его родного клана мы ехали молча. По пути миновали еще два поселения, но близко к ним подводить машину мой друг не стал. У второго за нами увязалась компания оркского молодняка. Бисквит добавил газку, но гогочущие орки в набедренных повязках не отставали. Я почувствовал, что мой друг сейчас устроит довольно опасную гонку по не такой уж ровной поверхности, так что сказал:

— И что ты им хочешь доказать? Что машина все-таки быстрее орка? Так они и сами это знают. Уверен, хотят, чтобы ты разогнался по максимуму и влетел в какую-нибудь колдобину. Честно, Зеленый, у меня нет ни малейшего желания идти дальше пешком.

Вполне разумные доводы подействовали на друга, и он снизилскорость, стойко выдерживая явно оскорбительные рычания, доносившиеся до нас снаружи. Молодняку такой расклад быстро надоел, и они отстали.

Так как собранные особым образом из срощенных костей и шкур многоэтажные вигвамы для меня уже не были в новинку, больше всего удивила целая импровизированная парковка, на которой стояли два десятка разномастных автомобилей. Похоже, не только Бисквит, воспользовавшись поводом моего появления на празднике, решил приехать на машине. Другие городские орки, тоже явившись к своим провинциальным родичам на колесах, наверняка проявили в глазах старейшин непозволительную лень. Ведь от окраин города до этого стойбища максимум три километра — орку минут на десять-пятнадцать бега, да и то не на пределе.

Бисквит оставил машину рядом с остальными, и мы направились через стойбище к центральному, самому большому вигваму. Точнее, он был самым широким, а не самым высоким, потому что на окраине возвышалось общежитие для молодняка. По заросшему все той же пепельной травой пространству бродило как минимум пара сотен местных жителей. Хотя, возможно, какая-то часть из них была такими же переодетыми горожанами, как и мой друг. В общем, в толпе я выделялся не только ростом, расой, но и одеждой. Это, конечно же, не могло не привлечь всеобщего внимания.

Любопытство орков со стороны выглядит довольно угрожающе. Так что я преимущественно старался смотреть вперед — на здание, к которому вел меня Бисквит. Если другие жилища орков были похожи на сильно увеличенные индейские вигвамы, то этот больше походил на цирковой шатер. Когда мы все же оказались внутри, я сумел оценить размах местного банкетного зала. Площадь не так уж меньше футбольного поля. Практически все пространство было застлано циновками, часть которых предназначалась для сиденья, а на других сновавшие туда-сюда орчанки выставляли массивные кувшины и глубокие керамические тазики с разнообразной снедью.

Подготовка к банкету шла полным ходом. В центре помещения размещался обширный помост высотой где-то мне по грудь. Бисквит двинулся прямо к нему и с текучей легкостью запрыгнул на возвышение. Мне же по причине отсутствия каких-либо ступенек пришлось немного покорячиться, под смех орчанок, которых наше появление отвлекло от сервировки столов, точнее циновок. Когда забрались на помост, я смог рассмотреть, что там тоже приготовлено еще с три десятка посадочных мест. Они пока пустовали. На противоположной от входа части помоста имелось еще одно возвышение типа сцены, где восседали три старых орка. По их рассадке было видно, что они оставили рядом с собой еще как минимум два посадочных места.

Когда мы подошли к этой сцене, старики даже из положения сидя смотрели на нас сверху-вниз, причем не только на меня, но и на Бисквита. Сидящий по центру этой троицы старикан с сильно посеревшей, морщинистой шкурой грозно зыркнул на меня и что-то прорычал. Не сказать, что его речь была слишком длинной, но и вряд ли это были короткие слова приветствия. Из всей мешанины рыкающих и кашляющих звуков я сумел вычленить только слова «должен» и «приказ». Так уж получилось, что при изучении практически всех известных мне языков я начинал именно с тех слов, которые мне нравились меньше всего. Предчувствия вполне оправдались, когда Бисквит начал переводить:

— Старейшина хочет, чтобы ты сказал вождю, что пошел спасать молодняк по его личной просьбе, которую он передал через меня.

— Серьезно? — Я посмотрел на друга с показным удивлением. — А по-моему, он сказал, что я должен подтвердить, что исполнял его приказ.

Выдав свою версию перевода, я сделал акцент на двух непонравившихся мне словах.

— Так он и сказал, — не стал особо стесняться из-за своей полуправды Бисквит.

— А варенье ему по всей морде размазать не надо? — На всякий случай по-русски, чтобы не нарываться, спросил я у своего друга.

— Не уверен, что нужно переводить именно это, — опасливо покосившись на старейшин, с просительными нотками сказал Бисквит.

— Ладно, переведи ему, что я не посмею врать великому и могучему вождю орков Женевы.

Скорее всего, мой друг перевел все дословно, потому что я в своих словах никакой крамолы не видел, зато ее рассмотрел старейшина. Он нагнулся вперед, уперев кулаки в настил, и так зарычал на меня, что, казалось, еще пара секунд, и он кинется на явно сильно проигрывавшего ему в габаритах хумана. Старикан хоть и сдал с возрастом, но, чтобы разодрать меня на мелкие тряпочки, сил ему точно хватит. Вон как бугрятся мышцы под серо-зеленой кожей.

— Он недоволен, — клокочущим от напряжения голосом выдал мой друг.

При этом он чуть присел и выдвинулся вперед, явно собираясь защищать меня в случае атаки. Честно, я проникся, особенно зная, что храбрецом Бисквита не назовешь. Впрочем, была пару случаев, когда парень вел себя крайне отважно. И все же подставлять его не хотелось.

— Передай уважаемому старейшине, что я очень испугался. Почти обделался, но вождя всех орков я боюсь все-таки больше.

— Ты уверен? — тоже по-русски, со сквозящим в голосе удивлением переспросил Бисквит. — Публичное признание трусости сильно уронит тебя в глазах старейшин, да и всех остальных тоже.

— Но положение-то это спасет?

— Возможно.

— Тогда переводи. Мне важна репутация в глазах только одного орка, ну, может, двух, — вспомнив о Бенедиктусе, с явным намеком сказал я.

Бисквит тут же зарычал на старейшину, но только несведущему человеку это могло показаться неучтивостью. Старейшине слова моего друга хоть и не понравились, но явно заставили смириться с ситуацией. Старый орк окинул меня презрительным взглядом и махнул своей когтистой лапой в направлении выхода. Я сначала подумал, что нас тупо выгоняют, но Бисквит быстро прошел к свободному посадочному месту у края платформы, подальше от сцены со стариками, и предложил мне присесть рядом. То, что мы уселись не на полу огромного шатра, говорило о том, что я пал в глазах оркских старейшин пусть и низко, но все же не до уровня плинтуса.

Постепенно банкетный шатер начал заполняться орками, которые сбивались в группы по интересам. Выглядело это довольно занимательно: орки передвигали посадочные и загруженные посудой циновки таким образом, чтобы создавались малые и большие круги. Не знаю, то ли из-за Бисквита, то ли из-за меня, но к нам никто так и не решился присоединиться. Поэтому мой друг просто расположился так, чтобы мы сидели лицом друг другу. Я посмотрел на свою персональную циновку-самобранку. Из угощений гостеприимные орчанки выделили мне две миски с большими кусками мяса, большую пиалу с чем-то густым и красным. Надеюсь, крови в составе соуса не было. Еще имелся кувшин литров на пять. Отсутствие пусть даже монструозного размера кружки намекало на то, что пить придется прямо из горла.

Голоса постепенно прибывающих орков соединялись в сплошной гул, так что обращаясь к Бисквиту мне пришлось повышать голос:

— Что из этого можно есть?

Мой друг был явно чем-то озадачен, поэтому к шуткам не расположен.

— Это всего лишь говядина, а соус из вашей местной брусники. Нам, конечно, могут принести что-нибудь экзотические, но в маленькой такой пиалочке. Точно не перепутаешь.

Ну, говядина так говядина, все равно жрать хочется. По поводу пойла в кувшине спрашивать ничего не стал, потому что вряд ли удастся отказаться от его потребления. Лучше уже оставаться в неведении. Мясо оказалось не таким уж плохим, но до уровня хотя бы фастфуда оно точно не дотягивало.

Проникающий через верхнее отверстие, а также приподнятые пологи по периметру шатра солнечный свет постепенно становился все слабее. Орчанки внесли жаровни на треногах, и от пламени полыхавших в них дров стало светлее. Ненамного, конечно, к тому же атмосфера как-то сгустилась, и мне откровенно стало не по себе. Особенно когда старейшина на сцене что-то громко рыкнул и в помещении воцарилась оглушающая тишина. Только через десяток секунд выяснилось, что это не начало какого-нибудь жуткого ритуала, а просто подготовка к встрече вождя всех женевских орков. Ор Максимус появился в сопровождении десятка ближников, несущих ярко-горящие факелы. Не думаю, что это пламя естественного происхождения. Явно не обошлось без магии или каких-нибудь духов огня. Здоровенный орк стремительно прошагал от входа до помоста и взошел на него так, словно это была малюсенькая ступенька. Никто из собравшихся здесь зеленокожих не стал подниматься на ноги для приветствия высокопоставленного гостя, поэтому я тоже остался в позе турецкоподданного. Вождь прошел к сцене на помосте, шагнул на нее, но перед тем, как усесться рядом со старейшинами, оглушительно взревел, а затем разразился серией громогласных звуков. Речь вождя народ спокойно воспринимал где-то до половины, а затем начались громкие приветственные крики, и в конце вождя практически никто не слушал.

Прибывшие с предводителем ближники уселись прямо возле стены. Там для них было оставлено достаточно места. Вопли поддержки речи вождя немного утихли, но не прекратились полностью, и опять все перешло в уже ставший привычным гул.

Бисквит продолжал набивать брюхо, и это у него, скорее всего, нервное. Я же быстро наелся и даже хлебнул из кувшина. На удивление пойло оказалось не таким уж крепким и совсем не противным. Что-то кисловато-яблочное и даже с медовыми оттенками. Разговаривать в таком гаме было сложно, а смотреть вообще не на что, так что мне быстро стало скучно. Но продлилась эта скука недолго. Вдруг рядом с нами возникла громада орка. Он что-то рыкнул Бисквиту и тут же исчез. Причем так же неожиданно, как и появился.

— Вождь зовет к себе, — без особого энтузиазма сказал мне Бисквит и первым двинулся в направлении сцены.

Обстановка тут немного изменилась. В солнечном свете старейшины хоть и выглядели угрожающе, но без перебора, а вот в сумерках с привносившими угрюмый хаос всполохами живого огня все казалось каким-то потусторонним, да и орки приобрели в полутенях совсем другой вид. Самым жутким выглядел, конечно же, вождь, возвышающийся над старейшинами как минимум на одну голову. И рама там была такая, что впечатляла даже издали, а вблизи так вообще подавляла. Я уже думал, что сейчас бедному Бисквиту опять придется переводить, подбирая слова так, чтобы нас тут тупо не сожрали, но услышал пусть и не очень чистую из-за рыка, но вполне понятную речь на общем. Особых политесов вождь разводить не стал и задал интересующий его вопрос, так сказать, в лоб:

— Если бы не приказ Секатора, ты бы пошел спасать наш молодняк?

— Если бы попросил мой друг, то не раздумывая.

— И тебе не было бы страшно? Старцы говорят, что ты трус.

— Было бы, конечно, — не стал я строить из себя героя. — У меня на родине есть поговорка: утверждающий, что ничего не боится, либо дурак, либо врун.

Не зная, что можно ожидать от этих зверюг, я на всякий случай добавил:

— Но все это, конечно, касается только людей.

Смягчающее дополнение не сработало. Не только сидевшие на сцене, но и расположившиеся поблизости от нее орки из свиты вождя угрожающие зарычали. Некоторые даже вскочили на ноги. А вот теперь стало по-настоящему страшно. Причем настолько, что даже не сработал привычный веселый пофигизм, возникающий в острых ситуациях. Это вам не от однокашников в детдоме отбиваться и даже не грызться с женевскими бандосами. Мой дар активировался как-то сам собой, и я почувствовал, что энергия разрушения затопила все вокруг. Такое ощущение, что нырнул в мутную, черную воду. Даже дышать стало трудно. Но каким бы громким ни было рычание возмущенных орков, рев вождя перекрыл все с запасом. Ярившиеся здоровяки мгновенно замолчали, подтверждая то, что авторитет альфа-самца в этих кругах вещь ультимативная. Тишина давила на уши практически так же сильно, как и рев разъяренных монстров. Я немного осмотрелся и понял, что Бисквит опять раскорячился для отражения атаки и прикрывал мне спину. Точнее, постарался сделать так, чтобы я за его спиной просто потерялся.

Посмотрев на вождя, я встретил понимающий, умный и слегка ироничный взгляд. Он немного помолчал, а затем произнес совершенно без ярости и даже с какой-то вальяжностью:

— Я всегда знал, что слишком большой ум мешает хуманам взрастить в себе настоящую благородную отвагу, но не учитывать то, что мы с вами совершенно разные, действительно станет лишь полный дурак. Хуман, не имеет значения, насколько ты боялся, заставляли тебя или нет, но ты спас наш молодняк. Наших будущих наполненных отвагой и благородной яростью воинов. К тому же твой друг готов умереть за тебя, а это многое говорит о тебе самом.

Вождь резко поднялся на ноги, причем без раскачки, будто мгновенно увеличившись в росте. Затем он зарычал на весь шатер, выдавая еще одну речь. Это обращение к народу Бисквит мне все же перевел:

— Он говорит, чтобы все запомнили, хуман Рохур-хатар теперь друг всех орков Женевы, и пока он не осквернит это высокое звание позорным поступком, никто не смеет без повода вредить тебе.

— И что это дает мне? — не удержался я от вопроса.

Бисквит в ответ лишь шикнул:

— Потом объясню.

Как обычно, речь вождя закончилась громогласной поддержкой. Затем он посмотрел на меня и, не переходя на общий, добавил еще несколько рычащих звуков:

— Он приглашает тебя посмотреть на круг отважных, — перевел артефактор и вдруг запнулся, выслушивая еще пару обращенных уже к нему слов. Мой друг растерянно перевел взгляд на меня и сипло выдавил: — Меня приглашают в круг.

Похоже, эти хороводы значат для моего друга очень много, иначе зачем он связывался с Лорикет для внедрения дополнительных мышц в свое тело. Я бы себе ничего менять не стал, даже в отношении главного для мужика органа. Вообще-то я считаю, что главным является все-таки мозг, но тут уж против общего мнения не попрешь. В общем, восторгов орка я не разделял, так что принялся спокойно ждать, пока внутри шатра не расчистят место и не разожгут в центре импровизированной арены гигантский костер. А вот Бисквита практически трясло, и он даже вспотел, бедолага.

Наконец-то все приготовления были закончены. Два десятка орков, включая вождя и Бисквита, встали вокруг костра. Картинка, скажу я вам, на любителя. Потому что они поснимали даже набедренные повязки. Очень надеюсь, что ничего интимного в ходе этого хоровода не случится.

Как и обещал вождь, место мне досталось в первых рядах. За спиной подпирала толпа орков, но только подпирала, а не давила. Здоровяки вообще начали вести себя подчеркнуто вежливо, вот уж чего я от них никак не ожидал. Похоже, статус друга племени довольно полезное приобретение, впрочем, будущее покажет, как оно на самом деле. Участники хоровода стояли лицом к огню и не двигались. Это продолжалось до момента, когда послышался нарастающий рокот. Он был каким-то несуразным и неритмичным, но постепенно я ощутил, что мое сердце начинает биться в унисон с ударами тамтамов. По позвоночнику поползли приятные мурашки и даже как-то стало легче дышать. С плеч словно сбросили груз. Я так расслабился, что пропустил момент, когда орки, собравшиеся вокруг костра, начали притопывать, постепенно, бочком сдвигаясь по кругу. Затем они начали бить себя кулаками в грудь, добавляя понемногу еще и рыкающих выдохов. Все выглядело примитивно, но именно эта примитивность показалась мне очень глубокой, таящей в себе какую-то странную осмысленность, уходящую в глубину веков.

Я невольно активировал свой дар и ощутил приток даже не информации, а понятий, чувств и озарений. Движение по кругу танцующих орков ускорилось, и теперь они уже не просто притоптывали, а пританцовывали. Рычание усилилось, сливаясь в общий ритм с тамтамами. Сливаясь с биением сердец всех присутствующих здесь разумных существ, включая даже меня — простого хумана, совсем недавно получившего пока еще непонятное мне прозвище. Я влился в этот единый порыв — восторг понимания того, что рядом с тобой тот, кто не предаст. Нет, не друг, не брат — нечто большее, нечто связанное с долгом, честью и отвагой — понятиями, которые до этого казались мне напрочь фальшивыми. А ведь именно мы, люди, сделали их пустыми, ничего не значащими — просто словами, вылетающими из ртов политиков, инструментом манипуляции в попытках заставить ничего не понимающих разумных превращаться в стадо, идти куда-то в непонятную даль с непонятными целями. Но здесь все совсем иначе. Здесь важна общность не ради цели, а ради единения. Казавшиеся дикими и даже туповатыми орки понимают, что вождь не просто лидер, а один из них, первый среди равных, и он с радостью отдаст свою жизнь за любого из своих соратников. Он не станет прятаться за спинами, а встретит смерть в первых рядах.

Я и сам не заметил, как начал притоптывать и даже вскрикивать в унисон толпе. Танцоры стремительно двигались не только вокруг костра, но и вокруг свой оси, как листья, подхваченные торнадо в безумном хороводе.

Что сказать, это было одновременно ужасно и прекрасно; примитивно и утонченно; безумно и кристально понятно. Рокотавший сильно и мощно ритм тамтамов словно заставлял вздрагивать вселенную. И вдруг он оборвался. Тишина, воцарившаяся вокруг, стала словно черной дырой, в которую утекали не только случайные звуки, но и мысли. В голове было пусто и светло, а на душе легко, и все в этой жизни словно встало на правильные места. Есть черное и есть белое. Есть друг и есть враг. Есть правда и есть ложь. Все остальное абсолютно не имеет смысла. Окружавшее меня орки и тяжело дышавшие танцоры постепенно начали приходить в себя, и мир возвращался из состояния кристальной ясности и четкого разделения понятий к житейской мути и фальши. В мои мысли снова проникали осторожность, недомолвки, корысть и какие-то подленькие мотивы. Я снова становился человеком.

Толпа вокруг меня забурлила, и началось казавшееся бессмысленным хаотическое движение, но, скорее всего, таковым оно было только для меня, потому что каждый из орков знал, куда ему нужно идти. Причем в этой толпе меня никто не затоптал. Мало того, даже не толкнул! Казалось, что пока еще сохранились остатки единения, не позволявшие нам натыкаться друг на друга. Правда, мне от этого легче не стало, я совсем не знал, куда идти. Хорошо, что Бисквит быстро нашел меня в этой толпе, а еще лучше было то, что он уже вернул на место свою набедренную повязку.

Раздутые ради танца мышцы, делавшие его фигуру практически в полтора раза шире, втянулись на свои места. Насколько я знал, у моего друга из-за подобных метаморфоз сейчас не самое лучшее самочувствие. Впрочем, по его просветленной, счастливой морде и не скажешь. Уверен, что ради пережитых моментов он готов и не на такое.

— Ну и как тебе? — заглядывая мне в глаза, словно пытаясь увидеть там скрытый смысл, спросил мой зеленокожий друг.

— Честно? — Я на мгновение задумался. — Это было мощно.

— Я же говорил! — с каким-то детским восторгом рыкнул Бисквит. — А ты — «потанцульки», «потанцульки». Это нечто большее, чем пляски дикарей у костра, это…

— Да понял я, — прервал я разошедшегося друга. — Все ощутил и осознал. Не забывай, что я оценщик.

— Ну, это тебе не картины жирными пальцами лапать. — Участие в хороводе смыло все сомнения и опасения орка, и его опять потянуло на подколки.

— Жирными пальцами ты свои заготовки лапаешь, а у меня все профессионально.

Вот так, перешучиваясь, мы и вернулись на место. Теперь уже на правах полноценных участников банкета принялись утолять непонятно откуда взявшийся голод. Сидевшие неподалеку орки уже не чурались ни меня, ни Бисквита. Иногда они поворачивались к нам, с рыком приподнимая вверх свои кувшины. Мы отвечали им тем же и прикладывались к горлышкам тяжелых сосудов. Я как ни старался пить понемногу, но все равно накидался довольно неплохо. Правда, орчанки, временами менявшие Бисквиту опустевший кувшин на полный, когда понимали, что мне освежать ничего не надо, косились то ли с презрением, то ли с жалостью. Вполне ожидаемо финал вечера уплыл куда-то в туман, суля на утро всяческие сюрпризы.

Глава 3

Вот сумели меня удивить орки, причем практически до шокового состояния. И дело даже не в шаманском хороводе, оказавшемся наполненным потаенным смыслом, а в той бормотухе, что была налита в кувшины. Я точно помню, что допил этот жбан до конца, и при всем при этом ни малейших следов похмелья. Даже сушняка не было. Чудеса, да и только!

Первые пару секунд после пробуждения я думал, что лежу в каком-то гамаке, который почему-то натянули рядом с жутко тарахтящим генератором. Когда сон окончательно покинул меня, все встало на свои места. Не было никакого гамака, а роль генератора исполнял храпящий Бисквит. На самом деле я спал прямо на полу жилой ячейки в многоэтажном вигваме. Раньше все это я видел только снаружи и не очень представлял, как устроены межэтажные перекрытия оркских жилищ. А все оказалось предельно просто: полы были устроены точно так же, как и стены. На срощенный из костей каркас мастера натянули шкуры, причем настил был сплошным только в центральной части помещения от середины до выхода. Я лежал у стены на участке пола, обрамленном костяными балками и прикрытом туго натянутой шкурой. Получалось довольно оригинально — тут тебе и пол, и постель.

Комната не такая уж большая, где-то около двадцати квадратных метров. Мебели вокруг не было вообще, все вещи находились в эдаких больших авоськах, развешанных по стенам. Судя по тому, что эти самые авоськи были практически пустыми, мы, скорее всего, ночевали в гостевой комнате общежития для молодняка. Почему не в семейном гнездышке самого Бисквита, где проживает его жена, я у друга даже спрашивать не буду. Слишком уж нервно он реагирует на упоминание его супруги и всего, что с ней связано.

Все это, конечно, хорошо, удобно и даже комфортно, но организм требовал срочно избавиться от чрезмерного количества жидкости, так что не светит Бисквиту нормально выспаться. Я попытался растолкать его рукой, но не помогло, поэтому пару раз пнул ногой. А вот это подействовало: орк возмущенно хрюкнул и отмахнулся как от мухи. Учитывая размер его лапы и наличие острых когтей, мне пришлось отпрыгивать шустрым кузнечиком. Еще раз восхитился удобством жилья, когда потерял равновесие и упал на шкуры, как на батут.

Бисквит невнятно зарычал, и из этой мешанины грубых звуков я сумел выделить лишь слово «отстань».

— Ну как хочешь, тогда я отолью прямо здесь, в уголке.

Не уверен, но, кажется, своим заявлением я зацепил какое-то табу. Орк мгновенно проснулся и даже вскочил на ноги:

— Не вздумай!

— Успокойся. Я и не собирался. Скажи, куда идти, и этот вопрос мы решим без осквернения святости вашего вигвама.

Перед тем, как мы добрались до небольшого глиняного домика за пределами строения из кож и костей, пришлось исполнить целый акробатический этюд. Мне еще повезло, что основная часть орков до сих пор храпела, потому что спускался я со второго этажа с грацией беременной жабы.

После решения проблем наших организмов мы не стали возвращаться в вигвам, а сразу пошли к машине. Дел у нас тут по большому счету уже не осталось, так что пора и честь знать. Когда машина двинулась в обратный путь, я все же задал орку мучивший меня весь вечер и, кажется, даже во сне вопрос:

— Бисквит, если я ничего не путаю, вчера большой вождь выдал мне какую-то новую погремуху. Я толком не запомнил. Какой-то «Рыхлый хабар» или что-то типа этого.

— Рохур-хатар, — поправил меня орк и ехидно оскалился.

— Только не говори, что это что-то обидное, — тут же насторожился я.

— Ну, как сказать…

— Зеленый, не беси меня!

Честно говоря, я всполошился потому, что очень не хотелось заиметь прозвище сродни Тупому койоту или Злобному скунсу. Мне хватало и Психа. Оставалось надеяться на адекватность оркского вождя. Если бы прозвище выбирал Иваныч, то вышеперечисленные варианты показались бы мне до предела величественными.

— Рохур-хатар — это «хитрый рохур», — пояснил Бисквит.

— Чуть понятнее, но не полностью. Кто такой рохур? — не унимался я на радость ехидному орку.

— Небольшой зверек. Что-то наподобие вашего мангуста. Внешне не очень похож, но общее у них то, что практически оба умеют убивать ядовитых тварей. Зверек мелкий, наглый, хитрый, но, когда припечет, злобный и свирепый. Совсем как ты.

— Ну, не так уж и плохо, — постарался я успокоить самого себя.

— Ага, потом картинку покажу, тогда и решишь, плохо или не плохо, — все же не удержался от издевки орк.

Он явно собирался помучить меня до возвращения в город, но фиг тебе, золотая рыбка, а не мои страдания. Я достал телефон, зашел на особый сайт, допуск к которому орк же мне и выдал. Затем быстро нашел там картинку этого самого рохура. Ну, не красавец, конечно. До изящности мангуста далеко. Какой-то пятнистый с шерстью разной длины и оттого казавшийся облезлым. Но что самое главное, морда у этого зверька была ехидно-злобной. Уверен, если проговорюсь об этой новости Иванычу, он скажет, что мы с этим рохуром практически одно лицо, а великий вождь всех орков Женевы в подборе моего орочьего прозвища проявил необычайную мудрость и наблюдательность. Впрочем, могло быть и хуже.

Позывы организма и утренняя свежесть весенней степи, встретившая нас снаружи вигвама, взбодрили толком не выспавшиеся организмы, но теперь, в теплом салоне джипа, глядя на мерно колышущееся от ветра травяное море, меня опять начало клонить в сон.

— Эй, не спать! — рыкнул на меня орк, и это тоже подействовало ободряюще. — Отвезу тебя домой, тогда и дрыхни сколько хочешь. А то ты своим сопением бесишь просто. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

Я повернулся к орку и удивленно спросил:

— Хочешь пригласить меня на свидание?

— Ну вот что ты за дрянь такая? — явно не понял шутки орк. — Сам вечно тыкаешь мне в нос некоторыми традициями моего народа, при этом позволяешь себе такие вот туповато-пошлые шуточки. Просто предлагаю вечером сходить к нашим. Там вроде какой-то праздник намечается.

— У этого малахольного бомонда праздники через день. Я, конечно, не осуждаю, даже наоборот, но не уверен, что мне там будут рады.

— Опять твоя рыжая? — прищурившись спросил Бисквит. — Она, конечно, та еще стерва. Как у тебя на родине говорят? Собака на сене: сама не сожру и другому не позволю.

— Ну, там не все так просто.

— А что там может быть сложного? — не стал разводить политесы орк. — Вон с моими ласточками все просто и понятно. Нам весело втроем и хорошо, а станет не так хорошо, то просто разбежимся.

— Только не надо сравнивать. Будь ты человеком, поверь, эти две потанцульки уже начали бы тебя делить, и скандалов было бы достаточно, а так что с тебя взять.

Я было подумал, что последняя фраза прозвучала обидно, но орк лишь рассмеялся:

— И это меня вполне устраивает. А тебе с твоей рыжей нужно разобраться и хорошенько вставить ей.

— Фу, Зеленый! Ну и кто из нас пошляк?

— Мозги ей нужно вставить на место, а не то, что ты подумал.

— У нас говорят вправить мозги.

— А разве вправляют не вывихнутые суставы? — тут же проявил орк интерес к пословицам, в которых он иногда плавал. И это притом, что прекрасно владел пятью земными языками.

— Ну, вывихнутые мозги точно не мой профиль. Ладно, посмотрим. Я высплюсь и подумаю об этой ситуации. Сейчас у меня те самые мозги ни фига не варят. Кстати, что это у вас за компотик такой странный? И по голове бьет как кувалда, и похмелья практически нет. Он где-то продается? Я бы взял бочонок.

— В том-то и дело, что не продается, — с явным сожалением сказал мой зеленокожий друг. — Шаманы варят его исключительно по большим праздникам. У нас вообще не принято бухать без повода.

— То-то я вижу, что ты у нас весь такой правильный!

— Да я с рождения был неправильным, так что если ты думаешь, что буду оправдываться, то фиг тебе.

Наша вялая перебранка продлилась практически до конца поездки, а затем я, попрощавшись и жутко зевая, после короткой борьбы с замками наконец-то оказался дома. В прихожей меня дисциплинировано встретил Тик-так и тут же начал что-то пищать. Телефон несколько раз тренькнул, но мне было лень разбираться, поэтому просто посмотрел на мышоура и спросил:

— Это что-то важное? Что-то, что нужно решать прямо сейчас?

Малыш посмотрел на меня и, явно оценив степень моей адекватности, отрицательно мотнул головой.

— Вот и чудненько. Высплюсь, а потом порешаем все твои проблемы.

Тут же в голове всплыла мысль, что зря я это сказал. Так уж повелось, что, когда кому-то что-то обещаю, все наверняка пойдет наперекосяк. Впрочем, даже переживать об этом мне было лень, так что лишь отмахнулся от неприятной мысли и направился спать.

В кои веки меня разбудил заряженный в телефоне будильник, а не чей-то заполошный звонок. Я даже спокойно встал, принял душ и успел пообедать. Но как только подумал заняться мучившими моего слугу вопросами, тут же ожил телефон. Рингтон был стандартным, значит, либо абонент неизвестный, либо я просто не успел дать ему музыкальную характеристику. Так-то номер не опознавался, но цифры показались мне знакомыми.

— Здравствуйте, Назарий, — послышался вальяжный голос из динамика.

— Приветствую, Майкл.

— Надеюсь, вы можете сейчас говорить?

— Конечно, — ответил я.

Не объяснять же такому важном господину, что у меня намечается беседа с моим личным мышоуром.

— Скажите, Назарий, что вы делаете сегодня вечером?

Капец! Они что, сговорились?

Отвечать итальянцу так же, как и орку, я, конечно, не стал. Не поймет, в смысле шутку не поймет. Не дай бог, воспримет все серьезно. Так что я просто выложил расклад на вечер:

— Делами не занят. Собирался отдохнуть, но мне кажется, что вы все-таки созрели для дела, которое мы обсуждали.

— Да, вы правы. Я еще немного навел справки и решил, что именно вы справитесь с обменом. Поверьте, мне самому очень хотелось бы осмотреть коллекцию этого человека, но, откровенно говоря, немного опасаюсь, а вы, судя по всему, мало того что достаточно отважны, так еще и немного вращаетесь в тех кругах. К тому же мой контрагент, кажется, ваш соотечественник. Думаю, это упростит переговоры.

Ох как интересно! Насчет смелости и отваги старейшины клана Бисквита с ним бы поспорили. А вот национальная принадлежность того, с кем собирается договариваться итальянец, наводит на определенные мысли.

— Вы уже договорились о месте и времени встречи?

— Нет, я решил сначала узнать, свободны ли вы, — пояснил Пачини.

— Да, я могу посвятить свой вечер этому делу.

— Хорошо, тогда я закончу переговоры и пришлю вам сообщение с местом и временем, где вас будут ждать люди контрагента. На всякий случай я все же повторю критерии отбора обменного экземпляра. Мне нужна энергетическая сущность, и чем сильнее, тем лучше. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.

— Да, понимаю. Что насчет моей лицензии? — все же не смог я удержаться от этого вопроса.

— Вы получите ее сразу же после успешного обмена. — Голос итальянца стал немного суше. — Если будут какие-то вопросы и уточнения, звоните. Я на связи до ночи. Сейчас есть какие-то вопросы?

— Нет, Майкл, пока мне все понятно.

— Отлично. До связи. — После этого он прервал разговор.

Не скажу, что меня покоробил его снисходительный тон, к тому же коллега явно пытался замаскировать фактически приказные установки вежливыми интонациями. Впрочем, это не имеет значения. Лицензия оценщика мне действительно нужна, поэтому нечего тут изображать из себя принцессу на горошине. Больше интересовал адрес, который окажется в сообщении.

На переговоры у Пачини ушло полтора часа. Я за это время успел обсудить с Тик-таком все волнующее его вопросы. Как обычно, суперважное дело у мышоура разрешилось простым заходом на сайт местной торговой площадки и заказом парочки деталей для починки труб в подвале. Дальше он справится сам, причем не только в плане ремонта, но и в получении заказа. Правда, для этого мышоур припашет соседку. Но не все же ей одной заниматься эксплуататорством. Мне тут же пришла в голову мысль научить мышоура пользоваться компом. У его старшего товарища Тик-туна все получается. Думаю, и этот справится. Разработать план того, как еще больше бытовых забот спихнуть на плечи разумного зверька, мне помешал звякнувший телефон. Я посмотрел на экран и улыбнулся:

— Как говорила Алиса, все чудесатее и чудесатее.

В сообщении был указан адрес Пахома.

Так, а теперь мне стало интересно, когда позвонит сам Пахом. В том, что он сделает это, причем лично, сомнений почему-то не было. Я даже засек время. Преступный авторитет позвонил через пять минут после сообщения от итальянца.

— Здравствуйте, Станислав Петрович, — первым поздоровался я.

— И вам не хворать, Назарий. — Рядящийся под ценителя искусства и интеллигента матерый уголовник решил сегодня не рассусоливать и сразу перешел к делу. — Что вы делаете сегодня вечером?

Это уже даже не сговор, а фатум какой-то. Конечно же, и этому собеседнику отвечать в шутливой форме не стоило, но совсем по другим причинам. Поэтому ответ был предельно вежливым и взвешенным:

— Мне кажется, вы сейчас поведаете мне, как именно я проведу этот вечер.

— Даже если у вас намечены какие-то дела?

— Станислав Петрович, вы ведь знаете, что, если надо, я отложу любые дела.

— Назарий, — с легкой укоризной сказал Пахом, — мы уже обсуждали это. Мне не хотелось бы, чтобы вы именно так воспринимали мои просьбы. Я давно заметил, что страх порождает врагов.

— Станислав Петрович, это не страх, а искреннее уважение, — попытался я изобразить прогиб. И если честно, соврал всего лишь процентов на восемьдесят.

Точнее, я предпочел бы это назвать осторожностью и предусмотрительностью. Позорно бояться шпану в подворотне. Там не нужно раздумывать, там нужно драться, а испоганить себе жизнь необдуманным ответом человеку уровня Пахома было бы сущей глупостью. Это все равно что встать на рельсы перед паровозом, подбадривая себя словами, что я смелый, отважный и поэтому все будет хорошо.

— Ну, если уважение, тогда ладно, — с явно читаемой улыбкой в голосе ответил Пахом.

А еще я смог прочувствовать все то, что он недосказал. Не самое приятное ощущение.

— Думаю, хватит реверансов, — окончательно перешел к делу Пахом. — Сегодня мне могут понадобиться ваши профессиональные услуги для оценки картины. Вообще-то я получаю ее у одного из ваших коллег, причем маститого и имеющего право выдавать оценочный сертификат, но вы должны понимать, что в нашем мире сертификаты — это никому не нужная бумажка. Важнее доверие, а к этому человеку у меня нет его ни капли.

— Мне нужно будет подъехать к вам?

— Нет, — после паузы ответил Пахом. — Косарь заберет вас у вашего дома и отвезет в галерею. Потом мы, надеюсь, встретимся и обсудим мое новое приобретение.

Оно, конечно, нужно было бы признаться прямо сейчас, но почему-то во мне взбрыкнул недовольный слишком уж раздраженный собственным страхом авантюрист, и я просто сказал:

— Буду ждать звонка.

Если честно, мне все еще никак не удается определиться с отношением к этому человеку. Он интересный собеседник, всегда ведет себя вежливо и корректно. Но блин! Одного взгляда его ледяных глаза хватало, чтобы по спине начинали бегать мурашки. И что самое важное, я ни разу не чувствовал от него выбросов энергии разрушения. Этот вежливый удав умел контролировать себя на феноменальном уровне, и, боюсь, если я когда-нибудь и уловлю черные эманации Пахома, то случится это за пару секунд до моей смерти. Так что о недомолвках и задуманной интриге я пожалел уже через пару секунд после завершения разговора. Не скажу, что сидел как на иголках в ожидании разрешения неоднозначной ситуации, которую сам же по глупости и создал, но надоедливая мысль жужжала где-то на задворках сознания и не давала полностью расслабиться.

Невольно позавидуешь оркам, в башках которых нет места сомнениям, лишь отведены секторы для отваги, благородной ярости и всякой другой непонятной мне фигни. Да уж, Назарий Аристархович, зажирели вы, батенька, обросли богачеством и вон даже слугу заимели. Вот и ушла удаль молодецкая, безбашенная.

— А вот фиг вам, — ворчливо ответил ее своему внутреннему скептику, почему-то заговорившему в старинной манере. — Если бы ушла, сидел бы я здесь, как мой предшественник, и перепродавал бы всякий мусор.

Чтобы не киснуть дома, терзая себе сомнениями, я уточнил у мышоура, не нужно ли ему что-нибудь, и выбрался наружу. Люблю весну, тем более женевскую. Здесь она мягкая и не раздражает резкими перепадами температуры. Ветки на деревьях покрылись листочками, в воздухе уже царит какой-то тонкий аромат, определить который обонянием не совсем получается. Просто душой чувствуешь, что пришла весна и все вокруг не то чтобы оживает — Женева никогда не засыпает, — но активируется каким-то особенным образом. Все женевцы живут в предвкушении эльфийского праздника весны, который отмечают всем городом. Прошлый весенний карнавал я пропустил, не хотелось бы прошляпить и этот, а с моим умением влипать в разные неприятности лопухнуться проще простого. Может, прав Иваныч и я действительно сам ищу проблемы на свою голову? Вот как сейчас, с этой интригой в стиле «Фигаро тут, Фигаро там». Если итальянец еще и сможет оценить пикантность ситуации, то Пахом вряд ли обрадуется.

Погода, лучистое солнце, а также посещение кафешки на набережной окончательно развеяли мои мрачные мысли, и время до посещения дома Пахома пролетело незаметно. Даже пришлось поторопиться, чтобы вернуться домой за своим саквояжем с инструментами. Он уже давно перестал быть реквизитом для создания таинственного образа странноватого искусствоведа. Мне все чаще приходилось не только подтверждать подлинность произведения искусства, но и оценивать их стоимость, а тут мой дар помогал лишь отчасти. Приходилось использовать специальные осветительные приборы и увеличительные стекла, дабы не пропустить фатальные повреждения, способные сильно уронить цену товара.

Вызванное такси доставило меня к окраине квартала за три минуты до назначенного срока, как раз было время дойти до нужного дома пешком. Преступный авторитет обжился здесь основательно, и чужие машины в мини-квартал заехать попросту не могли. Нет, никаких шлагбаумов через улицу никто выставлять не стал, но все знали, что для собственной безопасности нужно либо объезжать по кругу, либо пешочком. Да и то не факт, что такого пешехода не остановит относительно вежливый дядька с синими партаками на пальцах и не спросит: какого хрена ты здесь забыл, мусью? Торговых центров тут нет, и достопримечательностей тоже. А вот мое появление сидящий на лавочке и, кажется, даже прикорнувший под ласковым вечерним солнышком охранник отметил лишь ленивым кивком. Я кивнул в ответ и спокойно пошел дальше.

Конечно же, мое появление было отмечено не только одиноким охранником: Косарь уже стоял на пороге.

— Ты чего приперся? — почему-то угрюмо встретил меня подручный Пахома, хотя, если ничего не путаю, за последнее время я не наступал ему ни на какие мозоли и, как говорится, не делал ничего предосудительного в борщ. Впрочем, удивляться нечему. Сам виноват. Мне же сказали сидеть дома и ждать, а я, как выразился мой бандитствующий знакомец, приперся.

— Меня ждет Пахом.

— Пахом ждет оценщика от заказчика.

В ответ я раскинул руки жестом циркового конферансье и улыбнулся. Признаюсь, улыбка получилась кривоватой. Саня дураком никогда не был, хоть и часто прикидывался, поэтому быстро просчитал ситуацию и вернул мне такую же кривую улыбку. К тому же еще и крайне зловещую:

— Ты реально Псих. Когда-нибудь твои тупые приколы вылезут тебе боком. Честно, завязывай, не хочу вывозить тебя в Черный город и прикапывать где-нибудь под кучей битого кирпича.

Подробности говорили о том, что это явно обычная практика.

— Ну должны же у меня быть хоть какие-то недостатки, — попытался я как-то отшутиться, но бандос лишь сокрушенно покачал головой и, открыв двери, махнул рукой, чтобы я следовал за ним.

В этот раз мы прошли в кабинет авторитета, в отличие от столовой и гостиной, находившийся на подземном уровне. Так что зря Майкл сокрушался по поводу упущенного шанса посмотреть на коллекцию Пахома. Никто его туда пускать не собирался. А мне это вообще без надобности, я и так знал там все экспонаты, потому что в буквальном смысле ощупал каждый своими рукам, а некоторые и обнюхал.

Косарь впустил меня в кабинет, а сам предпочел остаться снаружи. Я предстал перед грозными очами Станислава Петровича и с ходу постарался состроить покаянную морду нашкодившего кота. Пахом понял все сразу, не нуждаясь ни в каких подсказках.

— Похоже, прозвище Псих уже не актуально. Вам больше подходит Труффальдино. Вы явно не подумали, что мне может не понравиться получать информацию по важным делам с опозданием.

Бывший искусствовед был прав, Фигаро здесь не очень подходит, но сравнение со слугой двух господ мне не нравилось. И это недовольство как-то пригасило терзавшие меня опасения, едва не перевалившие за грань липкого страха.

— Полностью с вами согласен, — искренне, но уже без заискиваний согласился я. — Каюсь, не удержался. Порой меня заносит, так что старое прозвище все еще актуально.

Авторитет еще несколько секунд сверлил меня холодным взглядом, а затем позволил себе легкую улыбку:

— Бывает, сам в молодости чудил.

Вот уж не сомневаюсь, но даже знать не хочу, что именно он там творил в своей молодости. Ну, в той ее части, которая началась после того, как работавший экскурсоводом юноша зарубил музейной саблей двух грабителей и перешел, так сказать, на темную сторону бытия.

— Впрочем, такой расклад упрощает нам дело, — добавил Пахом, полностью закрывая возникшую ситуацию.

— Возможно, — уклончиво ответил я и, воспользовавшись приглашением хозяина кабинета, присел на гостевой стул.

Оказавшись близко к столу, я заметил рядом с подставкой для ручек японскую нэцкэ в виде рыбака с большой рыбой. Пахом проследил за моим взглядом и еще раз улыбнулся:

— Вы уверены, что не хотите доплаты? Вещь стоит намного дороже вашего долга.

— Нет, Станислав Петрович, легко пришло — легко и, можно сказать, с удовольствием ушло.

— Правильный подход к жизни, — удовлетворенно кивнул Пахом, явно опять проводивший какую-то проверку. — Тогда вернемся к делу. Мою коллекцию вы знаете довольно неплохо. Что предлагаете отдать Пачини?

— Честно говоря, не знаю. У васесть две вещи с энергетическими сущностями, но слабенькие. Если итальянец ценит свой обменный товар слишком высоко, то может и не согласиться. К тому же мне помнится, что к этим экспонатам своей коллекции вы относитесь по-особому и вряд ли захотите отдавать.

— Все верно, — прищурив глаза, ответил Пахом.

— Тогда напрашивается вопрос, нет ли у вас чего-то, что я еще не оценивал?

— И ответ на этот вопрос утвердительный, — все еще изучая меня сквозь щелки глаз и словно подначивая, произнес авторитет.

И тут мы начали играть в гляделки, потому что, когда информация будет доверена словам, обратного пути может и не остаться — ни для него, ни для меня. Напрасно я опасался влипнуть из-за туповатого прикола, проблемы ждали меня изначально. Все дело в том, что либо товар, на который намекает Пахом, появился совсем недавно, либо был у него и раньше, просто мне его не показывали. Еще на заре наших отношений я сразу предупредил, что если обнаружу произведение искусства, получившее магические свойства, способные навредить окружающим, то стукану Секатору, а тому плевать на все авторитеты. Он перетряхнет этот дом от крыши до самого глубокого подвала, но опасный предмет изымет. Вот мы и сидим, пялясь друг на друга. Один беспокоится, что предложенная для обмена вещица попадет в разряд табуированных, а я тупо не хочу оказаться перед очень непростым выбором.

Шанса выиграть в эти стремные гляделки у меня не было никакого. К счастью, Пахом принял решение раньше, чем я отвел взгляд.

— Назарий, надеюсь, вы проявите благоразумие. Эта картина мне очень нужна, а другого варианта обмена у меня нет. Разве что мы договоримся и кинем итальянца.

— Сразу вынужден отказаться. Потеря моей репутации не нужна никому, и вам в том числе.

Пахом в ответ лишь кивнул, взял со стола телефон и набрал номер.

— Косарь, принеси сюда куклу. — Услышанный ответ хозяину кабинета явно не понравился. — Сам принеси. Еще раз такое услышу, отправлю тебя либо к психиатру, либо смотрящим в подземелья человейника.

Я уверен, что был еще и третий вариант, но преступный авторитет явно не хотел его озвучивать в моем присутствии, а уж как мне не хотелось все этого слышать, не передашь никакими словами.

Косарь появился через пару минут, злой на весь мир и почему-то больше всего на меня. В руках он нес практически стандартный защитный бокс, который используют для транспортировки ценных статуэток. Я лишь отметил усиленные защитные руны на его поверхности. Подпитал свой дар Живой силой, но почему-то не ощутил исходящей от бокса энергии творения, что уж говорить об опознании находящейся внутри энергетической сущности. Либо защита была высокого уровня, либо сущность не так уж сильна. Тогда непонятно, почему расстроился Косарь. Содержимое никак не могло ему навредить. Скорее всего, он ведет себя так, потому что познакомился с вышеупомянутой куклой без защиты и теперь воспоминания искажают восприятие реальности.

Косарь со злым стуком поставил бокс на стол, причем на самый край, чтобы было ближе ко мне. Я на это лишь пожал плечами, встал и вопросительно посмотрел на Пахома. Тот молча, жестом руки разрешил мне действовать. Замков на боксе не было, лишь защелки, поэтому я спокойно их открыл. Механика бокса сработала штатно, и стенки разошлись как лепестки цветка. Внутри действительно была кукла. Сидящую в ней энергетическую сущность я почувствовал, как только открылись защелки. И похоже, не я один. Косарь завозился за моей спиной, явно отступая поближе к двери. Что касается Пахома, то он вел себя спокойно, лишь немного нахмурился. Железная воля у мужика, а вот меня начало немного потряхивать; впрочем, продлилось это недолго. Каким бы пугающим ни была сущность внутри куклы, после оценки и осознания ее природы воздействие на меня наверняка уменьшится. Как говорится, известное зло теряет большую часть своей силы.

Даже тому, кто просто внимательно смотрел фильмы ужасов, несмотря на всю их крайне сомнительную адекватность, понятно, что основная причина гибели жертв — это их собственный страх, сделавший бедолаг легкой и неуклюжей целью. А со своими страхами, особенно теми, чьи корни уходят в раннее детство, бороться очень сложно даже волевым людям. Вон как перекосило Косаря. Что интересно, при всей его внешней агрессии я не чувствую никаких эманация энергии разрушения. То же самое было у Йохана: он выплескивал темную энергию по поводу и без оного, но суеверный страх делал универсальную машину для убийств испуганным мальчишкой. Даже жизнь в городе, под завязку наполненном магией, почему-то не развеивает мистические заблуждения.

Мне в первым момент тоже было как-то стремновато, но немного по другой причине. В детдоме игрушки были примитивными и фантазию своими странностями не подпитывали. Когда я увидел, как именно выглядит кукла, даже немного расслабился, чем удивил внимательного к любой мелочи Пахома и даже сидящую в кукле сущность. А обрадовал меня тот факт, что внутри бокса оказалась не дело рук моего старого знакомца Кукольника, а нечто более изящное и возрастом постарше. Это явно работа начала прошлого века, когда еще пластика толком не было и в основном работали по кости и фарфору. В принципе, стандартная кукла тех времен. Платьице в рюшках и кружевах. Пухленькое личико с круглыми румянами. И к этому стандартный набор из губок бантиком и голубых, чуть выцветших со временем глазок пуговками. Кукла куклой: фарфоровый, бездушный и безэмоциональный истуканчик.

А вот сущность внутри хоть и не была полностью разумной, но кое-какие эмоции испытывать умела, а еще она умела эти самые эмоции наводить на других, особенно страх — ее главное оружие. Он волнами распространялся по комнате. Поняв, что я ее почти не боюсь, сущность усилила давление. Косарь за моей спиной шумно сглотнул.

А вот не фиг засматриваться голливудскими ужастиками! Лучше бы смотрел романтические комедии. Мне же с каждой секундой становилось легче. Максимальный пик испытываемого страха накатил, когда я по старой привычке лапать все подряд попытался прикоснуться к кукле: тогда сущность выдала мощный выброс, и вполне себе миленькая фарфоровая мордашка показалось мне крайне зловещей, но все потуги уходили, так сказать, по касательной. Самое главное, что я не чувствовал в ней ни крохи энергии разрушения, а еще через пару секунд понял, в чем тут дело. Мне уже давно не нужно прикасаться к произведению искусства, для того чтобы провести осознание сути и оценку. То количество энергии творения, которое вложил в эту куклу ее создатель, приближало ее практически к уровню шедевра, хотя по виду и не скажешь.

Я уже понял, что наведение страха не является заложенным создателем куклы стремлением навредить окружающим, а всего лишь защитный рефлекс. Фарфоровый носитель энергетической сущности — очень хрупкая вещь, а если сломать хоть что-то, сущность развеется, поэтому она прикладывала все силы для того, чтобы не допустить физического контакта. Оружием защиты стали чужие детские страхи. Честно говоря, даже не знаю, как люди Пахома умудрились ее поместить в этот бокс. А может, прямо так и купили.

Сочувствие к бедняжке свело на нет все ее потуги запугать меня. Я очень аккуратно, мысленно уверяя, что ничем не наврежу ей, взял куклу в руки. Косарь за моей спиной скрипнул зубами, причем так громко, что я его услышал. Этот звук заставил меня повернуться и с недоумением посмотреть на бледное лицо старого знакомца.

— Да ладно, Саня, я понимаю, что у тебя в детстве были другие игрушки, но бояться кукол — это…

Несмотря на то, что я прекрасно понимал природу происходящего и то, что даже сильные люди порой не в состоянии противостоять подобным страхам, задавить в себе стремление подколоть бандоса не удалось. Если честно, скорее всего, вспомнилось, как Витька Гром, своей уверенной наглостью чем-то похожий на Косаря, запер в старом чулане моего кореша Женьку, а по детдомовским легендам место это было ой какое непростое. Бедолага Соловей потом пару дней заикался.

Но все равно и эти воспоминания совсем не повод так себя вести. Скорее всего, Иваныч прав: сидит во мне какой-то бес нездорового, черного как гуталин юмора. В общем, не получилось у меня удержаться от вроде бы рефлекторного движения, с которым я протянул куклу Косарю: мол, ты посмотри поближе, какая она хорошенькая.

Для бандоса это было уже чересчур, и все же, нужно отдать должное, револьвер он не выхватил и не ткнул им в мою физиономию, а всего лишь ухватился за рукоять, но было видно, как сильно ему хочется пальнуть прямо от бедра. От внимательного взгляда Пахома этот жест, конечно же, не укрылся.

— Косарь, выйди отсюда.

— Шеф, вы же видите, что он больной на всю голову. Его нужно пристрелить, пока мы с ним не вляпались в какой-нибудь демонический блудняк.

— Косарь, я кому сказал!

Саня ожег меня злобным взглядом и вышел за дверь. Я бы напрягся по этому поводу, но это не первая наша перепалка и он со временем отойдет. Зато мой образ психа, которого лучше лишний раз не трогать, утвердится еще больше. Правда, в дельнейшем все же стоит быть аккуратнее, потому что слова Косаря насчет того, что меня нужно пристрелить, звоночек, скажу я вам, нехороший.

— Назар, это уже третья нехорошая шутка за последний час. По-моему, перебор.

— Абсолютно с вами согласен, Станислав Петрович, но я могу все объяснить.

— Хотелось бы послушать, — сузив глаза, заявил преступный авторитет. — Как я понял, прямо сейчас звать своего куратора вы не будете и кукла не попадает под статус запретных и опасных.

— Нет в ней никакой опасности, — подтвердил я вывод Пахома. — Она наводит страх исключительно для собственной защиты. Использует развившиеся еще в детстве мистические фантазии, так что можно однозначно заявить, что Александр, без сомнения, творческая личность.

— Знали бы вы, насколько эта личность творческая, то так бы не улыбались, — хмыкнул на мое заявление преступный авторитет. — А что насчет вашего не совсем рассудительного поведения?

— Тоже детские травмы, — не стал я скрывать правды. — Такие, как Александр, позволяли себе в отношении таких, как я, много шуток, казавшихся им ну очень веселыми. Поэтому я и не сдержался.

— Ну, если детская травма, тогда сделаем вид, что ничего не было. Но к психологу на всякий случай сходите.

— Спасибо, обязательно последую вашему совету, — искренне поблагодарил я, потому что понимал неоднозначность ситуации.

— Что скажете о ценности товара для нашего итальянского клиента? — Окончательно успокоившись, Пахом вернул разговор в прежнее русло. При этом он так выразительно посмотрел на меня, что я поспешил закрепить куклу на специальной подставке и закрыть стенки защитного бокса. Эмоциональная атмосфера в комнате тут же стала мягче.

— Уверен, увидев куклу, он придет в дичайший восторг. Сущность очень занимательная. Другой вопрос, не жалко ли вам отдавать такой уникальный экспонат. Думаю, в вашем деле такая куколка пригодилась бы.

И вот тут мне стало боязно намного больше, чем от влияния куклы. Впервые от Пахома повеяло энергией разрушения, причем я был уверен, что отпустил он своего внутреннего зверя вполне осознанно.

— Думаешь, мне нужна помощь куклы, чтобы напугать своего врага?

А еще это был первый раз, когда он обратился ко мне на «ты».

Так как сегодня приступы страха у меня, можно сказать, вошли в привычку, я в ответ лишь улыбнулся и чуть развел руками:

— Даже в мыслях не было, но ведь иногда возникает необходимость в инструменте, так сказать, удаленного действия. Ну, когда нет времени поучаствовать лично.

Пахом хмыкнул и опять превратился в вежливого и позитивного интеллигента.

— Выкрутились, причем довольно изящно.

— Стараюсь, — кивнул я и подавил в себе желание изобразить эдакий реверанс, но в этих обстоятельствах клоунада точно будет лишний.

— Хорошо, тогда отправляйтесь с Косарем в галерею и заберите мою картину.

Не вставая с кресла, он достал из ящика стола бархатный мешочек и бросил его мне. Это было неожиданно, и я едва не опозорился, но все же сумел поймать знакомо звякнувший снаряд. Не уверен, что полностью сумел скрыть удивление и даже легкий шок. Просто кивнул и, не заглядывая внутрь, спрятал кошель с эльфийским серебром в карман. Элькоинами мне за работу еще не платили, а иметь такую валюту в загашнике очень полезно.

На этом мы распрощались, а за дверью ждал еще один не самый простой разговор. Косарь встретил меня не самым дружелюбным взглядом, но злобы там уже не было. Что же касается бокса с куклой, на него бандос лишь покосился с плохо скрываемой опаской.

— Так, Сань, пока мы не наговорили друг другу гадостей. Извини. Реально, затупил, да и эта штука все-таки на мозги давит.

Мой прогиб был засчитан, да и намек на то, что я вполне разделял с ним чувства к этой энергетической сущности, тоже сработал.

— Ладно, только не делай так больше. Я же и пальнуть могу.

— Ну, в том, что ты можешь пальнуть, я даже не сомневался, — совершенно искренне согласился я.

— Тогда почему не прикрылся щитом? — с какими-то менторскими нотками спросил Косарь. — Ты хоть тренируешься? Не понимаю, как ты вообще до сих пор жив, с такими закидонами.

— Сам в шоке. Вообще-то, за щитовиком я не потянулся, потому что верю в твою силу воли и хорошее отношение ко мне, — пафосно добавил я, чем вызвал смех Косаря.

— Ладно, психованный ты юморист, поехали. Чем раньше вывезем отсюда эту дрянь, тем лучше.

А поехали мы на черном гелике, позади пристроился еще один такой внедорожник. Честно говоря, я даже подумал, что предосторожности какие-то совсем уж чрезмерные. Ясней все стало, когда обе машины остановились сразу за мостом через Рону. И водитель с Косарем передали напарникам из второй машины свое оружие. Саня выразительно посмотрел на меня. В ответ я лишь отрицательно качнул головой. Мой револьвер находился дома в сейфе. Да и зачем он мне в Сером и тем более Белом городе, под такой-то охраной?

Местом, где должен пройти обмен, была назначена уже знакомая мне галерея. Мало того, нас сразу провели в кабинет, в котором совсем недавно прошли агрессивные переговоры с коллегами. Отправились только мы с Косарем. Водитель остался в машине, да и вообще по Сане не было видно, чтобы он хоть как-то переживал насчет возможных подвохов. Я его уверенность не разделял, особенно вспоминая попытку попинать меня прямо в кабинете. С другой стороны, что позволено Юпитеру — не позволено быку. Я, конечно, не бык, а Косарь далеко не Юпитер, но что-то я сомневаюсь, что кто-нибудь попытается наехать даже на безоружного человека Пахома, чья, без сомнения, недобрая слава добралась и до сердца Белого города.

Немного усомнился в своих обнадеживающих выводах, когда увидел, что в конференц-зале стоят два наемника в костюмах. Эту братию я нутром чую. Но когда увидел на столе защитный бокс под средних размеров картину, сразу успокоился. Они здесь явно с охранными целями.

Пачини почему-то ждал нас в кабинете. Скорее всего, не хочет показывать посторонним то, что я мог ему принести. Взгляд франта тут же прикипел к боксу в моих руках.

— Удалось найти что-то интересное? — без приветствия торопливо спросил он.

— Да, — улыбнулся я возбужденному итальянцу, — думаю, вам понравится.

Так как столики у кресел для таких целей не совсем подходили, я направился к рабочему столу у окна. Косарь остался у двери, и это вызвало дополнительный интерес у Майкла. Я же не стал ни о чем предупреждать будущего владельца куклы, вскрыл защелки, откинул стенки бокса и сделал два шага в сторону, дабы не мешать итальянцу рассматривать свое новое приобретение. Сам же с интересом принялся наблюдать за его реакцией. И посмотреть там было на что. Пачини — человек явно непростой и умеющий держать себя в руках, но тут выдержка изменила ему, и лицо во всех красках отражало все эмоции, обуревавшие моего коллегу.

Сначала вполне ожидаемый, нетерпеливый интерес сменился приступом страха. Пачини даже сделал два непроизвольных шага назад. Затем он разозлился на самого себя и решительно подошел ближе к столу. Глаза коллеги сузились, а взгляд стал колючим. Через пару секунд напряженное лицо расслабилось. Он, так же как и я, сумел познать и оценить сидящую в кукле сущность.

— Какая прелесть! — с едва заметными ядовитыми нотками, но все же восторженно выдал Пачини. — Вы меня очень порадовали.

В его голосе сквозила легкая надменность — словно собаку похвалил за принесенную палку. Итальянец явно перевозбудился и не полностью контролировал себя. Затем он повернулся к Косарю и добавил:

— Необходимая вам картина в боксе на столе конференц-зала. Можете забирать.

Саня даже не дернулся и выразительно посмотрел на меня. Пришлось вступать в разговор:

— Мне нужно посмотреть на нее.

— Даже так? — удивленно поднял бровь мой коллега. — Я надеялся, что будет достаточно моего экспертного заключения.

— Для меня вполне достаточно, а вот для бывшего владельца куклы — боюсь, что нет. Вы сами говорили, что он — человек очень непростой.

— Я так понимаю, вы предложили ему свои услуги?

— А не должен был? — ответил я вопросом на вопрос.

— Не дает покоя слава Труффальдино?

Блин, какие они все тут начитанные. Прям слов нет, в смысле цензурных. Вторая отсылка к слуге к двух господ меня окончательно добила.

— Аналогия не уместна. Я не служу ему и тем более не служу вам. Всего лишь предлагаю профессиональные и хорошо оплачиваемые услуги. Кстати, что там насчет оплаты?

— Конечно, — охладевшим тоном заявил Пачини, явно надеявшийся, что наши отношения улучшатся после совместно проведенной сделки и милостиво выданной мне лицензии.

А вот не надо было позволять себе покровительственных интонаций. Впрочем, Пачини совсем не дурак и скоро осознает свою промашку. Но пока ему мешала итальянская горячность. Он обошел стол и достал из ящика кожаную папку. Затем передал ее мне. Хорошо хоть, не бросил, как кость. Папку я открыл лишь на мгновение, из чистого любопытства, чтобы посмотреть, как же вживую выглядит сертификат, отсутствие которого доставляло мне столько неудобства. Так себе картинка. У меня грамота за соревнования по бегу и то красочнее смотрелась. Впрочем, тот факт, что документ сам по себе является пусть слабым, но все же артефактом, заставлял относиться к нему с уважением и даже мысленно не называть бумажкой.

— Благодарю, — стараясь держать морду кирпичом, кивнул я. — Если позволите, я закончу работу с другим клиентом.

В принципе, можно было бы и не напоминать итальянцу о его оплошности, но, опять же, иногда мне тяжело сдерживать свои порывы. Не только он в этой ситуации немножко разозлился. А то, что я не являюсь итальянцем, не означает хладнокровности и отсутствия вспыльчивости. Судя по безупречно вежливому выражению на лице, Майкл уже и сам понял, где именно накосячил. Так что расстались мы вполне миролюбиво, по крайней мере внешне.

С финальной частью сделки справились быстро. Открыв защитный бокс, я мельком скользнул по изображению какого-то бородатого мужика в непонятной дерюге и в странной шапке, сразу взявшись за сертификат. Картина принадлежала кисти Ивана Крамского. Эту фамилию я слышал, но мельком и не думаю, что полотно стоит так уж много. Даже прикасаться к картине не имело особого смысла, потому что я и так почувствовал: это подлинник, причем наполненный энергией творения довольно скромно. Ни о каких проявлениях магических свойств и тем более о появлении энергетической сущности здесь и речи быть не могло. Эмоции художника, которыми пропиталось полотно, были вялыми и какими-то невнятными. Я даже на всякий случай дотронулся пальцем до краешка покрытого красками холста, но информация четче не стала. Честно говоря, смысл такого обмена стал для меня еще более непонятным.

Впрочем, не мое это дело. Раз уж Пахому нужна именно эта картина, то он ее получит. Я просто закрыл бокс и кивнул Косарю. Саня выделываться не стал: подошел и достаточно аккуратно снял ношу со стола.

Буднично и без каких-либо происшествий мы вернулись к дому Пахома, но обсудить странный выбор бандитствующего ценителя живописи, все-таки где-то на задворках сознания будораживший мое любопытство, не получилось. Криминальный авторитет был занят чем-то явно незаконным, и меня даже за порог не пустили. Правда Саня намекнул, что можно обмыть сделку, но я постарался вежливо отказаться, потому что все еще опасался совместных посиделок. Мне хватило и первого раза. Не то чтобы произошедший тогда конфликт напугал меня, но отдых как таковой подразумевает, что можно расслабиться, а сидеть в напряжении, ожидая подвоха, мне совершенно не хотелось.

А вот от кого никаких подвохов быть не может по определению, так это от моего друга орка. Так что я, недолго думая, набрал Бисквита и поинтересовался, не поменялись ли его планы на вечер. Как оказалось, этот свин не только не стал ничего переигрывать, но еще и начал воплощать свои задумки, не дожидаясь меня. Хотя, стоит отметить, о проблемах своего друга он все-таки не забыл.

— Давай, Назар, приезжай сюда, — раздался из телефона рокочущий и радостно поддержанный девичьим смехом голос орка. — У нас тут праздник в полном разгаре.

— Ты там со своими потанцульками?

— Да и не только. Тут еще Заряна с Леной. Они тоже передают тебе привет.

— Даже так? — удивился я.

Сильно сомневаясь, что Бисквит пропустил мимо ушей мои рассказы насчет закидонов Рыжей. Скорее всего, он либо через своих подружек, либо напрямую поставил вопрос ребром, а о положительном ответе явно уже успокоившейся Заряны уведомил меня вот таким слегка завуалированным способом.

Когда через полчаса я добрался до квартала художников, который уже погрузился в ночной мрак, разбавленный пламенем разбросанных по парку костров, то понял, что мои теоретические выкладки оказались верными. Кроме Заряны с Леной, сидевших у одного из костров рядом с колоритной троицей орка и потанцулек, там же расположилась и моя новая пассия Оля Птичка. И Рыжая, и ее косящая под готку подружка выглядели вполне себе миролюбиво и жизнерадостно, а вот Оля почему-то печалилась. Я попытался выяснить, что с ней не так, но девушка лишь отмахнулась и, быстро совладав с собой, вернулась к своему обычному образу — позитивному и слегка легкомысленному.

В принципе, этот вечер напоминал многие другие, проведенные мной в обществе этих пусть и слегка ветреных, порой странных, но очень веселых и уютных людей. Если честно, я здесь отдыхал душой, потому что никто из них не держал камня за пазухой, а если и возникали какие-то шероховатости, то вот такие, как у меня с Заряной. Да и то — наши с ней отношения имеют довольно мрачную предысторию, поэтому неудивительно, что они выбивались из общего фона. В остальном мне здесь было хорошо и спокойно, так же как и орку, жизнь которого не назовешь радостной, даже в минуты, когда не случаются авралы по жандармской линии.

Закончился вечер тоже довольно стандартно: мы с Олей отправились к ней домой. Правда, секс в этот раз у нас получился непривычно бурным, и обычно скромная девушка разошлась не на шутку. Значительно позже, когда дрема уже начала охватывать нас обоих, я подумал, что это неспроста, но отогнал мысль как пустячную — и, наверное, зря.

Несмотря на то, что день был хлопотным, а предыдущая ночь вообще изматывающей, проспать до самого утра не получилось, хотя и очень хотелось. В первые несколько секунд, открыв глаза в полной темноте, я не мог понять, что же меня разбудило. Затем услышал едва различимый вздох, к тому же понял, что рядом со мной в постели никого нет. Быстро перебравшись из лежачего положения в любимую позу пирующих орков, я сумел рассмотреть в разбавленном лунным светом полумраке маленькую фигурку Оли.

— Малыш, у тебя что-то случилось? Кто-то обидел? Только не говори, что опять я.

— Нет, не ты. Скорее, я сама. — Голос девушки не был заплаканным, просто какой-то печальный и разочарованный, что ли.

— Поделиться не хочешь?

— Хочу, но в этом нет никакого смысла.

Можно было бы сказать, что на нет и суда нет, но мне показалось, что это важно, причем не только для нее. К тому же именно недомолвки порождают в будущем неприятности, а порой и беды. Впрочем, вон с рыжей все оговорили, но косяки лезут до сих пор. С другой стороны, не будь того откровенного разговора — все могло бы быть намного хуже, и на приятном отдыхе в квартале художников мне, а возможно, и Бисквиту пришлось бы поставить крест.

— Ну же, говори. — Я перебрался к ней поближе, но почувствовал, что обнимать не стоит. — Постараюсь понять.

— Что ты можешь понять? Ты мужчина, для вас все легко и просто.

Я, конечно, хотел возразить, потому что практически ни одни отношения с девушками у меня не заканчивались легко и просто. Хотя, стоит отметить, практически со всеми удавалось расходиться как минимум спокойно, а как максимум — оставшись не чужими друг другу людьми.

— Скажем так, спорное заявление.

— Почему же спорное? — немного разозлилась всегда тихая и неконфликтная девушка. — Вот кто я для тебя? Очередная интрижка? Поступишь так же, как с Рыжей: бросишь, когда надоем?

Оля развернулась ко мне лицом. Лунный свет отразился в ее больших и печальных, словно у Бэмби, глазах. В голову почему-то полезли романтические мысли и образы, но именно здесь и сейчас они были лишними.

— Заряну я не бросал.

— Что-то не похоже, что это она тебя бросила.

— А вариант, что мы просто разошлись, ты считаешь невозможным? — Как я ни старался, но раздражение во мне стало накапливаться, подобно яду.

— Такого не бывает, Назарушка. — Девушка ласково погладила меня по щеке.

Нежности в этом жесте было мало, скорее жалость к неразумному дитяти, не понимающему простых вещей. Но этот «дитятя» как раз все понимал. Ну, или почти все.

— Оля, ты хочешь получить то, чего я тебе дать не смогу. И не потому, что это именно ты, а потому что такие вещи мне пока вообще не нужны.

Конструкция получилась сложная, но она девочка умная — разберется. Так и вышло.

— Потому что ты меня не любишь?

— Если ты называешь любовью желание быть рядом, постоянно думать о том, где ты и как ты, а еще стремление жить под одной крышей, то да, я таких чувств не испытываю. Считаешь, что мне должно быть стыдно?

— Нет, что ты, не считаю, — улыбнулась Оля и снова погладила меня, но не по щеке, а по руке. — Просто мне хотелось, чтобы ты испытывал то же, что и я. Ты ничего не обещал, а я знала, на что иду. Просто надеялась, что все поменяется. Поверь, так думают все женщины. Просто нам хочется тихого семейного счастья. Мне уже не так мало лет, как кажется.

Комментировать подобные заявления женщины, даже очень разумной и логично мыслящей, точно не стоит, так что я предусмотрительно промолчал.

Оля печально вздохнула, потом приободрилась и сказала:

— Ладно, это все мои женские заморочки. Ты ложись, я же вижу, что тебе нужно выспаться.

— Если хочешь, я уйду, — на всякий случай предложил я, хотя уходить в ночь не было ни малейшего желания.

— Нет, что ты, глупый, ложись, а я тебе спою.

Не знаю, это она специально или нет, но внутри что-то сжалось и натянулось, как струна. На ночь мне еще никто не пел. Нет, была одна сердобольная нянечка, но, когда старушка поет колыбельную для двух десятков лишенных материнской ласки детей, это совсем не то.

Я лег обратно, а укутанная в простыню Оля, скрестив ноги по-турецки, осталась сидеть на краю кровати. Она немного помолчала и тихо запела. Птичка не обладала полноценным даром сирены, это была какая-то его разновидность и на эмоциональный фон практически не влияла, но так подкрашивала природный вокальный талант, что слушать было необычайно приятно. Будь она полноценной сиреной, я бы не стал настолько спокойно выслушивать ее пение на ночь, тем более в подобной ситуации. К моему удивлению, запела она не на русском. Это был то ли албанский, то ли македонский или вообще греческий. В балканской языковой группе я мало разбираюсь. Знакомыми были только несколько слов, и по ним я понял, что это совсем не колыбельная, а печальная песня о неразделенной любви. Она не убаюкивала, но погрузила меня в какой-то странный транс. Это было чем-то похоже на процесс оценки, когда образы и информация приходят откуда-то извне. Похоже, талантливые разумные способны наделять энергией творения не только материальные вещи, но и нечто такое эфемерное, как песня.

Процесс осознания еще больше раскрыл красоту голоса и мелодии, при этом показав внутреннюю структуру и то, чем была наполнена созданная одаренной девушкой нематериальная конструкция. Я с тоской и какой-то завистью ощутил чистоту ее чувств, яркость и незамутненность любви — высокой, при этом тихой и мягкой. Меня всегда удивляло, почему огромнейшую гамму чувств называют одним словом: любовь. А сейчас понял, что так оно и есть, просто любовь трансформируется, переходя из одного состояния в другое, и прямо сейчас я ощущал, как светлое, дарящую радость и душевный покой чувство девушки перерождается в нечто способное приносить лишь боль. Раньше у нее была надежда на пробуждение ответных чувств. Сейчас эта надежда умирала, и любовь превращалась во внутреннего мучителя. Да, это будет сладкая, дающая непонятную, возможно слегка извращенную радость боль, но при этом пагубная и разрушающая душу.

Оля прекрасно все понимала и создавала вокруг перерождающейся эмоции клетку из логики и силы воли. Сейчас она в последний раз приоткрывала маленькую дверцу в надежде на изменения, но к концу песни эта брешь была закрыта и заварена намертво. Мне же оставалось лишь с сожалением наблюдать метаморфозы чувств девушки и с уважением поражаться тому, как она справляется с возникшей проблемой. Это не значило, что ей не будет больно и клетка полностью отсекла влияние этого чувства на ее жизнь. Но светлая тоска и щемящее ощущение потери — это совсем не то, что разрушающее жизнь и душу неудовлетворенное вожделение. Клетка окрепла, и из голоса Птички плавно ушел надрыв. От этого песня стала мягче и нежнее, практически превращаясь в колыбельную, которая меня и убаюкала.

Глава 4

Утро оказалось скомканным, давя неловкостью на нас обоих, поэтому я отказался от предложенного завтрака и быстро распрощался с девушкой. При этом уже сейчас было видно, что мне вполне удастся сохранить более-менее дружеские отношения с ней. Плюс к этому я дал себе зарок, что в квартале художников с интрижками надо завязывать. Конечно, у Птички характер не такой взрывной, как у Заряны, вспышек немотивированной ревности она мне устраивать не будет, но плодить в месте, где мне хорошо, бывших девушек с неразделенной любовью как минимум неразумно.

Позавтракать я решил в кафе на набережной, находящемся за пределами квартала. Кухня здесь была представлена французская, так что для утреннего перекуса самое то. А в голове вертелись довольно странные мысли. С одной стороны, где-то на задворках сознания пыжилось тщеславие, радующееся популярности у женщин. Ну прямо роковой мужчина! С другой стороны, здравый смысл и логика насмехались над этой ересью. Мне уже давно стало понятно, что не только женщины, но и мужчины любят не реального человека, а придуманный образ, который к реальности не имеет совершенно никакого отношения. Что обо мне могла знать Оля, кроме гулявших в квартале слухов? Да и Заря тоже, несмотря на то, что нам с ней пришлось пройти через не самые приятные ситуации, которые как раз и способны проявить настоящую суть человека. Так что просто глупо приписывать к своим достоинствам то, что кто-то дорисовал к твоему образу что-то свое, приплел наивные мечты, почерпнутые из сказок и романтических фильмов, а затем этого наскоро сшитого монстра Франкенштейна и полюбил. Важнее было другое: то, что мне удалось использовать свой дар, чтобы оценить в плане познания сути не некий предмет, а чувства других людей. Возможно, сильная эмоция, испытываемая талантливыми разумными, порождает некий вариант короткоживущих энергетических сущностей. Осталось только понять, как все это применимо в моей профессии.

Так, ладно, хватит копаться в своей голове, все равно там сейчас такой бардак, что и черт ногу сломит. Пора возвращаться домой и разбираться с подарком от итальянца. Сам не знаю почему, но вчера просто забросил папку в сейф и побежал развлекаться. Возможно, сказалась накопленная усталость, а сейчас, когда, несмотря на все перипетии с Олей, удалось расслабиться, начало заедать любопытство.

Дома меня, как обычно, встретил Тик-так, к которому я начал привыкать то ли как к питомцу, то ли как к студенческому соседу. Если Фа вносила в мою жизнь нотку сумбура и хаотичного веселья, то мышоур сделал атмосферу в доме основательнее и не подбрасывал практически никаких неприятных сюрпризов.

Блин, да я уже забыл, когда в последний раз держал в руке швабру или тряпку! Научить бы его еще готовить, цены бы такому слуге не было. Нет, лучше уж сам. Тем более что возиться на кухне мне нравится, как и поедать то, что удается приготовить. Вряд ли у мышоура получится повторить подвиг крысы из мультика «Рататуй».

Задавив лень вполне разумными доводами, я поинтересовался у мелкого, голоден ли он. В ответ он что-то пропищал, а на мой телефон пришло сообщение: «Соседка покормила». Как-то раз он попробовал ее назвать хозяйкой, за что получил втык и новое определение для Веры Павловны. Нет, это была не ревность, просто если она узнает, то, боюсь, полностью приберет к рукам такого полезного питомца. Это не нужно ни мне, ни ему. Конечно, мышоуры — ребята трудолюбивые, но не думаю, что мелкого стоит перегружать. Иногда приходит в голову мысль, что не мешало бы разделить с ним домашние хлопоты, но лень и эгоизм быстро отгоняли кажущиеся абсурдными идеи, так что будем облегчать жизнь Тик-така снижением занятости у соседки.

Вообще-то, насчет того, что мелкий останется голодным, я не особо переживал. Под барной стойкой всегда хранится большой пакет собачьего корма. И не надо упрекающих взглядов! Это не жадность и тем более не ксенофобия. Почему-то человеческие консервы и всякие там сушки с плюшками мышоура совершенно не заинтересовали, а вот предложенный в качестве эксперимента собачий корм определенной фирмы неожиданно зашел. Не в качестве лакомства, а в виде экстренного перекуса, если я пропаду надолго, а у соседки не будет на мышоура времени. Так-то я всегда стараюсь баловать мелкого блюдами собственного приготовления, и, как мне кажется, именно то, что выходит из-под человеческих рук прямо у него на глазах, делает для него еду особо вкусной.

Тик-так убежал куда-то по своим мелкохозяйственным делам, я же поднялся на второй этаж в кабинет и достал из сейфа папку с лицензией. При более внимательном рассмотрении выяснилось, что все не так просто, как мне показалось на первый взгляд. Кроме самого документа, в папке находились десяток бланков для сертификатов, специальная ручка с магическими чернилами, а еще медальон магической печати. Чернила для этого артефакта не нужны: оттиск образовывался с помощью пропущенной через нее Живой силы. Еще там была инструкция по привязке к моей ауре ручки и печати, а также карточка, с помощью которой можно будет заказать дополнительные бланки.

Пачини постарался выполнить свою часть сделки по полной. Так что мое двуличие вполне могло показаться ему непозволительным и даже оскорбительным. Бежать извиняться перед ним я, конечно же, не собираюсь: он мальчик взрослый и со своими обидами справится самостоятельно. Когда я уже заканчивал рассматривать и радоваться обновкам, позвонил орк:

— Назар, ты куда пропал? Девочки сказали, что сбежал от Оли прямо спозаранку.

— А откуда два твоих сурка, которые вечно спят до обеда, в такую-то рань узнали о моем бегстве?

— Ну… — подвис явно не подумавший о подобных тонкостях Бисквит.

— Да потому что они знали, чем все закончится, еще с вечера, — открыл я перед орком незамысловатую правду. — Как мне кажется, Заряна с Леной тоже не просто так вели себя как паиньки.

— Хочешь сказать, что это она тебя бросила?

— Перефразируя твоего любимого Дона Корлеоне, она сделала предложение, от которого мне пришлось отказаться.

— Что, вот прямо так взяла и предложила руку и сердце?

— Блин, Бисквит, прекращай смотреть голливудские мелодрамы. Она намекнула, что стоит сделать наши легкие отношения, так сказать, потяжелее. А я в ответ намекнул, что мне это как бы не совсем интересно.

— Честно, старик, сочувствую, — с искренней озабоченностью заявил орк. — Не везет тебе в любви. Не то что мне.

— Слушай, герой-любовник, мы это уже разбирали. Не будь ты орком, давно бы узнал, насколько увесистыми могут быть твои воздушные потанцульки. Ладно не бери в голову, я не серьезно, просто настроение такое.

— Может сходим куда-нибудь пообедаем, выговоришься?

— Нет, Зеленый, уверен, у тебя еще целый день карнавала, а мне нужно заняться делами. Так что созвонимся позже.

— Хорошо, но, если что, я готов в любую минуту подставить плечо и предложить мягкую жилетку, — явно с подначкой предложил орк.

— Шутки у тебя точно такие же, как и морда.

— В смысле красивые и утонченные? — хохотнул набравшийся у меня дурных подначек Бисквит.

— Грубые и зеленые.

— А девочкам нравится, — с наигранной обидой отреагировал мой друг.

— Но я же, слава богу, не девочка, так что восхищаться твоей мордой не обязан. Ладно, развлекайся, созвонимся.

Это, конечно, нехорошо, но во мне почему-то зашевелилось раздражение из-за того, что Бисквит сейчас развлекается, а я сижу в кабинете и пытаюсь выдумать себе хоть сколько-нибудь полезное занятие. Впрочем, чего тут искать — мой взгляд наткнулся на раскрытую папку с лицензией, а мозг тут же подбросил варианты действий. Включив ноутбук, я начал писать письма тем клиентам, которым пришлось отказать именно из-за отсутствия лицензии. Конечно, поточные заказы уже слетели, но кто его знает, может, что-то проклюнется на перспективу? Это казавшееся на первый взгляд простое задание вылилось в массивную переписку с десятком абонентов. Некоторым пришлось объяснять, так сказать, на пальцах, а парочке позвонить и откровенно нахамить, но вроде справился.

Так замотался, что на обед прервался только благодаря недовольно переминавшемуся у стола Тик-таку. Чтобы как-то приободрить оставшегося без внимания мышоура, спросил у него, что именно он хочет на обед. Первое пожелание угоститься голубцами пришлось отвергнуть. Что-то избаловала его соседка. Я такое точно не потяну. Впрочем, если попробовать, может, и получится, но что-то не хочется: слишком уж хлопотно. На предложение заказать эти самые голубцы с доставкой малыш почему-то приуныл. Сошлись на куриной отбивной с рисом, зато в моем исполнении. В общем, обед прошел неплохо, и лишь иногда мелькала мысль, что для полной гармонии не хватает Фа, мешающей нам есть и наполняющей дом веселой суетой.

Ворох накопившихся мелких задач занял все мое время до вечера, и когда за окном начало смеркаться, даже появилась мысль все-таки вернуться в квартал художников. Пришлось от нее отмахнуться, потому что я понимал: скорее всего, своим поступком обломаю кайф Бисквиту, а делать этого не хотелось. Но зато нашелся кое-кто, кому портить веселье всем и каждому просто жизненно необходимо. Когда услышал из своего телефона марш имперских штурмовиков, втайне понадеялся, что дело касается только меня, но, увы, орку не повезло.

— Назар, сейчас за тобой заедет Бисквит. Постарайся, чтобы он не свернул куда-нибудь на минутку, которая превратится в час. Дело срочное. — Серьезный тон обычно ядовито-язвительного гоблина навевал нехорошие предчувствия.

— Мне вооружиться? — на всякий случай уточнил я.

— Сам решай, — буркнул Иваныч и прервал связь.

Приехавший к дому орк позвонил как раз в тот момент, когда я закончил снаряжаться, правда не по самому тяжелому варианту. Все-таки револьвер взял маленький и аккуратный, тот, который купил в магазине. А подаренный Йоханом одноручный карамультук остался в сейфе. В бронике я не нуждался, потому что и без того постоянно таскал щитовик и жилетку, сделанную Рыжей. Бисквит поколдовал там над пластинами, и вещь получилось отменная. Револьверную пулю если, она не рунная и не имеет стального стержня, выдержит без проблем. Ну как без проблем — ребрам, конечно, придется весело, но это все равно лучше, чем заполучить кусок свинца в брюхо. Медицина здесь в прямом смысле волшебная, да и мага убить не так-то просто, но даже наша жизнь неприятно хрупка.

Когда вышел из дома и забрался в уже подъехавший кабриолет орка, то подметил, что мой друг совсем не выглядит расстроенным.

— Неужели карнавал не задался? — предположил я и, как оказалось, попал в точку.

— Это все ты виноват.

— Я?!

— Да, ты, — с прищуром посмотрел на меня орк, и от этого его морда сделалась совсем комичной. Ну, комичной для привыкшего меня, кого-нибудь другого зеленая ряха в такой конфигурации могла и напугать. — Устроил со своими подругами непонятно что. Там Рыжая распекала Олю, как тупую школоту. Угадай за что?

Судя по хитрым глазам орка, ответ не такой простой, как кажется.

— Понятия не имею, — не стал я вестись на его игру.

Гадать было попросту лень. Сам все скажет.

— А за то, что она бросила тебя, такого хорошего. На фига, мол, вообще глазки строила, если хотела семью и детишек. Видно же было, что ты у нас птица вольная.

— Честно, даже не знаю, как реагировать на подобные откровения, — искренне признался я.

— В общем, — недовольно продолжил орк, — теперь не только тебе не хочется возвращаться в квартал, но и мне тоже. И что делать? Я без своих потанцулек уже не могу, а там кроме скандала в ближайшее время никаких развлечений не будет.

Орк и сам не заметил, как назвал своих подружек придуманным мною прозвищем, которое раньше вызывало у него лишь раздражение. Вот так и прилипают не самые приятные погремухи. Сам мучаюсь.

— Так в чем дело? — озвучил я возникшую в голове идею. — Вам что, обязательно гулять только на квартале? Вывези обеих в Белый город. Ресторан там, номер в отеле с бассейном и громадной кроватью. Шиканите так, чтобы всем тошно стало, вместо того чтобы раздалбывать назло старейшинам очередную тачку.

— Не получится, — печально вздохнул Бисквит. — Я дал клятву, что буду тратиться только на себя. Даже цацки в подарок девчонкам вынужден делать собственными руками.

— Ну, то, что выходит из твоих рук, это ни фига не простые цацки. К тому же покупать им ничего и ненужно. Поверь, Заряна или та же Василиса смогут обшить их так, что и в самый дорогой ресторан Белого города будет не стыдно зайти. Драгоценности, да еще с магической подсветкой, сам же и настрогаешь. А насчет клятвы, так в ресторан идешь чтобы пожрать. Мальчик ты у нас крупный, еды нужно много, а девчонки поклюют что-нибудь исключительно ради компании и улучшения твоего собственного аппетита. То же самое касается и гостиницы. Не спать же такому видному мужчине в одиночку.

— Думаешь? — озадачился подобной постановкой вопроса орк, да сильно так, что пришлось напоминать ему, что мы все же на приличной скорости двигаемся по дороге, а не болтаем в парке у костра.

— За дорогой следи. Я не думаю, я уверен, а вот ты подумай.

Вот этими размышлениями он и занимался практически весь путь до конечной точки маршрута. Место, куда нас вызвал инспектор, вполне ожидаемо находилась в Сером городе. В Белой Женеве хватает своих блюстителей порядка, а человейники с окрестностями контролируют преступные авторитеты, и помощь жандармов им нужна как зайцу дудка. Впрочем, иногда навязчивую заботу жандармского управления этим ребятам терпеть приходится, но это только когда события идут совсем уже вразнос. Как в том случае с голландской группировкой.

В этот раз судьба завела меня в бывшую коммуну Эр-ла-виль, обжитую испанцами и португальцами. Вокруг искомого дома уже создали оцепление, а ближайшие переулки были перегорожены броневиками жандармского отряда быстрого реагирования. Здание только поначалу казалось многоквартирным общежитием: при ближайшем рассмотрении стало понятно, что оно явно принадлежал то ли одному человеку, то ли группировке. Не удивлюсь, если здесь обитает кто-то наподобие Пахома.

Авторитеты Серого города вели себя не так вызывающее, как хозяева человейников. Так сразу и не скажешь, что здесь обитает кто-то из мафиозных боссов. В квартале вокруг дома Пахома тоже все выглядело вполне благопристойно, и лишь тот, кому это было нужно, замечал вооруженных людей, контролирующих местность вокруг жилища босса. Сейчас из привычной картины серой Женевы выбивались только жандармы и транспорт, на котором они прикатили. Прикатили, правда, не все, потому что я сразу заметил летающий магокар инспектора с сидящем внутри ор Бенедиктусом. А еще над домом завис тяжелый бронированный флайер оркского спецназа, контролировавший всю округу с помощью особых радаров и крупнокалиберных пулеметов. Эту жуткую махину я уже однажды видел, и воспоминания о том случае у меня очень нехорошее. Надеюсь, тенденция не образуется и черная, покрытая угловатой броней машина не станет для меня предвестником беды, подобно ворону. Впрочем, надежда довольно робкая, потому что Иваныч вызвал нас сюда точно не пряники перебирать.

Расположение импровизированного штаба внутри здания говорило о том, что помещения, по крайней мере в надземной части, уже зачищены. Тел нигде не видно, но бурые пятна на полу и стенах, а также выбоины на штукатурке наводили на нехорошие мысли. Я осторожно подпитал свой дар Живой силой и сразу ощутил разлитую вокруг энергию разрушения. Да, совсем недавно здесь умирали разумные, причем в немалом количестве.

В комнате, куда нас провел жандарм-человек, собрались два гоблина, мышоур и здоровенный орк-сааград. Тик-тун отвесил нам полупоклон. Второй гоблин был незнаком, поэтому на наше появление никак не отреагировал, а вот Иваныч пока был очень занят, поэтому не мог сразу с распростертыми объятиями встретить своих относительно добровольных помощников. И занят он был спором с орком. Зрелище, скажу я вам, крайне необычное. Причем необычно в нем не то, что над малюсеньким на фоне сааграда гоблином нависает бронированная туша, рычащая так, что казалось, сейчас возьмет и тупо растопчет собеседника как букашку, а мелкий гоблин орет в ответ, причем с такой же громкостью и агрессивностью. Я как раз привык к тому, что жандармские орки, да и не только, крайне осторожны в общении со специальным инспектором, несмотря на его субтильное телосложение и мелкие размеры. Все знают, что опасней твари, чем Айвон Секатор, в Сером городе, можно сказать, что и нет. А тут попался какой-то совсем неправильный орк и орал на моего куратора так, что дребезжали стекла в окнах, а они на секундочку металлопластиковые и со стеклопакетами. Кивнув мышоуру, мы с Бисквитом вперед лезть не стали, а тихонечко прикинулись ветошью у двери.

Я, как ни старался, ничего из этого рычания понять не смог. Вполне возможно, что оба спорщика перешли на какой-то матерный вариант оркского.

— О чем спорят? — тихонько спросил я напарника, хотя при таком шуме можно было бы говорить громче. Можно, но не нужно, потому что слух у Иваныча очень тонкий.

— Потом расскажу, — хрипящим шепотом ответил мой зеленокожий друг.

Скорее всего, по той же причине, что останавливала меня, — вряд ли он рискнет даже шепотом на ушко пересказывать, какими словами сейчас поносят его шефа.

Заскучать не удалось, потому что этот концерт оказался скоротечным. Орк что-то гаркнул в лицо Иванычу, затем обжег злобным взглядом второго, незнакомого мне гоблина и, громко топая ножищами, вышел из комнаты.

— Явились, два красавца, — явно желая стравить остатки агрессии на нас с Бисквитом, злобно заквакал Секатор.

Это он чтобы нагнать пущей жути, потому что и на общем, и на полудюжине земных языков злобная жаба разговаривала абсолютно чисто, включая использование идиом и правильную расстановку эмоциональных акцентов. Немного хромал в русских поговорках, за что и нарывался на мои едкие комментарии.

— Так точно! — Явно заразившийся от меня клоунадой орк даже щелкнул каблуками.

— Что-то вы оба слишком радостные. Тебе женитьба должна была испортить настроение года на три вперед, — сказала он, глядя на растерявшегося орка, затем перевел взгляд на меня. — А тебя вообще назвали рохуром. Ты хоть видел фотографию этой твари?

— Видел, симпатичный зверек, — равнодушно ответил я, не отводя взгляда от гоблинских лупоглазок, которые пугают своей ледяной стылостью половину Серого города, ну а я как-то привык, поэтому просто спросил: — Иван Иванович, и дальше будете брызгаться ядом или, может, все-таки перейдем к делу?

— Вот скажи, почему я не позволил уморить тебя еще при первой нашей встрече?

— По той же самой причине, по которой позвали меня сейчас. Потому что полезный, — сохраняя равнодушно-вежливое выражение на лице, ответил я.

— А еще наглый, как рохур, и приносящий кучу неприятностей.

— Так, сейчас-то я что наделал? Вроде нигде в последнее время не косячил.

— Вот это и пугает, — уже вполне миролюбиво, выплеснув из себя всю желчь, немного устало сказал гоблин. — Ладно, пошли, у нас дело в подвале.

— А не скажете, почему эта новость мне совсем не понравится? — спросил я, так как действительно чувствовал, что в подвал спускаться ну очень не хочется.

— Потому что ничего хорошего там тебя не ждет, — с нотками злорадства заявил гоблин и ткнул пальцем в своего удивительно молчаливого сородича: — Вот этот головастик сказал, что двери хранилища ломать нельзя. Не будь он лучшим учеником Симеона, я бы не стал тормозить ор Нумерия. Сам видел, остановить этот бульдозер еще та задачка.

Ну-у, если предупреждение исходит от этого жабеныша, которого сам фор Симеон считает хорошим учеником, то точно стоит прислушаться. К главному предсказателю гоблинской общины у меня довольно двойственные отношения. С одной стороны, гоблин помог мне с неплохой прибылью выбраться из трудной ситуации, а с другой, он же меня в нее и втравил. Кстати, а почему Сема прислал ученика? Мысленно заданный вопрос наверняка проявился на моей физиономии крупными буквами, потому что Иваныч тут же заворчал:

— Некогда, понимаете ли, ему. Зря это он.

Вот уж действительно зря. Если сейчас что-то пойдет не так, Секатор пророку все нервы высосет через слуховую дырочку в черепе. О дрязгах эпического масштаба, которые регулярно разгораются между гоблинами, до меня доходили лишь слухи, но и этого хватило. Так что в моменты, когда действительно чувствовал, что куратор по-настоящему злится или раздражается, у меня сразу же срабатывали внутренние тормоза.

На удивление подвал, в который нас привел Иваныч, не выглядел ни мрачным, ни зловещим. Нигде не свисали цепи и не видно оборудования для пыток — обычный подвал, чем-то даже похожий на небольшой подземный гараж, если исключить здоровенную, круглую, как в старинном банковском хранилище, дверь. По большому счету это действительно мой профиль, потому что такие штуки собираются, устанавливаются и настраиваются вручную. Причем не простыми техниками или строителями, а специалистами высокого уровня. Так что они просто не могут не оставить после себя следов в виде вложенной энергии творения. Будь здесь электронные, а не механические замки, я бы лишь развел руками, потому что с такими штуками работать не могу. Но в том-то и дело, что после пришествия гоблинов в наш мир уровень хакинга взлетел так высоко, что электронике все теперь доверяют с огромнейшей натяжкой.

Когда-то в свое время я засматривался фильмами о крутых взломщиках, но даже тогда понимал, что они ни фига не Робин Гуды и это занятие не является работой мечты. Но так уж повернулась жизнь, что оценщик Петров по прозвищу Псих известен в Серой и Черной Женеве больше в роли крутого взломщика, а не специалиста по произведениям искусства. Одно радовало: еще договариваясь с авторитетами по поводу блокировки внешних заказов на мою голову, Секатор поставил условие — меня можно использовать только в серых схемах, без откровенного криминала. А сам постоянно гоняет то тайники искать, то сейфы вскрывать. Причем бесплатно и с риском для здоровья. С другой стороны, за узенькой спиной инспектора мне живется не то чтобы совсем комфортно, но, сравнивая с раскладом начала моей жизни в магическом городе, сейчас у меня на руках если не флеш-рояль, то уж точно фулл-хаус. Конечно, без Фа хаус не совсем фулл, но…

Ну вот о чем я сейчас думаю?!

Встряхнув головой, я покосился на ученика фор Симеона, и мысли потекли в нужную сторону. Очень уж нервным выглядел юный гоблин. Закрыв глаза, я прислушался к своим ощущениям. На расстоянии огромный диск сейфовой двери фонил слабыми эманациями энергии творения. В принципе, вполне стандартный вариант для штучной вещи. Дело в том, что, когда даже очень талантливый мастер собирает что-то вручную, но на потоке, энергии творения там крохи, и получить нужную информацию вряд ли удастся, но тут-то ее должно хватить, как минимум чтобы вскрыть замки. Но именно сейчас я старался ощутить энергию разрушения и хотя бы приблизительно определить, что же так пугает юного прорицателя.

Увы, ничего не вышло. Скорее всего, нужен тактильный контакт, но не факт, что именно это действие не запустит то опасное нечто, которого я не чувствую. Впрочем, стоять столбом посреди подвала тоже не вариант. Радовало, что у меня под рукой есть неплохой индикатор опасности. Правда, есть один нюанс: по моему глубоко личному мнению, разумный может быть подвергнут опасности исключительно по собственной воле. Пусть не зная всей правды, пребывая в каких-то иллюзиях, но этот выбор он должен сделать сам. Я-то его сделал давно и сейчас лишь время от времени подтверждаю, фигея от собственной безрассудности. Что касается остальных гостей этого подвала, то им рисковать вообще нет никакого смысла.

— Так, господа, — повернул я голову к присутствующим, — думаю, вам стоит свалить не только из подвала, но и из дома. Я не пророк, но и у меня появились нехорошие предчувствия.

Все дружно, включая меня, перевели взгляд на юного гоблина, но тот в ответ ничего говорить не стал, лишь кивнул. Бисквит тревожно посмотрел в мою сторону. Я в ответ улыбнулся и качнул головой, отговаривая его от глупого геройства.

Иваныч, сузив свои лупоглазки, немного посверлил меня взглядом, но затем махнул рукой мышоуру и орку. Они без лишних разговоров быстро поднялись по лестнице, покидая подвал. А вот юный гоблин остался и в ответ на мою выразительно приподнятую бровь тихо, чуть запинаясь сказал:

— Я могу помочь. Предупредить.

Что ж, это его выбор, тем более присутствие такого спеца действительно крайне полезно в подобной ситуации. Вообще-то, я немного сгущал краски, потому что признаков особой опасности пока не было, к тому же, зная, как работают предсказатели, если бы его дурные предчувствия достигли пика, он бы не нервничал, а вопил, как торговка, у которой своровали гнилой помидор.

— Ваше имя, господин предсказатель.

— Давид.

Улыбку я сдержал с большим трудом. Даже боюсь представить, сам он себе выбрал такую погремуху, или взрослые навязали.

— Хорошо, фор Давид, что нужно делать, вы знаете.

— Конечно, Назарий Аристархович, — кивнул гоблин, причем перейдя с общего на русский.

Похоже, моя известность среди гоблинов больше, чем мне бы того хотелось. Но тут уж ничего не поделаешь, слишком много тины я поднял со дна их сообщества одним фактом своего существования. Но все равно парень — красавчик, хоть и уродец, как все гоблины. Впрочем, я давно свыкся, и морды представителей этой расы уже не кажутся мне ни странными, ни особо уродливыми.

Привычку тянуть с неприятными делами дольше, чем нужно для принятия взвешенного решения, я вытравливал из себя практически с детства, так что лишь кивнул гоблину и быстро подошел к сейфу. Перед тем как прикоснуться к бронированной поверхности, покосился на своего временного напарника. Дава хоть и подрагивал от волнения, но до истерики ему было далеко.

Сначала дотронулся до холодного металла кончиками пальцев. Затем плотно прижал обе ладони. Прикрыл глаза и постарался по максимуму накачать свой дар Живой силой. Первоначальная картина открылась практически моментально. Ничего странного: стандартный, хотя и штучного исполнения сейф, девять механических запоров плюс парочка сюрпризов. А еще ворох эмоций того, кто все это создавал. Ну, и в качестве вишенки на торте — раздражение монтировавших здоровенную бандуру строителей. На краю сознания мелькала пусть и смутная, но почему-то казавшаяся очень важной тень. Я напрягся и потянулся к этой тени, чтобы понять, чем она мне не нравится. И тут пришел еще один пакет информации.

Ах ты ж буратинов карандашик! По спине тут же пробежало стадо холодных мурашек, и очень сильно захотелось свалить отсюда куда подальше. От прежней решимости не осталось и следа. Если бы собиравший сюрприз для жандармов сапер был более опытным и, соответственно, хладнокровным, то вряд ли у меня получилось бы ощутить хоть что-нибудь. И взрыватель, и непонятно сколько, но очень много брусков пластида являлись заводскими изделиями и почти не несут в себе ни энергии творения, ни даже энергии разрушения. Но контакты с проводами пусть и мимолетно, но прошли определенные метаморфозы в руках сапера. Прикрепляя проводку к двери сейфа, мужик так волновался, что простейшие предметы буквально пропитались его страхами. Этим же своеобразным ментальным клеем он соединил энергетическую сущность сейфовой двери и бомбы в новую общность. И только поэтому я сумел ощутить то, что открывать дверь прямо сейчас ой как не стоит. А еще получилось уловить, что активируется вся эта дрянь не только вручную, но и дистанционно и точно так же ее можно обезвредить. Вот тут уж точно обойдутся без меня. Так что даже не стал притрагиваться к виньерам лимбовых замков на сейфовой двери, а сделал пару осторожных шагов назад и тихо обратился к гоблину:

— Так, парень, давай-ка свалим отсюда по-быстрому.

Давид то ли квакнул, то ли икнул, причем, как мне показалось, с особо радостными нотками, и рванул к лестнице из подвала. Он так спешил, что даже провел трансформацию. От хруста выворачиваемых суставов меня в который раз передернуло. Ну не могу я привыкнуть к подобному извращению земноводной расы.

Из дома, вокруг которого на относительно безопасном расстоянии собрались все участвующие в операции жандармы, сначала выскочил на четвереньках гоблин, а затем вышел я — весь из себя такой красивый и смелый. Правда, прилагающий массу усилий, чтобы не ускорить шаг до панического бега. Но далеко отойти от дома не удалось, потому что навстречу уже спешил Иваныч:

— Что там? — нетерпеливо спросил инспектор.

— Я пока замки открывать не стал, потому что с другой стороны прицепили бомбу с электрическим взрывателем. Сами понимаете, это не мой профиль. Скажу только, что взрывчатки там до фига, активатор дистанционный, поэтому флаг переходит в руки ваших хакерских соплеменников вместе с пером в одно место.

Финал моей речи услышал и Бисквит, который, явно нарушая приказ, нетерпеливо подошел ближе. Иваныч тут же выхватил телефон, кому-то позвонил и начал квакать в микрофон что-то резкое, ну, или показавшееся мне таковым. В этом деле, как и с орками, определить, опираясь только на интонации, ругаются они между собой или говорят комплименты, совершенно невозможно. Бисквит тут же подхватил меня под локоток и утащил к одной из жандармских машин, поближе к оцеплению. Мои пояснения он услышал почти полностью, поэтому я не стал пересказывать, а наоборот, начал расспрашивать его:

— И что сейчас будет? Вызовут хакеров?

— Зачем кого-то вызывать? — удивился орк. Сейчас через сотовую вышку пробьют все мобильные устройства в районе и грубо ломанут.

— Ну а почему не ломанули раньше? Я бы себе кучу нервов сберег.

— Потому что внутри дома ничего подозрительного не нашли. Скорее всего, они вывели ретранслятор на проводах куда-то за пределы, так что придется загребать широким неводом.

— Еще раз спрошу, — подавляя в себе раздражение, не унимался я. — Почему не сделали этого раньше?

— А кто тебе на такое даст санкцию? — удивленно спросил Бисквит.

— А сейчас что поменялось?

— Ну как, ты же сказал, что есть взрывное устройство с удаленным управлением, так что, если надо, они по всему району хакнут все, начиная с кофеварки, заканчивая ноутбуками, — спокойной ответил орк, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся.

— Не понял, и все это просто потому, что я что-то сказал? А если ошибся?

— Да ладно, — отмахнулся от моего беспокойства Бисквит и добавил, как мне показалось, даже с какой-то гордостью: — В управлении знают, что Псих ошибается редко.

— Псих, — обреченно вздохнул я. — Ну вот зачем вы повторяете за бандосами?

— Ну давай я постараюсь, чтобы тебя называли Рохуром.

— Не-не, — забеспокоился я. — Не надо, от добра добра не ищут. Пусть будет Псих. Хотя все равно обидно. Я же веселый, добрый и отзывчивый.

— Ага, — с пугающей уверенностью в голосе сказал орк, — пока не начнешь психовать. А так все верно: белый и пушистый.

— Ладно, замяли, — свернул я перепалку, потому что начинался небольшой откат. А мне нужно быть в форме, ведь еще замки вскрывать.

Помогла дыхательная гимнастика, которой меня обучил тренер по фехтованию. Правда, постигал я у него не благородное искусство владение волшебной палочкой, а всего лишь использование щитовика в паре с револьвером.

Если честно, я рассчитывал, что взлом такой кучи мобильных устройств затянется надолго и у меня будет время, чтобы оклематься, но гоблинские хакеры оказались неприятно шустрыми. Правда, к моменту завершения взлома я о гоблинах уже не думал. А все потому, что мне позвонили. Буквально за несколько секунд до вызова от неизвестного абонента один из жандармов позвал Бисквита, и тот, недовольно ворча, вынужден был отойти для выяснения какого-то неизвестного мне вопроса.

— Алле, слушаю вас, — на всякий случай максимально вежливо произнес я, потому что это вполне мог быть какой-нибудь выгодный клиент.

Увы, собеседник оказался известным, причем прямо сейчас я узнал его с непривычной стороны: знакомый голос был напряжен и выдавал рублеными фразами без привычно вежливого вступления:

— В подвале за дверью в дальней правой стене сейф. Нужно, чтобы ты его не нашел. Это не просьба. — Пахом завершил своею речь совсем уж стальными нотками в голосе и прервал связь.

С минуту я простоял соляным столбом, не в силах даже убрать замолчавший телефон от уха. В таком состоянии меня и нашел ругающийся Бисквит:

— Понабирают недоразвитых в жандармерию! Назар, а чего ты такой бледный? Что-то случилось? Тебе кто-то позвонил?

— Нет, все нормально, — наконец-то пришел я в себя и задал встречный вопрос, чтобы сбить друга с толку: — А ты чего ругаешься?

— Да эти недоумки отозвали меня, только чтобы спросить, когда снимут оцепление. Я им что, сержант?!

Мои мозги наконец-то начали работать более или менее нормально, и сразу пришло в голову, что отозвавший орка жандарм-человек не такой недоумок, как показалось моему другу. Слишком уж вовремя он убрал его от меня, всего за несколько секунд до звонка. Полностью сбить Бисквита с толку не удалось, поэтому он опять принялся меня тормошить, выясняя, что со мной не так, а я все еще немного тормозил. К счастью, в этот момент к нам вернулся Иваныч и обрадовал новостью, что можно идти открывать дверь.

— Вроде они там все отключили. Бери мелкого и вскрывай.

— Вроде? — уточнил я, стараюсь передать голосом всю гамму одолевавших меня сомнений.

— Вопрос не ко мне, — тут же отбоярился инспектор и еще раз жестом предложил мне вернуться в дом.

Пришлось подчиниться. Я махнул рукой юному гоблину и зашагал ко все еще остававшейся открытой входной двери, а в голове ураганом вертелись мысли в попытке понять, что же мне теперь делать.

Вот уж поистине оказался между Сциллой и Харибдой. Да что уж там, Сцилла с напарницей всего лишь давно вымершие монстры, а мне предстоит выбрать кому плюнуть в супницу — преступному авторитету или Секатору, которого боятся даже орки, за небольшим исключением. Хотя каким небольшим?! Только такие отморозки, как тот сааград — глава штурмовиков, и не боятся Иваныча.

Что самое странное, как только я спустился в подвал и подошел ближе к двери, за которой находилась под сотню килограмм мощной взрывчатки, все стало как-то проще. И чего я дергаюсь? Все равно ведь знал, что рано или поздно момент выбора придет. Да и как такового выбора-то нет. Дергаюсь лишь потому, что наивно хочу задержаться на кромке того равновесия, которое до сих пор удерживало мою жизнь в более-менее спокойном состоянии. Но сейчас все это действительно сущие мелочи, которые не будут иметь ни малейшего значения, если я что-то сделаю не так и дом надо мной сложится в подвал аккуратным таким штабелем кирпичей. Ну, или не совсем аккуратным, но мне-то от этого точно легче не станет. Я покосился на Давида и с единственной в этот день радостью увидел, что пророк абсолютно спокоен. Даже подмигнул мне, и от этого стало еще легче. Так что я глубоко вдохнул, разгоняя Живую силу по собственной ауре, затем сделал два быстрых шага и положил обе руки на виньеры лимбовых замков.

Живая сила активировала мой дар, и извне потекла информация, запечатанная энергией творения, которую мастер вложил при создании этого довольно сложного механизма. Вот тут все просто и понятно: каждая деталька на своем месте и не делает никаких финтов в зависимости от обстоятельств и настроения. Это-то и успокаивало. Причем каждый отдельный узел этой механической общности имел свое стремление, эдакий зачаток желания выполнить предназначение. Любопытно, что порой их устремления были диаметрально противоположными. Иногда замок хотел оставаться закрытым, а временами у него было желание ослабить напряжение и открыться. Замок под моей правой ладонью открываться совсем не хотел, и поэтому, когда я начал проворачивать виньером внутренние шестеренки, его недовольство возрастало, пока не достигло пика. Вот и первый проход! Через тридцать секунд замок был открыт.

А вот замок под левой рукой устал от напряжения сразу и с удовольствием подсказал мне код открывания. Конечно, все эти желания и подсказки неживых механизмов я всего лишь дорисовывал в своем воображении, но все равно там имелся некий примитивный аналог этих эмоций и посылов.

Еще через три минуты я прекратил вращать виньеры и отошел от двери. Дергать ее у меня не было ни малейшего желания. Я и так знал, что дверь легко отроется, но пусть этим занимаются профессионалы-саперы. Давид им в помощь со своей чуйкой опасности, а я пошел наверх.

В этот раз Иванович поджидал меня прямо на выходе из подвала:

— Ты куда собрался?

— Куда-нибудь, где наливают. Что-то я перенервничал, да и делать мне здесь больше нечего.

— А тайники кто будет искать?! — возмутился гоблин, сверля меня совсем не дружелюбным взглядом.

— Извините, господин инспектор, но я пустой, и соседство с кучей взрывчатки мне вот уже где. — Я изобразил двумя пальцами вилку и ткнул себя под подбородок.

— Иди уже, подзаряжай свою хилую батарейку. Когда понадобишься, вызову, — недовольно пробурчал гоблин и, махнув рукой поджидавшим его тяжело экипированным саперам, первым спустился в подвал.

Я с удовольствием выбрался наружу. Пару минут постоял на пороге, вдыхая свежий весенний воздух, давая солнцу согреть лицо и все тело. Не сказать, что в подвале было холодно, но что-то мне зябко стало.

Тут же подскочил Бисквит и начал тормошить меня вопросами. Пришлось отмахиваться от него, как от надоедливой мухи. Не очень вежливо, но, честно говоря, мне сейчас было не до этого.

— Бисквит, мне нужно бухнуть. Что-то тошно стало. Тебя ведь Иваныч со мной не отпустит?

— Нет, — мотнул головой орк. — Тут работы до ночи, не меньше. Ладно, иди, — проворчал орк, явно обидевшись на мою грубость.

Можно было бы как-то сгладить неловкость, но опять же мне было совершенно не до таких тонкостей. Я пробрался через оцепление и сразу вызвал такси. Ждать машину прямо у толпящихся жандармов не стал и немножко прошелся по улице. Затем приехавшее такси подхватило меня и повезло по указанному адресу. Пришлось немного прокатиться, потому что близлежащие заведения в испанском квартале мне не подходили. А вот небольшой бар в полуподвале французского квартала самое то. Стоящий за стойкой Жоффре приветственно кивнул, но приветливости на его лице не было и в помине. Впрочем, он всех так встречал, но посетителей это совершенно не отпугивало: заведение как раз и предназначалось для тех, кто хотел посидеть в одиночестве и подумать над бокалом эля.

Я подошел к стойке и, молча кивнув, два раза стукнул костяшками по столешнице. Точно так же молча бармен достал из-под прилавка старинного вида массивный кнопочный мобильный телефон и положил его на стойку. Подхватив этот раритет, я прошел в сторону туалета, но заходить в кабинку не стал, а свернул по коридору направо и закрылся в небольшой подсобке со швабрами и ящиками пустых бутылок. Присесть здесь было негде, но и закатывать часовую беседу я тоже не собирался. В телефоне был забит лишь один номер, без каких бы то ни было обозначений. Я выбрал его и выслушал три коротких гудка. Затем после щелчка прозвучал недовольный голос инспектора.

— Ну и какая вырга тебя укусила?

— Мне позвонил Пахом и практически приказал не заметить тайник, находящийся в стене комнаты за сейфовой дверью.

— Даже так? — Гоблин не стал моделировать голосом понятные людям эмоции, и мне оставалось лишь догадываться, чего в его вопросе было больше, удивления или злобы.

Затем была пауза в пару минут, которую у меня не было ни малейшего желания прерывать, и вновь послышался голос Иваныча:

— Вернешься через два часа. Нужный тайник пропустишь. Что-то еще?

— Да, — вспомнил я о нюансе, всплывшем в голове только после уточнения инспектора. — Там был один жандарм-человек, который отвлек Бисквита как раз перед звонком Пахома. Как мне кажется, случайностью это не было.

— Понятно, — квакнул в ответ гоблин, и частичная потеря контроля над речевой трубкой показывала, что эта новость расстроила его еще больше, чем беспардонное поведение одного из авторитетов Серой Женевы.

— Это все?

— Да, — ответил я.

— Тогда жду тебя через два часа.

На этом пусть и казавшийся опереточным, но совсем не веселивший меня сеанс конспиративной связи завершился. Оставалось лишь заказать у Жоффре обожаемую даже хоббитами пинту эля и два часа просидеть в полутемном зале бара.

Несмотря на кажущуюся угрюмой и даже депрессивной атмосферу, думалось здесь на удивление легко. Если бы не уверения Бисквита, что в заведении нет никаких дополнительных артефактов, а бармен не обладает особыми дарованиями, являясь всего лишь простым женевским магом, плюнувшим на развитие своих магических способностей, можно было подумать, что это какое-то ментальное воздействие. Иррациональные страхи, обоснованные предположения и факты сумели как-то разложиться по полочкам, и в будущее уже смотрелось пусть без лишнего оптимизма, но и без того приступа унылого опасения, одолевшего меня после звонка Пахома. Я сам согласился играть в эту игру. И хотя особого выбора тогда мне никто не давал, придется придерживаться правил, которые как раз и нарушил своим требованием бандитствующий искусствовед. Вот поэтому я в свое время и не стал заводить приятельские отношения с Косарем, который казался мне вполне нормальным чуваком. Если хочу выжить, мне нужно соблюдать нейтралитет и баланс между блюстителями закона и преступным миром. Нужно находиться в серой зоне, не перебираясь ни на светлую, ни на темную сторону бытия. И там, и там меня либо сожрут, либо, как любил говорить наш физкультурник — бывший жокей, «наденут удила и поставят в стойло». А в стойло я не хочу и, если понадобится, буду брыкаться, бить копытом куда ни попадя, а при случае могу даже укусить.

Очень недурственный эль, который я пусть и любил меньше, чем классическое пиво, прекрасно подходил под сложившуюся ситуацию. В общем, через два часа я покидал бар собранным и готовым пусть не к любым неприятностям, но к большей части ожидаемых.

В окруженный жандармскими кордонами дом я возвращался уже совсем в другом настроении, поэтому первым делом подошел к Бисквиту:

— Зеленый, прости меня. Честно, сам толком не понимаю, почему психанул.

— Да ладно, — явно обрадовавшись тому, что странная ситуация быстро разрешилась, оживился орк. — Все понимаю. Даже представить не могу, как тебя там колбасило. Наши вытащили наружу почти сто килограмм пластида. Тут бы разнесло половину квартала. Какой урод вообще додумался зарядить столько взрывчатки посреди жилого квартала?!

Я тут же подумал, что непонятно, насколько умным был минер, но Пахом явно совсем не разделял злобный оптимизм бомбиста, а вот в мой дар почему-то верил. Может, и не полностью, но в любом случае решил перестраховаться.

Как обычно, жандарм, дежуривший в таких ситуациях в холле, имел насчет меня точные указания и сразу провел в подвал. Там я быстренько прошелся по заваленному разным ценным хламом небольшому помещению и, конечно же, обнаружил тот проклятый тайник. Кстати, тут опять сработала фишка с артефактом, блокирующим любое сканирование. В общем, без помощи оценщика его вряд ли кто-нибудь сумел бы отыскать, разве что сломали бы все стены. Найти тайник я нашел, но сделал морду кирпичом и спокойно прошел дальше. Остальные захоронки в сейфовой комнате уже до меня вскрыли Бисквит и Тик-тун, так что оставалось проверить все значимые помещения на трех надземных этажах здания.

Что самое интересное, быстрый осмотр подвала вымотал меня больше, чем проверка остального здания, затянувшаяся на два с половиной часа. Наконец-то я честно исчерпал до донышка все запасы своей Живой силы и явился пред грозны очи Секатора.

— Все проверил? — явно специально для меня добавляя угрюмые нотки в голос, спросил инспектор.

— Из основного списка все. На остальное просто не хватило Живой силы, но там подсобные помещения и вряд ли есть какие-то захоронки.

— Оно-то так, но ты бы все равно что-то сделал со своим запасом энергии. Сколько уже живешь в Женеве, а батарейка такая же дохлая, как в самом начале. Сходи к учителям, помедитируй, да хоть какую-нибудь дрянь попей — только не сторчись, как некоторые. — Говоря это, гоблин покосился на ковырявшегося в ноутбуке Бисквита.

Интересно, оказывается, я чего-то не знаю о прошлом моего ближайшего в этом городе друга. Впрочем, чего это я постоянно делаю географические оговорки? Ближе Бисквита у меня в этом мире вообще никого нет. Даже Женька, несмотря на наше многолетнее знакомство, хоть и друг, но все равно не такой близкий. Хотелось ответить что-то едкое, но день был тяжелый, и пошутить получилось бы только тупо, нарвавшись на обидную насмешку.

— Постараюсь не сторчаться.

Гоблин явно оценил мое состояние и практически царственным жестом отпустил восвояси, одарив коротким напутствием:

— Посиди пару дней дома. Ты мне можешь понадобиться, и искать тебя по всему городу нет ни малейшего желания.

В ответе я лишь кивнул и побрел на выход. Намек Иваныча понял, так что посижу в своей укрепленной норке и даже еду буду заказывать с доставкой.

Глава 5

Несмотря на то, что Оля позволила мне неплохо выспаться, сморило практически сразу, и когда телефон ворвался в мои сновидения коротким кошмаром, выспавшимся я себя совершенно не чувствовал. И это притом, что солнце уже давно взошло. Но как только полностью осознал, что мой смартфон надрывается, с явным отвращением выдавая из своих динамиков песню «Гоп-стоп», сон тут же слетел, как будто меня окатили ведром холодной воды. Я сел на кровати и посмотрел на любимый девайс как на гадюку, но отвечать все равно придется, при этом разыгрывая роль человека с девственно чистой совестью и не обремененного никакими страхами.

— Косарь, — начал я сразу с обвинений, — вот как у тебя получается вечно испортить мне все самое хорошее? И поспать не даешь, и пожрать, и с дамами толком пообщаться.

— Что поделаешь, жизнь такая, — спокойно отреагировал на мои претензии бандос. — Просыпайся, я тебе халтурку подогнал, а еще Пахом приказал передать довольно пухлый конверт. Сказал, что сам знаешь за что. Я уже подъезжаю к твоему дому.

А затем он точно так же, как вчера его шеф, отключился, не дождавшись моего ответа.

Смотри ты, даже небольшое представление разыграли, но без огонька. Они что, решили взять мою жабу в союзники и конверт от Пахома должен был как-то успокоить? Да одно неестественное поведение Косаря насторожило бы даже абсолютно наивного человека. Ни за что не поверю, что он не стал бы стебать меня по поводу давно вставшего солнышка и все еще спящего сурка.

Мои потрясающие дедуктивные способности, конечно, дело хорошее, но как теперь поступить? Сидеть дома, переругиваясь с Косарем через бронированную дверь? Впрочем, какие проблемы? Если на вчерашнем месте преступления и стоило шифроваться в плане связи, то теперь-то зачем морщить себе мозг?

Я набрал номер Иваныча, но тот так и не взял трубку. Пришлось прибегнуть к стандартному способу связи и отправить сообщение. Вкратце описал сложившуюся ситуацию. Даже зубы не пошел чистить, пока не дождался ответа, который меня, честно говоря, озадачил. Инспектор, словно напрочь забыв о своих же вчерашних предупреждениях, просто написал: «Езжай».

Я еще с минуту просидел в кровати, пытаясь осмыслить перспективы, и они не очень-то радовали. Даже при самом лучше раскладе, в котором гоблин решил разыграть какую-то многоходовочку, отведенная мне роль наживки совсем не радовала. А ведь все может быть намного хуже. К примеру, Иваныч сейчас занят чем-то сверхважным и просто отмахнулся от меня, не особо вчитываясь в сообщение. К тому же я понятия не имел, к чему вообще привел наш вчерашний финт с якобы необнаруженным тайником.

Ехать не хотелось до жути, но придется. Выбор между спокойной жизнью затворника-старьевщика и, пусть грозящим постоянным риском, бытием относительно вольного стрелка я сделал уже давно. Так что остается лишь держать хорошую мину при плохой игре. К тому же перстень Пахому я не целовал, и убивать меня якобы за предательство он вряд ли станет, особенно учитывая мою ценность как профессионала. Так что, быстро собравшись и отмахнувшись от беспокойного писка Тик-така, я вышел на улицу.

Косарь ждал меня в своем кабриолете и по большому счету вел себя вполне нормально, но только на взгляд того, кто его вообще не знает. Он даже начал втирать мне что-то по поводу заказчика в итальянском квартале, который хочет продать Пахому картину, но я его практически не слушал, мысленно пытаясь хоть как-то смоделировать свое поведение в ожидаемых неприятностях. И как бы ни прокручивал в голове ситуацию, все равно не был готов к резкому повороту событий. Причем в прямом смысле этого слова. Когда мы проезжали возле автомойки, находившейся всего-то в двух кварталах от моего дома, Косарь резко крутанул руль, и мы въехали в открывшиеся практически перед носом кабриолета ворота. За спрятанную в рукаве булавку жандармского свистка я, конечно, хватался не так рефлекторно, как за щитовик, но все равно сделал это мгновенно. Правда, сломать ее не успел.

— Ты, Псих, даром свою цацку не порти, — недобро сузив глаза, повернулся ко мне Косарь. — У меня в кармане глушилка, так что никакой сигнал в радиусе десяти метров никуда не уйдет. И вообще, старайся не дергаться, не хочу потом тащить тебя на горбу с пулей в ноге. Да и тебе эти радости ни к чему. Я же предупреждал, что все твои закидоны рано или поздно закончатся бедой. Вот она и пришла.

В голосе Косаря не было особой угрозы и там даже сквозила легкая тень сожаления, но что-то я сомневаюсь, что его рука с зажатым в ней появившимся непонятно откуда револьвером дрогнет, если я начну чудить. Обоснованных опасений насчет своей жизни у меня все еще не было, поэтому решил отпустить ситуацию по течению, точнее, двигаться в указанном Косарем направлении.

— Давай перегружаться, незачем тянуть кота за хвост.

Только после этих слов я заметил, что второй выход из мойки подпирает микроавтобус с наглухо тонированными окнами. Пришлось подчиниться. В момент пересадки звероподобный подельник Косаря отобрал у меня прихваченные из дома револьвер, а вот конверт с деньгами от Пахома и щитовик почему-то оставил. Я вообще заметил, что этот артефакт мало кто в Женеве считает чем-то опасным, и очень даже напрасно. Мой инструктор по фехтованию намекал на то, что в будущем я смогу использовать кромку силового щита как лезвие. Но до этого еще очень далеко. Возможно, Косарю известен мой уровень освоения артефакта, а может, он вообще не знал о подобных нюансах.

Я опять настроился на долгую дорогу и снова просчитался: ехали мы не более десяти минут. Затем задняя дверца микроавтобуса открылась, и меня не совсем вежливо вытащили наружу. Хорошо хоть, руки не стали связывать, впрочем, с такими резкими парнями, как Косарь, в этом нет особой необходимости, разве что для психологического давления. Глаза мне завязывать тоже никто не стал. И вообще, обошлись без всех этих бандитских штампов. То ли мой статус не был таким уж жертвенным, то ли ребята чувствовали свою силу и не суетились без причины.

Когда выбрались наружу, я увидел, что мы находимся в гараже на три машины. Это был первый этаж какого-то дома, потому что спуск в подвал я бы ощутил, к тому же из-за с трудом прошедшего по высоте и закупорившего ворота микроавтобуса проникал дневной свет.

Тот факт, что меня не потащили под землю, а просто подтолкнули в направлении двери в жилую часть дома, вселил еще немого надежды. Правда, ее хватило ненадолго. Когда мы прошли по коридорчику мимо кухни и вышли в большую гостиную, я немного приуныл, увидев хмурый взгляд Пахома. Он и еще один дорого одетый мужчина, явно занимающий не последнее место в преступной иерархии города, сидели у обеденного стола на обычных стульях. Мысль о неправильных рыцарях овального стола промелькнула где-то на задворках сознания и в панике убежала в неведомые дали. Для меня подобрали стульчик поосновательней и даже повесили на спинку веревки.

Никто не приглашал меня присесть. Незнакомый напарник Косаря просто ухватил за шиворот и, немного встряхнув, усадил на внушающий опасения своей новой ролью предмет мебели. Одно хорошо: прям с ходу прикручивать меня к стулу не стали. Видно, для начала решили поговорить по-хорошему.

— Разочаровал ты меня, Назар, очень разочаровал, — удрученно качнул головой Пахом. Прямо как горюющий отец, окончательно разуверившийся в умственных способностях любимого отпрыска. Маски были окончательно сброшены, и вежливо обращаться на «вы» уже никто не собирался. — От меня ты видел только добро, а ответил черной неблагодарностью, можно сказать предательством, Назар. Из-за тебя легавые взяли нашего человека в жандармерии, когда он попытался забрать документы из тайника. Ты должен был знать, что в нашем мире подобное смывается только кровью.

К этому монологу Пахом добавил театрально-зловещий взгляд. Почему театральный? Да потому что много пафоса, а вот выплеска энергии разрушения нет и в помине. Каким он бывает, когда Пахом хоть немного разозлится, я чувствовал совсем недавно и вполне представляю, что могло бы быть в случае подлинной ярости. А тут сплошная театральщина, и есть у меня подозрение, что роль он играет не только и не столько для меня. А может, вообще исключительно для сидевшего рядом с ним седовласого мужчины итальянской наружности. Солидный незнакомец презрительно поглядывал на меня сквозь полуприкрытые веки. Кажется, он пытается строить из себя нового дона Корлеоне. И все же дядька явно непростой: энергия разрушения сочилась из него едва заметными крохами, так что прямо сейчас переходить к жестким действиям он, скорее всего, не собирается.

О, а вот злость проклюнулась и у Пахома, не дождавшегося от меня быстрого ответа. Так и вопроса вообще-то не было.

— Что молчишь, Назарка? Не знаешь, что сказать?

Ох как мне не нравится такой вариант моего и без того не очень-то любимого имени. Обращался Пахом на общем, так что ответил я тоже на низшем эльфийском:

— Сказать? Ну почему, знаю. Начнем с того, что за предательство как-то по-особенному наказывают в вашем мире, к которому я не принадлежу. А еще невозможно предать того, кому не клялся в верности. Вы сделали заказ и даже не захотели выслушать мое мнение. К тому же не уточнили детали, вот я и выполнил его так, как посчитал нужным.

Не знаю, кем являлся итальянец, но вкупе с Пахомом на этом заседании явно была представлена ну очень солидная коллегия. А тут, понимаешь, наглый придурок клоунаду устраивает. Проникшись глубиной моих заблуждений, стоящий за моей спинойКосарь крякнул и, судя по звуку, сделал фейспалм, в простонародье называемый «рукалицо», затем тихо выдохнул:

— Ой дурак.

Пахом на слух никогда не жаловался, поэтому без проблем уловил заявление своего подручного.

— Пожалуй, ты прав, Косарь. Назар у нас не Псих, а просто дурачок. Похоже, разговора без предварительных ласк не получится.

Пахом перевел взгляд на своего гостя. Доморощенный дон Корлеоне важно кивнул и громко произнес:

— Антонио!

И вот тут стало стремно уже по-настоящему. Я сначала ощутил дуновение энергии разрушения, а уже затем увидел кривоного коротышку с широченными плечами и лицом умственно отсталого садиста.

— Антонио, объясни нашему гостю, как нужно разговаривать с уважаемыми людьми, — на общем, явно чтобы я проникся, приказал итальянец.

От того, с какой радостью это животное откликнулось на повеление своего хозяина, у меня случился весь классический набор: и мурашки по спине, и волосы зашевелились как камыш на ветру. Все, Назар, ты доигрался. Убить не убьют, но покалечат точно. К тому же этот детинушка может сдуру перестараться, и попытка перевербовки классного взломщика сейфов закончится финалом его бытия в магическом городе и мире в целом. Я даже попытался дернуться, но Косарь с напарником быстро прижали меня к стулу и даже собрались заводить руки за спину, чтобы связать их там. Будь это скоротечная драка, злость довела бы меня до любимого состояния веселого пофигизма, но тут ни злости, ни веселья и уж тем более пофигизма так и не случилось. Неприятный липкий страх вырвался из меня совсем уж жалким заявлением:

— Это большая ошибка! Кое-кому ваши действия очень не понравятся.

— Ты сейчас о своем хозяине гоблине? — с кривой ухмылкой спросил Пахом. — Напрасно надеешься. Ты для него никто, жалкий хуман, которых эти жабы презирают. Да и опасность Секатора, как по мне, немного преувеличена.

— Ты действительно так считаешь? — раздался вопрос на чистом русском. — Напрасно, Стас, напрасно. Я думал, ты умнее.

Если честно, я тоже так думал. Эта мысль пришла мне в голову сразу перед волной облегчения. Понятия не имею, каким волшебным образом в нашей компании появился хорошо знакомый мне персонаж. Волшебным, потому что мне точно известно: телепортация женевским магам не под силу. Даже проход в другой мир и то пробили не они, а ученые с очумелыми ручками, с помощью коллайдера. Впрочем, это все совсем не в тему. От нахлынувшего облегчения почему-то стало стыдно. Действительно, какой я, к чертям, Псих, если чуть не обделался от страха?!

Пока мысли метались в голове бильярдными шариками после разбивки, сцена в комнате словно заморозилась. Вот уж от кого мощно веяло энергией разрушения, так это от Иваныча. Конечно, не так сильно, как от малефика, которого мы с ним на пару уморили в его же логове, но присутствующие прониклись, даже не обладая даром оценщика. Не скажу, что все прямо оцепенели, но делать резкие движения явно не хотелось никому. Ну, почти никому. Тот самый Антонио, который должен был поломать мне энное количество костей, отреагировал на резкое изменение обстановки и ощущение угрозы как положено дикому зверю: быстро и агрессивно. Даже опешивший итальянский мафиозо не успел остановить своего подручного. Впрочем, тому удалось сделать всего два шага в направлении Иваныча, и тут звякнуло стекло, качнулась штора, а горло звероподобного палача пробила самая настоящая стрела. Массивная такая, злобная. И мне почему-то кажется, что, будь это даже крупнокалиберная пуля, расплескавшая мозги по стенам и мордам присутствующих в комнате разумных, эффект был бы не таким мощным.

Ценители старого фэнтези сразу же заподозрили бы в этом злодействе какого-нибудь лучника эльфа, но наша городская сказка немножко из другой оперы. Как раз эльфы родного мира Ивановича луками не пользовались уже пару тысяч лет. А вот у орков это оружие что-то вроде популярного национального спорта, как у японцев. Не удивлюсь, если сработал Беня.

— Так о чем это я? — словно прерывавшись не на смертоубийство, а просто задумавшись посреди светского разговора, продолжил Секатор.

Внезапно первыми из присутствующих активизировался итальянец, скорее всего по той причине, что свою речь гоблин вел по-русски, так что мафиози ничего не понимал. Да и гибель Антонио не могла оставить его равнодушным. Впрочем, для Иваныча это не было проблемой: он тут же перешел на другой язык и бросил несколько резких фраз на итальянском. Мафиозо заткнулся на полуслове, оставшись сидеть ровно, и, кажется, даже начал дышать через раз. Жидковат оказался этот суррогат дона Корлеоне.

Происходящее захватило меня, на время заставив забыть, что руки все еще удерживают два бандоса. Резко дернув плечами, я освободился и с удовольствием откинулся на спинку в ожидании классного шоу. Тем временем Иваныч снова перевел взгляд на Пахома и продолжил свою речь по-русски:

— Ладно, твое легкомысленное отношение к моей особе мы обсудим позже, а сейчас давай поговорим о нарушенном договоре. Я ведь не юрист и, когда договаривались, условия мелким шрифтом не выдавал. Все было сказано четко и в лоб. Вы прикрываете нового оценщика от заказов на его голову извне и используете в серых делишках. Серых, Стас! Я предупредил всех вас, что в откровенный криминал макать его не надо: рассержусь. А, ну да, ты же моей злости совершенно не боишься. И Кодекс равновесия тебе тоже побоку.

Пахом сидел выпрямив спину и удерживая так называемый покерфейс, но мой дар обмануть сложно. Нет, я совсем не эмпат, но, если такую ситуацию не сопровождает выброс энергии разрушения, это означает лишь одно: объект наблюдения боится, ну, или серьезно опасается. Создаваемый в моей голове последние месяцы образ всемогущего авторитета пошел трещинами.

— Да, насчет равновесия нехорошо как-то получается, — вдруг сказал гоблин, причем настолько ядовитым и кровожадным тоном, что пробрало даже меня.

В этот раз не было звука разбившегося стекла. Казалось, будто кто-то ударил кувалдой в стену, и через едва уловимый интервал за моей спиной противно чавкнуло, а затем на ковер упало что-то массивное. Тихо матернулся Косарь, но при этом не растерялся и, сделав два шага, встал так, чтобы я находился между ним и стеной, которую только что пробила вторая стрела.

— Вот теперь все справедливо, — с показным весельем квакнул гоблин. — Всем сестрам по серьгам. Так у вас на родине говорят, Стасик?

Обуревавшие меня эмоции сменялись с пугающей скоростью: сначала страх, потом облегчение, затем еще раз облегчение от того, что стрела угробила не моего старого знакомца, а его напарника, хотя сейчас я особо теплых чувств к Косарю не испытывал. А теперь снова заворочались неприятные мысли, что свидетелю такого унижения Пахом точно здоровья не пожелает.

— Что молчишь, Стасик? Не знаешь, что сказать?

Гоблин не только в точности повторил обращенный ко мне вопрос Пахома, но даже спародировал его голос. И все же нужно отдать должное, несмотря на обуревавший его страх, авторитет смог ответить относительно спокойно и даже уверенно:

— У меня не было выбора.

— Нет, Стас, — издевательски хохотнул гоблин, показав мне, насколько ядовитым и мерзким он может быть на самом деле. — Это у Назара не было выбора, потому что у него пока нет ни твоей власти, ни твоей силы. Так что свой выбор ты сделал осознанно и нарушил правила игры. Значит, будет наказание и будет компенсация. Ты должен был знать, чем может закончиться нарушение равновесия.

— Да при чем здесь равновесие!? — вдруг вскинулся преступный авторитет, немного растеряв свою напускную невозмутимость. — Он простой халдей.

Так, ту книжку, которую мне всучили в момент принятия гражданства Женевы и которую я забросил куда-то на дно чемодана, нужно срочно достать и прочитать от корки до корки. Судя по всему, Кодекс равновесия совсем не формальная брошюрка, необязательная к исполнению.

— Я тебе не нянька, Стас, и разжевывать не буду. Поспрашивай правильных людей, и ты все поймешь, — снисходительно бросил гоблин, затем резко повернулся ко мне и спросил: — Назар, ты со мной или у тебя здесь остались какие-то дела?

Я вскочил со стула, как школьник, наконец-то услышавший звонок на перемену, и пошел следом за гоблином. К сожалению, инспектор прав, дел у меня здесь больше не осталось, ни сейчас, ни, что самое печальное, в перспективе. А ведь самые жирные заказы подгонял именно Косарь. Все, конечно, печально, но радовало одно: альтернативный вариант развития событий был бы не просто печальным, а трагическим. Так что, как говорится, грех жаловаться.

Когда мы вышли из дверей двухэтажного особняка, судя по всему расположенного в моей же родной коммуне Ланси, тут же подтвердились предположения насчет личности стрелка. Я увидел только спину удалявшегося в переулок орка с луком в руках и каким-то странным шлемом то ли футуристического, то ли стимпанковского стиля на голове, но особый фасон оркско-ковбойского наряда напарника Секатора ни с чем не спутаешь. Иваныч двинулся следом за Беней, ну а я хвостиком за ним.

Сразу же за поворотом в конце переулка обнаружился летающий магокар инспектора, а еще небольшой фургончик, с виду относившийся к какой-то коммунальной службе. В него грузились трое гоблинов в национальных сетчатых балахонах. Троица держала в руках длинные, практически в их рост, трубы. Скорее всего, это духовая трубка для дротиков. Наверняка внешнюю охрану конспиративного дома они и положили. Оставалось надеяться, что не насмерть. Скорее всего, бандосы все-таки живы, потому что убийства внутри дома были осознанно-санкционированными. Впрочем, кто их знает, эти жабьи морды.

На удивление, вся сложившаяся ситуация и поступки куратора вызывали во мне лишь легкую тень раздражения, остальные эмоции были какими-то невнятными. Иваныч задержался у задней части магокара, наблюдая за тем, как Беня складывает в багажник свой лук, колчан со стрелами и шлем, усыпанный полудюжиной разнокалиберных объективов. Эта навороченная приблуда оказалось на голове орка вместо его козырной шляпы наверняка не случайно. Скорее всего, именно через нее он и отслеживал обстановку в доме.

Гоблин резко повернулся ко мне и впился в глаза включим взглядом:

— Даже не поблагодаришь за спасение?

— Нет, — ответил я с той же резкостью. — Но и злобствовать по поводу того, что меня опять использовали втемную, тоже не буду.

— Правильно мыслишь, — вполне миролюбиво и с ноткой юмора кивнул гоблин, а затем быстро забрался на переднее сиденье магокара.

Я привычно погрузился на заднее. За недолгий перелет до моего дома мы не сказали друг другу ни слова. И лишь в конце, когда я уже выбирался наружу, Беня повернулся и продемонстрировал мне кулак. Его звероподобная морда и когтистая кувалда могли напугать кого угодно, но я в ответ лишь улыбнулся и благодарно кивнул. У орков этот жест означал одобрение, как у нас большой палец вверх.

Прямо с порога я нарвался на небольшую истерику Тик-така. Мышоур что-то возмущенно и тревожно пищал, подпрыгивая от обуревавших его эмоций. В этот момент он так напоминал мне суетливую и скандальную Фа, что я по-доброму улыбнулся, присел на корточки и потрепал малыша по шерстке на макушке.

— Все хорошо, мелкий, все хорошо.

Блин, по ходу, я потихоньку учусь понимать его даже без помощи смыслового модулятора и сообщений. Тик-так тут же успокоился и вопросительно уставился на меня бусинками черных глаз.

— А ведь ты совершенно прав. Мы сегодня так толком и не позавтракали. Идем что-нибудь организуем.

Быстрый перекус прошел в тишине раздумий, причем не только я катал в голове странные мысли, мышоур тоже выглядел задумчивым. Что-то меня не отпускало беспокойство, и в голову лезли мысли о том, что не мешало бы принять небольшую дозу коньяка. Нет, с этим делом нужно завязывать: в последнее время слишком много стрессов в моей жизни, и частое применения народного релаксанта может привести к алкоголизму, а это совсем не входит в мои планы. Попытка какого-то внутреннего демоненка склонить меня хотя бы к кофе с капелькой коньяка была прервана телефонным звонком, вызвавшим у меня еще одну добрую улыбку.

Хрен с ними, со стрессами и финансовыми неприятностями, я уже давно проникся мудростью поговорки о рублях и друзьях.

— Да, Бисквит, у тебя что-то случилось?

— А мне кажется, что это у тебя что-то случилось, — беспокойным голосом заявил мой зеленокожий друг. — Ты дверь-то открой, я уже почти рядом.

Вот и скорая помощь; надеюсь, он явится без бутылки, а то моя антиалкогольная оборона и так трещит по всем швам. Еще даже до обеда далековато, и набухаться в такое время совсем уж как-то не комильфо.

Увы, все мои надежды были тщетны: как только я открыл дверь, то увидел в руках Бисквита оплетенную гибкими побегами бутыль.

— Так, Зеленый, мы не будем бухать, тем более в такую рань.

— Даже если это понравившийся тебе оркский нектар? — с легкой обидой уточнил орк. — Слушай, я выбивал его чуть ли не вместе с зубами у самого ор Спурия.

— А это что за зверь такой? — удивился я, потому что впервые слышал названное имя.

— Это не зверь, а владелец оркского кабака в итальянском квартале.

— И почему мы до сих пор там не бухали?

— Потому что Спурий не переваривает людей, — без обиняков пояснил орк.

— Значит, ты ему не сказал, с кем собираешься распивать такой редкий напиток?

— Почему не сказал? Сказал, что друг вождя попал в сложную ситуацию и ему нужен душевный отдых. Кстати, он приглашал тебя заскочить как-то вечерком. Если еще осилишь стопочку хурта, то вообще вернешь старому алкашу веру в хуманов.

— Вот об алкоголизме ты вспомнил очень вовремя. Эта штука быстро портится? — ткнул я пальцем в бутыль.

— Нет, нормально стоит, как вино.

— Тогда давай-ка спрячем его как минимум до вечера, а сами выпьем кофе и немного поболтаем.

— А пожрать будет? — спросил зеленокожий проглот, втянув своим вывернутым носом воздух с остатками ароматов завтрака.

— Ну, а куда ж тебя девать, — с притворным недовольством вздохнул я.

Глава 6

Несмотря на все старания орка, приободрить меня не особо получилось, и следующие три дня прошли не то чтобы в состоянии депрессии, скорее озадаченной задумчивости. Клиенты, причем даже те, кого я нашел лично, как назло, притихли. Не сказать, что до этого они ходили ко мне косяками, но такое, чтобы несколько дней подряд не было никого, случалось редко. Тут уж поневоле опечалишься.

Ну кто же знал, что в сопоставлении ценности как поставщика клиентов нужно было выбирать не Пахома, а манерного итальянца? Вот теперь приходится пожинать плоды своей непредусмотрительности. Вроде бы и лицензия на руках, и объявление об этом появилось на сайте, но клиент не идет. Возможно, Пачини тоже внес меня в какой-то черный список.

То, что зря я катил бочку на коллегу, стало понятно под вечер третьего дня вынужденного безделья, когда оживился мой телефон.

— Слушаю вас, Майкл. — Я старался говорить вежливо, но при этом не показывать свою заинтересованность.

— Назарий, здравствуйте, — вполне доброжелательно поприветствовал меня итальянец, что было хорошим признаком. — Мне кажется, в прошлый раз мы с вами как-то нехорошо расстались. И я чувствую немалую долю своей вины в этом недоразумении.

— Ну, честно говоря, я тоже повел себя некрасиво и непрофессионально.

Я всегда уважал в людях умение признавать свои ошибки и особенно идти первым на контакт, так что с легкостью ответил тем же.

— Радует, что мы смогли понять друг друга, — завершил все эти расшаркивания итальянец. — Я вот почему звоню, Назарий, у меня для вас есть дело.

— Внимательно вас слушаю, — опять же стараясь не показать своих эмоций, сказал я.

— Дело немного странное, но мне почему-то кажется, что вам к такому не привыкать, слишком уж у вас получается специфичный профессиональный уклон.

Заявление спорное, и в другое время оно бы меня задело, но не сейчас, так что спокойно слушаем дальше.

— Суть дела в том, — продолжил Майкл, — что время от времени со мной связывается один богатый и очень эксцентричный человек. Он заказывает оценку своего нового приобретения, но не описывает, что именно нужно будет оценивать, и отказывается привозить объект к нам в галерею. К тому же общение с этим человеком оставляет очень специфический привкус. Я не эмпат, но, честно говоря, меня от него бросает в дрожь. Поэтому я каждый раз отказываюсь, и каждый раз он поднимает цену, что настораживает меня еще больше.

— А как же ваши товарищи по профсоюзу? — из чистого любопытства поинтересовался я.

— Поверьте, их он пугает еще больше.

— Личность известная или человек прячется под псевдонимом?

— Более чем известная. Это некто Джозеф Карлайл. Думаю, вы найдете информацию о нем даже в Википедии, так что не стану затягивать разговор. Сегодня он опять вышел на связь и предложил семьдесят тысяч франков за оценку произведения неизвестной направленности. Я снова хотел отказаться, но тут вспомнила о вас и подумал, что это будет отличным поводом снова наладить наши, так сказать, треснувшие отношения.

— Он хочет, чтобы оценщик явился к нему в указанное место, причем в одиночку?

— В первом нашем разговоре были озвучены именно такие условия. Мне хотели еще и глаза завязать. Затем он сам предложил возможность сопровождения одного охранника.

— Любопытно, — задумчиво выдал я. — Могу я взять пару десятков минут на размышления?

— Конечно, Назарий, жду вашего звонка.

Блин, кажется, Иваныч прав: все у меня как-то наперекосяк. Ну вот почему это не обычный заказ за небольшие деньги, а сразу хороший куш, но с таким запашком, что аж в носу крутит? Не случись эта нелепая полубандитская разборка, можно было бы вызвонить Косаря, и он пробил бы для меня, нет ли там чего совсем уж мутного. Иваныча такими вопросами трогать точно не стану. Остается лишь один вариант, если, конечно, вообще соглашаться. Нужен туз в кармане.

Я набрал номер Йохана.

— Здорово, Херсир, — поприветствовал я скандинава, когда он ответил на вызов.

— О, Назар, давно не виделись. По делу звонишь или так, поболтать?

— Ну вот такой я нехороший человек, что звоню, только когда припечет, а не чтобы пригласить славную компанию на десяток-другой кружек доброго эля.

— Да ладно, — добродушно отреагировал на мои покаяния здоровяк. — Сами все в заботах, как собака в блохах.

— Даже боюсь спросить, где ты таких собак находишь, в наши-то просвещенные времена. Насчет забот: вы сильно заняты или сможете отвлечься на вечерок?

— Тебе нужна вся команда? — посерьезнел наемник.

— Если честно, то нет. Как насчет отпустить со мной Дверга на пару часов, скажем, за двадцать пять кусков франков? Это если он просто постоит и позевает от скуки, а если будет заварушка, то заплачу пятьдесят.

Я решил не жадничать. Если все это подстава, сдеру себе компенсацию либо с наглого клиента, либо с итальянца. В Женеве вира дело привычное и практически главный хлеб местных адвокатов.

— Сделаем по-другому, — внес свои коррективы Йохан. — Если будет только зевать, просто накроешь нам стол в «Старом хевдинге». Ну, а если случится заварушка, выдашь ему четвертак для успокоения нервов.

Я, честно говоря, не знал, что и ответить на этот аттракцион невиданной щедрости. Прозорливый наемник тут же понял, к чему такая пауза:

— Ты не подумай, это не ответная услуга за твою помощь. Мы все помним и, если будет туго, не подведем. Просто скидка как первому клиенту, причем принесшему нам удачу, а это дорогого стоит.

— Ну если скидка, да еще и первому клиенту, тогда с удовольствием воспользуюсь.

— Дело сегодня вечером? — Предводитель наемников снова сменил тон на деловой.

— Точно еще не знаю. Через двадцать минут сброшу всю информацию.

Созвонившись с коллегой, а затем снова с Йоханом, я полностью утряс все нюансы. Оставалось только подождать четыре часа и наконец-то удовлетворить и мое и Майкла любопытство. Главное, чтобы наш совместный и не совсем здоровый интерес не вылез боком мне одному, ну, и еще одному неугомонному поляку. Дело, конечно, до предела мутное, но такие деньги на земле не валяются. К тому же наладить контакт с человеком, который может либо открыть, либо закрыть перед моим носом дверь к большим заказам на высшем уровне рынка произведений искусства, дорогого стоит.

Времени на подготовку было предостаточно, но это не значит, что можно тратить его понапрасну. Так что я сразу полез в интернет за информацией. И действительно, долго искать сведения о Джозефе Карлайле не пришлось. Википедия без проблем предоставила мне статью о наследнике нефтяной империи, пытавшемся сочетать управление компанией и карьеру художника. Как живописец он ничего особенного из себя не представлял и, скорее всего, именно поэтому перешел к менее требовательной форме инсталляций и даже перформанса. Я хоть и погрузился с головой в мир искусства, но если первый вариант еще как-то понимал, то любителей сотворить с собой что-нибудь эдакое, желательно извращенное, и называть это искусством принять пока что не мог. Возможно, в будущем во мне что-то изменится, но, честно говоря, что-то побаиваюсь я таких перемен.

Жизнь моего нового клиента резко изменилась после того, как он понял, что является латентным магом. Недолго думая, новоиспеченный волшебник продал часть акций компании и переселился в Женеву. На этом общедоступные сведения о данном персонаже заканчивались. Я залез на закрытый сайт, доступ к которому мне предоставил Бисквит, но ничего особенного там тоже не обнаружил. Женевская светская хроника предоставила лишь скупые сведения о загулах богатенького буратино, но тут этим никого не удивишь. Скорее, редкие скандалы выглядели не особо впечатляюще для того, кто считает себя мастером перформанса. Значит, он старается скрывать свои творения. Моя паранойя усилилась, но при этом любопытство разгорелось еще сильнее.

Остаток времени я убил на снаряжение — конечно, если облачение в свой самый колоритный наряд можно так назвать. И только когда открыл сейф, понял, что совершенно забыл о компактном револьвере, так и оставшемся в доме с бандитами. А брать с собой подаренную Йоханом мини-гаубицу явно перебор. Мы же с Двергом не Форт-Нокс едем штурмовать. Ладно, выпрошу что-нибудь у наемника; либо заскочим по дороге в оружейный магазин.

Когда раздался дверной звонок, я уже был готов, но не к тому, что меня ожидало. Смотреть на экран домофона перед тем, как открывать замки, вошло у меня в привычку, вбитую не самыми приятными воспоминаниями. Увиденное, честно говоря, озадачило. Наемники явились всей честной компанией в три рыла и одну миленькую мордашку. Причем одеты все были словно на праздник. Ну, не на весенний карнавал, конечно, и не для похода в ресторан, но уж точно не по-боевому. Я поспешно открыл дверь и изобразил на лице удивление. Йохан ответил широкой улыбкой, но все же снизошел до пояснений:

— Это все Гюрза придумала. Она сказала, что нечего сидеть и ждать, пока они там ерундой маются. Вечер все равно свободный, так что сразу после дела вместе поедем в кабак.

Невысокая, со спортивно-мальчишеской фигурой брюнетка лишь неопределенно пожала плечами и смущенно улыбнулась. Фелкон вообще никак не реагировал, а зашедший последним Дверг лишь развел руками, что с его квадратно-гномьей фигурой выглядело комично. В общем, приготовленного мной перекуса на всех не хватило, особенно учитывая, что половину сразу же сожрал Йохан.

Остаток времени до выезда пролетел совершенно незаметно за дружескими шутками и подколками. Хоть команда наемников и выглядела крайне небрежно — Гюрза даже в кои веки платье нацепила, — но я совершенно не сомневался, что они оставались не менее опасными. Ну, может чуточку.

Мне было немного стыдно, но все же я позволил себе наглость и поинтересовался, не одолжит ли мне кто-нибудь пистолет для скрытного ношения. К моему удивлению, все наемники почему-то посмотрели на Фелкона. А я-то косился на Гюрзу.

— Не, ты на нее не смотри, — хохотнул Йохан, — она маленькое оружие не признает. Девочка, покажи ему, что ты там прячешь.

В ответ на этот Гюрза чуть покраснела и отвернулась.

— Стесняется, — ощерился Йохан и протянул раскрытую ладонь к Фелкону.

Молчаливый, постоянно ко всему равнодушный разведчик и снайпер без особого сожаления выложил на эту лопату потерявшийся на ее фоне револьверчик. Затем оружие перекочевала ко мне и пусть с небольшим люфтом, но все же уютно устроилось в потайной кобуре на поясе сзади.

О том, что я безлошадный, наемники прекрасно знали, поэтому побеспокоились о транспорте. На сей раз это был не их бронированный и напичканный всякой аппаратурой микроавтобус, а сразу три легковушки, причем достаточно колоритные.

Посередине был припаркован квадратный лендкрузер, на сиденье которого тут же забралась Гюрза. Рядом с ней уселся Йохан. Позади крузака стояла классическая в плане распространенности дизайна «бэха». А вот в авангарде этой мини-колонны царственно расположился красный и до предела раритетный кадиллак-кабриолет. Уверен, эта машинка точно понравилась бы Косарю.

Вот к кадиллаку и направился удерживающий в руке ключи и почему-то хмурый Дверг. Я двинулся за ним, открыл пассажирскую дверь, окинул взглядом салон и перевел его на уже сидевшего за рулем наемника. Поляк не выдержал и ответил мне колючим взглядом:

— Не смотри на меня, это машина Фелкона. Йохан приказал поменяться для маскировки.

Я глянул в хвост колонны, но снайпера наемников рассмотреть не получилось. Именно его из всей этой компании я знал хуже всего. Мы толком даже не разговаривали никогда, а оказывается, человек он непростой и таит в себе кучу сюрпризов.

В общем, со стороны наша компания выглядела крайне колоритно, но когда мы подъехали к дому, адрес которого был указан в сообщении итальянца, все изменилось. Стоявшие у входа два охранника в костюмах увидели лишь немного манерного, явно придурковатого искусствоведа и его, судя по всему, сильно тупого и медлительного водителя, решившего подзаработать еще и на ниве охраны.

— Вы — Назарий Петров? — хмуро уставившись на меня поинтересовался охранник.

Я решил не выделываться и в ответ просто кивнул.

— Оставьте в машине свое оружие.

Я покосился на выбравшегося из кадиллака вместе со мной Дверга, но тот по-прежнему держал на лице маску туповатого и флегматичного громилы. А он, оказывается, неплохой актер, так что и мне нужно как-то соответствовать. Я преувеличенно капризно фыркнул и достал одолженный револьвер, причем держал его словно игрушку. Затем отдал миниатюрное оружие своему мнимому охраннику, а вот самому Двергу пришлось возвращаться к машине и использовать ее как прикрытие, несмотря на то что кабриолет для этого совершенно не подходил. Уверен, если бы охранники увидели, сколько стреляющего железа Яцек загружает в машину, то напряглись бы не на шутку. Впрочем, какие-то подозрения насчет нашего маскарада у них появились, когда, использовав поисковый артефакт, обнаружили у меня щитовик. Но, как я уже упоминал, этот магический девайс в Женеве оружием не считается.

Закончив с проверкой, охрана пропустила нас через двойные двери внутреннего холла. Этот дом находился на окраине старого центра Женевы и территориально принадлежал к китайскому кварталу, но власть триады в такой близости от Белой Женевы была чисто формальной, иначе я вряд ли сунулся бы сюда, особенно после той истории на складе. Секатор вроде бы утряс все шероховатости, но надежда на адекватность наших друзей с востока была очень слабой.

Пройдя через холл, мы попали в обширное помещение актового зала, который, судя по всему, использовался для представительных собраний и мероприятий вроде свадеб. Этот дом вряд ли принадлежал Карлайлу, что хорошо: никаких прав личного жилого пространства он здесь не имеет.

То, что для оценки была выбрана нейтральная зона, из которой можно было бы быстро исчезнуть, добавило опасений, но пока они не дошли до критической точки. Обширное пространство, оставив небольшой участок для танцев возле невысокой сцены, было занято множеством столиков в окружении легких стульев. Тут явно готовилось какое-то мероприятие, потому что столы были сервированы, хотя и не накрыты всякой снедью. Ближайший к сцене столик оккупировал мужчина в белом костюме. Он вальяжно развалился на стуле, находясь спиной ко мне. Рядом замерли еще два здоровенных охранника в черных костюмах.

Мне кажется или они тоже являются частью готовящегося перформанса? Или все-таки намечается инсталляция? Мои нехорошие предчувствие усилились, когда я увидел на сцене некую кубическую конструкцию, накрытую темно-бордовой тканью. Причем ткань крепилась так, что ее можно было собрать складками, поднимая вверх, как театральный занавес.

Я направился к столику с заказчиком и только после этого смог его нормально рассмотреть. Карлайл был одет в белый костюм, а на столе лежала белая шляпа. Правда, нужно учитывать то, что пиджак он надел на голое тело. Носков он тоже не носил, но с мокасинами это вроде принято. Все эти модные тонкости, слава богу, я мог оставить на откуп Заряне и не забивать себе голову. Там и так сейчас такой бардак, что места попросту не остается.

Среднего роста, чуть полноватый мужчина с тонкими усиками и живой татуировкой скорпиона на правой щеке окинул меня оценивающим, хорошо хоть не презрительным взглядом и спросил:

— Это вас прислал Майкл?

— Меня, — спокойно ответил я, хотя постановка вопроса мне не понравилась.

— Ну что же, тогда приступайте, — как-то хищно улыбнулся этот странный персонаж.

Татуировка на его лице ожила и отползла куда-то к уху. Скорее всего, при необходимости она вообще может забраться под собранные в хвост волосы. Они, кстати, были выкрашены в серебристый цвет. Эта масть присуща эльфийской расе, но не факт, что он фанат ушастых. Вид заказчика немного выбил меня из колеи, потому что на фото в интернете он выглядел немного по-другому. Сейчас же его образ не то чтобы отталкивал, но вызывал смутные опасения. А еще мое внимание постоянно отвлекала исходящая от накрытого тканью куба эманация энергия творения. Неужели этот чокнутый хлыщ сумел создать что-то гениальное? Или все-таки мне придется оценивать работу неизвестного мастера.

Любопытство толкало меня к таинственному произведению, но я все же не тронулся с места и выразительно посмотрел на заказчика. Тот нетерпеливо фыркнул, достал из кармана пухлый конверт и бросил его на стол. Можно было бы выбесить его еще больше и пересчитать, но я решил, что это уже перебор, поэтому забрал гонорар и быстрым шагом направился к сцене.

Заказчик остался сидеть возле стола, явно собираясь наслаждаться представлением. Все четыре охранника распределились по периметру вокруг хозяина, а Дверг притормозил еще минутой раньше и застыл где-то неподалеку, сделавшись каким-то незаметным. Надеюсь, четверка мордоворотов тоже упустила его из виду. Хотя вряд ли: ребятки выглядели профессионально.

У края сцены имелась небольшая лесенка, но высота была всего лишь по колено, так что я просто вспрыгнул на возвышение и замер перед закрытой полотном конструкцией. Как именно поднимать занавес — непонятно, и никто не спешил мне на помощь, но все было предусмотрено. Карлайл щелкнул пальцами, и ткань стремительно поднялась. И тут меня резко накрыла такая ярость, что даже потемнело в глазах. Но наваждение схлынуло, и я понял, что это совсем не то пыточное устройство, в котором людоловы распяли обнаженную фею. Да и вообще, эта пленница не была феей, всего лишь обычной человеческой девушкой. Точнее, не совсем обычной и не факт, что пленницей. Внутри каркасного куба из жестких металлических труб в на первый взгляд хаотичном порядке были натянуты тонкие серебристые струны, удерживающие в воздухе девичье тело.

Жуть в том, что они не просто поддерживали хрупкую фигурку, а проходили прямо через ее тело, не давая девушке возможности пошевелиться. При этом она явно была в сознании и находилась в каком-то трансе. Мало того, дополнительно обнаженное тело оплетала какая-то странная лиана с узенькими, похожими на серебристые лезвия листьями, и она тоже не просто вилась вокруг, а проходила через плоть, будто став частью нее. В некоторых местах обнаженная нежная кожа была вскрыта и развернута наподобие маленьких цветочных лепестков, кровавой подкладкой наружу.

Все это было жутко и завораживающе. Меня никто не понукал, я сам, поддаваясь непонятному наваждению, протянул руку и прикоснулся к одной из серебряных струн. Прикосновение было очень легким, едва ощутимым, но девушка застонала, и было совершенно непонятно, от боли или наслаждения. Когда-то, копаясь в безбрежной мусорке того, что наснимали не совсем здоровые люди в Голливуде, я натолкнулся на серию фильмов ужасов, снятых по мотивам новеллы Баркера. Там были представлены сенобиты — полу-демоны, способные смешивать боль и наслаждение в такой коктейль, что одно от другого уже не отличить. Они почти так же, как и здесь, изувечивали свои тела, чтобы острота ощущения не покидала их никогда. Девушка, серебряные нити и лиана сплелись в некую общность, напитанную энергией творения. В голове мелькнула мысли, что это неправильно, когда настолько извращенная тварь имеет возможность использовать дар свыше, чтобы создавать нечто такое… такое…

А какое? Что я знаю о боли как о еще одной грани наслаждения? Смотрел несколько роликов в стиле садо-мазо? Так они и не могли вызвать ничего, кроме непонимания и отвращения, особенно к мужчинам, позволявшим бить себя плетками и запихивать непонятно что страшно сказать куда. А ведь просто извращением это явление назвать трудно. Инстинкт самосохранения не позволит терпеть боль, если там нет более весомого фактора, чем базовый инстинкт. Только сейчас, оценив своим даром эту инсталляцию, мне удалось понять, что на самом деле толкает людей на подобное кажущееся абсолютно бессмысленным и пагубным действо. Боль бывает разная, как и любовь, как и вообще все в этой жизни. Все сущее постоянно меняется, переходя со светлой стороны на темную, даря то страдания, то наслаждение. Боль — тягучая, как патока, как мед, поднимающая из глубин души нечто годами лежавшее там бесполезной тиной.

По коже прибежали мурашки и волны абсолютно нового для меня чувства. Ощущение катились от руки по всему телу каждый раз, когда девушка в струнах издавала очередной стон. Наблюдавший за этой сценой Карлайл что-то сделал, и струны завибрировали, издавая похожий на гитарный перезвон. Стоны девушки влились в эту мелодию. Странно, но именно мелодия отрезвила меня, заставила быстро провести анализ происходящего. Мой дар помимо воли скакнул на максимальный уровень, мощно вытягивая из меня Живую силу. Именно он позволил мне принять в себя почти весь спектр ощущений, испытываемых девушкой. И, только осознав это, я сумел распознать в сгустке энергии творения полуразумную энергетическую сущность.

А вот это уже интересно. Волны пугающе-непонятного наслаждения, которые передавала мне эта сущность от стонущей девушки, как-то ушли на второй план, но я не спешил отрывать пальцы от едва вибрирующие струны. И тут уже дело не в любопытстве и не в каких-то извращенных наслаждениях: я пытался понять суть влияния сущности на окружающих и, что самое главное, на девушку, внутри которой она зародилась. Сам факт того, что, создавая эту инсталляцию, Карлайл сумел пробудить энергетическую сущность прямо внутри живого человека, попросту поражал.

Не отрывая пальцев от вибрирующей струны, я повернулся к сидевшему в зале мужчине. Он уже не опирался на спинку стула в вальяжно-небрежной позе, а подался вперед, впившись взглядом в меня и девушку. Казалось, что происходящее для него имеет огромное значение, но я все еще не мог понять, какое именно и зачем ему вообще нужен был оценщик. Но опять же, сейчас не это самое главное.

За три дня безделья я буквально несколько раз прочитал Кодекс равновесия, и сейчас эти знания пришлись очень кстати. Самое неприятным было то, что я ничего не могу сделать. Даже если вызову сюда жандармов, все останется так, как и было. Ведь девушка пошла на это, так сказать, полюбовно, а в Женеве разумный любой расы имеет полную власть над своим телом и жизнью, включая эвтаназию. Полученная из средоточия энергии творения информация позволила мне понять, что страдания девушки действительно являются добровольными, но есть один нюанс. Лиана, которая стала симбионтом и питалась плотью девушки, одновременно поддерживала ее жизнь без еды и даже воды, но этот союз был временным, и скоро она убьет несчастную. И вот на вживление лианы девушка точно не давала своего согласия, это сделала зародившаяся в ней сущность, взявшая под контроль разум этой дурочки. Опять же, юридически я не смогу доказать влияние на разум человека фактора, который могу ощутить только я сам и некоторые мои коллеги. И одновременно это дает мне определенный простор для действий.

Не знаю, что там в моем взгляде прочитал Карлайл, но его лицо вдруг стало напряженным, растеряв признаки практически экстатического наслаждения. Впрочем, на его опасения мне было совершенно наплевать. Моя левая рука выхватила из чехла щитовик одним едва заметным окружающим движением. Опыт сотен часов тренировок дал мне возможность влиять на конфигурацию силового поля, и сейчас оно выглядело как прозрачный голубоватый шар, окутывавший мой кулак с зажатым стикером. Внутри шара мелькал светлячок, являвшийся эдаким аватаром ангела из моей картины. То, как задергался в силовом поле живой огонек, пытаясь дотянуться до девушки, подтвердило мои нехорошие догадки. Концентрация энергии творения сущности была настолько густой, что я не смог почувствовать нити энергии разрушения, но, когда создается нечто настолько пагубное, их там попросту не может не быть.

Не знаю, как назвать силу, наполнявшую светлячок, но она, в отличие от энергии творения, не могла сосуществовать вместе с энергией разрушения. Я осторожно ткнул в голову девушки силовой сферой, которая сейчас была мягкой, так что это никак не могло ей навредить. А вот мой светлячок и тонкая паутина червоточины энергии разрушения точно краями не разойдутся. Так оно и получилось: светлячок вспыхнул и превратился в вяло шевелящуюся искорку, но я сразу же ощутил, как распадается энергетическая сущность, сидящая внутри девушки. Увы, убирать негативные эффекты из энергии творения, не разрушая ее структуру, я пока не научился, или же это вообще невозможно.

Несколько прошедших секунд тянулись для меня тугим киселем — и вдруг сорвались вскачь бешеной гончей. Я услышал мучительный стон девушки, переходящий в сдавленный долгий вой на одной ноте, в котором никакого наслаждения не было и в помине. И тут же эхом прозвучал возмущенный вопль Карлайла. В принципе, ничто не мешало ему прямо сейчас уйти отсюда, и вряд ли удалось бы хоть как-то привлечь его за садизм, но что-то в голове больного инсталлятора перемкнуло, и он явно решил не оставлять свидетелей.

— Убейте всех, — слишком уж экспрессивно, практически на грани визга закричал разочарованный художник, чье, по его мнению, гениальное творение уничтожил какой-то вандал.

Светлячок в моем щите сейчас был предельно слаб, но на способность силового поля отражать пули это не влияло. Я усилием воли развернул поле в полноценный щит, прикрывая не только себя, но и девушку. Если честно, мне тупо повезло именно в том, что наша с Двергом народная самодеятельность не обманула вообще никого. Трое из охранников направили выхваченные револьверы на Яцека, и только один выстрелил в меня. По ощущениям довольно болезненно отдавшаяся в сосредоточении моей Живой силы пуля была артефактная, и щит выдержит максимум еще одну. Хорошо, что проверять это предположение не понадобились. Пусть театральный талант Дверга и не впечатли охранников Карлайла, но они все равно понятия не имели, с кем столкнулись.

Руки наемника оставались совершенно пустыми, но по охватившему его мареву стало понятно, что крепыша прикрыл силовой щит, причем не такой, как у меня: фронтальный и плоский, а круговой. Я сам в свое время посчитал этот щит невозможным, но затем выяснил, что этот чудак, имея дар артефактора, не стал известным мастером подобно Бисквиту, а продолжил карьеру наемника. Он создал и поместил артефактные щиты прямо внутрь себя, лихо управляя ими в бою благодаря своему дару.

Так что шоковое удивление охранников мне вполне понятно. Оно выбило матерых бойцов из колеи всего на пару мгновений, но Двергу этой форы вполне хватило. Не знаю, какой навык он использовал, но сорвался с места как пушечное ядро и укрепленной частью своего сферического щита врезался сразу в двух охранников. Они разлетелись словно кегли, по непонятной мне причине оставшись неподвижно лежать там, где упали. Потом был изящный кувырок, выходя из которого Дверг подхватил револьвер одного из вырубленных здоровяков. Наемник тут же начал палить в своего третьего соперника, и то, что сотворенный охранником Карлайла щит скоро треснет, было понятно всем, а самое главное — телохранителю, так и не выстрелившему в меня во второй раз. Вместо этого он подхватил под локоть пребывающего в легком шоке хозяина и поволок его к боковой двери возле сцены. Свое отступление смышленый здоровяк прикрывал загудевшим силовым щитом.

Прозвучало еще два выстрела, первый из которых развалил щит третьего охранника из напавших на Дверга, а второй пробил ему бедро. Затем в помещении воцарилась относительная тишина. Относительная, потому что все не умолкал вой жертвы чокнутого художника. Он стал тише, но исключительно из-за того, что девушка ослабла. Сейчас, когда энергии творения во всей этой жуткой инсталляции не осталось ни крохи, я не мог разделить с ней ощущения, и не скажу, что это меня огорчало. Но все равно с бедняжкой нужно что-то делать. К счастью, в этот момент подоспела кавалерия.

Троица наемников ворвалась через парадную дверь так, словно штурмовала забитую террористами многоэтажку. Впереди шел прикрывшийся высоким энергетическим щитом Йохан, сразу за ним, используя здоровяка как прикрытие, двигался Фелкон с крупнокалиберной снайперской винтовкой у плеча. В гражданской одежде они выглядели довольно колоритно, но круче всех в этом плане была Гюрза. Теперь понятно, про что Йохан шутил насчет спрятанной под куцым платьицем большой пушки. Это было действительно невозможно, зато сейчас она прямо поверх своеголегкомысленного наряда набросила плечевую кобуру, в которой ранее покоился зажатый теперь в изящных пальчиках здоровенный револьвер. Подаренная мне Йоханом гаубица и то была поменьше. Вообще-то, в таком виде девушка совсем не вызывала желание улыбаться. Больше всего хотелось не попасть на линию огня. Впрочем, стрелять здесь уже было не в кого, потому что пришедшие в себя и практически не поврежденные телохранители распластались на полу и раздвинули руки в стороны.

— Гюрза, у тебя есть «Поцелуй Морфея»?

Казалось, что она только сейчас заметила меня и подвывающую девушку в странной конструкции. С нашего знакомства я впервые ощутил исходящую от нее волну энергии разрушения, что предавала ей убойный колорит. Не скажу, что возбудился, но уж точно восхитился этой хищной красотой. Несмотря на лютую ярость, охватившую Гюрзу, она все же быстро среагировала и достала из поясной сумки, которую тоже не забыла нацепить перед рывком на спасение меня бестолкового, уже знакомый шприц-тюбик. Я поймал переброшенный мне предмет и тут же ткнул им в шею уже едва слышно стонущей девушки. Она тут же отключилась.

— Проклятье, — непонятно почему разозлился Йохан, осматриваясь вокруг. — Надо было перекрыть черный ход.

— И зачем? — равнодушно отреагировал я, чем заставил наемника удивленно вскинуться.

— Сдали ли бы этого урода жандарм.

— Ему нечего предъявить. В общем, долго объяснять, — отмахнулся я от удивления здоровяка и достал телефон. — Але, Николя, бонжур. Нет, ничего такого не случилось и дергать инспектора не надо. У нас тут небольшая перестрелка и девушка, нуждающаяся в скорой медицинской помощи. Можешь выслать патруль? Нет, не надо штурмовиков, я понимаю, вы там привыкли, что я лихой залетчик, но сейчас все намного проще. Хорошо. Спасибо. Жду.

Закончив разговор с дежурным сержантом жандармского управления, я повернулся к ухмыляющимся наемникам.

— Да уж, репутация у тебя шикарная, — за всех высказался Дверг.

Они ждали, что я сейчас начну язвить в ответ, но дождались от меня лишь печально разведенных рук.

Группа быстрого реагирования появилась через десять минут, а через двадцать мы уже были свободны как песня и могли отправиться в кабак с колоритным названием «Старый хевдинг». Но перед этим мне стоило кое-куда позвонить и кое-кому кое-что высказать. Не доходя десяток метров до машин наемников, я остановился и достал телефон. Майкл ответил на звонок практически сразу и не то чтобы с волнением, но явно с большим любопытством поинтересовался:

— Ну и как все прошло?

Я уже открыл рот, чтобы высказать ему все, что, так сказать, наболело, но затем осекся, понимая простую истину: предъявить-то итальянцу попросту нечего. Он изначально предупреждал, что заказ может быть проблемным. И все же обсудить произошедшее не мешало, потому что мало ли какие подводные камни могут проявить себя.

— Это не телефонный разговор.

— Конечно, — тут же согласился коллега. — Я сейчас в ресторане «Облачный замок». Можете подъехать?

— Да, но ненадолго. У меня еще кое-какие дела.

— Хорошо, расскажете все, что было, и я не стану вас задерживать.

Закончив разговор с Пачини, я подошел к собравшимся у машин наемникам:

— Так, друзья мои, мы, конечно, можем прямо сейчас отправиться в таверну, но я хотел бы отлучиться минут на двадцать. Нужно обсудить ситуацию с одним человеком, чтобы немножко перестраховаться. Не против, если я подъеду чуть позже? Кстати, недалеко отсюда находится «Облачный замок».

На название ресторана вся компания отреагировала довольно спокойно, за исключением Гюрзы. Она прямо вскинулась и тут же предложила:

— Давай я тебя отвезу. Так будет быстрее.

Наемники почему-то заржали, а Гюрза покраснела. Я, честно говоря, ничего так и не понял. Отказываться было бы глупо, потому что так действительно быстрее.

В Белый город с оружием соваться не стоило, поэтому я вернул одолженный револьвер Фелкону, а засуетившаяся Гюрза не только впихнула в руки Йохана своего стреляющего монстра, но и выволокла из машины здоровенную сумку с чем-то характерно позвякивающим. Народ опять начал похохатывать, и я не выдержал:

— А чего вы ржете?

Ухмыляющийся Йохан все же решил просветить меня, несмотря на злобный взгляд девушки:

— Она постоянно жалуется, что с кем ни познакомится, у того либо нет денег на ресторан в Белом городе, либо мордой для тех мест не вышел, а тут ты, весь такой солидный, да еще и собираешься в один из самых дорогих ресторанов Женевы.

Последнее слова скандинава мгновенно стерли с лица девушки злость и водрузили туда растерянность. Она опустила взгляд на свое платье и беспомощно посмотрела на меня.

— Так, стоп, мы никуда не поедем переодеваться. Поверь, ты выглядишь шикарно, тем более в ресторан зайдем чисто проездом. Если не хочешь, можешь вообще подождать меня в машине.

Вот это я сказал зря. Опять повеяло энергией разрушения. Гюрза даже попыталась рефлекторно цапнуть пистолет под мышкой. Что интересно, в боевых условиях она была сдержанней и не фонтанировала темными эманациями.

— Не надо нервничать, — выставив вперед раскрытые ладони, сказал я, — это если сама не захочешь. Повторяю, ты выглядишь шикарно. Я первый плюну в глаза любому, кто скажет, что ты одета неуместно для самого шикарного ресторана.

По лицу девушки опять пробежала череда эмоций, начиная с недоверия и заканчивая решительностью. В общем, никуда дополнительно ехать не пришлось, и мы напрямую двинулись в Белый город.

Если честно, ресторан особо не впечатлил. Он напоминал почему-то уставленный столами бальный зал. Как по мне, такое гулко-пустое пространство не способствует хорошему аппетиту и нормальному пищеварению. Но, нужно отдать должное, персонал здесь был вышколен идеально. Девушка-хостес вообще не проявила никаких эмоций, увидев наше появление в столь пафосном месте. Правда, столик не предложила и сразу поинтересовалась, к кому мы пришли. Намек не сказать что приятный, но достаточно тонкий, чтобы не обращать на него внимания.

— Нас ждет Майкл Пачини.

— О, конечно, — тут же расцвела радушием одетая в шикарное платье красавица. Я улыбнулся в ответ, локтем прижимая к боку кисть державшей меня под руку и закипавшей как чайник Гюрзы.

Столик с моим коллегой находился не так уж далеко, поэтому мы не успели собрать полный ворох непонимающих взглядов посетителей. Майкл тоже надежно скрыл удивление, которое, впрочем, не помешало ему тут же вскочить и поухаживать за девушкой, пододвинув ей стул. Я не стал затягивать интригу и сразу пояснил:

— Мадемуазель прикрывала меня в этом деле.

— Оу! — Брови итальянца взлетели, и он в порыве эмоций даже приложил к сердцу правую руку. Правда так и не нашелся что сказать по этому поводу.

Чтобы сгладить момент, я сразу же перешел к рассказу о своих приключениях в том актовом зале. Когда описывал состояние истязаемой девушки, от Гюрзы опять повеяло энергии разрушения, что возбудило Майкла еще больше. Он смотрел на мою спутницу такими жадными глазам, что она окончательно смутилась. Ну а я сделал для себя вывод, что манерность Майкла — это всего лишь какая-то разновидность метросексуальности и ориентация у него вполне себе стандартная. Ну, возможно, с легкими отклонениями.

После завершения моего рассказа он прекратил пялиться на мою спутницу и, немного подумав, сказал:

— Назарий, вы, конечно, поступили не совсем разумно… — от Гюрзы опять пахнуло мраком, и итальянец поспешил добавить: — Но так должен поступить любой уважающий себя мужчина. По большому счету я не вижу особых проблем. Наоборот, мы с вами можем получить с этого дела выгоду. Боюсь, что даже если мы присовокупим ваши показания к заявлению пострадавшей девушки, то все равно суд оправдает Карлайла. С другой стороны, этот суд ему вообще не нужен. Да, хайп может получиться знатный, но неоднозначный. Так что и для жертвы, и для вас можно выбить солидную компенсацию.

В принципе, я с ним был согласен, и на этом разговор можно было бы завершить, но Майкл тут же взялся уговаривать меня остаться в ресторане, ну, или хотя бы оставить тут Гюрзу. На что наемница, которую не смог испугать даже китайский малефик, почему-то впилась в меня требовательным взглядом, всем своим видом показывая, как сильно ей хочется свалить отсюда.

Я попытался объяснить, что нас ждут дела, тогда Майкл решил зайти с другой стороны:

— Назарий, если быть полностью откровенным, вы очень помогли мне, разрешив эту ситуацию. Боюсь, что рано или поздно любопытство толкнуло бы меня на авантюру. И кто знает, чем бы все закончилось, ведь со мной рядом нет такой очаровательной защитницы. Не хочу быть неблагодарным, поэтому приглашаю вас обоих на благотворительный бал моего покровителя Аттай-оол-анна. Там и сообщу вам о результатах переговоров с Карлайлом. Что скажете?

Я толком не успел отреагировать на внезапно всплывшее в разговоре эльфийское имя, как тут же отвлекся на темноту, которой повеяло от моей спутницы. Майкл тоже заметил странную реакцию девушки и быстро свернул разговор. Когда мы вышли наружу, я все же поинтересовался:

— А что это было? У тебя какие счеты с ушастыми?

— Не твое дело, — огрызнулась Гюрза, но тут же смягчилась и осторожно прикоснулась к моему плечу: — Не обижайся. И вообще, ну их, этих снобов. Йохан прав, нет ничего лучше компании честных и открытых ребят.

И я был полностью согласен с ними обоими. Мы отправились в «Старого хевдинга», проведя вечер весело, приятно и даже с дракой, инициатором которой, конечно же, стала Гюрза. Причем не провокатором, а именно тем, кто ударил первым. Ну, и мы все тоже ушами хлопать не стали.

Глава 7

Приглашение на бал пришло через два дня, причем не как-нибудь по электронной почте или сообщением на телефон, а с доставкой на дом. Хорошо хоть, это был обычный курьер в виде несовершеннолетнего орка. Вид вычурной открытки со всякими там листиками и серебряными узорами все равно заставил меня почувствовать себя чуть ли не Золушкой. А еще я осознал всю глубину растерянности Гюрзы, когда она смотрела на свой наряд. Поневоле пожалеешь об отсутствии крестной феи, способной наколдовать бальное платье, то есть костюм.

Тьфу ты, вот что за дрянь в голову лезет?!

Впрочем, крестная фея у меня все же была, но созданием дизайнерских нарядов она точно не занимается. К тому же, благодаря стараниям Заряны, одежды у меня вполне достаточно, нужно только выяснить, в чем ходят на подобные мероприятия. И тут, как всегда, помог интернет, который порой покруче любой магии. Правда, пришлось немного покопаться, потому что, несмотря на гениальность самой идеи мировой сети, это та еще помойка.

Ответ нашелся на одном из сайтов прокатного ателье. Там было подробно описано, что и как принято носить на мероприятиях самого разного уровня. Просмотрев несколько фотографий, я понял, что один из пошитых Заряной костюмов ничем не хуже представленных.

Пачини хоть и прекрасно понял неоднозначное отношение Гюрзы к эльфам, все же прислал приглашение на двоих. Я честно отзвонился наемнице, но она достаточно холодно объяснила, куда мне следует запихнуть это приглашение. Я, конечно, немного удивился, но, с другой стороны, стоит сделать скидку на то, что общаешься не с институткой, а с наемницей. К тому же ее поведение в кабаке показывало, что Гюрза совсем не Дюймовочка и ни разу не пай-девочка. Не скажу, что между нами совсем не было симпатии, но если внешне она вполне себе привлекала, то поведением, особенно в подпитии, откровенно отпугивала.

К девяти вечера такси доставило меня практически в центр Белого города. Конечно, построенный по эльфийскому проекту небоскреб выглядела очень колоритно, но это все равно не сказочный замок из другого мира. Последние сутки я пытался стряхнуть с себя непонятно откуда взявшееся у вроде нормального мужика наваждение, но, похоже, какое-то инфантильное, взращенное не самым счастливым детством желание попасть в сказку все еще теплилось где-то в глубине моей души, вызывая странную оторопь.

В принадлежащий эльфу пентхаус меня доставил обычный для Женевы лифт. Когда открылись двери, я без всякого адаптирующего перехода вывалился в огромный зал со сводчатыми потолками. Теперь стало понятно, почему практически все крыши небоскребов Белого города заканчивались пиками, наподобие готических. Скорее всего, все пентхаусы расхватывали себе ушастые, а форма нужна была для того, чтобы сымитировать лесной свод. И это, скажу я вам, у них получилось.

Я хоть и интересовался колоритом Женевы еще до попадания сюда, но о родном мире пришлых и тем более особенностях жизни эльфов знал не так уж много. Впрочем, фотографии картин, изображавших заповедные леса хозяев другого мира, все же видел. Вокруг меня к высокому потолку стремились толстые стволы с матово-белой корой. Белый цвет тут вообще доминировал, и даже листья на деревьях были очень светлыми, с легкой голубизной. Пространство между стволами явно заполняла иллюзия, дававшая ощущение бескрайности окружавшего меня леса. Надеюсь, что посматривал я по сторонам с не очень широко раскрытым ртом и не с явным видом сельского дурачка. В общем, появившегося рядом со мной человека во фраке я заметил не сразу. То, что это не такой же, как и я, гость, а обслуживающий персонал, стало понятно по белым перчаткам и серебряному подносу, который он чуть приподнял с явным намеком. Поднос был пуст, так что, скорее всего, предполагалось, что туда нужно что-то положить. Наконец-то мозг заработал на полную и выдал правильный вариант. Когда приглашение опустилось на серебряную поверхность, лакей тут же куда-то исчез.

Ну и что мне делать дальше? Где в этом условно бескрайнем пространстве искать итальянца, да еще и стараясь с разбегу не влететь башкой в прикрытую иллюзией стену?

— Назарий, — послышался за спиной знакомый голос, едва не вырвавший из меня облегченный вздох.

— Майкл, рад вас видеть, — совершенно искренне поприветствовал я коллегу.

В ответ Пачини легко поклонился, затем обвел рукой окружающее пространство:

— Ну и как вам интерьер?

— Богато.

— Что, простите? — переспросил мой коллега, потому что я прокомментировал увиденное по-русски.

— Впечатляет.

— Да уж, действительно, — с непонятной интонацией высказался мой собеседник. — А если честно?

Я сначала не понял, о чем это он, а затем, догадавшись, подпитал свой дар Живой силой. Энергии творения в этом вроде волшебном месте оказалось очень мало.

— Декорация, — сменил я свою оценку, и, если честно, с сожалением.

— Вот именно, — согласился со мной Майкл, и, как мне кажется, тоже с некой печалью. — Увы, это оборотная сторона нашего с вами дара. Чтобы ощутить восхищение, нам нужно прикоснуться к чему-то настоящему, а вот вся эта иллюзия если и вызывает какие-то эмоции, то, увы, очень ненадолго. Ладно, давайте поговорим о более приятных вещах, но не здесь.

Он сделал приглашающий жест куда-то в сторону бесконечной иллюзии справа. Хорошо, что Пачини двинулся впереди, потому как я опять ощутил беспокойство, что ткнусь лбом в стену. А вот Майкл совершенно не переживал: он приблизился к одному из древесных стволов и пошел вокруг него, тут же пропадая из поля моего зрения. Я двинулся следом и понял, что за стволом находится уютная беседка, причем вокруг нее опять же раскинулся бескрайний лес, и никаких тебе лакеев, а также выходящих из лифта гостей. Да и сам лифт куда-то пропал.

От немного растерянных оглядок меня отвлек голос Майкла:

— Я вчера связался с Карлайлом. Он поначалу пытался угрожать, но если вы у нас специалист по, так сказать, жестким контактным переговорам, то я мню себя мастером переговоров удаленных. Двадцать минут спора, и мы все же пришли к устраивающему нас обоих соглашению. По сто тысяч франков вам и пострадавшей девушке.

Сумма впечатляла, но явно не на уровне моего собеседника. Так что я благодарно кивнул, но все же не удержался от вопроса:

— А вы что с этого получили?

— Ну, кроме удовольствия сделать доброе дело, мне досталась одна важная информация, которой я с вами поделиться не могу.

— Резонно, — кивнул я.

Повода быть недовольным у меня совершенно не было, да и Йохан обрадуется. Я хотел скинуть ему еще четвертак за помощь, но он взял для Дверга лишь то, что мы оговорили. Поэтому, чтобы не чувствовать себя должным, мне удалось договориться, что отдам ему треть компенсации, какой бы она ни была. Еще тридцать три штуки точно обрадуют моих друзей.

— С вами приятно иметь дело, — с легкой улыбкой обозначил я поклон Майклу. — Но, если честно, я так и не понял, зачем Карлайлу вообще понадобился оценщик.

— А зачем любому творцу нужны зрители? — вопросом на вопрос ответил итальянец. — Создавать что-либо просто для себя — бессмысленно. Каждый хочет признания, причем чем выше экспертный уровень, тем приятнее. А мы с вами, Назарий, находимся на вершине этой пирамиды. Мы не просто оценщики, мы — уникальные ценители, способные понять то, что обычному зрителю не под силу. Распознать замысел автора, разделить с ним его устремления и восхититься так, как не восхищается никто.

— Да уж, навосхищался я там, — с истекающим ядом иронией вставил я.

— Не знаю, какой смысл вы вкладываете в слово «восхищение», но вы ведь прониклись, прочувствовали все, что он вложил в свое творение, и именно это самое ценное для любого творца.

Не знаю, это особенность моего дара или просто персональный сдвиг психики, но я на мгновение опять, пусть и не в полной мере, пережил все то, что чувствовал, прикасаясь к серебряным струнам.

Даже плечами передернул и тряхнул головой. А затем увидел на лице своего собеседника понимание и даже какую-то зависть в глазах. Впрочем, могло и показаться.

— У вас есть еще вопросы по этому делу, Назарий?

— В принципе, нет, — чуть подумав, ответил я.

Майкл поднялся с белой резной скамейки.

— Тогда идемте в главный зал, и я познакомлю вас с моим покровителем. Поверьте, это слово я использовал не случайно.

Задав небольшую интригу, Майкл первый покинул беседку, снова показывая мне путь. Мы обогнули древесный ствол, и я увидел лифт, а также выходящую из него парочку средних лет, в дорогущих нарядах и обвешанных брюликами, как собака-призер медалями.

Почему-то только сейчас я обратил внимание на одежду Майкла, нарядившегося в нечто среднее между фраком и обычной тройкой. Не скажу, что мой костюм смотрелся намного хуже, но появившаяся под руку со своим спутником дамочка благожелательно кивнула Майклу, а вот меня обожгла таким презрительным взглядом, что тут же захотелось показать ей средний палец. Позорить пригласившего меня сюда коллегу не хотелось, так что я сдержался.

Майкл явно заметил все эти переглядки, но позволил себе лишь едва заметную улыбку. Хорошо хоть, в ней не было снисходительности. Что поделаешь, почти беспризорное детство с дешевой одеждой и старыми игрушками закономерно порождает комплекс неполноценности, сильно накачанный злостью. Так что в дальнейшем мне еще и с этим придется справляться. Тут уж поневоле задумываешься о помощи психолога.

Итальянец явно специально притормозил, чтобы надменная парочка ушла вперед. Затем повел меня следом за ними. Метров через пятьдесят мы подошли к краю скопления людей в дорогих нарядах. Не то чтобы толпа, но народу здесь хватало: человек двести, не меньше. А еще я ощутил некую странность. Вроде окружавший нас псевдопейзаж ничуть не изменился, но вдруг почудилось, что только что мы двигались по пусть и широкому, но все же коридору, а теперь вышли в обширный зал. Вообще-то иллюзия явно намеревалась это скрыть, но какое-то внутреннее чувство выдавало истинные габариты.

Благодаря просмотру художественных фильмов я приблизительно представлял, как могут выглядеть подобные мероприятия, но все равно чувствовал себя немного не в своей тарелке. Присутствие рядом Майкла было для меня якорем, не дающим впасть в легкую панику. Захотелось выпить, и я быстро схватил с подноса проходящего рядом официанта бокал с чем-то полупрозрачным. Очень надеюсь, что это был не человек, уносящий недопитые бокалы от слишком привередливых гостей.

Майкл не стал повторять мои резкие действия, просто легким кивком привлек к себе внимание уже другого официанта и взял с услужливо подставленного подноса бокал с чем-то янтарным. Судя по удлиненности посуды, это, скорее всего, не коньяк, а что-то другое. Итальянец пока не лез ко мне с разговорами, давая возможность осмотреться. Зрелище было занимательным, учитывая дороговизну и вычурность одежды, украшений и напыщенности физиономий. Впрочем, рассматривать их быстро наскучило, потому что знакомых здесь не было. Ну, почти не было. Взгляд неожиданно зацепился за смутно знакомое лицо. Я даже вздрогнул, но радость узнавания тут же погасла. Эту девушку я действительно знал, правда исключительно благодаря роликам в Ютубе. Не скажу, что я большой любитель такого жанра, как кей-поп, но мелькавшее тут и там миленькое и задорное личико певицы Нисы не могло не привлечь к себе внимания. Очень симпатичная девчушка, правда пропорции подкачали, но тут уж, как говорится, на любителя. Я даже немного знал историю ее жизни, которая прилипла к памяти без особого на то моего желания.

Она когда-то пела в популярной японо-корейской девчачьей группе. Затем у нее обнаружился потенциал к магии, и она, разорвав практически все связи, устремилась в волшебный город. Не знаю, кто свыше выделил этой дамочке везение, но он точно не поскупился: она не просто стала магиней, но еще умудрилась отхватить редкий дар. Сирен в Женеве хватало, причем разных по силе и направленности, но никто не мог похвастаться таким даром, как у Нисы. Дело в том, что влияние сирен на слушателя ограничивались расстоянием и не могло преодолеть цифровой фильтр. Так что в записи или по телефонной связи эффект терялся. А вот дар Нисы влиял не на слушателя, а непосредственно на ее голосовые связки, и эффект пусть частично, но все же сохранялся и в записи. Так что на мировом рынке попсы это была чистая имба.

За размышления о певичке я зацепился как за что-то более-менее привычное, чтобы совсем уж не растеряться в чужой для меня атмосфере. Впрочем, растерянность проходила довольно быстро, и это подметил Майкл.

— Вы уже освоились?

— Немного, — уклончиво ответил я.

— Готовы познакомиться с моим покровителем?

Меня, конечно, что-то напрягало в его упоминании эльфа как покровителя, едва ли не на уровне хозяина, но причин акцентировать на этом внимание я не видел.

— С удовольствием.

Майкл кивнул и двинулся вперед, снова став для меня проводником в этом сборище снобов. Тут не нужно быть эмпатом, чтобы ощутить настороженное отношение ко мне окружающих. Ну вот скажите мне, что не так-то? Вроде нормально одет и прической особо не выделяюсь, хотя она немножко не в тренде. Чего им не хватает, уродам зажравшимся?

Пока двигались вперед, я всеми силами старался погасить разгорающееся внутри раздражение. А еще понять, не накручиваю ли я сам себя. Но тут же наткнулся на взгляд какой-то тетки, размалеванной, как чероки в военном походе, который показал, что ни фига я не накручиваю. Опять захотелось продемонстрировать ей средний палец, и в этот раз я сдержался с огромным трудом. Права была Гюрза: нечего мне делать в этом зоопарке, где раз плюнуть можно стать главным экспонатом с табличкой: «Мартышка дикая, пальцы в клетку не совать».

Толпа густела. Это означало, что мы приближались к цели. И тут мы внезапно практически вывалились на свободное пространство. О чем-то тихо переговаривающиеся люди словно не замечали, что выдерживают определенную дистанцию до небольшой группки людей, точнее разумных, потому что из полутора десятка собравшихся там как минимум трое принадлежали к другой расе.

В центре этого собрания возвышался эльф. Возвышался, потому что он был как минимум на голову выше остальных. И тут меня ждал легкий когнитивный диссонанс. Эльф совершенно не соответствовал моим представлениям об этой расе. Практически на всех иллюстрациях, а также на снимках некоторых актрис, ушастые пусть отдаленно, но походили на людей. Конечно, не так, как актеры в старых фильмах с приклеенными ушами и длиннющими париками, но все же сходство было достаточным, чтобы переносить на эльфиек некоторые свои фантазии. А этот персонаж больше напоминал киношного Волан-де-Морта. Только с мордой потоньше и ушами характерной формы. Сходство тоже крайне отдаленное, в основном из-за странного носа и лысого черепа. А вот стоявшая за ним явно исполняющая роль свиты парочка ушастых полностью соответствовала моим представлениям: похожие на человеческие тонкие и бледные лица, вкупе с серебристыми волосами, собранными у мужчины в пучок, а у женщины в косу. Все трое были одеты в хламиды а-ля тоги римских сенаторов. Только у лысого она была ослепительно белой, а у его помощников с легким салатовым оттенком.

Первыми изменения в группе, расположившейся посреди эдакой зоны отчуждения, приметили ушастые спутники странного эльфа. Они всего лишь сменили позы, но я тут же ощутил едва уловимые тонкие эманации энергии разрушения. Явно опасные ребята, так что резких движений лучше не делать.

Лысый тоже обратил на нас внимание и встретил Майкла доброжелательным взглядом. Мой коллега тут же отвесил низкий поклон. Я же не смог пересилить себя и лишь немножко склонил голову.

— Приветствую, мой господин. Позвольте представить вам моего нового друга, — на высшем эльфийском обратился к эльфу Майкл.

Блин, как бы не опозориться. Вообще-то, я все отлично понимал, а вот произношение хромало на обе ноги. Эльф посмотрел на меня и чуть наклонил голову в сторону. Его тонкие губы не выдали и тени улыбки, но меня почему-то окатило ощущением доброжелательности. К тому же куда-то подевалась вся неловкость. Я еще раз обозначил поклон и как мог произнес на высшем эльфийском:

— Приветствую, господин.

Выражение без приставки «мой» делало его не таким раболепным. Впрочем, другого слова для обращения к эльфам ни в высшем, ни в низшем языке попросту не существовало. Мало того, еще нужно было правильно его произнести.

— Я тоже вас приветствую, — произнес Аттай-оол-анна на низшем эльфийском, явно чтобы прекратить мои страдания. — Новые друзья — это всегда хорошо. Могу я узнать ваше имя?

— Назарий.

— А полное? — не унимался эльф. — Насколько мне известно, на вашей родине упоминают имя родителя.

— Назарий Аристархович Петров.

— Красиво, — едва заметно кивнул Аттай. — Давшие вам жизнь и имя явно любили вас.

— Увы, господин, меня так назвала сохранившая жизнь. Давшие жизнь оставили меня сразу после рождения.

Не буду же я упоминать, что моя мамаша и замужем-то не была. Да что уж там, папаша, скорее всего, свалил сразу после зачатия.

— Это очень печально. Я знаю о такой беде вашей расы. Подобный поступок достоин порицания, но никак не бросает тень на едва проклюнувшийся росток.

— Благодарю за понимание, — изобразил я еще один поклон, и был он совершенно искренен. Да и вообще, первый же встретившийся мне эльф показался вполне неплохим разумным.

И чего только Гюрза на них окрысилась?

Мы с эльфом продолжили нашу беседу, из которой Майкл как-то незаметно выпал.

— Вам нравится мой дом? — тихим, чуть шипящим голосом продолжил эльф, вглядываясь через мои глаза в душу и даже глубже. Взгляд слишком уж проникновенный, но почему-то отторжения не вызывал.

— Очень красиво, — даже не слишком соврав, ответил я.

— У вашей расы есть еще одна беда: неискренность, — не осуждающе, а с какой-то нравоучительной печалью умудренного опытом дедушки заявил эльф.

Пришлось срочно исправляться.

— То, что я вижу, расстраивает только тем, что мне никогда не увидеть истинный лес.

Эльф опять не улыбнулся, скорее всего потому, что на такое не очень-то способна его мимика, но одобрение моих слов от него исходило вполне считываемое.

Если честно, этот разговор давался мне все тяжелее, потому что внимание постоянно соскальзывало с лица эльфа куда-то в район его закрытой хламидой поясницы. Дар практически самостоятельно начал тянуть Живую силу, постепенно наращивая активацию. От эльфа веяло настолько мощными эманациями энергии творения, что все окружающее теряло какое-либо значение. Эльф явно собирался как-то прокомментировать мой изящный прогиб, но вдруг сбился и чуть наклонил голову уже в другую сторону. Может, я ошибаюсь, но, кажется, у них так происходит внешнее выражение эмоций.

— Я вижу, вы настоящий ценитель и ничто для вас не имеет значения, кроме истинной сути вещей.

— Простите, господин, я отвлекся. — Мне на самом деле стало стыдно.

— Не нужно извиняться, — чуть кивнул эльф. — Аттаай действительно уникальное творение, и оно просто не могло не привлечь внимание осененных вашим даром.

Я сначала подумал, что он назвал находящуюся на его поясе вещь своими именем, но потом осознал удвоение второй гласной, немного меняющей суть слова. На высшем эльфийском аттай это «шип», а аттаай — «волшебная палочка». Пока я размышлял над особенностями эльфийского языка, ушастый вельможа мягкими изящным движением запустил руку себе под хламиду и вытащила оттуда удлиненный белоснежный предмет, покрытый искусной резьбой. По габаритам это была обычная волшебная палочка, но сравнивать ее с тем, что продавалось даже в самых дорогих магазинах Женевы, все равно что отождествлять мазерати с жигулями.

Не то чтобы эльф протянул свое оружие в мою сторону, но я все равно рефлекторно подался вперед. Впрочем, тут же спохватился и убрал руки за спину, вцепившись взглядом в чудесную вещь, настолько напитанную энергией творения, что там наверняка зародилась энергетическая сущность. Прочувствовать ее на расстоянии было невозможно, потому что палочка оказалась каким-то неведомым для меня образом экранирована от чужого внимания.

Эльф правильно оценил мое желание убрать руки подальше от соблазна:

— Не смущайтесь, но к аттааю лучше не прикасаться. Он убьет любого, кто посмеет взять его без права на то.

Мне очень хотелось спросить, что именно дает право прикасаться к убойному волшебному девайсу, но опять сдержался. Впрочем, мой взгляд был достаточно красноречивым.

— Аттаай сотворен великим мастером, который не только умел создавать чудесные творения, но еще и являлся отчаянным дуэлянтом. — Возможно эльф понял, что нахождение у меня перед глазами такого мощного излучателя энергии творения не дает мне нормально воспринимать его слова, поэтому спрятал палочку под хламиду. — Поэтому, чтобы завладеть аттааем, нужно победить его владельца в честной схватке.

— О, — только и сумел я выдавить из себя, хотя в голове вертелось такое количество вопросов, что даже поплохело.

Жаль, что задать их так и не получилось. Эльф опять чуть наклонил голову, выражая сожаление. Кажется, у меня начало получаться угадывать по этим наклонам его эмоциональные посылы.

— Мне понравилась беседа с вами; увы, обязанности хозяина праздника не позволяют продолжить ее. Надеюсь, мы еще увидимся.

И как только он это сказал, я тут же ощутил, что внимание собеседника мгновенно переместилось куда-то в другую сторону. Эльф двинулся по своим делам, а я так и остался стоять на месте. Майкл лишь раз оглянулся и последовал за свитой своего покровителя. А вот меня почему-то одолело раздражение, и бежать собачкой следом за пусть и таким интересным разумным, как лысый эльф, совершенно не хотелось. К тому же разогнанный практически до предела дар начал выхватывать из пространства вокруг очень неприятную информацию.

Если раньше окружавшие меня люди всего лишь излучали презрение и другие умеренно негативные эмоции, которые я, не будучи эмпатом, уловить не способен, то сейчас многие начали сочиться энергией разрушения. А такое может случиться, только если у кого-то появилось желание убить. Неужели все настолько очарованы хозяином этого пентхауса, что из ревности готовы прикончить любого, кого он облагодетельствовал своим вниманием больше, чем их самих? Конечно, собеседник он приятный, но не до такой же степени. Тут явно что-то другое, пока не доступное моему пониманию.

Мне почему-то стало душно в этой атмосфере ненависти, и я быстро пробрался сквозь толпу. Вырвавшись на свободное пространство, наконец-то вздохнул с облегчением. Опять захотелось выпить, и собственные доводы насчет недопустимости злоупотребления народным релаксантом оказались неубедительными. Как назло, вокруг не было ни одного официанта. К тому же они разносили в основном шампанское, а мне хотелось чего-нибудь покрепче. На небольшом удалении я заметил человека во фраке и с подносом в руках. Обогнув древесный ствол, он исчез из вида. Вывод напрашивался сам с собой: там или кухня, или бар. Надеюсь, что второе.

Как выяснилось через минуту, я все-таки угадал. Обойдя дерево, с облегчением увидел, что толпа исчезла, зато появилась практически стандартная барная стойка с нормальным барменом, причем человеческой расы. Из гостей здесь никого не было, но встретили меня без удивления. Бармен ничего не спросил, но посмотрел с явным вопросом.

— Коньяк, — небрежно бросил я, присаживаясь на барный стул.

Бармен сначала понимающе кивнул, а через минуту поставил передо мной пузатый бокал с янтарной жидкостью. Очень захотелось хлопнуть разом все пятьдесят граммов, но стало почему-то стыдно, хотя здесь заносчивых гостей не было — лишь обслуживающий персонал, который наверняка прекрасно меня понимает. В общем, я сделал аккуратный глоток и ощутил, как по телу пробежалась приятная теплая волна. Да уж, у хозяина дома шикарный бар. С другой стороны, тут вообще все слишком дорогое, так что вряд ли он стал бы экономить на напитках. Меня понемногу начало отпускать, и тут в бар ввалилась целая толпа.

Я сначала подумал о своем хроническом невезении, но тут же осознал, что все это не случайно. Во главе доброго десятка явно влюбленных в нее мужиков шествовала Ниса. В руках она словно скипетр или микрофон держала бокал шампанского — если судить по походке, то далеко не первый. Девушка, уже давно и безнадежно уверившаяся в своей неотразимости, подошла ко мне почти вплотную и впилась взглядом в глаза:

— О чем вы говорили с князем? — на английском с явно ощутимым акцентом спросила певичка. Причем за этим вопросом явно угадывался другой: «Почему с тобой, а не со мной?!»

Ни тебе здравствуйте, ни как дела. С ходу и в лоб, причем абсолютно бестактный вопрос. Но я сначала почему-то отреагировал не на ее хамство, а на определенное слово:

— С князем?

— Да, с князем! Ну же, не молчи. — Капризная девица даже пристукнула каблучком.

Скорее всего, она привыкла к тому, что мужики рядом с ней начинают тупить.

— А почему вы спрашиваете? — постарался я как-то вырулить на более вежливый стиль общения.

— Ты меня не узнал? — начиная закипать, на всякий случай уточнила она.

Вдруг я сейчас осознаю свою никчемность и быстренько все выложу, причем с извинениями.

— Узнал, но все равно не понимаю, почему должен отвечать на подобные вопросы?

— Я так хочу!

— А я не хочу, — с нагловатым спокойствием ответил я, полностью придя в себя не столько от шока общения с мировой знаменитостью, сколько из-за лихого налета целой стаи нервно неуравновешенных особей.

— Хам!

— Хамка, — отзеркалил я, чувствуя холодную злость.

Я с детства воспитывался, можно сказать, в духе феминизма. И всегда ратовал за равноправие полов.

Похоже, мой вполне симметричный ответ что-то сломал в ее мироощущении. Глаза девушки стали как две плошки, а затем она, не зная, что делать, тупо плеснула мне в лицо шампанским из бокала.

Ах ты ж мелкая зараза! Честно, если бы у меня была пара секунд подумать и не нахлынула привычная веселая злость, я бы просто встал и ушел, но сработал на рефлексе и плеснул из бокала в ответ. Хорошо хоть, постарался не попасть в глаза, потому что спирт все-таки.

А дальше стало еще хуже. В ужасе посмотрев на свое практически невесомое платье с желтоватыми пятнами коньяка, Ниса попыталась ударить меня по лицу, забыв, что все еще держит пустой бокал.

Ну это уже совсем мимо. Женщин, конечно, бить нельзя, и не потому, что это женщины, а потому, что вообще применять силу к тому, кто слабее, тупо и низко. Впрочем, никто не отменял элементарную самозащиту. Я без проблем перехватил тоненькую ручку певицы, но, как только она дернулась назад, тут же отпустил, чтобы не сломать хрупкую конечность, и, кажется, сделал это зря.

Не ожидая, что ее рывку никто не станет противодействовать, певичка слишком сильно отшатнулась и, потеряв равновесие, грохнулась на пол.

Блин, как же хреново-то. Прав Иваныч: мой главный дар — не оценивать произведения искусства, а искать на свою голову неприятности. Можно было бы, конечно, помочь ей подняться и, вообще, как-то извиниться, но взгляд на разъяренную фурию показал, что если наклонюсь, то мне тут же расцарапают морду. К тому же ее свита сейчас придет в себя, и вполне может начаться тупая потасовка. Поэтому я молча поставил бокал на стойку и быстро вышел из бара. В основном зале задерживаться не стал и сразу направился к видневшейся вдалеке лифтовой двери.

Да уж, вот и сходил на бал, Золушок вечнозалетный.

Часть вторая

Глава 1

Я очень, можно сказать, истово надеялся, что этот инцидент каким-то чудом останется незамеченным широкой общественностью, но надежда в очередной раз подвела меня. Кто-то из придурков, сопровождавших Нису, заснял всю сцену на телефон и выложил в сеть. И главное, обрезал, гад, так, что казалось, будто я первым плеснул в лицо девушке, а затем еще и толкнул ее на пол. Желтая пресса Женевы визжала целую неделю. Все мои знакомые пытались дозвониться, но после скандала с Заряной, фанатевшей от песен Нисы, я перестал отвечать на их звонки. Бисквит что-то буркнул невнятно-укоряющее, но нарвался на такую отповедь, что сразу же не только перестал заговаривать со мной на эту тему, но, кажется, даже запретил себе думать в данном направлении. В общем, выслушивать в общем-то несправедливые упреки и тем более оправдываться я совершенно не хотел. Правда, практически сразу после происшествия пришлось выслушать Иваныча, ради пущего эффекта явившегося ко мне лично. Вот уж кому рот не заткнешь при всем желании.

— Ты зачем туда поперся, придурок?! И почему мне не сообщил, что лезешь в логово князя ушастых?

— Я же не знал, что он князь, — сделал я жалкую попытку оправдаться.

— Молчи! Вот просто молчи! Мало того, что ты устроил скандал на всю Женеву, так еще и сделал все в доме этого Дилдо. Прозвище, которым гоблин наделил эльфийского князя, меня, конечно, заинтересовало, но я все же решил промолчать.

Иваныч орал еще минут десять, а затем как-то выдохся.

— Все сказали? — с вежливым пониманием и даже сочувствием спросил я после двухминутной тишины.

— Вроде все, — недовольно проворчал гоблин, которому за меня наверняка влетело от начальства. Поэтому я даже и не думал злиться на его вопли с оскорблениями.

— Легче стало?

— Немного, — еще спокойнее ответил гоблин и обреченно вздохнул.

Я аккуратно пододвинул к ему чашку с кофе, который втихаря приготовил, пока он тут ярился. Изначально местом разговора была выбрана барная стойка в моем доме. Очень надежная штука: сделал шаг назад, и до тебя не дотянется даже такой длиннорукий разумный, как гоблин. Впрочем, чего ему тянуться? При сильном желании мог бы прыгнуть на меня и тупо загрызть — сноровки для такого трюка особенно в природной трансформации любому гоблину хватит с запасом. Возникшая в голове картинка заставила вздрогнуть.

Так, нужно отвлечь его чем-то, тем более тема для разговора как раз назрела:

— А почему Дилдо?

— Ты же вроде знаешь высший эльфийский? Как переводится его имя?

— Шип, Пронзающий Суть.

В переводе на русский, который мы с Иванычем использовали для общения, действительно звучало как-то двусмысленно. Есть у меня подозрение, что на гоблинском дело обстоит еще хуже.

— Ну вот сам и проведи параллель: пронзающий, еще и лысый.

— Фу-фу, Иван Иванович. Я раньше за вами подобных скабрезностей не замечал.

— Ты еще на гоблинских пьянках не бывал. И поверь мне, не стоит оно такого риска.

Только тут у меня появилось подозрения, что Иваныч попросту напился. Впрочем, как должен выглядеть пьяный гоблин, я понятия не имею. С координацией у него все в порядке, язык заплетаться в принципе не может, по той простой причине, что в разговорном процессе он попросту не участвует, а другие признаки мне неизвестны. И все же инспектор вел себя как-то странно: слишком откровенен был и вульгарен. С другой стороны, почему бы не воспользоваться этим делом, чтобы пополнить свой личный сундук с информацией.

— А вообще, почему он выглядит так странно? Это что, какая-то травма или просто другая разновидность эльфов?

— Ха! — наполовину хмыкнул, наполовину булькнул гоблин. — Какие же вы, хуманы, наивные. Насчет лысины — это да, говорят, что его стремление сунуть свой нос везде, где можно и нельзя, однажды закончилось печально, и он схлопотал жесткое проклятие. Очень надеюсь, что оно было гоблинского производства. Так что теперь он лысый до скончания веков, а носить парики наверняка считает ниже своего достоинства. Что же касается его физиономии, то там как раз все в порядке. Это вы постоянно видите другую разновидность эльфов, выведенную специально, чтобы замылить глаза и вызвать максимальную симпатию. Чистокровные выглядят именно так, как Дилдо, ну, за исключением волос.

Честно говоря, постоянное сравнение вполне неплохого разумного, который отнесся ко мне доброжелательно, с товаром из секс-шопа начинало напрягать. Я опять столкнулся с тем, что не разделяю мнение окружающих, и это вызывало внутреннее противоречие, требующее прояснения.

— Не поделитесь, откуда такая ненависть к отдельно взятому эльфу? Насчет общей неприязни я кое-какие подозрения имею.

— Подозрения?! — зашипел на меня гоблин, и теперь стало окончательно понятно, что он не совсем адекватен. — Назар, я живу очень долго и пришел в этот мир с первыми переселенцами. Когда был едва отрастившим лапки головастиком, слышал рассказы стариков о том, как жила наша раса до Великого проклятия. Даже представить боюсь, что бы я чувствовал, если бы не мог не то что огрызнуться на оскорбляющего меня ушастого, но даже подумать плохое о великихгосподах.

— И как же тогда вам всем удалось выбраться из такого жесткого рабства?

— Благодаря мудрости гоблинского народа. И не надо морщиться! — взвился Иваныч, заметив на моем лице какую-то реакцию, неосознанную даже мной самим. — Это мы научились проклинать покорных рабов так, чтобы влияние эльфов на их мозг снижалось. После тридцатилетней войны, когда все расы застыли на грани уничтожения друг друга и ушастые уроды снизошли до подписания мирного договора, десять лучших Плетущих сеть Тьмы отдали свои жизни, чтобы это соглашение не стало пустой трепотней. Наложенное на всех без исключения властителей эльфов проклятие убивает каждого, кто попытается сам или опосредованно поработить другого разумного. Гениальность моей расы сделала всех нас свободным. И когда я говорю «нас», то имею в виду и тебя. Возможно, всю Землю им захватить и не удалось бы, но вот Женева точно стала бы еще одним эльфийским княжеством.

Да уж, весело. Как подумал о подобных перспективах, так сразу стало не по себе. Причем не верить откровениям подпившего гоблина у меня не было ни малейших причин. За все время общения с инспектором ни разу не было, чтобы он врал без серьезных на то оснований. Крайне серьезных.

— Налей мне коньяку, — оторвал меня от мыслей квакающий голос гоблина.

Я, конечно, выполнил его просьбу, но сделал это с большими сомнениями в правильности своего поступка. Инспектор раскрыл свою пасть и выплеснул туда все содержимое бокала, благо было там не так уж много. Втянув в себя воздух, гоблин выдал какой-то вибрирующий звук, который я впервые слышал в его исполнении. Вот теперь никаких сомнений, что он набухался. Обычно инспектор контролировал все звуки, исходящие из его организма, и не позволял себе подобных вольностей.

— Я понимаю, что все эльфы прошлого жуткие уроды, но времена все же поменялись. Может, князь другой. Ко мне он отнесся вполне без надменности.

Моя попытка хоть как-то обелить своего нового знакомого вызвала у гоблина какую-то нечитаемую реакцию, впрочем, на приступ ярости не очень-то похоже.

— Не обольщайся. Шип живет долго и наверняка в свое время владел рабами. Да и вообще, эльфы не способны меняться и всегда будут убеждены, что их ушастая раса намного, вот прямо до звезданутых небес, выше любой другой. А если он тебе благоволил, то либо воспринимает как миленькую зверушку, либо имеет к тебе какой-то интерес. Если это так, то я бы на твоем месте испугался до пырпырышков. Тфу ты! Попурыш…

Квакнув что-то совсем уж невразумительное, инспектор уронил голову на барную стойку и вырубился. Что самое интересное, со стула, как бы это сделал я или любой другой человек в его состоянии, он так и не сполз. Тело гоблина словно самостоятельно раскорячилось, упираясь лапами в стойку, чтобы оказаться в максимально устойчивом положении. Что ни говори, но приспособляемость гоблинов к любым условиям просто потрясает.

Ну и что мне теперь с ним делать? Впрочем, вопрос был риторическим, так как у этого отдельно взятого гоблина имелась очень заботливая нянька. Когда Иваныч приезжает ко мне с разборками, то Беня обычно остается в машине. Похоже, глубоко в душе здоровенный орк такой же чувствительный, как и его сородич Бисквит. Правда мой друг-артефактор в нужные моменты не способен превращаться в машину для убийств, пугающую всех окружающих до икоты.

Выйдя на улицу, я перешел на противоположную сторону дороги и остановился у водительской дверцы летающего магокара. Беня опустил стекло и понимающе кивнул:

— Вырубился?

— Да, — подтвердил я и уточнил: — А что это с ним сегодня? Какие-то неприятности?

— Любовь городского начальства к ушастым, — как всегда лаконично прогудел здоровяк. Затем выбрался из машины и направился в мой дом. Там он задерживаться не стал и, не очень-то вежливо подхватив за шиворот Иваныча, понес его к машине как дорожную сумку. Зато после он очень заботливо устроил своего то ли шефа, то ли напарника на пассажирском сидении. Махнув мне на прощание когтистой рукой, орк укатил по дороге.

Интересно, почему он не стал взлетать? Возможно, гоблина в таком состоянии укачивает. С другой стороны, кто его знает, укачивает ли гоблинов вообще. Ученым сей факт неизвестен. По крайней мере, земным ученым, а гоблинские подобными интимными подробностями с хуманами делиться не спешат.

С того странного вечера прошло почти полторы недели, но я сразу же вспомнил его, причем во всех подробностях, как только услышал из динамика смартфона характерный бархатистый, чуть шипящий голос:

— Приветствую вас, Назарий Аристархович.

— Мое почтение, ваша светлость.

С момента моего похода в эльфийский пентхаус я перелопатил кучу информации и все же выяснил, что обращение «господин» обязательно для эльфов, оставшихся в своем мире. А вот женевские вполне нормально реагировали на величание, принятое в общении с земными князьями.

— У вас есть время пообщаться со мной?

Так уж получилось, что интонации в разговоре с гоблинами и даже орками я различал намного лучше, чем эльфийские, но мне почему-то показалось, что это был не вопрос, а утверждение. С другой стороны, на меня так могло повлиять воспоминание о разговоре с Иванычем.

— Конечно, ваша светлость. И, пользуясь случаем, я сразу хочу принести извинения за происшествие в вашем доме.

— Не стоит, — ровным голосом отреагировал эльф. — Мне прекрасно известно все, что происходит в моей роще, до малейших подробностей. Так что я знаю о степени вины каждого участника того конфликта. — Он не стал уточнять, какую степень приписывает мне, но я для себя решил, что князь разделяет мое мнение о невиновности. — Назарий Аристархович, мне не очень приятно общаться через этот кусок пластика. Могли бы вы подъехать ко мне для обсуждения одного важного дела по вашему профилю?

— Мне следует взять с собой что-то особенное из оборудования? — сразу же сделал я стойку, попытавшись этим вопросом вытащить немного информации.

— Нет, все, что может понадобиться для работы, вам предоставят, — тем же безэмоциональным, ровным тоном ответил эльф и тут же прервал контакт.

Я, как и в прошлый раз, не понял, что это было — невежливость или просто другая манера общения, так что просто плюнул на ненужные заморочки и списал все на особенности эльфийской культуры.

Чтобы не бесить гоблина еще больше, тут же отправил ему сообщение о том, что меня вызывает эльф. Среагировал Иваныч моментально, и мой кабинет заполнили агрессивные звуки марша имперских штурмовиков.

— Зачем он тебя позвал? — без приветствия перешел к допросу гоблин.

— Понятия не имею.

— А спросить ума не хватило?

— Да как-то не знаю, можно ли задавать в лоб такие вопросы целому эльфийскому князю.

— Стоп, в смысле эльфийскому князю? Тебе что, позвонил не кто-то из его халдеев?

— Нет, сам Шип и позвонил.

В трубке воцарилась тишина. Я торопить гоблина не стал, живо представ себе картину, как он, застыв фарфоровой статуэткой, погрузился в глубокие раздумья. Представители этой расы вообще не способны думать в динамике. Понятия не имею, с чем это связано, но со стороны выглядит комично.

— Так, Назар, слушай меня внимательно, понятия не имею, что там задумал этот Дилдо, но будь крайне осторожен и в действиях, и в словах. Если такие, как он, снизошли до заштатного хумана, то точно приготовили какую-нибудь каверзу.

— Насчет «заштатного» было обидно, — огрызнулся я и добавил: — А может, вообще не ехать?

— Не вздумай! Отказ в прямой просьбе — это сродни оскорблению, а лысый сидит слишком высоко, чтобы спускать подобные вещи без очень неадекватной реакции, особенно представителю низшей расы.

— А чего это низшей? — опять возмутился я.

— Ты что, вообще ничего не знаешь об эльфах? — явно начал терять терпение гоблин. — Это не оскорбление, а констатация факта в мировоззрении ушастых. Вбей это в свою бестолковую голову. Если котенок кусается или даже гадит в тапок, человек, как более разумное существо, всего лишь пожурит милое животное, а если мелкий звереныш человеческим голосом назовет хозяина лысым уродом, тот может и прибить, как муху. Причем с такой же легкостью и с такими же последствиями для себя. То есть никакими, если ты не понял.

— Не собирался я никого обзывать.

— Вот и не надо, — как мне показалось, успокоившись, сказал гоблин, а затем, подражая тому, кого так не любил, отключился в английском стиле.

Честно говоря, напутствие так себе. Но в одном гоблин был прав: ехать действительно придется, особенно потому, что Шип был напрямую связан с Пачини, а ссориться с итальянцем совершенно не хотелось.

Собирался я недолго, но все же снарядился пусть и не полностью по-походному, но вполне практично. Сам не знаю почему, но было ощущение, что одними светскими беседами в пентхаусе дело не обойдется. Оружие пришлось оставить в сейфе, потому что все-таки еду в Белый город, да и насчет тревожных звоночков интуиции не думаю, что стоит особо заморачиваться: я все-таки не прорицатель.

Такси привычно доставило меня к подножию небоскреба в центре белой Женевы, и точно так же буднично лифт забросил к самой вершине. Впрочем, кое-какие отличия были: в лифте оказался самый натуральный лифтер — человек в расшитой золотом ливрее, да и поднялись мы не до купольного помещения, а остановились этажом ниже, который наверняка тоже принадлежал князю. Впрочем, кто его знает, может, и весь небоскреб принадлежит ему же. От этих ушастых можно ждать чего угодно.

Прямо у лифта меня караулила эльфийка, так сказать, очеловеченной модели. Теперь, после пояснений Иваныча, я смотрел на симпатичные личико немного по-другому: так, как смотрят на «красавиц», прошедших не одну пластическую операцию. Впрочем, сравнение было некорректно, потому что эльфийка, пусть и модифицированная по самое не балуйся, выглядела вполне естественно и очень симпатично. Кажется, именно ее я видел за спиной князя на приеме.

Несмотря на все мои придирки, смотрелась она действительно шикарно: ростом чуть выше меня, приемлемо узкое лицо, большие глаза и вполне себе нормальный нос. Весь образ хоть и имел отличие от человеческого стандарта, но не настолько, чтобы вызывать подсознательный приступ ксенофобии. Уши и серебристые волосы, заплетенные в косу, вообще воспринимались как само собой разумеющееся. Увидев меня, эльфийка легким кивком обозначила приветствие:

— Мой господин ждет вас, — на низшем эльфийском сказала она.

Ее голос тоже мало напоминал полузмеиный бархатистый шепот князя и был ближе к человеческому.

Эльфийка двинулась вперед, указывая мне путь, и я тут же вспомнил подобную прогулку с хостес из картинной галереи. Тогда я весь путь был занят рассматриванием интерьера и картин, мало уделяя внимания фигуре идущей впереди девушки. А сейчас настроение было совсем иным, но, увы, смотреть тут особо не на что из-за слишком уж просторной одежды. Не скрою, имелось желание узнать, что именно скрывается под ее псевдоримской тогой, но, увы, без шансов. В принципе, в сети было достаточно фотографий эльфийских моделей, как в нарядах в стиле микромини, так и вообще без оных. Но почему-то мне казалось, что тут модель, так сказать, представлена немного в другой комплектации. Да и вообще, от эльфийки едва уловимо подтравливало энергией разрушения, а это явный признак ее боевой натуры.

В этот раз никаких изысков в виде виртуально-декоративного леса вокруг не было — обычные коридоры с белыми стенами, чем-то напоминавшие мне убежище гоблинского малефика, но только цветом. Здесь проходы в сечении имели слегка зауженную к потолку трапециевидную форму с высотой не менее трех метров.

Немного поплутав по коридорам, мы вышли в большой ангар, дальняя стена которого казалась полностью застекленной, но, скорее всего, судя по гулявшему внутри легкому ветерку, это был открытый проем. Для чего он нужен, стало понятно с первых секунд по наличию в ангаре двух летающих магокаров полувоенного вида.

Кажется, мне все-таки нужно провериться у хорошего специалиста насчет наличия второго дара, как бы фантастически это не звучало. Не ошиблась моя чуйка, ой как не ошиблась!

Князь и его ушастый помощник были одеты в облегающие комбинезоны, вообще не скрывавшие анатомических особенностей. Больше всего в их телах меня привлекла именно область паха. Там у обоих все было как у игрушечного Кена — вообще без первичных половых признаков. И не надо скользких шуточек! Сей факт привлек бы внимание любого мужика стандартной ориентации. Да что уж там говорить, не только привлек, но и шокировал. Конечно же, задавать откровенные вопросы я не собираюсь. Оторвусь, когда встречусь с гоблином. Точнее, это он оторвется, со смаком описывая особенности анатомии ненавистных ему эльфов.

Когда мы подошли ближе, я вежливо перевел взгляд на одетую в хламиду фигурку эльфийки, но и тут долго оставаться спокойным не получилось: как только она приблизилась к своим соплеменникам, практически театральным жестом профессиональной стриптизерши сдернула с себя хламиду, словно она там вообще ни к чему не крепилась. Сразу же выяснилось, что она в точно таком же комбинезоне, правда без рюкзачка за спиной и утяжеленного всякими приспособлениями широкого пояса на бедрах. Человек в просторном пятнистом комбинезоне тут же исправил недочет, протянув эльфийке сумку со снаряжением.

Теперь пришлось с усилием отрывать взгляд от откровенно очерченной фигурки моей проводницы, наклонившейся к сумке. Не сказать, что она прям шокировала меня интимными подробностями: и грудь даже до двушки не дотягивает, и нужных округлостей маловато, но именно таким диким несоответствием, при этом составляющим определенные тенденции привлекательности, она и притягивала взгляд. Хорошо хоть, в этот момент ко мне подошел тот же мужик, что принес эльфийке сумку, и спросил на низшем эльфийском:

— Уважаемый, что вы предпочитаете из снаряжения и оружия?

Я уже хотел автоматически ответить ему, что из всего предложенного предпочитаю свое собственное, но отмахнулся как от мыслей, так и от его назойливости, тут же направившись к князю.

— Приветствую, ваша светлость. Вы не говорили, что нам предстоит почти боевой поход.

— У вас с этим какие-то проблемы?

До правильного понимания всех этих наклонов головы мне, конечно, далеко, но тут было кристально ясно, что дальнейшие возражения приведут к охлаждению отношений. Не то чтобы я так сильно этого боялся — если нужно будет, прямо сейчас вежливо пошлю его нафиг и свалю отсюда, — но пока не видел смысла разрушать перспективу возможно полезного сотрудничества.

— Я просто удивился. — Изобразив кивком то, что можно было принять за поклон, я снова повернулся к человеку, который так и стоял на месте в ожидании моего решения.

— Такой же комбинезон, как у вас, и револьвер побольше на поясе оркской модели.

— Одну минуту, — на японский манер поклонился то ли боец, то ли кладовщик князя и ушел куда-то к ближайшей стене ангара.

Я же, чтобы не раздражать взглядами ушастых заказчиков, о чем-то разговаривающих на высшем эльфийском, осмотрелся и заметил, как по ангару снуют добрых три десятка хуманов в пятнистых комбинезонах.

Почему мысленно назвал представителей своего же вида этим словом? Да потому, что считать людьми этих индивидов, добровольно и рьяно занявших место рабов, не хотелось. Ведь неспроста же пришлых других рас я вокруг что-то не замечаю. Кажется, во мне начали проклевываться ростки ксенофобии. Или это гоблин мне так в мозг нагадил? Нужно разбираться, причем поскорее, чтобы не прижилось.

Часть из людей в комбинезонах имели на головах довольно странные шлемы, являющиеся эдаким гибридом мотоциклетных герметиков и греческой аттики. Через минуту вернулся предполагаемый каптерщик и притащил мне снаряжение. Комбинезон был достаточно просторным, чтобы его можно было натянуть прямо поверх моего костюма. Ботинки у меня были и свои неплохие. Жаль, что придется перевести их в разряд походных из-за возможных царапин. Револьвер тоже ничем особо не удивил: практически стандартная крупнокалиберная модель с рунной защитой.

Немного напряг внезапно появившийся рядом со мной еще один «пятнистый» со шлемом в руках. Хорошо хоть, не их полугреческий монстр, а простой армейский стандарт. Так как я уже натянул на себя чужие тряпки, то не стал привередничать — мало ли куда мы направляемся и мало ли что там может упасть на мою бестолковую голову. Когда попытался снова найти взглядом эльфов, понял, что на прежнем месте их нет. Зато передвинутый ближе к выходу наружу магокар намекал на возможное новое местонахождение заказчика. К тому же экипировавший меня человек выразительно указал на летающую машину.

Внутри оказалось тесновато, особенно в задней части, в которой на лавках у стен расположились восемь пассажиров человеческой расы, включая меня. Троица эльфов с помощником князя в качестве пилота вполне себе комфортно уселась в широкие кресла с высокими спинками. Любопытство было настолько сильным, что я даже, к неудовольствию попутчиков, повернулся, чтобы смотреть наружу через достаточно широкий иллюминатор. Поначалу ничего особо примечательного не заметил, потому что хватало опыта полетов над городом в магокаре инспектора.

Увы, поглазеть на строения университета тоже не получилось: к нему машина была обращена противоположной стороной. Но затем все мое внимание захватила приближающаяся к нам синевато-зеленая масса. Со стороны, наверное, так выглядит накатывающая на город песчаная буря. Пространство между небом и землей заполонил гигантский кустарник дикой лианы. Диколесье я тоже видел в роликах на Ютубе, но познакомиться вживую — это совсем другое.

Когда мы подлетели к гигантским зарослям, магокар резко взмыл вверх и пошел над бугристой поверхностью ажурного плетения шипастых лиан. Здесь тоже не было бы ничего примечательного, если бы время от времени из зарослей не выстреливала колючая плеть, с явным желанием схватить пролетающее мимо железное насекомое. Пилот оказался достаточно ловким и без проблем уходил от подобных попыток захвата. При этом он даже не собирался подниматься выше, демонстрируя уверенность в своих силах.

Мерно проплывавшее снизу облакоподобное формирование уже начало надоедать, но тут мы внезапно ушли вниз, провалившись в своеобразную полынью. А вот теперь стало не только интересно, но и страшновато. Мы двигались по образовавшемуся в зарослях тоннелю и лианам, из которых и были образованы его стены, и ему явно не нравилось такое близкое соседство с раздражающим предметом. Они дергались с явным намерением ухватить нас, но тут же втягивались обратно в псевдоживое месиво.

Конечно возник вопрос, с чего бы такое миролюбие, но я не успел его даже толком обдумать, как услышал тихую мелодию, которую затянула троица эльфов. Перефразируя Винни Пуха, это ля-ля-ля точно неспроста. Я даже попытался вычислить и запомнить из этих звуков хоть что-то, но мое внимание опять переключилось на новые чудеса. Тоннель словно выплюнул нас в огромнейшую пещеру с синевато-зелеными стенами, цвет которых резко контрастировал с белой пирамидой, которая угнездилась на полу в центре этого странного образования.

Не знаю, специально ли пилот сделал это, но он пошел на снижение так, чтобы я смог хорошенько рассмотреть пирамиду.

Высотой необычное строение было метров сорок и представляло собой равностороннюю пирамиду. Конечно, не усыпальница Хеопса, но впечатляет. При этом она все равно терялась в пространстве огромной растительной пещеры. Правда, пещерой это все можно было назвать только ассоциативно. Когда мы летели сквозь туннель, переплетение дикой лианы в его стенах казалось очень плотным, здесь же все было ажурно, и взгляд проникал в заросли на полсотни метров. При должной сноровке они, скорее всего, были даже проходимыми, если не учитывать змеиные повадки дикой лианы.

Потолок этой псевдопещеры поднимался вообще практически до поверхности Диколесья, и внутрь проникал пусть и сильно приглушенный, но все же достаточно яркий солнечный свет. Не знаю, возможно, это обманчивое впечатление, но казалось, что побеги дикой лианы попросту в страхе отползли на максимально возможное расстояние от пирамиды. Даже оставшиеся в земле корни выдрали — под нашими ногами только присыпанный листьями грунт. Это, конечно, нехороший признак, но будь здесь опасно, вряд ли эльфы явились бы сюда лично. В крайнем случае отправили меня самого в сопровождении своих то ли слуг, то ли рабов. В голове тут же возник вопрос, распространяется ли Великое проклятие на запрет порабощения землян? Нужно будет уточнить у гоблина, но сейчас лучше выбросить лишние мысли из головы и заняться делом.

Если сверху картина впечатляла, то, когда мы приземлились у подножия пирамиды, впечатление достигло возможного максимума. Я достаточно долго прожил в Женеве, но все равно не видел ничего подобного. Да, многие небоскребы Белого города были куда выше, но дело совсем не в размерах. Практически с открытым ртом я замер возле магокара, рассматривая белую громадину. Только теперь я заметил, что все грани пирамиды словно оплетены белоснежной лианой. Сначала показалось, что это живое растение, но через пару минут осмотра стало понятно, что змеившиеся в поверхности плит побеги всего лишь барельеф.

Эльфы остановились неподалеку от меня, словно давая мне возможность осмотреться и собраться с мыслями. Не знаю, по какому признаку князь определил, что я готов воспринимать информацию, но, когда он подошел и начал говорить, ничего из его речи не ускользнуло от моего внимания.

— Назарий Аристархович, вот то, что вы должны оценить.

Первую фразу, которая вертелась у меня на языке, я все же сумел сдержать, выразив свой охреневший скепсис взглядом.

Он серьезно? Исходящая от пирамиды энергия творения ощущалась практически как жар от мартеновской печи. Да при попытке познать суть вот этой глыбищи у меня либо за секунду израсходуется весь запас Живой силы, либо от количества хлынувшей в голову информации просто расплавится мозг.

Мой ответный взгляд, скорее всего, был действительно более чем выразительным, потому эльф склонил голову и после небольшой паузы с какой-то насмешкой все же произнес:

— Нет, вы неправильно меня поняли. Нужно попробовать найти способ открыть либо основные врата, либо запасной вход, который мы нашли. С чего начнем?

Ну, эта задачка, конечно, попроще. Было желание тут же двинуться к главному входу, как минимум чтобы посмотреть, как он выглядит, но здравый смысл все же остановил мой первый порыв.

— Давайте начнем с запасного. Он наверняка меньше, и запоры должны быть не такие сложные. Если не получится, то хотя бы останется энергия для попытки с главными воротами.

Эльф явно оценил по достоинству мою предусмотрительность и едва заметно кивнул:

— Можете не спешить. Пирамида здесь давно и явно исчезнет нескоро. К тому же запасов Живой силы в алмазах у нас достаточно.

— А откуда она вообще взялась?

— Увы, мы этого не знаем, — терпеливо и спокойно ответил князь, хотя мне почему-то казалось, что этого самого терпения у него сейчас минимум. Да и меня самого пирамида манила с непреодолимой силой. Хотелось поскорее прикоснуться к ее стенам, даже несмотря на то, что это действие может оказаться опасным. — Вполне может быть, что она находится здесь со времен появления Дикого леса. Наши охотники нашли ее месяц назад, и за все это время нам так и не удалось проникнуть внутрь.

— Почему тогда вы не наняли Майкла?

— Вы серьезно? — И тут я впервые увидел, как губы эльфа изобразили нечто похожее на призрак отражения эмоций.

При должных допусках это даже можно было бы назвать улыбкой, но оскал с острыми мелкими зубами преобразил лицо эльфа, сделав его настолько монструозным, что вызвал у меня оторопь. Куда там оркам-сааградам даже в приступе безумной ярости!

Явно зная, как такие гримасы влияют на людей, эльф тут же вернул на лицо неподвижную маску и выразил эмоции уже легким наклоном головы.

— Майкл очень талантливый ценитель, но к Диколесью он не приблизится даже на десяток прострелов. Вы же оказались намного смелее…

— Или глупее? — все же не удержался я от выражения своей подозрительности.

— Нет, Назарий, именно смелее. К тому же я чувствую в вас то, чего у Майкла нет и, наверное, не будет никогда. Конечно, он обладает страстью к познанию тонкого и изящного на грани извращения, но не более. Вы же любитель острых ощущений и идете к свету нового несмотря ни на что. В этом мы с вами немного похожи. В этом кроется причина того, что я пригласил вас, а не его. Ну что, готовы узнать нечто, чего не знает никто в этом мире и, скорее всего, единицы в моем родном измерении?

Здравый смысл орал: нет! Не хочу! Нафиг все и полетели домой! Но все же князь в чем-то был прав: где-то внутри зашевелился монстр любопытства — чудовище, которое привело Джордано Бруно на костер.

Так, стоп! А не офигел ли ты, Назарий Аристархович, сравнивая себя с гениальным астрономом и философом? Это что, я так раздулся от собственной значимости или опять влияние извне? Я с сомнением покосился на горделиво посматривающего на меня эльфа и решил, что тут пора уже шапочку из фольги мастерить. Вот что за жизнь такая! Все, кому не лень, пытаются развести бедного подкидыша как последнего лоха. Но как бы то ни было, узнать, что же находится внутри пирамиды, мне было действительно интересно, вот прямо до мурашек. Так что я не стал разыгрывать из себя недотрогу и решил прямо сейчас не выяснять, кто из нас тут лох, хотя и так было понятно. Кивком согласившись с доводами эльфа, я последовал за ним к пирамиде.

То, что изучение этого кандидата в чудеса света продолжалось не первый день, было видно по специальным алюминиевым лесам, которые в некоторых местах оплетали стены строения. К одному из таких помостов мы и подошли.

Запасной вход в пирамиду находился где-то метрах в десяти над уровнем почвы. Зачем он был сделан так высоко, и действительно ли оценочная высота является верной, пока непонятно, как и то, насколько глубоко в изрытую корнями дикой лианы землю вошла эта громадина при появлении в нашем мире. Я не большой специалист по зоне межмирового перехода, но мы точно находимся внутри этого круга, так что сомневаться в пришлом происхождение пирамиды попросту глупо.

Конечно, к основанию этого гигантского артефакта можно было бы и подлететь на магокаре, но короткая прогулка дала мне время успокоиться и настроиться на рабочий лад. Леса, которые хилой паутинкой прилепились к одному из граней пирамиды, были достаточно удобными, так что карабкаться по ним подобно обезьяне не пришлось, и мы без особых усилий прошли по нескольким наклонным плоскостям, оказались перед участком поверхности пирамиды, абсолютно ничем не отличавшимся от остальных. Барельефная лиана в этом месте делала несколько петель, и по размещению лесов было понятно, что внутренняя окружность одной из них является периметром тайного входа, но никаких щелей или зазоров я, как ни старался, увидеть не смог.

Два охранника, а также князь с сопровождающей его парочкой модифицированных сородичей замерли неподалеку в ожидании моих действий. Я же несколько раз глубокого вдохнул и сконцентрировался. Опыт работы с даром у меня большой, но тут дело немного отличалось от привычной мне оценки. Нужно было как-то отделить этот участок щедро пропитанной энергией творения стены от всего остального массива, чтобы в дурном усердии не вывихнуть себе мозги.

Провентилировав легкие и насытив кровь кислородом, я медленно выдохнул, а затем крайне осторожно поочередно приложил обе ладони к участку, очерченному петлей вырезанной в камне лианы. Из-за наклонных особенностей стен пирамиды пришлось балансировать, чтобы не навалиться всем весом на ладони. Контакт произошел моментально, выжрав две трети Живой силы, но мне все же удалось отделить энергию в крышке потайного хода от остального массива. То, что я ощутил, позволило немного расслабиться, потому что открыть люк снаружи было невозможно, да и вообще в нем не было механизма ручного отпирания замков, ни явного, ни потайного.

Понимание этого позволило мне расслабить спину, чуть навалившись руками на поверхность пирамиды. И тут произошло то, чего я совершенно не ожидал, особенно будучи уверенным в своих способностях понимать суть вещей, к которым прикасаюсь. Крышка потайного люка внезапно провалилась внутрь, разойдясь несколькими лепестками. Я потерял опору, но все равно было такое ощущение, что смог бы удержать равновесие и отшатнуться. Увы, то ли порыв воздуха, сработавший словно пылесос, то ли еще какая-то другая сила нарушила это равновесие, и я ухнул в открывшийся проем.

За спиной загомонили эльфы, но их голоса тут же пропали, и я краем мозга отметил для себя, что, скорее всего, люк захлопнулся за моей спиной. Почему краем мозга? А потому что весь остальной объем затопила паника, присущая любому живому существу, внезапно провалившемуся вниз, в полную неизвестность. Ну, не то чтобы совсем вниз, но легче от этого не было: присущие аквапаркам развлечения я все же предпочитаю проходить добровольно. Для того, чтобы справиться с паникой, мне потребовалось какое-то время, в продолжении которого я с нарастающей скоростью скользил по изгибавшейся словно побег дикой лианы трубе. Одно хорошо: мимолетная паника толком не успела закончиться, и тут меня выплюнуло из этого жуткого спуска в самый настоящий бассейн. Теперь ассоциация с аквапарком стала полной.

Я забарахтался в воде, и потребовалась пара мгновений, чтобы понять, что бассейн мелкий и уровень не достает мне до груди. Еще некоторое время ушло на откашливание и тихие матерные комментарии, а затем я полез в карман комбинезона за своим смартфоном, который переложил туда при переодевании. Можно было бы запустить щит со светляком, дававшим неплохое освещение, но Живой силы оставалось не так уж много, поэтому тратить ее на то, с чем может справиться обычная электронная приблуда, было бы попросту глупо. Когда уже достал смартфон, понял, что вокруг не так темно, как мне показалось в первый момент. Чуть позже я вообще осознал, что тут дело не в привыкании глаз к темноте, а в том, что сработал некий аналог автоматического освещения. Правда, от привычного мне земного варианта местный работал по другому принципу, и внутренняя поверхность каменного купола наращивала свое мягкое свечение очень медленно. Сначала я понял, что нахожусь в куполообразном зале, а чуть позже стало очевидно, что выплюнуло меня не в бассейн, а в некий кольцевой водоем, опоясывающий все основание большого помещения. Мост на центральную площадку был только один, и находился он, скорее всего, напротив основного входа в пирамиду. Впрочем, все эти детали потеряли какое-либо значение, как только я увидел, что именно находится в центре накрытого гигантским каменным куполом пространства. И что самое главное — ощутил исходящую от этого объекта энергию творения дикой концентрации.

Это был какой-то суперартефакт, и меня тут же потянуло к нему, так что через несколько секунд я не только выбрался из водоема, но и шустро зашлепал к цели, оставляя мокрые следы прямо на белоснежном полу. Изваяние хрупкой девушки находилось на невысоком, не более полутора метров, постаменте, а кончики протянутых к небесам изящных пальцев достигали метров шести.

Понятия не имею, из какого именно камня была высечена эта статуя. Возможно, она вообще вылеплена из неизвестного мне материала, но мастерство скульптора или резчика потрясало. Уже знакомая мне по встречам с эльфами тога казалось абсолютно невесомой и плотно облегала точеную фигурку неизвестной девушки, практически ничего не скрывая. Она вся была устремлена к небесам, протягивая к ним руки и поднявшись на цыпочки в таком напряженном порыве, что вообще непонятно, как статуя крепятся к основанию.

Обращенное вверх лицо и запрокинутую голову девушки прикрывала тончайшая мантилья. Рассмотреть ее черты снизу было невозможно, но едва угадывающиеся заостренные уши показывали, что это эльфийка. Почему-то я не сомневался, что она необычайно красива, даже если имеет характерные для ее расы и не модифицированные черты. Кто бы сомневался, что мне тут же захочется прикоснуться к этому чуду, тем более никуда карабкаться не нужно, изящная ступня находилась практически на уровне моего лица. Я с замиранием сердца потянулся к обнаженной ступне и даже подумал, что сейчас одномоментно истрачу весь запас Живой силы до донышка, но случилось непонятное. Дар сработал стандартно, но при этом питаясь откуда-то извне. К тому же я не ощутил привычного прилива информации, а почувствовал некую связь с чем-то запредельно далеким и невообразимо прекрасным. Описать затопившие меня чувства невозможно. Первый поцелуй, доводящий взволнованного юношу до чувственного экстаза, первый секс, первая любовь — все это, даже возведенное в энную степень, не было и тенью того счастья, к которому мне удалось прикоснуться. Это явно какая-то энергетическая сущность высшего порядка, которую многие назвали бы богиней счастья, умиротворения и обещания чего-то невообразимого, недоступного простому смертному, но способного стать моим, стоит лишь захотеть. Все остальное, что случилось со мной от момента рождения и до этого мига, стало абсолютно бессмысленным.

Понятия не имею, куда бы завело погружение в глубины бескрайней радости, но тут что-то словно вытолкнуло меня наружу. Но не грубо, а очень мягко, с каким-то сожалением и печальной констатацией: еще не время. Стало очень грустно. Внутри поселилась непонятная пустота, но в то же время я понимал, что действительно не время и сейчас мне нужно быть там, снаружи, где ждут пусть и не люди, но все же волнующиеся за меня разумные.

Я еще раз посмотрел на статую, но наркоманской тяги вернуться к пережитому не было, лишь радость и понимание, что все еще может повториться. На душе было абсолютно легко, голова работала спокойно, и ничто не омрачало мой разум. Так что, не оглядываясь, я уверенной походкой двинулся к мосту, пересек его и вошел в присущий эльфам трапециевидный коридор. Он привел меня к тупику, запечатанному чуть наклонной плоскостью. Этот наклон подсказывал, что передо мной прямой выход сквозь стену пирамиды. У ворот прямо из пола торчал высокий рычаг, грубовато смотревшийся на фоне продуманности и изящности этого места. Я осторожно прикоснулся к набалдашнику рычага и, потратив чуть-чуть Живой силы, понял, что это действительно отпирающий механизм ворот, а не какой-то стопор, дернув за который я обрушу себе на голову каменную глыбу.

Механизм сдвинулся без особых проблем, и тут же стены легко завибрировали. Наклонную преграду в тупике коридора разрезала вертикальная щель, впуская приглушенный переплетениям дикой лианы солнечный свет. Только после этого я понял, насколько он неприятен по сравнению со свечением, заполнявшим коридоры пирамиды и внутренний купол.

Ворота разошлись в стороны, открыв широкий проход. Пару минут ничего не происходило, я даже сделал несколько шагов наружу, и тут практически мне на голову свалился магокар. Из него выскочил князь и быстро подошел ко мне. Вопросы из него буквально выпирали, но он замер в шаге от меня, так ничего и не сказав. Эльф перевел взгляд в глубь открытого коридора. Оно и неудивительно: зачем такому страстному исследователю, как Шип, Пронзающий Суть, чужие пересказы, если можно узнать все непосредственно самому. Он даже шагнул мимо меня ко входу в пирамиду, но я встрепенулся и остановил его казавшимся мне самому совершенно неуместным заявлением:

— Ваша светлость, мне кажется, моя роль здесь завершена.

Такое впечатление, что напряженность обстановки выбила князя из колеи, и он посмотрел на меня как на заговорившую вошь. Затем эльф справился с эмоциями и спокойно сказал:

— Да, Назарий Аристархович, вы полностью выполнили свою работу, оправдав все надежды. Мой помощник доставит вас домой и выплатит гонорар.

Затем он, не в силах отвлекаться на такую мошку, как я, но все же стараясь сохранить достоинство, быстро вошел внутрь пирамиды. За ним засеменила девушка-эльф, а вот ее напарник недовольно уставился на презренного хумана, которому должен прислуживать в качестве водителя. Этот взгляд я встретил абсолютно спокойно. Вот уж кто не сможет задеть меня своей надменностью, так это переделанный эльф, созданный только для того, чтобы не вызывать приступы ксенофобии у таких, как я. В общем, не говоря ни слова, я пошел к магокару. Борзеть не стал и, чтобы не доводить до срыва своего временного личного водителя, уселся не в оставленное князем кресло, а обратно на лавку у борта.

Честно говоря, контакт со статуей, а точнее, сущностью, находящейся внутри, что называется, выбил меня из колеи довольно надолго, и перелет домой прошел незаметно, как и события, последовавшие за ним. Тик-так пытался меня расшевелить, но я как уселся за стол в гостиной, так и провел в раздумьях несколько десятков минут до звонка в дверь. Пошел открывать, все так же пребывая в глубокой задумчивости, а потом в гостиной воцарилась такая искрящая мелкими молниями раздражения колючая атмосфера, что все философские мысли и оторопь куда-то улетучились.

Несмотря на ступор, я все-таки догадался сразу по приезде домой отзвониться Иванычу. Отчет в телефонном формате ему не понравился, и теперь гоблин начал трясти меня как грушу в надежде, что нападает более внятная информация. С собой он очень кстати притащил фор Симеона. Главный пророк гоблинов привычно мялся чуть в сторонке от разбушевавшегося сородича, выражая своей маловыразительной для человека физиономией раскаяние и сочувствие.

Попытка как-то сжато описать произошедшие события и свои ощущения оказалась бесполезна, и инспектор профессионально вытянул из меня все, вплоть до моих домыслов и галлюцинаций. Этот разговор уже традиционно прошел у барной стойки. У меня за такой преградой появлялось пусть иллюзорное, но все же спокойствие. Ну а что? Спереди крепкая стойка, за спиной картина с ангелом, чем не дзот, призванный защитить меня от разбушевавшегося гоблина?

Переход Иваныча от формы брызжущего ядом и едкими вопросами гоблина к застывшей фарфоровой статуэтке, как всегда, был до оторопи резким. Воспользовавшийся возникшей тишиной Симеон робко попросил:

— Назарий, вы не могли бы сварить мне кофе с чуточкой коньяка?

— Конечно, фор Симеон, с удовольствием.

Я действительно испытал удовольствие от вежливого обращения ко мне со стороны хоть одного представителя этой склочной расы. Специфические отношения с моим куратором не то чтобы начали напрягать, но на них приходится тратить все больше нервного ресурса. А вот с пророком было легко, и я без лишних предисловий задал интересующий меня вопрос:

— Фор Симеон, скажите, у меня может прорезаться дар прорицателя?

Гоблин выдал звук, который с большой натяжкой можно было бы назвать квакающей трелью. Благодаря изрядному опыту общения с Ивановичем я знал, что так у них проявляется веселость, в общем, смех у них такой.

— Нет, Назарий, пророком стать вы не сможете, потому что уже имеете один дар. Разумных с двумя дарами не бывает. А то, что вы наверняка подметили за собой способность предчувствовать неприятности, всего лишь соединение интуиции и развитая вашим даром оценщика возможность получать дополнительную информации из окружающего мира и проводить подсознательный анализ. Скажу больше, половина моих предсказаний основывается именно на аналитической работе. Вы даже не представляете какие просторы открыли для нас разработки ваших ученых в математическом анализе.

В принципе, что-то подобное я предполагал и сам, так что не стал углубляться в тему, просто сварил тонизирующего напитка нам обоим, и мы мирно кофейничали до того момента, как «проснулся» Иваныч.

— Так! — резко выкрикнул инспектор, едва не заставив меня поперхнуться, а мой компаньон по кофейной церемонии чуть не облился горячим напитком.

Гоблины обладали потрясающей реакцией и ловкостью, так что Симеону удалось удержать равновесие, ничего не расплескав.

— Сема, ты хоть что-нибудь понял?

— Нет, но в отличие от тебя я пока не занимался анализом, — с непривычной для него ядовитостью фыркнул прорицатель. — Думаю, Назарию компания двух застывших чучелок не доставила бы большого удовольствия.

— Ничего страшного, он бы прикорнул третьим истуканом. Ползает как сонная муха, — без малейшего сочувствия к моим душевным терзаниям и нервному перенапряжению огрызнулся инспектор. — Ты лучше скажи, ничего в голову не приходит? Что за дрянь сидит в этой пирамиде и чем она может грозить всем нам? Нет ли шанса на то, что оно как-то связано… — Инспектор так резко осекся и выразительно покосился в мою сторону, и это заставило меня серьезно напрячься.

— Не уверен, — явно поняв, на что именно намекает инспектор, медленно протянул фор Симеон. — Я ничего не чувствую, а гадания дали настолько расплывчатый результат, что это либо вообще не касается нашего друга, либо кто-то намеренно закрывает грядущие события.

— Ну и кто у нас такой могучий, что способен застить взгляд даже тебе?

— Да кто угодно! Предсказание вещь очень хрупкая, и малейшее вмешательство может размочалить крепкую нить вероятности на целый веник неопределенностей. Я тебе это уже сотню раз объяснял, а ты все требуешь от меня точных и определенных ответов. Это так не работает!

Передо мной явно разгорался какой-то застарелый спор между старыми друзьями. Они тут же перешли на гоблинский и начали что-то друг другу доказывать. Причем Сема так разошелся, что в этот раз о правилах приличия пришлось напоминать инспектору.

— Так, хватит! — перешел он на общий. — Ты прав, Назару незачем выслушивать наши с тобой дрязги. В общем, иди и тряси там своими костями и перьями, но выдай мне хоть что-то вразумительное.

— Так, господа, — решил я вмешаться, пока гости не свалили из моего дома. — Ничего не хотите рассказать мне насчет того, что там со мной связано или не связано?

— Не хочу, — в упор заявил мне инспектор, а прорицатель лишь виновато развел лапками.

— А если я начну так же отвечать на ваши вопросы? — Раздражение заклубилась во мне темной тучей.

— Попробуй, — совершенно спокойно ответил гоблин, и я понял, что действительно выиграть в этой игре не смогу. Пока не смогу.

Нельзя сказать, что мне так уж сильно надоело вот это вот подчиненное состояние в разговорах с гоблином. Имелись у такого положения вещейопределенные плюсы, но выравнивать наши отношения все же нужно. По крайней мере потихоньку.

— Иван Иванович, я не так уж много прошу. Просто ответы на некоторые вопросы. У меня вообще такое ощущение, что о связанных со мной странностях не знаю только я. Ведь ваш разговор с Пахомом и упоминание равновесия относятся к этим вот вашим переглядываниям? Со мной связано какое-то предсказание, но вы почему-то молчите? О том, что не хотите расстраивать меня, даже не заикайтесь. Плевать вам на мое душевное спокойствие, и на то, выживу я или нет, кажется, тоже.

— Назарий, — решил вмешаться в наш с инспектором спор пророк. — Поверьте, мой старый друг очень беспокоится о вашей безопасности.

Инспектор на это возмущенно крякнул. Впрочем, на меня эти их совместные выступления никак не подействовали.

— Что вы там напророчили? — стараясь быть жестким, но не грубым, спросил я напрямую у фор Симеона.

Он покосился на инспектора и, не увидев там никакого ожесточенного отрицания, все же пояснил:

— Я не стану повторять вам свои слова насчет неопределенности предсказаний, сами все слышали. Дело в том, что, когда закончилась та история с теневым големом, я все равно продолжил чувствовать нить вашей судьбы, вплетенную в общую сеть равновесия этого города. Роль не основная, при этом важная, но с чем она связана, я по-прежнему понятия не имею. Возможно, это имеет какое-то отношение к вашему попаданию в пирамиду, а может, и нет. Сказать большего я просто не в состоянии. Четкие, ясные и понятные предсказания получаются в одном случае из ста. Все остальное — туман, который нужно разгадывать, и по большому счету именно в этом и состоит главная работа прорицателя. Так понятнее?

— Спасибо, фор Симеон. Так действительно понятнее.

Прорицатель примирительно кивнул, а вот инспектор надулся как жаба и не проронил ни слова до самого выхода из моего дома. Я же запер дверь за гостями и, несмотря на то что ложиться спать еще рано, все же забрался в кровать и попытался уснуть. Мысли о странном поведении гоблинов разогнали дрему, но через каких-то полчаса нервное перенапряжение все же дало о себе знать, и я вырубился.

Глава 2

Утро я встретил полным сил и в какой-то степени оптимизма. Так как никаких особых дел на сегодня назначено не было, решил, что нужно бы вернуться к привычному режиму, прерванному недавними событиями. Плотно сидевшая внутри меня лень постоянно норовила толкнуть на манкирование не самыми приятными занятиями, прикрываясь экстренностью сложившихся обстоятельств. Но сегодня никаких поводов у нее не было, поэтому, с хрустом потянувшись, сразу же перешел к делу: утренняя гимнастика и медитация. Затем будут тренировка со щитом в подвале, душ и завтрак.

После медитации я решил проветрить помещение. Когда приоткрыл окно, в комнату вместе со свежим воздухом ворвался непривычный галдеж. Я тут же поднял жалюзи и выглянул наружу: интересно же! Наша улочка всегда была довольно тихим местом, и лишние звуки здесь появлялись лишь по значимому поводу. Когда увидел, как соседка напротив пристраивает у порога высокий кувшин, из которого свисал довольно длинный зеленый побег, то осознал, что совершенно забыл о главном празднике Женевы.

Карнавал Вечной весны. Это событие пришло на Землю вместе с переселенцами из другого мира. Причем отмечали его не только создавшие праздник эльфы, но и другие расы. Пожалуй, праздник весны — это единственное, что орки, гоблины и мышоуры оставили в своих традициях из навязываемого им бывшими хозяевами. Открыв окно полностью, я увидел, что не только соседка напротив, но и многие другие владельцы домов пристраивают у своих порогов странные кувшины. Впрочем, странными они казались только на первый взгляд. Сейчас все эти доморощенные дизайнеры прикрепят к стенам маленькие побеги, а затем с помощью малярных кисточек прорисуют специальным бесцветным составом нужный им узор на каменных поверхностях. Уже завтра растущий строго по оставленному следу побег заполнит половину невидимого рисунка, а к кульминации праздника весь фасад будет украшен разноцветной живой гирляндой.

В голове появилась мысль, что стоит и самому озаботиться подобным украшением, но лень тут же отогнала ее прочь. Но как выяснилось через пару минут, у весеннего праздника, ставшего для женевцев аналогом скрещенного с Рождеством бразильского карнавала, в моем доме имелся еще один союзник. Щепетильный мышоур терпеливо дождался вынужденного перерыва в моих утренних занятиях и прислал сообщение: «Нужен горшок с лианой. Лучше два».

Возразить мне по большому счету было нечего, и я с тихим вздохом направился к рабочему столу в кабинете, но на полдороги замер. А зачем, спрашивается, так извращаться? Уверен, что именно Вера Павловна снабдила всех соседей горшками с праздничной лианой. Так что я вместо захода на торговую площадку в интернете взялся за телефон и начал пояснять соседке, что именно мне нужно. Тик-так не стал дожидаться конца разговора и тут же убежал вверх по лестнице к чердаку. Я же выбросил из головы ненужные мысли, спустился в подвал и занялся тренировкой с силовым щитом.

— Ох, как же просто все раньше было, — вздохнул я, натягивая на себя амуницию, состоявшую из шлема с укрепленным прозрачным забралом и некоего подобия броника.

Когда покупал жилет, специально выбрал модель с неким подобием гульфика. Я бы вообще оделся в полную броню, но тут уж тренировка может потерять половину своей эффективности. Агрегат для отстрела тренировочных пуль остался тот же. Бисквит исправил баг, который делал из программы злобного хохмиста, норовящего влепить пулю в мягкое место подопечного. Впрочем, подлость этой машинки не уменьшилась, как бы не наоборот. Еще в подвале появилась парочка деревянных щитов, за которыми я мог укрываться в случае необходимости.

Пару раз присев и повернув корпус, я понял, что мне ничего не мешает, и с печальным вздохом покосился на свои не прикрытые защитой ноги. На бедрах еще полностью не сошли старые синяки. Пока сомнения не начали брать верх, я тут же вытащил из памяти перестрелку в ирландском анклаве человейника. Все трусливые мыслишки унеслись вдаль. Работа у меня неспокойная, а синяки всяко лучше, чем дырки от пуль, несмотря на все способности женевских лекарей.

— Начали! — громко скомандовал я и тут же запустил щит.

Светлячок весело заскакал внутри силового поля, немного сбивая концентрацию и самую малость испортив обзор. Впрочем, я уже привык, к тому же пользы от него было во сто крат больше, чем неудобств. Стрелковая машина угрожающе загудела, и тут же по ушам ударил грохот выстрелов. Это уже давно не пневматика, стреляющая теннисными шарами. Даже резиновые пули имели стальной сердечник для утяжеления. Сочетая движений в полуприседе с наклонами и изменениями формы силового поля, я двинулся навстречу стреляющему агрегату. Когда возникла пауза, имитирующая смену или перезарядку оружия соперника, я вместо того, чтобы, как прежде, сдвигать всю плоскость щита для выстрела, усилием воли создал в нем узкую щель и пальнул в круглую мишень сквозь открывшийся проем. Два выстрела, и тут же возвращение силового поля в прежнее состояние. Через мгновение на месте недавней прорехи расцвели вспышки двух попаданий.

Все же надо снова поговорить с Бисквитом. Программный тролль после его исправлений почему-то стал еще злобнее. Едва уловимое чувство дало мне понять, что прочность щита на исходе, и я сумел нырнуть за деревянную преграду за мгновение до того, как он раскололся со стеклянным звоном. Живой силы у меня было еще на три таких же плетения, так что я продолжил тренировку.

Как обычно, после таких нагрузок поход в душевую приносил необычайное наслаждение. Так что все эти усилия стоили того. Причем не только из-за возможной помощи в предстоящих неприятностях, но и чисто ради вот таких простых удовольствий.

Когда наконец-то выбрался из душа и уже обдумывал, что бы такого приготовить на завтрак, заметил, что стоящий на столике у раковины телефон призывно мигает лампочкой, сигнализируя о пропущенном вызове. Странно, конечно, вроде не имею привычки петь в душевой, а довольно громкий сигнал пропустил.

Активировав смартфон, я увидел, что это звонил Майкл. Так как пауза была минимальной, итальянец тут же ответил на мой вызов.

— Здравствуйте, Майкл. У вас ко мне какое-то дело?

— Почему сразу дело? — наигранно обиделся в итальянец. — Наоборот, хочу пригласить вас на открытие выставки одного известного мастера.

— Он способен создавать картины с сущностью? — тут же возбудился я, не желая упускать шанс наконец-то познакомиться с кем-то из гениев, но был жестоко обломан.

— Художник не самый выдающийся. В его картинах даже энергии творения не так уж много накапливается, но он очень популярен из-за своей эксцентричности и собирает на своих выставках полезную публику. Хочу познакомить вас с парочкой коллекционеров. Поверьте, вам это пригодится.

— Ну, не знаю, — замялся я как красна девица.

Итальянец тут же отреагировал, причем явно сдерживая раздражение:

— В чем дело, Назарий?

— Просто не хотелось бы опять вляпаться неприятности, как в прошлый раз. Тогда меня ваша манерная публика приняла не очень-то хорошо.

Теперь мой собеседник сдерживал смешок:

— А чего вы хотели? У вас на родине вроде говорят, что встречают по одежке. Вот вас и встретили.

— Все так плохо?

— Нет, вполне приемлемо, но взгляд цепляется. Позволю себе предложить вам услуги знакомого мастера. Цены доступные, к тому же сможете там быстро подогнать что-то из готового костюма к этому вечеру. И советую заказать еще несколько. В общем, жду вас к началу выставки. Адреса сброшу по почте.

Ну вот что ты будешь делать с этими снобами? Видно же, что мужик сдерживается и старается вести себя со мной максимально мягко, но все равно проскальзывает пренебрежение, которое, в свою очередь, вызывает во мне тоже не совсем адекватные реакции. Нужно работать над собой, ну, и свои старые потуги дизайнера, скорее всего, придется сбрасывать в мусорную корзину.

Прости, Заряна, но теперь я к тебе пойду только за повседневкой и одежкой для экстренных случаев.

Сразу скажу, что замечание итальянца по поводу доступности цен я воспринял настороженно. Знаю я их «доступное», как бы вообще без запасов не остаться. Впрочем, не все так печально, потому что тут же вспомнил о гонораре от эльфа, оставленном на столе в гостиной. Не думаю, что там так мало, чтобы я не смог позволить себя парочку костюмов.

Как оказалось, заплатил ушастый в элькоинах, которые я лучше припрячу в сейф, а с портным рассчитаюсь из своих старых запасов.

Присланный Майклом адрес откровенно удивил, потому что ателье находилось в Сером городе и не так уж далеко от меня. Еще больше меня поразил радушный прием симпатичной женщины не очень определенного возраста, которая вилась вокруг меня, словно восторженная девчушка рядом с рок-звездой, случайно забредшей в небогатый район. Причем было такое странное ощущение, что это не обычная симпатия, а какое-то непонятное подобострастие. Нужно уточнить у Майкла, что он ей наплел и как меня представил.

В общем, обмеры прошли в довольно неловкой обстановке. Странное, скажу я вам, ощущение, когда симпатия миловидной особы вызывает столь непонятный отклик. Так как ателье было недалеко от дома, время до окончания подгонки костюма, а также выхода, так сказать, в свет я решил провести в родных стенах. Чтобы не скучать, запустил «Титанов» и так увлекся удачно складывающимися боями, что едва не опоздал везде, где только можно. Одно хорошо: мышоур-гурман не давал забывать о своевременном приеме пищи. Он считал своим долгом проследить, чтобы хозяин питался вовремя и вкусно. Ну а как иначе! Это себе я могу намешать какой-нибудь бурды, а угощая Тик-така было бы стыдно отнестись к готовке с небрежностью.

Сбегав за готовым костюмом и едва отбившись от назойливой дамочки, я вернулся домой и принялся готовиться к выходу. Получалось откровенно плохо. Да что уж там, приготовление к встрече с мутным заказчиком и то отнимало меньше нервов. Интернет особо не помог, так что пришлось звонить Заряне. К счастью, она не стала обижаться на то, что я не доверил ей пошив костюма, и отнеслась к этому с пониманием. Да и вообще, была необычайно мила.

За полчаса до начала мероприятия я все-таки посчитал себя готовым, хотя имелись кое-какие сомнения.

Торопиться не стал, потому что не было особого желания оказаться там раньше других. В итоге вышел из лифта на уровне уже знакомой галереи вместе с расфуфыренной компанией ценителей искусства, и, что самое интересное, в этот раз никакого негатива моя личность ни у кого не вызвала. То ли любвеобильная портниха сумела вырядить меня по последнему писку моды, то ли публика здесь немного другая. Мало того, я начал замечать на себе очень заинтересованные взгляды. Дам разного возраста, в лифте их было человек пять, и почему-то все без исключения обратили на меня внимание. Я поначалу даже напрягся, отстал от общей компании и рассмотрел себя в зеркальной стенке лифта. Вроде нигде ничего не торчит и никто не приклеил к спине бумажку с надписью «лох», как это практиковалось в моем детском доме. Одарив свое отражение наполненным настороженным скепсисом взглядом, я последовал за своими попутчиками по лифтовому путешествию.

Галерея, конечно же, не могла поспорить размахом с интерьерами пентхауса эльфа, но здесь тоже было достаточно просторно. А вот по количеству посетителей, можно сказать, ничья. Толпа собралась немаленькая, хотя и не так дорого одетая, как на приеме у князя. Больше всего здесь было именно представителей бомонда, но не такого, как в квартале художников. Так сказать, пробой повыше, хотя и не уверен, что в плане энергии творения они угонятся за друзьями Заряны и Оли. Тут ведь как: главное — понт и репутация. Вон как все пораздувались от чувства собственной значимости, но при этом за все время, пока двигался по анфиладе просторных выставочных залов, ни одного косого взгляда я так и не заметил.

Напрягаться в плане определения, в каком именно зале будет проходить выставка, как выразился Пачини, не очень талантливого, но эпатажного художника, не пришлось: народ не особо задерживался возле старых экспонатов и целеустремленно двигался вперед.

Я, влившись в этот жиденький поток, первое время посматривал на картины, но затем начал замечать, что мое появление все же вызвало интерес, но градус его был совсем другим. Женщины смотрели на меня заинтересовано, а мужчины не то чтобы враждебно или надменно, просто как-то настороженно и оценивающе. Блин, опять захотелось найти зеркало побольше и еще раз осмотреть себя на предмет подлянок. Неужели рассерженная моим невниманием модельерша подсунула какую-то свинью?

Определить причину всеобщего интереса к моей скромной персоне так и не удалось, потому что навстречу уже двигался радушно улыбавшийся Пачини.

— Приветствую вас, Назарий. Вот теперь вы выглядите вполне достойно. Не хочу сказать, что ваши прежние наряды были совсем уж плохи, но вы должны понимать, свой дресс-код есть везде и всегда, начиная с офиса колл-центра и заканчивая дорогим пляжем. Сейчас вы выглядите вполне уместно.

— Благодарю, — довольно скупо отреагировал я, потому что совсем не считал высказанное итальянцем замечание комплиментом.

Он не стал как-то реагировать на мою кислую физиономию и тут же предложил пройти дальше, сделав символический жест, едва притрагиваясь к моему локтю.

— Идемте, познакомлю вас с очень интересными личностями. Есть у меня подозрение, что вы друг другу понравитесь.

Если честно, слова коллеги заинтересовали меня, особенно учитывая, как он оценивал меня в плане профпригодности. Но осмыслить то, с кем именно мне сейчас придется познакомиться, не удалось, потому что взгляд наткнулся на знакомую фигурку.

— Черт, — ругнулся я себя под нос и настороженно покосился на Пачини.

Он услышал это ворчание и сначала, вздернув бровь, посмотрел на меня, а затем, проследив направление взгляда, озадаченно нахмурился:

— Назарий, я понятия не имел, что она тоже планирует прийти сюда, хотя где-то слышал, что Онтарио с ней знаком и даже дружен.

Вот теперь и гадай, подставил меня итальянец или действительно не знал, что Ниса появится на этом мероприятии. А это была именно она. Певичка в окружении своей свиты из полудюжины воздыхателей явилась раньше меня, но задержалась возле картины на короткую селфи-сессию. Я сам слабо разбирался в абстракционизме, хотя веющая от картины энергия творения говорила о несомненном таланте художника, но все же сильно сомневаюсь, что Ниса разбирается в этом направлении искусства. Впрочем, может, зря я наговариваю на девушку? Ну не сложилось у нас первое знакомство, так чего сразу лепить ярлыки? Вдруг она действительно тонкий ценитель?

Когда подошли еще ближе, стало понятно, что в абстракционизме она разбирается немногим лучше, чем я в балете. Певичка сцепилась с какой-то звездулькой с огненно-рыжими волосами. До драки дело не дошло, они просто мило щебетали, параллельно делая селфи, но лужа яда, натекшая с этих гадюк, принимала угрожающие размеры. Мало того, взаимная ненависть дошла до такого уровня, что обе дамочки начали излучать энергию разрушения. Конечно, тут всего лишь жалкие крохи по сравнению с тем, что может выдать та же Гюрза, но все же такой расклад говорил как минимум о зачатках реального желания грохнуть оппонентку.

Мне эта клоунада была только на руку. Мы с Майклом двигались мимо собравшейся группки. Я старался не смотреть в ту сторону, но все же заметил боковым зрением, как Ниса оторвалась от гляделок с соперницей и смотрит на меня, явно не понимая, почему какой-то левый, даже не желающий смотреть в ее сторону мужик привлек ее драгоценное внимание.

Не знаю, вспомнила она меня или нет, но вдогонку не побежала и в волосы вцепляться не стала. Ну и бог с ней, надеюсь, больше мы на этом мероприятии не столкнемся.

Наконец-то мы добрались до зала, где была выставлена новая экспозиция. В центре горделиво возвышался над толпой тощий и высокий как оглобля мужик в странном наряде, который совмещал в себе стили эльфийской тоги и того, что носил Махатма Ганди. На тощей фигуре это все висело как тряпка на швабре, но окружающие почему-то не замечали этой несуразности, а восхищенно пялились на эпатажного художника. Он что-то вещал собравшимся вокруг него почитателям и журналистом, довольно жмурясь от вспышек камер.

К счастью, Майкл не стал подводить меня для знакомства со знаменитостью, а сразу же взял курс в угол зала, где о чем-то переговаривались два колоритных персонажа, совершенно не обращающих внимания на выставленную прямо рядом с ними картину. Колоритных не в том смысле, что выглядели они как-то необычно, наподобие виновника торжества. Вполне себе нормальные мужики в дорогих костюмах.

Правда, морды у этих ребят были если не бандитские, то довольно суровые, и взгляды настораживающе цепкие и колючие. К тому же пусть они и не излучали энергию разрушения, но я чувствовал, что она сидит в них в свернутом тугим клубком состоянии, готовая в любой момент щедро выплеснуться наружу. Вряд ли Майкл стал бы водиться с откровенными уголовниками, скорее всего это какие-то воротилы то ли в контрабандной сфере, то ли в продаже краденых произведений искусства. Скорее всего, второе, иначе зачем им нужен был оценщик, так сказать, не обремененный моральными шорами и готовый к определенному риску.

— Господа, — с ходу обратил на себя внимание Майк и, чуть отойдя в сторону, как бы выпустил на «сцену» меня. — Позвольте представить вам господина Назария Петрова.

Мужики ответили не то чтобы угрюмыми, но отнюдь не доброжелательными взглядами. К тому же никто из них не поспешил представиться в ответ, да и Майкл не приложил никаких усилий, чтобы мне стали известны имена собеседников, и этот факт автоматически превращал знакомство в эдакие смотрины. Впрочем, по большому счету так оно и было. Так что, переименовав у себя в голове смотрины в собеседование, я чуть наклонил голову, обозначив приветствие. То, что я правильно угадал направленность дальнейшего разговора, тут же подтвердил тот, что пониже и коренастее.

— Насколько мне известно, у вас произошел конфликт с Пахомом?

В отличие от Майкла, задавший вопрос прекрасно знал, кем является Станислав Петрович, и сразу же обозначил проблемную часть нашего потенциального сотрудничества.

— Ну, если я до сих пор жив, значит, конфликт был не таким уж серьезным, — обтекаемо ответил я.

— Подробностями поделиться не хотите? — Коренастый, сузив глаза, начал сверлить меня взглядом, но в такие гляделки я перестал проигрывать еще в детстве.

— Не уверен, что вы сами хотите их узнать, — вернул я ему крученую подачу.

— Откуда у вас жандармский свисток? — вступил в разговор склонный к полноте высокий брюнет, некогда явно косивший под атлета, а сейчас плюнувший на это безнадежное дело. В Женеве форму можно было бы поддерживать и декоктами, но там свои побочки.

— Ну, это уже совсем интимный вопрос, — ответил я с легкой укоризной, изобразив на лице искреннее сожаление.

Ответ, конечно же, не понравился обоим собеседникам. Они уставились на меня настороженными взглядами, словно пытаясь донести мысль: «Ты хоть понимаешь, какую честь тебя оказали, допустив в наше общество?»

Ладно, похоже, усугублять тут нечего, так что идем напролом:

— Господа, я понятия не имею, кто вы и с какой целью захотели со мной познакомиться, поэтому, чтобы не ходить вокруг да около, сразу перейду к сути своих жизненных принципов. Мне абсолютно плевать, из какого музея и каким способом народное достояние приплыло в Женеву, но если я увижу внутри что-то несущее угрозу окружающим разумным, то либо потребую вернуть товар на Большую землю, либо шепну своим знакомым, что в городе появилась нечистая вещь.

— Значит, среди жандармов у вас все же есть знакомые? — чуть подобрев, прищурил глаза толстяк. И вообще, было видно, что хмурое выражение и жесткий тон были ему не очень-то присущи. Человек явно любил пошутить, хотя и не всегда по-доброму.

Я уже собирался открыть рот для жесткой отповеди, но он приподнял свою пухлую ладонь и уточнил:

— Я не спрашиваю имен, просто намекните на природу ваших отношений. Вы либо чей-то агент, плотно сидящий на поводке, либо просто свободный художник с хорошими связями.

Так, похоже, о Пахоме и даже о возникшим между нами конфликте они знают, но о том, что моим куратором является сам Секатор, господам пока неизвестно, иначе вряд ли вообще зашел бы разговор о свободном художнике. Я-то, конечно, брыкаюсь как могу, чтобы окончательно не оказаться под пятой у гоблина, но внешняя репутация Иваныча вряд ли подразумевает хоть сколь-нибудь серьезные шансы на равные отношения гоблина с агентами.

Я еще раз осмотрел внимательно пялившихся на меня мужиков и понял, что юлить и выкручиваться просто не имеет смысла:

— Господа, даже не буду пытаться убеждать вас. Пусть я в городе не так давно, но у меня уже есть репутация, вот на нее вы можете опираться в своих расчетах, а насчет профессиональных качеств наверняка уже узнавали у господина Пачини. Поэтому, если будут заказы, милости прошу, свои правила я обозначил.

Ответ снова не понравился, но выводы они сделали быстро. Чуть подумав, заговорил пухляш:

— Откуда такая щепетильность в отношении товара с отрицательными качествами? Какое вам дело до других разумных?

— Не знаю, как к Женеве относитесь вы, но теперь это мой дом. Живем мы как в консервной банке, да еще и с очень веселыми соседями, поэтому не вижу ничего хорошего в том, чтобы тащить сюда больше черноты, чем тут уже есть.

— Вас так волнует расовая гармония в Женеве? — не унимался упитанный.

Не знаю, зачем я ответил именно той фразой, которую время от времени слышал от Ивановича. Раньше даже не особо задумывался над ее значением. Просто понравилась, и показалось, что тут она будет к месту:

— Равновесие превыше всего.

А вот это что-то новое. Оба контрабандиста удивленно замерли, и лица у них вытянулись. Стоявший рядом Майкл судорожно втянул в себя воздух. Очень хотелось узнать, что их так поразило, но не показывать же, что ляпнул сдуру, поэтому просто постарался оставаться спокойным. Удивительно, но контрабандисты быстро справились с шоком и даже как-то подобрели. Коренастый высказался за обоих:

— Думаю мы сработаемся.

Вот бы еще узнать, что именно на них так повлияло.

Бывший атлет попытался увести разговор на более светскую дорожку и начал расспрашивать о сущностях, с которыми мне приходилось иметь дело, но тут за нашими спинами послышался какой-то шум. Завизжал знакомый голосок, но привычной истеричности в нем уже не было, лишь дикий испуг. Я покосился на Майкла и, честно говоря, был озадачен его реакцией. Коллега смотрел не в сторону непонятной движухи, а на меня. В его глазах отражались сомнения и растерянность. Быстро справившись с такими-то своими непонятными душевными терзаниями, он едва заметно кивнул мне, словно приглашая присоединиться к нему в выяснении, что же там такого случилось.

Если честно, мне вообще не было интересно, но не отказываться же, поэтому мы всей дружные компании двинулись в направлении шума. Что примечательно, многие гости довольно шустро перемещались нам навстречу, словно убегая от какой-то опасности, пока еще не принявшей форму катастрофы. И все же основная масса оставалась на месте — как оказалось через минуту, проявляя явно нездоровое любопытство. Это стало понятно, когда мы с Майклом вывалились из толпы на окраину довольно обширной зоны отчуждения вокруг дико смотрящейся со стороны парочки.

В центре зала замер высокий юноша не очень-то спортивных кондиций. Выглядел он как форменный маньяк: выпученные глаза, нездоровые пятна на неестественно бледном лице. И что самое главное, он сжимал в руках какую-то штуку с мигающей лампочкой. Чтобы совсем уж было понятно, на что намекает эта лампочка, юноша нацепил жилет с наводящими на очень нехорошие мысли брусками и проводками. Компанию ему составляла бедовая Ниса, и явно не по собственной воле. Талию девушку охватывала довольно толстая цепочка с явно надежной защелкой, и эта конструкция не давала жертве отойти от сумасшедшего бомбиста ни на шаг. К тому же он левой рукой плотно прижимал девушку к себе, подхватив под грудью.

Как состоялось это трогательное воссоединение, представить трудно, но девушке оно явно не понравилось. Первая истерика уже прошла, сейчас наступило время ступора. Ниса стояла бледная, ее всю трясло, а в глазах даже слез не было, до такой степени дошел ее шок.

— Не подходите! — явно не в первый раз заорал чокнутый. — Я сейчас все здесь взорву! Мы уйдем на небо вместе, как Ромео и Джульетта.

Смотри, начитанный какой. Толпа подалась еще немного назад, но почему-то разбегаться не спешила. Вот что делает с людьми нездоровое любопытство. Многие снимали происходящее на телефоны. А ведь если эти бруски сделаны из пластида, рванет так, что всю галерею разнесет к чертовой матери. То, что с небоскребом ничего страшного не случится, мне было известно по опыту наблюдения за последствиями довольно мощного взрыва в человейнике Один.

Ближе всех к странной парочке находилось три человека, которых рядом с безумцем удерживало нечто большее, чем страх. Двое в черных костюмах с демонстративно подведенными к ушам гарнитурами явно были охранниками. Один принадлежал к человеческой расе, а вот второй являлся орком, что было как минимум необычно, особенно из-за его наряда. Третьим в этой, так сказать, «подтанцовке» выступал уже отмеченный мною художник в хламиде, который заламывал руки, шумно дышал и то ли шептал, то ли всхлипывал:

— Картины, мои картины.

Если честно, вот этого бедолагу мне было жаль больше всего.

Ситуация отдавала привкусом дикого абсурда. Как вообще этот чудик смог протащить взрывчатку через напичканные датчиками помещения и как его не заметили разгуливающим в столь странном виде, не говоря уже о том, что он сумел подойти к ней вплотную? Намек на ответ давала лежащая на полу хламида, очень похожая на то, во что был выряжен художник. Да и охрана на таком пафосном мероприятии вряд ли имела возможность находиться вплотную к объекту заботы. Так что пара секунд, чтобы обхватить Нису и прищелкнуть ее к себе цепью, у это придурка все же была.

Но, несмотря на дикость ситуации, самым странным все же было мое собственное спокойствие. Спохватившись, я разогнал активность Живой силы внутри себя и подпитал дар, который, вообще-то, должен был активизироваться в момент ощущения внешней угрозы.

Через секунду все встало на свои места: никакой угрозы не было. Я не в первый раз имею дело с бомбами, и они всегда сильно фонили энергией разрушения. Это для того, чтобы напитать свое произведение энергии творения, мастеру нужно иметь дар божий, к тому же проявить недюжинное усердие. С энергией разрушения дело обстоит совсем по-другому. Здесь важен страх и ненависть, этих эмоций вполне достаточно, чтобы так нашпиговать любую бомбу темными эманациями, что любой оценщик почует ее и за сотню метров. И тут не нужна особая даровитость: собирать адскую машинку по-другому все равно не получится. Здесь же ситуация совсем другая: грозно выглядевший жилет смертника не излучал темную энергию, да и сам подрывник в энергетическом плане был практически чист. А ведь тот, кто хочет умереть и тем более убить кучу народу, на пике решимости фонил бы не меньше гоблинского малефика.

Мне это было понятно, и Майклу наверняка тоже, но он почему-то не спешил лезть в ситуацию, оставаясь простым зрителем. Я тоже не полез бы, но, глядя на застывшую испуганным сусликом девушку и панику в ее глазах, стало попросту жалко. Пока сюда вызовут специалиста, который не факт, что сразу поймет суть дела: со стороны бруски и проводка выглядели довольно грамотно собранными, — Ниса и обделаться успеет, и шок заработать на пару сотен часов психотерапии.

Не знаю, что бы я делал в ином случае, но тут этот малахольный террорист среагировал на движение охранника-орка и вместе с Нисой повернулся к нему, тем самым встав ко мне практически спиной. Что-то словно толкнуло меня, и я сделал шаг вперед, затем второй и, уже не сдерживая себя, быстро переместился практически вплотную к главным персонажам этого фарса. Народ на мои шаги отреагировал шумом, который тут же привлек бомбиста. Он снова крутанулся, оказавшись лицом ко мне.

— Не подходи! — завизжал он и зачем-то ткнул рукой с подрывной машинкой в мою сторону.

Глаза у него были сейчас такими же большими и испуганными, как и у его жертвы. Протянутая рука находилась в очень удобном положении, так что я тут же ухватился за нее, еще сильнее прижимая большой палец этого придурка к утопленной в корпус кнопке. Дело в том, что, уже находясь вплотную, я ощутил крохи энергии разрушения, потраченные на сборку жилета, и понял, что там все же кое-что есть. Не очень опасная хлопушка, но, чтобы добить психику Нисы и создать панику в толпе, хватит с лихвой, так что я левой рукой заблокировал возможность срабатывания этой штуки, а правой от всей души врезал в переносицу влюбленному придурку. Хорошо хоть, он на полголовы выше девушки, так что я не боялся зарядить в мордашку певички, если бы она внезапно дернулась.

От удара парень даже челюстью лязгнул и закатил глаза. Он начал заваливаться назад, так что я быстро перехватил девушку за плечо, чтобы она не упала вместе с ним. Цепочка на поясе натянулась и потащила певичку, но она наконец-то ожила и вцепилась в меня, как маленькая обезьянка в родную маму.

Увидев, что охранники перехватили заваливающегося хулигана, я посмотрел на человека и кивнул на провод, идущий от пускового прибора в нашей совместной хватке.

— Просто перережь.

Охранник с сомнением посмотрел на меня, затем на напарника-орка. Зеленомордый рыкнул что-то явно одобрительное, и человек тут же непонятно откуда извлек тактический нож, затем одним движением рассек провод.

— Все, теперь никакой угрозы нет. Там одна небольшая шутиха. Разорви цепь, — обратился я теперь уже к орку. И, что удивительно, он тут же подчинился.

Теперь бы еще передать ему Нису и свалить по-тихому, насколько это вообще возможно в такой-то ситуации. Но куда там! Она вцепилась в меня так, что оторвать можно было бы только с половиной моей одежды. Пришлось подхватить легкое тельце на руки и нести ее к выходу. Орк ледоколом пробивал для нас дорогу, а второй охранник явно остался с влюбленным придурком до приезда жандармов.

Майкл куда-то затерялся, поэтому я решил, что можно уходить не попрощавшись. Опять светское мероприятие закончилось для меня едва начавшись, и причиной тому снова стала эта мелкая зараза.

Уже когда подходили к лифту, нам навстречу вышла четверка бронированных орков-штурмовиков и дюжина жандармов-людей в легкой экипировке. Штурмовики быстро переговорили с родичем-охранником и двинулись в сторону места происшествия. Мы же без всяких проблем загрузились в лифт. Несколько гостей попытались составить нам компанию, но злобно ощерившийся гигант заставил их передумать. Лифт в ускоренном темпе ухнул вниз и довольно быстро пролетел до второго подвального уровня. Там нас уже ждал квадратный лендкрузер, подкативший с предусмотрительно открытой дверью практически вплотную к лифту.

Я предпринял вторую попытку отодрать от себя наконец-то переставшую дрожать певичку и передать ее орку, но тот мотнул головой и рыкнул на общем:

— Не получится. Очень цепкая. Садись вместе с ней, Рохур-хатар. Потом отвезем тебя куда скажешь.

Вот, оказывается, откуда такая покладистость: охранник знал о моих подвигах и том, что я не совсем уж дилетант в плане общения с различными бомбами. Я в ответ лишь обреченно кивнул и аккуратно забрался на заднее сиденье, стараясь не долбануть своей ношей о жесткие углы. Это будет совсем не по-джентельменски. Впрочем, до джентльменского настроения мне сейчас очень далеко и даму в своих руках я воспринимал отнюдь не с рыцарским благоговением, а как форменный чемодан без ручки: и бросить вроде как-то неправильно, и тащить жуть как неудобно. Главным моим желанием было оказаться отсюда как можно дальше, желательно без лишней ноши. Надеюсь, она живет неподалеку и долго все это не продлится.

Действительно, ехали мы не больше десяти минут. За это время певичка окончательно успокоилась. Ее хватка сменилась с жесткой на более нежную и даже с эротическим подтекстом. Под конец она вообще попыталась меня поцеловать, но я, зная, что ничем хорошим подобное закончиться не может по определению, просто отвернулся. Шок пройдет, а затем в эту милую головку может влезть все что угодно, вплоть до того, что я — наглый шовинист, воспользовался беззащитностью пребывающей в прострации девушки.

А вот это сработало: обида действует на женщину даже сквозь шок. Ее хватка ослабла настолько, что мне без проблем удалось передать ее орку, когда мы остановились и его фигура выросла в проеме открывшихся дверей. Орк унес свою подопечную в неизвестные для меня дали, мне же осталось только назвать свой адрес вопросительно обернувшемуся ко мне водителю.

Еще через двадцать минут я наконец-то открыл дверь своего дома, а затем с огромнейшим облегчением закрыл ее за своей спиной. Моя привязанность к этому зданию росла с угрожающей скоростью, потому что только здесь я мог чувствовать себя спокойно. Да, были случаи, когда неприятности находили меня и внутри этой берлоги, но после того, как Бисквит укрепил двери и обновил магическую защиту стен, достаточно было просто не пускать сюда кого попало, и все угрозы оставались за пределами надежных стен.

Сверху по лестнице скатился Тик-так, перемазанный в чем-то зеленом и с испачканными землей лапками. Мышоур тут же начал нарезать вокруг меня круги и озабоченно попискивать. Мне было лень объяснять малышу нюансы свалившихся на меня неприятностей, поэтому я как мог успокоил его и отправил обратно помогать соседке.

Чтобы не получить в дальнейшем нагоняя, тут же позвонил Иванычу, но разговора не получилось, и вопросы, буквально распиравшие меня изнутри, пришлось отложить на потом. Ложиться спать было рановато, поэтому, чтобы успокоить нервы, я снова принялся изучать профильную литературу, правда пропуская информацию, связанную с голландцами. Что-то в последнее время она меня сильно нервировала. И с этим тоже нужно разобраться, но позже.

Глава 3

Ночью мне снилась какая-то совсем уж невообразимая дичь, но следующее утро я встречал хмуро совсем не из-за кошмаров, а потому что, скорее всего, начинающийся день не подарит мне ничего хорошего. За окном было больше шума, чем обычно, но это, скорее всего, из-за того, что в силу вступал первый день праздника Вечной весны. Для кого праздник, а для кого и не совсем: мои вчерашние приключения просто не могли пройти мимо желтой прессы. Память у блогеров не то чтобы длинная, но точно не такая короткая, как у золотой рыбки, так что весь праздник мне, скорее всего, придется прятаться от стай псевдожурналистов, которых в Женеве от скуки развелось больше чем фуки. Причем в плане надоедливости и беспардонности низшие феи сильно уступали этой братии.

Примерно представляя, что меня ждет, я еще вчера перевел телефон в режим ограниченного приема, оставив доступ только для Иваныча и Бисквита. Возможно, сделал ошибку, потому что первый звонок был именно от орка. Я даже не успел пробежаться по новостной ленте, благоразумно решив оставить получение плохих новостей на время, когда закончу с утренним моционом и завтраком. Увы Бисквиту хватило такта только на то, чтобы не будить меня спозаранку, но дальше его выдержка закончилась; хорошо хоть, я успел позавтракать и накормить Тик-така. Телефон сообщил мне, что я звезда, а рычащий голос моего зеленокожего друга тут же подтвердил, что таки да, я ею стал:

— Назар, вот как это у тебя получается?! Почему, когда мы отдыхаем вместе, ничего интересного не происходит. Но как только ты куда-то сунешься в одиночку, так сразу куча приключений. Какая она? Чем закончилось ваше свидание? И вообще, ты сейчас дома или… — Под конец фантазия орка завела его куда-то в сторону, и он спохватился, переживая, что я сейчас отвечаю на звонок, а в это время мне в плечо сопит обнаженная Ниса.

— Дома я, Бисквит, дома. Причем никого кроме Тик-така тут нет. А на что ты намекаешь? Думаешь, я мог воспользоваться шоком девушки, чтобы затащить ее в постель?

— Ну, — замялся орк, явно предполагавший нечто подобное. Смущение его продлилось недолго, и он насел с новой силой: — Рассказывай давай, как там все прошло?

— Ну что рассказывать?! — возмутился я в ответ. — Уверен, ты все прочитал в желтых блогах.

— Ой, не думаю, что там действительно была бомба. Слишком уж лихо ты взялся ее обезвреживать.

Сомнения артефактора, лишь на первый взгляд казавшегося восторженным и поверхностным, были вполне обоснованны, что я и подтвердил:

— Не было там ничего мощного. Обычная шутиха, да и ту я почувствовал, только когда оказался вблизи. В общем, ни мне, ни ей ничего не угрожало.

— Вот, а ты говоришь, нечего рассказывать. Блогеры такого наплели! С их слов, не среагируй ты вовремя, там разнесло бы половину небоскреба. Слушай, чего мы по телефону разговариваем, давай я приеду к тебе.

Предложение было не лишено смысла, потому что при данных обстоятельствах я смогу вынести компанию только одного разумного, и это именно Бисквит. Не сидеть же дома в одиночку. А в том, что мой дом снова превратится в осажденную крепость, можно было не сомневаться. Я уже собирался открыть рот, чтобы дать согласие на приезд орка, но тут прозвучала мелодичная трель.

— Подожди минутку, — буркнул я в трубку и быстро спустился на первый этаж.

Увиденное на экране домофона мне очень не понравилось.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — тихо проговорил я, словно меня могли услышать за сотворенной Бисквитом же бронированной преградой. — Тут Ниса приперлась.

— Давай все же приеду! Когда еще удастся с ней познакомиться, — еще больше возбудился орк.

— В принципе, я не против, но ты уверен, что тебе нужна такая огласка? Не думаю, что Иванычу понравится иметь дело не с одной засветившейся звезденью, а с двумя.

— Да уж, точно не понравится, — ворчливо пророкотал в трубку орк. — Сам-то ты что собираешься делать?

— Постараюсь отшить, но сильно сомневаюсь, что получится. Ладно, давай, до связи. Не стоит держать девушку на пороге, тем более что отсидеться все равно не получится. Она уже начала лупить кулачками в дверь. Еще поцарапает.

— Ладошки? — на всякий случай уточнил орк и ошибся.

— Дверь! Там такие когти, что любая пантера позавидует.

— Ну что же, тогда спасай имущество, — хохотнул орк, — но как только освободишься, позвони.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — сказал я уже не Бисквиту, а просто телефону, потому что мой зеленокожий друг суетливо оборвал связь.

На экране домофона фурией бесновалась хрупкая девушка, явно отбившая кулачки о бронированную преграду и теперь лишь топавшая ногами, что-то выкрикивая. Что именно, пока непонятно, потому что я благоразумно активировал лишь видео. Но зато все подробности точно узнают мои соседи, и этот концерт пора прекращать. Я как мог быстро открыл замки, и в возникший проем тут же ворвалась буря по имени Ниса.

— Ты почему так долго не открывал? Почему не отвечаешь на мои звонки?

Кто бы сомневался, что с ходу полетят упреки. Эту дамочку нужно осаживать, иначе закончится это все уточнениями цветовой гаммы для нашей свадьбы.

— Ты чего орешь? Зачем соседей моих пугаешь? — тут же наехал я на внезапно притихшую девушку. Явно не привыкшая к подобному обращению, она требовательно повернулась к замершему на пороге гранитной глыбой орку в черном костюме. Тот лишь недоуменно ухнул и развернулся к нам спиной, явно намекая, что его дело — защита подопечной от внешних угроз, а внутренние непонятки пусть она разруливает самостоятельно.

— Не надо на меня орать, — жестко сказал я, когда Ниса снова набрала в грудь воздух, чтобы продолжить поток упреков. — Либо говори нормально, либо вали отсюда ко всем чертям. Я тебе не родственник и, слава богу, не любовник.

Как оказалось, дамочка хоть и испорчена до предела, но мозгов у нее было достаточно, чтобы правильно оценить обстановку и сделать нужные выводы.

— Извини, — тоном школьницы, которую заставили миритьсяс выдравшей ей клок волос одноклассницей, заявила вполне себе взрослая женщина. — Я приехала поблагодарить тебя за спасение.

— Намерение хорошее, а вот способ так себе, — продолжил я наезжать на нее, но уже давая понять, что перешел на уровень шуток.

Она все поняла правильно, так что не стала вспыхивать, а просто улыбнулась. Девочка действительно вполне адекватная, просто сильно испорченная всеобщим обожанием.

— А еще хочу извиниться за тот скандал, на приеме у князя. Ты был прав, я слишком наседала и не имела права истерить.

Белка-трезвенница! Да сегодня у нас вообще какой-то праздник женской адекватности. Мне пришлось даже усилием воли загонять внутрь разбушевавшуюся иронию, улыбнувшись в ответ вполне искренне и по-доброму.

— Ну, если все непонятки мы оставили в прошлом, позволю себе вопрос: чем обязан такой чести?

Девушка опять изобразила из себя принцессу, но затем фыркнул в ладошку и вернулась к более простому общению:

— Должна же я как-то отблагодарить своего спасителя. — В ее глазах мелькнули бесенята.

Она явно вспомнила, как я отвернулся от ее поцелуя. Надеюсь, сейчас не последует прямой намек на постель. Нравы в Женеве, конечно, очень свободные, но все равно я как-то привык к другой диспозиции. Впрочем, не факт, что откажусь. Ниса действительно обладала убойной харизмой, особенно с учетом ее дара сирены, действие которого даже мощный жандармский амулет перебивал не полностью.

— Ну и каким образом ты собираешься меня благодарить? — с определенным вызовом и наигранной нахальностью спросил я.

Она не смутилась, потому что, уверен, в ее карьере было столько всяких поворотов, что загнать в краску, наверное, не сможет уже ничто.

— Точно не так, как ты подумал, — как рассерженная кошка фыркнула девушка. — Хочу предложить тебе прогуляться со мной в человейник.

Вот это она, конечно, загнула. Теперь бы понять, что это: угроза, просьба о помощи или желание подгадить. На благодарность и поощрение ее предложение точно не тянет.

— Если думаешь, что я сейчас как маленькая девочка захлопаю в ладошки и скажу: «Да, конечно, поехали!» — то точно пролетаешь мимо. Ты вообще хоть раз была в человейнике?

— Была! — с вызовом вздернула носик Ниса. — Понравилось не очень, но подруги говорят, что карнавал там просто убойный.

— Там не только карнавал убойный, там все убить может.

И тут я на мгновение задумался. Она же не предлагает мне пойти на нижние уровни и дальние ответвления Серпантина, где криминогенная обстановка, действительно, кислотная. Скорее всего, это будут верхние уровни в первых ответвлениях, и там карнавал действительно заточен именно на безопасность местных жителей и гостей из Серого, а иногда и Белого города. Тут же внутри разбушевался соблазн ярких впечатлений, но пришлось давить его усилием воли.

— Не поеду, мне и в Сером городе есть где разгуляться.

— Как хочешь, — с вызовом заявила Ниса, делая вид, что собирается уходить. — И без тебя развлекусь.

— Серьезно? — не выдержал я, хотя и понимал, что иду у нее на поводу. — Это человейник, там, как только увидят твое распиаренное личико, сразу порвут на мелкие ленточки для сувениров, а потом еще и торговать ими будут.

— Никто меня не узнает, — фыркнула девушка, затем выудила из сумочки миниатюрную маску-очки, нацепив ее себе на носик.

— Очень серьезная маскировка. — Теперь уже фыркнул я, но затем она что-то сделала с маской, и та развернулась практически на все лицо, превращаясь в яркую блестящую бабочку.

Теперь певичку действительно нельзя было узнать. Она протянула мне похожую маску, так сказать, в свернутом виде и сказала:

— Тебя тоже никто не узнает. Можешь не бояться, что порвут на сувенирчики.

— Да кому я нужен!

Мое искреннее удивление тут же натолкнулось на ехидную улыбку, едва проглядывающую из-под маски.

— Ты сегодня заходил в Сеть, скромняга? Твое личико теперь знает каждая фуки в этом городе. Думаю, на пике твой рейтинг будет даже побольше моего.

Руки тут же зачесались и потянулись к смартфону, но я одернул себя:

— Все равно что-то нет желания переться в человейник. Там небезопасно, и, поверь мне, я знаю, о чем говорю.

— Если бы не видела, как ты вчера сам шагнул навстречу смерти, — с немного неуместным пафосом заявила Ниса, сверкая глазами, — никогда бы не подумала, что имею дело с трусом.

— Вот вообще не задела, — вернул я ей кривоватую улыбку.

— Ладно, тогда сиди здесь надутым индюком, и без тебя обойдусь. — Теперь девушка действительно развернулась и, подойдя к двери, подергала за ручку. Там были автоматические замки, пришлось открывать.

Орк все еще стоял на пороге. Я окликнул его:

— Паград, как тебя зовут?

— Кастул-драрха.

Опа, мой статус у орков действительно изменился. Другому хуману он просто сказал бы, что именуется ор Кастулом. Ели вообще счел бы возможным снизойти до ответа. Блин, вспомнить бы значение имен. Кастул — на латыни, кажется, «разрушитель», но это не точно. А вот драрха не имя, а характеристика, как у меня хатар. Драрха вроде «спокойный». Спокойный разрушитель — очень подходящее имечко для телохранителя истеричной хуманки.

— Раор, Кастул-драрха, — блеснул я оркским этикетом.

— Раор, Рохур-хатар, — тем же ответил здоровяк, бухнув себя кулачищем в грудь, прикрытую тканью строгого костюма охранника.

— Ты понимаешь, как в человейнике может быть опасно? — решил я разладить планы взбалмошной девчонки с другой стороны и получил совершенно неожиданный ответ:

— Не моя проблема. В человейник я не пойду. Ее там будут охранять другие.

Да уж, на наседку орк не тянет, выбиваясь из выдуманного Голливудом стереотипа о гипертрофированно заботливом телохранителе. Судя по всему, он вообще не очень-то дорожит местом подле хуманки. Исходя из опыта общения с Бисквитом, вполне возможно, что старейшины заставили бедолагу заниматься тем, чем ему не очень-то и хотелось.

— А кто с ней пойдет?

— Охранники-хуманы.

— Они знают, как нужно вести себя в человейнике? — уточнил я, догадываясь, что услышу в ответ.

— Вряд ли. Элитная охрана, работают по Белому городу.

Стоящая рядом с нами Ниса закипала как чайник от того, что никто не обращает на нее внимания, при этом явно вмешиваясь в ее собственные планы.

— Думаешь, получится отговорить?

— Да вы совсем обнаглели, мужланы! — вспыхнула девушка и, сверкнув на меня глазами, решительно отправилась к машине.

Орк ощерился всем набором своих острых зубов, давая понять, что мой вопрос изначально был из раздела риторических. Кивнув мне, зеленокожая громадина двинулась следом за своей подопечной. А я остался на пороге, размышляя об неопределенности и сложности бытия.

Ну вот чего я строю из себя строгого папочку? И вообще, что за тяга — чуть что, сразу прятаться в норку? Откуда у меня в четвертак с небольшим появились замашки умудренного травматическим опытом старика? Да, жизнь в Женеве била меня по макушке не раз, и довольно больно, но это не повод впадать в паранойю. Почему бы не прокатиться с классной девчонкой на праздник в человейник? Несмотря на неоднозначную репутацию, это все же не гетто какое-то и не фавелы. Я и сам слышал, что гулять там умеют лихо и с таким размахом, что даже Серый город не дотягивает до такого уровня разгула. И никто вроде не вывозит после этого трупы грузовиками. Маски действительно могут решить проблему конфиденциальности, но подстраховаться все же стоит.

Зло ругнувшись под нос, я решительно направился к так и не уехавшей машине, рывком отрыл дверь и забрался на сиденье рядом с ехидно поглядывающей на меня Нисой:

— Десять тысяч.

— Что десять тысяч? — растеряла все ехидство девушка.

— С тебя десять тысяч франков, и мы на пару часиков заедем в человейник на карнавал.

— Ты нормальный? — сузив глаза до совсем уж тоненьких щелочек, посмотрела на меня девушка.

— Да или нет? — ответив жестким взглядом, спросил я.

Она поджала губы, затем выдала какую-то тираду на японском, который я вообще не понимал, и решительно заявила:

— Согласна.

Достав телефон, я набрал номер Йохана.

— Привет, — ответил на вызов здоровяк, явно пребывая в хорошем настроении, и это обнадеживало. — Ты по делу или поболтать?

— По делу. Есть время свозить сегодня в человейник на карнавал одну крайне безрассудную парочку?

— Парочка — это ты и Ниса? — явно сдерживая смех, уточнил Йохан.

— Блин, в этом городе хоть кто-нибудь не знает о том, что было вчера?

— Ну ты загнул, — хохотнул скандинав. — Я думаю, полмира уже знает, что было вчера.

Разговор начал напрягать, поэтому я сразу же утяжелил его вопросом:

— Так да или нет? Заказчица платит десять штук.

— Если это действительно Ниса, то мы не возьмем ничего, — тоже перешел на деловой тон Йохан. — Такие связи в Белом городе важнее.

— Как знаешь, настаивать не буду.

— Когда и куда отправляемся? — уточнил скандинав.

Я прикрыл микрофон рукой и повернулся к Нисе:

— Когда хочешь ехать?

— Наверное, часам к семи как раз успеем приготовиться, — чуть подумав с нахмуренными бровками, выдала певичка, и это ее обобщение мне очень не понравилось.

— Готовьтесь к семи часам, — вернулся я к разговору с Йоханом. — Поедем в Один.

Ниса тут же вскинулась, явно рассчитывая на другой человейник, но я остановил ее решительным жестом, слушая, как Йохан с явным удовлетворением ответил:

— Принято, мы будем готовы к семи.

Оно и понятно, родной человейник он знает намного лучше, чем остальные. На это я и рассчитывал.

Закончив общаться с Йоханом, я повернулся к надувшейся Нисе:

— Не нравится Один? Ты, небось, хотела поехать в Табор?

Девушка поджала губы, но все же кивнула.

— И зря, — продолжил я уверять ее в ошибочности выбора. — К семи вечера они там так обкурятся и обдолбаются, что никакого карнавала не будет, а начнется грязная вакханалия. Скандинавы, конечно, народ попроще и посдержаннее, но, поверь мне, гулять умеют так, что впечатлений будет более чем достаточно.

Девушка посверлила меня изучающим взглядом, но все же решила довериться и кивнула, а затем добавила с не понравившимся мне энтузиазмом:

— Тогда поехали готовиться!

— А мы разве не готовы? — спросил я, намекая на все еще находящуюся на ее лице маску.

— Нет, что ты! У нас еще куча дел. Ты позавтракал? — проявила заботу певичка.

Я в ответ кивнул, радуясь, что успел покормить Тик-така. Демонстрировать мышоура слишком уж эмоциональной девчонке я не собирался. Затискает до полусмерти и наверняка обслюнявит. Тут как бы мне самому без лишних потерь пережить ее усиленное внимание.

И все же в кабинет пришлось вернуться — и замереть возле открытого сейфа в размышлениях, что из содержимого можно взять с собой. Получалось, что практически ничего. Нам еще в Белом городе колобродить, а там сканеры и все такое. В итоге решил прихватить с собой последнюю пуговицу со смешинками. Некогда, впечатлившись действием духов из гранаты-роя, сотворивших с людьми такое, что и вспомнить страшно, я узнал о детской шалости Бисквита. Он, еще будучи учеником, придумал свой мини-рой с мелкими духами, но они просто заставляли истерически хохотать тех, на кого нападали. А в таком состоянии не поколдуешь и даже выстрелить нормально не получится. Действие недолгое, но, как показывал мой опыт, в некоторых ситуациях каждая секунда форы попросту бесценна. Любые сканеры отреагируют на этот амулет так же, как и на щитовик, то есть не примут за опасное оружие. Так что точно стоит брать. Жаль, что осталась последняя. Нужно не забыть заказать у Бисквита еще.

Как ни странно, несмотря на все стереотипы о мучениях мужчин на женских шопингах, заезд по бутикам получился вполне себе веселым. Затем Ниса устроила маленький гастрономический тур по дорогущим ресторанам, где провела для меня ликбез на тему тонкостей восточной кухни. К моему удивлению, девушка оказалась еще той проглоткой и ела с таким смаком и воодушевлением, что разогнала мой аппетит до невиданного уровня, тем более что пробовать новые блюда было действительно интересно. Хорошо хоть, обошлось без подлянки и она не подсунула мне что-нибудь совсем уж экзотически-отвратное.

Честно говоря, я и сам не заметил, как пролетело время до семи вечера. Когда орк напомнил нам, что пора проводить смену охраны на ту, которая должна доставить нас в человейник, я словно очнулся от какого-то наваждения, обнаружив, что одет в цветастый карнавальный костюм а-ля мушкетер. К нему прилагались бархатная маска на пол-лица и украшенная пером шляпа. Хорошо хоть, шпагу не присобачили. К тому же я умудрился спрятать под костюм свой укрепленный жилет и пояс со щитовиком и подшить в рукав пуговицу со смешинками. Жаль, не получилось прихватить револьвер. Впрочем, оружия будет достаточно и у охраны Нисы, и у парней Йохана. В крайнем случае одолжу у Гюрзы что-нибудь из ее коллекции ручных гаубиц.

Ниса нарядилась в костюм схожей эпохи, правда вместо длинной и пышной юбки было нечто очень коротенькое, с до предела приличий открытыми плечами и соответствующей прической. Ее восточный тип лица прятался под радужной бабочкой маски, но образ все равно получился достаточно колоритным.

Когда громада человейника уже нависла над нами, а впереди четко различался арочный вход, я набрал Йохана и уточнил:

— Вы где?

— Спокойно, уже ведем вас. Не дергайтесь и просто развлекайтесь. Все, что нужно, мы сделаем тихо и незаметно.

— Спасибо Йохан.

— Да ладно, свои же люди. С тебя автограф.

— Мой или Нисы? — решил я подколоть скандинава, но тот не повелся и вполне серьезно ответил:

— Желательно общая фотка и оба автографа. Яцек просит два экземпляра. Второй он уже кому-то то ли пообещал, то ли продал.

— Передай этому хапуге, что будет ему фотка с факом.

— Он согласен даже на два, — чуть помедлив, хохотнул скандинав. — Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь.

Ниса внимательно прислушивалась к разговору, но, так как ей доступна только половина, мало что поняла.

— Ты познакомишь меня со своими друзьями? — как только я закончил разговор, спросила она с явным стремлением к экзотике.

— Когда вернемся, познакомлю обязательно. Поверь, будет интересно. Это не твои снулые рыбы из Белого города, это настоящие люди.

— Ой, можно подумать! — фыркнула Ниса, и не думая уступать в споре. — Самые крутые и брутальные мужики только на фронтире, а в городах вырастают сплошные метросексуалы и хлюпики. Да, я мало знаю о человейнике, но и ты плохо разбираешься в жителях Белого города. Я это обязательно исправлю.

— Только не надо пугать меня метросексуалами и теми, кто прячется под их личиной. Я человек простой, если испугаюсь, то могу кому-нибудь нос сломать. А оно тебе надо?

Честно говоря, ждал любую реакцию на свои слова, но все равно был удивлен, когда она с воодушевлением закивала. На что я недовольно проворчал:

— Сходи на бокс, если так сильно хочется видеть, как дерутся мужики.

— Да, точно! — опять удивила меня своей реакцией девушка. — Ты ведь наверняка знаешь, где проводятся подпольные бои без правил модификантов. Ну, там, с кровищей и даже смертями.

Я почувствовал, как мое лицо застыло угрюмой маской. Несмотря на наличие второй маски из бархата, Ниса сумела прочитать мою реакцию.

— Прости, наслушалась подружек, вот и занесло. Я понимаю, что смерть — это совсем не развлечение. Прости. — Девушка обняла обеими руками мой бицепс и уткнулась лицом в плечо.

От нее исходила такая волна раскаянья, теплоты и нежности, что злиться было совершенно невозможно.

— Ладно, я не сержусь и, наверное, смогу подобрать что-нибудь такое, чтоб и мне не было противно, и тебя заинтересовало.

— Спасибо, — прошептала она, чуть подалась вперед и вверх, чмокнув меня в щеку.

Блин, даже не знаю, как относиться к происходящему. Меня тянет к этой милой девчушке. Ее явно тянет ко мне, возможно только из экзотического интереса. Но нет никаких сомнений, что ничем хорошим это закончиться не может. И тут же внутри вскинулся скептик: «Да неужели! Наш вольный охотник влюбился! Боишься оказаться на месте Оли, вынужденный заковывать свои чувства стальную клетку?»

А ведь так оно и есть! Не в смысле влюбленности, а в том, что я слишком серьезно начинаю относиться к этой интрижке. А она должна оставаться именно интрижкой, поэтому выбрасываем из головы все лишнее и едем развлекаться.

Мы ворвались в человейник из вечерней пустоши Черного города, влетев в клокочущее варево карнавала. Это был первый день, но жители человейника привыкли прожигать каждый миг как последний, поэтому праздник и днем наверняка имел не меньший размах.

Если в Белом городе — да и в Сером тоже — наши костюмы пока выглядели слегка неуместными, то здесь мы, как говорится, попали в струю. По случаю праздника доступ на транспорте был только до второго витка Серпантина, а дальше центральная спиральная дорога человейника превращалась в долину, по которой протекала живая река биомассы — нарядно одетой, веселой и фонтанирующей самыми разными эмоциями.

Наша машина нырнула в одно из ответвлений основной спиральной магистрали и остановилась на улице, временно превращенной в большую стоянку. Сидящие на передних местах охранники были одеты во все те же черные костюмы, поэтому с головой выдавали наш социальный статус. Точнее, социальный статус Нисы. Мне пока охранники не по карману, но даже если когда-нибудь и будут, вряд ли стану пользоваться услугами вот таких вот увальней. Я попробовал было уговорить Нису отправить их восвояси и положиться на ребят Йохана, но та уперлась, точнее, уперся ее продюсер, с которым я так до сих пор и не познакомился. Судя по всему, дядька давно уже устал везде заносить пятую точку вертлявой девушки и просто делает свое дело из-за ширмы, подражая Карабасу-Барабасу. Удивительно, что он вообще согласился отпустить ее сюда. С другой стороны — может, застраховал певичку на бешеные бабки и теперь только и ждет, что кто-нибудь придушит ее или затопчет.

В голову опять полезли мрачные мысли. Ну не верю я людям, причем в некоторых случаях даже больше, чем гоблинам. А с прямолинейными орками вообще сравнивать не получается ввиду явного преимущества оных перед скользкими хуманами.

И все же даже мрачные мысли были отогнаны шумом карнавала, который ворвался в салон автомобиля, как только открылись двери. Выбравшись наружу, мы прошли короткий отрезок боковой улицы и влились в общую массу гуляющих людей. Охранники старались держаться на небольшом расстоянии, но, честно говоря, в такой мешанине я вообще не понимаю, как они смогут вмешаться в случае чего. В общем, Ниса может рассчитывать только на меня.

От этой мысли я начал осматриваться, в желании увидеть кого-нибудь из ребят Йохана, чтобы попросить револьвер. Практически сразу взгляд наткнулся на улыбнувшегося мне Яцека. Коренастый Дверг выглядел в этой толпе так же органично, как рыба в воде. Стало намного спокойнее, и руки перестали чесаться от желания взяться за рифленую рукоять оружия. Я прекратил оглядываться в поисках угрозы и постарался расслабиться. Поднял голову к настолько высокому потолку, что его легко можно было спутать с небом, и, как назло, взгляд тут же уперся в огромный баннер, на котором была изображена дичайшая сцена. По галерее идет придурок с идиотской миной на лице и несет на руках хрупкую девушку. Картинка выглядела до крайности романтичной и растрогала бы даже меня, если бы не собственная физиономия гигантских размеров, красующаяся на огромном цифровом панно.

Добила надпись, которая иногда вылетала на передний план нарезки кадров съемок с места преступления: «Назарий и Ниса: Белый рыцарь и его дама сердца».

— Да чтоб вас всех, придурки малахольные, — ругнулся я, чувствуя, что зачатки праздничного настроения рассыпаются как карточный домик.

— Ну чего ты злишься? — хихикнула Ниса, повисая на моей руке, практически как на гимнастическом снаряде. — Белый рыцарь! Звучит красиво.

— В каком месте я белый? Костюм на мне черный. Если это намек на расу, то тоже мимо, потому что я ни фига не ариец. У меня разрез глаз лишь немногим шире твоего.

Смотря на эту вывеску, я понял, что заглядывать в новостную ленту для меня смерти подобно. Истреплю нервы до предела и узнаю о себе много такого, о чем даже думать не хочу. Внезапно ситуацию с моим не самым адекватным состоянием решила девушка. Она поднялась на цыпочки, ухватила меня ладошками за щеки и заставила чуть нагнуться к себе:

— Назар, мы сейчас здесь с тобой только вдвоем. Никто другой не в счет. Нам хорошо, и мы пришли развлечься. Забудь, плюнь. Всем тоже плевать. Не надейся, что кто-нибудь тебя поймет и пожалеет. Просто делай так, чтобы тебе было хорошо.

Капец какая глубокая мысль в ее исполнении, но Ниса тут же испортила впечатление о себе, добавив:

— Так говорил мой продюсер, когда в самом начале я чуть не запила от мерзости окружающего мира, и он совершенно прав. Пошли, будет весело!

Ох, чувствую, действительно будет весело, обхохочемся! Но я все же злобно запинал слишком уж возбудившегося скептика в темный угол сознания и решил последовать совету девушки расслабиться и плыть по течению. Это все-таки карнавал праздника, мать ее, Вечной весны!

Сам удивляюсь, но отрешиться от всей этой шумихи и желтой грязи все-таки получилось. В основном благодаря неподражаемому оптимизму Нисы. Она оказалась по-настоящему девочкой-зажигалкой. Такое впечатление, что задорная улыбка не сходила с лица девушки никогда. Впрочем, видел я ее в состоянии, когда уж точно не до улыбок, но сейчас эти воспоминания казались ненастоящими и какими-то выдуманными.

Мы смеялись, танцевали, съели какую-то дрянь, которая наверняка грозит нам в лучшем случае посиделками на белом камне, а в худшем — походом к целителю, но оно того стоило. Я давно так не расслаблялся и не ощущал подобного восторга от причастности к общей эйфории.

То, что проблемы все-таки нас достанут, стало понятно не сразу, причем их направленность откровенно удивила меня. Началось все с того, что мне на шею полезла какая-то девица в костюме то ли Арлекины, то ли Харли Квинн с жутко размалеванным лицом и настолько толстым слоем помады на губах, что стало страшновато, особенно в момент, когда эти самые губы попытались дотянуться до моего лица. Я-то думал, что ребята Йохана в основном будут защищать Нису, но сначала им пришлось прикрывать именно меня. Шустрый змейкой из толпы вынырнула Гюрза, очень грамотно перехватила вцепившиеся в меня руки, завернула их болевым приемом, а потом пинком под зад отправила любвеобильную и явно обкуренную Арлекину куда-то в толпу. А затем, вместо того чтобы снова занять место на периметре и заботиться о нас незаметно, осталась рядом и уперлась в меня каким-то странным взглядом. Опешившая поначалу Ниса тут же ухватила меня под руку и с вызовом посмотрела на пока незнакомую ей девушку. И снова Гюрза удивила нестандартной реакцией. Она обожгла певичку таким яростным взглядом, что казалось, сейчас влепит ей пощечину.

К счастью, эти странные маневры не остались незамеченными Йоханом. Его здоровенная фигура в немного несуразном, зато хорошо подходящем случаю костюме викинга проявилась в толпе. Он практически за шиворот утащил наемницу за собой в людской водоворот.

Да уж, похоже, карнавал для нас переходит на совсем другой уровень. Или это просто небольшой эксцесс? То, что происшествие не было случайным, показала следующая атака разбитной девицы, причем опять на меня. Да, повсюду на баннерах время от времени мелькали наши с Нисой лица, но маски надежно обеспечивали инкогнито. Да и почему всеобщее внимание привлекаю именно я, а окружающие нас мужики совершенно не реагируют на мою спутницу? Теперь разбушевавшуюся девицу отволок от меня уже Дверг. Куда подевалась Гюрза, непонятно, но сейчас меня это волновало меньше всего.

Мы уже прошли практически половину длины Серпантина. В идеале хотелось бы добраться до крыши, где в полночь должен пройти какой-то сумасшедший концерт с магическими иллюзиями и фейерверками. Увы, увидеть все это нам было не суждено, потому что за спиной у развернувшегося Дверга проскользнула еще одна девица, которая не стала лезть целоваться, а тупо сорвала маску с моего лица. Причем эта особа оказалась настолько шустрой, что я никак не успел среагировать. То ли просто ступил от удивления, то ли она под какой-то кислотой, добавившей ей скорости. От женевских зельеваров можно ожидать чего угодно.

Как только мое лицо оказалось открытым, та же дамочка дико завизжала:

— Белый рыцарь! Он тут! Белый рыцарь!

Окружавшая нас толпа сдавленно ухнула, и тут же множество женских голосов сплелись в визг шустрой срывательницы масок. А вот мне стало по-настоящему жутко, особенно после того, как все окружавшие меня женщины подались вперед с явным желанием потрогать ручками звезду-однодневку. Не помню, были ли в истории случаи, когда фанатки разрывали своего кумира на сувениры. Если и нет, то сейчас будет первый.

Блин, обидно: у звезд шикарная жизнь, денег куры не клюют, а у меня от всей этой популярности только интерес представительниц противоположного пола, причем до предела нездоровый.

Честно, если бы не Йохан и быстро пришедшая в себя Ниса, тут бы моя карьера женевского мага и закончилась. Девушка быстро подхватила меня за руку и потащила куда-то в сторону, а я все еще тупил. Этот маневр явно не понравился охотницам за впечатлениями и сувенирами. Они тут же попытались вцепиться в Нису. Через секунду я услышал тончайший писк, от которого захотелось закрыть уши ладонями. Аналогичное желание появилось и у всех окружающих. Вынырнувший из окружающей нас столпы Йохан подхватил меня под локоть и потащил через скопление зажимавших уши девиц. Я лишь успел оглянуться и увидеть, что Дверг практически взвалил на плечо Нису и двигается следом. Секунд через двадцать свист прекратился, и мы вывалились из шумного, забитого людьми пространства в небольшой и, что самое главное, пустынный коридор. Дверь за нами тут же захлопнулась. Стало совсем тихо и спокойно.

— Что это было? — растерянно спросил я скандинава и натолкнулся на абсолютно непонимающий и немного возмущенный взгляд Йохана:

— Ты это у меня спрашиваешь? Какого демона эти истерички накинулись на тебя, словно ты какой-то слащавый певун из мальчуковой группы?

— Понятия не имею, — стараясь придать голосу полную искренность, ответил я и посмотрел на Нису.

Та лишь развела руками, но в глазах у нее блестел странный интерес, и было видно, что она смотрит на меня совсем по-другому. Что это, стандартная женская реакция типа «если он нужен кому-то, то и мне пригодится»? И чем больше таких нуждающихся, тем выше ценность объекта интереса? В моей голове все смешалось, как в пресловутом доме Облонских. Хорошо хоть, Йохан не терзался лишними вопросами: он быстро переговорил о чем-то через гарнитуру и повел нас по коридорам.

Охранники Нисы окончательно потерялись, впрочем, вряд ли им что-то угрожает. Через пару минут мы загрузились в знакомый микроавтобус и техническими тоннелями выбрались из человейника Один. Я все это время с растерянной миной сидел, покачиваясь в двигающейся машине, и с грустью думал о том, что это уже третье массовое мероприятие, которое для меня заканчивается задолго до кульминации.

— Едем к тебе? — оторвал меня от не самых веселых мыслей Йохан.

— Да, пожалуйста.

Скорее всего, в этом году я уже отпраздновался. Ниса ткнула меня локотком под ребра, но непонятно, это проявление возмущения от невнимания к ее особе или попытка приободрить? Впрочем, независимо от мотивации, удар привел меня в чувство. Осмотревшись, я почему-то не увидел в микроавтобусе одного члена команды. Стало как-то неспокойно:

— Йохан, а где Гюрза?

Скандинав надулся и недовольно выдал:

— Едет на такси. Провинилась она.

— И в чем же, позволь спросить? — поинтересовался я, почему-то посчитав это важным.

— Непрофессиональное поведение, — все же ответил здоровяк, потому что я был пусть и бесплатным, но все же клиентом. При этом он покосился на Нису, которая в ответ фыркнула, явно понимая, о чем он говорит.

Я пару секунд тупил, а затем вспомнил странное поведение наемницы рядом со мной и ее не вполне адекватные взгляды на Нису. Блин, теперь еще и с этим разбирайся. Я же вроде совсем не привлекал ее как мужчина.

Как выяснилось через двадцать минут, это были не самые большие странности на сегодняшний день. Машина резко остановилась, и сидевший за рулем Фелкон повернулся к нам:

— Херсир, здесь какое-то нездоровое движение. Проезд заблокирован.

Я быстро перебрался к нему и через лобовые стекла увидел, что улицу перед моим домом заполнила целая толпа каких-то дамочек. Они пялились на мои окна и что-то кричали. У парочки даже были самодельные плакатики.

— Да уж, не было печали, — проворчал я, с недоумением разглядывая эту картину. — И что теперь делать?

Вопрос был задан вслух, но всем прекрасно понятно, что ответить на него могу только я сам. Неожиданно решение пришло со стороны:

— Ты можешь остановиться у меня, пока все это уляжется. Никаких проблем, — сказала подобравшаяся сзади Ниса и для убедительности обняла меня с какой-то детской непосредственностью.

Ну и что теперь делать? Наше знакомство еще и сутки не продлилась, а уже есть вариант насчет съехаться. Можно, конечно, забраться в свой дом через черный вход в квартиру соседки и общий чердак, но сидеть в такой осаде что-то совсем не улыбалось. В общем, вариант Нисы пусть на первый взгляд и выглядел странно, но по здравому размышлению, можно сказать, был единственным. Альтернатива в виде гостиницы, которая совсем не гарантировала безопасности, или берлоги Бисквита не прельщала. Друга подставлять совсем не хотелось, а вот популярной певице к нездоровому вниманию фанатов не привыкать. Думаю, ее квартира изначально хорошо подготовлена к подобным эксцессам.

— Хорошо. Конечно, если тебя это не стеснит.

— Не переживай, — беспечно отмахнулась девушка. — Точно не стеснит. У меня в доме постоянно трется кто-то левый. Причем ты на их фоне выглядишь очень даже адекватным.

Предложение Нисы тут же потеряло привлекательность. Даже боюсь представить, с кем мне придется столкнуться во время утреннего перехода из спальни в ванную. Впрочем, другого варианта все равно не наблюдается, что тут же подтвердил Фелкон, продолжавший отслеживать ситуацию на улице, пока мы тут предавались размышлениям и постройке планов на совместную жизнь.

— Господа, мне кажется, нам пора уезжать.

Я еще раз перевел взгляд на улицу и увидел, что внимание собравшихся дамочек переместилась с окон моей квартиры на микроавтобус. Одна из них что-то выкрикнула и ткнула пальцем в нашу сторону.

— Так, валим отсюда, — приказал Йохан, и Фелкон тут же врубил задний ход. Проехав метров двадцать, мы выкатили обратно на перекресток, на котором наш водитель лихо развернулся, и микроавтобус начал стремительно удаляться от скопления взволнованных женщин.

Пока ехали в сторону Белого города, я собрался с мыслями, но все же где-то на уровне подсознания было неспокойно. Ситуация складывалась до предела странная. А со всеми странностями в этом городе нужно идти напрямую к определенному гоблину. Увы, мои звонки Иванычу остались без ответа, так же как и несколько сообщений. Это говорило о том, что он занят до крайности. На всякий случай позвонил Бисквиту и вкратце изложил ему сложившуюся ситуацию. Стало только хуже, потому что орк не усмотрел в произошедшем ничего странного и списал все на мою внезапно возникшую популярность.

— Ну какая женщина устоит перед желанием тесно пообщаться с настоящим рыцарем! — пафосно выкрикнул в трубку Бисквит. — Ты же практически сошел со страниц женского романа, да еще и с красоткой на руках.

— Я? — Мой возмущенный вопль привлек внимание всех пассажиров микроавтобуса.

— Не ты, а то, что нарисовали блогеры. Почитай желтые телеграмм-каналы, и поймешь, почему двинулась взъерошенная праздником, а может, и какими-то декоктами психика некоторых дамочек.

Честно говоря, я теперь и сам взглянул на произошедшее немного с другой стороны и подумал, что зря мучу воду. Придется как-то оправдываться перед инспектором за кучу звонков и сообщения.

К счастью, Секатор мне так и не перезвонил, зато я успел связаться с соседкой и попросить ее позаботиться о Тик-таке.

— Конечно присмотрю, ты лучше скажи, что делать с этой толпой девиц под твоими окнами? Ты хоть представляешь, что подумают о тебе соседи, если эти вертихвостки будут орать всю ночь, не давая им спать? — заявила явно раздосадованная переменами зельеварка.

— Под соседями вы подразумеваете прежде всего себя, Вера Павловна? — не удержался я от подколки. — Давайте серьезно, на празднике весны вообще мало кто спит, ну будет чуток больше шума. Мне, конечно, совестно так усложнять вам жизнь, но не нужно сгущать краски.

— Ладно, охальник, я не в претензии. Только не появляйся дома раньше, чем эти идиотки разойдутся, иначе они перевозбудятся и устроят здесь форменный бедлам.

— Постараюсь, но ничего обещать не могу.

Разговор с соседкой я закончил, как раз когда автобус остановился. Сначала не понял причину остановки, но затем увидел, что машина замерла у моста через Рону. Оно и понятно: дальше начинается Белый город, а ношение оружия там запрещено практически всем. К этому моменту Ниса успела переговорить со своим продюсером, и на другой стороне моста нас ждали три дорогих внедорожника. Получалось практически как в шпионском фильме: сцена с передачей спалившегося агента.

— Ребята, а вы не хотите заглянуть ко мне в гости? — ошарашила Ниса наемников. — Я впечатлена вашей работой. Мне нужно узнать вас поближе, чтобы советовать своим друзьям.

Дверг сразу заулыбался. Йохан попытался как-то осмыслить эту идею, а вот Фелкон был равнодушен. Скандинав перевел взгляд на всегда флегматичного снайпера, и тот все понял без лишних слов:

— Хорошо, я присмотрю за ней.

Автобус мы покинули вчетвером, и когда уже переходили через мост, я, оглянувшись, увидел стоявшую возле такси наемницу. Расстояние было большим, и рассмотреть ее лицо трудно, но вся фигура девушки выражала злость и раздражение.

Мы с Нисой забрались в первую машину, а наемники оккупировали вторую. Маленький кортеж покатил по Белому городу, и через десяток минут мы оказались у очередного небоскреба. Ниса проживала пусть и не в пентхаусе, но и далеко не на нижних этажах. Лифт доставил нас на нужную высоту без всяких проблем и открылся прямо в апартаменты звезды. Никакого коридора и тем более соседских дверей не было, так что вполне объяснимо наличие в кабинке лифтера, который и нажимал все необходимые кнопки, следя за тем, чтобы пассажиры вышли именно там, где положено.

— Неплохо, — присвистнул поляк, осматриваясь вокруг.

Ниса на такое неподобающее поведение лишь улыбнулась. Она кивком указала нам на мягкий уголок возле бара, а сама убежала менять одежду и, скорее всего, принимать душ. Если честно, у меня было огромное желание последовать ее примеру. Нет, не залезть в душевую кабинку вместе с ней, просто помыться, избавившись от словно прилипшего к коже неприятного налета чужого внимания. Только теперь понял, что жизнь таких, как моя новая знакомая, совсем не сахар и неудивительно, что они иногда либо спиваются, либо подсаживаются на какую-то дрянь пожестче.

Честно говоря, я чувствовал себя в таких апартаментах немного скованно. Привык уже к классически ограниченным пространствам своего дома, создающим уют, а вот все это стекло, хром с позолотой и размах немного нервировали. Парни тоже явно не могли расслабиться. Вот так мы и просидели, пока не вернулась Ниса; хорошо хоть, справилась быстро.

— Господа, вы позволите мне остаться в домашнем? Что-то не хочется переодеваться, — заявила девушка, одетая в пушистый халат и выглядевшая даже без косметики просто потрясающе.

Наемники тоже заулыбались, всем своим видом показывая, что они совершенно не возражают против такого формата вечеринки.

— Назар, если хочешь принять душ, там есть новый халат.

Ощутив прилив какой-то неуверенности, я разозлился на самого себя, кивнул и молча отправился мыться. Когда вернулся, в гостиной царила атмосфера абсолютного дружелюбия и простоты общения. Изображающая наивную и восторженную глупышку Ниса как профессиональный разведчик вытягивала из наемников одну интересную историю за другой. Очень надеюсь, что они не разболтают ничего лишнего. Впрочем, Йохан не так наивен, как порой кажется, да и его квадратный напарник тоже лишь рядится под дурачка.

Я с удовольствием присоединился к этой веселой компании и провел вечер великолепно. Через пару часов Ниса несколько раз зевнула, перебралась по дивану поближе ко мне и прислонилась к плечу с таким видом, что вот-вот уснет. Наемники правильно поняли намек и, попрощавшись, свалили. Мелкая манипуляторша тут же взбодрилась. Ее глаза заблестели, и она уставилась на меня со вполне понятными намерениями. Благодаря такой странной прелюдии я уже не чувствовал ни малейшего смущения, поэтому не раздумывая потянулся к возбуждающей меня женщине, вполне разделяя ее желания.

Скажу честно, это было что-то с чем-то. Не могу объяснить, почему секс именно с этой девушкой стал настолько острым и захватывающим. Мы не устраивали никаких изматывающих марафонов и не пытались подражать актерам из порнофильмов, но каждое прикосновение не просто пробивало до нутра, а несло какую-то светлую радость, укутывающую уютным одеялом. Хватило одного совместного оргазма, чтобы мы оба оказались без сил и одновременно уснули в обнимку.

Это был очень странный сон. Я снова видел статую в пирамидальном храме. Она внезапно ожила, чуть опустила воздетые к небесам руки и посмотрела на меня сверху вниз. Я не до конца уверен, но показалось, что закрытые мантильей черты очень похожи на лицо Нисы. Снова вернулось ощущение необычайного счастья, спокойствия и отрешенности от всех проблем, любой грязи, подлости и суетных неурядиц. Захотелось, чтобы этот сон не заканчивался никогда, и тут же пришло грустное понимание, что рано или поздно придется проснуться.

Глава 4

Несмотря на все странности сна, пробуждение было очень приятным. Мы все еще находились в объятиях друг друга. И это дарило ощущение необычайного уюта и нежности. Она проснулась от моих неловких движений, улыбнулась и потянулась как сонная кошка. Странно, что у меня, и, похоже, у нее тоже, не было особого желания заниматься утренним сексом. Животное составляющее взаимной симпатии отошло на второй план. Хватало прикосновений, взглядов и улыбок. Внутренний самец взбрыкнул, но, не найдя никаких доводов в пользу мгновенного овладения очень даже доступной самкой, успокоился. Наверное, так себя чувствуют все еще любящие друг друга супруги, прожившие вместе не один год. Казалось, будто у нас с Нисой появилась какая-то незримая связь.

Тут же появилась оскомина от лезущих в голову мыслей, словно скопированных с женских романов. Какая, на фиг, связь! Эта интрижка точно не продлится дольше пары дней, но… пока мы вместе, стоит радоваться тому, что есть, и не морочить себе голову разными глупостями.

Как бы ни было приятно нежиться в постели, но все же пришлось вставать. Не проводить же там весь день. Завтрак прошел в такой же легкой атмосфере. Мы говорили о пустяках, много шутили и смеялись. Мне еще никогда не было так легко ни с одной девушкой в моей жизни. Непонятно почему, но где-то на краю сознания дребезжала тревожная мысль, что все это как-то странно. И вообще, в последние время вокруг происходит что-то попахивающее каким-то подвохом. С другой стороны, как еще должен чувствовать себя выходец из детдома, внезапно взлетевший на такую высоту? Причем и в переносном, и в прямом смысле. Шумовая изоляция в апартаментах, конечно, была на высоком уровне, но даже сквозь нее время от времени пробивались хлопки и какой-то гул, похожий на шум пчелиного рода. В итоге мы не выдержали и решили выбраться на балкон.

Простым балконом конструкцию, с которой мы собрались наблюдать за городом, назвать довольно сложно. После нажатия Нисой кнопки на пульте огромное стекло в гостиной как-то сложилось вдвое, трансформировавшись в отдаленное подобие нормального балкона. Честно скажу, ступать босыми ногами на прозрачную поверхность, под которой было несколько сотен метров пустоты, страшновато. Когда-то смотрел ролики, где люди идут по прозрачному мосту над пропастью, и смеялся над их странными реакциями, а теперь и сам пережил нечто подобное. Ниса хоть и делала вид, что не пытается рассмотреть мою реакцию на это чудо, но от такого «равнодушия» она и косоглазие могла заработать.

В общем, чтобы не ударить лицом в грязь, которую в этом помещении и найти-то негде, я сделал морду кирпичом и шагнул на почти невидимую поверхность. И все же побелевшие пальцы, которыми я вцепился в кромку вертикальной части этой странной конструкции, выдавали меня с головой. Впрочем, полушоковое состояние продлилось недолго, уже буквально через десяток секунд я свыкся и с удовольствием посмотрел на город. Это действительно потрясающие ощущения — практически стать птицей и посмотреть на мир свысока. Со стороны город выглядел как подружка невесты на девичнике, нацепившая на себя совсем уж отвязный наряд и нырнувшая в веселье абсолютно безрассудно и без всяких тормозов. Это ведь не ей завтра выходить замуж! И вообще, завтра просто не существует!

Я давно уже заметил, что Женева всегда гуляет так, словно это последний день мироздания. Люди, получившие уникальный дар, забывали обо всем и прожигали жизнь, словно это не дар, а проклятие. Возможно, для многих так оно и есть: быть живым повербанком для подзарядки алмазных батареек — то еще удовольствие. С другой стороны, никто не мешает им поломать рамки условностей и стать настоящим чародеем. Да, у меня были другие стартовые условия, но что-то сильно сомневаюсь, что я стал бы просто жить в человейнике, сдавать Живую силу и закидываться на полученные деньги наркотой с перспективой превратится в морлока и бегать по заброшенным просторам Черного города жаждущим чужой плоти монстром.

Ну вот что за дрянь лезет в голову, когда рядом стоит красивая девушка, а внизу протекает главный праздник магического города?! Если честно, спускаться туда абсолютно не хотелось. Наблюдать за людьмис такого расстояния показалось необычайно комфортно, и, похоже, Ниса разделяет мое мнение. Напрямую она ничего не сказала, но практически весь день мы провели только вдвоем, за исключением появления в апартаментах официантов, ну, и включения огромного, на всю стену, телевизора, чтобы хоть как-то приобщиться к празднику и совсем уж не законсервироваться.

И все же к вечеру она не выдержала:

— У меня через пару часов намечена вечеринка.

— Где? — вполне объяснимо насторожился я.

— Прямо тут.

— А еще позже ты мне не могла сказать? — Впервые за весь день возникло ощущение раздражения к этой симпатичной девочке, но оно было вполне обоснованно.

— Чтобы ты сбежал куда-нибудь? — с совершенно серьезной миной на лице заявила Ниса. — Поверь мне, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. В первое время, когда на меня свалилась слава, я не хотела выходить из дома и даже вылезать из кровати. Люди вокруг превратились в каких-то идиотов, ведущих себя похуже малолетних детей, которым нужно обязательно все хватить руками и даже лизнуть. А сама чувствовала себя куклой, обязанной делать то, что нужно другим. Меня называют королевой. Ну и какая я королева, если не имею собственной воли и вынуждена делать совсем не то, что мне хочется?!

Я внезапно почувствовал острую, щемящую тоску, словно перетекшую ко мне от Нисы, поэтому просто обнял девушку и поцеловал в макушку. Она вздохнула в моих объятиях и спросила:

— Так ты не сбежишь?

— Нет, но не очень хочется, чтобы меня опять разглядывали как манекен на витрине, не говоря уже насчет, как ты сказала, лизнуть.

— Ой, да брось, — фыркнула девушка. — Поверь, моих знакомых звездностью не удивишь. Они сплошь нарциссы и эгоцентрики, так что скорее тебе придется страдать от демонстративного игнорирования. В нашем кругу чужаков не очень-то любят. Но все равно тебе стоит немножко приодеться.

— Вот черт, — выдохнул я, закатив глаза, чем вызвал у Нисы лишь приступ смеха.

— Не переживай, нам никуда не нужно идти. Все, что потребуется, доставят прямо сюда. Только давай не изображать из себя гордого мужлана, не принимающего от женщин дорогих подарков.

Я прислушался к себе и ощутил, что абсолютно не испытываю желания капризничать. В конце концов, это все ее затея, а я по большому счету иду на работу, так что спецодежду пусть предоставляет заказчик. Что-то не хочется опять переживать ощущения дискомфорта из-за того, что я, видите ли, одет не по дресс-коду. Вот пусть сама и разруливает.

Вызов целой стаи разодетых как попугаи людей во главе с манерным дядькой явно не той ориентации превратился в настоящий переполох. Они приволокли с собой мобильные стойки одежды и тут же принялись наряжать меня, как игрушечного Кена. Странно, но весь этот цирк скорее веселил меня, чем раздражал, правда недолго, но Ниса успела как-то уловить момент перехода от любопытства к неприятию, и подбор одежды закончился как раз на этой грани. В результате я смотрел на себя в зеркало не то чтобы с отвращением, но с какой-то настороженностью: вроде неплохой костюм, но слишком много в нем ярких деталей и разных блестяшек. Опять же, будем относиться ко всему этому как к униформе. Думаю, сидящего в лифтовой кабине дядьку отражение в зеркале радует намного меньше.

Гости начали подтягиваться часам к восьми, и, судя по всему, встречать их никто не собирался. С самыми первыми одетая в вечернее платье Ниса расцеловалась, но затем переместилась в большую гостиную, где должен был протекать этот междусобойчик, и на вновь прибывших вообще перестала обращать внимание. Я уже приготовился к обещанному игнорированию, но Ниса явно ошиблась. Народ очень даже обращал на меня внимание, надеюсь, что не по причине моего абсолютного неумения носить напяленные на меня шмотки. Пока люди сбивались в отдельные группки, между которыми, прихватив меня под руку, и курсировала Ниса. Они бросали в нашу сторону не очень долгие взгляды, но делали это достаточно часто, переходя после к каким-то внутренним обсуждениям. Чужое внимание я чувствовал буквально кожей, и это было совсем не приятно. Еще было заметно, что девушки посматривают на меня с игривым интересом, а парни угрюмо и даже со злостью. Впрочем, злость можно было списать на поведение их подруг, а всеобщее внимание — на простое любопытство, но лишь до того момента, когда мы подошли к парню, одетому, по его мнению, очень эпатажно.

На этом клоуне кроме бриджей, сандалий и майки из одежды больше ничего не было. Если не называть одеждой всякие побрякушки. Возможно, причиной не совсем адекватного поведения был мой взгляд на его майку, которая ну вот абсолютно ничем не отличалась от обычной «алкоголички», в которых летом ходили бомжи в районе нашего детдома. Да и остальные детали костюма наводили на те же ассоциации. Честно, я старался сделать абсолютно невозмутимый вид и вести себя крайне вежливо, но все равно напоролся на такой знакомый с детства вопрос, вызвавший у меня совершенно адекватную реакцию.

— Ты кто такой? — с вызовом вздернув подбородок, спросил у меня чувак в алкоголичке со стразиками.

— А ты кто такой? — по-прежнему сохраняя вежливую физиономию и соответствующий тон, отзеркалил я хамский вопрос.

— Джейсон, успокойся, — тут же попыталась вмешаться Ниса, чем сделала ситуацию еще хуже.

Вообще-то такой неприкрытый наезд должен был вызвать у меня ярость на одних вбитых в детдоме инстинктах, но тут, честно говоря, я немного растерялся. Слишком уж грубо и прямолинейно он себя вел. Даже в моем полубеспризорном детстве в разборках полагалась какая-то прелюдия, что ли, с эдаким подкатом и словесной подложкой, а здесь вот так вот тупо в лоб, только подошли — и «здрасьте». Похоже, мои размышления этот малахольный мажор воспринял как нерешительность, а возможно, и трусость. Он покровительственно подхватил Нису под локоток и чуть потянул на себя так, чтобы она в конечном итоге оказалось у него за спиной.

Зря он это, конечно. Нису я знаю совсем недолго, но помыкать собой она точно не позволит. Так оно и вышло. Девушка выдернула руку из захвата носителя «алкоголички» и зашипела рассерженной кошкой:

— Ты что себе позволяешь, Джейсон?! Немедленно прекрати! И вообще, мне кажется, что тебе лучше уйти.

И опять же я был удивлен реакцией этого персонажа. Казалось бы, должен как-то более злобно отреагировать на заявление хозяйки дома, но вместо этого он почти заскулил с умоляющими нотками, хотя и достаточно настойчиво попытался переубедить Нису:

— Бейби, ты разве не видишь, что это быдло. Он опасен и точно не достоин того, чтобы даже дышать с нами одним воздухом.

Вот теперь вся моя растерянность слетела тополиным пухом. Я прямо почувствовал, как на загривке встопорщились заботливо подстриженные Леной волосы.

— Да уж, дышать воздухом, который ты тут провонял, действительно тяжеловато.

Ну а что вы хотите от воспитанника детдома? Ниса тут же вскинулась и с укоризной протянула:

— Назар!

А вот малахольный Джейсон наконец-то отреагировал так, как положено. Может быть, даже с легким перебором. Его глаза аж побелели от злости. Он даже заскрипел зубами, выпуская пусть жиденькую, но вполне ощутимую волну энергии разрушения, и это уже реально перебор. Мой опыт недвусмысленно говорил, что так проявляется не простая злость, а вполне осмысленное намерение кого-то убить. Что же я ему такого сделал?

Прав был наш главный хулиган и дебошир Леха Кастет: в драке думать вредно, нужно бить. Впрочем, соперник у меня был так себе, поэтому и лишние размышления не помешали мне уклониться от его первого удара, а вот следующая попытка с ходу зарядить мне меж ног наконец-то внесла полную ясность в ситуацию: я имею дело с такими же гопниками, как и в моем детстве, разве что одетыми побогаче. Поэтому миндальничать нет никого смысла.

Алкоголичка была очень удобна для правильного захвата с раскачкой, так что после несильного рывка мажор практически навалился на меня, давая возможность смачно двинуть его лбом в переносицу. На этом драка вроде бы должна была закончиться, потому что мой оппонент завалился на спину. Сквозь пальцы тут же прикрывших лицо ладоней заструилась кровь. Я покосился на Нису и понял, что драка двух самцов за ее внимание точно не принесла девушке никого удовольствия. Возможно, все закончилось бы упреком и выдворением меня из квартиры, но тут случилось еще кое-что крайне необычное. На меня со всех сторон повеяло энергией разрушения. Уже на голых инстинктах я ухватился за стикер щитовика, который, несмотря на протесты Нисы, все же добавил в свой новый прикид вместе с поясом.

Быстрый взгляд по сторонам показал, что на меня прут практически все мужики, находящиеся в гостиной. А вот представительницы прекрасного пола оказались вполне адекватными, они даже пытались задержать атакующих меня непонятно с какого лиха парней. Ну а дальше стало не до смотрин. Первого нападающего я принял прямо на загудевший силовой щит. Затем резко сменил его конфигурацию, упираясь ногами в пол. Мое освоение печати щита давно вышло на новый уровень, поэтому первого агрессора откинуло метра на три. Повезло, что он упал не на стеклянный столик, а шмякнулся на невысокий диван, перевалился через него и пропал из поля зрения. Второй удар я практически прошляпил, потому что он пришел справа и немного сзади, но все же увернулся и двинул в ответ правым локтем куда-то в грудь агрессору, заставив его отшатнуться, затем резко развернулся и добавил ногой в живот, выводя его из схватки на пару минут.

Ниса что-то кричала, мужики рычали, а их подруги визжали, причем пронзительно и яростно. Поначалу показалось, что они сейчас примут участие в моем растерзании, но через секунду я был ошеломлен тем фактом, что разодетые в дорогие наряды светские львицы от обычного мягкого удержания перешли к агрессивным действиям в плане недопущения мужиков к моей тушке. Ну, или мне почудилось, что дело обстоит именно так. Возможно, всех просто охватило какое-то групповое бешенство.

Неужели кто-то подсунул в гостиную Нисы артефакт с массовым проклятием? Тогда почему я в норме, и Ниса тоже вроде не сходит с ума. Как бы то ни было, именно благодаря визжащим фуриям меня тупо не растоптали непонятно чем взбешенные мужики. А шансы у них были: выстоять против полутора десятков пусть не особо тренированных, но все же достаточно крепких парней у меня шансов не так уж много. И без того с передовой троицей приходилось разбираться на грани своих возможностей. Один раз мне заехали в ухо и опять едва не влепили классический футбольный удар по самому сокровенному. Вот футболисту я двинул в зубы от всей широты своей возмущенной души, так что кроме уха пострадали еще и костяшки.

Кто его знает, чем бы все это закончилось, и, слава богу, узнавать не пришлось. Когда по коже пробежали знакомые мурашки, я тут же вернул стикер в чехол и крепко зажал ладонями уши, даже под угрозой схлопотать очередной удар, и, как оказалось, правильно сделал. Опять этот свист! Конечно, по воздействию ему далеко до гоблинской сирены, но приятного все равно мало. Взбесившиеся гости Нисы вдруг утратили весь свой задор и тоже попытались закрыть уши, но явно не так успешно, как я. В гостиную из прихожей ворвались крупные фигуры в черных костюмах. Впереди лихим атаманом пер ор Кастул.

Продолговатая штука у него во рту скорее всего и издавала этот назойливый, пробивающий даже сквозь плотно прикрывшие уши ладони звук. Орк обошел меня и практически закрыл своей тушей. Двигавшиеся за ним два охранника человеческой расы подхватили меня под выставленные вперед локти и уволокли в прихожую. Причем проделали это так ловко и стремительно, что вырываться я начал уже у самого лифта, благо действие свистка прекратилось и появилась возможность убрать ладони от ушей. Борьбы с охранниками не получилось, потому что они тут же отпустили меня и даже немного отошли в стороны, явно чтобы я не воспринял плотный контакт как агрессию.

— Простите, месье, — заговорил один из них. — Нам нужно было убрать вас из этой квартиры, как раздражающий фактор. Сложись ситуация иначе, мы увели бы кого-нибудь другого.

Моя злость тут же схлынула, и я понял, что парни делают свою работу, причем профессионально и очень корректно.

— Пожалуйста, пройдемте с нами в операторскую, где мы и дождемся жандармов, — вежливо продолжил говорливый. Его молчаливый напарник лишь едва заметно кивнул, словно мне нужны были подтверждения с его стороны.

Орк остался в квартире Нисы явно с целью навести там порядок: когда мы уже входили в лифт, из гостиной донесся могучий рык, который наверняка остудит все горячие головы. Судя по тому, что здоровяк не испытывал особого пиетета даже перед Нисой, в случае чего он и пинков может раздать там от всей своей щедрой оркской души.

Не знаю, имелись ли в хозяйстве местных охранников специальные камеры для дебоширов, но меня туда не повели, а действительно определили на мягкий диван в операторской. Судя по видео с добрых двух десятков экранов, наблюдение велось лишь в коридорах и общественных местах. В квартирах камер вроде не было, так что оставалось загадкой, как они так быстро успели среагировать на дебош в апартаментах Нисы. Понимая, что никаких ответов не получу, я не стал задавать лишних вопросов и просто молча сидел в ожидании прибытия жандармов.

Появление в открывшихся дверях Иваныча удивило только потому, что он в последние дни был жутко занят и практически не отвечал на мои звонки. А вот то, что информация о моем очередном залете быстро попадет именно к специальному инспектору, как раз не случайность, а закономерность. Долгую минуту стоявший на пороге гоблин сверлил меня тяжелым взглядом, но, похоже, он откровенно устал от всех этих сложностей, которые я ему систематически подбрасываю, поэтому лишь печально вздохнул и жестом отправил сидящих за пультом охранников за дверь. Уходить с рабочего места они наверняка не хотели, но повиновались. Похоже, знали, с кем имеют дело. Гоблин все так же молча подошел к дивану и уселся рядом со мной. Выждал еще десяток секунд, явно пытаясь осмыслить ситуацию, и жестко приказал:

— Рассказывай.

Ну а что я? Рассказал как есть, со всеми деталями и предположениями. По большому счету в плане предположений поделился лишь недоумением, потому что и сам не мог объяснить, почему люди вокруг меня перестали вести себя адекватно и творят сплошную дичь. Попытка воспользоваться доводами Бисквита и списать все дело на возбуждение от праздника и внезапно возникшую популярность из-за случая с подрывником мне самому показалась не совсем убедительной. Так что свой рассказ я закончил вопросом, который со стороны наверняка звучал крайне беспомощно:

— Иван Иванович, вы-то хоть что-нибудь понимаете?

— Не больше твоего, — угрюмо заявил гоблин, затем все же добавил: — Ну, может чуточку.

— А можно поподробней об этой чуточке? — тут же ухватился я за оговорку инспектора.

— Я не знал, за что ухватиться, и решил подойти к проблеме с другой стороны. Мне показалась слишком уж подозрительной активность некоторых блогеров, а также перебор с твоей физиономией на всех экранах. Ты хоть представляешь, сколько в Женеве стоит рекламное время?

— Не думаю, что дешевле, чем в Нью-Йорке.

— Дороже, причем намного, — подтвердил мою догадку гоблин. — Вот я и потряс агентства через своих знакомых. Денежный след вывел к людям с очень сомнительной репутацией. Парочку мы прихватили за старые делишки и потрясли немного в укромном уголке.

— И? — не выдержал я слишком затянувшейся паузы.

— Разрешение на ментальный взлом нам не дели, а ребятки оказались упорными, зато татуировки на их телах, которые мы обнаружили при первичном досмотре, очень красноречиво поведали, что эти недоумки добровольно стали слугами эльфов, так что говорить с ними смысла нет, нужно трясти их ушастых хозяев. Честно, Назар, объясни мне, почему люди так легко идут в рабство? Как вам не противно?

— Лично мне — противно, — резко ответил я, чувствуя закипающее раздражение. — Думаю, у вас, гоблинов, тоже есть разные особи с закидонами, так что не нужно грести всех под одну гребенку. А насчет легкости, так все просто: слишком уж давно у нас отменили это самое рабство. Забыли мы, каково это, когда кто-то распоряжается тобой как своей вещью, вот и не понимают, насколько это мерзко, ведь деньги-то платят, значит, не совсем рабство, хоть и приходится пресмыкаться. А деньги там наверняка огромные.

— Да уж, ушастые точно не бедствуют, — с явным недовольством проворчал гоблин. — В общем, как мы с Симеоном и предполагали, все, что творится вокруг тебя, связано с ушастыми и тем пирамидальным храмом в Диколесье. Уверен, старейшины в Эльфийском совете знают, в чем тут суть, или по крайней мере догадываются. Так просто я к ним заявиться не могу, но есть шанс привлечь к этому делу ор Максимуса. Почему-то вождь всех орков проникся к тебе уважением.

Гоблин как мог более выразительно изобразил непонимание такого особого отношения великого вождя ко мне недостойному. Стоило бы огрызнуться, но почему-то было жутко лень даже изображать конфронтацию.

— В общем, — так и не дождавшись моей реакции, продолжил гоблин. — Завтра мы наведаемся в совет и потребуем ответов. Слишком уж сильно их действия нарушают равновесие.

— Кстати насчет равновесия, — ухватился я за практически забытую мысль. — Давно хотел спросить, но вы все время заняты. Тогда на выставке я ляпнул фразу, которую несколько раз слышал от вас, ну, ту, что равновесие превыше всего. Народ почему-то дико возбудился.

Гоблин уперся в меня взглядом, и, судя по тому, что он даже не пытался имитировать на своей морде эмоциональные отражения, чувства инспектор испытывал очень противоречивые.

— Как ты до сих пор жив-то с таким бескостным языком. Ты хоть понимаешь, что означает эта фраза?

— Только не говорите, что я задел чьи-то религиозные чувства.

— Почти не задел, — не воспринял гоблин мой шутливый тон. — Это ритуальная фраза хранителей равновесия. Да, в миру она тоже используется, но чаще всего только теми, кто плотно завязан в деле сохранения этого самого равновесия. В общем, ты во всеуслышание заявил, что являешься помощником одного из хранителей.

— Это что, какой-то тайный орден и мне в случае чего влетит за самозванство?

Гоблин сдавленно застрекотал, затем чихнул и сказал:

— Никаких строгостей и тайных орденов нет. К тому же ты не совсем самозванец.

— В смысле? — насторожился я.

— Ты действительно являешься помощником одного из хранителей, то есть меня. Успокойся, никаких обязанностей это на тебя не накладывает, кроме тех договоренностей, которые уже связывают нас, но лучше такими фразами не разбрасываться, здоровее будешь. Не все любят хранителей. Одни за то, что мы лезем не в свои дела и обламываем руки всяким любителям величия своей расы. Другим не нравятся, что нам вообще плевать на всякую преступную шелупонь и нарушение обычных законов. Для нас только один закон важнее всего: закон равновесия. И пока он соблюдается, этот город будет жить мирной жизнью.

Теперь становится понятно, почему ритуальная фраза успокоила контрабандистов. Правда, оставалась непонятна причина возбуждения Майкла. Вот уж кого мои связи с хранителями должны волновать меньше всего. В голове вертелась еще куча вопросов, но было видно, что инспектор крайне занят. Он уже поднялся с дивана с явным намерением свалить отсюда подальше.

— А мне что делать? — остановил я его беспомощным вопросом.

— Если не выгонят, то сиди здесь. Домой не суйся, там у тебя под окнами какой-то съезд то ли хиппи, то ли нимфоманок. В этой башне охрана на уровне, и тебе вряд ли что-то грозит, если, конечно, сам не станешь нарываться. В общем, сиди тихо, по крайней мере до завтра. Надеюсь, мы с Максимусом сможем о чем-то договориться с ушастыми.

— А если меня попрут за сегодняшние подвиги?

— Тогда позвони мне или дежурному. Посидишь в камере, у нас тебя точно не достанет ни одна нимфоманка.

Да уж, перспективка еще та. Гоблин ушел, а я так и остался сидеть на диванчике в ожидании непонятно чего. Операторы вернулись на свои рабочие места и настороженно поглядывали в мою сторону, тоже не понимая, чего я здесь торчу, особенно после того, как все вопросы с жандармами были разрешены. К счастью, минут через пятнадцать после ухода Иваныча в помещение ввалился Кастул.

— Идем, — мотнул головой орк. — Она хочет видеть тебя.

— А все эти… — настороженно поинтересовался я.

— Мы их на свежий воздух выпихнули. В апартаментах сейчас только уборщики. Наворотил ты изрядно. Ковер кровью испортил. Нехорошо, — с укоризной покачал головой орк, но по его острозубому оскалу было видно, что это он так шутит.

Честно, я уже приготовился к тому, что меня как минимум отчитают, а как максимум холодно попросят на выход, но Ниса, когда я вышел из лифта в прихожую, тут же повисла у меня на шее и зашептала:

— Назар, прости меня. Я такая дура, что приволокла всех этих уродов в свой дом. Какие же они пустые и эгоистичные! Только ты у меня честный, добрый и внимательный.

Я даже замер, не зная, как реагировать на слишком тесные объятия девушки, ее жаркий, немного горячечный шепот и признание за мной не очень-то присущих черт. Не то чтобы у меня совсем нет упомянутых достоинств, но приписывать их себе в полной мере было бы слишком уж нагло.

Через несколько минут мы перебрались в гостиную, где уборщики уже закончили наводить порядок. Вот уж у кого жизнь довольно удручающая. И ведь все четверо людей были магами, но, даже получив путевку в волшебный город, они все равно занимаются таким не очень престижным делом. С другой стороны, оплата даже уборщиков в Белом городе наверняка запредельная, а вспоминая рассказы Йохана о жизни в человейниках, понимаешь всю неоднозначность положения человеческого мага в Женеве. К тому же люди остаются людьми, каким бы статусом ни наделила их судьба. Эти вот не хотят развиваться, предпочитая пусть и не совсем престижную, но явно хорошо оплачиваемую работу, без необходимости напрягаться в постоянном совершенствовании магических умений. Другие изначально имеют кучу бабла, но при этом ничем не отличаются от шпаны из неблагополучных семей — что повадками, что устремлениями. Одно слово: хуманы.

Я даже вздрогнул, прислушиваясь к своим мыслям. Когда приезжал в Женеву, думал, что придется сдерживать в себе ксенофобию по отношению к пришлым. Но поди ж ты, пожалуй, у меня развивается эта самая ксенофобия к собственной расе.

Несмотря на то, что главный праздник города был в самом разгаре, в апартаментах Нисы воцарилось не то чтобы уныние, но какая-то апатия. Мы даже вместо того, чтобы включить трансляцию с улиц города и приобщиться к общему веселью хотя бы онлайн, нашли в Сети какой-то старый романтический фильм. Не скажу, что меня так уж заинтересовала эта сопливая мелодрама, но ощущение благостности и покоя, исходившее от прикорнувшей у меня на коленках словно сытая кошка Нисы, делали ситуацию похожей на тягучий кисель — липкий, но сладкий и приятный.

Девушка спокойно уснула, а у меня сна ни в одном глазу. Так что аккуратно взял телефон и, отключив звук, все же решился заглянуть в соцсети и новостные ленты. Вот уж взбодрился так взбодрился, особенно когда зашел на личную страницу и прочитал все сообщения от своих знакомых, в основном женского пола. Чего там только не было, начиная с упреков и угроз вражды до гроба, заканчивая слезными просьбами о встречах и вымаливанием прощения за те самые угрозы. Если честно, все выглядело сущим бредом. Очень хотелось ущипнуть себя, чтобы понять, не сплю ли я. Вполне адекватные девушки вели себя словно отравленные гормонами подростки. Ну ладно романтически настроенные незнакомки, выдумавшие бог весть что, но вот с какого перепуга потанцульки Бисквита пишут мне с совсем не завуалированными намеками?! Неужели на них так повлияла внезапно свалившиеся на меня слава? Не хватало еще, чтобы орк приревновал и я из-за всего этого идиотизма потерял друга.

Я попытался написать сообщение Бисквиту, но он мне так и не ответил. Можно было бы позвонить, но не хотелось тревожить Нису, да и, честно говоря, так устал от всего произошедшего за этот вечер, что мозг, добитый еще и странностями в Сети, затребовал перезагрузки. Так что просто осторожно взял на руки девушку, которая лишь замурлыкала, теснее прижимаясь ко мне, и перенес ее на кровать. Сам лег рядом, не раздеваясь, и тут же уснул.

Как говорится, и пришел сон, и был он до предела странным. Впрочем, в последнее время только такие мне и снятся. Опять пирамидальный храм. Я бегу по трапециевидному коридору, затем выбегаю в купольный зал со статуей и кольцевым водоемом. Пытаюсь пересечь канал по мосту, но он словно вытянулся до предела, и я никак не могу добежать даже до середины. Словно мчусь по беговой дорожке, оставаясь на одном и том же месте. А находящаяся вдали статуя манит обещанием безбрежного счастья и умиротворения. Зовет, намекая, что нужно приложить еще одно, небольшое усилие, и я смогу добраться до вожделенного покоя. Воздуха не хватало, пот заливал лицо, но я рвал жилы, пытаясь ускориться и все же добраться до желанной цели. Как и в прошлом сне, статуя ожила и чуть опустила голову. Под мягкими изгибами мантильи мне почудилось лицо Нисы. Последний отчаянный рывок я сделал уже наяву, вскакивая на кровати и ощущая, что меня удерживают мягкие руки девушки:

— Тише, тише, хороший мой. Тише. Это всего лишь плохой сон. Тише, — шептала она мне на ухо, пытаясь уложить обратно.

Некоторое время я лежал, пялясь в потолок и тяжело дыша, но тихое мурлыканье все еще успокаивающей меня девушки убаюкало, снова погружая в сон, теперь уже без каких-либо сновидений.

Глава 5

Несмотря на то, что остаток ночи я провел спокойно, давешний сон все никак не отпускал. Желание спешить куда-то, стремиться к чему-то очень важному не уходило. Тело требовало действий, и тихий уют в квартире Нисы начал раздражать так же, как и назойливость самой девушки. Из независимой, гордой звезды она превратилась практически в клушу, постоянно требующей ласки. Причем это была даже не потребность во внимании и заботе, а просто желание быть рядом.

В душевую Ниса забралась вместе со мной, а на завтраке попыталась усесться на колени. Пришлось ее сгонять на соседний стул. Внутри назревало раздражение, и я сам не понимал, с чего бы такая реакция. Девушка по-прежнему притягивала меня, но не будоражила страстью, даже когда прижималась ко мне в душевой, а просто вызывала чувство нежности и единения. Опять эта зализанная до неприятно-скользкого состояния «особая связь».

Не знаю, чем бы закончилась ситуация с таким странным поведением девушки и не менее странной реакцией на него с моей стороны, но ситуацию спас звонок телефона. Разговор изначально пошел на японском, так что я абсолютно ничего не понял, кроме того, что девушка крайне раздражена и даже зла. Если честно, в таком состоянии она нравилась мне намного больше, чем плюшевая и податливая. В какой-то момент затянувшихся переговоров Ниса посмотрела на меня странно-оценивающим взглядом, затем кинулась в спор с усилившейся яростью. Под конец она злобно буркнула что-то в трубку и отключила смартфон. Пару минут смотрела на меня, словно пытаясь решить для себя, стоит ли вообще делиться полученной информацией, но все же сказала:

— Звонил мой продюсер. Он напомнил, что на сегодня у меня назначено мероприятие в клубе «Золотая фея». Я не могу отказаться. Там такая неустойка, что голова кругом идет.

— Так в чем дело? Иди, — не стал я возражать. Даже почувствовал радость от того, что наконец-то побуду в одиночестве, но не тут-то было.

— Дело в том, мой дорогой, что владелец клуба затребовал нас на пару.

— А губа у него не треснет? — прокомментировал я это заявление по-русски, но, увидев непонимание девушки, перевел на общий.

Шутка не зашла, и Ниса осталась серьезной:

— Назар, как бы у тебя самого губа не треснула от предложенной суммы.

— А если в цифрах? — настороженно уточнил я, понимая, что сейчас меня будут совращать деньгами.

— Полмиллиона франков за твое появление на вечеринке, проход по красной дорожке и одно интервью.

— А он не боится, что свихнувшиеся дамочки разнесут ему там все вдребезги? — не очень уверенно уточнил я, все еще пришибленный озвученной цифрой.

— Если будут эксцессы, владелец обещает еще двести тысяч, а также гарантирует полную безопасность. Поверь, ребята у него работают жесткие и очень профессиональные. Не хочу обижать твоего друга Йохана, но он им не ровня. — Ниса замолчала и выжидающе уставилась на меня, уперев кулачки в бока.

А вот теперь она похожа на саму себя: согнала непонятный сладостный морок и вновь превратилась в девочку-зажигалку, с которой, как говорится, и в огонь и воду. Только что-то не хочется мне в этот самый огонь. А то, что предстоящая выходка ничем хорошим закончиться не может, нашептывала не только интуиция, но и вполне осмысленная оценка происходящих вокруг меня странностей. К тому же приказ Иваныча был жестким до предела: сидеть ровно на пятой точке и никуда не лезть. С другой стороны, нахождение в четырех стенах стало уже невыносимым. А еще полмиллиона франков! И дело даже не в жадности и тех благах, которые я смогу за эти деньги получить. В голову сразу пришла мысль, что с такими бабками я смогу послать на фиг половину своих клиентов. Причем даже не тех, кто был опасен, а тех, кто вызывал у меня стойкую неприязнь. И таких хватало.

Ниса явно понимала, что сейчас я нахожусь в раздрае и принимаю решение, поэтому не лезла и лишь сверкала глазками, намекая, что будет весело. Я же первый раз в своей жизни хотел, чтобы все прошло до предела скучно и предсказуемо.

— Хорошо, я согласен.

— Да! — как маленькая девочка запрыгала Ниса, хлопая в ладоши. Затем чуть успокоилась и, с вожделением уставившись на меня, выдала: — Времени у нас мало, поэтому подбирать костюм начнем прямо сейчас.

Обреченный стон, который я выдал после ее слов, лишь развеселил эту маньячку.

После трех часов мучений я смотрел на себя в зеркало и не понимал, зачем вообще нужно было так издеваться. В итоге получился вполне классический смокинг с красной бабочкой. Кстати, именно цвет этой детали бесил больше всего. А вот то, что сама Ниса потратила все это время не зря, видно с первого взгляда. В зеркале отражалась прислонившаяся к моему плечу девушка потрясающей красоты в шикарном вечернем платье дерзко-алого цвета. Теперь хоть понятно почему на меня нацепили такую бабочку. Если честно, я рядом с ней смотрелся как охранник, но, судя по удовлетворенному взгляду Нисы, собравшиеся на этой вечеринке сливки общества точно не спутают меня с бодигардом и по достоинству оценят подобранные шмотки.

Окинув себя еще раз изучающим взглядом, я обреченно вздохнул и подумал, что никогда не смогу понять всех этих нюансов. Да и вообще, нужно ли мне это? Зато есть вещи, в необходимости которых я не сомневался. Поэтому заранее попросил вшить в рукав смокинга пуговицу со смешинками. Подгонявшая костюм помощница дизайнера возмутилась, но, наткнувшись на мой угрюмый взгляд, согласилась прикрепить ее к подкладке. Рядом я воткнул булавку жандармского свистка. Пояс с чехлом для щитовика и кобурой пришлось оставить в квартире и запихнуть стикер в боковой карман смокинга, при этом всем видом показывая, что плевать мне на укоризненные взгляды дизайнера и даже Нисы. Мне проще пойти голым, чем без щита. И так хожу по Белому городу без оружия, испытывая нешуточный дискомфорт. Не уверен, что, даже если разбогатею, захочу постоянно переживать подобный стресс.

Несмотря на все мои опасения, спуск на лифте до уровня подземного гаража прошел вообще без эксцессов. Да и до находящейся всего в километре высотки, в которой расположился один из самых дорогих и популярных клубов Белого города, доехали тоже вполне спокойно. Второстепенные и тем более проложенные под землей дороги вообще были пустыми. Навстречу нам попадался лишь служебный транспорт. Основная масса людей сейчас находилась на главных улицах города, двигаясь огромной живой рекой, то расходящейся потоками в разные увеселительные заведения, то сливающейся ручейками пресытившихся отдельным видом развлечений разумных особей. Впрочем, разумность их в данный момент была под большим вопросом.

От подземной парковки мы поднялись на одном из служебных лифтов в сопровождении охраны владельца заведения, действительно выглядевшей очень профессионально. Там кроме четверки орков была даже парочка гоблинов. Уверен, хоть один из них обладал пусть и слабым, но все же уверенно работающим даром предсказателя. Если вспоминать мой недавний опыт, наличие рядом этих пришлых в смешных, кургузых костюмчиках сильно повышало безопасность данного мероприятия. Так что можно было немного расслабиться.

От лифта мы двинулись опять же по техническим переходам, но затем все же вышли в общий огромный холл, куда выходили двери добрых двух десятков лифтовых кабин, каждая из которых была размером с мою гостиную. Иначе как еще доставить такую толпу на самую верхотуру, ведь «Золотая фея» занимал три верхних этажа небоскреба. Даже боюсь представить, каких денег стоило владельцу перекупить верхушку у ушастых.

Дальше все пошло по накатанной, и в определенный момент мне показалось, что все страхи были надуманными и непонятная ситуация вокруг меня всего лишь случайное стечение одномоментных обстоятельств. Я даже постарался получить удовольствие от мероприятия, представив себя эдаким голливудским кумиром, милостиво явившим свой лик фанатам. Когда мы шагнули на красную дорожку, даже испытал легкий приступ разочарования, не услышав восторженных воплей. Народ воспринимал появление очередного звездного посетителя дорогущего ночного клуба лишь разноголосым гулом.

Классическая остановка для проведения короткой фотосессии на фоне большого баннера с названием клуба поначалу показалась прикольной, но вместе с фотовспышками в нас полетели довольно странные вопросы:

— Белый рыцарь, а как вам секс с великолепной Нисой?

— Она кого-нибудь пригласила к вам в постель третьим?

— Назарий, это правда, что вы бисексуальны?

Наглую морду, задавшую мне последний вопрос, я так и не сумел рассмотреть из-за вспышек, но все равно не смог удержать рефлекторное движение рвануться к ему и треснуть в хайло. Вот уж порадовались фотографы, запечатлев для желтых страниц мою перекошенную харю.

Ниса вцепилась мне в руку, успокаивающе поглаживая по плечу, затем потянула из-под ярких софитов в приветливую тень своеобразного закулисья, отсеченного от публики цепочкой охранников.

— Ну и чего ты взъярился? — не столько с упреком, сколько сочувственно и успокаивающе спросила Ниса. — Если так реагировать на каждый подленький вопрос, то никаких нервов не хватит. Нужно привыкать.

— Да не собираюсь я к такому привыкать! Прости, но вся эта жизнь тупо не для меня.

— Так, ладно. — Девушка опять начала поглаживать меня, как норовистого скакуна. — Давай отработаем этот вечер, получим деньги, успокоимся, а потом опять поговорим, что ты собираешься делать, а чего не собираешься. Но нужно понимать, что сейчас ты на одних рекламных контрактах сможешь за месяц заработать больше, чем предложил Фейри.

Я сначала не понял, почему она упомянула фею с глаголом мужского рода, но тут же напрягся в нехорошем предчувствии, услышав за спиной странно писклявый, но явно мужской голос.

— Ниса, голубка моя, я так рад, что тебе удалось уговорить нашего героя.

С мысленным стоном я повернулся и посмотрел на приближающееся к нам чудо извращенной мысли. Остается только вопрос, почему название Golden Fairy большая часть завсегдатаев переводит как «Золотая фея», а не «Золотой фей», ведь владелец заведения явно назвал его в честь себя. Впрочем, данный образ вполне мог быть всего лишь карнавальной подгонкой под название собственного клуба.

Одет невысокий, немного полноватый мужчина в золотую тунику, да и вообще весь он был золотой — начиная с сандалий на ногах, заканчивая слишком уж кричащим макияжем, завитыми волосами на голове и кучерявой же бородой, тоже усыпанной золотой пудрой. Для завершения образа за его спиной крепились стрекозиные крылышки того же золотого цвета. Впрочем, сразу было видно, что это всего лишь муляж, а не работа хирургов. Модификантом хозяин элитного заведения не был, и что-то мне подсказывало, что это не единственная декорация в его образе.

— О Барнаби! Ты как всегда неподражаем! — воскликнула Ниса и тут же обняла этого странного персонажа, изображая знаменитые виртуальные поцелуи.

Закончив любезничать, они оба повернулись ко мне. Фей с фальшивыми крылышками явно дураком не был, поэтому обниматься ко мне не полез, всего лишь манерно протянул ладошку для рукопожатия. Совсем уж быковать я не стал и ладонь пожал, хотя был уверен, что сразу появится желание вытереть измазанные пудрой пальцы о свой дорогущий костюм.

Странно, но желания не появилось. Барнаби по прозвищу Фей оказался еще тем затейником. Талантливый человек вложил столько стараний в создание своего образа, что сумел напитать его энергией творения. Так что после рукопожатия мой дар сумел вычленить из примитивной энергетической структуры много интересной информации. Этот золотой недокупидон не только не был дураком, но еще и, скорее всего, имел вполне нормальную ориентацию. И ведь действительно, какая маска лучше всего подойдет владельцу подобного заведения?

Барнаби быстро понял, что маскарад не обманул меня, и его рукопожатие с мягкого тут же перешло в не то чтобы в жесткое, но вполне уверенное. Мы обменялись понимающими взглядами, что не ускользнуло от Нисы:

— Мальчики, а что это вы так странно переглядываетесь?

— Ой, милая, — опять вернул себе прежний образ этот необычный человек. — Думаю, между нами возникла симпатия.

Демонстративно «сделав глазки» в мою сторону, он захлопал ресницами. Эта театральщина вместо злости вызвала у меня только улыбку, а вот Ниса приняла все за чистую монету, и ее восточные глаза стали огромными от удивления.

Не, даже ради потехи изображать из себя бисексуала мне не позволит мое босяцкое воспитание.

— Месье шутит, — успокаивающе кивнул я Нисе, затем спросил уже у самого владельца заведения: — Что у нас дальше? Вроде в списке было какое-то интервью.

— Интервью будет позже, — тут же отреагировал на вопрос Барнаби, — перед самым концертом, когда мы перейдем в ложу, а пока я хочу провести экскурсию по моему клубу. Вижу, Назарий, вы здесь еще не развлекались. — Фей пристально посмотрел на меня и заиграл бровями, но понял, что это перебор, и перестал паясничать.

Не то чтобы меня так сильно выбешивало его клоунское поведение, просто сейчас в голове вертелись совсем другие мысли:

— Вы хоть понимаете, какую странную реакция может вызвать мое появление в толпе?

— О да, Белый рыцарь, мне все прекрасно известно. Думаете, я стал бы выбрасывать такие деньги, не подготовившись и не проанализировав всю информацию? Вы плохого мнения обо мне как о бизнесмене.

— Значит, не боитесь ни давки, ни погрома? — уточнил я, чтобы расставить все акценты.

— Это же его величество хайп, мой дорогой, а хайпа, как известно, много не бывает. Мое заведение подготовлено к любой давке, а ущерб, каким бы он ни был, с легкостью перекроет скачок рейтинга. Так что не забивайте свою героическую голову разной ерундой. Идемте веселиться! — Последнюю фразу Барнаби выкрикнул, выхватывая из-под своей хламиды волшебную палочку. Правда, не в классическом понимании жителей инженеры, а именно такую, какой ее представляют все маленькие девочки: тонкий стержень со звездочкой на конце и вся в стразиках.

Что интересно, в отличие от крылышек, палочка бутафорией не была. Когда она взмыла вверх, тут же послышался хлопок с хрустальными переливами, и все пространство над нами заволокло клубами золотистой пыльцы. То, что это всего лишь иллюзия либо энергетическая структура, стало понятно, когда облако опустилось ниже, а дышать от этого труднее не стало.

Заведенная до предела Ниса радостно взвизгнула и с энтузиазмом последовала за нашим странным проводником. Мне же не оставалось ничего другого, как сделать то же самое.

Расползавшееся под высоким потолком золотое облако привлекло откуда-то целую стаю фуки. Скорее всего, эта масса была пропитана Живой силой и не могла не привлечь крылатых проказниц. Впрочем, не так уж все примитивно: низшие феи начали выделывать в воздухе такие коленца, что случайностью это назвать трудно. Они двигались стайками, буквально вырисовывая над нашими головами удивительные узоры. Впрочем, если даже Оля могла привлекать своим пением находящихся поблизости феек, заставляя их танцевать, то в штате такого богатого предпринимателя, как Барнаби, наверняка имелись специалисты куда круче уличной певички.

Следующие полчаса превратились для меня в эдакую мешанину: калейдоскоп из лиц, спецэффектов, иллюзий и запахов. Все это было круто замешано на бите задорной, заставляющей даже меня чуть покачивать головой мелодии. Мы пару раз проходили сквозь собравшуюся на танцполах толпу, словно ныряя в общий водоворот безудержного веселья. Поначалу я напряженно ждал, что на меня опять кинется какая-нибудь перевозбудившаяся дамочка, но все было нормально, возможно благодаря двигавшимся параллельным курсом охранникам. Причем, как я заметил, едва ли половина из них была одета в приметные костюмы. Остальное вырядились как обычные посетители и очень оперативно реагировали на нестандартные ситуации.

В заведении было три широченных танцпола, располагавшихся друг над другом и имевших стеклянные полы и потолки. Так что, глянув вниз или вверх, можно было убедиться, что ты находишься в едином танцевальном пространстве, заключенном в колодец из шести уровней специальных ниш со столиками, которые оккупировали чуть подуставшие посетители. И выходил этот колодец прямо в звездное небо.

Наконец-то мы своим ходом добрались до верхнего уровня, который был намного просторнее двух нижних и имел, кроме кольцевых ресторанных ниш вперемешку с ложами, еще и довольно большую сцену. Венчал занимавшее всю ширину небоскреба помещение остроконечный стеклянный купол исполинского размера.

Скорее всего, Барнаби подгадал наше прибытие как раз под начало главного шоу вечера, потому что танцпол верхнего уровня был забит так плотно, что танцевать на нем уже не представлялосьвозможным.

В ложе практически театрального образца кроме богато накрытого стола нас ожидал юноша с микрофоном. Как только мы заняли свои места, он тут же набросился на меня с вопросами, практически не уделяя внимания Нисе. Впрочем, удивительного мало: уверен, все, что могла, она уже рассказала за годы своей популярности. Стоит отдать должное, парень выгодно отличался от тех придурков, что забрасывали меня провокационными вопросами, прячась за вспышками камер. Выпытывал он очень мягко, вежливо и аккуратно, хотя иногда проходя по самому краю. Впрочем, вопросы были не такими уж заковыристыми, так что отвечал я на них, можно сказать, автоматически, в основном потому, что постоянно косился на сцену.

Обзор из нашей ложи ожидаемо был великолепный, а на сцене происходило по-настоящему крутое шоу. Глядя на то, как под высоченным потолком порхают гимнасты, а мастера иллюзии вплетают их движения в создающееся прямо на глазах зрителей удивительное произведение искусства, понимаешь, что ужимки Лорикет с ее куриными крыльями на самом деле всего лишь кривляния проститутки в дешевом кабаре.

Интервьюер быстро осознал, что потерял мое внимание, и затих. Наверное, попытается сделать еще заход чуть позже. Мы же полностью предались созерцанию шоу. Полеты акробатов сменились выступлением певиц, а мастера иллюзии все продолжали дорисовывать и видоизменять очень сложное и глубокое полотно, создававшее впечатление, что за пределами купола не женевское небо, а огромное фантастическое пространство из какого-то сказочного мира. Это было настолько увлекательно, что, когда шоу закончилось, я испытал приступ разочарования.

Парень с микрофоном тут же попытался опять завладеть моим вниманием, но был отослан небрежным жестом Барнаби.

— Все, хватит, ты упустил момент, — жестко отчитал он бедолагу и тут же, смягчившись и мимикой, и тоном, повернулся к нам. — Ну что, мои дорогие, а теперь ваш звездный час.

— Звездного часа в списке не было, — настороженно заявил я, судорожно пытаясь вспомнить, что там вообще говорила Ниса, и понимая, как лопухнулся, не подписав подробный контракт.

— Назарий, не будьте мелочным, — вкрадчиво, но все же со стальными нотками заявил шоумен. — Там был выход к публике. Не бойтесь, это не займет много времени. Получите свои пять минут славы вместе с пятью сотнями тысяч и сможете, если захотите, убраться отсюда подальше, но без этого никак.

Ниса встала из-за стола, подошла ко мне сзади, обняла за шею:

— Назар, не капризничай. Это будет великолепно.

Меня терзало нехорошее предчувствие, но вот прямо так, за пару минут до получения вожделенного гонорара взять и все профукать тупо не давала жадность. Понимаю, что сильно пожалею, но…

— Ладно, только быстро…

— …И совсем не больно, — вклинился с двусмысленной шуткой Барнаби, впервые вызвав у меня приступ неподдельной неприязни.

Как только мы вышли из ложи и последовали за кривляющимся Феем, нас тут же взяли в защитную коробочку охранники заведения. Один из гоблинов держался поблизости, и моего знания повадок представителей этой расы было достаточно, чтобы распознать его нервозность, но до паники он еще не дошел. Именно нахождение рядом гоблинского прорицателя успокоило меня окончательно и придало решимости.

Сразу на сцену мы не вышли, а замерли за кулисами в ожидании знака со стороны Барнаби, а вот он буквально выпрыгнул на открытое пространство. Неподалеку от нас стоял мужчина, тут же замахавший своей палочкой. И это точно был не дирижер, а явно умелый чародей. Какие-то силовые поля подхватили позолоченную тушку Фея, словно в полете пронеся над полом, и опустили точно посередине сценического пространства.

— Сладкие мои! Мои золотые! — провозгласил Барнаби, и его голос тут же разлетелся по всему обширному помещению, явно поддерживаемый какой-то магией. — Я безумно рад видеть вас всех здесь в этот великолепный праздник. Вы моя семья, моя радость, и для вас я готов сделать все, что угодно, даже невозможное. Каждый год мы избираем королеву и короля праздника Вечной весны. Да, то же самое делают и во многих других местах, и от фальшивых монархов в городе не продохнуть, но сейчас наш король и наша королева без сомнения будут единственными и неповторимыми. Позвольте представать вам нашу великолепную пару: Белый рыцарь и его леди!!!

Чародей с палочкой тут же повернулся к нам, но я все равно оказался не готов к тому, что произойдет дальше. Внезапно, тихо пискнув, Ниса взлетела в воздух, и ее буквально бросило мне на руки. Пришлось принимать подачу, чтобы не уронить девушку на пол, а затем меня самого подхватила какая-то сила и, как до этого было с Барнаби, поволокла на сцену.

По вспыхнувшим на некоторых участках прозрачного купола квадратам с видео я понял, что этот финт должен был повторить сцену, в которой я уношу Нису с места нападения фальшивого бомбиста. Удерживать равновесие было несложно, потому что силовые поля подпирали со всех сторон — хорошо хоть, не вызывая ощущение стеснения. Через минуту все закончилось, и нас отпустило. Можно было бы поставить испуганную девушку обратно на надежный пол, но мы буквально оцепенели от налетевшей бури восторженного вопля толпы.

Да, зал почти так же бурно приветствовал появление на сцене золотого Фея и его восторженные слова, но сейчас этот эмоциональный ураган не схлынул после пика, а все набирал обороты. Он был заполнен эмоциями так сильно, что я буквально ощутил сотворение в пространстве под гигантским куполом некой энергетической сущности. Вряд ли она проживет долго, но набираемая мощь поражала и пугала. И то, как эта сущность влияла на толпу, сильно настораживало, но все равно пока все происходящее вписывалось в рамки общего концертного психоза, распространенного на любом выступлении какой-нибудь знаменитой группы.

Но затем я услышал, как в оглушающий шум вплетается тонкая и едва уловимая слухом, но почему-то хорошо различимая моим даром мелодия. Эта тонкая нить вплелась в общий узор сущности и каким-то образом изменила ее. Накал восторга перешел на уровень фанатического психоза. Толпа вздыбилась и качнулась в сторону сцены. Возвышение тут же оградили едва светящиеся силовые поля, но в них полетели заклинания. Энергетическая завеса начала трещать и изгибаться. То, что происходило в зале, отдавало каким-то безумием, и верить в происходящее совершенно не хотелось. Толпа лезла на сцену как масса муравьев, взбираясь буквально по головам, но больше всего меня поразили маленькие фигурки, выпрыгивающие из лож. А до пола там было не так уж близко.

— Уходим, — тут же появился возле нас с Нисой пару раз замеченный в группе охранников мужчина.

Он вынул из наплечного крепления под пиджаком волшебную палочку. Присутствие рядом чародея-силовика немного успокаивало, но взгляд на забившегося в припадке гоблина стер это спокойствие, как волна надпись на песке.

Я посмотрел на Барнаби, с которого слетел весь фальшивый лоск, и теперь он в своей хламиде выглядел ряженым бандюганом, ради конспирации нацепившим на себя женское платье. Жесткий взгляд владельца заведения уколол меня неприкрытой злобой. Даже повеяло энергией разрушения, но ненадолго. Нужно отдать должное, он быстро справился с собой, явно перестав винить в своих проблемах кого-то кроме себя самого.

— Не думал, что придет момент, когда хайпа будет действительно много, — словно сам себе сказал Барнаби, затем повернулся к чародею: — Лука, увози их отсюда. Мне кажется, если убрать раздражитель, народ немного успокоится.

— Не получится, — ответил что-то слушающий в своем наушнике чародей. — Кто-то пустил толпу в служебные переходы. Мы не дойдем до лифтов, только на вертолетную площадку, но это ловушка. В дни праздника полеты на магокарах запрещены.

В моей голове тут же мелькнула какая-то мысль насчет подобных запретов. Я ухватился за нее, как утопающий за пресловутую соломинку.

— Ведите нас на площадку, — обратился я к удивленному чародею. — Я смогу вызвать магокар, которому можно практически все.

Явно не поверив мне до конца, Лука глянул на работодателя, пожал плечами и начал раздавать приказы своим бойцам.

Переход на вертолетную площадку оказался довольно коротким — мы ведь и так уже были практически на верхотуре небоскреба. Сама площадка удивила размерами. Бойцы чародея тут же распределились у входа, явно собираясь устраивать последний рубеж обороны. Барнаби раздраженно сдернул звездочку со своей палочки и, разминая кисть, сделал пару круговых движений.

Кто бы сомневался, что за легкомысленной оболочкой обнаружится не просто жесткий бизнесмен, но еще чародей-боевик.

— Отойдите подальше от входа, — командовал нам с Нисой Лука, — ваша близость почему-то сильно их будоражит.

Я в ответ лишь кивнул, ухватил левой рукой ладонь Нисы и поволок ее за собой. Моя правая рука все еще удерживала телефон, действовавший мне на нервы гудками вызова. Наконец-то аппарат тихо пискнул, сообщая о том, что гоблин все же соизволил ответить на звонок.

— Иван Иванович, мне нужна помощь, — без приветствия сразу перешел я к делу. — Я облажался.

— Да весь город знает, как сильно ты облажался, — тут же отозвался инспектор. — Я знаю, где вы. Мы уже на подлете.

Только после этих слов напряжение, сжимавшее мои нервы тугой пружиной, ослабло, и я облегченно вздохнул.

— Извините, это была тупейшая ошибка.

— Не уверен, что это ошибка, — удивил меня спокойный тон куратора. — Это чья-то игра, и ты в ней лишь пешка. Все намного хуже, чем кажется. Эльфы рассказали… Ладно, это не телефонный разговор, когда вытащим тебя, тогда все и поясню.

Гоблин тут же прервал связь, но меня это никак не расстроило, потому что я уже заметил одинокую светящуюся точку, летящую над городом в нашем направлении. На такой высоте ни огни города, ни парящие в воздухе иллюзии не могли размыть безбрежной тьмы наполненного искорками звезд небесного океана.

Я не ошибся, и буквально через несколько минут точка увеличилась в размерах, оказавшись знакомым магокаром. Машина приземлилась в нескольких метрах от нас с Нисой. С переднего пассажирского сидения выбрался Иваныч, который, укоризненно качая головой, подошел ближе:

— Назар, это твой самый лихой залет, но первый раз мне нечего тебе предъявить. Нас всех развели как несмышленых головастиков. Твой поход в Диколесье оказался не случайным. Гордись, тебя избрали кумиром.

— Кумиром? — ошарашенно переспросил я. — Каким кумиром? Почему именно меня?

— А почему ты вечно влипаешь в неприятности? Я же говорил, дар у тебя такой.

— Ну что же вы так преуменьшаете достоинства нашего друга, — внезапно долетел до нас знакомый буквально до мурашек голос.

Еще мгновение назад у края вертолетной площадки не было никого кроме нас троих, да еще Беня за рулем магокара, и вдруг словно кто-то сдернул невидимую пелену, и мы оказались в довольно людной компании. Точнее, из людей там был только Майкл, остальные персонажи сплошь имели острые уши. Кроме князя и памятной парочки его модифицированных под человеческое подобие помощников, рядышком стояла невысокая фигура, практически полностью закрытая балахоном.

— Главным достоинством Назария Аристарховича по-прежнему остается дар ценителя, — продолжил эльфийский князь, так небрежно, словно мы уже давно ведем светскую беседу.

То, что беседа отнюдь не светская, было видно по тому, как гоблин сунул руку за ворот своего сюртука, а Беня аккуратно выбрался из магокара.

— Наш друг обладает уникальными способностями. Даже Майклу не удалось пробиться сквозь путы, сковавшие нашу богиню.

— Я так и думал, что из всей этой истории торчат твои поганые уши, Дилдо, — проквакал до предела напряженный гоблин.

Князю явно не нравилось такое прозвище, но он позволил тебе лишь короткую судорогу на бледном лице. И тут ситуация взорвалась действием. Инспектор выхватил револьвер, но, скорее всего, он просто отвлекал внимание, потому что главной ударной силой в этой парочке был все же Беня. Увы, надежда на мощь орка и его тотемного духа оказалась напрасной.

Князь сделал едва уловимое движение своей палочкой, и рванувшее на врага мощное тело орка сдуло с крыши куда-то в темноту, причем летел он со скоростью ядра. Понятия не имею, умеет ли Беня летать и есть ли у него шанс на спасение, но ответ на этот вопрос почему-то интересовал меня постольку-поскольку. Я только сейчас понял, что едва уловимая мелодия, которую удалось вычленить в фанатическом гуле толпы, так никуда и не делась. Она по-прежнему все это время звучала на самой грани слышимости, а с появлением эльфов усилилась, и я понял, что это поет спутница князя, закутанная в балахон. Она подошла ко мне, встала рядом и взяла за руку. Я почему-то не чувствовал ни малейшего желания сопротивляться. И вообще, все окружающее стало каким-то выцветшим, абсолютно не имеющим никакого значения. Я снова ощутил связь с чем-то далеким и невообразимо прекрасным. Снова почувствовал безбрежное счастье, как тогда, прикоснувшись к таинственному изваянию в пирамидальном храме.

Даже не знаю, с чем это сравнить. Отдаленным, очень приблизительным подобием была ситуация, когда в шестом классе, шалея от собственной наглости, я сунул на перемене записку Олесе. В своем нелепом послании предлагал ей встретиться на спортивной площадке после отбоя. Всю перемена и половину урока сидел как на иголках и время от времени бросал взгляды на девочку, которая, как мне тогда казалось, была моей единственной любовью на всю жизнь. И вот, поймав мой очередной взгляд, она смущенно улыбнулась и кивнула. С этого момента все, что происходило вокруг, потеряло для меня малейшее значение. И наезды учительницы по поводу невнимательности, и даже планы на завтрашнюю разборку со шпаной из соседнего квартала. Еще час назад эти планы казались очень серьезными и важными — способными повлиять на мой статус в нашей стае малолетнего зверья и будущее выживание вообще. От одной мысли, что там что-то пойдет не так и я облажаюсь, обдавало могильным холодом. Но вот один небрежный кивок, и плевать мне стало на все разборки и тем более упреки преподавателей. Понимание ситуации не исчезло, просто все выцвело, утратив первостепенное и даже второстепенное значение.

У нас тогда с Олесей не сложилось, и наваждение под давлением реальности буквально через несколько недель ушло в никуда, но я часто вспоминал тот случай, удивляясь тому, какую власть над людьми имеет нечто непонятное, что мы привыкли называть любовью. Случись подобное помутнение сознания по какой-то другой причине, близкие страдальца сразу вызвали бы психиатрическую неотложку, а тут понимающие иногда даже с завистью говорят о том, какое счастье приключилось с их другом. Для меня же с тех пор любовь стала чем-то другим, более осознанным, не таким вот помутнением, которое лишает смысла все, что раньше казалось важным, как к примеру мучения гоблина, так и не успевшего выстрелить из своего револьвера.

Еще одним движением палочки эльф распял инспектора в пространстве перед собой. В моей голове мелькнула ассоциация с лягушкой на лабораторной доске. Не хватало только вскрытых для всеобщего обозрения внутренностей, но, судя по настроению князя, за ним дело не встанет.

— Как же вы мне надоели, хранители. Наглые зверьки, решившие, что имеете право вмешиваться в дела высшей расы. Ничего, наша богиня расставит все по своим местам и каждому воздаст по заслугам. Пусть не в нашем родном мире, но в этом уж точно.

Гоблин что-то стонуще-сдавленно проквакал на своем, но эльф явно понял и даже зашипел рассерженной кошкой. Легкое движение палочки, и конечности зависшего в воздухе инспектора начали вытягиваться. Всякому, кто наблюдал за этой картинкой, стало понятно, что еще пара секунд, и они напрочь оторвутся от туловища.

Я какое-то время отстраненно смотрел на это действо, как на вскрытие той самой лягушки. Все мое внимание было поглощено тихим пением, связывающее меня с далекой и прекрасной сущностью. Но все же на безмятежное предчувствие счастья легла тень неправильности этого зрелища. Это ведь не простая жаба, это существо, с которым меня что-то связывает, и его гибель нарушает воцарившуюся гармонию. Я почувствовал, как мои пальцы сжимаются в кулаки, сдавливая ладошки в обеих руках — эльфийскую и человеческую. Эльфийка внезапно прекратила издавать тихую мелодию и беспокойно произнесла:

— Мой господин, я теряю его.

Эльф повернул к нам голову. Его глаза превратились в две щелочки с ледышками зрачков.

— Пой дальше, — прошипел он, затем отвернулся от все еще висящего в воздухе гоблина, подошел ко мне и, положив руку на плечо, очень мягко произнес: — Друг мой, не нужно так переживать. Это всего лишь никчемный лягушонок. Но если тебя его смерть так огорчает, пусть живет.

Короткое движение палочкой, и гоблин покатился по поверхности взлетной площадки безвольной куклой. Выброса энергии разрушения я не почувствовал, поэтому быстро успокоился, и возобновившаяся мелодия опять укутала меня, но больше всего воодушевили слова эльфа.

— Она ждет тебя, — тихо сказал князь, затем сделал еще одно движение палочкой, и ладошку Нисы вырвало из моей руки. Девушку отнесло в сторону, где ее подхватили оба подручных князя. — Позаботьтесь, чтобы якорь оставался жив до конца, — приказал Шип, а затем двинулся в сторону магокара.

Державшая меня за руку эльфийка потащила за собой, и я не видел никаких причин, чтобы сопротивляться, ведь Она действительно ждет и нужно спешить. На водительском месте магокара уже угнездился Майкл. Рядом с ним уселся князь, легко трансформировав кресло под свои нужды, ну а мы с поющей эльфийкой забрались на заднее сиденье. Машина легко поднялась в воздух и стремительно понеслась в сторону Диколесья. И все же скорость казалась мне недостаточной. Я всем своим естеством стремился побыстрее оказаться там, где меня ждет необычайное счастье. Я по-прежнему понимал суть всего происходящего, даже осознавал, что это лишь временное помутнение, но оно было таким сладким и светлым, что отказаться и начать бороться не было ни сил, ни желания. Доводы логики и жизненного опыта оказались абсолютно незначительным нюансом, ведь душа стремилась к безбрежной любви.

Какой смысл цепляться за прошлую жизнь, если в ней не было ничего, кроме грязи, боли и бессмысленного копошения? Меня никогда никто не любил. Все, кто изображал это чувство, хотели получить что-то для себя, но не дарить любовь в ответ. А там, куда мы направляемся, живет нечто, что и есть любовь — первозданная и необъятная.

Перелет казался бесконечно долгим, но и он закончился. В этот раз мы не пробирались по тоннелю в плетении дикой лианы, а просто упали сверху в широкую воронку, которая раскрылась прямо над пирамидой. Магокар сел у входа в пирамиду, и мы без задержек проследовали через коридор в купольный зал. От вида воздевшей к небу руки статуи у меня сбилось дыхание от сладкого предчувствия. Сам не понял, как оказался совсем рядом — у ног олицетворения великолепной сущности. Я тянулся вперед с желанием слиться с ослепительно-прекрасным средоточием энергии творения и любви, но пока не знал, как это сделать. Подсказкой стал предмет, вложенный в мою ладонь все еще поющей эльфийкой. Это был кинжал, непривычно грубо вытесанный из черного камня. Вполне возможно, что это какой-то аналог обсидиана. Понимание тут же пришло в мою голову, и я одним плавным движением прижал шероховатую и немного корявую кромку каменного ножа к своей шее. Все, теперь остался один короткий рывок, и я сумею пробить мерзкие узы, сковавшие олицетворение любви в бездушном камне. Пробить и слиться с ней в бесконечном экстазе. Но для этого нужны силы — и они появились. Я почувствовал, как присутствующие в зале разумные втыкают в свою плоть ритуальные ножи, передавая мне часть своей Живой силы, или, точнее, силы Жизни. Мое тело наполнялось энергией, которая должна была усилить дар оценщика и вырваться в нужном направлении. Пора. Раздражающей помехой внутри забился инстинкт самосохранения, но он был так слаб.

И все же базовому инстинкту удалось создать маленькую трещину в моей железобетонной уверенности в правильности своих действий и стремлении к счастью. В эту трещину тут же проникла едва слышимая на фоне уже ставшего многоголосым хора эльфов иная мелодия. Она не резонировала с эльфийской песней, но вплеталась в нее и изменяла, как некогда заклинание ушастых трансформировало энергетическую сущность над толпой посетителей ночного клуба. Это была всплывшая из памяти песня Оли, песня расставания с любовью и понимание того, что в любви нет ничего важнее искренности и взаимности. Иначе это уже не любовь, а что-то другое — узы или даже инструмент пыток. Впрочем, чтобы развеять мощь влияния энергетической сущности высшего порядка и запредельной концентрации энергии творения, этого не хватило. Не хватило и пришедшего откуда-то из глубин сознания ритма орочьей пляски, наполненного гордостью и решительностью.

Мои губы тронула едва заметная, горькая и даже снисходительная улыбка. Ни доводы разума, ни отвага вкупе с гордостью никогда не справлялись с любовью. Несмотря на эти жалкие потуги подсознания, каменный нож начал свое движение, чуть оцарапал кожу, но тут со спины прилетел возмущенный крик на высшем эльфийском:

— Ну же! Не медли! — У князя явно лопнуло терпение, пока я тут размышлял о сущности любви, и задержка по вине какого-то тупого животного вывела его из себя.

Это он, конечно, зря. Коктейлю из доводов разума, гордости и отваги не хватало только злости, а я очень не люблю, когда мной понукают. Просто не выношу, когда кто-то считает, что может указывать, что и как мне нужно делать. Любовное наваждение не то чтобы схлынуло, но пошло непонятными темными пятнами. Желания отказаться от блистательных перспектив все еще не было, но вернулось извечное любопытство, и захотелось узнать, что там, в глубине. Раньше моему дару просто не хватало жалкого запаса Живой силы, чтобы проникнуть через оковы, наложенные неизвестными пленителями на высшую сущность, и дальше — к самой сути. А сейчас этой энергии было хоть отбавляй, и подарили мне ее сами ушастые.

Я активировал свой дар на полную и, как говорится, копнул поглубже. От потока входящей информации захватило дух, но еще больше шокировало понимание внутренней природы ожидавшей моей помощи энергетической сущности. Никакой богиней она не была, тем более любви и радости! Всего лишь искусственная сущность, рожденная верой миллионов разумных и творческим порывом их душ. Как никогда ранее, ко мне пришло понимание неоднозначности такого явления, как любовь. За не очень-то толстой прослойкой светлого, искрящегося счастьем чувства скрывались непробиваемый эгоцентризм и пропитанная злобой ревность. Запертая в храме сущность поистине являлась олицетворением всего этого жуткого коктейля, наполненного дикой, практически противоестественной смесью энергий творения и разрушения.

Что-то мне враз расхотелось сливаться с этим в вечном экстазе. Я резко крутанулся на месте, вспоминая детство, когда с пацанами украдкой делали метательные ножи и портили деревянный щит на стадионе. Лихим метателем, конечно, никто из нас не стал, но тут уж не до жиру; от князя несло такой дикой концентрацией энергии разрешения, что я понимал: не дождавшись добровольного ритуального самоубийства, он точно зарежет меня как жертвенного барашка. Когда метнул очень неудобный для этого действа каменный нож в сторону окутавшегося защитными плетениями эльфийского князя, в голове мелькнула стандартная фраза из лексикона страдальцев, играющих на пауках-разведчиках и пытающихся стрелять из своих пукалок по тяжелым титанам: «Если и попал, то не пробил».

И каково же было мое удивление, что таки попал и, что самое невероятное, пробил. Похоже, случившееся стало сюрпризом и для князя. Он как-то неуверенно и даже обиженно посмотрел на торчащий из груди нож. Затем попытался ухватиться за него, но силы оставили эльфа. Еще до падения на пол храма его тело высохло до состояния мумии.

Какой хороший ножик! Хочу себе такой!

От злобно-жадных мыслей меня отвлек тот факт, что со смертью князя все еще не закончилась. За спиной бесновалась запертая в статуе сущность, но на нее можно пока наплевать, а вот шестерых стражей храма — эльфов без малейших модификаций и оттого уродливо-жутких — игнорировать ой как не стоило. Из оружия у меня был только щитовик, который как оружие я использовать пока не научился. Может, и отобьюсь от парочки ударов светящихся хлыстов этой шестерки, но что-то меня терзают смутные сомнения.

Нужно вооружиться! Но чем? Сразу вспомнился ритуальный нож, но до него нужно еще добраться. Стража уже была ближе к телу князя, чем я. Ладно, внесем немножко веселья в этот и без того задорный дурдом.

Сорвавшись с места в направлении тела князя, я на ходу выдернул пуговицу из подкладки рукава. Того, как духи разлетелись по помещению, я, конечно же, не увидел, но зато запнувшиеся и начавшие корчиться эльфы откровенно радовали глаз. Правда, радость продлилась недолго — ровно до момента, когда я, скользнув по полу финтом лихого бейсболиста, застыл практически в лежачем положении рядом с телом лысого эльфа. Из моей груди вырвался обреченный стон. Такой хороший ножик после воздействия на тело ушастого тупо рассыпался каменной крошкой. Так что рядом из оружия была только выпавшая из ссохшейся руки волшебная палочка. Я прекрасно помнил слова князя о том, что недостойного эта скалка просто убьет на месте, но выбора все равно не было. Я, конечно, не стал хватать ее с ходу и на секунду удержал руку в нескольких сантиметрах, пытаясь провести быструю оценку.

Кто бы сомневался, что в таком выдающемся творении великого артефактора появится энергетическая сущность. Что самое интересное, вкрапления энергии разрушения там не было вообще. Мало того, сущность явно скопировала сознание своего создателя, и теперь в палочке жил, так сказать, энергетический клон древнего мастера. На самой поверхности выплескиваемого палочкой потока информации сквозило презрение ко мне недостойному и предупреждение, что я погибну в страшных муках, лишь прикоснувшись к ней своими грязными лапами. Но важнее то, что я уловил и второй слой: сущность отреагировала и на приближающихся жрецов. Оказывается, их она тоже не любила. Стремительная стайка образов рассказала о каком-то близком родственнике ныне покойного мастера. Несколько сотен лет назад совсем юный и, по мнению великого артефактора, абсолютно безмозглый эльф принес себя жертву богине Вечной весны. Создатель палочки очень хорошо помнил, как лихо одурачили пацана вот такие же жрецы.

Это был шанс, пугающе мизерный, но другого у меня нет и не будет, так что я решительно цапнул палочку, мысленно обращаясь к энергетической сущности: хочешь отомстить — придется потерпеть прикосновение мерзкой обезьяньей лапы. Тряхнуло знатно, аж зубы клацнули, но это было лишь проявление возмущения, а не убийственная защита. Застывшее патокой время разогналось до нормальной скорости, а затем стало ну очень весело. В голову хлынула информация, которой там никогда не было и быть не могло. Энергетическая сущность поделилась своими знаниями. Собственной энергии в палочке, конечно же, недостаточно для боя, но того, что мне передали убившие себя эльфы, хватит с лихвой для очень лихого замеса.

— Ну что, ушастые, попляшем? — спросил у все еще хохочущих эльфов и сорвался с места.

Двигался очень быстро, потому что воспользовался подсказанным палочкой плетением ускорения.

Была мысль запустить силовой щит, но сущность в палочке возмутилась, потому что для истинного фехтовальщика такая подпорка дело недостойное. Спорить с таким полезным помощником я не стал, поэтому широкими взмахами изобразил ударные плоскости, отбросив ими четверых из шестерки храмовников. Затем, щедро черпая все еще пребывающую от подыхающих эльфов энергию, создал два воздушных лезвия и швырнул в оставшуюся на ногах парочку. Одному напрочь срезало голову, второй успел пригнуться и лишился лишь макушки черепа. Это ввело его в короткий шок, и мне хватило времени оказаться рядом и кромкой возникшего прямо на палочке силового поля, превратившего волшебный инструмент практически в джедайский меч, смахнуть остаток головы с плеч.

Затем был разворот и рывок к левой паре уже вставших на ноги эльфов. Одного разрубил на уровне пояса, второму проткнул грудь прямо сквозь силовой щит. Это была даже не имба, а что-то совсем уж запредельное и недопустимое даже для самых бессовестных читеров. По мозгам шибануло так, что я потерял остатки самокритики и с издевательским хохотом накинулся на оставшуюся парочку храмовников. Они уже пришли в себе и яростно орудовали хлыстами, но те лишь бессильно ударяли в окутавшее меня силовое поле, высекая какие-то светящиеся брызги. Сам не понял, как и когда успел сотворить это поле, отдав все на откуп сущности в палочке. Одному храмовнику я отрубил руку с хлыстом, а затем и голову, во второго послал какую-то совсем уже залихватскую сеть, которая, как в некоторых фантастических фильмах, расчленила бедолагу на куски размером не больше его головы.

Так как прижигающим плоть эффектом светового меча мой силовой клинок не обладал, я оказался с ног до головы забрызган действительно чуть голубоватой кровью. Эйфория захлестнула гигантской волной. Я, широко расставив ноги, запрокинул голову к купольному потолку и победно завыл. И на пике этого воя сущность в палочке прервала со мной контакт. Я вновь стал всего лишь никчемным юзером силового щита самого начального уровня. Понимание того, что до владения волшебной палочкой мне все еще как до Китая на четвереньках, придавило тяжеленной плитой. Попытка вспомнить хоть одно из заклинаний, которыми я так лихо разбрасывался несколько минут назад, лишь углубила понимание собственной никчемности. В голове пронесся издевательский хохот со стороны живущей в палочке сущности, а затем она напрочь отключилась.

Я бессильно осел на пол. Сейчас меня любой эльф, даже та миниатюрная поющая дамочка, мог бы тупо запинать ногами, но желающих совершить этот акт возмездия что-то не наблюдалось. Все потенциальные мстители попросту сдохли. Некоторые с моей прямой помощью, а некоторые с опосредованной.

А ведь так оно и было. У меня имелась возможность разрушить входящие энергетические каналы, и сейчас вокруг валялись бы раненые эльфы, ну, или мертвые, но уже только по собственной вине. Но я тогда нуждался в их силе и не особо стеснялся, черпая жертвенную энергию. Стыдно мне за это? Да ни в малейшей степени! Особенно потому, что короткий контакт с беснующейся в статуе сущностью показал перспективы всего этого ритуала. Если бы я все же вскрыл себе глотку и установил связь, мое тело стало бы передатчиком к якорю в виде Нисы, а уже дальше — ко всем тем, кто воспылал фанатичной любовью либо ко мне, либо к моей подруге. Все они там тем или иным способом убили бы себя, отдавая энергию своей жизни ненасытному монстру в красивой обертке. Там только в ночном клубе была пара тысяч перевозбудившихся разумных! А сколько в остальной Женеве? А в человейниках, где наши с Нисой изображения транслировали на каждом углу?!

От осознания масштабов не случившейся катастрофы у меня по телу забегали мурашки, так что ни малейшего раскаяния при взгляде на лежащие на полу почти полсотни трупов я не испытал. Впрочем, живых в храме нас было все же двое. Неподалеку зашевелилось тело и попыталось сесть, но получалось у него откровенно плохо. Я подошел ближе и присел на корточки.

— Что же вы, уважаемый господин Пачини, так убиваетесь, вы же так никогда не убьетесь. — Выражение из анекдота итальянец, конечно же, не понял, поэтому пришлось добавлять на общем: — Нужно было целиться в сердце, а не в живот, меньше бы мучился.

В ответ итальянец лишь злобно сверкнул глазами и даже, по-моему, хотел плюнуть, но силенок ему на это не хватило.

— Хочешь добить? — собравшись с силами, прохрипел мой коллега.

— Нет уж, убийств я сегодня нахлебался на всю оставшуюся жизнь.

— Не боишься оставлять за спиной такого врага?

— У меня за спиной такая очередь, что еще один враг ситуацию не сильно изменит. К тому же эта очередь в основном отстаивается не где-нибудь, а в Палатах тишины, так что тебе придется ждать о-очень долго.

Кажется, удивление даже придало сил итальянцу. Он явно не понял, о чем речь. Пришлось пояснять.

— Еще это место называют женевским Азкабаном, — уточнил я и увидел испуганно расширившиеся глаза своего собеседника.

— Нет, — прохрипел он.

— Да, — с ласковым сочувствием возразил я. — Когда соглашался на гражданство, надо было внимательно читать брошюрку Кодекса равновесия. Там очень мелким шрифтом указано, что полагается за расшатывание этого самого равновесия. А ты со своим лысым хозяином знатно раскачал эту лодку. Хорошо, что не перевернули. Так что я посоветовал бы тебе выдернуть этот антикварный и явно дорогущий кинжал из живота и таки запихать его себе в сердце.

Потеряв малейшее желание общаться с этим идиотом, я встал и направился к выходу. Навалилось острое желание узнать, как там Иваныч и Беня. Увы, выуженный из кармана телефон показал, что ловить здесь нечего, особенно сотовую связь. Но даже расстроиться не успел, ведь быстро вспомнил, что у входа должен стоять магокар инспектора, а там наверняка оборудована спутниковая связь и вообще есть много чего интересного.

К счастью, магическая машина оказалась на месте. На водительское сиденье я забирался с определенным напрягом. Пусть оно и была трансформировано Майклом под человеческие нужды, но все равно как-то боязно лезть в святая святых грозного орка. В отличие от обычных машин, магокары инженеры и артефакторы собирали вручную, так что энергии творения здесь хватало и кое-какую информацию о назначении тех или иных узлов я все-таки смог добыть. Разбираться в общем устройстве и управлении, конечно же, не стал, хватило того, что понял, какой именно узел отвечает за связь и как разблокировать его после грубого вмешательства того же Майкла. Как только прибор заработал, в динамике раздался грозный голос Иваныча:

— Кто на связи?!

Мне сразу стало немного легче, но ничего сказать я так и не успел.

— Назови свое имя, тварь!

От подобного наезда меня хватило только на простецкий ответ:

— Это я.

— Кто — я?

— Иван Иванович, не тупите, это Назар.

— Назар? — переспросил гоблин, словно услышал приветствие лично от Элвиса Пресли.

— Ну да, — опять же не смог я выдавить ничего, кроме примитивного подтверждения.

— Но как?! Но где?! — Дальше гоблин заквакал что-то на своем, но быстро взял себя в руки. — Ты в безопасности?

— Да.

— Сможешь продержаться еще десять минут до нашего прибытия? Мы засекли тебя. Уже летим!

— Смогу, — опять односложно ответил я, честно говоря не понимая, как вообще реагировать и что отвечать. То ли устал, то ли наезд гоблина изначально сбил меня с толку.

— Тогда держись! — с какой-то даже торжественностью напутствовал меня гоблин, словно я сейчас тут стою на горе трупов и отмахиваюсь от атакующих меня несметных полчищ мечом-кладенцом.

Затем он отключился, и я даже не успел спросить, все ли в порядке с Беней. Перезванивать не решился, просто подожду прилета подмоги, и все станет ясно. Так оно и вышло. Через обещанные десять минут во все еще открытую полынью в массиве Диколесья рухнул угловатый летающий бронетранспортер орочьего спецназа. Еще до момента, когда летающая громада полностью опустится на землю, несмотря на изрядную высоту, из люка выпрыгнула знакомая фигура в ковбойском наряде. За ней титановым горохом посыпались тяжело бронированные сородичи. Со стремительностью паровоза Бенедиктус ринулся к своей машине. Я сразу подумал, что лучше все-таки освободить водительское место, пока не влетело за самоуправство, но не успел. Беня оказался рядом раньше и буквально выдернул меня за шиворот из машины. Я даже сжался в ожидании могучего подзатыльника, но орк повертел меня в воздухе, как какого-нибудь щенка, и даже обнюхал. Надеюсь, на зубок пробовать не будет, потому что зубки у него еще те.

Ситуация, конечно, неоднозначная, но от вида целого и здорового орка меня охватила радость, и хотелось смеяться, пусть и истерическим смехом. И опять не успел: появление рядом гоблина чуток отрезвило меня, но все равно настроение было великолепным. Мимо нашей троицы пробежала целая толпа орков и унеслась внутрь пирамиды. Беня наконец-то поставил меня на ноги, затем повернулся к инспектору, и сразу стало понятно, к чему все эти обнюхивания:

— Только кровь эльфов, его кровь не пролилась.

Орк положил на мои плечи свои огромные, когтистые ладони, заставив даже чуть подогнуться и без того не самые крепкие сейчас коленки, и пророкотал прямо в лицо:

— Я рад, что ты выжил. Рохур-хатар.

Это была еще одна ритуальная фраза оркских воинов-побратимов, переживших общий бой.

— Я тоже рад, что ты выжил, — ответил я совершенно искренней улыбкой на его жуткий оскал.

— Хватит нежничать. Быстро все в машину! — предсказуемо наломал нам доверительный момент как всегда злобный гоблин. Пока они оперативно справлялись с трансформацией своих кресел, я уютно устроился на заднем сидении.

Закончив, гоблин резко скомандовал орку:

— Проверь защиту. Не нужно, чтобы нас услышал кто-то лишний. — Затем он повернулся ко мне и так же резко потребовал. — Доклад.

Опыт общения с инспектором у меня был богатый, поэтому я быстро и емко описал все, что произошло с того момента нашего расставания после скандала в апартаментах Нисы.

Выслушав мой рассказ, гоблин застыл фарфоровым болванчиком на несколько минут, затем отмер и ошарашил меня заявлением:

— Теперь слушай, как оно было на самом деле. Ты никого не убивал. Мне удалось вовремя засечь местоположение машины, и мы успели прервать ритуал. Всех эльфов убили орки. С Максимусом я договорюсь, они подтвердят мою версию. Ты же оказался беспомощной жертвой, которую орки спасли от страшной участи.

Внутри меня заворочалось что-то возмущенное, и глазастый гоблин тут же подметил это.

— Что такое? Думаешь, я хочу украсть твою славу? Хочется самому быть героем? Снова стать кумиром?

От подобного предложения меня всего передернуло:

— Не, ваш вариант устраивает намного больше.

— Вот именно, — самодовольно изрек инспектор. — Слушай старого, мудрого гоблина, раз уж своих мозгов не хватает.

И наезд, и издевательская снисходительность Секатора вызвали у меня еще одну улыбку. Жизнь возвращается на круги своя со всеми достоинствами и недостатками, а мне в последние время такое положение вещей нравится все больше и больше.

Эпилог

Два дня после тех странных событий я провел у себя дома и даже нос на улицу не высовывал. Иваныч не требовал от меня подобного затворничества — самому не хотелось видеть людей и напрягаться в ожидании от них непонятно чего. Вроде ажиотаж вокруг меня поутих. Никто из донимавших меня девушек не писал и не звонил. Я на всякий случай попытался вызвонить Нису, но после двух попыток и одного также оставшегося безответным сообщения в мессенджере решил оставить попытки — бегать за ней я не собирался. Конечно, не хочется, чтобы девушка чувствовала себя использованной, но моей вины в ее помутнении нет, да и сам я был слегка не в себе. Совесть немного поднывала, но быстро успокоилась после новостей о появлении Нисы на вечеринке какой-то знаменитости. Значит, все в порядке. Как минимум в депрессию она не провалилась. Что касается Барнаби и теперь уже кажущегося очень сомнительным полумиллиона франков, решил не пороть горячку и выждать. По крайне меря пока не освободится Иваныч. Настойчивость Фея и его щедрость наводили на мысли о сговоре с лысым эльфом. Так что лучше это вопрос решать на пару со злобным гоблином: глядишь, хоть часть денег удастся вытрясти из пухлой тушки вместе с золотой пыльцой.

Решение отпустить ситуацию оказалось не таким уж глупым: побездельничав два дня, я наконец-то смог привезти свои мысли в порядок и собраться с силами, чтобы выйти погулять. Увы, единственный, с кем я смог бы, да и захотел бы провести время, все еще пропадал на изучении пирамиды. Хорошо хоть, мы с Бисквитом успели обсудить все странности произошедшего и вроде наша дружба осталась неповрежденной. Сообщения от его потанцулек я удалил из мессенджера. Надеюсь, у них хватит мозгов сделать то же самое и не вспоминать при орке о своей минутной слабости. В общем, идти мне пока некуда, но и сидеть дома было уже невыносимо, так что я переоделся по-походному и вышел прогуляться к набережной. С собой прихватил револьвер, а вот палочку эльфа оставил в сейфе. За два дня вынужденного затворничества я предпринял с полсотни попыток научиться работать этим трофеем, но энергетическая сущность внутри закуклилась и напрочь отказывалась помогать мне в освоении искусства владения боевой волшебной палочкой. Да она вообще на любую попытку контакта отзывалась презрением и угрозой. Впрочем, тот факт, что я до сих пор жив и могу держать ее в руках, говорил о том, что привязка все же состоялась, пусть и какая-то однобокая. На данный момент палочка великого артефактора ничем не отличалась от тех, что продаются в специализированных магазинах. Судьба словно намекала, что у меня впереди невообразимо долгий путь из обычного мага в чародеи, без читерской халявы. Так что пусть посидит в сейфе, недотрога такая. Не мешало бы пришить к рукаву еще одну пуговицу с духами-смешинками, но для этого нужно встретиться с Бисквитом, потому что последнюю я истратил в храме.

По дороге к набережной заглянул в мясную лавку за угощением для русалок. Решение выбраться из дома на первый взгляд выглядело верным, потому что, стоя над водами мерно текущей Роны, я окончательно разложил в голове все по полочкам, что-то переосмыслил, из чего-то сделал правильные выводы, а остальное вообще постарался выкинуть из памяти, чтобы не давило на мозги. Бросив последний кусок мяса в воду, я увидел, как по поверхности вновь пошли буруны. Рассмотреть русалок, как обычно, не получилось, и оставалось только надеяться, что Фа действительно где-то там и до сих пор жива.

Так, нужно действительно заканчивать с этим странным самоистязанием. К тому же если с моей питомицей все в порядке, то она, скорее всего, к этому времени уже успела перебраться в женевское озеро. Раздавшийся за спиной звук шагов почему-то не вызвал у меня опасения,лишь раздражение. Фанатки пусть и оставили меня в покое, но под домом иногда появлялись журналисты, успевшие надоесть мне хуже горькой редьки. Я уже разворачивался, чтобы послать папарацци пожестче, но матерные слова застряли в глотке, когда я увидел, что это совсем не журналисты.

Да с такими рожами даже в охранники не берут, только в бандиты. Мало того, одну из этих морд я знал намного лучше, чем хотелось бы. И выражение на физиономии Косаря ничего хорошего для меня не предвещало. Так что без особых прелюдий я вытащил щитовик, тут же запуская его, а правой рукой ухватился за рукоять револьвера, торчащую из потайной кобуры за спиной. Оружие пока не доставал, но это дело пары секунд.

— Здоровья желать не буду, наверняка ведь явился не с добром, — сказал я, глядя на Косаря.

Сам не понимаю почему, меня потянуло на патетику.

— Ну а чего ты хотел? — криво ухмыльнулся мой недавний то ли товарищ, то ли просто деловой партнер. — Пахом таких подстав никому не прощает.

— Подстав? — изобразил я возмущенное удивление, на самом деле пытаясь потянуть время, потому что новенькую булавку жандармского свистка я сломал в первую очередь. — Мне кажется, инспектор доходчиво объяснил, что подстава и нарушение договора были как раз со стороны твоего шефа.

— Тянешь время? — как всегда, проявил недюжинную сообразительность Косарь. — Не надейся, шеф расщедрился на еще одну очень крутую приблуду. Это уже не глушак, а искажатель. Патруль если и явится, то минут через двадцать. Диспетчер принял сигнал низкого приоритета. Впрочем, не думаю, что стоит затягивать: и так пришлось пасти тебя целых два дня. Пахом хочет передать привет твоему хозяину и напомнить, что это все-таки наша земля и каждая жаба должна знать свое место.

Завуалированное оскорбление я пропустил мимо ушей и попытался воззвать даже не к разуму оппонента, а хотя бы к его врожденной паранойе:

— Не боишься, что Секатор откусит тебе голову? Не знаю насчет Пахома, но тебя он по любому кончит.

— А я и не собираюсь убивать тебя. Я тут всего лишь как наблюдатель, ну, и чуть-чуть советчик. Тебе мой сюрприз точно понравится. — Высказавшись, он театральным жестом предложил своим спутникам переходить к делу, а сам даже сделал пару шагов назад.

Вперед выступил здоровяк со шрамом через все лицо. Этот факт явно показывал, что он точно не местный. У мага подобные украшения рассасываются самостоятельно буквально через пару месяцев, не говоря уж о вполне доступной для любого женевца помощи лекарей.

— Тебе привет от грека, — просипел незнакомец и направил на меня странную штуковину, похожую на обрез древней пищали.

В первый момент я опешил, не понимая, о каком именно представителе древнего народа вообще говорит этот бабуин, а затем в голове вспыхнула догадка. Это же ведь кликуха начальника охраны, который сопровождал меня с партией товара в Женеву. Похоже, он не забыл о том, как я подставил его, сдав Иванычу. Но скорее всего, хорошая память была у моих бывших работодателей и владельцев товара на несколько миллионов долларов, который из-за меня конфисковали женевские власти. Раньше меня прикрывал договор, заключенный Иванычем с преступными авторитетами. Теперь не защищает, ну, или частично не защищает, но прорехи в виде Пахома хватило.

От мысли, что ребята мало разбираются в женевских реалиях, стало немного легче, но тут же напрягло воспоминание об обещанном Косарем сюрпризе. Вот уж кто знает возможности убойной магии, пусть и не на уровне боевых чародеев, но все равно очень хорошо. Да и странный карамультук в руках бандита-гастролера не очень-то похож на обычное оружие с Большой земли.

То, что сейчас в меня пальнут из этой странной штуки, стало понятно по легкому движению чуть приподнятого обреза. Я инстинктивно прикрыл лицо предплечьем левой руки, увеличивая нижнюю часть силового поля, и только благодаря этому жесту возмутительно легко пробившие щит дробины поцарапали лишь кисть и оставили неглубокую борозду на левой скуле. Зато общий кинетический удар был такой силы, что меня тупо зашвырнуло практически на четверть ширины реки. Смысл обстрела с использованием пробивающей щит, но все же слишком мелкой дроби, не сумевшей пройти даже через ткань костюма, дошел до меня не сразу. Пониманию происходящего помогла фраза Косаря, которую я услышал, вынырнув на поверхность:

— Не стой столбом, снимай. Твоему хозяину понравится сцена кормления русалок.

Вот зараза! Он изначально затеял все это, чтобы лишь оцарапать меня. Не скажу, что так уж много крови вытекло из небольших ранок, но мне почему-то казалось, что русалкам вполне хватит, особенно после того, как я прикормил их кусками говядины. На осмысление такой изящной иронии судьбы времени не было. Попытку удержаться на поверхности тут же прервал рывок снизу. Хорошо хоть, успел ухватить немного воздуха. Страх заставил меня широко распухнуть глаза.

Вода с этого берега Роны была мутноватой, но все же я сумел увидеть продолговатые тени существ, похожих на детишек с рыбьими хвостами. Русалки бросились рвать свою жертву на части. Через секунду, не почувствовав боли, я еще раз добрым словом вспомнил золотые руки Заряны, потому что костюм пусть и поддавался русалочьим зубкам, но до моей плоти они доберутся не сразу. Правда, совершенно непонятно, насколько это мне поможет. Панически прикрыв голову руками, я пытался понять, что мне делать. До момента, когда одна из зубастых тварей вцепится мне в ничем не прикрытую голову или шею, оставалась пара мгновений, и тут в толще воды что-то сверкнуло. Русалки, словно напуганные мальки, шарахнулись в стороны, но одна, самая крупная, почему-то не оставила попытки добраться до моего тела. Вместо того, чтобы вцепиться зубами в голову, она ухватила меня за шиворот и потащила за собой. Воздух в легких заканчивался, я сделал пару неуверенных попыток вырваться, но все без толку. Револьвер выпал во время полета через перила, а щитовик, судорожно зажатый в левой руке, вряд ли поможет отбиться от особо жадной русалки, решившей не делиться с подружками человечинкой.

Прийти в себя и предпринять хоть какую-то попытку спастись я попросту не успел, потому что через несколько секунд меня выволокло на глинистую отмель у берега. Рядом, изображая тюленя и помогая себе руками, извивалась довольно крупная русалка — больше метра от хвоста до макушки. Она сделала стремительное движение, на которое я отреагировал лишь испуганной судорогой. Русалка выглядела одновременно и мило и жутко, особенно когда вблизи рассматриваешь летящую к твоему лицу когтистую руку с перепонками между пальцами. Ее указательный палец прикоснулся к моему лбу, но почему-то укола когтем я не почувствовал. Прохладный и удивительно бархатистый пальчик прошел между моих бровей, а затем по носу до самого кончика. Через мгновение русалка, знакомо присвистнув, извернулась на глинистой жиже и как угорь ускользнула в воду.

— Фа? — неуверенно спросил я то ли у реки, то ли у самого себя, попросту не веря в то, что моя питомица не просто выжила, но еще и умудрилась спасти мне жизнь.

Выходит, прикармливание рыбного, точнее, русалистого места не было суицидальным идиотизмом, а действительно помогло мне наладить контакт с бывшей питомицей. Можно было бы еще долго лежать в глинистой грязи, размышляя о превратностях моей удивительной судьбы, но где-то рядом бродит Косарь и его команда, так что нужно валить отсюда. На прибытие жандармского патруля я рассчитывать не стал, тем более после странных намеков подручного Пахома, так что быстро направился в сторону своего дома. Двигался в тени, благо по вечерам в нашем районе прохожих не так уж много. Точнее, их раньше было немного, а сейчас явно не тот день, потому что переулок перед моим домом пусть и очистился от палаточного лагеря перевозбужденных нимфоманок, зато теперь он превратился в автостоянку для любителей машин покрупнее. Впрочем, в других транспортных средствах эти автолюбители попросту не поместятся.

Среди почти десятка машин-переростков я увидел и знакомые очертания магокара инспектора, но внутри заметил только Беню. Да и ор Максимуса среди целой толпы орков, слава богу, одетых не в набедренные повязки, а в стандартные ковбойские прикиды, тоже не видно. А он явно где-то поблизости. Личная дружина без своего вождя вряд ли стала бы устраивать тусовку под моими окнами. Напрашивался единственный вывод: и гоблин, и вождь всех орков уже внутри. Два вопроса — зачем они приехали и как оказались внутри моего, казалось бы, хорошо защищенного личного пространства — смешались в голове и тут же были отброшены по причине полной риторичности. Сейчас зайду и все узнаю.

Так оно и вышло. Когда я раскланялся со знакомыми орками и открыл совершенно не запертую дверь, со вторым вопросом все стало ясно: на гостевом стуле у моего рабочего стола сидел Бисквит. Он тут же вскочил и виновато развел руками. Кто бы сомневался, что эта зеленая морда сможет открыть дверь даже одним когтем. Он же ее и создал, как и всю остальную защиту дома. В голове бесполезным сквозняком проскользнула мысль о том, что стоит врезать парочку своих замков, но если уж кому и доверять полностью и без оглядки, то это Бисквиту, поэтому обижать его подобным финтом не стоит. Плюс к этому я вполне понимал поступок моего друга: не держать же на пороге двух таких авторитетных разумных, пока я там купаюсь с русалками и нахожусь вне доступа из-за подмоченного телефона. Давно думал поменять его на водонепроницаемую модель, но так и не сподобился.

А вот вышеупомянутые авторитетные разумные в этот момент оккупировали мой бар и с наслаждением снимали пробу из разных бутылок. Вот уж кто действительно не станет стесняться в плане правил приличия и нарушения личного пространства, так это гоблин, занявший место бармена и стягивающий с полок шестую бутылку для проведения сравнения содержимого с пятью уже стоявшими на барной стойке. Ор Максимус, одетый почему-то не в ковбойский наряд, а в явно дорогой костюм-тройку, удивительно ладно сидевший на его мощной фигуре, как раз катал во рту очередную порцию коньяка, да еще и зажмурившись от удовольствия.

Единственное, что меня порадовало, так это выпученные глаза Секатора и то, что он так и не смог ничего выдавить из себя. Оно и неудивительно: со стороны я наверняка смотрелся просто шикарно. Мало того, что мокрый и весь измазанный в глине, так еще и одежда разорвана до состояния лохмотьев.

— Всем привет, — жизнерадостно заявил я, хотя перекошенная физиономия наверняка не соответствовала заявленному оптимизму. — Прошу присутствующих воздержаться от комментариев и вопросов, по крайней мере на пару минут, пока я не приведу себя в порядок. Спасибо.

Выговорившись, я отвесил церемониальный поклон и, гордо вскинув голову, двинулся в направлении душевой. Была мысль задержаться там подольше, но любопытство все же подталкивало меня: очень уж хотелось узнать, с чем явилась парочка настолько влиятельных пришлых. Так что в гостиную спустился буквально через пару минут, чистый и прилично одетый. Спокойно, сохраняя вид лондонского денди, я подошел к барной стойке и уселся на гостевой стул рядом с орком. Молча взял подвинутый мне гоблином бокал, в котором плескалось как минимум грамм сто пятьдесят напитка, и единым махом влил в себя то, что цивилизованный человек должен смаковать небольшими глотками.

По телу расплылось блаженное тепло, и стало совсем хорошо. Я шумно выдохнул, закусил лимончиком и вежливо поинтересовался:

— Итак, господа, чем обязан такой чести?

— Я же говорил, что он крепкий и ловкий как рохур, — одобрительно хрюкнув, пророкотал ор Максимус и так хлопнул меня по плечу, что едва не сбил с не очень-то устойчивого барного стула.

С трудом удержав равновесие, я икнул от неожиданности и просипел:

— Благодарю за высокую оценку. И все же: что привело вас в мой дом?

Орк внезапно посерьезнел и перевел взгляд на гоблина, уставившись на него так, словно тот ему что-то должен. Как выяснилось через пару секунд, должен Секатор был совсем не оркскому вождю, а кое-кому другому.

— Максимус считает, — ровным тоном, но с явной натугой начал инспектор, — что твои действия на крыше небоскреба спасли мне жизнь и посему я тебе должен.

Моя вскинутая бровь заставила его все же добавить:

— И я с ним согласен. Поэтому отныне мы квиты, и тебя больше не связывает долг жизни. Можешь даже перестать выполнять мои просьбы без риска быть жестко наказанным.

А вот это, конечно, неприятно. Да, я не настолько наивен, чтобы считать наши с Секатором взаимоотношения равноправным сотрудничеством, но все же полагал, что меня удерживают мягкие узы собственного чувства благодарности за помощь и покровительство, а не колючая проволока чужого контроля с неизбежным наказанием за любое неповиновение. Впрочем, в данный момент меня больше интересовало не то, что от меня так долго скрывали, а совсем другие резоны.

— Это значит, что теперь мне придется отбиваться от недоброжелателей в одиночку?

Гоблин в своем репертуаре выдержал небольшую издевательскую паузу и ответил:

— Все мои обещания остаются в силе, даже если ты посчитаешь, что наше сотрудничество для тебя слишком обременительно и опасно.

— До сих пор не считал, — стараясь скрыть облегчение, пожал я плечами.

— Значит, и говорить не о чем, — закрыл не очень-то приятную для него тему гоблин. — Тем более что даже если мы с тобой вдрызг разругаемся, у тебя и без меня есть очень могущественные друзья. — Чтобы было понятно даже самым тупым, Секатор кивнул в сторону с интересом прислушивающегося к нашему разговору ор Максимуса. — Кстати, именно его ты должен благодарить за то, что эльфийский совет вообще с нами разговаривал и пообещал не привлекать тебя к внутрисемейным разборкам. Конечно, если ты не станешь распространяться о некоторых деталях произошедшего в храме.

Намек был очень тонким, но я буквально до копчика прочувствовал, что гоблин говорит о волшебной палочке, которую я затрофеил у мертвого эльфа. На это я лишь утвердительно кивнул, затем слез с барного стула, ткнул себя кулаком в грудь и изобразил гусарский наклон головы:

— Зурхор нарх, тухрур-та.

— Ноур, Рохур-хатар, — благосклонно кивнул на мою церемониальную благодарность вождь орков и тоже легонько ударил себя кулаком в грудь.

Мои действия ему явно понравились, а вот гоблин смотрел на все эти ритуальные танцы с нескрываемой насмешкой, и именно он затронул тему, которая наверняка вызывала жгучий интерес у всех присутствующих, включая сидящего тихой мышкой у моего рабочего стола Бисквита и непривычно шумного мышоура, подтирающего грязные следы, оставшиеся после моего дефиле через гостиную:

— Может, наконец-то расскажешь, что у тебя за развлечения такие нечистоплотные? Решил поплавать с русалками? Это ведь они ободрали тебе одежду?

— Они, — спокойно подтвердил я, на самом деле сдерживая накатившую ярость. — Но добровольным это развлечение назвать трудно. В реку меня занесло с помощью одного нашего общего знакомого. Косарь привел людей от моего бывшего работодателя, а еще велел передать, цитирую… — Для важности и пафоса я поднял палец вверх. — Это их земля, и каждая жаба должна знать свое место.

Ого! Такого я еще не видел. Бурая кожа гоблина пошла какими-то сиреневыми пятнами. Маленькие глазки вождя орков сделались большими, как у героя аниме. Оттенок зеленой шкуры здоровяка сильно потемнел. Атмосфера вокруг барной стойки так пропиталась энергией разрушения, что даже оживился ангел на картине.

— Вот так, значит? — с явно слышимыми квакающими звуками заявил Секатор. Он перевел взгляд на орка и поинтересовался: — Ты с нами?

— Конечно, — хищно оскалился здоровяк, чем напугал даже меня, при моем-то богатом опыте общения с орками. — Люблю охотиться на хуманов, особенно если эта охота вполне легитимна.

Думаете, у меня возникла хоть кроха ксенофобии от того, что, оскалившись острыми зубами, пришлые объявляют охоту на представителей моей собственной расы? Да ни фига подобного! Это теперь мои пришлые, а Пахом, вместе с некогда симпатичным мне Косарем, не говоря уже о явившихся в мой город залетных бандюганах, для меня никто. Более того, они теперь враги, покусившиеся на самое дорогое: мою пусть и проблемную, но такую яркую и интересную жизнь.

Григорий Шаргородский Станционный смотритель. Незнамо куда

Пролог

Ненависть считают низменным чувством – уделом слабых и озлобленных. Сильные мира сего нечто подобное называют праведным гневом, но это всего лишь лицемерие. Ненависть нельзя разделить на праведную и низменную. Когда огонь злобы вырывается из-под контроля, разразившийся пожар выжигает все – и разум, и душу. Тут уж не до нравственных нюансов. Этот огонь обращает в пепел нерешительность и трусость, на короткий миг избавляет человека от гнилостной и липкой слабости. В моменты своего высшего пика ненависть становится сильнее любви и жарче страсти. И нет более сладкого и более извращенного чувства, чем катарсис от свершившейся мести. Виктор Громов, которого вот уже пять лет никто не называл иначе, как Витька Глист, со всхлипом втянул в себя воздух, пропитанный упоительным ароматом пролившейся крови. С похожим всхлипом разделочный нож в десятый раз покинул грудь повара, выпуская из раны кровавые пузыри. Но это было не проявлением дыхания, а просто выходом остатков воздуха из пробитого легкого уже мертвого человека.

Встав со все еще теплого трупа повара, на фоне которого парень выглядел как моська рядом со слоном, Витька с хрустом распрямил спину и уронил нож на пол. Затем опять взялся за оставленный на кухонном столе автомат. Именно с его помощью он застрелил трех опытных охранников и даже всесильного мага, которого раньше боялся до икоты.

Ну и где теперь этот страх? Все, нет его – выгорел, превратившись в угли ярости.

Где-то должен прятаться еще механик, но с ним как раз проблем не предвидится. Старый Митрич хоть и не особо злобствовал, гоняя запуганного парня, но все же относился к нему с презрением, за что сейчас и заплатит.

Как же они все достали!

Перебираясь в другой мир, Громов даже не думал, что скатится на самое дно. Ведь раньше все было по-другому: шикарная жизнь в столице горячо любимой родины, рауты и автопати с девочками и наркотой. А еще будоражащие кровь гонки по улицам ночной Москвы.

Увы, после одного из таких заездов, закончившегося свалкой с «феррари» другого гонщика, сладкая жизнь закончилась. Соперник по гонкам был сыном прокурора, и отец Виктора не смог замять дело, поэтому отправил сыночка в другой мир, снабдив десятком миллионов вечнозеленых бумажек. Увы, отцовского таланта считать деньги у переселенца не было, так что миллионы быстро закончились. Помыкавшись на Подоле, он все же подписал вассальный контракт со станционным смотрителем, решив, что в качестве внешника сможет показать себя во всей красе, так же как герои книг про попаданцев.

Внешники, работавшие за пределами защитного периметра Сторожевых башен города, считались эдакой элитой, местными ковбоями или рейнджерами. Они были овеяны героической славой. Вот на подобные россказни он и повелся.

Сразу по прибытии на почтовую станцию Виктор понял, что никакого геройства не предвидится. Как выразился его новый сюзерен маг-пустышка Скворцов, даже в среде геройских внешников кто-то должен мыть полы, чистить картошку и драить туалеты.

По неписаному закону без оружия не ходит ни один внешник, и все же личный автомат чернорабочего постоянно находился в оружейке – не доверяли матерые бойцы странному пареньку. Но тот факт, что оружейная комната имела особый статус, не отменял скопления в ней пыли, и мыть пол там время от времени все же приходилось. К тому же охранники ленились сами чистить автоматы после воскресных пострелушек под шашлык и пиво, так что возиться с ветошью и смазкой заставляли Витька́. С их стороны это был опрометчивый поступок.

Выйдя из кухни, Виктор оказался в коридоре, откуда через проем открытой двери перешел в обеденный зал. Помещение было обширным, потому что иногда здесь собиралось до полутора сотен едоков. Так что работы у повара и его почти подневольного помощника хватало с лихвой.

На другом конце помещения виднелись два прохода, ведущие в казармы для путников. За спиной остались помещения для персонала базы. Именно там сейчас остывали тела охранников и мага. Ну а пройдя налево, можно было оказаться у массивной конструкции, чем-то похожей на дверь в бомбоубежище. В принципе, так оно и было.

Снаружи, под темными небесами неродного мира, убийцу встретил свежий воздух без примесей крови и страха.

Он сделал глубокий вдох и поднял глаза к небу. Серебристая Дивия уже дошла до зенита, а ее голубая подруга только поднималась над горизонтом. Вместе с очень крупными звездами они окрашивали этот мир в причудливый цвет. Ночное Беловодье совершенно не похоже на Землю, и все же даже под этим небом люди оставались людьми.

Услышав тихое подвывание, убийца скрипнул зубами и решительно пошел к ангару наземной мастерской.

Митрича он нашел забившимся под верстак. Казалось, что старик от страха полностью слетел с катушек. И тут, глядя на это жалкое существо, Громов понял, что ярость ушла. Выгорела, оставив после себя пепел равнодушия. Он никогда не замечал за собой философских наклонностей, но именно сейчас в полной мере осознал поговорку о мстителе и двух могилах. В пустой голове и пустой душе не осталось ничего – ни упоения местью, ни страхов, ни желания жить. В бога он не верил, но все же каким-то неуловимым чувством осознал, что перешагнул невидимую черту, за которой лишь непроглядный мрак.

– Ну что же, одним грехом больше, одним меньше… – криво усмехнувшись, с несвойственным ему спокойствием проворчал парень и поднял опущенный дулом к земле автомат.

Застрелиться даже из укорота еще та задачка, но он справился.

Когда прозвучал выстрел и на стену над дверью ангара плеснуло месивом из осколков черепа и мозга, Митрич истерично взвизгнул, а затем облегченно вздохнул.

Неужели все закончилось? Увы, нет. Едва свет звезд и двух лун, вливавшийся через открытую дверь, перекрыла невысокая гротескная фигура, старый механик понял, что для него все только начинается. Пронзительный крик обреченного человека заметался в помещении, как испуганная канарейка в клетке.

Надоевший визг тонкокожего наконец-то оборвался, Летящий над водой удовлетворенно заурчал. Все прошло, как задумывалось, хотя и не до конца. Тот, в ком охотник разбудил ярость и направил ее в нужное русло, в последний момент сорвался. Летящий над водой хотел заставить тонкокожего убить всех соплеменников, а уже затем прикончить самого себя. Но вдруг эмоции жертвы ушли как вода сквозь пальцы, стряхнув нити кукловода. Впрочем, это уже не имело значения – тонкокожий все равно лишил себя жизни, сам, без понукания извне, при этом заставив охотника лично убивать последнюю жертву, так как она обезумела от страха и не поддавалась Зову. А подходить к пище, когда та не под контролем и даже не ранена, Летящий над водой не любил.

Часть первая

Глава 1

Не понимаю людей, которые любят сюрпризы. Ведь чаще всего мы получаем от жизни не совсем то, чего хотим, и не тогда, когда это нам нужно. Тем, кто мечтает о приключениях, судьба подсовывает унылую, хоть и хорошо оплачиваемую работу в офисе, а домашним мальчикам и девочкам порой приходится тащиться то в Гималаи, то в Индонезию. Я отношусь именно ко второму типу. Правда, на стотысячники меня не заносило, да и в экваториальные джунгли, к счастью, тоже, но приключений за сорок пять лет жизни было намного больше, чем того хотелось. Причем, в отличие от многих, я точно знаю, кого в том винить – орудием судьбы всегда и везде выступал мой старый друг. Старее некуда. Мы познакомились еще в детском саду. Не буду врать и рассказывать историю о том, как хулиганы из подготовительной группы хотели обидеть меня, несчастного, и тут появился спаситель в образе лобастого карапуза. Момент нашего знакомства в моей памяти не сохранился по вполне понятным причинам. Зато весь персонал детского сада на всю жизнь запомнил, как мы с Генкой пытались узнать, что же находится за таинственной дверью на кухню. О том, как нам удалось не обвариться кипящим супом из нами же перевернутой кастрюли, знают только замученные нелегкой судьбинушкой ангелы-хранители.

Догадайтесь, кому в голову пришла эта гениальная идея?

За сорок лет нашего знакомства все неприятные и даже смертельно опасные происшествия случались по причине наличия шила в одном месте у моего друга. И все же, как бы я ни ворчал, унылой мою жизнь нельзя назвать только благодаря Гене. Кроме неприятных, опасных и просто раздражающих моментов были мгновения, которые я храню в памяти как ценнейшие сокровища.

До сих пор не понимаю, как мы умудрялись уживаться все это время. После института, позволившего мне избежать армии, я с ленцой карабкался по карьерной лестнице офисного планктона, затем так же небрежно перешел на фриланс. А вот мой друг, плюнув на высшее образование, с радостью запрыгнул в сапоги, точнее – берцы десантника. Затем он устроился в полицию, которая тогда еще была милицией.

По натуре я всегда был довольно робким, а главное, эгоистичным малым, что в совокупности так и не позволило мне жениться. Он же хоть и гулял, как гусар, но очень быстро нашел себе зазнобу и обзавелся семьей. Впрочем, это никак не повлияло на его отмороженность и тягу к приключениям.

Блин, как вспомню наш сплав по горной реке, до сих пор ноет отбитый копчик и гудит уцелевшая лишь благодаря шлему голова.

Казалось, что это никогда не закончится и он в конце концов все же угробит меня, но три года назад все внезапно изменилось…

Стояние у серванта явно затягивалось, и все потому что не хотелось возвращаться на кухню. Ведь там сидел Гена, и у меня были серьезные подозрения, что он все же тронулся умом от горя.

Ладно, нечего тянуть кота за бубенцы.

Открыв сервант, я достал оттуда бутылку. Да, до высокого звания нормального мужика мне далеко, потому что держу не водку в морозилке, а вискарь в серванте.

Вернувшись на кухню, я поставил бутылку перед поздним гостем.

По старой памяти да по дружбе я все еще зову его Генкой или Баламутом, но для окружающих он давно Геннадий Михайлович, что больше подходит внешности кряжистого широкоплечего мужика с крупными чертами лица и ранней сединой на висках. В свои сорок пять он все еще не потерял формы и на пляже привлекал взгляды молоденьких женщин, чего нельзя сказать о его друге того же возраста. Этот самый друг мог похвастаться лишь офисным животиком, намечающейся лысиной и бледной, редко видящей солнце кожей.

Но это раньше он казался моложе меня. Увы, в последнее время мой старый друг сильно сдал – лицо разрезали горестные морщины, а седина расползлась на половину головы. Так что от былого Гены Баламута мало что осталось.

Как только бутылка оказалась перед ночным гостем, он, не чинясь, вскрыл ее и набулькал себе половину стакана. Плеснул все это дело в пасть и смачно закусил огурцом.

– Как ты можешь пить эту гадость? – поморщился Гена, в очередной раз наводя меня на мысль, что все же стоит держать бутылку водки в морозилке.

– Малыми дозами и смакуя, – проворчал я, с трудом перенося подобное святотатство. – Так, хватить хлебать дорогой напиток, как самогон, колись, что ты опять задумал?

– Мне нужно, чтобы ты переехал.

– Куда? – опешил я. – В другой город или страну?

Внезапно меня озарила догадка.

– Нужны деньги на лечение? Так не вопрос, ты же знаешь…

– Мне нужно, чтобы ты переехал в другой мир, – не дал мне Гена закончить пламенную и благородную речь.

Так, похоже, мой друг все же свихнулся с горя. Впрочем, это не удивительно, потому что было из-за чего. Того, что произошло с Геной, не пожелаешь и врагу.

Рождение дочки никак не повлияло на моего друга. Отец из него был откровенно хреновый, а тесть так вообще пугающий. Своего загульного зятя он бил только два раза, но от души. В итоге тот, не дожидаясь третьего сеанса мануального лечения, свалил из семьи. Дочь недолго тосковала и благодаря своей красоте вышла замуж за другого – богатого и веселого. В общем, все как в сказке, только в сказках мать не отказывается от годовалой дочери, дабы не портить настроение новому мужу.

Если честно, новоиспеченные дед с бабкой не очень-то и расстроились, ведь ни для кого не секрет, что внуков любят больше, чем детей. А у непутевой Ольги родилась просто чудесная Злата. Детей я никогда особо не любил, но эта малышка очаровала меня с самого рождения своей живостью, адекватностью и неприсущей детям остротой ума.

Увы, и эта сказка оказалась грустной. В два года врачи нашли у Златы болячку, название которой я и произнести-то не смогу. Три года дед с бабкой бились как львы за свою кровиночку, но доктора лишь разводили руками. В итоге Зина сломалась и зачастила в церковь, а Гена продолжил искать выход из тупика с остервенением безумца и, похоже, все-таки окончательно спятил на этой почве.

– Ген, ты в порядке?

– Думаешь, чокнулся твой старый друг? – с кривоватой улыбкой спросил он, и вдруг до меня дошло, что в его глазах горит робкий, но ровный и спокойный огонек надежды.

– Говори, – отбросив сомнения, сказал я, потому что эта надежда была нужна и мне.

Злату я не видел больше года. Просто не мог заставить себя пойти в дом, полный боли и безнадеги. Смотреть на увядающего ребенка не было никаких сил, и от собственной слабости на душе становилось еще мерзостнее.

– Слушай, – хлопнул Гена еще полстакана дорогого напитка и со вздохом начал выдавать важную информацию, – ты знаешь, что я не перестал искать способы вылечить Златку. Перепробовано все, начиная с дорогих врачей и заканчивая знахарками и колдунами. Но самый безумный вариант предложил мой знакомый еще с армейки. В отличие от меня он пошел в «контору». Сам понимаешь, там все под тройным грифом «секретно», но он намекнул, что есть место, где могут вылечить абсолютно все. Закавыка в том, что попасть туда не так уж просто. Для обычных людей пропуск в это место стоит три ляма зелени с носа, и скидок на детский билет никто не даст. Шесть миллионов мне не потянуть при всех раскладах.

Мои мысли опять вернулись к квартире, точнее, ее стоимости, но профессиональная привычка анализировать любую информацию выделила некую странность.

– Обычных людей? – озвучил я свою догадку.

– Да, и вот тут мне понадобился именно ты, – ошарашил меня Гена.

– Ты еще скажи, что я, как тот Нео, избранный.

– В какой-то степени так оно и есть. Никита, даже не знаю, поздравлять тебя с этим или нет, но ты – маг.

Япона икебана! Генка точно тронулся, и вся эта надежда в его глазах лишь плод больной фантазии. Его, да и моей тоже. Или же все это какое-то разводилово.

Мои мысли явно отразились на лице, на что Гена тут же отреагировал:

– Никита, послушай меня…

– Да что слушать?! – разозлился я не знаю почему, возможно, из-за собственных обманутых ожиданий. – Тебе нужно показаться психиатру. С чего ты вообще взял, что я какой-то маг? У меня что, это на лбу написано или глаза светятся?

Как ни удивительно, Баламут сохранил спокойствие:

– Читать вслух все, что написано у тебя на лбу, я не буду, потому что там одни матерные выражения. А то, что ты потенциальный маг, показали анализы крови. Помнишь, я просил тебя сдать кровь якобы на случай, если Златке понадобится переливание?

– Вот как просто? – фыркнул я. – И прямо сразу попал на великого мага?

– Не сразу, – как-то виновато мотнул головой Гена. – Я проверил больше полусотни своих знакомых. Повезло только тебе.

Нотки вины в его голосе были вполне объяснимы. Мы считались лучшими друзьями, хоть в последнее время виделись не так уж часто, но он скрыл от меня огромный пласт интереснейшей информации. Пусть даже все это окажется лишь бредом.

Ладно, мало ли какие у него были на то причины, я не экзальтированная барышня, чтобы обижаться на подобные повороты. Тут важнее совсем другое:

– Допустим… только допустим, что так оно и есть. Как моя избранность относится к болезни Златки?

– Напрямую, – чем дальше, тем спокойнее становился Гена, явно ощутив прежнюю уверенность в моей надежности.

А вот я был полон сомнениями. Вся затея по-прежнему отдавала лютым бредом.

– Дело в том, что им там простые люди не так уж нужны, – продолжил рассказ Гена. – Богатеев с тремя лишними лимонами, конечно, принимают как родных. Остальным от ворот поворот. А вот магов очень даже привечают. Те, кто проверяли анализы, сразу хотели направить к тебе скаута, но я зажилил твой адрес. К тому же изначально дал левые паспортные данные.

– О как! – удивился я, но комментировать самодеятельность друга не стал.

Сам все объяснит.

– Пришлось шифроваться и даже хвосты рубить. Дело в том, что маг может взять с собой двух человек, и ставка за такую проводку – два лимона зелени с носа…

Мой друг внезапно помрачнел и осторожно взглянул на меня из-подо лба.

– Геша, ты козел, – вспылил я из-за подобных подозрений в меркантильности. – Еще один такой намек – и получишь в лоб. Давай вещай дальше.

Чем больше я узнавал об этой странной истории, тем меньше она казалась мне бредом.

– А что дальше? – пожал плечами Гена. – Я рассказал тебе все, что знаю. Так что придется решать, исходя только из этих данных. Да, я знаю, что ты такого не любишь. Как и сюрпризов вообще.

Да уж, кому об этом знать, как не ему. После одного из таких сюрпризов я уже лет двадцать как не могу наслаждаться новогодними фейерверками. Да и приуроченными к любым другим праздникам тоже. Постоянно оглядываюсь, не загорелось ли что-нибудь поблизости.

Гена не стал на меня давить и замолчал, зато взялся за бутылку, что тоже повод ускорить принятие решения. В принципе, решать тут особо нечего. Если вся эта бредовая затея даст Златке хоть мизерный шанс на выздоровление, я полезу с ними хоть к черту на рога.

Семьи к приближающейся старости я так и не нажил. Да, работа фрилансера мне нравилась, и что-то подсказывало, что в новой жизни навыки профессионального веб-серфера и аналитика вряд ли понадобятся.

Решиться на расставание с привычным мирком было не так уж легко.

А еще после пяти лет спокойной жизни где-то в глубине души ворочалась робкая жажда приключений. Хотя, уверен, если мы действительно окажемся в ином, к тому же магическом, мире – эта жажда сдохнет раньше, чем я успею по-настоящему испугаться.

Но все это – так, второстепенные мысли…

– Что делаем?

Генка тут же оживился, стряхнув с себя несвойственную ему робость. Даже с сожалением отодвинул ополовиненную бутылку:

– Завтра подписываем договор о продаже твоей квартиры, я уже обо всем договорился. Свою продал еще вчера, как только узнал результаты анализов. Послезавтра с утра выезжаем в сторону белорусской границы.

– А при чем здесь Белоруссия? – удивленно спросил я, даже не подумав упрекнуть друга в том, что он начал действовать еще до получения моего согласия.

Давно привык к его закидонам, а смирился еще раньше.

– Понятия не имею, – равнодушно пожал плечами Баламут.

Похоже, его сейчас интересовали только голые факты и план на ближайшее будущее, а всяческую мистику и фантастику капитан полиции в отставке выбросил из головы, чтобы освободить мощности в напряженно работающем мозгу. А вот в меня любопытство вцепилось голодным зверем. Но информации для анализа не было, и взять ее неоткуда.

Глава 2

Наше расставание с родным городом вышло довольно тягостным. И дело даже не в том, что я увидел превратившуюся в собственную тень Златку, которую Гена вынес из больницы на руках. Поначалу я еще держался, но, когда девочка, увидев меня, выдала вялую улыбку, я смог лишь сдавленно просипеть:

– Держись, Кнопка, все будет хорошо.

А затем отвернулся, чтобы ребенок не видел набежавших слез.

Тучи сгустились, когда нам попыталась помешать беснующаяся в религиозном гневе Зина. Если я раньше думал, что свихнулся мой друг, то сейчас осознал, что ошибся адресом. Похоже, мозг Зины решил защитить себя с помощью погружения в религию. Сцена была жутковатой. Некогда тихая, образцовая хранительница семейного очага превратилась в фанатично настроенную фурию. Она обвиняла мужа в желании загубить душу внучки, отдав ее сатанистам.

Зря он все-таки рассказал ей о другом мире и магах. Даже у меня ум за разум заходит, что уж говорить о подорванной горем психике бедной женщины, которая, кроме любовных романов, ничего толком не читала. До сих пор так и не заданный другу вопрос о том, как быть с его женой, отпал сам собой. Боюсь, на данный момент их брак существовал только на бумаге.

На вопли Зины, которую с трудом сдерживали медсестры, явился наряд полиции, и я уже был готов… даже не знаю, к чему я был готов.

К счастью, они пришли не за нами. Связи моего друга в органах все еще были достаточно крепки. Оно и неудивительно. Это если на пенсию уйдет начальник отдела или главка, о нем тут же все забудут. А волкодавов, не раз ходивших на штурм бандитских малин и лежбищ террористов, помнят вне зависимости от перемены социального статуса.

Зину аккуратно взяли под руки и увели, а мы быстро загрузились во внедорожник Гены, о котором я мог сказать только то, что это жутко переделанный «ниссан».

Первую часть пути радостной тоже не назовешь. Баламут был мрачен и сосредоточен. Говорить он мог лишь о том, что не смог захватить с собой весь свой арсенал, потому что через границу, пусть и такую дырявую, как белорусская, тащить все это слишком опасно. А сроки нас поджимали, и любой косяк мог стать фатальным. Успокаивало моего друга лишь одно – имелась информация, что на месте есть куча магазинов, в том числе с хорошим ассортиментом стреляющего железа. Меня его нервные разглагольствования интересовали мало, потому что в тот момент я прилагал массу усилий, дабы спящую на моих коленях девочку не растрясло на ухабах плохой дороги.

Границу мы пересекли через шесть часов, трижды останавливаясь в придорожных кафе для нервных перекуров Баламута, ну и по нужде. Для больной девочки под опекой деда этот процесс наверняка был мучителен. Ни в меня, ни в Гену еда не лезла, а Златку пришлось едва ли не насильно кормить какой-то желеобразной гадостью. Да еще и кучей таблеток.

Боже, за что этому ребенку такие мучения?!

После пересечения границы Гена разозлился еще больше, потому что белорусы досматривать нас даже не подумали и лишь лениво отмахнулись. Так что все его страхи насчет оружия оказались пустыми.

И вот мы оказались в Беларуси.

Что тут еще можно сказать? У Батьки, конечно, много недостатков, но, блин, какие же он понастроил дороги! Порой даже казалось, что мы попали в Европу, но от проплывающих мимо причесанных деревень откровенно несло совком.

Еще через три часа, уже в сумерках, мы добрались до славного города Бобруйска, предварительно преодолев по мосту неширокую реку.

Не знаю, чего я ждал от города, уже овеянного в наших фантазиях магическим флером, но вид стандартного для постсоветского пространства не такого уж большого городка никак не клеился с вертевшейся в моей голове патетикой.

Мой друг, сверившись с картой, уверенно провел джип почти через весь город к застроенной промышленными зданиями западной окраине. И если в самом городе на нас никто не обращал ни малейшего внимания, то, едва мы миновали последнюю многоэтажку и, немного проехав вдоль кладбища, свернули направо, тут же были остановлены белорусскими, можно сказать кондовыми, гаишниками. Все как положено – мордатые и чуток вялые.

А вот за их плечами в сумерках застыли фигуры в черной форме, и уже от них веяло нешуточной угрозой.

– Куда направляемся? – дождавшись, когда Гена опустит стекло, лениво спросил гаишник.

– Пансионат «Березка», – спокойно ответил мой друг.

Ситуация мгновенно изменилась. Гаишник подобрался и тут же отошел назад, а парни в черном, наоборот, приблизились.

– Фамилия, – строго приказал один из «черных», к моему огромному облегчению, вместо оружия взяв в руки планшет.

И все равно ситуация была угрожающей, а еще обстановку нагнетало кладбище за спиной, уже укутанное в зловещие сумерки.

– Кандидат Зимин Никита Олегович с сопровождающими. – Гена почему-то выдвинул на первый план меня, а себя со Златкой вообще обозначил едва ли не в качестве багажа.

С другой стороны, странные у меня возникают вопросы. Если наши предположения верны, то в машине сейчас сидит всего лишь один человек, хоть что-то значащий для этих ребят.

Подтверждая мои предположения, боец в черной форме потерял интерес к водителю и подошел к задней двери. Пришлось открывать стекло и мне.

– Результаты анализов, пожалуйста, – преувеличенно вежливо попросил незнакомец.

Пока я пребывал в легком шоке, Гена быстро сориентировался и протянул мне через плечо сложенную вдоль бумагу, которую я и сунул контролеру.

Подсвечивая себе фонарем, мужчина в черном быстро просмотрел документ и сразу вернул его мне:

– Прямо по дороге. Затем направо к воротам с надписью «Березка», дальше и сами разберетесь, – по-прежнему игнорируя Баламута, пояснил страж сего непонятного места. – Доброго пути, господин.

От подобного величания я немного растерялся, хорошо хоть автоматически сработала элементарная вежливость:

– И вам не хворать.

Баламут не стал дожидаться конца наших политесов и дал по газам.

Как и было обещано, за поворотом в конце дороги, которую обступили ряды ангаров, обнаружились массивные ворота под солидной охраной.

– Мне кажется или из окна вон того бетонного строения торчит ствол пулемета?

– Торчит, – ответил Гена на мой невольно произнесенный вслух вопрос. – А еще на крыше здания замаскирован как минимум КПВТ.

– И куда это мы заехали?

– Пока не знаю, но начало обнадеживающее, – повеселел мой друг.

– Чем это? – не понял я его радостного настроя.

– А тем, что склад с картошкой так охранять не будут. В любом случае все скоро решится, так или иначе, – с явно ощутимым фатализмом в голосе добавил он.

В чем-то мой друг был прав, при любых раскладах из этих ворот мы уже не выедем, но лично меня плохой финал истории не устраивал никоим образом.

Не знаю, кто назвалпансионатом огороженную территорию из шести ангаров, двух трехэтажных зданий непонятного назначения и одной пятиэтажной гостиницы, но с чувством юмора у него не все в порядке.

Хотя бы для виду пару березок здесь посадили.

В оборот нас взяли сразу по приезде. Как только мы миновали ворота, из трехэтажного здания вышел мужик в белом халате и призывно махнул нам рукой. На бетонированной площадке между зданиями никого больше не было, так что мы резво подъехали к незнакомцу.

– Господин кандидат, – безошибочно угадал встречающий, когда мы с Геной вышли из машины, – пожалуйста, пройдите за мной. Машину можно отогнать вон в тот ангар, остальные могут заселяться в гостиницу.

– У нас больная девочка, – встрял в разговор Баламут, чем вызвал недовольную гримасу медработника.

– Подождите, сейчас за нею приедет медсестра. До отправления она может побыть под нашим наблюдением, – обращался он по-прежнему исключительно ко мне.

Странные здесь порядки, но в чужой монастырь со своим уставом лезть как минимум неразумно, особенно не зная местных раскладов. Информационный голод уже начал откровенно бесить, а от мысли, что там, куда мы отправляемся, возможно, не будет Сети, так и вообще становится не по себе.

– Прошу, господин кандидат, – сделал приглашающий жест медик, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Внутри здания явно расположилось некое медицинское учреждение. Обстановка как в дорогой частной больнице – начиная с оборудования и заканчивая униформой персонала.

Заметив мой удивленный взгляд, медик любезно пояснил:

– К нам часто попадают люди в очень плохом состоянии, а ждать приходится порой до шести дней. Мы никого не лечим, просто обеспечиваем выживаемость до момента перехода. Что касается лично вас, то нам необходимо еще раз подтвердить ваш статус кандидата. Это не займет много времени.

В поразительно чистой процедурной симпатичная медсестра быстро взяла анализ крови и наградила меня милой улыбкой. Тут же подошел ошивавшийся рядом провожатый:

– Вас ждут на ресепшене в гостинице. Если есть дополнительные пожелания, в медицинском плане мы с радостью постараемся помочь.

– Девочка, что была со мной…

– О ней позаботятся, не беспокойтесь, – мягко прервал меня медик.

На этом мы и распрощались. Дорогу обратно я запомнил хорошо, так что выход нашел сам. Нашего автомобиля перед больничкой уже не было, зато у входа в гостиницу маячила фигура Гены. Он явно был чем-то раздражен. А еще я заметил, как черный «гелендваген» заезжает в ворота дальнего ангара.

– Ты чего такой дерганый? – спросил я, подходя ближе.

– Сейчас увидишь, – с мрачной загадочностью сказал мой друг. – Есть у меня подозрения, что там, где нам предстоит жить, все такие.

О чем именно он говорит, стало понятно, едва мы вошли в холл гостиницы. Как я уже понял, в этом месте все имеет двойное дно. Точнее, жухлую обертку и шикарное нутро. Как и больница, гостиница снаружи выглядела неухоженным еще с советских времен заведением, а внутри была обставлена как минимум на четыре звезды. Но некоторым и этого показалось мало.

У стойки ресепшена, за которой откровенно страдала симпатичная брюнетка-хостес, визжала дама лет пятидесяти, в жутком платье цвета вырвиглаз. Рядом с нею отирался уморенный жизнью мужик чуть постарше. Парочку прикрывал звероподобный телохранитель, которому наше с Геной появление явно не понравилось.

– Что значит у вас нет носильщиков?! – чуть не перешла не ультразвук дамочка. – Нам что, самим тащить чемоданы? Немедленно позовите администратора. Вы знаете, сколько я заплатила…

Мне уже подумалось, что это надолго и до своего номера мы доберемся не скоро, но случилось чудо – явился администратор. И не просто явился, но и сумел успокоить дамочку всего парой предложений:

– Вы заплатили за вашу доставку до места назначения. Гостиница предоставлена вам бесплатно. Точнее, бесплатно мы обеспечим вас одним номером на троих. Если хотите более шикарные условия, придется доплатить. Но это позже, сейчас вам следует пройти вот по этому коридору в кабинет номер девять. Там вам объяснят все, на что вы имеете право, а на что нет.

Дамочка набрала в грудь побольше воздуха, но тут же сдулась, когда звероподобный охранник аккуратно взял ее под локоток. Кажется, у этой троицы не все так просто в семейных отношениях.

Причиной странного поступка охранника были два парня в черной форме, полном обвесе и с короткими автоматами. Мы с Геной, засмотревшись на скандал, тоже пропустили явление этой парочки.

Дальше по коридору троицу межмировых туристов никто не провожал. Охранники вернулись в помещение за замаскированной дверью рядом с ресепшеном, а администратор подошел к нам:

– Господин кандидат, рад вас приветствовать в нашей гостинице. – Резкая смена тона уже стала привычной. – Если хотите сначала отдохнуть с дороги, Валентина сразу выдаст вам ключ-карту. Но я бы все же посоветовал для начала уладить основные формальности. Переход назначен на завтра в три пополудни.

Как же он был прав! Уладить формальности я хотел больше всего на свете, просто потому что в процессе можно будет получить хоть какую-то информацию, от недостатка которой у меня уже начинается самая настоящая ломка.

– Давайте закончим с делами.

Администратор вежливо улыбнулся и сделал широкий жест рукой, как давешний доктор:

– Прошу за мной.

Наш совместный поход был недолгим, и вскоре мы оказались у двери со знаковым номером один.

– Ваш сопровождающий пройдет регистрацию с вами – или предоставить ему отдельного оператора? – поинтересовался администратор перед тем, как впустить нас в кабинет.

– Он пойдет со мной.

В ответ мой собеседник лишь кивнул и открыл дверь. Внутри обнаружился почти стандартный кабинет чиновника среднего пошиба с компьютером на столе со стороны хозяина и планшетом у гостевого края. Еще в комнате имелась парочка шкафов для бумажных папок, зато не было никаких окон. За столом восседал ничем не примечательный мужчина в очках.

– Прошу, Никита Олегович, присаживайтесь, – чуть приподнявшись в кресле, предложил он, а на Гену даже не обратил внимания.

И, как мне кажется, моего друга подобный расклад начинал серьезно бесить. Ох, как бы дальше не стало еще хуже.

– Итак, – когда мы уселись, продолжил клерк, – давайте уточним вашу личную информацию. Прошу ознакомиться.

Взяв в руки планшет, на который указал хозяин кабинета, я пробежался взглядом по тексту. Вроде все правильно – личные данные указаны верно, а мой не самый впечатляющий жизненный путь раскрыт полностью, причем, так сказать, с подноготной. Наш совместный с Геной счет в банке то ли радовал, то ли огорчал суммой, слегка недотягивавшей до ста тысяч зеленых. На этот счет, номер которого Баламуту выдали там же, где определили по крови мой магический потенциал, мы сбросили все, что наскребли по сусекам. В принципе и планку в сто тысяч можно было взять, но не оставлять же Зину совсем без денег. Она хоть и повернулась на религиозной теме, но все еще была членом семьи, хоть и не моей.

– Все верно, – сказал я, отложив планшет.

– Прекрасно, – непонятно чему обрадовался клерк, – тогда сообщаю вам, что ваши средства будут переведены в новую валюту, и в новый мир вы отправляетесь, имея двадцать одну тысячу триста сорок два червонца и пятьдесят шесть кун.

Да уж, лихой у них тут курс.

– Теперь что касается транспортировки. Так же, как проживание в гостинице, для кандидатов и их сопровождающих переход бесплатный. Увы, это не распространяется на багаж. Все, что вы хотите взять с собой, придется поместить в стандартные контейнеры. Транспортировка каждого обойдется вам в сто червонцев.

Не то чтобы дорого, но есть подозрение, что эти контейнеры не такие уж большие.

– А как же автомобиль? – словно проснувшись, подал голос Гена.

– Судя по модели вашего авто, – пощелкав кнопками клавиатуры, сказал клерк, – транспортировка обойдется в тысячу двести червонцев.

– Твою мать, – выразил Баламут нашу общую мысль.

– К тому же, – решил добить нас клерк, внезапно ставший менее симпатичным, – вам придется потратиться на его переделку. Там бензиновые двигатели не в ходу.

– А что еще там не в ходу? – тут же ухватился я за едва показавшийся кончик информационной нити.

– Увы, такой информацией я не обладаю. Мне известны только транспортные и финансовые нюансы. – Явно просчитав нашу ситуацию, он добавил: – Но если вы захотите продать свой автомобиль, то можете обсудить это с механиком в транспортном ангаре. Он же переведет средства на ваш счет.

– Мне сказали, что здесь же можно прикупить нужные вещи. Скажем, оружие, – опять влез Генка.

– Конечно, но магазины станут доступны завтра с восьми утра. У вас будет достаточно времени до перехода. И еще, возьмите эти браслеты. Они подадут сигнал за полчаса до общего сбора и в случае форс-мажора позволят персоналу найти вас на территории, чтобы не допустить опоздания.

Точно так же, как и меня, клерк быстро оформил Гену, а Златку просто вписал в учетку деда.

На этом прием был закончен. Я конечно же предпринял повторную попытку раскрутить мужика на информацию, но не тут-то было. Он лишь разводил руками и повторял, что понятия не имеет, что находится там, за кромкой.

Ну вот как так можно? Хоть бы намекнули, а то сигаем, как головой в прорубь.

Поняв тщетность наших попыток, мы покинули кабинет.

– Ну что, пошли заселяться и спать? – предложил я Баламуту, но он не согласился.

– Если хочешь, иди спать, а я пойду решу с машиной. Боюсь, у нас завтра на это не будет времени.

– Ладно, – вздохнул я, – пойдем вместе. Тем более что нужно кое-что забрать из чемоданов.

На ресепшене уже вернувшая себе душевное равновесие девушка выдала нам карточку с номером четыреста сорок девять, но на четвертый этаж мы подниматься не стали, а вышли наружу. Баламут уверенно повел меня к ангару, и через пять минут мы уже общались с широкоплечим бородатым мужиком в техническом комбинезоне. Правду говорят, что рыбак рыбака видит издалека, так что эти два ухаря быстро нашли общий язык.

– Палыч, – с напускным недовольством возмутился Баламут, – имей совесть! Какие восемь тысяч? Да в ней только приблуд всяких на семь кусков зелени!

Торг сразу пошел в долларах, чтобы не путать обоих участников.

– Ладно, давай девять, – сокрушенно вздохнул механик, – но только потому, что ты меня задолбал, да и считать будет проще. Как раз получится две тысячи этих самых червонцев. А если добавить тысячу, что ты не потратишь на перевозку, то и вообще шикарный расклад.

Гена зарычал, но даже с моими куцыми способностями в искусстве торговаться было понятно, что это последняя цена.

– Я так понял, что золотишко перекидывать твоему корешу?

Увидев кивок моего друга, механик быстро набрал что-то на планшете.

– Готово, – радостно возвестил он и тут же примирительно сказал: – Да не куксись ты. Может, еще увидишь свою малышку с той стороны. Мы ей впихнем электромотор и запулим следующим рейсом.

– А часто бывают эти рейсы? – опять возбудился я.

Механик недовольно поджал губы, но все же ответил:

– Раз в неделю. Иногда реже. Так, не растекаемся мыслью по древу. Вам нужны контейнеры под багаж или выкидывать барахло прямо на пол? – резко сменил он тему, явно вспоминая подпись, которую поставил под соглашением о неразглашении.

Я и сам пару раз подписывал подобные бумаги, а потом маялся, гадая, не подпадают ли случайно сказанные друзьям слова под мутные формулировки в документе.

Пресловутый контейнер своими габаритами немного примирил нас с реальностью. Квадратная коробка с открывающимся в две стороны верхом имела стандартный метр кубический. В принципе, в одну может войти все наше барахло, особенно если его перебрать.

Увы, я сильно недооценил своего друга. Моих вещей было всего два чемодана с одеждой и кофр с ноутбуком, который по случаю купил три года назад. Он просто очаровал меня своей брутальностью. К тому же защищенный от всех бед агрегат все еще тянул по параметрам. Понимая, что занести нас может куда угодно, я прихватил с собой еще и компактный проектор, а также внешний накопитель на четыреста терабайтов со всякой хренью, согнанной с моего стационарного компьютера. Плюс непонятный ворох информации, которой добил внешний диск парень, купивший у меня системник с монитором.

Вот и все мои пожитки. Остальное брать не стал по простой причине – понятия не имею, что там носят в этом магическом мире. В смысле погодных условий, моды и религиозных традиций.

А вот Генка явно решил перестраховаться, причем во время сборов он либо думал о войне, либо вспоминал свои любимые книжки. Только ворох камуфляжа, походной обуви и других милитаристских прибамбасов и фенечек для выживания в самых диких условиях потянул на три четверти контейнера.

Даже боюсь представить, что меня ждет завтра с утра в оружейном магазине.

– Так, стоп, – повинуясь смутному предчувствию, остановил я друга, который явно решил поступить как в том анекдоте про любителей семечек.

Поначалу мы уложили пожитки каждый в свою тару. Учитывая то, что вещей Златки тоже не так уж мало, большую часть снаряги придется пихать в мой контейнер.

– Давай сделаем по-другому. Вещи для простой, не связанной с героическими подвигами жизни пихаем в один контейнер, а всю эту пятнистую хрень в другой. Туда же пойдут и железки, которые ты по-любому завтра купишь. Есть у меня предчувствия, что этот короб мы откроем не скоро.

– Ты такой наивный, – сокрушенно покачал головой Гена.

– Возможно, но давай все же сделаем, как я прошу.

В контейнеры пошли все наши вещи, кроме ноута. Но и он вернется к остальным пожиткам, потому что механик предупредил – и компьютер, и мобильники лучше сдать в багаж. Контейнеры были тут же опечатаны и перекочевали на специальные полки. Переноской занимались два крепыша, помогавшие механику.

На этом Баламут тепло простился с Палычем, и мы наконец-то отправились в гостиницу. Суматошный день вымотал меня до предела, а еще дико хотелось есть. По пути решили заскочить в больницу и проведать Златку, но нас туда не пустили, сказав, что девочка спит. Вспомнив, как там все оборудовано, я успокоил друга и утащил его в гостиницу.

Наконец-то оказавшись в номере на четвертом этаже, мы заказали с доставкой гору гамбургеров и, обожравшись как свиньи, завалились спать. Завтра будет непростой, возможно, самый важный день в нашей жизни. Нам наверняка придется пережить нечто совершенно невообразимое. А для этого понадобятся силы.

Глава 3

– Подъем, сурок! – затряс мою кровать Гена. – Вставай, нас ждут великие дела!

Похоже, призрачная надежда окончательно захватила его, подняв настроение до невиданных высот. А вот я со своим непробиваемым скепсисом был не так уж оптимистичен. К тому же раннее утро у меня добрым не бывает по определению, вне зависимости от обстоятельств.

– Который час? – проворчал я, даже не думая открывать глаза, не то чтобы тянуться к смартфону, оставленному на прикроватной тумбочке.

– Полвосьмого, и мы уже опаздываем.

– Куда мы, к лешему, опаздываем?! – совершенно законно возмутился я. – Магазины откроются только в восемь, и до трех у нас куча времени.

– А Златку проведать? И если ты думаешь что семь часов на покупки – это много, то сильно ошибаешься. Не хочешь же ты попасть с другой мир с плохо подобранным оружием?

– Ген, вот честно, ты меня уже задолбал! – От злости я окончательно проснулся и сел на кровати. – Ну с чего ты взял, что там все будет так, как в твоих любимых выживальческо-попаданческих книгах? Ты видел, с кем нам придется путешествовать? Думаешь, та психованная тетка будет жить в пампасах? Думаешь, великие маги не смогли устроить себе уютное и безопасное гнездышко? Да и вообще я до сих пор не верю, что там есть эта долбаная магия.

Лицо моего друга внезапно осунулось, а в его глазах отразился нешуточный страх:

– А я верю. Всем сердцем верю. Только это и не дает мне окончательно свихнуться.

Лишь теперь стало понятно, что Баламут не прав, – семь часов это очень много. Запредельно много, и чтобы мой друг не сошел с ума от ожидания, нужно его чем-то отвлечь. К примеру, стреляющими железками, страсть к которым почему-то обошла меня стороной.

Все-таки я какой-то неправильный мужик – в машинах не разбираюсь, хотя вожу неплохо; огнестрела не люблю, при этом на полигоне у корешей Баламута меня хвалили; даже водку в морозильнике не держу, зато знаю толк в виски. Впрочем, последний пункт в наших пенатах скорее недостаток, чем достоинство.

– Ну тогда устроим шопинг, – с преувеличенным оптимизмом заявил я. – Говорят, женщинам это помогает расслабиться.

– А в морду? – беззлобно ощерился мой друг, и мы начали собираться.

Душ и чистка зубов привели меня в боевое состояние, к тому же разыгрался жуткий аппетит. На всякий случай мы немного прибрались в номере – просто сложили обертки от вчерашних гамбургеров и банки из-под пива в пакет. Конечно, в гостиницах такого уровня это могут сделать и горничные, но мы парни простые, да и не хотелось выглядеть свиньями.

Оставив пакет с мусором у двери, мы спустились на первый этаж, где стоявшая за стойкой администратора незнакомая, но тоже очень симпатичная девушка перенаправила нас в ресторан. Это заведение, как и все вокруг, было обставлено с претензией на шик. Тут могло довольно вальяжно разместиться человек сто. У большого шведского стола как раз вертелись официанты, раскладывая блюда для завтрака.

– Это мы удачно зашли, – потер руки Гена и широким шагом направился затариваться жратвой.

Приличная яичница с беконом, вкусные блинчики со сметаной, крепкий кофе и вообще потрясающие пирожные вернули мне чуточку оптимизма.

Быстро поев и став свидетелями сползания дюжины сонных особей на завтрак, мы покинули ресторан и направились к больнице. Внутрь нас пустили без проблем, и медсестра, уже ожидаемо миловидная, провела нас в детскую палату.

Златка выглядела выспавшейся и чуть посвежевшей. Впрочем, в ее состоянии это самое «чуть» не особо радовало. Зато у нее нашлась компания. Совершенно лысый паренек лет десяти без умолку трещал, пытаясь развлечь даму. Похоже, надежды питают не только нас.

Ну а дальше пришло время для милитаристского праздника души нашего Баламута. Очередной ангар, как и все здания в этом странном месте, снаружи выглядел совершенно непрезентабельно, а внутри являлся самым настоящим торговым центром с тремя этажами, стеклянной крышей и даже фонтаном посреди холла.

Размах немного озадачивал, потому что кроме нас в зоне видимости наблюдалось лишь несколько покупателей.

Быстро миновав цветастые витрины, мы поднялись на второй этаж и оказались в царстве Ареса. Весь этаж был отдан под вооружение. Целеустремленность моего друга начинала озадачивать. Скорее всего, он получил наводку от того же механика.

Быстрым шагом Баламут довел меня до магазина, на витрине которого был выставлен манекен в камуфляже. У ног этого пластикового вояки стоял самый настоящий пулемет. Внутри заведение больше напоминало склад без прилавка, но с небольшой конторкой у входа. Стеллажи одновременно являлись выставочными витринами.

– Доброе утро, – жизнерадостно приветствовал нас молодой продавец. – Что желаете?

– О-о, – с непонятной интонацией протянул Гена. – Желаем-то мы много, только взять получится не все.

Дальше он начал сыпать терминами и аббревиатурами, из которых я понял едва ли четверть, да и то смутно. А вот продавец явно в теме. В общем, желания слушать все это у меня не было, так что я решил совершить небольшую экскурсию вдоль полок.

Чего тут только не было. Я даже заметил парочку гранатометов. И все же даже на мой дилетантский взгляд девяносто процентов оружия здесь охотничьей направленности.

То, что я не вникаю в столь важные разговоры и вообще нахожусь не рядом с ним, мой друг осознал только через полчаса.

– Никита, что ты там делаешь? – окликнул он меня.

– Любуюсь, – ответил я, так как сам только после окрика осознал, что уже минут пять как стою на одном месте.

Рядом с Баламутом уже находилась стандартная тележка, заполненная какими-то коробками и пакетами, а сверху громоздился автомат.

– Неужели что-то подобрал? – удивленно спросил мой друг, подкатывая тележку ближе.

– Даже не знаю, – задумчиво сказал я, вновь посмотрев на довольно интересную конструкцию.

– Домовой, как всегда, в своем репертуаре, – осмотрев мой выбор, грустно вздохнул Гена. – Ты хоть знаешь, что это такое?

– Без понятия, но смотрится круто, – ответил я, глядя на брутального вида относительно короткоствольный агрегат с кучей всякого обвеса и солидным таким барабаном вместо рожка.

– Это «вепрь-двенадцать» по прозвищу «молот». Гладкоствол, калибр…

– Ген, ты же знаешь, что мне все это до лампочки. Хочешь, чтобы у меня был ствол, значит, берем этот.

– Ты как баба, – вернул мне недавнюю колкость друг.

– Лучше как ребенок, – возразил я. – Просто хочу себе такую игрушку, и давай закроем эту тему. Пистолет можешь выбрать сам.

– Блин, Домовой, да он же весит… – Внезапно Гена замолчал и загадочно улыбнулся. – А знаешь, давай возьмем, вместе с этим америкосовским барабаном. Снайпер из тебя не очень, а вот на коротких дистанциях, мне помнится, ты лихо отжигал. И если тебя натаскать, будешь в нашей паре вместо артиллерии.

Баламут все еще лелеет мечту попасть на инопланетный Дикий Запад, но его радостный тон, упоминание веса и процесса натаскивания немного напрягали. Сразу вспомнилось, как я умаялся на полигоне, где в заброшенном здании палил из дробовика по пугающе резко выскакивающим мишеням. Меня тогда действительно хвалили. Да и вообще смотрелись мы с Генкой лихо. В одинаковом камуфляже, небритые, оба невысокие и кряжистые, правда, у него камужляж оттопыривали бицепсы и грудные мышцы, а у меня – живот. В остальном ну прямо два лихих вояки!

Наверняка чтобы я ничего не уронил себе на ногу, Баламут сам стянул с полки оружие и поместил его в тележку. Затем мы покатили вглубь магазина, где обнаружилась мастерская. Здесь расположился тощий мужик с изрядной лысиной на голове. Судя по чертам лица, он являлся родственником продавцу, так что я сочувствую будущей супруге юного коммерсанта. Ведь поведется она на кучерявого симпатягу, а годам к сорока будет иметь под боком вот такую вот красоту.

Народная примета насчет того, что следует очень внимательно присматриваться к матерям своих невест, работает и в отношении мужиков.

В мастерской мы проторчали как бы не дольше, чем в магазине. Причем больше всего Гена с мастером обхаживали именно моего «вепря». Добавили пару насадок на ствол и четыре рожковых магазина, с которыми карабин смотрелся уже не так брутально. Зато моего внутреннего эстета порадовала насадка пламегасителя, делавшая оружие похожим то ли на ствол танка, то ли на противотанковое ружье.

Все это, конечно, круто, но финал сего действа мне не понравился, потому что был озвучен ценник в полторы тысячи червонцев с небольшим.

– Ген, ты уверен, что мы можем позволить себе такие траты? Сильно сомневаюсь, что Златку там будут лечить бесплатно. Возможно, нужна будет каждая копейка.

– Спокойно, все продумано, – тут же в свойственной ему слегка пофигистической манере заявил мой друг. – Включи свою любимую логику. Палыч говорил, что рейсы проходят раз в неделю. Объемы не такие уж большие, так что товары отсюда там наверняка стоят намного дороже. И что самое главное, у меня нет ни малейшего желания отстреливаться от внеземных монстров из рогатки.

Данную тему за прошедшие сутки мы обсуждали десятки раз, и переубеждать его было бессмысленно. Так что я лишь махнул рукой. Правда, пришлось еще раз страдальчески закатить глаза, когда мастер объявил нам, что оружие пойдет отдельным контейнером, который отправят на погрузку прямо отсюда.

Когда мы наконец-то покинули магазин с железками, стало понятно, зачем здесь отгрохали такой торговый центр. Теперь здание было не то чтобы забито, но людей хватало. Со стороны это выглядело как наплыв туристов. Очень богатых туристов. Пафос и чванство, которые мы видели в холле гостиницы, здесь были умножены как минимум на сто.

Вливаться в эту спесивую и нервную толпу не хотелось, но придется, как и делить с ними новый мир.

Нам кроме милитаристского обвеса еще нужны вещи для повседневной жизни. Только сейчас я вспомнил, что тупо забыл дома зубную щетку. А еще нормальные тапочки, банный халат… ну и кучу всего такого. А если учитывать, что Златку собирал ее дед и явно без участия бабки, с вещами девочки вообще кошмар.

К счастью, там, где балом правит капитализм, нерешаемых проблем не бывает. В ближайшем же магазине женской одежды улыбчивая продавщица направила нас в еще один магазин, и уже там не менее приятная девушка быстро подобрала Златке все необходимое. Что удивительно, в подборе размеров она основывалась на невнятных жестах и словах Гены, но, как оказалось впоследствии, не ошиблась ни разу.

Перерыв в шопинге мы сделали, только когда сначала Генкин, а затем и мой желудок требовательно заурчали. Голод утолили прямо здесь – в кафешке на первом этаже.

Финальным свистком этого дурдома стал сигнал моего браслета. И не только моего. Интересное получалось действо. Вся толпа, сновавшая по торговому центу как муравьи, одновременно замерла, а через несколько секунд суета приняла катастрофические масштабы.

Надеюсь, в возникшей давке никто не пострадает.

Мы с Геной благоразумно отступили в уголок, хотя и нам следовало поспешить. Браслет высветил обратный часовой отсчет. А Палыч предупреждал, что доступ к контейнерам будет закрыт за полчаса до отправки. То, что мы успели нагрести в баулы, ручной кладью не назвал бы даже самый отмороженный челночник.

К кладовщику-механику мы успели с небольшим запасом, который потратили на утрамбовывание контейнеров. А ведь еще вчера они казались нам слишком большими.

Я вновь почувствовал уже забытое ощущение погрузки на поезд в советские времена. Это сейчас подобное происходит без спешки и суеты. В прошлом же проводники открывали доступ в вагоны минут за двадцать до отбытия, а пассажиры грузились так, словно у них в распоряжении осталось всего секунд тридцать.

Избавившись от вещей и по совету Потапыча сунув в контейнеры свои смартфоны, мы с Баламутом метнулись в больницу. Там уже подготовили Златку к транспортировке. Персонал даже предоставил нам коляску, правда, предупредив, что ее нужно будет оставить в этом мире. Гена решил не заморачиваться и подхватил внучку на руки.

Как только мы вышли из больницы, воздух резанул звонок, а затем послышался громкий голос:

– Внимание, отбывающие! Просим выйти в главный двор и пройти по указателям.

Опустив взгляд, я тут же увидел на асфальте стрелочки, ведущие со всех концов двора в сторону дальнего ангара. Раньше они казались мне разметкой под парковку.

Указанный ангар имел с одной стороны три широких входа, а с другой – четыре двери, над каждой из которых был крупно нарисован порядковый номер.

– Внимание! Просим кандидатов пройти на второй этаж, – возвестил голос из громкоговорителей.

Затем оба сообщения были повторены еще несколько раз.

Мой браслет пискнул, и я увидел на нем надпись «второй этаж», а у Гены был только номер «три», что явно говорило о двери, через которую нужно будет пройти на погрузку.

– Ну, я пошел? – чувствуя, что меня немного потряхивает, сказал я Гене.

– Давай, встретимся на той стороне, – ощерился мой друг, словно волк в момент опасности.

Златка вообще сильно испугалась и уткнулась лицом в шею деда. Мне до жути не хотелось разлучаться с Геной, но, раз просят, значит, так надо. Вход на второй этаж ангара, точнее, на площадку, расположенную над дверьми с номерами, обнаружился без проблем. Из толпы в пару сотен человек к нему направились лишь единицы.

Как только поднялся по лестнице, я сразу забыл о своих немногочисленных спутниках. На втором этаже в стене имелись широкие панорамные окна. И то, что я увидел за стеклом, одновременно впечатлило меня и вызвало смутное ощущение разочарования.

Ангар, в котором мы находились, являлся одним из четырех однотипных строений, ограничивавших большой квадратный двор. Посреди этого двора находилось странное сооружение. Казалось, что кто-то решил построить большущую летающую тарелку высотой метров двадцать и около ста в диаметре. Но, судя по всему, денег на это дело у строителей было маловато, и вся конструкция матово-серого цвета выглядела как не совсем удачный макет.

На меня навалилось чувство чудовищного обмана. Причем ощущения были противоречивыми. Конечно, становилось больно от того, что Златка не получит лечения, но при этом часть меня – гадкая и трусливая – радовалась, что не придется кардинально менять жизнь, буквально прыгая в неизвестность. Не беда, что ради призрачной надежды пришлось расстаться с квартирой, – это всего лишь бытовые неурядицы и решить их можно без особых проблем.

Пока я боролся с внутренней мерзостью, мои соседи по ВИП-ложе все чаще стали поглядывать на свои браслеты. Посмотрел и я. До назначенного срока осталось всего несколько секунд, и они убегали с неумолимой монотонностью, ведь время – единственное, над чем человек не властен.

И вот на браслете высветилось два ноля. Короткая, не очень яркая, но неожиданная вспышка заставила меня зажмуриться, а когда вновь посмотрел на эту нелепую поделку, я понял, что ничего нелепого в ней уже нет. Те же очертания и даже приблизительно один цвет, но теперь это было монументальное сооружение из литого, наверняка крепчайшего металла. Часть серых плит поднялась, как пушечные портики на пиратском корабле, и, усиливая это сравнение, из-под них высунулись стволы крупнокалиберных пулеметов. Макушка «тарелки» раскрылась лепестками, и оттуда на короткой мощной штанге поднялась турель с чем-то длинноствольным. И это оружие точно не из нашего мира.

Только через пару секунд я сумел хоть как-то отойти от шока и начал замечать нюансы. По серой броне пробегали змеистые молнии, сновавшие между пятнами чего-то светящегося. Постепенно эти пятна становились все меньше. Через несколько секунд исчезло и свечение, и молнии.

Ну что же, старый ворчун, придется все же проститься с этим миром.

Выдержав паузу, явно чтобы убедиться в отсутствии внешней угрозы, в корпусе приплюснутой полусферы начали открываться ворота, обозначая три уровня этого то ли корабля, то ли здания.

К нижним воротам тут же ринулись появившиеся из ангаров погрузчики с уже знакомыми кубами, собранными из транспортных контейнеров. Со второго этажа на бетон выдвинулись ступенчатые пандусы. Третий, самый верхний ярус не стал ничего открывать или распахивать, зато от него прямо к нашему балкону потянулась большая труба. Кроме того, на этом же уровне сдвинулись защитные колпаки, открывая широкие прямоугольные, с закругленными углами, иллюминаторы.

– Господа кандидаты, прошу пройти на борт, – послышался за спиной вежливый голос, исходивший от человека, а не из раструба громкоговорителя.

Впрочем, громкоговоритель тоже старался, пытаясь загнать на посадку общую массу людей и втолковывая им, что проходить нужно только в двери с указанным на браслете номером. По давней своей привычке я не стал спешить и дождался, пока к круглой двери пройдут все присутствующие кандидаты. Интересная у нас собралась компания. На этот рейс по особым билетам попадали одинадцать человек. Причем трое из них были китайцами. Ну, может, не все прямо из Поднебесной – корейца от китайца или даже эвенка я вряд ли отличу. А один вообще был чернокожим.

Чтобы не задерживать переселенцев и экипаж этого странного корабля, я резво пристроился в хвост очереди сразу за женщиной средних лет, лицом и одеждой сильно напоминавшей классическую домохозяйку. Вот уж кому трудно придется в новой жизни. Впрочем, я всегда восхищался адаптивными способностями прекрасного пола, так что скорее мне нужно переживать за себя.

Перед входом в люк я еще раз посмотрел в окно и увидел цыганский табор перед выходом в дальний путь. Крика и ругани не слышно, но они наверняка были. Наш народ не переделаешь, особенно ту его часть, которая считает, что им все можно. А здесь таких большинство – три ляма зеленых найдется далеко не у каждого. В общем, инструкции насчет ручной клади они проигнорировали, поэтому тащили с собой большие баулы, которыми пихались на пандусах, ведущих с бетонного покрытия двора на второй уровень.

Через пару секунд я оказался в полутемной трубе перехода, а еще через полминуты мы вышли в круглый зал, наводивший только на одну мысль: мостик космического корабля. Не знаю, кто все это создавал, но он явно был фанатом космоопер.

В центре помещения находилось возвышение с монументальным креслом, почти троном, для капитана. В нем восседал парень лет двадцати, облаченный в нечто похожее на военно-морскую форму. Правда, без фуражки.

Вокруг помоста расположились несколько секций кресел, обращенных внутрь периметра, так что, даже усевшись, мы могли видеть главного актера на его сцене. А он явно имел тягу к лицедейству. В этом совмещенном с корабельной рубкой зрительном зале могло разместиться как минимум полсотни пассажиров-зрителей.

Кроме капитана, других представителей экипажа видно не было.

– Добро пожаловать на борт «Скарабея»! – торжественно возвестил он, так и не оторвав свою пятую точку от кресла. – Выбирайте себе места по вкусу. Все равно их здесь больше, чем вас. Скудны нынче урожаи на чародеев…

Капитан нахмурился, оборвав свою торжественную речь, но тут же оживился. Лично мне болтливые люди симпатичны, потому что в большинстве случаев это очень ценный источник информации.

– В общем, вас сегодня не так уж много, но поверьте, путешествие от этого не станет менее впечатляющим. Меня можете называть капитаном Хароном, но не переживайте, в царство мертвых я вас перевозить не собираюсь. Раем ваш новый дом тоже не назовешь, но если вы маг или везете с собой миллиард, то новый мир встретит вас очень ласково. Устраивайтесь поудобнее. Долго на матушке-Земле мы не задержимся. Остановка длится не больше двадцати минут – незачем нам мозолить глаза всяким любопытным ребятам, наблюдающим за нами с орбиты. Так что пристегиваться можете прямо сейчас.

Нервными пассажиры стали задолго до посадки в эти кресла, так что мы дружно пристегнулись ремнями.

За болтовней Харона и обилием впечатлений время пробежало быстро. Об отправлении мы, как ни странно, узнали не от словоохотливого гида, а благодаря неким действиям и внутри корабля, и снаружи. Без предупреждения наши кресла начали плавно поворачиваться спинками к капитанскому насесту, дав нам возможность в последний раз взглянуть на родное небо. Еще через десяток секунд бронированные щитки закрыли широкие иллюминаторы, погружая мостик в подсвеченную тусклыми лампами полутьму.

– Ну что же, дамы и господа, будьте готовы к самым невероятным впечатлениям.

Взвыли зуммеры тревоги, взвинтив наши нервы до предела, и тут же все строение вздрогнуло, передав вибрацию через кресла нашим телам. Воздух наэлектризовался, и мне почудилось, что волосы на всем теле стремятся встать дыбом.

Как только все успокоилось, тут же поползли в стороны бронированные щитки, и в прорезавшиеся щели хлынул удивительный свет.

– Позвольте представить вам Запределье! – громогласно и торжественно заявил капитан.

И как ему не надоедает это представление, ведь, судя по словам механика Палыча, рейсы бывают почти каждую неделю?

Эти мысли ненадолго задержались в моей голове, выгнанные оттуда диким восторгом, смешанным с не менее сильным страхом.

Вот уж действительно запределье какое-то. Когда бронированные щитки полностью открыли иллюминаторы, стало понято, что странный свет излучает не менее странное небо. Казалось, что кто-то взял северное сияние, стократно усилил его и растянул на весь небосвод этого мира. Только через десяток секунд я сумел оторвать взгляд от переливающейся пелены невообразимой палитры красок и опустил взгляд ниже. Вокруг «Скарабея», замершего посреди огромной площади, раскинулся гигантский город.

С этого ракурса оценить размеры мегаполиса было трудно, но не оставалось ни малейших сомнений в том, что он больше любого города Земли. Если вообще не занимает всю поверхность этой планеты. В плане архитектуры удалось понять лишь то, что ни на восточный стиль, ни на западный строения не походили. В голову лезла мысль об эльфийских городах из голливудских фильмов, но это лишь смутные ассоциации.

Рассмотреть город внимательнее не дали события, происходящие прямо в кажущейся защищенной скорлупе «Скарабея». Рядом со мной начал дергаться невзрачный толстяк. Он громко заорал и забился в тесных узах ремней.

Япона икебана! Что здесь происходит?!

– Спокойно! – словно отвечая на мои мысли, жестким тоном заявил капитан. – Все идет как нужно.

Я с испугом прислушался к себе и тут же с радостью понял, что не чувствую ни малейшего дискомфорта.

Хоть с этим мне повезло.

К бьющемуся в судорогах толстяку присоединился мучительно застонавший чернокожий парень. Еще двум пассажирам тоже стало дурно, но в меньших масштабах, а остальные, как и я, страдали только страхом неведения.

Увы, буквально через минуту капитан разочаровал меня и других «счастливчиков». Когда припадки обоих мучеников сошли на нет, Харон озвучил свой вердикт:

– Ну что же, как всегда, негусто. Спешу поздравить тех, кому стало плохо, и огорчить тех, кто усиленно скрывает свое злорадство. Сейчас энергетика Запределья перестраивает ваши тела. Те, кто ощутил это в полной мере, впоследствии смогут стать великими магами, прямо с ходу заполучив Талант. Ну а те, кто не почувствовал ничего, увы, проживут тихую жизнь «пустышки». Это не отменяет того факта, что вы – маги и принадлежите к элите Беловодья, но заоблачных высот вам не достичь. Примите мой совет и постарайтесь как можно быстрее смириться с вашей участью.

Даже не знаю, огорчил он меня своим заявлением или нет. Обидно, конечно, что не стать мне ни Гендальфом, ни Дамблдором. С другой стороны, уверен, что двое самых пострадавших уж точно попадут под плотный контроль сильных мира того. А мне такого счастья и даром не надо.

– Ну что же, – продолжил капитан, – хорошего понемногу. Пора нам двигаться дальше.

Щиты на иллюминаторах начали возвращаться на место, и тут, глянув сквозь толстое стекло, я увидел призрачных монстров, которые явно с недобрыми намерениями двигались в нашу сторону. Первое мгновение я смотрел на них как на рисованных чудищ из голливудских фильмов, но затем вдруг до глубины души осознал, что это запредельно опасные твари, и даже мощнейшая броня «Скарабея» не может дать нам полной гарантии безопасности.

Глава 4

Успокоился я, только когда защитные створки встали на место, да и то все еще потряхивало. Наконец-то мы вновь пережили встряску с наэлектризованностью.

Через десяток секунд, когда бронещиты открыли нам вполне привычное голубое небо, стало понятно, что путешествие закончилось. И только чуть подсвеченные фиолетовым цветом облака говорили, что мы на самом деле добрались до нового мира, а не вернулись на Землю.

– Прошу на выход, дамы и господа. Вас встретят. Те же, кто чувствует себя нехорошо, могут остаться в креслах. Вам тоже помогут. Надеюсь, ваша новая жизнь в славном Нью-Китеж-граде будет счастливой.

Нью-Китеж-град?!

Полностью осознать перемещение в другой мир мне не удалось, потому что в точке прибытия, как и на Земле, вокруг «Скарабея» возвышались стены стандартных ангаров и для изучения было предоставлено только небо с бело-фиолетовыми облаками. Из информации имелись лишь скудный рассказ о Запределье, а также озвученные капитаном топонимы – Беловодье и Нью-Китеж-град.

Первое наверняка название страны или даже всей планеты, а второе являло собой наименование города.

Опять дождавшись, пока рубку покинут все, кроме особо пострадавшей парочки, я прошел по трубообразной рампе и оказался теперь уже не в ангаре, дооборудованном для нужд пассажиров, а на самом настоящем вокзальном терминале. Причем вид у него был идеально вылизанным и буквально дышал футуризмом. Но что печально, опять без окон.

Похоже, мы вновь попали в какую-то ВИП-зону, потому что темно-коричневых, явно обитых натуральной кожей кресел имелось всего лишь с полсотни, да и состав у нас оставался все тем же. Пассажиров встречала девушка в форме, кроем похожей на одежду стюардессы. Схожесть дополняла кокетливая пилотка.

– Мы рады приветствовать вас в Нью-Китеж-граде, – радостно заявила «стюардесса». Пожалуйста, присаживайтесь. Сейчас я подойду к каждому из вас и поясню, что нужно делать.

Я совершенно не удивился, что сначала она почтила своим вниманием тех, у кого при посещении Запределья слегка ухудшилось самочувствие. Где-то на задворках сознания еще раз мелькнула обида, но не на девушку, а на всю ситуацию в целом. Но это чувство было совершенно иррациональным, так что я постарался расслабиться и откинулся на мягкую спинку кресла.

Едва я устроился поудобнее, люди в светло-салатовых, почти белых медицинских робах резво выкатили из переходного тоннеля каталки с будущими великими магами.

Опять же не факт, что им стоит завидовать. Может, в отличие от меня – обездоленного пустышки, – избранных и ждало грандиозное будущее, но уж точно спокойной жизни им не видать.

– Здравствуйте, – отвлекла меня от размышлений девушка-стюардесса.

Странно, по всем признакам мной она должна было заняться в последнюю очередь.

– Здравствуйте, – дернулся я, чтобы встать с кресла, но девушка остановила меня:

– Не поднимайтесь, я быстро.

При этом она чуть наклонилась, всей своей ладной фигуркой выказывая заботу и участие.

– Я лишь хотела уточнить, будете ли вы проходить регистрацию вместе с сопровождающими лицами или ваши обязательства перед ними уже исчерпаны?

– Мне хотелось бы пройти регистрацию вместе с ними.

– Прекрасно, – мило улыбнулась девушка. – Вскоре они подойдут. Через некоторое время ваш браслетподаст сигнал и покажет номер кабинета, в который вам следует пройти. Кабинеты находятся вон в том коридоре. – Плавным и изящным жестом девушка указала на проем в стене. – Если у вас есть вопросы, касающиеся непосредственно данной ситуации, вы можете обратиться ко мне.

Я сразу понял, что ни о каких серьезных вопросах по новому миру речь не идет, и лишь мотнул головой. Девушка еще раз профессионально улыбнулась и отошла к следующему кандидату. Точнее, уже магу, хоть и такой же пустышке, как и я.

Долго скучать мне не пришлось, потому что минут через пять явился Гена со Златкой на руках. Весила девочка, особенно в нынешнем состоянии, не так уж много, но было видно, что Баламут устал таскать ее на себе.

Да уж, мы уже не прежние юноши с дурью в головах и необузданной силой в телах. Хотя мой друг как-то умудрялся держать себя в форме. Я вон вряд ли смог бы таскать ребенка на себя больше десятка минут.

– А ты здесь неплохо устроился, – почему-то шепотом сказал Гена, располагая Златку у себя на коленях. – Ты не представляешь, какой там дурдом в общем зале. Я такое видел только в советских магазинах, когда выбрасывали дефицитные товары. Но хуже всего было, когда нас пропускали через какую-то камеру. Златку там даже стошнило, но сейчас вроде отошла.

– Ты как, Кнопка? – обеспокоившись, спросил я у девочки.

– Все хорошо, Дя, – подняла она на меня грустные и на фоне исхудавшего личика огромные зеленые глаза.

Еще с детства, когда Злата не могла осилить слово «дядя», не говоря уже об имени, она сократила его до одного слога. Это обращение понравилось нам обоим своей оригинальностью, так что привязалось надолго.

– Потерпи, уверен, все плохое скоро закончится.

Она лишь тяжело вздохнула и спрятала лицо на груди у деда.

Осмотревшись, я понял, что не только нас беда погнала в другой мир. Через некоторое время почти все места в зале были заняты сопровождающими магов. Здесь были и старики, и дети, и болезненного вида молодые люди обоих полов. В одиночестве сидели только три человека, да и то двоих из них сразу же вызвали.

Наконец-то мой браслет пискнул, и мы всей компанией направились к коридору.

Высветилась цифра «шесть» так что я начал искать кабинет с этим номером. Искомое обнаружилось быстро, и, сочтя зеленый огонек над дверью разрешением, я без стука открыл дверь.

– Здравствуйте, Никита Олегович, – поднялся со своего места хозяин вполне стандартного кабинета для учреждения с хорошим бюджетом. И опять без окон.

Его внешний вид говорил о достатке, но очень уж он был вылизан и слащав.

– Присаживайтесь, – по-прежнему глядя только на меня, указал чиновник на единственное кресло перед его столом.

Хорошо, что у стены имелся широкий диван, который тут же занял порядком подуставший Гена. В этот раз внучку он посадил рядом с собой.

– Мы рады приветствовать вас в славном Нью-Китеж-граде, – после меня усевшись в свое кресло, заявил чиновник. – Давайте начнем с самого главного, – явно заметив мою недовольную мину, решил он не затягивать со вступительной речью. – Вам как магу автоматически полагается полное гражданство Китежа. Для его закрепления необходимо пройти простую процедуру. Будьте добры, прижмите запястье вот к этому прибору.

Настороженно покосившись на плоскую коробку у моей стороны стола, я все же прижал к ней запястье. Внутри покрытого странными узорами, казавшегося цельнолитым устройства что-то затрещало, и меня легко укололо.

Чиновник быстро защелкал кнопками клавиатуры, вглядываясь во вполне стандартный, совсем не волшебный монитор. Затем стоящий рядом с ним куб, такой же солидный и украшенный узорами, как и жалящая коробка, утробно загудел и даже заискрил. Под конец чиновник еще раз удивил меня, потому что зажмурил глаза и приложил к кубу свою ладонь.

Ну и что это за шаманские пляски?

Куб еще раз загудел и выдвинул из своего нутра полочку, на которой поблескивала небольшая монета. Холеная рука запустила монету по столешнице в мою сторону, и я инстинктивно прихлопнул ее ладонью.

– Ну вот, – улыбнулся чиновник, – теперь с помощью этого жетона вы сможете в любом месте подтвердить свою личность. Носить его нужно либо на цепочке, как амулет, либо в кармашке пояса. Чуть позже, когда познакомитесь с нашей модой, вы поймете, о чем я говорю. Помещенный в ваше запястье чип также может быть использован для идентификации, но он не даст вам доступа к банковскому счету.

Судя по глазам чиновника, он уже хотел перейти к разговору о моих деньгах, но тут вспомнил о других посетителях.

– Теперь нам нужно поговорить о ваших сопровождающих.

– А что с ними не так? – насторожился я.

– Дело в том, что и магам, и самостоятельно оплатившим переезд переселенцам полагается полное гражданство от городского совета. Тем же, кто прибыл, так сказать, прицепом, для этого нужно заплатить в казну пятьдесят тысяч червонцев.

– Что?! Да ты охренел, чинуша! – рявкнул Гена, но я тут же окоротил его:

– Помолчи.

Чиновник и вовсе не обратил внимания на вопли моего друга, продолжив вежливо вещать:

– Можно оформить неполное гражданство, но тогда доступ в город им будет закрыт, а помочь девочке смогут только там. Конечно, вы можете рискнуть и обратиться к ведьмам и знахаркам на Подоле, но я бы не советовал.

– Уверен, у вас есть варианты решения этой проблемы, – не повелся я на словесные кружева чиновника.

– Конечно, – оживился он, – проще всего будет, если ваш спутник принесет вам вассальную клятву. Раньше это называлось холопством, но термин не прижился.

И все-таки вопли Баламута его зацепили, иначе он обошелся бы без неприятного термина, произнесенного с изрядным ядом в голосе и косым взглядом на Гену.

– А иные варианты попадания моих спутников в клиники сопряжены с серьезными тратами? – на всякий случай уточнил я.

– Конечно, но вы должны понять, что городской совет и Посадник не могут рисковать благополучием Города, допуская туда ненадежных людей. А в случае подписания вассального договора вся тяжесть ответственности за поступки вассалов ложится на сюзерена.

Ох, как у них здесь все непросто. И опять же жутко не хватает информации, хотя именно в данном случае есть возможность исправить данный недостаток.

– Мне хотелось бы ознакомиться с текстом вассального договора.

Никто не любит читать составленные юристами документы, особенно если они имеют объем больше половины страницы. Не скажу, что я в этом плане отличаюсь от других, но нужно отдать должное, в качестве источника информации подобные бумаги просто бесценны.

Так, что тут у нас? Да уж, действительно кабала. Судя по документу, если мы заключим так называемый ряд, Гена в течение всего срока контракта не сможет иметь в собственности ни недвижимости, ни транспорта. Даже его личный счет в банке должен быть под моим контролем с полным доступом. О любых тратах свыше тысячи червонцев он обязан уведомлять своего сюзерена. То же самое касается вступления в брак и путешествий на расстояния больше чем три сотни километров. Одно успокаивало: это не пожизненная кабала и контракт заключался на три, пять или десять лет по желанию сторон. Но больше всего меня напрягала именно ответственность, которую этот договор возлагал лично на меня. Всего один-единственный пункт указывал, что все проступки вассала ложатся на плечи сюзерена и соответственно на его кошелек.

– Итак, какое вы приняли решение? – спросил чиновник, заметив, что я закончил чтение.

Я лишь недовольно поджал губы и, встав, подошел к Гене:

– Читай.

Баламут взял бумагу из моих рук и презрительно сморщился:

– Если ты считаешь… – начал он вилять.

– Читай, – резко возразил я. – Только тебе решать, влезать в это дело или нет. Может, нам стоит повременить и подумать?

– Уже временили, – помрачнел мой друг, покосившись на испуганную Златку, но все же принялся изучать документ.

Через пару минут он поднял глаза и уверенно сказал:

– Подписываем. Есть у меня уверенность, что ты будешь хорошим барином, а я послушным холопом, – с кривой улыбкой постарался он пошутить.

– Очень сомневаюсь, особенно в последнем, – не разделил я его мрачно-юмористического настроя. И повернулся к чиновнику. – Мы готовы заключить договор на три года.

– Прекрасно, – непонятно чему обрадовался этот хлыщ.

Затем он быстро повторил с Геной и Златкой те же манипуляции по регистрации. Только девочке жетона не досталось, лишь вкололи в кисть чип.

После этого чинуша заставил нас исполнить целый ритуал. Мы с Геной встали с двух сторон от высокой тумбочки у стены и совершили необычное рукопожатие над этой тумбой, обхватив пальцами предплечья друг друга. Получилось так, что места уколов на запястьях совместились. Над тумбой тут же появилось голографическое изображение с коротким текстом.

По просьбе чиновника я произнес надпись вслух:

– «Клянусь полностью и беспрекословно выполнять условие стандартного вассального договора сроком на три года».

То же самое повторил Гена. Затем чиновник положил ладонь на тумбу и резюмировал:

– Чиновник двенадцатого ранга Бобрин клятву подтверждает.

Когда мы все вернулись на свои места, Бобрин продолжил беседу:

– Дар Зимин, коль уж вы взяли заботу о бедной малышке на себя, хочу дать вам один совет. Мне известно состояние вашего банковского счета, и у вас вряд ли получится потянуть это дело в одиночку. Но все не так уж плохо. У меня есть знакомые в окружении князя Савельева, и они могут попросить его светлость о содействии. – Не заметив энтузиазма на моем лице, чиновник решил выдвинуть еще один довод: – Хочу добавить, что клиники князя считаются лучшими в городе.

– Мне не хотелось бы принимать подобные решения с кондачка, – спокойно и даже с вежливой улыбкой заявил я.

Бобрин нахмурился, а Гена сдавленно хрюкнул с дивана.

– Поверьте, – не унимался этот балагур, – мало кому из небогатых магов-пустышек удалось прожить без покровительства князей. Рано или поздно такие недальновидные люди оказываются на Подоле и влачат жалкое существование изгоев.

Очень давно, еще во времена моего детства отец поведал мне народную мудрость, которую я хорошо запомнил: «Ты мне сказал – я поверил. Ты повторил – я начал сомневаться. Ты настаиваешь – я тебе не верю». Так вот этому чудаку веры у меня становилось все меньше и меньше.

– И все же я хотел бы подумать, – мило улыбаясь, осадил я чиновника, – а также узнать, есть ли какие-то преференции, которые город предоставляет бедным переселенцам?

Преференции были такими же кислыми, как и лицо, с которым нам о них поведал чиновник. На два дня переселенцам предоставлялся номер в гостинице и ячейка на складе здесь же. Под конец разговора поняв, что пробить меня не получится, Бобрин вызвал кого-то по селектору и скупо попрощался.

На выходе ждал посыльный, который проводил нас по лабиринту коридоров к стойке ресепшена, находившейся у дверей лифта. Сверившись с информацией в компьютере, девушка выдала мне ключ-карту от номера и объяснила, как пройти к складским ячейкам. Еще она посоветовала наведаться туда не раньше чем через полчаса, но не позднее завтрашнего полудня, а также несказанно обрадовала тем, что в номере есть незапароленный вай-фай.

Гена все-таки не дождался, пока мы окажемся в номере, и накинулся на меня прямо в лифте:

– К чему вся эта тягомотина? Человек предлагал тебе выход из ситуации.

– Ты серьезно?! – возмутился я и тут же сбавил тон, чтобы не пугать Златку. – Гена, даже не сомневаюсь, что мне предложат такой же договор, как и тебе. А это – кабала, и, учитывая наши проблемы, можешь даже не сомневаться, что контракт мне подсунут на десять лет. И это меня как-то не возбуждает. Ты же сам читал ту бумажку.

– Да, и согласился подписать. Ради Златки!

– Ты согласился пойти в подчинение к старому другу, которого знаешь почти с ползунков! – окончательно психанул я, потому что спорить с Баламутом и одновременно проводить анализ с минимумом информации было тяжко. – А мне предлагаешь пойти в холопы к какому-то мутному типу. Так что не надо сравнивать. Если другого варианта не будет, ради Златки я продам себя даже в вечное рабство, но пока, если ты не возражаешь, поищу этот самый вариант. Дай мне час. Всего один час. Точнее, полтора: нужно ведь дождаться открытия склада, чтобы забрать ноут.

Обычно я стараюсь избегать конфликтных ситуаций, но порой и у меня бывают вот такие срывы. Гена в подобных случаях немного теряет перманентную уверенность в собственной правоте. Правда, ненадолго.

– Извини, я слишком давлю, – стушевался он и, немного помолчав, добавил: – Прости, но уже нет никаких сил ждать.

Открывшиеся двери лифта выпустили нас в коридор. Через минуту мы оказались в номере, мало чем отличавшемся от того, в котором ночевали еще на родной Земле. Идентичность была практически полной, если не учитывать вида из окна.

– Вот тебе и пампасы, – удивленно протянул Гена, глядя через большое окно.

Было у меня, конечно, желание выдать сакраментальную фразу «я же говорил», но все-таки решил промолчать. День выдался тяжелым, и злорадствовать совсем не хотелось.

Панорама огромного современного и где-то даже футуристического города на корню рубила все мечты моего друга об инопланетном Диком Западе и напрочь разрывала шаблоны, почерпнутые из попаданческих книг.

Вот и думай теперь, как продать всю ту кучу стреляющего железа, которую мы успели накупить на матушке-Земле. Что-то подсказывало, что никто не позволит мне разгуливать по местным улицам с «вепрем» наперевес. Город за окном как минимум тянул на статус миллионника. Вдали, за крышами большого складского комплекса и малоэтажного пригорода, виднелся массив многоэтажек, из которого торчало несколько совсем уж исполинских небоскребов.

– Неплохо они здесь развернулись, – проворчал я, пряча свое удовлетворение от того, что пампасов нет и, даст бог, не будет.

В таком городе наверняка есть своя Сеть, множество пользователей, а значит, найдется работа и для меня. Очень уж не хотелось отправляться куда-то к черту на кулички. Неделя, проведенная мной в деревне у дальних родственников, навсегда отбила тягу к природе и незамысловатости быта.

– Так, – оживился я, – вы тут располагайтесь, а я смотаюсь на склад за ноутом. Нужно взять что-то из вещей?

Гена тоже оторвал свой разочарованный взгляд от окна и быстро проговорил, а затем и написал на листке блокнотика, услужливо оставленного нам персоналом гостиницы, список самого необходимого.

Немного поблуждав по коридорам, я наконец-то добрался до помещения, в котором царствовал классический кладовщик – невысокий мужик преклонных лет, худой и въедливый.

Он, конечно, попенял мне за ранний приход, мол, разгрузка «Скарабея» еще идет, но все же согласился проверить наличие наших контейнеров на складе.

Как оказалось, и здесь неплохо сработал статус мага, пусть даже пустышки – наш багаж разгрузили в первую очередь. Сразу полезли нюансы. Едва я успел достать свой ноут, наши смартфоны и вещи по списку Гены, как кладовщик предупредил, что с послезавтрашнего полудня содержание одного контейнера будет стоить два червонца в сутки.

Вроде копейки, но не в нашей ситуации.

Еще кладовщик удивил заявлением, что оружейный контейнер он мне даже не покажет, а сразу же отправит его на Полигон, где его хранение будет обходиться нам уже в пять червонцев.

Мои претензии к одному хитровыдуманному попаданцу-выживальщику резко увеличились.

Закончив со сборами, я быстро вернулся в номер и, даже не став пенять Баламуту за его нездоровую тягу к милитаризму, тут же подключился к гостиничному вай-фаю. Система здесь работала на земном софте, так что коннект прошел без проблем. Неприятности начались чуть позже.

Открыв пару сайтов, я сразу понял, что это не Сеть, а ее кусок, причем даже не ограниченный, а кастрированный какой-то.

Да, ознакомиться с прилизанной вывеской и основными принципами жизни Нью-Китеж-града здесь и можно, а вот за подложку, так сказать, на теневую сторону файрвол уже не пускал. Попытка вызвать такси закончилась лишь попаданием на сайты подчиненных князьям транспортных фирм. Даже к муниципалам не пустили. То же самое касалось и клиник.

И все же что-то подсказывало мне, что частники здесь точно есть, и вряд ли они смогут напрочь проигнорировать день прибытия новых переселенцев.

– Гена, нам нужно в город, глянь, есть ли у выхода из этой резервации частное такси, – сказал я, повернувшись к другу.

Что уж тут поделаешь, плохо у меня с общением, так сказать, лицом к лицу – совсем одичал в джунглях Интернета. Когда общаешься в чате, у тебя всегда есть время обдумать и вопрос, и ответ, что не прокатит при обычном разговоре вживую. В общении с тем же чиновником или кладовщиком я еще мог добиться каких-то результатов, но только потому, что у этих людей были должностные инструкции, и вообще они имели определенный шаблон поведения. А вот Баламут всегда отличался повышенной коммуникабельностью – где надо, мог очаровать, а где придется – и запугать.

Гена слишком уж резво для своего возраста ускакал улаживать возникший вопрос, а я остался со Златкой. Похоже, моего друга действительно вымотала забота о ребенке. Да что уж там говорить, мне и самому было тяжело находиться рядом с ней – жалость и собственное бессилие буквально душили. А ведь когда-то эта кроха одним своим присутствием зажигала радость во всех окружающих и буквально подпитывала нас светлой энергией.

– Кнопка, тебе что-то нужно?

– Нет, Дя, спасибо.

Я присел рядом на диване, и она тут же переползла, положив голову мне на колени.

Казалось, что контакт с близким человеком приносил ей облегчение. От моего поглаживания по когда-то огненно-рыжим, а сейчас потускневшим волосам девочка задремала.

Увы, ее пришлось тут же будить, потому что вернулся дед, и явно не в самом радужном настроении.

– Представляешь, меня не пустили за ограду! Какой-то урод, назвавшийся дружинником городского совета, даже говорить со мной не захотел. А еще холопом обозвал! Сам удивляюсь, как не дал ему в харю, но подумал, что лишние проблемы нам не нужны.

– И правильно подумал, – поддержал я друга. – Давай разберемся с проблемами Златки, а уже затем, когда освоимся, позаботимся о собственной гордости.

Гена с минуту сверлил меня взглядом, но быстро опомнился и наконец-то выдал ценную информацию:

– А частники там все-таки есть. Видел через решетку.

– Как там погода? – на всякий случай спросил я.

– Чуть теплее, чем было на Земле.

– Тогда собираемся. Не хотелось бы таскать с собой Златку, но одну ее не оставишь, а без тебя я вряд ли справлюсь. К тому же чувствую, что действовать придется быстро, пока эти уроды не опомнились и не поняли, что бесхозный маг шляется по городу, вместо того чтобы дозревать в гостинице. А если ничего не получится, тогда и пойдем сдаваться.

Гена решительно нахмурился и подхватил на руки Златку, всем своим видом выказывая желание двигаться хоть на приступ главного административного здания этого самого городского совета, о котором нам пока ничего толком не известно.

Как и ожидалось, у ворот нас остановил молодой парень в стандартной зеленой «цифре», правда, почему-то со странными кольчужными вставками, зато с хорошо узнаваемым «калашом» наперевес. Еще озадачивал широченный пояс со множеством маленьких кармашков.

– Старший дружинник Попов, – представился он мне, перед этим злобно зыркнув на Гену. – Вам нельзя наружу.

Вот с кем мне общаться проще всего, так это с военными. С ментами тоже можно договориться, но у них есть люфт для импровизации: закон – это вам не железобетонный устав.

– Каким приказом был введен этот запрет? – строго спросил я. – Номер и дата, пожалуйста.

– Да не было приказа, – стушевался дружинник, – просто это небезопасно, особенно с ребенком. Лучше пока побудьте в своем номере, освойтесь, посоветуйтесь со знающими людьми.

Даже не буду спрашивать, кого он имеет в виду, наверняка того скользкого чиновника.

– Молодой человек, если у вас нет прямого приказа задерживать магов на территории, то какого лешего вы мне тут голову морочите? Открывайте калитку.

С минуту он пытался решить, с кем ссориться опаснее – с продажным чинушей или с магом. К моему удивлению, победило социальное неравенство.

Смешанные у меня чувства по этому поводу. В старом мире меня бесила кастовая система, прекрасно себя чувствовавшая даже при демократическом правительстве, а тут, смотри ж ты, сам в такое дело вляпался.

Наконец-то пройдя короткий зарешеченный коридор, мы оказались снаружи. Гена тут же передал мне Златку и бодрым конем ускакал к скоплению разномастных автомобилей.

Даже не сомневаюсь, что он сумеет выбрать именно того, кто нам нужен. Причем не на основе рационального анализа, а просто благодаря какой-то звериной чуйке на людей. У меня тоже есть своя чуйка, но она касается немного другого, а вот живые люди, особенно в личном общении, меня слегка подбешивают.

Через пару минут – я даже не устал держать Златку на руках – к нам с тихим шелестом подкатил явно переделанный под электромобиль старый шестисотый «мерин».

– Залезайте, – высунувшись в открытое окно с переднего пассажирского места, весело заявил Гена, но тут же удивленно осекся, когда водитель ткнул его пальцем в поясницу и что-то сказал.

После этого мой друг выскочил наружу, перехватил у меня Златку и полез на заднее сиденье.

– Приветствую! – с легким поклоном-кивком сказал водитель. – Куда вас доставить?

Мужик был лет на пятнадцать младше нас с Геной, имел внешность настоящего грузина, но при этом по-русски говорил без малейшего акцента.

– Мне нужно как-то заполучить нормальный выход в ваш Интернет. Отвезите, пожалуйста, в кафе или какой-то магазин, где можно решить эту проблему.

– Если спешите, то заходите ко мне. У меня навигатор раздает вай-фай, и доступ неограниченный.

– Буду благодарен, – скупо кивнул я.

– Мне тут Михалыч вкратце обрисовал вашу проблему, – не унимался таксист, – думаю, вам подойдет клиника «Светлая роща».

– Пароль, пожалуйста, – с легким раздражением попросил я, увидев в открытом и быстро запущенном ноуте соединение с незамысловатым названием «Сосо-весельчак».

Ну вот как у Гены это получается? Разговор у них был на десяток фраз, а общаются, словно знают друг друга с детства.

От того, что Сосо не стал обижаться на мою резкость и с улыбкой назвал пароль, мне стало немного стыдно, но извиняться я все равно не буду. Сейчас у меня другие проблемы.

Так, быстро запускаем поиск по критериям. Мой старый, частично написанный на заказ софт работал без нареканий. Увы, городская сеть хоть и выглядела жалкой по сравнению с Интернетом Земли, но меньшей свалкой от этого не стала.

Да, в сети можно найти все что угодно, но вкупе с таким количеством шелухи, что отделение зерен от плевел может свести с ума неподготовленного человека. У меня подготовка была, как и навыки, потому что последние двадцать лет, со времен, когда еще не было Фейсбука, я занимался как раз таким вот просеиванием. Чем больше усложнялась сеть, тем труднее становилась выуживать из нее достоверную информацию. В плане программирования я как был, так и остался полным чайником, ну или не совсем полным, а вот работа с информацией мне давалась много легче, чем большинству людей.

Это был талант сродни тому, которым беззастенчиво пользуется Гена. Он по мимике, манере говорить, жестикуляции да и вообще каким-то флюидам может определить степень гнилости человека. Я же по манере компоновки текста, пунктуации, словарному запасу, подбору смайликов и еще множеству критериев научился отделять троллей от тех, кто пишет искренне, а значит, выдает более достоверную информацию.

Пробежавшись по форумам сайтов частных клиник, я понял, что дело может занять часов шесть, а их у меня нет.

Ладно, попробуем совместить мои умения с Гениными. Что там у нас с этой «Светлой рощей»?

На первый взгляд у них многовато отрицалова в коментах, но это не показатель. Сразу повеяло гнилым тролльим духом. Уж на них у меня нюх как у собаки, сам едва не стал так вонять из-за тупого безденежья. До сих пор жалею, что дал слабину и повелся на уговоры одного знакомого.

Работа на тролльей фабрике была не особо пыльной, но с душком, которого я поначалу старался не замечать. Создавать на форумах диванных воинов разброд и шатание было несложно. Полчаса чтения и проникновения в тему, а затем всего пара коментов, брошенных на стол, как яблоко раздора коварной Ириды, и обильная порция фекалий летела на вентилятор. Дальше спорщики справлялись и без меня, или же хватало парочки дополнительных пинков. Народ там обычно собирается донельзя нервный.

Может, и дальше зарабатывал бы подобным образом, но начальство, оценив мои таланты, решило поднять планку и натравить меня на одного блогера-правдолюба. После недолгой проверки хакерами грешков за парнем нашлось воз и маленькая тележка. Но кто не без греха? Да и откровенной чернухи там не было, а вот мысли он в своем блоге выдавал правильные. И тут-то меня наконец догнало осознание того, что после этого уже точно не отмоюсь. Так что я по-тихому свалил из этой шарашки.

И вот после этого на троллей у меня легкая мания.

Проигнорировав грязь и фальшь, я быстро отыскал одного из засветившихся в чатах бывшего пациента и отправил ему сообщение с презрительным недоверием. Пока искал дополнительную информацию, получил в ответ возмущенное послание, пропитанное таким праведным негодованием, что решил на этом завершить поиск.

– Едем в «Светлую рощу», – проворчал я, не глядя на водилу.

– Ну а я что говорил! – не скрывая своего торжества, изрек грузин, не отрывая взгляда от дороги.

Ну и пусть потешится, мне не жалко, важнее подвести итоги. Итак, что мы имеем в сухом остатке? Клиникой владеет некий истинный маг Антон Петрович Сермяжный. По местной классификации специалист высочайшего класса, но важнее то, что он никак не завязан на князей и, по отзывам, очень гибко подходит к вопросу оплаты. Для нас это как минимум на втором месте по важности. Еще пишут, что он не так уж давно спрыгнул с кабального контракта, серьезно нагадив кому-то из князей. Открыто о трупах не говорилось, но, мне кажется, они там были. Это по важности на третьем месте, потому что мятежный доктор сможет оценить мою тягу к независимости.

По словам таксиста, ехать нам еще минут двадцать, так что я решил перевести часть процесса улаживания формальностей, так сказать, в онлайн. Быстро связался с клиникой, договорился о приеме. Там откликнулись сразу и сообщили, что ждут нас в любое время.

Снизив и без того тихое урчание электродвигателя, машина притормозила у большого пропускного пункта. До этого момента я был занять перепиской, а сейчас невольно обратил внимание на окрестности.

Оборону здесь держали знатную. Мощное сооружение из серого бетона, с торчащими из бойниц стволами разных калибров, не оставляло шансов даже для танка. Широкий проезд перекрывали лишь шлагбаумы, но что-то мне подсказывало, что при необходимости этот проем закупорят очень быстро и наглухо.

Глянув направо и налево, я увидел, что от надвратной башни идут хоть и невысокие, но толстые стены с равномерно расставленными башнями поменьше. Вдоль стены шла широкая улица, с другой стороны которой мирно расположились пятиэтажки, на вид ничем не отличающиеся от обычных спальных кварталов какого-нибудь земного города. По улице гуляли прохожие, кое-где пробегали стайки детей. Неспешно двигались автомобили. Но, если присмотреться, из привычной глазу общей картины выбивался дикий винегрет автомобильных моделей – от современных до довольно древних.

Кажется, вдали мелькнула классическая партийно-черная «Чайка». Да и одежда людей тоже озадачивала какой-то странностью, но я так и не смог определить, какой именно, потому что шлагбаум поднялся и мы двинулись дальше. К нам вообще никто не подошел, и лишь лениво посматривали дружинники, поблескивая на солнце своими кольчужными вставками.

– Нас что, вот так запросто пропустят? – удивленно спросил я у таксиста. – И даже не проверят документы? Тогда зачем все эти фортификации?

– Ха! – чему-то обрадовался Сосо. – Все уже проверили – и жетоны, и чипы. Если бы им что-то не понравилось, мы давно лежали бы мордой в асфальт.

Да уж, похоже, проблему властей с анонимностью граждан здесь решили самым кардинальным способом – поголовной чипизацией.

– А вы тоже полный гражданин? – уточнил я у таксиста, так как осознал, что мы уже в пресловутом Городе.

Об этом говорило резкое увеличение этажности домов и фешенебельности окружающей обстановки. Такое впечатление, что нас мгновенно перенесло из центра Воронежа куда-то на Манхэттен. При этом казалось, будто мы действительно совершили телепортацию – сменилось восприятие окружающего мира и даже самочувствие, но я списал это на волнение.

– Не, у меня как у таксиста просто разрешение на кратковременное пребывание в городе. Отвезу вас и быстро назад. Благо клиника недалеко.

Так оно и оказалось – не успели мы закончить разговор, как машина остановилась рядом с двадцатиэтажным массивным зданием, возведенным в строгом стиле конструктивизма, что в моей голове ну никак не вязалось ни с магией, ни с названием «Светлая роща».

– Вам на пятый этаж, – подсказал Сосо и быстро выскочил из такси, чтобы помочь Гене выбраться наружу со Златой на руках, а затем озадачил меня заявлением: – С вас два червонца.

Да уж, а об этом мы не подумали.

– У вас как-то можно сделать передать перевод с жетона?

– Нет, – без малейшего раздражения и даже с пониманием ответил таксист. – С жетона снимают деньги только в больших магазинах, где стоят аппараты с хорошей защитой. Ближайший банкомат отсюда в двух кварталах, а вам нужно спешить. Давайте сделаем так. У Михалыча уже есть мой номер, а когда вы купите себе симку и немного освободитесь, позвоните мне, и мы все решим.

Да уж, умеет Баламут расположить к себе людей, да и сам Сосо явно неплохой мужик.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я таксиста.

– Удачи вам! – кивнул он уже нам вслед. – Особенно тебе, кроха!

Пройдя сквозь автоматические двери, мы оказались в большом холле. Обитатели здания явно ни в чем себе не отказывали. Об этом говорила и мраморная отделка, и пять лифтов у дальней стены. Имелся здесь и консьерж, но благодаря Сосо мы не нуждались в его услугах, да и он не спешил останавливать нас, явно выполняя здесь функции советчика, а не цербера.

Большой зеркальный лифт мигом доставил нас не только на пятый этаж, но и прямо в сказку. Вопросы по названию клиники сразу отпали.

Мы реально попали в рощу. Высокий потолок над головой закрывало переплетение ветвей и густой полог листьев, сквозь который пробивалось мягкое свечение. Вокруг виднелись стволы деревьев и кусты с удивительными цветами. Они образовывали коридоры и отдельные кабинеты вокруг холла. По центру коридоров в обрамлении зеленой травы плавными изгибами шла каменная дорожка. Причем у меня не было ни малейших сомнений, что вся эта зелень вполне натуральная, а не дешевая поделка из синтетики. Ну разве что толстенные древесные стволы являлись декорацией.

Прямо у входа нас ждали две молоденькие девушки в светло-зеленых медицинских робах, украшенных тонкой славянской вышивкой. Одна из них опиралась на кресло-каталку.

Не успели мы опомниться, как Златку под ласковое журчание женского голоса отобрали у Гены и куда-то увезли. Все возникшие тревоги тут же развеяла вторая девушка:

– Не беспокойтесь, доктор сразу же займется ребенком. А вам придется немного подождать в комнате отдыха. Идите за мной.

Ее открытая улыбка и вся эта сказочная обстановка просто не оставляли места для сомнений. Хотя врожденная паранойя и взбрыкнула, намекнув, что в наше извращенное время именно так – ласково и ненавязчиво – творят самые черные дела.

Девушка отвела нас в небольшую комнату, больше напоминавшую беседку, где мы и развалились на диванах. На низеньком столике было накрыто все для чаепития, а стеснительно спрятавшийся в лиственной нише телевизор показывал какой-то сериал, явно завезенный с Земли.

– Мне все же кажется, что моя крыша окончательно съехала, – осмотревшись, заявил Гена.

– Аналогично, – поддержал я друга.

Ожидание вердикта врача выматывало, и у меня появилась мысль отвлечься, нырнув в местную сеть, но решил не наглеть и просто присоединился к Гене в его нервном чаепитии.

В общем, к приходу доктора два мужика, не евших почти весь день, сожрали все пряники и варенье.

– Приветствую вас, господа, – демократично для истинного мага поздоровался с нами обоими доктор.

Не скажу, что первый взгляд на эскулапа так уж обнадежил меня. Одетый во все ту же светло-зеленую робу с вышивкой, на нас смотрел сущий пацан, причем смазливый как девчонка. Но тут же мозг соизволил вернуться на рельсы логики. Судя по репутации в сети, передо мной очень опытный маг-целитель, а это годы обучения. К тому же он десять лет сидел на вассальном договоре, да и в этот мир попал явно не юношей бледным. Значит, ему должно быть как минимум хорошо за тридцать. К тому же как еще должен выглядеть лекарь-маг, на сайте которого кроме лечения серьезных болячек предлагается омоложение?

– Здравствуйте, – почти хором ответили мы.

– Начну с главного, – присаживаясь на диван, посерьезнел доктор, изрядно напугав нас, но тут же улыбнулся. – Не надо так напрягаться. С вашей девочкой все в порядке, ну или будет в ближайшее время. Через час я закончу подготовку и проведу лечение. Сразу скажу, что это далеко не все. Ритуал уберет все патологии и мутации, вызванные повреждением ДНК. Затем потребуется шестидневный курс пребывания девочки в специальной рунной капсуле. Ну а дальше все намного проще – достаточно будет, чтобы она в течение пяти-шести лет носила специальный амулет.

– И Златка выздоровеет? – не удержался Гена от раздиравшего его вопроса.

– Да, – мягко улыбнулся доктор и только после этого по его мудрым и усталым глазам стало понято, что лекарю намного больше лет, чем я даже могу себе представить. – Если вы имеете в виду нормальную жизнь, то уже через неделю ваша Злата станет обычным резвым ребенком, а еще через шесть лет максимум ее можно будет назвать полностью здоровой.

И тут Генка заплакал.

Япона икебана! У меня самого сейчас на душе раздрай, но мой друг совсем расклеился. С другой стороны, последние годы только дикая, порой иррациональная надежда держала его измочаленные нервы в куче. В денный момент при посторонних я мог только понимающе сжать его предплечье.

Доктору эту сопли явно не понравились, так что он решил встряхнуть нас самым надежным способом:

– Давайте перейдем к разговору об оплате.

Гена тут же подобрался и ощетинился, как еж при виде волка.

– Скажу сразу, – продолжил целитель, – я собираюсь сделать вам солидную скидку.

Баламут заулыбался, а вот я напрягся. Только последний дурак не знает и не воспринимает всерьез поговорку насчет сыра и мышеловки.

– С чего бы такая щедрость? – стараясь говорить максимально вежливо, спросил я.

– Потому что хочется помочь еще одному строптивцу.

– Строптивцу?

– Так у нас называют магов, не желающих подписывать кабальный ряд с князьями, – пояснил лекарь.

– И откуда такие выводы?

В общем-то, на что-то подобное я и рассчитывал, но не ожидал, что доктор сам предложит помощь. Странно это.

– Все очень просто, – опять с мудрой усталостью улыбнулся старик, натянувший на себя личину юноши. – На вас земная одежда, и вы сейчас сидите здесь, а не в клинике кого-то из князей. В то, что чиновники на вокзале забыли обработать вас насчет великих перспектив под рукой милостивого повелителя, как-то не верится. И все же меня удивляет ваша оперативность, но она же и радует.

– Чем это? – под нараставшее, но все еще безмолвное недовольство Гены спросил я, желая расставить все акценты в этом странном разговоре.

– Тем, что у шустрого да быстрого есть шансы выкрутиться. Чем больше строптивцев будет в городе, тем лучше. Феодализм в наше время даже в этом мире – жуткий анахронизм.

– Вы мало общались с новыми переселенцами, – успокоившись, отреагировал я. – Сейчас корпоративная культура на Земле мало чем отличается от махрового феодализма. Так что не такой уж это анахронизм. Но давайте все же вернемся к деньгам.

– Давайте, – покладисто согласился целитель. – Основной ритуал обойдется вам в десять тысяч червонцев. Каждый день, проведенный девочкой в атрефактной капсуле, еще по тысяче. К сожалению, это далеко не все, но остальное вам лучше обсудить с реабилитологом. А сейчас мне нужно начать подготовку к ритуалу.

Целитель встал с дивана, и мы с Геной тоже вскочили.

– Хочу дать вам совет. Будьте готовы к самым неожиданным неприятностям. – Уже начав движение, он остановился. – Люди князей, даже без особого интереса своих хозяев к вашей персоне, могут проявить недюжинную настойчивость, граничащую с тупым упрямством. Рабам всегда неприятно смотреть на свободного человека, даже если свою золотую клетку они считают сущим раем. И еще, обзаведитесь местной одеждой. Это не решит ваших уже возникших проблем, но позволит избежать новых.

На этом доктор удалился, оставив нас с Геной совершенно опустошенных и не понимающих, что делать дальше. К счастью, этот вопрос был тут же решен появлением миниатюрной брюнетки с задорной мальчишеской прической.

– Здравствуйте, меня зовут Эльвира, и я буду заниматься реабилитацией вашей девочки.

О, ты смотри на него! Как только понял, что со Златкой все будет в порядке, сразу ожил и засверкал глазами. Старый кобелина. Хотя его можно понять. Встречавшие нас медсестры были просто куколками, но реабилитолог, несмотря на худенькую фигурку, своим обаянием сбивала просто наповал.

Так, Домовой, соберись, мы здесь не для этого.

– Здравствуйте, – нейтрально ответил я.

– Вы уже обсудили с Антоном Петровичем основное лечение, но в нашем случае это не главная проблема. При таком заболевании потребуется длительный, не менее пяти лет, период поддерживающей терапии. Девочка должна постоянно носить лечебный амулет третьего класса, а значит, все время находиться в пространстве с магической насыщенностью не менее пятнадцати процентов. Амулет стоит не очень дорого, а вот с местом, где он сможет нормально функционировать, дело обстоит сложнее. Мы можем предложить вам поселить девочку в нашем пансионате, где поддерживается необходимая насыщенность поля. Это в любом случае будет дешевле, чем покупка квартиры в Городе с улучшенным экранированием и мощной маголинией… – Запнувшись, девушка внимательно посмотрела на наши недоуменно-тупые физиономии. – Что вы знаете о магическом поле и амулетах?

– Примерно, то же самое, что и все жители Земли, – попытался пошутить я, но явно неудачно.

– Хорошо, – подавив вздох и тут же сверкнув улыбкой, кивнула магический реабилитолог. – Беловодье, в отличие от Земли, обладает магическим полем. В разных местах оно имеет разное насыщение. Эту энергию и используют маги, а также амулеты, предназначенные для неодаренных. Естественно, там, где идет интенсивное использование, насыщенность поля падает. Город у нас большой, так что приходится специально напитывать его пространство энергией, взятой в средних слоях тропосферы. На Подоле после недавних волнений законом установлены стабильные пять процентов, что означает нормальную работу амулетов первого уровня. В Городе поддерживают уровень в десять процентов, но вам нужно пятнадцать и выше, что необходимо для стабильного функционирования амулета третьего уровня. Для таких случаев в апартаментах устанавливают защиту от рассеивания и проводят выделенные линии, что повышает насыщенность поля в отдельно взятом помещении. Я понято все объяснила?

– Более чем, – кивнул я, хотя это не отменяло того, что совершенно неясно, как нам решать возникшую проблему. – И сколько будет стоить пребывание Златы в вашем пансионате?

– Двести червонцев в сутки, – спокойно ответила девушка, вогнав нас в ступор. – Обычно это стоит двести пятьдесят, но вы чем-то глянулись нашему шефу.

Да уж, порадовала. В месяц это выйдет шесть тысяч, а речь идет о годах поддерживающей терапии. Теперь понятно, почему целитель переложил этот разговор на подчиненную.

Завершив свою неприятную миссию, девушка – а может, и не девушка вовсе – выжидающе уставилась на меня.

Давай, маг, коромыслом тебя по хребту, решай – ты же теперь альфа!

– Где можно внести плату за лечение? – стараясь сохранить спокойствие, спросил я.

– Сейчас к вам подойдет наш бухгалтер, – почти ласково улыбнулась девушка. – Я понимаю, что вы еще не пришли в себя, но спешить вам уже некуда. Подумайте в спокойной обстановке и, если возникнут вопросы по реабилитации, можете позвонить мне в любое рабочее время.

Оставив визитку на столе, девушка вышла из комнаты-беседки.

– Не лови ворон, барин, видишь, сама телефончик оставила.

Я не успел послать друга в дальнее пешее путешествие, потому что на смену реабилитологу явилась еще одна дама, теперь уже не в медицинской робе, а в длинной юбке и коротенькой жилетке поверх блузки с широкими рукавами. В этот раз, видно, для разнообразия, нашей собеседнице на вид было не меньше тридцати.

Переливать из пустого в порожнее мы не стали – с деньгами я предпочитаю расставаться быстро, чтобы жаба не успела придушить. Выплатил сразу всю сумму, вплоть до стоимости артефакта, который еще предстояло создать специально под Златку.

– Ник, может, обойдемся авансом, как просят? – попытался остановить меня друг. – Мало ли что…

– Вот именно, – упрямо мотнул я головой. – Мало ли что случится, а так мы будем уверены, что Златка не пострадает от неожиданностей, на которые ты намекаешь.

В итоге у нас на счету осталось жалких пять тысяч червонцев с куцым хвостиком. Не хватит даже на месяц реабилитации.

Закончив с делами, мы попросили бухгалтера позвонить Сосо, чтобы он забрал нас. Тяжеленный груз ответственности, свалившийся с наших плеч, не только принес облегчение, но и лишил всех сил.

По пути обратно в привокзальную гостиницу мы лишь попросили таксиста заехать в магазинсотовой связи, а также в продуктовый, где затарились изрядным количеством алкоголя и закусок. Сделали все это на Подоле, потому что и в Городе, и на вокзале, по словам Сосо, цены кусались как бешеные собаки.

Глава 5

Да уж, давно я так не напивался. Из мутного сна, наполненного какими-то кошмарами, мое сознание всплывало медленно и с натугой, как пузырь метана из недр болота. А когда наконец-то проснулся, я жутко боялся пошевелиться, предчувствуя те муки, которые мне злорадно подарит похмелье. Это в юности мы могли выжрать по литру водки, а утром, употребив по бутылке минералки, бодрыми козликами заскакать дальше. Сейчас такой номер не пройдет, и обниматься мне с фаянсовым собеседником как минимум до обеда.

Ну что же, чему быть, того не миновать!

Я осторожно пошевелил головой и, как ни странно, не получил в наказание за пьянство вспышки боли в изумленный мозг.

Да ладно? Не может того быть!

Губу пришлось закатывать, так толком и не раскатав. Попытка сесть на кровати вызвала головокружение и легкую тошноту, но все равно так легко мне похмелье не давалось уже лет десять, потому и перестал потреблять больше ста граммов хорошего виски в сутки. А тут бутылку этого самого хорошего и жутко дорого даже в магазине на Подоле напитка мы приговорили в самом начале посиделок. А затем были водка и коньяк. Даже вспоминать страшно, но отвести душу нам было жизненно необходимо.

Все же рискнув встать на ноги, я добрался до мини-бара и опустошил две бутылки минералки из четырех имеющихся. Бутылочки маленькие, но совесть иметь все-таки нужно, потому что в номере имелись еще два болезных тела.

Да, вчера мы «соображали» в классическом стиле – на троих. Ни Гену, ни Сосо мои телодвижения и хлопанья дверьми к свету из бездн мрака так и не вернули.

После ду́ша стало так хорошо, что тут же проснулось профессионально нездоровое любопытство. Хорошо хоть все же купили симки для телефонов. Снабдив свой аппарат, можно сказать, самой важной деталью, я включил в нем режим модема для ноута.

Ну вот не могу я серфить в сети по телефону, так же как и смотреть по нему фильмы, – словно в замочную скважину подсматриваешь.

Тэк-с, ну и что же со мной происходит?

А происходили с моим организмом довольно интересные вещи. Далеко за информацией идти не пришлось – об основных прелестях жизни на Беловодье все в красках рассказано и на сайтах, доступных даже в кастрированной сети вокзала.

Основная масса переселенцев – это не только те, кого не могут вылечить на Земле, но и престарелые богатеи. Здесь они цепляют себе на шею специальный амулет и получают телесную бодрость если не юноши, то человека в полном расцвете сил. А вдруг захочется и выглядеть молодо – добро пожаловать к доктору Сермяжному или к его коллегам.

Тем, кто еще не совсем стар, хватит и амулета первого уровня, с которым можно безбедно жить хоть на Подоле. Лет через двадцать, чтобы и дальше вести активный образ жизни, всего лишь нужно поменять амулет на аналог второго уровня, но придется искать жилье в Городе. Ну а годам к ста желание весело жить загоняет богатых стариков в шикарные апартаменты с упомянутыми реабилитологом выделенными линиями, экранированием и увеличивающим насыщенность магического поля стабилизатором.

Что же касается магов, то наш организм, попав даже в слабое магическое поле, начинает работать веселее и без тонизирующего амулета. Конечно, лет через тридцать и мне придется купить себе такую цацку, но это когда еще будет.

Встав из-за стола, я чуть поприседал, попрыгал и даже сделал пять отжиманий. Не скажу, что почувствовал себя юнцом, – в коленях похрустывает, да и спина тоже приветы передает, но ситуация намного лучше, чем еще сутки назад.

Сразу захотелось узнать, чем еще меня наградил магический талант. Увы, мой статус пустышки выглядел крайне бледно на фоне истинных магов. Магичить могу только с помощью артефактов, а они здесь дорогие до жути. Те же, кого корежило в «Скарабее», вскоре научатся творить магию, сначала используя жесты и слова, а затем и вовсе мысленно.

Увы, пустышкам такая тонкая работа с энергией недоступна, зато мы можем управлять артефактами, которые в свою очередь выдают нужный результат. Еще имеется серьезная разница в объемах накапливаемой нашими телами энергии.

Усилием воли заставив себя остановиться, я свернул все открытые окна и глубоко вздохнул. Для интернет-серфера любопытство сродни белому кролику, который завел Алису в запредельные дали. Если увлечься, можно тупо слить кучу времени в никуда. Профессионалом должен двигать лишь прагматический интерес. Так что заканчиваем цепляться за любопытные ссылки и сосредоточимся на главной задаче. А из первостепенных задач у нас имеются две. Так как на ближайшие шесть дней мы можем не беспокоиться насчет Златки, остаются нюансы реалий местного мира и, что самое главное, нашего статуса в нем.

Тут пришлось копать глубоко.

Как я и предполагал, все эти князья и холопы не просто так.

Странную каменную плиту с рунами археологи нашли под Бобруйском еще в середине девятнадцатого века. Но только к концу столетия с помощью ученого Михаила Филиппова и одного из учеников Николы Теслы удалось оживить плиту и совершить скачок в Запределье. Из путешественников первой экспедиции не выжил никто. Из второй тоже. А в третью чудом попал потенциальный маг, в предках которого имелась целая плеяда языческих жрецов.

Через десять лет четыре истинных мага, среди которых трое лишь для виду считались православными, открыли путь из непригодного для жизни Запределья в Беловодье. Так как в эту четверку затесался еще и американец, главный и пока единственный город на планете получил приставку «Нью».

Когда в Российской империи грянула революция, Беловодье плотно контролировали истинные маги. Попытка научного и вспомогательного персонала перенести коммунизм к далеким планетам закончилась горой трупов. Так как дворянство в России отменили, правители Беловодья позволили себе смелость назваться князьями и плотно закрылись от Земли.

И все же выжить без поставок с родины было тяжело, так что в сорок третьем, как раз в разгар войны, портал запустили вновь.

То, как князья Нью-Китеж-града находили общий язык с Политбюро, мне было неинтересно, а вот к чему в итоге привели политические реформы на Беловодье, имело жизненно важное значение.

После всех политических пертурбаций и парочки бунтов исполнительная власть оказалась в руках Посадника, которого выбирали на пять лет общим голосованием горожан вне зависимости от наличия дара. Посадник контролировал Дружину городского совета под управлением воеводы и бо́льшую часть территории Города. По традиции Посадником становился недар – так в народе сократили понятие «неодаренный».

А вот законодательная власть осталась в руках магов. Точнее, законы принимали в боярской Думе. В ней помимо князей заседали истинные маги высшего ранга и бояре, среди которых хватало добившихся этого титула пустышек. Вроде при таких раскладах восьмерых князей для перетягивания одеяла власти на себя маловато, но под их рукой ходило немало истинных магов, которым место в думе и боярское звание давалось всего лишь за один поход по просторам Запределья. Так что фактически совокупно князья контролировали треть этой самой думы.

И все же, несмотря на такое представительство, единовластием здесь и не пахло. Князьям приходилось бодаться друг с другом, грызться с Посадником и увещевать крайне несговорчивых удельных бояр, среди которых большинством были поднявшиеся пустышки. Последние вообще ребята без башни, но лично для меня важнее то, что как маг-пустышка я не могу принести присягу непосредственно князю. Если меня кто-то и захомутает, то только боярин либо из истинных магов, топтавших Запределье, либо из удельных – пустышек, сумевших как-то закрепиться на удаленных, диких территориях Беловодья.

А вот об этом чиновник умолчал. Еще он не рассказал, что чип в запястье и ритуал вассальной клятвы имеет не только юридическую, но магическую составляющую.

Целитель предупредил меня о давлении со стороны князей, точнее, их не в меру рьяных вассалов, так что наличие нескольких полюсов силы на местном Олимпе как минимум радовало. Перспективнее всего в плане союзничества выглядела сторона городского совета во главе с Посадником, но тут надо внимательно прощупать все подводные камни.

Глубоко погрузиться в изучение вопроса мне не дал проснувшийся Сосо, да и Гена начал проявлять признаки жизни. Очень слабые признаки. Вот уж кому было действительно плохо.

Наш новый носатый друг выглядел намного свежее, так что минералки не получил, а Баламута вообще пришлось оживлять с помощью банального опохмела. Но это не выход, нужно прикупить ему тонизирующий амулет, да и вообще отвести на обследование к целителю. Так или иначе, проблему с работой я решу и деньги будут.

В компании воскресшего, но все еще страшноватого друга и Сосо я спустился в холл гостиницы, где для начала посетил банкомат. Мой идентификационный жетон юркнул в щель аппарата, как монетка в торговый автомат. После манипуляций с экраном жетон выпрыгнул в правую чашу, а в левую посыпались желтенькие и беленькие монеты.

Удобным такой формат наличности не назовешь, а вот давно уснувший нумизмат во мне все же оживился. Червонцы имели номинал в три, пять, десять и пятьдесят единиц. Причем размерами монеты не отличались друг от друга, как и от серебристых оболов. Разнились лишь оттенки цвета сплава.

Сунутая в карман пригоршня мелочи с непривычки раздражала, но деваться некуда, в ресторане с моим жетоном заморачиваться не станут.

Чтобы оживить аппетит Гены, пришлось позволить ему еще пятьдесят грамм коньячку. У меня и Сосо таких проблем не наблюдалось. Особенно у поджарого грузина, оказавшегося жутким проглотом, – а чего ему стесняться, ведь гулянка по поводу чудесного спасения внучки продолжается!

Да мне и не жалко. Пока не бедствуем, к тому же наш новый друг оказался ценным источником информации, впрочем, как и любой таксист. Сейчас он втолковывал Гене ситуацию со сменой его социального статуса.

– Михалыч, – запив шипучкой изрядный кусок шашлыка, вешал Сосо, – старайся хотя бы на людях не перечить Никите Олеговичу. Особенно в Городе. Да, я понимаю, что вы друзья с детства. Мало того, вижу, что в вашей паре раньше рулил ты, но сейчас-то все поменялось. Он маг, а ты его вассал. И люди не поймут панибратства. К тому же с непривычки можешь автоматом нахамить другому магу, чего я тебе искреннее не советую.

– Утрется, – проворчал Гена, которому этот мир не нравился все больше и больше.

Мало того что пампасы и сафари отменяются, так еще и задвигают на вторые роли. А он к этому не привык.

– Не утрется, – посерьезнел Сосо. – Если рядом будет твой босс, то уже ему придется отвечать за твою несдержанность, а если нарвешься на какого-то мага в одиночку, то он может тебя и поломать.

– Я сам кого хочешь могу поломать.

Наш новый друг только сокрушенно покачал головой и повернулся ко мне:

– Вот честно, Никита Олегович, вам бы действительно пойти под кого-то из князей. Даже один местный пустышка с хорошим набором артов может покалечить вас обоих. Убивать не станет. За это его князю прилетит от воеводы или Посадника, а уж тот за такую подставу может и прибить дурного вассала. Но вам от этого легче не станет.

Я хоть и читал о местных раскладах, но вот так вживую и с эмоциональным подтекстом ситуация казалась откровенной чернухой. Фиг с ней, с переменой ролей в нашей с Баламутом команде, но масштабы местного феодализма откровенно пугали. С одной стороны, нонконформизм в подобных условиях не казался умной идеей, но с другой – сама мысль оказаться в зависимости от кого-то с подобными полномочиями вызывала едва ли не рвотный рефлекс.

На Гену речь нашего нового друга произвела не менее удручающее впечатление, так что за столом воцарилась неприятная тишина.

Дав нам покатать в голове мрачные мысли, Сосо с хитрой улыбкой добавил:

– Но это если жить в Городе, особенно в кварталах князей. У нас, на Подоле, все намного демократичнее. Так что…

Договорить Сосо не успел. Он замолчал и помрачнел. Я проследил за его взглядом и увидел довольно колоритную парочку. Кроме нас в ресторане сидело еще человек двадцать, и все были одеты по земной моде. Сосо в своей жилетке и с многокарманным пояском казался лишь простым оригиналом, что с его кавказской внешностью вполне гармонировало. Но сейчас становилось понятно, что это еще цветочки.

По ресторану в нашу сторону двигались два откровенных ковбоя, ну или те, кто одинаково пылко любил вестерны и стимпанк. На фоне современных интерьеров и кондово-славянских названий это выглядело диковато. Не нелепо, а именно странно. От незнакомцев буквально несло угрозой. Особенно от того, что шел впереди. Незнакомец вырядился в черный жилет поверх цветастой, почти цыганской рубашки и широкий, опять же почти цыганский, пояс. Не хватало только пистолетов в набедренных поясах, но что-то мне подсказывало, что они ему и на фиг не нужны.

Под ковбойской шляпой, тулью которой обвивал красно-черно-зеленый шнур, хмурилось лицо явно кавказской национальности средних лет и с тонким шрамом на щеке. Серьга с большим красным камнем в левом ухе горца завершала крайне брутальный образ.

За спиной этого горного ковбоя маячил бандитского вида здоровяк в помятом котелке и в столь же колоритном прикиде. На вполне славянском, несколько раз покарябанном лице отражались слабые, можно сказать, остаточные следы интеллекта. Шнур тех же расцветок он прицепил на жилет как аксельбант.

И ведь шнурки эти, как и темно-коричневый, почти черный перстень на руке кавказца, должны что-то значить. Что-то такое было в статьях, которые я мельком просматривал во время серфинга.

Пока я упражнялся в семиотике, парочка незнакомцев подошла к нашему столу. Кавказец коротко глянул на меня, а затем скользнул взглядом по моим друзьям и цыкнул сквозь зубы:

– Свалили, оба.

Сосо вскочил сразу, причем вид он имел далеко не геройский. Кавказец тут же подтащил освободившийся стул и уселся на него сам, упершись в меня взглядом. Перед тем как ретироваться, таксист наклонился и шепнул что-то Гене. Дальнейшее меня откровенно удивило. Баламут тоже поднялся на ноги, но, к счастью, не ушел, а встал за моей спиной и чуть слева, точно так же, как это сделал здоровяк в цилиндре, замерший позади кавказца.

Вспомнил! Цветастый шнур – это знак княжеского рода, а бронзовый перстень показывал, что передо мной точно такой же, как и я, маг-пустышка. Формально такой же, а на деле…

– Надо поговорить, – с сильным акцентом изрек кавказец.

Возможно, это говорило о том, что в Китеже он не так уж давно. Но важнее то, что первоначальный испуг вызвал во мне волну злости и на себя, и на этого хама, усевшегося за мой стол без спросу. Причем здравому смыслу задавить эту вспышку было намного сложнее, чем обычно.

– Можно и поговорить, – нейтральным тоном ответил я.

– Нехорошо получается, дорогой. Зачем тревожишь уважаемых людей? Почему вместо того, чтобы спокойно отдыхать в бассейне с девчонками, я должен тащиться на вокзал и убеждать одного упрямого строптивца, что он сильно не прав.

– В чем же, интересно, он не прав?

И опять пришлось усилием воли давить вспышку злости. Я – человек осмотрительный и осторожный, некоторые называли даже трусоватым, но и мне не нравится, когда кто-то вот так с ходу начинает тыкать. И все же растопыривать пальцы веером в чужом монастыре пока не стоит.

– В том, что отвергаешь предложение уважаемых людей.

– Это чиновник, что ли, уважаемый? – с показным удивлением спросил я. – Сомнительное заявление. К тому же его предложение мне не понравилось. Почему я должен идти именно к этому князю, да и вообще зачем мне сдалась служба на дядю?

– Потому что по жребию ты достался именно князю Савельеву.

– Да ладно? – показательно поразился я. – Вот так прямо и достался? Как мешок с картошкой?

Если честно, у меня даже в груди похолодело от мысли, что этот абрек сейчас возьмет и огласит закон, по которому за переселение в новый мир я обязан, так сказать, поступить в распоряжение товарища князя.

– Нет, вольный маг сам выбирает, кому присягать, – скрипнув зубами, сказал мой хамоватый собеседник. – Мой господин получил по жребию право первым предложить тебе службу.

От сердца отлегло, но все равно нужно плотнее изучить этот вопрос.

– Не уверен, что мне вообще понравится перспектива называть кого-либо господином. Я птица вольная. – Говорить старался вежливо, но все же чем-то задел собеседника.

– Считаешь себя самым гордым и хитрым? Зря, – сузив глаза, прошипел кавказец. – Если умные люди говорят идти под князя, значит, нужно их слушать.

– Я что, баба, чтобы под кого-то ложиться?

Япона икебана! Все-таки ляпнул глупость. Тяжело мне общаться с людьми лицом к лицу, да еще и под таким прессингом. К тому же эта странная ярость в груди разошлась не на шутку.

Горячий кавказский парень явно воспринял мои слава как намек на его собственное холопство. Вон как побелел, бедолага. Но тут же, с неприятной для меня скоростью, успокоился:

– Дерзкий, да? – улыбнулся он, вставая. – Это хорошо. Говорил же боярину, что тебя нужно сразу ломать, а не уговаривать. Я не прощаюсь. Пошли, Жакоб.

Одарив меня зловещей улыбкой, кавказский ковбой и его холоп направились к выходу из ресторана.

Оказывается, морда у здоровяка в котелке не славянская, а кельтская, – уже легче. Впрочем, важнее другое. Какого черта я полез на рожон? Ведь всегда старался гасить конфликты в зародыше, считая любую конфронтацию тупейшей затеей и признаком отсутствия ума. А теперь что, на мозги начал давить почти дворянский статус? Или тут дело совсем не в статусе и сознание действительно подвергается какому-то влиянию той же магической энергии? Это надо будет проанализировать, и очень плотно. Если в нашей с Геной команде вместо одного отморозка будет два, дело может закончиться крайне плачевно.

– Какая муха тебя укусила? – вслух продублировал мои же мысли Гена, бухнувшись на стул рядом со мной.

– Слушай, с каких это пор ты стал таким осторожным? – огрызнулся я, все еще не уняв огня ярости.

– С тех пор, как от моей осмотрительности стала зависеть жизнь Златки. Мне кажется, ты сейчас специально на корню рубишь вариант со службой у князей, чтобы потом иметь оправдание! – прорычал Гена.

Да уж, похоже, мой друг за последние годы сильно изменился. Я окончательно погасил в себе ярость и медленно встал. Затем посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

– Златку я вытащу в любом случае, независимо от того, останемся мы после этого друзьями или нет. Если забыл, то напомню, что я дал тебе право самому решать идти в кабалу, хоть и притворную, или же отказаться. Ты же почему-то решил, что можешь принимать подобные решения за меня. Так вот, говорю в первый и последний раз – не можешь. А сейчас найди нашего пугливого друга, нам нужно потрясти его насчет информации.

Увы, Сосо возвращаться с нами в номер не захотел:

– Простите, мужики, но с ушкуйниками я связываться не хочу. У меня семья и все такое. Так что пока вы не решите свои проблемы с этими отморозками, я рядом с вами не появлюсь.

Плохо, конечно, но нам от него плотный эскорт особо и не нужен.

– А если потребуется совет? – уточнил я на всякий случай.

– Без проблем, – повеселел Сосо, – звоните в любое время, но лучше при посторонних по имени не называйте.

Эк его в конспирацию понесло, прямо подпольщик какой-то.

– Ладно, значит, получишь кодовое имя Чувак, – согласился я. – Последний вопрос, на дорожку, а остальное по телефону. – Кто такие ушкуйники?

– Это ребята покруче внешников, – вздохнув, ответил Сосо. – Они ходят в Запределье за истинным серебром.

Да уж, действительно отморозки. Плохо, что я не знал этого раньше. Не стал бы дерзить тому, кто зарабатывает деньги походами в тот ад, который напугал меня до чертиков даже через броню «Скарабея». Это если не вспоминать еще и призрачных монстров, кинувшихся на нас перед самым отлетом. Даже не представляю, как вообще можно организовать там хоть какой-то промысел.

Пока я переваривал информацию, Гена простился с таксистом и начал тормошить меня:

– Ты чего так подвис?

Пришлось предпринять попытку хоть как-то объяснить ему масштабы того, чего он не увидел и не прочувствовал, сидя в хорошо экранированном брюхе «Скарабея».

Увы, мой рассказ Гену не впечатлил.

Вернувшись в номер, я мысленно поблагодарил городской совет за два дня форы в виде жилья и вновь уселся за ноутбук, потому что срочно нужно было прояснить три важнейших вопроса.

Ушкуйники действительно ходили в Запределье за истинным серебром, которое являлось основой всех амулетов, созданных в Беловодье. И вообще, подобный промысел был главной статьей дохода князей. Бо́льшая часть подчиненных князьям бояр либо в настоящем, либо в прошлом возглавляли отряды таких добытчиков. Отличительной чертой ушкуйников, как бояр, так и их соратников из пустышек, стали серьги с красным камнем в левом ухе.

По второму вопросу также удалось быстро внести ясность. Нью-Китеж-град с первых лет своего существования позиционировал себя как город вольных магов. И никто не мог заставить одаренного поступать против его воли. Были, конечно, нюансы в виде разводилова и даже запугиваний, но силой заставить никого не могли. За этим следили и Дума, и воевода.

«Скарабей» и Харон находились под опекой боярской Думы, так что ни князья, ни городской совет выставить мне счет за перевозку не могли. Основной упор в этих делах делался на истинных магов. Вот ими как раз занимались настоящие профессионалы рекрутинга, а пустышек разбирали по остаточному принципу и уговоры отдавали на откуп княжеским боярам. Те, в свою очередь, из нежелания заниматься пустяками сбрасывали все на подчиненных.

Возможно, проведи я пару десятилетий в закрытом мирке корпоративной экосистемы, смотрел бы на всю эту феодальную лестницу намного проще, но чем больше узнавал о жизни в княжеских районах города, тем меньше мне туда хотелось.

Возможно, Баламут прав и я подсознательно отрезаю для себя любую возможность соблазниться легким путем решения наших проблем. Но меня откровенно воротило от одной мысли, что придется лет на десять становиться чьей-то собственностью.

Решения третьего, можно сказать, стратегической важности вопроса давалось намного сложнее. Нет, возможностей подзаработать одаренному в мире магов было навалом, но у каждого варианта имелись недостатки. Ведь необходимо учесть интересы всей нашей троицы. Тут копать и копать, потому что сэкономленные сейчас часы могут аукнуться в будущем годами мучений.

Время, проведенное в сети за важным делом, для меня течет быстро, а вот Гена не находил себе места от скуки. Ему нужен был простор и общение с людьми, но мы оба осознавали, что без относительно полного понимания местных реалий выходить наружу как минимум неразумно.

Сначала он по моей просьбе засел за телевизор – даже этот бесполезный ящик может дать понимание местных реалий, пусть и в утрированном виде. Увы, бо́льшая часть телевизионных программ была завезена сюда с Земли. Хоть что-то могли дать лишь новостные передачи.

Под телевизор Гена заказал себе пиво, а позже и ужин нам обоим. Похоже, он махнул на все рукой и решил плыть по течению, что мне в данный момент даже выгодно. Главное, потом как-то вытащить этого экстраверта из меланхолии.

Часы наслаивались друг на друга, и я начал уставать от потока информации. Мое внимание размылось. Одернул себя, только когда понял, что с интересом читаю статью о звездной системе, в которой мы находились. Это было сигналом, что пора заканчивать.

Генка к этому времени уже храпел на диване перед телевизором с крошками чипсов на пузе и батареей пустых пивных банок на столике. Ну прямо идеальный образ мужа – укрощенного и одомашненного. Зина наверняка всю жизнь мечтала увидеть его таким, но не довелось.

Ничего, завтра мы его встряхнем. Накопленная информация уже позволяла действовать, тем более что в двенадцать дня заканчивалась выделенная нам фора, а платить за гостиницу и склад втридорога совершенно не хотелось.

С хрустом потянувшись и не дождавшись привычного для таких манипуляций прострела в пояснице, я вышел на балкон. Звезд на местном небе было значительно больше, чем на Земле, и выглядело все это впечатляюще.

Здешнее светило, которое уже спряталось за тушей планеты, мало чем отличалось от Солнца, но ученые так и не смогли определить, как далеко оно находится от Солнечной системы. Так что искать в этой россыпи родную звезду нет никакого смысла.

Оба спутника планеты уже взошли на небосклон, и серебристый свет Дивии смешивался с мягким голубым свечением Селены. Только в этот момент я до конца поверил в то, что нахожусь черт-те где.

До этого все было как-то смазано из-за вполне привычного урбанистического пейзажа вокруг. Деревья, кусты и цветы на клумбах вполне земного вида, да и происхождения, скорее всего, тоже. Здесь даже течение времени не казалось необычным, хотя сутки на Беловодье на полтора часа длиннее земных, а год на двадцать шесть дней короче. Со счетом времени местные не заморачивались – поделили сутки по земному принципу, просто секунда стала чуть длиннее. Может, ученым и тем, кому нужны точные измерения, это как-то и аукнулось, но не простым обывателям. Мой ноут и смартфон обновили часы сразу, как только сконнектились с гостиничной сетью.

С годом тоже все просто – одиннадцать из двенадцати месяцев имели по двадцать восемь дней, а декабрю досталось двадцать девять.

Но не только звезды говорили мне, что началась новая жизнь, просто глядя на непривычный небосвод, я понял, что и сам изменился. Может, это магия меняет меня, а может, получив шанс начать все сначала, я подсознательно дал волю тому, что усиленно сдерживал всю свою прежнюю жизнь.

Тут же захотелось узнать, что же мне подарил магический талант, хоть и сильно урезанный, но информативный токсикоз нужно было срочно снимать продолжительным сном, так что я подавил в себе и это желание. Причем вновь отметил, что сдерживать свои порывы становилось все сложнее и сложнее.

Никак не пойму, нравится ли мне новый Никита Олегович – импульсивный, упрямый и, чего уж греха таить, гонористый. Кто его знает, может, новому мне, как и Гене, захочется в пампасы, охотиться на монстров и использовать лопух в качестве туалетной бумаги?

Не, вот в чем я совершенно уверен, так это в том, что от унитаза, душа и кондиционера не откажусь в любой своей ипостаси.

Глава 6

Не скажу, что утро следующего дня встретил уже обновленный маг Зимин, но задора все еще хватало, как и желания действовать, правда, с оглядкой и опаской.

Квартирный вопрос я, по сути, решил еще вчера, но неожиданно наткнулся на сопротивление Гены. Он тоже решил подсуетиться и успел посоветоваться с Сосо, которого злорадно называл по телефону Чуваком.

– Зачем тебе эти апартаменты с голыми стенами? – возмущался мой друг. – Сосо предлагает поселиться у одной тетки с кормежкой, уборкой и стиркой.

– Нам нужен контракт на аренду, а на такой короткий срок его можно оформить только на муниципальную собственность.

Я, как мог, объяснил ему причину моего выбора, но, кажется, не убедил. Уже в тысячный раз мой друг обозвал меня перестраховщиком и параноиком. Но впервые это почему-то не задело меня. В ответ вместо обычного ворчания он получил снисходительную улыбку, от чего слегка опешил.

Факт пребывания на далекой планете не делал четверг выходным днем, так что мне удалось быстро оформить недельную аренду на сайте городского управления. Правда, пришлось спуститься в холл к банкомату, чтобы произвести транзакцию. Здесь мобильный банкинг был не в чести по неизвестным мне пока причинам.

Вещи со склада мы забрали во все тех же контейнерах, которые пережили с нами путешествие между мирами. Оказывается, их стоимость входила в плату за багаж. Оно и к лучшему – очень уж удобные штуки получились. Для перевозки наших вещей в новое жилье мы использовали очередного знакомца Сосо, подрабатывавшего на грузовом микроавтобусе.

Гена и с этим чудаком сумел найти общий язык, так что на подъезде к дому, где я снял квартиру, они болтали как два закадычных кореша. Если честно, меня это уже начинало бесить.

Кто бы сомневался, что выставленные на сайте фотографии окажутся слишком оптимистичными. С другой стороны, нам здесь не старость доживать, особенно за такие деньги. По причине краткосрочности найма пришлось выложить сотню за неделю, но это все равно намного меньше, чем за гостиницу.

Две комнаты, кухня и туалет, но только в кухне есть какая-то мебель. Впрочем, мы народ непривередливый – устроимся и в таких условиях. А чтобы было где спать, сгрузив пожитки, тут же отправились за покупками.

Если верхний Подол, особенно у границы с Городом, еще напоминал милые сердцу спальные районы советских времен, то его нижняя часть больше походила на кварталы то ли Анкары, то ли Мехико.

Оставив лишь узкую полоску дороги, чтобы могли еле-еле разминуться два автомобиля, все остальное пространство между домами было застроено деревянными ларьками, а то и вовсе палатками.

Было шумно, как на восточном базаре, а вкупе со странностями в одежде картина получалась фантасмагорической. Впрочем, насчет одежды я перегибаю. Среднестатистический прохожий на нижнем Подоле выглядел не более диковинно для моего взгляда, чем, скажем, уроженец Техаса или Мумбаи. Таких ярких персонажей, как кавказский ушкуйник, было не так уж много, но повсеместно главнейшей деталью одежды являлись жилетка и пояс. Всевозможных фасонов, но эти предметы гардероба имелись у каждого, вне зависимости от пола и возраста.

И это совсем не случайно. Дело в том, что аура недара хоть и способна впитывать в себя магическую энергию, но не могла хранить ее и тем более перерабатывать на благо организма, как это происходит у меня и других магов. Поэтому артефакторы создают, а маги-целители настраивают под обычных людей амулеты, которые и производят благотворное магическое влияние на организмы неодаренных людей.

Вот тут в дело вступают жилетки – это своеобразные антенны-уловители, улучшающие сбор и доступ магической энергии к амулетам. Именно от жилеток и плясала местная мода, частично превращая мужчин в выходцев то ли из викторианской Англии, то ли из Америки двадцатых годов, а женщин вообще толкая в омут порой очень смелых экспериментов на тему стимпанка.

В плане головных уборов царила полная свобода – от тюрбанов до котелков, низких цилиндров и шляп, как фетровых, так и ковбойских. Большинство прохожих вообще ходили с непокрытой головой. Кстати, цветастых шнуров я нигде не заметил.

И что самое главное, такой подход к нарядам не казался стимпанковским косплеем или реконструкторским сборищем – все выглядело естественно, уместно и функционально. Даже рекламные мониторы, современные машины и далеко не готическая архитектура вокруг не нарушали гармонии.

Честно, мне здесь начинало нравиться, жаль, что скоро придется уехать.

Я в своих темных джинсах, кроссовках да черной куртке со змейками и Гена, обряженный в полувоенный прикид, сильно выделялись из толпы. Целитель был прав – нужно срочно мимикрировать.

По совету нового друга Баламута, имя которого я принципиально выкинул из головы, мы посетили большой магазин мужской одежды.

Это вам не дорогой бутик, где каждая вешалка выставляется как картина Герхарда Рихтера. Здесь одежда группировалась плотно, как колбасы в коптильнях, а между рядами приходилось протискиваться. И только для неких шедевров мысли местного стилиста выделялись небольшие участки пространства, где красовались обряженные в эксклюзив манекены.

Кто бы сомневался, что тут мы встретим невысокого еврея в ермолке и с неизменным матерчатым метром на шее.

– Не говорите, – категорически заявил он, едва увидев нас в своем заведении, – я знаю, что вам нужно, господин маг.

Интересно, это у меня что, на лбу написано?

В общем, нас начали охмурять. Вдумчиво, с чувством, с толком и расстановкой. Я честно предупредил старика, что на все про все у нас не больше пятисот червонцев, но это никак не повлияло на энтузиазм мастера своего дела.

Через полчаса я стал гордым обладателем костюма-тройки в оригинальном, а главное удобном, фасоне. Теперь понятно, почему сети уловителей вшивают именно в жилетки. Сейчас весна, и скоро станет жарче. Так что пиджак придется снять, а жилетка останется при мне. Ее можно надеть даже под камуфляжную куртку и шубу.

В комплект к костюму шли остроносые туфли с набойками.

Ну не надевать же под все это дело кроссовки или берцы?!

Строгий стиль костюма из темно-серого сукна компенсировала прикольная серебряная вышивка на двубортном жилете. От трости я отказался, зато меня привлекли карманные часы. Вполне обычный хронометр, но на задней части его имелся хитрый зажим для жетона идентификатора. Также приобрел навеявшую ностальгию по советским временам монетницу, коль уж они здесь так не любят бумажные купюры.

Эти мелочи уютно устроились в кармашках широкого пояса.

Венцом преображения стала шляпа, являвшаяся гибридом классической и ковбойской. Даже не знаю, чем она мне глянулась, но выбрал я именно ее. По крайней мере, от солнца такой фасон должен защищать лучше, чем классический фетровый вариант и тем более котелок.

Гена, лишенный плотной заботы портного-дизайнера, быстро выбрал себе темно-зеленую рубашку с широким рукавом, коричневый жилет и просторные брюки, вправленные в шнурованные ботинки. Причем ботинки были его родными – армейские берцы, но в новом комплекте они смотрелись гармонично.

Широкий пояс завершал его брутальный образ, который очень походил на то, во что был одет ушкуйник. Кавказец явно впечатлил моего друга если не своей крутостью, то манерой одеваться.

Старый хитрец специально обслужил сначала Баламута, снарядив его на полторы сотни, а уже после этого одел, точнее «обул», меня на остальные заявленные триста пятьдесят червонцев. Причем тютелька в тютельку.

В итоге надувные матрасы, раскладная мебель и набор продуктов сожрали остаток наличности. Еле рассчитались с перевозчиком.

Так как телевизора в квартире не было, после обеда мы оба засели за свои ноутбуки. Но я, оккупировав кухню, занялся делом, выискивая блохи в своей новой идее налаживания нашей дальнейшей и, надеюсь, благополучной жизни, а Гена, разложив стол и стул, начал рубиться в какую-то стрелялку.

Правду говорила моя бабушка: «У неумечки не болят ни ручки, ни плечки». А в особенности голова.

К вечеру я окончательно принял решение и озвучил его своему другу, компаньону и по совместительство вассалу:

– Смотри, что у нас вырисовывается. В Китеже оставаться невыгодно, и не только из-за неприятностей с князьями, а точнее, с их шавками. – Зарождающееся ворчание Гены я остановил решительным жестом. – Давай подходить к делу рационально. Если нам нужно то, что стоит очень дорого, то есть два варианта – либо ищем деньги, либо едем туда, где это самое «нужное» стоит дешевле. В нашем случае – так и вовсе даром.

– Хочешь податься во внешники? – недовольно проворчал Баламут, хотя ему-то как раз эта идея должна была понравиться больше всего.

Но нет, сидит и ворчит.

– А что тебе не нравится? Ты же сам хотел в пампасы?

– Дураком был, потому и хотел. Ты как вообще представляешь себе жизнь на дикой внешке с ребенком на руках?

Наконец-то до меня дошла суть проблемы, и я улыбнулся:

– Даже думать боюсь, что тебе понарассказывали твои новые кореша о том, что творится за пределами Китежа. Ты бы еще спросил коренного москвича о жизни в сибирской глубинке. Твои советчики за защитные башни и носа не совали, а выводы делают, основываясь на слухах.

– Можно подумать, у тебя информация абсолютно надежная, – не унимался Гена.

– Не абсолютно, но вполне надежная, потому что я читал отчеты дальнобойщиков и отзывы тех, кто прожил в уделах не меньше года. И у меня имеются серьезные подозрения, что жизнь под крылом удельного боярина намного безопаснее, чем в этих вот фавелах. – Для пущей убедительности ткнул я пальцем в сторону окна. – Ты вообще знаешь, кто такие удельные бояре?

– Был разговор с парнями. Отморозки, дикари и анархисты эти твои бояре.

– Все может быть, – не стал я отстаивать не полностью достоверную информацию. – Но беспредела за ними не замечено, и холопить всех подряд они не стремятся. По большому счету, это местные аналоги пионеров. В смысле не юных ленинцев, а тех, кто небольшими группками осваивал Америку. Когда местные в сороковых все же надумали наладить контакт с большой землей… Слушай, ты читал ту статью, что я тебе скинул?

– Ну, так… – замялся Гена и изобразил в воздухе пальцами некую невнятную фигуру.

– Кто бы сомневался, – вздохнул я и продолжил: – В общем, договорившись с большевиками, князья и Посадник пустили сюда много ученых. В том числе геологов, географов и биологов. Сам знаешь, какие в Союзе были отмороженные энтузиасты. И нашли они много чего вкусного, но затем в пятьдесят втором гэбисты предприняли вторую попытку устроить тут коммунизм, но с магами шутки плохи, и почти всех революционеров пустили дымом из трубы городского крематория. В смысле после того как убили в процессе бунта, а не живьем. Остальных вышвырнули домой, а вот накопанная учеными информация осталась. Ресурсы городу нужны были до зарезу, особенно из-за возникшей блокады. Беда в том, что их еще нужно было как-то добыть, а горожане не очень рвались покидать свои уютные дома. Тогда и придумали такую фишку, как удельное боярство. Все, у кого шило в одном месте имело особую длину и остроту, собирали ватаги и обживали стратегически важные места. Причем истинных магов, способных одним заклинанием завалить парочку тираннозавров, там было не так уж много. В основном осваивать целину отправлялись маги-пустышки с жалким набором артефактов в компании таких же отмороженных соратников-недаров. За это маги получили боярские звания и места в Думе. Но времена пионерского подвига давно закончились. Сейчас в большинстве уделов живет масса народу. Ты следишь за моей мыслью?

– Ловлю каждое слово, – вскинулся Гена, хотя было видно, что ему невыносимо скучно.

– Лови дальше. Нам интересны уделы, в которых налажена комфортная жизнь, но людей проживает не слишком много, чтобы сильно влиять на уровень энергии. В итоге на выбор имеем три места, где насыщенность поля колеблется от четырнадцати до семнадцати процентов. Это уделы бояр: Васнецова, Бехтерева и Щукина. Время у нас есть, и я постараюсь нарыть на них побольше инфы, чтобы сделать окончательный выбор. Что скажешь?

– Это ты сейчас со мной советуешься или пытаешь не ранить чувства бедного холопа? – почему-то окрысился мой друг.

– Советуюсь, – не повелся я на его подначку, – но свое мнение изменю, только если твоя идея окажется лучше.

– А вариант остаться в городе, подписав контракт с кем-то из адекватных князей, это как бы совсем не вариант?

Меня опять начало накрывать яростью, но не как в прошлой жизни – нервной и порывистой, – а какой-то холодной и колючей:

– Все никак не можешь успокоиться? Ладно, давай поговорим. Ты помнишь нашу беседу с ушкуйником?

– Да, и по нему не скажешь, что парню плохо живется при князе, – не унимался мой друг, который наверняка путал службу в государственных структурах со службой дяде.

– Не о нем речь, – спокойно подметил я. – Ты заметил, что Жакоб, ну тот здоровяк в котелке, даже не посмел сесть с нами за стол и все время простоял за спиной хозяина навытяжку?

– Ну я ведь тоже…

– Ты там не выслуживался, а больше паясничал, – не дал я договорить другу, – а Жакоб именно что выслуживался, давно приняв для себя роль лакея. Но и это не самое главное. Теперь представь, как этот холоп ведет себя в присутствии боярина, под которым ходит кавказец. Я уточнял, обычные маги присягают именно боярам, а не князьям. Есть у меня такое подозрение, что в присутствии бояр холопы даже взгляда поднять не смеют. А перед князьями, возможно, бьют земные поклоны. Гена, эти ребята живут по правилам семнадцатого века. И еще один нюанс. Думаешь, они меня в ушкуйники возьмут или боярином назначат? Скорее всего, посадят клепать артефакты и начнут шпынять по поводу и без. И вот теперь представь, как при всех этих раскладах будет житься тебе в таких условиях? Ты об этом подумал?

Баламут немного растерял задор и задумался. Нет, он никогда не был дураком, но его характер и род деятельности приучили принимать решения и делать выводы на основе имеющейся в быстром доступе информации, а это частенько приводит к ошибочным суждениям.

– Ну и чем твои удельные бояре лучше городских? – уцепился он за шальную мысль.

– Другими традициями и укладом. Традиции, Гена, туго прививаются, зато вытравить их еще тяжелее, особенно если они тешат чье-то самолюбие. Ты не задавал себе вопрос, какого хрена наши мужики в старину должны были при приближении самого задрипанного помещика падать мордой в пашню? Никогда русичи времен Рюрика такой фигней не страдали. Максимум поясной поклон, да и то не всякому вельможе. Эту фишку князья привезли из Золотой Орды, когда получали там ярлык на княжение. Вернувшись домой, они поставили на карачки уже своих бояр, а те в отместку понесли новую моду, так сказать, в массы. Не все, конечно. Был там один ретроград и немодный парень – Михаил Черниговский. За непокорность нукеры Батыя срубили ему голову. Остальные же князьки решили, что голова дороже чести.

– При чем здесь поклоны? – не выдержал Гена, никогда не любивший сухой исторической хроники.

– При том, что местные князья-маги хоть и не чета своим земным предшественникам, но очень хотят, чтобы вассалы почитали их и боялись. Городские бояре вторят своим хозяевам и компенсируют унижение перед боссом, вытирая ноги о своих подчиненных. А вот удельные бояре вышли из строптивцев, изначально волком смотревших на местных князей и их замашки. Удельники вместе со своими людьми и лес валили, и в сырых землянках спали, и кусок черствого хлеба делили. Да и вообще на такой добровольный мазохизм идут только те, кто не хочет ползать на коленях.Вот и я не хочу.

– Думаешь, я хочу? – набычился мой друг.

– Нет, – примирительно сказал я, – просто ты смотрел на эту проблему как офицер, путая службу родине, когда оглядываться нужно только на свою честь, со службой хозяину. Давай наконец-то закроем эту тему. К утру я соберу информацию, и мы сделаем выбор.

До вечера Гена ходил смурной, переваривая вываленную на него информацию, а затем сделал еще один заход:

– Как насчет городской дружины? Вроде у выборного Посадника и воеводы в чести твоя любимая демократия и все такое.

– Даже если меня с полным отсутствием навыков и наличием холеного брюшка возьмут в дружину, нам все равно не хватит денег на квартиру в городе и выделенную маго-энергетическую линию со стабилизатором поля. А в уделах ничего этого не нужно, там уровень поля почти везде достаточно высокий.

Уже ближе к ночи я все-таки начал склоняться к выбору удела боярина Щукина. Там и концентрация энергии приемлемая, и народу под десяток тысяч, а это означает наличие школы и вообще нормальной инфраструктуры. Уверен, маг, пусть и пустышка, боярину точно понадобится, особенно учитывая упорное нежелание местных горожан становиться внешниками.

На новенький надувной матрас я ложился с чувством выполненного долга и с радужными перспективами в голове. Уснул спокойно, медленно уплыв в царство Морфея, а вот проснулся резко и едва не перепугавшись до смерти. А как еще себя чувствовать, когда тебе в полной темноте кто-то плотно зажал рот?

– Тихо, – зашипел в ухо знакомый с детства голос, отчего сразу стало легче. – Не шуми, у нас гости.

Страх тут же вернулся, особенно этому способствовала кромешная темнота в комнате. Окна спальни выходили во двор, так что уличные фонари помочь не могли, а звезды были бессильны.

– Сейчас осторожно слезай с матраса и ползи на кухню, – продолжил Гена, поняв, что я уже спокоен и не начну паниковать. – Не вставай, мало ли как все пойдет.

– Я с тобой… – попытался я хоть как-то реабилитироваться в своих же глазах.

– Будешь мешать, – безапелляционно отрезал Баламут и исчез в темноте.

Ну что же, на кухню, так на кухню. К тому же толку от меня в такой-то темени все равно никакого.

Искомую кухню нашел на ощупь, добравшись до нее едва ли не ползком. Похоже, это мне кармическое наказание за слишком громкие слова в разговоре с другом. С этой стороны дома светили фонари и обе луны, так что можно было хоть как-то осмотреться, но не успел я присесть на массивный табурет, как в прихожей сначала послышалась возня, а затем вообще бахнул выстрел.

Вспыхнувшая злость заставила забыть о словах Гены и здравом смысле. Так что я выдернул из-под себя табурет, ломанулся в гостиную и… как обычно, опоздал. Засветившаяся лампочка позволила рассмотреть, что все уже закончилось. Гена стоял у выключателя и задумчиво смотрел на два тела, одно их которых точно перешло в статус трупа. И была у меня уверенность, что даже местные маги-целители не смогут помочь тому, у кого в черепушке не хватает половины мозгов. Отсутствующая часть содержимого черепа обильно загадила стенку в прихожей.

Странно, но эта картина не вызвала у меня не то что рвотных рефлексов, но даже и нервного напряжения. Я испытывал совсем другие чувства. Мне было стыдно. Нет, не за то, что скрывался на кухне, пока Гена дрался за наши жизни, – это-то как раз логично. Каждый должен делать то, что умеет, а неумеха может только помешать. Вот за собственную несостоятельность как боевого напарника мне и было совестно.

Что именно произошло в прихожей, догадаться нетрудно. Два злоумышленника вскрыли замок и вошли в прихожую, но там, в нише для одежды, их уже ждал Гена. Он возник у незнакомцев за спиной и сразу отправил одного в нокаут. Второй успел достать ствол. Дальше была короткая борьба, в ходе которой злоумышленник с небольшой помощью Баламута отстрелил себе полголовы. Пистолет до сих пор был зажат в руке трупа. А мой поразительно шустрый друг имел вид озадаченный и хмурый.

– Чего приуныл, чудо-богатырь? – спросил я, догадываясь, что именно гнетет героя.

– Так косяк вышел. Превышение мер самообороны.

– Ты чем меня слушал? – улыбнулся я, глядя на Гену.

Мое самочувствие росло как на дрожжах. Сейчас все вновь становилось на свои места. Каждый из нас занимался своим делом и знал его туго – он дрался, а я аккумулировал информацию.

– Не тяни, – не дождавшись продолжения, поторопил меня Гена.

– Я специально снял жилье у муниципалитета с полным оформлением аренды. Теперь на неделю эта квартира – наш полноправный дом, который, как в той поговорке, наша же крепость. Мы сейчас можем даже второго добить. Факт нападения с оружием налицо, так что мы в своем праве.

– Ох, какой у них здесь интересный уголовный кодекс, – сразу посветлел лицом Баламут. – А если я сейчас поковыряю вот этого ножичком?

– Да хоть шкуру с него сними. В местных анналах имеются и такие прецеденты.

– Не, ничего анального я с ним делать не собираюсь, – замотал головой мой друг, но нож из ножен на поясе трупа все-таки достал.

Это он, конечно, придуривался. Со словарным запасом у Гены все в порядке. Правда, мне было странновато видеть такой почти детский восторг у седовласого капитана в отставке.

Гена быстро связал живого бандита его же ремнем и удобнее перехватил кинжал. Казалось, он ткнул бесчувственное тело в совершенно произвольную точку, но тот моментально очнулся и тут же заорал.

– Ты кто такой и кто тебя послал? – сразу перешел к допросу Баламут.

Ночной визитер перестал кричать и болезненно сморщился, но отвечать не спешил.

– Невежливо молчать, когда к тебе обращаются, – ласково сказал Гена и еще раз ткнул кинжалом лежавшего пленника.

Причем неглубоко ткнул, но тот заорал так, словно ему отпиливали ногу.

– Козырь… кха-кха… Козырь! – захлебываясь воплем, прохрипел пленник.

– Зачем? Убить хотели?! Отвечай, сволота!

Пленник уже сломался и быстро поведал нам, что никого убивать они не собирались, а только пограбить. Таинственный Козырь приказал им отмутузить нас посильнее и присвоить всю наличность. А также испортить личные вещи и отобрать идентификационные жетоны. Что самое интересное, снять деньги с чужого жетона ни в банкомате, ни тем более в банке невозможно. Тогда зачем все эти хороводы?

Напрягать мозг решением этой загадки я не стал и просто спросил у пленника.

– Не знаю, – проворчал бандит.

Болевой шок у него уже прошел, и возвращалась злоба матерого бандюгана. Гена быстро исправил этот недостаток, опять вогнав кинжал в тело несговорчивого субъекта.

– Не знаю! – вполне искренне завопил он, и тут же мы услышали еще один вопль, но не панический, а гневный:

– Отошел от него! Работает дружина! Брось оружие! Все легли на пол!

В проеме двери, которую мы не додумались закрыть, стояли два дружинника, грамотно расположившись в двухуровневой позиции – один стоял ровно, а другой присел, практически встав на колено.

Гена, аккуратно положил кинжал рядом с собой и с корточек плавно перетек в лежачее положение, а вот я остался на ногах. В голову шибанула уже ставшая привычной холодная ярость. Я лишь развел руки в стороны, показав пустые ладони:

– Не дергайся, сержант. Я маг, и это мой дом. Параграф восьмой, раздел пятый.

– Отбой, – послышался за спинами дружинников уверенный голос, и воздух перед бойцами на секунду поплыл радужной пленкой. Кажется, третий участник патруля прикрыл стрелков энергетическим щитом. Хорошо хоть не шваркнул сдуру каким-то убойным заклинанием.

Маг с черной печаткой на пальце правой руки и ромбиками лейтенанта на петлицах камуфляжа прошел мимо расступившихся дружинников и посмотрел на меня.

– Есть документы на жилье?

– Оформил аренду на сайте горсовета. Могу показать на ноуте.

– Не нужно – отмахнулся маг, который, судя по перстню, был такой же «пустышкой», как и я, хотя и нафаршированной амулетами до упора.

Он достал смартфон и, поелозив по нему пальцем, начал читать.

– Зимин Никита Олегович?

– Он самый, – спокойно кивнул я.

Обойдя тела и лежащего рядом с ними Гену, он подошел ближе:

– Протяните правую руку ладонью вверх.

Как только я выполнил команду, лейтенант провел смартфоном над моим запястьем. Аппарат тихо пискнул.

– Где мы можем поговорить? – уже без малейшей настороженности в голосе спросил командир дружинников.

– На кухне, – предложил я и сделал приглашающий жест.

В это время сержант с легкой насмешкой в голосе спросил Гену:

– А ты еще долго будешь лежать?

– Нравится мне тут, – проворчал мой друг, но все же встал, покряхтывая как старик.

Может, и притворялся, но все равно нужно что-то придумать насчет тонизирующего амулета для него. Нехорошо это – кайфовать в одиночку, не по-товарищески.

Как только мы уселись за кухонным столом, лейтенант водрузил свой жутко тюнингованный рунами и металлическими бляшками смартфон на столешницу и заставил меня подробно описывать происшедшее. Чуть позже был приглашен Гена, который подтвердил мои предположения по поводу схватки в темноте.

Если честно, вся эта ситуация настораживала меня все больше и больше. Очень уж оперативно сработали стражи порядка. А если вспомнить инцидент с дружинником в первый день нашего пребывания в этом мире, вырисовываются нехорошие ассоциации. Но дальнейшее показало, что я себя просто накручиваю. Или, что маловероятно, игра ведется намного тоньше. Не великая я птица, чтобы так извращаться, так что примем как факт, что местные патрули – штука эффективная и ребята там работают очень шустрые.

Лейтенант немного подумал и вынес свой вердикт:

– Что же, дар Зимин, дружина претензий к вам не имеет. Вы были в своем праве. Если хотите, можете подать иск на нападавших. Но так как телесных повреждений они вам не нанесли, а совсем даже наоборот, то максимум причитается вира, так сказать, за испуг. Это сотни две, не больше. За испорченную стену вы можете спросить только с виновника порчи, а он уже подвластен лишь вышнему суду. Оружие заберете завтра к обеду в нашем околотке.

– Оружие? – удивился я.

– Да, – спокойно кивнул лейтенант, – что с бою взято, то свято.

– А личные вещи? – оживился Гена, почуяв приближение реальности к сюжетам его любимых книжек.

– Все, что мы найдем при обыске, уходит городу.

Скорее всего, он намекал, что мародерить нужно было до прихода дружины, но меня волновала не мелочь в карманах нападавших:

– Простите, – привлек я его внимание, – вы сказали, что мы сможем забрать оружие прямо из околотка?

– Да, – кивнул лейтенант и, явно угадав причину моего удивления, добавил: – На Подоле магам разрешено ношение короткоствольного оружия и артефактов локального действия до второго уровня.

Вот это, конечно, эпичный фейл. Ума не приложу, как я умудрился прошляпить настолько важную информацию. Возможно, потому что вообще с настороженностью отношусь к оружию, но это меня никак не извиняет. С другой стороны, нужно смотреть правде в глаза, будь у меня этой ночью на руках пистолет – не факт, что Гена сумел бы пережить схватку. Оружием, особенно в содействии с напарником, еще нужно уметь пользоваться.

И все же это косяк, который нужно срочно исправлять.

Закончив с формальностями, дружинники покинули нашу квартиру, прихватив с собой арестованного. За вынос наполовину безголового тела пришлось доплатить специальной бригаде. Хорошо, что они еще и прихожую прибрали с помощью специальных чистящих средств. В итоге мы уснули уже на рассвете. Перед этим Гена что-то сделал с окнами и дверью, сказав, что на выход из квартиры придется потратить пару минут. Зато уже никто не потревожит наш сон.

Глава 7

На следующий день ни за какими пистолетами мы не пошли. Гена, конечно, порывался, но мне удалось остудить его порыв:

– Уймись, Баламут. Есть у меня подозрения, что ночной налет – это дело рук нашего кавказского друга. Включи мозги и подумай, что он может учудить, когда узнает, как ты лихо расправился с этими уродами?

– Постарается грохнуть меня, – тут же среагировал мой друг. – Я ему живым и даром не сдался. Только мешаю.

Было видно, что в нем наконец-то включилась его волчья интуиция командира отряда полицейского спецназа. Скорей всего, причиной такого включения стали не мои слова, а ночное происшествие.

Консервов мы вчера накупили достаточно, так что дня три или даже четыре в осаде просидеть сможем. А учитывая шустрость местных дружинников, штурмовать нас вряд ли решатся.

В общем, мы сели в осаду, или, как говорили американские мафиози, – залегли на матрасы. Причем второе было ближе к истине. Для меня время летело незаметно, потому что хватало неизученных и крайне важных тем.

Вопрос с оружием удалось прояснить до конца, правда, легче от этого не стало. Гене даже на Подоле иметь при себе огнестрел было нельзя. А от меня как от стрелка толку никакого. Что же кается боевых артефактов, то нам о них остается лишь мечтать. Самый дешевый из таких устройств под названием «щелбан» стоил двенадцать тысяч червонцев. А это всего лишь кольцо на пальце с возможностью создать воздушный толчок, способный сбить с ног человека. Его старший брат «таран» мог выносить не самые крепкие двери, а человеку без защиты поломать энное количество костей, но там цены совсем уж запредельные.

Ползая по ссылкам, я добрался и до самого принципа использования магии. Увы, информации там было с гулькин нос, только самая общая. Маги явно не спешили делиться своими тайнами. Если свести все эти ошметки слухов и пересказов в кучу, то получалось, что маг – этот живой прибор по преобразованию одного вида энергии в другой. В общем, мы перерабатываем сырую магическую энергию в ту, что может быть использована артефактами. А уже они творили чудеса – толкали, тащили, поджигали и бились молниями. И что самое неприятное, в отличие от пустышек, истинному дорогущие артефакты для таких престидижитаций не нужны.

Все, конечно, выглядит красиво, но кто бы сомневался, что без нюансов дело не обойдется. Из-за невысокого уровня плотности природного поля всплеска энергии, питающего артефакт, не сотворишь, поэтому маг становится эдаким конденсатором. Имеется у нас и емкость – у истинных побольше, а у пустышек поменьше.

Понятия не имею, какая у моего энергетического поля емкость, это еще нужно проверять, но средний маг-пустышка имеет от пяти до семи э.е. – энергетических единиц. Этим можно напитать «щелбан», но на «таран» или «щит», которым лейтенант прикрывал и себя, и своих подопечных, уже не хватит, а ведь он это как-то сделал! Моему коллеге и собрату по несчастью бытия в ипостаси пустышки в этом помог «вдох» – навык, которым маг кратковременно мог увеличить свой запас, надувшись словно воздушный шарик. Тот же средний маг-пустышка, хорошо освоивший этой умение, может накопить до двадцати э.е. Но долго держать такое напряжение плохо для организма, да и не держит его никто – тут же спускают в артефакты или заклинания.

Если верить местным интернет-болтунам, при накоплении двадцати э.е. без внешнего воздействия использованный лейтенантом «щит» держится до тридцати секунд, а под пулями не больше десяти. Но за десять секунд благодаря односторонности щита два дружинника с «калашами» не оставили бы в квартире ни единой живой души.

Все это, конечно, интересно, но я понимал, что за подробностями в этом деле нужно идти к профессионалам. Увы, у нас на это нет ни связей, ни денег. Радует одно – в перспективе возможно появление и первого, и второго. Главное – разгрести ту кучу проблем, которая сейчас прижимает нас к земле и не дает взлететь.

Вот этим я и занялся, едва утолив первичную жажду познаний. После проверки и совещания с Геной мы действительно остановились на уделе боярина Щукина. В городке с не очень креативным названием Щукино проживало восемь тысяч человек. Основной доход шел с небольшой платиновой шахты, так что боярин не бедствовал и народ в своем городке особо не щемил. Сам Щукин был истинным магом, но в наследниках имел пустышку. Тут нужно упомянуть, что боярский титул переходил не по кровному родству. Как именно это происходило, широкой публике известно не было, да и для нас подобная информация на данный момент не имела значения.

Определившись с конечной точкой нашего бегства из города, мы перешли к поиску безопасного способа покинуть столь негостеприимное место. И вот тут мои навыки оказались бесполезными, зато во всей красе показали себя связи Гены, которые он успел наработать всего за несколько дней. Сосо, с которым мы тут же связались по телефону, божился всем святым в его жизни, что сумеет пропихнуть нашу троицу в уходящий в нужном направлении караван. Правда, уточнил, что только в том случае, если за нами не будет грехов перед городской властью. Иначе ничего не срастется.

В общем, наша жизнь вроде налаживалась.

В очередной раз вынырнув из сети, я с удивлением услышал голоса, и знакомым был только один из них. Раскрытие этой тайны было делом десяти секунд и пятнадцати шагов. Беседующих я обнаружил на балконе. Точнее, на двух балконах – Гена устроил совместный перекур с соседом справа.

Незнакомые люди меня всегда напрягали, особенно при личном общении, так что я соваться на балкон не стал. А когда Гена вернулся в комнату, он сам вывалил на меня всю информацию по соседу. Мой друг искренне уверил меня, что Василь – мужик что надо. Затем была озвучена короткая история о поссорившемся с женой строителе, который, чтобы не рвать себе душу в скандалах, на время свалил из семьи и поселился рядом с нами. Большую часть этой душещипательной мелодрамы я пропустил мимо ушей – все равно Гена разбирается в людях лучше моего.

На третий день нашего «лежания» на матрасах пришла приятная новость. С реабилитологом я связывался каждый день, и она наконец-то разрешила нам увидеться со Златкой. Правда, пришлось соглашаться всего лишь на связь по скайпу.

– Привет, деда! Привет, Дя! – яростно замахали нам с экрана.

Ни я, ни Гена здороваться не спешили. Тяжко нам было. В смысле говорить, да и думать тоже. Да, я понимал, что мы в магическом мире, но, даже получив кучу достоверной информации о местных чудесах, так и не смог я до конца поверить, что весь этот кошмар с болезнью девочки уже закончился. Златка была такой, как до болезни. Хотя этот светлый образ уже начал стираться из моей памяти.

Немного худовата, но, если реабилитолог не врет, аппетит у нее хороший, так что откормим. Главное, что в глазах горит задор, а на лице светится улыбка.

– Привет, солнышко, – прочистив горло, хрипло сказал Гена.

– Привет, Кнопка, – справился с собой и я. – Как у тебя дела?

– Сейчас хорошо, – посерьезнела девочка и с опаской покосилась назад. – А раньше меня держали в такой штуке, как у спящей царевны.

Златка, наморщив лоб, задумалась и явно процитировала по памяти из книжки со сказками Пушкина:

– В гробу хрустальном.

От подобной цитаты у меня пробежали мурашки по коже, так что пришлось срочно поправлять:

– Кнопка, это называется лечебная капсула, но она действительно волшебная, и ты можешь считать себя царевной.

Златка с упреком посмотрела на меня, словно напоминая, что сюсюканье мне не идет.

Мы еще минут десять поговорили о всяких пустяках, затем девочку увели, и перед экраном уселась Эльвира:

– Никита Олегович, у меня приятные новости. Думаю, еще двух дней на интенсивную терапию хватит, так что послезавтра можете забрать Злату. Может, все же надумали оставить ее у нас?

– Нет, спасибо, мы уже решили эту проблему.

Не знаю почему, но реабилитолог явно строила мне глазки. Здоровая самооценка не позволяла принимать подобное внимание со спокойной душой, так что я был предельно сдержан. Вежливо попрощавшись, мы прервали связь.

Минут двадцать сидели словно пришибленные.

– Нужно выпить, – резюмировал Гена, и я был с ним полностью согласен:

– Давай сделаем так. Пусть Сосо направит нам кого-то из своих знакомых, и я поеду за покупками. Тем более что еды у нас осталось с гулькин нос. Заодно наменяю наличности для перевозчика. Ты же будешь сидеть здесь и держать оборону.

Было видно, что Баламут не хочет отпускать меня одного, но при этом он прекрасно понимал, что именно мне в подобной ситуации ничего не грозит.

Несмотря на все наши опасения, мы с таксистом на новенькой «мазде» без проблем смотались в торговый центр, закупились всем необходимым и там же наковыряли из банкомата пару пригоршней монет.

По возвращении мы с Геной быстро накрыли стол, пуская слюни на деликатесы как земного, так и местного изобретения. За три дня поедания макарон, каш и консервов вынужденный аскетизм уже в печенках сидел.

– Ну что, старый друг, – торжественно провозгласил Гена, вскрыв бутылку с виски и набулькав нам по полному стакану. – У нас получилось, и я буду тебе за это благодарен до гроба. Честно, Домовой, спасибо тебе. Если бы не ты, Златка…

Дальше он говорить не смог, да и лишнее это. Мы чокнулись и жахнули грамм по сто пятьдесят вискаря – чистой воды варварство, скажу я вам. Пир удался на славу. Стало весело и легко. Хотелось поделиться этой радостью со всем миром, но получилось разделить ее только с вышедшим покурить на балкон соседом. Он действительно оказался классным мужиком и органично влился в нашу компанию.

Увы, надолго меня не хватило. Я еще тот выпивоха. Соревноваться с Геной и пробовать не стоило, даже с помощью новых возможностей организма. В голове зашумело, да и отяжелевший желудок тянул книзу. Захотелось спать, и я не стал сопротивляться этому желанию, оставив двух алкоустойчивых мужиков добивать вторую бутылку виски.

Давно заметил, что судьба не любит беспечных торопыг и чрезмерно самоуверенных мечтателей. Заметить-то заметил, а вот правильные выводы сделать не удосужился. Как обычно, в моей жизни орудием судьбы вновь стал друг Гена, чтоб ему икалось каждый раз, когда в голову придет очередная дурь!

Несмотря на новые возможности организма, ранняя побудка далась тяжко. Сначала я вообще испугался, что на нас опять напали, но быстро сообразил, что это звенит телефон.

– Никита Олегович Зимин? – послышался в трубке строгий голос.

– Да, он самый, – автоматически ответил я, все еще не понимая, на каком свете нахожусь.

– Говорит капитан Грехов из Чуриковского околотка. Геннадий Бамутов является вашим вассалом?

А вот теперь сон окончательно покинул меня, и от предчувствия беды на голове зашевелились волосы. Быстро вскочив, я подбежал к выключателю на стене и включил люстру. Матрас Гены был пуст.

Япона икебана! Ну вот как так можно?! Откуда у человека такой талант вечно влезать в фекалии, да по самую шею! Так, стоп. Хватит истерить. Биться головой о стену будем позже, а сейчас нужно думать и искать выход из ситуации.

– Что произошло? – спросил я, стараясь говорить спокойно.

– Ваш вассал задержан по обвинению в нанесении тяжких телесный повреждений, а также причинению ущерба имуществу в крупных размерах.

Мою фантазию заклинило в попытке представить, куда это мог влезть Баламут, чтобы наколотить добра в тех самых крупных размерах. Он что, выставку местной звезды экспрессионизма разорил?

– Могу я узнать подробности происшествия?

– Да, завтра в пятнадцать ноль-ноль состоится очередное заседание городского суда. До смертоубийства не дошло, так что разбирательство пройдет по ускоренной процедуре. Максимум, что вам грозит, это крупная вира.

Мне показалось или в голосе капитана послышалась издевка? Преувеличенно вежливо попрощавшись, он повесил трубку. Странная у них здесь система. Гене позвонить не дали – просто уведомили о происшествии и времени разбирательства.

Попытка позвонить на номер Баламута ничего не дала.

Минут двадцать я сидел, тупо пялясь в стену. Не было сил даже злиться. Весь мой гениальный план сыпался как карточный домик.

Выход в сеть, как обычно, принес успокоение, точнее, серфинг отвлек от горестных мыслей. А вот в плане информации все было не очень хорошо. Сведений на данную тему хватало с лихвой, но все, кто высказывался по этому поводу, в один голос говорили, что в такой ситуации балом правит крутизна адвоката. Понятно, что если смягчающих обстоятельств нет совсем, то не поможет и гений юриспруденции. Впрочем, денег у нас нет ни на крутого адвоката, ни даже на средненького. При этом мне что-то подсказывало, что нам-то как раз будет противостоять зубр этого дела.

Нас развели как первоклашек. Гена, конечно, тот еще затейник, но не думаю, что без постороннего вмешательство он мог так затупить даже в подпитии. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы просчитать ситуацию. А она была самой что ни на есть классической – бухло закончилось, и мужики отправились за добавкой.

Чтобы проверить догадку о подставе, я вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю дверь. Результат нулевой. Затем был поход на балкон и несложный акробатический этюд. Балконная дверь соседа оказалась незапертой, так что обошлось без причинения ущерба муниципальной собственности.

Вот вам и разгадка – квартира, в которой якобы уставший от семейных дрязг муж прятался от жены, была пустой, как моя голова в данный момент.

Вернувшись тем же путем, я изобразил на стуле в кухне роденовского мыслителя и начал скрипеть мозгами.

Впрочем, что тут думать? Придется переходить к запасному плану, придуманному скорее со скуки, чем из реального расчета им воспользоваться. Похоже, судьба решила наказать меня за убежденную и добровольную зависимость от благ цивилизации, отправив жить в глубинку.

Два дня назад, рыская по сайтам с предложениями работы, я заглянул на страничку горсовета, точнее, его почтового подразделения. Им позарез требовался станционный смотритель.

Чтобы понять, что это за зверь такой, пришлось копнуть немного глубже. Если взглянуть на карту подвластных Нью-Китеж-граду земель, то можно увидеть нечто похожее на план метро. От города в разные стороны шли пять сухопутных дорог и две водные – вверх и вниз по реке Белой.

На относительно равном расстоянии друг от друга вдоль дорог расположились узловые точки с зарядными станциями, где караваны грузовиков останавливались на ночь и заряжали свои аккумуляторы.

Там, где поселились удельные бояре, станции переходили под их ответственность и снимались с баланса города. Но не каждая из таких точек имела привлекательные окрестности для создания удела, а транспорт заряжать все равно нужно. Вот подобные пробелы и заполняли станционные смотрители на свободном контракте у городского совета.

Тьмутаракань, пятая точка мира, место, куда Макар даже с перепою не стал бы гонять своих телят, – ни один эпитет из данного списка не мог передать моего мрачного отношения к станции под поэтическим названием «Туманный перевал». Увы, все попытки найти другой выход из сложившейся ситуации были тщетны. Даже этот вариант был более или менее беспроигрышным только потому, что на форуме городских операторов с периодичностью в два месяца случались форменные истерики. Город вынужден был уплотнять смены и отправлять одного из операторов на эту самую станцию. И такая ситуация не нравилась всем. Дело усугубляло то, что истории об этой станции ходили самые жуткие. По слухам, там в одну ночь погибли и маг-смотритель, и весь отряд его вассалов.

С другой стороны, вот уже больше года туда вахтовым методом катаются городские операторы с дружинниками – и ничего, все живы и относительно здоровы, если не считать потрепанных нервов. К тому же, как уже было сказано, другого выхода либо нет, либо я его попросту не вижу.

Бессонная ночь вымотала до упора, но поднявшееся над горизонтом светило преобразило мир, подарив мне толику уверенности в себе.

Как только часы показали восемь утра, я вырядился в новый костюм, став похожим на франта начала двадцатого века, и связался с таксистом, который вчера возил нас за алкоголем, будь он трижды проклят! В смысле алкоголь, к водиле у меня претензий не было.

В половине девятого я уже стучался в кабинет начальника отдела кадров городской управы Нью-Китеж-града.

– Здравствуйте, – вежливо поприветствовал я чиновника и даже протянул ему руку для пожатия. В основном для того, чтобы продемонстрировать перстень из черной бронзы, купленный по дороге сюда.

– Здравствуйте, – сменил чиновник хмурое выражение лица на резиново-вежливое и сделал приглашающий жест в сторону кресла для посетителей. – Вы по какому делу?

– Я хочу устроиться к вам на работу смотрителем станции «Туманный перевал».

– О! – Брови чиновника взлетели вверх. – Неожиданное желание для мага, но очень приятное для нас. Назовите, пожалуйста, вашу фамилию, имя и отчество.

– Зимин Никита Олегович.

– Так, – сказал чиновник, щелкая кнопками клавиатуры. – Зимин. В городе меньше недели, и…

И тут он подвис, а я мысленно чертыхнулся. Похоже, люди князя оставили в моем личном деле пометку для тех, кто захочет помочь мне сорваться с крючка.

Еще пару минут назад перспектива переселиться на далекую станцию казалась мне сущей трагедией, а сейчас я страстно захотел попасть туда как можно скорее. Если даже в этом почти стопроцентном случае мне дадут от ворот поворот, это значит, что работать на горсовет вообще не получится. К другим князьям меня не возьмут, потому что договора о лотерее нарушать никто не станет. Значит, очень скоро я окажусь в дружной семье клана князя Савельева на положении Золушки. Только помощь феи-крестной в этой сказке не предусматривается.

С минуту в голове чиновника шла борьба. Я могу только догадываться, но там, скорее всего, сцепились страх и здравый смысл. Если Посадник узнает, что его человек поставил интересы города ниже прихоти князя, будет плохо.

К моему огромному облегчению, здравый смысл победил, наверное, потому что на его стороне еще был страх перед собственным начальством.

Наше дальнейшее общение с чиновником не заладилось. Он с кислым лицом, зато с потрясающей скоростью уладил все формальности. Мне был предоставлен на подпись документ, в котором значилось, что я соглашаюсь исполнять обязанности станционного смотрителя сроком на три сезона. Почему были указаны именно сезоны, еще предстояло разбираться, как и с тем, что значит «перечень положенных услуг», которые станционный смотритель должен предоставить проезжающему каравану.

Радовало одно – это не холопский контракт, и разорвать я его могу в любой момент. Конечно, придется заплатить неслабую такую неустойку – за два неотработанных сезона пятьдесят тысяч червонцев, а за один всего двадцать. Зато душу согрела зарплата в сорок тысяч за сезон, да и аванс в десять тысяч тоже порадовал.

Раздраженный еще и моим долгим и вдумчивым чтением документа чиновник сухо попрощался и послал меня в кабинет начальника почтовой службы. Причем наверняка в его фантазиях конечный адрес находился гораздо дальше.

Мне душевные страдания чинуши были безразличны, так что, искренне поблагодарив его, я покинул кабинет. Правда, к начальнику почтарей не пошел, а сразу направился в кабинет главного юриста городской администрации. Для этого все и затевалось, чтобы сделать мои проблемы уже ее головной болью. Правда, эту дамочку не сильно запряжешь. Слухи об Анне Борисовне Шаталиной в сети ходили… скажем так, своеобразные.

У двери кабинета адвокатессы меня ждал облом. Заперто. Даже консультация с не очень приветливой дамочкой офис-менеджером в главном холле ничего не дала.

– Скоро будет. Ждите.

Когда время подошло к обеду, я начал нервничать. Но вот наконец-то по коридору застучали каблучки.

Да уж. Эффектное зрелище.

Высокая блондинка с породистым лицом и пронзительно-голубыми глазами. Ну, прямо мечта американского богача. Никогда не любил такой типаж женщин. Но здесь от этой холеной стервы несло таким обаянием и магнетизмом, что я помимо воли засмотрелся. Еле успел опомниться и вскочить на ноги, как солдатик при виде генерала.

– Вы ко мне? – спросила она меня, и тут же ее взгляд похолодел градусов на десять. – Маг?

– Да, – решил я не заметить похолодания, – и с недавних пор станционный смотритель «Туманного перевала».

– Туманного? – Теперь ее холодность исчезла, уступив место удивлению. – Даже интересно, во что вы такое вляпались, что согласились на подобную работу. Проходите, разговор явно будет долгим и интересным.

Едва мы устроились с двух сторон стола в дорого и со вкусом обставленном кабинете, она, подперев ладошками подбородок, уставилась на меня. Ну прямо само очарование. На вид больше двадцати пяти не дашь, но опять же глаза выдавали тертую и даже битую жизнью тетку.

Обреченно вздохнув, я начал рассказывать. Причем выложил все, начиная с момента, когда Гена пришел ко мне домой. На болезнь Златки не упирал – таких, как Шаталина, слезливыми историями не проймешь. Просто отметил как факт и мотивацию моих поступков.

– Так вы у нас строптивец, Никита Олегович? – с понравившейся мне интонацией резюмировала она. – Ну, раз теперь мы на одной стороне, посмотрим, насколько все плохо. Так, где у нас тут рапорт о происшествии?

Быстро найдя в компьютере нужный файл, Шаталина начала считывать информацию с большого монитора на ее столе.

– Ох, как все запущено.

Ее слова мне не легли на душу, но тон все еще внушал определенные надежды.

Не комментируя своего заявления, адвокатесса достала из сумочки смартфон и кому-то позвонила.

– Алло, Бородин? Скажи мне, юное дарование, у нас ведь был в позапрошлом году приказ Посадника поставить камеры слежения во всех проблемных заведениях? Очень хорошо, – услышав ответ, заулыбалась Шаталина. – Тогда сбрось-ка мне видео этой ночи в «Чертополохе». Шалман такой в Чуриковском районе.

Прозвучавший через минуту ответ ей явно не понравился:

– Да ты что?! Нет файла? Олежек, бубочка ты моя недозрелая, это мозгов у тебя нет, а файл ты мне найдешь и прямо сейчас. Нет, дорогуша, перезванивать не нужно. Включай громкую связь, чтобы я слышала твое сосредоточенное сопение и бешеный перестук пальцев по клавиатуре.

Она тоже включила громкую связь, и я действительно услышал сопение вперемежку со щелканьем.

Через минуту смущенный голос объявил:

– Нашел.

– Вот и чудно. Пересылай все это мне, – ласково, почти воркуя, сказала адвокатесса. – Ты просто прелесть, Олежек. И запомни на будущее. Если еще раз дашь мне повод заподозрить тебя в крысятничестве на князей, я твои бубенцы… впрочем, ты сам прекрасно знаешь, что я могу с тобой сделать.

Нажав на отбой, Шаталина еще раз мило улыбнулась лично мне, но теперь от ее улыбки у меня пробежался морозец по спине.

Зверь-баба!

Я бы даже влюбился, если бы женщины подобного масштаба не пугали меня до икоты.

Быстро разобравшись с присланным файлом, Шаталина развернула монитор так, чтобы было видно нам обоим.

– И что мы имеем? – запустив запись, задала она риторический вопрос.

На экране в ускоренной перемотке шла картинка из жизни обычного питейного заведения среднего пошиба. Обстановка так себе, а посетители еще хуже.

Ну и что здесь забыл Гена? Хотя вряд ли выбор заведения был за ним.

– Вот и они, – узнав друга, сказал я, едва не ткнув пальцем в монитор.

Шаталина замедлила скорость перемотки.

Некоторое время Гена и провокатор сидели за столиком и выпивали. Затем к ним присоединилась еще пара человек. Провокатор представил новичков, и они все вместе выпили за знакомство. А затем наш фальшивый сосед куда-то исчез.

Драка за столом началась практически сразу после этого.

Шаталина пустила запись еще медленнее, но не в нормальной скорости, так что все выглядело как в фильмах Чарли Чаплина. Гена без проблем раскидал по углам заведения своих собутыльников, а затем еще парочку случайных энтузиастов.

– Экий он у вас живчик, – прокомментировала адвокатесса происходящее.

В финале этого боевика в заведение заявилась троица дружинников и спеленала дебошира как младенца.

Ну еще бы! Если шваркнуть человека молнией, он вряд ли сможет оказать серьезное сопротивление.

– Так, кто тут у нас такой оперативный? – оживилась Шаталина, когда увидела дружинников. – Пахомов.

И только после этого я тоже узнал лейтенанта. Все-таки оперативность сил правопорядка в ночь нападения на нашу квартиру действительно была слегка аномальной.

– А кто подписал протокол? – задала Шаталина еще один риторический вопрос, вернув монитор в нормальное положение. – Капитан Грехов? Ну-ну.

И это ее «ну-ну» прозвучало крайне зловеще. Ох, чувствую, разворошили мы с Геной осиное гнездо. Как бы не нажить целый рой недоброжелателей. Желание побыстрее слинять из славного Нью-Китеж-града лишь усилилось.

Явно считая, что я и без пояснений пойму ход дела, адвокатесса набрала еще один номер:

– Уваров. Узнал? – Чуть перекошенная улыбка демонстрировала отношение Шаталиной к собеседнику. – Ну мало ли, вдруг с памятью у тебя так же плохо, как с совестью. Ладно, хватит любезностей. Ты взял дело по драке в «Чертополохе»? Кто бы сомневался. В общем, так, давай закрывать его полюбовно.

К моему удивлению Шаталина спокойно выслушала ответ, а затем ядовитым тоном начала объяснять:

– Хозяин этого шалмана явно завысил ущерб. Раз эдак в десять. А это дача заведомо ложных показаний. То же самое касается потерпевших. Побои снимали врачи, но повторная экспертиза наверняка покажет много интересного. Но важно не это. Судя по видео, именно они спровоцировали конфликт, и, если их посадить на полиграф, мы наверняка узнаем, что имело место оскорбление достоинства мага и его вассала. Что значит «какое видео»? – изобразила насквозь фальшивое удивление Шаталина. – Обычное видео. Нет, ничего у нас не терялось и не портилось. Думаешь, Олежек настолько тупой, чтобы не подстраховаться? Вам, ребята, просто не повезло, что Зимин сумел добраться до меня. Так что давай закрывать дело полюбовно. Вы и без того сильно засветились… Вот и чудно, – выслушав ответ, сказала Шаталина и выключила телефон. Тут же ее лицо исказила гримаса отвращения. – Урод.

Не успел я напрячься, как она подняла на меня глаза и искренне улыбнулась:

– Ну вот и все, а вы боялись. Часам к семи можете забирать своего друга из каталажки.

– Я в восхищении! – совершенно искренне выдал я. – Анна Борисовна, как вы смотрите на то, чтобы разделать со мной ужин?

Уловив в моем вопросе нотки, которых я особо-то не скрывал, Шаталина по-доброму улыбнулась:

– Никита Олегович, давайте будем честны друг с другом. Я для вас слишком стара, как и вы для меня. – Отмахнувшись от назревавших во мне возражений, она добавила: – В этом мире внешность значит мало, большее значение имеет содержимое черепной коробки. Вам еще предстоит убедиться в этом на собственном горьком опыте. Материальных проявлений благодарности за исполнение мной служебных обязанностей я тоже не приму. Но вот от признательности и дружбы мага-строптивца, у которого есть неплохие шансы добиться в этом мире многого, не откажусь.

– Моя признательность и искренняя дружба вам обеспечены.

Для того чтобы изобразить галантный поклон, пришлось встать. Обратно в кресло я не вернулся, потому что в кабинет уже кто-то ломился со своими проблемами. Так что на этом мы попрощались.

Вот такая у меня образовалась фея-крестная. Впрочем, какая Золушка, такая и фея. Можно сказать, что встреча с Шаталиной стала для меня главной и пока единственной удачей в этом городе.

К начальнику почтовой службы я все-таки зашел. Вот уж где меня встретили как родного. Было видно, что мое желание стать станционным смотрителем избавило невысокого полноватого и постоянно потеющего мужчину от жуткой головной боли, возможно отягощенной нервным и желудочным расстройствами.

– Никита Олегович, дорогой вы мой человек! – воскликнул главный почтарь этого мира и тут же немного стушевался. – Простите за мою несдержанность, дар Зимин, но вы даже не представляете, как меня замучили с этой проклятой станцией. Особенно в последнее время. Дернул же меня черт послать на вахту вашего коллегу дара Мамонтова. Так-то он очень приятный человек и профессиональный оператор, но вот супруга у него чистая фурия. Две недели она надоедала мне вопросами, почему именно ее Митеньку оправили в такую даль, а после этого уже месяц долбит мне мозг, чтобы я послал ему замену. А другие операторы, и в особенности их жены, как вы сами понимаете, не в восторге от Туманн…

Внезапно этот говорун резко заткнулся. Похоже, понял, что своей экспрессией может и напугать меня.

– Так почему же господа операторы и в особенности из жены так не любят Туманный перевал? Говорят, место проклято, – подлил я масла в огонь больше из хулиганства, чем по необходимости.

Ну вот достал меня сей болтун. Людей в живом виде на сегодня с меня хватит, а этот вообще при своих небольших габаритах, казалось, заполнял собой весь кабинет.

– Да что вы такое говорите! Нормальное место. – Чуть ли не подхватив под локоток, начальник усадил меня в гостевое кресло, а сам шустрым колобком перекатился на свое место за столом. – Да, там не очень весело и развлечений нет, но станция как станция. А вся дурная слава от дурных людей. Предыдущий смотритель, дар Шмидт, вообще был странным человеком. Да и со своими вассалами у него сложились необычные отношения. Нам постоянно приходили жалобы от караванщиков, но поделать мы ничего не могли.

Пояснения начальника чем дальше, тем больше становились туманными. Он окончательно запутал меня и утомил. Так что я свел дальнейшее общение к минимуму. В ультимативном тоне потребовал от него полный пакет должностных инструкций станционного смотрителя и по-быстрому свалил из кабинета. Мне еще предстоял нелегкий разговор с Геной.

В околотке все прошло без проблем. Моего друга выпустили без вопросов, и, что самое удивительное, мне тоже не хотелось ничего спрашивать. Злость перегорела, да и горела она не так уж долго. Просто я понял, что пора перестать прятаться за чужой спиной.

Судьба действительно подсовывает нам чаще всего именно то, чего мы хотим избежать, а для особо ярых бегунов подарочек идет в обертке из чего-то, что выглядит как сущее исполнение потаенных желаний. С самого детства я шел следом за своим другом, даже не возражая, а скорее вяло ворча. Мне никогда не хватало духу послать Генку подальше с его сумасброднымиидеями. Что это – страх? А может, бесхребетность? Нет, просто мне хотелось пережить восторг удачи и не нести моральной ответственности за провалы. Стоя на вершине горы, я был счастлив, потому что смог забраться туда, сделать и увидеть то, что дано не каждому. А когда нас и байдарку молотило о камни горной реки, виноват был не я. Ведь я вообще не хотел никуда ехать, предупреждал об опасности и все такое…

Конечно, подчиненное положение немного тяготило, и, едва извечный предводитель нашего крохотного отряда подписал холопский ряд, мелкий тщедушный типчик, чего уж греха таить, давно живущий в глубине моей души, возликовал. И очень зря. Теперь мне придется нести ответственность и за свои промахи, и за Генкины. Но хуже всего то, что за мои ошибки платить будут близкие мне люди, теперь накрепко привязанные к моей судьбе.

Какая уж тут злость и претензии. Я даже внутренне радовался, что мои враги решили пойти сложным путем, а не удумали просто прирезать Баламута прямо в том баре.

Домой мы добрались на случайно пойманном такси. Всю дорогу молчали, и только когда поужинали и завалились на свои матрасы, Гена заговорил:

– Прости. Я знаю, что сильно подвел тебя…

– Извинения не нужны ни мне, ни тебе, – не дал я договорить другу. – Главное, чтобы каждый из нас сделал правильные выводы из этой истории.

Минут пять он переваривал сказанное, а затем глубокомысленно изрек:

– Знаешь, а ты сильно изменился. Стал жестче и решительнее.

– Знаю.

Хотелось бы, чтобы в моем голосе была хоть толика той самой жесткости и решительности. Да хоть бы чуточку спеси затесалось, но, увы, там осталась лишь горечь.

Глава 8

А утром был новый день и новые заботы, которым вчерашние треволнения могли лишь помешать. Я вкратце рассказал о своих приключениях в городской управе и обрисовал наше дельнейшее будущее:

– Я отправлюсь на Туманный перевал, а вы со Златкой осядете по соседству. Там, в уделе боярина Протасова, достаточный уровень напряжения магического поля. Моей зарплаты хватит, чтобы содержать вас, да и ты там тоже не барствовать будешь, а впахивать как лошадь.

– Не уверен, что так уж необходимо разделяться, – проворчал Гена и с вызовом посмотрел на меня, – или холопу слова не давали?

– Думаешь, я сам хочу сидеть в той дыре, да еще и с чужими людьми? Кстати, пока я буду проходить инструктаж, на тебе подбор персонала. Мой болтливый, как базарная баба, начальник все мозги мне выполоскал, но по делу почти ничего не рассказал. Хорошо, что я взял должностные инструкции. В общем, помимо зарядки караванов, мне еще нужно предоставить услуги грамотного механика и обеспечить дальнобойщиков горячей жратвой. Так что нужен механик, повар и уборщик, чтобы самому полы не мыть. Ну и для охраны кого-нибудь, сам знаешь, какой из меня вояка.

– Ты меня не слушаешь, – не унимался Гена. – Повара и механика мы найдем, а охранник у тебя уже есть.

– Гена, там пятеро матерых мужиков с магом во главе загнулись не своей смертью! И ты хочешь потащить туда Златку?

– А после этого год тишь да благодать. Давай для начала узнаем подробней, что же там случилось на самом деле, а затем будем решать. Думаю, если хорошенько попросишь, тебе сбросят протокол осмотра места происшествия. Дружинники у них хоть и сволочи, но дело свое знают.

– Ладно, лишняя информация точно не помешает.

Такое решение немного потакало моим страхам и потаенным желаниям, но отыграть все обратно в любом случае никогда не поздно.

Оставив Гену дома на телефоне и разбирать пересланный Шаталиной протокол, я отправился на стажировку.

Моя подготовка к отправке на новое место работы проходила ураганным темпом. Все бумажки оформлялись молниеносно, а доступ к информации давался без малейших проволочек.

Вот сильно сомневаюсь, что в новом мире народ стал каким-то другим. Просто начальство очень уж хотело быстрее избавиться от будоражащей подчиненных проблемы.

Оба места, где мне предстояло обучиться новым навыкам, находились в одном районе. Это был Полигон. Именно туда отправился наш контейнер с оружием. Чтобы добраться на место, пришлось воспользоваться такси, но потраченного времени было не жалко.

Сначала за окном автомобиля плыли уже ставшие привычными кварталы нижнего Подола. Затем я видел лишь глухие стены складов, а после этого был резкий прорыв на простор. Открывшийся вид поражал своим великолепием. Прямая как стрела дорога разрезала казавшееся бескрайним зеленое поле. И только ближе к горизонту виднелась темно-зеленая полоса. Под пронзительно голубым небом с чуть фиолетовыми облаками все это смотрелось потрясающе.

Сначала мне показалось, что вокруг раскинулась огромная лужайка, такой она была ровной и словно подстриженной, но затем простейшая логика подсказала, что это всходы пшеницы или какой-то другой полезной зерновой культуры. Я – человек сугубо городской, и мне подобные нюансы до фонаря.

Пялиться на поле быстро надоело, к тому же мое внимание привлекло сооружение прямо по курсу. А еще то, что было над ним. Сам комплекс зданий посреди бескрайнего поля ничем особым не выделялся, но вот огромный воздушный шар с какими-то странными то ли крыльями, то ли парусами по бокам вызывал живейший интерес.

Когда мы подъехали ближе, стало видно, что шар был соединен с землей длиннющим тросом.

То, что издали выглядело небольшим и плотным нагромождением зданий, вблизи оказалось обширным полигоном в окружении валов и трехэтажных домов старого стиля. Посреди этого комплекса возвышалась каменная башня высотой как минимум этажей двадцать. Вот из ее макушки в небеса и уходил трос, удерживающий воздушный шар.

Отпустив таксиста у пропускного пункта с мощной охраной, я предъявил дружинникам свой закрепленный на часах жетон и направление от начальника почтовой службы. В ответ получил бумажную карту комплекса, где дружинник любезно отметил маркером пункты назначения. Их было только два, и один вообще находился в башне. Именно туда я и направился.

У входа в башню меня опять остановили и идентифицировали. А еще просканировали какой-то штукой. Скоростной лифт лихо запулил меня на самый верх, и, когда его створки открылись, я еще раз получил возможность оценить красоту окрестностей, но теперь уже с другого ракурса.

– Все никак не можете привыкнуть? – прозвучал веселый голос откуда-то справа.

Оторвавшись от панорамы, я осмотрелся. В принципе, уведенное мало чем отличалось от любой диспетчерской в аэропорту.

– Да, к такому привыкнуть трудно.

В помещении находились три человека, и только у одного я заметил черный перстень на руке. Это был молодой парень лет двадцати пяти, с открытой улыбкой и задорными вихрами в темно-русой прическе. Именно он и обратился ко мне, остальные присутствующие все так же вяло пялились в мониторы.

– Павел, – протянув мне руку, представился оператор.

– Никита, – ответил я на рукопожатие, решив не выпячивать нашу разницу в возрасте и настаивать на использовании отчества.

Вот тут сомнений насчет возраста моего коллеги не возникало – пацан пацаном.

– Можно на «ты»? – на всякий случай осведомился Павел.

– Давай, – согласился я, справедливо подозревая, что в кругу магов общение сильно упрощается.

– Хорошо, что ты взялся за эту работку, – продолжил коллега, махнув мне, чтобы я следовал за ним. – Я на Туманной не был, но перспектива такая имелась.

– Там все так плохо? – уже в который раз напрягся я.

– Да нет, – отмахнулся Павел, причем явно искренне. – Просто место напряжное, да и страшновато мне, дитяти городских джунглей, сидеть в настоящих лесах. К тому же Сети там нет и скука неимоверная. В эрпэгэшки не порубишься и в чатах не позависаешь.

Да уж, прямо ножом по сердцу. Игры меня интересовали мало, а вот лишение доступа к инфополю – перспектива удручающая.

– В общем, все там нормально, давай лучше перейдем к инструктажу. Ты когда-нибудь имел дело с артефактами?

– Увы, нет. Полный чайник, как говорили во времена моей юности.

– Не заморачивайся, – отмахнулся мой юный наставник. – Если мозги работают как надо, то нет ничего сложного. Управление чисто интуитивное.

Обнадежив меня, Паша прихватил от стенки свободное кресло и лихо подкатил его к своему рабочему месту. Там, как и у остальных операторов, имелось несколько мониторов и нечто похожее на большой микшерный пульт. Но было и отличие в виде двух серебристых шаров, на которые явно нужно класть ладони.

– Начнем с азов, – приступил к обучению мой коллега. – Все фиксированные матрицы энергетических плетений, в простонародье называемые артефактами, делятся на пассивные и активные. Пассивные, как те же тонизирующие амулеты, имеют одну настроечную установку и активируются, когда попадают в энергетическое поле человека. Если что-то пойдет не так, перезапускать их нужно опять же у мага, потому что только мы можем силой воли изменять состоянием матриц и заставлять их оперировать большими объемами эфира. Теперь к работе магопреобразователей. Та хрень, что висит над нашими головами, является приемником-уловителем магической энергии. На высоте в километр напряжение поля доходит до пятидесяти процентов, так что собирать там есть что. Вокруг города таких приемников восемнадцать штук. В центре города еще три, но те в основном качают чистую «ману», а мы почти все перерабатываем в электроэнергию, ну и чуток чистой энергии пускаем на нужды Полигона. Все понятно?

– Предельно, – ответил я, наслаждаясь столь грамотно скомпонованным потоком информации.

– Тогда идем дальше. Аура человека, даже простого недара, является хорошим стабилизатором, и проблемы с носимыми пассивными артефактами могут возникнуть только в сильную магическую грозу. А вот артефакты, которые находится вне ауры человека, колбасит по поводу и без повода. Думаешь, почему весь город не напичкан всякой магической хренью? Почему мы тащим бытовую технику с Земли? Да потому что для каждой внешней матрицы необходим оператор. Мы словно реле для стабилизации работы артефактов. Увы, придумать автоматику нашим ученым пока не удалось. Если все это сравнить со станками с программным управлением, то вот станок, – указал оператор на пульт, затем ткнул пальцем себя в висок, – а вот управляющий компьютер. К примеру, прямо во время нашего разговора я трижды скорректировал работу мегатрансформатора и два раза купировал сбои уловителя.

– А как же… – многозначительно покосился я на серебристые шары.

– Контактные сферы нужны только для больших скачков напряжения. А так мне достаточно просто создать стандартную дистанционную связь. На таком расстоянии с моим опытом можно обойтись даже без контактного обруча. Тебе, конечно, придется поначалу держаться за сферы руками. Ну что, попробуешь?

– Что, вот прямо сразу, без нудных инструкций? – удивился я.

– Так я же говорил, что управление интуитивное. К тому же, если что пойдет не так, подправлю без проблем, – с показной небрежностью отмахнулся Паша. – Давай, дерзай.

Не вставая с кресла, я подкатился на освобожденное юным наставником место и возложил ладони на серебристые сферы. Контакт прошел на удивление легко, так, словно я делал это уже много раз. Казалось, будто держишь в руках что-то живое, причем полностью подвластное твоей воле. Через пару секунд ощущения изменились. Показалось, что в ладонях лишь инструмент контакта. Это словно удерживать спиннинг, на конце лески которого и находится самое главное – рыба. Причем «рыба» в правом «спиннинге» ощущалась где-то высоко в небесах, а в левом – прямо подо мной.

Практически сразу пришло ощущение некой неправильности в состоянии «рыбы» в небесах. Я тут же, как и сказал Паша, интуитивно поправил положение, просто захотев, чтобы все было нормально. Через секунду дала о себе знать «рыба» подо мной. Пришлось и здесь корректировать.

– Нормально, – отвлек меня голос Паши. – Не напрягайся так. Это словно дыхание. Когда его плотно контролируешь, кажется, что сейчас собьешься и задохнешься, но если расслабишься, то поймешь, что подсознание прекрасно справляется и самостоятельно. А впрягаться нужно только в нестандартных случаях.

Постаравшись послушаться совета, я расслабился. Поначалу это давалось с трудом, но затем все легче, и я даже рискнул продолжить разговор с Пашей:

– И что, мне на станции придется сидеть так весь день?

– Нет, конечно, – отмахнулся он. – Там есть аккумуляторы, так что на суточные нужды станции их хватает с лихвой. Зарядка грузовиков займет всего часа три или четыре. К тому же со временем ты научишься управлять всем дистанционно, а нацепив контактный обруч, вообще спокойно заниматься своими делами в любой точке станции.

– Контактный обруч? – переспросил я и пропустил резкий скачок напряжения, но Паша, даже не изменившись в лице, тут же все поправил.

Ощущение вмешательства в контакт с артефактом вызвало не самые приятные ощущения. Это словно зачесавшийся затылок тебе почешет не твоя рука, а сосед по вагону в метро. Вроде зуд унялся, но ощущения не те. Так что нужно уточнить, как обстоят дела с защитой личных артефактов от внешнего вмешательства.

– В принципе, обруч – это то же самое, что и сферы, но с дистанционным доступом к артефактам, – ответил на вопрос Павел и перешел к следующему этапу обучения. – Теперь попробуем наладить контакт со сферами на расстоянии. Пока в пределах твоей ауры. Чтобы не нарабатывать ненужных рефлексов, мы делаем это, так сказать, через одно место.

– В смысле? – удивляя я.

– Сейчас вставай и присядь на стол так, чтобы сферы были на расстоянии не больше двадцати сантиметров от твоей… в общем, спины.

Решив ничему не удивился, я выполнил просьбу.

– В принципе, установку связи тебе должен объяснять Захар Мстиславович, но он дядька резкий, и совсем уж неумехи его бесят, – пояснил Паша и добавил, когда увидел, что я уже угнездился прямо на столе. – Теперь попробуй ощутить связь с матрицами. Имей в виду, что артефакты придется носить и на шее, и на поясе. Есть даже ножные браслеты. Так что привыкай создавать контакт любой частью тела, а не только руками.

Это было сложнее, чем руками, по вполне понятным причинам – через одно место дела хорошо идут только сами знаете у кого. Постепенно я сумел уловить связь, а еще через десять минут мне удалось контролировать состояние артефактов на расстоянии в метр от контактных сфер, почти любым участком своей ауры.

– Еще мне нужно объяснить тебе принцип действия сторожевых менгиров, – продолжил Паша, – но у меня их тут нет. Обычно с ними работают княжеские операторы на Сторожевых башнях, а еще они ставятся на удельных поселках и станциях. У меня лишь похожий контур на приемнике. В общем, когда менгир сработает, ты сам поймешь, что к чему. Там неслабая такая тревога в душе возникает. Помню, однажды мимо пролетала эта долбаная птица Рух, так я чуть не обделался. Да и вообще переполох был знатный. Подняли звено вертолетов с истинными на борту. Важно знать, что чем больше ощущение тревоги, тем серьезнее опасность. В основном менгиры реагируют на агрессивное и крупное зверье. Думаю, на месте разберешься сам и потом по этому делу сможешь читать лекции уже мне.

Вот обрадовал так обрадовал!

На этом мы закончили с обучением и попрощались, на всякий случай обменявшись контактами. Под конец Паша дал еще один ценный совет:

– Когда увидишь, как дядька Захар передвигается, старайся не пялиться и, боже упаси, не задавай глупых вопросов.

– А что с ним не так? – тут же задал я упомянутый вопрос.

– У него все четыре конечности неродные. Причем в прямом смысле, пришивали от других тел. Так что действует он ими не особо ловко. Как это случилось, не спрашивай. Знал бы, не рассказал. Он, может, и двигается слабо, но ссориться с ним очень опасно. А ты сразу не суди строго. Мстиславич поначалу на всех волком смотрит, зато потом, при правильном подходе, оттаивает.

Старший инструктор полигона, о котором я успел узнать много противоречивого, обитал в одном из трехэтажных домов. Точнее, там был его кабинет, но, по словам дежурного дружинника, на рабочем месте инструктор появлялся очень редко. Сейчас же он находился на втором стрельбище.

В указанное место я добрался с помощью шпаргалки. Это был гигантский окоп. Широкая бетонная траншея, постепенно понижаясь, вывела меня в огромный бетонный же котлован. Над дальним краем котлована виднелся ранее замеченный мной земляной вал. Это был открытый тир с хорошо оборудованными позициями для стрелков и специальной системой транспортировки мишеней.

Инструктора я узнал сразу. Широкоплечий, почти квадратный мужик с бородой и длинными волосами не то что двигался странно, он и на месте стоял как-то враскоряку и чуть перекосившись на одну сторону. Его коричневая жилетка была надета поверх длинной рубахи с вышивкой. Сначала мне показалось, что волосы на голове инструктора перехватывала тесьма, но позже выяснилась, что это тот самый контактный обруч.

В данный момент инструктор стрелял из автомата, скупыми очередями посылая пули в мишень.

– Здравствуйте, – поздоровался я, дождавшись, когда он прервется на смену магазина.

Мужик глянул на меня так, словно с ним заговорила крыса:

– Че надо?

Очень хотелось нахамить в ответ, но я вовремя вспомнил слова Паши.

– Меня отправили к вам на инструктаж из почтового управления.

– Смотритель Туманной?

Теперь грубость сменило любопытство.

– Да, – просто и без эмоций ответил я.

– Эк тебя угораздило, бедолага. Ладно, пошли посмотрим, чем тебе можно подсобить.

Быстро упаковав автомат в кофр, он заковылял к выходу со стрельбища.

Да уж, передвигался инструктор действительно чудно́, но дать волю любопытству у меня даже мысли не возникло.

Поднявшись на общий уровень, мы прошли к небольшому ангару. Внутри нас опять ждал спуск под землю. Теперь это был обширный бункер, на бетонных стенах которого красовались колоритные то ли руны, то ли иероглифы. Освещение обеспечивали яркие лампы, упрятанные в потолочные ниши и закрытые толстым стеклом. Таким же образом в стенных углублениях прятались многочисленные шкафы с кодовыми замками. В один из таких шкафов инструктор и поместил кофр с автоматом.

– Так, что тут у нас? – перейдя к соседнему шкафу, сам себя спросил инструктор, а затем задал вопрос уже мне: – Ты уже умеешь налаживать контакт с носимыми артефактами без хвата руками?

– Немного, – осторожно сказал я, чтобы не попасть впросак.

– Давай посмотрим, насколько немного. Надень это на пояс.

Я выполнил просьбу, нацепив на себя пояс из металлических сегментов.

– Теперь активируй его.

Полученный в башне опыт пошел на пользу, и я без проблем создал вокруг себя прозрачную полусферу, которая тут же, мигнув, пропала.

– Так, а теперь это на руку, – явно удовлетворившись увиденным, вытащил инструктор из шкафа следующий артефакт.

Я нацепил на правое запястье протянутый мне браслет.

– И что мне делать?

– Попробуй наладить контакт с артефактом, затем влей в него силу и пожелай, чтобы молния шваркнула вот в ту руну, – ткнул он пальцем в большой рисунок на стене.

– А вот со всякими вливаниями у меня проблемы, – даже не пытаясь выполнить указание, честно признался я и, кажется, угодил в точку.

Блин, у Генки такие попадания получаются по наитию, а мне приходится гадать.

– Хорошо, что не выпендриваешься и честно признаешь свое невежество. Правильно дышать ты еще не пробовал?

– Нет, – опять искренне признался я.

– Ну и с какого лиха ты такой зеленый полез на внешку? Что натворил?

Неприятно, когда тебя на финале четвертого десятка называют зеленым, но от такого собеседника можно и стерпеть. Ему-то явно под сотню, а может, и этот рубеж уже пройден. Увидев в глазах старика любопытство, я решил не скромничать и разом вывалил на него всю историю в том же виде, как и Шаталиной.

– Эва как, – задумчиво протянул Захар Мстиславович. – Тяжко тебе пришлось. Меня вот сразу, как отняли у красноперых чекистов, забрали в дружину.

И это мне тяжко пришлось? Глядя на этого заново собранного по кускам человека, понимаешь, что все твои беды сущий пустяк. Но спорить я не стал и лишь с философским видом пожал плечами.

– Ладно, давай попробуем научить тебя дышать.

Достав из шкафа еще два браслета, он нацепил один себе, а другой подал мне. Моя попытка надеть его на свободную руку была пресечена. Пришлось дополнительно отягощать правую.

– Устанавливай контакт. Представь, что тебя с браслетом соединяет незримая нить. Представил?

Ответить я не успел и вдруг почувствовал, словно меня надувают как воздушный шарик. Сразу вспомнилось, как в детстве я едва не схлопотал перитонит от воспалившегося аппендикса. Тогда, после операции, для промывки кишок меня пару дней буквально накачивали физраствором через трубку в пузе. Ощущения были похожими.

– Теперь создай такую же связь с наручем и перелей энергию в него. Представь, что ты аки Перун выпускаешь из руки молнию.

И ведь получилось! Ощущение накачанности схлынуло, а с браслета сорвалась ветвистая молния, но в указанную руну я не попал.

– Неплохо. Теперь сам.

Я попытался потянуть энергию с браслета, но не тут-то было.

– Не сачкуй, а тащи энергию из окружающего пространства.

Я попытался мысленно представить, что тот «шарик», который накачал инструктор, опять раздувается. После десятка мучительных попыток ощущение наполненности повторилось, но и близко не такое интенсивное. С другой стороны, без неприятных ассоциаций, а так, словно глубоко вдыхаешь свежий, чуть морозный воздух. «Накачаться» полностью, от нуля до переполнения, получилось примерно за минуту.

Похоже, что инструктор следил за процессом каким-то неведомым мне способом:

– Негусто. Шесть при норме и одиннадцать на максимуме. Ничего, раскачаешься.

Да уж, мегаубивашки из меня не получится.

Вторая молния оказалась жиже первой, зато угодила точно в цель.

Еще где-то с полчаса я пытался «дышать», спуская энергию в разные артефакты – от молниеносного браслета до поясного полусферического щита. Теперь удалось удержать его аж на двадцать секунд, но, когда Захар Мстиславович пальнул в щит из своего пистолета, тот схлопнулся, а амулет едва не высосал из меня всю энергию, оставив пустым, как бутылку алкаша.

– Учись вовремя отсекать контакт с артефактом. Иначе высосет энергию до потери сознания. Но этим ты уже займешься сам. А сейчас мы идем обедать, там и продолжим с теорией.

Какой-то странный мне попался инструктор. С другой стороны, меня ведь не в дружинники готовят. К тому же наверняка была и другая причина – вскрылась неприятная сторона ускоренного введения меня в статус смотрителя.

Ну и ладно, управление артефактами действительно оказалось интуитивным, и навык придет со временем даже без посторонней помощи.

Обедали работники полигона в очень уютной столовой, которую можно даже назвать кафешкой. Небольшие столики с клетчатыми скатертями и улыбчивые официантки создавали приятную атмосферу. Мы заняли угловой столик. В заведении почти не было народа, скорее всего, потому что до обеда еще больше часа.

– Ну что же, – заказав нам обоим по отбивной, гороховому супу и бокалу светлого пива, продолжил инструктор разговор. – Вроде ты говорил, что подписал с другом холопский ряд?

Он явно вспомнил мой рассказ.

– Было такое.

– Уже легче. – Заметив мой недоуменный взгляд, он уточнил: – Те браслеты, через которые я тебя накачивал, называются браслетами опричника. Есть два вида: холопский и простой. Простой имеет обычную защелку, а холопский снять может только сюзерен. Он же в любое время способен создать канал связи и перекачать из холопа энергию. Так получается почти в два раза быстрее, чем тащить ее из окружающего мира. Дело в том, что собирательная способность человеческой ауры и у недаров, и у нас почти одинаковая. Просто они ни хранить, ни использовать эту энергию не способны. Опричной связи способствуют чипы, вшитые в запястье, а браслеты выступают как дистанционные передатчики. В принципе, любой недар может стать для тебя сборщиком, но только добровольно натянув браслет, а холоп выбора не имеет. Таким образом, можно даже вырубить его, резко вытянув энергию. Раньше вообще использовали ошейники со встроенным шокером, но после пары бунтов с трупами особо зарвавшихся магов от этого отказались. В общем, совет номер раз – купи себе такие браслеты. Желательно сразу три. Может, найдешь еще холопа или просто надежного недара.

– Куплю, – сделал я себе закладку в памяти. – Еще советы будут?

Зря я это ляпнул. Как я и говорил – чистая лотерея. Генка правильный стиль поведения чувствует непонятно каким местом и так не лажает.

Захар Мстиславович нахмурился, но затем принял для себя какое-то решение, улыбнулся:

– Торопыга ты, Никита. Будет тебе совет. Небось все думаешь, чего это я ковыляю, как некачественная игрушка?

– Думать, может, и думаю, но не мое это дело.

– То, что не хочешь бередить чужие раны, – хорошо, но это дело может стать и твоим. Ты поцапался с княжескими, так что рано или поздно столкнешься с истинными, а с этими тварями лучше и вовсе никогда не видеться. Плохие они собеседники.

Инструктор замолчал, но, похоже, решившись, отступать не стал:

– Семь лет назад я был старшим патрульной тройки в Городе. Нас вызвали в особняк, где жила любовница одного из истинных. Территория не княжеская, так что пришлось идти. Думали, простое домашнее насилие. Обычно истинные, даже если они бояре, на земле совета ведут себя прилично и требованиям дружины подчиняются, но этот ушкуйник от частых прыжков в Запределье совсем крышей поехал. Убил любовницу, всю прислугу и, вымазавшись в их крови, голышом гонял по дому. Мы попытались его урезонить, но эта тварь за пять секунд убила моих напарников, наплевав на щит. А затем он решил поиграть… – Инструктор скрипнул зубами, но все же продолжил: – Он оторвал мне все конечности почти у самого тулова. Сжег их и прижег культи, чтобы я не сдох. Через полчаса явились другие истинные из клана этого урода и прибили его. Потом поверенный князя компенсировал мне операцию по приживлению конечностей и сверху золотишка насыпал, так что я еще лет сто не буду ни в чем нуждаться, вплоть до квартиры в городе с выделенкой. Но ненавидеть этих мразей я меньше не стал. И тебе советую начинать взращивать в себе это чувство.

Чуть подумав, я осторожно сказал:

– Говорят, что жить ненавистью не совсем полезно для здоровья.

– Полезно, – жестко припечатал Захар, – особенно таким, как ты.

– Таким, как я?

– Строптивцам, решившим оставить с носом подручных князя, – с кривым оскалом уточнил инструктор. – Тебя, если не ошибаюсь, вербовал Аксагов?

– Понятия не имею, как его зовут. Грозился какой-то горец, с серьгой в ухе, но он не представился.

– Он это. Мурза по прозвищу Волк хоть и пустышка, но мразь еще та. Просто так поражения он не призна́ет. Ведь уже пробовал гадить?

– Было дело, – недовольно признал я.

– И еще будет. Так что либо он тебя сломает, либо ты его прибьешь.

– Я? – Заявление инструктора меня почти рассмешило. – Боец из меня никакой.

– Не спеши. Если успеешь смыться на внешку, то еще неизвестно, что из тебя дальше получится. Да, ушкуйника, пусть даже пустышку, ушатать трудно, но возможно. А вот что совсем уж нереально, так это пустышке убить истинного. Никита, ты их не видел, но это уже не люди. Даже мы, простые маги, после инициации сильно меняемся, а истинные вообще становятся похожи на каких-то инопланетян. Что Волк? Он мелкая сошка, но не дай тебе бог сойтись на узкой дорожке с его боярином. А ведь если дело с князем зайдет далеко, эта встреча вполне может случиться.

Если честно, своими рассказами инструктор меня испугал. Произойди этот разговор до перехода в новый мир, я, скорее всего, безропотно пошел бы в услужение к князю. Но тогда все это – и магия, и странная местная иерархия – казалось мне чем-то вроде маскарада. А сейчас отступать поздно – нужно бежать со всех ног и куда глаза глядят.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – не выдержал я и сорвался с вежливого тона.

– Потому что я как тот сеятель, разбрасываю вокруг себя зерна, пусть и без надежды на всходы.

– Что еще за зерна?

– Надежда. Маленькая и хрупкая, – понизив голос, с каким-то нездоровым блеском в глазах сказал Захар. – Хочу, чтобы ты, когда придет время, вспомнил мои слова и сделал хоть что-то, а не тупо встал на колени и обреченно подставил шею этим уродам. Даже у нас есть пусть мизерный, но шанс победить истинного. Они сумеют отбить удар любого артефакта, даже самого мощного, но и этим монстрам нужно «дышать». Если на вдохе рядом рвануть эфирную гранату, то потоки энергии вокруг будут взбаламучены. А с пустым накопителем он не страшнее любого человека. И тогда, если Бог отмерил тебе вагон везения, у тебя будет одна-две секунды, чтобы просто пустить ему пулю в голову.

– Ну и где мне найти такую гранату?

Если честно, спрашивал я из чистого любопытства, не особо принимая всерьез слова этого слегка чокнутого человека. Слишком уж мрачным было предисловие.

– Да любой подпольный артефактор склепает, но адреса не дам. Не хочу никого за собой тащить. Вдруг ты надумаешь все же лечь под князя.

– Тогда зачем вообще говорить такое случайному собеседнику? Не страшно?

Захар глубоко вздохнул и ответил спокойным тоном хоть и уставшего, но все же вполне нормального человека:

– Я боюсь только одного – не дожить до того момента, когда вот такой, как ты, однажды сядет за мой стол и молча положит на столешницу перстень убитого им истинного мага. Тогда и сдохнуть будет не жалко.

Минут двадцать мы сидели за столом, молча и вяло пережевывая отбивные. Затем Захар недовольно проворчал:

– Ну и еще советы из тех, что можно использовать без вмешательства с небес. Когда попадешь на склад к Хомяку, он постарается подсунуть тебе всякое старье, но ты не отмахивайся сразу. Присмотрись. Старые мастера иногда делали очень интересные штуки. Хомяку-то что, он любит, чтобы было поновее и соответствовало ГОСТам. И еще – перед походом на склад загляни к какому-нибудь целителю. Пусть посмотрит, может, у тебя хоть к чему-то имеется пусть небольшая предрасположенность.

Допив залпом остатки пива, инструктор с натугой встал из-за стола:

– Ну, бывай, Никита-строптивец. Постарайся сберечь своих и сам не сдохни совсем уж бездарно.

Ну вот и как мне воспринимать подобное напутствие? Плюнуть в спину или поблагодарить небеса за эту встречу? Умом-то я понимал, что подобная информация на дороге не валяется, а в моем случае она подобна алмазу, найденному в куче навоза, но и раздражение погасить было трудно.

Спокойно доев мясо и допив пиво, я еще заказал себе десерт, а затем вызвал такси. И вот когда официантка принесла заказанный бисквит и чай вместе со счетом за общий заказ, позвонил телефон:

– Никита Олегович! – радостно завопил в трубку почтмейстер. – Я слышал, что вы уже закончили инструктаж. Может, назначим выезд на завтра? Вы меня этим очень обяжете. Вы даже не представляете, как тяжко с этой Мамонтовой. Она откуда-то узнала, что появился кандидат на Туманную, и сегодня уже трижды звонила мне. Я не отвечаю, но чувствую, что скоро она найдет меня лично. Никита Олегович, голубчик, пожалуйста, скажите, что сможете отбыть утренним караваном!

– Утренним?! – не менее экспрессивно заорал я в трубку, чем испугал официантку.

Пришлось изображать покаянную пантомиму.

– Валентин Кириллович, я же не пожарная команда, да и команды-то у меня никакой нет. Еще не успел набрать, а судя по предписанию, как минимум нужны повар и механик.

– Нужны, – горестно вздохнул главный почтарь города. – Ну тогда, может, послезавтра? Прямо с утреца.

Ну вот что ты с ним будешь делать? Да ничего не сделаешь! Другой вопрос – кто вообще посадил этого чудака в столь ответственное кресло?

Впрочем, возражать я не стал, потому что самому не хотелось задерживаться в городе. Тут и возможные проблемы с кавказским ушкуйником, и грабительские расценки в лечебнице.

– Давайте я к вечеру точно определюсь и позвоню вам.

– Звоните в любое время, – мгновенно откликнулся почтмейстер, – я даже ночью смогу организовать вам место в караване.

Да уж, этот сможет – заговорит кого нужно до смерти и получит от полуживой жертвы все, что необходимо.

– Договорились, – так же радостно, как и он, хоть и насквозь фальшиво воскликнул я, тут же нажав на отбой.

Даже боюсь представить масштабы ходячей катастрофы в лице мадам Мамонтовой, если она способна заговорить даже почтмейстера.

Глава 9

Пока смаковал десерт и ждал такси, постарался разработать план на вторую половину дня. Имелось большое желание хоть как-то остановиться и осмотреться в новых условиях жизни, но интуиция буквально вопила, что тормозить нельзя. Не исключено, что сейчас нас спасал именно набранный темп. Возможно, стенания и просьбы почтмейстера – это знак свыше и следующий рассвет лучше встречать уже в дороге.

Кстати, как там с моим авансом?

Проводить транзакции по телефону здесь было нельзя, но проверить счет вполне возможно. Баланс порадовал циферкой в одиннадцать тысяч с мелочью.

Уже легче.

Прямо из такси я позвонил Гене, и тот встречал нас у входа в дом.

– Как дела с наймом? – спросил я запрыгнувшего на заднее сиденье друга.

– Неоднозначно, – напряг меня своей неуверенностью Баламут.

– В смысле?

– Есть корейская пара, готовая обеспечить нам уборку всех помещений, стирку и готовку. А также бывший дальнобойщик и механик, хорошо разбирающийся в местных фурах.

– И что тебя напрягает? – спросил я, чувствуя подвох.

– Тон, которым Сосо сватал мне эту компанию. Договорились встретиться вечером у него дома.

– Неужели наш Чувак решил выйти из подполья?

– Вот и я о том же, – в тон мне поддакнул Гена. – Кстати, я думаю, что нам со Златкой тоже следует ехать на станцию.

– А вот я не уверен. – После разговора с инструктором моя паранойя расцвела буйным цветом. – И вообще, поговорим об этом вечером.

– Хорошо, – покладисто согласился Баламут, – тогда колись, куда мы едем.

– Проведать Златку и вернуть тебе молодость.

– Ну вот! – заулыбался мой друг. – А я все думал, когда же ваше магическое величество начнет чудеса творить.

– Ох, Генка, – вздохнул я, – такие чудеса здесь любой дурак сотворить сможет, с помощью волшебного средства, которое еще деньгами называют.

Когда проехали сквозь блокпост, перекрывавший путь из Подола в Город, я сразу ощутил, о чем именно говорили мои новые знакомые. Во второй раз и зная, на что именно нужно обратить внимание, контраст перепада насыщенности магического поля был ощутимее.

Как бы это описать? Казалось, будто из прокуренной комнаты вышел на свежий воздух. Энергия потекла в меня отовсюду. Я непроизвольно начал делать «вдох» и только потом понял, что стравливать его некуда. Пришлось осторожно «выдыхать». Процесс занял несколько минут. Так что в будущем нужно быть осторожнее. Быстро стравить энергию из переполненного внутреннего накопителя можно только в артефакт. Хорошо, что запомнил мимолетом брошенные Захаром слова.

И все же в Городе жить было бы веселее…

Мелкий и гадкий приспособленец, снимавший в моей душе самый темный уголок, тихо проблеял и был опять загнан под лавку. Нет уж, гордость дороже. Да и не только в гордости дело, тут простейшая логика. Переучить на лакеев двух старых и донельзя упертых козлов у князей все равно не получится, так что будут ломать. А оно нам надо?

Высадившись из такси у знакомого здания, мы быстро поднялись на нужный этаж, где нас уже ждала премиленькая медсестричка.

Япона икебана! У меня это место развило то ли манию, то ли хобби угадывать, сколько же на самом деле лет всем встречным и поперечным дамам. Да и не дамам тоже.

Судя по задиристым и не очень умным глазам медсестры, эту если и омолодили, то не так уж сильно.

Сегодня целитель был чем-то занят, и нас курировала реабилитолог Эльвира. Даже не знаю, как к этому относиться. Она с ходу обозначила свой интерес, подхватив меня под руку и увлеченно поясняя, чем именно мы будем заниматься. Генка, сволочь такая, ехидно лыбился, ну а мне оставалось только насиловать мозг, пытаясь понять мотивы врачихи.

Чтобы не было недомолвок, она демонстративно надела на палец изящную печатку из черной бронзы. Впрочем, это ничего не объясняло, а то, что не поддается анализу, изначально вызывает у меня раздражение. Возможно, именно поэтому я и не женился – как, скажите, пожалуйста, вообще можно анализировать поведение и мотивы женщин?!

Больше всего смущало, что при нашей первой встрече я госпожу реабилитолога явно не привлекал, а вот теперь – здрасьте пожалуйста.

Так как Златка по-прежнему лежала в своем хрусталь… тьфу ты, в реабилитационной капсуле, мы сразу занялись Геной. Виктория уложила его на чуть вогнутый стол, а сама встала у изголовья рядом с пультом, на котором кроме всяких кнопок и экранов имелись уменьшенные копии уже знакомых мне контактных сфер.

Пару минут ничего не происходило. Мне даже стало скучно. Затем замершая дама ожила и с улыбкой обратилась ко мне:

– Не мешало бы подлечить вашего друга, но за пару лет тонизирующий амулет сам справится. Советую вам взять сразу второго уровня, коль уж вы все равно отправляетесь на внешку. Если взять комбинированный, то он сможет работать и на Подоле.

И опять эта улыбка. Учитывая ее осведомленность о наших дальнейших планах, это могла быть попытка закрутить, так сказать, вокзальный роман – ведь возможные проблемы укатят вдаль вместе с одноразовым любовником.

В принципе такой вариант меня устраивает, так что я улыбнулся в ответ и начал думать, как бы пригласить ее вечером в ресторан. Но сначала нужно понять, на каком свете я нахожусь, и уладить все насущные дела.

После моего согласия Эльвира быстро защелкала кнопками на пульте, а затем вновь взялась за контактные сферы. Через минуту из неприметной щели на пульте, как кусок хлеба из тостера, выскочил кругляш амулета, который был тут же вручен Генке. Затем он был решительным тоном отправлен к стоматологу, а меня Эльвира уложила на освободившееся место. При этом случилась пара вроде небрежных, но чувственных прикосновений, едва не доведших меня до возбужденного состояния.

Япона икебана! Я уже лет пять как махнул рукой на карьеру ловеласа, но влияние магии, доступной любой женщине, едва не довело до конфуза.

Уже когда Эльвира отошла к пульту, я полностью расслабился и даже задремал. Очнулся, когда она позвала меня:

– Никита Олегович, можете вставать.

Ни нежных касаний, ни доверительных обращений. Моя эгоистичная натура сразу заподозрила неладное.

– Что-то не так с моим организмом?

– Нет, с вами все в порядке. В тонизирующем амулете необходимости нет. Что же касается предрасположенностей, то одна имеется. К ментальной магии, но очень слабая.

Ну и как понимать подобную смену настроений? Пока в голову лезет лишь то, что Сермяжный надоумил подчиненную подбить ко мне клинья, на тот случай если вдруг выяснится, что у меня имеются склонности к работе с целительными артефактами. А тут облом.

Нет, она не стала отчужденной и кое-какие знаки внимания по-прежнему проявляла, но если несколько минут назад я был уверен в необходимости подкатить, то сейчас появились сомнения.

Ладно, решу по ходу дела. Что же касается предрасположенности, я и сам немного расстроился. Пока ехал с Полигона, успел через смартфон узнать в Сети, что ничего такого эти самые предрасположенности не дают, просто появляется шанс сконнектиться с узкоспециализированными артефактами. Как, например, Эльвира манипулирует этим лечебным столом и реабилитационной капсулой, в которой находится Златка. У обычного мага-пустышки так не получится.

А вот что делать с предрасположенностью к ментальной магии, понятия не имею. Вряд ли я смогу читать мысли даже с дорогущим артефактом, иначе она меня из своих цепких пальчиков точно не выпустила бы.

Впрочем, знать о себе пусть даже что-то незначительное – всегда лучше, чем не знать.

Возникла неловкая пауза, и девушка перешла к обсуждению состояния Златки. Она пояснила, что, в принципе, уже сегодня к вечеру можно закончить ее интенсивную реабилитацию, так что завтра нужно либо забирать девочку, либо договариваться о ее нахождении в пансионате.

На этом разговор увял окончательно. Мое желание приглашать Эльвиру на вечерние посиделки снизилось, но не исчезло совсем. Попытка не пытка – не хочется потом корить себя за то, что упустил свой шанс только из-за заниженной самооценки.

Как говорится, лучше раскаиваться в содеянном, чем жалеть, что даже не попробовал.

В лифте мы с Геной ехали радостные донельзя. И даже потраченные пять тысяч червонцев не особо огорчали. Я радовался за друга, а сам Баламут хвастался значительно улучшившимся самочувствием, новенькими зубами, предшественников которых потерял в одном штурме. Тогда вообще было лихо – счастье, что обошлось только зубами, парой переломанных ребер и простреленной ногой.

Увы, надолго нашего оптимизма не хватило. Вместо такси, которое должно было ждать на парковке у входа, мы обнаружили явно раритетную, черную и до предела понтовую машину с лошадью на эмблеме. Мне подобное старье никогда не нравилось, но тот, кто показался в открывшейся двери, не нравился еще больше.

– Давай прокатимся, – с лишь ухудшающим ситуацию жутким акцентом предложил ушкуйник Волк.

– Не, мне и здесь неплохо, – стараясь говорить так, чтобы ярость не толкнула меня на хамство, ответил я. – Даже дети в старом мире знают, что садиться в машину к кавказцам опасно не только для длинноногих блондинок, но и для пузатых дядек. Можем поговорить здесь.

– Давай поговорим здесь, – на удивление покладисто согласился Аксагов, выбираясь из авто.

Я тоже шагнул вперед, а Гена уже привычно занял место за моим правым плечом. Обладатель котелка и колоритного имени Жакоб лишь выбрался с водительского места и смотрел на нас через крышу автомобиля.

– Не передумал? – с ехидцей в голосе спросил Волк.

– Нет, – спокойно ответил я, больше ничего не добавив, чтобы не сказатьлишнего.

А очень хотелось.

– Туго до тебя доходит, – недовольно скривившись, изрек ушкуйник.

Было видно, что этот разговор ему вообще не нравится.

Интересно с чего бы это?

– Может, объясняют неправильно? – все же не удержался я.

– С тобой вежливо разговаривают, а ты хамишь, – через губу заявил горец. – Нехорошо.

И тут до меня дошло. Слишком резкий рекрутинг не понравился начальству Волка, особенно когда к делу подключилась Шаталина. Теперь его заставили поговорить со мной вежливо.

– Послушай, Мурза, – примирительно сказал я и заметил, как при упоминании имени у ушкуйника дернулось веко. – Это только в книжках и фильмах бывают предложения, от которых нельзя отказаться. В жизни это называют шантажом, наездом и угрозами. У тебя не получилось, что же, бывает. Давай просто разойдемся краями?

– Так у нас дела не делаются.

– Правда? – делано удивился я. – Тогда почему по Подолу бродит куча строптивцев?

– Они – не ты, – хищно оскалился Волк, – у них нет ноши из холопа и ребенка.

– Что ты сказал?! – сорвался Гена, заставив меня мысленно взывать.

– Захлопни пасть! – прорычал ушкуйник, и мне показалось, что даже воздух вокруг похолодел. – Знай свое место, холоп!

Только через пару секунд я понял, что это не похолодание, а откачка энергии – Мурза делал «вдох».

– Волк, ты бы выдохнул, пока до беды не дошло. Неужели я тебя так бешу, что ты готов положить жизнь, лишь бы наказать меня? За убийство с помощью магии в черте Города тебя выдадут Посаднику с головой. Так что выдыхай потихоньку.

И он послушался. Значит, Запределье еще не до конца вывихнуло ему мозги.

– Держи свою шавку на привязи, – прорычал в ответ ушкуйник.

Ситуация нехорошая, но был в ней один полезный нюанс – до Гены сейчас точно дойдет, почему я так не хочу влезать в этот псевдодворянский гадюшник.

– Ну что же, – полностью успокоившись, сказал ушкуйник, – с тобой вежливо поговорили и дали второй шанс, а ты его профукал. Теперь в своих бедах можешь винить только собственную тупость.

Оставив последнее слово за собой, Мурза загрузился в автомобиль и укатил.

Он явно отработал повинность и может со спокойной совестью сказать пославшему его, что этот упрямый баран, в смысле я, вежливых слов не понимает и напрашивается на показательную порку.

Блин, что же меня так трясет? Даже понять не могу, что это – ярость или элементарный страх.

– Что будем делать, Домовой? – как-то совсем уныло спросил мой друг.

Даже не будет упрекать в неразумности и эгоизме? Ладно, отставить злорадство. К тому же вопрос он задал очень правильный. Нужно ускоряться, причем до предела.

– У тебя есть номер того мужика с грузовым такси?

– Конечно, – кивнул Гена.

– Вызывай его.

Пока ждали транспорт, я набрал начальство:

– Валентин Кириллович, я вот тут подумал и, пожалуй, пойду вам навстречу. Если вы мне окажете набольшую помощь, то можно выехать завтра с утра.

– Да вы что?! Все что угодно! – неимоверно возбудился этот чрезмерно эмоциональный, но вроде неплохой человек. – Что именно вам требуется?

– Мне нужно место, где можно переночевать перед выездом…

– Комната отдыха на базе дальнобойщиков, – тут же отреагировал почтмейстер. – Там, конечно, не «Континенталь», но есть все удобства. Я завизирую ее для вас. Что-то еще?

– А еще нужно, чтобы патруль дружины сегодня вечером сопроводил меня до Царицынского проспекта, двенадцать, и обратно на упомянутую вами базу.

На этот раз почтмейстер среагировал с небольшой заминкой и без прежней уверенности:

– Думаю, я смогу решить данный вопрос. Это все? – с надеждой спросил он и явно облегченно выдохнул, когда услышал утвердительный ответ.

Уже сидя в микроавтобусе, я попросил Гену связаться с Сосо и назначил смотрины на базе дальнобойщиков.

Когда мы уже подъезжали к временно приютившему нас дому, я, спохватившись, попросил таксиста вильнуть к ближайшему банкомату, где выгреб монетой все со счета – имелось такое предчувствие, что другой возможности на это дело у нас может и не быть.

Налет на нашу квартиру и сбор вещей заняли не больше десяти минут, а затем мы опять двинулись за город.

У меня было странное, крайне непривычное ощущение. Эта гонка со временем не выматывала, как это бывало раньше в стрессовых ситуациях, а вызывала какой-то нездоровый азарт и веселую злость. Голова была ясной, а страх не отуплял, а подстегивал.

База дальнобойщиков разместилась в портовом районе Китежа. Шумные улицы нижнего Подола остались позади. Проезжая часть между домами раздалась в стороны и очистилась от незаконных пристроек. А вот сами дома стали выглядеть совсем уж неказисто, как и их обитатели. Но долго по местным трущобам ехать не пришлось. Минут через пять впереди показалось свободное пространство, точнее, это был склон, с верхушки которого открывался шикарный вид на речную долину.

Река Белая вальяжно несла свои воды мимо человеческого муравейника, не замечая низменной суеты мелких людишек. Серебристо-синие воды простирались почти до горизонта, но противоположный берег все же можно было увидеть, если хорошенько присмотреться.

Речной порт Нью-Китеж-града впечатлял размахом. Как и на границе Подола с Городом, порт от городских окраин отделяла мощная стена с башнями. За стеной возвышались разнокалиберные здания кубической формы. Часть из них имела окна, а часть – только глухие стены.

Проезд на территорию порта занял не больше времени, чем пересечение блокпоста на въезде в Город. Дружинники хоть и казались скучающими, но было видно, что этот налет скуки сразу слетит, начни мы вести себя неправильно.

К реке мы не поехали, а сразу свернули направо и двинулись по дороге вдоль стены, буквально через минуту остановившись перед небольшими воротами.

– Приехали, – возвестил водитель микроавтобуса.

Выйдя наружу, я осмотрелся. Сразу появились сомнения в том, что Сосо сможет найти нас в таких дебрях, но во время разговора он возражать не стал, значит, разберется.

Небольшая дверь, расположенная в стене возле ворот, открылась. Оттуда вышел дружинник и хмуро осмотрел нашу делегацию.

– Дар Зимин?

– Да.

– Господин Шварц попросил показать вам комнату отдыха. Вещей много?

– Два контейнера, – ответил я.

Дружинник что-то сказал в рацию и повернулся к нам:

– Тогда не будем открывать ворота, занесем все так.

Один контейнер взяли мы с Геной, а второй дружинник понес с выбежавшим из дверей молодым коллегой.

Вход в жилые помещения базы находился недалеко от проходной, но мы все же сделали паузу. Дружинники не стали возражать, наверняка понимая наши чувства.

Да уж, такого я еще не видел. В огромном, с пару футбольных полей дворе базы рядами стояла техника, у которой копошились люди в синих комбинезонах. Это было нечто монструозное. Если взять бронетранспортер и увеличить его раз эдак в пять, снабдить башней со спарками крупнокалиберных пулеметов, то можно получить очень приблизительное представление о том, что мы увидели. Угловатые формы черной брони впечатляли до глубины души. Если судить по росту техников, занимавшихся обслуживанием этих монстров, там только колеса имели диаметр метра два с половиной, а то и все три.

– Вот это вещь! – восхищенно выдохнул Гена, пришедший в себя раньше меня, и тут же полез к дружинникам с расспросами: – И где такое делают?

– У нас в Промзоне, – с легким оттенком гордости ответил старший дружинник. – Конечно, много чего заказываем на Земле, но остальное лепим здесь.

Мое замешательство было обусловлено усиленным мыслительным процессом, результат которого я тут же озвучил:

– И есть причины вот так укрепляться?

– А то! – тоже почему-то с гордостью заявил дружинник. – Птица Рух, мамонтовый питон, чешуйчатые гориллы, да много чего по внешке бегает, ползает и летает.

Ох, Никита, не те сайты ты шерстил. Нужно срочно ознакомиться с диким миром Беловодья!

Вопреки опасениям, упомянутая почтмейстером комната отдыха оказалась частью целого общежития, где ночевали дальнобойщики перед отправкой в путь. Колонна монструозных фур покидала город часа за два до рассвета, чтобы к закату успеть добраться до следующего пункта.

В отведенной нам комнате имелись четыре кровати, а также совмещенный санузел. Вещи разбирать мы не стали и бросили контейнеры прямо у двери.

На мой повторный звонок почтмейстер ответил настороженно, но его настроение тут же скакнуло вверх, когда он узнал, что мне всего лишь нужно организовать пересылку контейнера с нашим оружием с Полигона на базу дальнобойщиков, а также узнать местоположение склада, где можно получить причитающиеся мне казенные артефакты. Ответ Шварца в свою очередь порадовал меня – городское хранилище артефактов находится не где-нибудь в центре Города, а здесь неподалеку, в комплексе, подпирающем очередную башню с магопреобразователем.

Двери в комнаты общежития не запирались, так что пришлось положиться на уверения дружинника в том, что здесь не воруют. Еще раз он скорректировал наши планы, когда пресек попытку использовать микроавтобус, чтобы проехать к городскому хранилищу артефактов. Таксист был отправлен восвояси, а нам дружинник вызвал нечто похожее на электрокар, которые гоняют по полям для гольфа.

Кто бы сомневался, что главное хранилище артефактов выглядит покруче Форт-Нокса. Серьезно, я видел фотографии хранилища американского золотого запаса, оно и рядом не стояло с циклопическим уступчато-пирамидальным сооружением, из макушки которого торчала башня магопреобразователя.

Гену конечно же внутрь не пустили, оставив ждать с водителем электрокара. Дальше меня повели два дружинника, словно особо опасного преступника. Хорошо хоть перед очередными дверьми не заставляли утыкаться носом в стенку.

Логово хранителя магических сокровищ на фоне экстерьера, скажем прямо, не впечатляло. Какая-то невзрачная каморка с прилавком, компьютерным столом, тумбой с офисной техникой и раздвижной панелью прямо в противоположной от входа стене. А вот сам хранитель оправдал все мои ожидания. Ему, наверное, лет двести уже, если учесть крайне потрепанный вид в сочетании с бронзовым перстнем мага-пустышки.

Похоже, он тоже не особо жалует моду с внешним омоложением. Или же просто жаден до одури.

Тот, кого Захар назвал Хомяком, обладал носом ястреба, морщинами шарпея и глазами стервятника. А когда подал голос, выяснилось, что он по скрипучести не уступит двери, которую не смазывали те же лет двести.

– Че надо? – проскрипел Хомяк с таким видом, будто я пришел за его почкой.

– Я новый смотритель станции «Туманный перевал». Вроде мне полагаются какие-то артефакты.

– Вроде? – подначил меня кладовщик.

Мне кажется или в его голосе мелькнула надежда? Ее нужно срочно обломать.

– Судя по предписанию, станционному смотрителю положено иметь артефактный щит, шокер и управляющий обруч.

– Ну, раз положено, тогда поимеешь, – захихикал он своей далеко не искрометной шутке. – Так, что тут у нас?

Пощелкав по клавиатуре, он с торжественным видом нажал на клавишу ввода.

За стенной панелью что-то загудело, защелкало, а затем все стихло.

Показательно покряхтывая, Хомяк встал и подошел к панели. Когда он раздвинул створки, за ними оказалось нечто похожее на пчелиные соты, которые были сгруппированы в пять отдельных секций. Открыв три соты из разных секций, он достал оттуда три коробки и торжественно водрузил их на прилавок. Открывать футляры пришлось самому.

Ох, чувствую, придется помучиться с этим старым пройдохой.

Даже не знаю, кто первым пришел мне на ум – фея из «Золушки» или мальчик, который выжил.

В коробках находились – натуральная волшебная палочка, сильно потертый массивный наруч и головной обруч со стразиками, о таком наверняка мечтает любая десятилетняя девочка.

Ладно, материться пока не будем, особенно потому что от меня этого как раз и ждут. Предупрежденный инструктором, я сразу взялся за находящиеся в коробках инструкции.

Так, палочка – простой шокер. Выдает строго фиксированный разряд нелетального действия, а вот жрет неприлично много. Пять э.е. – но это когда артефакт был новым. Кто-то заботливый в таблице характеристик исправил значение на восьмерку. Совсем плохо. Получается, что я могу шваркнуть кого-то молнией примерно раз в минуту. Нам такое колдунство и на фиг не нужно.

Теперь корона принцессы эльфов. Тут все вроде нормально – стандартный контактный обруч, но внешний вид…

Ну а щит-наруч меня полностью добил – и жрет много, и защитная плоскость чуть больше метра в диаметре.

Единственное, что меня действительно заинтересовало в этих бумагах, так это циферка прописью, означавшая сумму компенсации в случае утери подотчетного инструмента. На всех трех инструкциях она не превышала пары тысяч червонцев. Если учесть то, что я видел в Сети, для активных артефактов это гроши. Впрочем, подсунутое мне барахло и того не стоило.

– Это даже не смешно, – возмутился я, отодвигая коробки от себя.

– А у нас тут не юмористическое шоу, – фыркнул Хомяк. – Ты не в патруль пойдешь и не в егеря, тварей-людоедов по округе гонять, так что на новье можешь даже не рассчитывать.

– Это-то понятно, – чуть сдал я назад, – но бабскую корону-то зачем было подсовывать? Еще скажите, что патрульные разобрали все контактные обручи!

– Другой нет, – отрезал хранитель магических сокровищ, даже не особо скрывая, что нагло врет.

– А если я позвоню Шварцу?

– Да плевать на твоего почтаря, – скрипуче рассмеялся Хомяк, – мне только Посадник да воевода указ.

– Может, все-таки договоримся без привлечения внешних сил? – вкрадчиво спросил я.

– Внешних сил? Да кого ты, новичок, сможешь привлечь?

– О, поверьте, есть варианты, – ядовито улыбнулся я. – Начну с того, что задержу выезд на станцию денька на два, а может, и на недельку. И всем расскажу, кто в этом виноват.

– И что? – настороженно спросил кладовщик, явно не поняв, на что я намекаю, но чувствуя подвох.

– А то, что мадам Мамонтова, как только узнала, что нашли смотрителя на Туманную, наверняка тут же купила новое белье и уже изнывает в ожидании своего обожаемого супруга. Представляете, что она сделает с вами, если эта встреча будет отложена на несколько дней, а то и на неделю?

О да, он явно представлял! Видя, как перекосило Хомяка, мое желание лично познакомиться с этой выдающейся женщиной ушло еще глубже в минус.

– Я понимаю, что использовать госпожу Мамонтову – это все равно что стрелять из пушки в того, кто просто назвал тебя козлом, но вы же мне другого выбора не оставляете.

Хомяк шутку оценил и даже позволил себе улыбнуться, но его щедрость и сострадание при этом все так же спали летаргическим сном.

А если зайти с другой стороны?

– Может, все же договоримся к взаимному удовлетворению? У вас ведь есть еще вещи, от которых вы с удовольствием избавитесь. Позвольте мне глянуть на характеристики. Может, что и подойдет.

Пару минут Хомяк пристально смотрел на меня, явно пытаясь понять, в чем подвох. Затем, не сказав ни слова, застучал пальцами по клавиатуре.

Через некоторое время из принтера поползла бумажка, заполненная мелкими буковками.

– Читай, только быстро, – недовольно проворчал кладовщик. – У меня мало времени.

Захар Мстиславович оказался совершенно прав. Конечно, из сорока позиций девяносто процентов были либо откровенным мусором, либо чисто бытовыми артефактами, облегчающими жизнь путешественникам или совсем уж неженкам. Но это все лирика, меня сразу же привлек некий комбинированный артефакт, который можно было крепить у основания ствола. Эта штука создавала полутораметровый энергетический щит, при этом могла двинуть неприятеля расфокусированным «воздушным тараном». Третьей составляющей была штука, заряжающая проходящие по стволу пули заклинанием «цепная молния». Правда, пули нужны артефактные и наверняка дорогущие. Особенно меня удивила экономность всех трех составляющих.

– Простите, – позвал я Хомяка, коря себя за то, что не поинтересовался его именем-отчеством. – Не попал ли артефакт «триптих» в этот список случайно?

– Нет, – оторвался от монитора Хомяк. – Ты бери, не сомневайся, штука хорошая.

– Настолько хорошая, что вы ее занесли в раздел мусора? – иронично хмыкнул я.

– Хорошая, – упрямо повторил кладовщик, – просто не рассчитали малеха. Тебе, если что, придется утихомиривать пьяных дальнобоев, а парням в патруле такие типы попадаются – им расфокусированный «таран» что слону дробина. Щит не сферический, а это плохо, особенно тогда, когда все кому не лень норовят в спину пальнуть. Зарядка «цепной молнией» работала неплохо, но пули, способные на пару секунд удержать в себе свернутое заклинание, вышли слишком дорогими, а парни завели привычку палить ими почем зря. Ты бери, даже без «цепной молнии» штука убойная и жрет мало. А там, глядишь, и на десяток пуль с вкраплением истинного серебра разоришься. Вообще будешь крут, аки Зевс.

– Ладно, беру, – согласился я, чувствуя, что, возможно, совершаю ошибку.

– Вот и хорошо. – От радости Хомяк даже потер друг о дружку ладони, что расстроило меня еще больше. – Как раз закроем оба пункта: и защита, и атака.

– Но-но, какая тут атака без дорогущих пуль! Их ведь у вас нет?

– Нет, – совершенно спокойно ответил старик и вернул мне мой же довод: – Давай договоримся полюбовно. Я дам тебе нормальный контактный обруч. А может, ты еще что-то захочешь, но не из боевого.

И только после его слов я вспомнил о результате проверки моего дара.

– Может, у вас есть что-то ментального направления?

Морщинистая морда этого жука, расплывшаяся в довольнейшей улыбке, откровенно пугала.

– Есть, и как раз для тебя!

Словно вспомнив молодость, он шустро кинулся к компьютеру, и через десяток секунд за раздвижной панелью вновь загудело и защелкало. Еще через минуту на стойке появилась коробка, которою Хомяк открыл собственноручно, приговаривая:

– Шикарнейшая вещь! Универсальный контактный обруч с ментальным усилителем. От сердца отрываю.

Вот сволочь старая!

Если предыдущий обруч был похож на скромную корону принцессы, то этот – один в один диадема королевы красоты.

Но для начала я взял инструкцию, и мое мужское эго чуть сбавило тон. Вещь действительно неплохая. Мощности в ней с гулькин нос, что для меня как раз неплохо. Более навороченный ментальный артефакт может и не пойти на контакт со слабеньким даром. А вот спектр возможностей радовал – ментальная защита, причем регулируемая, ментальный усилитель, ну и, как сказал Хомяк, универсальность в подключении к внешним артефактам.

Так, теперь нужно попробовать установить контакт, без этого диадема для меня – просто бабская побрякушка.

Как только взял обруч в руки, я понял, что смогу его освоить. И все же для уверенности решительным движением напялил его на голову и прикрыл глаза. От кладовщика буквально дохнуло чистейшим счастьем, а затем в него добавилась озорная нотка. Диадему, которую я в дальнейшем все же предпочту называть обручем, я сдернул с головы даже раньше, чем открыл глаза.

Хомяк недовольно поморщился, так и не успев снять меня на смартфон.

– Беру, – решительно сказал я, мысленно добавив, что эту штуку наверняка можно как-то спрятать под шляпу. – И даже подпишу накладную на то, что имею комплект, но в нагрузку вы мне дадите универсальный отпугиватель насекомых.

Еще при просмотре списка, наткнувшись на названия бытового артефакта, я вспомнил, как в походах меня не раз грызли до полусмерти бешеные комары.

В глазах Хомяка отразилось сомнение, но, похоже, я действительно сумел повеселить его, так что мы быстро подписали документы и распрощались, вполне довольные проведенной сделкой.

Генке свой новый обруч я конечно же показывать не собирался.

Снаружи меня встретило солнце, уже клонится к закату, так что, вернувшись на базу, мы сразу начали искать место, где можно утолить голод. Животы у обоих урчали не переставая. Местная столовка полностью оправдывала свое название. В подобных условиях я кормился только в студенческие годы. Похоже, дух совка как залетел сюда вместе с поисковыми партиями советских ученых, так и впитался в стены на долгие годы. Ученых тех давно уже нет, а дух остался. С другой стороны, на качество кухни это никак не влияло, а неуютный интерьер и неулыбчивые дородные поварихи испортить мой разгулявшийся аппетит были не в силах.

Время поджимало, поэтому пионерское правило насчет разговоров за едой пришлось пустить побоку.

– Что там насчет отчета по смерти прошлого смотрителя? – поинтересовался я между ложками вкусного борща.

– А то, что ничего стремного там нет. Простейший случай срыва со стрельбой. Там компания отмороженных мужиков затравила парнишку-холопа. В итоге он слетел с катушек и всех пострелял. А затем и сам застрелился. В живых остался только старик-механик, но его задрал какой-то зверь, когда отключилось напряжение на внешней ограде.

– И как затравленный мальчишка сумел прибить мага?

– Да бухали они там всем кагалом, – недовольно поморщился Гена. – Поэтому вряд ли маг был так уж крут. Не мне тебе рассказывать, что на такую работу согласятся только неудачники.

Подколка была грубоватой, но я пропустил ее мимо ушей, чем изумил своего друга до глубины души.

– Ты передумал оставлять нас в боярском уделе? – настороженно спросил он.

– Да, – вздохнув, подтвердил я предположение Баламута. – После разговора с ушкуйником мне такой вариант уже не кажется безопасным.

Звонок Сосо застал нас с Баламутом как раз в процессе поедания неплохого жаркого. Пришлось срочно запихивать в себя еду и срываться с места.

За периметр портовых стен наших потенциальных работников не пустили, но от базы до проходной было всего минут пять ходьбы, так что мы с Геной с удовольствием прогулялись по свежему воздуху.

– Сосо, ты издеваешься?! Что это за дом престарелых? – возмущенно уставился Гена на нашего предприимчивого друга.

В отличие от состояния Баламута мое настроение из отрицательной зоны скакнуло вверх, и дело совсем не в возрасте претендентов. Перед выходом я все же заскочил в нашу комнату и прихватил шляпу. Обруч еле влез под головной убор, который я перед посторонними сейчас не сниму ни за какие коврижки. Перемены в моем настроении были вызваны тем, что как только мы вошли в небольшой зал ожидания при портовой проходной, мне не удалось прочесть эмоции никого из присутствующих. Точно так же я весь путь сюда не смог выяснить, что чувствует мой друг. Даже подумал, что обруч испортился либо Хомяк кинул меня каким-то хитрым и волшебным способом. Но как только Гена увидел тех, кого привел Сосо, от него пахнуло яростью еще до возмущенного вопля, а затем я ощутил страх стариков.

Ну что же, на максимум никто и не рассчитывал – пусть я буду чувствовать только самые сильные эмоции, но это намного лучше, чем ничего.

Только успокоившись насчет артефакта, я внимательнее присмотрелся к претендентам. Гена был прав – смотрелись они не очень. Сосо привел с собой явно престарелую семейную пару восточного происхождения и двух дедов, один из которых был славянином, а второй чертами лица сильно напоминал самого таксиста и выглядел эдаким битым жизнью и согбенным грузом мудрости аксакалом.

– Не, ну как я с этим воинством должен защищать нас всех от опасностей внешки? – все не мог успокоиться Баламут.

– Подожди, – перебил я друга, – может, так даже лучше.

– В смысле – лучше? – вызверился Гена уже на меня, так что пришлось отводить его в сторонку.

– Во-первых, на месте они станут посвежее. Для того и едут с нами. Во-вторых, если нет компании сверстников, Златке будет уютнее именно со стариками, чем со взрослыми мужиками. И в-третьих, ты забыл, что произошло с прошлым смотрителем? В случае внешнего нападения мы всем табором запремся внутри станции и начнем звать на помощь. А если будет внутренняя буза, с этим-то контингентом мы точно справимся. А как ты обеспечишь лояльность нормальных бойцов, которых мы можем нанять только с бухты-барахты?

– Ну, если так… – протянул Гена и еще раз покосился на стариков.

Они уже успокоились, и их эмоций прочесть не удавалось. К тому же начала болеть голова, так что постоянный контакт с артефактом нежелателен. Я усилием воли отключил обруч, и тут же стало легче.

Подойдя ближе к старикам, я окинул их взглядом:

– Итак, уважаемые. Если вы решите работать со мной, то должны понимать, что мои приказы не обсуждаются и выполняются с максимально возможной для вашего возраста скоростью. Приказов этих будет совсем немного, особенно если все необходимые работы выполнять вовремя и качественно. Меня можете называть либо Никитой Олеговичем, либо боссом. Теперь я хотел бы услышать от вас краткие биографии и причины, по которым вы решились на этот шаг.

Буквально за десять минут передо мной развернулась целая панорама достаточно необычных судеб. Семейную пару звали Чо Чхан и Чо Пин. Они родились и даже познакомились в России. Так что по-русски говорили даже лучше, чем по-корейски. Сюда попали в качестве личной прислуги семьи богатеев. Как обычно случается в Китеже, надолго денег олигархам не хватило, так что слуг выпихнули на Подол. Но и там они не бедовали – наплодили детишек и даже организовали небольшой ресторанчик. Когда тонизирующие амулеты первого уровня в слабом поле Подола стали не справляться, старики решили тихо уйти из жизни, чтобы не разорять детей и внуков дополнительными тратами. Ведь даже переселение в боярский удел наверняка подорвет семейный бизнес, что уж говорить о выделенной линии магопровода. Но тут появился я – тот, кто не только не потребует денег за жилье в насыщенном магией месте, но и холопить не станет.

Анджей Болеславович Ожешко родился уже здесь, в семье мага-пустышки из Польши. Дети отцовского дара не унаследовали, так что деду Анджею пришлось пойти в дальнобойщики. Молодость у него была бурной, так же как зрелость и, судя по озорному взгляду, бо́льшая часть старости. Так что богатств он не нажил – только жизненный опыт и навыки хорошего механика, что для нас было важнее денег.

Ну и в финале выступил родной дед нашего Сосо – Леван Мамукович Ломидзе. Сначала я подумал, что аксакал пойдет в нагрузку, особенно когда услышал, что ему всего девяносто лет и смена амулета не потребуется еще лет пять. Но затем мое мнение резко изменилось. Батоно Леван прибыл в этот мир с молодой женой в составе группы советских ученых, изучавших Беловодье. Сам он был геологом, а жена – биологом и медиком. Во время Красного бунта он остался в стороне и не был выслан князьями на Землю. Прожив яркую жизнь и потеряв в одной из научных экспедиций жену, батоно Леван словно камень лег в основание своего семейного клана, старея не из-за прожитых лет, а от бездействия. Но как только протрубил горн странствий, «камень» встрепенулся и начал бить копытом.

Ну что же, такой помощник нам точно не помешает, тем более что может в любой момент стать «опричь», подпитав меня энергией. У него даже сохранилась куртка с кольчужными вставками, как у дружинников. Она досталась ему от охранников научных экспедиций, как и навыки опричника.

Во время разговора выяснилось, что завтра с нами сможет поехать только бобыль дед Анджей, да и тонизирующий амулет второго уровня у него уже имеется. Остальным еще нужно подготовиться и попрощаться с семьей.

Когда мы услышали от Сосо, что артефактами стариков обеспечит его знакомый, сразу отвели говорливого парня в сторону.

Короткий допрос показал, что за Генин тонизирующий амулет мы переплатили как минимум в полтора раза. Обидно, но терпимо.

– Ты можешь связать нас со своим подпольным артефактором? – тихо спросил я, чтобы не слышал скучающий за стойкой дружинник.

– С чужаками он разговаривать не будет.

– Ладно, – не унимался я. – А передать заказ?

– Если что-то совсем запрещенное… – стал мяться Сосо, но я его прервал:

– Ничего незаконного, но магами такие штуки не приветствуются. Спроси его, сможет ли достать…

Теперь уже меня прервал Сосо:

– А толку спрашивать? По телефону нельзя, а встретиться я с ним смогу только завтра.

– Давай сделаем так, – не успокаивался я. – Ты сейчас позвонишь ему и спросишь насчет артефактных пуль двенадцатого калибра, таких, что удержат «цепную молнию». Плюс к этому мне нужны три браслета опричников. А еще посоветуй ему через сеть постучаться ко мне в мессенджер. Так пойдет?

Сосо утвердительно кивнул и отошел в другой угол. Дружинник уже начал коситься на подозрительных посетителей, которые зачем-то шушукаются и жмутся по углам.

Через минуту таксист вернулся:

– Браслеты по тысяче, а пули он может сделать по сто червонцев за штуку. Будете заказывать? – тоном продавца в царстве фастфуда спросил Сосо.

Прикинув наши финансы, я ответил:

– Браслеты все три, а пуль пять штук. И нужны подробные, написанные человеческим языком инструкции под каждый товар. Как только все будет готово, пусть твой дед захватит все это вместе со своим багажом.

– Ник, – толкнул меня под локоть Баламут, – пока ты ходил за магическими приблудами, я разговорился с нашим извозчиком и узнал много интересного о повадках дальнобойщиков, так сказать, на воле. Думаю, нам не помешают патроны с резиновыми пулями.

В итоге, одно за другим, получился изрядный список того, что нам нужно, но не имелось в наличии. Вместе с этим списком к Сосо перекочевало три четверти нашей налички.

Наконец-то смотрины закончились, и мы с Геной вернулись в отведенную нам комнату на базе дальнобойщиков.

Остался последний и, возможно, самый сложный пункт моего плана побега. Просидев минут десять в тишине под настороженным взглядом притихшего Генки, я взялся за смартфон:

– Добрый вечер, Эльвира. Ничего, что я так поздно?

– Я рада вас слышать, Никита. И что же вы хотите предложить одинокой женщине в столь поздний час?

Да, намек толще некуда. Увы, немного не в кассу.

– Хотелось бы предложить многое, но смогу только попросить. Вы говорили, что лечение Златы закончится к девяти вечера. Я хотел бы забрать ее сразу после этого.

– Что-то случилось? – со смешанными нотками обиды и беспокойства спросила реабилитолог.

– Боюсь, что может случиться, если вы мне не поможете. Ваш шеф предупреждал меня, что строптивцев в Китеже не очень любят, и оказался прав.

– Мне нужно кое-что уточнить, – деловито сказала моя несостоявшаяся любовница. – Перезвоню через час. Никита, будьте осторожны.

Черт возьми, а ведь приятно!

Перезвонила она через сорок минут и сообщила, что к выписке Златки все готово. Я в свою очередь набрал почтмейстера и запустил план с использованием патруля дружины.

Через полчаса после этого к нам заглянул дружинник, дежуривший на проходной, и сообщил, что меня ждут. Генка, конечно, возмущался, но я оставил его на базе.

У проходной меня действительно ждал черный микроавтобус с эмблемой городской дружины – от геральдического щита с осклабленной медвежьей мордой отскакивали явно магические молнии. Очень символично, особенно в данной ситуации.

Дверь микроавтобуса отъехала в сторону, и я увидел усатого, очень серьезного мужчину с петлицами лейтенанта. То, что его физиономия мне незнакома, было хорошей новостью.

– Давай так, – не здороваясь, как только я уселся на ближайшее к выходу кресло, заявил лейтенант. – Если надумал прикрыться нами в какой-то мутной истории, можешь сразу вылезать. Дешевле встанет.

– История действительно мутная, но не из-за меня, – глядя прямо в глаза дружиннику, ответил я. – Нужно забрать из клиники крестницу, но мне тут намекнули, что ребенок на руках – это моя уязвимая точка.

– Кто так сказал? – угрюмо спросил лейтенант, но уже без враждебности ко мне лично.

– Ушкуйник Мурза по кличке Волк.

– Совсем оборзел абрек отмороженный!

Лейтенант тут же раздраженно цыкнул на выдавшего этот возглас рыжего паренька с открытым и чуть простоватым лицом. Затем повернулся ко мне и, пристально буравя взглядом, сказал:

– Если дело обстоит так, как ты говоришь, все нормально.

– Так, и никак иначе, – в тон ответил я.

– Куда едем? – окончательно успокоился лейтенант.

Услышав адрес, водитель закрыл дверь и лихо погнал микроавтобус к пропускному посту. С территории порта мы выскочили без малейших задержек. По улицам Подола водила гнал достаточно рисково, но народ шустро разбегался, так что никого не задавили. И это при том, что ни маячка, ни сирены никто не включал.

В Город нас пропустили также без задержки, и вот мы наконец-то остановились у знакомого здания. Дверь отрылась, и я выбрался наружу. Дружинники так и остались внутри.

Ну что же – нянчиться со мной, как с несмышленышем, они не подряжались.

Эта улица находилась в деловой части города, так что после захода солнца народу и транспорта здесь было немного. Лишь пара машин, припаркованных на обочине, но из них никто не вылезал и навстречу мне не спешил.

Возможно, мои страхи напрасны и я дую на воду, но лучше уж так, чем наоборот.

И все же чуйка не подвела. Как только вошел в холл и направился к лифтам, я увидел, что помимо консьержа там находятся еще четверо мужиков не самого мирного вида. Шнуров клана на них не было, но это еще ничего не значило.

Незнакомцы, увидев меня, с ленцой поднялись с лавок для посетителей и тоже выказали желание прокатиться на лифте. Однако мне совершать подобное путешествие в их компании резко перехотелось.

Я замер посреди холла под насмешливыми ухмылками незнакомцев. Выглядели они как клошары с улиц Парижа начала двадцатого века – котелки, шарфы и нарочито потрепанная одежда, но было видно, что это просто определенный стиль. Возможно, визитная карточка какой-то банды. Нищими бандюки совершенно не казались. Да и какие нищие на территории Города?!

Конечно, вот так вот, под насмешливыми взглядами, разворачиваться и бежать за помощью было унизительно, но ставки в этой игре таковы, что тут уж не до гонора.

Внезапно ухмылки сползли с лиц незнакомцев.

Я повернулся и увидел дружинников. Похоже, лейтенант почуял неладное. Маг, как обычно, выглядел угрюмо. Поджарый и смуглый, словно цыган, сержант смотрел на бандитов с недобрым прищуром. Ну а рыжий счастливо улыбался, при этом его глаза были холодными, а пальцы многозначительно барабанили по прикладу показательно небрежно висевшего на шее автомата.

Паузу пришлось разрывать именно мне, так что я быстро направился к лифтам. Остальные участники пантомимы остались недвижимы.

На месте меня встретил дежурный врач клиники и без всякой рутины позволил забрать Златку. Задержал лишь, чтобы дать пару инструкций по диете и использованию артефакта.

– Дя, а где деда? – когда закрылась кабинка лифта, спросила Златка.

– Мы скоро приедем к нему, а сейчас ничего не бойся и иди за мной. Лучше всего смотри под ноги, а не по сторонам. Ты меня поняла?

– Да, дядя Никита.

Девочка выглядела предельно серьезной. Вот за это она мне и нравилась. Многим людям тупой инфантилизм мешает жить до самой старости, а вот этот ребенок в своем нежном возрасте оказался способен вести себя поадекватнее многих взрослых.

В холле все было по-прежнему, да и наше появление не внесло изменений. Лишь рыжий перестал улыбаться и посмотрел на бандитов уже не с холодной злостью, а с бешенством. Те от подобного взгляда даже подались назад.

– Спокойно, Котяра, – тихо, почти шепотом сказал лейтенант.

Нужно запомнить этого конопатого парня и при случае сделать для него что-нибудь хорошее.

Пока шли к выходу, оставив за спиной и бандитов, и дружинников, Златка так и не подняла взгляда от пола и только судорожно сжимала ладошкой мои пальцы.

Обратный путь на базу прошел без малейших проблем, и вот уже Златка с радостным визгом карабкается на деда, как белка на дуб. Совершенно счастливый Баламут подбрасывает девочку почти к потолку. Амулет уже начал действовать, и он опять бодр и полон сил.

А вот из меня словно выдернули какой-то стержень. И куда подевался тот драйв и кураж, который держал меня все это время? Как только мы оказались в безопасности, догнала усталость – и физическая, и психологическая. Хуже всего было то, что я не мог прямо сейчас лечь и вырубиться до утра. Оставалась еще важная работа.

Из головы все не шли слова дружинника о всяких тварях, обитающих на внешке. Так что нужна информация, но беда в том, что толком не удалось найти ничего конкретного – одни байки и легенды. Нужные сведения наверняка имелись, но вне общего поля доступа. Наткнись я на закрытые ресурсы, можно было бы попробовать взломать, но где их найти, эти закрытые двери?!

По наитию позвонил Сосо и попросил посоветоваться с дедом. И бинго! Старик направил меня в архив исследовательского подразделения департамента внешних дел городского совета. Точнее, в оцифровочный отдел. Ни в жизнь бы не стал там искать.

Тут же возникла другая проблема. Нет, как у смотрителя у меня был доступ, но самой информации имелось столько, что не влезет и в десяток внешних дисков.

Так что пришлось просидеть три часа, но я все-таки умудрился впихнуть на ноутбук и слегка почищенный внешний диск гору инфы, касающейся района, где находилась подотчетная мне станция. Сверху добавил ассорти из того, что может пригодиться даже в теории.

Я с хрустом потянулся, надеясь, что вот сейчас завалюсь спать, подобно Гене и Златке, устроившихся в одной кровати, там, где сон прервал чтение сказки с планшета. Увы, облом – квакнул смартфон, сообщив, что меня кто-то домогается через мессенджер.

Даже догадываюсь, кто именно.

«Че надо?»

Япона икебана! Меня это местное обращение уже начало бесить.

«Эфирная граната надо».

«Двадцать пять кусков простая. Тридцать шифрованная».

О, да у них тут прямо ассортимент.

«Шифрованная – это как?»

«Настрою на твою ауру. Другие маги не смогут ни активировать, ни даже опознать в ней артефакт».

А вот это очень даже неплохая фишка. Взял бы с удовольствием, но где же достать такую прорву червонцев?

«Шифрованная нравится, но пока денег нет».

«Разбогатеешь – передай бабки, сам знаешь через кого, и будет тебе счастье. Все, покедова».

Веселый парень – общительный. Ну а теперь баиньки!

Падая на кровать, я ощущал уже давно подзабытое умиротворение, граничащее с чем-то похожим на счастье. Хотя откуда мне знать, что такое настоящее счастье?

Часть вторая

Глава 1

Уже в который раз, прислушиваясь к собственным ощущениям, я так и не мог определиться с ассоциациями. С одной стороны, похоже на путешествие в вагоне, который постоянно движется по сложным участкам и переездам. Или же на корабль во время легкой качки. Но уж точно путешествие в том, что местные называют фурой, никак не напоминало поездку в автобусе родного мира.

Так как нормальных дорог в Беловодье отродясь не было и появятся они не скоро, конструкторы монструозных грузовиков особое внимание уделили подвеске и амортизации. И можно сказать, что преуспели. Правда, тем, кто страдает морской болезнью, их старания лишь вышли боком. Среди наших попутчиков нашелся и такой бедолага.

При погрузке широкоплечий парень, одетый вопреки местной моде в стиль милитари, своим бравым видом затмил даже помолодевшего Гену. Кстати, мой друг в камуфляж не переоделся – очень уж ему понравился эдакий стимпанковско-цыганский прикид.

Так вот мачо, таскавший с собой здоровенный кофр с явно каким-то слонобоем внутри, оказался слаб на желудок. Попал он с нами в правый отсек, так что наша компания имела сомнительное удовольствие наблюдать его систематические походы, точнее, забеги в клозет.

Он хоть бы занял место в хвосте отсека! Так нет же, внаглую застолбил самое первое кресло.

Нам после вколотых поздно вечером прививок тоже было не очень хорошо, но планка самочувствия не падала ниже того, что было до перехода в новый мир, так что грех жаловаться. Вентиляция в отсеке работала отлично, поэтому запахи от страдальца не донимали.

Сами отсеки представляли собой эдакие две узкие и невысокие кишки, идущие вдоль верхней части бортов фуры. С одной стороны имелись горизонтальные бойницы. Их закрывали толстенные стекла, а при необходимости с помощью рычага можно было поднять еще и бронированную заслонку. Если же дела пойдут совсем уж кисло, эти заглушки закроются автоматически. Подобные технические изыски вызывали во мне серьезные опасения.

С другой стороны от узкого прохода, где и разминуться толком негде, гуськом шли десять кресел. В общем, места для пассажиров в фуре было отведено минимум – основной пространственный упор делался не грузовое брюхо.

Не скажу, что было так уж неудобно, но четырнадцать часов даже в комфортном, хоть и немного тесноватом, кресле утомляют. Хорошо, что можно было встать в проходе и даже посмотреть через бойницу. Чем мы втроем и занимались почти весь первый день нашей поездки. Благо кроме нашей компании и уже изрядно позеленевшего охотника в отсек загрузились только два хоть и невзрачных, но явно тертых и битых местной жизнью мужика. Одеты они были во что-то отдаленно похожее на наряд дружинников. Этим мужикам пялиться в окно явно было без надобности. Да и дед Анджей особого любопытства не проявлял. Так что три из четырех бойниц были в нашем полном распоряжении, а посмотреть там было на что.

Выбравшись через огромные, выводящие прямо за стену портового района ворота, колонна из шести фур миновала пригород и двинулась по дороге между бесконечными рядами теплиц. Как и пшеничное поле вокруг Полигона, тепличное хозяйство впечатляло своим размахом. Сквозь стройные ряды застекленных конструкций мы ехали больше получаса.

Увы, из-за плохого ракурса знаменитые Сторожевые башни удалось увидеть только мельком. Они были очень похожи на башни с магопреобразователями, только пониже и потолще, да и шары над ними висели совсем куцые. Из сети я узнал, что цепь из тридцати двух больших башен и ста шестидесяти малых опоясывала город, надежно укрывая его от внешней угрозы.

По давней, уже вековой традиции здесь несли вахту княжьи вассалы. Каждый князь курировал по три большие башни, в которых сидели операторы,контролирующие еще и несколько башенок со сторожевыми менгирами внутри. Тревожные группы также выставлялись князьями. У меня тоже был шанс засесть в одной из этих свечек, а по слухам, столь вальяжной жизни, как у городских операторов, эти бедолаги отродясь не знали, работая через сутки.

С другой стороны, у меня-то сменщика вообще не будет, но за свободу нужно платить, и пока цена не казалась мне чрезмерной.

Сразу за Сторожевыми башнями власть над пространством полностью переходила в руки дикой природы. Увы, тут смотреть было не на что – сплошная травянистая степь с невысокими холмами и почти полным отсутствием живности. Бегали какие-то мелкие тварюшки, но рассмотреть из в подобных условиях было невозможно.

Интереснее стало только тогда, когда начали попадаться одинокие деревья исполинских размеров. Вид они имели очень диковинный для непривычного взгляда. В какой-то мере их можно сравнить с секвойями, но там-то крона пожиже и поуже, а здесь, начиная с верхней четверти огромного ствола, словно облако, громоздился потрясающе объемный массив зелени в форме зонта с конусной надстройкой сверху. И только когда мы подъехали ближе, мне удалось по-настоящему оценить размеры этих великанов. Это было нечто запредельное.

Местные старожилы без затей называли древесных исполинов баобабами, что говорило о полном незнании вопроса. Но название прижилось, и вряд ли получится объяснить местному уроженцу, что земной баобаб совершенно не похож на местного тезку. Но больше всего в этих растительных атлантах интриговал не их внешний вид. В прочитанных мною статьях изучавшие Беловодье ученые уверяли, что это – единственный вид деревьев на планете. Всяких лиан, кустов и разнотравья хватало, а вот ассортимента деревьев не наблюдалось. А еще ученые утверждали, что баобабы вообще неместного происхождения и в древности с их помощью проводилось терраформирование, точнее, запредельеформирование Беловодья. Ну или как там родную планету называли представители вымершей цивилизации?

Сразу становится интересно это запредельцы колонизовали Землю или же земляне из древних магических цивилизаций устроили себе мир в пустоте, а затем забрались на Беловодье и в несколько других миров? Увы, ученые на этот вопрос если и давали ответы, то крайне невразумительные и противоречивые.

Что касается баобабов, то китежцы тоже научились их использовать. В некоторых местах, где дорога шла по заболоченным участкам, были высажены аллеи этих удивительных растений. Здесь они хоть и не вырастали до исполинских размеров, зато своими корнями создавали прочный настил, по которому с легкостью проходили тяжеленные фуры.

А вот с реками и холмами приходилось бороться по старинке – строя мосты и работая бульдозерами. Эти рукотворные участки лишь изредка разбавляли буйство дикой природы.

Рассмотреть подобные детали в бойницу было трудно, так что остальное дорисовывало мое воображение, опираясь на информацию из файлов, найденных в городском архиве.

В ближайший боярский удел мы приехали уже в темноте, так что полюбоваться на окрестности не получилось. Да и вообще факт прибытия заметили лишь благодаря резкому усилению освещения за окном.

Погрузка в фуру, как и выгрузка из нее, была делом не таким уж простым. В передней части пассажирского отсека имелась винтовая лесенка, по которой можно было спуститься на нижний уровень, и уже оттуда по еще одной, откидной лестнице мы смогли сойти на асфальт.

Смотреть здесь было особо не на что. Вид на основную часть поселка закрывали здания, громоздившиеся вокруг купола станции. В предписании станционного смотрителя говорилось, что станции строились по одному проекту, так что к условиям будущей работы можно начинать привыкать прямо сейчас.

Основное здание было не таким уж высоким – макушка бетонного купола поднималась над землей не больше чем на пять метров, но, когда мы оказались на ведущей вниз лестнице, стало понятно, что не все так просто. Места внутри и под землей хватало с избытком.

Прямо с лестницы мы попали в большую столовую. У окна с раздатчицами тут же образовалась очередь. Мы решили не спешить и пока занять часть большого стола на десять персон. Все устали и очень хотели спать. Хотя в пути мы питались только пирожками и кофе из большого общего термоса, которыми обеспечили нас повара с основной базы дальнобойщиков, есть хотелось значительно меньше, чем спать и помыться.

Пыли в пассажирском отсеке почти не было, как и духоты, но о прохладном душе я буквально мечтал. Быстро посоветовавшись, мы решили сначала привести себя в порядок. Нам, как пассажирам, была предоставлена возможность поселиться в кубрике на четверых. Скромно, но опрятно. Даже имелось свежее постельное белье. Насколько мне известно, толпе дальнобойщиков станция могла предложить лишь матрасы на двухъярусных кроватях. Скатки с подушками и бельем они возили с собой, а в случае необходимости могли воспользоваться стиральными машинками и сушилками.

В душ конечно же первой пустили Златку. Девочка оживала не по дням, а по часам, радуя нас своей энергичностью.

Пассажирский кубрик обошелся нам в десять червонцев, но тут уж точно экономить не хотелось. К тому же подобный нюанс давал определенную надежду, потому что такие услуги являлись дополнительным заработком для персонала станции. Как и предоставление эксклюзивного питания. Но мы коллегиально решили: сегодня будем питаться из общего котла. Впрочем, наваристый суп оказался очень вкусным, особенно после душа и на голодный желудок.

После сытного ужина вернулись в комнату, где Златка тут же уснула. А мы принялись решать, чем таким полезным занять себя до отбоя. Благодаря дреме в дороге сна не было ни в одном глазу.

В столовой ту же проблему пытались решить два десятка дальнобойщиков, что даже на первый взгляд маловато. Неужели все остальные пошли спать?

Ответ на этот вопрос нашелся без особых проблем.

– Так в город ушли, – ответил кряжистый крепыш, обладатель выдающейся лысины и не менее впечатляющего носа, с которым Гена успел познакомиться еще перед выездом из Китежа. – В Протасовке по кабакам не пошляешься. Там у староверов все строго, а здесь гуляй – не хочу.

– И ваши старшие не против? – с подозрением спросил я.

– Кто как, – неопределенно пожал плечами дальнобойщик. – С помощью похмелина привести гуляку в кондицию не проблема, да и штраф уйдет именно караванщику. Правда, если будет какая буча, отвечать тоже старшо́му.

– А ты почему здесь сиднем сидишь? – спросил Гена, пока я осмысливал информацию.

– Дык не на что гудеть, – со скорбным выражением лица развел он руками. – Я ж не только до водочки охоч, но и за разные округлости подержаться любитель, а это удовольствие дорогое.

– Домовой, – подойдя ко мне вплотную, сказал Баламут, – может, сходим, оценим обстановку. Нужно же знать, как живут эти самые внешники.

– Что? – не удержавшись, съязвил я. – Тебе мало того кабака или хочется подержаться за округлости?

– Нет, – совершенно не обидевшись, сказал мой друг. – Кабака хватило, и пить я в ближайшее время буду только пиво. За округлости подержаться точно не мешало бы перед длительным целибатом, но место чужое, и лучше поостеречься.

Именно серьезный настрой друга и подвиг меня на эту авантюру. К тому же он был прав – посмотреть на повадки будущих соседей в привычной для них обстановке тоже не помешает.

– А как мы Златку оставим без присмотра? – все же попытался ухватиться за соломинку мой здравый смысл.

– Не бойтесь, – вмешался в разговор слушавший нас дед Анджей. – Я присмотрю за ребенком. К тому же на станции нам точно ничего не угрожает.

Гена расплылся в ехидной улыбке, торжественно разведя руки, и тут же повернулся к нашему новому знакомому:

– Шалый, айда погуляем за наш счет. Правда, лихой пьянки и округлостей я тебе не обещаю, но пиво и приятную беседу обеспечим.

– А чего же не погулять? – Заулыбавшийся дальнобойщик стал похож на моего друга, как брат-близнец.

Ох, грехи мои тяжкие, нашел себе напарников в изначально сомнительного качества приключении – Баламута и Шалого.

Может, все-таки остаться…

Не остались, потому что слово было дадено, и отказываться от него только потому, что услышал прозвище дальнобойщика, было как-то нехорошо. К тому же я устал шарахаться от каждой тени. Мурзы и других наших недоброжелателей здесь нет, и козни строить некому. Правда, не факт, что мы сейчас не заимеем недругов уже местного разлива.

С нашим-то везением…

С территории станции нас выпустили без всяких проблем, только проверили на наличие оружия. Благодаря предупреждению нового товарища мы были совершенно пустыми.

Приютивший нас купол находился уже внутри периметра поселения, так что никаких оборонительных сооружений мы не заметили – вполне мирный городок. Можно сказать, даже провинциально-постный, если бы не особый налет флера магического мира. По вечернему времени людей на улицах было не так уж много, но было видно, что народ здесь живет довольно вольготно. На терзаемых суровой жизнью знаменитых внешников они не очень-то походили. Особенно вон та стайка молодых девчонок в стильных стимпанковских нарядах с разрезами и подворотами платьев до самих бедер.

Они явно собрались не на ратный подвиг, а на какие-то танцульки. Правда, замеченный на одной из них стильный пояс с коротким стилетом и небольшим револьвером в кобуре чуть портил благостную картину. Особенно тем, что нам-то вооружиться не разрешили.

Присмотревшись к другим обывателям Васнецова, я сумел заметить хоть и не выставленное напоказ, но имеющееся почти у всех оружие.

– Шалый, – обратился я к дальнобойщику, – а это ничего, что мы пустые, когда все вокруг вооружены?

– Ничего, – небрежно отмахнулся наш проводник. – Даже хорошо. Меньше соблазна и для них, и для нас. Гости в уделах под защитой боярина, если, конечно, ведут себя прилично.

Вид новоиспеченной парочки корешей, уже предвкушавших развлечения, мало говорил об их приверженности к соблюдению приличий. С другой стороны, это как раз повод вспомнить о своем главенствующем положении.

Кстати, ведь мне как магу должно быть какое-то послабление.

– Ну так вы и могли оставить себе пистолет и кинжал, – не моргнув глазом, ответил на мой вопрос дальнобойщик. – Но оно вам не надо. Поэтому я и не стал уточнять, а вы не спросили.

В голосе дальнобойщика была такая уверенность в собственной правоте, что я решил положиться на его опыт. К тому же возвращаться не хотелось. Азарт познания чего-то нового уже захватил меня. В Китеже события неслись вскачь так быстро и напряженно, что на смакование впечатлений не было ни времени, ни настроения. Только оказавшись в трехстах километрах от города, я наконец-то успокоился и был готов воспринимать что-то новое.

Васнецово казалось младшим братом Китежа – менее солидным, но более веселым и простым во взглядах на жизнь. Провинциальные жители смотрели на чужаков не так зло и настороженно, как жители столицы. В их взглядах было намного больше любопытства.

Замеченные нами девушки также отметили нашу троицу, но, не увидев ничего привлекательного, продолжили движение.

Из любопытства я пустил толику энергии в скрытый шляпой обруч и уловил всплеск разочарования Гены.

Эк разобрало бедолагу. Я хоть и ощущал прилив телесных сил, но все равно не считал себя таким уж помолодевшим. Поэтому равнодушие молоденьких девиц меня не задело никоим образом.

Строения в Васнецове по большей части были кирпичными и не превышали трех этажей, за исключением громадного, залитого огнями, похожего на донжон десятиэтажного здания в центре. Похоже, местному боярину захотелось хоть в миниатюре, но повторить башни китежских князей.

Почти дармовая электроэнергия вносила свою отличительную черту в образ городов этого мира. Как и Китеж, Васнецово сверкало огнями подобно новогодней елке. Даже стало интересно увидеть, как здесь все выглядит ближе к первому января.

Сразу возник вопрос: сколько же магов-пустышек присягнули местному хозяину? Тут аккумуляторов не напасешься – нужно круглосуточное дежурство на магопреобразователе.

Заведение, в которое нас привел Шалый, в плане освещения вообще вело себя крайне вызывающе. Два прожектора вонзали в небо спицы лучей и двигали ими, словно выискивая там вражеские бомбардировщики.

Интересно, они не боятся привлечь таким образом знаменитую птицу Рух или еще кого крылатого да пакостного? С другой стороны, сам удельный боярин являлся истинным магом, так что мог позволить своим подчиненным некую беспечность.

Васнецово считалось одним из самых крупных уделов, уступая лишь Куликовской излучине на слиянии Белой и Нью-Волги. Расположившийся там удел по размаху мог поспорить с любым районом Китежа. Ну а здесь жители разжились всего на один не очень-то длинный проспект, где были собраны все магазины и увеселительные заведения города.

Как и любой удел, Васнецово являлось рекреационным центром и хабом для разбросанных по округе опорных пунктов добытчиков и старателей. Если вспоминать истории о подобных местах в периоды золотых лихорадок на родной Земле, то тут же возникает предчувствие, что вечер точно будет веселым.

Да и фиг с ним! Я действительно чувствовал, что напряжение нужно сбрасывать тем или иным способом, и если это будет потасовка, то возражать не стану. А Шалый говорил, что подобные мероприятия особых проблем участникам не приносят. Конечно, если никто не станет хвататься за оружие, а это благодаря тому же дальнобойщику нам не грозит.

Пройдя по шести ступеням высокого крыльца, мы оказались в просторном зале. Сразу за входной дверью находилось основное помещение заведения.

Ну что сказать? Довольно оригинальный вид у этого то ли кабака, то ли ночного клуба. Хозяин явно увлекался вестернами, так что стилистика здесь была соотвествующей. Даже лабухи имели в своем составе парня с банджо. А классический для этого мира стиль одежды а-ля стимпанк делал картину завершенной.

Даже обидно как-то стало. Этот мир открыли и освоили славяне, но и здесь проклюнулась культура Дикого Запада. Скорее всего, именно благодаря вестернам – ну не удосужились земляки разродиться хотя бы полусотней качественных фильмов, прославляющих историю родной страны.

Зал был большой и мог вместить сотни две людей, причем вольготно, а не как сельдей в бочке. Перед сценой с музыкантами имелся обширный танцпол, на котором уже отплясывало человек двадцать. На современные танцы это походило мало. Да и при ярком освещении и без светомузыки в модных нынче у земной молодежи припадках не побьешься.

Блин, опять заговорил как старый башмак. При новых реалиях от старых привычек придется избавляться. По местным меркам я все еще мужчина в полном расцвете сил. Вон нужно брать пример с Баламута.

Мой друг распрямил плечи и заулыбался, увидев настоящий цветник, – дам в зале было больше, чем мужчин, особенно их концентрация преобладала в дальнем углу помещения. Правда, есть подозрения, что разместившийся там розарий целиком и полностью культивирует древнейшую профессию обоих миров.

Так, нужно отвлечься, а то резко потянуло на амурные подвиги.

Присмотревшись, я понял, что выбравшиеся на танцпол люди выплясывают в некоем смешанном стиле кантри-денс и кадрили. Кстати, довольно красиво выглядит, особенно учитывая, что местные наряды плохо скрывают ножки исполнительниц, а задирали они их довольно высоко. И все же до развязности и определенной пошловатости канкана местной хореографии далеко. Было видно, что танцоры стараются не на показ, а для собственного удовольствия. В середине танцпола синхронно зажигали три пары, а остальные подплясывали в одиночку и вразнобой. Но вместе это смотрелось весело и задорно. Жаль, я так не умею.

Так как зажечь танцпол нам не дано, решили предаться чревоугодию и вуайеризму, благо что поесть и на что посмотреть здесь было.

Если честно, я ждал официанта в образе полового царских времен, но явился вполне современно вида гарсон в длиннющем переднике-юбке и белой рубашке.

– Что будете заказывать?

Размеры трат на этот заход и полномочия нашего проводника мы обсудили еще по дороге, так что, торжественно глянув на нас, Шалый начал перечислять.

Названия были сплошь экзотическими, хотя и звучали относительно знакомо. Чего стоила кулебяка с сороконожкой или жаркое из попотама. К счастью, сороконожкой оказалось не насекомое, а некая рыба, у которой плавники напоминали пучки ножек.

Несмотря на экзотику, вкус у блюд оказался вполне приемлемым, особенно под пивко, да еще и стопарик беленькой, для дезинфекции и профилактики психосоматики: очень уж названия меня напрягли.

Расслабились хорошо. Для этого потребовалась именно такая обстановка – под хорошую еду, очень недурственное пиво и веселые рассказы Шалого, которые нужно было делить сразу на десять, потому что очень уж наш новый друг смахивал на небезызвестного барона. К сожалению, умиротворяющее воздействие наши посиделки оказали только на меня. Шалый все порывался в дальний угол зала, где обосновались жрицы любви, но мой отказ субсидировать данный поход ломал ему все планы в зародыше.

– И что, замутить что-то с местными без денег совсем не вариант? – выслушав очередной вздох ловеласа, поинтересовался Гена. – Даже для таких красавцев, как мы?

– Ну почему же? – с кислой улыбкой ответил Шалый. – Вон, видишь, за стойкой сидят две дамочки? Можешь испытать судьбу. Но знай, что местные добропорядочные матроны и сами в такие заведения не ходят, и дочек своих не пускают. Там сидят повольницы-добытчицы, которым со своими гулять понятия не позволяют. Если хочешь, можешь подкатить.

– А боком нам это не вылезет? – растеряв благодушное настроение, напрягся я.

Не то чтобы я был таким уж параноиком, но, зная Гену, можно ожидать всего чего угодно.

– Если не хамить, то максимум, что ждет нашего донжуана, так это прямой и честный посыл, – отмахнулся Шалый, откровенно удивив меня знанием классической литературы.

– Все, я пошел, – решив не рассусоливать, поднялся Гена со стула.

Оправив одежду, он решительно зашагал к барной стойке, ну а мы с Шалым приготовились наблюдать наверняка интересное зрелище.

Выбор моего друга пал на жгучую брюнетку, поджарую как кошка и такую же холеную. По крайней мере, внешне. Ее юбка в складку была длинной только сзади, а спереди едва доходила до середины бедра. Тугой корсет выгодно обрисовывал не только тонкую талию, но и высокую грудь, и все это великолепие венчала ковбойская шляпа. Выглядела девушка как записная кокетка, но меня не покидало ощущение, что это совсем не домашняя кошка, что вполне согласовалось с предупреждением Шалого.

Барная стойка находилась от нас на изрядном расстоянии, так что разговора мы не услышали. Гена вальяжно подплыл к своей избраннице, и, если учесть, что и он был одет в похожем стиле, все это напоминало сцену из исторического фильма в слегка извращенной детализации Голливуда.

– Она ему улыбнулась, – тихо комментировал события Шалый. – Может, что и выгорит.

Гена расплылся в ответной улыбке и поднял руку, чтобы подозвать бармена.

Внезапно атмосфера у барной стойки резко изменилась. Дама с пугающей стремительностью привстала на стуле и цапнула Баламута за запястье. Он даже не успел отдернуть руку. Обстановка явно не была угрожающей, но от игривого тона не осталось и следа.

Девушка что-то спросила. Гена ответил, их разговор больше напоминал деловые переговоры, чем флирт. После обмена фразами они внезапно дружно посмотрели в нашу сторону, и у меня возникли серьезные сомнения, что их внимание привлек Шалый.

Парочка отлепилась от стойки, направилась к нам.

Даже не знаю, чего ждать от столь странной ситуации.

– Шеф, – уже с меньшей наигранностью, чем раньше, обратился ко мне старый друг, – позволь представить тебе очаровательную Изабеллу.

Мне по-прежнему казалось, что эти двое играют в какую-ту игру а-ля косплей или реконструкция, но народную мудрость никуда не денешь. Если кажется, будем креститься, а вот поступать станем сообразно здравому смыслу и грамотному анализу. Весь мой опыт говорил, что это далеко не игра, а привычная окружающему миру жизнь. Так что я не стал строить из себя прогрессивиста и феминиста, просто встал и поцеловал протянутую ручку.

Шалый был прав на все сто – это вам не изнеженная кокетка или экспрессивная феминистка. Передо мной хищница всего лишь на часок, ради развлечения обрядившаяся в яркие и вызывающие тряпки. Об этом говорили накаченные, хоть и красивые ноги, цепкие руки и такой же взгляд.

Сразу возникает вопрос – что сей особе понадобилось от меня. А в ее интересе к моей персоне можно не сомневаться.

Честно, устал я от подобного внимания. Можно подумать, что на мне свет клином сошелся. Всем от меня что-то нужно, и только мне до зарезу необходим покой, чтобы передохнуть и все обдумать.

До зуда под черепной коробкой захотелось нахлобучить шляпу с ментальным обручем и хоть таким способом обезопасить себя, но, увы, подобный жест за столом выглядел бы дико. Так что шляпа осталась лежать на скатерти.

– Я так понимаю, сударыня, вы в Васнецове на отдыхе? – нарушил я молчание первым, когда мы расселись за столом.

– Да, наш отряд вернулся с Мертвых озер, и теперь мы зализываем раны, – не чинясь, ответила женщина.

Как-то не поворачивался у меня язык называть ее девушкой. Очень уж холодный и опытный взгляд был у сей особы.

– Удачно ли сходили? – продолжал я вести совершенно пустой разговор, чисто автоматически пытаясь параллельно нарыть немного информации.

– Не очень, – помрачнела Изабелла. – Потеряли троих, хоть улов вышел знатный. У добытчиков такая работа, что порой приходится менять жизнь на хабар. Но это скучная рутина жизни внешников.

Ох, сомневаюсь я, что жизнь внешников вообще и добытчиков в частности так уж скучна. А вопрос насчет нахождения в команде повольников миловидной дамы мучил меня все сильнее.

– Вы не правы, очаровательная Изабелла. Жизнь внешников совсем не рутина, особенно в глазах тех, кто лишь недавно прибыл в ваш мир.

– Вы недавно с Земли? – оживилась моя собеседница. – Как там? А то мы узнаем о жизни прародины только из завезенных оттуда фильмов.

– Вы думаете, я, сидя у себя дома, получал информацию о внешнем мире из других источников?

Заливаться перед ней соловьем мне не хотелось, особенно не понимая, что ей вообще нужно. В принципе, просчитать ситуацию не так уж сложно. Она увидела на запястье Гены браслет опричника и опознала в нем боевого холопа. Затем поинтересовалась личностью предводителя столь бравого воина, и Баламут сдал меня вместе с тапочками. Впрочем, винить я его не стану, если, конечно, данная ситуация не заведет меня в большие неприятности. Пока все выглядело интригующе. Изабелла откровенно флиртовала со мной, при этом не обращая внимания на приунывшего Гену. Шалого она вообще не замечала, словно лишний стул за столом. Так что ее к нашему столу привела какая-то надобность. Узнать бы еще, какая именно.

В то, что мой мужественный вид зажег ее бедное сердечко, верилось слабо.

Заметив мои сомнения, Изабелла решила ускорить события:

– Мальчики, не хотите прогуляться до стойки, нам с даром Зиминым нужно пошептаться.

Шалый тут же вскочил, имея совершенно беззаботный вид, а вот Гене ситуация явно не нравилась, но упираться он не стал, потому что сам понимал, как глупо это будет выглядеть.

– Итак, милая Изабелла, что вам может предложить скромный, а главное – бедный маг-пустышка? – сразу спросил я, как только мои спутники удалились от стола.

– Секс, – глядя прямо мне в глаза, без малейшего смущения сказала она.

Да уж, такого я точно не ожидал.

– Насколько мне известно, магический дар не передается по наследству.

– Я пока не собираюсь беременеть, – с прежней невозмутимостью ответила дама, продолжая сверлить меня взглядом. – Просто секс с магом значительно ярче, чем с обычным человеком. Я пришла сюда за развлечением, так почему бы не получить лучшее. И раз уж вы так пугливы, решила не затягивать с предварительными ласками.

Япона икебана, теперь уже я начал смущаться. Действительно, чего это я кочевряжусь, как институтка на гусарской вечеринке? Подобный способ сброса напряжения с начала времен являлся самым действенным. К тому же Изабелла была во всех ракурсах и понятиях шикарной дамой.

– Здесь есть уединенный уголок?

– Конечно, – мило улыбнулась моя потенциальная партнерша, – я уже зарезервировала номер на эту ночь.

Заявление повольницы успокоило меня окончательно. О нашем появлении в данном заведении можно было только догадываться, и то с минимальной долей вероятности.

Я встал и галантно предложил правую руку даме, чем она тут же воспользовалась. Левой же рукой нахлобучил шляпу на голову. Это не совсем по правилам приличий, но и не особо противоречит им.

Сразу стало легче. От Изабеллы дохнуло плотским желанием.

Любопытно, чем же это таким маги отличаются от обычных людей, что она так завелась?

Задать этот вопрос до начала событий не удалось. Потому что волна желания накрыла нас, как только мы вошли в номер, напрочь выметая из головы лишние мысли.

Это был новый и довольно интересный опыт. Возбуждение что-то делало с моим телом, заставляя его трансформировать магическую энергию в нечто непонятное, притом помимо моей воли. Я просто чувствовал, что становлюсь генератором каких-то разрядов, которые перескакивали на тело моей партнерши, усиливая ее ощущения. Лично для меня эта ситуация мало чем отличалась от обычного секса, так что даже стало немного обидно.

Не скажу, что показал себя половым гигантом, но и стыдно за себя не было.

Хорошо вернуться в высшую лигу после десятка лет любительской.

Изабелла выдохлась раньше меня и расслабилась, положив голову на мое плечо. Если внутренне я уже начал подстраиваться под этом мир, то внешне все еще был начавшим стареть мужчиной. Так что мои слегка обрюзгшие бледные телеса рядом с ее шикарным и загорелым телом выглядели не очень приятно.

Сдержав порыв подтянуть смятую простыню, я просто сконцентрировал внимание на партнерше, а посмотреть там было на что. И дело не только в женских прелестях. Ее кожу оплетала сложная, едва заметная вязь нитей в виде паутины. Одного паучка я нашел под ее левой грудью, а второго чуть ниже ключицы.

Раньше все это скрывала одежда.

– Интересная татуировка, – осторожно сказал я, чтобы не влезть на запретную территорию.

– Да, – односложно ответила она.

Блин, придется разрушать приятный момент, но, зная себя, можно даже не стараться сдерживаться. Порой мое любопытство было сильнее здравомыслия и такта. Особенно раздражало, что во время своего серфинга по китежской сети я ни на каких пауков не наталкивался, а о том, что это непростая татуировка, интуиция буквально вопила благим матом.

– Не хочешь говорить?

– Не хочу, – без обиды ответила повольница и резко села на кровати спиной ко мне. – Тебе пора.

– Обидел мой вопрос?

– Нет, в твоем интересе к Великой матери нет ничего обидного.

В голове защелкало, как в старом арифмометре.

– Я уйду, но хотелось бы, чтобы этот вечер был полностью приятен нам обоим.

– Тебе не понравилось? – резко развернувшись и опасно сузив глаза, спросила Изабелла.

– Очень понравилось, но явно меньше, чем тебе, – так же спокойно, как она вела себя внизу за столом, ответил я. – Разницу хочу получить ответами на пять вопросов.

– А ты нахал, – сменила повольница гнев на смех.

– На том и стоим, – опять подавив в себе желание прикрыться простыней, с вызовом ответил я.

– Хорошо. Три вопроса, но не жди, что отвечу на все.

– Ответишь на любые три, которые захочешь.

– Спрашивай, – игриво сказала повольница, явно воспринимая все это как забавную игру.

Что очень даже хорошо, но только нужно правильно сформулировать вопрос. Сразу захотелось спросить, взяли ли ее в команду из-за паучьей татуировки, но готов биться об заклад, она ответит просто «Да».

– Что тебе дает эта татуировка? – наконец-то выдавил я вопрос.

– Усиливает мой дар, – ехидно ответила Изабелла.

Да уж, после секса любой мужик думает не самым лучшим образом.

– Какой именно?

Повольница выдержала драматическую паузу, но затем рассмеялась:

– Это не такой уж секрет. Я чувствую опасность.

Вопрос о том, как она попала в отряд добытчиков, отпал сам собой.

Хотелось спросить, кто такая Великая мать, но уже зародившаяся во мне страсть к магическим гаджетам пересилила.

– А мне такую набить можно?

– Нет, – посерьезнев, мотнула головой Изабелла. – Такое магам нельзя. Да и «смотрящими вдоль нити» могут быть только женщины.

О том, что этот термин означает что-то типа способностей оракула, догадаться было нетрудно. К тому же повольница подтвердила мою догадку действием. Она внезапно нахмурилась и посмотрела на дверь.

– Тебе нужно быстро уходить.

– А что? – тут же ухватился я за возможность побольше узнать об ее даре.

А нужно было просто последовать совету.

То ли дар у моей новой знакомой был слабенький, то ли она тоже после секса расслабилась, но события начали разворачиваться с пугающей скоростью. Дверь в комнату внезапно открылась, и к нам ввалился голый до пояса здоровяк с бутылкой шампанского в руках.

Он явно только что от дамы, потому что морда была измазана женской помадой, а грудь исцарапана.

– Изи, я тут подумал, может…

Он был явно пьян и меня заметил не сразу, а когда заметил, тут же нахмурился:

– Кто это?

– Вали отсюда, – прорычала Изабелла.

– Ты ее слышал. Пшел вот отсюда, пузан, – то ли не понял, то ли специально извратив слова повольницы, прорычал на меня здоровяк.

В голове мелькнула мысль, что не такой уж я пузатый, а еще о том, что лучше отсюда убираться подобру-поздорову. У них тут явно какая-то амурная бодяга, и лезть в нее совершенно не хочется.

Увы, свалить по-тихому не получилось, и все испортила именно Изабелла:

– Шатун, оставь его в покое. Он – маг.

Я ждал от незнакомца какой угодно реакции – от страха до злости, но не бешенства. Причем какого-то холодного и явно кровожадного. Было видно, что хмель мгновенно слетел со здоровяка:

– Маг!

Бутылка шампанского отлетела в сторону, а сам здоровяк схватился за висящий на шее кулон с капсулой. Что именно висело на цепочке, я не увидел – просто догадался, когда услышал треск. Шатун сунул кулон в рот и раздавил его зубами.

Затем он завибрировал как перфоратор, и началось превращение в Халка. Нет, еще крупнее здоровяк не стал, но изрядно позеленел, а главное – на его теле проявились какие-то татуировки и замерцали тусклым светом.

Охренеть!

– Нет! – взвизгнула Изабелла.

Я вдруг осознал, что вместо того чтобы бежать отсюда со всех ног, по-прежнему сижу на кровати и пялюсь на это представление.

Здоровяк сорвался с места, как навороченный болид, да так шустро, что почти размазался в воздухе. Только чудом мне удалось спрыгнуть с кровати, в которую тут же врезался этот живой локомотив. Повольница была намного шустрее меня, так что в груде обломков широкого ложа оказался только виновник его крушения.

Все, с тормоза я сошел и попытался сбежать из этого дурдома, но не удалось, точнее, стартовал я лихо, но был перехвачен за руку и запущен, как метательный молот.

Встреча со стеной по определению ничем хорошим закончиться не могла. И только чудом можно назвать то, что мне удалось сгруппироваться. Но встать самостоятельно у меня все равно вряд ли бы получалось. В этом мне помогли. Здоровяк подскочил вплотную, ухватил растопыренным пятернями меня за череп и поднял на уровень своего лица. В смысле, где-то на полметра от пола.

Яростно глядя мне в глаза, он явно вознамерился раздавить мою голову, как гнилой арбуз.

Я в отчаянной попытке хоть что-то сделать ухватился за его руки и вдруг почувствовал контакт. Такое впечатление, что мой противник вдруг стал живым артефактом, втягивающим в себя массу энергии из окружающего пространства.

Это было не осознанное действие, а скорее рефлекс. Я сделал резкий «вдох», вытягивая из Шатуна энергию, как делал это на полигоне, подпитываясь от накопителя.

Давление на голову тут же ослабло. Меня захлестнула дикая ярость, так что весь «выдох» я направил обратно в живой артефакт, опять же действуя скорее по наитию. Руны на теле Шатуна вспыхнули еще ярче, и даже запахло горелым мясом. Еще секунду назад быстрый как мангуст и сильный как бык человек безвольной куклой рухнул на пол, утягивая за собой и меня.

К счастью, в этой композиции я оказался сверху, а то боюсь, что эта туша меня вполне могла раздавить.

– Дима! – крикнула повольница и, как есть, голышом подбежала к нашей куча-мале.

Она бесцеремонно отпихнула меня в сторону, от чего мои попытки встать на ноги провалились, и я вновь завалился, теперь уже на пол.

Убедившись, что ее напарник жив, Изабелла зло уставилась на меня:

– Что ты с ним сделал?

– Пока ничего серьезного, – угрюмо ответил я, все еще толком не понимая, как мне вообще удалось вырубить этого здоровяка.

Еще меня волновал вопрос – действительно ли моя недавняя любовница не знает, что произошло, или изображает дурочку? Ну не может же такого быть, чтобы носительница магической татуировки не знала, что самый завалящий маг при близком контакте может высосать из нее накопленную энергию и даже отправить в аут.

Или может? Кстати, при очень даже близком контакте с ней я не ощущал ее как живой артефакт.

– В смысле ничего серьезного? – нахмурилась повольница и, кажется, только сейчас осознала всю пикантность обстановки. Из одежды на нас троих имелись только штаны и боты на Шатуне.

Ответил я лишь после того, как мы оба использовали простыни в качестве тоги, а шляпа вернулась на голову:

– Не знаю, читала ли ты закон, но после нападения на мага агрессор не вправе рассчитывать на снисхождение. Могу дорезать его прямо сейчас.

– Я не позволю, – ощерилась Изабелла, полностью превратившись в дикую кошку.

– Уверена, что получится? – решил я пойти на блеф.

Уточнять не стал, но постарался принять уверенный вид. К счастью, буквально через пару секунд подошла подмога. Дверь с треском открылась, и на пороге замер Гена. Он быстро оценил обстановку и не стал делать резких движений, лишь спросил:

– Ты в порядке?

– Да, – кивнул я и повернулся к повольнице.

Интересно то, что вид моего опричника ее не особо испугал, волна обеспокоенности пришла, когда вслед за Геной в номер заглянул юноша в униформе. Увидев разгром, он выскочил обратно и убежал.

Похоже, меня она просчитала и не опасается, а вот тот, кого может привести служащий гостиницы, ее сильно беспокоит.

– Чего ты хочешь?

– Информацию, – не стал я кочевряжиться.

– Я могу забрать его отсюда? – не сказав ни «да» ни «нет», опять спросила повольница.

– Можешь.

Изабелла порылась в ворохе своей одежды и выудила оттуда телефон. Отойдя к стене, она что-то тихо зашептала в трубку.

Буквально через минуту в наш номер влетели два мужика. Один высокий и худой, а другой почти квадратный. Длинная борода делала его похожим на гнома, но мне-то известно, что, кроме людей, других разумных в этом мире все равно нет.

Для разнообразия оба прибывших были полностью одеты. Рассусоливать они не стали и, подхватив своего бесчувственного друга под руки, выволокли из номера.

Успели буквально впритирку. Через минуту в номер ввалились дружинники боярина, повадками и формой мало чем отличавшиеся от коллег из Китежа. Мага с ними не было, так что разговор вели довольно вежливо, особенно когда увидели перстень на моем пальце.

Да и разговора как такового не было.

– Парни, да что тут расследовать? – добродушно улыбнулся я хмурым и явно не доверявшим мне стражам правопорядка. – Ну дали мы с девушкой волю эмоциям и развалили кровать. Да и чуток другую мебель подпортили. С кем не бывает. Ущерб возместим и, если нужно, принесем извинения хозяину заведения. Но думаю, он здесь и не такое видел.

Дружинники помялись, но все же были вынуждены убраться несолоно хлебавши. А я с кровожадной улыбкой повернулся ко все еще завернутой в простыню Изабелле:

– Насчет ущерба поняла?

– Да, – хмуро ответила она.

– Ну а теперь перейдем к игре в вопросы и ответы.

Моя собеседница особым энтузиазмом не пылала, но отвечала исправно. Правда, было видно, что из-за плохой подготовки мои вопросы оказались не такими уж щекотливыми. Без понимания сути этого мира глубоко не копнешь, но кое-что нарыть удалось.

Исходя из рассказа низшей жрицы, в Китеже процветал культ Великой матери. Это даже не секта какая-то, а почти полноценная религия, вовсю спорящая с кое-как зацепившимися в этом мире мусульманством, православием и католицизмом. Маленькая община протестантов не в счет.

Как ни странно, много о своей религии низшая жрица рассказать не могла, и я чувствовал, что она не врет. И здесь приходилось полагаться на жизненный опыт, а не на новые возможности. Как только повольница успокоилась, мой обруч стал бессилен. Лишь короткие эмоциональные всплески давали хоть какое-то понимание степени ее откровенности.

К тому же было ощущение, что все это можно узнать и из относительно открытых источников.

Когда именно в умах переселенцев появилась Великая мать, она же Ткачиха нитей судьбы, история умалчивает. Просто в один прекрасный день хозяева Китежа поняли, что под боком помимо принесенных с Земли религий с их не всегда удобными властям понятиями и фанатизмом появилась еще одна – своя, местная. Если верить Изабелле, у этой мистической особы была нейтральная репутация. В воображении сектантов она приняла вид паучихи, хотя не было никаких свидетельств ее явления народу. Если провести анализ лишь на куцей информации повольницы, этот культ был сообществом людей с альтернативным даром. Жрецы не могли пользоваться магией в обычном для китежских ученых понимании. Мало того, им было запрещено пользоваться бытовыми артефактами для недаров. И все это в обмен на дар предвидения будущего. Если учитывать, что низшая жрица умеет лишь чувствовать смутную опасность, то обмен так себе.

Что касается нашего нового и излишне ревнивого знакомца, то на него, как на стража жрицы, запреты не действовали, а вот допуск к храмовым тату-мастерам имелся.

Гена как услышал, что с помощью татуировок можно неслабо так прокачать силу и скорость, сразу возбудился, но Изабелла тут же окоротила его. Мало того что подобные татушки высшие жрицы наносят только на стражей, так еще для их активации нужно жрать всякую дрянь. Я сразу вспомнил, как Шатун перед атакой раскусил что-то висевшее у него на цепочке. Употребление этих то ли стимуляторов, то ли активаторов не очень хорошо действовало на организм и требовало последующего лечения.

В общем, этот мир обломал Баламута еще раз.

Устав бесцельно трясти повольницу на предмет жалких остатков информации, я стребовал с нее обещание помочь мне при случае, но сразу понял, что особо надеяться не стоит.

На этом мы попрощались, и я волевым решением свернул гулянку – хватит с меня приключений на один день.

Глава 2

Выспаться ночью мне не удалось, так что попытался наверстать упущенное в пассажирском кресле фуры. Но и там мне не было покоя. Растормошивший меня Гена с таинственным видом спросил:

– Будешь здесь дремать или пойдешь с нами?

– Куда это, интересно? – проворчал я, хмурый по причине недосыпа. – Ближе к гальюну, слушать, как мутит красавчика?

– Нет, в кабину.

А вот это уже интересно. Сонливость тут же слетела с меня, и я поспешил за Геной и Златкой. Девочка была ранней пташкой, как и ее дед, так что оба выглядели возмутительно бодрыми.

Как оказалось, Баламуту через Шалого удалось договориться с экипажем фуры о расширении допуска, отчего путешествие стало увлекательнее, а значит, информативнее.

Дойдя до выхода на винтовую лестницу, мы повернули налево, где за сдвинувшейся перегородкой моему взору открылся отсек для экипажа. Здесь было не так уж просторно, а когда вошли мы трое, стало еще теснее.

Ну прямо не грузовик, а космический челнок – интерьер просто мечта футуриста. В отсеке находилась вся четверка экипажа фуры. Впереди, перед широкими, дающими отличный обзор окнами сидели водитель и его сменщик. За ними в креслах, уставившись в большие экраны, разместились два борт-стрелка. Нетрудно догадаться, что картинка на экранах соответствовала виду из пулеметных прицелов. Стрелки внимательно осматривали окрестности каждый в своем секторе – справа и слева от машины, частично захватывая тыл и время от времени поглядывая в небо.

Тут же вспомнилась птица Рух. Судя по полученной из научных отчетов информации, это нечто похожее на перистого птеродактиля с размахом крыльев почти пятнадцать метров. «Птичка» обладала длинной зубастой пастью и оглушала жертву своим криком. Причем у этого крика была магическая основа. Здесь вообще многие животные умели использовать магию, но, слава богу, на слабом, почти примитивном уровне.

Сменщик водителя перебрался на откидное кресло у двери, а Гена со Златкой на руках уселся на освободившееся место. Я же неплохо устроился, стоя в проходе, откуда тоже был неплохой обзор.

Находились мы непривычно высоко над уровнем земли, но это непривычно для меня. Водитель уверенно вел громаду фуры по тому, что здесь называлось дорогой. В принципе, ее как таковой и не было. Еще у поселения боярского удела местный транспорт смог накатать хоть какую-то грунтовку, а вот дальше шла сплошная целина.

Путь в основном обозначался вешками, которые и заметить-то мог лишь наметанный взгляд. Да еще в трудных для прохождения местах можно было понять, что мы движемся по верному маршруту.

Вот идущая впереди на солидной дистанции фура вильнула в сторону, и мы увидели, что у когда-то нормального холма нет доброй трети. Кто-то срыл эту часть склона и для надежности посадил здесь четыре баобаба ровненьким таким рядочком. Относительно молодые деревья надежно предотвращали оползень и позволяли фурам безбоязненно проезжать между холмом и небольшой речушкой.

Очень интересно было наблюдать за проездомколонны по баобабовым рощам. Те, кто прокладывал здесь путь, всего лишь убрали лишние деревья и кое-где высадили дополнительные. В итоге получался длинный сумрачный тоннель, перекрытый сверху густым переплетением ветвей. Водителю даже пришлось включать мощные фары.

В одном из таких тоннелей случилось происшествие, заставившее меня понервничать, а вот экипаж, казалось, вообще не напрягся, ну кроме короткого заявления стрелка.

– Горилла, – небрежно бросил он, словно упомянул о залетевшей в комнату мухе.

Слова стрелка были тут же прокомментированы скрежетом откуда-то сверху. Я сделал два быстрых шага назад и встал рядом со стрелком, пораженно уставившись в монитор.

Там во всей красе замер вцепившийся в броню монстр размером раза в два больше человека. Но это скорее ящер, чем горилла. Хотя затянутое в чешую тело своим строением действительно больше напоминало примата. А голова у этой твари, хоть и вся в чешуе, формой вообще походила на собачью.

Монстр еще раз царапнул броню своими когтями и, поняв, что шкура этого гиганта ему не по когтям, раздраженно ударил по черной поверхности кулаком.

– Не будете стрелять? – тихо спросил я у стрелка.

– А толку? – небрежно ответил он. – Они уже ученые, как только увидит, что в него целятся, сразу свалит. А двигается эта тварь очень быстро. К тому же может погнуть ствол, и мне вместо сна придется полночи заниматься ремонтом башни.

Ох, чувствую, что жить нам в куполе станции безвылазно, а мечты Гены об охоте пойдут прахом. И еще тут же возникла мысль о том, что нужно плотно заняться изучением животного мира Беловодья, и в особенности живности Клыкастых гор.

Я, конечно, понимаю, что название горной гряды возникло из-за характерного вида двух горных пиков и череды гор поменьше между ними, но, глядя на спрыгнувшую с брони чешуйчатую гориллу, ассоциации в голову лезли совсем другие.

Даже самые яркие впечатления рано или поздно приедаются, особенно если получать их приходится стоя на ногах. Так что после того, как мы ближе к обеду разминулись со встречной колонной, я все же вернулся в пассажирский отсек и опять зарылся в информационный ворох.

Второй день дороги благодаря впечатлениям и некой привычке дались намного легче. И хотя в удел боярина Протасова мы прибыли часа через три после захода солнца, спать еще не хотелось. Развлечься, как в Васнецове, не удалось. Протасовка не могла похвастаться раздольем для желающих повеселиться. Основную часть населения этого удела составляли староверы. Конечно, нравы местных раскольников за последний век смягчились, но ни ночных клубов, ни тем более жриц любви здесь не наблюдалось. Так что пришлось безвылазно просидеть на станции всю ночь. Но я не расстраивался – вчерашних приключений мне хватит еще надолго. Ну а кислая физиономия Гены могла опечалить только его самого, да еще Златку, которая никак не могла понять причин ипохондрии деда.

В эту ночь выспался даже такой филин, как я: организм успел привыкнуть к новому ритму. Благодаря тому что выехали после рассвета, удалось посмотреть на быт местных жителей. Сам городок никакими архитектурными изысками похвастаться не мог. Почти все дома были кирпичными и плотно обступали боярскую крепость. Правда, бетонное и какое-то зализанное сооружение с узкими горизонтальными бойницами для пулеметов на средневековую крепость было похоже, как дзот на Пизанскую башню.

Все это скопление домов, включая станцию с шаром магопреобразователя, было обнесено валом и заграждениями из колючей проволоки. А вот по валу шли уже практически классические кирпичные башенки.

Что интересно, обширных полей я здесь не заметил, только небольшие огороды на расчищенной от деревьев и любой другой крупной растительности полукилометровой полосе вокруг городка.

Утренняя жизнь вокруг поселения била ключом. На огородах и ближе к лесу я увидел как минимум сотню людей. И все были заняты каким-то делом под прикрытием пулеметчиков на башнях внешнего периметра.

Дальше всех от защитного периметра забрались кормозаготовители, если, конечно, я правильно определил род их деятельности. Проезжая мимо стоявшего на опушке огромного баобаба, мы увидели три трактора с большими прицепами. Рядом территорию контролировал пикап с пулеметчиком в кузове.

Сначала я не понял, что они тут делают, но затем увидел, как сверху почти в прицеп одного из тракторов упала большая ветка, густо покрытая сочными зелеными листьями. Пока фура проезжала это место, мне лишь удалось заметить, как небольшие фигурки ловко карабкаются по бугристой коре баобаба.

Сразу захотелось и самому так залезть на верхотуру, но, вспомнив гориллу, я тут же постарался задавить в себе вспыхнувшее желание. По крайней мере, пока не освоюсь в этом мире.

Впечатлений от знакомства с внешкой хватило как раз на весь путь. Даже не успели заскучать. Этот маршрут был одним из самых коротких – всего четыре боярских удела и одна станция. Было бы вообще два, из-за тех самых Клыкастых гор, но боярин Карл Майер, который предпочитал называть себя бароном, решил заняться добычей очень важной для города меди. Причем не простой, а с какими-то полезными для артефакторики примесями. Месторождение нашлось как раз за горной грядой. Так что пришлось строителям лезть в горы и осваивать Туманный перевал, который находился у основания Правого Клыка.

Ну а позже, коль уж проложен путь, за уделом барона появился еще один, где правил заядлый охотник боярин Горошин. В основном он промышлял сбором ценной смолы из какой-то гигантской лианы. Но и охота там была славной. Наш легкоукачиваемый красавец-попутчик ехал именно туда.

В предгорьях леса стали значительно реже. Здесь строителям пришлось больше взрывать валуны и перебрасывать мосты через реки, чем рубить деревья.

Местность постепенно повышалась, и вскоре мы свернули направо, теперь двигаясь вдоль горной гряды, а не прямо на нее, – слишком уж большим стал градус подъема.

Не очень громкий до этого момента звук, издаваемый фурой в движении, усилился, переходя в тихий вой. Идущая перед нами машина внезапно пыхнула вверх сизым дымом. Наш водитель тоже нажал на кнопку, и нутро металлического монстра ответило грозным рычанием.

Да уж, успел я отвыкнуть от работы обычного дизеля.

Вспомогательный мотор проработал недолго – минут десять, пока мы не преодолели особо крутой склон и резкий поворот дороги. Дальше пошло легче. Постепенно склон стал более пологим, давая возможность зацепиться за себя наслоениям грунта, в которые корнями впились кусты и лианы. А когда выбрались на седловину перевала, мы вообще увидели большую долину, практически сплошь заросшую баобабами.

По пути сюда я заметил, что горные деревья значительно уступают размерами степным собратьям. Видно, им не нравится каменистая почва. У болотца, в самой низкой точке долины, вообще росли какие-то карлики, и только ближе к западному концу перевала возвышался настоящий гигант, снисходительно поглядывающий на макушки своих менее развитых собратьев.

На левом, противоположном от Клыка склоне долины, рядом с небольшим ручьем, впадавшим то ли в озерцо, то ли в болотце, разместился наш будущий дом. По крайней мере, нам придется здесь прожить ближайшие семь месяцев.

Я все-таки узнал, почему в документах и разговорах фигурирует понятие сезона. На Беловодье, как и на Земле, есть времена года, и длятся они тоже по три месяца. Так вот два зимних месяца – декабрь и январь – это какая-то запредельная жесть. И дело даже не в морозах и метелях. Вместе с ними приходят магические грозы. Фон, даже на Подоле, повышается до пятнадцати процентов. Все шары-уловители опускают, а жители боярских уделов переходят практически в режим спячки. Зимы тут хоть и мягкие – дело редко доходит до двадцати градусов мороза, – но очень снежные, так что на два месяца прекращается любое движение караванов, а значит, нам на станции делать нечего, и мы вернемся в Китеж.

В свете закатного солнца мне удалось хорошо рассмотреть общий вид станции. Внешняя сетчатая ограда обрамляла заасфальтированный прямоугольник длиной метров четыреста и шириной около сотни. На торцах этого прямоугольника имелись сетчатые же сдвижные ворота. Внутри периметра, в ближнем правом углу виднелся колпак стандартного станционного бункера. Рядом разместилось собранное из панелей прямоугольное здание.

Минут через пять мы оказались у восточных ворот. Они тут же начали сдвигаться в сторону. Колонна втянулась в защитный периметр станции.

В этот раз после высадки я не сразу отправился в столовую, а задержался на парковке. Дед Анджей и державшаяся за его руку Златка заинтересованно замерли неподалеку. Гена в это время без лишнего напоминания побежал договариваться с экипажем нашей фуры насчет выгрузки багажа.

Не обращая на меня особого внимания, по одному человеку из каждого экипажа сноровисто подбежали к невысоким тумбам, от которых потянули к бортам фур толстые кабели. Через минуту контакт состоялся, и все расслабились в ожидании какого-то события. Остальные дальнобойщики уже давно прошли в столовую.

Я посмотрел на ожидающих непонятно чего десятерых мужиков и вот о чем подумал. До заката было еще минимум полчаса, и моя склонность к анализу всего и вся тут же вычленила очередную проблему. Слишком уж коротким был переход от Протасовки до перевала, а значит, дальнобойщики проведут на станции больше времени, чем в других местах. Из этого вырисовываются не самые приятные перспективы.

Чем займутся скучающие мужики в ограниченном пространстве? Ответ прост – будут искать приключений, а найдут неприятности на мою голову. Ведь ответственность за порядок на станции полностью лежит на мне и моих людях.

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, а в том, что эти поступления состоятся, и очень скоро, сомневаться не приходится.

От задумчивости меня оторвал подбежавший дружинник. Сначала я не понял, откуда он мог тут взяться, но затем вспомнил, что на станции кроме оператора дежурят еще и парни из городской дружины.

– Вы дар Зимин? – спросил он.

– Да.

– Дар Мамонтов просил вас срочно подойти на пункт управления.

– Ну, раз просил, значит, подойдем, – вежливо откликнулся я.

Мы быстрым шагом направились к станции. Старика с ребенком я оставил на месте – о них позаботится Гена, который уже тащил наши контейнеры, припахав троих дальнобойщиков.

Вслед за дружинником я спустился в общую столовую, а затем пошел не налево в отсек с казармами и гостевыми комнатами, а направо. За мощной дверью обнаружился коридор, в котором имелось по шесть дверей с каждой стороны. Дальняя справа была такой же мощной, как и ведущая в столовую, в нее и постучал охранник. Заурчав приводами, дверь открылась, и мы вошли в просторный зал. Небольшой пульт со знакомыми контактными сферами стоял перед занимавшими всю стену экранами. У пульта лицом к нам замер мужчина средних лет. Для классического образа интеллигента не хватало только очков, но проблемы со зрением в этом мире решались играючи.

Высокий худощавый брюнет с тонкими чертами лица шагнул ко мне и протянул узкую ладонь:

– Здравствуйте, – сказал он, без малейшего усилия пожимая мне руку. – Я – Дмитрий Мамонтов, а вы, как понимаю, Никита Зимин?

– Правильно понимаете.

– Простите за спешку, но, думаю, будет лучше, если процесс зарядки начнете вы. Если все пройдет гладко и не возникнет вопросов, мы сможем уехать уже завтра с утра.

Если честно, своим заявлением он меня слегка озадачил. Раньше мне казалось, что бедолага сбежал на станцию с дурной репутацией, только чтобы спрятаться от супруги, у которой репутация еще хуже. Особенно мои догадки укрепил мягкий и совсем уж располагающий к подкаблучничеству вид коллеги. Но, поди ж ты, ошибочка вышла. И все же на всякий случай уточнил:

– Спешите к супруге? – Бестактность вопроса я постарался смягчить вежливой улыбкой.

– О да! – не удержался от возгласа Дмитрий. – Поверьте, я вам безмерно благодарен за то, что мне не придется и дальше сидеть здесь, вдали от Зоеньки. Она мне даже по ночам снится!

От воспоминаний об упомянутых снах он слегка покраснел.

Да уж, чего только в жизни не бывает. Вот Шварцу сия дама тоже по ночам снится, но только в кошмарах.

Свернув разговор о делах амурных, мы занялись делом электромагическим. В ожидании меня Мамонтов даже шар поднимать не стал и быстро пояснил, как это делается. Подъем сборщика энергии управлялся обычным электрооборудованием прямо с компьютера, так что всех делов – просто запустить соответствующую программу. Когда шар поднялся на двухсотметровую высоту – здесь в горах не было смысла поднимать выше, – я усилием воли через контактные сферы запустил сначала артефактный сборщик, а затем преобразователь энергии, спрятанный на дне бронированной сферы станции.

Дальше все было как в городской башне. На одном из экранов я увидел шесть только начавших заполняться индикаторов шкалы зарядки. Рядом был такой же экран, но он пока пустовал.

Заметив мой взгляд, Мамонтов пояснил:

– Это для встречной колонны. Теперь можно нажимать вот на эту большую красную кнопку. На зарядных тумбах зажгутся лампочки, и заправщики смогут уйти на станцию. Если какая-то шкала окажется красной, берете вот этот микрофон и просите проверить соединение с тумбой под соответствующим номером. Когда зарядка стабилизируется, вмешиваться нужно будет только часа через три. При завершении зарядки аккумуляторов начнет скакать напряжение, и нужно будет плотно корректировать работу артефактов.

В отличие от моего посещения Полигона, здесь инструктаж затянулся почти до утра. Прервались мы, только чтобы разместить моих людей в свободных комнатах, а еще когда к западному входу подъехала вторая колонна. С ней было проще – просто проконтролировать скачок нагрузки, а затем зарядка пошла своим чередом.

Ужин подали прямо в пункт управления, и ели мы, не прекращая разговора и сверки ведомостей с перечнем подотчетного имущества. Чтобы не протупить и не забыть ничего, я сразу включил диктофон, и правильно сделал.

В четыре часа утра мы кое-как закончили инвентаризацию и завалились спать. Он на хозяйской кровати, а я на диванчике. Можно, конечно, провести передачу по правилам, но Зоенька ждет! А ссориться с ней мне почему-то страшновато. Вот с ушкуйником Мурзой по прозвищу Волк – просто боязно, а с мадам Мамонтовой откровенно страшно.

Короткий сон облегчения не принес. Чувствовал я себя совершенно невыспавшимся и изрядно помятым. Оставленные на тумбочке карманные часы показали, что не таким уж коротким оказалось мое забытье. Завтракать смысла уже не было, тут как бы обед не пропустить.

Мамонтова в комнате и след простыл. После него осталась лишь застеленная чистым бельем кровать и полный порядок в комнате.

Эк его вышколила мадам Мамонтова. Или он такой с рождения?

Свидетельством того, что Дмитрий мне не приснился, было оставленное на столе послание. Он еще раз благодарил меня за его досрочное вызволение со станции и приглашал зимой заглянуть к ним в гости. Сначала мне хотелось откреститься от подобной перспективы, а затем стало любопытно – какая же она на самом деле, эта таинственная мадам Мамонтова, вызывающая у людей столь противоречивые чувства?

Осмотревшись, я понял, что все не так уж плохо. Деревенской простотой здесь и не пахло. Большая, квадратов сорок спальня имела все атрибуты комфортного жилья. За неприметной дверкой обнаружился вполне современный раздельный санузел с ванной и большой душевой кабинкой. Так что было где привести себя в порядок.

Немного настораживало полное отсутствие окон, но пока этот нюанс не особо давил на психику. К тому же никто не мешал прямо сейчас выйти под местное светило, которое официально величали Ярилом, но в обиходе все равно называли солнышком.

За простой дверью ожидаемо обнаружился пункт управления, и он мало изменился с прошлой ночи, конечно, если не считать Гены, нагло усевшегося в теперь уже мое личное кресло. На столе непозволительно близко к пульту стояла кружка, распространяющая одуряющий запах кофе.

– Привет, сурок. Как спалось? – лучезарно улыбнулся Баламут и отхлебнул из кружки.

Кто бы сомневался, что кофе предназначен не мне. Не обманывали меня предчувствия – хреновый из Генки получился холоп.

Впрочем, на иной результат никто и не рассчитывал.

– Я тут за тебя немного поработал. Выпустил караваны и пообщался по радио с соседями. Вечером у нас будет пятнадцать фур с обеих сторон и семьдесят три постояльца. Так что на всю эту толпу нужно приготовить жратвы, – словно о предстоящем празднике весело сообщил Баламут. – Завтракать будешь?

Вот удивил так удивил. Неужели прорезались зачатки заботы о ближнем? Поистине магия этого мира не только омолодила моего друга, но и подействовала на его эгоцентризм.

Мое радостное удивление продлилось недолго. Вся помощь Гены ограничилась проводами меня на кухню. Чтобы туда попасть, нам не пришлось выходить в столовую через укрепленную дверь. Нужный проход обнаружился в конце коридора.

Помещение для готовки имело площадь квадратов семьдесят и было буквально забито всяким оборудованием. Чего там только не было, даже какой-то агрегат, похожий на бетономешалку, но Гена повел меня прямо к громадному холодильнику.

– Там есть яйца и все, что нужно для нормального завтрака. – Кто бы сомневался, что кормить начальство он не собирается. – И если будешь жарить себе яичницу, сделай и мне. Дед Анджей уже поел сам и Златку накормил.

В голосе Баламута проскользнула обида. Похоже, старый поляк обломал моего друга с халявным питанием.

Вздохнув, я взялся за готовку. На вешалке у входа обнаружился передник, а в холодильнике действительно имелось все необходимое для качественной яичницы. Вроде Мамонтов говорил, что всякие крупы и консервы завозят из города, а вот скоропортящиеся продукты заказывают у соседей. Нужно не упустить этот нюанс в дальнейшем.

Холостяцкая жизнь и любовь к вкусной еде волей или неволей обучат готовить даже прожженных лентяев. Вот и я не стал исключением. Так что дело спорилось, и разговор ему не помеха:

– Гена, ты там что-то говорил о моих обязанностях. Так вот, они не совсем мои. По утрам выпускать караваны и принимать радиограммы будешь именно ты. А еще…

– Готовить на всю толпу я не буду! – тут же взвился Гена.

– Да кто ж тебе позволит. Нам только дурной славы отравителей не хватало. На пару дней сей тяжкий груз, так уж и быть, я взвалю на свои хилые плечи.

Горестно вздыхая, я внутренне ухмылялся. Мамонтов объяснил, что в принципе по должностным инструкциям можно обойтись разваренными брикетами горохового супа, которых на складе просто завались. Пока не приедет чета Чо, будет дальнобойщикам в дороге тепло и ароматно.

На шум и запахи в столовую подтянулись Златка и дед Анджей. Старик уже не выглядел уставшим и помятым. Такое впечатление, что всего за несколько дней он помолодел лет на пять, не меньше. Завтрак у них был ранний, так что и дед, и Златка уже проголодались.

Ну и толку мне от должности начальника станции и статуса мага, если приходится впахивать на всех подряд в качестве личного повара?

После обеда мы всей компанией пошли знакомиться с хозяйством.

Первым делом Златка потащила меня показывать свои новые владения. Для персонала было приготовлено десять комнат. Обстановка там не самая шикарная – кровать, тумбочка, небольшой телевизор на стене и стол с лампой. Имелся и санузел, но совмещенный и без ванны. Сразу стало как-то неловко за свои хоромы.

Златка, как могла, украсила комнату ленточками и всякой мишурой.

Нужно будет заказать для нее что-то из украшений – плакаты там какие-нибудь и рюшки всякие. Да мягких игрушек побольше! Но это позже. Девочка, не имея больше чем похвастаться, взялась за пульт и рассказала, как самостоятельно сумела найти на сервере станции интересные мультики.

Ну что же, по крайней мере, мои подчиненные хотя бы смогут развлечь себя просмотром фильмов, обновление которых тоже виснет на мне. Только нужно убрать оттуда порнуху, потому что название нескольких мультиков из списка мне совершенно не понравились.

После жилых комнат мы перешли к осмотру остальных помещений станции.

Если посмотреть на базу в разрезе, то становится понятно, что над землей торчит лишь макушка огромной сферы. В этой верхушке прятался свернутый воздушный шар и оборудование для радиообмена. Ниже, на первом подземном уровне шли жилые помещения, поделенные на гостевые и хозяйские. Из столовой в отделение для персонала можно было попасть только через мощную дверь или через окошко выдачи пищи, которое имело неплохую защиту. Отсек для смотрителя, состоявший из спальни и пункта управления, также отделили от общего пространства мощной преградой.

В гостевой части станции находились две казармы с двухъярусными кроватями на шестьдесят человек каждая, две общие душевые и вместительные туалеты. Рядом с душевыми – прачечная с пятью стиральными машинами. Кроме этого имелись еще четыре комнаты для богатых пассажиров. В точно таких же мы ночевали по пути сюда. Там потребуется полный рум-сервис. В остальном же просто необходимо поддерживать относительную чистоту.

Энергией все это хозяйство обеспечивали десять мощных автомобильных аккумуляторов. Они располагались на втором подземном уровне вместе с основной частью магопреобразователя. Стоит отметить, что на тех же фурах таких аккумуляторов стоит всего по четыре штуки и их хватает на весь день дороги.

Когда мы в конце экскурсии спустились на нижний уровень, стало понятно, что десять аккумуляторов – это не так уж мало. Размер они имели чуть меньше кубического метра, а весили под двести килограммов. Понятия не имею, из чего сделана эта штука, но, уверен, без магии и истинного серебра не обошлось. Хотя артефактом аккумулятор не являлся.

И если извлечение из подвала аккумуляторов с помощью специального подъемника было вполне реальной затеей, то так перемещать огромный валун магопреобразователя, совершенно непонятно. Этот почему-то каменный, испещренный рунами монумент с впаянным в него сверху металлическим электротрансформатором весил почти шесть тонн. Похоже, станцию строили прямо вокруг него.

Впечатлений на первый день хватило с лихвой. Особенно насыщенным был вечер. Мне хоть и казалось, что сварить супчик из брикетов – плевое дело, но если едоков под сотню, то все значительно усложняется. Хорошо хоть бывший повар ночью напек булочек, причем на два дня, – ему тоже очень хотелось домой. К счастью, в процессе раздачи еды мне участвовать не пришлось. Все легло на плечи Гены и деда Анджея, а я сделал вид, что очень занят зарядкой караванов.

Если честно, этот не особо сложный процесс после начала можно было контролировать с помощью контактного обруча и смартфона, связанного со станционным сервером. Но я предпочел наблюдать за метаниями Баламута через внутренние камеры. Из пункта управления вообще можно было заглянуть почти везде, кроме личных комнат, душевых и туалетов. Даже казармы находились под видеонаблюдением, что уж говорить о внешнем периметре.

Чтобы не отвлекаться два раза, вместе с зарядкой каравана я запустил подзарядку станционных аккумуляторов. Кстати, это было важно и для безопасности станции. По периметру стоянка обнесена мелкоячеистой сеткой, сквозь которую не могли проползли опасные представители местных насекомых. Если находились особо наглые и шустрые, то на высоте метра от земли их встречал специальный проволочный пояс под высоким напряжением. Этот же сюрприз был рассчитан и на зверьков побольше. Ну а совсем уж крупное зверье, если оно решит поломать ограду и залезть на стоянку, придется отстреливать уже вручную. О появлении таких гостей меня должны предупредить сторожевые менгиры.

Задумавшись об ограде, я вспомнил о судьбе наших предшественников. Допустим, всех пострелял сбрендивший холоп. Тогда каким образом на станцию забрели дикие животные, которые загрызли механика и изрядно попортили трупы? Смотритель что, перед смертью с бухты-барахты решил отключить пояс высокого напряжения? Или так жестко пил, что вообще его не включал?

Плохо, что об этом я подумал только сейчас. С другой стороны, чтобы заметить данный нюанс, нужно оказаться на месте событий. Бесконечно гонять в голове этот вопрос смысла не было, так что я отложил его на потом. Увы, скоро он потерялся в ворохе других проблем.

Буквально на следующий день остро встал вопрос о выгуле на свежем воздухе кое-каких незрелых личностей. И прежде всего речь шла совсем не о Златке.

Мне всегда было трудно понять, как капитан, водивший группы захвата на штурм бандитских малин и освобождавший заложников, в мирной жизни мог вести себя с поразительной легкомысленностью и даже каким-то инфантилизмом?

Баламут рвался на охоту, и сдерживать его мне удавалось с большим трудом:

– Скучно тебе? А ты, наверное, думал, что здесь нас будут ждать аниматоры с обширной культурной программой? Так они и ждут! Поверь, у чешуйчатой гориллы найдется, чем тебя развлечь. Хочешь оставить Златку вообще без кровной родни?

– Ну а чем мне еще тут заняться? Сидеть в этом погребе и смотреть старые фильмы? Так я и в запой могу уйти! – не унимался Гена.

– Да ради бога, – небрежно позволил я. – Если найдешь, чем упиться, можешь начинать прямо сейчас. А если нечем заняться, так я придумаю.

Эта стычка случилась в пункте управления, и спор шел на повышенных тонах. Дверь при этом мы держали открытой, хотя это было нарушением инструкций.

На шум заглянул дед Анджей:

– Вы бы не орали друг на друга, а о ребенке подумали. Каково ей сидеть в четырех стенах без солнечного света?

– И что вы предлагаете? – с чуть большим раздражением, чем позволяли правила приличия, спросил я. – Пускать ее гулять на стоянку даже под присмотром крайне опасно. Златка – девочка умненькая, но может чисто случайно схватиться за ограду. Там, конечно, изоляция, но мало ли что в жизни случается. К тому же в отчете научников я нашел как минимум два вида птиц и три – летающих насекомых, укус которых хоть и несмертелен, но бед натворить может более чем достаточно.

– Так давайте из запасных секций для ремонта ограды соорудим закрытую беседку. А там качельку и еще чего интересного для ребятеночка, – не унимался дед, и он был совершенно прав.

Но самая большая польза от этой идеи была в том, что удалось отвлечь Гену. Хотя, если признаться, мне и самому дико хотелось побродить по окрестностям. В итоге договорились, что я постараюсь досконально изучить возможные опасности этого района по отчетам ученых. А еще мы дождемся батоно Левана, который наверняка знает, как нужно вести себя в диких местах Беловодья.

Глава 3

Кротам, суркам, станционным смотрителям и вообще всем, кто спит под землей: утро начинается тогда, когда встал! Солнышко в окно не заглядывает, спать не мешает. С другой стороны, это как-то противоестественно.

Сладко потянувшись, я запустил на телевизоре уже пару лет как устаревшее юмористическое шоу и занялся утренним моционом.

На часах почти одиннадцать, но для столь позднего подъема есть свои причины. Вчера до четырех ночи мы с Геной и батоно Леваном разбирали гостинцы, которые грузин привез с собой из Нью-Китежа. А также цепляли магическую приблуду на мой карабин.

Жизнь на станции потихоньку налаживалась. Позавчера вечером с очередным караваном прибыли супруги Чо и сразу влились в работу. И это хорошо, потому что дальнобойщики уже косо поглядывали на теряющего последнее терпение Гену в роли раздатчика.

Видите ли, им не нравились черствые булочки. Пусть скажут спасибо, что вообще есть хлеб к неизменному гороховому супу.

Корейские повара умудрились влиться в процесс сразу после высадки. Казалось бы, что можно сделать с уже час как готовым супом, особенно если его нужно разливать прямо сейчас? Но нет – дядюшка Чхан тут же сыпанул что-то в кастрюли, а тетушка Пин половником погнала с кухни и Гену, и деда Анджея.

Внесли они лепту и в строительство беседки для Златки. Тетушка Пин с утра пораньше потребовала от Анджея расширить незаконченную беседку и сварить лотки для грунта. Как резонно подметила помолодевшая с нашей прошлой встречи старушка – всякие там цветочки и травки будут полезны и для настроения девочки, и для наших желудков.

Приняв чуть теплый душ, я покосился на большую ванну. Вот ведь какая несправедливость. У меня никогда не было тяги к плесканию в подобных корытах, а вот Златка как утенок – из воды и не вылезала бы. Но в ее комнате ванны нет.

Ну ничего, пока еще прохладно, она может понырять и здесь, а когда придет жаркое лето, дед Анджей обещал сварить ей небольшой бассейн прямо в беседке.

Идея Сосо подсунуть нам стариков оказалась очень удачной – ребенок просто купался в любви и заботе этих людей. Не уверен, что мы с Генкой смогли бы уделить ей столько внимания. Тетушка Чо даже взяла на себя обучение Златки по курсу для дошколят. В свое время она помогала с обучением детей бывших хозяев.

На пункте управления никого не было, так что я сразу вышел в коридор через приоткрытую бронированную дверь и недовольно поморщился. Мало того что такая же укрепленная дверь в столовую была открыта настежь, так еще меня терзала уверенность, что и наружная тоже не на запоре.

Проходя сквозь хлипкую дверь на кухню, я подумал, что и здесь не помешало бы укрепить преграду: жалюзи на окне раздачи, конечно, дело хорошее, но недостаточно надежное. Поговорю об этом с дедом Анджеем. Он механик головастый, что-нибудь да придумает.

– Господин, – оторвал меня от размышлений голос корейца, – будете завтракать?

Оба супруга предпочитали величать меня таким образом, но получалось это у них настолько просто и по-домашнему, что не вызывало отторжения при всей моей демократичности.

– А что у нас сегодня, дядюшка Чхан?

– Тток и ваши любимые блины с таком.

Нет, блины с «таком» – это не корейский термин, а выражение моей бабушки. Так уж вышло, что в детстве я не очень любил всякие начинки, а просто мазал блины маслом и сворачивал. В общем, блины а-ля «просто так».

Вкусные пирожки из рисовой муки и блины под сладкий чай – не очень диетическая пища, но в этом мире я словно попал в сказку для обжор и лентяев. Подстегиваемый магией организм неплохо справлялся с нагрузкой и даже понемногу начало уменьшаться брюшко. Конечно, кубики на его месте не появятся никогда, но в этом плане я перфекционизмом не страдаю.

Гена уже второй день долбит мне голову идеей заняться совместной зарядкой, тренировками и стрельбами. В ответ он получает стандартную отговорку насчет того, что зарядкой я занимаюсь каждый вечер. И эти упражнения дают нам надежный кров над головой и неплохой доход.

И все же кое-какие тренировки я провожу, да и с оружием поупражняться тоже не помешает. Особенно стоит проверить работу браслетов опричника и действия в двойке и тройке. Так что Гену в качестве инструктора терпеть все же придется.

Подхватив кружку с кофе, я вернулся на пункт управления. Можно было подняться и наверх, но отсюда наблюдать за общей обстановкой намного удобнее. Пробежавшись взглядом по основным мониторам, я увидел, что беседка между колпаком станции и стеной мастерской уже готова. Там как раз находилась тетушка Пин, копавшаяся в металлических корытах с землей. А неподалеку от нее, на подвесной лавке-качели развлекались два ребенка – пока не вышедшая из детства Златка и стремительно проваливавшийся туда Баламут.

Ну вот что ты с ними будешь делать? Одно из двух – либо мои соратники страдают непозволительной беспечностью, либо я от груза непривычной ответственности все глубже погружаюсь в паранойю.

Взяв микрофон, через который подаются команды заправщикам, я прорычал в него:

– Гена, голубь ты мой сизокрылый, зайди-ка на минуточку!

Увы, состроить строгого начальника не получилось, потому что Баламут, как только вошел, встал по стойке «смирно» и отчеканил:

– Ваше магическое благородие, холоп Генка прибыл по вашему приказанию!

– Хватит паясничать, – поморщился я. – Кому было сказано, чтобы без меня Златку на улицу не выпускали, да и сами не выходили? На фига, по-твоему, там вообще поставили сторожевые менгиры? Для мебели? А если что-то крупное пожалует, а вы не заметите?

– Заметим, – упрямо возразил Баламут. – Там на крыше мастерской батоно Леван устроился с винтарем. Никита, Златка так просилась, что я не выдержал, да и самому хотелось на солнышке погреться. Весна все-таки. Она тут такая…

Договорить Гена, явно вознамерившийся заболтать меня до обморока, не смог. Слушая этого то ли баламута, то ли балабола, я не забывал коситься на экран, где транслировалась картинка из беседки. Поэтому, увидев, что Златка вцепилась в сетку и рыдает, рванул с кресла как ракета со стартового стола.

Гена среагировал быстро и бежал сзади, буквально наступая мне на пятки. И именно он сохранил в стрессовой ситуации холодную голову:

– Домовой, стволы! – сразу перешел на мой походный позывной Баламут.

Да уж, талант не пропьешь и, даже впадая в детство, с собой не утащишь.

Пять секунд, показавшихся бесконечными, мы потратили, чтобы заскочить в оружейку и схватить со стояков свое оружие. Разгрузку я надевал уже на бегу, пристроившись в кильватер к Гене.

Они все-таки оставили внешние двери открытыми!

Наружу мой друг выходил, чуть сгорбившись и плотно вжав приклад автомата в плечо. Казалось, он не шел, а перетекал с одного места на другое, умудряясь контролировать все пространство перед собой. А я в это время все никак не мог определиться, какой магазин присоединить к карабину – с пулями или с картечью. Наконец-то остановился на картечи, но с предохранителя снимать не стал, чтобы от неожиданности не пальнуть в своих.

Как-то умудряясь удерживать правой рукой автомат у плеча, левой Гена открыл дверцу в беседку и пропустил меня внутрь. Я тут же кинулся к Златке, которую уже утешала тетушка Пин.

– Златка, что случилось? – отстранил я кореянку, поворачивая девочку к себе.

За нашу безопасность я не беспокоился – ведь за спиной стоял мой друг Баламут.

– Деда Лом хрюшку убил, – всхлипывая, ответила Златка.

Какой Лом, какая хрюшка?!

Озвучивать свои вопросы я не стал, а просто сопоставил факты. Дед Лом – это наверняка батоно Леван по фамилии Ломидзе, который сам признавался, что в молодости носил прозвище Лом. А насчет хрюшки он нам сейчас сам и расскажет – больно уж виноватый вид был у старого грузина.

– Простите, шеф, – развел руками Леван, – черт попутал. Увидел дичь, и тут же молодость в одном месте заиграла, а о ребенке не подумал. Она, как оказалось, кабана заметила раньше меня.

После слов грузина Гена расслабился и убрал автомат за спину. А я – молодец такой – только сейчас вспомнил, что не взял с собой шляпу, в которой был спрятан обруч, контролирующий в том числе и сторожевые менгиры.

В общем, великий маг, ты не подчиненных шпыняй, а сам побыстрее учись вести себя правильно.

– Так, всем успокоиться, – приказным тоном заявил я и с удивлением увидел, что Златка перестала всхлипывать. – Тетушка Пин, отведите, пожалуйста, Златку вниз и побудьте с ней.

– Хорошо, господин.

– Ну а мы, господа охотники, будем решать, что нам делать с невинно убиенной хрюшкой.

– А что делать?! – вскинулся Гена. – Тащить сюда и разделывать на жаркое.

– Это все, что тебя беспокоит? – прищурившись, спросил я друга.

– Ее нужно забрать, чтобы не привлечь к станции хищников, – ответил за Гену батоно Леван.

– Вот, господин Бамутов, о чем нужно думать. Ты, конечно, крут как вареное яйцо, но в определенных моментах почему-то размякаешь. Мы на внешке, и нужно учиться быть настороже везде и всегда. Причем учиться будем мы оба, – печально вздохнув, сказал я другу, а затем повернулся к грузину. – Думаю, мне не нужно объяснять, где вы накосячили?

– Не нужно, шеф, – спокойно и без малейшего вызова ответил он, что мне очень даже понравилось.

– Тогда делаем так. Мы с Геной отправляемся за свиньей, а вы, батоно, возвращайтесь на крышу и будете нас прикрывать.

– Сделаю, – солидно кивнул грузин.

– Пан Анджей, – обратился я к выглянувшему из мастерской механику, – можете сварить по-быстрому что-то наподобие санок? Нам нужно дотащить сюда тушу.

– Пять минут, – кивнул поляк и опять исчез в мастерской.

Мы вернулись в оружейку, и, пока я думал, брать ли с собой патроны с артефактными пулями, которые привез батоно Леван, мой друг начал обряжать меня как новогоднюю елку.

– Ну и куда ты цепляешь бронежилет? – возмутился я. – Мы что, на войну идем!

– Сам говорил, что лучше перестраховаться, – невозмутимо продолжал свое дело Баламут. – Тем более что дополнительные пластины я вынул.

Мне осталось только подчиниться – он был опытнее и к тому же в таких делах почти всегда оказывался прав.

В общем, снарядились мы изрядно – высокие берцы, камуфляж, и поверх легкого бронежилета разгрузка с магазинами. Баламут даже настоял на тактических очках, но тут я не особо спорил. Осталось только заскочить в пункт управления за моей шляпой. Объяснять, зачем она мне сдалась за пределами станции, я не хотел, поэтому просто проигнорировал вопрос.

Когда мы аки лихие наемники появились наверху, впечатлив до глубины души всех зрителей, дед Анджей уже закончил санки. Вот здесь весь пафос и закончился, потому что мне, крутому на вид магу, пришлось в эти самые санки впрягаться. Гена же горделиво шествовал с автоматом наперевес рядом с нартами, которые тащил его непосредственный начальник.

Ну вот где здесь субординация?

И все же капризничать я не стал. Гена все равно адекватнее меня отреагирует на опасность. Надеюсь, в будущем ситуация изменится – маг я или не маг?!

Пространство вокруг станции было давно расчищено от баобабов, хотя молодые деревца местами возвышались над густой травой. Но проживут они недолго – как пояснил Мамонтов, по договору с городом раз в год на станцию приезжают рабочие из удела боярина Протасова и расчищают полосу отчуждения.

Когда вышли за ограду, я на глазок прикинул расстояние и мысленно присвистнул.

Силен старик. Тут будет метров четыреста, а может, и больше. Вчера вечером, когда он расчехлил свое оружие, старая, изрядно потрепанная «мосинка» вызвала у меня легкое пренебрежение, особенно на фоне наших с Геной вундервафель. На этой старушке даже прицел был похож на кусок водопроводной трубы, грубо присобаченный прямо над рычагом затвора. В общем, этот древний карамультук не вызвал у меня ни малейшего уважения. Но это тогда, а вот сейчас мнение кардинально изменилось как в отношении возможностей винтовки, так и умений старого грузина.

Даже стало любопытно: являлась ли геология его основной профессией? Но это дела давно минувших дней, и ворошить я их не стану.

Благодаря отсутствию деревьев трава вокруг станции росла сочная и густая. Именно ее корешками и заинтересовался местный кабан. О том, что это не совсем свинья, я уже догадывался, но опять поразился широте взглядов зоологов-первооткрывателей. С земным диким кабаном это животное роднили только жесткая щетина по хребту, клыки, которыми он изрядно взрыхлил землю в поисках корешков, да копыта. Причем, судя по задранной ноге, хрюшка была непарнокопытной, а земная свинья, если мне не изменяет память, как раз парнокопытная.

– Внимание! – оторвал меня Гена от зоологических изысков.

Сначала я посмотрел вглубь леса, к которому мы подошли вплотную, и даже пробежался взглядом по нависающей над нами кроне молодого баобаба, которого почему-то миновали ежегодные вырубки, но Баламут смотрел именно на убитое животное. И только присмотревшись, я понял, что за тушей кто-то прячется. Точнее, какая-то наглая тварь жрала внутренности нашей добычи!

Голос Гены услышал не только я. Едок поднял голову, и мы увидели противную жабью морду. Практически классическую – зеленую и в бородавках, но у земных жаб не бывает таких зубов и таких габаритов. Существо имело размеры с крупного бульдога.

Открыв пасть, оно издало нечто похожее на улюлюканье индейцев, а затем показало все зубы, зашипело и прыгнуло. Гена конечно же успел первым. Грохнул выстрел, и жаба рухнула в траву с простреленной башкой, так и не долетев до нас. Стало видно, что это животное на жабу похоже лишь отдаленно. Потому что шеи у жаб не бывает, как и почти обезьяньих кистей на руках и ногах с неслабыми такими когтями.

Увы, убийством наше противостояние не закончилось. В кронах молодого дерева и выше, на более взрослых баобабах, заулюлюкало как минимум несколько десятков голосов. Участников этого хора мы заметили через несколько секунд. Такие же жабы, как и убиенная Геной, но процентов на двадцать мельче. Похоже, они ждали, пока насытится начальник. Вот и дождались. Нас. И очень расстроились.

– Ник, может, ну его, это жаркое?

– Уходим, – поддержал я друга. – Тут есть кому прибраться.

Да уж, на санитаров этот лес был богат до неприличия.

Мы начали пятиться назад, удерживая крону дерева под прицелом, но не прошли и пары метров, как начался обстрел. Причем стреляли не мы, а в нас. Ну как стреляли…

В общем, нас банальнейшим образом оплевали, а плевались эти твари очень метко. Первый же комок мерзкой слизи прилетел мне прямо в лицо. Осталось лишь порадоваться, что рот был закрыт, да благодарить Гену за очки.

Ну и мы в долгу не остались. Сначала я бил пулями вслепую, а затем перед перезарядкой отер перчаткой лицо. Эта гадость немилосердно щипалась.

– Ну, твари, – прорычал я, заряжая карабин магазином с картечными патронами.

Мой праведный гнев тут же увял, потому что стрелять пришлось прямо в упор по атакующим жабам.

Да уж, полный автомат в сочетании с картечью – это песня! Натуральная коса смерти какая-то. Только один недостаток – патроны быстро заканчиваются. Но у Гены с «калашом» дела обстояли еще хуже. За секунду до того, как на нас навалилась толпа постоянно плюющихся уродцев, я вспомнил, что являюсь магом, и создал связь с наствольным артефактом. «Воздушный таран» дважды отбросил атакующих – сначала от меня, а следом от Гены, на котором уже повисли с полдюжины этих уродцев. Их с Баламута попросту сдуло, правда, повалив при этом и моего друга. А черезсекунду жабы оседлали уже меня самого.

Признаюсь честно, струсил я капитально, но многолетняя привычка анализировать все и вся тут же подсказала хоть и сумасшедший, но единственный выход. Пустой магазин уже был сброшен на землю, так что мне осталось только вставить в карабин полный, с артефактными пулями.

С перепугу пальнул в землю не один раз, а два раза. И тут же меня дважды шваркнуло электрическим разрядом. Тот, кого хоть раз долбало током из-за дурацкой идеи стать доморощенным электромонтером, меня поймет. Ощущения незабываемые. По крайней мере, я остался в сознании и на ногах. А вот об окружающих такого не скажешь. Что неприятно, вырубило не только ближайших жаб, но и Гену. Так что дальше я мог рассчитывать только на себя.

Но растерянность уже прошла, и ее сменила злость на этих тварей, да и на себя – городского пижона и размазню.

– Япона икебана!..

Это была единственная относительно культурная фраза. Дальше пошел сплошной поток ненормативной лексики. Не знаю, что напугало жаб больше всего – мои матюги, магический разряд, положивший половину их сородичей, или картечь, которую я щедро раздавал вслед убегающим тварям.

Только опустошив и этот магазин, я понял, что нападение закончилось, и подошел к Гене. Пульс прощупывается. Он просто в отключке. Но с чего бы? Разряд мы получили одинаковый, да и особых укусов на нем я не нашел.

Чуть подумав, я вспомнил, как перед использованием наствольного артефакта сделал резкий «вдох». Кажется, Гену вырубило именно благодаря моим стараниям.

Да уж, дали обезьяне гранату.

Поднявшись с колен, я растерянно огляделся и увидел, что нам на помощь несется кавалерия – лихая и престарелая. Дед Анджей бежал с двустволкой наперевес, а дядюшка Чхан так и вообще словно Чапай бежал, размахивая своим самым большим тесаком.

А вот батоно Левана с ними не было. И за это по возвращении я перед строем бойцов вынесу ему благодарность. А еще презентую бутылку вискаря, которую втихаря от Гены провез в багаже. Опытный грузин остался на боевом посту, не только защищал тетушку Пин и Златку, но и прикрывал нас от опасностей пострашнее жаб из своего невзрачного, но очень опасного карамультука.

Пока подбежавшая наконец-то подмога пыталась отдышаться, я сумел собраться с мыслями:

– Дед Анджей, дядюшка Чхан, помогите Гене.

– Сам справлюсь, – отмахнулся поляк и деловито добавил: – Чхан, прихвати побольше мяса.

Кореец понимающе кивнул и, удивив меня до глубины души, начал стаскивать к санкам тушки жаб. Некоторых он добивал ударом теска в голову.

Анджей помог встать немного очухавшемуся, но все еще слабому Гене, и они поплелись к станции. Я присоединился к корейцу, лишь когда он уже погрузил на санки десяток жаб и принялся вырезать самые лучшие части из туши кабана. И только после этого вспомнил об артефактных пулях, начав судорожно искать место, куда их всадил.

Найти удалось только одну, и ту покорежило до невозможности переснаряжения в патрон.

По траве санки шли достаточно неплохо, к тому же вторую половину пути мы тащили их уже втроем. Гена оклемался и смог идти сам. Даже поднял автомат, чтобы прикрывать наше отступление.

В открытые тетушкой Пин ворота мы входили совсем не как победители. Победители оплеванными не бывают. Причем я чувствовал себя таковым не только физически, но и морально.

Все, без усиленных тренировок с артефактами за периметр базы я ни ногой. Не хватало еще угробить своих опричников.

Как только мы подошли к куполу, я объявил срочное погружение, загнал всех внутрь и задраил внешний люк от греха подальше. Только после этого смог вздохнуть свободно.

Первым делом отправился даже не в душ, а к радиостанции – лишь обтер смоченной санителем салфеткой лицо и руки. Мне очень повезло, что связь в Протасовке поддерживают постоянно, и быстро удалось выйти на врача из соседнего удела.

Уверен, надо мной будет ржать весь удел, включая боярина Протасова, но здоровье друга важнее. Врач успокоил меня, сообщив, что подстегнутый прививками и тонизирующим амулетом иммунитет без труда справится с заразой, которую мы могли подцепить благодаря укусам и плевкам. Но на всякий случай врач посоветовал таблетки из стандартной аптечки для таких станций, как моя.

Напичкав лекарствами вымытого Гену, которого уже успел перевязать батоно Леван, я наконец-то отправился в душ. Тетушка Пин тут же подхватила грязные вещи и унесла их в прачечную.

Из душевой кабинки я вышел посвежевший и с более оптимистичными взглядами на будущее. Пока оттирал себя мочалкой, наш пенсионный отряд был занят делом – разделкой добычи. Как оказалось, самой ценной ее частью были именно жабы. Дядюшка Чхан изготовил из них потрясающие шашлычки, которые под вискарь пошли наилучшим образом.

Мало того, когда вечером столовую заполонили дальнобойщики, дед Анджей проболтался старшему одного из караванов о нашей добыче. В итоге от заготовленного мяса кореец сумел сохранить только килограммов пять. От заказчиков пришлось отбиваться. Так что поход к опушке принес мне не только кучу сомнительного качества впечатлений, но и доход почти в двести червонцев. Увы, потерянных артефактных пуль это не окупало, но тенденция обнадеживающая.

После суеты заезда караванов и запуска зарядки фур я занялся любимым делом – поиском и анализом информации, сидя в удобном кресле перед большим монитором. Прежде всего, нужно было провести разбор наших охотничьих «полетов». Кто именно виноват в косяке, было понятно и без лишних мудрствований. Составление плана дальнейших действий тоже не заняло много времени, но осталась куча непонятных деталей происшедших событий.

Покопавшись в файлах, заблаговременно скачанных с сайта, торгующего артефактами, я осознал, что Гене моими стараниями досталось дважды, точнее – трижды. Первый раз я ослабил его, слишком резко опустошив ауру, затем еще дважды приложил «цепной молнией».

А вот мне перепало только частично. В описании наствольного артефакта этой детали не было, но в мануале к продаваемой на сайте «ручной молнии» имелось уточнение о том, что любой разрядный конструкт дополняется частичной защитой носителя от электроударов.

Лечь пораньше опять не удалось. Нужно было подготовиться к завтрашним тренировкам. Причем не только информационно. После окончания зарядки фур я потратил два часа на «дыхание». То, что «вдох» дается легче, чем «выдох», мне уже известно, но загодя собранная с сетевого мира по нитке информация гласила, что так будет полезнее для развития магической дыхалки. Скоростным сбросом энергии в артефакты я займусь уже завтра на общей тренировке. Что самое интересное, мои магические экзерсисы были замечены сторожащими менгирами. Похоже, именно так они определяли наличие рядом опасных хищников.

Глава 4

Утром меня разбудил звонок внутренней связи. После сигнала подключенного к станционной сети интеркома голос дядюшки Чхана порадовал перспективой вкусного завтрака.

Когда по уже сложившийся традиции с кружкой кофе уселся перед мониторами, я сразу же увидел развлекающуюся в беседке Златку. Еще вчера мы коллегиально решили не впадать в паранойю, но и не расслабляться. Анджей обещал дополнить конструкцию беседки еще одной секцией, так что теперь из купола в огражденное пространство можно перейти, не выходя на просторы стоянки.

Если Златка уже играет на свежем воздухе, значит, механик закончил работу, а батоно Леван устроился на крыше со своим винтарем. Причем устроился с комфортом – там у него сейчас не только матрас с удобным раскладным стулом, но и небольшой навес от солнца.

Девочка опять вела себя странно, но ни испуга, ни напряжения в ее поведении не было, так что я лишь внимательнее всмотрелся в экран. Только через пару минут удалось понять, что она играет в «зеркало». Златка то подпрыгивала, то приседала и разводила руки в стороны. Поиграв с камерами, я нашел того, кому предназначались эти ужимки. У внешней ограды стоянки было замечено существо, похожее на большую крысу – не меньше полуметра в длину. Точнее, в высоту, потому что зверек уверенно держался на задних лапах и с поразительной точностью повторял действия Златки.

Так, ну и кто тут у нас?

Быстрый поиск по зоологическому справочнику Беловодья дал ответ – тахрун. Похоже, ученые-натуралисты устали сравнивать местную живность с представителями земной фауны и придумали что-то новенькое. Хотя, кажется, похожее слово есть в каком-то из земных языков, но вряд ли оно относилось к животному миру.

Как и ожидалось, тахрун был совсем не крысой, хоть и имел противную морду и хвост как шило. Мало того, вместо меховой шкуры это существо было покрыто чем-то похожим на кожу крокодила. С такими же квадратиками. И только на голове, как у панка, имелся щетинистый ирокез. Натуралисты описывали зверька как живущего в норе мелкого хищника, питающегося насекомыми.

Теперь понятно, что он делает у ограды. На защитном электрическом поясе постоянно погибает всякая ползающая мерзость, вздумавшая забраться туда, куда не положено. Таких нарушителей вокруг периметра валяются целые залежи. Вот тахрун на эту халяву и приходит.

В описании также сказано, что зверек не ядовитый, не агрессивный и обладает инстинктивно-магическими умениями ментального толка, которые использует исключительно для защиты.

А вот это уже настораживает…

Напялив шляпу и бросив недопитый кофе на столе, я поспешил наверх. Для усиления доводов в общении с этой крысой прихватил из оружейки карабин.

Как только Златка увидела меня с оружием, направляющегося прямо к зверьку в обход беседки, тут же вцепилась в сетку и закричала:

– Дя, не убивай Чучу, он хороший!

Да уж, напугали мы ее со вчерашним кабаном.

– Успокойся, я просто хочу познакомиться с твоим новым другом.

– А ружье зачем? – не унималась девочка.

– А вдруг жабы? – вопросом на вопрос ответил я.

Наши с ее дедом приключения Златка и тетушка Пин наблюдали с поста управления через камеры, так что для девочки это было доводом, и она успокоилась.

Тахрун оказался смелым малым и лишь немного отошел от сетки. Карабин я держал стволом вниз, стараясь не выказывать агрессии – только любопытство.

Пауза затягивалась, поэтому я установил контакт с обручем и попытался прощупать эмоции зверька. Ну не в «зеркало» же с ним играть?

И тут я увидел, как на меня бросается огромный зверь. Нечто похожее на бесшерстную рысь, размером с большую собаку. Мозг заклинило в панике. Стрелять было бесполезно, поэтому я лишь инстинктивно подставил карабин под зубы монстра и отшатнулся.

Видение длилось не больше секунды, но было очень ярким.

Оттого что падение на пятую точку заставило заныть многострадальный копчик, накатила злость. Захотелось сразу же пальнуть в эту крысу зарядом картечи, но здравый смысл заставил сдержаться.

Так вот, значит, как он использует ментальные способности для защиты – кидает в соперника видение самого страшного зверя в лесу.

Посмотрев на зверька, я сначала подумал, что ему стало плохо от перенапряжения, – он припал к земле и чихал. В паузе между чихами тахрун сипел как астматик. Осторожно прикоснувшись сознанием к обручу, я уловил яркую эмоцию радости и веселья со стороны тахруна.

Он что, ржет надо мной?!

Еще раз захотелось пальнуть в крысу картечью, но я опять сдержался. Это ведь неплохой способ проверить пределы своих ментальных способностей. Так что зверек может быть полезным. Полезным, но отнюдь не приятным. Ко всякой живности у меня общее специфическое отношение.

Если спросить, кем я являюсь по натуре – собачником или кошатником, – то отвечу, что я бабник. Нет, не в том смысле, что мню себя ловеласом, но из всех живых существ на обеих планетах симпатию испытываю только к женщинам. Да и то далеко не ко всем. Исключением, лишь подтверждающим это правило, являются ближайшие друзья. К остальным, в смысле живым существам, я отношусь в лучшем случае равнодушно. А вот непосредственно к этой крысе у меня уже начала вырабатываться стойкая антипатия.

Вот ведь гаденыш! Насмеявшись вволю, эта облезлая крыса просто сбежала, не дав мне возможности провести хоть какие-то опыты.

Пребывая в расстроенных чувствах, я вернулся к куполу станции, где меня уже дожидались недовольная Златка и радостный Гена. У него сегодня вообще праздник – поржал вместе с крысой, к тому же предвкушает, как будет гонять меня, словно новобранца.

Вторую часть развлекательной программы я ему запорол. После показательного выступления Баламута, призванного показать то, что должен уметь каждый настоящий боец, он был послан мной в дальнее пешее путешествие.

Да, повысить свои боевые навыки жизненно необходимо, но бегать по утрам и тягать гири я все равно не буду. К тому же в плане тренировок у меня была своя программа, а еще право начальника принимать решения.

Для начала мы занялись совместным «дыханием». Гена в полной амуниции встал за моим правым плечом и начал отыгрывать роль статиста. Я же попытался осторожно растянуть свою энергетическую «емкость», втягивая ману не только собственной аурой, но и по каналу из браслета Гены.

– Домовой, что-то мне поплохело, – отвлек меня голос друга.

– А так? – постарался я снизить интенсивность откачки из браслета опричника.

– Так ничего, только руку тянет.

Что же, постараемся запомнить, что с большей интенсивностью тянуть энергию через Баламута не стоит.

Полный «дох» с помощью Гены занял всего тридцать секунд, я тут же создал связь с той частью наствольного артефакта, которая отвечает за «воздушный таран». Большая груша, закрепленная через пружину на широкой металлической станине, качнулась градусов на тридцать и тут же вернулась в вертикальное положение.

Сотворенный дедом Анджеем манекен сработал на все сто. Он даже приблизительно показал силу удара магического «тарана». Накачки хватило на три толчка, а затем мой энергозапас показал «дно». Это выразилось легкой слабостью, которая тут же прошла.

Еще минут двадцать я перекачивал магическую энергию через нас с Геной в артефакт, преобразовывая ее в механическую. Затем пригласил батоно Левана, коль уж он сам вызвался на роль опричника.

Нацепив наруч, бывший геолог встал за моим левым плечом. Мы повторили упражнение. Я тянул энергию из артефакта на руке грузина, делая это очень осторожно, но, на удивление, тот отдавал больше и быстрее, чем Гена. Как оказалось, все дело в куртке с кольчужными вставками. Это вам не куцая жилетка, купленная по случаю, а вещь, созданная артефакторами по заказу Города.

В итоге мы договорились, что в случае нужды куртка будет передаваться Гене во временное пользование.

При работе в тройке мой запас наполнялся до максимума уже за пятнадцать секунд. Что очень даже неплохо.

К обеду мы настолько сработались, что решили перейти к главному номеру нашей сегодняшней цирковой программы. Дед Анджей сверкал, как новенький олимпийский рубль, и чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, сжимая в руках свою двустволку. Сейчас она была заряжена патронами с резиновыми пулями.

– Готовы? – хищно оскалился поляк, который до этого времени совершенно не выказывал тяги к садизму.

– Не, – проворчал я, хотя к этому испытанию мы подготовились максимально.

На мне был бронежилет и каска, под которую я незаметно спрятал обруч. В запасах Гены нашлась даже специальная маска, гармонично совмещающаяся с показавшими свою пользу тактическими очками. Каждый раз, когда что-то из вещей моего друга шло в дело, он торжествующе улыбался, и было видно, что едва сдерживает вопль: «Я же говорил!»

Иногда он его совсем не сдерживал.

Сначала глубоко и обреченно вздохнув легкими, я принялся втягивать в себя энергию.

– Начали!

Выстрел грохнул практически в тот же момент, как только я произнес первую букву приказа. Еле успел пустить энергию в ту часть наствольного артефакта, что отвечала за щит.

Резиновая пуля, натолкнувшись на энергетическое поле, противно прогудела и ушла в сторону. Визуально это отобразилось чуть засветившимся и исказившимся пространством в месте соприкосновения. Я не видел, но буквально чувствовал, как оба моих героических опричника тут же попрятались за моей далеко не богатырской спиной.

За первой пулей пошла вторая, и дед Анджей начал сноровисто перезаряжаться. Его энтузиазм мне сильно не понравился, но запас энергии еще был, так что можно продолжать.

Уже третий выстрел заставил «щит» вытянуть из меня энергию почти до донышка.

– Стоп! – крикнул я поспешно.

Куда там?! Старика раззадорило до временной глухоты. Хорошо хоть пальнул не в лицо, а в грудь. Меня отбросило на опричников.

– Дед, огурец тебе в ухо! Ты что творишь, сволочь старая?!

Приступ ярости приглушил боль в груди и взбодрил почище энергетика. Я, конечно, не собирался стрелять в излишне азартного соратника, но в голове вспыхнула сверхновой одна идея. Резко, до сдавленного окрика опричников, я втянул в себя энергию из всех доступных источников и направил собранные крохи в обруч, усиливая свои ментальные возможности. А затем «передарил» деду то, что получил от крысы.

Увидев образ бесшерстной рыси, Анджей истерично заорал и пальнул бы в нас еще раз, но стволы его ружья оставались пустыми.

Все закончилось взаимными извинениями, но на этом я решил свернуть тренировку от греха подальше. Тем более что уже нужно было готовиться к заезду караванов.

На кухне умопомрачительно пахло булочками, которые сотнями пекли наши корейцы. Теперь с помощью четы Чо нам удавалось поднять свой престиж из отрицательного уровня. Подаваемые супы радовали дальнобойщиков разнообразием, и булочки к ним шли очень вкусные, да и в дороге после нашей станции путешественники питались пирожками, а не галетами из сухпая. Как эти двое умудрялись справляться, даже имея под рукой навороченную кухонную технику, ума не приложу, но вроде не жаловались и вообще всем довольны. Тем более что я дал им пятьдесят процентов дополнительного заработка по кухне и приему гостей.

Настроение после тренировки, при всей неоднозначности финала, было прекрасным. До заезда первой колонны еще осталось больше часа, так что мы устроили общий ужин. Сели прямо в столовой за один большой стол. Было много впечатлений, все смеялись. Особенно радовалась Златка. Ей в кои веки удалось послушать обрывки матерных выражений, которые перевозбужденные старики проглатывали только на середине слова.

Громче и веселее всех вещал дед Анджей, который сначала в красках обрисовывал свой ковбойский кураж, а затем не менее ярко описывал, как чуть не наложил в штаны кирпичей, когда на него прыгнула огромная зверюга.

Это был один из тех вечеров, которые запоминаются надолго, и надо же было такому случиться, что чуть позже одна погань изгадила все удовольствие.

Колонну, как обычно, я встречал на своем посту. Все прошло без проблем, и вскоре аккумуляторы на шести фурах прибывшего первым каравана начали постепенную зарядку. Можно было расслабиться, но тут внезапно замигала лампочка на стене. Я даже не сразу сообразил, что это значит, хотя сам объяснял дядюшке Чо, как работает тревожная кнопка.

Из пункта управления я выскочил как пробка из бутылки и уже через несколько секунд был на кухне. Суть событий стала ясна буквально сразу.

– Ты че молчишь, узкоглазый? – бесновался за окном раздачи сухопарый мужик средних лет. – Так совал туда собачатину или нет?! Эй, я с тобой разговариваю!

Дядюшка Чхан спокойно смотрел на бузотера, чем бесил его еще больше.

– Язык проглотил?

– Что здесь происходит? – стараясь напустить в голос побольше строгости, спросил я.

– Начальник, – с недовольной гримасой повернулся по мне этот крендель, – не по понятиям это кормить людей собачатиной.

– Какая собачатина? – не удержавшись, повелся я на его игру. – Это свинина. Может, ты мусульманин?

– Не, – оскалившись, ответил урка, – свининку я люблю. Ну, раз ты отвечаешь, начальник, тогда все путем.

Подхватив миску, которой недавно возмущенно тыкал в раздаточное окно, бузотер резко развернулся и пошел к своим коллегам, при этом довольно громко ворча под нос:

– Понабирают нерусь всякую…

От нарастающей ярости даже заломило в висках. Знаю я эту мерзкую породу. Такие уроды в любой момент готовы осыпать оскорблениями слабых, могут даже замахнуться, но не ударят. А когда появляется кто-то сильнее, они тут же сдают назад. Могут даже извиниться, но таким тоном, что ситуация становится только хуже. Формально инкриминировать ему нечего – оскорбления были не такими уж серьезными, да и откровенной угрозы чужому здоровью не было – лишь пустое сотрясание воздуха.

И все же меня буквально разрывало от ощущения неправильности ситуации. Откуда здесь взялся ботающий по фене зэк, учитывая цену межмирового перехода? Скорее всего, это был спектакль, причем лично для меня – новичка в этом мире. К тому же странно, что он вот так с ходу определил в поваре корейца. Плюс ко всему меня не покидало острое ощущение того, что я упустил нечто очень важное. Вроде конфликт был погашен, но только сейчас до меня начало доходить, что он отнюдь не исчерпан. Дядюшка Чхан прятал глаза, стараясь не смотреть на меня, как и его супруга.

Здравый смысл нашептывал, что все в порядке: никто не пострадал, и в столовой вновь воцарилась тишь да благодать. Правда, немного подпорченная смехом, раздающимся в ответ на шутки балагурящего артиста. А вот чуйка, вкупе с не желающей угасать яростью, толкали на резкие действия – хотелось выйти в общий зал, взять этого уродца за шиворот и притащить к повару, чтобы извинился.

Увы, победил здравый смысл, потому что ходить и устраивать бучу в помещении, где сидит три десятка тертых жизнью дальнобойщиков, не самая разумная идея. К тому же не факт, что таким образом меня не толкают на немотивированное насилие. После приключений Гены в кабаке уже начинаешь дуть на воду.

Чуть позже Баламут подтвердил обе мои догадки – да, я протупил, что с ходу не поставил бузотера на место, даже если бы пришлось нанести ему увечья, но в то же время разборки конфликта постфактум могли привести к бунту не знавших сути проблемы дальнобойщиков.

Приходится признать, что все мои жизненные навыки пока не годятся ни для статуса мага, ни предводителя. Привычка к принятию взвешенных решений и отсутствие опыта живого общения, особенно вот с такими выжигами, сыграли со мной злую шутку. Нужно срочно меняться. Главное, чтобы не было поздно.

До конца ужина я просидел на кухне, отвлекшись только на прием каравана с западного направления. Но никаких провокаций больше не было. И все же каждый взрыв смеха в общем зале действовал на нервы. Казалось, что смеются именно надо мной. Даже после отбоя, когда мы задраили щитки на окне выдачи, тем самым надежно закупорившись в отсеке для персонала, мне все никак не удавалось уснуть. В голову лезли неприятные мысли. Постоянно мерещился злой умысел таинственных недоброжелателей. Вдруг этого урода нанял Мурза? Но это уже ни в какие ворота не лезет! Тут недолго скатиться в тяжелую форму паранойи и начать шарахаться от каждой тени. Лучше принять как факт, что мне не повезло встретиться с врожденным провокатором, которого хлебом не корми, дай только кому-нибудь жизнь испортить.

Уже к середине ночи я немного успокоился. Особенно помогли упражнения по развитию «дыхания».

Поспать удалось всего пару часов, потому что поставленный на несусветную рань будильник поднял меня на ноги, лишь усилив клокотавшее внутри раздражение. Вот теперь у меня вполне хватит злости и наплевательского отношения к последствиям, чтобы порвать любого уродца как Тузик грелку даже за косой взгляд. Невыспавшийся я – порой пугаю даже самого себя.

Как назло, утром угрюмые дальнобойщики вели себя примерно, а вчерашний хлыщ вообще не попадался на глаза. Такие люди хорошо умеют быть незаметными, так же как и бесить одним своим видом.

Когда обе колонны выползли с территории стоянки и сетчатые ворота встали на место, я подвел напряжение на защитный пояс ограды и стал думать, куда девать себя в такую рань. Мой организм имеет одну мерзкую черту – если поспал хоть час, сон не придет до следующей ночи. Буду ходить вареным, но уснуть не смогу, так что даже пытаться не стану.

Вид Гены, вышедшего на утреннюю пробежку и нарезающего круги вдоль ограды, желания присоединиться не вызвал. Но когда он занялся разминкой и тасканием всякого металлолома, на скорую руку сваренного дедом Анджеем, я все же не выдержал и вышел наружу.

По примеру Баламута, взявшего с собой автомат, мне пришлось прихватить «вепря».

– Решил присоединиться, ленивец ты наш породистый? – ехидно осведомился мой друг.

– Даже в мыслях не было. Просто захотелось подышать свежим воздухом и над тобой поиздеваться.

– Давай, – вздохнул Гена, отбросив гантели. – Знаешь, чем эти твои тренировки меня бесят?

– И чем же? – изобразил я интерес. – Тем, что слабость наваливается?

– Нет, это как раз терпимо. Мне не нравится быть в этом деле бесполезной мебелью.

– Ну так давай думать, как сделать так, чтобы от тебя был толк.

И мы принялись думать. В основном я выступал в роли критика, отвергая наметки Гены, основанные на его боевом опыте. В конечном итоге мы пришли к определенному консенсусу.

К этой тренировке мы готовились не менее основательно, чем к печально известному «походу за жабьим салом» – именно под таким названием наши старики внесли в анналы отряда заготовку кабанятины с лягушатиной.

Стрелять внутри периметра было бы неосмотрительно, потому что можно испортить сетку. Но и отходить далеко от станции тоже не стоило – мало ли каких гостей принесет нелегкая. В отличие от Гены, нацепившего тактический шлем, я опять водрузил на голову шляпу, хотя от маски не отказался. Зеркало в оружейке отразило диковинную картинку – эдакий ковбой-инсектум, муравей в шляпе.

Мишени тащили на себе, благо далеко от сторожевых менгиров уходить не собирались. На посту управления засел дед Анджей, а батоно Леван, как обычно, улегся на крыше мастерской, которую все называли пляжем.

Ну а что? Там только песочка не хватает и дамы в бикини. Судя по помолодевшему аксакалу, она бы ему точно не помешала. Но пока товарищу Ломидзе придется обниматься со своей «мосинкой».

А дальше завертелось. Мы с Геной, как пара уток, гуськом семенили к мишеням, периодически в них постреливая.

– Щит, – подал я оговоренную команду и активировал нужную часть наствольного артефакта.

Гена за моим правым плечом тут же сместился влево, встав за спину.

– Вниз, – прогудел он.

Я немного присел на полусогнутые. Над головой прострекотала короткая очередь, и тут же по металлическим пластинам мишени зазвенели пули.

Досчитав до трех, я разогнул ноги и двинулся дальше. При всем моем желании пострелять мы договорились: сделаю это только в непосредственной близости от мишеней – не больше тридцати метров.

Уже через час тренировки показали свою несомненную пользу. Сначала было тяжко – я не мог сосредоточиться, а Генка все время сбивался с шага, когда перекачка энергии через него была слишком интенсивной и нестабильной.

К концу наших стрелково-магических экзерсисов стало намного легче, но идеал находился так далеко, что о его достижении даже думать не хочется.

Уставшие и голодные мы возвращались домой. К этому времени тетушка Пин уже вывела Златку на воздух и опять копалась в своих корытах. Кстати, насчет корыт и грунта в них. Я сначала не придал этому значения, а затем устроил всем дикий разнос. Как оказалось, на следующее утро после прибытия батоно Левана, пока я спал, эти пришибленные садоводы-любители открывали ворота и посылали Генку за грунтом, потому что на стоянке все было качественно заасфальтировано.

Наше возвращение встречало все население станции, правда, одна юная особа не снизошла своим вниманием до геройских деда и крестного. Златка стояла к нам спиной и пялилась за периметр.

Даже гадать не приходится, что могло заинтересовать девочку больше наших пострелушек, – ее новый кореш, крыса.

Кстати, на ловца и зверь бежит.

Вчера ночью у меня было время подумать не только о всяких там дерзких урках, но и о собственных способностях. И сейчас появилась возможность проверить на практике кое-какие наработки.

Оставив снаряжение у входа в станцию, я без карабина, но с пистолетом в кобуре направился к аборигену на предмет обменяться любезностями и опытом.

Подходил спокойно, чтобы не спугнуть зверька. Хотя его спугнешь – за забором крыса чувствовала себя очень вольготно. Подойдя почти вплотную к ограде, я пустил силу на спрятанный под шляпой обруч и, как смог, постарался метнуть в тахруна образ атакующей чешуйчатой гориллы. Этим я хотел проверить отношение зверька к данному монстру и то, способен ли я транслировать образы не из памяти, а из воображения. Надеюсь, в реальности атакующую меня гориллу я не увижу никогда.

А ведь сработало!

Тахруна словно шилом в одно место ткнули. Он взвизгнул и высоко подпрыгнул. Упав, как кошка, на четыре лапы, эта крыса уставилась на меня. Я же, как только выдал образ гориллы, тут же усилил поток энергии на обруч и представил, что мою голову охватывает защитный пузырь.

И это тоже сработало! Прав был Паша – у артефактов управление чисто интуитивное.

Прыгнувший на меня скальный сфинкс – так по сведениям из справочника называлась эта бесшерстная рысь – был прозрачным, практически невидимым.

Ох, как же расстроилась эта злобная зараза! Тахрун что-то визжал, подпрыгивая и мерзко шипя на меня. Побесновавшись пару минут, он махнул своим тощим хвостом и убежал.

Проведенный эксперимент откровенно меня порадовал, зато сильно огорчил Златку. Девочка, несмотря на свой светлый нрав, минут двадцать дулась, но затем успокоилась. Не умела она долго злиться, а капризничала очень редко и то только по серьезному поводу, когда была с чем-то в корне не согласна.

После физических и магических нагрузок обед пошел на ура, да и за столом воцарилась приятная атмосфера. Все тяжелые мысли ушли в неведомые дали, и даже дядюшка Чхан перестал прятать взгляд – похоже, уже простил меня за то, что я не наказал его обидчика.

Он-то простил, а вот я себя – нет.

Глава 5

Словно компенсируя напряжение последних дней, следующие сутки выдались спокойными. Вечером пришел только один караван с западной стороны, а судя по найденному на сервере станции графику, дальше будет еще спокойнее. И все потому что подходил к концу сезон сбора красной смолы из удела боярина Горошина, да и накопленные за зиму и постепенно вывозимые запасы медных слитков из вотчины барона начали иссякать. Дальше столь насыщенный трафик становился попросту ненужным. Караваны будут ходить через день, а то и вовсе пару раз в неделю. Да и машин в колоннах станет меньше, а значит, и нагрузка на персонал снизится, впрочем, как и наши дополнительные доходы.

Тренировки мы с Геной, порой привлекая батоно Левана, проводили каждый день, но прежней интенсивности уже не было. Я ухватил саму суть процесса, так что осталось лишь нарабатывать автоматику. К тому же никто не собирался идти на магическую войну или в дальние походы по внешке. Да и перспектива выходов на простую охоту становилась все более туманной. Даже Баламут растерял прежний пыл.

И все дело в том, что мы тут имели сомнительно счастье лицезреть местное травоядное, повергшее нас в шок. Однажды ближе к обеду на опушку вышел единорог. Нет, я имею в виду не беленькую лошадку с изящным витым рогом на лбу, а нечто волосатое и огромное. Если использовать ассоциации, то это было нечто похожее на шерстистого носорога, чей рог сдвинули на лоб. Причем тварь лишь немногим не дотягивала по габаритам до слона и была явно психически неуравновешенной.

О госте меня предупредили менгиры, так что это чудо природы еще и магией умело пользоваться. В момент, когда единорог что-то не поделил с молодым баобабом, всем стало понятно, что свой охотничий азарт нам лучше держать на привязи. Эта громадина сначала паслась себе, но затем почему-то психанула, дико взревела и, несколько раз боднув ствол, ушла. Зум камеры позволил рассмотреть, что даже гигантскому дереву подобное обращение нанесло ощутимый урон – в стволе образовалась выемка с половину кубического метра.

Теперь необходимость усиленного бронирования местного транспорта вообще не вызывала ни малейших вопросов.

Даже не знаю, удалось бы нам набраться смелости, чтобы до конца сезона выйти за ограду, которая теперь казалась совершенно смешной защитой, но все решил случай.

Через пару дней после знакомства с единорогом Златка все утро ходила грустная, и нам пришлось выяснять, в чем дело. Кто бы сомневался, что тут не обойдется без тахруна. Девочка пожаловалась, что Чуча пропал.

Казалось бы, и фиг с ней, с этой крысой, но ребенок расстроился. К тому же на воздух Златку теперь выпускали под неусыпным контролем. Очень уж всех нас напряг единорог, мать его слониха!

Не знаю, как Злата учуяла своего кореша, но ближе к полудню она прибежала в пункт управления и заявила, что хочет наружу. Торопиться я не стал и сначала проверил периметр через камеры. Чуча действительно был здесь, причем вел себя странно. Он подпрыгивал, стоя плотную к сетке, при этом не касаясь ее. Вроде в справочнике нет ничего о наличии интеллекта у этого вида, но что-то он чересчур сообразительный. Дровишек в костер моих подозрений подбросило то, как тахнур замахал передними лапками – словно Робинзон при виде корабля. Он явно хотел пообщаться, но его возбужденность не позволила мне выпустить наружу ребенка. Особенно настораживал ответ на вопрос: как она узнала, что пришел ее мелкий дружок?

– Я просто поняла, что Чуча рядом.

Ну вот не нравятся мне ментальные способности этой крысы. Было такое впечатление, что при нашем магическом противостоянии тахрун намеренно не работал в полную силу.

Все это очень подозрительно.

Прихватив с собой карабин и Баламута, я вышел на переговоры. Осторожно активированный на прием обруч показал, что зверек находится на грани истерики. По мне буквально ударил целый фильм из нарезки разных образов. Все промелькнуло очень быстро, но я смог вычленить главное – вот нора, в которой живут два тахруна крупнее нашего знакомца и два намного меньше Чучи. Вот они убегают в эту нору, а затем была картинка, в которой та самая лысая рысь, которой меня пугала эта крыса, пытается разрыть убежище тахрунов, но нора слишком маленькая. В финале зверек выплеснул на меня видение, в котором Гена убивает вожака древесных жаб.

Тут не надо быть великим зоологом, чтобы понять, чего именно хочет от меня зверек. Другой вопрос, зачем нам рисковать, чтобы спасти каких-то крыс? Тахрунов, конечно, жалко, но это все в рамках круговорота жизни в природе – естественный, мать его, отбор!

Да уж, Домовой, горазд ты на отговорки.

Мысленно чертыхнувшись, я еще раз посмотрел на Чучу.

Дело даже не в том, что мне кого-то там жалко, просто вырисовывающаяся тенденция откровенно не нравилась. Мы начали заползать в раковину. Да, безопасность должна стоять во главе угла, но не перерастать в паранойю. Чем быстрее пятишься, тем сложнее будет остановиться и тем более сделать шаг веред.

То, что даже Баламут согласился отложить выходы в лес на необозримое «потом», стало тем самым звоночком, заставившим меня задуматься. Да и неприятная ситуация с провокатором здорово подстегнула.

По всему выходило, что нам нужно делать этот чертов шаг вперед. И почему бы не сейчас? Чем это не весомый повод? Я сунулся в чужой мир, чтобы помочь друзьям, несмотря на свою рассудительность и осторожность, уже давно попахивающую трусостью. А вот эта крыса уже стала другом для Златки, точнее, его заменителем, но для мироощущения девочки это не имеет ни малейшего значения. К тому же, если верить справочнику, скальный сфинкс не опаснее земной рыси и серьезную угрозу может представлять только таким, как Чуча.

Стряхнув с себя задумчивость, я с подозрением посмотрел на тахруна.

Он что, мысли читает?

Зверь уже не бесновался и подозрительно затих, присев на задние лапки и не отрывая взгляда от меня.

– Гена, мы идем на охоту, – повернувшись к другу, сказал я, а тахнуру послал видение, в котором стреляю в бесшерстного кота.

– Ты совсем повредился умом от своей магии? – возмутился мой друг. – Какая охота? Ты забыл ту рогатую тварь?

Как ни странно, назревающий спор вызвал у меня лишь улыбку – очень уж забавной показалась эта смена наших извечных ролей:

– Нет, Гена, это с тобой что-то не так. Куда девался Баламут, голыми руками упокоивший Гарика Беспредела?

Моего друга не взбодрило даже упоминание одного из его почти эпических подвигов.

– Тогда все было по-другому. Сейчас мне есть что терять.

Было видно, что болезнь Златки научила отмороженного Баламута бояться. Увы, это отнюдь не здоровая осторожность, которой ему всегда не хватало.

– Гена, ты не помнишь, кто мне сказал, что червя страха нужно давить, пока он не стал удавом?

– А ты не помнишь, что после этого случилось? – вопросом на вопрос ответил немного смутившийся Баламут.

– Помню, – с улыбкой сказал я, ощутив, как опять заныл отбитый копчик, – нас перевернуло и изрядно побило о скалы, но тогда мой страх ушел, хоть я тебе и не признался.

– На кого хоть охотимся? – после небольшой паузы спросил Баламут, вернув себе, казалось бы, пропавшие навсегда кривоватую улыбку и слегка безумный блеск в глазах.

– Есть тут такая тварь. Называется скальный сфинкс. По сути, рысь облезлая, но расслабляться не стоит. Сам говоришь, где-то там бродят эти рогатые монстры.

Тахрун бомбардировал меня все более тревожными образами, пока я не закрылся от него. Бежать в лес сломя голову никто не собирается, хотя и медлить мы не стали. Подготовка заняла меньше пяти минут, и вот мы уже у ворот станции, но тут случилась неожиданная заминка. За нами увязался батоно Леван. В руках он сжимал свой карамультук, к тому же нацепил куртку дружинника.

– Я с вами, – весело заявил аксакал.

– Куда, батоно Леван?! – возмутился я. – А кто останется на базе?

– А что с базой? – не унимался грузин. – Они там как в бункере. А вы идете в лес, где водятся похожие на мамонтов единороги. Чем вы такого монстра валить будете? Вашими пукалками?

– Вы это называете пукалкой? – с какой-то даже обидой осведомился я, приподнимая своего «вепря».

Ладно у Баламута на руках сто третий «калаш» с промежуточным патроном, но у меня же прямо слонобой!

– Да вы же им единорогу только морду порвете и доведете до полного бешенства. Тут нужно череп пробивать, а он у рогатого почти как броня фуры.

Сразу навалились сомнения, но весомых доводов, чтобы отправить старика обратно либо вообще отменить выход, у меня не нашлось даже для самого себя. А тут еще и находящийся на грани истерики Чуча стучался в мою голову отбойным молотком. Что любопытно, постепенно его послания становились слабее, да и сам зверек явно терял силы.

– Ладно, пошли. Но давайте без самодеятельности. Если кого-то посетит гениальная по своей лихости идея, сначала озвучиваем, затем получаем добро и только после этого действуем.

– Не много ли согласований для боевой обстановки? – проворчал Гена, но решил не развивать тему.

По невысокой траве, вслед за хоть уже и не таким резвым, как десять минут назад, но все еще достаточно быстрым зверьком, мы буквально бежали, но, когда вошли под сень баобабов, все инстинктивно перешли на шаг.

Смотреть на подобные леса со стороны или из кабины фуры – это одно, но вот так войти в вечный сумрак тени гигантов, чьи стволы впечатляли не меньше, чем колонны египетских храмов, было тем еще испытанием для нервов. Да и куда там египетским зодчим. Толстенные, до десяти метров в диметре бугристые стволы росли друг от друга на непривычно большом расстоянии. Непривычно для моего представления о лесе. Такого в родных чащах я не видел.

Травы здесь не было вообще, лишь полусгнивший наст из мертвых листьев пружинил под ногами. Казалось, вокруг вообще нет ничего живого, лишь слабенькие листочки пробивались на лианах, оплетавших свои гигантские опоры.

Крона, закрывавшая от нас небо, нависала где-то метрах в пятидесяти над головой. Под сенью великанов преобладали темно-коричневые оттенки, которые оживляли лишь очень редкие, тонкие спицы солнечных лучей, чудом пробившихся сквозь могучую крону. Вот где наверняка царило настоящее буйство жизни во всем ее многообразии. Вновь дико захотелось по примеру жителей соседнего удела забраться на верхотуру.

Одно хорошо – в подобном месте видно далеко, но все равно непривычный пейзаж давил на психику. Было такое ощущение, что мы перенеслись в сказочный лес. Только непонятно, кто сейчас появится из-за толстенного, выпирающего из наста корневища – Леголас или Баба-яга.

Ох, боюсь, это может оказаться нечто такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Намек на то, что предчувствия меня не подводят, мы получили минут через пять, когда приближались к склону. Здесь начинался подъем северного конца долины. Баобабы стали еще мельче, и их крона опустилась метров до двадцати, что по местным меркам очень низко. Появились обширные поляны, заросшие травой и кустами. Скорее всего, в этом месте был слишком тонкий слой почвы на камне, что не нравилось древесным гигантам.

Кусты росли не сплошной стеной, а отдельными участками, оставляя между собой лабиринт проходов разной ширины. Постояв на опушке большой поляны, мы двинулась вслед за Чучей. Прошли по прогалине между колючими зарослями метров пятьдесят, и тут эта крыса сдавленно пискнула, сиганув в ближайшие кусты.

Не понял? Что за…

Ответ на так и не заданный вслух вопрос пришел практически сразу. Еще на входе в лес я установил связь с обручем и постоянно подпитывал его, несмотря на легкую головную боль. Кстати, теперь она была значительно слабее, чем раньше, и появлялась гораздо позже.

Благодаря такой предусмотрительности мне удалось уловить волну азарта вкупе с голодным предвкушением. Весь этот набор прилетел откуда-то сзади, заставив меня резко крутануться на пятках.

Теперь наш боевой ордер изменился – опричники спереди, а я чуть сзади и между ними.

Здоровенная тварь, ничуть не похожая на скальногосфинкса, поняла, что ее заметили, но почему-то не прыгнула, хотя уже была в нужной позе. Зверюга на первый взгляд походила на плоскомордого льва, раскрашенного тигриными полосками. С тигром его не позволяло ассоциировать некое подобие гривы, словно состоящей из толстых растаманских дредов.

– Гремучий лев! – хрипло от волнения прокаркал батоно Леван и, добавив по-грузински что-то явно матерное, вскинул винтовку.

И в этот момент то, что мне показалось гривой, вдруг распахнулось, как павлиний хвост. Это оказались никакие ни дреды, а что-то похожее на щупальца с костяными пластинами на концах.

Так вот почему его называют гремучим…

Зверь оглушительно рявкнул, затрещав своими погремушками, и все посторонние мысли вылетели из моей головы, оставив там только животный страх. Первый раз в жизни я понял – как это, когда трясутся поджилки. Все тело словно замерзло, слабо откликаясь на команды мозга.

Сознание заметалось в черепной коробке, и тут опять сработали инстинкты. На «вдох» времени не было, так что я просто пустил добрую половину своего постоянного запаса в обруч, повторяя прием, использованный при защите от видений Чучи. Сразу стало легче, и я, не теряя времени, выпустил в зверя всю обойму, жалея лишь об одном – что не взял собой барабанный магазин. Прыгнувшего вперед зверя с минимальным интервалом встретили как минимум шесть пуль из выпущенной десятки.

Знатно я разворотил ему морду, но даже в таком состоянии лев еще мог дотянуться до кого-то из нас, потому что полета такой туши не остановить даже пулям из «вепря». К счастью, определенный успех согнал с меня панику, и я вполне осознанно пустил весь свой энергетический остаток на «воздушный таран». Пришлось делать шаг вперед навстречу опасности, чтобы не зацепило товарищей. Льва ударная волна не отбросила, но его полет резко прервался, и туша, все еще дрыгающая лапами с жутким когтями, рухнула буквально в метре от ног моих опричников. Их тоже неслабо мотнуло, но уже в стороны.

На меня навалилась слабость, так что пришлось срочно тянуть энергию как из окружающего пространства, так и с браслетов товарищей. Похоже, именно это и вывело Гену из ступора. Он непонимающе уставился на свой так и не выстреливший автомат, повернулся ко мне и растерянно спросил:

– Чтоб меня! Это что, черт возьми, было?

– Оторопь, – тут же пояснил Леван. – Нечто похожее могут выдать только птерогрифы, болотный варан и вот такие гремучие львы. Еще есть знаменитая птица Рух, но там совсем уж запредельные масштабы, и долбит она, так сказать, по площадям.

Я наконец-то окончательно пришел в себя и даже преисполнился некой гордости.

– Батоно Леван, а вы говорили – пукалка, – с вызовом кивнул я на поверженного льва.

– Да, – почему-то с сожалением вздохнул грузин, – не пукалка, а мясорубка. Вы же, шеф, своим энтузиазмом лишили нас как минимум двух тысяч червонцев.

– В смысле? – растерялся я.

– Да в такой зверюге всяких ингредиентов для наших ведьм на пятнадцать кусков, не меньше. Это если продавать в самом Китеже.

– И что теперь делать?

– Что-что, – проворчал старик, доставая из ножен охотничий нож, – спасать оставшееся.

– А может, свалим отсюда, пока никто другой не приперся? – справедливо подметил Гена.

– Не переживайте, Геннадий. Там, где бродит гремучий лев, не станет ошиваться даже единорог.

– Да ладно! – не поверил Баламут. – Неужто такая громадина не прибьет какого-то льва?

– Не какого-то, а гремучего, – продолжил лекцию опытный старожил, при этом уже примериваясь, где сподручнее надрезать тушу зверя, которую переворачивать придется всем вместе. – Если что, единорог затопчет льва, но только когда осатанеет. Кстати, опытные люди говорят, что бешенство является его защитной фишкой. В таком состоянии великана даже оторопь не берет. Да и усиленная «молния» не вырубит. Но при этом единорог все равно не станет попусту искать встречи со львом.

– А что насчет какой-нибудь подружки, в смысле львицы? – продолжил допытываться Баламут, одновременно помогая старику.

Батоно Леван знаками показывал, где придержать, а где натянуть уже отделенный от туши кусок шкуры.

– Они одиночки и встречаются только во время гона, а он закончился пару месяцев назад. Вот, помню, в экспедиции на плато Пяти Ручьев мы столкнулись с такой резвящейся парочкой…

К словам аксакала я прислушивался лишь краем уха. Все это, конечно, хорошо, но присмотреть за окрестностями тоже не помешает. К тому же меня очень волновал еще один вопрос – куда подевался тахрун?

То, что он до сих пор не вернулся, могло означать только одно: опасности для хвостатой семьи больше нет. И тут вырисовываются два варианта. Либо лев спугнул сфинкса, либо видение Чучи изначально было фальшивкой, и это не очень приятная новость. Мне страстно захотелось прояснить данный вопрос, и, осматривая округу, я нашел способ, как это сделать.

Наши охотники так увлеклись разделкой добычи и охотничьими байками, что не заметили, как я направился вдоль полосы примятой львом травы. Конечно, из меня следопыт как из балерины рестлер, но уж такой путеводной нити даже мне не потерять.

Лев выходил на линию атаки по большому кругу. Он явно загодя услышал наше приближение и грамотно зашел сзади. Буквально через минуту стало понятно, от чего мы отвлекли хищника.

Вот же крыса облезлая!

Если симпатия к этой твари где-то и теплилась в глубине моей души, то сейчас она умерла окончательно.

Нас не просто развели, нас подставили!

Судя по тому, как глубоко разрыт небольшой холм и сколько земли было выброшено на траву, тут точно поработал не сфинкс. Чуча преднамеренно подсунул мне видение более слабого противника. И еще было у меня подозрение, что на нашу победу он даже не рассчитывал, просто хотел дать шанс своему семейству на побег.

Может, зоологи и составитель справочника недооценили интеллект тахрунов, считая их простыми животными? С другой стороны, хватает же мозгов в малюсеньких головках земных зуек, чтобы притвориться подранком и увести хищника от гнезда.

Я на мгновение замер, а затем резко повернулся в ту сторону, откуда исходила едва ощутимая волна страха, смешанного с любопытством.

Вот они, красавцы!

В проходе между кустами стояло все тахруново семейство. Судя по размерам, это были родители и три отпрыска-погодка, включая хитрого Чучу. Скорее всего, молодой тахрун живет в семье как минимум три года.

Златкин кореш благоразумно прятался от моего гневного взора за спинами родителей. Чуть поодаль замер его меньший брат или сестра. Третий ребенок в этой семье висел за спиной мамаши, обвив ее лапками и хвостом, как живой рюкзачок. При этом он не забывал таращить на меня какие-то непропорционально большие глаза. Погасил в себе желание пальнуть в них нелетальной пулей с «цепной молнией»: стало жалко денег, потраченных на артефакт. Так что я ограничился направленным видением, в котором отрываю Чуче голову.

Семейка этого пройдохи тут же шмыгнула в кусты, а вот он сам замер на месте. Сил на ответное видение у тахруна явно не осталось, но от слабости его характер не стал менее мерзким. Чуча развернулся и как мартышка продемонстрировал мне свой зад. Затем юркнул в кусты вслед за остальными.

– Ладно, Беловодье круглое, еще встретимся, – злобно процедил я сквозь зубы и побежал обратно, потому что Гена уже обнаружил мою пропажу.

Нужно отдать должное, он не стал орать на весь лес, а просто вызвал меня по рации.

Быстро добравшись до мясников-любителей, я вернулся к контролю периметра. Во-первых, потому что это необходимо, несмотря на все уверения батоно Левана. А во-вторых, мне просто не хотелось пачкаться, так что будем с умным видом изображать из себя охранника.

К моему удивлению, почти все мясо льва пошло в отходы. В импровизированные скатки из кусков бережно снятой шкуры аксакал завернул половину внутренностей, некоторые жилы и все кости, грубо избавленные от плоти. С особой бережливостью батоно Леван срезал и упаковал те самые щупальца с погремушками, вернее, их остатки.

Ну, ливер и щупальца можно понять, но вот на кой нам нужны кости?

Наш аксакал, не отвлекаясь от работы, спокойно ответил на мой вопрос:

– В костях животных с сильным магическим даром откладывается какая-то дрянь, которую используют даже маги-целители.

– А я думал, что они лечат исключительно магией. Так сказать, наложением рук, – искренне удивился я.

– Ха! – весело отреагировал грузин на мою неосведомленность. – Как бы не так. Да половина ведьм Подола занята поставками ингредиентов и зелий в клиники Города. С чего бы это магу надрываться, очищая организм пациента на клеточном уровне, если, используя вытяжку яда коронованной гадюки, дело пойдет быстрее и легче? Это только то, что мне известно.

Батоно Леван умело соорудил из свертков и наших ремней что-то наподобие наплечных сумок, и мы отправились в обратный путь. Все, кто оставался на станции, внимательно отслеживали эфир, так что особых восторгов и расспросов не было – дед Анджей тут же бросился проверять добычу и еще пару минут давился очередным ругательством. Затем не выдержал и попросил тетушку Пин отвести Златку к себе. А вот после этого дал волю эмоциям:

– Да как же можно было так испоганить товар?!

Дальше шла длинная фраза на польском.

– Пан Анджей, я хоть и не поляк, но то, что вы сейчас сказали, понял и без перевода, – с легкой обидой подметил я. – И дело совсем не в кривых руках и пустой голове, а в особых обстоятельствах.

– Пшепрашам, шеф, но обидно, когда столько червонцев к дяблу улетели!

Как оказалось, старик был не менее опытен в этом деле, чем его грузинский друг. Уже вдвоем, да еще и с помощью дядюшки Чхана, они быстро разложили добычу по каким-то баночкам, сверточкам и прочей таре. Кости очистили от мяса, причем не вываривая.

В итоге, глядя на эти хлопоты, я принял решение и приказал Анджею и Левану готовиться к отправке в Китеж. Судя по утренней сводке, свободные места в западном караване имеются.

Это решение было продиктовано разницей в цене, которую можно выгадать, если отвезти товар в город, не продавая старшему каравана, как это делают местные, которым достается нежданный приз. Добытчики, целенаправленно рыскающие вокруг уделов, тоже частенько используют дальнобойщиков, но только как простых перевозчиков. В Китеже товар встречают их городские представители.

Остро встал вопрос, что делать с полученными деньгами. Здесь они мне без надобности, зато очень нужно кое-что другое. А именно – артефакты. Сразу вспомнился наш бой с жабами, и появилось желание обзавестись чем-то наподобие «цепной молнии», но чтобы не получать разряд наравне с врагами. С другой стороны, не факт, что подобная ситуация повторится, и иметь перевес в оружии ближнего боя, когда кто-то лупит по тебе издалека, тоже не хотелось.

Мысли тут же перетекли на истинных магов и эфирную гранату, но денег на нее у меня пока нет, к тому же не факт, что подобное противостояние вообще хоть когда-нибудь состоится. Выбрасывать же столько червонцев для успокоения своих страхов не стану даже я.

Предварительно скачанный с сайта магазина, торгующего артефактами, файл особо не помог. Там было много интересного и даже вызывающего желание купить, но в условиях удаленной от города станции, окруженной дикими территориями, все это было бесполезно.

В итоге по совету батоно Левана я составил подробную записку с довольно пространными пожеланиями и примерной суммой, которой готов поделиться с подпольным артефактором, если он сумеет справиться с нестандартной задачей.

Увы, в сети так и не нашлось удобоваримого пояснения, как создаются артефакты, поэтому приходится полагаться на незнакомого человека.

Глава 6

Рано утром вместе с идущим на восток караваном к Китежу отправились оба умудренных опытом старика, и на станции стало совсем тоскливо. Супруги Чо, как обычно, ковырялись у себя на кухне. Златка с Геной бездельничали в беседке, а я сидел на пункте управления и лениво осматривал окрестности через камеры. Даже не знаю, как живут люди в деревне, где вся жизнь состоит из бесконечно повторяющейся рутинной работы. Будь здесь относительно нормальная связь с внешним миром, не пришлось бы придумывать себе развлечения. Кто бы мне еще пару дней назад сказал, что я буду с нетерпением ждать прихода караванов, – послал бы подальше в лес.

Сначала я думал, что обстановка давит только на меня, но после обеда практически на пустом месте случилась ссора Златки с Геной. Девочка по непонятной мне причине начала капризничать, а ее дед отреагировал на эти закидоны слишком резко. До рукоприкладства, конечно, не дошло, но все равно приятного мало. Плюс к этому уже ближе к вечеру я стал свидетелем короткого скандала, сути которого мне постичь было не дано, по причине незнания корейского языка.

Хуже всего то, что проблема эмоциональной атмосферы была чисто моей проблемой как станционного смотрителя. Но как ее решать, совершенно непонятно.

Прибытие караванов с обоих направлений взбодрило персонал, и нервозность исчезла, но на следующий день все повторилось. Была даже мысль выгулять Баламута на охоте, но оставлять станцию на пожилую пару корейцев не хотелось. Вот когда пришлось пожалеть о том, что для спокойствия отправил в Китеж и Левана, и Анджея.

Второй день в неполном составе выдался еще угрюмее, чем первый, но без эмоциональных всплесков. И все это почему-то не давало мне покоя, но понять, о чем намекала интуиция, не удавалось. Ну а дальше данная проблема отошла на второй план, потому что пожаловали долгожданные гости. Из удела боярина Горошина на обратном пути к нам заглянул караван с недоброй памяти уркой в составе.

О том, кто именно к нам едет, я узнал еще с утра благодаря ежедневной сводке и потихоньку заводился. Это состояние мне предельно не нравилось. Как бы не наломать дров – сорвусь и пристрелю урода. Особенно подстегивало воспоминание о собственной промашке и беспомощности во время предыдущего инцидента.

Странно, но, когда в ворота вошел восточный караван, мой запал начал как-то увядать. Обычные хлопоты по постановке фур на зарядку окончательно привели меня в норму, даже немного подняв настроение. Так что когда в западные ворота вошел караван с бузотером, была лишь короткая вспышка злости, тут же ушедшая куда-то в мировое пространство.

Я спокойно поставил и эти фуры на зарядку, после чего перевел контроль процесса на смартфон и обруч. Затем зашел в оружейку за карабином и неспешно двинулся к двери в столовую. Гена, последний час постоянно отиравшийся поблизости, занял свое уже привычное место за моим правым плечом.

На кухню мы заходить не стали. Просто немного подождали у открытой двери. Ожидание продлилось недолго.

– Да что за лажа! – послышался дребезжащий и раздражающе знакомый голос. – Опять эти узкоглазые помои какие-то набодяжили. Видно, нормальной хавки в этой конуре не будет.

Кривовато улыбнувшись Гене, я открыл массивную бронированную дверь в столовую.

Очередь к окну раздачи тут же распалась, и бузотер неожиданно оказался на переднем плане. Плохо, что за его спиной явно образовалась группа поддержки. Сейчас ситуация играла на моего соперника. Через обруч я ощутил от дальнобоев не столько угрозу, сколько угрюмое любопытство. Всем явно было интересно, как я отреагирую на подначки. И, что самое главное, меня абсолютно никто не боялся.

– О, начальник! – ехидно оскалился провокатор. – Я, конечно, извиняюсь, но погнал бы ты своих поваров. Ведь помоями кормят правильных пацанов.

– Не нравится – ходи голодный, – с удивительным спокойствием, особенно учитывая последние дни, сказал я, – А сейчас либо извинись перед господином поваром, либо выметайся спать в фуру.

Притворно угодливая улыбка приблатненного дальнобойщика стала хищной, и я понял, что ошибся в этом человеке. К тому же с помощью обруча удалось уловить его эмоции – веселая злость с нотками презрения.

Передо мной была не мелкая шавка, ради собственного удовольствия гадящая в душу окружающим, но и не матерый волчара – так, крепкий боевой пес, уверенный в своих силах и явно работающий по заказу.

В помещении буквально сгустилась атмосфера от недовольства дальнобойщиков. Мой оппонент ощутил это, даже не будучи магом, так что нагловато ощерился и посмотрел мне в глаза, словно говоря: «А что ты мне сделаешь?»

И все же, словно легкий запах гнили в только начавшемся портиться продукте, чувствовался въевшийся годами страх перед магами. Ему явно сказали, что я новичок – пустышка, ничего не умеющий и не обладающий хоть сколь-нибудь стоящими артефактами, но подсознательно он все же чуточку боялся.

Это единственная хорошая новость, особенно потому что для осадка страха в душе урки все же был реальный повод, пусть призрачный, но все же…

Еще пару дней назад я бы испугался, да и вообще вряд ли вышел в столовую, благоразумно оставаясь в надежно защищенной части станции, но после встречи с гремучим львом что-то изменилось. Так что бузотер не увидел в моих глазах того, на что надеялся, и призрачная тень страха стала гуще. Новый я в его восприятии как-то не клеился с тем, кого он видел всего несколько дней назад. Эти перемены немного смутили провокатора, но ненадолго.

Презрительно фыркнув, он просто развернулся ко мне спиной, все еще сжимая миску супом в руках. И собрался он явно не к выходу наружу.

Расчет верный – выстрел в данной диспозиции будет иметь для меня самые печальные последствия. Да и вообще бить в спину – это не по понятиям.

Да только мне на эти самые понятия плевать с высокой горки. Установив связь с наствольником, я пустил на «таран» немного энергии. Заинтересовавшийся стычкой народ стоял довольно плотно, так что их лишь немного качнуло, а вот провокатора повалило лицом на пол. Хорошо так повалило – супом залило и физиономию, и грудь. Да и соседям немного досталось.

Сноровисто крутанувшись на полу, урка полез рукой под полу своей куртки. При этом его глаза посветлели от бешенства. Адреналин, конечно, взбудоражил меня до шевеления волос на голове, но ни страха, ни растерянности не было и в помине. Меня охватило нечто вроде охотничьего азарта. Так что я с пугающей расчетливостью дождался, когда из-под полы куртки соперника появилась рукоять пистолета, и лишь после этого влепил в него резиновую пулю. Тут же выстрелил еще трижды, по всплеску ярости определив двоих самых опасных дружков бузотера. Последняя пуля вновь досталась уже очухавшемуся зачинщику.

– Рук не поднимать! Все замерли! Резиновые пули закончились, дальше пойдет свинец. Всем повернуться лицом к ближайшей стене! – Всю свою злость и решимость я постарался выплеснуть на окружающих через обруч.

Понятия не имел, что из этого выйдет, но лишний козырь не помешает, особенно против пяти десятков мужиков.

Это были караванщики, почти внешники – самые лихие обитатели этого мира. И все же «почти» оказалось очень важным уточнением. Те, кто привык скрываться за крепкой броней фуры, не очень-то хорошо чувствовали себя под прицелом только что стрелявшего карабина. К тому же нападение на мага и станционного смотрителя очень дурно пахнет при любых обстоятельствах. Первый приступ злости у них уже ушел, а постанывающие на полу коллеги являлась доказательством того, что ситуация далеко не фатальная.

Буквально источая недовольство, дальнобойщики начали разворачиваться к стенам. Лицом ко мне остались лишь два человека, в которых без труда можно было определить караванщиков.

Чуть повернув голову, я тихо сказал:

– Баламут, винти этого и тащи в коридор.

Гена по старой привычке по любому поводу напяливал на себя полный комплект снаряжения, в который входил пучок пластиковых наручников. Вот и пригодились. Отставной капитан шагнул вперед и под моим прикрытием сноровисто связал все еще скрюченного от боли провокатора, а затем быстро поволок его по полу к укрепленной двери.

Один из караванщиков возмущенно дернулся, но замер, глядя в дуло дробовика. Вот чего не отнимешь у моего «вепря» – так это убедительности его пустого и черного взгляда.

– Не надо делать глупостей, – с нажимом сказал я караванщику. – Переживать нужно было раньше, когда набирал всякую шваль в свою команду. Ведь это твой человек?

– Мой, – подтвердил очевидный вывод мордатый караванщик. Он хоть и старался держать уверенную мину, но явно не знал, как поступать дальше. – Вы не имеете права его забирать.

– Все права и обязанности точно прописаны в законе, – начал вещать я сухим тоном. – Уложение почтовой службы. Параграф двадцать три, статья восемь, пункт четыре. Дальнобойщикам запрещено вносить в пределы защищенного купола станции оружие. Тем более угрожать им персоналу.

– Вы первый начали, – набычился караванщик, и его коллега был явно согласен с этим заявлением.

– Вы хоть что-нибудь кроме этикеток на бутылках читаете? – вполне искренне возмутился я. – По законам Города расфокусированный «таран» не считается боевым конструктом. Можно сказать, я просто выдал этому хмырю увесистый пинок, а он в ответ схватился за револьвер. Но вернемся к параграфу двадцать три. Там же, в пункте двенадцать, сказано, что в случае вооруженной угрозы персоналу станции с меня снимаются все ограничения по применению мер самообороны. Старшо́й, после того как твой человек достал ствол, в случае даже намека на бунт я могу всех вас тут положить нестройными рядами. Выводи подчиненных, не доводи до греха. Мне же потом ваши трупы придется куда-то девать.

Выудив из памяти одну крайне кровавую сцену из фильма ужасов, я хлестнул ею по сознанию караванщика, лишний раз напоминая, с кем он имеет дело. Бригадир дальнобойщиков дернулся так, словно это была физическая оплеуха.

– Все, забирай своих орлов – и валите спать в фуры. Раздача еды остальным возобновится только тогда, когда все дальнобои западного каравана покинут купол. Это мой «монастырь», и здесь все будет по моим правилам.

Дядюшка Чхан очень верно подобрал момент чтобы с грохотом захлопнуть бронированные жалюзи на окне выдачи.

Второй караванщик демонстративно отвернулся. А мой собеседник лишь сильнее набычился. Первый шаг к выходу дался ему с большим трудом. Но он, в отличие от меня, был уверен, что мои действия реально подкреплены законом. Так его воспитали, так здесь повелось с того момента, когда маги объявили себя высшей кастой. Да, одаренные Китежа играют в демократию и действительно оглядываются на мнение простых граждан и Посадника. Но вся эта видимость работает только до того момента, когда кто-то из недаров решит, что между ним и магом в принципе нет никакой разницы.

Подобные мысли можно легко спутать с дешевой спесью, но дядька Захар прав – мы уже не люди, и если пустышки сделали всего лишь небольшой шаг в сторону от привычной человечности, то истинные убежали по этой кривой дорожке уже далеко. Так что у подспудного страха, сейчас подталкивающего этих матерых мужиков к выходу, наверняка имелись весомые причины, уходящие корнями в кровавое прошлое. И я знать не хочу, что именно тогда происходило.

Мои слова и ментальный удар еще раз напомнили караванщику о реальном положении вещей. Нет, он не увидел в моем взгляде презрения высшего существа к низшему – вот уж чем я точно не стану страдать, так это евгенической чушью. Дальнобойщик узрел там тень мрачного безумия, которую так ненавидел главный инструктор Полигона, сшитый заново, словно игрушка, разорванная капризным ребенком.

Да, сейчас я, по большому счету, лишь играл роль неадеквата, но уже начинал бояться момента, когда влияние магии начнет сказываться на моей психике.

Без тени улыбки или удовлетворения я смотрел на то, как половина угрюмых мужиков покидает столовую, а затем просто развернулся, бросив через плечо:

– Приятного аппетита, господа дальнобойщики.

В проеме бронированной двери стоял Гена и все еще целился за мою спину из автомата, и только когда я прошел мимо, он спиной вперед, по всем тактическим правилам, вплыл в коридор и начал задраивать вход. Вот уж у кого не было иллюзий и чрезмерной уверенности – только рефлексы, наработанные как раз для подобных ситуаций.

– Никита, – тихо сказал мой друг, подойдя ближе, – ты в порядке?

Я, казалось бы, покровительственным жестом положил ему руку на плечо и так же тихо ответил:

– Генка, че-то у меня ноги подгибаются.

Он мгновенно напрягся и в то же время облегченно выдохнул:

– А я уж думал, что магия действительно вывихнула тебе мозги. Силен ты, брат, лицедействовать. Станиславский был бы в шоке.

Друг напряг плечо, чтобы я смог на него опереться. При этом он явно был готов подхватить меня, вздумай великий маг свалиться от адреналинового отката, словно впечатлительная барышня.

Минутная слабость и дрожь в ногах ушли, позволив мне наконец-то вздохнуть свободно. Не знаю, что бы там сказал великий режиссер, но моя бравада являлась фальшивой не на все сто процентов, где-то там, на задворках сознания, уже ютилось нечто, что смотрело на обычных людей как на букашек, и это нечто мне очень не нравилось.

Хотя пользы от этой особенности все же можно поиметь прямо сейчас. Отпустив плечо друга, я перевел угрюмый взгляд на нашего пленника. Он уже успел очухаться, но к стяжке на руках Гена добавил путы на ногах, так что возможностей в плане передвижения у провокатора сейчас было не больше, чем у гусеницы.

– Ну что же, мой говорливый друг, – сказал я замершему пленнику, – сейчас у тебя будет шикарная возможность выговориться на пару лет вперед.

Да уж, каким бы относительно демократичным внешне ни выглядел этот мир, магам все же удалось запугать недаров до возникновения подсознательной фобии. В глазах нашего пленного поселился страх. Еще не ужас, но уже близко. Причем объективных предпосылок для подобной реакции как таковых не было. Я по-прежнему не могу попросту взять и убить его. Правило обиталища мага в данном случае действует в урезанном виде, потому что станция прежде всего является собственностью Города. Но пленный, оказавшись отрезанным от товарищей бронированной дверью и находясь в компании явно недружественно настроенного мага, кажется, забыл даже о том, что я пустышка и мало что умею. Зато он наверняка вспомнил все страшилки о жутких магах, мало чем отличающихся от демонов. И явно жалел, что они не пришли ему на ум, когда соглашался на эту авантюру.

А бояться ему нужно было вовсе не меня.

– Ну и чем тебе не угодила наша милая станция? – вкрадчиво спросил Баламут, присаживаясь рядом с провокатором и доставая свой любимый нож. – Говоришь, плохо кормят, а ты у нас такой большой гурман и постоянный клиент дорогих ресторанов?

Поняв, что его допрашивает простой человек, наш пленник решил повыеживаться:

– Вы че прицепились? Ну ляпнул, не подумав, что тут такого?

– Ты думаешь, мне хочется с тобой возиться? – ласково спросил Баламут. – Думаешь, мне больше нечем заняться? Я, кстати, еще не ужинал.

– Да пошел ты, волчара позорный.

Ох, зря он это сказал. Мне даже стало интересно, как наш вынужденный гость узнал, что Гена как-то связан с органами.

Провокатор явно собирался добавить еще что-то язвительное, но не смог, потому что истошно заорал, когда узкий клинок вошел ему в бедро.

– Говори, паскуда, пока я тебя не вскрыл как рыбу, – прорычал мой друг, и от его рыка стало не по себе даже мне.

Я, конечно, догадывался что Баламут белый и пушистый только со своими друзьями, но не подозревал, насколько он может меняться. Тот случай на съемной квартире был списан на горячность после схватки, но тут мой друг детства хладнокровно пытал пленника. Я не ханжа или повернутый на всю голову либертарианец, поэтому понимаю, что при захвате бандитов и террористов порой от скорости и эффективности экспресс-допросов может зависеть жизнь невинных людей, но все равно это перебор. К тому же принимать решения и брать на себя ответственность теперь моя часть общей работы.

– Смелый, да? – зловеще ощерился мой друг и, выдернув кинжал из раны, явно собрался воткнуть его еще раз.

Но я помешал ему:

– Погоди.

Увы, мне так и не удалось найти в Сети удобоваримые описания того, как действует магический дар и работают артефакты. Эта информация была только для закрытых кружков, куда мне вступать не захотелось. И все же слова отзывчивого оператора Паши о том, что управление артефактами проходит на интуитивном уровне, запали в душу. Повинуясь наитию, я через обруч потянулся к пленнику. В его сознании бушевала интереснейшая гамма эмоций.

Так же, как вычленял из встроенного наствольного артефакта нужную мне часть, я выделил зародившийся, но все еще контролируемый страх. Увы, с ходу повлиять на чужое сознание не удалось. Это вам не картинками разбрасываться. Точнее, я чувствовал, что мне просто не хватает ментальных силенок. Тут же вспомнились манипуляции с контактными сферами на магопреобразователе.

Сделав два быстрых шага, я встал на одно колено, нагнулся и ухватил пленника обеими ладонями за голову.

Есть контакт!

Сила из моего внутреннего источника через обруч потекла в голову пленника, воздействуя на его страх, как порция бензина, выплеснутая в костер.

Неожиданным образом в голове всплыли страшилки, которые я попутно нацеплял в Сети, когда пытался разобраться в реалиях этого мира. Короткая фраза буквально вырвалась из меня, без особого обдумывания:

– Я выпью твою душу.

Если крик, вызванный действиями Гены, был вполне себе нормальной реакцией на боль, то сейчас пленник завыл так тоскливо, будто и вправду поверил, что я действительно способен лишить его бессмертной души.

– Козырь! – вплелось в визг пленника внятное слово.

Я отпустил жертву, встал и попытался проанализировать ситуацию. А в это время Гена завершал начатое:

– Какой Козырь?

– Пахан с Южного сектора нижнего Подола, – вздрагивая от пережитого ужаса, затараторил сломленный урка. – Пришел от него человек. Сказал, что нужно пощупать за вымя одного лоха из новичков. Пустышка-неумеха с дешевыми цацками. Сказал, что нужно зачмарить и опустить в глазах дальнобоев.

– Зачмарить? – прорычал Гена и вновь потянулся за кинжалом.

– Оставь его, – остановил я друга. – Лучше залепи рану пластырем, а то изгваздает нам тут все кровью.

Принюхавшись, я понял, что не только кровью.

Да уж, со своими силами нужно как-то осторожнее, и про душу я ляпнул зря. Репутация штука тонкая, и перегибы в ней могут иметь опасные для нас последствия. Человеческая толпа подобна местному единорогу – от страха легко может перейти к панике и неконтролируемой ярости.

Дальнейших откровений пленника я почти не слушал. Главное было сказано в самом начале. Прямо дежавю какое-то. Опять этот пока незнакомый нам Козырь.

Сразу появилось желание познакомиться поближе со столь популярным персонажем. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что главный в этой пьесе все равно не Козырь, а незабвенный Мурза по прозвищу Волк.

Чтоб его сожрала самая мерзкая тварь Запределья!

Честно, я все никак не мог понять, почему этот чудак ко мне прицепился? Ну сорвался очередной новичок-пустышка с крючка, ну и что? Таких срывов в городе, где каждую неделю появляется по десятку магов, должно быть не так уж мало. Неужели я своими действиями как-то задел его болезненное самолюбие?

Конечно, можно долго думать о мотивах поступков не самого адекватного из людей, но вывод все равно будет один – не расслабляться. Увы, ответить на нападки этого придурка мне все равно нечем, по крайней мере, пока. Посмотрим, как карта ляжет в дальнейшем. Тут за неделю работы станционным смотрителем столько всего приключилось, а впереди еще целых полгода. Так что либо меня здесь и закопают, либо в Китеж я вернусь куда более крутым, чем уехал оттуда.

– Закончил? – спросил я Гену, который за время моих размышлений принес аптечку и сейчас колдовал над раненым.

– Да, шеф, – по-армейски отчеканил Баламут. – Как новенький. Дырки считай что и не было.

Я посмотрел на того, кто «почти как новенький», в ожидании возмущенного вопля, но так и не дождался. Похоже, мужика действительно проняло до печенок.

– Тащи его наружу.

Сомнения отразились в глазах Гены только на мгновение, а затем он уверенно поволок пленника к выходу. Я же отправился на пункт управления, где вышел на частоту западного каравана:

– Караванщик, можешь забрать свой мусор. Надеюсь, твоя доля с заказа на меня окупит ночевку в машине.

– Какая доля? Какой заказ? – послышался голос караванщика.

Отвечать не стал. Ну а то, что угадал, откровенно порадовало. Сейчас провокатору небо покажется с овчинку. Хулиганство – это одно, подстава – другое, а вот крысятничество у таких, как эти ребята, является грехом почище скотоложства.

Проконтролировав ситуацию на станции и оставшись ею полностью удовлетворенным, я откинулся в кресле и с наслаждением потянулся.

А жизнь станционного смотрителя, оказывается, не такая уж плохая, хотя порой бывает страшновато.

Глава 7

Увы, благостное настроение дожило только до обеда следующего дня. Позднее утро встречало меня относительным оптимизмом. Проверив, все ли в порядке в нашем маленьком хозяйстве, я даже вышел погреться на весеннее солнышко, чтобы сменить Гену на сторожевом посту. В принципе контролировать округу можно и через камеры, но так приятнее, поэтому я поднялся на «пляж» батоно Левана.

А неплохо устроился аксакал на крыше мастерской. Удобное, несмотря на то что самодельное, кресло, чуть скрипнув трубчатым каркасом, заботливо приняло меня в свои матерчатые объятия. Зонтик надежно скрыл от прямых лучей солнца, но при этом не мешал любоваться синевой неба и облаками. Что уж говорить о потрясающей панораме вокруг. Да, находиться здесь опаснее, чем в беседке, но лезть в клетку мне не очень-то хотелось.

Увы, в отношении Златки приходилось идти на определенный компромисс. Нехорошо поступать так с ребенком, но держать ее в глухом куполе было бы еще хуже.

Впрочем, не похоже, что девочка так уж страдала от нахождения в сетчатой коробке. Златка сейчас увлеченно играла с самодельными куклами, которые ей заботливо пошила тетушка Пин. Прямо скажем, незавидное детство и в плане компании, и в отношении аксессуаров. У меня в детстве было не так уж много игрушек, но это не повод гнобить ребенка. К счастью, эта ситуация скоро исправится. Оба старика кроме задания купить артефакты получили целый список всяких мелочей, в котором игрушки для девочки стояли едва ли не на первом месте.

Возможно, именно из-за хорошего настроения перемены в поведении Златки так бросились мне в глаза.

То, что в беседке не все в порядке, я заметил не сразу, но, услышав обеспокоенный голос кореянки, встал и подошел к краю крыши мастерской. Златка капризничала, причем разошлась не на шутку. Ей чем-то не понравилась тряпичная кукла. Девочка принялась бить игрушкой по стойке качелей, словно хотела размозжить той голову. С тряпичной головой такое вряд ли получится, но тетушка Пин все равно попыталась урезонить девочку, получив в ответ свирепый толчок. И тут добрейшая кореянка со злостью дернула Златку за руку.

Девочка заплакала.

– Тетушка Пин, – подал я голос с крыши, – что там у вас происходит?

Реакция старушки была не менее странной, чем поведение девочки. Кореянка внезапно отдернула руки от Златки и даже отступила на пару шагов, прикрыв ладонями щеки. Казалось, что она сама испугалась своих резких действий в отношении ребенка.

Сразу вспомнилось не совсем адекватное поведение моих подчиненных в последние дни, в голову полезли мысли о ментальных умениях местных животных.

Я напрягся и встал столбиком, что тот суслик. Резкий до легкого головокружения «вдох» дал мне достаточное количество энергии, чтобы по максимуму накачать обруч. Мир обрел новые тона, хотя мое зрение ничуть не изменилось. Просто я начал чувствовать и понимать больше, чем несколько секунд назад. Где-то на краю восприятия и радиуса действия менгиров мелькнуло что-то странное, но тут же пропало. К тому же в беседке все вернулось в обычное русло.

И все же тревожные мысли никак не хотели улетучиваться. Это не мой родной мир, и подходить к нему с земными мерками не просто глупо, но и опасно. Тезис старика Оккама тут не подходил, и умножать сущности придется, потому что ошибка может стоить слишком дорого. Скорее в данной ситуации нужно опираться на опыт Шерлока Холмса. Беда в том, что в Беловодье границы невозможного очень уж размыты. Зато невероятного здесь просто завались.

Убедившись, что в беседке все в порядке, а окружающий мир не давит ощущением опасности, я вернулся в кресло и попытался проанализировать ситуацию.

Что мы имеем в качестве неоспоримого факта? Прошлый смотритель и его команда погибли при весьма подозрительных обстоятельствах. Да, все можно свести к простому помешательству одного из холопов, но реальность этой версии не несет нам потенциальной угрозы, так что ее сразу отправляем в корзину. Значит, примем за рабочую гипотезу предположение, что происшедшее на станции имело внешние причины. Но тут же всплывает другой неоспоримый факт – после гибели смотрителя на станции больше года посменно сидели операторы с дружинниками и даже в ус не дули. Простейший принцип сопоставления дает нам пока что неизвестную переменную – у дружинников было то, чего нет у нас и не было у погибшей команды моего предшественника.

Гадать здесь бессмысленно, так что я вызвал по рации Гену, оторвав его от чистки оружия. Затем вернулся в пункт управления и засел за компьютер.

Нормальной связи с городом у нас не было, но это не значило, что мы полностью отрезаны от внешнего мира. Да, окунуться с головой в Сеть мне сейчас не дано, но отправить в город сообщение вполне возможно. Контрольные сеансы сквозной связи проходили четыре раза в сутки. Радиосвязь была компьютеризирована по максимуму. Так что мне осталось только набрать в текстовом файле послание Шварцу и поставить его на ожидание автоматической отправки. Как только пройдет сеанс в шесть часов вечера, электронное письмо отправится к адресату через цепочку ретрансляторов.

Еще где-то с час я пытался найти ответы на мучившие меня вопросы в зоологическом справочнике и вообще где только можно. Выудил много чего интересного, но нигде даже близко не упоминалось, что кто-то из местной фауны умеет брать людей под внешний контроль. Многие способны напугать и даже усыпить, как одна мерзкая тварь, обитающая на болотах в трехстах километрах отсюда, но все они использовали ментальный дар лишь для охоты или обороны. Будь среди местного зверья настолько мощные кукловоды, это не осталось бы тайной.

Или нет?

Окончательно запутавшись в своих выводах, я решил пока отложить эту тему, тем более что странности в поведении моих соседей по станции прекратились. Да и домыслы все больше казались простой фантазией, возросшей на иррациональном страхе.

К вечеру, когда пришел очередной караван, все лишние мысли вообще покинули мою голову, занятую насущными проблемами. Точнее, их отсутствием. Скорость, с которой в среде дальнобойщиков распространяются слухи, впечатляла. Народ вел себя показательно дисциплинированно, хотя от многих мне удавалось уловить крайне негативные эмоции, но недостаточной силы, чтобы вылиться в агрессивные действия.

Чтобы прощупать эмоциональную почву, я сам выбрался поприветствовать путешественников. С собой не взял никакого оружия, одевшись в приобретенный у старого еврея костюм. Шляпа в помещении была не совсем уместна, но лучше уж обвинения в бескультурности, чем слухи о том, что смотритель Туманной обожает женские украшения.

– Господа, я рад приветствовать вас на станции «Туманный перевал». Мы всегда рады гостям, особенно если они ведут себя вежливо и культурно, в этом случае вас ждет вкусный ужин, сон в мягкой постели, а также не менее вкусный завтрак и доброе слово в дорогу. Надеюсь, вы не забыли правила и оставили оружие в машинах. Всем приятного аппетита.

Небрежным жестом, чуть приподняв поле шляпы, я развернулся и пошел к бронированной двери. Там в полном боевом снаряжении застыл Гена – именно он должен был показать, что наша вежливость имеет острые зубы. К тому же за дверью у стены стоял мой карабин, к которому я мог добраться, сделав всего четыре нешироких шага.

Не понадобилось, ну и слава богу!

Вечер прошел штатно, и через три часа, побалагурив в столовой и поиграв на очистившихся столах в карты, дальнобойщики отправились на боковую. Туристов сегодня не было, так что отдельные комнаты открывать так и не пришлось.

Бодрствовать остался я один. На всякий случай заглянув в настроенный на радиостанцию почтовый ящик, с удивлением увидел письмо от Шварца.

Если честно, на такую оперативность я даже не рассчитывал.

Там была подробная раскладка по снаряжению дружинников и оператора. Меня сразу же заинтересовал пункт защитных амулетов – очень интересные вещицы. Они обеспечивали даже недарам комплексную защиту от нескольких видов магических атак, в том числе имели встроенный ментальный блокиратор. Лично мне такая вещь вряд ли бы подошла, потому что она глушит ментальное поле до серьезной потери проводимости. Комплексный защитный артефакт был стандартом для недаров-дружинников, но в данном случае ими укомплектовали всех – от оператора до привлеченного гражданского повара. А вот нам таких цацек почему-то не отсыпали!

Впрочем, я знал почему – каждый дружинник давал воеводе личную клятву, причем не холопскую, а братскую. По большому счету, это был единый клан на службе у Посадника. Ну а наш передвижной дом престарелых, совмещенный с детсадом, лишь вольные наемники на контракте, хоть и с социальным статусом служащих городского управления.

На всякий случай я тут же повесил на ожидание письмо Шварцу с просьбой обеспечить нас такими же артефактами или хотя бы их аналогами в плане ментальной защиты.

Письмо ушло в шесть часов утра, когда я крепко спал, а Гена самостоятельно выпускал караваны на маршрут. Ответ от Шварца упал на почту так же оперативно, как и первое послание, но, увы, приятных сюрпризов не принес. Мой начальник слезно извинялся, но выбить для нас дорогущие артефакты был не в силах. А попытки найти аналоги на складе Хомяка провалились с треском. Вот ужчему я совершенно не удивился.

Ладно, никто губы особо-то и не раскатывал. Я тут же накатал письмо для Сосо, с просьбой-приказом моим старикам-разбойникам закупить у таинственного артефактора амулеты ментальной защиты. Характеристики я скопировал прямо из письма Шварца. Жадность вопила о том, что это сожрет все наши прибыли, но паранойя нашептывала, что без этого никак нельзя. Себя я еще с грехом пополам смогу защитить, а вот подопечные остаются крайне уязвимыми.

Давно заметил, что, когда делаешь шаг в нужном направлении, становится легче. Нет, спокойствие на меня не снизошло, но все равно тревога снизилась, а это немаловажно. Мысли потекли спокойнее и продуктивнее.

Сразу вспомнился наш сомнительной ценности друг и сосед – крыса Чуча. Этот мелкий уродец наверняка должен знать хоть что-то, а его умение транслировать образы давало надежду на то, что эти знания можно из него выудить.

Так как время обеденной прогулки закончилось, Златка находилась в своей комнате, где с тетушкой Пин занималась чистописанием. Читал ребенок быстро и много, а вот с письмом были проблемы – даже у меня получалось не так коряво. Возражения Златки насчет того, что в наше время пропись никому и даром не нужна, был отвергнуты кореянкой жестко и принципиально:

– Умение каллиграфического письма дисциплинирует и позволяет глубже проникать в суть слов и понятий, – тоном заправского завуча высказалась тетушка Пин еще на первом занятии. – Поправим ситуацию с русским правописанием, сразу возьмемся за иероглифы, вот уж где простор для творчества! К тому же хорошо развивается мелкая моторика, работа мозга, воображение и, что самое главное, равновесие духа.

В тот момент кореянка разошлась не на шутку, что было оценено всеми свидетелями вдохновенной речи. И только Златка, предчувствуя грядущие мучения, грустно вздохнула.

Когда я вошел в комнату, девочка как раз повторяла своей давешний вздох, аккомпанируя попыткам изобразить на бумаге иероглиф. Я не специалист, поэтому даже не смог оценить ее старания.

– Тетушка Пин, вы позволите прервать вас на пару минут?

– Конечно, господин, – с легким поклоном ответила учительница по совместительству.

– Кнопка, – повернулся я к девочке, с радостью отложившей самодельную кисть, в детской руке казавшуюся несуразно большой. – Скажи мне, ты давно видела своего друга Чучу?

– Сегодня утром, – почему-то расстроенно ответила девочка. – Но он играть не захотел. Быстро съел пару букашек и убежал. Я спросила, почему он такой вредный, но Чуча лишь кинул в меня картинкой и исчез. Кажется, он чего-то боялся.

Нежелание наглого и местами безбашенного Чучи сидеть там, где есть халявная еда и развлечения, насторожили меня еще больше.

– А какую картинку он в тебя кинул?

Девочка прищурилась, явно готовясь к долгому и нудному описанию, но затем ее озарила идея.

Пользуясь все той же кистью, она быстро набросала на бумаге эскиз.

Неплохо получилось, особенно учитывая, что этого монстрика я уже видел в справочнике в исполнении профессиональных иллюстраторов. А ведь детские рисунки Златки раньше не особо впечатляли. Повернувшись к тетушке Пин, я поклонился ей точно так же, как она сделала это минуту назад.

Кореянка скромно потупила взгляд, с достоинством принимая похвалу ее достижениям.

– Златка, – вернулся я к разговору с девочкой, – когда Чуча появится снова, скажи деду, пусть разбудит меня, а сама попробуй задержать зверька до моего прихода.

– Хорошо, Дя.

– Все, не буду вам мешать, – сказал я, поворачиваясь к выходу.

– Дя, ты не помешал, – попыталась саботировать урок Златка. – Эти писульки очень скучные.

– Да, – вновь повернулся я к девочке, – но сама посмотри, как хорошо у тебя получается. И не только писать, но и рисовать. Кстати, попробуй нарисовать деда. Уверен, он очень обрадуется.

– А почему не тебя? – хитро прищурилась Златка.

– Вот после деда и всех остальных можно нарисовать, и меня.

Если судить по изображению болотного бегуна, у нее явная тяга к шаржам, а в таких делах, вопреки поговорке, я все же предпочту смеяться первым – когда рассматривание и обсуждение карикатур немного утомит публику.

Вернувшись на пункт управления, вывел на экран статью о болотном бегуне. Именно на нее я наткнулся, когда читал о ментальных способностях местной фауны.

Первое впечатление подтвердилось – тварь довольно мерзкая, особенно тем, что была антропоморфной. Казалось, что какой-то страдающий анорексией ребенок решил закосплеить Бэтмена, нацепив на себя плащ с широким мягким воротником и скрыв лицо за маской то ли лошади, то ли овцы, только с неприятными на вид клыками. Ноги у бегуна были длинными, словно подтверждая справедливость названия.

Все это, конечно, хорошо, но картинка все равно не сходилась. В статье говорилось, что ментальные способности у бегуна на зачаточном уровне. Он умеет отводить глаза и даже усыплять жертву, но большое количество контактов человека с этим зверем показало, что полностью усыпить хомо сапиенса оно не способно, а вот животных вырубало знатно – они даже не чувствовали, как их начинали жрать.

В общем, крайне неприятная тварь, но на виновника гибели предыдущего смотрителя не тянет. Или яйцеголовые зоологи чего-то не учли?

Япона икебана! В этом деле с каждым найденным ответом возникает еще больше вопросов. Предпосылки нехорошие, особенно учитывая нервное поведение Чучи. Так что решение обзавестись защитными амулетами в ущерб всему остальному из разряда сомнительных переходило в список разумных.

На всякий случай я поговорил со всем персоналом и попросил их отслеживать странности в поведении друг друга, а также резкие изменения в собственном настроении, но до вечера никаких рецидивов больше не было.

С приходом восточного, единственного на сегодня каравана служебные заботы отодвинули иные мысли на второй план. Хотя кое-что я все же отметил. Точнее, задал самому себя важные вопросы. Почему странности начались с отъездом стариков, и когда на станцию заезжали дальнобойщики, тоже ничего необычного не наблюдалось? Ситуацию с провокатором можно было не учитывать, тем более что остальные-то вели себя довольно адекватно.

Размышления не дали мне нормально выспаться, к тому же пришлось рано вставать по вызову с внешнего коммуникатора.

Когда выскочил наружу, я увидел, как Златка в чем-то убеждала замершего чуть поодаль от внешней сетки зверька. Выбравшись из «беседки», я быстрым шагом подошел к ограждению стоянки и присел у сетки внешнего периметра. Чуча с некоторой опаской подошел ближе.

Ну да, ему же было обещано отрывание головы самым изуверским способом.

– Не боись, я уже перегорел.

Мое не самое дружелюбное ворчание не очень-то вселило оптимизм в крысоподобного зверька.

– Скажи-ка мне, мой голохвостый друг, выдел ли ты такого зверя и что это за фрукт?

Слова были проговорены вслух скорее ради самого себя, чем в надежде на разумность зверя, а вот картинку из справочника он воспринял с полнимым пониманием.

Тахрун опять подскочил в своей излюбленной манере и тревожно засвистел.

То, что последовало за этим, стало для меня полной неожиданностью. Зверек совсем уж по-человечьи тяжело вздохнул и плюхнулся на пятую точку. Свесив голову на грудь, он прикрыл глаза, и тут на меня свалился целый шквал резких и ярких образов. Пришлось приложить определенное усилие, чтобы не закрыться и принять все выданное тахруном. А посмотреть там было на что.

Сначала плотно, стробоскопными вспышками пошли образы внутренних помещений станции, где Чуча не мог побывать по определению. Почти во всех образах фигурирует перекошенное, освещенное всполохами автоматных выстрелов смутно знакомое лицо молодого паренька. Затем он же со зверским оскалом заносил для удара здоровенный кухонный нож. Ракурс был таким, что казалось, будто картинку передают глаза жертв сбрендившего холопа.

В финале этого клипа шла неожиданно долгая картинка болотного бегуна, замершего в позе низкого старта недалеко от ограды. Странный плащ собран на спине плотным продольным валиком, а вот воротник развернут как параболическая антенна с овечьей головой в середине. Сразу вспомнилась грива гремучего льва.

Я опять позорно плюхнулся на пятую точку, но в этот раз крысе было не до веселья. Чуча со скоростью стрелы убегал к лесу.

И вот что это сейчас было?!

В принципе, я догадывался, что тахрун как-то уловил всплески предсмертных видений погибавшего персонала станции, а затем подкрепил их картинкой того, кто, по мнению зверька, был виновником той кровавой вакханалии. При этом не стоит забывать, как эта мелкая зараза кинула меня в прошлый раз, – данная короткометражка вполне может являться хитрым монтажом. Впрочем, эти подозрения никак не меняют моих планов по укреплению безопасности.

Окончательно придя в себя и успокоив разволновавшуюся за крестного Златку, я вернулся на пункт управления и сразу набрал в текстовом файле новое письмо для Сосо. В нем потребовал ускорить отправку артефактов.

Повторное прочтение статьи о болотном бегуне ничего не дало – авторы не считали данный вид опасным для людей. Был зафиксирован единственный случай нападения этой твари на спящего человека. Но с жертвой бегун ошибся – более развитый, чем у обычного животного, мозг человека сумел разбудить своего носителя после первого же укуса, а по физическим параметрам бегун недотягивал даже до средней собаки. Так что незадачливый живоглот тут же получил кулаком по своей овечьей морде и позорно сбежал.

Тогда как объяснить прошлогодние события на станции и видеопослания тахруна? Мысли начали ходить кругами по причине простого информационного голода. И эти круги нужно было разрывать, чтобы не зациклиться окончательно. Радовало одно – до пусть чисто теоретического решения проблемы осталось подождать всего три дня.

Глава 8

Следующий день прошел в нервозном ожидании неприятностей, и виной такому состоянию обитателей станции был я, а не таинственный кукловод. И все из-за моей просьбы следить друг за другом, которую я толком и объяснить-то не смог. В итоге на станции начал витать дух легкой паранойи.

В общем, сидели мы в куполе как в осаде, и только вечерний заезд двух караванов разрядил обстановку. Супруги Чо от радости закатили пир горой, удивив дальнобойщиков изысканным меню.

Заезд постояльцев сумел развеять паранойю, пока она не переросла в массовый психоз. Все мои попытки успокаивающе повлиять на психологическое состояние людей ни к чему не приводили. Бросаться образами и читать особо яркие эмоции окружающих мне еще удавалось, а вот на манипуляцию чужим сознанием силенок уже не хватало. Если верить собранной по крупицам информации, в будущем какого-то прогресса в этом плане ждать не стоит – все умения пустышки напрямую зависят от артефакта, но более мощного конструкта мне уже не осилить.

А может, оно и к лучшему. Неизвестно, куда может завести кривая дорожка кукловода. Так недолго схлопотать манию величия вкупе с социопатией.

А оно мне надо?

Прямо с утра следующего дня вместе со стандартной сводкой я получил новости непонятной значимости. Отсутствие караванов с обоих направлений могло бы порадовать отдыхом, если бы не сложившаяся ситуация.

Впрочем, за минувшие сутки особых всплесков эмоций у обитателей станции не наблюдалось, да и общая напряженность пошла на спад.

Может, я действительно дую на воду?

День прошел спокойно и размеренно. У всех даже было приподнятое настроение. Ну а вечером мне в голову пришла мысль, что я за все это время так и не видел пресловутых лунных восходов. В городе было не до этого, а здесь от заката солнца до полуночи приходилось заниматься контролем магопреобразователя.

Как раз в это время за пределами купола огненный Ярило уплыл за горизонт, и вскоре вслед за своим господином потянутся небесные сестры. Златку уже уложили спать. Супруги Чо копались на кухне, а Гена, как обычно, ковырялся в своих стреляющих железках. Он уже давно оборудовал в оружейке запасную берлогу, хотя его комната находилась буквально в паре шагов по коридору.

Пробежавшись взглядом по мониторам и прислушавшись через обруч к сторожевым менгирам, я встал и направился к выходу. Беспокоить Гену не стал, потому что выходить из беседки не собирался. Просто очень захотелось на воздух и наконец-то увидеть то, чем восхищаются все жители этого мира.

По причине недавней паранойи все двери были закрыты наглухо – и вручную, и с помощью электронных запоров с пульта. Для меня эта проблема решалась просто – одним нажатием кнопки на смартфоне.

И вот, справившись со всем преградами, я оказался на чистом воздухе.

Старшая луна еще не взошла, и ночную тьму рассеивали лишь звезды да светильники на столбах вокруг стоянки.

Электрическая лампочка изменила людей намного больше, чем нам кажется. Именно это маленькое чудо стерло, ну или, по крайней мере, размыло грань между светом и тьмой. Теперь мы не воспринимаем закат солнца как нечто кардинальное, меняющее мир до неузнаваемости. В наше время, чтобы прогнать тьму, достаточно щелкнуть выключателем, и мрак бессильно отступит. А вот в старину свечи, факелы и костры лишь добавляли тьме таинственности, за пределами куцей зоны своего влияния делая ее вообще непроницаемой.

Теперь же в залитых огнями городах ночная пора мало чем отличалась от дневной, а тайны ночи терялись где-то за далекими окраинами. Это было справедливо и для Земли, и для Беловодья. Точнее, для Нью-Китеж-града с его Сторожевыми башнями, дешевой электроэнергией и повсеместным освещением. Но здесь, на удаленной станции, старые правила вновь в силе, и фонари по периметру стоянки лишь очерчивают жалкий островок света в чернильном мраке.

Из-за леса, предварительно осенив его серебристым ореолом, выплыла красавица Дивия. Она была чуть больше земной Луны, с чистым, без пятен, ликом и блистала каким-то сказочным серебром. Пронзительно сверкавшие до этого момента звезды скромно потупились в присутствии старшей из двух лун, словно говоря о том, что они лишь покорная свита своей госпожи. Конечно же с восходом луны стало светлее, но это не изменило общей обстановки – небесное светило только добавило полутонов и теней, подстегивая воображение.

Я хоть и увлекся созерцанием ночных красот, но присутствие Гены уловил до того, как он заговорил, и то, что удалось ощутить через обруч, мне не понравилось.

– Ты зачем вышел без оружия? – угрюмо поинтересовался мой друг.

– Зачем таскать лишнюю тяжесть? Мне здесь ничего не… – повернувшись, я увидел Баламута и осекся.

Он был снаряжен как для боевого выхода. Даже маску нацепил.

– Ты чего это вырядился? – нахмурился я.

– Нужно поговорить, – невпопад брякнул мой друг.

– И для этого ты надел бронежилет? Гена, с тобой все в порядке?

– А с тобой?! – резко повысил тон мой старый друг. – Ты себя что, богом возомнил? Ходишь тут без оружия, ничего не боишься, но забываешь, что сам всего лишь пустышка.

Слова Гены для меня все больше теряли связность и логику, вызывая растерянность и даже страх.

– Гена, успокойся, – осторожно сказал я, протягивая к нему открытую ладонь.

– Не смей! – крикнул он и приподнял автомат.

Баламут еще не навел на меня ствол, но я все равно замер.

– Не смей лезть в мою голову! – почти паническим воплем внес он немного ясности в ситуацию.

– Гена, ты…

– Сними шляпу!

– Да в чем дело?! – психанул уже я, особенно потому что в полной мере ощутил всю гамму чувств своего друга.

А там было намешано много всего, и в основном нехорошего. Он боялся и ненавидел меня. Понять бы еще – за что, но времени на выяснение не было: мне в лицо уже направлен ствол автомата.

– Снимай.

Когда я медленно, чтобы не спугнуть шаткого равновесия, стянул с головы шляпу, Гена немного успокоился.

– Бросай ее в сторону, – продублировал он свое требование легким движением ствола. – Думаешь, я не догадался, почему ты таскаешь ее на голове даже в помещении? Думаешь, не понял, что ты спрятал там какую-то хрень, с помощью которой копаешься в наших мозгах?

Я выполнил приказ Баламута, отбросив шляпу в сторону, при этом судорожно пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации.

На Генку это совершенно не похоже. Любые претензии, даже абсурдные, он никогда не сдерживал, а выплескивал сразу, даже если потом приходилось извиняться за необоснованный наезд. А теперь мой друг почему-то решил носить в себе подозрения, пока они не переросли в паранойю и не выплеснулись нервным срывом.

Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что все это не просто так, но ее тут же спугнул очередной зрительный контакт с дулом автомата.

– Как всегда, решил, что умнее всех и никто не догадается, что ты ставишь на нас эксперименты, как на подопытных крысах? Что дальше? Сделаешь из меня ручного бобика? Заставишь ползать перед тобой на карачках и есть с рук?

Плохо, что подобные мысли вообще появились в голове моего друга и сейчас толкают его на отчаянные поступки. И все же то, что он выговорился, дарит робкую надежду. Действительно, было видно, что Гена понемногу успокаивается, так что можно попытаться объясниться:

– Ты все не так понял. Артефакт в виде женской диадемы. Я ничего не скрывал, просто стеснялся.

– Врать ты всегда был мастак, – прорычал Баламут, и его зрачки сузились до предела.

Эмоциональный скачок был настолько сильным, что я почувствовал его и без обруча. И это не могло быть случайностью. Теперь я окончательно убедился, что кто-то уготовал нам участь прошлого смотрителя и его команды. К тому же я осознал, что через пару секунд Гена дойдет до полного бешенства и выстрелит.

Инстинкт – бей или беги – ничего не менял. Не с Баламутом. При его рефлексах он выстрелит, увидев любое резкое движение. Выстрелит без промедления и без промаха.

Я был совершенно безоружен перед его навеянной извне злобой и собственными рефлексами, наработанными годами тренировок. Или не совсем безоружен? В своем страхе перед ментальным артефактом Баламут совершенно забыл о еще одном магическом конструкте. Наши браслеты опричников мы надевали каждое утро, и это уже стало привычкой. Поэтому ни он, ни я сразу о них и не вспомнили.

Стараясь быть совершенно неподвижным, я сделал резкий «вдох», в основном втягивая энергию через браслет Гены. Тянул осторожно, памятуя о том, как ему было плохо во время инцидента с жабами. И эта осторожность едва не сгубила меня.

Бламут качнулся, но нашел силы, уже падая, вновь поднять автомат. Пришлось потянуть энергию еще раз и окончательно вырубить друга.

Проверка пульса вызвала у меня облегченный вздох, но я тут же заскрипел зубами, буквально переполняясь злобой на этого придурка.

Пристрелить бы урода, чтобы не портил жизнь ни себе, ни окружающим!

Урода? Пристрелить?!

Только пройдя пик ненависти к старому другу, я понял, что это хоть и мои мысли, но чрезмерно усиленные влиянием извне. Бросившись к лежащей на асфальте шляпе, я быстро напялил ее себе на голову и тут же отгородился от всего мира ментальным барьером. Сразу стало легче, но навалилась тревога за других моих соратников. Хорошо если бетонные стены хоть как-то экранируют в этом плане, а если нет?

Схватившись за специально приделанный к разгрузке хлястик для перетаскивания раненых, я поволок Баламута вниз, в бункер.

Тяжелый, зараза!

Внешнюю дверь задраивал с какой-то безнадежной злобой. Пришлось оставить друга в столовой, и не по причине изрядного веса этого борова, а потому что долетавшие с кухни звуки мне очень не понравились. Там явно шла драка. Пробежав два проема открытых дверей, я увидел, как тетушка Пин с остервенением валькирии пытается зарезать своего благоверного, а тот обороняется с помощью сковородки.

Я даже на мгновение замер, засмотревшись на эту абсолютно бредовую картину.

Старики-разбойники все больше удивляли меня своими скрытыми талантами. Оба корейца орудовали подручными средствами с явным умением, о происхождении которого мы еще поговорим. Хотя было видно, что до мастеров боя они недотягивают. Еще привлекло внимание то, что крыша съехала лишь у тетушки Пин. Дядюшка Чхан только оборонялся, стараясь на особо навредить супруге.

Как только я ворвался на кухню, ситуация изменилась. Кореянке пришлось распылить внимание, чем тут же воспользовался ее супруг. Он быстро отбил нож сковородкой и, войдя в клинч, пальцами левой руки ткнул старушку куда-то в район шеи. Она тут же обмякла.

– Никита, – впервые обратился ко мне по имени старик, – помоги мне.

Он явно выдохся, и оно неудивительно – подобные упражнения не для его возраста, даже под воздействием тонизирующего артефакта.

Уже когда помогал старику подняться, по наитию ослабил ментальную защиту и тут же ощутил волну ненависти от дядюшки Чхана. Ударить меня сковородкой он так и не успел. В этот раз мне помогла моя же доброта.

Порой бывает очень полезно для здоровья проявлять заботу к окружающим.

Подхватывая встающего старика под руку, я подумал, что ему может пойти на пользу легкая энергетическая подпитка.

А вдруг можно качнуть энергию в обратную сторону, используя всего лишь один браслет опричника, раз уж он сейчас находится одновременно в пределах обеих наших аур?

Подпитка не состоялась по причине агрессивности реципиента, зато я неслабо так качнул энергию из его биополя.

Дядюшка Чхан вырубился, так и не успев толком замахнуться сковородой. И хуже всего то, что выглядел он, как говорится, краше в гроб кладут.

Я тут же приложил пальцы к его шее и похолодел. Пульса не было!

– Только не это!

Меня всего затрясло, но через секунду я шумно выдохнул, потому что все же ощутил слабое биение сердца. И все равно ему было очень плохо.

Роясь в памяти, как в сумочке ночной тусовшицы, я пытался выудить оттуда хоть что-то полезное.

Стоп! При слишком резком перепаде уровня магической энергии тонизирующие амулеты вырубаются, и, чтобы их включить, нужен маг.

Положив ладонь на грудь старика там, где должен был находиться его амулет, я прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям.

Есть что-то, что ощущается как неактивный конструкт!

Чтобы запустить амулет, хватило простого желания и щедрой порции энергии, заставившей магическое устройство работать на максимуме. Дыхание старика стало явным, а сердце забилось ровно и сильно. Его лицо порозовело.

Ох, как же я перепугался.

От адреналиновой атаки шумело в ушах, а разрядка ситуации улучшила слух. Так что только после этого я услышал, как кто-то приглушенно пищит.

Златка!

Забыв обо всем на свете, я сорвался с места и побежал в комнату девочки. Картина, которую я застал, поражала своей дикостью даже больше смертельной схватки двух добрейших стариков. Все в комнате было разбросано, а Златка с визгом каталась по полу. Пока я возился, она успела разбить себе костяшки в кровь и набить шишку на голове.

Мои попытки обездвижить девочку в объятиях ни к чему не привели. Она даже пару раз укусила меня. Пришлось заматывать Златку в одеяло как в кокон, стараясь при этом не повредить хрупкое тельце.

Мысли скакали в голове испуганными блохами, я никак не мог решиться на единственный доступный мне способ успокоить норовящего навредить самому себе ребенка – перекачку энергии. Предыдущий опыт со стариком пугал своими последствиями до дрожи.

Лишь когда упаковал Златку и положил ее на кровать, лишая возможности биться головой о твердую поверхность, я смог хоть как-то собрать мысли в кучу. Времени на раздумья у меня было крайне мало – вот-вот мог очнуться кто-то из других моих подопечных, и взявшаяся за нас тварь возьмет под контроль другую, более мобильную жертву.

Захлебывающийся крик ребенка сильно мешал думать.

И что мне делать? Простыми наручниками из комплекта Баламута тут не обойтись, а упаковать трех взрослых людей в кокон, как Златку, я просто не смогу.

Выход был, и он пугал меня как бы не больше творящегося вокруг безумия. Но вид уже посиневшей от крика Златки не оставлял выбора.

– Да пошло оно все! – рыкнул я и сорвался с места.

Благодаря тренировкам и советам Баламута экипировка заняла не больше двадцати секунд.

Разгрузка и рюкзак. Четыре магазина в карманы на разгрузке, барабан в рюкзак. Бронежилет даже не тронул, а вот очки и маску нацепил скорее для психологической защиты, чем для физической безопасности. Под конец схватил своего «вепря», к сожалению не ощутив от его тяжести ожидаемой уверенности, и выскочил в коридор.

Еще минуту заняло обездвиживание подопечных. Обоих корейцев я пристегнул к прикрученным к полу стойкам кухонных столов подальше друг от друга. Гену двигать не стал – скрутил по рукам и ногам прямо там, где он лежал.

Внешние двери удалось без проблем заблокировать с помощью смартфона, связанного с главным компьютером станции. Так что случайные гости моим друзьям не навредят. А вот неслучайную и самую главную опасность, которой все эти запоры нипочем, придется убирать, так сказать, вручную.

Ворота ограды стоянки открыл и закрыл за собой также с помощью смартфона. И вот когда за спиной со зловещим лязгом встала на свое место сдвижная секция, с меня слетели последние остатки уверенности в своих силах.

Почему я покинул станцию? Из желания защищать подопечных или просто сбежал от дикого чувства бессилия? Может, это – шаг в пропасть, желание поскорее закончить с происходящим кошмаром?

Никогда не замечал за собой суицидальных наклонностей, но поди ж ты.

Встряхнувшись, я сконцентрировался на обруче и только когда убедился, что защита все еще работает, понял, что мысли все-таки мои, родные. Увы, эту защиту сейчас придется снимать.

Как только я деактивировал обруч, на меня навалился страх и безнадега. Что не так уж плохо. Во-первых, это означало, что мои друзья в безопасности. Уже подмечено – тварь не может давить на двух людей сразу. Во-вторых, я сразу понял, где она находится, так что рванул в ту сторону с отменной резвостью. По сведениям из справочника, болотный бегун в близком бою не очень грозен. Если это, конечно, он, что не факт, учитывая все происходящее.

Что же касается других источников информации, то веры крысе как свидетелю не очень-то много.

Злостью и каким-то яростным отчаяньем на минуту удалось перебороть влияние извне. Восстанавливать защиту вблизи от базы я не решился.

Метров через тридцать резко остановился и дал короткую, на три патрона, очередь туда, где ощущалось присутствие враждебного разума. В ответ удалось уловить отголоски чужого страха. Ну как страха… скорее беспокойства, так что пули явно прошли от цели на изрядном расстоянии.

И все же моя активность заставила эту тварь отступить!

Я тут же восстановил защиту, едва не всхлипнув от облегчения, и продолжил бег в прежнем направлении, на юг, в сторону дна чаши долины.

Неудивительно, что болотный бегун бежит к болоту. Опять же если это он!

Несмотря на открытое пространство полосы отчуждения и свет уже двух лун, я так и не смог увидеть своей цели, только отголоски его эмоций.

Но вот у самой кромки леса в траве мелькнула тень. Только то, что в магазине почти не осталось патронов, не позволило мне выпустить вслед этой твари большое количество пуль. Хорошо, что сразу не пристегнул барабан. Не знаю, сумел бы я остановиться или нет.

Как только невредимая тень скрылась в зарослях на опушке, ушло давление извне. На меня сразу же вновь навалились сомнения – а нужно ли продолжать преследование? Отогнал тварь от станции, и хватит!

Я совсем не былинный герой и острыми приступами мазохизма точно не страдаю.

Принимать трудное решение не пришлось, потому что как только я остановился, тут же навалились страх и отчаяние. В сознании заворочались темные, тщательно угнетаемые всю мою жизнь мысли. Претензии к проступкам и небрежности друзей, презрение к собственной слабости и ошибкам, неумению отстаивать свои права с присущими другим наглостью и напором. Пришлось вновь восстанавливать слетевшую защиту, но это помогло только от эмоций, навеиваемых извне, однако не спасало от своих собственных страхов и сомнений.

– Зараза, – выдохнул я и рванул вперед.

Шансы на удачную охоту были мизерными, и все же они значительно выше, чем вероятность справиться с еще одной ментальной атакой на пятерых обитателей станции, из которых хоть как-то защититься может лишь один.

Я продрался сквозь заросли растущего на опушке подлеска, но вместо пугающей тьмы леса, плохо освещенного даже днем, узрел еще одно чудо этого мира. В статьях о живой природе Беловодья я наталкивался на описание флуоресцентного мха, но не придал этой информации особого значения. К тому же мы посещали этот лес днем и ничего экстраординарного не заметили. Но то было днем.

В отличие от солнечного света даже обеим лунам, вместе взятым, не удавалось внести под кроны баобабов хоть толику освещения. Но, несмотря на это, там было достаточно светло, чтобы идти и не спотыкаться о выпирающие корни и другие препятствия. Да и вообще открывшаяся мне картина поражала воображение.

Если раньше мне казалось, что я попал в сказочный лес, то сейчас навалилось полное ощущение нереальности происходящего. Даже в столь напряженной ситуации часть меня застыла в немом восхищении перед такой красотой. Казалось, что необъятные стволы баобабов – на самом деле столпы сиреневого света, лишь прикрытые сверху коростой потрескавшейся коры. Конечно, это было не так, просто светящийся мох предпочитал жить в трещинах коры, на пару с лианами ведя паразитический образ жизни.

Все хорошо, но все эти чудеса добавляли мук выбора. Будь здесь темно, как в канализационном коллекторе, здравый смысл не позволил бы мне продолжить преследование.

А теперь что делать?

Словно не желая отпускать меня, бегун надавил безнадегой. Я мгновенно закрылся и пальнул, ориентируясь по направлению ментального удара.

От мысли о возвращении, когда на загривке сидит эта тварь, по спине вновь пробежался холодок. Так что пришлось продолжить преследование.

Тут уж либо пан, либо пропал!

Укрепив защиту и выгнав из головы посторонние мысли, я постарался войти в некий ритм – десять шагов трусцы и короткое ослабление защиты для определения направления. Затем выстрел навскидку в сторону сигнала, чтобы цель не расслаблялась. Попасть можно было только случайно.

Через пару минут пришлось вставить в карабин магазин с артефактными пулями. Что-то мне подсказывало, что улетят они в подсвеченную мхами тьму так же бездарно, как и предыдущие. Надеяться оставалось лишь на удачу и на то, что охват «цепных молний» будет достаточным.

Теперь я стрелял не наугад, а только когда четко ощущал направление на беглеца. Двигалась тварь не быстрее меня, несмотря на громкое имя бегуна. Главное, чтобы это не было заманухой для слишком много возомнившего о себе охотника.

Увы, мои опасения оправдались на все сто.

Третий из восьми артефактных патронов, похоже, зацепил бегуна разлетом молний. Послышался звонкий клекот вперемежку с каким-то крысиным писком. Когда открылся, я не ощутил ментального давления. Хуже всего то, что при этом потерял свою цель.

Чутко застыв на месте, я начал осматриваться вокруг. Во время погони было как-то не до этого.

Здесь баобабы оказались даже хлипче, чем вокруг норы тахрунов. К тому же их крона была странно жидковата. Похоже, это болото нравилось древесным гигантам еще меньше, чем каменистый грунт у края долины. Обзор, к моему сожалению, резко снизился, хотя преград для света обеих лун стало значительно меньше. Зато мхи потускнели и вокруг появились заросли всяких кустов, в которых могла прятаться эта тварь.

Я завертелся на месте в отчаянной попытке увидеть противника, потому что в ментальном плане он пропал. Но монстр не собирался атаковать меня на короткой дистанции, явно понимая, чем это может закончиться.

Пустив максимальное напряжение на обруч, я чутко мониторил округу. Когда ощутил всплеск в кустах справа от себя, я от неожиданности пальнул в него дважды, тут же обругав себя последними словами за расточительность.

Увы, еще через четыре выстрела понял, что со мной играют как кошка с мышкой. Бегун на все сто оправдал свое имя, меняя позиции слишком быстро. Теперь становилось понятно, что меня сюда попросту заманили, чтобы не тащить отложенное на потом мясо от станции до болота.

Последняя артефактная пуля ушла в кусты без малейшего толку, лишь огласив округу треском разрядов. Я тут же вставил в карабин барабан, когда-то поражавший меня своей емкостью, но облегчения при этом не испытал. Наоборот, начала накатывать паника. Сломать ее удалось только вспышкой ярости – увы, она оказалась слишком заразительной.

– Сдохни, тварь! – заорал я, паля во все стороны без малейшей надежды на попадание.

Остановиться удалось с большим трудом, лишь испугав себя перспективой остаться в лесу совсем без патронов. В итоге этот страх вцепился в душу щупальцами Ктулху.

Я тут же опять закрылся, но было такое ощущение, что моя ментальная защита дает течь.

Попытки усилить барьер заняли все мое внимание, заставив застыть на одном месте.

Да и куда мне бежать? Обратно к станции, чтобы разделить муку с дорогими мне людьми? Нет уж, лучше останусь здесь – плохой выбор в противовес еще худшему.

И все же через мучительно короткие промежутки времени я заставлял себя приоткрываться – ведь больше всего боялся того, что тварь оставит меня и вернется к станции.

Как грязная жижа, толчками вплескивающаяся через борт раскачивающейся лодки, чужие мысли заполняли меня, проникая под защиту и становясь уже моими собственными.

А что, если ему нужен только я? Может, если дать себя убить, он оставит в покое моих близких? Может, лучше самому решить этот вопрос, чтобы не ждать и не мучиться?

Не знаю, до чего бы я додумался еще через пару минут, но тут до меня донесся знакомый свист. Я так увлекся ментальными проблемами, что реальные звуки уже казались мне чем-то эфемерным.

Или это глюк, или действительно Чуча. Догадываясь, чего именно от меня может хотеть мелкий шкодник, я резко снял защиту. Все равно мне теперь терять уже нечего. Хуже точно не будет.

Вместе с изрядной порцией ментальной грязи в сознание влетел образ невысоких кустов, которые я уже видел, когда вертелся на месте в безнадежных попытках обнаружить цель.

Недоверие даже не шевельнулось в моей измученной душе, и я, вскинув ставший непомерно тяжелым карабин, судорожно надавил пальцем на спусковой крючок.

Где-то на пятом выстреле ментальное давление исчезло, и до меня донесся явственный страх, дав четкое направление и позволив скорректировать прицел. Практически сразу после этого был всплеск ощущения чужой боли.

Ну, тут даже такой криворукий, как я, попадет. Полтора десятка пуль ободрали почти все листья с куста. Остановить стрельбу удалось запредельным усилием воли. Не знаю, сколько в барабане осталось патронов, но тревожный щелчок затвора так и не прозвучал.

А вот теперь меня охватил азарт, главное, что родной, так сказать, натурпродукт собственного производства.

Ох, как же хорошо!

И откуда только силы взялись? С места я сорвался, может, и медленнее, чем Усейн Болт, но не менее страстно.

Как оказалось, можно было и не спешить. Болотный бегун – а это был именно он – пытался уползти от меня, волоча за собой шлейф своего плаща и безвольно вытянутые длинные ноги. Вблизи стало понятно, что его плащ – это какие-то кожаные крылья, в которые куталось щуплое тельце.

Видно осознав, что сбежать уже не получится – с перебитым-то позвоночником, – эта тварь резко извернулась, и лежавший на плечах воротник вздыбился, обрамляя овечью голову точно так же, как щупальца гремучего льва.

Честно говоря, пальнул я больше с перепугу, чем осознанно, и голову бегуна раскололо как тыкву.

– Ох, – устало шлепнулся я на пятую точку, – опять дед Анджей ругаться будет за испорченный череп.

От несуразности подобных сожалений в данной ситуации меня пробило на нервный смех, который тут же оборвался, когда мимо с паническим писком пронесся Чуча. Зверек нырнул в ближайший колючий куст, а я услышал приглушенный рык.

Япона икебана! Да когда же все это кончится?!

После пережитого появление скального сфинкса и еще одной твари, на воспоминание названия которой у меня тупо не было сил, вызывали не страх, а злость.

Кстати, перечень гостей этой парочкой не ограничивался. Благодаря обручу мне удалось ощутить присутствие еще трех хищников.

Медленно встав на ноги, я с кривой ухмылкой осуществил мимолетную и на первый взгляд идиотскую идею.

Представил себе образ тираннозавра из «Парка Юрского периода» и истошно заорал, пуская весь накопившийся запас энергии через обруч и выплескивая мысленный образ в окружающее пространство.

– Р-ра-а-а!

Мне показалось или из моего горла вырвался обычный человеческий крик, а по лесу пошел гулять уже звериный рык?

Или это какое-то побочное проявление магического дара, или у меня уже галлюцинации на нервной почве.

Но не суть важно, главное, что все, кого привлекли выстрелы и запах пролившейся крови, решили ретироваться, поджав хвосты.

Не уверен, что удастся повторить эту фишку – тут нужен особый настрой, – но сейчас мне удалось впечатлить всю округу. Пожалуй, даже с перебором.

– Упс, – сдавленно пискнул я, когда в ответ на мой крик прилетел до боли знакомый рев. – Сегодня явно не мой день, точнее, ночь.

Со стремительностью скоростного поезда ко мне несся единорог, разбуженный аудиоментальными экспериментами. У этой скотины любой испуг тут же перерастает в боевое безумие, и стоять на его пути – крайне опрометчивая идея.

Вполне резонно было бы сбежать куда глаза глядят, но сил почти не осталось, да и смысла не было – бегать с этой тушей наперегонки затея, может, и увлекательная, но совершенно бесполезная. И все же я сорвался на бег, но только для того, чтобы побыстрее добраться до ближайшего ствола.

Как уже было подмечено, баобабы здесь росли хилые. Ну как хилые… тот, который я выбрал, имел метра два в диаметре. Главное, что он был обильно оплетен лианами. Солнышко сюда заглядывало регулярно как минимум на закате, так что на лианах виднелись не только листики, но и цветочки.

Поражаясь своим совершенно несвоевременным мыслям, я полез на дерево. Получалось довольно споро благодаря лианам, по которым было удобно карабкаться. И это очень хорошо, потому что чрезмерно нервная зверюшка была уже близко.

Не особо напрягая свой мозг раздумьями, единорог с разбегу боднул дерево.

Вот тварь! Чуть не стряхнул древолаза-любителя, словно перезревшую грушу. Меня даже отбросило от ствола вместе с лианой, в которую я вцепился изо всех сил. Лиана оказалась очень крепкой и лишь спружинила.

Забыв про усталость, я как паук полез еще выше.

– Ну вот чего ты прицепился?!

Единорог ответил еще одним ударом.

Максимально надежно закрепившись на дереве, я установил контакт с обручем и ощутил степень бешенства животного. Пугать его еще раз точно не стоит.

А если попробовать успокоить?

Перейти от теории к практике мне не дала ожившая рация.

– Домовой Баламуту, прием! – дребезжал в динамике взволнованный голос Гены. – Никита, ты где? Ты живой?!

Очухался наш берсерк и даже снизошел до беспокойства о бестолковом друге. Интересно, как он сумел освободиться? Паковал я его на совесть.

Чтобы добраться до закрепленной на разгрузке рации, пришлось переходить на хват только одной рукой.

– Домовой на связи. Не ори, пожалуйста.

– Ты живой? – с каким-то даже удивлением переспросил Гена.

– Не дождетесь, – в ответ проворчал я. – Ты что, когда-то видел говорящие трупы?

– Да мало ли что в этом долбаном мире может приключиться, – с облегчением рассмеялся мой друг. – Ты где?

– На дереве.

– В смысле? – удивился он.

– В том смысле, что сижу на дереве и думаю, сможет ли единорог свалить баобаб раньше, чем успокоится.

– Ты точно в порядке? – вкрадчивым тоном поинтересовался Баламут, явно усомнившись в здравости моего рассудка.

– В полном, – отрезал я, глядя, как здоровенная животина отходит для нового разгона. – Сейчас не мешай мне, я занят.

– Скажи, где ты, пойду на подмогу…

– Нет! – зло крикнул я. – Сиди на станции. Защита стариков и Златки на тебе. Разберусь сам. Это приказ.

– Но…

– Это приказ! – прорычал я в рацию. – Как понял?

– Приказ понял. Охранять станцию, – четко ответил Гена.

Вот за что я люблю служак, так это за въевшуюся в мозг дисциплину. Может, и правильно делают, что гробят в них тягу к инициативе, да так, что позже приходится прививать ее заново высшему командному составу, как грушу на яблоню.

Ладно, с Баламутом разберемся позже, а сейчас попробуем успокоить нашего буяна.

Сосредоточившись, я постарался через обруч послать единорогу волну умиротворения и образ зеленеющей под солнцем травки.

Думаете, помогло? Да ни фига подобного!

О тщетности моих попыток сообщило еще одно сотрясание ствола многострадального баобаба.

Мне кажется или к звуку глухого удара действительно присоединился треск? Да оно же два метра в диаметре!

Так, успокоить его не получается, а что, если убаюкать? Только как? Спеть ей колыбельную? Стоп, а ведь мысль не такая уж плохая. Нет, петь я не собираюсь, но в памяти навечно отложилась колыбельная матери. Я мало что помню из времен сопливого детства, но такое не забывается.

Расслабившись, я погрузился в воспоминания.

«Спи, моя радость, усни…»

Мелодия легко всплыла из глубин памяти и подарила успокоение, окончательно вымыла липкую грязь, которую влила в мою голову непонятная тварь. Перенаправив своим эмоции, я отдался этому чувству, даже не обращая внимания на единорога, – так стало хорошо.

Настолько увлекся, что едва не уснул, прямо вися на дереве. Очнулся, когда вцепившиеся в лиану пальцы начали разгибаться.

Осторожно вздохнув, я открыл глаза и посмотрел вниз.

Спит, скотина такая. Спит!

Единорог прислонился к дереву прямо подо мной и даже похрапывал во сне.

И вот как теперь слезть, не разбудив при этом дрыхнущего здоровяка?

Больше всего проблем доставил заброшенный за спину карабин, вдругоказавшийся очень неудобным и своевольным. Наконец-то мои ноги коснулись мягкого наста из прелых листьев. Так что дальше получилось двигаться вообще бесшумно, но приходилось внимательно выбирать, куда ставить ногу. Не дай бог наступлю на сухую ветку!

Понятия не имею, как глубоко удалось погрузить в сон здоровенного единорога, да и проверять совершенно не хочется.

Сделав небольшой крюк, я все же подобрал убитого бегуна и взвалил его себе на спину.

Хилый-то хилый, а весу в нем оказалось не так уж мало.

Нормальную скорость смог позволить себе только метрах в ста от спящего единорога. Даже на секунду остановился, переживая, не навредит ли кто усыпленной мною животинке. Сам поражаюсь такой заботливости! Но затем подумал, что максимум, что сможет сделать тот же гремучий лев, так это укусить здоровяка за филейную часть.

То, что будет дальше, известно даже самой тупой крысе в этом лесу. Так что никто единорожку не обидит.

Кстати, насчет крыс – когда я удалился от места событий, тахрун тут же оказался рядом и с важным видом семенил справа от меня. Чучу просто распирало от самодовольства. Он явно ждал похвалы, но так и не дождался.

Перебьется, он еще до конца не рассчитался за подставу с гремучим львом.

Несмотря на груз, мне шагалось легко, так же как дышалось и думалось. Даже странно после таких-то передряг. Окружающая обстановка перестала угнетать, и дело не только в том, что опасное давление на сознание сменилось трофейной тяжестью на плечах. Изменения произошли на глубинном уровне. Что-то едва уловимое, но при этом кардинальное.

Это будто входишь темной ночью в старый дом без освещения, да еще и предварительно наслушавшись о нем страшных сказок. Каждой шорох и скрип заставляют вздрагивать и наполняют тени новыми значениями и даже обитателями. Но вдруг ты находишь выключатель, и дом заливает светом. Первое чувство, которое посещает человека в подобной ситуации, – это насмешка над самим собой. Как можно испугаться прошуршавшего в углу таракана или скрипнувшей от сквозняка дверцы шкафа? И всех делов-то – только разница в освещении.

Тут ситуация немного другая. Свет двух лун, с трудом проникавший под крону баобабов, оставался тем же, как и свечение мхов. Изменился я сам, наконец-то полностью приняв свою новую жизнь и новые возможности.

Афоризм «То, что не убивает, делает нас сильнее» затаскали до предела, но его мудрости это не отменяет. Страх ушел, оставив за собой лишь здоровую осторожность. Так что на полосу отчуждения из леса я вышел так, словно заканчивал прогулку по вечернему парку в благополучном районе.

Гена все же не выдержал и, едва камеры на посту управления уловили появление из леса моей фигуры, тут же помчался навстречу. Об этом меня предупредил всплеск эмоций, который донесся со стороны станции. Через десяток секунд из открывшихся ворот выскользнула напряженная фигура Баламута.

Вот он-то как раз все еще воспринимал окружающий мир с максимальной настороженностью. Когда Гена приблизился, я уловил, что от него фонит сложным коктейлем из злости и страха.

– Ты цел? – не глядя на меня и продолжая осматривать окрестности через прицел, спросил Баламут.

– Вроде да, – прислушавшись к себе, ответил я. – Мы там мозгами бодались, а не телами. Помоги дотащить добычу.

Вес дохлого бегуна меня изрядно вымотал, так что я воспользовался первой же возможностью от него избавиться, но Гену эта перспектива не особо воодушевила. До ворот базы оставалось метров сорок, и обеспечение безопасности прохождения этого участка казалось ему более важным делом, чем моя усталость:

– Я лучше прикрою твой отход.

– Расслабься, Баламут, – устало вздохнул я. – Рядом, кроме Чучи, никого нет.

Гена с сомнением сначала посмотрел на меня, затем на тахруна, который словно в подтверждение моих слов коротко присвистнул.

Перевалив тушу бегуна на плечи друга, я с удовольствием потянулся до хруста позвонков.

– Ты мне объяснишь, что это было? – со смешанными чувствами, столь сильными, что я смог их различить, спросил мой друг.

– Не сейчас, – отрицательно мотнул я головой. – Всем нам нужно успокоиться и выспаться. Все завтра.

Психолог из меня никудышный, и я понятия не имел, когда лучше всего провести разъяснительную беседу с персоналом. К тому же победная эйфория уже схлынула, и единственное, на что я был способен, это доплестись до душа, а затем как-то переползти на кровать. Сейчас для меня это было важнее, чем душевные терзания даже самого близкого друга. Тем более что такие проблемы нужно решать на свежую голову.

Глава 9

Решение оказалось верным. С утра, которое для меня началось в десять часов, обитатели станции вели себя вполне спокойно, явно отложив все переживания до момента, когда начальство соизволит поделиться информацией. И этот момент настал, когда я уселся завтракать.

Кто бы сомневался, что нормально поесть мне не дадут. С сожалением отодвинув недоеденный омлет и отхлебнув кофе из чашки, я обвел взглядом всех присутствующих. Корейские супруги, Гена и Златка сидели за кухонным столом ровненько и тихо, как первоклашки на вводном уроке. Я невольно почувствовал себя лектором. Это даже отразилось в моем тоне:

– Итак, дамы и господа. Начну с вопроса, который, уверен, всех вас очень волнует. Что это, блин, такое было? А была аномалия, почему-то не описанная в главном биологическом справочнике. Болотный бегун, которого дядюшка Чхан заморозил рядом с окороками и который по идее способен только усыплять совсем уж тупых зверушек, смог задурить нам голову до жажды смертоубийства. Уверен, в резне, уничтожившей команду прошлого смотрителя, тоже повинна эта скотина.

Все слушали меня с явным скепсисом во взглядах, который придется развеивать.

– Никаких ошибок нет. Это точно он, и господам биологам еще предстоит объяснить мне, как подобная хрень вообще могла случиться, но важнее другой факт. На данный момент мы имеем полный разброд и шатание в наших стройных рядах, которые оказались не такими уж стройными. Никто не внушал нам зверских мыслей. Та тварь лишь подняла муть со дна наших душ. Начнем с господина Баламута… – Перед тем как продолжить, я глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться. – Гена, твою дивизию, мы знакомы почти полвека! Но как только ты узнал, что я стал магом, ты начал вести себя так, словно имеешь дело с клоном, которого тебе подсунули инопланетяне вместо друга детства. Да, у меня есть некие ментальные таланты, точнее, я могу управлять артефактом ментального действия. Вот он, полюбуйся.

С этими словами я поднял со стола шляпу и, надорвав нити, вынул оттуда диадему:

– Догадываешься, почем еще в городе я не явился пред твои ясны очи с этой штукой на голове?

– Да уж, – смущенно откашлялся Гена, – я и сам бы не рискнул в таком показываться людям.

– Теперь насчет моих опытов, – продолжил я, вернув диадему в шляпу, а ее надел на голову. – Никто никому в голову не лезет. Ни один артефакт не поможет мне узнать того, о чем вы думаете. Тупо силенок не хватит справиться с такой мощной штукой, даже попади она мне в руки. Даже эмоции я могу ощущать лишь самые сильные. Не забывайте, что перед вами всего-то маг-пустышка. Да, я приложил деда Анджея видением, но на такое способна даже крыса Чуча, у которой мне и удалось передрать этот прием. Кстати, Гена, ты выгнал эту крысу с территории или она все еще ошивается где-то здесь?

– Чуча – мальчик, – проворчала Златка, гладя куда-то под стул, на котором сидела.

– Ясно, – переведя взгляд с девочки на ее деда, уставившегося в потолок, резюмировал я. – Значит, у нас в доме завелся вредитель. Ладно, об этом позже. Вернемся к моим умениям, точнее, к тому, чего я не могу сделать, даже если захочу. Возможно, в Китеже есть истинные маги, которые могут заморочить голову любому и заставить людей пресмыкаться перед собой. Но это вряд ли. Повторяю, я могу лишь ощущать эмоции, и только самые сильные. К примеру, сейчас вы все относительно спокойны, и только тетушка Пин чего-то боится. Госпожа Чо, я не мню себя великим мудрецом, но, если есть нечто, что так тяжко нести в себе, думаю, лучше этот груз сбросить, несмотря на последствия. Поговорите с супругом, чтобы у вас больше не возникало желания убить его, а заодно и всех нас.

Старая кореянка закрыла лицо ладонями, не сумев выдержать удивленного взгляда супруга.

– Теперь вы, дядюшка Чхан. Насчет моих умений мы уже поговорили. Если не верите в мою откровенность, скажите прямо. В крайнем случае просто отправитесь домой. А еще лучше выскажите все, что вас не устраивает в отношении присутствующих, и заготовьте претензии для наших стариков-путешественников. Разговор может выйти очень неприятным, но это точно лучше, чем копить в себе злость, которая полезет из вас, когда попадетесь кому-то с ментальными способностями. И вообще, думаю, нам всем стоит выговориться.

И ведь действительно высказались все. Меньше всего говорили как раз корейские супруги. Думаю, они объяснятся наедине. А вот Гена закатил целую речь – оказывается, я стал совсем другим. В смысле зарвался и зазнался его пристяжной друг Никитка. Много о себе возомнил, барин доморощенный. Позволяет указывать более опытным товарищам, что им делать и как.

Можно было бы указать на очевидные дырки в его доводах, но со стороны это будет выглядеть как постановка друга на явно не устраивающее его место. Так что я, вопреки своему же совету, ограничился успокаивающими и даже покаянными ответами. С одной стороны, мне-то сорваться не грозит, но это не значит, что проблему стоит заметать как мусор под ковер – идея изначально тупая и бесперспективная. Боюсь, придется приучать друга к новым реалиям постепенно, чтобы не ранить его нежное эго альфа-самца.

Больше всего удивила Златка, выкатившая нам целый список претензий. И в общем-то была права. Мы действительно задавили ребенка своей опекой и недооценкой ее как самостоятельной личности. Златка пережила за свою пока еще очень короткую жизнь побольше, чем многим выпадает до глубокой старости. Это, несомненно, оставляет свои следы, так что тут нужно переживать уже о здоровье ее психики, а не беспокоиться об инфантилизме.

Когда все выговорились, я решил подвести черту:

– В общем, по моему мнению, на данный момент нам ничто не угрожает, но все равно до приезда наших торговцев нужно присматривать друг за другом. Они привезут заказанные мной амулеты, и мы, возможно, решим эту проблему раз и навсегда. А теперь возвращаемся к обычной жизни и стараемся не впадать в паранойю. Здоровая осторожность только приветствуется.

Хотелось бы мне в реальности испытывать ту уверенность, которую я только что транслировал своей команде. С артефактами еще придется разбираться, и надеюсь, что нам не подсунут какое-то непотребство.

Оставив супругов Чо выяснить отношения на кухне, я пошел искать паразитов на станции. Точнее, одного паразита. Меня терзали смутные предчувствия, что с Чучей у нас будет еще куча проблем, особенно после того как он все-таки сумел преодолеть кордон станции. Вчера пришлось пустить зверька за ограду, потому что он всем своим видом и эмоциями показывал, как опасно ему будет возвращаться домой посреди ночи. Причину, по которой Чуча вообще полез так поздно к болоту, выяснить не удалось, несмотря на все мои старания. Тахрун опять прикинулся тупым животным. В то, что он заботился о моей жизни, почему-то не верилось.

Сладкую парочку – Златку и Чучу – я нашел в одном из гостевых номеров.

– Он еще здесь? – нахмурив брови, спросил я.

– Ему некуда идти, – хныкнула Златка, которая еще пару минут назад доказывала всем, что она уже взрослая, а сейчас обнимала тахруна, как плюшевого медведя.

Не хватало еще, чтобы она набралась от него блох или какой другой местной заразы.

– Неправда, – мотнул я головой, – у него есть родная нора и целая семья.

– Они ему там уже давно не рады, – не унималась девочка. – Родился маленький, и стало тесно.

Так вот оно в чем дело. С весной появилось пополнение, и лимит тахруньей семьи был превышен. Так что старшенького начали выживать, несмотря на то что он совсем недавно спас их от гремучего льва. Закон дикой природы во всей своей красе. Так что Чуче пришлось искать для себя новые варианты, а тут вон какая халява – и жрачка бесплатная, и защита.

В принципе враждебное отношение к тахруну я только изображал, прекрасно помня, кому обязан своей победой над бегуном. И все же предчувствия будущих проблем и врожденное упрямство являлись хоть каким-то предохранителем от того, что эта парочка залезет мне на голову слишком уж быстро.

– Ладно, мы его не выгоним, но внизу он жить не будет. Тем более здесь, в гостевых номерах. Пусть устраивается в мастерской наверху. С дедом Анджеем, когда он вернется, договоришься сама.

– Спасибо, Дя! – обрадовалась девочка и попыталась прижаться ко мне, все еще обнимая тахруна. Я ловко отстранился и лишь погладил ребенка по волосам.

Обнимашки в комплекте с этой наверняка блохастой, несмотря на отсутствие шерсти, крысой мне не нужны. Сразу вспомнилось, что где-то в багаже должен лежать амулет от всякой ползающей пакости, который Хомяк выдал мне в качестве бонуса.

Златка развила бурную деятельность по обустройству нового жилья для крысы и вовлекла в это дело почти всех, кроме меня. Выпускать эту гоп-компанию наверх не очень-то хотелось, но, вспомнив, что прошлой ночью купол станции нам не помог, пришлось сделать послабление в режиме.

Следующие тридцать шесть часов прошли без происшествий, хотя и в атмосфере перманентной нервозности. Зато когда на стоянку втянулся восточный караван и на кухню ввалились два наших командированных деда, общее настроение подскочило до невиданных высот.

Радостная встреча состоялась на кухне, где все дали волю эмоциям. Даже я пообнимался с нашими путешественниками. Затем прошел торжественный разбор подарков, ради которого пришлось задержать выдачу ужина дальнобойщикам.

В конце концов я не выдержал и восстановил порядок, разогнав всех по рабочим местам. Сам же, прихватив предназначенную мне посылку от подпольного артефактора, пошел на пункт управления. Любопытный Гена конечно же потащился следом.

Так, и что же мы имеем в плюсах? Еще с момента посещения китежского главхрана артефактов я начал замечать у себя зарождающуюся тягу к коллекционированию этих штук. Дороговатое, скажу я вам, получается хобби.

В коробке обнаружились целых тринадцать артефактов и по нынешним временам раритетная флешка. Похоже, тайный мастер решил не светиться на незащищенной радиолинии. Надеюсь, он не подсунет какой-то хитрый вирус вдобавок ко всем моим проблемам.

Внешний осмотр дал не так уж много. Шесть кругляшей с ушком явно предназначались для ношения на шее. К ним прилагались еще шесть амулетов-ромбиков, имевшие вместо простого ушка хитрую защелку. Тринадцатый артефакт выглядел посолиднее и был оформлен как крупная монета с инкрустацией в виде ветвистых молний.

Все-таки старики расторговались настолько успешно, что хватило и на мой первоначальный заказ. Надеюсь, они не потратили все на артефакты в ущерб остальным пунктам списка покупок.

Ладно, теперь перейдем к информационной части. Компьютер принял флешку без проблем.

Что мне понравилось – это манера, в которой Барабаш подавал информацию. Как постоянному клиенту он приоткрыл завесу таинственности, позволив старикам назвать его прозвище. И без особых разъяснений было понятно, что Барабаш – это взрослый вариант барабашки.

В своей пояснительной записке артефактор подробно разжевал, так сказать для чайников, все возможности представленных артефактов. Кругляши являлись не столько защитными амулетами, сколько сигнальными. Если на носителя было произведено ментальное давление, то амулет немного ослаблял его действие и выдавал предупреждающий сигнал – что-то типа надоедливого звона в ушах. Когда это случится, нужно было срочно цеплять на ту же цепочку дополнительный амулет в виде ромбика. До этого момента вторая часть своеобразного защитного гарнитура должна находиться в экранированном кармашке пояса. Пояс, как и жилетка, являлся практически обязательным предметом гардероба и был у всех, включая Златку.

Таким замысловатым способом артефакторы обходили ограничение недаров на управление артефактами. Неудобно, сложно, но иного варианта все равно нет. Ромбовидный артефакт не только надежно защищал носителя от ментального влияния извне, но и сильно гасил эмоции. Когда Гена для пробы нацепил весь комплект, он превратился в снулую рыбу. По его же словам, это было похоже на приступ меланхолии и легкую сонливость. Так что долго такую штуку носить не стоит. Зато под защиту комплекта мне так и не удалось проникнуть. Я не смог уловить даже тени эмоций друга, а он никак не реагировал на мои попытки бомбардировать его различными видениями.

В общем, можно считать, что к гипотетическому повторению ментальной атаки мы подготовлены.

Отложив защитные амулеты, я взялся за кругляш молниевика. Он, как и ромбики, носится в специальном кармашке пояса, только простом, не экранированном. Судя по описанию, работал данный девайс, опираясь на внешний контур моей ауры. Как только конструкт получит доступ к энергетическому запасу, он сразу выдаст по окружающим меня объектам россыпь электрических разрядов. В приписке было сказано, что особо нужно уделить внимание своевременному разрыву энергоканала, чтобы не выложиться досуха. А также позаботиться о том, чтобы в радиусе трех метров не было союзников.

Ну, об этом я и сам помнил, особенно после того, как приложил Гену двойным разрядом.

Зудящее нетерпение пришлось унимать изрядным усилием воли и все же отложить испытания до утра, чтобы провести его вне пределов станции.

Последним и, по мне, самым ценным подарком от Барабаша оказался файл с советами для магов-чайников. Чтение затянулось на пару часов, но буквально каждые пять минут я прерывался, чтобы обозвать последними словами то себя, то моих горе-учителей. Эти сволочи так сильно хотели побыстрее выпихнуть меня на станцию, что не удосужились провести хотя бы поверхностное ознакомление с основами управления артефактами. Точнее, как раз поверхностно и ознакомили, и на этом все. Ладно простейшие артефакты, как тот же наствольник и браслет опричника, но каким чудом мне удалось справиться с ментальным обручем? Оказывается, камешки в этой чертовой диадеме не просто так. Каждый нес в себе матрицу конструкта с отдельными функциями. Тот же ментальный щит можно было поставить, просто активировав два кристалла из двенадцати, а не напрягать мозг, словно пытаешься родить ежика. Там вообще сложнейшая схема с составлением персональных ментальных программ по сопряжению с конструктом. И все это нужно делать в особом медитативном состоянии.

Япона икебана, чувствую себя как обезьяна, нашедшая навороченный смартфон и вдруг осознавшая, что в него можно не только смотреться, как в зеркало.

Ладно, с этим разберемся, но все равно грош мне цена как аналитику. С другой стороны, у меня только сейчас перестал заходить ум за разум от всей этой магической галиматьи. Ничего, привыкнем и разберемся.

Закончив с самокопанием и самобичеванием, я печально вздохнул и взялся за то, что умею намного лучше, чем управлять артефактами, – составлять запрос в почтовую службу Нью-Китеж-града. Мы хоть и обезопасили себя от повторного нападения, но общей проблемы это не снимало. У меня остались претензии к яйцеголовым зоологам, причем немалые. И от составления докладной записки зависело, удастся ли Шварцу накрутить хвосты ученой братии, чтобы они все же явились сюда. Если честно, на научный энтузиазм рассчитывать не приходилось. Еще во время первичного сбора информации о Граде и Мире я понял, что Китеж давно растерял свой колониальный задор. Люди уютно устроились за периметром Сторожевых башен, наслаждаются сытой, а главное – долгой жизнью. Поэтому, чтобы вытащить разленившихся ученых в такую даль, придется постараться и напустить побольше страха, но при этом не перестараться, чтобы не отвечать потом за последствия.

Эпилог

– Ты уверен? – с сомнением спросил Баламут, переводя взгляд с толстенного ствола на меня.

– А на кой черт, по-твоему, я сюда перся от самой станции? – вопросом на вопрос ответил я, продолжая возиться со снаряжением.

Гена со своим комплектом управился значительно быстрее, хотя, насколько мне известно, скалолазанием особо не увлекался. Впрочем, мне не привыкать к тому, что приходится проигрывать ему во всем, что связанно с активным и экстремальным отдыхом. А в нынешней непростой ситуации это вообще кстати – хоть так поддержу его эго альфы, пострадавшее от несправедливости распределения плюшек во вселенной.

Это был наш первый выход на природу со времен нападения болотного бегуна. Конечно, если не считать вылазки к опушке леса, чтобы подобрать еще одного подстреленного батоно Леваном кабанчика. В этот раз обошлись без разборок с жабами.

Кстати, с охотничьим азартом старого грузина надо что-то делать, а то он уже ведет страстную переписку с внуком, которому приходится судорожно метаться по городу в поисках противотанкового ружья. Очень уж старик загорелся идеей подстрелить единорога.

Даже не знаю, как к этому относиться. Надеюсь, поиски Сосо окажутся неудачными или же он просто представит их таковыми. Надо будет намекнуть ему об этом.

Блин, ну вот почему застежка не хочет вставать на место?! Ведь на станции все получалось, а сейчас никак не лезет.

– Поверни другой стороной, – снисходительно посоветовал Гена.

– Сам знаю, – проворчал я, гася в себе раздражение.

Ничего, такие прививки от раздутого самомнения в моем положении только на пользу. Последовав указаниям более опытного товарища, я закончил с ремнями и потянулся. Затем присел. Вроде теперь все на своих местах.

Комплект древолаза мало чем отличался от сбруи скалолаза из родного мира, за небольшим исключением – на животе имелся металлический валик десяти сантиметров в диаметре, а на поясе за спиной прямоугольник аккумулятора.

– Ты точно уверен? – опять спросил Гена. – Его же по кругу обходить минут пять, не меньше, а высоту боюсь даже прикидывать.

– Можешь остаться внизу, – проворчал я, примериваясь к плетению лиан и трещинам на коре. Там такие разломы, что можно засунуть ладонь по самое запястье, а кое-где и до локтя.

Ну и чего я, спрашивается, тяну? Вот уже две недели брежу мечтой посмотреть на этот мир с верхушки самого большого баобаба в долине – и тут такая нерешительность.

Мысленно чертыхнувшись, я споро полез вверх. Это было не сложнее, чем взбираться по шведской стенке. Правда, нужно было следить, чтобы основная нагрузка приходилась на ноги, а не на руки, иначе очень быстро устану. Этот совет и два комплекта снаряжения я получил из соседнего боярского удела, заплатив за все про все четыре сотни червонцев. Но оно того стоит, правда, полностью убедиться в ценности покупки можно будет, только закончив восхождение.

Поднявшись метров на десять, я поудобнее раскорячился, чтобы освободить правую руку. Снятый с пояса тонкий и очень острый костыль вошел в кору как минимум на четверть длины, и всего-то хватило средней силы удара сжимавшего костыль кулака. Это и радовало, и настораживало – как бы не выскочил в самый ответственный момент. Поэтому я пару раз от души двинул по костылю снятым с пояса молотком.

Теперь пришел черед хитрой конструкции ромбовидной формы. Потянув за нее, я вытащил из поясного цилиндра сантиметров тридцать тонкого троса.

Понятия не имею, из чего это сделано, но трос был больше похож на толстую леску. Его вид вызвал сомнение у всего персонала станции, так что мы потратили пару часов на испытания, чтобы убедиться в надежности продукта, созданного на стыке обычной технологии и магии.

Я зацепил автоматическую кошку за ушко костыля, не забывая, что при восхождении она должна находиться снизу от костыля.

Как только я продолжил подъем, из цилиндра мини-лебедки с тихим стрекотом пополз тросик, при этом не особо затрудняя мне движение. Кроме нескольких кнопок на цилиндре имелся и циферблат, отсчитывающий пройденную высоту.

Еще через десять метров подъема я повторил прием с костылем и зацепил за его ушко слабину троса. После преодоления трех десятиметровых отрезков предупреждающе пискнул датчик. Так что я забил очередной костыль, зацепил за него трос и только после этого нажал на крайнюю кнопку на цилиндре лебедки. С усилившимся стрекотом заработал электрический привод. Я не слышал и не видел, но знал, что в тридцати метрах ниже меня сложившаяся от электроимпульса ромбовидная кошка выскользнула из первого костыля.

Через десяток секунд тросик смотался почти полностью. Как только я отпустил кнопку, одновременно смолк стрекот лебедки и с тихим щелчком разложилась кошка, надежно предотвращая проскальзывание троса в ушко свежевбитого костыля.

По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Муторный, конечно, процесс, но тут уж ничего не поделаешь. И все по причине простого отсутствия свободных средств. А ведь прямо в скачанном каталоге артефактов я видел шикарнейшую штуку с названием «спайдермен». Там вообще песня! Цепляешь на себя что-то типа портупеи и хоть ползешь вверх, хоть бегаешь по ветвям как обезьяна – все едино. Никаких остановок и замороки. Если сорвешься, пускаешь порцию энергии на артефакт, и силовые нити цепляются к ближайшей поверхности, предотвращая падение.

Ладно, хватит слюни пускать, лезем дальше, хотя мышцы на ногах уже побаливают, а до верхушки еще ползти и ползти.

Гена даже и не думал меня обгонять – наверняка страхует и надеется подхватить непутевого друга в случае чего. Он всегда так поступал, но впервые подобная забота ничуть меня не раздражает.

Первый привал сделали на нижних ветвях беловодского баобаба. Выглядели они не очень. Верхние собратья надежно перекрывали доступ к свету, так что листья здесь не радовали сочной зеленью, да и половина ветвей была сухой и даже подгнившей. Так что на толстых ответвлениях ствола мы устраивались с опаской.

Отдых занял всего пять минут, и мы полезли дальше. Счетчик на цилиндре лебедки показывал сто сорок метров, и мы уже побили все рекорды земных древолазов, а на Беловодье наверняка есть рекордсмены и покруче. На этой высоте мир вокруг превращался в настоящие джунгли, ведь мы достигли Кроны – так здесь назывался особый ареал, образовывающийся плотным соединением ветвей растущих рядом баобабов. Порой подобные конгломераты раскидывались на площади сотен квадратных километров.

Все пространство вокруг нас было затянуто зеленым пологом не только широких и мясистых листьев баобаба. Именно здесь лианы наконец-то получали возможность проявить себя во всей красе. Благодаря этим растениям вся композиция Кроны была украшена безумным разнообразием цветов.

Достаточно часто пронзавшие это великолепие тонкие иглы солнечного света довершали завораживающую картину.

Уже через пару минут пребывания на уровне единой кроны начало казаться, что земля под нами всего в паре метров и на нее можно попросту спрыгнуть.

Опасное заблуждение, и об этом нужно не забывать. Подобные напоминания не позволили мне прогуляться по горизонтальной ветви, имевшей в диаметре не менее трех метров. Расслабляться не стоит, потому что и этот почти сказочный мир жил по общим законам дикой природы. Где-то там за зеленым пологом наше появление уже почувствовали старые знакомые жабы и парочка новых персонажей, с которыми мы еще не имели сомнительного удовольствия тесного общения.

Из оружия, несмотря на все вопли Гены, я взял только пистолет – ну не тащить же с собой вверх тяжеленный «вепрь», да и стрельба из него в подобной обстановке вряд ли будет успешной. Если верить беловодским биологам, в Кроне этих мест опасность представляли только жабы, два вида кошек не крупнее скального сфинкса и похожие на варанов древесные ящерицы. К тому же где-то здесь ползала и летала куча относительно опасных насекомых, но карабин против них точно не помощник. Но это если доверять ученой братии, а к ним у меня веры не осталось ни на йоту.

Неделю назад к нам все же явилась делегация яйцеголовых специалистов по беловодской живности, и наше общение не заладилось с самого начала. То ли они были закоснелыми ретроградами, то ли пытались прикрыть косяк группы экспертов, помогавших расследовать гибель предыдущего смотрителя. В общем, меня с ходу обвинили во всевозможных грехах – начали с простого неумения наладить нормальную рабочую атмосферу в коллективе, а закончили постановкой диагноза «массовый психоз». Увы, заснять бегуна на внешние камеры не удалось, а сторожевые менгиры записей в принципе не ведут. Видео с внутренних камер их ни в чем не убедило, наоборот, подбросило новую версию о том, что к инциденту привели мои неумелые манипуляции с сознанием подчиненных.

И ведь узнали, скоты такие, что Хомяк выдал мне ментальный артефакт.

Как только начались подобные намеки, я не стал ждать их оформления в обвинения и выдворил гостей со станции. В ответ на требование выдать им тело бегуна господа ученые были посланы в дальнее пешее путешествие – раз во всем виноват я, так и изучать тут нечего. Бегун отправился посылкой к нашим новым партнерам в Китеже.

В общем, теперь все, что написано в зоологическом справочнике, нужно перепроверять на личном опыте, особенно в плане безопасности. К тому же не давала покоя загадка возникновения у нас под боком мутировавшего бегуна. Уверен, с этой проблемой мне еще придется разбираться, причем без малейшей помощи более опытных беловодцев.

Исходя из всего вышеосмысленного, к выходу в лес мы готовились основательно, но упор все же делали на мое умение отпугивать всякую опасную живность да крутой молниевик. Правда, чтобы использовать новый артефакт, нужно следить за расстоянием до Гены. Иначе он схлопочет разряд вместе с супостатом. Если честно, я считал, что без Баламута было бы безопаснее, особенно учитывая мои возможности как мага и набор артефактов, но убедить его в этом так и не получилось. С другой стороны, если отпугнуть слишком агрессивную живность не получится, у Баламута припасен сюрприз в виде обреза двустволки с картечью в обоих стволах. По мотивам церемонии прощания деда Анджея со своим старым ружьем можно было снять эпическую драму. Но как только я пообещал старику на замену новенький «ремингтон», пылкая любовь к «старому боевому товарищу» тут же испарилась без следа. Он даже недрогнувшей рукой самостоятельно укоротил бывшего любимца.

По мере нашего подъема и усиления освещенности вокруг Крона становилась более оживленной. Цветы на лианах увеличивали не только свои размеры, но и яркость. А еще через десяток метров зеленый полог стремительно посветлел, открывая нашим взорам целые куски голубого неба. Мы выбрались на коническую верхушку баобаба. Здесь ствол дерева истончался до метра, так что я рискнул подняться еще немного и, лишь надежно закрепившись, осмотрелся.

Даже не знаю, как это описать. Свет поднявшегося над горизонтом Ярилы скользил по верхушке зеленого облака, порой выбивая из него бирюзовые искры, а также разноцветные вспышки на соцветиях и крыльях гигантских бабочек. Сейчас я находился в верхней точке этого облака. В ближайшей перспективе, плавно уходя вниз, расстилалась крона дерева-гиганта. Дальше и ниже в сплошном пологе, как елочки в парке, выделялись редкие конусы верхушек других деревьев. А очень далеко, едва различимо для взгляда, зеленое поле поднималось вверх, отмечая кромку чуть вытянутой чаши долины Туманного перевала.

Не отдаться очарованию этой красоты было невозможно. Ничего более удивительного я не видел никогда в жизни. Веселый солнечный свет словно вдохнул в меня волну радости. Только сейчас, глядя на этот мир с высоты, я окончательно понял, что наконец-то оказался там, где должен быть. Теперь это мой мир. Мой дом.

– Да-а-а! – Не удержавшись, восторг вырвался из моей груди пронзительным криком.

Это спугнуло каких-то то ли птиц, то ли больших насекомых, заодно переполошив еще кое-кого.

– Да чтоб тебя, Домовой! – ругнулся Гена, расположившийся пятью метрами ниже. – Чего орешь как оглашенный?! Напугал до чертиков. Я чуть вниз не свалился.

– Не ворчи, Баламутище, тебе ведь тоже здесь нравится.

Мой друг не ответил, но я благодаря обручу чувствовал, что его, как и меня, переполняют восторг и восхищение.

Григорий Шаргородский БЕС В РЕБРО

ПРОЛОГ

Это был необычный кабинет с точки зрения не только земного дизайнера, но даже жителя Нью-Китеж-града. Казалось, что некто предельно могущественный извлек дорого и современно обставленную комнату из современного здания и забросил ее в преисподнюю. За огромными, от пола до потолка окнами виднелся удивительный город. Над полуразрушенными зданиями диковинной архитектуры всеми цветами радуги сверкало буйство привычного для Запределья энергетического шторма. Правда, привычным его мог назвать только истинный боярин или ушкуйник из его команды. Ведь простые обитатели Беловодья подобного не видели никогда в жизни. А магам-пустышкам, не решившимся стать ушкуйниками, удавалось заглянуть в Запределье лишь краем глаза из нутра хорошо защищенного «Скарабея», но и этого было достаточно, чтобы получить впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

Князь Петр Епифанович Буслаев в былые годы провел не один десяток рейдов в Запределье и тамошние красоты, даже в столь достоверном отображении, не особо его впечатляли. И все же созданная специальными артефактами иллюзия была предметом его гордости.

Казалось бы, что тут какого? В дорогих заведениях Китежа хватало иллюзионных артефактов, которые создавали и не такие красочные картины, но там для подобных фокусов был необходим постоянный контроль мага-пустышки, а вот артефакторам Буслаева наконец-то удалось провести сопряжение магического конструкта с программной составляющей компьютера. А это значит, что грядет новая эпоха в жизни Беловодья. До самонастраивающихся артефактов еще далеко, к тому же придется долго рядиться с другими князьями и посадником о том, пускать ли новинки в народ — мало кому из магов понравится, что в перспективе активными конструктами смогут управлять даже недары. Но все это — проблемы далекого будущего, сейчас же над Буслаевым нависло нечто более актуальное и непонятно-угрожающее.

Простым нажатием кнопки князь убрал иллюзию, получив возможность посмотреть на Нью-Китеж-град практически с высоты птичьего полета. Отсюда до огромной парковки у основания здания лететь с полкилометра. Можно было и выше построить, но тридцать лет назад особый совет князей принял решение не заниматься извращениями и установить максимальную высоту княжеских башен в пятьсот метров. Правда, после появления на Земле «Бурдж-Халифы» опять возникли разговоры о снятии ограничения…

Князь мотнул головой, изгоняя из нее лишние мысли, и решительно поднялся с кресла.

Из огромного кабинета было два выхода — один в приемную, а второй в зал для совещаний, больше похожий на тронный. Конечно, огромное помещение с единственным креслом на возвышении — это жуткий анахронизм, но с приказом о переоборудовании тронного зала в обычную аудиторию Буслаев пока не спешил.

Выйдя в приемную, князь с легкой улыбкой посмотрел на испуганно вскочившую девушку. Юная недара боялась начальника до одури. Истинному магу было нетрудно прочесть ее эмоции. Да что уж там, при желании он мог раздуть ее страх до такого уровня, что она почтет за высшее благо выброситься из окна. Мог даже мгновенно распылить тело девушки, но мысли о подобной власти над окружающим пространством и населяющим его существами давно не тешили самолюбия истинного мага. И все же вот такой животный страх что-то затрагивал в его душе, словно яркая вспышка на сером фоне. Поэтому секретарш меняли сразу, как только они начинали привыкать к постоянному нахождению рядом со столь могущественным чародеем.

Женщины вообще быстро ко всему привыкают, а оказавшись в постели князя, так и вовсе теряют страх практически полностью.

— Машина готова? — не останавливаясь, спросил князь.

— Да, господин, — как китайский болванчик закивала девушка, семеня следом за хозяином.

— Останься здесь, — тихо сказал Буслаев и улыбнулся, ощутив огромное облегчение, исторгнутое из глубин души девушки.

Словно уловив передвижения князя, дверь в конце коридора открылась и оттуда появилась неразлучная троица ушкуйников. Истинный боярин Котов и два его опричника выглядели так, словно они только что покинули слет любителей стимпанка. Особенно выделялся сильно помятый, но, как любил говорить сам боярин, «счастливый» котелок Котова. На фоне одетого в строгий костюм хозяина троица ушкуйников смотрелась как минимум колоритно. Данное положение дел не особо нравилось князю, но указывать своим людям, во что им одеваться, он не считал нужным. Особенно это касалось тех, кто как минимум раз в месяц уходит в рейд на Запределье. На таких давить — себе дороже.

— Шеф, — без подобострастия, но и без панибратства обратился к сюзерену молодой боярин, — Лизка сказала, что вы собираетесь в Подол.

— Да, Миша, собираюсь.

— А на кой… — чуть смутившись своей прямоты, гроза запредельских эфирных тварей поправился: — Княже, неужели в Подоле есть кто-то, кто не побежит к вам на цыпочках?

— Есть многое на свете, друг Горацио…

Не заметив отклика в глазах подчиненного, князь не стал продолжать.

Да уж, классика старого мира не в чести у нынешней молодежи, так что объяснил все без цветистых аллегорий:

— Нам нужно прокатиться на Паутинку.

— А-а, — тут же все понял боярин, правда, как-то слишком уж легкомысленно.

А вот его подчиненные ощутимо напряглись, и князь поздравил себя с правильным выбором опытных опекунов для слишком уж молодого боярина, всего лишь три года как обосновавшегося в Беловодье. Походы в Запределье и то могущество, которое получают там истинные маги, иногда сносит крышу похлеще крепкой выпивки. Так что приходится контролировать лихачей с помощью опытных магов-пустышек, пока они не поймут, что Беловодье скрывает в себе опасностей не меньше, чем «мир в пустоте».

Личный лифт князя открылся по первому же требованию, и вся компания споро загрузилась в него, благо места там хватало.

Внутри царила тишина — никто не решался отвлекать князя от его стратегических дум. Но сейчас Буслаев просто смотрел сквозь стекло кабины.

Башня представляла собой эдакий полый цилиндр циклопических размеров. В почти глухой наружной стене стремящегося к небесам колодца лишь изредка попадались зеркальные окна, а вот внутри гигантского строения бурлила жизнь. Этажи с зимними садами перемежались застекленными бассейнами. Глядя на них, казалось, что огромная масса воды, сквозь которую пролетал лифт, попросту парит в воздухе. И в этом муравейнике постоянно сновали тысячи людей — его людей. Он был властен над каждой жизнью, но не упивался этим подобно земным владыкам. Истинные маги, достигшие уровня князей, мыслили иными категориями. Кто-то воспринимал своих подданных как большой зверинец, кто-то — как полезный, но не особо ценный ресурс, а для Буслаева вассалы являлись практически частью его естества — низовыми элементами своеобразного роя, мозгом и богом которого был он сам.

И все же умный от природы и наделенный огромными ментальными способностям маг постоянно одергивал себя, потому что переоценка реальности может стать не менее гибельна, чем атака стаи эфирных медуз — самых опасных тварей Запределья.

Оторвав взгляд от простого, можно сказать, примитивного праздника жизни за стеклом лифта, князь вернулся к собственным проблемам. Злость — именно она сейчас доминировала в ауре мага. Бесило даже не то, что десять лет экспериментов пошли коту под хвост, а безнаказанность, с которой действовал виновник всех бед. Ни сам князь, ни его ищейки не смогли найти даже тени следа убийцы, так что пришлось отправляться за помощью к ведьмам. Причем лично, потому что простых посланцев старая паучиха даже слушать не станет.

Погрузка в бронеавтомобили и путешествие в южную часть Нижнего Подола прошли штатно. Казалось бы, зачем столь могущественному магу понадобилась охрана и броневики? Ведь он сам являлся запредельно мощным оружием. Многие истинные тоже так думают, и именно их потом находят убитыми порой простыми недарами. Князь должен думать о своей вотчине, а не заниматься отслеживанием сиюминутных опасностей, для этого у него есть бояре и ушкуйники.

Квартал под названием Паутинка на фоне относительно небогатого Нижнего Подола ничем особым не выделялся, но только до того момента, пока броневики не свернули на очередном повороте и не нырнули в обычный с виду спуск на подземную парковку. Вот здесь и начался местный колорит. Вместо стандартного для подобных строений широкого пространства с низким потолком машины выкатили в огромную пещеру. Понятно, что неровные каменные стены были лишь похожи на цельный гранит. Нарочито грубые барельефы с изображением пауков и нитей паутины впечатляли, и на простых посетителей это должно действовать убойно.

Соответствующей атмосферы обстановке добавляли стражи с факелами в руках. С обнаженными торсами и цветастыми татуировками они выглядели как цирковые зазывалы. Но обольщаться не стоило, в связке с замершими в тени жрицами, которые скрывали тела и лица под балахонами, стражи были способны на многое. Скорость, сила и сопротивление магии вкупе с предвидением любых действий врага — сильнейший козырь даже против истинного мага. Конечно, любой князь без особого труда положит всех присутствующих в зале стражей и жриц, но вот того же юного боярина они смогут угробить, пусть и потеряв половину состава.

Покинув автомобиль, князь сразу направился к стене, на фоне других выделявшейся огромным каменным кругом, поставленным на ребро. Охране пришлось остаться у машин, не смотря на явное недовольство боярина Котова, но ситуацию они успели обсудить еще по пути сюда, так что обошлось без препирательств излишне рьяного телохранителя.

С глухим скрежетом огромная каменная шайба откатилась в сторону. На простых обывателейсие действо наверняка производило неизгладимое впечатление, но князь прекрасно видел, что все это лишь бутафория — бетонная конструкция и гидравлический привод без крохи магии.

Обширное пространство зала резко сменилось узким и высоким коридором, верхняя часть которого была сплошь затянута густой паутиной. По необычному подвесному полку сновали здоровенные, не меньше крупной собаки пауки. Это, конечно, уже не бутафория, но все равно декорация — ужас западных лесов, ядовитые тарантеллы, были лишены ядоносных желез и жал, так что напугать могли опять же лишь суеверных просителей милости Великой матери.

Поход по узким проходам в сопровождении стражей с факелами продлился недолго, и вскоре князь оказался в небольшом восьмиугольном зале с низким потолком. Здесь не было никаких барельефов, а из мебели присутствовала лишь циновка в центре зала, на которой и восседала древняя старуха. Одета она была в балахон, казалось бы, пошитый из комковатой и неоднородной паутины. Выглядывающие через прорехи участки сморщенной кожи густо покрывала давно выцветшая татуировка.

— Зачем ты явился в обитель Матери, извращенец?

Слова старой ведьмы не задели князя, он прекрасно знал, что это не оскорбление. Просто последователи данного культа считали, что маги своими действиями извращают естественное течение энергии и событий.

— Мне нужна твоя помощь, — не размениваясь не пикировку, просто сказал князь. — Я не могу найти убийцу своих детей.

— Убивать детей плохо, — безэмоционально ответила высшая жрица культа. — Мать поможет тебе. Мне нужна вещь, принадлежавшая тому, чью нить оборвал убийца.

Князь догадывался о возможности подобного нюанса, так что подготовился. Шагнув к сидевшей на циновке старухе, он протянул ей небольшого плюшевого зайца.

Что удивительно, ни сопровождавшие его стражи, ни следовавшие за ним тенью младшие жрицы даже не дернулись. Князь испытал странное ощущение от того, что его не боятся. Но не по причине недооценки возможностей, а просто потому, что могут читать будущее на коротком отрезке. Они умели то, на что истинный маг не способен при всей своей мощи и опыте.

Злость хлестнула, как плеть погонщика. Внезапно нахлынуло желание взять и оторвать голову этой самонадеянной старухе.

Стражи зашевелились, но через секунду вновь вернули себе каменную безмятежность. Опять же они знали, что князь подавит приступ ярости с привычной легкостью, так что будущее вновь стало предопределенным.

Старуха не обратила на мимолетные события ни малейшего внимания — ведь она могла заглянуть в грядущее намного дальше, чем ее охрана.

Получив в руки плюшевого зайца, жрица глубоко вздохнула, а затем сделала движение рукой, словно пыталась вытянуть из игрушки лишнюю нитку. И у нее получилось! Нить была не обычной, а призрачной, чуть светящейся.

После еще одного судорожного вздоха старуха уронила игрушку на пол и широко раскинула руки в стороны. Призрачная нить растянулась между сжатыми кулаками, и к ней тут же начали присоединяться сотни других, потянувшись от стен и потолка. Через секунду все помещение затянула сложнейшая паутина из призрачных нитей.

Князь даже дышать перестал. Это уже не бутафория и не декорации. То, что на первый взгляд казалось либо голографическим, либо примитивно-магическим световым шоу, на самом деле не имело ни малейшего отношения ни к высоким технологиям, ни к магии.

Буслаев не удержался и попытался просканировать пространство помещения. Точнее, у него возникла такая мысль, но была отброшена после хриплого предупреждения старухи:

— Не мешай.

А еще через пару секунд все это буйство красок и света исчезло. Старуха вновь сидела на полу и задумчиво теребила ухо плюшевого зайца.

— Кто убийца? — не выдержал князь, с трудом справляясь с всплеском неподвластных обычному человеку эмоций.

Ярость — бич всех магов — хоть и поддавалась контролю, но не могла быть покорена окончательно. И чем сильнее становился чародей, тем больше сил приходилось тратить на самоконтроль.

— Я не гадалка и не ищейка, извращенец, — спокойно ответила ведьма. — Я могу лишь следовать вдоль нитей, сплетенных Великой матерью. Скажу только одно: нить убийцы вскоре пересечется с нитью твоей подопечной. Той, что вызывает у тебя больше всего человеческих эмоций.

Князь прекрасно понял, на кого именно намекает жрица.

— Где и когда?

— Туманный перевал. Через два дня после того, как ты узнаешь, что долина Туманов забрала еще одну жизнь.

Князь снова усилием воли сдержал желание схватить старуху за шиворот и вытрясти из нее более внятные ответы. Впрочем, ему и так было понятно, что нужно озадачить своего человека в почтовой службе города, чтобы он отслеживал любые происшествия на станции Туманный перевал. Так что маг задал более важный вопрос:

— Чем закончится их встреча?

— Там будет много магии, и это развеет узел паутины жизни в густой туман. Помни, что ваши извращения жутко искажают линии и путают плетения. Будь острожен. Больше мне сказать нечего, и не забудь оставить положенную плату.

Князь скрипнул зубами, с трудом обуздывая глубинную ярость — так подобное явление привыкли классифицировать сами маги. А вот недары называли этот невообразимо сложный коктейль эмоциональных завихрений не иначе как магическим безумием.

Очистив разум, князь даже снизошел до едва заметного поклона. В ладонь шагнувшего к нему стража лег увесистый слиток истинного серебра.

Весь путь домой Буслаев пытался проанализировать ситуацию и принять верное решение; впрочем, оно лежало на поверхности.

Через полчаса в кабинет князя вошла невысокая девушка в просторном плаще, прятавшая лицо под глубоким капюшоном. В общем-то, князь прекрасно знал, что именно она там скрывает, но странное увлечение чародейки, напрямую отражавшееся на ее лице, раздражало Буслаева, а злить князя сверх меры Эльзе не хотелось.

— Вы звали меня, господин? — присев в книксене, спросила девушка.

— Перестань паясничать, — недовольно проворчал князь. — И сделай уже что-нибудь со своим лицом. Тебе ведь приходится вести дела с серьезными людьми.

— О, ваше сиятельство, — хмыкнула Эльза по прозвищу Красотка. — Эти серьезные люди — еще те извращенцы, и моя внешность лишь помогает в переговорах.

— Кстати, об извращенцах, — посерьезнел князь. — Я только что от Старшей сестры…

— Зачем вам эти шарлатаны? — не дослушав до конца, фыркнула Эльза и тут же поклонилась, осознав свою бестактность.

— Не пытайся выглядеть глупее, чем ты есть на самом деле, — нахмурился князь. — Не все, во что ты не веришь, является фикцией. Она дала нам хоть какой-то след. Тебе суждено встретиться с убийцей детей в долине Туманов, у Туманного перевала. Я сообщу, когда нужно будет выехать на место. Боюсь, другого шанса у нас не будет. Найди мне эту тварь!

Вспышка безумной ярости в этот раз была слишком сильной. Казалось, что в кабинет заглянула эфирная тварь из Запределья. Тени заскользили по стенам, как щупальца невидимого спрута, пугая не только Эльзу, но и самого князя. Если бы не ментальный щит, тут же закрывший Красотку, она бы уже визжала от страха. Запредельным усилием воли Буслаев вернул себе спокойствие и разогнал потусторонний мрак.

— Я все сделаю… — тихо прошептала чародейка и выскользнула из кабинета.

Князь несколько раз глубоко вздохнул и нажал клавишу селектора.

Через долгих десять секунд в щель двери протиснулась секретарша.

— Да, ваше сиятельство, — пискнула девушка, от которой несло животным страхом, да и стройные ноги держали ее не так уж уверенно.

И это учитывая, что кабинет был хорошо экранирован.

— Почему мне знакомо название Туманный перевал? — тихо спросил Буслаев.

— Три меся… — с трудом выталкивая из себя слова, заговорила секретарша, но с каждой минутой ее голос становился все увереннее, — …три месяца назад там в качестве смотрителя устроился строптивец Никита Олегович Зимин; он перешел к нам с Земли в сопровождении двух недаров — мужчины и больной девочки. По жребию он достался князю Савельеву, и приручение должно было пройти гладко, особенно учитывая необходимость срочного лечения ребенка. Зимина обложили и даже подвели под выплату виры, но строптивец сорвался с крючка, обратившись к людям посадника. Никто не хотел идти смотрителем на станцию с дурной репутацией, вот городские и ухватились за эту возможность. Был немалый скандал, когда человек Савельева начал играть грязно. Возможно, именно об этом вы и слышали.

— Да, теперь вспоминаю, — проворчал князь, жестом отпуская секретаря.

Глядя на то, как она, едва не сломав каблук, выскочила в приемную, Буслаев криво улыбнулся. Это только недалекие люди думают, что, пугая своих помощниц, он тешит собственную гордыню. Все намного сложнее — если уж под таким ментальным прессингом человек способен сохранять работоспособность, значит, из него будет толк. А у этой девочки не только эйдетическая память, острый ум, но и неплохое самообладание, несмотря на то что она всего лишь простая недара.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

Тонкие солнечнее лучи протыкали почти сплошной полог зелени и словно брызги струй фонтана разлетались по сторонам, отражаясь от листвы хрустальной лианы. Это удивительное растение имело широкие листья, покрытые капельками смолы, работающими не только отражателем, но и фильтром для солнечного света. Видите ли, этой неженке не всякое освещение по нраву. Не так уж важно, чего именно в данном случае добивалась природа Беловодья, главное, что стороннему наблюдателю данный казус дарил прекрасное зрелище. Именно оно и стало причиной выбора места для отдыха и перекуса.

Прошло уже три месяца моего пребывания в магическом мире, но я не устаю поражаться местным красотам. Причем одинаково впечатляли и Крона — сплошное зеленое облако, образовавшееся сплетением ветвей беловодских баобабов — и Подлесок. Там царил вечный полумрак и серый цвет. Вокруг лишь толстенные колонны древесных стволов, имевшие сотни метров в высоту, и многометровый наст опавших листьев. Вообще-то, баобабами эти деревья мог назвать только тот, кто африканских гигантов и в глаза не видел.

Если уж подыскивать земные аналоги, то скорее единственный вид деревьев на этой планете напоминал секвойи, но там-то крона пожиже и поуже, а здесь, начиная с верхней четверти огромного ствола, словно облако громоздился потрясающе объемный массив зелени в форме зонта с конусной надстройкой сверху. И на каком бы расстоянии ни росли друг от друга беловодские баобабы, они все равно умудрялись сцепляться ветвями так плотно, что образовывали единую Крону, раскидывавшуюся порой на многие тысячи квадратных километров.

Исключение составляли только одинокие гиганты, растущие в степи. И эта Крона, которую местные выделяли особо, называя с большой буквы, являлась отдельным, неповторимым миром, со своими особыми обитателями и законами бытия.

В общем, чуден и многообразен мир Беловодья и, что самое главное, я чувствовал себя здесь как дома.

Толстенная, не меньше пяти метров в диаметре ветвь баобаба, отходившая от ствола в средней части кроны, была надежным пристанищем. Да что уж там, тут вполне можно провести пикник человек на десять, не то что угнездиться одинокому древолазу. А вокруг буйство сочной зелени, с яркими вкраплениями удивительных соцветий. Они росли на лианах, которые нежно, но цепко, как любящие жены, держались за своего супруга, находя надежную опору, кормясь с него и украшая собой его безмерно долгую жизнь.

Лепота! Иначе и не скажешь. А главное, на душе так спокойно и тихо, что и уходить-то никуда не хочется.

Кто бы мог подумать, что истинное дитя урбана, которого до зубовного скрежета бесили выходы на природу, сможет вот так влиться в чужой для него мир, причем в дикой его ипостаси! Нет, мне конечно же хотелось вернуться в Китеж, но не потому, что я заскучал по каменным стенам, а потому что без Сети жилось тяжко.

Парадокс в том, что тот же Гена, который еще на Земле бредил охотой в пампасах и джунглях, сейчас если и рвался покорять дикие просторы Беловодья, то очень сдержанно. А вот со мной случилось буквально чудо. Причем не тогда, когда во время промежуточной остановки в жутком мире Запределья у меня открылся магический дар, а во время странной охоты на хоть и плюгавую с виду, но крайне опасную своими ментальными способностями тварь.

Никогда не забуду ту ночку, когда меня вели как на поводке к собственной гибели. Но важнее то, что, изнывая от страха за своих друзей и себя любимого, пытаясь уловить хоть что-то, что поможет мне победить в безнадежной схватке, я сумел прочувствовать этот лес. Сумел слиться с ним и, что самое главное, перестал бояться.

Страх — штука липкая и удушающая, но при этом удивительно хрупкая. Стоит лишь осознать истинную суть происходящего, и он уходит. А уж если твои способности и имеющийся в наличии ментальный артефакт позволяют опознать опасность еще на подходе, тут уже следует беспокоиться не о страхе, а о разрастающейся беспечности.

К примеру, я точно знал, что сейчас за мной наблюдает пятнистый кот, на земного кота похожий как ворона на лебедя, но он не так уж голоден и к тому же не настолько азартен, чтобы напасть на непонятное существо как минимум втрое тяжелее его самого. Так что подобное соседство меня не беспокоило, больше нужно переживать о древесном варане. Эту мерзость я почуять не могу, потому что ядовитая ящерка постоянно спит. А проснется она, когда почует меня вблизи от себя. Тогда придется думать и действовать очень быстро. Подобные сюрпризы, впрочем, как и любые другие, мне никогда не нравились.

Так, что тут у нас? Бутерброд с сыром и жабьим мясом. Звучит не очень, но на вкус просто объеденье, особенно если отбивные из зубастого монстрика готовились на гриле. Сыр, кстати, тоже неплох. Наши соседи-староверы из удела боярина Протасова держали стадо коров и производили очень неплохую молочку.

Кстати, на этой ветке сейчас ровно на одного любителя сыра больше чем нужно.

— Чуча, крыса ты облезлая, вот чего тебе дома не сиделось? — спросил я, но, вспомнив, что похожий на бесшерстную крысу с жестким ежиком-ирокезом на голове не понимает мою речь, добавил ментальный посыл из нескольких образов.

Я мысленно нарисовал короткий мультик, где крыса, развалившись в своем гнезде из старого матраса, балдеет от поглаживаний девочки, и отправил его своему странному спутнику.

В ответ пришел похожий мультик, в котором девочка тискает тахруна так сильно, что у того вылезают глаза.

Передача однажды увиденных образов — дело несложное, а вот составление искусственных видений требует определенных усилий, так что общение с помощью примитивных мультиков зверьку очень понравилось. Да и сами рисованные фильмы пришлись ему по душе. Так что он не только использовал образную стилистику, но и для пущей экспрессии вставлял выразительные моменты из мультипликационных фильмов, просмотренных в компании Златки.

— Ну да, — фыркнул я, — и тот факт, что я запретил дядюшке Чхану давать Златке сыр, совсем ни при чем?

Взяв с бутерброда кусочек сыра, я поманил им тахруна. Зверек горестно вздохнул и плюхнулся пятой точкой на ветку на все еще безопасном расстоянии.

Знает, скотина такая, что у меня имеется перманентное желание пнуть его, да посильнее. Бросать в тахруна тяжелые предметы — занятие бесполезное: слишком уж ловок, мерзавец.

Ну а как еще мне реагировать на выходки этого уродца? Одно хорошо, что гадит он твердыми катышками, иначе обувь пришлось бы мыть изнутри, а то и вовсе выбрасывать. Но и так вытряхивание из ботинок подарков мелкой сволочи — еще то удовольствие.

Подманить паскудника не удалось, но я все равно не стал есть сыр сам, а бросил его Чуче, который подхватил угощение на лету. В конце концов, ему пришлось напрячь всю свою отвагу, чтобы взобраться за мной в Крону. Тахруны, несмотря на всю свою ловкость, по деревьям не лазят, так же как суслики и морские свинки предпочитая жить на земле и прятаться в норах. А еще они не обитают в человеческом жилье! По крайней мере не должны.

— Ладно, хорошенького понемногу, — доев третий бутерброд, из которого тоже выделил долю малую тахруну, сказал я и поднялся на ноги.

Первые шаги по ветке были не очень уверенными. Это вообще первый раз, когда я веду себя на верхотуре столь свободно. Обычно приходилось совершать целый ритуал — забей костыль, страви страховочную нить из барабана, проконтролируй высвободившийся метраж. Но это было раньше, а сейчас сбылась мечта идиота. Давно облизывался на этот артефакт и вот получил его в свои загребущие лапы. Одно портило радость — обновку придется отрабатывать.

Подъем на баобаб прошел хотя и намного быстрее, чем обычно, но зато с большим расходом нервов. Судя по инструкции, все предельно надежно, да и проверка на практике показала высший класс. Когда я попытался спрыгнуть со ствола на шестиметровой высоте, накачанный энергией амулет не только зацепился силовыми нитями за твердую поверхность баобаба, но и опутал ими мой торс. Это еще больше снизило и без того мягкий рывок. Но о дерево меня все же шмякнуло. С другой стороны, не фиг было отпрыгивать от ствола так далеко, вот и сработал эффект маятника. В мире магии законы физики никто не отменял.

Вроде и проверено все по семь раз, но чем дальше становилась поверхность планеты, тем меньше уверенности внушал магический девайс.

Вот и сейчас, взгляд вниз показывал все тот же зеленый полог, но обольщаться не стоило — до земли почти сто метров. И это не самый высокий баобаб в долине! Так что мои страхи вполне обоснованны.

Но как бы то ни было, выбора у меня нет — нужно либо научиться доверять артефактам и своим магическим способностям на все сто, либо, как большинство магов, прятаться в скорлупке города и жить скучной жизнью ремесленника или городского мага-техника.

— А вот фиг вам! — Поддавшись вспыхнувшей внутри веселой злости, я побежал по ветке.

Постепенно меня захлестывал восторг от собственной бесшабашности. Перемены, превратившие сорокапятилетнего интроверта, циника и перестраховщика в молодящегося отморозка, пугали и восторгали меня все больше и больше. Внешне я хоть и слегка помолодел, но не так чтобы сильно, да и уменьшившееся брюшко все никак не хотело меняться на красивые кубики, но внутри словно проснулся бесшабашный подросток.

И это не всегда хорошо, о чем мне напомнил мой внутренний старикан, а заодно и жестокая реальность. Подвел молодой побег лианы, только-только забравшийся на эту ветвь, но все еще не успевший толком закрепиться за нее усиками-корешками. Когда я наступил на него, то почувствовал, как ноги уходят в сторону. Затем был удар пятой точкой по твердой поверхности и причиненный инерцией перекат. А ветка в этом месте была уже не так широка, поэтому перекат закончился полетом в самом неприятном из возможных направлений — вниз.

Нужно отдать должное, период паники был предельно коротким, а затем я резко влил как минимум половину своего естественного запаса в артефакт, закрепленный на поясе.

На секунду почувствовал себя одуванчиком, когда увидел, как во все стороны ударили тонкие нити энергетических щупов. Кстати, проверено на практике — Гена, как и остальные недары, этих нитей видеть не может.

Дальнейшее произошло меньше чем за секунду, но я успел заметить, как идущие вниз нити быстро истощились и исчезли, а вот те, что ударили вверх, начали соединяться в один светящийся жгут. В итоге артефакт не только остановил падение, но и мягко перевернул меня головой к невидимому за листвой небу, подвесив под веткой как грушу.

Паника отступила окончательно, и вместо нее пришел восторг — шикарно, но поджилки все равно трясутся. Запаса энергии во мне оставалось всего ничего, так что тянуть с подъемом не стал, а усилием воли быстро сменил настройку артефакта. Меня тут же потащило вверх, благо недалеко — всего-то пара метров.

Вцепившись в плетение лиан, как муха в потолок, я судорожно сделал энергетический вдох, хоть немного восстанавливая растраченный запас. Как и обещали в инструкции, откачка энергии из окружающего пространства не развеяла силовую нить, но проверять это в подвешенном состоянии, без надежного хвата материальными руками за такие же материальные лианы я все равно не собирался.

Через десяток секунд, восстановив где-то с четверть естественного запаса, я отключил артефакт и начал карабкаться вверх.

Повторного включения не понадобилось, хотя с перепугу и от непривычной нагрузки я изрядно запыхался.

Пока отдувался, сидя на ветке, рядом появился Чуча и горестно вздохнул. То, что тахрун умеет симулировать эмоциональные посылы, я уже знал, но все равно его пусть и притворное, но все же открыто транслируемое злорадство бесило меня.

— Чуча, хочешь научиться летать? — спросил я и продублировал вопрос коротким мультиком, в котором хохлатая крыса сначала с восторгом машет всеми конечностями, а затем, ударяясь о твердую поверхность, превращается в кляксу.

Толстенный намек был понят, и тахрун опасливо отбежал подальше. Ну а я все же решил включить логику и обдумать свои дальнейшие действия. Этот выход в лес, точнее — вылазка, в основном являлся пробным для тестирования нового оборудования и моей психики. Тест вроде прошел удачно, но толку от этого в плане моих обязательств перед заказчиком — с гулькин нос.

Дело в том, что артефакт с говорящим названием «паук» достался мне по случаю. На одной из вылазок в Крону я сверзился с ветки. Страховочный трос помог, но слабина была слишком большой, так что я весело плюхнулся на ветку ярусом ниже. Было неприятно, но все же пострадал я меньше, чем красивая бабочка или нечто похожее на земной аналог. Ее жизнь закончилась под моей пятой точкой — не самая завидная участь для столь изящного существа.

Зная, что деньги в беловодских лесах порой буквально валяются под ногами, я отправил снимок раздавленного насекомого нашему предприимчивому другу Сосо. И уже на следующий день пришел ответ. А затем сразу же я получил заказ на целый ассортимент бабочек с разными ценниками — от сотни до семи сотен червонцев за штуку. По словам нашего носатого друга, клиент, увидев фотографию, едва ли не запрыгал, как макака, — настолько ему захотелось получать желаемое. Пользуясь таким нетерпением, я затребовал в качестве аванса «паука» и кое-какое дополнительное оборудование.

Теперь возникал закономерный вопрос — ну и где мне искать этих ценных мотыльков? Если бы их можно было так легко найти всем желающим, ценник не был бы столь впечатляющим. На этом дереве мы с Чучей оказались, потому что именно тут состоялось судьбоносное падение, но пока что вожделенной добычи не видать.

Не увидел я ее и еще через полчаса. После оговоренного сеанса связи со станцией возникла мысль, что за обновки придется платить из зарплаты и другой добычи, но тут голову посетила неожиданная мысль.

— Чуча, грызун ты хитросделанный, подь сюды!

Тахрун быстро отозвался на свое имя, но вид он имел крайне нерадостный. Похоже, излишний энтузиазм и самонадеянность все же подвели зверька. И я его понимаю. Однажды, еще на Земле, мы с Геной оказались в горах. Я забрался на приметную скалу и только потом понял, что слезать будет проблематично. Цирковой номер по моему спасению на долгие годы стал предметом обидных шуток.

Достав смартфон, я быстро нашел статью о бабочках и вывел на экран цветок лианы, на которых эти насекомые кормятся. По крайней мере, так считали местные энтомологи.

Надежда слабая, особенно учитывая не самое радостное состояние тахруна от пребывания на верхотуре, но мало ли…

Как ни странно, Чуча опознал цветок и даже вернул мне картинку с таким же, но изрядно увядшим бутоном. Похоже, зверек видел его на земле, что вполне реально — в вечной серости Подлеска сиреневый, пусть и пожухший цветочек не мог остаться не замеченным любопытным зверьком.

— Ладно, будем спускаться, — сказал я скорее самому себе, понимая, что сверху нужное дерево он вряд ли опознает.

Когда добрались до вертикального ствола, Чуча замер на задних лапках, как суслик, выражая своей крысиной мордочкой всю скорбь тахруньего племени.

— Навязался на мою голову, захребетник… — вздохнул я и выдал Чуче мультипликационный образ, в котором я спускаюсь, а он сидит на моем рюкзаке.

В ответ прилетел мой же «ролик» с машущим лапами тахруном и кляксой в финале. На что я лишь пожал плечами и начал готовиться к спуску. Подготовка еще не закончилась, а мой рюкзак изрядно потяжелел.

Ну ничего, отыграюсь на предстоящем аттракционе. Даже для меня он будет чрезмерно экстремальным, что уж говорить о впечатлительной крысе…

Опять пришлось напрячь всю свою веру в магию и отринуть въевшийся за долгие годы скепсис.

Толика силы, влитая в артефакт, заставила его взорваться сотней тонких энергетических щупов, которые тут же вцепились в ствол.

— Япона икебана! — выдохнул я и оттолкнулся от надежной поверхности с удобными и крепкими лианами. Благодаря силовым линиям получилась плавная дуга полета, закончившаяся на стволе пятью метрами ниже.

В это раз я не оплошал, и удар о ствол смягчил руками и ногами. Второй толчок был таким же неуверенным, как и первый, но с каждым следующим они становились все смелее и даже слегка бесшабашнее.

Где-то посредине спуска я остановился на пару минут, чтобы сделать «вдох» и довести мой энергетический запас до увеличенного максимума. А затем продолжил, уже получая несказанное удовольствие от этого занятия.

Конечно, когда встал на твердую поверхность высокого корня баобаба, ноги немного подрагивали, но это от адреналинового прилива, а вот кое-кому спуск принес только негативные впечатления.

Свалившегося на мягкий слой опавших листьев Чучу тут же вырвало.

Нехорошо, конечно, радоваться чужой беде, но на душе потеплело, особенно от того, что пассажир не обделал мой рюкзак. Уверен, это он от шока, иначе крыс не преминул бы отплатить мне за непрошеный аттракцион, испоганив и рюкзак и одежду.

Когда мы оба окончательно пришли в себя, я еще раз напомнил Чуче о цветке. Волна ответного недовольства была тут же пресечена образом кусочка сыра. Тошнота у тахруна уже прошла, так что он с энтузиазмом ринулся на северо-запад. Пришлось и мне пробежаться.

Он все-таки немного рассчитался за спуск, заставив меня побегать, а ведь я ну совершенно не стайер. Впрочем, свою часть договора тахрун отработал на все сто — закончив бег, он встал на задние лапки и торжественно протянул мне почти засохший цветок.

Да, это действительно бутон лианы с каким-то зубодробительным названием по-латыни. Судя по отсутствию нормального наименования, толку от нее для местных заготовителей никакого, а бабочками они, похоже, не балуются.

Задрав голову вверх, я прикинул, на каком из ближайших баобабов решила паразитировать лиана, чей нектар так любят редкие насекомые. Затем был внимательный осмотр оплетающих огромный ствол лиан с использованием налобного фонаря — темновато в нашем Подлеске. Впрочем, не факт, что эта лиана имеет корневище в земле. Иные порой сосут все необходимое прямо из баобаба, не утруждаясь прокладкой наземных «коммуникаций».

Ладно, лезть все равно придется, и определяться уже в Кроне: потому что здесь цветы не растут — не те условия.

Чуча по-прежнему вертелся рядом, и я не удержался от подначки:

— Не хочешь со мной?

Тахрун явно прогрессировал в понимании человеческой речи, потому что тут же окрысился, показав весь набор мелких и острых зубов. А затем он стеганул меня переделанным мультиком с кляксой в конце, но теперь полет изображал смутно похожий на меня человечек.

— Не дождешься, — изобразил я такую же зубастую улыбку и сноровисто полез верх.

У меня получалось все лучше и лучше. Мышцы от нагрузки, конечно, ныли, но терпимо.

Цветочки были найдены на третьем ярусе.

Уже хорошо, теперь будем искать ягодки, точнее — бабочек.

Как ни странно, искомое обнаружилось почти сразу, причем в неплохом ассортименте. Навскидку передо мной сейчас летало как минимум три тысячи червонцев, то есть десятая часть заказа коллекционера.

Это я удачно залез. Так, теперь переходим ко второй части энтомологической кадрили.

Конечно, бегать за бабочками с сачком да еще в сотне метров над землей я не собирался, но на этот случай у меня имелась оригинальная идея, даже две.

Для начала попробуем извратить работу артефакта, отпугивающего насекомых, который достался мне на сдачу во время яростной торговли с Хомяком — главным в хранилище артефактов Китежского горсовета. Кстати, не факт, что моя внезапно вспыхнувшая любовь к дикой природе была бы столь искренней, если бы эта штука не отпугивала от меня всякую надоедливую, кусачую, а порой и ядовитую мошкару.

В таких вот артефактах имеется вагон и маленькая тележка микронастроек. Как много мне открытий чудных принесло изучение спрятанного в шляпе ментального обруча — диву даюсь. Да и простейший отпугиватель имел двойное и даже тройное дно.

Прижав ладонь к кармашку на широком поясе, где хранился материальный носитель магического конструкта, я сосредоточился и добавил мощности тонкому ручейку энергии, постоянно питающей отпугиватель. Затем сменил полярность излучаемой вибрации и усилил ее.

Вроде работает.

— Да ну на фиг! — открыв глаза, я едва не подскочил на ветке, при этом рискуя сверзиться вниз.

Перебор, однако. Со всех сторон ко мне лезли, ползли и летели насекомые разных мастей, и бабочками это паломничество не ограничивалось.

Полярность артефакта я успел сменить за секунду до того, как нечто здоровенное и похожее на сколопендру вонзило жвалы в носок моего ботинка.

Агрессор тут же передумал, и пространство вокруг меня быстро очистилось. Бабочки тоже решили держаться на расстоянии. Причем большая часть вообще куда-то упорхнула.

Ладно, зайдем с другой стороны.

Достав из очередного кармашка кругляш «мантии молний», или попросту «молниевика», я привязал к артефакту длинную и тонкую бечевку. С этим устройством уже наигрался вдоволь, так что знаю, на что он способен, и кое-что можно использовать в данной ситуации.

Быстро накачав конструкт энергией и сменив в нем настройки, я раскрутил импровизированное боло и забросил в гущу веток, вокруг которых порхают бабочки.

Теперь главное не перестараться и сделать все быстро — энергия вне контакта с аурой мага вытечет из артефакта меньше чем за пять секунд.

Спрятанная в шляпе по причине моей стеснительности диадема не только являлась ментальным артефактом, но и имела функции стандартного контактного обруча удаленной связи оператора магопреобразователя. В общем, «дотянуться» до зацепившегося за шип лианы кругляша было нетрудно.

Казалось, что сработал маленький фейерверк. Артефакт пыхнул во все стороны крохотными молниями, которые в свою очередь зажгли в кустах маленькие искры.

Мало того что красиво, так еще и эффективно. Десяток бабочек и пара каких-то здоровенных шмелей бессильно опали на листья лиан и баобаба.

Ну а теперь будем изображать из себя мартышку.

Без проблем удалось добраться только до пяти бабочек. Каждую я аккуратно брал за тельце, проверял на отсутствие пропалин в крыльях и осторожно опускал в специальный контейнер.

Кстати, довольно интересная штука. Выглядит как чашка Петри с прозрачной смолой внутри. Если напитать эту смолу силой, она превращается даже не в жидкость, а во что-то наподобие тумана.

Теперь ждем, пока бабочка не ляжет на дно емкости в максимально эффектном виде, и вытягиваем энергию. Смола твердеет и, словно янтарь, надежно фиксирует экспонат.

Бабочки очень красивые. Даже жалко лишать их жизни, но, увы, жадность и моя страсть к артефактам оказались сильнее внутреннего чувства прекрасного.

В итоге насобирал красоты почти на две тысячи. Что самое обидное — я точно видел второй экземпляр большой фиолетовой бабочки с красивейшим узором на крыльях ценой в шестьсот пятьдесят червонцев, но найти ее так и не удалось.

Аккуратно сложив контейнеры в рюкзак, я еще раз осмотрелся в поисках пропущенной добычи и заметил ярко-красный плод размером с бейсбольный мяч. Не уверен, но, по-моему, я видел эту штуку в каталоге добытчиков.

Не суть важно, возьму, а дома разберемся.

Мало того что плод висел в неудобном месте и мне пришлось к нему карабкаться, так еще и держался он за лиану, как пенсионерка за партбилет. В итоге я рванул так сильно, что потянул за собой пару метров лианы и, кажется, что-то оторвал в гуще зарослей. Даже не знаю, что там могло так затрещать и ухнуть.

Больше мне здесь делать нечего, так что я быстро убрал добычу в рюкзак, забросил его на спину… и тут же сдернул обратно.

Когда резко выхватывал из бокового отделения усовершенствованный обрез, подумал, что Гена прав и нужно сделать крепление посерьезнее. Правда, он еще говорил, что обрез автоматическому карабину не товарищ, но таскать на верхотуру тяжеленный «Вепрь» не хотелось, поэтому ограничились пересадкой наствольного артефакта на обрез. Теперь он может стрелять еще и артефактными пулями с цепной молнией, ставить щит и отбрасывать супостата расфокусированным тараном.

Ой, не факт, что все это мне сейчас хоть как-то поможет!.. Исходя из яркости и сложности эмоционального коктейля, уже догадываюсь, кого именно я стряхнул с ветки.

Увы, меня опять подвел изъян моего дара. Присутствие чужака удалось уловить только тогда, когда он проснулся и, что хуже всего, именно я был виновником не самой приятной побудки.

Кажется, я не только нарушил чей-то сон, но и позарился на чужой обед. Так что, надев рюкзак на плечи, покрепче сжав рукоять обреза, я уставился в заросли, откуда вот-вот должна появиться пострадавшая сторона. Полевые работники экспедиций ученых, изучавших Беловодье, — ребята простые и привыкли давать новым видам более привычные названия, которые приживались в народе намного лучше занудной латыни. И когда состоялось первое знакомство с вот этим страхопудалом, то в голову парням пришло только заковыристое слово из славянского фольклора.

Мои догадки полностью оправдались. Прошу любить и жаловать — беловодская кикимора. На картинке она смотрелась симпатичнее — эдакая смесь осьминога, паука и шерстистого колобка. Из жутко волосатого клубка торчали четыре похожих на паучьи лапы, которыми кикимора ловко цеплялась за ветки. Словно этого было мало, им в помощь прилагалась еще и четверка поросших короткой шерстью гибких щупалец.

Ну вот как тут не пальнешь в надежде побыстрее закончить столь неприятное знакомство? А нельзя!

В условиях дикого мира Беловодья ученье — поистине свет, а неученье — тьма, причем могильная. Не узнай я предварительно, что густую шерсть, за которой прятались все важные органы и голова, не всякая пуля возьмет, мог бы и наделать глупостей. К тому же эта мерзость живуча, как сто кошек, и в магическом плане ее может взять только огонь, а таких артефактов у меня нет и в помине. Но хуже всего то, что, получив любое ранение, кикимора напрочь слетает с катушек, как подстреленный секач.

Знаете, чем отличается обычный дикий кабан от подранка? Я, благодаря неугомонности Гены, знаю. Нет, мы не стреляли в кабанов, просто не вовремя сунулись в места охоты. В общем, раненый вепрь — это камикадзе животного мира. Быстрый, клыкастый и весом под двести килограмм.

Думаете, откуда у меня взялась такая тяга к лазанью по деревьям?

Вот везет мне на всяких психованных созданий! Словно было мало недавнего знакомства с нервным, как институтка, единорогом… Но от него хотя бы можно сбежать на дерево, а тут что делать?

Волосы на массивном теле зашевелились, и наружу, словно голова черепахи, проклюнулась маленькая головка с неплохим набором острых зубов.

Ну вот на кой любителю фруктов такая стоматологическая благодать?

Спокойно, Домовой, только не вздумай палить! Никакой это не шанс, а прямой путь к еще большим неприятностям. Стрелять нельзя!

Читать о кикиморе, сидя в мягком кресле пункта управления станцией, было очень интересно, но сейчас эта информация уже не казалась мне забавной. Кикимора имела крайне скверный характер и если уже начала «терки» с кем-то, то ни за что не отступит, а попытка оппонента ретироваться с места событий воспримет как сигнал к атаке.

Нужно как-то выкручиваться. В конце концов, передо мной не хищник, и как лакомство я его не интересую. У нее просто наследственные проблемы с психикой, не убивать же бедняжку за это.

Насчет психических проблем это я очень верно подметил — как только попробовал повлиять на тварь ментально, она за мгновение накрутила себя от состояния раздраженного любопытства до истеричного бешенства. Запрыгав на ветке, как бабуин, кикимора оскалилась и зашипела на меня. Эмоциональный скачок был таким резким, что я немного растерялся и сорвался на уже привычный ответ — то есть ударил по сопернику видением оскаленного тиранозавра, а еще заорал, добавив голосовую модуляцию.

Да уж, кикимора — это не скальный сфинкс, и ее не так легко напугать. Отскочив на пару метров, тварь спрятала голову в шерсть, а затем резко крутнулась, как юла, и я едва успел напитать энергией соответствующий отдел наствольного артефакта. Две словно слепленные из фекалий сосульки с неприятным гудением срикошетили от энергетического щита.

Все бы ничего, но я-то знал, что эти действительно состоящие из выделений кикиморы штуковины способны пробить толстую доску!..

Дела становились хуже с каждой секундой, потому что испуганная кикимора почти достигла пика бесноватости и скоро кинется в рукопашную.

Тут либо стрелять, либо…

Еще в момент лихого спуска с дерева у меня мелькнула мысль провести один эксперимент: конечно, предварительно хорошо подготовившись. Но, похоже, придется прямо сейчас и без подготовки.

Сделав резкий «вдох», я еще раз изобразил из себя тиранозавра, а когда кикимора вновь отскочила, сиганул с ветки классическим «солдатиком».

Окружающий мир рванул вверх, походя стегая меня не только листьями, но и довольно крепкими ветками. Одна ударила по ногам, крутанув меня как пропеллер, и я только чудом успел активировать «паука».

Люблю этот артефакт все больше и больше!

Свистопляска тут же прекратилась, и падение плавно замедлилось. На всякий случай я отрубил артефакт, провалившись еще на десяток метров, и только после этого позволил «пауку» подвесить себя под веткой в нижней части Кроны.

Вроде получилось.

Откуда-то сверху доносился визгливый стрекот, в котором кроме бешеной ярости имелась доля растерянности и недоумения. Кикимора явно не поняла, куда это я подевался. Нужно быстрее спускаться, пока она не решила простейшую задачку, пойдя по стопам старины Ньютона.

Дав силовой нити подтянуть меня вверх, я не стал забираться на ветку, а оттолкнулся от нее в направлении основного ствола.

Идея так себе.

«Паук» не подвел, но инерция не простила мне слишком уж снисходительного отношения к ней. Снова сработал закон маятника, и я врезался в ствол боком, продавливая сквозь зубы нехорошие слова.

Да уж, до Спайдермена мне так же далеко, как бегемоту до лебедя.

Дальше спускался осторожнее, без лихачества и желания ускорить процесс, благо кикимора потерялась где-то в зеленых высях.

На лиственный пласт между монументальными корнями баобаба я практически рухнул, вымотавшись и физически и психологически.

Хотел пожаловаться на свою нелегкую долю Чуче, присутствие которого ощутил еще пару минут назад, но сказал совсем не то, что собирался:

— Ну вот что ты за скотина такая?! Почему когда появляется повод тебя похвалить, ты норовишь сделать какую-то пакость?

Присев на выступающий из лиственного слоя корень, я устало посмотрел на тахруна, который как раз дожевывал красивую бабочку с сиреневыми крылышками.

— Семь сотен червонцев! Мать твоя крыса, семь сотен!

Зверь, кажется, не понимал, что именно ему инкриминируют, а объяснять ему, что он только что сжевал годовой запас сыра, у меня не было ни сил, ни желания.

В общем, на станцию мы возвращались в смешанных чувствах, причем оба.

Дежуривший на посту управления дед Анджей увидел наше прибытие через камеру, поэтому ждать открытия ворот не пришлось. На стоянке вокруг купола станции ничего не изменилось. Закрытая сеткой со всех сторон беседка с минибассейном и детской площадкой сейчас пустовала. Дед Златки отбыл в удел барона Майера, а я отправился бабочек ловить, и прикрывать выход девочки на свежий воздух было некому.

Я, конечно, мог дождаться возвращение Гены, но не хотелось отбиваться от его сопровождения. Вроде бы уже договорились, что мне одному будет проще, особенно в Кроне, где мой друг чувствовал себя неуверенно, но все равно этот спор возникает перед каждым выходом.

Ладно, когда вернется, сходим на кабана, и, может, ему полегчает.

Шугнув Чучу в мастерскую, где он обитал по правилам нашего общежития, я устало побрел к входу в купол почтовой станции.

Двенадцать знакомых до боли ступенек привели меня в обширную, пока еще пустующую столовую. Из открытого окна раздачи доносились звон посуды и корейская речь — семейная пара Чо как всегда занята делом. Вот ведь неугомонные старики! Впрочем, их неугомонность мне на пользу.

Перейдя из столовой в коридор через массивную дверь, я дошел до еще одной бронированной преграды и, дождавшись ее открытия, наконец-то оказался на рабочем месте станционного смотрителя и оператора магопреобразователя.

Так как «капитан» вновь оказался на «мостике», а внешние люки плотно задраены, дед Анджей не стал закрывать дверь в коридор и вернулся к прерванной партии в карты с батоно Леваном, которую они организовали прямо на рабочем месте.

Лично я со старым польским прохиндеем, по совместительству являющимся механиком станции, играть в карты не сяду ни за какие коврижки. Батоно Леван это тоже понимает, но сейчас другая ситуация — на его стороне работает Златка. Понятия не имею, откуда у пятилетней девочки такой талант к карточным играм, но все уловки Пана она раскусывает как семечки. Правда, мы с Геной запретили девочке брать карты в руки — только спасать деда Левана от козней деда Анджея.

Не став прерывать их увлеченное противостояние, я направился в свои апартаменты, чтобы побыстрее смыть с себя грязь, пот и нервные мурашки.

После душа стало значительно легче, задышалось свободнее и ушлонапряжение из мышц и нервов. Казалось бы, я чувствовал себя в лесу легко и радостно, но, только возвращаясь в скорлупу станции, понимал, что постоянно был на взводе. Возможно, иначе и нельзя. Возможно, именно так чувствует себя любой другой житель леса, и не так уж важно, сколько интеллекта запрятано у него в черепушке. Теперь же, когда можно полностью расслабиться, приходила настоящая легкость, которая тоже в радость. Так что я с удовольствием поиграл со стариками в карты, рассказал Златке парочку почти правдивых историй, ну и конечно же проинспектировал кухню.

А когда местное светило по прозванию Ярило зашло за горизонт, навалилась рутинная суета моей основной работы. Западный караван, состоящий из десяти здоровенных фур, похожих на увеличенные раз эдак в пять бронетранспортеры, встал на зарядку. Наполненный гелием шар-сборщик взвился в небо, и я в который раз стал главной деталью устройства, перерабатывающего магический эфир в простое электричество. В это время уставшие в дороге дальнобойщики со смехом и задорным гамом принялись ужинать.

Давно уже прошли времена, когда нужно было внимательно приглядывать за этой вольницей, в постоянном ожидании подвоха. Теперь, с моей славой слишком уж нервного мага-ментата, народ бузить даже не пытался. Так что выходить к ним не пришлось и, закончив зарядку, уже ближе к трем часам ночи я из операторской перебрался в свои покои, где и уснул сном праведника.

ГЛАВА 2

— Ох, как же хорошо! — выдохнул я, потягиваясь в постели.

Даже вспомнить страшно, что не так уж давно организм, начавший стареть, не позволял нормально радоваться утренним побудкам, но жизнь в насыщенном магией мире даже без тонизирующего амулета словно вдохнула в меня молодость.

Глянув на часы, я осознал, что уже почти девять утра. Дед Анджей давно выпустил караваны на маршрут, заодно отправив передачку богатенькому энтомологу, так что мне осталось только проверить, что там прилетело на почту, и провести короткий осмотр своего хозяйства.

Кстати, тот недоброй памяти фрукт, из-за которого я чуть не сцепился с кикиморой, оказался совершенно бесполезным. Даже наш повар-затейник дядюшка Чхан не нашел куда его приткнуть и определил в мусорное ведро.

За ночь ничего неприятного не произошло — единороги не ломали сетку внешнего периметра, батоно Леван никого не подстрелил, а Чуча не нагадил мне в ботинки.

На всякий случай я все же проверил обувь и окончательно успокоился.

Ну вот как это можно объяснить? Три усиленных двери охраняли мой покой, но этот скот как-то умудряется выразить в ботинки свое недовольство моим поведением. И это при том, что до всего персонала не единожды был доведен строжайший запрет на появление крысы в пределах купола станции.

Дожил: даже тот факт, что мне не нагадили в обувь, стал поводом для радости!

Быстро проведя утренний моцион, я покинул купол станции и забрался на крышу ангара мастерской, где находился пустующий сейчас пост наблюдения. Хотя такое скудное название не передавало всего колорита данного места. Под широким зонтом разместилось пляжное кресло. Импровизированным столиком для коктейлей служил стоявший рядом длинный ящик, сваренный из толстых листов металла и закрытый на увесистый замок. Там хранилась главная драгоценность нашего фанатика охоты. Почему здесь, а не в оружейке? Да потому, что никому не хотелось постоянно таскать с собой тяжеленное противотанковое ружье Симонова.

На вопрос, какого демона здесь делает противотанковое ружье, подобрать ответ будет сложно. Мне хоть и не нравилась идея батоно Левана подстрелить местного единорога, но пришлось согласиться, что оружие лишним не бывает.

Вот и думай теперь, чем закончится это противостояние старого охотника и могучего монстра под две тонны весом. Судьба капитана Ахава наводит на мрачноватые мысли.

Усевшись в далеком подобии позы лотоса на подстилку, с которой батоно Леван любит пострелять в слишком любопытную живность, я постарался расслабиться.

В прошлой жизни мне и в голову не приходили мысли о йоге, так что в основном это была показуха для самого себя. Да и со стороны это наверняка выглядит комично — сидит такой невысокий, слегка рыхлый мужичок, скрестив ноги и возложив собранные пучком кисти рук на колени. Причем босиком, одетый в камуфляжные бриджи и стильную жилетку прямо поверх майки. А на голове красуется почти ковбойская шляпа.

Даже не знаю, с чем сравнить столь неповторимый стиль, но не это главное. Намного важнее то, что происходит внутри.

В легкое медитативное состояние удалось войти без особых проблем. Впрочем, у всех магов, даже таких ленивых, как я, это получается играючи.

Теперь налаживаем контакт с артефактом, спрятанным в шляпе. Народ уже знает, как выглядит мой главный магический инструмент, но это не повод в открытую таскать на людях женскую диадему со стразиками, изображая из себя престарелую и спившуюся королеву красоты.

Не могу дождаться момента, когда увижусь с нормальным артефактором и хоть как-то исправлю это безобразие.

Контакт с магическим конструктом прошел штатно. Точнее, с конструктами, потому что на самом деле артефакт являлся целым конгломератом магических плетений, зафиксированных частично в металлических, частично в кристаллических носителях.

Теперь, с высоты прожитых… месяцев, я смотрю на себя прежнего с легким пренебрежением.

Это же надо быть таким легковерным!

Когда мне проводили ускоренный ликбез по работе с артефактами, то едва ли не хором утверждали, что управление ими чисто интуитивное. Есть подозрение, что врали мне, ну или недоговаривали, просто считая это несущественным. Так что пришлось разбираться самому. И ведь даже гайдов никакая скотина не удосужилась написать!

На поверку артефакты можно было сравнить со смартфонами. Вот покупаешь ты нечто подобное, чтобы позвонить, сделать фотки и початиться. Вроде все хорошо, но затем из чистого любопытства забираешься в настройки и понимаешь, что возможности аппарата куда шире. Обидно не то, что ты мог никогда и не узнать о дополнительных функциях, за которые заплатил своими кровными, а то, что новые возможности вполне могут оказаться очень полезными. Ведь никто из консультантов в магазинах не закатывает двухчасовую лекцию о том, на что способна твоя обновка. Все считают, что позвонить, пофоткать и початиться — вполне достаточно.

Вот и я наступал на эти грабли. Если бы в свое время, чисто интуитивно — как и обещали эти сволочи — не догадался о дополнительных возможностях, то мог бы угробить и себя и своих друзей. К примеру, защиту от ментального давления странного даже для Беловодья болотного бегуна я создавал, напрягая мозг до самого копчика, а надо было всего лишь напитать толикой энергии конструкт в одном из камушков диадемы. Сейчас я запугал бы эту тварь до чертиков, ввел в ступор и запинал ногами, даже без применения карабина. А вот тогда пришлось изрядно побегать, попотеть и сжечь ведро нервных клеток. Да что уж там, если бы не Чуча, мои кости до сих пор слюнявили бы древесные жабы и другая местная живность.

Ладно, прошлого не вернешь и нужно думать о будущем, тем более что всех возможностей диадемы я так и не осознал. А делал ее настоящий мастер, так что нечего пенять на судьбу — мне вообще сказочно повезло заполучить эту штуку.

Конечно, это не уберплюшка, и стать властелином народов я не смогу, но вот пугнуть кого-нибудь при случае, либо заморочить голову — это вполне возможно.

Теперь перейдем к утренней гимнастике. И это совсем не значит, что я собираюсь вставать с удобной подстилки.

Несколько раз вздохнув, так сказать, физически, я сделал «вдох» своим магическим источником. Тянул энергию из окружающего пространства до тех пор, пока не почувствовал, как по коже забегали мурашки от статических разрядов. Свой естественный уровень удалось превысить как минимум в три раза. И это всего за три минуты! Растем, однако.

Теперь, бобер, выдыхай!

Долго держать в себе столько эфира, как и стравливать энергию прямо в окружающее пространство — вредно для здоровья, поэтому пускаем ее в артефакт, активировав контур ментального ретранслятора.

Настроение у меня прекрасное, так что поделимся им с окружающим миром.

Для этого даже не пришлось напрягать воображение и распространять то, чего не чувствуешь на самом деле.

Визуально это никак не отображается, но от меня по округе словно прошла волна радости. Уши даже уловили, как весело засвистела какая-то птичка. Волной отката ко мне прилетели отголоски животного восторга, что на секунду подарило мне единение с этим миром.

Да уж, меняюсь я не по-детски. Внезапные скачки эмоций и совсем другие паттерны принятия решений толкают меня на несвойственные ранее поступки. Может, старую погремуху Домовой пора менять на что-то типа Лешего или Егеря? Не-а, не буду. Мне все еще нравится подолгу валяться в кровати и просиживать мягкое кресло, уставившись в монитор. Единения с природой, подобного вчерашнему, хватит еще как минимум на неделю.

Еще несколько «вдохов», постепенно увеличивающих емкость моего естественного запаса энергии, и зарядку можно считать законченной.

Встав с подстилки, я для проформы сделал пару наклонов и приседаний в классическом советско-спортивном стиле.

— Раз-два! Закончили упражнение!

Прогон большого количества энергии через ауру напитал и тело, так что я спускался в брюхо станции эдаким живчиком.

После моего возвращения обстановка на станции немного изменилась. Дед Анджей гремел железками в оружейке, напевая под нос какую-то польскую песенку. Тетушка Пин на кухне заливисто смеялась шуткам своего супруга, а батоно Леван решил изобразить боевого дестриэ, позволив Златке забраться себе на шею и катая ее по столовой.

Возможно, это не совсем этично — так вмешиваться в эмоциональное состояние других людей, но они были предупреждены и, как мне кажется, ждали ежедневную накачку позитивом. Ведь для чего-то же все дружно на это время снимали амулеты защиты от ментальной атаки!

— Что у нас на завтрак? — спросил я, входя на кухню.

— Глазунья с жабьей колбаской и чай с бисквитным пирожным, — торжественно объявил кореец, давно изучивший мои гастрономические предпочтения.

Тогда почему мне в голову пришел образ сыра?

Быстро осмотревшись, я увидел в углу кухни спрятавшегося Чучу.

— Кто пустил эту облезлую крысу в купол? Кому начислить штрафные баллы?

Услышав этот вопрос, всадник дестриэ натянул волосы-поводья и направил своего ретивого коня в коридор, чтобы побыстрее спрятаться в своей комнате.

— Детский сад, совмещенный с дурдомом… — проворчал я и опять увидел образ большой головки сыра. — Уймись, Чуча!

Корейская чета продолжила что-то нарезать, пряча улыбки.

— Тетушка Пин, дайте ему граммов сто сыра. Будем справедливы — он заработал, хотя и сожрал бабочку стоимостью семьсот червонцев.

— Семьсот? — замерла кореянка.

Она посмотрела на сыр в своей руке, затем на враз поскучневшего Чучу.

Не факт, что зверек понял наш разговор, но перемену в настроении женщины наверняка почуял.

— Но при этом помог заработать две тысячи.

— Семьсот червонцев… — как заведенная повторила тетушка Пин, продолжая сверлить взглядом Чучу.

В этой семейной паре острыми приступами меркантильности страдала в основном жена. Так что дядюшке Чхану пришлось отбирать у супруги сыр и отдавать тахруну.

Все, эмоциональная накачка спала, и привычная станционная жизнь вернулась к естественному состоянию.

Завтракать в шляпе было некультурно, так что еще раз проверив эмоциональный фон окружающих и состояние менгиров, я положил головной убор на стол. Откровенного негатива нет ни у кого, и только дед Анджей странно притих, но лезть в душу поляка с расспросами я не собирался. Мы уже давно договорились, что если появляются какие-то претензии к соратникам, то они тотчас выкладываются на сукно. А личная меланхолия касается только ее носителя.

Завершив завтрак, я привычно влился в рутинное течение жизни нашей маленькой общины. По случаю отсутствия Гены занятий с оружием не предвиделось, так что я запустил новый фильм из последнего поступления с Земли и постарался расслабиться.

Увы, заряда благодушия и веселого настроение хватило ненадолго — только до вечера. И причиной тому стало возвращение моего лучшего друга Баламута. Дело в том, что ближайший соратник вернулся из своего очередного путешествия в баронство — как мы привыкли называть удел боярина Майера, предпочитавшего называться бароном. Кстати, ни барона, ни его удела я до сих пор так и не видел, а вот Гену там знают как лихого гуляку и даже сводника.

Из песни слов не выкинешь, как и не отменишь того факта, что мы оба взрослые мужики и имеем определенные потребности. Свои проблемы Гена решал без посредников, а вот мне никак не удавалось покинуть станцию, дабы посетить прекрасных дам веселого баронства. Так что Баламут подбирал для меня кандидаток, причем, если верить его словам, ажиотаж в баронстве по этому случаю был дикий. Дело в том, что интим с магом дарит недару — человеку, не имеющему магического дара — массу очень ярких ощущений. Увы, сам маг подобной радости лишен напрочь. В том смысле, что для него секс остается простым сексом.

Кто бы еще год назад сказал, что меня огорчит факт образования очереди в мою постель, плюнул бы шутнику в левый глаз, но поди же ты…

Странное ощущение, когда девушка во время секса испытывает нечто феерическое, а тебе остается лишь смотреть на это практически со стороны — участие вроде принимаешь, но вопли партнерши портят весь кайф. Впрочем, это не значит, что я откажусь от общества очередной красавицы — критерии отбора у Гены очень строгие, хотя сам он довольно непритязателен.

За две недели я успел накопить в себе много чего лишнего… в смысле нервное напряжение, так что заводился по мере приближения вечера. Поэтому неудивительно, что, как только западный караван встал у зарядных тумб, я не приступил к запуску процесса зарядки, а начал мучить камеру, пытаясь поймать момент выгрузки. И поймал, но ничего не понял. Из второй фуры по откидной лестнице спустился сначала Гена, затем он поймал два каких-то баула и начал принимать пассажирок. Первую он аккуратно снял с лесенки и очень нежно подержал на руках. Со второй обошелся более прозаично, просто проконтролировал, чтобы она не сверзилась с лесенки.

Но меня взволновала как раз не странная галантность друга, а личности прибывших дам.

Как бы это сказать помягче… обычно девочки фрау Катарины выглядят более импозантно — кокетливые шляпки, корсеты, из которых выпирает все, что только можно, и юбки, спереди собранные в складки так усердно, что порой белье видно. А здесь мы имеет двух дам в скромной одежке. Не в том смысле, что бедно одетых, просто дорожные платья закрывали все мало-мальски соблазнительные места.

В общем, у нас налицо недоразумение, грозящее перейти в скандал.

Сумев как-то взять себя в руки, я начал процедуру зарядки аккумуляторов фур и позволил заправщикам отправиться на ужин. Привычные манипуляции немного успокоили меня, так что появление Баламута с подружками было встречено скорее с любопытством, чем с раздражением.

Да уж, это точно не бабочки фрау Катарины. Обеим лет по двадцать пять. Не сказать что дурнушки, но по-немецки ладненькие и серенькие. У той, что держала Гену под руку, настроение решительное и слегка дерзкое, а ее напарница явно чувствовала себя не в своей тарелке и отчаянно краснела.

— Дорогие дамы! — с места в карьер развел политесы Баламут. — Позвольте представить вам моего шефа и старинного друга. Он у нас маг, станционный смотритель, да и просто во всех смыслах видный мужчина. Никита, познакомься. Это Грета и ее подруга Клара.

То, как именно расставил акценты мой друг, подразумевало, что на место в моей постели претендует только Клара, а Грета смотрела на меня совершенно без вожделения.

От такого заворота я на мгновение впал в ступор, даже пропустил сбой в работе магопреобразователя, но быстро исправил ситуацию, благо в такие моменты шляпа с обручем всегда на мне.

Так, теперь перейдем к гостям.

— Милые дамы, не могли бы вы недолго подождать в коридоре? Нам с Геннадием нужно пошептаться.

Похоже, дело хуже, чем я предполагал. Клара, сменив цвет лица с красного на бледный, чуть отступила, а вот подружка Баламута вцепилась в его локоть. Она явно уже нашла место, где у него находится «пульт управления», и вознамерилась сразу расставить приоритеты. Даже не знаю, что там Гена успел насвистеть ей о порядках на станции, но он явно что-то напутал.

— Никита, — с укоризной сказал доморощенный Ромео, — веди себя прилично!

Прилично? Это он зря, и не только он.

Может, со стороны я сейчас выгляжу психом, но причины для агрессии у меня были. Не всегда хорошо знать, что в отношении тебя чувствуют другие люди. Гена явно пребывал в состоянии легкого любовного отупения, а вот в эмоциональной ауре Греты скользила холодная оценка. Она осматривалась вокруг с решительностью будущей хозяйки и, кажется, уже включила мою особу в какие-то свои далеко идущие планы.

Впрочем, последнее было домыслом, потому что столь глубоко копать мне не под силу. А вот раздражение и даже недовольство, вызванные моими, как ей казалось, чрезмерно резкими словами, читалось легко — это и добило меня окончательно.

Мне даже не пришлось напрягаться. Просто отпустил сдерживаемую злость — и она автоматически выплеснулась через ментальный амулет.

Сам я не видел, но те, кто попадал под мою коронную «ауру мрака» говорили, что в такие моменты вокруг будто темнеет, а мой голос становится рокочущим, низким и даже рычащим:

— Вышли обе!..

Не особо званые гостьи тут же испуганными мышками выскользнули в коридор. Даже массивную дверь за собой не забыли закрыть.

Конечно, нехорошо использовать свои умения против беззащитных женщин, но ситуация не располагала к благородству — ну вот не люблю бесцеремонности. На дух ее не переношу вкупе с наглостью. От кого бы они ни исходили. И если учитывать изменения в моей психике, сам удивляюсь столь мягкой реакции.

— Никита, ты что творишь?! — тут же взвился Гена, которого от моих закидонов защищал мною же выданный артефакт.

— Аналогичный вопрос, — не остался я в долгу. — И сразу же вдогонку спрошу: где обещанная жрица любви из благочестивого дома фрау Катарины?

— Я привез вариант не хуже. Дамочка сочная и совсем не против замутить с магом, — не моргнув глазом, ответил Баламут.

Вот такой он меня бесит больше всего. Простой как табурет — четыре ножки, сиденье, никаких затей и полная уверенность в своей правоте. Добрые намерения, которым выстлан путь известно куда, для него являются оправданием любой бестактности.

Япона икебана! Что-то меня заносит; возможно, он прав насчет воздержания, но сути дела это не меняет.

— Гена, ты не ответил на вопрос. На ее сочность мне плевать, так как томатную пасту варить я не собираюсь. Где та, за кем тебя посылали, в смысле красивая, развратная и профессиональная?

— Дались тебе эти проститутки… — уже не так уверенно, но все еще не признавая своей оплошности, проворчал мой старинный друг. — Грета подумала…

— Я даже не сомневаюсь, что в вашей сладкой парочке думает в основном она, а ты если и подключаешься к процессу, то совсем не той головой, что нужно.

— Слушай, — не выдержал Баламут, — хватит на меня рычать! — Не нравится — езжай сам и выбирай что душеньке угодно.

— Может, ты и прав… — сквозь зубы ответил я, но сумел взять себя в руки и сменил концовку своего заявления: — Вести себя с дамами столь грубо — не совсем хорошо. Так что давай устраивай гостей на ночлег в свободные комнаты для персонала. И прошу тебя, объясни им очень вдумчиво и убедительно, что в операторскую соваться не стоит, чтобы там ни нашептывали тараканы в их милых головках! Все, не заставляй дам ждать, это действительно невежливо.

Баламут явно хотел сказать еще что-то, но и сам понимал, что с каждой секундой промедления теряет вес в глазах своей новой возлюбленной. Так что он быстро покинул операторскую.

То, что мой друг влюбился, было понятно по его совершенно неадекватному поведению и хаосу в эмоциональном фоне. Не бывает в мире совершенства. А ведь это тот самый матерый волкодав, который держал свою ротную стаю ментовских штурмовиков в ежовых рукавицах. Бандюки всех мастей боялись его до икоты. В походах по диким местам он всегда вел себя как альфа-самец, уверенно ведя группу и успевая контролировать состояние самого слабого звена — одного ленивого пузана по имени Никита. А вот в быту Баламут во всем полагался на свою супругу. Его походы по инстанциям всегда заканчивались скандалами. Что же касается больниц, то от самого факта нахождения там мой друг страдал намного больше, чем от ран.

Есть у меня подозрение, что, попав в непривычную обстановку нового мира, он потерял почву под ногами и нашел себе пассию, чтобы было на кого опереться. Старый друг в качестве моральной опоры не подходил, особенно после того, как стал начальником и сюзереном. Подписанный Баламутом вассальный, а по сути холопский договор, как и тот факт, что магический дар достался мне, а не ему, сильно подкосил уверенность Гены в себе.

Увы, я не психолог и помочь в этом плане не в состоянии. Возможно, новый брак — это действительно подходящий выход. Главное, чтобы не стало хуже.

Через час, когда зарядка караванов вошла в свою стабильную фазу, а обслуживание дальнобойщиков, можно сказать, прекратилось, мы собрались на стандартные вечерние посиделки в столовой. На них конечно же присутствовали и обе гостьи. Бедная Клара совсем поникла, и мне стало ее искренне жаль; конечно, не до такой степени, чтобы утешать в постели. Дамочка не совсем в моем вкусе, да и сам я после недавней стычки чувствую себя не в своей тарелке. А вот Грета сидела горделиво и прямо, словно лом проглотила. Лишь доброжелательно кивала Гене, который увивался возле нее, пытаясь сгладить неловкость момента. На меня она смотрела с прищуром, явно чего-то ожидая.

Не удивлюсь, если извинений. Вот тут вы, фройляйн, пролетаете мимо. По моему глубоко личному убеждению, в гости нужно ходить с подарками, а не с чемоданами и списком требований.

Старики и Златка тоже были далеки от комфортного состояния души. Дед Анджей выбрал выжидающую позицию, а батоно Леван, как всегда, был галантен и вежлив. Что же касается четы Чо, то они смотрели на пришлых дамочек, как Ленин на буржуазию.

Златка не выражала ничего, кроме любопытства и своего вечного оптимизма. Я готов ради друга стерпеть многое, но, если наша неутомимая лампочка оптимизма от действий Греты потускнеет хоть на сотую долю люмена, мы с немкой точно не уживемся под одной крышей. Да, Златка не моя родная кровь, но не для того я отправился ради ее спасения в неизвестность, чтобы кто-то портил Кнопке жизнь…

Ладно, что-то меня опять заносит.

Как показали дальнейшие посиделки, Грета — девушка умненькая и быстро ориентируется в ситуации. С гонором, конечно, проблемы, но это лучше, чем откровенная глупость. Она вела себя вежливо и задорно, постепенно становясь душой компании. Троица дедов быстро оттаяла, а вот тетушка Пин и не думала терять ни грамма настороженности.

Ну, значит, за отношениями Греты и Златки можно не присматривать. Тут такой цербер имеется, что при необходимости обломает немке и рога и копыта. Да и Баламуту достанется, вздумай он влезть в дамские разборки.

Разговор по душам у нас с Геной состоялся далеко за полночь, когда я закончил с зарядкой караванов, а он уложил спать свою ненаглядную.

— Понимаешь, Никита, — с романтической грустью поведал мой старый друг под рюмку коньяка, бутылку которого мы достали из неприкосновенного запаса для сглаживания острых углов, — я даже с Зиной такого не чувствовал! Она всегда была закрыта и больше заботилась о том, что скажут люди, думала о достатке и чистоте в доме. А вот Грета — она живая, нежная…

— …и на полтора десятка лет моложе твоей бывшей супруги, — сломал я ритм его откровений, которые вот-вот грозили перерасти в романтическую балладу. — Гена, это что, пресловутый бес в ребро? Ей хотя бы тридцать исполнилось?

— Почти, — проворчал мой друг и тут же вскинулся: — Ты сам знаешь, что здесь года считают по-другому. Лично я себя больше чем на тот же тридцатник и не чувствую!

— Телом, Гена, телом, — сам толком не понимая, почему так завожусь, возразил я. — А в голове между выросшим в большом городе сорокапятилетним дядькой и «почти» тридцатилетней девушкой из мелкого шахтерского поселка — самая настоящая пропасть.

Как ни странно, Баламут не стал возражать, а просто по-доброму улыбнулся:

— Такая пропасть есть в любом браке. Люди ведь всегда разные. И это называется не «бес в ребро», а немного по-другому — «любовь зла».

Да уж, тут он прав на все сто — нужно всегда стараться быть честным, хотя бы с самим собой. Мной управлял примитивный эгоизм. Как бы дальше ни развивался роман Баламута, он в любом случае изменит и мою жизнь. А наша стариковско-холостяцкая коммуна меня полностью устраивала. Так что нужно либо окончательно превращаться в тирана и эгоцентриста, либо наступать на горло собственной песне.

— Ладно, давай посмотрим, во что это выльется… Надолго она к нам?

— Как пойдет, — пожал плечами Гена. — Так-то я был против этого дела, но ее не устраивают встречи раз в неделю.

— Хорошо. — Я хоть и загнал раздражение куда-то очень глубоко, но язвительность в голосе все же прорезалась. — Обживайтесь, притирайтесь, выясняйте все что нужно. У вас как раз будет два дня на это дело, пока я скатаюсь в гости к барону. Он уже давно звал.

— Так, стоп, — тут же напрягся Баламут, напрочь растеряв свое философско-романтическое настроение. — А как же станция?

— А что станция? — притворно удивился я. — У нас «окно» на два дня, а я вернусь как раз к следующему заезду. Сегодня ты себя показал как взрослый мужчина, способный принимать самостоятельные и, главное взвешенные решения, так что тебе и карты в руки.

— Издеваешься? — начал злиться мой друг.

— Нет, — совершенно серьезно ответил я. — Гена, у нас уже давно имеется неприятная проблема. Тебя — бывшего ментовскоего капитана и вожака стаи волкодавов — все это время угнетает тот факт, что теперь командую я. Мало того, как только нам удалось решить проблему Златки, ты вообще превратился в какую-то медузу…

— Ты передергиваешь, — проворчал Баламут.

— Не перебивай меня! — рыкнул я, но затем, выждав минуту, с грустной улыбкой добавил: — Вот сейчас ты должен был послать меня на фиг, но промолчал. Генка, я понимаю, что болезнь Златки сильно подкосила тебя, но уже все хорошо. Поэтому следующие два дня ты будешь рулить станцией и отвечать за безопасность всех ее обитателей, включая гостей. А я за это время постараюсь решить возникшие по твоей милости проблемы с чрезмерным воздержанием.

— Да что их решать! — возмутился Баламут, тыкая пальцем в сторону двери. — Вон там обиженно сопит твое решение. Что-то ты в последнее время стал слишком переборчивым…

— Не в переборчивости дело, мой влюбчивый друг, а в профессионализме. Бесплатная женщина всегда обходится дороже, чем платная. Тебе напомнить разборки с Олей-стюардессой или с Людой-танцовщицей, от которой ты две недели прятался в моей квартире? Или ты сам вспомнишь, что стало главной причиной вашего с Зиной бракосочетания? Твоя обожаемая Грета привезла свою подругу не для того, чтобы она попробовала — как это с магом, а в пусть и призрачной, но надежде пристроить ее к свободному мужику.

Смачно потянувшись, я ощутил необычайную легкость. Это поначалу мое желание съездить в баронство было продиктовано злостью на самодеятельность друга, но сейчас пришло понимание, что последние три месяца груз ответственности за нашу странную общину висел на мне тяжелым грузом. Теперь же стало так легко, что захотелось смеяться.

— Ладно, хватит рассусоливать. Завтра принимаешь вахту, а я отправляюсь в загул.

Было дикое желание посоветовать ему закупориться на станции и никого не выпускать из надежной скорлупы купола, но я сдержался. Старый волкодав в вопросах безопасности будет поопытнее меня, а с амулетами ментальной защиты им вообще ничего не угрожает.

По крайней мере, я на это очень надеюсь.

ГЛАВА 3

И все-таки Баламут сумел подсунуть мне свинью с утра пораньше. Конечно, на хрюшку Клара не похожа, но все равно приятного мало, особенно потому что в караване было только три свободных места, и все в одном пассажирском отсеке. Дело в том, что, взяв бразды управления станцией в свои руки, Гена действительно всерьез занялся безопасностью. Я был прав в том, что персонал защищен от ментальной агрессии, но только персонал. Недолго думая Баламут отправил Клару домой, а Грете достался амулет батоно Левана. Сам же старый грузин загрузился в караван, уходящий на восток. Он давно просился на побывку к большому выводку детей, внуков и правнуков.

Не скажу, что подобный расклад меня обрадовал, но коль уж назвал Гену старшим, придется подчиниться.

Слишком ранний подъем не добавил мне хорошего настроения, и я едва не поделился этой раздосадованностью со всеми остальными. Хорошо хоть вовремя понял, что транслирую свое недовольство в окружающее пространство через ментальный артефакт, и тут же сдернул шляпу с головы. Суетившийся возле монструозной фуры экипаж вдруг повеселел и перестал ругаться по пустякам. Клара была испугана и без моего влияния, отчего на минуту даже проснулась моя совесть.

Чтобы забраться в здоровенный транспорт, похожий на сильно увеличенный БТР, нужно было преодолеть лестницу, мало отличавшуюся от пожарной. Для девушки это довольно проблематично. Пришлось помогать.

Короткий телесный контакт и легкий нрав немного расслабившийся Клары растопили лед между нами, так что, устроившись в пассажирской ячейке фуры, мы даже немного поболтали.

Носительница и славянской и германской крови оказалась обаятельной и веселой собеседницей. И все же шевельнувшиеся во мне похотливые позывы были задушены самым решительным усилием воли — изменение наших с девушкой отношений никак не отменяло того, что было сказано Гене о стоимости интима. Мне по-прежнему не нужны проблемы амурного плана, тем более со столь милой дамой.

За разговором и шутками день пробежал, можно сказать, незаметно. А когда наша поездка подходила к финалу, я решил показать девушке вид из кабины фуры. Мою просьбу экипаж воспринял благосклонно. Ребята искренне считали, что надежно спрятали раздражение за внешним радушием. Выбора у дальнобойщиков все равно не было — слава у меня дурная, да и ссориться с тем, кто тебя кормит и дает кров на ночь, это не самая разумная идея.

Клара была в восторге, начав совсем уж откровенно строить мне глазки. И я ее понимал. Не в смысле страстного влечения ко мне красивому, нет, просто вид из кабины действительно великолепен.

С восточной стороны Клыкастых гор лесостепь переходила в горы довольно резко, а здесь на весь день пути тянулось царство скал, бурных потоков и диковинных кустов — баобабы в этой местности расти отказывались напрочь.

Вот уж где пришлось помучиться дорожным строителям! Только за час пребывания в кабине я заметил как минимум шесть мостов, а серпантинов и дорог над солидными обрывами вообще не счесть.

Там, где над уникальным медным месторождением, словно наседка, угнездился городок Купферштадт, горы расходились в стороны, образуя большую долину. Здесь, как и на Туманном перевале, баобабы отвоевали себе пространство для жизни, хотя и выглядели не очень большими. В отличие от станции поселение горняков не стало ограничиваться полосой отчуждения и освободило для себя пространство на доброй сотне гектаров. Зато в самом городе буйно зеленели привезенные с Земли дубы и буки. На западной окраине по склону террасами карабкались ряды виноградников, а простыми огородами и садами Купферштадт окутался со всех сторон, словно лоскутным одеялом.

Особо выдающихся оборонительных сооружений, как в той же Протасовке, я не видел, поэтому можно предположить, что поселенцы живут здесь довольно безопасно.

Впрочем, из рассказов Клары я узнал, что не все так безоблачно, как выглядит на первый взгляд. Город окружен плотной сетью сторожевых менгиров. К тому же в окраинных фортах постоянно дежурят тревожные команды, а в каждом доме имелись убежища, которыми мог воспользоваться любой желающий.

Плюс к этому проживающие здесь повольники и добытчики уже давно зачистили всю округу от опасных и даже неопасных животных. Кого разбирали на мясо, а кого и на ценные магические ингредиенты.

Солнце только готовилось нырнуть за невысокую горушку, а мы уже остановились на местной почтовой станции. Этот купол ничем не отличался от моего, за исключением того, что станцию окружал не сетчатый периметр, а самый настоящий парк. На другом конце длинной аллеи даже гуляли романтически настроенные парочки. И вообще повседневная жизнь Купферштадта выглядела на удивление мирно и даже пасторально.

К примеру, Васнецово — город раз в пять больше вотчины барона — хоть и пребывал под плотной опекой истинного мага и находился всего лишь в одном переходе от Нью-Китеж-града, но при всем этом жил в постоянном напряжении. Там в полной мере чувствовалось, что это человеческий анклав в чужом мире. А здесь — по крайней мере, на первый взгляд — все выглядело так, будто вокруг не Клыкастые горы, а Альпы.

Клара достаточно долго терпела, пока глазею на парк и окружающие его дома, но все же не выдержала и принялась уговаривать меня остановиться в ее доме. Как и в прошлые разы, я отказался, так что мы расстались хоть и не очень довольные друг другом, но оставшись просто хорошими знакомыми. Лучше уж я поселюсь в не очень уютных гостевых комнатах станции, чем заплачу за постой проблемами в будущем.

Но и этому не было суждено случиться — на станцию я вообще не попал.

— Герр Зимин? — с ярко выраженным немецким акцентом обратился ко мне колоритный господин в куцем, но явно недешевом пиджаке и котелке на голове.

По акценту было понятно, что этот человек родился не в Беловодье, но именно такие, как он, впрочем, как и мы с Геной, часто бросаются в омут местного антуража с головой и пятками. Данный персонаж словно нарочито отказывался от любой детали, могущей напомнить о Земле двадцать первого века. Об этом говорило все — от лакированных штиблет до пенсне, удержание которого комично перекашивало украшенное щеточкой усиков чуть полноватое лицо.

Впрочем, я сам разоделся совсем не по современной земной моде. И все дело в жилетке, помогающей собирать энергию из окружающего мира, поясе с кучей специальных кармашков и почти ковбойской шляпе, под которой спрятан мой главный артефакт. И вот как при таком наборе можно надеть на себя джинсы и футболку? Пришлось напялить купленный еще в Китеже костюм-тройку, и, учитывая летнюю жару, мне было немного жарковато.

— Да, меня зовут именно так, — закончив рассматривать незнакомца, ответил я.

— Мой господин — барон фон Майер — приказал встретить вас и проводить в лучшую гостиницу города. Все расходы он берет на себя.

Последнее человек в котелке произнес так, будто я должен был прямо сейчас упасть в обморок, впечатлившись щедростью и великодушием его хозяина.

Не упал и даже не рассыпался в благодарностях.

Обладатель пенсне упрекать меня не стал, лишь недовольно поджал губы. Он развернулся на месте и пошел к стоявшему невдалеке электромобилю на основе раритетного авто годов эдак сороковых прошлого века. И вот теперь стало видно, что, несмотря на легкую полноту, передо мной сильный боец. Об этом говорило каждое движение невысокого кряжистого тела.

Вещей у меня с собой — одна сумка, так что задерживать сердитого господина или «герра» я не стал.

Далеко ехать не пришлось, и уже минуты через три мы остановились у большого каменного здания. В принципе, можно было и пешком пройтись. Архитектура Купферштадта являла собой плотное нагромождение таких вот двух- и трехэтажных зданий в германской стилистике. Так как строился городок в пятидесятых годах, это вполне естественная застройка немецких мастеров, которых барон Майер понемножку перетаскивал в этот мир. Медная шахта давала солидный доход, так что все немецкое здесь превалировало. И все же Беловодье было русскоязычным миром, так что проблемы с общением у меня вряд ли появятся. Вон новая подружка Баламута на что чистокровная немка, но и та владеет русским почти без акцента — потому как в чужой монастырь со своими правилами не лезут, даже набив одну из келий сплошными немцами.

Обстановка в гостинице явно не менялась за последние полсотни лет, и большая панель плазменного телевизора сильно выбивалась из общего стиля.

Чисто из любопытства я пощелкал пультом и среди немецких каналов нашел парочку русских. Причем один из них передавал не стандартную череду завезенных с Земли фильмов и сериалов, а самые настоящие новости — с двумя ведущими и красоткой-метеорологом. Вот уж действительно — немецкая основательность во всей красе.

В общем, городок мне нравился, и уже мелькали мысли, что можно переселить сюда Гену со Златкой, тем более что уровень насыщенности энергией должен быть вполне подходящий.

Достав из кармана жилетки часы, я пустил в них толику энергии и увидел, что уровень составляет четырнадцать с половиной процентов. Если прикупить хорошую жилетку с мощным концентрирующим контуром, то вполне хватит для обеспечения работы Златкиного лечебного артефакта. Да и вообще на зимовку можно не ехать в негостеприимный для нас Нью-Китеж-град, а засесть прямо здесь.

Нужно обдумать этот вариант, а пока по-быстрому освежиться, дабы не заставлять ждать сердитого господина в пенсне.

Ванная тоже впечатляла монументальной классикой, но все необходимые функции выполняла исправно, так что быстро умывшись и сменив рубашку, я спустился к машине.

На улице уже полностью стемнело, и зажглись фонари на литых чугунных столбах. В сочетании с мостовой и колоритным зданиями получалась необычная картина. Я словно перенесся в немецкий городок из прошлого Земли. Впечатление немного портили иногда мелькавшие на тротуарах люди в современной одежде, но с вездесущими жилетками и многокарманными поясами.

Смотрелось это все довольно нелепо, так что я похвалил себя за решение отказаться от привычного стиля и влиться в «массовку» этого мира.

Ребята, одевавшиеся а-ля Дикий Запад, выбивались из общей картины намного меньше, чем любители шорт, цветастых безрукавок, футболок и бейсболок. Что самое интересное, «ковбои», словно играя некую роль, вели себя угрюмо и с легкой агрессивной расхлябанностью, но это явно не косплей, а принадлежность либо к шахтерскому племени, либо вообще к братии повольников-добытчиков.

Второй наш переезд был еще короче, чем первый. Все-таки Купферштадт — городок небольшой, и здесь не разгонишься, особенно по этим кривым и узким улочкам.

Барон стеснять себя не стал и отгрохал резиденцию прямо в центре города. Фасад его дворца выходил на большую площадь, а вокруг раскинулся обширный парк.

Внешне дворец барона напоминал классический «дом с привидениями». Он даже освещен был довольно скудно, хотя я уверен, что проблем с электричеством в Купферштадте вообще нет. По не совсем проверенным данным, у местного правителя работали пятеро магов-пустышек, так что обеспечить круглосуточную работу магопреобразователя не проблема. Кому, как не мне, знать, что такой агрегат с легкостью зальет огнями город в два раза больше, чем вотчина барона.

Когда электромобиль остановился, по широкой лестнице тут же сбежал лакей в куцем камзоле с таким же куцым париком на голове. Он и открыл мне дверь, едва ли не предложив руку, чтобы помочь выйти. Я конечно же не воспользовался предложением, потому как дамой не являюсь и в посторонней помощи не нуждаюсь, хотя пребываю в легком шоке.

Меня опять накрыло ощущение неестественности окружающего мира. В голову все время лезли мысли об инсценировке, но, если подумать, в раритетной колоритности этого города, да и мира вообще нет ничего странного — слишком уж тонким был ручеек новичков, а старожилы ожидаемо отличались консервативностью. В Китеже средний возраст жителей переваливал за сотню, что уж говорить о боярских уделах, где магический фон обеспечивал работу тонизирующих артефактов третьего, а то и четвертого классов.

Так что это был мир стариков и ретроградов, а еще местным очень хотелось отличаться от современников с матушки-Земли. Вот и старались. И если честно, мне их старания нравились.

Я вышел из машины, одернул жилетку под длиннополым пиджаком и поправил шляпу, скрывавшую ментальный артефакт. Даже на мгновение пожалел, что не прикупил трость, но таскаться с этой палкой было бы неудобно.

— Господин ждет вас, — с поклоном возвестил лакей и попятился в сторону, освобождая нам путь.

Мой главный сопровождающий не удостоил слугу даже мимолетным взглядом и, задрав подбородок, начал восхождение по лестнице — по-другому его чопорное шествие и не назовешь.

Я двинулся следом без лишнего пафоса, зато с изрядной долей любопытства.

Огромный холл мог похвастаться обширной коллекцией картин и холодного оружия, а также десятком одинаково одетых лакеев. Как по мне — это уже перебор, но каждый живет так, как ему нравится, особенно если средства позволяют.

Столовая, в которой меня ждал барон с приближенными, удивила не только монументальностью, еще одной картинной галереей вкупе с изобилием блюд на огромном столе, но и освещением.

Вот на кой черт нужно сжигать столько свечей при наличии прорвы халявного электричества?

Закидоны барона становились все более странными, и я уже начал опасаться предстоящих сюрпризов. Раньше мы с ним лично не общались, только через радиограммы, так что могло произойти все что угодно, особенно учитывая репутацию хозяина этого мрачного места.

И сюрприз тут же последовал, но вполне приятный.

— Дорогой сосед! — чуть ли не спрыгнув со стула во главе стола, ко мне поспешил невысокий толстяк с добродушным лицом.

Если поставить рядом моего провожатого и барона, получились бы два этаких колобка. Но такая мысль почему-то не вызвала у меня ни малейшего веселья — оба персонажа выглядели опасно.

Одет барон во вполнесовременный костюм, а не в какой-нибудь фрак, как я уже успел предположить. Да и вел себя на удивление демократично. По-русски говорил лишь с легким акцентом.

Встретились мы у середины длиннющего стола и обменялись крепким рукопожатием. Барон даже пустил в ход обе ладони, стараясь показать всю степень своего радушия.

И все же обманываться не стоит — я успел достаточно узнать о девяностолетием создателе Купферштадта и его личном кладбище, как местной живности, так и гомо сапиенс. Ходили слухи, что в особой комнате у него есть коллекция голов не только первых, но и вторых.

— Очень приятно познакомиться с вами лично, господни барон, — не разрывая рукопожатия, поклонился я.

— Никита, оставьте весь этот официоз. Между равными он ни к чему. Называйте меня Карлом.

— Тоже скажете, равные, — хмыкнул я. — Вы — знаменитый на все Беловодье Медный барон, а я — никому не известный пустышка на службе города.

— Это вы зря, Никита. О вас уже многие говорят, — взяв меня под локоток, барон медленно направился к своему месту и тут же сменил тему: — Позвольте представить вам мою супругу Анну, сына Руперта и невестку Ольгу.

С правой стороны от вновь запрыгнувшего на свой минитрон барона сидела сухая как вобла женщина с печатью вечного недовольства на лице. Компанию ей составляли нервного вида мужчина лет тридцати от роду и тихая девушка, так и не оторвавшая взгляда от своей тарелки.

— Очень приятно познакомиться, — коротко поклонился я, заняв стул слева от хозяина, и тут же постарался вернуть собеседника к интересующей меня теме: — И что же говорят о бедном станционном смотрителе?

— Ну, мало кому удается прямо с вокзала подсунуть свинью князю Савельеву и наступить на больную мозоль самому Бурелому!

Ох, как же все плохо — враги множатся, а мне даже имена их не знакомы…

— Бурелом — это…

— Истинный боярин, как себя называют истинные маги, прошедшие испытание Запредельем, — с явным удовольствием пояснил барон, — и еще он является наследником своего князя. А больная мозоль Бурелома — это наверняка хорошо известный вам ушкуйник Мурза по прозвищу Волк.

— Да уж, пришлось познакомиться…

— Не расстраивайтесь, друг мой, — ободряюще улыбнулся барон, — все не так уж страшно. Да, в Китеже строптивцев не любят, зато у нас, на внешке, таким честь и почет. Тем более что вы и здесь успели заработать громкое имя. Даже у меня прозвище попроще.

Ох, и где же я успел так нагрешить?!

— Даже боюсь спросить…

— Демон из Туманной долины или Туманный Демон, — выдержав театральную паузу, пафосно сообщил барон, а затем добавил таинственным шепотом: — Поговаривают, что вы способны сожрать человеческую душу. Народ у нас суеверный, так что подобные слухи распространяются быстро.

— Да уж, — проворчал я, вспоминая, как сдуру ляпнул про душу, когда пытался напугать провокатора-дальнобойщика, — неудачная получилась шутка.

— А как по мне, очень удачная! — рассмеялся барон и, спохватившись, вернулся к роли радушного хозяина: — Но что это я потчую гостя лишь разговорами! К тому же, как у вас говорят, на сухую…

Следующие двадцать минут мы чинно ужинали, сдабривая прием вкусной и разнообразной пищи шнапсом и ни к чему не обязывающими разговорами.

В принципе, кроме самого барона, в беседу никто не вступил — его жена делала вид, что меня вообще не существует, невестка по-прежнему сверлила взглядом тарелку, едва притронувшись к еде, а вот сын буквально излучал откровенно враждебное отношение к моей персоне.

С моим талантом находить себе врагов на пустом месте… даже удивляться не стану. Хотя понять, с чем связано враждебное отношение баронского сынка к совершенно незнакомому человеку, — не помешает, особенно если надумаю переселять сюда Гену и Златку.

Наконец-то барон не выдержал этого цирка и свернул застолье, но наше общение не прекратилось — мы просто перешли в его кабинет и продолжили дегустировать шнапс местного производства.

Как по мне, водка лучше, не говоря уже о виски.

Захмелев, барон стал откровеннее, тем более что он явно симпатизировал мне. И тот факт, что я волей или неволей сумел подгадить князю Савельеву, судя по всему, являлся основой этой симпатии.

Мы обсудили много интересующих меня тем, среди которых был крайне полезный совет насчет «паука». Оказывается, с помощью браслета опричника можно создать систему, позволяющую не только обезопасить свое путешествие по Кроне, но и подстраховать как минимум одного напарника.

У меня тут же появилась идея воспользоваться советом барона и еще раз затащить Гену на верхотуру, а там пару раз уронить с ветки. Может, таким образом я разбужу в нем внезапно уснувшего экстремальщика? Ситуация, в которой штурмовик в отставке превращается в подкаблучника и домоседа, меня совершенно не устраивала.

Уже изрядно набравшись за пару часов посиделок, барон внезапно вспомнил и о моих нуждах:

— Простите старика, Никита. С весны у меня не было возможности пообщаться с кем-то на равных и по-простому. Вассалы лебезят или темнят. С семьей тоже хватает проблем. Даже с сыном не удается поговорить по душам, хотя я люблю его больше жизни. А те из редких гостей, кто живет в Беловодье подольше, все норовят спросить о коллекции отрубленных голов.

— Да уж, непростительная бестактность, — поддакнул я хмельному барону, не ведясь на его уловку.

— А вам не интересно? — с прищуром хитрого и не такого уж пьяного человека спросил барон.

Вот теперь было видно, что я имею дело с очень опасным хищником. Так что не напрасно я сдерживал себя во время разговора.

— Коллекция голов — это вещь крайне интимная, похлеще выбора фасона нижнего белья…

Моя неуклюжая шутка рассмешила барона и разрядила обстановку.

— Вы мне нравитесь, Никита. Так что можете рассчитывать на помощь, если появится в ней нужда.

— Благодарю, — поклонился я, не вставая с кресла, — это большая честь.

— Пустое, друг мой, — отмахнулся барон, — не стану вас больше задерживать, девочки фрау Катарины небось уже заждались, да и вы прибыли в Купферштадт не для того, чтобы развлекать разговорами выжившего из ума старика. Если не возражаете, я завтра украду еще немного вашего времени. Мне хотелось бы услышать ваше мнение по кое-каким вопросам.

— Совершенно не возражаю, — искренне ответил я, потому что барон действительно был интересным собеседником, а главное — бездонным кладезем ценнейшей информации. — Вряд ли у меня хватит сил на то, чтобы развлекаться еще и днем.

С Медным бароном, которого за глаза и очень тихо называли Головорубом, мы попрощались довольно тепло, что очень даже неплохо. Ссориться с таким человеком было бы смерти подобно. В лихие пятидесятые, когда после подавления красного бунта шел передел власти в Китеже, Карл Майер пролил столько кровушки, что хватит на железнодорожную цистерну. Да и потом, создавая свою медную империю, ему пришлось вволю пострелять и помахать своим любимым кацбальгером.

Прежний провожатый, который, как оказалось, имел совершенно не немецкое имя Тадеуш, подвез меня до восточной окраины города, где в районе увеселительных заведений яркими огнями сверкал дом фрау Катарины.

Меня встретили многоголосым визгом. Возможно, напрочь наигранным, но все равно тешащим мужское самолюбие. Первыми на шее повисли девочки, которым уже довелось погостить на станции Туманный перевал.

— Привет, Вероника. Привет, Брунгильда, — чмокнул я по очереди рослую славянку и миниатюрную, вопреки громкому имени, скандинавку.

— Герр Зимин! — послышался трубный возглас монументальной дамы.

Вот уж кто поистине является достойной наследницей валькирий! Фрау Катарина все еще сохранила большую часть красоты своей молодости, что лишь подчеркивало ее властную стать. В этом мире пластические лекари творили буквально чудеса, и при желании бордельмадам могла выглядеть как шаловливая студентка, но ее это явно не интересовало.

Радушно разведя руки, фрау поплыла мне навстречу. Обнимавшие меня девчонки тут же прыснули в стороны, словно мелкие рыбки при появлении акулы. Женщина буквально источала радушие и какую-то материнскую любовь, так что принять ее объятия было незазорно. И в них не было ничего эротического.

— Я так рада, что вы наконец-то посетили мой дом! — Валькирия взяла меня под руку и увлекла к мягкому уголку.

Просто диву даюсь тому, как радушно принимают гостей весомые люди Купферштадта.

Правда, не все местные жители были столь гостеприимны — при моем появлении посетители оторвались от своих дел и уставились на нового гостя. Кроме настоящего цветника красоток здесь присутствовала сборная солянка разнокалиберных мужиков, но в ней преобладали явные работяги с претензией на крутизну. Именно так и должны выглядеть мужественные шахтеры на отдыхе — слегка угрюмые, умеренно вспыльчивые и нарочито брутальные. Уж их-то взгляды совсем не лучились радушием, но подчеркнутое внимание фрау к моей персоне явно притормаживало нарастающую агрессию.

— Я тоже безумно рад возможности познакомиться со столь выдающейся дамой! — не стал я отставать в любезностях.

— Не врали девочки, — хмыкнула Катарина, — вы действительно куртуазный джентльмен.

— Многие говорят, что я хам, грубиян и злобный эгоист.

— Но не с женщинами, — выдвинула догадку фрау.

— Да, не с женщинами, — не моргнув глазом соврал я.

— В таком случае вы всегда будете желанным гостем в моем доме, — с легким поклоном уверила меня дама.

Конечно, по роду службы она рада почти любым гостям, но что-то мне подсказывало, что это не пустые слова, сказанные для проформы.

— Я не стану отнимать у вас время, — продолжила Катарина, усадив меня рядом с собой на диван, — ведь понимаю, насколько нетерпеливы бывают мужчины в такой обстановке. Но надеюсь, вы уделите мне пару минут и ответите на несколько вопросов?

— Сколько угодно, — вернул я ей вежливую улыбку, — в моем возрасте уже стыдно бить копытом, едва узрев женские прелести.

— Какие ваши годы, мой дорогой мальчик! — рассмеялась женщина, возраст которой я даже боюсь себе представить, и почти дословно повторила довод Баламута: — В нашем мире прожитые лета оцениваются по-особому. По сравнению со мной вы сущий ребенок.

— Я вижу перед собой даму с душой озорной девушки и разумом мудрой женщины! — От нахождения в этом цветнике меня буквально понесло по романтическим волнам.

Кстати, это может быть неспроста, ведь ради приличия я вошел в помещение со шляпой в руках, а затем и вовсе оставил ее на столике у дивана. Но интуиция подсказывала, что вредить мне здесь не собираются, даже наоборот.

— Я готов удовлетворить и любопытство вашей юной души, и пытливый интерес разума.

— Ох, герр Зимин, вы заставляете трепетать даже мое очерствевшее сердце! — подхватив мою игру в куртуазность, фрау Катарина прижала свои ладони к впечатляющему бюсту. — И все же не могу не спросить, правдивы ли ужасные слухи о ваших пугающих возможностях. То, что я вижу перед собой и то, что рассказывали девочки, полностью опровергает россказни дальнобойщиков о мрачном Демоне с Туманного перевала!

— Поверьте, — сокрушенно покачал я головой, — сам поражаюсь. Если хотите, расскажу, с чего все началось.

— Ловлю каждое ваше слово, — действительно с пылом любопытной девчонки сказала Катарина.

Мало того, подтянувшиеся поближе девочки тоже напряженно замерли.

— Однажды доблестные покорители дорог решили пощупать меня, так сказать, за… чувствительные места.

Свой рассказ о том, как я осаживал дальнобойщиков и запугивал до мокрых штанов провокатора, занял минут десять, в основном благодаря цветистым подробностям. Причем в свои уверения о том, что ничего мистического в данной истории нет и никто на душу наглого идиота не покушался, я осторожно вплел намеки на то, что не все так просто…

Добил дам рассказами о противостоянии с болотным бегуном и встрече с кикиморой. Вот уж где я широкими мазками набросал ярких красок, да так, что под конец и сам запутался в том, где проза жизни, а где чистой воды сказка.

И вообще, от такого внимания я распушил хвост, как павлин, и задрал нос, словно мальчишка.

Дамы действительно любят ушами — в итоге девчонки чуть не устроили драку за право отправиться в номер с сорокапятилетним мужиком, обладающим пивным животиком и физиономией, очень далекой от эталона мужской красоты.

В общем, я их восторгов не понимал, но принимал с удовольствием — ну а какому мужику не понравится такой ажиотаж?

Если честно, решение о том, что со мной отправятся сразу две прелестницы, было воспринято мной без особого энтузиазма. Такими вещами хорошо хвастаться в кругу мужиков, но вкалывать за двоих моя ленивая натура не желала.

Предположения оказались верны — девчонки отрывались как могли и особенности энергополя мага доводили их до исступления. А вот мне самому было не очень прикольно — едва сосредоточиваешься на процессе, как тебя отвлекают и требуют переключиться на другой объект. Удовольствие удалось получить лишь благодаря тому, что дамы были настоящими профессионалками. Так что запишем на будущее: тройнички с обычными любовницами — это удел показушников, к коим я отношусь лишь отчасти.

В итоге вымотали они меня изрядно, зато накопившийся стресс удалось сбросить весь до донышка, и в душе теперь царило полное умиротворение.

ГЛАВА 4

Это было, без сомнения, самое приятно утро, проведенное мною в Беловодье.

А что? Ночь прошла шикарно, и меня даже никто не пытался побить в неглиже. Честно скажу — раздевался с оглядкой. Но как показало время, происшествие в Васнецове было единичным случаем. Что не может не радовать. К тому же радости добавляла смена обстановки, а то в куполе станции я начал чувствовать себя как узник. Не помогали даже окрестные красоты. Человек — существо социальное, и ему нужна смена не только пейзажей, но и лиц. К тому же по городской обстановке, пусть и провинциального формата, я соскучился до неимоверности.

В общем, утро было действительно добрым, о чем я и поведал проснувшейся девушке… Правда, пришлось напрячься, чтобы вспомнить, что ее зовут Региной. Ну а в остальном наше утреннее, точнее, почти полуденное общение было идеальным. А то, что за всю ночь с двумя дамами, бонусом к которой шло совместное пробуждение, пришлось заплатить почти две сотни червонцев, было лишь прозой жизни и на мое хорошее настроение влияния не имело.

Засыпал я с двумя, а проснулся с одной, и что-то мне подсказывало, что это тоже не просто так. Не скажу, что в прошлой жизни был ловеласом, но женщин повидал изрядно и понимал, что не каждой дано утром спросонья выглядеть свежо и привлекательно.

Эта девушка и во сне, и в момент пробуждения представляла собой шикарное зрелище — как цветок, раскрывавший лепестки навстречу утреннему солнцу. Так что после легкого завтрака в постели я, чуть подумав, озадачил Регину еще одним раундом секса, а затем попросил провести мне экскурсию по городу. Вчерашнюю просьбу барона я не забыл, но так как он не назначил ни время, ни место встречи, то посчитал, что в таком небольшом городе люди местного властителя найдут меня без малейших проблем.

Регина обрадовалась моему предложению, словно я пригласил ее на бал во дворец барона. Она тут же развила бурную деятельность. Для начала позвонила со стационарного телефона в моем номере и заказала какую-то коляску, а затем, ласково промурлыкав, спросила, можно ли пригласить на прогулку подружек.

Соглашаться я не спешил, потому что не хотел превращать простую экскурсию в выгул целого выводка дам легкого поведения. Не то чтобы меня волновала репутация среди бюргеров, просто для четверга в шахтерском городе это будет слегка экстравагантно. А может, и не слегка.

Впрочем, девушка была убедительна и быстро добилась от меня согласия, к тому же пообещав, что возьмет только двоих — как раз по количеству мест в коляске.

Пока дамы собирались, я даже не успел заскучать. Когда мы вышли из веселого дома фрау Катарины, я увидел, о каком именно транспорте договаривалась Регина.

Это действительно была самая настоящая коляска, правда, с добавлением «самобеглая». Понятия не имею, сделали данный экипаж во времена, когда конный транспорт был еще актуален, или же создали совсем недавно с декоративной целью, но приводы на колеса и управления явно приделали дополнительно. Причем отсутствие лошадей немного нарушало гармонию композиции. В остальном все было вполне прилично и даже с претензией на шик, включая кучера в красной ливрее. Если судить по нарядам моих компаньонок, именно на это и рассчитывала Регина.

Вот в такие моменты и возникает понимание, почему мужикам, в конце концов, все же приходится жениться. Тот, кто утверждает, что ему вполне хватит общения с дамами легкого поведения, немного лукавит. Вчера вечером и Регина и ее подруги были великолепны в своей томности и сексуальности, а вот при свете дня они выглядели как форменные куклы. И наряды и макияж были, мягко говоря, неуместными, да и поведение щебечущих див начало напрягать уже через пять минут. А если учесть хмурые и недоуменные взгляды прохожих горожан, даже такому пофигисту, как я, становилось неудобно.

Одно хорошо: если профильтровать тот словесный поток, который изливался на меня с трех сторон, то можно получить изрядную порцию полезной информации. Особенно об их начальнице — многоуважаемой фрау Катарине.

И это действительно так — сию даму уважали не только посещавшие веселый дом шахтеры и повольники, но и городские бюргеры, ведь именно ее стараниями дочери добропорядочных горожан были защищены от похотливых взглядов лихих парней. Девочки фрау Катарины выматывали ловеласов до такой степени, что им уже было не до маминых дочек. Но это лишь верхний слой социальной значимости бордельмадам. Именно глава гильдии ночных бабочек вправляла мозги не только местным Ромео, но и Джульеттам. Именно к ней обращались папаши, решившие, что мальчикам пора становиться мужчинами. А также, как ни странно, мамаши, начавшие замечать излишнюю томность во взглядах дочерей. Сыночкам фрау Катарина предоставляла путану поопытнее, а с доченьками проводила такую беседу, что внушения хватало аж до первой брачной ночи с законным супругом.

В общем, дама крайне интересная, и знакомство с ней было не менее полезным, чем хорошие отношения с бароном.

Чтобы не раздражать горожан своим праздным видом, я попросил нашего то ли кучера, то ли водителя свернуть к центральному парку. Там мы выгрузились и заняли столик под уютным навесом на берегу пруда.

Персонал кафешки мы совершенно не смущали, так что необходимость стесняться отпала и девушки вошли в раж. Их заливистый смех разлетелся по всему парку. Не скажу, что было совсем скучно, но пошловатые и незамысловатые шутки девиц быстро приелись. Так что появление Тадеуша я встретил едва ли не с радостью.

— Мой господин ждет вас, — спокойно заявил подручный барона.

Дамы, замершие под его холодным взглядом, как мартышки перед удавом, естественно, возражать не стали. Впрочем, они не сильно-то и расстроились. Как только мы дошли до замершего на объездной дороге электромобиля, над парком опять разлетелся заливистый смех.

Ну а чего им не радоваться? Официанта я зарядил полусотней червонцев и уверен, что сразу после моего ухода девчонки закажут как минимум пару бутылок ликера.

Тадеуш, как обычно, был молчалив и отстранен. У меня даже начали появляться не очень-то хорошие мысли. Особенно напрягся, когда понял, что едем мы не к дворцу барона, да и вообще не к центру города, а наоборот — к окраине.

Как назло, мощный защитный амулет Тадеуша не давал мне возможности уловить даже отголосков эмоций этого человека, а пытаться хоть как-то влиять на него я не стал бы ни при каких обстоятельствах. От такой мысли меня даже передернуло.

Впрочем, все переживания оказались напрасными. Когда мы доехали до большой промзоны на окраине города, нас встретил радушно улыбающийся барон:

— Простите, что оторвал вас от приятного общества девушек, но мне подумалось, что вам будет интересно посмотреть на знаменитые малахитовые чертоги.

Мне даже стало на секунду неудобно, что о знаменитости этих самых чертогов я узнал только сейчас. Так что изобразил радость и вполне искренне заявил:

— Очень интересно!

Спуск в шахту был расположен прямо посреди промзоны, точнее, это она образовалась вокруг выхода из рудника. Было видно, что здесь все обжито давным-давно. Причем обжито и обустроено в истинно немецком стиле.

Лифтовая кабина больше напоминала подъемник в жилом доме, не хватало только зеркал.

Спуск оказался довольно затяжным, и уже просившийся наружу вопрос так и не прозвучал — мне что-то перехотелось знать, сколько метров тяжелой породы находится над моей головой.

Штрек, в который мы вышли из лифта, мало чем отличался от коридоров в обычных зданиях — ни тебе грязи и труб с кабелями, ни капающей на голову воды. Все было прикрыто пластиковыми панелями. Больше меня мог бы удивить только ковер на полу, но до такого извращения барон не дошел.

Суть столь странного интерьера стала понятна, когда мы дошли до конца коридора. Стены резко раздвинулись, образуя обширную, обработанную только наполовину пещеру.

Да уж, это действительно впечатляет. Все стены пещеры отливали благородной зеленью малахита. Понятно, что его все-таки обработали для лучшего блеска, но дикий хаос линий потолка и стен завораживал. В голову сразу пришла мысль, что именно так и должно было выглядеть жилище сказочной Хозяйки Медной горы.

Местный хозяин был явно доволен произведенным на меня впечатлением:

— Вот оставил эту выработку в, так сказать, первозданном виде. Люблю здесь посидеть, подумать о бренности бытия, — с легкой улыбкой сказал барон и сделал приглашающий жест.

Только после этого, отойдя от шока первого впечатления, я начал подмечать детали.

От входа в пещеру к ее дальней стене вела выложенная зеленой плиткой прямая тропинка, упирающаяся в настоящее произведение искусства — резную малахитовую беседку.

Зачем беседка в пещере, где осадков быть не может по определению, мне непонятно, но выглядит очень красиво. Строение имело два выхода: один — на тропинку, а другой — к стене пещеры, где, как личинки в ячейках пчелиных сот, разместились добрых два десятка бочонков.

Мы уселись перед малахитовым столом на малахитовых же лавках, с немецкой предусмотрительностью прикрытых мягкими подушками. Пока появившийся словно из ниоткуда лакей накрывал на стол и бегал с кувшином к бочкам, я продолжал глазеть по сторонам.

Теперь стало видно, что над пещерой все же поработал грамотный дизайнер — хоть и не сразу, из-за правильно расставленных ламп, но все же можно заметить, что места, где раньше выпирала пустая порода, закрывали вставки из малахитовых панелей. И все же эти уловки не делали пещеру менее впечатляющей.

Кто бы сомневался, что в бочонках обнаружится пиво, причем довольно интересное! И дело даже не во вкусе, а в ощущении легкости и заряде энергией, которое подарила первая, едва ощутимая волна опьянения. Она приходит через десяток секунд после первого глотка любого качественного алкоголя. Именно из-за этой волны я больше люблю виски. Но этот пенный напиток стал для меня исключением из правила.

Нужно будет выпросить у барона бочонок, хотя даже боюсь представить, сколько он может стоить.

Карл дал мне возможность насладиться не только напитком, но и закусками, а затем перешел к разговору, причем, так сказать, с места в карьер:

— Как вы относитесь к личной власти, герр Зимин? — с небрежностью беседы о мелочах спросил барон, но было видно, что ответ его интересует не из простого любопытства.

— Это смотря какую власть вы имеете в виду, — ответил я, пытаясь для начала ответить на этот вопрос самому себе.

— А она бывает разная? — хитро прищурился немец.

— Конечно. Власть над другими людьми мне неинтересна, потому что с самооценкой у меня все в порядке и манией величия не страдаю. А вот власть над происходящими вокруг меня событиями — это то, к чему я всегда стремился; жаль, что получается слабовато. Еще такую власть называют свободой. Так что власть в общепринятом ее понимании мне неинтересна.

— Любопытная интерпретация, — хмыкнул Майер. — Значит, по-вашему, я — совершенно несвободный человек со слабой самооценкой и признаками мания величия, коль уж решил стать бароном?

На подначку я не повелся и ответил в том же тоне:

— Совершенно не получается. Будь это так, вас повсюду сопровождали бы восторженные горожане, бросающие вам под ноги цветы, а за их спинами маячили бы те, кто контролируют — достаточно ли сильно жители баронства любят своего великого, мудрого, справедливого, ну и еще очень красивого господина. Цветов я не наблюдал, как и жандармов, значит, вы просто используете власть, чтобы получить максимально возможную степень свободы. Как по мне, это слишком сложный путь, но, если тех, кто от вас зависит, слишком много, — иного выхода может и не быть.

— Интересная философская концепция.

— Да какая там философия… — отмахнулся я. — Просто досужие измышления ленивого и безответственного человека.

Барон опять хмыкнул и внезапно огорошил меня вопросом:

— А если бы вам пришлось стать боярином?

— Не дай бог! — вполне искренно воскликнул я.

— И все же? Порой в жизни от нас мало что зависит, — настоял мой собеседник на честном ответе. — Как бы вы построили власть в своем уделе?

— Максимальное делегирование полномочий, негласный контроль и достаточная мотивация, — продумав, все же ответил я. — Как мне кажется, примерно так поступаете и вы.

— Вот тут вы ошибаетесь, — широко улыбнулся Карл, да так, что его улыбка стала похожа не оскал. — Мотиватор из меня еще тот. Многие говорят, что, мол, доброго слова от этого зверя не услышишь. А еще жадным обзывают.

— Не знаю как насчет жадности, но с умением мотивировать у вас точно все в порядке, — не согласился я. — Уважение такого человека, как вы, многого стоит, и это очень сильный мотиватор.

Внезапно глаза моего собеседника холодно блеснули.

Кажется, у него аллергия на лесть, а точнее, настороженность к тому, что обычно скрывается под льстивыми словами. Ладно, сейчас добавим чуточку жести.

— Ну и самый главный мотиватор — это то, что только последний идиот станет осознанно вредить Головорубу.

Улыбка барона окончательно превратилась в оскал, зато холодный блеск в глазах исчез вместе с искорками презрения.

— Ну, у вас при случае получится не хуже, с таким-то прозвищем.

— Нет, господин барон. Мое прозвище — всего лишь фикция и досужие домыслы. А вот ваша жесткая репутация имеет под собой железобетонное основание. Хотя, уверен, вы обзавелись ею не из-за чрезмерной жажды крови.

— Да уж, — нахмурился мой собеседник, явно что-то вспомнив. — Удовольствия я от этого не получал ни тогда, ни сейчас.

Подмывало спросить, что значит «сейчас», но здравый смысл все же победил нездоровое любопытство и вопрос остался незаданным.

— Так, значит, постарались бы устраниться от управления и оставили лишь контроль? — вернулся к прежней линии разговора барон.

— Если бы нашел на кого скинуть рутину, — согласно кивнул я.

— Ну что же, — чуть кривовато улыбнулся Головоруб, — это лишний раз подтверждает, что я еще не разучился разбираться в людях.

Мне так и не удалось понять, к чему все эти странные разговоры, потому что дальше барон опять перескочил на другую тему.

Мы еще немного поболтали, а затем продолжили экскурсию. Остальные штреки медного рудника были не такими вылизанными, как ход к малахитовой пещере, но и там царили идеальный порядок и чистота.

Не знаю, зачем это было нужно барону, но обедали мы прямо в столовой, составив компанию трем десяткам шахтеров. Если в борделе они вели себя шумно и даже агрессивно, то в присутствии барона выглядели аки ангелы кроткие. При этом, как уже было подмечено мной ранее, — никакого подобострастия, лишь уважение стаи перед более сильным вожаком.

Выбор места для обеда меня ничуть не расстроил — кормили здесь не только сытно, но и с претензией на кулинарные изыски. Судя по тому, как Карл уплетал кашу, — снобом в плане еды он не был. Впрочем, как и я, поэтому мы оба отдали должное стараниям поварих и не забыли поблагодарить их.

После обеда была экскурсия по городу. Если честно, внимание барона начинало меня напрягать — слишком уж непонятно, с чего это он взялся так плотно опекать совершенно незнакомого ему человека. Да и эти его намеки…

И все же моя врожденная паранойя не сумела противостоять любопытству, и очень скоро я забыл о ней, любуясь красотами и впитывая информацию о достопримечательностях Купферштадта. И неудивительно, ведь барон рассказывал о своем городе с пылом любящего родителя и безграничной любовью к своему творению. Тем более что историй о городе, в основание которого он буквально заложил первый камень, у моего собеседника был вагон и не такая уж маленькая тележка.

— Вон смотри, — ткнул барон пальцем в каменную башню, дополнявшую невысокую скалу. Сложена она была из грубо отесанных камней и потому контрастировала с общим стилем городского квартала, — это башня Одиночества. Там Рихард Хайнц по прозвищу Куница просидел три недели, питаясь только сырым мясом панцирных волков и запивая это дело талой водой.

— Боюсь представить, что подвигло его на такое свершение, — сказал я, еще раз посмотрев на строение, которое явно оставили здесь как достопримечательность.

— Ха, ты не представляешь, как мы все тогда струхнули! — непонятно чему развеселившись, хлопнул меня по плечу барон. За последние полчаса он как-то плавно и непринужденно перешел на «ты», причем в одностороннем порядке. Что тоже являлось звоночком, который совершенно непонятно к чему нужно относить. — Это была наша первая зимовка. Вместо станционного купола, как у тебя, за лето и осень мы успели отстроить только частично забетонированный бункер. Кроме него лишь несколько сараев и вон та сторожевая башня. В середине зимы стая оголодавших панцирных волков — это такие твари, больше похожие на здоровенных крыс, покрытых костяными пластинами, но с чисто волчьими повадками — пришла посмотреть на новых соседей. Я успел увести почти всех своих людей в бункер, а Рихард, которого тогда еще называли Рик Полстакана, сидел в башне наблюдателем. Там и остался. Мы раз десять пытались прорваться к башне, но безуспешно. Магия почти не брала этих тварей, а костяные пластины неплохо держали пули. Да и живучие они, как черти…

— А у меня в долине они есть? — напрягшись, вклинился я в рассказ собеседника.

— Нет, — явно понимая мою обеспокоенность, ответил Карл. — Они любят места похолоднее. Но если надумаешь зимовать у себя в норе, то можешь и познакомиться. Своих я выбил почти всех. Так вот, — продолжил рассказ барон, — когда началась метель и рация у Рихарда сдохла, мы выпили шнапса за упокой его души и забыли о славном парне. Времена тогда были лихие, за жизнь не давали и пфеннига, который в нашем мире вообще ничего не стоит. Каково же было наше удивление, когда после оттепели мы вышли наружу и, сунувшись в башню, нашли там живого и даже не очень похудевшего Рихарда. Забраться внутрь волки не могли, но когда этот пройдоха захотел жрать, то соорудил из стола, трех стульев и немного подпорченной двери ловушку. Сунуться туда мог только один волк, потерявший с голодухи всякий страх. Там он и застревал. А уж тогда наш удалец не зевал, хоть из оружия имел только двустволку с десятком патронов да копьецо, которое сделал из ножа…

— Потому его и назвали Куницей, — озвучил я догадку.

— Да, к нашему парню, как и к кунице в нору, лучше не соваться.

— Он еще жив? — проникнувшись уважением к истребителю волков, спросил я.

— Да, — искренне улыбнувшись, ответил барон, — к тому же стал моим лучшим охотником. — Кстати, как ни удивительно, до сих пор любит строганину из сырого мяса волков. Ради этого даже в горы за кромку льда ходит, чтобы отыскать уцелевших тварей.

Пока барон рассказывал мне о своем лучшем охотнике, неожиданно для меня мы опять покинули пределы города. Ничего спрашивать я не стал и лишь приготовился к еще одному интересному зрелищу. И мои ожидания было полностью оправданны.

Ехали мы недолго и остановились через пару минут после того, как пересекли окраины и оказались на гравийной дороге между разномастными полями.

Только выйдя за бароном из машины и подойдя к обширной площадке, огороженной каменным бордюром, я понял, что передо мной обрыв. Довольно неожиданный переход, хотя, учитывая, что мы находимся в горах, ничего странного в этом нет.

С правой стороны от площадки небольшая горная речушка срывалась вниз. Ее падение продолжалось не больше пары десятков метров, а дальше она довольно спокойно протекала еще с километр. Затем исчезала за кромкой очередного порога.

Все дно узкой долины под нами поросло большими кустами и цеплявшимися за стены лианами. Из царей местного растительного мира там росли только два каких-то карликовых баобаба, даже не пытавшихся объединиться в общую крону. Но не это было главным в наблюдаемой мною картинке. Внизу мирно паслись шесть единорогов.

— Это мой личный зоопарк, — явно с гордостью за свое деяние изрек барон. — Из ущелья без подъемника не выбраться. Десять лет назад туда упал один взрослый самец. Чудом не разбился. А через пару лет мы ему спустили двух телушек. Так и получилось это стадо. Хотя они и не стадные животные, но вроде как привыкли. Да и мы оставляем только одного самца из молодых, а стариков отстреливаем.

Если честно, я не особый любитель зоопарков как явления, но тут эти гиганты вроде чувствовали себя вольготно. Уверен, зимой их даже подкармливают. К тому же наблюдать за этими красавцами, находясь в полной безопасности, очень интересно. На созерцание мы и потратили следующие полчаса.

Здесь же барон поведал мне еще пару интересных историй, да и на пути обратно в город он не молчал. Было видно, что старику явно не хватало собеседника, еще не слышавшего его рассказов. Что же касается меня, то слушать я умел всегда, доставляя этим удовольствие рассказчику и подпитывая свой вечный информационный голод.

Когда электромобиль подкатил к особняку барона, солнце уже клонилось к горизонту. Неудивительно, что рядом с таким интересным человеком, который стал для меня бездонным кладезем информации, время летело очень быстро.

Как и вчера, Головоруб с пониманием отнесся к моим плотским нуждам, и отпустил обратно в царство фрау Катарины.

Так уж вышло, что свой гостиничный номер я использовал только в качестве камеры хранения для вещей. Там я быстро принял душ, и надел свежую одежду. Перед тем как отправиться в дом веселых дам, я все же решил пробежаться по магазинам. Благо они работали допоздна. Если честно, было опасение, что тут все строго, как и в уделе боярина-старовера Протасова.

Когда двинулся по Карлштрассе — главной улице Купферштадта, то заметил за собой хвост. Успокаивало только то, что хвостом был один из сопровождавших барона бойцов. Но такое внимание все же напрягало.

Поход по магазинам оказался скорее экскурсией, чем шопингом. На удивление, полезного мне там оказалось мало. Из одежды только городские варианты, а насчет артефактов — вообще все печально. Что же касается товаров для повольников-экстремалов, то хозяйству продавца, похожего на тирольского охотника, до коллекции Баламута как пешком до любой из местных лун по выбору.

В итоге я ограничился бытовыми мелочами и большой плюшевой игрушкой для Златки. Спохватившись, прикупил набор ножей для поваров, на который они мне давно намекали.

Ну а дальше ноги едва ли не самостоятельно привели меня к веселому дому. Правда, на входе озадачил лакея насчет посыльного, чтобы отправить покупки в гостиницу — не хватало еще, чтобы местные девчонки решили, что плюшевая игрушка является призом для самой старательной. Тогда точно живым отсюда не выйду — очень уж они здесь все впечатлительные и азартные.

В этот раз я попал в самый разгар гульбища. Как ни странно, экскурсия по руднику и обед в шахтерской столовой положительно сказались на атмосфере, царящей в публичном доме. В том смысле, что шахтеры теперь не смотрели на меня волком и даже зазывали в свою компанию, чтобы совместно нахлебаться шнапса до умопомрачения. Отказывать не стал и отдал должное неплохому напитку, а затем все же пришлось вежливо откланяться, потому что планы у меня были совсем другие. Несмотря на вчерашний марафон, стоило оторваться по максимуму, чтобы нормально пережить неделю воздержания.

В этот раз моим вниманием завладела красотка с рыжими волосами и вся в миленьких таких конопушках. После недолгих прелюдий мы переместились в номер. Так как сегодня она была одна, то получила все мое внимание без остатка. В итоге девушка переутомилась и после второго захода уснула.

Меня это уже начало утомлять. Конечно, льстит, когда партнерша в восторге, но я-то сюда явился не для этого. Хотелось продолжения, но, как ни странно, растолкать рыженькую не получалось — она отмахивалась и сонно ворчала. Конечно же я не собирался ничего делать в такой ситуации, несмотря на потраченные деньги. Где-то на краю сознания царапнуло беспокойство по поводу странного состояния девушки, но тут же улетучилось, когда скрипнула дверь и в комнату словно кошка просочилась гибкая фигурка.

Это была миниатюрная, жгучая брюнетка с точеной фигуркой и маленькой грудью. Все подробности удалось рассмотреть благодаря совершенной прозрачности ее платья. Похоже, девушка решила взять дело в свои руки и заполучить мага вне очереди. Я был в таком состоянии неудовлетворения, что возражать не стал, поманив смуглянку пальцем.

Как ни странно, девушка не потребовала от меня подвигов и лишь ластилась, как кошка. Зато она предложила серьезно разнообразить программу:

— Хочешь пошалить?

— А сейчас мы чем собрались заниматься?..

— Унылым и скучным сексом, — не унималась шалунья. — Ты когда-нибудь делал это в фонтане?

Да уж, неожиданное предложение.

— За домом в саду есть фонтан с рыбками… — прошептала мне в ухо смуглянка.

Ее черные глаза, изрядное количество шнапса и то, как она произнесла: «с рыбками» окончательно добили меня.

На вылазку отправились в довольно оригинальном виде — она полностью голышом, а я в тоге из простыни, в туфлях на босу ногу и шляпой на голове. Едва вновь установил контакт с амулетом, тут же ощутил, как от девушки дохнуло странной смесью возбуждения и страха.

Похоже, фрау Катарина не особо обрадуется тому стрессу, который переживут ее бедные рыбки.

О других причинах появления именно такой смеси эмоций у девушки я не подумал, и очень даже зря.

В парк за домом мы спустились из окна второго этажа по снятым с карниза гардинам — шалить так шалить!

Глубокой беловодской ночью в свете двух лун небольшой садик с фонтаном посредине казался совсем уж сказочным и до предела романтичным. Осторожно ступая босыми ногами по траве, девушка, словно нимфа, вела меня к приключениям.

В обширный, метров шесть в диаметре, фонтан она скользнула, как гибкий тюлень. Так что мне праздновать труса не захотелось, и я шагнул следом за ней, быстро сняв туфли и оставив шляпу на бортике.

Вода была чистой, прохладной и доходила мне где-то до середины бедра, так что здесь даже нырнуть можно. К тому же струи фонтана окутывали все вокруг легкой водной взвесью, моментально сняв ощущение духоты летней ночи.

Девушка одним движением распласталась в воде словно медуза, и я увидел, как вокруг ее тела засновали любопытные рыбки красного цвета.

Я уселся на дно чаши фонтана, откинувшись спиной на бортик. Девушка тут же прильнула ко мне всем телом, обвив руками и ногами. Такого у меня еще не было — странный контраст прохладной воды и разгоряченного тела заводил не на шутку, но едва я приготовился к новым свершениям, нимфа вздрогнула и, как та рыбка, выскользнула из моих объятий.

Не понял…

Вся романтика и возбуждение слетели с меня, как пух с одуванчика. Шляпу я цапнул на чистом автомате, и вошел в контакт с обручем, как только нахлобучил головной убор на свою бестол ковку.

Сознание тут же вычленило из общего фона четыре источника эмоций, и радости с доброжелательностью в них не было ни капли. Различать ментальный фон мужчин и женщин я научился давно, поэтому сразу стало понятно, что предстоящее групповое мероприятие мне точно не понравится.

Ладно, ребята, вы сами напросились!

Увы, как только я собрался сделать энергетический вдох, то почувствовал, что не могу этого сделать. Это все равно что дышать в сильно задымленном помещении. Кашлять не хотелось, но вся энергетика вне тела, а после попытки «вдоха» — и внутри меня, словно стала воплощением хаоса и совершенно не поддавалась управлению.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы распознать работу эфирной гранаты, пусть я и знал о ней лишь по рассказам и в руках никогда не держал.

Разобраться с ситуацией до конца мне не дали, потому что ту же прилетел увесистый хук справа. Шляпа свалилась в воду, а сам я упал на спину, добавив кучу брызг к струям фонтана. Агрессор тут же полез в воду следом за мной и через секунду выбросил меня на траву, как марлина на палубу рыбачьей лодки.

Вертевшийся в голове вопрос озвучить не получилось, потому что меня тупо начали бить ногами. И все же кое-что прояснилось.

— Слышишь, свинья, — с легким немецким акцентом сказал еще один незнакомец, — исчезни из Купферштадта и больше здесь никогда не появляйся!

Я знаю, что в подобных ситуациях — а в моей жизни случалось и такое — любой человек стремится свернуться калачиком. Тем более что убивать меня явно не собирались — иначе как труп сможет самостоятельно исчезнуть из города? Но нахлынувшая ярость оказалась сильнее инстинктов и здравого смысла. Очередной удар ногой я принял в живот, а заодно в свои объятия. Затем мало того что рывком свалил соперника на землю, так еще и укусил его за икру.

Укушенный дико заорал, и это повлияло на двух других агрессоров — они шустро отскочили в стороны, но затем в меня прилетел разряд, словно пульнули из электрошокера.

А что это значит? Правильно, действие эфирной фанаты закончилось и энергетический фон вокруг нас успокоился. Не вставая полностью на ноги, я стартовал прямо с четверенек ив длинном прыжке, как цирковой морской лев, с плеском вошел в воду. Энергетический вдох делал уже в полете, приложив изрядное усилие, — в окружающем пространстве все еще чувствовались последствия взрыва эфирной гранаты.

Тот же голос, что пару минут назад давал мне советы, сейчас скомандовал что-то по-немецки, но меня это не особо волновало.

Искать шляпу в фонтане долго не пришлось — я чувствовал родной артефакт даже с закрытыми глазами.

Не знаю, как выглядела со стороны фигура голого мужика в шляпе, но мне казалось, что истекающая из обруча ментальная тьма окутала меня словно плащ некроманта.

Пытавшегося вновь влезь в фонтан крупного мужика в маске я припечатал видением прыгнувшего на него гремучего льва. Здоровяк с воплем выпал из фонтана и рухнул на спину, пытаясь отбиться от несуществующего зверя. Вторым видением досталось еще одному любителю маскарадов, на котором я почувствовал парочку артефактов. Увы, продавить защиту коллеги-мага мне не удалось, и я тут же переключился на говоруна, пока здоровяк не опомнился и все еще барахтается на траве.

Бросаться образами меня научил Чуча, а вот болотный бегун, который едва не свел всю нашу команду с ума, дал мне несколько очень поучительных уроков боли, страха и наведенного извне отчаяния. В мозг явного предводителя этой троицы я вцепился со всем пылом моей оскорбленной души.

Не берусь судить, что именно он увидел в затопившем его мозг кошмаре, да и выражение закрытого маской лица мне было недоступно, но визжала эта сволочь, словно свинья на скотобойне.

Не успел я порадоваться успешному внедрению, как все опять пошло наперекосяк. Не знаю, что там переклинило в головешке говоруна, но в стандартном выборе — бей или беги, он выбрал первое, хотя и, к счастью для меня, действовал слишком бестолково.

Выхватив пистолет из наплечной кобуры, незнакомец начал палить в меня, продолжая визжать и даже не пытаясь целиться. Пришлось благоразумно и совсем негероически плюхаться в воду, чтобы спрятаться за бортиком фонтана. Судя по всплеску паники, мой коллега-маг верно оценил ситуацию и сбежал от греха подальше.

Пули ударили и в бортик, и в центральную фигуру, портя неплохую вещь. От страха я даже нырнул, но опомнился и поднял голову над водой, чутко отслеживая положение противников. Мага уже и след простыл. Стрелок, фонивший остатками страха и непонятно почему сожалением, тоже удалялся, а вот куда пропал ринувшийся за мной в фонтан здоровяк — совершенно непонятно. Нащупать его ментальный фон вообще не удалось.

Дело прояснилось, когда я встал в полный рост. Бедолаге прилетело от своего же подельника — попал под шальную пулю. Прощупывание пульса показало, что врач, даже магический, тут уже не поможет. Разве что некромант, но здесь такие не водятся… вроде.

Выстрелы переполошили весь веселый дом, который из-за позднего времени немного притих. Первым в садик ворвался соглядатай, которого барон, похоже, отрядил охранять мою персону.

Не справился, бедолага, вон как расстроился. В руке боец сжимал револьвер, причем было видно, что этой штукой он умеет пользоваться.

— Где? — почему-то с дикой злобой зарычал на меня временный опекун.

— Живые — сбежали, — устало ответил я, кутаясь в мокрую простыню. — А трупак вон лежит, свои же подстрелили.

Охранник стремительно подошел к трупу и, когда перевернул его на спину, вдруг сильно побледнел. Тихо выругался на немецком и на этом же языке начал отдавать приказы подбежавшему здоровяку, который, судя по ливрее на голое тело, являлся охранником цветника фрау Катарины. Труп быстро куда-то утащили, а с ним исчез и прикрепленный ко мне охранник. Похоже, личность убиенного была важнее моей безопасности.

Устало вытерев мокрой простыней лицо, я вздохнул и проворчал:

— Может, все-таки жениться? Не везет мне со случайными связями — постоянно бьют ни за что ни про что, даже не дав одеться.

Через минуту стало легче — явилась хозяйка дома в сопровождении очень заботливой свиты. Меня тут же вытерли, обласкали и пожалели. Но это старались девочки, а вот фрау Катарина изволила гневаться, но явно неискренне:

— И что это вас нелегкая понесла в фонтан?

— Рыбки хотел половить.

— На червячка? — не сумела сохранить гневный тон фрау.

— Ну, знаете ли, у вас фонтан без подогрева! — искренне возмутился я.

— Сами надумали или посоветовал кто? — посерьезнев, спросила она.

Выгораживать подставившую меня девицу я не видел смысла и рассказал о чернявой малышке.

— Найдите мне Зару!.. — прошипела фрау.

Две девчонки тут же отделились от свиты и куда-то убежали.

Не завидую я этой Заре. Мне кажется, что таким же тоном гоголевский Вий говорил: «Поднимите мне веки!..»

Гогов поспорить на что угодно — Катарина точно знает, что за ерунда здесь происходит, но выудить из нее хоть крошку информации мне не удалось.

Ситуация прояснилась где-то через час, когда к нам явился Тадеуш собственной персоной. Теперь это был не франтоватый колобок, а эдакое пушечное ядро. Особенно напрягал монструозный и явно артефактный револьвер в его набедренной кобуре. Да и вообще Тадеуш сейчас был похож на питбуля, которого не просто разбудили в неурочный час, а еще и нагадили в любимую миску. Оставалось только радоваться тому, что моя роль в происходящем безобразии всего лишь косвенная. Да и то от злобного взгляда подручного барона стало не по себе. Не удивлюсь, если сей господин служит своему хозяину еще со времен лихих пятидесятых.

С собой Тадеуш привел мага-пустышку, который специализировался на лечебных артефактах.

Все вели себя подчеркнуто уважительно, но после того как лекарь констатировал отсутствие серьезных травм и очень быстро залечил все синяки, Тадеуш безапелляционно заявил:

— Герр Зимин, вы ведь планировали утром отправиться обратно?

— Д-да, — не совсем уверенно ответил я, потому что до сих пор не решил, как реагировать на произошедшее в саду.

— Очень хорошо, — кивнул подручный барона, — мой господин сказал, что во всем разберется и уведомит вас о результатах расследования.

Судя по его тону, оставаться в городе мне категорически не советовали.

Увидев понимание в моих глазах, Тадеуш резко кивнул и покинул дом фрау Катарины. Похоже, дальше охранять меня будут только девушки.

Ладно, не станем нарываться на неприятности и отправимся восвояси. Конфликтовать с Головорубом точно не стоит. Да и вообще, мне в Купферштадте разонравилось, и желание переселять сюда своих родных улетучилось без остатка.

До отхода колонны меня обласкали, пожалели и вымотали до полуобморочного состояния, так что погрузку в фуру я запомнил слабо. Хорошо хоть погрузили все мои вещи и ничего не потеряли.

ГЛАВА 5

Не знаю, было ли это побочкой работы лечебных артефактов или же сказалась пьянка вкупе с другими излишествами, но проснулся я в отвратительном состоянии. Пассажирское кресло фуры было хоть и достаточно удобным, но для полноценного сна не предназначалось. Так что к бедламу в голове добавилось еще и затекшее тело. Одно хорошо — в пассажирском отсеке имелся хоть и маленький, но достаточно неплохо оборудованный санузел.

Умывание холодной водой привело меня в относительный порядок, а с остальным справился организм мага, усиленный постоянным притоком энергии.

В общем, когда караван прибыл на станцию, я чувствовал себя вполне бодрячком: впрочем, только на физическом уровне, а вот настроение никак не хотело выползать из минуса.

Немного легче стало, когда спустился в купол уже ставшей родной станции. Привычная и дорогая сердцу суета подняла настроение. Буквально вдохнув через артефакт уют и доброжелательность, я отправился заряжать караваны.

Когда процесс встал на наезженные рельсы, через коммуникатор пригласил к себе Баламута с его новой пассией. Шляпу снимать не стал, и этот факт явно нервировал обоих моих собеседников.

Как ни странно, по возвращении домой мое отношение к Грете изменилось. В большей степени благодаря ее поведению и настроению стариков. Похоже, за время моего отсутствия коллектив укатал хотелки германской фройляйн и немного обломал ей колючки. Я уже давно без стеснения мониторю эмоциональное состояние домочадцев, так что сразу уловил изменения.

Девушка вела себя скромно и старалась лишний раз глаза не поднимать. Даже стало интересно, что такого старики рассказали Грете. Вряд ли Гена стал бы пугать свою возлюбленную страшилками о Туманном Демоне.

Кстати, свою новую погремуху нужно как-то обкатать. Пока не знаю как, но это решим потом, а сейчас займемся насущными проблемами.

— Грета, мне кажется, мы начали наше знакомство как-то неправильно, — сказал я с максимальной благожелательностью, на которую был способен. — Для начала предлагаю перейти на «ты». Согласна?

— Да, герр Зимин.

— Называй Никитой, как все, — поправил я, но не стал акцентировать на этом внимание. — Ты уже наверняка знаешь, что я могу управлять ментальным артефактом и способен считывать эмоциональный фон. Сразу уточню, что ни управлять людьми, ни слышать их мысли мне не дано. Так вот, я знаю своего друга буквально с пеленок, а теперь еще и чувствую его, поэтому понимаю, как сильно он к тебе привязался. Да и ты относишься к нему с теплотой и нежностью. Так что мешать вашим отношениям не собираюсь. Живите и радуйтесь. У нас, в нашей большой семье, есть главное правило: если имеешь претензии к ближнему своему, нужно высказать все прямо. Это правило появилось неспроста. Однажды недомолвки и камни за пазухой едва не довели нас до беды. Далеко не факт, что такая ситуация не повторится. Ты хочешь мне что-то сказать?

— Нет, герр… Никита, — быстро поправилась Грета. — Это ты меня прости за нехорошие мысли. Теперь я вижу, что ты добрый и справедливый человек.

— Это, конечно, перебор, но важно, что ты говоришь искренне, — уточнил я. — Хорошо, что мы поняли друг друга, ведь мне нужна твоя помощь.

Я действительно нуждался в ее подсказках, к тому же вовлечение девушки в мои дела приободрило ее и сняло остаточное напряжение.

— Буду рада помочь.

— Тут вот какая ерундовина приключилась… — со вздохом начал я, а затем кратко обрисовал случившееся в Купферштадте.

— Вот вечно ты вляпываешься без меня!.. — недовольно проворчал Гена в финале моего рассказа.

— Подожди, Баламут, — отмахнулся я от друга, — Грета: ни фрау Катарина, ни тем более Тадеуш ничего мне так и не объяснили. Может, у тебя есть догадка, кто мог на меня напасть?

Девушка на секунду замерла. От нее повеяло страхом, но, глянув на Гену, она решительно вздохнула и все же ответила:

— На ум приходит только сын нашего барона.

— Поясни, — немного растерялся я.

— У нас всего четверо магов, и либо по приказу самого господина барона один из них мог напасть на вас, либо его притащил Руперт. И если, как вы говорите, Тадеуш сильно переполошился, то это явно связано с любимым сыночком нашего господина. Стального Тедди вообще трудно смутить.

Да уж, веселые мне достались соседи — Стальной Тедди, Головоруб и его явно неадекватный сыночек…

— Но чем я мог не угодить этому вашему Руперту? — искренне недоумевал я.

— Вы говорили, что понравились барону… — чуть подумав, сказала Грета.

— Да вроде нормально поладили.

— Барону мало кто нравится, — с явным намеком произнесла девушка.

— И?.. — с нажимом спросил я, потому что намек до меня не дошел.

Девушка еще раз вздохнула и заговорила почему-то намного тише, чем до этого:

— Вы ведь знаете, что недар не может наследовать боярский удел?

— Слышал об этом, — ответил я, уже догадываясь, в чем дело.

— Говорят, что у Руперта есть договоренность с даром Герхардом Штольцем о том, что именно он унаследует баронство, но только формально, а править будет Руперт. И тут появляетесь вы, с ходу очаровав старика. Но это, как вы сами понимаете, слухи базарных теток…

Я посмотрел на Грету совсем по-другому. Оказывается, наша новая подруга умеет не только охмурять мужиков сильно старше себя, но и думать своей очаровательной головкой, а также проводить анализ того, что услышали ее маленькие, но очень чуткие ушки.

— Грета, — буквально излучая приязнь, приложил я руку к груди, — позволь извиниться за мое свинское поведение во время нашего знакомства. Если тебя не испугает быт этого медвежьего угла, то милости просим в нашу маленькую компанию. Когда поедем зимовать в Китеж, с меня презент.

— Ну что вы… ты, — покраснела польщенная девушка, — я всегда рада помочь друзьям моего милого котика.

С огромным усилием мне удалось сдержать ржание. Баламут скрипнул зубами и показал мне кулак.

Проглотив смех, я повернулся к любительнице престарелых котов:

— Грета, еще раз спасибо за помощь. Если позволишь, я на пару минут отниму у тебя этого шкодливого кошака. Нам, мальчикам, нужно пошептаться.

— Я прекрасно понимаю, что такое мужские дела, и не собираюсь в них лезть, — как примерная немецкая жена скромно заявила Грета.

А вот тут она покривила душой, но именно покривила, а не соврала. Лезть в наши дела она точно будет, но только там, где найдет безопасную для этого лазейку.

Присев в шутейном книксене, Грета вышла из комнаты.

— Даже не начинай… — с ходу окрысился Баламут.

— Не буду… котик!.. — все же заржал я, но быстро успокоился и, сняв шляпу, положил ее на пульт. — Ладно, давай к делу. В общем-то, я хотел потешить твое самолюбие и кое о чем попросить.

В последнее время у меня появилась привычка снимать артефакт при откровенных разговорах с Геной — это его расслабляло.

Ирония в том, что уже давно я мог читать старого друга и без артефакта.

— Дай угадаю, — с ухмылкой отреагировал Баламут, — не понравилось, что тебя валяли по земле — как тогда, на нашей первой дискотеке?

— Да, — не стал отнекиваться я. — А особенно неприятно было, что ты в это время тискал Ленку.

— А кто отказался ходить на бокс? — привычно отреагировал мой друг. — Я тебе в няньки не нанимался.

— Да ладно, а кто бил себя в грудь, братом называл и грозился порвать любого моего врага? — с напускной обидой спросил я. — Кстати, тогда меня больше взбесил не заработанный фингал, а твой подкат к Ленке. Но дело не в этом. Мне действительно не понравилось чувствовать себя настолько беспомощным. Уже привык быть крутым магом. Оказывается, эфирная граната — штука мерзкая. С этим нужно что-то делать, и тут тебе карты в руки как специалисту.

— Даже не знаю, — развел руками Гена. — Бойца из такого тюфяка быстро не сделаешь, да и небыстро тоже. Тут годы нужны, а прирезать тебя могут уже завтра. С твоим-то талантом влипать в приключения…

— С моим?! — подобное заявление вызвало у меня праведный гнев, особенно учитывая все, что натворил Баламут в Китеже.

— А я и не отрицаю, что косячу не меньше тебя, но запинать меня, даже втроем, мало у кого получится, — невозмутимо парировал мой друг, но затем, нахмурившись, добавил совершенно серьезно и даже обеспокоенно: — Уже дважды я успевал лишь к шапочному разбору. Тебя спасала только магия. Домовой, я не хочу прибежать в третий раз и увидеть твой труп. Так что ты прав: нужно что-то делать.

— И что предлагаешь?

— А что тут предложишь?.. — притворно вздохнул Гена и развел руками. — Лучшее лекарство в таком случае — это ствол, но он не всегда под рукой, особенно если бегать голышом за незнакомыми девицами в незнакомые места. Давай для начала попробуем упростить задачу. Знаешь, какой удар кулаком самый эффективный?

— Даже гадать не берусь, — не повелся я на его подначку.

— Самый эффективный удар кулаком получается, если в нем зажат нож. Идем покажу тебе кое-что из моей коллекции, к которой ты относился с таким пренебрежением.

— Гена, я ведь уже извинился…

В ответ мой друг лишь фыркнул, и имел на то полное право. Когда мы готовились к пересечению грани между мирами, я все ныл о том, что было потрачено слишком много общих средств на всякий колюще-стреляющий металлолом и буро-желто-зеленые одежки. Вот теперь приходится краснеть.

Мы вышли в коридор и по нему дошли до оружейки. Обруч в шляпе позволял мне не только мониторить процесс зарядки, принимать сигналы со сторожевых менгиров, но и отслеживать эмоциональное поле в столовой. Там все было хорошо. Дальнобойщики веселились, но душок легкой опаски в общем ментальном облаке все же присутствовал. Теперь-то мне известно, что именно их напрягает.

Даже не знаю, радоваться тому, что тебя боятся, или нет. Особенно когда душок страха то и дело проскальзывает у людей, которых ты уже считаешь близкими.

А вот кто меня совершенно не опасался, так это Златка. Девочка выскочила из кухни и явно собралась проскользнуть в оружейку с нами за компанию. Но не тут-то было.

— Злата, я что говорил? — нахмурился Гена, строго-настрого запретивший внучке соваться в заполненную опасными предметами комнату.

Кто бы сомневался, что именно поэтому желание попасть туда стало для девочки идеей фикс…

— Ну, Дя!.. — решила она апеллировать ко мне как к начальству деда.

— Нет, Кнопка, это не место для игр. Твой дедушка даже за мной присматривает, когда туда пускает.

Я, конечно, шутил, но эта шутка было очень близка к истине.

Баламут фыркнул и, споро развернув внучку, шлепком отправил ее обратно на кухню под опеку тетушки Пин. Старая кореянка как раз выглянула из дверей, явно обнаружив пропажу подопечной. С ней появилась и Грета:

— Злата, пошли лепить штрудель!

— А что это? — живо откликнулась любопытная девочка.

Она явно нашла общий язык с претенденткой на роль бабушки; впрочем, наша эмоциональная лампочка могла поладить с кем угодно.

— Вот сделаем с тобой самый лучший штрудель по эту сторону Клыкастых гор, тогда и узнаешь!

— Хорошо, — вздохнула Златка, покосилась на дверь оружейки и побежала к кухне.

Набрав код на замке, Гена вошел внутрь и направился прямо к полке с амуницией, чем вызвал у меня смешанное с любопытством удивление. Оружие у нас находилось в запирающихся шкафах, кроме аварийного набора в пирамиде.

Покопавшись в содержимом полки, мой друг развернулся и торжественно ткнул в меня ботинком.

— Неожиданно, — хмыкнул я. — Предлагаешь бить супостата ботинком, как таракана тапком? Кажется, у меня есть такой же, но вряд ли он волшебный.

— Конечно, есть, — подтвердил Баламут, — я же его тебе и подбирал. Но разница все же имеется. Попробуй найти одно отличие.

Взяв ботинок, я повертел и его и быстро нашел ту самую разницу. С внешней стороны короткого голенища обнаружилось странное металлическое кольцо.

Испытав приступ любопытства, я потянул за кольцо, и из складки кожи наружу полезла стальная пластина с выемками под пальцы. Это было похоже на плоский кастет, одна часть которого вытягивалась в короткое одностороннее лезвие. По виду штука несуразная, но, инстинктивно сжав пальцы на пластине, я понял, что в ладони оружие лежит неплохо.

— Но это так, вспомогательное, — отобрав у меня ботинок, но оставив нож, резюмировал Гена. — За основу примем поясной кинжал и кое-что припрячем в рукаве. На мысль о ботинке меня натолкнул рассказ о том, как ты поперся за сладкой приманкой только в шляпе и туфлях. В общем, это была присказка, а сказка будет завтра.

— Кто бы сомневался… — проворчал я.

Быстро разобравшись с обувью и ее неожиданной начинкой, мы закончили построение планов и перешли в столовую. Там нас уже ждал праздничный, по случаю возвращения любимого начальника, ужин.

Посмотрев на то, как расстарались супруги Чо, я решил сделать еще один финт в моих сложных отношениях с дальнобойщиками. Кнута им вроде вполне хватает, так что перейдем к пряникам:

— Гена, сходи в столовую и пригласи старших караванов к нам на ужин.

— Так вроде уже поели? — не понял моего хода Баламут.

— Хочешь, поспорим, что от шашлыков из жабьего мяса и кабаньих ребрышек с пивом они не откажутся?

Спорить мой друг не пожелал, и правильно сделал — оба названных мной блюда были не только вкусными, но и довольно редкими. К тому же пиво наши соседи-староверы делали отменное, пусть и уступающее амброзии барона. Заказывать пиво в столовой караванщики не решались — подчиненным хмельное давать было чревато, а пить самим на глазах изумленной публики как-то не комильфо.

А вот если хозяева пригласят на посиделки, то почему бы не пропустить по бокальчику?

Гена вернулся на кухню в компании бородатого мужика среднего роста и его безбородого коллеги. Безбородый, назвавшийся Данилой Егоровичем, был обряжен в привычный для местных костюм почти техасского стиля, а вот бородач — Антон Петрович оделся словно купец царских времен. Это выдавало в нем старовера, поэтому не факт, что караванщик станет пить пиво.

Однако стал, причем с большим удовольствием. Мои соратники вели себя подобающе случаю и играли эдакую свиту мага. Даже Златка поддалась общей интриге. В итоге мужики чувствовали себя скованно, но наладить определенный контакт нам удалось, и это немного разбавило легенду о совсем уж бесноватом Туманном Демоне.

Понятия не имею, что из этого выйдет, но иррациональный страх, замешанный на суеверии, — штука непредсказуемая и потому опасная.

Через чес, когда оба караванщика откланялись, атмосфера на кухне вновь вернулась в семейно-уютное русло, с шутками и искренним смехом.

ГЛАВА 6

Кто бы сомневался, что Баламут воспользуется моей просьбой о помощи на все сто и извратит ее по максимуму… В итоге меня разбудили в десять часов утра, да и то потому что тетушка Пин не позволила сделать этого раньше, за что ей огромное спасибо.

Несмотря на лето и почти обеденное время, у нас на перевале было еще свежо, так что после сна я немного поежился. Баламут решил оторваться по полной и отомстить в моем лице всем, кто не служил в армии. В общем, наружу мы выбрались в так называемой форме номер раз — то есть в одних трусах.

От зарядки я отбивался как мог, но он убедил меня, что это нужно для разогрева суставов и связок. К тому же активные действия дали согревающий эффект.

— Ну что, давай, — как только мы завершили разминочный комплекс, заявил Гена, и тут же начал меня избивать.

Точнее, он только обозначал удары, но безболезненными их не назовешь. Сразу вспомнились школьные годы. В старших классах Баламут уже имел разряд по самбо и боксу. Затащить меня на секцию ему не удалось, тогда он начал устраивать такие вот шутейные потасовки. Мне это конечно же не нравилось, и именно поэтому я до сих пор отказывался от серьезных тренировок со слишком уж увлекающимся мастером этого дела.

И все же нужно признать, что в той нелепой ситуации у фонтана я обошелся без увечий лишь благодаря нашим с Баламутом полушутливым потасовкам. Именно они научили меня уклоняться и перехватывать удары почти на инстинктивном уровне.

— Неплохо, — резюмировал Баламут, когда я вошел в ритм и начал блокировать ладонями почти все его выпады. — Теперь усложним это дело. Одной обороной спастись не получится. Правой работаешь как обычно, а в левую возьми эту палочку.

— Почему в левую? — удивился я. — Вроде не левша…

— Потому что для тебя важнее не нанести урон, а прикрыть себя. И запомни на будущее: твоя сила в магии и все, что мы сейчас разбираем, нужно лишь для того, чтобы выиграть время.

А вот тут Баламут меня откровенно удивил. Он хоть и говорил с долей горечи, но высказывал вполне здравые мысли для недара, который за магией лишь наблюдает со стороны.

— Чего удивляешься? — недовольно проворчал Гена, замерив мою реакцию. — Меня учили оценивать ситуацию и выстраивать тактику, опираясь на любые переменные.

— Ты мне еще лекцию закати, — в тон ворчливому штурмовику ответил я.

— Просто слушай, но и сам не забывай думать. Вы, маги — конечно, крутые, как Гималаи, но зуб даю: в этом же и ваша слабость.

— Много ты видел магов! — хмыкнул я, но без особой уверенности.

— Зато повидал всяких баранов, решивших, что если уж заполучили автомат, то уже держат бога за бороду. Из меня еще в армейской учебке выбили ту самую обманчивую уверенность, что дает оружие в руках. Боец должен полагаться на свои умения, а не пользоваться психологическими костылями.

Еще немного — и я выпаду в осадок от этих сентенций почти профессорского уровня. Я знал, что его натаскивали настоящие зубры, но даже подумать не мог, что там реальная наука с элементами прикладной психологии.

Для более активной тренировки мы надели комбинезоны, потому что все пространство стоянки было заасфальтировано, и падать тут не очень приятно.

— Нападай, — сказал Гена и, как только я попытался ударить его палочкой в бок, увел мою вооруженную руку в сторону и указательным пальцем за секунду успел пять раз ткнуть в уязвимые, а главное — болезненные места на моем теле.

— А можно не так сильно тыкать? — поморщился я, растирая плечо, где точно будет синяк.

— Разжирел ты, брат. Этот мир тебя немного подтянул, но все равно ты неженка неженкой. Ну ничего, раз согласился на тренировки, мы сделаем из тебя если не Шварца, то как минимум Чана.

В голове тут же всплыли картинки, в которых всемирно известного китайца пинают, как футбольный мяч. Такая перспектива настолько возмутила меня, что в ответ на свой пассаж ошарашенный Гена увидел классическую фигу.

— Закатай губу обратно. Никого из меня ты делать не будешь. Ограничимся основами. Может, у меня вообще получится больше так не подставляться.

— Ладно, — притворно вздохнул Баламут. — Давай разберем твой недавний случай. Если свалили на землю и ты понимаешь, что даже на карачках сбежать не получится, сразу переворачивайся на спину и оставайся на нижнем уровне.

— Чтобы опять пинали ногами?

— Чтобы не ткнули ножом. Ногами бьют — это неприятно, но нож хуже. К тому же так ты будешь контролировать пространство, причем даже лучше, чем нападающий. Смотри.

Баламут, словно ртутный, перетек из положения стоя в положении лежа на спине. Даже завидно стало. Мелькнула мысль — может, все же стоит согласиться на усиленные тренировки?.. Но я от нее сразу отмахнулся.

— Теперь попробуй ударить меня ногой.

Я попробовал, и тут же нога увязла в захвате. Затем последовали тычки в бедро и пах, а когда я от резкого рывка потерял равновесие и упал рядом с Баламутом, то заработал еще и болезненные удары под ребра и в шею.

При этом мой друг перекатился через меня, выйдя из переката на полусогнутые ноги.

— А если бы ты вздумал наклониться, чтобы ткнуть меня ножом, все было бы еще веселее. Так что для начала мы будем учиться правильно лежать и захватывать ногу, а затем перейдем к тому, как нужно падать.

Скажи мне он такое еще вчера вечером, я бы парировал уверениями, что встать и тем более лечь смогу без дополнительных уроков, но сейчас пришлось прикусить язык. Лишним подтверждением стал процесс моего перехода в положение лежа с едва сдерживаемым кряхтением. Даже покраснел немного.

Ничего, есть у меня мысль, как поквитаться…

Где-то с час он валял меня по асфальту. Не скажу, что ощутил прогресс обучения, а вот боль от синяков чувствовалась прекрасно. Так как план мести уже созрел, я волевым решением прервал тренировку и обрадовал друга известием, что сегодня он будет сопровождать меня на вылазку в Крону.

— Ты же сам говорил, что там тебе без меня даже проще! — удивился Баламут. — Да и мне по земельке как-то привычнее. Может, сходим на кабанов?

— Нет, дружок, — зловеще улыбнулся я, — мне нужно тебе кое-что показать, так что бабочек ловить пойдем вместе. А потом, если останется желание, можно и кабанчика подстрелить.

Собирались мы не долго, тем более что снаряжение требовалось только Гене. Грета провожала своего кавалера, словно на войну. Даже всплакнула немного. Этот дикий для нас мир пока не так уж знаком и от того не очень-то пугает. И все это в основном по причине плохой осведомленности. А вот девочке, которой в детстве рассказывали страшные сказки о тварях, живущих в Кроне, было неуютно.

Гена, как мог, успокоил подругу, и мы отправились в путь. Чучу нашли в мастерской, где он мирно спал на подушке, которой с ним поделилась сердобольная Златка. Идти с нами он не хотел, но образ кусочка сыра решил вопрос положительно. Тахрун был нужен мне для того, чтобы отыскать новое место, где растет особая лиана. На старое возвращаться не хочется из-за кикиморы.

Хохластый крысюк не подвел и привел нас к баобабу, где тут же нашлись засохшие бутоны нужной формы и оттенка.

— Ну что, полезли? — с легкой ехидцей спросил я у хмурого друга.

Обычно мне приходилось беречь его эго, немного сникшее от того факта, что он был лишен и капли магического дара, но после утренней тренировки моя тактичность сильно скукожилась.

— Чтоб тебя!.. — ругнулся Гена и, проверив снаряжение, начал ловко карабкаться по необъятному в буквальном смысле слова стволу баобаба.

Я двинулся следом и быстро обогнал более спортивного напарника, а все потому, что мне не было нужды каждые десять метров забивать костыли.

Его прибытие на нижнюю ветку я встречал как Чеширский Кот — возлегая на боку и таинственно улыбаясь.

— Теперь нам туда, — ткнул я пальцем вдоль ветки.

— Выше не полезем? — спросил Баламут, глянув под ноги, где полусотней метров ниже поверхность земли терялась в вечном полумраке Подлеска.

И это еще очень скромная высота.

— Пока нет, — мотнул я головой и прогулочным шагом двинулся по толстенной ветке.

Гена опять ругнулся и вбил очередной костыль. Через десять метров в древесину ветки впился еще один, надежно страхуя древолаза от фатального падения.

Когда мы отошли от основного ствола на три дюжины шагов, Баламут нагнулся, чтобы вбить следующий костыль, но так и не смог этого сделать.

— Гена… — тихо и даже как-то зловеще позвал я друга.

— Чего? — поднял он голову, не разгибаясь.

И тут я его толкнул.

Да уж, такого на мякине не проведешь. Несмотря на неудобную позу и внезапность, он почти сумел удержаться на ветке, но «почти» в таких случаях не считается.

— Скотина-а-а! — Оборвав в падении слишком тонкую лиану, мой друг ухнул вниз.

В принципе, ничего страшного ему не грозило — максимум покачается как маятник в десятке метров под веткой, да и подтянет себя на лебедке, но это если бы моя задумка не сработала. А она сработала!

Активировав «паука», я тут же установил связь с браслетом опричника на руке Баламута и увидел, как вокруг меня разлетаются силовые нити, а самые толстые уходят вниз. А затем я чуть не улетел следом за жутко матерящимся подопытным.

Повинуясь моей воле, дополнительные нити охватили противоположный край ветки и вернули мне равновесие. Я контролировал не только работу «паука», но и отслеживал состояние Гены. Он испытывал сложную смесь эмоций, в которой было немного паники и изрядная доля ярости, густо замешанной на восторге.

Кажется, я опять разбудил в нем адреналинового наркомана. Чего, в принципе, и добивался.

В общем, совет барона сработал на все сто процентов. Падение Баламута прекратилось метрах в пяти под веткой. Как я заметил, уже подтягивая его вверх, силовые нити не только крепились к тонкому браслету, но и обвивали руку напарника до локтя, так что угроза получения травмы сводилась к минимуму.

Как только все еще ругающийся напарник с моей помощью забрался на ветку, он тут же забил дополнительный костыль, и только после этого разогнулся и стал сверлить меня злобным взглядом.

Я спокойно посмотрел ему в глаза и спросил:

— Понял, за что?

Со стороны мой поступок выглядел довольно подленько, но на то у меня были причины, кроме удовлетворения тяги к проказам. Утреннюю тренировку он тоже мог бы провести в более щадящем режиме. К тому же я и без ментального артефакта ощущал в нем некое злорадство от причинения мне боли. И это было не в первый раз. Потаенная зависть все никак не унималась и прорывалась наружу нехорошими протуберанцами.

— Давно уже понял, — проворчал Гена, впрочем не испытывая особенного раскаяния, — но иногда ничего не могу с собой поделать.

— Главное, что осознал проблему, а сдерживаться мне и самому трудно.

— Значит, квиты? — спросил Баламут.

— Квиты, — ответил я с подозрением, потому что изменившееся настроение друга начало меня настораживать.

— Восстановился? — спросил он, явно намекая на мой магический запас.

— Ну, почти…

— Вот и ладненько.

Одарив меня лучезарной улыбкой он что-то перещелкнул на поясе, сделал два коротких шага и прыгнул с ветки, при этом взмахнув руками аки птица. Меня тут же прошиб холодный пот, потому что тросик со свистом скользил в ушке костыля, а так не должно быть!

Япона икебана! Он снял страхующий стопор!

В панике я плеснул в артефакт слишком много силы, и в окружающее пространство ударили тысячи тоненьких силовых нитей, но главными были те, что ушли вниз к браслету опричника, несущемуся к земле вместе с этим идиотом.

Из-за неожиданности происходящего поймать его удалось на пределе — метрах в десяти. А на то, чтобы подтянуть этого летуна, ушел почти весь мой запас энергии.

— Ты что творишь, сволота?! — прорычал я, затащив его наверх и пытаясь отдышаться, хотя физически почти не напрягался. Все от стресса проклятого.

— Сравниваю счет, — ехидно оскалился Баламут, но быстро убрал ухмылку, — а если серьезно, то проверял, как ты можешь работать в стрессовой ситуации. Без этого отказываться от лебедки будет опасно. Причем прежде всего для тебя.

— Проверяльщик хренов! — все никак не мог успокоиться я. — А если бы не успел?

— Так я же не дурак, — опять ехидно ухмыльнулся Баламут, — стопор сработал бы на последнем костыле; правда его могло и вырвать, но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

— А кто слишком уж рискует, за того пьют другие, на поминках, — опять завелся я.

Его слова о костыле меня немного успокоили, но только до упоминания того, что этот самый костыль действительно мог и не выдержать.

Вот уж действительно — сапожник без сапог. Если бы рядом со мной кто-то вот так разволновался, хватило бы толики силы, пропущенной через артефакт, чтобы успокоить психа. А себя утихомирить никак не получается.

— Ладно, ты действительно в чем-то прав, — отдышавшись, наконец-то успокоился я. — Так что давай устроим небольшую тренировку, а уже потом полезем вверх.

И мы устроили. Получился у нас эдакий тренировочный день.

Через два часа удалось выяснить, что все очень даже неплохо. Если напрячься, у меня получалось перехватывать напарника в добрых двух десятках метров от себя, но это на крайний случай, и проверяли мы такую возможность с материальной страховкой.

После проверок и испытания в качестве стандарта был выработан режим движения с дистанцией не более пяти-семи метров. За дистанцией должен следить Баламут, а на мне, как и прежде, мониторинг округи. Вверх Гена лезет первым, дабы пролетая мимо меня, успеть передать привет. А вот по ветке первым двигаюсь уже я.

Через два часа, устроив пикник на все той же нижней ветке, мы начали не стесненное костылями и лебедкой восхождение.

Генку буквально распирало от удовольствия и явно не только из-за прилива адреналина, но и от того, что он опять проявлял инициативу, пусть и с обязательной страховкой в моем лице. Все почти как в старые времена.

Ну а мне, если честно, это тоже нравилось. Устал я принимать решения за всех даже в мелочах. Кстати, такая ситуация наводила на очень интересные мысли, и их нужно обмозговать, но в более спокойной обстановке.

Баламут, благодаря лучшей физической подготовке, пер вверх с напористостью лифта. Приходилось даже его тормозить. В принципе, я и сам мог бы ускориться подтяжкой силовых нитей, но предпочитал держать энергетический запас полным — тренировка показала, что в таком случае нити достают дальше, чем с уполовиненным запасом.

К тому же нужно дать нагрузку на мышцы, а то с подобной «подтяжкой» недолго опять облениться и разжиреть.

До верхнего яруса Кроны добрались за считаные минуты, затем принялись искать нужные нам цветочки. И нашли, причем вместе с бабочками. Этот выход был не таким удачным по добыче, как предыдущий, зато прошел без ненужных встреч и треволнений — хватило и наших акробатических экспериментов.

До вечера было еще далеко, так что решили на обратном пути поискать кабанчика или хотя бы сусла — так местные назвали животное, отдаленно похожее на суслика, но в полцентнера весом. Конечно же и у этого представителя бел оводе кой фауны имелось мудреное латинское название, но все предпочитали пользоваться народным творчеством повольников, а с фантазией у них не очень хорошо.

С моими навыками кабана или сусла найти не проблема, но самое главное, что благодаря дару мне удалось обходить таких существ, встречаться с которыми очень не хочется. К примеру, пару минут назад я уловил отголоски гнева единорога. Эта мохнатая глыба паслась где-то в паре сотен метров от нас, так что я скорректировал маршрут, от греха подальше.

Здоровенная тварь, имеющая габариты небольшого слона и украшенная длинным рогом на лбу, испугает кого угодно. До сих пор жалею, что разрешил батоно Левану при случае испробовать на этом монстре противотанковое ружье, купленное исключительно для этой цели. Есть у меня нехорошее предчувствие, что азарт ярого охотника может закончиться плохо для всей нашей компании.

Кабана я почуял где-то через час, когда уже подумывал о возвращении на станцию. Крупное непарнокопытное было раздражено и транслировало свое недовольство в окружающее пространство, вот отголосок этих эмоций мне и удалось уловить.

— Двигаемся на три часа, — сказал я Гене и с сомнением посмотрел на обрез в своих руках.

У моего друга имелся не очень-то подходящий для охоты автомат, что в сочетании с моим огрызком не внушало особой уверенности в нашей боевой мощи. И все из-за лени — очень уж мне не хотелось тащить с собой на дерево тяжеленный «Вепрь». Нужно на будущее разделять походы в Крону и наземные охоты. Впрочем, если что, мы всегда сумеем добежать до ближайшего ствола баобаба. Да и вообще мне в последнее время как той белке — комфортнее на дереве.

Кабана мы нашли быстро. Плохо то, что нашли не только мы, но и наш старый знакомец. Точнее его родственник, первого мы уже отправили частями к ведьмам в Подол.

Кабан явно занимался воспитанием подрастающего поколения и гонял по поляне молодого подсвинка. За этим делом наблюдали три свиньи, а теперь еще и мы с гремучим львом.

В общем, картина «Не ждали».

На дерево вроде рано, но уже очень хочется. Кабан явно плохо подумал, оценивая риски, и решил, что мы ему нравимся меньше, чем лев. Рыкнув, тупая свинья рванула в нашу сторону.

Похоже, эту непарнокопытную тварь кабаном назвали не зря, хотя в плане внешнего сходства имелись разве что клыки да щетина вдоль хребта.

«У этого психа даже пятачка нет!..»

Последняя мысль панически сбежала из моей головы, но тело действовало уже на автомате. Я шагнул вперед, сжав обрез двумя руками скорее как дубинку, чем огнестрел. Мне нужен был упор, и отнюдь не для того, чтобы погасить отдачу выстрела.

Для надежности еще и чуть присел, но это больше для того, чтобы не мешать Гене. Баламут встал за моим правым плечом, и над ухом тут же оглушительно защелкал автомат.

— В сторону! — крикнул я, понимая, что останавливать разогнавшегося кабана уже бессмысленно.

Пули разворотили ему морду, и он явно не видел, куда прет, а вот метнувшийся за ним лев обстановку контролировал прекрасно.

Как спарка тореадора с бандерильеро, мы разошлись в стороны и тут же, пропустив кабана, сомкнулись вновь. Тактику гремучего льва мы уже знали, и, когда он замер перед финальным прыжком, распустив гриву из щупалец с погремушками на концах, Гена вогнал ему точно в грудь короткую очередь. Баламут специально старался не повредить ему морду, чтобы в очередной раз не выслушивать упреков деда Анджея — целый череп гремучего льва был едва ли не самой ценной частью его тушки.

Нужно было видеть изумленную морду льва, когда он понял, что его главный козырь не сработал. Меня прикрыл стандартный блок спрятанного в шляпе артефакта, а Гену обезопасил артефакт защиты от ментальных атак.

С этим удивленным выражением на морде лев и подох, но перед этим все же прыгнул на нас и бессильно отлетел от ударной волны, сгенерированной наствольным артефактом.

На этом наша охота не закончилась — кабану покореженной морды оказалось мало, и он, выбравшись из кустов, решил пойти на разворот, о чем меня предупредила его накрученная до упора истерика.

— Сзади! — крикнул я, и мы быстро сменили позицию.

На этот раз ослабевший кабан до нас даже не добежал — Баламут все же сумел достучаться до его мозга бронебойными пулями. Потенциальный набор очень неплохих отбивных наконец-то зарылся носом в землю и задергался в агонии.

— Неплохо сходили, — с улыбкой заявил вытирающий пот Гена.

Он был полностью счастлив — казалось, только сейчас моему другу наконец-то удалось окончательно сбросить сковывавшие его цепи ответственности, а также не присущих его натуре страхов и самоограничений.

— Да уж, теперь бы еще все это добро доставить домой…

— Да какие проблемы, — отмахнулся Баламут, — с нашей-то адской колесницей!

— Главное, чтобы твой адский колесничий где-нибудь не застрял и не прицепил себе на хвост еще одного льва или, не дай боже, единорога.

Это заявление Гена не стал никак комментировать и просто достал рацию:

— Баламут Пану, прием.

— Пан на связи, — тут же откликнулся дед Анджей, дежуривший в диспетчерской.

— Заводи свою колесницу. Мы в квадрате тридцать семь восемнадцать. Как понял?

— Понял, квадрат тридцать семь восемнадцать — радостно откликнулся старик, и его энтузиазм откровенно настораживал.

Ох уж эти старики-разбойники! Получив возможность нацепить тонизирующие артефакты третьего уровня, они не только помолодели, а, кажется, вообще начали впадать обратно в детство. От битых жизнью, обладающих гигантским опытом людей приходилось постоянно ждать чисто подростковых проказ. Чего стоит маниакальное желание батоно Левана подстрелить единорога… Боюсь даже представить, каких усилий стоило нашему первому другу в этом мире бойкому парню по имени Сосо найти противотанковое ружье советских времен для разбушевавшегося деда. Я так надеялся, что ничего у нашего предприимчивого друга неполучится…

А вот энтузиазм старого поляка вылился в нечто монструозное. Что-то среднее между рокотом и топотом, издаваемое железным монстром, мы услышали уже через пять минут. Даже не успели привлечь пролитой кровью всех плотоядных в округе.

В обычном земном лесу эта штука точно не проехала бы, но между беловодскими баобабами места хватало. Так что колесная волокуша — как бы странно ни звучало это название — прошла без проблем. Уверен, что режиссер любого фильма а-ля «Безумный Макс» подобный агрегат оторвал бы с руками. Выглядела адская колесница действительно впечатляюще.

Когда у нас возникла проблема с доставкой слишком массивных трофеев, Анджей выдвинул на первый взгляд показавшееся безумным предложение. Но, немного подумав, я все же согласился. В итоге появился вот этот уродец.

Даже не знаю, как его описать…

Колеса от фур, похожих на гигантские броневики, имели почти три метра в диаметре. На форс-мажорные случаи в мастерской станции имелось четыре таких бандуры. Вот Анджей и решил позаимствовать парочку. Колеса транспорта на электрической тяге по сути являлись одновременно и двигателем и движителей. Так что установленные на раму волокуши и запитанные от аккумулятора, они неплохо обеспечивали ту самую доставку тяжелых грузов к станции.

Наша колесница шумела не так уж сильно, округу оглашал лишь странный гул, будто выгнали на прогулку стадо пони. Так звучали удары протекторов колес по лиственному насту и выпирающим корням баобабов. Да еще волокуша терлась об эти корни, добавляя толику дополнительного шума.

Счастливый, как ребенок на американских горках, дед Анджей восседал в клетке между навевающими ужас своим вращением здоровенными колесами. Причем управлял он колесницей с пугающей стремительностью и сноровкой. Я до конца не понял, как он умудрился сделать так, чтобы вся эта конструкция могла поворачивать почти на полном ходу. Что-то там с кучей рычагов и даже гидравликой. Но ведь получилось же — к нам он подкатил даже с легким заносом.

— Колесница подана! — чуть ли не на всю округу заорал старик. — Выходите без звонка.

— Чего ты вопишь как оглашенный? — опередив меня, набросился на Анджея Баламут. — Хочешь единорога накликать?

Дед тут же захлопнул рот, и вокруг вновь стало оглушительно тихо. Даже какой-то сверчок рискнул подать голос. Точнее, это был не совсем сверчок, и трель его больше походила на соловьиную, но как еще назвать поющее насекомое?

Чтобы не испытывать судьбу, мы быстро размотали трос лебедки и захлестнув петлей, сначала заволокли на пандус волокуши тушу кабана, а затем и льва.

— Поехали!.. — театральным шепотом «прокричал» дед Анджей и дернул за рычаг.

Залопотав выступами протекторов, колесница легко потащила и груз и нас в направлении станции. В отличие от Анджея мы с Геной в клетку не полезли, да и места там мало. Остались рядом с грузом чуть позади колес. Ограждения выглядели неприятно хлипко, и я все время косился на мельтешащую рядом поверхность колес: одно неосторожное движение — и меня намотает, как мокрую тряпку.

В общем, не нравится мне эта колесница, очень удачно названная Баламутом адской.

В остальном поездка выдалась приятной, как и вообще любой выход из скорлупы станции на просторы долины Туманного перевала. Уже давно прошли те времена, когда мы и нос боялись высунуть наружу, когда встреча с гремучим львом казалась запредельно рискованной, а стая древесных жаб внушала ужас и трепет. Теперь трепет нам внушает лишь единорог.

Может, все же запретить батоно Левану его дурную затею?..

Домой мы прикатили с помпой, тем более что это был первый серьезный выезд нашей колесницы. Вопреки приказу, наружу вылезло все женское население. Хорошо хоть дядюшка Чхан остался в диспетчерской и мониторил округу.

Дед Анджей чувствовал себя героем дня, но его чествование продлились недолго. Ворота закрыли, и все, за исключением меня и Златки, вооружившись ножами, принялись кромсать добычу.

Златка увильнула от грязной работы по причине малолетства, а я воспользовался служебным положением. Да и присматривать за округой кому-то надо, тем более что менгиры контролировать мог только я.

Как бы мы ни спешили с разделкой туш, но на запах крови к вечеру пожаловали гости — парочка скальных сфинксов и целая стая древесных жаб, но те держались на опушке и на открытое пространство полосы отчуждения не лезли. Сфинксы получили по разряду от сетки защитного периметра и обиженно убрались восвояси.

К вечеру бригада доморощенных заготовителей не только убрала все мясо в морозильники, но и смыла кровь с асфальта стоянки, так что дальнобойщиков встречала привычно мирная обстановка вокруг станции и надежный уют внутри ее купола.

Мало того, удачная охота обеспечила мужиков непривычно дешевыми стейками. Многие даже отказались от стандартно-бесплатного меню. Я опять пригласил старших караванщиков на ужин, продолжая приручать этих ребят «пряниками». Впрочем, «кнут» у меня был всегда наготове.

После ужина, когда станция вместе с персоналом и гостями постепенно погружалась в мирный сон, я продолжал контролировать зарядку и обдумывал возникшие во время вылазки идеи. В голове постоянно крутились мысли о возможностях браслетов опричников. Что, если навесить на Баламута разные активные амулеты и контролировать их дистанционно? Ведь в таком случае получается уже два магических бойца, а с навыками профессионального штурмовика это вообще выходит имба какая-то.

Нужно будет завтра обкатать эту идею, но вряд ли что-то выгорит. Слишком уж примитивно выглядели наши браслеты, особенно по сравнению с тем, что я видел на Полигоне. Там я примерял солидный такой наруч опричника, и возможностей у той штуки было наверняка немало.

ГЛАВА 7

Может, ну ее, эту безопасность? Это когда еще меня будут ножами резать и ногами бить… а мучиться приходится прямо здесь и сейчас!

Выспаться мне латентный садист и извращенец Баламут конечно же не дал. И заявление о том, что я полночи не баклуши бил, а делом занимался, его ничуть не убедило.

— Говорят, на здоровье хорошо влияет послеобеденный сон.

— Ты ведь знаешь, что днем мне не спится, а сейчас самая сладкая дрема!.. — зевая, парировал я.

— Побойся бога, — не унимался мой друг, — десятый час утра! Ты же так всю жизнь проспишь!

Обмениваясь колкостями, мы занялась утренней разминкой. Кстати, как оказалось, не магией единой жив маг-пустышка. Я заметил, что после вчерашних занятий у меня и дополнительный прилив бодрости случился, и спалось лучше… до тех пор, пока эта скотина не разбудила!

В этот раз Баламут был значительно корректнее, но все равно, когда я тупил, доставлял мне немало неприятных моментов. К концу тренировки желание забросить все к чертовой бабушке исчезло, особенно когда у меня начало получаться работать с ножом.

После такой побудки завтрак пошел на ура с добавкой в два подхода. Тетушка Пин умилялась, но хвалить Баламута за мой нагулянный аппетит поостереглась, и правильно сделала.

Частить с выходами на природу я не хотел, так что сегодня у нас, можно сказать, скучный день, особенно в ожидании вечернего заезда.

Ох как же я ошибался!

Неприятности начались через полчаса после того, как тетушка Пин погнала Златку из беседки на занятия по математике, и на эту мысль ее явно сподобили вышние силы. Даже не знаю, что было бы, останься они снаружи.

Я уже собрался погонять компьютерную стрелялку, когда почувствовал активацию сторожевого менгира. Быстро натянув шляпу, я понял, что это не обычный сигнал об использовании магического дара кем-то из крупных животных. Это вообще непонятно что. Через секунду менгир просто перестал отзываться на мои запросы.

Ясность внесли камеры, которых по периметру расставлено больше дюжины. Аппаратура у нас хорошая, с возможностью зума. Благодаря ей мне и удалось увидеть, что каменные менгиры какая-то сволочь попросту расстреливает из пулемета.

На опушке леса, там, где дорога ныряла в сень баобабов, стоял броневик. Такого я еще не видел. В принципе, это была уменьшенная копия фуры с приплюснутой башней и хищным силуэтом темно-серого корпуса.

— Вот же утырок малахольный! — ругнулся я и, почувствовав озноб от пугающей мысли, врубил общую связь: — Всему персоналу срочно собраться в диспетчерской!

Видно, мой тон пробрал всех, потому что соратники сбежались очень быстро. То, что все на месте, немного успокоило. Даже дед Анджей был в куполе, а не в своей мастерской снаружи.

— Что происходит? — первым спросил Баламут.

— Кто-то крошит из пулемета сторожевые менгиры! — прорычал я в ответ, не отрываясь от монитора.

— Ну и кто это может быть? — удивился мой друг. — Мы же вроде никому на мозоли не наступали, хотя…

— Да, — подтвердил я догадку Гены, — броневик приехал со стороны Купферштадта, а там у меня только один недоброжелатель.

Внезапно громко икнула Грета и, побледнев, мелко затряслась.

Шляпа была у меня на голове, и я четко ощутил панику девушки.

— Успокойся. К тебе никаких претензий.

— Ты уверен, что это не по приказу барона? — не обращая внимания на переживания своей пассии, напряженно спросил Гена.

— Вряд ли, — мотнул я головой. — Такой матерый волчара гадить по-мелкому не станет. Он бы тупо взорвал купол и вытащил нас, как улитку из ракушки. Это явно сыночек куражится… да чтоб тебя!

Еще один менгир приказал долго жить.

Ярость захлестнула меня с новой силой, а когда мой взгляд наткнулся на испуганную Златку, вообще накрыло с головой.

Япона икебана! Я что, крыса наподобие Чучи, чтобы прятаться в норе, пока меня разоряют? Неужели не сподоблюсь сделать хоть что-нибудь?

— Гена, мне нужны патроны для супердуры батоно Левана!

— Никита, это…

— Выполнять! — прорычал я, выплеснув на друга накопившуюся ярость.

Его проняло, несмотря на защитный амулет.

— Только не дури, — проворчал Баламут, быстрым шагом направившись к оружейке.

Пока он копался на полке, я отработанными движениями снарядил себя для боя.

— Может, я все же с тобой? — спросил мой друг, заранее зная ответ.

— Нет, сейчас будешь только мешать. Двоих я закрыть шитом не смогу.

В такие моменты Баламута буквально корежило от бессилия, но и жизненного опыта ему хватало, чтобы не перечить. Он давно уже заметил, что диванный аналитик Зимин и маг Зимин — два разных человека и с последним в возбужденном состоянии лучше не спорить. К тому же мы с Геной прекрасно осознавали, что будь у меня купольный щит, как у дружинников городского совета, можно было бы пойти вдвоем, но сейчас в наличии имеется лишь небольшая блямба, которую дает наствольный артефакт.

На себя я нацепил все артефакты, включая тот, что с цепной молнией ближнего боя. Мало ли что может случиться…

Уже когда открывал внешнюю дверь защитного купола, почувствовал, как сдох третий менгир. Осталось еще три, и, если не поспешить, тогда можно просто возвращаться, а затем думать, кому продаваться в рабство — по договору сохранность менгиров полностью на моей ответственности.

Если честно, я еще не знал, стану ли стрелять в машину агрессоров. Новая игрушка батоно Левана в войну танки прошибала, а тут простой броневик. Если случайно зацеплю баронского сыночка, потенциальный ущерб может превысить самые кошмарные ожидания и потеря менгиров мне покажется мелкой неприятностью.

Но сейчас я действовал импульсивно, и лишь где-то на задворках сознания пряталась мысль, что в броневике найдется кто-то хоть с рудиментарным здравым смыслом и уведет эту таратайку, когда увидит противотанковое ружье.

По лестнице, ведущей на крышу мастерской, я взлетел за пару секунд, благо она находилась с восточной стороны здания и не просматривалась с броневика. Затем пришлось ползти по-пластунски к массивному ящику, в котором заперто ружье. Хорошо хоть не забыл прихватить ключ.

Пока меня не заметили, но не факт, что это хорошо, — когда возился с замком, ощутил потерю связи с четвертым менгиром.

Процесс извлечения крупногабаритного ружья был тут же замечен, и в стальной короб ударили пули. Хорошо, что к этому времени я уже упал за него в обнимку с ружьем.

Крепкую и надежную штуку сварил дед Анджей, впрочем, как и все, что выходит из-под его рук. Под частый перестук пуль по металлу ярость окончательно покинула меня, но отступать уже как-то глупо.

Быстро загнав в ствол толстую сосиску патрона, я перецепил наствольный артефакт с обреза на противотанковое ружье и усилием воли значительно сузил площадь щита, зато усилил его до предела. Несколько раз глубоко вдохнул сначала легкими, а затем и средоточием силы в своем организме.

Так, первый заход — заявочно-пристрелочный… Рывком забросив ружье на крышку короба, я пальнул в белый свет как в копейку и тут же уволок оружие обратно за надежные стенки творения польского механика.

И очень вовремя. Для того чтобы силовой щит наствольного артефакта выпил две трети моего магического запаса, хватило попадания в него двух пуль. И это учитывая, что лупят из ПК, а не из КПВТ, как на наших земных броневиках и тех же фурах. Боюсь, там хватило бы и первой.

И все же это можно было назвать победой. Судя по тому, что пулеметчик с ощутимой яростью выпустил в меня длиннющую очередь, он явно оценил масштаб проблемы.

Как только пулемет перестал яростно лаять, я осторожно выглянул и понял, что моя догадка верна. Башня хоть и была все еще повернута в сторону станции, но броневик уже разворачивался, а это значит, что о прицельной стрельбе с их стороны не может быть и речи.

Сумели мы с батоно Леваном преподнести им сюрприз. Нужно будет поблагодарить старика за такую возможность.

Я уже расслабился, и тут оказалось, что любители делать сюрпризы в этом лесу не закончились. Протяжный рев огласил округу, да так злобно, что даже эхо испуганно заметалось между баобабами.

А вот нервировать фомкой стрельбой единорожку вам не стоило. Ох не стоило!

Если бы броневик стоял на дороге, а еще лучше — уже начал движение по ней, то у них был бы шанс сбежать от впавшего в раж монстра. Увы, сейчас они разворачивались.

Через несколько секунд броневик все же выехал на дорогу и начал разгон, но было поздно. Огромная туша, лишь немногим уступавшая габаритами броневику, врезалась в машину, с легкостью опрокидывая ее на бок. Скрежет, с которым рог сначала пробил броню, а затем вспорол ее, я слышал с пугающей отчетливостью. Если с того борта кто-то сидел, то ему точно не жить.

С обманчивой неуклюжестью единорог засеменил назад, набирая дистанцию для нового удара, и, увы, мне пришлось принять тяжелое решение. Очень хотелось позволить здоровяку превратить броневик в хлам, а его содержимое — в фарш, но простейший анализ показывал, что в таком случае барона можно смело вычеркивать из списка друзей. Может, мстить он и не станет — что далеко не факт, — но подсознательно всегда будет связывать смерть единственного и любимого сына именно с моей персоной.

— Прости, малыш, но выбора у меня нет… — со вздохом прошептал я.

Патрон был уже в патроннике, так что мне оставалось лишь пристроить ружье на сошки и прицелиться.

Приклад болезненно ткнул в плечо, но это была моя наименьшая проблема.

Вроде и хвалили меня как стрелка, но именно сейчас я умудрился промазать. Точнее, в замершего перед рывком единорога попал — это надо быть совсем косоруким, чтобы вообще промахнуться мимо такой туши. Но стрелял-то я по совету Левана в висок, а угодил в основание шеи.

Нужно было все же прихватить с собой Баламута, по крайней мере, до лестницы. Подняться он смог бы за пару секунд и наверняка свалил бы единорога с первого выстрела, но что уж теперь жалеть, стрелять надо…

Здоровяк быстро сообразил, откуда именно ему прилетело, и понесся к станции, заревев так, что у меня волосы едва не подняли шляпу. Направленную волну ступора удалось погасить с большим трудом. Следующий выстрел срикошетил от могучего лба, вызвав у зверя лишь вспышку боли и доведя бешенство до пика.

Пока я перезаряжался, этот живой локомотив почти добежал до станции. Мне с трудом удалось погасить дикое желание выстрелить сразу же после перезарядки, показавшейся мучительно долгой, но я потратил бесконечно долгую секунду на прицеливание.

Выстрел!

В следующее мгновение единорог пропорол тушей ограждение и врезался в стену ангара мастерской. Меня чуть подкинуло вздрогнувшей крышей. Внутри мастерской что-то загрохотало и зазвенело. Затем наступила тревожная тишина.

Впрочем, почему тревожная? Рупь за сто — единорог отдал концы. Вряд ли такой психованный персонаж станет притворяться дохлым, чтобы глупый охотник подошел поближе.

Едва не заставив меня подскочить, тишину разодрало шипение рации:

— Ты живой? — послышался голос Баламута.

— Да, — подрагивающими пальцами с трудом сняв с клипсы рацию, ответил я. — Тащи наверх деда Анджея, у нас огромная гора работы.

— Тогда нужно всех. Мяса там много, — резюмировал Гена, явно наблюдавший за ситуацией через камеры.

— Не до мяса пока, — ответил я и, покосившись в сторону перевернутого броневика, торопливо добавил: — Быстрее! Загружайтесь по боевому варианту!

— Принял, — сухо среагировал Баламут и отключился.

Встревожился я не напрасно — по веткам молодого баобаба к броневику начали подбираться древесные жабы. В том, что они смогут пробраться внутрь через здоровенную дырищу, я не сомневался. Не хватало еще, чтобы они пустили насмарку все мои старания и загрызли баронского сыночка… если, конечно, он вообще выжил.

Гене и Анджею на сборы потребовалось меньше минуты. Мой старый друг выглядел, как всегда в таких случаях, убойно брутально, а вот старый поляк в боевом обличье вызывал добрую улыбку. Эдакий альпийский стрелок, чем-то напоминавший хозяина оружейной лавки в Купферштадте. Надо как-нибудь спросить, где он вообще достал эту шляпу с пером. Штаны и куртка обладали множеством пуговиц и шнуровок, но больше всего впечатлял новенький «ремингтон», который я же ему и купил, когда мы укоротили любимое ружье поляка до состояния обреза.

Плач по двуствольному «боевому товарищу» слышали все обитатели станции, зато теперь дед был крут как терминатор.

Получив из рук друга свой карабин, я быстро перецепил на него наствольный артефакт.

— Что это ты удумал? — настороженно спросил Баламут.

— Нужно забрать этих придурков, пока их не сожрали жабы!

— Так вот почему ты решил угробить животинку? Не уверен, что идея хорошая. Оно же если «всплывет», то вонять будет еще хуже.

— А если не «всплывет», папаша сильно расстроится, и есть подозрения, что винить он будет меня.

Мой довод заставил Баламута задуматься.

— Оно-то так, но как же хочется добить гаденыша, аж руки чешутся!..

— Перечешутся, — вздохнул я, полностью разделяя желания друга, и повернулся к деду Анджею: — Заводите свою адскую колесницу. Возможно, придется тащить броневик сюда. Не факт, что сможем выковырять пассажиров раньше, чем сбегутся клыкастые твари со всей округи, а нам еще ограду латать.

— Ерунда, — отмахнулся поляк, — запасные секции есть, справимся за пару минут; главное, чтобы единорог не поломал мне самокат.

От столь невинного наименования адской колесницы и в особенности от умильного тона, которым оно было произнесено, мы с Геной заржали. Давно заметил, что смех, пусть и слегка нервный, хорошо сбрасывает напряжение.

Адский самокат оказался целехоньким, хотя влетевшая в мастерскую туша и наделала там немало бед; но оценивать ущерб времени не было. Через минуту мы уже катили к завалившемуся на бок броневику, по которому начали ползать жабы. Зеленые и пупырчатые, как земные жабы, их беловодские тезки разожрались до размера крупной собаки и имели внушительные когти и зубы.

Не дай бог, какая-то из этих тварей уже забралась внутрь через пробоину и прямо сейчас вгрызается в брюхо баронского отпрыска!..

Обитавшее в окрестностях станции жабье племя уже хорошо знало своих соседей, поэтому тут же разбежалось, едва увидев нас с Геной.

Жаль, шашлыки из них получаются просто убойные… впрочем, мы здесь не для этого. По ощущениям, внутри покореженной машины было как минимум два живых человека. Оба пребывали в прострации на грани потери сознания — то ли после встряски, то ли от оглушающего удара магического дара единорога.

Дед Анджей грамотно подвел волокушу к броневику. Как я и опасался, вскрыть эту консервную банку будет трудно, и, в отличие от жаб, внутрь пролезть не получится. Так что мы с помощью крюка и троса вернули аппарат в более естественное положение. Правда, два колеса из шести сильно покорежило, так что буксировали броневик с большим трудом.

Как только доехали до мастерской, дед Анджей сбегал за инструментом и уже собрался вскрывать заднюю дверь, но я его остановил:

— Не спешите.

Пока мы ехали, ситуация внутри эвакуированного аппарата изменилась. Пассажиры пришли в себя и буквально фонтанировали злобой. Нетрудно догадаться, что затихли они там неспроста.

Кивком указав поляку на вход в купол станции, я жестом подозвал к себе Гену и тихо сказал:

— Они очнулись и чего-то ждут. Там еще и маг. Чую парочку активных артефактов.

Баламут лишь кивнул в ответ, при этом ни словом, ни жестом не стал выпячивать свое превосходство. А ведь именно он по собственной инициативе, едва мы поставили броневик на колеса, вбил какую-то штуку в ствол торчащего из башни пулемета. Мне это даже в голову не пришло.

Боюсь представить, что мог наделать очнувшийся стрелок, если бы не предусмотрительность моего друга. Впрочем, я постоянно контролировал состояние наших незваных гостей и не пропустил бы вспышку решительной агрессии, но все равно неприятно.

— Все еще хочешь его пожалеть? — спросил Гена, еле сдерживая кровожадную ухмылку.

— Уже меньше, — мотнул я головой, — но исходные данные не изменились. Сбегай, пожалуйста, за резиновыми пулями и попроси тетушку Пин дать вытяжку из жабьих половых желез. Ту, что мы оставили для своих нужд.

Гена кивнул и убежал на станцию, а я осторожно выглянул из-за угла мастерской и крикнул в сторону броневика:

— Руперт, ты там живой?!

В ответ меня обозвали по-немецки, что вполне можно засчитать как положительный ответ.

— Выходи, ничего плохого тебе не будет!

Опять ругань.

Ладно, не хотите по-хорошему, будет по-нашему. Как раз вернулся Гена с магазином к моему карабину и небольшой колбочкой.

— Давай, может, я? — предложил он, но получил отрицательный ответ.

На всякий случай активировав силовой щит, я подошел к пробоине в борту броневика и забросил туда склянку, а затем побыстрее отступил обратно за угол мастерской. Причем не из опасения получить пулю, а чтобы уберечь себя от волны вони, пахнувшей изо всех щелей покореженной машины.

Ругались два немца грязно, но не особо громко — мешал кашель.

Заднюю дверь они открыли с трудом.

Вот бы был номер, если бы ее заклинило…

Ну что ты будешь делать с этим упертым придурком?! Даже почти ослепнув от слез, Руперт все же попытался нагадить нам напоследок. Стрелял он из пистолета в белый свет как в копейку. Я активировал щит, вышел из-за ангара и с удовольствием пальнул в него двумя зарядами с резиновыми пулями.

Все, аут.

Второй пассажир решил не усугублять свое положение и сразу поднял руки.

— Лег на землю! — тут же начал приказывать Баламут, непонятно когда успевший забраться на крышу мастерской и уже целившийся оттуда в мага из противотанкового ружья. — Ноги шире! Руки за спину!

Гена правильно угадал, кто есть кто, и не оставлял моему коллеге шансов на использование силового щита. Точных данных у меня нет, но есть подозрение, что выстрел из такой дуры составит серьезную проблему даже для истинного мага.

Мой коллега выполнил все приказы без возражений.

Как правильно вязать пленников пластиковыми наручниками, Гена показывал мне не один десяток раз, так что все прошло четко и без особых проблем. Спеленав еще и бесчувственного Руперта, я вернулся к магу и тщательно проверил всю его одежду. И тут меня ждал сюрприз. Те артефакты, которые я ощутил на расстоянии, нашлись сразу же, но более вдумчивый обыск дал неожиданные результаты. Кулон, снятый с шеи, и нечто похожее формой и размерами на перепелиное яйцо, найденное в одном из кармашков пояса, точно являлись артефактами. Но больше всего привлекала внимание самая настоящая звезда шерифа, закрепленная на жилете мага.

Конечно, может, в баронстве есть свой шериф, и именно его я раздел, но смущал цвет металла, из которого была сделана эта бляха — в сплаве явно имелось истинное серебро, как и в других настороживших меня предметах. Да что уж там, после недолгих поисков я нашел клейма мастеров-артефакторов. Но почему эти штуки никак не отзывались на попытку сканирования, притворяясь простыми украшениями?

Загадка, однако, но на данный момент не самая важная.

Без артефактов маг-пустышка мало чем отличался от обычного смертного, так что честь уволочь пленников в одну из гостевых комнат досталась Гене и дядюшке Пину, а мы с дедом Анджеем пошли в мастерскую, более вдумчиво оценивать ущерб, который нам нанес единорог.

— Холера ясна! — ругнулся поляк, когда мы закончили.

Быстро успокоив деда и вызвав наверх всех, кроме тетушки Пин и Златки, оставшихся следить за мониторами, мы дружной компанией принялась за работу. Гена и Анджей начали менять покореженные секции ограды на запасные, а мы с корейцем и Гретой опасливо подступились к туше единорога.

Нужно отдать должное подружке Баламута — едва я намекнул на ее помощь в грязном деле разделки туши, девушка просто спросила, где можно взять одежку попроще и нож поострее.

С каждой минутой нашего нелегкого труда я понимал, что не скоро захочу отведать сочного бифштекса из единорога. Всегда поражался стойкости характера и, можно даже сказать, цинизму сельских жителей. Весь год, а то и пару лет они холят и лелеют какую-нибудь хрюшку Няшу или бычка Борю. Затем просто вскрывают им глотки, без содрогания свежуют, а после с удовольствием пожирают.

Жабьи шашлычки я ел даже с каким-то злорадством, кабаньи котлеты тоже поглощал без проблем, а вот как отнесусь к отбивной из единорога, не знаю. Мало того что изначально он никак мне не угрожал, так еще и помог с нейтрализацией врагов. А пострадал лишь из-за чужих политических интересов.

Мы так умаялись, что даже не сразу заметили и приближение вечера, и шипение рации.

Тетушка Пин не смогла совладать с незнакомым девайсом и тут же перешла к радикальным методам.

— Господин, вы меня слышите?! — заставив всех нас вздрогнуть, резанул по ушам голос кореянки, гаркнувший из громкоговорителя.

С помощью этой штуки я каждый вечер давал указания заправщикам.

Сняв с пояса рацию, я нажал на тангенту:

— Что случилось?

— К нам гости! — все еще через громкоговоритель ответила тетушка Пин. — Три машины выехали из леса!

— Вот я лось! — ругнулся Баламут и пулей вылетел из ангара.

Последние полчаса, закончив с ремонтом ограды, они с дедом Анджеем тоже переквалифицировались в мясников.

Через несколько секунд я услышал торопливые шаги моего друга по крыше мастерской. Уверен, прямо сейчас он устраивается на стрелковой позиции с противотанковым ружьем в обнимку.

Шикнув на остальных, я осторожно выглянул в пролом, который оставил после себя единорог.

— На месте, — послышался из рации голос Баламута. — Три малых броневика. Стоят на опушке. Сейчас просканирую частоты.

— Не надо, — остановил я друга, — будь на связи.

Устанавливать радиоконтакт с гостями уже не было никакого смысла. От застывших на опушке броневиков по дороге к станции двигалась знакомая фигура.

Мне не осталось ничего иного, кроме как пойти ему навстречу.

Тетушка Пин, а скорее всего, даже Златка все же сумели справиться с пультом управления воротами.

Повесив карабин на спину стволом вниз, я спокойно шел навстречу Головорубу. Барон был одет в кожаный наряд высокие сапоги, кожаный сюртук и широкополую кожаную же шляпу. Никакого оружия я не заметил, и, казалось бы, любая клыкастая тварь из окрестных обитателей могла легко убить невысокого, полноватого человека. Но с этим пешеходом я не советовал бы связываться ни гремучему льву, ни даже единорогу.

Мы шли навстречу друг другу как два героя вестерна. Жутко захотелось насвистеть знакомую с детства мелодию, но я удавил глупое желание в зародыше. Скорее всего, это просто нервная реакция.

Ментальное поле барона было плотно закрыто, но даже через этот блок проскальзывала какая-то обреченная тоска.

— Мой сын… — произнес барон, как только мы достаточно сблизились для разговора без перекрикиваний, но не смог договорить и нервно сглотнул.

Да уж: любовь к позднему ребенку способна заставить размякнуть даже такое гранитное сердце. Я мысленно поздравил себя с правильным решением.

— Ваш сын жив. Может, слегка помят, но ничего серьезного.

Облегчение бурным потоком прорвало ментальную блокаду барона, но он тут же закрыл брешь.

Чтобы сразу расставить все точки над «i», я кратко, но достаточно подробно описал все, что произошло. Не утаил ни того, что специально стрелял мимо броневика, ни того, что мог и не убивать единорога, а позволить зверю сотворить «несчастный случай» с отпрыском Медного барона. В финале, как печать под обвинительным заключением, добавил:

— За пару минут до всего этого я успел увести внутрь станции пятилетнюю девочку, которая играла вон в той песочнице.

Барон невольно проследил взглядом за моим жестом, явно оценив состояние выглядывающей из-за ангара беседки с бассейном и упомянутой песочницей. А также пулевые отверстия в ангаре и раскрошенный камень менгира, находящийся в десятке метров от беседки.

— О том, что успел натворить Руперт и как я смогу это компенсировать, мы поговорим позже, — узнав, что единственному сыну ничего не угрожает, барон вернул себе каменную невозмутимость и стальной блеск в водянистых глазах. — Но хочу сразу сказать. За то, что ты сохранил ему жизнь, я предлагаю тебе дружбу.

Шагнув ко мне вплотную, барон протянул руку и произнес какую-то явно ритуальную фразу:

— Если ты позовешь и это не запятнает моей чести, я встану рядом. До конца.

Даже боюсь представить, какие у этого живодера понятия о чести, но момент явно не располагал к долгим размышлениям, поэтому я обхватил пальцами предплечье старика и ответил:

— Если вы позовете и это не запятнает моей части, а также не заставит нарушить закон, я встану рядом. До конца.

Благородство и полубандитская романтика — дело, конечно, красивое, но акценты нужно расставлять загодя, поэтому я и впихнул поправку о нарушении закона. Да и вообще вся эта патетика была лишь яркой оберткой, и по большому счету в преданность до гроба тут никто не верит.

Барон в ответ почти до боли сжал мое предплечье и коротко хохотнул:

— Молодец! Теперь вижу, что Демоном тебя назвали не случайно. Думать и отстаивать свое умеешь. Да и за словом в карман не лезешь. — Барон жестко посмотрел мне в глаза, но тут же расплылся в добродушной улыбке. — Сколько лет живу среди русских, но так и не понял, почему нужно лезть за словом именно в карман. Нет, я прекрасно понимаю суть этой вашей поговорки, но при чем здесь вообще одежда?

— Умом Россию не понять… — приняв его игру, в тон ответил я.

— Вот-вот, именно это смущает меня больше всего. — Барон в своей излюбленной манере подхватил меня под локоток, и мы, как два лондонских денди на прогулке, двинулись к станции. — Слышал я этот стишок, но совершенно не понимаю, почему должен верить кому-то, кого умом не понять. Прости, друг мой, но так, без оглядки и вопросов, можно относиться только к Господу нашему. Кстати, судя по рациональному подходу к жизни, в твоих венах должна течь хоть капля германской крови.

— Ох, Карл… — притворно вздохнул я. — У меня там столько всего намешано, что не удивлюсь, если найдется еще и пара капель, скажем, японской крови.

Ведя себя нагловато-добродушно, барон был прав — уж если мы сумели найти компромисс по главным вопросам, изображать смущение и расшаркиваться в извинениях смысла нет. Хотя легкость, с которой немец отмахнулся от скользких моментов, немного напрягала. Вполне возможно, что он с такой же небрежностью может нарушить и собственные клятвы. Впрочем, я и сам не собирался совать ради него свою голову в петлю, к чему бы там ни обязывал тот странный ритуал.

Три броневика тронулись с места, только когда мы с бароном вошли в ворота станции.

— Никита, — с хитрым прищуром покосившись на крышу ангара, обратился ко мне барон, — ты бы успокоил своего Баламута. Говорят, он у тебя парень резкий и нервный.

— Не знаю, что там у вас говорят о моем друге, но бывший капитан полицейского спецназа вряд ли пальнет без причины.

— Капитан спецназа? — Добродушное выражение на лице барона внезапно стало хищным.

Похоже, кому-то в баронстве влетит за неполную информацию о соседях.

Когда мы подошли к станционному куполу, из ангара мастерской к нам вышли изгвазданные в крови дядюшка Чхан и Грета. Наша гостья даже в таком непрезентабельном виде сумела изобразить изящный книксен.

Барон сначала нахмурился, но затем явно узнал девушку.

Надеюсь, это не концерт по заявкам и Грета не подослана к нам в качестве шпионки. Об этом я почему-то подумал только сейчас. Надеюсь, подобные мысли — лишь фантазия расшалившейся паранойи.

Карл сначала покосился на покореженный броневик, затем заглянул в мастерскую, и увиденное ему явно не понравилось.

— Не нужно так нагружать стариков и девушку, — с легкой укоризной сказал мне мой гость. — Пусть идут отдыхать. Мои люди закончат.

Проследив за жестом барона, я увидел, что из уже въехавших на территорию броневиков высыпала банда головорезов — иначе и не скажешь. Первым к нам шагнул Тадеуш, сменивший своей щегольский костюм и пенсне на комбинезон немецкого десантника времен Второй мировой и ружье какого-то совсем уж запредельного калибра. Остальные девять телохранителей барона выглядели не менее колоритно и опасно. Он них буквально веяло звериной жестокостью и таким же животным азартом. Словно вывели погулять стаю истосковавшихся по приключениям бойцовых питбулей на пенсии.

Несмотря на мощные защитные артефакты — пусть и пассивного типа — для использования недарами, я уловил в них легкое разочарование. Похоже, бойцы явно жалели, что не получится взять станцию приступом.

От такой их грусти у меня по спине даже пробежался мороз.

Барон что-то приказал на немецком, и эта банда разбойников тут же сложила оружие в броневики, а затем в прямом смысле этого слова закатала рукава.

Половина, достав из снаряжения длинные тесаки, направились в ангар, а еще два человека пошли к покореженному броневику.

Кашляя и ругаясь по-немецки, они выволокли из машины труп водителя, о котором я даже не подумал. Плохо будет, если он приехал на стоянку еще живым и попросту задохнулся от смрада секреции жабьих самцов… Впрочем, если ни Руперта, ни его ручного мага не волновала жизнь водителя, тогда почему я должен о ней беспокоиться?

Похоже, барон разделял мои невысказанные доводы, потому что просто отмахнулся от слов одного из вынужденных спасателей, а меня спросил совсем о другом:

— Надеюсь, вражды между нами больше нет и ты пригласишь меня и моих людей в гости?

Опять кольнуло опасение, но я от него просто отмахнулся. Будь у барона желание навредить мне и моим людям, он проделал бы это и без подобных ухищрений.

— Конечно. Всегда рад видеть вас у меня в гостях.

— Взаимно, друг мой, взаимно, — с улыбкой ответил барон, и мы опять же аки два джентльмена прошли внутрь станции.

За нами пошел только Тадеуш, остальные немцы остались наверху.

Понятия не имею, как это получается у тетушки Пин, но, когда мы прошли на кухню, обеденный стол был уже накрыт, причем достаточным количеством блюд, чтобы мне не было стыдно перед гостями.

Барон проявил вежливость и, попробовав почти все блюда, рассыпался в комплиментах поварам. Успевший переодеться дядюшка Чхан млел от похвал вместе с супругой.

После завершения ужина мы решили не мешать корейской чете готовиться к вечернему заезду и перебрались на пункт управления. В качестве сопровождавших лиц с нами увязались Тадеуш и Баламут.

— Может, вы хотели бы поговорить с сыном? — спохватился я, когда мы уже шли по коридору.

— Ничего, пусть посидит, помучается, — отмахнулся барон, но все же задумался. — Впрочем, стоит его навестить, чтобы не натворил глупостей. Тедди!

— Сделаю, господин, — поклонился Тадеуш.

Мне же хватило короткого взгляда на Гену, чтобы он все понял.

Когда наши помощники отправились делать втык хулигану, мы с бароном все же добрались до диспетчерской и спрятанным там запасам коньяка.

Сделав глоток пусть и не самого дорогого, но вполне приличного напитка, барон перешел к делу:

— Никита, давай напрямую. Сколько ты хочешь за то, чтобы мы забыли о глупости моего сына и никогда об этом не вспоминали?

Очень сложный вопрос, особенно учитывая наш дырявый бюджет, но тут жадность может вылезти боком. Головоруб до смерти останется бандитом, пусть и покрывшись медной патиной удельного боярства.

— Вы мне предложили дружбу, — чуть подумав, все же ответил я, — оценивать ее в золоте станет только дурак. От помощи в восстановлении менгиров не откажусь, а с остальным ущербом мы справимся и сами.

Барон задумался. Он, как и я, явно предпочитал расплачиваться за косяки деньгами. Но то, что было сказано наверху, касалось именно спасенной жизни единственного ребенка, а не материального ущерба.

— Раз ты так решил, быть по сему, — хлопнул он себя ладонью по коленке. — Но все, что снял с этих думкопфе, и броневик — остаются тебе.

Если честно, отказываясь от денег, я втайне надеялся на трофеи, но не думал, что получится настолько легко.

Мои сомнения явно отразились на лице, и барон уточнил:

— Не думай, это не ответная любезность. Таковы законы внешки. Что с бою взято, то свято. Это моя любимая русская поговорка, особенно потому что самая понятная. Можешь их хоть догола раздеть.

— Ну, значит, мне вообще грех жаловаться на несдержанность вашего сына.

Как я и надеялся, шутка барону понравилась.

— Хорошо сказал, — подмигнул он мне и, чуть подумав, добавил: — Хочешь дельный совет?

— Конечно, — тут же сделал я стойку, — кто бы не хотел?

— Мой сын, например, — погрустнел барон. — Мои советы его только раздражают.

Я решил никак не комментировать подобные откровения и просто промолчал.

— Ладно, — отмахнулся от печальных мыслей Головоруб, — вернемся к совету. Как по мне, ты слишком откровенен. О том, что твой Баламут — сильный боец, можно было и не говорить.

— А смысл? — не согласился я. — Вы все равно узнали бы, как и любой другой, кому это действительно нужно. К тому же скрывать от друзей подобные вещи как-то не очень хорошо.

— Тут ты прав, но в остальном следует быть более осторожным. Особенно со всем, что касается артефактов. Как думаешь, сколько на мне амулетов?

Я попытался прощупать ауру собеседника, но не ощутил ни одного отклика от магических конструктов. Впрочем, говорить, что у него ничего нет, было бы верхом глупости.

— Ты умен и не зря прожил свою жизнь, но об этом мире ничего не знаешь, — оценив мое выразительное молчание, ухмыльнулся барон, хорошо хоть без издевки. — Что ты слышал о привязке амулетов?

— Ну, вроде они позволяют их маскировать, — сказал то, что слышал от Барабаша.

— Все верно, — подтвердил мою догадку барон, — артефакторы привязывают конструкты к ауре владельца, и, если приходит запрос от постороннего, они просто не реагируют. На мне цацек из истинного серебра на пару миллионов, но ты ничего не почуешь, как ни старайся. А вот любой опытный маг с легкостью поймет, что у тебя на голове вместилище конструкта. И если ты таскаешь его постоянно, даже покидая станцию, то это не просто контактный обруч оператора магопреобразователя. И хуже всего то, что расположение артефакта выдает его ментальную природу. Как думаешь, приятно ли будет кому-то, если он поймет, что собеседник способен залезть ему в голову?

— Не так уж многое я могу…

— Неизвестная опасность распаляет страх сильнее, чем известная. Обруч и все то, что хочешь скрыть, нужно привязывать. Это дорого, но оно того стоит. Хотя со временем я понял, что и у такой тактики есть свои изъяны.

— И какие? — искренне удивился я.

— Тот же довод насчет неизвестной опасности. Ты ведь задумывался над тем, чем этаким убойным я могу владеть? — прищурившись, спросил барон.

— Было дело.

— Вот, а если бы я светился, как рождественская ель, десятком артефактов, да еще и низкого ранга, соперник мог бы поверить, что ничего серьезного у меня нет. Точнее, меня это как раз не касается. Мои враги вряд ли настолько тупые, чтобы заподозрить, что я пожалел золота на хорошие арты.

Возникла пауза, и я все же решил задать мучивший меня вопрос, хотя и подозревал, что эта информация далеко не для общего пользования:

— Карл, помните, вы дали мне совет насчет «паука»?

— Помню. И как успехи? — улыбнулся барон, и я понял, что он уже догадался о моем дальнейшем вопросе.

— Очень хорошо. И сам удовольствие получил, и своего друга неплохо встряхнул. Было весело, но, когда мы веселились, на ум пришла одна интересная мысль. Если я могу влиять на артефакт, который носит мой друг, то нельзя ли как-то использовать этот эффект?

Барон выдержал театральную паузу, при этом хмуря брови и делая вид, что пытается принять важное решение, но затем не выдержал и рассмеялся:

— Это не такая уж большая тайна, как ты думаешь. Но сейчас я тебе не стану ничего рассказывать. Лучше покажу, но уже завтра. Не возражаешь, если задержусь у тебя на пару ночей?

— Буду только рад, — искренне ответил я, ведь даже то, что уже поведал мой более опытный коллега, с лихвой перекрывало любые деньги, от которых я отказался совсем недавно.

Мы еще немного поговорили, но когда в ворота станции въехал восточный караван, барон тактично откланялся, дабы не мешать мне выполнять служебные обязанности.

Круговерть заезда затянулась до полуночи, а барон оказался жаворонком и даже не остался на второй ужин. В итоге за столом в кухне сидели только я, Златка, корейская чета и Грета. Еекавалер с дедом Анджеем решили составить компанию совсем другим людям. Не особо стесняясь задержавшихся в столовой дальнобойщиков, за отдельным столом заливались привезенным немцами шнапсом головорезы барона месте с Геной и старым поляком. Тадеуша там не было — он охранял покой своего господина.

Баламута я оставил налаживать контакты с людьми Головоруба, а вот Анджея пришлось отвлечь.

Позвав старика в операторскую, я высыпал перед ним те из артефактов проштрафившегося мага, которые не смог опознать. Рядом положил специальную экранирующую коробочку, в которую поместил снятый с шеи крестик. Его мне передал, точнее продал, за неплохие деньги, все тот же Барабаш. Крестик хотя и был сделан из сплава с истинным серебром, не нес в себе никакого магического конструкта. Он был предназначен для того, чтобы запомнить мою ауру.

— Пан Анджей, завтра вы поедете в Китеж.

— Раз надо, то поеду, — сначала не очень радостно ответил поляк, но повеселел, когда увидел выложенные мной столбиком червонцы.

— Это вам на расходы, но не особо увлекайтесь. Все, что на столе, хорошо спрячьте. Отвезете это Барабашу.

— Я поговорю с Сосо…

— Сколько раз просил не врать мне? — не дал я ему договорить. — Вы прекрасно знаете Барабаша. Думаю, что семья Ломидзе познакомилась с ним именно благодаря вашей протекции. Никто не заставляет вас выдавать чужие секреты, но врать не стоит. Лучше промолчите.

— Извините, босс.

— Проехали, — отмахнулся я. — Отдадите артефакты Барабашу. Пусть поснимает привязку и найдет, где здесь эфирная фаната. Она точно должна быть. Ее он должен привязать ко мне. Думаю, что гранатой является вот эта бляха. Пусть такая маскировка и остается. Хорошо придумано, но лучше как-то ее покрасить или позолотить. Если, конечно, это возможно.

Действительно маскировка под поясную бляху была неплохой. То, что она — артефакт, я понял только по серебристо искрящемуся цвету, которым отличаются сплавы из истинного серебра.

— Сделаю, босс, — едва ли не щелкнул каблуками старый поляк. И все же не удержался от просьбы: — А можно я вернусь к парням? Очень уж интересная компания образовалась.

— И шнапс вкусный, — добавил я от себя.

— Не без того, — не стал отпираться старик. — Но ведь с разумом принимаем, если уж завтра в дорогу.

— Ну, если с разумом…

— Только две рюмочки — и все! — стукнув себя кулаком в грудь, заверил поляк.

Зная старого Анджея, можно было не сомневаться, что рюмок будет действительно две, но как бы они не оказались полулитровыми.

ГЛАВА 8

Отправку караванов я, как обычно, проспал, но вставать все равно пришлось рановато. Как уже было отмечено — барон являл собой яркий пример убежденных жаворонков и поднялся на ноги ни свет ни заря. Когда я покинул свои апартаменты, то увидел на экранах монитора сущую пастораль.

В беседке на любимой Златки ной лавочке-качели сидел барон и увлеченно что-то рассказывал приткнувшейся рядом девочке. Чего у Кнопки не отнять, так это феноменального умения слушать. Если она не растеряет этот дар по мере взросления, то хоть отправляй ее работать в полицию — будет колоть подозреваемых, как орехи.

Впрочем, барон как рассказчик тоже был хорош — вон как тетушка Пин, ковыряясь в клумбе, держит голову вполоборота.

Заглянув на кухню, я с благодарностью принял от дядюшки Чхана тарелку с завтраком. Быстро все съев, подхватил кружку с кофе и поднялся на свежий воздух.

Снаружи картина мира и благоденствия выглядела немного по-другому. Особенно впечатляли рассредоточившиеся по периметру бойцы барона. А вот ни Тадеуша, ни Гены я сначала не заметил. Обнаружились они на крыше ангара.

— Дя! — первой отреагировала на мое появление Златка. — Иди сюда, тут дедуля Карл такое рассказывает!

Девочка сделала настолько большие глаза, что я уже начал переживать, что речь идет о коллекции человеческих голов.

— Доброе утро, — поздоровался я со всеми и присел на край песочницы, — и о чем же рассказывает дедуля Карл?

Каюсь, в слово «дедуля» я невольно добавил чуточку иронии, но барон не обратил на это ни малейшего внимания и без смущения начал объяснять:

— О том, как решил сплести для моей милой Анны венок из солнечных колокольчиков.

Я чуть кофием не поперхнулся. Ну не вязалась в моем воображении «милая Анна» и образ сухой как вобла, явно злобной мегеры. Впрочем, все мы когда-то были юными и смотрели на мир наивными глазами.

Поняв, что барон продолжать не будет, Златка закончила за него:

— А колокольчики охраняли злобная кикимора, стая жаб и огромный сколопендрус.

Златка опять сделал огромные глаза, чем вызвала у барона умильную улыбку. Этот образ у меня тоже никак не вязался с прозвищем Головоруб, но чего только в жизни не бывает, а судя по трепетной любви к сыну, к детям у барона особенное отношение.

Согнав с лица улыбку, Карл выразительно кашлянул. Тетушка Пин все поняла правильно и тут же увела немного расстроившуюся Златку на станцию.

— Долго спишь, Демон, — с легким раздражением сказал барон.

А вот теперь это его истинная ипостась. Видно, что великий и ужасный Головоруб не любит ждать.

— Работа такая. — Я даже не подумал извиниться.

— Ладно, — решив не устраивать разборки по мелочам, «подобрел» барон. — Собирайся, мы идем на охоту.

— На охоту? — удивился я. — Вы же хотели мне что-то показать…

— Вот там и покажу, — хитро прищурившись, сказал барон. — Для наглядности нужно сократить поголовье единорогов в твоей долине на еще одного быка.

— Единорога? — опять переспросил я с легкой ноткой сожаления.

Ну нравятся мне эти звери, несмотря на свой бешеный нрав. Эта симпатия зародилась, когда мне удалось усыпить одного из здоровяков с помощью колыбельной, которую мне пела мама, ну и используя ментальный артефакт конечно. Эта туша тогда так умильно сопела…

Надеюсь, это не его я вчера пристрелил.

— Ты что, еще не проснулся? — раздраженно спросил барон. — Или единороги у тебя в любимчиках ходят?

— Ну…

Барон заливисто расхохотался.

— На девственника ты точно не тянешь, а этих тварей жалеть не советую. Вот подожди, придет осень, и еще поблагодаришь, что быков у тебя в долине будет минимум.

— А что будет осенью?

— Гон, — помрачнев, сказал барон. — Из-за их игрищ у нас даже движение караванов закрывается почти на три недели. А ты со своими людьми не сможешь и носа высунуть из купола. К тому же по договору с городом мне придется присылать людей для ремонта станции. Думаешь, почему я всех своих вывел и оставил только в зоопарке? Видел бы ты, что там творится, когда начинается гон! И смотреть на это интересно только с безопасной площадки, да и то иногда морозец по коже пробегает.

Да уж, моя симпатия к единорожкам резко снизилась. Так что к охоте я готовился без лишних душевных терзаний.

Наружу выбрался, чувствуя себя почти терминатором, но Баламут все равно выглядел круче. И все же по крутизне даже он недотягивал до уровня бойцов барона.

Выезд моего друга на охоту был сопряжен со спором, но в итоге я был вынужден согласиться, что с остающейся на базе тройкой головорезов он все равно не справится. А если действительно считать их союзниками, то лучшей охраны и не найдешь. Тем более барон намекнул, что Гене предстоящее зрелище тоже пойдет на пользу.

Погрузка в броневики прошла весело, особенно потому что кроме охотничьего снаряжения из недр станции был излечен бочонок пива.

За следующие десять минут я понял, насколько царский подарок сделал мне барон и его непутевый сынок — конечно, если удастся отремонтировать покореженную машину. Это вам не адская колесница деда Анджея. Броневики обладали потрясающей проходимостью, при этом двигались очень тихо и были способны развить солидную скорость. Что уж говорить, если путь от Купферштадта до станции они проделали всего за четыре часа!

К тому же если не набивать салон, как банку килькой, внутри очень комфортно и даже с претензией на шик.

Судя по тому, как водитель уверенно вел головной броневик, барон ориентировался в долине как бы не лучше меня. В итоге мы остановились на краю огромной поляны, наполовину заросшей кустами и высокими травами. Броневики встали треугольником в сени молодого баобаба, надежно закрывавшего нас от карабкающегося к зениту жаркого Я рилы.

Люди барона тут же начали обустраивать бивуак для пикника, а Карл и Тадеуш принялись дополнять свое снаряжение и вооружаться. Причем зрелище это было прелюбопытнейшее. Если барон всего лишь сунул в специальную кобуру нечто похожее на кремневый пистоль, но с плоским магазином снизу, то Тадеуш кроме двух почти стандартных револьверов и уже подмеченного мной короткоствольного ружья огромного калибра прихватил самую настоящую глефу с укороченным древком. В свое время я интересовался холодным оружием, так что ошибиться не мог.

В общем, удивили меня старики. Я конечно же понимал, что они тут сильно отставали от стремительно развивающейся Земли, но холодное оружие — это уже запредельная жесть.

Благоразумие не позволяло мне задавать глупые вопросы и тем более как-то проявлять эмоции. Любопытно, что телохранители барона в ретростиль ударяться не стали — все были вооружены вполне современно.

Бивуак покинули только мы четверо. Вел нас Тадеуш опять же так, будто это окрестности Купферштадта, а не моей станции.

Впрочем, как стало понятно через пару минут, Тадеуш не имел цели привести нас к единорогу, а просто искал подходящую «сцену» для предстоящего представления.

— Здесь нормально, — сказал Стальной Тедди своему господину.

Затем отошел от нас еще на полсотни метров и начал разминаться.

Барон лишь кивнул в ответ на это заявление, затем достал из кармашка на поясе нечто похожее на свисток.

Когда он дунул в это приспособление, я ожидал услышать тонкий свист, ну в крайнем случае кряканье, но округу огласил трубный рев.

— Вы знали, что мы пойдем охотиться на единорога? — не удержался я от вопроса.

— Нет, — улыбнулся моей растерянности барон, — это универсальный манок, а свои артефакты я предпочитаю всегда носить с собой и тебе советую, но давай поговорим об этом чуть позже.

Единорог ответил на третий призыв, как ему казалось, претендента на уже занятую территорию. Через пару минут мы услышали треск, и из кустов вывалилась здоровенная зверюга. Этот был раза в полтора больше, чем подстреленный мной у станции.

Барон больше не дул в свой манок, зато Тадеуш злобно зарычал и, резко выхватив левой рукой револьвер, дважды пальнул по единорогу.

Или они оба больные на всю голову, или я вообще ничего не понимаю ни в магии, ни в артефактах. Причем интуиция подсказывала, что верным окажется именно второе предположение.

Я не заметил, когда Тадеуш успел вернуть револьвер в кобуру. Он уже принял более устойчивое положение, широко расставив ноги и отведя руку с глефой чуть в сторону. Еще раз рыкнув, Стальной Тедди застыл как изваяние, а в это время прямо на него несся волосатый и рогатый локомотив весом минимум три тонны.

Усилием воли я заставил себя не зажмуриться, когда единорог налетел на такую хрупкую по сравнению с ним фигурку человека. И тут начались чудеса. Казалось, будто зверь ударился о бетонный колпак дота. Его подбросило вверх, словно котенка, которого пнул злой человек.

Рядом со мной крякнул барон, но это я отметил лишь краешком сознания.

Сделав в воздухе кульбит, единорог с утробным ревом кубарем покатился по поляне. Вскочил он, несмотря на свои габариты, довольно резво и без разгона бросился обратно. В этот раз акробатических этюдов не последовало. Тадеуш, который, казалось, вообще не заметил столкновения со зверем, движением настоящего матадора резко сместился на пару метров в сторону и взмахнул глефой. Единорог как подрубленный зарылся мордой в землю, подняв настоящую волну из вспаханного грунта и травы.

Впрочем, почему «как подрубленный»? Тадеуш и в самом деле перерубил ему передние ноги. Хорошо хоть зверю не пришлось долго мучиться. Словно кузнечик, старый баронский телохранитель прыгнул вдогонку и приземлился на спину поверженного гиганта. Сверкнув на солнце, глефа провернулась в руке хозяина, и ее лезвие тут же вошло в загривок зверя почти на всю длину.

Так же резво Тадеуш спрыгнул на землю и замер, с интересом наблюдая за агонией зверя.

И только после этого я начал дышать и закрыл рот.

Это вообще сюр какой-то. Нечто хоть отдаленно похожее мне доводилось видеть лишь в японских геройских аниме.

Так, хватит ушами хлопать, пора разбираться в том, для чего вообще было организовано это представление. Если я все правильно понял, предположение, что Тадеуш лишь притворяется простым недаром, отметаем сразу. Тогда моя догадка насчет возможности дистанционно управлять артефактами на телах простых людей подтверждается на все сто. Это подтверждало кряхтенье барона, когда единорог столкнулся с его помощником.

— Мне остается лишь надеяться на то, что вы великодушно поясните, как можно достичь подобного единения с опричником, — грустно сказал я барону, который очень внимательно наблюдал за моим мыслительным процессом.

— Гут, — кивнул он, и хлопнул меня по плечу. — В тебе точно есть германская кровь. Много думаешь, мало говоришь. А насчет пояснений — особой тайны здесь и нет, просто такие вещи известны лишь немногим. Все дело в… ты что творишь?!

Этот вопль предназначался не мне, а Тадеушу. Затем последовало длинное предложение на немецком, и, судя по интонации, нематерными там были лишь артикли.

Все дело в том, что, закончив созерцать дело рук своих, доморощенный тореадор резким движением глефы отрубил главное украшение единорога. Даже я знал, что вместе с черепом рог ценился намного больше, так что искреннее возмущение барона было вполне оправданно.

— Как был бестолковым, когда я подобрал тебя в той грязной подворотне, так и остался! — закончив материться, по-русски добавил барон.

Что самое интересное, ни он, ни проштрафившийся слуга не испытывали по-настоящему негативных чувств. Даже упоминание подворотни вызвало у Тадеуша лишь смущение.

Наши с Геной скандалы, несмотря на знакомство практически с пеленок, и то несли намного больше негатива.

Что-то подсказывало, что особые отношения этих двоих напрямую связаны с их боевыми возможностями.

Эту догадку полностью подтвердил Карл, когда мы комфортно устроились на раскладных креслах с полными кружками пива в руках. За это время свита барона развила бурную деятельность. Они как муравьи вгрызлись в тушу единорога и буквально через пять минут над мангалом уже шкварчали нанизанные на шампуры куски мяса. Отдельно на решетке жарилась печень. У меня даже слюнки потекли. Шашлык на углях коры баобаба — это отдельная песня. Мало того что отмерший слой коры этих гигантов быстро прогорал до состояния углей, так еще и давал особо ароматный дымок…

Решительно выгнав из головы мысли о вкусной еде, я постарался как можно внимательнее вникнуть в то, что говорил барон:

— …в принципе ничего сложного в спарке опричников-побратимов нет. Правда, нужны особые наручи, а не то недоразумение, которое вы носите. Такие вещи сейчас достать довольно трудно. Лучше всего подойдет работа старых мастеров, а не нынешних штамповщиков.

Меня, конечно, заинтересовала разница между старыми мастерами и штамповщиками, но были вопросы поважнее:

— А почему их трудно достать именно сейчас?

— Все в соответствии с законами бизнеса. Отсутствие спроса снижает предложение. Что-то прогнило в княжеских кланах. Маги к недарам относятся как к скоту. Опричники-побратимы так именуются неспроста. Тут необходимо полное доверие между магом и его напарником-недаром. Без камня за пазухой, без недомолвок и сомнений. Каждый должен четко знать свое место и понимать долг перед напарником. Я очень люблю свою жену и сына, но вот этот расточительный думкопф мне ближе их обоих. Просто потому, что множество раз его боль становилась моей, а мой страх передавался ему, и смерть в бою у нас будет одна на двоих.

Вот это жесть! Если я все правильно понял, когда во время боя погибает один, то может загнуться и второй.

Я невольно покосился на Гену и увидел в его глазах тот же шок.

Барон заметил наши переглядывания и весело рассмеялся:

— Да, у вас двоих может получиться. Не сразу и не наверняка, но шанс есть. Ты спрашивал, почему наручи побратимов так редки? Сам подумай, кто из нынешних китежских магов сможет настолько довериться кому-то из своих опричников? Кто решится открыть перед слугой свою душу и тем более — разделить с ним смерть? И с другой стороны, кто готов принять безоговорочное служение без обид и потери самоуважения?

Отвечать я не стал, потому что и сам не знал, способен ли я до такой запредельной степени довериться даже своему лучшему другу Баламуту, ближе которого у меня реально никого нет в обоих мирах.

Стараясь отогнать сомнения, я занялся всегда успокаивавшим меня анализом. Каким бы фантастическим ни выглядел рассказ барона, все наверняка намного проще.

— Понятно, — кивком поблагодарил я своего случайного наставника. — Теперь осталось узнать, как достичь всего этого благолепия.

— Тут я тебе помочь мало чем смогу, — ошарашил меня барон, но опять же с поддевкой. — Понятия не имею, что там творили ведьмы во время ритуала. Адрес тебе дам, конечно, но договариваться будешь сам. Это если сможешь найти хорошие наручи. Причем стоят они дорого, как и набор силовых артефактов. А вот насчет тактики кое-что посоветую, хотя и здесь важен индивидуальный подход. Наши с Тедди ухватки вам могут и не подойти.

Упоминание дороговизны подобного усиления немного охладило мой пыл, но накал любопытства не снизило ни на градус.

Как раз подоспела жареная печень, и под пиво она оказалась настолько вкусна, что все разговоры тут же закончились, сменившись урчанием и довольным чавканьем.

Утолив первый голод, Карл полностью расслабился и принялся по-стариковски делиться опытом и ностальгировать по былому. Но в отличие от пенсионеров — героев социалистического труда, ему было что рассказать.

Слушал я все это с большим интересом, но параллельно думал, о чем бы еще спросить. Когда еще появится возможность потрясти это удивительно богатое на информацию дерево? Впрочем, и то, что сейчас падает само по себе, попросту бесценно для такого новичка в магическом мире, как я.

— Карл, — дождавшись конца очередной истории, спросил я, — мне не раз говорили, что дар мага-пустышки невозможно развить.

— Это правда, но не вся, — хитро прищурился барон в своей излюбленной манере. — Очень скоро твоя магическая емкость дойдет до предела. Адаптивная способность к управлению артефактами вообще считается стабильной, хотя до максимума лично я шел лет пять, но потом все — потолок. Артефакты выше седьмого уровня мне не по зубам. И вот тут появляется это самое «но».

Карл выдержал театральную паузу и, задрав левый рукав рубахи, продемонстрировал толстый браслет, инкрустированный молниями:

— Эту вещь я… скажем так, приобрел тридцать лет назад. Шестой уровень мощности внутреннего конструкта. Выдавал молнию убойной силы на десять метров.

Хитрый прищур старика заставил меня задать вопрос:

— Выдавал?

— Именно. Насколько он бьет сейчас, я тебе не скажу, но любой специалист уверенно заявит, что это уровень не меньше восьмого.

— Но вы ведь способны контролировать только конструкты седьмого уровня? — не удержался я от вопроса.

— Так и есть. Этот артефакт как был шестого уровня, так и остался. Скажем, в твоих руках он даст не больше чем те же десять метров. Весь фокус в том, что со временем наша связь с ним растет. Я трачу намного меньше энергии для создания плетения и, что самое главное, браслет привыкает ко мне и отзывается все легче и легче. Кстати, очень помогает привязка.

— Вы хотите сказать, что он… живой? — спросил я, честно говоря, подумав, что старик либо начинает впадать в маразм, либо перепил пива.

— Я ни в чем не буду тебя убеждать. Суть истинного серебра до сих пор запредельная загадка даже для профессоров Китежской академии. Все, что нужно, ты со временем поймешь сам, особенно потому что у тебя на голове работа старого мастера. Может, скажешь, что сейчас он откликается на твои призывы так же, как и в первый раз?

— Скорее она, а не он… — вырвалось из меня недовольное ворчание.

Объяснять было долго и муторно, поэтому я просто снял шляпу, надорвал нити и вытащил на свет божий диадему.

Гена уже видел это миленькое украшение, более подходящее какой-нибудь королеве красоты, поэтому лишь улыбнулся. Барон удивленно поднял брови, а Тадеуш от неожиданности так фыркнул в кружку с пивом, что забрызгал себе всю физиономию.

— И где же ты нашел такую прелесть? — насмешка в голосе старика смешалась с настоящим восхищением.

— У Хомяка выторговал, в хранилище артефактов. Знаете такого? — со вздохом ответил я, разглядывая пусть и бесценную для меня, но все еще раздражавшую своим гламурным видом вещь.

Если бы это был простой обруч, как стандартный девайс операторов магопреобразователя, я бы чах над ним, как Кощей над златом, но сейчас вид артефакта заставлял меня краснеть.

— Почему же не знаю? Очень даже хорошо знаю, — криво улыбнулся барон, явно лично знакомый с вредным цербером главного хранилища артефактов горсовета. — Похоже, старик совсем из ума выжил, если ради хорошей шутки расстался с такой вещью.

— Настолько ценная?

— Скорее редкая и специфическая. Там внутри есть штамп в виде звезды в ромбе?

— Есть, — кивнул я.

— Хороший мастер был. Если ты освоил конструкт сразу, значит, уровень четвертый, не больше. Явно делался под заказ. Дашь посмотреть?

Я без задней мысли протянул обруч барону, но он даже не сделал попытки взять его в руки:

— Еще один совет: никогда и никому не позволяй прикасаться к твоим артефактам. Настройки могут слететь даже без злого умысла. И не вздумай переделывать его. Впрочем, вы вместе не так уж долго, и в твоем случае можешь подогнать его под мужской стандарт, но найди хорошего артефактора и сразу пообещай оторвать ему руки, если он сунется в основной контур.

Я с сомнением посмотрел на уже ставший родным артефакт.

А может, барон прав и мои успехи в освоении магической штуки обусловлены не умом носителя, а доброй волей всего лишь кажущегося бездушным девайса, начавшего доверять новому хозяину?

Тьфу ты, чертовщина какая! Чего только в голову не придет после рассказов этого сказочника и третьей кружки пива…

С легким раздражением я сунул диадему в шляпу и вернул головной убор на предназначенное ему место.

Как это обычно бывает, из-за информационного токсикоза способность к анализу начала буксовать. Лучшее лекарство от этой беды — расслабление и смена темы:

— Кстати, господин барон, не подскажете, откуда в славном городе Купферштадте появилась столь колоритная дама, как фрау Катарина?

— О, — оживился старик, — это дивная история!

При этом он почему-то покосился на Тадеуша, который опять обрызгался пивом.

И тут барон поведал нам романтически-юмористическую историю о том, как одна веселая вдовушка решила, что ей суждено стать женой отважного разбойника по прозвищу Стальной Тедди. Кто бы сомневался, что Катарина, не получив желаемое с наскока, организовала грамотную осаду, которая длится уже пятнадцать лет.

Вот она какая, по-настоящему немецкая любовь!

Когда мы обсуждали артефакты, охрана барона не очень-то прислушивалась к нашим разговорам, предпочитая пожирать мясо и хлестать пиво, но, когда речь зашла о фрау Катарине, народ тут же навострил уши.

Тадеушу это конечно же не понравилось, и он погнал подчиненных обратно к наполовину разделанной туше единорога. Немцы — народ рачительный, и у меня не было ни малейших сомнений в том, что вскоре на месте схватки человека и монстра останутся только потревоженная земля и совсем уж ни на что не годные ошметки.

Привлеченные запахом крови и непонятной суетой, к месту событий начали подтягиваться окрестные хищники, так что охота продолжилась, и даже мне пришлось немного пострелять.

В итоге все остались довольны — поохотились, сожрали чуть ли не половину единорога, выпили бочку пива и, что важнее всего, обменялись информацией.

Солнце клонилось к закату, так что засобирались домой.

На станции Гена со свитой барона продолжили застолье и параллельно принялись делить охотничьи трофеи. В этом деле мой друг понимает куда лучше меня, так что я не стал мешать и повел Карла на кухню, дабы перекусить и выпить по пятьдесят граммов коньяка. После этого мы разошлись кто куда: он — в комнату для гостей, а я — заниматься делом. Но перед этим барон предупредил меня, что завтра уезжает очень рано, как только караваны покинут станцию, и было бы неплохо, если бы я в это время не дрых, а проводил дорогого гостя. Так что пришлось ставить будильник на несусветную рань.

В принципе, можно было и не ложиться — такое впечатление, что будильник начал орать, как только я коснулся головой подушки. Умывание холодной водой ситуацию не особо исправило, так что в рассветные сумерки я выходил сонным, вялым и недовольным жизнью.

Охранники барона, как и Гена, тоже не источали оптимизма, но у них ведь на то имелись серьезные причины в виде вечерней пьянки. А вот сам барон и Тадеуш были свежи как огурчики.

И все же меня немного насторожила серьезность лиц этих персонажей. Опасение усилились, когда двое охранников барона вывели из купола станции Руперта и его ручного мага, но я все рано оказался не готов к тому, что произошло дальше.

Без единого слова, просто по кивку хозяина два бойца подскочили к сонно моргавшему магу и лихо завернули ему руки за спину, да так, что бедолага вскрикнул от боли и наклонился вперед.

Все так же молча, барон подошел ближе, а за ним шагнул Тадеуш и откинул крышку тубуса, на который я только сейчас обратил внимание.

Сонливость и недовольство тут же слетели с меня, а за ними вдогонку по спине побежали ледяные мурашки. Из открытого тубуса выглядывала рукоять, и что-то мне подсказывало, что это знаменитый кацбальгер Головоруба.

Я даже рта открыть не успел, как барон кошачьим движение выхватил меч и ударил практически без замаха. Перед самым ударом на мече засветились руны. С вызывающим тошноту стуком голова упала на асфальт, а фонтан крови из обрубка шеи забрызгал серую поверхность метров на пять.

То, что произошло дальше, испугало меня едва ли не так же сильно, как сама казнь. Спокойно, словно прибирающая на кухне домохозяйка, барон поднес ладонь к ране. Полыхнуло красным, тошнотворно завоняло паленым мясом, и труп перестал кровоточить.

Пока подручные Головоруба паковали тело в специальный мешок и смывали кровь водой из шланга для мойки фур, сам барон приступил к воспитательному процессу.

Оценить его старания мне было не суждено, потому что говорил старик на немецком, но то, как Руперт зафонил не просто страхом, а каким-то животным ужасом, показало, что внушение проходит успешно.

Мы с Геной наблюдали за этим, как два болванчика. Даже мой много что повидавший в жизни друг пребывал в легком шоке, что уж говорить обо мне. А барон, милашка такая, закончив читать нотации, подошел ко мне и протянул руку, которую я, честно говоря, не осмелился бы отвергнуть, даже поселись в голове такая дикая мысль. От его доброжелательной улыбки мурашки на спине забегали интенсивнее.

— Простите, друг мой, за этот неприятный инцидент, но так было нужно. Надеюсь, наша дружба со временем будет только крепнуть. Не забывайте о нас и почаще навещайте. Вы всегда будет дорогим гостем в Купферштадте.

Я лишь кивал головой и через силу улыбался, не находя слов для ответной любезности.

Так и попрощались — три броневика с тихим шелестом укатили по дороге, а мы с Геной оторопело смотрели им вслед. Заливая окрестности сиренево-алым светом, над этим странным миром поднимался его величество Ярило. Опять накатило ощущение нереальности происходящего.

— Япона икебана… — наконец-то выдохнул я.

— Не, — мотнул головой Баламут, — это не Япония, а намного хуже. Это — Беловодье, детка.

ГЛАВА 9

После того как мы с Геной в два лица вылакали последнюю бутылку коньяка и немного поспали, мир начал казаться уже не таким мрачным. Этому способствовало то, что не осталось практически никаких следов творившегося здесь поутру безобразия. Даже влажное пятно было заботливо высушено жарким летним светилом.

Перед тем как выпустить Златку на свежий воздух, я прошелся по территории станции. Да уж, это действительно немцы — матерые, классические, можно сказать, кондовые. Они не только тщательно замыли кровь проштрафившегося мага, но и место, где разделали тушу единорога, блистало чистотой и порядком. Стена была восстановлена, а инструменты разложены по своим местам.

Больше всего поражало то, что барон ничего не боялся.

Ведь остались же записи с камер слежения! А он даже не намекнул, что не мешало бы уничтожить улики.

Весело тут живут удельные бояре… Нет, в Купферштадт, я конечно же буду наведываться по случаю, но о том, чтобы остаться там зимовать или переселить туда Гену с внучкой, даже речи быть не может.

В Китеже нам тоже придется несладко, но там хоть какие-то законы работают, а здесь, похоже, в чести только воля хозяина окрестных земель.

Какими бы тягостными ни были мои мысли, но размеренно текущая жизнь на станции, веселое летнее небо и доброжелательное отношение окружающих постепенно улучшили настроение. Днем потренировались с Баламутом, затем под недовольное ворчание тетушки Пин бухнулись в Златкин бассейн. Старая кореянка не преминула заметить, что после двух потных бугаев для купания ребенка придется менять воду.

Златка ее убеждения не разделила и тут же полезла к нам. Визгу и смеха было выше крыши, так что и строгая няня постепенно подобрела, а Кнопка тут же заявила:

— Нужно попросить деда Андрея сделать бассейн побольше, чтобы все влезли.

Я представил себе эту картину и сразу перехотел купаться.

На охоту не ходили, потому что морозильники были забиты мясом. А у меня образовался определенный принцип — убиваем только то, что собираемся съесть или продать. Как ни странно, отбивная из единорога пошла на ура — жалость к зверушкам куда-то испарилась. Вот какие мы человеки — черствые и эгоистичные.

Вечером заезда не было, так что устроили себе знатный ужин и совместный просмотр нового фильма с Джонни Деппом в главной роли. Понравилось всем.

Я думал, что размеренное течение нашей жизни хоть немного всколыхнется лишь с возвращением командированных стариков, но дед Анджей умудрился причинить определенное беспокойство, даже находясь на солидном расстоянии от станции.

На следующий день состоялся стандартный заезд двух караванов, и восточный привез нам необычного гостя. Сначала я не особо обратил внимание на кряжистого повольника с длинной бородой и в наряде а-ля старовер, но затем в диспетчерской мигнула тревожная лампочка. Как оказалось, гость обратился к Чхану с просьбой вызвать меня на кухню.

— Мне бы повидаться с Анджеем Болеславовичем, — заявил он, будто не мог задать этот вопрос старикам.

— Увы, он уехал в Китеж и будет не скоро, — настороженно ответил я, хотя незнакомец вел себя мирно и никакого негатива к нам от него не ощущалось.

— В общем-то, Анджей мне и не нужен, я приехал поговорить с вами, дар Зимин.

Ну почему бы не поговорить, тем более если простят так вежливо. Но только где? На кухне сейчас суета, как и в столовой, а в диспетчерскую чужого человека пускать как-то боязно.

— Давайте сделаем так, — принял решение я. — Когда закончится ужин, подойдите к двери, и мы поговорим.

— Хорошо, — степенно отреагировал явно знающий себе цену повольник.

Он мне понравился, но насколько сложатся наши отношения, покажет предстоящий разговор.

Ужин прошел спокойно. Затем гость явился к массивной двери, перекрывавшей доступ из столовой в отсек для персонала. Там для нужд гостей был оборудован домофон.

— Ты это, дядя, рюкзачок-то положи у стенки, — спокойно, но с недобрым взглядом сказал Баламут, после того как открылась дверь и в проеме показалась фигура повольника.

К кобуре Гена не тянулся и никак не проявлял агрессивных намерений, но движения нашего гостя все равно стали медленными и плавными.

Все дело в том, что явился он со всеми вещами, а к рюкзаку был приторочен карабин, причем так, что и выхватить его можно очень даже легко.

— Не проблема, — с легкой улыбкой сказал гость.

Он аккуратно стянул рюкзак и оставил его в углу. Затем, испросив разрешение, закрыл за собой дверь. Я запоздало просканировал его фигуру с помощью обруча, который кроме ментального плетения нес в себе конструкт удаленного доступа оператора магопреобразователя и как сканер был практически идеален.

Активных артефактов на госте не было — только пассивные, предназначенные для ношения недарами. Впрочем, зная об особенностях привязки, расслабляться не стоило. С другой стороны, я уже мог различать даров и недаров по особенностям ментального поля, так что не стоит накалять и без того неспокойную атмосферу.

— Давайте расслабимся и для начала познакомимся, — решил я разрядить обстановку. — Меня можете называть Никитой. Это мой друг и опричник Геннадий.

— Анджей говорил, — кивнул в ответ гость, который был как минимум лет на двадцать старше нас с Баламутом. — Называйте меня Корнеем. Позывной Корень.

Уточнение и то, как повольник его произнес, выдавало в нем бывшего вояку.

— Приятно познакомиться, — отреагировал я, пуская в сторону Баламута успокаивающую волну. — Давайте пройдем на кухню, перекусим и поговорим.

И перекусили и поговорили.

Выяснилось, что наш болтливый поляк в одну из своих командировок в Китеж засиделся со старыми друзьями в кабаке и успел под мухой наговорить обо мне всякого разного.

— Анджей сказал, что вы правильный маг. Других холопить не стремитесь, — солидно огладив бороду, заявил наш гость.

Я невольно покосился на Гену, но Корней тут же добавил:

— И про друга вашего с больной девочкой рассказал, и про то, что вам нехотя пришлось подписать холопский ряд.

— Смотрю, он просто не затыкался… — проворчал я, пока еще не определившись, злиться на старого поляка или нет.

Подождем с выводами и посмотрим, какие плоды принесет болтливость Анджея.

— Вы на Пана не особо серчайте, — осторожно попытался оправдать наводчика Корень. — Просто с бедой я к нему тогда пришел, вот он и размяк.

— И сейчас с этой бедой вы пришли уже ко мне? — невольно нахмурился я.

Мне только чужих неприятностей не хватает — своих выше крыши!

— То наша семейная беда, и к вам она никакого касательства не имеет и иметь не будет. — Бородач тут же выставил перед собой в отрицающем жесте широкие как лопаты ладони. — Но давайте я расскажу все по порядку. Позапрошлой зимой мой напарник Макар схлестнулся с одним ушкуйником…

Я тут же напрягся в ожидании того, что бородач помянет Мурзу Волка, но услышал совершенно другое имя.

— …Сергей Филин зовут эту тварь, но то наше дело, и вас я в него тащить не собираюсь. — Заметив мой вопросительный взгляд, Корней торопливо продолжил: — Иметь в отряде повольников своего мага очень выгодно. Редко когда ваши рискуют ходить на внешку. И дело даже не в том, что Макар сам по себе, что тот танк, и мог прибить почти любую тварь, главное, что он заново включал наши артефакты, когда их вырубало. Теперь же мы остались без мага. Прошлым летом попробовали сунуться в боярские уделы, но там своих повольников хватает и вся округа зачищена, а маги берут столько, что с хабара остаются сущие слезы.

Забросив мяч на мою сторону поля, бородач выжидающе замолк. Ну а мне было о чем подумать. Анджей уже не раз намекал, что мы сливаем в канализацию как минимум половину возможной прибыли. Да вообще любым делом должны заниматься профессионалы. И все же перед тем как думать о том, зачем мне сотрудничество с повольником, нужно понять мотивы другой стороны.

— Корней… как вас по батюшке?

— Кондратьевич.

— Корней Кондратьевич, задам вам простой вопрос и хочу получить максимально откровенный ответ. Что вам нужно именно от меня?

Мой посыл был воспринят правильно и максимально серьезно. Повольник задумался. Затем спросил:

— Простите, ежели лезу не в свое дело, но тот панцирник, что стоит во дворе, он чей?

— Уже мой, — сузив глаза, все же ответил я, — но он не совсем рабочий.

— То не беда, — явно повеселев, сказал повольник. — Вы, дар Зимин, нужны мне как палочка-выручалочка. Перезапуск артефактов — штука важная, но можно прожить и так. Важнее другое. Когда уходишь в дикие места на несколько дней, хочется надеяться, что, когда, не дай боже, случится беда, можно позвать кого-то и он придет. Причем быстро. Мой покойный напарник умел обращаться с лечебными артефактами, и мы привыкли к его помощи. А сейчас мне страшно за детей. Вдруг кто поранится? Пока донесем до того же мага в уделе, может быть уже поздно.

— Значит, я вам нужен как скорая помощь? Но у меня нет лечащих артефактов.

— У меня остался от Макара. — Предвосхищая мое следующее возражение, он быстро добавил: — Артефакт силы невеликой, и любой маг с ним справится. Он просто закрывает раны и убирает воспаления. Но этого хватит, чтобы довести раненого хоть до Китежа.

Уже одно это добавляло жирный такой плюсик к будущему сотрудничеству. В комплекте оборудования станции подобного девайса не было, и в случае чего приходилось рассчитывать на соседей, а они, как правильно заметил Корней, находятся не так уж близко.

— Значит, перезапуск артефактов и подмога, если вы вляпаетесь в неприятности?

— Да, — прямо ответил мне на прямой вопрос бородач и не стал отводить взгляда. — А еще вы закроете долину от других повольников. Я узнавал, что у вас как смотрителя есть на то право.

— Хорошо, теперь давайте выяснять, зачем все это нужно мне.

— Я отдам вам десятину от того, что добудем мы, и четверть дохода, если в походе участвуете вы лично. — Не дав мне возразить Корней добавил: — Анджей сказал, что вы не любите торговаться, и я сразу предложил максимум. Поверьте, это очень выгодно для вас. Без меня вы не получите и половины того, что возьмете со мной. Пан и Лом — дядьки умные, но они не повольники, и связи с ведьмами у них слабые. Я же этим делом живу вот уже сорок лет. А еще мы приютим вас на зиму. Поверьте, это тоже проблема, особенно из-за вашей свары с Волком. На Бесшабашку он не сунется. Район повольников — место особое даже в Нижнем Подоле.

Торг действительно был неуместен. Повольник хоть и носил защитный амулет, но я без особого труда ощутил его уверенность в своих словах и непоколебимость. Кстати, редкая по стабильности аура, даже у Баламута в состоянии покоя она постоянно вскипает сполохами то раздражения, то злости, которые прорывались даже через щит амулета. Что же касается дополнения насчет зимовья в Китеже, то данный вопрос вроде и не является насущной проблемой, но я чувствовал отбитым копчиком, что это очень важно.

— Ладно, предварительно мы договорились, но вы должны понимать, что я не пущу жить в купол бригаду мужиков. У меня тут и старики и ребенок.

— У нас не бригада, а семья, — степенно уточнил Корней. — Четыре моих сына и сын покойного напарника, что мне как родной. Но на купол мы и не рассчитываем. Вполне устроимся в мастерской. Смастерим нары и если придется — кухоньку, чтобы не утруждать ваших поваров.

Дядюшка Чхан, вроде занимавшийся посудой и не обращавший на наши разговоры никакого внимания, тихонько фыркнул.

Действительно, они умудряются накормить почти сотню народа за один раз. Что им дополнительные шесть ртов?

— Это обсудим после возвращение деда Анджея и после того, как я намылю ему холку.

Бородач лишь добродушно хохотнул, явно не восприняв угрозу всерьез. И кстати, зря.

Дальше мы перешли на более простые темы, но все равно было видно, что, задавая вроде безобидные вопросы, Корень прощупывает меня, впрочем, как и я его. Правда, у меня с помощью ментального конструкта получалось куда лучше.

Внезапно одна из обсуждаемых тем, на первый взгляд незначительная, привлекла внимание всех присутствующих. Мы как раз открыли новый присланный из Протасовки кег с пивом. Наш гость отхлебнул из своего бокала, довольно крякнул, обтер пену с усов и неожиданно погрустнел:

— Пиво хорошее, но сейчас бы медовухи стаканчик…

— Такая хорошая вещь? — уточнил я, смакуя пиво.

— Амброзия, напиток богов! — с каким-то печальным восторгом вздохнул повольник, и, заметив общий интерес, начал развивать тему: — Однажды мы нашли сбитый с дерева улей тигровых пчел. Буря стрясла. Пчелы от мороза все передохли, но меда мы достали пудов шесть. Я кучу золота потратил и месяц уговаривал одного старого придурка, чтобы он поделился рецептом приготовления медовухи. Потом половину меда испортил, но почти семьдесят литров медовухи сделал. Тридцать пришлось отдать операторам одного из городских магопреобразователей, чтобы продержали бутыли возле основного контура. Три года мы пили этот божественный напиток только по большим праздникам. Увы, когда Макар погиб, пришлось продать почти все, что приберегли из хабара, и медовуху в том числе. Почти по пятьсот за литр ушла. Последнюю бутылку распили на поминках.

— Червонцев? — Я почти так же, как недавно Тадеуш, забрызгал свое лицо пивом.

— Ну не кун же…

У меня в голове с треском заработал виртуальный арифмометр. Давно заметил, что приступ жадности значительно усиливает мыслительный процесс.

Быстро зайдя через смартфон на сервер станции, я нашел статью о насекомых и раздел тигровых пчел. На всякий случай продемонстрировал картинку Корнею:

— Вы этих пчел имеете в виду?

— Да, — настороженно ответил повольник.

— И других похожих не бывает?

— Дар Зимин, не хочу вас расстраивать, — мягко заговорил повольник — но даже если на Туманном водятся тигровые пчелы, что вряд ли, то найти в Кроне улей этих летающих убийц — задача почти невозможная.

Ага, насчет бабочек мне говорили примерно так же…

— Вот мы завтра и посмотрим. Я видел такую муху, когда гулял по Кроне.

— Гуляли? — вновь настороженно переспросил повольник.

— Ага, он у нас древолаз-фанатик, — ответил заменя Баламут с почему-то недовольными нотками в голосе.

— Только не говори, что тебе не понравилось! — отреагировал я и улыбнулся, ощутив, как сквозь защиту ментального артефакта моего друга прорвался приступ восторга, явно порожденный приятными воспоминаниями.

— Ну, знаешь, у меня не такая вера в артефакты, как у тебя, так что страшновато.

— Тогда зачем ты сигал с ветки, как чемпион по прыжкам с трамплина? — с полным на то правом возмутился я.

— Потому что в тебя-то я как раз верю.

— Тьфу ты, Фома верующий, — немного разозлился я, вспоминая пережитый страх. Затем посмотрел на ничего не понимающего гостя. — Так, оставим это дело до завтра. Может, действительно ничего не получится. Но попробовать стоит. Пол кус ка червонцев за литр — это знатный куш. И раз уж такое дело, давайте обмозгуем, что еще такого вкусного можно будет насобирать в нашей местности.

Засиделись мы допоздна и планов нагородили громадье; правда, им еще предстоит столкнуться с реальностью, а в Беловодье эта самая реальность жестока и груба, как сербский футбольный фанат.

ГЛАВА 10

К утру я немного поостыл в своих хотелках, особенно потому, что основная надежда у меня была на Чучу, а это, скажу я вам, еще тот фундамент для постройки каких-либо планов. В подтверждение данного факта, проснувшись в десять утра, я просто не смог найти эту наглую крысу. Когда не нужно, хохлатый шкодник лазит под ногами, вызывая приступы раздражения. А тут поди ж ты — они изволили отбыть по личным делам…

После завтрака, в ожидании своевольного и лишь предположительно полезного проводника, мы попробовали осмотреть трофейный броневик. Увы, и здесь меня ждал облом. Выделения половых желез самца древесных жаб до сих пор воняли так, что не продохнуть.

Похоже, с боевой химией я переборщил. Корней посочувствовал моей печали и пообещал, что найдет специальные травки, которые смогут справиться с вонью. Не то чтобы он был таким уж хорошим механиком, но навскидку оценил, что менять придется только одно из трех поврежденных колес, и посоветовал послать вдогонку за дедом Анджеем указание навестить их общего знакомого.

Наконец-то, когда я уже подумывал об обеде, явился наш гулена.

— Чуча, крыса ты облезлая, иди сюда! — ощутив напряженное любопытство зверька, позвал я тахруна.

Кто бы сомневался, что тот встанет столбиком у раскрытых ворот и настороженно уставится на меня… Я послал ему образ, в котором зверек, очень похожий на Чучу, хватает лапками большой кусок сыра. В ответ прилетел короткий ролик, где тот же герой получает сапогом под мягкое место.

— Это что, ручной тахрун?! — удивленно воскликнул повольник, нарушив размеренное течение переговоров.

— Ручной? — Я даже немного разозлился. — Убил бы эту тварь… но иногда от него бывает польза.

Мое раздражение от долгого ожидания наконец-то достигло пика. Чуча хоть и не обладал развитым интеллектом, но уже давно уяснил, что в таком состоянии мне лучше не перечить. Так что он быстро подбежал, хотя и старался выдержать безопасную дистанцию. И все же ему пришлось приблизиться, чтобы посмотреть на экран смартфона. К картинкам с дисплея разной диагонали он уже привык.

На фото пчелы тахрун вообще никак не отреагировал, вызвав у меня приступ разочарования. Но тут я вспомнил историю с опавшим цветком, так что быстро сменил фотографию. И вот тут с Чучей случился форменный припадок. От зверька дохнуло какой-то запредельной негой. Он затрясся и, закрыв глаза, облизнулся.

Я на всякий случай повернул смартфон экраном к себе — мало ли, вдруг случайно перелистнул картинку?.. Нет, все правильно, личинка тигровой пчелы.

Мой ход имел вполне логичное основание. Пчелу я видел, когда искал бабочек. Повольник совершенно прав — самому найти в Кроне обиталище роя не получится. Но можно попробовать поискать личинку пчелы. Ну не может же такого быть, чтобы они не падали вниз. И все же поведение тахруна очень настораживало.

— Чуча, ты не заболел, часом?

В ответ на вопрос, заданный вполне участливым тоном, мне прилетел короткий ряд образов, в котором мультипликационный тахрун с упоением поедает кучу каких-то сосисок. Нетрудно догадаться, что таким образом он визуализировал личинки тигровых пчел.

— Сможешь показать?

Зверь пребывал в таком сильном возбуждении, что, кажется, даже понял мое обращение и без поддержки образами.

Сразу появились подозрения, что все это время подлая крыса водила меня за нос, изображая непонимание человеческой речи.

Клянусь, если данное предположение хоть на йоту подтвердится, накормлю сыром со снотворным, запихну в ящик и сдам в Китеже кую академию на исследование. Пусть на нем там хоть опыты ставят.

Впрочем, кого я обманываю? Златка все равно не позволит навредить своему дружку.

— Эй, мечтатель! — окликнул я рванувшего к воротам Чучу. — Пока никто никуда не идет. Для начала нужно подготовиться. — Последнее я добавил уже для улыбающегося Гены и ошарашенного Корнея.

Похоже, повольник тихо выпадал в осадок от веселого представления нашего выездного цирка.

— Корней Кондратьевич, вы с нами или витаете в облаках?

— Что это было?.. — встряхнув бородатой головой, невпопад спросил повольник.

— Номер называется «Клоун Чуча и его верный напарник маг Домовой, он же Демон», — со смешком ответил ему Баламут.

Я выразительно посмотрел на друга. Он, в свою очередь, покосился на повольника и вспомнил о местных устоях и правилах приличия. Увы, легче от этого не стало. Такого только могила исправит:

— Простите, барин, был не прав. Можете запороть меня на конюшне.

— Не паясничай, — сморщился я от клоунады друга. — Корней Кондратьевич, это был тахрун, который с большой долей вероятности может привести нас к баобабу, где живет рой тигровых пчел. Теперь вопрос к вам: что мы со всем этим сможем сделать?

— Да откуда же мне знать?! — чуть ли не страдальческим тоном изрек повольник, ухватив себя за бороду. Он наверняка ехал сюда с мыслью задавить своим опытом и знанием беловодских реалий приезжего и неотесанного мага. — Мы в Крону ходим не так уж часто. В основном охотимся в Подлесках и собираем всякое разное вдоль рек и по берегам озер.

— Тогда и я не знаю, — искренне расстроился я.

— Так, стоп, — сказал повольник, дернув себя за бороду и этим словно переключив скорость мыслительного процесса. — Корчагу закусал такой рой. Не помогла даже стеганка из фаграшьего меха. Значит, только амулет… которого у вас нет.

— Если вы о «дезинсекторе», то он у меня есть.

— Уровень? — деловито спросил повольник.

— Второй, — ответил я и увидел, как Корней недовольно поморщился:

— Мало, это вам не мух гонять…

— Не попробуем — не узнаем, — уперся я.

— Дар Зимин, — вздохнув, как при разговоре с маленьким ребенком, сказал повольник, — я не особо много знаю о тигровых пчелах, хотя и изучал их, когда пытался самостоятельно сварить медовуху, но одно уяснил крепко — укус пчелы вас не убьет, а вот если ужалит десяток, то окочурится даже кабан. Пара десятков пчел, возможно, смогут убить и единорога.

Баламут нахмурился, явно опять включив паранойю. Да и сам я призадумался.

В этот момент Чуча горестно завыл.

Похоже, он не только человеческую речь понимает, но и мысли способен читать. К тому же накал его эмоций навевал мысли о слишком уж нездоровой тяге тахруна к этим самым личинкам. Может быть, они какие-то наркотические?

— Заткнись, крыса, батька думать будет.

Он опять послушался.

Нет, эту животину точно нужно сдать в академию.

— Предположим, я попробую и у меня получится добраться до роя. Что дальше?

— В голову приходит только по-быстрому срезать один из ульев и бежать оттуда, — развел руками повольник. — Советы самоубийцам давать не берусь.

Оценив степень моей задумчивости, Баламут реально обеспокоился и, подойдя к любимому шефу и сюзерену, постучал указательным пальцем по тулье моей шляпы:

— Але, там кто сейчас у руля, Домовой или Демон?

— Нет у меня никакого раздвоения личности, — отмахнулся я от назойливого друга.

— Ага, все шизики именно так и говорят.

— Так, Баламут, — уже всерьез разозлился я, — что-то ты сегодня слишком говорливый!

Судя по всплеску смущения, он и сам понял, что хватил лишку с показным панибратством. С другой стороны, ничего удивительного в этом нет — просто он хотел показать новому коллеге, что у нас царят не стандартные для этого мира отношения «сюзерен-вассал», а вполне себе нормальная мужская дружба. Впрочем, зря старался — Корней и без этого относился к нам почти одинаково. Да и вообще у повольников, судя по всему, царит дикая демократия.

— Сделаем так, — все же приняв решение, резюмировал я. — Сейчас идем за Чучей и осторожно…

— Никита, — уже серьезным тоном попытался возразить Гена.

— Я же сказал — осторожно посмотрим, что там да как. В Крону пойду один. Вы подождете внизу и подальше от теоретического места падения улья. Все, запрягаемся.

То, как я обзывал процесс нашего снаряжения по боевому расписанию, почему-то бесило Баламута. Именно поэтому мне и нравилось данное слово, хотя сам понимаю, что шутка так себе.

Корней отправился в гостевую комнату, которую я выделил ему бесплатно, так сказать, с барского плеча. Ну не спать же будущему союзнику в ангаре? Когда явятся всем семейным подрядом, тогда и переселим старика в мастерскую. А может, пусть там ютится молодежь, а старика определим в один из пустующих кубриков для персонала?

Посмотрим, как будет себя вести вся эта семейка и сколько профита мы с них поимеем.

Снаряженный для похода да с солидным калибром в руках повольник выглядел впечатляюще, но явно не настолько, как мы с Геной. Насекомоподобные маски, совмещенные с тактическим очками, мы нацепили чисто машинально. Так что два вооруженных до зубов муравья — один в кепи, а другой в шляпе — заставили старого добытчика одобрительно крякнуть.

Пока мы готовились и наряжались, как красотки перед походом в ночной клуб, Чуча едва ли не на стенку лез. А если учитывать что заборы у нас под напряжением, дело это небезопасное.

Наконец-то под восторженный писк тахруна мы вышли через ворота станции.

Явно ненормальное поведение зверька беспокоило меня все больше и больше. Он забегал далеко вперед и, дожидаясь нас, подпрыгивал на месте от нетерпения.

До нужного места пришлось идти около получаса. Выбранный Чучей баобаб ничем не отличался от любого другого — все та же гигантская колонна, покрытая растрескавшейся корой и оплетенная сетью лиан. И только внимательно осмотрев окрестности, я понял, каким образом тахрун сумел полакомиться личинками. Похоже, не так уж давно здесь упал пчелиный улей или как там называется штука, которую лепят для себя осы. Из прелой листвы местами выглядывали остатки этого сооружения. Ни меда, ни личинок, здесь конечно же не осталось. И все же я внимательно осмотрел обломки, пытаясь представить, как все это выглядело в целом состоянии.

Чуча составил мне компанию, но ненадолго. Не найдя ничего интересного, он так распереживался, что обежал необъятный баобаб по кругу, а затем даже вскарабкался по стволу метров на десять. Затем он явно вспомнил — как там, на верхотуре, и спустился обратно, но успокоиться все равно не мог.

— Так, господа, — закончив пялиться вверх, сказал я, — отходите метров на сто, а лучше двести. Если к вам прилетят пчелы, отбегайте еще дальше. По связи меня не беспокоить. Если что, вызову сам. Как поняли?

— Принято, — привычно отозвался Баламут, и Корней тут же повторил за ним.

— Вот и чудненько. — Я театрально поплевал на ладони в перчатках и с чуть большей показухой, чем оно того стоило, заскользил вверх, вдоль ствола, подтягивая себя силовыми нитями.

— Это у него что, «паук»? — послышался снизу негромкий голос Корнея.

— Ага, — подтвердил Баламут, — классная штука, особенно если не давать в руки совсем уж чокнутым.

— В смысле?.. — И голос повольника потерялся внизу.

Сейчас Баламут вывалит на него полный короб сказок и преданий. Как обычно, мой друг, пока я спал, сумел навести мосты и найти общие точки соприкосновения с повольником, заделавшись ему едва ли не закадычным приятелем. Я вроде не дурак, а теперь еще и с магическими ментальными способностями, но до сих пор не понимаю, как у него получается так легко ладить с людьми любых социальных слоев и возраста.

Сосредоточившись, я прекратил баловать себя подтяжкой и заработал ногами. Напрягать руки древолазу последнее дело.

До нижних ветвей добрался меньше чем за пять минут, а когда еще через пять достиг середины Кроны, то понял, что долго искать пчелиный рой не придется. Откуда-то сверху и справа доносился довольно угрожающий гул. Но не это привлекло мое внимание. С того же самого направления я ощутил эмоциональный фон, испускаемый каким-то большим созданием. Такое впечатление, что там засел как минимум единорог, каким-то волшебным образом забравшийся на такую верхотуру.

Корреляцию между размером мозга и выдаваемым им эмоциональным фоном местные маги вывели еще задолго до моего появления в Беловодье.

И вот теперь — сиди на ветке в размышлениях, кто же там может быть такой здоровый и живущий прямо в гуще опасных насекомых? В голову почему-то приходил только образ гигантской пчелы из одной компьютерной игры. Но ничего подобного в биологическом справочнике Беловодья даже близко нет.

Любопытство боролось со здравым смыслом, как Давид с Голиафом, причем с тем же результатом.

Поднявшись до следующей ветки, я пошел по ней прямо на звук — и тут меня нашли те самые тигровые пчелы. Точнее, пока одна пчела, но мне и этого хватило, чтобы получить массу впечатлений. В прошлый раз я не особо разглядывал этих созданий. Да и картинки в справочнике пролистнул без любопытства, но сейчас смотрел на подлетавшее ко мне насекомое во все глаза. Впрочем, это не помешало мне активировать «отпугиватель», что тут же сказалось на поведении пчелы.

Крупное, где-то с кулак взрослого мужчины насекомое действительно было похоже на раскормленную пчелу, только имело две пары крыльев и не полосатую, а какую-то пятнистую раскраску. При этом пчела была гладкой, как оса, а не мохнатой, как ее земная тезка.

Большие фасеточные глаза уставились на меня, но артефакт явно отбивал у насекомого желание подлететь ближе. Внезапно ментальный фон таинственного здоровяка, четко ощущаемый мной, резко изменился, и тут же к одинокой пчеле подлетели еще четыре товарки. Они начали нарезать вокруг меня круги, причем подлетали все ближе и ближе. Я накачал артефакт энергией по максимуму. Пчелы опять отлетели. И это явно не понравилось таинственному манипулятору — в том, что непонятный источник эмоционального фона управляет пчелами, не оставалось никаких сомнений. Из зарослей ограничивавшей обзор листвы вдруг вырвался целый рой и стремительно понесся в мою сторону.

Мне не осталось ничего другого как поднять обрез с наствольным артефактом и активировать ту часть, что отвечает за воздушный таран. Красиво заходящую на цель эскадрилью вдруг смяло и отбросило назад, но я не особо обольщался, поэтому лихо сиганул с ветки.

Тут же активировал «паука», но не для того, чтобы остановить падение, а лишь снизил его стремительность.

Я пролетел метров пятнадцать, миновав две ветки, но оторваться от преследователей так и не смог. И все же дальнейший спуск прекратил. Ощущение чужих эмоций постепенно утихло, и целеустремленная агрессия пчел пропала. Они по-прежнему вились вокруг, но отпугиватель насекомых спокойно справлялся с недопуском их жал до моего плохо защищенного тела.

Умный человек спустился бы к друзьям, развел руками и пошел заливать неудачу пивом. Но это если его не одолевают азарт и исследовательский зуд.

Кто же там все-таки сидит? Ничего подобного в статье о тигровых пчелах и близко не было.

Я уселся на ветку практически в позе роденовского «Мыслителя» и задумался. Когда начал копаться в воспоминаниях, наконец-то родил идею.

Что, если это не какой-нибудь пропущенный исследователями монстр, а некое сетевое образование? Возможно, крошечные ауры насекомых объединились в большой кластер, который по мощности почти дотягивает до уровня развитых животных. В случае опасности полуразумный Рой может натворить таких дел, что и стаду единорогов не позавидуешь.

В плане безопасности эта теория ничего не меняла, но я все же не удержался и опять принялся карабкаться на ту же ветку.

Задумка была проста и не очень разумна — попробовать прикинуться пчелой.

Настрой чуть не сбило воспоминание об одном сказочном герое, у которого тоже возникла идея замаскироваться под кого-то другого. Закончилось все не очень хорошо, но у меня-то ума и таланта вроде побольше будет. Хотя Баламут, узнай он о том, что именно мне взбрело в голову, точно не согласился бы сданным заявлением.

Когда мое приближение было замечено сторожевыми пчелами и ментальная активность предполагаемого конгломерата усилилась, я замер, а затем осторожно сел на ветку теперь уже в позе индийского йога.

Ну, по крайней мере попытался — завязывать ноги правильным узлом у меня пока не получается.

Казалось, что там, за пологом листвы, просыпается большой зверь.

Я глубоко вздохнул и активировал те конструкты в связке ментального артефакта, которые отвечают за удаленную связь. Постарался впитать в себя биение долетавших до меня эмоций и настроиться на его ритм.

Однажды, еще в юности, мне довелось заглянуть в помещение автоматической станции связи. Казавшийся бестолковым и непонятным шум щелкающих реле через некоторое время начал завораживать своей четкостью, правильностью и какой-то потусторонней целеустремленностью. Здесь было нечто похожее. Больше того — такое впечатление, что беловодские тигровые пчелы смогли создать некий живой компьютер, практически искусственный разум. И сейчас этот разум был раздражен вторжением чужака на его территорию.

Мне все же удалось настроиться на нужную волну и погасить передаваемые сторожевыми пчелами импульсы раздражения, которые они посылали на основной кластер.

Через минуту недовольство Роя стало гаснуть и его «вычислительная» мощность пошла на убыль — тревога снизилась, так что он вполне мог позволить себе «поглупеть». До полного исчезновение ментального ядра дело не дошло, но ощущение нахождения рядом мыслящего, а значит, подверженного эмоциям существа пропало.

Теперь можно и подойти к ульям.

И все же я не стал этого делать. Если воспользоваться аналогией Баламута, то Домовой в моей голове подошел к Демону и, похлопав его по плечу, спросил:

— Милейший, а не подскажете, на кой черт мы вообще приперлись сюда посреди бела дня?

Действительно, ведь можно вернуться ночью, когда все нормальные дневные насекомые спят или, по крайней мере, снижают свою активность. Это, конечно, если считать тигровых пчел хоть в какой-то степени нормальными.

Впрочем, кто бы упрекал бедных пчелок в ненормальности!

Глубоко вздохнув, я медленно встал и направился к основному стволу.

Спуск прошел штатно. Навестись на ментальные маячки выжидательного напряжения получилось без малейших проблем — слишком уж распереживались мои спутники, причем все трое.

Не знаю, что там Корней успел рассказать Баламуту о достоинствах тигровой медовухи, но вздох разочарования от вида моих пустых рук вырвался у них практически синхронно.

А Чуча так вообще едва не упал в обморок от расстройства.

— Всем успокоиться, — торжественно изрек я, все же не удержавшись от театральной паузы. — Это была разведка. За добычей вернемся ночью.

— Точно, — хлопнул себя по лбу повольник. — Они же ночью спят!.. Должны спать, если я ничего не путаю.

— Вот поэтому мы сейчас вернемся на станцию и обсудим все, что нам известно о пчелах, и беловодских и земных, — резюмировал я и первым пошел в нужном направлении.

Что самое интересное, Чуча успокоился сразу, как только я сообщил, что еще не все потеряно.

Ох темнит эта крыса… Ох темнит!

Обсуждение повадок пчел и подготовка к новой вылазке постепенно перешли в привычную предзаездную суету. А когда западный караван фур втянулся на стояночную площадку, вообще стало не до досужих размышлений.

И только когда все дальнобойщики были накормлены, а зарядка аккумуляторов вошла в наиболее стабильную фазу, я вернулся к прерванной подготовке. Исходя из того, что удалось увидеть при разведке, план Корнея никуда не годился. Свалить улей вряд ли получится. Так что придется вскрывать, причем спустившись с ветки уровнем выше. Поэтому без старого оборудования не обойтись.

В плане освещения я решил не рисковать и ограничиться химическими светильниками в виде пластиковых палочек. В качестве тары вполне подойдут стандартные брезентовые сумки дальнобойщиков, чем-то похожие на баулы моряков. Они были достаточно плотными, чтобы носить в них даже воду.

Наконец-то в четвертом часу ночи зарядка подошла к концу, и мне можно было покинуть станцию. В этот раз мы все же решили задействовать адскую колесницу, в управлении которой Корней разобрался без особых проблем. Даже днем оставлять спутников внизу, без магического прикрытия не очень-то хотелось, а ночью и подавно. Так хоть отсидятся в клетке-кабине.

В путь отправились все той же командой — ни Корней, ни Чуча не захотели пропустить такое событие.

И они не прогадали. Пусть мне уже не привыкать к ночному Подлеску, но каждый раз поражаюсь его красоте. Только ночью понимаешь, что царящий здесь днем вечный сумрак — еще не предел. Слабый свет двух лун и россыпи звезд, в отличие от сияния Ярилы, Крона отсекает полностью, так что после заката Подлесок погружается в настоящую тьму. Именно в этот момент просыпается мох, растущий в глубоких трещинах коры. Сияние мха хоть и не было особо сильным, но подсвечивало каждый ствол баобаба, и в итоге получалась сказочная картина с неплохим обзором. К тому же дед Анджей позаботился о фарах на своем монстре, так что до места добрались быстро и без проблем. Опять же на всякий случай остановили автоволокушу метров за триста от нужного дерева.

— Ты уверен? — не унимался Баламут, все никак не желавший смириться с тем, что я не беру его с собой.

Почему-то днем он был спокойнее. Наверное, сказывалась смена обстановки.

— Нормально все, — успокаивающе хлопнул я его по плечу и, подтянув ремни сбруи древолаза, спрыгнул с волокуши.

Так, теперь нужно сосредоточиться — красота вокруг, конечно, чумовая, но ночной Подлесок по определению не может быть безопасным. Сделав энергетический вдох, я прогнал силу через тело и настроился на ментальный артефакт.

Сразу стало легче. Подспудная тревога отошла, потому что я словно влился в своеобразную ментальную сеть обитателей этого леса. Удалось не только ощутить присутствие поблизости двух хищников, но и тонко намекнуть им, что к нам приближаться не стоит. И, как ни странно, намек был понят — пара скальных сфинксов тут же решила, что подходящая им добыча здесь не водится.

Задерживаться у основания огромной колонны нужного мне баобаба я не стал и сразу начал подъем.

Картина подсвеченного зигзагами мха Подлеска изменилась и стала еще более завораживающей, но, чтобы не начинать все заново, мне пришлось отвлечься от любования красотами и сосредоточиться на восхождении.

В Кроне светящийся мох хоть и присутствовал, но лишь в виде случайных вкраплений. Здесь также не было ни фосфоресцирующих растений, ни каких-либо люминесцентных цветов. Но без подсветки я не остался. Целые облака светлячков, словно планктон в водах теплых морей, клубились в Кроне, обеспечивая освещение разной интенсивности. Где-то их было больше, а местами целые участки ветвей поглощала непроглядная тьма. Вот по такой световой чересполосице мне и предстояло пройти.

На всякий случай я надломил первую пару палочек химических фонарей и осторожно направился по горизонтальной ветке, которая росла над той, что приютила Рой.

В этот раз меня встречали немного доброжелательнее, чем в первый. Точнее, мое появление просто проигнорировали. Никто не прилетел даже на звук ударов молотка, забивавшего костыль.

Хороший признак, но обольщаться раньше времени все же не стоит.

Ну что же, надеюсь, судьба всем известного медведя меня не постигнет.

С тихим стрекотом начала разматываться нить с барабана, а я постарался полностью отдаться контролю ментального артефакта. Именно для этого и пришлось воспользоваться старым набором древолаза, оставив «паука» без дела.

Да уж, любят местные пчелки поспать.

Я уже завис рядом с огромной сферой одного из ульев, а коллективное сознание только начало просыпаться. Полностью взбодриться я ему не дал. Волны успокоения снова разбили начавшую консолидироваться конгломерацию сначала на отдельные беспокойные очаги, а затем Рой и вовсе вернулся в состояние покоя.

Кажется, получилось. Главное, не сглазить…

Когда наконец-то позволил себе вынырнуть в реальный мир, едва не запорол все единым махом. Дело в том, что, пока я «бодался» с коллективным сознанием, одна из сонных пчелок переползла с улья на меня и флегматично совершала прогулку с моего плеча на шляпу, проездом через лицо.

Мне стоило огромных усилий воли, чтобы позволить ей закончить путешествие. И только после этого я начал потихоньку подкачивать энергию в «отпугиватель».

Недовольно прожужжав, пчела лениво перелетела с шляпы на покатый бок улья. Ну я взялся за нож.

Благодаря работам ученых и исследованию обломков на земле экспериментировать не пришлось. Поверхность огромной — не меньше трех метров в диаметре — сферы была похожа на гигантский футбольный мяч с огромным количеством шестиугольных ячеек. Если надрезать такую ячейку по периметру, то можно вытащить пирамидку сот.

Так оно и вышло — получилось как с куском арбуза, вырезанным на пробу. Сочащаяся умопомрачительно пахнущим медом пирамидка хоть и туго шла наружу, но извлечь ее удалось без особых проблем.

Увесистая, зараза, — килограмма три, не меньше. С перемещением добычи в баул пришлось помучиться, но затем, приноровившись, следующие четыре куска пошли как по маслу. Оно и не удивительно, потому что и торба и вся моя одежда стали скользкими от сочившегося меда.

Не уверен, но, кажется, три из восьми экспроприированных мной ячеек были с личинками. Может, это и нехорошо в отношении Роя, но обманывать страстные надежды Чучи тоже не хотелось.

Трижды пришлось замирать, чтобы успокоить начавший просыпаться Рой, и все равно, когда благоразумие победило жадность, а натужно застрекотавшая лебедка потащила меня вверх, пчелы из потревоженного улья развили нездоровую суету. Так что удерживать коллективное сознание Роя в покое приходилось постоянным напряжением почти на пределе концентрации.

Я ожидал нападения пчел в любой момент, так что не успокоился, пока не взобрался на ветку и не дошел по ней до основного ствола. И именно поэтому прошляпил настоящую опасность.

Даже не знаю, что было бы, если бы прыгнувшая на меня жаба сделала это молча. Знакомое улюлюканье хлестнуло по сознанию, словно плеть погонщика. Резкий выброс адреналина в кровь взвинтил восприятие, и летевшая на меня тварь с противным визгом отправилась в обратный полет, получив пинок воздушного тарана. Стрелять из обреза, на котором был закреплен наствольный артефакт, я не решился, надеясь уладить дело без лишнего шума.

Кто бы сомневался, что моим надеждам не суждено сбыться… Древесные жабы в одиночку не бродят. Я тут же ощутил, как кто-то плотно обхватил мою ногу. От мысли, что сейчас в горячо любимую конечность вопьются острые зубы, у меня внутри все похолодело, но вместо этого жаба начала вылизывать испачканную медом штанину.

Времени на полноценное удивление не было, потому что на спину спрыгнул еще один монстрик, весом эдак килограммов десять.

Чуть не спихнул меня с ветки, скотина такая!

Где-то в глубине души, очень глубоко, промелькнула даже радость за то, что деньги, потраченные на «молниевик», не ушли в никуда. Танго с жабами все же состоялось!

То ли с перепугу, то ли от потаенной радости я влил в артефакт весь свой остаток, благо ментальный обруч был довольно экономным, а затратным «пауком» я так и не воспользовался.

Шваркнуло знатно. Я словно превратился в катушку Теслы — во все стороны ударили ветвистые молнии, образуя вокруг меня условную сферу. Досталось всем — и жабам, и светлячкам. Окружающее пространство погрузилось во мрак, освещаемый только двумя стиками химических фонарей. К счастью, у светлячков мозгов еще меньше, чем у жаб, так что они быстро заинтересовались темным местом в Кроне, но до этого момента мне все же пришлось пару раз пальнуть почти наугад — лишь по ментальным маякам страха и ярости.

Визг и улюлюканье отдалились, и рядом со мной осталось только полдюжины неподвижных тушек.

Не особо мудрствуя, я спихнул их с ветки. Высота, конечно, изрядная, но внизу мягкий слой перегнившей листвы, так что совсем в кашу не расшибутся, и будет из чего нарезать мяса для шашлычков.

Появление меня — пусть и липкого, но всего такого благоухающего, было встречено густыми волнами восторга. Повольник явно воскресил в памяти вкус медовухи, а Гена радовался просто за компанию, потому что вспоминать ему было нечего. Что же касается Чучи, то с ним произошел довольно любопытный казус. Сначала, поняв, что я не тороплюсь делиться обещанными личинками, он едва не укусил меня, причем именно там, куда так и не впилась зубами жаба. Пришлось бросать все и извлекать из сот слабо шевелящихся личинок. Поделился щедро, бросив тахруну сразу три штуки, но сожрал он только две, да и то получился перебор. С третьей личинкой в лапках наша облезлая крыса и отрубилась.

Видно, забористая штука.

Пошевелив ногой пускающего блаженные пузыри зверька, я понял, что это напрасные старания — он ушел в нирвану глубоко и надолго. Мне даже удалось уловить похожие на безумный калейдоскоп видения, которыми тахрун щедро делился с миром.

Ни привести тахруна в чувства, ни выковырять из его лапок личинку без повреждений так и не удалось.

Наркоман чертов!

Пришлось собственноручно грузить Чучу на волокушу. Веса в нем — как в курице, но раздражал сам факт.

Повольник тоже не являл собой эталон адекватности. Он так спешил обратно, что задерживать колесницу для сбора жаб пришлось едва ли не силой. Еще раз нагрубить Корнею пришлось уже на самой станции, когда он, распределив по кастрюлям добытый мед и начисто выскоблив баул, попытался добыть еще хоть что-то из моей одежды.

— Иди лесом, Корней Кондратьевич, нам же это еще пить! Будет тебе добавка и без всяких извращений. Освой пока то, что есть.

Как-то так получилось, что мы с повольником сразу перешли на «ты», сохранив обращение по имени-отчеству. А вот с Геной они называли друг друга просто по именам.

— Добро, Никита Олегович, — явно смутился повольник, — твоя правда, что-то я вошел в раж. Тогда переходим к варке. Где тут у вас бабий сок?

— Какой сок?

— Да ладно?! — искренне удивился Корней. — Пусть вы с Генкой новички, а повара ваши всю жизнь в Китеже просидели да лапшу свою горожанам варили, но Лом-то с Паном — тертые же калачи!

— Что за сок? — не дождавшись уточнений, переспросил я.

— Сок из баобаба. Почти то же самое, что и березовый сок на Земле. На внешке его все вместо воды пьют. А у вас что, не так?

— Ну, мы из скважины пьем. К тому же наружу без опаски выходить стали не так уж давно.

— Ничего, — отмахнулся, как от назойливой мухи, повольник. — Вот прямо сейчас схожу в мастерскую, сделаю пару трубок. Как только Ярило проклюнется, пойдем к баобабам. А то получается тупость какая-то — жить в лесу и пить воду из скважины.

Возражать я не стал, потому что ничего не понимал в этом вопросе. Сначала попробуем, что за сок такой, а затем решим, нужны ли нам дополнительные сложности, или же продолжим пить ту воду, которую употребляли раньше. Лично меня она полностью устраивала. К тому же нужно было срочно решить вопрос с новоявленным наркоманом.

До самого рассвета он не приходил в чувство, отлеживаясь в своем гнезде. Когда проснувшаяся Златка прибежала проведать своего любимца и увидела его в безобразно бессознательном состоянии, то едва не впала в панику, но Гена быстро объяснил внучке, что Чуча просто устал.

— Как ты устал тогда, когда приезжал дядя Юра?

— Ну, почти… — смутился Баламут, и мне даже стало интересно, с чего бы это мой друг стал напиваться на пару с племянником своей жены, которого терпеть не мог?

— Может, я попрошу у тети Пин рассола? Тебе же он помог, — продолжила Златка компрометировать любимого дедушку.

— Вряд ли Чуче подойдет рассол, Кнопка, — сдерживая улыбку, сказал я. Заметив, что тахрун начал шевелиться, все же развернул девочку за плечи и подтолкнул к выходу из мастерской. — Но ты все же пойди к госпоже Пин и попроси ее приготовить нам на завтрак блины. Надеюсь, мне удастся вырвать у деда Корнея хоть чуть-чуть того, чем эти блины можно помазать.

Когда Златка ушла, я присмотрелся к стонущему зверьку. Пару минут он ворочался, затем открыл налитые кровью глаза. В меня тут же полетел образ личинки, которую яростно пожирает мультяшный Чуча.

— Не, мужик, опохмел отменяется, — отрицательно мотнул я головой.

Не знаю насчет смысла слов, а вот интонация отказа до него дошла в полной мере.

Тахрун ощерился и прыгнул на меня.

— Охренеть! — успел крикнуть Баламут, а затем завопил еще яростнее: — Да чтоб тебя!

Второе замечание казалось уже моей персоны, потому что его краем задел разряд молниевика. А вот Чуче досталось по полной, и тахрун снова вырубился.

— Пан, — позвал я поляка.

— Да, шеф.

— Можете по-быстрому сварить клетку для этого психа?

— Удобную? — уточнил дед Анджей и, увидев мой кивок, предупредил: — Тогда нужно минут сорок. А пока пусть посидит в ящике для изоляторов. Там есть дырки, так что не задохнется.

— Спасибо, — поблагодарил я поляка.

Через минуту бесчувственный тахрун был помещен в тесный даже для него ящик.

Ничего, потерпит. Придется нам проводить экстремальный детокс, а еще внимательно изучить, что же за дрянь я приволок в свой дом. Надеюсь, распространение продукта из личинок не преследуется законом.

Мой запрос ушел к Сосо во время утреннего сеанса связи, а уже вечером пришел ответ. К этому времени Чуча был без особых проблем помещен в просторную клетку со специальными приспособлениями для безопасной кормежки и чистки — мало ли, вдруг опять бузить начнет.

В конце послания от внука батоно Левана стояли аж шесть восклицательных знаков. Оказывается, что тигровые пчелы дают не только ценный мед, их личинки тоже могут принести немало золотишка. В итоге должно получиться что-то типа мескаля — настойки с червяком внутри. А вот эффект от такого пойла похлеще, чем от земного абсента.

Увы, нужен дистиллят из каких-то непонятных плодов, которые еще требуется найти… Ничего, в крайнем случае полежат личинки в стазис-емкостях для бабочек, а с энтомологом я как-нибудь договорюсь.

Кстати, блины мы ели с маслом и вареньем — повольник едва не охрип, но меда нам не дал. И только Златке на пробу выделил малюсенькую плошечку.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Она вошла в мою жизнь практически с первыми туманами, которые и дали имя этой долине.

Звучит романтично, но, увы, никто не сомневался, что доброй сказкой с хэппи-эндом эта история закончиться не могла по определению.

На тот момент жизнь на станции вошла в мирное русло и текла неспешно, можно даже сказать — лениво. В какой-то степени скуку развеивал наш новый жилец. Уезжать домой Корней передумал. Он лишь вызвал радиограммой сынков и приемыша. У него попросту не хватило силы воли покинуть место священнодействия. А иначе то, что он творил, и не назовешь. Для начала повольник заказал в Купферштадте пять десятилитровых стеклянных бутылей. Туда со всем почтением и душевным трепетом был помещен драгоценный мед, разбавленный бабьим соком.

Кстати, нужно не забыть сделать втык нашим старикам. Пить сок баобаба, добытый с помощью полутораметровой трубы, — одно удовольствие. Правда, для варки кофе эта жидкость не годилась, а вот чай из него получался выше всяких похвал.

Но вернемся к медовухе. Насчет священнодействия я не шутил. Поначалу золотистого цвета жидкость ничем особым не выделялась, но, как только бутыли были размещены рядом с магопреобразователем, внутри зажглись сверкающие искорки и зажили своей особой хаотической жизнью.

Корней едва ли не по десять раз на дню спускался на нижний уровень станции, чтобы полюбоваться этой пляской волшебных светлячков.

На мой вопрос, когда можно будет попробовать столь распиаренный напиток, повольник ответил довольно невразумительно. Сначала он заявил, что процесс брожения, ускоренный магопреобразователем, идет трое суток, но по-настоящему медовуха формируется больше трех месяцев, а затем на полное дозревание ей требуется еще больше года, пусть и не рядом с концентрированной магией, но в особом температурном режиме. Причем двенадцатью месяцами все это не ограничивается. С каждым годом выдержки медовуха становится только лучше и дороже.

Лично я из всего этого восторженного лепета услышал только «трое суток», и от себя добавил еще пару дней на усадку, а потом все же сниму пробу. Я хоть и любитель вискаря, но так до сих пор и не понял, в чем разница между скотчем трехлетней и двенадцатилетней выдержки. Может, моим вкусовым рецепторам не хватает чувствительности или же производители просто морочат нам голову.

Заезд в тот знаменательный вечер вроде не отличался от всех предыдущих ничем особым, но только до момента, когда по лестнице второй фуры восточного каравана не начала спускаться очень примечательная особа.

Изрядно удивившись, я взялся за управление камерой и увеличил изображение. После этого мое удивление переросло в откровенный шок.

Когда Стальной Тедди завалил единорога, я вспоминал японское аниме. Так вот, то было лишь отдаленное подобие, а сейчас я наблюдал практически классическую анимешную сцену.

Здоровенный, буквально косая сажень в плечах, мужик в котелке и с изуродованным шрамами лицом подхватил на руки, а затем осторожно поставил на землю хрупкую девчушку в платьице чисто анимешного стиля. Рассмотреть подробно мордашку нашей гостьи я не сумел, но образ добивала прическа в виде двух кокетливых хвостиков по бокам и не менее кокетливой шляпки.

Стало очень интересно, и не потому, что я поклонник аниме и мимишных героинь, просто моя интуиция буквально вопила: здесь что-то не так!

Жаль, на этом этапе оторваться от зарядки в ближайшие полчаса не получится, но позже обстановку разведать все-таки не помешает.

Когда наконец-то сумел выбраться в столовую, то увидел довольно любопытную картину. Места за длинными столами у нас было достаточно, но не до такой степени, чтобы один из них занимали только два человека. Поначалу я подумал, что это звероподобный охранник отпугнул дальнобойщиков. В принципе, так оно и было, но реальность все же оказалась намного интереснее.

Хорошо хоть заметил странность в ментальном поле гостьи до того, как разглядел ее почти детское личико с огромными глазищами профессиональной няшки и открыл рот.

Даже замер на мгновение, поразившись тому, что ощутил. Нет, никаких эмоций у этой странной девчушки мне прочесть не удалось. В том-то и дело. Это можно сравнить только с рассказом одного моего друга, служившего на подлодке. Он говорил, что, глядя изнутри на железный борт судна, можно легко представить, что за ним обычный воздух, но едва прикоснешься, как понимаешь, насколько чудовищное давление океанских глубин постоянно норовит прорваться в хрупкий мирок беззащитного суденышка.

Так и здесь я лишь скользнул своим щупом по ментальному блоку гостьи и ощутил, какая мощь за ним кроется. Истинных магов Беловодья мне еще не доводилось видеть, за исключением лечившего Златку доктора, но там масштабы не те. И все же у меня не было ни малейших сомнений, что вижу именно одно из таких существ. Мой первый учитель магии в этом мире называл их безумными инопланетянами, совершенно не похожими на нормальных людей.

Вот и состоялся мой первый контакт с чуждым разумом. Причем контакт этот довольно необычный, по крайней мере, внешне.

— Приветствую вас на станции, уважаемая дара, — изобразив легкий поклон, вежливо произнес я.

«Няшка» недовольно сморщила личико, поняв, что поиграть со мной не получится. И только после этого я смог прочитать в ее взгляде изрядный жизненный опыт. Вроде совершенно ничего не изменилось, но в наивных и чистых, как теплое море, глазах поселились злые и даже немного безумные искры.

Либо мастер-инструктор Захар действительно прав, либо у меня разыгралось воображение.

— Пустышка с ментальным конструктом, — все еще почти детским голосом, но подернутым холодком, как река в ноябре, сказала магиня, — как тебе удалось узнать меня? Ты же слабосилок, а мой блок ставили настоящие мастера.

— Потому и узнал, — не стал я реагировать на подначку. — Слишком уж глухая защита.

— Тоже вариант, — пожав плечиками, равнодушно ответила эта странная «няшка».

Ее звероподобный охранник продолжал изображать из себя голема.

— Простите за беспокойство, — чуть поклонившись, сказал я, решив, что хватит дергать тифа за усы. — Просто хотелось поприветствовать столь важную гостью и узнать, не могу ли я чем-либо помочь в плане обеспечения максимального комфорта.

— Можешь, — тут же откликнулась магиня, заставив меня мысленно обругать себя за излишнее любопытство и длинный язык. — Мне нужно остаться здесь на несколько дней.

Ох и не нравится мне все это…

— Не будет ли бестактностью спросить, с какой целью вы решили посетить наше захолустье?

— Будет, — кривовато улыбнулась магиня, полностью растеряв свой мимишный шарм, — но я все же отвечу. Я должна встретить здесь кое-кого, но не знаю, когда состоится эта встреча. Вот до тех пор и воспользуюсь твоим гостеприимством. Ты же не будешь возражать?

На вопрос это заявление походило мало — скорее завуалированный приказ.

Поселившийся во мне с недавних пор гонор мага подталкивал к резкому ответу, а вот интуиция, вкупе со здравым смыслом, вопили о пагубности столь опрометчивогопорыва.

— Мы всегда рады адекватным гостям. Если будут какие-либо дополнительные пожелания, я постараюсь помочь, чем смогу.

— Пожелания будут, — кокетливо улыбнулась гостья, и почему-то мне от ее улыбки стало неуютно.

Она что, флиртует со мной? Свят-свят!..

— Вам не кажется, что нам пора познакомиться? — перешла на более вежливое обращение чародейка, умильно захлопав длинными ресницами.

Ее первоначальная грубость явно была продиктована тем, что я не повелся на искусный маскарад.

— Простите за бестактность, — с легкой клоунадой расшаркался я. — Позвольте представиться, Зимин Никита Олегович, станционный смотритель, к вашим услугам.

— Это хорошо, что к моим услугам, — опять с каким-то хищным намеком произнесла она. — Вы уже успели обзавестись прозвищем? У нас это многое значит.

Ну и что мне ответить? Не думаю, что стоит врать.

— Раньше меня назвали Домовой, — попробовал я увильнуть от ответа.

— Раньше? — с поддевкой улыбнулась магиня. — А сейчас?

— Демон, — вздохнув, сдался я.

— Демон?.. — протяжно повторила она, словно пробуя прозвище на вкус. — И откуда такая мрачная слава?

— Это долгая история, — проворчал я.

— Вы правы, — не стала настаивать гостья, — у нас еще будет время для страшилок. Меня можете называть Эльзой. Красоткой Эльзой.

Магиня представилась в стиле Джеймса Бонда и явно сделала это намеренно.

Ей бы скорее подошло прозвище Няшка, но кто я такой, чтобы оспаривать народную мудрость? Впрочем, учитывая мое собственное прозвище, может, мудростью в процессе раздачи прозвищ и не пахнет.

— Прошу меня простить, но мне нужно вернуться к работе, — воспользовался я одним из скачков напряжения в магопреобразователе как поводом, чувствуя, что ситуация становится еще более странной.

В принципе, можно обойтись и удаленной коррекцией, но лучше все же добраться до контактных сфер. Откровенно врать магу не стоит, особенно истинному. Уж кому как не мне знать, что беспардонные вруны в ментальном плане светятся, как уличные фонари…

— Не буду вас задерживать, — мило улыбнулась Эльза, — но мы еще поговорим, и очень скоро.

Япона икебана! Ну вот почему ее намеки отзываются во мне дурными предчувствиями?

Когда развернулся, то увидел замершего у двери Баламута в полном боевом облачении.

— Все нормально? — спросил он, косясь на спутника Красотки.

— Да, — проворчал я, пытаясь хоть как-то прокачать в голове сложившуюся ситуацию.

— Что она сказала? Этот орангутанг, случаем, не похитил ребенка?

Осознав, о чем спросил мой друг, я замер посреди коридора:

— Гена, ты все перепутал. «Ребенок», с которым я сейчас говорил, если и моложе нас с тобой, то ненамного. Это истинная магиня, и она куда опаснее своего ручного орангутанга. Уверен, что того же Головоруба на пару со Стальным Тедди эта няшка порвет, как Тузик грелку. Впрочем, старики, может, и побрыкались бы, а нам с тобой точно ничего не светит, — задумчиво добавил я, но, увидев недоверчивый взгляд Баламута, жестко закончил: — Не вздумай даже дышать в ее сторону. Наша главная проблема в том, что эта симпатичная обезьянка с гранатой решила пожить у нас несколько дней.

— А мы не можем ей отказать? — Похоже, Баламут все никак не хотел до конца принять странные реалии этого мира.

— Гена, блин, не тупи! Как два пусть и круторогих барана могут отказать медведю, если тот решит заночевать в кошаре? Этим баранам остается лишь надеяться, что медведь уже нажрался в лесу малины с медом и пребывает в благодушном настроении.

— И вот толку с того, что ты маг?.. — недовольно проворчал мой друг, но это абсолютно меня не задело.

— Сам в печали.

Наш эмоциональный разговор и раздрай в душе заставили меня отвлечься от контакта с обручем удаленного доступа, и магопреобразователь пошел вразнос. Наладить все удалось только через десять минут.

А затем я сидел и думал. В голову даже пришла неожиданная мысль, что мощь истинных магов может оказаться выдумкой — фейком, призванным напугать народ, чтобы не рыпались. Но подобные измышления сразу показались мне крайне опасными. Нет ничего хуже, чем недооценка своего потенциального оппонента.

Я уже надеялся, что сюрпризов в этот день больше не будет, и как всегда ошибся в своих прогнозах. Что уж тут поделать: стезя пророка — точно не мое призвание.

Когда улеглись спать и мои домочадцы и дальнобойщики, вдруг возбудились сторожевые менгиры. Обеспокоившись, я начал проверять наружные камеры, но затем быстро переключился на внутренние. Догадка оказалась верной — перед бронированной дверью, перекрывавшей доступ в отсек персонала, стояла девочка с легкомысленными косичками и, заложив руки за спину, совершенно по-детски раскачивалась из стороны в сторону так, что ее плиссированная юбочка ходила волнами туда-сюда. Именно она, наплевав на наличие домофона, использовала сторожевые менгиры в качестве дверного звонка.

А это, скажу я вам, непростая задача.

Япона икебана! Да сколько еще я буду вздрагивать, глядя на эту куклу?

С другой стороны, как еще реагировать на такую картинку? Это вам уже не аниме, а чистой воды хорор. Постоит такая милая няшка перед дверью, а затем начнет резать всех подряд.

Была даже мысль сделать вид, что ничего не заметил. Очень уж страшно пускать ее туда, где живут близкие мне люди. И все же здравый смысл подсказал, что глупостей делать не стоит.

Даже не сомневаюсь, что «постучалась» она из чистой вежливости и вскрыть замок, а то и выломать бронированную дверь сможет без особого труда.

Тяжело вздохнув, я встал и пошел встречать не совсем званую гостью.

— Ну вот зачем так долго держать девушку на пороге? — капризно надула губки Эльза с таким умильным видом, что у меня заныл отбитый копчик.

— Пересмотрел в детстве ужастиков, — сказал я совершеннейшую правду, чем вызвал звонкий смех «няшки».

Внезапно она подошла ко мне вплотную и положила ладошку на мою грудь:

— Мне скучно. Может, развлечемся?

По моему телу пробежалась волна тепла, отозвавшись нешуточным желанием. Но вместо того, чтобы подхватить эту игру, я активировал обруч, максимально закрываясь от внешнего ментального влияния.

Не помогло. Либо моя защита против такой мощи не стоит и ломаного гроша, либо она давила совсем не на мозг.

— А чего это мы такие колючие? — нахмурив бровки, спросила девушка.

И действительно, чего это я? В принципе вопрос риторический. Просто одно наложилось на другое. Сама мысль о сексе с той, кто выглядит как нимфетка, натыкалась на определенный внутренний блок. И не так уж важно, сколько ей лет на самом деле. А еще и паранойя орала благим матом, не переставая.

— Строгое воспитание и отсутствие сексуальных отклонений, — опять честно ответил я.

— Некоторым эти отклонения доставляют удовольствие, — насмешливо промурлыкала Эльза.

— Некоторым нравится, когда их бьют плеткой и обзывают по-всякому. Я таким чудакам точно не судья и тем более не товарищ.

— Не люблю я этого делать, — рассерженно топнула ножкой магиня, но отступать не стала. — А если так?

Она сдернула с косичек бантики, глубоко вздохнула и провела ладонями по своему лицу. В коридоре ощутимо похолодало.

Такое впечатление, что Эльза стерла руками грим, молодивший ее лет эдак на десять. Но могу поклясться, что на ее лице если и имелась косметика, то в мизерных долях.

— Так уже лучше, — сказал я только для того, чтобы стряхнуть с себя шок. — Но все равно не пойму, на кой черт тебе понадобился помятый жизнью станционный смотритель.

— Ох, как с тобой трудно… — вздохнула претендентка на место в моей постели, принявшая вид хоть и молодой, но все же женщины. — Хорошо, поясню, но только потому, что я не поклонница садомазо. Я три дня в пути, да и до этого мужика не было почти неделю. Хочу развеяться, а делать это с простым недаром — не веселее, чем вообще в одиночку. Мы так и будем стоять в коридоре?

— Не будем, — приняв решение, я подхватил очень легкую магиню на руки и с самым серьезным видом на лице понес ее в спальню.

После того как понял, что ментально она на меня не воздействует, а прилив возбуждения — это чистая химия тела, пусть и с магической основой, тупить дальше не собирался. Тем более давно хотел понять, что же такого феерического дает секс с магически одаренной женщиной.

Когда мы раздевали друг друга, внезапно мелькнула мысль — может, стоит оставить хотя бы сапоги с ножом?.. — но я отмахнулся от нее, в очередной раз нарываясь на перспективу быть битым в неглиже. Двери за собой я закрыл, и если от кого и отхвачу, то только от этой милашки. А тут уж раздевайся не раздевайся — все едино.

На удивление, Эльза оказалась нежной и чуткой любовницей, так что наш секс действительно был далек не только от садомазо, но и от камасутры. Зато в энергетическом плане творилось нечто невообразимое. Опять в голову лезло только сравнение с катушками Теслы. Энергия вливалась в меня широким потоком и выплескивалась наружу, превращаясь в тончайшие волоски разрядов. То же самое творилось с Эльзой. Когда исходящие из нее молнии ударяли в мое тело, вместо боли ожогов я ощущал настолько острые уколы удовольствия на грани оргазма, что хотелось выть.

Теперь понятно, почему обычные женщины так хотят попасть в постель мага, и кристально ясно, почему мне в будущем стоит держаться от магинь подальше. Боюсь, что это уже не секс, а наркотик и сильнейшая привязка. Вроде бы чего кочевряжиться, когда так хорошо? Но беда как раз в том, что слишком хорошо. Как бы в будущем секс с обычной женщиной не показался мне пресным. Тут уже проблемами с потенцией попахивает. А оно мне надо? Для эксперимента и на пробу разок очень даже неплохо, но привыкать не стоит.

Подобные мысли конечно же посетили меня, когда все уже закончилось, а до этого в голове вообще было пусто. Что неудивительно, ведь центр принятия решений в тот момент находился совсем в другом месте.

Потянувшись, как кошка, Эльза, не стесняясь своей наготы, прошла в ванную комнату и, задержавшись перед дверью, призывно оглянулась. Меня буквально раздирало желание пойти следом, но пресловутый ЦПР уже вернулся на положенное место.

— Ты странный, — заявила магиня, когда через пять минут завалилась в кровать и положила голову с мокрыми волосами мне на грудь. — И слишком осторожный.

— В последнее время часто били, — не стал я вестись на ее подначку и отстаивать свое уязвленное мужское эго. — Помогает прочищать сознание и познавать дзен.

— Тебе нравится в Беловодье? — немного невпопад спросила она.

— Да, — ответил я, глядя в потолок. — Особенно когда рядом нет людей.

— Но только люди способны раскрыть то, что является истинным сокровищем этого мира. — Перевернувшись на живот, Эльза положила подбородок мне на грудь.

— Здесь любой сильный зверь на это способен.

— Это лишь брызги настоящего водопада, — фыркнула она, как кошка, — простые инстинкты животных магического мира. Вы, пустышки, хоть и отличаетесь от зверей и простых хомо, но все равно даже понятия не имеете, что такое настоящая магия.

Не скажу, что меня покоробил ее снисходительный тон, скорее поразило, с какой привычной уверенностью она отделяла себя и подобных ей от остального мира, если не вселенной вообще.

Это действительно попахивает очень запущенной манией величия. Я, конечно, не психиатр, но тут все видно и невооруженным взглядом.

Внезапно ее улыбка стала хищной, и я отчасти осознал ее правоту. Мои возможности без артефактов даже слабее, чем у единорога и тем более у терроризировавшего станцию болотного бегуна. Но разница между нами не делает меня животным, а ее — богиней.

И все равно от мысли, что Эльза сейчас может читать мои мысли, словно статью в газете, становилось не по себе.

С другой стороны, у меня пока нет никаких тайн, которые могли бы разозлить истинных магов Беловодья, так что можно расслабиться.

Ага, легко сказать…

— Не дергайся, — опять перевернувшись на спину, блаженно потянулась Эльза. — Ты доставил мне сегодня удовольствие, так что я дам тебе кусочек знаний.

— Как рыбку тюленю? — все же выскочил из меня ворчливый комментарий.

— Отказываешься?

— Ни в коем случае! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнул я. — Тюлень старался, его нужно поощрить.

Я не сомневался, что сарказм скрыть не удастся, поэтому даже не старался.

Посмеявшись над немудреной шуткой, Эльза все же поделилась информацией, и ради такой «рыбки» стоило хлопать ластами и носить мяч на носу.

— Никто не сможет прочитать твои мысли. Распознать эмоции, расшифровать реакции тела — это легко, но не заглянуть в душу.

— Ты уверена? — с тайным облегчением, но без особого доверия уточнил я, чем вызвал у нее презрительную ухмылку:

— Я была близка с истинным магом, способным заставить толпу в сотню человек вскрыть друг другу глотки, но и его удавалось обмануть, контролируя эмоции и тело. Сам понимаешь, в этом деле мне дано многое.

Словно в подтверждение своим словам, она провела ладошкой по лицу, и на меня опять уставились огромные глаза няшной нимфоманки. В обнаженном виде этот образ напрягал еще больше.

— Прекрати!.. — прорычал я, стараясь прикрыться простыней.

— Неужели я тебе не нравлюсь? — На четвереньках, как кошка, она попыталась залезть на меня верхом, но натолкнулась на холодный взгляд. — Ты скучный.

— Зато не стыдно смотреть в зеркало.

— Не обольщайся, тем, кому я нравлюсь в таком образе, в зеркало смотреть тоже не стыдно. А еще говорят, что столь яростное отрицание означает подавляемую тягу.

— Ага, и чтобы доказать обратное, мне нужно наброситься на тебя прямо сейчас, — хмыкнул я, не ведясь на подначку. — У каждого из нас во внутренних темницах подсознания сидит такое зверье, что волосы дыбом встают. Но это не повод выпускать его из клетки.

— Да ты у нас прямо философствующий психиатр, — скорчила она умильную рожицу и, соскользнув кровати, начала одеваться.

Либо игры со мной ей наскучили, либо манипуляции с лицом давались не так легко, как она старалась показать.

Я тоже быстро оделся, дабы проводить даму, имея подобающий вид.

И хорошо, что не пошел за ней в одних трусах, потому что в операторской нас встретил сидящий в моем кресле Баламут.

— Доброй ночи, дяденька, — присев в книксене и потупив глаза, поздоровалась Эльза.

Генка покраснел как рак и закашлялся.

Плутовка шаркнула ножкой и с видом святой невинности выскользнула в коридор.

От такой подставы у меня пропало малейшее желание изображать из себя джентльмена, так что я просто проводил Эльзу до конца коридора и запер дверь за ее спиной.

Надеюсь, она сейчас не выломает бронированную преграду, дабы показать залетному нахалу, кто есть кто в пищевой цепочке Беловодья.

Когда я вернулся на пост управления, Баламут уж немного пришел в себя, но далеко не до конца.

— И кто там говорил мне насчет беса в ребро?.. — сузив глаза, зло сказал мой друг. — Ей же всего…

— Она, — не дал я ему закончить гневную речь, — если захочет, сможет слепить себе лицо старушки. Вот это точно было бы извращение. К тому же, когда мы кувыркались, на вид ей было лет тридцать. — Под конец я немного соврал, сам не знаю зачем. — Лучше скажи, на кой черт ты сюда приперся?

— Ну так ты же уединился со страшным магом, вот и решил подстраховать, — заявил мой друг и как-то растерянно посмотрел на свой автомат, прислоненный к ножке стола.

— Увы, ни ты с этой пукалкой, ни я со всеми своими цапками тут ничего сделать не сможем. Пошли лучше спать, — устало вздохнул я.

— Не пойду я с тобой спать! — в притворном ужасе отшатнулся от меня друг. — Мало ли что тебе, извращенцу, в голову взбредет!..

— Не смешно.

— Да, — неожиданно согласился со мной посерьезневший Баламут. — Смешного тут мало. Как бы дальше не стало совсем грустно.

Конечно, не имея всей информации, он не мог полностью оценить ситуацию, но все равно оказался совершенно прав.

ГЛАВА 2

То, что утро вечера мудренее — это, конечно, очень разумное изречение, но, увы, часто бывает, что пришедшая с утра здравая мысль оказывается запоздалой. Проснувшись, я обдумал вчерашние выкрутасы затейницы-судьбы и пришел к выводу, что раз у нас образовались такие гости и выкинуть их нет никакой возможности, то не мешало бы зайти с другой стороны и убрать из станции самое уязвимое население. Без своих поваров мне не обойтись, а вот слабую часть зарождающейся ячейки общества, включая Златку, вполне можно было бы отправить на побывку в Купферштадт.

Да, я зарекался селить там своих близких, но если ненадолго, да еще и попросить помощи у Головоруба, то бояться особо нечего. Судя по общению Златки со старым бароном, он с нее пылинки сдувать будет. Увы, это, без сомнения, разумное решение было принято слишком поздно. Караван уже ушел, и до отхода следующего — почти сутки.

Ладно, будем надеяться, что ничего страшного за это время не произойдет. Да и вообще, вдруг Эльза окажется приятным исключением из правила и удивит нас поразительной для истинных магов адекватностью? Впрочем, это уже самообман и чистой воды подмена действительного на желаемое.

Взять хотя бы обстоятельства, при которых я проснулся. Магиня опять использовала менгиры в качестве домофона, заставив меня выскочить из сна, как пробка из бутылки. Без обруча я ощущал лишь слабое беспокойство, ставшее причиной кошмара, а когда нахлобучил на голову шляпу, в полной мере почувствовал, как фонили тревогой каменные артефакты.

Быстро одевшись и даже не умывшись, я выбежал наружу, где, судя по картинке с камеры, меня дожидалась магиня. В этот раз компанию ей составлял звероподобный охранник, имя которого я не знал. Впрочем, особого желания знакомиться с ним у меня не было.

— Можно больше не трогать менгиры? — нейтрально спросил я, все еще не зная, распространяется ли наша вчерашняя манера общения на это утро.

— Не можно! — передразнила меня магиня, по-прежнему пребывавшая в образе нимфетки. — А как мне еще тебя будить, засоню такую?

Ясно, дистанцироваться она не собирается, но это не значит, что можно расслабляться.

— Сказала бы поварам…

— Долго и скучно, — фыркнула Эльза.

— Ладно, проехали, — решил я не нагнетать обстановку. — И зачем звала?

— Выпусти моего человека наружу.

Посмотрев на охранника, я увидел, что он явно снаряжен для охоты. Вчера на здоровяке такого количества оружия не было, а сейчас он сжимал в руках длинноствольный карабин, пояс оттягивали два револьвера и не удивлюсь, если в карманах разгрузки найдется парочка гранат.

— На кой черт его несет в лес?

— А вот это, красавчик, не твоего ума дело, — стремительно переместившись ко мне вплотную, проворковала магиня.

От ее «воркования» у меня опять заныл копчик. Как я ни старался контролировать себя, но все же расслабился и получил ответку.

Вроде понимаю, что попал в магический мир, а не в сказку, но все равно иногда туплю.

— И то правда, — закрыв свое ментальное поле, как форт Нокс, согласился я. — Хочет погулять по лесу, так пусть идет. Надеюсь, он знает, что у нас тут бродят всякие зубастые зверушки?

Здоровяк вдруг хмыкнул, но под строгим взглядом Эльзы тут же вернул себе невозмутимость голема. Судя по эмоциональному всплеску, он прекрасно знает, как вести себе в лесу. Ну или ему так кажется.

Я лишь пожал плечами и достал смартфон. Через него без особых проблем удалось задействовать автоматику ворот. Когда сетчатая секция на колесиках вернулась на место за спиной идущего к лесу охотника, Эльза взяла меня под руку и прижалась к локтю грудью:

— Ну что, любовничек, накормишь девушку завтраком?

— Легко, — согласился я и проводил гостью на кухню.

Мелькнула, конечно, мысль накормить Эльзу в столовой, но от этой идеи пришлось отказаться. Слишком уж там неуютно, особенно в отсутствие других постояльцев. Ни моя спальня, ни пункт управления для застолья не были предназначены, так что выбирать не приходилось.

Супруги Чо засуетились возле стола, непрестанно кланяясь и при этом имея бледный, я бы даже сказал, подобострастный вид. Похоже, Баламут успел донести до поваров, кто именно решил погостить на станции, и, судя по реакции, эта новость не добавила им оптимизма. Да что уж там — если к магам-пустышкам местные обыватели относятся с опаской, то боюсь даже представить, какие чувства они испытывают к истинным чародеям.

Еще неприятнее стало, когда понял, что Эльза относится к подобным знакам внимания вполне естественно.

Ну вот режет мне глаз как подобное раболепие, так и такая откровенная барственность в ответ! Сразу захотелось шикнуть на корейцев и сделать втык Эльзе. Увы, делать какие-либо втыки истинной магине я смогу лишь с ее разрешения и в совершенно другой обстановке.

Если в начале завтрака мне казалось, что ситуация — из разряда «хуже быть не может», то чуть позже жизнь в очередной раз показала что предела «совершенству» нет. Когда в столовую вбежала Златка, стало совсем жутко. Внешне вроде ничего не изменилось, но внезапно я ощутил со стороны Эльзы такой сильный выброс сложнейшего эмоционального коктейля, что для его восприятия не потребовался даже артефакт. Глаза магини, уставившиеся на внезапно замершую девочку, словно остекленели. Где-то с десяток секунд Эльза не сводила со Златки взгляда. И выглядело это жутковато — словно удав следит за притихшим кроликом.

Затем, словно по щелчку пальцев, все вернулось в норму. Магиня мягко улыбнулась и начала задавать девочке стандартные для такой ситуации вопросы. Спросила о том, как ее зовут, сколько лет, какие игрушки любит, и прочие глупости. Но у меня от этого разговора остался не то что осадочек, а прямо многотонные наслоения тревоги.

Облажался я знатно, но кто же мог подумать, что магиня так отреагирует на ребенка!

Златка тоже что-то почувствовала и вела себя на удивление скованно.

Тетушка Пин первой пришла в себя и, оперативно впихнув в девочку положенный набор блюд, увела ее на занятия. Эльзе это не понравилось, но подобострастие и страх старой кореянки, как оказалось, имели свои пределы.

В итоге мне пришлось развлекать гостью разговорами и, скажу я вам, это было изнурительное занятие. Провел для нее экскурсию по станции, предложил сходить в Крону, в которой, как оказалось, магиня ни разу не была, несмотря на то что родилась на этой планете. Да и вообще она редко куда отлучалась из Китежа. Удалось уговорить только на ночную прогулку по Подлеску и Кроне. Сам виноват — слишком уж увлекся описанием именно ночных чудес, так что идти туда днем ей стало неинтересно.

В общем, плясал как скоморох, лишь бы отвести внимание Эльзы от Златки, при этом ужом уходя от любых разговоров о девочке. Я просто отбитым копчиком чувствовал, что с этой темой у магини ох как все непросто.

Пока я изгалялся, тетушка Пин держала свою воспитанницу взаперти, наверняка доведя ее до белого каления.

Впрочем, выпускать ребенка наружу все равно никто не стал бы даже при других обстоятельства — в долину пришел Туман. Именно так, с большой буквы. Я, конечно, догадывался, что все будет не так, как на Земле, но не ожидал увидеть очередное чудо этого мира.

Начало представления я засек благодаря возбудившимся менгирам. Даже подумал, что решившая отдохнуть после обеда Эльза опять взялась за старое, но внутренние камеры ничего не показали, а вот внешние подарили прелюбопытнейшую картинку. Причем настолько интересную, что я не удержался и поднялся наверх, прихватив с собой Баламута. Меньше чем через минуту мы уже стояли на крыше мастерской и завороженно пялились вверх.

— А может, лучше вернемся внутрь? — спросил Гена, с опаской глядя на опускающуюся на нас белесую пелену.

— Судя по уверениям ученых, ничего опасного там нет, — тоном знатока ответил я, так же, как и мой друг, с настороженностью глядя вверх.

Казалось, что нависшая над долиной облачность по какой-то причине стала слишком тяжелой и не смогла дальше висеть в небе, а поэтому начала медленно опускаться вниз. Нас накрывал сумрак. Стало темно, почти как в Подлеске. И что самое странное, валившийся с неба туман постоянно клубился, будто живой. А еще в нем вроде даже проскальзывали вспышки разрядов. Но не факт, что мне не почудилось.

По наитию достав карманные часы, я увидел, что магический уровень повысился на три пункта.

Не думаю, что под конец скорость падения действительно увеличилась, но нам показалось, что туман упал на нас как огромная глыба. Я даже инстинктивно втянул голову в плечи, когда кипящая пелена ударила сначала в крышу ангара, а затем расплескалась по площадке стоянки. Видимость резко снизилась, но на пару метров крыша все еще просматривалась.

Дышалось как в обычном тумане, но я сразу заметил, что приток энергии в мой личный накопитель улучшился. Да и сам организм взбодрился, словно я хлебнул тоника.

Броуновское движение в глубине тумана распаляло воображение. Казалось, что вокруг нас плавают какие-то призрачные существа, но мне было точно известно, что никого здесь нет — ментально фонил только Гена да еще четыре слабо ощущаемых источника под ногами.

Мелькнула мысль, что охранник магини может попасть в переплет, но я от нее отмахнулся — не мои проблемы, тут бы со своими разобраться.

Баламут явно чувствовал себя неуютно, впрочем, как и всегда, когда дело касалось проявления магии. Так что я немного «подкачал» его оптимизм через обруч, да и на словах постарался успокоить:

— Это все игра тумана. Там нет ничего опасного.

— А ведь красиво! — Сквозь привычную, можно даже сказать, профессиональную настороженность моего друга все же пробился росток чувства прекрасного.

— Очень красиво. Давай подождем, когда он рассеется. Судя по записям, первый туман держится не больше четверти часа.

Так оно и оказалось. Причем растаял туман стремительно, за какие-то десять секунд — и вот уже солнце припекает вовсю, возвращая притихшей долине яркие краски. Зазвучали соловьиные трели сверчков, а где-то вдали трубно взревел единорог.

Если верить статье о Туманной долине, то дальше будет хуже, именно поэтому на некоторое время прекращается транспортное сообщение по этой линии. Завтра пройдет только один западный караван, а потом два дня безделья.

Но это только цветочки. Через пять дней перевал закроет туманом почти на неделю, вот уж когда мы взвоем от тоски. И что хуже всего, по должностным инструкциям, пока станция не законсервирована на зиму, здесь должен находиться хотя бы один человек. А оставлять кого-то сидеть в скорлупе купола посреди непонятного тумана, пока я развлекаюсь с девочками фрау Катарины, мне просто совесть не позволит.

Получив массу впечатлений, мы с Баламутом вернулись вниз, а затем проснулась Эльза и потребовала моего внимания.

Этот день показался мне бесконечным, так что вечер с его предзаездной суетой я встретил с огромным облегчением. К тому же на закате вернулся ничуть не пострадавший от тумана охранник магини, и они уединились в гостевой комнате, чтобы обсудить свои раздражающе непонятные дела.

И все же Эльза не забыла об обещанной экскурсии. Понятия не имею, как она определила, что зарядка аккумуляторов фур закончена, но, как только я отключил последнюю машину, опять взвыли сторожевые менгиры.

Она что, издевается?.. Возможно, так оно и есть.

Предстоящий поход явно взбодрил Эльзу. Она даже принарядилась. Теперь это была боевая версия няшки из аниме в стиле стимпанк. Кожаные штаны в обтяжку дополняли высокие сапоги и декоративная юбка. Широкий пояс был больше похож на корсет, поддерживающий грудь, которая распирала куцый жакетик. Волосы магини, собранные в пучок, прикрывала кокетливая треуголка.

Оружия на ней я не заметил, но она сама как оружие, так что мне, в принципе, можно было оставить дома все свои стреляющие железки. Да и вообще в этом выходе мне опасаться нужно, скорее всего, только ее саму, так что обрез с артефактом и пистолет я все же прихватил.

Хотя толку мне от них? Если эта красавица решить оставить меня где-нибудь в лесу, то так оно и будет.

Страх перед этой хрупкой женщиной начал меня утомлять, но беда как раз в том, что, когда он притупится окончательно, я потеряю бдительность и начну делать глупости. От мысли, что меня может постичь участь мастера Захара, которому после ссоры с истинным магом пришлось пришивать чужие руки и ноги, взбодрила и вернула концентрацию.

Страх, вожделение, восторг и уныние — это те специи, которые сильно меняют вкус жизни. Вот и сейчас, возвращаясь в ночной лес, я понял, насколько это существенно. Нежная нимфетка в кокетливом наряде внесла новую нотку в обстановку мерцающих колонн, создававших удивительную игру света и тени. Было такое ощущение, что я попал в странную и страшную сказку — такую, какие любили писать братья Гримм. Кто читал классические переводы, а не то, что адаптировали в советское время, меня поймет.

А если добавить сюда еще капельку возбуждения, то восприятие меняется кардинальным образом.

Я уже собрался пояснить девушке, каким образом мы попадем в Крону, но тут она словно птица взмыла вверх и стремительно заскользила вдоль ствола баобаба, изящно подогнув левую ножку. Метрах в двадцати над землей Эльза замерла в ожидании меня.

На таком фоне возможности моего «паука» выглядели если и не жалко, то очень скромно.

Чтобы не ударить лицом в грязь, пришлось использовать подтяжку на полную силу, так что на середине подъема возникла необходимость остановки для энергетического вдоха — мой внутренний аккумулятор был пуст.

Дальше старался помогать себе ногами, а вот под конец вообще пришлось пережить относительно неприятный момент. Устав ждать, Эльза воспользовалась своей силой и подтянула меня, словно щенка за шиворот. Затем бережно опустила на ветку рядом с собой.

Заботливая, зараза!..

На нижней границе Кроны мы оказались словно между двумя мирами. Вверху — зеленоватое облако, состоящее из подсвеченных светлячками листьев, а внизу — терявшиеся в легкой дымке светящиеся колонны волшебного храма какого-то неимоверно древнего бога.

— Довольно мило. Давай поднимемся выше, — предложила она, и меня опять потащило вверх.

Так путешествовать, конечно, очень удобно, но как-то унизительно. Больше всего поражало, с какой легкостью Эльза управляется со своими возможностями. Порой даже казалось, что она по-настоящему летит, но, присмотревшись, я увидел, как над нами прогибаются ветви. Скорее всего, это какой-то аналог моего «паука», только без артефактного костыля и с бесконечной батарейкой внутри хрупкого тельца.

И все же запас ее сил имел свой предел. Минут через пять остановились на передых… если, конечно, можно так назвать то, чем мы там занялись.

Дамочка явно впечатлялась ночной Кроной и не на шутку возбудилась. Да и я, если честно, так сказать, разволновался. Как бы ни пугали меня ее мощь и откровенно слабая адекватность, но нормальные мужские реакции никуда не денешь.

Я, конечно, покочевряжился, чтобы она снова вышла из образа нимфетки, но больше из принципа. Чем дальше, тем меньше меня обманывала ее маска.

Фейерверк с эротическими молниями повторился, и к нему я тоже ощутил нарастающую привычку. А вот это уже плохо. Причем не только меня одного напрягло происходящее в ветвях Кроны. Как оказалось, у наших игрищ был незваный зритель.

Это прямо карма какая-то — влипать в неприятности в интимных ситуациях. И вот толку мне от спрятанного в обуви клинка, особенно против такого соперника? Или соперницы?

Как только схлынули помехи от эротических разрядов, я уловил узнаваемый коктейль предельно яростных эмоций.

Что уж тут поделаешь, теперь у меня уже две знакомые с тараканам и-мутантами в голове. Причем сразу и не скажешь, кто из них опасней.

Впрочем, ответ на этот вопрос определился буквально через минуту.

Потревоженная нашими игрищами кикимора злобно зашипела и, словно рассерженная макака, метнула в нас свои какахи. Если участь, что ими можно пробить корпус автомобиля, смешного тут мало.

Сначала я напрягся, а затем замер, восторженно наблюдая за феерическим зрелищем. От мерзкого визга кикиморы светлячки прыснули в стороны. Казалось, что от мехового клубка расходятся световые волны. А ей навстречу кошачьей походкой двигалась изящная фигурка, не обремененная ни единым клочком одежды.

Какие-то странные, красноватые молнии заплясали вокруг Эльзы. И это были не те тончайшие ниточки, что плясали на наших телах минуту назад. Толстые жгуты разрядов скользили по обнаженному телу, теряя по пути отростки, которые вонзались в соседние ветви.

Кикимора прогнозируемо впала в истерику и рванулась вперед. Казалось, что еще секунда — и большой щетинистый комок вопьется щупальцами в мягкую плоть, а затем во все стороны брызнет кровь.

Она брызнула, причем действительно во все стороны. Когда жгуты разрядов слетели с рук Эльзы и ударили в беснующуюся тварь, внутри кикиморы будто взорвалась граната. Ошметки тела и капли крови долетели даже до меня, а вот Эльза явно прикрылась каким-то щитом и по-прежнему блистала белизной чистой кожи.

— Весело тут у вас! — крикнула она и расхохоталась.

И это был не милый смех радостной нимфетки. Нет, это было нечто совсем иное — пугающее и завораживающее.

Раскинув руки в стороны, она разбежалась и сиганула с ветки, как совсем недавно сделал Баламут. Правда, у него получилось как у прыгнувшего с бочки бурундука, а магиня взлетела изящно и эротично, словно смертельно опасная ласточка.

В этот раз у меня ничего не екнуло внутри — на то, что она может разбиться, даже не стоит надеяться.

— В монахи, что ли уйти? Это же невозможно расслабляться в таких условиях — что ни секс, то стресс!.. — проворчал я, неспешно одеваясь.

Одежду Эльзы тоже пришлось собирать, наверняка она ей дорога. Увы, кое-что найти так и не удалось — вещица маленькая, я бы даже сказал, крохотная. Но она точно была — сам снимал.

Спускаться пришлось самостоятельно — покатушки на сегодня закончились. Домой тоже возвращался в одиночестве. Искать Эльзу по лесу не стал, ведь точно знал, что она уже вернулась на станцию. Магией от нее фонило в буквальном смысле за версту.

Ворота станции оказались закрыты, скорее всего, через ограду она попросту перелетала. Внешний бронированный люк станционного купола был распахнут. Я даже опасливо осмотрел его на предмет повреждений и с удивлением ничего не обнаружил.

Странно.

Ответ на данный вопрос нашелся в диспетчерской, где за пультом управления восседал Баламут.

— Еле успел открыть, — недовольно сказал он, разворачиваясь ко мне. — Увидел, как она, что та ведьма, голышом перелетела через ограду и уже начала водить руками перед люком. Неужели смогла бы выломать?

— Даже не сомневайся.

— Демон, ты с кем связался? — прищурившись, спросил он.

— Когда вернемся в Китеж, нужно сходить в казино. Если не везет в любви, может, повезет в азартных играх, — отмахнулся я, потому что спешил побыстрее смыть с себя все, что принес из леса.

А там много чего собралось — сок лиан, кусочки коры, запахи Эльзы и… ошметки кикиморы. Меня передернуло от воспоминаний и в душ захотелось еще сильнее, но перед этим нужно уточнить кое-что важное:

— На завтра все готово?

— Да, — спокойно кивнул Баламут.

Слишком спокойно.

— Ты не едешь? — устало задал я риторический вопрос.

— Связался с Тедди, и он поклялся, что ни единый волос не упадет с их голов. Я нужен тебе здесь.

— Ну и чем ты мне поможешь, если она пойдет вразнос?

— Просто буду рядом, — спокойно и искренне улыбнулся он. — Если не передумал делать то, что посоветовал барон, нужно уже привыкать.

— К чему? — угрюмо переспросил я.

— К тому, что смерть у нас будет одна на двоих. Смирись с этим.

— Вместе до конца!.. — театрально всхлипнул я, чуть разозлившись на его пафос, и раскинул руки: — Обнимемся?

— Иди ты… лесом, — проворчал Баламут, все же найдя подходящее направление.

— Был уже, — вздохнул я, причем без малейшего притворства. — Нонче там неуютно, так что больше не пойду.

ГЛАВА 3

Как я и предполагал, утро было безоблачным только до начала завтрака. Едва мы уселись за стол, Эльза начала зыркать по сторонам. Она явно заметила отсутствие Златки.

— А где девочка? — спросила она вроде нейтральным тоном, но холода в нем было более чем достаточно.

— Уехала погостить к нашим знакомым, — стараясь говорить максимально спокойно, ответил я и тут же спросил: — А что не так?

Простейший прием — задать встречный вопрос, передавая обязанность объяснять ситуацию противоположной стороне. Ведь задавать вопросы всегда легче, чем отвечать на них.

— Ты спрятал ее от меня? — сузив глаза, зло спросила магиня.

Да уж, во все эти психологические игры можно играть, только пока оппонент не начинает просто смахивать фигуры с доски…

— А мне нужно было ее прятать? — не сдавался я, буквально накачивая атмосферу в кухне умиротворением.

Правда, толку от этого немного. Эльза закипала все больше, стариков придавил страх, а Баламут вообще сейчас впадет в состоянии берсеркера.

Поход в Крону показал мне, что если рванет, то магиня в пару секунд организует из купола станции братскую могилу, набитую фаршем. Повлиять на нее ментально у меня кишка тонка, остается попробовать достучаться до логики. Если временами накатывавшая на меня ярость и есть признак пресловутого магического безумия, то как раз на логику и нужно давить.

— Эльза, я понятия не имею, зачем ты здесь, но подумай, как на твою затею повлияет мертвый станционный смотритель.

Магиня скрипнула зубами и ухватилась тонкими пальчиками за край стола. Конструкция из толстого листа нержавейки со скрежетом прогнулась.

И все же я угадал!

Безумный блеск в глазах Эльзы погас, оставив после себя безмерные пустоты холода. Она молча встала и вышла из кухни.

Повара и Баламут застыли соляными столбами.

— Снимите защиту, — приказал я и, дождавшись выполнения приказа, попытался расслабить подчиненных.

Получилось не так уж хорошо, но более-менее в норму они пришли.

Несмотря на то что сегодня туман должен был повториться, причем надолго, магиня вновь отправила своего телохранителя в лес. Любопытство терзало меня, но спрашивать, что именно он ищет в нашей долине, я не стал. Особенно смущал тот факт, что здоровяк всегда возвращался с пустыми руками.

Без Златки в нашем доме стало пусто и уныло. Это сказалось на настроении всех, особенно стариков. Корейцы погрустнели и даже немного постарели, что удивительно, ведь магический фон в долине поднялся, а значит, и тонизирующие артефакты работали лучше. Оптимизм сохранил только Корней — он то медитировал рядом с дозревающей медовухой, то занимался предварительным ремонтом броневика. Как и обещал, повольник нашел особую лиану и, надавив из нее литров десять сока, вымыл получившейся жидкостью все нутро машины. Через сутки вонь жабьей секреции почти исчезла, оставив после себя приятный запах, похожий на яблочный.

Эльза почти весь день просидела в гостевой комнате, и даже обед мне пришлось нести ей самому, да и то, оставил поднос у порога и был послан, причем матерно.

Ну и черт с ней. Такой расклад меня более чем устраивал.

В этот раз туман задержался на четыре часа и исчез незадолго до заката. Эльза по-прежнему сидела у себя и там же приняла вернувшегося телохранителя. Я уже надеялся, что инцидент по эвакуации Златки исчерпан, но тут Эльзу прорвало.

Это случилось уже за полночь, когда большая часть дальнобойщиков из единственного на сегодня каравана улеглась спать в казармах. Понятия не имею, на кой черт магиню понесло ночью в столовую. Возможно, как раз для того, чтобы сбросить накопившееся напряжение.

Появление нимфетки в кокетливом наряде перед компанией задержавшихся поиграть в карты дальнобойщиков наверняка вызвало настоящий фурор. Дальнейшее стало следствием не совсем приличных действий грубых мужиков, не имеющих ни малейшего понятия, с кем именно они связались.

Ну конечно же: перстня на руке девушки не было, а подумать головой и заметить странности в поведении незнакомки эти идиоты не удосужились.

О происшествии я узнал по тем же менгирам. Судя по интенсивности сигнала тревоги, прямо внутри станции кто-то начал творить нешуточную волшбу. Впрочем, догадаться, кто именно там колобродит, было несложно.

Я сорвался с места раньше, чем осознал, нужно ли мне вообще влезать во все это.

У двери меня окликнул Баламут и ткнул пальцем в сторону оружейки. Я лишь отмахнулся и начал открывать бронированную створку.

Да уж, картина феерическая. Посреди столовой, широко расставив ноги в короткой юбочке и сандаликах, стояла девчушка совершенно безумного вида. В этот раз с омоложением она явно перестаралась. От пробегающих по ее телу разрядов два хвостика превратились в какие-то взъерошенные веники. Массивные столы были отброшены к стенам, как и пятеро дальнобойщиков разной степени помятости. Но лиха беда начало — уверен, что через пару секунд людей с легкими повреждениями в помещении станет меньше, зато появятся трупы.

— Эльза! — крикнул я, вливая мощный поток энергии в ментальный обруч.

На мгновение пожалел, что не прихватил из оружейки хотя бы наствольный артефакт с энергетическим шитом, но сожаление быстро схлынуло — ей мой шит что картонка для пули. Но, как ни странно, именно в этот момент я был не таким уж беспомощным.

Понятия не имею, что с ней случилось, но ментальная защита истинной магини дала огромную такую трещину. Из нее изливался настолько мощный поток ненависти, смешанной с болью и тоской, что я с трудом преодолел состояние шока.

Но самое главное, что данная брешь вообще появилась, и я смогу туда залезть!

Напрягая все свои невеликие силы и, можно сказать, жалкие умения, мне удалось ухватиться за тоску, превращая ее сначала в безнадегу, а затем в усталость и безразличие, но дело шло очень туго и медленно, так что нужно постараться заговорить ей зубы:

— Эльза, не делай этого!

— Не лезь, — повернула она ко мне лицо с пугающе белесыми глазами. — Эти животные посмели вякнуть на меня, и они умрут.

— Зачем? — прорычал я сквозь зубы, чувствуя, что не справляюсь с ее эмоциями. — Зачем тебе лишняя кровь?

— Лишняя? — пугающе захохотала магиня. — А знаешь ли ты, жалкая пустышка, сколько на моих рукахкрови?

— Не знаю и знать не хочу, — все еще выдерживая спокойный тон, сказал я, — но бессмысленная кровь всегда лишняя. Она тебе не нужна. Посмотри на них. Они уже обделались от страха, и даже смерть не напугает их больше.

— Думаешь? — злобно прошипела магиня, но я уже чувствовал, что в гамме ее эмоций только эта злоба и осталась. А еще раздражение, но ненависти и безумия там уже нет — выгорело. К тому же наведенная мной апатия и раздутая печаль разрастались все больше.

Эльза опустила руки. Молнии перестали плясать по ее телу, а взъерошенные волосы улеглись.

И тут произошел какой-то слом. Она словно та маленькая девочка, которую пыталась из себя изображать, уселась на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Да уж, увидеть истинного мага в таком состоянии — еще тот сюрприз. Причем плакала Эльза совершенно искренне, навзрыд. В ментальной защите теперь не то что трещина, там сплошные прорехи.

Изменения в ее эмоциональном состоянии были настолько стремительными, что я утратил всякий контроль, если он вообще был. Лезть в мешанину ее чувств больше не хотелось, но этот цирк все же нужно заканчивать. Дальнобойщики уже зашевелились, в море их ужаса начали проклевываться островки ненависти, а на что способна родившаяся из позорного страха ярость, мне было известно не понаслышке.

Быстро подойдя к Эльзе, я подхватил ее на руки и скомандовал Гене через плечо:

— Разгони этих по нарам и чтобы сидели тихо, как мыши.

— Принял, — как всегда четко отреагировал Гена и повернулся к самым активным дальнобойщикам.

Кто бы сомневался, что мой друг успел экипироваться по максимуму, и спорить с ним сейчас будет только совсем уж отмороженный придурок… А если такой и найдется, то для него у моего друга имелся полный магазин резиновых изделий, и это совсем не презервативы.

Как там пошло дело дальше, я уже не видел, потому что нес Эльзу в ее комнату. Странно, что охранник никак не проявил себя. Впрочем, выяснять, почему он бездействовал, я не собираюсь. Скорее всего, магиня сама позаботилась о его невмешательстве, перед тем как выйти на охоту за придурками.

Присев на кровать, я попытался оторвать от себя вцепившуюся «пассажирку», но она, всхлипнув, прижалась еще сильнее. Так и просидели минут пять, а затем ее состояние изменилось, причем настолько резко, что я не успел отреагировать. Мало того, ментальный щит девушки восстановился пугающе быстро.

Я лишь ощутил, как мое горло обхватили тонкие, но при этом очень твердые и холодные пальцы. Изящный маникюр даже пропорол кожу.

Сохранить спокойствие удалось с огромным трудом. В который раз я пожалел, что не могу управлять своими эмоциями так, как делал это с другими.

— Не вздумай опять залезть мне в голову!.. — прошипела она мне в ухо.

Ее шарм и томное очарование улетучились без остатка. Теперь ее не спутаешь не то что с ребенком… казалось, рядом со мной вообще не человек.

Ох, как же прав был старый мастер Захар!

— И в мыслях не было… — просипел я, стараясь не делать лишних движений. — Да я до сих пор не понял, как это вообще У меня получилось…

— И не надо тебе этого понимать!.. — прорычала мне в лицо магиня, стараясь своим ледяным взглядом проткнуть мой мозг до затылка.

И тут я ощутил, что ее злобное шипение больше не вызывает у меня судорог страха. Перегорело, никто не может бояться бесконечно. А ведь в данной ситуации это опасно: страх — он не только делает нас слабыми, но и защищает от необдуманных поступков.

— Отпусти меня, — сказал я спокойно и даже с неким нажимом. — Здесь у тебя врагов нет.

— Хочешь сказать, что мы друзья? — все же убрала она руки от моего горла и даже слезла с колен, присев рядышком.

Эльза опять была почти нормальной, но то, что мне довелось видеть десяток секунд назад, уже не забыть.

— Хочу сказать, что у тебя здесь нет врагов, если сама их не создашь. Дальнобойщики не в счет, завтра они уедут дальше и забудут тебя как страшный сон.

— Ты зачем услал девочку? — напрямую спросила она.

— Потому что ты меня напугала, — тоже без обиняков ответил я. — Не знаю, что там у тебя с детьми, но явно беда.

— Что ты знаешь о настоящих бедах, пустышка? — опять разозлилась магиня. — Я могла родить ребенка, девочку, но мне не позволили этого. Отобрали единственное родное существо в угоду прихоти! Ты ничего не понимаешь!

— Никто не способен полностью осознать, как тебе тяжело, — мягко сказал я, сам не понимая, зачем вообще берусь успокаивать ее.

Меня совершенно не обманывали выглядевшие естественными порывы и прорезавшаяся доверительность Эльзы. Все это лишь маска, пусть даже она сама в данный момент верит в собственную искренность. Верит в нормальность данного разговора. Но все равно между нами такая пропасть, что ни переплюнуть, ни перепрыгнуть. Это словно общение человека с ласковым псом. Его можно погладить, даже поговорить о сокровенном, но сути ничего не меняет — человек остается человеком, а пес — просто животное.

Больше всего пугало, что и я когда-нибудь могу стать таким же — так же снисходительно относиться к другим людям, считая их несоизмеримо ниже себя. Глядя на это в таком ракурсе, начинаешь понимать, что уготованная мне судьбой участь всего лишь мага-пустышки — есть благо, а не издевка судьбы. Если перефразировать одно мудрое изречение — кому меньше дадено, с того меньше спросится.

Эльза явно ощутила мое отчуждение, потому что криво ухмыльнулась и практически приказала выйти вон. Ни обижаться, ни тем более расстраиваться я не стал — отпустили живым, и то радость.

В коридоре застал живописную картину — с одной стороны стоит Баламут в полном обвесе, с другой — охранник магини, тоже снаряженный как на войну. Прямо сцена из вестерна, только вот лица не соответствуют моменту.

— Ну, бывай, Степа, — небрежно махнул рукой Гена, явно собираясь сопровождать меня обратно в отсек для персонала.

Степа в ответ лишь хмыкнул.

Силен Баламут, если сумел сблизиться с этим големом. Только не факт, что здоровяк выдал хоть одно слово, но порой моему старому другу для извлечения информации хватает ответного движения бровей и невнятного ворчания.

Даже боюсь представить, что было бы, достанься магический дар с ментальным уклоном ему, а не мне.

— И что накопал? — спросил я, когда за нами закрылась бронированная дверь.

— Да странно как-то, — неуверенно ответил Баламут. — Не берусь утверждать, но, похоже, твоя подружка просто гоняет Степу по лесу без какой-либо цели. Насколько я понял, у него есть определенный маршрут, который он должен пройти за день.

— Да уж, умеешь навести тень на плетень. Я надеялся, что ты хоть что-то прояснишь, а все стало только запутаннее.

Мы сгрузили все лишнее в оружейке и перебрались в диспетчерскую, прихватив бутылку коньяка для снятия стресса. Но перед этим я возобновил зарядку каравана. Машин сегодня было мало, но все равно придется попотеть, а все из-за возбудившихся тараканов в голове одной чародейки.

— Что думаешь делать дальше? — поинтересовался Гена после третьей порции коньяка.

— Ничего не думаю, — со вздохом ответил я. — Совсем голова не работает. Попросить ее свалить со станции не получится, сам знаешь почему.

— Да уж, в столовой она порезвилась лихо, а ведь с виду такая милашка…

— Ты еще не видел, что эта милашка сделала с кикиморой. Никогда бы не подумал, что мне будет жаль зверюгу.

— Правду говорят, что самая опасная тварь во вселенной — это человек, — философски изрек Гена.

— В том-то и дело, мой друг-недар, — горестно вздохнул я, — что истинные маги — это уже не совсем люди. У дамочки в голове творится такое, что меня до сих пор в дрожь бросает.

— Знаешь, — поставив бокал на стол, серьезно сказал Баламут, — в первый раз я не завидую, что магия досталась именно тебе.

— Не передумал насчет побратимства? — нахмурился я, хотя и сам до сих пор не осознал, нужны ли мне самому такие странные узы.

— А это тут при чем? — удивился Гена. — Я после того пикника успел покалякать с Тедди и понял, что магическая шиза мне как ведомому не грозит. Так что тараканов будешь гонять в одиночестве, а я, если что, стану носить тебе передачки в психушку.

— Увы, — сам не знаю, почему шутка друга совсем не развеселила меня, — тут психушек нет и подобные отклонения лечат радикально. Так что не будем доводить до крайностей.

Гена задержался в диспетчерской почти до конца зарядки и вторую половину бутылки приговорил уже в одиночку.

Блин, я уже стал забывать вкус виски… А в Купферштадте продается либо шнапс, либо коньяк. Нужно будет заказать в Китеже. Впрочем, сначала попробуем хваленую медовуху, вдруг понравится больше вискаря, хотя вряд ли.

Несмотря на стресс и коньяк, сразу уснуть не удалось. Провалялся в постели больше часа — все пытался найти выход из сложившейся ситуации и как-то выпихнуть Эльзу со станции. Сожалений о том, что больше не доведется кувыркаться в постели с истинной магиней, не было и в помине. После того, что я видел, желание отрезало напрочь. Лучше уж навещу девочек фрау Катарины. Секс не такой яркий, зато последствий несоизмеримо меньше.

Уснул, так и не найдя решения проблемы, но, как показало утро — то самое, что мудренее вечера, — иногда проблемы решаются сами собой, правда, не всегда принося облегчение.

ГЛАВА 4

Нервное напряжение и недосып довели до того, что Эльза, пытаясь достучаться до меня, чуть не доломала те менгиры, что уцелели после наезда Руперта. В итоге ей пришлось подключать Гену, а когда я спросонья нахлобучил шляпу, то едва не сомлел от набата тревожных артефактов.

— Да что ж ей неймется-то!

Стянув шляпу, я быстро оделся и побежал наружу, даже не взглянув в мониторы, поэтому сильно удивился, когда увидел маги ню.

Видно, произошло что-то серьезное, потому что она отбросила кокетство и явно готовилась к каким-то свершениям. Одежда на ней была скорее тактического, чем эротического назначения, хотя кожаный костюм плотно облегал все соблазнительные места. И все же это было чисто походное снаряжение, причем хорошо продуманное. Даже заметил пистолет в набедренной кобуре. И это явно какая-то навороченная артефактная штука от старых мастеров, потому что оружие выглядело как пистоль позапрошлого века. Похожее я видел у барона, только здесь магазина под стволом не было.

Зачем вообще эта бандура нужна истинной магине, при ее-то возможностях, для меня осталось загадкой. Вместо изящной треуголки она прикрыла туго стянутые волосы ковбойской шляпой и даже затянула ремешок на подбородке.

— Что случилось? — нейтрально осведомился я, не рискуя после вчерашнего раздрая продолжать общаться с ней по-свойски.

— Я ухожу в лес, — ответила явно нервничающая Эльза.

Она нахмурилась, и по просочившимся сквозь ментальную защиту эмоциям я понял, что магиня сама не понимает, зачем вообще ставит меня в известность о своей отлучке. Могла бы просто сигануть через ограду, и все дела.

— Помощь нужна? — поинтересовался я, тайно надеясь на отказ, но не спросить не мог.

Вбитые с детства правила защиты слабых женщин конфликтовали со знанием местных реалий, и все же побеждали. По крайней мере, номинально.

На презрительную ухмылку Эльзы не обиделся — сам напросился.

— Я позвала тебя, чтобы сказать — не вздумай путаться под ногами.

Сделав это странное заявление, она совершила короткий разбег и преодолела трехметровую ограду изящным прыжком, увидев который, любой олимпийский чемпион удавился бы от зависти.

— Чертова ведьма… — едва слышно проворчал я, но замечание не укрылось от Баламута, тенью следовавшего за мной:

— Чего расстроился? Тут радоваться надо!

— Сам знаешь, меня всегда напрягает то, чего я не могу просчитать, — возразил я. — А в нашем случае все непонятное легко можно приравнивать к опасному.

— Тоже довод, — как-то слишком уж равнодушно согласился Гена.

— Кстати, а где ее охранник? — поинтересовался я, наблюдая, как хрупкая фигурка стремительно пересекает полосу отчуждения и исчезает в лесу.

— Свалил три часа назад. Мне кажется, как раз к нему она и рванула, — ответил Баламут, а затем задумчиво добавил: — Знаешь, меня со вчерашнего вечера мучает догадка, что Степу использовали как наживку.

— С чего ты взял? — оторвав взгляд от опушки, удивленно спросил я.

— Помнишь историю с Парковым Душителем?

— Это тот, кому ты сломал обе руки при задержании?

— Да, — подтвердил Гена. — Мы взяли его на живца.

— Ага, — кивнул я, вспоминая лейтенанта Маликову, которая однажды попала в нашу компанию на празднование Нового года. — До сих пор поражаюсь, как вы пошли на такой риск.

— Вон та дамочка, — ткнул мой друг пальцем в сторону леса, — лишний раз подтверждает тот факт, что ты ни фига не разбираешься в женщинах. Одну руку Душителю сломала как раз Маликова. Но важнее то, что когда начальник следственной группы ставил ей задачу, то тоже прорисовал маршрут, охватывавший весь парк по спирали.

— И что это нам дает?

— Только то, что твоя подружка нашла проблемы на свою симпатичную пятую точку, и я очень надеюсь, эти проблемы ее и угробят, — с показным равнодушием сказал Баламут, а когда увидел мою реакцию, сокрушенно покачал головой. — Никита, это называется «стокгольмский синдром». Еще вчера ты боялся ее до дрожи в коленках, а сейчас готов броситься на помощь.

— Даже в мыслях не было, — соврал я, и Гена это понял без артефактов и магических умений.

Впрочем, нужно отдать должное, беспокойство за Эльзу лишь мелькнуло в моем мозгу и тут же растаяло. Это не забота и тем более не какие-то романтические чувства. Просто лениво дремавший во мне альфа-самец не мог не отреагировать на угрозу женщине, с которой совсем недавно занимался сексом.

— Давай лучше позавтракаем. — Выбросив из головы лишние мысли, я направился к входу на станцию.

— Правильно, — хлопнул меня по плечу Баламут, — и пусть, пока мы тут поедаем шикарный омлет, ее там сожрет какая-нибудь тварь.

— Вот ты добрый дедушка Мороз! — возмутился я.

— А что? — не проявил ни грамма раскаяния Баламут. — Как по мне, это лучше, чем ее благополучное возвращение с победой. Бог знает, что она может устроить нам на прощанье. В этом плане я — заядлый феминист, и мне пофиг, что находится в штанах у того, кто способен доставить мне кучу неприятностей.

Отмахнувшись от этого ханжи, вдруг сделавшегося борцом за равенство полов, я продолжил движение к наверняка очень вкусному завтраку, приготовленному настоящими мастерами своего дела.

День казался невыносимо долгим. Время текло даже медленнее, чем вчера, когда под боком сидела психованная магиня, и от нее можно было ожидать любой каверзы. Вроде бы нужно радоваться, но почему-то давила гнетущая тревога.

Может, Гена прав и это действительно стокгольмский синдром? Иначе откуда такие переживания? А может, прав я, и меня больше заботит затаившаяся рядом угроза, способная навредить даже истинному магу? Ведь это не тот сосед, с которым хотелось бы делить долину. Мне вполне хватило странного болотного бегуна, ненормальные способности которого так и оставались для меня тайной за семью печатями.

Хорошо хоть нашлась работа по ремонту броневика.

А машинка нам досталась просто шикарная. Было заметно, что это стандартная заводская работа, ну или творение мастерской, выдающей малый тираж, но строго по разработанному проекту. Если большие фуры напоминали мне сильно увеличенный бронетранспортер, то их уменьшенная копия это сходство немного теряла. Малый броневик был чуть шире и выше земного аналога, так что внутри вполне комфортно могли разместиться семь человек. Причем не скрючившись на лавках в десантном отсеке, а в удобных креслах. Колеса, в отличие от земного аналога, были немного больше, что явно положительно сказывалось на проходимости.

А вот башенка на фоне бронированной туши казалась совсем маленькой — только чтобы нормально уместить механизм пулемета. Управлялась она удаленно с пульта стрелка, чье кресло находилось на одном уровне с остальными. Похожий пульт я видел на больших фурах. Благодаря камерам стрелку было намного комфортнее, чем сидя в подвесной люльке и глядя на внешний мир только через оптический прицел. Это давало ему возможность выступать в качестве полноценного наблюдателя. Конечно, в плане надежности такая схема была хуже армейской, но тут не армия, а те, кто мог позволить себе такой броневичок, за простотой и дешевизной совершенно не гнались.

Забравшись внутрь, я облазил все и остался доволен. В итоге выбрал для себя место рядом с водителем. Передние, закрытые толстыми стеклами люки в этой машине были довольно широкими и обеспечивали неплохой обзор. Впрочем, при желании их можно было закрыть специальными заслонками с узкими смотровыми щелями. К тому же в приборную панель был вмонтирован экран, позволявший мне видеть все то, что видел стрелок.

Четыре оставшихся места были чисто пассажирскими и совершенно меня не привлекали.

Мы с Геной были еще теми механиками, но под руководством Корнея тоже внесли свой вклад в восстановление машины, пострадавшей от гнева единорога. Общими усилиями за день успели исправить почти все, кроме дыры в борту, которую без проблем заварит дед Анджей, а затем тогда останется только сменить пару колес. Их тоже должен был привезти с собой старый поляк.

От предложения Гены попросить запчасти у барона я отмахнулся. Ради такой мелочи беспокоить Головоруба совершенно не хотелось. По крайней мере, пока не пойму, чего ждать от нашей с ним странной дружбы.

Когда пришел туман, ни Эльза, ни ее телохранитель так и не появились. Я даже решил для себя, что и черт с ними, но моего пофигизма хватило только до полуночи.

Если бы сегодня был заезд, то на фоне обычных забот ожидание далось бы намного легче. Далеко за полночь меня все же сморил тревожный сон, но внутренняя тревога не дала долго проспать, и едва Ярило позолотил верхушки баобабов, я начал собираться.

— Ты че это удумал, болезный?! — спросил Баламут, заглянувший на странные звуки в его любимой оружейке.

— Хочу пробежаться по долине, пока не опустился туман.

— Ты серьезно? — с подозрением спросил меня старый друг, который наверняка давно научился различать, когда я шучу, а когда нет.

— Завтра у нас такой возможности уже не будет. Судя по заметкам в журнале дежурных операторов, с обеда накроет, да так, что до послезавтра ни зги не будет видно.

— А ты уверен, что не накроет прямо сейчас? — судя по всему, Генка не на шутку разозлился. — Ты уверен, что нас там ничего не поджидает? Ты серьезно хочешь поставить на кон наше будущее ради этой чокнутой бабы?

— На какой из вопросов отвечать первым? — с грустной улыбкой спросил я, но нарвался на хмурый взгляд, так что пришлось объясняться: — Пойми, дело только отчасти в ней. По свежим следам я смогу хоть что-то разузнать. Если их убили, то потом зверье растащит все, и мы ничего не поймем, а понять нужно. Помнишь, что было, когда мы оказались не готовы к нападению бегуна?

— Так себе отмазка, — недовольно сморщился Баламут, но тон его изменился. — Ладно. Сейчас быстро завтракаем, а затем выходим. Но через час мы по-любому возвращаемся. В Крону не лезем. Как понял?

— Мы? — теперь поморщился уже я. — Гена, я уже взрослый мальчик, и по долине, которую знаю, считай, как свои пять пальцев, смогу пробежаться и сам. К тому же кто-то должен охранять станцию.

— Справятся, — отмахнулся Баламут. — Старики и не такое видели, а Корней сам кого хочешь уконтрапупит. Отдам ему защитный амулет Анджея. Никита, без меня ты никуда не пойдешь.

Категорический тон друга меня немного разозлил. Захотелось напомнить ему, кто здесь начальник, но он это и так прочел на моем лице:

— Ты еще холопский договор вспомни…

Баламут говорил совершенно без обиды, скорее с иронией.

— Ладно, принял, — сдался я. — Завтракаем — и на выход.

Прием пищи занял не больше пары минут, а вот экипировались почти четверть часа. Упаковались по полной. Честно говоря, от вида сосредоточенного лица друга, обвешивавшего нас железяками, как новогодние елки игрушками, меня начали одолевать сомнения. С другой стороны, я просто не мог позволить себе не узнать, что же случилось с магиней. И сентиментальность вкупе с любопытством тут ни при чем. Однажды мы уже думали, что сможем пересидеть в «надежной» скорлупе купола станции, и закончилось все очень нехорошо. Так что у меня развилась своеобразная клаустрофобия, и появилось жгучее желание встретить опасность на просторе, а еще поскорее узнать, что же, черт возьми, здесь происходит! Неведение просто убивало.

Когда вышли за ограду, Баламут злорадно ухмыльнулся:

— Ну что ты там говорил насчет пробежаться по долине? Побежали?

Кто бы сомневался, что он подсунет мне подлянку… Но это я просто ворчу из вредности. Сам понимаю, что чем раньше обследуем территорию, тем меньше шансов попасть под туман. Вот мы и побежали.

Кто бы знал, как я не люблю это занятие, как, впрочем, вообще излишнюю суету! Где-то через километр я начал задыхаться, и это при том, что в мире Беловодья в физическом плане могу намного больше, чем дома. Там дыхание сбилось бы уже метров через сто. И все же магические способности не делают из меня супермена.

— А я говорил, что нужно бегать по утрам, — словно прочитав мои мысли, начал поучать Баламут, при этом сохраняя возмутительно ровное дыхание.

Может, забрать у него тонизирующий артефакт?

— Стоп, — выдохнул я, встав в международную позу плохого бегуна, то есть наклонившись вперед и упираясь ладонями в колени чуть согнутых ног.

— Мы так и до вечера ничего не осмотрим, — с издевкой сказал Гена, продолжив показательный бег на месте.

— Тут не смотреть надо, а слушать, — отдышавшись, возразил я и действительно принялся слушать, но не ушами, а через артефакт.

Напитанный силой обруч гостеприимно распахнул для меня ментальную подложку мира. Ничего подозрительного засечь не удалось, но я продолжал стоять на месте с видом общавшегося со вселенной буддийского монаха, пока не понял, что смогу продолжить бег.

— Побежали, — предложил теперь уже я.

Странности началась на пятой остановке, когда мы отмахали по среднему диаметру долины уже километра четыре. Я и до этого засекал разное зверье, но там все было привычно, а тут ситуация довольно странная. Если ничего не путаю в ментальной сигнатуре, два скальных сфинкса что-то не поделили с гремучим львом. И это действительно странно. Сфинксы вообще не особо злобные ребята, в отличие от льва.

Что же эти товарищи не поделили?

Как выяснилось, насторожился я не напрасно, потому что хищники не поделили тело бедолаги Степы. Чтобы подойти поближе и выяснить, что же случилось с телохранителем магини, нам предстояло влезть в чужие разборки.

Увидев нас, сфинксы решили, что с них хватит экстрима, а человеческое мясо не такое уж и вкусное. Они быстро ретировались, а вот гремучий лев имел кишку значительно толще, так что без боя сдаваться не собирался.

Ну, ему же хуже. Давно прошли времена, когда гремучий лев мог нас напугать.

Для начала я все же попытался отпугнуть зверя, но получилось плохо. Не будь за его спиной законной, как он считает, добычи, могло бы и получиться, а так…

Сегодня я справился буквально за два выстрела. Бил как учили — в грудь и добивающий в спину, чтобы не попортить череп. Сначала лев распушил свои гремучие щупальца, а когда понял, что ментальный удар не прошел, прыгнул на меня. Удар пули в грудь сбил его с траектории полета и заставил зарыться в прелую листву. Получив вторую пулю в подставленную после падения спину, лев задергался и через минуту затих.

В этот раз мы не бросились разделывать добычу, а обошли ее и принялись изучать труп Степы.

— Что скажешь? — для начала спросил я у Баламута.

— Загрызли, когда у него закончились патроны, — указал Гена на лежащий на земле карабин, у которого отсутствовал магазин.

Пустой валялся на земле, а полный Степа достать так и не успел.

— Думаешь, он так плохо стрелял, что даже никого не подранил?

— А ты думаешь, что это наши старые знакомые? — вопросом на вопрос ответил мой друг, явно вспоминая мои рассказы о схватке с болотным бегуном. — Если в долине таких тварей несколько штук, нам станет совсем кисло.

Присев над трупом, я проверил его на наличие артефактов, затем поднял голову, посмотрел на Гену и недовольно качнул головой:

— Предпосылки нехорошие. Палил он, судя по всему, в белый свет как в копейку. И это при том, что на нем довольно мощная для недара ментальная защита. Ему просто заморочили голову. Иначе без лишней мороки довели бы до самоубийства.

Гена присел на корточки, еще раз внимательно осматривая тело:

— Похоже, ты прав. Напали сзади. Вся спина в крови. Ему разодрали шею до позвоночника, а потом дождались, когда истечет кровью. Остальные раны — без крови. Это уже лев постарался или сфинксы.

Выкладки Баламута были точны и логичны, но меня больше беспокоило кое-что другое.

— Думаешь, Эльза здесь была?

— Вопрос не по адресу, — фыркнул Баламут, — я штурмовик, а не следопыт.

У меня тоже не было способностей к чтению следов, и как бы я ни всматривался в наст опавших листьев, все равно не мог обнаружить признаков того, что Эльза была здесь. Но это еще ничего не значит. Мало того, я более чем уверен, что магиня ринулась в лес именно тогда, когда некто схарчил ее наживку. Так что от станции она явно направилась прямо к трупу своего мнимого телохранителя.

Другой вопрос, где теперь искать магиню и, что самое главное, нужно ли мне вообще это делать…

— Ты пока тут думай, а я займусь делом, — сказал Баламут, устав наблюдать за начальством, замершим столбиком.

Он быстро перешел от тела человека к туше зверя и, достав нож, сноровисто начал добывать из него самые дорогие части. У него это была далеко не первая попытка, так что дело продвигалось очень быстро.

Я же в это время осмотрелся и попытался проанализировать ситуацию. Больше всего напрягало, что труп находился как раз между станцией и центром долины, где было озерцо, больше похожее на болото. Напрягало потому, что именно по этому маршруту я четыре месяца назад преследовал болотного бегуна. Правда, зашли мы значительно дальше.

Теперь предстояло решить — двигаться ли по старому маршруту или забрать добычу и возвращаться домой. Отведенный Баламутом час подходил к концу. Я уже склонялся к тому, что все же стоит рискнуть, но обстоятельства решили за меня.

— Никита, — позвал Гена, закончивший паковать самые ценные части льва.

— Не мешай думать, — отмахнулся, но Баламут не успокоился:

— Демон, думать поздно, нужно валить и очень быстро.

— Что? — не поняв, повернулся я к другу и, заметив, что он смотрит вверх, тоже задрал голову. — Япона икебана!

Да уж, думать действительно поздно. Высоко над нами, там, где еще пару минут назад в легком сумраке зеленела нижняя часть Кроны, сейчас клубился живой туман. И что хуже всего, он быстро приближался, практически падал на нас.

Ну ничего, до станции не так уж далеко.

— Побежали! — одобрил я идею друга и, забросив увесистые рюкзаки на плечи, мы стартовали, как два гоночных болида.

Пробежать успели метров двести, и тут нас в буквальном смысле накрыло. Поначалу казалось, что ничего страшного. Видимость хоть и слабая, но некритично. Скорость мы, конечно, снизили, но все равно передвигались довольно шустро.

Минут через десять Баламут остановил наш бег.

— Ты чего? — спросил я, едва не налетев на притормозившего друга.

— Что-то не так, — нахмурившись, сказал он и начал оглядываться.

— А если подробнее?

— Мы уже должны были выйти к станции, а еще пару минут назад пересечь ручей.

— Может, нужно пройти еще немного? — предположил я, не желая терять надежду.

— Ни фига. Глянь на баобабы. Они вдвое тоньше тех, что растут возле станции. Боюсь, что мы заблудились и движемся обратно к болоту. — Чуть подумав. Гена спросил: — Ты уверен, что нам опять не запудрили мозги и не водят кругами?

— Амулет не пищит? — на всякий случай спросил я.

— Вроде нет. Может, сдох?

— Сейчас проверим.

Сканирование напарника показало, что наруч опричника, тонизирующий амулет и конструкт защиты от ментального воздействия, надетые на моего друга, работают нормально.

Ладно, зайдем с другой стороны.

Постаравшись выровнять дыхание, я пустил силу на контур обруча и окунулся в ментальную изнанку мира. Вокруг все было спокойно, и давления на свой разум я не ощущал. И все же что-то было не так. Обстановка изменилась. Возможно, все дело в тумане, но нечто на краю сознания цепляло, как тонкая, едва уловимая нотка приятного, неизвестного запаха в привычной и скучной обстановке.

— Постарайся мне не мешать, — попросил я Гену и, сбросив рюкзак, уселся прямо на лиственный наст.

Сделав глубокий энергетический вдох, я напитал обруч по максимуму и постарался просканировать окружающее пространство как можно дальше, но, как обычно, не хватило опоры, к тому же туман словно глушил сигнал. Казалось, что я тону в его густоте. Даже не так, вязну в некой структуре. Почему-то сразу вспомнилось единение с коллективным сознанием Роя. Там тоже было нечто похожее на сложную сеть и упругое поле. Я попытался проникнуть в саму суть окружающего меня тумана. Слиться с ним.

Догадка оказалась верной. Нет, туман не был живым и не имел своего ментального поля. Но он словно являлся проводником — средой обитания, можно сказать, носителем, через который распространялся странный сигнал. Это было похоже на удивительную песнь без слов и даже мелодии. Она тревожила, проникала в глубины подсознания и будила там самые приятные ощущение. Захотелось раскинуть крылья и взлететь куда-то туда, где в невообразимой выси некий удивительный певец делился с миром своим счастьем.

Взлететь конечно же не получилось, а так хотелось!

Чувствуя острое разочарование, чтобы хоть немного продлить момент единения с прекрасной песней, я постарался повторить, хотя бы частично запомнить удивительную мелодию.

— Никита, — бесцеремонно вклинился в волшебную симфонию грубый, как воронье карканье, умноженное на скрип заржавевших петель, голос Баламута. — Демон, коза тебя задери!

И только когда меня начали трясти за плечо, я вернулся в реальность, почему-то показавшуюся мне безвкусной и унылой.

— Я же просил не мешать! — раздражение буквально рвалось из меня, но быстро таяло вместе с эйфорией.

— Ты что творишь? — как мне кажется, даже немного испуганно спросил Гена.

— А что?

— А ничего, — раздраженно парировал он. — Сидишь тут, мантры мурлычешь, а туман вокруг нас начал вертеться. Думал, сейчас торнадо вызовешь, и улетим мы, как Элли с Тотошкой. Мне и одного переезда в другой мир более чем достаточно.

Я невольно улыбнулся. Из всей мировой литературы мой друг освоил только детскую, да и то вынужденно. Просто Златка очень любила, когда ей читают сказки на ночь. Так что и литературные отсылки Баламута имели однобокую направленность.

— Нормально все, — отмахнулся я, вставая и забрасывая рюкзак на спину.

— И где же тут «нормально»? — начал закипать мой друг.

— Вон там наше «нормально», — ткнул я пальцем в туман. — В смысле там находится станция.

В момент единения с туманом я не только услышал странную мелодию небесного певуна, но и ощутил туман едва ли не весь разом, а значит, и заполненную им долину. Мы действительно сделали крюк к болоту, и, чтобы вернуться, нам прядется прошагать еще почти километр.

И все же, несмотря на мой новый опыт, на обратном пути нас постоянно что-то сбивало с курса. Приходилось опять «уединяться» с туманом. Повторные попытки давали значительно более слабый эффект и уже без звукового сопровождения, но все равно этого хватало, чтобы вернуться на нужный путь.

А еще мне показалось, что видимость немного улучшилась.

— Ген, туман вроде стал жиже, — решил я проверить эту догадку.

— Ни черта подобного! — зло огрызнулся Баламут. — Вообще не видать ни зги. И как ты только не спотыкаешься?

— Сам не понимаю. Давай меняться. Я пойду первым.

— Да хоть на закорках меня неси, если такой крутой, — совсем расстроился мой друг. — Задолбал меня этот магический мир со всеми тварями и магами, которые тоже те еще твари.

— И я тварь? — постарался я приободрить товарища немудреной шуткой.

Меня его слова не напрягали, потому что в нем уже не осталось прежней черной зависти, лишь простое раздражение, вырывавшееся в виде беззлобного ворчания.

— Ты — особенно гнусная тварь, — не сбавляя ни градуса раздражения в голосе, огрызнулся мой старинный друг, но я чувствовал, что он уже немного расслабился.

Ничего, вот наскребем червонцев, проведем ритуал, и он еще будет жалеть, что влез во всю эту магическую канитель. К тому же чем дальше, тем меньше меня задевали вспышки Баламута, возможно, потому что я все лучше понимал причины его недовольства. Может, именно поэтому барон сказал, что у нас есть шанс на прохождение ритуала.

— Все-таки выбрались, — облегченно выдохнул Гена, когда мы вышли к ограде станции.

Он даже дернул рукой, словно хотел перекреститься, но сдержался.

И все же его облегчение блекло по сравнению с тем, что испытали наши старики. Тетушка Пин даже всплакнула и порывисто обняла меня.

Да уж, как-то незаметно мы стали друг для друга чем-то большим, чем просто сотрудники и вынужденные соседи.

Пока переросший практически в праздник обед отвлекал меня от тягостных мыслей, все было нормально, но затем тяжелые думы вновь погасили легкий огонек оптимизма.

Эльза пропала, словно в воду канула. Переживал ли я за нее? В какой-то степени — да, но в основном меня беспокоила неизвестность. Кто убил бедолагу Степу? Что за странная штука этот туман и, самое главное, что, черт возьми, за хрень творится в небесах над долиной! А там точно что-то творится, и очень важное.

В отличие от меня остальные обитатели станции чувствовали себя неплохо. Сидели в столовой и развлекались как могли. Когда решил проведать их, то даже впал в легкий ступор.

Япона икебана! Самому молодому из этой компании скоро стукнет сорок шесть, а они играют в карты на желания. Что это, если не финишная прямая перед маразмом?

Когда тетушка Пин, кряхтя по-старчески, полезла на стол, чтобы прокукарекать, я не выдержал, и… присоединился к игре.

Вот так мы и коротали время в веселой компании. Всем очень не хватало Златки, но, пока я не пойму, что здесь происходит, девочка останется в Купферштате. И не так уж важно, сколько времени это продлиться.

Вечером, когда мы обычно начинаем готовиться к заезду, безделье начало угнетать еще больше. К тому же ближе к ночи почему-то начал увеличиваться энергетический фон. И это странно, ведь, судя по уверениям ученых, насыщенность магической энергией никак не зависела от времени суток. А еще я даже без концентрации начал слышать отголоски той чудесной песни.

Любопытство так замучило, что терпение окончательно лопнуло.

— Ты совсем с катушек слетел? — с полуоборота завелся Баламут, которого я все же решил предупредить, что собираюсь покинуть купол станции. — Куда тебя несет на ночь глядя?

— Да никуда, — разозлился уже я. — Всего лишь залезу на крышу мастерской и немного помедитирую. Если что, сразу назад.

— Я с тобой, — набычился мой друг, явно не собираясь уступать.

— На кой ты мне там нужен? Сиди в диспетчерской и, если тебе так хочется, можешь подглядывать через камеры, да и за округой присмотришь.

— И что я там увижу? — не унимался Гена. — Туман такой, что дальше носа ничего не разглядишь. Блин! — чуть не плюнул на чистой пол Баламут. — Да чего же тебе на месте не сидится?!

— Не могу объяснить, — совершенно честно и уже абсолютно спокойно ответил я, — но чувствую, что это важно.

Мы еще пару минут пободались взглядами, но он все же уступил, правда, заставив меня экипироваться по самому жесткому варианту. Даже сунул в руки сумку с патронами к противотанковому ружью, которое по-прежнему было заперто в ящике на крыше.

Ну и в кого я буду стрелять из этой бандуры, да еще при такой видимости?

И все же пришлось подчиниться, иначе он не выпустил бы меня из купола, принудив медитировать внутри, а я уже пробовал, и нечего не вышло. Скорее всего, нужен прямой контакт с туманом.

Тяжело забравшись на крышу мастерской, я скинул с себя половину железок, достал из-под шезлонга скатку чуть отсыревшей подстилки и уселся на нее в медитативной позе.

Ладно, посмотрим, что у нас тут такого интересного…

В транс вошел легко, как топорик в воду, и тут же ощутил все великолепие окружающего тумана. В этот раз слиться с ним получилось намного легче, и я сумел почувствовать почти всю долину. Удивительное ощущение. Надеюсь, это не игра моего воображения.

Меньше чем за минуту я пересчитал всю окрестную живность. Ну как всю… только самую крупную — два единорога, четыре гремучих льва, пять пар скальных сфинксов. Жабы, игуаны и другая мелочь ощущались как мошкара. Считать их было бесполезно. Зато, к вящему удовольствию, удалось засечь еще два Роя, что не могло не радовать. А вот кикимору найти не получилось. Похоже, магиня грохнула единственную особь на перевале.

Не скажу, что так уж расстроился — почитателям Красной книги я хоть и сочувствовал, но до определенной степени.

Что самое интересное, почти все наши соседи разошлись по окраинам долины, словно сторонились того места, где туман был гуще всего. А гуще он был в районе того самого озерца, больше похожего на болото.

Ох и не нравятся мне все эти совпадения…

Тихая песня, льющаяся откуда-то с небес, стала громче, а когда я сконцентрировался на ней, вообще захватила меня, как вьюга — легкую снежинку.

Это была уже не просто мелодия, а какой-то танец, в котором я кружился, чувствуя себя абсолютно счастливым. Казалось, что меня перенесло на чудесный бал и выбросило посреди хоровода прекрасных фей.

На секунду кольнула мысль, что фантазии о балах и феях могли появиться только у того, кто вот уже полгода таскает на голове диадему королевы красоты.

Побыстрей бы добраться до Барабаша и привести ментальный артефакт в менее позорный для мужика вид!.. Досужие мысли задержались ненадолго, улетев вслед за всем наносным и приземленным.

В определенный момент я ощутил присутствие рядом очень могущественного существа. Его эмоции были чистыми, не замутненными грязью зависти, жадности и злобы. В них доминировали любопытство, задор и радость бытия. И все же я понимал, что являюсь всего лишь мелкой пылинкой, встретившейся на его пути в вечность. Муравьем, который своим необычным видом заинтересовал случайного прохожего.

Через минуту ощущение эйфории ушло, оставив приятное послевкусие с ноткой сожаления.

Я открыл глаза и увидел, что вращающийся вокруг меня туман замедляется. Образовавшиеся в нем фигуры призрачных танцовщиц распадаются на отдельные хлопья, сглаживаясь и растворяясь в белесой пелене.

— Никита, ты в порядке?! — заорал громкоговоритель, заставив меня подпрыгнуть, что в позе ущербного лотоса делать очень неудобно и даже болезненно.

Ругаясь себе под нос, я достал смартфон и активировал соединение через станционный сервер с телефоном Гены.

— На проводе, — в своей излюбленной, показательно устаревшей манере ответил Баламут.

— Удавись на этом проводе! — зло прорычал я в трубку. — Ты чего орешь, лишенец?

— Ты бы видел, что вокруг тебя творилось! Вернешься, покажу запись, — не отреагировав на мой тон, ответил Гена.

— Да знаю я, что там творилось. Просил же не мешать.

— Не поверишь, как мне хотелось, — хмыкнул мой друг. — У тебя такая счастливая харя была, что прямо руки чесались обломать на самом интересном месте. Еле дождался, когда ты откроешь глаза.

— Все! — рыкнул я в телефон. — Завидуй молча и не мешай мне больше, пока не увидишь, что я тут в корчах бьюсь. Отбой.

Пара глубоких вдохов, как нормальных, так и энергетических, позволила мне изгнать из себя раздражение и вернуть состояние покоя.

В транс я входил уже не для того, чтобы вновь оказаться в чудесном хороводе. Это состояние ушло вместе с неведомым существом. Теперь меня интересовала сама структура тумана. Вот было бы здорово, сумей я воссоздать нечто похожее по-своему желанию и в другом месте! Хотя бы жалкое подобие. Тогда прозвище Туманный Демон обрело бы новый смысл.

ГЛАВА 5

Увы, ни в тот вечер, ни во время нескольких десятков следующих попыток сотворить туман в куполе мне не удавалось. Впрочем, кое-какая идея в голове все же поселилась, но ее нужно проверять уже в Китеже вместе с подпольным артефактором Барабашем. Главное, что мне интуитивно удалось ухватить некую суть этого явления. Надеюсь, это озарение не является всего лишь болезненной фантазией. С магией вообще ничего не бывает просто и очевидно.

Дальнейшие научные изыскания пришлось отложить на несколько дней, потому что наш туман непонятно с какого лиха, вдруг притворился порядочным туманом и растаял на следующее утро с первыми лучами восходящего Ярилы.

Радиосвязь восстановилась, и мне пришлось в соответствии с должностными инструкциями сообщить о гибели человека в зоне моей ответственности. Правда, при этом я упомянул лишь о смерти бедолаги Степы, а все, что касается личности его нанимательницы, утаил. Объяснить, зачем мне это понадобилось, не смог даже самому себе, не то что заинтересовавшемуся данным вопросом Гене.

— Может, она еще вернется… — нахмурившись, проворчал я в ответ на прямой вопрос друга. — Хочешь, чтобы мы стали причиной ее неприятностей? В должностной инструкции черным по белому написано, что я обязан сообщать только о гибели транзитных пассажиров, по той или иной причине задержавшихся на станции. Этот пункт не касается даже смерти дальнобойщиков.

— Ладно, — быстро и легко принял мои доводы Баламут. — Но будем надеяться, что она не вернется и не испортит нам такой чудесный день.

И действительно, этот день оказался ясным и даже веселым, а когда вечером подошел на удивление куцый восточный караван из трех фур, в куполе начался настоящий праздник. Дед Анджей и батоно Леван привезли с собой много интересного, яркого, полезного и даже вкусного. Правда, старики расстроились, когда узнали, что Златки нет, и большей части восторгов от своих подарков они неполучат, но уныние длилось недолго.

Казалось, что старики не вернулись на давно обжитую станцию, которую покинули всего лишь неделю назад, а посетили совершенно неизвестное для себя место.

Для начала Корней повел их на нижний уровень к магопреобразователю, чтобы показать свое великое творение — дозревающую медовуху. Деда Анджея пришлось вытаскивать оттуда практически силой. А просяще-тоскливый взгляд старого поляка, который понял, что попробовать божественную амброзию можно будет очень не скоро, проникал глубоко в душу всем окружающим, но сочувствия почему-то не вызывал.

Дальше был коллективный просмотр записанного Баламутом видео. Я уже успел налюбоваться этим зрелищем до оскомы, поэтому смотрел вполглаза, уделяя основное внимание процессу зарядки фур. При этом очень жалел, что запись была скопирована на телефон Гены, и стирать ее с сервера станции все равно бесполезно.

Сидящий в позе недоделанного йога маг-пустышка выглядел откровенно глупо.

И ведь Баламут, зараза такая, как-то умудрился сделать довольно крупный план!

В записи я с идиотской улыбкой раскачивался в такт неслышной песне и даже шевелил губами. Смешки новых зрителей закончились, когда окружавший меня туман начал двигаться, сбиваясь в отдельные комки. А уже из этих комков постепенно формировались призрачные фигуры скользивших по воздуху существ. Они не прорисовывались особо четко, но можно было различить неких воздушных дам с крыльями за спиной.

Очень надеюсь, что зрители не догадались об истинной природе этого явления. Пусть думают, что вокруг меня плясали некие эфирные создания, а не плоды моей собственной фантазии. Я-то знал, что кроме меня в этом хороводе учувствовал только таинственный певун, при этом очень опосредованно, в качестве музыкального оформления — далекого и равнодушного. Ведь пел он только для себя самого, не обращая внимания на случайных слушателей.

— Я вроде слышал о чем-то подобном, — задумчиво произнес батоно Леван, заставив меня навострить уши. — Был такой Баро по прозвищу то ли Флейтист, то ли Дудочник. Говорят, умел вызывать туман и общался с ангелами.

— А ты не путаешь его с китежским Крысоловом? — переспросил дед Анджей, оторвавшийся от экрана, на котором видео моей медитации шло по кругу уже в третий раз.

— Не, того придурка я знал лично. Даже сам видел, как его вязали дружинники.

— За что вязали? — спросил Гена, к моему неудовольствию уводя разговор в сторону.

— Так этот маг-пустышка где-то раздобыл дудку старых мастеров и заставлял народ на улицах плясать.

— Ну и что в этом плохого? — не понял состава преступления Баламут.

— Так не хотели они плясать и драться между собой в самый разгар танцев тоже не хотели, — пояснил грузин, поморщившись, словно вспомнил что-то неприятное. — Кукловодов у нас очень не любят, какой бы масти они ни были. — Сказав это, Леван покосился на меня и, не заметив негативной реакции, продолжил: — После четвертого представления его и взяли. Куда этот придурок пропал после задержания, я не знаю, но больше его не видели.

— Так что там с тем другим, Флейтистом? — вернул я мысли батоно Левана в нужное мне русло.

— Был такой чудак. Ходили слухи, что он слышит музыку небесных сфер. Над ним поначалу смеялись, но ходит легенда, что, когда к нему в дом пришли очень нехорошие люди, он смешал их с камнями собственного жилища, а сам остался целехоньким. Поговаривают, там тоже полрайона туманом заволокло. Но ручаться не берусь. Может, это просто городская легенда.

Дальнейшие расспросы ничего не дали, но некоторые имена я все же запомнил, чтобы, когда вернемся в Китеж, постараться узнать больше. Если есть хоть малейший шанс усилиться в магическом плане, не стоит пренебрегать даже городскими легендами.

Старики с их восторгами и рассказами быстро утомили меня, так что, выгнав их из операторской, я занялся разбором посылки от Барабаша. Как обычно, подпольный артефактор подошел к делу очень основательно. Каждый из пересланных им артефактов был помещен в отдельную коробочку и снабжен краткой инструкцией. Более подробное руководство было записано на флешку, которую я тут же вставил в компьютер.

Начнем с самого главного. Значок шерифа, доставшийся мне в качестве трофея от безголового, и в переносном, и теперь уже в прямом смысле этого слова, мага действительно оказался эфирной гранатой. Благодаря подсказке артефактора я нашел специальную защелку, которая отделяла саму гранату от основы. Так что ее можно было сдернуть с крепления и запулить в супостата — как это сделали с одним бестолковым магом, решившим развлечься с дамочкой в чужом фонтане.

Испытывать эту штуку в куполе станции, где находится куча всяческих магических приблуд, я конечно же не стал. Но особое внимание обновке все же уделил. Теперь она не выдавала себя блеском сплава истинного серебра, а крикливо сверкала золотом и надменно смотрела на мир глазами оскалившегося монстра. Инкрустация у артефактора получилась очень искусной. Оказывается, он еще и художник. Теперь фаната со стороны выглядела как цацка спесивого мага. Барабаш как-то умудрился объединить образ гремучего льва, демона и Медузы Горгоны. Обтянутый кожей клыкастый череп обрамляли щупальца со змеиными головами на концах.

Кроме перекраски и инкрустации Барабаш позаботится о том, чтобы артефакт не только стал моим козырем в споре с другими магами, но и оказался для них сюрпризом. Привязка, делавшая конструкт восприимчивым только к моим призывам, обошлась мне в бессовестно неприличную сумму, при этом не факт, что оно того стоило. С другой стороны, вспоминая напряженные отношения с Эльзой, любые траты на пусть призрачную, но все же защиту уже не кажутся чрезмерными.

Прикрепить бляху на жилет было делом секунд. Смотрелось не так уж крикливо, как я опасался, и даже немного стильно. Но все же лучше отнести жилет тетушке Пин, чтобы она сделала внутренний карман. Слишком уж заметной получилась вещица, чтобы таскать ее на виду.

Так, теперь смотрим дальше.

«Перепелиное» яйцо оказалось личным щитом. Точнее, это была скорлупа, защищавшая носителя от повреждения извне, но при этом сковывавшая движения — эдакая энергетическая спасательная капсула. В качестве защиты в боевых условиях она не годилась, чаще всего ее носили с собой водители и те, кто рисковал попасть под завал. Похоже, служебная надобность частенько заводила погибшего мага в штреки медной шахты. Так что если бы я позволил единорогу доломать броневик, у мага имелись все шансы выжить. В отличие от сынка барона, так как щит защищал только своего носителя и был активным артефактом, бесполезным для недаров. Впрочем, эта штука не помогла своему хозяину сохранить голову на плечах…

Тьфу ты! И далась мне эта голова? Все никак не могу забыть.

Не скажу, что данный артефакт — очень полезное приобретение, но в качестве дополнительной страховки для путешествий в Кроне пригодится. Барабаш писал, что кокон может защитить от падения с солидной высоты. На то, что в качестве противопулевого щита эта штука совершенно не годилась, он указывал отдельно.

Третий артефакт, точнее, амулет в виде кулона оказался самым необычным, при этом наиболее бесполезным из моих трофеев. Артефактор писал, что в носителе закреплен приворотный конструкт.

И вот на фига магу сдалась эта дрянь? Казалось бы, от женщин отбоя нет — живи и радуйся. С другой стороны, может, его интересовала какая-то определенная дама, которой он был и даром не нужен даже в комплекте с электромагическим сексом?..

Инструкцию к этой штуке дочитал чисто из какого-то извращенного любопытства. В общем, чтобы амулет сработал, нужно поместить его в раствор с кровью или же мочой объекта влияния. В итоге, когда этот самый объект подходит к носителю амулета на расстояние пяти метров, то чувствует жгучее желание постоянно быть рядом с подлым манипулятором и изнывает от вожделения. Причем это был пассивный амулет, а не артефакт, и им мог пользоваться любой недар.

Барабаш снял прежнюю привязку и предлагал за амулет неплохую цену, но лучше я пущу побрякушку в переплавку на основу для чего-то толкового. А пока пусть полежит на дне контейнера с другим барахлом.

Кстати, насчет нездоровой тяги… Я совсем забыл о нашем наркомане. Он там, часом, не сдох?

К счастью, тетушка Пин уверила меня, что с Чучей ничего плохого не случилось. Сидит в клетке болезный, жрет от пуза и обильно гадит. Кореянка давно хотела узнать, не пора ли выпустить его на волю, но не стала беспокоить, прекрасно осознавая размеры клубка навалившихся на меня проблем.

Зарядка каравана уже завершена, небольшая группка дальнобойщиков отправилась спать, а наша веселая компания все никак не могла угомониться. Но я не возражал. Мало того, после общения с нашим пленником собирался присоединиться к ним.

Тахрун встретил меня злобным шипением, но в нем уже не было того бешенства, что прежде.

— Ну что, дружок, оклемался?

Мои подозрения насчет того, что зверек хотя бы частично понимает человеческую речь, по-прежнему крепли, но вряд ли он действительно обладает высоким интеллектом. Возможно, имеет уровень земных дельфинов. Говорят, они очень сообразительны.

Чуча тут же доказал, что если и нужно его с кем-то сравнивать то уж скорее с макакой, чем с дельфином. Он быстро вбил клин в мою теорию о наличии у него зачаточного интеллекта, продемонстрировав свое седалище.

— Значит, оклемался, — прокомментировал я сие действие облезлой крысы и перешел к провокациям. — Хочешь?

Задав вопрос, я достал из кармана стазис-контейнер для хранения бабочек, в котором замерли четыре пчелиные личинки.

Чуча завороженно уставился на лакомство, а я довольно подло хлестнул его видением из собственной памяти, в котором некая животинка пускала блаженные слюни. Вдогонку пошла картинка, где тот же персонаж бьется в припадке ломки.

Тахрун тут же сник и совсем по-человечьи сел на пятую точку, обхватив себя за плечи лапками.

Личинки я убрал, зато достал предварительно спрятанный в кармане кусочек сыра.

Чуча горестно вздохнул и нехотя, словно делая мне одолжение, протянул лапку.

— Вот ты морда наглая! — искренне возмутился я, но лишать тахруна лакомства не стал. К тому же выпустил его из клетки.

Вместе мы и явились на кухню. Тахрун был тут же накормлен сердобольной тетушкой Пин и затих в углу. Остальные участники посиделки не обратили на нас ни малейшего внимания, потому что с увлечением слушали рассказ батоно Левана:

— …и вот два горе-затейника решили уединиться подальше от лагеря, потому что Татаринова, понимаешь, тихо этим делом заниматься не способна. Утром наш начальник охраны орал на обоих и очень расстраивался, что их там не съели… В общем, отошли наши любовнички от охранного периметра со сторожевыми менгирами и занялись делом. Профессор прислонил свою юную ассистентку к понравившейся ему коряге с миленькими такими цветочками, очень уж наш ботаник был большим почитателем эстетической романтики…

Тут повествование было прервано гоготом Гены, повольника и деда Анджея. Дядюшка Чхан лишь улыбался, а его супруга только морщилась. Что касаемо меня, то юмора я не понял, скорее всего, из-за того, что не слышал предисловия.

Выждав, пока стихнет гогот, старый грузин продолжил:

— И вот когда у них все дошло до кульминации, цветочек как заорет прямо в лица любовников! Вот так было сделано открытие нового вида хамелеонов-птицеловов. Вернувшись в Китеж, профессор написал две диссертации. Одна об уникальном плотоядном растении, защитным умением которого является вгоняющая в ступор акустическая волна, а вторая работа была посвящена влиянию внешних магическо-акустических факторов и стресса на глубину оргазма. Правда, эту вполне себе научную работу удалось опубликовать только в китежской Сети.

Теперь уже засмеялся и кореец, а я улыбнулся. Тетушка Пин по-прежнему выказывала пренебрежение к подобным шуткам.

— Как этот бедолага утерпел подобное издевательство?.. — утирая слезы, спросил дед Анджей.

— Так ему привычно, — пояснил Леван. — Оно, это животное, только на птиц охотится, а если появляется кто-то крупнее, изображает из себя обычную корягу. Ну а визг ассистентки профессора просто испугал бедняжку. Вот оно и закричало. Позже профессор в легком подпитии рассказал, что таких ощущений у него не было, даже когда блудил с магинями.

Меня опять одолели мысли об Эльзе, но я их быстро прогнал и задал грузину вопрос:

— Батоно Леван, а ваш профессор ничего не рассказывал о нашей местности?

Боковым зрением заметил, как насторожился повольник.

— Нет, на запад от Китежа мы не ходили, но он упоминал, что в горах если уж образуется Крона, то она значительно богаче редкими видами, чем равнинные леса. Что-то там связанное с влагой, ветрами и перепадами магического фона. Шеф, если хотите, когда поедем зимовать в Китеж, я вас познакомлю…

— И меня познакомь, — влез в разговор Корней.

— Нет, — неожиданно для меня возразил грузин. — Лучше сведу тебя со своими коллегами-геологами. Ты же все равно в Крону не полезешь.

— Почему не полезу? — тут же возмутился повольник, но, нарвавшись на ироничный взгляд Левана, стушевался. — Ладно, не полезу. Мне и на земле есть чем заняться. Здесь все же горы, и должны быть очень интересные камушки.

Услышав о том, что в горах есть много чего интересного, я вспомнил о рассказах барона.

— Батоно Леван, а что вы слышали о панцирных волках?

— Мало чего, — ответил грузин.

— Я слышал, — оживился Корней. — В принципе, повадками ничем от земных волков не отличаются, просто убить их очень трудно. Опасны только когда сильно оголодают, а так стараются держаться от людей подальше. Если не надумаете зимовать здесь, можно не переживать. Это вам не чешуйчатая горилла.

В моей памяти тут же всплыла здоровенная, покрытая чешуей туша с телом примата и головой собаки, атаковавшая фуру, в которой мы ехали на станцию. Да уж, вот с кем мне не хотелось бы встретиться на узкой дорожке или ветке в Кроне!

С жителя равнинных лесов разговор перешел на наши пенаты и то, как оживились старики, мне совсем не понравилось.

— Пока стоят эти странные туманы, ни на какую охоту мы не поедем. Тем более броневик еще не готов, — категорически заявил я.

— Да там работы на пару часов, — возразил Анджей под согласные кивки повольника. — Колеса мы с собой привезли.

— А если накроет туманом?

— Та вы же нас и выведете, — не унимался поляк. — Баламут сказал, что вам это запросто.

— Баламут в последнее время слишком много говорит, — недовольно покосился я на Гену, который делал вид, что его, кроме пива, в кружке сейчас вообще ничего не интересует. — Мы выбрались, можно сказать, чудом. Так что никаких вылазок, пока не уйдут туманы, а мы не поймем, куда делась магиня.

Народ вроде согласился, но их хитрые рожи мне очень не нравились.

ГЛАВА 6

Судя по тому, что я увидел на мониторе следующим утром, мои вчерашние предупреждения не показались собеседникам особо убедительными. Броневик стоял у входа в мастерскую, причем уже на всех положенных ему колесах. Принявшие отсутствие тумана за добрый знак, Анджей, Леван и Корней крутились возле машины, восстанавливая ее ударными темпами. И только Баламут занимался чистым созерцанием: в смысле подтащил шезлонг на крыше мастерской к самому краю, чтобы видеть и то, как работают другие, и приглядывать за округой.

Дело хорошее, поэтому я решил присоединиться к своему другу. Но для начала зашел на кухню и позавтракал, а уже затем с кружкой кофе в руках выбрался на чистый воздух.

— Доброго утречка! — первым поприветствовал меня старый повольник.

— Да какое утро? — не дав мне ответить, заявил с крыши Баламут. — Скоро уже обед.

— Когда барин встал, тогда и утро, — уже набившей оскомину поговоркой ответил я, модифицировав ее под местные социальные особенности.

Судя по ментальному отклику, шутку повольник воспринял нормально, значит, слово «барин» было произнесено мной с правильной интонацией.

— Побегаем? — тут же предложил Гена.

— Не, лень как-то, — отмахнулся я и с подозрением посмотрел на слишком уж веселых ремонтников. — К тому же что-то мне подсказывает, что мы и так сегодня набегаемся.

— Есть такое дело, — хмыкнул Гена.

Похоже, распаленный рассказами охотничий азарт захватил и его. Кто знает, какие еще разговоры они вели в мое отсутствие…

Ладно, я, конечно, немного поворчу, но вчерашние страхи частично покинули меня и вряд ли получится быть убедительным.

Отказ от пробежки и спарринга с Геной еще не означал, что утренняя зарядка полностью отменяется. Допив кофе и поднявшись на крышу, я занял наш с батоно Леваном уже общий коврик. Из чистого любопытства просканировал округу на предмет работы артефактов и с улыбкой ощутил, как пропал сигнал сначала трех защитных амулетов, а затем еще одного. Похоже, старики быстро объяснили повольнику, что сейчас будет. До недр станции я не дотянулся, но почему-то был уверен, что и корейцы тоже приготовились к подзарядке позитивом.

Не будь вчерашнего мини-праздника, вряд ли получилось бы настроиться на нужную волну, а так все прошло как по маслу. Выброс накопленной энергии через ментальный артефакт получился мощным и чистым. Опять отозвались сверчки в лесу, а вот привычного рева единорога я не услышал. Похоже, они и вправду свалили подальше от центра долины.

Кстати, еще один повод, чтобы не ехать на охоту. С другой стороны, врать им о том, что я не знаю, где найти цель, тоже не хочется.

Проконтролировав, чтобы все защитные амулеты персонала были извлечены из экранирующих кармашков, я расположился рядом с Геной. Он по-прежнему развалившись сидел в шезлонге, а мне пришлось усесться прямо на край крыши, свесив ноги вниз.

Ну и где здесь социальная несправедливость, если барин вынужден располагаться чуть ли не в ногах собственного холопа?

После ментальной подзарядки суета внизу только усилилась, и к ней добавился смех с шутками да прибаутками, правда, сомнительной остроумности.

Под ярким, но пока еще не жгучим Ярилом сиделось хорошо и никуда не хотелось ехать.

Может, все-таки удастся отменить эту охоту? Мало ли чем она может закончиться… Хорошо бы пришел туман, тогда у меня появится железный довод.

Порой наши желания осуществляются с поразительной быстротой. Только не всегда это к добру. Охоту пришлось отменить, но не из-за тумана. К тому же причина отмены принесла значительно больше проблем, чем потенциальная охота.

То, что мы никуда не поедем, я понял сразу, как только осознал, почему вскинувшийся Баламут потянулся за биноклем.

Даже без мощного оптического прибора было понятно, что с покоем и благоденствием, в кои-то веки воцарившимися на станции, можно попрощаться. Ну а что еще можно подумать, глядя на два броневика, уверенно и даже как-то нагловато катящих к станции по восточной дороге?

— Гена, дай бинокль и загони всех в купол.

— Принял, — тут же стряхнув с себя расслабленность, подобрался мой друг и напарник.

Получив в руки бинокль, я принялся пристально наблюдать за подъезжающими гостями. Контролировать то, что происходит у входа в мастерскую, смысла не было — в чем в чем, а в эффективности Баламута я уверен даже больше, чем в своей собственной.

Само направление, с которого появились броневики, отметало мысль о нашем соседе-бароне. К тому же, наведя резкость, я пусть и не разглядел герб в кругляшке, но окружающий этот круг княжеский триколор не оставлял никаких сомнений.

Правда, понятия не имею, кто из князей выбрал для себя сочетание синего, оранжевого и черного цветов.

В любом случае ничего хорошего эта ситуация не сулит. Остается лишь просить бога о том, чтобы незваные гости просто проскочили станцию и ухали дальше по своим, никого не интересующим делам. Робкую надежду дарило то, что сейчас еще даже не полдень, и ночевать они точно не останутся, но только в том случае, если броневики заглянули к нам проездом, а в этом я не был уверен.

Когда спустился вниз, возле мастерской не осталось ни единой живой души, но даже не сомневаюсь, что Гена ушел вниз, только чтобы побыстрее нацепить на себя как можно больше стреляющего железа.

Пока я копался в смартфоне, дистанционно открывая ворота, появилась моя силовая поддержка, в силе которой были серьезные сомнения. Удивило то, что вместе с Геной появился батоно Леван. У старого грузина кроме пистолета имелась только сумка, в которой мы переносили патроны к противотанковому ружью.

— Вы уверены, батоно Леван? — не стал я гнать старика, но давая ему шанс на отступление.

— Как никогда в жизни. Не буду я сидеть в подполе, если действительно могу сказать веское слово. — Для демонстрации своих возможностей он чуть встряхнул сумку с патронами. — Шеф, притормозите их у дальней колонки и обозначьте сигнал для действий.

Баламут присоединился к просьбе кротким кивком.

— Ну что же, — вздохнув, сказал я. — Когда упаду, сам ли или меня уронят, действуйте по обстоятельствам. Но если поймете, что меня завалили наглухо, то сдавайтесь. Если я правильно уяснил местные расклады, тут подневольных людей не особо щемят, когда они ведут себя спокойно.

— Это они еще таких холопов, как я, не видели, — злобно окрысился Гена, давая понять, что он точно не отступит.

— Гена, — нахмурился я, — помни, что у тебя еще Златка есть.

— Хватит хоронить себя раньше времени, — вмешался в наш спор более мудрый в житейском плане человек. — Еще нужно узнать, какого демона приперлись сюда эти холуи.

То, как старый грузин высказался о княжьих людях, показало, что и у него к данной прослойке беловодского общества любви не так уж много.

Свернув своим веским словом досужие разговоры, грузин, кряхтя, полез на крышу мастерской. Баламут нырнул в дверной проем, я быстрым шагом направился в сторону броневиков, уже подъезжавших к территории станции.

У дальней колонки остановить их не удалось, но комфортную для стрельбы дистанцию я все же набрал. Броневики были вынуждены притормозить не у входа в купол станции, а перед встречающим их человеком.

Головная машина резко затормозила. Боковой люк поднялся и из броневика выбрался лихого вида мужик в котелке и с закрученными, как у гусара, усами. Вооружился он обильно, но, на мой взгляд, слегка бестолково. А еще было похоже, что повязанный на тулью котелка трехцветный витой шнур явно давил ему на мозг и толкал на необдуманные поступки.

— Ты смотритель этой вонючей дыры? — практически ткнул меня пальцем в грудь этот ухарь.

Я уже успел бегло просканировать его и не нашел активных артефактов, что вкупе с отсутствием перстня на руке выдавало в нем простого недара. И если слегка хамоватое обращение недара к магу моя демократически настроенная душа вынесла без особого содрогания, то называть дом, в котором я живу, вонючей дырой ему все же не стоило.

— Тыкать будешь себя в зону ответственности проктолога, — выразительно взглянул я на все еще указывающий на меня палец. — Прямо в упомянутую тобой вонючую дыру.

— Чево?! — прошипел «гусар» хватаясь за револьвер в кобуре.

— Витя, — послышался из нутра броневика мелодичный голос, — прекрати хамить мужчине.

Парень ощерился, но руку с револьвера убрал, зато его взгляд стал еще озлобленнее.

Защитный амулет этого франта не справился с ментальной вспышкой, и я сумел уловить довольно интересный коктейль эмоций. Может, прочесть мысли другого человека и невозможно, но расшифровывать эмоции при должной сноровке совершенно нетрудно. В общем, кроме немотивированной злости от этого субчика несло еще толикой страха, смешанного с ревностью.

Есть подозрение, что сидящая в броневике дама либо его любовница, либо просто объект вожделения. Так что «гусар» воспринимал любого встречного мужика как потенциального соперника, и его можно даже немного пожалеть.

Пока я разглядывал все больше закипавшего парня, из броневика выбрался еще один боец, и этот был намного опаснее предшественника. Невысокий, жилистый, но с колючими черными глазами, бронзовым перстнем на правой руке, а также целым набором метательных ножей на широком поясе и пересекающей грудь перевязи. Что-то мне подсказывало, что это не простые ножички и лучше не доводить явно серьезного мужика до необходимости воспользоваться ими.

Я с невозмутимой миной на лице кивком поприветствовал коллегу-мага, и с облегчением увидел ответный кивок.

Метатель ножей, повернувшись к броневику, протянул руку, и на нее легла узкая, изящная ладошка. Правда, первое же впечатление о гостье портили ее когти. Именно когти, а не диковинный маникюр. Хотя нужно отдать должное, этот неожиданный апгрейд организма не так уж ухудшал общую картину.

Я бы с огромным интересом глянул и на лицо выбравшейся из броневика гостьи, но его скрывал глухой капюшон.

— Сколько можно тебя одергивать? — шикнула на Витю истинная магиня.

В отличие от Эльзы эта чародейка свой черный перстень с золотой окантовкой не прятала.

— А почему он встречает нас не у входа в свой курятник? — не унимался парень.

— Потому что его стрелку нужна дистанция для выстрела, — явно скорее для меня, чем для своего ручного песика, ответила магиня. И если честно, впечатлила меня до глубины печенки.

— Ты что, совсем страх потерял? — зарычал этот придурок и опять схватился за револьвер. — Еще не понял, с кем имеешь дело?

— О, ты не прав, — донеслось из-под капюшона, — он все прекрасно понимает. Поэтому сейчас в нас целятся из противотанкового ружья.

Витюша застыл на месте, но я смотрел не на него. Меня больше интересовала реакция метателя ножей, потянувшегося к перевязи, а также четверых бойцов, выскочивших из второго броневика. Двое из них были магами.

— Я, конечно, польщена такой основательной подготовкой к моему появлению, но все же хотелось бы узнать причину столь агрессивной встречи.

Если честно, мне на мгновение стало стыдно. Если не считать выходку этого ряженого героя, которую я, кстати, сам же и вызвал, то гости пока вели себя предельно корректно.

— Простите, госпожа, за столь холодный прием. Жизнь у нас неспокойная, и гости бывают разные. Скажите, как я могу загладить свою оплошность?

Я даже напрягся, боясь опять услышать фривольные намеки, но мой вопрос она явно пропустила мимо ушей, а вот предыдущее предложение взволновало ее не на шутку. Да так, что ментальная защита дала трещину. Я ощутил ярость вперемешку с охотничьим азартом.

Ох, не случайно она сюда заявилась. Неужели за Эльзой?

Даже не знаю, хочу ли я покрывать свою мимолетную любовницу, но влезать в свару двух истинных магинь, в чем бы ни была суть их конфликта, у меня точно нет ни малейшего желания.

— И какие же гости так насторожили гостеприимного хозяина? — вкрадчиво спросила магиня, чуть наклонив капюшон.

Мало того, я ощутил нешуточное ментальное давление, но тут же отсек его, уходя в глухую оборону. Дико захотелось ухватиться руками за поля шляпы и натянуть ее на голову как можно сильнее, ведь без спрятанного там артефакта я вообще мало что могу. К счастью, этот малодушный порыв удалось погасить в зародыше.

— Простите и вы меня, — встрепенулась гостья, жестом останавливая охранников, расходившихся в стороны для атаки. — Давайте считать, что мы квиты, и начнем все сначала. Позвольте представиться, меня зовут Эльза, Красотка Эльза.

Еще одна?.. Хотя теперь-то у меня появились серьезнейшие подозрения, что, скорее всего, моя Эльза при рождении была названа своей матушкой совсем иначе. И, как мне кажется, манеру представляться она переняла не у Джеймса Бонда, а у той, чье имя своровала.

Я думал, что удивить меня сильнее уже нельзя, но, как оказалось, — очень даже можно.

После манерного представления гостья сняла с головы капюшон.

А вот этой даме прозвище Красотка подходило просто идеально, причем работая на контрасте.

Даже не знаю, как описать увиденное. Если кто-то в своих больных фантазиях рисовал себе встречу с обольстительной демонессой, то сейчас наверняка пускал бы слюни литрами. У меня же опять пробежался холодок по спине, причем без малейшего эротического подтекста.

Зрелище было завораживающе-пугающим. Это вам не анимешные масочки фальшивой Эльзы. Это глубокие изменения и, как мне кажется, уже безвозвратные — бледная кожа, черные губы (и это точно не помада), глаза с вертикальными зрачками и бритая голова. Добила меня улыбка, в которой обнажились острые зубы.

Но, черт возьми, что-то извращенно-притягательное в этом безумном образе все-таки есть, а вкупе с глубоким, приятным голосом и обволакивающими интонациями эффект становился убойным.

Судя по всему, первую реакцию на ее имя мне не удалось удержать за защитным блоком и она прорвалась наружу.

— Вы слышали обо мне? — вкрадчиво и с ноткой угрозы спросила магиня.

— Не сказал бы… — невнятно ответил я и тут же об этом пожалел.

— А как бы сказали? Кто заставил вас посадить на крышу стрелка с противотанковым ружьем?

— Это допрос? — все еще с наглухо закрытым ментальным полем настороженно поинтересовался я.

— А вам есть что скрывать?

Давно заметил, что игра в сплошные вопросы всегда заводит в тупик. Теперь спасать ситуацию придется мне, потому что терпение дамочки явно закончилось.

— Еще раз прошу простить меня, но ваши вопросы очень неожиданные, особенно без понимания мною сути дела.

— Смотритель, — подал свой хриплый голос молчавший все это время метатель ножей, — не зарывайся.

Сказал он это спокойно и оттого очень весомо.

— Хорошо, я объясню, — остановила магиня уже второго своего подчиненного, хотя сама явно потеряла терпение. — Нам не нужны проблемы с посадником. Мы ищем очень опасного преступника. Детоубийцу. На его совести четыре ребенка, которым не исполнилось и пяти лет. У нас имеется информация, пусть и не полностью достоверная, что этот человек может оказаться на вашей станции.

Магиня явно открылась, чтобы я мог проконтролировать ее правдивость. Да, вруны действительно светятся как фонарики, но бог знает, на что способна именно эта представительница племени высших магов…

Мысли в моей голове забегали с паникой тараканов, попавших под луч света. Новость о том, что фальшивая Эльза могла оказаться детоубийцей, звучала совершенно дико. Но при этом покоя не давали тревожные звоночки ее странных заскоков, связанных со Златкой и погибшей дочерью. Опять же с какого лиха она назвалась именно Эльзой Красоткой, особенно если знала, что настоящая хозяйка этого имени идет по ее следу? Или не знала? Мне кажется или новая гостья и сама не понимает, кого именно ищет?

Я судорожно пытался проанализировать ситуацию, чтобы не принять неверного, а главное — опасного для всех нас решения, и буквально физически ощущал, как утекает время.

— Ты че застыл? — рыкнул на меня Витюша. — Моя госпожа, чего мы с ним цацкаемся? Прижать посильней, и запоет, как петушок!

— Исчезни!.. — прошипела на него магиня. — Скройся с глаз моих!

Эти господа явно играли в игру — истеричная собачонка и ее вежливая хозяйка. Некая вариация на тему злого и доброго полицейского. На меня такие подходы действовали слабо, да и заботило совсем другое. Сейчас мне придется решить, на чьей я стороне, причем безотлагательно, потому что каждый следующий шаг и каждое слово уводят меня все дальше в выбранном направлении. А возвращаться будет трудно, если вообще возможно.

Должен ли я покрывать свою недавнюю любовницу, даже если слова настоящей Эльзы — сущее вранье? Да и нужно ли ей мое заступничество? А если эта демонесса не врет и наша лицедейка действительно угробила четверых детишек?

Да ну их на фиг, все эти инопланетянские разборки! Если не хватает своего ума, воспользуемся мудростью Марка Твена: «Когда не знаешь, что сказать, говори правду».

— Пять дней назад у нас поселилась истинная магиня, назвавшаяся Эльзой Красоткой.

Настоящая Эльза тут же ощерилась, став еще монструознее, уже без намека на сексуальную привлекательность.

— Женщина? — с ноткой удивления переспросила она. — Как выглядела?

Я как мог описал свою мимолетную любовницу, но не заметил, чтобы собеседницу озарило узнавание. Чисто автоматически я добавил главную примету подозреваемой:

— А еще она с легкостью меняла свое лицо.

— Что? — встрепенулась настоящая Эльза и, прищурившись, спросила таким голосом, что мне захотелось куда-нибудь сбежать: — Она иногда делала вот так?

Гостья медленно провела указательным пальцем от межбровной ямки через переносицу к кончику носа. Никаких уникальных привычек фальшивой Эльзы я не запомнил, но как только увидел демонстрацию, тут же вспомнил, что она действительно часто делала так в задумчивости.

— Бывало.

— Кристина, тварь такая!.. — утробно и с каким-то надрывом прорычала магиня.

— Коломбина? — удивленно переспросил метатель ножей. — Ее же убил Хохотун!..

А вот прозвище Коломбина женщине, меняющей образы, как маски, подходило как нельзя лучше.

— Значит, Хохотун либо предатель, либо дурак! — зло ответила чародейка. — Ну, второе все и так знают, а вот первое может оказаться для нашего господина неприятным сюрпризом.

— Возможно, дар смотритель ошибается? — подозрительно прищурившись, спросил у меня помощник магини.

— Возможно, и ошибается, — в тон ему ответил я, — но точно не врет.

— Где она? — прервала чародейка наши с метателем ножей гляделки.

— Трое суток назад ушла со станции вслед за своим телохранителем и пропала.

— Подробности! — резко скомандовала настоящая Эльза.

Меня, конечно, покоробил ее тон, но, раз уж рассказал основное, скрывать детали просто нет смысла. Так что я кратко и максимально подробно описал действия Коломбины, конечно же не упомянув наши с ней сексуальные игрища.

— И двое суток не показывалась?

— Почти трое, — на всякий случай уточнил я.

— А могла она как-то выбраться из долины самостоятельно?

На этот вопрос мне оставалось только развести руками.

— Неужели упустили? — зло прошипела острозубая Красотка, поворачиваясь к своему помощнику.

— Я же говорил, что нужно было сразу устраивать здесь засаду еще неделю назад, — проворчал в ответ метатель ножей.

— Могли спугнуть, — отмахнулась чародейка. — Переночевала бы на станции милая девочка с сопровождающим ее охранником и уехала дальше — скажем, в гости к дедушке. Поверь, если бы Коломбина захотела, мы бы не то что не узнали ее, но даже не заподозрили в ней магиню. Зато сейчас нам нужно просто найти любую женскую особь, прячущуюся в этой долине. Какую бы маску она на себя ни нацепила, мужиком ей стать не дано. К тому же старая паучиха обещала нам встречу, так что никуда эта чокнутая кукла не денется.

— Если она не прячется прямо на станции, — опять грозно посмотрел на меня метатель.

— Можете поискать, — сделал я приглашающий жест. — А пока ваши люди будут обшаривать мою станцию, не изволит ли прекрасная дара пополдничать? Наши повара готовят чудные кексы.

Красотка хмыкнула, но учтиво кивнула. Я же повернулся к мастерской и заорал:

— Баламут, отбой! Мы договорились.

Люди магини действительно занялись обыском станции, начав с комнаты Коломбины, а мы принялись гонять чаи. К внешности магини я уже успел привыкнуть, так что, когда явился метатель ножей, которого звали Серж Ветер, мы с Красоткой мило болтали, почти не затрагивая острых тем.

— Все чисто. Из женщин на станции только старуха-кореянка.

— Она с вами давно? — явно лишь для очистки совести поинтересовалась Красотка.

— С самого начала. Почти три месяца.

Магиня задумалась и дробно застучала коготками по металлической поверхности кухонного стола. Не особо затейливое действо почему-то вызвало у меня нервное напряжение. Или это наконец-то проснулись способности к предвидению?

— Вы проводите меня туда, где нашли труп охранника Коломбины? — спросила Красотка таким тоном, что было понятно — это совсем не вопрос и даже не просьба.

А ведь она, несмотря на свою внешность, уже показалась мне на удивление адекватной для истинного мага.

Ну и что мне делать? Отказаться идти с этой бандой на поиски непонятно чего?

Впрочем, это я так, для самоуспокоения, потому что выбора мне никто не оставлял.

— Хорошо, — кивнул я.

Тут же встрепенулся Гена, который, так и не разоружившись, сидел на стульчике у двери и пытался разговорить одного из бойцов магини. Как ни удивительно, у него ничего не получилось — тот лишь сердито хмурился.

— Нет, — отреагировала на движение Гены Красотка. — Твой человек будет там только мешать.

Баламут попытался возмутиться, но начавшая командовать чародейка уже обращалась к своему ручному песику:

— Витя, останешься здесь, с машиной.

— Но я могу пригодиться! — возмутился Витюша.

— Нет, — на этот раз очень мягко повторила магиня, хотя это касалось только ее интонации. Глаза смотрели жестко. — Вне города ты бесполезен.

Ряженый боевик явно хотел возразить, но в комнате чуть похолодало, и он тут же, стукнув зубами, захлопнул рот.

Я даже не понял, что она сделала. Впрочем, ощущение неполноценности рядом с истинными магами у меня, похоже, уже входит в привычку.

Гена опять яро занялся украшением меня как новогодней елки, так что пришлось обламывать его и оставлять в оружейке половину предложенного железа. Если уж головорезы Красотки не справятся, мне останется только сложить лапки и покорно дожидаться своей участи.

Чуть подумав, я все же снял с жилетки эфирную фанату и сунул ее за голенище левого берца. Гена лишь одобрительно хмыкнул.

Баламут вообще вел себя на удивление мирно и в нашу компанию не набивался. Тут одно из двух — либо он впечатлился мощью команды магини, либо…

— Гена, скажи мне, партизан ты доморощенный, собрался сесть нам на хвост?

— Нет, — буркнул мой друг, не глядя мне в глаза.

— Баламут, ты же помнишь, что мне врать бесполезно?

— А что мне делать? — вспылил бывший штурмовик, не привыкший отсиживаться в тылу. — Ждать, пока тебя там пришибут?

— Гена, а если бы я напросился с тобой на штурм блатхаты?

— Послал бы на фиг, — тут же ответил мой друг.

— А если бы понял, что я все равно попрусь следом?

— Дал бы в морду и связал, от греха подальше.

— Вот и не доводи меня до того самого греха, — с доброй улыбкой попросил я. — Пойми, сейчас именно ты являешься гражданским любителем, который будет только мешаться под ногами профессионалов. Вот вернемся в Китеж и исправим этот недостаток. Даже меня они берут с собой только как проводника. Ну что, попросить Сержа, чтобы он тебя связал?

— Нет, — проворчал Баламут, со злостью так дернув крепление разгрузки, что чуть не оторвал его.

Не соврал — и это хорошо.

— Не дай себя грохнуть! — ткнув меня в плечо кулаком, приказал он.

— Не дождешься, — ответил я и улыбнулся.

Давно же мы так не делали… Лет десять. Именно этими словами я напутствовал его, когда знал, что другу предстоит опасное дело. Вот мы окончательно и поменялись ролями — сбылась мечта идиота! Тогда чего ж так муторно на душе?..

В лес Красотка решила ехать только на одной машине. Вторая оставалась на станции с надувшимся как сыч Витюшей. Он окончательно растерял свой гусарский вид и выглядел нелепо ряженным альфонсиком, коим и являлся на самом деле.

Внутри броневика, который ничем не отличался от нашей трофейной машины, разместились водитель, я рядом с ним, стрелок за пультом башенки и Эльза с Сержем на пассажирских местах. Еще четверо бойцов оседлали броневик сверху.

На колесах до места гибели Степы мы добрались очень быстро. Когда я выбрался с пассажирского места через отдельную дверцу, четыре спрыгнувших с брони бойца уже заняли круговую оборону. Водитель и стрелок остались в броневике, а Красотка в сопровождении Сержа направилась прямо к останкам бедолаги-охранника.

Мне стало стыдно, что мы не наведались сюда, когда была возможность, и не похоронили его нормально.

— Подойди, — позвала магиня.

— Что? — стараясь не показать своего раздражения, спросил я.

— Здесь все вещи, которые ты видел, когда нашел тело?

Я сначала не понял сути вопроса, но, присмотревшись, подметил, что истерзанное и уже начавшее разлагаться тело лежит не в том положении, что раньше, да и рюкзака на нем нет.

— Рюкзак пропал.

— Как интересно, — хищно улыбнулась Красотка. — Серж, периметр.

Метатель ножей тут же показал жестом, что мне надо отойти подальше. И все же я отходил как-то боком, продолжая наблюдать за маги ней.

Она замерла на месте и, немного простояв со сложенными словно в молитве руками, затем резко раскинула их в стороны. Вокруг ощутимо похолодало, а возле магини на небольшом пятачке коричневые листья вообще покрылись тонкой коркой наледи. Я лишь ощутил, как от женщины во все стороны ушла какая-то волна.

Если не ошибаюсь, это что-то наподобие радара, и есть у меня такое подозрение, что она сумела накрыть им весь центр долины. Я лишь понял, что количество задействованной всего за несколько секунд энергии было чудовищно большим.

Вот это мощь!

— Там, — ткнула магиня когтистым пальцем в сторону болота.

Ну, это направление я мог бы указать ей и без всех этих плясок.

Опять поймал себя на мысли, что просто злобствую из-за зависти к возможностям истинных магов. И куда только подевались опасения перед магическим безумием?

Серж, два мага и два боевых недара образовали ударную группу и двинулись впереди. Я и Красотка последовали за ними, а уже за нами поехал броневик.

Но не успели мы пройти и двухсот метров, как ситуация резко изменилась. Вокруг нас начал образовываться уже знакомый туман. В этот раз он не пришел откуда-то с небес, а начал возникать сразу над землей. К тому же было в нем что-то такое…

— Это нормально? — настороженно спросила меня магиня.

— Сосем ненормально.

— Серж! — окликнула она помощника, и он тут же принялся командовать:

— В круг, бродяги! Глядеть в оба!

Красотка отошла к замершему броневику, да и я постарался не отставать, а пятерка бойцов образовала вокруг машины оборонительный периметр.

Все замерли, и в гнетущей тишине лишь жужжали приводы пулеметной башенки.

А туман становился все гуще. От нехороших предчувствий меня пробил озноб, а затем стало не до переживаний о будущем, потому что неприятности пришли втекущее время.

Только потом я понял, что ментальный удар удалось отразить лишь из-за массовости воздействия. Впрочем, то, что даже в отряде подготовленных княжеских бойцов я не оказался самым слабым звеном, хоть немного грело душу.

Чью именно ментальную защиту взломала Коломбина, стало понятно, когда взвыли приводы. По ушам ударил громкий звук пулеметной очереди, которая без проблем прошила обоих бойцов-недаров. А вот стоящий между ними маг-пустышка сумел активировать какой-то артефакт, и пули с противным визгом срикошетили от силового поля.

На этом успехи стрелка и закончились, потому что Красотка, совершенно без моральных терзаний, махнула рукой, и ментальные отголоски внутри броневика пропали. Причем оба — и водителя и стрелка.

В моей голове мелькнула надежда, что она их просто усыпила, а затем мне стало не до чужих проблем.

Следующей пала защита уже мага-пустышки из той пары, которая прикрывала нас по курсу движения. Он сначала схватился за голову, а затем, страшно закричав, вытянул руки в сторону коллеги-мага, только что отбившегося от пуль. В уже немного расслабившегося дара ударили толстые жгуты молний. При этом попавший под чужой контроль маг двигался как не очень развитый зомби.

Защита «пуленепробиваемого» сработала и в этот раз, но, похоже, цели у Коломбины были совсем другие.

— Серж! — взвизгнула Красотка. — Не удержу!

— Ищи! — крикнул в ответ метатель ножей и тут же показал, что клинки он таскает с собой не просто так.

Что именно имела в виду магиня, стало понятно, когда к одержимому чужой волей магу вернулась стремительность движений. До этого его явно прикрывала госпожа, а сейчас она занялась другим делом. Впрочем, развить успех скрывавшийся в тумане кукловод не смог. Угрожающе прогудели в воздухе два засветившихся алым светом метательных клинка и злобно вонзились в тело. Казалось, что одержимый маг никак себя не защищал, но это явно не так.

Ох и не простые у Сержа ножички! Мало того что клинки пробили чужую защиту, как картон, так еще и что-то сделали с плотью, в которую вошли практически на всю длину.

Маг рухнул на лиственный наст, словно подрубленный, а ведь убить магически одаренного и, что самое важное, хорошо подготовленного человека не так уж просто! В тумане раздался смутно знакомый, разочарованный вой, а затем невидимый агрессор решил, что хватит с нами цацкаться. Маг, в которого сначала летели пули, а затем еще и молнии коллеги, явно выдохся и уже ничем не мог помешать грубой атаке извне.

Его разорвало точно так же, как несколько дней назад — бедную кикимору. Если у меня еще оставались сомнения в том, что в тумане скрывается именно моя недавняя любовница, то сейчас они отпали окончательно.

Дело явно дрянь. Меньше чем за минуту Коломбина смогла уничтожить три четверти поискового отряда. Очень слабое утешение я мог найти только в том, что на меня пока никто не нападает.

А может, это как раз очень даже плохо?

Только потеряв почти всех своих подопечных, Красотка наконец-то смогла сделать хоть что-то. От напряжения она присела в не очень красивой позе и яростно зашипела. Внезапно в тумане справа от меня полыхнуло красным. Серж тут же рванул в сторону едва видимого светового пятна. Через секунду и он, и пятно вспышки пропали в белесой взвеси. Мы с магиней остались у машины вдвоем, если, конечно не считать целую россыпь трупов.

В тумане — там, куда убежал Серж, что-то творилось, но что именно, нам было не понять. Оттуда долетали только звуки. Яростно кричал Серж и, кажется, один раз вскрикнула женщина.

Больше всего меня волновали два вопроса — какого лешего бездействует Красотка и почему я торчу на месте и до сих пор не дал деру. Присмотревшись к магине, я ощутил, как из-за плотной ментальной защиты сочится страх. Она боится Коломбину! А ведь раньше относилась к ней только с брезгливым презрением. Что изменилось?

Порой некоторые вопросы не стоит задавать даже мысленно, потому что ответы могут прийти очень быстро и совсем не так, как тебе того хотелось бы.

Шум в тумане стих, а затем там из белесой взвеси начала формироваться изящная фигурка. Очень знакомая фигурка.

— Эльза, извращенка ты страхолюдная! — обратилась к замершей магине Кристина, которую мне приходилось именовать так с некоторым трудом, и все потому, что привык совершенно к другому имени.

— Зачем ты убила малышей? — явно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, спросила Красотка.

А еще мне показалось, что этот вопрос был задан для меня, точнее, магине было важно, чтобы я услышал ответ.

Хотя понятия не имею, как ей поможет мое сочувствие и праведный гнев на детоубийцу. Я как замер на месте испуганным сусликом, так и стоял, боясь пошевелиться. Причем в прямом смысле — только сейчас понял, что все это время простоял из-за какого-то пограничного состояния паники. Меня давила полная уверенность, что стоит двинуть хоть пальцем — и произойдет что-то невообразимо ужасное.

Не было ни малейших сомнений, что это ощущение навеяно извне, но ни мой, как оказалось, совсем дырявый ментальный щит, ни сила воли совершенно не помогали.

— Я лишь забрала у вас то, что вы отняли у меня!.. — злой и совершенно безумной змеей зашипела Коломбина. — Ты хоть понимаешь, извращенка чертова, как это страшно — осознавать, что ты потеряла самое дорогое, и при этом ощущать полное умиротворение и счастье?! Петр отнял у меня даже право на горе!

Лицо магини свело судорогой, и оно исказилось до неузнаваемости. Это был уже не образ няшки или опасной тигрицы, а какая-то посмертная маска.

— Мы скорбели вместе с тобой.

— Что? — каким-то совсем уж замогильным голосом отозвалась Коломбина. — Скорбели? Да вам плевать было на мою дочь, на меня и всех тех коров, безропотно носивших в себе потенциального наследника. Больше всего меня бесило то, что из-за моего изъяна Петр превратил меня в такое же тупое животное, годное только на размножение. Но это уже позади. Ты ведь оценила мои новые способности?

— Но как ты смогла? — Страх и ненависть все же не смогли заглушить любопытство Красотки. — Это же невозможно! Изъян нельзя исправить.

— Вы забыли, что в этом мире нет ничего невозможного, — небрежно отмахнулась Коломбина. — К примеру, твои поисковые способности называют непревзойденными, так же как непробиваемым считается твой щит!

Сказав это, магиня, стоявшая до этого момента расслабленно и небрежно, внезапно перетекла в боевую стойку. В Красотку ударили уже знакомые мне жгуты молний, которые по идее должны были вызвать взрыв с фонтаном крови и ошметков плоти… но не вызвали.

Посланницу князя окутала прозрачная, чуть подернутая радужными сполохами сфера, и молнии бессильно ударили в действительно оказавшуюся непреодолимой преграду.

Легкая улыбка тронула черные губы Красотки, чуть обнажив острые зубы, но тут же увяла под издевательский смех Коломбины. Она опять приняла небрежную позу:

— Но зачем проламывать то, что можно обойти, — так ведь, подруга? Нам с тобой ментальные щиты ставил один и тот же человек.

— Нет… — сильно побледнела Красотка, отчего ее смуглое лицо стало совсем уж серым.

— Да, — пристально глядя в глаза своей оппонентке, произнесла Коломбина.

— Нет! — панически взвизгнула уже не пугающая своей полудемонической внешностью магиня и потащила из-за пояса агрегат, похожий на древний пистоль, почти такой же, как тот, что я видел у стоявшей перед ней Кристины.

Похоже, оружие дамам делал один и тот же мастер. Хотя я до сих пор так и не понял, зачем истинным магам могло понадобиться оружие, при их-то умениях.

Я уже было подумал, что это жест отчаяния — последний козырь, но через секунду понял, как сильно ошибался.

Красотка медленно, судорожным движением поднесла ствол к голове и уткнула дуло пистоля себе под подбородок.

— Прощай, крокодилица! — тоже с немалым напряжением произнесла Коломбина.

Прозвучал тихий хлопок, и голову Красотки словно смахнуло невидимой рукой. Я даже ошметков не увидел, зато почувствовал, что ментальное давление на меня ослабевает. Пустив всю силу в обруч, я попытался пошевелиться, но тут же снова ощутил железные тиски чужой воли.

— Но-но! — шагнув ко мне, игриво покачала пальчиком Кристина, та, что совсем не Эльза. — Не напрягайся так, а то вдруг умрешь уставший… хотя нет, теперь-то ты будешь жить долго и счастливо.

Ох, что-то меня перспектива такого «счастья» испугала больше, чем угроза смерти…

Тем временем, не обращая внимания на кровавую картину вокруг, Коломбина начала обходить меня как посетительница музея заинтересовавшую ее статую.

— Теперь у нас все будет совсем по-другому. Ты станешь могущественным боярином, владетелем удела, которое богатством переплюнет даже Междуречье. А я буду твоей тихой и покорной супругой. Для большей красоты картины даже притворюсь недарой. И станем мы жить-поживать да добра наживать втроем с нашей доченькой Мариной.

— Какой такой Мариной? — Удивление было столь сильным, что помогло мне преодолеть тиски ментального контроля.

— Ну, сейчас-то ее зовут Златой. — Закончив обход, Коломбина встала напротив меня и заглянула в глаза. — Но очень скоро ты будешь считать ее своей дочерью, а она станет называть меня мамой.

Твою ж чокнутую мамашу!..

От нарисованной перспективы стало по-настоящему жутко. В пристально смотревших на меня глазах не осталось даже крох здравого рассудка, которые были еще пару дней назад.

Где-то совсем на задворках сознания мелькнула надежда, что эта шизанутая дамочка сильно переоценивает свои возможности. Мне ведь однажды уже удалось проломить ее ментальную защиту…

— Тоже не понимаешь, откуда у меня такая сила?

Если бы не ее же слова насчет невозможности чтения чужих мыслей, мне стало бы совсем худо, а так даже паника не усилилась — просто дальше уже некуда.

— Теперь-то между нами не может быть никаких тайн, — продолжила ворковать эта совершенно сбрендившая голубка. — Ты ведь не знаешь, что такое «изъян»?

Я вдруг почувствовал, что могу отрицательно качнуть головой без страха за последствия такого действия. И это явно потому, что она ждала от меня какой-то реакции. Да и вообще мое состояние пугало своей странностью. Тело было послушно, как и раньше. Я мог бы даже напасть на Коломбину, но от малейшей мысли о подобном накатывала такая паника, что мышцы сводило судорогой. И это явно уже психосоматика. Мой мозг сам пресекал любые попытки, словно у человека, которому показалось, что он наступил на пружинную мину. Не позволял противиться главному императиву — безоговорочному подчинению воле кукловода.

— А все очень просто, — продолжила Кристина свою странную лекцию, которая при иных обстоятельствах вызвала бы у меня живейший интерес. — У вас, пустышек, есть то, что мы называем талантом — усиленная склонность к управлению артефактами определенной направленности. Ты даже не представляешь, как меня бесило, что в ментальной магии какое-то ничтожество сильнее меня. А все потому, что на долю истинных магов выпала обратная сторона этой медали. У некоторых из нас есть изъян — почти полная неспособность к определенному виду магии. Я очень сильна в управлении плотью и способна манипулировать ею практически на генетическом уровне. Любой биолог на Земле удавится от зависти, узрев, на что я способна. Но чтобы защитить свое сознание, мне пришлось пользоваться помощью другого мага! Ты представляешь, как это больно, когда тебе вырезают защитные руны прямо на черепе?! Но хуже этого — абсолютная беспомощность перед тем, кто, казалось бы, тебя защищает!

Нахлынувшие на Кристину ненависть и дикая злоба в полной мере передались мне, едва не заставив взвыть.

Да уж, неприятно, когда не ты кого-то, а тебя бьют концентрированными эмоциями…

— Ну ничего!.. — несколько раз вздохнув и вернув себе относительное спокойствие, прорычала Коломбина и добавила явно не в мой адрес: — Ничего, Петенька, мы еще поквитаемся!

Снова быстрый скачок настроения, и она опять заворковала:

— Хочешь узнать, как именно мне удалось овладеть ментальной магией?

Вот не хочу. Вообще не хочу! Первый раз в жизни я так сильно не желал получать, без сомнения, интересную информацию, но, похоже, шансов на отказ у меня не было.

— Идем покажу, — не обращая внимания на мою наверняка легко читаемую панику, предложила она. — Но сначала сбрось с тебя лишнюю тяжесть, все эти стреляющие железки и боевые артефакты.

Я сбрасывал оружие и расстегивал пряжку пояса с остервенением срывающего с себя одежду перевозбужденного любовника. И все только чтобы не допустить ее недовольства, чтобы не случилось самое страшное.

Что именно должно случиться в случае неповиновения, мне было совершенно непонятно, но нарушить ее приказ я был не в состоянии. Моей силы воли хватило только на убеждение себя в том, что спрятанная в ботинке эфирная граната — это точно не стреляющая железка и не боевой артефакт. Она же не убивает и даже не особо вредит!

Получалось очень плохо, и тело едва ли не самостоятельно начало сгибаться, чтобы руки могли дотянуться до ботинка.

Когда-то я считал страх полезным помощником, останавливающим неразумные порывы и предупреждающим об опасности, и вдруг он оказался подлым предателем. Но так ли это? Может, все-таки получится использовать его во благо? Бороться со страхом под таким ментальным давлением запредельно сложно, а вот отдаться ему всей душой легко и просто.

Ломать — не строить. К тому же с воображением и мнительностью у меня всегда был полный порядок. Стоило лишь более подробно представить открывавшиеся перспективы будущей семейной жизни, как паника накрыла меня с головой, при этом поглотив все другие эмоции и порывы. Тело перестало наклоняться, а руки просто норовили ухватиться за голову. Из горла сам собой полез стон, больше похожий на вой попавшего в капкан волка.

— Это тебе тоже не понадобится, — небрежным движением она смахнула с меня шляпу. — И хватит паниковать: я же сказала, что у нас все будет хорошо. Какой же ты все-таки трусишка!..

Тиски страха чуть разжались, но мысли о фанате улетучились куда-то на задворки сознания.

В направлении болота мы двинулись как парочка, гуляющая по парку. Со стороны казалось, что по лиственному насту шагают влюбленные — Коломбина держала меня под руку и, прижимаясь к локтю грудью, продолжала восторженно ворковать.

Она во всей красе обрисовала перспективы совместного будущего, а я в это время все глубже загонял себя в пучину паники, как беглец, укрывающийся от пуль преследователей в толще воды.

Долго такой накал выдержать невозможно, поэтому сознание начало гасить страх самостоятельно, но мысли об эфирной гранате ушли окончательно, и это очень хорошо. Плохо то, что смысл слов Коломбины начал доходить до меня во всей полноте.

Да уж, планы у этой свихнувшейся дамочки просто наполеоновские. Она имела намерение промыть мозги и мне и Златке. Гена так же и все старики пойдут под нож как не соответствующие ее сценарию персонажи. А затем очень деятельный и сильный маг Зимин станет боярином. Со временем поселок Зимино превратится в город Зиминск, начнет богатеть и расширяться, а за всем этим будет стоять фигура серого кардинала, или кардинальши, если таковые вообще бывают. В этом месте повествования не хватало только зловещего хохота.

Конечно, ее план имел дыр больше, чем головка швейцарского сыра. К примеру — сильно сомневаюсь, что ей удастся сжиться с моим соседом Головорубом. Что уж говорить о том, что князь, чьим вассалом были обе истинные магини, вряд ли просто так успокоится. Но если кто и укажет этой чокнутой на подобные просчеты, то это буду точно не я.

Мне бы сейчас разобраться в дырищах собственного плана. Эфирную гранату удалось уберечь, но даже мысли о ее использовании мало того что вызывали внутреннее отторжение, так еще и меняли мое эмоциональное состояние, а это она заметит в ту же секунду. К тому же для активации гранаты нужно где-то на четверть больше силы, чем мой запас в состоянии покоя, так что придется делать энергетический вдох, тут-то она меня и вскроет, как консервную банку…

Я все же слишком явно начал планировать свои действия, и Коломбина напряглась. Пришлось вновь топить себя в панике. Не дай бог, она перейдет к прямому управлению моим телом, как сделала это с Красоткой. Осмысление открывшейся перспективы помогло отвлечься — все лишнее мгновенно выдуло из головы.

— Мы пришли! — торжественно объявила Коломбина, позволив мне вдоволь налюбоваться на небольшой скальный массив у западного берега болота.

Таких конгломератов по долине было разбросано больше десятка. Здесь я тоже бывал несколько раз и даже планировал немного погодя забраться наверх с помощью «паука». В общем, пафос магини мне был совершенно непонятен.

— А если так? — хитро прищурившись, спросила она.

Внезапно с очень тихим шелестом часть скалы ушла вглубь каменной стены. Теперь стало понятно, что трещины на поверхности скалы имели особый скрытый смысл.

— Не знал, что в твоем хозяйстве имеются такие достопримечательности? — рассмеявшись, спросила Коломбина.

Да уж, действительно сюрприз из сюрпризов.

Входить внутрь мне совершенно не хотелось. Интуиция буквально вопила, что привели меня сюда с очень нехорошими целями. Уже шагнув в открывшийся проем, я мельком подумал об использовании гранаты, но, наткнувшись на внимательный взгляд магини, тут же опять дал волю своему страху.

Все мои плохие предчувствия оправдались единым махом, когда мы прошли по темному коридору и оказались в просторной камере, явно вырубленной прямо в теле скалы. Стены и потолок были разрисованы ломаными линиями, которые светились наподобие мха в трещинах коры баобабов. В углу виднелся рюкзак, который Коломбина сняла с тела своего охранника. Но больше всего внимание привлекала странная конструкция в центре помещения. Казалось, что невысокая, где-то до моего бедра, каменная тумба растрескалась от времени, но один из сегментов, которые и ограничивали трещины, был вынут, и за ним виднелась мешанина из серебристой проволоки. Так что все эти трещины наверняка являлись стыками панелей, защищавших какое-то устройство.

Из-под вскрытой панели выходили смутно знакомые провода. Вероятно, Коломбина все же наведывалась в нашу мастерскую, причем так, что не потревожила ни один из сторожевых менгиров. Учитывая, сколько их осталось, это не такая уж большая проблема. Мысль о том, что все это время вокруг станции шаталась безумная магиня, могли бы меня напугать, но в моем нынешнем состоянии лишь скользнули по краешку сознания.

Венчало эту странную конструкцию углубление в виде чаши. Рядом с таинственным агрегатом кто-то, без сомнения очень сильный, сложил возвышение из увесистых камней. Представить себе хрупкую девушку, таскающую эти камни, довольно трудно, но интуиция подсказывала мне, что так оно и было.

В итоге получился лежак, пугающе похожий на алтарь. Если лечь на самодельное возвышение, то голова как раз окажется в чаше. Для мягкости там лежали куски утеплителя, прикрытые спальным мешком.

Похоже что здесь она и спала.

— Знаешь, что это? — спросила Коломбина с таким видом, будто действительно рассчитывала на мою прозорливость.

Вариантов у меня было не меньше сотни, но также имелась уверенность, что ни один их них не окажется правильным.

— Ты будешь смеяться, но это — простейшая станция слежения за сиринами.

Смеяться мне сейчас хотелось меньше всего. Услышав смутно знакомое слово, любопытство сдавленно пискнуло и умерло окончательно.

— Когда старая паучиха сказала мне, что зверь, пойманный на человеческого живца в Туманной долине, приведет меня к моей мечте, я посчитала, что она окончательно выжила из ума. Как я могла избавиться от изъяна и достичь совершенства в каком-то захолустье? Но реальность оказалась еще нелепее, чем слова жрицы паучьей Матери. У станции слежения за сиринами, которая тысячу лет тупо выполняла заложенную в нее программу, молнией выжгло энерговоды. И ей попросту понадобился обслуживающий персонал. Представь, какой мощью обладали запредельцы, если простенький искусственный интеллект способен на то, перед чем пасовали лучшие умы Китежской академии. Эта нелепая путаница из истинного серебра и кристаллов разблокировала и значительно усилила мои ментальные способности только для того, чтобы иметь возможность установить удаленную связь. Правда, я теперь привязана к этому месту, но ведь мы с тобой сделаем его очень комфортным? К примеру, вокруг скалы в будущем встанет наш дворец.

Коломбину явно несло. Похоже, два дня одиночества сильно повлияли на и без того поврежденный разум. Да еще и запредельский магический компьютер явно там что-то сковырнул. Ей просто хотелось выговориться — вряд ли магиня нуждалась в понимании и поддержке…

Похоже, мои размышления выплеснулись наружу изменением в эмоциях, и Кристина нахмурилась. Или же просто тараканы в ее голове перебежали в другой угол.

— Ложись.

Я даже испугаться не успел, а ноги уже сделали шаг в сторону импровизированного ложа, и мне пришлось приложить все силы для того, чтобы притормозить это движение. Магиня хищно ощерилась, да я и сам понимал, что для сопротивления это был, возможно, наихудший момент. Так что я в который раз отдался на волю страха и перестал трепыхаться. И лишь где-то глубоко в подсознании запутавшимся в паутине мотыльком бились слова старого покалеченного инструктора: «Если бог отмерил тебе вагон везения, у тебя будет одна-две секунды».

И каждый следующий миг мог стать для меня либо губительно преждевременным действием, либо бездарно упущенным шансом.

Как я и предполагал, когда тело оказалось в горизонтальном положении, затылок как раз лег в чашу. Сразу же появилось ощущение, что рядом находится могущественное, но какое-то равнодушное существо. Чтобы ощутить его, мне не понадобились никакие дополнительные артефакты.

Это существо за пару секунд просканировало меня, проанализировало и классифицировало. Надеюсь, не как простейший и примитивный организм.

Я настолько отвлекся, что вздрогнул, когда прохладные пальцы Коломбины легли мне на виски. Вокруг резко похолодало — истинная магиня сделала энергетический вдох. Ей это далось до обидного легко и непринужденно. Мне, чтобы расширить свой запас для зарядки эфирной фанаты, нужно изрядно напрячься и потратить секунды три-четыре — непозволительно долгий срок при таких обстоятельствах.

— Не вздумай дергаться, — послышался напряженный голос этой ведьмы. — Ты мне нужен в сознании.

Кристина наклонилась надо мной. Ее свесившиеся волосы легли на мои щеки и шею. Внезапно глаза магини показались мне прекраснейшими на свете. Душу заполнил невероятный восторг перед великолепием этой богини.

Здравый смысл тихо застонал где-то на задворках сознания, но этого хватило, чтобы душу сковал дикий страх. И когда он достиг казавшегося невозможным пика, из глубин сознания вверх рванула злость, перерастающая в ярость. Она в мгновение выморозила все другие чувства, включая страх. Горизонты очистились. Мысли уже не текли, а летали вольными стрижами. И теперь прежний я у себя нынешнего вызывал только гадливое чувство непонимания.

Как могла напугать меня эта самка, коей великий дар волшебства достался явно по недоразумению? То, что я считал победившим в ней магическим безумием, было лишь слабостью теплокровного животного, которому до человека, а тем более до мага — как до неба ползком.

Ментальные оковы контрольных конструктов в моем сознании скользнули по тому месту, где должен был находиться страх и, потеряв опору, опали. Меня больше ничего не сдерживало — ни чужая воля, ни собственная слабость, от которой не осталось и следа. Казалось, что я сумел сделать следующий шаг в человеческой эволюции. Решения давались неимоверно легко, потому что их не сдерживали сомнения, а память работала как идеальная операционная система, откликаясь на малейший запрос.

Зачем мне тратить время на энергетический вдох, если эта дурочка, соединив наши ауры, дала мне доступ к собранной ею энергии?

Оттуда и я черпнул, щедро направляя силу в эфирную гранату. Тряхнуло знатно: хаос внутри ауры — дело крайне неприятное, но мне уже доводилось испытывать нечто подобное, а вот для увлекшейся изменениями в моем сознании магини эфирный взрыв стал полным сюрпризом. Волна прокатилась по моему телу от ног и ударила в магиню, пройдя сквозь стык наших аур.

Все, теперь на три секунды мы с ней оба всего лишь простые люди.

Наслаждаться ее болью и растерянностью не было ни времени, ни желания — пусть и по недоразумению, но ей все же даровано больше, чем мне, и когда она сможет обуздать взбесившуюся стихию, то просто разорвет меня, как ту кикимору. Правая нога послушно подогнулась, и я ухватился пальцами за отверстие в торчащем из ботинка ноже. Я так старался отвлечься от мыслей об эфирной гранате, что напрочь забыл о клинке. В новом состоянии запамятовать что-либо у меня не получилось бы даже при очень большом желании.

Пока правая рука извлекала нож, пальцы левой ухватили за волосы попытавшуюся отшатнуться магиню. Резкий рывок и короткий взмах клинком вызвали бурный поток крови, брызнувший мне прямо в лицо. Солоноватый привкус на губах принес странное удовлетворение.

Крик Коломбины напугал бы меня прежнего, но сейчас такая непонятная смесь из сипения, мычания и бульканья лишь приободрила.

Магиня так сильно дернулась, что оставила в моей руке клок волос, а сама завалилась на пол.

Рывком скатившись с каменного постамента, я мягко упал на четвереньки, сразу оказавшись в удобном положении для низкого старта. Обзор улучшился, и стало видно, что Коломбина яростно борется за свою жизнь. Она зажала обеими руками горло и как-то сумела остановить кровотечение из чудовищной раны. А ведь судя по скрежету, острейший нож вспорол плоть почти до позвоночника.

Сильна чародейка!

В моих мыслях не было ни страха, ни злости — только чистое восхищение перед магическим искусством данной особи, но одновременно я понимал, что мне нужно обуздать утекающее время, так же как эта женщина справилась с кровотечением.

Изумительно работающая память тут же подсказала решение. Убить ее куцым ножом при такой живучести можно просто не успеть. Даже задыхаясь от завихрений воцарившегося здесь магического хаоса, она как-то умудрялась тянуть в себя энергию.

Не тратя времени на то, чтобы принять полностью вертикальное положение, я в сильном наклоне рванулся вперед и навалился на борющуюся за жизнь чародейку всем своим грузным телом.

Затем сделал все так, как когда-то показывал мне Баламут. Одна ладонь на затылок, другая снизу под голову и хват за подбородок. Упор коленом в плечо и сильный рывок, но не в сторону и не вверх, а наискось.

Хруст позвонков показал, что Гена, который в легком подпитии решил раскрыть мне «страшную» тайну спецназовцев, все же не шутил.

Вот и все. Оказывается, даже сказочно могущественные истинные маги отнюдь не бессмертны и не могут жить со сломанной шеей. Об этом говорила и неподвижность Коломбины, и то, что из-под ее пальцев вновь начала сочиться кровь. Но через пару секунд и это прекратилось — рана была слишком большой, а кровяной насос в хрупком теле замер навсегда.

Я наконец-то разогнулся и замер, глядя на скрючившуюся магиню, точнее, ее оболочку, которую уже покинула душа. Если, конечно, у Коломбины она вообще была.

Ни злости, ни сожаления.

Хотя нет, небольшое сожаление все же промелькнуло. Точнее, разочарование. Погасла драгоценная искра дара, пусть и доставшаяся совершенно бестолковой носительнице.

После всех этих резких действий мое дыхание постепенно выровнялось. Сердце забилось медленно и размеренно. Мысли текли плавно в хрустальной прозрачности бытия.

Вот оно какое, магическое… слово «безумие» тут же показалось неправильным. У Коломбины и у того, кто покалечил старого Захара, было именно безумие, но простое — человеческое. А то, что испытывал я, можно назвать скорее просветлением. Это словно стряхнуть с плеч гигантский и совершенно ненужный груз эмоций, сомнений и порождаемой ими неуверенности.

Все вокруг стало кристально ясным и поразительно простым для понимания, как, скажем, вот эти потуги творения запредельских кудесников. Магический аналог искусственного интеллекта пытался достучаться до меня посредством ментального посыла и набора образов. Может быть, он даже способен общаться словами, но явно не с русскоязычными землянами. Впрочем, хватило и образов. Оказывается, меня вербовали, причем совершенно бездарно.

Магический компьютер предлагал мне занять место техника при станции слежения. В качестве оплаты я получал расширенные возможности в ментальной составляющей моего дара, но при этом садился на цепь удаленной связи, благодаря которой это усиление и происходило. В общем, от меня требовалось лишь своевременное обслуживание оборудования, а в остальном — гуляй не хочу. Лезь людям в головы до самых интимных глубин и твори там что пожелаешь.

Очень заманчивые перспективы… для наивных дурочек, думающих чем угодно, кроме головы. Сидеть на цепи я не собирался, как и использовать открывавшиеся возможности. Это только повредившаяся умом на почве неудавшегося материнства Коломбина надеялась стать тайной повелительницей удела. У меня же хватало информации для анализа, чтобы выстроить простейшую цепочку последующих событий. Барон как совсем неглупый человек очень быстро просчитает все странности, творящиеся по соседству, и заглянет ко мне в гости, прихватив за компанию других бояр, а может, даже и кого-то из истинных магов. Не нужно быть семи пядей во лбу или оракулом, чтобы предсказать грядущее, в котором меня обнуляют, а творение запредельских кудесников увозят в академию на изучение.

Спасибо, но нет.

Похоже, мой неживой и безмолвный собеседник воспринял отказ еще до окончательного формирования в моей голове, причем воспринял негативно и тут же перешел к плану «Б».

Меня опять попытались взять под контроль, но к этому времени я уже достал из-за голенища берца залитую энергией под завязку эфирную гранату.

Нет, это не предвидение, а простейший анализ угрозы. В моем новом состоянии все просчитывалось за доли секунды, и энергетический вдох я сделал, еще обдумывая это странное предложение.

Он все-таки успел притормозить мои движения, но было уже поздно. Шайба артефакта скользнула за вскрытую панель, и через секунду я опять ощутил, как меня встряхнуло и немного покорежило от взбаламученного магического поля.

Результаты этой диверсии превзошли все самые смелые ожидания. Внутри тумбы что-то засверкало, а затем она вздрогнула, словно от внутреннего взрыва. Послышался запах перегретого металла и пахнуло нешуточным жаром.

То ли запредельцы не рассчитывали на столь грубое вторжение внутрь своего творения, то ли понадеялись на защитный кожух, который так любезно вскрыла Коломбина в ремонтных целях.

В помещении стало трудновато дышать, к тому же свечение на потолке потускнело, а затем и вовсе погасло. Передвигаться пришлось на ощупь, причем очень быстро, иначе у меня был шанс заполучить личную гробницу, в лучших традициях повелителей древности.

Когда тебя не одолевают страхи и сомнения, любое дело спорится на удивление легко, а ухудшение ситуации кажется всего лишь незначительным усложнением вполне решаемой задачки.

Сначала я практически ползком добрался до рюкзака Степана и нащупал походный фонарик. Мечущийся по стенам луч пару раз скользнул по телу магини и создал изломанные тени. В другой ситуации я бы напрягся и еще раз проверил, окончательно ли упокоилась эта госпожа плоти, но сейчас хватало простейшего, полусекундного анализа, чтобы отбросить любые сомнения.

То, что основной выход наглухо закрыт, опять же не вызвало и тени паники — просто сменились исходные данные и условия задачки.

Буквально через минуту мне удалось найти скрытую дверь в технический коридор и обнаружить шахту, ведущую куда-то вверх. Десяти метровый подъем по выемкам в стенах шахты дался почти без усилий. Запасной выход открылся легко, но на всякий случай я застопорил его небольшим камнем — иначе вернуться внутрь будет явно проблематично.

Вершина скалы выглядела довольно оригинально. Если попасть сюда случайно, то можно принять все за творение природы, но для меня, выбравшегося из нутра каменного массива, становилось понятно, что площадку специально обработали. Вокруг небольшой возвышенности, которую венчал выпустивший меня люк, располагалась широкая, метров пятьдесят в диаметре площадка. На нее вполне могли садиться какие-то летающие машины, но сейчас она пустовала, зато отсюда открывался прекрасный вид на округу.

Пока я боролся за жизнь внутри скалы, мир вокруг разительно изменился. Туман пропал без следа. Не трудно было догадаться, что магический искусственный интеллект как-то затягивал сезонное появление здесь таинственного сирина, чтобы изучить его получше. Теперь это странное существо ничего не держало, и оно улетело по своим делам. Так что, скорее всего, в будущем вынужденные перерывы в транспортном сообщении через перевал станут значительно короче.

Открывшиеся виды меня интересовали слабо, так что я сначала спрыгнул с постамента, затем начал спуск со скалы. Мой «паук» остался в кармашке сброшенного пояса, так что пришлось помучиться, но опять же это не вызвало никаких негативных эмоций, только закладку на будущее, что, как и советовал барон, — все свое нужно носить с собой.

Достигнув земли, я оказался практически рядом с закрытым наглухо потайным ходом и только теперь заметил под небольшим кустом останки смутно знакомого существа.

Очистившийся от лишнего разум начал проводить анализ еще до конца осмотра. И вообще мне казалось, что раньше я жил словно под наркотой. Теперь же ни сомнения, ни нравственные шоры, ни тем более забывчивость не мешали прямо смотреть на мир.

Мозаика событий, как прошлого, так и текущего времени, сложилась за пару секунд. Теперь стало понятно, откуда у едва не погубившего меня болотного бегуна появились несвойственные его виду возможности. Сожженный выплеском хаоса магический компьютер искал себе помощников уже довольно давно, но до этого момента вынужден был обходиться животными. Единственное, что непонятно, чего именно хотел то ли напарник, то ли супруг этого бегуна, заманивая меня к болоту, — пополнить семейные запасы съестного либо же подвести к своему неживому хозяину для более близкого контакта?

Увы, на этот вопрос животное вряд ли ответило бы, даже будь оно живым и здоровым. К тому же сейчас у меня были совсем другие задачи — без своего главного артефакта я чувствовал себя не то чтобы совсем уж плохо, просто урезанные возможности доставляли серьезный дискомфорт.

Пять минут легкого бега позволили мне быстро добраться до места недавних событий. Как только шляпа заняла подобающее ей место, мир снова распахнулся для меня во всю ширь, дополнившись ментальной составляющей.

Я сразу ощутил несколько источников высоких эмоций. Похоже, мой помощник, пользуясь тем, что туман исчез, решил ослушаться приказа и сунулся в лес. Судя по следам, здесь он уже побывал и сейчас прочесывает окрестности. Пару раз даже удалось уловить крики поисковой команды.

Конечно, можно было бы выйти на связь и успокоить их, но до переживаний обслуги мне не было никакого дела, а вот свое тело нужно подкрепить как можно скорее. Жизненной энергии было потрачено много, и организм требовал подпитки. Можно, конечно, найти еду и в лесу, но это нерационально.

Чередуя бег и шаг, я за четверть часа добрался до станции, оставив за спиной ищущих меня людей. Ворота начали открываться сами, еще до того, как моя рука потянулась за смартфоном. Похоже, за моим появлением пристально наблюдали.

Как только я вошел на стояночную площадку, из княжьего броневика выскочил Витюша и кинулся ко мне с какими-то претензиями. Он и без того был на предельном взводе, так что простого ментального удара хватило, чтобы лишить его сознания. Переступив через тело, я продолжил движение к намеченной цели.

В столовой меня встречала улыбающаяся кореянка, но ее улыбка тут же увяла под моим холодным взглядом. К тому же залитое высохшей кровью лицо наверняка создавало пугающее впечатление.

Без проблем продавив сопротивление защитного амулета, я немного усилил возникший в душе женщины страх — просто для того, чтобы не надоедала мне глупыми вопросами и не путалась под ногами. В итоге она попросту убежала куда-то в недра станции.

Спокойно пройдя на кухню, я уселся за стол и посмотрел на корейца, застывшего у плиты.

— Покорми меня.

Данная особь не нуждалась во внешних воздействиях. Он вообще сообразительнее и сдержаннее супруги, так что дополнительной мотивации не потребовалось. К тому же лишние эмоции наверняка снизят его рабочую эффективность.

Передо мной появились тарелки с едой. Я жестом позволил корейцу покинуть кухню. Память подсказывала, что данный набор блюд когда-то был моим любимым, но сейчас было трудно понять, зачем нужно тратить дополнительное время и средства для улучшения такого несущественного фактора, как вкусовые вариации.

Жевал я медленно, чтобы организм хорошо усвоил пищу. На доносившиеся со стороны столовой эмоциональные всплески внимания не обращал, так как пока они не несли никакой угрозы, но, когда под куполом появился источник напряжения с нотками определенной угрозы, — отодвинул тарелку и сконцентрировался.

Похоже, сейчас придется наводить порядок в совершенно распущенном коллективе. Нет, я не собирался гнобить кого-то ради самоутверждения — это неразумно, нерационально и попросту глупо. Но излишняя эмоциональность в общении и, что самое важное, порождаемые ею неподчинение и пререкания мне совершенно не нужны.

Похоже, что встречавшая поисковую группу перепуганная моим внушением кореянка, описывая мое возвращение на станцию, сгустила краски как только могла. Мой ближайший помощник входил на кухню так, словно ее захватили террористы. Даже автомат держал в положении, удобном для быстрой стрельбы, но благоразумно не наводил ствол на меня, что давало плюс к оценке его разумности, а значит, эффективности.

Да, несмотря на обилие хранящейся в памяти информации об этом человеке, все же придется делать переоценку, не замутненную эмоциональными домыслами. Впрочем, исходя из его поведения в данный момент, есть шанс, что расстановка новых приоритетов пройдет не так сложно, как показывал первичный анализ.

А вот повольник явно переоценил исходящую от меня угрозу и сделал скоропалительные выводы, исходя из исковерканных эмоциями вводных. Корней, вошедший следом за Баламутом, тут же взял меня на прицел карабина и начал сверлить подозрительным взглядом. Он был напряжен и агрессивен.

Судя по еще двум ярким источникам эмоций, Анджея и Левана на кухню не пустили, оставив в столовой.

— Никита, ты в порядке? — прищурившись, спросил Гена.

— В полном, — криво ухмыльнулся я, чем явно напугал и его и повольника.

Страх — это хорошо, очень хорошо. Сейчас мы разъясним недарам, как нужно вести себя в присутствии мага.

И вот тут меня ждал большой сюрприз. Даже в состоянии просветления возможны ошибки, но только из-за неверных исходных данных. Пусть передо мной и был простой недар, но все же это — внешник-повольник. Даже пассивный амулет сумел выдержать мой первый напор, а второго шанса у меня могло и не быть. На это недвусмысленно намекнул щелчок снимаемого с предохранителя оружия.

Нет, полностью беспомощным я себя не чувствовал. Вполне можно использовать «паук» и не только увести ствол карабина в сторону, но и притянуть Корнея вплотную к себе, затем ударить «молниевиком». Со своим помощником справлюсь еще проще, используя браслет опричника. А после этого вполне можно поработать и ножом. И все же информации о возможностях повольника было слишком мало, что вынуждало проявлять сдержанность.

Неожиданно расстановку сил кардинально изменил вступивший в дело Баламут. Одним едва уловимым движением он оказался спиной ко мне и лицом к повольнику.

— Корень, ты бы опустил ствол. В гостях так себя не ведут, — с кажущейся небрежностью, под которой не особо пряталась угроза, тихо сказал мой помощник.

— Гена, он провалился в магическую шизу, я же тебе рассказывал, — скрипнув зубами, ответил Корней, при этом не отрывая взгляда от меня, но оружие все же опустил.

— Мне плевать, — отчеканил Баламут. — На выход. Я сам все решу.

Ситуация застыла на тонкой грани, и мне было очевидно, что вмешиваться не стоит. Непонятно, как отреагирует мозг повольника на внешнее вмешательство. Через пару секунд он дернул подбородком и покинул кухню, пятясь и не выпуская меня из поля зрения, но и не поднимая оружия.

Как только дверь закрылась, Гена резко развернулся ко мне:

— Что происходит? — От него несло напряжением и беспокойством на грани страха, а тон был непозволительно требовательным.

— Ничего, — спокойно ответил я. — И не произойдет, если ты сменишь тон.

Да, в прошлом с этим человеком нас многое связывало, но позволять недару обращаться ко мне как к ровне — недопустимо, и дело не в субординации, а в эффективности наших дальнейших отношений. Он должен привыкнуть к тому, что приказы нужно выполнять немедленно, не переспрашивая и не сомневаясь в решениях того, кто умнее и могущественнее.

— Тон? — Теперь он разозлился.

А мне нужен был страх, и я знал, как его получить. Наведенные эмоции значительно слабее натуральных, усиленных внешним ментальным натиском. Но это не проблема — сейчас должен сработать предупреждающий сигнал его защитного амулета. А как данный человек боится того, что я залезу к нему в голову, мне уже известно. Главное, не дать ему возможности усилить амулет второй частью.

Вот он, обжигающе яркий, естественный страх; теперь только раздуть этот огонь и…

Внезапно темная эмоция, которую уже зацепили крючки моей воли, вдруг исчезла, оставив после себя обезоруживающую пустоту.

Гена грустно улыбнулся и передвинул автомат за спину. Затем спокойно снял с шеи защитный амулет и прямо посмотрел мне в глаза.

Страха в нем не было. Ни грана. Он готов был даже умереть ради безнадежной попытки вернуть того трусливого нытика, которым я был прежде. Но почему? Это же не поддается логике и кажется верхом глупости. Что можетзаставить человека вести себя столь неразумно и даже самоубийственно?

Я еще не совсем привык к возможностям своей новой памяти. Осознал лишь то, что, едва в голове возникает интерес к чему-то, память разворачивает весь спектр информации по данному вопросу. Воспоминаний, связанных с данным объектом, у меня было не просто много, а целая бездна, в нее я и ухнул, как в глубочайший колодец.

Всегда думал, что при нашем знакомстве карапуз, которого Баламутом еще никто не называл, но уже считали хулиганом и бузотером, сразу взял меня под свою опеку. Оказывается, все было не совсем так. В тот день после обеденного сна я первый попал в игровую комнату и схватил понравившуюся мне игрушку. Но сразу же отправить деревянный паровозик в уже придуманное мной путешествие не удалось. Круглый, как бильярдный шар, такой же лысый и угрожающе хмурый пацан вырвал игрушку из моих рук. Было обидно, особенно потому что детско-звериные инстинкты подсказывали — справиться с этим бутузом мне не дано даже в мечтах.

Но тут вмешалась вездесущая нянечка. Паровозик вернулся в мои руки, а Гена получил увесистый шлепок по мягкому месту — в советские времена подобные вольности в отношении чужих детей еще позволялись.

Вроде справедливость восторжествовала, но еще больше надувшийся пацан отошел в сторону и уселся на стульчик. Нет, он не заплакал, но на его лице и во взгляде читалась такая обида на вселенскую несправедливость, что я понял — игрушка была его любимой. Может быть, он весь тихий час мечтал вернуться к ней, а тут все планы порушил какой-то бледный хлюпик.

Что же касается меня, то я всегда был увлекающейся натурой — интерес к вещам и событиям быстро вспыхивал, но и пропадал так же стремительно.

Маленький, совсем еще примитивный мозг как-то смог провести двухшаговый анализ и сделать вывод — то, что произошло, в корне неправильно. Я подошел к надутому как сыч карапузу и протянул ему паровозик. Так и началась наша дружба.

Это воспоминание не вызвало во мне никаких эмоций, но какая-то искорка все же зацепилась за ледяную пустоту равнодушия. А затем меня поволокло обратно из глубин памяти по множеству событий, связанных с этим человеком. И каждая вспышка отдавала еще одну искорку эмоционального понимания.

Вот я испуганно выглядываю из-за плеча второклассника, который неуклюже машет руками, отгоняя от нас пацанов постарше. Вот мы уже вдвоем работаем кулаками — я бестолково, а больше года прозанимавшийся в боксерской секции шестиклассник, кажется, успел выбить зуб одному из пятерки нападавших. В следующем видении меня раздирает обида и ревность, когда лучший друг обнимает мою первую любовь. И даже тот факт, что я ничего не говорил ему о своей тайной влюбленности, не делает обиду меньшей.

А вот и недоброй памяти перекат горной реки, на котором я отбил свой любимый копчик, потому что послушался этого упрямого барана, а не собственных плохих предчувствий. После опасного, едва не угробившего нас сплава Гена устроил на привале тройничок с близняшками из моего института. Мне тоже тогда перепало на сладенькое, но нывший копчик портил все впечатление.

Воспоминания слились в сплошной поток, а когда я вынырнул в реальность, то осознал, что мое просветление оказалось лишь тонким налетом, можно сказать, наледью, которая уже растрескалась под напором глубинных эмоций, раскаленных воспоминаниями.

В душе царил сумбур, и я вдруг ощутил, что по щекам побежали слезы, размывая засохшую кровь Коломбины.

— Все хорошо, — обеспокоенно заговорил мой старый друг и попытался меня обнять. — Все будет хорошо.

— Да иди ты со своими обнимашками! — оттолкнул я его. — Фиг тебе, а не мои рыдания в твою жилетку. Пусть ее пачкает соплями Грета. Поверь, стирать придется часто. Именно поэтому я и не женюсь никогда.

И только в этот момент Баламут окончательно поверил в то, что все вернулось на круги своя. От него пахнуло облегчением и радостью, как жаром из печи.

— Ну ты и напугал меня, скотина! — довольно чувствительно ткнул он меня в плечо.

— Можно подумать! — фыркнул я. — Маньяки его не пугали, а я, понимаешь, заставил портки намочить.

— Портки-то сухие, — совершенно серьезно заявил Баламут. — Что же касаемо маньяков, видел бы ты свою рожу — вся в крови, глаза пустые, а эта улыбочка… жуть такая, что мурашки по спине. Лучше умойся прямо здесь, а то повольник серьезно струхнул. Сам должен понимать, какой у этой братии выбор между «бей» или «беги». Как бы не пальнул сгоряча.

Совет был дельным, так что я умылся прямо над раковиной для мойки посуды. Заодно и голову сунул под холодную струю, чтобы хоть как-то остудить накал сумбурных мыслей.

Ладно, не будем тянуть кота за чувствительное место. Пора идти сдаваться.

В столовую Баламут входил так же, как до этого на кухню, — настороженно, но не показывая открытой агрессии. Только теперь он был на моей стороне. Впрочем, эту сторону мой друг никогда не покидал.

Моего выхода к народу ожидала целая делегация, чету корейцев задвинули на задний план. Повольник занял среднюю позицию, ну а мои боевые деды — Анджей и Леван вышли вперед, как и Гена готовые первыми встретить уготованное судьбой.

Пафосные слова сами лезли в голову при взгляде на просветленные лица стариков — с такими только на плаху за правое дело…

Открывшаяся картина немного расслабила меня, настроила на нужный лад и окончательно помогла подобрать слова.

— Я не буду извиняться. И вам решать — стоит ли продолжать наши деловые отношения. От себя могу предложить только объяснения, — прямо встретил я настороженный взгляд Корнея. — И еще мне кажется, что пора открыть одну бутыль медовухи, пусть даже она не совсем готова.

— Да! — тут же откликнулся дед Анджей.

— Пан, — тоном сварливой жены одернул друга батоно Леван, — тебе бы только бухать, бревно ты баобабовое.

Решили особо не суетиться и присели прямо за один из длинных столов в общем зале. Только дядюшка Чхан шустро сбегал за рюмками, да недовольно ворчащий Корней полез на нижний ярус станции по нахоженному — можно сказать, намоленному маршруту.

Явно с целью достичь некоего компромисса розливом занялся Баламут. Как ни странно, никто так и не притронулся к рюмкам, и все с напряженным ожиданием смотрели на меня.

А я решил все же выпить, и не пожалел, но для начала демонстративно положил на стол свою шляпу.

Очень интересный напиток. Привкус и запах даже не медовый, а какой-то малиновый с ванильной ноткой. Очень легкий. А вот послевкусие почему-то именно медовое, с приятным покалыванием всей полости рта.

Желудок встретил новинку благостно и передал свою радость голове. Суетно мельтешившие мысли улеглись в ровные ряды, а эмоции притихли. Это, конечно, не просветление, но тоже очень неплохо помогает анализу и принятию решений.

Мой рассказ был подробным, ярким и практически полностью правдивым. Так сказать, за кадром остался лишь факт наличия в долине творения запредельцев. Но такое изъятие совершенно не искажало пересказ основных событий, так что далась недосказанность без запинки.

Когда я упомянул, что неподалеку одна истинная магиня убила другую, Корней явно напрягся, а когда услышал, что немного блаженный станционный смотритель вскрыл глотку победительнице, то откровенно струхнул. Но слабаки на внешке не выживают, и глава семейной артели добытчиков встряхнул головой, а затем выжидающе уставился на меня.

Действительно, из моих слов явно вырисовывался определенный вывод, который еще предстоит озвучить. И тут главное — не ошибиться. Корней и его родичи мне нужны. Потому что убить втихаря мага-пустышку, пусть и вместе с его вассалом, это одно дело, а вот угробить его же, но с целой командой сочувствующих бойцов-повольников, опутанных связями в своей непростой среде, — совсем другой коленкор. Так что финал моего рассказа был максимально откровенным:

— Я понятия не имею, что со мной было. Не знаю, как Гене удалось меня вытащить, и точно не дам никаких гарантий, что все это не повторится. Но пока моя голова работает так, как положено, — ни обижать доверившихся мне людей, ни позволять делать это кому бы то ни было другому я не собираюсь. Оставаться или нет, решать вам. Причем всем, включая мою старую команду. А пока думаете, рекомендую все-таки попробовать медовуху. Диво как хороша. Даже не представляю, что это будет за нектар, когда полностью дозреет.

Медовуху я помянул не просто так, а чтобы напомнить повольнику о преимуществах сотрудничества с магом, пусть даже не совсем нормальным.

Внимательно слушавший меня дед Анджей встрепенулся и настороженно посмотрел на рюмку перед собой. В его глазах застыл немой вопрос — да что же со мной творится-то?

Ответ на эту загадку искать он не стал и быстро, мелкими глотками и очень аккуратно поглотил свою порцию медовухи. Его примеру тут же последовали остальные.

Дегустационная пауза еще больше разрядила обстановку, но Корней все же решил уточнить один нюанс:

— В холопы мы не пойдем, ни сейчас, ни потом.

В ответ я лишь фыркнул:

— А на кой мне такие вассалы? Вон сидит один: гляньте, морда какая наглая и насмешливая.

Незамысловатая шутка вызвала, как мне показалось, облегченный смех. Начались отвлеченные разговоры. Дядюшка Чхан, пребывавший после пережитого в бодром и радостном настроении, на пару с супругой быстро организовали неплохой ужин.

Обсудить за незапланированной трапезой успели многое, и в основном темы касались планов на будущее. Старики опять начали разводить меня на выезд за периметр станции, дабы обкатать отремонтированный броневик. Судя по подходам батоно Левана, которые казались тонкими только ему одному, старику очень хочется подстрелить единорога. Я уже собирался возразить, но мне на помощь пришла корейская чета, сначала заявившая, что морозильники и так полны мяса, а затем тетушка Пин вообще обозвала грузина мясником и кровожадным упырем.

Причем это заявление вызвало общий смех, и батоно Леван смеялся больше всех. Спор затянулся на добрые полчаса, а затем вообще ушел куда-то вбок.

Я смотрел на то, как сидящие за столом люди наслаждаются поистине божественным напитком и балагурят, выпуская накопившееся напряжение, а сам пытался навести порядок в своей голове.

Просветление ушло, оставив после себя легкий привкус сожаления. Теперь все вернулось на круги своя, и анализ давался со скрипом и постоянными отвлечениями на мелочи, да и память стала не то чтобы хуже, просто мысленный «спам» не давал сконцентрироваться. Вот как, скажите, можно нормально поднять из памяти информацию о странностях в поведении Эльзы-Кристины, если постоянно всплывает картинка обнаженной девушки, прекрасной птицей слетающей с ветки баобаба? А вдогонку идут постельные сцены и совсем уж не к месту фонтан крови из тонкой шеи. И все это сопровождалось целым вихрем эмоций!

Проглотив неприятный ком в горле, я тяпнул еще рюмочку медовухи, заботливо подлитой Баламутом.

Полегчало.

Странное ощущение, когда имеешь возможность сравнить два диаметрально противоположных взгляда на мироздание. Только сейчас я начал понимать, что никакого раздвоения личности у меня не было. Просто это словно смотреть на мир сквозь очки с разными стеклами, но только намного сложнее. Да, холодный и чистый взгляд на вещи и события делает жизнь проще и понятнее, но стоит ли оно того? Тут как в здоровом образе жизни — очень неплохо избавиться от пивного брюшка, взбираться по лестнице без отдышки и не переживать, что бифштексами и жареной картошкой сократишь себе жизнь. С другой стороны, жить подтянутым и питаться одной пресной кашкой, а еще той зеленой жижей, что пьют зожевцы, — это не совсем нормально. Пробовал я однажды — два дня отплевывался.

Нужна ли такая здоровая жизнь без восхитительного вкуса шашлыка под пряное пивко? Без обжигающе холодного заряда водочки под острое, как поцелуй рыжей девушки, начос? Зачем смотреть на закат в горах, если от него не захватывает дух? Зачем быть с женщиной, если от ее улыбки не путаются мысли и не хочется летать? В чем смысл жизни без острых ощущений и ярких эмоций?

Конечно, в этих делах, как и во всем остальном, нужна золотая середина — обжираться до изжоги и сходить с ума от ревности и зависти — так же плохо, как есть одну кашку, делать себе профилактически-оздоровительные клизмы и с философским равнодушием относиться к тому, что твоя женщина обнимается с другим мужиком.

Ох, кто бы еще помог мне найти эту самую середину… Одно хорошо — того, кто сумеет вытащить меня из мрака равнодушия поближе к пылающему свету нервных срывов, я уже нашел. Вон, сволочь, сидит и явно размышляет, доливать ли остатки медовухи в стакан шефа либо плюнуть на субординацию и допить все прямо из горла.

Допил-таки, скотина жадная!

Эпилог

Моя теория насчет того, что причиной затяжных туманов в долине был разрушенный мной магический компьютер, полностью подтвердилась. Следующие дни выдались солнечными и почти безоблачными. В итоге засидевшийся на станции народ все же додавил меня просьбами выехать на природу, чтобы обкатать броневик. Особо упирали на мое обещание двухдневной давности.

Больше всех ярился батоно Леван, стараясь не показать, что сама обкатка броневика ему до фонаря, а надеется он на встречу с единорогом. Ну не давал ему покоя тот факт, что в долине пали жертвой людских амбиций аж два рогатых монстра, а он даже не смог присутствовать при этих исторических событиях. Я конечно же не сказал старику, что если и соглашусь на поездку, то постараюсь держаться от этих здоровяков как можно дальше.

Дед Анджей действительно стремился обкатать новый броневик, а все еще пребывающий в раздумьях Корней явно хотел посмотреть на меня в условиях, так сказать, приближенных к боевым. Он все еще боялся, что при малейшем стрессе меня опять унесет в то, что повольник считал магическим безумием, и хотел все прояснить до того, как приедут сыновья.

Сам я даже не пытался ввести себя в состояние просветления, потому что обоснованно считал, что назад могу и не вынырнуть.

В общем, совместными усилиями обитатели станции уговорили меня выехать на объезд ее окрестностей.

В стороне от жарких споров остались только оба корейца и, как ни странно, Гена. Он все равно понимал, что останется охранять купол, но вот почему мой старый друг не переживал за мою безопасность, было не совсем понятно. Может, он наконец-то поверил в мое здравомыслие и умение принимать верные решения в сложных ситуациях?

Далеко не факт, особенно ввиду недавних событий.

В общем, я особо не упирался, да и этот выезд будет уже не первым после магических боев. Еще до конца того сумасшедшего дня мы, загрузившись в адскую колесницу, наведались на место событий.

Так как я успел сообщить в почтовую службу Китежа о происшествии, то понимал, что оставлять тела на поругание животным не стоит. Вряд ли их сюзерен отнесется к этому факту с пониманием.

Оставив стариков грузить погибших на платформу и собирать их имущество, мы с Геной отправились к тайному посту запредельцев. На верхушку скального образования я забрался с помощью «паука», оставив друга, так сказать, на стреме.

Внутри ничего не изменилось, только воздух стал чище и гарь выветрилась. С подъемом тела Коломбины пришлось помучиться даже с использованием «паука». Хоть и с трудом, но мне удалось доставить ее наверх по вертикальной шахте и спустить вниз к Баламуту.

Заниматься разбором добычи на посту запредельцев я решил только когда все уляжется, но все равно вернулся, чтобы хоть предварительно оценить, что именно мне досталось. Даже не представляю, сколько бы заплатила академия, останься эта штука целой. С другой стороны, могли показать кукиш, сослаться на государственные интересы и потребовать бескорыстного содействия прогрессу магического искусства. Был у меня похожий прецедент с телом болотного бегуна.

Так что, может, оно и к лучшему, что от сложнейшего агрегата запредельцев остались даже не запчасти, а порошок из растрескавшихся кристаллов и сплавившиеся колтуны из проволоки. Если учесть, что проволока эта была сделана из чистого истинного серебра, то куш вышел большой и при этом довольно опасный. Все дело в том, что монополия на продажу главного магического металла находится как раз у князей, добывавших его в единственно возможном месте — Запределье. Объяснить им, откуда у меня столько истинного серебра, будет очень трудно.

Ладно, решим эту проблему, когда она станет насущной. Все равно я не собирался реализовывать металл до возвращения в Китеж. А там можно посоветоваться с Барабашем. Личное знакомство с подпольным артефактором у меня стояло первым пунктом в планах на зимовку.

Допив кофе, я стряхнул с себя воспоминания и, окончательно смирившись с принятым решением, пошел в оружейку.

Там меня по уже сложившейся традиции, будто верный оруженосец, начал снаряжать хмурый Баламут. Сейчас они с Корнеем были похожи, как братья. Ничего, отойдут.

Снаружи мои старики-разбойники заканчивали вылизывать наш броневик. Две княжеские машины — и та, что оставалась на станции, и та, которую мы приволокли из леса, бесприютно замерли в углу стояночной площадки. Эвакуированный нами броневик хозяевам придется ремонтировать. Может, Коломбина и сумела бы вырубить экипаж без ущерба для начинки агрегата, а вот Красотка словно запустила внутрь шаровую молнию, не только убив людей, но и угробив аппаратуру.

Сейчас обе магички и группа поддержки Красотки, а также останки Степы находились в наспех сделанной в мастерской холодильной камере. Дядюшка Чхан наотрез отказался предоставлять для этого один из двух своих морозильников. Пришлось деду Анджею проявлять сноровку и создавать импровизированный морг прямо в мастерской. Правда, компрессор и остальную начинку все же пришлось изымать из хозяйства нашего главного повара.

— Готовы, господа маньяки?

— Почему маньяки? — тут же вскинулся батоно Леван, прекрасно поняв, на кого я намекаю. — Шеф, вы же сами говорили, что нужно проверить, как единороги отреагируют на броневик. И только если психанут, нам придется стрелять по ним.

Нездоровый блеск в глазах старого грузина при словах «придется» вызвал у меня обреченный вздох. Нужно особо проконтролировать, чтобы он не пальнул в здоровенную животину сразу, как только увидит ее.

Причем палить нашему фанатично настроенному охотнику есть из чего. Тут технически заточенная душа поляка развернулась во всю ширь. В итоге из похожей на шляпку гриба башенки торчала спарка из родного пулемета и выдвинувшегося значительно дальше и бог знает как закрепленного там противотанкового ружья. Как Леван согласился на частичную разборку своего любимого оружия, мне до сих пор не понятно. Впрочем, Анджей клялся, что собрать все обратно — дело пары минут.

— Ладно, чего уж там… — отмахнулся я и полез на командирское сиденье через передний боковой люк.

Корней уселся в кресло десантного отсека, а батоно Леван угнездился на месте стрелка-оператора.

Дед Анджей зачем-то обежал броневик по кругу и наконец-то забрался на водительское место.

— Ну что, поехали! — изобразив из себя Гагарина, провозгласил поляк и нажал на кнопку. О том, что броневик завелся, нас оповестили лишь тихий шелест вентиляторов и россыпь огоньков датчиков. В такой же тишине мы и тронулись с места.

Когда набрали скорость, добавился негромкий гул, а после съезда с асфальтированной площадки — рокот ударов колес по неровностям в почве.

Пока машина вела себя великолепно, но это на полосе отчуждения, где особых препятствий не было.

Впрочем, когда въехали в лес, проблем не прибавилось, Анджей лишь на всякий случай снизил скорость. Он внимательно выбирал путь, чтобы не налететь на выпирающие корни баобабов. Широкие колеса спокойно притаптывали лиственный наст.

Преодоление заросшего кустарником поля тоже прошло легко — машина с усилившимся гулом спокойно ломала растительность.

Признаюсь честно, несмотря на то что и сам понимал необходимость проверить, как на машину отреагирует единственный в долине зверь, способный причинить броневику вред, я специально приказал Анджею свернуть, когда ощутил присутствие единорога неподалеку от нас. Логика и здравый смысл подсказывали мне, что для станции и ее обитателей будет лучше, если в долине вообще не останется единорогов. Но две смерти этих красавцев, случившиеся на моих глазах, оставили неприятный осадок. К тому же я давно хотел посетить водопад на северном краю долины. Пешком туда идти далеко, а адская колесница не пройдет по камням. Вот и подвергнем нашу обновку серьезным испытаниям.

К серьезности этих самых испытаний броневик отнесся с небрежным гулом электромоторов и почти без натуги заскакал по разлившемуся среди камней руслу горной речушки. А вот пассажиры чувствовали себя не так героически — укачивало.

Остановиться решили метров за двести от действительно красивого водопада. Баобабы здесь не росли, да и кустам в таких условиях было неуютно. Лишь трава пробивалась между камнями.

Это было поистине великолепное зрелище. Вода падала с огромной высоты и до земли долетала практически сплошная взвесь. Словно здесь шел вечный дождь с такой же вечной радугой. Туманный перевал уже в который раз поразил меня. Сначала удивил сказочностью Подлеска, затем вызвал восторг безумным буйством жизни Кроны и вот сейчас радовал этой симфонией воды и камня.

Я бы еще долго смотрел на падающую воду, но тут послышался рев единорога.

— Шеф! — взвился батоно Леван. — Вы обещали!..

Ну вот что ты будешь с ним делать? У чудака уже правнуки скоро вино пить начнут, а он ведет себя словно мальчишка.

Впрочем, старый грузин прав, и нам действительно нужно проверить, как единороги воспримут броневик. Не хотелось бы получить рогом в бок при простой вылазке за более мирной добычей.

— Ладно, поехали знакомить двух этих здоровяков, — обреченно махнул я рукой. — Надеюсь, у рогатого сегодня хорошее настроение.

От батоно Левана так несло азартом, что пришлось снизить мощность ментального обруча — слишком шибало по мозгам. Так что я потерял засечку единорога, и дальше мы двигались почти наобум. Опять всплыла надежда, что никого сегодня не убьем. Пусть барон и наш перевозбудившийся охотник правы в том, что убийство этого звери может избавить нас от проблем осенью, но все равно как-то это неправильно.

Иногда кажется, что за мной присматривают откуда-то сверху, потому что едва я подумал о несправедливости бытия, как сработала рация:

«Демон — Баламуту. Прием».

— Демон на связи, — отозвался я, сдернув с панели переговорник. — Что случилось?

«У нас гости, — обеспокоенно ответил Гена. — Пять броневиков. Причем один размером почти с фуру, да еще и с пушкой в башне».

— Цвета рассмотрел?

«Те, что поменьше, — такие же, как стоят у нас во дворе. А большой — с каким-то уродливым орлом на весь борт», — отрапортовал Баламут.

— Все нормально, — облегченно выдохнул я. — Это не уродливый орел, а птица Рух — символ Китежской городской дружины. Открывай и ворота, и все двери. Ну ты сам понимаешь, как и что.

«Принял, — уже даже весело ответил бывший полицейский спецназовец. — Постараюсь не дать повода бить себя ногами. Отбой».

— Ты уж постарайся, — проворчал я и повернулся к деду Анджею. — Быстро домой.

Поляк ничего не ответил и лишь начал разворот, зато его грузинский друг высказался громко и цветисто.

Половину этих ругательств я уже слышал, а вот другая половина оказались новенькими — старик явно расстроился.

— Батоно Леван, — повернулся я к заядлому охотнику, — обещаю: если в долине и умрет еще один единорог, то только от вашей пули. К тому же мне пророчили осенью злостный и умышленный вандализм на станции в исполнении этого товарища. Вот у вас и будет возможность вмешаться в этот деструктивный процесс, сидя на крыше мастерской с ружьем в руках. Поверьте моему опыту, так куда круче, чем стрелять из броневика, целясь через экранчик.

Тот вроде остыл, но все равно еще пару минут что-то ворчал себе под нос.

Меня хоть и успокоило присутствие дружинников в прибывшей делегации, но нервозность полностью не ушла.

Когда мы наконец-то остановились у купола станции, рядом с действительно монструозно выглядевшей машиной, больше похожей на огромный танк на колесах, беспокойство переросло в злость.

— Бросай оружие! Лег на землю! — встретил меня окрик седовласого мужика, едва я выбрался из броневика.

Командовал он спокойно, без надрыва, но все равно мне это не понравилось. Особенно потому что на маге-пустышке не было формы и знаков различия дружины, зато имелся шнур знакомой расцветки. Таких персонажей во дворе набралось почти десяток, а еще на заднем плане мелькала парочка дружинников, но они почему-то отмалчивались.

Как раз в этот момент из открытой двери купола появились два человека. Один со знаками различия капитана дружины, а второй совсем молодой парень, одетый небрежно и в каком-то совсем уж помятом котелке на голове. Правда, внешний вид юноши меня совершенно не обманул: истинных магов я научился чуять, как ревматик — приближение грозы.

— Ты глухой? — уже злее поинтересовался маг-пустышка, и я ощутил, как вокруг немного похолодало.

Вышедшая из купола парочка с интересом наблюдала за происходящим.

Япона икебана! Нашли, понимаешь, цирк.

— Бобер, ты бы выдохнул, а то лопнешь, — посоветовал я коллеге и покосился на начальство вторженцев.

Предводитель дружинников едва заметно улыбнулся, а вот юноша нахмурился.

— Капитан, — повернулся я к представителю посадника, — тебя ничего не смущает?

— Я тут только в качестве наблюдателя, — с показной беспомощностью поднял руки страж порядка.

Похоже, кто-то из начальства решил лизнуть князю. И посаднику такое дело не могло понравиться по определению. А это значит, что, если станет жарко, капитан наплюет на приказы непосредственного начальства и вмешается.

Поэтому, чтобы избавиться от неудобных и даже опасных вопросов, будем зажигать.

— Ага, — лучезарно улыбнулся я. — Значит, вы здесь неофициально и я могу послать лесом всех этих артистов?

Холодная ярость, пусть являвшая лишь тенью едва не поглотившего меня просветления, отодвинула на задний план сомнения и страхи. К тому же хотелось раскачать эмоции присутствующих, чтобы получить пробой в их ментальной защите. У капитана прорвалось какое-то веселье, а вот юноша удивил тем, что выдал раздражение вместо ярости и спеси.

Значит, договоримся, как бы он ни сверкал на меня глазами. Да и в дружиннике я не ошибся.

— Смотритель, ты или очень храбрый, или слишком глупый, — холодно глядя мне в глаза, заявил маг, носивший серебряный перстень истинного боярина, не раз бывавшего в Запределье.

— Боярин, — так же холодно встретил я его взгляд, — у меня в морозильнике лежат три трупа простых магов и два — истинных магинь. Тут не в храбрости дело, просто устал бояться.

Народ тут же подобрался. Капитан от неожиданности крякнул, а юный маг непроизвольно начал закачку энергии.

Они что, не читали мой доклад? Или, может, просто не поверили в него, решив, что новичок в этом мире просто с перепугу нес какой-то бред?

— И еще, истинный: если вы хоть что-то сделали с моими людьми, разговор у нас выйдет тяжелый.

Это я добавил специально для Корнея, который, по моему приказу, вместе со стариками оставался в броневике.

— Так, господа хорошие, — явно просчитав в голове расклад, вступил вдело капитан, — давайте-ка успокоимся!

Мой расчет, к счастью, оказался верным.

Истинный наградил дружинника свирепым взглядом, но натолкнулся на его непробиваемую уверенность в себе и своем статусе.

Вот такая расстановка сил мне нравится уже значительно больше.

— Сейчас мы втроем сядем рядком и поговорим ладком, — заявил капитан и добавил уже для своего помощника с петлицами сержанта: — Шухрай, выводи всех наших из купола, и прихватите людей боярина.

Княжеский боярин хотел что-то возразить, но сдержался. Похоже, ему успели объяснить, что прямой конфликт с дружиной — дело не очень разумное.

Как и предлагал капитан, мы уселись в столовой; правда, не рядком, а как на допросе — я с одной стороны стола, а они с другой.

Перед этим мне удалось заметить фингал на ехидно улыбавшейся физиономии Баламута.

На мой злой взгляд и укоризненное покачивание головой боярин ответил, небрежно отмахнувшись рукой:

— Сопротивлялся при задержании.

— Капитан полицейского спецназа в отставке оказал сопротивление при законном обыске? — вопросом, говорящим больше любого утверждения, ответил я.

Дружинник снова крякнул и, посмотрев на Баламута, замершего за моей спиной, кивнул ему как равному, а затем вынес свой вердикт:

— Вира за оскорбление действием. Любой артефакт из вещей погибших на выбор капитана. Только не очень дорогой.

Я даже знал, что выберет Гена. Очень уж его впечатлили мои рассказы о метателе ножей.

— А это разве не моя добыча? — чисто для успокоения совести уточнил я.

— Транспорт и все остальное принадлежат князю, а его люди на тебя не нападали, — припечатал дружинник и, сделав серьезное лицо, добавил: — А теперь рассказывай. Все и без вранья. Шляпу можешь снять, я прослежу, чтобы он не лез тебе в голову и лишь проверял честность.

Даже не сомневался, что передо мной сидит коллега, но и не думал, что он так плотно заряжен. Хотя с чего бы городу экономить на артефактах для своих защитников, особенно такого высокого ранга…

Ну я и рассказал — почти все и почти без вранья. В смысле позволил себе кое о чем умолчать, а именно об объекте запредельцев. Недосказанность — это не вранье, и скрыть ее с моим пусть и недолгим, но бурным опытом ментальных стычек не такая уж большая проблема.

Когда я упомянул, что Коломбина вовсю использовала ментальные умения, боярин напрягся, но озвучивать свою озадаченность при капитане не стал. И это хорошо, потому что откровенно врать мне совершенно не хотелось.

Когда я закончил свой рассказ, боярин все же не удержался и переспросил:

— Как ты вообще сумел убить истинного мага?

В ответ я лишь недовольно поморщился.

— Он в чем-то соврал? — тут же вмешался в разговор капитан.

— Нет, — раздраженно ответил истинный маг.

— Тогда не вижу необходимости в уточнениях. И не забывайте, дар Котов, это не допрос и дар Зимин не подозреваемый. Все его действия не выходят за рамки самообороны и того, что дозволенно станционному смотрителю. Осталось только узнать, откуда появилась эфирная граната.

Я уже давно выяснял, что владение такой штукой пусть и не приветствуется, но законом не запрещено. А вот тех, кто создавал столь опасную для магов вещь, власти искали усердно и наказывали с огоньком. Так что я лишь порадовался, что не придется выкручиваться, дабы выгородить Барабаша.

— Барон Майер подарил.

Судя по недовольной гримасе капитана, он, как и я, понимал, что барон — именно та лошадь, на которую где сядешь, там и слезешь.

— Все, — ладонью, словно судейским молоточком, ударил по столу дружинник. — Думаю, пора заканчивать и переходить к передаче тел пострадавших и их вещей.

Управились быстро, но не без напряжения.

— Это все вещи? — с подозрением спросил боярин, рассматривая контейнер, в который я сложил найденные в лесу оружие и артефакты.

— Все, что было на телах, когда мы их забирали, — совершенно искренне заявил я, сняв перед этим шляпу. — Если что и завалялось в лесу, то можете поискать сами. Ну и вещей Коломбины здесь тоже нет.

— Почему? — опять нахмурившись, спросил капитан, и я с улыбкой вернул ему его же довод:

— Ее имущество князю не принадлежит, и она на меня напала. Тело, так уж и быть, подарю вам.

В лес они, к моему неудовольствию, все же пошли, но нашли там только два из четырех пропавших ножей Сержа. Даже не сомневаюсь, что Баламут перекопает весь Подлесок, чтобы добавить найденное к тому ножу, что он выторговал в качестве виры. Мой друг очень серьезно отнесся к будущему ритуалу, который позволит ему использовать эти опасные штуки.

Ворота станции наконец-то закрылись за транспортом незваных гостей. С собой во взятом на буксир неисправном броневике они, к моему огромному облегчению, увозили все тела, включая Коломбину, чтобы предъявить князю убийцу его детей. А еще наконец-то забрали это странное создание по имени Витюша, который в своем неизбывном горе потерял всяческий человеческий вид. За пару дней он успел так изгадить помещение, в котором его заперли, что отмывать придется дольше, чем он там жил…

Отмахнувшись от странных мыслей, роившихся в голове, я повернулся к Гене и облегченно выдохнул:

— Давай заберем Златку с Гретой домой. Кажется, мы и в этот раз сумели выкрутиться.

— Сам в шоке, — совершенно спокойно и даже как-то отрешенно согласился мой друг.

Григорий Шаргородский Станционный смотритель. Долг платежом красен

Пролог

Широкая улица, не уступавшая размахом главным проспектам самых крупных городов Земли, зияла глубокими рытвинами и бугрилась огромными баррикадами из обломков окрестных зданий. Глядя на пеньки и огрызки некогда величественных дворцов и высоток, ценитель архитектурного искусства испытал бы шок, но те, чья нога в тяжелом ботинке изредка ступала на покореженную мостовую, ценителями прекрасного не являлись.

Ну, может быть, где-то глубоко в душе. Очень глубоко.

Здесь и сейчас их интересовало только истинное серебро, спрятанное в порушенных тысячелетиями невообразимых катаклизмов зданиях. Даже удивительное небо Запределья уже давно не волновало души ушкуйников, и только самые неопытные иногда поднимали взгляд вверх, чтобы еще раз увидеть завораживающие переливы огненных сполохов на фоне ярко светящегося, безумного цветового хаоса, растянутого на весь небосвод. Да и то ненадолго – резкая команда старших ушкуйников быстро приводила в себя ротозеев.

В этой группе новичков не было. Истинный боярин Загорский по прозвищу Бурелом уверенно вел боевую звезду ушкуйников по загодя проложенному маршруту. Они все дальше уходили от Портального сектора, где десять минут назад в ореоле молний исчез «Скарабей». В этот раз огромный корабль, похожий на спрятавшуюся в своем панцире черепаху, не оставил после себя даже убогой обманки, потому что сегодня он вернулся на вокзал Нью-Китеж-града, а не отправился дальше – на Землю.

Боярин плыл впереди четверки бойцов, едва касаясь мостовой. Обычным же ушкуйникам приходилось топать собственными ножками. Конечно, они могли бы также левитировать с помощью артефактов, благо энергии вокруг просто завались, но этот процесс хоть и не сильно, но все же отвлекал и рассеивал внимание, а развалины Запределья небрежности не прощали.

Что же касается боярина, то он, как истинный маг, мог позволить себе и не такие излишества. А вот в плане одежды Бурелом не особо выделялся – колоритное разнообразие нарядов осталось за границей миров, здесь же царила унифицированная броня, в которой все члены команды выглядели как близнецы-инопланетяне. Плотно облегающая тела керамопластиковая броня серебристо-серого цвета и шлемы с тонированными забралами делали ушкуйников похожими на космонавтов из фантастического фильма.

Что касается оружия, то, как и в прочих артефактах, боярин в нем не нуждался, а вот подчиненные ему маги-пустышки сжимали в руках несуразно смотревшиеся на фоне футуристической брони артефактные барабанные ружья, увитые цепями рун. Конечно же в барабанах не использовались пороховые патроны. Там находились специальные носители конструктов, но и они имели определенные ограничения и нуждались в откате – отсюда и барабанная система.

С широкого проспекта группа ушла через десять минут, свернув на более узкую улицу. Впрочем, узость ее была относительна – если идти посреди пусть и развороченной, но вполне проходимой дороги, то до ближайших домов оставалось не менее пятидесяти метров. Так что пока здесь было безопасно.

Ну, почти безопасно.

– Засечка на два с полтиной, – внезапно подал голос ушкуйник с позывным Пророк. – Пауки. Пять штук.

Напрягшийся было Бурелом тут же расслабился:

– Волк, займись.

Мурза Аксагов по прозвищу Волк – ближник боярина и лучший из его ушкуйников – активировал пространственный артефакт и размытой тенью переместился к зданию справа от двигающегося отряда.

Существа, которых поисковик группы назвал пауками, больше походили на призрачных осьминогов. Смысл такого названия стал понятен, когда эфирные твари, пробравшись сквозь щели между обломков здания и вытащив оттуда мягкие конечности, вдруг преобразились. Щупальца утратили гибкость и стали похожи на сегментированные лезвия. Вот в таком виде твари действительно напоминали пауков.

Несмотря на то что таких, как Мурза, истинные чародеи презрительно называли магами-пустышками, в сочетании с артефактами и благодаря изобилию энергии Волк становился более опасной тварью, чем все эти паукообразные вместе взятые.

Барабанное ружье так и осталось в спинных зажимах ушкуйника. Такой противник не представлял серьезной угрозы, и необходимости в использовании главного калибра не было. Пусть артефактные ружья и не производили много шума, но мощные всплески изменяемой энергии могли привлечь хищников покрупнее.

Походы в Запределье – это совсем не компьютерная игра. Ушкуйники шли сюда не за победами и адреналином, а чтобы отыскать драгоценный металл. И если удавалось вообще не вступать в схватки с эфирными тварями, то поход можно было считать очень удачным.

В руках Волка заискрились энергетические клинки. Еще один рывок бросил ушкуйника в самую гущу сгруппировавшихся пауков. Издавая тихое гудение, клинки с одинаковой легкостью рассекали и призрачные тела, и каменные обломки здания.

Воздух заполнил визг эфирных тварей, но эти звуки ничем не нарушали хаотической гармонии удивительного мира.

Через десять секунд все было кончено, и ушкуйник тут же побежал, догоняя ушедшую вперед группу – Запределье могло быть чем угодно, но точно не местом для одиночных прогулок. И каким бы бесшабашным ни был Мурза в обычной жизни, основные законы «мира в пустоте» были вбиты в него на уровне инстинктов.

Еще через полчаса отряд все же добрался до места, на которое боярину указали аналитики. Они планировали каждый выход, предлагая истинному магу несколько вариантов маршрута. Сегодня его выбор пал на маршрут с конечным пунктом, помеченным на карте как Колизей. Конечно, на творение древних римлян этот объект походил мало, но общая овальная форма центральной площадки и нечто похожее на ступени по периметру все же присутствовали. Правда, для размещения зрителей эти ступени точно не предназначались.

Впрочем, боярина такие нюансы не волновали. Его внимание притягивала к себе небольшая будочка у восточного края овальной площадки, а чувство опасности пробуждало странное состояние «футбольного» поля. Казалось, его перерыли в поисках чего-то ценного, и не один раз. И рыли далеко не люди, потому что отвалы своими размерами приближались к шахтерским терриконам.

– Спускаемся, – скомандовал боярин и все же ступил ногами на твердь планеты.

Дальше потребуется полная концентрация.

Его опасения оказались вполне оправданными. Как только команда сошла по широченным ступеням к основному полю, и без того перепаханная земля вздыбилась волнами каменной крошки, выпуская наружу здоровенного эфирного монстра.

– Медвед! – заорал Пророк.

Ну, тут прорицателем быть не нужно. Да и подавший сигнал ушкуйник не имел склонности к предсказыванию грядущего, а был всего лишь отрядным сенсом – магом, обладающим особым талантом к работе с поисковыми артефактами.

Всем и без его подсказки были хорошо знакомы повадки полупрозрачного существа, внешним видом похожего на земную медведку, а размерами – на железнодорожную цистерну.

Монстр оглушительно заревел, заставив пространство вокруг себя испуганно завибрировать.

– Разошлись, – спокойно скомандовал боярин, и ушкуйники попарно сместились в обе стороны от него.

Наведенные на тварь ружья заискрились и выдали по быстро летящей шаровой молнии. Сам истинный маг ударил толстым жгутом высокочастотного разряда.

– Толстый, зараза! – ругнулся в шлем боярин и пожалел, что в небытие ушел один из самых простых способов убийства медведа и ему подобных тварей.

Раньше каждая команда тащила с собой «живца». Так называли взятого в нагрузку свеженького мага-пустышку. В случае необходимости его скармливали эфирному монстру, и пока тот переваривал чужую душу, пребывая в неком состоянии прострации, опытные ушкуйники разбирали полупрозрачное тело до уровня, в котором оно уже не могло удерживать энергию в материальном состоянии.

Сейчас таких вольностей чертов посадник и не менее раздражающая истинного мага Боярская дума не позволяли. А жаль.

Конечно, истинный боярин не особо оглядывался на законы и даже предпринял попытку привлечь в команду новичка, которым можно было бы при случае пожертвовать. Пришлось бы делать это не явно, потерпев его общество энное количество времени, но оно того стоило. Увы, новичок, доставшийся клану князя Савельева по распределению, оказался слишком шустрой рыбкой и сорвался с крючка. А все потому, что из Волка рыбак-рекрутер получился даже хуже, чем балерина из купчихи.

И все-таки они развоплотили медведа, пусть и потратив на это почти час. Еще час зачищали всякую мелочь, явившуюся на шум боя. Разбор приметной будочки и подвала под ней занял минут пятнадцать, зато двенадцать килограммов проводки из чистейшего истинного серебра стали достойной наградой за труды.

В Портальный сектор возвращались уставшие, но довольные. И что главное, возвращались вовремя.

Всего через пять минут после прибытия на место воздух над одной из гигантских круглых площадок портальных контуров заискрился и «Скарабей» явил себя этому миру во всей красе.

– Прошу на борт, господа ушкуйники! – через громкоговоритель оповестил Харон три команды добытчиков, с нетерпением ожидавших его появления.

Далеко не всем повезло в этом выходе – люди князя Шарапова несли с собой два тела. И это несмотря на то что в составе их усиленной команды из семи человек двое были в дорогущей полуторасаженной маго-механической броне. Когда истинный боярин Назаров по прозвищу Зубр снял свой шлем, Бурелом понял, чтоне только потери опечалят сегодня князя, но и скудость улова.

Злорадную улыбку удалось скрыть не до конца.

Загудев и заискрившись, «Скарабей» разорвал ткань мироздания и прыгнул из одного мира в другой.

Два княжеских броневика дожидались добытчиков прямо у грузовых ворот Скарабея, так что пересадка прошла быстро, и ушкуйники сразу направились к родной башне князя Савельева. На доклад к сюзерену боярин пошел как есть, в грязной броне – Бурелом знал предпочтения своего господина и не собирался его разочаровывать.

То, что в кабинете кроме князя будет присутствовать третий по значимости человек клана, боярина ничуть не удивило.

Эрнест Янович Хольд смотрел на Бурелома со смешанными чувствами. Впрочем, князь вызывал у него похожие эмоции – два сапога пара. Парочка адреналиновых наркоманов раздражала его своей безрассудной лихостью. И уж точно он не имел ни малейшего желания уподобляться этим отморозкам. Вся соль в том, что именно из-за отсутствия проклятой лихости Хольду не суждено было стать князем, по крайней мере, пока в клане есть Бурелом. Впрочем, финансист и делец в этом не особо-то и нуждался – ему нравилась его роль серого кардинала.

И все же Хольду пришлось однажды поучаствовать в вылазке на Запределье, получив при этом весьма неприятный опыт и не слишком уж звучное прозвище Хитрец. Но статус истинного боярина, а значит, место в Боярской думе стоило того. Причем эти двое так и не поняли, почему тот поход стал для Хольда первым и последним.

Они вообще мало в чем разбирались, кроме своих экстремальных развлечений. Вон как разошелся Бурелом, живописуя бой с медведом. Князь смотрел на него горящими глазами. И оно понятно: ведь легендарный Мангуст, что внешностью, что повадками похожий на шустрого и не всегда адекватного зверька, лишь немного недотянул до круглого пятисотого выхода в Запределье.

И вот зачем Бурелом дразнит его?

Внезапно Хольда кольнула мысль, что боярин специально подначивает князя, чтобы тот сорвался. А ведь всем – и в клане, и вообще в городе известно, что из Запределья старик уже не вернется. По крайней мере, в здравом рассудке. Да и не пустит его туда никто. Харон хоть и строит из себя клоуна, но на своем «Скарабее» – удивительном творении запредельцев – он практически всесилен. И уж точно капитан не повезет обратно в родной город окончательно свихнувшегося истинного мага уровня князя пустоты.

Пока Хольд катал в голове эти мысли, Бурелом закончил свой рассказ, а значит, пора переходить к делам менее интересным, но значительно более важным. Так уж повелось, что главной заботой управляющего делами клана было подчищать за этими двоими.

– Володя, – обратился он к недовольно нахмурившемуся боярину, – тут вот какая закавыка. Мой человек в почтовой службе в обход меня сообщил твоему цепному волку о возвращении в Китеж некоего Никиты Зимина. Своего человека я накажу, интереснее другое – зачем Волку этот строптивец?

– А кто это? – разыграл непонимание Бурелом.

– Вот только не надо… – сморщился Хольд. – Ты прекрасно понял, что я имею в виду пустышку, выставившего твоего Мурзу дураком. Я вообще был против того, чтобы тратить нашу квоту на новичков для создания приманки, но кто бы меня слушал…

– Да какое мне вообще дело до жалкой пустышки!? – опять же делано возмутился Бурелом.

– Володя, – потеряв терпение, зашипел Хольд, – эта пустышка теперь человек посадника. Окороти своего волчонка. Пусть смирится с неудачей и живет дальше. Если не успокоится, то накличет проблемы не только на свою лихую голову, но и на весь клан.

– Да что ты несешь! – внезапно вспылил князь. – С каких это пор всякая грязь под ногами способна доставить нам хоть какое-то беспокойство?!

Увы, уже много времени старик жил в своем выдуманном мире. Слишком долго подхалимы нашептывали ему в уши сказки о величии, которого давно нет и в помине. Точно так же, как и канувшей в небытие власти князей в этом городе. За шесть лет работы на князя Хольд прекрасно понял, что попытки открыть глаза старику не просто бесполезны, но и опасны. Тут нужен другой подход.

– Ваше сиятельство, вы совершенно правы, но зачем нам искать эту самую грязь по всему городу? Чтобы вляпаться в нее, а после долго и нудно оттирать ботинки? Пусть себе воняет где-нибудь на задворках. Ну а если мои советы для вас пустой звук, то скоро заканчивается вассальный договор и я с радостью уйду на вольные хлеба. Давно хочу открыть свою консалтинговую фирму.

Хольд мог себе позволить подобную дерзость. Эти два бузотера понимали, что клан до сих пор не обанкротился только благодаря усилиям гениального управленца. И сколько бы Бурелом ни приносил истинного серебра, это ничего не изменит.

– Ладно, – раздраженно отмахнулся князь. – Бурелом, не трогай пустышку. Не стоит оно того.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – поклонился истинный боярин и вышел из зала.

Вызванный по телефону Мурза нашел своего господина в личной раздевалке оружейного хранилища клана.

– Хозяин? – поклонился Волк.

– Ты же ведь все равно не успокоишься, пока не додавишь того строптивца?

Ответом боярину был хищный оскал ушкуйника.

– Но имей в виду, Хитрец запретил трогать эту мразь. Так что работай аккуратно. Напортачишь, будешь расхлебывать сам.

– Жаль, – не очень-то смутился Мурза, – я хотел нарезать урода на тонкие ремни, но можно провернуть все иначе. Есть у меня очень хитрая дамочка, умеющая делать гадости людям.

– Я тебя предупредил, – равнодушно отмахнулся боярин, давая понять, что разговор окончен.

Часть первая

Глава 1

Наш броневичок катил по дороге плавно и почти беззвучно. Как только мы выбрались на асфальтированную трассу предместья Нью-Китеж-града, так вообще казалось, что стоим на месте, и только ощущение ускорения, а также двигающаяся картинка за окном говорили об обратном.

На штурманский экран я не смотрел, чтобы не закружилась голова. Все дело в том, что джойстиком, управлявшим камерой в орудийной башенке, завладела Златка и издевалась над аппаратурой как могла. Когда мы миновали Сторожевые башни города, батоно Леван уступил ей место наводчика, вот девочка и отрывалась. Благо на дальних кордонах дружинники заставили нас снять пулемет и запломбировали все тяжелое вооружение, включая противотанковое ружье, лежавшее в багажном отделении.

Пока девочка резвилась на посту наводчика, старый грузин перебрался в кресло для пассажиров. Рядом с ним похрапывал Баламут, перегулявший вчера в Васнецове. Мой старый друг и напарник еще не женился, а его уже потянуло в загул. Благо будущая фрау Бамутова ехала в рейсовой фуре. Вместе с Гретой там же путешествовали супруги Чо. В броневике они ехать отказались из-за стесненности и отсутствия определенных удобств. Старики хотели забрать с собой и Златку, но девочка отказалась в самой категоричной форме из всех возможных. Она же не могла пропустить такое приключение! В итоге отлучки в кустики по естественным надобностям да посреди дикости Беловодья для нас превратились в настоящий квест, по напряженности сравнимый с войсковой операцией.

Зато мы двигались вдвое быстрее огромных грузопассажирских фур и в скучной обители староверов боярина Протасова остановились лишь на короткую подзарядку. А вот в шумном и веселом Васнецове отдыхали больше суток, дожидаясь отставший караван.

Из-за загулявшего Баламута выехали после полудня, в итоге фуры с нашими соратниками и грузом так и не догнали – по накатанной дороге огромные транспортники бежали очень резво.

За окном плыли пейзажи Беловодья – мира, который стал для нас родным, как и для нескольких миллионов других землян. Обратно на Землю если возвращались, то единицы. Дело в том, что, однажды надев на себя тонизирующий амулет, снимать его мало кто захочет. Ведь этот магический девайс не только позволяет носителю чувствовать себя бодрячком, но серьезно продлевает жизнь. Так что для подавляющего большинства беловодцев возвращение в родной, немагический, мир означает как минимум резкое одряхление, а как максимум – мгновенную смерть. Поэтому даже те, кто имел лишние три миллиона баксов на обратный билет, на родину особо не стремились.

Я тонизирующий амулет пока не носил. Организм мага, впитывая из окружающего мира энергию, и без костылей чувствует себя отлично.

В Беловодье мне очень нравится. Да, этот мир встретил нас неласково. Пока мы решали проблемы с лечением Златы, что являлось главной причиной нашего переселения сюда, я успел нажить серьезных врагов. Ушкуйник Мурза Аксагов по прозвищу Волк, решивший, что закабалить очередного холопа-мага для своего князя не составит проблем, очень расстроился, когда вместо покорного офисного планктона нарвался на строптивца.

В итоге мне пришлось подписать контракт на службу станционным смотрителем в дикой глуши. Кто бы знал, что на станции Туманный перевал я обрету новую семью из четверых стариков, кучу приключений и даже крайне непростого друга в лице барона Карла Майера по прозвищу Головоруб. Даже едва не сгубившее меня знакомство с безумной Коломбиной пусть и сожгло кучу нервов, зато сделало мага по прозвищу Туманный Демон сильнее. Да и полтора килограмма истинного серебра тоже лишними не стали.

Вынырнув из воспоминаний, я с улыбкой посмотрел на то, как батоно Леван пытается вразумить Златку, а сидящий за рулем удивительно шустрый для своего солидного возраста поляк Анджей Ожешко лишь ухмылялся в усы, прислушиваясь к веселой перебранке, но при этом он продолжал внимательно следить за дорогой.

Да уж, суетное выдалось путешествие. Одно радует – как только мы спустились с перевала, непонятно почему притихший Чуча впал в спячку. Златка, при отъезде наотрез отказавшаяся оставлять своего крысоподобного друга на станции, в начале нашего пути потискала и потрепала зверька, но, не добившись результата, оставила его в покое – хватало других впечатлений.

Ну вот почему эта крыса не вырубилась до отъезда? С другой стороны, так тоже неплохо, и оставалось лишь надеяться, что он проспит всю зиму и будет прилежно изображать из себя предмет багажа. Ради такого я готов сам грузить и разгружать ящик с его кублом столько, сколько потребуется.

На основную базу дальнобойщиков, находившуюся на территории Китежского речного порта, прибыли уже в сумерках. Через проходную ехать не стали, потому что разгрузка наших вещей, как личных, так и казенных, начнется завтра. И, наверное, продлится весь день, так как там почти все ценное имущество со станции Туманный перевал, включая свернутый воздушный шар-уловитель магопреобразователя. Главный же артефакт всего комплекса, превращающий магическую энергию в электрическую, так и остался в недрах опечатанного купола. Эту каменную глыбу не то что украсть, даже повредить можно разве что взрывчаткой.

Мы остановились неподалеку от проходной, чтобы забрать наших стариков. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что там собралась целая манифестация. Человек сто, не меньше!

Причем толпа разделилась по национальному, можно даже сказать, расовому признаку.

Как только мы приблизились, та часть, что справа, внезапно взорвалась приветственными криками. Я даже не успел заметить, как батоно Леван едва ли не на ходу выскочил из броневика. Корейская составляющая встречающей делегации особых восторгов не выказывала, потому что их старейшины уже были с ними. Грета и повольники стояли отдельной группой.

Я сидел в кресле штурмана, рассматривая людей в свете больших фонарей. Они были такими разными и в то же время похожими в своей радости. А мои старики так вообще светились, словно лампочки, и вели себя, будто не являлись умудренными опытом и согбенными возрастом аксакалами. Да что уж там, на фоне старших сыновей они смотрелись эдакими живчиками. В том, что невысокий, но очень солидный кореец с длинными усами и здоровенный, бородатый грузин, стоявший рядом с батоно Леваном, являются нынешними главами родов, сомнений не было.

Что же, переселение в Туманную долину явно пошло стариканам на пользу. Для меня все метаморфозы прошли незаметно, но вот сейчас, на контрасте разница видна, так сказать, невооруженным взглядом. Да и вспомнилось, как на этой самой проходной я впервые встретил серьезно потрепанных старостью, пока еще чужих для меня людей.

Улыбнувшись своим мыслям, я наконец-то выбрался из броневика. Но не успел пройти и пары метров, как пораженно замер. На площади перед пропускным пунктом порта вдруг воцарилась тишина, а затем вся эта компания, кроме стоявшей немного в стороне бригады повольников, дружно поклонилась. Корейцы кланялись пониже, сложив ладошки перед собой, а грузины отвесили более скромный поклон, приложив правую ладонь к груди.

Я несколько секунд тупил, а затем ткнул себя кулаком в левую грудь и тоже поклонился, правда не особо усердствуя. Когда разгибался, боковым зрением заметил такой же поклон в исполнении Баламута.

Крутившаяся как юла и не умолкавшая всю дорогу Златка от испуга спряталась за улыбавшегося деда Анджея.

Но главное, я, благодаря спрятанному в шляпе обручу, хорошо уловил общую волну доброжелательности и уважения со стороны эти людей.

Япона икебана! Чуть на слезу не пробило.

Вперед выступил сын Левана и, соответственно, отец нашего первого друга в этом городе и в этом мире – шебутного таксиста Сосо.

Кстати, вон он – стоит и лыбится, сволочь такая.

– Батоно Никита, позвольте от всего рода поблагодарить за отца. Вы сумели зажечь в нем огонь жизни и вернуть былой задор. – Бородатый грузин, которого, кажется, зовут Ираклий, чуть улыбнулся. – Мы, конечно, еще намучаемся с этим задором, но наша благодарность от этого меньше не станет. Позвольте пригласить вас в наш дом, чтобы по-нашему, по-грузински отпраздновать ваш приезд.

– Позвольте, – до этого момента с улыбкой слушавший речь грузина усач-кореец нахмурился и влез в разговор. – Почему это к вам? Господина Зимина уже ждут в нашем ресторане, где накрыт богатый стол…

– Богатый стол? – фыркнул Ираклий. – Ты хочешь заставить благородного дара жрать ваших собак и змей. Вот у нас стол так стол – шашлык, сациви, хачапури, а какое вино…

– Какой такой собака? – с усилившимся акцентом вспылил кореец.

И началась свара. Я не вмешивался, потому что прекрасно видел, злобы в этом противостоянии нет. Да и мои старики, стоя рядом друг с другом, с улыбками смотрели на своих сыновей.

Не знаю, чем бы закончилось и как долго продолжалось бы это действо, но в спор нагло влез Корней.

– И чего собачитесь? – громко свистнув и тем добившись тишины, заявил повольник. – Шефа ждет его поместье. Места хватит на всех, так что тащите туда свои собачьи шашлыки.

– Да при чем здесь собака…

– Наш шашлык только из лучшего барашка…

Одновременно, перебивая друг друга, заговорили наследники моих стариков. На что повольник лишь отмахнулся, а вот я озадачился. Вроде мы договаривались, что я сниму на зиму бесхозный дом на Бесшабашке. Но ни о каком поместье, тем более способном вместить всю эту толпу гостей, речи не было.

Ладно, прибудем на место и все увидим.

Народ быстро разбрелся по легковушкам и микроавтобусам, а мы вернулись в броневик. Теперь в нем стало тесновато, потому что в наш экипаж влились оба корейца и Грета. Да еще и Корней в качестве проводника, так что Баламуту пришлось брать Златку на руки.

– А вы разве домой не поедете? – удивленно спросил я, переводя взгляд с Левана на дядюшку Чхана.

– Поедем, но позже, – за обоих ответил старый грузин. – Должен же вас кто-то охранять и кормить.

То, что дед Анджей – вечный бродяга без кола и двора – будет зимовать с нами, я догадывался, а вот наличие в новом доме еще трех дополнительных жильцов стало сюрпризом. Впрочем, если Корней уверен, что там можно рассадить больше сотни гостей, то…

Как выяснилось чуть позже, повольник действительно не шутил.

Пресловутая Бесшабашка выглядела колоритно. Поздний вечер полностью погасил небосвод, но местные жители, не дожидаясь появления хозяек беловодской ночи – Дивии и Селены, сами обильно залили огнями обжитое пространство. Вот уж в чем Китеж никогда не испытывал нужды, так это в электричестве.

К нужному нам району мы спускались с невысокого холма и поэтому успели осмотреться. Как оказалось, на Бесшабашке имелось всего три здания выше двух этажей – три четырехэтажки и пятиэтажка районной администрации. Там же разместился маленький торговый центр. Все остальное немалое пространство было усеяно одно– и двухэтажными подворьями, иначе и не скажешь.

Строили здесь практически по шаблону. Улицы широкие – метров пятьдесят. Большей частью здания являлись эдакими гибридами крепости и постоялого двора. Первые этажи сложены из серого камня. Вторые – бревенчатые, но крытые оранжевой черепицей. Даже на первый взгляд понятно, что толщина у каменных стен изрядная. Сами подворья представляли собой композицию из трех зданий, расставленных буквой «П». Внешнюю сторону этого квадрата закрывала массивная стена с мощными воротами.

И все же при необходимости мрачные постройки могли очень быстро преобразиться. Сначала я не понимал, зачем у стыка дороги и широкого тротуара стоят ряды железных столбов с тонкими тросами, тянущимися к мощным стенам. Но когда мы проехали два квартала, я увидел прелюбопытнейшую картинку. На одном из подворий шло гулянье. Ворота широкого распахнуты, а на тросах натянуты полотнища брезента. В итоге все пространство перед стеной превратилось в крытую площадку, забитую переносными столами и лавками. То же самое творилось и внутри двора. Теперь все понятно – повольники жили и гуляли здесь именно в зимний период межсезонья. Народу собиралось слишком много для помещений, и тенты обеспечивали относительный комфорт в любую погоду.

Впрочем, после бутылки водки в одно лицо, если за воротник не течет, то и хорошо.

Именно рядом с местом гулянья нас ждал показавшийся сначала угрожающим сюрприз. Сразу стало понятно, что Бесшабашка действительно опасное место, особенно для чужаков.

Я знал, что такие броневики, как у нас, обычно используют бояре и княжьи люди, но не ждал настолько резкой реакции. Внезапно из толпы, наполовину перекрывшей дорогу, прямо под колеса выскочил какой-то расхристанный мужик, которого нельзя было назвать бомжом только из-за изрядного количества золотых побрякушек на теле и здоровенного револьвера, закрепленного прямо на объемном пузе. Хорошо хоть достать его он никак не мог из-за крайне упитого состояния. Мятая морда, очень гармонировавшая с явно не раз уроненным и истоптанным котелком на голове, подтверждала неадекватность гражданина. Да и ментальный фон этого субчика представлял собой сущий хаос.

Дед Анджей резко затормозил. Полубомж что-то заорал и все же сумел выковырять револьвер из кобуры. Я на всякий случай закрыл бронезаслонки на окнах и смотрел за дальнейшим с помощью камеры в башне. Поэтому обладатель револьвера и явно поганого характера мог нам разве только краску поцарапать. Но хуже всего, что этот персонаж стал катализатором настроения толпы. От повольников пахнуло настороженностью и даже угрозой. Многие потянулись за оружием.

– Анджей, открой дверь, – прорычал мне в спину Корней. – Я сейчас ему башку оторву.

Смелое заявление, особенно при столь настораживающих обстоятельствах, но голос повольника звучал уверенно, так что я кивнул, разрешая поляку нажать на кнопку.

Боковой люк отъехал в сторону, и Корней мячиком выскочил наружу, сразу начав ругаться:

– Окатыш, скотина пьяная! Ты что творишь?! – донеслось через динамики, потому что Анджей уже закрыл дверь за спиной повольника.

Возможно, это выглядит не очень солидно, но у нас внутри ребенок, и рисковать им я не стану ни при каких обстоятельствах. Тем более Корней был дома и выказывал полную уверенность в своих силах как внешне, так и ментально.

Он был зол практически до бешенства, что и подтвердил сначала словами, а затем и делом.

Повольник по прозвищу Корень без лишних затей, прямо с ходу зарядил алкашу солидный хук справа, и тот покатился по асфальту.

Интересно, не поэтому ли у него появилось прозвище Окатыш?

На мордобое Корней не успокоился и перенаправил свой гнев на толпу:

– Да чтобы вас всех лизун поимел! А ну убрали оружие! Я ведь предупреждал! Что же вы меня так позорите?!

От толпы повеяло угрюмым раскаянием, и на душе у меня стало немного легче. Но тут сбитый с ног Окатыш едва не испортил начавший налаживаться контакт. Он заворочался и попытался схватить лежавший на дороге револьвер. Корней среагировать не успел, зато лихо сработал один из мужиков в каком-то опоясанном почти под грудью армяке. Лихо хакнув, он пробил ногой по голове бузотера, словно исполняя пенальти, чем отключил того окончательно.

– Ногу не отбил? – участливо поинтересовался Корень. – Тебе же через неделю играть.

Похоже, моя догадка насчет пенальти попала в точку.

Убедившись, что все нормально, повольник вернулся к броневику. Я так увлекся наблюдением за толпой и отслеживанием общего эмоционального фона, что не сразу заметил вопросительный взгляд сидящего за рулем деда Анджея.

Закрытая дверь не особо смутила Корнея, и он просто постучался в нее:

– Есть кто дома?

Собравшиеся на гулянку повольники хором заржали. Мы тоже ответили облегченным смехом.

Дальше все прошло без сучка и задоринки. Дом, в котором нам предстояло прожить два следующих месяца, мало чем отличался от соседних. Основное здание имело два этажа – первый каменный, а второй – чистой воды деревянный теремок из сказки. Оба крыла были одноэтажными. Замыкающая квадрат стена вообще ничем не выделялась на фоне соседок по улице – точно такой же угрюмый вид и столбы, замершие у дороги в ожидании праздника.

Ворота пришлось открывать самим, потому что в доме пока никто не жил. Оставшаяся вдовой жена главы полностью сгинувшей на внешке команды добытчиков и две ее невестки разъехались по родственникам, а само здание выкупила община Бесшабашки. С ней от моего имени Корней и заключил договор.

Пустой двор угрюмо встретил новых жильцов, так что выгружались мы в немного напряженном состоянии. Но затем Корней забрался в пристройку и щелкнул переключателем. Внутреннее пространство залило желтоватым электрическим светом. Здесь пока еще большинство пользовалось лампами накаливания, особенно на Подоле. Через границу между мирами такую мелочовку никто возить не станет, поэтому лампочки производились на месте уже добрую сотню лет.

Стало уютнее, но ненамного.

Чтобы не затягивать вселение, особенно ввиду скорого прибытия толпы гостей, Корней быстро обрисовал обстановку в доме. Поместье было рассчитано на четыре семьи. Общей была только кухня. В итоге быстро разобрали комнаты. Все старики решили заселиться в правом крыле. Гена с Гретой и Златкой выбрали первый этаж основного здания, а мне досталась надстройка-теремок бывшего главы отряда.

Всегда хотел пожить в деревянном доме, так что по лестнице поднимался с любопытством и предвкушением.

А ничего так. Очень даже неплохо.

Закрывать бревенчатые стены панелями бывшие хозяева не стали, поэтому колоритный антураж сохранился. Да и мебель соответствовала. Последнее порадовало, в смысле тем, что не придется бегать по магазинам, дабы не спать на полу.

В остальном все довольно уютно и цивильно – постель широкая и мягкая, санузел вполне современный. В Китеже я хоть и побывал, можно сказать, проездом, но успел ознакомиться с местными реалиями и понимал, что вопрос с интернетом можно будет решить только завтра. По Сети я соскучился неимоверно, но ничего страшного, тем более этим вечером мне точно будет не до серфинга.

Так оно и оказалось: едва я успел привести себя в порядок после дороги, как во двор начали съезжаться гости. Наш броневик был бесцеремонно перемещен на улицу, а двор заполонили столы, большую часть которых притащили соседи. Над тротуаром, как и над двором, уже натянули тенты по причине легкой мороси, которая явно собиралась перейти в снег – за открытым окном чувствовался легкий мороз.

Но все эти намеки природы на грядущую непогоду никак не повлияли на людей, решительно настроенных хорошенько погулять.

Во дворе наблюдались явные признаки национальной сегрегации. В том смысле, что корейцы заняли одну часть столов, а грузины – другую. Судя по всему, грядет кулинарно-алкогольный батл. Ну что же, агрессии я не ощущал, поэтому подобное противостояние пойдет только на пользу.

Через полчаса все было готово, и во дворе заколыхалось если не море, то, как минимум, людское озерцо, причем оно широко выплеснулось наружу.

А тут явно больше народа, чем приехало встречать меня на базу дальнобойщиков. Ну и пусть, все равно они кормятся не из моих запасов.

Официальная часть вечера была короткой, но до зубовного скрежета нудной. Все аксакалы и старейшины обоих родов, как могли, источали в речах приторный мед в отношении моей персоны.

С другой стороны, мне на Бесшабашке жить, так что пусть будущие соседи послушают, какой я классный. Тут не в гордыне дело, а в простейшем расчете – стадный инстинкт диктует человеку необходимость хорошо относиться к тем, кого все любят. Есть, конечно, бунтари и малефики, но эти гадят всем окружающим вне зависимости от мнения большинства.

К счастью, старики быстро выдохлись, и мы получили возможность нормально поесть.

За главный стол по правую руку от меня уселись Гена с Гретой, а по левую – Златка и Анджей. В отличие от остальных у нас образовался эдакий кулинарный коллаж, но корейских блюд все же было больше. Тут явно постарались тетушка Пин с дочкой. Невестке батоно Левана, внешне похожей на грозную орлицу, такая ситуация не понравилась. Дамы наперебой пытались нафаршировать меня по горлышко разными блюдами. А в это время их мужья и отцы заливались вином и корейским саджу повышенной крепости.

Откуда такие познания? Да просто тетушка Пин первой успела подсунуть мне пиалку с то ли сладковатой водкой, то ли ликером. Заметивший этот финт батоно Леван чуть на месте не подскочил и рванул к нашему столу с рогом наперевес. Прошлось обломать старика – уже начались приветственные речи. К тому же я не являюсь большим поклонником вина, но говорить об этом грузину точно не стоит.

После того как все наелись, началось хоровое пение. Ну, тут заунывным напевам азиатов было далеко до грузин. Сразу было видно, что семейный хор детей гор десятилетиями отрабатывал свою программу до идеала. А вот танцы получились на загляденье – прямо символ дружбы народов. Начали грузины, затем влились повольники, ну и под конец в хоровод вплыли корейские дамы. Их мужчины почему-то предпочитали отсиживаться за столами.

Если честно, праздник быстро утомил меня, и под предлогом отправки Златки на боковую я смылся в дом. Благо вспомнил, что в местную Сеть можно зайти и через телефон.

Ну вот я и в своей любимой стихии. Поначалу просто серфил по Сети, точнее, плыл по волнам как ленивая медуза, уподобившись девяноста процентам всех пользователей. Затем неуемное любопытство толкнуло на более активные действия. Ломать хлипкую местную соцсеть, действуя через телефон, поостерегся. Тут нужна дополнительная прога и даже оборудование. Да и необходимости не было – все лежало на поверхности.

Мою персону и события полугодовой давности никто не обсуждал. Была парочка упоминаний в архивах некоторых форумов, но не больше. И все же это не означало, что стоит расслабляться. Я хорошо запомнил глаза ушкуйника по прозвищу Волк и прекрасно понимал, что просто так он не забудет полученной от строптивца оплеухи. Поэтому нужно быть начеку.

Глава 2

Да ладно! Вы серьезно? Петух? Не было печали – и на́ тебе! Словно в деревню приехал, а не в славный Нью-Китеж-град. Вот откуда тут петух? Впрочем, если подумать, подворья обширные, есть где разместить сараюшки, в которых вполне можно держать живность, дающую свежие яйца, но вчера курей на нашей территории было не видно и не слышно.

Ответ на мой вопрос оказался прост, как мычание, – на крышу правого крыла залетела соседская птица и громогласно оглашала окрестности на пару сотен метров, заявляя, что уже давно пора просыпаться даже тем, кому очень не хочется. Судя по хриплому голосу, надрывался он давно, но благодаря современным стеклопакетам я его рассветных мучений не оценил.

Вообще-то жизнь на внешке все же сумела немного перевоспитать меня. Жаворонком я не стал, но вот просыпаться к девяти часам утра все же научился. Ну а если очень нужно, то и в восемь могу встать.

Распахнув окно, я с наслаждением вдохнул свежий, прохладный воздух. Вчерашний морозец и легкий снежок канули в Лету. Пусть временно, но осень все же вернула себе хозяйские права, несмотря на то что уже начало декабря.

Петух в последний раз каркнул, с ненавистью посмотрел на меня и слетел с нашей крыши к себе домой.

Я же перевел взгляд во двор, где Баламут продолжал издеваться над своим новым подчиненным, временно носившим прозвище Валенок. Нет, парня никто не хотел оскорблять, но все попытки отвадить пацана от нашей компании пошли прахом, вот Генка и психанул, одарив его соответствующим позывным.

Там вообще странная история.

Когда улеглась суматоха с зарезанной мною истинной магиней, старый повольник все же вызвал на станцию свою команду, состоявшую из трех родных сыновей и одного приемного. У Корнея Горохова, как у его почти однофамильца царя Гороха, было три сына. Причем младший выглядел умнее всех. Как показало будущее, парень неплохо разбирался в компьютерах и даже умудрился приспособить дрон для охоты.

Старшим из молодой поросли семейки повольников был тридцатилетний, но еще не женатый Данила – крепкий как дуб, серьезностью и основательностью походивший на отца. Средний – шебутной и, как по мне, слегка придурковатый Лешка, у которого непослушным в организме было все, включая конопушки и рыжие кучеряшки. На братьев он был похож мало и характером, и внешностью, но задавать вопросы по этому поводу я точно не собираюсь. Младшим в этой троице был умник-Вячеслав восемнадцати лет от роду.

За компанию с братьями прибыл парнишка чуть постарше Славика. Его представили как Вадима, а я уже сам догадался, что это и есть тот самый сын погибшего мага-пустышки – напарника Корнея.

На первый взгляд все парни были адекватные, включая непоседливого Лешку, так что на станции я поселил их без опасений. Эмоциональное состояние у них хоть и скакало, но ни затаенной злобы, ни агрессии я не заметил. И только Вадим – черноволосый и худощавый парень, в отличие от Гороховых, не пышущий здоровьем, – носил за пазухой какой-то камень. Но ненависти ни к принявшей его семье, ни к нашей гоп-компании он не испытывал – просто держал дистанцию и замыкался в себе.

И все же бирючничал он недолго. Однажды подошел ко мне и в лоб предложил подписать с ним вассальный договор. Я, честно говоря, обалдел и поинтересовался у вьюноша, все ли в порядке у него с головушкой.

Зря спросил. Пришлось выслушивать печальную историю о том, как вопреки наказам незлобивого главы семейства Гороховых сыновья постоянно шпыняли приемыша. Незаметно, но изматывающе. Вот он и увидел возможность слинять из благостного семейства. Тогда я ничего толком не ответил, лишь сказал, что решу после зимовки в Китеже.

– Гена, – крикнул я другу, который в тренировочном спарринге жестко мутузил пацана, – десятый час уже! У тебя совесть-то есть?

– У меня есть все, кроме наивности, – толчком ноги отбросив спарринг-партнера, заявил мой друг. – А вот некоторые оборзели до изумления. Они, понимаешь ли, уже взрослые и могут бухать наравне со всеми. Вот мы и решили усугубить похмелье в педагогических целях.

– Заканчивайте, – решил я воспользоваться служебным положением и прекратить издевательство в приказном порядке. – Мойтесь и на завтрак.

Надо бы и самому зарядкой заняться. Не в смысле моих каждодневных тренировок ментальной магии, во время которых я накачивал позитивом всю округу. Увы, пока от подобных упражнений придется отказаться. Здесь не дикая глухомань, где случайными свидетелями моих занятий могут стать только единороги да древесные жабы. Сейчас вокруг обитает множество людей, причем с не самыми простыми характерами.

Я имел в виду именно физическую нагрузку. Ну, типа, ать-два, ать-два. Сели, встали. Закончили упражнение. Но как-то лень.

Ох, Домовой, Домовой, которого совершенно ошибочно называют Демоном, доведет тебя лень до цугундера. Ведь уже били два раза, причем ногами, да и Баламут вечно сверлит мозг, что нужно уметь защищать себя, но парочка занятий с этим садистом мигом изгоняет из головы те остатки инстинкта самосохранения, что зацепились где-то на задворках.

Вот не понимаю я Валенка. Как он терпит эти форменные издевательства? То, что я видел минуту назад, вообще на грани черной жести. С другой стороны, уже только за это стоит уважать парня и отнестись к нему серьезно.

А может, он мазохист? Да ну на фиг! Что за мысли лезут мне в голову спозаранку?

Отмахнувшись от странных идей, я быстро привел себя в порядок и спустился на первый этаж.

Кто бы сомневался, что дядюшка Чхан к появлению начальства на кухне будет готов целиком и полностью.

В этом доме явно привыкли питаться не как у нас на станции – прямо на кухне, а в столовой за большим столом, во главе которого имелось кресло с претензией на трон.

Да уж, немалым самомнением обладал прежний владелец поместья.

Завтрак был накрыт загодя, так что все тут же приступили к поглощению пищи. Именно для того, чтобы не задерживать людей поутру, я и научился вставать так рано. За столом царила привычная атмосфера. Сегодня все обсуждали вчерашний сабантуй.

Я уже давно отказался от привычки носить ментальный артефакт в кругу своих, и это их явно успокаивало. Впрочем, мне и без «подпорок» удавалось неплохо читать чужие эмоции по лицам и интонациям. Правда, сейчас не мешало бы копнуть и поглубже, но лучше просто спрошу:

– Так, господа хорошие. Не объясните ли мне еще раз и более внятно, почему вы торчите здесь, а не воссоединились с горячо любимыми родственниками?

Народ немного смутился, да так, что батоно Леван, решивший взять слово, поднял руку.

– Прошу вас, – подыгрывая ему, разрешил я.

– В общем, мы не хотим им мешать, – как-то туманно объяснил грузин.

– Не понял, – искренне удивился я. – Мы же не в древней Японии, где ненужных стариков относили в лес.

– Не в этом дело, шеф, – возмущенно отмахнулся батоно Леван. – Наши были бы рады, но там сейчас верховодят сыновья, и им точно не понравится, что старики станут лезть со своими советами. А мы станем, даже сами того не замечая. Поэтому, если позволите, шеф, поживем здесь и просто временами будем наведываться к своим, чтобы проведать внуков. Ну или они к нам приедут, хотя Бесшабашка не самое лучшее место для детей.

Сказав это, старик покосился на Златку, но та пребывала в своем перманентно-оптимистическом настроении.

Я, как неместный и не впитавший городской колорит с молоком матери, не особо разделял опасения насчет Бесшабашки. Вчерашние гости не показались мне особо злобными, к тому же у нас здесь имелись солидные связи в лице семьи Гороховых. И все же спорить не стал, а просто перевел взгляд на дядюшку Чхана.

Кореец был как всегда немногословен и просто указал раскрытой ладонью на грузина, тем самым присоединяясь к его словам.

– Ну, как хотите, – не особо расстроился я. – Места у нас много. Но хотелось бы задать этот же вопрос еще одному жильцу. Вадик, друг ты мой ситный, какого лешего до сих пор торчишь здесь? Неужели даже с матушкой повидаться не хочется?

– Так я видел ее вчера на празднике. Приходила с Гороховыми.

То, каким тоном он помянул фамилию приемной семьи, о многом говорило, но все же стоило уточнить:

– Все настолько плохо, что ты решил окончательно разорвать с ними все связи?

– Да нормальные они люди, если не считать этого урода Лешки. – Имя среднего из братьев Гороховых парень произнес, резко снизив громкость голоса.

Да уж, там действительно все не так просто. Похоже, решение придется принимать сейчас, а не весной. Я покосился на Баламута, и тот кивнул.

Мы с ним уже обсуждали данный вопрос и решили, что нашу престарелую команду нужно разбавлять молодой кровью. Так уж получилось, что совершенно бесхозный парень подходил нам и по характеру, и по обстоятельствам.

– Хорошо, не будем ждать весны. – Я легонько хлопнул ладонью по столу. – Ты принят в нашу команду со всеми вытекающими правами, обязанностями и проблемами. Никакого холопства, но если даже подумаешь о предательстве, то лучше прямо сейчас пойди и повесься на кривой осине. Гена, у нас во дворе есть кривая осина?

– Даже некривой нет. Заканчивай пугать парня, – решил прервать мои разглагольствования Баламут.

Народ тут же оживился и принялся поздравлять новичка. Тетушка Пин на правах матриарха нашей маленькой общины даже обняла покрасневшего Вадика. А непосредственная Златка просто чмокнула парня в щеку. От чего он вообще налился какой-то нездоровой краской, но быстро пришел в себя. Слишком уж быстро.

– Шеф, а можно еще кое о чем попросить?

– Удиви меня, – совершенно искренне сказал я, вернув только что поднятую вилку обратно на тарелку.

И он удивил:

– Раз уж мне полагается жилплощадь, можно на нее переедет и моя мама?

– Ну ты даешь! – в воцарившейся тишине хмыкнул Баламут. – Типа дяденька дайте воды напиться, потому что так кушать хочется, даже переночевать негде?

Судя по отчаянному виду парня, это была не наглость, а крик души.

– Поясни.

Вадим покосился на окружающих, но, справедливо решив, что секретов друг от друга у нас не так уж много, ответил:

– Думаете, ей там легко? Ушкуйник, убивший отца якобы при самозащите, выплатил малую виру за его смерть. А затем подал в суд и потребовал возмещение ущерба чести и достоинства. Выплата сожрала все накопления нашей семьи. К тому же, чтобы мы с мамой не угодили в холопы, дядька Корней добавил червонцев от себя. Много добавил.

На этом парень замолчал, явно надеясь, что я и сам догадаюсь о недосказанном.

Ну это и нетрудно. Любая хозяйка, даже не будучи законченной стервой, вряд ли простит кому-то такое кровопускание семейному бюджету. А если учитывать обрывки высказываний Корня о своей супруге, ангелом она не была даже во младенчестве. И все же решать такие дела с кондачка не стоит.

– Давай так. Сначала с матерью поговоришь ты. Затем она пройдет собеседование у нашей комиссии аксакалов. А после этого с нею пообщаюсь я. Сам понимаешь, каким образом. Сделаем это тихонько, без лишнего шума. Возможно, на каком-то из этих этапов кто-то передумает и все решится само собой. Уверен, спешка тут только навредит.

Своим решением я развеял немного напряженную атмосферу, и все тут же оживились.

Парень просиял, явно восприняв мой ответ как положительный.

Чтобы меня опять не сбили с нужной мысли, я тут же повернулся к деду Анджею:

– Пан, как там насчет моей просьбы?

Поляк мгновенно сообразил, о чем идет речь:

– Юлит зараза. Хочет встретиться на нейтральной территории, а то и вообще обойтись телефонным разговором.

– Скажи ему, что если сегодня к вечеру он не заявится к нам в гости, то я буду искать другого артефактора. И намекни – заказов у меня вагон и маленькая тележка.

Так вышло, что старый поляк, как штатный мехвод броневика, влился в нашу с Баламутом команду по полной. К нему я обращался на «ты», как и он ко мне. А вот с корейской четой и батоно Леваном сохранялась пусть и небольшая, но дистанция.

– Сделаю, шеф, – кивнул Анджей, тут же запихнув себе в рот изрядную порцию омлета.

Вот и ладненько. А то подпольный артефактор по прозвищу Барабаш уже начал утомлять своей конспирацией. Денег к нему ушло немало и уйдет еще больше, а он кобенится. Ну вот как я по телефону или в нейтральном месте покажу ему свою добычу, доставшуюся мне после порчи магического компьютера запредельцев? К тому же есть темы, которые очень нужно обсудить исключительно с глазу на глаз.

Можно было бы не торопить человека, но, если я не ошибся в первичном анализе, таких, как он, нужно ставить в жесткие рамки, иначе сядет на шею.

На сегодня вообще было запланировано много дел, и начнем мы с самого важного – с того, что вообще привело нас в этот мир. Весь путь до Китежа и вчерашний вечер мы с плохо скрываемой тревогой следили за Златкой. Зимние бури пока не начались и фоновый уровень на Подоле не поднялся. Так что у девочки вполне могло ухудшиться самочувствие, ведь для ее реабилитационного амулета нужен определенный уровень насыщенности магической энергии. К счастью, все это время Кнопка была как обычно весела и энергична, но тянуть все равно не стоит.

Закончив с завтраком, я забрался в память своего телефона и нашел номер реабилитолога.

– Здравствуйте, Эльвира, – сказал я, услышав голос женщины. – Вас беспокоит Никита Зимин. Если помните, мы весной привозили к вам девочку.

– Да, я помню, – почему-то холодно, можно даже сказать раздраженно ответила доктор. – Как чувствует себя Злата?

Задумываться о причинах столь странной реакции врача я пока не стал, потому что звонил не для этого.

– Спасибо, вроде все хорошо, но нам бы хотелось, что бы вы посмотрели ее.

– Конечно, можете подъехать в любое время.

А затем она просто отключилась.

Ну и как это понимать? Где я опять успел облажаться? Списывать все на странности женской психики – это удел дураков и шовинистов. У всего есть причина, и если человек тебе нужен, то стоит потратить время на анализ, а не прикрывать странности тупыми шаблонами.

Я так привык к помощи своего артефакта, что сам факт невозможности прочесть хотя бы огрызки эмоций собеседника дико бесил. Но, увы, по телефону такая фишка не работает.

Ладно, попробуем выяснить все во время личной встречи. Конечно, активация ментального артефакта наверняка насторожит коллегу-мага, что может сделать ситуацию еще хуже. С другой стороны, при упоминании Златки ее тон смягчился, а значит, девочку можно спокойно отдавать в руки врача. И это главное. Что же касается моих отношений с Эльвирой, то их можно прояснить и позже.

Вот уж какой парадокс образовался – имея личный транспорт, мы все равнобыли вынуждены вызвать такси. Анджей сразу предупредил, что на броневике в Город нас никто не пустит. На Подоле такую машину воспримут относительно нормально, но вот в элитной части Китежа подобную роскошь могут позволить себе только князья и бояре.

Хорошо, что у нас есть свой личный таксист. Правда, шестисотый мерин Сосо уже пару десятков лет в обоих мирах никто не считал роскошным. Переделанный под электродвигатель, впрочем, как и почти все машины города, «мерседес» катил почти бесшумно, чего нельзя сказать о его хозяине:

– Ха, видели бы вы вчера, как сынок деда Чхана пытался перепить дедушку Левана. Совсем эти корейцы какие-то наивные.

– Чувак, ты бы за дорогой следил, – подал голос с заднего сиденья Баламут, обнимавший погрустневшую Златку.

– Я же просил не называть меня так, – проворчал Сосо, прекратив вертеться.

– А я помню, что ты просил не называть тебя по имени, – не унимался мой напарник.

Было такое дело. Когда парень узнал о нашей вражде с ушкуйником, то попросил ни в личных разговорах, ни по телефону не упоминать его имя. Тогда он и получил конспиративный позывной Чувак.

Его страхи лично я понял и принял, а вот Гену, похоже, задело.

– Ну хотя бы при моих не обзывай, – грустно вздохнул Сосо.

– Постараюсь, – беззлобно улыбнулся Баламут, – но бороться с привычками очень трудно.

– Он больше так не будет, – пообещал я, уловив со стороны Гены типичный эмоциональный коктейль тролля.

Все же Сосо немало сделал для нас, пусть и за щедрую плату.

– Спасибо, батоно Никита.

– На здоровье.

Мы как раз подъехали к пропускному пункту в стене, отделяющей Город от Подола. Процедура досмотра была короткой, я бы даже сказал, мимолетной. Все, что нужно знать о наших персонах, дружинникам рассказали стационарные сторожевые менгиры, просканировав инди-чипы в наших запястьях.

Уверен, что с их помощью можно определить и наличие привязанных к носителю конструктов, которые не учует даже истинный маг. Именно поэтому свою эфирную гранату я оставил дома от греха подальше.

Поднявшийся шлагбаум пропустил нас. Как и в прошлый раз, мне показалось, будто мы попали в другой мир. И дело не только в резкой смене насыщенности магического фона, вся обстановка вокруг поменялась, словно пропускной пункт являлся машиной времени. Если за спиной царило эдакое утрированное начало двадцатого века, то здесь везде чувствовался век двадцать первый, причем далеко не его начало. В Городе преобладали многоэтажки, потому что земля здесь стоила бешеные деньги. Поначалу, когда мы пересекали внешний, деловой пояс Города, пешеходов было мало, но и они привлекали мой уже отвыкший взгляд современным стилем одежды. Джинсы, толстовки по погоде, модные пиджаки и коротенькие платья под шубками напрягали точно так же, как полгода назад мне казались чудны́ми жилетки, широкие юбки в горизонтальную складку, котелки и даже цилиндры.

Да что уж там, вся наша троица сейчас была одета скорее в стиле Подола и внешки, нежели по приближенной к земной моде Города.

И то, что я увидел за окном машины, и приближающаяся зима натолкнули меня на неожиданную мысль.

– Сосо, давай-ка мы кое-куда заедем. – Затем я повернулся к Златке и спросил: – Кнопка, как насчет шопинга?

До болезни она была еще маленькая, а потом ей стало не до обычных развлечений современных детей. Но интернетом девочка пользовалась и что такое шопинг знала. Вон как глазки загорелись. И куда только хандра делась?

– Батоно Никита, – быстро просчитав ситуацию, наш водитель попытался вразумить меня, – здесь же все очень дорого. Может, лучше закупитесь, когда вернемся на Подол?

– Значит, найди нам что-то поскромнее, – не унимался я, прекрасно помня, с чем связана дешевизна подольских рынков и магазинов.

Вообще-то я и сам все прекрасно понимал. Город изначально был предназначен для того, чтобы высасывать деньги из богатых межмировых переселенцев. Он всеми силами выжимал из них финансовые соки, а затем выплевывал человеческий жмых на Подол.

– Ну, тогда в Каравеллу, – сказал Сосо и решительно развернул машину.

Минут через двадцать мы выехали в центральные районы Города. И опять словно оказались в другом мире. Здесь я еще не был.

Широкие тротуары вдоль самых настоящих небоскребов оказались заполнены текучей толпой пешеходов. Причем это была не толпа бредущего на работу офисного планктона, а плотная масса людей, явно ведущих праздную и роскошную жизнь. На дорогах все больше начали попадаться машины с ревущими бензиновыми двигателями, от которых я тоже успел отвыкнуть. Да и запах легкого смога напомнил о прошлой жизни в другом мире.

Словно домой попал, но не скажу, что так уж придавило ностальгией, потому что Беловодье мне давно стало нравиться больше Земли, которую люди порядочно изгадили.

Еще через десять минут вы выехали на большую площадь, на противоположной стороне которой виднелось здание с претензией на архитектурную самобытность. Кто-то попытался построить семиэтажный комплекс в виде корабля. Получилось так себе. По крайней мере, я самостоятельно догадался, что это та самая Каравелла. Без парусов она больше походила на угольную баржу гигантских размеров.

И все же мой взгляд задержался на торговом центре лишь на мгновение. Внимание ту же привлекла высившаяся вдалеке гигантская башня, господствующая даже над окрестными небоскребами.

– Сосо, а мы, часом, не заедем на землю князей? – с опаской спросил я, потому что меньше всего хотел оказаться на территории, где князья имеют практически неограниченную власть.

– Не, – мотнул головой таксист. – Я же не идиот. Даже близко не подъедем.

В ответ я лишь кивнул, сдерживая облегченный вздох.

Когда вышли из машины, я привычно пустил толику силы в обруч, он тут же резко поднял все защитные блоки. Да уж, это не наша долина, где обитает только компания стариков, стая жаб да вечно угрюмый единорог. Тут целая толпа, фонтанирующая огромным количеством эмоций, разивших своей яркостью, словно амбре городской свалки.

В Бесшабашке такого дурдома и близко не было.

Это все мне так не понравилось, что даже стянул шляпу, от греха подальше, и понес ее в руке. Затем вернул на место – слишком уж неприятно чувствовать себя без надежной ментальной защиты.

– Ты чего дергаешься? – обеспокоенно спросил Баламут.

– Нормально все. Одичал я слегка.

– Ага, – согласился мой друг, – сам чутка растерялся.

Каравелла оказалась вполне привычным торговым центром с практически полным спектром магазинов.

Златка сразу потянула деда к детскому развлекательному комплексу, но я тут же тормознул стартовавшую парочку:

– Сначала за вещами, потом немного развлечений, и мы поедем туда, куда собирались.

Кнопка погрустнела, но возражать не стала.

Сюда, несмотря на дороговизну, я сунулся за сервисом и тут же был разочарован. В магазине детской одежды нас встретили не самым лучшим образом. Скрыть от меня презрительный взгляд, особенно если на голове шляпа с замаскированным в ней обручем ментального контроля, попросту невозможно.

Да, наша одежка поистрепалась, но с таким характером продавцом лучше не работать, особенно в заведениях подобного уровня.

Как же мне захотелось шибануть эту фифу направленным страхом, но я сдержался. Даже активная считка эмоций в Городе могла закончиться для меня немалой вирой, а уж ментальное воздействие и подавно. Законы Китежа я выучил назубок еще на станции.

– Девушка, пригласите, пожалуйста, администратора, – с ядовитой вежливостью попросил я, а когда она ушла, вытащил из кармана перстень мага и надел на палец.

Тут все же сословное общество, пусть и в облегченной версии.

Уверен, явившаяся на мой зов строгая дама опознала бы во мне мага даже без перстня, да и наша потрепанная одежда ее точно не смущала.

– Мы рады приветствовать вас в нашем бутике, уважаемый дар. Все что угодно для вас и вашей малышки.

Скандалить я не стал, потому что понимал – сглупившей продавщице и так достанется. Сквозь неплохую защиту амулета для недаров, который висел на шее администратора, прорывались протуберанцы раздражения и даже злости, явно направленные не на меня.

– Мне нужно подобрать для девочки одежду на выход и для дома.

– Стиль городской или стандарты Подола? – спросила женщина и тут же поспешно добавила: – Разница только в фасоне. Качество одинаково превосходное.

– Давайте и то и другое.

– Прекрасно! – улыбнулась она. – Чтобы вы не скучали, могу предложить услуги очень хорошего салона мужской одежды. За девочкой мы присмотрим.

Я с сомнением посмотрел на Златку.

Тут подал голос Баламут:

– Иди уже, модник. Я побуду здесь. Мне эти ваши понты без интереса. Лучше прибарахлюсь на Подоле у того старого еврея.

Не скажу, что страдаю метросексуализмом, но коль уж мы вернулись в цивилизацию, хотелось бы выглядеть соответственно. Мало ли куда занесет судьба.

Магазин, в который меня перенаправила вежливая дама, действительно был неплох. Там я быстро подобрал себе пару комплектов для Подола и один деловой для Города. Больше всего меня привлек костюм, очень гармонично сочетавший в себе оба стиля, но увиденный ценник отбил малейшее желание шиковать. Тем более в таком наряде я Баламуту не покажусь – потом придется месяцами отбиваться от ярлыка модницы. Хватит с меня связанных с диадемой упоминаний королевы красоты.

Вот еще один повод как можно быстрее встретиться с Барабашем.

Через час, вернувшись в детский отдел, я увидел, что Златку превратили в эдакую Барби, а зимний вариант делал из нее почти классическую снегурочку. Немного кричаще, но девочка была счастлива.

Добили мы ее походом в развлекательный центр, который пришлось заканчивать волевым усилием, потому что, как ни странно, понравилось нам всем троим. Генка чуть не прослезился, глядя на хохочущую внучку, а я с умилением смотрел на них.

Да уж, переселение в другой мир и связанные с ним треволнения вкупе с нешуточными опасностями – небольшая цена за то, что походившая на собственную тень, исхудавшая и смотревшая на мир тусклыми глазами девочка превратилась вот в такую снегурочку, брызжущую весельем и задором.

Теперь осталось убедиться, что все действительно в порядке, и можно окончательно вздохнуть с облегчением. А для этого нам придется наведаться в медицинский центр «Светлая роща». Именно там истинный маг-целитель вылечил Златку, и там же меня ждет встреча с женщиной, чье отношение к моей персоне еще предстоит выяснять.

Я, конечно, привык к тому, что Китеж – это город чудес, да и в этом медицинском центре уже бывал, но все равно не смог спокойно реагировать на происходящее. Пройдя вполне стандартный для дорогого офисного здания холл и поднявшись на обычном лифте с зеркалами, мы вышли в очень реалистичную рощу – высокий потолок закрывал лиственный полог, сквозь который пробивались солнечные лучи. Вокруг виднелись стволы деревьев и кусты, служившие не только великолепным декором, но и функциональными деталями планировки. А под ногами зеленая, сочная и наверняка живая трава.

Как и во время первого посещения, у меня сложилось впечатление, что неживой декорацией здесь являются только толстые древесные стволы. Даже камни на тропинке наверняка настоящие.

Прямо у лифта нас встретила улыбчивая девушка, которую я раньше не видел.

– Дар Зимин? – уточнила она, продолжая улыбаться.

– Да.

– Позвольте я провожу девочку к Эльвире Яковлевне, а вы можете пока разместиться в комнате ожидания.

Да уж, странностей все больше и больше. Реабилитолог почему-то решила к нам не выходить, да и сквозь вежливую маску ее помощницы пробивался холодок. Я с трудом поборол в себе желание нахлобучить на голову шляпу с обручем и копнуть глубже.

Комната ожидания была та же самая. И точно так же, как в прошлый раз, Гена выжрал там все варенье.

– Когда ты уж нажрешься?

– А что? – удивился мой непосредственный друг. – Вкусно же.

Мне осталось только вздохнуть.

Так мы и просидели где-то с полчаса, а затем у меня зазвонил телефон.

– Слушаю, – удивленно сказал я, потому что на экране высветился номер Эльвиры.

Так как разговор касался всей нашей компании, перевел аппарат на громкую связь.

– Со Златой все в порядке. Но я бы порекомендовала оставить ее у нас на пару дней. – Без приветствия, нейтральным тоном заявила реабилитолог. – Вы можете себе это позволить?

– Вполне, – сдерживая раздражение, ответил я.

– Прекрасно, – заявила она и отключилась.

Я перевел взгляд на Баламута, но тот лишь развел руками.

Больше нам здесь делать было нечего.

И вот зачем расфуфыривался, как старшеклассник перед танцами? Надеялся своим более подтянутым видом впечатлить даму, с которой у меня случилась симпатия. Но ведь сам полгода даже не пытался ей написать. Да и о чем писать? Ни ее поклонником, ни творцом романтических баллад я никогда не был. Предпочитал более приземленный подход, вот и огреб.

В конце концов, не было у меня к Эльвире особо пылкой любви, поэтому и расстраиваться нечего, разве что унять раздражение своего уязвленного мужского эго. А вот такие вещи нужно давить в зародыше, дабы не разрастались в злобу.

Стряхнув с себя ненужные сомнения, я направился к лифту. Усевшись в машину Сосо, мы поехали домой. Переход через пропускной пункт прошел привычно без задержек и проволочек.

Глядя в окно машины, я поймал себя на мысли, что Баламут прав. Подол пусть и выглядит не так презентабельно, как Город, но в то же время он более живой и понятный – народ весел, можно сказать, бесшабашен и не заморачивается такими вещами, как мода и репутация. Конечно, если это не идет вразрез с неписаными правилами этого места.

Интернет я проплатил еще с банкомата в торговом центре, так что, вернувшись домой, сразу засел за ноут и с наслаждением нырнул в Сеть. Скажу честно – не удержался и провел проверку Эльвиры. Даже не стал ломать ничего – просто снял верхний слой информации.

Ничего особенного – маг-пустышка с уклоном в работу с лечебными артефактами. Поначалу, как и ее теперешний наниматель, попала в руки княжеских рекрутеров. Первый срок проработала в «скорой помощи» при княжеском медицинском центре. Второй – в особом реабилитационном отделении, обслуживая ушкуйников и опричников княжьей дружины. Причины, по которым стала строптивцем, раскопать не удалось, но особых хвостов за ней вроде нет. Сейчас работает на истинного мага Антона Сермяжного. Если я правильно просчитал лекаря, то холопского контракта там нет. Судя по местной соцсети, имеет интрижку с коллегой по работе в Роще.

На этом вроде все, но что мне делать с этой информацией, совершенно непонятно.

Пока я серфил, точнее убивал время в Сети, наступил вечер, и приятным таким нежданчиком на нас свалился Барабаш.

Видно, подпольный артефактор решил, что внезапное появление – это крутая фишка в деле конспирации.

Сосо позвонил нам с предупреждением о визите буквально за пару минут до того, как просигналил у ворот. Пан открыл гостям, не забыв прихватить с собой дробовик. Такие сюрпризы ему нравились не больше, чем мне.

Баламут был на удивление спокоен и даже при полном отсутствии у моего друга какого-либо магического дара его чуйке я доверял полностью.

Когда «мерседес» замер перед крыльцом, из пассажирского отделения выбрался довольно колоритный тип. Одет он был в длинную кожаную куртку с глубоким капюшоном. Из-под куртки виднелись только высокие шнурованные ботинки и кожаные штаны. В руках гость сжимал ручку объемистого чемодана.

Но главное то, что его ментальное поле был наглухо закрыто – ни малейшего всплеска эмоций. И есть такое предчувствие, что ломать его защиту – это все равно что биться головой в стену: бесполезно и, возможно, опасно для здоровья.

Поднявшись на крыльцо и остановившись передо мной, гость хрипло прошептал:

– Мне нужна комната без лишних глаз и ушей.

Я лишь пожал плечами и повел его на второй этаж в мой кабинет. Почувствовать эмоции Барабаша было невозможно, но, судя по напряженной фигуре, хрипоте в голосе и резким движениям, его нервы были натянуты как струна. Можно предположить, что из своей берлоги артефактор вылезает редко и наверняка под другой личиной. Но это так – анализ на грани гадания. Главное, у меня есть способ ослабить эту струну, не ломая ментальную защиту.

Пропустив гостя в кабинет, я придержал Гену и тихо сказал:

– Принеси одну бутылку из запасов, и пусть тетушка Пин соберет чего-нибудь по-быстрому.

Баламут понятливо кивнул и коротко пыхнул радостью.

Ох, как же они меня задолбали с этой медовухой! Если бы Корней не чах над нашими запасами, как дракон над грудой золота, давно бы выжрали все до капли.

Пройдя в кабинет, я увидел целое магическое действо. Барабаш водрузил чемодан на мой рабочий стол, открыл его и, чуть покопавшись, достал металлический шар размером чуть больше куриного яйца.

Осмотревшись вокруг, артефактор вытянул вперед руку с артефактом. Шар слетел с его ладони и начал как угорелый носиться по комнате, заглядывая во все углы.

Если не ошибаюсь, это у него такая проверка на всякую шпионскую аппаратуру. Даже ерничать не стану – в моем положении никакая перестраховка лишней не будет.

Когда шар вернулся в ладонь гостя, он наконец-то стянул с головы капюшон.

Ну что же, нечто подобное я и ожидал увидеть. Вот везет мне на рыжих и конопатых, причем не всегда в положительном смысле этого слова.

Почесав кучерявую, огненного цвета шевелюру, Барабаш стянул закрывавшие половину лица гогглы, явив миру вполне предсказуемо зеленые глаза. На вид парню было лет двадцать пять – довольно гремучий период в жизни мужчины.

– Давайте знакомиться по-нормальному, – блеснул улыбкой артефактор, напрочь разрушая уже сложившийся образ параноика. – Как вас зовут, я знаю, а меня можете называть Сашей, под хорошее настроение Саней, но только не Шурой. Бесит.

– Тогда я – Никита или Ник. И давай сразу на «ты». Дел у нас впереди громадье, и вряд ли я буду искать другого артефактора. Мои старики уверили, что тебе можно доверять.

– Ага, – почему-то недовольно проворчал Саня. – А мне они сказали, что если вздумаю кинуть такого хорошего человека, то найдут и утопят в канализации Мойки. Знал бы ты, какое это мерзкое место, и помирать именно там жуть как не хочется.

– Да ладно, не такие уж они кровожадные.

– Плохо ты знаешь этих старперов. Особенно Левана… – не договорив, Барабаш сделал огромные, размером почти со свои гогглы глаза. – Сожри меня медуза, это что, медовуха?!

Его вопль прокомментировал появление Гены с бутылкой в одной руке и корзинкой для продуктов во второй.

Да уж, с оценкой отчужденности и закрытости артефактора я перестарался. Можно было бы и не тратить на него драгоценный напиток. Но что уж тут поделаешь. Пусть порадуются, причем оба, да и я не откажусь.

Увы, о делах все напрочь забыли. Быстро познакомившись, Барабаш и Баламут принялись квохтать над бутылкой и рюмками, а на еду никто даже не обратил внимания.

Наконец-то пятидесятиграммовые рюмочки были налиты, и мы дружно, как говорится, тяпнули.

– Мм! – протянул артефактор, покатав во рту напиток.

Кажется, что он его даже не глотал – так рассосалось.

– А ты думал, – подтвердил Баламут. – С нами дружить надо, причем очень продуктивно, потому что барин жадный до одури. Сам удивляюсь, как он так расщедрился.

Чтобы я не успел пожалеть о своей щедрости, Гена быстро разлил по второй.

Одно хорошо – Корень нашел где-то трехсотграммовые бутылочки и выделенную для представительских нужд пайку медовухи разлил именно в них. Поэтому нам хватило как раз по две рюмочки.

– Все, хватит бухать, – резюмировал я и, увидев, что эти два успевших спеться, точнее, спиться обормота уже полезли в корзину, добавил: – Жрать тоже будем после дела. Саня, ты помнишь, для чего тебя пригласили?

– Помню, но не понимаю. Твою корону можно было передать мне в мастерскую.

– Обруч – это еще не все, что у меня есть интересного.

– И чем будете удивлять? – тут же сделал стойку наш гость.

– Сначала займемся моим главным артефактом, а то я задолбался постоянно таскать на голове шляпу.

Сняв упомянутый головной убор и отпоров нитки крепления, я достал диадему.

– Так, что тут у нас, – без малейшей насмешки сказал артефактор и, вернув гогглы на глаза, осторожно взял из моих рук артефакт.

После нажатия одной из кнопок в раскрытом чемодане с тихим шелестом поднялись четыре толстых штыря. Поместив диадему между ними, Саня убрал руки. Артефакт остался висеть в воздухе, едва заметно вращаясь вокруг своей оси.

Вглядываясь в артефакт сквозь гогглы, Барабаш начал щелкать кнопками и крутить рукоятки спрятанного в чемодане прибора.

– Любопытно, но не более, – без особого энтузиазма резюмировал артефактор. – Работа нестандартная, с фантазией. Видно руку старого мастера, но уровень слабоват. Мою защиту ты не сломаешь, даже если… в общем, фиг ты ее сломаешь. Те защитные амулеты, которые я вам продал, пробьешь, конечно, но максимум, что сможешь сделать, так это напугать или усыпить, да и то если реципиент не сильно возбужден. А вот защитный конструкт связки хорош. Кстати, ты читал уголовный кодекс Китежа касаемо применения магии?

– Читал.

Действительно этот ценный и полезный документ попросту не мог пройти мимо моего внимания.

– Ну, тогда знаешь, что любое применение боевой магии в черте города карается серьезным штрафом, а если разгуляешься вот с этой штукой, то штраф будет очень большим. Кукловодов у нас не любят даже на Подоле. Поэтому правильно сделал, что носишь под шляпой.

– И мне это уже надоело, – вернулся я к своей просьбе.

– Ну что… – подняв гогглы на лоб, сказал Барабаш. – Могу отсоединить навершие с каменьями от обруча. Заделаем вставки накладками, и получится обычный обруч удаленного управления.

– Мне тут посоветовали оторвать слишком шаловливые руки тому, кто надумает что-то переделывать в артефакте старой работы, – вспомнил я слова барона по прозвищу Головоруб. – Кстати, а почему все так трясутся над старыми артефактами, а молодых мастеров называют…

Ухмыльнувшись, Барабаш закончил за меня:

– …штамповщиками. Да тут все просто. Наука не стоит на месте, и сейчас мы не плетем конструкты с нуля, а заливаем готовый шаблон в основу. К тому же раньше артефакторикой занимались истинные маги и действительно творили шедевры. А где ты сейчас увидишь истинного, корпеющего над одним артефактом месяцами? Они теперь либо в Запределье ходят, либо лекарями становятся – вот где весь жир. Кстати, ты не обольщайся, твой арт пусть и оригинален, но до имбы ему далеко. Так что теперь понятно, почему он вообще попал в твои руки. Другого менталиста, решившего поработать оператором магопреобразователя, еще поискать нужно.

– Так что там насчет шаловливых ручек?

– Не парься, – слишком уж беспечно отмахнулся парень. – Связку я не нарушу. Добавлю парочку ретрансляторов, и связь обруча с ментальной группой останется. Обруч все равно советую спрятать обратно в шляпу. У нас вообще не любят, когда кто-то носит арты на голове. Пусть даже это обычная удаленка. Сделаю тебе крепления. Когда захочешь, пустишь толику силы и можно убирать шляпу – обруч останется на голове. А в других случаях будет сниматься все вместе.

– Неплохой вариант, – согласился я. – А что с остальным?

– Из остального получится миленькое колье, которое можно носить на шее.

Заметив боковым зрением, как морда Баламута расплывается в улыбке, я сунул ему под нос кулак и предупредил:

– Даже не думай, – затем добавил уже для артефактора: – Не вариант. Хватит с меня бабских цацек.

– Да пошутил я, – хохотнул Барабаш. – Закрою накладками и получится что-то среднее между шейной гривной и пайцзой. У нас многие так носят низкоуровневые щиты. Конечно, нужно привыкнуть, но считывать эмоции и ставить ментальный щит можно будет даже без обруча, а вот чтобы копнуть поглубже, придется надеть на голову ретранслятор. Кстати, ты знаешь, что активное считывание ментального поля тоже рассматривается как магическое воздействие и карается ударом по карману?

А вот этого я действительно не знал.

– В смысле?

– В прямом, – серьезно кивнул артефактор. – Одно дело просто улавливать выбросы чужих эмоций, а совсем другое – счищать верхний слой ауры, чтобы уловить то, что она задерживает. В общем, советую потренироваться. Если защитного артефакта нет, значит, все в порядке. В городе вообще лучше не накачивать эти цацки силой. Там менгиры стоят на каждом шагу. Старайся, чтобы арт работал на остаточном фоне.

А вот этот совет дорогого стоил.

– Так что? – подняв на меня глаза, спросил Барабаш. – Переделываем? Сразу скажу, что на коленке ничего не склепаю. Только в своей мастерской. Арт верну завтра к вечеру.

Было очень трудно отдать чужому человеку свою самую ценную вещь. Без этого артефакта я буду чувствовать себя очень неуютно.

Что мне теперь, опять угадывать, какие именно чувства испытывает ко мне человек? В глаза ему заглядывать? Да уж, разбаловали вы себя, Никита Олегович. Уже не хотим жить как простые смертные? Зазвездились?!

Я кивнул артефактору и подавил горестный вздох, когда он упрятал мое сокровище в чемодан.

Придется довериться, к тому же Барабаш скоро узнает намного более важную тайну, но без его помощи мне точно не справиться.

– Ну и что такого секретного ты хотел мне сообщить? – словно прочитав мои мысли, спросил артефактор.

– Не сообщить, а показать.

Достав из шкафа дорожную сумку, я извлек из нее сверток и положил на стол, позволяя гостю развернуть ткань самому.

Когда он это сделал, в свете люстры блеснул серебристо-искрящийся металл оплавленного комка.

– … – первые пять слов его речи были сугубо матерные. – Ты где это взял?

Вопрос он задал со ставшими размером с его гогглы глазами, а они были немаленькими.

– Там больше нет… вроде.

– Что значит «вроде»?

Нужно было решать, хотя вариантов не так уж много. Если начал откровенничать с этим человеком, то не стоит мяться, как институтка в казарме гусаров. Ну я и рассказал о том, как на станции появилась истинная магиня с серьезным недобором шариков и роликов в голове. О том, как она искала возможность разблокировать у себя ментальные способности и нашла оную в виде магического компьютера. Как она же чуть не сделала из меня идиота, за что была убита непокорным подопытным кроликом. Магическому компьютеру тоже перепало на орехи – от него остались вот такие оплавленные комочки и пара пригоршней песка от рассыпавшихся кристаллов.

– Ты убил истинную магиню? – ошарашенно спросил Барабаш. – Но затем встряхнулся, как попавший в воду пес. – Да и хрен с ней, с этой бабой. Ты точно уверен, что не осталось целых деталей?

Я замялся, и это не ускользнуло от взгляда артефактора, хотя он и не имел склонности к ментальной магии. Или я чего-то не понимаю?

– Это еще не все? – выдохнул он. – Да столько чистого серебра мне в руки и за год не попадает. В основном работаю с уже готовыми сплавами. Постоянно приходится мучиться. А тут граммов двести. Показывай все.

– Парень, ты бы притормозил, – нахмурившись, осадил Барабаша Баламут.

– А толку? – отмахнулся тот. – Все равно покажете. Через кого еще сможете продать чистое серебро? Только через меня. Даже своим знакомым коллегам ничего не скажу, сдадут сразу и с удовольствием. А затем к вам заявится кто-то из ушкуйников. Оно вам надо? У нас торговля чистым серебром – это монополия князей, и продается оно исключительно в слитках с княжеской печатью.

В чем-то он прав, но как-то боязно вот так вот с ходу доверять тому, кого вживую видишь первый раз в жизни.

Барабаш показательно вздохнул с видом оскорбленной невинности и опять достал мой обруч:

– Держи, я сейчас сниму защиту.

То, как Барабаш снял защиту, я ощутил моментально. От него пахнуло сложным коктейлем эмоций, но негативных среди них не было, хотя и присутствовала нотка настороженности.

– Я никогда не подставлял своих клиентов и не собираюсь этого делать, – заговорил он тоном подозреваемого на допросе. – Бабки очень люблю, но не настолько, чтобы из-за них делать гадости людям, особенно тем, кто мне симпатичен. А вы, ребята, мне нравитесь. В общем, клянусь, что никогда и никому не открою ваших тайн. Конечно, из меня их можно выбить, но даже этого куска серебра хватит, чтобы княжьи холопы вытрясли из вас душу. Поэтому скрывать остальное не вижу смысла.

Закончив свою пламенную речь, Барабаш тут же закрылся, но мне хватило времени, чтобы понять, – он полностью искренен. Конечно, не факт, что сейчас меня не водят за нос с помощью какого-то хитрого артефакта, но это уже паранойя, причем вредная.

– Хорошо, – согласился я и вернулся к шкафу, предварительно отдав артефактору обруч.

В этот раз Барабаш обошелся без матов, но минут пять глубоко дышал, глядя на горку оплавленного металла, которая была больше предыдущей раз эдак в шесть.

– Ладно, – осторожно, словно не желая расплескать лишние слова, сказал артефактор – Я, конечно, смогу увеличить производство и подтянуть клиентов, но такой объем будем продавать лет пять.

Если честно, пессимизм артефактора я не разделял. Спешить мне некуда. Да что уж там, даже зарплата станционного смотрителя вполне устраивала.

– И на сколько все это потянет? – нетерпеливо спросил Гена.

– Ну, навскидку, тысяч четыреста с хвостиком. Хотя…. – осекся он и, выудив из горки не до конца оплавившийся кусок, сунул его между стержнями.

Деталь ожидаемо зависла в воздухе. Пара манипуляций – и оплавленные усики отделились от ставшего идеальным маленького шарика.

– Может, даже до половины лимона дотянем, – после минуты молчания сказал он.

– Что-то ценное? – уточнил я, с трудом придя в себя после озвученной суммы.

Оно и неудивительно, ведь это больше, чем моя зарплата смотрителя за десять сезонов!

– Не особо, – отмахнулся артефактор. – Я такую же штуку могу склепать, причем потратив раза в четыре меньше истинного серебра. – Но иметь в доме конденсатор работы запредельцев считается очень крутым. Так что цена его взлетает до небес.

– А как же княжьи люди?

– Ерунда, – отмахнулся Барабаш, – запредельского антиквариата у нас тут как грязи. А вот самодельные слитки или лом чистого металла вызовут вопросы. Можно, конечно, наделать сплавов, но цена серьезно упадет.

– Ладно. – Под погрустневшим взглядом артефактора я аккуратно сгреб львиную долю металла в мешочек и спрятал в шкафу. Вместо него достал еще один сверток. – Что скажешь насчет этого?

Не менее театрально, чем представляя истинное серебро, я открыл взору артефактора увитый блестящими рунами пистоль, очень похожий на кремневый аналог.

Увы, реакция Барабаша меня разочаровала.

– Бесполезная штука. Только в переплавку.

– В смысле? – Это заявление повергло меня в шок.

Я ведь надеялся, что удастся снять привязку и самому научиться пользоваться этой наверняка убойной вундервафлей. Ну или в крайнем случае выручить за нее неплохие деньги.

– В прямом, – продолжал печалить меня артефактор. – Это оружие истинных. Так что покупателя искать долго. Новье, поэтому коллекционерам оно без надобности. Тысяч пять, не больше.

– А если самому…

– Забудь, – отмахнулся Барабаш. – Ни у тебя, ни у меня нет и никогда не будет такого резерва силы, чтобы запитать эту штуку.

Во время всего разговора, даже в моменты крайнего удивления парень не забывал таскать из лукошка вкусняшки от тетушки Пин. Дядюшка Чхан такими мелочовками заниматься брезгует. В итоге корзинка скоро показала дно. Даже Гена мало что успел прибрать к рукам.

Да уж, этот рыжий – не дурак поесть, хоть и худой, как гончая.

– Ладно, последний вопрос – и пойдем ужинать, – заявил я, хлопнув ладонью по столу.

– О, – оживился Саня, – ужин это хорошо.

– Такое впечатление, что ты неделю не ел, – проворчал Гена, заглядывая в пустое лукошко.

– Такой вкусноты не ел уже пару месяцев, – в тон ему ответил артефактор.

– И куда ты столько денег сливаешь? – с невинным видом спросил я, хотя и понимал бестактность подобного вопроса.

– Надо знать места, – весело оскалился он в ответ.

Действительно надо узнать. Если у нашего нового друга есть проблемы с утечкой денег, то эти проблемы вполне могут ударить и по нам, несмотря на все его клятвы.

– Так что там с вопросом, который мешает нам перейти к ужину? – нетерпеливо поинтересовался Барабаш.

– Что ты знаешь о наручах опричника, с которыми можно пройти ритуал боевого братства?

– Ни фига себе вы замахнулись! – удивленно вскинул брови Барабаш. – Не, чуваки, тут я вам не помощник. Нужно либо шерстить коллекционеров, но там вообще запредельные цены, либо идти в Горхран к Хомяку. Ты вроде с ним знаком. Там денег нужно не так уж много, но без весомых рекомендаций с тобой даже разговаривать не станут. Особенно не стоит упоминать знакомство с такими штамповщиками, как я.

– Понятно, – кивнул я без особой радости, но и без разочарования, потому что определенные связи у меня все же имелись.

Правда, эти связи еще нужно укрепить перед использованием.

– Ну а если пройдете ритуал, то боевых артов я вам наклепаю сколько душеньке угодно, если не жалко серебра.

– Добро, – решительно свернул я разговор. – Пошли, накормим тебя, болезного.

– Это хорошо, – заулыбался артефактор. – А медовухи еще нальете?

– Ведь же вроде умный парень, а такой наивный, – приобняв артефактора, с горестным вздохом сказал Гена. – Ты своей открытостью и простотой только что потерял шанс на умасливание медовухой. Надо было попыжиться еще пару дней, а теперь все – для друзей у нашего барина есть только пиво.

Супруги Чо как всегда были на высоте, и наш новый друг только мычал от удовольствия, набивая брюхо. Даже пиво вместо медовухи не портило ему аппетит. Тем более пиво в Бесшабашке варили свое и развозили по заказчикам в деревянных бочонках с краниками. И должен сказать, было оно даже получше того, что варили староверы в Протасовке.

Я уже подумал, что на этот вечер сюрпризы закончились, но Барабаш все же сумел удивить меня:

– Кстати, Никита, ты не передумал плавить приворотный артефакт? А тот тут образовался очень интересный клиент.

– Настолько интересный, что мне захочется поступиться принципами?

– Вполне возможно. – Саня хитро прищурился. – Ты знаешь Шаталину?

– Анну Борисовну? Главного юриста городской управы? – действительно удивился я.

– Угу, – с набитым ртом подтвердил артефактор. – Пару недель назад она спрашивала такую штуку у одного моего знакомого.

– А как же ваша хваленая конфиденциальность? – нахмурившись, спросил я.

– Так не было сделки. А Клепа знал, что подобная вещь побывала в руках. Я же сказал ему, что кому ни попадя владелец арту не отдаст.

– И можно подумать, она вот так вот запросто явилась к подпольному артефактору и представилась? – не унимался я, помня ум и находчивость этой удивительной женщины.

– Порой недары бывают так наивны, что диву даешься, – небрежно отмахнулся Барабаш. – Думают, если нацепить браслет блокировки, то опытный артефактор не считает информацию с инди-чипа?

Внезапно Барабаш встрепенулся и с трудом проглотил недожеванный кусок:

– Только это, не сдавай ей Клепу. Мне слава стукача не нужна.

– Вот и болтал бы меньше, – жестко сказал я, но затем смягчил тон: – Не переживай. Постараюсь спустить это дело на тормозах. Шаталину все же предупрежу, чтобы впредь была осторожней.

Артефактору такой расклад явно не понравился, но крыть ему было нечем. Впрочем, вкусный ужин в приятной компании быстро развеял его хандру.

Глава 3

Сила привычки у людей очень велика, и каждый раз на новом месте мы пытаемся воссоздавать традиции, повторяющие уклад старого места. Вот и сейчас, просыпаясь, я услышал приглушенные звуки тренировки во дворе. Мое нежелание присоединяться к этим неугомонным спортсменам тоже стало даже не традицией, а принципом.

Изменения в привычные расклады внес Вадик, решив не затягивать дело, и провел переговоры с матерью в сжатые сроки.

Светлана Степашина выглядела лет на тридцать пять по земным меркам. Здесь они мало что значили, но только для тех, кто имел деньги на услуги лекарей-косметологов. Темноволосая, как и сын, с резкими, но довольно миловидными чертами лица. И все же такой типаж меня никогда не привлекал. Что в данной ситуации даже хорошо.

– Доброе утро, – поздоровался я со всеми и уселся за стол.

Светлана и Вадик вскочили со своих мест и замерли.

– Присаживайтесь, – махнул я рукой. – Собеседование проведем вечером, а сейчас можете считать себя гостями в этом доме.

Семейство Степашиных в полном составе приуныло, но все же вернулось на места. Из-за неразрешенных проблем и отсутствия Златки завтрак прошел немного скованно.

Допив кофе, я принялся раздавать указания:

– Пан, броневик в порядке?

– Да, шеф, – тут же откликнулся старый поляк.

– Хорошо, выезжаем через пять минут. Гена, ты с нами?

Шушукавшийся с Гретой Баламут рассеянно кивнул, но затем подобрался:

– Как снаряжаемся?

– Как в гости к хорошим людям.

– Но автомат в багажник я все же заброшу, – в своем стиле заявил мой напарник.

Сборы действительно заняли пять минут, впрочем, нам и собирать-то особо нечего, потому что действительно ехали к хорошему человеку. На ответное радушие я не рассчитывал, потому что понимал, сколько людей проходит через руки главного инструктора Полигона Захара Мстиславовича Лебедева по прозвищу Коршун. Но это ничего, думаю, мой подарок изменит ситуацию… по крайней мере, надеюсь на это.

Наш броневик катил по той же дороге, по которой я ехал на Полигон в прошлый раз.

Теперь мой взгляд начал подмечать нюансы, пропущенные весной. То, что Бесшабашка застроена и ухоженна получше соседних кварталов, было замечено еще при заселении, но вот разруху окраинных кварталов я как-то упустил.

Вот где опасное местечко, на его фоне зимовье повольников выглядело почти как Диснейленд с милыми сказочными персонажами. Впрочем, все познается в сравнении. И все же интересно, это что – признаки упадка Китежа или закономерное для любого города расслоение?

Пояс трущоб оказался не таким уж широким, и в складские районы он перешел практически незаметно. Там царила деловая суета, но, как утверждал Анджей, в этих местах тоже хватало бардака и бандитизма – это вам не портовые склады, где рядом и база дальнобойщиков и Горхран, защищенный покруче любого Форт Нокса.

Выезд на простор городских полей прошел внезапно, да так, что дух захватывало. Чернеющие вспашкой пространства казались бескрайними, но я все равно вычленил почти на горизонте тонкую спицу башни магопреобразователя Полигона. Туда и направлялся наш броневик.

Понимая, что в таких местах охрана нервная по определению, броневик мы остановили метров за пятьдесят до пропускного пункта на внешнем кольце валов. С обоих ДОТов на нас уставились крупнокалиберные пулеметы.

Дальше я пошел один. Проверка моего инди-чипа, где я значился как служащий города, успокоила охрану, но вопросов у них меньше не стало.

– По какому делу? – Дружинник с петлицами сержанта хоть и хмурился, но говорил вполне вежливо.

– Мне хотелось бы поговорить с даром Лебедевым.

– Он вас ждет? – спросил дружинник, окинув меня настороженным взглядом.

– Нет, но то, что я хочу сообщить уважаемому дару, наверняка его заинтересует.

В ответ дружинник скептически хмыкнул, но все же взялся за трубку проводного телефона:

– Сеня, где сейчас Коршун? Ага, скажи ему что пришел…

– …Смотритель Туманного перевала, – поняв причину заминки, подсказал я.

– Смотритель с Туманного, – повторил охранник и тут же возмущенно повысил голос: – Сам ему звони. Ты же дежурный. А если что-то важное пролетит мимо Захара? Если пустышка, он тебя просто пошлет, а так точно пришибет. Поэтому звони.

В трубке что-то возмущенно прокричали, а затем звонок прервался.

– Ждите.

К счастью, долго ждать не пришлось. Через пару минут вновь зазвонил телефон, и меня пропустили на территорию. Сейчас у меня направления не было, и по режимному объекту я мог передвигаться только в сопровождении рядового дружинника. Он и привел меня к уже знакомому ангару, в бункере под которым свил свое гнездо старший инструктор Полигона.

Вниз мне пришлось спускаться самому, потому что дружинник лишь надулся и сказал, что подождет меня у ворот ангара.

Инструктор обнаружился в центральной комнате бункера, от которой отходили коридоры в специальные залы тренировок. Здесь же Захар оборудовал себе кабинет с раритетным дубовым столом и массивным креслом. Если учесть настольную лампу с абажуром, то получился почти кабинет чекиста. Хотя сравнение некорректное, потому что чекистов и вообще коммунистов этот человек ненавидел люто и истово.

Он ничуть не изменился – такой же широкоплечий, почти квадратный мужик с черной бородой и длинными волосами, стянутыми обручем удаленного доступа. И тот же наряд из длинной рубахи с вышивкой под коричневым кожаным жилетом.

Даже когда Захар сидел, все равно было видно, что с ним не все в порядке. Какими бы искусными ни были лекари Китежа, но пришитые к телу чужие руки и ноги не могли работать как родные. И все же лезть в драку с этим калекой я бы не посоветовал никому.

– Че надо?! – оторвав взгляд от бумаг, угрюмо спросил инструктор.

Я, конечно, не рассчитывал на то, что меня примут с распростертыми объятьями, но это уже слишком. Впрочем, отвечать на подобное хамство я не собирался.

Полгода назад этот человек в ответ на вопрос, не боится ли он обучать совершенно чужого человека способам противостоять истинным магам, ответил: «Я боюсь только одного – не дожить до того момента, когда вот такой, как ты, однажды сядет за мой стол и молча положит на столешницу перстень убитого им истинного мага».

Так что я, не говоря ни слова, подошел к столу и бросил на него бронзовый, с серебряной окантовкой перстень Коломбины.

Он долго смотрел на перстень, затем заскрежетал зубами и поднял на меня налитые кровью глаза:

– Это что? Это где? – Чуть успокоившись, он задал более внятный вопрос: – Чье это?

– Ее называли Коломбина. Хотела сделать из меня тупую марионетку. Не получилось. Благодаря вашим советам не получилось. Так что спасибо, учитель.

Мой легкий поклон и уважительный тон были совершенно искренними и шли от сердца.

– Да! – заорал инструктор, так грохнув кулаком по столу, что я чуть не подскочил вместе со здоровенным предметом мебели.

Ох и тяжело мне без моего обруча. С ним я улавливал перепады настроения собеседника до того, как они получали выход в виде действий.

– Да уж, порадовал ты старика. – Захар вскочил со своего кресла и заковылял к большому металлическому шкафу, который ну никак не гармонировал с дубовым резным столом. – Ты садись, чего стоишь? Вон стул у стены возьми. Сейчас мы это дело обмоем, и ты расскажешь все в подробностях.

– И в интимных тоже? – сам не знаю зачем ляпнул я.

– Чувствую, байка будет очень интересной, – хмыкнул старый маг, застыв у раскрытой дверцы шкафа.

Через минуту на стол встали две граненые рюмки и бухнулось дно бутылки.

Я сразу заметил, что там плавает очень знакомая личинка. Неужели это местный тигровый мескаль? В смысле дистиллят из красного кактуса, настоянный на личинке тигровой пчелы. Говорят, он имеет некие психотропные свойства.

Впрочем, удивляться нечему, я и сам выдел, как плющило Чучу после поедания такой личинки.

– Захар Мстиславович, утро на дворе…

– Можешь называть меня дядькой Захаром. А утром бухать нельзя, обмыть же важное событие очень даже можно. Мы по чуть-чуть. Ты же небось и не пил никогда такой экзотики.

– Не, мескаль мы пока делать не пробовали. Рецепта не знаем. Медовуху сварили, а вот куда определить личинки, еще не решили.

– Да ладно? – Опять замер старый инструктор. – Ты прямо ларец с сюрпризами. Но сначала давай рассказывай о Коломбине. Слышал я кое-что о ней, но мельком. Да и поговаривали, что эта тварь давно подохла.

– Не, – мотнул я головой. – Когда заявилась ко мне в гости, то была до омерзения жива и здорова. В смысле телесно, с головой у нее все плохо было.

Ну а дальше пошел мой рассказ о том, как на станцию прибыла истинная магиня. Намекнул на наши интимные отношения, но не стал рассказывать о компьютере запредельцев. Подал все так, будто Коломбина могла закабалить меня и без помощи магического искусственного интеллекта.

От второй рюмки беловодского мескаля я отказался – и без того в голове начало шуметь, а настроение стало подозрительно пофигистическим.

Коршун пару минут переваривал рассказ, а затем задал неожиданный вопрос:

– Сколько хочешь за перстень? Он мне душу согреет, когда опять хандра навалится.

Действительно, а сколько такой может стоить? Скорее всего, даже если не найдется покупатель, то с деньгами ко мне прилетит куча проблем.

– Это – подарок.

Спорить он не стал, но понятливо заявил:

– Судя по тому, как ты лихо обжился на внешке, уверен, уже знаешь, что хочешь получить в ответ.

– Да, дядька Захар. Мне нужен совет и помощь, – не стал я ходить вокруг да около.

Не та ситуация и не тот человек.

– Говори.

– Я хочу пройти с другом ритуал опричного побратимства.

– Еще раз удивил. – Инструктор опять поднял кустистые брови. – Тебе нужны наручи и тот, кто проведет ритуал.

– В основном наручи, – поправил я Захара, – наводка на ведьм, способных провести ритуал, у меня уже есть.

– От кого?

– Головоруб поделился, – не стал я скрытничать.

– Ну да, – проворчал инструктор. – Он же у тебя теперь в соседях. И как ладите?

– Неплохо, сначала поцапались, а затем помирились.

– Твою ж дивизию, – крякнул Захар, – с Головорубом он поцапался и живой до сих пор. Веселая у тебя там жизнь была.

– Да уж, – помрачнел я, – обхохочешься.

– Ладно, не дуйся, – примирительно улыбнулся Коршун. – Я чего допытываюсь. Если наводка от Головоруба, то у тебя наверняка адресок ведьмы из ковена Черной Лозы. И это не самый лучший вариант.

– А какой самый лучший? – осторожно спросил я.

– Конечно же жрицы Великой Паучихи. Кто еще, как они, сможет связать вместе две нити судьбы. Только это дорого. За спрос там не бьют, но полсотни граммов чистого истинного серебра вынь да положь. А там уж как их жуткая мамаша повелит – могут затребовать в пять раз больше, а могут сделать и за так. Поэтому думай. Ты явно не дурак.

– А наручи у них купить можно?

– Нет, – непонятно почему оскалился Коршун. – Это только через меня. Конечно, можешь сунуться к Хомяку сам, но не факт, что у него найдутся женские наручи.

Понятно, история с диадемой здесь известна если не всем, то многим.

– Да мне пофиг, лишь бы работали, – испортил я веселье инструктору.

В ответ он озадаченно хмыкнул и косо глянул на меня, явно заподозрив неладное.

– Попрошу без грязных инсинуаций! – поспешил я с пояснениями. – Просто есть на примете грамотный артефактор. Так что даже дамские наручи можно привести в нормальный вид.

– Нет у Хомяка ничего такого, – отмахнулся Коршун. – За всю историю Китежа я помню только три пары валькирий. Давай так, – чуть подумав, предложил он. Сегодня я не могу, а завтра с утреца прихвати с собой бутылку медовухи и подъезжай сюда. Решим мы твою проблему, причем не очень дорого.

На этом мы попрощались, и я вернулся к скучающим мужикам. Конечно, можно было бы и не таскать их в такую даль, но выезжать за пределы Бесшабашки в одиночку было как-то боязно. Пока меня никто не трогал, но где-то на просторах великого города бродит Мурза по прозвищу Волк и от этого я почему-то чувствовал себя Красной Шапочкой. К тому же вполне могли объявиться те, кого опечалила смерть Коломбины. Так что тут не до щепетильности.

Я рассчитывал, что день будет занят поисками наручей, поэтому сейчас не знал, чем себя занять. В памяти тут же всплыли слова Барабаша.

Порывшись в памяти телефона, нашел необходимый номер и нажал на вызов. После трех гудков послышался красивый, но ехидно-вкрадчивый голос:

– Какие люди. Сам дар Зимин. И во что же вы, батенька, влипли на этот раз?

– И вам здравствовать, уважаемая Анна Борисовна, – в тон ответил я. – Вашими молитвами ничего у меня не случилось. Наоборот, не хватает праздника в жизни. К примеру, страсть как хочется поужинать с красивой женщиной.

– Кажется, мы уже это обсуждали, – подпустила холодку в голос главный юрист городской управы.

– Ну что вы, – отказался от шутейного тона и я. – Никаких фривольностей, только деловой ужин?

– Деловой? – с намеком переспросила она.

– Исключительно, и дело должно вас заинтересовать.

С минуту она молчала, а затем все же спросила:

– Я так понимаю, это не телефонный разговор.

– Так оно и есть.

– Хорошо, уговорили. Закажу столик в Глобусе на семь вечера. Не опаздывайте. Сидящая в ресторане одинокая женщина – это жалкое зрелище.

– Буду там в шесть тридцать.

Когда разговор закончился, сидящий сзади Гена подал голос:

– Это была Шаталина?

– Она самая, – ответил я.

– Уверен, что стоит связываться с этим делом?

Вопрос был не праздным, так что пришлось обдумать все еще раз, но выводы остались прежними:

– Я уверен в том, что у нас тут есть враги. Поэтому нужно обзавестись как можно большим количеством друзей. И то, что появился шанс помочь столь шустрой даме, это просто дар с небес.

– Так себе помощь, – сморщился Гена.

– Тут уж не до жиру. К тому же я уверен – там все не так уж грязно.

Вернувшись домой, я понадеялся, что смогу просидеть в Сети до вечера, но, как обычно, ошибся. К трем часам, намного раньше срока, в наш дом заявился Барабаш.

– Почему так рано? – удивился я, глядя на артефактора.

– Решил угодить самому любимому заказчику и проработал всю ночь! – радостно заявил Саня и хитро улыбнулся.

– Знаешь, трудяга ты наш, когда ко мне вот так нагло подлизываются, сразу появляется подозрение, что есть шанс быть ободранным как липка. Колись, что тебе от меня надо, но сначала отдай… как там теперь это называется?

– Гарнитур, – торжественно провозгласил артефактор, доставая из внутреннего кармана куртки продолговатый пенал. – Гривна, обруч и серьга.

Тот факт, что предметов будет три, меня немного взволновал:

– Какая, на фиг, серьга, ты что, издеваешься?!

За спиной обидно заржал Баламут.

– Гена, заткнись, – бросил я через плечо и начал сверлить взглядом Саню. – А ты, фантазер, лучше попытайся объяснить свой странный поступок, пока тебя не начали бить.

– Да ладно, шеф, – явно набравшись дурного от моих стариков и повольников, совершенно не по статусу возвеличил меня Барабаш. – Просто, отделив верхушку от обруча, понял: когда обруч не на голове, с защитой могут быть проблемы. Мало ли что может случиться. На Подоле порой такие замесы происходят, не то что за шляпой, до ствола за пазухой дотянуться не успевают. Да и сережка маленькая, совсем не бабская.

Открыв пенал, он продемонстрировал действительно небольшой гвоздик с маленьким камнем, явно из набора бывшей диадемы.

– Давай я тебе ухо проколю, – тут же предложил Саня.

– Я тебе сейчас голову насквозь проколю, рыжий обжора! – послышался голос тетушки Пин, вышедшей на шум из кухни. – Убери свои грязные руки от господина. Бог знает кого ты лапал этими пальцами. Присаживайтесь, господин, сейчас я принесу иглы и мазь.

Гена, уткнувшись лбом в стену, уже тихо подвывал от распирающего его смеха.

– За что мне это все?! – горестно поднял я взгляд к потолку.

Ну а что, не признаваться же им в моей юношеской мечте, вставить себе серьгу в ухо. Увы, общество, в котором воспитывались мы с Генкой, не просто отторгло бы столь экстравагантный поступок, а, скорее всего, отреагировало бы крайне агрессивно.

Тетушка Пи действительно сделала все очень ловко и безболезненно.

Чтобы побыстрее закончить с этим цирком, я надел на шею то, что артефактор обозвал гривной, – неширокую, казавшуюся литой пластину на витом металлическом шнуре. Шляпа привычно легла на голову. Небольшая порция силы пробудила разделенный артефакт. Ощущения были непривычными, но все работало неплохо. Эмоции окружающих меня людей читались легко, причем настолько, что хотелось подойти и побольнее пнуть Баламута.

Я подошел к большому зеркалу у входа в столовую и всмотрелся в свое отражение.

А что, неплохо. Такую штуку я видел у Уилла Смита. Со шляпой смотрелось очень стильно.

– Красота, – с улыбкой поддакнула моим мыслям кореянка. – У меня две дочери, шесть внучек и восемь правнучек. Всем уши прокалывала, а одной даже пупок.

– Рыжий, у тебя есть что-нибудь в пупок? – просипел Баламут и опять уткнулся лбом в стену.

– А надо? – то ли в шутку, то ли всерьез вскинулся артефактор.

– Хватит! – вспылил я.

Мелькнула мысль насильно погасить веселье, фонтаном прущее из Баламута, но затем я понял, что в нем нет ни грамма насмешки или издевки. Да и вообще мой дар, среди прочего, позволял радоваться положительным эмоциям близких людей. Они окутывали меня как теплое и мягкое одеяло. Так что безудержный смех друга в конце концов вызвал у меня улыбку.

– Ладно, проехали. – Я опять повернулся к Барабашу. – Колись, что тебе от меня надо? По роже вижу – явно что-то задумал.

– Хочу переехать к вам.

– Да ты точно издеваешься?! – Невозможность читать эмоции артефактора нервировала.

– Чего это? – даже с какой-то обидой спросил Саня.

– Так мы же тут всего на два месяца.

– Нормально, – не унимался артефактор. – Как раз за это время постараюсь стать хоть немного своим для местных. Знаешь, как они тут к чужакам относятся? Даже к полезным. А так обтешусь немного, а весной попробую снять квартиру. Это в любом случае лучше, чем пару раз в месяц отписываться за трупы воров да на защитный контур с ловушками тратить кучу серебра. Соглашайся, шеф, тебе же прямая выгода.

– И куда я тебя поселю? – Нотка беспокойства, которую вплели замершие у входа в столовую Степашины, напомнила, что им я обещал оставшееся свободным крыло здания.

– А подвал? – беззаботно отмахнулся артефактор. – Его даже экранировать не надо. Поставлю пару уловителей – и все дела.

В чем-то он был прав. Иметь под рукой опытного артефактора будет неплохо. Увы, Барабаш тут же сунул ложку дегтя:

– А может, вообще купишь этот дом. У тебя же теперь…

– Сашенька, – подал голос Баламут, и смеха в нем уже не было совсем, лишь звенела сталь, – ты бы хоть немного думал, перед тем как открывать рот.

– Простите, каюсь, исправлюсь, – истово стукнул себя в грудь Барабаш.

Да уж, вот и второй повод держать его поближе к себе.

– Хорошо, оставайся. Теперь вы, – повернулся я к Степашиным. – Хотел оставить разговор на завтра, но раз уж все собрались, поговорим сейчас.

Когда сын и мать уселись за стол напротив меня, я пристально посмотрел в глаза женщины:

– Светлана Викторовна, в принципе, я не против вашего проживания здесь. С той же оговоркой насчет необходимости съезжать весной. Но хочу спросить. Есть ли у вас намерения как-то навредить мне и моим людям или же использовать нас в своих интересах, кроме оговоренного временного проживания и защиты?

В последнее время я наловчился ставить вопросы так, чтобы извернуться и спрятать ложь за правдой было трудновато.

– Конечно же нет! – с пылом ответила женщина и тут же покраснела.

Да, она немножко соврала, но я не стану акцентировать на этом внимание. Коломбина была права, и прочитать мысли другого человека не дано даже великим менталистам, но по эмоциям и реакциям можно многое понять и без чтения мыслей. Она действительно не намерена вредить нам, но явно задумывалась над тем, чтобы охмурить меня, особенно услышав заявление о покупке дома.

– Хорошо, тогда можете обустраиваться. Помните, что правила общежития в этом месте устанавливает тетушка Пин, и они обязательны к исполнению для всех, включая меня. – Не став реагировать на слова благодарности, я повернулся к артефактору. – Саня, мне нужны еще два защитных амулета.

– Без проблем, – кивнул Барабаш, отрываясь от пожирания чего-то украденного на кухне.

Действительно проглот.

Извлеченные из кармашка жилетки часы показали пять пополудни, и вроде мне спешить пока не нужно. Но это я так думал до звонка Сосо.

– «Глобус»? – удивился таксист, услышав мой вопрос. – А что вы там забыли?

– Сосо, ты же вроде грузин, а не еврей. Что за привычка отвечать вопросом на вопрос?

– Так там же очень дорого, батоно Никита, – тут же пояснил свое любопытство таксист. – Да вообще, зачем вам навороченный ресторан для снобов, если такие повара под боком.

– Чувак, ты меня сейчас выбесишь.

– Простите, «Глобус» так «Глобус». Буду у вас через десять минут. Туда езды чуть меньше получаса.

И все же слова парня меня напрягли. Дело не в дороговизне, а в том, что абы в чем туда явно не пойдешь. Мой новый гардероб был куда лучше предыдущего, но для таких мест недостаточно хорош.

– Жду, – проворчал я в трубку.

– Уже лечу, шеф!

– А ты ничего не забыл? – спросил Гена, когда я спрятал телефон в карман. – Точнее, кого.

– Я еду на ужин с красивой женщиной, и помощники мне там не нужны.

– Ой ли, – не унимался мой друг. – Давай мы с Паном проводим тебя на броневике до проходной. А потом встретим там, когда поедете обратно. Подол это не Город, могут вытащить прямо из машины.

– Как знаешь, – отмахнулся я, погрузившись в мысли о собственном внешнем виде.

Когда подъехал Сосо, я забрался на заднее сиденье и озвучил назревшую мысль:

– Мне еще нужно попасть в парикмахерскую.

Тетушка Пин стригла всю нашу братию, включая Златку, причем очень прилично, но это для внешки, Купферштадта, да и Бесшабашки тоже, но тут другой случай.

– Есть один знакомый.

– Сосо, мне нужно приличное заведение, а не шарашка очередного твоего родственника, – приземлил я шустрого делягу.

– Обижаете, батоно Никита. Вазген открыл свое дело в Городе. Барбершоп называется.

Заведение действительно оказалось приличным. Почти как на Земле. Все в строгих темных тонах. Мастера в обтягивающих одеждах впечатляли подтянутостью своих тел. Хозяин заведения, обладающий настолько ухоженной бородой, что в голову лезли странные мысли, встретил нас настороженно. Ну а как еще – и у меня, и у Сосо на щеках лишь неряшливая щетина. Но, судя по всему, парикмахер был одним из гостей на празднике и, как только узнал меня, тут же расплылся в приветственной улыбке:

– Батоно Никита! Как я рад, что вы посетили меня. – Когда взгляд скользнул на Сосо, улыбка тут же увяла. – А ты, безбородый, иди и жди уважаемого дара в своей таратайке. Не мозоль мне глаза.

Меня усадили в удобное кресло и принялись обрабатывать не только с помощью ножниц, бритвы и машинки, но и словесно. Пришлось сразу отдавать решение по прическе на откуп профессионала, и, должен сказать, я об этом не пожалел. Правда, сначала напряг его энтузиазм, когда бритва прошлась по моим вискам и затылку. Кроме бритья и стрижки мне сумели всучить довольно грамотно подобранный одеколон, ну а когда попытались затащить в секту любителей бород, я быстро рассчитался и сбежал к скучающему Сосо.

Следующей точкой нашего маршрута была все та же «Каравелла». К счастью, костюм, на который я положил глаз при недавнем шопинге, никто не купил, на что втайне надеялась моя жадность.

В приобретенный комплект кроме вездесущего жилета с энергосборником входил и пояс, правда матерчатый и не очень функциональный – даже малюсенький нож удалось спрятать там с большим трудом. Помня советы барона, я переложил в новый пояс все свои артефакты. Чуть подумав, «молниевик» поместил в единственный экранирующий кармашек. Привычка, не задумываясь, пускать в дело россыпь молний близкого радиуса поражения могла вылезти мне боком, особенно там, где применение боевых артефактов является подсудным деянием. За «паука» можно не бояться – он сертифицирован как бытовой артефакт. Своим новоизмененным ментальным гарнитуром я тоже мог воспользоваться инстинктивно, но тут уж ничего не поделаешь – без него у меня появляется какое-то раздражающее и беспомощное чувство.

Подгонка костюма прошла почти молниеносно, но, несмотря на скорость и профессионализм мастеров, я понимал, что есть вероятность позорного опоздания. Поэтому в центр города Сосо гнал на пределе дозволенного.

И все же я успевал глазеть по сторонам. Из торгово-деловых кварталов мы выкатили на местный Бродвей, именуемый проспектом Чудес. И в чем-то это название оказалось вполне оправданным. Дело даже не в том, что все было залито огнями, повсюду сверкали и искрились огромные экраны с рекламой и ходили люди в диковинных нарядах. Больше взгляд притягивали магические голограммы.

Вон огромный огненный дракон китайского типа прополз по спирали от основания похожей на огромную стелу многоэтажки до ее пика и там, задрав голову, пустил в небо фейерверк. Дракон выглядел очень реалистично, но разница с настоящей пиротехникой все же заметна.

С другой стороны улицы над широким, в стиле чаши, строением плескалась русалка в компании двух дельфинов. Насколько мне было известно, за каждой такой иллюзией пыхтит маг-пустышка с набором артефактов. А подобных голограмм только на обозримом пространстве было десятка три. И старались мои коллеги не напрасно – по всему пространству проспекта Чудес царило настроение карнавала и вечного праздника. А ведь вечер еще только начинается.

Заинтриговавший меня своим названием ресторан, как оказалось, размещался в переделанной вышке магопреобразователя. Только здесь не было шара-уловителя в небесах. А некое его подобие словно насадили на шпиль башни. «Глобус» действительно оказался глобусом. На зеркальной поверхности огромной сферы были отображены незнакомые мне материки. Скорее всего, это макет Беловодья.

Сосо остановил машину на большой площади, раскинувшейся вокруг башни метров на сто. Поэтому пришлось остановиться в отдалении, чтобы не заезжать на обширную пешеходную зону.

– Можешь ехать по своим делам, – сказал я водителю, выбираясь из машины. – Минут за двадцать я позвоню.

– Хорошо, шеф, – блеснул привычной улыбкой Сосо.

Пройдя через шикарно отделанный холл, я поднялся наверх в зеркальном лифте, одновременно еще раз осмотрев свое отражение. Все действительно очень прилично, и вряд ли мне придется краснеть даже в заведении такого высокого уровня.

Возле выхода из лифта у меня приняли легкое пальто и шляпу. Оставлять спрятанный там обруч я не опасался. Это уж не такой ценный артефакт, после переделки почти все, что было полезного в диадеме, я носил на шее и в ухе.

Заявив у стойки распорядителя, что мне нужно пройти к столику, заказанному госпожой Шаталиной, я проследовал за привлеченным официантом. Немного задержался у чуть изогнутой прозрачной стены. Пусть «Глобус» и близко не был самым высоким зданием в Центральном районе, но отсюда открывался великолепный вид.

Больше всего притягивали взгляд княжьи башни. Сейчас я мог видеть только две. Они казались замершими перед стартом инопланетными космическими кораблями и выглядели пугающе инородными телами на просторах города. Но город давно привык и не обращал на надменных исполинов никакого внимания.

Начали сгущаться сумерки, и городские огни разгорались все ярче. Отсюда было видно, что находящаяся километрах в пяти от ресторана Стена являлась не только границей насыщенности магического поля, поддерживаемого специальными конденсаторами, но и неким светоразделом. Далекий Подол был освещен немного скромнее.

Оторвавшись от завораживающего зрелища, я поспешил за ожидающим меня официантом. Тем более что на город можно было посмотреть и сидя за столиком, который находился почти у прозрачной стены.

Но расслабиться не получилось – едва я присел, как пришлось вставать, чтобы поприветствовать свою спутницу на сегодняшний вечер. Ее тоже привел вежливый официант.

Выглядела Шаталина великолепно. Пускай мне не очень нравится так обожаемый американцами тип блондинок, но в этой даме привлекала не внешняя красота, а внутренний стержень и немного жестковатое обаяние.

В меру открытое красное платье довершало эффектную картину, позволяя оценить все достоинства ее тела, но при этом не давая ни намека на вульгарность.

– Анна Борисовна, – легким наклоном головы обозначил я приветствие.

– Никита Олегович, – приподняв бровь, позволила себе проявить удивление Шаталина. – Да вы прямо преобразились. Подтянулись, откуда-то набрались вкуса. У вас там, в долине, что, дают уроки этикета?

Словно подтверждая ее догадку, я жестом отпустил официанта и сам помог даме усесться на стул.

– Можно и так сказать. Особо убедительной была одна кикимора. Правда, умерла раньше, чем передала мне все свои знания правил хорошего тона.

– Надеюсь, вы шутите и упоминание кикиморы лишь иносказание?

Я только пожал плечами, присаживаясь за стол.

Что-то в моем взгляде насторожило ее.

– Вы действительно видели беловодскую кикимору? У старых естествоиспытателей была даже такая поговорка: того, кто сталкивался с кикиморой, ни одна теща не удивит.

– В чем-то они правы, – подпустил я загадочности, делая приглашающий жест, который намекал Шаталиной, что она сама может сделать выбор за нас двоих.

В глазах женщины заиграли бесенята, так что меня ждал либо какой-то кулинарный экстрим, либо шокирующий ценник в конце.

Ну-ну, посмотрим, кому удастся удивить собеседника больше.

– После вашего эффектного появления и загадочных намеков даже мне стало интересно, – отослав официанта, все же не утерпела Шаталина.

– Ну что же, не стану ходить вокруг да около, – сказал я и спросил, чуть понизив голос: – Анна Борисовна, вам ведь нужен приворотный амулет?

На секунду меня кольнуло беспокойство – Барабаш ведь мог что-то напутать, и я сейчас тупо сяду в лужу. К счастью, вспышка эмоций подтвердила мое смелое предположение.

В глазах Шаталиной заискрилась злость. Защиту рвало протуберанцами сложного коктейля эмоций. Мало того, похоже, Шаталина решила, что это тупой шантаж с непонятными ей целями.

Нужно срочно исправлять ситуацию.

– Так, стоп! Анна Борисовна, вы же помните, что мы друзья? И останемся ими до тех пор, пока вы не причините мне или моим близким существенный вред. Просто мне совершенно случайно стало известно, что один мой друг ищет некий амулет. Честно говоря, я был крайне удивлен. Именно поэтому пригласил вас на ужин. Исключительно чтобы помочь.

– Это была ошибка, сделанная в не совсем адекватном состоянии. – Она наконец-то вернула себе прежнее спокойствие.

– Значит, амулет вам уже не нужен? – спросил я, даже не зная, радоваться такому повороту или нет.

Шаталина, нахмурившись, подумала и все же ответила:

– Я бы взяла, коль уж нашелся друг, который сумел поразительно быстро найти общий язык с дельцами черного рынка.

– Не стоит преувеличивать, – с показной скромностью отмахнулся я, – просто случайно образовались полезные связи.

– А вот у меня ничего подобного почему-то так и не образовалось. Ни случайно, ни намеренно, – словно на допросе заявила Шаталина.

– Ну почему же? – Я с улыбкой развел руками. – Вот она, ваша связь. Пользуйтесь, но мне все же интересно, зачем вам эта странная штука? Спрашиваю не из низменного любопытства, а как друг, желающий помочь и при этом не навредить своей помощью.

Некоторое время она смотрела на меня с пытливым прищуром, но все же решилась:

– Так уж случилось, что одолела меня страсть к одному юнцу. – Не заметив на моем лице даже тени осуждения, Шаталина продолжила: – Роман был ярким, но недолгим. Этот сучонок зеленый сумел охмурить птицу полетом выше моего. Вот я и оказалась брошенкой.

Тут я не удержался и поднял одну бровь. Что не укрылось от внимания моей собеседницы.

– Это не то, что вы подумали, – отмахнулась она. – Плевать я хотела на сопляка, но теперь на раутах и приемах, куда вхожа советница со своим новым пресс-секретарем, он постоянно подходит поинтересоваться моими делами. Расцарапать бы ему морду, но ссориться из-за этого с членом городского совета – не самая разумная мысль. Вот мне и захотелось стереть с его лица эту мерзкую улыбочку, чтобы он при виде меня слюни пускал и в штаны… в общем, вы меня поняли.

– Да уж, понял.

Задумался я буквально на пару секунд. Если бы вообще не хотел пускать артефакт в дело, то не завел бы этот разговор. Мотивы у Шаталиной не самые благородные, но и особо мерзкими я бы их не назвал. А вот сделать ей приятное мне очень хочется. Так что я без лишних слов достал из кармана коробочку с кулоном и передвинул ее по столу к своей собеседнице.

– Да ладно! – искренне удивилась она, не спеша притрагиваться к подношению. – Но мне нужна работа старых мастеров, действующая на уровне биополей и феромонов. Новодел не пробьет его защиту, а она у него хорошая и дорогая. Сама покупала.

Последнее заявление Шаталина процедила сквозь зубы.

В ответ я лишь спокойно кивнул.

Анна несколько раз задумчиво стукнула ноготком по все еще закрытой коробке и спросила:

– Сколько вы хотите за амулет?

– Это подарок.

Шаталина хищно улыбнулась и мягко, но с нажимом ответила:

– Нужно быть последней дурой, чтобы брать такие дорогие подарки на моей должности.

– Нужно быть меркантильной сволочью, чтобы брать с друзей деньги за то, что досталось бесплатно, – в тон ей парировал я.

– И где же это бесплатно раздают вещи старых мастеров? – с сомнением спросила Шаталина.

– Там, где свистят пули и льется кровь.

Мой непроизвольный пафос Анна встретила скептической улыбкой, но холодный взгляд тут же заставил ее посерьезнеть.

– И все равно принять такой подарок я не могу даже от друга, – мотнула головой Шаталина, отодвигая коробочку.

– Предлагаю компромисс. Я все равно собирался переплавить эту дрянь. За сплав мне предлагали триста червонцев.

Шаталина поморщилась, и тут у меня возникла еще одна идея:

– Или же мы можем поступить по-другому. Что-то мне подсказывает, что эта игра вам быстро наскучит. Вот тогда вы вернете мне одолженную вещь, и я пущу ее на переплавку.

Шаталина опять задумалась. Я невольно начал ловить эмоциональные крохи, которые пропускала ее защита. Это было трудно, потому что мы здесь были не одни и имелся, так сказать, фоновый шум. Впрочем, эти помехи не шли ни в какое сравнение с тем, что мне доводилось испытывать в местной толпе. Как оказалось, с моим даром жить в городе не так уж просто. Постоянно нужно контролировать уровень энергии в артефакте. За полгода его использования в Туманной долине я привык почти постоянно подпитывать конструкт, чтобы контролировать окружающее пространство. Здесь же, нырнув в дикую какофонию чужих эмоций, пришлось отключать артефакт, а это тоже не очень хорошо. Что же касается этого ресторана, то почти у всех посетителей имелись дорогие амулеты защиты, которые сильно ограничивали эмоциональные выбросы. Так что здесь можно было вернуться к старой привычке постоянного мониторинга. Именно поэтому я не пропустил сильный всплеск удивления и сдержанной злости.

Ну и кому я опять не угодил?!

Легкий, едва заметный поворот головы позволил мне увидеть источник ментального возмущения.

Можно, конечно, заподозрить неладное, но эмоции Эльвиры были столь искренни, что в случайности нашей встречи сомнений не оставалось.

Да уж, некоторые называют это судьбой, а лично я воспринимаю как попадалово. Почти посреди зала замерла решившая посетить ресторан парочка – мужчина средних лет в дорогом костюме и женщина примерно того же возраста в красивом черном платье до колен и со скромным декольте. Невысокая, худенькая брюнетка со стрижкой-каре по эффектности проигрывала той же Шаталиной, но привлекала своим обаянием даже на таком расстоянии.

Удивление Эльвиры застопорило движение троицы во главе с официантом, но она быстро пришла в себя.

– Никита Олегович, – напомнила о себе Шаталина, – игнорировать женщину не просто невежливо, но и опасно.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – тут же переключился я. – Имел такой опыт и выжил буквально чудом.

– Кажется, я что-то пропустила в отчетах инспектора, – явно поняв, что я не шучу, тихо сказала Анна. – И все же, что вас так отвлекло?

Она словно невзначай поменяла позу и, быстро пробежавшись взглядом по залу, тут же определила нужный объект. Оно и неудивительно – Эльвира, как ей казалось, незаметно, но постоянно посматривала в нашу сторону.

– Да у нас тут интрига намечается, – слушком уж задорно отреагировала Анна. – Я согласна на временную аренду артефакта, и коль уж вы приняли дружеское участие в моих проблемах, хочу ответить тем же.

– Может, не надо? – попросил я.

– Надо, Никита, надо, – заставив меня напрячься еще сильнее, прошептала эта пугающе деятельная дама. – Итак, кто она вам?

Если бы я не имел таланта и не обладал ментальным артефактом, то подумал бы, что Шаталина на меня как-то повлияла, но, скорее всего, причина в другом. Просто мне все это надоело – попытки проанализировать поведение Эльвиры откровенно буксовали. Возможно, именно потому, что она мне действительно нравилась.

В общем, я кратко обрисовал ситуацию и с интересом ждал реакции.

– Все, конечно, непросто, но и не так уж печально, – чуть подумав, выдала Шаталина. – Вы ведь не влюбились в нее без памяти?

– Не сказал бы. – Я пожал плечами и добавил: – Она лечащий врач Златки, и мне не хотелось бы осложнений.

– Лечащим врачом вашей подопечной является Сермяжный, – показав осведомленность в моих делах, выдала Анна. – У него там все по струнке ходят, так что это не проблема. В вашем же случае лучше всего подойдет провокация.

– Провокация? – с опять одолевшим меня беспокойством переспросил я.

– Да, – кивнула Шаталина, – обострение. Если в этой милой головке все совсем плохо, то она взбрыкнет и переведет вас из списка объектов в список отбросов.

– Очень хорошо! – возмущенно фыркнул я.

– Действительно хорошо, – совершенно серьезно сказала Анна. – Отбросы никому не нужны, и их просто не замечают. Вам что, хочется стать объектом преследования для чокнутой девицы?

– Боже упаси, – искренне ответил я, принимая правоту собеседницы.

– А вот если девочка просто впечатлительная, но при этом умненькая, то обострение поможет ей задуматься над ситуацией. И тогда она сама пойдет на контакт.

Я не очень-то был уверен в правоте Шаталиной, но спорить не стал.

– Мне нужно припудрить носик, – с совершенно невинным видом сообщила Анна и встала из-за стола.

Повинуясь правилам приличия, я тоже вскочил и вернулся на стул, когда она отдалилась. Но через десяток секунд услышал цоканье каблучков за спиной и ощутил, как на мое левое плечо легла ладонь. Я не особо напрягся, потому что по эмоциональному фону понял, что это зачем-то вернувшаяся Анна.

А вот то, как ее пальцы мягко коснулись моего подбородка, принуждая запрокинуть и чуть повернуть голову, настораживало, но недостаточно для сопротивления. На мое лицо легли свесившиеся белокурые волосы. Сам не понимаю, каким чудом удалось погасить иррациональную панику, ведь почти так же надо мной склонялась Коломбина в попытке грубо покопаться в моем сознании с непоправимыми последствиями в перспективе.

К счастью, сейчас я получил лишь поцелуй, но потрясение перенес наверняка гораздо большее, чем то, на которое рассчитывала провокаторша.

Вблизи на меня накатила волна шаловливого удовлетворения, а вот издали донесся сильный выброс обиды и злости.

Шаталина тут же испарилась, и я осторожно покосился на столик Эльвиры. Та показательно помассировала виски, что-то сказала своему спутнику, и они быстро покинули ресторан.

Вскоре Анна вернулась и, посмотрев на пустой столик, удовлетворенно улыбнулась.

– Что и требовалось доказать. Дальше будет проще.

– Не уверен, – устало возразил я.

– Уж поверьте. А теперь я жду истории о том, как вы умудрились за полгода так заматереть и, главное, что было вымарано из отчета о происшествии на вашей станции.

Подписку о неразглашении я не давал, поэтому без зазрения совести рассказал Шаталиной о событиях трехмесячной давности. С пикантными подробностями, но без информации, которая могла мне повредить, – дружба дружбой, но некоторые секреты подороже табачка будут.

Проговорили мы больше часа, отдав должное принесенным официантом блюдам, а затем Шаталина засобиралась домой. Ей явно не терпелось подготовить полученный амулет к работе.

– Вы ведь знаете, что с ним делать? – на всякий случай поинтересовался я.

– Конечно, и даже имею все необходимое. Нужно растворить в воде семя и…

– Стоп, – брезгливо сморщившись, остановил я откровение собеседницы, – я имел в виду кровь.

– То, что у меня припрятано, сработает намного лучше, – более обтекаемо сказала Шаталина, правильно поняв мое нежелание портить себе аппетит. – Вам же советую спуститься на этаж ниже в коктейль-бар «Облако». Там не только чудесный бармен, но и появляются интересные дамы, желающие завести мимолетную интрижку. Поверьте, именно это вам сейчас нужнее всего.

Послав мне в этот раз воздушный поцелуй, Шаталина упорхнула из зала. Ну а я, не найдя в себе желания доедать оставшуюся в тарелке еду, забрал из гардероба вещи и спустился в рекомендованный бар. В этот раз, сдавая пальто, шляпу оставил при себе.

Бар действительно претендовал на оригинальность, в первую очередь декором. Потолок и стены сделаны из стекла, за которым клубился густой белый дым. А вот пол был еще интереснее. Его собрали из множества экранов, дававших картинку взгляда с высоты на далекую поверхность планеты. Основной фишкой являлись проплывающие под ногами облака, в прогалинах которых проглядывали пейзажи Беловодья.

Действительно оригинально, но не более.

Закончив пялиться под ноги, я подошел к бару и уселся на свободный стул. Два десятка посетителей в основном оккупировали столики, расставленные у стен там, где не было экранного пола. Шляпу сбросил на стойку, почувствовав себя эдаким ковбоем в салуне.

– Что желает уважаемый дар? – вежливо поинтересовался бармен.

– Мне советовали ваши коктейли.

– Без лишней скромности скажу, что правильно сделали. – Молодой человек подкупал не только приятным лицом и располагающей улыбкой, но и тем, что от него исходили исключительно позитивные эмоции.

В последнее время, наверняка из-за приобретенного дара, оптимисты вызывали у меня больше симпатии, чем пессимисты. Так что я решил довериться его опыту.

– Что вы посоветуете человеку, пребывающему в расстроенных чувствах?

– Причина расстройства дела сердечные? – уточнил парень.

– Да.

– Тогда «Ночное небо» – любимый напиток романтиков и поэтов. Он делает грусть светлой, а обиду превращает в размышления.

В ответ я лишь кивнул.

Бармен лихо заправил шейкер и немного пожонглировал им. Закончилось это короткое представление длинной струей, точно попавшей в высокий бокал.

Интересная цветовая гамма, вполне оправдывающая название. В синей, почти черной жидкости, сверкая, кружились белые искорки.

Я решился попробовать и был приятно удивлен. Может, это внушение бармена с поэтическим даром, а может, действительно что-то в составе, но мой сумбурный настрой сменился на спокойно-философский.

Осмотревшись, я увидел, что свободных дам в баре нет, поэтому вряд ли удастся последовать совету Шаталиной. И тут, словно по заказу, в помещение вошла симпатичная девушка. Короткое платье, почти от пояса и до середины бедра являвшееся всего лишь бахромой, эффектно обрисовывало ладную фигурку. Незнакомка, как и Эльвира, предпочитала прическу-каре, но если у реабилитолога волосы почти доставали до плеч, то тут были подстрижены так высоко, что открывали бритый затылок, спереди доходя до щек.

Вместе с девушкой в бар ворвалась такая аура сексуальности, что внимание обратили все мужики, включая тех, у кого уже была пара.

Я заподозрил неладное, но вычленить чужое влияние на себя не смог и решил, что это просто животный магнетизм. Незнакомка уселась у стойки через четыре стула от меня и, мазнув по мне взглядом, замерла с равнодушным видом, который буквально кричал: «Подойди ко мне!»

Да вот беда, я ей не верил. Она вроде излучала эмоции, вполне естественные для пьяненькой девушки в поисках развлечений, но они был какими-то искусственными. В общем, я остался на месте, заподозрив в этой особе не только куртизанку, но и в какой-то степени коллегу.

Через пару минут ей надоело ждать, и она сама пересела. Из зала за моей спиной дохнуло завистью и злостью.

– Почему сегодня так скучно? – явно пытаясь вызвать меня на разговор, сказала в пустоту незнакомка.

Бармен на ее слова не отреагировал, что подтверждало его профессионализм.

Я тоже промолчал, ведь вопрос был оформлен как риторический. Почему-то после общения с Анной и, пускай странных, но искренних и живых реакций Эльвиры общаться проституткой совсем не хотелось. Тем более такой манерной. Девочки фрау Катарины из Купферштадта были хоть и проще, но натуральнее.

И тут атмосфера резко сменилась. Я ощутил сильное влечение к этой крошке. А еще едва ощутимый, неприятный запах, словно кто-то испортил воздух.

Япона икебана! От понимания того, что мне лезут в сознание, по спине пробежались мурашки. Рука сама цапнула шляпу и нахлобучила ее на голову. С обручем стало намного легче, и я закрылся железобетонной стеной. Неприятный запах исчез. Скорее всего, это была защитная реакция моего подсознания.

Если поступок Шаталиной лишь разбередил душу отдаленной ассоциацией с давней попыткой вторжения в мое сознание, то тут получилась прямая отсылка, что едва не довело меня до бесконтрольной ярости.

– Девочка, я тебе сейчас мозг вывихну.

То, что я имею дело с коллегой, подтверждала глухая защита, которой она тут же закрыла свое сознание. Причем настолько грамотно, что я даже не ощутил всплеска силы. Да и внедрение было мною бездарно пропущено, словно я вчера надел на себя ментальный артефакт.

Внешне красотка продолжала отыгрывать пьяную дурочку.

– Фу, какой ты бяка. – Сделав губки гузкой, она соскочила с барного стула и выбежала из бара.

И вот что это сейчас было?

Мне давно уже стало понятно – не такой уж я уникальный. Первое время вообще одолевали страхи, что из-за ментального дара меня должны посадить на короткий поводок спецслужбы Китежа, но благодаря информации от Барабаша и анализу собственных умений удалось понять, что не все так однозначно.

Меня хоть и называли менталистом, но более правильное определение это – активный эмпат. Я не мог залезть людям в черепушку, что бы они об этом ни думали. И дело тут не в слабости артефакта, без которого я вообще ничего не мог. Как правильно выразился Барабаш, я лишь улавливаю эмоции людей и всякого зверья. И только если пробивший ментальное поле эмоциональный протуберанец будет очень сильным, у меня получится зацепить его и через этот щуп раздуть или же погасить ту или иную эмоцию. Поэтому для доведения супостата до паники сначала нужно было его напугать естественным путем, без применения магии.

А еще я мог насыщать магический эфир вокруг своими эмоциями, но, чтобы изменить этим фоном настроение других людей, они должны были захотеть принять витающее в воздухе настроение. Любой простейший амулет для такого фона становится непреодолимой преградой.

Даже слабые защитные амулеты экранировали исходящие эмоции и истончали протуберанцы, но и за них я мог ухватиться. Что же касается дорогих пассивных конструктов, которые носили китежские богатеи, то они так рассеивали выплески, что и хвататься там было не за что. С одной стороны, столкнувшись с таким положением, я ощутил бессилие, а с другой стороны, стало даже как-то легче. Если бы сильные мира сего были беззащитны против магов, умеющих работать с ментальными артефактами, то наша жизнь стала бы очень печальной и короткой.

Впрочем, о возможностях настоящих менталистов я мог только догадываться. Нападение этой девчонки я уловил скорее благодаря паранойе, взращенной нападениями болотного бегуна и Коломбины, чем благодаря артефакту.

Нужно поговорить с Барабашем. Вдруг он что-то там раскурочил?

Чужиеэмоции, словно жужжащие мухи, отвлекли меня от размышлений. Похоже, моя выходка внешне выглядела не очень культурно, что вызвало недовольство мужиков в баре.

Да уж, посидел, расслабился.

Достав телефон, я набрал Сосо.

– Пятнадцать минут, шеф, – тут же отозвался таксист.

Высидел я минут десять, потому что негативное отношение ко мне в баре лишь усилилось, и находиться здесь стало откровенно неприятно.

Забрав пальто, я отправился к лифту и спустился на первый этаж башни. Ночь уже полностью вступила в свои права, и вечный карнавал Города набрал полные обороты. Время от времени в небо взмывали фейерверки, а вокруг бурлила толпа. Пришлось полностью отключить свой гарнитур. На площади у подножия башни людей было не так уж много – основной пешеходный путь пролегал немного в стороне, так что до обочины, где меня должно было ждать такси, можно пройти без особых помех. Так мне показалось. То, что вокруг меня стало слишком много людей в одинаковых, немного выбивающихся из общего стиля нарядах, я понял слишком поздно – без ментального мониторинга с непривычки очень тяжело.

Анализ ситуации начал проводить только тогда, когда некто в откровенно показушном стимпанковском наряде, словно невзначай, двинул меня плечом. Причем так, что я едва устоял на ногах. Увы, полностью восстановить равновесие мне не дали. Еще один толчок повалил меня на землю.

– Ты че это, пьянь, под ногами путаешься?

Говорящий пытался пнуть меня ногой, но уроки Баламута не прошли для меня совсем уж без пользы. Приняв удар на ладони, я так крутанул пойманную стопу, что как минимум растяжение этот придурок получит. Ярость накатила на меня, как волна на потерявшего равновесие серфингиста.

Ну, твари, сейчас я вам устрою!

Главной причиной, по которой меня взбесили эти субчики, были именно их наряды. Точно в таком же прикиде щеголяли уроды, несколько месяцев назад пытавшиеся не дать мне забрать Златку из лечебницы. Позже я узнал, что это представители своеобразной субкультуры – эдакие ряженые бандиты, аналог земных байкеров. То, в чем ходили обитатели Подола, лишь отдаленно напоминало мне стимпанк, а вот эти клоуны устраивали прямо косплей какой-то. Чего только стоил медный наплечник со встроенным манометром на одном из этих гопников.

В последнее время терпения и смирения у меня осталось не так уж много, и уже вставая на одно колено, я начал втягивать в себя энергию, значительно увеличивая свой естественный запас. Вокруг немного похолодало. Пятерка нападавших, включая того, кто сильно прихрамывал на одну ногу, шустро разбежалась в стороны, но не очень далеко.

Возможно, я бы и сделал именно то, что от меня хотели, но интуиция взвыла, призывая к здравомыслию. Да и после стычки с Коломбиной моя ярость была не огненно-безумной, а холодной и колючей.

Натворить глупостей мне не дало то, что «молниевик» находился в экранирующем кармашке, а использовать ментальный артефакт не получилось бы при всем желании. Нет, не потому что эти клоуны обладали хорошей защитой. Как раз защитных амулетов у них не было вообще, но вот и страха они почему-то не испытывали. Мало того, казались полностью удовлетворенными, словно события шли по задуманному ими плану.

А это совсем плохо – когда инициатива в чужих руках. Опаска у них была, но на минимальном уровне. Они ждали моей атаки и были уверены, что им почти ничего не угрожает.

Либо совсем тупые, либо я просто чего-то не понимаю.

Ладно, а если так?

Встав на ноги, я, вместо того чтобы достать «молниевик» или накачать ментальный артефакт по максимуму, пустил энергию в «паука».

Призрачная, видимая только мне силовая нить захлестнула петлей одного из противников. Раскорячившись, я принял устойчивую позу и заставил нить резко сократиться. Бандит явно не ожидал этого и с воплем полетел на меня. Было дикое желание влепить ему как минимум кулаком, а как максимум потайным ножом, который все еще находился в поясе, но я пересилил себя.

Когда вопящий бандит подлетел ближе, я сделал перекат в сторону, уходя с траектории его полета. В итоге он врезался в своего напарника, решившего напасть на меня со спины. Я хоть и не рискнул атаковать на ментальном уровне, но мониторить пространство вокруг себя не прекратил и контролировал передвижения всех врагов.

Это была очень чувственная встреча. Кажется, даже что-то хрустнуло – прямо музыка для моей души, страдающей от несправедливости вселенной.

А вот то, что я услышал после этого, музыкой никак не назовешь. По ушам ударила близкая полицейская сирена. В этом мире она звучала не менее противно, чем на Земле. Казалось бы, с чего мне переживать, если это на меня напали? Кроме того, нападавшие были недарами, что по местным законам лишь осложняло их положение. Но тогда почему эти уродцы радуются?

Не знаю, до чего бы я додумался, но тут увидел, как у примыкающего к дороге края площади припарковался знакомый «мерседес».

Решение принял моментально и стартовал с такой скоростью, что все еще окружавшие меня гопники не сумели ничего сделать. Да куда им, если в рывке мне помог «паук», силовыми нитями которого я наловчился пользоваться не хуже, чем своими конечностями.

И все же парни оказались шустрыми и тут же попытались меня задержать. До машины мне удалось добежать первым и буквально нырнуть в очень предусмотрительно открытую водителем заднюю дверь. Затем я извернулся на широком сиденье и захлопнул дверь. Мало того, лидер группы преследования, хоть и пытался затормозить и ухватиться за ручку двери, это ему не удалось из-за рывка нитями «паука». В итоге он влетел в дверь со всей дури. Опять что-то хрустнуло. Боюсь, если бандит и пострадал, то заодно с горячо любимым «мерседесом» Сосо.

– Гони, – крикнул я под вой приближающейся сирены.

Сосо ударил по газам и почти сразу разочаровал меня.

– Шеф, если вы думаете оторваться от патруля дружины, то напрасно. У меня стоит маячок, и отключить его можно только за Стеной.

Я понимал отчаяние парня, уже в красках представившего грядущие проблемы, но нужно что-то решать, а не рефлексировать.

Выудив чудом не выпавший из щегольского костюма телефон, я нашел нужный номер и нажал на кнопку вызова.

– Господин Зимин, – шутливо-официальным тоном начала говорить Шаталина, – я так и знала, что мой поцелуй натолкнет вас на неправильные мысли. Но вы…

– Анна Борисовна, – осмелился я прервать ее спич, – ваш поцелуй был бесподобен, но мне сейчас как-то не до неправильных мыслей. У меня проблемы.

Мой тон многое сказал опытной юристке, так что она тут же посерьезнела:

– Говорите.

Я как мог кратко и емко обрисовал ситуацию, добавив к этому сомнения водителя насчет преследователей.

– Он прав, – отреагировала Анна и, чуть подумав, добавила: – Скажите таксисту, пусть едет на улицу Дроздов к дому сто двадцать семь. Патруль должен остановиться для выяснения обстоятельств хоть на пару минут, и вы сможете оторваться.

– Улица Дроздов, сто двадцать семь, – повторил я Сосо. – Знаешь где?

– Да.

– Мухой туда.

– Сделаю! Десять минут, – явно обрадовавшись, что появилось хоть какое-то решение в казавшейся безвыходной ситуации, воскликнул грузин.

– Так, а теперь еще раз и подробно, – жестко приказала Шаталина.

Пришлось повторять все еще раз, добавив все свои домыслы насчет странных эмоций гопников, а также упомянул менталистку, пытавшуюся взломать мое сознание в баре.

– Вы уверены, что не использовали ни ментальные, ни боевые артефакты?

– Абсолютно. Только «паука», – ударил я себя кулаком в грудь, хоть это было и бесполезно в телефонном разговоре. – Я даже никого не ударил, только стукнул их друг о друга и разок о дверь машины.

– «Паук» – это игрушка паркурщиков? – уточнила Шаталина.

– Ага, а еще древолазов. Сертифицируется как бытовой артефакт.

– Понятно. Жду, – лаконично завершила она разговор и отключилась.

Только после этого я хоть немного расслабился и посмотрел в окно мчавшейся на приличной скорости машины. Мы уже почти выехали из центральных кварталов Города и углубились в пояс небоскребов. Тут людей было не очень много, зато широкие улицы забиты машинами. Сосо даже пришлось притормозить, но ненадолго. Через пару минут он свернул с проспекта на улицу поуже. Дома за окном резко убавили в высоте. Сплошной стеной пошли пятиэтажки, но не убогого советского вида, как на Подоле, а то, что привыкли строить англичане.

Уверен, что отдельные апартаменты здесь занимают целые этажи.

Каждое здание имело свои особенности и было украшено лепниной да вычурными балконами. А между проезжей частью и зданиями имелся не только широкий тротуар, но и пусть чисто игрушечный, но все же покрытый травой газон. Здесь явно жили непростые люди.

Когда мы сворачивали с проспекта, сзади послышался ударивший по нервам вой сирен.

В заднем окне такси показался монструозный броневик, похожий на тот, что достался мне. Но сравнение было относительное. Это как поставить рядом питбуля и дворового пса. А «мерседес» Сосо на его фоне смотрелся совсем уж жалко.

Я уже подумал, что нас вот-вот подрежут и до Шаталиной мы не доберемся, но водитель патрульного броневика явно почуял неладное и не стал пороть горячку в таком непростом квартале. Даже сирену выключили, хотя проблесковые маячки все еще вносили нервозность в ситуацию. А когда мы подъезжали к нужному номеру, броневик вообще отстал и остановился метрах в пятидесяти от казавшейся такой хрупкой фигурки в куцей шубке, наброшенной прямо на милую пижаму с цветочками. Добивали композицию пушистые тапочки с помпонами.

Сосо аккуратно остановил такси рядом с говорящей по телефону Шаталиной.

Я хотел открыть дверь, но она движением руки запретила мне покидать машину и продолжила разговор:

– Броня номер сто двадцать три. Свяжись с ними. Пусть старший не стесняется и подойдет ко мне. Жду.

Ждать пришлось недолго. Буквально через пару минут из броневика выбралось нечто совсем монструозное. Обычно дружинники ходили в камуфляжной форме, и диковинным в ней были лишь кольчужные вставки усиленных магосборников. Теперь же перед нами предстал бронированный штурмовик. Наверняка маг, потому что столько железа на себе мог носить только одаренный.

Ну и какого лешего за мной прислали штурмовика?

Похоже, этот же вопрос озадачил Шаталину, которая сделала пару шагов навстречу подошедшему дружиннику и уставилась на него снизу-вверх. Анна – дама не такая уж миниатюрная, но штурмовик возвышался над ней как минимум на полметра и настолько же был шире в своем техномагическом доспехе.

– Открой личико, бубочка ты моя бронированная, – несмотря на казавшуюся хрупкость на фоне штурмовика, со стальными нотками в голосе сказала Шаталина.

Забрало шлема с лязгом поднялось, открывая лицо офицера.

Это было последнее, что я увидел, потому что сел ровно и все свое внимание уделил звукам, влетающим в приоткрытое окно. Сосо вел себя так же. Кажется, он даже не дышал.

– Филимонов, – опознав офицера, произнесла Анна. – Кто бы сомневался. Скажи мне, дружочек, с каких это пор штурмовики заступают в патруль?

– Был получен сигнал о применении ментальной и боевой магии против недаров. Это тянет на террористическую угрозу, и вы, Анна Борисовна, сейчас препятствуете…

– Лучше остановись, – резко осадила дружинника Шаталина, полностью растеряв остатки пусть и показной доброжелательности в голосе. – Замолчи, пока не наговорил лишнего. Сколько раз я говорила вам, придуркам, чтобы проверяли цель, если уж пожадничали и взяли грязный заказ? Ты хоть поинтересовался, как зовут того, на кого тебя натравили, и где он работает? Нет? Правильно, зачем лишний раз утруждать мозги? Как же вы, маги недоделанные, задолбали меня своей самоуверенностью.

– Анна Борисовна, – попытался возразить офицер, но как-то неуверенно.

Оно и неудивительно. Среди служащих городского совета она была личностью неоднозначной, особенной для стражей закона – кого-то из дружинников главный адвокат управления вытаскивала из ям с фекалиями, а кого-то и погружала туда же с головой, и уж точно вся эта братия поголовно знала ее непростой нрав.

– Помолчи, – снова оборвала его Шаталина. – Ты знаешь, что из-за этого шустрика уволили капитана Горохова? Ага, вижу, намекнули. А тебе сказали, что Горохов вылетел исключительно за то, что взял деньги у княжьих холопов? Точно так же, как и ты сейчас.

– Я не брал! – В голосе штурмовика появился если не страх, то серьезное напряжение.

– Взял, – даже с каким-то сочувствием сказала Анна. – Через третьи руки, но взял. Причем у Мурзы Волка.

Что именно сказал дружинник себе под нос, я не услышал, но это явно было какое-то ругательство.

– Тебя развели не только на этом. Зимин не применял ни ментальных, ни боевых артефактов. Только бытовой. Поэтому благодари бога, что он оказался таким резвым и обошлось без задержания. Вы оба являетесь людьми посадника, и он имеет полное право на внутреннее расследование. А также может потребовать перекрестный допрос с обидчиком под детектором лжи. Как думаешь, что вылезет из тебя на этом допросе?

– Анна Борисовна! – Теперь в голосе штурмовика звучали откровенно просящие нотки.

Отчего разворачивающаяся сцена становилась откровенно сюрреалистичной.

– Я замну это дело, а ты разберешься с заказчиками. Затем донесешь до всех своих подельников, даже самых глухих и тупых, очень важную мысль, что брать грязные заказы на станционного смотрителя Зимина по прозвищу Туманный Демон затея глупая и неблагодарная.

– Демон? – удивленно переспросил офицер.

– Да, и назвали его так на внешке, а не где-нибудь в подворотне на Подоле.

Мое новое прозвище, полученное от слишком впечатлительного дальнобойщика, мне совершенно не подходило и жутко не нравилось, но иногда и от него бывала польза.

– Теперь исчезни с глаз моих и не забудь сказать «спасибо».

– Спасибо, Анна Борисовна, – совершенно серьезно поблагодарил боевой маг и, захлопнув забрало, шустро убрался к своему броневику.

Шаталина подошла к машине и опять не дала мне открыть дверь, облокотившись на раму открытого окна.

– Вот как знала, Зимин, что дружба с тобой будет хлопотной.

Не, дорогая, в эти игры мы играть не будем.

– Так в чем же дело, Анна Борисовна. Мы обменялись услугами, так что можем считать себя в расчете и в дальнейшем не усложнять друг другу жизнь.

Шаталина устало улыбнулась, и, потянувшись, сбила мою шляпу. А затем постучала костяшками по освободившейся голове.

– Дурак ты, Демон.

И вот как ей удалось сделать так, что звук получился, будто постучали по чему-то пустому?

В такие моменты решается, как именно будут складываться отношения на долгие годы, определяются уровни взглядов. И то, как сместились акценты, мне не очень нравилось. Так что нужно их немного подправить:

– Спокойной ночи, Аня.

Она хмыкнула, но все же приняла поправку.

– Спокойной ночи, Никита.

Шаталина ушла, дав мне насладиться своим сексуальным и одновременно трогательным из-за пижамы видом.

Только после того как за ней закрылась дверь, я заметил, что Сосо по-прежнему сидит без движения, словно его заморозили.

– Сосо, ты там не уснул?

– Ага, – прокашлявшись, ответил водитель, – с вами, шеф, уснешь. Домой?

– Да, – устало откинувшись на спинку сиденья, согласился я. – Хватит с нас на сегодня приключений.

После этого вызвонил Гену. Чтобы не рисковать, подождали броневик у проходного пункта. К счастью, на сегодня неприятные сюрпризы закончились, и мы спокойно добрались домой.

– Даже не знаю, что с тобой делать, – хмуро прокомментировал Гена мой пересказ событий. – Вот почему все интересное происходит с тобой только тогда, когда меня нет рядом?

– Не факт, что с тобой было бы проще, – возразил я. – Даже вдвоем мы слишком хилые для местных реалий. А это значит, что нужно срочно усиливаться.

Глава 4

Подготовку к усилению я начал этой же ночью, принявшись шерстить местную Сеть в поисках любой информации о секте, поклонявшейся Великой Паучихе. И каково же было мое удивление, когда я нашел официальный сайт этой шарашки. Что интересно, там имелся не только перечень предоставляемых услуг и легенды о чудесах их божества, но и была возможность записаться на прием.

Да уж, чуден и непредсказуем великий Нью-Китеж-град.

Записаться удалось без проблем, причем на завтра на шестнадцать тридцать. Так, чтобы было время съездить с дядькой Захаром к Хомяку.

Первой мыслью, пришедшей в мою голову после пробуждения, было намерение потрясти Барабаша насчет боевых артефактов. В отличие от Города на Подоле с их применением все значительно проще: на тебя напали – обороняйся как душеньке угодно. Главное, не зацепить посторонних. В Городе все совсем иначе – очень уж там тряслись над толстосумами, которые, как пчелы, таскали с Земли в казну Китежа золотой нектар.

Возникает вопрос, почему меня вообще пустили за Стену с артефактами на руках? А все потому, что главной задачей Города было именно высасывание денег из всего, что только можно. И вира за различные нарушения была одной из самых прибыльных статей доходов казны.

И все же от мысли вооружиться до зубов я отказался. Перед тем как тратить кучу денег и истинного серебра, нужно посовещаться с умными людьми, и как раз к ним мы сейчас и отправимся.

Но Барабаша в его новом подземном логове я все-таки побеспокоил.

– Саня! – дважды ударив ногой в крепкую дверь подвала, проорал я.

– Кому там не спится? – послышался недовольный голос артефактора.

– Ты совсем оборзел? – возмутился я. – Мало того что уже девять утра, так еще и главный «сов» сей странной обители уже на ногах. Если ты не понял, то я это о себе. Вставай, есть дело по твоему профилю.

Подвал был до ужаса захламлен вещами Барабаша. Артефактор в мятых трусах и майке-алкоголичке смотрелся на этом фоне очень гармонично. Надеюсь, что весь этот бардак образовался только по причине переезда и в дальнейшем картина станет поприличнее.

– Саня, мне к четырем часам нужен слиток на пятьдесят граммов истинного серебра с правильной печатью.

– На кой? – удивился артефактор.

– Паучихам отвезу.

– А-а-а, – зевнув и почесав взлохмаченный затылок, заявил Барабаш. – Так это без проблем. Их законность не парит. Сам отолью.

Неряшливый вид артефактора не внушал доверия, но я напомнил себе, что он опытный мастер с хорошей репутацией. А на Подоле такая репутация мало того что трудно зарабатывается, так еще и очень хрупкая, как хрустальная ваза.

– Оденься, – поморщившись, все же не удержался я от комментария. – В исподнем ты выглядишь еще отвратнее, чем обычно.

Завтрак, к неудовольствию тетушки Пин, прошел в скоростном режиме, и через десять минут мы покинули наш дом на броневике. Вадика взяли с собой, и не только потому, что нужно было усиление, а чтобы вырвать его из рук матери. Похоже, парнишка уже сто раз пожалел, что перетащил ее к нам.

В этот раз стражи Полигона встретили нас более ласково, но внутрь не пустили, лишь куда-то позвонили. Дядька Захар появился через пять минут. Свой обычный наряд из-за погоды инструктор дополнил черным кожаным плащом и потрепанным котелком. Наряд, мягко скажем, не из рук грамотного стилиста. Впрочем, что-то мне подсказывало, как минимум плащ был выбран стариком не из эстетических соображений. В общем, явно не простой плащик.

– А неплохие колеса ты себе оторвал, – осмотрев броневик, хмыкнул Коршун. – Где взял?

– Головоруб поделился, – совершенно честно ответил я.

Коршун на это лишь покачал головой и полез в нутро броневика. Сидящему там Баламуту он лишь кивнул, а когда тот попытался завести разговор, так посмотрел на бедолагу, что Генка поперхнулся так и не высказанными словами.

Да уж, нашла коса на камень.

Когда броневик катил между вспаханными полями, Коршун решил проинструктировать меня:

– Не вздумай предлагать Хомяку взятку. Даже не намекай на это. Ему червонцы не нужны, живет на всем готовом в своей пирамиде и сдохнет там. Он помешан на торговле, так что постарается ободрать тебя как липку. И пофиг, что профит уйдет в казну города, а затем в карманы советников. Если тебе показалось, что ты переторговал, получая свою диадемку, то забудь – тебе повезло. У Хомяка есть еще один бзик – ему тяжко, когда то, что он считает произведением искусства, могут пустить в переплавку, а по тупым законам, принятым Дибичами из совета, все, что не используется, должно уйти в Академию по цене металла. Вот этим мы и попробуем воспользоваться, но ты лучше вообще рта не раскрывай.

В ответ мне не осталось ничего другого, как просто пожать плечами.

На территорию порта наш транспорт ожидаемо не пропустили. Через проходную прошли только мы с инструктором. А дальше уже привычно на вызванном электрокаре, похожем на тот, что развозит гольфистов по полям. Я в своем старом костюме и купленном почти на бегу недорогом пальто и Коршун в плаще, впрочем, как и руливший каром дружинник в камуфляже с кольчужными вставками, смотрелись на этой таратайке крайне нелепо. Но делать нечего – написанные когда-то и кем-то не сильно умным правила караульной службы не вырубишь не то что топором, даже гранатой не подорвешь.

Гигантская уступчатая пирамида с башней магопреобразователя на макушке за время моего отсутствия ничуть не изменилась. Впрочем, как и паранойя охраны, а также убогий вид логова главного хранителя городского склада артефактов. Все те же серые стены, прилавок, древний компьютер и раздвижные створки за спиной хозяина этого места. Да и сам хозяин не стал ни краше, ни моложе – прежний ястребиный нос, морщинистость шарпея и глаза стервятника. К тому же в магазин одежды он так и не сходил.

– Че надо? – в излюбленной манере китежских хамов встретил нас Задоров Матвей Егорович по прозвищу Хомяк.

В этот раз я уже не тупил и поинтересовался именем такого нужного человека. Теперь не придется изгаляться, чтобы избежать прямого обращения.

– Доставай бутылку, – сказал мне Захар, продолжая сверлить глазами Хомяка. – Иначе этот скот с нами даже разговаривать не станет.

Я молча подчинился.

Цапнув бутылку, Хомяк взбаламутил содержимое и осмотрел его в свете лампы.

– Молодая, – разочарованно протянул старик.

И все же та поспешность, с которой он убрал бутылку под прилавок, говорила о многом.

После подношения его словно подменили.

– Захар, ворчун ты колченогий! Сколько лет, сколько зим? Совсем забыл старого друга.

Расплывшийся в улыбке хранитель даже сдвинул часть своего казавшегося монолитным прилавка, чтобы выйти и обнять Коршуна. На фоне старого дружинника Хомяк смотрелся карликом.

После обнимашек он тут же вернулся за свой прилавок:

– Ну и что вы собрались отобрать за бесценок у старого бедного кладовщика?

– Ага, у тебя отберешь, – фыркнул Захар. Затем кивнул в мою сторону. – Помнишь парня?

– Парня-то я помню, другой вопрос: куда он подевал чудненькую такую корону и другие цацки. Что, дружок, потерял? Захотелось раскошелиться и выплатить компенсацию?

– Не потерял, но выкупить готов хоть сейчас, – все же не удержался я и нарушил запрет Захара.

– Не о том говорите, – влез в разговор старший инструктор. – Матвей, парню нужны наручи опричников-побратимов.

– Удивил. – Хомяк поднял кустистые и седые брови. – Наручи найдутся, но ведь ты не только за ними приехал.

– А еще нам нужен штурмовой щит старой работы.

– Серьезно? – даже с какой-то обидой в голосе уточнил Хомяк. – Мне тут воевода в мозг кайлом своей тупости так лупит, аж искры идут. Думаешь, он оставит в закромах хоть что-то стоящее. Хотя есть кое-что.

– И что? – настороженно спросил Коршун.

Я полностью разделял настроение своего покровителя, памятуя о подсунутой диадеме и тем более о покладистости старика в плане наручей.

– Ледяной доспех.

– Да ладно! – возмущенно фыркнул Захар. – Только это? Уверен, что воевода плюется каждый раз, когда ты ему предлагаешь подобную рухлядь.

– И чем тебе не угодил этот щит? – притворно оскорбился хранитель артефактов.

– А ты его носил, крыса тыловая?! Это же мрак какой-то. До сих пор как вспомню, в дрожь бросает. Последний раз надевал его, когда мы штурмовали оставшееся логово коммунистов.

– На Драконьей горе? – проявил информированность Хомяк.

– Да. Они мало того что наслушались агитатора с Земли, умный был до жути, тварь мерзкая. Так еще и плотно сидели на перламутровой пыльце. Тогда наших половина полегла. Вот с тех пор я к этой штуке даже притрагиваться не стану.

– Значит, не возьмете?

– А есть что-то хоть близко похожее по мощности?

– Нет, – развел руками Хомяк, – все выгребли. Одни штамповки остались.

– Ладно, – горестно вздохнул Коршун, – возьмем один, но только спишешь, как на работника.

Я сидел тихо как мышка. Конечно, вопросы буквально перли из меня, но интуиция вопила о том, что нужно помолчать. Прочитать этих старперов было невозможно. Мало того что у каждого по мощному защитному артефакту, так они еще и пользоваться им умели так, что ни крохи эмоций наружу не просачивалось.

– Может, возьмешь два? – вкрадчиво спросил Хомяк.

– На кой? – отмахнулся дядька Захар. – Может, и этот не пригодится. Наручи тоже спишешь по остатку.

– Нет, – тут же взвился Хомяк. – Половина стоимости, не меньше.

– Глянь на него, – возмутился Захар, тыкая в меня пальцем. – Пацан сейчас вообще плюнет на эту затею и пойдет пропивать заначку в баре с непотребными девками, а вещи ты сдашь в Академию на лом.

– Ладно, – явно пересиливая себя, согласился Хомяк. – Уболтал, черт красноречивый.

Коршун чуть подумал, почесав затылок, и добавил:

– Еще нужен холодняк с «кромкой».

– А знаешь, есть у меня хорошая такая штука, – вдруг повеселел Хомяк.

Япона икебана! Что-то у меня появились нехорошие предчувствия. Точно так же он радовался, когда подсунул мне диадему. Нет, вещь шикарная и даже не знаю, как бы я выжил без нее. Но и помучиться пришлось, скрывая свою прелесть в шляпе от взглядов разных хамов.

Судя по прищуру Захара, он тоже заподозрил неладное.

То, как Хомяк колдует сначала с древним компьютером, а затем со сдвижными створками, я уже видел. Когда отгрохотало в первый раз, из похожих на соты ячеек за створками была извлечена коробка с наручами.

Увесистые штуки. Проблематично будет таскать их каждый день, а ведь придется.

Вторым на стол легло нечто, похожее на металлического спрута с четырьмя цепными щупальцами и диском вместо тела. Эту штуку таскать будет не только неудобно, но и тяжело.

Ну и последним номером программы под ехидную улыбку хранителя артефактов электрический свет увидел самый настоящий мясницкий тесак в каких-то неопрятных ножнах. Чтобы совсем добить зрителей, Хомяк тут же вытащил железку из ножен.

Именно такой штукой на базарах разрубают свиные туши. Темный металл прямоугольного, чуть изогнутого клинка с односторонней заточкой дополняла грубая деревянная рукоять, а из украшений – всего пара рун на металле. Даже ковка нарочито грубая. В общем, явно магическое оружие вызывало противоречивые ощущения, но я не спешил с выводами, помня свои первые впечатления от диадемы.

– Это что, работа чокнутого Яна? – спросил Захар, как и я, разглядывая тесак.

– Ага! – радостно оскалился Хомяк.

– Вот же больной на всю голову был мастер, хотя и талантливый. Творил неплохие вещи, но в такой форме подавал, что хоть стой, хоть плачь, – явно для меня сказал Коршун. – Ну, ты и сам теперь видишь.

– Поговаривают, что он до сих пор жив. В психушке держат, – вставил свои пять копеек хранитель артефактов.

– Может, и так, – равнодушно отмахнулся Захар. – Ты давай, посчитай все это, пока парень не испугался.

– Да не вопрос, – еще больше обрадовался Хомяк и защелкал кнопками раритетной клавиатуры. – Пятьдесят восемь тысяч.

Я понимаю, что вещи эксклюзивные, но все равно – грабеж! Того, что сейчас есть на счету, точно не хватит. Конечно, в ближайшее время придут деньги и за серебро, и за другие трофеи, но легче от этого не становится.

– Не тянешь? – вкрадчиво поинтересовался Хомяк, явно заметив изменения в моем настроении. – Тогда давай спишем с твоего баланса все, что там было раньше, а вместо этого запишем щит и тесак. За наручи придется рассчитаться сейчас и в полной мере.

Опять пощелкав кнопками, он выдал более приемлемую цифру в тридцать одну тысячу двести червонцев. Конечно, не хочется быть никому должным, но, с другой стороны, это и не долг вовсе. Артефакты просто будут значиться на балансе станции и их при желании можно даже вернуть. Хотя вряд ли это стоит того, чтобы ссориться с главным хранителем артефактов Города.

Как оказалось, у Хомяка было все готово для благородного дела обирания лопухов вроде меня. Имелся даже свой банкомат. Так что мне ничего не оставалось, как со вздохом достать из-под задней крышки карманных часов идентификационный жетон и уронить его в специальную прорезь терминала. Вернулся он точно таким же, но с привязанным к нему счетом произошли не самые приятные изменения. Впрочем, что-то мне подсказывало – деньги я потратил совершенно не зря, да еще и неплохо так сэкономил.

– Забирай это барахло, – тут же оживился Захар, – и иди к паучихам. Ко мне, пока не пройдете ритуал, не суйтесь. И не вздумай вливать энергию в щит и тесак. Сделаешь это потом, под моим контролем. В общем, вали отсюда.

Говорил он нарочито грубо, но меня это не задело, потому что и без оценки ментального фона было видно, что старик шутит, а вот с Хомяком он шутить не собирался:

– Ты, друг мой старинный, бутылочку-то зря спрятал. Думаешь, я уйду отсюда, пока не ополовиню ее. И закуску закажи соответственную.

Хомяк сердито засопел, но я понимал, что и это всего лишь бравада – они явно с обоюдным удовольствием посидят в компании друг друга.

Обратно меня вывели все те же охранники, передав на руки все тому же водителю электрокара.

Я вполне обоснованно ждал от Гены массу вопросов, но скучающий в удобном кресле броневика старый друг встретил меня неожиданным заявлением:

– Тут твоя врачиха звонила.

– Сразу два вопроса, – остановил я его жестом. – Почему моя? И почему она звонила тебе?

– На первый сам себе отвечай, – ехидно ухмыльнулся Баламут, а по поводу второго она тебе и расскажет. В общем, твоя подружка сообщила, что мы можем забрать Златку.

– Когда? – уточнил я, все еще не понимая сути происходящего.

Помнится, Эльвира говорила, что на зимовке даже лучше поселить девочку в их пансионате.

Ладно, разберемся на месте.

– Сказала, если не хотим оплачивать еще один день, то лучше сделать это до обеда, – пояснил Баламут.

Извлеченные из кармашка жилетки часы показали половину одиннадцатого. До приема у паучих еще куча времени, так что успеем.

– Пан, – обратился я к нашему мехводу, – давай к сорок шестой проходной.

– Принял, – отозвался старый поляк и разогнал броневик еще до того, как закрылась боковая дверь.

Шустрый Сосо встретил нас у проходной. Правда, выглядел парень напряженно, бросая настороженные взгляды в сторону дружинников, охранявших проход в Стене.

Если честно, я и сам немного подобрался, когда мы проходили контроль, но все обошлось без малейших проблем – втык Шаталиной дружинники проигнорировать не рискнули.

На этот раз в приемной «поляне» нас встречала сама госпожа Ковалева. Эльвира выглядела напряженной, но при этом вела себя вполне профессионально. Она проводила нас в комнату ожидания и быстро пояснила суть происходящего:

– Никита Олегович, хочу вас обрадовать. Реабилитация Златы проходит намного быстрее, чем мы даже смели надеяться. Честно говоря, я не могу пояснить причину такого эффекта. Возможно, это связано с условиями, в которых она находилась все это время. В общем, больше нет никакого смысла постоянно держать ее у нас. Чтобы перестраховаться, можете привозить ее на осмотр раз в две недели. Ночь в тонизирующей капсуле лишней точно не будет.

Генка, радуясь за внучку, расцвел, как пион, и чуть ли не полез обниматься к смутившейся Эльвире. Чтобы как-то разрядить странную ситуацию, та вызвала дежурную сестру и попросила отвести деда к внучке, а сама осталась сидеть в комнате ожидания. Я тоже не спешил вставать.

– Никита Олегович, – решительно заговорила Эльвира, прямо взглянув мне в глаза, – уверена, что со своим-то даром вы отметили мое немного неадекватное поведение.

– Я бы не назвал его неадекватным…

– Дайте мне закончить, – пресекла она мою попытку смягчить ситуацию. – Я давно уже не восторженная девочка и понимаю, что в мире все происходит далеко не так, как мне кажется и тем более хочется. Но почему-то решила, что ваше нежелание продолжить наше общение вызвано пренебрежением. Вот и избегала встреч с вами. А когда увидела с другой женщиной, по-глупому психанула. И это хорошо, потому что только тогда поняла, как нелепо выгляжу. Поэтому хочу извиниться.

А Аня была права, причем оба раза. И когда говорила, что ее затея сработает, и когда выдвинула предположение, что адекватная Эльвира пойдет на контакт самостоятельно. Особо радовал сработавший именно второй вариант.

– Эльвира Яковлевна, я тоже виноват в этой ситуации. С моей стороны было свинством так резко обрывать общение с человеком, от которого я видел только добро. Но и у меня имеются веские оправдания. Внешка способна выбить из головы не то что мысли о понравившейся тебе женщине, порой я с трудом вспоминал, чего вообще хочу в этой жизни. Думал лишь о том, как дожить до следующего дня.

Так, а не перегибаю ли я с пафосом? Не, вроде все нормально.

Эльвира сначала недоверчиво подняла брови, но некоторые воспоминания явно отразились на моем лице, и она обеспокоенно подалась вперед.

– Тяжко было?

– Не то чтобы тяжко. Скорее изматывающе и очень страшно.

Это была еще одна проверка. Если поймет, о каком страхе я говорю, то упускать такую женщину будет самым тупым поступком в моей жизни.

Эльвира не выказала пренебрежение трусостью, а понимающе и сочувствующе покивала:

– Расскажете?

– Это очень длинная история.

А вот тут мы подходим к довольно тонкому моменту. В подобных ситуациях нужно приглашать даму на ужин, но, хоть убейте, в рестораны Города я сунусь еще не скоро. Да и на Подоле в общественные места как-то не тянет. Впрочем, есть один вариант.

– Эльвира, а что вы делаете в воскресенье днем?

– Сегодня у нас четверг? – уточнила она.

– Вроде был с утра.

– Так, в субботу я дежурю, а в воскресенье свободна.

– Тогда не хотите ли вы, как лечащий врач, проверить, в каких условиях проживает ваша пациентка? Тем более есть люди, которые хотят поблагодарить вас за заботу о Златке, и эти люди очень хорошо готовят. Так что обед будет на высшем уровне.

– Это вы о бабушке Пин и дедушке Чхане?

– Скрытность явно не самая сильная сторона Златки, – хмыкнул я. – Так что скажете?

– А где вы вообще устроились? – вопросом на вопрос ответила Эльвира.

– Сняли дом на Бесшабашке.

– На Бесшабашке? – удивленно переспросила моя собеседница. – А там не опасно?

Да уж, что-то у меня уже вошло в привычку удивлять людей.

– Ничуть, – спокойно ответил я. – Нормальные люди. Как по мне, даже более дружелюбные, чем те, кто живет в Городе.

– Дружелюбные? – опять переспросила Эльвира с ноткой недоверия. – Нам привозили пару раз гостей этих милых людей. Даже меня с моим-то опытом в реанимации дрожь пробирала.

– Значит, гости были незваные, а вас я приглашаю от чистого сердца. Насчет вкусного обеда уже сказал, а к нему еще будет медовуха тигровых пчел.

– Вы прямо искуситель, – все еще с сомнением сказала Эльвира.

Так, нужно ее дожимать.

– К медовухе добавлю рассказ о том, как я добывал для нее мед.

– Ладно, уговорили, – решительно сказала Эльвира.

Условившись созвониться в субботу вечером, мы попрощались.

Пока ехали от лечебницы к Стене, я чувствовал себя напряженно, но все прошло без проблем. И все же расслабиться мне удалось, только перебравшись в броневик.

На обед мы успели почти вовремя. Тетушка Пин забегала вокруг Златки, словно не видела ее как минимум месяц. Я лишь улыбнулся, потому что такие концерты приятны и участвующим сторонам, и зрителям. А вот Златка почему-то приуныла. Неужели что-то произошло в клинике? Впрочем, судя по тому, что на ее тарелке была какая-то еда с сыром, кажется, догадываюсь, в чем дело.

– Кнопка, с тобой все хорошо? – спросил я и ощутил, как напряглись все присутствующие, а Баламут больше всего. Он даже отмахнулся от что-то вещавшей ему Греты.

– Все хорошо, Дя.

– Тебя Чуча расстроил? – выдвинул я предположение и попал в точку.

– Да, – вздохнула девочка. – Спит и спит. Может, он заболел?

– Уверен, что с ним все в порядке. Пару недель отоспится, а затем вы снова будете играть вместе. Ты же сама читала ту статью.

Златка кивнула и даже чуточку повеселела.

В биологической энциклопедии Беловодья сказано, что тахруны могут проспать в норе до самой весны, но если в наличии имеется досрочно корма и зима не очень холодная, то зверькам может хватить и пары недель спячки. Очень надеюсь, что он продрыхнет до нашего возвращения на станцию. Даже представить боюсь, что может учудить эта крыса, когда вырвется на оперативный простор Бесшабашки.

А ведь отвечать за возможные последствия придется мне. Нужно было все же настоять и оставить Чучу в долине. Увы, умение отказывать Златке, когда она чего-то очень хочет, – это особый навык, и я им не владею.

Присутствующий здесь же за столом Барабаш отчитался, что переплавил все серебро в слитки по пятьдесят и двадцать пять граммов.

Тоже хорошо, мало ли какую цену заломят старые паучихи. На всякий случай возьму с собой три слитка. Если цена будет слишком большой, вернемся к рекомендациям Головоруба. И вообще, над этой ситуацией еще думать и думать. С одной стороны, вполне возможно, что злоба Волка не так уж безумна и, сделав еще пару пакостей, он успокоится. С другой стороны, узнать, что ушкуйник совсем съехал с катушек и, пока не угробит меня, не успокоится, лучше имея на руках все доступные козыри.

Ладно, пора ехать. Посмотрим, что могут предложить нам сектантки, способности которых считаются сказочными даже в магическом мире.

Выдвинулись в прежнем составе. Вадик тоже увязался с нами.

Кстати, нужно поговорить с его мамашей. Оказавшись дома, в безопасности, парень должен отдыхать и расслабляться, а не напрягаться еще больше.

Квартал под говорящим названием Паутинка практически ничем не отличался от других районов нижнего Подола. Здесь такие же широкие улицы между потрепанными многоэтажками так же были запружены ларьками, навесами и просто стоящими под открытым небом лотками. Иногда самой проезжей части оставалось так мало, что было трудно разъехаться двум машинам. А нашему броневику так вообще несколько раз приходилось пускаться в объезд.

Хорошо, что дед Анджей не только отлично водил, но и прекрасно знал эту местность и царящие здесь порядки. К примеру, когда он тупо раздавил хлипкий столик одного из торговцев, то просто приоткрыл окно и матерно послал вопящего лоточника. Из сказанного я понял, что правила нарушил как раз потерпевший.

Впрочем, я несколько сгущаю краски. Улиц, на которых броневик проходил без проблем, хватало, просто Анджей решил срезать путь и не делать крюк по центральным дорогам.

Антураж изменился резко, как только мы нырнули в зев подземной парковки очередной пятиэтажки. От остальных она отличалась тем, что вокруг было почти безлюдно. Да и само здание выглядело особо угрюмо, но при этом как-то сразу не скажешь, в чем именно выражалась эта угрюмость.

Не знаю, кто работает в этой секте стилистом-оформителем, но талантище видно сразу. Вопреки ожиданиям, мы не оказались в стандартно плоском пространстве многоуровневой парковки, а выехали в обширную пещеру с нарочито грубо обработанными гранитными стенами.

Понятия не имею, действительно ли Китеж стоит на гранитном основании, но даже если это бутафория, все равно впечатляет. Угловатые и брутально грубые барельефы с изображением пауков, словно застывших на нитях паутины, вызывали невольный мороз по коже.

Освещение здесь было соответствующим – часть факелов закреплены на стенах, а часть держали в руках четверо здоровенных парней. Ребятки выглядели как переборщившие с татушками бодибилдеры на подиуме. Хорошо хоть штаны надели. И все же интуиция, да и добытая информация о сектантах подсказывали, что эти артисты очень опасны. Особенно на пару с дамочками, прячущимися в тенях за их спинами.

Впрочем, одна из жриц все же вышла из сумрака, как только я выбрался из броневика.

Балахон с глубоким капюшоном не позволял мне ничего рассмотреть, а попытка прощупать ее эмоции оказалась не очень осмотрительной. По мне так резануло безумным хаосом чувств, что я тут же отключил все, что только можно.

Для начала эта странная дамочка выразительно протянула руку. Ее кисть и пальцы словно затянуло черной паутиной татуировки.

Как только слиток серебра лег в ладонь, а затем исчез в складках балахона, жрица подала резкий, шипящий и неприятно пощелкивающий голос:

– Старшая сестра ждет тебя, маг. Оставьте в машине всю мерзость, взятую с собой, кроме той, что нужно для ритуала.

Это было не слишком уж четкое распоряжение, но мне хватило информированности, чтобы понять, о чем и о ком идет речь. Первое, что я узнал о почитателях Великой Паучихи, так это об их ненависти к магии. Сектанты считали, что своими действиями чародеи корежат мир, нарушают гармонию и путают нити судьбы, сплетенные их богиней.

В общем, спорить я не стал. Снял серьгу и гривну, разместил все в свободных кармашках пояса, а сам пояс с остальными артефактами передал Анджею. А вот коробка с браслетами осталась в моей руке.

Конечно, можно было бы поразиться тому, как она могла узнать о наших намерениях, но, если бы у Коршуна, да и у меня тоже имелись сомнения в способностях паучих, нас бы здесь вообще не было.

Гена тоже снял защитный амулет и пояс с метательными клинками.

Особенно в такой предусмотрительности радовало, что в логово паучихи не придется идти в одиночку. Тем более без привычныхартефактов.

Жрица едва заметно поклонилась и в сопровождении своего личного охранника с факелом в руке двинулась к стене пещеры.

То, что нас ведут сразу к главной паучихе этого гнезда, неудивительно – пятьдесят граммов самого востребованного в этом мире металла дают право на определенные преференции. Обычных посетителей, рассчитывающихся золотом, принимали младшие и средние сестры.

Наш путь лежал к огромной каменной шайбе, ребром прислоненной к стене. Но как только мы подошли, она со скрежетом откатилась, открывая узкий проход. Пройти можно было только по одному. При этом высотой коридор словно компенсировал малую ширину. Точно определить, насколько он высок, не получилось, потому что взгляд наткнулся на эдакий натяжной потолок из густой паутины. И что самое неприятное – по ней ползали здоровенные пауки.

У меня особой арахнофобии никогда не было, но все равно зрелище крайне неприятное. А если добавить слабое освещение от трепещущего пламени факела, совсем уж какой-то хоррор получается.

Хорошо, что коридор оказался не очень длинным. Через пару минут антураж вновь сменился. Из коридора мы вышли в небольшой восьмиугольный зал с низким потолком. Стены зала были гладкими, без украшения. Да и вообще, помещение казалось пустым, если не считать трех циновок в самом центре, одну из которых занимала довольно колоритная персона. Совершенно древняя старуха с седыми, скрученными наподобие дредов волосами, можно сказать, была противоположностью сопровождавшей нас жрицы. Вместо глухого балахона на ней была какая-то дырявая хламида без капюшона. Казалось, что наряд старухи пошит или даже слеплен из комковатой и неоднородной паутины. В итоге кожа старшей сестры была открыта намного больше, чем мне того хотелось бы. А уж если сравнивать густоту татуировок, то старуха сильно выигрывала – из-за почти сплошной сети черных нитей с паучьими силуэтами она вообще казалась негритянкой. Правда, от времени линии выцвели, и она была не черной, а скорее темно-серой. А вот лицо мастер татуажа пощадил процентов эдак на двадцать.

Первый же взгляд черных, как два провала, глаз тут же отбивал желание шутить. Казалось, что через ее глаза на тебя смотрит вечность. И это я не поэтические метафоры подбираю – ощущения были очень реальными.

– Я могла бы и сама рассказать, что вас сюда привело, но вы должны произнести это вслух.

– Уважаемая, – поборов внезапно накатившую неуверенность, произнес я, – мы хотим пройти ритуал опричников-побратимов.

Жрица требовательно перевела взгляд на Гену, и он сдавленно повторил мои слова.

Повинуясь жесту почти высохшей кисти, мы заняли места на циновках – я в наконец-то освоенной позе полулотоса, а Гена присел на пятки, как привык это делать на тренировках по айкидо. Кажется, это называется сэйдза.

Тряхнув головой, я выгнал лишние мысли, а когда посмотрел на жрицу, то наткнулся на ее насмешливый взгляд.

– То, о чем ты говоришь, маг, называется ритуал опричника. Так было раньше, когда честь познавших дыхание пустоты была чиста, а верность обычных людей крепка. Но сейчас честь и благородство извращенцев стали наивной сказкой, а обычные люди разучились доверять не только своим сюзеренам, но и вообще кому бы то ни было. То, что выродившиеся маги сейчас называют опричниной, лишь уродливая пародия на былые традиции. Ведь никто из господ не доверит слуге свои истинные чувства. Но вы ведь другие?

Даже не знаю, что на это ответить. Впрочем, вопрос явно был риторическим.

– Что же, – продолжила жрица, – начнем. Наденьте наручи.

Мне, конечно, не хотелось затягивать с этим делом, но события развивались слишком стремительно. Впрочем, чего юлить, ведь сюда мы приехали именно за этим. Решение было принято уже давно. Открыв коробку, я взял верхний наруч и перебросил его Гене. Выбирать смысла не было – они абсолютно одинаковы, как внешне, так и на отклик сканирования.

Пока мы надевали наручи, старуха, словно учуяв нерешительность, начала нагнетать обстановку. Сначала она обратилась ко мне:

– Уверен, чародей, отринувший чистоту человеческую в мерзком Запределье, что хочешь взвалить на себя полную ответственность за простого человека? Отвечать за его ошибки, бороться с его врагами и даже разделить смертельную угрозу?

Можно подумать, я не делал все это раньше. Вслух же просто сказал:

– Уверен.

Она тут же повернулась к Баламуту:

– А ты, человек, пока еще не запятнанный скверной, готов ли во всем подчиняться чародею, какими бы мерзкими и опасными ни были его приказы. Готов умереть по его слову и уйти за ним в небытие?

Вопросики для Гены она подготовила явно заковыристей, чем для меня. Да и вообще, казалось, что жрица хочет напугать его. Обстановка в помещении стремительно менялась. Тени от факела в руках татуированного мужика удлинились. Казалось, что по стенам поползли призрачные пауки, да и вообще стало очень неуютно. Ну вот прямо до дрожи. Даже появилось совершенно глупое желание сбежать отсюда.

Баламут побледнел, но все же процедил сквозь зубы:

– Готов.

– Да будет так! – прорычала ведьма и захохотала.

И самое интересное, именно в тот момент, когда от ее хохота по спине пробежался морозец, я вдруг понял, что все это чистый спектакль. Да, сейчас на мне нет моих артефактов, чтобы заблокировать или хотя бы просто распознать ментальное вмешательство, но опыт, за который плачено литрами холодного пота, подсказал, что здесь все не так просто. И тут страх ушел. А вот Баламуту было совсем плохо. Бедолага прямо позеленел.

И все же это был спектакль лишь отчасти. Едва я успокоился, как свет в комнате померк окончательно, а затем тьму разрезали светящиеся нити. Вот тут-то меня и пробрало по-настоящему. Я уже не смотрел в бездну через глаза ведьмы, а погрузился в нее.

Ощущения были непередаваемыми – словно в единый коктейль смешались ужас и восторг. Все закончилось очень быстро, но впечатлений хватит еще надолго. Вселенная еще раз мигнула, и все вновь вернулось на круги своя.

– Иди, воин, – глядя на Баламута, сказала жрица. – Мне нужно поговорить с твоим старшим.

Гена растерянно оглянулся и поднялся с циновки, только когда я уверенно кивнул. Выглядел он совсем потерянно, и даже без ментального артефакта видно, что моего друга терзает настоящая буря противоречивых эмоций.

– Это все? – спросил я, когда младшая жрица увела Баламута, оставив с нами своего защитника.

– А ты ждал представления с фокусами? – с легким ехидством улыбнулась старуха. – Я лишь пропустила через наручи нити, которые и без того давно связывают вашу парочку. И все это без какого-либо извращения. Понавыдумывали, понимаешь, всяких страшилок. Если хочешь, можешь успокоить своего опричника. Ничего в его жизни не изменится. То, что смерть для побратимов общая, – выдумка пугливых дурачков. Просто эти узы так усиливают боевую пару, что, когда гибнет один, второй теряет мощное преимущество и его просто добивают. Конечно, если настройку наручей проводят совсем безрукие ведьмы, то болевой шок одного может убить другого, но у меня-то с руками все в порядке.

– Тогда зачем так пугать?

Внезапно ехидное выражение сползло с лица жрицы, и мне опять стало неуютно.

– А чтобы отговорить вас от желания замарать себя гнилью мерзкого извращения. Не забывайся, чародей. Наш разговор продолжается только потому, что твоя нить важна для Матери.

– Чем это? – тут же насторожился я.

– То тебе пока рано знать. Поговорим лучше о деле, за которое ты отдашь мне еще дюжину золотников проклятого металла.

Я попытался посчитать, сколько это будет в граммах, но плюнул, решив, что проще уточнить, но для начала нужно выяснить, о чем она вообще говорит.

– Вроде мне больше от вас ничего не нужно.

В ответ старуха опять ухмыльнулась и начала вещать, словно на проповеди:

– Есть нити судьбы и тонкие ниточки намерений. Мать лишь сплетает наши доли в паутине вселенского замысла. А намерения порождаем и плетем мы сами. Когда появляется задумка, рождается новая тонкая нить и старается слиться с нитью судьбы. Если замысел ни к чему не приведет, то она бессильно опадет. Твое желание узнать о судьбе другого человека слилось с твоей нитью судьбы и даже немного изменило ее направление. По-прежнему считаешь, что у тебя нет ко мне вопросов?

Уже в середине ее речи я вспомнил об одном разговоре с батоно Леваном. Когда мне удалось настроиться на особую волну в магическом тумане и услышать песнь сирина, то, естественно, возникли вопросы. На часть вопросов ответил батоно Леван. Он вспомнил о некоем Баро по прозвищу то ли Флейтист, то ли Дудочник. Поговаривали, что этот персонаж умел вызывать такой же туман и слышал песни ангелов. Мало того, по легенде с помощью сирина ему удалось уничтожить врагов и выжить самому.

– Вы знаете того, кто может вызывать волшебный туман? – осторожно спросил я.

– Не приравнивай все чудеса этого мира к вашему мерзкому чародейству. Баро был способен, пусть и с помощью ваших гадких игрушек, обращаться к небесной птице. Петь с ней песнь мира. Конечно, без защиты грязных вещей он не смог бы пережить такие встречи, но все равно песнь очищала его душу от скверны. Я слышу в тебе отголоски той мелодии, и потому мы еще разговариваем. Мать не случайно привела тебя к нам. Баро давно погиб, но его супруга живет в нашей обители и хранит вещи мужа. Она отдаст их тебе, но за особенную цену. Я могла бы сказать сразу, что для тебя цена будет непомерной, но ты все равно ее заплатишь, потому что жизнь ценнее злата и даже проклятого металла.

И вот к чему она это сказала?

Внутри меня начало разгораться любопытство, но жадность победила. Здесь за любой чих нужно платить истинным серебром, а его у меня слишком мало.

Жрица явно читала меня как открытую книгу и лишь издевательски улыбнулась:

– Теперь иди, но не прощайся. Мы все равно скоро увидимся.

А ведь действительно мне хотелось сказать ей «прощайте», мысленно добавив «навсегда».

Понять бы, что это было – пожелание или угроза. Мне даже думать не хотелось о том, какая нужда может привести меня в паучье логово еще раз.

В общем, совет старухи был услышан, и мы расстались, как говорится, по-английски.

Поднявшись с циновки, я едва не столкнулся с младшей жрицей, которая успела вернуться в комнату, причем совершенно незаметно. Она с явным намеком протягивала раскрытую ладонь.

Какая неприятная девушка.

Слиток я отдавал с нарастающим внутри глухим раздражением.

Наплели кучу всего, заморочили голову за мои же деньги, причем немалые, а выйдет ли из этого хоть какой-то толк, совершенно непонятно.

Обратно по коридору мы прошли метров двадцать, а затем свернули в отнорок, которого я раньше и в упор не заметил. Дальше был извилистый лабиринт, хорошо хоть без снующих пауков, отчего нависший прямо над головой каменный потолок казался милым и простым.

Реальность не обманула мои ожидания, и мы подошли к самой настоящей келье. Внутри, кроме деревянной кровати и грубого стола, ничего не было. Если не считать обитательницы сей скорбной обители. Выглядела она неважно. И дело даже не в мешковатом балахоне послушницы, а в том, что женщина была явно не в себе.

– Здравствуйте, – понимая, что сопровождавшая меня жрица помогать не собирается, начал я разговор. – Меня зовут Никита.

Ответа не последовало, и женщина лишь уставилась на меня выцветшими глазами. В них не было даже любопытства.

– Вы ведь супруга Баро? – продолжил я монолог, который никак не хотел переходить в диалог.

Хотел добавить прозвище, но там было два варианта, так что просто свернул фразу.

На удивление произнесенное имя вызвало у женщины хоть какой-то интерес.

– Да, – прохрипела она. – Баро был моим мужем.

– Вы знаете, как он вызывал туман и сирина?

– Нет, – внезапно вспылила затворница, – меня никогда не интересовали его извращения. Его грязные попытки исказить и затуманить замысел Великой Матери!

Так, а это она уже пошла по писаному. Боюсь, что имею дело с окончательно свихнувшейся фанатичкой.

И тут в ее голове что-то еще раз переключилось. Женщина перестала бесноваться и пытливо заглянула мне в глаза.

– От него осталось много ценных вещей. Очень ценных. Хочешь их получить?

Энтузиазм моей собеседницы начинал пугать.

– Хотелось бы, – осторожно ответил я, но все равно моя фраза сработала как пусковой триггер.

– Отдам. Отдам все, но ты мне должен принести голову этого урода! Мне нужна голова Семена Тихого! Ты меня слышишь?! Ни золото, ни серебро, только голова Тихого! Здесь, на этом столе!

Даже последнему дураку понятно, что больше мне тут делать нечего, да и, вообще, опасная это затея – общаться с буйно помешанными. Поэтому я, пятясь, вышел из кельи. Внутрь тут же шагнула жрица и, приобняв послушницу, что-то прошептала. К моему плечу прикоснулся татуированный напарник жрицы:

– Пойдемте.

Даже спорить не буду. Сейчас у меня осталось только одно желание – убраться из этого дурдома. А в спину нам летели крики бесноватой отшельницы:

– Принеси мне его голову!

Да уж, действительно прорицательница. Все предсказала правильно. Я действительно не стану платить такую цену за что бы то ни было. Но тогда к чему ее слова о том, что сделка все-таки состоится?

С другой стороны, наговорила она много всего мутного. Брать в голову не стану, но запомнить постараюсь. После случая с Коломбиной есть повод если не доверять словам старой жрицы, то уж точно не отмахиваться от них, как от явного бреда.

На обратном пути я уже не поглядывал вверх на пауков – то ли привык, то ли других впечатлений хватило, но выход в большую пещеру все равно воспринял с облегчением. Еще лучше стало, когда забрался в броневик и нацепил на себя любимые побрякушки – гривну на шею и серьгу в ухо. Тут же нахлынули эмоции других пассажиров. Анджей с Вадиком просто беспокоились, а вот Гену, как говорится, плющило и колбасило. Похоже, он только сейчас осознал, на что именно подписался, а после слов жрицы представил себе будущее в самых мрачных тонах.

Почему-то состояние друга вызвало у меня улыбку. Полностью убрав энергию из гарнитура, я напитал сначала свой наруч опричника, а затем и парный артефакт Гены.

Интересные ощущения. Сразу почувствовал, что могу не только управлять его наручем, а также тонизирующим амулетом, но и вкачать энергию в артефактные метательные ножи, которые Баламут постоянно таскает с собой.

Судя по тому, как вскинулся мой друг, теперь он, как и я, мог ощущать эмоции напарника.

– Успокойся. – Я еще раз улыбнулся, но теперь уже намного мягче. – Старуха просто хотела напугать тебя, чтобы отговорить. Они тут вообще прикладную магию не очень любят. Да и другие пустобрехи сильно сгустили краски. Эти наручи почти такие же, как те, что мы носили до этого. Просто считай их более продвинутой версией. И главное, после смерти одного напарника второй максимум получит откат от шока, да и то несильный. Вот и вся мистика.

Блин, как же удобно! Из-за плотной эмоциональной связи Баламута не нужно ни в чем убеждать. Он поверил и принял все с ходу из-за того, что прекрасно ощущал мои эмоции и уверенность в сказанных словах.

Мысль о том, чтобы сразу отключить наручи, я отбросил. Нужно привыкать.

Когда покинули паучье подземелье, я сразу набрал дядьку Захара:

– Мы уже прошли ритуал. Что нам делать дальше?

– Завтра оба дуйте ко мне и прихватите все боевое барахло, что у вас есть. И магическое и немагическое.

– Когда приехать?

– Часам к одиннадцати, раньше с вас толку будет мало, – хохотнул в трубку Коршун.

– С чего бы это?

– С похмелья, – продолжал веселиться он. – Сегодня вы вдвоем хорошенько нажретесь и выскажете друг другу все, что прятали за пазухой до этого момента. Поверь, так будет лучше.

Да уж, озадачил меня старый инструктор, но, как и в случае со жрицей, отмахиваться от его советов не стоит.

Кто бы сомневался, что затею с пьянкой Баламут поддержит почти с восторгом. Анджей тоже обрадовался, но я его быстро обломал – незачем ему слушать наши откровения.

Когда оказались дома, сразу озадачил дядюшку Чхана. Стол был накрыт молниеносно. Эксперименты решил ставить в моем кабинете, использовав проверенный веками катализатор – водку.

Грета попыталась возмутиться, но была выгнана в свои апартаменты с помощью полотенца в руках боевито настроенной тетушки Пин. Анджей и батоно Леван вскрывали бутылки и готовили стаканы с видом вторых номеров стрелковой команды, набивающих пулеметные ленты патронами. Ко всему, что касалось магии и безопасности нашей маленькой коммуны, старики относились с крайней степенью серьезности и ответственности.

Коршун оказался совершенно прав. Эта пьянка действительно расставила все по своим местам. Сначала мы просто пили, пока не дошли до кондиции воспоминаний и ностальгии. После нее обычно идет этап взаимных убеждений и упреков. Вот тут-то все и пошло наперекосяк. Какой бы сильной и искренней ни была наша дружба, но за столько лет просто не могло не накопиться клубка претензий друг к другу. Я вспомнил все – как он увел Ленку, как выдал тайну занятия танцами, как затащил на ту чертову горную речку, после которой у меня до сих пор при определенных обстоятельствах ноет поломанный копчик.

Вообще-то эти темы мы затрагивали уже не раз, и только сейчас благодаря наручу опричника я в полной мере осознал, что именно тогда чувствовал мой друг. Ощутил его невыносимый стыд за то, что он подвел друга, уведя из-под носа его первую любовь. Как сводило его скулы и немел язык от желания покаяться, но боялся сделать еще хуже. Понял, как он проклинал себя за пьяную болтливость. Но больше всего меня шибануло его отчаяние, когда Баламут, надрываясь, греб в воде бурного потока, желая лишь одного – сдохнуть на фиг, но вытащить друга, которого сам же и подвел под смертельную опасность.

Это был интересный опыт. Мы сначала орали друг на друга, смеялись и под конец спели самым кошмарным дуэтом, который только слышали небеса обоих миров. Но этого я уже не помню, и вышеупомянутый комментарий на следующий день изрек Анджей, завистливо подсматривавший за всем этим действом.

Глава 5

Боже, как хорошо быть магом! На Земле после того, что я вчера вылакал, меня можно было положить рядом с мумией любого из фараонов, и вряд ли кто-нибудь нашел бы отличия. А сейчас с первым утренним вздохом, а также чихом и матерным словом я лишь ощутил дикую жажду.

Вот когда древо доброжелательности нашей маленькой коммуны дало по-настоящему волшебные плоды заботы! На тумбочке у кровати ждала маленькая рюмочка искристой медовухи и большой стакан какого-то красного сока.

Все знают, что опохмел – это первый признак алкоголизма, но с таким благородным напитком данная формулировка явно будет несправедливой. Незначительное по объему содержимое рюмочки – на один средний глоток – прокатилось по пищеводу благостной амброзией, уняв все негативные ощущения, но оставив после себя сладковатое послевкусие. Его я смыл бодрящей волной то ли сока, то ли компота, а может, вообще целебного зелья. Нотки каких-то трав здесь явно присутствовали.

С хрустом потянувшись, я отправился в душевую. Затем облачился в повседневный костюм и спустился в столовую. Там уже собрались почти все наши. Особо хмурыми рожами выделялись дед Анджей и Баламут.

– Чего приуныли, славяне? – с вызвавшей у них раздражение бодростью поинтересовался я.

– А чего радоваться? – вздохнул Гена. – Голова тяжелая после вчерашнего, крайне важного для всех нас мероприятия.

Выделяя последнюю фразу, он явно обращался к тетушке Пин.

– Даже не начинай, – возмутилась кореянка. – Медовухи не дам ни капли.

– Но ему же досталось, – обличающе ткнул в меня пальцем Баламут.

– Потому что господин, как только я попросила, сразу ушел спать, пусть и на нетвердых ногах. А ты продолжил вливать в себя водку и спаивать Анджея.

– Почему это спаивать? – влез в разговор старый поляк. – Я сам согласился составить ему компанию.

Кто бы сомневался!

Во взгляде кореянки явно отразилось мое мысленное восклицание.

– Я обещала вам веселую жизнь? – как змея прошипела тетушка Пин. – Так вот, все только начинается.

Оба штрафника почти синхронно повернулись к дядюшке Чхану, но тот с видом медитирующего Будды продолжал пить чай.

Златка хихикнула – ее это представление только забавляло.

Все притихли, но ненадолго – тут же под горячую руку кореянки попался очередной объект для внушения. Казалось, что она прочитала мои вчерашние мысли и решила взять воспитательный процесс на себя. Да и вообще, некогда тихая и скромная женщина за последние месяцы крепко взяла бразды бытового управления нашей компанией, но при этом делала все осторожно, с заносами в нужных местах.

– Света, где Вадик? – спросила она у чинно завтракавшей женщины, всем своим видом выказывавшей независимость и достоинство.

– В магазин поехал.

– Поехал сам или ты туда его послала? – задала тетушка Пин явно риторический вопрос и продолжила: – Знаешь, дорогая, мне теперь понятно, за что тебя шпыняли гороховские бабы. Ты уже взрослая, родила и даже вырастила дите, но так и не поняла, что можно делать, а чего нельзя. Вадик не просто твой сын, он твой кормилец и защитник. А ты пока у него на иждивении. Он теперь старший в вашей семье, и твоя задача, пока не сможешь содержать себя сама, обеспечить ему дома уют и отдых. Чтобы Вадик имел силы и настроение работать. Вот захочет сейчас господин отправить его по очень важному делу. Так нет его, а когда появится, будет уставшим. Один раз такое случится, другой, а потом господин подумает: а зачем мне нужен такой плохой помощник? И пойдете вы оба на улицу или обратно проситься к Гороховым.

От горделивого и независимого настроения Степашиной не осталось и следа, но тетушка Пин была права, пусть и выразилась более резко, чем сделал бы я сам. Вадик действительно в последние дни стал какой-то дерганый.

На глаза Светланы набежали слезы, и она жалостливо посмотрела на меня. Лучше бы этого не делала, потому что мне без труда удалось прочитать за этими слезами лишь раздражение и злость.

Поэтому я скопировал манеру поведения дядюшки Чхана и продолжил поедать блинчики.

Кто бы сомневался, что утешать бедняжечку тут же кинется Златка.

Закончив завтрак, мы начали собираться на Полигон. Еще предстояло перебрать все наше стреляющее железо и упаковать все артефакты, вплоть до бытовых.

Кстати, Вадик едва успел к выезду и чувствовал себя как загнанная лошадь.

В этот раз на проходной Полигона обошлось вообще без проволочек. Как только мы подъехали, дружинник махнул рукой и открыл шлагбаум. Плюс к этому у ангара, под которым находилось логово Коршуна, нас встречал местный владыка собственной персоной.

Для начала он выгнал нас из броневика и, забравшись внутрь, пару минут изучал транспорт. Затем молча вылез и пошел к ангару. Пришлось нам всем подхватывать привезенные сумки и двигаться следом.

Уже внизу Захар уселся за свой стол и пару минут что-то писал на листе бумаги.

– Вот, – протянул он мне список. – Ты вроде говорил, что есть связи с нормальными штамповщиками. Закажи эти артефакты для броневика. Потом сам разберешься, что к чему. Там ничего сложного. Теперь вы.

Инструктор осмотрел нашу компанию тяжелым взглядом и для начала ткнул пальцем в Вадика:

– Ты, мелкий, можешь остаться, а ты, старый, вали в броневик и жди там.

Дед Анджей ни спорить, ни обижаться не стал, просто пожал плечами и вышел из бункера. А вот Вадик ощутимо напрягся. Я бы и сам обеспокоился на его месте. Нас с Геной явно собираются привлекать к важному делу, а такой балласт, как он, могут и на запчасти пустить.

Меня тоже заинтересовало, чем так глянулся Захару наш парнишка, особенно учитывая, зачем мы сюда вообще пришли.

– Ладно, показывайте, что там у вас есть, – кивнул инструктор на сумки, которые мы притащили с собой.

Просмотрев обычное оружие, Захар похвалил моего «Вепря» и поругал автомат Баламута, чем доставил мне несказанное удовольствие. Артефакты, которые я выгрузил на стол, он изучал намного дольше. Точнее, наствольник, в котором сидели три конструкта, он лишь покрутил в руках, дав совет купить такой же для Гены. То же самое было сказано о «молниевике», а вот два ножа, доставшиеся нам по наследству от помощника погибшей истинной магини, очень заинтересовали старика.

– Убойная штука, но с особенностями. Что да к чему, спросишь у своего артефактора. – Как мне показалось, с опаской отложив нож, старик перевел взгляд на Баламута. – Ты… как там тебя?

– Можно Гена, а еще Баламутом зовут.

– Никита говорил, что ты мужик резкий и с опытом. Вот сейчас и проверим.

Встав из-за стола, инструктор двинулся к одной из дверей. Мы шагнули следом за ним, но он тут же указал Вадику пальцем на лавку у стены:

– Посиди-ка там, сынок. И даже не думай вставать.

Вадик шумно сглотнул и послушно перебрался на лавку.

Я на всякий случай пригрозил ему кулаком. Чисто для его же пользы – уверен, что в берлоге у Захара полно таких штук, которые могут оторвать слишком любопытным исследователям не только шаловливые ручонки, но и их не самые умные головы.

По восходящей лестнице мы опять вышли в надземный ангар, но только в ту его часть, что была отгорожена от входной. Потолок в ангаре был стеклянный, так что освещения хватало.

Осмотревшись, Гена понимающе крякнул. А вот мне мешанина каких-то ящиков, натянутых канатов и бревен, расположенных под разными углами, вообще ни о чем не говорила.

– Ну что, резкий, – повернулся Захар к Гене, – пробежишься?

– Разок для пробы, а второй на время, – уточнил Баламут, заработав одобрительный взгляд инструктора.

Сбросив с себя камуфляжную куртку и кепи, мой друг сделал короткую разминку, а затем не спеша побежал по полосе препятствий. Я до сих пор не понял, как он находил правильный путь, но двигался Баламут уверенно, лишь временами притормаживая на особо сложных участках.

Прошел он все это безобразие за две с половиной минуты, если верить карманным часам, а они меня еще не подводили. К нам Гена прибежал несколько запыхавшись.

– Да уж, – немного выровняв дыхание, заявил Баламут, – зажирел я на гражданке.

И это он-то зажирел?

– Не так уж плохо, – лениво возразил Коршун. – Норматив для обычных дружинников две минуты, а для ошаговцев полторы.

– Ну я же говорил, что это ознакомительный забег, подмигнул мне Баламут. – Засекайте.

Когда раскрасневшийся и запыхавшийся значительно больше, чем в первый раз, Гена пересек финишную черту, мои часы показали, что забег занял всего минуту двадцать.

– Действительно моге́шь, – огладил бороду инструктор. – А теперь давай с ходу ножи в вон ту мишень.

Коршун еще не успел договорить, а Гена уже метнул один за другим артефактные клинки. Первый угодил в плечо ростовой мишени, а второй в центр груди. И это при том, что мишень находилась от нас метрах в двадцати.

Внутри меня шевельнулась легкая зависть. А еще кольнула мысль, что наручи для лучшей адаптации я не отключал, но через секунду сам с удивлением ощутил, как зависть быстро переросла в гордость за друга. Он откликнулся благодарностью и пониманием, а еще легким ехидством.

– Красавчик, только поосторожнее с этими штуками, – почему-то с кислой миной похвалил Гену Захар и тут же повернулся ко мне. – А теперь ты.

– Что, ножи метать? – с надеждой спросил я.

– Размечтался, – хищно оскалился инструктор.

– А может, не надо?

– Надо, – не унимался он, – если хочешь, чтобы я вас тренировал.

– Ох, грехи мои тяжкие, – простонал я, снимая шляпу и пальто.

Все-таки надо было послушаться Гену и надеть камуфляж. Ну хоть не стал облачаться во что-то дорогое – пригодилась старая одежка, пережившая мои приключения в Туманной долине.

Сняв вдобавок пиджак, я остался в рубашке и жилетке, в ангаре было довольно свежо, если не сказать больше. Впрочем, что-то подсказывало мне – скоро станет жарковато.

Так оно и оказалось. Где-то после первой четверти маршрута мне даже захотелось скинуть и жилетку. И все же полоса препятствий меня удивила, точнее, мое прохождение. Все-таки не зря я бегал по Кроне, как Тарзан, какие-то навыки закрепились, да и тело подтянулось и без всех этих садомазоэкзерсисов Баламута.

Нет, мое покорение полосы препятствий со стороны наверняка выглядело комично, особенно когда я зазевался и не успел поднырнуть под веревку, натянутую над бревном. Одно радовало – в яме был песок, а не болотная жижа.

И все же за себя я порадовался, хотя уже под конец дистанции понял, что благодаря нашей связи Гена как-то подсказывал мне. Но каким образом это получалось, все еще оставалось для меня загадкой.

До финиша я не добежал, а дошел и тут же рухнул на специальную лавочку.

– Разочаровал ты меня, Никита, – нахмурившись, изрек дядька Захар.

– Куда уж нам уж, – развел я руками.

– Я в том смысле, – уточнил инструктор, – что рассчитывал на цирк, а получилось просто уныло. Ты же вроде говорил, что не соглашался на тренировки друга.

– А он и не соглашался, – влез в разговор Баламут. – Да только эта обезьяна по Кроне бегает так, что страшно становится.

А вот теперь я ощутил гордость Гены уже за меня. И это было чертовски приятно.

– По Кроне? – переспросил Захар с какой-то грустью в голосе. – Вот прожил всю жизнь в Беловодье, а там так и не побывал. Да я баобабы видел только издали.

– Так в чем же дело? – опять включил рубаху-парня Баламут. – Приезжайте летом на нашу станцию. Сходим на кабана, может, даже гремучего льва подстрелим, а если не передумаете, то и в Крону слазите с этим блаженным.

Кстати, Гена зря тут прибедняется, путешествовать по Кроне он любит не меньше моего, просто ему не нравится чувствовать себя пристяжным и зависеть от моей страховки.

– Да куда мне по деревьям-то лазить. – Совсем как-то опечалившись, Захар осмотрел свои похожие на лопаты руки.

– А паук на что? – действительно не понимая настроения Коршуна, спросил я.

– А что паук?

– Да ладно! – искренне удивился я. – Вы разве не используете эту крайне полезную штуку?

– Толку от нее, – отмахнулся Коршун. – Щит рвет нити, так что во время штурмов приходилось пользоваться обычными тросами. И вообще эта арта нужна только придуркам, которые ползают по наружным стенам небоскребов, как мухи.

Вот это номер! Неужели мне удастся хоть чему-то научить матерого инструктора? С другой стороны, ничего удивительного нет – простая профессиональная зашоренность дружинника. Если нельзя использовать в бою, значит, вещь бесполезная.

– Хватит мяться, – отреагировал на мое настроение Гена. – Покажи ему.

Я действительно не стал тянуть резину и сделал энергетический вдох, потянув в себя энергию из окружающего пространства. Затем быстро подошел к стене ангара и пустил накопленную энергию в «паука». Силовые, чуть светящиеся нити тут же оплели мой торс, а более толстые щупы устремились к стене, закрепившись там на разных уровнях. Те, что шли прямо, чуть отталкивали меня, а скользнувшие вверх потянули мое тело по вертикали. Я специально не использовал ни руки, ни ноги, и со стороны казалось, будто просто взлетел к потолку.

Перебирая силовыми нитями, как осьминог щупальцами, я перебрался под стеклянными панелями до того места, под которым стояли Баламут и Коршун. Затем, уподобившись настоящему пауку, начал спускаться на усиленном жгуте из силовых нитей.

Вот тут меня и застало наказание за выпендреж. Энергия в личном хранилище закончилась, и нить оборвалась, когда до земли осталось еще метров пять. К счастью, за время моих приключений в Кроне и не такое бывало, так что я приземлился без проблем и даже с определенным форсом.

– Лихо, – крякнул дядька Захар. – Нужно подумать, как это использовать в бою, хотя проблема со щитами никуда не денется. И да, в гости к вам я все же загляну.

– Будем рады, – искренне улыбнулся я.

– А теперь пойдемте, покажу, что я придумал для вашей парочки.

Пока спускались по лестнице, Захар продолжал пояснять:

– Ничего нового и заковыристого. Простая, но идеальная для вас связка прорыва. Позже наработаем позаковыристей, но сейчас вам нужно хоть что-то, чтобы отбиться от серьезной угрозы. – Остановившись внизу лестницы, инструктор с прищуром посмотрел на меня. – Надеюсь, ты послушался и не трогал тесак?

– Ну… – замялся я, вспоминая, как в подпитии размахивал извлеченным из ножен тесаком, пытаясь поделиться с другом своим разочарованием от столь нелепого оружия. – Энергию я в него не вливал.

– Значит, тебе повезло, – фыркнул Коршун, подходя к столу, на котором остались наши вещи. Взяв в руки металлического осьминога, он повернулся к Гене. – Смотри, теперь это твое главное достояние. Расставь руки в стороны.

Когда недоумевающий Гена выполнил приказ, Захар начал облачать его, словно оруженосец рыцаря. Сперва он закрепил эту помесь рюкзачка школьницы со спрутом на спине моего друга и поправил крепления.

На этом концерт не закончился. Заглянув в какую-то кладовку, инструктор вынес целый ворох одежды и заставил Баламута нацепить все это на себя. В длиннополой фуфайке, безразмерных ватных штанах и валенках Гена выглядел крайне колоритно, вот прямо до слез…

Шапка-ушанка и длиннющий шарф, из которого выглядывали только круглые стекла защитных очков, довершали футуристическую картину.

– Это, часом, не прикол? – послышался приглушенный голос Баламута.

– Сейчас узнаешь, – хмыкнул Захар. – Пошли.

Он привел нас в длинный бетонный коридор, в конце которого виднелись какие-то круглые тумбы.

– Слушай задачу, резкий. Тебе нужно добежать до столба и перерубить его этим тесаком.

Для наглядности Захар поднял руку с нелепо выглядевшим оружием.

– Вот этим вот огрызком? – прогудел сквозь шарф явно запарившийся Гена.

При этом он не спешил разматываться, явно чуя подвох.

– Вот этим вот огрызком, – спокойно повторил инструктор.

И тут что-то загудело и сверкнуло, а через секунду я увидел, что тесак удлинился в три раза за счет синевато мерцавшего поля. Поле мигнуло и пропало.

– Жрет много, – продолжил Коршун, – так что твоя главная задача – передать напарнику сигнал к активации перед самым ударом по столбу. А тебе, Никита, нужно по моему сигналу запустить силовой щит на нашем бегуне, а после его знака залить энергией тесак. Начинай подкачку. И ничего не бойтесь, пули резиновые.

– Какие пули? – практически хором спросили мы с Геной.

– Сейчас поймете, – ухмыльнулся Захар. – Начали!

Вбитый годами тренировок рефлекс на приказы тут же сорвал Гену с места. Немного неуклюже из-за сковывающей одежды, но все же быстро он набрал приличную скорость.

– Чувствуешь его щит? – спросил у меня Захар.

– Да, – ответил я, сконцентрировавшись.

Все артефакты на Баламуте я ощущал так же четко, как будто они были надеты на меня.

– Запускай.

Как только голубоватое свечение окутало фигуру бегущего Гены, открылись спрятанные в стенах ниши и оттуда высунулись стволы. Гулко ударило стаккато выстрелов.

Япона икебана! Да это же пулеметы! Лишь секундой позже я вспомнил слова о резиновых пулях, да и то потому что прилетел намек от бегущего Гены, который в таких условиях соображал намного быстрее меня.

С противным фырчаньем пули рикошетили от стен и потолка, а также от силового поля, окутавшего Баламута. Часть из них полетела и в нас, но Захар, все так же удерживая руки за спиной, активировал силовой купол, защитивший нас обоих.

Что самое удивительное, висящий на Баламуте щит потреблял не так уж много энергии, хотя по нему лупили сразу четыре пулемета. Это так озадачило меня, что я едва не пропустил сигнал от Гены, но все же успел активировать тесак, сбрасывая туда остатки энергии из моего внутреннего запаса.

Внезапно все стихло, и в оглушающей тишине явственно послышалось, как с тяжелым стуком на пол упала срубленная Геной часть столба. Причем есть у меня подозрение, что толстый столб был бетонным.

Да уж, шутки Хомяка и восхищают и пугают.

Фигура бегущего обратно Гены резко сменила мое настроение, особенно под влиянием сумбура, который пер от него по ментальному каналу.

Так вот откуда появилось название «ледяной доспех». Действительно на мгновение показалось, что к нам бежит рыцарь в белых латах, при этом громко ругаясь:

– Да вашу ж мамзель! Чего ж так холодно?!

Подбежав вплотную, Гена начал яростно стягивать с себя оледеневшую одежду.

– Это нормально? – Чуть успокоившись, но по-прежнему стуча зубами, Гена требовательно уставился на Захара.

– Вполне, но зато ты цел и невредим. Этот щит тем и хорош, что после активации тянет в себя энергию сам. Да еще и ломает атакующие конструкты и энергию из них тоже потребляет. Правда, такая резкая бесконтрольная переработка сильно понижает температуру окружающего воздуха, – с видом лектора пояснил Коршун. – А чтобы ты не задубел, я вам черкну записочку, и прямо сегодня поедете шить себе новые платьица из кожи птера.

Толкая свою речь, инструктор не терял времени зря и протянул Гене пузатую фляжку, к которой мой друг тут же присосался. Да так, что емкость пришлось отбирать почти силой.

– Кстати, Никита, попробуй сделать вдох.

Я понял, о каком вдохе он говорит, но едва начал тянуть в себя энергию, то понял, что она идет очень туго.

– Вот, – прокомментировал мою озадаченную физиономию инструктор. – Это еще один повод использовать «ледяной доспех». Не знаю, насколько хорошо ты изучил теорию магии, но должен знать, что хоть магическая энергия и вездесуща, но наполнение ею воздуха отнюдь не равномерно. В общем, если в определенном месте сработают несколько мощных конструктов, насыщенность энергией там падает и восстанавливается не сразу. Это ощущается даже на открытом пространстве, а в помещении так вообще приходится ждать до десяти секунд, чтобы снова черпнуть силы. Стоит говорить, что может сделать опытный боец за десять секунд, когда у него есть магия, а у соперника нет?

– Не стоит, – согласился я.

– Раньше мы использовали этот прием, когда штурмовали здания. Маг под шитом врывается внутрь и выжигает там всю энергию, а прикрепленный к нему опричник, оставшись снаружи, дает напарнику возможность тянуть через себя энергию по связующему каналу. В итоге супостаты не могут магичить, а маг-дружинник чувствует там себя как лиса в курятнике. Правда, по обычной связи много не вытянешь, да и замерзаешь как собака. В общем, то еще удовольствие.

Все еще толком не согревшийся Гена изобразил из себя хоть и умирающего лебедя, но готового пойти на смерть за други своя. Впрочем, я тут же подпортил ему представление:

– Может, тогда лучше доспех носить все же мне?

Гену накрыло разочарованием и даже обидой. Он уже успел почувствовать себя в прежнем образе ведущего-защитника. Да что уж там, от старого штурмовика повеяло духом молодости и азарта. И тут такой облом.

Расстраивался мой друг недолго, потому что Захар отмел мои предложения:

– Нет, у вас-то связь нормальная, и ты можешь неплохо накачивать его артефакты на комфортном расстоянии. К тому же, как бы ты там ни выпендривался под куполом ангара, контроль тебе нарабатывать и нарабатывать. А в бою это намного сложнее. Так что вперед пойдет опытный рубака, которому и контролировать-то, кроме своего тела, ничего не нужно. Кстати, вашего мальца задержал тоже для этой связки. Если ты будешь ведомым, то можно отвести еще одного простого опричника подальше и качать энергию с большего пространства.

– А щит не перерубит связующую нить? – спросил я, вспомнив, что Захар говорил о нитях паука.

– Только если твой подопечный встанет к тебе лицом больше чем на пять секунд. Тогда может быть истончение канала или даже обрыв. Хотя, опять же, как поведут себя ваши новые наручи, еще нужно проверять. Я такие не носил. Ладно, поговорили, и хватит. Вернемся к тренировкам.

– Опять? – зябко передернул плечами Гена.

– Не переживай. Это была только демонстрация. Со щитом продолжим после того, как ты приоденешься. А пока давай немного поваляем тебя.

Баламут сразу же насторожился, и явно не зря. Через пару минут он уже был обряжен в нечто похожее на сбрую древолаза. Система артефактов называлась «рывок». В действии это выглядело так, словно Гену пнул кто-то сильный и невидимый. В первый раз он действительно прокатился кубарем, но затем вполне освоился и, почти не теряя равновесия, пробегал положенные двадцать метров с поразительной скоростью.

Досталось на тренировке и мне. Кроме нашего основного козыря Коршун натаскивал нас на совместные действия при ношении малых артефактов в повседневных условиях. В итоге к вечеру мы оба были так измотаны, что даже ужинать не хотелось, а мечталось лишь о кровати. Поэтому заказ обновок решили перенести на завтрашнее утро.

Глава 6

Да уж, перегрузка организма это вам не похмелье, и даже мои хваленые магические возможности тут не помогали. Казалось, что болит каждая клеточка тела. И когда Гена практически за ногу вытащил меня из кровати на разминку, мои матерные выражения были слышны по всему дому. Даже пришлось извиняться перед дамами всех возрастов. Ухмылявшихся мужиков я послал еще раз, правда, теперь в более приличных выражениях.

И все же, как ни странно, разминка помогла, переведя боль в мягкое ноющее состояние. А последующий контрастный душ окончательно взбодрил организм и даже пробудил в нем нешуточный аппетит.

Со двора мы выехали пусть и в несусветную для меня рань, но преисполненными оптимизма. По адресу, который нам дал Захар, обнаружилось заведение, не блистающее модернизмом. А проще говоря, кожевенная лавка выглядела так, словно вынырнула из времен эдак позапрошлого века. Тесное торговое помещение, заваленное и до захламленности увешанное разнообразными кожаными изделиями. Но как только мы упомянули Захара, нас тут же провели в большую и светлую примерочную с несколькими портняжными манекенами.

По большому счету переговоры свелись к прочтению записки инструктора и обмеру наших тел. Осведомившись о ценах, я все же решил прикупить кожаную жилетку и для Вадика. Здесь они оказались как минимум на уровень качественнее тех, что продавались в магазинах на Подоле. Менянемного напрягло то, что никто даже не стал обсуждать с нами фасон будущих нарядов. Да и вообще, делающие обмеры мужики были молчаливы и угрюмы.

Второй тренировочный день, на удивление, дался мне легче, да и по случаю субботы Захар не особо усердствовал и отпустил нас пораньше. В итоге возникла возможность нормально провести вечер. Встреча с Эльвирой была намечена на завтра, так что сегодня можно было развлечься в сугубо мужской компании. Тут же возникла мысль о том, что приятное не мешало бы совместить с полезным и хоть как-то наладить отношения с дружинниками.

Весной, когда мы попали в новый мир как кур в ощип и нас гоняли по Китежу все кому не лень, я столкнулся не только с человеческой подлостью и алчностью, но и с проявлением благородства и искренности.

Когда я понял, что прихвостни ушкуйника пытаются помешать мне забрать Златку из клиники, то «подстелил соломки» – договорился о сопровождении патрульного экипажа дружинников. И вот в момент обострения ситуации я увидел истинную ярость человека, готового ради справедливости идти до конца. Возможно, это слишком пафосные слова, но если бы маг-пустышка, командовавший патрулем, и вздумал отступить, то не смог бы, потому что его подчиненный – рыжий парень с яростными глазами и приятным прозвищем Кот точно пошел бы до конца.

Если честно, такие люди немного смущали меня. Смущали тем, что на их фоне я смотрюсь мерзостно. Когда творится несправедливость, но вмешательство грозит серьезными неприятностями, то, вполне возможно, страх и здравый смысл могут уговорить меня отступить. Меня, но не таких, как он. Еще тогда я пообещал себе, что сделаю для парня что-нибудь хорошее, если появится такая возможность. Возможностей у меня сейчас не так уж мало.

И опять же моя меркантильная душонка даже из такого светлого порыва пыталась получить какой-то сопутствующий профит. Но тут уж ничего не поделаешь, такова моя натура.

Доступ к внутренним сайтам Горсовета у меня, как у работника этой структуры, был, да и без него вряд ли возникли бы проблемы с заходом – защита как у родительского контроля на компьютере подростка.

Пролистав фотографии патрульной службы, без проблем нашел профиль Мишина Евгения Ерофеевича. С фото улыбался слегка простоватый, рыжий конопатый парень с вечной печатью оптимизма на лице. И все же я однажды видел ярость в его глазах, и этот кот умеет не только мурлыкать и проказничать – когти у него тоже неслабые.

Местная соцсеть привычно и беззастенчиво открыла чужаку всю подноготную молодого парня, включая примерный распорядок его выходных дней и круг друзей. Разнообразием ребята не блистали – Кот почти всегда зависал с друзьями в баре «Викинг». Хорошо, что это заведение находилось не в Городе. Да и в общем-то не так уж далеко от нас.

– Гена, – спустившись вниз, я оторвал друга от воркования с Гретой, – есть желание посетить местное питейное заведение в сугубо мужской компании?

Потенциальная фрау Бамутова возмущенно фыркнула, но быстро стушевалась под моим пристальным взглядом.

– Если надо для дела, то я готов пойти на такие жертвы. – Баламут гулко стукнул себя в грудь.

– Ну, тогда иди, готовься к подвигу.

Снова показала свои выгоды ментальная связь. Гена даже не стал спрашивать, тащить ли с собой лишнее железо, потому что по моему настроению понял – мы едем не к врагам.

Хорошо, что мы снимаем увесистые браслеты перед сном. Мне только отголосков их с Гретой игрищ не хватало. И без того долгое отсутствие интима немного давит на мозг.

Ответивший на мой звонок Сосо радостно сообщил, что знает, где находится этот бар, и домчит нас туда без проблем.

Так и оказалось.

Хозяин заведения с имиджем особо не заморачивался. Прицепил на стену пару весел, щитов и бутафорских мечей да нахлобучил на бармена рогатый шлем – вот и весь колорит. И все же внутри было достаточно уютно и не так уж забито, несмотря на субботний вечер.

Мишина я увидел сразу. Он сидел в компании двух парней и трех девочек, явно весело проводя время. Конечно же мы не стали сразу подходить к ним, а заняли свободный столик.

Официантка материализовалась рядом с нами, едва мы опустились на стулья.

Оно и понятно. Если Гена мало чем выделялся на фоне других посетителей, то я опять вырядился в свой самый дорогой костюм, который после валяния на площади у ресторана был спасен лишь благодаря запредельному мастерству подруг тетушки Пин из корейской прачечной.

– Чего желаете, господа? – улыбчиво спросила умеренно симпатичная, но довольно обаятельная девушка. Заметив мой перстень, она немного побледнела и добавила: – Простите, уважаемый дар.

– Все хорошо, – с мягкой улыбкой ответил я. – Скажите, а что пьет компания за угловым столом?

– Парни взяли виски себе и шампанское девочкам, – коротко глянув в направлении упомянутой компании, ответила официантка.

– Тогда передай вон тому рыжему бутылку хорошего виски и две бутылки шампанского. Еще бутылку такого же виски нам вместе с мясной нарезкой.

– Мясо местное или земное? – уточнила официантка.

Ее вопрос не был праздным. Многие в Городе почему-то брезговали мясом местных зверушек и ели его только в качестве эксперимента и гастрономического экстрима.

– Да без разницы, – честно ответил я, потому что после изысков дядюшки Чхана мне и жабье мясо в охотку пойдет.

– Сейчас сделаем, – одарила нас улыбкой девушка и упорхнула.

Первыми она обслужила нас, так что, когда на столе, который оккупировала молодежь, появились незапланированные бутылки, мы с Геной успели тяпнуть по второй.

Как обычно, Баламут неодобрительно проворчал о неприличной дозе в двадцать пять граммов, которая убого смотрится в двухсотграммовом стакане-вискаре.

За реакцией Кота со товарищи наблюдать было интересно. Из их угла повеяло легкой радостью, которую с лихвой перебивало беспокойство рыжего. Ведь именно ему и было адресовано подношение.

Мялся он недолго – встал и решительно направился к нашему столу.

– Чем обязан?

На фоне вездесущего здесь «че надо?» такой вопрос звучал как музыка.

– Вы не узнаете меня? – вежливо поинтересовался я.

– Нет, – почему-то с нарастающей неприязнью ответил он.

Я не сразу понял, что парня смутила серьга в моем ухе, а вдобавок то, что его подозвали сидящие парочкой мужики.

Гена без труда ощутил мою догадку и весело фыркнул.

– Этой весной вы помогали мне забирать девочку из лечебницы.

В глазах Кота засветилось понимание, а затем смущение от облыжных предположений.

Он не знал, что ответить, поэтому я тут же продолжил:

– Тогда я пообещал себе, что как минимум угощу парня, принявшего мою беду близко к сердцу. А если появится необходимость, с радостью помогу ему в нужде.

– Я всего лишь выполнял приказ, – попытался вывернуться Мишин.

– Это ваш командир выполнял приказ, и, если бы ему приказали сдать нас, он бы так и сделал.

– Не надо так на командира, – набычился Кот.

– Это не было оскорблением, – с улыбкой развел я руками. – Сам бы так поступил. А вот ты не отступил бы ни при каких обстоятельствах. Мой друг Баламут тоже. Поэтому я уважаю таких людей. К тому же всегда держу слово, особенно данное самому себе. И всегда плачу злом за зло и добром за добро. В общем, если откажешься от выпивки – не обижусь. Но знай, что в случае нужды ты можешь обратиться ко мне и получить помощь.

Сказав это, я достал смартфон и сбросил запрос в друзья на страницу в соцсети. Его телефон тут же звякнул. Теперь он знает, как найти меня.

– Смотри сам. Набиваться в друзья не буду, но в помощи не откажу.

Всем своим видом я показал, что разговор окончен, и Кот, немного ошарашенный моим напором, вернулся к друзьям.

– Да уж, – хмыкнув, прокомментировал ситуацию Баламут, – заводить друзей у тебя прямо талант.

Его слова были предельно пропитаны сарказмом.

– Ну и фиг с ним, – отмахнулся я. – Ждем двадцать минут и уходим. Если не созреет, значит, проблем у парня нет и нам остается только позавидовать ему.

Кот созрел через десять минут. Все это время от их стола фонило сложным коктейлем эмоций. В основном там доминировало любопытство. То, что все при этом уткнулись в телефоны и переговаривались, не глядя друг на друга, означало, что идет напряженный поиск информации обо мне.

Кот подошел к нам, буквально фонтанируя смущением, несмотря на пусть и стандартный, но очень качественный защитный амулет дружинника.

– Говори, – ободряюще улыбнулся я и указал рукой на свободный стул.

Гена подозвал официантку и попросил принести еще один стакан.

– Вы ведь тот самый станционный смотритель? – чуть помявшись, Кот добавил: – Туманный Демон.

– Не очень удачное прозвище, – поморщившись, сказал я, – но сам знаешь, если прилипнет, уже не отдерешь.

– Так это из-за вас Шаталина поставила рак… в общем наказала лейтенанта Филимонова?

– Осуждаешь? – спросил я, хотя и сам видел, что это не так.

– Он сам виноват, – мотнул головой Кот и опять вернулся к сути: – Так у вас, выходит, хорошие отношения с Шаталиной.

– Ну уж точно не враги, – кивнул я и высказал догадку: – Тебе что-то от нее нужно? Говори как есть.

– Год назад мой друг вляпался в историю с дракой, – со вздохом продолжил Кот. – Шаталина его отмазала даже без виры. Еще через месяц он сломал нос родственнику кого-то из Совета. Она сказала, что третий шанс не дает, и просто отвернулась. Петьку выгнали из отряда и повесили виру. Денег мы все вместе как-то наскребли, но работу он до сих пор найти не может. Начал пить и даже с нами уже не тусит. Боюсь, еще немного – и спасать там будет некого.

От парня шла такая волна горечи, что было видно – Петька ему не просто собутыльник и бывший напарник по работе в дружине.

Я не стал ничего говорить и, достав смартфон, через месенджер отбил сообщение Шаталиной:

«Можешь принять звонок?»

Ответ последовал в виде трели рингтона.

Как только я ответил на вызов, то тут же подвергся наезду даже без приветствия:

– Демон, ты во что опять вляпался?

– Никуда я не вляпывался. – Облыжное обвинение вызвало во мне искреннее возмущение. – И тебе тоже доброго вечера.

– Тогда чего тревожишь женщину в тоске, не знающую, кого бы осчастливить сегодня вечером. Себя не предлагай, по причинам, которые мы уже обсудили.

С трудом отойдя от этого заявления, я все же сказал:

– Имею немного странный вопрос. Анна Борисовна, ваше нежелание давать людям третий шанс – это строгий принцип или могут быть исключения?

– Ты это о чем? – насторожилась Шаталина. – Точнее о ком?

– Есть такой Петр… – Я прикрыл микрофон телефона рукой и выразительно глянул на Кота.

– Головко.

– Петр Головко.

– Помню такого, – почти без запинки отозвалась Аня. – Редкостный отморозок и неблагодарная скотина. С чего это ты, Никитушка, озаботился судьбой сего проказника?

– Да просит тут за него один хороший человек.

– Такой весь из себя рыжий? – опять не промедлила с догадкой Шаталина. – Помню, бегал вокруг меня пару раз. Все ныл и упрашивал. Но держать рядом с собой бомбу замедленного действия я не буду даже ради такого милого мальчика.

– А ради противного старикашки? – сделал я еще одну попытку.

– Не стоит оно того, Никита, – серьезно ответила Анна, но затем добавила: – Хотя…. Слушай, ты же у нас ментат.

– Эмпат, – уточнил я.

– Без разницы. Покопайся у него в черепушке, и, если там вдруг завелась хоть чуточка мозгов, попробую что-то сделать. А то у нас пополнение совсем больное на голову. Возможно, известное зло будет получше, чем неизвестное.

– Сделаем, – оживился я, подмигнув Коту. И тут в голову пришла неожиданная мысль. – Слушай, насчет твоей тоски. Завтра я устраиваю небольшой семейный праздник. Пригласил одну известную тебе даму. Не хочешь присоединиться с очередным счастливчиком. Серьезно, будет весело.

– На Бесшабашке? – хохотнула Шаталина. – Даже не сомневаюсь. Ладно, уболтал, красноречивый. Подъеду часам к девяти.

– Вот и чудненько.

Кот смотрел на меня полными надежды глазами. То, что вроде все ладится, он уже догадался, но ждал вынесения окончательного вердикта.

– Привезешь своего друга завтра в обед на Бесшабашку. Улица Ветров, сорок. Я с ним поговорю, и, если ума у него хоть чуточку больше, чем дури, все будет хорошо.

– Спасибо вам, – полыхнул радостью парень.

– Пока рано. Посмотрим, как сложится разговор. Лучше давай выпьем за успех этой затеи, и беги уже к своим. Вижу же, что не терпится.

Мы чинно выпили и даже закусили. Кот вел себя так, словно никуда не спешит, но все равно убежал за свой столик, как только почувствовал, что это будет прилично. Оттуда опять прилетела волна уже общей радости. Похоже, судьба непутевого Петьки волновала не только нашего нового друга.

Глава 7

Следующий день начался довольно настораживающе. Позавчера я попросил чету корейцев подготовить праздничный обед с возможным переходом в ужин, но к тому, что началось с самого утра, оказался совершенно не готов.

Такое впечатление, что сегодня у нас должна пройти как минимум свадьба. По дому и двору бегало десятка три женщин. Выглянув в окно, я увидел и грузинок и кореянок. А вон вообще мелькнула мадам Горохова с дочкой и невесткой. В проеме открытых ворот крутился Корней, что-то мудривший с уличными тентами.

Похоже, народ решил воспользоваться случаем и устроить-таки громкое новоселье. Надеюсь, приглашенных дам такой бедлам не напугает. В принципе, за Шаталину можно не беспокоиться, а вот реакция Эльвиры под вопросом. Причем не только в отношении размаха празднества, но и по поводу присутствия адвокатессы.

О появлении Кота со своим бедовым другом мне доложили только после того, как парней приняли и накормили. Почему именно в таком порядке, стало понятно, когда я увидел сидящего за столом Петра Головко.

Да уж, парня действительно потрепало. Худой, дерганый, но в чистой, пусть и поношенной одежде.

Увидев меня, он с трудом проглотил кусок чего-то вкусного и встал. Кот повторил его движение.

– Сидите, – отмахнулся я, заняв стул с другой стороны стола. – Привет, парни.

– Здравствуйте, – хором отозвались гости.

Тетушка Пин по моей просьбе заварила чай, а я в это время прислушивался к реакциям Головко. В отличие от друга на нем не было вообще никаких защитных амулетов, поэтому читался он как открытая книга.

– Скажи мне, Петр Головко, что ты понял за год, проведенный вне дружины?

– Понял, что дурак, что накосячил по тупости и из пацанского гонора, – прямо глядя мне в глаза, заявил друг Кота, который в это время тихонько сидел сбоку и дышал через раз. – А еще я понял, что лучше отрублю себе руку, чем испоганю свой шанс.

Интересно. Пусть он немного и привирал, но именно в первой части. Его раскаяние не было таким глубоким, как хотел показать парень. А вот за третий шанс он будет держаться руками, ногами и зубами. В принципе, я все понял, но на всякий случай стоит добавить ему мотивации.

– Идем, Петя, пошепчемся, пока твой друг будет оценивать десерт от дядюшки Чхана.

Женька напрягся, но с места так и не двинулся.

Мы с Головко вышли во двор и отошли в уголок к пустому курятнику, чтобы не мешаться под ногами у суетящихся дам.

– Какой у тебя позывной? – спросил я у притихшего парня.

– Пистон.

– Ладно, слушай меня внимательно, Петя. Не буду говорить тебе, насколько важно в этот раз сделать все правильно. Если снова облажаешься, мне придется просто выслушивать подколки Шаталиной. Женька будет горевать, но рано или поздно успокоится. Что там случится с тобой дальше, мало кого волнует, и меня меньше всего. Но вот что важно. Не вздумай подставить Кота или втянуть его в какую-то бодягу. Таких людей, как он, один на тысячу, а может, и меньше. В общем, вздумаешь тонуть, делай это сам. А если нет, то я могу расстроиться и даже разозлиться.

Внезапно я с удивлением ощутил от парня вспышку ярости.

– Тогда ответная просьба, – окрысился он. – Если все выгорит и нужна будет услуга от дружинника, не трогайте Женьку. Идите ко мне, я сделаю все, даже если придется вернуться в то болото, из которого вы меня сейчас вытаскиваете.

Хмыкнув, я осмотрел парня с головы до ног, поражаясь не только злобному блеску в глазах, но и праведному гневу удивительной чистоты.

– Удивил, – с улыбкой кивнул я и хлопнул его по плечу. – Молодец. Пойдем, пока там еще остался десерт. Поверь, если мой друг Баламут прибежит на запах, фиг нам что-нибудь достанется.

Петр смутился, понимая, что своей выходкой мог все испортить, но сожаления в его эмоциях было не так уж много.

На десерт мы успели в самый последний момент. Гена все-таки унюхал его.

Тетушка Пин отпустила ребят только после того, как накормила до икоты и осоловения. При этом забота о молодежи никак не мешала ей руководить приготовлениями к празднику и переругиванием с невесткой батоно Левана.

Немного помыкавшись по первому этажу, я все же сбежал в свой кабинет и выполз оттуда, только когда пришло время ехать за Эльвирой.

Солнце как раз садилось, уменьшая вселенское освещение и добавляя прохлады и без того зябкому дню. Когда мы выехали со двора, начал падать легкий снежок.

Как мы и договорились вчера по телефону, Эльвира подъехала на такси к семнадцатому блокпосту. Было видно, что за Стену девушка выбиралась не очень часто, если вообще выбиралась.

Хрупкая фигурка в легкой шубке испуганно замерла у шлагбаума. От нее веяло страхом вперемешку с отчаянным задором. Дружинники явно веселились, хорошо хоть молча.

Я выбрался из десантного отсека броневика и быстро подошел к блокпосту.

– Здравствуйте, Эльвира. Карета подана.

Она с сомнением посмотрела на мощную тушу броневика и перевела взгляд на меня.

– Это очень похоже на похищение.

– Ну… – Я улыбнулся, все еще удивляясь дикой смеси ее эмоций. – Как вам больше нравится. Отказаться никогда не поздно, но этим вы огорчите не только меня, но и Златку, а также три десятка людей, которые весь день готовили праздник в вашу честь.

– Три десятка? – опешила Эльвира. Ей в голову явно пришли такие же ассоциации, как и у меня этим утром. – Вы там, что, свадьбу устроили? Я своего согласия не давала.

Ее глаза игриво блеснули, и страх ушел окончательно.

– Увы, на Бесшабашке по-другому гулять просто не умеют. Итак, моя госпожа, – церемонно поклонился я, предложив свою руку, – каким будет ваше положительное решение?

Эльвира нервно хихикнула и так же церемонно положила свою ладошку на мою руку.

Еще раз ее кольнуло страхом, когда забиралась в нутро броневика, но, осознав, что там не менее комфортно, чем в электромобилях представительского класса, успокоилась. Гену она узнала сразу, а растянувший губы в широченной и искренней улыбке дед Анджей не мог вызвать опаски даже у ребенка.

Еще через пару минут девушку обуяло любопытство. Она вертелась на месте, пытаясь выглянуть наружу через узкие бойницы в бортах броневика. Меня посетила неплохая идея, и я пересадил ее на место стрелка, позволив самостоятельно управлять джойстиком наводки. Башней с закрепленной в ней камерой она вертела с неменьшим энтузиазмом, чем Златка.

На всякий случай я отобрал у нее игрушку, когда мы пересекли границы Бесшабашки. Повольники – народ нервный и на вращающуюся башню, пусть и без торчащего в ней пулемета, могли отреагировать неадекватно.

У нашего дома вообще начался сущий бедлам. Получился практически цыганский прием. Народ столпился у броневика. К Эльвире тут же подбежала Златка, за ней все наши старики. Знакомиться начали прямо на ходу, утаскивая врача в гостиную главного здания, где были накрыты столы для основного состава нашей мини-коммуны. Остальные друзья-товарищи разместились во дворе и даже на улице.

Я так и не понял, к чему такое столпотворение, если все равно мы ужинали в узком кругу, к которому примкнули Корней и Барабаш. Но все равно было весело. Эльвира тут же расслабилась, испытывая восторг и легкое смущение. А еще мне было очень приятно от того, как она на меня смотрела.

Идиллию немного подпортило появление Шаталиной. Сначала раздался непонятный шум, и в гостиную ввалилась очень колоритная парочка.

Удивила меня Аня, хорошо так удивила.

На моей новой подруге был лихой рокерский наряд – кожаные сапоги, штаны и куртка с махровыми вставками и шикарным меховым воротником. Куча цепочек, на голове кожаный летный шлем и очки-гогглы. Рядом с ней отирался угрюмый медведь в похожем прикиде. Его брутальный образ до совершенства доводила лысая, татуированная голова и шикарная бородища.

Уверен, только за одну эту бороду повольники не стали так уж допытываться, какого лешего этих персонажей занесло на Бесшабашку. И даже не сомневаюсь что прибыли они на великолепном мотоцикле-чоппере.

Сбоку кольнуло напряжением Эльвиры, но я все равно натянул на себя приветливую улыбку и, выбравшись из-за стола, направился к новым гостям.

– Аня, рад тебя видеть, – совершенно искренне сказал я, распахивая руки в предложении объятий.

– А у тебя тут неплохо. – Она скромно чмокнула меня в щеку, косясь на оставшуюся за столом Эльвиру. – Адекватной оказалась дамочка?

– Более чем.

– Вот и чудненько, – улыбнулась Шаталина. – Давай, пока я не упилась окончательно, порешаем с тем бузотером. Как он тебе?

– Нормально, – серьезно кивнул я. – Черпнул лиха полной поварешкой, но при этом не окрысился, а начал думать. И еще, если грамотно прикормить, можно получить вернейшего пса в своре дружинников.

– Мысль неплохая. Нужно подумать, – так же серьезно, как и я, ответила Шаталина. – А теперь давай бухать. Мне кое-кто обещал медовуху.

– Все будет, – широким жестом указал я новым гостям на стол.

Мои оптимистические предположения оправдались на все сто. Распробовавшие медовуху Эльвира, Аня и Грета уже через пять минут щебетали, как закадычные подружки. Рядом с ними вертелась Златка. Лысый бородач, который откликался то ли на прозвище, то ли на реальное имя Зигмунд, уже пил с Баламутом на брудершафт. Мне даже как-то стало скучно и обидно.

Праздник набирал обороты. Тетушка Пин отвела расстроившуюся Кнопку спать, а мы решили прогуляться по Бесшабашке, потому что Эльвира намекнула на обещанную экскурсию. Так как экскурсоводом был Корней, никаких проблем не предвиделось, но мы с Геной все же снарядились артефактами по минимальному варианту. Баламут даже сунул за пояс пистолет.

Центр Бесшабашки, особенно припорошенный снежком, выглядел красиво, но простовато. Мы заглянули в пару местных пабов. Попробовали пиво, послушали музыку в исполнении местных умельцев.

И Эльвире, и Шаталиной новизна этого места быстро приелась. А как иначе? Где смертельная угроза в границах Бесшабашки для всех чужаков? Где звероподобные и напрочь отмороженные повольники, на зимнем отдыхе полностью срывавшиеся с резьбы? Вокруг только улыбающиеся лица и приветственные хоровые восклицания компаний, к которым мы приближались. Нас даже затянули на одну свадьбу, два дня рождения и крестины.

Дамам явно не хватало приключений, что меня немного беспокоило. Словно желая усугубить ситуацию, Саня вдруг выступил с предложением:

– А давайте поедем в «Пещеру Али-Бабы»!

Надо было и ему подобрать спутницу, чтобы дурь не перла в самый неподходящий момент.

– Одну секундочку, дамы и господа, – с напрочь фальшивой улыбкой попросил я и уволок Барабаша в сторону.

– Ты куда нас тащишь, ущербный.

– Да ничего такого, – и не думал смущаться Саня. – Нормальный ночной клуб.

– Ты чем слушал, когда я рассказывал, как сходил в ресторан? А сейчас с нами женщины.

– Спокойно, шеф, – посерьезнел артефактор. – Сам же говорил, что в норе сидеть глупо. А «Пещера» как раз подходящее место для тех, у кого терки с ушкуйниками.

– И чем оно подходящее, позволь спросить?

– А тем, что держит ее Али Мовахед, наследник иранского рода, сбежавшего в Россию из Персии еще при Екатерине.

– К чему весь этот экскурс в историю? – начал потихоньку закипать я.

– А к тому, что этот дядя – очень серьезная птица. В завязке со всеми «иванами» Подола. Рассказывать, кто это такие?

– Нет, – мотнул я головой, понимая, что речь идет об уголовных авторитетах. – И что это даст лично нам?

– Клуб Али является нейтральной территорией. Там вообще запрещено носить артефакты.

– Даже защитные?

– Защитные можно. С серьгой тебя пропустят, вот остальное нужно будет снять. Но главное, что, получив статус гостя, попадаешь под полную защиту хозяина заведения. Поверь, ни один наемник в городе не возьмет заказ в «Пещере». Сам Мурза туда не полезет, потому что снять с ушкуйника его боевые арты можно только с кожей и головой. Так что если у тебя и есть возможность где-нибудь расслабиться, то только там. В общем, решай сам.

Здравое зерно в доводах Сани было. Если Мурза решит взяться за меня всерьез, то явится и на Бесшабашку. К тому же я все равно не смогу просидеть в доме все два месяца зимовки.

Вернувшись к уже заскучавшей компании, я решил поставить вопрос на общее голосование:

– Итак, дамы и господа, поступило предложение завалиться в ночной клуб. Но есть один нюанс. Там запрещены артефакты, кроме защитных.

В принципе, все отреагировали нормально, потому что носителей активных конструктов в нашей компании было всего лишь трое. Удивила позитивная реакция Эльвиры. Похоже, ее немного напрягали мои ментальные возможности.

Ладно, с этим разберемся позже.

Судя по реакции, посещение «Пещеры» для большинства гостей было неменьшим приключением, чем приезд на Бесшабашку.

Домой зашли, только чтобы оставить там обруч и гривну с основной связкой ментальных конструктов.

Не самое приятное, скажу я вам, ощущение, словно остался в одних трусах перед толпой. Серьга в ухе без остального едва откликалась, но предупредить об угрозе ментальной атаки и кое-как закрыть меня этот недоартефакт вполне мог. А вот ощущать чужие эмоции уже не получалось.

Ну и фиг с ним. Все равно в перегруженной ментальными всплесками толпе это слабое подспорье.

Свой главный артефакт я не собирался отдавать в чужие руки даже на гарантированное хранение. А для моральной компенсации взяли кое-какие боевые цацки. Ведь еще нужно добраться до клуба, да и вернуться оттуда обратно.

Дальше двинулись на такси, чтобы не нервировать внешнюю охрану клуба видом броневика.

Едва я увидел торчащую за крышами пятиэтажек скалу, сразу возникла мысль, что Али содрал идею у паучих. Не знаю, как он этого добился, но доработанный мастерами восьмиэтажный дом смотрелся именно как дикая скала, обтесанная только у входа в пещеру. Обрамлявшая вход арка была украшена арабской вязью.

Охранники тоже соответствовали антуражу и вырядились как мамелюки. В наличии имелись даже сабли, небольшие щиты и пики.

Когда выбрались из двух машин, а сзади подкатил мотоцикл с Аней на пассажирском сиденье, Барабаш подошел ко мне и начал пояснять:

– Арка и коридор за ней напичканы менгирами, почти такими же, как на проходных в Стене. Поэтому когда дойдем до депозитной стойки, они сразу скажут, что нужно сдавать. Не качай права, а то выпихнут грубо и с позором. Пока не пройдем вторую арку, мы здесь никто, а уже за ней превращаемся в почетных гостей.

– А если сюда сунется истинный? – озвучил я внезапно пришедшую в голову мысль.

– Сразу пойдет обратно, – тут же пояснил Саня. – Истинных сюда не пускают. И тайно он тоже не проскользнет. Менгиры устроят такой вой, что услышит весь клуб.

Все произошло точно так, как говорил Барабаш. За первой аркой обнаружился коридор, тоже стилизованный под вырубленный в скале проход. В грубо отесанных стенах просматривались жилы светящихся драгоценных камней, они и освещали наш путь.

Стойка депозитного отделения выглядела как провал в стене с нижним краем на уровне пояса.

– Мы рады вас видеть в сокровищнице мудрого Али, уважаемый дар, – ослепительно улыбнулась нам красивая девушка. Затем она еще раз улыбнулась персонально для Эльвиры. – Почтенная дара.

После этого попросила меня сдать боевые артефакты, причем перечислила все, что было на мне, кроме серьги. В ответ я лишь хмыкнул и начал разгружаться. Моя спутница ничего не сдавала, значит, не носит с собой ничего убойного, и это не очень хорошо. Как бы ни сложились в дальнейшем наши отношения, но простейший «молниевик» в виде изящного браслета я ей точно подарю и научу пользоваться.

Дольше всех разгружался Гена, который кроме неслабого набора артефактов притащил пистолет и два ножа. Каждую сданную хранительнице депозитария вещь он провожал выразительным взглядом. Но девчонка была тертая и отвечала неизменно ослепительными улыбками.

Интересно, но, лишившись на время львиной доли своих возможностей, я испытал странное облегчение. Мир закрылся для меня, но стал при этом более интригующим. Да и Эльвира начала вести себя немного свободнее.

После второй арки со светящейся арабской вязью нас встретил метрдотель, словно в пику другому персоналу напяливший дорогой фрак.

– Мы рады приветствовать вас, – чуть поклонился он.

Рядом тут же появилась настоящая гурия в полупрозрачных одеждах и с мало что скрывающей вуалью на лице. В руках она держала искусно сделанный, стилизованный под старину поднос.

Саня меня предупредил, поэтому я без задержек уронил на поднос семь монет достоинством в двести червонцев каждая.

– Уважаемые гости, – еще раз поклонился метрдотель, выделяя наш новый статус, и это явно не просто так, – следуйте за этой прекрасной пери, и она приведет вас в чудесное место.

Девушка с подносом исчезла, но на ее место тут же впорхнула почти такая же.

Двигаться за красавицей в прозрачных шароварах было, скажем так, нескучно.

Главный зал заведения, стилизованный под естественную пещеру без следов обработки, действительно впечатлял. Казавшаяся неровной поверхность стен делила пространство на сектора, а центром зала являлся танцпол. Он был выполнен в виде неглубокого подземного озера, на дне которого грудами лежали золотые украшения и разноцветные каменья. Люди танцевали на ровной поверхности голубой водной тверди. Не удивлюсь, если это действительно как-то магически усиленная вода, а не особый вид пластика.

Другие декоративные сокровища, как насыпанные грудами, так и в раскрытых сундуках, были главной деталью интерьера, и взгляд за них цеплялся, куда ни посмотри.

Пройдя между каменными наплывами, очень эргономично отделяющими небольшие пространства для компаний, мы получили возможность расположиться на специальных ложах вокруг невысокого столика. И все же, кто хотел, тот мог сдвинуть специальную панель в полу и сесть так, как удобно европейцам.

Я уселся в привычную позу для медитаций. Благо костюм смешанного стиля, купленный на Подоле, позволял подобные упражнения.

Как и в любом ночном клубе, общаться компанией было трудновато. Поэтому мы быстро разбились на пары, и, что удивительно, Анна взялась за Саню. Ее спутник реагировал на это вяло и больше внимания уделял танцполу. Впрочем, интерес Шаталиной к подпольному артефактору был вполне понятен. И то, что она легко вычислила, кем именно является Барабаш, тоже не вызывало сомнения. Но ей вряд ли что обломится. Пусть Аня и опытная пума, но Саня еще тот сурок, и дружить он предпочитает с такими ленивыми и неагрессивными котами, как я. Именно потому, что ленивых котов, кроме мелких мышей и сметаны, почти ничего не интересует. А вот с госпожой Шаталиной вполне можно вляпаться в такие проблемы, что моя вражда с ушкуйником покажется разборкой на заднем дворе школы.

– О чем задумался? – проследив мой взгляд, спросила Эльвира.

– Да вот переживаю за Саню.

– Кто она тебе? – все же задала мне чародейка давно назревший вопрос.

– Друг, который слишком ценен, чтобы с ним спать, – прямо глядя в глаза Эльвиры, честно сказал я.

– Ну, тогда пошли танцевать, – резко сменила тему девушка, и мы действительно пошли на танцпол.

Именно там во время минорного сета я и поцеловал ее в первый раз. Пробежавшая между нашими телами крохотная молния, которую на Земле посчитали бы признаком воссоединения истинных половинок, здесь была всего лишь следствием возбуждения двух магов.

Аня все-таки допекла Барабаша, и, когда мы вернулись за столик, он предложил сменить обстановку и повел нас в пещеру с казино. Там за столом игры в крэпс возбудившаяся после особо удачного броска Эля сама поцеловала меня.

Все эти пещеры с фальшивыми драгоценностями стали вдруг неинтересными, и я засобирался домой. Грета попробовала взбрыкнуть, но Гена так глянул на свою спутницу, что она тут же заткнулась.

Правильно, девочка, привыкай. Это дома и на отдыхе Баламут милый, заботливый и даже плюшевый, а сейчас он чувствует себя на боевом посту по защите друга и командира.

Неудивительно, что, вернув себе все свои убойные цацки, Гена выдал через браслет такой всплеск облегчения, что заставил меня улыбнуться.

Поездка обратно на Бесшабашку показалась для нас с Элей крайне утомительной, поэтому по приезде мы не стали затягивать и приступили к делу, как два перевозбудившихся подростка.

Это, конечно, не то чувственное безумие с мощными разрядами, что было у меня с Коломбиной, но все равно намного лучше, чем секс с обычной женщиной.

Уже когда все закончилось и мы, просто обнявшись, лежали, я спросил:

– Эля, скажи, что ты вообще нашла во мне? Не сейчас, когда я превратился в красавца со славой успешного строптивца, да еще и с крутым прозвищем, а когда на меня без жалости и глянуть-то было невозможно. Загнанный, запуганный и далеко не красавец.

– Ты и сейчас не красавец. – Эля засмеялась, похлопав меня по животу, где кубики намечались лишь в очень далекой перспективе. – А когда увидела тебя в первый раз, все действительно было еще печальнее. Просто ты кое-чего не понимаешь, Никита. Этот город забит эгоистами. Здесь все думают только о себе, и ни о ком другом. Я столько раз обжигалась на подонках и просто самовлюбленных тупицах. А когда поняла, что ты ради ребенка, который тебе даже не дальний родственник, шагнул в абсолютную неизвестность, то тут же влюбилась. Сразу начала планировать, как сделаю из тебя Аполлона, к тому же доброго, заботливого и храброго.

– Ох, милая, – криво улыбнулся я, – боюсь, что ты в пролете почти по всем пунктам, кроме заботливого. Да и забота моя порой выходит какой-то странной. Так что думай, а пока давай вернемся к теме эгоизма.

Сказав это, я потянулся к тумбочке, где лежала гривна, которую Эля стянула с меня чуть ли не раньше рубашки. Она тут же напряглась, но я не собирался уступать. Раньше в постели с женщиной я не использовал ментальный артефакт, вот и захотелось попробовать.

– Надеюсь, ты знаешь, что прочитать чужие мысли невозможно, – пояснил я свои намерения. – А вот распознавание эмоций ведет к пониманию желаний.

В глазах Эли отразилась верная догадка, и она не ошиблась. В следующие два часа именно понимание желаний партнерши дало потрясающий эффект.

Глава 8

Беловодская зима навалилась на славный Нью-Китеж-град всей своей тяжестью. Выпавший в воскресенье слабый снежок уже ночью превратился в настоящий снегопад, а утром понедельника разразилась первая магическая буря.

Приходу бури обрадовались все, как и густому снегу, упавшему на город. Дело в том, что буря повысила в городе магический фон и все, кому не хватало подпитки тонизирующих амулетов, взбодрились. Если в уделах внешки приходилось запускать стабилизирующие вышки, то в Китеже обитало столько людей, в той или иной степени поглощающих энергию, что действие бурь сглаживалось и никому не приносило ни малейших проблем. Что же касается снега, то коммунальные службы к нему были полностью готовы. Еще затемно по улицам с тихим рокотом покатились снегоуборочные машины.

Все это благолепие я наблюдал из спальни через окно, которое выходило в накрытый белоснежным покрывалом двор. Правда, надолго этот покров не задержится, потому что наши старики оказались не менее деловыми, чем коммунальные службы Китежа. Дед Анджей уже вышел во двор с широкой лопатой. Словно маленький комбайн он устремился к воротам, оставляя за собой аккуратную тропинку. Следом, явно решив изменить схему тренировки, за снег взялись Гена и сонно-угрюмый Вадик в легких спортивных костюмах. Ну, эти точно не замерзнут, и скоро от них начнет валить пар, как от паровозов.

Да уж, нет большего удовольствия, чем наблюдать за тем, как другие работают. Впрочем, картина спящей Эли тоже радовала взгляд. Хотя безмятежной моя подруга оставалась недолго, ведь запах принесенного тетушкой Пин кофе уже проник в ее сон. Свою порцию я к этому времени успел ополовинить. Хорошо, хоть хватило совести не сожрать положенную мне часть омлета, который приготовила тетушка Пин.

– Завтрак в постель, – промурлыкала Эля, втянув в себя воздух, но так и не открыв глаза. – Скажи еще, что это ты сам приготовил.

– Да, – с улыбкой ответил я. – Причем делал это нагишом в одном переднике. Правда, тетушка Пин не поняла всей романтичности этой картины и выгнала меня из кухни.

– Ты серьезно? – Эля села на кровати, прикрывая простыней грудь.

– Конечно, шучу, – хмыкнул я, увидев ее озадаченное личико. – Ты видишь у меня на голове шишку? А она бы была, заявись я на кухню в столь непотребном виде. Тебе помочь устроиться с этой штукой?

Под штукой я подразумевал специальную подставку для приема пищи в постели. И где тетушка ее только нашла? Если честно, питание в постели я считал прерогативой исключительно серьезно больных людей. С другой стороны, не хотелось портить момент.

– Нет, я сначала в душ, а потом мы сядем за стол, как все нормальные люди, – в очередной раз порадовала меня Эля.

На секунду меня даже кольнуло огорчение, что весной мы расстанемся на целых десять месяцев, если не навсегда, но тут уж ничего не поделаешь. Даже наличие у меня изрядного количества истинного серебра пока ничего не меняло в жизненных раскладах.

Эля появилась из ванной комнаты в халате и с очаровательно мокрыми волосами. Затем она с такой жадностью накинулась на омлет, что у меня даже слюнки потекли.

После завтрака мы немного подурачились, но в пределах разумного – в отличие от меня у нее был жесткий рабочий график.

Уже полностью одетая Эльвира искала телефон для вызова такси, а я снова подошел к окну, повинуясь странному чувству неправильности отдельно взятого сегмента мира вокруг меня. Вряд ли это предчувствие угрозы, просто в ментальной изнанке появилась едва заметная, но настораживающая нотка.

Во дворе вроде все нормально. Мало того, там появилась Златка и внесла серьезные изменения в общий план уборки снега. Она организовала половину снегоуборочной команды на создание монументального снеговика, который явно задержится здесь надолго.

Так что же меня насторожило?

Ответ пришел через мгновение, когда открылась калитка в наших воротах.

– Эля, повремени пока с вызовом такси.

– А что случилось? – Пыхнув любопытством, она подошла поближе, а затем выдала такую волну беспокойства, что мне пришлось ее успокаивать:

– Все нормально, он нам не враг.

Я был не слишком уверен в высказанном утверждении, но точно не собирался пугать Элю еще больше.

– Ты знаешь, кто это? – напряженным голосом, явно не понимая моего спокойствия, спросила лекарка.

Ей этот персонаж явно неплохо знаком, и мне стало даже любопытно, откуда такая осведомленность.

– Знаю. Побудь, пожалуйста, в спальне, – попросил я и, поцеловав ее в висок, быстрым шагом направился к двери.

Мне действительно был известен человек, вошедший в освобожденную от снега калитку. Когда я выскочил на крыльцо, торопливо натягивая на себя пальто и шляпу, истинный боярин Котов – правая рука князя Буслаева – все еще стоял у ворот, с легкой улыбкой наблюдая за процессом создания снеговика.

Все наши, без сомнения, узнали боярина, но, чтобы не пугать Златку, продолжали делать вид, что ничего эдакого не происходит. Молодой боярин тоже не стал пыжиться и требовать к себе особого внимания, и это как минимум обнадеживало.

– Приветствую вас в нашем доме, уважаемый дар, – обозначив легкий поклон, обратился я к боярину, как это положено в кругах магов.

Тот в ответ насмешливо улыбнулся, но без злых ноток сказал:

– С момента нашей прошлой встречи вы стали намного более куртуазны в общении, дар Зимин.

– В чужой монастырь со своими правилами не лезут. Там мы были на моей земле и играли по моим правилам. Хотите чаю? Наши повара делают шикарнейшие блины и ватрушки. Рюмка медовухи под такой морозец тоже не будет лишней даже с утреца.

Ментальная защита парня была непробиваемой, но лицом он владел еще недостаточно хорошо. Похоже, мне удалось удивить пусть и молодого, но уже битого жизнью ушкуйника. Он явно рассчитывал на какой угодно прием, но только не такой.

– Боюсь, что мне придется отказаться от вашего гостеприимства. Князь хочет видеть вас, и он, как вы сами понимаете, не любит ждать.

Атмосфера во дворе мгновенно похолодела, и мороз здесь был совершенно ни при чем. Я ощутил за своей спиной целый каскад разнообразных эмоций, причем настолько ярких, что пришлось подавать рукой знак общего спокойствия.

Котов с интересом оценивал нашу реакцию и не спешил с продолжением, давая мне возможность подумать. Еще один плюсик к уже сложившемуся у меня образу импульсивного истинного мага. Он явно еще не успел пройти слишком далеко по тропе, уводящей мага от человечности в какие-то инопланетянские дали.

Если честно, этот истинный чародей начинал мне нравиться, но вот его предложение пугало своей непредсказуемостью. Он явно хочет увезти меня в княжескую башню, и не факт, что мне удастся выбраться оттуда.

Сразу мелькнула мысль позвонить Ане, но это будет выглядеть не очень красиво. Остается надеяться на то, что общепринятые в Китеже правила и договорные формулы хоть что-то значат для князей, которые очень далеки от народа.

– Под гарантию безопасности? – осторожно произнес я.

В ответ истинный боярин понимающе улыбнулся.

– Под гарантию безопасности, и это не мое слово, а слово моего господина.

Стало легче, но не так уж сильно. Моих познаний в подводных течениях местного общества длятаких событийных скачков явно недостаточно.

– Я могу взять с собой сопровождающего?

– Конечно, – кивнул боярин. – Одного, и постарайтесь не переусердствовать с оружием. Это бессмысленно и не принято при посещении башни. Жду вас в машине.

Обозначив кивком поклон, он нырнул обратно в открытую калитку, которую, кстати, следовало бы держать закрытой.

Хотя…

Развернувшись, я подошел к собравшимся вместе соратникам. Златки и дядюшки Чхана здесь уже не было.

– Пан, ты закрывал калитку?

– Уверен в этом. – В порыве усердия поляк даже ткнул себя кулаком в прикрытую полушубком грудь.

– Ладно, не суть важно. – Повернувшись к Гене, я добавил: – Собирайся, поедем в гости.

– Сборка?

– Ноль. Только защиту и браслет опричника, ну и «паука» оставь на всякий случай. Под защитой я имею в виду не «ледяной доспех», – добавил я, уловив легкую перемену в настроении напарника. – Они дали гарантию безопасности.

В ответ на недоверчивое фырканье Баламута и выброс неуверенности от остальных я лишь отмахнулся.

В спальне меня с нетерпением ждала до предела напряженная Эля.

– Это же был ближник князя Буслаева, которого прозвали Скульптор?

– Да, – ответил я и, вместо того чтобы поинтересоваться, откуда она знает и боярина и князя, задал совсем другой вопрос: – А почему Скульптор?

– Да потому что в подземельях своей башни он лепит жутких монстров, которые выглядят как ангелы! – повысив голос, выдала Эльвира.

– Эля, ты же маг жизни и не должна верить в городские байки.

– Именно по этой причине я в них и верю, – не унималась лекарка. – Что ему нужно от тебя?

– Не имею ни малейшего понятия, но собираюсь это выяснить, – честно признался я.

– Ты что, рехнулся?! – От Эли веяло страхом.

Она беспокоилась за меня, и, если честно, это было приятно.

– Все будет хорошо. Князь дал гарантию безопасности.

– Пусть он засунет себе эту гарантию знаешь куда?! – Она дошла до пика нервного напряжения, но я вновь окутал ее теплой аурой спокойствия и нежности.

– Так нечестно, – уткнувшись носом мне в грудь, проворчала девушка. – Ты обещал не лезть мне в голову.

– А я и не лезу. Но, если хочешь, не стану трогать твои ментальные вспышки.

– Не, так хорошо, только опять тянет спать, – сцепив руки у меня за спиной, вздохнула Эля. – Обещай, что будешь острожным и не станешь лезть на рожон.

– Перед тем, кого ты называешь лепящим монстров Скульптором? Да у меня уже поджилки трясутся. Буду тих и кроток аки агнец.

Я улыбнулся, послав ей волну уверенности, но насчет поджилок не так уж шутил. И до пересказа городских баек я слышал от Коломбины о ее бывшем господине диковатые вещи. Теперь гадай, как такой монстр может отреагировать на убийство своей бывшей подопечной, которой характеристика монстра в облике ангела подходила как нельзя лучше.

И все же ехать придется.

– Солнце, мне пора. Обижать такого человека отказом не самая умная идея.

– Но я все равно позвоню Ане, – проворчала Эля, словно я собирался ее отговаривать.

– А вот это как раз очень умная мысль.

Эльвира помогала мне одеваться так, словно провожала на войну. В этот раз я решил оставить при себе только ментальный гарнитур и упомянутый при разговоре с Геной «паук». Остальное выложил в оружейке. Туда же отправились «молниевик» и один из рунных метательных ножей, которые Гена наивно решил утаить от меня.

За воротами нас ждал целый кортеж из трех одинаковых броневиков. Наша машина на их фоне смотрелась жигуленком рядом с «лендкрузером». Тут явно постарались дорогие мастера тюнинга. С тихим шелестом открылась боковая дверь среднего броневика, так что туда мы и загрузились.

Внутри ожидаемо оказалось комфортабельно и даже шикарно.

– Выпить во время пути не предлагаю, – заговорил боярин, когда мы расселись. – Медовухи у меня нет. Но нужно закупить пару бутылок. Продаете?

– Увы, нет, – с искренним сожалением развел я руками. – То, чем хотел угостить вас, пока лишь полуфабрикат, который выводить на рынок нечестно. А дозревания нужно ждать еще три года. Впрочем, с теми темпами, которыми я обрастаю друзьями, запасы закончатся значительно раньше.

Боярин перевел взгляд на Гену, словно догадываясь, кто именно является главной угрозой для медовухи.

– Друзья – это хорошо, – с какой-то ноткой грусти сказал Котов, задумчиво посмотрев в окно.

Его поведение сильно изменилось со времени нашей прошлой встречи. Внешне передо мной все тот же резкий и прямолинейный ушкуйник в старом, немного помятом котелке, контрастирующем с дорогим пальто. Но теперь в нем не было напряжения сжатой пружины, а, наоборот, чувствовалась непонятная расслабленность и печаль.

– Извините за то, что вскрыл вашу калитку. – Оторвав взгляд от потолка, Котов посмотрел на меня. – Просто, сканируя ваш двор, ощутил нечто такое, чего не испытывал уже очень давно. Чистую радость без гнили, зависти и корысти. Так, словно попал в детство. Захотелось подсмотреть хоть одним глазком, пока все не переполошились.

– Так в чем дело? Приезжайте в гости, у нас всегда такая атмосфера. Званым гостям мы рады и не дичимся их.

– Вот об этом я и говорил. – Тон ушкуйника стал жестче, и из него исчезла печаль. – Ваше предложение отравлено корыстью.

– Мне нужно думать о своих людях, поэтому хватаюсь за любую возможность, – и не думал смущаться я. – Возможно, в моем предложении есть корысть, но там нет неискренности.

Ушкуйник ничего не ответил и опять задумался.

Да уж, за эти несколько месяцев парень действительно изменился. Впрочем, чтобы говорить об изменениях, нужно было общаться с ним подольше. Кто знает, как корежит психику становление молодого истинного мага, особенно под опекой имеющего кошмарную репутацию Скульптора.

Даже с моим куцым даром пришлось пройти по самой кромке магического безумия, а тут все намного сложнее. В общем, парню можно только посочувствовать.

Наше дальнейшее путешествие прошло в тишине, хотя меня постоянно подмывало расспросить, зачем же я понадобился Скульптору.

Пропускной пост в Стене мы проскочили, даже не притормаживая, да и по улицам Города неслись явно с нарушениями правил дорожной безопасности. Так что к башне клана Буслаева прибыли очень быстро. Вблизи княжеская собственность не просто впечатляла, а восхищала и одновременно подавляла.

Зеркальный монолит сверкал на солнце сотнями тысяч граней, и казалось, едва мы окажемся внутри, он поглотит нас навсегда.

Ох, что-то нехорошие ассоциации полезли мне в голову.

Внутри все оказалось еще круче. Башня представляла собой эдакий полый цилиндр – трубу, стенки которой занимали жилые и технические помещения, а свободное пространство отводилось на многоярусный внутренний двор. Большой лифт со стеклянными стенами позволил наилучшим образом оценить гений архитекторов и дизайнеров.

Мы стремительно проносились через уровни, и я видел жизнь вассалов князя словно в слайд-шоу. В основном обитатели башни отдыхали в различных рекреационных зонах. Сначала там преобладало искусственное освещение, но чем выше нас возносил лифт, тем солнечного света становилось больше.

Понятия не имею, как они этого добились, но было красиво, особенно когда мы пролетали практически сквозь огромный бассейн с кораллами и рыбой. Мне удалось даже заметить резвящегося дельфина. Там лучи солнца преломлялись в толще зеленоватой воды, давая сказочный эффект.

В голове мелькнула мысль, что здесь довольно интересно жить, но странная фантазия об этой золотой клетке улетела вниз вместе с дельфином. Все равно в нашей долине намного красивее, а если приложить средства и усилия, жизнь там станет не менее комфортной, чем здесь.

Перед тем как оказаться в пентхаусе, мы пронеслись сквозь самые настоящие джунгли. Именно они показались мне насквозь искусственными, особенно на фоне воспоминаний о Кроне и ее красотах. Так что в приемную князя я входил без того восхищения, которое владело мной еще десять секунд назад.

Немного пришибленный размахом княжеской башни Баламут благодаря связи через наруч тоже встряхнулся и вернул себе привычную собранность.

В ответ мне прилетело раздражение и ощущение, что чего-то ему не хватало. Нетрудно догадаться – автомат и пара гранат вкупе с набором артефактов сделали бы моего друга намного спокойнее.

В приемной нас встречала миленькая секретарша, одетая в строгий костюм, который при этом ни на гран не умалял ее сексуальности. Гена расцвел, как пион, особенно когда понял, что ему предстоит провести в компании девушки все то время, пока я буду общаться с князем.

– Кофе, чай? – с располагающей улыбкой спросила у Баламута красавица.

– Из ваших рук хоть яду.

Вот ведь кобелина! Даже перестал переживать о том, что меня может ждать за вон той монументальной дверью.

А вот девушка совсем непроста. За ее улыбкой прятался холодный ум, наверняка подкрепленный неслабым интеллектом.

Словно отреагировав на мой анализ, она подошла ближе:

– Позвольте принять ваше пальто и шляпу.

На секунду задумавшись, я активировал захваты в шляпе и оставил обруч на голове. Без него мне будет совсем неуютно.

Мой сопровождающий разделся сам, при этом оставив свой мятый котелок на голове.

Гена продолжал лыбиться секретарше, и я на всякий случай проверил его ментальное поле. Магического воздействия вроде незаметно, да и девушка была простой недарой. Впрочем, простушка в этом кабинете не может угнездиться по определению.

Вдохнув, словно перед прыжком в холодную воду, я потянул за ручку двери, на которую мне указал боярин.

Как только перешагнул порог кабинета, то едва не рванул обратно.

Вот это действительно мегакруто. Казалось, что я в мгновение ока перенесся на Запределье. Пейзажи «мира в пустоте» я видел всего пару секунд, но мне хватило на всю жизнь.

Только через пару секунд до всполошившегося инстинкта самосохранения дошло, что все это лишь иллюзия. Да, очень качественная, но все же виртуальность. Но все равно казалось, что кабинет словно перебросили в другой мир. За огромными, почти во все стены окнами сверкали безумными красками красоты Запределья, но ничего, кроме видимости, здесь не было. Ни давления чудовищного магического фона, ни выедающего душу ощущения присутствия где-то рядом невообразимо опасных существ.

Впрочем, насчет отсутствия опасных существ я поторопился, потому что одно здесь точно обитало – вон сидит в глубоком кресле за большим столом.

– Впечатляет? – с улыбкой спросил солидный господин, который свою седину носил, словно знак отличия.

Да и вообще, князь явно желал показать всему миру, что себя он любит таким, какой есть, и плевать хотел на пластических лекарей.

Мог бы хоть родинку со щеки свести. С другой стороны, подобное отношение к жизни не может не вызывать уважения.

– В первый момент да. – Повинуясь жесту хозяина кабинета, я уселся в мягкое кресло перед столом.

Боярин Котов без всяких приглашений плюхнулся на диван у стены и замер, вглядываясь в хоровод световых линий на фальшивых небесах иного мира. Скорее всего, его завораживала не сама картинка, а связанные с нею воспоминания.

– Только на первых порах?

– Да, ваша светлость, – решил я блеснуть своим знанием этикета. – Осмотревшись, понимаешь, что это только видимость, здесь нет самого главного.

– Чего же? – спросил князь. При этом он даже и не думал прятать эманации искренней заинтересованности.

Или же просто играл, фабрикуя эмоции для меня? Ладно, не буду мучить мозг, все равно только запутаюсь.

– Ощущения того, что где-то совсем рядом ходит погибель и жив ты только потому, что пока ей неинтересен.

– Оригинальный подход, – хмыкнул князь, с любопытством рассматривая меня. – Увы, мои артефакторы пока не столь умелы, чтобы создать ощущение присутствия эфирного существа высшего порядка. Никита Олегович, вы спрашивали себя, для чего я пригласил вас сюда?

– Да у меня уже в голове шумит от роя таких вопросов, – искренне ответил я, полностью убрав блокировку сознания.

С первых же секунд общения стало понятно, что закрываться моим артефактом от хозяина – это все равно что прятаться за зонтиком от автоматчика.

– Не буду вас мучить, – явно оценив мое состояние, сказал князь. – Мне просто захотелось посмотреть на вашу искру. Случившееся на станции никак не сходится с тем, что написано о вас в личном деле. Я даже не поверил оценке Миши.

В ответ развалившийся в кресле боярин фыркнул, как насмешливый кот.

– Теперь же вижу – он не ошибся, – продолжил князь. – И мне жаль, что вселенная обделила вас даром, но при этом вы умело используете все, что даровано вам свыше. Стань вы истинным магом, я приложил бы все силы, чтобы заполучить вас в свою команду.

От такого заявления, пусть и без малейшего оттенка угрозы, меня откровенно покоробило.

– Напрасно вы так реагируете, – прокомментировал мои эмоции князь. – Примучивать мага дело не только глупое, но и опасное. Не нужно так напрягаться, Никита Олегович. Я не собираюсь на вас как-то влиять. Мне действительно было любопытно посмотреть на еще одну искру таланта, как ценителю великого искусства магии. Никто здесь не собирается вас вербовать и тем более выведывать ваши секреты. К тому же мне они и без того известны. Хотите, я расскажу, что на самом деле произошло на вашей станции?

А вот теперь он удивил, причем не только меня. Скрипнула кожа дивана, и от боярина повеяло любопытством. Похоже, князь пока не делился выводами со своим ближайшим помощником. Или же он прямо здесь и сейчас, на основе моих реакций, закончил информационную мозаику.

– Сделайте милость, ваша светлость, – растерявшись, я совсем уж перешел на устаревший стиль.

– Всем нам известная Коломбина, – с улыбкой мудрого Каа сказал Скульптор, – решила не ограничиваться детоубийством и вздумала потягаться со мной на моем же поле. В старом мире за несбыточными мечтами ходят в церковь, а у нас, как вы уже, наверное, знаете, с подобными желаниями идут к паучихам. Они и направили ее в вашу долину, где моя бывшая подопечная нашла одно из творений запредельцев, убравшее блокировку ее ментальных возможностей.

Ну вот и все, сейчас меня начнут разводить на серебро.

Может, князь и не способен подслушивать чужие мысли, но по лицу читал, как по открытой книге.

– Дар Зимин, никому не нужен металлолом, который остался вам, после того как вы уничтожили конструкт запредельцев.

Возникший вопрос явно был написан на моем лбу огромными буквами.

– Не уничтожь вы творение запредельцев, мы бы с вами не разговаривали. Возможно, досталось бы и Мише. Хорошо хоть клетки для сиринов достаточно хрупкие. Вы ведь приложили ее эфирной гранатой? – В ответе он явно не нуждался. – Так я и думал.

Клетка для сирина? Так вот с чем я имел дело. Некий аналог компьютера, сделанный на основе эфирного существа под контролем конструкта, на матрице из истинного серебра и кристаллов. Тогда все понятно, и куски клетки действительно всего лишь металлолом.

– Вижу, что вы сделали правильные выводы. Засим не стану вас больше задерживать. – От князя повеяло холодком, и не потому, что сменилось его настроение, просто он утратил ко мне интерес. – Надеюсь, вы совершите еще что-нибудь этакое, и мне захочется с вами пообщаться.

Я быстренько встал и, чуть поклонившись, вышмыгнул из кабинета. Там действительно стало совсем неуютно. Куда только делся вежливый интеллигент, встретивший меня всего пару минут назад.

А вот боярин совершенно не поменялся, и ужесточение ментального фона в кабинете его совершенно не волновало.

В приемной стало намного легче, особенно от густой волны удовлетворения и расслабленности Баламута. Секретарша сильно влияла на моего друга, причем не имея ни малейших магических способностей. Впрочем, я не знаю, что она там могла подмешать ему в чай. Надеюсь, ничего вредного.

Гену из приемной пришлось выволакивать едва ли не силой. Боярин смотрел за всем этим с плохо скрываемым весельем. В лифте Баламут приуныл. Сразу захотелось напомнить ему, что дома ждет Грета, но я не стал этого делать. И без того чувствовал, что немка начала тяготить его своими замашками. Ничего предосудительного в поведении девушки я не видел – обычный германский орднунг, пусть и замешенный на юном задоре. Мне бы такая не понравилась изначально, но ведь Гена видел, к чему все идет, но не стал давать задний ход. Плюс ко всему благодаря наручам я чувствовал, что у него все это так – последний взбрык мустанга, который скоро подчинится воле седока.

Просто внимание красивой женщины польстило мужику, всколыхнуло былое, но откатом пришло понимание, что пора возвращаться в уютное стойло.

Домой вернулись без особых проблем. Боярин мог отправить нас с водителем или вообще вызвать такси, но сопроводил на броневике до самых ворот, и я прекрасно понимал почему. Так что пригласил парня на обед. Если Баламуту нужно было женское внимание, то супермогущественному истинному магу требовалось вспомнить, что такое семейный уют.

А у нас этого добра просто завались! Тетушка Чхан крутилась рядом, подкладывая гостю в тарелку самые вкусные куски. Поначалу она дичилась истинного мага, но, инстинктивно угадав причину затаившейся в нем тоски, приободрилась. Златка тоже все правильно почувствовала, поэтому насела на боярина с вопросами, и он сам не заметил, как начал говорить.

История у него была печальная и до оскомины тривиальная – до тринадцати лет Михаил жил в нормальной семье с отцом, матерью и сестренкой. Затем родители развелись, и мать, забрав дочь, против которой не возражал новый муж, укатила за границу, а парень остался с запившим отцом. Через год алкаша лишили родительских прав и отправили Мишу в детдом. После была армия и служба неподалеку от Бобруйска. Неудивительно, что шерстившие соседние страны искатели потенциальных магов не забыли проверить ближайшие окрестности. Дальше был транзит через Запределье. В Беловодье парень попал без сознания, что было явным признаком очень сильного дара.

За три года в магическом мире он стал опытным ушкуйником, полтора десятка раз ходившим в рейды на Запределье. В общем, крут, как Гималаи, а тут размяк. Пусть и чужая семья, пусть на несколько минут, но он вновь ощутил давно забытые эмоции. Правда, длилось это недолго, но оно и понятно. Когда Златка потащила его лепить еще одну снежную бабу, истинный боярин пыхнул смущением и нацепил на себя стальную маску хладнокровного ушкуйника. Осторожно отобрав у девочки свой фартовый котелок, Михаил поблагодарил стариков за обед, попрощался и ушел.

Не факт, что у нас появился новый друг, но сделать приятное человеку все равно было отрадно. Да и вообще, этот день многое изменил во мне в плане отношений к истинным магам, да и к этому городу. Нью-Китеж-град уже не казался мне мрачным лесом, где вокруг нас в густой тени нарезает круги злобный волк.

Выжил же я как-то после знакомства в Кроне с кикиморой? Да и после секса с безумной истинной магиней остался целым и почти не помятым.

– Златка, пошли снеговика лепить, – подмигнул я приунывшей девочке.

– Большого? – повеселела она.

– Метра три. Не меньше.

Часть вторая

Глава 1

Если нашу первую неделю проживания в Китеже можно было назвать напряженной, то следующая по праву заслужила звание тяжелой. Тренировки у Захара напоминали пытку, причем, когда мы с Геной осваивали одно направление и становилось хоть чуточку легче, он тут же придумывал что-то новое и мучения возобновлялись. Домой добирались чуть ли не на карачках. И так всю неделю. А в это время беловодская зима разгулялась не на шутку.

Снег валил ежедневно, но это ничуть не мешало обитателям Бесшабашки весело отдыхать. Опять доносилась музыка, а крылья уличных навесов опять распахивались, дабы прикрыть от снегопада пирующих под ними повольников. Никого не смущало, что на дворе Рождественский пост. Здесь вообще к религии относились своеобразно, что не так уж удивительно для магического мира. И все же последняя неделя перед Рождеством немного поумерила пыл повольников.

Ну а нам с Геной было не до праздников. Каждый день мы отправлялись на тренировки. Если честно, я уже начал втягиваться и доставлял Баламуту значительно меньше удовольствия от своих мучений, чем раньше, – человек такая скотина, что привыкает ко всему.

Сегодняшняя тренировка будет особенной, если учитывать намеки Захара. Плюс к этому вчера вечером нам привезли готовое снаряжение, так что прямо с утра для домочадцев и Эли было устроено настоящее представление.

Товар привезли в коробках, и у нас получалась прямо распаковка в лучших традициях ютуба. Рассмотрев все части отдельно, публика отпустила нас с Баламутом одеваться, а уже затем мы вышли на импровизированный подиум.

Основа нашей брони была одинакова – длинные, до середины бедра куртки из черной кожи с высокими воротниками и кучей всяких кармашков, а также петелек для подвески снаряжения. Широкие накладные пояса для артефактов, как бы скроенные вместе с куртками, являлись дополнительной защитой для живота. И в куртки, и в пояса вшиты титановые пластины, обработанные магией. Выстрел из калаша они не выдержат, а вот пистолетную пулю вполне могут.

Кисти рук защищали перчатки с короткими крагами. Ноги прикрывали плотные кожаные штаны с наколенниками и высокие ботинки на шнуровке. Внешне все было идентично, но набор Баламута имел и большую толщину, и специальные крепления для подвески основы «ледяного доспеха».

Различия начинались в верхней одежде. У меня был длинный просторный плащ из тонкой кожи, который должен был при необходимости прикрыть все, что навешано на куртке и закреплено в набедренных кобурах. У Гены – нечто похожее на сюртук до колен, чтобы полы не мешали бегать.

Отличались и головные уборы. Себе я подобрал настоящую ковбойскую шляпу – широкополую и кожаную. А вот Баламуту поначалу предложили нечто совсем уж непотребное. Чтобы защитить все его тело, нужно было прикрыть еще и голову, так что первая примерка чуть не сорвалась из-за скандала. То, что сунули в руки моему другу, явно задумывалось как аналог балаклавы, но в кожаном исполнении сильно напоминало аксессуар для любителей садомазо, только змейки на отверстии для рта не хватало. Гена порывался набить морду горе-скорнякам, но моя идея примирила его с действительностью.

Все это добро, включая горемычный шлем, было пошито из кожи некоего птера радикально черного, матового цвета и стоило неприлично дорого. Но экономить на безопасности станет разве что идиот. Кожа птера блокировала не только некоторые виды магических атак, но и удар ножа выдерживала без особых проблем.

На публику сначала вышел я, сорвав искренние аплодисменты, а вот когда появился Баламут, народ даже как-то притих. Особо меня повеселила волна возбуждения, пробившая защитный амулет Греты. Похоже, после Полигона произойдет обкатка костюма уже в их спальне.

В кожаном сюртуке к публике вышел монстр с лицом японского демона, хотя и без странных усиков, которые так любят цеплять на свои маски островитяне. Я даже на секунду пожалел, что отказался от похожей маски для себя. Нужно будет заказать отдельно, дабы соответствовать. Впрочем, все это сущее ребячество, и, если не смогу прикрыться щитом, никакая маска мне не поможет. А Гене она нужна, чтобы попросту не обморозить лицо.

Дабы не затягивать со смотринами и уберечь Грету от проведения обкатки Гениного костюма прямо сейчас, я разогнал зрителей и утащил Барабаша в его подвальчик. Сегодня наш первый выход на основную площадку Полигона, так что нужно забрать последние вещи из списка Захара.

– Только не говори мне, что еще не закончил, – с прищуром сказал я Барабашу, но в ответ патологический лентяй лишь лучезарно улыбнулся:

– И не скажу. Все готово, как заказывали.

Широкий жест артефактора заставил меня перейти к его вечно захламленному столу.

Так, нетрудно догадаться, что наши с Геной цацки выложены в ряд на специально освобожденном краю стола. Чтобы не мешать процессу полного снаряжения, я снял плащ. А Гена вдобавок еще и стянул с себя не очень устраивавший его шлем.

Начали с Баламута. «Ледяной доспех» встал на свои места как родной. Благодаря стараниям артефактора он не выделялся на фоне кожи птера, потому что был покрыт темной эмалью. Метательные ножи Гена разместил в зажимах сам. Сбруя «рывка» легла вторым слоем.

Посоветовавшись с Захаром, мы все же переместили жутковато выглядевший тесак со спины на правое бедро. А пара пистолетов, с которыми Гена не хотел расставаться ни за какие коврижки, переехала на его живот.

Остальную мелочь, типа «молниевика» и «паука», просто распихали по кармашкам накладного пояса куртки.

Завершал композицию такой же, как у меня, «вепрь». Правда, я любил таскать с карабином барабан, а Гена предпочитал рожки. Наш огнестрел тоже претерпел кое-какие метаморфозы. Кожух, закрывавший ствол почти до середины, таил в себе инициирующие артефакты, рядом с которыми мой старый «тройничок» смотрелся блекло, но и жрали такие приблуды столько, что пользоваться ими нужно очень осмотрительно. Оба наших карабина и Генины пистолеты были защищены от внешнего воздействия вязью из истинного серебра.

– Чувствую себя запряженным конем, – пробурчал Гена, но на самом деле он в кои-то веки чувствовал себя в своей тарелке.

– Хорошо хоть не мерином, – невпопад пошутил Барабаш и тут же заткнулся, увидев перед носом кулак в черной кожаной перчатке с контактными шипами на костяшках.

После всего этого мое облачение прошло как-то обыденно. Мелкие артефакты распихал по кармашкам пояса. Дополнительный наруч на правую руку чуть разбавил готичную картинку своим серебристым блеском – тяжелый разрядник зачернить не получится при всем желании. Под него даже пришлось доплачивать за укрепление рукава куртки, иначе долго бы он не продержался.

Стандартный артефакт силового щита на фоне «ледяного доспеха» вообще терялся. Пусть поделка Барабаша и уступала по мощности творению старых мастеров, но зато этот щит был значительно гибче и позволял создавать силовое поле различных форм и размеров – от метрового диска до сферы, за которой я мог укрыть трех человек.

И опять же все упиралось в количество энергии, и тратить ее нужно осторожно, а то никакой дыхалки не хватит.

Из немагического оружия у меня был «вепрь» и насильно впихнутый пистолет в набедренной кобуре.

– Вроде все. – Снова надев плащ и поправив шляпу, я перевел взгляд с Гены на Саню.

– Не все, – чуть помявшись, сказал артефактор.

– Денег не дам, – тут же отреагировал я.

От воспоминаний, во сколько мне обошлась вся эта красота, настроение портилось моментально.

– И не надо, – вставил Барабаш.

– И серебра тоже не дам, – прекрасно понял я, к чему он клонит.

– Но там всего лишь чуток, граммов сорок. – В голосе артефактора прозвучали просящие нотки.

У Сани явно случился творческий припадок. Лишь он способен побороться с ленью и разгильдяйством артефактора.

– Ладно, вещай, – со вздохом разрешил я.

– Помнишь, ты хотел расплавить трофейный пистоль? – с хитрым прищуром спросил Барабаш.

– Похоже, прибавки в серебре не предвидится, а, наоборот, намечается растрата, – выдвинул я не самое приятное предположение.

– Да, – радостно подтвердил мои подозрения Барабаш, – я придумал, как переделать его под тебя. Получится убойная штука. Эдакий мини-гранатомет.

– А мне? – влез в разговор оружейный маньяк Баламут.

После ритуала он распространил свою страсть к обычным стреляющим железкам на артефактное оружие, которое стоило несоизмеримо больше.

– Рука в солидоле, – уже всерьез разозлился я. – Гена, ни одна любовница Людовика Четырнадцатого не обходилась так дорого казне Франции, как ты нашему общаку. Уймись уже. А ты, безумный ученый, доделывай свой гранатомет и после этого начинай принимать заказы со стороны. Хватит сидеть на моем загривке и переводить чужое серебро.

В общем, расстроили они меня своими хотелками, так что из подвала я выбирался хмурый и раздраженный. Причем ненароком расплескал свое настроение. Мои домочадцы притихли и быстро занялись повседневными делами.

Эли уже не было – она задержалась лишь на представление и упорхнула на работу. Поэтому разводить политесы было не с кем. Захватив Вадика, мы проследовали к броневику. Наш юнга выглядел немного разочарованным. Оно и понятно – мы с Геной в обновках словно сошли со страниц комикса, а ему досталась лишь жилетка, да и ту приходилось прятать под пуховиком.

Закрепив карабины в специальных зажимах, мы расселись по своим местам. Вадика уже давно натаскивали как запасного стрелка, так что он занял кресло у пульта управления башней.

Дорога до Полигона стала для нас настолько обыденной, что никто уже не пялился в окна. Да и на проходной пропускали почти без задержек. Дружинник лишь заглядывал внутрь, чтобы поздороваться и проверить, не везем ли мы кого-то лишнего.

Еще один тренировочный день, как обычно, начался в бункере Захара. Старый инструктор проверил наше снаряжение. Немного поворчал, но в целом одобрил. Затем мы размялись. Пока тактические связки отрабатывали, так сказать, на холостую. Стреляли и лупили конструктами только в специальные мишени, но недолго нам оставалось сдерживаться, ведь сегодня перейдем на главную тренировочную площадку Полигона, там можно уже не бояться повредить стены и позволить себе разойтись на полную катушку. Но перед тем как мы покинули логово Коршуна, он провел еще одну лекцию:

– Баламут, я заметил, что ты постоянно тянешь одеяло на себя.

– А это плохо? – встретил Гена в штыки намеки инструктора.

– Плохо, – жестко надавил Захар. – И дело даже не в рисунке боя. Да, у тебя опыта больше, а еще наглости и дури, но решать все же должен Демон. Потому что именно ему отвечать за последствия.

– Теперь ты, – повернулся он ко мне. – В тебе есть необходимая жесткость и хватка, но при этом много лени и осторожности, а еще ты привык потакать этому шустрику. Да, благодаря наручам вы чувствуете друг друга в бою, как мало кто в этом городе, и именно поэтому тебе легче отдать инициативу Баламуту. Это плохо, и дело не в том, что ты маг, а он нет. Дело именно в ответственности. Так что держи вожжи крепче и не бойся обидеть друга, потому что обидчивость – это слабость, а слабость в нашем деле ведет к чему?

– К смерти, – хором проворчали мы с Геной формулу, которую Захар вбивал в нас все эти две недели.

– Молодцы, – хмыкнул инструктор. – Что же, пора переходить в песочницу для взрослых мальчиков.

Захар по-прежнему плотно закрывал свое ментальное поле, но какие-то крохи злобного предвкушения все же просочились. И это мне откровенно не понравилось.

Проследовав за ковыляющим инструктором, мы добрались почти до периметра базы, где под одним из самых больших валов располагался просторный бункер. Обширное помещение могло удовлетворить любые тренировочные требования. Ближе к входу располагалась классическая арена с местами для зрителей. Чуть дальше – площадка с кучей хлама в качестве препятствий и укрытий, где наверняка сходились друг с другом отряды. В средней части вытянутого помещения была создана имитация переулка с парой мусорных контейнеров и бутафорскими арками и дверьми. А вот у дальней стены виднелись окна непонятно как оказавшегося под землей трехэтажного кирпичного дома. Там явно отрабатывались штурмы зданий.

Стены всего подвала были испещрены защитными рунными цепочками, но, несмотря на это, там хватало выбоин в сверхпрочном бетоне. Похоже, здесь действительно можно не стесняться в работе с магией.

– Нравится? – горделиво спросил инструктор.

– Масштабно, – высказался Гена за нас обоих. – Есть где разгуляться.

– Вот и разгуляетесь. Гарантирую, что через час будете выливать пот из сапог.

Уловив волну удовлетворения от друга, я повернулся к нему и ядовито сказал:

– Вот не зря тебе тогда сделали такой намордник. Признайся хоть самому себе, что ты мазохист.

– Не, я садист. Просто то, что делает меня сильнее, принимаю с радостью, – вызывающе ощерился мой друг.

– Вот все мазохисты так и говорят.

Пока мы стебались друг над другом, из-за разваленного сарайчика на площадке для групповых игр вышла компания дружинников.

Судя по всему, они как раз закончили групповую тренировку. Захар подгадал наш приход под завершение их занятий. Только непонятно, хотел ли он, чтобы мы все же пересеклись, или это простая случайность.

– А это что за ряженые клоуны? – спросил идущий впереди компании дружинник-дар.

Его принадлежность я определил не только по мощной энергетике, но и по кольчужным вставкам на камуфляже. Они имели более массивное плетение и цветом отличались от вставок на форме дружинников-недаров. В этой компании был еще один маг-пустышка, но кряжистый мужик в возрасте сохранял спокойствие.

– Хорошавин, тебе что-то не нравится? – выпустив легкое облачко раздражения, спросил Захар.

– Да! Мне не нравится, что всякие крысы поганят собой место, где постигают воинское искусство нормальные бойцы.

Ладно, ряженых клоунов я еще мог понять – на фоне пусть и странной на взгляд землянина, но все же относительно строгой формы дружинников наши наряды смотрелись как минимум необычно. И все же мне почему-то казалось, что, будь у этого говоруна деньги, он бы и сам не отказался от подобных обновок.

Уловив порыв Гены, я тут же отзеркалил ему предупреждение. Захар прав – в этом наезде главной целью являюсь именно я. И разруливать тоже мне.

– У тебя какие-то проблемы, служивый?

Увы, реагировать на мои слова он не стал и продолжал смотреть на инструктора, словно нас с Геной здесь вообще нет. Опять пришлось тормозить друга, чтобы не влез в драку.

– Захар, ты же знаешь, что из-за него уволили одного из наших братьев, – продолжил бузить маг.

– Мне твой княжеский холуй не брат, – прорычал набычившийся Захар. Он него явственно повеяло угрозой. – Тому, кто взял жирные деньги, в дружине не место.

– Это ему здесь не место! – не унимался дружинник.

– Кто сказал? – фыркнул Захар, как-то слишком быстро успокоившись. – Он так же работает на посадника, как я и ты. Так что имеет право здесь быть.

– Значит, как равные и коллеги мы можем решить наш спор в кругу? – понятно чему обрадовался провокатор.

– Попробуй, – заявил инструктор, что я совсем не ожидал от него услышать.

Мне этот разговор сразу не понравился, а вот Гена, скотина такая, аж возбудился. Отступить при подобном раскладе не получится, даже появись у меня такое желание, но его не было – опять навалилась ярость, а в плане желаний осталось лишь стремление причинить этому уроду боль, и желательно вместе с телесными повреждениями.

– Давайте в круг, – без лишних расшаркиваний приказал Захар и добавил, весело глядя в глаза дружиннику: – Или ты уже передумал?

– Что?! Я?! – задохнулся от возмущения маг и, скрипнув зубами, направился к площадке, которую я раньше назвал ареной.

– Что это было? – прошипел я сквозь зубы Захару, когда он подошел ближе.

– Хороший урок для того, – с видом греческого философа изрек Коршун, – кого сейчас будут валять по песочку. Постарайся, чтобы это был не ты.

Круг арены действительно оказался засыпан слоем песка. Пока я шаркал ногой, проверяя толщину слоя подсыпки, мой соперник уже встал на противоположной от меня части круга, а за его спиной собралась группа поддержки.

Захар не стал входить в круг и не дал сделать этого Гене.

– Правила стандартные. Оружие – только тренировочные разрядники. Вспомогательные и защитные арты по желанию.

Мне показалось или вспомогательные артефакты инструктор упомянул с неким подтекстом? Если вспомнить, что к таким конструктам относится и «паук», то можно сделать определенные выводы.

– Может, не будем палочками тут мериться, а сойдемся по-взрослому? – с подначкой в голосе небрежно поинтересовался мой соперник. – Или кишка тонковата, стукачок?

Угу, на такую подначку я даже в детском саду не велся, чего уж говорить об этой ситуации. Мощная защита коллеги-мага не могла сдержать его ненависти ко мне. Сразу возник вопрос: с чего он так взбеленился? Кем ему приходился уволенный из-за стычки со мной офицер? Очень надеюсь, не любовником.

Вопрос, конечно, интересный, но сейчас важнее понять, какой талант достался этому магу-пустышке. В общем, из-за напряженных размышлений у меня не было возможности достойно ответить на подначку, да и желание отсутствовало.

Зато оно возникло у Захара:

– Хорошавин, ты сегодня что – головой ударялся? По-взрослому будешь сходиться с работницами борделя. А если хочешь доказать свою крутость, я тебе дам рекомендацию к ошаговцам. Вот где все по-взрослому.

Об этих ребятах я уже слышал. Особая штурмовая группа работала только на самых опасных заварухах, включая случаи, когда истинные маги слетали с нарезок. Там служили только маги.

Хорошавин знал об ошаговцах явно намного больше моего – вон как побледнел.

– Да не, Захар, я просто предложил.

– А я просто сказал, куда ты можешь пойти со своим предложением. Если не хочешь к смертникам, то иди в бордель, но не заставляй меня выслушивать твой бред. Лови.

Запущенная Коршуном палочка едва не угодила в лицо Хорошавину, но он ловко ее перехватил. Мне дуэльное оружие беловодских магов Захар передал из рук в руки и, чуть придержав, предупредил:

– Он быстро пойдет в клинч, так что не лопухнись.

В ответ я лишь пожал плечами, забирая окованную серебристыми кольцами, изрезанную рунами палку из сердцевины баобаба.

Нелепая штука. Мало того что неудобно работать, постоянно выворачивая кисть, так еще и чувствуешь себя словно ты не реальный маг, а пришибленный косплеер, решивший закосить под Гарри Поттера.

– Начинаете по сигналу гонга, – громко сказал Захар. – Готовьтесь.

Этот приказ уже так въелся в подсознание, что энергетический вдох мое тело начало делать за мгновение до полного осознания. Времени у нас было достаточно, поэтому, когда гулко ударил гонг, я чувствовал себя раздутым от энергии воздушным шариком.

Как и говорил Захар, Хорошавин сразу пошел вперед, резкими движениями запуская в меня короткие, похожие на выстрел из бластера имперских штурмовиков росчерки «пробойника».

Все удалось принять на активированный щит, но в том-то и суть «пробойника», что щиты он протыкает лучше любого другого конструкта. Пусть до тела доходят в лучшем случае болезненные уколы, но и это не особо радует. В действиях дружинника чувствовался опыт, именно потому что он работал палочкой почти как теннисной ракеткой, мне же приходилось направлять артефакт на соперника и целиться. В итоге он успел пальнуть в меня раз пять, получив в свой щит только два ответных разряда.

Концентрация на прицеливании сыграла со мной злую шутку. И заметить не успел, как соперник оказался почти вплотную. Я тут же пропустил скользящий дар в скулу с левой. От второго удара правым кулаком с зажатой, словно кастет, палочкой увернулся только благодаря тренировкам с Баламутом.

Хорошо хоть научился уклоняться и отводить удары. А ведь мог же перенять у него намного больше. Вот и страдай теперь.

От третьего удара пришлось уходить в перекат, иначе получил бы в висок. Шляпа слетела с меня и сиротливо осталась лежать на песке, к тому же этот гад еще и наступил на нее. Хорошо хоть обруч сидел на голове как влитой.

Ну вот никак у меня не получалось довести себя до ярости в этом пусть и очень странном, но все же тренировочном бое. Еще один перекат теперь уже по вертикальной оси развернул меня спиной к болельщикам соперника, а последовавший тут же мощный удар ногой в живот запустил в их сторону, словно снаряд катапульты.

Только пролетев метров пять, я понял, что Хорошавин присовокупил к удару ногой еще и рассеянный таран. Но это вроде не против правил – такие тараны считаются вспомогательными артефактами.

Прокатившись по арене, я собрал на себя немало песка. Даже в рот попало. И вот после этого во мне наконец-то проснулась ярость. Из переката вышел в низкую стойку раскорякой, и с ненавистью посмотрел на противника. Тот замер в ожидании увидеть мое искаженное болью лицо, но просчитался.

Спасибо вам, мастера-скорняки, – титановые вставки на животе и мне здоровье сберегли, и соперника позлили. По его яростно блеснувшим глазам стало понятно, что теперь меня буду бить исключительно по морде.

Дружинник тут же ринулся воплощать в жизнь задуманное, но этой заминки мне хватило, чтобы не только разозлиться, но и начать думать. Я сорвался вперед с низкого старта, даже не думая использовать пробойник, и лишь принимал на щит разряды противника.

За мгновение до казавшегося неизбежным столкновения я активировал «паука», и силовые нити подбросили меня вверх, так что разошлись мы на разных уровнях. Уже в полете я активировал щит, обрубивший силовые нити. А как только наши с Хорошавиным тела оказались слишком близко от соприкосновения – оба силовых щита. Я тут же постарался оплести нитями вновь активированного «паука» тело пролетевшего снизу дружинника.

Зацепиться за человека, если на нем нет браслета опричника, сопряженного с твоим, очень трудно – нити скользили по нижним, самым плотным слоям ауры. Но тут на помощь приходит петля, изобретенная мной и опробованная в драке у ресторана. И это вам не фунт изюма, я потратил три месяца, чтобы научиться вить такие петли!

Приземлившись перекатом, я снова раскорячился в максимально устойчивой позе и влил максимум энергии в натянувшуюся нить. Повинуясь моей воле, она перестала растягиваться и стала жесткой. Меня чуть качнуло, а вот Хорошавину было намного хуже. Прямо в полете его не такое уж маленькое тело резко дернуло за шею. Взбрыкнув взлетевшими в воздух ногами, дружинник жестко приземлился на спину. Разрезающий нить магический щит он восстановил мгновенно, но было уже поздно.

Рыча, как разбуженный в январе медведь, Хорошавин заворочался на песке. Я на всякий случай сделал короткий вдох, подкачивая энергетический запас, и очень правильно сделал.

Меня спас мой Талант. Разорвавшие его ментальную защиту протуберанцы ненависти показали, что у дружинниканапрочь сорвало тормоза. Так что выставленный мною щит максимальной толщины оказался очень кстати. Через мгновение в него влетела какая-то странная, сочащаяся зелеными брызгами нитевидная, точнее канатовидная молния. Мой энергетический запас начал таять с пугающей скоростью. Еще пара секунд – и щит схлопнется. Выяснять, что будет, когда эта дрянь ударит в меня, совершенно не хотелось.

План родился в голове, когда я ощутил, что Баламут сейчас ринется вперед. Я не стал его останавливать, а, наоборот активировал на нем и «рывок» и «ледяной доспех». Себе оставил сущие крохи энергии – лишь бы удержать щит, пока Гена не пролетит надо мной, что и случилось через мгновение.

С невнятным, наверняка матерным рыком мой друг практически пробежал по моему благоразумно распластавшемуся на песке телу и принял на себя удар зеленой молнии. Еще через секунду он со стремительностью профессионального регбиста врезался в Хорошавина. Усиленный «рывком» толчок массивного тела отправил нашего недруга в полет, закончившийся в группе поддержки.

Гена встряхнулся как собака и на песок полетели целые куски ледяной корки. Его щит не только сумел развеять атакующее заклинание, впитывая его силу, но и высосал энергию из всего пространства на арене и немного вокруг ее.

– Назад! – крикнул я, сосредоточенно собирая крохи энергии мучительно медленно восстанавливающегося магического фона.

Еще на пару минут «ледяной доспех» будет бесполезен, так что нам придется прятаться за моим щитом, и, учитывая куцый энергозапас, толку от него будет мало. Но делать что-то нужно, так как дружинники по другую сторону арены начали тянуть в себя энергию. К тому же все разом.

– Сейчас нас будут убивать, – выдохнул я, обходя Гену, и становился перед ним.

И тут Коршун показал, кто в этом доме хозяин. Причем полновластный и очень злой к неадекватным гостям.

Как открылись бойницы в стенах, я не заметил, зато отчетливо услышал оглушающее стаккато пулеметов.

Смена характера угрозы изменила и инициативное звено в нашей паре – Гена тут же навалился на меня, сбивая с ног. У него эти звуки активируют рефлексы на уровне врожденных.

Пугались мы зря. В нас ничего так и не прилетело, но пули свистели, как на поле боя. Дружинники тут же попрятались за препятствиями тренировочного полигона и собственными щитами. И только Захар, как бог войны, спокойно шествовал по песку арены. Здесь он владел всем, включая скрытые в стенах пулеметы, которыми Коршун управлял через обруч удаленной связи. Может, из-за плохо сросшихся конечностей атакующие артефакты слушались его хуже, чем раньше, но с головой, да и с силой воли у старика все по-прежнему на уровне. Даже его крик звучал как глас Громовержца, явно усиленным магическим способом:

– Вы совсем страх потеряли, убогие?! Смертная свара в моем доме? Думаете, если Захар стал меньше рычать, то зубы вовсе истерлись? А ну выдохнули все!

Ослушаться этого приказа я не рискнул, впрочем, как и дружинники. Причем все применили один и тот же способ, который я выучил не так давно. Вся энергия насильно ушла в сферический, самый энергозатратный щит. От такого надругательства он заискрился сетью молний. Со стороны казалось, что и меня и моих недругов на мгновение окутало искрящееся сияние. Мой энергетический запас опустился до уровня чуть ниже, чем в состоянии покоя.

– Хорошавин, – продолжил свою речь Захар, – ты доигрался. Теперь пойдешь к ошаговцам не добровольцем, а штрафником. И молись, чтобы за следующие полгода никто из истинных магов кукухой не повредился. А то будешь ковылять до конца жизни, как я, и это в лучшем случае.

Пока главный инструктор Полигона разносил дружинников, я подобрал шляпу, не забывая внимательно мониторить ментальное поле. Когда люди испытывают сильные чувства, то их неспособны удержать даже сильные артефакты. Вот и сейчас группа провинившихся обильно сочилась разнообразными эмоциями. Что самое интересное, Хорошавин кроме страха испытывал какую-то долю растерянности, причем ненависть в этом коктейле если и была, то в незначительных пропорциях.

Это, конечно, интересно, но ведь не подойдешь, не спросишь – не заводил ли он недавно знакомство со странными дамочками. Да и самому нужно об этом думать поменьше, а то, как выразился Коршун, недолго и кукухой поехать. Пока с возникающими проблемами, пусть даже созданными искусственно некими недругами, удается справляться. Вот и будем исходить из того, что наша компания – орешек крепкий и особо переживать не стоит.

– А теперь пошли вон с глаз моих! – закончил свою речь Захар, нервно сверкая глазами.

Но, когда последний дружинник выбрался из подземного помещения, старик устало присел на раздолбанный резиновыми пулями ящик.

То, что все же просочилось через его защиту, дало мне возможность провести простейший анализ.

– И что это было, дядька Захар?

– Хитрая задумка, – не стал отнекиваться инструктор, – от которой нам обоим вышла только польза.

– Ну не знаю… – потирая ссадину на скуле, сказал я.

– Зато я знаю, – более строгим голосом ответил Коршун. – С Хорошавиным ты бы по-любому схлестнулся, но бог знает где и с непонятными последствиями, а тут все вышло у меня на глазах и под моим контролем. Да и мне было полезно напомнить этой своре, кто здесь медведь, кто куница, а кто белка тупая.

– Надеюсь, белка – это не обо мне, – со вздохом сказал я, присаживаясь на лежащее колесо от броневика.

– Не, – хмыкнул Захар, – ты что-то типа бобра, которого нужно пару раз ткнуть палкой, чтобы он начал кусаться.

Мы втроем рассмеялись, скорее, чтобы сбросить напряжение, чем оценивая незамысловатую шутку старика.

– Кстати, – встрепенулся он. – Мне кто-то обещал пир горой да с медовухой.

– Было дело, – кивнул я.

Действительно, после посещения Горхрана как-то постоянно не получалось посидеть со стариком. То у него дела были, то у меня.

– Может, сегодня? – спросил он. – Устал я что-то и телом, и душой. Расслабиться нужно.

– Не вопрос, – отреагировал я.

А чего мяться? Медовуха в подвале, точнее, в его закрытой от Барабаша части. А супруги Чо упомянутый пир горой организуют, даже не запыхавшись.

Так оно и вышло. Захар резко свернул свой рабочий день, поломав при этом кучу графиков, и, когда мы доехали до нашего дома, стол уже был накрыт. При этом загрузка яствами только начиналась. В общем, живший кучу лет бирюком Коршун был впечатлен.

Я давно уже начал замечать, что сложившаяся в нашей маленькой коммуне обстановка очаровывала людей своим уютом и простотой нравов. На эту удочку попались и молодой истинный боярин, и старый маг-инструктор. Да что уж там, я и сам прожил без этого большую часть жизни, поэтому получаю удовольствие не меньше размякшего старика.

Если честно, я думал, что батоно Леван и Анджей вовлекут Захара в свою компанию, но получилось по-другому. Выползший из подвала на запах еды, а главное, медовухи Барабаш сначала сцепился с Захаром по поводу какого-то непонятного артефакта, а через полчаса они уже болтали, как закадычные друзья. Из их разговора лично мне была понятна от силы третья часть сказанного.

В общем, все прошло насыщенно и по-домашнему. Приехавшая с работы Эльвира влилась в эту обстановку так же органично, как порция взбитых сливок смешивается с хорошим кофе. Обстановка была настолько умиротворяющей, что мы с Элей не стали устраивать постельное родео, а просто уснули в обнимку, словно прожили вместе пару десятков лет.

Глава 2

Даже не знаю, что так повлияло на меня – слова Захара, сказанные под рюмку с медовухой, или достойный ответ, который мы с Баламутом дали мстительному дружиннику, но рассвет следующего дня я встречал в каком-то совсем новом состоянии.

Да, возможно, и стычку на Полигоне тоже организовала таинственная незнакомка, но жить в постоянном ожидании очередного подвоха мне надоело. За окном шикарная суббота, солнечная и задорно-морозная, у Эли выходной, так чего киснуть дома?!

– Пора, красавица, проснись, – начал я тормошить спящую подругу, не удержавшись от цитирования классики.

– Не хочу, отстань, – начала отбиваться Эля, но утро уже было поздним, так что сон с нее слетел, и наша притворная борьба стала боле активной.

– А чего хочешь? – заметив ее игривый прищур, я добавил: – Ну, после того, о чем ты подумала.

– После того, о чем мы оба подумали, – с улыбкой поправила она, – хочу на каток. Ты когда в последний раз катался на коньках? Только давай без этого цыганского табора. Только ты и я.

Эля разволновалась, как девчонка. Оно и неудивительно. В запретах и сдерживании есть своя прелесть. Нарушая запреты или просто в момент их снятия испытываешь необычайную остроту ощущений.

– Хорошо, только ты и я. – Мне и самому передалось ее возбуждение. – А на катке я не был с четырнадцати лет. Причем в тот день упал раз десять и решил для себя, что это не мое.

– Я тебя научу, – еще больше воодушевилась Эльвира.

– Ох, не знаю, староват я для такого дела. И не факт, что все получится.

– Ничего страшного, зато я посмеюсь, глядя, как ты падаешь. Это очень весело.

Интересно, почему мне вдруг расхотелось ехать на каток?

После того как мы наверстали упущенное вчера, был легкий завтрак, который Эля приготовила сама. Тетушка Пин немного поворчала, но больше для порядка. Я чувствовал, что такое поведение лекарки ей нравится.

Светлую атмосферу на кухне немного взбаламутил своим беспокойством Гена, выскочивший как чертик из табакерки.

– А куда это вы собрались? – с подозрением спросил он, покосившись на приготовленный Элей омлет.

Вид у моего друга был чуток помятый и расхристанный. Видно, что он одевался впопыхах, почувствовав через браслет мои намерения слинять из дома.

Интересно, а зачем он вообще нацепил наруч? Судя по состоянию моего друга, они с Гретой тоже не мультики смотрели с утра пораньше. Похоже, он снимает его только в самые интимные моменты, а затем тут же цепляет артефакт обратно, чтобы не упустить появления угрозы для своего кореша.

И это, если честно, не совсем хорошо. Так что мой утренний настрой и желание Эльвиры пришлись очень кстати.

– Успокойся, мы просто решили съездить на каток.

Гена вздохнул и с сомнением посмотрел в сторону, где в их комнате осталась Грета.

– Возвращайся к себе. Сами управимся.

– Как это сами? – встрепенулся мой друг.

Вот в этом и заключается проблема. И на станции, и в Китеже мы жили в постоянном ожидании этих самых проблем. Да, на то были и по-прежнему имеются веские причины, но так жить нельзя.

– И что теперь, подставляться и бегать? – начал злиться Гена, а когда я попытался успокоить его, он огрызнулся: – Не дави на меня.

– Тогда успокойся сам, – не остался я в долгу. – И постарайся понять, что тут не внешка. Даже если за всеми недавними неприятностями действительно стоит Мурза, то это тоже говорит о многом. Думаешь, ушкуйник, которому Запределье уже наполовину вывихнуло мозг, стал бы сдерживаться? Да он пришел бы к нам в первый же вечер и как минимум унес с собой мою голову. Но мы считаемся людьми посадника, и ушкуйнику явно наступили на хвост, запретив нас трогать. По крайней мере, напрямую. Так что приходится бедолаге ограничиваться мелкими пакостями.

– Ни фига себе «мелкими»! – не сдавался Баламут. – Если бы не я с «ледяным доспехом», вчера от тебя остались бы только рожки да ножки.

– Все не так страшно. Позже объясню, – успокоил я Элю, от которой пахнуло беспокойством, а затем ответил Баламуту: – Это произошло, потому что мы были на Полигоне. На Подоле и тем более в Городе Хорошавин не стал бы так рисковать. Там уже не штрафбатом, а гигантской вирой с пожизненным холопством пахнет. В общем, Гена, подготовительный этап закончен, что вчера и подтвердил Захар. Пора начинать жить нормальной жизнью. За себя я постоять сумею, даже без твоей помощи. Уверен, Грету уже бесит то, что ты стал постоянной нянькой для меня.

Когда Гена дернулся, пытаясь сорвать наруч, я лишь по-доброму улыбнулся – какой смысл скрывать то, что на лице его невесты написано крупными буквами?

Баламут переваривал ситуацию минуты три, даже несмотря на то что наручи позволяли нам понимать друг друга намного лучше, чем раньше.

Крутившаяся у плиты Эльвира как раз приготовила третью порцию омлета, и это окончательно примирило моего друга с реальностью.

Запив омлет стаканом сока, Гена вздохнул:

– Только возьми телефон и отвечай на звонки.

– Хорошо, мамочка, и домой мы придем до одиннадцати, – дурашливо пропищал я детским голосом.

Общий смех разрядил обстановку, и мы с Элей вернулись в мои апартаменты переодеться.

О чем бы я ни говорил своему другу, но артефактами зарядился под завязку, правда, так, чтобы это не особо бросалось в глаза.

Сосо подкатил на своем «мерине» через двадцать минут и тут же выдал адрес самого лучшего катка на Подоле. Как бы я ни убеждал Гену, но все равно паранойя не дремала – про каток сказал таксисту, лишь усевшись рядом с Элей на заднее сиденье.

По дороге пришлось шепотом рассказать нетерпеливой подруге о том, что приключилось на Полигоне. Даже ощутил, как ее кольнуло опасение и раскаяние. Похоже, она пожалела о том, что, как и Грета, ворчала по поводу невозможности уединиться со своим мужчиной.

Каток, который нам посоветовал Сосо, находился на берегу Белой. Сама река еще не замерзла, да и делает она это не каждый год.

Под ярким светом Ярилы блестел покрытый снегом берег, а за его кромкой к горизонту уходило ровное пространство, чуть покрытое бликующей рябью мелких волн.

Монументальная картина. Многие горожане, как и мы приехавшие на каток, сейчас сидели на специальных парковых лавочках с подогревом и, попивая глинтвейн, смотрели на реку. Мы решили пока не уподобляться им и сразу направиться на лед. Скорее всего, именно потому, что Эле не терпелось посмотреть, как я падаю.

Сам каток вызывал уважение своим размахом. Это был целый комплекс из шести замерзших, или, что вероятнее, искусственно замороженных прудов, соединенных также покрытыми льдом протоками. У каждого озерца стоял павильон с прокатом коньков.

Эля как опытная фигуристка-любительница взяла себе аккуратные белые ботиночки с намертво прикрепленными к ним коньками. Я же чужую обувь надевать не захотел и остановил свой выбор на коньках, имеющих хитрую систему креплений к ботинкам. Внешне это выглядело уродливо, но мне не на соревнованиях выступать. Главное, не опозориться. Впрочем, насчет этого имелись кое-какие задумки.

Когда пришло время покидать лавочку у кромки ледяного поля, я уже готовился накачать «паука» энергией и использовать его как подпорки, но передумал. Кому нужна эта показуха? Это ведь всего лишь рефлекс, доставшийся нам от обезьян, – везде и всегда доказывать, что ты круче всех, даже если это далеко не так.

Усмехнувшись своим мыслям, я тут же исполнил произвольную программу всех фигуристов-неумех. В смысле заелозил ногами и только чудом не рухнул на лед. На это мне хватило ловкости, но не более. Выход из этой связки был тоже классическим – в лихую раскорячку да с выпученными глазами.

Эля звонко засмеялась и быстро подкатила ближе, дабы стать надежной опорой для своего мужчины. Она была почти счастлива, и мизерный ущерб моему мужскому самолюбию стоил ее улыбки.

Дальше все было закономерно трогательно и весело. Она ловко вертелась возле меня, пытаясь задать осмысленное движение нашей паре ну и страхуя от падения. Постепенно я приноровился, и мы все же покатили по маршруту от одного пруда к другому. Причем освоился настолько, что, когда случился форс-мажор и Эля, бросив меня, стремительно укатила к упавшему ребенку, смог самостоятельно и довольно лихо двинуться следом.

Все же зря я в детстве испугался катка – не такая уж сложная наука.

Малыш, которому вряд ли было больше десяти лет, умудрился упасть с кровавыми последствиями. Испуганная мамочка впала в ступор, увидев хлещущую из носа ребенка кровь, и вмешательство Эли оказалось очень своевременным.

Она быстро приложила ладонь к носу ребенка, и я ощутил активацию артефактного браслета на ее руке. Когда через пару секунд Эля убрала руку, от кровотечения остались только размазанные по лицу кровавые следы.

Вернувшаяся в эту реальность мамаша быстро вытерла мордашку пострадавшего, а затем с улыбкой и всплеском искренней благодарности посмотрела на Элю.

А виновник переполоха, осознав, что отделался испугом, тут же рванул вперед на поиски других приключений. Малец явно понял, что после происшествия его пребывание на катке под большой угрозой. Так оно и получилось. Мамаша скороговоркой отблагодарила Элю и рванула за сыном со стремительностью конькобежца.

В итоге на месте событий кроме подмерзающего пятна крови остались мы и десятка два свидетелей.

Нас с Элей буквально окутало облако восхищения. Пусть у моей подруги и нет предрасположенности к ментальной магии, но это не помешало ей млеть и цвести в волнах всеобщего обожания.

Заметив мой чуть насмешливый взгляд, Эля покраснела.

– Хочу глинтвейна, – перебила она неловкость чуть капризным требованием.

– Что вашей душеньке угодно, о повелительница льда и спасительница детских носов. – Согнув руку кренделем, я предложил ей опору.

Хорошо хоть успел освоиться на льду, так что к лавкам с подогревом у специальных павильонов с горячими напитками мы покатили вполне пристойной парой.

Присесть на лавочку и заказать напитки можно было прямо с кромки льда, не изображая из себя уток ковыляньем по асфальту в коньках.

Впрочем, Эля все же сняла их и, забравшись с ногами, умостилась больше у меня на коленях чем на лавочке. Шустрый парнишка принес нам плед, а через пару минут и по кружке глинтвейна, исходящего паром и волшебными ароматами.

– Хорошо, – блаженно вздохнула Эля.

Действительно хорошо. Лавочка теплая, прижавшаяся ко мне девушка мягкая и нежная, а глинтвейн, попав в организм, начал разносить по телу приятную легкость.

– Как так получилось, что ты до сих пор не научился кататься на коньках? В Африке жил?

– Не в Африке, – с улыбкой мотнул я головой. – И долгие зимы, и каток неподалеку в моем детстве были, просто начало карьеры фигуриста как-то не задалось. Генка решил провести обучение экспресс-методом. Все закончилось разбитым носом и аллергией на скользкие поверхности.

– Как ты вообще выжил с таким-то другом?

– С трудом, – снова улыбнулся я, вспоминая некоторые моменты своего детства. – Отца у меня не было, так что Баламуту приходилось отдуваться за двоих. Он ведь первым всему учился. И плавать, и на велосипеде ездить.

– Даже боюсь спросить, как прошло обучение езде на велосипеде, – с искренним сочувствием сказала Эля.

– Ничего так, правда, после этого я перестал верить Гене на слово. Он клялся, что будет бежать рядом со мной. В итоге я лишь через минуту понял, что Баламут так и остался на старте. Стоит, сволочь такая, и ухмыляется.

– И ты упал? – с беспокойством за маленького Никитку спросила Эля.

– Упал, конечно, но ничего не отбил, так что на велик у меня аллергии нет. Лучше скажи, как ты научилась так лихо гонять на коньках при беловодских-то зимах?

– Отец научил, – грустно вздохнула Эля. – Еще до того, как мы переселились в Китеж. Да и мама участвовала. Она в детстве занималась фигурным катанием.

Не самый удачный поворот разговора. Мне только знакомства с родителями не хватает. То, что они у нее есть и живут в Городе, я уже знал.

В некоторых случаях женщины и без магических способностей дадут фору любому менталисту.

– Не напрягайся ты так. Я и сама с ними редко общаюсь, не то что тебя знакомить.

Опять не тот поворот, но ей явно было нужно выговориться.

– Все так плохо?

– Не скажу, что чувствую себя брошенной, но как-то все неправильно и обидно. Мы переехали сюда, когда мне было двенадцать. Отца пригласили как специалиста по компьютерным сетям. Именно он стоял у истоков местного Интернета. Дали небольшую квартиру, но беда в том, что в Городе дешевых мест попросту нет. Отец сразу закопался в работу, а вот мама не выдержала испытания Китежем. Может, если бы нашла работу, все было бы иначе, но ты сам видел центр Города и его роскошь. Мама быстро поняла, что даже такой ценный специалист, как отец, все равно находится внизу пищевой цепочки. Папе стоило сразу увезти нас на Подол, но духу не хватило перечить маме. Она успела обзавестись подружками, причем сплошь сидевшими на шее богатых мужей. Отец из кожи вон лез, чтобы обеспечить все ее запросы, но эти самые запросы уже разрослись до такой степени, что финал семейной драмы был предрешен.

– Не сказал бы, что история такая уж уникальная, – заметил я, когда Эля замолчала, явно о чем-то вспоминая.

– Ты прав, но до того как маман ушла от папы к богатому любовнику, случилось еще кое-что. Она продала меня.

– Как? – спросил я, пребывая в шоке от услышанного.

– За деньги. В пятнадцать у меня проявился дар. Здесь, на Беловодье, это можно обнаружить по некоторым симптомам. Чтобы разбудить способности окончательно, все же пришлось заглянуть на Запределье. Важнее, что для тех, в ком опознали дар уже здесь, не существует никакой княжеской квоты. Мы сами решаем – идти к кому-то или оставаться строптивцами. Мама уговорила меня подписать контракт с князем Морозовым, мотивируя это тем, что у князей лучшая магическая школа, если не считать Академию. Там неплохая зарплата и, не менее важно, хорошая защита. Не сказала она только о том, что за склонение меня к нужному выбору ей пообещали пятьдесят тысяч золотых.

– Лихо, – заметил я, лишь бы что-то сказать. На самом деле понятия не имел, как реагировать на такой рассказ.

– Все не так страшно, как кажется, – улыбнулась Эля. – В княжеской клинике я попала под крылышко Антона Петровича. Он меня всему обучил и не давал в обиду. К тому же когда у меня закончился срок первого вассального контракта, рассказал, как отбояриться от следующего. А там все очень жестко. Пришлось понервничать, но в итоге я ушла на вольные хлеба в новую клинику учителя.

– Так уж вольные? – осторожно спросил я, особенно потому, что совершенно не хотел обидеть целителя.

Истинный маг Сермяжный очень помог нам с лечением Златки, и только благодаря его великодушию я сейчас не сижу на холопском контракте у клана Савельевых. И все же этот нюанс нужно было уточнить.

– Полностью вольные. У нас лишь трудовой договор без санкций за разрыв. Антон Петрович намучился на службе у князя, вот и не приемлет неволи в любой ее форме. Да и не нужно ему это, весь персонал клиники обожает шефа и готов пойти за ним в огонь и в воду. А ты зачем спрашиваешь: хочешь сманить меня в свою глушь? Веришь в счастье в шалаше с лопухом вместо туалетной бумаги?

– Вот только не надо поносить мою станцию. Все там есть: и унитаз, и ванная с душем.

– Ты не ответил на вопрос.

– А ты не задавай кучу вопросов одной пачкой. Никуда я тебя не сманиваю. Заставлять тебя рушить что-то в своей жизни ради меня не собираюсь, как и сам не стану бросаться в крайности. Жизнь сама расставит все по своим местам.

– Значит, расторгать контракт с почтовой службой ты не хочешь, даже имея такую возможность? – нахмурившись, спросила Эля и тут же добавила: – Злате уже не нужны особые условия, и пока можно пожить у меня в квартире, а после и вовсе переселиться хотя бы и в твой дом на Подоле.

– Мои хотелки тут не важны. Да и дело уже не только в Златке. Куда я дену стариков? Да и все эти странности с непонятными недоброжелателями тоже никуда не делись. Боюсь, что как минимум еще один сезон придется отсидеть на Туманном. Да и, если честно, нравится мне там. Сама увидишь, когда приедешь погостить.

– Ты веришь в отношения на расстоянии? – спросила Эля, быстро погасив в себе разочарование и проигнорировав мое завуалированное приглашение.

– Нет, просто я не верю в жертвенность.

– Поясни, – нахмурилась подруга.

– Поясню. Жертвенность в любви по моему глубоко личному мнению – вещь мало того что глупая, так еще и вредная. Если ты хочешь отказаться от чего-то ради любви, не делай это для другого. Делай для себя и только когда понимаешь, что радости от перемен будет больше, чем разочарований. Иначе со временем это выльется в ненависть, и полезут фразочки типа: «Я ради тебя… а ты…» Вполне может быть, к весне мне удастся утрясти все непонятки, найти для себя в Китеже выгодное дело, а также надежно пристроить на внешке стариков. Тогда, вполне может быть, откуплюсь от почтовой службы и осяду здесь. Но ты должна понимать, что сделаю я это ради себя, ради своего счастья и своего желания сделать счастливой тебя. Поэтому и не зову на станцию. Такое решение ты, если и примешь, то только самостоятельно и без давления извне. Не для меня, а для себя.

– Чтобы потом я не могла тебя упрекнуть? – как рассерженный ежик фыркнула Эля.

– А что плохого в том, когда паре не в чем друг друга упрекнуть? – по-доброму улыбнулся я – Не лучше ли, когда все честно и открыто?

– А мы пара? – явно намекая на нечто более глубокое, спросила Эля.

– После того, что мы вытворяли вчера ночью, вопрос звучит даже как-то обидно.

Эля прижалась ко мне плотнее и вздохнула:

– Ну почему с тобой все так сложно?

– А с кем просто? – спросил я, уловив выплеск странных эмоций с примесью сожаления и разочарования.

– Да практически со всеми, – решила отшутиться моя подруга. – Это ты у меня такой уникальный. Куда ни пойдешь, везде найдешь неприятности.

К счастью, ее слова не оказались пророческими. Этот день мы провели к взаимному удовольствию. К вечеру даже решились посетить Город. Эля жаловалась, что давно не была в любимом ночном клубе и давно пора познакомить меня с ее подружками, коль уж я не хочу встречаться с ее родителями.

Подружки – это действительно менее пугающая перспектива.

Пообедав в ресторанчике неподалеку от катка, мы взяли такси и, заскочив домой для переодевания, поехали в Город. Место, где обычно отдыхала Эля с подружками, мне не особо понравилось. Нет, там все было на уровне, но, если не кривить душой, дамы уже выросли из такой тусовки, что уж говорить обо мне.

Встреча подружек была довольно громкой. Примерно так ведут себя молодые мамочки, которым удалось вырваться из семейной паутины и уйди в дикий отрыв на одну ночь. Да, благодаря магической пластике и тонизирующим амулетам выглядела троица – Маша, Стеша и Даша – достаточно молодо, но я уже научился считать года местных по глазам и насчитал там как минимум по тридцатнику, если не больше. Да и ментальные всплески чуток перезревших девушек выдавали напряжение, с которым они накачивали себя бесшабашностью. И поддерживание такого режима явно требовало от них моральных усилий и подпитки алкоголем.

В общем, вечер обещает быть нескучным и, что самое неприятное, проблемным.

То, что наряды и Эли, и ее подруг, на первый взгляд казавшиеся модными и молодежными, такими не очень-то являются, стало понятно, едва мы вошли в ночной клуб с названием «Василиск». То-то охранник на входе так косо смотрел на девушек. Даже я удостоился более милостивого взгляда. Но тут как раз все понятно – «папики» в таких заведениях всегда желанные гости.

Внутри меня ждал еще один шок из тех, на которые так щедр Китеж. Понятно, что у подобных мест имеется дресс-код и он сильно отличается от того, что носят на улице, но не до такой же степени. Если честно, то скудно прикрывающие наготу наряды тусовщиков и одеждой назвать сложно. Это было похоже на звериный мех. Я даже подумал о магических мутациях, но Эля быстро пояснила, что это просто наносимый спреем слой псевдошерсти. В общем, полупрозрачной одеждой молодежь прикрывала только самые срамные места, а все не очень срамное покрывал мех.

На своих спутниц я грешил зря, потому что едва они сбросили в гардеробной куцые шубки, то стало понятно, что и там много чего пушистого имеется. Больше всего «обросла» брюнетка Степанида, она же Стеша.

Заметив мой взгляд на довольно густую шерстку бурого цвета с чуть более темными пятнами, которая покрывала ее живот, частично грудь и спину, девушка горделиво вскинула голову и ошарашила меня заявлением:

– Это самый модный сейчас «фер». Называется «лесная кикимора».

Как говорится – без комментариев. На Земле мало кто из девушек станет отождествлять себя с кикиморой, но тут и традиции другие, и фольклор наверняка неземной.

И все же я осторожно поинтересовался:

– Стеша, а вы когда-нибудь видели беловодскую кикимору хотя бы на фото?

– Нет, – беззаботно ответила девушка, – но окрас миленький.

Задумываться над подоплекой моего вопроса она не стала и упорхнула к барной стойке.

– А что не так с кикиморой? – взяв меня под руку, поинтересовалась Эля.

Она в отличие от подруг обрастать мехом не захотела и радовала мой взгляд пусть полупрозрачным и куцым, но вполне привычным платьицем.

– Кикимора совершенно больная на голову, мерзкая тварь. К тому же воняет так, что не продохнуть. А еще имеет неприятную привычку кидаться своими какашками.

– Почти как Стеша, она тоже любит кого-нибудь обгадить, – прыснула Эля.

– Ага, только гуано у кикиморы такое твердое и метает она его так сильно, что пробивает доску-двадцатку.

– Бедная, – удивила меня жалостливым вздохом Эля.

– Это еще почему?

– Ей же таким твердым больно испражняться.

Понятно, в ней проснулся медик, но, если честно, после близкого знакомства с кикиморой у меня что-то не получалось пожалеть бедное животное.

– Уверен, мудрая мать-природа позаботилась о подобном нюансе, – успокоил я подругу и повел к столику, который уже оккупировали Маша и Даша.

Стеша о чем-то договорилась с барменом и тоже присоединилась к нам.

Дальше была какая-то девичья болтовня, к которой я особо не прислушивался. Больше меня интересовало то, что происходило на танцполе. И это было очень приятное зрелище. В мельтешении разноцветных огней тела танцующих девушек казались нагими. А когда из тени на свет попадали отдельные части тела, покрытые мехом, становилось еще приятнее. Я даже немного возбудился.

В который раз убеждаюсь, что все женщины поголовно обладают зачатками ментальной магии. Не успел я насладиться прекрасными видами, как тут же ощутил прижавшуюся ко мне Элю. Она явно почуяла неладное и вынырнула из разговора с подругами, чтобы отвлечь мое внимание.

– Что, нравится? – промурлыкала Эльвира, пыхнув искорками равности и раздражения.

– Да, – честно признался я. – Почему это нормальному мужику не должны нравиться подобные виды. Тебе стоило беспокоиться, если бы я остался к ним безразличен. Вот это была бы проблема.

– Ладно, – промурлыкала подозрительно повеселевшая Эля. – Тогда смотри дальше.

Так как обиды я не почувствовал, то и не стал беспокоиться. Да и угрозы в ее голосе не было, и через минуту стало понятно почему.

Эля что-то сказала подружкам, и они тут же веселой стайкой выпорхнули на танцпол.

Что же, за своей женщиной в таких условиях наблюдать еще приятнее, тем более если она умеет двигаться и обладает соблазнительным телом. Дарья тоже неплохо танцевала, и скоро они начали изображать вдвоем что-то полуэротическое. А вот Стеша и Маша двигались так себе. Но и деревянными тоже не казались.

Поначалу мой безнадежно гетеросексуальный взгляд напрочь игнорировал присутствие на танцполе мужских тел, но пришлось уделить внимание и им. А все потому, что в компанию моих новых знакомых не очень органично влился какой-то хлыщ. Этот тоже пытался изобразить из себя тигра. Правда, одежды на нем было немного больше – бриджи и какая-то жилетка.

Я уже собрался вставать с диванчика, но девушки все такой же суетливой стайкой перелетели обратно за столик. Недоделанный тигр решил последовать за ними. Его ментальный фон, слабо защищенный недорогим амулетом, и выражение лица были довольно красноречивы. Парень уверен, что девушки ушли с танцпола случайно и если пообщаться с ними подольше, то они обязательно оценят все его достоинства. Правда, присутствие за столом какого-то мужика его немного озадачило. Но сомнения были тут же отброшены.

А чего напрягаться, это ведь всего лишь старпер, которому, учитывая чудеса магической пластики, может быть лет двести от роду. И старикашка явно не сможет долго удерживать рядом с собой дам, сколько бы у него ни было денег. Тем более когда рядом появилась такая шикарная альтернатива.

Встрепенувшись, как воробей перед дракой, псевдотигр пошел в атаку:

– Мужик, а тебе не много столько пташек?

– Если приведешь еще одну, будет много, – почти крикнул я, потому что музыка как-то не способствовала классическому ворчанию.

– А кто ты такой, чтобы я водил потаскух? – начал заводиться «тигр», скорее даже не из-за моих слов, а потому что так и не увидел в глазах ни одной из четырех моих спутниц ни малейших признаков симпатии к себе красивому.

– Так мне потаскухи и не нужны.

Вот честно, сам не знаю, зачем подвел оппонента к такому раскладу. Ведь прекрасно понимал, что он вполне может вытянуть ситуацию на острие. Мало того, исходящее от девушек предвкушение мне было неприятно. Никогда не понимал наличия во вроде бы адекватных женщинах этого первобытного желания полюбоваться на драку самцов за обладание их благосклонностью. Особенно когда у победителя все равно нет шансов получить приз. Но ставшая уже привычной ярость просыпалась по щелчку, и остановиться иногда было трудно. Да и не понравился мне этот полосатый понтовщик. Поэтому я все же предоставил ему шанс наступить на грабли.

Кто бы сомневался, что он тут же поведется.

– Если не нужны, тогда зачем набрал себе столько?

Ну что же, виноваты, как любил говорить наш с Геной знакомый Коля по прозвищу Хан, оба два. То есть сами напросились на неприятности – тигр огребет за наглость прямо сейчас, а я за несдержанность получу проблемы чуть попозже.

Имея такой богатый опыт использования «паука», у меня уже получалось манипулировать силовыми нитями даже не усилием воли, а одним желанием. Причем в очень широком диапазоне. Даже не пришлось делать энергетического вдоха – вполне хватило стандартного запаса. Напитав силой артефакт, я выпустил два щупальца – одно, то, что потолще, хлестнуло стоявшего перед нашим столом парня по щиколоткам, а более тонкое – наброшенной на голову петлей дернуло его вперед и вниз.

В итоге он даже не успел подставить скрещенные на груди руки и смачно врезался лицом в столешницу.

Троица подружек Эльвиры хором взвизгнула, а вот моя подруга лишь плотнее прижалась ко мне.

Опять этот диссонанс на грани раздвоения личности! Самцу и магу внутри меня, откликавшемуся на прозвище Демон, очень нравилось восхищение, исходящее от желанной женщины, а вот здравомыслящий аналитик Домовой испытал омерзение к себе и настороженность к реакциям Эльвиры.

Парень явно приложился сильнее, чем я думал, потому что поплыл и не сразу смог подняться на ноги. Когда появились охранники клуба, он все еще стоял на карачках. Охраны я не боялся. Прошли уже те времена, когда напуганный страшилками Барабаша я был чрезмерно осторожен в использовании магии, особенно находясь внутри периметра городской стены.

Полученный опыт, сбор информации и консультация с Аней расставили все по своим местам и вернули спокойствие в душу.

– Уважаемый дар. – К столу быстро подошел крепкого вида мужик в строгом костюме. Его напарник тут же бросился помогать пострадавшему. – У нас в заведении запрещено применять боевые артефакты. Я уже вызвал наряд дружины.

– Тогда звоните им и отменяйте вызов, – спокойно сказал я, даже не пытаясь встать с дивана. – Использованный артефакт не является боевым. Называется «паук». Можете проверить в Сети его классификацию.

Будучи немагом, охранник все еще сомневался, да и забрызганный кровью стол тоже не давал ему расслабиться.

– Готов подтвердить это в присутствии менталиста. А также то, что потерпевший оскорбил в моем присутствии дару целительницу. Поэтому приезд сюда наряда дружины для меня закончится менее печально, чем для вас.

А вот теперь сомнения охранника сменили направленность, и он повернулся к «тигру».

– Я не знал, что она ведьма, – прогундосил тот, зажимая нос пальцами.

– Заткнись, придурок, пока тебя тут не грохнули.

Назвать магиню ведьмой хоть и не считалось прямым оскорблением, но все равно не лучший вариант поведения в такой ситуации. И охранник это прекрасно понимал. Он кивнул напарнику, и тот утащил начавшего брыкаться пострадавшего от стола и от греха подальше.

– Извините за беспокойство, уважаемый дар, – чуть поклонился смышленый начальник охраны клуба. – Я сейчас же отменю вызов.

Мне почему-то вспомнился дядька Захар, которому сбрендивший истинный маг оторвал конечности, как неадекватный ребенок лапки жуку. И таких историй по Китежу ходило множество. Так что охранник сейчас предельно напряжен в ожидании любых, самых безумных неприятностей. Причем даже если я грохну и «тигра», и охранников клуба, но при этом адекватно отреагирую на приезд наряда дружины, меня ждет пусть и огромный, но все же просто штраф. Да, для меня это будет крайне неприятно, потому что может привести к холопству, но охраннику от этого не легче.

Оценив плохо сдерживаемое защитным амулетом напряжение мужика в костюме, я решил помочь и ему, и себе избежать неприятностей в ближайшем будущем.

– Одна просьба: если он решит, что, собрав компанию, сможет продавить бытовой артефакт, то пусть не надеется. Это будет повторный конфликт, который вполне может быть истолкован как преднамеренное нападение. Вам нужны трупы рядом с заведением?

– Совершенно не нужны, – тут же откликнулся действительно сообразительный охранник. – Все будет чинно и культурно. Никто не помешает ни вашему отдыху, ни спокойному отъезду домой.

Он еще раз поклонился чуть ниже, чем в первый раз, и ушел. К нашему столу тут же подскочила официантка с заставленным бокалами подносом. Девушка натужно улыбалась, и от нее фонило страхом. В общем, приятного мало.

– Все за счет заведения, – пискнула официантка, чем окончательно испортила мне настроение.

Подружки Эли тоже разволновались и принялись заливать стресс алкоголем. Если так и дальше пойдет, то на танцпол они смогут разве что выползти.

Нужно прекращать это безобразие. Эля, которая и не думала хвататься за бокал, поддержала мое решение и начала окучивать девчат на предмет ухода из клуба. Они конечно же взбрыкнули, но все сошлись на том, что мы вызовем такси и проводим их до другого заведения, а сами вернемся домой.

Как и обещал начальник охраны, никаких проблем с посадкой в подъехавшее такси не было. Девчата со смехом набились на заднее сиденье, оставив мне честь усесться рядом с водителем. В той тесноте, которая не наносит друзьям никаких обид, а доставляет лишь веселье, они пробыли недолго и уже минут через двадцать начали выгрузку у заведения под названием «Королевская кобра». Не удивлюсь, если там все облепили себя змеиной шкурой, но узнать, так ли это, мне было не суждено. Эля перетащила меня к себе на заднее сиденье и начала предварительную часть поощрения за то, что я вел себя в клубе как настоящий «самэц».

Предвариловка понравилась, а вот ее причина не очень. После возвращения домой и бурного завершения поощрительной программы я все же решил расставить все по своим местам:

– Ты ведь понимаешь, что я поступил неправильно?

– В чем? – Эля нахмурилась, уютно положив голову мне на плечо. – В том, что наказал придурка, оскорбившего твою женщину?

– В том, что довел до оскорбления. Парень действительно придурковатый, но ничего, кроме развлечения с дамочками, явно ищущими приключения на все свои приятные округлости, в его намерения не входило. Первого намека он не понял, но в таких ситуациях и в таком возрасте мало кто способен вовремя остановиться. Мне бы отшить его поаккуратнее, но наглая физиономия и презрение, которое из него перло, разозлили меня и подтолкнули к провокации. А это плохо, потому что я старше его, сильнее и должен быть мудрее.

– О! – приподнявшись на руках и открывая моему взгляду довольно интересную картину, торжественно протянула Эля. – Я полностью разделяю горечь вашего разочарования в себе, о великий, мудрый и старый чародей.

Говорила она с явной поддевкой, но я решил не вестись на ее подначку:

– Да, юная гурия, старому и мудрому чародею нужен отдых. Устал я что-то.

Демонстративно отвернувшись от обнаженной женщины, я натянул одеяло до самого подбородка. Затем по плану было преображение старика в пылкого юношу, но Эля внезапно окуталась облаком умиротворения и тихой нежности, она прижалась к моей спине, обнимая рукой, и прошептала на ухо:

– Следующего хама я сама пришибу, так что проявить свою мудрость просто не успеешь.

– Тоже вариант, – улыбнулся я, а затем мы мирно уснули.

Глава 3

Наш экспериментальный выход в люди, словно клапан, выпустил накопившееся напряжение и заставил меня взглянуть на ситуацию под другим углом. Прекрасная погода, сама по себе вселявшая оптимизм жителям Нью-Китеж-града, подпитывала светлые мысли. В итоге мне удалось окончательно отбросить мрачные предчувствия и наконец-то начать получать удовольствие от жизни в поистине чудесном городе. Мы много гуляли всей компанией. Посещали разные заведения Подола, который, если честно, нравился мне больше чопорного Города. Особенно в финансовом плане.

Ну вот скажите, какой смысл платить под четыре сотни червонцев за ужин в ресторане, где и расслабиться-то не получается? Да еще и терпеть надменный взгляд похожего на павлина официанта. То ли дело посиделки в заведении Антонио Петровича. Пусть отец хозяина ресторанчика и был русским, но сам Антонио решил, что в его венах больше именно материнской, итальянской крови. Он даже говорил с легким акцентом, хотя и отродясь не был в Италии. Несмотря на сложности с самоидентификацией, поваром он оказался отменным и готовил потрясающие блюда как итальянской, так и русской кухни. К тому же подачу блюд, да и оформление заказа превращал в настоящее представление. И все это за семьдесят червонцев на компанию из девяти человек.

Впрочем, в Город меня не тянуло по множеству причин. А вот на Подоле я освоился полностью. Кажется, даже слишком.Возможно, именно это и толкнуло меня на не самый благоразумный поступок. Впрочем, не факт, что у нас с Геной был выбор. Бесшабашка такое место, где статус нужно постоянно поддерживать, как и свою репутацию.

Все началось с прихода к нам Горохова.

– Корней Кондратьевич, какими судьбами? – удивленно отреагировал я, когда в калитку наших ворот бочком прошел квадратный повольник.

Мы со Златкой как раз кормили курей. Это вообще отдельная история. Девочке, с которой мы сходили в подольский зоопарк, захотелось павлина. После долгих и вдумчивых бесед с тетушкой Пин был найден компромисс – петух и три курицы. Они ведь не только красивые, но и полезные в хозяйстве. И в отличие от павлина вполне могут переехать с нами на станцию. Вот сейчас мы и занимались кормежкой. Эля на работе, Баламут с Гретой укатили за продуктами, а Барабаш как всегда копался в своем подвале. Мне было скучно.

– Нужда, Олегович, – вздохнул повольник, обнимая подбежавшую к нему Златку.

– Ну, раз так, – посерьезнел я, – пошли в столовую. Такие дела нужно обсуждать за столом и согревшись изнутри.

За этим дело не стало и, сняв верхнюю одежду, мы перешли в столовую. Тетушка Пин как всегда была начеку и быстро собрала нам на стол. Было видно, что повольник не знал, с чего начать, но после первой рюмки водки он решился:

– Вот поверь, Олегыч, я не хотел тебя беспокоить, но на душе что-то тяжко. – Выдав это, он замолчал, пришлось подтолкнуть:

– А если подробнее.

– Еще весной сынок моего старого друга попросил в долг на снарягу. Другому бы и не дал, но тут, сам понимаешь, иной расклад. К тому же он попросил не на баловство, а на серьезное дело. Да еще и пообещал долю. Выход у них прошел нормально. Взяли неплохой куш, но товар особый и покупателя нашли только сейчас.

– Что-то запрещенное? – тут же уточнил я, чтобы в случае подтверждения предположения не услышать лишнего и сразу отказать.

– Нет, что ты, – даже возмутился повольник. – Разве б я пришел к тебе с чем-то грязным. Корень они добыли особый в местах опасных. Вещь редкая и дорогая, но это смотря кому продать. И в парфюмерии его используют, и ведьмы в отварах своих. А еще есть умельцы, они дурман варят. Вот они и дают настоящую цену. Но что там из корня делают, продавца сырья не касается. Особый отдел дружины гоняется только за варщиками дури. Я говорил Митяю, что с дурманщиками водиться не стоит, но он уже почуял выгоду и от своего не откажется. Такой же упрямый, как и папанька, царство ему небесное. В общем, хочу перестраховаться. Готов предложить пять процентов от сделки из своей двадцатой доли. Тут как бы вообще все не потерять.

Корней выжидающе уставился на меня, а я не спешил с ответом, старясь проанализировать ситуацию. Странность сделки напрягала, но, если глянуть с другой стороны, открываются интересные перспективы. Возможно, именно это дело даст мне шанс закрепиться в Китеже.

А что? Сопровождение сомнительных сделок – занятие пусть и рискованное, но наверняка прибыльное. Да мы таким образом с Баламутом хоть как-то отобьем все вложения в снаряжение. К тому же с возможностями нашей парочки шансы на выживание даже при худших раскладах не такие уж маленькие. Да и при нормальном ходе сделки мои навыки будут очень полезны – полностью закрыться от меня могут только маги, а так я и угрозу, и попытку обмана учую без особых проблем. А если что, контрагента можно и попросить снять защиту для подтверждения чистоплотности.

Я и раньше думал о работе в качестве детектора лжи, но соваться в местную госструктуру глубже, чем сейчас, мне совершенно не хотелось. Что уж говорить о работе на князей. А этот вариант не только позволял монетизировать мой дар, так еще и никак не ограничивал свободу действий.

Ладно, хватит строить призрачные замки, да и к разговору пора возвращаться. Вон как Корней напрягся.

– С тебя платы не возьму. Не те у нас отношения, чтобы копейки считать, но, если все пойдет по жесткому сценарию и нам с Геной придется бузить, твой дружок отдаст десять процентов от общей суммы.

– Если из-за жадности Митяя мы влезем в заваруху, я с него и двадцать стрясу, – оживился повольник.

– Когда назначена встреча?

– Сегодня вечером, – приуныл Горохов, сам понимая, что такой ответ мне не понравится, но я не стал упрекать его, лишь сокрушенно покачал головой:

– Хоть место известно?

– Пока нет.

А вот это нехорошо, да и вообще плохо пахнет, но отступать уже не хочется.

Явившийся домой Гена для начала обматерил нас, но, услышав цену вопроса и мои рассуждения о перспективах, задумался. В конце концов, это как раз его профиль. В чем в чем, а в таких делах капитан полицейского спецназа разбирается как никто другой.

Получив наше согласие, Корень смотался домой и вернулся одетый, словно для охоты на гремучего льва. Впрочем, человек такая тварь, что будет поопаснее грозного обитателя Подлеска.

Так как за час успели обсудить все, что можно и нельзя при таких-то скудных вводных, то остальное время убивали отвлеченным разговором и застольем. Правда, без алкоголя. Причем инициатором сухого закона стал именно Баламут.

Компаньон Корнея отзвонился за час до заката.

– Хитро придумало, – хмыкнул Гена. – Если не хотим общаться с наркоторговцами в темноте, придется поторопиться, а это суета и несобранность. Ну и где состоится вечеринка?

– Синеозерский район. Заброшенный санаторий «Звездный» на западной окраине. Центральное здание с куполом.

Эти названия нам конечно же ни о чем не говорили. Даже Корней об этом районе знал только понаслышке.

Переместившись в мой кабинет, мы сгрудились возле компьютерного стола и начали рассматривать выведенную на монитор виртуальную карту Китежа. Синеозерский район вполне закономерно примыкал к неровной кишке Синего озера. Точнее, это был искусственный водоем на небольшой притоке Белой, и раньше там находился своеобразный курорт. Теперь же жилыми оставалась лишь половина домов. Так что на территории санатория, скорее всего, вообще никого нет. Пока нет.

Сам комплекс насчитывал полтора десятка зданий. Все это были однотипные трехэтажные корпуса с номерами для постояльцев в кружении лужаек и парка. Выделялось только центральное строение, на карте выглядевшее как шайба.

– Ладно, – протянул Баламут и повернулся к Корнею. – Слушай меня сюда, Корень. Сейчас звонишь этому твоему Митяю и поясняешь диспозицию. Едете двумя машинами. Добираетесь вот сюда, – Гена обозначил точку в соседнем районе, – и ждете моего звонка. После этого ты на одной машине едешь на место и требуешь показать деньги. Если начнут быковать, скажи, что раз место назначили они, то условия диктовать будете вы. Когда увидишь денежки, зови своих с товаром, а там как пойдет.

– Все сделаем, как скажешь, – кивнул Корней.

– Тогда запрягаемся и по коням.

Ну мы и запряглись, причем по самому тяжелому варианту. Не забыли и о длинноствольном огнестреле. Странно, даже распиханная по кармашкам пояса и креплениям под плащом куча дорогущих артефактов не внушала такой уверенности, как тяжесть любимого «вепря-молота» в руках. Впрочем, со всеми насадками творение Вятско-Полянского завода теперь стало настоящей магической вундервафлей.

Благодаря карте, а также познаниям Анджея на месте мы были уже через сорок минут. Но в сам район заезжать не стали. В броневике, припаркованном у обочины довольно сомнительного квартала, остались Пан и Вадик. Им было приказано не высовываться наружу и вообще уподобиться черепахам. Ну а мы с Баламутом, попрыгав на всякий случай, побежали.

Да уж, кто бы мне сказал еще год назад, что, почти не запыхавшись, одолею километровую пробежку да в снаряжении под двадцать килограммов, посмеялся бы и покрутил пальцем у виска. А поди же ты, натренировался.

Первый осмотр окрестностей проводили из окна верхнего этажа заброшенной кирпичной пятиэтажки, находившейся сразу за границей санаторной зоны. Виды за окном откровенно удручали. На первый взгляд, местный упадок казался нелогичным. За последнюю сотню лет количество людей в этом мире выросло раз в десять. Но тогда почему окраины Китежа обезлюдели? Отгадка находилась на поверхности. Даже магический мир стал жертвой урбанизации. Сейчас в парочке небоскребов центральной части Города могло вольготно разместиться такое же количество народу, которое раньше теснилось внутри периметра Стены. Что уж говорить о монструозных княжеских башнях. Даже на Подоле – там, где раньше были лишь одно– и двухэтажные дома с подворьями, сейчас все утыкано пятиэтажками плотной застройки. Так что, несмотря на рост населения, волшебный город скукожился, оставив после себя вот такие вот ошметки.

А раньше здесь было очень красиво. Вокруг озера на первой линии размещались санатории и гостиницы. Дальше шли жилые дома. И то, и другое сейчас имело вид непрезентабельный и обшарпанный.

То, что на карте выглядело как шайба, в реале оказалось зданием, которое, не будь оно заброшенным, можно было бы назвать произведением искусства. Куполообразное строение выглядело как эдакая феерия камня и стекла. Изнутри наверняка открывался шикарный вид как на окрестности, так и на небо. Теперь понятно, почему встреча назначена именно тут – обзор должен был внушить продавцам иллюзию безопасности.

– Что скажешь? – тихо спросил Баламут, оторвавшись от монокуляра.

– Грустная картина упадка.

– Тьфу ты, – разозлился мой друг. – Что скажешь по диспозиции? Что чувствуешь? Присмотрись вон к тому дому, находящемуся ближе всего к этой перевернутой вазе.

Да уж, что-то я расслабился.

– Отсюда не дотянусь. Это не зверье в долине отслеживать. Защитные амулеты, даже самые плохенькие, сильно гасят ментальные сигналы. Нужно идти ближе.

– Ну, раз нужно… – протянул Баламут, высматривая пути подхода к цели через заросли кустарника, заполонившего бывшие лужайки и парковые тропинки.

Если честно, мне казалось, что мы ломимся через кусты как два лося через кукурузу, но ни всплесков тревоги, ни какой-либо активности не последовало. Уже на подходе к нужному нам зданию мне удалось засечь присутствие там двух источников ментальных всплесков.

Я тронул Гену за плечо и показал два пальца. Затем еще одной распальцовкой пояснил, что люди находятся на третьем этаже.

Когда мы начали подъем, каждый скрип и хруст, издаваемый моими ботинками, вызывал у Баламута вспышки раздражения. На втором этаже он не выдержал и жестом приказал мне остаться на месте, а сам бесшумно скользнул наверх. Я тут же принялся тянуть в себя энергию.

Дальше все было как на тренировках – ощутив ментальный запрос от друга, я активировал носимый им «молниевик» объемного действия. Треск разрядов, поражающих всех, кроме носителя, в радиусе трех метров, много шума не наделал. Получив подтверждение, я поднялся наверх и увидел, что мы разорили гнездо наблюдателей. Мои подозрения насчет нечистоплотности покупателя только укрепились.

Один из парочки незнакомцев так и лежал возле окна, даже не выпустив бинокль из сведенных судорогой пальцев. Его напарник валялся у двери в комнату. Он наверняка должен был, как говорится, стоять на стреме. Часовой из этого парнишки получился неважный.

В качестве источника информации Гена, полагаясь на свой богатый опыт, выбрал именно молодого паренька у двери. Стянув пленнику руки и ноги пластиковыми путами, Баламут парой увесистых оплеух привел его в сознание.

То, что мне не придется использовать свой дар, стало понятно по волне ужаса, которую исторг бедолага, увидев демоническую маску, придвинувшуюся вплотную к его лицу.

– Будешь кричать – сдохнешь. Быстро, но очень болезненно, – тихо прошипел Баламут, едва не доведя парня до нового обморока.

Мне даже пришлось его немного успокаивать с помощью магии.

– Что вы здесь делаете? – продолжил допрос Баламут.

– Стоим на стреме, – пискнул пленник.

Явно поняв ущербность заданного вопроса, мой друг зашел с другой стороны:

– Где остальные и сколько их?

– Трое встречают лохов с бабками. Еще шестеро на подхвате в подземном гараже.

– Маги есть?

Пленник в ответ яростно замотал головой. Судя по состоянию ментального поля, он не врал.

– Значит, собрались кидать? – выдвинул очевидную версию Гена. – А если бы они пришли с магом?

– Расплатились бы чин чинарем, как и приказал шеф.

– Ах вот как? Получается, у нас тут инициатива на местах. – Гена улыбнулся, поворачиваясь ко мне. Затем снова спросил у пленника: – А не страшно кидать повольников?

– Да там лох последний. Если обойдемся без крови, за него никто и не впишется.

– Какие сигналы и когда должны давать вы двое? – спросил Баламут и кивнул в сторону стоящей на подоконнике рации.

– Каждые пять минут цинкануть, что все в порядке. – Парень явно отошел от шока и, осознав возможные последствия своей болтливости, начал юлить.

– Врет, – тихо сказал я, уже собираясь надавить ментально, но Баламут и в этот раз справился сам.

– Совсем тупой? – ласково спросил он, доставая любимый нож – Плохо жить это ведь лучше, чем не жить вообще.

– Никаких сигналов! – взвизгнул пленник. – Если все пучком и никто не лезет по зарослям, сидим и не отсвечиваем. Дорогу и с купола видно хорошо.

В принципе все, что нужно, мы узнали, поэтому я активировал маломощный разрядник, вшитый в перчатку, и несильно тюкнул кулаком по макушке наркоторговца.

– Что будем делать? – спросил я у Баламута, отдавая ему полную инициативу как профессионалу.

– Устроим бузу, – донеслось до меня из-под маски японского демона.

Достав телефон, Гена дал Корню команду к началу действий.

Как машина подъезжала к куполу, мы уже не видели, потому что подбирались к входу в подземный гараж.

Архитектор, проектировавший курорт, явно не хотел уродовать ансамбль техническими помещениями. Поэтому склады и явно что-то еще было спрятано под землю, а сверху царили парковые насаждения.

Спуск, в который упиралась опоясывавшая купол дорога, был обозначен невысоким строением, обложенным плиткой под дикий камень.

Ворота приоткрыты, изнутри доносился едва различимый гул голосов. Нырнув за ментальную изнанку мироздания, я просканировал ближайшее помещение и первым скользнул в приоткрытые створки. Внутри стоял видавший виды микроавтобус. Пройдя мимо, мы шустро забрались на пандус разгрузки и вошли в широкий коридор. Справа и слева виднелись какие-то технические помещения, а прямо за двустворчатой дверью из тех, что не нуждаются в ручках, ощущалось присутствие шести человек.

Не обманул нас лежащий сейчас со спутанными руками и ногами пленник. Мы с Геной замерли с двух сторон от двери. Заглядывать в прямоугольные оконца надобности не было.

– Ишь какие продуманные, – заговорил кто-то уверенный в себе, заставив всех остальных замолчать.

Мое беспокойство тут же передалось Гене, и он удобнее перехватил карабин, но замечание незнакомца относилось не к нам.

– Прислали шустрилу, чтобы узнать, есть ли у нас бабки.

Ага, значит, Корень уже на месте.

Еще пару минут находившиеся в соседнем помещении люди прислушивались к чему-то, а мы прислушивались к ним.

– Пора, – с легким напряжением произнес тот же голос. – Поехали.

– Как скажешь, дорогой, – прошептал Баламут и, выждав десяток секунд, легко толкнул плечом створку двери.

Мы вошли в большую кухню и увидели, как в противоположном конце помещения закрылись такие же двери.

Баламут ускорился, и я тоже не отставал.

Двинувшийся на разбой отряд мы догнали в еще одном широком коридоре, идущем вверх под небольшим уклоном. Заднюю парочку вырубили ударами заискривших мелкими разрядами кулаков. Этот треск все же насторожил остальных, но ничего сделать они уже не успели. Гена и без магического рывка тут же оказался среди опешившей компании, а я врубил его «молниевик» на полную мощность. Баламут тут же превратился в нечто, похожее на трансформатор Теслы. И уже через секунду окутанные остаточными разрядами тела как подкошенные рухнули на землю.

Прошло все на одном дыхании, словно на тренировке у дядьки Захара. Я не то что напрячься, даже осмыслить все толком не успел, работая на рефлексах. Мандраж первой боевой стычки, в которой инициаторами являлись мы сами, пришел, когда максимально быстро вязали стяжками оглушенных бандитов. Но как бы шустро мы ни действовали, время было упущено.

Когда плавный подъем, по которому в общий зал раньше входили официанты, вывел нас в основное помещение под куполом, часть находившихся там людей уже фонили густым беспокойством. В итоге нас встретили ошарашенными взглядами и хватанием за рукояти пистолетов.

Это они, конечно, зря.

Так как обойтись «молниевиками», как наручными, так и объемного действия здесь точно не получится, я запустил наствольные силовые щиты на обоих «вепрях», а затем они оглушительно загрохотали.

Баламут, как более опытный стрелок, взял на себя двоих справа, а я с пугающим меня задором выпалил короткую очередь в корпус наркоторговца, стоящего у чуть перекошенного, но все еще устойчивого стола. Там как раз находился небольшой чемоданчик с откинутой крышкой.

Шок, крепко замешенный на страхе, – эмоции, которые издавали Корней со товарищи, были такими густыми, что можно было намазывать на хлеб. Это и неудивительно – еще пару секунд назад они мирно договаривались с покупателями, и тут врываются два субъекта демонического вида и молча, с особым цинизмом расстреливают их деловых партнеров.

Что касается этих самых партнеров, то они, кроме боли и паники, пока ничего не испытывали. А как иначе? По десятку резиновых пуль в тело любого заставят отвлечься от всего на свете. То, что бандиты еще живы, не сразу дошло до повольников, и один из них, первым отойдя от шока, потянулся к кобуре.

– Не балуй, парень, – спокойно сказал Баламут и направил ствол карабина на торопыгу.

В ответ повольник тут же высказал претензию, хорошо хоть пистолет оставил в покое:

– Вы че творите?!

Этот же вопрос бы написан на лице Корнея, но остался невысказанным. Повольник успел понять, что смертоубийства так и не случилось:

– Если интересно, можешь сходить вон в тот коридорчик. Там лежат еще шестеро таких же. Думаешь, они спешили сюда со стволами в руках, дабы поздравить тебя с удачной сделкой?

Проясняя ситуацию для нервных повольников, Баламут не забывал стягивать хомутами руки стонущих бандитов.

Я же достал телефон:

– Пан, мухой сюда.

– Принял, шеф, – отозвался в динамике голос Анджея.

Затем я подошел к чуть перекошенному столу и заглянул внутрь чемоданчика. Там в трех параллельных выемках, вертикально, чтобы легче было считать, разместилось двадцать четыре пластины. Одна из них легко вышла из выемки. Это был вытянутый шестигранник с рунами и цифрами. Монету в две тысячи червонцев мне еще видеть не доводилось.

– Нам пора, – закрыв чемоданчик, сказал я. – Корней, отпускай такси. Поедем на броневике.

– Хорошо, – кивнул уже полностью пришедший в себя повольник.

Троица его коллег все еще не определилась с манерой поведения и мялась возле своего ящика.

Когда мы выходили на крыльцо, такси уже исчезли за поворотом, а броневик как раз подъезжал к куполу.

Молодые повольники залезали в бронированную машину с явной опаской. На месте штурмана, рядом с водителем сидел напряженный Вадик. Я не стал его прогонять и уселся в кресло стрелка.

В салоне воцарилась тишина. Каждый думал о своем, да и мне нужно было расставить все по своим местам. С одной стороны, мы провели успешную операцию и не только подтвердили наш статус в общине повольников, но сделали неплохую заявку на будущее. С другой стороны, еще один враг нам ни к чему. Так что этот чемоданчик в моих руках явление временное.

То ли заметив мой взгляд на кейс, то ли просто потеряв терпение, Митяй выдал неожиданное заявление:

– Как будем делить хабар?

– Закрой пасть! – взъярился сидевший рядом с ним Корней и отвесил парню звонкий подзатыльник, сбив блатной котелок на пол салона.

– Но… – попытался что-то возразить Митяй.

– Захлопнись, кому я сказал, и не открывай рот, пока не разрешу. Даже дыши через нос. – Осадив коллегу, старый повольник повернулся ко мне. – Олегыч, я не думал…

– Проехали, – прервал я покаянную речь повольника. – Все накосячили. Ты – потому что скрыл информацию, а мы легкомысленно сунулись без должной подготовки. А касаемо денег сделаем так.

Положив чемоданчик на колени и открыв его, я забрал оттуда пять пластин и переместил их в просторный карман плаща. Еще пять, нагнувшись, протянул Корнею. А затем закрыл кейс и перебросил его Митяю.

Поначалу молодой повольник исторг волну радости и жадного предвкушения, но в процессе дележа в нем начало нарастать удивление. Парень он не совсем глупый и, получив львиную долю, заподозрил неладное.

– Корешки в порядке? – спросил я Корнея, решив в зародыше убить вопросы, которые наверняка возникнут в голове Митяя.

– Абсолютно. Высший сорт, – уверенно заявил Горохов и глянул на младшего коллегу с намеком на то, что если там найдется хоть малейший изъян, то ему лучше просто повеситься. Опытный повольник быстро понял, к чему идет дело. – Будешь договариваться?

– Да, – кивнул я. – Лишний враг нам ни к чему.

Это азы прикладной конфликтологии, из-за незнания которых погорело множество людей. К примеру, если заявить кому-то, что он тебе должен некую сумму без логических обоснований, то получишь врага, который рано или поздно отомстит. А вот если затребовать процент от дохода, добавив разумные пояснения, финансово пострадавший человек может воспринять это как часть закономерной бизнес-схемы. Я вполне мог бы отдать Митяю половину денег и сказать, что именно такую цену он получит у законопослушных покупателей. Вместо этого закрыл сделку по наиболее выгодной для него цене, а себе забрал процент за защиту. Похожим образом собираюсь поступить и с главарем зельеваров.

Впрочем, одну ошибку я все же допустил – сказался откат от нервного напряжения боя. Долю Корнея Митяй должен был отдать сам. Вспышки недовольства и раздражения, прорывавшиеся сквозь защиту амулета молодого повольника, подтверждали мою догадку, но тут уже ничего не изменить.

Что касается моего друга Баламута, то он вообще не реагировал на происходящее и, кажется, даже задремал. Мы наконец-то пришли к консенсусу – в нашей спарке он отвечал за боевую тактику, оставив мне все вопросы стратегии и планирования.

Когда приехали домой, сразу попрощались с молодежью и перебрались в столовую. Ящик с корнями оставили в броневике. Что-то мне подсказывало – очень скоро он нам понадобится.

– Ты же понимаешь, что они припрутся сюда? – уточнил я у Корнея, закусывавшего водку каким-то странно разноцветным, но наверняка вкусным салатом от дядюшки Чхана.

– Конечно, понимаю, но беспределить на Бесшабашке точно не рискнут. Если, конечно, их главарь не полный отморозок. Охрана у нас поставлена на совесть, так что не прошляпят.

Говорил повольник уверенно, но, замолчав, все же задумался. Прожевав остатки салата, он достал телефон:

– Позвоню на всякий случай старикам. А то, сам понимаешь, возраст и все такое. Еще прибегут впопыхах да в одном исподнем, а на улице мороз.

Не знаю, кому там звонил Корень, но, когда мы, поднятые по тревоге, подъехали к северной окраине Бесшабашки, там образовалась самая настоящая стрелка в лучших традициях лихих девяностых. Ну или, как говорят местные, лихих пятидесятых – тех самых, во время которых снискал свою славу головоруба мой друг барон Майер. У Беловодья свой счет времени и свои вехи истории.

Дорогу, ведущую в квартал повольников, перекрывал целый затор из двух десятков легковушек и микроавтобусов. Их пассажиры числом под сотню разошлись, как им казалось, в тактически грамотном построении. Вперед вышел мужик в наряде, очень похожем на то, что носили мы с Геной. Не удивлюсь, если шили их одни и те же скорняки. Выглядел он как вставший на задние ноги дикий кабан – бандюган в классическом виде.

В отличие от прикрытия главаря повольники вели себя более спокойно, хоть и было их едва три десятка. Впрочем, сколько еще сидят в соседних домах и лежат на крышах строений чуть подальше с охотничьими карабинами, которые в их рукам мало чем уступят снайперским винтовкам, сказать было трудно.

Ситуация пока складывалась как минимум непонятная, а как максимум паршивая. Встречи со мной искал не простой бандит, а коллега-маг. Так что прочитать его эмоции у меня не получится. Придется действовать по старинке без ментальных подсказок.

Выбравшись из броневика, я подошел ближе и остановился в пяти метрах от оппонента. Гена, подпитывая меня своей железобетонной, хоть и слегка наивной уверенностью в наших силах, как обычно замер за правым плечом.

– Мои бабки у тебя? – пока еще с легкой угрозой в голосе спросил главарь.

– Да, твои бабки у меня, – спокойно ответил я, сразу обозначив, что экспроприировать чужие деньги не собираюсь.

Главарь это понял и чуть сбавил тон. А вот это уже радовало.

– Как порешаем?

– По стандартным расценкам. Если интерес еще остался, закроем сделку как договаривались. Корешки в броневике. Сверху двадцать процентов за косяк твоих людей.

– Не многовато будет? – ехидно осведомился главарь.

– Нормально, – пожал я плечами. – Бонусом постараюсь урегулировать конфликт с повольниками.

– Да плевать мне на этих бродяг, – рыкнул главарь, и его ментальная защита пошла мелкими трещинками.

– Не плевать, – возразил я. – Повольники народ резкий и непредсказуемый. Да еще и непуганый. Сложно запугать того, кто идет в лес с неслабым таким шансом встретить там чешуйчатую гориллу. Впрочем, что я – новичок этого мира – буду рассказывать? Сам знаешь, насколько это несговорчивая публика. А твои молодые волки решили, что можно задрать отбившегося от стада бычка. Ошиблись, бычка в стаде еще ценят, и зубры тут водятся матерые.

Главарь пристально посмотрел мне в глаза, увидев в ответ лишь спокойный взгляд и открытую улыбку. Я очень постарался, чтобы в ней не было ни грана издевки. Не стоит злить этого борова.

Главарь думал меньше минуты.

– Лады, закрываем сделку. – А затем он добавил не столько для меня, сколько для окружающих, явно чтобы пресечь дальнейшие кривотолки: – Это ведь за тебя, Демон, Головоруб маляву иванам кидал?

– Понятия не имею, о чем и кому писал письма многоуважаемый барон. Я его ни о чем таком не просил.

– Значит, за тебя, – хмыкнул бандит и, сделав два шага вперед, протянул руку. – Меня Секачом кличут.

Кто бы сомневался! Не удивлюсь, если он давний знакомец Головоруба, и прозвищами их одарили одни и те же люди с посредственной фантазией.

Я человек небрезгливый, особенно к тем, кому злоба не туманит мозги. Так что на рукопожатие ответил без задержек и внутренней борьбы.

Наш разговор явно слушали очень внимательно, потому что тут же рядом появились сыновья Корнея, тащившие злополучный ящик.

По кивку главаря парочка его подручных перехватила ношу и уволокла ее к машинам.

– Виру подвезут с утра, – поставил точку в переговорах Секач.

Кивнув друг другу, мы, как два героя вестерна, разошлись без перестрелки, что не могло не радовать. В голове опять возникла мелодия из ковбойского фильма.

Интереснее всего, что самый напряженный момент этого дня возник не во время разборок с бандитами, а сразу после них. У броневика меня ждали четыре каких-то старца. Ну, по крайней мере, их бороды были седыми на девяносто процентов – у кого больше, у кого меньше.

– А чего это ты, мил-человек, за нас говорить стал. Кто давал тебе такое право? – заявил один из стариков.

Что самое интересное, Корней стоял рядышком, скромненько так потупив взгляд.

Ага, это у нас, похоже, местные аксакалы нарисовались. Ладно, поговорим.

– Вы, уважаемые, либо специально обидеть меня хотите, либо плохо расслышали разговор. Я сказал, что постараюсь уладить конфликт. – При упоминании возможных проблем со слухом старцы тут же набычились. – Если наш разговор пойдет в таком тоне, то мне останется только развести руками, а вы можете прямо сейчас собирать карательные отряды и отправлять их мстить за испуг Митяя. Крови-то там не было и грабежа тоже. Заметьте, благодаря мне и моему напарнику. Но мы в эти разборки не полезем, а для вас оно закончится плохо.

– С чего бы это? – угрюмо спросил другой старец, а третий решил влезть с репликой:

– Считаешь себя умнее других?

– Вообще ни разу, но я здесь новичок и именно поэтому могу видеть то, что вы сами уже давно не замечаете. А плохо все закончится, потому что даже сейчас серьезного урона банде Секача нанести не сможете. Крови между вами пока нет, и другие иваны могут ополчиться на неадекватных бродяг. А весной вы уедете на внешку, оставив тут свои семьи, подворья и добро. Да, повольники сильны своей бесшабашностью, но вы – община, где каждый сам себе голова, а они – стая, привыкшая гнать сильного зверя, пока он не выдохнется.

– Но спускать такое… – все еще угрюмо, но с меньшим напором сказал первый старец.

– И не надо спускать. Просто отнеситесь к подобным сделкам серьезнее и прикрывайте их совместно. А если кто-то после сегодняшнего осмелеет и решит пощипать повольников, перебейте их всех на фиг. В разгар боя это вполне допустимо. Опять же не мне – изнеженному землянину – учить вас жесткости. В общем, думайте сами, господа повольники. Это ваша община и ваши проблемы. Я влез в них только из-за Корнея Кондратьевича, который ходил в лес на мои поиски, даже зная, что где-то рядом беснуется сбрендившая истинная магиня.

Корней сдавленно хрюкнул – явно думал, что я тогда не оценил его поступок.

– Ладно, – встрепенулся мой поручитель в общине повольников, быстро растеряв весь свой пиетет перед старейшинами, – чего мы тут торчим ночью посреди дороги, как баобаб в степи. Давайте завтра соберем вече и потолкуем.

Предложение Корня было встречено ворчанием, но возразить старики не решились.

Как я и говорил, жесткая вертикаль здесь не приживется никогда, и власть старейшин держится не на законах, а на уважении, которое по глупости и растерять можно.

Глава 4

А утром действительно состоялся сход ветеранов, на который позвали и нас с Баламутом. Говорили там много, но в итоге пришли к выводу, что я прав и нужно серьезнее относиться к сбыту хабара и посягательствам на него всяких злобных личностей.

В отношении нас народ особо не ворчал, и, вообще, было озвучено мнение, что мы такие же повольники, как и они, только вид сбоку.

Гена, уже начавший придумывать название нашего охранного агентства, забеспокоился, что повольники сами создадут подобную структуру, но я осадил его. Даже если нечто подобное и будет, то они нам точно не конкуренты. К тому же именно повольники в качестве клиентов не самый желательный вариант. Пока слишком опасно.

А сразу после собрания к нам явился хмурый тип бандитской наружности и молча сунул мне в руки продолговатую коробочку. Секач сдержал свое слово и передал двадцать пять тысяч виры. Именно это событие окончательно укрепило меня в мысли, что жизнь действительно налаживается. Пусть и не очень заметное, но постоянно давящее напряжение окончательно спало, принеся в дом тишину и покой, которые очень подходили царившему тут уюту.

Продлилась эта благодать ровно три дня, а затем начался новый переполох, и неведомые недоброжелатели здесь были совершенно ни при чем. Эффект светошумовой гранаты, заброшенной в курятник, произвел совершенно безобидный конверт, который принес нам невзрачный курьер.

Все дело в том, что непонятно с какого-то лиха мне прислали приглашение во дворец городского совета на Рождественский бал-карнавал, который давал посадник. Я сначала хотел выбросить безвкусно-аляповатую открытку в мусорную корзину, но приехавшая вечером Эля чуть не порвала меня в клочья. Оказывается, этот бал – крайне престижное событие и побывать там удавалось далеко не каждому. В итоге мне чуть мозг не вывихнули вопросами о костюмах и масках.

Хорошо хоть Эля вовремя осознала, что вся эта суета начинает меня бесить, и, загадочно улыбнувшись, попросила всего лишь поехать с нею на предварительную примерку. Внутри меня сразу зашевелились нездоровые подозрения, но я все же решил положиться на здравомыслие своей женщины. Не скажу, что это было ошибкой, но все же лучше бы я чуть напрягся и поучаствовал в подготовке.

Традиции Беловодья складывались еще до революции, поэтому Рождество здесь праздновали двадцать пятого декабря. Местный Новый год тоже прижился и отмечался с неменьшим размахом, так что впереди та еще неделька. Город взбодрился, словно пес перед долгожданной прогулкой, и приготовился вкусить радости и веселья. Даже вечно хмурый дядька Захар по случаю празднеств не стал нас гонять, и мы просто посидели за чаем в его берлоге и поболтали о пустяках.

По большому счету наша боевая подготовка вышла на некое плато. Уже давно все оговорено. Барабаш успел закончить артефакты, которые посоветовал старый инструктор, включая те, что нужно установить в броневике. Мы вполне могли бы ограничиться тренировками дома, но мне нравилось приезжать к старому ворчуну, да и занятия на основном полигоне давали больший эффект.

Наверное, после праздников есть смысл перейти на тренировки по два раза в неделю, совсем бросать их не стоит, ведь весной нам придется возвращаться на станцию. В принципе, у меня хватает денег, чтобы уплатить неустойку горсовету, выкупить дом на Бесшабашке и стать настоящим жителем великого Нью-Китеж-града. Вроде и недруги как-то успокоились, и деловые перспективы обрисовались, но все равно где-то в глубине души я хотел вернуться в Туманную долину к ее обитателям и секретам. По крайней мере, следующий сезон есть смысл провести там.

Рождественский переполох, утихший на некоторое время, с новой силой разразился после того, как моя подруга заявилась в дом с ворохом пакетов и грузчиком, тащившим какие-то коробки.

Эльвира вела себя крайне подозрительно. Ее ментальную защиту постоянно пробивали выплески задора, озорства с оттенком ехидного предвкушения.

Моя реакция была мгновенной:

– Солнце мое, если ты задумала какую пакость, то я могу вообще весь кайф обломать и мы проведем чудесный рождественский вечер в кругу семьи.

– Знаю, – вздохнула женщина, которую я уже мог назвать любимой. – Но все же надеюсь, что тебе понравится.

– Надежда – это дело хорошее, – хмыкнул я и решил пока не забивать себе голову пустяками.

Этот день вообще выдался суетно-веселым. Наши корейцы хоть и не были христианами, но праздновать любили, так что дом был украшен веселыми гирляндами и самой настоящей елкой. В воздухе царили запахи хвои и вкусной еды. Причем настолько соблазнительные, что к стихийно собранному фуршетному столу я подходил раз пять. На упреки в том, что до первой звезды, дескать, нельзя, отвечал, что сами виноваты.

От переедания меня спасло именно появление Эли с таинственным грузом. Она тут же утащила меня в спальню. Увы, не с теми намерениями, на которые я рассчитывал.

– Так, – решительно топнула ногой лекарка, – давай хоть раз сделаем все по-моему, без твоих вечных поправок и вывертов.

– Можно попробовать, – согласился я, понимая, что моя подруга настроена решительно.

– Тогда посиди, глядя в стенку, и не оборачивайся.

Пришлось подчиниться. За спиной зашуршал шелк. Все попытки подсмотреть за процессом были жестко пресечены.

– Теперь закрой глаза и встань.

Подчинился и в этот раз, хотя с меньшей охотой. А затем меня начали раздевать. Увы, на разоблачении процесс не завершился и перешел в одевание. Сначала мне на руки натянули какие-то странные перчатки. Затем на плечи накинули что-то типа жесткого халата, а после этого повесили на шею какой-то слюнявчик. Очень хотелось подсмотреть, не издевается ли Эля, превращая меня в чучело, но чувствовал, что обижу, если испорчу сюрприз. Поэтому дисциплинированно держал глаза закрытыми.

От нечего делать просканировал себя и ощутил, что в костюме имеется целая сеть мелких артефактов с простенькими конструктами. Проверять, закачивая их энергией, не стал, решив подождать завершения интриги.

Минут через десять терпение почти иссякло, но тут Эля с натугой натянула на меня маску-шлем, явно кожаную, пусть и с мягкой матерчатой подкладкой. В голове тут же всплыли те же ассоциации, возникшие во время примерки первого варианта шлема для Баламута. К счастью, на этом экзекуция завершилась, и меня осторожно потащили в другую часть комнаты. Наверняка к зеркалу.

– Теперь можешь смотреть, – торжественно разрешила эта интриганка.

– Япона икебана, – выдохнул я, толком не понимая, как мне реагировать на отразившуюся в зеркале картину.

Оттуда на меня смотрела сказочная парочка. Девушка была одета в длинное, с оборками бальное платье, оставлявшее открытыми плечи. Лицо не очень успешно закрывала кружевная белая маска, а высокую прическу снежно-белого парика венчало белое же перо. И только большой ярко-красный цветок, который сжимали затянутые в длинные перчатки руки, сильно контрастировал на общем фоне.

Рядом со сказочной красавицей стояло чудовище. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Звериную голову с короткими рожками, большой гривой и неслабыми клыками дополняли лапы с когтями. Остальное зритель мог только додумать, потому что все скрывала одежда: черный с серебряной вышивкой камзол, короткие штаны, длинный жилет и повязанный на шее серебристо-серый шарф. Ноги были мои родные, причем босые, но у кровати стояли высокие ботфорты.

Из какой именно сказки Эля выцарапала эту идею, можно даже не гадать – все объяснял аленький, растудыть его, цветочек.

– Тебе нравится? – с трудом сдерживая смех, промурлыкала моя подруга.

– Если без мата, то и сказать нечего, – вздохнул я.

– Подожди, ты еще не все видел, – «обрадовала» она меня. – Чувствуешь артефакты в костюме? Активируй их.

Ну что же, хуже все равно не будет.

Я осторожно пустил толику энергии в сеть слабых артефактов и с удивлением увидел, как мою фигуру окутывает легкая дымка, струящаяся из складок одежды. А еще она волной стекала с плеч и стелилась по полу словно плащ.

– Охренеть, – искренне выдал я и усилил поток энергии.

Дымка стала гуще и начала заполнять комнату, но, что важнее всего, я не чувствовал ее как энергетическое производное магического конструкта.

– Нравится? – с настороженностью, не понимая моей реакции, спросила Эля.

– Минутку, – проворчал я и сбежал в туалет.

– Что с тобой? – теперь уже откровенно испугавшись, спросила она вдогонку.

Я ничего не ответил, накачивая артефакты энергией под завязку. Ванная комната быстро наполнилась то ли туманом, то ли дымом без запаха. Осторожный энергетический вдох понизил температуру в небольшой комнатке, но туман при этом никуда не делся, а значит, он немагического происхождения!

– Вот же скотина малахольная, – прорычал я, выскакивая в спальню.

– Я? – удивилась Эля.

– Не ты, а Барабаш, – ответил я и, выбежав из спальни, как был, босиком поскакал по лестнице вниз.

В подвал артефактора я ворвался без стука и с нехорошими намерениями.

– Саня!

– Что? Где? – от неожиданности перевернув что-то на рабочем столе, подскочил Барабаш.

Он смотрел на меня круглыми как блюдца глазами.

– Когда? – автоматически добавил я, стягивая маску. – Ты почему, лишенец, говорил, что не получилось сделать артефакт, создающий туман, который не растает под перепадами насыщенности поля?

– Потому что либо распадется структура энергетической производной, либо, если использовать пар, влага тупо опадет от снижения температуры, – успокоившись, артефактор повторил уже однажды высказанные доводы.

– А это тогда что такое? – с угрожающими интонациями спросил я и снова напитал энергией скрытые в костюме артефакты.

Меня тут же окутала дымка.

– Да ладно! – выдал Барабаш и, надев свои монструозные гогглы, забегал вокруг меня. – Так просто?!

– Что просто? – уточнил я.

– Тот, кто пошил костюм, просто скопировал обычный дымогенератор. Где-то там есть емкость с глицерином. Мне надо все изучить.

– Никто ничего изучать не будет! – категорически заявила Эля, стоявшая в проеме двери. – Никита, нам еще собираться, и мы можем опоздать.

Когда у женщины такой тон, а ее ментальный фон словно покрывается ледяной коркой, спорить не самая лучшая идея. Вот я и не спорил.

Сборы действительно затянулись, к тому же по вине наводившей марафет красавицы. Да и Сосо чуть задержался.

В итоге Стену проехали уже на закате.

– А куда мы так спешим? – спросил я, видя нарастающее волнение подруги. – Бал вроде назначен на девять вечера.

– Хочу успеть на праздник Первой звезды, – не совсем понятно пояснила Эльвира.

– Это та, до которой нельзя есть перед Рождеством? Так я уже.

– Кто бы сомневался, – фыркнула Эля. – Но я говорю об уникальном событии. В Беловодье встреча Первой звезды как бы не самый важный момент во всех рождественско-новогодних праздниках. Подожди, сам все увидишь.

После проезда через Стену Сосо сразу направил свой электромобиль на один из главных проспектов, и дальше мы ехали в плотном потоке машин. Когда Ярило нырнул за горизонт, мы добрались до той части Китежа, в которой мне еще не доводилось бывать. Конечно, на карте и на фотографиях я уже видел Центральный парк города, но вживую он смотрелся намного эффектнее. Споря с сумерками, огни заливали обширное пространство, поросшее множеством видов земных деревьев и кустарников. Массив парка лишь казался сплошным, он, словно девичье платье в горошек, был испещрен почти тремя десятками идеально круглых прудов.

Мы явно опаздывали, потому что, как только выбрались из теплого салона такси, Эля, кутаясь в теплую меховую плащ-накидку, потащила меня за руку по тропинке.

Сеть тропинок, словно творение Матери беловодских сектантов, опутывала парк, что позволяло зевакам пройти в любой из его уголков. Но сейчас нам нужно было попасть на берег одного из прудов, чтобы выбраться из-под сени деревьев и увидеть небо.

Наша парочка органично влилась в поток таких же наряженных в карнавальные костюмы людей, и через пару минут мы вышли к набережной большогопруда, где уже собралась немалая толпа.

– Успели, – выдохнула девушка и подняла лицо к небу. – Смотри.

Я сначала ничего не понял, потому что быстро темнеющее небо ничем особым не выделялось. Да, скоро на небосводе появится сначала Дивия, а затем ее сестра Селена в сопровождении великолепной россыпи звезд, но пока там пусто. Да и видно плохо из-за парковых фонарей, но через пару минут они начали гаснуть. А затем в небе ослепительно вспыхнула звезда. Она одиноким светочем сияла под аккомпанемент восторженного крика тысяч людей.

Через десяток секунд и свет странной звезды, и крики людей потонули в грохоте и фейерверке грандиозного салюта. Небеса словно взорвались миллиардами разноцветных вспышек. В этой огненной вакханалии скользили полупрозрачные силуэты сказочных существ – явно работа магов-иллюзионистов.

А затем все вдруг погасло. Парк погрузился в темноту, дававшую возможность в полной мере насладиться красотами звездного неба Беловодья. Даже для меня, привыкшего видеть его почти каждый день, это было завораживающее зрелище, а для жителей, редко поднимавших взгляд выше крыш, и подавно.

Эля прижалась ко мне и часто задышала.

– Это прекрасно, – прошептала она.

– Да, – искренне согласился я, поднял неудобный низ маски и поцеловал девушку.

Так мы простояли пару минут, а затем она потащила меня по тропинке к возвышающейся над деревьями громаде дворца Горсовета.

Только сейчас запоздало кольнуло опасение, что в такой суматохе нас прирезать проще простого.

Очень своевременное замечание!

К счастью, через пару минут мы добрались до ограды вокруг дворца, где наглухо бронированные дружинники отсекали толпу от тех, кто имел право пройти внутрь.

Мы имели и прошли.

Внутренний парк, окружавший дворец, впечатлял чуть меньше, но и там было на что посмотреть. И все же взгляд приковывали к себе готические шпили дворца и сверкавшие окна. Когда мы прошли в главный зал, оставив пальто и накидку в гардеробе, в голове вертелась только мысль о том, что кто-то насмотрелся фильмов про Гарри Поттера. И все, потому что потолок выглядел как ночное небо с легкой дымкой облаков. Впрочем, это здание строилось даже раньше, чем была написана первая книга о мелком волшебнике, поэтому еще вопрос, кто у кого слямзил идею, дабы не заморачиваться подвесными потолками.

А вот чего не было в фильме, так это изящной фигурки, парившей в облаках. Это порхала местная суперзвезда, выступавшая под псевдонимом Жар-птица. Как гимнастка и просто женщина она действительно была великолепна. Все ее достоинства позволяло оценить то, что вместо одежды на ней оказалась только призрачная иллюзия, плохо прикрывавшая тело, зато добавлявшая радужные крылья и хвост. А вот само чудесное выступление было для меня каким-то смазанным, потому что, в отличие от собравшихся здесь недаров, я прекрасно выдел силовые линии, удерживавшие артистку под иллюзорным потолком. Это словно смотреть фильм о супергероях до того, как страховочные тросы будут убраны компьютерной графикой.

Поэтому я не стал пялиться в потолок, а обратил внимание на толпу вокруг нас. И там было на что посмотреть. Гости, как и моя подруга, лезли из кожи вон, чтобы перещеголять друг друга.

Подтверждая мои выводы, Эльвира вцепилась мне в локоть и тихо сказала:

– Активируй артефакты.

Очень хотелось ее осадить, но я понимал, что не всегда нужно давать волю своему раздражению – для нее этот выход в свет чем-то важен, так пусть получает максимальное удовольствие.

– Хорошо, сейчас пущу газики.

– Фу, – наконец-то расслабилась она. – Ну ты пошляк.

– Стараюсь, – лучезарно улыбнулся я, активируя дымовухи.

Эля тоже не осталась в стороне. Алый цветок в ее руках засветился, пульсируя в такт биению сердца. Так мы и пошли дальше – окутанные легким туманом, подсвеченным аленьким цветочком.

Наверняка наш променад со стороны выглядел более чем эффектно, потому что толпа даже немного расступилась. Эля была счастлива, как выпускница в лучшем платье на школьном балу. Меня же всеобщее внимание немного напрягало, особенно потому что ментальный фон был забит до предела.

Ничего, от меня не убудет, зато настроение Эли резко скакнуло вверх.

Затем мы посетили фуршетные столы, где я немного преступил рамки приличия. Сам не знаю, с чего на меня опять напал жор, возможно, из-за непривычной обстановки и того, что я чувствовал себя не очень уютно. С другой стороны, жрущий монстр – это вполне гармоничная картинка. Благо маска позволяла есть без особых проблем, хотя клыки немного мешали.

Моя партнерша потихоньку закипала, но закрепленный тысячелетиями инстинкт не позволял ей мешать насыщающемуся мужику. Так что когда послышался звук фанфар, она выдала вздох облегчения.

Фанфары созывали гостей, дабы они могли насладиться праздничной речью посадника.

Ну как насладиться…

Здоровенный, аки былинный русский богатырь, Зубов Степан Теодорович всем вышел – и окладистой бородой, и дорогим нарядом, а голос имел трубный и красивый. Увы, при всем при этом речь посадника была нудной до зубовного скрежета.

В общем, конец его доклада был встречен дружными бурными аплодисментами, к которым присоединились и мы. Хорошо, что посадник – простой недар, иначе, имей он мои возможности, наверняка обиделся бы до глубины души, поняв, чему так радовались люди.

Поначалу я чувствовал себя немного скованно. Похоже, слегка одичал в беловодской глуши, да и на Земле меня не зря называли Домовым. Но затем задор Эли и стремительное вращение в вальсе посреди водоворота толпы захватили меня полностью, дав возможность получить истинное наслаждение.

Словно уловив мою радость, судьба решила, что хорошего понемножку. В кармане камзола призывно запиликал смартфон. Уводя Элю ближе к стене и по пути доставая телефон, я не имел ни малейших сомнений в том, что дела совсем плохи.

– Что с тобой случилось? – спросил я напряженным голосом, приняв звонок от Гены.

– Со мной ничего, – ответил Баламут, вызвав облегчение, жаль что ненадолго, – Саня сильно вляпался.

– Как сильно? – с робкой надеждой спросил я.

– На двести тысяч.

– Да чтоб вас!

На меня накатила холодная ярость – предвестница магического безумия, из которого мне в свое время удалось выбраться только с помощью Баламута. Но сейчас я чувствовал, что смогу удержаться на краю, поэтому не стал сопротивляться.

Сразу стало легче думать и принимать решения.

– Ты в «Пещере»?

– Да, – подтвердил Баламут и тут же с виноватыми нотками добавил: – Но ты же сам разрешил.

Ему явно было неприятно, что сам не может решить возникшие проблемы. У меня не было ни времени, ни желания успокаивать его совесть, поэтому просто спросил:

– Что с Барабашем?

– Заперли. Сказали, что либо до утра кто-то поручится за него, либо выставят на открытый холопский контракт, – кратко обрисовал ситуацию Гена.

– Тебя не прихватили?

– Нет, мы там вообще не при делах. Говорят, что будут общаться только с магом и только лично.

Под ложечкой засосало, потому что все это было очень похоже на ловушку.

Чуть подумав, я принял решение:

– Сейчас езжай домой и бери все по самому тяжелому варианту. Затем на проходную. На какую именно, скину по мессенджеру. А пока затребуй номер, по которому можно связаться с Али.

– Принял, – отреагировал Баламут.

Следующим набрал номер Сосо. Таксист с ходу пообещал быть у заднего выхода из дворца через десять минут.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Эля, когда я убрал трубку от уха.

– Да, у Сани большие неприятности, и мне нужно ехать.

В состоянии частичного просветления мне было не до сантиментов, и на выплеск ее раздражения моя реакция оказалась излишне резкой:

– Милая, если думаешь, что я брошу друга в беде, дабы не портить тебе бал, то сильно ошибаешься.

– Я все понимаю, – прямо глянув мне в глаза, сказала Эльвира. – Просто мне жаль уходить отсюда.

– Тебе и не придется, – позволил я себе легкую улыбку и снова взял телефон.

– Ну и каким способом ты решил испортить мне этот чудесный праздник? – откликнулась на звонок Аня.

– Даже в мыслях не было! Наоборот, хочу, чтобы ты провела его в хорошей компании. Мне нужно уехать, а две красивые дамы всегда найдут, чем заняться на таком шикарном балу.

– Что стряслось? – тут же посерьезнела Шаталина. – Я могу как-то помочь?

– Вряд ли, мне придется говорить с подольскими «иванами».

– Да уж, – вздохнула Аня, – умеешь ты находить грязь. Тут от меня действительно мало пользы. Хорошо, пригляжу за твоей принцессой. Вы где находитесь?

– Прямо под гербом города, рядом с фуршетным столом.

– Сейчас буду, – коротко бросила Шаталина и отключилась.

Кто бы сомневался, что появится она очень эффектно.

Казалось, что на ней вообще не было маски, просто кто-то изменил лицо, и оно стало похоже на кошачью мордочку. Костюм облегал стройное тело плотно до неприличия, ушки и хвост казались родными и жили своей жизнью.

И это при том, что Аня не владела магией и не могла управлять артефактами.

– Привет, – умильно улыбнувшись, поздоровалась Шаталина, соблазнительно изогнулась и тихо мяукнула.

От Эли повеяло холодком, но он тут же растаял, когда дамы обнялись и начали нахваливать костюмы друг друга.

Затем кошка обняла красавицу за талию и хитро посмотрела на меня.

– Не боишься оставлять свою ненаглядную без присмотра? В обиду я ее не дам, но здесь столько соблазнов…

Настроение у меня было не то, так что подыгрывать я не стал:

– А на кой мне женщина, которую можно увести за поводок, как телушку? Таким событиям нормальный мужик должен только радоваться, особенно если подобное происходит до того, как женщина вросла в душу.

У Эли удивленно вытянулось лицо, а Шаталина хмыкнула и прекратила паясничать.

– Ладно, философ, иди уже. Когда ты такой злой, с тобой неинтересно.

Но все же она не дала мне уйти и, взяв под руку, отвела чуть в сторону. В ее руке появился знакомый кулон.

– Забери это. Что-то мне противно стало.

– Не то слово, – согласился я, не спеша брать в руки то, что вымачивали в чужом мужском семени.

После недолгих размышлений мне пришла в голову идея использовать уже не нужный предмет костюма.

– Вот вы мужики странные, – по-кошачьи фыркнула Аня, роняя амулет в подставленную как мешочек когтистую перчатку.

– Кто бы говорил, – улыбнулся я.

Затем мы вернулись к Эле, и я обнял ее.

– Будь осторожен, – шепнула лекарка.

– Буду, – честно ответил я и, решительно развернувшись, пошел к выходу из зала.

Вся стоянка, расположенная с тыла огромного дворца городского совета, была забита дорогими электромобилями. При этом людей и какой либо активности здесь не наблюдалось. Так что мигающую как новогодняя елка машину Сосо я увидел сразу. Приткнуться тут было некуда, и наш грузинский друг просто остановился у обочины дороги.

Чтобы не привлекать внимания охраны, я быстро подошел к машине и забрался внутрь. Маску стянул еще по пути, так что ничего не мешало говорить.

– Давай к тридцать девятой проходной.

– Сделаем, шеф, – решительно заявил Сосо.

Да и вообще вид у него был боевой. Похоже, народное радио уже распространило информацию о неприятностях. Хорошо хоть в кругу своих, а этот круг оказался на удивление большим.

Отбив в мессенджере Гене номер пропускного пункта, я откинулся на сиденье и попытался еще раз проанализировать ситуацию.

Вариантов было три – это из тех, что наиболее очевидны. Самое простое предположение – мы имеем дело с попыткой принудить вольного артефактора к холопскому контракту и наши терки с Волком здесь ни при чем. Чуть похуже, если через Барабаша хотят подобраться ко мне, втемную играя на территории Али. Ну и самый плохой вариант, если играют не втемную и владелец «Пещеры» в доле. В последнем случае без драки не обойдется.

Увы, как-то определиться, имея настолько скудную информацию, не получится и придется ждать переговоров с этим полусказочным разбойником.

Проскочив проходную, мы припарковались неподалеку – рядом с дружинниками как-то спокойнее, несмотря на их отношение к моей персоне.

Броневик появился через пять минут и, лихо свернув, замер боковой дверью к такси.

– Спасибо, Сосо. Если не сложно, будь на связи.

– Да, батоно Никита, – с серьезным выражением лица кивнул таксист. – Все что нужно, только скажите.

– Спасибо, – повторил я и перебрался в нутро броневика.

Анджей тут же тронул машину с места, а Гена начал передавать мне детали экипировки, по ходу дела нагружая информацией:

– Там все как-то мутно. Не похож Саня на дурака, способного так заиграться.

– Сам так думаю, – кивнул я и спросил: – Рядом с ним никто не терся?

– Была одна девка. Саня пытался затащить ее в нашу компанию, но Грета почему-то так взбесилась, что пришлось разделиться.

Мне хотелось спросить друга, почему он не всполошился, но понял, что подозрительной ситуация кажется только сейчас, когда известны последствия.

– Дальше.

– А дальше они утопали в казино, а через полчаса Саня позвонил мне и попросил помощи. Вроде он сказал Али, что за него впишется серьезный человек, у которого достаточно денег, чтобы погасить долг.

Вот же пакостник мелкий! Впрочем, срываться на парне будем потом, когда поймем, что именно там произошло.

Пока беседовали, я успел снять с себя костюм чудовища и надеть другой – кожаный боевой, который тоже выглядел как маскарадный. Гена в своей броне и маске смотрелся еще колоритнее.

Гостей «Пещеры», вышедших подышать морозным воздухом, и тех, кто просто проходил мимо, наше появление впечатлило. Кожаные изделия такого типа явно были знакомы жителям Подола. Вокруг нас быстро образовалось пустое пространство, и дело здесь совсем не в броневике.

Это на Земле нас приняли бы за фриков с комикона, а здесь не нашлось никого, кому хотелось бы посмеяться над двумя чудиками.

Охрана встретила нашу парочку с такой же серьезностью, как и зеваки. Два здоровяка в строгих костюмах с опаской подошли ближе.

– Дар Зимин? – спросил широкоплечий мужик с монголоидными чертами лица, не обращая внимания на застывшего за моей спиной Баламута.

– Да.

– Мудрый Али приглашает вас в гости.

В ответ я качнул головой:

– Артефакты я не сдам. Так что хотелось бы поговорить там, где не придется этого делать.

Охранник попросил паузу на консультацию с начальством, а затем повел нас вокруг фальшивой скалы.

С другой стороны, посреди автостоянки обнаружился спуск под землю, куда мы и направились. Спускаться пришлось на два уровня, что оптимизма не добавляло, но брыкаться пока рановато.

Зал, в котором нас принял Али, скорее всего, являлся складом декораций для демонстрируемых в клубе шоу. В общем, если начнется буча, гореть здесь есть чему.

В группе встречающих нас лиц знакомым было только одно. Словно в насмешку, Барабаша посадили на некое подобие деревянного трона с облупившейся краской.

Али – невысокий подтянутый мужчина в дорогом костюме без малейшего намека на национальный колорит – сидел на простом стуле. Когда мы подошли, он лишь откинулся на спинку и принялся осматривать нас с ног до головы.

В глазах остроносого араба играли опасные огоньки. Кажется, я перестарался со снаряжением и изначально настроил собеседника против себя.

Плохо.

К тому же со всем своим снаряжением мы здесь вряд ли сможем долго протянуть. Араба прикрывала группа из пяти обычных бойцов и одного мага в тяжелой броне, очень похожей на ту, в которой щеголял гонявшийся за мной дружинник-штурмовик. Да и сам хозяин «Пещеры» наверняка мог удивить своими магическими козырями.

– Ты принес мои деньги? – сразу перешел к делу Али, подтвердив мои худшие предположения по поводу своего настроения. – Согласен взять серебром.

Вот зараза мелкая! Таки проболтался.

Я посмотрел на Барабаша, но тот не поднимал взгляда от пола.

Впрочем, если меня не обманывают предчувствия, обижаться на парня пока не за что.

– Я пришел обсудить ситуацию.

– Здесь нечего обсуждать, – жестко ответил араб. – Либо плати, либо твой дружок станет холопом очень хорошего человека.

– У меня есть подозрение, что его взяли под контроль.

– В моем заведении? – тихим голосом, от которого становилось не по себе, спросил Али. – Это невозможно. Я лучший сенс на Подоле и контролировал ту игру. Прощаю твое оскорбление только как собрату-магу.

– Это не оскорбление, а предположение. Но задумайтесь. Что, если есть пусть крохотная вероятность моей правоты?

Добавлять я ничего не стал. Али действительно задумался. Он с сомнением посмотрел на притихшего Саню, которого явно знал не первый день.

– Хорошо, у вас есть сорок восемь часов, чтобы доказать свою бредовую теорию. После этого или серебро, или подпись Барабаша под холопским договором.

– Мне нужна небольшая помощь, – решил я чуть понаглеть. – Ведь расследование важно не только для меня, но и для вашей репутации.

– Какая помощь? – раздраженно поморщился араб.

– Видео, на котором заснята дама, окучивавшая Барабаша.

Али жестко глянул мне в глаза и презрительно улыбнулся.

– Все, что происходит в «Пещере», здесь и умрет. Ты ничего не получишь, Демон. Ни видео, ни имени девчонки. Тем более мои менгиры не читают инди-чипы.

Ага, как оказалось, они много чего не делают из того, что должны.

Мне хотелось высказать это вслух, но благоразумие победило, потому что нужно сделать еще один важный заход.

– Я заберу этого гуляку?

– Забирай, – небрежно отмахнулся Али. – Теперь весь спрос с тебя.

Да уж, не самое приятное заявление, но я опять же не стал спорить.

Гена подхватил Барабаша за шиворот и поволок наружу.

Уже когда мы уселись в броневике, Саня попытался оправдаться:

– Никита, я сам не знаю, как оно так получилось…

– Насчет проигрыша это еще нужно проверить, а вот про серебро ты зря сболтнул, – угрюмо посмотрел я на артефактора, окончательно вогнав его в депрессию.

Ничего, пусть подумает – ему будет полезно.

К нашему дому мы подъехали почти одновременно с Сосо, которого я вызвал сразу после выхода из клуба.

Экстренный совет детективов-самоучек был собран в столовой. Вели себя тихо, но все равно разбудили тетушку Пин, и она тут же взялась готовить перекус. Чуть позже к столу подтянулись остальные старики.

– А теперь рассказываете все по порядку с мельчайшими подробностями.

Устраивая этот допрос, я, конечно, не надеялся услышать что-то по-настоящему важное. Но любая мелочь может дать хотя бы кончик нити. Детектив из меня как из грузчика балерина, да и Гена не следователь, а штурмовик, но попробовать все равно стоит. Отдавать кому бы то ни было двести кусков – эквивалент миллиона долларов, полученных в буквальном смысле потом и кровью, не хотелось до зубовного скрежета.

Народ выдавал информацию довольно сумбурно, и все же кое-что почерпнуть из их рассказов получилось. Особо порадовала Грета. Оказывается, она тайком сняла на телефон танцующую парочку, собираясь позже показать Сане, каким идиотом он выглядел.

Именно странное поведение артефактора и внезапная стервозность Греты и стали для меня основным поводом считать, что дело здесь нечисто.

Скачав видео с телефона на ноут, я быстро сделал и увеличил скрин лица незнакомки, а затем сбросил его на смартфон Сосо.

– Скажи мне, кровный брат Шумахера, – обратился я к таксисту, – как хорошо ты знаешь тех своих коллег, кто работает у «Пещеры».

– Кого не знаю, смогу зацепить через друзей, – с серьезным выражением лица отчеканил Сосо.

– Хорошо. Тебе сейчас прилетело фото. Нужно узнать, кто забрал ее из клуба. Скорее всего, это случилось в районе одиннадцати. Вряд ли она стала бы сидеть там после завершения дела. За полезную информацию обещай пятьсот червонцев.

– Пущу веером по телефонам. Мы так заказы перебрасываем – заверил меня таксист. – У нас даже свой чат есть.

– Чат пока не трогай. Мало ли на что способна эта сволочь.

Рисковать открытыми ресурсами не пришлось. Девушку почти сразу опознал один из знакомых Сосо. Увы, на этом мы застопорились. Таксист высадил ее на площади Трех Звезд. Попытки найти того, кто подобрал ее там, ни к чему не привели. Либо мошенница решила отсидеться на Подоле, либо уехала в Город на своем транспорте.

Подождав еще час, я разогнал всех по спальням и сам отправился на боковую. Все равно с тяжелой головой ничего толком не решить, особенно при жестком информационном голоде.

Глава 5

Поспал я всего пару часов, но все равно чувствовал себя достаточно свежим и решительным. Спавший на диване в гостиной Сосо был жестоко разбужен:

– Есть новости?

Сонный таксист для начала глянул на экран телефона и мотнул головой:

– По площади Трех Звезд ничего.

Что-то в интонации парня мне не понравилось, поэтому я уточнил:

– А по другим местам?

– Тут отзвонился один армянчик. Скользкий тип. Сказал, что вроде привозил в «Пещеру» кого-то похожего на эту дамочку.

Хотелось обматерить этого лопуха, но я сдержал себя:

– Позвони ему и узнай подробности. Если правильно опишет, узнай, откуда он ее привез, и пообещай награду.

Сосо встрепенулся, поняв, что где-то сглупил, и ухватился за телефон. Я же пошел будить Гену.

Тетушка Пин проснулась сама и погнала нас всех на завтрак. За столом Сосо подтвердил информацию несимпатичного ему армянина. Он действительно забрал нашу подозреваемую с Голубиной площади и отвез в «Пещеру». Объявлять поиск уже в новой локации я не стал, потому что в голове начала складываться определенная картинка. Версию с собственным транспортом отбрасываем сразу, потому что за эту ниточку все равно не потянуть. Более перспективным выглядел вариант, по которому на площадь Трех Звезд приехала эффектная, привлекающая мужские взгляды красотка, а уехал кто-то другой. Если это так, то можно предположить, что в районе Голубиной площади и родился на свет образ соблазнительницы. Поэтому нам стоит попробовать найти место перерождения. Либо одно, либо другое. Причем искать сначала нужно именно на Голубиной, потому что обратное перевоплощение дело намного более простое – стер макияж, стянул парик, и все дела.

– Сосо, а что там, на Голубиной площади?

– Кафешки разные, – побулькал таксист, накачивая себя кофе. – Есть торговый центр.

Вот с торгового центра и начнем. Кафешки и магазинчики – слишком интимные места, чтобы там мог потеряться один человек и появиться совсем другой.

– Все, парни, по коням, – скомандовал я и уточнил: – Сосо, если согласен, поедешь в броневике пассажиром.

– Я в норме, – яростно протирая слипающиеся глаза, заявил парень.

В команду вошел еще и Вадик. Экипировались серьезно, но так, чтобы не привлекать лишних взглядов. В том смысле, что оделись как обыватели, а не обрядились в ковбойскую броню.

– Господин, – остановила меня тетушка Пин, – что сказать госпоже Эльвире и Анне Борисовне, когда проснутся?

– В смысле? – не понял я.

– Они приехали, когда вы спали, но я не дала им разбудить вас и уложила в гостевой комнате.

Чисто из любопытства заглянул в гостевую и увидел спящих в обнимку раздетую до белья красавицу и кошку в полном костюме.

Спят, поросята эдакие.

– Когда проснутся, скажите, пусть дождутся меня.

– Хорошо, господин, – со слабо скрываемой улыбкой ответила кореянка.

Голубиная площадь встретила нас легким снежком, падающим на десятисантиметровый слой, скопившийся за ночь.

Скоро, несмотря на несусветную рань и праздничный день, здесь появятся снегоуборщики, но пока площадь казалась покинутой и безжизненной. И все же пара цепочек следов в наличии имелась. Да и возле торгового центра кто-то деятельный убрал снег в явном ожидании самых ранних гостей. И дождался, правда, мы не собирались ничего покупать.

Броневик нагло встал у самого входа, и мы пошли искать нужного человека, а нужен нам был оператор поста наблюдения.

Деньги в обоих мирах творят чудеса без малейшей помощи чародеев, и уже через пару минут мы стояли у экранов поста наблюдения, а охранник уточнял, за какой отрезок времени нам нужна запись.

– От восьми до девяти вечера, – сказал я и пристально всмотрелся в монитор, где потешно бегали фигурки людей в ускоренном видео.

Яркое пятно эффектной дамы в голубой шубке тут же привлекло взгляд. Двигалась девушка к выходу.

– У вас есть камеры возле туалетов?

– Есть, – с легкой опаской ответил охранник, но быстро успокоился, когда на пульт легла еще одна полусотенная монета.

Момент выхода объекта из дамской уборной мы засекли сразу. А вот вход доставил нам немало проблем. Помогла странность – в дамскую комнату зачем-то проскользнул щуплый парнишка в бейсболке и с рюкзаком на плече.

Мы поискали еще, но безрезультатно. По моему кивку Сосо сфотографировал фигуру странного парня прямо с экрана и разослал фото своим коллегам.

Для себя я решил, что на площадь Трех Звезд поедем через пару часов, если этот вариант окажется пустышкой, но мы даже не успели доехать до дома. Самое интересное, что никто из знакомых Сосо не привозил фальшивого парня на Голубиную площадь. Его, или точнее ее, привезло такси одного из княжеских родов. А информацией поделился таксист, ревниво наблюдавший за высадкой клиента из машины конкурента. Он и опознал объект.

Дома я сразу направился в гостевую спальню и поднял там форменный переполох:

– Голу́бки мои сизоносые, подъем! Лиса в курятнике!

– Что?! – Хлопая ресницами, Эльвира повернула ко мне помятое лицо в потеках косметики. – Ой!

Осознав себя в этой вселенной, моя подруга ракетой слетела с кровати в сторону туалета, надеюсь, не блевать.

А вот перепившая кошечка попыталась залезть под подушку. Причем целиком, что с ее габаритами было делом изначально безнадежным.

Подтащив за ногу глубокоуважаемую Анну Борисовну к краю кровати, я проникновенно зашептал:

– Ты мне очень нужна, о королева юриспруденции и тайных политических троп.

Аня села на кровати и, растерев руками лицо, закричала, но почему-то в сторону туалета:

– Эля, итить тебя коромыслом! Помоги мне.

И, как ни странно, ее призыв был услышан. Прямо чудо какое-то.

Моя подруга появилась на пороге ванной вся из себя такая свеженькая и милая. Белье было спрятано под халатиком, волосы стянуты в короткий хвостик, а умытое лицо не несло на себе ни малейших следов бурной ночи. Присев на кровать, Эля протянула руки к Ане:

– Иди сюда, моя хорошая.

Шаталина быстро переползла в ее объятия. Голова кошки уютно устроилась на груди подруги. Пальцы лекарки легли на виски страдалицы.

Я ощутил, как в комнате заработал какой-то артефакт, и Анна тут же облегченно вздохнула. Затем она убрала голову с груди Эли, но тут же помяла недавнюю опору пальцами.

– Хорошие дыньки у вас выращивают.

Эля густо покраснела, но Шаталина уже повернулась ко мне. Бодрая, сосредоточенная и злая:

– Чего тебе, изверг?

Я быстро, но подробно описал ей события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра.

– Умеешь ты находить проблемы, – вздохнула Аня. – Я так понимаю, хочешь опознать ее через сторожевые менгиры на пропускных пунктах в Стене?

– Да, – кивнул я, – так же, как они подловили когда-то меня.

– Попробуй, – зевнула Аня, – но я мараться не стану. Привлекай своего протеже. У него должны быть связи. Но сразу предупрежу: не вздумай искать ее в Городе. А если подловишь на Подоле, постарайся, чтобы она шмальнула по тебе первой. Но я думаю, что такая хитрая лиса будет сидеть за Стеной и носа оттуда не высунет.

– А прижать ее в Городе точно никак не получится?

– Можно, но я бы не советовала, – ответила Шаталина и, еще раз зевнув, пояснила: – Вариант только один. Твой терпила пишет заявление, я привлекаю хорошего следака, и мы подводим ее под санкцию на проверку менталистом.

Намек адвокатессы я понял сразу.

– Но тогда все узнают, что в «Пещере» кого-то кинули. Это убьет репутацию Али, а я заполучу еще одного врага.

– Умный мальчик, возьми с полки пирожок, – дурачась, захлопала в ладошки Аня. – Впрочем, с этим тоже можно поиграть. Если не поймаешь птичку и придется отдавать деньги, скажи Али, что все равно продолжишь копать, и в красках опиши вот эти самые перспективы. Пусть сам решает, что важнее: деньги или пусть и небольшой, но шанс потерять репутацию. Все, теперь вали отсюда и дай поспать. Эля, иди ко мне, ты такая теплая и мягонькая…

– Фу, фу, фу, – тут же спряталась за меня Эльвира. – Что позволено пьяной барышне, то трезвой не к лицу.

– Эх, – посмотрев на нас, вздохнула Шаталина, – замутить бы с вами тройничок, но ничего хорошего из этого не выйдет. Валите оба.

Ну мы и пошли от греха подальше. Если у Эли и мелькнул мимолетный интерес, то я был полностью согласен с Аней.

Плавали, знаем.

Оказавшись в столовой, я сообщил через мессенджер Петру Головко, что он мне нужен, а затем пошел укладывать свою подругу досыпать.

Пистон явился через час. Дружинник в штатском вошел в столовую и без разрешения уселся за стол напротив меня. Выглядел он намного лучше, чем при нашей прошлой встрече. Неплохо приоделся, отъелся и прикрыл свою ауру стандартным амулетом дружинника.

– Что-то случилось, Никита Олегович? – с искренним беспокойством спросил парень. – Что я могу для вас сделать?

– Моего друга кинули на большие бабки. Мы вышли на след мошенника, точнее, знаем, на каком такси он въехал в Город.

– И вам нужны данные со сканирующего менгира на проездной, – не дал мне договорить Пистон. – Не проблема. Я знаю, как выйти на сисадмина центральной диспетчерской. Обычно это стоит тысячу, но могу…

– Не надо, – теперь уже я прервал его. – Цена не имеет значения. А еще мне нужно знать, когда объект в следующий раз выедет из Города на Подол. И как можно оперативнее.

– Это будет дороже, но, думаю, в двушку влезем. Можно звонить?

В ответ на его пылкое желание помочь я лишь благодарно кивнул. Затем передал карточку с номерами княжеского такси и левого телефона.

Переговоры с неизвестным мне абонентом заняли минут пятнадцать, и в основном потому, что абонента пришлось будить.

– Все будет, минут через двадцать, – повернулся ко мне Пистон. – Вторая часть пойдет за полторашку.

Судя по эмоциям парня, он сбил цену, но не хотел выпячивать этот факт. Я быстро отсчитал ему пять пятисотенных монет. Затем сердобольная тетушка Пин накормила краснеющего дружинника и даже завернула ему с собой что-то особо вкусное.

Первый результат переговоров был получен почти сразу. Простенькая трубка, купленная на базаре Бесшабашки, тихо тренькнула, и я узнал, что мы имеем дело с некоей Усольцевой Светланой Юрьевной, которая вчера пересекла пропускной пункт в Стене на машине из таксопарка одной княжеской фирмы. Я тут же засел за ноутбук.

Ну что сказать, соцсети – это явное зло, особенно для женщин. Для опытной мошенницы, способной на финты, которые едва не запутали нас, интернет-активность – непозволительная роскошь. За пять минут среди сотни фоток я узнал цеплявшую меня в баре девицу, а Грета уверенно опознала вертихвостку, окрутившую Барабаша.

Самое интересное – и Гена, и Саня в этом деле оказались бесполезны.

Что же, теперь остается только ждать. Либо ошибки Усольцевой, либо момента, когда придется пугать перспективами Али, сдав ему информацию на мошенницу.

Если честно, чем дальше, тем больше мне нравился второй вариант. Увы, не повезло.

В восемь часов вечера, когда Златка устала обижаться на то, что ее лишили детского праздника, и ушла к себе спать, телефон тренькнул еще раз. В сообщении значились номера такси и пропускного пункта, через который оно только что вывезло на Подол нашу оппонентку.

– Это опять княжеский, – вынес вердикт Сосо, всмотревшись в экран простенького телефона.

Он все еще оставался с нами, так сказать, на боевом дежурстве, причем по собственной инициативе. Особого секрета в мотивах парня не было. До сих пор ему не давала покоя собственная чрезмерная осторожность, когда мы только познакомились. Тогда ушкуйник по прозвищу Волк перепугал бедолагу до икоты.

– Ну что же, господа. – Я посмотрел на собравшихся за столом соратников. – С богом.

Снаряжение лежало тут же в столовой, и на подготовку ушло всего минуты три. Анджей выскочил прогревать броневик, как только я произнес стартовые слова, а Сосо по-прежнему плотно сидел на телефоне. Мы и в этот раз решили использовать враждебное отношение местных таксистов к коллегам, выбравшим не вольную жизнь, а сытую долю княжеских холопов.

Вряд ли госпожа, точнее, дара Усольцева прямо сейчас сможет проконтролировать форум таксистов, так что я дал добро на размещение там нужной нам информации.

Провожали нас все обитатели дома. Эля и Грета были крайне встревоженны и не знали, что делать. Желание держать и не пущать боролось в них с пониманием того, что с нами это точно не сработает. Корейская чета излучала беспокойство, но внешне они сохраняли восточную невозмутимость. Лишь тетушка Пин что-то шептала. Может быть, даже молитву.

Вадик с матерью стояли чуть в сторонке, и женщина была откровенно рада, что на этот раз я решил оставить ее сыночка дома. А вот батоно Леван дулся как сыч. Старику жутко не нравилось, что Анджей едет, а его оставляют на хозяйстве. В общем, обстановка была гнетущей, и падавший с неба густой снег в красном сиянии заходящего Ярилы делал ее только тревожнее.

Что-то у меня нехорошие предчувствия. Да, мы отправлялись охотиться на лисицу, но погоня вполне может привести нас в логово волка. От воспоминаний об ушкуйнике у меня пробежался морозец по спине.

В голову пришла еще одна неприятная мысль. Мы собираемся захватить предполагаемую подручную ушкуйника, а что помешает ему поступить так же?

От этой мысли стало совсем нехорошо. Особенно потому что я мог уехать, даже не задумавшись над таким вариантом событий.

– Слушаю, Никита Олегович, – отозвался на мой звонок Корень.

– Корней Кондратьевич, у меня есть просьба.

– Это мы всегда с удовольствием, – весело отозвался повольник.

На заднем фоне слышались голоса празднующих гостей. Мне даже стало неловко впутывать семью Гороховых в наши дела, но иного выхода я не видел.

– Ты смог бы приютить всех моих у себя до ночи. Максимум до завтрашнего утра.

– Да хоть на неделю. Дом у меня большой, – тут же отозвался Корней, но затем до него дошло: – Олегыч, что стряслось-то? Может, нужна подмога?

– Спасибо, но мы сами справимся. Просто хотелось не переживать за тылы.

– Сделаем, – серьезным тоном заявил повольник. – Сейчас же пришлю своих парней и парочку соседских дерну. Неча им жрать и пить без толку. И все же, может, я с тобой поеду?

– Нет, – мотнул я головой, словно он мог меня видеть. – Мне будет спокойнее, если ты лично прикроешь моих.

– Добро, – согласился Корней и добавил: – Ни пуха тебе ни пера.

– К черту, – как положено, отозвался я и, осмотрев удивленно замерших на крыльце людей, добавил уже для них: – Вы все слышали? Собирайтесь.

Народ отреагировал по-разному, но спорить никто не стал, даже мамаша Вадика, которой очень не хотелось возвращаться в дом Гороховых.

Впрочем, меня их переживания волновали мало, больше заботило, достаточно ли принятых мер для полной безопасности моих близких. Да и нужно ли вообще ввязываться в эту драку ради каких-то денег, пусть и немалых? С другой стороны, если не реагировать, причем жестко, дальше будет только хуже.

Гена, прекрасно чувствовавший мои сомнения, одобряюще хлопнул по плечу:

– Ничего, Демон, прорвемся.

Встряхнувшись, как пес, я полез в пилотский отсек через боковою дверь. Сосо устроился на месте наводчика. Экран пульта управления башней мы присоединили к смартфону таксиста, и теперь он мог работать с чатом в полном комфорте.

Гена выбрал кресло в десантном отсеке, рядом со все еще пребывающим в растерянности Барабашем. Мой друг что-то тихо втолковывал хмурому артефактору, но настроение парня не улучшалось.

За прошедший день он дважды порывался поговорить со мной, но я постоянно отсылал его под предлогом того, что перед серьезным разговором нужно до конца понять, что происходит. Зато чувство вины подвигло мастера на трудовые свершения. Он носился по дому как угорелый и что-то химичил с нашей кожаной броней. Гена ревниво ходил следом и пытался контролировать.

За час до прихода сообщения Барабаш пояснил моему другу, как сумел улучшить задумку дизайнера карнавальных костюмов, и теперь облако глицеринового дыма можно разметать вокруг себя метров на двадцать. И по-прежнему эта взвесь никак не реагировала на перепады магического поля. Убрать ее до того, как сама осядет, можно было разве что искусственно вызванным порывом ветра. Еще он добавил в шлем Гены специальные линзы, и кроме улучшенного обзора я ощутил возможность заставлять их светиться неприятно красным светом. Да и демоническую маску он немного усовершенствовал. Все это было сделано с моей подачи, потому что никак не давали покоя слова Шаталиной о первом выстреле.

В общем, разошелся наш артефактор не на шутку, да и на вылазку собрался во всеоружии, точнее, обвесился артефактами как стоявшая в углу новогодняя елочка.

Первое сообщение пришло, когда мы покидали Бесшабашку. Отписался один из знакомых Сосо. Княжеское такси было замечено на пути в неблагополучный район Подола. Это место находилось почти с другой стороны от Города – там, где и Али, и его подельники имели меньше всего влияния. Такой нюанс лишь укрепил мою уверенность, что мы на правильном пути. Анджей скорректировал маршрут в соответствии с новой информацией, но все равно ехать нам еще добрых полчаса.

Минут через двадцать позвонил очередной таксист, но этот звонок был полезнее всех остальных. Сосо тут же вывел звонившего на громкую связь.

– Ираклич, это ты искал холуйскую тачку с номером двадцать семь семьдесят один? – послышался густой бас явно немолодого человека. Обращение опытного таксиста намекало, что услугу он делает не нашему другу, а его отцу.

– Именно его мы и искали. – Сосо, похоже, не знал, как зовут коллегу, и сильно смущался.

– Я сел ему на хвост. Когда доедет до точки, отзвонюсь.

– А вас не заметят? – все же ляпнул Сосо, чем вызвал у меня недовольную гримасу и втянул голову в плечи.

– Ты меня еще поучи, сосунок, – ожидаемо возмутился старый таксист и отключился.

Пенять говорливому парню я не стал, потому что он и так осознал свою ошибку.

Еще раз пока безымянный для нас таксист позвонил буквально через пару минут:

– Они заехали в Лоскутный район и встали недалеко от часовой башни. Знаешь, где это?

– Знаю, спасибо, – очень осторожно подбирая слова, ответил Сосо.

Абонент опять отключился.

Этот район Подола явно получил свое название уже после застройки. Казалось, что ее вели вообще без какого-либо плана. Улицы были разной ширины, а дома по обочинам словно соревновались в своей неодинаковости. За большой кирпичной пятиэтажкой шел старый дом с обширным двориком, за ним еще одна, уже панельная пятиэтажка, а дальше заросший сорняками пустырь.

Ближе к упомянутой таксистом часовой башне пятиэтажки пошли сплошняком, но там тоже было далеко до однообразия. Какие-то здания напоминали советскую застройку, а какие-то явно копировали доходные дома старого Нью-Йорка. Неподалеку от одного из таких «иностранцев» мы увидели раритетный советский автомобиль, который, если не ошибаюсь, называется «Чайка».

Анджей по моей команде остановился метрах в пятидесяти от нашего нового друга. Наружу полезли только я и Гена.

Подойдя ближе, мы увидели, что, несмотря на древность, машина была ухоженна. Пожалуй, от старой конструкции осталась только скорлупа.

С тихим жужжанием опустилось стекло на водительской дверце.

– Здравствуйте, это мы просили вас присмотреть за чужаком.

– Я понял, – ответил мне полноватый обладатель лысины на всю голову, на борьбу с которой он явно пожалел денег. – Мое почтение, дар.

– Вы видели, куда ушла пассажирка? – Я сразу перешел к делу.

– Там был какой-то парнишка в бейсболке и длинной куртке, – чуть насторожился таксист.

– Не имеет значения, – отмахнулся я. – Так куда ушел пассажир?

– В проулок между кирпичной пятиэтажкой и панелькой, – ответил начавший нервничать таксист.

– Спасибо, – с как можно более доброжелательной улыбкой поблагодарил я, не очень-то успокоив собеседника. А вот две монеты номиналом в пятьсот червонцев каждая смирили его со всеми странностями. – Дальше мы сами.

Спорить таксист не стал и аккуратно и сразу же убрался от греха подальше. К броневику мы не вернулись.

– Пан, найди второй выход из проулка между кирпичкой и панелькой, – приказал я по рации, – и встань там.

Услышав утвердительный ответ, мы с Геной зашагали по присыпанному снегом тротуару. Баламут, чтобы не смущать народ, сложил шлем и нес его под мышкой, а на голову водрузил специально прихваченную кепку. Такси, привезшее Усольцеву, стояло через дорогу у пустыря. Водитель явно нервничал, а проход между двух потрепанных домов вообще внушал ему страх. Впрочем, как и редкие прохожие, уже начавшие приглядываться к непонятно какого лиха заехавшему сюда обитателю заносчивого Города.

А вот наш с Баламутом променад не особо привлекал внимание, да и сгущающиеся сумерки вкупе с откровенно слабым освещением сильно смазывали картинку. Фонарей здесь хватало, как и электричества у городских служб, но бедолаги явно замучились постоянно менять разбитые лампы. Так что скрытность действий нам обеспечена, особенно учитывая фишку с туманом.

В проулке виднелись два входа в кирпичное здание и три в панельку, если считать дворовую арку. Оценив обстановку, я решил брать ее на выходе из переулка – вряд ли таксист стал бы торчать в Лоскутном районе просто из любви к экстриму.

– Встань вон за тот мусорный бак, – тихо сказал я Гене. – Когда дам сигнал, сделаешь рывок, но не вплотную к объекту. Мне нужно, чтобы она тебя шмальнула первой.

– Веселенькая перспективка, – угрюмо хмыкнул Баламут, но скрыть от меня свой веселый задор у него не было никаких шансов.

– Шлем не забудь надеть, мазохист, –проворчал я и пошел вперед.

– Угу, – эхом отозвался мой друг.

Чтобы не спугнуть цель, я решил затаиться на крыше кирпичной пятиэтажки, куда без проблем добрался с помощью «паука».

Спрыгну вниз, когда она пройдет подо мной. Для управления артефактами на моем напарнике дистанция была вполне комфортной.

Ждать пришлось минут двадцать.

Они там, что, чаи гоняли? Или никак не могли поделить деньги?

Несмотря на то что проигрыш Сани было выгоден аж четырем субъектам, выход Усольцевой за пределы Города наводил на мысль, что как минимум один из этих четырех был с ней в сговоре. Похоже, причиной грядущих бед мошенницы станет именно жадность.

Тихие шаги внизу я чуть не пропустил. Слишком уж привык полагаться на сканирование ментального фона. А здесь пустота – словно в проулке, кроме нас с напарником, никого и нет. Жильцы домов, от которых здорово фонило дикой смесью эмоций, были не в счет. Но если ментальные выплески магиня глушила очень грамотно, то ходить бесшумно она все же не умела. К тому же попалась в аналогичную ловушку – себя и Гену я закрыл не менее надежно.

Баламут принял мой посыл еще до того, как я толком сформировал его. Никак не могу привыкнуть к столь плотной слаженности. Точно так же, как и осознать, почему местные маги не решаются на подобный ритуал. Конечно, таких друзей, как у меня, у них может и не быть, но не вижу никакой проблемы, чтобы не договориться с адекватным человеком, изначально расставив все акценты будущих отношений.

Впрочем, где беловодские маги, а где адекватность? Да и старая паучиха права – нагородили они слухов по этому поводу, как засовов на двери параноика.

Непрошеные мысли проскользнули в сознании, пока я наблюдал за стартом Баламута. Но я не забыл активировать генератор дыма, и мой друг окутался туманным облаком, мгновенно заполнившим выход из переулка. Если добавить засветившиеся в этой взвеси красные глаза, то картинка действительно получалась инфернальная.

Но магиню, особенно менталистку, такими перформансами не удивишь. Она тут же попробовала пробить ментальную защиту Гены и прощупать его на предмет контроля. Я позволил ей проделать брешь, но оттуда на Усольцеву выплеснулась такая дикая жажда крови, крепко замешенная на безумном желании убивать, что она мгновенно закрылась сама.

Пискнув придавленной крысой, магиня шандарахнула по летящему к ней Баламуту такой жирной молнией, что мне стало не по себе. А все потому, что была мысль не активировать «ледяной доспех», чтобы лишний раз не морозить друга. Думал, хватит простого щита, а оно вон как получилось.

Под доносящийся снизу треск ломающегося льда я спрыгнул с крыши, чтобы перекрыть магине путь к отступлению, и чуть опять не облажался. Вместо того чтобы убегать от непонятной угрозы по земле, она взмыла вверх, как ракета. Хорошо хоть у меня большая практика в применении «паука», благодаря страсти к прогулкам по Кроне. Я успел погасить инерцию падения и, зацепив за оба здания силовые нити, использовал их как эдакую катапульту.

Поймать шуструю дамочку удалось у самой кромки крыши кирпичного дома. Обхватив ее за талию, я активировал «молниевик» на двадцати процентах мощности. При таком контакте не спасал ни один щит. Меня самого неслабо так тряхнуло, а вот Усольцеву ожидаемо вырубило.

Плавно спустившись вниз, я на секунду прислонился к стеночке. Магиню подхватил Гена и лихо забросил себе на плечо.

– Ты в норме? – обеспокоенно спросил мой друг.

– Сейчас буду. Шустрая попалась, зараза.

Чтобы прийти в себя, мне хватило секунд десять. А затем мы быстро побежали к другому выходу из переулка. За это время в узкое пространство между домами так никто и не выглянул. Местные прекрасно знали, что означает треск разрядов магических молний, и решительно не желали выяснять подробности.

Анджей припарковал броневик так, чтобы он закрывал от улицы все происходящее в переулке. Поэтому мы заскочили в открытую боковую дверь, практически не снижая скорости. Дверь тут же встала на место, и броневик начал набирать скорость.

Гена быстро стянул пластиковыми путами руки и ноги пленницы, а я повернулся к Барабашу:

– Саня, приступай.

Артефактор открыл свой саквояж и достал оттуда штуку, похожую на то, с чем всякие чудики ищут следы присутствия призраков. На самом деле это был магический аналог металлоискателя. Маги при желании вполне могли спрятать от сканирования коллег любые активные конструкты, просто привязав артефакт к своей ауре. Таким образом, он станет откликаться только на запросы хозяина. Но как спрятать штуку, сделанную из металла? Тут сработает даже простой металлоискатель, с которым другие чудаки рыскают по пляжам в поисках крышек от бутылок. Ищут они конечно же золото, но находят именно крышки.

С помощью одной из бесчисленных игрушек Барабаша мы сняли с магини все металлические предметы, включая всякие пряжки, цепочки и пуговицы. Большую часть пришлось срезать. Так что к концу обыска ее одежда превратилась в лохмотья.

Когда закончили, Гена попытался привести сомлевшую даму в чувство, но не тут-то было. На легкие похлопывания по щекам она не реагировала. А нашатыря мы как-то не припасли.

– Дай ей нормальную пощечину, – решил я прервать эту комедию. – Есть такое подозрение, что весной ты в каталажке сидел именно ее стараниями.

Гена злобно ощерился и замахнулся. И тут сомлевшая дама «чудом» пришла в себя.

– Не бейте меня, – жалобно пискнула она. – Кто вы такие? Зачем вы на меня напали?

Хорошая актриса, но без ментального артефакта ее ужимки бесполезны.

– Хватит кривляться, – тихо и с ноткой угрозы сказал я. – Ты все прекрасно поняла. Это же я, тот бяка, которого ты так и не смогла взломать. Это, конечно, неприятно, но простительно, а вот те помои, в которые ты макнула нашего рыжего друга, меня взбесили окончательно.

Усольцева тут же окрысилась:

– Вы все покойники, Волк уже идет по вашему следу. За каждый мой малюсенький синячок он сдерет у вас по куску кожи!

– Вот, а то изображала из себя Дюймовочку, – хмыкнул Гена, после того как сильно толкнул рванувшуюся вперед пленницу, отбросив ее обратно на кресло.

Такие действия в отношении связанной женщины покоробили меня. Недавнее предложение дать ей пощечину было блефом, потому что я видел ее притворство.

На мой немой укор Гена ответил искренним недоумением.

В какой-то степени его можно понять. Мне известна как минимум пара случаев, когда во время штурмов бандитских малин в моего друга стреляли женщины, прикидывавшиеся жертвами. Да и общение с Коломбиной не добавило ему доброты к условно слабой половине человечества, особенно к ее магически одаренной прослойке.

– Ладно, раз уж первый вопрос отпал сам собой, перейдем ко второму, – тряхнув головой под насмешливым взглядом друга, обратился я к Усольцевой: – Скажи мне, дорогуша, как ты умудрилась запудрить мозги вон тому лопуху прямо на глазах у Али?

– Ты узнаешь об этом, недодемон, ровно за секунду до своей смерти.

– Сколько пафоса, – хмыкнул я. – Впрочем, на эту тему ты будешь общаться с Али. А у меня остался последний вопрос. На кой черт ты вообще вылезла из Города. Неужели обуяла жадность и захотелось получить долю с мошенника? Можешь не отвечать, и так видно, что угадал.

– Угадал, – криво улыбнулась пленница и внезапно предложила: – Давай договоримся.

– Увы, нам с тобой договариваться не о чем. Деньги ты подрезала у Али, и торговаться будешь с ним.

– Не боишься, что за меня Волк порвет тебя на лоскутки?

– Мог бы, уже давно порвал, – спокойно ответил я, глядя в прищуренные глаза Усольцевой. – Мне кажется, что его посадили на короткий поводок и позволили пакостить только по мелочам.

Ее реакция очень порадовала меня, потому что высказанная догадка была скорее надеждой, чем обоснованным выводом. Теперь же я получил надежное подтверждение.

– Ну а что касается твоей дальнейшей судьбы, дорогуша, то минут через двадцать я стану просто человеком, который перевез тебя из точки «а» в точку «б» и отдал в руки тому, кого ты кинула. После этого Волк станет бодаться за тебя не со мной, а с Али и по всем местным законам будет кругом не прав.

Усольцева скрипнула зубами и прикрыла глаза. В ее душе царила такая буря, что мне стало неприятно и я выставил ментальный блок. А затем достал телефон.

– Мне хотелось бы поговорить с уважаемым Али, – сказал я, когда на звонок ответил приятный женский голос.

– Я передам ему все, что нужно, – вежливо ответила моя собеседница.

– Хорошо, скажите, что я везу человека, который провернул аферу под носом у вашего господина. Мы будем на месте через двадцать минут. Пусть мудрый Али пригласит на нашу встречу ментата или хотя бы эмпата.

Пару минут динамик телефона безмолвствовал, затем послышался тот же голос:

– Можете подъехать на стоянку, как и в прошлый раз.

– Мы так и сделаем, – завершил я разговор и устало откинулся на спинку кресла.

Усольцева сверлила меня злобным взглядом, но в разговор не лезла. Вроде все идет по плану, и все же меня не отпускало предчувствие неправильности происходящего.

Увы, пока ехали, так и не удалось понять, что же не так в складывающейся ситуации. Внутри тугой спирали событий по-прежнему чувствовалась какая-то ржавчина и слабина. В том, что у меня полностью отсутствует талант прорицателя, сомнений нет. Значит, подсознание зацепилось за нечто важное, но, скотина такая, не спешило делиться своими догадками.

Когда едва слышно скрипнули тормоза и отъехала боковая дверь, передо мной открылся вид на знакомую парковку. Пан встал так, что до спуска под землю осталось метра четыре. Я первым выбрался наружу. Броневик и все пространство на десять метров вокруг заволокло туманом.

Шикарная вещь получилась у Барабаша. С такой штукой нам не страшны никакие камеры наблюдения.

– Баламут, Барабаш, со мной. Пан, Сосо, остаетесь в машине.

Не дожидаясь моей команды, Гена и Саня подхватили пленницу под руки и потащили ее к входу в подземелье. Я же еще раз посмотрел через открытую дверь на сидевших внутри соратников, и ощутил некое дежавю. Так же беззащитно выглядели провожавшие нас домочадцы.

– Пан, отъедь-ка ты на пару кварталов, от греха подальше. Мало ли как пойдут дела. Если что, вызову вас по рации.

– Принял, шеф, – отреагировал водитель и тут же направил броневик к выезду из парковки, на ходу закрывая боковую дверь.

Стало легче. Понять бы еще – почему.

На первый уровень подземелья мы спустились, оставив после себя лишь истаивающее облачко глицеринового тумана. Внизу нас встречала целая делегация. Один из охранников подошел ближе, мазнул взглядом по дергающейся в руках моих друзей пленнице и тихо сказал:

– Хозяин ждет вас.

Он возглавил шествие, в хвосте которого двигалась охрана. Их эмоции, слабо держащиеся за ментальными щитами, не сулили нам ничего хорошего. В общем, обстановочка как минимум нервная, а как максимум угрожающая.

Али встретил меня в небольшом конференц-зале. Перед этим мы прошли анфиладу других помещений и почему-то не работавшую кухню. В сам зал вошли через боковые двери и оказались на широкой площадке между сценой и зрительскими местами.

Кроме самого хозяина «Пещеры» здесь присутствовали только два охранника. Похоже, араб решил, что его способностей и набора артефактов хватит, чтобы почуять ложь и без посторонней помощи.

– Итак… – с намеком произнес араб.

– Я доставил доказательство того, что проигрыш Александра всего лишь злой умысел этой дамы и вашего недосмотра.

Последнее замечание вызвало у Али раздраженную гримасу, но мне он ничего не сказал, а сразу подошел к Усольцевой. Моих друзей тут же оттеснили охранники, перехватив у них локти пленницы.

– Что же, расскажи мне, женщина, зачем напакостила в моем доме?

– Я ничего не делала, – вдруг захныкала магиня. – Я только познакомилась с этим рыжим, и больше ничего.

С каждым словом ее речь становилась все менее связной и под конец перешла в невнятное подвывание.

Внутри у меня все похолодело.

Она не врала! Вообще.

Али тоже явно это заметил, и, угрожающе сузив глаза, повернулся ко мне.

– И как это понимать?

Ну вот что я мог ему ответить? А отвечать было нужно.

В голове царил форменный бедлам от галдящих вразнобой мыслей. И тут подступающая паника наконец-то пробудила злость на свою собственную глупость и хитрость противника, а уже они перешли в чистую ярость. Лишние мысли со свистом вылетели из головы.

Сейчас главное удержаться на кромке этого просветления, не рухнув в магическое безумие.

Теплая волна беспокойства и поддержки от Гены стала надежным якорем, и я нащупал под собой ту самую грань, на которую и смог опереться. Мысли забегали намного быстрее, а память отзывалась без задержек и отвлечения на всякий ненужный мусор. Подсознание тут же поделилось своими догадками. Во время переезда сюда меня смутило именно поведение Усольцевой. Она хоть и демонстрировала панику, но через ее страхи тянулась тонкой нитью надежда и даже какая-то уверенность в своих силах. Настолько тонкой, что я отмахнулся, думая, что женщина просто испытывает наивную уверенность в том, что ее прекрасный принц по прозвищу Волк прискачет на белом коне и победит подлого демона.

А если она надеялась не на ушкуйника, а на свои скрытые силы? Я тут же вспомнил, как она охмуряла меня в баре. Ведь тогда я не почувствовал работы артефакта. Я отреагировал на вмешательство даже не потому, что являюсь эмпатом, а из-за психологических травм, нанесенных болотным бегуном и Коломбиной.

– Ты там не оглох? – словно издалека донесся до меня угрожающий голос араба.

Мой анализ затянулся, и нужно что-то говорить. Но что?!

И тут словно шар из лототрона из памяти вырвался яростный шепот ныне покойной Коломбины: «Ты представляешь, как это больно, когда тебе вырезают защитные руны прямо на черепе?!»

А что, если артефакт все еще при ней? Догадка, скажем прямо, притянута за уши, но другой у меня попросту нет.

– Один вопрос, – сбрасывая с себя задумчивое оцепенение, обратился я к Али.

– Нет, – как змея прошипел араб. – Теперь ты будешь только отвечать.

Последнее слово он произнес с намеком на блатной жаргон.

Ощутив беспокойство и напряжение Гены, я осмотрелся вокруг.

Да уж, ситуация аховая.

Охранники окружили нашу троицу с явным намерением атаковать по первому же приказу или малейшему намеку на агрессию с нашей стороны. Маг в броне встал напротив Гены, и они замерли, как два борца сумо перед сшибкой. Разве что не раскорячились в классических стойках.

И все же легкий ледок от накатывающего просветления позволял мне держать себя в руках.

– Один вопрос, – жестко глядя в глаза Али, повторил я. – А затем мы перейдем к обсуждению того, кто кому и сколько должен.

– Хорошо, – быстро согласился араб, показывая, что он делец до мозга костей.

Уверен, за эту уступку он уже накинул сверху той виры, что собрался содрать с меня.

Осторожно, чтобы это не стало триггером для бойни, я достал из поясных ножен короткий кинжал. А затем шагнул к Усольцевой, все еще хнычущей в руках охранников.

– Не вздумай ее убить, – предупреждающе каркнул Али.

– Даже в мыслях не было, – не поворачивая головы, ответил я.

Казалось, пленница пребывала в прострации, но у меня насчет этого были серьезные сомнения.

– Знаешь, лиса, имеется у меня подозрение, что если снять с тебя скальп, то мы увидим художественную резьбу по черепу.

Протуберанец ужаса пробил защиту, которой у мага без артефактов и быть-то не должно.

Бинго! Я все-таки угадал!

Усольцева безуспешно дернулась в руках конвоиров, затем заорала:

– Он убьет меня! Он говорил, что хочет стравить вас с ушкуйниками!

Усольцева успела прийти в себя и снова сумела изобразить искренность. Я на всякий случай посмотрел на Али. Опасения оказались напрасными – опытному игроку хватило обычного знания людей, чтобы уловить фальшь в голосе пленницы.

– Держите ее крепче, – с ядовитой ухмылкой сказал араб и, глянув на меня, сделал изящный жест, приглашающий к действию.

Если он думает, что у меня не хватит духа снять с кого-то скальп, то сильно ошибается. Именно эту уверенность в себе я и сфабриковал для Усольцевой. Получилось правдоподобно, потому что она обреченно взвыла и закричала:

– Я все расскажу. Только уберите его от меня!

– Говори. – Еще одним жестом Али попросил меня отойти в сторонку.

Усольцева в этот раз паясничать не стала и быстро рассказала, как получила заказ от Волка на подставу Гены, пока его начальник гуляет на балу. Баламут неожиданно оказался крепким орешком, благодаря новому защитному амулету и, как ни странно, ревнивости Греты.

От подруги Гены избавиться так и не получилось, но зато Усольцева поняла, что Саня тоже входит в мой ближний круг. И она сменила цель.

Превращенный в артефакт череп магини работал не так, как обычный носитель конструкта. Там нужен был контакт с жертвой и время, чтобы она поддалась влиянию специальных феромонов. После танцев и пары поцелуев у Сани не осталось ни малейших шансов, несмотря на крутизну его поделок.

В финале своих откровений Усольцева подтвердила мою догадку, что погорела из-за жадности, когда решила побыстрее забрать у некоего Фигляя свою долю с выигрыша.

Услышав прозвище каталы, Али выплеснул настолько мощную порцию ярости, что мне действительно стало жаль слишком неосмотрительного мошенника. Никто не должен умирать так страшно.

Выслушав говорливую пленницу, араб повернулся ко мне и чуть поклонился, прижав ладонь к груди.

– Приношу свои извинения, уважаемый Никита. Виру за обиду и недоверие мы обсудим позже.

– Это лишнее. – Я ответил зеркальным поклоном. – Мы оба оказались в одной лодке, которую попытались перевернуть наши враги.

Прямо идиллия какая-то образовалась, но продлилось это недолго. Благостную атмосферу разбил звонок телефона. Али минуту слушал сообщение, в конце которого хищно улыбнулся.

– А вот и человечек нашелся, который за все заплатит, – сказал он, глядя на поникшую Усольцеву. – Но знаешь, милая, если ушкуйник пожалеет на тебя золота, а там много набежало, то я не откажусь от такой питомицы.

Услышав о том, что ее принц все же прискакал, мошенница оживилась и даже показала норов:

– Сейчас он вам заплатит очень много золота. В глотку зальет.

– Ну-ну, – словно разговаривая с ребенком, произнес Али. – Пусть попробует. Только виру увеличит, к моей радости.

Затем он повернулся ко мне:

– Друг мой, желаете ли вы поучаствовать в торге?

– Нет, – мотнул я головой, – меньше всего мне сейчас хочется видеть именно Волка.

– Ну что же, – опять чуть поклонился араб. – Вас проводят через потайной ход. Надеюсь, вскоре мы увидимся в стенах моего дома и отпразднуем нашу совместную победу.

Теперь нашим провожатым стал лишь один боец, как мне кажется, самый слабый из обоймы. Он вывел нас из конференц-зала через главный вход, проведя по проходу между двумя массивами зрительских кресел.

Затем мы двинулись по широкому коридору, оформленному в деловом стиле, и, пройдя через небольшой холл, опять попали в помещения для персонала с уныло-серыми стенами. И тут ситуация резко изменилась.

Казалось, даже стены вздрогнули, а учитывая, что мы под землей, это, скажу я вам, пугающее ощущение. От охранника плеснуло удивлением и страхом, но я постарался закрыться от его эмоций, прислушиваясь к тому, что творилось позади нас. Стены пусть и являются препятствием, но там разразилась ментальная буря, отголоски которой долетали даже через бетонные перемычки.

– Что происхо… – хотел спросить Гена сопровождавшего нас охранника, но я остановил его, подняв руку.

Воцарилась тишина, но только на физическом плане, а вот ментальная изнанка мироздания бушевала настоящей бурей. В этой мешанине мне с трудом удалось уловить безумную ярость смутно знакомого источника, боевую злость множества людей и смешанный с растерянностью страх еще одного человека, с которым я недавно общался.

Это плохо. Это очень плохо.

Столкнувшиеся со слетевшим с катушек ушкуйником бойцы пусть и нервничали, но верили в своего хозяина. А вот сам хозяин этого места всю свою уверенность уже растерял. Похоже, он недооценил врага и переоценил защищенность своей вотчины.

Скорее всего, Мурза и те, кто с ним пришли, сейчас грохнут сказочно самонадеянного Али-Бабу, а затем…

А затем они придут за мной и моими близкими.

Опять эта проклятая точка бифуркации, будь она неладна! И, как это уже вошло в привычку, принимать решение нужно быстро, без анализа и времени на раздумья. Хотя, в принципе, думать-то и не о чем. Сошедшего с нарезки ушкуйника больше не сдерживают приказы хозяев, какими бы они ни были. Если сбежим и приведем погоню домой, станет только хуже. А сейчас есть шанс воспользоваться внезапностью и надеяться на то, что Али с его людьми смог хоть как-то ослабить врагов.

Все еще пребывая в сомнениях, я посмотрел на Гену и встретил его спокойный и немного печальный взгляд. А на мелькнувшие в моей голове сомнения он, словно прочитав мысли, ответил:

– Мы с тобой нашли в этом мире достаточно друзей, чтобы Златка жила безбедно.

Я лишь кивнул в ответ и, встряхнувшись, повернулся к Барабашу:

– Можешь как-то качнуть мне энергию без браслетов?

– Да, – тут же отреагировал артефактор.

Он тоже все понял и буквально захлебывался в панике, но его страх, как хлипкий матерчатый ремешок, все же был прошит тонкими, но крепкими нитями решительности.

Поймав брошенный Саней кругляш, я быстро просканировал его и ощутил связь с артефактором.

Наш сопровождающий попытался что-то вякнуть, но Гена рыкнул на него, и охранник заткнулся.

Баламут побежал первым – с неспешной стремительностью, как на тренировках. Я так же привычно двинулся следом, а Саня посеменил за нами безвольным хвостиком.

Когда мы пробежали холл, я показал Барабашу место у двери, выходящей в коридор. Он все правильно понял и замер там, делая энергетический вдох. Я уже пару минут как тянул в себя энергию – не спеша и плавно, чтобы не сбить настрой.

Перед входом в конференц-зал Гена притормозил и дождался меня.

Я заглянул в открытую дверь и тут же по запросу друга активировал артефакт ускорения.

Такое впечатление, что по залу прошла мощная волна, которая смела все кресла к правой части сцены, создав там целый мебельный курган. Посреди освободившегося пространства стоял одетый в дорогой костюм человек. Перед ним прямо в воздухе висел извивавшийся Али. Казалось, что араба подвесили в невидимой петле.

Мурзу я узнал сразу, как и его холопа Жакоба, замершего чуть в сторонке с пулеметом в руках. Кроме вжавшейся в угол Усольцевой, больше живых людей здесь не было, а вот трупов хватало. Особенно пугала неподвижность мага в броне.

Увы, эта картинка не была статичной – Баламут уже несся под разгоном в сторону Волка. Бежал он, чуть опережая расползающийся по залу туман. Видимость для меня ухудшилась, но хватало и эмоций находящихся в помещении людей, чтобы наводить друга и действовать самому. Отшвырнув от себя все еще живого Али, Мурза повернулся к новой опасности. Начал поворачиваться и Жакоб, и не один, а вместе со стволом пулемета.

По запросу друга я поочередно активировал «ледяной доспех», накачал энергией метательные ножи и приготовился запустить тесак.

Из трех ножей два, те, что попроще, достались Жакобу. Вошли удачно. Я это понял, ощутив, как погасло сознание холопа. С секундным интервалом до Мурзы долетел самый навороченный из тройки клинков. Еще один из пары ножей, доставшихся нам в наследство от погибшего на перевале мага, находился у меня. Впрочем, жалеть не о чем. Жутко навороченный артефакт, который должен вспарывать силовые щиты, как картон, и творить страшные вещи с телами жертв, отскочил, как обычная железка от бетонной стены. Похожая судьба постигла и налетевшего на Мурзу Баламута. Он, не сумев пробить активированным тесаком защитное поле ушкуйника, по чуть сместившейся траектории пролетел мимо и зарылся в груду мебели, словно в снежный сугроб.

Страх на мгновение сковал меня, но затем я понял, что боль, которую испытывает Гена, не тянет на серьезные раны – так, легкие ушибы. Хотя, если судить по бешенству Мурзы, который уже развернулся к куче мебели, скоро станет намного хуже. Так что нужно вмешаться. Пришла пора обкатать обновку.

Откинув полу плаща, я вытащил из набедренной кобуры похожее на древний пистоль оружие. Неудобно до жути, но делать нечего – все равно карабин остался в броневике, чтобы лишний раз не нервировать Али. Знал бы, как пойдут дела, точно взял бы его – там барабан с солидным боезапасом артефактных пуль. Тут же всего три патрона – сущие слезы.

Выстрел получился очень тихим, но там, куда угодила пуля, бахнуло знатно. Почти утопавший в цевье магазин пистоля содержал в себе патроны с пулями, от цены которых действительно хотелось плакать. Но сейчас как-то не до жадности.

Небольшой взрыв не только откинул стоявшего ко мне спиной мага, но и почти разогнал и без того истончившуюся дымную завесу. Второй взрыв отбросил ушкуйника еще дальше к груде мебели, но, увы, особого урона ему не нанес. Третий раз я даже стрелять не стал, а тут же вогнал всю оставшуюся энергию в силовой щит, да еще и зацепил идущую от Сани нить на подпитку этого конструкта.

И все потому, что Волк решил показать мне, как это – бить по-настоящему. Успел я только благодаря прорвавшемуся эмоциональному всплеску противника. А затем меня словно здоровенной кувалдой шандарахнуло, выбило из проема дверей и шмякнуло о стену коридора.

В ушах засвистело, и мир немного поплыл. Но, судя по всему, могло быть намного хуже. Щит выдержал чудом, не только опустошив мой энергетический запас, но и высосав Саню до донышка.

В коридоре серьезно похолодало, и мои частые выдохи вырывались облачками пара. В зале, из которого я вылетел, как пробка из бутылки шампанского, было еще веселее. Там даже стены покрылись инеем, а в воздухе кружились снежинки. Казалось, что в большом помещении не осталось ни капли магической энергии, но опытному магу все же хватило, чтобы создать два коротких силовых клинка, отливающих синевой.

Мне бы сейчас защититься чем-нибудь, но я ведь не покоряющий просторы Запределья ушкуйник и попросту не успею сделать «вдох». Да что уж там, у меня не получилось даже толком испугаться. Оскалившись в торжествующей ухмылке, Волк рванулся вперед, но прямо на старте словно споткнулся и кашлянул кровью.

Когда тело, пробежавшее по инерции еще пару метров, упало ничком, до меня наконец-то дошло, что никакой это не кровавый кашель, а просто последствия выхода наружу пули, влетевшей ушкуйнику в затылок.

Вот так вот – простая пуля от обычного недара, которого ушкуйник посчитал неопасным. Привыкший к изобилию магии в Запределье Волк забыл, что сейчас, при таком дефиците энергии, они с Баламутом мало чем отличаются друг от друга.

И все же отличия были, как минимум в том, что маги – очень живучие твари. Тело с простреленной головой даже попыталось встать, но шустро выбравшийся из завалов мебели Гена быстро подошел ближе и сделал еще два контрольных выстрела.

Когда агония Волка закончилась, Баламут стянул с себя шлем и посмотрел в мою сторону.

– Магия – штука, конечно, хорошая, но по старинке оно как-то надежнее! – с легкой бравадой крикнул он, глядя на тело у своих ног.

Затем, оценив через наруч мое состояние, сбился с возвышенного стиля и подбежал ко мне.

– Ты как?

– Нормально, – ответил я, с кряхтеньем поднимаясь на ноги и не отказываясь при этом от помощи друга. – Посмотри, как там Саня. Кажется, я немного перестарался.

Баламут убежал проверять состояние артефактора, а мне захотелось узнать, что случилось с Али. Магии в зале все еще было слишком мало, поэтому придется проверять все, так сказать, мануально.

Проходя мимо тела ушкуйника, я остановился и посмотрел на мертвого врага.

И вот стоило оно того? Ведь навязчивую идею поставить меня на колени даже местью не назовешь – просто ущемленное самолюбие. Как вообще такое случается с людьми? Почему мы злимся на кого-то, кто не хочет поступать по нашему разумению? Почему кто-то вообще должен ставить твои интересы выше своих собственных? Почему, получив отказ, вместо того чтобы просто осознать, что в этой жизни никто тебе ничего не должен, и спокойно жить дальше, мы впускаем в душу обиду и раздражение. А затем эти два червя вырастают в дракона ненависти и порой приводят вот к таким печальным последствиям.

И это еще не такой уж плохой исход, потому что за чужую тупость и злобу могли заплатить мы с Геной.

Стряхнув с себя весь этот философский бред, я быстро подошел к Али, все еще лежавшему на спине и пялившемуся в потолок.

Сжавшаяся в комочек Усольцева вообще не подавала признаков жизни. Надеюсь, она там не подохла. Впрочем, мне на это совершенно наплевать.

– С вами все в порядке, уважаемый Али?

– До вашего прихода было лучше, – поднимаясь на ноги, ответил араб, но, увидев мою кривую ухмылку, добавил: – Это не упрек, а констатация факта. Вы были правы, и сейчас мы действительно в одной лодке. Увы, выбросить это тело за борт в глубокую воду не удастся и разборки с княжьими людьми будут тяжелыми. Вот и ворчу.

Магия опять наполнила зал, и я с облегчением запитал свой ментальный гарнитур. Для начала проверил состояние друзей. К счастью, Саня уже пришел в себя.

Защита Али по-прежнему работала хорошо, но все эти перипетии немного расшатали его психику, и в щели просачивалась смесь облегчения и опасения. Причем опасался он нас с Геной, воочию убедившись в том, что мы опасные враги.

– Ну, чтобы стало чуть полегче, предлагаю вызвать подмогу.

– И кто же это?

– Вы слышали фамилию «Шаталина»?

– О да, – явно со смешанными чувствами отреагировал Али.

Угу, а мне она говорила, что с криминалом дел не имеет. Впрочем, не мое это дело.

Легкие опасения, что так глубоко под землей телефон не сработает, оказались совершенно беспочвенными.

– Нет, ты все-таки решил испоганить мне все рождественские праздники, – ворчливо заявила Аня, не дав мне даже поздороваться.

– Ну уж простите меня, Анна Борисовна, что, сидя на куче трупов, отвлекаю вас от спа-процедур или общества смазливого мужчинки.

– Очень надеюсь, что ты сейчас шутишь, – тут же посерьезнела Шаталина.

– Да какое там, – вздохнул я и принялся пересказывать все, что происходило с момента, когда мы вошли в подземелье.

О факте похищения Усольцевой я предусмотрительно умолчал. Надеюсь, ее имя вообще не всплывет в этом деле. Судя по тому, как влетевшие в зал подручные араба по приказу хозяина утащили так и не очнувшуюся мошенницу, увидим мы ее не скоро. Возможно, эта дамочка вообще канет в глубокие воды, как выразился сомнительно мудрый Али.

– Ладно, – чуть подумав, спокойно сказала Шаталина. – Продолжай сидеть на этой самой куче. Когда ввалятся штурмовики, держи руки на виду и даже не вздумай дышать. Ну, ты меня понял.

– Понял, не дурак.

– Ох, что-то я в этом сомневаюсь, – грустно вздохнула Шаталина.

Через телефон мне конечно же не дано было ощутить чужие эмоции, но почему-то казалось, что она не очень-то расстроилась такому стечению обстоятельств.

Интересно, к чему бы это?

Глава 6

– Не вздумай спорить с посадником, – стремительно шагая по коридору седьмого этажа здания администрации главы города, строго вещала Шаталина. – И не дерзи князьям. Лучше вообще открывай рот, только когда скажу.

Осознав, что выгляжу как едва поспевающая за хозяйкой собачка, я резко встал. Анна прошагала еще десяток метров, но, заметив пропажу, резко обернулась.

– Что?!

– Встречный вопрос. Что происходит? Ты чего такая взвинченная?

Куда девалась ее привычная уверенность в себе и собранность? Защиту Шаталиной пробивали мощные протуберанцы дикого беспокойства, как заряды картечи прошивают стену из гипсокартона.

– Я же за тебя переживаю. Ситуация очень опасная… – Натолкнувшись на мой ироничный взгляд, Аня замолчала и даже немного покраснела, что вообще уж ни в какие ворота не лезло. – Ладно, извини. У меня тут тоже имеется шкурный интерес. Понимаешь, в юридическом отделе горсовета я вроде как старшая, но беда в том, что к нам спускают лишь мелочовку и внутренние дела. Все, что касается внешних разборок, особенно с князьями, переходит либо к советникам, либо к привлеченным юристам из крупнейших частных компаний города. И вот теперь, как у твоего личного представителя, у меня появляется шанс вести дело об ущербе и вире по смерти с княжеским кланом. Вот я и волнуюсь.

– Вот теперь все понятно, – иронично прокомментировал я.

– Ладно, раз между нами не осталось недоговоренностей, пойдем, наваляем этим напыщенным уродам.

Решительно тряхнув головой, как боевая лошадь, Шаталина с прежней стремительностью, но уже без всякой нервозности зашагала к видневшейся в конце коридора двери.

А за этой дверью меня ждал сюрприз. Сразу даже не определил, приятный или нет. В богато, на грани безвкусицы украшенном кабинете находились три человека. Если точнее, то один недар и два истинных мага. Но это различие никак не делало обделенного магическим даром посадника менее влиятельным горожанином, чем его гости. На посадника Зубова я уже успел насмотреться во время его праздничной речи. В кресле напротив большого стола хозяина кабинета сидел худощавый мужчина в элегантном костюме. На его руке, опиравшейся на трость, виднелся серебряный перстень боярина. И все же мой взгляд сразу прикипел к третьему, хорошо известному мне персонажу. Князь Буслаев собственной персоной.

Неужели и у него ко мне остались какие-то претензии?

Только через пару секунд я вспомнил, что князь считается лучшим специалистом по ментальной магии в городе и часто становился третейским судьей при разбирательствах на высшем уровне.

Очень надеюсь, что верна вторая версия.

По знаку Зубова мы сели в два свободных кресла, которые также были обращены к столу.

– Ну, если все собрались, давайте перейдем к делу, – наконец-то разбил гнетущую тишину бас посадника. – Я так понимаю, никому лишний шум не нужен и всем выгодно просто замять это происшествие. Но все же хочется обговорить подробности, дабы не плодить проблем в будущем. Эрнест Янович, вам слово как потерпевшей стороне.

Незнакомый мне истинный боярин поморщился и даже озвучил свое недовольство:

– Не скажу, что мне нравится использованное вами слово. Мы хоть и понесли потери, но готовы отказаться от каких-либо претензий.

– А что по этому поводу думает Бурелом? – подал голос князь Буслаев.

– Я являюсь голосом князя и могу гарантировать подчинение его воле всех вассалов, – изобразил оскорбленную невинность франт, демонстративно, со скрипом сжав пальцы на набалдашнике трости. – Мы никогда не отступаем перед агрессией, но всегда готовы признать ошибку. Поведение ушкуйника было недосмотром его князя. Его сиятельство запретил трогать строптивца, но Волк не подчинился, за что и пострадал. У князя нет претензий к человеку посадника.

Скульптор спокойно кивнул, словно подтверждая слова боярина, и посадник тут же расплылся в довольной улыбке.

– Но, – представитель князя Савельева тут же сунул ложку дегтя в уже вроде налитую до краев бочку меда, – если никто не станет приставать к нам со всякими мелочными требованиями.

Аня буквально полыхнула недовольством, но так ничего и не сказала. Ее остановил не я, хотя и собирался, а тяжелый взгляд посадника.

– Ну что же, если ни у кого не осталось никаких претензий… – Зубов с радушной улыбкой потер свои ладони-лопаты. – Предлагаю обмыть это дело. Петр Епифанович, Эрнест Янович, давайте переберемся в место поуютнее.

То, что нас с Аней не упомянули, говорило о нежелательности нашего присутствия на намечающемся празднике жизни.

Шаталина на всякий случай вцепилась мне в руку и буквально выволокла за дверь.

– Жаль, что тебе так и не удалось блеснуть своими способностями, – прокомментировал я переговоры, когда мы уже шли по коридору.

– Да ну на фиг! – облегченно вздохнула Аня. – Что-то мне перехотелось лезть в разборки с князьями. Привыкла, понимаешь, рычать на вас, пустышек, а тут язык в такую даль залез, что задолбалась вытаскивать. Демон, давай напьемся?

Глаза у Ани стали такие устало-жалостливые, что отказать было совершенно невозможно.

– Легко! Нужно же как-то сбить напряжение, – согласился я, еще не зная, что градус упомянутого напряжения пока еще не достиг пика.

Когда мы покинули здание администрации посадника и подошли к такси, то увидели не самую приятную картину. Наше транспортное средство спереди и сзади подпирали два броневика. Сидевший за рулем Сосо напоминал восковую фигуру самого себя с выпученными остекленевшими глазами.

– Останься здесь, – устало, но без малейшей опаски сказал я Ане.

От Шаталиной фонило страхом, ну а я то ли устал бояться, то ли интуитивно понимал, что ничего нам не грозит.

Незнакомый мне маг, от которого в ментальном плане веяло обжигающей пустотой истинного чародея, сидел в кресле напротив открытой боковой двери. Я подошел к броневику и остановился за пару метров от проема, где в жидкой тени прятался широкоплечий мужчина с презрительной улыбкой на губах.

Сказать мне ему было нечего, поэтому я стоял и выжидающе молчал. Как ни странно, он тоже не произнес ни одного слова. Но они и не нужны. Мы все прочитали в глазах друг друга. Он с каким-то удивлением смотрел на пустышку, доставившую ему беспокойство и почему-то до сих пор продолжавшую жить. У меня же в голове появилась железобетонная уверенность в том, что следующая встреча станет фатальной для кого-то из нас. И если честно, на себя я не поставил бы и гнутого обола.

Дверь бронированной машины сдвинулась, наконец-то обрывая наш зрительный контакт. Броневики, тихо зашелестев шинами, отъехали от такси и через десяток секунд исчезли за поворотом.

– Я чуть не описалась, – обхватив мою руку, прижалась к ней Аня.

И неудивительно. Ослабив защиту, я ощутил, как вокруг звенит ментальная изнанка этого кусочка мироздания. То, что Бурелом, а это был точно он, так и не смог проломить мой ментальный щит, пусть и слабо, что тешило самолюбие.

Я прижал к себе Шаталину, и чуть покачивая, начал укутывать ее волнами покоя и тихой радости. Еще предстоит откачивать бедолагу Сосо, но он обойдется без обнимашек.

– Хочу водки, – наконец-то перестав дрожать, со злостью сказала Аня.

– Ты же ее не пьешь.

– С тобой я скоро спирт начну глушить. Литрами!

Ну, если она начала злиться и шутить, значит, оттаяла.

– Лучше мы разопьем бутылку медовухи.

– И м-мне т-тоже, – высунув голову в окно, заявил на удивление психологически устойчивый таксист.

Скорее всего, он просто впал в какую-то прострацию еще в тот момент, когда оказался заблокирован броневиками.

А в это время к нам спешил наряд дружинников, отреагировавший на показатели менгиров.

Они это зря затеяли. С другой стороны, должна же моя подруга на ком-то отвести душу. И она отвела. Причем не кричала, а шипела как змея. Под конец просто послала ретивых бойцов вдогонку за броневиками боярина, раз уж им так хочется к кому-то прицепиться.

– Уф, чуть легче стало, – выдохнула Аня. – Но водки я все равно хочу.

Ждавшие нас дома друзья, не зная, с какими новостями мы вернемся, пребывали в состоянии нервного напряжения. Все изменилось, как только они увидели улыбки на наших лицах. Дядюшка Чхан тут же приказным тоном загнал всех женщин, кроме Шаталиной, на кухню завершать приготовления к празднику. Все было готово лишь наполовину, чтобы не сглазить. Сам он успевал не только командовать, но и ловко нарезать, строгать и смешивать что-то яркое по виду и наверняка потрясающее по вкусу.

Ну а мы с адвокатессой все же накатили по пятьдесят граммов. Гена, в которого вцепилась Грета, успел только ко второму заходу. Обеденный стол начал покрываться праздничной едой со скоростью, которой позавидует самая навороченная скатерть-самобранка. Все это сопровождалось веселым гамом и шутливой перебранкой.

Словно чувствуя атмосферу праздника, в дверях появилось семейство Гороховых в полном составе. Главный стол в нашем доме мог вместить еще столько же народа, так что тесниться не пришлось, а благодаря усилиям поваров еды хватит на всех с лихвой.

Подарки, которые должны были отправиться под елочку, туда так и не добрались. Златка вскрывала их на подходе, с каждым разом повышая степень своего восторга.

Затем были тосты, шутки, планы на будущее.

– Олегович, – подал голос Корней с явно меркантильной целью, – ты уже решил, что будешь делать весной?

Со всех сторон повеяло интересом, окрашенным в противоречивые оттенки.

– Да, – кивнул я, пробежавшись глазами по лицам присутствующих. – Попытаюсь усидеть на двух стульях. Поработаем вахтовым методом. Есть у меня на примете один маг, который без проблем потянет смену в качестве оператора магопреобразователя.

– Я не поеду в вашу глушь мыться в луже и подтираться лопухом, – тут же возмутился Барабаш.

– Дались вам эти лопухи, – хмыкнул я, покосившись на немного расстроившуюся Элю.

– Ты реально думаешь, что у тебя есть выбор? – весело спросил Гена, тыкая в сторону артефактора насаженным на вилку маринованным грибом.

Дальше был жаркий спор, прерываемый всеобщим смехом.

Мы успели наесться, насладиться хоровым пением и даже потанцевать. Батоно Леван, сидевший в обнимку со своими товарищами – Чханом и Анджеем затянул что-то грустно-грузинское. К этому времени нарезвившаяся Златка начала клевать носом, но никак не хотела идти спать. В такой вечер никто не стал ее неволить. И вдруг девочка встрепенулась и, радостно взвизгнув, полезла под елку.

Озадачились все. Вроде никаких тайников с подарками там никто не делал, но сюрприз под зеленой красавицей все же нашелся. Злата вытащила оттуда Чучу. Похоже, накалом эмоций мы вывели ментально одаренного зверька из спячки, но, пойдя на шум, он увидел слишком много незнакомых людей. Так что от греха подальше спрятался под елочку. Сидеть тихо ему надоело, и он подал сигнал своей подружке, а уже она, несмотря на вялый протест, вытащила зверька на всеобщееобозрение. Причем тут же решила поделиться своей радостью почему-то именно со мной:

– Дя, смотри, Чуча проснулся!

Недолго думая Злата сунула зверька поближе ко мне. Я как раз поворачивался с бокалом шампанского в руках и без малейшего удовольствия увидел морду тахруна на расстоянии. что называется, нос к носу. Чуче, который по причине неких наших разногласий старался держаться от меня подальше, такая близость тоже не пришлась по душе. Испуганно пискнув, он рванулся из рук девочки и, получив свободу, ретировался не по самому удачному маршруту – начала выбил задними лапами бокал у меня из рук, а затем, пробежав по голове, спрыгнул на стол. Там он тоже накуролесил, но меня больше беспокоило состояние волос и то, не оставил ли этот скот царапин на скальпе. Пустяк, конечно, но неприятно.

– Да чтоб тебя, крыса ты облезлая!

Возмущенный хор поддержал мой посыл, и перепуганный тахрун по давней привычке рванул вверх по лестнице. Но там его ждал не выход с базы, а в лучшем случае чердак. Впрочем, тоже неплохое место, чтобы спрятаться.

У меня же оказались испорченными: прическа, залитая шампанским рубашка и настроение. Впрочем, последнее пострадало не так уж сильно. Возбужденные крики тут же переросли в повальный хохот.

Отсмеявшись вместе со всеми, я все же решил сменить рубашку и пошел в свою спальню. На предложение Эли помочь лишь отмахнулся – до завершения вечера еще далеко, а если поднимемся вдвоем, то назад уже не спустимся.

До комода с чистыми вещами я так и не добрался. Успел сделать лишь три шага за порог спальни, как откуда-то извне прилетел ментальный образ – словно запустили в лицо тортом. Но обижаться на тахруна не стал, а тут же начал заваливаться на пол.

В прилетевшем видении был представлен какой-то мужик в черной одежде и с закрытым лицом. Незнакомец висел на стене дома напротив окна и целился из непонятной штуки, меньше всего похожей на огнестрельное оружие.

Догадаться, что это за стена и в кого целятся через окно, было нетрудно. На уроках дядьки Захара мне намертво вбили кучу истин, и среди прочего ту, что, уходя с линии огня, нужно обязательно огрызнуться. А огрызаться было почти нечем. Основные боевые артефакты – штуки тяжелые и дома я их не таскал, оставляя в оружейке. Тем, что оставалось в кармашках пояса, только хулиганов пугать. Поэтому я почти на голых рефлексах цапнул закрепленный сзади на поясе метательный нож, к которому у меня неоднозначное отношение, и швырнул его в окно. При этом нужно было успеть не только накачать клинок силой, но и запустить энергетический щит.

Было у меня предчувствие, что щит не поможет. Так оно и оказалось. Прямо над ухом, там, где еще секунду назад была моя грудь, прошипело что-то непонятное. Полученные уже здесь инстинкты мага завопили так, что кожа покрылась пупырышками, как у огурца. Мимолетно глянув на стену, куда угодила эта дрянь, я увидел лишь истаивающие на бревнах брызги. Два удара сердца – и там не осталось ни малейших следов.

К тому же когда я повернулся к окну, то увидел пробитое моим ножом стекло, и больше никаких повреждений.

Что за чертовщина?!

Инстинкты продолжали вопить. Навалился запоздалый страх. К счастью, панику я уже давно научился мгновенно превращать в ярость.

– Гена! – заорал я, выплескивая из себя остатки страха. – Стволы!

Самого же раздирало от желания сигануть в окно и порвать так напугавшую меня тварь голыми руками. Хорошо хоть вовремя проснулся задавленный яростью здравый смысл. Я нырнул за ментальную изнанку и нашел Чучу. Послал ему картинку, в которой мультяшный зверек еще раз выглядывает с крыши. В ответ прилетел образ лежащего на снегу человека в черном.

Не думаю, что это уловка, но рисковать и высовываться из окна все равно не буду. Сбежав по лестнице, я подхватил брошенный Геной карабин, и мы словно на тренировке уступом вышли из дома. Воздух перед лицом поплыл от воздействия активированного щита. Незваный гость по-прежнему лежал на снегу. Когда мы подошли ближе, стало видно, что его тело бьет мелкая дрожь. Трясущиеся пальцы бессильно царапали покрытый снегом бетон. Рядом, пробив для себя выемку в снегу, лежала какая-то раскоряка, лишь отдаленно похожая на короткое ружье.

Причина бедственного положения незнакомца стала понятна сразу – едва торчавшая из его груди рукоять ножа.

– Я же говорил, что это редкостная дрянь, – сквозь зубы процедил Гена.

С этим артефактным оружием вообще отдельная история. Поначалу Баламут постоянно таскался с парой метательных ножей, ставших его первой магической собственностью. Все изменилось, когда Саня объяснил ему, что́ именно он носит так близко к своему горячо любимому телу. Высказался он в матерно-технических выражениях и был очень убедителен в красочных описаниях. По словам артефактора, это не просто работа старых мастеров, а творение какого-то садиста и извращенца. Даже простой порез напитанным энергией ножом может усложнить жизнь не только простому человеку, но и магу-пустышке. Как с этой напастью справится истинный маг, никто не знал из-за невозможности проведения экспериментов.

Поначалу Гена отказался вообще носить ножи и попросил Барабаша сделать что-то похожее, но не с такой мерзкой начинкой. И все же мне удалось убедить его разделить опасную ношу на двоих. По уверениям того же артефактора, привязанные к владельцу клинки при должной осторожности опасны только для врагов. Щит безвременно почившего Мурзы клинок не пробил, а вот в ночного гостя воткнулся без всяких проблем. Судя по последствиям, Саня если и сгустил краски, то не так уж сильно.

– Как вы там? – крикнул через окно Корней.

– Нормально. Вроде опасность миновала, но я все же проверил бы окрестности.

– Сделаем, – откликнулся повольник, и его лицо исчезло из окна, но уже через минуту он вышел на крыльцо, матерясь в телефонную трубку. – Да плевать мне на то, что обход был всего пять минут назад! У нас тут убивец по кварталу бегает, а вы и в ус не дуете. Поднимай тревожную ватагу. Проверьте все, вплоть до собачьих конур. Ничего, морозец и хорошая пробежка быстро хмель выгонят.

Следом за повольником с крыльца скатился Барабаш. Причем сначала он обратил внимание не на то, как клинок гробит человеческий организм, а очень осторожно склонился над той закорюкой, из которой в меня пальнули.

– Шеф, – поднял на меня артефактор круглые как блюдца глаза, – помнишь я пугал тебя рассказами о ножичках?

– Как тут забудешь, – за меня ответил Гена.

– Так вот, – почему-то понизил голос Саня, – эта хрень куда более мерзкая. Не скажу, как именно она работает, но руны на ней очень нехорошие. Я бы на всякий случай вызвал группу дезактиваторов из Академии.

– Даже не знаю, – задумался я над предложением обычно жадного до магического добра артефактора. – Они хабар назад не отдают.

– И не надо, – отмахнулся Саня, – я к этой дряни не прикоснусь. Там может быть не только привязка, но и скрытые капканы.

Третьей на крыльце появилась Шаталина и тоже с телефоном в руках:

– Я вызываю наших?

– Да, и пусть прихватят дезактиваторов из Академии, – попросил я.

Ребята из Академии прискакали едва ли не раньше дружинников. Сначала они с осторожностью саперов подобрали непонятное оружие и упаковали его во что-то наподобие переносного сейфа. Затем попытались стащить труп или как минимум ободрать его на предмет «вкусняшек», но это успел сделать Барабаш, оставив на теле только пустой пояс. Ему не понравились прошивка и странные крепления. В итоге приехавшим дружинникам осталась только слабо одетая тушка.

Пока дежурный офицер следственного отдела опрашивал свидетелей, эксперты быстро проверили инди-чип. Браслет, экранировавший вшитый под кожу мертвеца артефакт, также был утащен Барабашем. Этот процесс сразу заинтересовал меня, и я шепнул пару слов Ане.

Шаталина быстро договорилась с офицером, и мы отошли в сторонку.

– Леня, что скажешь по жмуру? – спросила адвокатесса, сверля взглядом следователя и не оставляя ему пространства для маневра.

– Сканер показал, что это некий Семен Юрьевич Цаплин.

– И кто он? – продолжала давить авторитетом Шаталина.

– Анна Борисовна, я и сам толком еще ничего не знаю. Так, одни слухи.

– Да хоть предания со сказаниями! – начала терять терпение адвокатесса, у которой сегодня был очень тяжелый день.

– Говорят, что это внештатный киллер князя Савельева. Кличка Тихий. Сразу скажу, что привязать его к князю не получится. Да и вообще, этот субчик оставляет после себя не улики, а, как вы точно выразились, предания да страшилки.

– Ладно, – чуть подумав, сказала Шаталина уже мне, – завтра созвонюсь с посадником, пусть дергает Хольда, но это будет только утром.

Она еще что-то говорила, но я уже не слушал.

Да уж, ситуация хуже не придумаешь. Похоже, Бурелом все же не смог преломить в себе зверя и отказаться от мести. Конечно, приказ мог отдать и сам князь, но о подобном варианте даже думать не хочется. В голове было пусто – ни малейшего намека на выход из казавшейся патовой ситуации. Впрочем, намек-то как раз появился, когда следователь упомянул прозвище несостоявшегося убийцы. Идея совершенно безумная, но другой все равно нет.

– Никита, – вывел меня из ступора повторный оклик Ани.

– Что?

– Тебе еще что-то нужно? – спросила она, намекая на мнущегося рядом следователя.

– Да. – Отбросив все сомнения, я жестко посмотрел в глаза следователю. – Мне нужна его голова.

– Что?! – синхронно спросили мои собеседники.

Стоявший неподалеку Гена только крякнул.

– Это как? – удивленно спросил следователь.

– Похоже, что буквально, – вздохнула Аня.

– Но это незаконно!

– Отнюдь. – Адвокатесса окончательно пришла в себя и хищно улыбнулась. – Хартия вольностей. Уложение о трофеях. В списке имеется голова преступника.

– Это же какая-то древняя дикость!

– Да, древняя, но уложение никто не отменял, так что оно работает. Зимин убил влезшего в его дом человека и имеет право на любой трофей, взятый с боя.

– Гена, – повернулся я к другу, – тащи свой тесак.

– Я могу и так отпилить, – с невинным выражением на морде заявил Баламут, демонстрируя нам любимый нож.

– Да ну вас всех к черту! – ругнулся следователь и ушел к микроавтобусу, который доставил к нам следственную группу.

Санитары все еще топтались у засунутого в мешок тела, не зная, что делать дальше.

Гена быстро вернулся с тесаком. Была у меня мысль, что честнее будет собственноручно осуществить свою безумную идею, но Баламут, беззаботно помахивая жуткого вида инструментом, сразу от крыльца пошел к побледневшим работникам морга.

Вот уж кого трудно удивить, но у моего напарника это получилось.

– Демон, – тихо сказала Аня, подойдя вплотную, – это тебе для чего-то надо или переобщался с Головорубом?

– Очень надо, – ответил я. – Долго объяснять, просто поверь.

– Ну, тогда ладно. – Шаталина пожала плечами, явно выбросив из головы лишние мысли. – Чем я еще могу тебе помочь?

– Приютишь девчонок?

– Мог бы и не спрашивать. У тебя есть какой-то план?

– Долго рассказывать, – повторил я.

Как ни странно, она и в этот раз не стала настаивать. Резко приблизившись, крепко обняла меня:

– Надеюсь, ты знаешь, что делать.

Поддержка Ани взбодрила меня и добавила уверенности в себе. Наши обнимашки прервало задорное предупреждение Баламута:

– Ну-ка посторонись, а то забрызгает!

Санитары и дружинники действительно отошли от носилок, хотя артефактный клинок никаких брызг создать не может. Просто таким образом Гена подал мне сигнал для активации тесака.

А тут еще, как на грех, наружу высунулись Грета и Эля.

Шаталина среагировала мгновенно:

– Так, девки, а ну брысь обратно собирать свои тряпки. Мы едем ко мне в гости!

Дождавшись, пока дамы скроются в доме, Гена лихо отделил перешедшую в статус трофеев голову, при этом едва не разрубив носилки.

Я в очередной раз поразился тому, как наручи опричников упрощают общение – ни тебе вопросов, ни сомнений. Мой друг просто чувствовал, что у меня есть план, и всеми силами помогал в его осуществлении.

Пока Аня гоняла Грету и Златку по их спальням, я поговорил со стариками, в приказном порядке отправив их к детям в родовые гнезда. Анджея хотел определить к грузинам, но тот уперся, заявив, что из-за баранки броневика я смогу убрать его только по частям.

К тому же мне не понравилось, как переглянулись Анджей и батоно Леван, но в тот момент голова была занята совсем другими мыслями.

Были, конечно, сомнения, что паучихи принимают посреди ночи, но на всякий случай зашел на их сайт. Едва дошел до страницы с бронированием посещения, как выскочило сообщение: «Дар Зимин, старшая сестра ждет вас».

Все-то они знают! Впрочем, в данной ситуации это как раз и обнадеживает.

Пока мы копались в оружейке, приготовления к отъезду нонкомбатантов закончились, и началась самая неприятная часть. Старики и Вадик со своей мамашей, явно понимая неловкость ситуации, уже уехали. В гостиной с чемоданами в руках испуганными сусликами замерли будущие гости Шаталиной – Грета и Златка, которую с трудом убедили, что Чуче лучше будет в подвале этого дома, чем в таунхаусе с кучей дорогущих хрупких вещей.

Что касается Эльвиры, то хоть у нее и была своя жилплощадь в Городе, но лучше пусть тоже пару дней посидит у Шаталиной в правительственном квартале. Тем более туда их доставят с полным шиком – на улице уже дожидались броневики дружины, а парни в тяжелой броне заняли периметр вокруг дома. Жаль, что на такую охрану мы можем рассчитывать лишь на время переезда.

Первой и без того напряженную эмоциональную атмосферу взбаламутила Грета. Она что-то прошептала на ухо оторвавшемуся от сборов Баламуту. Я вежливо отключил наруч, но вырвавшуюся из него ярость ощутили все присутствующие, даже те, у кого магического дара не было и в помине.

– Как такое вообще могло прийти тебе в голову? – с горечью в голосе спросил Гена, глядя в глаза своей подруге.

Похоже, рациональная немка предложила жениху свалить с тонущего корабля. Это она, конечно, зря. Я бы и сам его спихнул в спасательную лодку, но даже пытаться не буду – слишком хорошо и слишком давно знаю этого упрямца.

Грета заплакала и убежала к выходу.

Не знаю, что хотела сказать мне Эля, но, судя по скачкам эмоций, после этой сцены передумала. Просто подошла и крепко обняла.

– Береги себя. Я хочу быть с тобой, даже если придется уехать в глушь и жить в палатке.

– Ты еще лопухи вспомни, – улыбнулся я, целуя женщину, которую любил.

Она решительно вырвалась их моих объятий и, подхватив ревущую Златку, пошла догонять Грету.

Шаталина, как всегда, была лаконична и убедительна:

– Не вздумай сдохнуть. Поверь, я тебя и там достану.

Похоже, она не очень-то и верит в защиту посадника.

– Даже не сомневаюсь, – искренне улыбнулся я одновременно злой и испуганной Ане.

Фух, наконец-то удалось отправить с попавшего в шторм корабля спасательные лодки в виде двух броневиков и одного такси.

Конечно, благородство требовало убрать из-под удара еще и Анджея с Саней, но они мне нужны, особенно артефактор. Так что постараюсь просто держать их подальше от эпицентра событий.

Сборы закончили уже за полночь. Когда броневики и дружинники уехали, постарались ускориться, чтобы нас не прихватили прямо тут. Похоже, последние ограничители в башке Бурелома слетели и от него можно ожидать чего угодно. Сейчас нас может спасти только постоянное движение, а еще лучше – нахождение там, куда боярин не рискнет соваться, по крайней мере, с ходу.

Вот в такое место мы и поехали.

Судя по обстановке на подземной парковке паучьего храма, для них что ночь, что день – без разницы. Все те же широкоплечие, татуированные ребята с факелами и таящиеся в их тени жрицы. Одна из них поманила меня за собой.

Через пару минут стало понятно, что идем мы в келью к заказчице.

Ну и хорошо, потому что брезентовая сумка с головой напрягает меня все больше и больше.

Когда открылась дверь, я увидел сидящую на топчане страдалицу все в том же монашеском балахоне.

Она что, вообще не спит?

Горящий безумием взгляд женщины сначала впился в мое лицо, а затем скакнул на сумку.

Что же, будем придерживаться буквы договора.

Достав голову за волосы, я водрузил ее на стол. Не знаю почему, но не было ни малейшей брезгливости. Да и вообще, сей жутковатый предмет меня волновал мало. А вот для другой стороны сделки товар являлся чем-то сакральным.

Жуткая мешанина эмоций, обуревавших эту бедную женщину, вспыхнула еще ярче. Она задрожала как в припадке, но нашла в себе силы встать с топчана и подойти к столу. Всмотревшаяся в мертвое лицо страдалица внезапно захохотала, заставив меня вздрогнуть. Затем она плюнула на голову врага.

И тут произошло нечто поразительное. Ментальная буря, явно очень давно терзавшая жительницу кельи, вдруг улеглась. От женщины повеяло умиротворением. Она вернулась на топчан и, свернувшись там калачиком, тут же провалилась в глубокий сон.

Я растерянно оглянулся на сопровождавшую меня жрицу:

– А…

– Мы сами уберем, – правильно угадала она мой вопрос.

– Э…

– Обещанное получите позже.

Казалось, что жрица ведет разговор с глухонемым.

– Ну позже так позже, – сказал я хоть что-то полностью.

– Старшая сестра ждет вас, – снова предвосхищая вопрос, произнесла жрица.

Старая паучиха в своем паутинном рубище все так же сидела в центре шестиугольного зала.

Мне вообще кажется, что в этом месте веками ничего не меняется. Только сейчас рядом с циновкой, на которой сидела старуха, стоял потрепанный саквояж.

– Как я и говорила, наше расставание было недолгим, – насмешливо произнесла паучиха.

– Знаете, мне как раз показалось, что прошло очень много времени, – ответил я, присаживаясь на циновку.

– Тебе ведь нужны не только инструменты Дудочника?

– Да, – вздохнул я, – хотелось бы еще узнать, как защититься от высшего мага.

– Это вопрос не к нам, а к старикашкам из Академии, – ехидно хмыкнула жрица. – Вот уж где извращенец на извращенце сидит и безумцем погоняет.

Тихо хихикнув, она стала серьезнее и посмотрела мне в глаза.

– На самом деле ты хотел спросить, переживешь ли встречу с Буреломом.

– И? – не очень вежливо поторопил я пожилую женщину.

– Без этого… – Чуть нагнувшись, она передвинула саквояж ко мне. – Не выживешь.

– А с этим выживу? – приободрившись, спросил я.

– Не знаю. После узла вашей встречи твоя нить размыта туманом неопределенности из-за запредельного обилия магии, извращающей суть мироздания.

– А где и когда… – я с трудом подобрал подходящее слово, – …завяжется этот важный узел на нити моей судьбы?

– Встретитесь вы не позднее следующей полуночи. – Это она сказала обычным голосом, а затем ее глаза почернели, и мне показалось, что через жрицу говорит кто-то другой. – И только тебе решать – сдохнешь ты загнанным шишей или же огрызнешься как злобный тахрун.

Что она хотела сказать, поминая тахруна, было понятно, а вот о шише я слышал в первый раз, но уточнять совсем не хотелось. Навалилась такая жуть, что осталось единственное желание – сбежать отсюда как можно дальше.

Подхватив саквояж, я торопливо двинулся к выходу, едва не наступая на пятки указывающей путь жрице. Вдогонку мне полетело мерзкое хихиканье и ставший нормальным голос старухи:

– Не забудь оставить служительнице три дюжины золотников мерзкого металла.

После того, что я ощутил в круглой комнате, ползающие по паутинному потолку монстры казались безобидными домашними питомцами.

Выдохнул, только когда оказался в броневике. Передав младшей жрице три слитка истинного серебра, в ответ услышал разрешение остаться на этой пещерной парковке до утра.

Только когда бронированная дверь встала на место, я задумался над тем, что произошло в гнезде старой паучихи. На ментальное внушение мое состояние списать не получится, это я утверждаю как специалист по запугиванию. Казалось, что мне позволили заглянуть туда, где живет нечто невообразимо могущественное.

Для чего? Чтобы я проникся и поверил? Так я уже давно проникся, еще в момент появления Коломбины на моей станции. С другой стороны, скептичность является частью моей натуры, и небольшая мистическая демонстрация все же чуть сдвинула чашу весов моих сомнений.

– Пан, – обратился я к поляку, – что такое шиша?

– Маленький зверек. На хомяка похожий, – ответил Анджей. – Умение у него полезное. Когда понимает, что уже не сбежать, хлопается в обморок.

– Очень полезное умение, – фыркнул Баламут.

– Когда тебя сцапала песчаная стоножка и начинает заглатывать живьем, поверь, такому умению будешь очень рад, – совершенно серьезно возразил поляк.

Гена озадаченно задумался, но явно не согласился с доводом старика.

А я уже думал совсем о другом. Высказывание старой паучихи было понятно и без уточнений. Просто стало любопытно.

Сухо щелкнув замком, саквояж открылся и позволил мне увидеть, что скрывается внутри. Точнее, нам, потому что Барабаш чуть на спину мне не полез в нетерпении изучить новые артефакты.

Кроме четырех странных статуэток там находился потрепанный дневник и костяная дудочка – желтая от времени и покрытая сетью крохотных трещин.

– Мне кажется или оно сделано из человеческой кости? – озвучил свои сомнения артефактор.

– Без разницы, – ответил я и передал Барабашу дудку вместе с саквояжем.

Себе оставил только дневник.

На первое ознакомление с новыми «игрушками» дал всего час, затем отправил всех на боковую. Точнее на спинную, потому что даже в откидывающихся креслах на боку не поспишь.

Глава 7

– Ты серьезно, пенек старый, считаешь, что эта фигня сработает, только потому что так сказала старая паучиха?

– Да, – абсолютно спокойно ответил главный смотритель Горхрана артефактов.

Вопли Коршуна на Хомяка совершенно не действовали. Даже не вызывали ответной экспрессии.

– Никита, – повернулся ко мне учитель. – Ты-то чего молчишь? Ладно, у него мозги совсем закисли.

– А что мне говорить? – оторвался я от распечатки скана дневника Баро.

Этим утром, еще до рассвета я позвонил дядьке Захару и вкратце ввел его в курс дела. Он тут же приказал ехать всем табором в Порт. Там мы встретились и переместились в конуру Хомяка. Пропуск для всех, кроме Анджея, инструктор Полигона достал без особых проблем. Впрочем, сомневаюсь, что это было бы возможно без содействия самого Хомяка.

Уже на месте я размножил на ксероксе страницы дневника, а Саня развернул свою походную лабораторию в чемодане. Мы вообще не оставили дома ничего ценного, забив грузовой отсек броневика почти под потолок.

– Никита! – вырвал меня из раздумий ворчливый голос Захара.

– Да? Ну не знаю я, дядька Захар, что сказать. К тому же жрица не говорила о том, что эти фигурки и дудка сработают. Она сказала, что без содержимого саквояжа мне не выжить.

– Еще хуже, – вздохнул инструктор, снова поворачиваясь к Хомяку. – Ну вот как можно соваться в пасть Бурелому, опираясь на мутные слова старой паучихи? Она же не эксперт-артефактор?

Было видно, что дядька Захар искренне переживает за меня. Это как минимум приятно. А вот на меня навалилась какая-то апатия и пофигизм. Когда решил вернуться и влезть в драку с Мурзой, очень боялся, притом втайне надеясь, что шансы на успех пусть крошечные, но все равно имеются, а здесь никаких шансов не было, даже призрачных. При этом я был спокоен как удав, а связанный со мной ментальными узами Баламут вообще дремал на лавке после сытного завтрака в местной столовке.

– А толку тебе от эксперта-артефактора? – начал терять терпение Задоров. – Вон сидит один. Эй, штамповка зеленая! Разобрался уже?

– Да идите вы оба! – крайне неуважительно к почтенным старцам огрызнулся наш артефактор.

Заклевали они парня за последний час. Да и сам он довел себя до крайней степени возбужденности в попытках хоть как-то распознать структуру конструктов в странных статуэтках.

– Хорош хамить. Говори по существу, – строго, но без обиды сказал дядька Захар.

– Да какое там по существу! Это абсолютно бредовые схемы. Самый тупой из студентов Академии знает, что любой силовой абсорбатор должен быть стабилизирован кластером вибрационных нитей. А вся связка подведена к митронному сбрасывателю. Иначе не бывает. Иначе либо взрыв, либо конструкт тупо не будет работать. Это основные принципы артефакторики. Но эта хрень работает!

– Может, старые мастера опирались на другие принципы? – подал голос Хомяк, который хоть и не был артефактором, но по долгу службы неплохо разбирался в магических девайсах, правда, на уровне продвинутого пользователя.

Глаза Барабаша помутнели от злости, и я понял, что он сейчас пошлет хранителя в предельно оскорбительных выражениях.

– Саня, – подал я голос и пустил в сторону товарища волну умиротворения.

Он глубоко вздохнул и заговорил немного спокойнее:

– Это такие же основополагающие законы, как законы физики, и именно старые мастера их определили. Да, если работать без схемы и не опираясь на жесткие правила, можно получить непредсказуемый результат. Но с большей вероятностью такой лепила тупо сдохнет от выброса хаоса или запредельного перепада насыщенности поля. Тут же мы имеем нарушающую магические законы абракадабру в четырех экземплярах. Про дудку я вообще говорить не хочу. Там не конструкты, а какая-то ведьминская хрень с рунами по кости. Но знаете, когда я держу их в руках, то чувствую непреодолимое желание создать нечто подобное. Пусть даже попытка убьет меня, но оно того стоит!

Заметив нездоровый блеск в глазах артефактора, я подошел к нему и начал собирать статуэтки со стола. Последнюю – припавшего к земле в хищной позе человека с головой гремучего льва пришлось выдирать силой.

– Ты это слышал? – опять вспылил Захар, обращаясь к Хомяку.

– Да, и именно поэтому считаю – Никите стоит попробовать. Паучиха практически прямым текстом сказала, что содержимое саквояжа сработает…

– Да почему ты так веришь этой спятившей старухе? – опять взъярился Захар.

– Потому что видел и знаю больше, чем ты, – тихо и с некоторой грустью ответил старик. Заметив скептическую ухмылку своего друга, который в жизни явно пережил больше приключений, чем чахнущий над артефактами хранитель, Хомяк продолжил: – Помнишь Зельду?

– Валькирию? – тут же отозвался почему-то притихший Лебедев.

– Да, – печально улыбнулся хранитель, и мне даже показалось, что в его глазах на мгновение блеснули слезы. – Когда она собиралась в Колонскую экспедицию, я втайне сходил к паучихам. Они напророчили, что Зельду убьет огненный ящер.

– Так оно и случилось, – не удержавшись, вставил Захар.

– Да, но ты не знаешь главного, – теперь вспылил уже Хомяк. – Я тогда был младшим хранителем и чуть под суд не пошел. Когда понял, что отговорить от экспедиции ее не получится, решил залезть в закрытый отдел. Ты даже не представляешь, насколько мощные арты я оттуда стащил. Она могла завалить ими стадо единорогов, даже не запыхавшись.

– Но как? – удивленно спросил Захар.

– Вот так. Пошла купаться на соленых озерах Твинской гряды. Там ящеров отродясь не было. Парни, которые нашли Зельду, сказали, что она нарвалась на старого вожака, которого молодняк загнал в горы. Она дралась как львица, но что пустышка без артефактов может сделать с пусть и полудохлым огненным ящером?

Оба старика на пару минут печально замолчали, а затем Задоров продолжил:

– Это я к чему. Если паучиха сказала, что парню суждено встретиться с Буреломом этим вечером, значит, так оно и будет. Остается радоваться, что его смерти старуха не увидела. Если дневник не врет, то с помощью этих цацек и дудки можно вызвать сирина, хотя я и не верю в их существование. Точнее, не верил раньше. И если так и будет, то как минимум он поднимет на ноги всех в этом зажиревшем городишке, и Савельевым придется пересмотреть ситуацию. А в идеале эфирная тварь убьет Бурелома.

– Ушкуйника, который пачками валит эфирников в Запределье? – с сомнением уточнил инструктор.

– Так то в Запределье, – парировал хранитель. – Ты же сам говоришь, что дефицит энергии – это ахиллесова пята истинных магов.

– Бурелом не дурак, – задумчиво сказал Захар, а затем с прищуром спросил: – Может, тогда усилим парня?

– Нет, – резко ответил Хомяк, – я не буду вскрывать ради него пломбы на тяжелых артах, да и тебе не позволю нацепить на броневик КПВТ или другую пушку. Пусть он и потешил твое самолюбие, убив бешеную магичку, но испоганить нам старость из-за старческой сентиментальности я не позволю. Хватит и того, что мы вообще тут разговариваем да планы строим.

Захар набычился и явно собрался сказать что-то резкое, но я вмешался. Слова об усилении натолкнули мена на одну идею:

– Не нужно идти ни на какие должностные преступления. У меня другой вопрос. Можно ли получить доступ к тому, что привезли с моей станции?

– Это без проблем, – кивнул Хомяк. – Все на твоем балансе и под твоей ответственностью. Так что хоть сожги, хоть продай, все равно с тебя спросится.

Пока мы обсуждали теорию, оба старика напоминали ворчливых бабок на лавочке. Воспоминаний о былых летах они выдавали не меньше, чем дельных советов. Но когда пришло время действовать, я увидел матерых волков и стреляных воробьев в одном флаконе. Захар тут же приказал нам отключить телефоны. Затем вызвал с Полигона своих доверенных помощников из инженерного отдела. Мало того, он уболтал Хомяка достать всем экранирующие амулеты, которые используют штурмовые группы, усмиряющие обезумевших магов.

Весь день у нас ушел на подготовку. Поначалу я постоянно оглядывался и прислушивался к окружающему миру, боясь пропустить атаку Бурелома. Но затем махнул рукой. Нужно было уточнить временной люфт в предсказаниях паучихи, а теперь чего уж дергаться.

Приготовления были закончены, когда Ярило нырнул за горизонт. Инженеры с Полигона собрали свои инструменты и, загрузившись в фургончик, быстро уехали. До этого они три часа долбили пол купольного здания заброшенного санатория. А еще нашли кучу технических лазов. Место схватки с истинным магом выбрали впопыхах. Впрочем, других вариантов все равно не было, да и это здание подходило по нескольким параметрам.

Проводив инженеров, дядька Захар отказался уезжать с ними и решительно заявил, что посидит в расположенном под землей схроне вместе с Геной и Саней. Если верить нашему юному артефактору, с маскирующими амулетами и другой начинкой там им ничего не грозит. Поэтому я не особо усердствовал, отговаривая старика.

А вот с Баламутом пришлось поскандалить. Даже усиленная наручами эмоциональная связь не особо помогала. В итоге, как это ни странно, он послушался дядьку Захара, авторитетно заявившего, что, путаясь под ногами, он может попросту угробить меня.

Наконец-то стихли шаги друзей, уходящих через подземный туннель в технический комплекс санатория, где и был оборудован их схрон с дополнительным оборудованием.

Ночь уже полностью вступила в свои права, но сквозь стеклянные сегменты купола звезд не видно. С неба падал снег, наращивая белую шапку на здании.

Я включил телефон, чтобы у тех, кто хочет найти меня, была возможность сделать это без малейших усилий. Впрочем, Хомяк говорил, что ушкуйники имеют свои способы поиска.

Звенящая тишина. В ней так легко думается, но при этом очень трудно сдерживать вредные мысли. Из темных уголков души полезли страхи и дурные предчувствия. А если артефакты Дудочника не сработают? Проверить все мы не могли, ведь в дневнике Баро было сказано, что повторно вызвать сирина можно только через неделю или даже месяц, когда он забудет того, кто его призывал. Эфирному созданию просто будет скучно петь с одним и тем же человеком. Хорошо хоть память у него немногим лучше, чем у аквариумной рыбки. Что делать в случае осечки? Бежать? Гена на всякий случай предложил вариант отхода, в котором мы все дружною гурьбою несемся к спрятанному в полукилометре броневику. А дальше что, переходим к варианту, в котором я превращаюсь в припадочного шишу? Упасть в обморок, чтобы не чувствовать, как тебя убивают?

Не знаю, до чего бы я додумался, если бы не зазвонил телефон. От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Высветившееся имя Шаталиной заставило меня тихо ругнуться.

– Да.

– Ты куда пропал, скотина? – орала в трубку адвокатесса. – Куда вы все пропали? У меня тут две припадочные из дома рвутся. Пришлось отвесить пощечин и наорать. Ты где?

– На месте, – спокойно ответил я.

– На каком месте?

Я не стал объяснять и просто спросил:

– Ты мне хочешь что-то сказать?

Этот вопрос сбил Аню с накала, и она, посопев немного, выдала:

– Я пыталась надавить на посадника.

Мимолетная надежда растаяла еще до того, как Шаталина продолжила:

– Эти уроды отнекиваются. Хольд разводит руками, а Загорский, тварь такая, издевательски заявляет, что никакого Цаплина знать не знает.

Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, что Загорский – это Бурелом, а Цаплин – убиенный мною Семен Тихий. Одно хорошо: вопли Ани отогнали лишние мысли.

Короткие сигналы в телефоне сообщили, что от меня требует внимания еще один абонент.

– Мне пора, – со спокойной грустинкой в голосе сказал я, и это сразу обрубило крики Шаталиной.

– Куда пора? – пискнула она, но я уже отключился.

Голос в трубке сменился:

– Шеф, они едут. Три машины. Цвета князя Савельева.

Это был Анджей, засевший в полукилометре отсюда на крыше самого высокого здания в соседнем районе. Там же мы припарковали броневик.

– Принял, – откликнулся я и, отключив телефон, глубоко вздохнул. – Ну ладно. Как тут эта фигня заводится?

Погружение в медитацию я, слава богу, отработал уже давно, так что через пару секунд мой дух успокоился и потоки энергии заструились быстрее. Накопленный запас, как и рекомендовала подробная инструкция из дневника, я влил прямо в линии сложного рисунка, на который Саня убил часа три. Сейчас я сидел в позе полулотоса как раз в центре результата его творчества, подстелив для верности циновку. Вся эта инсталляция располагалась напротив входа в круглый зал, ближе к сцене.

Рисунок наш артефактор просыпал специальным песком из серебряного стекла. Явно не зря старался. Энергия, словно притянутая пылесосом, влилась в линии, заискрившиеся мягким светом. Сполохи побежали к расставленным в узловых местах статуэткам. Я ощутил, как отозвались конструкты в артефактах. Они действительно вели себя странно. Впрочем, откуда мне знать, что в таких делах странно, а что нет. Мой опыт работы с артефактами не такой уж большой, да еще и узконаправленный.

Статуэтки отозвались тихим звоном и завибрировали на одной ноте. Я приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, не изменились ли они внешне, и чуть не сбился с настроя. Прямо из прозрачного воздуха под куполом начали зарождаться хлопья очень знакомого тумана. Он очень быстро заполнил все внутреннее пространство. В глубине этой завесы заплясали крохотные, похожие на искры молнии.

Снова сосредоточившись, я прислушался к той ноте, которую тянули статуэтки. И сразу же пришло ощущение неправильности вместе с желанием сделать все как надо. Руки словно сами собой поднесли дудку ко рту. Что самое интересное, там даже не было дырочек для изменения звука, но стоило мне дунуть, как костяной инструмент отозвался нотой, идеально подходящей к той, что издавала группа артефактов.

Не придумав ничего лучше, я просто пожелал изменить однотонную мелодию, трансформировать ее в то, что слышал в Туманной долине.

И ведь получилось! Мелодия стала другой, пока еще корявой, но узнаваемой. Я сосредоточился еще больше. И интересно, магической энергии в процессе не тратилось ни грана. Только эмоциональный посыл да жгучее стремление к совершенству.

Статуэтки тут же отозвались, причем каждая по-своему. Припавший к земле мускулистый человек с головой гремучего льва выдал трепещущую вибрацию. Присевший в позе сумоиста толстяк с головой беловодского единорога заухал задающими ритм тамтамами. Сидящий в позе лотоса человечек с головой чешуйчатой гориллы влился в мелодию протяжным подвыванием. Последней в наш хор вошла воплощенная в металле обнаженная девушка с крыльями вместо рук и с головой какой-то длинноклювой птицы. Вся ее фигура стремилась ввысь – от вставших на цыпочки ног и до распахнутых во взмахе крыльев.

Вот теперь это было очень похоже на песнь сирина, так что я совершенно не удивился, когда где-то в невообразимой выси отозвался тот, к кому мы все впятером взывали.

– Ты что, решил сыграть нам перед смертью на дудке? А танцы будут? – послышался насмешливый голос, но сейчас мне было на него плевать.

Даже открыв глаза, я лишь равнодушно отметил присутствие в зале двух человек в странной футуристической броне. Щиток на шлеме был открыт только у Бурелома. Именно он и заговорил со мной. Расплывавшийся по округе туман позволял мне чувствовать все, что в нем происходило. Еще двое ушкуйников стояли снаружи на небольшом отдалении друг от друга.

Похоже, Бурелом был прекрасно осведомлен о слабостях истинных магов Беловодья.

Действительно опасный противник, но это уже не имело значения, потому что ОН совсем рядом. Волшебная песня становилась все сильнее, наполняя мою душу восторгом и отгоняя любые страхи и сомнения.

Я, конечно, посмотрел в сети картинки с сиринами из земной мифологии, но даже не сомневался, что беловодский тезка будет совсем другим. Он скорее походил на гигантскую призрачную бабочку, чем на птицу, тем более с человеческой головой. Хотя, когда смотрел на статуэтки, у меня были определенные иллюзии. К крыльям, разбитым на три сегмента каждый, крепилось веретенообразное тело с целым ворохом тонких щупалец.

Сирин прошел сквозь каменно-стеклянный купол, даже не повредив его. Нужно отдать должное, отряд ушкуйников среагировал мгновенно. Удивляться тут нечему – убийство эфирных тварей – это их работа на уровне рутинной. Даже не сомневаюсь в правоте дядьки Захара, утверждавшего, что местный сирин и в подметки не годится запредельским сородичам, но и условия тут другие.

Первым ударил Бурелом, отбросив мощным разрядом эфирное существо к самому потолку. Дарующая мне душевное равновесие песня резко сменила тональность, и в ней появились грозные нотки. Сирин ответил резко удлинившимися щупальцами, причем досталось совершенно всем, без разбора.

Ушкуйники прикрылись полусферическими щитами, а меня защитил энергетический купол, созданный резонансом фигурок-артефактов. На самом деле это и было основным предназначением артефактов наряду с созданием тумана, в котором сирину было комфортно. Подпевка являлась второстепенной функцией.

Ушкуйники тут же перешли в контратаку, стреляя в сирина крохотными шаровыми молниями из каких-то раритетного вида барабанных ружей.

Помещение мгновенно покрылось инеем изнутри. Волшебный туман сильно поредел. Я испугался за свою защиту, но заметил, что подпитка идет без проблем. Время от времени с разных сторон в помещение влетали стремительные струи плотного, искрящегося разрядами тумана и вливались в статуэтки.

Увы, у ушкуйников тоже особых проблем с энергией не наблюдалось. Сирина атаковали только Бурелом и его помощник. Два других, образовав цепь, качали энергию из пространства вне здания.

– Сеть! – внезапно крикнул Бурелом, и тактика ушкуйников изменилась.

Они явно успели вымотать сирина и сделали это пугающе быстро. Боярин и находящийся рядом с ним боец синхронно произвели непонятные пассы руками, и от каждого в сторону рванувшего к потолку сирина потянулись разветвленные молнии. Достигнув цели, они оплели эфирное существо и даже сцепились между собой. Через пару секунд в помещение вбежал еще один ушкуйник и присоединил свое заклинание к общей связке.

В гневную песнь сирина вплелась какая-то мука. Его потянуло вниз, но, чтобы приземлить небесного бродягу, понадобился четвертый ушкуйник. Энергия вместе с туманом начала возвращаться в помещение, так что подкачка оказалась уже не нужна, да и сеть явно не была такой затратной, как атакующие заклинания.

Сирин с протяжным вздохом коснулся пола, а затем его начали стягивать сетью из молний во все уменьшающийся комок.

Процесс явно шел к завершению. Потому что Бурелом позволил себе отвлечься и поговорить со мной:

– Да уж, порадовал ты меня. Академики давно просят поймать для них эфирную тварь, но Харон наотрез отказывается провозить добычу.

Внезапно, без малейшей паузы перехода от вальяжной речи к агрессии, Бурелом хлестнул меня еще одной молнией. Мощнейшее заклинание бессильно растеклось по куполу.

– Эти штуки я тоже заберу, – как ни в чем не бывало продолжил боярин.

Стало понятно, что это была проверка работы артефактов, а не жгучее желание убить меня прямо сейчас.

– Ты сегодня прямо как Санта Клаус с мешком подарков, но все равно сдохнешь, – продолжал разглагольствовать Бурелом. – Я не меняю своих решений и не прощу тявкающую на меня поганую пустышку.

Если честно, я не особо прислушивался к болтовне слишком много возомнившего о себе истинного мага, а сопереживал страданию сирина. Сопереживал и ждал.

То, что боярин пустил на самотек важное дело, тут же вылилось в последствия. Сирин дернулся из последних сил, почти вырываясь, но Бурелом был начеку. Он резко развернулся и влил кучу энергии в сетевое заклинание. Небесный бродяга мучительно застонал, сжимаясь все больше и больше. На стенах опять затрещал иней, а сам боярин наверняка выплеснул большую часть своего, пусть и огромного, но все равно не бездонного энергозапаса.

На пафосные речи у меня не было ни сил, ни желания, поэтому я лишь тихо прошептал:

– Я не просто пустышка, я – станционный смотритель.

Все, что у меня было, до последней крохи магической энергии тут же влилось в простенькие сигнальные артефакты. Три тонких красных луча устремились в небо.

Где-то на задворках сознания мелькнул страх, что старый Анджей может и не увидеть эти спицы, но через секунду пространство вокруг меня стало крайне негостеприимным. Я сразу вспомнил уже почти забытые ощущения того, как живется в далеко не молодомвозрасте.

Хреново живется.

Мы с Геной уже попадали в ситуацию, когда энергии вокруг было очень мало, но не так, как сейчас – когда ее совсем нет. А все потому, что по сигналу Анджея спрятавшийся в подвале Саня врубил сборщик энергии от магогенератора. Как сказал Хомяк, вся начинка станции находится на моем балансе и делать я с ней могу все, что захочу. Поэтому инженеры дядьки Захара три часа монтировали именно магосборщик, довольно варварски вырванный из ткани воздушного шара.

Многотонный менгир с трансформатором остался в Туманной долине, так что собранную энергию нужно куда-то девать. Вот тут старый Хомяк подал очень интересную идею.

В дополнение к исчезнувшей энергии, без которой любой маг, а истинный особенно, чувствовал себя рыбкой, выпрыгнувшей из аквариума на холодную плитку пола, мы все услышали прилетевший снаружи вибрирующий вой. В то, что подобный звук издает птица Рух, мне осталось только верить, а вот у ушкуйников сомнений не было. Из-за отсутствия энергии понять, что это всего лишь имитация голоса Небесного Кошмара, было невозможно. В итоге ушкуйники, включая истинного мага, впали в секундный ступор.

Сирину этого хватило. Он и сам изнывал от отсутствия энергии, поэтому тут же впился в самый мощный ее источник. Без поддержки магического фона сдерживающие эфирное существо сети разошлись, как гнилые нитки, и щупальца сирина впились в Бурелома. Его щит лопнул из-за слабой поддержки. Меньше секунды ушло на то, чтобы убить вершину пищевой цепочки Беловодья – истинного мага, возомнившего себя полубогом.

Сирин высосал из Бурелома не только так необходимую ему энергию, но и что-то большее. Тело в мощной броне упало на пол, как марионетка с обрезанными нитями. Один из подручных Бурелома не выдержал и ударил остатками своего запаса, но тут же был тоже высушен.

А вот два его напарника поступили разумнее. Пол под ними вздрогнул и пошел похожими на круги паутины трещинами. Они сбросили всю свою энергию в таран, направив его в пол.

Все три оставшихся в живых человека замерли, уподобившись окружавшим меня фигуркам. Мы боялись не то что пошевелиться, но даже вздохнуть. А с сирином происходило что-то непонятное. Он словно отяжелел, как сожравший литр сметаны кот. Небесный странник медленно подплыл ко мне. Я не мог использовать не то что дудку, но и давно привычные ментальные артефакты. Поэтому просто мысленно завел знакомую нам обоим мелодию.

Сирин на мгновение вплел в песнь свой голос, а затем стремительно рванул вверх. Здесь ему было крайне некомфортно.

Уходил эфирный монстр не так аккуратно, как прибыл. Удар изнутри разломал ажурный купол на куски и разбросал обломки бетона и стекла по округе. Крытый павильон в мгновение ока превратился в летний театр, раскрывшийся как созревший бутон.

Сирин не убил меня, и это очень хорошо. Плохо то, что двух оставшихся ушкуйников он тоже проигнорировал. И вот теперь у нас образовался очень нехороший расклад. Да, чуток полегче, чем всего пару минут назад, но не скажу, что так уж сильно.

Долгих три удара сердца мы, замерев, смотрели друг на друга. Глаз противников за зеркальными забралами я видеть не мог, но уверен, они не окрестности осматривали. Увы, из-за продолжающейся работы уловителя я не мог прочитать их эмоции. Они тоже в минусе из-за невозможности на все сто использовать свою маготехническую броню. Но ушкуйникам достаточно добежать до меня и размозжить бронированными кулаками мою голову, как переспевший арбуз. Конечно, у меня есть чем ответить, но на двоих этого точно не хватит.

Хрупкое равновесие было нарушено звонким ударом. Одного из почти сорвавшихся с места ушкуйников завалило на бок. Потрескавшийся пол окрасился изрядной порцией крови из пробитой в районе груди брони. Такое могло сотворить только одно оружие, и я догадываюсь, кто нажал на курок.

Минус один, теперь можно и потрепыхаться. Второй ушкуйник уже двигался ко мне. Из-за лишившейся энергии брони бежал он неуклюже, но достаточно быстро. Впрочем, я тоже не прохлаждался. Подхватив прикрытый до времени экранирующим холстом карабин, я встал на одно колено и начал стрельбу.

Двадцать патронов из барабана покинули ствол лягающегося как мул карабина секунды за четыре. Одно плохо, половина пуль там артефактные. Останавливающее действие у них неплохое, но броню им не пробить.

С такого расстояния промахнуться было бы трудно, но он все равно пер вперед, как паровоз навстречу урагану. В броне появилась всего пара дыр, а патроны у меня закончились, и перезарядиться точно не успею. Но тут за моей спиной прогрохотало точно такое же стаккато, и на этом выдержка ушкуйника закончилась. Он завалился на спину и пусть сразу же попытался встать, но эти потуги были похожи на мучения перевернутой черепахи.

Загнав в карабин магазин с бронебойными пулями, я с кряхтеньем встал, подошел ближе и тремя выстрелами в упор пробил уже потрескавшееся забрало. Под разлетевшимся зеркальным стеклом образовалось кровавое месиво.

Гена тоже сменил магазин и пошел по кругу. Карабин он не опускал, выискивая возможного противника. Я же достал телефон и вызвал одного крайне непослушного абонента:

– Але, – осторожно отозвался старик.

– Батоно Леван, я кому сказал сидеть дома?

Мое заявление звучало скорее ворчливо, чем возмущенно.

– Так я и сижу, – изобразил непонимание грузин, а затем добавил: – Шеф, вы бы добили второго, а то он еще шевелится.

Со своим советом он опоздал лишь на мгновение, потому что Баламут уже сместился к подранку и проделал с его забралом тот же фокус, что и я минуту назад.

Сбросив звонок, я набрал еще один номер:

– Саня, выключай шарманку, пока мы тут копыта не откинули.

Ощущение пугающей пустоты негостеприимной вселенной ту же пропало, и окружающее нас пространство начало наполняться энергией.

Ох, как же хорошо!

Я глубоко вдохнул морозный воздух, ощущая, как наливаются силой мои мышцы. Гена повторил мой вдох, только когда я легким усилием воли перезапустил его тонизирующий амулет.

Так мы и стояли, наслаждаясь оглушающей тишиной, под россыпью ярких звезд на небосклоне. То ли облака просто ушли в сторону, то ли их разогнал сирин, но над Китежем сейчас было чистое небо.

Увы, эта лепота продлилась недолго. Послышались завывания сирен, и показались красные вспышки маячков. К нам приближалась очень тяжелая кавалерия.

– Сейчас будет весело, – хмуро заявил Гена, тоже недовольный тем, что нам помешали насладиться красотами ночного Беловодья. – Может, свалим по-тихому?

– Не, не получится, – мотнул я головой, поправляя шляпу. – По крайней мере, нам с тобой.

Телефон был все еще в моей руке, так что я быстро отправил рассылку с приказом всем бросать неподъемную аппаратуру и уезжать.

Как ни старались патрульные броневики, первым к нам явился пузатый конвертоплан, из которого даже не горошинами, а тяжеленными гирями посыпались бронированные дружинники из ОШАГа. Одного такого я уже видел, но два десятка металлических монстров это, скажу я вам, зрелище не для слабонервных.

– Выдох! На колени! Руки в стороны! – проревел динамик на шлеме одного из штурмовиков.

Мы с Геной выполнили требования в указанном порядке. Правда, Баламуту и выдыхать-то нечего. Я же по примеру ушкуйников и чтобы не нервировать ошаговцев, ударил тараном землю под собой, почти полностью спуская энергозапас.

Три бронированных великана остались держать нас под прицелом какого-то вообще монструозного оружия. Остальные рассыпались, обследуя территорию.

Справились они быстро, но мы все равно простояли на коленях минут десять до самого прибытия начальства. Оно явилось на втором конвертоплане, пребывая в состоянии крайнего бешенства.

– Зимин, ты совсем зарвался! Что ты творишь, мерзавец?!

Если честно, после пережитого вид беснующегося великана мог только насмешить. Я даже не обиделся на его оскорбления, потому что прекрасно видел, как посадник фонтанирует страхом. А вот кое-кого другого поведение недара, пусть и очень высокопоставленного, явно не устраивало:

– Господин посадник, мне не нравится ваш тон.

Пустота рядом с нами вдруг словно мигнула и оказалась не такой уж пустой. Там теперь стоял князь Буслаев по прозвищу Скульптор и хорошо знакомый мне боярин Котов в своем счастливом котелке. Он даже подмигнул мне, показывая особое расположение.

– А еще мне не нравится тот факт, что маг до сих пор стоит на коленях, – продолжил князь, – хотя в этом уже нет никакой необходимости.

Вот теперь посадник полыхнул злостью, но все же махнул рукой, отгоняя ошаговцев, и мы с Геной наконец-то поднялись с колен.

– По-вашему, я должен сказать ему спасибо за весь этот бедлам? – зарычал похожий на медведя Зубов.

– Степан Теодорович, – недобро прищурившись, произнес Скульптор, – вы ведь понимаете, что весь этот бедлам – проблема не дара Зимина, а наша с вами?

Посадник явно хотел сказать что-то резкое, но лишь недовольно нахмурился. Опытный управленец быстро обуздал свой гнев и начал мыслить рационально.

– Боярин клана Савельевых нарушил данное нам слово. И если вас это не волнует, то лично я воспринимаю поведение Бурелома как неуважение ко мне как к посреднику. Поверьте, нам повезло, что ушкуйника прикончил дар Зимин. Если бы случилось наоборот, наши с вами проблемы стали бы только хуже.

Посадник опять зарычал, но и теперь не возразил против доводов князя. Его отвлек подошедший дружинник, так что у меня появилась возможность сказать пару слов Скульптору.

– Благодарю, – чуть поклонился я князю.

– Это минимум, чем я могу вознаградить вас за прекрасное зрелище, – скупо улыбнулся князь.

Так это он что, наблюдал за схваткой в качестве зрителя, а вмешался лишь тогда, когда был нанесен урон чести магического сословия?

Гнев во мне вспыхнул лишь на мгновение, но затем я вспомнил, с кем имею дело, и лишь кивнул.

Князь еще раз улыбнулся:

– Я знал, что вы еще преподнесете мне сюрприз. Ваша стычка с Волком, увы, прошла мимо моего внимания, но на тур боевого танца с Буреломом я, к счастью, успел. Вплести в ваш хоровод сирина было поистине гениальной идеей. Думал, эта планка окажется для вас непосильной, но вы снова меня удивили.

Закончив разговор с дружинником, посадник с явной неохотой вернулся к нам. Было видно, что он хотел бы оказаться как можно дальше от этого места, но посчитал невежливым просто взять и уйти. Возможно, именно это и спасло ему жизнь.

– А это что такое? – удивленно выдал посадник, глядя в сторону города.

– Это – большие неприятности, – нахмурившись, произнес князь.

Я почувствовал, что Котелок начал тянуть в себя энергию, и последовал его примеру. К нам неслась самая настоящая комета. Казалось, что, достигнув земли, она взорвет тут все к чертям, но ничего подобного не случилось. Да, от места падения прошла ударная волна, но она лишь опрокинула два броневика из десятка только что подъехавших машин. А у накренившегося конвертоплана явно подломилось шасси.

Нашу группу без особых проблем закрыл силовой купол в исполнении Котелка. Князь даже не стал напрягаться, внимательно рассматривая две фигуры, возникшие на месте затухающего сияния.

Да уж, у магов свои причуды. Они и без вертолетов неплохо летают.

Через пару секунд я узнал одного из парочки – того, что шел чуть позади. Это был Хольд, а значит, невысокий и худощавый мужичок в деловом костюме – это князь Савельев.

– Не, этого я точно не потяну, – сам не знаю почему пробило меня на черный юмор.

– Шутник вы, Никита Олегович, – тихо сказал Скульптор. – Этого в одиночку и я не потяну. Хорошо, что мы здесь не одни, но приятного все равно мало.

Мне показалось или князь действительно напрягся почти до уровня испуга?

– Где та тварь, что убила Бурелома?! – громко, словно орал в мегафон, спросил князь Савельев.

– Князь, ваш боярин нарушил… – попробовал завести диалог посадник, но его грубо прервали:

– Как ты смеешь возражать мне, вошь мерзкая?! Вы, грязные животные, совсем потеряли страх, и я более не желаю терпеть ваше бессмысленное существование в этом мире!

Да уж, князь явно слетел с катушек, и его безумие лишь набирало обороты.

Следующий приступ ярости князя вылился в еще одну ударную волну, сопровождавшуюся мощными разрядами. Теперь оба конвертоплана повалило окончательно, а один из броневиков взорвался. Нас опять прикрыл купол, но теперь в исполнении самого Скульптора.

Вокруг беснующегося Мангуста и стоящего за его спиной Хольда начало образовываться магическое торнадо.

– Рано или поздно это должно было случиться, – с напряжением в голосе произнес Буслаев, творя какую-то серьезную волшбу. – Стоило отпустить его на Запределье. Лучше бы князь пустоты там гонял ушкуйников, чем сейчас порушит половину Подола.

– И ничего нельзя сделать? – уже не скрывая испуга, спросил посадник.

– Скажите спасибо дару Зимину, что князя прорвало здесь, а не в его башне посреди Города. Собратьев-истинных я уже вызвал, но не уверен, что, пока они прибудут, смогу защитить всех…

Последнюю фразу Скульптор произнес осипшим голосом, а после и вовсе замолчал.

И вдруг в самой гуще торнадо что-то блеснуло, а затем подсвеченные красными молниями стремительно вращающиеся черные облака, в которые уже втянуло пару человек в броне, опали. Там, где раньше стояли две фигуры, сейчас на ногах осталась только одна. Вторая лежала на земле. И без того невысокий князь стал короче на голову.

Хольд, деловой костюм которого, кажется, даже не помялся, шагнул вперед. За ним по земле скользило кнутовище светящейся плети. Скорее всего, именно ею он и лишил своего бывшего господина совершенно безумной головы.

Через пару секунд плеть начала укорачиваться и тускнеть. И вот на очередном шаге Хольд привычно оперся на выпрямившуюся трость.

– Я всегда ценил в вас ум и здравомыслие, князь, – чуть поклонился подошедшему Хольду Буслаев.

– Иное развитие событий стало бы губительным для клана, – ответил на поклон новоиспеченный князь, а затем он обратился ко мне: – Дар Зимин, надеюсь, вы не станете возражать, если мы заберем тела и собственность клана, а вы получите компенсацию за трофеи в справедливом денежном эквиваленте?

– Как пожелаете, ваше сиятельство. – И я изобразил вежливый поклон, чтобы не выделяться из компании.

Естественно, у меня и мысли не было претендовать на дорогущие, возможно, даже эксклюзивные артефакты.

Уже через пару секунд мы с Геной оказались совершенно никому не нужными, что принесло мне несказанную радость. Хольд ушел сразу после моего поклона. Буслаев, потеряв интерес к уже перешедшим в разряд истории событиям, тоже отправился восвояси. Лишь Котелок на прощанье еще раз весело подмигнул нам. Посадника куда-то утащила охрана.

Я устало вздохнул и присел на обломок бетонной стены. Гена плюхнулся рядом.

– Домой хочу, – грустно и даже с капризными нотками вдруг заявил он. – У нас в это время обычно ужин заканчивался. Дальнобойщики тайком самогон хлещут и в карты рубятся. Очень милые ребята и так смешно бузят.

– Да, дома хорошо, – полностью поддержал я ностальгию друга.

Эпилог

Усталые светлячки в предчувствии утра уже забились по щелям в коре баобаба, и Крона погрузилась в недолгий мрак. В небе уже начались предрассветные сумерки, но здесь они пока не ощущались.

– Никита, а ты уверен, что там точно никого нет? – прижавшись ко мне и напряженно вглядываясь во тьму, тихо спросила Эля.

– Уверен, – с улыбкой ответил я. – Это же не Китеж. У зверушек нет защитных амулетов.

– А если человек подберется?

– Человека почуют звери, а я узнаю об их беспокойстве.

И все равно мои слова не успокоили дитя бетонных джунглей, Эля очень неуверенно чувствовала себя в настоящем лесу.

Ну что же, сама виновата. Все упрашивала меня отвести ее туда, куда я водил Коломбину. Вот я и согласился. Разбудил в три утра и потащил в Крону. Подъем с помощью силовых нитей и красота исполинских колонн Подлеска, подсвеченных мхом в трещинах коры, восхитили мою подругу, но, когда мы оказались в полной темноте, ее восторг уснул, да и сама Эля задремала. Вот так мы и сидели – я на ветке, а она уютно устроившись у меня на коленях.

Ну а пока лекарка дремала в ожидании чуда, я думал о делах суетных. Как ни странно, новоиспеченный князь не стал жадничать, и мне достался почти миллион червонцев. Возникает закономерный вопрос: что я, имея такие деньжищи, забыл в этом захолустье? Ответ не менее очевиден – теперь это мое захолустье.

Прошу любить и жаловать – боярин Зимин собственной персоной. Даже кандидатка в боярыни имеется, но она об этом пока не знает, да и не факт, что обрадуется. Все дело в том, что как только сошел снег, в Китеж явилась целая боевая бригада из трех бояр со товарищи во главе со злым как черт бароном Майером. Прибыли они защищать меня и сильно расстроились, поняв, что опоздали. Именно тогда Головоруб и предложил мне стать боярином Туманного удела. Для этого имелось все необходимое – деньги и поддержка дюжины бояр, которую с легкостью мог обеспечить тот же Головоруб.

Я не особо-то обрадовался, но Карл был убедителен – боярина и члена Боярской думы обидеть решится не каждый князь. Если честно, мои отговорки были насквозь фальшивыми. К славному Нью-Китеж-граду у меня выработалась какая-то идиосинкразия. В общем, не нравится мне там. А у Туманной долины имелось лишь два недостатка – скука и отсутствие Сети. И то, и другое удалось исправить благодаря откупным от Хольда. Закупленную на Земле сеть ретрансляторов с радостью взялись обслуживать не только бояре в уделах между мной и городом, но и барон с дальним соседом. Старовер Тарасов покочевряжился, но тоже больше для вида.

Да и не скучно теперь у нас. Каждый день прибегает Саня, окопавшийся на бывшей базе запредельцев, и визжит от восторга, как поросенок. Он там собрался организовывать чуть ли не артефактную фабрику. Правда, жалуется на постоянный шум строительства по соседству. Мало того что повольники строят в центре долины вторую базу, так еще и барон нашел в болоте каких-то головастиков, и сейчас бульдозеры нагребают дамбу, чтобы превратить наше болотце в полноценное озеро. Вот уж кому радость, так это нашей водоплавающей Златке. Старики, вернувшиеся со мной на станцию, тоже рады переменам, а вот Гена в преддверии свадьбы приуныл. Кстати, Чуча – крыса вредная и облезлая – нашел себе пару и притащил к нам в дом. Уверен, его подружка – существо не менее противное, чем ее кавалер.

Вот от этой радостной суеты я и сбежал в тишину Кроны, прихватив с собой лишь свою женщину. Хотелось насладиться покоем и редким даже для меня зрелищем.

А что, поспать я люблю не меньше, чем Эля, и рассвет для меня тоже время неурочное.

– Как красиво! – выдохнула Эльвира.

Япона икебана! Так задумался, что прошляпил начало представления.

Это действительно прекрасно. Где-то там, над нашими головами, лучи выплывшего из-за горизонта Ярилы стремительными копьями ударили в верхний слой Кроны. Пробить плотное переплетение листьев им не дано, но кое-где в растительном стане имелись ренегаты. Хрустальная лиана, побеги которой добирались и до вершины Кроны, подхватила солнечные лучи и, разбив на множество тончайших спиц, распустила их диковинным веером вдоль всего своего изгибающегося ствола. Получилась эдакая мохнатая колонна, осветившая сердцевину Кроны. К тому же кристаллики смолы окрасили заимствованный свет в разные оттенки синего, зеленого и голубого. И, что самое важное, именно на рассвете к этому цветовому фонтану слетаются очень маленькие, но чудесные бабочки.

– Может, мне здесь и понравится, – тихо прошептала Эля.

Я же не стал ничего говорить. Достаточно было ощущения переполнявших ее эмоций и понимания, что она, как и все в нашей дружной компании, уже попала под очарование этого места.

Григорий Шаргородский УБИВЕЦ МАГОВ Калибр 9 мм

ПРОЛОГ

Солнце медленно, словно нехотя, уплывало за горизонт, заливая все вокруг разными оттенками красного. На недолгий срок мир менялся, становился другим, и каждый, кто хоть раз видел эту метаморфозу, задумывался: «Возможно, это знак, возможно, уже сейчас колесо судьбы делает очередной поворот, и все изменится?» Такой закат всегда дарит надежду на лучшее. А как может быть по-другому, ведь это так красиво?

«Кровавый закат — духи говорят о победе», — подумал Джамиль, оглядываясь на своих братьев. Два здоровых амбала с эбонитовой кожей радостно сверкали белоснежными зубами. Оба боевика в своих оранжевых костюмах и светло-голубых рубашках были похожи на попугаев. Они еще не привыкли к новой жизни в новой стране и вели себя как дикари.

Джамиль посмотрел на горизонт и мысленно отметил, что в Африке закат намного ярче. Но это уже не столь важно, теперь он будет жить в самом известном городе мира, он сделает этот город своим. Слабые европейцы давно забыли запах крови и не смогут ничего поделать с тройкой головорезов, успевших порезвиться и в племенных войнах, и в пиратских набегах.

— Все, пошли, нам нужно оказаться на месте раньше их.

Сквозь колючий кустарник пришлось продираться минут десять; вывалившись из зарослей, Джамиль со злорадством заметил пару прорех на тонких рубашках братьев. Он оказался умнее и оделся в крепкий охотничий костюм со множеством удобных карманов.

Кусты закончились, они вышли на небольшое поле, ограниченное амбаром с дальней стороны. Несмотря на близость города, вокруг царил практически деревенский пейзаж. Джамиль поправил за поясом любимый «вальтер» и прикоснулся к роговой рукояти ножа. Верный друг, не единожды напоенный вражеской кровью, словно чувствовал приближение резни. Сегодня их ждала веселая работа. Местные гангстеры почему-то решили, что с дикими сынами Африки можно договориться, но единственное, что они могли сделать, — это подохнуть, освобождая место тем, кто сильнее.

Джамиль плотоядно улыбнулся, но тут же его улыбка превратилась в звериный оскал. Ворота амбара резко распахнулись, и в затененном проеме появились пять человек с автоматами.

— Стоять! — громко крикнул один из незнакомцев.

Джамиль не был силен в местном языке, но это слово он понял. Большие кисти рук с белесыми ладонями поползли вверх, но, несмотря на это, в ответ послышались кашляющие звуки. Африканец прекрасно знал, как работает автомат с глушителем, поэтому обреченно зажмурился и… ничего не почувствовал. Любопытство оказалось сильнее страха, и он вновь открыл глаза.

Один из белых — ширококостный мужик с пышными усами — подошел ближе, направляя на пленника «узи» с толстой «колбасой» глушителя.

— Стоять, обезьяна! Замри, а то ляжешь, как те два придурка.

Джамиль осторожно скосил глаза и увидел тела братьев, пробитые множеством кровавых дыр. Темно-красные пятна медленно расползались по ткани голубых рубашек, делая наряд африканцев еще пестрее. С тем, что они «придурки», Джамиль был согласен, но злость все равно свела скулы. Братья привыкли резать женщин и детей в Африке и решили, что мужчины в Европе ничем не лучше.

— Ну что, макака, думал, приедешь — и будешь жировать в чужом городе? — продолжал издеваться усач. — Думал, мы здесь совсем…

Внезапно усатый запнулся, его глаза широко раскрылись, а челюсть удивленно отвисла. То же самое произошло и с его спутниками.

«Удобный момент», — спохватился Джамиль, но не успел ничего сделать. Послышался странный шелестящий звук и глухие удары. В телах белых людей выросли длинные древки с черным оперением, больше похожим на листья.

«Стрелы?» — удивленно отметил Джамиль и медленно повернулся, чтобы посмотреть на своих спасителей. В двадцати метрах от него, низко над землей, светилось огромное облако. Это был практически идеальный шар не меньше сотни метров в диаметре. И он продолжал расти! Внутри шара медленно кружился туман и что-то напоминавшее синий снег.

— Великий аб… — Африканец хотел помянуть своего духа-покровителя, но не успел. Из облака вылетела стрела и ударила его в грудь. Сила удара отбросила тело назад, заваливая на спину.

В глазах человека потемнело, и только слух пока еще служил своему хозяину. Будто сквозь вату до него донеслись звуки тяжелых шагов. Казалось, что рядом прошел слон. Затем раздался громкий рев, похожий на рык льва, но только похожий. Джамиль не стал сравнивать этот звук с голосом короля зверей, потому что жизнь уже покинула его тело.

Один из красивейших городов мира утопал в пурпурном закате, и его жители наслаждались великолепным зрелищем. Они еще не знали, что через несколько часов эти улицы будут залиты огнем и кровью: в город пришли новые хозяева.

Глава 1 НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

Андрей спрыгнул вниз, прямо между лестничными пролетами, и быстро повел стволом автомата из стороны в сторону, проверяя, нет ли поблизости непосредственной угрозы. Убедившись, что лестничная площадка пуста, он пошел дальше.

Темный коридор встретил его тишиной и густыми, словно патока, тенями. Тонкий луч подствольного фонаря разрезал практически материальный мрак, но находил лишь пустые бетонные стены и кучи мусора на полу. И все же Андрей знал, что расслабляться не стоит, — это проклятое богом подземелье буквально кишит тварями, и в любой момент может показаться один из монстров. Словно в ответ на мысленный посыл, из-за угла выглянула мерзкая орочья морда. Андрей готовился к подобному повороту событий, но все же вздрогнул и не успел выстрелить первым. Орк, оскалив зубы, оглушительно заревел, тут же подавившись собственным ревом. Огромная туша качнулась, привалилась спиной к стене, а затем сползла на пол. На человека смотрели остекленевшие глаза с вертикальными зрачками, а из пасти торчала длинная эльфийская стрела.

«И почему они не пользуются огнестрелом?» — раздраженно подумал он, злясь больше на себя, чем на эльфа.

— Я бы и сам справился, — проворчал он, всаживая длинную очередь в брюхо уже мертвого орка.

— Конечно, ты же великий и ужасный, — донесся из-за спины мелодичный голос.

Андрей быстро развернулся и увидел жену. Лиза стояла за диваном и насмешливо смотрела на супруга.

— Что, вояка, всех монстров поубивал?

— Извини, немного увлекся, — улыбнулся Корчак и тут же заметил, что жена одета как на выход. — Солнышко, ты куда-то собралась?

— Да, надо бы магазин проверить.

Андрей отбросил джойстик и перепрыгнул через спинку дивана. Краем глаза он заметил, что на большом плазменном экране появилась еще тройка орков, поливая все вокруг из крупнокалиберных пулеметов. Зеленые индикаторы жизни его персонажа и напарника-эльфа стремительно побежали к нулю. Где-то внутри шевельнулось раздражение, но тут же растворилось на общем фоне хорошего настроения.

«Это только игра, чего расстраиваться-то», — подумал он, обнимая жену и целуя ее в висок. Приятный запах волос, как всегда, умиротворял и слегка туманил мысли.

— Зачем туда ехать, что может случиться в нашем маленьком городишке? Думаешь, вояки объявят военное положение и конфискуют всю косметику?

— Ну, не знаю, что там сделают вояки, но если их жены вовремя не получат крема и помаду, то война начнется непременно, — с улыбкой ответила жена. — Все, хватит меня тискать, я поехала, а то с этими «лежками» совсем бизнес профукаем.

«Лежками» супруги называли дни, когда, отключив телефоны и телевизор, они предавались приятному безделью. Это не значило, что все свое время оба отдавали друг другу, — каждый делал то, что ему приходило в голову. И все же, несмотря на свободу выбора, Андрей уделял большую часть времени беременной жене, а уже потом компьютерным играм и любимым книжкам.

Лиза поцеловала мужа и привычно заглянула ему в глаза. Она всегда так делала — словно хотела увидеть там какие-то тайны.

— Сейчас, только забегу в ванную и поеду.

— Хочешь, я поеду с тобой? — предложил Андрей, хотя его вновь тянуло в игру.

— Зачем, чего ты там не видел? Да и после «лежки» неплохо бы отдохнуть друг от друга. — Лиза поцеловала мужа еще раз и убежала в ванную. Ее беременность была на ранней стадии, поэтому девушка еще не утратила ни грациозности, ни стремительности, но сопутствующие проблемы уже начались.

Упорхнув, она закрыла за собой дверь, отсекая свои токсикозные проблемы от мужских ушей.

Андрей присел на спинку дивана и улыбнулся своим мыслям. Он был счастлив — счастлив не буйной страстью или осуществившейся мечтой, а по-тихому, счастьем покоя и умиротворения. Он, конечно, любил свою жену, но без болезненной зависимости пылко влюбленного. Лиза ему очень нравилась, рядом с женой Андрею было хорошо и уютно. Плюс, чего греха таить, союз с дочерью Ивана Игнатьевича Воронцова дал ему возможность не дергаться каждый день из-за потраченного рубля и неопределенности в жизни. Этого «счастья» в тридцать три года хватило выше крыши.

Сначала — детдом, потом — неудачная попытка получить высшее образование. Его средств не хватило на учебу даже в педагогическом институте. И это при том, что он, как проклятый, вкалывал на двух работах.

Институт пришлось бросить и направиться в широкие объятия защитников Родины. Армия, вопреки распространенному заблуждению, не сделала его ни сильней, ни здоровей. Андрею еще повезло, что в полку было очень туго с бухгалтерией, и новобранца, который не мог похвастаться ни статью, ни агрессивностью, но имеющего два курса институтского образования, пристроили к самому подходящему для него делу. Даже направили на курсы бухгалтеров. Так нежданно-негаданно Андрей Корчак получил первую в своей жизни профессию.

После армии стало еще хуже. Без поддержки близких людей он скитался от одной работы к другой, с трудом обеспечивая себе минимальный уровень жизни. Андрей не обладал ни трудолюбием, ни деловой хваткой. Он любил читать, мечтать и надеяться на лучшее. И это была его самая большая беда. К тридцати годам начали опускаться руки, а в голову приходить суицидальные мысли.

И вот однажды вечером, когда он, напиваясь в третьесортном баре, подумывал подвести финальную черту, кто-то там наверху решил смилостивиться. Открылась дверь — и вошла Лиза. Они стали друг для друга якорем — отчаявшийся от бедности и неустроенности мужчина и уставшая от безысходности и пресыщенности женщина. Еще немного, и он покончил бы с собой, а она подсела бы на наркотики. Высшие силы решили дать им второй шанс, буквально столкнув лбами два минуса в антинаучной попытке получить один большой плюс. Вопреки всем законам физики, получилось. И вот теперь она ждет ребенка, а он впервые в своей жизни обитает в человеческих условиях.

Андрей посмотрел вокруг себя, и в очередной раз его посетило чувство нереальности. Он уже два года живет в загородном доме с, так сказать, полным фаршем — и до сих пор этому не верит. Два этажа, сауна, джакузи, огромная кухня, большущая спальня с кроватью-полигоном — и, самое главное, мечта всей жизни: гигантский, во всю стену, плазменный телевизор. Кто-то скажет, что это мелко и примитивно, кто-то вспомнит некоего Альфонса, но так может говорить лишь тот, кто не лежал на скрипучих детдомовских койках, не питался «восхитительным» армейским рационом и не жил в тесных клетушках общаги, среди вони и бедлама.

Поначалу Андрею не верилось ни в надежность своего брака, ни в терпение тестя — отставного полковника и, можно сказать, финансового хозяина военного городка. Еще больше не верил он собственному везению. Но факт оставался фактом — он живет в уютном доме с любимой женой и даже выполняет полезные функции бухгалтера в магазине косметики, который тесть выделил молодой паре «на прокорм». Именно выделил, а не подарил. Он не доверял ни «скользкому типу, запудрившему мозги его дочке», ни «взбалмошной девчонке, которая только и умеет, что тратить папины деньги». Так что положение Андрея, несмотря на все внешнее благополучие, было очень шатким.

Андрей тряхнул головой, отвлекаясь от тяжелых мыслей, по непонятной для него причине лезших в мозг, и повернулся к открывшейся двери:

— Солнышко, с тобой все в порядке? Может, ну ее, эту проверку, или давай я сам съезжу?

— Нет, все нормально, да и не хочу я превращаться в растение всего лишь на третьем месяце беременности, — решительно ответила Лиза, «щеголяя» кислой гримасой и зеленым цветом лица.

Она решительно подхватила свою сумочку и направилась к выходу. Затем что-то вспомнила, вернулась к стоявшему в гостиной серванту и, выдвинув один из ящиков, достала два совершенно одинаковых смартфона.

— «Лежка» закончилась, так что пора сообщить всем нашим, что мы живы и здоровы. Заодно узнаем, кому нас за это время не хватало. — Лиза бросила смартфон мужу, а свой аппарат запихнула в сумочку. Затем вздохнула и решительно направилась на выход. — Все, пора ехать, а то меня снова мутит. Если не поеду сейчас, то весь день проведу над унитазом. И нечего лыбиться, это не смешно.

Андрей, сдерживая улыбку, пошел следом, на ходу засовывая смартфон в карман джинсов. Кроме жены, «своих» у него никого не было, и беспокоиться о нем никто не станет.

Впрочем, об отсутствии семьи Андрей не очень-то и жалел, довольствуясь тем, что подарила судьба. Несмотря на некоторую взбалмошность и «очень веселое» прошлое Лизы, ему досталась прекрасная жена — не пилит, не устраивает истерик и забегов по нервам, даже пресловутый токсикоз не сильно изменил характер супруги.

Словно стараясь подчеркнуть достоинства его жены, в открывшуюся входную дверь влетел женский визг. Андрей опять улыбнулся — соседка, Варвара Андроновна, устраивала очередной концерт по заявкам.

С первых же слов определился сегодняшний репертуар: Варя упрекала Колю в загубленной молодости и гибели радужных карьерных перспектив. Соседка могла заливаться сутками, обвиняя мужа во всех мыслимых и немыслимых грехах. И это несмотря на то, что он взял ее в уже немолодом возрасте, переводя с «перспективной» должности кассира супермаркета на «незавидное» положение богатой домохозяйки. Но, как известно, возмущенная женщина видит реальность не только сквозь призму своих эмоций, но и часто путает ее с фантазиями, какими бы бредовыми они ни были.

«Блин, как же хорошо, что на свете есть женщины — и стервы. И плевать, в каких пропорциях, важно, что мне досталась женщина», — подумал Андрей, сочувственно кивая соседу.

Пока он перекидывался взглядами с ковыряющимся в газонокосилке Николаем, Лиза уже успела забраться в свою белую «мазду» и даже завести двигатель. Обнять жену на дорожку он не успевал, поэтому послал воздушный поцелуй. Она лучезарно улыбнулась.

Внезапно в воздухе разлился непривычный звук — громкий и противный визг.

«Ого, такого соседка еще не издавала», — подумал Андрей, удивляясь интенсивности звука и тому, что доносится он откуда-то сверху.

В следующее мгновение мир взорвался. Пламя обожгло жаром лицо и руки, а ударная волна отбросила его на стену дома.

Андрей несколько секунд пролежал на спине, стараясь прийти в себя, но потом его словно молнией ударила отчаянная мысль. Он вскочил и увидел, как в небо над «маздой» поднимается клубящийся черным дымом гриб. Сквозь черно-серые завихрения копоти проглядывали желто-красные лепестки пламени. Под этим грибом полыхала машина жены. За бушующим внутри салона огнем ничего не было видно.

Андрей просто стоял и тупо смотрел в глубину огненного безумия. Его мир исчез. В огне сгорело все: надежды, мечты и любовь. Там умер единственный человек, которого он любил, и еще один — тот, кого он мог бы полюбить в будущем. Первым порывом было прыгнуть в огонь и сразу же покончить с тем кошмаром, в который за секунду превратилась его жизнь. Но — увы, тело трусливо сковало мышцы, не позволяя душе вырваться на свободу. В голове было пусто, и мозг Андрея, несмотря на всю его пытливость, не задавал вопросов «как?» и «почему?». В нем засела лишь одна мысль: «За что?»

Огонь в салоне «мазды» начал понемногу гаснуть. Корчак отвернулся, не найдя в себе силы смотреть на то, что раньше скрывали клубы жирного пламени. Поворот головы сместил поле зрения, и он увидел нечто невозможное. Его словно затянуло внутрь одной из компьютерных игрушек.

«Наверное, я сошел с ума от горя», — равнодушно подумал Андрей, продолжая спокойно смотреть на то, как огромный орк насаживает тело Коли на длинный, слегка изогнутый клинок. Второй рукой монстр отбросил от себя визжащую Варю. Продолжая оглушительно сотрясать воздух, женщина пролетела метров десять и должна была рухнуть на асфальт, но у самой земли ее перехватила рука еще одного орка. Вторая образина подняла Варвару за шиворот и некоторое время смотрела прямо в орущий рот женщины, затем монстр фыркнул и коротко стукнул Варю кулаком в лоб. После этого он забросил замолчавшую женщину на плечо и побежал вдоль по улице.

Первый орк одним движением сбросил мертвое тело Коли с клинка и повернул свою голову в сторону соседнего двора. Заборчик, отделявший участок четы Корчак от участка уже покойного соседа, был высотой по пояс взрослому человеку, поэтому Андрей прекрасно видел и орка и эльфа, который, аккуратно открыв калитку, вошел в соседний двор.

«Точно бред», — подумал Андрей, отстраненно наблюдая за происходящим и попросту не веря в реальность открывшейся перед ним картины.

Затем в его голове что-то щелкнуло, и мир изменился. Перегруженный работой инстинкт самосохранения решил, что уровень опасности ожившей компьютерной игры намного ниже, чем угроза помешательства от горя, плавно переходящая в суицид. Глаза Андрея полезли на лоб: он понял, что все, что творится в соседнем дворе, — реально. Теперь, когда затуманенный шоком мозг не дорисовывал картинку, приводя ее в более привычный вид, Андрей отметил, что таких орков он никогда не видел.

Стоявший перед ним монстр мало напоминал сказочного персонажа из фильмов и игр. Разве что в общих чертах. Здоровенная трехметровая туша с зеленовато-бурой кожей была затянута в какую-то непонятную упряжь. Кожаные ремни скрепляли между собой металлические пластины серого цвета, прикрывавшие жизненно важные места. Все это дополняла тупорылая морда с массивной челюстью, по-обезьяньи вывороченным носом и маленькими бусинками глаз. Эльф тоже не являлся верхом красоты и изящества, хотя и не был таким уж уродом. При этом привычному образу соответствовало многое: и огромные глаза, и длинные уши, и даже платиновый цвет стянутых в длинный хвост волос. В остальном — это было очень странное существо. Сразу же после того как Андрей поверил в реальность происходящего, в его голову ворвались привычные для любопытного человека вопросы: «Как? Почему? И что это, черт возьми, за придурки?»

Простейшая логическая цепь связала воедино два странных происшествия — появление непонятных существ и взрыв. Боль утраты хлестнула по нервам, но все же оставила в его сознании небольшое пространство для размышлений. Была еще одна странность — крик, очень странный крик. Только сейчас Андрей вспомнил, что крик донесся не из соседского двора, а откуда-то сверху. Да и Варвара, несмотря на весь свой многолетний опыт, вряд ли смогла бы издать нечто подобное.

Андрей поднял взгляд и вновь застыл от удивления. В небе над военным городком зависло огромное НЕЧТО. Это образование не имело аналогов ни в реальном опыте Андрея, ни в творениях самых «больных» разработчиков игр и художников-фантастов. Казалось, в небе застыл гигантский цветок лотоса. Белоснежные лепестки, все больше раскрываясь, роняли вниз какие-то капли. Эти капли дождем сыпались на город и расположившееся возле него скопление войсковых частей.

Андрей уже собирался перевести взгляд на сам город, но его отвлек возмущенный крик. Кричал обделенный вниманием эльф. Казалось, он только сейчас заметил застывшего с открытым ртом человека. Эльф гневно сверкнул огромными зелеными глазами и опять крикнул, привлекая внимание орка к новой жертве. Андрей по-прежнему пребывал в ступоре и мог лишь наблюдать за тем, как огромная туша поперла прямо к нему, походя завалив невысокий заборчик.

Расстояние между ними мгновенно сократилось, и орк махнул своей лапищей. Андрея унесло словно ветром, но ему все же повезло — затяжной полет остановили бельевые веревки. Если бы он врезался в соседский металлический гараж, то вряд ли бы пережил первую встречу с новыми обитателями Земли.

Веревки смягчили удар. Прокрутившись вокруг одной из них, он рухнул на четвереньки. Грудь противно ныла, а во рту ощущался привкус крови. Не успев подумать о своем состоянии, Корчак взлетел вверх и увидел морду орка вблизи, значительно ближе, чем хотелось бы. Орк держал его на весу за туго натянутую майку, определенно собираясь проткнуть своей железякой. Внезапно что-то изменилось, орк недовольно фыркнул, обдав Андрея облаком вони. Звериная морда исказилась, а глаза-бусинки вытаращились на держащую Андрея лапу. Орк раскрыл свою огромную пасть, показывая весь набор длинных и очень острых зубов, которыми неизвестно какие боги наградили эту тварь. Монстр заревел, и в этом реве почему-то было больше боли, чем ярости. Андрея вновь обдало тошнотворным запахом. Вдруг, неожиданно для самого себя, он с омерзением плюнул прямо в распахнутую пасть. Это было единственное, что он мог сделать в данной ситуации.

Дальше все пошло по непонятному для обеих сторон сценарию. Орк ослабил хватку, и Андрей рухнул на землю. Затем монстра вырвало, к счастью, не на лежащего под ним человека. Орк ухватился обеими руками за горло, заревел и зачем-то ломанулся в соседский дом, попутно снеся дверь и часть стены. Проводив бегуна взглядом, Андрей вспомнил, что во дворе находится еще один визитер.

Эльф уже шел к нему, решительно вытянув скрюченные пальцы в направлении посмевшего не умереть человека.

«Он что, колдовать собрался?» — подумал Корчак, поднимаясь на подгибающиеся ноги.

Как оказалось, угадал. Эльф остановился, сцепил кисти рук, а затем резко развел их сантиметров на двадцать в стороны. В образовавшейся клетушке из пальцев сверкнуло огнем. Через мгновение там заклубился огненный мячик.

«Обычный фаербол, — подумал Андрей и тут же удивился собственной осведомленности. — Хрена-се обычный! Это не игра, он же сейчас спалит тебя к чертям!»

В ответ на шевельнувшийся страх память воскресила картинку с горящей «маздой», и он спокойноулыбнулся в лицо своей смерти. Огненный шар в руках эльфа разросся до размера яблока, затем ушастый гость развернул кисти рук ладонями к Андрею — и фаербол, стремительно увеличиваясь в размерах, понесся вперед. Андрей был готов к смерти — он даже не стал закрывать глаз и поэтому ясно видел то, что произошло дальше.

Шар оказался вовсе не фаерболом — он разросся до двухметрового размера, потерял четкую форму, превращаясь в огненный диск, который плашмя налетел на человека и… понесся дальше. Андрей лишь успел заметить, что где-то в десяти сантиметрах от его тела огонь попросту исчезал. Он уже видел нечто подобное в кино, но, в отличие от кино, не было ни защитных полей, ни героического сопротивления стихии, от которого киноперсонажей колбасило долго и не по-детски.

«Может, это иллюзия? — подумал он и тут же получил ответ в виде взорвавшегося позади него соседского гаража. Взрывная волна мягко толкнула в спину. — Или так задумано?»

Ответ на второй вопрос он увидел в совершенно безумных от удивления глазах мага. Тот судорожно задергался и замахал руками. Вокруг ладоней занервничавшего эльфа зазмеились молнии. Маг взмахнул руками, как бы стряхивая с кистей электрические змейки в сторону Андрея. Две молнии метнулись к человеку, но не причинили ни малейшего вреда. Понаблюдав за этим цирком, Андрей шагнул вперед, его охватила безудержная ярость.

«Да кто вы, черт возьми, такие?! Кто дал вам право убивать людей?! Варька, какой бы она ни была, Коля, и…» — Невысказанная мысль пульсирующей болью сжала голову, он не мог думать о смерти жены. Пока не мог. В голове стало пусто, у Андрея осталось одно-единственное желание — стиснуть горло эльфа и не отпускать, пока в теле чужака остается хоть капля жизни…

Непонятно, мог ли эльф читать мысли, но агрессору стало совсем нехорошо. Чужак странно взвизгнул, прочертил в воздухе какие-то замысловатые каракули и двинул в сторону Андрея стену холода… с таким же успехом, как и в предыдущих попытках. Впрочем, кое-что все же изменилось: как только искрящаяся инеем полупрозрачная стена двинулась вперед, маг закатил глаза и кулем рухнул на газон. Стена холода повторила судьбу фаербола — то есть полетела дальше, старательно обтекая тело человека.

Андрей шагнул ближе, под кроссовками захрустели замерзшие травинки газона, он удивленно посмотрел вниз, затем вокруг себя. Три двора стоящих рядом особняков превратились в анклав Бейрута. Дом соседа слева пострадал больше всего — разбушевавшийся орк вынес парадную дверь вместе с частью стены, гараж был разворочен огненным заклинанием, а лужайка стала похожа на тундру. Андрей прикрыл глаза.

«Господи, пусть все это будет бредом, сделай так, чтобы все стало по-старому, я даже согласен на дурдом», — подумал он и осторожно открыл глаза. Но его мольба осталась напрасной. Мало того — по иронии судьбы первым, за что зацепился взгляд, была догорающая «мазда». Внутри почерневшего салона уже проглядывало обгоревшее тело.

Сквозь дымное марево находящийся на грани безумия Андрей увидел угольно-черные тени. В соседский двор скользнули гибкие тела. Новые монстры напоминали огромных собак, но только потому, что других ассоциаций у Корчака вновь не нашлось. Андрей со всхлипом втянул воздух, скрипнул зубами и, пронзительно завопив, бросился навстречу новой угрозе. Он никогда не был храбрецом, но сейчас в нем клокотала ярость — ярость, которая меняет в человеке все.

Все дальнейшее смешалось в кровавом вихре. Мелькали зубы, кулаки и брызги крови, воздух сотрясали рычание и визг. Когда пелена безумия отступила, он увидел, что стоит посреди улицы в разодранной одежде, истекающий кровью из множества царапин, но живой, злой и решительный. Во дворе лежало два мертвых собакообразных тела. Судя по виду, одна из тварей умерла своей смертью, а у второй был размозжен череп. Орудие убийства Андрей обнаружил в собственных руках. Пальцы разжались, и на землю упал бордюрный камень, покрытый темной кровью.

В пылу боя Корчак вышел со двора и сейчас стоял посреди асфальтовой двухполоски, отделявшей стройную шеренгу коттеджей от пологого склона холма. Перед ним открылся прекрасный вид на город и находящиеся за ним армейские склады. Точнее сказать, вид был ужасным. Весь город затянула взвесь из пыли, гари и какого-то сероватого дыма. Это было похоже на пороховой дым, но чтобы выделить такие густые клубы, необходимо было сжечь огромное количество боеприпасов.

Город умирал. Где-то раздавались взрывы и отголоски криков. Андрей перевел взгляд в сторону армейских складов и увидел еще более абсурдную картину. На месте складов зияли огромные воронки и кучи земли, разбросанные на километры вокруг. Финальной точкой в этом абсурде стал огромный летающий цветок, величественно уплывавший вдаль на фоне голубого неба. А за ним тянулись редкие светло-серые точки тех самых капель, которые он раньше принял за дождь. Основная часть десантных аппаратов уже достигла корабля-матки, и сейчас Андрей видел лишь отставших.

«Это что — инопланетяне? Тогда какого хрена здесь делали орк на пару с эльфом? — подумал Андрей, сжимая руками раскалывающуюся голову. — Но это же невозможно, это вообще бред какой-то…»

Вопросы громоздились друг на друга. Но он уже догадывался, у кого сможет получить ответы. Эта мысль отрезвила Андрея, он решительно развернулся и, стараясь не смотреть на догорающую машину, прошел сквозь двор в сторону эльфа, до сих пор лежащего на соседском газоне.

Как и за многие века существования человека, мозг мужчины нашел единственный выход из тупиковой ситуации. Когда в голову лезет желание сдаться и умереть, остается только одно — месть.

Глава 2 СВЕТЛЫЙ МИР

Эдерай, сын Осождаха, эрл клана Смертельной Лианы смотрел вниз на проносящуюся под ним землю. Он рассматривал уродливые квадраты полей и жалкое подобие лесов, дороги из черного и отвратительно-жирного камня, линии туго натянутых металлических нитей. Все это убогое зрелище жутко бесило эрла, но стоило поднять глаза к небу, как раздражение уходило и в душу возвращалось смешанное с горечью восхищение.

«Почему мы были так долго лишены всего этого? Почему солнце и бездонную голубизну неба могли видеть только отвратительные животные? Почему?»

Эдерай встряхнул головой, стараясь отогнать невеселые мысли. От резкого движения одна из заколок выскользнула, и платиновые волосы высокородного эльфа рассыпались по плечам. Он мог позвать фэйри, чтобы поправить прическу, но сейчас ему хотелось уединения и размышлений. На лицо эрла набежала легкая улыбка. Все было не так уж плохо. Теперь этот мир вновь будет принадлежать высокородным. Эпоха Боли закончилась.

Как ни странно, закончилась она случайно, без пророчеств и знаков свыше. И это «случайно» произошло очень вовремя — клан Смертельной Лианы был на грани уничтожения. Перед глазами эрла опять вспыхнуло видение недавнего прошлого.

Гвулхи клана Белого Лепестка рассыпались по склонам пологих холмов и стремительными прыжками неслись к фаланге овров клана Смертельной Лианы. Гвулхов врага было много, десятки тысяч — намного больше, чем гвулхов его собственного войска.

Гибкие тела «рожденных в утробе собаки» словно летели над серой травой, едва касаясь ее мощными лапами.

Бесцветная равнина мрачно окрашивалась тусклым светом, а сверху давило низкое небо. Вершины самых высоких холмов подпирали сплошной облачный покров. Темно-серые тучи висели так низко, будто желали посмотреть поближе на разыгравшуюся внизу битву.

За плотными рядами закованных в латы овров прозвучали команды. Тут же прямо из клубящихся туч начали бить молнии. В местах соприкосновения сверкающих зигзагов с землей расплывались огромные пузыри. Попавшие в этот пузырь гвулхи мгновенно рассыпались пылью. И все же слишком многим удавалось проскользнуть между смертельными пузырями и приблизиться к рядам овров.

Под рев сигнального рога овры в едином порыве сомкнули щиты. Но до того как они приняли на торчавшие из щитов шипы первые угольно-черные тела гвулхов, со стороны врага в плотный строй фаланги полетели огненные шары. Там, где они попадали в ряды овров, вспыхивали небольшие защитные сферы, и огонь, лизнув созданную артефактами защиту, бессильно угасал.

Но, несмотря на защиту, работа чужих магов расстроила ряды овров и отвлекла внимание от гвулхов. Гибкие звериные тела ворвались внутрь фаланги, вгрызаясь в овров зубами и полосуя их тела когтями.

Средний по силе и опыту овр с легкостью справлялся с пятеркой даже самых сильных гвулхов, но если при этом атаковать фалангу многочисленными «огненными цветками», то ситуация сильно усложняется. Бой распался на отдельные схватки. Гвулхи гроздьями висли на оврах, и маги Смертельной Лозы не могли помочь своим боевым рабам. Это означало бы смерть не только для гвулхов врага, но и для собственной фаланги, которая была последним рубежом обороны. А вот у магов противника таких сомнений не было — огненные сгустки неслись один за другим, пролетали над спинами бегущих гвулхов, а затем врезались в защитные поля, больше вредя гвулхам, чем оврам. Но с каждым ударом магическая защита овров ослабевала. Дорогостоящие амулеты один за другим вырабатывали свой ресурс и осыпались белоснежным песком на тусклую траву.

А «огненные цветы» продолжали врезаться в ряды борющихся тел, выжигая все — и своих и чужих.

И все же силы атакующих магов не бесконечны — беспрерывный огненный ураган начал стихать. Прекрасно обученные и вооруженные овры разрубали тела гвулхов и постепенно вновь выстраивались в стройные ряды. Вот только фаланга теперь стала жалким подобием той мощной силы, которая встала на рубеже этим утром.

Последний гвулх был разодран напополам, и слитный гул сомкнувшихся щитов возвестил любопытным облакам о том, что боевые рабы клана Смертельной Лозы готовы встретить любую угрозу. И эта угроза не заставила себя ждать.

Между холмами хлынули темно-серые реки одетых в сталь овров врага. Удары сотен тысяч ног заставили землю дрожать.

Когда первые ряды вражеских овров приблизились к фаланге на две сотни шагов, прозвучала команда, и по стройным рядам пробежала волна движения. Овры клана попарно становились спиной друг к другу, образовывая в фаланге множество огражденных щитами коридоров. По этим проходам, разбившись на тонкие ручейки, хлынула черная волна гвулхов клана Смертельной Лозы. Эта предосторожность не была излишней — молодые звери, распаленные запахом крови, могли напасть даже на своих. Гвулхи вырвались на простор и устремились навстречу врагу. По фаланге еще раз пробежала волна трансформации, и она вновь стала единым целым.

Гвулхи не могли остановить врагов, которые значительно превышали их и по численности и по силе. Но они все же приостановили атакующую волну на несколько драгоценных секунд, создав огромный вал из борющихся тел. Это было их основной задачей. И свое слово сказала сирена.

По земле пробежали трещины, огромный пласт почвы рухнул вниз, увлекая за собой передние ряды овров врага и всех гвулхов клана.

Несущийся вал атаки остановить было невозможно, и шедшие в глубине атакующей массы овры толкали передние ряды прямо в пропасть. К сожалению, успех был сиюминутным, пропасть лишь казалась бездонной. Огромные тела быстро заполнили провал — и вот овры уже бегут по трупам через расщелину, которая сожрала четверть вражеской армии. Но и оставшихся трех четвертей вполне хватало для того, чтобы размазать фалангу по унылой равнине. Серая волна ударила в такую же серую стену щитов. Но это было не биение океана о скалы, а небрежный взмах, которым прибой смывает с пляжа песочный замок.

Так он потерял свою армию и почти всех старых магов.

Эдерай скрипнул зубами и быстро подошел к стене. Он прикоснулся пальцами к плетению толстых лиан, из которых состояла не только эта стена, но и весь корабль целиком. Это были те самые «смертельные лианы», давшие имя родному клану. Но, в отличие от растущих на почве собратьев, лианы корабля были практически лишены жизни, став лишь строительным материалом.

Прикосновение к клановому тотему успокаивало. Раздражение уходило, захватив с собой толику энергии, которой хватило на то, чтобы на секунду оживить крошечный участок стены. Из белоснежной ветки выскочил тонкий шип и нежно уколол палец эрла. Эдерай улыбнулся. Это была ласковая боль, но любого другого, в ком не было крови клана, яд убил бы за считаные секунды, оставив после себя жуткие язвы. Это могло случиться с чужаком, а сыну клана боль дарила успокоение и уверенность. Эдерай впустую потратил немного энергии, но не жалел об этом — иногда он позволял себе быть сентиментальным. Еще раз погладив вновь уснувшую лиану, эрл решительно направился внутрь корабля.

До входа было недалеко — Эдерай не стал идти в конец стометрового листа-платформы, а смотрел вниз с его основания. За передвижениями эрла следили «поводыри корабля», и как только он вошел в сводчатый тоннель, лепесток начал подниматься вверх — огромный цветок вновь обретал гармоничную форму закрывшегося бутона.

Эрл шагал по коридорам с белоснежным плетением стен и думал о предстоящей битве. Пока все шло как нельзя лучше — дальний рейд по городам зверей принес свои плоды, и на нижних ярусах корабля находилось около двадцати тысяч самок. И это только за первую неделю. Пройдет несколько лет — и у клана опять будет огромная армия «рожденных в утробе». Он вполне мог бы вернуться в Темный Мир и поставить на колени всех врагов. Именно таким Эдерай видел свое будущее, когда открывал портал и выводил флагманский корабль сквозь мерцающее облако Врат. Но лишь взглянув в голубое небо, он понял, что не вернется: пусть ничтожные последыши великих воинов гниют в своем тусклом мире, вгрызаясь друг другу в глотку.

Эдерай скупо улыбнулся, вспоминая свое отчаяние. Тогда он думал, что его клану осталось жить считаные месяцы. Но все же молитвы душам предков и светлым богам были услышаны — старый Аил вернулся. Теперь его называли лордом Аилом. Опытный и умный, но безродный разведчик осуществил мечту любого «листа» — он прыгнул с низшего уровня кланового дерева к самой верхушке кроны. Эта награда была обещана тысячелетия назад, и Аил стал «ветвью» древа клана, причем одной из самых весомых.

Когда пять лет назад Эдерай отправлял Аила сквозь прокол в пространстве, он был готов сразу же спеть о нем песню «Падающего листа». Изрезанный шрамами эльф учил будущего эрла охотиться на сашатов — злобных ящеров Темного Мира, он сделал ему первый лук, поэтому выбор оракулов стал для Эдерая настоящим испытанием. Но Аил был спокоен и позволил себе лишь мягкую улыбку, которую сразу же сменило строгое выражение лица. Никто не ждал возвращения посланца — тысячелетиями в неизвестность уходили избранники судьбы, которых втайне все называли «избранниками смерти», и пропадали без вести. Каждую сотню лет весь клан замирал на долгих пять сезонов в ожидании чуда и разочарованно вздыхал, когда в назначенный час из прокола никто не возвращался. И вот пришел черед безродного наставника наследного принца. Разведчик прыгнул в мерцающий колодец и исчез на долгие пять лет.

Он вернулся в самый драматический момент, когда маги уже собирались закрыть прокол. Старого Аила не зря называли предводителем «теней». Покинутый эльфами Светлый Мир не смог прожевать его старого и жесткого тела, поэтому выплюнул обратно. Когда разведчик вылетел из «Колодца грез» и рухнул на плиты подземного зала, он выглядел так, словно его действительно жевали. Аил истекал кровью из множества странных отверстий в теле и выхаркивал красные сгустки из легких, но на его губах играла по-настоящему счастливая улыбка.

— Повелитель, они обманули самих себя. Светлый Мир у твоих ног, — прохрипел разведчик и потерял сознание.

Тогда никто не понял, что имел в виду старый охотник, но когда он пришел в себя и все рассказал, под сенью клановых деревьев разлетелась радостная песнь. Животные действительно обманули себя.

«И сейчас они об этом узнают», — злорадно подумал Эдерай, входя в огромный «купольный зал» корабля. К нему быстро шагнул «думающий о смерти», курировавший первый легион.

— Мой эрл, до армии животных осталось совсем немного, я думаю, нам следует подготовить сирену.

— Хорошо, «думающий», — ответил Эдерай и повернулся к маленькому фэйри, присевшему на корточки у одного из выходов: — Позови сирену.

Маленький раб робко поклонился и быстро убежал в один из коридоров, а эрл пошел в сторону центрального помоста.

«Купольный зал» походил на луковицу и был сердцем корабля. Отсюда несколько десятков магов-поводырей управляли огромной махиной, а «думающие о смерти» отдавали команды «поющим о смерти», которые в свою очередь вели в бой свое боевое соцветие: «рожденных в утробе», отряды стрелков и магов. Кроме них в помещении находились: почетная полусотня «теней», оракулы, несколько овров и телохранители эрла. Они стояли небольшими группами вокруг помоста с двойным троном, который находился на небольшой возвышенности в центре «купольного зала».

Эдерай быстро поднялся на помост и удобно уселся в одно из кресел. Осмотревшись, он увидел небольшую кучку оракулов. Впавшие в транс маги небольшим кружком сидели возле одной из стен и, казалось, дремали. Рядом с оракулами постоянно находился молодой маг-наблюдатель. Эрл махнул рукой, подзывая наблюдателя к себе:

— Что говорят оракулы?

— Пока все спокойно, владыка, животные не помышляют о Большом Ударе. — Молодой эльф отвечал, согнувшись в низком поклоне, он боялся даже поднять глаза на эрла.

Внутри Эдерая шевельнулось раздражение. Раньше маги такого низкого ранга не смели и близко подойти к своему господину, но сейчас у клана тяжелые дни, и приходилось иметь дело даже с такими неучами.

— Передай, чтобы не отвлекались на мелочи. Это важно. Их дело — Главный Удар.

Маг поклонился еще ниже и, пятясь, быстро подошел к группе оракулов. Он встал рядом со старцами и прикрыл глаза, затем его ноги задрожали, с трудом удерживая тело в горизонтальном положении, — общение со впавшими в транс оракулами было слишком сложной задачей для слабого мага.

Эдераю становилось скучно, он уже подумывал «осчастливить» проверкой кого-то из «думающих», но в этот момент в «купольный зал» одновременно вошли сирена и Аил. Они вышли из противоположных входов, и эрл невольно улыбнулся тому, в какой одинаковой гримасе недовольства исказились их лица. Бывший разведчик не любил сирены, а та, в свою очередь, отвечала ему полной взаимностью. Старый Аил решительно тряхнул седой гривой и направился к помосту. Великий Поиск дался новоиспеченному лорду нелегко, он стал грузен и совершенно поседел. С другой стороны, это было хорошо — теперь лорды хотя бы не впадают в ступор при виде «недостойного» темно-каштанового цвета волос. Конечно, седой цвет далек от благородного «лунного окраса», но, по крайней мере, он не был таким вызывающим, как природная масть старого разведчика.

Как и стоило ожидать, сирена впорхнула на помост намного раньше старика, что вызвало очередную гримасу на лице новоиспеченного лорда.

Дождавшись, когда нога Аила коснется первой ступени помоста, эрл кивнул одному из «поводырей»:

— Поднимайте нас.

Точнее, он кивнул спине «поводыря», который никак не отреагировал на обращение своего господина. На корабле царили свои правила — в бою было не до этикета. Десять «поводырей» сидели по периметру огромного зала лицом к свитым из лиан стенам. Точно такие же лианы, но с легким синеватым оттенком, оплетали тела «поводырей», словно коконы, оставляя на виду лишь некоторые участки тела. Еще двое «поводырей» точно таким же образом были вплетены в пол возле центрального помоста. К одному из них и обращался эрл.

«Поводырь» по-прежнему оставался недвижным, но помост резко вздрогнул и начал медленно ползти вверх. Краем глаза эрл заметил, как Аил дернул подбородком и на поднимающийся помост тут же вскочили еще три стрелка. Вслед за ними, совершив мощный прыжок, приземлился овр-ветеран. Платформа вздрогнула от удара тяжелого тела. Эрл вновь поморщился — гиперопека со стороны бывшего воспитателя всегда портила ему настроение. Он повернулся к соседнему креслу двойного трона и с удовольствием посмотрел на сирену. Она была поистине прекрасна. «Рожденная в утробе» благодаря старанию сильнейших магов жизни соединила в себе изящество эльфа и жизненную энергию звериной самки. Сирена являлась большим чудом и огромной редкостью. У клана было еще три сирены, но они не шли ни в какое сравнение с этим сокровищем. Насколько знал Эдерай, таких сильных сирен не было ни у кого из десяти эльфийских кланов. У этих существ не было имен, эту называли просто сиреной, но всем было прекрасно понятно, о ком идет речь. Миленькое личико исказилось в капризной гримасе, и юная красотка, надув губы, требовательно посмотрела на своего господина. Крайне неуравновешенная психика этого создания требовала осторожного обращения, не то могло случиться все что угодно. Нет, взбунтоваться сирена конечно же не могла, но, впав в истерику, она была способна разворотить весь корабль, а то и наложить на себя руки. Что было бы значительно хуже любого бунта.

— Ну что случилось, лепесточек? — ласково спросил эрл.

— Он меня не любит, — заявила сирена и сверкнула глазами, глядя мимо Эдерая.

Чтобы понять, о ком идет речь, эрлу не нужно было оборачиваться.

— Он и не должен тебя любить, иначе мне пришлось бы спеть ему песнь «Падающего листа» еще живому. Только я имею право любить тебя, — ответил Эдерай и едва сдержался, услышав, как Аил тихо фыркнул.

Настроение ветреного существа мгновенно изменилось, и она плотоядно облизнулась.

По телу эрла побежала дрожь — маленькая проказница не стеснялась использовать магию для обольщения. Сирена была настоящим сокровищем и достойно несла в себе кровь клана. Для создания большинства «рожденных в утробе» использовалась некоторая доля эльфийской крови. А в процессе творения сирены была применена самая благородная из всех — кровь Эдерая. Так что сидящая рядом с эрлом соблазнительница являлась его рабыней, сестрой и любовницей одновременно. В среде эльфов инцест не приветствовался, но на этот случай древние правила не распространялись. Сирена была наполовину животным и не могла считаться высокородному родственницей, максимум — домашней любимицей.

В груди эрла начинало зарождаться желание, но сверху хлынул поток солнечного света, вызывая иные чувства. Прямо над головами собравшихся на помосте эльфов раскрывались лепестки венчика судна. Словно гигантский гриб, помост поднялся над верхушкой корабля-цветка и застыл. Эдерай встал и подошел к краю помоста. Перед ним расстилался потрясающий вид.

Корабль замедлялся, постепенно опускаясь к земле. От основного тела летающего гиганта начали отгибаться лепестки-платформы, и в открывавшихся тоннелях появились колонны овров и магов, направляясь к десантным луковицам. Постепенно верхние ряды лепестков закрывали собой вид на нижние платформы, но эрл знал, что на всех десяти уровнях выстраивается больше пятидесяти тысяч воинов.

Внезапно воздух в двадцати метрах от помоста расцвел огненным сполохом. Это привлекло внимание эрла, и он обратил свой высокородный взор на противника. Огромная армия животных заполонила всю равнину. Они не привыкли сражаться строем и поэтому рассредоточились на расстоянии многих полетов стрелы.

Прямо по ходу корабля эльфов располагалась широкая линия укрепрайона, на котором расположились части 138-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады шестой армии. А справа выдвигалась 6-я отдельная танковая бригада двадцатой армии при поддержке авиакрыла штурмовиков Су-27.

Эти названия ни о чем не говорили эрлу эльфов, он с трудом мог отличить вертолет от штурмовика, но прекрасно знал, что у всех этих железных монстров была одна и та же слабость. Немного бравируя, он медленно подошел к трону и подал сирене руку. Артобстрел усиливался, и воздух вокруг корабля постепенно превращался в настоящее море огня. Но ни один осколок не долетел до казалось бы беззащитных эльфов и белоснежных бортов судна, которое по своей сути было гигантской корзиной. Поводыри и другие маги создали сильнейшую защитную сферу, не пропускавшую ни огня, ни быстро летящих осколков. И все же мощь человеческих войск была огромна, армейские части постоянно прибывали на линию обороны, внося свою лепту в усиление огненно-свинцового шквала. Эрл почувствовал, как постепенно тают силы магов, и, ускорив шаг, вместе с сиреной приблизился к самому краю помоста.

— Спой мне, лепесточек, — ласково попросил эльф, проводя ладонью по платиново-русым волосам, затем он отступил на шаг назад.

Сирена сделала глубокий вдох и, запрокинув голову, начала «петь». Девушка была прекрасна на фоне бушующего огня. Нарастающий звук «Песни Хаоса» постепенно прорывался сквозь сплошной грохот. Он становился все выше, а затем перерос в пронзительный визг. То, что происходило после этого, казалось чудом даже для эльфов — вот так просто, без единого заклинания и начертания рун, рождалась огромная по силе волшба.

Словно повинуясь этому звуку, огненное море рухнуло вниз и расплескалось по равнине. На самом деле так выглядело прекращение обстрела, переходящее в подрыв всех боеприпасов человеческих войск в радиусе тридцати километров. Все — от автоматных патронов пехотных частей до танкового боезапаса и артиллерийских снарядов — было подорвано мощнейшим заклинанием, в котором сплелась огненная магия, эффект детонации и даже принцип электромагнитного импульса. Впрочем, состояние электроники уже никого не волновало. Огромные Т-90 разлетались как стеклянные. Внутренние подрывы срывали их гордые башни и разбрасывали в стороны сегменты танковой брони. Чудовищным фейерверком вспыхивали стремительные тела Су-27, а расположение пехотных частей превратилось в ад кромешный. Все, что было приготовлено для врага, взрывалось буквально в руках человеческих солдат. Осколки вгрызались в живую плоть, а беспорядочно летающие пули прошивали бронежилеты и каски.

На землю опустился Хаос.

Эдерай смеялся, он был практически счастлив, в крови бурлила радость многих поколений предков, которые дождались часа мести. Окружившая его свита вела себя сдержаннее, но по лицам было видно, что они разделяют торжество повелителя. Внезапно эрл замолчал, его взгляд выхватил на потемневшем от дыма небе маленький силуэт железной птицы.

— Что, что это за гниль? — разозлился эльф, оборачиваясь к сирене.

Едва отошедшая от заклинания девушка уже опять сидела в кресле. Она бросила мимолетный взгляд в небо и непонимающе пожала плечами.

— Еще раз, — приказал эрл.

— Я устала, — капризно ответила сирена и отвернулась.

— Хорошо, я сам.

Эдерай решил доказать этой капризной самке, что древняя эльфийская кровь тоже многого стоит. Мелодичный голос эльфа напевал тихую мелодию, а тонкие пальцы плели вязь воздушных рун. Это заклинание он мог произнести даже во сне. За последние несколько месяцев «Песнь Хаоса» выучили все, даже самые тупые из учеников магических школ. Ее вплели внутрь множества артефактов и защитных печатей, и теперь любое магическое действие сопровождалось этим несложным, но очень эффективным плетением.

Последний пасс рукой замкнул энергетический контур, и узконаправленная волна полетела в сторону далекой цели.

Авиатопливо в полупустых баках Ан-120 полыхнуло раньше, чем отказала электроника, и в небе расцвел еще один огненный цветок.

Эдерай, любуясь, рассматривал причудливые черно-красные сполохи, но какое-то несоответствие продолжало его беспокоить. Спустя секунду он понял, что именно здесь не так: в голубом небе к земле неслись черные точки. Эрл сначала подумал, что это обломки железной птицы, но внезапно над его головой возникло множество белых куполов. Стремительно снижаясь, они изменили траекторию и направились прямо к кораблю.

Проговорив скороговоркой малую форму «Песни Хаоса», эрл направил волну на парящие купола, и… ничего не произошло. Только потом он догадался применить обычный «огненный цветок», но увы — остатки энергетического запаса ушли на «песнь».

Через минуту, как горох из лопнувшего мешка, на помост и нижние палубы посыпались фигуры в пятнистых одеждах и кожаных шлемах. Некоторые из них, по совершенно непонятной для эльфа причине, сдергивали шлемы и надевали на голову голубые береты. В руках нападавшие звери держали какие-то странные предметы, совершенно непохожие на оружие.

Десантники сжали в руках саперные лопатки, которыми их всегда наделяла молва в анекдотах и байках, и, не раздумывая, ринулись на сказочных персонажей. Думать и удивляться было некогда — нужно успеть использовать тот малый шанс, который своим питомцам подарил их капитан.

Способность остро чувствовать изменение обстановки и принимать молниеносные решения вылилась для капитана в уважение окружающих и в прозвище Чуйка. Именно Чуйка, сориентировавшись по отрывистым сообщениям в наполненном паникой эфире, приказал десантникам бросить любое огнестрельное оружие, взяться за саперные лопатки и уйти в затяжной прыжок.

Перехватив удобней деревянную рукоятку, десантник левой рукой оторвал верхнюю пуговицу — и не ради облегчения дыхания, а чтобы продемонстрировать врагу тельник: «Чтобы знал, скотина, кто ему бошку оторвет».

«Умирать надо весело», — подумал десантник, прыгая вперед. Это была любимая фраза уже покойного Чуйки, сгоревшего в самолете вместе с последней партией парашютистов. В прыжок успела уйти сотня из ста пятидесяти бойцов. А на вражеский корабль попало меньше шестидесяти.

Сначала Эдерай решил, что бой будет скоротечным. Но, как оказалось, им попался очень непростой противник. Овр-ветеран прыгнул навстречу десятку упавших на помост животных и должен был мгновенно порубить их своим огромным ятаганом, но юркие зверьки ускользали от ударов и даже успевали высекать искры из брони овра своими жалкими ковырялками. Одна из маленьких фигур буквально взбежала по огромному телу «рожденного в утробе» и ударила его ногой в лицо. Овр возмущенно взревел, смахивая наглеца как муху. Из приплюснутого носа хлынула кровь, и тут же к ней добавилась еще одна порция из надрезанного горла. Странное орудие не смогло глубоко войти в шею овра, но несколько таких порезов были способны серьезно ослабить даже такого здоровяка.

Все это эрл отмечал, стараясь не упустить ничего из происходящего. Он стоял возле трона, прижав к креслу сирену и прикрывая ее своим телом. Клан не мог потерять такую сильную магиню, особенно сейчас. Перед троном рубились лучники, они успели выпустить лишь несколько своих стрел-артефактов и сейчас, бросив луки, сражались короткими скашами. Почти все истраченные стрелками стрелы ушли за спинку трона, и теперь сзади было пусто. Но Эдерай понимал, что это ненадолго, — пятнистое зверье начало обходить эльфов и скоро могло напасть со спины. Как ни дико, но великая нация магов оказалась бессильной перед простой физической угрозой — сирена не умела колдовать «по-мелкому», и любая ее попытка навредить врагам могла разнести корабль в щепки, а единственный, кроме сирены, маг на помосте безрассудно израсходовал все силы на браваду перед свитой. Эдераю стало немного стыдно.

Внезапно эрл с удивлением заметил, что Аил не участвует в схватке. В гуще врагов ревел овр, телохранители не подпускали зверье к господину, а старый разведчик в это время что-то бормотал себе под нос. Его поведение удивляло — Аил не был магом и точно не мог произносить заклинания. Неожиданно лорд-разведчик прекратил бормотать и, резанув себя скашем по ладони, прижал окровавленную руку к полу за троном. Помост вздрогнул, а лорд-разведчик замертво рухнул на пол. В этот же момент из поверхности помоста начали выстреливать гибкие лианы. Обвивая врагов, они сжимали жертвы в своих объятиях и пронзали их тела длинными шипами. Гибель наглых, но смелых зверей была ужасной: магический яд вызывал страшные корчи и приводил к мучительной смерти.

Сделав свое дело, лианы утратили последние крохи энергии и застыли, образовав на помосте причудливые заросли.

«Магия крови! — мысленно воскликнул эрл. — Я и не знал, что старый разведчик балуется запретной ворожбой. Впрочем, „тени“ всегда были со странностями».

Придя в себя, эрл осмотрелся вокруг, подсчитывая потери. Боевитые зверьки все же сумели убить овра и серьезно ранить одного из стрелков. К тому же «поводырям» придется солидно поработать, приводя в порядок саму платформу.

Сирена забилась в угол кресла и тихонько подвывала, но у эрла сейчас не было ни времени, ни желания успокаивать питомицу. Платформа в очередной раз вздрогнула, и лишь после этого Эдерай понял, что они опускаются вниз, — «поводыри» все же догадались, что с их господином не все в порядке, и начали действовать.

Платформа опустилась, и на ее поверхность сразу же запрыгнул десяток стрелков-телохранителей, удивленно разглядывая воцарившийся там хаос. Артефактные луки изогнулись, и стрелы, способные пробить любую магическую защиту, беспомощно уставились на мертвые тела врагов. Происходящее окончательно вывело высокородного эльфа из равновесия:

— В кого вы целитесь, гнилые почки?! В кого?!

Телохранители вытянулись в струнку и буквально окаменели. Их лица застыли, не выражая никаких эмоций. Прошибить простым криком потомственных телохранителей, хладнокровных и невозмутимых, было невозможно, к тому же эрл понял, что теряет лицо.

— Что произошло?

Один из телохранителей «ожил» и повернулся к господину:

— Животные напали сверху. Все уничтожены.

— Потери?

— Потерь нет.

— А среди «рожденных в утробе»? — недовольно уточнил эрл.

— Сорок овров и пятьдесят фэйри.

— Что?! — Эрл вновь начал терять самообладание. — Как могла горстка животных убить сорок овров?

— Не знаю, господин, с такими животными мы еще не встречались.

— Все, хватит глупостей. Платформу очистить. Навести порядок. Лорду оказать помощь. — Закончив отдавать приказы, эрл, не оглядываясь, направился к своим покоям. Сирена побежала следом, но этого он уже не замечал.

«Пора взрослеть, пять сотен лет, эрл, а словно зеленый росток. Стыдно». — Эдерай осознавал свою глупость. Он сунулся в самый центр урагана, привел с собой сирену, оракулов и едва не потерял тех, на ком держится мощь всего клана.

Немного позже эрл принял взвешенное решение — дальше пойдут корабли лордов, а он с белым флагманом вернется в Город Грез и займется созданием собственной столицы.

Глава 3 СТРАТЕГИЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ

— И тут я охренел, итит его в качель, не поверите, все как в той присказке: «Раз в году и палка стреляет». Чисто тебе спектакль: висело себе ружье — и как бабахнет! Я чуть не обделался, а опосля в сейфе грохнуло. В общем, сейф разорвало. Как меня с бабой не поубивало, один Бог знает, — вещал плюгавенький старичок, размахивая шапкой.

Андрей старался не прислушиваться к рассказу — всю важную информацию, которую мог предоставить этот дед, он уже получил, но старичок говорил так страстно и громко, что с легкостью перекрикивал гомон очереди. А очередь собралась немаленькая: около пятидесяти жителей военного городка собрались для получения пайка. Несмотря на все опасения, в городе удалось сохранить власть — все же это был военный центр, и народ привык к дисциплине. Впрочем, военных в городе осталось очень мало. Десант эльфов прошелся частой гребенкой как по городу, так и по воинским частям. Убивали всех мужчин, стариков и детей. Захватывали только молодых женщин. Выжить удалось лишь тем, кто догадался спрятаться в подвале, и тем, кого в городе не было вообще. Среди таких отсутствующих оказалась рота спецназа, и сейчас ее командир наводил в городе свои порядки. Начал он с правильных действий — взятия под контроль продуктовых складов и выдачи народу пайка, тем самым избежав мародерства и заполучив народную любовь.

— Следующий!

Задумавшись, Андрей не заметил, как подошла его очередь. Хмурого вида сержант определенно считал, что должность кладовщика — это позор для спецназовца. Он злобно посмотрел на нового нахлебника и просунул в окошко кассы стандартный паек. В паек входили: две банки тушенки, одна сгущенного молока, банка кофе и пакет кускового сахара.

— Это все? — на всякий случай спросил Андрей.

— А ты не лопнешь, деточка? Куда столько за один день сожрать-то? — Психика сержанта не выдерживала стрессовых условий на непривычной работе.

— Почему на один? Мне надо дней на пять.

— Ты что, больной или беременный? За добавкой придешь завтра, — отрезал спецназовец и тут же замолчал. В глазах его собеседника полыхнула такая ярость, что у старого вояки побежал мороз по коже. И все же спецуру подобными вещами не прошибешь. Сержант ответил не менее злым взглядом, но грубить не стал: — Не положено. Следующий!

Сцепив зубы, Андрей сгреб паек в хозяйственную сумку и отошел от окна билетной кассы кинотеатра. Он понимал, что сержант не хотел его задевать, но не мог ничего поделать: от ярости сперло в груди и стало тяжело дышать.

Обратно Андрей возвращался не по тому пути, которым пришел, — он решил сделать крюк и посмотреть на то, что осталось от оружейных складов. В принципе он уже догадывался, какое именно зрелище его ждет. Из рассказов очевидцев стало понятно, что пришельцы непостижимым образом заставили взорваться все боеприпасы в округе. Иногда оружие взрывалось прямо в руках у ошарашенных людей. Кроме того, неизвестная магия взорвала бензобаки практически всех бензиновых автомобилей. Повезло лишь тем, у кого баки были заполнены полностью. Также уцелели дизельные авто и другая техника, работавшая на солярке, но и они без электронной начинки стали всего лишь грудой бесполезного железа.

Результаты чудовищного взрыва он увидел задолго до того, как подошел к периметру оружейных складов. Некоторые из бункеров и зданий пострадали больше, некоторые меньше, а вот на месте огромного склада артиллерийских снарядов и ракет осталась только гигантская воронка. Сразу же за валом земли и бетона, выброшенных взрывом из воронки, расстилалось голое пространство. Взрывная волна стерла с лица земли все, что выступало вверх хотя бы на полметра.

Смотреть на воронку смысла не было, и он пошел дальше. Андрея больше всего волновал складской офис и склады, стоявшие в расположении частей армейского спецназа. Несмотря на разрушения, там все выглядело более или менее приемлемо. Уцелевшие стены казарм и подсобных помещений вселяли надежду.

Увидев все, что ему нужно, Андрей свернул на ведущую в город дорогу и направился в сторону собственного дома. Чем ближе к городу, тем сильнее менялась картина. Если на территории армейских частей и складов преобладали разрушения, причиненные «взбесившимся» человеческим оружием, то в самом городе поработала магия. Андрей медленно шел по улицам, рассматривая жуткое зрелище невиданной для людей войны: вот вплавленный в кирпичную стену скелет, чуть дальше виднелась закопченная стена железного контейнера с ужасающе четким силуэтом человека посредине, а вокруг контейнера в небо смотрели обгоревшие стволы деревьев бывшего сада. Время от времени по дороге попадались кучки гниющей плоти и пепла. Андрей подозревал, что это — останки погибших, но было совершенно непонятно, каким образом умерли эти люди. Менее поврежденные тела жители городка успели похоронить, но от этого обстановка не становилась менее тягостной.

Двери во многих домах были разбиты в щепки или вырваны с частью стен. Судя по всему, здесь «постарались» орки, точнее — овры, именно так пленный эльф назвал трехметровых монстров.

Пленник Андрею попался неразговорчивый, но, как оказалось, у человека было нечто, что может разговорить даже самого гордого из высокородных. Корчак до сих пор не мог понять, что же с ним не так. Почему другие погибли от магии, а он нет? Вид убитых людей вызывал в нем недоумение, как и воспоминания о волнах огня и холода, которыми кидался маг и которые не причинили ему ни малейшего вреда. Все эти люди погибли, а он почему-то выжил. Почему? Недоумение вызывала и ситуация с нападением свиты мага. И орк, и те черные «полусобаки-полу- еще хрен знает что» сдохли не от ран. Похоже, они попросту отравились: собаки — кровью покусанного ими человека, а овр сдох от плевка. Гиганта Андрей нашел в соседском доме — он как проломил головой дверь, так и остался лежать посреди гостиной.

Осмотр тел дал много, без сомнения, полезной информации. Орк представлял собой человекоподобного гиганта. Кожа безволосая и очень жесткая. Растительность присутствовала лишь на голове, в виде длинной черной гривы. Под серо-зеленой кожей бугрились мышцы — и ни малейшего следа жира. Перед Андреем лежала совершенная машина для убийства. В виде защиты орк нес на себе серые металлические щитки на груди, массивные наплечники и широкий пояс с металлическими бляхами. Все это крепилось толстыми ремнями в своеобразное подобие упряжи. Что же касается лица, то орк сильно напоминал обезьяну, вплоть до вывороченных ноздрей. Имелись: выдвинутая вперед челюсть, маленькие глаза и скошенный лоб, плавно переходивший в черную гриву волос. Уши у монстра были немного заостренными, но не настолько, как у эльфа. Два других монстра были похожи на собак с сильно удлиненным телом, словно обтянутым лоснящимся черным дерматином. Впрочем, сходство с собаками было такое же, как у тигра с кошкой.

Затащив после боя оба тела странных собак в дом соседа, Андрей решил в научных целях провести вскрытие представителей новых видов фауны. Внутреннее строение монстров ничем особым не удивило. Впрочем, Андрей обладал слабыми познаниями в звериной анатомии. Странным было кое-что другое. Когда он полез внутрь мертвого овра, плоть под руками начала странно съеживаться. И это наводило на определенные мысли.

Предположение о том, что его тело не дружит с магией, подтвердилось еще раз, когда Андрей прикоснулся к очнувшемуся пленнику. Гордый эльф орал так, словно его жгли раскаленным металлом. Загадок было много, и Андрей даже не представлял, как к ним подступиться. Но, по крайней мере, у него появились способы давления на пленника и, как результат, средства для достижения главной цели.

К своему дому Андрей подошел со стороны Колиного двора. Вид разобранной газонокосилки напомнил о соседе, и Андрей перевел взгляд на клумбу посреди собственного двора. Там они илежали, рядышком, под невысокими холмиками сырой земли. Сосед, так и не ставший другом, и жена. Андрей собрал свою волю в кулак и решительно шагнул к дому. Время слез и сожалений пока еще не пришло.

Собственное жилище встретило его пустым взглядом разбитых окон. Пройдя сквозь гостиную, он бросил на диван сумку с пайком и спустился в подвал.

Вот уже трое суток подряд в этом подвале он занимался лингвистическими исследованиями. Андрей не был любителем древних китайских трактатов, но слова одного полководца запали ему в душу: «Чтобы победить врага, его нужно знать». Этим он и занялся, а начал с изучения языка. Два года в педагогическом институте на отделении иностранных языков дали некоторую базу для первых действий.

Андрей включил смартфон на запись и, подхватив ведро, подошел к пленнику. Эльф сидел на полу подвала, прикованный наручниками к водопроводной трубе. Платиновые волосы потемнели от грязи и пота, а кожа вокруг глаз ввалилась внутрь черепа. Голова мага безвольно висела на груди. Эльф был одет в некое подобие брони, созданное из огромных листьев. Листья по виду напоминали кленовые и явно были волшебными. Эту догадку подтвердили округлившиеся от удивления глаза пленника, когда Андрей легко разорвал броню возле горла, вдобавок оторвав рукава. Судя по реакции, броня была очень крепкой, но не в руках Андрея. Наряд эльфа, несмотря на повреждения и грязь, поражал своей красотой. Сросшиеся краями листья создавали удивительные узоры, а сама поверхность брони плавно изгибалась, повторяя изящный силуэт тела. Впрочем, Корчаку на эти красоты было наплевать, сейчас его волновало совершенно другое.

На пленнике не было ран, но от измазанных красными пятнами наручников вниз по голым рукам стекали потеки полузасохшей крови. Это была кровь Андрея. Таким нехитрым способом он обезопасил себя от магии эльфа и лишил его возможности сбежать. Еще во время стычки с овром Андрею пришла в голову мысль, что его кровь может иметь те же странные особенности, что и он сам. На поверку эта догадка оказалась верной — маг за два дня так и не попытался что-либо сделать ради собственного освобождения. Опытным путем Андрей определил, что его кровь нейтрализует магию и действует отдельно от его тела в течение двадцати минут. Именно такое время после обновления защиты стонал эльф. Судя по всему, в теле ушастого было много магической дряни, и кровь Андрея, наряду с его прикосновениями, что-то разрушала, причиняя боль.

«Кстати, насчет боли».

— Просыпайся, красавец, пора возвращаться в ад, — проворчал Андрей и окатил эльфа холодной водой. От недосыпа и кровопотери очень болела голова, поэтому он был зол и раздражен. Плюс к этому у человека имелись и другие причины для подобного отношения к пленнику.

Корчак не был садистом, и то, что приходилось творить с эльфом, не доставляло ему ни радости, ни удовлетворения. Но он поставил перед собой цель и по примеру иезуитов не стал утруждать себя щепетильностью в выборе средств.

Схема допроса была определена в первый же день. Для получения информации не пришлось прибегать к пыточным инструментам — достаточно было прикоснуться к пленнику. А уже после этого начиналась сама беседа.

Отбросив пустое ведро, Корчак посмотрел на пришедшего в себя эльфа. Пленник ошарашенно моргал, пытаясь прийти в себя. Раскосые глаза наконец-то нашли мучителя, и треугольное лицо исказила гримаса ненависти. Губы высокородного вытянулись в бледные нити, а в изумрудно-зеленых глазах заплескался страх. Да, именно страх — после двух суток общения с человеком эльф начал отчаянно бояться своего мучителя. И причин для этого у него было более чем достаточно.

Андрей не произнес ни слова, он просто подошел к отшатнувшемуся пленнику и ухватил его за голову. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом эльф закричал. Судя по крику, боль нарастала постепенно, доходя до своего пика. Не выдержав, «доморощенный» палач отпустил жертву и отошел, но при этом он сохранил на лице равнодушное выражение. Эльф заговорил — он что-то вещал, захлебываясь и стараясь достучаться сквозь корку равнодушия, отделявшую его от мучителя. Чужая речь звучала непривычно. Андрей подспудно ожидал, что эльфийские слова будут мелодичными и певучими, но на деле оказалось, что в этом языке преобладали щелкающие и глухие звуки. Некоторое время он смотрел в глаза пленнику, а потом развернулся и вышел из подвала.

Он зашел на кухню, вскрыл банку тушенки и заставил себя поесть, запив все это холодным кофе. Немного посидев, тупо уставившись на стену, Андрей посмотрел на часы и устало поднялся с кухонного стула. Он спустился в подвал, подошел к эльфу и опять же молча ухватил пленника за голову. Такую схему допроса он выбрал не от хорошей жизни.

Сутки назад Андрей понял, что эльф попросту водит его за нос. Двадцать четыре часа работы ушли впустую. Когда Андрей проверил словарь, составленный из ответов эльфа, то понял, что это полный бред. Словарь он составлял по методу профессора Ветлицкого, своего институтского преподавателя. Метод основывался на демонстрации носителю чужого языка картинок с разными предметами и действиями человеческих фигурок. Ответы записывались и систематизировались. На основе полученной информации составлялись новые вопросы, которые, в свою очередь, расширяли словарный запас исследователя.

Между стенами подвала заметался мучительный полукрик-полухрип.

— Надеюсь, до тебя дошла моя позиция? — мрачно обратился к эльфу Андрей, не рассчитывая на понимание. Он взял со стола альбом и показал первую страницу. — Что это? Отвечай! Куарт хамана. Иэте!

Эльф дернулся, словно его ударили, и защелкал на своем пока непонятном языке.

Доведя пленника до полуобморочного состояния, Андрей смазал наручники новой порцией крови и поднялся в гостиную. Теперь пришло время систематизации данных. Ему очень повезло, что перед выходом Лиза успела вернуть смартфон. Во время налета аппарат находился вблизи тела и поэтому уцелел. Только благодаря такому везению у него сейчас была техника, очень помогавшая в изучении чужого языка. Все остальная электроника как в доме, так и во всем городе приказала долго жить.

Знакомый Андрея еще по студенческим временам увлекался электроникой и программированием. Так вот, однажды Игорь объяснил, что современная цивилизация совершенно беззащитна перед внешней угрозой. Он утверждал, что обычный электромагнитный импульс может спалить электронику в два счета. Первыми страдали микрочипы. Для наглядности он использовал радиопередатчик, с которым возился все свободное время. На глазах удивленного Андрея задымилась поднесенная к передатчику на полметра ID-карта. Впаянная внутрь радиочастотная метка раскалилась, обугливая вокруг себя пластик карточки. Заклинания эльфийских магов давали схожий эффект, одним махом выводя из строя все электроприборы. К тому же там было что-то, что подорвало взрывоопасные вещества в складах и частных боезапасах. Так что если в городе не было второго такого уникума, как Андрей, то он был единственным обладателем «живого» электронного прибора. Можно было бы порадоваться, но радость надолго ушла из жизни Корчака.

Эльф продержался еще двое суток. А на следующее утро спустившийся в подвал Андрей нашел холодное тело. После этого у Андрея хватило сил лишь на то, чтобы добраться до дивана. Он упал на мягкие подушки и уснул мертвым сном. Последние несколько суток он спал урывками по двадцать минут, опасаясь каверзы со стороны пленника, поэтому, когда эпопея с пытками закончилась, мозг попросту выключился.

Андрей проспал практически сутки, а проснувшись, посмотрел на мир другими глазами. Время подготовки подошло к концу, и пришла пора переходить к основной части плана. Смерть эльфа одновременно порадовала и огорчила. Досадно было то, что материала набралось не так уж и много, но, с другой стороны, эта смерть положила конец пыткам. Андрей не был садистом, и, несмотря на то что недавние события напрочь лишили его брезгливости и сентиментальности, необходимость мучить живое существо не могла не удручать. Не свойственные его натуре действия постепенно отравляли душу, и хорошо, что все это закончилось.

Поднявшись и наскоро поев, он начал собираться. В дальнюю дорогу Корчак взял поясную сумку, в которую уместились смартфон и небольшая пачка долларов, продолговатый сверток и маленький кожаный мешочек для драгоценностей, который он надел на шею. Затем Андрей вытащил из подвала тело эльфа и уложил его посреди гостиной. В последние дни маг стал более разговорчивым, и Корчак узнал много нового, но, к сожалению, из огромного потока слов он смог понять до обидного мало, так что впереди его ждало изучение чужого языка и последующее использование этого знания для убийства некоего существа по прозвищу Сирена. Андрей криво ухмыльнулся нелепости своих мыслей и собственного вида — Аника-воин в спортивном костюме и кроссовках, вооруженный лишь трофейным клинком, который в корявых руках не опаснее зубочистки.

Взяв предварительно оставленную у порога канистру с бензином, Андрей опять вернулся в свой дом, успевший стать склепом. Бензин в гараже уцелел благодаря тому, что канистры были заполнены по горлышко. И теперь жалкие и уже никому не нужные продукты человеческой цивилизации могут быть использованы с единственной доступной для них целью — поддержать погребальный костер для незваного гостя. Желтая струя плеснула на уложенное в центре гостиной тело, разлетаясь брызгами по паркетному полу. Андрей отбросил опустевшую канистру и достал зажигалку.

— Один-ноль в мою пользу, и это только начало, — неизвестно кому пообещал Андрей и крутанул колесико бензиновой зажигалки. В руках человека родился веселый огонек. Зажигалка, описав плавную дугу, упала на облитое бензином тело. Жар от огня болезненно лизнул кожу, но Корчак продолжал смотреть не отрываясь. Запечатлев эту картину в памяти, он развернулся и вышел на крыльцо.

Замедляясь с каждым шагом, дошел до двух невзрачных холмиков земли, уже успевшей подсохнуть под скупым осенним солнцем, и опустился на колени возле одной из могилок. Впервые за последние дни тиски боли ослабли, отпустив слезы. Последний раз с таким отчаянием Андрей плакал в пятилетием возрасте, когда старшеклассники в интернате побили его на глазах у всех, вывозив в грязной луже. После этого он дал себе слово, что больше никто не увидит его слез. И никто их не видел до этого дня. Андрей никогда не верил в сказки о том, что любимые наблюдают за нами с небес. Но в этот момент неожиданно для себя заговорил:

— Солнышко, мне надо кое-куда сходить, а потом я приду к тебе. Я бы сразу пошел, но не могу сделать этого сам, да и долги у меня остались, а ты ведь всегда говорила, что долги надо отдавать.

Андрей размазал по лицу мокрые дорожки слез и с трудом встал. За его спиной полыхал дом, в котором он прожил несколько счастливых лет и который сам же превратил в погребальный костер, а впереди ждала очень долгая дорога.

Подхватив с земли свои жалкие пожитки, Корчак направился к выходу со двора. В доме не было необходимых для похода вещей, но Андрей уже знал, где он сможет экипироваться по максимуму.

…Коттеджный поселок встретил его полным запустением. Люди, пережившие изрядный стресс, в страхе тянулись друг к другу и селились в высотных домах военного городка. По мнению Андрея, это было глупо — если эльфы вернутся, то легко смогут добить скучившихся в одном месте людей.

Свой выход он специально подгадал к вечеру, когда основная масса народу собиралась возле кинотеатра, ставшего офисом для новой городской администрации.

Вокруг кинотеатра гудела немаленькая толпа человек в триста. Все обсуждали нечто важное, поэтому Андрей прислушался, хотя шел сюда совсем по другому поводу.

— Говорят, три корабля раскатали за один день пять дивизий, — «страшным» шепотом, который было слышно на пол-улицы, вещал интеллигентного вида мужчина в очках с роговой оправой.

— Враки, — отвечал ему собеседник бандитской наружности. — Кишка у них тонка танки раскатать. Я видел один такой — скажу тебе, страшная махина: то ли Тэ-девяносто, то ли Дэ-девяносто называется, не помню. Были бы здесь такие — они бы этот летающий кактус в момент… расфигачили.

«Конец света тасует людей странным образом. Вот стоят рядышком и беседуют два совершенно несовместимых человека. Впрочем, время расставит все на свои места. Бандюган залезет интеллигенту на голову, а интеллигент будет тихо жаловаться таким же неудачникам, как и сам», — отстраненно подумал Андрей, пробираясь сквозь толпу к окошкам касс.

— Ничего-ничего, вот шарахнут в них ядреной бомбой — тогда они попляшут, — торжественно заявил какой-то старичок. От этого откровенного высказывания вздрогнул не только собеседник деда, но и несколько находящихся рядом людей.

— Типун тебе на язык, Митрич, не приведи господь, только хуже будет, — ответил деду такого же древнего вида собеседник и, сдернув засаленную кепку, широко перекрестился.

— Куда уж хуже — все равно подыхать, а так хоть сдачи дадим.

— Дед, захлопнись, народу и так невесело, — встрял в разговор молодой паренек в камуфляжной куртке, но не военного покроя.

— Ты кто такой, чтобы закрывать мне рот, сопляк?! — завелся дед.

Толпа всколыхнулась и обратила свое внимание на зарождающуюся ссору. Всем была необходима встряска, поэтому стрессовая ситуация притягивала людей как магнитом. Но за толпой внимательно наблюдали, и к центру событий начали пробираться здоровые парни из спецназа.

Андрея все эти перипетии не волновали, он выбрался из толпы и подошел к жалким остаткам очереди возле кассы.

Дождавшись своей очереди, он подошел к зарешеченному окошку.

— Что, парень, опять потребуешь паек на несколько дней? — спросил сержант, узнав старого знакомца.

— Не отказался бы. Ухожу я, так что запас не помешает, — равнодушно ответил Андрей.

— И куда же ты собрался, если не секрет?

— На охоту, — все тем же спокойным голосом сказал Андрей и посмотрел сержанту в глаза.

Старый сержант сразу все понял и поверил. Не раз в своей долгой жизни он видел такие глаза и знал, что их обладатели живут уже не для себя: они ищут какую-то цель и находят ее, чаще всего вместе со смертью.

Сержант исчез из окошка и долго чем-то тарабанил в глубине кассы. Затем он с трудом протиснул в узкое окно выдачи объемный вещмешок.

— Держи, сынок, тут на неделю. И это… удачи тебе.

Андрей в ответ лишь кивнул, развернулся и даже успел пройти несколько шагов, но затем вернулся. Отодвинув стоявшую за ним в очереди женщину, он опять нагнулся к окошку.

— Сержант, скажи своему старшему, что людей из города нужно уводить, они скоро вернутся.

— Откуда знаешь?

— Знаю. Просто передай начальству — пусть пошлют кого-нибудь на Верника, четыре, в Садовом. Батя, я серьезно: уходите и сожгите все, что найдете на Верника, вместе с домом.

— А что мы там найдем? Парень, постой! — крикнул сержант уже в спину Андрею, который быстро удалялся вдоль стены кинотеатра, обходя толпу по периметру.

Следующей точкой его маршрута была контора второго сектора оружейных складов. В прошлый раз, проходя мимо складского комплекса, он заметил, что посты выставлены только возле уцелевших продуктовых и инвентарных складов. А вот на полуразрушенные оружейные хранилища сил у спецназа явно не хватало. Что же касается складов артиллерийского боекомплекта, то ставить там охрану не было смысла вообще — кому нужны огромные воронки?

За два дня ситуация не изменилась, и Андрей спокойно прошел сквозь пустеющий пропускной пункт, направляясь к небольшому помещению конторы.

Из конторы народ уходил в страшной спешке, и все двери были распахнуты настежь, так что доступ к залежам необходимой информации был открыт. Если бы Андрею месяц назад сказали, что его опыт работы с армейской бухгалтерией принесет пользу, он бы сильно удивился. Но в жизни действительно может случиться все что угодно.

Необходимые документы он нашел быстро именно благодаря этому опыту. Когда-то подобная информация будоражила чувства юного Корчака, но, повзрослев, он выкинул ее из памяти как мелкую и никому не нужную. Через полтора десятка лет в маленький город пришли эльфы, они убили его жену и разрушили жизнь. Плюс к этому чужаки одним махом отбросили человеческую цивилизацию на сотни лет назад, оставив не только без любимых игрушек, но и напрочь лишив оружия. Но в это печальное уравнение не укладывались непонятные способности Андрея и то, что хранилось у него в голове. Кусочки реальности ложились в мозаику, которая и стала его единственным планом. Враг был известен, а на все вопросы о том, кто убил его жену, Андрей имел четкий ответ — Сирена. Определив цель, он начал искать средства. Вот тогда и вспомнил о старой полузабытой истории.

Это небольшое приключение ефрейтор Корчак пережил в один из зимних вечеров, когда прорабатывал отчетность по материальному обеспечению отдаленных баз дивизии. Среди разнообразной документации ему на глаза попался листок с грифом «Секретно». Это был приказ о комплектации малой засекреченной опорной точки для групп спецназа. Таких тайных складов по территории Союза и наследовавших ему независимых стран было миллион с маленькой тележкой. Воспитанные в коммунистическом обществе современные генералы страдали комплексом хомяка и делали запасы на черный день по любому подходящему и неподходящему случаю. После случившегося недавно Армагеддона в руках знающих людей оказались огромные склады, набитые продовольствием, оружием и боеприпасами. Причем склады бесхозные по причине гибели не только государства, но и человеческой цивилизации вообще. Но Андрея сейчас интересовали маленькие «заначки» — без оружия и прочих благ.

В неприметных папках армейского архива пылились копии миллиона докладных и счетов, но, как говорится, долго ли умеючи. Из небольшого закутка бухгалтерского архива Андрей вышел с тремя небольшими бумажками и огромными планами на будущее.

За окном начинало смеркаться, поэтому Андрей спешил. Ускорившись, он практически бегом добежал до гаража, где разжился переносным газовым резаком, а затем, также бегом, сгибаясь под грузом спаренных баллонов, отправился в самый дальний угол огороженной территории.

Из «вырытых» в архивных завалах документов он узнал, что местное спецподразделение имеет свой собственный склад. В дальнем от города углу складской территории приютилось приземистое здание, намекающее на наличие немалого подвала. Склад находился у самой ограды, и дальше, за колючей проволокой, простиралось лишь заросшее сорняками поле.

Разрезав замок на внешней, полностью деревянной двери, Андрей прошел на первый этаж и сразу же направился в каптерку кладовщика. На маленький сейф ушло еще три минуты, но и его удалось открыть без особых проблем, едва не подпалив находящиеся там бумаги.

Андрей пробежал глазами записи в книге приходов и расходов и нашел искомое — «Спецоборудование команды „Вихрь“». В одном из стоявших в каптерке шкафов он отыскал дежурный набор фонарей, из которых работал только химический.

Дальнейший путь Андрей освещал себе тусклым химическим светом. Освещение, обстановка и мертвая тишина подвала напомнили ему одну из игр-ужастиков, что неприятно натянуло нервы. Где-то внутри заворочался страх — еще одно чувство, которое напоминало Андрею, что он все еще жив.

До искомого «спецоборудования» он добрался за полчаса, вскрыв по пути две решетчатые двери и одну массивную, бронированную. За бронированной дверью обнаружилось помещение с рядами полок. Все было уложено аккуратно, что говорило о педантичности завскладом.

Записи в книге и пометки кладовщика позволили Андрею не тратить время на поиски необходимых для дальнего похода вещей, и он сразу же направился в нужную ему часть подвала. Склад спецназа сильно отличался от обычных складов с кучами сапог, курток и штанов тем, что здесь все хранилось в комплектах.

Добравшись до места, Андрей поставил фонарь на землю и стащил с верхней полки тюк с одеждой. Раскатав тюк прямо на полу, он сразу же начал раздеваться. Любимый спортивный костюм полетел в дальний угол склада, и на теле остались только трусы и майка. Подаренную женой майку с улыбчивым покемоном он яростно содрал и забросил в тот же угол. Трусы никаких ностальгических воспоминаний не вызывали, поэтому остались на нем единственной одеждой, если не считать маленького мешочка и россыпи полосок медицинского пластыря, который прикрывал множество неглубоких царапин. Андрей сам удивлялся тому, что отделался такими незначительными повреждениями. Когти у тварей были длиннющие. Монстры катали Андрея в лапах, как человек катает в руках горячую картофелину: боль не позволяла ухватиться покрепче.

К сожалению, белья в тюке не оказалось, и Андрею пришлось идти в одних трусах и кроссовках через половину подвала к отсеку с бельем.

К тюку и непредусмотрительно оставленному фонарю он вернулся уже одетый в пятнистую майку. В руках Андрей нес упакованные в полиэтилен три набора обычного белья и набор термобелья. Впереди его ждала зима, так что запас не помешает. С утепленной верхней одеждой он решил пока не заморачиваться. На данный момент это был лишний груз.

Вспоминая армейские деньки, Андрей начал быстро одеваться. Затянув шнурки на прыжковых полуботинках, он почувствовал, что опять вернулся в строй, и от этого сразу стало легче — все, он начал свою войну.

В поисках другого оборудования пришлось покопаться, но уже через десять минут наборы белья лежали в новеньком ранце. Туда же отправился запас полученных раньше продуктов. Смартфон далеко от тела Андрей решил не убирать. На карте памяти практически севшего аппарата находилось пока единственное оружие для его личной войны, и терять материал, за который уплачено пятью бессонными сутками и немалой частью нервов, он не собирался.

Продвигаясь между полками, Андрей нашел разгрузки и поясные сумки, и лишь после того как затянул на себе дополнительную сбрую, он закинул потяжелевший рюкзак на спину. Приоритеты этого мира сместились вместе с мировоззрением Андрея — смартфон он бережно упаковал в карман разгрузки, а пачку долларов небрежно закинул в ранец.

В одном из закоулков ему удалось разжиться плащ-палаткой, двумя пакетами с термопленкой и каким-то лохматым покрывалом, уложенным в небольшой чехол. Потратив пару секунд тупого рассматривания чудной вещицы, Андрей все же узнал маскировочный «гилли».^[6] Еще пару секунд он потратил на сомнения, но все же приторочил чехол с «гилли» к ранцу. С таким же сомнением он повертел в руках легендарное оружие всех русских солдат — саперную лопатку, она же топорик. Сомнения разрешились логичным результатом, и зачехленная лопатка легла в специальный зажим на том же РД.^[7]

С фонарями и оптикой пришлось покопаться. На складе было много новейшей техники, хитрая начинка которой погорела от непонятного оружия эльфов. Поэтому он искал простой монокль и простой же фонарик с батарейкой, лампочкой и несколькими проводками, без диодов и другой хрупкой электроники. Это ему понадобится впоследствии, потому что на данный момент в складе среди вороха разных лампочек не удалось найти ни одной несгоревшей.

«Да уж, весело тут было», — подумал Андрей, представляя огромную вспышку, давшую столько света, сколько никогда не видели, да и никогда не увидят, стены этого мрачного подвала.

Разобравшись с необходимым снаряжением, он отправился вооружаться.

Оружейка находилась в самом дальнем углу подвала, скрываясь за толстенной дверью. На открытие двери пришлось потратить минут десять и практически весь оставшийся запас газа. Андрей, разрезая толстенный засов, напряженно ожидал того, что газ в баллоне вот-вот закончится и его мародерское мероприятие затянется еще на пару часов. Но обошлось. Дверь скрипнула начавшими ржаветь петлями и открылась. Андрей, чихнув от затянувшей помещение гари, шагнул в оружейку.

Слабый свет фонаря с трудом разгонял дым, высвечивая небольшое пространство, заставленное деревянной тарой. Андрей внутренне напрягся — он ожидал увидеть оружейные пирамиды, а нашел только груду ящиков. Но, решив заранее не отчаиваться, он быстро снял один из ящиков и уложил на подвернувшийся под руку столик. Щелкнули металлические зажимы, крышка со стуком ударилась о стол, открывая отдельные части его любимого оружия. В скольких передрягах он побывал, орудуя этим красавцем! Вот только эти приключения были виртуальными, и игровые навыки сейчас не очень-то помогали. С другой стороны, какой-никакой опыт все же имелся. Губы Андрея растянулись в злобной улыбке, и он достал из ящика разобранный на три части ВСС,^[8] в простонародье именуемый «винторезом». На сборку ушло пять минут — не так уж много для человека, видевшего это оружие только в играх. Немного помучившись, он надел ствол-глушитель на дырчатую трубку, а затем с тихим щелчком присоединил приклад. Следом пошла оптика, и Андрей почувствовал в руках приятную тяжесть надежного оружия. Он перехватил автомат за цевье и прижал удобный приклад к плечу. Взгляд в оптику ничего не дал, Андрей вздохнул и начал разбирать винтовку на части. Укутанные в холст детали легли в рюкзак, следом за ними отправилась вся сопутствующая мелочь и приспособления из ящика. Пока он даже не догадывался, зачем ему вся эта дребедень, но надеялся разобраться позже.

Выбор именно этого оружия был не случаен: в своих способностях как снайпера — а игровой опыт Андрей отбрасывал сразу — он сомневался и понимал, что вряд ли сможет работать на дистанциях около километра и выше. К тому же в новом мироустройстве звук выстрела привлечет слишком много нездорового внимания. Значит, оружие должно быть бесшумным. Конечно, можно было поискать «выхлоп»,^[9] но записей об этой винтовке Андрей не нашел, да и понимал, что ему бы чего попроще, и в разнарядке значились патроны именно к «винторезу».

Немного подумав, Андрей вскрыл еще один ящик и выгреб оттуда второй набор ВСС. После небольшого разгрома десятка ящиков он нашел упакованный и промасленный офицерский АК-103^[10] и небольшой чемоданчик с известной всему «продвинутому» миру «гюрзой».^[11] Чемоданчик хранил в себе много чего интересного, в том числе глушитель. Рюкзак заполнился доверху и сильно потяжелел, но оно того стоило.

Пока Андрей паковался, начало приходить понимание того, почему склад не имел оружейных стояков. Это было хранилище запаса, а не полноценная оружейка, и благодаря этому здесь все уцелело. Ведь боеприпасы хранились либо на другом складе, либо в полноценных оружейных комнатах возле казарм.

Потратив еще несколько минут на поиски и утяжелившись десятком десантных ножей, Андрей решил, что с него хватит, и направился на выход.

Только выйдя на поверхность, он понял, насколько затхлым и задымленным воздухом дышал в подвале все это время. Ночь встретила его чудесными ароматами и россыпью звезд над головой. Андрей посмотрел в сторону города и увидел мерцание керосиновых фонарей в окнах и на одиноких столбах. Жизнь потихоньку возвращалась в городок, но чутье подсказывало, что это ненадолго. Он не знал, прислушается сержант к предупреждению или нет, но решил, что это уже не его проблемы: свою совесть Андрей очистил, а дальше пусть люди решают сами.

Подбросив на плечах увесистый ранец, он направился к выходу из складского комплекса, но не успел пройти и двадцати метров. Возле проходной наметилась какая-то суета — там ходили люди, подсвечивая себе химическими фонарями и факелами.

«Средневековье, блин», — подумал Андрей и посмотрел на далекий поселок. На холме, где располагался его дом, он увидел отблески нового пожара.

«Сержант все понял правильно, и теперь им нужны ответы на вопросы», — резюмировал Андрей, разворачиваясь в противоположную сторону. Он был рад, что командир спецов воспринял его предупреждение серьезно, — об этом говорил пожар, уничтожающий звериные тела вместе с соседским домом. Но общаться с этим умным человеком и тем более отвечать на его вопросы Андрей не собирался. Он быстро подбежал к угловому тупику ограды и, соорудив из ножа и ножен кусачки, начал перекусывать ряды колючей проволоки. Три пояса заграждения поддались с трудом, но достаточно быстро. Ножны с ножом отправились на свое место, и Андрей побежал по пустырю по направлению к далекому леску. Тусклый фонарь слабо освещал дорогу, но это лучше, чем ничего: путь предстоял неблизкий, и переломать ноги в самом его начале было бы обидно.

Глава 4 ВТОРОЙ УДАР

— Хорошо, — недовольно выдохнул эрл, прикрыл глаза и шевельнул пальцами, подзывая посыльного-фэйри. — Я отправлю разведчиков в этот трухлявый городишко на поиски вашего сына.

— И клинка, — униженно склонился пожилой эльф.

— Да, и клинка, — добавил Эдерай и, скосив глаза, увидел, как раб сложил руки на груди, быстро исчезая за одной из потайных панелей.

— Это все?

— Да, великий, я не могу передать всей благодарности моего Дома за вашу заботу.

Старый эльф склонился еще ниже, вовсе не спеша уходить. Старик прожил больше пятисот цветений, но мудрость обошла его стороной. Эдераю пришлось даже слегка поднять бровь, показывая свое недовольство и поторапливая назойливого посетителя.

Наконец-то дверь за просителем закрылась, и эрл расслабил ровную спину, но внутреннее раздражение осталось. Церемониальный плащ сдавливал горло, Эдерай сорвал его и отбросил в сторону. Плащ, словно издеваясь, скользнул по столу, роняя вниз хрустальный кувшин с фруктовым вином. Кувшин слетел со стола и разбился. Кроваво-красное вино быстро впиталось в плетение пола, словно выпитое «смертельной лианой». Эдерай выругался. От неожиданности и удивления стоявший возле двери здоровенный овр хрюкнул и весь подобрался. Это почему-то рассмешило эрла, и его раздражение начало понемногу рассеиваться.

Решение держать в покоях овра-ветерана пришло после нападения на корабль отряда странных животных. Теперь в палатах появился еще один телохранитель. Незнакомый с придворной жизнью бедняга время от времени ошарашенно похрюкивал, развлекая своего господина. Эдерай оглянулся и посмотрел на застывших возле трона стрелков — вот уж кого ничем не прошибешь. Потомственные телохранители эльфийских владык стояли как две затянутые в лиственную броню статуи и, казалось, даже не дышали. Еще пара таких же «изваяний» располагалась в потаенных нишах. Эрл не мог видеть их лиц, хотя догадывался, что они так же невозмутимы.

Сегодняшний путь солнца был испорчен, начиная с первого луча: сначала его расстроила сирена, доведя до крика своими капризами, потом этот назойливый проситель. Старый эльф вот уже пять закатов добивался аудиенции и все-таки сумел пробиться. После войны и бегства в Светлый Мир клановое дерево настолько оскудело, что приходилось возиться даже с такими тонкими и чахлыми веточками. Эдерай так и не понял, за кого больше беспокоится старый эльф — за сына-наследника или же за древний клинок.

Мальчишка мало того что сбежал на уходящий в рейд корабль, он еще умудрился прокрасться в десантную группу. Назад щенок не вернулся, вместе с «одолженными» у родителя гвулхами, молодым овром и очень старым клинком. О пропаже мальца эрл не печалился — что ж, погибнет еще один кривой росток, кому какое дело. А вот клинок «проклятых мастеров» — это серьезная потеря.

«Но стоит ли печалиться? Ветер уже унес цветочный пух над озерной гладью, и назад его уже не вернуть». — Эдерай вспомнил пришедшие на ум поэтические строки и вернулся к прерванному назойливым визитом чтению. Сегодня он читал занимательный манускрипт под названием «Песнь разведчика», творение лорда Аила. Несмотря на название, в произведении лорда-разведчика не было даже намека на высокий стиль, как и таланта в душе старого вояки, но полистать его заметки было интересно. Конечно, он ознакомился с отчетом сразу же после возвращения Аила домой, но тогда его интересовала только информация.

История скитаний «тени» получилась очень увлекательной. Первые несколько лет он скрывался в горных лесах на земле клана под названием Франция. Земли были настолько плотно заселены, что лишь благодаря навыкам «тени» Аил остался незамеченным.

Первое, чем занялся будущий лорд во враждебном мире, — это изучение местного языка, в этом ему помогали пойманные животные. Обучение шло долго, плененные самки быстро умирали, оставляя после себя лишь крохи информации. Читая «песнь», Эдерай никак не мог понять, почему разведчик не захватывал самцов, но ответа на этот вопрос так и не нашел.

«Нужно спросить у Аила», — решил для себя эрл, продолжая чтение.

Годы тянулись чередой, информация и раздражение разведчика накапливались постепенно, переходя в черную ненависть к людям. Раздражение он вымещал на своей добыче, и, как результат, ему приходилось часто менять место своего логова, оставляя за собой кровавый след. Несдержанность разведчика едва не стала причиной краха всей миссии, но ему все же повезло: во время одной из охот на глаза Аила попалась женщина-мудрец, или, как говорили звери, «ученая». О том, что заставило ее покинуть уютный муравейник человеческого жилища, Аил в своих записях не упоминал, зато он подробно и скрупулезно описал все, что узнал от пленницы. Самка оказалась очень умной и знающей много тайн, возможно, именно благодаря ее откровениям высокородным удалось так быстро поставить человечество на колени.

«Интересно, что бы она сказала, узнай о своей роли в гибели звериного племени?» — мелькнула неожиданная мысль на задворках сознания эрла.

Дождавшись времени переноса и вырезав напоследок огромное количество охотящихся на него животных, Аил вернулся в Темный Мир. С собой он захватил образцы человеческих технологий: электронику и несколько видов оружия, а также изрядное количество свинцовых пуль. Причем пули Аил принес в своем полуживом теле.

Отложив свиток, эрл с удовольствием прикрыл глаза, вспоминая тот великий день. «Ищущие истину» мертвой хваткой вцепились в образцы, доставленные разведчиком. Они готовились к долгой и упорной работе, но были разочарованы тем, насколько легко дались им ответы. Маги эльфов многие тысячелетия изучали энергию мироздания, вплетая ажурное плетение магических заклинаний в более грубые потоки волн и полей. Люди же воспользовались лишь поверхностным знанием, восполняя пробелы техникой и химией. Как результат — они оказались, по их же народной поговорке, «сидящими на пороховой бочке». А эльфам удалось поджечь запал этой бочки.

Настроение эрла постепенно улучшалось, и, возможно, восход луны он встретит в приятном расположении духа. Даже вынужденное проживание на борту корабля раздражало уже не так сильно.

Эдерай поднялся с кресла и подошел к открытому балкону корабельных покоев. Как и все на корабле, настил балкона и перила были сплетены из тонких лиан. Эдерай, облокотившись на белоснежное переплетение гладких стеблей, посмотрел вдаль на растущий дворец. Именно растущий. Сейчас маги жизни поднимали живое плетение, используя как каркас огромную конструкцию — творение бывших хозяев этого города. Толстые стебли лиан сплетались вместе и образовывали основные перекрытия. Немного позже, когда рост массивных стеблей будет завершен, другие маги, обладающие возвышенным чувством прекрасного и художественным даром, сплетут внутренние стены. Они создадут удивительные узоры и великолепные картины. В отличие от корабля, стены его дворца будут вечно живыми, и то, что сотворил Аил во время воздушной атаки, едва не лишившись жизни, одним мановением руки сможет сделать даже самый слабый член клана. При этом после смерти незваных гостей лианы быстро вернутся на свое место, опять сплетаясь в прежние картины.

Оторвав взгляд от быстрорастущего дворца, эрл перевел его на город. Будущая столица росла не так быстро, как дворец эрла. И все же уродливые каменные стены постепенно исчезали из виду, становясь основой для будущего жилища высокородных лордов, магов и простых эльфов. Светлый Мир был поистине удивительным: растения тянулись к солнцу с буйной жаждой жизни, и все вокруг буквально полыхало жизненной силой. Любая безумная идея даже самого слабого мага жизни осуществлялась по максимуму. Темный Мир был другим — каждый росток требовал неусыпного внимания и огромных усилий, а здесь любое брошенное в землю семя самостоятельно пробивало себе дорогу, без поддержки и даже вопреки желанию садовода. За пределами нового Древа Клана к небу тянулась новая Великая Роща — огромные массивы деревьев, чье совершенство форм загонит в зеленую зависть любого эрла из оставшихся в Темном Мире кланов.

Свою новую столицу Эдерай назвал Городом Грез. Звериное поселение буквально излучало энергию желаний. Эта разновидность магической энергии была уникальна тем, что являлась энергетическим посылом, состоящим из желаний и мечтаний живых существ. Эти посылы отрывались от мечтателя и летели к цели его грез. Эрл так и не смог понять, почему животные этого мира мечтали попасть именно сюда.

«Нужно построить Лабиринт», — неожиданно подумал эрл, и его мышцы заныли, тоскуя по сладким мгновениям охоты. Он уже давно не выходил в путаницу ходов Лабиринта. Как же сладостно вздрагивали ноздри в поисках запаха жертвы! В такие моменты даже отвратительная вонь животного пота становилась изысканным ароматом. Он опять почувствовал себя стоящим меж зеленых стен в одной набедренной повязке и с костяным клинком в руке. А где-то там, за колючими стенами, убегала добыча, издавая запах страха и уже пролившейся первой крови.

Тихий скулеж фэйри оторвал эрла от приятных грез. Он резко развернулся и гневно посмотрел на раба. Фэйри буквально вжался в пол, но все же нашел силы выдавить из себя тонкий писк. Сам раб не произнес ни слова, зато все объяснил один из телохранителей:

— Владыка, к вам гонец от оракулов.

Последнее слово мгновенно смыло минутную вспышку гнева, и эрл стремительно вышел из покоев. Следом за ним суетливо проковылял овр и легкой тенью выскользнули телохранители.

В центральный зал корабля эрл влетел под аккомпанемент воя оракулов. Эдерай удивленно остановился. Дожившие до благородной ржавчины в платиновых волосах старцы еще никогда себе не позволяли такого поведения. Иногда кто-то из них тихонько вскрикивал, увидев в будущем смерть тысяч живых существ, а сейчас все они выли как стая голодных гвулхов.

«Это ж сколько смертей они почувствовали? Проклятые животные со своим проклятым оружием!» — обеспокоенно подумал эрл, взбегая на центральный помост.

Усевшись на плетение трона, он повернулся к «голосу оракулов». Теперь это был не зеленый росток магической школы, а его ствол и корневище — Олориун, наставник и предводитель ордена магов разума. Закутанный в лепестковый плащ маг легким кивком обозначил поклон владыке.

— Какие вести, наставник? — опустив церемониал, спросил Эдерай.

— Они решились на крайнюю меру, — ответил предводитель магов. Олориун конечно же заметил неподобающее поведение эрла, но показал недовольство, только окрасив свой голос прохладными тонами.

Эдерай хотел приказать привести сирену, но, повернув голову, увидел, что девушка уже входит в зал.

— Наставник, сколько нитей видят оракулы?

Олориун вновь обозначил плавный, можно даже сказать, слишком плавный в такой ситуации поклон — и только после этого заговорил:

— Две с половиной дюжины, владыка.

— Откуда?

— Если верить местной карте, их отправили три клана: один с востока, один с юго-востока и один заморский клан с труднопроизносимым названием, похожим на имя годоварской летучей мыши: США. — Маг произнес аббревиатуру одним слогом.

На секунду эрл задумался, а затем резко встал:

— Пять вернуть туда, откуда они прилетели. Три отправить в столицы выпустивших их кланов, остальные — в пустоту.

Наставник магов разума опять поклонился, повернулся к сирене и поманил ее тонкими, как ветви кустарника кусат, пальцами.

— Подойди ко мне, дитя.

Направлявшаяся к помосту сирена резко остановилась и затрясла головой. Это было последней каплей, и раздражение эрла вырвалось наружу:

— Иди к нему! Немедленно! — В глазах владыки эльфов сверкнула такая ярость, что испуганная сирена, опустив взгляд в пол, быстро подошла к Олориуну.

Старый маг с отеческой улыбкой поднял ладони к лицу девушки. В нескольких сантиметрах от головы сирены пальцы старика скрючились, как когти орла, и вцепились в русые локоны. Сирена пронзительно вскрикнула и, как пойманная птица, забилась в крепкой хватке мага.

В тот же момент оракулы перестали выть, и эрлу стало легче дышать и думать. Он устало рухнул в кресло трона и обратил все свое внимание на магическую пару. Внешних проявлений волшбы, которую под руководством наставника творила сирена, видно не было, но каждый маг не только на корабле, но и во всем городе останавливался и, затаив дыхание, прислушивался к окружающему миру. Тончайшие энергетические нити мироздания натянулись, как струны, и зазвенели в неслышной песне могущества.

Эдерай не мог этого видеть, но учителя иллюзий и живописи, мучившие его в детстве, достаточно развили воображение владыки. Прикрыв глаза, он представил, как, протыкая облака, в пронзительно-голубом небе летят огромные металлические стрелы — снаряды, несущие в себе ужас и смерть. Звериная цивилизация зашла слишком далеко в своих детских играх. Даже самые мудрые из «ищущих истину» эльфов не позволяли себе игры с атомом, а эти едва отошедшие от уровня обезьян существа осмелились залезть своими волосатыми лапами в тончайшие структуры Вселенной.

Эдерай зло стиснул остроконечные зубы, но тут же криво ухмыльнулся.

«Ну ничего, сейчас мы расставим все по своим местам», — подумал эрл и опять порадовался тому, что его клан обладает таким неоценимым сокровищем, как сирена. В этот момент его любовница, сама того не понимая, творила величайшее волшебство. В разных концах Светлого Мира стальные стрелы исчезали прямо в воздухе. Они обрывали свой полет, чтобы возникнуть в совершенно других местах. Через несколько ударов сердца пять стрел свалятся на запустившие их ракетные шахты, а три будут отправлены вестниками смерти в города людей. Остальные сирена зашвырнет в Великую Пустоту, названную зверьми космосом, — владыке эльфов совершенно не хотелось загаживатьпланету, которую он уже считал своей.

Конечно, глупая девчонка не смогла бы самостоятельно провести такую сложную операцию, но рядом был опытный маг разума, направивший безграничную энергию сирены в нужное русло. Наставник, не заботясь о звериных жизнях, отправил чужое оружие в города, где жили миллионы людей. Сейчас они могли позволить себе не мелочиться. А вот несколько недель назад, при захвате союза кланов под названием Европа, эльфам пришлось вести себя намного осторожней. Народ собирался основать здесь сердце своей империи, поэтому оракулы внимательно следили за будущим. Если поблизости обнаруживалось главное оружие зверей, то в атаку шли маги, которых специально не обучали «Песне Хаоса», в сопровождении отрядов «рожденных в утробе». Магия против пороха, пули — против мечей и клинков. Армии лордов несли серьезные потери, но цель была достигнута — все ядерное оружие европейских кланов было найдено и обезврежено «ищущими истину».

Сейчас в осторожности не было смысла, и владыка решил показать животным, какую глупость они совершили, сунув свой нос в запретное знание.

Казалось, планета вздрогнула от ужаса. Конечно, одиннадцать ядерных взрывов не могли поколебать огромного небесного тела, но грибовидные облака возвестили людям о приходе новой эры и о том, что их самое грозное оружие больше не делает человечество всемогущим.

Глава 5 НАЧАЛО ПУТИ

За долгую и утомительную неделю Андрей сумел пройти немалое расстояние — целых двести километров. Любой спецназовец, да и просто хорошо подготовленный военный, посмеялся бы над такой цифрой, но для Андрея это было серьезным достижением. Нагруженный ранцем с самыми разнообразными вещами, в необходимости которых он сильно сомневался, Корчак уверенно шел к своей цели, и она хоть медленно, но верно становилась ближе. Он шел на запад — именно оттуда, если верить показаниям пленника, прилетел корабль эльфов. Это же определило и выбор вероятного места хранения боеприпасов — по пути находились лишь две точки, причем одна из них значительно в стороне.

Андрей старался идти по проселочным дорогам, огибая большие города, и судя по всему, поступал правильно. В деревнях, в которые он заглядывал для закупки продуктов и необходимых ему вещей, жители поступали точно так же — держались от городов подальше. Еще несколько дней назад все ждали паломничества горожан в близлежащие деревни, но нашествия голодных и перепуганных людей так и не произошло. Крупные города молчали, а небольшие поселки жили так же спокойно, как и родной городок Андрея. И лишь один вопрос мучил сельчан, вызывая невольную дрожь: куда же девались все горожане?

За время своего пути Андрей наслушался разных сказок о противостоянии людей и неведомых захватчиков, но сведения были отрывистыми, одно ужаснее другого, и не очень-то правдоподобными. И лишь когда он дошел до одной из уцелевших армейских радиолокационных частей, узнал правду, и она оказалась страшнее самых нелепых домыслов.

Правители некоторых стран все же решились на крайние меры и запустили стратегические ракеты. То, что случилось после этого, было совершенно невозможно, но факт остался фактом. Некоторые ракеты вернулись к пусковым шахтам, а еще несколько ударили по городам. Две ракеты посетили Москву и Пекин. По непроверенным слухам, досталось и Вашингтону. Государство накрылось не медным тазом, а крышкой гроба. Но, как оказалось, это еще не все. Выжившее после ударов летучих кораблей и ракет армейское начальство вновь подвело типично славянское ухарство, и вторая попытка взбрыкнуть оставила после себя ядерные воронки в Питере, Пскове и Киеве. За что «схлопотала» столица неядерной Украины, было совершенно непонятно. После этого любое подобие централизованной власти исчезло — это была последняя информация глобального масштаба, которой обладали армейские связисты. Но и местных новостей вполне хватало, чтобы нагнать ужаса.

Эльфы на своих огромных кораблях-цветках проходили над всеми крупными городами и оставляли после себя мертвые пустыни. Страну накрыла паника, но в глубинке, как обычно, об этом не догадывались. Крестьяне с ужасом хватались за головы, делали большие глаза, но совершенно не желали менять образа жизни… с небольшими исключениями. Вот об этом маленьком нюансе Андрей как раз и не подумал. А зря.

…В очередную деревню под милым названием Камыши он пришел за час до обеда.

Встреченный на околице плешивый мужичок на вопрос: «Где здесь можно прикупить нужных вещей и продуктов?» — дал точную и подробную информацию. Он даже предложил сопроводить гостя к местной лавке.

Взглянув на ассортимент лавки, Андрей подумал, что его посетила невероятная удача. На одной из полок бывшего продуктового магазина среди разнообразного скарба лежала большая солнечная батарея размером с хорошую книгу. Кроме того, из батареи торчал целый сноп проводов. Удача была действительно невероятной. До сих пор во всех посещенных им населенных пунктах он не мог найти даже простой зарядки для смартфона. А тут сразу такое богатство — больше не нужно ломать голову над проблемой поиска энергии. Судя по всему, эльфы сюда не заглядывали, так что электроника должна быть в целости. На радостях он сразу же достал смартфон и бросился соединять его с батареей. Случилось чудо — индикатор на экране смартфона начал показывать зарядку, несмотря на то что сквозь мутное стекло окна пробивались лишь скупые лучи осеннего солнца.

Андрей, «обнюхав» главное сокровище, присмотрелся к другим товарам. Выбор в небольшом сельском магазинчике поражал своим разнообразием. Здесь были всевозможные батарейки, куча всяких телефонов, одежда и продукты сельского происхождения. Вот только ни оружия, ни консервов на прилавках не оказалось. Владельцем всего этого изобилия был здоровенный тип, выглядевший так, словно сошел с советского плаката, клеймящего кулацкую прослойку населения. Косая сажень в плечах и щербатая улыбка как-то не вязались с образом услужливого продавца.

— Что, понравилась штучка?

— Да, вещь неплохая. Сколько за нее?

— Штука баксов.

— Не дороговато ли? — спросил Андрей, в голову которого начали постепенно заползать нехорошие мысли. Лишь теперь он отметил, что слишком уж много вокруг странностей: непривычные для сельской местности вещи, уверенное поведение жителей забитой деревни, да и сам продавец с каждой секундой нравился ему все меньше и меньше, несмотря на показное радушие.

— Давай за пятьсот, я еще кое-что у тебя прикуплю, так что касса будет неплохой, — предложил Андрей, стараясь выдерживать ровный тон.

— Давай, — легко согласился продавец, и это еще больше настораживало.

— Хорошо, еще я возьму пуховик, коробку пальчиковых батареек и вон те меховые унты. Какого они размера?

— Сорок четыре, — ответил продавец, посмотрев на подошву темно-серых унтов.

— Нормально, больше — не меньше. — Андрей старался беззаботно улыбаться, но его настроение продолжало ухудшаться. — Сколько за все?

Звероподобный продавец достал из-под прилавка огромный калькулятор и сноровисто защелкал кнопками. Пока он считал, Андрей еще раз осмотрелся вокруг. Магазинчик был еще советской постройки, обклеенный кафелем и с огромными холодильными витринами. Но сейчас холодильники были выключены, а их стекла затянуло паутиной и пылью. Как ни странно, посреди потолка висела одинокая лампочка, которая горела тусклым подергивающимся светом. Вид лампочки напомнил еще кое о чем.

— Еще коробку лампочек для фонарика. Есть такие?

— Есть, — не поднимая глаз, ответил продавец. Сделав еще пару щелчков, он посмотрел на Андрея и озвучил цену: — За все две тысячи баксов.

Невысокая, а главное, ровная цена окончательно развеяла сомнения Андрея.

С собой у него было пять тысяч долларов — все, что хранилось в семейном сейфе. Он запихнул деньги в рюкзак, не предполагая, что они ему вообще понадобятся. Рюкзак лег на подоконник, но чтобы добраться до денег, Андрею пришлось сначала выложить вязку с ножами. Боковым зрением он увидел, как вытянулась шея у продавца. Стараясь прикрыть пачку денег своим телом, он достал двадцать стодолларовых бумажек и отдал продавцу. Тот небрежно сунул деньги в карман меховой жилетки и вопросительно поднял кустистые брови.

— Все или еще чего-то надо?

— Нет, вроде все, да и деньги почти закончились, — попытался схитрить Андрей, но по щербатой улыбке собеседника понял, что это ему не удалось. — Разве… водки бы чуток?

— Сразу видно — наш человек, но водка мне и самому нужна. Хотя… — протянул хозяин лавки и с хитрым прищуром вытащил из-под прилавка армейскую флягу. — Чего не сделаешь для хорошего человека. Считай это бонусом за опт. Теперь все?

— Все.

Продавец сноровисто собрал весь заказ и, запихнув его в объемный мусорный пакет, подал Андрею.

— Ну, если все, тогда скатертью дорога.

— Спасибо, счастливо оставаться, — улыбнулся на прощание Андрей и, не став задерживаться, просто пристегнул раздувшийся от пуховика пакет к верхнему клапану ранца. Он еще раз кивнул продавцу и, забросив свою поклажу на плечи, вышел из магазина.

Пустынные улицы деревни казались зловеще-тихими. Создавалось впечатление, что из-за каждого окна приземистых избенок сквозь мутные стекла наблюдают недобрые глаза.

«Да хватит тебе дергаться. Тоже мне деревня вампиров. Ну, есть у них вороватые продавцы, и что?» — сказал себе Андрей, но легче от этого не стало. Сам того не замечая, он ускорил шаг.

Деревня была небольшой, дворов на триста, и до ее околицы удалось дойти за пару минут. Сверившись с картой, которую раздобыл в первом же населенном пункте на своем пути, он направился в сторону леса.

За деревней до самого леса тянулись поля с торчащей из земли стерней от скошенной пшеницы. Дорога, по которой шел Андрей, была проселочной и виляла, как змеиный след. Судя по всему, эти изгибы образовались из-за того, что местные жители пытались объезжать залитые водой ямы на раскисшей грунтовке, при этом понемногу откусывая пространство у полей.

Андрей, ежеминутно оглядываясь на деревню, все же добрался до леса и, лишь зайдя в тень склонившихся над дорогой деревьев, с облегчением вздохнул.

Придорожные заросли образовывали настоящий желто-зеленый тоннель, который вел в неизвестность. Тусклое солнце с трудом пробивалось сквозь переплетение ветвей и массив листьев, даже не думавших опадать, несмотря на позднюю осень.

Окружавшее Андрея буйство природы немного успокоило напряженные нервы, и он сбавил скорость.

Через пару километров опасения практически полностью отступили, но в тот момент, когда он уже раскаивался в том, что напрасно мысленно оскорблял продавца, прозвучал выстрел. Удар первой пули свалил беглеца на землю, поэтому ее напарница с бессильной злобой просвистела над головой и расщепила тонкий ствол склонившейся над дорогой ольхи.

Не вставая, на четвереньках, Андрей заполз в заросли кустов и уже там, поднявшись на ноги, побежал. Бежал он как лось в зарослях кукурузы — шумно и безалаберно.

Лишь через пару минут ему удалось немного успокоиться, выровнять ритм бега и прислушался к шуму за спиной. Судя по звукам, за ним гналась целая армия, и если бы не спешка одного из грабителей, они взяли бы его, как говорится, тепленьким. Впрочем, необдуманный поступок одного из преследователей мог бы оказался не таким уж необдуманным, если бы в рюкзаке Андрея не было столько железа.

«Интересно, что они там поломали?», — подумал Андрей, выбираясь на более свободный участок леса. Здесь ему удалось увеличить скорость, при этом издавая не так много шума. Андрей понимал, что долго так продолжаться не может. Он был нагружен увесистым ранцем, а преследователи бежали налегке. Необходимо было что-то делать, и делать очень быстро. Он судорожно начал перебирать в голове варианты действий, но единственное, что приходило в голову, — бежать дальше.

«Все, хватит», — подумал Корчак и решительно остановился. Осмотр местности подсказал вариант действий. Перед ним возвышались два практически крутых холма, и дальнейший путь мог вести только в распадок между ними. При этом сам распадок, поросший редким кустарником, совершенно закрывал обзор впереди. Решившись, Андрей подбежал к небольшому завалу из сухих деревьев, поросшему густой травой и невысоким кустарником. Появившийся над упавшими деревьями просвет в кроне леса дал возможность и траве и кустарнику напитаться сочной зеленью, слегка потускневшей из-за непогоды.

Корчак забросил рюкзак между сухими стволами и протиснулся сверху, одновременно выдергивая из притороченного к рюкзаку чехла лохматый «гилли». Затем он повернулся лицом к преследователям и накрыл себя маскировочным покрывалом, в основном стараясь закрыть и собой и покрывалом мусорный пакет возмутительного ярко-синего цвета.

Как только он закончил ворочаться, из-за кустов выбежал его давешний знакомый. Звероподобный лавочник сжимал в руках охотничий карабин и злобно сверкал глазами. Несмотря на немалый запас жирка, бандит, в отличие от Андрея, почти не запыхался. Не останавливаясь, лавочник повертел головой и, увидев распадок между холмами, с треском вломился в кусты. Тут же на прогалине появилась остальная банда. На вид это были обычные крестьяне. Отсутствие централизованной власти в виде свирепого участкового явно развращало славянскую душу. Крестьяне поддались соблазну получить даром то, что раньше они зарабатывали тяжким трудом.

Некоторую ошибочность этих доводов доказало появление следующего персонажа — участкового, запыхавшегося по причине толстого брюха и преклонного возраста. Когда сверкающий синей фуражкой представитель почившей власти исчез в распадке, изрядно заросшем кустарником, Андрей наконец-то выдохнул тот воздух, который втянул в себя перед появлением лидера погони. Никто из бандитов даже не посмотрел в сторону укрытия беглеца, и он похвалил себя за то, что все же захватил с собой «гилли».

Понимая, что разлеживаться не только глупо, но и опасно, Андрей собрался покинуть свое укрытие. Бандиты скоро поймут, что гонятся за плодом собственного воображения, и вернутся. Поэтому нужно спешить, но как только Корчак напряг ноги, для того чтобы встать, из кустов выбежал арьергард банды числом в одного бандита. Им оказался тот самый плешивый старичок, который провел его к магазину. Обстановка становилась опасной, а время безнадежно утекало. Когда запыхавшийся старичок остановился, все стало еще хуже. Плешивый бандит задержался не потому, что заметил что-то подозрительное, — он просто собрался отлить.

«Сволочь», — подумал Корчак, глядя на идущего прямо на него старичка.

«Плешивый» подошел к укрытию, встав всего в двух шагах от Андрея, затем облокотил на упавший ствол охотничье ружье и начал расстегивать штаны.

Сердце Корчака бешено забилось в груди, разгоняя по венам ударную дозу адреналина, а мозг заныл от бессмысленных попыток найти выход из ситуации. При этом он уже знал, что выход был лишь один. На каком-то автопилоте Андрей выскользнул из укрытия и сделал два тихих шага. Впрочем, с таким же успехом он мог топотать как слон — бандит слишком шумно дышал и даже постанывал от удовольствия. Правая рука непривычным, но, к счастью, точным жестом выхватила десантный нож из набедренных ножен, а ладонь левой руки закрыла жертве рот. Андрей отвел вооруженную руку немного назад и резко ударил плешивого в район поясницы.

Он не знал, куда именно нужно бить, но, судя по судороге еще живого тела, попал куда надо. Плешивый задергался, захрипел и обвис в руках своего убийцы. Корчак отпустил обмякший труп и отступил на шаг назад. Адреналиновая атака закончилась, и его начало трясти от сильного озноба. К горлу подступала тошнота, но на слабость не было времени ни секунды. Выдернув из своего временного убежища рюкзак, Андрей кое-как закинул его за спину и уже шагнул в сторону лесной дороги, но вдруг остановился, застонав от досады. Он едва не забыл самое главное — трофеи. Едва ли не прыжком вернулся к мертвому бандиту. Не желая терять ни секунды, резанул ножом и содрал с трупа пояс с патронташем. Прислоненное к дереву ружье подхватил уже на бегу.

Из распадка между холмами послышались сердитые вопли бандитов — обман раскрыт, но также это означало, что небольшая фора у него все же есть.

Добежав до дороги, Андрей даже не стал притормаживать, а со всей доступной ему скоростью выскочил на поросшую травой колею и помчался прочь от бандитской деревни и всех ее чокнутых обитателей.

Всей его спортивной подготовки и ресурсов тела хватило на двадцать минут бега, часто переходящего в быструю ходьбу. Он не знал, как далеко ему удалось уйти. Ранец, который в спешке надел кое-как, сильно осложнял передвижение, но остановиться даже на секунду, чтобы перетянуть ремни, было попросту страшно. Несмотря на то что Андрей шел к самоубийственной цели, его молодое тело хотело жить и не желало получить пулю в спину. В связи с этим трусливый организм накачивал его убойным коктейлем природных и экологически чистых химикатов покруче любой фармацевтической фабрики.

Андрей не знал, как далеко ему удалось уйти, но это было уже не суть важно — силы закончились.

«Все!» — подумал он и рухнул прямо на дорогу. Остатка сил едва хватило, чтобы переползти в кусты. Как ни странно, позиция оказалась удобной. Дорога в этом месте делала небольшой изгиб, так что пространство просматривалось метров на пятьдесят. Сам же беглец был надежно укрыт кустами.

Место было идеальным для засады, но ему все же пришлось немного сместиться вправо. После бега Корчак пришел в себя, и шок от первого в его жизни убийства тут же напомнил о себе — желудок с солидным опозданием выдал положенную реакцию.

Не желая лежать в собственном полупереваренном обеде, Андрей сместился еще на два метра и только после этого немного успокоился. Сев, он сбросил ненавистный рюкзак и начал осматривать трофеи.

Как называлось доставшееся в бою ружье, он не знал — в играх такого не попадалось. Впрочем, принцип работы любого подобного оружия был одинаков, поэтому Андрей быстро проверил наличие двух патронов в стволе, а затем лег на живот и, выставив ствол ружья между ветками, стал напряженно ждать погони.

Ночь уже полностью вступила в свои права, а преследователи так и не показались. Андрей решил, что дальше ждать бессмысленно, и приступил к подсчету потерь и прибылей. Практически все содержимое мусорного пакета чудом уцелело, включая коробки с лампочками и батарейками. Налобный фонарь хранился в поясной сумке, поэтому подготовка светового оборудования заняла пару секунд.

В разделе прихода значились охотничье ружье с вертикально расположенными стволами разного калибра и порезанный пояс-патронташ, полностью забитый патронами двенадцатого и шестнадцатого калибров. В общей сложности боезапас Андрея насчитывал десять патронов с жаканами, пять с крупной дробью и три с мелкой. Что же касается потерь, то, как он и предполагал, шальная пуля пробила стенку рюкзака, затем банку с тушенкой и застряла в корпусе «сто третьего». «Винторез» остался невредим.

Сидеть на одном месте посреди ночи не было ни смысла, ни желания, как и ночевать рядом с бандитской деревней, поэтому Корчак наскоро собрался и вышел на дорогу. Впереди его ждал путь длиной в сорок километров, что теоретически должно было занять два дня. Через два дня он достигнет промежуточной цели своего похода и начнет подготовку к следующему этапу. О том, куда и зачем он идет, Андрей старался не думать — есть цель, значит, есть ради чего жить. Идея убить таинственную сирену была не проявлением смелости — это скорее защитный инстинкт или даже трусость. Бесконечное метание в попытке устроить свою жизнь настолько утомило его, что начинать все сначала сил уже не было. Поэтому далекая цель, несмотря на все трудности, давала повод не думать о будущем, а крамольная мысль, что в конце похода его ждет смерть, напрочь лишала поводов для беспокойства. Андрей даже задумался о здравости своего рассудка, но мысли об этом не пугали: «Псих — ну и ладно».

Несмотря на все планы, реальность, как обычно, внесла свои коррективы — расчетные два дня на самом деле обернулись незапланированными тремя. Ровно через сутки после погони погода словно взбесилась. Царившая до этого сухая и даже теплая осень превратилась в дождливое и промозглое безумие.

Под вечер первого дня Корчак увидел в просвете листьев грозовые тучи. Мелькнула здравая мысль, что пора делать навес из плащ-палатки, но он отогнал ее как незначительную. Через десять минут с неба рухнул водопад. Пока Андрей снимал рюкзак и доставал плащ-палатку, дождь успел намочить практически все вещи, несмотря на густой массив листьев над головой.

Дождь лил не переставая, лишь иногда переходя в мелкий и моросящий. Так сильно Андрей не мерз никогда. Останавливаться на ночевку в грязи было глупо, и дневной переход превратился в суточный, с небольшими привалами на отдых и еду.

Ноги скользили по раскисшей дороге, и Корчак ненавидел все: себя, эльфов, русскую погоду, такие же русские, поэтому трижды проклятые, дороги и весь этот поганый мир. Каждый шаг давался с трудом, противная грязь липла на ботинки, штаны и полы длинной плащ-палатки, а дождь все время норовил пробраться внутрь обуви. Сырость лезла в малейшие щели, словно подозревала, что еще не все белье Андрея пропитано водой. Если верить карте, до ближайшей деревни оставалось немного, но ему уже казалось, что этот путь пережить не получится.

Деревня называлась Иванкино и на карте была обозначена неровным квадратиком. На этом полезная информация о населенном пункте исчерпывалась. Иванкино представляло собой забытое Богом поселение, которое под осенним дождем смотрелось совершенно жалким. Несколько десятков домов стояли двумя короткими улицами, только в окнах некоторых из них горел свет. Сил Андрея хватило только на то, чтобы добрести до ближайшего дома и постучаться кулаком в калитку.

— Эй, хозяева, есть кто дома?

Ответом на призыв гостя была тишина. Не было ни собачьего лая, ни малейшего движения в самом доме.

Открыв незапертую калитку, он пересек заросший травой двор и постучал в дверь дома.

— Есть кто дома, говорю?

Тишина. Андрей толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Подсвечивая путь налобным фонариком, он удобнее перехватил ружье и шагнул внутрь. Конечно, заходить в чужой дом с оружием наперевес было не очень вежливо, но печальный опыт общения с сельскими жителями научил осторожности. Ну а если хозяева окажутся нормальными, то можно и извиниться.

Однако извиняться не пришлось — дом пустовал, и, судя по состоянию, уже давно. Наконец-то уйдя из-под сводящего с ума дождя, он почувствовал настоящее блаженство. Но длилось это недолго. В покинутом доме гуляли сквозняки, и через несколько минут Андрей начал чихать.

«Так и до воспаления легких недалеко», — подумал он и тут же обозвал себя идиотом.

Быстро распаковал рюкзак и, сняв с себя все мокрое, вытерся сухим бельем. На относительно сухое тело легло термобелье — жизнь стала веселее. Разбросанный по дому деревянный хлам дал возможность растопить печку. Печь была не стандартной русской, а сделанной в виде длинной лежанки с квадратной чугунной плитой над топкой. С растопкой пришлось помучиться, но в результате получасовых манипуляций в трубе ободряюще загудело, в топке заплясал веселый огонь. Развесив на начавшей нагреваться лежанке мокрую одежду, Андрей подтянул поближе старую металлическую кровать и завалился на порванный матрас. Избитые ноги наконец-то получили отдых. Тепло от лежанки постепенно согревало озябшее тело, но недостаточно быстро, и Корчака начал бить озноб.

«Точно заболею», — вновь обреченно подумал он, и опять безнадежные мысли спровоцировали появление разумной идеи. На ватных ногах Андрей дошел до рюкзака и достал прощальный подарок бандитствующего продавца. Конечно, он понимал, что содержимое фляги могло быть отравлено, но сейчас ему было уже все равно.

«Ну и хрен с ним», — мелькнула в голове веселая мысль, и он присосался к горлышку фляги. В горле полыхнул огонь, такой же, как в топке очага, и тут же огненный ком провалился в желудок. Внутри оказался спирт. Едва не спалив пищевод, Корчак влил в себя изрядную порцию огненной воды, рухнул на матрас и провалился в тяжелый сон.

Что ему снилось, Андрей не запомнил, но веселого там было мало. Пробуждение оказалось мучительным по причине усталости и банального похмелья. С другой стороны, все могло окончиться намного хуже.

Огонь в топке давно умер, оставив лишь небольшую кучку серой золы, но свое дело он сделал. В комнате было тепло, а разложенная на лежанке одежда высохла. Кроме тошноты и головной боли, никаких других неприятных изменений в организме Андрей не чувствовал. Старый добрый спирт в лихой кавалерийской атаке задавил простуду и бесследно растворился в организме, если не считать такого же «старого доброго» похмелья.

Полежав некоторое время, Андрей понял, что тупое рассматривание потолка не сможет облегчить его унылой жизни, и решил, что пора вставать. За окном разгорался новый день, точнее, его жалкое подобие. Солнце изначально проигрывало борьбу с отяжелевшими от влаги облаками и стыдливо не показывалось на глаза людей.

Утреннее умывание представляло собой процесс высовывания головы в проем двери и подставления оной под стекающую с крыши струю. Дождь продолжал лить, и выходить на улицу совершенно не хотелось. Впрочем, сидеть на одном месте в неизвестном селении тоже было глупо, тем более что до цели осталось совсем немного.

Разыгравшийся после утреннего моциона дикий аппетит Андрей утолил с помощью тушенки. Банка была последней, но это его уже не заботило: если все получится, то проблема с питанием исчезнет надолго, а если все будет плохо — одна банка тушенки вряд ли что-то изменит. Топить печку днем он не решился. Ночью дым из трубы заброшенного дома никого не насторожил, но совсем другое дело, если это случится днем.

Собрав свой скудный скарб, Корчак присел на кровати, расстелил на матрасе карту и в очередной раз начал сверять данные в отчетах с отметками на карте. Часть под номером 317/12 располагалась где-то поблизости, но на туристической карте ее конечно же не было. Однако в документации была подсказка, которая сообщила о том, что база находится в десяти километрах на юг от деревни Иванкино. Андрей знал, что такие базы организуются по стандартной схеме — центральная часть и несколько маршрутов. В конечной точке маршрутов, в самой глубине леса, находились здания, в которых отрабатывались разные вариации штурмов укрепрайонов. В одном из таких зданий и находилась норка армейских хомяков. Логика этих самых хомяков была вполне объяснима: с одной стороны — место глухое, с другой — неподалеку войсковая часть, что частично защищает схрон от случайного обнаружения.

Согласно карте, на юг от деревни Иванкино шла лишь одна проселочная дорога, поэтому выбора у Андрея, к его великому облегчению, не было: плутать по раскисшим дорогам — удовольствие ниже среднего. Покидать уютное, по сравнению с промозглым дождем, помещение не хотелось, но Андрей решительно натянул на голову капюшон плащ-палатки и шагнул за порог.

Одна из улиц деревни была засыпана гравием, поэтому Корчак рискнул и не стал тащиться в обход, по раскисшим огородам. Он проходил между домами, каждую минуту ожидая грозного крика или даже выстрела, но деревня молчала.

Обжитое людьми пространство наконец-то закончилось, и он опять вошел в лес. Мелкие капли дождя собирались в ветвях, превращаясь в крупные, падали сквозь листву и тарабанили по капюшону. Этот шум раздражал Андрея и лишал возможности слышать окружающее. Он чувствовал себя неуютно и скованно, но снимать капюшона все же не стал, памятуя о вчерашнем «мокром» кошмаре.

…До военной базы удалось добраться только под вечер. Андрей настороженно выглянул из кустов, разросшихся на опушке большой поляны, и посмотрел на каменные кубики зданий. Огороженная колючей проволокой территория с двумя казармами и несколькими хозяйственными постройками казалась покинутой, и все же вскормленная небогатым, но очень ярким боевым опытом паранойя нашептывала на ухо нехорошие мысли.

Корчак потратил десять минут на рассматривание базы через монокль, но это лишь усугубило страхи. Впрочем, вариантов было не так уж много, он вынырнул из кустов и, пригибаясь к земле, побежал к будке КПП с традиционно полосатым шлагбаумом.

Пропускной пункт армейской части встретил его разбитыми окнами и каким-то молчаливым упреком.

Задерживаться Андрей не стал и, поднырнув под шлагбаум, вошел на территорию части. Идти через дежурку он не рискнул. Дождь по-прежнему настойчиво поливал все вокруг, но теперь Корчак снял капюшон, понимая, что лучше намочить матерчатую кепку, а с ней и волосы, но при этом сохранить саму голову. Под ногами хрустел гравий двора, а по ткани плащ-палатки и жестяным крышам стучали капли дождя. Это было единственное, что слышал Андрей, но напряженные нервы не давали покоя, заставляя высматривать в провалах окон и дверей неизвестную угрозу.

Напряженное стояние посреди двора, тем более под дождем, долго продолжаться не могло, и он зашел в одну из казарм. Внутри все было так, словно люди ушли отсюда совсем недавно. Но ушли спокойно, бережливо собирая все ценное. Возле входа в казарму, там, где и ожидал Андрей, нашелся вход в оружейку. Кто-то дотошный, уходя, запер за собой решетчатую дверцу, но и сквозь нее было видно, что ловить здесь нечего. Арсенал оказался совершенно пустым. Впрочем, другого ожидать и не приходилось — если гарнизон утащил с собой даже одеяла с матрасами, то оружие с боеприпасами они должны были выгрести подчистую.

Полчаса блуждания по опустевшим комнатам подтвердили первоначальную догадку: ничего полезного он так и не нашел. Но расстраиваться Андрей не стал — то, за чем он сюда пришел, висело на стене комнаты для совещаний. Карта полностью занимала стену небольшого помещения с одним столом и кучей хаотически расставленных стульев. Судя по всему, небольшая спешка при выселении присутствовала — рачительному завхозу все же пришлось бросить некоторую часть мебели. На огромной карте очень подробно и дотошно были нанесены все отходящие от учебной базы маршруты. Маршрут № 26 был одним из основных и вел в гущу леса на юго-восток от базы. Андрей осмотрелся вокруг и подавил в себе желание остаться здесь надолго. Он понимал, что соседство с деревней ничего хорошего не принесет. Рано или поздно здесь появятся предприимчивые крестьяне и начнут растаскивать все, что осталось от армейцев. А повторять свой опыт общения с незнакомцами ему не хотелось. Да и таинственное здание на другом конце маршрута № 26 манило с неудержимой силой. В душе вспыхнул огонек забытого азарта. Андрей с сожалением осмотрел уютную комнату и, набросив на голову капюшон, шагнул под дождь.

Маршрут № 26 не зря был отмечен как основной. Пройти по нему, особенно в дождь, было очень непросто. Едва заметная тропа то ныряла в дикие заросли, то перескакивала через овраги по поваленному дереву, а иногда вообще куда-то пропадала.

Корчак не знал, удалось ли ему сдать норматив по прохождению маршрута, но, дойдя до цели своего «забега», вымотался неимоверно. При этом он с потаенной гордостью осознавал, что за время похода набрал солидную физическую форму — ведь удалось же ему дойти до финиша, а маршрут был рассчитан на очень «неслабых» парней.

И вот то, ради чего пришлось мучиться все это время, находилось прямо перед ним. В зарослях орешника еле просматривались кирпичные стены двухэтажного здания. Ни дверей, ни окон не было вообще, отсутствовала даже крыша — только пустые провалы проемов в кирпичной поверхности.

По площади здание занимало квадратов двести. Первый этаж встретил чужака битым камнем на полу и жутким сквозняком. Разочарование постепенно сжимало грудь, вызывая неприятный холодок.

«Ни фига подобного, я все равно найду то, что искал», — заверил себя Андрей и начал обыскивать здание. Первый осмотр ничего не дал — единственной полезной находкой была небольшая комната без окон и щелей, а значит, и без сквозняка. Здесь он и решил разбить временную базу. Сгрузив свои пожитки в углу, он вернулся в одну из комнат, на полу которой заметил разбитые планки какого-то ящика.

Через несколько минут на пороге облюбованной Андреем конуры горел жаркий костер.

Дав покой напряженным глазам и ногам, он решил нагрузить голову и начал вспоминать не только все увиденное в здании, но вообще любую информацию, которая могла помочь в поисках.

«Так, стены тонкие, там ничего не спрячешь, пол бетонный, но если не будет другого варианта, нужно разгрести камни и проверить. Они, конечно, могли вырыть схрон в лесу, но я точно помню, что в приказе значилось само здание», — думал Корчак, судорожно пытаясь придумать хоть что-то стоящее. Отчаяние постепенно заполняло его мозг, вызывая безнадежную тоску.

«Хоть в могилу лезь. Стоп! В могилу! В подвал! — осенило Андрея, он вскочил на ноги, но затем вновь сел на пуховик. — Подвал — это хорошо, и здесь он наверняка есть, но как туда попасть?»

Он решил успокоиться и опять мысленно прокрутить в голове весь маршрут обыска здания. Пол на первом этаже был сплошным бетоном. Уже отчаявшись, он неожиданно вспомнил одну странность. Проходя по одной из комнат первого этажа, Андрей заметил, что к противоположной от входа части здания ведет глубокий овраг. Если смотреть с фасада, то казалось, что дом стоит на ровной поверхности и до фундамента можно добраться только через пол или подкоп, а вот наличие оврага в корне меняло дело.

Сумерки постепенно накрывали лес своим темным покрывалом, но Корчак решил не тянуть и выяснить все прямо сейчас, понимая, что все равно не уснет с неразгаданной загадкой в голове. Он оставил вещи в комнате, набросил плащ-палатку и выбежал под дождь.

Кустарник вокруг здания рос не очень густо, и до природного рва, примыкающего к задней стене дома, путник добрался без особых проблем. Он быстро спустился вниз, скользнув по мокрой траве, и стал осматриваться. Все пространство балки заросло колючим кустарником, надежно закрывая от взглядов нижнюю часть здания.

«Прекрасная маскировка», — воодушевленно подумал Андрей и начал продираться сквозь колючие заросли. Он оцарапал себе руки и напрочь вымазался в грязи, но, довольный собой, все же добрался до ржавой металлической дверцы. Дверь закрывала пробитый прямо в фундаменте проход.

Корчак дернул дверцу за ручку, испуганно ожидая, что она окажется запертой. Несмотря на его опасения, дверь туго и со скрипом, но все же поддалась. Армейские инструкции были просты — секреты должны быть надежно спрятаны, но легкодоступны для тех, кто знает, где их искать.

Подвал дома оказался стандартным — луч налобного фонаря высветил огромные бетонные блоки, кое-где заложенные кирпичом. Андрей понимал, что за одной из этих перемычек должен находиться вожделенный схрон. Но первое, что он сделал, — начал искать лом. Его рассуждения опиралась на знание армейской логики: не руками же пришедшие на временную базу спецы должны ломать стены. Конечно, в спецназе ребята бравые и кирпичи разбивают не только руками, а и головами, но он как-то слабо представлял себе, как те, кому предназначался схрон, долбят стены лысыми макушками. Подтверждением здравости его рассуждений послужил лом, скромно лежащий в углу. О том, что он лежит здесь не просто так, говорила обильная смазка под толстым слоем пыли.

До того как разломать нужную ему перемычку, Андрей порушил еще три и сильно запыхался, но всю усталость как рукой сняло, когда острый конец лома, пробив кирпичную кладку, ударился во что-то металлическое. Еще пара минут судорожной работы — и Корчак ухватился за ручку точно такой же, как и на входе, двери. Нервно отбросив мешавшие обломки кирпича, он потянул на себя дверь и, кашляя от поднятой им же пыли, всмотрелся в глубь темного провала.

«Сезам, откройся», — завороженно подумал. На мгновение весь мир потерялся где-то вдали, и война, и смерть на секунду забылись, а внутри проснулся маленький мальчик, оказавшийся в сказке.

За дверью находился подвал. Дверь была небольшая — чуть больше метра с каждой стороны, — но Андрей в нее пролез без малейших усилий.

Схрон был оборудован на славу, впрочем, ничего другого от армейских спецов ждать не приходилось. Небольшое помещение длиной десять метров и шириной четыре по бокам было оборудовано двухъярусными лежаками. В общей сложности на четырнадцать спальных мест. У дальней стенки справа стояла обыкновенная буржуйка, а слева виднелась еще одна дверца. Возле буржуйки стопкой высились бумажные мешки с древесным углем.

Кроме того, посредине левой стены между нарами стоял стол, а рядом громоздились квадраты шести автомобильных аккумуляторов. От аккумуляторов по стенам тянулась проводка, заканчиваясь двумя свисающими с потолка лампочками без плафонов.

На первый взгляд в помещении не было ничего ценного — все сокровища наверняка хранились за очередной волшебной дверкой. К ней Андрей и направился. В отличие от первых двух, эта дверь обладала механическим цифровым замком.

«Правильно. Ключ можно потерять, а код останется в голове».

Вариантов было два — либо потратить время на подбор кода, либо выломать дверку ломом. Как всегда в таких случаях, пришелец решил поработать головой.

Но сначала он сбегал наверх за вещами и затушил угли костра. Потом, не находя в себе терпения, проигнорировал ужин и, усевшись напротив кодового замка, начал нажимать на кнопки. С принципом подобных замков Андрей был знаком. В тех замках, которые он видел раньше, необходимо было нажать одновременно три кнопки. Количество комбинаций могло оказаться слишком большим, но вскрывать дверь ломиком Андрею не хотелось — и место изгадится, и замучаешься долбить. Минут через двадцать, когда уже и фонарик начал помигивать, и плечи затекли, замок все-таки сдался. Сделал он это на комбинации 269. Андрей мысленно обозвал себя идиотом — номер маршрута можно было попробовать сразу.

Наконец-то металлическая дверка протяжно скрипнула, открывая доступ к заветному кладу.

Никаких алмазов и прочей мишуры там конечно же не было, но ничего подобного Андрей и не ожидал. А вот того, на что он надеялся, в складе оказалось с избытком.

В небольшой, полтора на два метра, каморке штабелями стояли какие-то фанерные коробки, ящики и цинки. Разделяя волнение человека, налобный фонарик эмоционально мигнул и плавно погас. На замену батарейки ушло несколько драгоценных секунд. После этого Андрей приступил к осмотру добычи. В небольших фанерных ящиках хранились консервы и медикаменты. Этого добра здесь было много — судя по всему, схрон рассчитывался на два десятка человек. В цинках Андрей нашел сначала гранаты, а затем патроны. Кое-какой опыт в работе с боеприпасом у него был — в первом цинке он нашел патроны 7,62, которые подойдут к АК-103. Это радовало, но не очень. А вот содержимое третьего вскрытого им цинка привело кладоискателя в полный восторг — там оказались аккуратно упакованные патроны СП-5, прекрасно подходившие для «винтореза». Вскрыв всю находившуюся на складе тару, Андрей определил, что необходимых ему патронов в наличии имелось аж полторы тысячи штук. Гранаты он особо не считал, как и медикаменты: все равно такого количества ему не унести. Подсчет продуктов показал, что проблема с питанием снимается практически на всю зиму. Взвешенного решения Корчак еще не принял, но постепенно начинал склоняться к тому, что зимовать он будет здесь. Соваться в логово эльфов в такую погоду, тем более без основательной подготовки, нельзя. На особый успех своей маленькой войны он конечно же не надеялся, но просто погибнуть, не добравшись до сирены, было бы обидно.

Второй взрыв восторга у Андрея вызвала аккуратно упакованная рация, вернее, не сама рация, а наличие у нее разъемов питания — для ноутбука и, самое главное, USB-разъем. Солнечная батарея — это хорошо, но заниматься основным делом хотелось в тепле и уюте. Кроме того, в углу склада он нашел поделенный на ячейки ящик, из которого торчали горлышки бутылок с кислотой. Впрочем, эту находку он предвидел, заметив стопку аккумуляторов в большой комнате. Набор «новогодних подарков для хомяка» завершали две десятилитровые пластиковые канистры с водой.

Первое, что сделал Корчак на новом месте, — это зарядил один из аккумуляторов, запитал от него рацию и подключил к разъему свой смартфон. Беглый осмотр показал, что с информацией ничего не случилось, и Андрей облегченно вздохнул. Затем он растопил буржуйку, развесил над ней свои вещи и, переодевшись в сухое белье, рухнул на поролоновый матрас. Спокойный сон пришел сразу же, этому немало поспособствовало наличие на входной двери внутреннего запора.

Глава 6 ЦВЕТЫ ЭРАНИИ

Сезон Увядания подходил к концу, и Город Грез ждал сезона Стужи. Уже сейчас воздух остыл до неприятной для растений температуры, заставляя некоторые из них сбрасывать беспомощно пожелтевшие листья. Но все это не касалось клановой рощи, раскинувшейся вокруг и внутри Города. Большинство из выращенных здесь деревьев могли перенести даже сильный холод, не потеряв сочности своей зелени, но никто не собирался подвергать их таким испытаниям. Маги стихий лишили стужу ее главного оружия — ветра. И сейчас хоть тусклое, но все же теплое светило поливало своими лучами тянувшиеся к нему растения.

Эдерай стоял на верхней площадке своего нового дворца и смотрел вниз, на Город. В его груди рождалось теплое чувство нежности, которого он не испытывал ни к одному живому существу. А вот свой новый дом он очень любил. Особенно таким — уродливые построенные зверьем здания уже полностью скрыли плетения зеленых, светло-серых и синеватых ветвей. На стенах некоторых из вновь выращенных дворцов эльфийской знати уже расцвели желтые и красные цветы. Эрании — удивительные создания магов жизни, с которыми была связана прекраснейшая из легенд.

Очень давно, в один из зимних вечеров, дочь эльфийского владыки загрустила по цветам, которые в далеком северном клане цвели лишь в сезоны Цветения и Жары. Ее грусть была настолько сильна, что этот нежный росток начал увядать от тоски. Владыка созвал своих магов и поклялся, что, если в течение одной луны на ветвях его дворца не зацветут цветы, он казнит всех магов клана, от учеников до наставников. Не прошло и дюжины дней, как на стенах спальни принцессы распустила свой бутон Эрания.

«Умеютже, если поставить задачу правильно», — подумал эрл, вспоминая старую легенду. В его случае подобное поведение вряд ли принесет какие-либо плоды, кроме бунта. Эдерай недовольно сжал зубы и начал спускаться со смотровой площадки. Хрупкое ощущение прекрасного момента было испорчено мыслями об упрямых и тупых магах. Маги жизни клялись, что увеличат прирост «рожденных в утробе», но вместо этого они сидят в своих дворцах, уставившись на Эрании.

Потраченную энергию и нарушенное усилиями душевное равновесие можно было вернуть только медитацией, но эрлу не было дела до проблем своих подданных — его интересовало только увеличение мощи клана. Слишком много было потеряно в боях со зверьем, и теперь, несмотря на все новые успехи, клан был очень слаб.

Верхний покой хоть и был небольшим, но умиротворял своей мягкой атмосферой, наполненной всеми оттенками синего цвета. Вплетенные в стены узоры ненавязчиво понижали накал любых страстей. Ворвавшийся в покой эрл был подобен урагану, он мгновенно развеял всю возвышенную обстановку в помещении. Контраст эмоциональной атмосферы был настолько резким, что лежавшая на огромной постели сирена тонко вскрикнула и капризно надула губки.

— Ты почему такой злой? Мне это не нравится.

— Тебе не нравится, лепесточек? Ну так мы сейчас это исправим. — Слова с губ эрла слетали нежные, но тон предвещал нечто нехорошее.

Эдерай подошел к кровати и, ухватив сирену за лодыжку, резко дернул к себе. Девушка еще раз вскрикнула, но теперь в ее глазах не было капризности: там плескался страх.

— Хочешь узнать, как мы это исправим? — зловеще спросил эльф, и сирена поняла, что совершенно не хочет знать ответа на этот вопрос.

В моменты раздражения на эрла накатывала черная волна. Говорят, это родовое проклятие владык клана Смертельной Лозы. Сирена понимала, что ни ее жизни, ни здоровью ничто не угрожает, но в такие минуты боялась своего любовника до одури.

Впрочем, в этот раз ей так и не удалось узнать, какая нездоровая идея пришла в затуманенный гневом мозг владыки. Где-то на пределе слышимости раздалось тонкое пение птицы. Эрл раздраженно дернул головой и повернулся в сторону входной двери. Таким способом незримые фэйри информировали о появлении визитера. Если вечно трусливые рабы осмелились побеспокоить господина, значит, пришел кто-то важный и с неотложным делом. Но, несмотря на то что рабы вели себя безукоризненно, кому-то из них придется умереть — Эдерай считал, что рабов нужно держать в строгости.

В покой вошел выздоровевший, но пока еще слишком бледный Аил.

— Владыка, есть срочное сообщение с той стороны Врат.

— Интересно, и что же это? Кланы решили стереть с лица земли нашу старую рощу? — спросил Эдерай.

— Нет, владыка, разведчики сообщают, что в старой роще появился эрл клана Древесного Корня, — невозмутимо ответил Аил, привыкший к перепадам настроения своего воспитанника и господина.

— Вот как? — позволил себе удивиться Эдерай. — И что ему нужно?

— Не знаю, разведчикам он ничего не сказал, а спрашивать что-либо у владыки они не осмелились. Он просто стоит перед старым дворцом и молчит.

Некоторое время Эдерай перебирал в голове варианты причин, по которым владыка не самого слабого клана эльфов явился в его старую рощу, но потом решил, что нет смысла напрягаться: старик придет и все расскажет сам.

— Хорошо, передай наставнику Олориуну приказ открыть Врата. И предупреди свои «тени»: пусть смотрят в оба. Этот морщинистый корень всегда был слишком хитер и непредсказуем.

В ответ Аил молча поклонился и вышел из зала, а эрл, мгновенно забыв про испуганно застывшую на ложе сирену, начал ходить по комнате, обеспокоенно обдумывая ситуацию. Внезапно он осознал, что сирена видит его в совершенно непотребном виде. Эрл остановился, обжег сжавшуюся в комок девушку свирепым взглядом и стремительно вышел из покоя.

Особенностью звериного строения, которое стало основой для дворца владыки, было то, что все лестницы пришлось делать спиральными. Они оплетали центральную башню, как гигантские змеи. С одной стороны, это было неудобно, но с другой — именно мерное движение по кругу успокаивало Эдерая и приводило его душевное состояние в относительное равновесие. В тронный зал, который размещался в отходящем от башни гигантском лепестке, он вошел спокойным, как ожившая статуя Асторала — самого величественного из эльфийских владык древности.

К виду своего нового тронного зала эрл еще не успел привыкнуть, поэтому в очередной раз позволил себе слегка повернуть голову, чтобы охватить взглядом большее пространство.

Зал был настолько прекрасен, что Эдерай на секунду сдержал дыхание и даже замедлил шаг. Огромное помещение представляло собой гигантскую вытянутую полусферу с полом в виде ажурной платформы, простирающейся на сотню дюжин шагов. Сейчас платформа представляла собой сплетение нешироких дорожек, идти по которым можно было только зигзагами. Но это не раздражало эрла — наоборот, он с каким-то детским восторгом начал выбирать себе витиеватый путь к центральной части, где на возвышении стоял его трон.

Игра была увлекательной, но слишком заботливые слуги все испортили. Кто-то из поводырей дворца решил услужить господину. Из лиан-тропинок проросли полупрозрачные мембраны, заполняя собой пробелы. Видневшаяся в десятке метров под полом трава исчезла. Теперь перед эрлом простиралась гладкая зеленовато-мутная поверхность, разрезанная жилами бывших тропинок. Заполняющие пробелы мембраны только казались хрупкими, в реальности они могли выдержать прыгающего овра в полной броне. Настроение эрла вновь испортилось, и он, нахмурив брови, пошел прямо к своему трону. Но по мере движения очарование зала украдкой размягчило душу Эдерая, и он оттаял.

В отличие от великолепия и утонченности дворца, трон владыки был немного грубоватым и даже несуразным. Посреди зала на пологом возвышении располагалась странная конструкция, лишь отдаленно напоминавшая приспособление для сидения. Толстые стебли угольно-черных лиан топорщились длинными и острыми иглами — это была та пресловутая «ядовитая лиана», ставшая тотемом для целого клана. Сплетавшие дворец и боевые корабли стебли являлись лишь отдаленными потомками этого необузданного и смертельно опасного растения, чей яд убивал любое живое существо. Ядовитыми были не только шипы — даже испарения от лиан трона способны были отравить самого сильного мага, но для Эдерая, несущего в себе кровь великих владык, этот яд был совершенно безопасен. Мало того — он дарил силы и уверенность в себе.

Эрл не мог даже просто уколоться о торчавшие в разные стороны шипы. Когда-то в детстве Эдерай пытался это сделать, но каменной крепости острия под его прикосновениями становились мягкими и упругими.

Эдерай подошел к трону и рухнул на сиденье, совершенно не опасаясь торчавших шипов. Лианы мягко прогнулись, принимая форму его тела.

«Зачем он явился?» — Этот вопрос не давал эрлу покоя. Короват, владыка одного из самых древних и сильных, но в то же время самых малочисленных кланов, был очень мудрым эльфом и опрометчивых поступков не допускал вот уже несколько веков. Его клан выживал лишь за счет своей нейтральности и репутации самых умелых бойцов, с огромным трудом балансируя между разумом и гордыней. Короват не мог себе позволить открытой войны, однако мало кто мог рискнуть бросить вызов лучшим мастерам боя Темного Мира.

Пока эрл размышлял, дальняя часть пола опять обрела свою ажурную прозрачность. Одна из лиан-тропинок изогнулась вниз, образовывая пандус. Сначала над этим изгибом появилась голова овра-ветерана, следом скользнули две «тени». «Тени», представители тайной организации эльфийских разведчиков, были одеты в обыкновенную древесную броню, но это была кора «древа мертвых», отличавшаяся абсолютно черным цветом. «Тени» разошлись в разные стороны, пропуская вперед невысокого эльфа с платиновыми волосами, чуть тронутыми желтоватым налетом. Свои волосы владыка клана Древесного Корня не заплетал в боевую косу и не стягивал в хвост высокородных. Светлые пряди свободно лежали на плечах, не выражая ни воинственности, ни надменности.

Старый эльф шагал как-то странно, и только когда он приблизился, Эдерай увидел, что владыка явно не в себе. Его глаза блестели, а на лице играл румянец. Гость шел на подгибающихся ногах, при этом на его губах блуждала глуповатая улыбка!!!

Эдерай сначала напрягся, но затем вспомнил, как сам когда-то впервые увидел над собой вместо серого полога облаков голубое небо и пылающий шар солнца.

— Да, старый друг моего отца. Это — солнце. — Эдерай, нарушая все каноны аудиенции, улыбнулся гостю.

И тут же его лицо удивленно вытянулось. Сегодня был день больших потрясений. Эрл даже подался назад, и было отчего. Короват остановился у подножия тронного возвышения, а затем… опустился на колени.

— Владыка, я, предводитель всех детей Древесного Корня, молю принять нас под сень твоего древа. Если пожелаешь, мы станем Домом и войдем в твой Клан. — Эти слова дались старому эльфу тяжело. Он склонил голову еще ниже и замер в ожидании приговора.

Эдерай был потрясен — такого он точно не ожидал, — но, поразмыслив, понял, что ничего странного в поступке пришлого эрла нет: тот, кто увидел солнце, уже не сможет вернуться в Темный Мир, и даже вернувшись, всю жизнь проведет в невыносимых страданиях.

«Хорошо, что он пока не видел Луны, — наверняка бы расплакался», — отстраненно подумал Эдерай, перекатывая в голове тяжелые мысли. Он вспомнил все: и то, как лично просил у этого старика помощи в войне, получив в ответ мягкий, но все же отказ, и то, как клан Древесного Корня все же не выступил против него в войне Белого Лепестка. Сейчас Эдерай мог превратить клан этого старика в простой дом, и тогда бывший эрл наверняка ляжет на побеги «дувала», которые с удовольствием проткнут старое, но все еще крепкое тело. Мелочное желание отомстить за унижение шевельнулось внутри, но было тут же смыто другой мыслью. Если под его началом окажется хотя бы два клана, то он станет королем!!! Такого не было уже несколько десятков тысячелетий. Последний король умер незадолго до исхода эльфов в Темный Мир. Эдерай встрепенулся и принял единственно верное решение:

— Встань, эрл, неприлично владыке преклонять колени даже перед королем. Это пока еще не клятва, а всего лишь просьба, но я думаю, что все же приму твою покорность.

Старый эрл нервно вздрогнул, ошеломленный услышанным, Короват только сейчас понял, что именно сотворил своим поступком. Отправляясь на встречу с молодым Эдераем, он намеревался лишь разведать обстановку и донести информацию совету кланов, но, увидев солнце и океан ошеломляющей зелени вокруг, потерял голову и отдал этому юному эрлу свой клан.

«Нет, не эрлу, а королю», — мысленно поправил себя владыка клана Древесного Корня и поднял глаза к далекому куполу тронного зала. Сквозь ажурное плетение пробивались косые лучи изумительно золотистого цвета, и старый эльф понял, что совершенно не раскаивается в содеянном.

Врата сверкали изумрудными искрами и лепестками энергии, похожими на крупный снег. Сквозь них, как из вихрей снежной метели, появлялись воины клана Древесного Корня. Сначала шли неширокие колонны магов и лордов. Высокородные вынуждены были идти пешком. По странному стечению обстоятельств щеры не могли пройти сквозь Врата. Но это неудобство было временным — в новом мире вполне достаточно и лошадей и коров, чтобы обеспечить боевыми щерами всех желающих.

Вслед за высокородными магами хлынула волна следопытов и разведчиков. Разведчики, узнав, что в новом мире «тени», как говорится, вышли из тени, оделись в черную броню. К удивлению Эдерая, в рядах разведчиков Древесного Корня было не менее трети «теней». Его собственные следопыты таким обилием элитных воинов не отличались, несмотря на то что лорд-разведчик был из их рядов.

Но не успел владыка задуматься над такой несправедливостью, как опять восхищенно замер. Из круговерти изумрудных снежинок появились первые ряды овров. Это были великолепные звери. Клан Древесного Корня не мог позволить себе количества, поэтому брал качеством. Их овры были сплошь ветеранами, они носили тяжелую стальную броню и обладали завидным набором амулетов. В душе эрла вновь зашевелилась зависть — его овры, и ветераны в том числе, не годились даже на подстилку для этих зверюг, не говоря уже о молодняке, которого в войске Эдерая было подавляющее большинство. К тому же редко кому из его овров доставались защитные амулеты. Но вместо злости в груди Эдерая потеплело, а на губах заиграла довольная улыбка: «Теперь они мои, и завидовать я могу только себе».

— Какую землю отдадим этим приблудам, повелитель? — прогудел за спиной бас Аила, совершенно не смущавшегося стоящего рядом чужого эрла.

— На север, к русским, сначала я хотел поманить сладкой ягодой и этих странных зверей, но теперь мы сможем поставить упрямцев на колени, — ответил Эдерай, краем глаза замечая, как гримаса старого эрла перерастает в довольную улыбку. При этом он подумал: «Пусть Корни сцепятся с этими бешеными сашатами, а я посмотрю, чем все закончится».

Глава 7 ЗИМА

Деревья в лесу трещали от лютого мороза, а в облюбованном Андреем подвале было тепло и уютно. И даже по-праздничному пахло елкой. В принципе удивляться было нечему — ведь издающая эти ароматы зеленая красавица скромно стояла в углу. Андрей встречал Новый год. Сначала эта идея показалась ему дикой — всего несколько месяцев назад он похоронил жену, а теперь праздники празднует. Но, подумав, он все же решился: они с Лизой не пропустили ни одного Нового года. Не слишком избалованная любовью отца девочка и совсем обделенный родительским теплом сирота инстинктивно тянулись к этой сказке. И вот теперь, тридцать первого декабря, Корчаку захотелось маленькой частички того волшебства, и, как это ни дико, ему казалось, что Лиза этого тоже хочет.

Он срубил елочку и даже украсил ее гирляндами, соединив вместе лампочки из своего запаса. В буржуйке тихо потрескивали дрова, лишь временами нарушая тишину в подвале. Верхнее освещение Андрей выключил и теперь сидел за столом в свете гирлянды и пляшущего огня. Ему было невыносимо грустно — не больно, а просто грустно. Вместо любимой женщины рядом лишь пустота, а вместо шампанского — слегка разведенный водой спирт.

Жалость к себе так стиснула грудь, что захотелось выть, но вслед за этим по телу прокатилась волна ненависти и к эльфам, и к себе, слабодушному. Корчак вздохнул и сделал то, чего не решался сделать со дня смерти жены. Он достал смартфон и зашел в папку с фотографиями. С тускло горящего экрана на него смотрели строгие и немного печальные глаза Лизы. В груди заныло сердце, а на глаза навернулись слезы. Нельзя сказать, что он безумно любил свою жену, но сейчас Андрей почувствовал, что в ней был единственный смысл его жизни.

«Правду говорят, что мы ценим лишь то, что теряем», — подумал он. Раньше у него были жена, дом и нормальная жизнь, а сейчас он стал одиночкой, бродягой, мародером, убийцей и черт знает кем еще.

— С Новым годом, солнышко, — хрипло прошептал Андрей и вытер рукавом навернувшиеся слезы. Он вновь жалко улыбнулся и поцеловал изображение жены.

Скорей всего, просто сработал тачскрин, и никакой мистики здесь не было, но Андрей все равно вздрогнул, когда через мгновение на него смотрела улыбающаяся Лиза. Ее глаза словно говорили: «Не глупи, милый, — живи и за меня и за себя».

— Ты же знаешь, что у меня не получится, — с горечью в голосе ответил на невысказанное пожелание Корчак и прикрыл глаза.

«Так, все, надо остановиться, а то крыша съедет окончательно», — пронеслась вдогонку резонная мысль, и он залпом допил остаток жидкости в кружке. Эта добавка оказалась последней каплей, мир перед его глазами медленно поплыл.

…Первое января Андрей встретил, как положено любому русскому человеку, головной болью и тошнотой. Постанывая, он встал с кровати и полез из своего подземелья на свет божий. За последние недели он выработал в себе режим и схему поведения.

«Я на войне, и порядок должен быть армейским», — решил он для себя и вот уже два месяца придерживался стабильного распорядка дня: утром — умывание и легкая зарядка, затем — занятие со смартфоном, после обеда — учебные стрельбы и тренировка в хождении по лесу.

Январское утро было колюче-холодным и ослепительно-белым. Андрей вдохнул морозный воздух и начал раздеваться. Когда-то он считал всяких там моржей в лучшем случае понтовитыми придурками, а в худшем — чокнутыми. Сейчас же, оценив, насколько бодрит и прочищает мозг обтирание снегом, решил, что и сам стал таким же чокнутым, потому что зрителей для понтов здесь не было.

Обтершись сухим бельем, он вернулся в подвал и, запив головную боль шипучим аспирином, перешел к рутине. Заняться языком уже не успевал, а если честно, ему не очень-то и хотелось вслушиваться в лай чужой речи с похмельной головы.

Вторым пунктом дневного расписания были стрельбы. Полностью собранный и бережно замотанный в ткань «винторез» лежал на матрасе нар. Перед выходом на стрельбище Андрей заглянул в свой склад и забрал оттуда два десятка патронов. С боезапасом ему пришлось помучиться. Вероятность того, что в этой глухой местности может появиться маг, была ничтожной, но оказаться однажды взорванным Андрею не хотелось. Поэтому большую часть боезапаса, включая гранаты, он закопал небольшими партиями в лесу. В подвале под домом остались только полторы тысячи патронов СП-5, а в самом складе находилась лишь пара сотен патронов для тренировки.

Запасшись патронами, Андрей подхватил винтовку под мышку и вышел наружу.

Свое стрельбище Корчак оборудовал неподалеку от дома, возле небольшого ручейка. Этот ручей начинался практически возле здания и тек по оврагу на юго-запад.

Стряхнув снег с расстеленного под деревом лапника, Андрей набросил на еловые ветви маскхалат и улегся на это импровизированное ложе. Воткнутые в землю палки остались на месте, и он, положив на раздвоенные концы палок объемный глушитель «винтореза», приготовился к тренировке.

Целью для новоиспеченного снайпера служили стволы редких сосенок, растущих в густой заросли елей. Два сухих ствола как раз находились на расстоянии сотни и двухсот метров от позиции. А вот на дистанциях в триста и четыреста метров сушняка не было, и Андрею пришлось стрелять в живые деревья. Он не знал, что будет в дальнейшем с нашпигованными вредным свинцом растениями, но это была его наименьшая проблема. Впрочем, о судьбе леса все же задумался, что удивляло: участь зарезанного им старичка-бандита волновала значительно меньше.

Как обычно, тренировка началась с выстрелов на дистанции в сто метров. Винтовка мягко толкнула Андрея в плечо, издав сдавленный кашель. В прицел стрелок увидел, как от ствола полетели щепки.

«Есть», — подумал он и перевел перекрестье прицела на следующую цель. От сухого дерева вновь полетели куски коры, но в этот раз только со второго и третьего выстрела. Если верить баллистическим таблицам, на такой дистанции отклонение должно быть мизерным, но внешний фактор все же присутствовал, или же Корчак попросту был неумелым стрелком. Разобраться в прилагающихся к «винторезу» брошюрках помогла одна интересная компьютерная игрушка, в которую Андрей играл бог знает когда. Игрушка, в которой вместо пальбы по врагам нужно было стрелять по мишеням, учитывая ветер, дальность и другие нюансы. В принципе программа ему не понравилась, но в памяти кое-что осталось.

Андрей прицелился в третье дерево, но стрелять не спешил. Он смотрел на свисающий с ветки лоскуток ткани, нюхал воздух, стараясь определить влажность, и пытался проводить в голове расчеты. Опустив перекрестье прицела на несколько делений, выстрелил.

— Черт, — тихо выругался Корчак, увидев, что маленькая точка на ошкуренном участке ствола как была, так и осталась в глубоком одиночестве.

Зацепить ствол удалось только с четвертого раза. А вот в дерево, стоящее на расстоянии в четыреста метров, Андреев стрельнул пару раз без особой надежды — такие дистанции для него были недоступны. По крайней мере, пока. Даже на трехстах метрах удача улыбнулась только позавчера, и он понимал, что это действительно лишь удача.

Следующим номером программы было хождение по лесу. Андрей прекрасно понимал, что на фоне заснеженного леса в синем пуховике поверх «горки» он смотрится как минимум нелепо, но мороз не оставлял вариантов, да и зрителей вокруг не наблюдалось, так что переживать было не о чем.

Все его знания о принципах ходьбы по лесу сводились к прочитанным книгам и паре фильмов про рейнджеров в джунглях. Поэтому «юный скаут» просто старался идти, не создавая слишком много шума. И все же, несмотря на все неудачи, хождение по глубокому снегу улучшало его физическую форму. Это наполняло рейды в лес хоть каким-то смыслом.

Перепрыгивая через поваленные стволы и стараясь не рухнуть головой в сугроб, Андрей забирался все дальше в чащу. К счастью, с чувством направления у него было все в порядке, так что заблудиться он не боялся. Неожиданно впереди послышался какой-то шум. Кто-то ломился сквозь кусты. Андрей замер, прислушался, а затем немного расслабился — источник шума двигался куда-то в сторону. Но как только этот некто хрюкнул, стрелок вновь напрягся. В нем проснулся охотничий инстинкт. Стараясь не шуметь, подобрался ближе и, немного присев, занял позицию за толстым стволом упавшей сосны. Утолщенный глушителем ствол «винтореза» проделал в снежной шапке бороздку и, утонув в ней, лег на поверхность дерева. Андрей заглянул в прицел, стараясь сохранять правильное расстояние между глазом и краем оптики. Мир сузился и округлился до размеров визира. Стволы сосен и засыпанный снегом кустарник сначала скользнули вправо, затем, мельтеша, пробежали влево и остановились. В прицеле появилась коричнево-серая масса. Корчак зафиксировал винтовку и увидел огромную тушу кабана. Подвигав «винторезом», он вычислил еще три тела поменьше, но определить их половую принадлежность так и не смог — его познания в лесном свиноводстве заканчивались на понимании: здоровый, с клыками — значит, кабан. Андрей не знал, почему решил стрелять в кабана, — видно, в душе проснулся первобытный инстинкт. Первый выстрел был смазан из-за торопливости и волнения. Пуля ударила в тонкий ствол сосны. Сосна вздрогнула и осыпала кабана снегом. Здоровенная туша хрюкнула от неожиданности и с невообразимой для таких размеров ловкостью развернулась к Андрею широкой тыльной частью организма.

«Блин, вот придурок!» — обозвал себя охотник и постарался выровнять дыхание. Затем вновь прицелился. По слухам, снайперы стреляют в паузе между ударами сердца. Насколько эта легенда соответствует истине, Андрей не знал, но отсчитал три удара собственной сердечной мышцы и нажал на курок.

В этот раз пуля угодила намного удачнее. Она ударилась в кабанью голову сзади и немного сбоку, прошла сквозь череп и вырвала зверю глаз на выходе.

Кабан рухнул на снег, заливая его яркую белизну не менее ярким пятном тревожно-красного цвета. Ноги жертвы еще несколько раз дернулись и замерли, а оставшееся без вожака стадо прыснуло в разные стороны, как рыбки от акулы. Не разбирая дороги, звери умчались куда-то в лес, при этом громогласно оповещая округу треском кустов и визгом.

Андрей выждал некоторое время — ему почему-то вспомнились истории о мести кабана за убитого поросенка, но тут же он вспомнил, что как раз кабана и убил. Стряхнув оцепенение и дав волю охотничьему инстинкту, он направился к своей законной добыче.

Быстро добежал до тела и резко остановился. Что делать в таких случаях, Корчак не знал, но подумал и решил, что просто нарежет себе несколько кусков мяса, и с решительным видом достал десантный нож.

За десять минут горе-охотник отрезал от кабана несколько полосок мяса вместе с кожей и при этом порядочно запачкался кровью.

Усердное пиление остывающей плоти было прервано тихим треском, донесшимся справа, и только в этот момент Андрей вспомнил, что он все-таки в лесу, где человек далеко не самый сильный зверь. К счастью, винтовка лежала рядом, скользкие от крови и жира пальцы моментально вцепились в деревянный приклад. Прижав его к плечу, Андрей резко развернулся и понял, что не зря опасался нежданной встречи. Прямо перед ним, не более чем в тридцати метрах, стоял матерый волк. Зверь низко пригнул голову к снегу и неотрывно смотрел на человека, а его лапы уже подгибались для прыжка.

«Его, наверно, привлек визг и запах крови», — отстранение додумал Андрей и чисто автоматически нажал на курок. Каждодневные занятия и почти четыре сотни израсходованных патронов все-таки выработали нужные рефлексы — пуля, попав волку в грудь, остановила летящее тело и даже отбросила его немного назад. Зверь вытянулся в струнку и замолотил лапами по снегу. Из его пасти побежала кровь.

«Зимой волки охотятся стаями», — всплыл в памяти еще один кусок текста из какой-то книги, и Андрея обдало очередным порывом внутреннего холода. Он резко развернулся и, потеряв равновесие, завалился набок. Открывшаяся картинка заставила его резко вскочить на колени и открыть судорожную пальбу. «Винторез» торопливо закашлял, и пули понеслись навстречу двум бегущим на человека серым теням. В этот раз стрельбой управляли не рефлексы, а перепуганное сознание, поэтому только чудом можно было объяснить то, что когда затвор противно щелкнул, отсчитав оставшиеся в магазине семь патронов, стрелок был еще жив. Он с удивлением смотрел на застывшее в снегу тело и улепетывающего по лесу подранка. Затем в голове что-то сухо щелкнуло, Андрей быстро отсоединил магазин и заменил его вторым. Приклад ткнулся в плечо. Оптика приблизила убегающего волка. В этом направлении лес был редким, к тому же метрах в тридцати начиналась обширная поляна. Волк уже почти добежал до ее дальнего края.

«Метров триста пятьдесят», — подумал Андрей, скрупулезно высчитал направление, силу ветра и, взяв поправку на траекторию, выстрелил. Едва различимый невооруженным глазом волк споткнулся и ткнулся мордой в снег. Больше никаких признаков жизни зверь не подавал.

Как ни странно, страха Андрей так и не почувствовал. Откат адреналинового всплеска не стал корежить тело, а просто сжал на секунду в ледяных объятиях и медленно отпустил, оставляя после себя лишь небольшую слабость. Корчак осмотрел запачканное кровью и грязью пространство вокруг кабаньей туши, вздохнул и начал быстро отпиливать обе задние ноги. Связав ноги куском капронового каната, он закинул эту связку на шею и направился на базу.

Андрею был известен только один способ приготовления такого количества мяса при полном отсутствии необходимой посуды. Он достал мусорный мешок, кое-как отделил мякоть от шкуры и костей, а затем сложил куски в мешок. Добавил туда соль и перец. Встряхнул содержимое мешка и оставил заквашиваться — по крайней мере, так ему казалось.

Потом было надоедливое ковыряние в нагромождении эльфийских слов. Визгливый голос покойного пленника надоел до зубной боли, но, к счастью, в последние недели он слушал его все меньше и меньше — в основном Андрей работал со словарем, который сам же и составил. Мозг с большим трудом воспринимал чужой язык с неудобоваримой фонетикой и запутанным строением предложений, но все же Андрей постепенно начал понимать бессвязную речь пленника. Профессор Ветлицкий утверждал, что его любимый ученик обладает большими способностями в изучении языков.

«Хорошо бы еще профессорская метода оказалась не бредом безумного ученого», — понадеялся про себя Андрей. Будет обидно, если три месяца сидения в Богом забытом месте окажутся пустышкой. Он-то уже немного понимал эльфийскую речь, но поймут ли его эльфы?

Первый день нового года Андрей закончил шашлыком. Поднявшись на первый этаж здания в свою «бессквозняковую» комнатку, Андрей развел костер, дождался красных углей и, нанизав куски мяса на сырые ветки, занялся готовкой. Палки, конечно, прогорели, поэтому шашлык оказался подгоревшим, недосоленным, жилистым и… очень вкусным.

Утром следующего дня он решил не отлынивать от занятий и опять взялся за словари, просмотрел видео со смартфона и повторил за пленным эльфом речевые обороты.

Как ни странно, наиболее информативными оказались ругательства пленника. Из его витиеватых проклятий Андрей узнал, что государства эльфов называют кланами, ниже идут дома, которые состоят из родов, а те, в свою очередь, из семей. Уничтожившее человеческую цивилизацию заклинание называлось «Песнь Хаоса». И самое главное, Андрей наконец-то узнал, кто такая сирена. Как оказалось, это была девушка, обладающая огромной магической силой, способная издавать «Песнь Хаоса» на многие километры, тогда как обычные маги доставали не больше чем на километр.

«Плевать: хоть девушка, хоть старушка — все равно грохну», — зло подумал Корчак и с удвоенным вниманием вслушался в эльфийскую речь.

Овров и гвулхов эльф называл «рожденными в утробе», но что это значит, Андрей так и не понял. Еще среди интересных фактов была информация о том, что броня у эльфов, в отличие от брони овров, делалась не из металла, а из древесины и листьев. Причем самой мощной считалась лиственная.

«Ну, может быть, для кого-то, но не для меня», — злорадно подумал Андрей, вспоминая, как легко разорвал эльфийскую одежку голыми руками под обалдевшим взглядом эльфа.

Вообще-то с выяснением личности пленника было много нестыковок. Он явился без свиты и прикрытия, но при этом был одет в лиственную броню и носил металлический меч, несмотря на то что, по его же словам, обычные маги носили древесные панцири. Да и с мечом было непонятно. Всякий раз, когда Андрей показывал пленнику эту железку, его корежило едва ли не больше, чем от Андреевых прикосновений. Единственное, что удалось выбить у чертовски упрямого мага, было то, что меч создали какие-то «проклятые мастера».

Отложив смартфон, Андрей потянулся к сваленным у стола вещам и достал меч. Клинок с тихим шелестом покинул ножны и лег на стол. Вещь была удивительной красоты. Своим изгибом он чем-то напоминал катану, но, в отличие от японского клинка, эльфийский меч истончался к острию до состояния шила. Гарда была витой и загибалась с одного конца к рукоятке, а с другого — в сторону клинка. Рукоятка была длинной и немного изогнутой, на ней легко помещались обе ладони, поверхность шероховатая, хорошо удерживающая даже потную руку. И гарда и рукоять были сделаны то ли из плотного дерева, то ли из кости. Корчак провел пальцами по клинку и почувствовал легкий отзыв. Причем не такой, как при первом прикосновении, — тогда была какая-то щекотка, похожая на ощущение при первых прикосновениях к пленнику. А сейчас клинок откликался, словно родной.

«Бред это все: если клинок магический, а я разрушаю любую магию, то каким образом магический клинок может отзываться? Рядом со мной он должен был стать простой железкой. Удивительно, как вообще не рассыпался трухой, — подумал Андрей, поглаживая потеплевший клинок, и неожиданно для себя улыбнулся. — Утешает то, что потеря такого клинка кому-то там очень не понравилась».

Глава 8 ДРЕВНИЕ КЛИНКИ

Силовое плетение подбросило дубовое бревно и по сложной траектории запустило его в сторону эльфа. Изогнувшись в стремительном пируэте, Эдерай взмахнул клинком, и с покрытой рунами поверхности соскользнула тройная молния. Обратным махом король послал туда же фаербол и только после этого разрубил уже обугленную и растрескавшуюся колоду. Легкий ветерок вскружил клубы дыма и вынес гарь сквозь окно, полностью очистив тренировочный зал от неподобающих запахов. Воздух вновь наполнился цветочным ароматом. Бывший эрл, а теперь король эльфов Светлого Мира, с наслаждением сделал глубокий вдох. По его телу пробежала дрожь, и эльф начал ритуальный танец-разминку, которым начиналось и заканчивалось каждое занятие. Тело Эдерая прикрывали лишь длинные, до пола, лоскуты травяной ткани, которые крепились на поясе и образовывали своеобразную юбку с разрезами по бокам. Эльф двигался совершенно бесшумно, словно водный поток, перетекая из одного положения в другое, а под бледной кожей перекатывались небольшие, но крепкие мышцы.

Последнее движение танца завершилось классической стойкой. Несколько мгновений абсолютной неподвижности — и Эдерай вновь ожил, нежно проведя пальцами по кромке клинка. Это было великолепное оружие, создание которого противоречило всем канонам древнеэльфийской философии. Сейчас в отношении к металлам все стало намного проще. Но, несмотря на то что маги все же работают со стальными латами и клинками овров, подобного орудия никто не создавал уже очень давно. Когда древние эльфийские мудрецы осознали, что проигрывают войну с людьми, десять лучших магов создали тысячу таких клинков, но заплатили за это не только своей жизнью, но и душой. Работа с металлом была недопустима для эльфов — те, кто встал у горна, были вынуждены пойти на ритуальное самоубийство и навлечь на себя вечное проклятие. Поэтому их так и называли — «проклятые мастера». Созданные ими клинки принимали в себя любую силу: и ритуальную магию, и стихийную, и даже черную взвесь некромантии. Это было запредельно мощное оружие, но даже оно не спасло народ от поражения.

Эдерай закрепил клинок в настенных зажимах и отошел немного назад. Коллекцию владыки клана Смертельной Лозы составляло огромное количество мощнейшего оружия из дерева и кости. Созданные великими оружейниками клинки всевозможных форм и времен по крепости не уступали алмазам, но они не шли ни в какое сравнение с мечами «проклятых мастеров». К сожалению, у ярла было только четыре древних меча. Неожиданно в голове Эдерая всплыло воспоминание, и он тихо щелкнул пальцами. В углу зала материализовался телохранитель.

— Чем закончилась история с поиском пропавшего ростка этого надоедливого лорда? — спросил король.

— Его не нашли, повелитель, город, куда вы послали разведчиков, пуст, — равнодушно ответил телохранитель.

— А что лорд?

— Он пытался пробиться к вашей милости, но лорд Аил отослал его прочь.

Эдерай хмыкнул и движением пальца отпустил телохранителя.

«Скорее всего, древний клинок потерян, надо как-то наказать глупого лорда — может, понизить его дом до статуса семьи?» — вяло перекатывались в голове короля небрежные мысли. Он медленно подошел к окну и посмотрел в бездонную темноту неба, усеянного светлыми искрами. Мягкий свет звезд аккомпанировал огромной луне, вплетая свои тонкие голоса в потрясающе прекрасное соло серебристого светила. Эдерай знал, что ни люди, ни «рожденные в утробе» не способны слышать света, и на одно мгновение пожалел этих несчастных.

Налюбовавшись луной, Эдерай перевел взгляд на подножие своей башни. Рядом с огромным куполом тронного зала постепенно вырастали еще два гигантских лепестка — Зал Торжеств и Палата Цветов, в которой будут размещены самые изысканные и фантастические творения магов жизни. Вместе эти три строения составляли половину бутона невообразимо-огромного цветка, центром которого стала Башня Короля. Еще три лепестка вырастут позже, когда придет их время. Ярлу хотелось поторопить поводырей с Лабиринтом, но игры все равно начнутся не раньше поры Цветения, так что спешить некуда.

А пока природа спала зимним сном. Несмотря на полное безветрие и безоблачный небосклон, изрядно потускневшее солнце не успевало согреть густой лес. Но королю не было холодно. Эльфийские дворцы никогда не затыкались наглухо, в отличие от звериного жилья. Но свобода была иллюзорной, и ветер-проказник порхал в залах только тогда и там, где ему позволяли «поводыри» дворца. Непривычно холодная даже для эльфов зима все же заставила «поводырей» немного подогреть стены дворца и отсечь силовыми полями внутренние помещения от внешней среды. Эдерай присмотрелся и увидел тонкую пленку силового поля, слегка серебрившуюся перед его лицом.

Еще один тихий щелчок пальцами — и в комнате появились фэйри. Без лишних приказов они тут же принялись обтирать тело господина душистыми губками и, сняв тренировочную юбку, облачили его в повседневную тунику и лепестковый плащ. Обладающие эмпатией рабы привычно угадали настроение господина, и плащ в этот раз был небесно-голубого цвета, а туника ослепляла взгляд абсолютной белизной.

В рабочем кабинете ярла ждали Аил и лорд-канцлер. Лорд-канцлер был фигурой одиозной. Как и все представители эльфийской иерархии, он получил свою должность по наследству. Лорд-канцлер обладал скверным характером, он выдерживал все правила этикета еще скрупулезней, чем Олориун.

— Повелитель, — обратился к Эдераю лорд-канцлер, изогнувшись в строго выверенном поклоне. Стоявший за его спиной Аил кривовато улыбнулся.

— Лорд-канцлер, давайте только о самом насущном, у меня мало времени. — Эдерай начал скучать сразу же, как вошел в свой кабинет. Государственные дела вызывали у него сонливость, и в такие минуты король отчаянно завидовал эрлу клана Древесного Корня, который в это самое время отчаянно рубился с полубезумными русскими. Коровату достались земли самых непредсказуемых зверей, он нес потери, рисковал своими ресурсами, но все же, как охотничий гвулх, мертвой хваткой держался за холки последних звериных армий.

— Повелитель, за прошедшую неделю мы получили еще три предложения от кланов и десять от разных домов. Что прикажете ответить?

— Ничего, пусть подождут и оценят величие милости, которую, возможно, я им окажу, — небрежно взмахнул Эдерай, усаживаясь на трон.

Торопиться с новыми подданными он не собирался — в этом был и холодный расчет, и маленькая месть. Кланы могут подождать, а мятежные дома, предавшие свои кланы, Эдераю были не нужны. С другой стороны, постоянно прибывающее подкрепление позволяло вести более агрессивное наступление. И все же спешить не стоило: хватало и других способов приручения людей.

— Звериные кланы США и Китая снова казнили послов, — продолжил лорд-канцлер. Название сильнейшего звериного клана на соседнем континенте он, как и все эльфы, произносил одним слогом.

— Которая по счету казнь?

— Это было третье посольство, повелитель.

— Аил, что скажешь? — спросил Эдерай, повернув голову к лорду-разведчику.

— Послов наверняка рубят прямо на границе, но когда они дойдут до верхушки, мы сможем забыть об этих кланах навсегда, — ответил старый наставник.

— Ты думаешь, что там не найдется честных правителей?

— Уверен, что ни одного. Получив наши дары, они продадут всех и вся, а за добавку будут лизать подножие твоего трона. Таким образом в Европе мы добились большего успеха, чем военной силой. Сейчас вожди больших европейских поселений держат зверье в шипастых перчатках и заглядывают в рот нашим посланникам.

— Да, ничего не скажешь — зверье. И как наши предки умудрились проиграть им войну? — ни к кому не обращаясь, проворчал ярл. Он испытывал некоторое сомнение в абсолютном успехе, а главное — в необходимости приручения пока свободных зверей именно этим способом, но все же оценил идею лорда-разведчика, успевшего неплохо изучить звериную натуру за время поиска. Аил был уверен, что от подачки повелителя эльфов вожаки даже самых сильных кланов зверей не смогут отказаться.

Глава 9 ВЕСНА

Насколько был морозным и снежным январь, настолько же теплым оказался февраль, словно в противовес утверждениям украинцев в том, что это месяц «лютый». Не дожидаясь прихода весны, лес стряхнул с себя снег и свободно вздохнул, наполняя окрестный воздух мелодией жизни. Андрей даже подумывал начать свое путешествие до прихода весны, но все же решил немного повременить. Как оказалось впоследствии, это решение было более чем разумным. Вся вторая половина февраля ознаменовалась затяжными дождями, и всякий раз, выходя на стрельбище, он мысленно хвалил себя за предусмотрительность.

Но в этом мире нет ничего вечного, и весна все-таки началась. Выждав неделю установившейся сухой погоды, в первых числах марта Корчак начал собираться в дорогу.

Как он и предполагал, выбор того, что стоило брать с собой в дорогу, оказался нелегким. От «сто третьего» «калаша» пришлось отказаться. Из оружия Андрей взял с собой «винторез», «гюрзу» и десантный нож. Еще два ножа он упаковал в рюкзак. Немного подумав, замотал в кусок брезента меч и двустволку. Зачем решил взять ружье, он пока не знал, просто чувствовал, что пригодится. В крайнем случае, решил, выбросит все лишнее по дороге. И если с оружием все было более или менее понятно, то с боеприпасами пришлось помучиться.

Андрей понимал, что все патроны придется носить близко к телу, и если пожадничать, то в килограммах это выйдет немало. После долгих раздумий он все же определился — в кармашки разгрузки легли 400 патронов СП-5 в упаковках по десять, 200 патронов к «гюрзе», и с мыслью «гулять так гулять» Андрей запихнул в кармашки три гранаты РГД-5. Десяток разнообразных патронов к двустволке он взял как бы в нагрузку. А нагрузка получилась немаленькой — только боезапас потянул на двенадцать килограммов. Плюс еще десять оружия и восьмикилограммовый рюкзак с вещами и запасом еды.

Он стоял посреди подвала, который стал его домом на три зимних месяца, и чувствовал себя вьючным верблюдом, причем верблюдом, вооруженным до зубов. На поясе висели нож и «гюрза», к рюкзаку был пристегнут эльфийский меч и двустволка, а в руках будущий убийца сирен сжимал свое главное оружие — компактный и неказистый на вид «винторез».

Осмотревшись в последний раз, Корчак прямо с рюкзаком плюхнулся на нары, чтобы по старой русской традиции посидеть перед дорожкой, а дорожка ему предстояла очень дальняя, и скорей всего, сюда он больше не вернется. Но, несмотря на тяжелые мысли, за собой он оставлял полный порядок — все было упаковано, и даже склад вновь заперт на замок. Темное помещение освещал лишь налобный фонарь, и сейчас подвал казался нежилым, будто здесь никого и никогда не было. Подавив грустный вздох, Андрей с натугой поднялся — непривычный вес делал его неуклюжим, но он понимал, что это ненадолго.

Он уже знал окрестный лес, как свои карманы, и, выбрав самый оптимальный путь, быстро пошел по едва заметной тропке. К заброшенной воинской части он двигался не тем путем, которым пришел к схрону. Проходя по тропе, улыбнулся своим воспоминаниям, в которых пер к цели по маршруту, призванному уморить хорошо подготовленных спецназовцев. А легкаятропинка находилась совсем близко.

В часть Андрей решил не заходить и лишь мельком отметил, что здесь уже побывали люди. Некоторые здания были разобраны на стройматериалы. Это заставляло задуматься и насторожиться.

Мститель рассчитывал обойти Иванкино стороной, по-прежнему не доверяя местным жителям. Но выполнить своих намерений ему не удалось. Сначала он почувствовал запах гари, а затем, вслед за гарью, донесся женский визг и приглушенный гомон.

Посмотреть, что же там происходит, Андрей решил не из благородных побуждений, а из чистого любопытства, да и оставлять за спиной неизвестную угрозу не очень-то хотелось.

Добравшись до заросшей низким кустарником опушки, он достал монокль и осторожно раздвинул ветки с полураскрытыми почками. В деревне творилось черт знает что. По улицам бегали какие-то люди, вытаскивая из домов кто разную утварь, а кто и живую добычу. Вооруженные мужики ходили по дворам с хозяйским видом, избивая мужчин и сгоняя женщин в одну толпу. На окраине деревни, прямо возле указательного знака с названием поселения, уже образовалась немаленькая группа пленниц, толпа человек на пятьдесят.

«Откуда в захудалой деревне взялось столько народу?» — удивленно подумал Андрей и вернулся к наблюдениям. Кое-где на улицах валялись неподвижные тела мужчин. Остальных защитников поселка бандиты положили лицом в землю на главной улице. Судя по одежде, нападавшие не относились к военному формированию — лишь часть банды была одета в разномастный камуфляж. Также в глаза бросалась еще одна странность. В руках бандиты держали арбалеты, а у парочки он даже заметил самодельные луки.

«Похоже, эльфы добрались и до этих мест», — резюмировал наблюдатель.

Трагедия в деревне приближалась к своему финалу. Бандиты согнали в кучу всех женщин и уложили рядком всех оставшихся в живых мужчин. Детей Андрей не увидел, но, посмотрев в одно из окон, заметил пару детских лиц и понял, что они попрятались в домах. Посреди улицы стояли три запряженные неказистыми лошадками повозки. Эти устаревшие транспортные средства были доверху загружены разной утварью. Один из бандитов, судя по всему главарь, подозвал к себе еще двоих. В руках у этой парочки Андрей увидел «семьдесят четвертые» АК, и это вызвало не только удивление, но и нехорошие предчувствия.

Главарь отдал какие-то указания, и автоматчики медленно пошли в сторону лежащих на земле мужчин. То, что они собираются делать, Андрей понял, одновременно узнав главаря банды. Решение пришло сразу. Оно было неосторожным, но сомнений Корчак не испытывал. Он не знал, что послужило причиной его решения — желание спасти людей или попросту отомстить. Главарем бандитов оказался его старый знакомец — здоровяк-лавочник.

До центральной улицы, где разыгрывалось главное действие этой трагедии, было метров сто пятьдесят. Поэтому Андрей не стал выбирать новую позицию, а устроился там, где стоял. Оккупированные им кусты находились на небольшой возвышенности, и оттуда открывался прекрасный обзор.

Палачи местного разлива успели сделать с десяток шагов к своим предполагаемым жертвам, затем с двухсекундным интервалом послышались глухие удары пуль по телам. Автоматчики один за другим повалились на гравий дороги. Выстрелов никто из бандитов так и не услышал. А после этого начался отстрел мечущегося в панике стада. Следом за палачами в мир иной отошел лавочник, брызнув на прощание осколками черепа и кусками мозга. Пока Андрей менял магазин, в дело вступила неожиданная подмога — один из лежавших на земле мужчин подполз к телу ближайшего палача, снял с него автомат и так же лежа начал отстреливать бандитов.

Увидев это, Андрей немного успокоился и стал экономить патроны. И лишь когда его союзник не мог дотянуться до очередного бандита, он вносил свою лепту. Через пару минут «добровольный помощник» поднялся с земли и начал проводить зачистку села. К нему присоединились остальные мужчины, вооружившись трофейными арбалетами. Что же касается Андрея, то он в это время занимался анализом ситуации.

Странным было все: допотопное оружие наряду с калашами, слишком большая толпа бандитов и количество мирных жителей. В деревне, в которую Корчак так «удачно» зашел за покупками, было не больше ста дворов, так что или у них появилось подкрепление, или образовался союз с другой бандитской деревней. Банда насчитывала человек сорок, и это было очень много. Иванкино тоже не могло похвастаться своими размерами, но и здесь набралось человек двести жителей плюс еще невидимые Андрею дети.

Размышления прервал далекий крик. На окраине деревни стоял какой-то дед и кричал приблизительно в сторону Андрея:

— Эй, мил человек! Если ты еще там, может, выйдешь?! Мы… — Дед неожиданно закашлялся, затем к нему подбежал какой-то мальчишка, и прерванная речь продолжилась, но уже из других уст:

— Дед Степан говорит, что вы можете выйти без опаски! Мы обещаем гостеприимство и нейтралитет, — звонко прокричал мальчик. Судя по всему, слова «нейтралитет» в наставлениях деда не было, и старик хмуро посмотрел на мальца. — Но если хотите уйти, то спасибо вам огромное от всей деревни! — закончил немного стушевавшийся парень и отошел от деда подальше.

Старик в это время повернулся к лесу и начал подслеповато вглядываться в сторону опушки.

«А почему бы и нет?» — подумал Андрей и вышел из кустов.

Увидев идущего к нему «солдата с ружьем», дед кивнул и пошел в сторону деревни, оставив вместо себя голосистого парня.

— Здравствуйте, — задавленно пискнул «комитет по встрече», когда Корчак подошел вплотную. — Меня зовут Иваном. Дед Степан сказал отвести вас к нему в дом и просил извиниться, что не встретил сам: у него сейчас много дел.

— А это, значит, деревня имени тебя? — попытался пошутить Андрей.

— Чего?

— Ну, Иванкино!

— А, понял. — Парень неожиданно улыбнулся широкой и открытой улыбкой. Контакт, так сказать, был налажен.

Пока они шли по одной из двух улиц деревни, вокруг кипела суета: женщины разносили вещи обратно по домам и кое-как пытались исправить ущерб, мужчины рыскали по околицам в поисках сбежавших бандитов. Дамы вели себя на удивление спокойно: в их жизни явно было что-то намного страшнее, чем налет бандитов. Когда Андрей с Иваном проходили мимо, жители на секунду задерживались, чтобы благодарно кивнуть. Люди постарше даже низко кланялись и крестили своего избавителя. Это было непривычно и… очень приятно.

Иван оглянулся на Корчака, проверяя, не отстал ли гость, и повернул с дороги к большому каменному дому. Ворота подворья были выкрашены в зеленый цвет и облагорожены желтыми петухами.

Сразу войти в калитку не удалось — их остановил подбежавший сзади «союзник». Мужчина был одет в простую кожаную куртку и джинсы, в руках он сжимал трофейный калаш. На вид «союзнику» было лет сорок, он обладал жилистой и подтянутой фигурой. Сначала он настороженно посмотрел на Андрея, но, вспомнив недавние события, решительно шагнул ближе, протягивая руку:

— Меня зовут Алексеем. Спасибо тебе, незнакомец.

— Андрей, — ответил на незаданный вопрос Корчак и сразу перешел к делу: — Как обстановка?

Алексей сразу как-то подтянулся.

— У наших четверо убитых, одна женщина, племянница бабы Мани, — ответил «союзник», но, поняв, что никакой бабы Мани Андрей знать не может, продолжил: — Двое ранены. Остальные так, пара царапин и мокрые портки.

— Что с бандитами?

— Кого нашли — уже сдохли, а сбежавших найдем, и они тоже сдохнут. — Гримаса, в которой скорчилось лицо Леши, не предвещала уцелевшим бандитам ничего хорошего.

— А где ты так стрелять наловчился? — сменил тему Корчак.

— Милиционер я… был, — нахмурился Алексей и тяжело вздохнул. — Ладно, мне надо бежать, а ты заходи в дом, там Микулишна тебя покормит, пока будешь ждать Степана Егорыча.

Алексей ушел вдоль по улице, а подпрыгивающий от нетерпения Иван повел Андрея в дом.

…Иван усадил гостя за стол в большой светелке, а сам куда-то убежал. Через минуту в комнату вошла пожилая женщина. Не дав гостю встать, она подошла сзади, положила руки на плечи и молча поцеловала Андрея в макушку. Затем вытерла краем платка глаза и вышла, судя по запаху, на кухню.

Андрей, обалдевший от такого поворота событий, некоторое время просидел, тупо уставившись в окно, а затем начал осматривать комнату. Дом, судя по обстановке, был небедным — соответственно Степан Егорыч занимал в деревенской иерархии не последнее место. На глаза попалось фото старика в егерской форме, что объясняло порядок как в доме, так и в селении.

Микулишна вынырнула из кухни с глубокой тарелкой, из которой исходил пар и одуряющий запах. Щи были наваристые, к тому же с двумя здоровенными кусками свинины. Только после первой ложки этой вкуснотищи Корчак понял, как ему осточертели консервы и сухпай.

«И чего в деревне не зимовал?» — подумал он, но тут же понял, что если бы зазимовал здесь, то, скорей всего, лежал бы сейчас рядом с Алексеем, Степаном Егорычем и Ванькой. Мертвым.

«Нет, все так, как должно быть. У меня свой путь, и расслабляться нельзя, разве что ненадолго, вот в такие моменты», — «оптимистично» закончил свою героическую мысль Андрей и вновь зачерпнул ложку щей.

На второе было пюре с курятиной, но, съев половину предложенного, он устало отодвинул тарелку.

— Все, не могу, лопну, всю зиму сухпаем питался — вот желудок и ссохся.

— Да ну, ерунда, — заботливо отмахнулась Микулишна. — Сейчас посидишь, отдохнешь, а потом еще пироги с мясом будут и малиновый компот.

— О, компот — это хорошо, Тоня, принеси и мне кружечку, — послышался от двери голос Степана Егорыча: старик, отдуваясь, прошел через комнату и уселся за стол напротив Корчака. — Ну что, гость дорогой, сказывай — кто, откуда и зачем?

Несмотря на добродушный тон хозяина, вопросы Андрею не понравились.

— Зовут меня Андреем, а насчет остального — я никто, ниоткуда и ни за чем.

Глаза старика на секунду стали колючими, но затем оттаяли, а вокруг появились добродушные морщинки.

— Прости, Андрей… как тебя по батюшке?

— Можно просто Андрей.

— За то, что ты сделал, мы до гроба должны называть тебя по батюшке и в ноги кланяться, а за вопросы извиняй, я тут навроде старосты, посему и лезу во все дыры без мыла, прости господи.

— Кстати, откуда народ? Домов-то у вас немного, а прошлой осенью вообще половина пустовала. Или это уже с моей стороны неуместные вопросы?

— Нет, Андрей, с твоей стороны ничего неуместного быть не может. Из города люди. Когда случился этот конец света, народ, кто выжил, не знал, куда податься. Сначала в лагеря беженцев пошли. Потом ушастые наведались и туда. Вот моя дочка и потащила всех, кого могла, в родную деревню. Муж у нее милиционер — защита, понимаешь, — поэтому народ с ними и пошел.

В слове «защита» послышалась какая-то горечь. Корчак уже догадался, о ком идет речь, и, сам не зная зачем, решил вмешаться:

— Что, Степан Егорыч, считаешь, трусоват оказался зятек?

— А что мне еще думать?

— Если бы не он, то всех бандитов я бы не перещелкал. Это раз. Алексей, когда нужно было, лег и встал именно тогда, когда пришло его время. Это два. И причем очень немаловажное «два». С дочкой хоть все в порядке? — всполошился гость, подумав, что разбрасывается мудростями, не узнав всех причин недовольства собеседника.

— А что ей, идиотке, сделается — так, фонарь под глаз заработала, и все. Ну сам посуди — какого лешего она полезла царапаться к оружному бандиту? Всю жизнь учил, учил — все одно дурой выросла.

В это момент открылась дверь, в комнату вошел Леша, а следом за ним здоровенный бугай. Увидев зятя, староста моментально нахмурился, и его лицо сразу же приняло степенный вид.

«Ну, артист, блин, — подумал Андрей, перевел взгляд на здоровяка и тут же мысленно выдал предположение. — Зуб даю, это кузнец, и зовут его Вакула».

— Леха, там все в порядке? — спросил староста и, получив утвердительный ответ, строго кивнул Корчаку на предполагаемого Вакулу:

— Это — Остап: видать, народ прислал благодарить.

Староста посмотрел на Андрея и, увидев кислую мину, махнул на Остапа рукой:

— Благодарность принимаем золотом.

— Че? — прогудел «не Вакула».

— Да иди уж, умник, не до благодарности ему — устал наш герой.

Остап почесал голову и, пожав плечами, боком вышел в слишком узкие для него двери.

Антонина Микулишна принесла еще две тарелки щей, и мужики принялись утолять зверский голод. Обслужив родственников, хозяйка решила, что гость уже «дозрел», и поставила перед ним тарелку со слоистым пирогом и большую кружку компота.

Староста посмотрел на кружку и вспомнил, о чем просил супругу пару минут назад:

— А мне компот?

— Щи хлебай, потом будет компот, — отрезала жена и ушла на кухню.

Андрей едва сдержал улыбку. Судя по всему, вся деревенская власть находилась в руках старосты, а вот в доме вожжи управления держала его жена.

Продолжая есть, староста скосил глаза на зятя и спросил:

— Всю околицу проверили?

— Да, — промычал бывший милиционер, не отрываясь от еды.

— Точно?

— Егорыч, ну чего ты пристал, я сам разберусь, — взвился Леха — видно, его нервы после перенапряга дали слабину.

От этой сцены Корчак поморщился: он не любил семейных дрязг, особенно когда они происходили в присутствии посторонних. Гримаса не ускользнула от бывшего милиционера, и его «понесло»:

— А ты чего морщишься, у тебя что, отношения с родичами были идеальными?

— Не было у меня родичей, сирота я, поэтому и отчества не назвал. Настоящего не знаю, а то, что в паспорте записано, придумали в приюте. — Андрей давно уже не «окрысивался» на такие разговоры, но на душе все равно стало неприятно.

Опешивший Леша опустил голову и усиленно стал хлебать щи. Старик некоторое время смотрел на зятя — казалось, он сейчас треснет его ложкой по лбу. Но не треснул, а просто перевел взгляд на Корчака:

— Извини… И это, Андрей, если тебе чего надо, не стесняйся, ей-богу, нам только в радость будет.

Гость немного подумал — сначала он хотел отказаться, но потом вспомнил о некоторых мелочах, которых ему не хватало для полной комплекции.

— Разве что ножовку по металлу, обрез из двустволки сделать, и если кто умеет кожу шить, то кобуру под тот же обрез на бедро, да чуток еды на дорогу. И, конечно, информация, а то просидел всю зиму, как медведь в берлоге.

— А может, бабу? Тут с таким героем какая хочешь пойдет, у нас куча свободных, — попытался «услужить» провинившийся Леха.

Увидев задеревеневшее лицо Андрея, староста растерял остатки терпения:

— Все, иди отсюда, зятек! Проверь дозоры.

— Да я…

— Иди, кому сказал, пока ложкой по лбу не схлопотал.

«Похоже, идея с ложкой пришла в голову не мне одному», — подумал Корчак, и сковавший его душу холод немного отступил.

— Жена? — тихо и совершенно необидно спросил староста.

— Да, — так же тихо ответил Андрей.

— А насчет твоих надобностей не беспокойся, — тут же сменил тему старик. — Видел нашего кузнеца? В момент сварганит обрезик, а я кобуру пошью, есть навыки. Ну и насчет продуктов тоже не проблема. Народ и так принесет столько, что и в повозке не увезешь. А что до новостей — расскажу все, что знаю, а чего не ведаю — не обессудь. Кое-что ты уже и сам видел.

— Вы про бандитов?

— Да, чертей им в печенку. Главарь у них бизнесмен из Камышей. Что, знаком с таким? — догадался староста по гримасе Андрея.

— Было дело.

Староста немного подумал и, хитро сузив глаза, спросил:

— Скажи мне, мил человек, это не ты ль по осени Юрку плешивого прирезал? — Старик пытливо посмотрел на собеседника, но ответа так и не дождался. — Ну и ладно, но кто бы ни прирезал, ему отдельное спасибо: мерзкий был человечишка.

— А что насчет эльфов? — вернул разговор в нужное русло Корчак.

— Ты про ушастых? Про них мало чего знаю. Раздолбали город. Лешка рассказывал, что словно в книжку попали — маги, огненные шары и эти, как их там… орки. Я не видел, но по рассказам — жуткие тварюки. Впрочем, рассказов-то было много, да все бестолковые. Как рванули из города, так только в лагере для беженцев тормознули, а потом таким же макаром без оглядки побежали сюда.

— А что сейчас в городе творится? — спросил Андрей.

— Так бог его знает, — развел руками староста. — Все, кто решил сходить за дармовщинкой, не вернулись. Все до единого. Теперь за добычей лихой народ предпочитает по селам промышлять, вот как эти уроды.

— Кстати, как я заметил, у бандитов в основном арбалеты да луки — похоже, они уже сталкивались с эльфами. Но откуда взялись два автоматчика?

— А бог его знает, скажу только, что чужие они, не из Камышей. Да и при налете держались в сторонке, а калашами только пугали. Но когда надо было всех быстро угробить, вот тогда и решили немного пошуметь. Слава богу, ты вмешался, а то я уже смертушку свою почуял.

— Что еще про эльфов знаете или это все? — решил сменить тему Корчак — ему было неловко выслушивать в общем-то незаслуженные благодарности.

— Да, нет, почему же все. В общем, заявились ушастые в Камыши. В конце декабря это было. Тогда в Камышах уже много народу собралось. Почти городок получился. Так вот, явились туда ушастые со своим зверинцем, кое-кого пожгли, а потом всех собрали и законы свои объявили: за огнестрел смерть, да и за любое другое оружие тоже, а потом потребовали каждый год по десятку баб.

— И что камышевские?

— А что, согласились. Они-то сразу скумекали, где баб возьмут, поэтому и не рассказали ушастым про нас. Никогда не любил камышевских, — проворчал староста, затем поднялся и, подойдя к серванту, достал пузатую бутылку водки.

Словно учуяв крамолу, в комнату вошла Микулишна.

— Ты чей-то удумал, старый?

— Жена. — Староста сказал это слово веско и решительно.

Микулишна спокойно подошла к столу, поставила кувшин и так же молча вышла — мудрая женщина все же иногда ослабляла вожжи, так сказать, во избежание перегрева.

Разлив водку по граненым стаканам, староста подвинул один из них к Андрею:

— Давай помянем всех, кому уже бояться нечего.

Корчак хотел отказаться, но неожиданно передумал. Выпили и закусили пирогом. Помолчали.

— Не боишься, что к вам заявятся? — нарушил молчание Андрей.

— Боюсь, но куда нам деваться с бабами и ребятней, у нас на сорок мужиков больше двух сотен баб, стариков и детей.

— А если в лес?

— Была такая мысля, — вздохнул староста, — но Ванька отговорил. Он у нас тут с недавних пор спец по ушастым, книжки там всякие читал.

Андрей иронично хмыкнул — он сам читал такие книжки и даже в игры играл. Но старик его иронии не оценил:

— Зря фыркаешь: Ванька еще по осени сказал, что в лесу лучше не прятаться, — мол, ушастые там любого найдут. И что бы ты там ни думал об его знаниях, но малец оказался прав — из тех, кто решил попартизанить, все сгинули. И еще, потом охотники-одиночки находили целые поляны, заваленные людскими костями. Вот такие сказки у нас получаются. Да и не сдюжили бы мы в лесу жить: тут особое нутро нужно иметь, да и умения тоже.

— Кстати, — встрепенулся Андрей, — насчет навыков: может мне кто-нибудь показать, как дичь разделывать, ну и готовить тоже, а то я пару месяцев назад кабана завалил, да только все мясо попортил.

— Ну, это ты по адресу попал, сынок, — оживился староста. — Перед тобой егерь и крупный спец как по тому, как брать зверя, так и по разделке с готовкой тоже. Сделаю из тебя настоящего зверобоя.

Несмотря на то что Корчак изначально не собирался останавливаться в Иванкине, в деревне он застрял на целых три дня. И причин этому было две: подгонка амуниции параллельно с увеличением багажа знаний, к тому же затяжной дождь сделал дальнейшее путешествие если не невозможным, то очень неприятным.

Деревенские Андрею старались не надоедать и только иногда, встречая на улице, приветливо махали руками. Чаще всего это были молодые женщины. Все как всегда — даже строгие приказы старосты не надоедать гостю любопытным и одиноким представительницам прекрасного пола были побоку.

В первый же день Корчак на пару со старостой посетили кузню. С обрезом Остап справился в считаные минуты, но сразу отдавать не стал, а что-то укрепил в рукояти, смазал механику и даже выгравировал на стволах какие-то узоры.

Андрей сначала хотел возразить, а потом передумал — узоры были действительно красивыми, и видавшая виды вертикалка, даже в урезанном виде, стала какой-то таинственно-грозной.

В свою очередь Степан Егорыч, сноровисто орудуя шилом, прямо на глазах гостя смастерил набедренную кобуру для обреза. Кроме того, он укрепил походные берцы вкладками на носках. Когда Андрей распаковывал ружье, на глаза старосты попал эльфийский клинок. Старик не стал ни о чем расспрашивать, но на следующий день принес хитрую упряжь с наспинной подушкой, которая позволяла не только носить меч за спиной, но и надевать поверх всего этого рюкзак, причем без малейшего стеснения для движений.

В общем, Егорыч старался как мог, он сам предложил пополнить боезапас Корчака и не только добавил от себя два десятка патронов с медной картечью, но и перепаковал тот десяток, что остался у гостя от встречи с плешивым бандитом.

Практически весь второй день заняло обучение разделыванию всякой живности и приготовлению блюд в походных условиях. Одетый в старый спортивный костюм, Андрей орудовал ножом в сарае старосты, за один день лишив жизни кабанчика, пяток кролей, десяток кур и еще какую-то крысу, которую хозяин назвал нутрией. За всем этим смертоубийством внимательно наблюдала хозяйка, и судя по тому, как его кормила Микулишна, она планировала запихать в гостя все, что он наубивал.

Приведенное в порядок огнестрельное оружие Андрей все же решил спрятать. Впереди его ждали людные места, и вызывать лишнее внимание ему не очень-то и хотелось. Обрез и «винторез» легли в рюкзак. Под «гюрзу» Микулишна придумала удобную холщовую сумку, в которую пистолет можно было как мгновенно спрятать, так и оперативно достать. А для передвижения по людским поселениям Андрей из трофеев недавней войны присмотрел себе арбалет. Машинка была аккуратной, небольшой, но достаточно мощной. К арбалету прилагалось три десятка коротких болтов и «семейный» ключ для разборки.

«Неплохое приобретение — и в глаза не бросается, и экономия патронов будет», — логично решил для себя Корчак.

Три дня, наполненных покоем, вниманием и очень вкусной едой, пролетели как один. Дождь закончился еще вечером, а наутро над деревней встало приветливое весеннее солнце.

Провожать Корчака вышла вся деревня, но к самому герою были допущены только староста с женой и сверкающая большим фингалом девушка. Леша топтался чуть поодаль вместе с Остапом и Ванькой.

— Ну что, Андрюша, раз решил, давай прощаться, — вздохнул староста и подал Корчаку свою жилистую руку.

Микулишна, как обычно, обошлась без лишних слов, а просто подошла, взяла Андрея за уши и, нагнув его голову, поцеловала в макушку.

«Далась ей эта макушка», — ворчливо подумал герой, но ему все равно было очень приятно. Настолько приятно, что на глаза навернулись слезы и сильно захотелось остаться. Тут же внутри кольнуло морозной иглой, он как-то вяло махнул остальным и, сморгнув непрошеные слезы, решительно пошел по засыпанной гравием дороге.

На стоянку Андрей встал только ближе к вечеру. Вначале он опасался, что не сможет делать больших переходов, но тело быстро вспомнило навыки длительного путешествия к схрону, да и зимние вылазки в лес тоже давали о себе знать. Отъевшийся на деревенских харчах организм время от времени требовал подкормки, и Корчак утешил его куском мясного пирога, уложенного в пошитую старостихой сумку. На дне той же сумки лежала укомплектованная глушителем «гюрза». Нести сумку было не очень удобно, но конспирация того стоила. На виду Андрей держал только взведенный арбалет и висящий на поясе нож.

Лагерь он оборудовал очень быстро, и через несколько минут немного сыроватый сушняк затрещал в походном костре. Перед выходом староста хотел одарить гостя палаткой, но Корчак отказался: его собственный походный опыт говорил, что можно вполне обойтись термопленкой и плащ-палаткой. Но старик все же нашел что подарить спасителю, и сейчас Андрей сидел на очень тонкой, но позволявшей не отморозить задницу даже на снегу подстилке. На ней же он и собирался ночевать.

Притороченный к рюкзаку объемистый сверток с едой таил в себе много приятных сюрпризов. Там были и домашняя колбаса, и одуряюще пахнущий паштет, и десяток вареных яиц. Зеленый лук и соленые огурцы разнообразили походный рацион, добавляя организму необходимых витаминов.

Поужинав, Андрей потратил полчаса на занятия языком эльфов. При этом он использовал только написанные от руки словари — питание смартфона, несмотря на наличие солнечной батареи, стоило беречь.

После занятий он взялся за карту и наметил свой дальнейший путь. Завтра предстояло идти вдоль шоссе, а вот послезавтра Корчак решил заглянуть в Брянск. Здравый смысл, конечно, предупреждал его о том, что заходить в крупный город опасно. Но если он не сможет противостоять тем опасностям, которые эльфы оставили в разрушенном человеческом поселении после своего ухода, то в их логово соваться вообще не имело смысла.

Прослеживая на карте дальнейший путь, Андрей вдруг понял, что совершенно не волнуется. Ему всегда нравилась дорога, и не суть важно, как передвигаться — главное, что один отрезок жизни уже закончился, следующий еще не начался, а посредине период покоя, когда ни о чем не нужно волноваться. Вот и сейчас — Корчак отправился в самоубийственный поход, а его прошлая жизнь исковеркана. Но первое — это будущее, а второе, хоть и болезненное, но прошлое. А между ними — дорога, совсем другая жизнь.

Следующий полдень Андрей встретил посреди широкого, на шесть полос, шоссе, которое вело к славному городу Брянску. Некоторое время он шел по совершенно пустынному дорожному полотну, но ближе к городу начали изредка попадаться машины. Некоторые из них были практически целыми, а от многих остались только обгоревшие рамы.

Когда солнце потихоньку начало клониться к горизонту и путник уже подумывал о ночлеге, вдалеке показался хвост огромной пробки. Подумав, Андрей решил посмотреть на скопление машин поближе, а уж потом свернуть в одну из отходящих от шоссе рощ.

Чем ближе он подходил к автомобильной пробке, тем ярче перед ним вставала картина постигшего человечество Армагеддона. У себя в городе путешественник видел только уничтоженные магией склады и дома, мертвые люди ему попадались нечасто. И вот теперь он узрел весь ужас последствий смешения чужой магии и человеческой паники.

Машины стояли ровными рядами, и только в некоторых местах были видны последствия столкновений, а с остальными поработали маги эльфов. Но самым страшным было не зрелище взорванных автомобилей, а россыпи скелетов в истлевших одеждах. Трагедия разыгралась еще осенью, до первых морозов тела успели разложиться и пострадать от стервятников, но даже спустя полгода тяжелый запах все еще витал в воздухе.

Андрей шел по обочине, не находя в себе сил оторвать взгляд от кошмарных картин. Вот к спущенному колесу седана прислонился скелет с остатками кожи на лице и женской куртки на теле, пытаясь прикрыть собой два маленьких скелета. Вот скелет с развороченной грудной клеткой, вытянувшись в струнку, лежит на крыше милицейского «мерседеса». На скелете остатки формы, и Корчак явственно представил, как стоявший на крыше милиционер старался достучаться до замутненного паникой мозга людей. В ответ он получил пулю от такого же, как и сам, человека.

Постепенно картина зверства человеческого переходила в последствия зверства эльфийского. Иногда попадались расплавленные до состояния лужи машины, выбитые в асфальте лунки и оплывшие скелеты, а иногда от людей оставались только кучки пепла. Андрей даже не пытался подсчитывать количество жертв, но он понимал, что здесь погибло несколько тысяч.

Потрясенный развернувшейся перед ним картиной ада, он совершенно утратил осторожность и заметил живых людей, лишь буквально столкнувшись с ними нос к носу.

Точнее, он увидел не нос, а ботинки человека, стоявшего в проеме открытых дверок холодильника-рефрижератора. В глубине фуры копался еще кто-то. Обладатель ботинок оказался мужчиной средних лет с обычным лицом интеллигента, одетый в обычную одежду. Он даже улыбнулся Корчаку:

— Ну, здравствуй, путешественник, куда путь держим, что ищем?

— Здравствуйте, в город иду, — еще не совсем придя в себя, ответил Андрей.

— В город? Ну что ж, если хочешь умереть — вольному воля, но в этом случае поклажу свою лучше оставить тому, кому она нужнее, то есть живым.

— Это вам, что ли? — ехидно спросил Корчак, осматриваясь вокруг.

С правой стороны, из-за корпуса фургона, появились еще два персонажа. Новые лица не могли похвастаться интеллигентностью первого собеседника. Обладатели оных лиц имели явное уголовное прошлое, да и речь их не радовала правильными оборотами.

— Брось, на, арбалет, придурок! — заорал одетый в кожаную куртку парень, наводя на Андрея туго натянутый лук. Рядом с ним стоял еще один лучник, но, в отличие от первого, он сжимал вполне добротный спортивный агрегат, а не жалкую поделку из дерева.

— Молодой человек, я бы на вашем месте послушался. У Паленого скоро устанут руки, и он может сорваться.

Андрей еще раз посмотрел на подпаленную морду оравшего бандита, убеждаясь, что «погремуху» он получил не просто так, а затем бросил арбалет на землю. Бандит ослабил натяжение тетивы и показал в улыбке гнилые зубы, при этом на его правой щеке сморщился и без того уродливый ожог.

— Правильный поступок, а теперь — вещички. — Чтобы было удобней говорить, интеллигентный главарь присел на корточки, и в его руке неизвестно откуда появился ТТ. За спиной главаря из глубины рефрижератора подошел еще один человек — по внешнему виду явный работяга, не обремененный интеллектом.

Оценив ситуацию, Андрей начал медленно снимать через голову ремень сумки, при этом невзначай запустив правую руку внутрь. Стрелки еще больше расслабились, а главарь начал небрежно играть пистолетом.

Андрей отпустил ремень, и сумка упала вниз, соскальзывая с зажатой в правой руке «гюрзы». Первые два выстрела пошли в грудь лучникам. Третий достался главарю — прямо в удивленно раскрытый рот, благо расстояние было минимальным. Четвертую пулю Андрей, с небольшим колебанием, послал в спину работяги, пытавшегося нырнуть внутрь рефрижератора.

Все произошло настолько быстро, что Корчак не успел испугаться, — четыре приглушенных глушителем хлопка, мир опять вернулся на место и перестал плыть перед глазами. Не растерялся он по одной простой причине: еще на базе Андрей планомерно готовился к подобной встрече. Где-то в середине зимы он признал удовлетворительными свои навыки в использовании «винтореза» и перешел к стрельбе из «гюрзы». Насмотревшись американских боевиков, он долго и упорно отрабатывал стрельбу из пистолета. При этом мишени были разнесены по кругу. Ситуация, в которую он только что попал, была хрестоматийной — ослабление внимания и быстрая стрельба по стоящим без движения мишеням. А сколько раз он подобным образом расправлялся с врагами в компьютерных играх, и не сосчитать. С удивлением Корчак понял, что в данной ситуации испытывает те же чувства, что и во время игры.

Немного постояв на месте и не дождавшись ни мандража, ни тошноты, Андрей снял рюкзак и достал оттуда «винторез». С тихими щелчками все части винтовки встали на свои места. Только после этого он перешел к дальнейшим действиям. С пугающим самого себя спокойствием дострелил едва хрипящего напарника Паленого — встреча с плешивым и его скоропостижная смерть не прошли для Андрея бесследно.

«Такими темпами я скоро в Леона-киллера превращусь, дай бог, не в Ганнибала Лектора», — озадаченно подумал путешественник.

Обыскивать бандитов на предмет трофеев он не стал и только проверил ТТ главаря. Как Андрей и ожидал, пистолет оказался пуст. Еще во время разговора, по поведению и манере держать оружие, путник понял, что в руках у главаря пустышка. Поэтому инстинктивно перенес его в списке отстрела с первого места на третье. Анализируя ситуацию, Корчак прекрасно понимал, что это не дедукция и тем более не боевой опыт, а скорее интуиция и везение.

Воровато оглядываясь, он сошел с дороги и весь путь до ближайшей рощи проделал практически по кустам, не выпуская из рук «винтореза».

До отходящей от шоссе узкой полоски леса пришлось пройти еще метров сто и столько же отмахать по тропке, едва заметной в зарослях кустов и деревьев. Только после этого успокоился и встал на ночлег.

Костра Андрей решил не разжигать из тех же соображений, по которым отошел так далеко от дороги. Несмотря на то что на дороге он сработал достаточно четко, путник понимал, что это было чистое везение и в следующий раз фортуна может не оказаться настолько милостивой. В глубине его души вновь шевельнулся подлый червячок страха и неуверенности.

«Что, хорошо живешь, что смерти боишься?» — неожиданно спросил сам себя Корчак и вдруг почувствовал такое железобетонное спокойствие, что червячок либо куда-то уполз, либо попросту издох. Турист грустно улыбнулся своим внутренним терзаниям и, закутавшись в термопленку, уснул сном праведника.

…Утром его разбудили удары дождевых капель по пленке. Некоторое время Андрей не мог понять, что происходит, но сырость и холод быстро разъяснили ему ситуацию, и он сноровисто натянул плащ-палатку на ближайшие ветки. Устроив сравнительно уютное гнездышко, замер, вглядываясь в дождевую завесу.

Терпения хватило минут на пять, а затем в голову полезли настолько унылые мысли, что Корчак быстро собрался, сдернул с веток плащ-палатку и набросил ее на себя поверх рюкзака.

Идти по поливаемому дождем шоссе было легко. Сердобольный дед Степан грамотно обработал берцы, так что теперь ему было сухо и комфортно, вот только капюшон плащ-палатки закрывал обзор, а удары дождя по ткани заглушали все прочие звуки. Но Андрей не особо переживал — вряд ли кто-то из людей сунется на мародерку в такой дождь. О нелюдях он почему-то не подумал.

Гигантская пробка из целых, полуразбитых и совсем обгорелых машин тянулась к самому городу. Казалось, что она дойдет до центральных районов, но метров за двести до городской черты дорога очистилась. Возможно, в центре вновь появятся следы вселенской катастрофы, однако Андрей не собирался проверять, так это или нет. Ему хватит и окраин. В том, что вдоль центрального шоссе рано или поздно попадется супермаркет, он даже не сомневался.

Мимо тянулись покинутые пятиэтажки, между которыми время от времени попадались здания в одиннадцать этажей. Стандартные уродливые коробки под моросящим дождем выглядели уныло и мрачно. Без людей дома превратились в каких-то нагоняющих жуть уродцев, и Корчаку казалось, что он входит в логово сказочного монстра.

Подобные мысли заставили собраться, и он стянул с головы капюшон. Редкие капли дождя застучали по козырьку кепки. Благо дождь уже шел на убыль. Тучи становились не такими хмурыми, но полуденное солнце пока и не думало показываться на свет божий.

Андрей остановился возле брошенной у остановки маршрутки и осторожно заглянул внутрь. Убедившись, что пассажиры покинули салон самостоятельно, а не остались в нем в виде развалившихся на сиденьях скелетов, он нырнул в относительно сухое нутро автобуса и провел некоторые манипуляции с собой и своим оборудованием. В этот момент он сам себе казался идиотом, но все же решил перестраховаться.

Походная аптечка легла на сиденье с торчащим из дыр поролоном, рядом разместился десяток патронов от винтовки и два ружейных. Извлеченный из ножен нож полоснул по тыльной стороне предплечья. Кровь хлынула так обильно, что Андрей даже испугался, но, убедившись, что истечь кровью ему не грозит, приступил к манипуляциям. Сначала он обмакнул в кровь кончики десяти патронов от «винтореза», затем накапал крови под внешний пыж двух ружейных патронов. В конце этой процедуры на рану лег бактерицидный пластырь. «Гюрза» перекочевала на разгрузку, а кургузый обрез злобно ткнулся в набедренную кобуру. Сшитая старостой кобура была очень удобной и плотно обхватывала правое бедро, надежно удерживая укороченную двустволку. «Винторез» доверительно уперся в плечо, и Корчак наконец-то почувствовал себя увереннее. Нельзя сказать, что микроавтобус покинул великий воин, но по крайней мере, выглядел он воинственно.

Город молчал, от стен отражались только глухие шаги нежданного гостя и редкие всплески последних капель дождя по поверхности луж. Со времени войны прошло несколько месяцев, а казалось, что жизнь покинула это место многие века назад. К счастью, на этой окраине города не было видно ни скелетов, ни следов боя, хотя последствий хаоса, созданного паникующими людьми, хватало и тут.

В попавшиеся на пути магазины заходить было бессмысленно — по виду, там поработали мародеры еще во времена войны, поэтому Андрей пошел дальше, стараясь не заходить во дворы и обходить скопления машин.

До большого супермаркета он дошел за полчаса. Широкий когда-то застекленный вход лишился всех стекол и сейчас выглядел как зев большого, но беззубого зверя. В детстве Корчак боялся темноты, и сейчас этот страх вернулся. Андрей напомнил себе, что он давно уже не ребенок, и шагнул на осколки стекла. Впереди тянулись полки с товарами, а перед ними словно стражи, встали рабочие места кассиров. Посетитель хмыкнул и подавил в себе желание пройти через турникет входа. Он скользнул между кассами, напряженно вжимая приклад «винтореза» в плечо и провожая каждую подозрительную тень.

Андрею очень хотелось поставить переключатель винтовки в автоматический режим, но здравый смысл заставлял сдерживать свой порыв. Он понимал, что четыреста патронов — это сейчас много, а в развороченной магами Европе каждый патрон станет на вес золота.

План «мародерки» он продумал заранее и сразу же отправился в отдел хозяйственных товаров. Все, что ему было нужно нашел сразу: и герметичные пакетики для расфасовки патронов, и фольгу для готовки на костре, и даже немаленькую упаковку влажных салфеток.

Напихав всего этого добра в большой мусорный пакет, перешел к продуктам. В общем-то в город он пришел не за припасами — пока ему хватало и того, что хранилось в рюкзаке. Поэтому Корчак брал только самые необходимые вещи, при этом чутко прислушиваясь к окружающему миру. Несколько банок консервов, бутылка водки, скотч, пара шоколадок и большая пачка влажных салфеток — вот и вся добыча, которую он вынес из огромного супермаркета.

Царившее вокруг изобилие буквально давило на мозг. Где-то там за городом тысячи людей думали о том, как выжить и накормить детей, а здесь в изобилии хранилось все необходимое для сытой жизни целого поселения.

Остановив усилием воли внутреннюю жабу, Андрей направился на выход. Лишенный стекла выход встретил его тем же угрюмым молчанием, но что-то все же изменилось. Человек не мог сказать, что именно, он все же чувствовал некоторое несоответствие. Он замер на месте и прислушался. Вокруг было тихо, но и тишина таит в себе очень многое. Теперь он услышал едва различимые звуки, на которые раньше не обращал внимания: в соседнем квартале на ветру покачивался разбитый светофор, по большой стоянке перед супермаркетом с шелестом летал целлофановый пакет, и поскрипывала полуоткрытая дверца старого жигуленка. Внезапно среди безмолвия оглушительно скрипнуло стекло. Андрей резко присел, скрываясь за рядами плотно сбитых друг с другом тележек. Стекло скрипнуло еще раз и еще. Корчак осторожно выглянул из-за своего укрытия и обомлел: по разбитому стеклу возле входа шел гвулх, впрочем, через секунду стало понятно, что это какой-то «неправильный» гвулх. Он был намного меньше тех тварей, что отравились кровью Андрея в родном городке, — вместо блестящей черной кожи этого монстра покрывала грязно-серая в черных пятнах шкура. Но все же, без сомнения, это был гвулх, хотя почему-то очень похожий на обычную собаку.

«Что же это получается, гвулхи — родственники земных собак?» — подумал Корчак, разглядывая непонятного зверя. В его голове тут же всплыло второе название гвулхов — «рожденный в утробе». Во время допроса пленника он еще не мог перевести этого понятия, а сейчас уточнить было уже не у кого.

«Винторез» медленно поплыл вверх и замер над рядами тележек. В оптический прицел тварь выглядела еще отвратительней. У Андрея зачесался палец, но что-то заставило сдержаться. Монстр поднял голову и поводил ею из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Человек ожидал, что сейчас полугвулх его учует, и тогда можно будет со спокойной совестью стрелять. Но, как ни странно, зверь спокойно пошел дальше.

«Странно», — подумал стрелок, растерянно наблюдая, как мутант бежит в противоположную от него сторону. Проследив направление бега полугвулха, Андрей увидел возле автобусной остановки собачью стаю. Компания бывших друзей человека была немаленькой — около сорока голов. В стаю затесалось, как говорится, всякой твари по паре — два массивных бульдога, вывалянный в каком-то дерьме питбуль, несколько овчарок и куча всякой дворовой швали. Среди всего этого разнообразия выделялись второй полугвулх и, как ни странно, болонка. Когда-то ее очень любили хозяева, об этом говорила хоть и отросшая, но стильная прическа и ярко-розовый бант на шее. Впрочем, сейчас прическа свалялась в кудель, а бант больше походил на тряпку.

Вернувшийся из разведки полугвулх вбежал в стаю, прошелся между собаками и даже пару раз кого-то куснул для порядка. Его собрат не обратил на это никакого внимания. Похоже, роли в стае были поделены уже давно.

Судя по всему, стая находилась на отдыхе и предавалась ничегонеделанию. Они где-то уже отъелись, и вожак бегал к супермаркету скорее от скуки, чем в поисках добычи. А вот кому не сиделось на месте — так это болонке: она то и дело бегала от бульдогов к овчарке, приставая к ним с нежностью, пока не получила лапой по морде. Обиженная на всех болонка отбежала по направлению к супермаркету. Внезапно она остановилась и, словно вытянувшись на цыпочках, посмотрела в сторону здания.

«Вот сука», — успел подумать Андрей и тут же услышал визгливо-противный лай мелкой шавки. Таких собак он не любил с детства — мерзкие, избалованные и жутко истеричные. И что самое обидное, их даже нельзя было пнуть сапогом, потому что рядом всегда оказывалась не менееистеричная хозяйка.

Стая отреагировала мгновенно: полугвулхи сорвались с места и помчались к супермаркету, значительно опережая простых собак. Андрей занервничал. Он поднял «винторез», хорошо прицелился, нажал на курок и… не попал.

— Твою мать, — прошипел он сквозь зубы и начал методично посылать пули в сторону бегущей стаи.

Слишком умные полугвулхи бежали зигзагами, и лишь на шестом выстреле Корчак все же попал в вожака, радостно увидев, как тот кувырком пролетел метра три, а потом задергался на земле. Но радоваться было еще рано. До второго полугвулха оставалось метров тридцать. Зверь добежал до входа в супермаркет одновременно со щелчком магазина, говорившего, что «винторез» Андрею уже не помощник. Оставался последний шанс на спасение. Стрелок судорожно выдернул из кобуры обрез и, едва успев поднять его горизонтально, надавил на оба курка. Отразившись от стен вестибюля, грохот выстрела болезненно ударил по барабанным перепонкам, но полугвулху пришлось значительно хуже. Щедро политая ядовитой для твари кровью омедненная картечь отбросила звериное тело на пару метров назад. Полугвулх выбил последнее, чудом уцелевшее стекло на входе и, несколько раз дернувшись, замер. Удар по ушам встряхнул Андрея, и он, уронив обрез на пол, вновь обеими руками ухватился за «винторез». Пустой магазин упал рядом с обрезом, а полный занял освободившееся место. Работая спокойно и уверенно, Корчак тремя выстрелами положил обоих бульдогов и ранил питбуля. Уцелевшие члены стаи наконец-то вспомнили, что человек — друг или как минимум царь природы, а полугвулхов, чтобы разубедить их в этом, рядом не оказалось. Стая резко развернулась и дала деру. Быстрее всех бежала болонка.

Андрей быстро подобрал и перезарядил обрез, а затем вернул на место в разгрузке пустой магазин. Мимо мертвых полугвулхов он прошел равнодушно — сейчас его больше беспокоило другое явление. В момент боя он заметил, что после выстрела из обреза за пятиэтажкой, по другую сторону от шоссе, что-то полыхнуло ярким светом. Вспышка была скрыта корпусом здания, но он видел ее отчетливо. Андрею дико хотелось взять ноги в руки и бежать, пока город с его опасностями не останется позади. Но он пришел сюда с вопросами, и то, что скрывалось за коробкой типового дома, могло дать хоть некоторые ответы на эти вопросы. Корчак, на секунду задумавшись, сорвался с места и побежал, но не в направлении далекого леса, а к заинтересовавшему его зданию. Он старался двигаться с максимальной скоростью, при этом удерживая в поле зрения любое движение вокруг. Но город опять будто вымер — казалось, что скоротечного боя с собаками не было вовсе.

Пятиэтажку он обошел с правой стороны, и первое, что увидел, — детскую площадку. Вполне привычное зрелище пробрало Андрея до мозга костей. Именно так в своих фильмах американские киношники любили обставлять Армагеддон. И они был правы — вид заброшенной детской площадки больше всего отображал безнадегу. Последней каплей стала лежащая в песочнице кукла с обгорелыми волосами. Но не на эту зловещую деталь смотрел застывший на месте Корчак. Возле куклы, прямо посреди детской песочницы, стоял камень. Он был похож на вытянутое яйцо двухметровой высоты и около метра в ширину. Камень густо покрывали знаки, отдаленно похожие на руны. Эти руны светились мерцающим, чуть синеватым светом, и казалось, что само пространство вокруг камня подрагивает, как воздух над раскаленной плитой.

«Ну что, пришел за ответами — полезай в задницу», — подумал Андрей, доставая ружейный патрон из патронташа. Он зашвырнул патрон к стенке дома и вздрогнул от резкого звука. Патрон разорвало в метре от человека, и только чудом его не зацепило свинцовой начинкой. Эхо разрыва отразилось от стен домов. Камень полыхнул нестерпимо ярким светом.

«Во дебил, знал же, что будет вспышка, не мог глаза прикрыть? Да и с патроном тупо получилось», — обругал сам себя Корчак, пытаясь частым морганием разогнать зайчики в глазах.

Заметавшееся по дворику эхо выстрела напомнило о том, что за любое знание приходится платить. В этот раз какая-то нервная шавка сыграла Андрею на руку и предупредила о приближении очередной стаи. Ближе всего к путнику оказалась коробка какого-то здания высотой в два этажа и со странной лестницей, прилепившейся прямо к стенке. Раньше он часто видел подобные строения, но как-то не удосужился разузнать об их назначении.

Топая по гулко гремящим ступеням, он буквально взлетел на крышу сооружения и притаился за низким парапетом.

Постепенно внизу образовывался настоящий собачий митинг. За пять минут там собралось больше сотни бывших друзей человека и около десятка полугвулхов. Ситуация с обнаружением Андрея вновь повторялась: обычные собаки залаяли на крышу здания, а уже после этого полугвулхи обнаружили человека и метнулись к железной лесенке. Лестница была достаточно пологой и состояла из двух пролетов. Стрелять по собакам Корчак мог только параллельно стене, свесившись через край парапета.

Когда первый полугвулх прыгнул на первые ступени лестницы, Андрей вспомнил, что у него только два набитых магазина, причем ни один из них не доукомплектован его кровью. Первый же выстрел показал, что простые пули причиняли монстрам слишком мало вреда. Корчак на секунду прикрыл глаза. Глубоко вздохнул и начал размеренно, как на тренировке, посылать пулю за пулей. Как он и предполагал, несколько граммов свинца в мозгу действуют на волшебных монстров не хуже его крови.

Первый магазин упал на землю, когда ближайший полугвулх был на середине подъема, а последний зверь стаи даже успел запрыгнуть на парапет и тут же, получив пулю в шею, свалился вниз. Вновь перегнувшись через парапет, охотник вогнал очередную пулю в череп пытавшегося встать зверя и только после этого отсоединил от «винтореза» магазин. Осмотр показал, что у него в запасе оставалось еще три патрона.

«Молодец, Андрюша. Экий я, оказывается, стрелок», — похвалил он сам себя и с сожалением подумал о том, что его не может видеть сержант Карпенко. Тренировавший новобранцев сержант был абсолютно убежден в том, что у рядового Корчака в плане стрельбы, как говорится, руки растут из пятой точки.

Закончив себя хвалить, Андрей прислонился спиной к невысокому парапету и начал набивать магазины. На половине третьего магазина он почувствовал, что внизу что-то изменилось, а именно — исчезло присутствие собачьего лая. Корчак осторожно выглянул и тут же похолодел от увиденного зрелища: по дворику вальяжной походкой рыскало не меньше дюжины самых настоящих гвулхов. А вот обычных собак не было и в помине. Гвулхи планомерно прочесывали дворик, иногда забегая в подъезды, — складывалось впечатление, что в их действиях присутствовал какой-то осмысленный план. Но логика в поведении монстров отсутствовала напрочь: зачем искать кого-то по всему двору, если он сидит прямо у них над головами? Любая шавка с легкостью учуяла бы запах давно не мытого человеческого тела. Но никакой шавки во дворе не было, а были гвулхи, которые почему-то не могли почувствовать находящегося прямо у них над головой человека.

«Если они созданы при помощи магии, а судя по виду, так оно и есть, то мир ощущают тоже магически. А я, скорей всего, в магическом плане представляю собой черную дыру. Ну, нет меня, и все тут». — Несмотря на напряженную обстановку, Андрей старался систематизировать полученную информацию. Как бы то ни было, его положение оставалось аховым. Корчак понимал, что надо что-то делать, и делать быстро, потому что кто-то из гвулхов мог случайно подняться по лестнице и попросту увидеть спрятавшегося там человека.

«Их надо отвлечь», — подумал Андрей и вновь осторожно высунулся из-за парапета. Затем начал судорожно осматривать окрестности сквозь оптический прицел винтовки. План, который имел хоть небольшой, но все же шанс на успех, возник в его голове, когда в оптику попал одноэтажный магазин с полностью застекленным фасадом. Точнее, этот фасад застекленным был когда-то давно, а сейчас там осталось лишь одно большое стекло с надписью «…дежда из Евр…». На полупрозрачном из-за пыли полотне отсутствовало несколько букв и кусок нижнего правого угла — стекло всей своей немалой массой опиралось на оставшийся слева огрызок. Вот Корчак и прицелился в центр этой опоры. «Винторез» кашлянул очень тихо, но все собравшиеся во дворе гвулхи подняли головы и насторожились, а ожидаемого результата стрелок так и не дождался.

«Все — приехали», — подумал Андрей, но в тот же момент процесс разрушения, который инициировала посланная им пуля, завершился, и стекло с оглушительным звоном рухнуло вниз. Гвулхи среагировали моментально. Вся стая метнулась в сторону шума.

Андрей не рискнул использовать для спуска грохочущую лестницу, тем более что она находилась как раз в той стороне, куда убежала стая. Переместившись на противоположный край крыши, он сорвал с рюкзака моток сложенной вдвое веревки и набросил сгиб на торчавший из парапета штырь. Едва не ободрав кожу на пальцах вместе с беспалыми перчатками, Корчак скользнул вниз, быстро сдернул веревку и уже на бегу начал собирать ее в моток.

Метров триста он пробежал, стараясь создавать как можно меньше шума, а затем рванул изо всех сил. Первую передышку позволил себе уже на окраине города. С этой стороны городских окраин частный сектор отсутствовал, и высотки выходили прямо на край полей. До ближайшей рощи оставалось меньше километра, но это расстояние он преодолевал долго, постоянно задыхаясь и спотыкаясь.

Андрей миновал разросшиеся на опушке леса кусты и рухнул под старым дубом. Паника тихо уходила из его мозга. Он не боялся во время боя у супермаркета, и даже тогда, когда в нескольких метрах под ним рыскали гвулхи, но стоило побежать — и ужас ледяными тисками сковал мозг, а начавший матереть зверь превратился в зайца.

«Да уж, человек еще та тварь», — подумал беглец и, не вставая, выскользнул из лямок рюкзака. Город был слишком близко, но он решил ночевать именно здесь. Скорее всего, это был внутренний протест животному ужасу, которому он не смог противостоять.

Небольшой костерок весело потрескивал, подмигивая человеку желтыми лепестками огня, словно говоря: «Не унывай, чувак, все будет путем». Андрей, подняв голову, увидел, как сквозь плетение веток и пока еще редкий массив листвы на него смотрели звезды. За всеми этими размышлениями он совсем не заметил, как закончился дождь и небо очистилось от туч.

«Блин, красиво-то как», — вяло подумал путник и уснул.

Глава 10 ЦЕНА ВЕРНОСТИ

Эдерай сделал глубокий вдох, и его ноздри затрепетали от запаха крови. Король резко развернулся и, определив нужное направление, побежал между стенами кустарника. Колючие заросли расходились в стороны, образовывая постепенно расширяющийся коридор. Этот тоннель выходил на небольшую поляну, на которой сходилось пять одинаковых проходов. Эдерай бежал, низко пригнувшись к земле и удерживая в правой руке костяной нож, а левой помогал себе сохранять равновесие при беге. Он был полностью захвачен азартом погони, но при этом все же понимал, что за ним наблюдают тысячи восторженных глаз. Эльфы его родного клана и новые подданные — все высокородные этого мира смотрели на то, как охотится их господин.

Эдерай выбежал на середину поляны и на секунду задумался. Ветер прошелестел в зарослях, поднимая с травы засохшие листья и унося их к небу по пологой спирали.

«Как красиво!» — Король на секунду выпал из реальности, но в этот момент его чуткий слух уловил шепот зрителей. Эдерай улыбнулся, но тут же постарался выкинуть из головы лишние мысли. Он сосредоточился, задержал дыхание и услышал, как справа кто-то зашипел от боли, — жертва зацепилась за колючий шип. Король еще раз улыбнулся и стремительно вбежал в крайний справа проход. Он преследовал жертву, не прибегая к магии, используя лишь обоняние и слух. Охота в Лабиринте — это забава для самых благородных и гордых. Эльфийское общество настолько привыкло полагаться на магию, что даже следопыты больше доверяли магически развитому умению ощущать окружающий мир, чем данному им природой чутью. Но здесь, в Лабиринте, царило изысканное действо — в руках короткий костяной клинок, на теле ничего, кроме боевых узоров, а в помощь охотнику — лишь то, чем его наградила Госпожа Природа.

Эдерай сделал еще два поворота, проносясь коридорами настолько быстро, что едва не касался колючек в узких местах. Лабиринт был местом без поблажек, а местные колючки могли жестоко исцарапать даже повелителя.

Запах крови становился все сильнее, к нему примешивалась вонь кислого пота и страха. Впереди мелькнула мелкая фигурка, и Эдерай ускорился. Его поджарый силуэт словно размылся в воздухе. Шелест листьев смешался с восторженным шепотом зрителей и стал сильнее. И вот он — решающий момент. Жертва выскочила на окруженную колючими стенами поляну, из которой выходили три коридора. Эдерай метнулся следом и едва не споткнулся от удивления и разочарования. Жертвой оказался человеческий детеныш — запыхавшийся, жалкий и грязный. На звереныше висели обрывки одежды, а в руках он сжимал ржавый металлический клинок. Эдерай глухо зарычал, но азарт уже захлестнул его с головой, заставляя прыгнуть вперед.

Разочарование едва не сыграло с ним злую шутку: звереныш оказался не так уж прост. Жертва резко отскочила в сторону и взмахнула своей железякой.

Эльф не знал, что Васята был рожден в старом казачьем роду и, несмотря на все протесты отца-интеллигента, тайком, во время летних каникул в станице, учился у деда владению шашкой. Когда его выбросили на арену, по странной случайности рядом на траву упал именно казачий клинок. Мальчик прикоснулся к холодной поверхности оружия и впервые с момента своего плена отбросил страх.

Эдерай был настолько удивлен, что даже вскрикнул, когда плохо заточенное железо скользнуло по ребрам, оставляя неглубокую царапину. Впрочем, хорошо тренированному телу удивление было чуждо, и оно, едва коснувшись ногами земли, без напоминания хозяина изогнулось в сложном пируэте. Левая рука короля помогла телу жертвы довернуться в направлении удара, а зажатый в руке нож воткнулся зверенышу прямо в затылок. Шелест приглушенного шепота застыл на высшей ноте и оборвался абсолютной тишиной.

Эдерай выдернул клинок из жертвы, и маленькое тело безвольно упало на траву.

«Это был славный бой, звереныш. Ты достоин смерти от рук повелителя», — подумал король и пошел в сторону внезапно раздвинувшихся колючих стен. Образовавшийся тоннель вывел за границы Лабиринта. На входе ожидал Аил с телохранителями.

— Прости, повелитель, я не ожидал, что этот щенок окажется таким быстрым.

— Если бы он оказался хоть чуточку медленнее, ты бы спел песнь «Падающего листа» прямо здесь и сейчас. Ты едва не опозорил своего господина, гнилой пенек. — Эдерай говорил тихо, но его ярость захлестывала всех вокруг. Эльфы свиты побледнели, а сам Аил оставался спокоен.

«Он боится моей смерти больше, чем своей», — раздраженно подумал Эдерай, в очередной раз удивляясь поведению своего наставника. Это было дико, но, похоже, Аил любил своего господина и воспитанника.

«Старик слишком долго общался с людьми», — резюмировал король, и эта мысль только усилила его раздражение. Эдерай вырос в мире, где можно любить Природу, обожать красоту Мира, но проявление чувства к себе подобным считалось слабостью.

— Еще раз позволишь себе такое — и я избавлю тебя от необходимости жить. Мне уже не нужен наставник, я не тот росток, которому умудренный опытом воин помогал пробиваться к солнцу. Помни об этом. — Король жестко посмотрел в глаза лорду-разведчику. Увидев, как они подернулись ледком отчуждения, он резко развернулся и пошел в сторону центральной части дворца.

Зал торжеств Эвол-холла искрился блуждающими огнями, они проносились по изгибам лиан и причудливо вплетались в узор звезд, заглядывающих в широкие просветы потолка. Эдерай восхищенно переводил взгляд с огней на светящиеся одежды собравшихся в зале высокородных. Он специально не приходил в зал торжеств до этого дня, чтобы получить максимум впечатлений. Сотни лет проносятся над нестареющими высокородными, оставляя в душе лишь пепел скуки, и подобные моменты являлись единственной радостью в долгой жизни короля эльфов.

До того как распустился последний его лепесток, дворец не имел имени. Но в канун праздника «начала цветения» гигантское здание получило свое название. Эвол-холл — так тысячелетия назад назывался дворец первой династии королей, и Эдерай решил, что это название добавит новой династии значимости и солидности.

В зале торжеств возвышение с троном находилось не в центре, а у основания лепестка, и Эдерай имел возможность окинуть одним взглядом все собравшееся общество. На балу, посвященном первому распустившемуся бутону, собралась вся элита нового мира. Эдерай был даже немного удивлен количеством высокородных, находящихся в прямом кровном родстве с ним и его лордами.

Огромная толпа бурлила и медленно перетекала по узорному полу зала. Эльфы сбивались в небольшие группы и тихо обсуждали ведомые только им проблемы.

Пообщавшись с одними собеседниками, высокородные переходили к другим, вплетая свои мысли в сложные кружева слухов и придворных интриг. Эльфы благородной крови проводили большую часть жизни в уединении, поэтому отводили душу на праздниках, торопясь высказать накопившиеся мысли и потуже затянуть узлы интриг. Эдерай недовольно поморщился: все это напоминало ему копошение насекомых — ведь без великой цели даже самый родовитый из Народа был жалок, пытаясь отвоевать себе еще одну крупицу власти и влияния.

Всеобщему бурлению не был подвержен лишь дальний угол зала, где своего часа дожидались гости. Король специально сдерживал порывы оставшихся в Темном Мире кланов. Он намеренно обделял вниманием всех, кто пытался пробиться к нему, но при этом оставлял небольшую лазейку для самых настойчивых. Король позволил эрлу клана Древесного Корня принимать в гостях представителей родственных кланов. Тонкий ручеек таких «родственников» пробивался сквозь портал и накапливался в столичной резиденции Коровата.

«Интересно, когда это клан Озерной Лилии стал родственником Древесному Корню?» — подумал ярл, с насмешливым удивлением наблюдая за эрлами двух кланов. Тонкий, можно даже сказать, болезненно-хрупкий эрл озерных эльфов смотрелся рядом с коренастым, словно старый дуб, владыкой Древесного Корня гротескно и странно.

Гость, заметив взгляд короля, вздрогнул и решительно направился в сторону трона. Вслед за ним потянулись еще два эрла более слабых кланов и три эльфа, которые являлись всего лишь главами родов.

Лассарин, эрл клана Озерной Лилии, остановился за десяток шагов до возвышения с троном и замер. Бурление и шепот вокруг начали стихать, как только делегация направилась к королю, а когда она достигла подножия трона, в зале воцарилась абсолютная тишина. Было слышно, как в плетениях потолочных лиан заливаются сверчки. Эдерай внутренне улыбнулся — при постройке дворца эти маленькие проказники лезли во все щели, и «поводыри» не знали, как с ними бороться. Все решила тяга повелителя к музыке — ему понравились стрекочущие рулады маленьких насекомых. Теперь у «поводырей» появилась новая головная боль: они должны были создать из представителей природы незнакомого мира настоящих симбионтов для дворца.

Пока король предавался размышлениям, эрл озерников решил подать голос:

— Повелитель, весь клан Озерной Лилии в моем лице приветствует тебя и шлет свое восхищение и дары. — Эрл слегка пошевелил тонкими пальцами, и вперед выступили два озерника с накрытыми тонкими покрывалами подносами. Но как только они шагнули к трону, перед ними материализовался овр-ветеран. Овр, который стал уже привычным сопровождением для короля, постоянно удивлял своего повелителя. Эдерай раньше не представлял, что мощные, но немного неуклюжие овры способны двигаться так тихо и стремительно. С годами ветераны совершенствуются, и глядя на то, как удивленно застыли высокородные носильщики, король порадовался своему предусмотрительному решению сохранить в Войне Кланов большинство овров-ветеранов.

Овр повел необъятной ширины плечами, при этом возмутительно испортив торжественную атмосферу скрипом кожаных ремней. Заросшая длинными черными волосами голова кивнула, и эльфы покорно положили дары у ног «презренного животного». Овр удовлетворенно сморщил покрытую шрамами морду. Затем сделал два быстрых шага назад и вновь исчез. Теперь Эдерай внимательно следил за движениями «рожденного в утробе» и увидел, что тот спрыгнул в проем, на секунду образовавшийся в плетении пола. Король понимал, что подобные действия не могли быть инициативой овра, и здесь наверняка приложил руку Аил. Он даже подумал, что старик слишком много себе позволяет, но когда перевел взгляд на перекошенные лица гостей и собственных подданных, ему стало весело.

Король не сделал ни единого движения, но, повинуясь его желанию, из-за спинки трона появились телохранители и быстро спустились к дарам. В это время кто-то из «поводырей» дворца расстарался, и лианы под дарами пришли в движение, поднимая их на высоту по грудь среднему эльфу. Телохранители подошли к двум вновь образовавшимся тумбам и сдернули покрывала. По залу пробежал восторженный шепот. Эдерай едва не утратил свою невозмутимость. На стилизованных под листы кувшинки подносах лежало огромное богатство. Справа горкой возвышались мелкие блестящие шарики. Как только с них слетело покрывало, по залу разнесся тихий звон: «поющий жемчуг» тщетно искал желания, не в силах дотянуться до эльфов самостоятельно. Если сжать эту маленькую жемчужину в руке, она отыскивала внутри своего хозяина невысказанные желания и превращала их в музыку. Эти звуки были способны примирить с собой и всем миром даже тех, кто находился на грани безумия. Каждая жемчужина многие годы росла внутри очень прихотливого моллюска, поэтому имела баснословную ценность. Это высшая магия жизни, и никто, кроме озерного клана, не мог с ней совладать.

Эдерай дернул головой, стряхивая наваждение, перевел взгляд на второй поднос и удивился еще больше. На листе кувшинки, поджав лапки, спала саламандра — еще одно чудо магии жизни.

«Это невозможно, уже несколько тысяч лет никто не может вырастить саламандру», — подумал Эдерай, но реальность — штука упрямая, и его взгляд в очередной раз удивленно ощупывал спящее земноводное. Король знал, что как только он прикоснется к саламандре, та сразу же проснется — и произойдет инициация: магическое существо раз и навсегда обретет своего хозяина.

С трудом поборов желание вскочить и побежать к саламандре, Эдерай перевел взгляд на озерного эрла. Тот в свою очередь почувствовал, что момент как нельзя более подходящий. Он изящно опустился на колени и склонил голову.

— Я принимаю твою клятву, Лассарин, эрл клана Озерной Лилии. — Эдерай благосклонно кивнул и посмотрел на двух других эрлов, поспешно встающих на колени. — А вот ваша служба, высокородные эрлы, мне не нужна.

Обиженные владыки кланов Отравленного Шипа и Гибкой Ветви вскочили на ноги. В тот же миг Эдерай услышал за спиной скрип натянутой тетивы.

«Что-то мои телохранители стали слишком нервными», — подумал он и, выдержав паузу, закончил свою речь:

— Но вы можете принести свои клятвы клану Озерной Лилии.

Два отвергнутых эрла на секунду замерли, к оскорбленным оттенкам на их лицах добавились нотки ярости. Эрл Гибкой Ветви владел собой немного лучше своего молодого коллеги — казалось, Отравленный Шип сейчас укусит озерного эрла. Но затем они как-то синхронно посмотрели на звезды, радостно сверкавшие сквозь ажурное плетение потолка, и так же синхронно преклонили колени перед своим новым господином.

«Да уж, небо этого мира — действительно убийственный аргумент», — подумал король и посмотрел на озерного эрла.

Судя по виду, озерник не очень обрадовался пополнению. Его губы брезгливо вздрогнули, он даже сделал небольшой шаг назад.

— Соглашайся, эрл, кто-то должен прикрывать твои границы, а они у тебя будут очень обширными, — усмехнулся Эдерай и повысил голос: — Я дарую клану Озерной Лилии великие реки, названные местным зверьем Дунай и Рейн, от истока до устья, и земли на два полета стрелы от каждого берега.

Толпа вокруг возбужденно зашумела, а лицо озерного эрла разгладилось. Все эльфы — и местные и гости — уже успели ознакомиться с картой Светлого Мира, теперь каждый по-своему переваривал заявление короля.

Эдерай в свою очередь внутренне улыбнулся. Клубок интриг королевского двора затягивался все туже, и пока это было весело.

Наконец-то король позволил себе встать с трона. Он решил, что выждал достаточно долго, чтобы не показать своего нетерпения. Нарочито ленивым шагом повелитель спустился с возвышения и подошел к дарам. Сначала Эдерай шагнул к постаменту, на котором сверкала горка блестящих шариков. Он провел ладонью над жемчужинами, и в его голове зазвучал целый оркестр диковинных мелодий. Подарок был действительно бесценен. Теперь эффективность оракулов возрастет на порядок. Мудрые старцы, способные силой своей мысли пронзать время и пространство, очень устали. От кошмарных видений они медленно, но верно сходили с ума. Чем дальше и чаще старцы заглядывали в будущее, тем быстрее это происходило. Но выход был — одна-единственная жемчужина способна успокоить бурю в мозгу оракула, подарив ему бесценные мгновения покоя, удивительно быстро возвращая в нужное повелителю состояние.

Долго любоваться жемчужинами король не смог — его ждало еще большее чудо. Стремительно развернувшись, он вновь протянул руку и… не сдержался. Эдерай не хотел инициировать саламандру прямо здесь, но ждать было выше его сил. Пальцы скользнули по холке малахитово-зеленой зверушки, и она открыла глаза. Крошечная, не больше ладони в длину, саламандра молниеносно скользнула по пальцам своего нового господина и, обвившись вокруг запястья, крепко уцепилась передними лапками в собственный хвост. Немного поворочавшись, зверек замер, вновь засыпая. Мир в глазах Эдерая вспыхнул и мгновенно изменился.

Король, стараясь не выдавать своего волнения, посмотрел вокруг. Он пытался определить, что же произошло, но пока ничего сверхъестественного не заметил. Он подавил разочарованный вздох и решил набраться терпения — по старым песням, легендарная саламандра дарила своему хозяину волшебные возможности, но какие именно, он поймет только спустя некоторое время.

Закончив осмотр подарков, Эдерай вернулся в реальный мир и удивленно оглянулся. Общество вокруг него выжидающе замерло, и в первую секунду король даже не понял, чего именно оно ждало, но вид трех предводителей родов из враждебных ему кланов тут же напомнил о неприятном решении. Все три лорда по-прежнему стояли на коленях, склонив головы. Огромная свита обступила их кольцом, оставляя небольшое свободное пространство.

— Господин, гордые лорды отвернулись от своих кланов, чтобы принести свою верность тебе. — Эрл Древесного Корня шагнул из толпы и низко поклонился.

Короват уже понял, что, пригласив лордов на бал, принял неправильное решение, но гордость не позволяла ему отступить.

— Верность? — Эдерай вложил в свой голос максимум презрения. В его голове мелькнула неожиданная идея, и он мысленно обратился к саламандре.

Зверь едва шевельнул телом, транслируя команду короля прямо в мозг телохранителя, и тут же, едва ли не в сантиметре от головы Эдерая, мелькнули три стрелы. Три вспышки сверкнули ослепляющим светом, сливаясь в одну. Пораженно, как раненый зверь, выдохнула толпа. Артефактные наконечники с легкостью пробили слабенькие амулеты, и три тела, всего секунду назад принадлежавшие гордым лордам, завалились набок, так и не поднявшись с колен.

— Мне нужно что-то объяснять? — обратился Эдерай к поручителю этих неудачников.

— Нет, господин. — Короват поклонился еще ниже. — Твоя мудрость и справедливость не имеют границ.

Эдерай шевельнул пальцами — и в воздухе разлилась тихая музыка, возвещавшая о начале торжеств. Сам же король вновь направился к своему трону. По пути он мельком посмотрел на телохранителя. Убийца лордов озадаченно застыл возле трона, тупо уставившись на собственный лук. Каменная маска вечно спокойного потомственного телохранителя дала трещину, что немного развеселило Эдерая.

Телохранитель увидел на губах господина легкую улыбку и моментально успокоился. Маска абсолютного спокойствия вернулась на лицо — он понял, что своей безумной выходкой лишь ненамного опередил приказ короля. Но в глазах все еще мелькало недоумение: телохранитель так и не понял, что заставило его выпустить стрелы.

Эдерай удовлетворенно развалился на троне — в отличие от кресла в тронном зале, этот предмет мебели не имел шипов и представлял собой ажурное плетение белоснежных стеблей. Мысли короля блуждали вокруг очень приятной темы. Древние песни о саламандрах не лгали — то, что случилось минуту назад, было лишь первой ласточкой его грядущего могущества. Мелочные желания и планы отошли в сторону, даже вражда к клану Белого Лепестка стала чем-то второстепенным. Он немного отвел душу, казнив одного из лордов этого клана, но с другой стороны, король просто отсек испорченную ветвь, что основному дереву врага пойдет только на пользу. Впрочем, никакие мрачные мысли не могли испортить королевского настроения — ночь была просто великолепна, а бал прекрасен.

Освободив посреди зала большое пространство, толпа выпустила в центр несколько дюжин молодых эльфиек, которые тут же закружились в удивительном по красоте ритуальном «кружении лепестков». В отличие от животных, эльфы-мужчины не танцевали. Даже большинство эльфиек не позволяло себе оскорблять красоту танца неумелыми движениями. В изящное кружение пускались только настоящие мастерицы этого дела.

Умение танцевать возносило талантливых танцовщиц на небывалые высоты в обществе, давая надежду на самую лучшую брачную партию, даже при невысоком положении собственной семьи. Но, несмотря на такое разделение, удовольствие от бала получали все: танцовщицы — от танца, а остальные — от созерцания.

— Повелитель, могу я задать вопрос? — раздался голос канцлера, отвлекая короля от зрелища.

Эдерай едва сдержал ярость — «поводыри» дворца убрали лишний свет и пустили между танцующими фигурами светящиеся зонтики гигантского одуванчика. Но с нетерпеливым лордом приходилось считаться, король качнул головой, давая разрешение говорить.

— Повелитель, мне кажется, что вы были слишком милостивы к клану Озерной Лилии?

Эдерай даже снизошел до взгляда на своего лорд-канцлера, но отвечать не стал — он только тихо позвал:

— Аил.

— Эти безумные маги закроют наши новые земли непреодолимой преградой, — прогудел из образовавшейся в зале полутьмы голос лорда-разведчика. — Я уверен, что лорд-канцлер хорошо знаком с картой Светлого Мира и просто позабыл, что реки Дунай и Рейн текут в разные стороны, практически соприкасаясь истоками. С помощью озерного клана они вообще станут единым целым. А после того как эти свихнувшиеся экспериментаторы пустят в воды рек хоть половину из своей ядовито-зубастой коллекции, через эту границу не смогут перебраться не то что звери — даже боги будут бессильны.

Лорд-канцлер выслушал язвительную лекцию тупого, по его мнению, солдафона и брезгливо поджал губы. Ему не понравилось, что вместо короля на вопрос ответил его безродный фаворит. Эдерай заметил эту гримасу и обреченно вздохнул.

«Надо что-то делать с наследуемыми должностями. Так мы дойдем до пускающих слюни идиотов в „кроне лордов“ и среди первых столпов клана. И на этот счет у меня есть пара очень интересных идей», — со злобным весельем подумал Эдерай и, полностью отрешившись от мирского, погрузился в созерцание волшебства движения и света.

Глава 11 ВСТРЕЧА

Одуряющий запах жареного мяса издевательски манил Андрея, толкая на необдуманный поступок. Но, несмотря на голод и дразнящие ароматы, он сдержался, памятуя про недавнее разочарование. Два дня назад, удачно подстрелив зайца и не менее удачно разделав его, Корчак пересыпал добычу специями и, завернув в фольгу, закопал в горячие угли. Запах послужил ему командой к действию, но, как оказалось, мясо было еще не готово. Раскиданные угли утратили свой жар, и пришлось съесть зайца практически сырым.

И вот сейчас, наученный неудачным опытом, терпел запахи, выжидая, когда придет нужный момент.

Терпение лопнуло через пятнадцать минут, но все же его мучения были вознаграждены — заяц хорошо пропекся, и Андрей наслаждался запеченной дичью.

Уже неделю он провел в дороге. Как ни странно, именно посещение Брянска, особенно зрелище забитой машинами и полуистлевшими телами дороги, убило в нем любые сомнения, и сейчас мститель шел вперед, не задавая себе глупых вопросов о разумности похода. На душе стало спокойно, и, несмотря на пережитое горе, он понемногу оттаивал для простых удовольствий.

А вокруг буйствовала весна, постепенно разгораясь в своей зеленой мощи. Под ноги стелилась свежая трава, а над головой заливались пеньем птицы, радуясь жизни и яркому солнцу.

Природа, усиленно работая, старалась стереть с лица земли следы человека. Опустевшие поселки заросли буйной травой, о том, что творилось в городах, Андрей мог только догадываться — первого опыта мимолетного посещения «каменных джунглей» поствоенного периода ему хватило с головой. Теперь он старался перемещаться глухими проселочными дорогами, лишь иногда заглядывая в опустевшие села.

Доел половинку зайца, укутал оставшееся мясо в термопленку и сунул в рюкзак. Затем запил сытный ужин очень вредной, но, несмотря ни на что, вкусной американской газировкой и, уютно устроившись на каремате, уснул.

…Проснулся Андрей с рассветом, быстро собрал пожитки и продолжил свой путь. Дорога ложилась под ноги легко, и он уверенно шел вперед, но при этом не забывал чутко прислушиваться к окружающему миру. Людных мест сторонился, поэтому не видел смысла в маскировке — арбалет был пристегнут к рюкзаку, а в руках самопровозглашенный «охотник на сирен» держал «винторез». Потраченных в городе патронов было жаль до слез, но рисковать с однозарядным арбалетом было попросту глупо: одна ошибка — и драгоценный боезапас ему уже не понадобится.

Район, через который проходил Корчак, оказался достаточно густонаселенным, и деревни попадались через каждые пять-десять километров. За неделю ему встретилось больше десятка покинутых поселений. Куда подевались все люди, было непонятно. Возможно, они собрались в одну группу, как жители Иванкина, а может, разбрелись семьями по глухим местам.

Следующая деревня показалась после полудня, и путник решил заглянуть в нее — не мешало пополнить запас продуктов. Уже привычный лес не доходил до деревни метров на сто, и он потратил десять минут, определяя, настолько ли безлюдна эта деревня, как показалось с первого взгляда. Более детальный осмотр не дал повода для беспокойства. Деревня казалась абсолютно пустой, не было видно ни людей, ни, что очень странно, собак. Люди не могли забрать с собой всех своих любимцев, но факт оставался фактом — во всех брошенных деревнях царила мертвая тишина, без малейшего намека на собачий лай.

Андрей быстро прошел по улице к центральной части селения, но не для того, чтобы помародерить в магазинах. Он уже давно понял, что рачительные крестьяне растащили все, что было в торговых точках, еще при первых признаках воцарившегося в стране хаоса.

Путешественника интересовали дома местных богатеев. Запасливые хозяева наверняка принимали основное участие в добыче частного и государственного имущества, а вот при бегстве вряд ли смогли захватить с собой все накопленное «непосильным трудом».

Догадки оказались небезосновательными. Большой дом, стоявший на центральной улице, практически рядом с клубом и памятником великому Ильичу, таил в себе много сюрпризов. Чтобы не напороться на плохую часть из возможных сюрпризов, Андрей перешел на мягкий шаг, чутко прислушиваясь и отслеживая подозрительные места как взглядом, так и стволом «винтореза». Подобное поведение стало для него привычным — ведь учиться всему этому пришлось на собственных ошибках. Информацию для тренинга он брал из всего понемногу: игр, фильмов и рассказов подвыпившего сержанта, который служил в спецназе и прошел все горячие точки страны. Впрочем, эти истории подтверждались только его же леденящими кровь пересказами.

Входная дверь выбранного для мародерки дома была оставлена убегающими хозяевами нараспашку. Корчак шагнул внутрь, и его тут же обступили тени и запахи. Пахло чем-то испортившимся, пылью и духом чужого жилья. У каждого дома свой запах, особенно это свойственно деревне. И нельзя сказать, что деревенские дома пахли хуже городских квартир, просто привыкший к городу человек лучше воспринимал запах химических ароматизаторов, чем самые изысканные запахи натуральных трав, не говоря уже о навозе.

Андрей немного задумался и едва не пальнул в мелькнувшую в углу тень.

— Черт, как же ты меня напугала, дура! — выругался он на вытаращившую огромные глаза трехцветную кошку.

Кошка, судя по всему, испугалась не меньше. Она пару секунд таращилась на человека, а потом со всей возможной прытью мелькнула по лестнице и исчезла на чердаке.

Он не стал заходить на кухню, а сразу направился в чулан. В кухне был холодильник, продукты там давно испортились, но не в этом дело — плотно пригнанная дверка наверняка сохранила все запахи разложения.

Как Андрей и ожидал, расположившийся под чуланом подвал хранил в себе много полезного. Здесь были и домашние закрутки, и магазинные консервы, и сплетенный в косы лук. Путник быстро перебрал трофеи, забивая рюкзак наиболее актуальными продуктами. Уже заканчивая, он все же сунул под самую горловину двухлитровую банку с огурцами. Дала о себе знать детская слабость к домашним маринадам. Выросший в детдоме мальчик до сих пор был неравнодушен ко всему домашнему.

Андрей уже шагнул за порог дома, как услышал приглушенный расстоянием рык. По коже пробежал мороз. Этого звука он не мог спутать ни с чем. Рычал овр. Все внутренности моментально смерзлись в один ком. Мститель судорожно сглотнул.

«Ну и чего мы раскисли? Ты же искал этой встречи?» — спросил он себя, и внутренний упрек вернул ему относительное спокойствие.

Андрей моментально развернулся и бросился внутрь дома. Следуя примеру кошки, взлетел по лестнице и оказался на чердаке. Кошке это конечно же не понравилось — она возмущенно зашипела и сильнее забилась за печную трубу. Пригибаясь, чтобы не зацепиться за косые балки на низком чердаке, быстро перебежал к торцовой части здания и выглянул в вентиляционное окно. Перед ним открылся прекрасный вид на центральную площадь села. Если можно было так назвать небольшую площадку перед клубом с памятником по центру.

Где-то на окраине вновь повторился рык овра, и словно по команде из улочки на центральную улицу выбежали люди. После посещения Иванкина и встречи с бандитами на дороге Андрей впервые видел живых людей, поэтому достал монокль и впился взглядом в бегущие фигурки. А посмотреть было на что. Компания оказалась более чем колоритной. Впереди бежали две девушки со спортивными луками в руках. Обе беглянки были в одежде, стилизованной под военную форму. Позади лучниц бежали два человека и ребенок. Издали казалось, что оба незнакомца явились с какого-то маскарада. На одном было нечто похожее на старинную японскую броню, а второй, тот, что постарше, щеголял в кимоно. Старик упорно тащил за собой ребенка. Было видно, что и девушки-лучницы и ребенок сильно устали.

«Гастроли областного театра драмы и комедии», — подумал Андрей, но тут его взгляд приковала замыкающая отряд группа. В нее входили шесть человек: три в разномастном военном обмундировании и три в одинаковых камуфляжных комбинезонах. Такой расцветки Андрей еще не встречал, плюс к нестандартному цвету комбинезоны были расшиты короткими лоскутками.

Ситуация разворачивалась с бешеной скоростью. Не успела последняя группа добежать до памятника, как на улицу из того же переулка выскочила четверка гвулхов.

Последовала короткая команда невысокого кряжистого человека в лоскутном комбинезоне — и мужики развернулись в широкую цепь. За их спинами встали оба «японца», прикрывая ребенка и лучниц. А вот дальше началось самое интересное. Лучницы быстро натянули луки, а бойцы достали из-за спин мечи. Мечи?! Андрей вздрогнул и присмотрелся внимательней: у «японцев» и «лоскутных» были японские клинки, причем здоровяку, на две головы возвышающемуся над своим командиром, досталась громадная алебарда. Андрей по книгам знал, что эта штука называется «нагината». В руках у «разноцветных» были какие-то поделки под обычные прямые мечи. Гость настолько увлекся созерцанием, что практически прошляпил момент столкновения людей с четверкой гвулхов.

— Черт! — зло выругался он и полез в разгрузку за ножом и патронами.

«Ритуал» окропления кровью патронов прошел хоть и дергано, но быстро. И вот он вновь выглянул в окошко, рассматривая поле боя, теперь уже через оптику «винтореза». Его позиция находилась позади и справа от оборонных рядов людей.

Пока Андрей готовился, ситуация изменилась — на площади лежали четыре тела гвулхов и одного человека.

«Твою мать! Как они могли завалить так быстро аж четверых! Жаль, что не видел». — Удивление было вполне оправданным: атаковавшие людей гвулхи были гораздо крупнее и быстрее тех, что Андрей наблюдал в начале вторжения.

Впрочем, расстраивался он рано, потому как из улочки выскочила еще одна четверка монстров, так что у странного отряда был шанс выступить на «бис». Черные твари налетели на жидкую цепь защитников. Один из гвулхов сбил здоровяка с нагинатой на землю, но тот сумел упереться в тварь ногами и отбросить ее от себя. Командир поймал летящего гвулха на клинок и разрубил пополам. В это время третий «лоскутный», который на фоне здоровяка казался совсем коротышкой, гибко ушел от укуса своего соперника и рубанул зверя прямо по морде. Раненый гвулх отскочил, но «малыш» прыгнул следом и еще раз рубанул монстра по голове, теперь уже наверняка прорубая крепкий череп. Два бойца в разномастном камуфляже неуклюже отмахивались от третьего гвулха, который был не очень активным, ввиду того что в его шкуре уже торчалопорядочное количество стрел. А вот четвертый зверь прорвался сквозь цепь первой линии обороны и бросился к лучницам.

На пути гвулха возник старичок-«японец» с катаной. Он как-то неуклюже качнулся в сторону, но при этом не упал, а просто сместился и в изящном пируэте одним резким движением отделил уродливую голову от туловища. Обезглавленное тело ткнулось обрубком шеи в бетонную плиту дорожного покрытия и, несколько раз дернувшись, затихло.

Что же касается Андрея, то он даже не успел прицелиться, а бой уже закончился.

Отбившиеся от мутантов люди почему-то не спешили радоваться. Ребенок, до этого тихонько прятавшийся за спинами лучниц, вышел вперед и указал пальцем вдоль улицы. Весь отряд воспринял этот жест более чем серьезно, они даже подались немного назад.

Андрей перевел прицел в указанном ребенком направлении и увидел, как из той же злополучной улочки выскочили два очень странных зверя. Путник был настолько шокирован видом монстров, что не сразу заметил: на их спинах сидят эльфы. Эльфы, в отличие от своих скакунов, были вполне обычными, на обоих красовалась лиственная броня, так что, судя по всему, наблюдатель лицезрел магов.

Через секунду эльфы подтвердили догадку человека. Два синхронных взмаха рукой — и к отряду, застывшему в ожидании беды, понеслись два фаербола. Первое заклинание ушло слишком высоко и оплавило верхушку памятника, сделав статую главы всех коммунистов безголовой. А второй шар полетел прямо в людей. Но двигался он достаточно медленно, позволяя командиру отряда и стоящему за ним старику просто отскочить в сторону. Шар влетел в окно клуба — и тут же практически из всех окон немаленького здания брызнул огонь. Полетели остатки стекол, а крыша просела вниз.

«Нехило, — подумал Андрей и тут же увидел, как из улочки к магам выбегают три овра. — А вот это уже полный абзац».

Закованные в стальные доспехи овры на секунду остановились, чтобы хоть немного отдышаться. Было видно, что погоня за мелкими человечками далась им нелегко. Но передышка была короткой: крик одного из магов — и овры ринулись вперед.

Что же касается людей, то они повели себя очень странно. Трое в лоскутных комбинезонах убрали клинки за спину и достали арбалеты. Первые выстрелы ушли в магов, но, похоже, это было так, для проформы. Сверкнули защитные поля — и болты отлетели куда-то в сторону. После этого люди начали стрелять в овров.

Андрей неожиданно понял, что для него пришло время выбора. Замаскировавшийся под логику инстинкт самосохранения говорил, что ему нужно сохранить себя для более важной миссии, но он уже понял, что влезет в эту драку. Понял, когда увидел хрупкие фигурки девушек и ребенка. Он не считал себя героем, но через некоторые вещи не смог бы переступить никогда. В голову сразу же пришли сомнения, особенно когда увидел, как стрела отскочила от защитного поля. Так что сейчас станет ясно, настолько ли Андрей крут против магов, как ему кажется. Он расставил ноги пошире и выдохнул. Опасения подтвердились: первая пуля ушла немного в сторону. У одного из магов вспыхнул красным светом край магического щита, и эльф удивленно заозирался. Впрочем, длилось это недолго — удивление ушло из ушастой головы вместе с мозгом и изрядной частью черепа. Тело мага дернулось назад, но удержавшись в седле, упало на шею чудовищного скакуна. То, что произошло через секунду, едва не сбило Андрею прицел. Покрытый чешуей монстр, чем-то отдаленно похожий на лошадь, ухватил крокодилоподобной пастью тело седока и начал жевать.

— Господи, — икнул Андрей, но тут же гаркнул на себя: — Соберись, придурок!

Перекрестье прицела перешло на второго мага. Эльф не заметил смерти своего напарника, потому что в это время несся на своем монстроскакуне к месту схватки. Он прямо на ходу швырнул один фаербол и замахнулся для запуска второго. Но Андрей решил для себя, что обороняющимся людям вполне хватит и одного. Приклад мягко толкнул в плечо, и эльф вылетел из седла, так и не закончив броска. Второй скакун повел себе более благоразумно и, сбросив тело, нырнул в небольшую улочку.

«Странные тут бегают кони», — отрешенно подумал Андрей и перевел оптику «винтореза» на площадь перед клубом. Развернувшийся там бой был в самом разгаре. Два «японца» и здоровяк с нагинатой уже поставили утыканного стрелами овра на колени и вот-вот должны были добить его. А командир с коротышкой скакали вокруг второго монстра, как бойцовые собаки возле медведя. Два «неформатных» бойца топтались немного поодаль, явно не зная, что им делать. Третий овр до людей так и не добежал — он валялся на дороге со стрелами в обеих глазницах. Изо рта мертвого мутанта торчало что-то похожее на хвостовик арбалетного болта.

«Ладно, пора заканчивать эти танцы», — подумал Андрей и выстрелил в лоб менее пострадавшему овру. Покрытая длинной черной куделью тупорылая голова дернулась, и массивное тело рухнуло на спину. Оба нападавших на овра человека начали вертеть головами в поисках добровольного помощника, но через секунду решили оставить разборки на более спокойное время и рванули к товарищам добивать последнего подранка.

На сам процесс добивания Андрей решил не смотреть — он кубарем скатился с чердака, заработав еще одну порцию недовольного шипения кошки.

Выбежав из калитки, изо всех сил припустил к ворочавшемуся на дорожных плитах эльфу. Он внимательно следил, чтобы раненый враг не делал никаких подозрительных движений, и отвлекся только на короткое замечание, пробегая мимо одной из девушек:

— Убери лук, дура, совсем мозги высохли?!

Уже подбегая к эльфу, услышал за спиной недовольное фырканье девушки и громкий окрик командира:

— Ната, не вздумай!

«Она что, собралась стрельнуть мне в спину?» — запоздало обеспокоился Андрей, но времени на разборки у него не было. Эльф все же сумел подняться на локоть и направил вторую руку в сторону бегущего человека. Но сделать ничего вредоносно-магического ушастый так и не успел. Андрей, подбежав вплотную, от всей души заехал ему берцем в лицо, услышав, как хрустнул носовой хрящ.

«Так, спокойно. Он нам нужен живым», — задыхаясь после быстрого бега, постарался успокоить себя Андрей, присел рядом с жертвой и вцепился пальцами в залитое кровью лицо.

Эльф мучительно и протяжно завыл.

Допрос занял минут десять, точнее, именно столько продержался эльф. У Андрея оставалось еще несколько вопросов, но пленный неожиданно захрипел и умер. Корчак вытер перепачканные руки о лиственную броню и поднялся.

Несмотря на то что ему для допроса не было нужды ни резать пленника, ни жечь его каленым железом, все равно он чувствовал себя палачом. Впрочем, в этот раз подобная жестокость была оправданна — кроме заполнения пробелов в знании языка и других мелочей он добыл тактические сведения, и этой информацией следовало оперативно поделиться с новыми знакомыми.

Странная компания встретила Андрея настороженными взглядами.

— Кто из вас старший? — спросил он, остановившись на солидном расстоянии от незнакомцев и приняв подчеркнуто расслабленную позу. Рука придерживала повисший на ремне «винторез», ствол оружия смотрел в землю. Корчак не ошибся в своих выводах — вперед шагнул один из «лоскутных», кряжистый мужик, которого он изначально определил как командира.

— Я — майор Санин. Командир отряда егерей. Со мной еще два егеря, пятеро гражданских и двое временно примкнувших бойцов. А теперь хотелось бы узнать, с кем имею честь, — выдал лаконичную речь майор и вопросительно замолчал.

На вид егерю было лет сорок пять. Абсолютно лысый. Перепаханное морщинами лицо говорило о полной событиями жизни.

Андрей кивнул и представился:

— Можете называть меня Андреем. Иду издалека и, как говорится, далеко. Но не это сейчас самое важное. Вон тот ушастый, — ткнул Андрей большим пальцем за спину, — сказал, что за ними идет еще один отряд. Дюжина стрелков, три мага и всякой твари по мелочи.

Командир егерей моментально напрягся, и в его лысой голове наверняка сразу же сложился план действий. Но на один вопрос он все же отвлекся:

— Не боишься ходить с «винторезом» — а если рванет?

— Не рванет. На меня эта хрень не действует.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

По Санину было видно, что он не то чтобы поверил — просто отложил выяснение всех нюансов.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросил майор, поворачиваясь к своим.

Сначала Андрей подумал, что он обращается к одной из девиц, но, как ни странно, командир обращался к ребенку, который в ответ отрицательно покачал головой.

— Уже дело. Так, слушай мою команду. Витя, Серый и Камеко, тащите вурдалаков и ушастых в дом. Вини, вырежи из трупов пули. Ната, Лена и Акира, остаетесь на стреме. Смотрите в оба. Я, Сурок и, если наш гость не против, Андрей — тащим в дом орков.

— Овров, — автоматически перебил Андрей.

— Что?

— Не столь важно, я не против, — отмахнулся Андрей: он уже понял, что попал в не самую плохую компанию.

Чего стоила идея насчет пуль? Ведь если эльфы узнают, что кто-то валит магов из огнестрела, то на этого таинственного «кого-то» начнется настоящая охота. Глядя на решительные действия командира егерей, Андрей моментально принял решение прибиться к отряду хотя бы на некоторое время. Может, из этого что-то выйдет, по крайней мере, появится возможность обменяться полезной информацией.

Несмотря на все опасения Андрея, с телами они управились быстро. Все трупы, даже массивных овров, были перетасканы в один дом. Туда же отнесли тело погибшего человека. Дом облили керосином и подожгли с четырех сторон. После этого майор дал команду — и весь отряд, вытянувшись в цепочку, нырнул в лес.

Бежали дотемна. По дороге Санин постоянно обращался к ребенку и с таким же постоянством получал отрицательный ответ. Было совершенно непонятно, что именно происходит, но эти ответы немного успокоили майора, и Андрей решил пока не лезть с расспросами.

Уже в сгущающихся сумерках Санин дал команду остановиться на привал:

— Падаем.

Андрей сначала не понял, куда ему падать, но из кустов вынырнул Вини и махнул рукой.

Метров через двадцать они вышли на уютную поляну и буквально рухнули на траву. Здоровяк Сурок шумно отдувался, но было видно, что это больше показное — егеря смотрелись более чем солидно, особенно на фоне остальных. Вини вообще казался двужильным. Невысокий, широкоплечий, с добродушным круглым лицом, он словно перекатывался по земле, а не ходил. При этом егерь постоянно улыбался и был похож то ли на Чеширского Кота, то ли на мишку Гамми. Андрей сильно подозревал, что полностью прозвище егеря звучит как Винни-Пух.

Отдышавшись и удобней привалившись к дереву, Корчак начал рассматривать спутников. Две девушки со вполне русскими именами были разительно не похожи друг на друга. Шатенка Наташа обладала непослушными курчавыми волосами, буйным нравом, мягкими славянскими чертами лица и бесподобно-чистыми глазами светло-серого цвета.

Лена больше походила на мальчика: короткие черные волосы, тонкие черты, вечно грустные карие глаза и, судя по всему, такой же печальный характер. Если обрядить девушку в присущий для «эмо» наряд, вышла бы типичная представительница этой субкультуры. Но сейчас девушка была в полувоенной одежде, а рядом с ней лежал спортивный лук, который это хрупкое создание с успехом использовало для смертоубийства. Если подобный антураж диссонировал с образом Лены, то Наташе роль валькирии шла как нельзя лучше. Вот и сейчас девушка сверкала глазами на чужака — «дуры» она ему так и не простила.

Играть в гляделки с красивой, но очень сердитой лучницей не хотелось, и Андрей перевел взгляд на японцев. Самых настоящих! Судя по поведению, это были либо отец и сын, либо учитель и ученик. Впрочем, не исключено, что и то и другое. Седовласый старик, одетый в традиционное кимоно, степенно сидел в полном одиночестве. Он привычно устроился на подстилке, погруженный в медитацию. По обеим сторонам от коврика лежали два меча — катана и вакизаши. Как называются эти мечи, Андрей знал, а вот название клинка, которым орудовал второй японец, было ему неизвестно. Меч походил на катану, но был на треть длиннее. Свое оружие молодой японец прислонил к дереву, а сам так же, как и Андрей, завалился спиной на сосновый ствол. Парень был одет в японский доспех, в который входили: пластинчатая кираса с ремнями, наплечники и что-то наподобие юбки. Все это дико смотрелось в славянских лесах, впрочем, до маразма японец не добрался. Под броней виднелся камуфляж, и такого же цвета пятна были нанесены на пластины брони. Возраст молодого японца определить было сложно, но вряд ли больше тридцати. Национальную принадлежность этих двоих Андрей выяснил больше по одежде, чем по лицам. Весь этот пестрый карнавал завершали два бойца с самодельными мечами разной формы.

Лесные бойцы появились минут через пять. Несмотря на свои габариты и простодушное лицо пахаря, Сурок выскользнул на поляну практически беззвучно. Вслед за ним появился майор, при этом оба несли по увесистой охапке хвороста. Вини где-то пропадал. Майор сбросил на землю хворост и подошел к Андрею.

— Ладно, гость, пока у нас тишь да благодать, давай знакомиться поближе, — сказал егерь, присаживаясь на свой ранец. — Для начала хочу поблагодарить за помощь: если бы не ты, нам, наверное, приснился бы каюк. Мою фамилию ты слышал, также есть позывной — Батя. Моих напарников можешь называть Сурком и Вини. Вини сейчас в дозоре, познакомитесь позже. Наши японские друзья — Акира и Камеко. И два таких же новичка, как ты, — Витя и Серый. Девушек зовут Лена, Наташа и Света. В общем, вот и вся команда. А теперь хотелось бы услышать что-то про тебя.

Фраза о девушках раскрыла секрет с ребенком: присмотревшись повнимательней, Андрей рассмотрел в сгущающихся сумерках, что это была девчушка лет пятнадцати, просто очень худая и запущенная. Ее замотали в какую-то рвань, за что майор и заработал от Андрея осуждающий взгляд.

— Не смотри так, — среагировал Батя, — она с нами только три дня, пока не успели привести в порядок, но доберемся до людей — будет как новенькая. И все же кто ты есть, мил человек? Издалека и далеко — это не ответ.

— А что еще я вам могу сказать? Иду издалека, мой дом почти в тысяче километров отсюда. Пройти осталось еще больше, но куда и зачем — рассказывать любому встречному не собираюсь. Если бы у тебя была важная цель, ты бы мне о ней рассказал?

— А чего тут скрывать? — усмехнулся майор. — Мы бегаем по лесам и режем ушастых.

— Неплохо, но у меня все немного сложнее, прости, но покуда я придержу эту информацию при себе.

— Ладно, не хочешь говорить — заставлять не стану, но если ты задержишься с нами, то должен выполнять наши правила, — поставил условие Батя и, дождавшись от Андрея ответного кивка, повернулся к остальным: — Так, ребята, начнем разбор полетов.

Услышав этот странный призыв, усталые люди неохотно потянулись к центру поляны, где Сурок успел выкопать небольшую ямку и начал разжигать в ней керосиновый примус. Тонкие всполохи огонька слабо освещали лица людей и не были конкурентами даже узкому серпику месяца.

Андрею больше понравился бы костер с его живыми лепестками пламени, которые успокаивают душу и согревают тело. С другой стороны, он понимал, что дым, даже очень сухих дров, расскажет окружающему миру слишком многое.

— Итак, подбиваем итоги дня, — начал планерку майор и сразу обратился к двум бойцам в разномастных камуфляжах: — Витя, Серый, не буду вас ни упрекать, ни агитировать, но если захотите оставаться с нами, включайте мозг. Сегодня вы только под ногами путались и тупо топтались на месте, за что Вадон и поплатился. В дальнейшем ваше дело сторона — то есть отходите в сторону и в свалку лезете только по команде. Вашей подготовкой, как, впрочем, и нашей, займется мастер Акира. Даже среди нас пока есть только два мастера меча, а все остальные — так, дилетанты.

Японец в подтверждение слов командира коротко кивнул.

— Теперь вторая линия. Мастер, я не хочу нудить, но, может, хватить ритуалов? Вы сегодня перед контактом опять поклонились вурдалакам, я даже не знаю, что по этому поводу сказать. Если можно, поменьше церемониала. В остальном — все как всегда, выше всяких похвал. Камеко, наши барышни, конечно, нуждаются в опеке, но если бы ты еще секунду колебался — орк откусил бы Сурку голову.

Молодого японца перекосило от упрека, но как только Акира скосил на него глаза, парень тут же вернул на лицо невозмутимое выражение.

«Точно отец», — подумал Андрей, продолжая слушать.

— Лена, старайся лучше целиться — я понимаю, что тебе страшно, но если бить орков в корпус, то толку будет ноль. Им твои стрелы — что слону дробина. Помни: глаза и рот. Ната, теперь ты. Стреляешь хорошо, молодец, но не смей целиться в людей: даже у мастера спорта может дрогнуть рука, так и до беды недалеко.

— Он меня дурой назвал, — возмутилась шатенка, ядовито стреляя глазами в Андрея.

— Обзови его идиотом или еще как, обидься, можешь даже плюнуть в морду, но стрела в спину — это, по-моему, перебор, — скупо улыбнулся Батя и повернулся к Андрею.

— Теперь наш гость. У тебя «винторез», но ты не снайпер, я видел первый выстрел в мага. Впрочем, сказать, что ты плохо стреляешь, тоже будет неправдой. Но запомни: твое место — на третьей линии, с нашими лучницами, и не нужно лезть вперед. На этом все, дамы и господа. Ложимся спать. Следующая вахта — моя, потом Акира и Камеко, последним дежурит Сурок. Всем спокойной ночи, — закончил лекцию майор.

После короткого собрания все вновь разбрелись к своим лежкам и уже там начали доставать из рюкзаков, что у кого было. Только сейчас, когда Андрей увидел жующих людей, он понял, насколько проголодался. День выдался очень неспокойным, а когда он нервничал, то стресс почему-то напрочь отбивал аппетит. Впрочем, со временем все возвращалось в привычное русло — аппетит с новой силой вгрызался в желудок. В его скромных запасах оставалось несколько банок гречневой каши с тушенкой. Одну из этих банок Корчак и открыл, в который раз жалея об отсутствии хлеба. Вдобавок к сухомятке керогаз подарил всем по маленькой кружке чая, что не могло не радовать.

Скудный ужин закончился быстро, и мститель начал устраиваться на ночлег. Подаренная старостой подстилка приняла усталое тело, а шелестящая термопленка надежно укрыла его от холода. Он по-прежнему не доверял спальным мешкам, не желая лишать себя маневренности.

Устроившись и наконец-то дав покой натруженным мышцам, Андрей мысленно вернулся к недавнему разговору. Нельзя не заметить, что командир не стал при всех расспрашивать о его неординарных способностях, но этот разговор наверняка не окончен.

Примерно через час, когда Андрей уже спал сном праведника, Батя растолкал спящего чужака.

— Андрей, вставай, поболтать нужно, — шепотом позвал майор, дергая за плечо.

— Майор, поимей советь.

— Это важно.

— Ну, если важно, тогда пошли, — вздохнул Корчак, стряхивая с себя остатки сна.

Секрет, в котором «заседал» Вини, находился буквально в нескольких шагах от стоянки. Андрей по достоинству оценил навыки егерей — из засады было прекрасно видно, что творится в окрестностях. А вот сам Вини замаскировался так хорошо, что Корчак едва не подскочил, когда то, что внешне было похоже на куст, зашевелилось и встало.

— Привет, убивец магов, — как всегда лучезарно улыбнулся маленький егерь.

— И тебе привет, Винни-Пух.

За спиной тихо фыркнул Батя, а Вини сморщил «злобное» лицо, впрочем, в его исполнении свирепость выглядела комично.

— Еще раз услышу — дам в табло, понял? — пригрозил егерь.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — отшутился Андрей.

— Хватит цапаться, Вини, иди спать, — закончил свару Батя.

— А можно мне остаться? Интересно же! — как-то даже робко попросил маленький егерь. Похоже, любимые рукавицы Бати все-таки были ежовыми.

— Ладно, оставайся, но недолго, ты мне утром нужен бодрым и свежим.

— А когда это я был другим? — возмутился Вини.

— Постоянно, уймись, — прервал обмен шутками командир и вопросительно посмотрел на Андрея.

— Ну и чего ты такого интересного собираешься узнать, что вон даже зрители нашлись? — спросил Андрей, стараясь побыстрее закончить переговоры и убраться на боковую.

— То, чего не стал спрашивать при всех. — Батя присел на поваленное дерево и хлопнул ладонью рядом с собой, приглашая собеседника присесть. Вини молча уселся в позу лотоса и приготовился слушать.

— А с чего ты взял, что я стану откровенничать?

— Не знаю, но что-то мне подсказывает, что поговорить тебе хочется, вот только надежных ушей пока не нашлось.

— Хочешь сказать, что твои уши надежные? — усомнился Андрей, хотя уже понимал, что выговориться надо. Даже самые логичные идеи должны быть опробованы взглядом со стороны. Иначе любая здравая мысль на проверку может оказаться бредом.

— Мои? Думаю, что надежнее некуда. Да вон и у Вини тоже, попробуй подергать — ни в жисть не оторвешь.

Все трое тихо рассмеялись незамысловатой шутке — опытный командир знал, как и когда можно ослабить напряжение.

— Ладно, — решился Корчак, — слушай. Ты спрашивал, не боюсь ли я носить огнестрел. Так вот, не боюсь.

— Откуда такая уверенность и смелость?

— Из личного опыта. Мне пришлось столкнуться с эльфийским магом нос к носу. Он за пару минут накидал в меня столько всякого дерьма, что можно гору разворотить, но только без пользы.

— Иди ты! — выдохнул Батя.

Видеть такое удивление на лице умудренного опытом человека было и смешно и приятно.

— Так ты что, получается, тоже маг? — вклинился в разговор Вини. Этот вообще смотрел на Андрея, как ребенок на Деда Мороза.

— Нет, скорее наоборот. Похоже, вокруг меня магия тупо не работает.

— Ну, тогда ты точно антимаг, — убежденно констатировал Вини — настолько убежденно, что Корчак заинтересовался:

— Ты что, раньше встречал антимагов?

— Нет, ты первый, — небрежно ответил егерь и аж заерзал в ожидании новых открытий.

А вот Батя ждать не стал и продолжил «допрос»:

— Хорошо, но с чего ты взял, что магия рядом с тобой не работает?

— Да, — опять беспардонно вклинился Вини. — И еще мне интересно: что ты сегодня делал с ушастым?

— Задавал вопросы.

— Нет, это я уже понял, но что именно ты с ним делал, что он орал, словно ты его огнем жег? Я, пока вырезал пулю, рассмотрел тело, на нем кроме дырки и сломанного носа не было ни одной царапины.

— Вот в этом-то и дело: стоит мне дотронуться до мага, как ему становится очень больно. Но постепенно боль уменьшается. Не знаю, может, просто привыкают, но я думаю, что от контакта со мной внутри у магов что-то разрушается. Они наверняка в себе всякого наворотили, вот оно и рассыпается, соприкасаясь с моим энергетическим полем.

— Энергетическое поле? Андрюха, ты что, был физиком до войны? — уважительно поднял бровь Вини.

— Да ну тебя, это ты, темень дремучая, на Интернет говоришь «Ух ты!», — сейчас такие вещи любой любитель фантастики знает, — отмахнулся от подчиненного Батя. — Ты, Андрей, лучше скажи — откуда такой опыт в истязании ушастых?

— Так говорил же, что столкнулся с одним нос к носу. Он так хотел меня достать, что вырубился от перенапряжения, а потом я его в своем подвале запер.

— Зачем? — осторожно спросил майор. Его мысли выдавало проступившее на лице брезгливое выражение.

— Уж точно не для удовольствия, как ты, похоже, подумал, — я с его помощью составлял словарь эльфийского языка.

— Так ты еще и эльфийский знаешь? — восхитился Вини.

— Эстра-ака этех лэку-умада, — ответил Андрей, с улыбкой глядя на маленького егеря.

— Что-то мне подсказывает, что меня сейчас оскорбили, — надулся Вини, как всегда, притворно. Андрею уже казалось, что этот человек вообще не способен быть ни серьезным, ни свирепым. Впрочем, перед ним сидел егерь — хорошо обученный боец, и за плюшевой внешностью могло скрываться все что угодно.

— Да ты прям сундук со сказками, — улыбнулся Батя. — Ну, тогда последний вопрос. Если ты и на него ответишь, то удивишь нас еще больше. Куда же ты идешь, весь такой загадочный?

Андрей посмотрел в глаза старому вояке и решился:

— Я хочу убить сирену.

Несколько секунд на маленьком клочке леса царила тишина, которую нарушил осторожный вопрос Вини:

— Кого?

— Вы не знаете, кто такая сирена?

— Откуда, братан? Это ты — спец по эльфам, а мы так, покурить вышли, — простодушно заявил егерь.

Санин в это время отмалчивался, «великодушно» оставляя за подчиненным право на глупые вопросы.

— Не знаю, как у вас, а в нашем городе все началось с одного крика. Я жил рядом с большими армейскими складами. После этого крика все и полыхнуло.

Услышав про крик, Батя нахмурился.

— Да, я что-то такое слышал. Во время той «неправильной» войны в одних местах все взрывалось в радиусе пяти километров от кочерыжек, в других был слышен какой-то вопль, и вся округа, километров на тридцать, поднималась на воздух одним махом.

— Что за кочерыжки? — не понял Андрей.

— Так мы называли их летающие корабли.

— А сами бои ты видел?

— Было дело, — вздохнул Санин. — Но лучше бы я этого не видел. Они нас как кутят слепых… Эх! — безнадежно махнул рукой егерь. — Сначала подрывали весь боезапас. Танки горели как спичечные коробки. Потом спускались орки с вурдалаками. А что наши могли сделать голыми руками? Это мы, егеря, натасканы со зверьем бодаться, вон Вини однажды льва ножом завалил.

— А где у нас львы водятся?

— У нас не водятся, а вот в Африке полно! Ладно, это уже не суть важно. Так ты говоришь, что какая-то сирена одним своим воплем уничтожала целые армии. Что-то твои слова на сказку похожи, — подозрительно нахмурился Батя.

— А то, что вокруг творится, на сказку не похоже? На такую страшненькую сказку, — окрысился Андрей. — Да и не мои это слова, а моего первого пленника. Еще он сказал, что сирена одна такая. Вот я и решил ее грохнуть.

— Ничего себе задачка, — хмыкнул майор. — Но почему именно ее? Что, других целей мало или ты решил не размениваться по мелочам?

От этого вопроса Андрей как-то резко ссутулился и тихо ответил:

— Когда эта тварь крикнула, у меня во дворе взорвалась машина… а там сидела моя беременная жена.

Небольшая лесная прогалина опять погрузилась в тишину. И трое мужчин притихли, вспоминая всех, кого потеряли в этой донельзя странной, практически нереальной войне. Все как в выдуманных романах — эльфы, орки, летающие корабли, вот только смерть настоящая, до жути настоящая.

— А ты хоть знаешь, как она выглядит, сирена твоя, — спросил Вини. Похоже, он не умел долго унывать, как и хранить молчание.

Андрей стряхнул невеселые воспоминания и тут же понял, что вопрос был не таким уж глупым.

— Нет, блин, мне это как-то не приходило в голову.

— Не беда — спросишь в следующий раз, когда мы встретим кого-то из этих выродков, — успокоил Андрея Батя. Он говорил с такой небрежностью, словно встречи с эльфами были для него обыденным делом.

— А у вас запланированы свидания с эльфами? — хмыкнул Андрей. — Не хочу хвастаться, но если бы не я, то ушастые разговаривали бы с вашими трупами, — может, они и на такое способны.

— А вот тут ты ошибаешься, — возразил командир егерей. — Просто сегодня нам очень не повезло. Утром мы наткнулись на троих парней, которые уже успели подцепить солидный хвост. Если бы не такой довесок, то смогли бы уйти, как уже не раз до этого.

— И с чего такая уверенность? — усомнился Андрей.

— С того, что наша милая компашка, в комплекте с японцами и прекрасными лучницами, завалила в этих лесах десятка четыре вурдалаков и десяток эльфов, — гордо вскинув голову, заявил Вини.

— Магов?

— Нет, на магов они не смахивали, что-то наподобие охотников, — ответил за подчиненного Батя. — Эти парни были с луками и парочкой вурдалаков в придачу. Если честно, то для легендарных лесовиков они слишком хреново читают следы и чуют добычу. Метров на двести еще дотягиваются, а стоит оторваться дальше — теряют след. Да и от магов мы тоже уходили. После того как третьего дня наткнулись в сожженной деревушке на Свету, мы им не по зубам.

— Прям-таки? — вновь недоверчиво поморщился Андрей. — Я видел, что ты у нее все время что-то спрашиваешь. Только не говори мне, что она волшебница.

— Не знаю, кто она на самом деле, но это дите чувствует ушастых магов за версту, и это я сказал не для красного словца, проверяли: достает где-то на километр. А в лесу это серьезная дистанция.

— Да уж, чего только не бывает на белом свете. — Андрей удивленно почесал затылок.

— Кто бы удивлялся, ты сам для нормального человека эдакое чудо-юдо, — по-доброму улыбнулся Батя.

— А для магов не чудо, а кошмар. Все, копец, ховайтесь, маги ушастые, антимаг пришел, — опять вставил свое слово Вини и одарил всех присутствующих «зверской» улыбкой.

— Все, Вини, хватит грузить парня, и не называй его антимагом, а то приклеится, — «рыкнул» на веселуна Батя и вновь повернулся к Андрею: — А ты, если ничего не хочешь добавить, иди спать, утром у нас куча дел.

После слов командира Корчак почувствовал, как на него опять накатила сонливость, да так сильно, что едва не вывихнул челюсть в широчайшем зевке. Он встал и, похрустывая прошлогодней листвой, направился в сторону стоянки. Егеря за его спиной начали тихо переговариваться, и он расслышал пару фраз.

— Командир, а может, айда с ним, дело-то стоящее? — спросил Вини.

— Не знаю, надо думать, да и не все так просто это…

Больше Андрей ничего не услышал, потому что голоса егерей превратились в неразборчивое бормотание, а затем и вовсе стихли.

Добрел до стоянки, пошелестел немного пленкой и улегся, но сразу заснуть не смог. Конечно, хорошо, что на его пути встретились такие люди, но обольщаться не стоит — иногда человек идет на подлость, руководствуясь самыми чистыми побуждениями.

Утром Андрей пришел в себя от резкого рывка за плечо. Он не сразу понял, где находится, но, увидев японцев, тут же все вспомнил.

Вокруг, тихо переговариваясь, собирались его новые соратники, лагерь оживал, но в воздухе витала тревога. Короткий завтрак и уже заваренный Сурком кофе немного подняли настроение, но не сделали его радужным. На краю поляны Батя, присев на корточки, разговаривал со Светой.

Переговорив с девочкой, он тихо щелкнул пальцами, привлекая общее внимание. Отряд быстро собрался вокруг командира.

— Ситуация такова. В лесу кто-то пугнул зверье, но магов Света не чувствует, так что это либо люди, либо эльфы-охотники. В любом случае здесь у нас друзей нет. Поэтому Сурок и Акира уводят отряд дальше по тропе, а я с Вини и Камеко устрою гостям теплую встречу. Вопросы есть? Хорошо, заканчиваем сборы — и вперед.

Отряд, вытянувшись в редкую цепочку, бежал по лесной тропе. Впереди несся Сурок, за ним женская часть группы, дальше оба пришлых бойца и Андрей. Акира, тихо шелестя кимоно, прикрывал колонну сзади. Все бежали легко, явно наученные солидным опытом длительных марш-бросков. Даже Света оказалась жилистым и закаленным ребенком. Хуже всего показали себя пришлые бойцы — они хоть и держали темп, но при этом громко сопели и отдувались.

Сурок остановил группу на небольшой поляне с обширным сеновалом и кормушкой для лосей. Минут через десять туда же выбежал Батя в сопровождении Вини и молодого японца. Андрей хотел задать волнующий всех вопрос, но остальные сумели сдержать любопытство, так что он тоже промолчал. Впрочем, спрашивать не пришлось — Батя заговорил сам:

— Это был эльф с одним вурдалаком. Прости, Андрей, но языка я тебе не добыл, — ответил Батя на невысказанный вопрос. — Уж больно шустрый попался, гад. Пока парни добивали псину, мы с нашим гостем поиграли в прятки. Он меня едва не пришпилил к дереву, как бабочку, так что было не до жиру, пришлось стрелять на звук. Болт угодил прямо в лоб, поэтому говорить там не с кем, если, конечно, ты не можешь общаться с мертвыми.

Андрей сначала не обратил внимания на последнюю фразу, но когда понял, что все смотрят на него с серьезным выражением на лицах, отрицательно покачал головой:

— Не, говорю же — я не маг, и тем более не некрос.

Вини уже открыл рот, чтобы что-то добавить, но Батя перебил его:

— Это не принципиально, нам пора уходить. Не знаю, как скоро, но они по-любому кинутся на поиски пропажи, — хотелось бы к этому времени уйти отсюда подальше. Я до сих пор не понимаю, почему эльфы не ходят в лесу ночью. Как бы то ни было, это нам только на руку — хоть выспаться успеваем.

После короткого привала отряд двигался по сосновому лесу, не останавливаясь до самого вечера. Когда идущий впереди Батя свернул с тропы и вывел всех на обширную поляну, было еще светло. Андрея удивила такая ранняя остановка на ночлег, но спустя пару минут он получил ответ и на этот вопрос.

Сурок опять принялся копать ямку под свой огненный аппарат, а в это время Акира вышел в центр поляны, постелил коврик и вновь принял свою любимую позу. Камеко поклонился учителю, а затем подошел к новичкам. Возле каждого он проделал легкий церемониальный поклон, сопроводив его словесным приглашением:

— Уважаемый, учитель призывает вас на первый урок.

Андрей разогнул натруженные за день ноги и встал, сопровождая это дело мучительным стоном. Новые ученики неровной шеренгой выстроились возле сидящего японца и выжидающе уставились на старика. Акира некоторое время изображал статую Будды, но славянская душа далека от восточных церемоний, и когда Серый, проворчав нечто матерное, начал разворачиваться, старый мастер открыл глаза.

— Я не понимаю, как вы смочь прожить в новом мире такими неуклюжими. Железо, которое вы называть мечами, в ваших руках становиться еще тупее и кривее. — Японец говорил тихим голосом, но его слова проходили по мозгу как наждачная бумага. Речь у старца была достаточно понятной, но иногда он все же путал окончания.

— Если вы не хотеть учиться, то заставлять я вас не буду. Уходите, — произнес японец и застыл в ожидании ответа.

Над поляной повисла напряженная тишина, которую разорвал голос Бати:

— Это касается и вашего нахождения в отряде: кто не хочет учиться, может прямо сейчас собирать манатки.

Акира дал своим будущим ученикам минуту на раздумья, но желающих уйти из слаженной боевой группы в кишащие магами леса не оказалось.

— Хорошо. — Акира встал с коврика и прошелся перед короткой шеренгой учеников. — Дать вам клинки самураев я не мочь. Вы будете учиться на своем оружии. Принесите его.

Соученики Андрея потянули за рукояти свои самоделки, а сам он застыл на месте, сгорая от стыда за то, что своего меча у него нет.

«То есть как нет?» — обругал свой склероз Корчак и метнулся к рюкзаку. Раскатав полотно, он достал эльфийский клинок и бегом вернулся к мастеру.

На самодельные клинки Акира даже не взглянул, а вот меч Андрея словно магнитом притянул взгляд старого мастера. Казалось, он почувствовал его еще до того, как новичок подошел ближе. Акира на секунду растерял свою невозмутимость и буквально выхватил меч из рук хозяина. Спустя секунду он опомнился и спросил:

— Прости. Позволишь?

— Конечно, мастер.

Клинок зашипел и, скользя по ножнам, покинул их на треть своей длины. В красных лучах заката блеснули руны. Акира шумно сглотнул и с трудом натянул на лицо привычную маску.

— Хорошо. — Старик вернул Андрею меч и сделал шаг назад. — А теперь стать три метра друг от друга. Первый боевой позиция.

Акира поднял с земли свою катану, встал перед учениками ровно и опустил руки вниз. Затем неуловимым движением перетек в боевую стойку — правая нога впереди, на небольшом расстоянии от левой. Ноги немного согнуты. Катану мастер держал впереди себя, хватом обеих рук. Клинок с небольшим уклоном смотрел в небо.

Андрей постарался ухватить рукоятку меча так же, как и мастер — правая рука выше, левая ниже, — и принять такую же стойку. От ощущения того, что мир открывается для него с новой стороны, приятно защекотало в груди, к тому же нос уловил соблазнительные ароматы. Корчак рискнул немного скосить глаза и увидел, что Сурок колдует над котелком. Впервые за полгода стальная пружина, туго скрутившая все его нутро, понемногу ослабилась. Он был среди людей, а возможно, что и среди друзей.

Глава 12 ОХОТНИКИ

Приближался закат, и нижний город оживал, заливая улицы бледным свечением цветов Кро. Здесь никто не мог позволить себе магических светильников и даже маленькой стайки светящихся насекомых, но именно такими эти извилистые улочки и нравились Аилу. С каждым днем город эльфов пожирал звериный город, чтобы, насытившись, буйно расцвести на трупе врага.

«Пройдет совсем немного времени — и в нижнем городе будет все так же, как было в нищих „зарослях“ старой столицы, зарослях, которые дали жизнь будущему лорду», — осматриваясь вокруг, подумал Аил. Он не любил вспоминать свое прошлое, но именно эти воспоминания делали его сегодняшнюю жизнь еще слаще.

Бывший безродный разведчик прошел до конца длинной полосы зарослей уличных плющей, иногда замечая на сплошном покрове растительности прогалины с виднеющимися в них кусками бетонных стен. Он шагнул к одной из таких проплешин и коснулся пальцем сурового камня.

«Они сильны и крепки, как их стены, мы можем расползтись по этому миру подобно плющу и задушить людей, но не учитывать их силы будет чудовищной ошибкой», — подумал Аил, брезгливо вытирая руку листком плюща.

В последнее время подобные мысли не выходили из его головы. Эльфы праздновали победу. Ближайшие поселения животных усмирены, те, кто жил немного дальше, разгромлены и запуганы, а самые дальние заглотнули ядовитую наживку и теперь будут есть с рук повелителя, как домашние птички акра. Но, несмотря на все успехи, тревожные мысли грызли лорда-разведчика, как черви старое дерево. Победа далась высокородным слишком легко, расслабляя и делая победителей беспечными. Аил прожил среди людей двадцать лет и не верил в покорность зверя.

Вот и сейчас он пришел в тусклые улочки нижнего города не для отдыха и воспоминаний, а для того, чтобы найти подтверждение своим страхам или же полностью развеять их.

Логово Кобура находилось в глухом тупике, и даже беднейшие среди эльфов старались обходить это место стороной.

Аил подошел к ровной, казавшейся однородной стене зелени и, лишь на секунду задержавшись, шагнул прямо в растительное месиво. Вьющиеся стебли, словно не желая прикасаться к эльфу, разошлись в стороны, пропуская массивное тело внутрь. В тени противоположной стены улочки недовольно заворочался сгусток тьмы, но тут же застыл, как статуя. Причиной этому был замерший у шеи охранника заведения клинок «тени» — незримого телохранителя лорда.

В логове пахло тленом, пыльцой и… кровью. Аил внутренне ухмыльнулся — вот она, тайна «Союза теней» и «кровавых братьев». Что бы там ни говорили высшие маги о чистоте мыслей и питания, что бы ни придумывали себе высокородные лорды, правда все века была незыблема. Растение всегда согнется перед зверем, кровь всегда сильней сока. Тайны братьев Аил не раскрыл даже перед своим господином — «тени» ели мясо животных и пили теплую кровь. Именно благодаря этому они были сильны и непредсказуемы в своих поступках. Именно благодаря этой тайне там, на корабле, он смог спасти своего ученика и господина. Тысячелетия назад магия крови была утеряна, потому что маги брезговали плотью живых существ.

Аил еще раз вдохнул дразнящий запах, и ему захотелось впиться зубами в кусок кровоточащего мяса, но он медленно выдохнул и постарался успокоиться — лорд обязан контролировать свои желания и поступки.

В хозяйском углу кто-то недовольно заворчал, но был успокоен, так же как и хранитель у порога. Аил не собирался общаться со старым Кобуром, хотя был с ним знаком не одно столетие.

Лорд немного постоял в центре зала, а затем выбрал себе место в густой тени и расслабленно откинулся на низком ложе из пахучей травы. Трава была немного необычной и обладала легкими дурманящими свойствами. Блаженная истома обволокла тело, и Аил решил, что подгнивший плод акхи, который он собирался отведать, будет лишним. В голове и так раздавался легкий звон, а дел было еще очень много.

Логово постепенно наполнялось разведчиками и стрелками. Появилось несколько «теней» в темной броне и даже один овр. В другое время лорд-разведчик пришел бы в ярость, но памятуя о бое на корабле, сильно изменил свое отношение к оврам-ветеранам.

В логове зашелестели шепотки разговоров. Лорд откинулся на траву, прикрыл глаза и прислушался к чужим беседам. Годы текли стремительной рекой, но слух охотника-следопыта с возрастом оставался таким же острым.

Некоторое время в тихих разговорах не было ничего интересного, но когда Аил уже подумывал уходить, один из стрелков — судя по знаку на простенькой броне, следопыт Древесного Корня — зашептал вновь прибывшему воину:

— Лорды лишь отмахиваются от предупреждений, говорят, что это неизбежные потери, списывают все на несчастные случаи и лесных зверей. Ха! Ты видел эти убогие тушки, которые бродят в местных лесах? Самый грозный из них похож на лохматого бурала. Но косолапый бурал, несмотря на то что совершенно лыс, разорвал бы эту меховую игрушку как тряпку. Как они называют это недоразумение?.. — Следопыт на секунду задумался, вспоминая слово. — А, вспомнил: медведь. Так вот, я не верю в эти байки. За дюжину восходов пропало больше двух дюжин стрелков и два мага со свитой. Магов так и не нашли.

— Но что мы можем сделать, если не справились даже маги? — спросил собеседник недовольного стрелка.

— Как это что? Начать охоту. Это будет самая славная охота со времени нашего прихода в этот мир. Настоящий враг — он и должен быть таким, таинственным и опасным. И уже нашелся воин, поклявшийся напиться крови врага. Сатока собирает отряд, и я хочу к нему присоединиться.

— Твой речи, друг, похожи на девизы высокородных, скучающих в своих палатах и жаждущих дешевых впечатлений. А мы с каждым восходом уходим в леса, чтобы вернуться назад лишь на закате.

— Я не понимаю, ты же охотник… — удивленно произнес стрелок, но затем осекся, словно вспомнил что-то важное. — Ах да, я и забыл.

— Что забыл? — насторожился собеседник.

— Ладно, забудь. Так что, нет желания поохотится на настоящую добычу? Помощь твоего клана нам не помешает.

— Не знаю, что вы там себе надумали, но проблем и так хватает.

О чем два стрелка говорили дальше, Аилу было уже неинтересно. Его губы изогнулись в кривой усмешке — он заметил оговоркуболтливого стрелка. Похоже, этот эльф совсем забыл, что не все охотники имеют пристрастие к крови и не у всякого в жилах течет дикий огонь жажды смерти.

Эдерай, полежав еще несколько мгновений в сладостных объятиях ароматной травы, поднялся.

— Кахат, — тихо позвал лорд и почувствовал, как за его спиной появился кто-то незримый. — Узнай, кто такой Сатока, и собери ему в помощь сильных воинов.

Ощущение присутствия за спиной сразу же пропало — воин-«тень» умчался выполнять приказ своего господина.

Уже на выходе из логова Аил неожиданно вспомнил еще одну фразу из разговора: «А мы с каждым восходом уходим в леса, чтобы вернуться назад лишь на закате». От ошеломляющей догадки он даже застыл на месте. Догадка хлестнула по мозгу своей примитивностью, но ведь об этом не догадался даже его великомудрый господин!

«Темный Мир сделал из нас глупцов и трусов», — ошеломленно подумал Аил и тут же улыбнулся — жизнь избранного народа стремительно меняется, и если поторопиться, то можно успеть за этими изменениями, нужно лишь избавиться от инертности в мышлении.

Многие века в Темном Мире эльфы не решались шагнуть за пределы своих клановых рощ с приходом ночи. Невидимое за сплошным облачным покровом светило уходило за горизонт, и во тьме просыпались безумные чудовища, по сравнению с которыми свирепые сашаты казались беззлобными щенками. Но в Светлом Мире все не так, и ночью в лесах царят те же звери, что и днем. Окрыленный осознанием своей проницательности Аил направился к повелителю, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на быстрый шаг: лорд-разведчик должен выглядеть достойно, особенно в глазах низших существ.

Аил брезгливо оглянулся по сторонам: эта клоака — уже не его дом, но он поклялся себе, что никогда не забудет, откуда выполз на вершину. Воспоминания помогут ему оставаться свирепым еще долгое время. Воспоминания и вовремя поглощенный кусок звериной плоти, парящий жизнью и сочащийся кровью.

Глава 13 СЛИШКОМ МНОГО ЛЮДЕЙ

Свет весеннего солнца с трудом пробивался сквозь листву, лишь отдельные лучики прогревали траву и все, что на ней лежало. Кроме всего прочего, на зеленой травке разлегся и Андрей. Он наслаждался блаженным бездельем и, лукаво щурясь, смотрел на дневное светило. Последние четыре дня представляли собой сплошной марш-бросок, неизменно заканчивающийся пытками, которые мастер Акира почему-то называл тренировками. Впрочем, Андрей возмущался больше для виду — заниматься у мастера ему нравилось, несмотря на ноющие мышцы и синяки.

В первый день они немного помахали собственными мечами, и только чудом можно было объяснить то, что новичок ничего себе не отрезал. Старинный меч в его руках больше напоминал кочергу. Даже в играх он предпочитал огнестрел, относясь к холодному оружию с ярко выраженным подозрением. Разве что метательные ножи вызывали определенное уважение, он даже немного поупражнялся в этом виде смертоубийства. Но несмотря на все прошлые сомнения, порхание разрезающего воздух клинка начало завораживать парня. А собственное тело, направляемое умелой рукой мастера, вызывало в груди чувство настоящей мощи. Впрочем, это ощущение длилось до ближайшего спарринга с Камеко. Молодой японец с неизменной злостью гонял новичков по лесным полянам, награждая синяками и царапинами.

Воспоминания отозвались болью в ушибе на заднице. Андрей невольно поморщился — и больно и обидно. Невеселые мысли прервал женский визг, тут же вызвавший широкую улыбку: девочки развлекались.

Такой непривычно длительный отдых был вызван тем, что завтра им предстояло посетить большое селение. Именно так — не город или деревню, а «селение» — место, где с разрешения новой власти селились люди. В честь этого события девочки прихорашивались, и начали они это дело с купания.

Небольшая речушка несла свои по-весеннему прохладные воды к неведомой цели, очень кстати пересекая путь отряда, и Батя решил, что стоит встать на долгую стоянку.

Визг на реке повторился, затем низкий голос Лены забубнил что-то обидное, послышались мокрые шлепки. Где-то внутри Андрея шевельнулось животное чувство, и на секунду ему захотелось увидеть эту притягательную для всех здоровых мужчин картину. Но тут же перед глазами встала другая картинка — Лиза стягивает с себя мокрое платье и, оставаясь в синем купальнике, замахивается платьем на Андрея. Шутка мужа зашла слишком далеко, но как же прекрасна она была в своей ярости.

Под ложечкой противно засосало, а на глаза навернулись слезы, Корчак вздрогнул, теряя видение, а затем медленно расслабился, понемногу изгоняя изнутри мертвенный холод. Благостное настроение пропало, он сел и осмотрелся вокруг.

На прибрежной поляне царила обычная жизнь походного лагеря. Акира медитировал, а Камеко точил свой клинок — теперь Андрей уже знал, что этот длинный меч называется «одати», более длинная версия «тати». Пока что все эти «цубы», «хамоны» и «цуруги» были для него филькиной грамотой, но постепенно новичок погружался в увлекательный мир кэндзюцу, с легкой примесью бусидо — пути воина. Эта философия в теперешнем состоянии стала для Корчака той основой, на которую он мог опереться. Особенно ему импонировали три обета уходящего на войну самурая: навеки забыть свой дом, забыть о жене и детях, ну и самое главное — забыть о собственной жизни. Конечно, славянский менталитет вносил свои поправки, но цель оставалась — «правильная» смерть. Лишь тогда уход из жизни будет не слабостью, а проявлением силы.

Философские мысли прервала набежавшая на Андрея тень. Он поднял глаза и увидел мокрого, но довольного Батю.

— Убивец, не хочешь искупаться? От тебя, конечно, еще не пахнет, но за всю дорогу ты ни разу не снимал разгрузки, — улыбаясь, сказал Санин, используя придуманное Вини прозвище: «Не хотите называть антимагом — пусть будет убийца магов, а для конспирации — Убивец».

Шутка была слабенькая, но новое прозвище чем-то польстило Андрею, задевая в душе какие-то темные струны.

— Это мой крест, Батя. Пока и влажными салфетками обхожусь. Если я сниму разгрузку, а где-то рядом окажется маг или тот странный камень-артефакт, мы останемся не только без боезапаса, но не исключено, что и без важных частей тела, — мрачно пошутил Андрей.

— Как говорил один смышленый барон: «Безвыходных ситуаций не бывает», — улыбнулся Батя. — Светик, подойди, пожалуйста, сюда.

Егерь уселся рядом с Андреем в ожидании прихода девочки. Света откликнулась быстро и уже бежала к мужчинам. Долгий привал все же позволил девушкам заняться ребенком вплотную, и сейчас Корчак видел перед собой умытую и причесанную девчушку, принаряженную по случаю весеннего тепла в шелковую рубашку. Было видно, что Света уже переступила рубеж детства, но голодный период в жизни и природная субтильность исказили видимый возраст, и она казалась сущим ребенком.

Света подбежала ближе и вопросительно посмотрела на Батю.

— Скажи, Светлячок, ты что-нибудь чувствуешь? — спросил Батя, посмотрев на девочку с отцовской нежностью.

Света отрицательно покачала головой.

— А если почувствуешь магов или что-то типа того, то предупредишь нас?

Ответом на такой «умный» вопрос стали обиженно сжатые губы и нахмуренный лоб.

— Ладно-ладно, я знаю, что ты всегда начеку, просто пошутил, — притворно раскаялся Батя. — Иди уж, сверчок, нам с дядей Андреем нужно поговорить.

Девушка убежала, а егерь проводил ее теплым взглядом. Отцовские чувства на лице не самого доброго воина смотрелись немного странно.

— Я ни разу не слышал ее голоса, — задумчиво проговорил Убивец.

— Как ни странно, я тоже, — вздохнул Батя, ненадолго задумался и все же решился продолжить: — Мы нашли ее в сгоревшей деревне. Всю перепачканную в саже и озлобленную, как хорек. Она даже укусила Сурка, несмотря на все его ласковые слова и добродушный вид. Зато потом не отходила от него ни на шаг. Я не знаю, что случилось с семьей этого несчастного ребенка, но для нашего отряда ее горе стало удачей. Благодаря Свете мы уже неделю легко водим магов за нос и смело бегаем по лесам, а с эльфами-одиночками справлялись и до этого.

— Вы уверены в ее способностях?

— Абсолютно, я вообще начинаю сомневаться в людях только по серьезному поводу. И тебе советую.

— Интересная у вас компания. Если с девочкой и моими соучениками все понятно, то откуда взялись профессиональные лучницы и японцы? Прямо чудеса какие-то.

— Никаких чудес, простое везение, — улыбнулся Батя. За прошедшие дни он успел немного изучить новичка и стал с ним откровеннее, да и в истории отряда, похоже, ничего секретного не было. — Действительно везение, потому что с таким подкреплением отряд стал в два раза сильнее. Мы как раз вышли из очередной стычки с кочерыжками. Спаслось десять егерей и еще два десятка пехотинцев. За нами устроили форменную охоту, но, как говорится, не на тех напали.

Воспоминания разожгли во взгляде старого военного не только боль, но и гордость.

— Славно мы тогда погуляли, завалили с полсотни вурдалаков и полтора десятка эльфов. И это при том, что из оружия у нас остались только штык-ножи на покореженных автоматах да саперные лопатки. Пехтура, хоть немного натасканная на штыковой бой, неплохо справлялась с вурдалаками. Но это поначалу. Потом мы наткнулись на магов с орками. Сцепились со здоровяками и даже начали давить их. И вдруг мир словно сошел с ума — с одной стороны гудит огонь, с другой все мерзнет, люди то полыхают как факелы, то застывают статуями. Как выбрались, уже не помню. Веришь, с перепугу километров двадцать на брюхе проползли. В общем, выбрались только четверо: я, Сурок, Вини и Филин. Но Филина сильно зацепило, и он попросил оставить его в засаде. — Батя пристально посмотрел в глаза собеседнику в ожидании упрека.

— Я давно хотел спросить: а почему Сурок? — быстро сменил тему Андрей.

— Все очень просто: у него фамилия Сурков. К тому же, когда все на рассвете спят, он колобродит — жаворонок, понимаешь, — в общем, пошли от противного.

— Извини, что перебил, а дальше что было?

— До зимы ползали по лесам. Впрочем, не только мы, многие ушли в партизаны. Вот тогда ушастые и начали настоящую охоту. Ну а мы следом за ними. На нашей стороне было знание родного леса и одна непонятная, но очень полезная особенность эльфов: они почему-то боятся выходить в лес ночью. Ни разу за все это время я не видел их на лесной тропе после заката. Не знаю, как это объяснить, но нам это было только на пользу. Так мы и резвились до заморозков, а потом решили стать на зимние квартиры. Даже присмотрелись к одному дачному поселку в глухомани. И представь себе, заходим мы в один из брошенных домов, вокруг ни души — как вдруг Вини видит огонек в соседнем особнячке. Ты уже успел оценить неординарность нашего балагура, к тому же он еще и суеверен. Но я тебе этого не говорил. Бедняга прибежал ко мне с воплем: «Привидения!»

Андрей тихо фыркнул и тут же оглянулся в поисках Вини. К счастью, маленький егерь был далеко и ничего не слышал. А Батя продолжил свой рассказ:

— Но все оказалось намного прозаичнее. В соседнем городе уже давно обосновался один японец. Он открыл свою школу единоборств. Когда все рухнуло, Акира успел сбежать с сыном и двумя ученицами. Мастер преподавал, кроме айкидо и кэндзюцу, еще и классическую японскую стрельбу из лука. На его уроках свой кругозор расширяла чемпионка страны по спортивной стрельбе, с которой ты успел так некультурно поцапаться. В общем, сбежали они в дом одного ученика Акиры, который в это время был за границей. Так вот, этот ученик был большим оригиналом. Работал он главным инженером металлургического комбината — так мало того что устроил на даче настоящий бункер, к тому же оказался помешанным на этом самом кэндзюцу. Поэтому и неудивительно, что дом был забит японским оружием и броней.

— А, вот откуда у вас клинки, — догадался Андрей.

— И не просто клинки. — Батя, словно мальчик любимую игрушку, выхватил из-за спины катану, блеснувшую синеватым металлом. — Это какой-то сплав титана. Мастер хоть и морщится, мол, не по традициям, но тоже признает надежность оружия. Кроме того, там же сохранился немаленький арсенал огнестрела. Мы не рискнули вооружаться по старинке, памятуя о мясорубке, в которой я и потерял всю роту. Но Вини, зараза такая, спрятал «гюрзу» с полным магазином — ну и конечно же прострелил себе мягкое место.

— Что, задницу? — не поверил Андрей.

— Кроме шуток. Нарвались мы по весне на ту штуку, про которую ты рассказывал, а она возьми и сработай. Сзади что-то бабахнуло, и сразу же завыл Вини. Ей-богу, он меня когда-нибудь угробит, — вздохнул Батя и, заметив, как Андрей почесался, завершил пересказ воспоминаний: — Так, хватит чесаться, вставай и пошли купаться.

— И как вы себе это представляете? — подозрительно покосился на реку Андрей.

— Очень просто — роем ямку, на всякий пожарный, складываем туда твой боезапас, быстро тебя купаем — и все. Слышал, что сказала Света: магов здесь нет, — и, кстати, ту штуку она тоже в свое время смогла почувствовать.

Это было настоящее блаженство. Холодные струи воды обтекали истосковавшееся по чистоте тело, смывая грязь, пот и усталость. Андрей не любил купаться в холодной воде, но сейчас был готов терпеть холод до последнего, и лишь где-то на задворках сознания теплилась несбыточная мечта о бане.

Но ничто не вечно под луной, особенно хорошее, и к нему уже вернулись мысли о патронах. Он быстро выскочил на берег, натянул трусы, выхватил из ямки разгрузку и сразу напялил ее на мокрое тело. Страх отпустил, и Убивец начал инспекцию своего богатства. После посещения супермаркета он заботливо расфасовал все патроны в герметичные пакетики по десять штук в каждом, что улучшало сохранность и упрощало подсчет боезапаса. Патронов для «винтореза» осталось триста сорок три штуки, а для «гюрзы» — сто девяносто шесть.

«Да уж, перестарался я с пистолетными», — подумал Андрей, но решил не расстраиваться, а продумать ведение боя с большим применением «гюрзы».

От реки вновь послышались всплески, и Корчак увидел, как девушки стирают его одежду. Лена проделывала работу с деловым спокойствием, а вот Наташа излучала явное недовольство. В принципе Андрею было плевать на все закидоны кудрявой красавицы, но лишний раз напрягать обстановку в отряде не стоило. Ему было хорошо с этими людьми, и пока они шли в одном направлении, Убивец с радостью переложил груз принятия решений на плечи опытного Бати. К тому же где-то внутри теплилась надежда, рожденная подслушанной фразой Вини. Если егеря пойдут с ним — все будет намного проще.

«Нахождение в стае дает не только права, но и накладывает обязанности», — обреченно подумал Корчак и направился к «прачкам».

— Девочки, спасибо, конечно, но я мог бы и сам.

— Куда там, мы же ценный кадр — убивец магов, нам не до грязной работы, — фыркнула Наташа.

Лена в свою очередь ничего не сказала и лишь расщедрилась на легкую улыбку. К чему эта улыбка относилась — к благодарности или подколкам подруги, — Андрей так и не понял. Но он осознал другое: лучница злится не на «дуру», а на то, что чужак занял место лучшего стрелка в отряде. Женская ревность — штука непредсказуемая и очень опасная, поэтому надо было что-то делать.

— Наташа, я, конечно, понимаю, что задел тебя тем неосторожным выражением, — примирительным голосом заговорил Корчак, с трудом сдержав слово «дура». — Но я был растерян и испуган, поэтому сглупил. Прости меня, пожалуйста.

Эту нехитрую уловку он вынес еще из супружеской жизни: стоит признаться перед женщиной в глупости и трусости, к тому же сделать умильные глаза, — и она все простит. Правда, на имидж «мачо» эти признания влияют плохо. Но заводить романов Андрей не собирался не только в этом отряде, но и вообще в этой жизни, так что об имидже самца можно было не заботиться.

Наташа ничего не ответила, но было видно, что прислушалась к извинениям. Андрей пожал плечами и уже собрался уходить, но неожиданно кое-что вспомнил.

— И еще: чтобы пробить защиту мага, я смазываю пули кровью, — не знаю, как это работает, но работает. Поэтому перед боем старайтесь оказаться рядом, я выделю крови и на ваши стрелы. Только никому о моей тайне не говорите. Бате я уже сказал, а остальным знать не обязательно.

Вот теперь девушек проняло основательно. И не удивительно — им доверили «страшную» тайну. К тому же новый напарник каждый раз будет резать себя и делиться с девушками своей кровью, а это больно и… очень романтично.

«С проблемой недоверия справились, но как бы не схлопотать еще парочку», — подумал Андрей, увидев, как заблестели глаза обеих девушек.

— Ладно, красавицы, я пойду, и еще раз спасибо за одежду, — улыбнулся он и пошел в сторону лагеря, уже ругая себя за неосторожные слова. Но все мужчины в душе показушники и не могут удержаться от того, чтобы не зажечь огонек восхищения в женских глазах. Впрочем, этой «ерундой» страдают все люди, а женщины используют этот прием как инструмент влияния.

Что бы там ни было с инструментом влияния, но следующим утром представительницам прекрасного пола он не помог. Несмотря на все стенания и ругательства, Батя оставил всю женскую часть отряда в ближайшей роще под охраной Камеко. Старый солдат знал, как быстро все меняется в этом беспокойном мире. В последний раз селение он посещал два месяца назад, и, несмотря на то что здешний староста был его старым знакомым, произойти могло все что угодно.

Егеря сняли, от греха подальше, свои диковинные комбинезоны и сейчас щеголяли в обычной «горке». Камеко остался с девушками, и сейчас отряд смотрелся вполне привычно, если не обращать внимания на кимоно старого японца и торчащие во все стороны рукояти старинных мечей. Все остальное оружие и лишние вещи они оставили вместе с Камеко. Свой «винторез» Андрей разобрал, заботливо упаковал и запихнул поглубже в рюкзак.

С небольшого взгорка, на который взбиралась выбранная ими проселочная дорога, открывался прекрасный вид на человеческое поселение. Андрей ожидал увидеть очередную деревню, а перед его глазами раскинулся очень колоритный городок. Центр селения занимали двух- и трехэтажные здания бывшего элитного поселка, а дальше тянулась настоящая старина. Не мудрствуя лукаво, беженцы вырубили лес и на освободившейся территории настроили деревянных избушек. Прямо как в сказке. Навскидку селение насчитывало больше тысячи дворов — по старинным меркам это был уже немаленький город, можно сказать, столица княжества, душ так на четыре тысячи.

Спустившись с горки, Андрей рассмотрел дома поближе, и ассоциация с древностью только усилилась. Вокруг каждой избы зеленел огород, причем зеленел очень уж буйно даже по меркам теплого апреля.

— Батя, ты здесь уже бывал, что это за хрень растет у них в огородах? — тихо спросил Корчак, присматриваясь к виднеющимся невдалеке грядкам.

— Понятия не имею. Когда я наведывался сюда в последний раз, ничего подобного и в помине не было.

Ботанический диспут пришлось прервать, потому что отряд как раз подошел к заставе. Все было как полагается: мешки с песком, будочка, сколоченная из горбыля, и даже шлагбаум, бережно разукрашенный в черно-белую полоску.

— Стоять! Кто такие? — Молодой, но уже изрядно заросший бородой мужчина поднял руку в знакомом жесте гаишника. Во второй руке он держал спортивный арбалет. Старший наряда был одет в новенький камуфляж «вудланд», так же как и остальные стражи порядка.

Всего их насчитывалось пять человек, но, несмотря на одинаковую форму, ребята явно не являлись опытными воинами. Кто-то напялил на голову обычную кепку, кто-то умудрился натянуть блатные хромовые сапоги, а один вообще красовался в лакированных туфлях. Строго по форме были одеты лишь старший наряда и стоящий сзади паренек. Но конопатое лицо, полуоткрытый рот и то, что он держал самодельный арбалет, как доктор наук отбойный молоток, говорило, что этот представитель органов правопорядка, как говорится, недавно от сохи.

Батя жестом остановил отряд и вышел на пару шагов вперед. Он прошелся жестким взглядом по лицам людей и только после этого заглянул в глаза старшому:

— А кто, собственно говоря, спрашивает?

— Мужик, ты че, самый борзый? — Бородатый начальник раззадоривал себя перед ссорой, но то, как он оглянулся на подчиненных, говорило о многом.

— Ладно, некогда мне тут с тобой лясы точить, — решил не придираться егерь. — Меня называют Батей, слышал о таком?

Судя по тому, как сглотнул бородатый, он явно слышал о командире егерей.

— Ну, тогда мы пошли, хорошо? Иван Демидыч в селении?

Услышав знакомое имя, стражники расслабились. Оно и верно — если о начальстве спрашивают таким тоном, то это точно не чужаки.

После того как пост остался далеко позади, а по сторонам начали появляться первые избы, Андрей догнал командира и пристроился рядом.

— А мне казалось, что тебя здесь знают…

— В лицо — вряд ли, а вот о том, как я однажды за наглость зарезал человека, наверняка знают абсолютно все. К тому же в мой последний приход домиков, как и людей, было намного меньше. Да уж, развернулся Демидыч. Вот только чего это он стал таким смелым? — Вопрос Батя задал сам себе, впрочем, Корчак его не услышал. Он впал в легкий ступор после слов о зарезанном человеке.

— Вот просто так взял и зарезал… И что он тебе такого сказал?

— Назвал придурком.

— И все? — От удивления Андрей встал как вкопанный.

— И все. — Батя развернулся к собеседнику, выдержал паузу и засмеялся: — Расслабься, Убивец. Этот урод изнасиловал и убил девочку. Доказательств было выше крыши, но он оказался родичем нужного Демидычу человека, пришлось обойтись без суда. Так что слово «придурок» было лишь поводом. Ну не стал я дожидаться оскорблений покрепче. Времени не было. А так и доброе дело сделал, и славу отморозка заработал.

Остальные члены отряда уже успели подойти и окружить собеседников, причем смотрели они не на Батю, а на реакцию Андрея — похоже, история с убийством не была для них новостью. Батя тоже смотрел на Убивца.

— Хватит торчать посреди улицы, внимание привлекаем. У нас еще куча дел, — закончил он так и не начавшееся шоу и перешел на деловой тон: — Так, ходить толпой не будем. Расходимся парами. Встречаемся через два часа. Если здесь все спокойно, заберем и девушек, а то как бы они там желчью не изошли.

После отданной команды отряд распался, и люди разошлись по своим делам. Оба новичка ушли в сторону центра, а Вини потянул Сурка в одну из улочек, уверяя, что «все будет хорошо». Здоровяк отчаянно краснел, и Андрей предположил, что парня потащили знакомиться с представительницами прекрасного пола. Посреди улицы с командиром остались только Андрей и Акира.

— Ну что ж, если у вас нет личных дел, то пойдем на базар.

Если небольшой отряд на пропускном пункте и десяток людей на улице просто напрягли Андрея, то все, что творилось на базаре, ввело его в состояние ступора. Такого скопления народа он не встречал уже несколько месяцев и чувствовал себя не очень уютно.

Базар расположился на немаленькой площади посреди селения, полностью заполоняя ее и даже выплескиваясь на соседние улицы. Торжище оглушало Корчака шумом и гамом настолько, что привыкшему к тишине лесов путешественнику все вокруг показалось филиалом ада. Что касается Бати, то он чувствовал себя здесь как дома — медленно шел вдоль рядов, рассматривая разложенные на покрывалах товары. Торговали здесь как на барахолке — прямо с земли, не заморачиваясь прилавками, и только ближе к центру площади виднелось несколько сбитых из досок столов и даже парочка сборных павильончиков.

Ассортимент товаров просто ошеломлял, здесь было все — от кухонной посуды до одежды. Инструменты, какая-то ветошь, болты, канистры, проводка и даже поломанные электроприборы. Андрею стало любопытно, и он подошел поближе к продававшему электронику мужику.

Торговец был явно не из этих мест и резко диссонировал на фоне славянских соседей узким разрезом глаз и тюбетейкой на голове.

— Скажи-ка, дядька, а приборы работают? — небрежно спросил Андрей.

— Да какой работают, все давно погорело, — ответил торговец на чистом русской языке, без малейшего акцента.

— Тогда зачем торговать?

— А, всякое бывает. Вдруг заработают?

Корчак лишь иронично хмыкнул и пошел дальше. Славянское «авось», особенно в исполнении узбека, смотрелось диковато. И ведь покупают же, в этом не было ни малейших сомнений — ушлый на вид торговец не выглядел разорившимся.

Дальше пошли прилавки с одеждой, инструментом и продуктами — особого разделения по направлениям не было, и ароматы домашней колбасы соседствовали с запахами бытовой химии.

Андрей засмотрелся на товары и немного отстал от своих товарищей. Опомнившись, он увидел их спины далеко впереди. Пришлось перейти на быстрый шаг, проталкиваясь в толпе. Прикосновения людей доставляли не только неудобство, но и неприятные ощущения.

«Блин, это ж надо — всю жизнь прожил в городе, а сейчас чувствую себя в толпе как чукотский оленевод», — почти весело подумал Убивец, догоняя Батю.

Командир стоял возле очередной россыпи товаров, теперь уже растительного происхождения. Он внимательно рассматривал нечто синее и маленькое. Андрей подошел ближе и увидел цветок или что-то похожее на цветок. Это растение напоминало маленькую шишку размером не больше перепелиного яйца. Но каждая чешуйка по виду была похожа на крохотную веточку алоэ, при этом имела отличный от соседок оттенок синего.

— Что это за хрень? — спросил Корчак, рассматривая растительное чудо-юдо.

— Чайный цветок, — услужливо ответила дородная продавщица. — Не вянет, хучь десять лет таскай с собой. Кидаешь в кипяток, две минуты — и чай готов, вдобавок тонизирует и снимает усталость. — Последние слова тетка явно процитировала из какой-то рекламы.

— Неужто снимает? — не поверил Андрей, с любопытством протягивая руку к цветку.

От его прикосновения лежавший на ладони командира цветок скукожился и потерял форму. Первым на это явление успел среагировать Батя — он резко повернулся, закрывая вид увядающего растения от торговки, одновременно сжимая ладонь в кулак.

— Хороший цветок, мать. Почем продаешь?

— Дык рупь штучка. Восемь десяток.

— Валюта та же? А то меня не было пару месяцев, мало ли что поменялось, — с невозмутимым видом спросил Батя, залезая в карман куртки.

— А что ей сделается — как торговали демидками, так и торгуем.

— Хорошо, вот вам за десяток, — улыбнулся женщине Батя, доставая рулон купюр и отсчитывая восемь штук.

После этого они забрали кулечек с «шишками», попрощались и пошли дальше. Заинтересованный Андрей попросил у командира одну купюру и увидел, что это обычные однодолларовые банкноты, поверх которых кто-то напечатал надпись «Демидово» и герб в виде медведя с косой.

— Ну и что это за народное творчество? — процитировал Корчак мультяшного героя.

— Это демидки, или демидовские доллары. А селение, как ты сам понимаешь, называется Демидово. Его местный староста Иван Демидович Краснов переименовал в честь своего батюшки. — Продолжая говорить, Батя отвел Андрея в относительно безлюдный угол базара и, придвинувшись вплотную, зашептал:

— Что это было? — Командир сунул Убивцу практически под нос ладонь с кучкой серого порошка.

— Батя, я сам не понимаю, как это случилось. Похоже, цветочек-то волшебный, тьфу, магический, — досадно сплюнул Андрей, подыскивая верное слово. — Вот он и усох, бедный.

На секунду задумавшись, командир принял решение:

— Так, слушай мою команду: ничего руками не трогать — ходишь, глазеешь, но не лапаешь. Уяснил?

— Чего уж тут не понять, — покорно согласился Корчак.

Дальнейшее путешествие по базару прошло спокойно — Андрей ничего не трогал и товара не портил, но вопросов от этого меньше не становилось. Откуда у местных аграриев магические растения? И чем они за подобное «благо» заплатили?

Постепенно пробираясь к центру площади, они переходили от барахолки в мир настоящего базара. Вокруг рябило от цветов и щипало в носу от ароматов. Соленья, варенья и копченья, одежда и обувь, мужская и женская, — и всего этого изобилия было навалом.

«Если мы не приведем сюда девчонок, они нас точно убьют», — подумал Андрей, проходя возле одного из ларьков с целыми стойками платьев и платков, но эти мысли быстро вылетели из головы, когда он увидел ларек с походными причиндалами.

— Батя, а у нас деньги есть? — спросил он, с легкостью причисляя себя ко всеобъемлющему понятию «мы».

Батя оказался небедным малым и выдал Андрею несколько сотенных бумажек. Счастливый обладатель демидовских долларов через несколько минут стал не менее счастливым обладателем новых носков, удобного шейного платка в клеточку, пластиковой водной системы и новенького термопокрывала. Последняя покупка была обусловлена тем, что шуршание пленки по вечерам уже порядочно надоело и ему самому, и его спутникам.

Батя тоже не стал стесняться и приобрел пару ремней, бухту капронового каната и несколько карабинов. Акира к вещам остался равнодушен, но дорвался до колбасного ларька и, пока товарищи рассматривали покупки, с удовольствием впился в увесистое кольцо домашней колбасы. Вид учителя единоборств, большую часть жизни проводящего в медитациях, а теперь поедающего вредную мясную пищу, вызвал у Корчака некоторую оторопь. Но потом он решил, что у каждого должна быть хоть маленькая, но слабость. Иначе это уже не человек, а робот.

Радость от покупок была недолгой. Уже выбираясь из толчеи базара, они натолкнулись на колоритного мужичка. Он вышел на середину дороги и спокойно ждал их компанию. То, как окружающие разбегались в стороны, едва заметив приземистую фигуру, говорило о многом. Невысокий, но широкоплечий мужик бы одет в серый брезентовый плащ и простые брезентовые же штаны. Высокие сапоги дополняли образ то ли рыбака, то ли охотника, чем-то напоминающий сельского парторга времен третьей пятилетки. Лицо незнакомца оказалось широким, словно приплюснутым сверху, и вызывало неприятные ощущения.

— Здравствуй, Батя, — с ехидцей поздоровался незнакомец.

— Привет, Каа, — неприветливо ответил командир.

— Батя, ты же знаешь, что я не люблю, когда меня так называют.

— А ты знаешь, что мне плевать, что ты там любишь, а чего нет, — в тон ответил Батя. — Говори, чего надо, и проваливай.

— Мне ничего не надо. Тебя хочет видеть Иван Демидович.

— Прекрасно, я и сам собирался зайти к нему, но попозже, — пожал плечами майор, собираясь идти дальше.

— Сейчас, — жестко сказал Каа. Его глаза, и так не отличавшиеся добротой, сверкнули откровенной злобой.

— Я сам решаю, что и когда мне делать, — ответил Батя не менее холодным тоном.

— Иван Демидович — хозяин этих мест, и ты будешь делать то, что он скажет. — Каа настолько упивался возможностью задеть старого недруга, что Андрею стало любопытно, что же такое между ними произошло в прошлом.

— Иван — хозяин только таким, как ты, хотя я никогда не мог понять, зачем ему облезлая шавка.

На этом терпение порядочно полысевшего мужичка лопнуло. Каа заскрежетал зубами и сделал несколько шагов назад.

— Все, хватит! Или ты пойдешь сейчас, или сдохнешь прямо здесь.

В подтверждение его слов с разных сторон к ним начали подходить люди в одинаковом камуфляже. До этого они скрывались — кто за забором, кто в кустах, а кто и среди отдалившейся толпы. Новых персонажей было девятеро, и каждый из них сжимал в руках по арбалету. То, как бойцы держали оружие, показывало, что пользоваться этими машинками они умеют и очень неплохо.

Акира шагнул назад и, встав за спиной Бати, положил руки на заткнутые за пояс мечи. Мастер довернул корпус на полоборота и застыл каменным изваянием. Батя весь подобрался, и Андрей понял, что, несмотря на всю безнадежность ситуации, он собирается драться. Но воинственный пыл егеря остудила следующая фраза Каа:

— Кстати, твои девчонки и сопляк-японец у нас.

Это был шах и мат.

Топать пленникам пришлось недалеко. Сначала они прошли мимо самого крупного в поселке трехэтажного здания и, обогнув его с правой стороны, подошли к более скромному строению. Двухэтажная вилла несла на себе следы ухода и кропотливого труда; единственное, что ее портило, — большое крыло, пристроенное с правой стороны. Крыло строили из дерева, и оно никак не сочеталось с кирпичной кладкой основного корпуса. У парадного входа в здание стояли арбалетчики, которые сразу же напряглись при виде пленников и сопровождающего их конвоя.

Обогнув нелепое бревенчатое крыло, они вышли на задворки большого дома, и Андрей увидел приземистое одноэтажное здание, от которого с двух сторон отходили невысокие, но широкие и длинные земляные холмы.

«Похоже на большие подвалы», — подумал Андрей, и его догадка подтвердилась буквально через минуту.

Вход в здание перекрывала толстая металлическая дверь. Каа злобно улыбнулся Бате, повелительно тарабаня в нее кулаком. Некоторое время внутренняя охрана громыхала ключами и засовами, затем дверь открылась, и пленники вошли внутрь настоящего каземата. Сразу же возле входа их направили по ведущей вниз лестнице.

Та вела в большой и длинный погреб с парочкой бетонных столбов посредине. В конце подвала находилось несколько дверей. Между ними стояли большие металлические то ли ящики, то ли сундуки. Все это было подсвечено желтоватым светом десятка ламп, развешанных прямо на стенах. Запаха керосина Андрей не уловил и предположил, что это спиртовки.

Когда вся группа подошла к крайней правой двери, Каа «любезно» улыбнулся, а конвоиры напряглись еще сильнее, хотя казалось, что уже некуда.

«Хоть бы жилы не полопались у бедняг», — «сочувственно» подумал Корчак.

— Итак, господа хорошие, вам придется оставить свои ножички в этих ящичках.

К разочарованию тюремщика, Батя лишь пожал плечами и потащил из-за спины свою катану вместе с ножнами. Когда один из конвоиров открыл крышку железного ящика, Андрей с удивлением увидел, что там уже лежат все их вещи, включая его рюкзак.

Мечи легли поверх вещей, а сверху все это добро накрыла металлическая крышка. Сухо щелкнул замок.

— А теперь прошу вот сюда, — пригласил Каа, но сам остался на месте. Крайнюю справа дверь открыл один из конвоиров. Андрей уже заметил, что человек с прозвищем удава старается не подходить к пленникам не то что на расстояние вытянутой руки, а даже на дистанцию в пару прыжков.

За толстой металлической дверью их ждал новый сюрприз — там находились все дамы отряда и хмурый Камеко. Судя по окровавленной повязке на бицепсе его правой руки, захват заложников прошел не очень гладко. Парень робко посмотрел на отца, но тот даже не удостоил его взглядом. Камеко обреченно вздохнул. В неверном свете двух ламп их компания смотрелась жалко и затравленно.

Дверь за пленниками гулко захлопнулась, затем послышалось скрежетание засова.

Батя, хранивший невозмутимый вид весь путь до камеры, обеспокоенно повернулся к девушкам:

— У вас все в порядке?

— Все нормально, командир, — ответила за всех Наташа. По виду они были перепуганы, особенно Света, но не более того.

Выяснив состояние девушек, Батя повернулся к Камеко:

— Ты как?

— Лучше некуда, взяли, как ребенка. Но я не мог ничего поделать — у меня только меч, а рядом девушки, — начал оправдываться Камеко, но Батя его перебил:

— Успокойся, ты сделал все правильно, хотя, судя по повязке, мог сделать еще правильнее и мирно сдаться: сопротивляться было глупо, — отчитал подчиненного командир, хотя пару минут назад сам намеревался совершить такую же глупость.

Еще Андрея удивило то, что Акира все это время стоял молча, словно оставляя за командиром право на упреки собственному сыну. Обдумать эту странность Андрей не успел — ему помешал скрежет засова. В открывшуюся дверь ввалился Сурок, а из проема донесся голос Вини:

— Не, чувак, ты реально без мозгов, совсем не учишься на ошибках. — Сам маленький егерь вошел как-то боком, на ходу втолковывая оставшемуся сзади конвоиру: — Если бы я не остановил этого мальчика, он бы тебе голову оторвал, несмотря на твою зубочистку, и…

Закончить фразу Вини не успел, потому что дверь с грохотом закрылась прямо перед его лицом. Впрочем, это не смутило весельчака, и он все же завершил свою речь, но уже на два тона выше, чтобы докричатся сквозь толстую дверь:

— …И твою зубочистку оторвал бы тоже: все равно она тебе без пользы!

— Вини, уймись, — призвал к порядку Батя.

— А чего он толкается. Еще и Сурку нагрубил, точнее, его подруге.

Вини, как обычно, одним своим присутствием сумел разогнать напряженную атмосферу, да так лихо, что перепуганные девушки сразу же заулыбались.

— Сурок, у тебя что, есть подруга? — удивленно спросила Наташа, заглядывая в глаза смутившемуся здоровяку.

— Не, какая там подруга, скажешь тоже, — промямлил Сурок, отчаянно краснея и старясь избежать взгляда лучницы.

— А зачем ты тогда чуть не свернул этому придурку голову, когда он ее сучкой назвал? — добавил масла в огонь Вини. — Я их только успел познакомить, а он уже жениться собрался.

— Все, хватит балагана, — прервал развлечение Батя, хотя было видно, что он специально выждал, чтобы дать людям возможность расслабиться. — Вини, проверь стены. Девочки, перемещаемся в тот угол и остаемся на ногах.

Командир ткнул пальцем в дальний угол продолговатого подвала и туда же указал кивком Камеко. В это время Вини, буквально обнюхивая стены, обошел все помещение и вернулся к командиру:

— Стены бетонные, толстые. Проходов и трещин нет. Одно окошко, оно же отдушина, но почти под потолком, к тому же маленькое, с толстой решеткой. Светка, может, и пролезет, но надо еще с решеткой справиться.

— Добро, разберемся, — ответил Батя, к чему-то прислушиваясь. Затем резко развернулся лицом к двери.

Вновь заскрежетал засов, открылась дверь, и в подвал вошел новый персонаж.

Выглядел вошедший, что называется, солидно — окладистая борода, густая черная грива, тонкий с горбинкой нос и колючие глаза. В дверь хозяин здешних мест вошел, немного нагнувшись, по причине своего роста. Пресловутая косая сажень в плечах здесь присутствовала в полном объеме. На вид мужику можно было дать не больше сорока пяти.

— Ну, здравствуй, гость дорогой, — поздоровался местный глава, поправляя наброшенную на плечи камуфляжную куртку. Кроме куртки на нем были такие же штаны и красная шелковая рубаха. Она немного не сочеталась с военной одеждой, но создавала эдакий образ русского богатыря.

— Настолько дорогой, что ты решил меня упрятать поглубже, чтобы не своровали? — не здороваясь, сразу же перешел к вопросам Батя.

— Володя, хватит бычиться. Парни чуток погорячились, делов-то.

— Иван, ты меня за дурачка держишь, думаешь, я поверю, что все это шашни Каа?

Пока начальство сверлило друг друга глазами, в комнате появились новые люди. Вслед за Красновым вошли три арбалетчика, причем двое заняли позицию напротив основной группы пленников, а один направил свое оружие на девушек и Камеко. План Бати по уводу лучниц и девочки с линии огня удался, но не полностью.

Последним в дверях появился Каа с табуретом в руках — он раболепно поставил табурет возле хозяина. Краснов со вздохом опустился на крепко сбитый предмет мебели: трудно бедняге держать на весу огромное тело, к тому же слегка заплывшее жирком.

Увидев Каа, Батя сразу окрысился. Краснов оглянулся и недовольно поморщился:

— Юра, будь добр, проследи, чтобы на базаре все было спокойно, а то твои люди набаламутили, так что иди исправляй.

Каа прекрасно понимал, что его отсылают, поэтому его злорадная мина была порядком подпорчена недовольством. Сверкнув на прощание недобрым взглядом, он вышел из каземата.

— Итак, давай все сначала и без истерик. — Краснов постарался вернуть себе солидность с помощью ровного тона.

Но Батя даже не собирался успокаиваться:

— Истерики? Краснов, по-моему, ты заигрался в князька. Скажи, может, я твоей милости где-то дорогу перешел? Иначе я тебя просто не понимаю.

— Не ты, — спокойно изрек хозяин Демидова.

— А может… что? — осекся Батя и удивленно посмотрел на Краснова.

— Володя, ты много о себе возомнил, мне нужен не ты, а он. — Свои слова староста подкрепил жестом, ткнув пальцем в Андрея.

— Вы что, знакомы? — напрягся Батя.

— Нет, но надеюсь, что познакомимся.

— Не понял, и ты устроил весь этот хоровод из-за обычного парня? — притворно удивился командир егерей. — Ваня, это называется старческим маразмом.

— Батя, бросай валять дурака, ты меня прекрасно понимаешь, — сузил глаза Краснов и повернул голову к стоящему у двери арбалетчику. — Позови Хлыста.

Арбалетчик нырнул за двери и буквально через секунду вернулся, а за ним вошли Витя и Серый. Оба бывших соратника самодовольно улыбались, явно считая себя героями. Судя по виду, никто неволить их не стал. Даже не разоружили.

Краснов открыл свои карты и перешел к делу:

— А теперь давай поговорим серьезно. Я знаю, что на парня не действует магия. Еще я знаю, что твоя пигалица тоже что-то там умеет, и поэтому они мне нужны. Оба.

— Вот так вот, захотел — и взял? — ехидно осведомился Батя.

— Нет, ты мне их отдашь сам, добровольно.

— Перебьешься, — огрызнулся майор.

Андрею показалось, что сейчас он скрутит кукиш, но командир егерей все же сумел сдержаться.

Рядом с Батей стоял Вини, и на его лице играла обычная улыбка. Казалось, что его вся эта ситуация дико забавляет. Но все же что-то в этой улыбке настораживало. Словно легкий морозец подернул зеленоватые глаза маленького егеря.

— А может, ты не будешь решать за них? — Краснов постарался зайти с другой стороны и повернул голову к Андрею: — Что скажешь, парень, пойдешь ко мне добровольно?

— Да нет, спасибо, мне и с Батей неплохо, у вас наверняка хуже кормят. К тому же вы по первому требованию сдадите меня ушастым. Или я не прав? — равнодушно пожал плечами Андрей и невинно поднял глаза к потолку.

«Невинное» поведение Андрея моментально вывело старосту из себя — судя по всему, к дерзости он не привык.

— Да что ты понимаешь, сопляк!

— Многое, так же, как и я, — вмешался Батя. — Скажи мне, Ваня, откуда в твоем поселке магические растения? Ветром надуло? Что, снюхался с ушастыми, князек?

— Следи за своим языком, бродяга, — прорычал Краснов, вскакивая на ноги. Арбалетчики за его спиной напряглись. — Что ты понимаешь, голь перекатная, у меня пять тысяч народу на шее.Я за них отвечаю и сделаю все, что понадобится, для спасения людей, и тебя спрашивать не буду. Прикажу — и ты и он пойдете куда надо. С каких это пор ты, живодер, стал таким принципиальным? Забыл, как по приказу начальства людей резал? Тебя твои командиры сильно спрашивали?

— Не спрашивали, — холодно ответил Батя, и Андрей понял, что до этого его злость была показной, концертным номером, а вот сейчас Краснов задел егеря за живое. — Я своей стране давал присягу! А тебе лично ни я, ни Андрей ничего не должны. Да и не помню, чтобы ты сильно защищал страну, которую сейчас хулишь.

— Да, не защищал, а что мне дала эта страна?! Что она дала всем нам?! Эльфы с помощью одного мешка семян обеспечили пропитание прорве народу. Дети не будут голодать, как прошлой зимой.

— И за это ты будешь отдавать ушастым жен и дочерей? Ты хоть задумывался о том, что они с ними сделают?

— Зато я спасу всех остальных!

— Кому ты втираешь — мне или самому себе? — Батя уже остыл и говорил устало и даже с грустью. — Ваня, не бери греха на душу. Отпусти нас подобру-поздорову. Ты сам не знаешь, куда лезешь. Я вижу, что тебе Андрюхина сила понадобилась, но отобрать ее не получится, впрочем, использовать ее ты тоже не сможешь.

— Так, все! — окончательно потерял терпение староста. — Вижу, разговора у нас не получится. Пацан с девкой останутся тут. Ты, если дашь слово офицера никогда больше не появляться в селении, можешь уходить вместе со своей кодлой. Даю два часа на раздумья.

Поставив последнюю точку в разговоре, Краснов развернулся и сделал шаг к двери, но его остановил спокойный и даже тихий голос Бати:

— Краснов, нашей дружбе конец, но я постараюсь оставить тебе жизнь. И знаешь почему? Потому что в одном ты прав — на тебе куча народу, а после твоей смерти править здесь будет больной на голову удав. Так что я постараюсь.

Последние слова Бати отдавали таким замогильным холодом, что Андрей вздрогнул. Непосредственная угроза хозяину подействовала на арбалетчиков как команда «фас», они сильнее сжали арбалеты и направили острия болтов на егеря. Так же сделал и тот, кто целился в девушек и молодого японца. Это и была самая главная ошибка охраны. Андрей не заметил, как Батя подал сигнал к атаке. Камеко тенью скользнул к крайнему стрелку, и в подвале раздался хруст шейных позвонков. Два оставшихся арбалетчика развернули свое оружие к новой угрозе, но к ним мячиком скакнул Вини. В его кулаке мелькнуло коротенькое лезвие. Два взмаха — и разрезанные артерии брызнули тугими струями крови. Вини сделал неуловимое па, явно стараясь не запачкаться, а потом как ядро отлетел к стене. В дело вступил староста.

Сурок как-то странно хрюкнул и пошел на медведеобразного Краснова, но Батя остановил его:

— Сурок, дверь. Я сам.

С удивительной для массивного тела скоростью Сурок прыгнул к двери и что-то бросил себе под ноги. Снаружи кто-то постарался захлопнуть массивную створку, но брошенный вниз предмет заклинил дверь, не давая задвинуть засов.

Только теперь Андрей до конца понял расстановку сил в подвале. Батя с самого начала разместил людей очень грамотно: девушек под прикрытием Камеко в угол, а основная группа встала так, чтобы гостеприимные хозяева не успели быстро добежать до двери.

Заблокировав дверь, Сурок резко развернулся к старосте, но Краснову было уже не до него — перед ним стоял противник посерьезней. Иван Демидович, дернув плечом, сбросил куртку и вытащил из-за спины десантный нож.

— Ванька, не дури, — предупредил Батя. — Скажи своим, чтобы отошли от дверей, а сам сядь в угол.

— А не пошел бы ты на хрен, — прохрипел староста и прыгнул. Стремительность его движений удивила не только Андрея, но и Батю. Противники обменялись выпадами и разорвали дистанцию.

— А как же твой артрит, старикашка? То-то я гляжу, ты аж помолодел весь! Что, новые хозяева расщедрились на волшебную подачку в виде молодильной клизмы? — зло засмеялся Батя, глядя в глаза противнику. И, похоже, попал в самую точку.

Староста взревел и бросился вперед, полосуя воздух ножом. Егерь ждал до самой последней секунды и, пропустив нож буквально над макушкой, низким свингом прошел под ударом и резко ударил кулаком под грудь противника, а когда тот согнулся, добавил левой в висок. Староста сдавленно выдохнул и, как огромная статуя, завалился набок.

Зрители восторженно замерли, причем не только члены отряда, но и оба предателя, которых Камеко держал на прицеле трофейного арбалета. Незадачливые шпионы с начала атаки так не успели ничего сделать.

— Дерьмо ты все же, но я обещал не убивать, — проворчал Батя, щупая пульс на шее вырубившегося старосты. Убедившись, что тот жив, егерь разогнулся и повернулся к двум предателям, но ничего сказать так и не успел. Рядом появился Акира и вопросительно произнес:

— Господин?

«Господин?! Что за хрень?» — удивленно подумал Андрей и пропустил момент, когда Батя ответил на незаданный вопрос.

Акира вышел вперед и встал перед своими бывшими учениками.

— К бою. — Учитель дал тихим голосом привычную команду и выдернул из рукава клинок с коротким лезвием.

Присмотревшись, Андрей узнал тридцатисантиметровый танто с односторонней заточкой. Отсутствие гарды позволяло носить кинжал в рукаве, чем мастер и воспользовался.

Еще по тренировкам Андрей знал, что после команды мастер дает на подготовку четыре секунды.

Обнажить меч успел только Серый. Акира коротко шагнул вперед. Серый с коротким криком рубанул мастера сверху. Мастер принял меч на взятый обратным хватом клинок. Меч скользнул по кромке оружия Акиры и ушел вниз, а кинжал мастера, продолжая движение, взлетел вверх и чикнул предателя по горлу. Следующий шаг Акира закончил длинным выпадом, и танто по рукоятку ушел под грудь Виктора. Бывший ученик так и не успел достать оружия. Болевой шок заморозил его тело прямо с рукой на рукояти. Парень сдавленно пискнул и рухнул на колени. Это был его единственный звук. Завалившись, он затих. Серому не повезло умереть так же легко, как напарнику, — он еще несколько минут хрипел, судорожно пытаясь зажать руками вскрытую трахею.

В подвале воцарилась зловещая тишина. Кровавая сцена практически всех вогнала в шок, а девушки были на грани истерики. Из женской половины отряда выдержку сохранила только Наташа, она даже успела закрыть глаза Свете.

Впрочем, лелеять в себе нежные чувства им не дали. Дверь подвала резко открылась, и в нее заглянул человек с арбалетом, но выстрелить он так и не успел. Щелкнул арбалет Камеко, «гость» упал на спину. Над его телом в комнату пролетели сколько-то болтов и… бессильно отскочили от бетона. Вини, скользнув вдоль стены, резко выглянул в дверной проем и тут же убрал голову назад. В комнату влетели еще три болта.

— Их там больше десятка. Можно попробовать, но без потерь не пробьемся, — прошептал Вини подошедшему Бате.

— Блин, чем же их отвлечь? — задумчиво протянул командир егерей.

— Может, этим? — предложил Андрей, протягивая на ладони гранату.

В подвале вновь стало тихо, но теперь люди замолчали от удивления. Несколько месяцев, которые они прожили со страхом и полной уверенностью в том, что любое взрывчатое вещество несет смерть, изменили мировоззрение людей, и сейчас они смотрели на гранату как на ядовитую змею. И даже знание того, что в руках Андрея граната не несет угрозы, не могло победить страха, глубоко въевшегося в мозг. Первым в себя пришел Вини.

— Ну ты даешь, Андрюха. Ты не Убивец — ты Дед Мороз. Сплошные подарки. — Вини смотрел на гранату как ребенок на елочное украшение. Опасение в его глазах сменилось на веселую злость. Егерь потянулся к гранате, но тут же отдернул руку. — А она не рванет?

Андрей понял, о чем говорит Вини, и левой рукой полез в кармашек разгрузки. Как раз на такой случай у него имелся холостой патрон от ружья. Патрон полетел в угол подвала и остался там тихо лежать.

— Не рванет, — резюмировал Андрей и вновь протянул гранату.

— Так, работаем стандартную схему. — Батя уже пришел в себя и тут же взял инициативу в свои руки.

Вини улыбнулся еще шире, но в этой улыбке уже проглядывал звериный оскал. Он цапнул гранату с открытой ладони Андрея и, резко дернув чеку, тут же забросил металлический кругляш в распахнутую дверь.

— Закрываем уши, открываем рот, — запоздало предупредил Вини и показал остальным, как это делается.

Было слышно, как тяжелая граната прокатилась по бетонному полу, кто-то из засевших за дверью охранников сдавленно вскрикнул. Ну а потом грохнуло. Причем грохнуло так, что подвал затрясся, а в ушах у Андрея протяжно зазвенело. Судя по очумелым лицам японцев и девушек, им тоже досталось. Корчак уже хотел посмотреть на то, как перенесли взрыв егеря, но в подвале остался только Сурок. Он стоял напротив двери, выставив вперед оба трофейных арбалета. В соседнем помещении послышались глухие удары, топот и вскрики. Затем звонко щелкнула тетива одного из арбалетов Сурка. Второго выстрела так и не последовало.

— Чисто! Выходим! — послышалась команда Бати.

Они выбежали из комнаты, которая так и не стала для них тюрьмой. В соседнем помещении все заволокло дымом и пылью, но видимость была приемлемой — несколько ламп все же удержалось на стенах. Ближе к лестнице виднелось выбитое гранатой углубление, а по полу были разбросаны куски бетона и десяток неподвижных тел. Кого-то из них посекло осколками, а кого-то добили егеря.

Не сговариваясь, все сразу же бросились к своим вещам. Андрей, подождав, пока вооружатся егеря, подхватил меч и рюкзак. Злясь на собственную основательность, он выдернул из глубины рюкзака плотно упакованный сверток и начал собирать винтовку.

Привычные действия в этот раз почему-то получались плохо. Лишь почувствовав в руках вес собранного «винтореза», Убивец смог окончательно успокоиться.

К этому времени все остальные сумели привести себя в порядок. Отряд вновь стал сплоченной боевой единицей: оба японца застыли в практически одинаковых стойках, Света привычно спряталась за спиной Акиры, а лучницы положили на тетивы хвостовики стрел. При этом глаза Наташи излучали такую бешеную ярость, что не возникало никаких сомнений — сейчас она готова убивать даже людей, без сомнений и угрызений совести.

Батя и Сурок на полусогнутых ногах направились к лестнице, постоянно удерживая ее под прицелом собственных арбалетов. А вот Вини куда-то пропал.

Донесшийся сверху шум быстро расставил все на свои места и объяснил пропажу маленького егеря.

Второй этаж, который при «заселении» Андрей так и не успел нормально рассмотреть, оказался чем-то наподобие канцелярии — большая комната и несколько дверей в другие помещения.

Центральная комната был уставлена десятком офисных столов с кипами бумаг и спиртовыми лампами. Пятеро мужчин и одна женщина мирно лежали на полу между столами. Пара разбитых лиц говорила о том, что эта идиллия воцарилась не сразу. Андрей с удивлением заметил, что у женщины под глазом наливается синяк.

— А че я? — отреагировал на удивленный взгляд Вини. — Скажи спасибо, что не убил. Она первая, кто ухватился за нож.

— Андрей, не забывай, что это контора Каа, и святых здесь не держат, — добавил от себя Батя и сразу же перешел к делу: — Так, всем внимание. Ситуация у нас аховая. Мы практически в центре селения, до леса метров пятьсот. Улицами не пойдем: придется положить много лишнего народу. В бою не будет времени разбираться, у кого какие намерения. Наташа, Лена, идете после Вини, и если увидите арбалет или лук — стреляете сразу, без вопросов.

— А если все-таки попадется простой прохожий? — выдавила из себя бледная Лена.

— Девочка, мне твоя жизнь дороже десятка чужих, — почти ласково ответил Батя, заглядывая в глаза брюнетке. — Сомневаться будем потом, когда выйдем. Дальше, первая группа: Вини, лучницы и Камеко. Следом: Акира, Света и Андрей. Я и Сурок прикрываем. Девочки, ваша задача — дойти до развалин на холме и укрепиться на стрелковой позиции. Будете прикрывать наш отход. Андрей, работаешь только по команде — твои боеприпасы не для людей. В общем, все. Вопросы? — Выждав пару секунд, Батя резко кивнул: — Тогда пошли.

Из канцелярии местного удава они выпорхнули как стая стрижей. Перескочили через подвальный холм и побежали в сторону зарослей малинника. Бегущая впереди Наташа на секунду притормозила, резко дернув тетиву, выпустила стрелу. В кустах что-то шумно упало, и вверх полетел арбалетный болт.

— Умница, девочка, — похвалил Батя и тут же зачастил: — Не стоим! Пошли! Пошли!

Сквозь малинник вела узкая тропа, поэтому отряду пришлось вытянуться. А дальше пошли огороды. Они бежали, нещадно затаптывая посевы как привычных, так и волшебных растений, продвигаясь к виднеющемуся впереди холму с развалинами.

Андрей, стараясь не сбиться с быстрого шага, рассматривал окрестности. Было видно, что в селении жили трудолюбивые люди, — огороды ухожены, а ровные квадраты полей огорожены плетеными заборчиками. Вот через эти заборчики беглецам и пришлось прыгать как спортсменам на беговой дорожке с препятствиями.

Неудачно выбрав место для прыжка, Корчак зацепился за торчащий кол и рухнул в заросли чего-то сине-зеленого. Он быстро вскочил и бросился вперед, но все же успел заметить, как пожухли волшебные растения. Ему даже стало как-то неприятно — прямо посланец смерти какой-то.

Быстроногие лучницы уже добежали до холма, но Андрей не успел этому порадоваться: справа от него из небольшого дворика выбежала группа преследователей и вклинилась между передовой частью отряда и прикрывающей. К счастью, на Акиру с девочкой они напасть не успели, а вот Корчак едва не схлопотал коротким копьем под ребра.

Мастер поработал с ним недолго, но то, чему он успел научить Андрея, не пропало даром. Парень резко остановился, пропуская острие перед собой, и врезал прикладом винтореза агрессору в челюсть. Совсем молодой и не в меру прыткий стражник «поплыл» и свалился. Корчак повернулся к следующему врагу и увидел буквально в метре от себя кончик арбалетного болта, направленного ему прямо в глаз. Время застыло, стягивая вокруг себя пространство в тягучую патоку.

«Вот и все», — с неожиданным равнодушием подумал Убивец и… так же равнодушно увидел, как голову арбалетчика пробивает длинная стрела. Стальной наконечник вошел в правый висок и вышел через левый. На плечо уже мертвого стражника брызнула кровь. И тут же время ускорилось. Тягучий бубнеж оказался голосом Бати:

— Чего встал?! Бегом, бегом! — Продолжая орать, егерь рубанул еще одного стражника катаной и пихнул Андрея вперед. Ближе к калитке у задней ограды подворья Сурок одним широким взмахом длинной нагинаты срубил голову прыгнувшему на него стражу и зацепил руку второго. Раненый упал в траву и заскулил. Андрей со страхом подумал, что Сурок добьет лежачего врага, но тот лишь перепрыгнул через скрюченное тело и побежал дальше.

На вершину холма Корчак взбежал на последнем дыхании. Он прислонился к остаткам стены и посмотрел на соратников. Света тоже вымоталась, а вот егеря были свежи, словно после вальяжной прогулки по парку. Что же касается лучниц, то Лена выглядела совсем плохо. Она спряталась за кустиком и, стараясь делать это потише, избавлялась от завтрака.

— Это она попала тому парню в голову, — пояснил присевший возле Андрея Камеко.

В отличие от напарницы, Наташа блевать и не думала, она с ожесточенным лицом посылала стрелу за стрелой. Девушка настолько разозлилась, что прокусила до крови губу. Красная струйка стекала по подбородку, но лучница этого не замечала. Андрей не мог понять, что происходит, а вот Батя, похоже, догадался.

— Ната, остынь, тут двести метров, ты не попадешь, — успокаивающе сказал он, глядя в монокль. — Жаль, конечно, но что поделаешь. Хотя…

Судя по виду, командира осенила идея:

— Убивец, дистанция двести метров. Ориентир — вишня возле колодца и сарайчика.

Андрей принял команду молча и рывком упал на колено. Ствол «винтореза» лег на полуразваленную стенку, и оптика быстро нащупала ориентир. Рядом с бревенчатым сарайчиком и разросшейся возле колодца вишней засел отряд преследователей. Между колодцем и стеной сарая стояла поленница с дровами — как раз в ней и торчали выпущенные Наташей стрелы. Причина такой настырности лучницы обнаружилась, когда над поленницей всплыла очень знакомая лысина. Очередная стрела бессильно уткнулась в полено, а над дровами показалась половина лица Каа и его рука, вскинутая в презрительном жесте. Андрей тихо выдохнул и нажал на курок. Змей в человеческом обличье дернул головой и завалился назад, так и не успев опустить руку.

— Ай, маладца, утешил старика, — послышался за спиной довольный голос Бати, и Корчак впервые в жизни получил удовлетворение от убийства.

После удачного выстрела снайпера погоня растеряла весь своей пыл, но, несмотря на это, отряд бежал практически до ночи. И лишь когда появилась опасность поломать в темноте ноги, Батя сжалился и объявил привал.

В этот раз устали все, даже егеря, что уж говорить об остальных. После чистки рядов слабым звеном в отряде оказались Лена, Света и, как ни прискорбно это осознавать, Андрей. Но он верил, что рано или поздно втянется.

«Втянусь?» — прислушался Корчак к своим мыслям. И понял, что ему все больше хочется остаться с этими людьми. На задворках сознания даже мелькнула подленькая мысль о том, что его поход все равно безнадежен и ни к чему не приведет, а мстить за жену можно и в лесах, вместе с егерями. Тут же откуда-то из глубин души всплыла холодная волна и моментально смыла все мелкие мысли — он понял, что пойдет до конца или проживет оставшуюся жизнь трусливой шавкой.

Андрей с потаенной тоской посмотрел на своих спутников. Добродушный Сурок с отрешенной улыбкой жевал что-то не очень вкусное. Вини и Бати пока не было видно, но они, скорее всего, рыскали по окрестностям, прикрывая отряд. Акира тихо разговаривал с сыном, а Наташа что-то рассказывала Свете. Затем взгляд Андрея натолкнулся на сжавшуюся в комок фигурку Лены. Девушка сидела возле ствола огромной сосны, обхватив руками ноги и уткнувшись носом в коленки. Он нее веяло таким отчаянием и растерянностью, что Андрей решил сделать хоть что-нибудь.

Пока он шел через неширокую полянку, в голове успело пронестись множество мыслей. Внутри разгорались странные чувства — он собирается говорить с красивой девушкой, но не ощущает ничего, кроме дружеского участия и какой-то отеческой заботы. Андрей вздохнул — похоже, внутри все вымерзло настолько, что там осталось место лишь для желания мстить.

Он подошел к сидящей девушке и присел перед ней на корточки.

— Привет, — хрипло сказал и прокашлялся, но Лена никак не отреагировала на его присутствие. — Знаешь, там, в огороде, мне показалось, что для меня все закончилось: не нужно никуда идти, смотреть в это небо и на зелень вокруг. Я уже давно не боюсь смерти, но уходить так глупо не хотелось. Поэтому спасибо, что ты сделала тот выбор, который сделала. Конечно, насколько он правильный — решать придется тебе самой. Хочу только добавить: тот мужик остался лежать там, и только поэтому я здесь, рядом с тобой.

Немного неуклюжие и, возможно, слишком суровые слова, но Андрею показалось, что он угадал. Лена подняла заплаканное лицо.

— Он в тебя целился. Я так испугалась, — произнесла она хриплым от слез голосом.

— Я тоже, — улыбнулся Андрей. И они оба нервно засмеялись.

Корчак уже хотел уйти, но натолкнулся на растерянный взгляд Лены и присел рядом.

— Ты не возражаешь, если я посижу здесь, пока ты укладываешься спать?

— Сиди, конечно. Но я все равно не усну.

— Даже не сомневаюсь, но просто лежать — оно всегда удобнее, чем сидеть.

Возразить девушке было нечем, она быстро раскатала тоненький каремат и, постелив на него спальный мешок, легла сверху. Несколько минут они молчали, а потом Андрей заметил лежащий немного в стороне пакетик. Сквозь прозрачную пленку просвечивал кусок копченой колбасы, ломоть хлеба и что-то завернутое в красную обертку. Это был ужин, оставленный для девушки заботливым здоровяком. Убивец знал, что такой же пакет ждет его возле рюкзака, но также он понимал, что девушка не станет есть свою пайку. И с этим тоже нужно было что-то делать. Решение проблемы появилось в его голове быстро и легко.

«Что-то слишком мудрым я стал. Вроде и на голову ничего не роняли, и молнией не било», — удивился своим мыслям Андрей. Когда теряешь все, обычные человеческие затруднения кажутся простыми, легкоразрешимыми и… бессмысленными.

— Ты есть будешь? — спросил он, изображая голодный взгляд на пакет.

Лена в ответ только отрицательно замотала головой, всем своим видом показывая презрение к пище.

— Ну, тогда, если ты не возражаешь, я съем это, а то после такого выброса адреналина жрать хочется — мочи нет.

— Давай, меня все равно до сих пор мутит, — легко согласилась девушка.

Андрей потянулся к пакету и начал шумно разбирать его содержимое.

— О, здесь и шоколадка есть. Люблю сладкое.

Восторженно причмокнув губами, Андрей с аппетитом откусил кусок колбасы и, отбросив правила приличия, начал шумно жевать. Минуты через две он скосил глаза и увидел блестящие в темноте глаза Лены. Потом с сомнением посмотрел на колбасу, нарочито горестно вздохнул и, отломив по половинке колбасы и хлеба, протянул вторую порцию девушке.

Эту странную особенность Андрей замечал за собой всегда. Стоило ему начать что-то жевать, как тут же находились желающие разделить с ним трапезу: уж больно вкусно он это делал. Подобный эффект сильно раздражал в интернате, а позже, в семейной жизни, вызывал лишь умиление. Воспоминания о Лизе кольнули сердце. Корчак вздохнул, но опять улыбнулся, услышав, как Лена сосредоточенно сопит, поедая свой бутерброд.

Шоколад они тоже разделили пополам. Андрей даже не пытался всучить девушке всю плитку, потому что знал: в этом случае она к шоколаду даже не притронется. Женская психология — это предмет сложнее китайской грамоты, причем сложнее раз этак в сто. Кое-кто из мужчин может разгадать частичку этого мира, но знать всего не дано никому.

— Андрей, а почему ты не обижаешься, когда тебя называют Убивцем? Ты же не такой, — спросил из темноты тихий голос.

«Не такой? Твою мать, ну почему так — если хочешь от кого-то чувств, то нарываешься на дружбу, а если протягиваешь руку дружбы, то на тебя смотрят волоокими глазами, в которых уже мелькают романтические картинки? Твою мать», — печально подумал Корчак и несколько секунд подбирал ответ.

— Как говорил один мой знакомый, на правду обижается либо тот, кто страдает от комплекса непогрешимости, либо тот, кто слышал в своей жизни одни лишь гадости. Я не отношусь ни к первым, ни ко вторым. Вини прав, я — убийца. Конечно, в твоих глазах моя миссия доблестна и справедлива. Но есть одно «но». Сирена может оказаться коварной мегерой, а может быть просто забитой дурочкой, которую все используют. Но я-то не буду разбираться. Я подберусь к ней метров на триста, а с такого расстояния души не видно даже в оптический прицел. Поэтому не надо лишних выдумок, я — Убивец, и цель у меня простая — банальное убийство.

Закончив свою речь, он посмотрел на Лену и увидел, что она уже тихо посапывает, уткнувшись лицом в спальник.

«Интересно, на какой из частей моей пламенной речи она уснула, впрочем, без разницы: даже дослушав это излияние до конца, она все равно услышала бы только то, чего хотела».

Андрей уже собирался вставать, но обнаружил, что кроме Лены у него был еще один слушатель. То, что рядом с ним кто-то стоит, он понял только тогда, когда темная фигура зашевелилась и призывно махнула рукой. Андрей поднялся и пошел следом.

Ночным гостем оказался Батя — он привел Андрея в глухой угол поляны, где под деревом уже сидел Вини. Над головой медленно всплывала луна, и Корчак хорошо рассмотрел всех участников тайного собрания.

«Похоже, срастаться мозгом на троих у нас уже входит в привычку», — подумал он, причем без малейшего раздражения. С этими людьми ему было приятно и спокойно, но, несмотря на благодушное настроение, его первые слова звучали обвинительно:

— Батя, а тебе не кажется, что подслушивать нехорошо?

— Ну, во-первых, я не собирался подслушивать, просто хотел позвать тебя поговорить. Во-вторых, мы не в опере, а ты там не в любви признавался, и, в-третьих, я узнал кое-что полезное и теперь буду меньше напрягаться, оставляя тебя за спиной или доверяя защиту девчонок. Как сам считаешь, стоит это знание того, чтобы повести себя немного некуртуазно?

— Думаю, что стоит, — скупо улыбнулся Андрей, присаживаясь рядом с Вини. — Чего звал, командир?

— Мы тут подводим итоги вчерашнего дня и планируем день завтрашний. Вини как раз сменился с поста, вот я и хочу услышать, чего они там с Сурком наворотили, пока мы ходили по базару.

— А че я? Я не виноват, просто хотел познакомить этого бирюка с девчонками. У меня там с прошлого прихода кое-какие связи остались. И вот сидим мы на лавочке, семечки лузгаем, хихикаем. Сурок, как обычно, молчит и краснеет, вдруг подходит какое-то мурло и говорит — мол, пойдем с нами, командир зовет. Ну, я его, конечно, послал, Варька хихикнула, а этот урод ее дурой назвал. Ну и пошло-поехало — кто ж знал, что Сурок такой чувствительный к бранным словам в дамском присутствии? Он этого сквернослова в ухо, я другого — тоже в ухо, для симметрии. Потом нас окружили и чуть болтами не утыкали, как ежиков. Я, конечно, мог их там всех положить, — не удержался от бравады Вини. — Но хрен его знает, что вообще происходит, поэтому решил пока не брыкаться. И мы пошли в кутузку, причем добровольно. Вот и вся история.

— Добровольно, говоришь? Ладно, хорошо все, что хорошо кончается, — хмуро проговорил Батя. — А насчет сдержанности мы еще поговорим. Другой вопрос — что нам делать? Мы уже три недели в поле. Усталость накапливается, и нужно пару дней передохнуть. Я рассчитывал на Демидово, но, видать, не судьба. Так что пойдем к Егорычу.

— А кто это? — спросил Андрей.

— Если коротко, то это дядя того извращенца, которого я зарезал.

— Блин, он же нас сдаст, — напрягся Корчак.

— Вот и Краснов так думает, но не все так просто, — загадочно улыбнулся командир.

Егорыч проживал на самом настоящем конезаводе. Прямо посреди леса, утопая в зелени, стояли пять кирпичных конюшен с небольшими окошками под крытой шифером крышей. Возле каждого здания оборудован обширный загон, но только в трех загонах прогуливалось по десятку лошадей. Прекрасные животные на фоне красно-зеленого антуража смотрелись великолепно — эдакая пастораль.

Сам же конезаводчик жил в небольшом домике, стоявшем в центре этого комплекса зданий.

Пока они неспешно шли по заросшей молодой травой дороге, Андрей вспоминал вчерашний рассказ Бати.

История Петра Егоровича Максименко была довольно драматичной. До войны он являлся руководителем районной администрации, а когда пришли эльфы, Егорыч сумел объединить народ и сдержать панику. Потом рядом с ним появился Краснов. Поначалу они спокойно уживались, и уже казалось, что тандем рачительного хозяина Максименко и жесткого администратора Краснова станет залогом спокойной жизни и справедливой власти. Но потом все пошло наперекосяк. У племянника Егорыча обнаружились странные наклонности. Чтобы не предавать дело огласке, Краснов убрал извращенца руками Бати. Потом будущий староста пришел к Максименко и предложил ему тихо устраниться от власти, работая под крылом нового хозяина, иначе на свет божий всплывает правда о кровавом маньяке. Егорыч же сделал по-своему — плюнул и ушел в лесную глушь разводить лошадей.

Все решили, что старик затаил на всех демидовских зло за смерть племянника, и все же, как сказал, Батя, было одно «но». В тот злополучный день, за пару часов до прихода Краснова, Егорыч сам явился к егерю и попросил избавить селение и его семью от паршивой овцы. Вот такая вот история…

Домик местного коневода постепенно приближался. Но первыми их встретил не хозяин здешних мест, а «миленькие» собачки. Охранная свора состояла из двух эшелонов: первым на дорогу выскочил крохотный песик, больше похожий на пушистый шарик. Этот комок меха звонко залаял, подзывая тяжелую артиллерию в виде двух здоровенных овчарок.

В последние месяцы отношения с собаками у Андрея как-то не сложились, поэтому он сразу же потянулся за «винторезом».

— Спокойно, — остановил его Батя и оказался прав. Собаки не напали, а вскоре, услышав тихий свист, вовсе исчезли в кустах. Песик-заводила еще раз тявкнул, обозначив свое отношение к пришельцам, и убежал вслед за стаей.

Андрей с нетерпением ждал встречи с героем рассказанной Батей душещипательной истории. Его фантазия рисовала некую одиозную личность с неординарной внешностью, а из дверей домика вышел невысокий, но кряжистый мужичок лет семидесяти от роду. Коневод был одет в обычную стеганую фуфайку и ватные штаны — похоже, даже весеннее солнце не согревало старых костей. Ломая стандартный образ сельского деда, вместо шапки-ушанки на голове старика красовалась вязаная шапочка, что-то подсказывало Андрею, что это балаклава. Присмотревшись внимательней, Корчак увидел за голенищем кирзового сапога рукоять немаленького ножа, а с пояса свисал свернутый кольцами кнут. Несмотря на драматическую судьбу, в чертах лица хозяина не было ничего шекспировского — вполне обычная внешность славянина преклонных лет. Только в глазах горел подозрительный огонь и чувствовалась внутренняя сила.

— С чем пожаловали, господа хорошие? — Несмотря на приветливый тон, Андрей все же почувствовал, что здесь им не очень-то рады.

— В гости, Петр Егорыч, если не прогоните. Вы оказались правы — разошлись наши со старостой дорожки.

— Насколько разошлись? — посерьезнел Егорыч.

— Да уж неслабо. Он хотел нас закрыть, а мы чуток попортили ему мордашку, да и людей немного порезали.

— Эвона как, — задумался старик. — Добро, идите в дальнюю конюшню, вон ту, что сиренью заросла, потом поговорим. Думаешь, будет погоня? — спросил он уже в спину идущего в указанном направлении Бати.

— Если и будет, то не сейчас: побоятся пойти по горячим следам. Репутация у нас еще та.

Егорыч мрачно кивнул и спокойно пошел к дому, словно ничего и не случилось.

Указанная коневодом конюшня оказалась самым настоящим схроном — в дальнем углу помещения, прямо в стене последнего стойла, обнаружился проход, хорошо замаскированный сдвигающимся металлическим листом. Такими же листами были обиты все остальные стойла. Пролезая в широкий лаз, Андрей ожидал обнаружить нечто таинственное или же, наоборот, — убогую конуру. Но все оказалось до банальности просто. Эту конюшню сделали немного длинней всех остальных, а уже потом отделили четыре дальних стойла кирпичной стеной. Кто, когда и зачем это сделал, оставалось неизвестным. Батя знал лишь то, что это убежище существует, а на подробности его любопытства не хватило, или же хватило скрытности у хозяина. Конечно, если хорошо поискать и соизмерить размеры здания, заросшего густыми кустами сирени, с размерами внутреннего помещения, то раскрыть секрет не составляло труда. Но это если хорошо искать. А так все сараи внутри одинаковые, половина из них была запущена и покрыта пылью вперемешку с паутиной, так же как и конюшня со схроном.

Само убежище, в отличие от основного помещения, было ухожено: пол подметен, в одном из стойл лежали скрученные матрацы. Здесь же присутствовала небольшая буржуйка.

Хозяин появился только следующим утром, когда путешественники успели выспаться и даже начали разминаться парными поединками. Четыре стойла занимали небольшие пространства под высокими окнами и оставляли посредине коридорчик четырехметровой ширины. Так что места вполне хватало.

С утра Акира заставил Андрея мучить тело катами, потом Камеко попинал отцовского ученика палкой и, к собственному удивлению, огреб такой же палкой от Вини. Маленький и очень шустрый егерь работал учебным мечом в непривычной манере, смешивая восточный стиль с перекатами и уходами в ближний бой.

Андрей наблюдал за спаррингом, облокотившись на открытую дверку стойла и потирая свежие синяки. При этом злорадно прислушивался к замечаниям учителя, которыми тот осыпал сына. Продолжая наблюдать за боем, Андрей подошел к мастеру и спросил:

— Учитель, может, мне показалось, но вы как-то по-разному произносите имя Камеко?

— Нет, ты правильно все слышать. Камеко значит дитя черепахи. И я уже бояться, что сделать неправильно, назвав сына этим именем.

Корчак постарался спрятать улыбку.

Замечания отца все же пошли на пользу, и молодой японец, плавно уйдя от выпада Вини, «подло» ударил его по заднице.

— Твою мать, япошка, да я тебя сейчас, — замахнулся палкой Вини.

— Отставить! Вини, я сколько раз говорил тебе не произносить этого слова. — Из крайнего стойла появился командир.

— Да он меня по за…

— Камеко, в следующий раз двинь ему по голове, там все равно мозгов нету, — выдвинул предложение командир егерей.

— Как нету?! Да у меня мозгов в два раза больше, чем у этого…

— Вини, следи за языком. — Тон Бати стал жестче.

Вини вздернул подбородок и церемонно поклонился молодому японцу. В исполнении практически круглого егеря это выглядело комично:

— Многоуважаемый Камеко-сан. Прошу простить меня за несдержанный язык и полное отсутствие мозгов в голове.

Камеко ответил легким поклоном, но, несмотря на абсолютно каменное лицо, в его глазах мелькала смешинка — обижаться на Вини дольше пары минут было совершенно невозможно.

В таком благодушном состоянии духа их и застал Егорыч. С собой коневод, пришедший через потайной лаз, принес эмалированное ведро с чем-то испускающим пар и стопку металлических мисок.

— Ну что, беглецы, обжились? Как спалось?

— Чудесно, сеном пахнет, и не дергаешься от каждого шума, — опередил всех с ответом Вини.

— Вот и хорошо, а я вам тут завтрак принес, — улыбнулся старик и начал раздавать миски.

Андрей с сомнением посмотрел на ведро с каким-то варевом, а вот Вини, как обычно, молчать не стал:

— Я даже не спрашиваю, дорогой хозяин, что там у вас такое. Лучше скажите — не в этом ли самом ведерке вы своим коняшкам корм запариваете?

— В этом, а что? — поинтересовался Егорыч.

— Офонареть, сначала вы меня с конями из одного ведра есть заставите, а потом захотите, чтобы я с ними целовался?

— Ты на себя в зеркало давно смотрел, красавец? — хохотнул Егорыч. — Да с тобой ни одна лошадь не захочет не то что целоваться, а даже стоять рядом.

— Слушай, Вини, не хочешь — не ешь, — пожал плечами Батя и подставил свою миску под черпак с варевом.

— Почему не хочу? Я просто так, для порядка спросил, — тут же пошел на попятную Вини, направляясь к ведру с угощением.

Непрезентабельное на вид варево оказалось очень вкусным — наваристый суп с приличными кусками свинины пошел на «ура», только у Андрея возникли дополнительные сомнения:

— Спасибо, Петр Егорыч. Если не секрет, свининка-то у вас откуда?

Егорычу вопрос явно не понравился, но ответить он не успел — помешали гости.

Снаружи вновь залился в неистовом лае мелкий комок шерсти, и стало слышно, как зарычали овчарки.

— Сидите тихо, — жестко приказал старик и быстро вышел из схрона.

Батя несколько секунд прислушивался к тому, что творится снаружи, а потом посмотрел на Андрея:

— Убивец, давай за мной, захвати «винторез». Остальным сидеть тихо, как мыши. Медведей это тоже касается, — добавил командир, увидев возмущение Вини.

Скользнув через лаз, Батя и Корчак осторожно вышли в основное помещение конюшни и заняли позицию за горкой покрытых пылью ящиков. Позиция была немного неудобной в плане стрельбы, но грамотной в плане маскировки — штабель ящиков стоял посреди прохода практически в центре конюшни. Андрей прекрасно видел все, что творилось возле дома коневода, а незваные гости вряд ли могли заметить засевших в густой тени беглецов.

В гости к Егорычу заявились аж пять человек с арбалетами и в одинаковом камуфляже. Их голоса были достаточно громкими, чтобы понять, о чем идет речь, несмотря на расстояние.

— Чего надо? Вроде выгребать дерьмо еще рано. Да и не думал я, что сынишка Каа опустится до черной работы, — хмуро спросил у гостей Егорыч.

Компания пришельцев состояла из четверых парней и одного мужика преклонных лет. Среди молодежи особо выделялся прыщавый пацан лет восемнадцати в новом камуфляже и с дорогим блочным арбалетом в руках. Похоже, он и верховодил в этой компашке:

— Заглохни, старый. Мы гонимся за бандой отморозков, они могли заныкаться где-то у тебя, — заявил «прыщавый». Юноша постепенно впадал в бешенство и слабо себя контролировал. А может, таким он и уродился.

— Здесь никого нет, — спокойно ответил Егорыч.

— А вот сейчас мы это и проверим. Пацаны, шманаем тут все!

Сынок ныне покойного Каа оттолкнул Егорыча и направился в сторону конюшен.

— Если что, стреляешь только по молодежи. Вон того, в бейсболке, оставляешь напоследок, он плохо бегает, — тихо скомандовал Батя и скользнул к двери.

Движение егеря Андрей больше почувствовал, чем увидел, — он не решался отвести взгляда от разворачивающейся снаружи сцены и все же не успел заметить, как Егорыч развернул свой хлыст. В воздухе раздался резкий щелчок — и сразу же за ним дикий вопль. «Прыщавый» ухватился за лицо и рухнул на колени. В сторону старика моментально нацелилось четыре арбалета, но он спокойно посмотрел на незваных гостей:

— Если у вас приказ, то обыскивайте, но с моего разрешения и без хамства. — После этих слов коневод спокойно развернулся и ушел в дом. Одна из овчарок, та, что покрупнее, многообещающе посмотрела на людей и убежала следом за хозяином.

Батя тенью скользнул от двери обратно и, пробегая мимо Андрея, тихо прошептал:

— Все, уходим.

Впрочем, спешили они зря. Лишь через десять минут в основном помещении раздались чьи-то шаги, но люди потоптались пару минут у входа, а затем звук шагов отдалился.

Еще через полчаса в схрон наведался Егорыч.

— Наркоманы поганые, совсем мозги с дымом ушли, — пробурчал он себе под нос. — Батя, ты видел этого урода? Совершенно страх потерял, гаденыш.

— Зря вы так, у парня горе — отца подстрелили, — со злобной улыбкой ответил егерь.

— Да ну? И кто отличился? — вскинулся старик.

Батя коротко кивнул на Андрея, и парень заработал от Егорыча уважительный и заинтересованный взгляд.

— Не скажу, что убивать хорошо, но за этого гада упрекать не стану. Да, кстати, ты спрашивал, откуда свинина? Так из Демидова, вестимо. Я им тут лошадок выращиваю, а они мне продукты и рабсилу подбрасывают. Раз в неделю приходят сено по накопителям в конюшнях разнести и навоз вывезти, — ухмыльнулся Егорыч и тут кое-что вспомнил: — Да, Батя, насчет лошадок. Перед уходом Мишка Удод передал от старосты, чтобы я готовил четырех кобылок. Послезавтра зайдет «черный караван» и заберет.

— «Черный караван»? — удивился егерь.

— Да, ты ж не знаешь. Краснов пошел на договор с эльфами, и теперь раз в полгода ушастые будут забирать четырех женщин и столько же лошадок. Блин, знать бы зачем — если на смерть, то уведу коней в лес, и пошло оно все к чертям собачьим, — махнул раздосадованный коневод и, чтобы не раскисать перед посторонними, вышел из схрона.

Яркий весенний день прошел на удивление спокойно и в то же время насыщенно. Андрей даже не представлял, насколько прекрасными окажутся эти удивительные существа — лошади. В своей жизни он видел только старого мерина Фильку, который возил продукты в интернате. Но то было вздорное и забитое животное, а на лесном конезаводе он познакомился с носителями благородных кровей лошадиной породы. Здесь сохранилось тридцать восемь лошадей: десять из них принадлежали к породе орловских рысистых, а двадцать восемь имели родословную попроще — мезенские упряжные.

Эти заковыристые слова Андрей узнал, помогая Егорычу по хозяйству, как и многое другое о привычках и характере этих удивительных животных. Красавица Алиса обладала склочным норовом, но если был шанс получить угощение, становилась очень ласковой. Она умильно хлопала огромными ресницами и казалась самым милым существом на земле. Поджарый жеребец по кличке Вождь был высокомерен, как и создатель его породы граф Орлов, но Егорыч все же нашел ключик к непокорному сердцу в виде кислых яблок и сахара.

На душе было легко и просто, пока они не подошли к отдельному загону, в котором стояли лишь четыре лошади: три мезенских и одна орловской породы. По мере их приближения настроение Егорыча стремительно падало.

— Вот они, мои бедняжки. Ей-богу, ушел бы с ними в леса, но они за зиму и так натерпелись. Если уведу, то потеряю всех. Думаешь, мне легче сделать выбор, чем Краснову?

— Не думаю, — ответил Андрей, протягивая лошади сахарный кубик. Мягкие губы аккуратно взяли лакомство, лошадь вновь понуро опустила голову и захрустела угощением.

— Знаешь, а я ведь родился здесь. Мой отец был заведующим конезаводом. В те времена мне казалось, что это самое унылое место на земле, — вздохнул Егорыч и сел на краю каменной поилки. Одна из лошадей в поисках ласки просунула голову между брусами ограды, и старик с горькой улыбкой погладил светлое пятно на ее лбу. — Потом уехал в город, учился, начал карабкаться вверх. И все это для того, чтобы понять простую истину: люди хуже зверей, а жить лучше всего там, где тебя любят, и не от страха или за деньги, а просто так, как маленькие дети, когда они еще не поняли, что из папы можно тянуть жилы.

Андрей присел рядом и, подумав, все же решил задать вопрос:

— Петр Егорович, а тот схрон, в котором мы прячемся, он-то откуда взялся?

— Думаешь, тут какая-то уголовная тайна? — по-хитрому улыбнулся Егорыч. — На самом деле все очень просто. Отец, когда строили ту конюшню, распорядился сделать ее длиннее и перегородить стеной. Он неплохо разбирался не только в лошадях, но и в людях: ни один проверяющий не заметил этой хитрости, и больные лошадки, которые могли испортить общие показатели, а следственно, уйти на мясо, спокойно пересиживали там любую проверку.

— И никто в Демидове ничего не знает?

— Да откуда! Из персонала никто не выжил. Я когда вернулся, то нашел лишь страшно порванные тела лошадок. Здесь когда-то жило больше двухсот голов, а в конце зимы я сумел собрать по лесу меньше сорока — кого вурдалаки загрызли, кого простые волки, а кто и сам помер от голода. Это сейчас они похорошели, а три месяца назад даже смотреть было больно — кожа да кости, — сказал Егорыч, с грустнойулыбкой поглаживая мохнатую голову лошади, которая игриво дергала губами рукав его фуфайки.

Весь день помогая коневоду по хозяйству, Андрей настолько вымотался, что на вечерней тренировке вел себя как сомнамбула, за что и получил от мастера ворчливое замечание, а от Камеко пару новых синяков.

Уже в сумерках Батя собрал отряд вместе и, дождавшись появления Егорыча, начал совещание:

— Итак, дамы и господа, я тут подумал и пришел к выводу, что нам нужно что-то делать.

— В смысле? — не понял Вини.

— Демидово, как опорная база, для нас потеряно, поэтому мы или отходим к дачному поселку и ложимся на дно в нашем старом бункере, или же ввязываемся в драку.

— В какую драку? — опять влез с вопросом Вини. — Даже мы с Сурком немного подустали, не говоря уже о девчонках.

— Я не знаю, как ты, Вини, а я не смогу спокойно смотреть, как «черный караван» повезет женщин на бог знает какую муку.

— Да куда вам в драку с дитем на руках! — вмешался Егорыч.

Света, несмотря на немоту, глухотой не страдала и прекрасно поняла, о ком идет речь. Она сразу же набычилась и одарила старика недобрым взглядом.

— У нас хорошо сработавшаяся команда — вон видишь, как это «дите» по-боевому зыркает, — улыбнулся Батя. — Поэтому не вижу причины отступать. Разве кто-то сам не захочет. Говорю сразу, осуждать никого не стану.

«Не станет он никого осуждать, психолог хренов, хотя повернул дело так, что любой отказавшийся будет выглядеть трусом», — раздраженно, но без злости подумал Андрей. Он, конечно, не собирался отказываться, но не любил, когда им манипулируют.

Батя, позволив всем проникнуться идеей, продолжил:

— К тому же у меня к эльфам накопилось много вопросов, а у нас тут внезапно переводчик образовался, я бы даже сказал, переводчик и детектор лжи в одном лице.

— Батя, ты ведь хотел сказать «палач», — сузил глаза Корчак.

— А даже если бы и так, Убивец? Из песни, как говорится, слов не выкинешь, — спокойно встретил злобный взгляд Батя и неожиданно улыбнулся. — Андрей, неужели ты думаешь, что здесь тебя хоть кто-то осуждает?

Убивец обвел присутствующих взглядом и увидел лишь спокойные лица, и только Лена низко опустила голову, пряча взгляд. Света смотрела по-детски искренне и доброжелательно, а в глазах Наты горело раздражение и даже злость, но без капли осуждения или презрения.

— Ладно, проехали, — отмахнулся Андрей.

— Итак, время на раздумья до завтрашнего полудня, а мы с Вини утречком разведаем место для засады, — подвел итоги Батя и решительно кивнул.

На следующий день, после сытного завтрака в виде приправленной салом гречки и планового избиения неуклюжего Корчака, все вновь собрались на совещание.

— Сразу начну с вопроса. Кто против нашей затеи? — спросил Батя, опять немного «поддернув» вопрос обобщением «нашей».

Естественно, никто не стал возражать, и только Егорыч что-то там тихо себе проворчал. Но так как он являлся лишь наблюдателем, то права голоса не имел и в помине.

— Хорошо. Тогда приступим.

Весь отряд расселся прямо на полу посреди ограниченного стойлами прохода. Кто-то сидел на скатанном матрасе, кто-то постелил каремат, Андрей же раздобыл для себя настоящее седло. Удобство было сомнительным, зато смотрелся он весьма колоритно.

Батя разгреб мелкий мусор и начал чертить линии прямо на присыпанном тонким слоем пыли полу.

— Сегодня утром мы с Вини нашли неплохое место. До него пять километров. Засаду расставляем по бокам дороги так, словно собираемся вести перекрестный огонь.

— А как же маги? — спросил Вини.

— В том-то и дело, что стрельба будет вестись не с боков, а сзади и спереди. Засаду они конечно же засекут и, думаю, даже подыграют нам. Теперь задача для нашего антимага. Смотри, Андрей, сначала ты занимаешь наблюдательную позицию недалеко отсюда.

Корчак заметил, как в глазах Егорыча возник вопрос, но там же и умер, а Батя не стал говорить, почему Андрей может находиться вблизи от эльфов без риска быть замеченным.

— Считаешь количество противника, спускаешься вниз и бежишь вот до этого поворота. — Батя ткнул палкой в пыль, отмечая условную точку. — Имей в виду, бежать далеко, так что береги дыхание. Здесь тебя будет ждать Вини. Он задаст ориентир для стрельбы и побежит дальше, а ты укроешься возле дороги. Караван пропускаешь мимо себя. Действовать начнешь лишь тогда, когда они дойдут до ориентира, или же если увидишь, что эльфы атакуют сами. Дистанция для тебя хорошая — полторы сотни. Теперь главное. Для нас важно, чтобы ты начал с лучников. Магами займешься после.

— А мы не сильно рискуем? — спросил Андрей.

— Нет, в данной ситуации на первом этапе нам следует опасаться как раз лучников. Девочки выйдут на стометровую дистанцию прямо на дороге и будут уязвимы как раз для стрелков. На таком расстоянии от заклинания еще можно увернуться, а вот от стрелы вряд ли.

— Хорошо, — согласился Корчак, хотя считал, что девушки сильно рискуют.

— Если эльфов будет больше пяти, скажешь об этом Вини, — в случае чего поменяем расклад. Но твои действия в любом случае стандартны. Дальше, — откашлявшись, продолжил Батя. — Передовой дозор встречают Акира и Сурок, они же прикрывают лучниц. Я, Вини и Камеко изображаем засаду и в случае чего атакуем с флангов. Вопросы?

На этот раз вопросов оказалось много, но Андрей для себя уже все уяснил, поэтому слушал вполуха.

Обсуждение плана, перетекшее в поздний ужин, затянулось до полуночи. Уже укладываясь спать, он подумал о том, что стоит поинтересоваться состоянием Лены. Но решил, что сделает своей заботой только хуже.

Утром, глядя на раздраженное лицо девушки, он понял, что она его все же ждала. Неизвестно, чем закончится этот день, и возможно, стоило расставить все по своим местам, а возможно, и нет.

Ближе к десяти утра основная часть отряда позавтракала и, простившись с Егорычем, ушла по дороге. Андрей же остался. Они сидели на каменной поилке возле загона с обреченными лошадками. Егорыч молчал, словно мысленно прощался с подопечными. У Корчака тоже не было особого желания разговаривать.

Егорыч заговорил только тогда, когда вдали послышался собачий лай.

— Андрюша, я не хочу лезть не в свое дело. Можешь не отвечать. Но, насколько я понял, ты способен убивать магов?

— Да, — подумав пару секунд, ответил Андрей.

— Тогда Бог тебе в помощь и спасибо за то, что ты сделал, и за то, что еще сделаешь. — Дед встал, перекрестил парня и порывисто обнял: — Ну, вот и все, иди.

Старик немного подтолкнул собеседника, и Андрей побежал к смотровой вышке, которую Егорыч оборудовал еще во времена своего детства.

Лесной исполин возвышался над своими меньшими братьями, как отец семейства. Корчак не знал, насколько велико было дерево во времена детства Егорыча, но сейчас это была королева всех сосен.

На дерево вело удобное подобие сколоченной из досок лестницы. Смотровая площадка представляла собой помост из пары досок, расклиненных на развилке толстых ветвей, — ничего особенного, но вполне удобно.

Обзор с вышки открывался великолепный, но Андрею было не до созерцания местных красот. Он достал монокль и принялся наблюдать.

Собачья возня на ферме замолкла, когда Убивец взбирался наверх — похоже, Егорыч отозвал псов от греха подальше. Потому на территорию конезавода «черный караван» входил в полной тишине, которую нарушало лишь отрывистое рычание овров.

Впереди шли два овра, увешанных какими-то висюльками на броне, и в длинных космах. Такого Андрей еще не видел. Все монстры, которых он видел ранее — и возле своего дома, и в драке у памятника Ленину, — не могли похвастаться подобными украшениями. Что это могло значить, он не знал, но явно ничего хорошего. Следом за первой парой появилось сразу шесть овров, а у них под ногами шмыгали гвулхи. Авангардом прошла основная группа закованных в сталь монстров, а затем из-за густого орешника появились эльфы.

Ушастых было четверо, причем у троих из-за плеча выглядывали концы луков и хвостовики стрел. В руках у четвертого ничего такого не было, к тому же он вел себя слишком надменно, поэтому Андрей решил, что это маг.

Эльфы ехали колонной по двое и восседали на тех же монстрах, которых Корчак видел в заброшенной деревне. Рядом с магом по земле бежало небольшое создание размером с мартышку, но определенно человекообразное.

«Блин, что это еще за уродец?» — напрягся Андрей и, подумав, решил увязать это существо с непонятным словом «фэйри», которое слышал в откровениях своего пленника. Прямо за фэйри, испуганно косясь на верховых монстров, бежал человек.

Всю эту процессию завершали четыре девушки под охраной еще троих овров. Андрей внимательно присмотрелся к пленницам и зло сжал зубы. Среди полонянок лишь одной можно было дать больше тридцати, все остальные оказались практически детьми. Общим для всех девушек было то, что красотой они не блистали.

«Красивых староста оставил себе, а этих послал на убой. Ну, сука, я до тебя еще доберусь», — пообещал Андрей и вновь перенес свое внимание к центру колонны.

Там уже произошли некие изменения — эльфы-стрелки выехали вперед, овры рассыпались по округе, а маг что-то гаркнул фэйри. Мелкий уродец начал визгливо пищать на человека, отчего тот сгорбился еще больше.

— Егорыч! Егорыч! — истерично заорал человек. Казалось, что его сейчас кондратий хватит.

Из-за конюшни появился Егорыч. Он шел, уныло опустив голову, а четыре лошадки брели за ним даже без узды, полностью доверяя хозяину. Судя по всему, именно это и мучило старика больше всего.

«Егорыч, только не наделай глупостей», — мысленно взмолился Андрей.

Старик словно услышал слова парня. Он поднял голову, глянул на эльфа и, явно сдержав презрительный плевок, развернулся и ушел в дом.

Маг взмахнул рукой — и четыре лошадки, словно по команде, побрели к полонянкам. Только теперь Андрей заметил, что девушки тоже явно не в себе. Они не дергались и не переговаривались, а лишь одеревенело переставляли ноги, не отставая от верховых монстров.

Вызвавший Егорыча человек внезапно сел на задницу, словно ему подрубили ноги, а «черный караван» тронулся дальше. Похоже, маг отпустил человека, и его кошмар наконец-то закончился. Мужик вздрогнул и заплакал, размазывая по лицу грязь и слезы.

Андрей, увидев все, что ему нужно, скатился с дерева и, стараясь не поднимать шума, выбежал сквозь кусты на дорогу. Судя по скорости передвижения каравана, бежать ему нужно очень быстро.

От волнения он даже не заметил, как отмахал все пять километров, и, лишь увидев стоящего у обочины Вини, едва не свалился от недостатка воздуха в легких.

— Вини… их… там… — задыхаясь, выдавил из себя Андрей.

— Так, успокоился. Сядь на землю и дыши ровно, — скомандовал егерь.

Через десяток секунд дыхание бегуна выровнялось, и он смог говорить внятно:

— Идут. Три стрелка и один маг. Одиннадцать овров и около двадцати гвулхов.

— Кого?

— Ну, этих, вурдалаков.

— А-а. Ну да, в общем, не кисло, но и не смертельно. Ты как, готов к труду и обороне? — настороженно спросил Вини.

— Конечно.

— Они тебя не заметили?

— Вроде нет, — пожал плечами Андрей.

— В общем, смотри, вон там торчит сухая сосна. Видишь? — ткнул пальцем Вини.

— Вижу.

— Как только основная группа дойдет до сосны — начинай работать. Или когда они задергаются, в общем, смотри сам. Дальше по плану. Вопросы? — спародировал командира Вини, и получилось у него очень неплохо. Андрей улыбнулся: его настроение немного улучшилось.

— Вопросов нет.

— Ну, тогда я побежал, — ободряюще улыбнулся Вини и припустил по дороге.

Андрей в очередной раз залюбовался движениями маленького егеря. Казалось, он вообще не касается земли, а словно плывет над ее поверхностью, причем плывет очень быстро.

В лесу застучал дятел, и этот звук вывел Андрея из ступора. Он быстро нырнул в кусты, забился под разлапистую ель и, достав свой «ритуальный набор», начал готовиться к бою.

Боль от ножа уже стала привычной, как и вид побежавшей по коже крови. Андрей быстро обмакнул в тягучую жидкость два десятка патронов к «винторезу» и накапал в четыре патрона к обрезу. После этого плеснул на рану перекисью водорода, которая сразу же поднялась бело-красной пеной.

Быстро забинтовав рану, он натянул сверху сеточку. Сменить пластырь на бинт и сеточку посоветовал Батя — чтобы рана дышала.

Закончив с кровопусканием, Андрей улегся под кустом и застыл в ожидании, но вдруг в голове появилась новая мысль.

«Черт! Вот баран!» — едва не стукнул себя по голове Корчак. Еще зимние тренировки показали, что лучше всего стрелять с упора. Конечно, можно было стрелять и с колена, но упор все же надежней. А сейчас с ним не было даже рюкзака, который унес на себе Сурок-тяжеловес. Андрей судорожно начал оглядываться в поисках какой-нибудь коряги, но ничего подходящего не заметил. Внезапно в голову пришла светлая мысль — он вспомнил рассказы о стрельцах Ивана Грозного.

Подходящее деревцо с рогулькой нашлось быстро. Корчак рывком выдернул меч.

— Прости, старик, но другого выхода у меня нет, — прошептал мечу Андрей, несколькими ударами отсек ветки и срубил ствол. Примерился и еще раз рубанул, укорачивая будущий упор. Пока рубил дерево, ему все время казалось, что через секунду за плечом появится овр с закономерным вопросом: «Ты че здесь шумишь?»

Но овр не появился ни через секунду, ни через минуту, и лишь через пять минут послышалось тихое рычание и мягкий топот. Андрей облегченно вздохнул — он уже боялся, что придется освежать кровь на патронах. Тут же за приятной мыслью пришла неприятная.

«Ты бы еще на дороге лег, придурок!» — вновь обругал он себя. Рыскающие по обочинам гвулхи вряд ли что-либо почувствуют, но какая-то из этих тварей могла попросту на него наступить, и тогда точно конец.

Все те несколько долгих минут, пока караван проходил мимо его убежища, Андрей старался врасти в прошлогоднюю листву и даже не дышать.

К счастью, ему вновь повезло — никто не заметил притаившегося диверсанта.

Выждав для надежности еще пару минут, Корчак выполз на дорогу и посмотрел вслед врагу. Караван медленно удалялся. Сверху мерно подпрыгивали макушки эльфов, а немного ниже раскачивались здоровенные головы овров.

Маг остановил караван метров за десять до сухой сосны. Некоторое время эльф вертел головой, а затем что-то рыкнул. Похоже, ушастый начальник решил не играть в игры егерей и сразу напасть на обнаруженную засаду.

Следуя приказу, половина гвулхов исчезла в лесу. Андрей понял, что пришло его время, и встал на одно колено. Конец подпорки воткнулся в заросшую травой дорогу, а утолщенный ствол «винтореза» удобно лег на рогульку. Убивец взглянул на отряд врага, теперь уже через прицел. Как ни странно, эльфы смотрели не по сторонам, а вперед — лучники заметили девочек с прикрытием и небрежно потянулись за луками.

«А вот это вы зря — резче надо быть», — ехидно подумал Андрей, нащупал перекрестьем прицела голову крайнего справа эльфа и мягко нажал на курок.

Когда первый лучник уткнулся в шею своего скакуна, остальные эльфы так ничего и не поняли. Они суматошно начали вертеть головами, и лишь после того, как второй стрелок кувырнулся с верхового монстра, эльфы определили направление атаки. Маг что-то гортанно выкликнул и запустил вдоль дороги плюющийся желтыми искрами фаербол.

Андрей, несмотря на дергающий тело страх, не позволил себе отвлечься, и третья пуля угодила прямо в лицо последнего лучника. Так же, как и в предыдущих случаях, мигнуло защитное поле, и ушастый вывалился из седла.

«А теперь ты, красавец», — неожиданно весело подумал он и нашел прицелом фигуру мага. Приклад мягко толкнул в плечо, и маг свалился вниз. Только после этого Андрей позволил себе немного расслабиться и присмотреться к окружающему миру. А посмотреть было на что. К нему на всех парах мчался десяток гвулхов, а за ними топали три овра.

Андрей опять прильнул к прицелу и равномерно, как автомат, стал посылать пулю за пулей.

Промахнулся он всего лишь раз, поэтому, когда закончился магазин, из десяти гвулхов к нему приблизились только три.

Андрей стоял на правом колене, поэтому обрез вышел легко.

«Как же весело, мать твою», — подумал он, расстреливая гвулхов в упор. Омедненная картечь рвала черные тела, а он упивался своим могуществом. Так же, как люди были бессильны перед магией, эльфы оказались беспомощны перед немагией, или, как там сказал Вини, «антимагией» Андрея.

Двое гвулхов зарылись носом в траву, а один, получив в бок пару картечин, закувыркался по дороге. Андрей легко вскочил, уклонился от летящего кувырком тела, не выпуская из левой руки «винтореза», уронил обрез и выдернул меч. Одуревший от боли зверь резко развернулся и вновь прыгнул. Андрей, как на занятиях, задал мечу инерцию и рубанул гвулха по голове, еще раз пропустив мимо себя теперь уже мертвое тело. Убивец вернул меч на место, поднял винтовку и быстро сменил магазин.

С начала боя прошло всего несколько секунд. Стометровое расстояние гвулхи преодолели за считаные мгновения, и только длительные зимние тренировки позволили Андрею выжить. А вот овры бежали не так быстро.

Медлительных овров он расстрелял медленно и совершенно спокойно. Было даже неинтересно. К тому же и овры, и бегающие в зарослях гвулхи носились как угорелые совершенно бездумно. Один из гвулхов неудачно выскочил на дорогу и сразу же был зарублен обезумевшим овром. Впрочем, сам здоровяк прожил не намного дольше и через секунду рухнул на спину с пулей в голове.

Миновав подстреленные им тела, Андрей подбежал к пленницам и облегченно вздохнул. И девушки и лошади спокойно стояли посреди дороги, глядя вдаль пустыми глазами. Это можно было назвать большой удачей — тыловое охранение каравана побежало к Андрею и было им расстреляно, передовой отряд умчался дальше по дороге на разборки с лучницами, а все гвулхи рванули в лес на поиски егерей, следуя первоначальной команде мага. Так что на дороге противников почти не осталось. Андрей обошел застывших пленниц и увидел овров. Как ни странно, два огромных тела он заметил только сейчас. Напряженно нюхая воздух, над телами мертвых стрелков и полуживого мага застыли те самые странные овры с цацками на броне и в волосах. От обычных овров они отличались не только украшениями, но и всем своим видом. Их тела были хоть и не намного, но крупнее обычного, к тому же выглядели они более совершенными, чем остальные мутанты.

Овры застыли в низких стойках и недобро сверлили взглядом подошедшего Убивца. Внезапно один из них опустил голову и посмотрел на зашевелившегося мага. Андрей быстро вскинул винтовку и, нащупав прицелом эльфа, прострелил ему второе плечо, напрочь лишая врага возможности колдовать. И это чуть не стоило ему жизни. Андрей едва уловил момент, когда стартанул один из овров. В отличие от менее «продвинутых» собратьев, этот монстр передвигался очень легко, как балерина. Балерина весом этак в тонну.

От растерянности человек начал палить в белый свет как в копейку. Четыре патрона ушли в молоко, а шустрый овр преодолел ничтожное расстояние в полтора десятка метров за пару секунд. Огромный меч с изогнутым лезвием скользил по воздуху, издавая тихий шелест, словно разрезал плотную материю. Единственное, что оставалось сделать Андрею, — это упасть на спину. Разлетающийся от меча воздух обдал его лицо почему-то горячей волной. И это словно отрезвило Убивца. Уже лежа спиной на дороге, он с силой сжал зубы и рывком поднял винтовку. Ярость сделала замах овра слишком сильным, и, не встретив сопротивления, лезвие потянуло его за собой. Андрей увидел, как мелькнула рука и открылась часть спины и затылка. Ярость затопила мозг человека, и он выпустил оставшиеся три пули. Стрелять пришлось лежа и запрокинув голову, но Корчак не промахнулся. Одна пуля расплющилась о сталь спинного щитка, вторая пробила шею, а третья вошла в затылок снизу, вырывая ничем не защищенную макушку.

«Интересно, почему они шлемов не носят?» — пришла в голову непозволительно отстраненная мысль. И он тут же вспомнил о том, как только что выпустил последнюю окровавленную пулю, причем в предпоследнего овра. Еще память подсунула неприятную деталь. В момент выстрелов вокруг овра вспыхивало пробитое пулями защитное поле. Значит, эти донельзя странные овры были защищены лучше своих собратьев, а в запасе оставались только «пустые» патроны.

Все эти мысли пронеслись в голове за одно мгновение и заставили Андрея резко вскочить. Бесполезный «винторез» упал в заросшую травой дорожную колею, пустой обрез остался в кобуре, а рука потянулась вниз и за спину, где по совету Бати был закреплен пистолет. Проделывая все эти действия, Корчак наблюдал, как в глазах второго овра разум борется с яростью. Было видно, что он дико хочет раздавить мерзкую букашку, но не может оставить тело хозяина без защиты. Ярость победила. Восемнадцать патронов покинули магазин «гюрзы» практически одной стаей и бессильно срикошетили от силового поля. Овр радостно зарычал, прыгнул вперед и ударил, причем ударил не просто так, а очень по-хитрому — сначала горизонтально, а затем, выписав клинком восьмерку, сверху и наискосок. Мысли вернулись в голову Андрея лишь тогда, когда он понял, что не только увернулся от обоих ударов, отпрыгнув далеко назад, но и успел достать меч.

«Выживу — куплю мастеру самую вкусную колбасу в мире», — подумал Корчак и, стараясь не мешать зачаткам боевых рефлексов в теле, запустил это самое тело в перекат, поднырнув под руку атаковавшего овра. Кувырок завершился выпадом вверх. Лезвие скользнуло по бедренному щитку и неожиданно легко вошло в пах монстра, практически по гарду. Рука овра уже шла обратно, но Андрей успел отпустить рукоять своего меча и скользнуть за спину здоровенного монстра. Для надежности он пробежал еще пару метров и только после этого развернулся, чтобы увидеть очень странное зрелище. Овр умирал. И не просто умирал, а словно ссыхался. Огромное тело быстро превращалось в мумию, причем делало это волнами. Волны усыхания шли от меча.

«Ну вот, испортил хороший меч», — растерянно подумал Андрей: он почему-то не сомневался, что именно длительное нахождение клинка рядом с его телом было причиной подобного эффекта. Сразу вспомнилась синеватая травка, на которую он упал в огородах Демидова. Она усыхала точно так же.

Корчак встряхнулся, прекрасно понимая, что на научные изыскания у него попросту нет времени. Тут же на тело навалилась дикая усталость, а от осознания того, что бой еще не закончен, стало еще хуже. Он тяжело подошел к посеревшему телу и выдернул свой меч. Клинок покинул тело так же легко, как и вошел в него.

Отметив боковым зрением, что маг все еще в отключке, Андрей поднял «винторез» и, прихрамывая, миновал место побоища. Чудовищные на вид скакуны куда-то убежали. Похоже, они не страдали верностью своим хозяевам.

Пока он возился с эльфами, впереди шло не менее ожесточенное сражение. В сотне метров впереди Сурок и Акира отбивались от одного овра, а лучницы пытались достать монстра стрелами. Но в этом деле у них возникли определенные проблемы — стрелы заставляли вспыхивать энергетический щит и уходили сторону. Здоровяк оказался таким же увешанным цацками «модником», как и два телохранителя. И, судя по всему, он имел такую же защиту.

Его менее защищенным собратьям повезло не так сильно — на дороге от места остановки каравана до позиции лучниц валялись тела пяти гвулхов и трех овров с торчащими в глазах и глотке стрелами.

То, что творилось на дороге, было больше похоже на балет: нагината в руках Сурка порхала с легкостью бабочки, что же касается Акиры, то он словно ассистировал своему ученику. По большому счету бой шел только между егерем и овром. И, похоже, мог закончиться победой последнего.

«Надо с этим заканчивать», — устало подумал Андрей и потянулся за ножом. Ему очень не хотелось терять еще одну порцию своей крови.

Но резать себя Убивцу так и не пришлось. Внезапно прямо из его левого плеча проклюнулся наконечник стрелы, а из раны плеснули брызги крови. По мозгу хлестнула волна боли. Андрей охнул и резко развернулся.

Как оказалось, один из лучников вместо законной смерти от пули в голову получил только контузию. Похоже, пуля всего лишь скользнула по черепу, содрав изрядный шмат скальпа. Судя по округлившимся от удивления глазам эльфа, стрела должна была сделать с человеком что-то невообразимо страшное, но вместо этого просто пробила тело. Удивление врага, так же как и в первом бою с эльфом, вновь спасло Андрею жизнь, подарив несколько драгоценных секунд.

— Ах ты ж сука! — завопил Корчак и, сделав три быстрых шага, рубанул наотмашь мечом. Клинок задел эльфа только кончиком, но и этого хватило, чтобы перерубить горло и позвоночник. Голова упала за спину, повиснув на слое кожи и мяса.

Андрей зарычал от боли, которую ярость притупила всего лишь на мгновение.

— Стоять, Убивец! — скомандовал он себе, зажал приклад «винтореза» коленями и достал из разгрузки последний магазин. Добывать кровь старым способом нужды уже не было — он просто подставил горловину магазина под стекающий из раны ручеек. Магазин с тихим щелчком встал на место. Андрей, еще раз рыкнув от боли, вскинул локтем непослушной левой руки ствол винтовки и сделал три быстрых выстрела. На большее сил попросту не осталось. Ноги отказались держать измученное тело, и он рухнул на колени. В ушах зашумело, и лишь через пару секунд он различил звук шагов. Попытался вскочить, но его мягко остановили:

— Тихо, тихо, — прозвучал успокаивающий голос Наташи. — Не дергайся, Убивец ты наш.

А потом пришла боль.

Сурок отломил наконечник, выдернул стрелу и сразу же начал заклеивать рану. В ногу что-то кольнуло, и ослепившая Андрея боль немного отступила. Он увидел, что Сурок отбрасывает пустой шприц-тюбик, а остальные тупо пялятся на это действо.

— Акира, периметр, — захрипел Андрей и впервые увидел, как учитель покраснел.

Японец резко развернулся лицом к лесу, туда же направила натянутый лук Лена, а Наташа продолжала сидеть, удерживая Андрея за плечи.

После того как Сурок закончил перевязку, Корчак вновь принялся командовать:

— Сурок, периметр. Наташа, брось фигней маяться, бой еще не окончен.

«Да что ж это я ей вечно грублю?» — подумал он, увидев, как в глазах девушки забота сменяется яростью.

Поняв, что рассиживаться смысла нет, поднялся, заработав еще одну волну боли.

В лесу по-прежнему раздавался треск ветвей и рычание — похоже, егеря вместе с молодым японцем были еще живы и продолжали развлекаться.

— Всем смотреть в оба, я пока займусь пленником, а то подохнет еще ненароком. Сурок, помоги.

Егерь быстро подошел и вопросительно посмотрел на самозваного командира.

— Вырежи из него мои пули.

Сурок кивнул и, дернув на себя тело эльфа, воткнул в него нож. Пуля, которую эльф поймал первой, засела в кости, и егерь потратил пару минут на то, чтобы ее достать. А второй и вовсе не было. Рана оказалась сквозной.

Как только пули покинули тело мага, его корчи сразу же прекратились, и эльф начал приходить в себя. Андрей посмотрел врагу в глаза, а затем устало сел на тело мертвого лучника, чувствуя, как под его задницей расползается крепчайшая броня.

Он молча смотрел на эльфа — и тот неожиданно заговорил. Чужеродные слова царапнули мозг, но все же начали складываться в понятные фразы. Эльф орал, а человек продолжал слушать и лишь спустя пару минут задал первый вопрос.

…Когда Андрей выпустил безвольную голову эльфа из рук и повернулся к зрителям, он увидел на их лицах целую гамму эмоций. Ната уже привычно закрыла Свете глаза и смотрела на Андрея остекленевшим взглядом. Лена лежала на обочине и плакала. В глазах Сурка читалось опасение, а старый японец смотрел на ученика с явным уважением.

— Че вылупились? А за лесом кто смотреть будет?! — зарычал Корчак, с трудом подавляя внутри себя разбуженного пыткой зверя.

Соратники встрепенулись и стали смотреть туда, куда положено. Наташа выпустила Свету. Ребенок посмотрел ему в глаза, и Андрею вдруг стало легче от понимающего и чистого взгляда немой девочки.

«С чем же ты, маленькая, столкнулась, что смотришь на палача так одобрительно? Вон другие настолько офигели, что забыли смотреть по сторонам», — мелькнула в голове непрошеная мысль.

Несмотря на все опасения Убивца, оцепенение засмотревшихся на пытку бойцов ни к чему плохому не привело. Из леса настороженной походкой выскользнули егеря и, быстро оценив обстановку, расслабились. Следом за ними из кустов выбрался Камеко.

Батя пробежался взглядом по полю боя и удивленно посмотрел на Андрея, а затем зло на Сурка:

— Сурок, блин, когда я сказал выйти на дорогу?!

— Командир, вурдалаки так рванули в лес, что я подумал…

— Твое дело приказы выполнять, а не думать, потому что нечем! — распалялся Батя.

— Батя, — постарался отвлечь внимание на себя Андрей. — Вы-то как, справились?

— Мы? Легко. Засели на деревьях и стреляли, как в тире. А вот вас могли положить из-за этого дурачка. Почти все вурдалаки и половина орков должны были уйти в лес, а не кидаться на лучниц.

— Давайте повременим с разборками, — сказал Корчак и, намекая на полученные от пленника сведения, добавил: — А сейчас пора уходить.

Его вновь перекосило от боли, и это подстегнуло Батю:

— Так, Вини, найди тропу, девочки — за ним, Акира прикрывает. Теперь пленницы. — Батя повернулся к освобожденным пленницам и застыл: — А что это с ними?

Вопрос он, естественно, адресовал Андрею, словно тот мог на него ответить.

— Не знаю, но попробую сделать хоть что-нибудь.

У него появилась идея, но тут же возникли серьезные опасения. Он осторожно подошел к ближайшей пленнице и прикоснулся к ее голове пальцем. Женщина вскрикнула от боли, но потом замолчала, и в ее глазах появился смысл.

«Похоже, заклинание сидело крепко, но недостаточно глубоко, чтобы причинить сильную боль или вред», — подумал Корчак и, оставляя объяснения с очнувшейся пленницей на Батю, пошел к следующей девушке.

…Место побоища они покинули только через пять минут. Пришедшие в себя пленницы подняли вой, и Андрей уже пожалел, что рядом нет лучниц, но пара пощечин от Бати и свирепые взгляды от Сурка сделали свое дело. Несколько минут споров — и они все же двинулись вслед за передовой группой.

По разведанной Вини тропе новый караван двигался на удивление быстро и скоро нагнал ушедших вперед бойцов. И все это благодаря лошадкам. Пленниц разместили верхом по две, а на передовую посадили Андрея. Батя взял под уздцы орловскую красавицу с раненым и повел вперед, а все остальные покорно, но резво побежали следом. Животные настолько испугались монстров, что готовы были идти за людьми куда угодно.

Как только они догнали передовой отряд, Свету усадили позади Корчака, а все тяжелые вещи нагрузили на последнюю лошадь. Через несколько минут стало понятно, что это не Андрей везет Свету, а наоборот. Парень от слабости все время клевал носом, а позже вообще лег на шею лошади, и Света старательно придерживала его тело, при этом умудряясь не свалиться самой.

В себя он пришел уже на стоянке. Посреди поляны весело горел костер. Его отблески играли на лицах бывших пленниц, которые, можно сказать, открыв рот слушали байки Вини. Вместе с девушками сидела Света, на ее лице играла ехидная улыбка — она-то уже слышала все эти байки и ядовитые комментарии Бати и Наты. Огонь разожгли явно в психотерапевтических целях, хотя с учетом последних событий это было не очень разумно.

Андрей некоторое время смотрел на всю эту идиллию, а потом повернул голову и увидел Лену. Девушка сидела рядом и пристально смотрела на раненого. Осознав, что он очнулся, она вскочила и убежала в темноту.

«Ох, как все непросто», — подумал мститель и попробовал встать.

Плечо тут же дернула боль, и он лег обратно. Кто-то заботливо подстелил под него каремат и укрыл термоодеялом. Впрочем, Лена убежала не просто так, а чтобы кому-то сообщить важную новость, и Андрей решил расслабиться и подождать: тот, кто хочет услышать новости, сам подойдет.

Его догадка полностью подтвердилась, и через пару минут к импровизированной больничной койке подошел Батя.

— Ну что, вояка, как самочувствие? — искренне улыбнулся егерь и присел рядом.

— Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем боялся, — ответил, принимая сидячее положение. — Батя, а чего это мы стоим и костры жжем?

— Нам, Андрей, боятся уже нечего, — спокойно ответил егерь. — Погоня за нами будет в любом случае, — нужно решать, что делать с женщинами.

— И что, есть какие-то идеи?

— Идеи-то есть, — невнятно высказался Батя и, подумав, продолжил: — У нас тут по лесам ходит сказка о том, что в Шишкине, есть такой ПГТ,^[12] живет некий дед Мазай.

— Ну-ну, — сморщился Андрей больше от недоверия, чем от боли.

— Не «ну-ну», а дед Мазай. Говорят, старичок так же, как его тезка зайцев спасал, помогает детям и женщинам, а потом прячет их в этом самом Шишкине.

— Ага, а гвулхов он, значит, не боится? — усомнился Корчак.

Батя на непривычное слово только поморщился — в отряде уже привыкли, что Убивец упорно не желает использовать народные названия монстров.

— Не знаю, может, это сказка, а может, и нет, но деда одной их наших пленниц зовут Матвеем, и работал он сторожем в детском доме. А дом этот как раз в Шишкине и находился. Так вот, Алена говорит, что все воспитанники детдома называли его дедом Мазаем.

— Батя, — устало выдохнул Андрей, — ты сам-то хоть веришь в эти сказки?

— Не верю, но другого выхода не вижу. В Демидово нам путь заказан. До ближайшего поселка пятьдесят километров, а у нас очень неудобный груз. С другой стороны, возможно, там действительно сохранился детский дом. Может, не в самом городе, а где-то поблизости спрятались. А с нашими «трофеями» все равно нужно что-то делать.

— Нужно, — кивнул Корчак: воспоминания разговора с пленником заставили его помрачнеть. — И чем скорее, тем лучше.

— Та-ак, давай выкладывай, — тут же насторожился Батя.

— В общем, побеседовал я с ушастиком. Все самое интересное он выложил сразу же в угрозах. Смешно, но факт: любят эльфы грозить всякими карами. Так вот, ушастый сказал, что на нас уже идет охота.

— Что, так и сказал, что именно на нас? — напрягся командир.

— Похоже на то. Некий Сатока обеспокоился тем, что в лесах пропадают охотники. В случайности он не верит, поэтому собрал отряд добровольцев и встал на след. Думаю, после того как мы угробили отряд с магами во главе, и тем более караван, они вообще на уши встанут.

— Да уж, веселого мало, — опечалился егерь. — Есть еще что-либо важное? Я думаю, стоит выйти уже сейчас: отдохнули — и хватит. Хорошо, хоть эти мрази по ночам не бродят.

— А вот с этим могут быть проблемы, — разочаровал Батю Андрей. — Это они у себя по ночам не ходили. Леса их старой родины — нечто вроде филиала ада. А у нас тут — так, пионерский лагерь. Первое время они боялись темноты по привычке, но теперь уже и ходят, и даже бегают. Я об этом специально спросил.

— Тогда не будем тормозить. — Батя встал и направился к костру, но внезапно остановился. — А что там насчет девушек: куда их вели?

— Человеческие женщины рожают овров и фэйри, — глухо ответил Убивец.

— Не скажу, что это хорошо, но хоть не на убой ведут.

— На убой, Батя… — С каждым словом Андрей становился все мрачнее. — Когда эта мерзость вылезает наружу, она разрывает своего родителя.

— Как такое может быть? — Егерь застыл на одном месте и сжал кулаки.

— Не знаю, Батя, не знаю.

Глава 14 НОВАЯ ЖИЗНЬ

Серый взъерошенный воробей свалился с неба и, сделав стремительный пируэт, буквально спикировал на ветку яблони. Он затрепетал, стряхивая с себя капельки предрассветного тумана, и громко зачирикал, стараясь передать миру свое восхищение весной, рассветом и этим чудесным местом. Словно эхом его чириканью, в воздухе разлился мучительный стон. Воробей испуганно подпрыгнул, но любопытство оказалось сильнее, и он слетел ниже. Заинтересовавший его звук долетал из зарослей странного желтовато-красного растения. Плотные витки мягких лиан бугрились волнами и на первый взгляд не несли угрозы. Но серый хитрец рисковать не стал и сел не на саму лиану, а спрыгнул на склонившуюся над лианами ветку шиповника — колючего, неудобного, но родного и понятного. Птица, наклонив голову, всмотрелась в сплетение лиан. Внезапно заросли вздрогнули и… раскрылись. Что-то округлое провернулось в месиве гибких ветвей разной толщины, открывая воробью человеческое лицо. Лицо принадлежало женщине, но сейчас в это было трудно поверить, настолько оно было истерзано болью.

Ссохшиеся губы пленницы вздрогнули, и слабое дыхание вытолкнуло еще один стон. Глаза на измученном лице открылись и посмотрели на птицу. Судорога боли еще сильнее исказила тонкие черты, а по щекам потекли слезы.

Внезапно стоны прекратились. Лианы, растущие немного в стороне, раздвинулись, открывая мерцающий внутренним светом тоннель. Из глубины прохода появился эльф в длинном, сплетенном из грубых волокон балахоне. Эльф заинтересованно посмотрел на женское лицо и махнул рукой. Лианы вновь затянули голову жертвы. После этого маг протянул руку к птице. Осторожный, битый жизнью воробей прожил долгую жизнь, он с легкостью избегал человеческого гнева и кошачьей хитрости. Но в этот раз серый бродяга покорно запрыгнул на открытую ладонь. Пальцы эльфа резко сжались, отрезая птице путь к бегству.

Эльф задумался над тем, как можно использовать это живое существо, но так и не успел придумать ничего конструктивного — в воздухе разлился хрустальный звук рога, и маг вздрогнул. Его рука непроизвольно разжалась, и воробей, используя свой единственный шанс, серой молнией взмыл в небо. Маленькое сердце трепетало от страха. Сегодня ему в очередной раз повезло, и, может быть, пережитого страха хватит надолго, чтобы десятой дорогой облетать эти странные заросли и новую угрозу в виде ушастых чужаков.

Звук рога отразился от лиан и стволов деревьев, как по волшебству преображая этот уголок мира. Тихое, казавшееся абсолютно диким место моментально преобразилось. Лианы пришли в движение, открывая ровные ряды кустарника, на которых, словно на грядках, бугрились пульсирующие клубки. По проходам забегали эльфы в балахонах, а на центральную аллею стремительно въехала целая кавалькада — повелитель Эдерай почтил своим присутствием королевский питомник.

Щер под королем зарычал и резко затормозил, разрывая когтистыми лапами растительный ковер. Эдерай качнулся вперед и тут же огрел скакуна плеткой. Шкура у животного была мало того что толстой, к тому же защищенной крупной чешуей. И все же вплетенные в хлыст камни сверкнули россыпью искр, и спина щера мучительно выгнулась.

«Беда с этим молодняком, — подумал король, — слишком глупые и упрямые. Но каков красавец! Еще несколько сезонов — и он станет настоящим боевым щером».

В глазах эльфа молодой щер был верхом красоты и звериного изящества, но любой человек посчитал бы это существо уродливым. Особенно если бы видел лошадь, красавицу-кобылицу кахетинской породы, которая, умирая, подарила жизнь монстру.

С непозволительным для этого места шумом короля догнала его свита. Их скакуны не могли похвастаться такой же статью, как щер короля, но они тоже произошли не от ломовых лошадей.

Кощунственное поведение свиты вызвало возмущенное выражение на лицах магов жизни, но произносить что-либо в присутствии короля они не решались.

К восседавшему на щере Эдераю вышел степенный маг с платиновыми волосами высокородного, украшенными изрядной толикой благородной ржавчины.

— Повелитель, моя душа поет от радости при виде величайшего из правителей. Что стало причиной моего счастья принимать тебя в своей обители?

— Нетерпение, Тэеро, мое нетерпение. Помнится, ты говорил, что питомник каждую луну может поставлять в мою армию сотню «рожденных в утробе». Или мне изменяет память? — Слова короля были вкрадчивыми, можно даже сказать, ласковыми, но они могли испугать до смерти любого эльфа.

Впрочем, первый помощник наставника магов жизни не был «любым», поэтому был далек от страха:

— Могли бы, повелитель, но колыбели овров полны на три четверти, щеров — наполовину, а создание гвулхов практически прекращено.

— Прекращено? — Эдерай удивился настолько, что его невозмутимость дала трещину, исказив холеное лицо. — Почему?

— Благодаря поистине блестящей, но недальновидной идее моего бывшего ученика. В человеческих городах больше не осталось собак, которые не смешали свою кровь с полугвулхами, а в лесах собак практически нет, впрочем, так же, как и диких предков этих зверей.

Эдерай задумался. В общем-то упрекнуть маара было не в чем, король сам пошел на создание полугвулхов. Тогда идея ученика-выскочки, переступившего через голову своего учителя, показалась действенной. Таковой она и оказалась впоследствии — все мало-мальски крупные города зверей были засеяны «семенами Хаоса» и наводнены специальными гвулхами. В отличие от нормальных гвулхов, полугвулхи не были бесплодными и, спариваясь с домашними питомцами дикарей, наполнили города своим потомством. Это был второй по силе удар, поставивший человечество на колени: без огнестрельного оружия люди не смогли противостоять смешанным стаям и покинули даже те города, которые не зацепило первой волной завоевания. Без магических атак и потерь в боевых соцветиях! А без городов это звериное племя теряло всю свою силу.

— Аил, позови главного ловчего, — бросил через плечо король.

Лорд-разведчик даже не пошевелился, но где-то за пределами ближнего круга началась суета.

«Старик начал привыкать к власти, скоро начнет даже думать как лорд», — мысленно ухмыльнулся Эдерай.

Старательно обходя столпившуюся свиту, к королю подошел поджарый эльф с темными волосами.

«А почему у меня главный ловчий такого низкого происхождения?» — подумал король, но тут же вспомнил лорда-канцлера и решил, что пусть уж лучше низкорожденный, чем идиот. Впрочем, и этот мог оказаться ничтожеством — проблемы-то возникли.

— Мой повелитель… — Ловчий низко склонил голову.

Щер короля попробовал было куснуть макушку склоненного эльфа, но едва он вытянул голову, как тут же опасливо отдернулся — ловчего окружала настолько сильная аура, что усмиряла любого, даже самого свирепого зверя.

— Мне доносят о проблемах. Что скажешь, ловчий?

— Только то, мой повелитель, чтодоставать человеческих самок стало сложнее. Брать в близлежащих стаях неразумно — популяция может не выжить. А в дальних землях зверь начинает показывать зубы — нападают на караваны, отказываются отдавать лучший материал.

— Что значит отказываются? Они что, уже не боятся? — удивился король.

— Некоторые не боятся. — Ловчий поднял голову и посмотрел на короля. — Порой страха становится слишком много.

— Ты говоришь о зверях так, будто у них есть честь.

— Я дрался с ними, повелитель, и знаю, что чести у них хватает. Конечно, в основном это тупой скот, но даже эти ничтожества, если их загнать в угол, могут быть опасны. Что уж говорить о сильных вожаках.

Ловчий без страха смотрел в глаза королю — похоже, это кто-то из соратников лорда-разведчика. И король понял, что уже не знает, хочется ли ему окружать себя умными, но наглыми слугами.

— Аил, а ты что скажешь?

— Скажу то же, что и луну назад. На наших разведчиков нападают, иногда успешно. Пропали даже несколько магов.

— Но ты же говорил, что это единичные случаи. Как они могут повлиять на общую ситуацию? — раздраженно спросил король. Разговор начинал превращаться в дискуссию, а делать это при свите Эдераю не хотелось.

— Повелитель, иногда пара блох способна создать гривастому шераку больше проблем, чем взрослый сашат.

— Ты сравнил меня с блохастым шераком? — удивленно поднял бровь король.

— Нет, повелитель. — Аил опустил глаза, но раскаяния и покорности в них не было. — Я лишь привел сравнение в силу моего плохого воспитания и убогого воображения.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но внезапно клубок лиан, растущий справа от короля, издал протяжный вопль. Эдерай сохранил невозмутимость, но это стоило ему некоторых усилий.

Все недоуменно посмотрели на главу питомника, но он совершенно спокойно вынес всеобщее внимание и обозначил легкий поклон королю:

— Повелитель позволит?

— Делайте свое дело, — отрезал Эдерай. Впрочем, он решил, что с удовольствием еще раз посмотрит на процесс создания нового воина для его армии.

Глава питомника, вопреки ожиданиям короля, не стал принимать участия в процессе. Он шагнул назад и повелительно взмахнул рукой. Откуда-то из-под лиан вынырнули маленькие фэйри. Они начали быстро растаскивать сросшиеся лианы, в некоторых местах малышам пришлось напрягать силы, чтобы разорвать тугие узлы.

Наконец-то взору короля открылось тело человеческой самки. То, что сделали эльфийские маги, изменило ее до неузнаваемости. Живот несчастной увеличился, достигнув огромных размеров, при этом внутри что-то активно шевелилось и рвалось наружу. Женщина, чей возраст в таком состоянии определить было невозможно, уже не кричала, она лишь хрипло втягивала воздух через широко открытый рот. Тело жертвы эльфийской магии прикрывали только клочки одежды и разводы грязи.

Женщина дернулась, исторгая мучительный хрип, а затем судьба смилостивилась над несчастной и отобрала последние крохи того подобия жизни, которое оставили ей мучители.

Нечто внутри уже мертвого тела активно зашевелилось, а затем рывком вырвалось на свободу. Это оказался крошечный овр, но крошечным он был для привыкшего к этим существам Эдерая. Любой человеческий врач ужаснулся бы размеру и виду этого плода. Недоразвитый монстр напоминал уродливую обезьяну размером с четырех человеческих младенцев. Уродливым он был для человека, а для короля эльфов это существо являлось ростком, в котором уже проглядывали будущие черты воина. Пройдет всего лишь четыре луны — и вечно голодный овреныш быстро наберет вес, а маги жизни вложат в уродливую голову все, что нужно, чтобы этот зверь стал совершенной машиной для убийства.

То, что произошло минуту назад, Эдерай воспринимал не как трагедию, а как производственный процесс. Ему не было дела до несчастной женщины, которую звали Анной Павловной Савицкой. Она была матерью двух чудесных девочек, доброй и застенчивой женщиной. Король эльфов не понимал всей остроты вопроса, именно поэтому пропасть между людьми и эльфами становилась все глубже. И мир на планету Земля придет только с уничтожением одного из этих двух народов.

Глава 15 МАЗАЙ И ЕГО ЗАЙЦЫ

— Суки! Твари! Да я эту мразь зубами рвать буду, пока не сдохну! И тех, кто решил с ними сотрудничать, тоже! — Батя распалялся все больше и больше. Он орал уже несколько минут, словно из человека выдернули сдерживающий стержень, но в итоге получился не мешок костей и мяса, а злобный монстр, совершенно безумный в своем желании мстить.

Андрей впервые видел командира в таком состоянии. Батя сдерживался до первого привала, но когда узнал подробности, его крышу окончательно снесло. И девушки отряда, и пленницы испуганно жались к огромному дубу на берегу ручья. Акира, Камеко и Вини стояли в сторонке, усиленно пряча глаза, а вот Сурок казался невозмутимым — он просто готовил кашу. Некоторое время здоровяк удивленно слушал Батю, а затем, похоже, решил, что горе горем, а детям нужно что-то есть.

Корчак некоторое время молча смотрел на эту бурю, а затем решил вмешаться:

— Батя, они предложили старикам долгую жизнь. Даже немного молодости — это серьезный соблазн. — Он постарался пробиться сквозь ярость командира, но, начав говорить, понял, что лишь подливает масла в огонь.

— Что?! — Батю аж затрясло. — Соблазн?! Не вздумай повторить это еще раз в моем присутствии. Убивец, за одно то, что ты навалил такой штабель магов, я готов носить тебя на руках, но не перегибай. Ни Краснову, ни ему подобным оправданий нет и быть не может!

Последние слова егерь буквально выплюнул, затем развернулся и с шумом влетел в заросли.

Некоторое время на берегу ручья, где разместился бивуак отряда, царила мертвая тишина, затихли даже сверчки. Как ни странно, первым молчание нарушил Сурок, а вслед за ним застрекотали ночные певуны.

— С ним всегда так. Когда кто-то сильный издевается над слабым, Батя впадает в бешенство. Мы еще до войны едва уберегли старика от тюрьмы. Однажды какой-то урод поймал на базаре стащившего яблоко беспризорника и начал бить ногами. — Сурок вздохнул и продолжил помешивать в котелке. За время рассказа он так и не поднял глаз. — Батю мы держали вчетвером. И знаешь, что самое мерзкое? Этого урода повязали два узбека и армянин, а сам он был из наших же, славян. Я уже тогда понял, что гнилость и подлость национальности не имеет.

Сурок окончательно замолчал, добавляя в кашу соли и пробуя ее на вкус. Это был самый длинный монолог в исполнении здоровяка за все время знакомства с Андреем.

Над стоянкой нависла атмосфера философской угрюмости. Каждый задумался над тем, что же действительно случилось, когда пришли эльфы, и что они способны сделать с людьми, причем не только физически.

Андрей улегся на свою походную постель и достал «винторез». Оружие уже давно нужно было почистить, но лень глубоко сидела в его натуре, толкая на разные хитрости. Вот и сейчас, увидев все эти приготовления, к Корчаку подошел Вини.

— Ну что ты делаешь! — сокрушенно вздохнул егерь, отбирая оружие. — Грехи мои тяжкие. Давай сам почищу.

Маленький егерь не признавался, но сильно тосковал по огнестрелу, и чистка чужой винтовки доставляла ему большую радость.

Руки у Андрея освободились, но сон не шел, в голову опять полезли мрачные мысли. Батя был непробиваем и искренен в своем гневе, но о соблазнах Убивец упомянул не случайно. Он вырос в детдоме и как никто другой знал, что именно соблазны способны замарать даже самое чистое сердце. Тому, кто гордится своей совестью, скорей всего, судьба не подсовывает каверзных «подарков». Что именно решит для себя человек, появись у него возможность продать за больше деньги информацию, которая, возможно, повредит шапочному знакомому? Откажется ли от этого честный человек? Конечно. Но жадность будет грызть его долгие годы — ведь тот, кого ему предлагали предать, не был даже товарищем, не то что другом. А если после подобных сомнений и сожалений поступит еще одно предложение?

Для выросших в тепле и сытости людей подобный соблазн может принять вид сотен тысяч долларов или значительной должности, а вот в тех местах, где вырос Андрей, цена совести была значительно меньшей. Это мог быть дополнительный обед, красивая игрушка или просто возможность ходить без синяков. Ранимый мозг ребенка, пойдя на простую уступку, легко теряет разницу между черным и белым.

Корчак вздохнул, ворочаясь на своем жестком ложе. Батя прав, и для таких, как Краснов, оправданий нет, но егерь не имел такого соблазна, как староста. Дополнительные годы полноценной жизни для человека, который уже почувствовал дыхание смерти. Андрей прекрасно знал о том, как ловко страх умеет договариваться с совестью. Перед его глазами всплыла картина наполненных болью глаз Мишки Кыцика. Мальчик не выдержал побоев и предал друга. Андрюха Заморыш так и не смог простить предательства. И только сейчас, спустя многие годы, он понял, что сделал тогда большую ошибку, не захотев понять и простить.

Убивец смахнул рукой неожиданную слезу, откинул голову и посмотрел на далекие звезды. Прямо над ним деревья оставили большой просвет, словно специально давая человеку возможность подумать о вещах, которые были и всегда будут значительно важнее любых человеческих терзаний.

Утром все немного успокоились, хотя мрачное настроение все же сохранилось. Люди практически не разговаривали между собой, но упорно двигались к цели. Батя вел свой отряд без продыху. Лошадей нагрузили по максимуму, и привалы делали лишь для того, чтобы не замучить животных. А люди себя не жалели. Все прекрасно понимали, что в спину дышит погоня и каждая потерянная секунда может стать роковой.

Немалое расстояние до таинственного городка они преодолели за три дня, совершенно вымотавшись, но, к счастью, за это время на них никто не напал — то ли эльфы потеряли след, то ли пленник слишком сгустил краски. Что же касается Андрея, то, несмотря на тряску, его рана доставляла не так уж много хлопот. Батя вколол ему что-то из шприца-тюбика, и плечо почти не болело, хотя левая рука двигалась очень плохо.

К полудню третьего дня лес немного поредел, над верхушками невысоких сосенок показались пятиэтажки поселка.

Сам ПГТ представлял собой кучку панельных домов и разлившееся вокруг них озерцо частного сектора. Лес в свое время бессильно отступил перед напором людей, но, похоже, он скоро опять вернет себе право на Шишкино. Когда-то люди отвоевали у леса жизненное пространство и застроили его бетонными коробками, а теперь молодые побеги пробивались прямо посреди огородов, дворов и покрытых асфальтом улиц. Пройдет несколько лет — и здесь будет шуметь густой бор, ослабленный людьми лес вновь превратится в чащу.

Отряд встал на стоянку на солидном расстоянии от поселка — легенды легендами, но никому не хотелось наткнуться на стаю гвулхов. В разведку Батя взял только Андрея и, как ни странно, Свету. На вопрос о состоянии здоровья Корчак лишь состроил недовольную гримасу:

— Нормально, рука болит, но еще один чудесный укольчик — и я буду свеж как огурец.

— Хорошо, уколю, но в последний раз, — недовольно проворчал Батя, доставая шприц-тюбик.

Когда Вини попробовал сунуться с инициативой, командир резко рыкнул на него, выливая последние капли сжигавшей душу ярости.

По словам Ани, детдом находился в приземистом трехэтажном здании возле высоток. Само здание было построено задолго до высоток и, по слухам, помнило еще времена Макаренки.

Оценив ситуацию, Батя повел разведчиков по кругу, заходя с южной стороны, где массив частного сектора был уже и до пятиэтажек оставалось не более трехсот метров.

Мрачные улицы поселка походили на улочки других опустевших селений, как близнецы. Каждый шаг по засыпанной гравием дороге вызывал мертвое эхо, неприятно резавшее напряженный слух. Света сжалась в комок и вертела головой, как радиолокационная станция.

— Света, прислушайся, может, где магов засечешь. Смотрим в оба, как только увидим хоть одного вурдалака — сразу уходим. Где есть эти твари, людям уже не жить, — тихо прошептал Батя, но в мертвой тишине казалось, что его голос долетал до другого конца Шишкина.

— Ну, тогда пошли отсюда, — таким же напряженным шепотом ответил Андрей.

— В смысле? — не понял егерь.

— В прямом. Вон видишь, возле огорода, что между двухэтажным особнячком и крайней пятиэтажкой? Это полугвулх, а значит, и вожак где-то неподалеку.

Полугвулхов Батя еще не видел, поэтому сразу же достал монокль. Пока он рассматривал представителя новой породы собак, к первому зверю присоединилось еще два таких же.

— Андрей, вали их по-тихому, — скомандовал Батя, пятясь назад и прикрывая собой Свету.

Внезапно девочка замерла и посмотрела округлившимися от ужаса глазами куда-то в сторону. Взрослые взглянули туда же, но никого не увидели. Батя направил в ту сторону арбалет, Андрей же отвлекаться не стал — ему хватало проблем и с полугвулхами. Лично для него эти звери представляли более серьезную угрозу, чем маги. Левая рука слушалась плохо, но в этом «спектакле» ей отводилась лишь роль подпорки. Ствол «винтореза» лег на сгиб локтя, но выстрелить Корчак не успел.

— Я бы не советовал этого делать, — прозвучал уверенный голос из-за кустов, в которые целился Батя. Это было неожиданностью для всех, даже опытный егерь немного вздрогнул.

— Делать чего? — решил поддержать разговор Батя. Тем более что ничего другого им не оставалось.

— Стрелять собачек, — уточнил таинственный голос.

— Но они же собираются напасть, — вмешался в «интеллигентную» беседу нетерпеливый Андрей.

— Правильно, они сторожат свой дом, а вас сюда никто не звал. И как это называется, когда гость приходить незваным, да еще сторожей норовит пристрелить? — укорил таинственный собеседник.

— Так, давай заканчивать этот цирк, видишь железку у моего друга? Он сейчас положит этих уродцев, а я займусь тобой. Так что или выходи, или давай бодаться. — После недавних событий дипломатические способности у егеря значительно снизились, зато убедительность пошла в гору.

— А менгиров не боитесь? — В голосе незнакомца появились сомнения.

— Каких еще на хрен менгиров? — раздраженно спросил Батя, краем глаза наблюдая за приближающимися зверьми.

— Камешки, от которых патроны взрываются: один выстрел — и каюк.

— Да чхать Убивец хотел на твои менгиры, — со злым весельем заявил егерь. — Андрей, заявись.

Едва прозвучала команда, Убивец тут же нажал на курок. Стрелять по полугвулху он все же не стал и прицелился в кусок бетона возле ближайшего зверя. Пуля выбила мелкую крошку, и полугвулх отскочил в сторону.

— Все! Все! Хватит — убедили, — послышался из кустов голос и вслед за ним треск веток.

Из зарослей на свет божий вылез очень колоритный персонаж. Вот здесь присутствовали все атрибуты советского образца: и кирзовые сапоги, и серый плащ, и даже шапка-ушанка, хотя хозяин и снял ее, постоянно протирая запарившуюся лысину.

«Интересно, а что он носит летом?» — неожиданно весело подумал Андрей, глядя на эдакого почтальона Печкина.

Сравнение было достаточно точным — мужик был высок и худ, как оглобля, присутствовали даже усы, хотя они больше были похожи на казацкие.

— Тебя зовут дедом Мазаем? — сразу взял быка за рога Батя.

— Нет, меня зовут Матвей Александрович, но пострелята почему-то прозвали дедом Мазаем, — добродушно отмахнулся Мазай, и сразу стало понятно, что в детях он буквально души не чает.

— И как вы здесь умудрились выжить? — спросил Андрей, опасливо наблюдая за припавшими к земле тварями.

— С Божьей помощью, — ответил Мазай и тихо свистнул.

Словно по команде, а может, так оно и было, полугвулхи развернулись и скрылись в бурьянах запущенных огородов.

— Неслабо, — удивленно присвистнул Батя. — Этому можно научиться?

— Не знаю, самого до сих пор оторопь берет, — как-то равнодушно пожал плечами Мазай.

— Кстати, хозяин, а почему это мы стоим посреди дороги, не хочешь в гости пригласить? — бесцеремонно поинтересовался егерь.

— Не хочу. Меня ты можешь убить, но до деток все равно не доберешься, — сразу же нахмурился Мазай, и его добродушную улыбку словно ветром снесло.

— Мне ваши дети без надобности, я тут думал своих к вам пристроить, точнее, даже не своих, а как раз твоих. Ты, Матвей Александрович, такую Аню Пчелкину знаешь?

— Что? Как? Где она? — Мазай в секунду словно постарел, его руки затряслись, голос дрогнул, а глаза судорожно заблестели.

— Успокойся, отец, — сразу подобрел Батя. — С нами она, жива и здорова.

К лагерю они возвращались почти бегом, и впереди практически галопом несся дед Мазай. Внучка словно почувствовала родную душу и с диким воплем вырвалась из зарослей орешника:

— Деда!

Привести старика в чувство они смогли минут через десять — тот словно рехнулся и все время гладил девушку по голове. Он ее наверняка уже успел мысленно похоронить и оплакать. Батя, не особо стесняясь, напомнил о гостеприимстве, и вся компания, больше напоминавшая цыганский табор, тронулась в сторону поселкового центра.

Здание детского дома выглядело так, как Андрей себе и представлял. Угрюмая серая коробка трехэтажного корпуса и две двухэтажные пристройки, которые словно крыльями охватывали обширный двор. Стараниями местных умельцев концы этих крыльев соединял забор из колючей проволоки. Раньше детдом был обнесен бетонно-решетчатой оградой, но кто-то решил, что такую территорию надежно обезопасить не удастся, поэтому местные жители заложили внешние окна первых этажей кирпичом, а доступ во двор перекрыли оградой.

На обширном дворе когда-то были разбиты цветочные клумбы, а сейчас всю эту территорию засадили более полезными растениями, к тому же Андрей с удивлением заметил среди посадок магическую травку. Он хотел спросить об этом у Мазая, но сейчас дед был совершенно невменяем, а через секунду вопрос уже не смог бы преодолеть воцарившегося гама.

На грядках копалось полтора десятка детишек под руководством степенной дамы, место которой у глобуса с книжкой, а не на огороде. Как только один из пострелят заметил деда, раздался звонкий крик, и двери здания исторгли целую толпу. Теперь все это уже напоминало цыганский табор: кто-то громко пересказывал историю Ани, кто-то пытался согнать разбушевавшихся детей с грядок, а кто-то просто верещал от переизбытка чувств. От детского гвалта у Андрея разболелась голова — он всегда побаивался этих существ, непредсказуемых в своей опасной неудержимости и буйной любви.

Но, как оказалось, и на эту стихию была своя управа:

— Дети! Немедленно разойдитесь по местам! А вас, Матвей Александрович, и наших гостей прошу в мой кабинет. — Звонкий голос, как по волшебству, перекрыл гам и утихомирил детей. Сразу стало видно, что здесь не несколько сотен пострелят, а от силы десятков восемь. Дети, как воробьи, разлетелись кто куда, и Андрей с удивлением увидел этого властного командира. Им оказалась миниатюрная и хрупкая женщина лет тридцати в огромных очках и строгом костюме. Она сдержанно улыбнулась гостям и, развернувшись, вошла в здание.

В кабинет директора попали только главные действующие лица: Батя, Вини, Андрей, оба японца и дед Мазай с внучкой. Сурка с девочками куда-то уволокли дети и воспитательницы.

— Меня зовут Надежда Васильевна. Не знаю, по какой причине Матвей Александрович привел сюда столько вооруженных мужчин… да, я понимаю, что нашлась ваша внучка, но это не повод для скоропалительных решений, — оборвала возражения открывшего было рот старика учительница. — Но коль уж это случилось, то милости просим, и я надеюсь, что мы не пожалеем о нашем гостеприимстве. Прошу простить за такое вступление, но времена сейчас сами знаете какие.

— Надежда Васильевна, — как можно внушительнее и спокойнее проговорил Батя. — Мы никак не хотели потревожить вашего покоя и, если это необходимо, сразу же уйдем, без возражений и споров.

Слова дипломатичного егеря немного успокоили директрису, и она расслабилась, но Андрей вполне понимал ее опасения. Несмотря на наличие в отряде девушек и колоритных японцев, вид у них был еще тот: егеря в своих лоскутных комбинезонах выглядели как бандиты с большой дороги.

После слов Бати директриса сделала для себя выводы и благодушно улыбнулась:

— В этом нет необходимости, просто хотелось сразу же избежать недоразумений. Надеюсь, при этом я вас не обидела.

В какой-то момент Корчак почувствовал нереальность происходящего. Директорский кабинет выглядел так, будто вынырнул из его детства, как и одежда директрисы, но вот комбинезоны егерей, и тем более японская броня не лезли ни в какие ворота. Андрей стряхнул наваждение и почувствовал, что ему дико хочется спать. Похоже, Надежда уловила настроение гостей и тут же начала хлопотать:

— Вы, наверное, очень устали и проголодались. Сегодня у нас на ужин суп, каша с рагу и чай с вареньем. Мы разместим вас в пустующих спальнях. Девушки, конечно, будут ночевать отдельно.

Почти вся компания на подобную строгость отреагировала нормально, и только Вини расплылся в широкой и немного идиотской улыбке, которая тут же увяла под строгим взглядом педагога.

«Ага, это тебе не деревенские девчата или городские клубные вертихвостки, эта красавица держит в своих коготках целую банду малолетних отморозков, в прямом смысле этого слова», — ехидно подумал Убивец и подмигнул маленькому егерю.

Вини на подначку не отреагировал, но на директрису посмотрел с большим уважением.

Когда утром Андрей открыл глаза, ему показалось, что он вновь оказался в детстве. Тот же потолок, те же простыни и скрипучая железная кровать. И запах, который невозможно ни с чем спутать, — аромат какао с молоком. Рот стремительно наполнился слюной. Раньше Андрей ненавидел этот опостылевший напиток, а сейчас понял, как сильно по нему соскучился. Каким бы ни было его детство — это все же лучшая пора в жизни.

Он сел на кровати и осмотрелся вокруг. Большая спальня рассчитывалась на два десятка жильцов, такое же количество коек двумя рядами уместилось вдоль стен. На металлических сетках лежали скатанные матрасы, и только шесть постелей было расстелено. Вини, Батя и оба японца спокойно похрапывали — похоже, дразнящий запах завтрака их не беспокоил, — а вот постель Сурка оказалась пустой: неугомонный жаворонок уже куда-то убежал.

— Вставайте, жрать пора! — В спальню на секунду заглянул чумазый мальчишка и тут же куда-то убежал.

Андрей улыбнулся своим мыслям и воспоминаниям, а затем с наслаждением потянулся. Вот уже двое суток отряд обитал в гостеприимном доме. За это время они успели многое рассказать и получить не меньшее количество важной информации.

История разорения Шишкина была поистине страшной, особенно в глазах перепуганных детей. Здесь все происходило не так, как в военном городке Корчака. Там поработал боевой корабль: короткая атака, захват пленниц — и «летающий цветок» ушел дальше. А вот поселок Шишкино зачищали планомерно, скрупулезно и обдуманно. Как в город попали менгиры и гвулхи, неизвестно, как и то, куда потом эти звери ушли. Но после налета в городке остались только трупы тысяч людей и перепуганные собаки. Через пару месяцев появились молодые полугвулхи, но это было позже. А в тот, первый день в ПГТ пришел Хаос. По городу метались обезумевшие люди, а вслед за ними скользили черные тени гвулхов. Испуганным людям они казались выходцами из ада. И все это творилось на фоне взрывов и криков умирающих людей. Детский дом тоже не остался в стороне. Несколько гвулхов ворвались через окна и начали убивать детей прямо в классах за партами. Еще долго после этого стены школьных классов и спален были забрызганы кровью.

Директрисе, трем учительницам и практически спившемуся сторожу удалось увести в подвал самых маленьких.

Надя уже хотела вернуться за остальными, но сторож встал на пороге и даже применил силу. Неизвестно, как и почему в усталом от жизни человеке, которого директриса уже давно хотела уволить за пьянство, проснулась неведомая сила. Он не только отбросил к детям рвущуюся к смерти учительницу, но и встал на пути у гвулхов. Тяжелая дверь слетела с петель, и в подвал вошел жуткий монстр. Все, кто там был, затаили дыхание, а старик встал перед тварью и посмотрел ей в глаза. Зверь оглушительно заревел, проскреб когтями глубокие борозды в бетоне и… ушел.

Почти сутки испуганные взрослые и дети сидели в подвале, а потом все же решились выйти наружу.

Агрессор ушел из городка, но в него пришла другая беда — мародеры и бандиты. Выжившие детдомовцы затаились и только чудом, а также тем, что в городе осталось еще много добычи и женщин, можно было объяснить то, что они смогли протянуть до зимы.

Как это ни парадоксально звучит, детей спасли те же твари. В декабре появились молодые полугвулхи и разогнали выживших в городке людей по лесам. Сунулись звери и в детдом, но дед Мазай уже поверил в свои возможности, и мутанты его не тронули. К тому же одна из собак сторожа, как и многие другие в городе, принесла тройню маленьких монстров. Собака умерла, но щенят Мазай вырастил, приручил и поставил на охрану дома.

Вспоминая эти рассказы, Андрей удивлялся, как смогли эти люди не только выжить, но и не свихнуться, пройдя через весь этот ад. Четыре учительницы и сторож сумели навести порядок и создать уют в маленьком мирке спокойствия посреди всеобщего хаоса.

Два дня, проведенные в детдоме, были для путешественников настоящим подарком судьбы: они отдыхали, отъедались и буквально купались в восхищении маленьких сирот.

Мальчишки и девчонки смотрели на новых знакомых как на эпических героев, а уж тренировки мастера Акиры собирали весь детдом, и юные зрители, затаив дыхание, смотрели на чудесное шоу.

— Андрей, не надо красоваться. Ты пока не мочь сделать этот удар, — недовольно укорил мастер, увидев, как Корчак попытался достать Вини красивым ударом с разворота. И тут же добавил, предугадав недовольное замечание ученика: — И твоя рана тебе не мешать. Думай головой.

Деревянный меч глухо ударился о подставленный в таком же показушном жесте меч Вини, и Андрей тут же получил этой проклятой палкой по ребрам. Ему ничего не оставалось, как отскочить назад и, потирая ушибленные ребра, отойти на безопасное расстояние. Ранение не помешало мастеру продолжить занятия, а вот Корчаку приходилась нелегко. Плечо ныло, и в голову постоянно лезли мысли о чудесных шприц-тюбиках.

В это время довольный егерь поманил Камеко. Буквально через секунду он точно так же огреб за показушность, как за минуту до этого наказал Андрея. В этот раз Камеко не стал бить Вини по заднице, хотя явно мог и даже хотел.

Внезапно Вини застыл, расплываясь в идиотской улыбке, и Андрей понял, кого он сейчас увидит. Действительно — их занятия почтила сама директриса. Она некоторое время понаблюдала за боем Сурка и Камеко, а затем подошла к Убивцу.

— Андрей… не знаю как вас по отчеству?

— Можно просто Андрей или Убивец, — сам не зная почему, поддел учительницу Корчак.

— Мне не нравится ваше прозвище, — совершенно невозмутимо сказала Надежда, но в ее глазах мелькнула злая искра. — Можно, я обойдусь просто Андреем?

«Блин, и почему я все время стараюсь разозлить красивых женщин? Это что, защитная реакция?» — подумал Убивец, но вслух сказал совершенно другое:

— Да ради бога. Так в чем дело, Надежда Васильевна?

— Андрей, я могу с вами поговорить у себя в кабинете? — спросила директриса и тут же нахмурилась, увидев улыбку собеседника: — Я сказала что-то смешное?

— Простите, я вырос в детдоме, и приглашение в кабинет директора вызвало у меня небольшой приступ паники, — ответил Андрей и теперь уже сам смутился, потому что Надежда ответила ему лучезарной и открытой улыбкой, совершенно не свойственной ее строгому образу.

— Хорошо, когда умоетесь, приходите прямо туда. — Надежда развернулась и ушла.

Корчак, вытряхнув из головы ненужные мысли, быстро побежал в душ.

Как оказалось, его гигиеническая проблема имела простое решение, причем идея исходила от деда Мазая. Скрывать природу своего дара было уже поздно, и Андрей рассказал старику практически все. И заодно посетовал, что не может нормально вымыться из-за необходимости таскать на себе разгрузку с боеприпасом.

— Так в чем проблема? Я тут бак для душа на крыше соорудил, так что с этим все в порядке. А что до твоей беды, не вижу проблемы: запихиваешь свое добро в мусорный пакет, зажимаешь ногами — и моешься.

Решение было простым и гениальным. И вот Андрей с наслаждением смывал подогретыми на солнце струями воды выдавленный тренировкой пот.

Через пятнадцать минут он, свежий и довольный, вошел в директорский кабинет и удивился собравшемуся там обществу. В кабинете находились сидящая за своим столом Надежда, дед Мазай и… больше никого.

— Присаживайтесь, Андрей. Не смотрите по сторонам, больше никого не будет. Я хотела бы поговорить с вами без посторонних.

— Они не посторонние, и секретов от друзей у меня нет, — сразу напрягся Корчак.

— И это меня радует, а что до секретов, то их не будет — обо всем, что мы станем здесь обсуждать, вы сразу же можете рассказать своим друзьям.

— Тогда в чем дело? — уже спокойнее спросил гость.

— Просто ваши спутники к теме разговора не имеют никакого отношения.

— И о чем же пойдет речь?

— О магии, — спокойно, как о чем-то вполне обыденном, сказала Надежда.

Вот теперь Андрей удивился по-настоящему. Сказать ему было нечего, поэтому он просто сел на стул и с выражением глубокого внимания откинулся на спинку.

— Дело в том, Андрей, что я в свое время решила стать учителем и выбрала для себя наиболее интересный мне предмет — физику. Впоследствии этот интерес перерос в увлечение, и я едва не занялась физикой серьезно, но желание учить детей все же оказалось сильнее. Так вот, сама суть прикладного применения законов физики состоит в том, что мы направляем энергию, заставляя делать то, что нам нужно. Я доходчиво объясняю?

— Более чем. Я в физике не смыслю, но идиотом никогда не был, — не удержался от колкости Убивец.

— То, что произошло с нами и всем человечеством, — страшное горе. Но в то же время в наш мир пришло нечто удивительное. Я говорю о магии. Я долго думала, и мне кажется, что объяснять силу магии одним волшебством неправильно.

— И к какому выводу вы пришли? — заинтересовался Корчак. Он не верил, что учительница физики сможет сказать что-то дельное, но поддался влиянию ее настойчивого и уверенного тона.

— Это, конечно, всего лишь теория, но предположим, что заклинание — это сложное образование, которое удерживает энергию в своеобразной схеме и преобразовывает ее в нечто иное.

— И что из этого следует?

— А то, что, зная принципы, мы можем изучать магию и пользоваться ею.

— Да будет вам. И кто, по-вашему, будет все это делать?

— Человеческие маги.

— Простите, но это бред, человеческих магов не существует, — фыркнул Андрей.

— А я думаю, что вы ошибаетесь. — Надежда говорила спокойно, будто ирония Корчака ее не задевала, а лишь мотивировала на дальнейшие объяснения. — Вы даже знаете одного из таких магов.

— Ну и кто этот великий волшебник? — комично оглянулся он по сторонам, понимая, что переигрывает.

— Матвей Александрович, — все так же уверенно ответила Надя.

— Что? — Этот возглас вырвался одновременно и у Андрея и у Мазая.

— Но это же логично, — продолжила Надежда. — Я и раньше об этом задумывалась, но ваш приход подтолкнул мои мысли. Как он смог отогнать этих ужасных монстров и приручить их потомство? Все погибли, а мы выжили. Скажете, случайность?

— Да, кстати, как? — спросил Корчак, вспоминая свои недавние сомнения.

Бывший сторож замялся как красна девица.

— Ну, не знаю… я тогда сильно испугался, а потом начал молиться.

— Молиться? — переспросил Андрей.

— Да, молиться! — немного вспылил дед. — Я попросил Бога, чтобы этот зверь ушел, и он ушел.

— А что вы чувствовали кроме этого? — спросила с другой стороны Надя.

— Ну, чувствовал бешенство той тварюки, голод, а потом я ей сказал — мол, уходи, и она… ушла.

— Вслух сказали? — поинтересовался Убивец.

— Да нет же, вслух я ничего не говорил, так как-то сказал, молча.

— А когда пришли полугвулхи?

— Кто? — задала Надежда уже привычный для гостя вопрос.

— Эльфы называют больших черных зверей гвулхами, а тех, что поменьше и посерей, — полугвулхами. Люди их всех назвали вурдалаками, — спокойно протараторил Андрей и вновь повернулся к Мазаю: — Так что, когда пришли полугвулхи, вы тоже молились?

— Нет, просто они были такими растерянными, да и злости у них было меньше, чем страха и голода. К тому же рядом были мои щенята. В общем, я и сказал пришлым, что нечего, мол, здесь искать.

— Вслух сказали? — повторил свой вопрос Андрей.

— Да что ты прицепился — не вслух, а как-то про себя!

— Понятно. — Корчак опять откинулся на спинку стула и задумался.

Некоторое время в кабинете царила тишина.

— Хорошо, я согласен с тем, что Матвей Александрович, возможно, маг. Но вот что меня смущает: с чего это так неожиданно появились люди-маги? Никогда не было — и вдруг нате вам.

— Не вдруг, Андрей. Способности людей были статичны и незаметны на фоне отсутствия магии как таковой. Вот вы, например, узнали бы о своих способностях, если бы на вас не напал маг?

— Вряд ли, — подумав, ответил Андрей. — Хотите сказать, что и гвулхи подчиняются Матвею Александровичу, потому что являются магическими созданиями?

— Точно, — довольно улыбнулась Надя. — Его и раньше собаки слушались, но мы списывали это на добрый характер и понимание животных.

«Ага, и способности Светы объясняются этой теорией. Она чувствует магов, а раньше магов попросту не было, если, конечно, не считать экстрасенсов всяких», — подумал Корчак, но озвучивать своих мыслей не стал.

— Что ж, согласен, и все же что это нам дает, какой толк от меня, если я к магии не имею никакого отношения? Можно сказать, совсем наоборот — я уничтожаю магическую энергию. Так что нашему дорогому магу ко мне лучше не приближаться.

— А мне кажется, что вы ошибаетесь, — с мягкой улыбкой сказала Надежда.

— В чем, интересно?

— Я физик и поэтому прекрасно знаю, что энергия не может исчезнуть. Она может измениться, перейти в другое состояние, но уж никак не пропасть бесследно. Если вернуться к моей теории о плетениях, простите, но этот термин я почерпнула из фантастических романов… — смущенно улыбнулась учительница. — Так вот, предположим, что плетения управляют энергией, а вы каким-то образом разрушаете эти построения. Энергия выплескивается наружу, а сам процесс разрушения плетений внутри магов причиняет боль.

Некоторое время Корчак с недоумением смотрел на эту совсем еще молодую женщину и не мог понять, почему именно она выдвигала подобные теории, которые, без сомнения, имели под собой почву. Почему все это пришло в голову не седобородому старцу-профессору, а учительнице физики. С другой стороны, возможно, именно поверхностные знания и свежий взгляд позволили ей увидеть то, чего не видят более опытные профессионалы. В голове Андрея мелькнула неожиданная мысль, которую он тут же озвучил:

— Надежда Васильевна, скажите, как, по-вашему, маги уничтожили наш мир?

— Андрей, если мы так разоткровенничались, то можете называть меня Надей. Что же касается способа, то думаю, это нечто похожее на электромагнитный импульс, который выводит из строя всю электронику.

— А взрывчатка?

— Насчет этого не знаю, но с чего вы взяли, что этого не знают эльфийские маги? Если можно направленной волной раскалить мелкие металлические детали в микросхемах, то почему нельзя заставить взорваться очень неустойчивые по сути своей вещества?

— В принципе о чем-то подобном думал и я, — сказал Корчак и заметил веселые искорки в глазах Нади. — Действительно думал. Но все же — какая польза в этом деле может быть от меня?

— Во-первых, мне кажется, что вы тоже маг, только какой-то особенный, способный разрушать выстроенные плетения, уничтожать порядок. Так сказать, маг Хаоса. С другой стороны, у вас есть возможность собирать информацию.

Услышав это, Андрей моментально напрягся.

— Я не уверен, что смогу вести с пленными эльфами научные диспуты, — стараясь не вспылить, ответил он. Гость ожидал увидеть в глазах собеседницы осуждение и даже презрение, но не заметил ничего, кроме любопытства. Либо она не осуждала убийцу эльфов, либо не знала всех подробностей.

— Но попробовать вы можете? И еще, — замялась, как школьница, Надежда. — А какие они? Я имею в виду эльфов…

«Женщины всегда остаются собой, даже такие умные, как Надя. Вытравить из них романтику абсолютно невозможно», — внутренне ухмыльнулся Андрей.

— Знаете, в принципе образ, нарисованный Толкиеном, в общих чертах верен, но только в общих чертах. Ведь Голливуд, по сути, пририсовывал диковинные детали к образу обычного человека, а эльфы — существа совершенно другого биологического вида. Спутать эльфа с человеком невозможно. Глаза темнее, кожа другой структуры. Да что я вам рассказываю, вы сами можете посмотреть. — Корчак небрежно достал из кармана смартфон. К счастью, батарея была заряжена наполовину, поэтому ему удалось продемонстрировать все необходимые изображения, при этом стараясь пропускать откровенные сцены пыток.

В какой-то момент Андрей почувствовал себя Гендольфом из творения вышеупомянутого великого фантаста. И старик и молодая женщина с детским восторгом смотрели на привычный для любого современного человека прибор. Впрочем, может, они так смотрели на изображения представителя другого мира…

В один из моментов Надежда одарила Андрея странным взглядом.

«Понятно, ей рассказали не все», — догадался Корчак, силясь углядеть отрицательные эмоции, но ничего, кроме настороженности, не заметил. Ум у Нади был действительно гибким, а взгляды разносторонними.

Под конец просмотра ему пришла в голову еще одна неожиданная мысль:

— Кстати, Надя, если вы говорите, что я всего лишь разрушаю плетения, то как я мог защитить электронику смартфона? Ведь магия создала электромагнитные волны, которые должны были все сжечь!

— Значит, заклинание не создавало волны, а влияло на предметы непосредственно. Просто способ, которым оно это делало, нам неизвестен, — не унималась теоретик магии. — Мы ведь делали свои выводы исходя из привычных для нас знаний. А что до природы вашего дара, то мы его можем проверить прямо сейчас.

— И каким же это способом? — насторожился Андрей, хотя переживать нужно было совсем не ему.

— Элементарно. У нас есть маг, и вы можете к нему прикоснуться, — выпалила Надя и простодушно улыбнулась.

Андрей и Мазай сначала ничего не поняли. До старика дошло быстрее, и он возмутился:

— Надежда Васильевна, вы того-этого, палку-то не перегибайте, не ожидал я от вас такой черствости.

— Да что вы такое говорите, Матвей Александрович, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я уверена, что ничего плохого не произойдет.

Мазай немного помялся, а затем все же согласился на эксперимент. Он решительно встал и протянул для пожатия свою жилистую руку. Андрей тоже встал, подошел ближе и осторожно прикоснулся к руке старика. Мазай напрягся, но действительно ничего особенного не произошло. Старик широко улыбнулся и крепко пожал протянутую руку.

— А можно к голове прикоснуться? — осторожно спросил Корчак.

— Валяй, — весело ответил Мазай. — Только не вздумай гладить, как собаку, — дам в зубы.

Андрей улыбнулся в ответ, аккуратно дотронулся пальцами до виска старика — и опять без малейших последствий.

— Вот видите, наша теория оказалась верной, — подвела итоги довольная собой Надя.

— А еще это может означать, что Матвей Александрович никакой не маг, — парировал Андрей, но решил особо не перегибать. — С другой стороны, ваши доводы действительно выглядят разумно.

— Ну что, вы присоединяетесь к нашей маленькой исследовательской группе? — спросила Надя с детским задором.

— Хороший вопрос, — грустно улыбнулся Убивец. — Но есть и другой. Вы знаете, куда я иду?

— Да, и я, если честно, не очень-то вас понимаю.

— У Вини длинный язык и нездоровый интерес к красивым женщинам.

— Он просто переживает, — попыталась смягчить обстановку директриса.

— Ладно, это все не так уж важно, — вздохнул Корчак. — Важно то, что я вряд ли вернусь. Но если случится чудо и я не пойду на корм гвулхам, то всю собранную информацию я принесу сюда, и мы вместе попытаемся в этом разобраться, — серьезно сказал он.

— А я буду ждать, — с очень спокойной и доброй улыбкой ответила Надежда.

У Корчака внутри что-то сжалось — это было уже второе место, где его будут ждать, но радости он почему-то не испытывал. Всю жизнь он искал таких людей, но повезло ему только с Лизой, а вот сейчас почему-то начало везти и с другими, да только теперь это везение было совершенно бесполезным. И все потому, что он идет умирать.

«А что, если? — пискнул инстинкт самосохранения, и Корчак весь заледенел. — Нет, иначе тогда, у горящей машины, ты просто струсил».

Лицо Убивца стало бледным, черты окаменели, а глаза словно подернулись коркой льда.

— Андрей, с вами все в порядке? — Голос Надежды дрогнул. Она впервые в жизни увидела, как лицо обычного человека за секунду превращается в маску смерти.

— Да, — хрипло выдавил он из себя. — Извините, но мне нужно идти.

Не дожидаясь ответа, резко встал и вышел из кабинета.

Через полчаса весеннее солнце и пение птиц, смешанное с детским смехом, растопило душу Андрея и пустило туда тихую боль. Он поднял глаза и осмотрелся. Как оказалось, в неожиданном приступе депрессии он вышел во двор детского дома и присел на единственной уцелевшей лавочке. Невдалеке от него с десяток ребятишек одного возраста ковырялись в грядке под присмотром пожилой, но очень бойкой дамочки. Жилистая женщина, которой на вид можно было дать лет шестьдесят, объясняла ребятне правила прополки зеленеющих грядок:

— Лидочка, я же сказала, что вырывать надо травку с продолговатыми листиками и жестким стеблем. А ты что делаешь?

— Анастасия Петровна, но вот эта травка дергается легче, — совершенно серьезно заявила девочка с огромными глазищами и застиранным бантиком на волосах.

— Следовательно, зимой мы будем есть не помидоры, а сушеные сорняки. Ты этого хочешь? — мягко надавилаучительница.

— Я не люблю помидоры, — с железной логикой гнула свою линию девочка.

— Но ведь другие дети любят. Вот скажи, Петя, ты любишь помидоры?

Корчак не стал вникать в суть дальнейшего развития воспитательного процесса и просто наблюдал за работающей компанией. У него даже мелькнула мысль помочь ребятне, но тут же угасла — он никогда не чувствовал тяги к крестьянскому труду, поэтому совершенно не умел ничего делать. Дети продолжали усердно работать, а скучающий гость умиротворенно наблюдал. И дети и учительница были одеты в одинаково потрепанные наряды, но, несмотря на тусклый вид, было видно, что за одеждой внимательно ухаживают и даже стараются украсить. К примеру, тем же застиранным и потускневшим бантиком.

Внезапно Андрей почувствовал, что рядом с ним кто-то присел. Он повернул голову и увидел Мазая.

— Сидишь?

— Сижу, — ответил в тон старику.

— Ты это, сынок, если Надька тебя чем-то задела, не серчай так уж сильно. Она девка хорошая, но умная, порой даже чересчур.

— Да нет, Матвей Александрович, — наконец-то улыбнулся Корчак. — Все в порядке, просто я неосторожно задел старую рану.

— Эх, чего уж там, можешь меня называть Мазаем. Привык уже, а то вроде и хорошо родители назвали, но пока полностью произнесешь, язык в узел завяжется.

— Хорошо, Мазай, — еще шире улыбнулся Андрей и тут же услышал вопль с завыванием. От этих протяжных слов опять повеяло детскими воспоминаниями.

— А я ска-ж-у-у! Анастасия Петровна! Васька опять испортил кучеряшку!

— Вася, — тут же откликнулась учительница, — я же просила тебя не лезть в грядку, а просто выносить собранный сорняк. Это же намного легче.

Пойманный на горячем Васька надулся как сыч и начал ковырять носком ботинка и так уже изрядно взрыхленную землю.

— Мазай, — заинтересованно повернулся к деду Корчак, — а что это за кучеряшка такая?

— Да есть такая травка… — неожиданно замялся дед.

— Магическая? — сузил глаза Андрей.

— Ты на меня глазами не зыркай. Да, травка волшебная. У меня здесь почти сотня голодных ртов, а эта хрень за два месяца дает фигню размером с арбуз. При этом вкусом она похожа на яблоко, да и питательность та же. И поливать ее не надо.

— Смотри, дед. Сначала травка, а потом девочек в виде налога станешь отдавать. А ты знаешь, что с ними делают? — не унимался Убивец.

— Уже знаю, — прорычал Мазай. Было видно, что он хотел повысить голос, но рядом работали дети. — А даже если бы и не знал. Я этих деток люблю не меньше, чем Аньку, и лучше сдохну, чем отдам хоть одного. Андрей, заканчивай кидаться на людей, так и озвереть недолго.

Корчак сразу же успокоился, понимая правоту старика. Действительно, он чем дальше, тем глубже погружался в состояние постоянного бешенства, вспыхивая по любому поводу. Дед Мазай решил не заострять ситуации и сменил тему разговора:

— Кстати, я тут собирался на зачистку сходить.

— На зачистку?

— Мы так называем сбор нужных вещей в городке. А чтобы ничего не пропустить, проверяем все по квадратам, так сказать, зачищаем. Ну как, пойдешь?

— Почему бы и нет, вот только можно кое-кого взять с собой? — Андрея посетила неожиданная мысль.

— Кого это?

— А вон того постреленка, Ваську.

— Ваську? Давай возьмем, от него все равно в доме толку как от козла молока. За что ни возьмется — или сломает, или потеряет, — пожал плечами дед Мазай, поднимаясь со скамейки. — Сейчас только тачку захвачу, и пойдем.

Пока дед пропадал в доме, Андрей подошел к детям, которые продолжали копаться в грядках. Васька стоял в стороне и уныло ждал очередной порции вырванных сорняков.

— Привет, — поздоровался Корчак и с серьезным видом протянул пацану руку для пожатия. — Тебя Василием зовут? А погоняло какое?

— Свисток, — пропищал от неожиданности Васька, но руку все же пожал, стараясь изо всех сил выглядеть взрослым.

— Это еще ничего, вот меня в детдоме называли Заморышем.

— Гы, — расплылся в улыбке мальчик.

— Что ж это ты, Васька, посадки портишь?

— Я не специально. — Васька опять ушел в глухую защиту.

— А вот мы сейчас и узнаем, насколько неспециально. Как зовут вон ту девочку, в синем платье?

— Машка Зануда.

Андрей внутренне усмехнулся — почему девочка получила такое прозвище, было понятно уже по ее воплям. Бывший детдомовец прекрасно знал, что в таких кругах любое отрицательное качество характера сразу же вылезает на поверхность и приклеивается к человеку в виде прозвища.

Он улыбнулся своим мыслям и повернулся к работающему классу:

— Маша, да, я к тебе обращаюсь. Маша, попроси, пожалуйста, у Анастасии Петровны два листика с магических растений, ну каких-нибудь ненужных.

Девочка несколько секунд оторопело смотрела на чужого дядю, а затем, едва не вытаптывая посадки, понеслась к учительнице. Несколько минут ушло на споры и объяснения, затем учительница пожала плечами, что-то сорвала с грядки и отдала это девочке. Маша так же стремительно вернулась обратно и протянула Андрею два красновато-синих листочка.

— Спасибо, Маша, но это не мне. Оставь один у себя, а второй отдай Васе.

Девочка пожала плечами и, явно копируя учительницу, с кислой гримаской на лице протянула листочек мальчику. Васька, не понимая причин происходящего, взял листок и тупо уставился на то, как растение моментально скукожилось, а затем вообще рассыпалось трухой.

Машка тут же захотела высказать что-то ядовитое, но Андрей остановил ее следующей просьбой:

— А теперь дай второй листочек мне.

После того как второй листок повторил судьбу первого, глаза у девочки стали огромными и совершенно круглыми. Она уже слышала, что этот дядька с пистолетом на бедре какой-то странный, и зовут его очень страшно.

— Вот видишь, Маша, Васька не специально все портит, просто он такой же, как и я. — Корчак увидел деда Мазая, который катил впереди себя огромную двухколесную тележку, обхватил Ваську за плечи, и они оставили девочку переваривать новости в одиночестве. — Пойдем, Василий, у нас с тобой сегодня намечается очень много дел.

По скрупулезно разработанному дедом плану сегодня они должны были обследовать улицу с раритетным названием Орджоникидзе. А точнее, дома с двадцать третьего номера по двадцать шестой. Район был небедный, поэтому все строения оказались двухэтажными особняками.

Перед калиткой первого дома Мазай провел краткий инструктаж.

— Так, молодежь, вы идете вдвоем, вот вам по заветной тряпочке, — загадочно улыбнулся дед и подал соратникам две грязновато-белые полоски ткани. — Ее нужно повесить на пояс и не снимать. Я проверяю первый этаж и подпол, а вы второй. Берем только консервы и детскую одежду.

— Мазай, это то, о чем я подумал? — спросил Андрей, подозрительно принюхиваясь к тряпочке.

— Да, то самое, — почему-то грустно вздохнул Мазай.

— Чего так печально?

— А как, по-твоему, я изловчился и деток охранять, и по домам шарить? Приходится каждый раз, утром и вечером, да и перед уходом на зачистку, обходить дом и подписывать все углы.

— Ну, чего, дело нужное. — Андрей старался спрятать улыбку, но получалось плохо.

— Че лыбишся, ты знаешь, сколько мне приходится пить, причем не водки? — пробурчал Мазай и, махнув рукой, ушел в дом.

— Ну что, Индиана, пошли на поиски сокровищ? — Андрей легко хлопнул напарника по плечу и пошел следом за дедом.

— Почему Индиана? — осторожно спросил Васька. Судя по всему, он никогда не слышал этого имени и потому не знал, как относиться к подобному обращению.

— Ну, брат, это длинная история, — загадочно протянул Корчак и начал рассказывать…

Все запланированные дома они обошли за два часа и доверху загрузили тележку. Теперь на этом примитивном транспортном средстве в одной куче лежали и серебряная посуда, и консервы, и несколько упаковок шоколада. Последней находке Мазай был особо рад:

— Шоколад, непросроченный, и много. Красота.

— Это так важно, чтобы было много? — удивленно спросил Андрей.

— Еще бы, если не дать всем по кусочку, там такая трагедия начнется… Потому-то я и не позволил тебе забрать кружева.

— А как же с игрушками?

— С этим все проще — есть игровая комната, в которой играют все по очереди, а вот с личными цацками приходится быть осторожнее.

О подобных нюансах сиротской жизни Корчак не задумывался и только теперь начал по-другому смотреть на некоторые поступки своих собственных воспитателей. Он с сожалением посмотрел на деловито шагающего Ваську и вспомнил, зачем потащил мальчишку с собой.

— Мазай, здесь где-то поблизости есть менгиры?

— Да хоть где, их тут двадцать три штуки накидано, сам считал. Вон в ту улочку свернем, там ближайший и будет. А тебе-то зачем?

— Хочу кое-что проверить. И кстати, кто придумал так назвать эти камни?

— Дык наша шибко умная директорша и намудрила, теперь вот ломай свой сугубо славянский язык.

Менгир оказался точно таким же, как и тот, который Андрей видел в покинутом городе. Только в этот раз у него была возможность рассмотреть камень внимательней. Артефакт представлял собой серое каменное яйцо полутораметровой высоты. На камне кто-то вырезал сложные узоры, напоминавшие заросли плетущегося растения без листьев.

— Андрей, ты близко-то не подходи. Я, старый дурак, еще осенью решил полюбопытствовать, так едва отполз — чуть не сдох, — предупредил старик, видя, что Убивец направился прямо к камню.

— Не боись, на меня эта хрень не действует, — ответил Андрей, затем, продолжая разглядывать менгир, спросил: — Мазай, если сюда сбегутся твои питомцы, ты сможешь их утихомирить?

— По-любому, но с какого это лиха они сюда припрутся?

— Ну, мало ли, — неопределенно произнес гость. — А теперь, господа, отвернитесь от камня и постарайтесь не смотреть.

— Какого черта? — начал нервничать Мазай, но все же повернулся и придержал голову любопытного Васьки.

Андрей, не затягивая процесса, достал «гюрзу», свинтил глушитель и выстрелил в воздух. Резкий звук хлестнул, словно удар плетки. Яркая вспышка ударила по глазам.

— Твою мать, Андрюха, ты чего тут вытворяешь?! — взвился Мазай, хмуро посмотрев на возмутителя спокойствия.

С таким же вопросом в глазах из улочки вынырнули три полугвулха. Их мнение поддержали еще пятеро сородичей, перепрыгнувших через ограду соседних участков минутой позже. В том, что остальные подтянутся еще через пару минут, Андрей не сомневался.

Пока Мазай успокаивал зверушек, Убивец внимательно рассматривал менгир. Вспышка сошла, но узоры на камне продолжали мягко светиться. Проверяя еще одну идею, Андрей бросил на землю холостой патрон от обреза — и тот разорвался, едва не поранив экспериментатора.

— Ладно, пляшем дальше, — проворчал Андрей себе под нос, не замечая ругани деда. Затем повысил голос, автоматическим жестом доставая нож: — Василий, а ну иди-ка сюда.

В ответ на предложение не прозвучало ни единого звука. Андрей развернулся и увидел немую сцену: «Дед Мазай встал на защиту слабых и обездоленных». Эта картина моментально вызвала улыбку. Но дед не разделил его веселья.

— Андрей, ты чего лыбишься? По-моему, у тебя не все дома, — хмуро заявил Мазай, закрывая собой мальчика.

— С головой у меня все в порядке. По крайней мере, на данный момент, — зачем-то уточнил Убивец. — А вот насчет того, что я собрался делать, скажу прямо, без реверансов, но не тебе. Васька, прекрати прятаться за деда, ты уже не ребенок.

Упрек задел мальчика, и он вышел из-за дедовой спины.

— Василий, выбирай: сейчас ты подойдешь ко мне, я порежу тебе руку — и мы узнаем, кто ты есть на самом деле. Или же вы с дедом уйдете обратно и потеряете солидный шанс на выживание вашего дома.

— Что ты несешь?! — возмутился Мазай.

— Ладно, объясню проще, — вздохнул Андрей. — Но то, что вы сейчас узнаете, должно остаться только в ваших головах. Так вот, магия на меня не действует, это вы знаете, но не знаете, что моя кровь имеет те же свойства, что и я сам. Если моей кровью смазать пулю или наконечник стрелы, то такого выстрела не удержит ни один магический щит.

По лицу Мазая он понял, что старику известно о магических щитах, да и вообще многое из того, что никогда не узнаешь, сидя вдали от внешнего мира. Но вопросы потом.

— А теперь скажу, почему я с вами разоткровенничался. У меня есть серьезные подозрения, что Васька такой же, как и я, и кровь его работает так же, как и моя. Вот это я и хотел проверить. Так как, Василий? Решать тебе.

— Ну, ты сильно не командуй тут, мал он еще, чтобы решать. — Мазай был очень недоволен такой постановкой вопроса, но ничего изменить не мог: Васька уже все решил.

Он вывернулся из рук старика, подбежал к Андрею и протянул ему левую руку. Андрей улыбнулся — паренек правильно определил назначение повязки на руке взрослого бойца.

Нож легко лизнул кожу, и вниз, к локтю, побежала струйка крови. Корчак быстро смочил в крови холостой патрон и залил ранку перекисью водорода. Затем намотал бинт и зафиксировал сеточкой. Наличие на руке подобного украшения словно изменило что-то внутри Васьки — он расправил плечи и даже стал немного выше.

Андрей закончил медицинские мероприятия и, не откладывая дела в долгий ящик, бросил окровавленный патрон в сторону менгира. Металлический цилиндр покатался по растрескавшемуся асфальту дороги и, нырнув в одну из трещин, замер. Решив не оставлять никаких сомнений, Андрей бросил следом еще один патрон, который тут же разорвался, буквально в метре от них. Васька вздрогнул от резкого звука, но остался стоять рядом.

«Нормально, из парня выйдет отличный боец», — подумал Корчак и взъерошил непокорный чуб на детской голове.

В лагерь они возвращались под тихий говор Убивца, который наставлял Мазая в том, как можно использовать дар мальчишки. Старик хмурился, но признавал правоту своего странного собеседника.

— Оно-то понятно, кровью можно и копье смазать, и арбалетный болт, но зачем резать руку? Шприцом же аккуратней получится!

При упоминании шприца Андрей и Васька синхронно вздрогнули, и старик понял, что мальчишка тоже будет полосовать свою плоть, лишь бы не видеть, как игла входит в вену.

До ставшего крепостью детского дома они добрались ближе к вечеру и сразу же наткнулись на свирепого Батю.

— Что там, черт возьми, произошло? Я у тебя, Убивец, спрашиваю?

— Нужно было кое-что проверить.

— И обязательно оповещать об этом всю округу?

— Так надо, — отрезал Андрей, уже понимая, что сглупил. Можно было ограничиться и опытами над травкой.

Проигнорировав вопросы Вини, он направился в спальню и завалился на кровать. Завтра тяжелый день — нужно успеть поработать с Васькой и задать несколько вопросов Мазаю. Корчак чувствовал, что начинает пускать здесь корни, а это значит, что пора идти дальше, с отрядом или без.

Но заниматься с мальцом, как и принимать сложные решения, ему не пришлось. Ночью Андрея разбудил толчок под ребра и тихий шепот Вини.

— Вставай, Убивец, у нас гости, — прошептал егерь и выскользнул из комнаты.

Андрей быстро собрался, теряясь в догадках о причинах такого переполоха.

Ответы на все свои вопросы он получил из уст Мазая, поджидавшего бойцов у ворот проволочной ограды:

— Мои собачки учуяли каких-то чужаков, но кто они, я не знаю — может, ушастые, а может, и люди.

Батя скользнул взглядом по Андрею и посмотрел на Свету. Упрека он так и не высказал, но Андрей и сам уже понял, что, возможно, именно он накликал беду на практически беззащитный детский дом.

В это время сонная Света усиленно хмурила брови и водила головой из стороны в сторону, словно прислушиваясь к далеким голосам. Через пару минут она открыла глаза и отрицательно покачала головой.

— Точно? — переспросил Батя, на что Света только пожала плечами. — Так, идем двумя группами: я и Сурок, Убивец и Вини. Работаем автономно. В случае контакта кричать филином. Вопросы? Ну, тогда пошли.

Распределив задачи, Батя нырнул в темноту за воротами.

Андрей бежал по темным улочкам пригорода, стараясь не сильно шуметь и не свалиться в кусты. Пока ему удавалось только не отставать от егеря, а остальное — так, с грехом пополам.

Судя по мелькавшим в темноте силуэтам и виду дорожки под ногами, они бежали по обочине одной из улиц частного сектора. Внезапно Вини резко остановился, и Корчак едва не толкнул его в спину. Егерь поднял сжатый кулак. Убивец тут же вскинул к плечу «винторез» и, присев на полусогнутых ногах, затих.

Над ночной улицей вновь воцарилась тишина, даже одинокий сверчок позволил себе пару контрольных трелей и тут же затих. Внезапно, да так, что Андрей вздрогнул, Вини из состояния полной неподвижности перешел в движение и, распрямившись, как пружина, исчез. В следующую секунду над головой Убивца просвистела стрела и воткнулась в ствол стоящего за его спиной дерева. Неизвестный стрелок промахнулся буквально на две ладони, и, скорее всего, на то были серьезные причины. В темноте прозвучал сдавленный писк и еще один хрип. Андрей метнулся вслед за Вини и тут же услышал что-то напоминавшее крик филина.

До перекрестка улиц, где всего минуту назад слышалась возня борьбы, он добежал вместе с Батей и Сурком. В темноте хрустнула пластиковая палочка, и в ладони командира егерей загорелся тусклый свет. Вокруг стало немного светлее, только теперь Андрей сумел рассмотреть на асфальте два неподвижных тела. Это были эльфы-лучники. У одного на лбу набухала солидная шишка, а вот второму повезло значительно меньше — его горло было разрезано практически до позвоночника. Корчак уже видел последствия фирменного удара Вини, но привыкнуть к этому зрелищу так и не смог.

— Думаешь, это все? — тихо спросил Батя.

— Мазай говорил про двоих, — пожал плечами Вини. — Если есть еще, то это не ко мне.

— Хорошо, тащим их в дом. Убивец, приводишь этого в чувство и в темпе расспрашиваешь, на долгие беседы у нас времени уже нет.

Под руку попался небогатый одноэтажный домик. Чтобы не носиться потом с телами, егеря затащили обоих эльфов сразу же в подвал. Андрей тяжело вздохнул и решительно подошел к пленнику. Первое же прикосновение привело бесчувственного эльфа в сознание. Он дико закричал.

— На фига ж это столько дряни в себя пихать? — проворчал Корчак, удивленный настолько бурной реакцией.

Немного подумав, он ухватил пленника одной рукой за броню, а второй за горло. Броня от прикосновения антимага сразу же расползлась, но там были вшиты какие-то ремешки, так что пальцы ухватились крепко. Эльф закричал вновь…

Через полчаса в кабинете директора собрался весь отряд и хозяева дома. Те, кто не участвовал в ночной стычке, с нетерпением ждали новостей. Андрей выждал, пока все соберутся и успокоятся, а затем начал пересказывать добытую у пленного эльфа информацию:

— Из хороших новостей только одна, да и та только для меня. Ушастые пришли по следу, а не на звук моих экспериментов. Дальше — хуже. Мы навели шороху с «черным караваном» и, похоже, задели кого-то важного. Эти двое — из отряда уже известного нам Сатоки. По словам пленника, парень на пену изошел, когда узнал, что те, кто должен убегать от него в диком страхе, вздумали кусаться.

— Почему их было только двое? — нетерпеливо спросил Батя.

— Не знаю, что вы там намудрили со следами, но нас они потеряли — похоже, отвыкли ушастые бегать по нашим лесам.

— Что значит отвыкли? — Как всегда, Вини интересовала лишь необычная информация.

— А я не говорил? — хмыкнул Андрей. — Они же местные, с Земли. Еще мой первый пленник рассказал душещипательную историю о том, как все эльфы радовались возвращению на родину.

Эта информация повергла присутствующих в шок, лишь Батя нашел в себе силы сбросить оцепенение:

— Ближе к делу.

— В общем, наш след они потеряли, но зато нашли кучу других и разбились на мелкие отряды.

— Пропавший дозор будут искать? — спросил командир.

— Понятия не имею. Батя, ты же сам видел, как этот заморыш изошел пеной и загнулся прямо посреди своей пламенной речи. Если верить раскладкам Нади, то на эльфе было навешано заклинаний — как на собаке блох. С другой стороны, Света его не учуяла, так что, возможно, это простой стрелок решил обезопасить себя таким хитрым способом. Вот только от прямого удара кулаком в лоб специального заклинания, наверное, не придумали, — позволил себе шутку Андрей, но ее никто не оценил.

Все присутствующие задумались, переваривая грозные новости.

— Ну что, дамы и господа, — решительно разогнал тишину Батя. — Я вижу только один выход из ситуации. Пропавших разведчиков будут искать и выйдут на Шишкино, а чем все это может закончиться — понятно заранее. Но. — Батя жестом остановил собиравшуюся заговорить Надю. — Мы сюда привели хвост, и нам его обрубать. Придется еще раз пошуметь. Предупреждаю: после этого нас будут искать долго и вдумчиво. Поэтому предлагаю всем хорошо подумать. Надеюсь, наша хозяйка не откажется приютить тех, кто останется?

— Конечно, — кивнула директриса.

— Так, на сборы и размышления даю два часа. — Батя решительно хлопнул ладонью по коленке и встал. — Похоже, наши каникулы закончились.

Говорил он весело, словно это не было смертным приговором.

На сами сборы Корчак потратил минут десять и сразу же побежал к Мазаю. Оставалась еще куча вопросов, и, как всегда в таких случаях, время нашлось лишь в последний момент.

Старик был занят пересчетом запасов в кладовке.

— Что, Андрюха, решил попрощаться со стариком? — грустно улыбнулся Мазай.

— И попрощаться тоже, к тому же есть пара вопросов.

— Спрашивай, — благодушно пригласил старик, усаживаясь на один из мешков и тут же напрягаясь под пристальным взглядом парня.

Время поджимало, поэтому Корчак решил не миндальничать и применить разработанную для допроса эльфов методу построения диалога. Разве что без боли.

— На каком расстоянии друг от друга стоят менгиры?

— Ну, я не знаю, по-разному, — начал растекаться мыслью Мазай, но Андрей его перебил:

— Цифры, Мазай, цифры, можно не точно.

— Где-то с километр.

— Как долго они светятся после активации?

— После чего?

— После вспышки, не тормози, дед, — надавил Убивец.

— Примерно час, — пожал плечами Мазай.

— У полугвулхов есть вожак?

— Нет, они одиночки, но временами почему-то собираются в стаи, а так каждый выбирает себе участок, словно под охрану, и знаешь…

— Как долго собаки носят полугвулхов, и насколько быстро те растут? — оборвал деда Андрей, взвинчивая темп допроса и не давая расслабиться.

— Ну… — протянул Мазай и тут же тряхнул головой, сосредотачиваясь. — Матильда ощенилась через месяц после налета, а еще за полтора месяца цуцики вымахали до размеров крупной овчарки.

— Чего они не любят или боятся?

— Да вроде ничего не боятся. Ходят почти везде.

— Что значит почти? — копнул глубже Андрей.

— В заросли крапивы не лезут — может, она их жжет: шерсти-то практически нету.

— Не входят или обходят стороной?

— Обходят, точно обходят. Вспомнил, — осенило Мазая. — Я как-то крапиву у ограды дергал, а потом погладил Жулика, — так он че-то чихать начал.

— Как уживаются с собаками? — перешел Корчак на следующий вопрос, не давая старику сбиться с темпа.

— Пока те черные были в городе, простые псы прятались как от огня, а за полукровками бегали как привязанные, а сейчас обычных псов почти не осталось. И вообще, Андрюха… — Мазай все же вывалился из заданного Убивцем ритма. — Что ты мне за допрос устроил? Как КГБ, ей-богу!

— Но ведь получилось? — хитро прищурился Убивец.

— Что?

— Обмен информацией. Я за пять минут узнал столько, сколько в другой ситуации пришлось бы вытягивать несколько часов.

Дед недовольно покосился на собеседника, почесал подбородок и озадаченно хмыкнул:

— Гляди ж ты, и вправду ловко получилось, даже про крапиву вспомнил. Может, еще чего спросишь?

— Нет, вроде все, хочу попросить. Присматривайте за Васькой: с непривычки он может полезть геройствовать. И если я не вернусь, постарайтесь вместе разобраться в его талантах. Иногда дети выдают очень неплохие идеи — как говорится, устами младенца глаголет сами знаете что. А так вроде все. В общем, всех благ вам, — впервые за долгое время искренне улыбнулся Корчак.

— И тебе удачи, Андрюша, главное — помни, что сначала все-таки Андрюша, а уже потом Убивец.

— Постараюсь, — вновь улыбнулся мститель и пожал протянутую руку.

Из всех запланированных дел у него остался только разговор с Васькой, но, как оказалось, этих самых дел у него было на две штуки больше, чем он думал. Выбегая из левого крыла детдома, полностью отданного на складские нужды, он буквально налетел на Лену.

Сначала Андрей хотел спросить девушку, что она делает в нежилой части здания, а потом догадался: ищет его.

— Нам надо поговорить. — Лена ухватила парня за рукав, и он по инерции развернулся на сто восемьдесят градусов.

«Твою мамзель», — вздохнул про себя Корчак.

— Я не задержу тебя надолго, просто хочу задать один вопрос. Что ты ко мне чувствуешь?

«Чтоб я сдох». — Он ждал чего угодного, но только не этого. Всю жизнь мечтал о том, чтобы женщины все-таки научились задавать этот простейший вопрос. И на тебе — дождался.

Жизнь, словно издеваясь, начала забрасывать его сбывшимися желаниями и выбирала для этого наиболее неподходящее место и время.

— Лена… — выдавил он из себя.

— Конечно, я не такая красивая, как Наташа, и тем более как твоя директриса…

«А вот это уже больше похоже на правду», — иронично подумал Андрей, когда девушка сбилась на более привычный для уха современного мужчины ревнивый тон.

— При чем здесь это, — вздохнул Убивец. — Неужели ты думаешь, что мне сейчас нужна романтика? И дело не в…

Договорить он не успел. Глаза Лены мучительно распахнулись, словно она увидела призрака. Девушка всхлипнула и, ощутимо зацепив горе-любовника плечом, убежала по коридору. Андрей посмотрел ей вслед и увидел Надю. Директриса удивленно глянула на бегущую Лену и осуждающе на парня.

— Что? — Его аж перекосило.

— Это вы мне скажите. Впрочем, не мое дело. Андрей, я вас искала, чтобы поговорить. — Уловив в глазах собеседника настороженное выражение, учительница засмеялась: — Нет, я не стану признаваться вам в любви.

— Слава богу, — искренне выдохнул Андрей и тут же исправился: — Ну, вы поняли, что я имею в виду.

— Конечно, — ехидно улыбнулась Надя и перешла к делу: — Я хочу спросить насчет Василия. Вы с Мазаем о чем-то шептались, но мне он ничего не говорит. Старик в последнее время стал совсем невыносим. Может, ты поможешь с этим вопросом?

Некоторое время Корчак напряженно думал, но в обшей суматохе принять взвешенное решение было очень сложно, и он решил рискнуть:

— Хорошо. Мне удалось выяснить, что Васька такой же, как и я. То есть он имеет иммунитет к магии. Его аура и кровь могут серьезно помочь в обороне вашей маленькой крепости, Мазай знает как. В общем, это все, — откровенно ответил Андрей, но при этом сделал вид, что не заметил, как Надя перешла на «ты». — Используйте его в своих исследованиях, но, ради бога, не сломайте мальчишку. В общем, не мне вам об этом говорить. И еще — я не уверен, но мне кажется, что таких, как мы с Василием, единицы на миллион, и то, что мы встретились, — это не простая случайность. Берегите его.

— Я все поняла, — мягко улыбнулась Надя и робко прикоснулась к его локтю. — Удачи вам. И еще, Андрей, постарайтесь выжить.

— Попробую, — торопливо вставил он, наученный непростым разговором с Леной. — Храни вас Бог.

Коротко кивнул и быстро пошел по коридору к спальням. Его вещей там уже не оставалось, но Андрей подумал, что найдет Ваську, и оказался прав. Мальчик сидел на его кровати, с интересом наблюдая за тем, как собираются егеря.

— Привет, Василий! — поздоровался и присел рядом на кровать.

— Привет. Вы уже уходите?

— Да. Но я хочу, чтобы ты знал: в этом мире нас уже двое, можно сказать, братьев, и живем мы не просто так. Да, еще, ты должен помнить — эта сила нам дана не для того, чтобы перед девчонками и корешами хвастаться, а чтобы защищать их. Ты знаешь, как это сделать?

— Нет, — робко протянул Васька, и разгорающийся в его глазах огонек немного погас.

— Вот поэтому ты будешь учиться и слушать все, что тебе скажут учителя. Не лезь куда не нужно, не делай того, в чем не уверен, и верь только тем, кто этого достоин. — Андрей сам не знал, откуда нахватался таких слов, но выходили они из него легко и искренне.

— А как я все это узнаю? — растерянно спросил мальчик.

— Думай, слушай и учись. Это все, что я могу тебе посоветовать. Если вернусь, расскажу больше, а сейчас мне пора. Прощай, брат. — Он встал и протянул мальчику руку, в которую Васька вцепился, как утопающий в спасательный круг.

В коридор они вышли вместе и тут же наткнулись на любопытные взгляды еще парочки мальчишек, явно сбежавших от воспитательниц. Внезапно Андрею в голову пришла мысль о том, что прозвище Свисток не очень способствует повышению самооценки.

— И еще, Инди, проследи за тем, чтобы Мазай не начудил чего со своими питомцами, — от нашего братства здесь остаешься только ты, так что держи ухо востро, — громко сказал Андрей, хлопнул опешившего парня по плечу и ушел в сторону центрального выхода.

Приманка получилась немного неуклюжей, но бывший детдомовец знал, что к вечеру все в детдоме будут осведомлены о том, кто такой Индиана Джонс.

Во дворе было непривычно пусто. Никто не ковырялся в зеленых грядках и не пытался прошмыгнуть за ограду. Ухоженные ряды зеленых насаждений смотрелись одиноко и печально. А дом как-то сразу постарел. Через пару часов все здесь вновь оживет, но уже не для них.

Небо над головой немного посерело, предвещая рассвет, но Андрей знал, что, несмотря на кажущееся запустение, в детдоме никто не спит. Судя по всему, преподаватели решили не устраивать шоу из ухода отряда и пока удерживали детей в спальнях.

Хлопнула входная дверь, и во двор вышли егеря, следом за ними — оба японца, а еще через минуту — Наташа. Последними появились Надя со Светой за руку и Мазай. Лены нигде не было видно. Взрослые бойцы отряда собрались в круг, к ним тут же присоединилась Света, буквально выдернув руку из ладони директрисы. Сейчас девочка уже не напоминала заморыша — ее кто-то умыл, причесал и одел в аккуратный спортивный костюм зеленого цвета. Нахмуренное лицо ребенка было закрыто козырьком ушитой камуфляжной кепки. Волосы, после того как их помыли и расчесали, оказались соломенного цвета и сейчас выбивались из заднего выреза кепки задорным хвостиком.

Несмотря на то что Свету в детдоме окружили заботой и вниманием, девочка так и не заговорила и по-прежнему старалась держаться ближе к егерям, словно не доверяя обманчивой безопасности чужого дома.

— Итак, спрашиваю еще раз. Может, кто все-таки решил остаться? — решительно открыл экспресс-совещание Батя. Выждав для проформы пару минут, за которые постарался заглянуть в глаза каждому из бойцов, он продолжил: — Тогда нас будет восьмеро. Лена решила остаться, и если честно, то я рад. Не для нее все это. Не выдержит она больше.

— А Света, можно подумать, выдержит? — с сомнением спросила Наташа и тут же заработала свирепый взгляд девочки.

— Выдержит, — убежденно ответил Батя. — Если что, поедет на закорках у Сурка, а без нее нам точно крышка.

В подтверждение слов командира егерь-здоровяк задорно подмигнул хмурой девочке.

— Не смотри на меня так. — Батя спокойно встретил взгляд Наташи. — Мы уже пробовали отговорить эту белку. Если даже директриса опустила руки, то в детдоме ее точно не удержат. Ты хочешь, чтобы она сбежала и бродила по лесу в одиночку?

Наташа хмуро перевела взгляд на Свету и по выражению далеко не детского в своей серьезности лица поняла — точно сбежит.

— Итак, если упреков больше не будет, то слушай мою команду. Осмотрелись. Проверили, все ли на месте. Попрыгали, — скомандовал Батя и проследил, чтобы все выполнили его приказ. — Камеко, у тебя что-то тарахтит. Все готовы? Тогда двинулись.

Отряд, каждый член которого бросил прощальный взгляд на приютивший их дом, медленно разгоняясь, выдвинулся через ворота. Таиться от гвулхов было не нужно — у каждого на поясе висел лоскуток с «анализами» Мазая. Поэтому они сразу вышли на центральную улицу и трусцой направились на юго-запад. За спиной отряда в прошлое уходил практически пустынный городок Шишкино и стоящий посреди улицы дед Мазай. Старик провел рукой по лицу, что-то там стирая, и широко перекрестил исчезающих в лесу людей.

Никто не удивился, когда во дворе детдома Батя ограничился общими указаниями, но на первом же привале все участники похода требовательно уставились на командира.

— Ну что, господа и дамы-диверсанты, хотите узнать, кого и как мы будем убивать? — ехидно спросил Батя. — Есть у меня одно место на примете. Пока мы куролесили в лесах, я уже несколько раз облизывался на одну идейку. Ходил слушок, что в тридцати километрах отсюда ушастые основали то ли городок, то ли усадьбу. Не знаю, что там такое, но очень хочется посмотреть. Раньше тащиться в такую даль было глупо, а вот сейчас это дело словно само в руки просится.

— Батя, колись, что ты задумал? — нетерпеливо спросил Вини.

— Пока не знаю. Информация об этом месте отрывочная, но ближе все равно нет ничего значимого. А пошуметь нам надо, причем громко. Иначе начнут раскапывать мелкие происшествия и выйдут на пропавший дозор, соответственно — на Шишкино. Если же мы наделаем много шороху, то такой мелочи, как пропажа двух дозорных, могут и не заметить.

…Небольшая, заросшая орешником ложбинка меж двух холмов вновь погрузилась в тишину. Все — от малолетней Светы до мудрого старца Акиры — еще раз задумались над тем, что они делают, а главное зачем.

Что же касается Андрея, то его сомнения уже давно были в прошлом — он собирался драться, даже если погибнет, не дойдя до сирены. Сирена была конечным пунктом — несбыточной целью, а геройски умереть можно было где угодно. Единственное, что его волновало, — так это судьба Светы. Наташа была права: тащить ребенка в такое пекло было уже не безрассудством, а чистой воды преступлением, и командир пошел на это преступление вполне осознанно. Что им двигало? Желание сохранить отряд, чтобы подольше мстить эльфам? Боязнь за Шишкино? Или что-то другое? Предположения приходили в голову одно за другим и тут же отбрасывались по причине нелогичности. В то, что Батя беспокоился насчет побега Светы из детдома, Корчак не поверил сразу. Тогда что?

Душевные терзания человека по прозвищу Убивец прервала команда Бати:

— Все, привал окончен. Сверяемся с картой и двигаемся дальше.

Егерь привычным жестом расстелил на траве закатанную в пластик карту, и все склонились над разрисованным куском бумаги.

— Предполагаемая точка размещения эльфийской базы находится в районе поселка Хлебное. До него нам идти еще тридцать километров. Сначала идем лесом вдоль старой дороги. — Батя провел пальцем по едва заметной серой нитке на карте и уперся в пересекающую ее жирную полосу. — Как стемнеет, переходим на трассу — и последний рывок.

— А на трассе нас не засекут? — неожиданно для всех, даже для отца, подал голос Камеко. Все тут же посмотрели на молодого японца.

— Ночью вряд ли, но если и так, то рисковать все равно придется — не хватало еще, чтобы после акции ушастые пришли в детдом по нашим следам. Я почему-то сомневаюсь, что они умеют читать следы на асфальте. За пять километров до точки сходим с трассы и отдыхаем до рассвета. С побудкой у этих уродов такие же проблемы, как и у Вини.

— Что сразу Вини?

— А кто сегодня ночью послал Сурка по матушке? — Похоже, командир опять хотел разрядить обстановку с помощью шутки, но в этот раз мрачное настроение позволило вызвать на лицах обеспокоенных людей только скупые улыбки.

— Вопросы? — привычно закончил совещание Батя и так же привычно продолжил: — Тогда…

— Момент, — неожиданно вмешался Андрей. — Нужно по пути набрать крапивы.

— Зачем? — насторожился командир.

— Мазай сказал, что полугвулхи чихают от крапивы, — может, и гвулхи нюх потеряют?

— Вот маразматик, я же спрашивал у него о привычках этих тварей, — процедил сквозь зубы майор.

— Может, просто забыл. Я использовал метод экспресс-опроса.

— Экспресс чего? — тут же влез Вини, но Андрей не ответил.

Батя, в свою очередь, мрачно добавил:

— Все равно, даст бог, вернусь — заставлю старого склеротика сожрать мешок моркови для улучшения памяти. Теперь все? Тогда пошли.

И они, как непринужденно выразился командир, «пошли».

Когда Андрей без сил рухнул на мягкую траву — он уже не мог вспомнить ничего из пройденного пути. Вторая половина дня смешалась для него в один неразборчивый калейдоскоп. Впрочем, как и первая половина ночи. Сосредоточившись на беге, Корчак запоминал только что-нибудь интересное. К примеру, то, как Вини заметает следы. В представлении не слишком искушенного Андрея этот процесс должен был выглядеть как работа дворника, только с помощью еловых лап. Но все оказалось намного проще и одновременно сложнее. Вини шел последним, сразу же за Андреем. Время от времени маленький егерь задерживался, чтобы что-то там затереть ногой или рукой, а иногда — наоборот, он нарочито четко оставлял след своего сапога на определенном участке тропы. Ни думать, ни тем более спрашивать о смысле этих странных действий сил уже не было, и Убивец просто бежал дальше.

Как ни странно, когда они вышли на трассу, бежать стало не легче, чем по лесу. Поведение Вини тоже не изменилось — похоже, вопреки утверждениям Бати, на асфальте все же можно было найти следы.

Если воспоминания дня хоть как-то отпечатались в памяти, то половина ночи промелькнула единой темной полосой, из которой выделились только чарующие и сладкие слова в исполнении грубого голоса Бати:

— Все. Привал.

После этих слов Андрей рухнул на шуршащие листья, словно подрубленное дерево, и смог почувствовать только то, что рядом с ним упал кто-то еще.

Через некоторое время, когда шум в ушах немного утих, а в глазах рассосались багровые пятна, он увидел, что рядом лежит Наташа. Девушка не стала объяснять своего поведения, да и не смогла бы, потому что давно провалилась в объятия Морфея. Что же касается Андрея, то он некоторое время не мог уснуть. В отличие от него и Наташи, остальные перенесли марш-бросок не так катастрофически. Оба японца дышали тяжело, но на загнанных лошадей не походили, и, что примечательно, старик выглядел намного лучше сына. А вот егеря на общем фоне смотрелись как огурчики, и даже Сурок оставался на ногах, хотя пыхтел, как паровоз. Веселее всех выглядела Света, которая практически всю дорогу проехала верхом на здоровенном скакуне. В роли скакуна выступал Сурок, но непохоже, что его это сильно расстраивало.

«Подобралась славная компания», — непонятно кого и зачем процитировал Корчак и тут же провалился в сон.

«Ох, как же хреново…» — Казалось, эта мысль пришла сразу же за вечерней цитатой, но, как выяснилось через секунду, прошло уже несколько часов. Андрей понимал, что без цели его будить никто не стал бы, а значит, скоро утро и пора идти на кровавое дело.

Едва отошедшему ото сна Корчаку мир казался нереальным, а война и все зверства нелюдей — далекой сказкой. Утренний ветерок нежно расчесывал листья, а тихий шум навевал умиротворение и вызывал единственное желание — спать. Но угрюмая физиономия Сурка и сонная улыбка Вини быстро доказали, что этот мир все же реален. При виде улыбки маленького егеря Андрея пробрал мороз. А может, это была просто утренняя прохлада? Вини обладал огромным арсеналом улыбок, и среди них вполне хватало холодных и даже зловещих. Но эта казалась не просто зловещей, а какой-то замогильной.

— Вставай, Убивец, пора на охоту. Хватит Натку тискать, пойдем ушастых резать, — прошептал Вини, умудряясь сочетать в улыбке кровожадность, дружеские нотки и пошлые намеки.

Его слова окончательно выдернули Корчака из царства Морфея, и только после этого он заметил, что провел эту ночь не один. На сгибе его руки тихо посапывала кучерявая головка Наташи. Похоже, девушка замерзла и ночью переползла поближе к теплому телу соседа.

Благодаря вынужденной привычке носить все на себе, собраться Андрею было как бедняку — только подпоясаться. Он тихонько вытянул руку из-под девичьей головы и размял затекшую конечность, затем подхватил «винторез» и, стараясь не шуметь, скользнул за егерями. Впрочем, подобная осторожность была излишней: измотанных соратников сейчас может разбудить только солидный пинок под ребра, примерно такой, каким его наградил простодушный Сурок. Хотя Андрей догадывался, что здесь не обошлось без подачи Вини.

Батя ждал их в тени куста и на фоне выбеленных лунным светом травы и веток был практически не виден.

— Так, народ, начинаем подготовку. Вини? — Батя вопросительно посмотрел на маленького егеря.

— Поселок здесь, в двух километрах с гаком. Большой, зараза, и весь зарос какой-то гадостью. Рядом есть холм, на котором можно устроить огневую точку. Но на сам холмик я не полез — че-то чуйка заныла. — Вини докладывал спокойно, емко и кратко, что говорило о солидном опыте в разведке. Пока все спали, маленький егерь бродил по округе и много чего «набродил».

Командир выслушал доклад и одобрительно кивнул:

— Принял. Правильно, что не полез на рожон. Твоя чуйка — баба с придурью, но иногда дело говорит. Действуем так: Вини, проводишь Убивца на позицию. Сам на холм не лезь. Не рискуй, но смотри в оба, чтобы нашего снайпера не взяли исподтишка. Я и Сурок готовим отход и засеки. Затем будим остальных и занимаем позиции. Убивец, после сигнала начинаешь отстрел. Запомни, только два рожка — и быстро, точность нужна постольку-поскольку. И сразу же назад. Бежишь за Вини, пока не доберешься до Наты. Потом поддерживаешь ее кровью и огнем. Дальше выполняешь команды Вини. Вопросы?

— Плечо, — односложно высказался Андрей и, увидев настороженный взгляд Бати, недовольно сморщился.

— Ладно, но мне это не нравится, — нахмурился Батя, но все же достал аптечку и сделал необходимый укол. — Если это все, то отправляйтесь. С Богом! И главное, запомните: нам нужно только пошуметь. Так что, хлопцы, давайте обойдемся без дурости.

Не успели слова командира растаять в ночи, как Батя уже растворился в темноте. Так же внезапно и бесшумно исчезла туша Сурка.

— Ну что, почапали, — то ли спросил, то ли приказал Вини и медленно побрел по едваразличимой в темноте тропе.

Пока они разговаривали, и без того низко висящая луна исчезла за деревьями, но с другой стороны в небе уже появлялись первые признаки рассвета, впрочем, Андрею от этого легче не становилось. Он все время спотыкался и словно специально находил самые хрустящие ветки в лесу. Вини время от времени шипел, но, похоже, Убивец не превышал определенных норм тишины, и маленький отряд продвигался дальше.

Холм, о котором говорил Вини, сразу же бросался в глаза — эдакий курган посреди леса. Вот только он не мог понять, как егерь умудрился увидеть вражеское поселение, не поднимаясь на этот холм. Впрочем, этот вопрос затерялся среди массы других впечатлений, а их хватало. Где-то за километр от холма лес начал меняться, причем очень мягко и гармонично. Сначала изменились очертания переплетения веток, затем и сами листья поменяли форму. На первый взгляд отличия были не такими уж большими, но чувствовалось, что изменения здесь произошли кардинальные. Лес стал другим — более радостным, объемным, можно даже сказать, более живым.

Деревья вокруг кургана росли намного реже, у этой своеобразной опушки Вини и закончил их совместное движение.

— Так, слушай сюда. — Егерь поднял взгляд на светлеющее небо и что-то там увидел. — Начинаем через полчаса, поэтому, как только доберешься наверх, сразу начинай пускать себе кровь. До поселения с верхушки холма метров полтораста, заметить не должны, но и задерживаться там тоже не стоит. Команду к началу отстрела дам криком филина. Узнаешь?

Андрей утвердительно кивнул, делая себе отметку в памяти, что непонятный крик во время захвата эльфийского дозора он все же идентифицировал правильно.

— Вроде все, удачи, — вновь показал зубы Вини, но теперь в ободряющей и какой-то тревожной улыбке. — И это, Андрюха, делай все как договорились. До сирены еще далеко, а там, за холмом, будет так, мелочь. Понял?

— Да понял я, — немного раздраженно ответил Корчак и дружески толкнул егеря кулаком в плечо.

— Ползи уже, понимашка. И прошу тебя, не ломись как лось по кукурузе. За километр слышно, — не остался в долгу Вини.

Убивец глубоко вздохнул и начал свой долгий заплыв по траве и кустам.

Ползти было неудобно. Боль в плече постепенно разгоралась, а спина ныла — то ли препарат уже не помогал, то ли боли переходили в разряд фантомных. Каждый следующий метр давался труднее предыдущего. Ему казалось, что приминаемые им стебли оглушительно трещат, а ветки лопаются со звуком артиллерийского орудия.

Добравшись до вершины холма, он чувствовал себя улиткой, которая наконец-то забралась на небоскреб. Тут же его догнали мысли о потере времени. Андрей бегло осмотрел местность, но ничего угрожающего не заметил, впрочем, как и признаков эльфийского поселения.

Нож привычно распорол кожу, добавляя еще одну полосу к целому частоколу белесых ниточек шрамов. Вспышка боли на мгновение заглушила ломоту в плече и вызвала неожиданную мысль.

«Не, не вариант», — отверг идею Корчак.

Патроны по очереди окунались головками в красную жидкость и уходили в магазин с оглушительными щелчками — казалось, даже пружина скрипит, как несмазанная телега. И лишь когда последний патрон лег во второй заполненный магазин, Андрей наконец-то смог выдохнуть с облегчением.

Еще раз пережив слишком громкий для него звук, Убивец вставил магазин на место и только после этого начал осматриваться.

То, что он увидел, на секунду заставило забыть о дыхании. Облака на востоке окрасились багровыми сполохами, и небо посветлело еще больше, открывая реальную картину мира. Серые полутона исчезли, и все те небольшие изменения леса, которые он отметил ночью, на свету оказались просто ошеломительными. Деревья и трава расцвели невообразимым для Земли буйством красок. Для некоторых цветов у Андрея даже не находилось названий. Покрывший холм цветочный ковер заставлял жмуриться от своей пестроты и нереальности. Стрелок обвел окрестности ошалевшим взглядом и увидел уродливую зелено-бурую полосу. Это был его собственный след. След мертвого на живом.

«Я убил такую красоту, — огорченно подумал Андрей и тут же добавил: — Да, убил, ведь я Убивец». — Эта мысль вернула к реальности, и он вжал в плечо приклад винтовки, созерцая весь этот удивительный мир уже через оптику оружия. Сквозь прицел все было не так сказочно, но зато четко и понятно. До этого он не мог понять, где же здесь поселение, а вот сейчас увидел, что по ту сторону холма деревья сплетаются в некие подобия шатров. Просвечивающиеся стены позволяли рассмотреть, что в этих природных строениях несколько этажей.

Селение приобрело в глазах человека подобие формы, но продолжало выглядеть диким и покинутым. Андрей даже усомнился — а есть ли здесь цели, — но внезапно увидел движение. От крайнего справа дерева-вигвама отделилась тонкая фигура и пошла в сторону холма. Он уже хотел нажать на курок, но удержался: во-первых, команды не было, а во-вторых, движения этой фигуры не походили на атаку.

Стройная фигура была облачена в нечто похожее на плащ с капюшоном. Она двигалась прямо к месту, где лежал человек, иногда останавливаясь и проводя рукой параллельно земле. Андрею показалось, что поникшие травы тянулись к пальцам незнакомца. Неожиданно фигура подняла обе руки и сбросила капюшон.

«Эльфийка!» — ошарашенно подумал Корчак, рассматривая в прицел мягкие черты лица и серебристые волосы, свободно спадавшие на покатые плечи. Все виденные им ранее эльфы либо сплетали волосы в косы, либо носили хвост.

Пока человек рассматривал эльфийку, ее окликнул чей-то голос. Андрей быстро перевел визир прицела на деревья и понял, что первой фигурой была все же не эльфийка, а эльф. Понял, потому что увидел, насколько эльфийки отличаются от своих спутников.

До эльфа в плаще было метров семьдесят, а до деревьев около полутора сотен, и в прицеле было прекрасно видно подсвеченную зарей девушку, если, конечно, ее можно было так назвать.

Неожиданно Андрей подумал о том, что не сможет описать этого лица, если об этом впоследствии попросит Наташа, а она точно попросит. Эльфийка выглядела скорее странно, чем красиво, хотя ее образ был поистине удивителен. Если представить себе существо, нечто среднее между кошкой и человеком, то эльфы больше похожи на человека, а эльфийки — на кошку. При этом они обладали бледной, словно светящейся изнутри кожей и золотистыми тонами в платиновых волосах.

Он пристально всматривался в эти чудесные черты и на секунду забыл обо всем на свете.

Неожиданно эльфийка заговорила, и эльф в плаще ответил. Андрей не уловил всех слов, но понял смысл. Она спросила, куда направился любимый. А тот ответил, что почувствовал, как растениям стало больно, и пошел проверить, что случилось.

«Растениям больно?! — В груди Корчака разлился уже ставший привычным холод. — Людям, суки, не больно, а травке, мать вашу, больно!..»

Словно эхом его мыслям из кустов у деревьев-домов материализовались два лучника и напряженно посмотрели на холм. Все вокруг внезапно изменилось: прекрасный мир утратил свою привлекательность и стал лишь декорацией войны. И только тогда Андрей осознал, что филин кричит уже второй раз. В следующий миг все ненужные мысли организованной колонной покинули его голову. Приклад, словно дружески подбадривая, толкнул хозяина в плечо… еще раз и еще.

Оба лучника завалились назад — Андрей решил не рисковать и бил в грудь. Выстрелить в эльфийку он так и не смог, поэтому сразу перевел прицел на эльфа в плаще. А тот, как оказалось, времени даром не терял. Когда Убивец навел перекрестье прицела на переносицу мага, тот как раз заканчивал вертеть пальцами. Андрей услышал и даже почувствовал, как к нему потянулась трава, но решил не напрягаться и был прав. Хищно тянувшиеся стебли опадали, даже не коснувшись человека. Попытка мага провалилась, но его это уже не волновало. Ушастый пришелец, раскинув руки, как птица, лежал на траве, и полы его плаща лишь дополняли это сравнение.

Возле деревьев тонко завыла эльфийка. И словно по ее команде, ожил лес. Убивец оторвал удивленный взгляд от оптики и посмотрел на все это в два широко раскрытых глаза. То, что они приняли за небольшое поселение, было огромным городом. Все дома-деревья как-то сложились, обнажая широкие улицы, и на эти улицы хлынула целая толпа. Эльфов было не меньше тысячи.

За спиной Андрея еще раз прокричал филин, и этот звук напомнил о незавершенном деле. Он вновь превратился в Убивца и припал к окуляру прицела. «Винторез» заработал часто и размеренно, как часы. В поселении эльфов начали вспыхивать энергетические щиты и падать на траву уже неживые тела.

«Восемь… девять… десять…» — отстраненно отсчитал Андрей и сменил магазин.

Когда во втором магазине осталось два патрона, он заметил странное движение в кронах ближайших деревьев. Там собирались небольшие облачка, тонкими струйками стекающие вниз. Через несколько секунд стрелок понял, что это рои насекомых, которые сплетались в тучу возле фигуры той самой эльфийки. Она нараспев произносила какие-то слова, подняв к небу тонкие руки.

Выяснять, что за насекомые там собираются в тучку, Андрей не стал. Намерения у эльфийки явно немирные, так что все это нужно было прекращать, и чем быстрее, тем лучше.

Прицел рывком приблизил диковинно-прекрасное лицо представительницы другого мира, и предпоследняя пуля в магазине… прошла мимо.

— Соберись, — прорычал Корчак. Его мозг внезапно хлестнула картинка горящей «мазды». Выплеснувшийся из памяти огонь моментально выжег любые сомнения, и тяжелая свинцовая пуля навылет пробила грудь эльфийки. Где у них сердце, Андрей уже знал, поэтому был уверен, что в этом случае не поможет даже магия.

— Беги, придурок! — «Филин» за спиной решил, что докричаться до напарника у него не получится, поэтому обозвался голосом Вини.

Убивец вскочил с земли и побежал так, как не бегал никогда в жизни. А в спину ему летели разные заклинания, одно даже успело достать — до того как он нырнул за срез холма. Впрочем, толку от этого все равно не было. Мир вокруг Андрея мигнул синим и тут же вернулся в привычное для человека состояние.

Вломившись в кусты, он сразу же увидел спину Вини. Егерь бежал впереди, плавно скользя между стволами. Он находил единственно верный путь — самую короткую и свободную тропинку. Убивец побежал следом. В отличие от егеря, его путь не был таким легким: ветви хлестали по лицу, норовя выцарапать глаза, а под ноги вечно что-то попадалось. Один раз он даже кубарем полетел в кусты, но все же как-то умудрился вскочить и, практически не снижая темпа, побежал дальше.

Этот безумный рывок сквозь заросли закончился минут через пятнадцать.

Андрей выбежал на небольшую просеку и увидел в другом конце Вини и Наташу. Егерь уже натягивал рычагом тетиву арбалета, а лучница перетаскивала поближе свой колчан. Убивец добежал до позиции, упал на одно колено и быстро снял пропитанную кровью повязку. Недавняя рана еще кровоточила, и ее нужно было лишь немного потревожить.

— Ната, давай стрелы! Надеюсь, они у тебя стерильные.

— Да пошел ты, — незлобно ругнулась лучница, подавая пучок стрел.

Андрей быстро провел наконечниками по ране, передал стрелы лучнице и тут же занялся патронами.

Он успел зарядить только один магазин, когда над головой защелкала тетива лука. Последний патрон лег на место, осталось лишь положить локоть на колено. Только после этого Корчак посмотрел на поле боя. На просеке лежали три тела гвулхов, рядом с ними надсадно хрипел овр, получивший стрелу в горло. Это был передовой отряд. Андрей посмотрел на Нату и увидел, что гнев превратил ее серые глаза в две голубые звезды.

— Это волшебство какое-то. Один выстрел — и они валятся как снопы. Андрей, у тебя что, в жилах течет яд? — весело спросила Ната, не прекращая стрельбы.

Убивец не успел ответить, потому что на прогалину вылетели сразу четыре овра и почти десяток гвулхов.

— Вини, нас кто-то собирается прикрывать? — спросил Андрей, но через секунду ему было не до ответов. Он начал расстреливать бегущих гвулхов практически в режиме автомата. Один. Второй. Третий, промах, четвертый. Пятый сам покатился со стрелой в груди. Шестой…

Вини, скользнув лезвием катаны по краю ножен, прыгнул вперед, как кошка, и резким ударом снес верхушку черепа переднему зверю, затем ушел в перекат и проехался клинком по боку второго. Раненый гвулх завертелся на месте, и катана резко опустилась на его загривок.

Чем закончилась стычка Вини с оставшимся монстром, Андрей уже не видел, потому что перешел на отстрел овров. Впрочем, стрелять там было уже почти не в кого — Наташа оставила в живых только одного гиганта.

Пуля угодила овру точно в середину лба, разбрызгивая внутренности немаленького черепа на окрестные кусты и… на физиономию выбежавшего из кустов эльфа. Лучник брезгливо обтер лицо и уставился на свою руку. С таким же выражением лица он и умер, получив в грудь пулю, отравленную кровью странного человека.

Все бы хорошо, но эльф был не один. Следом за первым на поляну выбежали еще три лучника и четыре овра.

«А вот магов почему-то нет», — удивленно подумал Андрей, хотя намного важнее было то, что в магазине осталось только три патрона. Сколько было «отравленных» кровью стрел у Наты, он не знал.

В таких случаях посторонние мысли вредны, и Андрей убедился в этом, когда с первого же выстрела сделал промах. Чертыхнувшись, он на мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул, а когда вновь посмотрел в сторону врагов, то увидел, что ситуация немного изменилась. С обеих сторон просеки выскочили егеря и японцы. Завертелась стальная карусель.

Стрелять в эльфов Корчак побоялся, а вот головы овров находились на приличной высоте над сошедшимися клинок в клинок людьми и эльфами — стреляй не хочу.

Два овра получили по пуле в голову, а третьему досталась стрела в незакрытое горло.

— Ната?

— Эта была последней, — ответила лучница на незаданный вопрос.

Андрей секунду колебался и все же принял решение: Ната справится быстрее.

— Дай стрелу, — крикнул он, срывая бинт. Как назло, кровотечение из раны остановилось. Он судорожно выдернул нож и полоснул по руке. Получилось неаккуратно, кровь буквально хлынула из слишком глубокого пореза.

Не желая понапрасну тратить время, он просто поднял левую руку вверх. Наташа все поняла правильно. Она мазнула кончиком стрелы по запачканной кровью коже и тут же выстрелила. Вторая стрела — и новый выстрел. Андрей посмотрел в сторону боя. Вторая стрела досталась эльфу, который неожиданно выскочил откуда-то сбоку. Камеко длинным прыжком догнал убегающего эльфа и вогнал короткий нож ему в спину. А затем перерезал горло. На этом враги закончились.

Батя резко завертел головой и, кажется, даже понюхал воздух.

— Быстро уходим!

Корчак развернулся и только сейчас заметил выглядывающую из-за кустов Свету.

Сурок, пробегая мимо временного укрытия, забросил девочку себе на спину.

— Светик, маги есть? — спросил Батя и, увидев странный набор знаков, побежал дальше.

Убивец не понял, что это могло значить: Света сначала указала пальцем в сторону эльфийского города, а затем приложила ладошку козырьком ко лбу. Догадка пришла через пару секунд. Жесты, скорей всего, означали: маги есть, там, далеко…

Следующий марш-бросок был не намного короче первого, но вымотал значительно сильнее — сказывалась усталость. Очередная прогалина попалась минут через десять. Батя быстро оценил обстановку и скомандовал:

— Заняли позицию.

Роли и места в команде были уже давно расписаны: Света за спинами стрелков, мечники в два ряда — егеря впереди, японцы сзади. Люди моментально заняли свои места и замерли в ожидании врага.

Секунды уходили за секундами, но никто так и не появился. Батя выждал некоторое время и отдал новый приказ:

— Пошли дальше. Вини, след. Убивец, останься с Вини.

Все разом развернулись и устремились дальше по заросшей тропе. Сурок вновь забросил Свету за спину и как настоящий ездовой конь ускакал между деревьями.

— Вини, а мне-то что делать? — спросил Андрей, не имея ни малейшего понятия, зачем Батя оставил его со следопытом.

— Просто беги впереди меня, и все. Я тут подумал, что твой запах сможет повредить зверушкам. Это так, дурная идея, но чем черт не шутит.

— А ты чем займешься?

— Да так, след немного попутаю и крапивки разбросаю. Высушить не успели, но, может, и так сгодится. — Все это Вини говорил, внимательно глядя под ноги и производя таинственные манипуляции. — Не стой. Двигай вперед, а то дождемся вурдалаков на свою голову.

Корчак встряхнулся и побежал вслед за остальными. Он действительно на секунду забыл об угрозе.

Следующие полчаса были немного непривычными. Андрей одиноко бежал по густому лесу, придерживаясь символично обозначенной звериной тропы. Он знал, что где-то впереди основная часть команды, а сзади его догонял Вини, но все же чувство одиночества и неприкаянности неприятно кольнуло в груди.

«Я начал к ним привыкать. Это плохо», — подумал Убивец и ускорил бег, старясь догнать передовую группу.

Он увидел их одновременно с эльфами. Между деревьями метались тени в камуфлированной и желто-зеленой раскраске. Андрей вбежал, можно сказать, прямо в гущу боя. Сначала рука потянулась к пистолету, но он понял, что эта мысль не очень разумна. Древний клинок, будто по своей воле, прыгнул в руку. Корчак изящным уклоном ушел от костяного клинка и нежно скользнул кромкой меча по горлу эльфа.

Они напоролись на отряд случайно — в этом не было ни глупости, ни ошибки. Похоже, эльфы возвращались из разведки. С ними были только два тяжелогруженых овра. Самих ушастых оказалось целых девять штук, но это Андрей понял уже после боя. А в тот момент ему казалось, что вокруг десятки врагов и на этом боевой путь их команды закончен. Ему почему-то стало легко и даже весело.

— Ну, суки, погодите, — выдохнул Убивец и побежал вокруг толстого ствола сосны.

В этот момент он почему-то даже не подумал о «винторезе». Рука, можно сказать, сама потянулась к клинку и выбрала для себя удобное положение — меч Андрей держал обратным хватом, опустив руку вниз и немного назад. Да только этой позиции Акира ему не показывал. Убивец неожиданно понял, что уже видел подобный стиль у… атакующего эльфа. К тому же в груди Корчака родилась холодная ярость и словно окутала все тело, смыв усталость и даже боль в плече.

Под ногами шуршали прошлогодние листья и тонкие стебли зеленой травы. Бежал он легко, на одних носках, тело само вспомнило все то, что давал на уроках учитель, и не только это. За стволом Андрей заметил Сурка, отбивающегося нагинатой от двух ушастых. Широкие взмахи длинного оружия держали противников на расстоянии.

Ни один из эльфов не успел отреагировать на появление Андрея, и он, пробегая мимо, как бы походя смахнул голову врага. Получилось это на удивление просто. Казалось бы, там же мышцы и позвоночник, — но рука почувствовала только легкое сопротивление, и округлый предмет покатился по траве.

Второй эльф резко развернулся к новой угрозе, но Корчака там уже не было. Зато из груди эльфа вынырнул кончик нагинаты.

Этот фрагмент боя остался позади, и Андрей, словно в компьютерной игре, ворвался в новую локацию. Увы, в этот раз он опоздал. На японцев напало сразу четверо эльфов. Судя по картине боя, один из них с ходу всадил кривой костяной клинок в грудь Камеко. Рядом с телом молодого японца лежал оставшийся без оружия эльф. Без оружия и без жизни — отец успел отомстить за сына, но на этом его успехи заканчивались.

Акира стоял над телом Камеко, делая широкие взмахи катаной. Старик явно терял контроль над схваткой и не видел общей картины боя. Зато ее увидел Андрей. Он сразу же рванулся к эльфу, заходящему за спину учителя. Стремительный разбег, замах и прыжок. Ноги ударили в грудь эльфа, заваливая его, — и тут же удар клинком. Меч вошел глубоко в плоть, несмотря на наличие брони. Корчак, подмяв под себя хрупкое тело, тут же начал разгибаться, одновременно вытаскивая меч из трупа: второму эльфу оставалось пробежать до него буквально пару метров. Убивец завалился назад, словно падая, сделал кувырок и взмах мечом, лишь на первый взгляд казавшийся неуклюжим. Меч задел атакующего эльфа самым кончиком, но и этого хватило, чтобы перерезать врагу горло.

Появление ученика словно встряхнуло старого мастера, и он пришел в себя. Наставник резко отшатнулся от выпада последнего эльфа и тут же сделал два быстрых шага, заканчивая второй шаг жестким ударом в грудь противника. Древесная броня легко выдержала атаку обычной стали, но сила удара была настолько велика, что костлявое тело эльфа отбросило на два шага назад. Ушастый грамотно вышел из переката, твердо встал на ноги на приличном расстоянии от противника и тут же сделал еще один шаг назад. Акира, понимая, что враг может попросту сбежать, качнулся всем телом назад, перехватил рукоять катаны одной рукой и метнул меч, как копье. Клинок словно исчез из руки мастера и тут же материализовался в теле эльфа. Катана вошла точно между подбородком и верхним срезом высокого ворота брони.

Эльфа вновь отбросило назад, но в этот раз он рухнул на спину, уже окончательно.

Убивец завороженно наблюдал за этим смертельным действом и пришел в себя только после того, как Акира подошел к поверженному эльфу. Мастер выдернул клинок и одним взмахом отрубил умирающему врагу голову. Андрею казалось, что бой продолжался не меньше получаса, но в реальности прошло не больше пары минут. Доказательством тому служило появление Вини, а он наверняка рванул на помощь со скоростью метеорита, как только услышал первые звуки боя.

— Опять опоздал, — досадливо сплюнул маленький егерь и побежал проверять тела. Парочка эльфов была еще жива, и Вини провел контроль, на всякий пожарный перерезая горло и протыкая тело напротив сердца. По тому, как именно он наносит удар, Корчак понял, что егерь тоже прекрасно разбирается в анатомии врага: сердце у эльфов находилось справа.

— Все, уходим, — послышался крик Бати, и отряд вновь вытянулся в походную колонну.

Только теперь Сурок вместо Светы нес тело Камеко.

Метров через сто Вини догнал отряд и остановил Сурка. Затем быстро разрезал ремни японской брони и срезал часть одежды с тела Камеко. После этого он заклеил рану пластырем.

У Андрея мелькнула дикая надежда, и, похоже, не только у него одного. Вини что-то заметил во взглядах окружающих и коротко пояснил:

— Кровь капает с брони и одежды. Оставляет след.

Услышав это, Наташа всхлипнула, а у Вини на скулах заиграли желваки. И тут Андрей увидел еще одну улыбку маленького егеря — жалкую и беспомощную. Вини приладил броню на место и запихал под нее пучок крапивы.

Отряд двинулся дальше — в этот раз он больше напоминал похоронную процессию, каковою на самом деле и являлся.

…Зачем Батя приказал забрать тело с собой, стало понятно только к вечеру. Отряд как раз подошел к достаточно глубокой речушке, и вместо того чтобы выйти на мост, направился к берегу. Егеря быстро набрали камней, положили их под панцирь Камеко и завязали в одежду.

Акира с натугой взял сына на руки и понес в воду. Он зашел на середину неширокой речки. Там было неглубоко — вода едва доставала до груди невысокого японца. Старый мастер что-то прошептал и погладил сына по едва видневшемуся над водой лицу. Затем отпустил тело. Лицо исчезло, и лишь после этого Андрей осознал, что не увидит Камеко больше никогда. Горло сжал спазм, а когда рядом тихо заплакала Наташа, стало еще хуже.

— Все, пора. Пошли, — жестко скомандовал Батя. — Акира, уходим. Быстро, я сказал!

Последнюю фразу егерь произнес таким голосом, что Андрей почувствовал справедливость сказанного Акирой слова: «Господин».

Старый японец поднял опущенную голову и стремительно вышел из реки. Кимоно облепило суховатое тело, и он стал похож на богомола.

Андрей ждал, что все они пойдут через мост, но Батя повел отряд вдоль берега, не переходя реки. На другую сторону направился только Вини, притаптывая и делая какие-то петли на дороге и мосту.

И они вновь побежали. Света восседала на Сурке, что позволило Бате взвинтить темп до предела. Корчак полностью сосредоточился на беге и лишь далеко за полночь заметил, что Вини уже бежит в основной группе. Но усталый мозг это событие отметил мимоходом и опять вернулся к контролю ноющих ног, делая все возможное, чтобы тело не свалилось.

Сначала казалось, что командир ведет отряд без малейшей цели — просто петляет, чтобы сбить преследователей со следа, — но уже ближе к утру дикие зигзаги сменились целенаправленным движением, а когда небо посветлело, Батя привел их к небольшому охотничьему домику.

— Всем внутрь. Вини, прибери здесь и разбросай крапиву, — скомандовал хриплым от усталости голосом командир и открыл двери в дом, причем сделал он это своим ключом.

Если бы у Андрея оставались силы, он бы удивился, а так лишь тупо прошел в темноту помещения.

Командир сразу же прошел от двери к дальнему углу и, отодвинув тяжелый шкаф, поднял врезанный в пол люк.

— Вниз, — устало сказал Батя и вышел наружу.

Мрачный Акира нырнул в провал первым. Следом за ним пошел Сурок, он уже давно переместил спящую Свету со спины на руки и в люк спускался осторожно, чтобы не разбудить девочку. Наташа странно посмотрела на Андрея и ушла следом за Сурком.

Андрей еще раз осмотрелся в комнате и спустился в подвал. Там его ждала полная темнота, поэтому он нашарил в поясной сумке налобный фонарь и включил его на самый слабый режим.

Подвал оказался своеобразным — по площади он был явно больше дома. На полу немаленького помещения лежали полтора десятка поролоновых подстилок, а в углу горкой стояло несколько ящиков. Противоположный от ящиков угол выглядел так, словно туда бросили гранату.

«Похоже, там были боеприпасы», — тупо подумал Корчак, добрел до ближайшей подстилки и рухнул вниз. Глаза закрылись моментально. Но сразу же уснуть ему не дали. К его лежбищу кто-то подошел. Сработала вбитая в мозг привычка просыпаться при любом движении рядом, он открыл глаза и сразу же успокоился. Усталая Наташа буквально волоком подтащила свою подстилку ближе, наградила Андрея еще одним странным взглядом и улеглась рядышком. Через секунду девушка уже спала, посапывая ему в плечо. Аромат молодой женщины не вызывал возбуждения, а лишь умиротворял, и Андрей вновь закрыл глаза.

Следующее пробуждение было спровоцировано шумом сверху. Просыпаться очень не хотелось, но инстинкт самосохранения настойчиво стучал в мозг, и Убивец все же открыл слипшиеся веки. Помутневшее зрение выдало картинку спускающихся по лестнице егерей. Батя шел последним. Он захлопнул за собой крышку люка, а потом потянул вниз здоровенный рычаг. Сверху что-то загрохотало и стихло.

«Шкаф встал на место», — догадался Андрей и тут же опять провалился в сон.

Утро встретило его новой шуткой Вини, гудением керогаза, приятным запахом заваренной в кипятке лапши и ароматами чая.

— Сурок, тебе никто не говорил, что это химия и гадость? — съязвил Вини.

— Не хочешь — не ешь, — логично подметил здоровяк.

— Хорошо, тогда я буду только тушенку.

— А вареньем по всей морде? — набычился Сурок. Он отвечал за готовку и, как следствие, за режим питания в отряде. Но иногда он вел себя как сердобольная мамаша с принципом — сначала борщ, а потом конфеты.

— Что у нас на обед? — Андрей встал, осторожно обошел спящую Наташу и, переваливаясь на деревянных ногах, подошел к импровизированному столу из ящиков. От приятных запахов в животе тут же заурчало.

— Лапша, тушенка и чай, — радушно махнул рукой Сурок. — Но сначала лапша с юшкой.

— Какая это на фиг юшка, это водичка, в которую помакали лапшу, — возмутился «гурман» Вини. Андрей в свою очередь просто улыбнулся строгому повару и благодарно взял котелок с дымящейся лапшой.

Более или менее освещенной была лишь «обеденная» часть подвала. На стенах висели два больших химических фонаря, но и этого света вполне хватало, чтобы сносно поесть. Поэтому Корчак не стал доставать своего налобника.

Опустошив посудину до половины, он уловил взгляд Вини и заметил его напряженную улыбку. Маленький егерь словно чего-то ждал — его мимолетный взгляд в сторону вызвал интерес, и Андрей повернулся. Наташа уже проснулась и приводила себя в порядок.

«Да идите вы все лесом! Что люди за существа такие — вокруг смерть и кровь, а они находят время на амурные разборки», — раздраженно подумал он, опять уткнувшись в котелок с лапшой, а затем с удовольствием перешел к тушенке, заедая ее сухарями.

— К чаю есть шоколадка, только она немного просроченная, — заботливо уточнил Сурок.

— А ему не надо, у него и так со сладеньким все в порядке, — не удержался и подковырнул Вини.

— Я даже не собираюсь комментировать твою тупую шутку, — равнодушно ответил Андрей, забирая у Сурка малюсенький кусочек шоколада и кружку с чаем, а затем освободил место для подошедшего Бати.

— Вини, своей смертью ты точно не умрешь, тупые шутки загонят тебя в могилу значительно раньше, — подметил командир, получая свою пайку.

Это предположение моментально подтвердила Наташа, отвесив маленькому егерю подзатыльник. Затем она уселась напротив Бати и тут же забрала у Светы шоколадку. С другой стороны Сурок тут же подсунул девочке лапшу.

Некоторое время они ели в тишине. Андрей, прислонившись к дощатой стене подвала, пил свой чай. Конечно, чаем это можно было назвать лишь с большой натяжкой, но сейчас коричневатая жидкость доставляла настоящее блаженство. Несмотря на то что весна была в полном разгаре, Андрея немного знобило — то ли от перенесенных потрясений, то ли от нахождения в сыром подвале.

Чай растопил не только внутренний холод, но и прогнал сонную апатию. В голове прояснилось, и в нее полезли вчерашние вопросы.

— Батя, мне кажется, или эта норка вам хорошо знакома?

— Почему кажется, очень даже знакома, таких загашников по стране было натыкано бог весть сколько.

Андрей мысленно согласился с егерем, тем более что сам неплохо поживился в одном из таких «загашников».

— Да, кстати, нас здесь не засекут? Что-то мы сильно расслабились: вдруг гвулхи учуют шикарный запах лапши? — Убивец шутил, но изрядная доля опасений все же проскальзывала в его голосе.

— Нет, не унюхают. Не дураки строили. Тут воздуховод продуман с естественной тягой, и все, что мы надышим, выходит далеко в сторону. Вурдалаки не единственные, кто может ходить по запаху. В свое время обычные собачки нам много крови попортили. Да что там собачки — знал бы ты, какой нюх у Вини, — любая ищейка нервно курит в сторонке. Так что эта ситуация здесь предусмотрена, Сурок мог бы и борщ спокойно приготовить.

— Благодать, — с чувством сказал Андрей и сделал большой глоток чая. — Теперь не нужно никуда бежать.

Неожиданно Вини ответил на это заявление тяжелым вздохом, который тут же объяснил Батя:

— Придется, я вообще решился залечь так близко и в таком слабом схроне лишь из-за крайней нужды. Дальше мы вряд ли бы ушли. И хотя некоторое время у нас все же есть, бежать придется еще очень долго.

За столом воцарилось тягостное молчание, и Андрей уже пожалел, что затронул эту тему. Его взгляд заметался по подвалу и наткнулся на учителя. Старый японец сидел на подстилке в позе лотоса и был полностью погружен в себя. Он не стал завтракать, как и участвовать в общей беседе.

— Сурок, дай еще чая, шоколада не нужно, — попросил Андрей, получил еще одну кружку и направился в угол подвала.

Он не был уверен, что делает правильно, но все же решил подойти к учителю.

— Учитель, я не хотел вас тревожить, но вам нужно что-нибудь съесть. Или вот хотя бы горячего чаю попейте.

Акира открыл глаза и посмотрел на ученика бесконечно мудрым и настолько же далеким взглядом, но все же снизошел до общения и принял в руки исходящую паром кружку.

Корчак присел рядом и замолчал. Он не знал, что здесь можно сказать. Уход близкого человека всегда оставляет пустоту в душе. Но если кому-то кажется, что он знает, как помочь другому в подобной ситуации, лишь потому, что сам пережил нечто подобное, то это огромная ошибка. Ни одна боль не похожа ни на какую другую, и у каждого горя свое лицо и своя история.

— Мне жаль, мастер.

— Не о чем жалеть, ученик. Он умереть достойно, как самурай: в бою. Жаль, это быть короткий бой. Кинжал искать мою грудь, но черепашонок решить иначе и ошибиться. У каждого своя карма и мешать ей нельзя. Вчера должен был умереть я — это быть прекрасный день для смерть.

— А может, это и была его карма. — Андрей не знал, почему сказал именно это, но чувствовал, что эти слова единственно верные.

Акира с удивлением поднял взгляд:

— Может, и так, ученик. Ты меня удивлять и вчера и сегодня. Тому, что ты делать, я тебя не учил. Откуда эта сила и скорость?

— Не знаю, мастер. Не знаю. — Корчак тяжело вздохнул.

Он действительно не понимал, что заставляло его тело двигаться с такой легкостью, а мозг обрабатывать информацию с такой скоростью. И что самое главное — он не понимал, что научило его душу убивать с таким равнодушием. Во время боя он становился каким-то монстром, а не человеком.

Глава 16 БОЛЬШАЯ ОХОТА

— Что это такое! — Яростный крик отразился от стен огромного зала.

Вокруг воцарилась абсолютная тишина, словно внутрь шагнула сама смерть. В этом не было никакой магии — хватило одной ярости, чтобы заморозить даже мысли почти у всех, кто находился в главном холле Обители Жизни. Огромное помещение было создано, точнее, выращено прямо на стенах домов широкого проспекта. Деревья вырастали посреди улочек, а лианы оплетали стены зданий и заполняли пропущенные своими старшими братьями щели. Гибкие стебли ползли по древесным стволам и каменным поверхностям, а затем сплетались в кронах, образуя сплошную крышу. В итоге широкая, даже по меркам человеческих городов, улица практически на полкилометра своей протяженности превратилась в один зал поистине гигантских размеров. В некоторых местах среди стеблей были видны целые участки каменных стен, словно подчеркивая величие новых хозяев города.

Но это величие вздрогнуло от яростного голоса.

— Я спрашиваю, что это такое?! — Эдерай отбросил все приличия, и даже его вечная холодная надменность дала трещину. Он буквально рычал, чем и загнал всех присутствующих магов жизни в ступор, а королевская свита находилась на грани обморока. И было отчего. Саламандра на правой руке короля накалилась и запестрела лепестками пламени. Жар был настолько силен, что рукав изящного камзола повелителя обгорел и свисал уродливыми черными прядями. Под ним обнажилась рука короля эльфов, и, что самое удивительное, эта рука совершенно не пострадала.

Никто не знал, что может сотворить послушная воле взбешенного хозяина саламандра, и не хотел узнавать этого. Даже те двое, кто не испугался королевского гнева.

Аил не стал отвечать на вопрос и перевел взгляд на сгорбленную фигуру наставника магов жизни. Древний эльф согнулся не от страха. Его высокое искусство и так слишком долго удерживало душу в дряхлом теле, так что смерти он уже не боялся.

— Это тело овра, повелитель, — проскрипел старик.

— Ты издеваешься, трухлявый пенек?! — Саламандра на руке Эдерая полыхнула еще сильнее, и король стремительно шагнул к магу.

Окружавшие наставника ученики испуганно отшатнулись, но сам старик остался на месте и смело взглянул в глаза королю.

— Нет. Ты спросил, а я ответил. — Голос наставника окреп, а в глазах загорелся огонек силы. — Но если мой король хочет узнать, что именно случилось с телом, то я могу дать ответ и на этот вопрос.

— Хочу. — Король все же совладал с собой, и огонь саламандры утих. Все вокруг облегченно выдохнули.

Явное проявление страха развеселило короля, разгоняя остатки ярости.

«А ведь они боятся саламандры до дрожи в своих высокородных коленях. Не знают, на что она способна, и все же боятся. Неведение тоже может быть оружием», — язвительно подумал Эдерай.

Наставник повернулся и подошел ближе к огромному столу с телом овра. В отличие от других предметов в холле, этот стол был сделан из камня. Эдерай не знал, что это значило, но в этом явно был какой-то смысл — ведь вырастить такой же стол из лиан намного проще. Его взгляд вновь упал на тело, когда-то принадлежавшее воину-гиганту, и в мозг вернулась ярость. Бесило то, что он даже не догадывался, кто мог сотворить такое: тело овра словно высушили. Сейчас оно напоминало брошенные под солнцем водоросли.

— В этом создании кто-то разрушил все плетения, — вновь проскрипел маг.

— А по виду кажется, что из него выкачали саму жизнь.

— Нет, энергию никто не извлекал. Просто все плетения внутри были мгновенно разрушены, и энергия ушла сама.

— Но кто, кто мог сотворить такое? — озвучил свои мысли король.

— А вы не знаете? — В голосе мага прорезались ехидство и даже пренебрежение.

— Маг, я ценю твой ум и опыт, но не забывай, кто перед тобой.

— Нет, король, я ничего не забываю и знаю свое место. — Маг склонился в низком поклоне, но в его словах не было и следа раболепия. — Такое может сотворить только одно существо. Вам что-нибудь говорит слово «аданаил»?

— Аданаил? «Неживой воин»? Что это, темные боги, может значить? — Теперь король по-настоящему растерялся. — Я — эрл старейшего клана, я знаю все тайны обоих миров, я читал «Песнь времен», но там нет упоминания об аданаилах.

— Там есть стих о силе этих существ.

— Твой разум повредился от прожитых столетий, старик. Там нет ничего подобного!

— Ты просто не увидел того, чего тебе не показали, повелитель. — Наставник жестко взглянул королю в глаза, и Эдерай понял, что маги жизни еще не скоро получат нового лидера.

— Как я мог такое пропустить, разве что… — Догадка, словно плетью, хлестнула мозг короля, он даже отшатнулся.

В ответ на расширившиеся зрачки повелителя наставник лишь улыбнулся — легко, одними уголками губ. Он-то знал, как была сокрыта эта тайна.

Эдерай резко развернулся и стремительно направился к выходу.

Через две дюжины шагов терпение короля лопнуло, и он издал шипящий звук. Возле далекого входа в необъятный холл послышался испуганный вскрик, потом раздался зловещий рык, переходящий в дробный скрип, — это когти королевского щера безжалостно рвали тонкие волокна настила.

Щер, повинуясь мысленному приказу хозяина, не стал замедляться, а лишь сделал небольшой вираж. Король на ходу ухватился за седло и взлетел на спину своего скакуна. Щер рванул вперед, и едва различимая вдали арка выхода начала стремительно приближаться. Эдерай оглянулся по сторонам и буквально почувствовал недовольство сотен магов — кем бы ни был всадник, езду верхом в Обители Жизни они воспринимали как кощунство.

Далекие стены проплывали мимо Эдерая, они были укрыты мягким полумраком и дымкой, но король прекрасно знал, что там находится. Глубокие ниши хранили в себе миллионы существ — живых, уснувших и тех, кто уже никогда не проснется.

Когда-то, еще ребенком, маленький Эдерай в первый раз вошел в Обитель Жизни своего клана. После этого он долго не мог уснуть и даже потребовал к постели фэйри с лампой. Маленький раб тихонько напевал, придерживая светильник, но и это не помогало. Перед глазами маленького Эдерая вновь проходили ряды жутких монстров — тех, кого породил Светлый Мир тысячелетия назад, тех, кто обитал в Темном Мире, и тех, кто получил свою жизнь в магических лабораториях. Невообразимо прекрасных, отвратительно уродливых и ужасающе кошмарных. Но больше всего маленького эльфа поразила туша краена. Огромная, больше пяти ростов в высоту, туша с длинными щупальцами в десять ростов взрослого эльфа. Монстр будто смотрел в душу ребенка своими остекленевшими глазами. Помимо щупалец тварь обладала составной челюстью, которая выдвигалась вперед несколькими рядами острых клыков. И каждый клык был длиннее руки взрослого эльфа. Конечно, краен был мертв: какими бы могущественными ни были маги жизни родного клана, но держать под боком живого демона Темного Мира они бы не посмели.

Детские воспоминания вызвали улыбку короля, и внезапно ему в голову пришла еще одна мысль: «А ведь маги болотников наверняка могут похвастаться более полной коллекцией созданий». — Непонятно почему, но слабость собственных магов принесла удовлетворение, а саламандра на руке бодряще пошевелилась. Может быть, потому что озерный клан теперь принадлежит ему?

Зал Песен был сделан из камня, как и стол в Обители Жизни, и наверняка по такой же важной и загадочной для Эдерая причине. Впрочем, все эти странности сейчас не имели значения. Король мог думать только об одном. Он склонился над большой книгой, одиноко и властно развалившейся на мраморном постаменте. Король, как всегда, не удержался — он открыл книгу и не смог остановиться, когда его взгляд упал на первые строки одной из строф.

Искусство поэта-каллиграфа было поистине великим. Оно соединяло в себе и красоту слога, и художественное совершенство плетения знаков. В этих строках магия полностью отсутствовала, но волшебная сила, которую вложил в нее автор, потрясала. Через несколько секунду строки поплыли перед глазами, и Эдерай погрузился в одну из давно знакомых ему песен. Знакомых, но, как всегда, по-новому захватывающих.

«Анатай разогнулся, презрительно посмотрел на торчащую в животе стрелу и резким жестом вскинул вверх руку с отрубленной головой лорда.

— Я исполнил клятву и, верный слову, умру вместе с врагом! — прохрипел воин и выронил свою страшную ношу. Затем ухватился за торчащую из тела стрелу и рывком выдрал ее из собственной плоти, причем так, чтобы повредить побольше внутренних органов. Эльф мучительно вздохнул, последний раз в своей долгой жизни наслаждаясь ароматом цветущей итилаи, и упал на груду вражеских тел».

За несколько неуловимо долгих минут Эдерай еще раз пережил мучительно-печальную и героически-прекрасную историю молодого эрла и… в очередной раз не смог понять смысла его поступка. Король мог бы так же, как и герой, рискнуть жизнью, чтобы достать врага, но самоубийство ради данного слова — это нечто сродни безумию.

— Мой король хотел меня видеть? — Неожиданно прозвучавший за спиной голос не заставил короля Эдерая вздрогнуть лишь потому, что саламандра успела предупредить своего хозяина о появлении в Зале Песен еще одного живого существа. Все чувства короля были слишком захвачены чтением, но саламандра общаласьнапрямую с мозгом, минуя все остальное.

— Хотел, но в последнее время твой король начал замечать, что его желания не так уж важны для верноподданных. Так ли это, наставник?

— Нет, мой король, твои желания — закон для любого из нас, так было и будет многие века, — ответил Олориун.

— Тогда скажи мне, маг, что такое аданаил?

— Это черное проклятие, неописуемая мерзость и…

— Тайна! Тайна даже для меня, — перебил мага король.

— Да, повелитель, тайна даже для королей.

— Потому что ты так решил?

— Потому что так решил тот, кому эта тайна принадлежала. Так решил последний из династии Этарол, и он имел на это право. — Маг смотрел в глаза королю спокойно, без страха и раскаяния.

Подобные обстоятельства меняли дело. Тайна, «принадлежащая кому-то», означала, что этот кто-то заплатил за нее жизнью.

— Как я могу узнать эту тайну?

— Никак, — так же невозмутимо ответил Олориун. — Ее не знаю даже я.

Эти слова откровенно удивили Эдерая — он не мог себе представить ситуации, в которой самый могущественнейший маг в королевстве мог чего-то не знать.

— Что ж, тогда наша жизнь в Светлом Мире сильно осложнится. — Эдерай решил зайти с другой стороны.

— Мой король позволит узнать, почему?

— Один из отрядов, посланных на поиск самок для питомников, не вернулся, и наставник магов жизни уверен, что там постарался аданаил. Надеюсь, ты не усомнишься в его мудрости?

— В светлом разуме старейшего из магов усомнится только глупец, — ответил Олориун, но сделал это как-то рассеянно.

Глядя на лицо мага, можно было сказать, что его мозг работал на максимальной мощности. Удивление перешло в сомнения, сомнения — в колебания, а колебания, в свою очередь, родили решение. Весь процесс был настолько важен, что даже отразился на лице эталона невозмутимости. Но после того как решение было принято, облик Олориуна вновь стал надменно-каменным. Маг стремительно подошел к толстенному фолианту «Песни времен». На ходу он достал из складок своего длинного одеяния костяной нож и провел его лезвием по ладони. По тонким пальцам потекла кровь. Наставник магов разума неповрежденной рукой захлопнул книгу и припечатал ее сверху залитой собственной кровью ладонью.

— Ка-асмаша-а-хасс-стэкра-аюмо-тас-с… — Звуки древнего заклинания заметались под сводами зала, словно не находя себе места.

Эти слова не были такими красивыми, как творения Мастера Песен, но могущества в них было не меньше. У Эдерая по спине пробежала дрожь, а волосы вспушили крошечные искорки. Раздался треск, словно в комнате разорвалась шаровая молния, в воздухе запахло озоном.

Маг устало выдохнул, раскрыл книгу и отошел назад.

— Читай, король.

Эдерай подошел к мраморному постаменту и осторожно взглянул на синеватые листы, словно мог узреть там пророчество о своей смерти. Но изящная вязь слов открыла другую тайну, не менее страшную.

Глава 17 ИГРА В ПРЯТКИ

Мечты Андрея о долгом и блаженном валянии на мягких подстилках с треском разлетелись уже на второй день пребывания в подвале. Ранним утром спавшая крепким сном Света неожиданно дернулась и проснулась, причем проснулась моментально. Девочка вскочила и побежала к сидящему в углу Бате.

— Что случилось, солнышко? — сразу же напрягся егерь.

Похоже, новость была очень важной, но не настолько, чтобы нарушить обет молчания, — девочка просто ткнула рукой вверх и показала на пальцах, что чувствует двух магов.

Батя моментально вскочил и зашипел, как рассерженная кошка.

— Так, всем ни звука. Молчание и неподвижность. Выполнять, — прошептал Батя и очень осторожно опустился на подстилку, усаживая Свету себе на колени.

Все остальные тоже приняли более удобные позы, завороженно разглядывая потолок.

Некоторое время ничего не происходило — возможно, там уже кто-то ходил, но сквозь толстое перекрытие пока не доносилось ни звука. Затем послышался сильный удар, и тяжелые шаги пересекли комнату.

«Это овр, так топотать могут только они, да еще Колька Смирнов», — подумал Андрей, непонятно к чему поминая однокурсника, который жил в общежитии прямо над его комнатой.

Тяжелые шаги повторились, затем что-то грохнуло и пару раз ударило в пол. После этого все стихло.

Спрятавшиеся в подвале люди еще где-то час просидели неподвижно, стараясь дышать пореже, несмотря на то что Света дала отбой минут через десять после шума наверху.

До вечера народ передвигался по подвалу очень осторожно и говорил шепотом. Корчак чувствовал себя словно в западне — подвал уже не казался ему таким безопасным, как раньше. Судя по взглядам товарищей, им тоже было невесело. Все сомнения развеял Батя. Когда там, наверху, должно было заходить солнце, он собрал всех в кружок и поведал о своих задумках:

— Так, нам надо залечь, но не здесь. Сегодня было простое прочесывание, и, судя по ударам в пол, мысль о подвале все же посетила их головы. Но копать они будут только после того, как прочешут всю территорию. А вот когда нас не найдут в лесу, они примутся ковыряться в земле. Я, конечно, не знаю стратегии ушастых, но пока они действовали стандартно, по крайней мере, лучники-следопыты. Выходим, как стемнеет. Вопросы, возражения?

— Думаешь, они еще не научились ходить в темноте? — с сомнением спросил Вини.

— Нет, но на первых порах с непривычки будут чувствовать себя неуверенно. Это только догадка, но другого преимущества у нас нет. Так что придется рисковать и пользоваться тем, что есть.

На некоторое время все затихли: командир приглядывался к лицам подчиненных, а остальные, опустив глаза, ворочали в головах тяжелые мысли. Но как ни прикидывай, а других идей не было, и мысль Бати, за неимением лучших, казалась единственно приемлемой.

Собирались недолго, потому что особо и не распаковывались. Да и распаковывать было нечего — в детдоме оставили все лишнее: никому не хотелось уходить в многокилометровый забег с ненужным грузом.

Еще раз осмотревшись в подвале, отряд собрался возле лестницы. Сурок расставил ноги пошире, тихо крякнул, и рычаг на стене подвала с натугой пошел вверх. По потолку прошуршал шкаф, открывая невольным пленникам путь на свободу.

После химических фонарей ночная темень не казалась абсолютной, и глаза легко различали дорогу. Отряд выскользнул из дверей охотничьего домика и быстро нырнул в заросли. На небе не было ночного светила, но звезды все же давали тусклый свет, которого вполне хватало, чтобы не поломать ноги. Батя повел отряд по тропинке через орешник, а затем ближе к глубокому оврагу. Андрей все ждал, когда командир взвинтит темп, но за всю ночь они так и не перешли на бег.

Под утро Батя о чем-то пошептался с Вини и, не особо информируя всех остальных, начал ломиться в густые кусты. Через пару десятков метров он вышли на круглую полянку и устроились на отдых. Вини тут же стал шуршать травой и ветками на протоптанной ими тропе.

День прошел беспокойно. Андрей постоянно просыпался и напряженно наблюдал за тем, как Света тычет куда-то пальцем, а Вини тенью ускользает в кусты. Но, несмотря на все беспокойства, до вечера их так никто и не нашел.

Когда солнце все же нырнуло за прикрытый деревьями горизонт, начался их «вывихнутый» поход — так Андрей назвал это двухдневное хождение петлями и зигзагами.

К концу второго дня Батя резко снизил темп и повел отряд совсем уж «по-хитрому». Судя по всему, они преодолевали оцепление ушастых, потому что шли то гусиным шагом, то резко срывались на бег, но большую часть времени они, едва дыша, просиживали в густом кустарнике.

Батя менял направление по сто раз на день, порой двигаясь в противоположную сторону от первоначального направления, но Андрей все же улавливал в этих кружевах путеводную нить. Недавний опыт с охотничьим домиком подсказывал, что егерь ведет их в очередное укрытие.

Предположение Корчака подтвердилось, когда на рассвете третьего дня пути Батя не стал останавливаться на дневку. Еще два часа осторожного шага — и они вышли на окраину городка. Последний переход оказался самым трудным: им пришлось идти по открытому пространству, лес понемногу редел и расходился в стороны. Окружающая их местность переходила в лесостепь.

Подход к городу прикрывала чахлая рощица, на ее опушке отряд остановился перед последним броском.

— Батя, ты уверен, что нам туда? — с сомнением спросил Убивец.

— Нет, но выбора у нас нет. Меня уже начинает пугать не тот факт, что судьба снова загоняет нас в угол, а то, что в этом углу, как по заказу, находится спасительная норка.

— И чего тут плохого? — не поняла Наташа.

— То, что вечного везения не бывает, — это закон природы.

— Что-то мне совсем не нравится эта норка, — усомнился Андрей, разглядывая в монокль скопления домиков маленького городка.

— Это не норка, это как раз угол, а норка будет, когда мы до нее доберемся. В общем, хватит спорить, план такой. Убивец, извини, но у тебя сегодня роль приманки, — перешел к раздаче «пряников» Батя.

— Кто бы сомневался, — притворно расстроился Корчак, при этом чувствуя, что внутри уже разгорается огонь азарта. Похоже, Батя задумал какую-то аферу.

— Раз согласен, тогда слушай. Вон там, за церквушкой, между пятиэтажками есть одноэтажный магазин. В его подвале находится бар, вход туда заметить сложно, но если знаешь, что он есть, то не пропустишь. Там три одинаковых спуска вниз, тебе нужен средний. Спуски выходят прямо к церкви — и додумался же кто-то организовать бордель возле храма, — неожиданно отвлекся егерь, но тут же вновь ухватил нить разговора. — В общем, то, что я тебе описал, — это наше убежище, туда мы и пойдем, а ты зайдешь вон от той водонапорной башни и пальнешь из своего пистолета. До башни за тобой пойдет Вини. Он пробьет фальшивый след и вернется. Дождись, когда он пойдет назад, а потом пали.

— И? — поторопил задумавшегося Батю Корчак.

— А вот дальше инструкций нет. Ты уже имел дело с вурдалаками, и к тому же они тебя не чуют. Прости, но других идей у меня нет.

На несколько долгих мгновений в кругу людей воцарилось молчание. Все смотрели на Андрея как на смертника — грустно и восхищенно. И лишь командир прятал в глазах усмешку — он-то не сомневался, что Убивец справится.

— Ладно, мне пора, — прокашлялся Корчак и поправил «винторез».

Наташа ничего не сказала, но посмотрела на Андрея с тем же странным выражением в глазах.

— Вини, кому стоим? Ждем, пока ушастые заглянут на огонек? — Андрей задорно улыбнулся остальным и, как ему казалось, бесшумно выскользнул из кустов.

До башни они добрались быстро, минут за пять. Андрей спрятался за изгиб большой металлической трубы, а Вини побежал дальше и через минуту исчез в небольшой роще.

Еще через три минуты он появился вновь и, странно выворачивая ноги, двинулся обратно.

— Ну, я пошел, — сообщил маленький егерь, когда «доковылял» до Андрея. — Пойдешь назад — можешь не извращаться, след правильный, так что иди спокойно, но на стоянку не заходи, там рядом есть бетонная дорожка, которая выходит на тротуар. По ней и пойдешь. Старайся идти, где меньше пыли, а метров через сто выйдешь на нормальный асфальт. Вроде все. Удачи, брат. — Вини хлопнул стрелка по плечу и быстро засеменил к спрятавшемуся в роще отряду.

Андрей подождал, пока егерь не исчезнет за деревьями, вздохнул и приступил к исполнению своей части плана. Он достал из кармана обрывок веревки и моток скотча. Затем подобрал с земли увесистый булыжник. Осталось примотать два ружейных патрона к камню вместе с концом веревки — и боевой снаряд дикарей был готов. Андрей встал поудобнее и начал раскручивать самодельное устройство. Камень быстро набрал обороты, превращаясь в призрачный круг. Еще несколько секунд — и пальцы разжались, а снаряд полетел в небо. Описав пологую дугу, булыжник упал во двор одноэтажного дома.

Метатель булыжников удовлетворенно хмыкнул, достал «гюрзу» и начал свинчивать глушитель. Дальше все произошло очень быстро: сухо щелкнул пистолет, во дворе многоквартирного дома старой постройки сверкнул менгир — и тут же грохнули ружейные патроны, с легкостью перекрывая пистолетный выстрел по уровню звука.

— Вот и чудненько, — проворчал Андрей и полез по перекладинам металлической лестницы, ведущей на самый верх водонапорной башни. Он добрался до выгнутой вверх крыши и улегся там на спину. Смотреть на то, что творится внизу, не было ни малейшего желания, и Корчак просто уставился в небо.

По светло-синему океану пробегали барашки облаков и медленно плыло солнце. Весна была в полном разгаре: скоро в этот мир придет лето. В отличие от всех своих знакомых, Убивец не испытывал особого восторга перед летом, впрочем, как и перед любым другим временем года. Для него главным было качество жизни, а не место и время.

Ласковое солнышко разморило уставшего парня, и даже шум, поднятый потомством гвулхов, не нарушал душевного равновесия. Впервые за последние недели у Андрея появилась возможность собрать мысли в кучу.

За полгода он прошел очень долгий путь. Мир вокруг изменился, и Андрей Корчак менялся вместе с ним. Вроде все шло как запланировано, вот только в планах начинающего убийцы-мстителя не было места для друзей и необходимости кого-либо защищать и прикрывать. Сейчас он вместе со всеми ввязался в авантюру, чтобы отвести беду от совершенно незнакомых ему людей, и это снижало шансы на успех его главной миссии.

«Незнакомых?» — подумал Андрей и удивился тому, как быстро в его памяти всплыли образы деда Мазая, Васьки Индианы и Нади. Образ Надежды почему-то вызвал волну теплоты. В ответ на эту теплоту тут же прорезался внутренний голос: «Хорошо тебе, урод? А кто говорил, что без Лизы жизнь не имеет смысла и живешь ты только ради мести?»

Что ответить своему второму «я», Корчак не знал, да и отвечать было как-то боязно — в голову почему-то приходил уродец из толкиеновской сказки, беседующий со своим альтер-эго.

На солнце набежала тучка, словно повторяя изменения его настроения. Мысли вернулись в конструктивное русло, Андрей с тоской признался себе, что с егерями надо что-то решать. Если и дальше бегать по лесам и кусать эльфов за мягкое место, то рано или поздно их все же загонят в угол, и, как говорит Батя, норки там уже не окажется. Но даже если им будет везти по-прежнему, то Андрею от этого легче не станет, — будет другой детдом, другие беззащитные дети и другой долг.

По небу лениво ползло солнце, и лежащий на крыше водонапорной башни парень так же медленно пробирался через дебри своих сомнений. В это время его тело блаженствовало, и даже ноющая боль в плече словно уснула, убаюканная неподвижностью Убивца. Лишь когда солнце уже начало свое падение к горизонту, он принял решение — после «лежки» в этом городке он уйдет дальше на запад, с егерями или без.

Принятое решение тут же разогнало сомнения и сделало жизнь простой и понятной. Андрей перевернулся на живот, приподнялся на локтях и вслушался в звуки окружающего мира. Поднятый зверьем гвалт уже давно утих, и на город опустилась тягучая тишина. Эта тишина уже въелась в камни домов и асфальт улиц — город избавился от шумных и надоедливых обитателей, но отсутствие людского гама и суеты делало его мертвым.

Каждый раз, глядя на покинутые дома, он испытывал чувство незавершенности картины. Человек принес на планету много плохого: уродливые небоскребы, пятна нефти на воде и кучи мусора, — но без человеческих эмоций эта планета будет мертвой. Чистой, красивой, но неживой, как фарфоровая статуэтка.

Убивец вновь осмотрелся и подумал, что настолько глобальные мысли немного не соответствуют ситуации. Если глядя в небо с водонапорной башни еще можно позволить себе подобную слабость, то на улицах мертвого города любого философа ждет смерть. Подобная мысль остудила голову и выгнала из нее все посторонние мысли.

Практически не ступая на перекладины, Андрей скользнул вниз по металлической лестнице и мягко спрыгнул на землю. Приклад «винтореза» уткнулся в плечо, а в круге визира пробежала панорама окружающего мира. Убивец чутко вслушался в звуки города, но ничего опасного не услышал — бывшее жилище человека и его новые обитатели равнодушно смотрели на все действия незваного гостя.

Корчак неслышным шагом скользнул к памятной рощице и увидел обещанную Вини дорожку. Пока бежал по траве, он сам себе удивлялся — настолько тихими были его движения, но как только ботинок ступил на покрытый пылью и каменной крошкой бетон — скрип подошв резанул ухо.

«Не, я все же точно как лось», — укорил себя стрелок, вспоминая подколки Вини. Впрочем, по-другому он двигаться пока не умел, поэтому не стал задерживаться для самобичевания и направился дальше.

Ориентиром ему служила маковка одинокой церквушки. Крыша церкви ничем не напоминала пресловутые «золотые купола» и была больше похожа на кровлю католического собора, но православный крест на маковке утверждал обратное.

Оградка вокруг церковной территории заросла практически на всю полутораметровую высоту, да и под каменными стенами храма разрослась густая зелень. Вдоль оградки неожиданно нашлась маленькая тропка, и в голове Андрея тут же появился закономерный вопрос: «И кто ж это тут гуляет-то?»

Ответ напрашивался сам собой. И все же Андрей решил, что лучше наткнуться на одинокого гвулха, чем взбудоражить всю округу треском кустарника.

Тропка оказалась пустынной и приветливо привела Корчака к церковным воротам. Оттуда перед ним открылась панорама старинного городка с маленькими особнячками, мрачными строениями начала прошлого века и откровенно примитивными «коробками» более современной постройки. Как раз одна из таких конструкций, напрочь лишенная фантазии и архитекторского вдохновения, смотрела на пришельца пустыми глазами окон.

Одноэтажное здание венчала надпись «Супермаркет». Чуть в стороне от центрального входа застекленная стена переходила в глухой кирпич, а под кирпичной стеной расположились три секции перил, которые ограждали лестничные траншеи подвала супермаркета.

Ориентиры были на месте, и Андрей, по-прежнему чутко прислушиваясь, быстро пошел через поросшую полосами травы площадь.

Мягко ступая по замусоренным плитам дорожного покрытия, он подошел к средней лестнице и спустился вниз. Пять ступеней вели на два метра под землю, прямо к железной двери, сделанной в виде корабельного люка. На ней было начертано странное обращение: «Моряк, ты слишком долго плавал». Корчак задумался, но так и не понял, что бы оно могло значить. Спустившись к самим дверям, он постучал по металлу.

Тихо звякнул засов, и в двери открылось маленькое окошко.

— Андрюха, это ты? — совершенно по-идиотски спросил Вини.

— Нет, блин, гвулх зашел на огонек.

Дверь тут же открылась, и в проеме появился взъерошенный егерь.

— Убивец, где тебя носило?

— Героически отбивался от врагов, — непонятно зачем ляпнул Андрей, проходя внутрь.

А вот Вини — наоборот, бесшумно скользнул вверх по бетонной лестнице. Андрея тут же одолело любопытство, он поднялся на две ступени и осторожно выглянул за край лестничной траншеи.

Как оказалось, Вини занимался своим привычным делом — ползал по дорожке, затирая следы и рассыпая по плитам какой-то порошок. Закончив свою работу, маленький егерь, пятясь, подошел к лестнице.

— Андрюха, не торчи снаружи. Там тебя и так уже заждались.

Корчак пожал плечами и быстро вошел внутрь подвала, но тут же застыл на пороге. Такого он точно не ожидал. Обитые узорчатой красной тканью стены отражали золотистый свет. Весь подвал был поделен на кабинки со столиками внутри и диванами по периметру. Глубокие диваны покрывала такая же золотистая ткань, как и узоры на обивке стен. И всю эту красоту освещал мягкий свет ароматных свечей, от которых шел приятный запах.

— Где тебя носило? — Строгий голос оторвал гостя от созерцания диковинного интерьера.

— Пережидал. А что?

— Да мы тут уже успели тебя похоронить, — почему-то зло бросил Батя и, махнув рукой, ушел в глубь помещения.

— Не любит Батя молодых в одиночку отпускать, — прошептал зашедший сзади Вини.

Он подтолкнул Корчака дальше внутрь и закрыл тихо скрипнувшую дверь.

— Да что я, дите малое, или первый раз в одиночку с гвулхами разбираюсь? — Излишняя опека раздражала, и Убивец начал заводиться.

— Нет, но в отряде ты еще новичок. Давай замнем, просто напряг последних дней лезет наружу. Батя ведь тоже не железный.

— Давай замнем, — легко согласился Корчак и тут же сменил тему: — А что это за место?

— У-у, брат, это шикарное место, «Приют моряка» называется.

— Да какого моряка, тут даже речки поблизости нет?

— А моряки есть, — упрямо сказал Вини. — Моряки есть везде, и поматросить с тетками они всегда рады.

— Это что, публичный дом? — опешил Андрей. — Так Батя не хохмил насчет борделя и храма? Действительно, ну и место вы выбрали, греховодники.

— А что, место неплохое! Под землей, выход один, и тот закрыт бронированной дверью. Заметь — не декорацией, а самым настоящим корабельным люком, — осветил другую сторону вопроса Вини.

— Который занесло сюда вместе с моряками? — ехидно поддел Андрей.

— Не суть важно, главное, что место надежное. Я снаружи перетертой крапивы набросал и табачка немного, да и в вентиляцию запихал этого добра, так что отсидимся. А ты чего ждал, военного бункера?

— Ну, не знаю. Хотя если честно, то так даже веселее, — улыбнулся Корчак и толкнул егеря локтем: — Поматросим?

— С кем? — вздохнул Вини. — На детей меня не тянет, а рисковать связываться с нашей кошкой — себе дороже. Мне мои тестикулы еще нужны — мало ли, вдруг надумаю потомством обзавестись. Это к тебе она жмется, а меня на пушечный выстрел не подпускает.

Голос Вини звучал с наигранной обидой, но нотка искренности в нем все же была.

— Брось, Вини, мне ее прижималки только забот добавляют. Отгулял я свое, брат, — вздохнул Убивец и вдруг понял, что нет в его мыслях резкой боли, только печаль и безысходность. Жизнь идет дальше, изменился накал эмоций, но не изменилась суть — нет в этой жизни места для него. По-прежнему нет. Да и не должно быть.

— Ты, Андрюха, не напрягайся, я это так, воздержание на мозг давит, — замялся Вини, увидев, как помрачнел Андрей. — Когда мы раньше на полгода уходили в леса, как-то выдерживали в мужской-то компании, а тут эта зараза под боком маячит. И ладно бы уродиной была — так нет, кудряшки и все такое.

Вини тихо сплюнул и тут же опасливо покосился в глубь полутемного помещения. Корчак представил себе, как они выглядят со стороны, и тихо фыркнул.

— Вини, пошли к остальным, а то топчемся тут, как два школьника на пороге борделя.

Егерь тоже фыркнул и пошел по красному ковру между кабинками. Андрей направился следом за ним. В глубине помещения антураж становился еще колоритнее. На стенах висели фотокопии фресок греческих богов, естественно, в полуголом виде. Впрочем, они всегда так изображались.

«Хорошо хоть не порно», — подумал Убивец и покосился на Свету. Судя по всему, местный интерьер не особо заботил девочку, она мирно спала на диване, пристроив голову на колени Наташи. Лучница одарила Андрея уже привычно-странным взглядом и продолжила ласково поглаживать русые волосы девочки.

Трудности перехода и напряжение последних дней сказались не только на Бате. Акира погрузился в медитацию и, судя по всему, настолько глубоко, что выковыривать его оттуда придется ведром воды. Сурок утомленно копошился в кастрюльке над фыркающим керогазом — здоровяк тоже устал, но святой долг кормления подопечных удерживал его в вертикальном положении. Андрей краем глаза посмотрел на Наташу и увидел, что она уже спит, откинувшись на спинку дивана. Батя дремал в дальней кабинке, а Вини возился за стойкой бара.

Как ни странно, у Корчака сна не было ни в одном глазу. Он тихо подошел к Сурку и отобрал у него ложку:

— Сурок, иди спать. Сегодня все равно никто есть не будет. Я доварю, а завтра просто разогреем.

Здоровяк попытался стойко возражать, но глаза хронического жаворонка отчаянно слипались, поэтому борьба за ложку была выиграна такой же хронической совой.

Через пять минут Сурок посапывал в кабинке по соседству с Батей, едва помещаясь на немаленьком диване, а новый повар неумело помешивал в котелке. Вини наконец-то прекратил свои поиски и подошел к Андрею с литровой бутылкой виски:

— Андрюха, ты как относишься к вискарю?

— Ты что, шутишь?

— Нет: чем еще русскому человеку снимать стресс!

— Водкой.

— Э, нет, — наставительно покачал пальцем Вини, — это пусть бомжи да инженеры водку хлещут, а культурный человек заслуживает напитков посерьезней и подороже.

Андрей посмотрел в глаза егерю и понял, что тот не шутит. Убивец пожал плечами, и они начали банально, но «культурно» напиваться.

…Утро встретило напарников жутким похмельем. В последний раз Корчак доводил себя до такого состояния еще до знакомства с Лизой и только сейчас понял, как правильно он поступил, завязав с алкоголем. Мозг дергали резкие прострелы боли, а во рту словно кто-то чего-то наделал. К тому же не давал покоя какой-то прогорклый запах.

И только в голове начала формироваться мечта о минералке — как шустрый Вини уже протягивал полуторалитровый баллон с пузырящейся влагой.

— Ох, как хорошо, — простонал Андрей, отрываясь от бутылки.

— Ага, хорошо. Может, по пятьдесят для избавления от мук?

— Нет, похмеляться — это последнее дело, — решительно отказался Корчак, вновь присасываясь к бутылке с водой.

Так они и сидели, передавая друг другу спасительную емкость, пока над их головами не раздался возмущенный глас:

— Блин, алкаши, зачем вы кашу спалили?

Над незадачливой парочкой грозно нависла туша Сурка, и только после этого Андрей понял природу горького запаха: оставленная на его попечение каша серьезно подгорела. То ли от мути в голове, то ли от неприятного запаха он вновь почувствовал себя как в общаге: каша сгорела, соседи недовольны, а в мыслях только одно желание — залезть под одеяло и уснуть. Но, увы, в ту же секунду пришло осознание реальности, какой бы фантастичной она ни была. Наверху война с эльфами, а они прячутся от овров и гвулхов в публичном доме — слишком нереальный сюжет даже для плохой фантастики.

— Нашли время нажираться! — Рядом со здоровяком встала Ната. Говорила она возмущенно, но в глазах играли веселые огоньки. Похоже, девушка уже соскучилась по таким банальным ситуациям, давно канувшим в историю.

— Блин, мать, не дави на мозг, лучше дай похмелиться, — заныл Вини, тут же подхватывая предложенную игру.

— Я те похмелюсь, алкашня, — взвизгнула Наташа и треснула егеря мокрым полотенцем.

Смачный шлепок, и на лицо Андрею полетели брызги.

— О, вода, умыться, где? — немного нечленораздельно промычал Корчак.

— Там, в сауне, только не вздумай водить туда Свету, прибью, — пообещала Наташа, опять замахиваясь полотенцем.

Андрей благодарно кивнул и побрел в сторону указанной двери.

Сауна оказалась не менее шикарной, чем основное помещение, с той лишь разницей, что здесь уже чувствовались восточные мотивы, а фрески были уже не такими безобидными. Корчак сразу понял смысл предупреждения лучницы. Фривольные картинки мало интересовали страдающего похмельем человека — он искал воду. Вода нашлась прямо в кране. Как ни странно, струя оказалась чистой, хотя и очень слабой. Андрей с наслаждением умылся и лишь после этого дал волю любопытству. Как оказалось, в подсобке сауны находился вместительный бак с водой, который питал гидрофор. Электричество сдохло, как и водопровод, а вода в баке осталась.

Острой необходимости экономить воду не было, поэтому Корчак вернулся к умывальнику и с огромным удовольствием освежил голову и шею. Теперь он чувствовал себя почти человеком и мог вернуться к остальным.

В основном зале практически ничего не изменилось. Сурок каким-то чудом спас подгоревшую кашу, и народ спокойно завтракал. Вместе со всеми поглощал завтрак и Батя. Его вчерашний срыв уже прошел, и егерь опять вернулся в свое обычное состояние.

— Убивец, давай завтракать, — радушно махнул ложкой Сурок.

— Нет, спасибо, что-то не хочется, — проворчал Андрей, чувствуя дурноту.

— Они с Вини сели на диету, — язвительно улыбнулась Наташа, демонстративно вылизывая ложку. — Алкоголическую.

Послышались слабые смешки — люди словно впали в прострацию, они говорили, шутили и смеялись, но как-то вполсилы. Последний скачок действительно надорвал что-то внутри, разрушая их иллюзии, но больше всего досталось Акире. Если все остальные выглядели усталыми, то мастер был похож на живой труп и проводил в медитации большую часть времени. Он даже не присоединился к завтраку.

Подобное настроение удерживалось весь день, и Корчак почувствовал, что эта апатия затягивает их все глубже и глубже. Он прекрасно понимал, чем это может закончиться, — ведь сам был, так сказать, чемпионом по нырянию под одеяло.

Ближе к вечеру он не выдержал:

— Батя, я схожу наверх, может, найду чего полезного, да и осмотрюсь.

— Делай что хочешь. Я тебе не указ, — вяло отмахнулся Батя. Похоже, собранность егеря оказалась только видимостью.

— Указ. Ты мой командир, по крайней мере, пока мы идем вместе. И не только мой, но и всех остальных, — въедливо проговорил Убивец. — Хотя в последнее время это не сильно заметно.

— Осторожно, мальчик, — разозлился майор, стряхивая апатию.

— О, вот это уже наш Батя, — искренне улыбнулся Андрей. — Так как, можно мне наверх?

Командир ответил не сразу. В глазах отразилась работа мысли.

— Хорошо, только не слишком высовывайся: если мы себя не обманываем, вся эта шобла тебя не чувствует, а вот заметить может. Так что при малейшей опасности забивайся в щель и жди.

— Принял, командир.

— И это, керосина, если найдешь, тоже тащи, — вмешался Сурок.

— Хорошо, шеф.

Тусклый вид вечернего города встряхнул сознание, напрочь выбивая сонливость. Только сейчас он понял, как на него действовала обстановка в борделе.

«Так еще покурить дури — и мозг совсем отключится, — подумал Андрей, внимательно оглядываясь по сторонам. — Оказывается, со вкусом у дизайнера интерьера все в порядке, он изначально все обставил так, чтобы максимально расслабить гостей».

Он на секунду остановился и прикрыл глаза. Два глубоких вздоха вновь сделали мысли чистыми и направленными в нужное русло — метод Акиры работал как часы.

Закончив короткую медитацию, он скользнул на полусогнутых ногах вверх по лестнице и быстро проверил периметр. В этом уголке города ничто не изменилось и вряд ли изменится еще очень долгое время, разве что природа потихоньку начнет растворять в себе следы человека, стараясь побыстрее забыть о том, что он вообще здесь жил.

«А хрен тебе, — с неожиданной злостью подумал Убивец. — Люди и тараканы будут жить на этом гнусном шарике всегда».

Немного подумав, Андрей направился не к высотным зданиям в центре города, а в сторону скоплений панельных пятиэтажек — по логике вещей там должны стоять гаражи. Искать керосин в супермаркетах глупо, а вот в гаражах вполне могла найтись канистра-другая.

Здания покинутого города тихо проплывали мимо медленно бредущего человека, а в его мозг стучались отдельные картинки: вырванная с мясом бронированная дверь подъезда, обрывки красной в белый горошек материи на асфальте, черно-бурые пятна на тротуаре. Город выглядел мирно, словно люди просто ушли отсюда, но некоторые мелочи говорили, что это не так. Люди не уходили — они умерли здесь, и могилой им стали желудки вечно голодных гвулхов и их потомков. За прошедшие полгода твари не оставили даже костей, но в тот октябрь, ставший навеки черным, все здесь было завалено трупами.

Глухая злоба начала подниматься из глубин души и грозила захлестнуть мозг. Андрей задышал чаще, отгоняя безумие и стараясь смотреть прямо, чтобы не замечать мелких, но очень ярких деталей. Деталей, которые, как крохотные мазки зловещего художника, превращали пастораль в пейзажи ада.

«Нет, я не забуду, я буду помнить всегда. И не просто помнить», — поставил очень жирную галочку в памяти Убивец и постарался закрыться от всего окружающего кошмара.

Устремляясь к цели, он перешел на бег. Короткая перебежка сбила дыхание и помогла прояснить мысли. Корчак осмотрелся и только после этого понял, что наконец-то добрался до гаражей. Вдоль задней стены пятиэтажки выстроились в ряд полтора десятка боксов. Железные коробки, проржавевшие практически насквозь, заплетала веселая зелень, казалось, что все здесь в любую минуту может рассыпаться в труху. Несмотря на ветхость строений, попасть внутрь было сложно — на ближайших двух гаражах сохранились заржавевшие, но крепкие замки. Сбивать в таких условиях запоры было опасно, и Андрей побрел вдоль ряда ворот в новых поисках.

Четвертый гараж оказался незапертым, одна половинка ворот бокса была гостеприимно приоткрытой. Первый же взгляд показал, что искать здесь нечего. Внутри бокса валялся проржавевший металлолом и какая-то ветошь.

То же самое, за исключением наполовину разобранного «запорожца», было и в седьмом боксе. У двенадцатого вообще снесло крышу, причем в прямом смысле — похоже, внутри взорвалась машина, от которой осталась только почерневшая рама. А вот предпоследний, четырнадцатый гараж хранил в себе целый мини-склад ГСМ. Сразу же за покрытым пылью «мерином» кто-то соорудил деревянный стеллаж и выставил там целую коллекцию бутылок. Жидкость в бутылках различалась по цвету. Андрей не был специалистом в химии, но все же решил, что память сможет подсказать правильный ответ, хранящийся где-то на задворках подсознания в разделе запахов.

После пятой бутылки нюх практически отказал, но последний «аромат» показался знакомым, и Андрей решил, что на этом хватит. Он уже задумался над тем, куда бы запихнуть свой трофей, как слух уловил едва слышный звук. Звук был очень тихим и далеким, но задерганный постоянными опасностями инстинкт зажег в голове ярко-красную лампочку опасности. Место для бутылки нашлось сразу, и руки сами отправили двухлитровую емкость в мешок для «гидры», а ноги очень быстро вынесли его из гаража. Далекий звук повторился, и у Андрея уже не осталось сомнений — рычал овр, причем не один. До подвала было слишком далеко, и он принял неожиданное решение. В памяти всплыла информация, что магнитные замки без электричества автоматически открываются, и Андрей побежал к соседней пятиэтажке, обращенной подъездами в сторону гаражей.

Быстро пробежав через небольшой дворик, он дернул металлическую дверь и заскочил в подъезд. Разумным решением было бы затаиться в одной из квартир, но тут в дело опять вступило любопытство. Оно же и погнало человека вверх по лестнице.

Люк на крышу оказался «картонной» поделкой, и Убивец легко оторвал крепление замка от фанерной дверцы. Поскрипывая растрескавшимся гудроном крыши, он добежал до парапета и залег за ним как за баррикадой. На этом месте его любопытство и закончилось. Убивец лежал, вжавшись в угол парапета, и настороженно прислушивался к звукам окружающего мира. А послушать было что. Казалось, что внизу идет целая армия. Громко топотали тысячи ног и порыкивали тысячи глоток. Шум становился все громче и заполнял собою весь мир.

«А ведь они могут тупо наткнуться на схрон с ребятами», — мелькнула в голове мысль, и, словно подтверждая ее, внизу грохнули барабаны. Андрей чудом не подскочил метра на два вверх, а его сердце застучало громче и чаще злополучных барабанов. Мерные удары рождали страх где-то в районе копчика, который противной волной пополз вверх по спине.

Все эти звуки очень напоминали ему фэнтезийный фильм. Корчак на секунду представил, что бы он чувствовал, если бы оказался в этом фильме посреди многотысячной армии, и еще раз вздрогнул. Его продолжала грызть мысль о друзьях. Судя по звукам, прямо под ним движется армия овров, она вот-вот окажется рядом с подвалом, и через секунду огромные звери, выбив хлипкий корабельный люк, ворвутся внутрь. Надежды на сомнительные особенности крапивы было ничтожно мало. Андрею захотелось вскочить и хоть что-то сделать. Но страх пригвоздил его к гудрону. Для начала неплохо бы просто выглянуть и оценить обстановку. Он осторожно приподнялся на четвереньках и выглянул из-за парапета.

Реальность оказалась намного круче любой фантазии и кино. Армия не была многотысячной, но от этого не становилось легче. Андрей за все время войны видел от силы десятка два овров, а здесь их было сотен восемь. Серые колонны проходили между домами, казалось, заполняя собой все пространство, но это только казалось — как говорится, у страха глаза велики. На самом деле армия шла по южной окраине города, пересекая его с запада на восток.

Крайние ряды, обрамленные всадниками на монстроподобных скакунах, проходили где-то в двухстах метрах от дома, где засел Андрей, и в добром километре от укрытия отряда. Страх за себя и друзей немного отступил, а на освободившееся место тут же вернулось злополучное любопытство. Захотелось достать монокль и присмотреться к врагам поближе.

«Ага, ты еще телескоп достань и флагом помаши», — язвительно подумал Убивец, понимая, что любопытство в этом случае может подождать.

Дозоры верховых и пеших эльфов тонкой цепочкой патрулировали основные колонны, не делая попыток разведывать местность. Похоже, Бате все же удалось вывести отряд из зоны оцепления, и в этом городе армия оказалась, так сказать, проездом. В том, что эта толпа направляется на их поиски, Андрей уже не сомневался.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Сначала стихли барабаны, затем в скудных рощах на восточной окраине города исчезли задние ряды овров, за ними устремились одиночные фигурки верховых эльфов. И лишь когда на улицы города робко вылезли полугвулхи, Андрей понял, что угроза миновала.

До подвала он добирался практически ползком, а в дверь поскребся как малолетка, возвращающаяся домой посреди ночи. Замок двери лязгнул сразу же после стука, в щель высунулась физиономия Вини и зашептала:

— Я не буду задавать идиотских вопросов, но если это вурдалак, то дома никого нет.

Неожиданно Андрею стало теплее на душе, и напряжение отступило.

— Хорошо, зайду в следующий раз.

Дверь распахнулась, и маленький егерь зачем-то обнял нежданного гостя. Похоже, именно нежданного, потому что его явно успели похоронить второй раз за два дня.

— Что там, черт побери, было? — Батя старался говорить ровным голосом, но нетерпение из него буквально лезло. — У нас тут Светка начала биться в припадке, а потом мы услышали барабаны.

— Услышали даже в подвале? — удивился Андрей.

— Я не знаю, что там бухало, но казалось, что стучат прямо по черепу, — ответил командир.

— Так что там было? — вставил свое слово Вини, успевший вернуться после «уборки» у порога.

— Армия, где-то восемь сотен овров, сотня пеших эльфов и десятка три всадников.

— Ни хрена себе, — выдавил опешивший Вини. Когда он сильно удивлялся, его лицо становилось детским, но в такие минуты Корчак постоянно вспоминал, как этот «малыш» лихо вскрывал глотки своим врагам.

— Да уж, смотрелось это очень лихо: словно в сказку попал, — проворчал непонятно кому Андрей. — Каждый раз хочется стукнуть себя по башке или телик выключить.

— Думаешь, это по нашу душу? — Вини, игнорируя рассуждения Убивца, обратился к Бате.

— Не знаю, но очень на то похоже, — ответил командир, параллельно с этим что-то просчитывая в голове.

— Вот это мы накуролесили! — выдохнул маленький егерь и почесал затылок.

На некоторое время в подвале повисла тишина — каждому нужно было переварить услышанное. Ситуация складывалась нешуточная: партизанские операции — это одно, а массовая зачистка армией — это совсем другое. Относительно беззаботным в этой обстановке оставался лишь слабый пол, но на то была своя причина: Света пребывала в обмороке, а Наташа хлопотала возле девочки, оставив решение глобальных проблем на мужиков. Что же касается Акиры, то он был абсолютно спокоен. Поначалу Андрей списывал поведение японца на травму после смерти сына, но затем, припомнив слова учителя о фатализме самураев, понял, что старик полностью встал на путь бусидо и все решения оставил на долю своего господина. Теперь Батя будет решать, что нужно делать, а его самурай тупо станет выполнять приказы. Убивец не знал, что именно, но что-то в этой философии было ущербным.

На процесс метаний и отчаянного вырывания волос Батя отвел около часа, а затем пресек любые горестные размышления и собрал отряд на совещание. В кружок совета собрались все, даже очнувшаяся Света.

— Так, народ, игры закончились, и у нас не так много вариантов будущего. Мы можем бузить дальше, и через пару недель нас загонят в угол и прикончат, а можем залечь на дно. Есть еще один вариант, но о нем позже.

— Не, вы как хотите, а я долго не вылежу. И так прошлой зимой едва не рехнулся, — нетерпеливо высказался Вини.

Сурок на все это только вздохнул — вот он с удовольствием залег бы, как медведь, в очень долгую спячку. Наташа пожала плечами, показывая, что ее мнение все равно ничего не изменит, и демонстративно прижала к себе Свету.

— Тогда третий вариант, — продолжил Батя, даже не глядя на Акиру: судя по всему, он уже понял и принял позицию старого японца. — У нас есть один товарищ с самоубийственными, но очень далеко идущими планами.

— Точно, я так и знал, мы пойдем охотиться на сирен! — восторженно влез в разговор Вини и тут же умолк, заработав хмурый взгляд от командира.

Все выжидающе посмотрели на Андрея.

— Я даже не знаю. Батя прав — это самоубийство, а у нас девочки, — ответил Корчак всем сразу.

— Знаешь, Убивец, в последнее время мы постоянно попадаем в передряги, выход из которых почему-то постоянно направлен на запад. Я не верю в мистику, но все это неспроста. И мне кажется, что если мы отклонимся от этого направления, то наши мучения тут же закончатся, причем смертью. Мы уже сто раз должны были загнуться, но почему-то еще бегаем. Я предложил бы девочкам уйти в одно из поселений, но без родичей они сразу попадут в «черный караван», а сидеть с ними где-то в глуши и охранять я лично не смогу — Вини прав, мы люди порченые. Поэтому пусть каждый решает за себя. Я иду на запад.

— Точно, а мы уйдем на запад, вырежем сердце у главного эльфа и выиграем войну, — радостно сообщил свою идею Вини. По его глазам было видно, что это совсем не шутка.

— Вини, — устало вздохнул Батя, — такое бывает только в голливудских киношках.Убивец и, чего греха таить, я тоже двигаемся вперед, потому что боимся остановиться. Он себе придумал цель, а у нас даже на это фантазии не хватает, и мы пользуемся чужой.

— А может, все же уйдем на поселение, а там уж как-то сбережем девочек? — неуверенно прогудел Сурок.

— Если бы. Не знаешь ты, Сурок, что такое толпа, причем не та, которую нужно разогнать, стоя плечом к плечу с товарищами, а та, среди которой приходится жить. Когда толпа людей, в общем-то неплохих по отдельности, чувствует запах смерти, она становится тупым, склонным к истерии зверем. — Батя вздохнул, на секунду прикрыл глаза, а затем энергично растер ладонями лицо. — Все, хватит рассусоливать. Решение принято: мы идем охотиться на сирену. Только извини, Убивец, командовать отрядом буду я.

— Да ради бога, — расплылся в улыбке Андрей. — Только этого гемора мне и не хватало.

Подленький страх с облегчением отступил. Жизнь не так уж плоха — он пока еще в компании и даже двигается в нужном направлении. Вот только нужном кому? Слова Бати о предназначении наводили на нехорошие мысли.

Глава 18 КОРНИ СТРАХА

Огромный лепесток тронного зала уже закрывал собой половину неба, но Аил отрешился от тяжелых дум лишь тогда, когда на него упала густая тень. Старый следопыт поднял голову и посмотрел на королевский дворец, точнее, на нижнюю часть гигантского лепестка. Самого шпиля башни отсюда разглядеть было невозможно. Дворец постепенно разрастался, превращаясь в какого-то монстра. Разведчик нахмурился: неожиданно ему в голову пришла мысль о том, что народ эльфов уже давно ушел от собственных традиций. Где живущие в гармонии с природой мудрецы? Где певцы красоты и милосердные охотники? Король говорил, что люди пали жертвой собственной глупости и тщеславия, но как назвать постройку этого города? Народ вырождается в никчемных существ, только по недоразумению называющихся высокородными. Да и сам Аил, со своими «братьями крови», не лучше: их движение — только попытка вернуть хоть что-то настоящее, но то, как они это делают, извращает саму суть эльфов. Он это понимал, но другого выхода уже не видел.

Философские мысли вновь погрузили лорда в пучину задумчивости, и он пришел в себя, лишь дойдя до восточного входа во дворец.

Ажурные створки охранял отряд из пяти стрелков, двух магов и десятка овров. Разглядеть лица стражей было трудно — тень огромного лепестка в этом месте была настолько густой, что даже светящийся мох не мог разогнать полумрака. Но чтобы узнать старых соратников, лорду-разведчику не нужен был яркий свет.

— Садалак, король во дворце?

— Да, лорд, — коротко поклонился затянутый в черную древесную броню эльф.

Аил кивнул и пошел дальше. Ажурное плетение лиан дворцовых ворот дрогнуло, и гибкие стебли расползлись в стороны, освобождая проем, вполне достаточный для прохода массивного лорда. Аил ехидно хмыкнул — в отличие от глупых придворных щеголей, дворец реагировал лишь на чистоту крови и открыл для низкорожденного лорда только маленький проход. Но обижаться на хоть и умное, но все же растение Аил не стал. Его больше интересовало не то, как ворота выслуживаются перед лордами, а то, смогут ли они выдержать осаду. Вот насчет этого он был спокоен — хрупкие на вид стебли способны противостоять и физическим и магическим атакам со стойкостью, недоступной камню и стали.

Лорд-разведчик поймал себя на мыслях о защите замка. Но от кого? Подобные сомнения все чаще приходили в его голову, и виной этому был аданаил.

Да, именно слово «аданаил» заставило вздрогнуть старого воина, который без страха ходил на сашата с одним ножом. Который отправился в чужой мир и пять лет жил среди врагов, скитаясь по лесам и ежесекундно уходя от погони. Этот страх сжигал его душу, и сейчас он шел по извилистым коридорам дворца, чтобы соврать своему господину. Но иначе было нельзя: если сказать правду, погибнут многие из народа, и все потому, что семья эрлов слишком скрупулезно подбирала опекунов для своих отпрысков.

Да, именно так — жены великолепных эрлов запрещали няням рассказывать детям глупые побасенки о летучей смерти, прорастающем в голове семечке, камне-зубастике, удушающей жабе и… аданаиле. Детские сказки, но именно поэтому они слишком глубоко въедаются в разум, заставляя озираться во тьме даже взрослых воинов.

Тронный зал встретил лорда-разведчика тихим гулом сотен голосов. Аил прошел в арку входа и остановился. Его губы искривились в презрительной ухмылке. Старый воин не понимал, что можно делать в одном зале от восхода до заката. Сплетни, слухи и обсасывание всех мало-мальски важных событий — это все, на что была способна современная знать, элита когда-то великого народа. Ни один из этих хлюпиков не входил в Лабиринт, даже на самых легких условиях.

— Болотная плесень, — прошипел сквозь зубы Аил и увидел, как стоявшая неподалеку группа молодежи настороженно повернулась на звук.

«Хоть слуха не утратили, вырожденцы», — мысленно высказался лорд и вызывающе глянул на возмущенных его речью высокородных юношей. Как он и предполагал, молодые эльфы быстро потупили взгляд.

«Любой из братьев крови, даже зная, что проиграет, за эти слова вцепился бы мне в глотку». — Раздражение нарастало, но Аил напомнил себе, что пришел сюда по делу.

— Фэйри. — Слова были сказаны в пустоту, но рядом тут же появился крохотный дворцовый раб.

Этот фэйри был ростом не выше колена. Маленькое миловидное личико с бледной до синевы кожей подобострастно склонилось в ожидании приказа. Существо окутывала легкая дымка, которую лишь с трудом можно было принять за одежду. Когда юркие тела рабов стремительно перемещались по залу, их одежда скользила за ними, словно призрачный след.

— Король в зале?

В ответ фэйри лишь отрицательно качнул головой, затем поднял руку, и над его ладонью замерцала руна, означающая «сад диковинных растений».

Аила всегда раздражала немота дворцовых фэйри. С другой стороны, жаловаться было глупо: ведь лорд и без слов прекрасно понял, что король находится в оранжерее.

Пришлось опять возвращаться к основному стволу башни, ставшему стеблем для цветка-дворца. То ли по замыслу поводырей, то ли по их недосмотру в коридорах башни проглядывали части металлических опор. Впрочем, эти изыски дизайна не особо волновали старого воина — он равнодушно прошел в направлении арки, ведущей в лепесток оранжереи.

Арка была вратами в совсем другой мир, она полыхала яркими красками невообразимых оттенков, предвещая встречу с чудом.

Сразу же за входом в первый зал на лорда дохнуло влажным воздухом, напоенным безумным смешением запахов. Аил чихнул и раздраженно нырнул в туманный полумрак.

— И где я должен его искать? — заворчал лорд-разведчик. Он был уверен, что и эти слова не останутся без ответа: в тот же момент из тумана появился тонконогий фэйри. Раб поклонился лорду и быстро засеменил по одной из дорожек.

Первая сфера оранжереи была намного меньше тронного зала, и не удивительно — ведь тронный зал занимал весь лепесток, а это помещение являлось лишь одним из десятков оранжерейных отсеков.

Следуя за проводником, Аил пересек первую сферу, где росли вполне привычные растения, с той лишь разницей, что они были значительно больше своих диких собратьев. Цепкий взгляд лорда-разведчика отмечал каждую мелочь, но выделял только то, что может представлять опасность. Изящество линий и совершенство красок его не интересовало.

Вход в следующую сферу закрывала мембрана, но стоило маленькому рабу дотронуться до нее ладошкой, как пульсирующая полупрозрачная субстанция резко отошла к своду арки и там завибрировала, словно поторапливая гостей. Как только Аил шагнул в следующий зал, мембрана с тихим хлопком встала на место, едва не задев зеленый плащ лорда.

В этом помещении дышать было даже труднее, чем в предыдущем. Маленький раб угодливо протянул лорду цветок-полумаску, но Аил раздраженно отмахнулся. Раб испуганно поклонился и замер на месте.

«Опять ни ответа, ни объяснений», — мысленно возмутился Аил, хотя прекрасно понимал, куда идти: под ногами виднелась единственная дорожка, и она наверняка приведет к королю.

Аил нашел Эдерая у его любимого питомца, или, как считал сам лорд-разведчик, уродца.

«И не сдох же этот монстр во время перехода через Врата, а я так надеялся», — подумал Аил, останавливаясь в пяти шагах от своего господина.

Король, сидя в живом кресле, наблюдал за процессом кормления «древа воинов» — он замер в расслабленной позе и, казалось, полностью отдался созерцанию. Но эта отрешенность была обманчивой.

— Я знаю, что ты не любишь этого древа, — тихо сказал Эдерай, не отрывая взгляда от своего любимца.

— Да, не люблю, воины не должны так умирать, — спокойно, но с ноткой отвращения ответил Аил.

— С чего бы такое милосердие?

— Милосердие? Мой господин, хочешь, я сниму с него кожу и отрежу по суставу все пальцы? Но воин не должен так умирать. А это животное — безусловно, воин. Если твое древо не выплюнуло его — значит, он достоин этого имени.

Аил вновь с омерзением посмотрел на то, как маслянистые побеги, чем-то похожие на щупальца краена, оплетают человека, впиваясь в его тело. Аил не знал, в чем там точно дело, но это мерзкое растение любило только один вид пищи. Маги жизни что-то там говорили о разновидностях адреналина, который выделяется со злостью, и адреналина, причиной выброса которого стал страх. Объяснение было слишком заумным, но лорд понял одно — труса это древо жрать не станет. И вот сейчас «древо воинов» вгрызалось в тело очередной жертвы. На умирающем звере практически не осталось одежды, но одна деталь угадывалась хорошо — одеяние в поперечные синие и белые полоски. Налитые кровью глаза человека на секунду прояснились, и в них полыхнула запредельная ненависть. Аил вздрогнул: ему на секунду показалось, что он вновь стоит на центральном помосте корабля-цветка, и с неба падают эти бешеные сашаты в голубых беретах.

— Да, Аил, ты прав, древо любит только истинных воинов, но вот что мне непонятно. Почему за последние полста сезонов только двое эльфов смогли продержаться несколько минут, а этот зверь корчится уже больше «круга луны»? Почему, лорд-разведчик? Что случилось с избранным народом?

— Не знаю, повелитель, но чтобы развеять сомнения моего господина, я готов лично показать, сколько продержится в древе настоящая «тень».

— Ты — слишком ценная пища даже для «древа воинов», к тому же в тебе столько яда, что я боюсь за здоровье своего любимца. — В голосе короля шутка смешалась с раздражением, но все же чувствовалось, что ответ наставника ему понравился. — Идем в беседку, нам надо поговорить.

Они сделали едва ли больше дюжины шагов — и тут же словно оказались на другой планете. Исчезли зловещие темно-коричневые лианы и темно-синие лепестки дерева-монстра. А вокруг расцвели огромные цветы. Все окружающее пространство было наполнено желто-оранжевыми оттенками и сладким запахом. То, что посреди поляны находилась беседка, угадывалось только по двум плетеным креслам и фрагменту перил, все остальное сливалось с частичкой дикой природы, принадлежащей непонятно какому континенту непонятно какого мира.

— Аил, я хочу знать, почему аданаил до сих пор не пойман. — Король начал говорить, едва усевшись в кресло. Живое сиденье моментально подстроилось под его фигуру, а вот у кресла, предназначенного для кряжистого лорда-разведчика, были проблемы. Аил никак не мог умоститься и постоянно менял позу, загоняя в тупик не такое уж умное растение.

Услышав вопрос, лорд-разведчик замер, и кресло наконец-то смогло выполнить свое предназначение.

— Мы ищем, но это трудно.

— Что значит трудно? В минувший сезон стужи вы выловили по лесам все зверье. Ты сам мне говорил, что это было легко, а сейчас не можете поймать одного?

— Но это аданаил.

— И что? Да, мне известно, что эта тварь очень опасна, я сам читал запретные страницы. Теперь мы оба знаем, что наш народ проиграл войну именно из-за аданаилов. Но тогда их были тысячи, а сейчас всего лишь один. Один! Почему?! Почему, я спрашиваю, один-единственный монстр до сих пор бегает по моим лесам?!

— Я, помнится, рассказывал своему повелителю о блохах в гриве…

— Избавь меня от своих жалких потуг в сочинительстве. Аданаил исчез в уже обжитых нами местах. Почему его никто не заметил, даже случайно?

— Этот зверь очень хороший следопыт. Рискну вызвать гнев повелителя и напомнить, что одиночку поймать труднее. Но я клянусь, мы найдем его.

Аил резко встал и потянул из ножен костяной клинок.

— Вот только не надо этих кровавых сцен с клятвами, — недовольно поморщился король. — Мне достаточно твоего слова.

Аил сел в свое кресло, вновь доводя бедное растение до истерики. В беседке ненадолго воцарилась тишина. Аила разрывало внутреннее противоречие. Он только что обманул своего господина, но лорд не мог поступить по-другому. Он не мог сказать, что высокородные просто боятся этого монстра и сами стараются обходить стороной ужас из старых сказок. Официальные хроники не сохранили имени аданаила, но народный эпос, в особенности детские страшилки, сохранили образ убийцы магов во всей его красе. Но король этого не поймет. Ведь его не пугали в детстве существом, один удар которого способен вытащить из эльфа душу, существом, меч которого способен отправить эту душу в чистилище Темных Богов. Король этого не поймет, да и сам Аил осуждал подобную трусость. Но если признаться честно, старый лорд-разведчик не знал, как поступит, оказавшись лицом к лицу с олицетворением абсолютной смерти.

— Что там у нас с непокоренными вождями зверей? — прервал тягостное молчание Эдерай.

— Успех пока слабый, но есть очень интересный вариант, — ответил Аил, едва сдерживая вздох облегчения. Он был рад, что король отвлекся от опасной темы.

— Подробности.

— Наши посланцы добрались до клана под названием Китай, и верховные вожди приняли подарок. Думаю, теперь они у наших ног. А вот с заокеанскими вождями проблема. Но, к счастью, в нашем порту, который звери называли Амстердамом, появились мореплаватели и предложили сотрудничество.

— Даже так? — заинтригованно поднял бровь король.

— Эти звери принадлежат к какому-то странному дому под названием коза ностра. Я так и не понял, что это значит и где они живут, но это зверье готово предавать своих же соплеменников, а в уплату за услуги они просят «черную пыльцу».

— «Черную пыльцу»? Но зачем им боевой транквилизатор «рожденных в утробе»? — удивленно поднял бровь король.

— На людей он действует как сильный наркотик. Еще во время своих странствий я убедился, что наркотики на Земле — огромная сила.

— Интересно, откуда люди узнали о «черной пыльце»? — Король задал вопрос ровным голосом, но в нем вновь почувствовались жесткие нотки.

— Не знаю, повелитель, но постараюсь разобраться. Как бы то ни было, звери хотят пыльцы.

— Ну что ж, — небрежно махнул рукой король, — я не вижу в этом никакой угрозы. Дай им пыльцы и эликсира для западных вождей. Нам стоит ускорить приручение дальних кланов, звери из клана Россия ведут себя неспокойно. Древесный Корень не справляется, оракулы на пределе своих возможностей, и даже жемчужины им не помогают. Нам необходима передышка. А тут еще возник этот аданаил.

Яростную речь правителя прервал мучительный стон жертвы. Король оживился и сделал резкий жест рукой. Окружающие беседку растения подобрались, сжимаясь в темно-оранжевые шары. При этом они открыли вид на растительного любимца Эдерая.

«Древо воинов» судорожно задергалось и внезапно словно взорвалось — лианы и даже волокна ствола резко разошлись в стороны, освобождая пленника. Тело, больше похожее на мумию, чем на человека, безвольно упало в жидкую грязь.

— Прекрасно, — с чувством проговорил король и втянул носом воздух, словно впитывая эманации смерти.

Аила передернуло: разлившийся в воздухе аромат показался ему омерзительным. Крупные цветы древа затрепетали и налились пронзительно-алым цветом.

— Вот за это я и люблю «древо воинов»: оно делает смерть явной и прекрасной на всех уровнях. У смерти появляется свой аромат, цвет и даже звук.

— У смерти всегда есть запах, цвет и даже звук, повелитель, но они не всегда приятны, — мрачно подметил старый разведчик.

— Да, не всегда. — Глаза повелителя сузились, и колючий взгляд словно проткнул лорда-разведчика насквозь. — Аил, я хочу смерти аданаила. Он нечто непонятное, а потому несущее угрозу. Я не стану требовать его живьем на корм древу, но это существо должно умереть.

Старый воин понял, что разговор окончен. Он коротко поклонился и быстро пошел по едва заметной тропинке, извивающейся среди болота питательной субстанции. Впереди его ждала сложная охота на очень трудную добычу.

Глава 19 ВЕНА

Мерный топот почти трех десятков копыт с успехом заглушала разросшаяся трава. Поэтому караван двигался практически бесшумно, а главное, очень быстро. Андрей поерзал в седле, пытаясь найти максимально удобное положение. Несмотря на все советы Бати, он все же старался больше ехать сидя, чем стоя в стременах. Так ему казалось удобнее. На галоп они переходили редко, поэтому его пятой точке пока ничто не грозило. А даже если бы и грозило, Андрей предпочел бы такую боль, чем вечно стертые и гудящие от марш-бросков ноги. Рана в плече постепенно заживала и почти не беспокоила. Так что жизнь, так сказать, налаживалась.

Белая полоса для отряда началась две недели назад — они как раз переходили границу Белоруссии с Польшей и наткнулись на очередной «черный караван». И вот тут начались странности. Караван сопровождали пятеро стрелков и десяток овров. Где-то в чаще леса мелькали несколько гвулхов, но Андрей их даже не заметил.

Ситуация получилась глупой — среди эльфов не было магов, поэтому Света их не учуяла. Егеря выскочили на поляну и буквально нос к носу столкнулись с фланговым охранением каравана. При контакте эльфы повели себя очень странно. Стрелки могли легко нашпиговать людей стрелами, но почему-то этого не сделали.

Андрей скользнул мимо отпрыгнувшего вправо Вини и с ходу всадил меч в правый бок ближайшего овра. Он уже привык к зрелищу моментально усыхающей плоти, а вот на «высокородных» эта картина подействовала очень сильно. Гордые эльфы некоторое время таращились на Убивца и… рванули в ближайшие заросли, как стая нашкодивших котов.

Батя моментально оценил ситуацию и приказал ловить лошадей. Им повезло — настоящий рояль в кустах: караван был исключительно лошадиным, и проблема с освобожденными женщинами отпадала, за неимением оных.

Скакать на голой спине немаленького животного — удовольствие ниже среднего, и за время трехчасового «заезда» Андрей успел трижды свалиться на землю. Все остальные держались молодцом, поэтому позволяли себе ехидные замечания.

Положа руку на сердце, их поведение было верхом наглости и безрассудства: скакать верхом на лошадях практически через половину Европы — это перебор, особенно для осторожного Бати. Корчак старался не влезать в тактическое планирование, но безрассудное ухарство захватило и его. Он подспудно чувствовал, что им ничто не угрожает, и благодаря скоростному передвижению все происходящее казалось подарком судьбы. Особенно после того как на одном из заброшенных польских «маетков» они нашли «стайню» с неплохой коллекцией седел и другой сбруи.

За две недели на них не только никто не напал, но даже не показался на глаза, и это практически в логове врага! У Андрея даже зачесались руки поймать «языка» и узнать, что здесь, черт возьми, творится. Но округа словно вымерла, и это касалось не только захватчиков, но и местных жителей. Если в Белоруссии и некоторых областях Польши они еще натыкались на одиноких людей, робко пробиравшихся от одного поселения к другому, то уже в Западной Польше и Словакии люди словно вымерли. Попадавшиеся по пути небольшие городки и селения были абсолютно пусты — настолько пусты, что невольно появлялось желание заглянуть в большие города. Но Батя был решительно против такого удовлетворения любопытства. Свое решение не задерживаться он объяснил туманно:

— Знаешь, Убивец, иногда у меня появляется чувство «чистой дороги», ну, это когда ты уверен в том, что именно сейчас вражеские постовые смотрят в другую сторону, а детекторы движения или сломались, или на профилактике. Я не могу объяснить этого чувства фактами, поэтому полагаюсь на него только в самых крайних случаях. Так вот, сейчас у меня именно такое ощущение. Поэтому мы пойдем максимально быстро, не оглядываясь по сторонам. Польшу и Словакию я выбрал потому, что хорошо знаю эти места, а вот уже в Австрии нам придется вновь переходить на пеший строй и передвигаться со всей осторожностью. Так что умерь свое любопытство и езжай, пока едется.

На чем основывается «чуйка» егеря, Андрей не знал, но и возразить ему было нечего. Так они и отколесили, точнее, «откопытили» почти 800 километров по трем странам. За двенадцать дней отряд прошел огромное расстояние, но Андрей этого не чувствовал. Вокруг расстилались безлюдные леса, разбавленные небольшими и такими же пустынными равнинами, которые они старались преодолевать максимально быстро.

Андрей не был большим специалистом в географии, но когда Вини называл города, мимо которых они проходили, в его голове отзывалось слабое узнавание, а в груди что-то сжималось от тоски. И тосковал он не оттого, что так и не довелось посмотреть на красоты Сталевой-Воли, Кракова, Бельско-Бялы, Бянской-Быстрицы и Трнавы, а потому что знал, что именно увидит, если повернет к одному из этих городов. Усеянные человеческими скелетами улицы и гвулхи, гуляющие по детским площадкам, до сих пор не давали Андрею спать по ночам.

Под конец второй недели «лошадиной прогулки» отряд оказался перед заброшенным пограничным постом на границе Словакии и Австрии. Пост оседлал небольшую дорогу, которая вряд ли уступала по качеству лучшим московским трассам. Когда вереница лошадей, цокая подковами по асфальту, проезжала мимо застекленного павильона австрийской таможни, казалось, прямо сейчас из нее выбежит смешной человечек в странной форме и что-то зачирикает на своем непонятно-немецком языке. Он будет уважителен, но настойчив, этот австриец с аккуратными усиками. Рожденная в фантазии Андрея картинка резко контрастировала с реальностью. Здесь не было разбитых стекол и копоти на поднятом шлагбауме, но вокруг царила буквально осязаемая атмосфера смерти — пустоты, где нет места жизни. Андрей не знал, почему это место так подействовало на него, но с этого момента он начал воспринимать реальность немного по-другому.

Во время своего рандеву по Европе они постоянно натыкались на островки незнакомой растительности в привычных лесах. В спокойной обстановке Андрей смог внимательнее рассмотреть диковинные растения, которые уже видел возле атакованного отрядом поселка эльфов. Деревья и трава потрясали чистотой красок и изяществом линий. В голове жителя средних широт планеты Земля не находилось даже намеков на сравнения, чтобы описать эти чудеса. Корчак привык к обычным формам и краскам, а это было нечто запредельное. Некоторые растения умудрялись временами менять не только окрас своих листьев и побегов, но даже их форму, а другие жили своей отдельной жизнью и двигались, не обращая внимания на силу и направление ветра. Поначалу Убивец восхищался таким буйством жизни, но после аккуратной будки таможни в окружении когда-то ровно подстриженных газонов в нем что-то надломилось. Островки иной жизни стали казаться болезненными язвами на теле земли, пожирающими все, что им было не по нраву.

Предчувствия не обманули Корчака: легкая прогулка заканчивалась, и впереди их ждала Западная Европа. Как это ни странно звучит, но теперь это — уже эльфийская вотчина.

Они ехали по непривычным для славянина ровным австрийским дорогам и смотрели на аккуратные, но безлюдные домики. Все это казалось декорацией какого-то фильма-сказки, декорацией, которую построили, но еще не заселили актерами. Не верилось, что недавно здесь прошла война. Андрею почему-то вспомнились рассказы о том, как во время Второй мировой немцы захватили Европу — быстро и практически без боя. Похоже, история повторялась.

— А куда же подевались все люди, здесь не видно ни скелетов, ни следов драки? — почему-то шепотом спросила Ната, осматривая с холма группу строений очередной пустынной «коммуны».

— Не знаю, может, они выстроились в колонну и ушли к светлому будущему, — пожал плечами Батя. — Немцы любят ходить колоннами.

Старый егерь мрачнел с каждым шагом его лошади. Казалось, относительно приподнятое настроение участников похода словно отрезало шлагбаумом на том злополучном пропускном пункте.

Вечером уже ставший обыденным привал прошел в молчании, но это не помешало Акире вытащить Убивца на тренировку и опять загонять до полуобморока. После смерти сына мастер начал гонять ученика так, словно хотел либо убить его, либо подготовить к любым неожиданностям.

После тренировки Акира вновь застыл в медитативной позе, из которой выходил только чтобы поесть, залезть на лошадь и поиздеваться над Андреем. Сурок на пару с Вини опять куда-то исчезли, а Батя погрузился в собственную разновидность медитации, задумавшись над картой местности. Он что-то решал, и это решение давалось ему нелегко.

Корчак потер нывшие мышцы, стараясь не задевать свежих синяков. Говорить ни с кем не хотелось, поэтому он быстро прожевал приготовленную Сурком кашу и завалился спать. Через пару минут он услышал шорох и понял, что Ната опять заняла свое место рядом с ним.

«Блин, что же ей все-таки от меня нужно?» — недоумевал Андрей. Он никак не мог понять, с чем связано поведение девушки. Во время переходов она даже не смотрела в его сторону, но при этом старалась далеко не отходить, а как только приходила ночь, постоянно ложилась рядом. Некоторое время Андрей терзался сомнениями — с одной стороны, желая выяснить все до конца, с другой — не решаясь накалять обстановку. Подумав, он решил оставить все как есть — проблем и так хватало. Команда шла к своей цели. Если в начале похода люди практически не задумывались о том, что же они делают, то сейчас Андрей все чаще наталкивался на настороженные взгляды. Единственным, кто шел вперед целеустремленно и без колебаний, был, как ни странно, не Корчак, а Батя. Командир егерей скрупулезно выбирал маршруты и так же вдумчиво ставил задачи. Казалось, что он знал — куда и, главное — зачем идет. Для Андрея это было немного дико: ведь даже он сам этого толком не знал.

…Наутро вечерняя медитация Бати принесла свои плоды, и он разразился речью с непривычными названиями и понятиями:

— Так, дамы и господа, на сегодня у нас такой маршрут. Сначала идем на запад, затем сворачиваем на юг и проходим открытое пространство до леса Альтфовер Вальд. Там встаем на привал и разведываем коммуну Штрасхоф-ан-дер-Нордбан. Если в коммуне пусто, то выходим на железнодорожную ветку, проходим Дойч-Ваграм, конечно, если и там не наткнемся на врагов, — в этом случае обходим селение стороной, а затем снова выходим на «железку».

— Батя, а зачем нам «железка»? — вставил свои пять копеек неуемный Вини. — Лошадки что, умеют ходить по шпалам?

— Нет, лошадки пойдут по технической дороге, к тому же далеко нам на них не уехать — и так заехали дальше, чем я мог даже мечтать. Что-то мне подсказывает, что наша конная прогулка скоро закончится.

— Предчувствие? — спросил Андрей.

— Да, и поэтому, дорогие мои, в Вену мы войдем ножками.

— Батя, я давно хотел спросить: а почему Вена? — Корчак задал вопрос, мучивший его с тех пор, как он услышал, что отряд пойдет через столицу Австрии. Он, конечно, хотел увидеть этот древний город, но обстоятельства были, мягко говоря, нетуристические.

— Я понятия не имею, где нам лучше всего форсировать Дунай, через город или по мосту в глубинке. Поэтому мы пойдем на стыке, по пригороду. Там проходят две железнодорожные ветки и на всякий случай имеется еще парочка обычных мостов. Друзья, нас ждет Вена, город, о котором, как и о Париже, можно сказать: «Увидеть — и умереть».

— Батя, а ты романтик, — хмыкнул Вини. — Не знал.

— Это что-то меняет?

— Меняет: мне придется внимательнее смотреть по сторонам, пока ты летаешь в облаках. Стареешь, егерь, стареешь. — Вини криво усмехнулся, и Андрей так и не смог понять, чего в его голосе было больше — издевки или грусти.

Внезапно Убивцу вспомнилась фраза из одного голливудского фильма: «Тигр, почуяв старость, становится еще свирепее». Неужели в этом причина целеустремленности командира? Но если он не может жить в новом мире, почему тогда тянет за собой всех остальных?

Сомнения мучили Андрея весь следующий день — от последней стоянки и до тех пор, пока они не пересекли открытое пространство перед лесом Альтфовер Вальд.

Когда они наконец-то нырнули в тень невысоких деревьев, его мысли перешли на предстоящую задачу. Сомнения в своих поступках выветрились из головы, и он понял, чего именно ему не хватает: драки. Боя, в котором уже не остается времени на сомнения. Две недели спокойной езды, когда не было ни усталости от сбитых ног, ни постоянно давящего чувства угрозы, расслабили Убивца. В душе некто чужой начал шептать о спокойной жизни даже в этом искалеченном мире, без цели и… без Лизы. Можно забиться в очередную норку и приспособиться к обстоятельствам. Эти мысли пугали, и не потому что были подленькими и жалкими, а потому что выковыривали Андрея из брони ненависти, прикрывшей его от боли.

Этот привал был не похож на все предыдущие. Едва сбросив вещи, Сурок отвел всех лошадей поближе к кустам. Бивуак они тоже расположили в глубине кустарника и быстро поужинали сухпаем. После этого Батя приказал Нате и Свете сидеть тихо, как мыши, и оставил их под охраной Акиры. Мастер попытался возражать, но егерь отдал жесткий приказ, и самурай подчинился своему господину. Для Андрея подобная ситуация казалась бредом, но факт оставался фактом — вполне славянского происхождения боевой офицер с легкостью освоил замашки махрового феодала. Порядок в лагере был восстановлен, а Батя повел егерей и Убивца на разведку.

Небольшой городок с труднопроизносимым названием Штрасхоф-ан-дер-Нордбан готовился отойти ко сну. Но, несмотря на сгущающиеся сумерки, между по-военному выстроившимися домиками и аккуратно подстриженными газонами сновала масса народу. Людей было больше десяти тысяч — и значительно больше, чем мог вместить этот городок. К тому же, судя по всему, коммуну ожидает строительный бум. На северной окраине строители возводили несколько длинных бараков, а с южной стороны, немного закрывая обзор разведчикам, уже строились кирпичные пятиэтажки.

Негустой лес, плавно переходящий в ухоженный парк, подходил практически вплотную к городку, но подобраться совсем близко разведчики не рискнули. Впрочем, они и так увидели все, что им было нужно. Важных наблюдений было два: то, что городок разрезала ровная, как струна, железнодорожная линия, и то, что поселение было окружено периметром из колючей проволоки.

— Похоже, у них тут маленький концлагерь, — фыркнул Вини, не отрывая от глаз монокля. — Вот только постовые на вышках бдят не тех, кто пытается выйти наружу, а тех, кому хочется просочиться внутрь этого «рая».

Андрей перенаправил свой оптический прибор к главным воротам, расположенным у самого железнодорожного пути, и увидел палаточный лагерь. Этот лагерь тоже был окружен колючим забором, но каким-то редким и жалким. За палаточным городком сквозь густо затянутые колючей проволокой ворота внимательно наблюдали охранники, вооруженные неплохими арбалетами. Судя по обстановке, беженцы просились внутрь, а хозяева даже не собирались оказывать им такую милость.

— Да уж, «весело» им тут живется, — заметил Батя. — Все, что нужно, мы уже увидели. Уходим. Не нравится мне нервозность этих беженцев. Думаю, что ночью за периметром не очень безопасно.

Словно подтверждая слова командира, за их спиной противно мяукнула какая-то тварь, затем пронзительно заржала лошадь, а следом раздался короткий крик и полузадушенный женский писк.

— Твою мать, — выдохнул Вини и словно снаряд из катапульты метнулся в сторону оставленного лагеря.

Несмотря на всю поспешность и приличную скорость, они все же не успели. В лагере разведчики застали встревоженных лошадей, Наташу, которая одной рукой прижимала к себе Свету, а другой закрывала свой же рот, и воинственно настроенного Акиру. Мастер был весь перемазан в крови, впрочем, эта кровь вряд ли была его собственной. Через секунду стало понятно, откуда натекло так много этой жидкости. Чуть в стороне, ближе к месту, где Сурок оставил лошадей, лежали два гвулха. Когда Андрей подошел ближе, он понял, что это вновь какие-то «неправильные» гвулхи. Удостоверившись, что с девушками все в порядке, он сразу же принялся изучать порубленные тела. Ната наградила его злым взглядом, что еще раз подтвердило, что она была невредима и разнесшийся по лесу крик девушка задушила собственными же руками. А вот новые зверушки представляли для Андрея намного больший интерес, чем «заскоки» лучницы. Сумерки все гуще заливали лес, Андрей включил налобный фонарь и присел возле ближайшего тела, прислушиваясь к пояснениям Акиры.

— Они сначала кинулись на лошади. Я крикнуть, и твари бежать на меня. Дальше вот… — Повествование старого японца было скупым, но в принципе вместило в себя всю необходимую информацию. Андрей не успел подумать о лошадях, как услышал тихий голос Сурка:

— С лошадками все в порядке, одну немного поцарапали, да перепугали всех до полусмерти. Они даже убежать не рискнули.

Лошади вели себя странно. Насколько Андрею было известно, в критические моменты эти животные легко впадали в панику и неслись куда глаза глядят. Но в данном случае неизвестные зверушки так сильно испугали лошадей, что те, быстро пройдя состояние паники, сразу же впали в ступор.

«Эти гвулхи не похожи на обычных, — подумал Корчак и тихо хмыкнул себе под нос: — Это с каких же пор гвулхи базовой породы стали для тебя обычными? Матереешь, Убивец, матереешь».

— Убивец, что ты там бормочешь? — спросил из-за спины Батя.

— Говорю, гвулхи странные.

— И чем же таким они странные? — Командир подошел ближе и присел рядом, осматривая разрубленное практически пополам тело в свете налобного фонаря.

Нестандартный гвулх был не черного, а зеленого цвета. На лоснящейся коже расплывались темные пятна, превращая окрас в своеобразный камуфляж. По размеру новые твари были немного меньше привычной породы, почти с небольшую собаку. И самое главное — вместо шикарного набора зубов, свойственного всем гвулхам и полугвулхам, у этих тварей было только четыре зуба одинаковой длины — где-то по десять сантиметров каждый. В остальном шел стандарт, так что и эта мерзость вышла из «утробы собаки».

Присмотревшись внимательней к кончикам основного оружия мутанта, Андрей достал нож и сильно ударил по неестественно толстым клыкам. Нож слишком легко перерубил кость, открывая узкие каналы внутри клыков.

— А вот и вампиры пожаловали… А я все гадал — когда же они появятся? — нервно хихикнул Корчак.

— В смысле?.. — напрягся Батя.

— Ну, если уж эльфы с орками явились, осталось дождаться только вампиров, гномов, а там и до драконов дело дойдет.

— А, ты об этом, — отмахнулся егерь. — Знаешь, я уже ничему не удивляюсь. С другой стороны, тебе не все равно, кого резать? Вон Акира двоих твоих вампиров располосовал, как кочаны капусты, и ничего.

Батя презрительно сплюнул на землю и ушел к остальным. Андрей решил не бросать начатого дела и немного поработал ножом. Плоть напичканного магией существа начала быстро чернеть и усыхать, но Андрей успел увидеть все, что ему было нужно. Внутри туловища никаких странностей он не нашел, а вот в горле обнаружился непонятный хоботок с костяным наконечником. В голове замелькали какие-то смутные догадки, но ничего определенного так и не вспомнилось.

Батя решил не рисковать, и они быстро перебазировали лагерь на километр западнее, подальше от места схватки и звериных трупов.

Некоторое время Андрей лежал, прислушиваясь к ночным звукам и продолжая перекатывать в голове тяжелые мысли, а затем как-то незаметно уснул.

Новый день встретил людей плотным туманом и новыми загадками. С первого же взгляда на стоянку лошадей в мозгу Андрея сразу сформировались ответы на вчерашние вопросы в отношении странности звериной анатомии. За ночь одна из лошадей издохла, при этом ее труп успел странно раздуться.

— Сурок, ты вчера на коже этой лошадки проколов не видел? — мимоходом спросил Андрей, направляясь к трупу и доставая нож.

— Была парочка, но маленьких, и я подумал, что ничего страшного. Просто замазал зеленкой.

Утро было еще ранним, и предрассветные сумерки не давали рассмотреть всех деталей, поэтому Корчак опять включил налобный фонарь и присел возле раздувшейся туши лошади.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — Из кустов выбрался недовольный Батя.

— Ничего особенного, просто я ошибся.

— В чем?

— Это не вампиры. Вчерашние собачки питаются на манер пауков.

— С чего ты это взял? — спросил Батя, опасливо подходя ближе.

— Я вчера порезал того монстрика и нашел в его горле что-то наподобие всасывающей трубки. А утром увидел вот это. — Продолжая говорить, Андрей ткнул ножом в тушу. Кожа лопнула, из разреза тут же потекла бурая жидкость. — Они впрыскивают какую-то хрень, которая растворяет мясо, а затем питаются этой дрянью.

— И откуда ты все это знаешь? Насколько я помню, ты был бухгалтером, а не биологом, — прогнусавил сонный и оттого недовольный Вини. При этом он морщился и закрывал нос, что и стало причиной изменения в голосе.

Подобное желание возникло и у Андрея — слишком уж омерзительно воняла вытекающая из туши масса. У останков лошади задержались только Убивец, Вини и Батя. Все остальные отбежали на безопасное расстояние.

— Вини, все это преподавали в школе, и если бы ты слушал учителя, а не дергал девок за косички, то знал бы, о чем я говорю, — фыркнул Андрей и, не выдержав, отбежал подальше от воняющей туши.

Сзади мягко ступал Батя, на ходу раздавая приказы:

— Все, снимаемся, некогда нам заниматься биологией. Неровен час, жители этого милого городка надумают прочесать округу.

Быстро оседлав коней, они тронулись в путь. После потери одной из лошадок походный строй изменился. В одиночку верхом ехали Батя, Сурок и Андрей. Вини и Света по-прежнему двигались вместе, а вот последнюю лошадь Акира разделил с Натой, которая осталась безлошадной. При распределении нагрузки опять возникла непонятная ситуация — Ната хотела ехать с Андреем. Батя разрешил этот спор с помощью короткого рыка, что отнюдь не уменьшило количества вопросов в голове Корчака.

Лес Альтфовер Вальд обрывался у неширокой проселочной дороги, и путники выехали на открытое пространство. Слева от них по небольшой равнине тянулась железная дорога, а вдали виднелись строения коммуны Дойч-Ваграм. Батя пару минут вглядывался в монокль, а затем принял решение:

— Меняем маршрут. Что-то в окрестностях Вены становится тесновато, поэтому сделаем крюк и выйдем на «железку» уже за коммуной.

Окружной путь занял два часа, и на холм, возвышавшийся возле полотна железной дороги, они выехали часам к десяти утра. Как они ни спешили пересечь открытое пространство, но все же невольно задержались на холме за городом. Причиной остановки был не вид на оставшийся слева и сзади городок, а то, что представляла собой Вена. Древнего города больше не было, точнее, так казалось с первого взгляда. Когда-то извилистые улочки построенной еще бог знает когда столицы Австрии закрывали от света божьего настоящие джунгли. Чуждые планете Земля насаждения начинались километрах в десяти от холма и удивленно застывших на нем всадников. Причем граница насаждений была очерчена словно под линейку.

— Батя, а как ты намерен провести лошадей сквозь ЭТО? — озадаченно спросил Вини.

— Пока не знаю.

Ответ на вопрос Вини вскоре дали сами лошади — животные наотрез отказывались даже подходить к зарослям ближе чем на сто метров.

Подергав лошадь за уздечку, Батя спешился и начал снимать поклажу.

— Как я и говорил, за Дунай мы пойдем пешком — хорошенького понемножку. Впрочем, нам не привыкать.

Андрей переупаковывал рюкзак, настороженно поглядывая в сторону леса. Точнее, того, что с трудом можно было назвать лесом, да и джунглями тоже. Эти заросли сильно отличались не только от обычных земных лесов, но и от новых эльфийских насаждений. Все растения и деревья перед ним больше походили на водоросли. Они даже двигались медленно и плавно, словно находились на большой глубине. Казалось, что там, в зарослях, не воздух, а жидкость. Андрей тягостно вздохнул: «Да уж, в этой жизни не стоит удивляться ничему — может, там действительно вода?»

День обещал быть трудным. Корчак с сомнением оглянулся на Батю и перевел взгляд на девушек — вот уж кого он точно не хотел бы тянуть с собой в этот «сад водорослей».

Сомнения хоть и терзали душу парня, но остались при нем — разубеждать командира не было смысла: Убивец уже понял, что старик закусил удила. Да и возвращение назад было бы форменным самоубийством. Он не тешил себя надеждами — это был путь в один конец, и то, что он оказался таким легким, скорей всего, значило, что на обратной дороге их ждет либо смерть, либо плен.

— Все готовы? Тогда пошли, — скомандовал Батя.

В последнее время у него вошло в привычку задавать риторические вопросы. А как еще можно было назвать вопрос, если задавший его человек даже не собирается ждать ответа?

Последние сто метров до леса Андрей прошел на ватных ногах, сам себе не веря, что осознанно лезет в этот кошмар.

— Эх, где наша не пропадала, — то ли вздохнул, то ли прорычал Вини и нырнул в маслянистые заросли.

Андрей вошел в лес вторым, и ему показалось, что кто-то щелчком забросил отряд на совершенно другую планету. Все вокруг было нереально фантастичным. Маслянисто поблескивающие щупальца растения, до дрожи похожего на закопанного головой вниз гигантского осьминога, лениво пытались добраться до путешественников. Тонкие жгутики местной травы извивались как черви, сплетаясь в практически сплошной ковер, под которым с трудом прослеживались два стальных рельса железной дороги. Мягкие, похожие на водоросли стволы «деревьев» тянулисьвверх, вопреки всем законам физики. Андрей сначала подумал, что все это творения магии, но от его прикосновений умирала едва ли треть растений. Похоже, где-то во Вселенной природа обладала довольно странным чувством прекрасного, а эльфы притащили эту «красоту» на Землю. Несмотря на угрожающие действия, растения оказались не такими уж злобными. Псевдоосьминог получил острой кромкой мачете по щупальцам и тут же втянул их под землю, а цепляющаяся за обувь белесая трава не могла удержать людей и легко рвалась от малейшего движения.

Путешественники, уяснив, что никто не будет жрать их прямо здесь и сейчас, немного расслабились и увеличили темп движения.

«Человек привыкает ко всему» — эта мысль в последнее время слишком часто приходила в голову Андрея. Пришла она и спустя час выматывающего похода по маслянистым зарослям. Если даже для неопытного путешественника окружающее уже не было таким пугающим, то Вини вообще начал чувствовать себя в этих «джунглях» как в березовой роще. Он то нырял куда-то в заросли, то выныривал вновь, что-то рассматривая на ладони.

— Командир, не нравится мне все это.

— В смысле? — немного рассеянно переспросил старый егерь. — А что, был шанс, что понравится?

— Батя, блин, приди в себя! Где ты летаешь?! — психанул Вини. — Я понимаю — старость не радость, но ты глянь вокруг.

— И что? — Батя тоже начал заводиться.

Андрей смотрел на спорящих егерей, и его все больше одолевало ощущение нереальности происходящего. В последние дни поведение Бати изменилось, и только сейчас, когда обстановка стала сложнее, Убивец понял, насколько сильно. Последние годы Вини постоянно чувствовал твердую руку командира, а сейчас он начал терять опору и вместе с ней терпение.

— А то, что если там, — Вини ткнул пальцем в сторону нормальной земли, — нас могли либо не замечать, либо обходить стороной, то в этом аквариуме должна жить прорва злобного зверья. Все здесь должно кишеть ими. И если на нас никто не нападает, то это кому-то нужно! Батя, ты ведешь нас в ловушку!

— Нет, мы идем правильно, и он убедил меня в этом. — Батя указал на Андрея, а в его глазах появился нездоровый блеск.

— Я? — удивленно выдавил из себя Убивец.

— Ну, может, не ты, а те силы, которые тебя призвали.

— Батя, ты что, тронулся? — застонал Вини, схватившись за голову. — Неужели ты решил, что сможешь закончить войну одним ударом? Так бывает только в кино. Блин, старик, это же твои собственные слова.

«Блин! Я так и знал, что этим закончится, — он спятил». — Сердце у Корчака ухнуло вниз, когда он понял, что скрывалось за целеустремленностью старого егеря.

— Я уверен, что поступаю правильно… — Казалось, Батя начал приходить в себя. Он перестал кричать и заговорил спокойно, но нездоровый блеск по-прежнему не покидал его глаз.

— Уверен, как тогда, в плавнях под Измаилом?! — Вини, в противовес командиру, продолжал распаляться.

— Заткнись, лейтенант, здесь много посторонних.

— Каких на хрен посторонних. Союза уже давно нет, даже Россия приказала долго жить! Думаешь, кому-то сейчас интересно, как румынский дипломат утонул на рыбалке? Батя, ты — маньяк!

— Я не маньяк, а патриот.

— Ты — придурок! Пусть я, пусть Убивец, он вообще смертник, но ребенка ты куда затащил?!

— Она бы и так погибла…

— Замолчите! — Свирепый рев остудил спорщиков, как ушат холодной воды, и заставил остальных свидетелей вздрогнуть.

Все обернулись на звук и удивленно посмотрели на Сурка.

— Чего вы сцепились? Вокруг задница покруче, чем тогда в Аргентине, здесь не цапаться надо, а выбираться.

— Возвращаемся, пока мы не зашли в город, — решительно заявил Вини и ухватил испуганную Свету за руку.

Как ни странно, ему возразил не Батя, а Сурок:

— Поздно, мы уже в городе. — Здоровяк не глядя ударил мачете по маслянистому стеблю. Целый пласт шевелящихся лиан опал с влажным чавканьем, открывая кирпичную поверхность. На стене виднелась медная пластика надписью: «Кронпринц Карлштрассе». — Вини, ты знаешь город не хуже меня. Мы почти у реки. И даже если ты прав, то назад нас не пустят.

Некоторое время Вини с остервенением смотрел в глаза товарищу, а затем ссутулился, будто из него выдернули внутренний стержень. Время словно скакнуло назад, словно и спора вовсе не было. Все стало на свои места. Батя вновь у руля, а Вини — просто дозорный следопыт.

Командир махнул рукой, восстанавливая походный порядок колонны. Вини угрюмо нырнул в заросли. Сурок возглавил колонну, а за ним потянулись Андрей, Ната, Света, Акира и Батя в качестве арьергарда.

Прошло еще полчаса, а на отряд так никто и не удосужился напасть. Спокойная прогулка закончилась, когда они прошли между двумя массивами зелени, которые, скорей всего, являлись заросшими со всех сторон зданиями. Внезапно послышалось громкое шипение, а следом трехэтажный мат в исполнении Вини.

«Если матерится — значит, жив», — подумал Андрей, резко приседая на одно колено и направляя «винторез» на колышущиеся заросли.

— Не тычь в меня свою пукалку, — раздраженно фыркнул Вини, вылезая из «кустов». Егерь измазался чем-то красно-сине-зеленым и был совершенно мокрым. — У нас неприятности. В сторону уйти не удастся — я попробовал, и меня чуть не сожрали. Хотя в сторону нам и не надо. Весь город — сплошные мангровые заросли. Все залито водой, так что идея идти по железке оказалась удачной. До насыпи вода не достает. Что будем делать, командир?

— То, что и собирались. Идем вперед, до моста осталось совсем немного. — Батя нахмурился и пошел вперед. К нему опять вернулась уверенность, которой Андрей, к сожалению, уже не доверял. Он вообще не знал, чему верить и что делать.

Берег Дуная открылся внезапно — джунгли распахнулись, как гигантские двери, открывая вид на водный простор. То, что они увидели, уже нельзя было назвать берегом. Похоже, эльфы раздвинули границы реки значительно в стороны. Мангровые заросли укрепились на мелководье, но пока ничего не смогли сделать с могучим течением одной из величайших рек мира. Еще на подходе к берегу железнодорожная насыпь перешла в мост, постепенно поднимаясь над зарослями. Мост истончался и тянулся к воде, словно пытаясь убежать от страшных растений, но… бессильно обрывался, не доходя даже до середины русла.

— Мост разрушен, — зло процедил Батя.

— Поправка: мосты. — Вини шел впереди отряда и теперь смотрел вверх по течению.

Андрей сделал несколько шагов, приближаясь к маленькому егерю, и тоже посмотрел направо. Везде, куда доставал его взгляд, была одна и та же картина — казалось, будто кто-то очень неаккуратно отгрыз средние пролеты всех мостов.

— Что будем делать, командир? — спросил Вини. Несмотря на все разногласия, он готов был подчиняться хоть и немного сумасшедшему, но все же опытному командиру.

Взгляд Бати метался в поисках того, за что мог бы зацепиться, и, судя по всему, нашел. Старый егерь прищурился и рывком достал монокль.

— Там. — Торчащий из беспалой перчатки палец ткнул куда-то за мангровые заросли.

Вини тоже всмотрелся в том же направлении и тут же повернулся к командиру:

— Лодочная станция? Ты уверен?

— Да, как правильно подметил Сурок, назад нас не пустят. Так что идем только вперед.

— Отходим до спуска с моста или падаем здесь? — спросил Вини, осторожно заглядывая под мост.

— Здесь.

Пока Батя и Вини вполголоса принимали решения, все остальные завороженно смотрели на людей в лоскутных комбинезонах. Создавалось такое впечатление, что егеря вели за собой безвольное стадо.

«Ты идешь туда, куда тебе укажут пальцем, но почему?» — поинтересовался у своего второго «я» Корчак. Но так и не нашел ответа — доверие это или какой-то извращенный гипноз.

Пока Андрея терзали сомнения, из небольших рюкзаков егерей появились и уже через секунду полетели вниз капроновые шнуры.

Спускаться по канату Корчак немного умел, но волнение все же сыграло свою роль — он сорвался и свалился в грязь, буквально чудом устояв на ногах. Мутная жижа противно чавкнула и моментально засосала ноги Убивца по колени. Через секунду грязь приняла Свету и Нату, а следом за ними Акиру. Егеря уже копошились в прибрежном болоте, проверяя дорогу к лодочной станции.

Чуть дальше от моста грязь была немного жиже, постепенно превращаясь в обычную грязную воду, так что идти стало легче.

Большая плавучая платформа с причалами, у которых покачивались на воде лодки и педальные катамараны, казалась приветом из прошлой жизни. Ее не облепляли лианы, даже белая краска на стенах облезла не так уж сильно. Крытая платформа манила своей белизной и чистой тенью в хорошо проветриваемых верандах. Тень действительно казалась чистой, в отличие от ее липкой на вид сестры, которая черными сгустками обосновалась под жутковатыми деревьями эльфийского леса. Казалось, что заросли сожрали город, а тень под их сводами — это потеки крови уже мертвой жертвы.

Не сговариваясь и не оглядываясь, отряд изо всех сил побрел в воде к лодочной станции. Андрей, надрывая мышцы, тянулся вперед, как в детстве, изнывая от ужаса. Ему казалось, что из леса выскочит кошмар и прыгнет ему на плечи. Контраст между лодочной станцией и лесом все усиливался.

До спасения оставалось метров пятьдесят, когда этот контраст неожиданно исчез, доказывая, что людям здесь больше места нет, даже в мечтах. Из тени беседки на покрытую досками причальную палубу вступил эльф. В руках он сжимал огромный лук, увитый какими-то сине-зелеными жилами. Такого лука и похожей на сплетение водорослей брони Убивец раньше не видел. Он смотрел на эльфа широко открытыми глазами. Впавший в ступор мозг никак не желал работать, но при этом с необычайной четкостью фиксировал все происходящее.

Эльф, как в замедленном кино, вскинул лук, и Корчак услышал тонкий скрип натягиваемой тетивы. В следующий момент события понеслись как локомотив: едва слышно тренькнула тетива, заорал Вини, и включился мозг Убивца. Через секунду вода вокруг людей взорвалась фонтанами, извергая то, что до этого было спрятано в ее толще.

Егеря и Акира завертелись в воде, разрубая маслянистые тела, а Света еще крепче вцепилась в плечи Сурка, изображая рюкзак.

Андрей не понимал, что происходит: либо мир погрузился в полумрак, либо у него попросту потемнело в глазах, — но это было уже не суть важно. Сейчас он сосредоточился на том, чтобы поднять «винторез» к плечу. Оружие почему-то стало неподъемно тяжелым. Но вот приклад лениво пополз вверх и уткнулся в плечо, а на лице ухмыляющегося эльфа появилось еще одно отверстие, ровно посреди лба. Два других стрелка не успели даже натянуть луки. Ударившись спинами о перила, они с полусекундным интервалом свалились в воду по ту сторону платформы. Убивец не сразу понял, что именно он убил всех эльфов, но на сомнения времени не оставалось.

Убедившись, что платформа пуста, Корчак резко развернулся на одном месте, стараясь охватить взглядом всю сцену боя: Сурок голыми руками разрывал пополам нечто похожее на гигантскую сороконожку, Акира пытался оторвать от ноги вцепившуюся в него метровую пиявку, а Вини отмахивался от торчащих из воды щупалец.

«Эти пока держатся. Что с остальными?» — подумал Андрей, делая еще один поворот.

Здесь дела обстояли намного хуже. В грудь Бати вцепилась тварь, похожая на морского конька со щупальцами и длинным костяным клювом. Этот самый клюв тварь и вогнала в грудь егеря. Человек пытался вытащить живое оружие из своего тела, но его руки уже ослабли и не могли удержать скользкого тела.

Наташи Корчак сначала не увидел и лишь через секунду заметил колышущееся над водой оперение стрелы. Он опустил взгляд ниже и понял, что стрела торчит из груди девушки. Широко раскинув руки, лучница медленно вращалась на поверхности воды. Она смотрела в небо совершенно чистыми, но безнадежно пустыми глазами бесподобного в своей красоте серого цвета.

«Что делать? Что делать?! Думай!» — Мысли в голове заметались, как пойманные птицы, а на ум приходили какие-то картинки из телевизора. Куда-то плыла акула, а голос, похожий на голос Николая Дроздова, ненавязчиво рассказывал интересную историю: «Акула способна почувствовать кровь за многие километры от жертвы».

«При чем здесь акула?! Думай, придурок! Акула? Кровь! Кровь быстро распространяется в воде!» — Андрей встрепенулся, выпустил три пули подряд в поднимающийся из воды гигантский горб и выдернул нож. Огромная голова, которой на самом деле оказался подводный горб, дернулась и раскололась заполненной зубами пастью. Воздух завибрировал от жуткого рева. Теряя от страха разум, Убивец резанул себя по венам на запястье.

Глава 20 НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Гибкое тело скользило в зеленоватой воде, завершая сложный пируэт. Глядя на танец и это совершенное тело, все, кто хоть раз читал сказки Андерсена, узнал бы в пловчихе русалку. И действительно, женское тело с пышными формами заканчивалось мощным хвостом. Только этот хвост был покрыт не чешуей, а зеленоватой кожей. Волосы у «русалки» также были зелеными, отдаленно напоминая морскую капусту, а ее тело своей бледностью слишком уж контрастировало с общей композицией. К тому же огромные, защищенные костяными наростами жабры отнюдь не добавляли подводному существу изящества. И все же в ней было что-то необычайно притягательное, особенно для того, кто наблюдал за ее витиеватым танцем.

Лассарин, владыка клана Озерной Лилии, с восхищением созерцал движения своего нового творения. Идея создания подобного совершенства пришла магу жизни после прочтения одной из звериных песен. Эльфы живут столетиями и постепенно утрачивают остроту взгляда и свежесть мысли. Стоит только посмотреть на «рожденных в утробе». Овры и гвулхи имели один стандарт внешности, а разновидностей фэйри было едва ли больше дюжины. Фантазия Народа умирала, и теперь великие «художники жизни» занимались лишь усовершенствованием стандартных заготовок. И если это устраивало большинство магов жизни, то Лассарин не собирался следовать их примеру.

Рискнув переселиться в новый мир и отдать за эту возможность свое самое ценное детище, он не ожидал, что получит взамен сразу две награды — Великие Реки во владение и фантазию целой цивилизации. Саламандры и почти трех сотен жемчужин было жалко до слез, но отпускать любимцев из своей жизни иногда нужно, тем более сейчас, когда впереди ждет океан работы. Век людей короток, и поэтому они стремились жить ярко, особенно те из них, кого природа не обделила талантом. Безумное смешение красок и мыслей воплотилось в творениях этого звериного народа. Когда эрлу доставили собрание песен одного из северных племен, в его голове все смешалось — он не знал, за что браться в первую очередь. Песня о самке мифического подводного племени просто потрясла душу художника жизни, и вот две луны назад одна из звериных самок умерла, чтобы принести в мир новое создание. Нетерпение эрла было настолько велико, что он ускорил рост новой фэйри, сделав ее слишком хрупкой. Эта игрушка умрет через пол-луны, но наслаждение, которое она дарила своим танцем, стоило любых жертв.

Фэйри проплыла вдоль изгиба прозрачной стены и прильнула к ее поверхности. Кисти рук с полупрозрачными перепонками уткнулись в пружинистую преграду, а огромные голубые глаза посмотрели на своего творца.

— Да, милая, ты прекрасна, — улыбнулся эрл и тут же стер с лица все признаки удовольствия, услышав далекий Зов.

Лассарин взмахнул рукой, и фэйри отплыла в глубь грота.

Личные покои владыки клана представляли собой две сферы. Внешняя была наполовину утоплена в ил Дуная. Ее верхняя часть состояла из прозрачных кораллов, которые отделяли сферу от мутных вод реки, они же очищали воду и добавляли в ее цвет изумрудные оттенки. Внутренняя сфера была прозрачной, она словно застыла внутри внешней и была полностью окружена водой. Непрозрачным оставался только участок пола с растущими на нем кораллами мебели. Эрл любил свое новое жилье и проводил здесь большую часть времени, созерцая обитателей своего зверинца. Лишь работа в лаборатории и неотложные дела могли оторвать его от любимого занятия. Как раз сейчас и был такой случай — советницы хотели его видеть, а они точно знали, что нельзя беспокоить господина по пустякам.

Эльф прошептал ключевую фразу, и крошечные медузы, из которых состояла плоть внутренней сферы, быстро перераспределились, в считаные мгновения образовывая отводной тоннель. По этому тоннелю к господину устремились советницы. Девушки несколько раз споткнулись, и недовольный эрл мысленно внес коррективы. Пол тоннеля стал шероховатым, советницы побежали быстрее. В этих существах трудно было узнать представительниц одной с эрлом расы, но это все же были эльфийки, Эрина и Эрана, — их судьбы можно назвать одной из трагедий Народа.

Чистота высокородных достигалась не только совершенством самой расы, но и работой магов, а также жесточайшим отбором. Отбракованный материал уничтожали. Так что два искалеченных неудачным заклинанием эмбриона должны были умереть, но эрл усмотрел в этих зародышах нечто большее, чем интересы генетической чистоты расы. Он сохранил девочкам жизнь, но при этом убил их мать и всех ближайших родственников — клан Озерной Лилии свято хранил свои секреты.

Почти сотню лет приближенные эрла берегли этот секрет от владыки клана Белого Лепестка, и вот теперь они будут хранить его от Эдерая и Смертельной Лианы. Лассарин не знал, как отнесется к выродкам Народа король, и знать не хотел. На все эти трудности эрл пошел ради одной небольшой, но очень интересной особенности: сестры были сильнейшими «видящими». Этот дар — уникален, он отличался и от способностей оракулов, и от мощи сирен. Дар работал неровно, заявления «видящих» были очень туманны, да и сами эльфийки явно не блистали умом. Но эти существа видели намного больше обычных эльфов, и советы, которые они иногда давали, были бесценны.

— Владыка! Я видела! — тяжело дыша, выдавила из себя Эрина и рухнула на коралловый пол у ног эрла. Злая шутка темных богов наделила ее почти нормальным лицом, но наполнила тело немощью.

— Нет, это я видела! — Эрана нависла над сестрой, словно хотела разорвать ее. И сил на это ей вполне хватило бы. Та же злая доля наделила эту девушку силой быка, но настолько обезобразила лицо и тело, что старшая сестра постоянно носила множество покрывал, в которые прятала свои уродства.

— Спокойно, я все понял. Вы обе видели, а если еще скажете мне, что именно, то будет просто чудесно, — прекратил ссору Лассарин. Он помог подняться младшей сестре и жестом остановил яростную груду покрывал.

— Да, я видела. — Эрина запиналась, но все же сумела опередить сестру. — Я видела на нашей реке аданаила.

Голова эрла дернулась, словно от удара. Он настолько побледнел, что сестры упали на пол, отползли к стене кабинета и заскулили.

Немного постояв на месте, эрл усилием воли остановил нервную дрожь и заставил себя сесть в коралловое кресло.

— Сколько?

— Один, господин, — прошептала Эрина.

— Один? — Бледность сошла с лица эрла. — Это интересно. Это может быть очень интересно.

Наконец-то Лассарин полностью успокоился и стал дышать ровно. Он слышал, что говорят в кланах об аданаиле, но думал, что все это сказки. Нет, в существование «неживого воина» он верил, и не просто верил — эрл точно знал, что аданаилы существовали. Знал не по рассказам других и не из детских страшилок. Знание имело глубокие корни, и поэтому эрл по-настоящему испугался, когда услышал это имя.

«Да, страшно, но пусть разорвут меня Темные Боги, это действительно может быть интересно».

— Поднять всех охотников, но пусть они только оцепят место. В бой не вступать. Маги и «рожденные в утробе» пусть держатся подальше. К аданаилу пойдут только «тени».

— Но почему только «тени», господин? — Эрана, похоже, сама удивилась своей смелости, но любопытство в ней всегда было сильнее страха и разума. — У нас только три «тени», вы уверены, что этого хватит?

Лассарин резко развернулся, что заставило девушку побледнеть еще сильнее. Ее кожа стала практически голубой. Именно этот страх и успокоил Лассарина, он даже снизошел до объяснения:

— Девочка, ты многого не знаешь, «теней» действительно мало, но остальные будут там попросту бесполезны. Все, хватит бессмысленно шуметь кроной. Идите.

Эрл дождался, пока обе советницы пройдут тоннель, а затем подошел к прозрачной стене. Он уткнулся лбом в упругое сплетение медуз и мрачно улыбнулся. Словно в ответ на его улыбку изумрудный мрак в глубине грота шевельнулся, выдавая движение огромного тела. Сестры действительно знали очень мало, «тени» — это только приманка, главный козырь эрл пока еще держал при себе.

Это не было похоже на его обычную манеру передвигаться по лесу — из липких лиан прибрежных зарослей он буквально вывалился слишком неуклюже для такого опытного охотника. Сатока со стоном приподнялся на руках и горько улыбнулся.

— И где твоя привычная поступь, что тише шелеста зеленой травы? Где бег, что стремительней ураганного ветра? — Раньше у охотника не было привычки разговаривать с собой, но когда плотоядное растение сожрало Роваду — его последнего спутника, — поговорить Сатоке стало не с кем.

Еще две дюжины восходов назад он был гордым предводителем отряда, состоящего из трех соцветий стрелков и целой толпы «рожденных в утробе», которых он даже не считал. Больше сотни отличных воинов подчинялись каждому жесту предводителя, и даже пятеро магов смирили свою гордыню, внимая воле обычного следопыта.

Его великая охота началась с простого спора. По рощам эльфов гуляла сказка о летучем отряде зверей-убийц, которые то там, то тут уничтожали поисковые разъезды и заслоны. Сатока тогда лишь посмеялся над этими россказнями — он-то знал цену мягкотелым магам и их лизоблюдам. Среди погибших было всего два сильных бойца, да и те, скорей всего, просто сглупили. И вот на одном из «кругов танца» в новой роще-столице клана Древесного Корня один из магов неадекватно отреагировал на смех следопыта. Все могло вылиться в дуэль, но мудрый эрл не желал ссор на светском рауте и хитро перевел стычку в спор. Сатока поклялся найти убийц, в чем теперь немного раскаивался. Немного — потому что, несмотря на потерю огромного отряда, он оставался настолько же упрямым, насколько был хорош в бою. Сатока верил в свою удачу. Верил, несмотря ни на что. Ведь это ему улыбнулась судьба — охоту начали мастер-следопыт и два его ученика, а спустя дюжину дней кто-то из высших эльфов решил помочь и пустил слух, что эта охота угодна одному из свиты. Желающие прильнуть к источнику его славы начали слетаться на эту весть, как скорхи на запах мертвечины, но не всякий был удостоен даже взгляда Сатоки.

«Как же быстро эта гниль разлетелась, стоило лишь пройти слушку, что охота идет на аданаила», — горестно подумал Сатока, пытаясь выровнять дыхание. Опытный мастер-следопыт не верил в детские сказки, но ему оставалось лишь скрипеть зубами, наблюдая, как тает его воинство. О правдивости слухов говорило многое: гвулхи не могли встать на след, и отряд петлял в лесах, находя следы и опять их теряя. Сатока не хотел этого признавать, но заметать следы жертва умела очень хорошо, а магическое чутье «рожденных в утробе собаки» напрочь отказывало. Мало того, постепенно, нанюхавшись несуществующего запаха, звери заболевали и дохли. Потеряв нескольких питомцев, маги ушли и прихватили с собой не только гвулхов, но и всех щеров, так что скорость отряда резко упала, а Сатока мог только злиться и, уже не стесняясь, поливать трусливых магов проклятиями.

И все же он вел вперед тех, кто остался, не желая никого слушать и не замечая ничего вокруг. Знаков на границе клана Озерной Лилии он «не заметил», как и небрежно пропустил мимо ушей предупреждения Ровады.

И вот результат — он оставил в зарослях чужого клана весь отряд и даже своих учеников. Сатока прислушался к голосу разума лишь тогда, когда рядом остался последний помощник. Они повернули назад, но было слишком поздно.

Впереди расстилался открытый простор. Мастер все же вышел из маслянистых зарослей, ставших смертельной ловушкой, но вышел один. Последний и самый любимый ученик лежал в дюжине шагов позади, сжимая в остывающих руках скользкое тело какой-то твари. Он закрыл собой учителя, даже в смерти оставаясь верным клятве.

Сатока нахмурился, но тут же согнал с лица тень раскаяния. Подобные чувства недостойны следопыта, особенно мастера. Эльф перекатился на спину, его тело вытянулось в струнку, и по мышцам побежали волны. Это было древнее искусство восстановления сил. После того как в жизни Народа прочно поселилась магия, о силах природы позабыли практически все. Большинство пользовались артефактами и недешевыми услугами магов жизни. Те, кто пил кровь и поглощал плоть, презирали пропитанных магией слабаков. Что же касается Сатоки, то он презирал их всех — эти уродцы оторвались от корней родовых деревьев и потеряли право называться эльфами.

Волны перекатывающихся мышц остро вспыхивали болью в местах, где находились раны, но постепенно боль утихала и уходила вместе с усталостью.

«Ничего, — подумал Сатока, — удача не могла изменить мне. Богиня Дооли любит сильных мужчин, а сильнее себя я не знаю никого».

Неизвестно, кто покровительствовал Сатоке — простой случай или одна из темных богинь, — но когда он вновь перевернулся на живот и плавно перетек на ноги, взгляд следопыта натолкнулся на выходящего из зарослей зверя. Сатока втянул воздух носом и узнал знакомый запах. Именно по этому запаху удавалось удерживать след, когда отказал нюх магических ищеек. Следопыт не использовал магии, а живого запаха не спрячет никто, будь он хоть сто раз аданаилом.

Мастер Сатока хищно улыбнулся и с обманчивой медлительностью потянул из-за спины костяные клинки. Темные наросты на его древесной коре словно поглощали свет своей чернотой — «тень» была готова к бою.

Глава 21 КОММУНА

Кровь стучала в ушах, каждый шаг давался труднее, чем предыдущий, а ноша ежесекундно становилась все тяжелей. Андрей брел по лесу, практически ничего не видя впереди себя. Мозг отупел от нагрузки и кровопотери. Будущего для него уже не существовало, оставалось лишь прошлое, в котором еще присутствовала жизнь или, по крайней мере, надежда на нее.

Идея насчет крови оказалась очень удачной, но выполнение немного подкачало — Андрей слишком сильно резанул по запястью. Впрочем, возможно, именно это и стало спасением для отряда.

Не успели красные круги смешавшейся с водой крови разойтись на пару метров от Убивца, как местное зверье стремительно рвануло подальше от этого непонятного существа. Рванули все, кто успел. Бившаяся в руках Сурка здоровенная пиявка с опозданием рухнула в воду и тут же всплыла пузом кверху. Следом за ней с плеском под воду ушел Батя: последние силы оставили старого егеря — он и так продержался на ногах слишком долго. Сурок кинулся вылавливать командира, а Вини с Андреем наперегонки бросились к телу Наты. Потеря крови отрицательно сказалась на состоянии Убивца, и Вини успел к девушке первым.

Увидев, что егерь уже пытается привести девушку в себя, Андрей позволил себе обратить внимание на собственную рану. Резаная борозда поперек запястья выглядела нехорошо, но, судя по тому что кровь не била струей, а просто оплывала, хотя и обильно, вены он не зацепил.

Бинт привычно стянул руку, и ему стало немного легче. Хотя в голове еще шумело, этот шум понемногу стихал, и Андрей смог услышать шепот Вини:

— Ну, давай, Ната, дыши, черт тебя возьми! Дыши! — Егерь одной рукой придерживал полупогруженное в воду тело девушки, а другой приподнимал ее голову. Через каждые несколько секунд он вдыхал в рот Наты воздух и тут же прикладывал ухо к ее губам.

Андрей, с трудом преодолевая сопротивление воды, подошел ближе и потянулся к древку стрелы.

— Что ты делаешь?! Она же истечет кровью, — зашипел на Убивца Вини, но тела так и не отпустил.

— Если не выдернуть стрелы, кровь ей больше не понадобится. Эта палка наверняка накачана какой-то дрянью. — Андрей смотрел Вини в глаза, стараясь передать взглядом уверенность в собственных словах.

— Ладно, черт с тобой, дергай, — обреченно выдохнул Вини и перевел взгляд на лицо девушки. — Но если она умрет, я тебе этого не прощу.

— Я сам себе этого не прощу, — прорычал Убивец и резко выдернул стрелу.

Болевой шок запустил какие-то реакции в организме девушки — она резко дернулась и захрипела. Эхом ее хрипу зашипела стрела — увитый рунами наконечник терял магию, исходя в руках Убивца зеленым дымком.

— Ну, теперь в ней нет магии? — спросил Вини, совершая акробатические трюки в попытке, не выпуская тела, сделать перевязку прямо в воде.

— Понятия не имею! — вызверился Андрей. — Сколько раз повторять: я ни хрена не понимаю в магии!

Только сейчас, осознавая, что девушке он уже ничем не поможет, Корчак повернулся, чтобы оценить другие потери отряда. За эти нисколько секунд ничего нового не произошло. Сурок с Акирой хлопотали над раненым Батей, хотя сами имели парочку серьезных укусов.

Несколько минут все были заняты заботой о пострадавших, а затем, не зная, что делать дальше, почему-то разом посмотрели на Андрея.

«Твою мать, я им что, теперь приказывать должен? И почему тормозит Вини?» — подумал Убивец, посмотрел на егеря и тут же понял, что толку от него — ноль. Вини трагически смотрел на Нату, даже не собираясь брать бразды правления в свои руки.

Шум в голове мешал думать, но Андрей понимал, что промедление смерти подобно, и озвучил первое, что пришло ему в голову:

— Уходим обратно. — Он посмотрел на бойцов и понял, что они ждут объяснений. Слабый авторитет нового командира не располагал к беспрекословному подчинению, поэтому их стоило поторопить. — Бегом!

Андрей постарался максимально повторить интонацию Бати, и, судя по реакции бойцов, получилось неплохо — все услышали и подчинились. Точнее, почти все.

— Убивец, ей хуже, — мучительно простонал Вини, пытаясь удержать бьющееся в судорогах тело Наташи.

Андрей придвинулся ближе и положил руку на неровно обмотанную бинтами грудь девушки. Судороги стали реже и дергали тело с меньшей интенсивностью. Затем стихли вообще, но как только Убивец убрал руку, Нату вновь выгнуло дугой.

— Я понесу ее, а ты возьми «винторез» и рюкзак.

— А меч? — С Вини творилось что-то странное — он смотрел на Андрея как побитая собака и, казалось, готов был нести Убивца вместе с его драгоценной ношей.

«Да уж, похоже, чувства у него глубже, чем я боялся», — мысленно вздохнул Андрей и покачал головой:

— Нет, пусть останется за спиной.

Приступ головокружения и боли вырвал его из воспоминаний, и к этому набору тут же добавилась тошнота. Впрочем, воспоминаний больше не осталось. Дальнейший переход по затопленному берегу слился в одно мутное пятно. Корчаку становилось все хуже, причиной этому было то, что рану пришлось вскрыть еще раз. И хотя кровопотеря была меньше, чем предыдущая, легче от этого не становилось. Вторая атака местной живности в затопленном лесу была вялой, и вплотную к бойцам никто так и не доплыл — разбежались от запаха крови.

С каждым шагом становилось все хуже, Андрей уже не слышал топота Сурка, несущего на спине не такого уж легкого Батю, и мерных шагов Вини, который старался прикрыть Свету, одновременно помогая Акире. Мастер все же получил глубокую рану и поначалу просто не заметил ее в пылу боя.

Шум в ушах становился сильнее, а в глазах потемнело настолько, что он не заметил, как вышел из зарослей, и даже прыгнувшую к нему фигуру распознал как размытую тень. На этом бы все и закончилось, но произошло то, чего не ожидали ни «тень», ни Убивец. В голову человека словно ворвался морозный ветер, с легкостью выметая всю муть. Мышцы дернула судорога, и она же наполнила их силой. Все вокруг стало несущественным — все, кроме боя. Убивец небрежно уронил на землю свою драгоценную ношу и прыгнул назад, уже в прыжке выдергивая из-за плеча меч. В голове пропали все мысли, кроме одной: «Враг». Андрей почувствовал, что становится очень быстрым, но даже этого не хватало — слишком поздно он заметил угрозу.

От первого удара он ушел лишь частично. Изогнутый клинок эльфа вспорол подаренный егерями комбинезон и «горку» под ним. Второй удар левого клинка должен был довершить дело, но тут в схватку вступила третья сила. Эльф проигнорировал присутствие еще одного человека на поле боя, и напрасно.

Ната упала на землю и, лишившись сдерживающего влияния Убивца на магическую заразу, получила новый заряд судорог. Это и привело ее в себя. Непонятно, что заставило девушку рефлекторно ухватить эльфа за ноги, но она это сделала.

«Тень» замешкалась на долю секунды, но Андрей успел. Он перевел уклон в разворот вокруг своей оси и выпустил энергию инерции разворота на кончик клинка — все, как показывал учитель. Эльф успел лишь прикрыться правым клинком, но меч Убивца легко прошел через потерявшую магию кость и вспорол незащищенное горло над верхним срезом брони. Эльф булькнул кровью, попытался зажать рану и завалился на спину.

Попытка удержать вырывающуюся наружу светло-красную жидкость была изначально безнадежной, но Андрей не стал дожидаться конца этого действа, а просто воткнул меч в грудь лежащего противника. Затем резко провернул его и рывком выдернул из уже мертвого тела. Остатков сил ему хватило на то, чтобы выбрать место, куда упасть, затем он подтянул вновь потерявшую сознание Нату и прижал ее к себе.

Несмотря на все потрясения, Андрей все же оставался в сознании. Мир вокруг подернулся дымкой и казался каким-то нереальным. Он с равнодушием смотрел на выбегающих из леса соратников и на их странное поведение. Вини, Сурок и даже прихрамывающий Акира застыли на опушке, почему-то подняв руки вверх, а Света спряталась за их спинами. Любопытство все же прокралось через застилающий разум туман, и Андрей повернул голову. Последнее, что он увидел, — это смотрящее прямо в лицо острие арбалетного болта.

В следующий раз Корчак пришел в себя от тряски. Он приподнял голову и увидел, что его везут на обычной телеге. Возле древнего транспортного средства шли Сурок и Вини, а рядом лежал Батя. Ната по-прежнему находилась в объятиях Андрея, Акира сидел на заднике телеги спиной вперед. Убедившись, что все в относительном порядке, Убивец опять выключился.

Через некоторое время он проснулся — именно проснулся, а не очнулся, при этом был полон сил и без малейших следов дискомфорта внутри. Первое, что бросилось в глаза, — это темнота вокруг. Ночной мрак за окном рассеивал лишь слабый свет луны, он же немного освещал небольшую комнату с единственной кроватью больничного образца. Тревожная мысль вспыхнула в голове и тут же облегченно ушла: разгрузка с боезапасом по-прежнему находилась на нем. К тому же кто-то позаботился о неосторожно вскрытых венах — на левом запястье красовалась аккуратная повязка.

Поза, в которой пребывал Андрей, была непривычной, но достаточно удобной. Он полулежал на кровати с высоко поднятой верхней частью и удерживал в объятиях теплое тело. Ната была в сознании. Андрей в очередной раз удивился тому, насколько красивыми глазами наградил Бог его боевую подругу.

— Ты давно не спишь? — спросил он, пристально вглядываясь в лицо девушки.

— Нет, пару минут, — тихо сказала она и слабо улыбнулась. — Андрюша, а ты красивый.

«Блин, опять, мне что, душещипательного разговора с Леной было мало?» — обреченно подумал он, но вслух сказал совершенно другое:

— Конечно, а еще я очень умный и обаятельный. Как ты себя чувствуешь?

— Слишком хорошо, поэтому у меня есть к тебе просьба.

— Что случилось? — сразу напрягся Андрей.

— Ничего особенного, поцелуй меня, — как-то слишком спокойно сказала Наташа. Она не выглядела ни взволнованной, ни смущенной.

— Ната, ты же знаешь, что между нами… особенно сейчас… и я… — задергался Убивец, совершенно не зная, что сказать. С Леной все было намного проще, а вот что ответить Наташе? Он уже понял, что могут значить слова «слишком хорошо». Это была агония — момент, когда отступает даже боль.

— Дурачок, я не люблю тебя, просто меня давно никто не целовал, — слабо улыбнулась Наташа и щелкнула Андрея по носу.

Спазм сжал его горло, и он несколько раз моргнул, не давая выступить слезам.

— Ну а почему же тогда ты все это время жалась ко мне по ночам?

— Потому, что рядом с тобой безопасно. Когда пришли эльфы, я спала в общаге. У нас были отборочные соревнования на Европу. Мы славно погуляли, и утром я проснулась только после того, как в коридоре заревел орк. Нашу с Анькой комнату они пропустили, и меня не нашли под кроватью лишь чудом. Когда они ушли, я вылезла и в соседней комнате увидела Витьку. Он был классным стрелком и вечно бегал за мной. А я крутила им как хотела. Андрюша, я — стерва, к тому же не такая хорошая и чистая, как вы с Вини думаете. Я спала с тренером и один раз с судьей — просто так, из-за выгоды. Но это уже все равно. — Дыхание Наташи становилось более хриплым, но она упрямо продолжала: — Витька умер во сне: в него запустили фаерболом и сожгли вместе с кроватью. С тех пор я боюсь уснуть и не проснуться. А рядом с тобой спокойно. Поэтому я и жалась по ночам. Извини, но любовью здесь и не пахнет. Не умею я любить, Убивец, впрочем, так же, как и ты.

Слишком длинный монолог, похоже, исчерпал ее последние силы. Наташа смогла лишь прошептать:

— Поцелуй меня, пожалуйста.

Корчак не знал, что делать, но бездействовать в такой ситуации было невозможно. Он нагнулся и поцеловал мягкие, хоть и немного растрескавшиеся губы. Ната сильно сжала его в объятиях, а потом расслабилась. Он оторвался от теплых губ и посмотрел Нате в лицо. Ее глаза были закрыты, казалось, что девушка затаила дыхание от удовольствия. Но прошла минута, затем другая, а вдоха так не последовало.

— Помогите! Кто-нибудь! Помогите! — Внутри Андрея разлился какой-то запредельный холод и тоска. Он завыл от беспомощности. Множество фильмов, в которых кто-то кому-то делал искусственное дыхание и массаж сердца, ничем не могли помочь далекому от медицины парню. Для обычного человека этот процесс больше напоминал какой-то религиозный ритуал. Поэтому оставался лишь крик.

Убивец не особенно надеялся, но помощь все же пришла. В комнату вбежала пожилая женщина, одетая в докторскую робу западного образца, и пара молодых девушек. Девушки держали в руках по химическому светильнику. Женщина жестом приказала ему убираться, дождалась, пока Андрей спрыгнет на пол, и опустила горизонтально верхнюю часть кровати. Девушки положили тело Наташи ровно, а женщина тут же принялась делать массаж сердца. В это время одна из них накачивала воздух в легкие пациентки с помощью полупрозрачной груши с маской.

Корчак смотрел на все происходящее и пытался вызвать в душе чувство надежды, уже зная, что этой самой надежды нет и быть не может.

Через несколько минут женщина подтвердила эту страшную догадку. Она повернулась и печально покачала головой. Андрей посмотрел на Наташу. На душе стало невыносимо тоскливо, и вновь захотелось уйти из этого мерзкого мира.

«Все, хватит», — подумал он, повернулся к выходу и тут же наткнулся на взгляд Вини. В этом взгляде смешалось все: и боль, и ненависть, и, как ни странно, понимание. С трудом разорвав зрительный контакт, Вини подошел к кровати и погладил Нату по волосам. Было видно, что он хочет наклониться и поцеловать девушку, которую, похоже, любил слишком сильно. Но маленький егерь сдержался. Убивец вспомнил слова Арамиса из пресловутого фильма и понял, что ничего лучше все равно не придумает. Он подошел к Вини и положил руку на плечо поникшего егеря:

— Нам пора, Вини, они сделают с телом все, что нужно, а ее душа, увы, уже далеко.

В одной из комнат трехэтажной больницы чьи-то умелые руки сложили большой камин, и сейчас в нем горел огонь. Пламя весело плясало на сосновых поленьях, освещая угрюмые лица. Четверо бойцов смотрели на огонь и молчали, молчали вот уже больше часа. Внутри Андрея было пусто, но, как ни странно, он чувствовал себя увереннее и даже спокойнее — решение было принято, и все ошибки остались позади.

— Что случилось, пока я был без сознания? — Корчак спросил это не из любопытства, а просто потому, что считал молчание слишком затянувшимся.

Вопрос был адресован Вини, но тот лишь свирепо посмотрел на Убивца и промолчал. Ответил Сурок:

— Когда ты завалил того резкого эльфа, из кустов полезли люди в комках и с арбалетами наперевес. Мы подумали, что теперь уже точно все — отбегались, но, как ни странно, обошлось. Мы с ними поговорили, и тебя с Батей погрузили на телегу.

— Поговорили? Интересно, а на каком это языке вы поговорили? — удивился Андрей.

— На русском, вообще-то Вини и немецкий знает, но там командовал русский.

— Еще говорят, что это евреев везде полно, а тут, куда ни ткнешься, вечно на русского попадешь, — попытался пошутить Корчак, но сам уже понял, что шутить у него не получается, да и вряд ли когда-либо получится. Поэтому он продолжил расспросы: — Где мы?

— Коммуна Дойч-Ваграм — хоть название знакомое, поэтому и могу выговорить.

— Чем это, интересно, малюсенький городок настолько знаменит, что даже ты знаешь его название?

Задевать Сурка Андрей не собирался, это получилось как-то мимоходом. Егерь сразу же надулся, но за него ответил голос из-за спины:

— Здесь родился Гастон Глок и до недавних пор работал основной завод по производству пистолетов «глок».

Андрей повернулся и увидел невысокого, но крепко сбитого мужчину в джинсовых штанах и куртке. На голове незнакомца красовалась бейсбольная кепка с буквой «G», а под курткой виднелась майка с такой же наклейкой. Мужчине было не больше сорока.

— Богато, наверное, жили? — не удержался от колкости Корчак и тут же сам себя исправил: — Извините, последние деньки были слишком тяжелыми.

— Ничего, я понимаю. С вашими друзьями я уже познакомился и знаю, что вас зовут Андреем. Меня можете называть Геной, или Хельмутом, как здесь все привыкли.

— И откуда вы, Хельмут, здесь взялись, такой весь из себя «русский»?

— Из Рязани, — ответил Гена-Хельмут, добродушно разведя руками. — Все очень просто. Я неплохой инженер — вот и переманили, а когда началась вся эта заваруха, только у меня хватило жести, чтобы навести тут порядок и не наделать глупостей. Вот потихоньку налаживаю быт и расплачиваюсь с эльфами женщинами за спокойствие остальных. Ведь именно этим вы хотели мне попенять? Если так, томожете не начинать, я уже наслушался ваших друзей, да и своих соседей тоже.

— Знаете, я не стану этого делать, — вздохнул Андрей. — Насмотрелся уже на всякое и понял, что каждый живет так, как считает правильным. Я не являюсь большим поклонником Священного Писания, но мысль «Не суди, да не судим будешь» кажется мне разумной.

Похоже, Геннадий настолько привык к упрекам и укоризненным взглядам, что подобный ответ немного приободрил его. Бургомистр подошел ближе и присел на один из стульев.

— Что ж, приятно видеть, что кто-то пытается смотреть в корень, а не поверхностно.

— В корень. Можно подумать, ты своими собственными женщинами расплачиваешься, — раздраженно фыркнул Вини.

Внезапно в комнате словно похолодело, а глаза Гены-Хельмута превратились в две льдинки. Андрей сразу же понял, что Вини ляпнул глупость и все здесь не так просто, как кажется.

— Мы выбираем женщин по жребию, три месяца назад выпало идти моей дочери, я согласился, а вы…

— Геннадий, мы можем пройтись и поговорить? Мне что-то душно, на воздух захотелось, — перебил Гену Корчак и встал.

Бургомистр замолчал, понимая бесполезность своих дальнейших слов, и решил принять предложение Андрея:

— Пойдемте. — Он еще раз жестко посмотрел на Вини и вышел вслед за Убивцем.

Ночь выдалась очень красивой. На небе острыми иголками блестели звезды, веселой гурьбой окружая тяжеловесную луну. Вокруг расстилался маленький городишко, живший на первый взгляд абсолютно спокойной жизнью. Ну и что, что время от времени эти улицы оглашались плачем матерей, а на лицах мужчин появлялось выражение бессильной злобы и стыда? Ведь в остальное время их никто не трогал, и жизнь текла медлительной, спокойной рекой, как недалекий Дунай.

В окнах домов, красивых, как елочные украшения, загорались живые огоньки, подчеркивающие сказочность этого места намного сильнее, чем электрический свет.

— Андрей, зачем вам это?

— Что — это? — удивленно спросил Корчак, понимая, что его хотят вытянуть на откровенность.

— Борьба.

— Если честно, уже не знаю, хотелось бы ответить, как Портос: «Дерусь, потому что дерусь», — но, увы, это не так.

На некоторое время они оба замолчали: Андрей думал о том, насколько искренними были его слова и почему он вообще откровенничает с этим человеком. Смерть Наташи что-то сломала в его душе. Андрей даже не думал, что там еще осталось чему ломаться, но, видно, ошибался. Он понял, насколько глупо и эгоистично вел себя весь поход. Жизнь ведь действительно продолжается, и не потому что он еще дышит, а потому, что рядом с ним кто-то по-прежнему умирает. Раньше Андрей думал, что члены отряда ему безразличны, но то, что он почувствовал, глядя на мертвую девушку, говорило об обратном. А ведь еще была Света — практически ребенок, которого два оголтелых фанатика затащили к черту на рога.

— Гена, а где наш командир и девочка?

— С командиром все в порядке. Фрау Эльза говорит, что кризис миновал, он поправится. За девочку не беспокойтесь, вокруг нее буквально хороводы водят. Австрийцы только кажутся холодными и отстраненными, они очень любят детей и способны на отзывчивость. А насчет вашего следующего вопроса — да, я могу оставить девочку у нас и позабочусь о ней. Она будет участвовать в жеребьевке, но только через пару лет и на общем основании. Вопреки подозрениям вашего коллеги, никто не собирается использовать ее как жертву на замену нашим женщинам.

— Спасибо, вы правы, я собирался попросить именно об этом.

Они опять некоторое время молча шли по чисто выметенной дорожке между благоухающими клумбами. Улица постепенно изгибалась и выходила в небольшой скверик. Хельмут указал на лавочку, и собеседники присели. Андрей по-прежнему рассматривал город, и словно в награду за его восторг на улице появился настоящий фонарщик, как в сказке Андерсена. Пожилой мужчина нес на плече лестницу, а в его левой руке раскачивался закрытый стеклами керосиновый фонарь. Фонарщик приставил к столбу лестницу и кряхтя полез наверх.

— Встречный вопрос, Гена. Зачем было помогать нам? Ведь вижу, что вы не понимаете ни наших целей, ни мотивов…

— Да, не понимаю, — ответил бургомистр, вздохнул и продолжил: — Знаете, меня всегда бесило то, как гордые мужчины уходят в безнадежный бой, оставляя на моих плечах своих женщин и детей. Я понимаю героизм на войне, когда смертью можно что-то решить, а здесь… — Гена некоторое время молчал, справляясь с чувствами. — Эти смерти ничего не меняют, но женщины продолжают плакать в платочек и с восхищением смотреть на героев, мне же достаются презрительные взгляды. Они быстро забывают, как я со стариками отбивался от гвулхов и по ночам, обдирая руки, натягивал колючую проволоку.

— Вы делали это ради всеобщей благодарности?

— Нет, просто хочется немного понимания. Но знаете, когда я увидел, как вы убиваете того эльфа, на мгновение понял наших женщин. Мы тихо ненавидим захватчиков, а вы эту ненависть выплескиваете в мир. На мгновение я позавидовал вам, возможно, благодаря этому секундному порыву и решил помочь.

— Не жалеете?

— Пока нет. Я вас не одобряю, но мы не враги.

В голове Андрея замелькали противоречивые мысли, и, ухватившись за одну из них, он задал неожиданный даже для себя вопрос. И тут же понял, что эта мысль подспудно мучила его уже давно:

— Вот мы постоянно куда-то бежим, деремся, воюем. Считаем, что мир рухнул и осталось лишь геройски умереть. Даже нет времени, чтобы оглядеться. Скажите, а как живется мирным жителям?

— Как бы странно это ни звучало — хорошо. Конечно, если кое о чем забыть. Эльфы дали нам семена, и эти растения обеспечивают все население едой с огородов. А в будущем мы сможем выращивать такие культуры, что отпадет надобность в больших полях — хватит одних клумб и парников. Что-то, конечно, они заберут, но я не думаю, что мы будем бедствовать. У людей теперь больше времени на себя и общение с окружающими. Рядом с нами уцелела коммуна Штрасхоф-ан-дер-Нордбан, там, конечно, порядки построже, но там тоже живут люди. Так что общаемся понемногу. Телевидения нет, нет старых проблем и страхов. Есть, конечно, новые страхи, но люди быстро ко всему привыкают и приспосабливаются даже к этой страшной дани. Такая у нас природа.

— Приспосабливаются — это как?

— Ну, не знаю, как вы к этому относитесь, меня поначалу коробило. — Гена некоторое время помолчал, словно смущаясь. — В общем, у нас теперь почти треть супружеских пар однополые, а половина молодых девушек не замужем.

— Интересно девки пляшут, — ошарашенно почесал в затылке Андрей и настороженно посмотрел на Гену. — А вы?

— Нет, что вы, у меня жена, кстати, из-за нее я сюда и переехал. У нас в Рязани до такого либерализма, как в Европе, так сказать, не доросли. Приспосабливаюсь помаленьку, а поначалу хотелось надавать пинков всем обнимающимся мужикам в округе.

— Да, невесело. Возможно, вы правы, и мы, все те, кто решил напоследок вцепиться эльфам в глотку, просто убегаем от проблем. Может, кто-то поумнеет и успокоится, а остальных, боюсь, попросту затравят как зверей.

— Вы решили остаться с людьми? — немного обеспокоенно спросил Геннадий.

— Нет, скорее, наоборот — я решил уйти от людей, а там кто его знает… Что же до вашего невысказанного вопроса, то — да, мы уйдем за пару часов до рассвета.

— Это хорошо, — задумчиво произнес Гена и тут же обернулся на шум быстрых шагов. К сидящим на скамейке собеседникам подбежал молодой паренек в камуфляже и что-то зашептал на ухо своему шефу. Впрочем, он мог говорить и громко — Андрей все равно ничего бы не понял.

— Простите, Андрей, но я должен вас покинуть.

Андрей в ответ лишь кивнул, и бургомистр австрийского городка Дойч-Ваграм со славянским именем Гена побежал решать какие-то немецкие проблемы.

Андрей еще некоторое время посидел на скамейке, любуясь ночным небом. В голове, как рыбешки в аквариуме, мелькали разные незначительные мысли, но затем они шустро разбежались от появления одной серьезной, как тигровая акула, мыслищи.

«Интересно, а что со мной случилось на поляне? Как я умудрился завалить того резкого эльфа? Помощь Наты не в счет. Я уже практически подыхал, а тут стоило увидеть эльфа в черной броне — вскочил как огурчик, и еще этот крик в голове: „Враг!“ И когда мы потеряли Камеко, было нечто похожее, хотя и не так сильно. Откуда все это?» — Вопросы нагромождались один на другой, и ответов Андрей не находил. Несмотря на то что разговор с бургомистром принес ему некоторое душевное равновесие, он уже жалел, что не спросил о более важных вещах. Сразу же зачесались руки в тоске по «винторезу», о котором тоже не мешало бы спросить в первую очередь. К счастью, кто-то из егерей надоумил местных не снимать с Андрея разгрузки, а то неизвестно, чем закончилось бы его беспамятство. Несколько килограммов пороха и две гранаты могли наделать очень много шороху. Ведь о том, есть ли поблизости менгиры, Андрей тоже не удосужился поинтересоваться.

«Что-то ты расслабился, Убивец», — ехидно подумал Корчак и, резко встав, направился к больнице. Теперь ему было не до местных красот.

В отведенной отряду комнате по-прежнему царило молчание. Андрей решил не разводить лирики и с ходу расставить все по своим местам.

— Вини, Сурок, собирайтесь. У нас есть пара часов покемарить, а потом мы уходим.

— А что это ты раскомандовался? — Вини словно ждал подобного выпада, чтобы взорваться. После смерти Наташи вечно веселого егеря словно подменили.

Сурок и Акира тоже не выглядели довольными и на приказ не отреагировали, а тупо продолжали смотреть в огонь.

— Я раскомандовался? Да не боже ж мой, Вини. Не буду врать, мы классно погуляли, парни, но ты сам признал, что Батя начал загонять, сейчас он вообще сошел с дистанции, поэтому мы прекращаем весь этот маразм. Точнее, я прекращаю. Из города уходим за два часа до рассвета. Света остается здесь. А уже за городом разбегаемся в разные стороны.

Вини уже набрал воздуха, чтобы возразить, но последняя фраза остановила этот порыв, и он удивленно моргнул глазами:

— Что значит разбегаемся? Решил свинтить? Что, поджилки дрогнули? — постарался остаться на агрессивной волне егерь, но его глаза говорили, что он растерялся.

— Нет, Вини, — снизил тон и печально улыбнулся Андрей. — Ты видел, что случилось на Дунае. Если бы я шел сам, то переправился бы через реку без проблем.

— Не, это все фигня, сам ты туда не пойдешь. — Настроение Вини менялось с каждой секундой. — Тебя же поймают через полчаса. Ты же оставляешь после себя след, как гусеничный трактор на песке.

— Вини, остановись, решение принято, и нет смысла спорить.

Это заявление не успокоило егеря, но ему пришлось оставить свои доводы при себе, потому что в комнату вошел Гена.

— Что-то случилось? — спросил Андрей, увидев обеспокоенное лицо бургомистра.

— Ничего особенного, так, мелкие неприятности. — Гена подошел к столу и поставил на него звякнувшую сумку. — Я тут принес неплохого коньячку — выпьем по русской традиции, помянем вашу подругу.

Озвученного ответа он так и не услышал, но бойцы все же подошли к столу, молча взяли стаканы с коньяком и так же молча выпили. Настроение к застолью не располагало, и Андрей сразу же перешел к деловой части:

— Гена, мне нужны ответы на кое-какие вопросы.

— Хорошо, — легко согласился бургомистр и указал рукой на стоящие возле огня стулья.

Андрей пошел к камину, а Вини повернулся к остальным:

— Идите немного поспите, а я послушаю.

Трое мужчин расселись на стульях, и Андрей задумался, выстраивая в голове линию разговора.

— Гена, эльфы давали или предлагали вам что-то омолаживающее?

Бургомистр сначала занервничал, но что-то заставило его ответить:

— Да, но душу за это я не продавал, не пришлось — они предложили, а я не отказался. Эльфы объяснили это тем, что клану выгоднее работать с одним человеком, чем с целой вереницей короткоживущих.

— Вы видели главу клана?

— Куда там, время от времени к нам с приказами от эльфов наведывается фэйри под охраной двух овров. За данью приходят маги и стрелки. А самого владыку я никогда не видел и думаю, что до смерти так и не увижу.

— Ваше селение подчинено королю эльфов?

— Нет, и даже не владыке клана. Нас отдали одному из домов, если я все правильно понял, дому Тихого Ветра. Этот дом входит в клан Древесного Корня. А что творится дальше, я понятия не имею.

— Откуда информация? — вмешался в разговор Вини.

— Я уже говорил, что к нам приезжает фэйри, вот он и рассказал все, что я знаю об эльфах. Этот гаденыш неплохо говорит по-немецки. Но он мог и соврать. Тварь еще та.

— С чего такая благосклонность к обычному человеку? — продолжал гнуть свою линию егерь.

— Андрей, если разговор и дальше пойдет в таком тоне, то на этом он и закончится, — окрысился бургомистр.

В ответ Андрей только пожал плечами:

— Я Вини не указ, и если ему не нужна информация, то он вполне может продолжать грубить.

Слова были сказаны, у Вини был выбор: поддержать свой статус нетерпимого бойца или получить важную информацию. Судя по тому, как он медленно, даже с вызовом откинулся на спинку стула и скрестил руки в закрытой позе, егерь выбрал второй вариант.

— И все же — почему фэйри был так откровенен? — повторил Андрей вопрос егеря совершенно спокойным тоном.

— Кроме обычных семян, если их можно так назвать, он принес семена растения, похожего на камыш. Попросил посадить и держать эту посадку в тайне. За месяц этот псевдокамыш вырос, и его метелка покрылась черной пыльцой. Судя по тому, как осоловели глазки у фэйри после понюшки этой пыльцы, мы имеем дело с наркотиком. Я высказался насчет доверия за доверие, и этот заморыш поплыл.

— Почему заморыш?

— Не знаю, мелкий, мерзкий, что тут еще скажешь.

Корчак задумался и, пока в голове укладывалась первичная информация, задал промежуточный вопрос:

— Наше оружие, что с ним?

— Не беспокойтесь, — отмахнулся бургомистр, но опять с какой-то странной напряженностью, которой Убивец так и не смог объяснить. — Оно в этом же здании, заберете, когда будете уходить.

— Хельмут, почему вы ничего не спрашиваете о моей винтовке и патронах в разгрузке.

— Потому что я знаю, кто вы, — криво улыбнулся Гена.

— Да ну, и кто же? — удивился Андрей, и при этом совсем не притворно.

— Аданаил.

— Аданаил? «Неживой воин». Интересно… — Андрей быстро перевел эльфийское слово и задумался над его значением. — Что еще знаете об аданаиле?

— Немного, и судя по тому, как вы шустро перевели это слово, явно меньше вашего. Знаю только, что это враг всех эльфов, неподвластный магии, чей меч утаскивает души высокородных в ад.

— Ого, какой высокий «штиль», сами придумали? — криво ухмыльнулся Убивец.

— Нет, так выразился фэйри, когда объяснял задержку прошлого каравана. По его словам, все эльфы в округе встали на уши. Кто-то боится, кто-то ненавидит и жаждет убить. Вот и решил посмотреть, из-за чего такой шум. Как видите, я тоже подвержен пороку любопытства. Рискнул даже заглянуть на границу озерных.

— Озерных? Это еще кто такие? — опять влез Вини.

— Клан Озерной Лилии. Они сейчас управляют Дунаем.

— Всем?

— Да, по слухам, от истоков до устья.

— Твою мать, — вставил свое «весомое» слово Вини и зло сплюнул на пол.

Андрей укоризненно посмотрел на егеря и вернулся к опросу:

— Ну, честно говоря, я что-то такое предполагал. Что можете сказать об этом клане?

— Ничего толком — как сказал фэйри, о них и лесные эльфы ничего не знают. Ходят слухи, что речные способны создавать невиданных чудовищ и творить с живыми тварями то, что никакому магу даже и не снилось. В общем, одни легенды, да что там, даже среди людей начали ходить сказки. Мы живем у самой границы и пару раз видели такое, что волосы становятся дыбом…

Голос Гены постепенно становился тише. Андрей поначалу подумал, что бургомистр уже устал говорить, но через секунду понял, что шалит его собственный слух. В мозг словно вползал туман и мягко утягивал в сон. Андрей перевел взгляд на Вини и видел, что егерь уже спит, свесив голову на грудь.

«Ну ладно он, я-то чего раскис? Спал же весь день», — подумал он, чувствуя смутное беспокойство, но тревожные мысли так и не успели полностью оформиться — через секунду Андрей уплыл во мрак сна.

Следующее «включение в эфир» у Корчака прошло под аккомпанемент каких-то воплей и тошнотворного запаха. Через секунду все стало на свои места. Вонял пропитанный нашатырем комок ваты, а орал Вини:

— Урод! Сука! Я тебя все равно порву!

Андрей резким кивком стряхнул сонную муть и понял, кому адресовались «нежные слова» егеря. Перед ним стоял Гена с ваткой в руках и обреченно смотрел на скованного Убивца. Скованного в прямом смысле этого слова. Андрей, в лучших традициях Средневековья, был раздет до пояса и прикован к стене. Точно в таком же положении оказались Вини и Акира. Они были прикованы на той же стенке, что и Андрей, а подозрительно тихий Сурок висел на соседней. На бойцах остались только штаны. Вся прочая одежда и обувь лежали одной кучей посреди обширного помещения с голыми бетонными стенами. Повезло только Акире — видно, пожалели старика. Его даже не разули: похоже, странного вида обувь приняли за носки.

Перед каждым бойцом стояла пара арбалетчиков, внимательно наблюдая за малейшими движениями пленников. Осмотревшись, Корчак понял, что их поместили в какой-то мастерской или в гараже. В интерьер большого ангара площадью больше двухсот квадратных метров вносили разнообразие лишь такие же бетонные колонны и несколько ремонтных ям и пленники в дальнем от главного входа углу. Было видно, что ангаром давно не пользовались, потому что ни техники, ни инструментов нигде не наблюдалось. Всю эту информацию Андрей успел подметить, пока оглядывался, как и то, что в другом конце ангара, у главного выхода, возле стены лежит Батя, а рядом с ним сидит связанная Света. Зверств по отношению к этим пленникам никто не применял — Света была связана по рукам мягкой веревкой, а Батя лежал на носилках.

Вкупе с выражением лица Гены это наводило на определенные мысли, и Андрей понял, что не все так просто.

— Вини, заткнись, ты мешаешь думать, — прокричал Андрей, и, как ни странно, егерь послушался. Убивец повернул голову и посмотрел Гене в глаза.

— Ты не хотел этого делать, — подметил он без вопросительных интонаций в голосе.

— Прости, так получилось, — принял обращение на «ты» Гена, но без особой радости, понимая всю подоплеку.

— Это то происшествие, ночью?

— Да. Три дня назад ушел очередной караван. Увели одну молодую девчонку, а ее парень решил, что в уплату за ваши жизни ее отпустят, и ночью рванул к эльфам. Я тогда послал погоню, но все равно решил усыпить вас. Если бы мы поймали парня, то вы бы спокойно ушли на следующий день. А так — прости. Мне действительно жаль. — Бургомистр тяжело вздохнул, и Андрей понял, что он на самом деле сожалеет. Но кому от этого легче?

Мысли метались в черепной коробке, не находя выхода из ситуации. Катастрофически не хватало информации.

— Когда будут эльфы?

— Минут через двадцать, — четко ответил Гена, словно надеясь, что его ответы хоть что-то изменят.

— Где мои боеприпасы и меч?

— В куче вашего добра.

— Не боишься, что рванут?

— «Семена Хаоса» сюда не достают. Поэтому вы здесь.

— Что-то ты действительно много знаешь, — зло ощерился Убивец. — Ладно, сбрось вещи в яму. Скажешь, что боялся опасных артефактов.

Бургомистр задумался — он явно прикидывал, не повредят ли ему подобные действия, и Андрей решил помочь ему с мотивацией:

— Гена, я тебя понимаю, и может быть, поступил бы так же, но ей-богу, я не знаю, что с тобой сделаю, если удастся освободиться.

Все. Слова были сказаны, и акценты расставлены. Бургомистр затравленно посмотрел на Андрея и быстро пошел к выходу. Вини в свою очередь понял, что своим криком уже никому не помешает, и добавил от себя «пару ласковых»:

— А я знаю! Я тебе, сука, глаз на задницу натяну!

Этот крик словно подтолкнул бургомистра, он что-то сказал охранникам и вышел из помещения. Двое охранников оторвались от наблюдения за пленниками и быстро начали сбрасывать вещи в одну из ремонтных ям.

— Ты что-то задумал? — совершенно спокойно спросил Вини, словно это не он только что безумствовал и буянил.

— Не знаю, — ответил Андрей и тут же задал вопрос Сурку: — Сурок, у тебя получится?

В ответ егерь лишь слегка кивнул и продолжал изображать из себя мешок с песком. Судя по реакции охранников, никто из них русского не знал.

— Блин, Убивец, хватит темнить, — зашептал висящий невдалеке Вини.

Его шепот начал нервировать охранников, но Корчак все же ответил:

— Как думаешь, Сурок сможет освободиться?

— Раз плюнуть, — уверенно ответил Вини. — Но не под прицелом, сам понимаешь. Так что ты задумал?

— Да ни хрена толкового, придется действовать по обстановке.

Андрей поднял глаза вверх и присмотрелся к своим путам. Это оказались обычные наручники с длинной цепью, которую пропустили в ушко вбитого в стену штыря. На наручники кто-то заботливо навязал тряпок, поэтому они не резали запястий даже под нагрузкой. Несмотря на всю заботу, оковы выглядели надежно, а костыль в стену вбили основательно. Что-то подсказывало Андрею, что с другой стороны штырь не был закреплен, но сам он его не выдернет. А вот здоровяк Сурок вполне мог справиться.

— Убивец, блин, че молчишь? — не успокаивался Вини, но, несмотря на все его старания, Андрей не стал отвлекаться, потому что его внимание привлекло нечто намного более важное: в помещение вошли эльфы.

Впереди, семеня короткими ножками, бежало низкорослое существо, чем-то отдаленно напомнившее Андрею лопоухого эльфа из многосерийной американской сказки о волшебниках. Следом за ним ворвалась четверка овров и эльф. Причем только один из них был взрослой особью. Молодняк от старших овров Андрей уже отличал. Они разнились броней, скоростью и, судя по поведению, начинкой в черепных коробках. Если молодые овры — это практически животные, то старики по уму могли дать фору многим людям. Вот и сейчас старший овр порыкивал на молодняк, но его стараний было недостаточно, и за всем этим стадом присматривал еще и маг. Тонкокостный эльф, судя по тому как он все время дергался, был таким же неопытным, как и трое недозрелых овров. Он семенил позади четверки монстров и настороженно присматривался к находившимся в помещении людям. Эльф подошел ближе и что-то зашипел фэйри. Низкорослый раб-фэйри, а по описанию это был именно куратор Гены, громко завизжал что-то по-немецки, и конвоиры с арбалетами опрометью выбежали из помещения. Не успел последний из людей исчезнуть в проеме маленькой двери заднего выхода, как в главные ворота ангара вступила сила посерьезней передового дозора. Сначала появились пятеро стрелков. Все они были одеты в древесную броню черного цвета. Внутри Андрея вновь зашевелилась ненависть, но теперь он был начеку и приструнил внутреннего зверя. Ненависть, недовольно ворча, убралась в свою конуру на задворках души, при этом оставив после себя ясность мыслей и немалый прилив сил. Подобный эффект, конечно, заинтересовал Корчака, но сейчас ему было не до самоанализа.

За пятеркой «теней» — Убивец почему-то был уверен, что именно так эти воины и назывались, — появился десяток обычных стрелков в коричневой броне и еще трое магов. Маги немного помахали руками и направились к центральной ремонтной яме, в которую были сброшены вещи отряда. И «под занавес» в помещение вступил кто-то очень важный. На нем была лиственная броня очень светлых тонов и какой-то плащ — то ли из чешуи, то ли из лепестков, издалека Андрею было не видно. Главного прикрывала еще одна четверка «теней», а рядом и немного позади его сопровождал еще один маг. Судя по всему, сопровождающий правителя маг был очень стар, что отразилось даже на его фигуре. Андрей впервые увидел горбатого эльфа.

Начальственный эльф осмотрел помещение и увидел прикованных к дальней стене людей. Он что-то надменно бросил сопровождающему его магу и решительно направился к пленникам.

«Сейчас все и решится», — подумал Андрей и скосил глаза на Сурка.

Громадный егерь по-прежнему отыгрывал роль мебели, и было понятно почему — арбалетчики-люди убрались, но теперь перед каждым из пленников стоял овр. Андрею достался кто-то из молодняка. Овр, несмотря на свои размеры, был еще совсем «зеленым». Его тело закрывала кожаная упряжь с небольшими бляхами, в отличие от широких и толстых пластин брони, доставшихся старшему. К тому же молодой монстр явно нервничал — его мышцы время от времени подрагивали, а ноздри приплюснутого, как у гориллы, носа возбужденно раздувались. В маленьких глазках овра горела ненависть, но Андрей заметил это мельком, так как старался не смотреть в глаза психически неуравновешенному созданию.

Андрей осматривал не овров, а приближающихся к нему эльфов, и старался оценить свои шансы. Судя по тому, что он видел, шансов не было вообще. Как только кто-то из магов опознает в нем аданаила, лучники сделают из своего извечного врага дикобраза. И не суть важно, что сработает первым — страх или ненависть. И то и другое реагирует раньше рассудка.

От невеселых мыслей Андрея оторвал пронзительный крик, он повернул голову и увидел, что кричит горбатый маг. Дед был не в себе — он стоял напротив носилок с Батей и тыкал пальцем в Свету. Высокопоставленный эльф остановился на полдороге к пленникам, а маг все продолжал причитать.

Андрей сначала растерялся и как-то забыл о том, что знает эльфийский. Затем вспомнил эту важную особенность и внимательно прислушался. Щелкающие слова мага, притом невнятные от волнения, постепенно приобретали смысл:

— Господин! Это она, это точно она, я чувствую! Это «утроба сирены», и очень сильная.

— Ты уверен, Гасса? — Высокородный эльф подошел ближе и с явным сомнением посмотрел на девочку.

— Да! Господин, это она!

Эльф-начальник на секунду задумался и, тряхнув головой, принял решение:

— Мы забираем «утробу» и едем к владыке клана. А ты проверь остальных и убей.

— А если среди них окажется аданаил?

— Не смеши меня, старик, как мог аданаил так легко попасться? Это просто звери. Проверь и убей.

От напряжения Андрей даже прикрыл глаза, слова эльфов долетали издалека, но его сосредоточенность все же позволила понять разговор полностью, от начала до конца.

«Да, Убивец, а ты неплохо насобачился. Так, что там говорит этот эльф: аданаил не мог так глупо попасться? Тоже правильно. Поэтому надо срочно исправлять ситуацию».

Когда Андрей открыл глаза, начальственный эльф уже вышел из помещения. Светы тоже видно не было. Из эльфов остались все маги и два стрелка в обычной броне — все «тени» ушли вместе со своим господином. Убивец начал осматриваться, просчитывая варианты. Он прекрасно понимал, что счет идет на секунды. Горбатый маг шел в сторону пленников практически по тому же маршруту, что и его хозяин, и на том же месте его остановил оклик сзади. Кричал один из магов. Он с воплем выскочил из ремонтной ямы, зачем-то придерживая правую руку, повисшую безвольной тряпкой. Похоже, маг умудрился цапнуть своей загребущей ручкой любимый меч аданаила.

«Пора», — подумал Корчак и на всякий случай отворил все внутренние преграды, за которыми мог прятаться проснувшийся при встрече с «тенью» зверь.

Убивец поднял голову и посмотрел караулящему его овру в глаза. Молодой монстр не стерпел подобного обращения и, как любой зверь, решил напугать оппонента ревом.

«Ага, мы это уже проходили», — с веселой злостью подумал Убивец и плюнул прямо в распахнутую пасть.

Овр моментально подавился, закашлялся, а потом словно сошел с ума. Он заскакал по помещению, как ошпаренный, и едва не сшиб стоящего за его спиной молодого мага.

Убивец перевел взгляд на мага и зловеще улыбнулся. Через секунду до паренька дошло, с кем его свела проказница-судьба, и он сделал единственное, на что был способен в таком состоянии, — атаковал. Короткая фраза, взмах дрожащими руками — и в человека полетел фаербол. Поле антимагии у Андрея было достаточно обширным, но оно все же не доставало до штыря с закрепленными на нем цепями. Тугая волна жара дохнула теплом на лицо Убивца, а на его голову упали раскаленные концы пережженных цепей, причем один из них больно обжег обнаженное плечо. Маг по глупости своей освободил пленника, но это был побочный эффект основной задумки Андрея, на что он, честно говоря, даже не рассчитывал. Убивец предполагал, и некоторые пленники это подтверждали, что в стандартные связки боевых заклинаний автоматически вшивалась «песнь Хаоса». Поэтому сразу же за болью от ожога его плечо получило удар бетонного осколка, а барабанные перепонки едва не лопнули от грохота.

Помещение заволокло дымом и пылью. Андрей закашлялся, сделал несколько шагов вперед, еще не зная, что делать дальше. Навстречу ему из пыльной завесы шагнула огромная фигура. Молодых овров он не боялся — они наверняка запаниковали и, возможно, уже рванули наружу. Но в этот раз Андрею не повезло — из клубов пыли вышел овр-ветеран. Огромный монстр, сузив глаза, пытался разглядеть противника, а увидев, коротко рыкнул и качнулся назад, набирая инерцию для удара здоровенным мечом, больше похожим на железнодорожный рельс. Но это движение так и осталось незавершенным — из пылевой завесы выпрыгнула фигура поменьше. Сурок буквально взлетел на плечи овра и воткнул ему в затылок острый штырь, к которому по-прежнему был прикован цепями. С той лишь разницей, что до этого штырь торчал из бетонной стены, а теперь выглядывал из черепа овра.

— Я же говорил, что смогу! — по-детски улыбнулся Сурок.

— Красавчик! А теперь освободи остальных! — кивнул Андрей и побежал туда, где пару секунд назад раздался взрыв.

Поднятая подрывом двух гранат и запаса патронов пылевая завеса понемногу рассеивалась, и стало видно, что на ногах не осталось практически никого — лишь один из стрелков тряс головой, пытаясь прийти в себя. Маги валялись на полу, но непохоже, что они были ранены, — от осколков их закрыли энергетические щиты, вот только от взрыва в замкнутом пространстве, похоже, заклинаний еще не нашлось, и звуковая волна хорошо приложилась по барабанным перепонкам изнеженных эльфов. Андрей, рассматривая эту картину, понял, что времени у него от силы пара секунд. Он ускорил движение и, проскочив мимо оглушенного стрелка, буквально скользнул на пятой точке в ремонтную яму. Меч искать не пришлось: мало того что он валялся поверх разодранных взрывом вещей — у Андрея было такое ощущение, что клинок звал своего хозяина. Удивительно, но меч от взрыва совершенно не пострадал.

«Хороший мой», — ласково обратился к мечу Убивец, и клинок явно ответил тем же чувством, чем немало удивил своего хозяина.

Решив не вдаваться в мистику, Андрей выскочил из ямы и буквально нос к носу столкнулся с одним из магов. Удар прошел рефлекторно, и Андрей в очередной раз мысленно поблагодарил Акиру, умудрившегося за короткое время вбить в рефлексы ученика много полезного. Клинок легко чиркнул по горлу эльфа, излучая явное удовольствие. Андрей вновь удивился, но в следующую секунду ему стало не до мистики. Рефлексы не предусматривали эстетической стороны процесса — прямо в лицо неосторожного убийцы плеснула изрядная порция крови его жертвы.

— Твою мать, — выругался Андрей, сплевывая кровь и размазывая ее по лицу.

Удивительно, но именно это неприятное происшествие значительно упростило дело. Пылевая завеса практически осела, оставляя легкую дымку, и Корчак увидел пришедших в себя врагов. Они тоже увидели его — один из магов запустил в сторону беззащитного с виду человека небольшой фаербол. Огненный шар, согрев кожу обнаженного торса, обтек Андрея и пробил стену далеко за его спиной. И вот тут гордые и надменные эльфы завопили от ужаса. Присутствие духа сохранил лишь один стрелок, да и то у него настолько дрожали руки, что на натягивание лука он затратил на секунду больше, чем следовало бы.

«А мог бы и успеть — ведь наверняка неплохой стрелок, если попал в свиту владыки», — отстраненно подумал Андрей, втыкая клинок в грудь эльфа. Меч с легкостью пробил броню, которую ее создатели считали очень крепкой. Это явно добавило эльфам страха, наряду с «пролетевшим» магическим фокусом и зверской внешностью залитого чужой кровью аданаила.

На этом враги закончились. Двое оставшихся в живых магов пустились в бега. Возле ямы лежало тело третьего волшебника, а рядом с ним валялся второй стрелок. Здесь все обошлось без стараний Убивца: защита у простого лучника оказалась слабоватой, к тому же он стоял практически вплотную к яме. В результате эльф оказался буквально нашпигован осколками.

«Оказывается, пробить защиту можно и без моей крови. Осколки-то прошли», — сделал себе заметку на будущее Андрей, разворачиваясь в противоположную сторону. Где-то там, в другой части помещения, еще оставались трое овров и два мага. Как оказалось, первоначальные предположения насчет молодняка были верными — все трое испарились в неизвестном направлении. И не удивительно: ведь контролировать их было уже некому. Рядом с телом старого зверя, которого убил Сурок прямо на глазах Андрея, лежал молодой маг — виновник всего этого переполоха и невольный инициатор Большого Бума. До этого в дыму и пыли Андрей его не заметил, но сейчас увидел не только труп, но и то, как неестественно у него вывернута голова, — Сурок свернул ему голову как цыпленку.

Безжалостный убийца юных магов и старых овров нашелся тут же: он копошился возле привалившегося к стене Акиры. У старика вновь открылись раны, заработанные в мангровом лесу. Последний из членов команды обнаружился в ближайшей к ним ремонтной яме. Из нее выглядывала только макушка с коротким ежиком. При этом оттуда же доносился трехэтажный мат.

— Вини, что там у тебя стряслось? — поинтересовался Андрей, подходя ближе.

— Я тут кое-что нашел — очень хитрозадого ушастика, — ответил Вини с придыханием, явно пиная кого-то ногами.

В саму яму Андрей заглянуть не успел — из нее вылетело чье-то тело и рухнуло на бетон прямо у его ног. Вслед за этим необычным снарядом выпрыгнул сам Вини. В безвольно раскинувшемся на бетоне теле Андрей опознал горбатого мага.

— Вот, пока ты там смертушку сеял, я тут языка добыл, — улыбнулся Вини. Казалось, драка расставила все по местам и словно прохладной водой смыла все сомнения маленького егеря. Он вновь стал веселым, добродушным и по-прежнему не очень сдержанным как в высказываниях, так и в проявлении агрессии.

Андрей оглянулся и увидел, что все члены отряда собрались вокруг него с вопросительным выражением на лице.

«Слишком долго они были под крылом Бати, а это портит. Ладно, делать нечего», — подумал Корчак и тут же начал распоряжаться:

— Учитель, как вы? — Дождавшись бодрого кивка от мастера, Убивец продолжил: — Тогда проверьте состояние Бати. Сурок, осмотрись вокруг, если кто-то из ушастых выжил, убей. От ангара далеко не уходи. Вини, помоги ему и сбегай за бургомистром, только не бей его сильно, пожалуйста.

— А с этим что делать? — Вини обратил общее внимание на горбатого мага, который потихоньку начал приходить в себя. Чтобы ускорить этот процесс, егерь пнул эльфа по ребрам. В ответ маг зашипел как рассерженная кошка.

— Ах ты ж, сука, еще шипеть будешь! — Несмотря на улыбку и шутки, настроение у маленького егеря было далеко не благодушным, что он и доказал, начав свирепо пинать мага ногами.

— Вини, остынь! — Андрей оттянул егеря от его жертвы и подтолкнул в сторону запасного выхода. — Все, работаем!

Вини плюнул на землю и опять улыбнулся, но как-то кривовато. Затем кивнул Сурку, и они побежали к запасному выходу. Акира медленно похромал к лежащему на носилках Бате, а Убивец присел возле отвоеванного у егеря пленника. Тряхнув головой, Андрей постарался сосредоточиться на эльфийском языке. Непривычные слова напрягали гортань, но мозг все же приспособился, и чужая речь приобрела смысл:

— Кто ты?

Глаза у эльфа буквально полезли на лоб — он не ожидал, что человек способен на такое. И все же спеси в нем было больше, чем удивления и даже инстинкта самосохранения:

— Я не буду с тобой говорить, зверь.

Последнее слово Андрей перевел для себя как «зверь», хотя оно все же было ближе к «животному».

— Послушай меня, старец, если ты думаешь, что я отобрал тебя у моего товарища, чтобы спасти, ты ошибаешься. То, что было, это не боль: боль будет сейчас. — С этими словами Убивец обхватил голову мага обеими руками. Ему даже не пришлось напрягать пальцы. Простого прикосновения было достаточно, чтобы эльф завопил, хрипло надрывая горло. Похоже, старик был накачан магией по самую макушку.

Потерпев с минуту чужой крик и даже вонь — тело горбуна не справилось с шоком, — Убивец отпустил голову мага и продолжил допрос.

Буквально через пять минут он услышал об эльфах больше, чем узнал за полгода.

«Интересный старик, жаль, нет времени пообщаться плотнее. По сравнению с ним мой первый пленник был малообразованным дебилом», — рассеянно подумал Андрей, вытирая об одежду эльфа кровь с меча.

От этих пространных размышлений Корчака оторвал Вини, тащивший за собой испуганного бургомистра.

— Что, Гена, боишься? — Убивец встретил бургомистра язвительным вопросом и ехидным прищуром. — Правильно делаешь. Я тебя понимаю, ты действовал в интересах своих людей. Но ситуация поменялась. Сейчас в моих интересах сделать так, чтобы ты отсюда не вышел, а врагу досталось меньше информации.

Гена побледнел еще сильнее, и в его глазах заплескался ужас. Андрей не удосужился ни одеться, ни даже вытереться. Он как был в одних штанах, так и остался. При этом и лицо, и обнаженный торс были забрызганы кровью эльфа. В этот момент по всем внешним признакам перед бургомистром тихого австрийского городка стоял не добродушный и немного философски настроенный Андрей Корчак, а Убивец-аданаил. Что по-эльфийски звучит еще круче: «неживой воин». И взгляд этого существа не обещал бургомистру ничего хорошего. Но, несмотря на явный страх, Гена держался неплохо:

— Убей меня, если тебе от этого станет легче.

— Ой, какие мы смелые, особенно когда от нас уже ничего не зависит. — Андрей не знал, зачем взялся пугать бургомистра, но чувствовал, что ему необходимо сбросить отрицательную энергию, которая не давала ему мыслить рационально.

Как ни странно, убийство горбатого эльфа ему не помогло, но отвести душу на бургомистре Андрей не успел — к нему подошел Сурок и зашептал на ухо:

— Эльфы разбежались, но местные начинают приходить в себя. Не думаю, что они будут тормозить слишком долго. Да и тот эльфийский мутант-коротышка сумел смыться — готов поспорить, что ушастые вернутся очень скоро. Надо уходить.

Выслушав Сурка, Андрей подарил бургомистру еще один свирепый взгляд:

— Слушай, Хельмут, сейчас мы уйдем, но если кто-то из твоих архаровцев сунется следом, мы его просто придушим, как кошка крысенка. Твое австрийское ополчение моим волчарам и в подметки не годится.

— Я не собирался… — попытался вставить Гена, но Андрей ему этого не дал:

— Мне плевать, что ты там собирался. Запомни: если ты пустишь по следу ушастых, я вернусь и перегрызу тебе глотку. В буквальном смысле этого слова. Может, не завтра и не через месяц, но так оно и будет. И еще, сейчас с тобой пойдет Сурок, отдашь ему все вещи, которые заныкал от эльфов. Все, теперь гуляй и придержи своих гомосексуальных поклонников, чтобы мы их не попортили ненароком.

Гена попытался что-то сказать, но, не увидев в глазах Убивца ничего живого, вздохнул и быстро вышел из ангара.

— Разбираем вещи и валим отсюда! — махнул рукой Корчак и первым побежал к развороченной взрывом яме.

К сожалению, вещи аданаила Гена спрятать не рискнул. Все они лежали в яме и превратились в кучу обугленных тряпок. То же случилось и с рюкзаком. Повезло Убивцу лишь в одном — чудом уцелел «винторез». Винтовку люди бургомистра сбросили на самое дно, а разгрузка с гранатами оказалась сверху, на нескольких рюкзаках.

Сборы заняли пару минут. Нашелся один почти целый рюкзак и обувь с разной степенью повреждения. Андрей посмотрел на свои ботинки и с оптимизмом подумал: «Подошва уцелела — ну и ладно».

Он кое-как связал обувь шнурками, подхватил «винторез», забросил меч в ножны и понял, что на этом сбор всех его личных вещей, к сожалению, закончился. Взгляд выхватил лежавший в дальнем углу ямы смартфон. Прибор, как ни странно, уцелел, но при этом был абсолютно мертв. Впрочем, Андрея это уже не волновало.

Как оказалось, раздетыми остались и оба егеря, и только старый учитель невозмутимо щеголял во всем своем. Оружие егерей и «пара» Акиры не пострадали вообще. Похоже, маг, увидев связку мечей, не заинтересовался обычным железом и выбросил все клинки из ямы.

Проблему одежды решил Сурок — он принес четыре егерских маскировочных комбинезона, которые они тут же на себя и натянули. К тому же бургомистр решил припрятать два арбалета и кое-что из хитрого набора Вини, чему маленький егерь безмерно обрадовался.

— Учитель, как там Батя? — натянув комбинезон, спросил Андрей у мастера.

— Живой, — лаконично ответил японец.

Андрей хотел уточнить, но понял, что мастер прав — состояние раненого сейчас не имеет значения. Важно было лишь то, что Батя жив, а значит, им предстояло нести носилки.

— Все, уходим. Идем на север. Вини, в дозор. Сурок и я тащим носилки. Учитель прикрывает. Вини, сделаешь нам проход за периметр. — Тон, который он перенял у Бати, удавался Андрею все лучше и лучше. Но чем больше он командовал своими товарищами, тем меньше ему это нравилось.

Побежали к носилкам и взялись за ручки. Сурок хотел было понести командира на плечах, но Андрей не позволил.

Когда небольшая санитарная команда добежала до затянутой колючей проволокой ограды, там уже был готов проход. Вини успел не только вырезать в проволочном заграждении изрядную дыру, но и пристрелить постового на вышке.

Сначала Андрею это убийство показалось бессмысленным, но потом он понял, что все правильно — оставлять за спиной непонятно как настроенного человека с арбалетом попросту глупо. Да и отношения с жителями Дойч-Ваграма они уже выяснили. Так что эта смерть ничего не меняла.

Марш-бросок обещал быть затяжным, но километров через пять, когда они вбежали в лес, Андрей остановил колонну. Подобная пробежка была им не в новинку, и даже прихрамывающий Акира держался молодцом. Вот только лица у всех были хмурыми: ониуже догадывались, о чем сейчас пойдет речь.

— Что ж, братцы, откладывать разговор не вижу смысла. Дальше пойдем врозь, — после небольшой паузы начал Андрей. — Теперь у нас с вами разные дороги. Если примете совет, то лучше вам на время забиться где-то под корягу. Знаю, вы это умеете. Но решать все же вам.

— Какая на хрен коряга?! — взорвался Вини. — А ты что же — весь такой белый и пушистый потянешь хвост за собой, отвлекая от друзей? Захотел геройски подохнуть?!

— Вини, они в любом случае пойдут за мной, и если вы потащитесь следом, то грохнут всех. Сейчас ушастым лично до вас нет никакого дела, так что сможете спокойно пересидеть.

— Ага, до нас им нет дела, а до тебя очень даже есть?! — не унимался Вини. — Нет, конечно, я понимаю, что ты особенный, но не настолько же.

— Настолько. Как оказалось, я для них живая легенда, едва ли не посланник темных богов. «И аданаил мне имя», если уж говорить в стиле легенд. Они меня боятся настолько же сильно, насколько хотят убить.

— Ну и хрен с ними, уйдем, следы-то я умею путать.

— Не уйдем, — невесело улыбнулся Андрей. — За мной тянется мертвая зона, это будет получше любого следа. Когда фора была солидной, это еще работало, а сейчас уже поздно. Прости, Вини, но это последний рывок. Уходите.

— Да ну на фиг, — «взбрыкнул» егерь. — И вообще с чего ты все это взял?

— Твой пленник рассказал. Все, хватит языками чесать, время не ждет.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Вини. И тут же начал командовать: — Сурок, бери Батю на закорки и вперед. Акира за ним.

Еще несколько секунд они потратили на то, чтобы попрощаться. Огромный Сурок как-то жалко улыбнулся, словно обиженный ребенок. Он быстро подошел и сгреб Андрея в охапку.

— Прощай, брат, — тихо сказал Корчак и шутливо ткнул здоровяка кулаком. После этого он повернулся к Акире и поклонился. Учитель ответил таким же поклоном, который говорил больше, чем любые слова.

— Все, хватит сопли жевать, — зло сказал Вини.

Сурок взвалил на себя бесчувственного Батю и убежал по лесной тропинке. Японец тихо скользнул за ним. Вини смотрел им вслед, затем оглянулся и небрежно махнул рукой.

— Бывай, Андрюха. — После этого скупого прощания егерь побежал по следу соратников в своей обычной манере — время от времени низко наклоняясь и внимательно рассматривая землю под ногами.

Андрей с невеселой улыбкой посмотрел на опустевшую опушку, и в его груди защемило от тоски. Не зная почему, он считал Вини своим другом, а расстались как-то глупо, практически без доброго слова. Но, может, так и нужно — зачем Убивцу добрые слова.

Андрей прикрыл глаза и глубоко вздохнул.

«Что ж, вот все и встало на свои места. Это действительно финишная прямая — либо меня убьют на пути к цели, либо доберусь до черты, вцеплюсь в глотку своей жертве и уже потом подохну».

С тех пор как он решил, что на этом свете долго не протянет, прошло много времени. Андрей многое понял и еще больше пережил. Цель осталась та же, но на душе не было такого спокойствия и ясности, как в самом начале пути. Не было до этого момента. Он вновь один. Цель стала еще четче: добраться до логова эльфов, убить сирену и попробовать узнать, что случилось со Светой. Все понятно. Может, поэтому Батя был так спокоен и уверен в себе — он видел только цель и не замечал ничего лишнего. Но почему? У него не было другого выхода, или же он просто не хотел его искать?

Все эти мысли проскользнули в сознании Андрея, пока он, набирая скорость, бежал обратно к Дунаю по раздражающе открытому пространству.

Вдали появился тот самый холм, с которого они спустились к прибрежным джунглям клана Озерной Лилии. Андрей и сам не понимал, на что он рассчитывает. Может, на внезапность или же на то, что эльфы не ждут прорыва в одном и том же месте. Или на то, что эту дорогу он уже знал, и знал, что там есть плавсредства: перебираться вплавь через широкий Дунай ему не хотелось даже с защитой от магических тварей.

Глава 22 ДУНАЙ

С холма бежалось легко. Инерция и сила притяжения подталкивали, но Андрею вновь показалось, что его тянет к себе какой-то жуткий монстр, стараясь побыстрее заглотнуть в свою утробу. После всего пережитого это ощущение только усилилось.

Еще один внутренний барьер ему пришлось сломать у опушки. Лес стоял стеной, и шагнуть в это серо-зеленое месиво было страшновато, несмотря на весь наработанный в боях опыт, а может, именно благодаря этому самому опыту. Андрей в последний раз оглянулся назад и уже хотел идти дальше, но заметил, что с холма быстро спускается человеческая фигура.

— Вот придурок, я так и знал, — выругался Корчак, когда узнал бегущего к нему человека. И все же где-то внутри потеплело от радости. Да, он был аданаилом, Убивцем и вообще полумистическим монстром, но на самом деле Андрей Корчак героем не являлся — он боялся темноты, не обладал ни решительностью, ни напором. Вперед его гнала судьба и что-то, что было сильнее страхов и обреченности. Возможно, Батя был прав — все не так просто, и какая-то сила ведет его?

— Андрюха, ну ты и здоров бегать, — выдавил из себя запыхавшийся Вини. Таким вымотавшимся Андрей видел его впервые за все время знакомства. Судя по всему, егерь успел за этот час пробежать пару десятков километров.

— Фух, давай немного отдышимся, а то я что-то притомился. — Егерь устало присел на корточки и, скинув с плеч рюкзак, начал вытаскивать из него камни.

Этот процесс настолько удивил Андрея, что у него из головы вылетели все пафосно-возмущенные слова. Да и сам он уже понял, что говорил бы неискренне, потому что безумно обрадовался тому, что пойдет не один.

— Вини, ты на фига столько камней тащишь?

— Уже не тащу. Я проводил наш санитарный обоз, кстати, забросал там все тертой крапивой по твоему совету, а потом вернулся к месту нашего трогательного прощания.

— Это я понял, а камни зачем?

— Спокойно, сейчас объясню. — Вини закончил выкладывать булыжники, забросил пустой рюкзак на спину и устало плюхнулся на задницу. При этом он издал такой печальный вздох, что окончательно стал похож на пресловутого медведя.

— Имитировать два дополнительных я еще могу, а вот в исчезновение раненого они вряд ли поверят. Следы перегруженного Сурка я убрал, и надо было создать видимость носильщика. Камней тут, конечно, меньше, чем нужно для полной достоверности, но и так сойдет, я же не железный. — Вини встал, встряхнулся и попрыгал. Он опять был бодр и полон сил. — Ну че, воин, побежали?

— Вини…

— Да брось ты это. Сам же знаешь, что на месте я не усижу. Сурок с япошкой будут сидеть возле Бати, как две наседки, а я так не могу. Начну искать приключений и, поверь мне, рано или поздно найду, причем не только на свою задницу. Убедил?

— Убедил, — улыбнулся Андрей.

— Ну, тогда побежали, а то ушастые скоро нам на загривок сядут.

…Андрей бежал по зарослям полуживых джунглей с явным ощущением дежавю. Все происходило так же, как и в прошлый раз: они опять продирались вперед по едва ощутимому под плетением лиан полотну железнодорожной ветки, и опять их никто не беспокоил. Все бы ничего, но Андрею это почему-то не нравилось: «Живность вокруг словно вымерла, вот только знать бы — почему? Я, конечно, страшен и велик, но не настолько же».

До места спуска с моста они добрались значительно быстрее, чем в прошлый раз. Вини, не тратя времени даром, начал быстро разматывать тонкую веревку.

— Вини, подожди.

— Чего еще?

— Встань, мне надо кое-что сделать. — Андрей подошел к егерю. Достал ножи и аккуратно надрезал руку.

— Брататься будем? — не смог не съязвить Вини.

— Мне для полного счастья только такого брата, как ты, не хватало, — шутливо фыркнул Убивец и, сгребая выступившую кровь правой рукой, начал размазывать ее по лоскутам комбинезона Вини.

— А, ну-ну, — глубокомысленно заметил егерь и, дождавшись конца процедуры, скользнул по канату вниз. Андрей быстро обработал рану и последовал за егерем.

Пока они брели до плавучей платформы лодочной станции, Андрей все время ожидал какого-то подвоха. Но вокруг по-прежнему царила мертвая тишина.

Удобные ступеньки позволили им выбраться из воды, и Андрей озадаченно уставился на широкий ассортимент плавсредств. А посмотреть было на что: парочка лопастных прогулочных катамаранов, десяток моторных катеров и несколько маленьких яхт. К тому же имелась пара дюжин байдарок, лодок и разномастных каноэ.

— Чего любуемся, пошли, а то мне что-то неуютно, — сказал Вини и направился к двухместной лодке спортивной конструкции.

— Вини, ты уверен, что это — хороший выбор? Может, лучше взять байдарку?

— Ты еще катамаран выбери. Эта посудина — самый быстрый способ передвижения, а мне не очень-то хочется задерживаться на воде.

— Ты не умеешь плавать? — сделал круглые глаза Корчак.

— Проблема не в том, что в этой речке будем плавать мы, а в том, что здесь плавает много чего другого, и не только фекалии. Кому стоим? Пошли.

— Вини, я не умею грести на этой штуке.

— Это не штука, это лодка для академической гребли.

— Вот именно, а я не академик.

— Брось, Убивец, я же не заставляю тебя работать на «распашной» лодке. Это парная, здесь все просто. — Егерь белозубо улыбнулся, проверяя ход подвижных сидений по направляющим полозьям.

— И все-то ты знаешь, еще скажи, что брал призы на этой лоханке, — проворчал Андрей, косясь на хлипкое суденышко.

— Не робей, научишься. — Вини пропустил замечание мимо ушей и продолжил инспектировать лодку.

Уверения егеря казались слишком оптимистичными, но через пару минут Андрей понял, что свыкается с ритмом широких движений, и после этого начал получать удовольствие от подобного способа путешествия.

Лодка летела, словно на крыльях. Ритмичные движения, в которых задействовались не только руки, но и ноги, разогнали узкое тело плавсредства до бешеной скорости, и Андрей понял, насколько был прав Вини.

Вокруг расстилалась гладь одной из мощнейших рек Европы. В этом водном мире царило полное безветрие, и поверхность беспокоили только круги водоворотов над омутами. И вдруг Андрей увидел, как водную гладь вспорола огромная спина.

«Все же здесь кто-то есть», — обеспокоенно подумал Корчак и начал оглядываться через плечо, желая узнать, далеко ли им до берега.

К счастью, берег оказался совсем близко — грести осталось не больше пятидесяти метров. Точнее, рядом была кромка мангровых зарослей, и впереди их ждал еще один марш-бросок по пояс в воде.

— Чего оглядываешься, неуютно стало? А я себя так еще с того берега чувствую, — заворчал Вини в спину заднему гребцу. — Кстати, Андрюха, все хочу спросить: зачем ты таскаешь за собой «винторез»? Он же без припасу — просто железка.

— Мне с ним привычней, к тому же есть варианты, потом расскажу, — отмахнулся Андрей и вновь посмотрел на водный простор Дуная. Его беспокойство все усиливалось.

Насколько длинные весла помогали нестись по широкой воде, настолько же они мешали продвижению между стволами мангровых зарослей.

— Хватит мучиться, — принял решение Вини. — Здесь не должно быть слишком глубоко. — Егерь решительно и ловко выпрыгнул из байдарки, погрузившись в воду всего лишь по грудь. — Ну вот, я же говорил. Побрели, Андрюха.

Вини достал со дна лодки арбалет и катану, внимательно осмотрел заросли и уверенно направился вперед. Он опять становился самим собой — прекрасно обученным егерем — и потому занял место ведущего, что Андрея устраивало полностью. Убивец хоть и сумел удержать ситуацию в Дойч-Ваграме, но роль командира ему претила.

Андрей спрыгнул в воду и побрел за егерем, оставив брошенную лодку на растерзание дунайским течениям. Вокруг по-прежнему было тихо, но от этой тишины еще скорее хотелось добраться до берега. Постепенно дно становилось выше — вода доставала уже до пояса.

«Все, кажется, выбрались», — подумал Андрей и тут же, словно в опровержение своих мыслей, услышал за спиной сиплый рев.

Король стоял на выносном балконе своего корабля и смотрел вниз. Под ним медленно плыла водная гладь огромной реки.

«Как здесь красиво, — подумал Эдерай, рассматривая багряные сполохи заката на маслянисто-влажных зарослях. — Звери никогда не смогли бы достойно украсить такое чудо, как эта великая река. Она получила достойное обрамление лишь благодаря стараниям высокородных. Моих высокородных».

Король улыбнулся и вспомнил перепалку двух владык. Разговор произошел час назад в этом самом корабельном зале.

Два влиятельнейших эльфа орали друг на друга, словно взбесившиеся овры.

— Как ты посмел, пиявка озерная, напасть на моих воинов, — орал коренастый владыка Древесного Корня, совершенно не заботясь о поддержании своего высокого статуса.

— А чего ожидал глубокоуважаемый эрл? Твои воины вторглись в мои владения и были встречены согласно правилам. — Лассарин владел собой намного лучше вспыльчивого Коровата, но и он постепенно начинал терять терпение.

— Они гнались за аданаилом!

— И что?

— Как что?! Это же аданаил!!! — Казалось, Коровата сейчас хватит удар. Эрл определенно успел уже в сотый раз пожалеть о своем опрометчивом решении — ведь именно он привел своего теперешнего оппонента в Светлый Мир и даже просил за него короля.

— Я знаю, что это был аданаил, но если ты не смог поймать его на своей земле, то должен был отступить и позволить сделать это мне, а сам уйти под крону своего кустика.

— Что? Кустика! Да как ты смеешь, извращенец, живущий в вонючем болотном тростнике!

— Достаточно, — решил вмешаться Эдерай. Шевельнувшаяся на руке саламандра сообщила хозяину, что оба эрла находятся на грани безумных поступков. Голос короля звучал очень тихо, но спорщиков словно окатило холодной водой. Конечно, авторитет короля был незыблем, но подобное влияние на эмоции эльфийских владык было заслугой саламандры. Животное-артефакт являлось мощным оружием, способным влиять не только на тело, но и на разум живых существ.

— Достаточно, Короват. Лассарин в чем-то прав. Вот мы сейчас и послушаем, насколько успешной была его охота. А то я уже начал думать, что мне самому придется вмешаться в ловлю одного-единственного зверя.

— Не придется, повелитель. Аданаил мертв.

— Как? — Этот возглас вырвался одновременно у короля и у Коровата. Но если эрл продолжал наливаться кровью, то король успокоился моментально, в том числе благодаря удивительному симбионту.

«Спасибо, крошка», — мысленно поблагодарил Эдерай, и саламандра ответила внутренним теплом. Вслух же он сказал совсем иное:

— Ты можешь это доказать? Где тело?

— Увы, повелитель, посланный на охоту зверь поглотил аданаила.

— Так разрежь его и достань. — В голосе короля начали проскальзывать раздражительно-недоверчивые нотки.

— Боюсь, мой повелитель, это невозможно. Если мне удалось пустить по следу краена, это еще не значит, что я могу копаться в его внутренностях.

— Краена?! — вновь воскликнул Короват. — Ты совсем спятил от своих извращений?!

Король на этот раз сдержался. Он был удивлен, но не ошарашен, потому что о чем-то таком догадывался. «Этот безумец все же сумел протащить сюда ужас сорвальских болот».

Король не знал, как поступить. За подобное деяние следовало отдать эрла «древу воинов». С другой стороны, Эдерай не мог ответить так на чудесные дары озерника. Рука короля нежно погладила свернувшуюся вокруг запястья саламандру. Нет, не мог. И к тому же краен убил аданаила. Как это символично — один монстр поглотил другого. Что же касается слов Лассарина, то их достоверность подтвердила саламандра, которая прекрасно распознавала ложь.

— Успокойся, Короват. Конечно, озерный эрл поступил опрометчиво, но его заслуги перед королевством не менее значимы, чем твои.

В ответ на подобное заявление эрл Древесного Корня только хмыкнул — похоже, он считал, что «утроба сирены» с легкостью переплюнет все дары озерника.

— Все, я больше не хочу слышать ваших взаимных обвинений. Ступайте, думаю, что в ваших кланах достаточно проблем и без междоусобицы, — закончил затянувшийся диспут король и, увидев вопросительный взгляд Коровата, добавил: — А насчет «утробы» мы поговорим позже, когда родится сирена, к тому же наставник магов жизни сомневается.

Эдерай еще раз улыбнулся, вспоминая разочарованную гримасу, отобразившуюся на лице эрла после этих слов. Тогда он сильно преувеличивал — престарелый маг жизни, как только увидел детеныша, едва не умер от волнения. Старик растерял всю свою степенность, забыл о том, что «немощен», и начал бегать вокруг будущей «утробы сирены» как наседка вокруг начавшихся проклевываться яиц. Король улыбнулся, вспоминая эту картину, и вновь посмотрел вниз. К сожалению, водная гладь и прибрежные заросли уже уплыли вдаль и превратились в сине-зеленую полосу. Из-под днища корабля выплывали хоть и облагороженные, но все же непривычно пустынные территории.

«Нужно было отдать Лассарину больше земель: вот кто умеет…»

Неожиданно мысль короля оборвал крик Аила:

— Повелитель, ты не мог бы подойти сюда? — Голос старого разведчика звучал как-то сипло и обеспокоенно.

— Что случилось? Ты мне мешаешь думать, — недовольно откликнулся король.

— Господин, это важно. — С лордом-разведчиком происходило что-то странное, он практически умолял.

Король недовольно вздохнул и сошел с возвышенности балкона в корабельный зал.

— Что такое?

— Повелитель, я думаю… там что-то…

— Аил, я знаю тебя с детства, ты никогда толком не умел ни врать, ни сочинять. Говори как есть, — начал злиться Эдерай.

— Я почувствовал угрозу, — прямо ответил разведчик.

— Какую?

— Не знаю, просто мне показалось, что ты сейчас умрешь. Прости, повелитель, но мне стало страшно.

— По-моему, ты стареешь, Аил. Пора уже подумать о покое. Не знаю, займись выращиванием цветов, что ли. Ты стал мнительным, как моя сирена. — Голос правителя звучал холодно, как у хозяина, разочарованного оплошностями любимой, но постаревшей собаки.

— Твою мать! Сука! — закричал Андрей и в бешенстве ударил кулаком по бетону. Бил он остервенело и, возможно, повредил бы руку, если бы не толстый слой мха на бетонной поверхности. — Ну что за гадство?!

Корчак выронил винтовку и сел на землю, привалившись спиной к бетонному блоку. Некоторое время он сидел, обхватив руками голову, издавая протяжное мычание. Усталый, издерганный бедами мозг вновь оказался на краю безумия. За прошедшие сутки он пережил слишком многое: смерть Наты, расставание с друзьями, боль одиночества, замешенную на решимости идти до конца, боль, которую тут же сменила радость возвращения друга. Решимость растаяла, уступив место сомнениям, но кто-то сверху не хотел, чтобы Убивцу было легко. Из-под воды появилось жуткое чудовище — и… вот он опять один. Воспоминания подстегнули воспаленный мозг, и Андрей вновь как воочию услышал тот жуткий звук.

Он был настолько низким, что у Андрея завибрировали кости черепа. Где-то внутри шевельнулся животный страх, но он не шел ни в какое сравнение с тем ужасом, который сковал тело, когда Убивец повернулся и увидел автора этого рева. В пятидесяти метрах от него из воды выглядывала огромная туша. Она вытянулась на мелководье словно выбросившийся на берег кит. Но, в отличие от кита, чувствовала себя прекрасно. Андрей не знал, что заставило его застыть как соляной столб: то ли рев сильно ударил по мозгам, то ли открывшееся зрелище, которое не приснится даже в самом безумном кошмаре. Угроза была запредельной, а он просто стоял и смотрел на плотную массу щупалец, которая двигалась под водой, создавая буруны на поверхности. В основании щупалец раскрылась огромная пасть, и жуткий рев повторился. Как ни странно, звук шел не изо рта монстра, а откуда-то из-за его туши. Одно из более толстых щупалец рывком потянулось к застывшему Андрею. Оно явно не доставало по длине, но, как оказалось, этого и не требовалось. Толстый нарост на конце щупальца раскрылся, как бутон цветка, а из него вылетел пучок тонких нитей, по виду напоминавших световолоконные кабели.

«Ну, вот и все», — заторможенно подумал Корчак, даже не пытаясь уклониться от пучка полупрозрачных волокон. В следующий момент он упал, погрузившись в воду с головой, но сделал это не по своей воле, и даже не по желанию монстра: на спину Андрея прыгнуло что-то тяжелое и сбило с ног.

Убивец вырвался на поверхность, глотая воздух широко открытым ртом. Его тело вновь смогло двигаться, но толку от этого уже не было, и оставалось только бессильно скрежетать зубами. Тело огромного монстра, словно торпеда, уходило на глубоководье, утаскивая вслед за собой спутанного полупрозрачными нитями Вини. Прошла еще секунда, и монстр нырнул, оставив после себя большой водоворот.

Вот так он потерял единственного друга, а в довершение всего, словно этого было мало, судьба посмеялась над ним еще раз. Когда обессиленный Андрей все же выполз из прибрежных зарослей на другом берегу, он увидел над головой белый корабль. Все частицы полученной от горбатого мага, но так и не осмысленной информации встали на свои места. Белый корабль — это значит, что там находится король эльфов, единственное существо, способное приказывать сирене, следовательно, сирена тоже рядом. Андрей еще не успел до конца осмыслить реальность, а руки уже двигались, словно жили своей собственной жизнью. Правая ладонь сорвала с шеи мешочек. Ткань треснула, золотое кольцо упало в посеревшую от присутствия аданаила траву, а в пальцах остался патрон. Еще секунда ушла на то, чтобы перетащить винторез со спины и дослать патрон в патронник.

Осматривая корпус судна в прицел, Андрей с безумной надеждой пытался найти хоть что-то и… нашел. В нижней трети похожего на цветочный клубень корабля виднелось небольшое окошко. Присмотревшись, Корчак понял, что это балкон. На балконе стоял эльф и смотрел вниз. На секунду Андрею показалось, что враг смотрит прямо на него. В волосах увлеченного созерцанием эльфа виднелся серебристый ободок. Сомнений не было — слова горбатого мага полностью подтверждались: только король может носить серебряную диадему. Эльф слегка повернул голову и с кем-то заговорил.

«А где же сирена, может, это он с ней разговаривает?» — судорожно подумал Андрей, понимая, что времени не оставалось: корабль стремительно убегал.

Он скользнул прицелом по сверкающему белизной корпусу и, не увидев больше ни окон, ни иллюминаторов, в которых могла появиться сирена, рывком вернул перекрестье прицела на эльфа.

«Лизонька, один выстрел — и я уйду к тебе».

Эта мысль словно примирила его со всеми бедами. Корчак даже улыбнулся, выбирая свободный ход курка. И тут внезапно эльф шагнул внутрь корабля. Балкон опустел, а через секунду вообще закрылся, и корпус летающего транспорта вновь стал цельным. Вот тогда волна отчаяния и накрыла Андрея.

Белая громада нечеловеческого корабля уплывала вдаль. В его движении было что-то печальное, он даже ронял на землю небольшие капли — словно плакал. Если бы Андрей видел эти слезы, то узнал бы в них спускаемые аппараты, те самые, что когда-то свалились на его город. Но он сидел ко всему этому спиной, а его мозг уплывал куда-то во тьму. Убивец сдался. Безумие склонилось к нему, желая укутать своим удушливым покрывалом, но это наваждение вдруг разрушил недалекий рев. Андрей вздрогнул. Мир сделал еще один поворот вокруг своей оси, и все стало на свои места.

«Батя был прав — за сомнениями и терзаниями мы скрываем собственную слабость. В жизни все просто: рядом друзья, а напротив — враги, и все, что нужно делать, — это помогать друзьям и убивать врагов. У меня не осталось друзей, зато полно врагов, так что все очень просто», — подумал Андрей, окончательно превращаясь в Убивца. Безумие разочарованно отступило, но оно не напрасно подошло так близко. Оставив после себя свою тень, безумие создало Зверя.

Рык овра повторился, ответом ему раздалась команда кого-то из эльфов, и топот стал ближе. Корчак весь подобрался. Его взгляд заскользил по округе и нащупал узкую щель под упавшей на груду кирпича бетонной плитой. Только в этот момент он увидел, что забрел на какой-то разрушенный комплекс зданий. Судорожно сжав «винторез», Андрей змеей скользнул к щели и заполз под плиту. При этом не прозвучало ни единого звука. Буквально через несколько секунд возле щели прошел отряд овров под предводительством двух эльфов.

Глава 23 ГОРОД ГРЕЗ

Эдерай шел по круглому тоннелю с подрагивающими стенами. Этот зловещий коридор вел к святая святых нового королевства — сокровищнице короля. С недавних пор властитель эльфов проводил здесь больше времени, чем в любимой части оранжереи, и «древу воинов» приходилось питаться только магически измененной кровью. У короля появилась новая игрушка, жемчужина его коллекции.

Сплетения колючих лиан, из которых состояли стены тоннеля, подрагивали и совершали рефлекторные движения, создавая видимость клубка змеиных тел. Этот вид «смертельной лианы» был самым агрессивным из всех, и не всякий представитель королевского клана мог чувствовать себя в безопасности, проходя этим коридором.

Король подошел к витой двери, выглядевшей как огромный куст, и ему навстречу метнулось несколько побегов. Гибкие ветви замерли возле лица Эдерая, словно обнюхивая его. Полуразумный организм уже почувствовал ауру своего хозяина, но этого ему показалось недостаточно. Король поднял руку, и один из побегов легонько кольнул ладонь. Нависшая на шипе капелька крови моментально впиталась внутрь ветви, и все растение рывком разошлось в стороны. Эдерай шагнул в открывшуюся арку и попал в огромное помещение.

Здесь было мало света и не росли изысканные растения — здесь находилось царство тайн и сокровищ клана Смертельной Лианы.

Сферический зал простирался на сотни шагов, а его дальняя стена терялась в полумраке. Рассматривая подземный зал, Эдерай невольно сравнил творения двух цивилизаций — у зверей тоже были подземные помещения, но для их постройки тратились огромные усилия и средства. А вот для того чтобы создать сокровищницу короля, достаточно было посадить между опорами звериной башни небольшое семечко. Солнце еще не успело трижды обойти вокруг Светлого Мира, а рабочие овры уже начали вытаскивать наверх лишнюю землю. Они углублялись вниз очень быстро, без распорок и особого оборудования, потому что лианы не только укрепили коридор и сферу самого зала, но и разрыхлили оставшуюся внутри землю. После осталось лишь высадить в арке входа «древо-хранителя», и одно из самых защищенных мест в новом королевстве было готово принять на хранение несметные сокровища.

От арки входа вниз, к самому дну сферы, вела тропинка, сбегая по уступам круглых площадок. Вся нижняя часть зала имела вид множества террас, которые образовывали кольца-ступени, постепенно понижаясь, вплоть до нижней площадки, имевшей не больше дюжины шагов в диаметре.

Высоко над головой короля начали разгораться светящиеся зеленоватым светом грибы, росшие прямо на плетении лиан. Они среагировали на появление посетителя, и видимость в зале значительно улучшилась. Стало видно, что по периметру подземелья, на кольцах террас небрежными кучами навалены различные предметы, что создавало впечатление их малой ценности, но это было не так. В плетеных корзинах ожидали своего часа очень редкие семена, среди которых были и собратья зернышка, давшего жизнь «древу-хранителю» сокровищницы. Корзины стояли на террасах бесчисленными рядами и содержали в себе несметные богатства, но богатства в понимании эльфов. Народ не ценил ни золота, ни камней, а обычные металлы эльфы попросту презирали — даже фарит, вкрапления которого присутствовали в клинках «проклятых мастеров», вызывал у детей леса серьезные опасения. И все же, несмотря на все страхи и недоверие к этому металлу, именно он был одним из главных достояний клана Смертельной Лианы. Многие тысячи лет сделанный из чистого фарита артефакт накапливал силу своих хозяев. Предки Эдерая вливали в него частицу своей мощи, чтобы позже, когда придет время, направить ее в нужное русло.

Эдерай дошел до центра нижней площадки. Здесь не было ни корзин, ни груд с ценными вещами и доспехами. Здесь находилось нечто намного ценнее. Посреди площадки стоял огромный саркофаг, а на его крышке был закреплен главный артефакт клана.

Сначала король подошел ближе и провел рукой над своим сокровищем. Небольшой предмет, не крупнее кулака эльфа, имел вид растолстевшей шишки. Сотни тонких фаритовых чешуек накладывались одна на другую, плотно прилегая к поверхности металлической шишки. Каждая чешуйка представляла собой огромную ценность. Когда-то артефакт был больше — много чешуек ушло на создание мечей, но и того, что оставалось, было вполне достаточно, чтобы совершить задуманное королем. Рука Эдерая застыла над саркофагом, почти касаясь артефакта, но даже без прямого контакта он ощутил толчок немалой силы.

«Эти гнилые пни хотели уничтожить артефакт, называя фарит проклятым. Глупцы, как можно отказаться от такой силы?» — подумал король, вспоминая, с каким остервенением владыки других кланов требовали у него это сокровище. Они как полоумные кричали о чудовищной угрозе, хотя никто не мог сказать, в чем же эта угроза заключалась. Все их доводы были основаны на слухах и туманных предупреждениях «проклятых мастеров». И это при том, что мастера изрекли свои откровения уже после создания мечей, корчась в предсмертных муках. Скорей всего, старцы попросту сошли с ума от боли, если потребовали уничтожить бездонное вместилище энергии. И суть не в том, что артефакт накапливал магическую энергию намного лучше любого другого материала, а в том, что он непостижимым образом увеличивал ее в несколько раз.

Многие поколения владык клана отдали свою силу, для того чтобы их потомок смог сотворить еще одно чудо. Внимание короля перешло на сам саркофаг. Огромный похожий на гроб ящик был единственным предметом из металла, находящимся в сокровищнице, если не считать артефакта и серебряной диадемы короля.

На губах Эдерая заиграла ласковая улыбка, он провел пальцами по вырезанным на серебристой поверхности рунам и зашептал заклятие. Повинуясь его приказу, небольшой участок саркофага стал прозрачным и позволил рассмотреть лицо лежавшей внутри девочки.

Это была невиданная удача для клана, и если бы Смертельная Лиана оставалась в Темном Мире, появление новой сирены стало бы началом всеобщей войны. Когда тридцать лет назад у клана появилась третья, к тому же очень мощная сирена, клан Белого Лепестка старался поднять всех союзников, но за ним пошли лишь немногие, к счастью для Эдерая.

Но все это было бы там, а здесь если у короля и оставались враги, то только тайные. Вся власть в Светлом Мире и самое мощное оружие, которое вскоре появится из утробы звериной самки, принадлежали ему. Эдерай убрал руку от саркофага, и тот вновь стал непрозрачным.

Осмотревшись вокруг, Эдерай горделиво улыбнулся — никто не в силах восстать против него. Враждебные кланы остались за Вратами и по одному приползают с просьбой пустить их в Светлый Мир. Звериные племена, даже те, что пока свободны, постепенно становятся полностью зависимыми от «дарителя жизни» и «черной пыльцы». Увеличивающий срок жизни эликсир сделал рабами звериных правителей, а наркотик поставит на колени все остальное стадо. И все же в улыбке воина присутствовала грустная нотка: жизнь без врага пресна. Аданаил всколыхнул древние страхи, но именно эти страхи ненадолго сделали жизнь короля яркой. Это был последний достойный враг. Звериному роду не помогли ни знания, ни машины, их не спасли гигантские подземелья из мертвого камня, зачем-то построенные под городами. Аил говорил, что это средства передвижения, но Эдерай не особо поверил. Да и стареющий наставник мог попросту ошибаться. Король сам не знал, почему вспомнил о подземельях, они не несли в себе угрозы, даже во время войны каменные норы не доставили много беспокойства, хотя именно туда в поисках спасения устремилось множество зверей.

«Что же они там искали и как эти норы могли помочь животным?» — спросил сам у себя Эдерай, направляясь вверх, к арке выхода. Спросил и, не найдя ответа, тут же забыл, как о чем-то несущественном.

Зверь выскользнул из окна небольшого павильончика и мягко спрыгнул на растрескавшийся асфальт. Старательно избегая участков, затянутых чуждыми земной природе растениями, он прошел по узкой полоске твердой поверхности и втянул носом воздух. В такие моменты Зверь не помнил, кто он и откуда, не помнил, что совсем недавно его звали Андреем. Это имя стало эхом, отголоском прошлого. От своей человеческой натуры пришлось отказаться — если бы он этого не сделал, то наверняка умер бы, не дойдя до города, который эльфы сделали своей столицей и назвали Городом Грез.

Горбатый маг, изливая из себя потоки информации, выдал название города, но тогда это было пустым звуком, и лишь значительно позже, скитаясь по дорогам Европы, Убивец понял, что носить такое название, даже в понимании эльфов, может только один город — Париж.

Этот месяц научил его осторожности, пониманию того, что между храбростью и глупостью разницы практически нет. Он прошел по захваченной эльфами Европе почти полторы тысячи километров, и каждый метр этого расстояния стал компромиссом между разумом и чувствами, страхом и гордостью, желанием сохранить человеческое обличье и необходимостью выжить.

Первая неделя пути больше напоминала скитания Иванушки-дурачка в походе «туда, не знаю куда». Вопросы нагромождались огромной кучей, а ответы ускользали, как стремительные птицы из неловких рук. Робкая надежда на успех мелькнула, когда Андрей вышел на заросшую ползучими растениями автостраду и увидел перекосившийся дорожный щит. Глядя на жалкий осколок былой цивилизации, он понял две вещи: первое — идти надо в Париж, и второе — только человеческие автострады могут быть безопасным путем для аданаила. Простая человеческая логика говорила: если ты прячешься, то необходимо сторониться основных дорог, чтобы не попасться на глаза. Но это для людей шоссе является оживленным местом, а в отношении эльфов работают совершенно другие принципы. К счастью, Андрей понял это своевременно, поэтому сохранил жизнь для себя — и себя для дела.

Решение было принято, и он направился дальше по твердой поверхности шоссе под «гордым» названием «А4». Перекошенный щит не только помог сложить в голове ясную мозаику из раздробленных кусочков информации, но и «обнадеживающе» намекнул, что до города Парижа ему еще «пилить» 1150 километров. В тот момент Андрей уже не знал, радоваться этому факту или огорчаться: до цели было очень далеко, но долгий путь отдалял неизбежную развязку, а инстинкт самосохранения никак не мог смириться с таким финалом.

Дорога ложилась под ноги легко — практически везде посреди когда-то очень широкого шоссе оставалась как минимум метровая полоса незаросшего асфальта, и это позволяло аданаилу не оставлять за собой следа в виде высохших растений.

Окрестные заросли становились все гуще — нельзя было и шагу ступить, чтобы не наткнутся на какую-нибудь магическую дрянь. Убивец уже давно перестал восторгаться красотой «невиданных» растений, теперь же они были для него такими же врагами, как и сами эльфы. Именно поэтому ему пришлось стать большим специалистом в неземной флоре — наверное, самым лучшим среди людей.

Некоторые растения несли в себе слишком мало магии или же вообще обходились без нее, они росли, опираясь на собственные силы, а не на заложенные в них заклинания. Именно эти самостоятельные деревья и травы не страдали от прикосновения аданаила, поэтому он старался распознать нормальные растения, огибая заросли магических выкормышей. Иногда ему приходилось скакать по островкам «правильной» травы, как по кочкам на болоте.

По мере приближения к сердцу эльфийского королевства Андрей все чаще натыкался на поселения эльфов, и все труднее становился его путь. Чем ближе становился Париж, тем меньше оставалось шансов пройти незамеченным. Сначала Андрея удивляло, что на его поиски не отправили армии, а затем этот вопрос отпал как не имеющий первостепенной ценности: не ловят — ну и слава богу. Постоянно напряженный мозг отбрасывал ненужные мысли, стараясь сконцентрироваться на главном — звуках, запахе и правильной постановке ноги при следующем шаге. Даже пропитание отходило на второй план — когда желудок начинали терзать голодные спазмы, он находил придорожный магазинчик и вырывал из груды мусора и гнили что-нибудь съедобное.

Путь к Городу Грез напоминал лотерею или пресловутую «зебру жизни». Временами целые сутки напролет он продвигался в царстве тишины и спокойствия — вокруг только пение птиц и редкие встречи с дикими животными. Подобные дни расслабляли, и он переходил на легкий бег, стремясь побыстрее добраться до цели, и, словно в наказание за небрежность, жизнь подсовывала неприятные сюрпризы. За время путешествия он заметил, что эльфы избегали творений человеческих рук: они не очень любили города и транспортные магистрали — именно этот факт и сделал Убивца слишком беспечным. Однажды, где-то на северо-западе Италии — Европа постепенно зарастала одним большим лесом, и определить свое местоположение ему было все труднее — небрежность завела его едва ли не в центр военного лагеря овров.

Шоссе переваливалось через обширный холм и скатывалось в очень широкую долину. Разогнавшись на спуске, он с трудом сумел затормозиться и нырнуть в подвальное окно придорожной гостиницы. Небольшой отряд из двух овров-ветеранов и десятка молодняка лишь благодаря чуду не заметил бегущего человека.

Подождав, пока отряд овров отойдет на приличное расстояние, он осторожно пробрался на третий этаж здания и выглянул в окно.

«Ух, йо-о-о!!!» — с высоты дно поросшей лесом долины выглядело совсем иначе, чем с полотна дороги. Перед глазами удивленного человека раскинулся целый город, конечно, если так можно назвать скопление нескольких сотен гигантских навесов, под которыми копошились тысячи овров. Последняя неделя пути была слишком беззаботной, и как результат расслабившийся Убивец едва не забрел прямиком внутрь одной из казарм овров. А так бы оно и случилось — дорога вела в узкий тоннель склонившихся к земле деревьев, который, в свою очередь был уже частью ближайшей казармы.

Убивец не понимал, как он умудрился не услышать такой толпы, — сейчас, находясь на высоте и наблюдая за лагерем, он слышал постоянный гул рычащих, тренирующихся, а иногда и дерущихся овров.

Обход этого участка дороги занял почти три дня, за которые он узнал о терпении и осторожности больше, чем за всю свою жизнь. Здесь уже взвешивался не каждый шаг, а каждое движение. Часами напролет он застывал каменной статуей, пережидая, пока путь не очистится от находившихся впереди врагов. За это время он стал свидетелем нескольких тренировок овров и понял, какой ценой набирали свой боевой опыт эти монстры. Как только инструктор — чаще всего обильно украшенный амулетами и шрамами ветеран — убеждался в безнадежной бездарности, неуклюжести или лени ученика, он попросту сносил бедняге голову.

«С другой стороны, тоже верно — хороший и очень убедительный довод даже для самых тупых», — подумал Убивец, борясь с желанием почесать то место, по которому только что прополз паук.

Как ни странно, первое после боя на Дунае убийство он совершил практически в предместьях Парижа, на окраине городка под названием Жуанвиль-ле-Пон. До этого он даже не охотился — разобранный «винторез» находился в рюкзаке за спиной, а с мечом за кабанами не очень-то и побегаешь. К тому же голод удавалось утолить продуктами из заброшенных зданий или же переходя на подножный корм. Конечно, раньше он бы не решился есть ни сырых улиток, ни кузнечиков, но в Звере уже мало что осталось от брезгливого Андрюши Корчака.

Они столкнулись буквально нос к носу — ушастый сидел на поляне прямо у обочины автострады и тихо нюхал цветы, именно его неподвижность и обманула осторожного Зверя. Убивец выскочил на поляну и увидел эльфа. Удивление заставило его на секунду застыть, но лишь на секунду. Стряхнув оцепенение, он рывком ускорился и буквально на бегу смахнул голову эльфа одним резким ударом, словно бутон цветка с не очень толстого стебля.

Все произошло слишком быстро и необдуманно. Затем пришлось оттаскивать обезглавленный труп в ближайшие развалины и долго его прятать.

За этот растянувшийся до бесконечности месяц Андрей научился не только чувствовать врагов, но и умело обходить их стороной благодаря большим усилиям, терпению и тому, что поселения ушастых попадались не так уж часто. Оккупанты отхватили себе слишком большой кусок и попросту не успевали обжить захваченные территории. За них это делали растения. Эльфы «щедрой рукой» засеяли все вокруг семенами нового мира, и практически вся Европа за неполный год превратилась в джунгли, и среди этого растительного моря были разбросаны небольшие поселения хозяев нового леса.

Встреча на окраине французского городка была еще одним предупреждением, скорее всего, последним. Андрей понял, что начинается финишная прямая и условия игры меняются — теперь все зависит от скорости и, возможно, безрассудства.

Столица была рядом, но как пройти внутрь заполненного врагами города? Подсказка пришла неожиданно и в очень оригинальном виде.

Проржавевший газетный киоск на обочине трассы выглядел как привет из прошлого. Прямо сквозь павильон киоска проросло толстое дерево, вымахавшее не менее чем не двадцать метров вверх. Андрей в очередной раз изумился скорости роста эльфийских растений. Пусть трава или кусты, но дерево! Среди опавших листьев и плетений тонких вьюнков, рассыпавшихся в пыль от одного прикосновения, он нашел закатанную в пластик карту Парижа.

«Ага, старый добрый пластик не по зубам даже эльфийской магии!» — сам не понимая чему, обрадовался Корчак. Он быстро пробежал глазами карту, пытаясь хоть как-то сориентироваться в чужом городе, и зацепился за одну знакомую букву. Сначала он не понял, чем именно его привлекла маленькая литера «М», но подсознание явно что-то подсказывало. И только через пару секунд его осенило.

«Метро!!!»

Ближайшая станция метро находилась буквально в паре километров, в пригороде Шарантон-ле-Пон.

Последнее время он шел по дороге параллельно Сене. Мощная река медленно несла свои воды рядом с утонувшей в джунглях автострадой. Раньше Андрея это не особо заботило, а вот сейчас Убивец обеспокоился: не затопилали Сена парижское метро? Возникли даже сомнения — стоит ли вообще опускаться под землю. Но через некоторое время сомнения отпали — другого варианта у человека уже не было. С каждым шагом заполонивший Париж лес становился все более людным, точнее, эльфным. Последний километр до станции метро Убивец буквально прополз на брюхе, вздрагивая от малейшего шума, замирая, как хамелеон, и жалея, что у него нет возможности поменять цвет. Возрастающая угроза обнаружения окончательно убедила Андрея в необходимости быстро убираться с поверхности земли.

Станция метро была полностью облеплена растительностью, мало напоминая людское строение, к тому же в ней кто-то жил. Этот факт полностью не устраивал Убивца, и он мысленно проклинал «ушастых мразей», которые не нашли себе жилища получше.

За зданием Андрей наблюдал минут двадцать, и когда уже принял решение ворваться туда силой, случай подсказал ему иной путь — ищущая опору для старта рука неожиданно нащупала ржавый металл под слоем павших листьев. Это оказался канализационный люк.

«Вот он — вход!» — обрадовался Убивец.

С большими усилиями люк все же удалось открыть тихо, а затем, с не меньшим трудом, заползти внутрь и так же тихо поставить тяжеленную шайбу на место. Узкий квадратный тоннель наполовину заполняли две толстые трубы, оставляя очень мало места даже для исхудавшего человека, но ход вел в нужном ему направлении, и Андрей решил немного потерпеть.

Рукотворная нора выходила в какую-то подсобку, и Андрей тут же начал искать хоть какой-то источник света — дальнейший путь вел в глубь земли, и освещение точно не будет лишним. Как назло, по пути попадались только электрические фонари.

Получасовые поиски увенчались относительным успехом — удалось найти аптеку с запасами спирта и потерянную кем-то зажигалку.

Спуск в метро встретил его практически абсолютной темнотой и гробовой тишиной. Именно гробовой. Почему у него возникли подобные ассоциации, Андрей понял, когда спустился по неподвижному эскалатору и попал в подземные тоннели с железнодорожными путями. Спускаться пришлось на ощупь, он до последнего оттягивал зажжение огня, не рискуя выдать себя новым жильцам станции метро. И лишь внизу, когда под ногами начали хрустеть какие-то ветки, Убивец решил, что может рискнуть. Факел удалось соорудить из какой-то ветки и пыльной тряпки, найденной на грязном полу. Намочив тряпку спиртом, Андрей тихо щелкнул зажигалкой. Факел вспыхнул моментально, заливая все вокруг голубоватым светом, и Андрей, увидев, что за дрова хрустели под его ногами, не смог удержать в груди испуганного хрипа. Практически весь перрон и несколько сот метров тоннелей были покрыты человеческими костями и обрывками одежды. Это было не метро — это был склеп.

От испуга он едва не выронил берцовую кость, которая и послужила ему основой для факела, но быстро взял себя в руки.

«Спокойно, Убивец, факел нужен для дела, а тот, кому эта кость принадлежала, уверен, будет не против помочь добраться до цели одному чокнутому мстителю».

Андрей думал, что за время пути привык уже ко всему, но увидеть такое в городе, который всегда ассоциировался с красотой, романтикой и утонченностью… «За подобное кто-то должен заплатить!»

Может быть, именно в этот момент он уверовал в то, что полгода назад принял правильное решение.

Тело обычного человека превратилось в локомотив ярости, которым с большим трудом управлял маленький машинист здравого смысла. Именно эти остатки разума и заставили его посмотреть на схему линий метро, наполовину сорванную со стены станции. Как показала схема, человек находился на линии номер восемь, обозначенной сиреневым цветом. А ближе всего к цели его пути находилась станция «Бир-Хакейм», расположенная на зеленой ветке номер шесть. Простая геометрическая задача показала ему место пересадки, точнее, перепрыга с одной линии на другую. От пересечения линий его отделяло пять перегонов подземных тоннелей.

В общей сложности Андрею пришлось пройти под землей около восьми километров, несколько надземных участков и двадцать четыре станции. Эту цифру он запомнил на всю оставшуюся жизнь, потому что на каждой станции его ожидало одно и то же: кучи человеческих костей — целых и разгрызенных крысами, взрослых и детских, сбившихся в кучи и разбросанных на сотни метров в глубь тоннелей. Андрею не нужно было напрягаться, чтобы понять, что именно здесь произошло. Люди, услышав взрывы, метнулись в подземное убежище — вот такой у современного человека появился безусловный рефлекс, — а эльфы недолго думая пустили вслед за ними гвулхов. Следы лап на полу и зубов на костях поведали человеку эту печальную историю. Сюда не спускались ни маги, ни обычные стрелки — все они оставались наверху, предоставив работу палачей своим монстрам.

По огромному могильнику, которым стало парижское метро, шло существо, лишь внешне напоминавшее человека, пережитый кошмар оставил на душе Андрея глубочайшую зарубку, и сейчас он был готов зубами рвать глотки врагов. Ему безумно захотелось наводнить этот город ужасом и показать ушастой мрази, что аданаил — это действительно кошмар в ночи, «неживой воин». И он смог бы это сделать — внешне Убивец походил больше на зомби, чем на живого человека. Когда-то практически новый маскировочный комбинезон превратился в грязные лохмотья, непокрытая голова заросла колтуном, а на перемазанном чем-то зеленым лице топорщилась такая же зеленоватая борода.

Из тупого оцепенения, с которым он проходил станцию за станцией, его вырвало ощущение чего-то важного. Он осмотрелся по сторонам и в неверном свете факела увидел над перроном большую табличку. Надпись на указателе утверждала, что он вышел на станцию «Бир-Хакейм». Убивец не стал напрягаться с пониманием названия, просто удостоверился, что попал туда, куда нужно, — до Эйфелевой башни оставалось дойти меньше километра. Он находился в сердце вражеского стана и до сих пор был жив. Раньше Андрей удивился бы такому факту и, возможно, даже почувствовал бы гордость, — Зверю были чужды и удивление, и тем более гордость.

Когда под ногами захрустели разбросанные по эскалатору кости, временное помешательство опять немного отступило под напором конструктивных мыслей и холодной, расчетливой злобы.

«Нужен язык», — подумал Убивец и начал пробираться наверх.

Несмотря на близость к центру города, здание станции оказалось незаселенным. Но это не означало, что там вообще никого не было. Некоторое время Убивец вслушивался в звуки и запахи окружающего мира, затем прислушался к собственным ощущениям. В последнее время он начал замечать, что чувствует пришельцев издалека, и не просто чувствует, а способен различать. Что это было: шутки обоняния и слуха или что-то другое? Было ли это умение сродни таланту Светы? На эти вопросы четких ответов не было, да он их и не искал — чувствует, да и ладно.

У входа в обширный зал станции что-то хрустнуло, и этот звук гулким эхом отразился от стен. Затем послышалось шуршание и тихие шаги. Убивец прислушался к себе и понял, что рядом ходит фэйри.

Место засады он выбрал на верхних ступенях застывшего эскалатора, а шум доносился от входа и перемещался к боковой стене холла. Пригибаясь практически к самому полу, Убивец как паук заскользил в сторону источника шума. Когда до жертвы осталось метров двадцать, он осторожно поднял голову и увидел маленькое существо, практически полностью покрытое мехом. Это был фэйри, но почему-то весь заросший как обезьяна. Ничего подобного Андрей раньше не представлял.

Эльфийский раб собирал крупные сине-желтые ягоды в конструкцию, отдаленно напоминавшую корзину. Боковую стену огромного холла станции полностью заплело похожее на виноград растение с ярко-синими листьями, которое и давало заинтересовавшие раба ягоды. Убивец решил не затягивать охоту и, подобравшись ближе еще на пару метров, прыгнул. Фэйри не успел даже пискнуть. Вот только радости это охотнику не принесло. Похоже, в малыше было так много магии, что присутствие рядом аданаила моментально выдернуло жизнь из магического существа. Теперь в руках Убивца висел ссохшийся и посеревший трупик. Андрей не стал горевать и решил немного подождать.

Ожидание оказалось не очень долгим — судя по всему, эти ягоды представляли собой немалую ценность.

В этот раз «пастись» на странном кустике пришло существо, вызвавшее не меньшее удивление, чем предыдущий гость. В принципе это был такой же фэйри — тонкие ножки и ручки, сгорбленная спина и большая голова с огромными глазами, но теперь шерсти не было, а тело раба покрывала одежда, больше похожая на дымку. Андрей учел все ошибки и просто запустил в фэйри камнем. Уродец получил камнем по голове и свалился на пол. Андрей зацепил пленника куском капронового шнура за ногу и поволок вниз.

Зайдя подальше в тоннель, он подвесил фэйри вверх ногами, при этом старясь не прикасаться к самому телу.

Через десять минут ожидания раб пришел в себя. Увидев аданаила, он начал так дергаться, что едва не поломал себе ноги. Но это были так — последствия страха, а вот когда Убивец поднес к нему руку, фэйри задергался уже от боли.

Отступив назад, Андрей начал задавать вопросы, но, несмотря на все старания, странный раб молчал. Было видно, что он жутко боится, но все равно ничего не говорит, лишь надсадно хрипит и таращится на мучителя огромными, наполненными болью глазами.

Похрипев еще с полчаса, пленник загнулся.

Почему так происходило, Убивец понял, когда поймал третью жертву. Ею оказался такой же мохнатик, как и первый любитель ягод. Подвешенный со всеми предосторожностями пленник заговорил сразу, без особых убеждений. Он рассказал, что фэйри в эфемерных нарядах являются дворцовыми рабами, и большинство из них немы от рождения. Маленький уродец знал очень много — похоже, у господ не было тайн от своих рабов. Он рассказал о том, где живут король и сирена, и даже о том, что новую «утробу сирены» прячут в сокровищнице, а вход в сокровищницу расположен между опорами башни.

Вот только фэйри был убежден, что войти в подземелье без допуска невозможно даже рядовому эльфу, не то что человеку. На страже там стоит неподкупный охранник — «колючий ужас подземелий».

«Ну, мы еще посмотрим, как этот сорняк отреагирует на аданаила», — подумал Андрей, перерезая горло пленнику. На мгновение ему стало жалко беднягу — ведь это был изуродованный ребенок какой-то несчастной пленницы, — но рисковать он не мог. Шансы на успех и так были слишком малы и уменьшались с каждой секундой. Да и пользы от раба уже не было — фэйри знал много, но провести человека в башню по проходам для прислуги мог только дворцовый раб.

«Ну и как я буду объясняться с немыми?» — почесал немытую голову Андрей, но решил, что там будет видно, и полез в тесный тоннель отопительной системы. Этот путь был проверен практикой и казался самым выгодным вариантом.

От станции метро до здания на углу проспекта Сюфран и набережной Бранли было не так уж далеко — метров триста, но все это расстояние пришлось проползти на брюхе. В тесноте и грязи — Андрею казалось, что он собрал на себя всю пыль и паутину Парижа.

Немного поплутав по изгибам теплотрассы, он все же дополз до подвалов необходимого здания. Убивец не знал, что его ждет наверху — может, эльфы давно снесли нужное ему строение, — но другого подходящего дома карта не обещала. А подобраться необходимо очень близко: «винторез» — не СВД, так что дистанция не должна превышать четырех сотен. И это в худшем случае.

Здание осталось целым: как заметил Андрей, эльфы вообще старались ничего не уничтожать — они изменяли все под себя и имели достаточно долгую жизнь, чтобы увидеть, как природа с их помощью растворяет в себе следы старого мира. Подобная участь постигла и дом на набережной Бранли. В подвале, куда вывалился перемазанный пылью Андрей, мало что говорило о присутствии новых хозяев. Все вокруг было знакомо и привычно, но когда он подошел к лестнице, ведущей из подвала на первый этаж, то понял, что находится не в Рязани. Все — и стены и ступени лестничного пролета — покрывал слабо светящийся мох нежно-розового цвета — этакая мечта Барби. Мох, несмотря на немалую длину, не свисал, а топорщился, как прическа Эйнштейна.

«Интересно, что бы сказал великий физик, увидев подобные чудеса?» — мысленно прокомментировал возникшую ассоциацию Андрей. Чем ближе он подходил к своей цели, тем спокойнее становился, иногда позволяя себе отвлеченные мысли.

Убивец шагнул на лестницу, и на этом вся фантастическая красота закончилась. Мох сразу же скукожился и осыпался серым пеплом. Теперь лестница вновь выглядела самой собой — бетонной и грязной. Андрей замер, выжидая реакции жильцов на гибель солидного участка мха, но так ничего и не дождался.

Лестничный пролет Убивец прошел за считаные секунды, попутно угробив почти все это розовое великолепие. При этом он проверил состояние своей антимагической ауры — как оказалось, она серьезно увеличилась. То, что в начале достигало десяти-пятнадцати сантиметров, превратилось в поле, распространявшееся от его тела не менее чем на метр, — именно на таком расстоянии рассыпался мох впереди шагающего аданаила. Неизвестно, что стало причиной изменений. Задумавшись о природе своего дара, Андрей почувствовал мягкий отзыв висящего за плечами клинка, и это вызвало очередной вопрос. Что же случилось с мечом эльфа? Слишком уж родным стал для Убивца клинок, сделанный чужой расой. Андрей вытащил из заплечных ножен своего не раз проверенного друга и бросил вперед. Меч мягко упал на мох, который тут же рассыпался в пыль, с точностью до миллиметра показывая, насколько распространяется антимагическая аура клинка.

«Интересно, это надолго или без контакта со мной все пройдет?» — подумал Андрей, удивляясь такому научно-исследовательскому интересу, особенно в таком неподходящем месте, практически за несколько минут до смерти.

«Что-то ты расслабился, Убивец. Жить захотелось?! Так вот хочу тебя расстроить — не получится», — сам себя «обнадежил».

Это помогло — он встряхнулся и пошел дальше, подобрав по дороге клинок.

На первом этаже все «благоухало» разными красками и формами. Но как только Андрей выглянул в проем двери, эта благодать сразу же поблекла.

«Да уж, сейчас меня только слепой не увидит. Интересно, а почему меня никто не ловит?»

Идти по лестнице, судя по ее «разноцветью», было опасно: первый же прохожий поднимет такой вой, что на острые уши встанет весь город. Но в голове Убивца появилась другая идея. Он вновь спустился в подвал и нашел шахту лифта. Это и был прямой путь на крышу.

Лифт стоял на первом этаже. К счастью, панель в полу легко поднималась — то ли сгнили крепления, то ли так и положено. Двери лифта оказались закрыты, поэтому никто из новых обитателей дома не увидел аданаила, вылезающего из пола странной коробки. Так же легко снялась крышка монтажного люка, и перед Андреем предстал колесный блок с двумя толстыми тросами. Лазить по тросам — это не подъем по канату в школе, но всему приходится учиться в первый раз…

Здание оказалось девятиэтажным, поэтому наверх Андрей добрался, изрядно запыхавшись и успев в очередной раз проклясть все на свете. Когда вышел на крышу, он понял, что попал в анимационный мир — других ассоциаций, кроме «Алисы в стране чудес», у него не оставалось: то, что представлял собой центр Парижа, не лезло ни в какие, даже самые фантастические рамки. Это был сон какой-то, потому что в реальной жизни таких красок и форм просто не могло существовать. Все, что удивляло его по пути в Город Грез, еще хоть как-то можно было соразмерить с реальностью, но ЭТО… Контраст был ошеломляющим, особенно если учитывать то, что в самом Париже Андрей ни разу не выходил на поверхность.

В случае со своей столицей эльфы изменили своей нелюбви к человеческим строениям. Они поселились в Париже и изменили этот город до неузнаваемости. Высокие башни и растительные стены невообразимых размеров и форм возвышались вокруг ошеломляющим мозг пейзажем. Все это жужжало, пело и бурлило жизнью и движением. Андрей чувствовал себя словно мышь на улице мегаполиса.

«Но очень опасная мышь», — злобно улыбнулся он и повернулся в сторону, где должно было стоять творение великого инженера.

Эйфелевой башни он не узнал, и если бы не карта, не поверил бы, что основой для гигантского цветка стала именно эта конструкция. Белоснежный, закрученный, как рог единорога, конус терялся своей вершиной где-то в синеве неба, а огромные лепестки, отходившие от основания башни, делали дом с человеком на крыше игрушечным, а самого человека даже не муравьем, а пылинкой.

Андрей осмотрелся вокруг и понял, что подобрался ближе некуда. Здание, в своей новой жизни напоминавшее большую клумбу, стояло меж двух лепестков, один из которых уходил в сторону Сены, а второй с запасом накрывал проспект Бурдоне.

Из состояния полной прострации Андрея вырвал писк за спиной. Писк напоминал мышиный, может, поэтому Убивец среагировал на него, как кот. Он прыгнул, разворачиваясь уже в полете, и приземлился прямо на фэйри. Уродца он почти раздавил, не говоря уже о воздействии антимагической ауры.

«Помни — тебе нужен язык», — привел себя в чувство Андрей и осмотрелся. В глаза сразу же бросилась метровой ширины просека в благоухающем саду дома-клумбы. Впрочем, след аданаила не был таким уж безжизненным: некоторая часть травы и даже пара цветочков росли себе дальше, как ни в чем не бывало. Среди них Андрей заметил обычный одуванчик и улыбнулся ему, как родному. Вот только улыбка получилась кривоватой — за месяц «дикого» похода Убивец разучился это делать.

Он подошел к парапету, на котором торчало нечто обросшее плавно изогнутыми ветками, и лег рядом. Растительность моментально пожухла и обнажила пузатые столбцы ограждения. В очистившемся проеме открывался прекрасный вид на королевский дворец. Андрей снял рюкзак и улегся на живот, ворочаясь, чтобы устроиться поудобнее. Части «винтореза» впервые за месяц покинули рюкзак, оставив его практически пустым: на дне лежали только банка тушенки, шоколадка, маленькая бутылка минералки и початый пакет чипсов. Несколько минут ушло на то, чтобы проверить оптику, снять с шеи заветный мешочек и в сотый раз осмотреть единственный патрон, и так уже изученный до мельчайших царапин.

— Ну что, брат, поработаем? Ты уж меня не подведи, — прошептал он маленькому цилиндрику.

Проводить кровавый ритуал было еще рано — мало ли когда появится цель. Теперь ему оставалось только ждать. Либо сирена выйдет на балкон первой, либо его найдут местные охранники. И было уже не столь важно, какое событие произойдет сначала, потому что он все-таки дошел. Андрей вдруг почувствовал смертельную усталость и в то же время необычайный покой. Его больше ничто не волновало, он уже никуда не спешил.

Достав из рюкзака плитку бог знает когда просроченного шоколада, он засунул ее в рот и приник к прицелу. Оптика внимательно ощупала витую башню и нашла широкий проем с балконом. Именно на этот балкон пленный фэйри указал как на ориентир покоев короля и сирены. Андрей прикинул приблизительную структуру спрятанной внутри огромного пестика Эйфелевой башни и понял, что кабинет короля находится где-то над второй секцией металлической конструкции.

Минуты утекали за минутами, как песок в клепсидре, но ничто не могло потревожить Андрея, буквально плавающего в море покоя. Это было даже не ожидание, а практически нирвана. Ему казалось, что он уже рядом с Лизой — стоило лишь протянуть руку. Его убьют сразу при обнаружении, в этом Андрей не сомневался: слишком уж велик страх перед аданаилом. На секунду ему даже стало жаль, что эльфы боятся не его самого, а всего лишь мифа о ком-то далеком.

«Интересно, кто были те, древние аданаилы… — Андрей увидел, как на балкон выходит колоритная пара, и все же закончил свою мысль. Он уже никуда не спешил. — Они были моими предками или эти способности даются случайно?»

Андрей подхватил патрон и мягко перекатился на бок. Полузабытая после потери боезапаса операция прошла быстро и без заминок. Нож ласково лизнул кожу и оставил новую отметину среди давно заживших товарок, вызывая небольшую струйку крови. Пуля вместе с гильзой провернулась вокруг своей оси, обволакиваясь кровью, как алой мантией. Убивец опять вернулся в исходное положение и дослал окровавленный патрон в патронник «винтореза».

Прицел вновь нашел парочку на балконе, и вдруг Андрея словно под локоть толкнуло воспоминание былой неудачи, но он все же сдержался и прицелился не торопясь, учитывая все нюансы. Несколько секунд его одолевали сомнения — в кого стрелять. Лизу убил крик сирены, но ведь она сделала это по приказу короля. Да и стрелять в женщину, чей ангельский вид просто обезоруживал, было очень трудно и как-то неправильно, что ли… К счастью, все сомнения разрешил случай.

— Простите, лорд, но я не могу вас пропустить! — Молодой «поющий о смерти» встал на пути Аила и двух его воинов.

«Только двух, — подумал лорд-разведчик, чувствуя спиной молчаливую поддержку. — А ведь совсем недавно моя власть была запредельной, и рядом постоянно находилось множество воинов. Но вот старый служака разочаровал своего хозяина — и все…»

Король счел наставника постаревшим, и, судя по наглым глазам этого зеленого побега, о мнении повелителя уже известно всему двору.

— Чей это приказ?

— Так пожелал повелитель, — уверенно и заносчиво ответил молодой маг. За его спиной недовольно зашевелились стрелки и подчиненные «поющему» овры.

— Пожелал или приказал? — Аил не отступал: ему было известно о дворцовых нравах, и он подозревал, что это очередной подвох изнеженных, но очень злобных придворных.

— Желание повелителя — это приказ для всех нас. — Маг надменно вздернул подбородок, «испепеляя» Аила взглядом.

— Послушай, ты, пустое семя. Что тебе известно о приказах? Ты хоть раз видел врага на расстоянии клинка? — Лорд-разведчик все же потерял выдержку и зашипел, как рассерженный сашат.

«Совсем тупой», — подумал Аил, видя смесь страха и упрямства в глазах оппонента, который даже не подумал отступать. Лорд-разведчик потянулся к рукояти клинка и услышал, как за спиной скрипнули доспехи «теней», но напряженную атмосферу разрезал уверенный голос:

— Возможно, он не видел врагов так близко, а вот я насмотрелся на них вдоволь. — Из густой тени, смешанной с водяной пылью, выступил сгусток мрака — более густая тень. В прямом и в переносном смысле этого слова. К спорщикам подошел «думающий о смерти» — воин, с гордостью носивший черную броню.

— Садалак, — кивнул лорд.

— Аил, — таким же кивком ответил «думающий».

Разговор между двумя ветеранами был коротким.

— Приказ был?

— Нет, но он не хочет тебя видеть. — По тону Садалака было видно, что он не одобряет решения короля.

— Я — лорд, поэтому имею право войти во дворец, если на то нет прямого запрета правителя.

— Да, мой лорд, — отвесил поклон «думающий», отступив в сторону.

Молодой маг последовал его примеру, буквально излучая недовольство поведением начальства, но перечить не посмел — у Садалака тяжелым был не только характер, но и рука.

У входа в кабинет короля стояли телохранители — вот уж на кого авторитет лорда не имел никакого влияния, но Аил знал, что на них подействует кое-что другое.

— Король в опасности. Сейчас.

Телохранителям не было дела до «маразма» старого лорда и мнения королевского двора, их предназначение — охранять короля, а все остальное всего лишь тлен и труха.

Молчаливые стрелки открыли двери и вошли внутрь. Аил проскользнул следом.

Кабинет был пуст, но спины короля и сирены виднелись на балконе. Парочка о чем-то спорила.

— Если ты еще раз попробуешь навредить «утробе», то сильно пожалеешь, — донесся тихий, но жесткий голос короля.

— Но ведь когда она родит, ты полюбишь новую сирену, — а как же я? — капризно заныла девушка.

— Ты будешь жить, чего не случится, если «утроба» или ее дитя пострадают.

Аил прислушался к разговору, внимательно осматривая помещение. Все было в порядке на первый взгляд. Но почему тогда весь день его преследовал мучительный страх, такой же, как и предчувствие беды в корабле? Может, это действительно старость? Внезапно страх за короля резко усилился, причиняя реальную боль. Больше он не мог терпеть ни секунды.

— Повелитель!

Король резко развернулся, узнавая голос и моментально впадая в ярость.

— Взять его! — скомандовал король, и телохранители вцепились в плечи лорда-разведчика. — Все, старик, это уже слишком. Если ты забыл свое место, то я легко укажу его. Помнится, ты хотел доказать «древу воинов», что…

Договорить Эдерай не успел — за его спиной послышался чавкающий звук, словно кто-то уронил камень в болотную жижу. Все присутствующие тут же посмотрели на балкон. Белокурые волосы и лепестковое платье на плечах сирены окрасились красным, а вся задняя часть черепа раскрылась, как бутон цветка, внося непозволительные изменения в совершенный образ. Идеальное тело, дарившее ласки королю и немалую силу его клану, медленно, словно в глубине воды, завалилось назад и плашмя упало на пол.

— Нет! — взревел король и перевел на Аила налитые кровью глаза. — Ты знал?!

— Я чувствовал, — твердо ответил лорд-разведчик.

— Найди его! Найди немедленно!

В ответ на приказ Аил лишь кивнул и тут же начал раздавать команды:

— Собрать всех свободных телохранителей! Быстро!

Телохранитель короля выскочил в двери. Второй встал ближе к королю. К нему тут же присоединились еще четверо из потайных ниш. Стрелки образовали вокруг короля охранный «венчик», чутко прислушиваясь к окружающему миру.

В зал влетел «думающий», отвечающий за внешнюю охрану.

— Садалак, поднимай свое боевое соцветие. И свяжись со всеми, до кого дотянешься, — встретил приказом вошедшего товарища Аил.

Садалак ни на секунду не усомнился в правах лорда. Ему было достаточно видеть уверенное поведение Аила и то, что король не возражает его словам, — значит, лорд-разведчик опять в фаворе.

«Думающий о смерти» прикрыл глаза и мысленно отдал команду пяти «поющим» своего соцветия. Через секунду он уже пытался связаться с другими «думающими». Откликнулись только трое, но и этого хватало, чтобы наводнить воинами все окрестности дворца. Садалак воспользовался самым быстрым способом связи. Боевая сеть охватывала практически все руководство эльфийского воинства, правда, для этого воинам высшего и среднего руководящего звена приходилось вживлять в голову специальный артефакт — больно, опасно, но преимущества были слишком велики.

Центр Города Грез буквально бурлил. Пять боевых соцветий — это около ста магов, пятьсот стрелков и больше десяти тысяч овров. К тому же в беспорядочные поиски пустились и жители окрестных рощ. А в это время на полу кабинета правителя остывало тело сирены. Сейчас до него никому не было дела — ведь это просто мертвое тело зверя, оно было ценным, пока носило в себе удивительный Дар. И вот этот Дар исчез вместе с жизнью, а пустой футляр бесполезен.

Соцветие Садалака и телохранители сопровождали короля в сторону предполагаемой точки обстрела. Внезапно Эдерай остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.

— Что случилось, повелитель? — обеспокоился Аил.

Король жестом остановил дальнейшие вопросы наставника, продолжая размышлять, затем его глаза расширились от догадки.

— Он пойдет за «утробой»! Это аданаил! Все назад! — вскричал король и, растеряв последние капли достоинства, первым побежал к башне.

Следы присутствия аданаила Аил увидел сразу же. Одна из живых стен в основании башни почернела и осыпалась серым пеплом, оголяя металлические опоры. Судя по распространению тления, аданаил вылез из маленькой норки у самого пола. По долгу службы Аил знал, что это — технические ходы фэйри, но как об этом узнал аданаил?! Мысли не успели сложиться в голове лорда-разведчика, а король уже нырнул в ведущий к сокровищнице тоннель, и Аил поспешил за удаляющимся повелителем.

Второй шок старый лорд испытал, глядя на стены ведущего в сокровищницу прохода. Легендарная «смертельная лиана», вселяющая ужас в сердца врагов клана, бессильно повисла, как болезненный вьюнок. Из рваных прорех плетения высыпалась сухая земля. Но даже здесь Аил не позволил удивлению остановить себя — король мчался в глубь тоннеля, и лорда с новой силой захлестнуло чувство опасности.

Внутрь тоннеля побежали только Аил и двое телохранителей, остальным еще предстояло перебороть шок от понимания того, что растение, хранившее их дом с самого детства и внушавшее чувство надежности и защищенности, может оказаться настолько слабым.

Аил еще надеялся на Стража, но его надежда умерла, как только он спустился к арке входа в сокровищницу. Страж по-прежнему закрывал собой арку, но он уже умирал, а в центре ранее незыблемой преграды выгнила большая двухметровая дыра. Аил судорожно выдохнул, но больше облегченно, чем удивленно: вид поверженного растения-монстра подействовал на короля отрезвляюще. Эдерай замер на пороге, и в саму сокровищницу эльфы вошли уже все вместе.

Светящиеся грибы послушно разгорались, открывая кошмарную картину. Вокруг все еще дышало волшебной жизнью, но прямо посредине всего этого благоухания вниз, к центру зала, вела мертвая полоса. Словно кто-то в насмешку мазнул коричневой краской по великолепному холсту. И этот кто-то прямо сейчас подходил к огромному саркофагу. Звериная лапа потянулась к крышке, у лорда-разведчика потемнело в глазах от ненависти и предчувствия беды.

— Аданаил!!! — Этот крик должен был вылететь из горла Аила, но закричал все же король.

Зверь резко развернулся. Тело лорда забила дрожь бессильной злобы, и тут же, словно утешение богов, прямо возле уха заскрипела тетива. Аил повернул голову и увидел, что один из телохранителей короля натягивает лук.

«Он не промахнется, а пропитанная магией артефактная стрела убьет любого, даже просто оцарапав его», — подумал старый лорд, и эта мысль стала для него последней. Тихо тренькнула тетива, стрела, словно луч темного солнца, мелькнула в воздухе, перечеркивая расстояние между высокородными и зверем. Зверь качнулся, а у него под грудью выросло оперение стрелы. Аданаил сделал шаг назад, еще один и, пытаясь удержать равновесие, ухватился за торчащий из крышки артефакт.

— Нет!!! — второй раз за этот день крикнул король. Похоже, он уже догадался, что сейчас произойдет. В его голосе было столько смертной тоски, что она могла затопить весь Город Грез. В следующий миг все вокруг утонуло в ослепительной вспышке.

Он моргнул еще раз, пытаясь прогнать темные пятна из глаз, и оглянулся вокруг. Он совершенно не понимал, что происходит, но, судя по всему, его смерть немного откладывалась.

«Опять?» — недовольно заворчал кто-то внутри.

— Да, опять, — прохрипел сам себе Андрей и посмотрел на торчащую между ребрами стрелу. Как ни странно, его сейчас больше занимала не рана, а то, что он сжимал в руке, и чувство, которое при этом испытывал. Нечто подобное Андрей уже ощущал, когда впервые взял в руки свой клинок: еще секунду холодный металл остается олицетворением враждебной ему магии — и вдруг превращается в надежного друга. Так и теперь. Эта странная шишка стояла на крышке похожего на гроб ящика определенно не просто так. Андрей чувствовал, что она просто переполнена энергией. Но как только он ухватился за шероховатую поверхность артефакта… в общем, фейерверк бы еще тот, и теперь Андрей ощущал в этом куске металла некое родство. Рассматривая артефакт, он неловко шевельнулся, и стрела тут же напомнила о себе, впрочем, как и о том, кто отправил к нему вестницу смерти.

«А ведь мог бы и в глаз попасть, впрочем, вариант с пробитым легким тоже не фонтан», — подумал Убивец, рассматривая вход в подземную залу. У самой арки он увидел четыре лежащих на земле тела.

— Ладно, будем решать проблемы по степени важности, — резюмировал Корчак и повернулся к металлическому гробу. Этого дела он не мог откладывать, потому что звуки, доходящие до него изнутри саркофага, оптимизма не внушали. Стоны девочки были наполнены такой мукой, что у Андрея по спине побежал мороз.

— Сейчас, солнышко, я быстро, — прошептал Андрей и, не обращая внимания на боль, ухватился за крышку. Зажатая в руке шишка мешала, но ему даже в голову не пришло выбросить свою находку. Целых карманов на комбинезоне уже не оставалось, он просто засунул артефакт за пазуху и опять взялся за крышку. Та поддалась на удивление легко. Массивная плита скользнула по краю саркофага и упала с другой стороны. Перед глазами Андрея предстало жуткое зрелище. Это была Света. От молчаливого, но все же живого и здорового ребенка осталась лишь тень. Все тело обнаженной девочки покрывали татуировки, а ее живот явственно выдавал беременность. Девочка страшно стонала и корчилась от боли.

— Вот суки, — прошипел сквозь зубы Андрей и почувствовал, как вновь оказался на грани звериного безумия. По эту сторону его удержало то самое чувство, которое привело в это подземелье.

Когда завалившаяся назад сирена рухнула внутрь комнаты, он перевернулся на спину, отбросил винтовку и посмотрел в серовато-голубое небо.

«У Лизы были глаза такого же цвета, — подумал Андрей и улыбнулся. Он понимал, что осталось совсем немного — сейчас на крышу заберется парочка стрелков и сделает из него ежика. — Лиза любила ежиков».

На глаза Андрея навернулись слезы, все вокруг помутнело. И вдруг, на долю секунды, ему показалось, что это не облака, а чье-то лицо. Ее лицо. Призрачный образ Лизы заглянул в его глаза серовато-голубым, как небеса над Парижем, взглядом. Она смотрела так, как делала это всегда, словно стараясь что-то найти в его глазах, и на этот раз нашла. Андрей прерывисто выдохнул воздух, и слезы покатились из уголков глаз, окончательно размывая картинку неба, но ощущение взгляда осталось. Из неимоверных далей до него долетели… нет, не слова, обрывки мыслей:

«Ты нужен здесь, останься».

— Но я не хочу!

«Останься».

И все. Небо вновь стало просто небом, а мир вокруг — необычным, разноцветным и до бесконечности омерзительным. Где-то в самой клоаке этого волшебно-уродливого города мучился ребенок. В страхе и боли. Андрей вдруг понял, зачем шел сюда, и смерть сирены со всем этим переполохом в стане врага была лишь приятным бонусом.

Через секунду он стремительно перетек в вертикальное положение и отправился на охоту. Он уже знал, что нужно делать.

«Это так приятно, когда знаешь».

Перепуганного фэйри Андрей заарканил, спустившись на два этажа ниже. Проблема с немотой решилась просто — бешеное лицо аданаила, короткий приказ — и фэйри, как собачка на поводке, повел врага эльфов по тайным переходам рабов.

Очередной стон вырвался из груди Светы, и Андрей вздрогнул.

«Не тормозить!» — мысленно пнул себя Убивец и протянул руки внутрь саркофага. Резкая боль, словно гранатой, разорвалась под ребрами, и он понял, что раной все же придется заняться прямо сейчас.

Ранец снялся с трудом — хорошо хоть, что стрела не пришпилила к телу лямки рюкзака и крепления меча. Острие вошло над нижним ребром с правой стороны и прошло навылет, но, к счастью, у самого края туловища. Пока он доставал пластырь, из открытого саркофага вновь послышались стоны.

— Сейчас, солнышко, одну секунду, — прошептал Андрей и рывком обломил древко стрелы. Мир вокруг потемнел, а зубы так сильно сжались, что едва не раскрошились. Боль вызвала кашель, и Андрей с опасением плюнул на землю. Крови нет, это хорошо.

«Можно подумать, ты в этом разбираешься, лучше бы о зубах позаботился», — ехидно подумал он и решил изменить тактику. Зажав обломанное древко стрелы между зубами, Андрей завел руку за спину и ухватился за наконечник. Только после этого до него дошло, что стрелу удобнее было бы тянуть спереди.

«Раньше надо было умничать», — подумал он и дернул за наконечник. Вперемешку с чавкающим звуком и стоном послышался треск — это раздробилось древко стрелы между зубами.

Комбинезон сошел с голого плеча, открывая неприятную рану, а новая находка попыталась выскользнуть наружу. Андрей сначала хотел положить «шишку» в ранец, но все же решил оставить ее возле тела.

На дезинфекцию времени не оставалось, поэтому он просто прилепил пластыри на оба отверстия — входное и выходное. О серьезности ранения он решил не беспокоиться: не убила — и ладно.

Андрей осторожно поднял из углубления саркофага стонущую Свету и едва не выронил ее обратно. Причиной была вовсе не боль в боку, а то, что девочка застонала сильнее: прикосновения Корчака явно причиняли ей боль. Андрей судорожно перебирал в голове варианты, но ничего толкового так и не смог придумать. Оставлять девочку здесь было нельзя, но что же делать — ведь было понятно, что он попросту убивает плод и саму Свету своей аурой.

Не имея другого выхода, он побежал по собственному следу, завывая сквозь зубы от боли и бессилия. Мозг выхватил из окружающего мира некое несоответствие — по пути сюда его след был не шире полутора метров, а двигаясь обратно, он оставлял практически десятиметровую полосу сгнивших лиан.

«Похоже, эта шишка, как и меч, перенимает мои способности, причем очень лихо», — подумал Андрей, но эта информация ничем не могла помочь девочке, и он просто выкинул ее из головы.

Убивец бежал по кольцеобразным террасам, с мукой наблюдая, что девочке все хуже и хуже. Каждый ее стон отражался болью в воспаленном мозгу — точно так же в его руках билась Ната, но тогда прикосновения антимага дарили облегчение, а сейчас все было наоборот. Андрей побежал быстрей. Он стремился наружу, под солнце — прочь от всей этой мерзости. Единственное, что заставило его задержаться, — это тело врага. Он просто не мог уйти, не удостоверившись, что существо, доставившее столько бед его семье и всем, кого он знал, мертво. Беды всего человечества его сейчас не заботили.

Он осторожно положил дергающуюся от спазмов Свету на полувысохшее плетение лиан и подошел к телам эльфов. То, что после этого муки девочки стали чуть меньше, только подтвердило догадку Андрея, добавляя душевных страданий. Но это ничего не меняло. Нож, который стал практически ритуальным, со злобным шипением выскользнул из ножен и уютно устроился в ладони Убивца. Андрей осторожно подошел ближе и наклонился над телом короля. Платиновые волосы эльфа разметались по мертвым лианам, а серебряный обруч откатился в сторону. На лице правителя застыла гримаса удивления, оно посерело, и казалось, что эльф умер. Но едва заметное дыхание говорило, что это не так. В отличие от окружающих тело лиан, король был жив — просто потерял сознание. На секунду Андрей почувствовал, что не сможет просто перерезать горло живому мыслящему существу, вот так — без борьбы и сопротивления. Но это было лишь секундное колебание. Он до хруста сжал зубы и преднамеренно выпустил Зверя из глубин своей души. Андрей колебался, а Убивец медлить не стал: один короткий взмах — и еще живая плоть на горле короля разошлась безобразной раной. Густо хлынула кровь. Эльф задергался в конвульсиях. Андрей поднял взгляд и посмотрел на эльфа с седыми, а не платиновыми волосами, лежащего ближе ко входу, рядом с двумя лучниками.

«Надо закончить то, что начал», — подумал Корчак, но его внимание отвлекло движение. Изящный браслет на руке мертвого короля шевельнулся. Это была вещица золотистого цвета в виде странной ящерицы. Вначале Андрей подумал, что браслет золотой. Но эта «неправильная» ящерица шевельнулась и, шустро семеня лапками, скользнула меж ног человека.

Зверек рванул к телу Светы. Андрей бросился следом, уже понимая, что не успевает. Он прыгнул, скользнул по растительной трухе и даже успел ухватить ящерицу пальцами, но юркий зверек извернулся и выскользнул из его ладоней. Это существо явно было магическим, но на прикосновение аданаила никак не отреагировало. Андрей со страхом увидел, как ящерица запрыгнула на Свету, покрутилась у нее на груди и перебежала на руку. Там она обвилась вокруг запястья и замерла, изображая из себя браслет.

Андрей хотел содрать эту пакость с руки девочки, но удивленно замер. Света перестала стонать! Она несколько раз глубоко вздохнула и свернулась калачиком, как обычный спящий ребенок. Чувствуя, что его мозг сейчас вскипит, Убивец решил оставить выяснение всех чудес до лучших времен, подхватил Свету и охнул от резкой боли — его рана никуда не исчезла.

«Но ведь только что было легче. Это рана или?..» — В голове Корчака вспыхнула догадка, и он осторожно поманил Зверя в своей душе. Так же как на берегу Дуная и минуту назад, по телу пробежалась волна холода, смывая усталость и притупляя боль.

«Это что — суперсила? — подумал он и поднял Свету, ощущая… и вес будущей матери, и рану в боку, хоть и не так критично, как раньше. — Ага, раскатал губу, ковыляй дальше, супермен».

Девочка, что-то прошептав во сне, положила руку на плечо Андрея, и прикинувшаяся браслетом ящерка оказалась слишком близко от его шеи. Зверек поднял голову и оскалил мелкие зубки, явно намереваясь куснуть.

— Даже не думай, — сам не зная почему, заговорил со зверем Андрей и едва не споткнулся от удивления. Ящерица посмотрела человеку в глаза, закрыла маленькую, но очень зубастую пасть, и опять уснула.

Выскочив наружу, Андрей увидел картину эльфийского Армагеддона. Между полностью очистившимися от растений опорами башни валялась пара сотен тел ушастых, а большая часть магической поросли в округе стремительно увядала. На голову стекали потоки древесной пыли, а под ногами что-то гулко ухнуло — похоже, потерявшее опору подземелье начало обваливаться. Реагируя на все эти чудеса, Андрей лишь мотнул головой и решил прорываться напрямик. Он осмотрелся вокруг и, как призовая лошадь, понесся по тому, что когда-то было набережной Бранли. По мере его движения растения на домах увядали, оголяя стены, — Город на мгновение показывал свое истинное лицо. Но у Андрея совершенно не было времени наблюдать все эти метаморфозы, он лишь отметил для себя, что зона поражения стала еще шире — метров сто.

«А шишка, похоже, прогрессирует. Это я неплохо прибарахлился».

Провал входа в уже знакомую станцию метро принял его как старого друга, и Андрей, побежав через огромный зал, скользнул вниз, перескакивая через ступеньки эскалатора.

За эту пару часов в Андрее что-то изменилось — он уже не так остро реагировал на кучи скелетов вокруг и длительные перегоны мрачного метро. Все его вниманиесконцентрировалось на драгоценной ноше, а смысл существования сводился к тому, чтобы унести девочку в безопасное место. Хотя он даже не представлял, где можно найти такое место.

Из метро он выбрался посреди ночи и сразу же понял, что «веселуха» в лагере врага только начинается. Со стороны центра Парижа доносились звуки взрывов, вой и рычание. Там же вспыхивали целые облака огня и зловещего света. То, с кем воюют ушастые, оставалось для Андрея загадкой, но на данный момент это было не так уж важно — он думал совсем о другом. Света, несмотря на свой игрушечный вес, все же оттягивала руки, и нести ее через всю Европу будет накладно. Он искал выхода из ситуации и не находил.

Уже когда Андрей дошел до Жуанвиль-ле-Пона, он услышал звук, натолкнувший его на интересную мысль. Где-то справа раздалось рычание овра, которому вторило испуганное ржание.

«А вот это уже интересно». — Андрей прислушался, затем аккуратно положил спящую Свету на небольшой островок травы. Трава была обычной — она не завяла рядом с аданаилом, поэтому заслуживала особого доверия.

— Я скоро, — непонятно зачем прошептал спящей девушке Андрей и побежал на звук.

Через сотню метров он выбежал к обширному загону. По огороженной колючим кустарником площадке металось несколько лошадей, а за ними носился обезумевший овр. Два других монстра были заняты пожиранием уже пойманной лошади. Андрей, не раздумывая, вломился в колючую ограду, буквально прожигая в ней просеку, и с ходу перерубил позвоночник одного из овров, который нагнулся над трупом лошади, подставляя свою спину под меч. Сотрапезник убиенного овра удивленно икнул и поднял голову, тем самым открывая путь клинку к горлу. На залитую кровью тушу мертвой лошади плеснула изрядная порция крови ее убийцы. За третьим овром даже не пришлось бегать. Увидев смерть собратьев, зверь с ревом понесся на врага. Они разминулись практически посреди загона, но если Андрей побежал дальше вылавливать лошадь, то овр сделал всего пару шагов и уставился на вывалившиеся из его брюха внутренности, которые к тому же стремительно усыхали.

Гоняться за лошадью тоже не пришлось — животное увидело человека и, похоже, обрадовалось ему как родному. Красивая кобыла, практически вся вороная, за исключением белой звездочки на лбу, доверчиво подошла ближе и ткнулась мягкими губами в подставленную ладонь.

— Я назову тебя Звездочкой, хорошо? — спросил Андрей и искренне улыбнулся, когда лошадь фыркнула, словно соглашаясь.

Ездить без седла Андрей не любил, памятуя о прошлом опыте, поэтому решил поискать сбрую. Как ни странно, она нашлась быстро — в куче барахла возле загона. Похоже, эльфы поймали некоторых лошадей прямо оседланными и выбросили все лишнее в кучу мусора. Там же Андрея ждал еще один сюрприз: он нашел тела почти десятка эльфов, и, судя по ранам, здесь явно постарались овры.

— Кажется, я им здесь что-то сломал. Как думаешь? — спросил Андрей у Звездочки. После стольких дней уединения ему хотелось поговорить, пусть даже с лошадью.

Теперь осталось только оседлать свою новую спутницу, подобрать мирно спящую Свету и поискать место на этой несчастной планете, где им будет хорошо.

ЭПИЛОГ

— Как это не можете найти?! — орал наставник ордена смерти. — Прошло меньше луны, а вы не способны найти одного зверя?! — Внезапно наставник успокоился и спросил зловещим шепотом: — Ты хочешь жить?

Садалак, бывший «думающий о смерти» короля эльфов, а теперь «старший думающий» нового ордена, посмотрел в единственный зрячий глаз наставника. По его спине пробежала дрожь, но показать свой страх было бы недостойно.

— Наставник, мое желание не может изменить того, что «тени» потеряли след. Выжженная полоса закончилась за Дунаем, а там еще не так много измененных растений. Враг исчез, но мы продолжаем искать. — Старый воин наклонился вперед и сказал немного тише: — Аил, не сходи с ума, мы найдем его, каждый, кто вступил в орден, пойдет за тобой даже в чертоги темных богов. Мы будем с тобой до конца, наставник.

Правый, единственный зрячий глаз бывшего лорда-разведчика приобрел некий смысл, и огонь безумия в нем немного угас. А вот белесая муть на левом останется там навсегда: казалось, что этим глазом наставник смотрит прямо в ад, до сих пор видя вспышку артефакта и смерть своего воспитанника и короля.

— Ступай, старый друг, и проследи, чтобы поиски не останавливались ни на миг. А если кто-то из братьев усомнится или струсит — убей отступника, — прохрипел Аил и устало прикрыл глаза.

Садалак поклонился и направился к выходу из подземного зала. Он стремился наверх, к свету, оставляя за спиной обезумевшего лорда-разведчика и всех его фанатиков. За неполную луну королевство изменилось до неузнаваемости. Хаос первых дней после смерти короля перевернул все с ног на голову. Выброс магической энергии, столетиями копившейся в артефакте, мгновенно выбил сознание из всех эльфов возле башни — как магов, так и простых высокородных. Все магические создания в радиусе десяти полетов стрелы попросту умерли, а у тех, кто находился дальше, слетели магические настройки в мозгу. Город Грез погрузился в хаос. Гвулхи и овры сошли с ума и набросились на своих хозяев. Выброс затронул весь Город, включая пригороды, и лишь благодаря решительности Аила удалось навести хоть какой-то порядок.

Часть обезумевших «рожденных в утробе» усмирили, а остальных пришлось уничтожить. Пожары удалось потушить, и даже следы аданаила на улицах города начали постепенно зарастать, словно раны на изувеченном теле. Уже казалось, что скоро все вернется на свои места, но это было не так. Аил явно повредился в рассудке. Он возродил древний орден смерти и поклялся в Вечной Мести. Лорды попытались возражать, но к наставнику возрожденного ордена убийц присоединились все «братья крови» и большинство «теней». Несколько слишком упрямых лордов были попросту обезглавлены. «Братья крови» вышли из многовекового подполья и погрузились в пучину фанатизма — они были готовы разорвать любого, на кого укажет их предводитель.

Садалак вышел из человеческого подземелья и облегченно вдохнул свежий ветер. На его груди скрипнула кожаная броня с металлическими заклепками. Все изменилось — братья ордена смерти больше не носят магической брони, чтобы не оказаться бессильными перед аданаилом. Из звериных колоний вызвали кузнецов в помощь оврам-оружейникам для создания немагического оружия и доспехов. Нет, конечно, маги по-прежнему контролируют звериное племя, а выжившие оракулы внимательно следят за тем, чтобы оставшиеся свободными кланы зверей не использовали своего страшного оружия. Теперь без сирены управиться с ракетами будет трудно, но возможно. Маги четырех стихий, несмотря на свою слабость, все же справятся с этой задачей, особенно под руководством наставника магов разума. Олориун, как и престарелый наставник магов жизни, устранился от власти, решив переждать «сезон безумия» — так начали называть правление Аила. Аданаил не смог уничтожить королевства, но он изменил его навсегда.

Аил засел в человеческом подземелье, через которое убийца короля проник в сердце Города Грез. Наставник сидит там, как тень смерти, среди груд звериных костей, истекая злобой и безумием.

Садалак не разделял взглядов лорда, но понимал, что только в рядах ордена сможет хоть что-то изменить, — спасти от безумия братьев и, возможно, старого друга. Надежда оставалась всегда, в этом эльфы были очень похожи на людей.

Лассарин внимательно смотрел за тем, как один из его магов настраивает «живой кокон». Маг делал все правильно, но сегодня владыке хотелось проконтролировать его действия, и, возможно, не зря — внезапно произошел небольшой сбой, и спеленатое мягкой мембраной тело пленника выгнулось от боли.

— Простите, владыка, — побледнел маг жизни, судорожно размахивая руками над шаром контроля.

— Нечего страшного, но будь внимателен — не хотелось бы потерять такой прекрасный экземпляр. — Сегодня эрл клана Озерной Лилии был великодушен. В Светлом Мире разразилась неслыханная буря страстей, а в мутной воде можно неплохо поохотиться, и это поднимало настроение эрла.

— Я постараюсь, владыка. — Голос мага начал дрожать.

— Не спеши и не дергайся, будет неприятно потерять такой хороший образец. Из него получится неплохой убийца и охотник на зверей. — Неожиданная мысль озарила голову эрла, и он улыбнулся. — Нам не удалось принести в этот мир «ужас ночи» Темного Мира. Но мы создадим нового. Да, решено, я назову его сашатом. И пусть этот зверь стал причиной нашей ошибки при охоте на аданаила, он еще послужит нашим интересам.

Рядом неслышной тенью возникли сестры.

— Что там? — спросил эрл, не поворачивая головы.

— Аил безумствует: они потеряли след аданаила.

— Но вы-то, надеюсь, не упустили его?

— Прости, владыка, — тихо пискнула Эрана, а ее сестра вообще сжалась в комок, боясь даже дышать.

— Как?! Вы же «видящие»! — взорвался эрл, но, видя, что сестры онемели от страха, снизил тон: — Говорите.

— Господин, мы не знаем, он просто пропал еще на подходах к границе.

— Хорошо. — Лассарину все же удалось восстановить контроль над собой. Ему, конечно, хотелось заполучить аданаила, но даже если эта тварь останется на свободе, это будет тоже хорошо. Эрл любил хаос. — Ступайте.

Отправив сестер, Лассарин повернулся к ворочающемуся кокону и напряженному магу. Все шло своим чередом, и эксперимент по созданию из зверя более совершенного существа переходил в стабильную фазу.

— Работай, — кивнул эрл и вышел из лабораторного грота.

Нахлынувшие после прихода сестер мысли увлекли его в заветный кабинет и даже дальше. Мысленная команда свернула полупрозрачный тоннель входа и дала импульс для прокладки нового прохода. Аморфные тела медуз стремительно замелькали в воде, создавая прозрачную трубу, ведущую в глубину грота, в самую темную часть, в логово краена.

Лассарин уверял короля, что слабо контролирует монстра, но это было не так. Конечно, порой ужас Темных Вод взбрыкивал, но еще ни одно животное, будь оно магическим или созданным самой природой, не могло противиться Лассарину, чья сила и даже возраст превышали жизненный опыт официального наставника магов жизни. Лассарин прожил очень долгую жизнь, он уже не помнил, когда именно родился юный эльф с этим именем.

Впрочем, сейчас он уже не был эльфом — он стал чем-то большим. Лассарин тысячелетиями создавал собственное тело, меняя его и совершенствуя. Даже по меркам извращенных магов жизни он был не меньшим монстром, чем краен, возможно, именно поэтому они так близки — нечто большее, чем эльф, и нечто большее, чем ужас.

Лассарин прошел по тоннелю в глубь грота. Вдоль трубы прохода мелькнуло огромное тело, огибая его по кругу, но эрлу сейчас было не до игр с любимцем, он хотел освежить память. Память — это единственное, над чем был не властен один из самых великих магов. Однажды он даже рискнул обратиться за помощью к Олориуну, но наставник магов разума, знания и опыт которого Лассарин ставил наравне со своими, не смог ничего поделать. Эрл терял самое дорогое — воспоминания. Может быть, именно поэтому он и сохранил тот заветный листок. Великий каллиграф, создавший «Песнь времен», посвятил аданаилам целых два листа своей книги. Один из них сокрыли, а второй изъял Лассарин. Да, уже тогда он имел достаточно власти, чтобы сделать это. Прошли тысячелетия, власть менялась, Лассарин ушел в тень, теряя воспоминания, но чувство того страха осталось с ним.

Первую часть повествования об аданаилах мастер-каллиграф составил в виде справки — так повелели владыки. Она и осталась в книге. А вот на втором листе автор описал последнюю битву. Там поминался и Лассарин — по общепринятой версии, прапрадед теперешнего эрла Озерной Лилии.

Проход расширился перед шагающим эрлом и заполнил собой большую пещеру, выдавливая наружу тонны воды. Одна из стен пещеры была густо залеплена кораллами. Эрл отдал мысленный приказ, и кораллы со скрипом разошлись. Несметные сокровища самого загадочного клана эльфов не интересовали Лассарина, и он сразу прошел к стенной нише с манускриптами.

Лист дерева охо с тихим шелестом развернулся, открывая витые строки, и Лассарин погрузился в прошлое.

«Илли-ман-жаро — гора, которая сверкает, — самая высокая гора южного континента, стала последним оплотом для трех тысяч боевых соцветий. Со стороны казалось, что они стоят на высокой скале посреди огромного моря, а волны звериных толп бьются о твердые рифы, разлетаясь кровавыми брызгами. Зверье умирало даже не тысячами, а миллионами, их раздирали и сжигали огненные, ледяные и ядовитые плетения. Обезумевших от ярости рабов выкашивали тучи стрел, но они упорно шли вперед. Зачем? Чего не хватало существам, которых Народ вывел на свет из вонючих пещер? Да, эльфы не были создателями людей, но именно под сенью клановых деревьев зверье смогло жить в комфорте и сытости. Возможно, роковой ошибкой стало изобретение „рожденных в утробе“? Но почему? Ведь это только облегчит труды рабов, и потеря нескольких миллионов самок — небольшая тому плата.

И все же звери взбунтовались. Среди зверья нашлись предводители и шаманы, но победить эльфийских магов было невозможно. И тогда они совершили святотатство.

Волны продолжали биться о скалу. Казалось, что все бесполезно, но новые самоубийственные атаки все же выкашивали стрелков, молодых овров и слабых гвулхов, пока не упирались в магические преграды. И тогда тактика зверья менялась.

Докатившаяся до подножия горы огромная толпа подмяла под себя фалангу овров, и тут же передние ряды зверей вспыхнули яркими факелами, неосторожно нырнув в огненную завесу. Толпа остановилась, и Лассарин — эрл и первый маг жизни клана Озерной Лилии — отправил вперед своих монстров.

Серая масса при виде жутких тварей застонала от ужаса, но звонкий, совсем молодой голос что-то выкрикнул, и звери вновь пошли вперед. Разменивая свои жизни по чудовищной цене, они опять приблизились к огненной завесе, и когда перед ними остались только укрытые завесой маги, толпа разошлась, пропуская маленький отряд.

Обнаженные, изрисованные татуировками люди смело вошли в ревущий огонь и… прошли его насквозь. Увидев это, сам Ужас Светлого Мира содрогнулся и спрятался в душах великих магов Народа. Не обращая внимания на потоки огненных шаров и снежных игл, израненный юноша с безумными глазами прыгнул вперед и воткнул в грудь короля увитый рунами клинок. Звериные руки уверенно сжимали меч, скованный эльфийским мастером. Будь они прокляты во веки веков! И эльфы, прикоснувшиеся к фариту, чтобы создать мечи-предатели, и звери, сотворившие с собой столь чудовищное святотатство.

Они получили редкий для людей Дар, но убили его в себе! Они прошли через океан боли и вышли на берега страданий, став монстрами, отринувшими саму жизнь! Они извратили самое святое, изуродовали себя, своих детей и внуков, они стали мертвыми воинами — АДАНАИЛАМИ!!!»

Лассарин отпустил край листа, и он свернулся, скрывая от воспаленного взора страшную правду. Эльф вздрогнул и провел тонкими пальцами по вспотевшему лбу. Внезапная мысль вошла в его мозг как раскаленная спица: «А может, мы напрасно вернулись в Светлый Мир, и это только жестокая шутка темных богов?»

— А-я-ска-ж-у-у! Анастасия Петровна, Васька сейчас опять испортит кучеряшки!

— Вася! — откликнулась учительница, но тут же замолчала.

Надежда выглянула в открытое окно кабинета и улыбнулась. Васька, которого все старшие уже давно называли Индианой, стоял в стороне от грядок и ехидно улыбался. Инкриминировать ему было нечего — маленький антимаг находился далеко от магических растений, он попросту дразнил девочку.

Анастасия Петровна хмуро посмотрела на мальчика и, не найдя в его действиях ничего преступного, отвернулась.

Инди ехидно улыбнулся ябеде и тут же испуганно втянул голову в плечи.

— Инди, тудыт твою перетудыт, ты что творишь, паршивец? — послышался грозный рык Мазая.

— Ничего, — обреченно выдохнул Инди, уже понимая, что с Мазаем этот номер не пройдет. Старик был его учителем, нет, не так — Учителем. На состав преступления и букву закона деду было совершенно наплевать.

— Я те дам ничего, а ну марш на беговую дорожку! Восемь кругов!

— Ну деда! — попытался применить запрещенный прием Васька, но сделал это напрасно.

— Что?! Деда?! А ну бегом!

Надя улыбнулась и посмотрела на стол, заваленный тетрадями с непроверенными контрольными. Работать не хотелось совершенно. Снаружи всеми земными и неземными ароматами благоухало лето, оно просто требовало от молодой женщины выйти на улицу под яркое солнце.

«Потом проверю», — с озорной улыбкой подумала она и легкой походкой вышла из кабинета.

Дед Мазай сидел возле небольшой спортивной площадки с футбольным полем посредине. Он разместился на вкопанной в землю покрышке и наблюдал за Васькой. Мальчик за прошедшие три месяца сильно изменился — он подтянулся и стал намного серьезнее, теперь только Машка заставляла его опускаться до подначек, а в остальном Инди вел себя как настоящий мужчина — старался не вступать в дрязги и вести себя рассудительно.

Мальчик легко бежал по кругу, иногда перепрыгивая через препятствия. Он был одет в перешитый девочками камуфляж. Маленькую и стройную фигурку опоясывал патронташ, а за спиной, как влитое, висело ружье Мазая. Надя невольно улыбнулась, вспоминая, как поначалу слишком большая винтовка при беге била по худой спине неуклюжего ребенка.

Когда Васька начал уставать, Надя решила вмешаться:

— Матвей Александрович, может, не нужно так строго?

— Нужно, — деловито нахмурился Мазай, — вот вернется Андрюха — что я ему покажу, сопливого пацана?

Неожиданный спазм сдавил горло Нади. Она сама удивлялась тому, как отреагировала на уход Андрея. Ну кто он ей? Случайный прохожий со своими бедами и тараканами в голове? И все же что-то дрогнуло в сердце, зацепило. Надя всеми силами старалась скрывать это чувство, но, похоже, у нее не очень-то получалось. Она иногда слышала шепотки воспитанников, а Лена при виде директрисы вообще исходила ядом.

«К чему все это, на что я, дура, надеюсь?» — подумала Надя, но вслух сказала другое:

— Матвей Александрович, вы же знаете, он ушел туда, откуда не возвращаются. Сколько можно об этом говорить!

— Вы, Надежда Васильевна, очень мудрый человек, но, как и любая баба, иногда несете чушь. Андрюха — тертый калач и вполне может вывернуться из самых безнадежных ситуаций.

Надя попыталась вставить слово, но Мазай остановил ее решительным жестом:

— Я не имел в виду, что шансов много, я сказал — возможно.

— Будем надеяться, — примирительно вздохнула Надя.

— А вот это уже разговор, — по-доброму улыбнулся Мазай и тут же закричал, да так, что Надя вздрогнула: — Че встал, как вкопанный, тунеядец, еще два круга осталось! Ты что, глухой?!

Надя тоже перевела взгляд на Ваську. Парень стоял на месте и, совершенно не реагируя на крик деда, напряженно смотрел на опушку леса. В груди что-то больно кольнуло, и Надя медленно развернулась.

Из леса выходил человек в грязных обносках. Он вел под уздцы усталую лошадь, на которой сидела измученная и грязная девочка в каком-то рванье.

— Андрей, — прошептала помертвевшими губами Надя и неожиданно для себя побежала.

Немалое пространство, разделявшее двух людей, закончилось очень быстро, но ветер уже остудил ей голову, и Надя остановилась в паре шагов, не решаясь подойти ближе.

— Здравствуйте, Надя, — проскрипел хриплым голосом Андрей и улыбнулся совершенно растрескавшимися губами.

— Здравствуй, — выдавила Надя через перехваченное спазмом горло. На ее глаза набежали непрошеные слезы.

Андрей выглядел чудовищно: перекошенная на левый бок фигура, изорванная одежда, огрубевшая, ссохшаяся кожа на лице была покрыта мелкими шрамами и грязью, а спутавшиеся волосы и грязную бороду обильно покрывала седина. И только глаза горели ярким, живым огнем.

— Примете к себе, а то нам и идти-то больше некуда? — вновь проскрипел Андрей.

Говорить Надя уже не могла, в отличие от неугомонного Васьки, который быстро выровнял сбитое бегом дыхание, вытянулся в струнку и звонко отрапортовал:

— Командир, за время вашего отсутствия особых происшествий не было. Одну атаку бандитов мы отбили вместе с дедом и гвулхами. — Мальчик был необычайно серьезен, но в конце доклада все же сорвался и по-детски похвастался: — Дядя Андрей, а я одного сам подстрелил, из ружья.

— Молодец, — улыбнулся Андрей и тут же сделал «деловое» лицо: — Благодарю за службу.

Что ответить на подобное заявление, мальчик не знал, поэтому просто залился краской.

Вся эта полуюмористическая сцена позволила Наде прийти в себя и осознать одну важную вещь:

— Андрей, а где все остальные?

— Кто-то погиб, — лицо Андрей посерело, — а остальных мы, скорей всего, больше не увидим.

— Увидишь, — раздался сверху голос Светы. По реакции Андрея было видно, что для него это тоже было неожиданностью. — С Батей ты будешь воевать, а на Вини охотиться. Он стал сашатом, и тебе предстоит нелегкий бой, но если постараешься, то сможешь его спасти. И не бойся, все будет хорошо.

Девочка выглядела странно — ее лицо побледнело, а глаза затянула какая-то муть. Закончив свою речь, Света вздрогнула, словно проснувшись, а ее глаза вновь прояснились.

Андрей повернул удивленное лицо к Наде:

— Ничего не понял, бред какой-то, но вот то, что «все будет хорошо», мне понравилось.

И словно в подтверждение своих слов Андрей посмотрел на Надю очень теплым взглядом и широко улыбнулся.

Григорий Шаргородский ВОЙНА НЕЛЮДЕЙ

ПРОЛОГ

По берегам по-весеннему полноводного Сомеша низко склонились плакучие ивы. Их небольшие пушистые гроздья смешивали свой нежно-желтый цвет с молодой зеленью листьев. Во всей округе царила настоящая благодать: тихое журчание реки, переливы соловьиного пения и безумные трели цикад в невысокой, но очень сочной траве.

Мир радовался весне и солнцу, сверкая, как декорация к пасторали о райских кущах. Но в этот день здесь должна была разыграться пьеса из разряда трагедий. Бегущая по берегу Агнешка мысленно представляла себя Джульеттой, а своего Барнаша — Ромео, напрочь забывая о том, чем закончилась история двух влюбленных веронцев.

Она пробиралась сквозь прибрежные заросли, совершенно не думая об опасности. Конечно, за последние месяцы в округе ее родной деревушки стало намного спокойнее — захватчики-эльфы куда-то пропали вместе со своими монстрами, но, несмотря на это, никто из жителей венгерского поселения не рисковал выходить за пределы проволочной ограды без особой надобности.

Эльфы ушли, до жуткого Дуная, ставшего обиталищем монстров, очень далеко, но страх остался, и жил он ближе некуда — в душе каждого человека, чудом пережившего кровавый и огненный Октябрь. А вот Агнешка не боялась, в ее душе горела любовь, она совершенно позабыла и вчерашнюю порку, учиненную строгим отцом, и постоянно испуганные глаза двоюродного брата. Позапрошлой осенью дрожащий от страха Миклош прибежал из города в дом ее отца — неизвестно, что именно с ним случилось, но двадцатилетний парень превратился в жалкую тень того румяного озорника, который когда-то уехал из провинциальной Раньолы в сам Вашарошнамень.

Но сейчас все это не имело значения для влюбленной Агнешки, времени на страхи попросту не оставалось — сегодня ее Барнаш уезжает очень далеко, а жить без любимого совершенно невозможно, да и он вряд ли переживет эту разлуку.

Запыхавшись от бега и липкой жары, царившей под разогретыми солнцем кронами плакучих ив, Агнешка быстро умылась прямо из реки и вновь пустилась бежать. Внезапно она услышала позади легкий всплеск. Только в этот момент девушка вспомнила жуткие истории о живущих в воде монстрах. Но эта мысль не испугала, а лишь ускорила ее бег, приближая упоительный миг встречи с любимым, миг свободы и счастья на всю жизнь. К тому же до Дуная было очень далеко — Сомеш впадал в Тису, а та, делая огромный крюк, уже несла свои воды к руслу величайшей реки Европы.

Еще несколько минут бега — и прибрежные заросли перешли в вишневый сад, а в просвете усыпанных белыми цветами ветвей показались дома соседней деревушки.

Тяжело дыша, девушка выбежала из сада и остановилась у распахнутых ворот. Из ее груди вырвался мучительный стон — впереди на пыльной проселочной дороге виднелся хвост уходящего вдаль каравана из конных телег и ручных повозок. Агнешка поняла, что уже не сможет пробежать даже этого небольшого расстояния, поэтому нужно окликнуть любимого, и он обязательно вернется. В следующий миг за ее спиной хрустнула ветка. Инстинкт самосохранения наконец-то вырвался из липких объятий любовного тумана. Агнешка похолодела, ее спина покрылась холодным потом…

— Барнаш!!!

Дикий вопль заставил парня резко обернуться и осмотреть кромку сада, обрывавшегося у самых ворот проволочной ограды. Барнаш сощурил глаза, чтобы лучше видеть в лучах утреннего солнца, но успел заметить лишь белый росчерк девичьего платья, растворившийся в ослепительной белизне вишневого цвета на низко склонившихся ветвях. Он узнал этот голос — кричала Агнешка, девушка из соседнего села, с которой он неплохо позажигал в позапрошлом году на дне молодежи. С тех пор изменилось слишком многое — нашествие эльфов, свара с соседями и вот теперь уход из Венгрии в Украину, подальше от страха и смерти. Летние приключения почти позабылись, а образ достаточно милой, но не очень умной девушки затерялся в череде других лиц, таких же милых и таких же наивных. Барнаш не понимал, что здесь делает эта дурочка, но все-таки шагнул обратно к деревне.

Неожиданно на плечо парня легла тяжелая рука отца, но не это остановило его на полушаге: из тени вишневых деревьев на солнечный свет шагнула темная фигура. Это создание когда-то было человеком, но ничего человеческого в нем уже не осталось. То, что вначале казалось плотной одеждой, на самом деле было татуировками и какими-то наростами прямо на худом, можно сказать, изможденном теле. Но, несмотря на худобу, фигура незнакомца буквально дышала силой.

Лицо уволокшего девушку монстра было больше похоже на морду ящерицы — огрубевшая кожа, какие-то чешуйки и костяные пластины превращали когда-то человеческие черты в звериную маску. Однако не это зрелище заставило заледенеть кровь в жилах не самого пугливого парня в деревне. Глаза и улыбка, которые он рассмотрел несмотря на расстояние, — вот что ужасало больше всего. Безумные глаза и такая же сумасшедшая усмешка буквально притягивали взгляд, а складки боли, застывавшие в уголках загрубевшего рта, заставляли вспомнить о чем-то большем, чем просто смерть.

Глава 1 КНЯЗЬ

Андрей что-то невнятно промычал, резко дернулся и проснулся. Несколько минут он не мог понять, где именно находится, и, лишь увидев обеспокоенный взгляд Нади, осознал реальность происходящего.

— Опять кошмары? — Надя придвинулась ближе и, положив голову на грудь Андрея, зажмурилась, прислушиваясь к биению его сердца. Ей очень хотелось вглядеться ему в глаза, но она знала, что он почему-то боится прямых взглядов.

— Да так, фигня какая-то. Извини, я не хотел тебя будить.

— Я и так собиралась вставать.

— Какое там вставать — ночь на дворе?! — наигранно возмутился Андрей, с трудом приводя мысли хоть в какой-то порядок. — Все, закрывай глазки и спи.

Надя была убежденной «совой», поэтому легко согласилась и, вновь положив голову на подушку, уткнулась носом в плечо своего мужчины.

Некоторое время он лежал, неподвижно уставившись в потолок, но мирное дыхание Нади постепенно растопило холод, неожиданно сковавший его душу.

«Какая Агнешка, какой Барнаш?» — недоумевал Андрей, вспоминая странный сон. Он не знал этих людей, но почему-то был уверен — и они, и все их переживания были реальны так же, как и улыбка монстра в ореоле цветущих вишен. Именно этот кошмар и заставил его проснуться: он узнал и эти глаза, и эту улыбку. У Вини были сотни разных улыбок, и вот появилась еще одна, но, увидев ее, Андрей понял: это уже не Вини. Он еще надеялся, что сон не имеет ничего общего с реальностью, но что-то внутри говорило об обратном.

Окончательно убедившись, что Надя уснула, Андрей встал, быстро надел рубаху и штаны из легкой ткани и, как был босой, вышел в кабинет.

Щелкнув выключателем, он подошел к своему столу. Лампочка, заливавшая ярким светом небольшую комнату, была маленьким чудом — после войны люди успели забыть об электричестве, буквально в один день скатившись с высот цивилизации двадцать первого века до уровня Средневековья. «Песня Хаоса» — не самое сложное заклинание из арсенала эльфийских магов — создавала эффект электромагнитного импульса, что на пару с волновой детонацией моментально выводил из строя не только любую электронику, но и подрывал все известные взрывчатые вещества.

На рабочем столе Андрея ждало еще большее чудо — ноутбук. Этот аппарат, как и всю электронику для вычислительного центра, аданаилам пришлось выносить на себе с отдаленного склада, куда не добрались эльфы со своими «песнями». И теперь все это работало благодаря защите «шишки» — так, не мудрствуя лукаво, Андрей назвал неизвестный артефакт, действительно похожий на большую шишку. Сейчас артефакт находился в шкафчике за рабочим столом, под висящим на стене оружием Убивца магов.

Андрей подошел к стене и коснулся пальцами гарды меча. Клинок привычно отозвался теплом узнавания, и тут же пришла похожая волна от «шишки».

Ниже «напарника» висела снайперская винтовка ВСС, в простонародье именуемая «винторезом», — вся поцарапанная, но заботливо ухоженная. Посмотрев на винтовку, Андрей вздрогнул, вспоминая свой прошлогодний поход и то, чем он закончился. Эти же воспоминания воскресили в памяти лицо Вини, и не таким, как он видел следопыта в своем сне, а веселым, задорным и вечно улыбающимся.

До восхода оставалась еще пара часов; понимая, что образ монстра не оставит его в покое, Андрей решил не возвращаться в постель. Он снял со стены меч и спустился в спортзал.

Вдвоем с Надей они занимали небольшой спортивный комплекс, в котором несколько кабинетов были переоборудованы под жилье. Жить здесь было не очень уютно, зато теперь в распоряжении Андрея всегда был спортзал и даже бассейн — можно сказать, настоящий дворец. Он вспомнил свой уютный дом, тихую невзрачную жизнь и мягкую улыбку Лизы. Настроение стало еще хуже.

Быстро выйдя на середину бывшего баскетбольного поля, он сбросил с клинка ножны и, мягко переступив ногами, встал в боевую стойку. Меч с легким шелестом начал описывать вокруг тела замысловатые узоры, а само тело заскользило над деревянным полом в диковинном танце. То, что сейчас вытворял в спортзале Андрей Корчак, с легкой руки Вини прозванный Убивцем, не было похоже ни на одну школу современных боевых искусств, да и на древние тоже, если не считать доисторические времена. Год назад учителем Андрея был мастер Акира — он многое дал своему ученику, но даже старый японец не смог бы объяснить принципов тех связок, которые выполнял аданаил.

Конечно, от уроков мастера кое-что осталось, но большинство движений Андрей, как это ни странно звучит, почерпнул из своих снов. Сначала это было больше игрой, чем серьезным занятием, и он повторял свои ночные видения из чистого любопытства, но затем начал осознавать, что именно в этих связках тело начинает двигаться быстрее и легче. К тому же появляется странное ощущение повышения болевого порога и чувствительности одновременно. Эдакое инь — ян — сочетание противоположностей. На одной из тренировок он специально пропустил несколько солидных ударов, которые принесли значительно меньше боли, чем ожидалось, при этом во время поединка он ощущал кожей даже легкие потоки воздуха, разгоняемые мелькающим клинком.

Смертельный танец завораживал, уносил в необозримые дали, наяву погружая Андрея в странные видения его снов. Он видел мрачные и решительные лица людей, сдерживающих в себе мучительные крики. Видел корчащиеся от боли тела и те же тела, легко порхающие в диковинных ката.^[13] Они перетекали из позиции в позицию с легкостью и изяществом, пока недоступными самому Андрею. Он предполагал, что в видениях к нему приходили его предки — аданаилы, с другой стороны, был возможен вариант с безумием, которое вот уже полтора года постоянно стоит за его спиной. Стараниями Нади эту мрачную тень удалось отогнать, но до конца она так и не уходила.

Закончив ката длинным выпадом, Андрей вернулся в реальный мир и увидел, что тренировка немного затянулась: за окном спортзала виднелись первые признаки приближающегося рассвета. К тому же его одиночество было нарушено.

«Вот так вот увлечешься — и зарежут как барана», — подумал он, застыв в глубоком выпаде.

В углу спортзала он увидел невысокую фигурку, застывшую в таком же выпаде. Но в отличие от Андрея фигурка пыхтела как паровоз.

— Клинок немного выше: он должен быть продолжением линии плеча, словно несешь прямое коромысло. И ноги не держи на одной линии.

Мальчик попытался тут же исправить все огрехи, но в результате лишь завалился набок.

— Инди, ты когда-нибудь порвешь себе связки — я же говорил: тебе еще рано входить в эту ката.

— Ага, рано, вон Чен входит, а он на два года меньше, — проворчал тезка Индианы Джонса, урожденный Василий, недовольно поднимаясь с пола.

— Мастер Ли гоняет Чена с трех лет, а ты занимаешься меньше года… — Андрей подошел ближе и буквально почувствовал страдание ребенка. Он взъерошил непослушные вихры мальчика и тепло улыбнулся. — Но, несмотря на то что ты кривоногий бурундук, у тебя получается очень неплохо, брат.

Мальчик тут же приободрился — такое обращение всегда поднимало ему настроение, но тут же на лицо Инди вернулось кислое выражение.

Андрей оглянулся и увидел, что в зал входит колоритная пара. В жизни Андрея уже были два восточных человека — японцы, отец и сын. И вот теперь судьба подарила еще двоих, но теперь уже китайцев.

В отличие от Акиры мастер Ли не носил национальных одежд и предпочитал одеваться в старенький костюмчик, к тому же он не состоял в родстве с маленьким Ченом, а был лишь его наставником. Чен тоже не особо увлекался китайскими нарядами и только на тренировку выходил в белом кимоно, да и на китайца он походил мало — судя по достаточно большим глазам и светлому оттенку кожи, кто-то из родителей мальчика был европейцем.

Появление этой парочки в затерянном посреди леса русском городке вообще напоминало мистическую историю — они вышли из леса и, каким-то образом обойдя дозоры прирученных Мазаем полугвулхов, вышли прямо к школе. Как выяснилось после расспросов, которые стали возможны только благодаря тому, что один из сироток оказался китайчонком, эта парочка явилась прямо из китайского монастыря. Проверка показала — Чен является антимагом, или, как говорят эльфы, аданаилом. Ну с этим было понятно, а вот то, что старик Ли рассказал о духах предков, которые повелели ему найти «хозяина духов» и, мало того, указали точное направление, вызывало у Андрея немалый скепсис. Но, как бы там ни было, выгонять гостей он не стал.

Китайцы сдержанно поклонились Андрею и начали тренировку, сам же «хозяин духов» отправил Инди к мастеру. Мальчик грустно вздохнул и поплелся в сторону разминающегося Чена, который, будучи на полголовы ниже Васьки, умудрялся поколачивать его в каждом спарринге.

Андрей некоторое время понаблюдал за разминкой маленьких аданаилов и пошел в душевую.

Прохладные струи воды смывали пот вместе с усталостью, заботливо массируя кожу и охлаждая разгоряченное тело. Он стоял в душевой кабинке, блаженно вспоминая неприятные полгода, когда приходилось прятаться в схроне, драться и с людьми, и с эльфами, а затем идти через всю Европу, и все это без душа. Прошел почти год, а он все никак не мог намыться и проводил в душевой кабинке не меньше получаса.

Наконец-то покинув душ, растерся заботливо подготовленным полотенцем. Рядом с бельем лежала чистая «горка» — все это приготовила прислуга, пока «хозяин» мылся. Поначалу Андрея возмущала такая постановка вопроса — ну не чувствовал он себя барином. Но в житейских вопросах Надя, да и сама прислуга, оставались непреклонными, так что приходилось принимать эту немного непривычную, но все же приятную заботу.

Поднявшись на второй этаж, Андрей направился в свой кабинет, но на минуту задержался у большого окна, выходящего на восточную сторону.

Блеснув предупреждающим сполохом особо яркого зарева, над маковками сосен появилось солнце. В один миг все вокруг заиграло своими реальными красками, а не более мягкой рассветной версией. Это уже не было похоже на земной пейзаж, а контраст в растительности только добавлял фантастичности общей картине. И в самом лесу, и в окружавшем центр города частном секторе разрослись магические растения. Безумное буйство всех возможных и невозможных цветов разлилось настоящим морем, но, приближаясь к высотным домам, это море натыкалось на непреодолимую преграду: в центре города кто-то словно очертил запретный круг диаметром в пятьсот тридцать два метра — это расстояние Андрей знал точно, так как измерял его собственноножно. Именно до такого размера разрослось поле антимагии «шишки» со времен, когда этот артефакт попал в руки Андрея. Что было причиной такого эффекта, не знал ни Убивец, ни все те, кто последний год под руководством Нади бились над загадками нового мира. Да, нового, потому что старый мир разбился, разлетевшись на миллионы осколков, один из которых Андрей сумел сохранить благодаря артефакту.

За границей круга бушевал праздник жизни, а внутри преобладали серые краски человеческих строений и тусклая зелень земных растений. На ветвях обычных деревьев только раскрывались почки, а в лесу уже три месяца цвели фантасмагорические цветы, на фоне которых верхушки сосен смотрелись особо жалко. И все же Андрей больше любил привычный мир, и все, кто решил просить пристанища, разделяли мнение местного хозяина.

Социальные отношения в маленьком человеческом анклаве трансформировались в довольно причудливую форму. Да и сам город больше не называли Шишкином — этот факт Андрея тоже не особо радовал.

— Доброе утро, княже, — низко поклонилась попавшаяся навстречу Андрею девушка в длинном сарафане.

— Доброе утро, — тихо буркнул «князь», до сих пор не привыкший к своему новому статусу.

Весь этот «цирк» с дворянством начался тогда, когда в Шишкине появилась семья поляков. Отец семейства, историк и этнограф, узнал, что фамилия местного руководителя Корчак, и выдал длинную речь, из которой явствовало, что Корчак — это древнейшая польская фамилия, один из главных родовых гербов княжеского достоинства. С тех пор людей словно подменили — все кланялись, называли князем, и даже ни в чем не повинное Шишкино потеряло свое исконное название, превратившись в Княжеское. Сам Андрей не причислял себя не то что к князьям, но и к полякам вообще.

Сначала он бесился и даже пытался что-то изменить, потом обижался, а затем плюнул и решил не обращать на все это внимания. Он позволял людям жить в привычном с детства мире, не бояться завтрашнего дня — и они платили ему тем, чем могли. По крайней мере, им казалось, что они делают все правильно. Народ устал от вечной смены тех, кто должен за все отвечать. Как только пришла беда в лице эльфов, весь этот карточный домик развалился — и не потому что отрубили голову, а как раз наоборот: голов оказалось слишком много. Вот и решил вечно замороченный электорат получить в начальники того, кто не сбежит, когда станет жарко, не бросит по-настоящему свое. Если смотреть в корень, то у монархии имеется один серьезный недостаток — наследственность. Еще бытует поговорка: «Природа отдыхает на детях великих». Но над решением этой проблемы нужно думать, а не устраивать революции. Андрей и сам был в душе монархистом, но к подобному повороту собственной жизни оказался не совсем готов.

В кабинете новоиспеченный князь вернул меч на стену, сел за стол и попытался вникнуть в тот ворох дел, который он запланировал на день. Толстый ежедневник в синем переплете сообщил об острой необходимости пройтись и оценить все оборонительные сооружения Василия Федотовича. Конечно, отставной полковник и бывший комендант пограничного гарнизона справится и без дополнительного контроля, но начинается весна, и не исключена активизация ушастых. В общем, одна голова — хорошо, а две лучше. Затем ежедневная тренировка аданаилов, разбор хозяйственных дрязг и выслушивание жалоб окрестных хуторян. Это дело нравилось ему меньше всего, но, задумавшись, он понял, что если скинет на Надю с Мазаем еще и судопроизводство, то останется в роли свадебного генерала. Эти полтора года изменили молодого человека, превратив из флегматичного мечтателя в того, кто самостоятельно ищет неприятности на «тыльную часть» своего организма. То ли на него влияла неугомонная подруга, то ли именно сейчас пришло время для таких людей, как Андрей.

Князь решительно встал и вспомнил еще об одном деле — посещении школы шаманов и ее учителя. Эта мысль показалась неожиданно важной, и он решил начать именно с похода в бывшие ясли.

Приходить в небольшой домик, рядом с которым до сих пор сохранилась детская площадка, Андрей старался как можно реже. Нет, ничего ностальгического — просто учитель местной школы Филимон пугался посещений князя как явления старухи с косой. Секрет этого чувства скрывался в том, что полное имя Филимона звучало как Фиаллимонотар. В общем, наставник шаманов был эльфом.

Никто и не подозревал, что помощник напыщенного эльфийского мага жизни, попавший вместе со своим начальником в лапы аданаилов, будет так полезен. «Жутко важный» маг, на свою беду, решил лично отправиться за «утробами», чтобы отобрать лучший материал для своих экспериментов. Вот только люди, для которых «утробы» были матерями, женами и сестрами, не разделяли его научного энтузиазма. Вооружившись кто чем, они напали на «черный караван», но и это не беда, не будь с ними двух аданаилов. Андрей лично взялся за допрос пленников — не привлекать же для этого малолетнего Инди. Но с допросом вышел конфуз — маг загнулся сразу: очень уж щедро он напичкал себя магией; а его подчиненный,наоборот, имел внутри своего тела лишь парочку слабых плетений, которые доставили минимум боли. Филимон знал не так уж много о военной и политической обстановке, но его знания в вопросах магии были очень глубоки. Эльф оказался «ищущим истину» — в общем, эльфийским ученым. В «ищущие» шли дети из бедных семей, обладающие слишком слабой магией: для поиска новых заклинаний этих крох хватало, а вот для полноценного использования своих находок силенок уже недоставало.

И Андрею, и всем людям повезло в том, что Фиаллимонотар увлекался альтернативным направлением магии, то есть шаманизмом. Именно этот эльф раскрыл Андрею одну из тайн мироздания — люди неспособны быть магами, зато могут стать шаманами, то есть управлять духами. К тому же он узнал и невеселую часть истории: в древности те, кто впоследствии становился аданаилом, с рождения обладали мощными задатками шаманов, но с помощью других шаманов они превратили себя в «ульи душ» сосредоточением Хаоса. В безумно далекие времена аданаилы отказались от могущества и, пройдя сквозь жуткую боль, стали единственным оружием против магов.

Эльф не имел точных данных, но, увлекаясь изучением духов, выдвинул теорию о том, что аданаилы искалечили и себя, и своих потомков, вобрав в себя целый рой мелких духов, измененных ради единой цели — высвобождать заложенную в магических плетениях энергию, то есть уничтожать магию.

Андрей не чувствовал себя искалеченным, да и вообще мало что понял из этой истории. Возможно, именно это непонимание служило причиной его визитов в школу. К тому же не давал покоя недавний сон.

Пройдя по разукрашенному смешными зверушками коридору, князь остановился у наполовину застекленной двери и прислушался к доносившемуся из комнаты голосу. Говорили по-эльфийски. На подобном подходе к процессу обучения настоял сам Андрей — одновременно получались и шаманы, и переводчики.

— Нет, Олеоуг, духов нельзя путать с душами, это разные субстанции, — произнес эльф, искажая непривычные для эльфийской речи имена. — Кто скажет почему? Ноаталия.

В ответ послышался тоненький голосок Наташки-Кучеряшки. Девочка была очень заводной, но эльфийский язык давался ей плохо, и Андрей автоматически подмечал ошибки.

— Дух — это второй слой энергетической составляющей живого организма, он не несет интеллектуально-эмоционального наполнения. — Хитрая Наташа произнесла слишком сложное слово по-русски, но учитель ее не остановил. Это добавило девочке смелости, и она решила уколоть Олега: — Каждый шаман должен это понимать, потому что наша сила именно в управлении духами.

— Хорошо, Ноаталия. Еще вопрос: все ли живые существа обладают двумя слоями энергетической субстанции? Советолана.

— Нет, учитель, и душа, и дух есть только у людей, эльфов и зверей, а насекомые и растения имеют только одну оболочку — внешнюю, то есть дух… — Девушка, а теперь, после родов, молодая женщина, отрешившись от немоты, говорила много и с удовольствием. На эльфийском она изъяснялась легко и даже чище своего учителя — Андрея.

А ведь когда-то, когда он наткнулся в своих мытарствах на отряд егерей, Света выглядела запуганным ребенком, онемевшим от неведомого ужаса. С тех пор утекло много воды — куда-то пропали Батя, Сурок и Акира, погиб Камеко, пропал Вини, а вот немая девочка заговорила. Причем первыми ее словами стало пророчество о том, что ему придется воевать с Батей и охотиться на Вини. Тогда Андрей не поверил этим словам, но сегодня, после странного сна, он опять вспомнил это пророчество.

Погруженный в раздумья князь не заметил, как урок закончился и ученики начали покидать класс. Среди семи человек потенциальных шаманов однообразия не было, здесь присутствовали и совсем малыши — десятилетний Олег с двенадцатилетней Наташей; и ребята постарше — как та же Света и рыжий Сеня, брат-близнец не менее рыжей Дианы, которая сейчас тренировалась с другими аданаилами. С близнецами получилось совершенно непонятно — у одной матери родились и шаман, и аданаил. Филимон по этому поводу только складывал вместе кончики пальцев (эльфийский аналог разведения руками или чесания в затылке). Разнообразия в команду шаманов добавляли прямой наследник Мазая двадцатилетний шаман-зверолов Леня, тридцатилетний Виктор — бывший милиционер — и угрюмый Потап — самый настоящий раскольник со всеми атрибутами в виде оканья и холщовой рубахи. Вся эта сборная солянка со скрипом осваивала непривычную для людей науку. Получалось тяжко — вот и сейчас они покидали «аудиторию» с явным облегчением. Все выходили из класса, слегка кланяясь Андрею, иногда подтверждая свое уважение словом «княже».

Единственной, кто не заморачивался церемониалом, была Света. Она выпорхнула из класса как воробышек и, подпрыгнув, коротко чмокнула Андрея в щеку:

— Ты пришел за мной?

— Вот уж не было печали, на фига ты мне сдалась, пигалица, — возобновил их привычную игру Андрей и сморщился с наигранным презрением.

— Ага, вот как?! Как выносить на руках девиц из логова монстров — так всегда пожалуйста, а как жениться — так сразу в кусты.

— Ну я ж не против, вот договоришься с Надеждой Васильевной — и сразу свадьбу сыграем.

— Да, с ней договоришься, — вздохнула Света. — Так ты не меня искал?

— И тебя тоже. Скажи, ты ничего не вспомнила из того пророчества про Вини?

При упоминании маленького егеря Света грустно вздохнула и покачала головой.

— Ладно, не расстраивайся, может, Филимон чего умного скажет. Беги за остальными, а то с тебя станется отмазаться от дальнейших уроков под предлогом очень важного княжеского дела.

Судя по тому, как блеснули глаза Светы, что-то подобное она как раз и задумала.

Голубое платье мелькнуло в дверном проеме. Андрей проводил девушку взглядом и вздохнул. Родив маленькую сирену, Света напрочь отказалась от общения с ребенком, и пришлось искать для малышки кормилицу. С другой стороны, она сама еще дите и уж точно не просила эльфов творить с собой того, что они сделали. В груди аданаила зашевелился зверь ненависти, но он решительно загнал его обратно — в таком настроении можно нечаянно зашибить пленного учителя.

Войдя в класс, Андрей словно попадал в другой мир. Здесь все было обставлено по вкусу местного обитателя: на стенах собственноручно сплетенные циновки, на полах коврики для учеников и небольшая возвышенность для учителя. Возле маленького столика, больше похожего на какой-то алтарь, на коленях стоял эльф.

Услышав чужие шаги, Фиаллимонотар плавно и величественно повернул голову и тут же резко вскочил, как испуганная кошка, разве что на стену не полез. Наполненные нектаром бутоны окостеневших цветов со стуком покатились по деревянному полу, оставляя после себя жирные пятна. Эльф отступил еще на шаг и судорожно вздохнул.

— Спокойно, Фиаллимонотар, — по-эльфийски сказал Андрей. — Я пришел без злых намерений, мне нужны ответы.

Указав на постамент учителя, князь присел на одну из ученических циновок, сплетенную из тростника. Находясь в зоне антимагии, эльф вынужден был работать с земными материалами, хотя наверняка предпочел бы более изящные магические растения, притом постоянно живые, даже в виде мебели.

Фиаллимонотар осторожно приблизился к своему постаменту и робко присел. Его руки нервно подрагивали, а уши были максимально отведены назад: их первый разговор Андрей уже успел забыть, а вот эльфу, похоже, знакомство с аданаилом запомнилось надолго.

— Ну рассказывай, как тебе у нас живется? — начал разговор с вежливого оборота князь, стараясь выстраивать эльфийскую речь максимально правильно.

— Благодарю, эрл, все хорошо.

— Не тяготит неволя?

— Что есть свобода, господин? Возможность идти куда захочешь или заниматься тем, что тебе по душе? Я выбираю второй вариант, поэтому сейчас я свободнее, чем раньше.

Андрей скептически хмыкнул и хитро посмотрел на эльфа:

— В общем, тебе всего хватает?

— Я лишь тоскую по богатству жизни, мне недостает общения с привычными растениями. Прости, эрл, но ваша жизнь скудна, а краски тусклы.

— Хорошо, тебя будут отводить за периметр. Напоминать о том, что произойдет в случае побега, я не стану. Не маленький, сам все понимаешь, — небрежно бросил Андрей и увидел поклон со стороны эльфа — то ли в благодарность, то ли в подтверждение понимания невысказанной угрозы. — Но я пришел не за этим. Помнишь, мы говорили о моих снах?

— Да, эрл. Измененные духи-паразиты…

— Не называй их так, — резко оборвал эльфа Андрей.

— Прости, эрл, духи-симбионты в твоей второй оболочке не только разрушают магические плетения, они несут дополнительно информационный заряд. Возможно, память предков. Я не могу знать точно, но, похоже, это осколки человеческого духа.

— Что значит «похоже»?

— Прости, эрл, но все, что я знаю о шаманах, мне удалось открыть только здесь, среди людей. У нас это строжайше запрещенная тема. А имя аданаила — вообще табу. Глазами Советоланы я научился отличать животный дух от растительного и насекомого. Но в аданаилах роятся частицы человеческого духа, поэтому я предполагаю, что твои сны — это обрывки чьей-то памяти.

— И как это возможно?

— Я не знаю, эрл, даже то, что с частицей духа живого человека можно что-то сделать, для меня уже невообразимо. А о создании сложных форм, способных выполнять определенные действия, и помыслить страшно.

— Хорошо, с видениями от далеких предков вроде понятно, а как насчет видений о нашем времени, о знании подробностей жизни других людей, которых я даже никогда не видел? И как насчет пророчеств?

— Это доступно только видящим, но не вам, аданаилам.

— Ты уверен?

— Да, эрл, предки оставили тебе только долю разрушителя, созидать и видеть аданаил неспособен.

Некоторое время Андрей молчал, обдумывая слова эльфа, но, заметив, что Филимон никак не может расслабиться, решил все же уйти.

— Благодарю, Фиаллимонотар, ты мне очень помог.

— Волей светлых богов мне уготовано служить тебе, эрл, поэтому любой труд во благо приносит радость, — ответил эльф и низко склонился.

«Во благо, блин, гуманисты долбаные», — неожиданно зло подумал Андрей, вспоминая забитые человеческими костями тоннели парижского метро. Решив не пугать и так задерганного пленника, быстро встал и вышел.

Ему нужно было переключиться на другие мысли — общение с эльфом, который, сам того не желая, разрушил надежду на спасение Вини, будило в груди чувство ненависти.

К счастью, на помощь Андрею поспешил сидящий на платформе детской карусели Мазай — он сразу же так загрузил голову новоиспеченному князю, что выбил оттуда все лишние мысли.

Больше трех часов они потратили на инспекцию давно уже немаленького хозяйства: обошли сеть строящихся дзотов по краю антимагической зоны и проверили склады с продуктами — как простыми, так и магическими. И семена, и стебли магически модифицированных растений несли в себе различные плетения, то есть могли пострадать от тех самых духов-разрушителей, которыми аданаилы постоянно подпитывали зону действия «шишки». А вот плоды этих растений были вполне обычными, если можно назвать обычной штуковину размером с арбуз и вкусом как у яблока. Впрочем, радости аданаилам от таких продуктов было немного — хоть в руках они и не гнили, но несварение желудка обеспечивали стабильно. Так что весь отряд антимагов питался мясом и тем, что сограждане вырастили в антимагической зоне.

Следующим пунктом в программе вечно ноющего о старости Мазая был приемный пункт. Сюда по приказу Андрея доставляли любые осколки старой цивилизации. Чтобы протащить в город все не испорченное «Песней Хаоса» добро, в поясе менгиров, который все же оставили нетронутым для защиты от бандитов, был проделан проход, так что при должном везении можно было получить даже боеприпасы. Но в основном везли всякую рухлядь.

— Ты на фига мне притащил все это барахло?! — орал Данька-Вентилятор на какого-то мужика. Местный глава компьютерного отдела стоял на обычном крестьянском возу, закопавшись в «барахло» по пояс, и сотрясал огромной, как его голова, лампочкой. — Она ведь перегоревшая!

— Ну дык это… починить же можно, — не унимался добытчик.

Данька зло сплюнул и уже хотел шарахнуть мужика той самой лампочкой-переростком, как увидел нечто необычное. В одно мгновение он потерял интерес к мужику, в частности, и ко всему миру в целом. Резким рывком Данька выдернул из кучи на возу покореженный системный блок, вскрыл его без какой-либо отвертки и начал настороженно обнюхивать, засунув голову в жестяную коробку. Уже через секунду он как раненый сайгак понесся в сторону продуктового магазина неподалеку от спорткомплекса, который был переоборудован в вычислительный центр.

Андрей улыбнулся, посмотрев вослед субтильному пареньку в очках, который сейчас мог обогнать любого олимпийского чемпиона. Вот уж кто счастлив по-настоящему.

Даниила они нашли в лагере беженцев в совершенно запущенном состоянии, парень опустился до последней степени, безмерно страдая от невозможности «присосаться к компьютеру». Как рассказали соседи, пил он уже несколько месяцев и выглядел законченным и безнадежным алкоголиком. Как бы не так! Стоило Андрею упомянуть о парочке рабочих ноутбуков в Княжеском, как парень с омерзением посмотрел на бутылку сивухи и побежал к своей страсти впереди каравана.

Андрей еще раз улыбнулся и обратил внимание на перепалку у телеги.

— Лови его, лови! — орал давешний мужичок, пытаясь погнаться за Данькой.

В это время Мазай тормозил мстителя за полы фуфайки:

— Да стой ты, оглашенный, чего орешь-то?!

— Дык украл же!

— Чего украл?

— Дык железку.

— Тьфу, темнота, — зло сплюнул Мазай. — Не украл, а принял. Вот тебе два талона вместо одного — вишь, как малец обрадовался: видать, нужная штука попалась.

Расплатившись с обрадованным мужиком, Мазай начал отбиваться от активизировавшихся поисковиков, а их здесь было немало — человек сорок на тридцати возах. Андрей особо не вникал в то, чем таким расплачивались с мужиками Мазай и Надя, но, похоже, для поисковиков это было выгодно.

В общем гаме внимание привлек звонкий голос молодой женщины, говорившей по-немецки.

«А немцы здесь откуда взялись?» — удивленно подумал Андрей, выуживая Мазая из толпы. Напирать на князя народ не стал и дисциплинированно отошел в сторонку.

— Матвей Александрович, откуда у нас взялись немцы?

— А, — отмахнулся Мазай, — приперлись вчера и еще заявляют, что знакомы с тобой. Требовали встречи. У-у, интервенты.

— Постой, — постарался остановить возмущение старика князь, — если говорили, что знают меня, то почему не доложил?

— Мало ли — а вдруг диверсанты?

«Все, у старика начинается маразм. Жаль», — подумал Андрей и хитро прищурился:

— Но если ты понял, что говорили обо мне, то, значит, там был русский.

— Шпиен! — уверенно заявил Мазай.

— Так, все, хватит играть в Штирлица, с этим и Гаврилов справляется неплохо. Пошли, покажешь своих «шпиенов».

«Интервенты» оказались не немцами, а австрийцами, как и предполагал Андрей. Из барака, в котором Мазай разместил гостей, за что заработал многообещающий взгляд, вышел исхудавший, но все еще энергичный Гена — судя по всему, уже бывший бургомистр австрийского городка Дойч-Ваграм.

— Какими судьбами в наших лесах, герр Хельмут?

— Невеселыми, — вздохнул Гена, подойдя ближе и настороженно пожимая протянутую руку. — Не знал, как вы меня встретите, рад, что не прогоняете. Единственное, что хотел бы попросить: у нас несколько беременных женщин. Можно им условия немного получше?

— Так, все, на этом разговоры заканчиваем. Сейчас вас разместят в благоустроенных квартирах. А вечером — ко мне, на ужин и разговор. Матвей Александрович, поселите людей в отремонтированной пятиэтажке.

— Но, Андрюша, как это — в отремонтированной? — сдавленно прохрипел Мазай.

— А так, — прошипел деду Андрей, когда Гена тактично отошел в сторону, — что ж ты меня перед европейцами позоришь, дед? Вот обошелся бы с людьми по-хорошему — жили бы они в частном секторе без ремонта, а так — заселяй пятиэтажку. Все, без разговоров. Сами хотели княжью волю — так получите и распишитесь.

Вечером Надя расстаралась на неплохой ужин с тушеным зайцем и минимумом магических плодов. Гена явился на встречу с беременной женой, с чем князь его и поздравил.

В начале вечера обходились без деловых разговоров, но когда Надя утащила Грету в свою гардеробную с целью что-нибудь подсунуть — на бедной австрийке было потертое платье, а в глазах читалась тоска по утерянному гардеробу, — Андрей вопросительно посмотрел на Гену и приготовился слушать.

Из рассказа бывшего бургомистра выходило, что самоубийственный и неожиданно успешный поход Андрея наделал в стане врага такого шороху, что вздрогнула вся Европа. Эльфы запаниковали, кроме того, нашлись беспокойные люди, которые, казалось, только и ждали подобного момента. Армию коалиции человеческих анклавов возглавил некто Командор. Он собрал несколько тысяч итальянцев, хорватов, албанцев и небольшую, но совершенно безбашенную бригаду венгров, которой сам и руководил. Немцев и французов привлечь не удалось — не было больше таких народов.

Но не это явилось решающим фактором, а то, что в человеческой армии нашлось несколько аданаилов. Командор разработал новую стратегию, и родовитые маги начали дохнуть как мухи от снайперского огня антимагов. Может, в другой ситуации они бы что-нибудь придумали, но смерть короля и магический взрыв в столице заставил эльфов заговорить о мире. К тому же где-то в феврале Командор умудрился совершить настолько наглый рейд по тылам ушастых, что те просто за голову взялись. Результатом этих событий стал договор между эльфами и коалицией людей — перемирие и граница по Дунаю. Люди не лезут к эльфам, а эльфы остаются в Западной Европе.

— Вот так просто отдали ушастым всю Западную Европу?

— А варианты? То, что произошло, только чудом и можно назвать, взяли что дают. К тому же на Дунае и Рейне сидит клан Озерной Лилии, а с этими отморозками не рискуют спорить даже сами эльфы. После смерти Эдерая эти ребята вообще никому не подчиняются и на подписание договора не явились. Кстати, так же как и Командор: от мира он не в восторге, но, как говорится, один в поле не воин.

— Не хочу повторяться, но откуда такое знание эльфийско-человеческой политической обстановки? — с ехидцей спросил Андрей.

— Не хочу повторяться, — в тон ответил Гена, — но оттуда же, откуда и раньше. Я уже говорил о старом знакомом любителе черной пыльцы. Обнюхавшись, это мелкое падло уже не замолкало ни на секунду и на вопросы отвечало очень охотно. Как оказалось, рабы очень информированный народ, и сарафанное радио у них работает не хуже ВВС. Впрочем, обижаться на фэйри мне грех — ведь именно он предупредил, что слишком близкие к Дунаю поселения могут тихонько переселить через реку, так сказать, добровольно-принудительно. Поэтому я прихватил тех мастеров, которые согласились уйти со мной, и дернул подальше от эльфов. О твоем квесте я тоже узнал от фэйри. А уже проходя по Белоруссии, наслушался от местных о великом князе, жестоком Убивце и вообще эпической личности. Сложил два и два — и решил перебраться под крыло к хоть и шапочно, но знакомому правителю.

На некоторое время Андрей задумался. Теперь, после разговора с Геной, многое становилось понятно. После смерти короля эльфы снизили свою активность. А недавний договор объяснял исчезновение всех ушастых. Это была заслуга других, но окрестный народ явно приписывал все перемены Андрею и старался перебраться поближе к безопасности.

Андрей так и не успел решить, что из всего этого следует, — в столовую ворвался один из бойцов Гаврилова:

— Княже, у нас ЧП в больничке.

— Что случилось?

— Понятия не имею, просто сказали вызвать вас.

— Ладно, разберемся, — вздохнул Андрей, поднимаясь со стула. Увидев входящих в двери Надю с Гретой, жестом остановил возможные вопросы. — Надя, все потом. Разберись, пожалуйста, с проблемами наших гостей и введи Гену в курс дела. Думаю предложить ему пост постоянного заместителя старосты. Его опыт бургомистра нам ой как нужен.

Гена согласно кивнул, улыбаясь уголками рта, — он прекрасно знал английский опыт постоянных заместителей министров, где сам министр исполнял роль свадебного генерала.

До бывшей поликлиники, а нынче главной больницы Княжеского, было недалеко — метров семьдесят, так что уже через пару минут Андрей входил в вестибюль двухэтажного здания. Там его встретил местный главврач — невысокий, крепко сбитый мужчина с шикарными буденновскими усами, полностью соответствующими окрасу коротко постриженных русых волос. Весь вид Василия Васильевича вызывал благодушное отношение наравне с иллюзией незлобивости и отзывчивости — таким он и был с адекватными больными и друзьями. Но стоило кому-то попытаться вести себя грубо, этот невысокий человек ставил на место самого наглого здоровяка — опыт психиатра давал о себе знать, причем в полной мере.

— Василь Василич, что тут у тебя стряслось?

— Честно говоря, Андрей Андреич, и сам не знаю — в общем, мистика какая-то, — ответил врач, указывая одной рукой в сторону лестницы на второй этаж, а вторую по-прежнему удерживая в кармане белого халата. — Сам знаешь, Света иногда приходила посмотреть на Анюту, а вот сегодня решилась взять на руки. И тут с ней случился припадок. Няня еле успела подхватить ребенка, Света стоит столбом, глаза круглые и мутные, а сама вещает что-то о вишневом цвете, девушке в белом платье и крови друга.

Андрей застыл на лестнице как замороженный.

— Ты ничего не путаешь?

— На склероз, а тем более галлюцинации, пока не жаловался.

— Прости, я не это хотел сказать, — рассеянно извинился князь и практически вбежал в указанную доктором палату.

На больничной кровати лежала бледная Света и плакала.

— Ну что ты, Светик, все хорошо… — Андрей присел на кровати и погладил девушку по голове.

— Я теперь никогда не смогу к ней прикасаться.

— Ерунда, справились с эльфами — и с этой проблемой справимся. Подумаем и справимся. Лучше скажи — что ты видела?

— Не помню, — немного злясь на бесчувственность Андрея, ответила Света, чего он и добивался. Иногда злость является неплохим лекарством. — Только какие-то белые цветы и глаза Вини. Такие страшные.

— Цветы, — задумчиво произнес Андрей. Ему почему-то только сейчас пришло на ум, что на дворе всего лишь начало марта и пора цветения вишен еще не пришла. Магические растения по периметру действия «шишки» цвели даже зимой, а с началом весны вообще взрывались буйством красок, и вишни на этом фоне как-то терялись.

«Следовательно, я видел будущее. Интересно, это у нас со Светой групповой бред или Филька все-таки ошибался?»

В этот момент в палату буквально ворвались Надя, Гена и Мазай — неугомонная подруга Андрея все же расколола посыльного. На всех облеченных местной властью лицах было написано беспокойство, которое перешло в удивление, когда Андрей ошарашил их вопросом:

— Кто из вас знает, когда в Венгрии цветут вишни?

Глава 2 НАСЛЕДНИК

Практически сплошной массив зелени, через который вел узкий тоннель, был настоящим произведением искусства, можно сказать, шедевром. По всей его площади, нарушая законы природы, в густой тени росли огромные цветы всех оттенков красного и синего. Бутоны, находившиеся в отдалении от прохода, закрывали волоски тонких, но очень прочных стеблей, из которых и состоял весь этот массив. Казалось, цветы плавали в толще воды и на расстоянии выглядели размытыми, а те, что росли вблизи, открыто полыхали всеми красками, подаренными им природой и магами жизни.

Осождах шел по растительному тоннелю, не замечая окружающего великолепия: он был полностью погружен в свои думы. Впереди молодого эльфа ждала, возможно, самая важная встреча в его жизни. За последний год судьба юноши изменилась настолько резко, что не могла не вскружить головы. Еще год назад он был никем — единственным, но внебрачным отпрыском короля. Осождах не мог использовать даже приставки «сын Эдерая». Мать, представительница древней, но не очень влиятельной семьи, в надежде на великое будущее дала сыну имя деда — одного из самых великих эрлов клана Смертельной Лианы. И ее надежды, похоже, начинали сбываться.

Диковинные заросли нитевидных растений с огромными цветами оборвались резко, словно отсеченные гигантским ножом. На самом деле они являлись лишь обрамлением для еще большего чуда — дворца наставника магов разума.

Посреди лишенной растительности восьмиугольной площади возвышалась огромная полусфера — не менее сотни шагов в высоту и трех сотен в окружности, но это была лишь надземная часть сооружения. Осождах на миг замер, пораженный этим зрелищем. Раньше он никогда не видел Дворца Разума, впрочем, как и большинство эльфов: наставник Олориун не стремился к власти, но приближаться к его логову решались немногие. По слухам, здесь творились жуткие вещи.

И вот молодой эльф шел в это кошмарное место, чтобы узнать, что ему уготовил Совет наставников. Двое сопровождавших его магов разума ненавязчиво поторопили Осождаха, и он быстро пошел по жесткой, словно панцирь огромного насекомого, площади.

Вблизи стены дворца оказались гладкими, как отполированная кость. Он даже сумел заметить свое отражение на слегка мутноватой светло-оранжевой поверхности.

По периметру немного вытянутой полусферы у самой земли зияло множество отверстий разного диаметра — от значительно превышающих рост эльфа до крошечных. Провожатые направились в сторону самого большого.

Вход во дворец впечатлял размерами — больше десяти шагов в высоту. Но удивило и даже шокировало Осождаха другое: все стены полукруглого коридора были покрыты сплошной фреской поразительного качества. Молодой эльф не удержался, чтобы не прикоснуться к этому чуду. На ощупь поверхность казалась слегка теплой, но явно была крепка как камень. Удивительная картина казалась бесконечной — растительные мотивы переходили в сцены из жизни эльфов, которые, в свою очередь, перетекали в иллюстрацию битвы огромных армий «рожденных в утробе». Иногда в общий рисунок вплетались совсем уж абсурдные изображения, но даже в них чувствовалась какая-то невообразимая утонченность. Чаще всего эти непонятные рисунки обрамляли небольшие отверстия у самого пола.

— Кто все это сделал? — спросил Осождах, повернувшись к магу.

— Они — творения нашего господина, — ровным голосом ответил сопровождающий и указал за спину Осождаху.

Сын короля резко развернулся и увидел удивительное создание — огромного муравья, появившегося из ниоткуда, пока эльф поворачивался к провожатому. Конечно, в Темном Мире «черные бегуны» — муравьи с руку длиной — тоже поражали воображение, особенно знающих, насколько трудно магам жизни работать с насекомыми, но ЭТО! На полусогнутых лапках монстр доставал до пояса Осождаха, а длиной был не менее полутора ростов обычного эльфа. Теперь стало понятным назначение отверстий как во внешней оболочке дворца, так и в нижней части коридора.

Сын короля собрал свою волю в кулак и шагнул вперед, но насекомое не сдвинулось с места и угрожающе щелкнуло огромными жвалами. И все же муравью пришлось отойти — сопровождающий молодого эльфа маг что-то зашипел, и монстр исчез в одном из отверстий.

До центрального покоя дворца они спускались по спиральному коридору минут двадцать, и все это время путников сопровождали меняющиеся картинки огромной фрески.

Наконец они вышли в гигантский зал, посреди которого лежала свернувшаяся в кольцо огромная змея. Вблизи эта змея оказалась круговым ложем, сделанным в виде кусающей свой хвост рептилии. На ложе лицом к гостю сидел сам Олориун.

— Здравствуй, Осождах, сын Эдерая.

— Приветствую тебя, наставник.

— Присаживайся, — благосклонно кивнул маг и указал рукой на ложе.

Осождах неуверенно перешагнул через тело декоративной змеи и присел на край кольцеобразного дивана напротив хозяина дворца. Свободного места по кругу оставалось еще много — эльфов на двадцать. Ложе было низким и мягким, так что на нем было бы удобнее лежать, чем сидеть.

— Я вижу, у тебя есть вопросы, юный воин. Не стесняйся, до прихода остальных наставников время еще есть. — Олориун был чрезвычайно корректен и не стал копаться в голове гостя, хотя мог бы сделать это с легкостью.

— Ваш дворец и насекомые — как такое возможно? — спросил Осождах и тут же напрягся. — Если это, конечно, не тайна.

— Как может быть тайной то, чего никто не в силах повторить? Все это — торжество магии разума. Королева этих удивительных созданий способна управлять ростом и модификациями своих детей в соответствии с условиями обитания, но заложенный природой набор ее возможностей слишком мал. Я же всего лишь помог ей расширить рамки дозволенного. А что касается дворца — видоизмененные слюнные железы моих питомцев дают материал, который, застывая, по прочности не уступает камню, а чувствительные усики способны проделывать тонкие операции. Ты уже видел в коридорах результаты такой работы.

— И все это сделали муравьи?

— Да, они. Конечно же под руководством магов разума. Среди нас тоже есть творцы прекрасного, поводыри растений — не единственные, кто способен создавать Красоту.

Пока хозяин дворца и его юный гость разговаривали, в зале начали появляться другие наставники. Олориун прервал познавательную беседу, принимая гостей, а Осождах, почтительно встав, с любопытством наблюдал за вновь прибывшими. Здесь были: и худой, словно страдающий от жажды стебель тростника, наставник магов пространства, и четверо неразлучных и в чем-то похожих друг на друга наставников магов огня, воды, воздуха и земли.

Стихийники, как последователи самых непопулярных направлений магии, держались очень скромно. Через некоторое время в покои горделиво вступил наставник магов сопряжений — повелитель энергетических полей и создатель воздушных кораблей. Осождах был образованным эльфом и в отличие от большинства знал, что маги воздуха, как и другие стихийники, никакого отношения к кораблям не имеют. В плетеных корпусах воздушных гигантов распоряжаются «поводыри» из магов жизни и маги сопряжений. Они же с небольшой помощью магов огня стали творцами «Песни Хаоса».

Когда все расселись по периметру змеевидного ложа, появился наставник магов жизни. Как ни странно, Осождах не мог вспомнить имени престарелого мага. Все знали его как Наставника Жизни.

Древний маг, по обыкновению, разыгрывал роль немощного — рядом с ним шел молодой ученик в качестве подпорки для старика. Но на Олориуна это представление не произвело ни малейшего эффекта. Движение бровей — и юный маг, смертельно побледнев, бросил учителя, а затем, спотыкаясь, быстро побежал к выходу из зала. Наставник Жизни недовольно пожевал губами, а затем резво перебрался через кольцевое ложе и, отпихнув в сторону наставника магов воды, уселся напротив Олориуна.

— Достойные лорды-наставники, я пригласил вас, чтобы обсудить важнейший для жизни нашего народа вопрос, — велеречиво начал свою речь наставник магов разума.

— Хватит шуметь кроной, Олориун, — неожиданно сильным голосом оборвал оратора Наставник Жизни. — Мы все знаем, что ты хочешь сказать, а ты уже знаешь, что мы тебе ответим. Половина из нас хочет власти, а вторая половина мечтает о короле, который хотя бы на треть будет достоин наследия погибшего владыки. Но рассчитывать, что этот росток сможет спасти королевство, попросту глупо. Он даже не маг!

— Эдерай тоже не был сильным магом, и вообще я давно говорил о том, что магия для управления не только бесполезна, но и вредна.

— Уважаемые наставники! — неожиданно вмешался в спор наставник магов сопряжений. Мне кажется, что вы спорите не о том. Как насчет Аила? Орден смерти начинает меня пугать, и если честно, я не совсем уверен в разумности их наставника. Что ты скажешь об этом, Олориун?

— Действительно, разум Аила пребывает в некотором смятении, но до безумия ему еще далеко. Впрочем, вы сами можете убедиться, светлейшие лорды: наставник ордена смерти лорд Аил, — слова Олориуна прозвучали как представление гостя. Так оно и оказалось.

Как вихрь на вершину пустынной дюны в зал влетел Аил и несколько бойцов в черных древесных доспехах. «Тени» сразу заняли оборонительную позицию вокруг своего предводителя, но, похоже, они знали об этом месте и его хозяине больше обычных эльфов, поэтому и вели себя не так нагло, как обычно.

— Я так и думал! Что, маги, заговоры устраиваете! Тело нашего господина только предали земле, а вы уже делите его одежду! — свирепо вращая глазами, кричал седовласый лорд-разведчик, обвинительно указывая на магов изогнутым клинком, который покрывала зеленоватая слизь.

— Может, досточтимый лорд-разведчик согласится принять участие в нашем Совете? — совершенно спокойно посмотрел на Аила хозяин дворца и добавил с холодной улыбкой: — А доблестных «теней» мы не станем утруждать нашими спорами, они могут покинуть этот зал.

Осождах заинтересованно посмотрел на реакцию пресловутых «теней». Выходцы из низов клановой рощи, богатство которых составляли лишь их доблесть, умения и покровительство лорда-разведчика, продержались дольше, чем юный маг жизни. Они даже дождались раздраженного кивка Аила и, с усилием сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, вышли из зала.

— А теперь и я, и досточтимый Совет наставников готовы выслушать твои обвинения. Кстати, я жду компенсации за двух убитых тобой муравьев. — Олориун говорил спокойно и ровно, ни единая мышца на его лице не нарушила гармонии величия. И лишь в последней фразе он добавил в голос жесткости.

— Они посмели встать на моем пути, — вскинул голову Аил.

— В дом лорда без приглашения может войти только эрл или король. Ты претендуешь на корону, Аил?

— Нет, конечно, — фыркнул лорд-разведчик, сбавляя тон: он уже начал понимать, на какую скользкую стезю могут завести вкрадчивые слова наставника магов разума.

«А ведь он еще не окончательно свихнулся», — подумал Осождах, со стороны наблюдая за этой сценой. Сын короля буквально впитывал эту атмосферу интриги и тонкой игры — ведь совсем скоро ему придется окунуться в придворный водоворот с головой, в этом он уже не сомневался.

— Великолепно, с одним вопросом мы разобрались. Что еще тяготит твой разум, лорд-разведчик?

— Мир! — вновь «завелся» Аил. — Как вы посмели заключить мир с убийцами короля?!

— Да кто ты такой, чтобы задавать нам вопросы! — взвился с места престарелый Наставник Жизни, вновь забыв о своей немощи.

В ответ на этот вопль Аил зарычал и поудобнее перехватил клинок. В его единственном зрячем глазу заплескалось кровавое безумие. Наставник Жизни зашептал что-то себе под нос. Зашевелились и другие маги. В воздухе разлился запах озона.

— Все! Хватит! — Казалось, этот крик хлестнул не по ушам, а напрямую по мозгу присутствующих, и наставники моментально притихли. Наставник Жизни изобразил сердечный приступ, а лорд-разведчик выронил меч, покачнулся, на секунду теряя сознание, но тут же пришел в себя. — Этот спор утомил меня. Отвечу на все вопросы разом, — по-прежнему надменно-сдержанно, но жестко заявил Олориун. — Аил, мир был неизбежен: погибло больше трех сотен высших магов, и возле наших рощ начали бродить аданаилы. К тому же ты знаешь, кто убил короля, и никто не запрещает тебе охотиться на отдельно взятого аданаила. Звериные лидеры согласились на этот пункт договора. Если бы ты удосужился прочесть отправленную тебе копию, то задавал бы значительно меньше вопросов. И последнее: мы хотим сделать этого юношу королем. У Эдерая не было других наследников, и это единственный шанс избежать свары между лордами родов Смертельной Лианы и остудит пыл эрла Коровата.

Некоторое время Аил колебался — и все же принял решение:

— Пусть будет так. — Он развернулся, чтобы уйти.

— Я рад, что мы поладили, — позволил себе холодную улыбку Олориун, — но есть еще одно условие, которое позволит нам избежать многих ошибок в будущем.

— Что за условие?

— Ты должен прийти ко мне, дабы я мог успокоить бурю твоего разума.

— Я не позволю кому-либо копаться в моем черепе, маг! — вновь вспылил Аил.

— Сейчас ты непредсказуем, как сашат в период брачных игр, и никто из нас не сможет тебе доверять.

Несколько секунд два лорда мерились взглядами, но играть в такие игры с величайшим из магов разума — дело изначально проигрышное, и Аил опустил глаза.

— Пусть будет так, но тогда встречное условие — и не к тебе, а к будущему королю.

Услышав это, Осождах встал и шагнул вперед — он привык самостоятельно отвечать за свою судьбу и с детства не прятался за спинами тех, кто сильнее.

— Я слушаю, лорд-разведчик.

— Ты сможешь править, не отомстив за отца? — с вызовом спросил Аил.

— Не смогу, лорд-разведчик.

— Тогда идем со мной и вместе подумаем, как вырвать сердце этой мрази. И тогда я с радостью преклоню перед тобой колени. Я и все «тени» ордена смерти.

Аил резко развернулся спиной к наставникам и пошел к выходу из зала. Осождах двинулся следом, даже не посмотрев в сторону магов: его удел — битва и месть, а все придворные игры следует оставить на потом, да и магам уже сейчас следует показать, что он не станет марионеткой в их руках.

— Одну секунду, эрл, — остановил его Олориун. — У меня есть для тебя подарок.

Сын короля повернулся и увидел, что к Олориуну подлетает небольшой крылатый муравей, сжимающий в лапках боевой посох с длинными лезвиями на обоих концах.

— Я знаю, что ты предпочитаешь в бою хораты. Мои ученики покопались в головах звериных кузнецов, и мастера, кующие броню для овров, создали это оружие. Оно не несет в себе магии, но крепче зачарованных и надежнее предательских мечей проклятых мастеров. Путь этот хорат, который я рискнул назвать «бабочкой», сохранит для нас твою жизнь, — сказал наставник, глядя в глаза принцу, и тихо добавил: — Помни, ты нужен нам живым, а не как легенда и знамя для мести безумного Аила. Удачи в охоте, будущий король!

Глава 3 ВСЛЕД ЗА БЕЛЫМ ЦВЕТОМ

В этот раз Андрею ничто не снилось, ночь прошла спокойно, и он проспал восемь часов подряд, несмотря на все вчерашние передряги, а возможно, именно благодаря им. Нади на привычном месте не оказалось, и, судя по всему, она даже не ложилась. Боевая подруга Убивца часто задерживалась в лаборатории дотемна, и ему приходилось засыпать в одиночестве.

Андрей начал быстро собираться, но не успел он одеться, как появилась Надя.

— Где ты была?

— Этот вопрос обычно задают жены своим непутевым мужьям, — улыбнулась Надя и, подойдя ближе, устало потерлась щекой о плечо Андрея. — Нужно было успеть очень многое, пока ты не уехал.

— И ты не станешь меня отговаривать?

— А есть смысл? — вопросом на вопрос ответила Надя и посмотрела в глаза своему мужчине. В этот раз Андрей встретил ее прямой взгляд спокойно.

— Почему мне так повезло с тобой? — сказал он и обнял Надю, а мысленно добавил: «Дважды найти женщину без обычных женских закидонов — это уже больше чем везение, это милость Божья».

— Это не везение, — сказала тихо Надя, и Андрей внутренне напрягся, испугавшись, что она прочла его мысли. — Если бы я была другой, ты не подпустил бы меня и на выстрел из «винтореза». Обниматься с тобой хорошо, но нам стоит пойти посмотреть на результаты моих ночных бдений.

— А спать ты когда будешь?

— Я успею, — мягко улыбнулась Надя, а затем, решительно ухватив Андрея за руку, потащила к выходу из спальни.

Лаборатория Нади находилась в подвальном помещении их «дворца». Пока они спускались, бывшая учительница физики, а теперь исследователь всего непонятного и загадочного, вводила Убивца в курс дела.

— Мне уже давно не давал покоя ваш ритуал кровопускания. Я, конечно, понимаю, что это круто и перед девчонками смотрится просто убойно, но микробов и заражения крови никто не отменял. Вот я и решила поэкспериментировать с пулями.

— Надеюсь, ты не стала резать чешуйки, — резко остановился Андрей. Два месяца назад он уступил настоятельным просьбам Нади и отдал ей на исследование три чешуйки от артефакта. Теперь он испугался того, что энтузиазм исследовательницы мог зайти слишком далеко.

— Успокойся, ничего страшного с твоими чешуйками не случилось. Слушай дальше. В последнее время вы, аданаилы, ассоциируетесь в народе с ведьмаками, а все монстроподобные творения эльфов — с разной нечистью. О серебре я подумала сразу, но, решив, что это бабкины сказки, отбросила эту мысль. Как оказалось, зря.

Во время разговора они спустились в подвальный этаж и подошли к тяжелой двери со штурвальным запором. Еще большей солидности входу в лабораторию добавлял пост в виде серьезного дядьки с автоматом. За всеми этими занятиями с аданаилами, городскими проблемами и самосовершенствованием Андрей пропустил все новшества и удивленно смотрел на бойца, который торопливо бросился открывать тяжелую дверь, а затем вытянулся в струнку, причем больше перед Надей, чем перед своим князем.

— Так вот, — продолжала свою лекцию Надя, — первый опыт с серебром ничего не дал, но, поэкспериментировав с разными сплавами, мы вышли на интересное соединение серебра, свинца, меди и золота. — Надя остановилась посреди коридора возле одной из боковых дверей и торжественно посмотрела на Андрея.

— И? — поддержал игру Андрей.

— Я хотела сделать тебе сюрприз попозже, но вышло как вышло. Пули из этого сплава способны удерживать духов-разрушителей на двадцать секунд, что дает нам, то есть вам, возможность не заниматься кровопусканием. Выходя из поля вашего духа, пуля прихватывает с собой энное количество духов-симбионтов, и они помогают ей пробиться сквозь магическое защитное поле. Скорость разрушения плетений не менее молниеносна, чем у подселенных на частицу крови.

С этими словами Надя театрально открыла двери, за которыми Андрей увидел настоящий оружейный мини-цех. Гена и несколько незнакомых Андрею мужиков усиленно трудились над патронами разных калибров.

Андрей поздоровался с оружейниками и по их виду понял, что те, так же как и Надя, трудились всю ночь напролет. Среди патронов Убивец узнал знакомые СП-5 и СП-6 для его «винтореза», а также заряды для «гюрзы», «Калашникова» и СВД. А вот здоровенные патроны, предназначенные бог знает для чего, слегка озадачивали.

— Что это?

— О, это очень интересная история, —не дала Гене ответить Надя. — Скажи, милый, как ты собираешься добираться до Венгрии?

— Ну на лошадях, а как еще?

— А может, лучше на броневичке?

От этого заявления Андрей окончательно проснулся.

— Так, значит, это патроны к ПК, и для КПВТ небось тоже есть?

Гена довольно улыбнулся и достал из-под стола тяжелый цинк с патронами.

— Очень хорошо, а теперь скажите: как вы собираетесь прикрыть от магии целый броневик? Может, вы и этот вопрос успели решить, пока я спал? — спросил Андрей, чувствуя, что начинает психовать из-за подобного вмешательства.

Надя почувствовала изменение в настроении любимого, подошла ближе и успокаивающе положила ладонь ему на грудь.

— Андрей, ты сам говорил, что каждый должен заниматься своим делом.

— Должен, да только я почему-то спокойно сплю, пока вы тут идеями брызжете.

— Зато потом мы будем сидеть в теплом и уютном доме, а ты полезешь в самое пекло, имея под рукой только то, что мы тут «набрызгали». Пойдем лучше посмотрим на броневичок.

— Хорошо, Наденька, — копируя вождя пролетариата, прокартавил Андрей.

А броневик действительно имелся — точнее, бронетранспортер. Князь не был большим спецом в современной бронетехнике, но БТР-80 узнал сразу. Рядом с бэтэром крутился сам Стармех, как местные остряки прозвали Виталия Константиновича Шарова. Этот слегка угрюмый, немного надменный и чуточку саркастичный человек являлся механиком от Бога. Он успел приложить свои «золотые руки» ко всему железу в городе. Под присмотром Стармеха заработала ТЭС, она же ТЭЦ, переоборудованная из старой котельни, вернулась из небытия пара дизелей. И вот еще одно воскрешение — практически новый, как говорит Мазай, «почти не вдеванный», бронетранспортер.

— Ну и как машина, Виталий Константинович?

— Нормально машина, переделал электрический спуск на стволах, обновил освещение и аккумулятор на стартере, перемотал проводку, ну и выкинул все лишнее.

— И откуда такое добро?

— Да это Василь Федотыча наследство. У него еще со старых времен осталась одна застава, укомплектованная парочкой восьмидесятых. Маги ушастых туда не добрались, а вот один из отрядов лучников забрел. Из гарнизона кого вурдалаки положили, а кого ушастые следопыты стрелами утыкали, а бэтэров они то ли не заметили, то ли не было чем раздолбать.

— Хорошо, вернемся к вопросу о «Песне Хаоса». По рассказам Филимона, у них этой дрянью разве что грудные младенцы не кидаются. Кто не может магичить — у того есть артефакт, — обратился к Наде Андрей.

— Чтобы защитить этот чудесный броневичок, мне нужно еще две чешуйки.

— Не дам, — тут же отрезал князь.

— Ну почему так категорично?

— Что значит «категорично»? Тебе дать волю — ты обкорнаешь «шишку» до состояния иголки, а на ней держится вся оборона города от магов.

— А если с возвратом?

— Это как?

— Я здесь на досуге работала с чешуйками, пытаясь выстроить схемы их взаимодействия с аданаилом, так вот, если чешуйки расположить в определенной конфигурации вокруг аданаила, то это значительно увеличивает поле, в котором могут существовать духи-разрушители, причем пока внутри этой схемы находится источник духов, концентрация достаточно высокая.

— То есть источник — это кто-то из моих пацанов?

— Да, причем если в схему добавляется еще одна чешуйка, то размер поля увеличивается в разы.

— А без аданаила?

— Увы, два часа с полуметровым диаметром — и все, — с сожалением развела руками Надя.

Андрей задумался. Добраться до цели путешествия с максимальным комфортом и быстро было очень соблазнительно — ведь неизвестно, когда в этой злополучной Венгрии цветут вишни, возможно, они уже опоздали. К тому же он не забывал о каком-то там Командоре и, как выразился Гена, «его отмороженных венграх». С людьми Андрею воевать не хотелось вообще, а так была возможность сделать дело и быстро смыться даже под градом арбалетных болтов и прочей дряни.

— Хорошо. Как должны размещаться чешуйки?

— Четыре по углам и одна в башне, — ответила Надя и, сделав умильное лицо, добавила: — И еще одну — мне на распыл.

— Не дам, — тут же вернулся в глухую оборону Андрей. — Ну за что мне так не везет! У других женщины как женщины: просят шубы да брюлики, — а тебе подавай часть ценного артефакта, и не поиграть или там для красоты, а на научные опыты. Кошмар!

— Андрей, рано или поздно нам придется попробовать сплавы с этим металлом, иначе мы будем топтаться на месте.

— Хорошо, но только одну, — немного подумав, проворчал Андрей.

Недалеко от спорящих начальников со спокойно-ироничным видом стоял Стармех и, поняв, что семейный спектакль княжеской четы подходит к финалу, подал голос:

— Андрей Андреич, так как, заряжаем машинку?

— Заряжаем, Константиныч, сделайте для чешуек надежные крепления, но так, чтобы их можно было быстро снять.

— Да не вопрос, — пожал плечами механик и ушел обратно к массивной коробке бэтэра.

Надя взяла Андрея под руку, и они направились к спорткомплексу.

— Во дела. Все орут: «Князь! Князь!» — а решения принимают сами, даже не спросясь, — наигранно надулся правитель городка.

— Это были легкие решения, Андрей, а тебе придется выбирать тех, кто пойдет с тобой в поход, — неожиданно грустно сказала притихшая Надя.

«Да, и выбор будет очень нелегким», — подумал Убивец, прикрывая своей ладонью маленькие пальчики Нади.

Отряд аданаилов занимался на стрельбище с учителем-снайпером. В роли тира выступала небольшая балка, оставшаяся от давно пересохшего городского пруда, — была у районного начальства еще советских времен такая блажь. Полуразвалившуюся плотину укрепили мешками с песком и там же разместили мишени. Стрельбище в километр длиной не умещалось в антимагический контур, поэтому стрелки находились на позициях, заросших обычной травой, а некоторые мишени обвивали разноцветные вьюнки — как говорил Мазай, «полезные паразиты». В общем, получилось довольно символично.

Учитель Олег Ильич Резников считался не просто хорошим стрелком, а снайпером от Бога, но, увы, его военная карьера не была такой уж долгой и успешной. Когда-то при попытке уменьшить количество полевых командиров одного очень беспокойного народа позицию снайпера накрыли минометным ударом. К тому же загорелся высохший за лето лес. Сейчас у Резникова отсутствовала нога по колено, плохо слушалась левая рука, а лицо представляло собой полуобгоревшую маску, но наставником от этого он хуже не стал.

— Васька, хватит гладить винтовку, ты ее еще поцелуй. От твоих телодвижений выстрел лучше не станет. Выдай-ка лучше мне формулу тысячной для угловой величины.

Андрей тихонько подошел к стрелковой позиции и остановился, наблюдая за уроком, как сделал это и в классе шаманов. Находиться на занятиях он не мог по причине нехватки времени, необходимости выдерживать субординацию, да и возраст тоже давал о себе знать. Хотя Андрей и убеждал великовозрастного Виктора в обратном… Так что приходилось восполнять пробелы в знаниях при личных беседах с учителями и подслушивая уроки.

В это время Васька, уткнувшись в приклад, что-то бубнил себе под нос.

— Я не слышу! — поторопил ученика Резников, сидя на удобном раскладном стульчике, отставив в сторону протез.

— «В» равно «Д» умножить на «У» и разделить на тысячу.

— Что, Дианка подсказала?

— Я сам все вспомнил.

— Хорошо, тогда скажи мне, каково расстояние до третьей мишени.

— Четыреста метров, — тут же бодро ответил Васька по прозвищу Инди.

— Ну и как ты это определил? — вкрадчиво спросил старый снайпер, явно затевая подвох.

— Так до нее ж четыреста метров, — искренне возмутился Инди, даже отрываясь от приклада и привставая, чтобы посмотреть на учителя.

Рядом тихо задергался рыжий хвостик киснувшей от смеха Дианы.

— Как это вычислить по формуле, тунеядец?!

— Ну «В» равно…

— Это формула величины цели, — вздохнул старый снайпер. — Диана.

— «Д» равно «В», умноженное на тысячу и разделенное на «У». Ширина мишени восемьдесят сантиметров, умножаем на тысячу и делим на два тысячных деления шкалы прицела.

— Умница, девочка. А тебе, Васька, двойка. Все расскажу Надежде Васильевне. Это же задачка для третьего класса.

— И все равно я стреляю лучше этой рыжей зануды, — недовольно пробурчал Инди, получив в ответ зрелище высунутого язычка девочки.

«Блин, это же дети: Ваське четырнадцать, Дианке пятнадцать, десятилетний Чен вообще едва выглядывает из-за винтовки. Из взрослых — только хромой Алешка, Студент. И кого я собрался тащить за собой в опасный рейд?» — грустно подумал Андрей и вздохнул, а воспитательный процесс на стрельбище шел своим чередом.

— Ты хороший интуит, как и наш князь, но мог бы стрелять еще лучше. Что ты будешь делать, когда мы дойдем до таблиц поправок по метеоусловиям и деривации? Вот лентяй! И за что мне такое наказание?!

Андрей решил, что пора спасать положение, хотя понимал важность темы — сейчас, когда он немного разобрался во всех этих таблицах и поправках, сам удивлялся, как сумел свалить сирену с двухсот метров, да еще дозвуковым боеприпасом. Раньше он о снайперском деле знал только то, что фигнюшка с параболой в прицеле каким-то образом предназначена для определения расстояния до цели по человеческой фигуре.

— Класс, встать! — резко скомандовал инструктор и попытался проделать это сам.

— Не вставай, Олег Ильич, — положил ладонь на плечо калеки Андрей. И грустно посмотрел на жидкую шеренгу одетых в камуфляжные комбинезоны детей. Первым в строю стоял Студент, хромой с рождения юноша, который наверняка чувствовал бы себя лучше в царстве Даньки-Вентилятора, а не на стрелковом поле. Но судьба распорядилась по-иному.

Еще до возвращения Андрея в Шишкино Надя разослала ходоков в поисках всех, кто странно реагирует на эльфийскую магию. На данный момент удалось найти восемь аданаилов и больше десятка шаманов, но многие из них не хотели идти в чужие края, а некоторых не отпустили родители — славяне всегда отличались консервативностью и недоверием. Студент прихромал в поселок сам, так же как и Вентилятор, услышав о компьютерах, а рыжих близнецов привезла двоюродная тетка, не знающая, что делать с этими шалопаями, доставшимися ей от погибшей сестры.

«Все, хватит дергаться, мне только детей в бою не хватает», — подумал Андрей и решительно заявил:

— Завтра я ухожу в рейд на бронетранспортере, с собой беру Студента, всем остальным продолжать занятия по графику.

Андрей хотел было уже повернуться и уйти, но его остановил юношеский голос. На лицах аданаилов появились очень похожие эмоции, но с разной мотивацией: Студент явно был расстроен и напуган, а Белка и Инди расстроены и возмущены.

— Дядя Андрей, а как же мы? — обиженно протянула девочка.

— Прости, Белка, но в этот раз я сам. — Андрей вернулся на пару шагов, чтобы потрепать рыжие волосы.

— Вам нужен стрелок на бэтэре. Студент не умеет, — стараясь говорить спокойно, но все же с дрожью в голосе сказал Инди.

— А ты умеешь?

— Да, умею, когда зимой дядя Виталий притащил конями броневик, я попросил его научить меня стрелять из башни. А еще вам нужно, чтобы в башне сидел аданаил. Я не буду вылезать наружу, честно, — все же не выдержал и начал канючить Васька.

— Да уж, похоже, в Княжеском все про все знают, исключением остается только сам князь, — улыбнулся Андрей, понимая, что Васька прав. Малец уже убивал и гвулхов, и людей-бандитов. Так что пора брать его в серьезное дело, и лучше, если он нюхнет серьезного пороху внутри защищенного бронетранспортера. — Ладно, стрелок, собирайся.

— А я? — тут же вмешалась Диана.

— А ты остаешься охранять город.

Интерес в глазах девочки продержался только секунду, а затем сменился нешуточным скепсисом.

Из шаманов князь отобрал Леню и Виктора. Теперь осталось решить, кого брать водителем, хотя были подозрения, что Стармех этого поста не уступит. Еще пустовала должность медика и три свободных места в десантном отсеке. Одно место Андрей зарезервировал на обратный путь для Вини, оставалось еще два.

За дневными заботами определиться с дополнительной парой бойцов так и не удалось. Ближе к полудню нашелся медик, причем самостоятельно: Василий Васильевич явился в «княжий терем» и заявил, что уже собрал все необходимое, вплоть до белого халата и стетоскопа.

Андрей некоторое время смотрел на хоть и крепко сбитого, но все-таки кабинетного работника, помолчал, а затем искренне улыбнулся:

— Хорошо, Док, только халатик оставь дома и зайди на склад к Мазаю за нормальным походным комбинезоном.

О том, что город останется без главврача, князь не беспокоился — Лариса Григорьевна, супруга Василия Васильевича, была способна рулить не то что одной больницей, но и министерством, причем любым.

Проследив за загрузкой продовольствия в бэтэр, Андрей провел «вечерний разбор происшествий во вверенной ему местности» — так он окрестил то, что местные жители обозвали «княжьим судом». В общем, несколько человек из окрестных хуторов и самого города пришли испросить справедливости у князя. Как обычно в этих случаях, Андрей не мудрствовал лукаво. За потраву магической травки стадом коз хозяина коз обязали передать пострадавшему адекватное количество плодов и семена на замену утраченного плодоноса. Два драчуна были направлены на ремонт аварийных домов и постройку дотов в антимагической зоне. А добрый молодец, обрюхативший туповатую на вид красну девицу, после отказа жениться отправился на те же общественные работы. На возмущение «несчастного отца» и несостоявшегося тестя князь ответил пожеланием лучше воспитывать детей и направлением в необозримые дали (в безматерной форме). Сидевший рядом Мазай хорошо знал и девицу, и парня, так что все обвинения в изнасиловании «высокий суд» счел несущественными.

Сразу после «суда» Андрей направился к бэтэру. Машину уже успели укомплектовать всем необходимым и заправить «под пробку» — Стармех постоянно соревновался в хомячестве с Мазаем и сумел собрать в антимагической зоне немалый запас топлива, в основном дизельного, но была и кое-какая топливная экзотика.

Как Андрей и предполагал, механик уже обустраивал на водительском месте все по своему вкусу.

Чуть позже к бэтэру вышел Гаврилов. Судя по завистливым взглядам, командующий обороной города сам был не прочь прокатиться в Венгрию, но этого человека заменить было невозможно. Князь уже собирался попросить у него пару бойцов с арбалетами, как прибежала Надя, сверкая горящими от восторга и красными от недосыпа глазами.

— Ну рассказывай, безумный ученый, что ты там еще натворила.

— Мы растерли часть чешуйки и добавили пыль в сплав, затем покрыли этим сплавом магазин к «Калашникову» и область патронника.

Андрей хотел было по привычке закатить глаза, но передумал:

— И?

— Возле менгира слабый заряд в патроне воспламенился через двадцать минут после выхода автомата из ауры аданаила.

От этой новости Андрей выпал из реальности минут на десять. Он судорожно пытался просчитать выгоды от этого открытия, но все по-прежнему упиралось в аданаилов, хотя в данном случае можно было попробовать.

— Сколько надо металла на три автомата и три магазина?

— Так, чтобы наверняка, думаю, половинки хватит.

— Хорошо, сделайте три, — принял решение князь и тут же остановил уже развернувшуюся Надю: — А спать ты когда собираешься?

— Ночью, с тобой — не думаешь же ты, что я отпущу тебя без прощания? — задорно улыбнулась Надя, коротко, но жарко поцеловала Андрея в губы и унеслась в лабораторию.

Андрей огляделся вокруг и, не увидев ни единой ухмылки, неожиданно для себя понял, что ему страшно не хватает едкого юмора Вини, который в такой ситуации обязательно ляпнул бы что-нибудь ядовитое. Все его любили и уважали, но искренних друзей пока не было.

— Василь Федотыч, мне нужны три нормальных бойца, на огнестрел, — попросил он, мысленно взвесив ситуацию и решив оставить Студента дома.

…Прощания не получилось — «безумный ученый» в горизонтальном положении отключилась после первого же поцелуя, и Андрей просто лежал, размышляя под мерное дыхание Нади.

Он не знал, почему решил так внезапно сорваться и вновь двинуться на Запад, повинуясь лишь наитию, непонятным снам и отрывистому пророчеству малолетней пифии. Но, несмотря на все сомнения, чувствовал, что поступает правильно. Он беззаботно прожил почти год и больше всего боялся того, что за это придется платить. Платить, как тогда, жизнью близких людей. Сейчас Андрей считал, что прятаться под одеялом — не просто наивная политика, но и смертельно опасная: нужно знать обстановку в мире, чтобы вовремя среагировать на опасность. Поэтому видения с одичавшим Вини и желание спасти друга оказались очень кстати.

Андрей повернулся на бок и посмотрел на спящую Надю: он уже давно спрашивал себя, имеет ли право на счастье, и в очередной раз не находил ответа. Но одно он знал точно — чтобы убить близких ему людей, врагу придется сначала переступить через его холодный труп.

Новый день встретил князя предрассветными сумерками и скандалом. Света ворвалась в спальню с разинутым ртом, но, увидев спящую Надю, решила «орать» шепотом:

— Ты что, решил ехать без меня?! — зашипела девушка, словно рассерженная змея.

— Да, — тоже шепотом заявил Андрей, осторожно вставая с кровати.

— А вот фиг тебе, — теряя голову от ярости, выпалила шаманка и сложила конструкцию из трех пальцев.

От неожиданности он опешил, не зная, как ответить на подобное заявление.

— Фи, мадемуазель, разве можно себя так вести? — послышался за спиной Андрея насмешливый упрек проснувшейся Нади.

— Эта сволочь решила меня оставить здесь, а сам пойдет спасать Вини! — перешла на ультразвук Света. — Для него он, видите ли, друг! А для меня нет?!

— Ты — шаманка, а не боец, — пытался возразить Андрей, но безуспешно.

— Ага! Значит, раньше я его как боец устраивала, а теперь уже нет! — Света решила апеллировать к одевающейся Наде, игнорируя местного князя, который чувствовал себя нелепо, стоя посреди комнаты в одних трусах.

— Блин, ну куда ты лезешь? — не выдержал Андрей и тронул запретную струну: — У тебя же ребенок.

Света дернулась, словно ее ударили. Ее огромные серые глаза моментально налились слезами, но рыданий не было — она просто стояла и смотрела на Андрея, а крупные слезы медленно текли по щекам.

— А у меня кто-нибудь спросил, хочу ли я этого ребенка? Спросил?

Андрей быстро шагнул вперед и обнял вздрагивающую девушку. Надя корректно вышла из спальни.

— Светик, прости. Я знаю, что тебе больно и страшно, мне тоже страшно. На кого я оставлю Надю и всех, кто мне доверился? И это не отговорка. Из аданаилов здесь останется только Белка и совсем никудышный Лешка. А ты можешь то, что другим не по силам. Я никогда тебя не обманывал и не обману. Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Ты мне веришь?

Света не смогла ничего ответить, только кивнула.

Солнце лениво вставало на востоке и пока еще даже не выглянуло из-за сосновых верхушек, а городок уже бурлил. Со всех сторон на главную площадь перед «княжьим теремом», он же спорткомплекс, собралось немало народу. Южную часть площади подпирала двухэтажная мастерская, пристроенная к котельной, во дворе которой стоял бэтэр. Перед бронетранспортером выстроились все участники предстоящей «охоты» на княжеского друга.

Андрей хмуро смотрел на неровную шеренгу. Стоящий немного в стороне Гаврилов основательно подошел к этому мероприятию, поэтому почти все были одеты в одинаковые комбинезоны местного пошива, фасон которых Андрей подсмотрел у егерей. Только Стармех решил выделиться и упрямо оделся в черный танковый комбинезон.

Каждый имел за плечами РД^[14] и каску. Правда, доктор добавил сумку санитара с большим красным крестом.

Из оружия Андрей и Инди имели одинаковые АКСУ вдобавок к «винторезу» Андрея и Васькиной СВД. Тройка прикомандированных спецназовцев под предводительством Бени-одессита получила по АК-74 с напылением из хитрого сплава. Ну и ко всему этому каждый получил небольшой арбалет и короткий прямой клинок, притороченный к РД.

Теперь эти люди были командой — на время похода они должны были забыть о личных амбициях и даже именах. В ходу оставались только позывные: механик — Стармех, врач — Док, шаманы — Грач и Зверь, спецназовцы — Беня, Лелик и Болик, аданаилы — Инди и Убивец. Андрей еще раз осмотрел своих соратников и, вздохнув, решил переходить к самой неприятной части церемонии — прощанию.

Наконец-то все «самые последние» приготовления и напутствия остались позади. Последние беспокойства о том, что отряд забрал большую часть таким трудом собранных боеприпасов, развеял Гена, пообещавший наштамповать этого добра «гору». Гаврилов в свою очередь пообещал порвать любого супостата, если тот посмеет сунуться в вотчину князя. Вентилятор отдал Стармеху планшетник с картами, Надя с типично женской логикой пообещала оторвать Андрею голову, если он не вернется, а Мазай перекрестил уходящий бэтэр.

Андрей сидел на броне и смотрел на собравшихся у дороги людей. Машина мягко переваливалась по перекошенным плитам дорожного покрытия, ходко шла между двумя толпами. Князь даже не представлял, что под его «властью» собралось столько народу — тысяч десять, не меньше.

И вот провожающие остались позади, а впереди их встречал неземной лес.

«Прям Новый год какой-то», — в очередной раз подумал Андрей, разглядывая подобный «сюр». Впрочем, лес только выглядел неземным — просто практически все окрестные сосны украшали гирлянды разноцветных листьев, бутонов и плодов. С первого взгляда казалось, что весь мир захватили чужеродные растения, но это только казалось. Причем виновниками этого захвата были сами люди. Еще прошлым летом Мазай притащил в город «паразитов» вдобавок к волшебным растениям на грядках. В этом году набежавшие под крыло князя фермеры обвешали этими «гирляндами» каждую сосну. А делов-то: бери семечко, делай неглубокое отверстие в сосне, запихивай семечко внутрь — и через три месяца собирай на сосне синие яблоки или здоровенные, как футбольный мяч, плоды, и по виду, и по вкусу напоминающие апельсины. И при этом никакого ухода, да и сама сосна не выглядит обиженной. Ну чем не парадиз?

Как только бэтэр нырнул в растительный тоннель, у Андрея появилось такое ощущение, будто кто-то сдернул с мира серую завесу, причем и с цвета, и со звука.

Все вокруг наполнилось птичьим пением, шуршанием и яркими даже в густой тени красками. В антимагической зоне было мало и птиц, и зверей. Поначалу Андрей заподозрил в этом проблему с духами, но Мазай объяснил все очень просто — в лесу много вкусной и дармовой еды, поэтому все зверье туда и переселилось. Хорошо было всем — и птицам, и травоядным, и, соответственно, хищникам. Да и люди не бедовали.

«Интересно, если принять за факт то, что труд сделал из обезьяны человека, не залезем ли мы обратно на деревья, получив такую халяву? — подумал Андрей, рассматривая висящий низко над дорогой огромный „апельсин“. — Кстати насчет обезьян…»

— Док, мне тут в голову пришла одна мысль. Нет ли у нас чего-нибудь, чтобы усыпить человека на расстоянии? — крикнул он сидящему рядом доктору, стараясь перекричать гул двигателя.

Одетый в десантный комбинезон врач смотрелся на броне довольно оригинально — не то чтобы комично, но все же довольно неожиданно.

— Ты об этом, Андреич, очень вовремя вспомнил, — фыркнул доктор и на несколько минут задумался, затем, также пытаясь перекричать шум двигателя, сказал: — Хотя в городке у нас ничего подобного все равно нет. А вот в областном гомельском зоопарке я точно видел пару ружей под медицинские дротики.

— Ты же вроде не ветеринар?

— Нет, не ветеринар, да и в Белоруссии не практиковал, а вот мой знакомый там работал.

— А снотворное подойдет?

— Ну ты, Андреич, как ребенок, нашел когда беспокоиться. Об этом надо было думать дома.

— На то, чтобы думать о таких вещах, у меня главврач есть, — парировал Андрей, а сам подумал: «Действительно сорвался впопыхах, а сейчас на людей наезжаю. Когда полтора года назад выходил охотиться на сирену, укомплектовался по полной, хотя не надеялся даже дойти, не то что победить».

— Тоже верно, — согласился Док. — И людей ты научился подбирать правильно. В багаже есть и слоновья доза снотворного, и смирительная рубаха.

Андрей только внутренне ухмыльнулся — да, выбор начальника городской медицины был более чем удачным.

Впервые он увидел Василия Васильевича зимой, когда с Инди и отрядом арбалетчиков гонял по лесу банду отморозков, устроивших кровавую баню в одном из поселков. Последнему бандиту Инди аккуратно прострелил ногу с почти километрового расстояния, и они поволокли пленного в местный медпункт. На просьбу полечить бандита Андрей услышал сложносоставную матерную тираду от хотя и заляпанного кровью, но вполне интеллигентного на вид доктора, и понял: они сработаются. Невысокий Василий Васильевич смотрел на персонажа половины местных ужастиков и эльфийских легенд с явной борьбой в глазах — то ли плюнуть в морду этому «хрену с горы», то ли припахать на переноске порезанных бандитами сельчан. Андрей не дал ему сделать выбора и «припахался» сам. С тех пор они работают вместе, и хотя пока не стали друзьями, но уже доверяли друг другу.

— Стармех, нам нужно заглянуть в Гомель, — отдал Андрей команду в микрофон рации, но его перебил доктор:

— Не в Гомель, а в Жлобин.

— Так зоопарк же областной, чего ж в Жлобине?

— Хороший вопрос, — радостно улыбнулся доктор, всем своим видом давая понять, что ответа на этот вопрос он не знает.

Лесная дорога легко ложилась под восьмерку резвых колес, а Убивец задумчиво смотрел по сторонам. Время от времени на обочинах показывались небольшие поляны со свежесрубленными избами. К оградам из жердей, разгоняя встревоженных кур, бежала местная малышня, привлеченная шумом двигателей — небывалым по нынешним временам явлением. Задумчиво жующие какую-то фиолетовую дрянь коровы флегматично смотрели вслед суетным людям, а здоровенные свиньи не особенно отвлекались от корыт с огромными кусками «апельсинов». Это был новый мир. Возможно, люди превратятся в животных, а возможно, научатся жить в гармонии с природой. Если это случится, приход эльфов можно будет назвать меньшим злом — в последние годы человеческая цивилизация падала в бездну, отравляя себя и все вокруг собственными испражнениями.

Андрей не знал, зачем он здесь, почему кто-то там, наверху, оставил ему жизнь и даже шанс на счастье, но одно он понимал ясно: покоя не будет. И даже не потому, что никто ему этого не позволит, а потому что он сам не позволит «черным караванам» еще хоть раз пройти по ставшим уже родными лесам.

«Покой нам только снится, — подумал он и нервно передернул плечами. — Не знаю, кто это сказал первым, но лучше бы он этого не говорил».

Потарахтев и попрыгав по проселочной дороге, бэтэр выскочил на относительно целый асфальт и весело побежал по трассе с «колоритным» названием М13. За час он добежал до полуразрушенного ППП^[15] на границе с Белоруссией. А еще через час добрался до окраин Гомеля. В умелых руках Стармеха машинка уверенно давала свои восемьдесят километров в час и несла дремавших в ее нутре пассажиров без остановки.

Развалившись на командирском сиденье, Андрей лениво наблюдал сквозь открытый смотровой люк за улетающей под днище дорогой. Иногда он оглядывался в сторону десантного отсека, чтобы посмотреть, как Беня пытается достать своими шутками Леньку-Зверя, а Инди азартно вращает башней. Останавливать разыгравшегося мальца Андрей не собирался — пусть потренируется.

К счастью, за полтора года войны дороги не слишком развалились, да и чужая растительность здесь была представлена в основном травянистыми растениями и лианами, не то что за Дунаем, где год назад Андрей едва находил себе путь между деревьями, продырявившими полотно огромных автострад словно дуршлаг.

Стармех долго матерился по поводу стопятидесятикилометрового крюка и потери топлива, но все же повернул в сторону Жлобина, обходя Гомель с хорошим запасом. Несмотря на запас, они зацепили хвост из полугвулхов.

— Командир, вижу полугвулхов, голов двадцать. Идут за нами, — по-военному доложился в рацию Васька, но тут же испортил положительное впечатление: — Дядя Андрей, можно я стрельну, ну хоть разок.

— Давай.

Наверху гулко ухнуло, и едва ли не громче, чем КГТВТ, завопил Инди:

— Попал!

— Слово «давай» относилось к пулемету, а не к пушке. Экономь патроны, — недовольно пробурчал князь, косясь на Стармеха. — У нас что, совсем некого было посадить в башню?

— А никто другой в нее и не просился, к тому же малец все схватывает на лету.

Андрей недовольно поморщился, хотя и понимал правоту Стармеха. Васька действительно самородок — из СВД стреляет намного лучше Андрея и даже одессита, да и работу с башенной оптикой бэтэра освоил всего за неделю. Молодец, конечно, но об экономии с ним нужно поговорить отдельно.

…К десяти часам утра бэтэр выскочил на трассу Гомель — Минск и за сорок минут добрался до съезда на улицу Карла Маркса, проходящую немного в стороне от жилого массива Жлобино, что было неплохо.

Оставив по левую руку развлекательный центр с аквапарком и катком, они наконец добрались до небольшого зоопарка.

— Инди — в башне, Виктор следит за округой на броне. В зоопарк идут Беня, мультики, Грач, доктор и я. Беня «рулит», — скомандовал Андрей, передавая тактическое управление одесситу.

Как только команда выпрыгнула через упавший вниз люк, Беня действительно «зарулил»:

— Идем тройками. Лелик, Болик и Зверь. Старший — Лелик. И смотри, генацвале, без джигитовки, а то ты мине знаешь, — погрозил одессит кулаком носатому Лери, неизвестно за какие заслуги получившему «мультяшное» прозвище Лелик. — У вас двадцать минут, потом закидываете «калаши» в бэтэр и беретесь за арбалеты, но, надеюсь, мы вернемся раньше. Я иду с Убивцем и Доком. Лелик, пробиваете проходную, а потом прикрываете наш отход. Вопросы? Пошли!

На секунду Андрею показалось, что перед ним не растерявший привычную бесшабашность одессит, а Батя, но наваждение тут же ушло.

— И шоб мине без шарканья и прогулок, не барышни — смотрим под ноги и вперед, а не на клетки.

Первая тройка быстро заняла центральный вход, а остальные двинулись за Беней в глубь зоопарка.

— Нам сюда, — указал на небольшой флигелек доктор, и группа быстро побежала по занесенной прошлогодней листвой дорожке.

Доктор и Андрей забежали внутрь, а Беня остался прикрывать. Пройдя внутрь, они оказались в небольшой комнатке, похожей на сельский фельдшерский пункт, но с небольшими отличиями — кушетка была без подголовника, зато с кожаными ремнями, а рядом со стеклянными шкафами в несколько рядов стояли разномастные клетки. Внутри некоторых клеток белели звериные кости, а вот за столом Андрей увидел скелет в белом халате.

— Док, где могут быть эти ружья?

— Скорей всего, в той подсобке, — доктор кивнул головой в сторону закрытой двери и начал заглядывать в ящики второго стола.

— Ты что там ищешь?

— Ключи.

— Как говорит наш Беня: «Я вас умоляю», — с кривой улыбкой сказал князь и практически с разбегу ударил ногой в дверь около замка.

Хлипкое препятствие сложилось внутрь. Андрей включил подствольный фонарик:

— Где?

— Вон они, — указал на лежащие на полках три предмета доктор.

— Забираем и уходим: что-то мне здесь не нравится.

Доктор нырнул в каморку и, быстро стащив с полок странные предметы, не очень-то похожие на ружья, начал набивать свою сумку какими-то склянками.

— Док, быстрее. Что ты возишься?

— Сейчас, только возьму кое-что полезное.

К выходу Василий Васильевич буквально подкатился — РД за спиной и сумка на пузе делали невысокого и широкоплечего доктора практически круглым.

Андрей уже перешагнул дверной проем, когда его поторопил голос Бени:

— Шеф, а можно веселее шевелить ногами? У нас гости!

Напряжение в голосе одессита заставило Убивца напрячься и не выбежать на крыльцо, а выплыть, мягко ступая и удерживая у плеча приклад «винтореза». Несмотря на предупреждение, он все равно вздрогнул, увидев, кто именно к ним пожаловал. На небольшой клумбе, словно изваяние самому себе, стоял здоровенный лев и нехорошо смотрел на Беню, застывшего в классической позе стрелка:

— Ша, гривастый, ми уже уходим и совсем ничего не взяли.

Лев явно не поверил заверениям плутоватого на вид Бени, особенно глядя на загруженного всяким добром доктора. Зверь издал глухой рев и присел для прыжка.

Андрей не хотел стрелять в благородное животное, которое неизвестно каким образом выжило в соседстве с полугвулхами, поэтому он решил в очередной раз пойти на поводу у собственной интуиции. Запертый в глубине души зверь рванулся на свободу, и Убивец зарычал в ответ, да так, что Беня с доктором испуганно дернулись.

Лев присел еще ниже — ему явно было не по себе, но показать перед двуногими свой страх царь зверей не мог. Он сделал сначала шаг вперед, издал оглушительный рев, а уже затем отошел назад и, взмахнув кисточкой на хвосте, исчез за поросшими густыми кустами вольерами.

— И шо это было? Мине кто-нибудь скажет или я сам должен нафантазировать?

— Все вопросы потом. Уходим, — отрезал Андрей, стараясь справиться с приступом ярости.

На проходной их поджидали встревоженные бойцы второй тройки.

— Что там случились? Я чувствовал души двух хищников, — тут же прицепился с расспросами шаман.

— Потом, — выдохнул Андрей, разгоняясь в сторону бэтэра.

— Если ви мине спросите, то я таки да, вам отвечу. Хищники там были, и опять-таки да, две штуки. И второй напугал мине до мокрых памперсов, — на бегу выдал речь Беня. И его не смог остановить даже «нехороший» взгляд Убивца, зато заставила перейти на другой тон очередь ПК из башни. — Все внутрь! Болик — нос, я — корма.

Беня занял позицию у задней части бронетранспортера, а сухопарый сибиряк Боря у передней, и оба тут же выдали по короткой очереди. Андрей вторым нырнул в открытый люк и, отпихнув доктора в сторону, прильнул к смотровой щели левого борта.

В направлении зоопарка из города неслась целая волна зверья. Их было слишком много — отъевшиеся на человеческих костях полугвулхи расплодились в маленьком городке до неприличного поголовья. Если сейчас всем не запереться в бронетранспортере, то у группы будут потери, несмотря на аданаилов и антимагическую защиту бэтэра. Андрей не успел ничего крикнуть — одессит уже втолкнул Болика внутрь, запрыгнул сам и захлопнул обе створки люка.

— Граждане пассажиры, в трамвай больше уже никто не влезет, и мы с тетей Кларой решили, что таки пора ехать. Ходу, старый, ходу!

Взрыкнув двигателем, бэтэр рванул вперед — и тут же в броню ударилось несколько тел.

Словно в ответ, послышалась очередь из ПК.

— Васька, бросай палить, им нас уже не достать, — крикнул Андрей, пробираясь на свое место.

Повернув на развилке налево, они переехали клеверный мост и покатили в объезд Гомеля через Василевичи в направлении Мозыря.

Остановились только раз, когда Стармех увидел брошенный бензовоз. Предположения механика подтвердились. Невзорвавшаяся цистерна была под горлышко залита соляркой. Обновив свой запас топлива, механик с довольной улыбкой направил бэтэр дальше.

Следующая остановка произошла уже за Мозырем, не доезжая до Ельска. Перевалив через холм, дорога вывела их к распадку, поросшему невысокими елями. Стармех резко затормозил и матерно выругался: вдоль дороги у части деревьев была срублена верхушка, а на эти своеобразные колы были насажены человеческие черепа.

— Долбаные эльфы, — выдавил из себя Болик, когда они выбрались наружу.

— Это не эльфы, — остановил дальнейшие ругательства сибиряка Андрей, успевший неплохо изучить врага. — Для них противником является только живой, а тела — это уже часть природы, и измываться над останками ушастые не станут.

— Тогда у кого-то из людей очень плохо с чувством юмора, — пожав плечами, подытожил Лелик. С легким грузинским акцентом его слова больше напоминали обвинение.

— И не только с чувством юмора, а, похоже, со всей головой. — Пока бойцы осматривались, доктор вылез из бэтэра и уже изучал ближайшие к нему останки. — Этим черепам меньше года.

Никого не спрашивая, главврач вдруг ринулся в ельник. Андрей недовольно поморщился и, кивнув Зверю, пошел следом.

Доктор нашелся метров через двадцать. Он сидел на корточках возле большой кучи тряпья и внимательно изучал ее.

— Док, не уходи без спроса — вроде не маленький, а ведешь себя как ребенок.

— Это останки, — пропустил доктор упрек мимо ушей.

Только после этих слов Андрей почувствовал тошнотворный запах, заставивший дернуться желудок. Дока подобные проблемы не беспокоили, и он спокойно продолжил докладывать:

— Здесь человек двадцать, по виду одни взрослые. Их убили где-то с месяц назад. Головы рубили тупыми топорами уже мертвым.

— Сможешь по-быстрому назвать причину смерти?

— Если только навскидку. Налицо множественные колотые раны. Работали ножами или заточками. — Доктор поднял глаза на Андрея. Взгляд серых глаз жестко проникал прямо в душу. — Убивец, их пытали, причем зверски. И еще у тех, кому отрубили голову, у основания черепа, на шее, видны два прокола. В общем, это или вампиры, или имитация под них.

— Твою мать, — единственное, что смог выговорить Андрей и, развернувшись, пошел к бэтэру.

— Что там, — спросил с брони Грач.

— Потом. Всем в машину!

На ночь они остановились на закате уже на территории Украины, не доезжая десяток километров до Новгорода-Волынского. В принципе, могли бы и до Тернополя дотянуть, но Стармех начинал нервничать, когда датчики показывали меньше половины бака, и останавливался буквально возле каждой дизельной машины. Топливо приходилось добывать из баков брошенных, но невзорвавшихся автомобилей. Что касается загородных заправок, путникам они помочь уже не могли, потому что представляли собой почерневшие воронки солидных размеров.

Дубовый лесок радушно приютил путешественников, и они, сложив костер, начали устраиваться на ночь. Инди улегся прямо в бэтэре, чтобы поддерживать чешуйки духами-симбионтами. Грач и Лелик встали на первую вахту, а Зверь и Болик должны были сменить их на вторую половину ночи. Для того чтобы заметить незваных гостей — будь то звери, люди или даже эльфы, — было достаточно одного шамана, а спецназовцы не дадут шаманам уснуть на посту.

Веселый костерок освещал серо-зеленую броню, проецируя гигантскую тень на раскидистые дубы. Но всей веселости костерка не хватало, чтобы поднять настроение понурившимся людям. Весь день после остановки в ельнике они промолчали. Приготовления к ночевке закончились, ужин был доеден, поэтому пришла пора вопросов и ответов. Начал, как всегда, неугомонный Беня. В такие минуты он не особо выпячивал свой одесский выговор:

— Шеф, шо это было там, у ельника?

— Могильник, Беня, самый настоящий могильник. Похоже, у нас появились очень неприятные соседи.

— Та чего ж мы не вернулись? А если они в город сунутся? — спросил сидящий на броне Грач.

— А смысл? — удивился Беня. — Гаврила любых бандюков порвет шо тузик грелку. Хоть с огнестрелом, хоть без. Так шо справятся без нас.

Над полянкой нависла тишина, и, похоже, все думали об одном и том же.

Полковник Гаврилов имел свои счеты с бандитами. Когда эльфы в очередной раз раскатали горемычный Брест и покатились дальше, гарнизон Гаврилова, стоявший на белорусской границе, подняли по тревоге, и он отправил жену и двух дочек к тетке в деревню под Брянском. После того как летающие корабли эльфов раздолбали части шестой и двадцатой армии под Смоленском, а потом отрикошетили ядерную боеголовку на столицу, чудом выживший полковник понял, что от него уже ничто не зависит, и начал искать семью. Семью он нашел. В сгоревшей деревне своей сестры. Через полгода бывшие подчиненные с трудом вернули убитого горем вояку к человеческому облику путем совместных пьянок, чередуя их с охотой на бандитов и эльфов. Наконец кривая и очень кровавая дорожка вывела Гаврилова к Шишкину, и он решил взять под опеку живущих там детишек. Когда Андрей вернулся из своего безумного квеста, эти два человека быстро и безоговорочно признали друг друга. Князь не имел опыта в управлении военными подразделениями, а полковник не желал принимать ответственность за мирных жителей.

За прошедшее время огонь ненависти к бандитам всех мастей у полковника не утих, лишь подернулся пеплом, но при первой же возможности разгорался с новой силой. Именно поэтому Андрей отстранил Гаврилова от зачисток окрестных лесов: после полковника на стоянках бандитских лагерей не оставалось не то что живых, — даже относительно целые тела найти было трудно. Вот и приходилось Андрею мотаться зимой по брянским лесам в составе небольшой команды. Пока эльфы контролировали поселения на западе России, они выловили все банды, плохо организованные партизанские отряды и одиночек. Делали они это для собственного развлечения, тем самым нагоняя на людей еще больший страх. Поэтому люди сидели в поселках за колючей проволокой, пережевывая магическую травку в перерывах между приходами очередного «черного каравана», и только такие больные на голову, как Гаврилов, отряд Бати и сам Убивец, решались ходить по охотничьим угодьям ушастых.

А вот в конце зимы, после ухода захватчиков, всякая мразь возжелала вольной жизни, и вылавливать их приходилось долго и нудно. И словно этого было мало, появились еще и непонятные отморозки в Белоруссии.

Пока все предавались тяжелым думам, доктор разглядывал трофейный шприцемет.

— Никак не пойму — что это за хрень?

— Дай сюда, — протянул руку Беня и, повертев конструкцию в руках, выдал «диагноз»: — Фигня. Переделка с пейнтбольного ружья. Стрелять будет одиночными и не очень далеко. Метров десять — пятнадцать.

— В саду и этого будет много. Главное, чтобы работала, — пожал плечами Андрей.

— Ну не знаю, есть ли давление в баллоне. Стармех! — резко позвал Беня. — Ты сможешь надуть эту цацку?

— Я смогу надуть все, что угодно, даже тебя.

— Не, меня не надо, надо эту цацку, и шоб стреляло.

— Ладно, завтра посмотрю, а то спать хочется, сил нет, — широко зевнул механик, и это словнопослужило сигналом для остальных. Все, кроме дозорных, начали зевать и укладываться в спальные мешки.

Андрей тоже закутался в новый немецкий спальник, непонятно каким образом попавший в загребущие лапы Мазая, и неожиданно подумал о том, что толком не знает, какого барахла ему насовали Мазай с Гавриловым.

«Тоже мне командир», — ехидно поддел себя князь и, уже проваливаясь в сон, заметил, как Лелик дернул клюющего носом шамана за ногу, да так, что тот едва не свалился с брони. Началась тихая перепалка, и Андрей неожиданно для себя улыбнулся — несмотря на все увиденные сегодня днем ужасы, он был среди своих, можно сказать, в семье. К тому же они едут спасать друга, и, что бы ни произошло дальше, это стоило любой уплаченной цены. Потяжелевшие веки окончательно сомкнулись, и Морфей поставил еще одну галочку в гроссбухе, отмечая очередного посетителя своего царства.

Глава 4 ОХОТА

Любой, кто хоть раз пролетал на самолете над Будапештом, как минимум заинтересованно, а чаще восхищенно смотрел на сложную и красивую мозаику старинных домов, обрамлявших величественный Дунай. После того как этот город стал столицей клана Озерной Лилии, с высоты птичьего полета — а ничто другое в небе больше не летало — можно было увидеть, что место, где раньше стоял Будапешт, покрывала ровная зелень с синеватым отливом. Из этого зеленого месива, словно пузыри в болоте, проступали маслянистые купола. Казалось, великолепные дворцы, замки и фонтаны исчезли навсегда. Но это было не так.

Эрл Лассарин, владыка клана Озерной Лилии, был одним из величайших магов жизни и самым старым эльфом в обоих мирах. Да и был ли он эльфом? Эрл менял структуру своего тела сотни раз, бережно сохраняя лишь клетки мозга. К содержимому своего черепа он не подпускал ни одного мага разума, несмотря на удушающую смертную тоску. Больше всего на свете Лассарин ценил воспоминания и вдохновение, он бережно сохранял первое и черпал второе из всего, до чего только мог дотянуться. Одним из таких драгоценных источников, к удивлению эрла, стали люди. Да, он уже не называл людей животными и признавал за ними разум, но от этого любил их не больше остальных высокородных.

Лассарин в одиночестве бродил по залам королевского дворца в Будапеште. Именно его берег от любых превратностей один из самых крупных пузырей, так же как и другие красивейшие, по мнению эльфа, памятники человеческой архитектуры. Эрл любил гулять залами дворца, где было собрано множество произведений человеческих гениев. В последние месяцы его обычный маршрут заканчивался возле картины с изображением крылатой лошади. Этот образ не давал владыке покоя, что вылилось в бесконечное число бессонных ночей и погубленных «утроб», но крылатые уродцы и близко не походили на картину, и что самое неприятное — не могли летать. Но Лассарин был упрям, и времени у него было больше, чем у любого существа на этой планете.

«Что ж, не все эксперименты оказываются успешными», — подумал эрл и вспомнил об одном из удачных опытов, который пора выпускать в мир.

Спустившись по лестнице к каналу, прорытому прямо ко дворцу, эрл шагнул в огромную раковину и лег на мягко колышущееся ложе. Вторая створка раковины накрыла лежащего эрла, и модифицированный моллюск, выдав длинную струю, с огромной скоростью унесся вниз по каналу.

Уже через несколько ударов сердца раковина подплывала к острову Магрит — эрл любил оставлять человеческие названия, — на северо-западной оконечности которого находились лаборатории. Ни в самом городе, ни на острове эрла не заметил ни один эльф или раб-фэйри — все знали, что владыка обожает одиночество, как и то, что бывает с теми, кто попадется ему под горячую руку. Так что Будапешт выглядел практически покинутым, а ведь только на острове жило более тысячи эльфов-магов и множество фэйри, но об их присутствии напоминали лишь движущиеся тени.

Огромная коралловая пещера, наполовину затопленная водами Дуная, умещала в себе несколько сотен гроздьев «коконов жизни» и плантацию «утроб» — как человеческих, так и звериных. В одной из лабораторий эрла ожидал «сашат»: так он назвал модифицированного человека — не вышедшего из «утробы» уродца, а измененного на базе основного вида. Когда-то это был соратник и, как надеялся Лассарин, друг аданаила. Эрл Озерной Лилии не чувствовал ненависти к главному врагу эльфов, его не волновала смерть сирены и короля, но когда-то аданаил переиграл его и ушел от краена, а вот этого эрл простить уже не мог ни сопернику, ни себе. Впрочем, месть была лишь дополнительной задачей для сашата, основной же целью нового творения мага жизни был сбор «утроб»: после заключения мира у лесных магов возник острый их недостаток. Но Лассарина это не касалось — животворные артерии мира протекали везде, поэтому для эрла Озерной Лилии и его эмиссаров запретов не существовало.

«Ну что ж, аданаил, продолжим игру», — подумал эрл, подавая мысленную команду. Один из коконов раскрылся как бутон цветка, выпуская из своего слизистого нутра худощавую фигуру. Обнаженный человек, или то, что когда-то было человеком, сделал несколько робких шагов, на секунду замер, а затем уверенно зашагал к кромке воды, где его ждала персональная раковина. Этот моллюск был скоростным, поэтому обладал вытянутой формой и минимумом удобств. Раковина захлопнулась, как только сашат упал в ее нутро: моллюск словно проглотил своего пассажира. Через секунду о сашате и его транспорте напоминали только легкие круги на поверхности внутреннего водоема. Вслед за первой раковиной в глубь грота ушли еще несколько транспортных моллюсков и маслянистых тел.

Лассарин вел свою войну с людьми, если это можно было так назвать. Эрлу озерников не были нужны ни громкие победы, ни миллионные жертвы — его интересовала конечная цель, а для этого было довольно терпения и вдумчивого подхода.

Совсем недавно лесные эльфы впервые получили по зубам от людей. После убийства короля кланы слегка растерялись, чем и воспользовались, казалось бы, уничтоженные звери.

Последнюю точку в очередном витке войны поставил поход некоего из людей по тылам эльфов. Были уничтожены несколько рощ с эльфийскими женщинами и детьми. А затем пришло предложение о мире, которое Совет наставников вынужден был принять.

Эта «возня личинок» не заботила Лассарина — у него была своя война, а в собственных силах эрл не сомневался. Показателем отношения к владыке озерных эльфов было то, что на Совет его даже не позвали. С другой стороны, некий Командор пошел в свой рейд, переправившись через Дунай на территории Румынии, хотя Лассарин точно знал, что логово предводителя людей находилось в Венгрии.

«Командор не рискнул появляться даже близко от моей столицы — и был прав. Впрочем, мне до него нет никакого дела. Аданаилу в этом смысле повезло намного меньше», — подумал эрл, с улыбкой наблюдая, как по водной глади прошла высокая волна.

К трем часам следующего дня они успели добраться до Ивано-Франковска и теоретически могли заночевать уже за восточными Карпатами. Неплохие трассы дали возможность развить максимальную для бэтэра скорость — сначала трасса европейского значения Е40, на которую они вышли, объехав Новгород-Волынский, затем Е85 и «крепенькая» Н18, которая и довела их до Ивано-Франковска.

Дороги были абсолютно безлюдными. Единственный раз, когда они видели живого украинца, случился часов в одиннадцать. Выезжая на дорогу Н18, Андрей заметил, как через заброшенное поле в далекий лесок мчится всадник. Сверху скрипнула, поворачиваясь, башня, и Андрей на всякий случай крикнул:

— Инди, не стрелять.

— Даже не думал. Я хотел просто посмотреть, — возмущенно ответил мальчик.

Вся эта безлюдность и безэльфность вконец расслабили экипаж, и то, что случилось в итоге, было вполне закономерно.

Объехав по большой дуге Ивано-Франковск, они проехали по дороге еще час и оказались в прикарпатских лесах. Если до этого по пути им попадались немалые островки эльфийских трав, лиан и даже деревьев, то мощный сосново-буковый лес встречал людей девственной зеленью привычных оттенков. Надменно вскинутые кроны гигантских буков свысока посматривали на путников, а за их спинами нерушимой стеной стояли мачтовые сосны и ели, словно в невообразимо-огромном амфитеатре уходя к небу.

Подъем начался незаметно, не было никаких серпантинов и обрывов у дороги — только гигантский лес, который казался воплощением сказки, но не эльфийской, а родной и близкой — про Ивана-царевича, Илью Муромца, украинского Катигорошка или, в крайнем случае, немецких Гензеля и Гретель. Лес казался настолько мощным, что внушал ощущение безопасности, а его каменное основание обещало твердую почву под ногами.

Постепенно поднимаясь к карпатским перевалам, усиленно ворчащий бэтэр проезжал мимо небольших деревень и хуторов, в которых дома цеплялись за склоны самыми непостижимыми способами. Здания были ухоженны, но совершенно безлюдны — казалось, будто в Карпатах люди больше не живут.

Несколько раз они переезжали через небольшие горные речушки и ручейки по маленьким, но крепеньким мостикам, иногда бетонным, а иногда и вовсе деревянным.

Когда дорога вильнула в очередной раз, Андрей увидел разрушенный деревянный мост через маленькую, но стремительную речку, которая бежала по склону между большими камнями.

Привычно всматриваясь вокруг через прицелы, вдоль дороги рассыпались пограничники и шаманы. Андрей вышел следом за ними, услышав, как настороженно скрипнул привод башни. Некоторое время Убивец смотрел на разрушенный мост, а затем отдал команду Бене:

— Давай по паре вверх и вниз, нужен брод, и пусть захватят рации — не думаю, что здесь есть менгиры.

— Добро. Лелик, бери этот «багаж», который люди по ошибке назвали Зверем, и прогуляйся вверх по реке. Болик, та же песня в дуэте с Грачом.

Две пары разведчиков скрылись в зарослях. Шаманы держали в руках арбалеты, а более опытные спецназовцы прихватили основную огневую силу — модифицированные новым сплавом автоматы.

Андрей некоторое время стоял на месте, вдыхая чистейший воздух, а затем подошел к реке. В его голове вертелась какая-то мысль, что-то в этой картине ему казалось неправильным. Внезапная догадка хлестнула мозг словно плетью: все — и дома, и мосты, и сами дороги — было в идеальном состоянии, словно за ними заботливо ухаживали, а тут вдруг «нарисовался» разрушенный мост. Подойдя ближе, князь убедился в том, что мост не разрушен, а тщательно разобран, причем совсем недавно.

— Внимание всем! Обеим группам немедленно вернуться. Повторяю: всем назад! — сорвав с разгрузки рацию, буквально завопил Андрей.

— Болик принял, идем обратно, — отозвался сухощавый сибиряк.

Прошла секунда, другая, но от группы Лелика ответа так и не было.

— Мы с Убивцем идем следом, остальным запереться в машине, — тут же среагировал Беня и добавил: — Стармех, вернется Болик — отправишь их за нами.

Быстро осмотревшись, пара Беня и Убивец осторожно сошла с дороги и направилась в лес.

Минут через пять они увидели Лелика, лежащего на поросшем мхом валуне. После кивка контролирующего периметр Бени Андрей быстро подбежал к телу и пощупал пульс. Сердце пограничника билось ровно — он попросту спал, а вот Зверя нигде не было. Еще через несколько минут послышались осторожные шаги — появились Болик и Грач.

— Это бандеровцы, — с ходу резюмировал бывший милиционер.

От такого заявления все буквально опешили. Даже Беня на секунду оторвался от обозрения зарослей через коллиматорный прицел.

— Грач, тебя шо, мама в детстве Степаном Бандерой пугала?

Недоумение, с которым задал вопрос одессит, немного смутило Грача. Тридцатилетний Виктор был серьезным парнем и надежным бойцом, но насквозь городской житель явно терялся в лесу, особенно таком мрачном, вот ему и мерещились всякие ужасы.

Болик осмотрел спящего напарника и подтвердил «диагноз» Андрея: грузина кто-то усыпил. Нашелся даже след от укола.

— Беня, сможешь взять след?

— Шеф, ви мине обижаете. Я шо — Мухтар, шоб след брать? Я спецназер, мое дело в дома «ходить», на крайний случай в пещерки, а не по следу лазить.

— Ну и что нам теперь делать? — немного растерялся Андрей.

— Во-от, а это уже другой вопрос, сейчас обкатаем одну идейку, — прищурив глаза, сказал Беня и снял с разгрузки рацию. — Э, лешие-юмористы, у мине тут человек вопросом мозг натер, и я таки не знаю, шо бы ему ответить. Может, поможете, якщо на тэ буде ваша ласка?

Ответом на подобное заявление была тишина в эфире.

— Зря ты по-русски говоришь: они москалей не любят, — взялся за старое Грач.

— Ша, медуза, одесситов любят везде. Мы обаятельные, — спокойно заявил Беня, и действительно через секунду пришел ответ:

— Та яки мы гумористы, куды ж нам до тэбэ? — прорезался в рации хрипловатый голос.

— И шо ви из-под нас хотите за нашего товарища?

— Деяки ликы.

— А если нам самим не хватает?

— Тоди можете рушати дали з Богом, а вашого товарыша мы повернемо, немое сплячу красуню.

Беня посмотрел на Андрея, который, недолго думая, кивнул: местные «киднепперы» не казались ему особо опасными и за пленника требовали лекарства, что многое о них говорило, как и то, что в случае отсутствия этих лекарств они готовы были отдать Зверя просто так.

— Наш шеф согласен, выходи, будем говорить за жизнь.

— Добре, зараз выйду, — послышался из рации голос незнакомца.

— А вы уверены, что он все понял правильно? Даже я и то понимаю Беню через раз, — тут же напрягся Грач.

— Думаю, что понял, — улыбнулся Андрей. Он действительно не сомневался в понятливости незнакомца. Тот в разговоре ни разу не переспросил и не запнулся, — скорей всего, по-русски украинец разговаривал если и хуже Грача, то ненамного. — И еще, Витя, старайся не тыкать в гостя арбалетом и не поминать одну историческую личность. Хорош?

Пока Грач уныло кивал в ответ на вопрос командира, ветка орешника бесшумно отклонилась в сторону, и на полянку у реки вышел дядька с усами Тараса Бульбы, одетый в вудландовский камуфляж. Именно дядька — настолько солидно смотрелся сорокалетний на вид мужчина, вооруженный странным оружием.

— Вот это карамультук, шоб я так жил! — восхищенно выдал Беня, увидев здоровенное ружье в руках у гостя. — Ты шо, с этой цацкой на слонов ходишь?

— Ни, тилькы на москалив, — ехидно улыбнулся гость и посмотрел на Грача. Похоже, он прекрасно слышал их внутреннюю перепалку.

Все, кроме покрасневшего Виктора и спящего Лелика, искренне рассмеялись, что еще больше разрядило обстановку.

Быстро обсудив все нюансы обмена, команда Андрея получила обратно мирно посапывающего Зверя. Казалось бы, все было решено, Назар даже указал место брода через речку, но тут вмешался доктор:

— Скажи, Назар, а зачем тебе тиопентал натрия?

— У доньки треба выризаты апендыцыт, потрибна анастезия.

— Сколько лет дочери?

— Чотири роки.

Док задумчиво кивнул и подошел к Андрею:

— Нам нужно посмотреть на девочку.

— В смысле?

— В прямом. Кто-то хочет удалять аппендицит четырехлетнему ребенку, применяя тиопентал натрия, а это непрофессионально. Боюсь, что за дело взялся в лучшем случае фельдшер и, скорей всего, девочку просто зарежут на операционном столе.

— Док, нам в другую сторону, — совсем тихо сказал Андрей.

— Вам, может, и в другую, а мне как раз в эту, — спокойно глядя в глаза Убивцу, ответил Док. — Пойми, Андрей Андреич, если уж так случилось, что мы узнали об этом ребенке, то теперь придется выбирать.

Он и сам понимал, что не сможет заплатить за свободу друга жизнью даже незнакомого ему ребенка.

— Так, быстро грузите наших спящих красавиц в бэтэр — и едем в гости, — громко скомандовал князь.

Слух у Назара явно превышал чувство такта — он явно понял, о чем шла речь, и со счастливой улыбкой оперативно загрузился на броню.

Пока бэтэр перебирался через речушку и катил по заросшим молодой порослью лесным грунтовкам, Андрей успел узнать историю «разбойной» операции в карпатских горах. Имея неплохие лингвистические данные и опыт работы над языковыми схемами, трудностей в общении с украинцем он не ощущал.

История был проста, как все в этой жизни: у дочери местного «главаря подполья» местный же фельдшер диагностировал аппендицит. Едва не тронувшийся от горя Назар — а он понимал, что в таких условиях перитонит означает неизбежную и мучительную смерть, — пригрозил прибить фельдшера, если тот не сделает операцию. Перепуганный и слабо обученный медик послал Назара за лекарствами в ближайший город, явно надеясь, что полугвулхи порвут грозного отца. Но до города Назар не дошел. Вдалеке послышался гул двигателей, и бывший егерь смекнул, что там, где есть транспорт, будут и лекарства. Мост он разобрал в несколько минут, а дальнейшее было делом техники. То оружие, которое Беня обозвал карамультуком, оказалось мощным пневматическим ружьем для стрельбы медицинскими дротиками. Это орудие смотрелось рядом с найденными в зоопарке «пукалками», как «Харлей Дэвидсон» рядом с самокатом.

Сменив дротики с ядом, приготовленные для эльфов и иже с ними, на такие же, но со снотворным, Назар вышел на охоту. Итогом стала «добыча» в виде двух спящих тушек, нормального доктора и новых друзей.

Рассматривая оружие егеря, Андрей подумал, что неплохо бы озадачить Гену идеей мощного пневматического ружья.

Въезд в поселок карпатцев сильно напоминал князю фильм про партизан. Такие же землянки и закрытые дерном позиции, но уже не для автоматчиков, а для арбалетчиков.

Угрюмые мужики недоверчиво смотрели на бэтэр и его пассажиров. Даже после пояснений Назара доброты в их глазах не добавилось, что изрядно напрягло Грача.

Стоянка мало отличалась от обычного леса, к тому же все вокруг заросло густой крапивой в рост человека. Князь уже начал сочувствовать бедным поселянам, вынужденным жить в подобных условиях, но тут его ждал сюрприз. Оставив внутри запертого бэтэра Стармеха, Инди, Грача, Болика и спящих товарищей, Андрей, доктор и Беня пошли за Назаром.

Тропинка вывела их на поросший гигантскими соснами каменный склон, заканчивающийся отвесным обрывом. Назар свистнул, и снизу раздался скрип. Андрей заинтересованно подошел к краю обрыва и увидел, что под ним, метрах в тридцати, находится скальная площадка, полускрытая кронами больших буков. Как раз в этот момент из массива зеленых листьев по отвесной стене обрыва «выехала» металлическая тележка. Андрей несколько раз моргнул и только потом понял, что это не мираж; также он заметил, что справа от них в скалу вбито толстое кольцо, в котором закреплена лебедка с толстым тросом. Оба конца троса уходили вниз, к металлической конструкции с колесиками на боку. Конструкция полулежала на скале и ехала по ней на этих колесиках. Именно они издавали скрип.

Наконец-то этот агрегат доковылял до финиша, и Назар подвел гостей ближе. Внутри кабинки находился еще один угрюмый мужик в кепке и с не менее шикарными усами, чем у Назара, но уже другой модификации. Этот персонаж крутил какой-то ворот, который через систему шестерен и лебедок поднимал всю конструкцию. «Лифтер», Назар и трое гостей с легкостью уместились в кабинке, явно рассчитанной человек на семь. Вновь повторился скрип, и они так же медленно поползли вниз.

Когда «лифт» буквально погружался в крону бука, Андрей неожиданно ощутил странную дрожь. Как только спуск закончился и открылась металлическая дверца, Убивец не стал осматриваться вокруг, а быстро подошел к стволу огромного дерева и осторожно прикоснулся к гладкой коре. В ладонь отдало теплом, Андрей широко улыбнулся и прижался к дереву щекой.

«Ну здравствуй, брат».

Этот гигант, как и все растения, обладал духом, который был неуловимо похож на искореженный дух аданаила. Конечно, удержать «разрушителей магии» бук не мог, но он явно препятствовал магическому обнаружению людей.

«Так вот в чем секрет беспечности односельчан Назара. Вдобавок заросли крапивы, которые действуют на нюх гвулхов, как табак и перец на обычных собак», — подумал Андрей, борясь с желанием подольше остаться рядом с деревом.

Когда Убивец открыл глаза, он увидел хитрый взгляд Назара и только тут понял, что тот наверняка является шаманом. С ходу определить собрата может только другой шаман, увидев его дух, но были и некоторые внешние признаки. Впрочем, сейчас не до разборок, и Андрей решил повременить с расспросами.

— Куда дальше? — нетерпеливо спросил доктор, раздраженный заминкой.

Назар и доктор едва ли не бегом направились дальше по тропинке, а Убивец и Беня пошли следом, немного медленнее, по пути рассматривая окрестности. А посмотреть было на что — поселение местных обитателей мало походило и на обычное довоенное жилье, и на резервации, в которых люди ютились после прихода захватчиков.

Небольшие, но ладные домики были буквально сложены из буковых брусков, как конструктор. В некоторых случаях они стояли на склонах, а в некоторых — вообще лепились к скалам, будто ласточкины гнезда, при этом все выглядело надежно и удобно. Да и сами люди вели себя раскованно и даже весело.

На «заставе», как окрестил для себя верхнее селение Андрей, мужики выглядели угрюмо и настороженно, но такая у них работа. Здесь же почти все улыбались и доброжелательно здоровались с незнакомцами. Где-то за зарослями орешника слышался детский смех и возня животных. Казалось, эти люди растворились в природе и чувствовали себя очень комфортно, причем без помощи магических растений.

Они неспешно шли по выложенной камнем тропинке, которая то виляла в стороны, то прыгала по холмикам, камням и овражкам. Андрей посмотрел на задумчивого Беню и решил задать пару щепетильных вопросов, пользуясь моментом, когда они остались без свидетелей:

— Беня, вот что мне интересно. Насколько я знаю, в Одессе все говорят по-русски, а проблем в общении с Назаром я что-то не заметил.

Несмотря на двусмысленный тон, Беня лишь небрежно хмыкнул:

— У настоящего одессита, а не того, кто решил, что он одессит, два раза пройдясь по Дерибасовской, всегда много друзей и не меньшее количество мозгов. Шеф, в Одессе не говорят разве шо на латыни, и то не факт. Я точно не знаю — мало гулял по Ольгиевской, — а там у нас прикормленное место для медиков всех расцветок, от черненьких до желтеньких.

— С чего бы это?

— Ну не любили меня там.

— А что ты забыл среди русских пограничников? — задал второй щепетильный вопрос Андрей.

— Что поделаешь, я не сто баксов, шоб всем нравиться, случился один неприятный момент — и теперь меня не любят в Украине, хотя нет, похоже, уже любят, — показывая все свои зубы, включая коренные, улыбнулся Беня чернявой красавице, которая, опираясь на невысокий заборчик, лукаво рассматривала гостей.

— Беня, если на Ольгиевской и во всей Украине тебя невзлюбили за постельные дела, то я попрошу доктора отрезать тебе главную причину, чтобы не создавал проблем для отряда.

— Ой, я вас умоляю, Беню еще никто не ловил за трусы. Хотя да, Лидочка с Ольгиевской обошлась мне дороговато.

— А почему ты сейчас не пробуешь вернуться?

— Боюсь. — Неожиданно Беня стал абсолютно серьезным, а его худощавая поджарая фигура вдруг ссутулилась. — У меня ведь никого нет, кроме Одессы, и никого в Одессе. Я боюсь, Убивец, боюсь увидеть, что какая-то ушастая сволота спалила каштаны, загадила Садовую, а по Приморскому бульвару лазят вурдалаки. Нет, не смогу. Может, когда-нибудь потом.

Беня пошел быстрее, и разговор оборвался, а через минуту они уже подходили к местной больнице — небольшому одноэтажному домику, буквально висевшему на вертикальной скале. Из дома вышел доктор, вытирая руки полотенцем и озадаченно хмурясь.

— Что там, Док? — спросил Андрей, подходя ближе.

— Плохо, мы опоздали. У девочки перитонит.

— И что теперь?

— Теперь я начну подготовку к операции, а вы поедете в ближайший город и поищете аптеку. Список лекарств я напишу.

Услышав этот почти приказ, Андрей взял доктора под руку и отвел в сторону.

Доктор тут же напрягся, ожидая дисциплинарного взыскания:

— Андрей Андреич, это нужно сделать.

— Я не о том, Док. Ты не боишься наломать дров? Я помню, что ты детский психиатр, но не хирург же. Штопать раны — это одно, а полостная операция — совсем другое. Проблемы с местными нам не нужны.

Поняв опасение командира, доктор только снисходительно улыбнулся:

— Пока я не был осчастливлен встречей с великим князем, чего мне только не приходилось делать: и аппендэктомии, половину из которых больные довели до перитонита, и кишки сшивать, и кесарево делать, а ты говоришь «психиатр». Когда это было… — почти ностальгически вздохнул доктор.

В путь собрались быстро — буквально пинаемый нетерпеливым Назаром «лифтер» крутил лебедку так, что даже вспотел. По уважительным, но все же настороженным взглядам сельчан Андрей понял, что у местного начальства характер еще тот.

Проснувшихся, но пока не отошедших от действия снотворного бойцов оставили в верхнем лагере под присмотром хмурых дядек в камуфляжных костюмах. Андрей хотел оставить там же Грача, но тот буквально взмолился:

— Командир, пока вы будете ездить, они меня здесь тихо прирежут.

— Так, Витя, завязывай с этим цирком. Надоело. Ты почему не сказал, что Назар является шаманом?

У Виктора удивленно подскочили брови, он быстро посмотрел в сторону Назара, его взгляд на секунду затуманился — и тут же брови подскочили еще выше:

— Блин!

— Вот тебе и «блин». По сторонам смотреть надо, а не фигней маяться. Ладно, грузись на броню и смотри в оба.

По совету Назара они направились в ближайший к тайному поселению городок под названием Воловец, который находился уже по ту сторону Карпат, в Закарпатской области. Бывший егерь признался, что и сам планировал наведаться в тамошнюю аптеку, но вовремя подвернулся их бэтэр. Он не скрывал, что на успех особо не рассчитывал: в городе жило несколько десятков полугвулхов — не очень много, но одинокому путнику хватило бы с лихвой. Даже тем двум сотням мужиков, которых местный «голова» мог поднять по тревоге, не справиться с таким количеством монстров без автоматического оружия. А вот наличие брони и пулемета могло решить эту проблему.

Надсадно рыкнув двигателями, бэтэр взбежал по дороге между соснами и остановился на возвышенности перед открытым пространством. Внизу лежал небольшой городок с десятком многоэтажных зданий посредине. Через город проходила заросшая травой и кустарником железная дорога. Все выглядело заброшенно и уныло, но только в самом городке, а вокруг седловины вальяжно раскинулись Карпаты. Поросшие густыми лесами вершины терялись в далекой дымке. Один из горных исполинов покровительственно возвышался прямо за городом, словно закрывая его от всех возможных бед. Увы, как оказалось, не от всех.

Андрей вылез из бронированного нутра и осмотрелся вокруг: в очередной раз он задумался над вопросом — чем же питаются полугвулхи в городах? Ничего, кроме человеческих костей, в голову не приходило. Возможно, так оно и было. От этой мысли Андрея передернуло. Сразу же перед глазами встала картина заваленных человеческими костями станций парижского метро.

— Назар, где тут у вас аптека?

— Он де, — ткнул пальцем в центр городка подошедший сзади Назар.

В городок съезжали в полной боевой готовности — из бойниц в бортах торчали стволы автоматов, а башня поскрипывала приводами, внимательно выискивая врага. Но врага почему-то не было.

«Неужели передохли с голодухи?..» — подумал Андрей, но тут же отбросил эту мысль, вспоминая рассказ Назара, который со своими людьми наведывался к городку неделю назад.

Через пару минут они уже подъезжали к зданию местной поликлиники, в котором и находилась районная аптека.

— Беня, давай, — передал бразды правления в руки более опытного в таких делах бойца Андрей.

— Идем двумя группами: Болик и Грач, следом — я, Назар и Убивец. Болик, занимаете вход и держите его, причем в обе стороны. Грач, я знаю, шо ты бывший мент, но не балуйся со стволом. Сломаешь — и Лелик оторвет тебе голову, а пульнешь в кого-то из наших — это сделаю я. Инди, башню в сторону здания поворачиваешь только в крайнем случае, и не вздумай лупить по стенам из пушки. Усек?

Из-под потолка послышалось согласное ворчание мальчика. Васька вообще отыгрывал роль молчаливой детали в конструкции бэтэра — вел себя тихо и незаметно, похоже, боялся, что не оправдает «высокого доверия». Но даже без этого Андрей не жалел, что взял его с собой, к тому же особого выбора не было — чешуйки требовали присутствия антимага, Студент доверия не внушал, а Белка — это вообще отдельный разговор.

Беня еще раз осмотрел бойцов и быстро выбрался из бэтэра через верхний люк. Через пару секунд Андрей услышал глухой удар в борт и распахнул обе створки бокового люка. Спрыгнув на землю, он сделал несколько коротких шагов и, прижавшись к прикладу «винтореза», начал отслеживать заднюю часть сектора между бэтэром и стеной поликлиники. За его спиной Беня проделывал то же самое, только по направлению от носа бэтэра. Двойка Болика быстро перебежала к фасаду здания и, осторожно забравшись через лишившиеся стекол дверные рамы, открыла вход изнутри.

— Пошли, — скомандовал Беня и взбежал по ступенькам крыльца.

За ним двинулись Назар и Убивец.

Вокруг по-прежнему царила абсолютная тишина, что Андрея одновременно и радовало, и настораживало: ну не верил он в то, что полугвулхи просто исчезли.

К счастью, аптека располагалась прямо в холле, у левой лестничной площадки. Беня замер возле дверного проема, выцеливая опасность, а Назар и Андрей скользнули внутрь аптеки. Аккуратно открыв дверку в кассовой стойке, они прошли к витринам и разошлись в разные стороны. У обоих был список необходимых лекарств, но князь понимал, что Назар этим списком не ограничится, что и подтвердил шорох за спиной. Бросив короткий взгляд назад, Убивец увидел, как украинец набивает лекарствами брезентовую сумку.

Впрочем, упрекать запасливого «голову» не было ни времени, ни желания. Хорошо, что хватало внешнего освещения и названия на коробках были четко видны, к тому же доктор снабдил Андрея короткой инструкцией стандартного расположения лекарств в аптеках.

Половину списка Андрей нашел практически сразу, а вот диазепама не было. Вынырнув из очередного шкафчика, как назло оказавшегося очень глубоким, он услышал справа от себя сиплый звук, словно воздух выходил из порванных мехов. По позвоночнику тут же побежал предательский холодок страха — Убивец точно знал, кто может издавать такие звуки. Тело отреагировало само по себе. Он резко оттолкнулся ногами, падая на спину.

Полугвулх как раз выбирался из-под стойки, в торцовой ее части. Причем до момента, когда человек полез в шкаф, монстр сидел за картонными коробками.

«Умная тварь», — успел подумать Убивец, нажимая на курок. Десять патронов из магазина очередью ушли в тело зверя, буквально размолачивая его в фарш.

«А вот это тупо», — как всегда с опозданием пришла вторая мысль, когда из торгового зала на стойку выпрыгнул второй полугвулх.

Андрею показалось, что прошла целая вечность, пока монстр, замерев на стойке, рассматривал свою стопроцентную жертву. На самом деле прошло меньше секунды — зверь и не думал задерживаться, он одним махом перелетел через стойку, едва касаясь ее. Поэтому не очень тяжелая капсула из духового ружья Назара сумела немного изменить траекторию массивного тела, и бьющийся в судорогах от действия яда зверь не свалился на Андрея. Убивец быстро вскочил на ноги, чувствуя себя нашпигованным адреналином, как поросенок гречкой.

«Расслабился, Убивец, зажирел на покое», — зарычал на себя Андрей, и злость разбудила внутреннего зверя. Задвинув «винторез» на ремне назад, он выдернул меч, одновременно в прыжке падая боком на стойку и перекатом вываливаясь в торговый зал. Третий полугвулх напал лишь потому, что пытался прорваться мимо Убивца к заднему окну, но прорыв удался только частично — на улицу инерция вынесла лишь обезглавленное тело.

Убивец быстро развернулся к стойке и увидел, что угрозы больше нет, только на полу продолжало биться в агонии тело полугвулха. Судя по всему, зверю было очень больно.

«Интересно, что там, в ампулах у Назара?»

— Назар, как дела?

— Знайшов диазепам, решти не бачу.

— Норма, остальное я уже загрузил.

— Добре, — активизировался Назар и, забросив на стойку растолстевшую сумку вместе с РД Андрея, перевалился в зал сам.

— Назар, а что у тебя в… — Договорить Андрей не успел: с улицы послышались очереди из автоматов и короткий рык пулемета.

— Убивец, у нас гости — полугвулхи, десятка два, — послышался в наушнике голос Инди.

— Все, валим! — заорал Андрей, выбегая из аптеки и прикрывая отход Назара, который в этот момент выполнял функции вьючного животного.

В бэтэр они ввалились практически гурьбой, и резкий лязг люка показался Андрею прекрасной музыкой.

— Все, — глупо улыбаясь, выдохнул он и все же закончил вопрос. — Так что там у тебя в ампулах?

— Щурына отрута. Я на сортувальний станции знайшов майже вагон всякои мерзоты, — ответил Назар немного рассеянно, — похоже, сейчас он был далеко отсюда, там, где Док готовится к операции его ребенка.

— Шеф, а что он сказал? — тихо спросил Грач, наклоняясь к командирскому креслу.

— Он пичкает своих врагов крысиным ядом.

— А, — «глубокомысленно» изрек Виктор и надолго задумался.

Повторный спуск в замаскированное селение провели в ускоренном темпе, едва не насадив «настенную тележку» на крону бука. Назар тут же убежал вперед, а гостей пригласили в большой дом, где всех ожидал ужин и подвешенные под потолком гамаки.

На широком столе, так же, как и весь дом, сделанном из бука, стояли тарелки с пирожками и кислой капустой. Через несколько минут вошла дородная тетка с кастрюлей в руках, от которой одуряюще пахло борщом. По крайней мере, Андрей опознал этот запах по своему опыту поедания борща в небольшом ресторанчике, в котором любил отдыхать с Лизой. И ошибся. Нет, это действительно был борщ, но сравнивать эту роскошь с ресторанным суррогатом было преступлением.

Следующие пятнадцать минут из-за стола доносились только звяканье ложек, чавканье и восторженное мычание. На второе хозяйка выставила вареники со сметаной и, как обычно в таких случаях, нашла самого замученного для проявления жалости:

— Як же вы охлялы, бидолашни, — горестно вздохнула женщина и погладила опешившего Болика по голове.

Сидящий напротив Андрея Грач наклонился и тихо спросил:

— Что мы сделали? Ох…

Андрей едва не подавился большим вареником и показал Грачу кулак.

— Исхудали, Витя, это слово означает «исхудали», а не то, что ты подумал. Ешь, пожалуйста, молча, не доводи до греха.

Когда бойцы уже отъелись вкусностями украинской кухни до состояния полного «не могу» и успели даже сыто задремать, в дом вошли Назар и Док. По тридцатидвухзубой улыбке местного «головы» было понятно, что операция прошла удачно.

Док сел за стол и устало улыбнулся. Хозяйка, недоверчиво измерив взглядом невысокого, но плотного доктора, что-то для себя решила и достала тарелку побольше. Подобное действие заставило Андрея вспомнить о бойцах, которые остались в бэтэре.

На просьбу собрать что-нибудь для своих людей он получил в ответ возмущенный взгляд и уверение, что «хлопцив» уже покормили.

После сытного обеда всех начало клонить в сон, и хозяева проводили гостей в большой дом с гамаками вместо обычных кроватей. Доктор — тот вообще уснул прямо за столом, и его бережно перенесли. А вот Андрею не спалось. Пока все укладывались в гамаки, он вышел на воздух.

Солнце только скрылось за пиком далекой горы, озарив соседние горные исполины алым цветом и украсив золотисто-розовой короной вершину, за которой собиралось ночевать. Воздух был прозрачен и чист, в нем словно растворялся каждый звук, каждое слово, каждая нота птичьего пения, равномерно распределяясь в дивной мелодии.

Обойдя дом, Андрей подошел к большому буку и прикоснулся к гладкой коре удивительного дерева, получив в ответ дружественное тепло. Сразу же за горным гигантом терраса обрывалась. Выглянув за край обрыва, он увидел, что внизу еще одна такая же площадка, скрытая от взоров раскидистыми кронами.

— Там ще тры тераси, — словно прочитав мысли Андрея, сказал тихо подошедший Назар.

Андрей кивнул и вновь дотронулся до коры дерева.

— Все буки способны на такое?

— Ни, лише ци. Тут колись було славяньськэ капищэ. Може, в цьому причина, а може, й ни, — пожал плечами Назар, всматриваясь в закат. — Йди спати, Андрию, завтра тяжкый день.

Андрей согласно кивнул и только тут понял, насколько устал.

В удобном гамаке посреди буковой рощи он спал без сновидений, крепко и сладко, как в далеком детстве.

Встали они за час до рассвета и к подъемнику вышли в предрассветных сумерках. Низенькая невзрачная женщина пыталась всунуть смущенному доктору какой-то сверток, Грач зевал, да так, что едва не вывихнул себе челюсть, а Беню, которого Андрей не застал, когда просыпался, провожала чернобровая девушка.

Последним к подъемнику вышел Назар, причем в полном боевом облачении. Он отстранил от доктора женщину, которая, судя по всему, была его женой, и жестом пригласил всех в подъемник.

— Назар, а вы куда собрались? — спросил Андрей.

— 3 вами, вкажу дорогу та й з угорсъкою мовою допоможу.

Князь сначала не понял, но тут же вспомнил анекдот про Венгрию, которая почему-то «Угорщина». Отказываться от такой помощи он не стал, тем более что в Венгрии им действительно может потребоваться переводчик.

Назар оказался прекрасным проводником, и они без лишних крюков меньше чем за час добрались до городка Береговое и пересекли украинско-венгерскую границу.

Солнце только поднималось над горизонтом, а бэтэр с путешественниками уже успел доехать по неплохой трассе до городка Вашарошнамень, возле которого река Сомеш впадала в Тису. Название городов и реки Андрей помнил из своего сна, а место, где образовался ближайший лагерь для беженцев, указал подозрительно осведомленный Назар. Впрочем, проявлять недоверие к своему проводнику у Андрея не было ни повода, ни желания.

Проскочив небольшой безлюдный городок с совершенно непроизносимым названием, бэтэр свернул на грунтовую дорогу и оказался перед большим поселением, которое князь мысленно обозвал концлагерем. Но первое, что ему бросилось в глаза, был не лагерь, а пронзительно белые цветы вишен. Возникло мучительное ощущение дежавю. Андрей судорожно вздохнул — он не знал, успел на помощь другу или же опоздал всего на несколько часов.

Чтобы попусту не тратить драгоценное время, князь еще в момент спуска с гор рассказал Назару свой сон, и теперь переводчик знал все, что нужно для ориентирования на местности.

Выбравшись из затормозившего метрах в пятидесяти от ворот бронетранспортера, Назар издалека крикнул в сторону ворот:

— Йоо рэггэлт кииваанок!

— Удвезлем, — ответил с вышки охранник.

Андрей ничего не понял, но догадался, что собеседники поздоровались. Затем начался быстрый и оттого совершенно непонятный обмен фразами, в котором сначала мелькнуло имя Барнаша, а потом Агнешки. При упоминании девушки за колючей проволокой началась суета. Через пару минут из распахнувшихся ворот выскочил бородатый мужик, который сразу схватил Назара за лацканы куртки. Обмен словами стал еще быстрее. Назар объяснил, что это отец Агнешки, которую видели в поселке минут двадцать назад, а теперь она пропала.

«Опаздываем», — подумал Андрей и закричал:

— Все на броню! Назар, пусть этот папаша показывает дорогу. — Не дожидаясь конца перевода, он ухватился за перила брони и потянул за собой растерянного бородача. — Стармех, давай галопом!

Бронетранспортер стремительно рванул по грунтовой дороге, как спринтер с низкого старта. Андрей с трудом удерживался на броне, при этом помогая не упасть отцу Агнешки.

Полоса прибрежных садов проплыла с левой стороны, он оглянулся назад, надеясь увидеть бегущих за ними местных поселян, но наткнулся взглядом только на плотно закрытые ворота и одинокую белую точку в небе.

«Ну и хрен с ними, трусами, будет больше места для маневра», — подумал Андрей. Белую точку он опознал как голубя, но не придал этому факту никакого значения. Все его мысли были направлены в недалекое будущее.

Обогнув небольшую рощицу, машина выскочила за поворот дороги, и князь вновь увидел очередной массив вишневого сада, который вплотную подходил к еще одному селению. От первого венгерского лагеря это поселение отличалось меньшими размерами и отсутствием бараков. Ворота селения были распахнуты, и по дороге тянулся караван беженцев. Бэтэр соскочил на поле и, немного потеряв в скорости, понесся вперед. Обогнув караван, машина запрыгнула на грунтовку, поравнявшись с двумя фигурами, отставшими от остальных беженцев. Двое мужчин — один постарше, другой намного моложе — смотрели в сторону ворот. Отец по-прежнему держал Барнаша за плечо.

«Блин, секунда в секунду», — подумал Андрей, не зная, хорошо это или плохо.

Стармех инстинктивно затормозил возле стоящих людей. Облако поднятой бэтэром пыли мгновенно заволокло все вокруг, скрывая от Андрея вид на ворота и сад, но он все же успел заметить, как худощавая фигурка Вини скрылась в зарослях.

— Стармех, не тормози! К саду! — заорал Андрей, от волнения забыв о рации.

До того как бэтэр рванул вперед, отец Агнешки спрыгнул с брони и тут же врезал в морду Барнашу.

«Вот урод, ему важнее разборки, а не жизнь дочери. Капулетти, блин», — злобно посмотрел на начинающуюся драку Андрей, вцепившись в поручень брыкающегося, как мустанг, бронетранспортера.

Стармех остановил машину у самого сада, едва не врезавшись в ствол вишни. Сидевшие на броне люди горохом посыпались на землю, но это было не падение, а грамотное десантирование.

Оставив за спиной «винторез», Андрей выхватил шприцемет из рук высунувшегося в боковой люк доктора и нырнул под покрытые белым цветом ветви.

— Убивец! — заорал ему вслед Беня, но, поняв, что ситуацию надо спасать, сразу стал командовать: — Лелик, Болик, Зверь — за ним. Грач, Назар — идем со мной. Дистанция двадцать метров.

Стволы деревьев мелькали по бокам, а впереди угадывалась темная фигурка с чем-то светлым и объемным на плече.

«Успею», — подумал Андрей. Он понимал, что делает глупость, отрываясьот основной группы, но уже не мог ничего с собой поделать.

Метров через сто фигурка беглеца пропала из виду, а через пару секунд Убивец получил мощнейший удар в грудь. Отлетев на пару метров назад, он едва не врезался в дерево. Зацепив ствол плечом, Убивец ушел в неконтролируемый перекат, но все же умудрился разрядить шприцемет в прыгнувшую к нему фигуру. Дротик воткнулся в голую грудь Вини, но это его не остановило. Монстр, который раньше был другом Андрея, глухо зарычал и оказался вплотную к преследователю. Убивец успел провести удар ногой в живот, но не свалил Вини на землю, а лишь оттолкнул. Безумные глаза блеснули синевой, а отросшие на загрубелых пальцах когти располосовали комбинезон на плече князя. Ткань моментально набухла кровью. Внутренний зверь взвинтил восприятие Убивца до предела, на секунду затуманив мозг. Он слитным движением выхватил меч из заплечных ножен и полоснул Вини поперек груди, лишь в последний момент сдерживая клинок, чтобы только ранить противника, а не вскрыть ему грудную клетку.

Пустив друг другу первую кровь, соперники разорвали дистанцию и схлестнулись взглядами.

— Вини, это же я! Твою мать, да очнись же ты! — заорал Андрей, но реакции не дождался.

Внезапно в груди Вини вырос еще один медицинский дротик, но значительно больше того, что выстрелил шприцемет князя. Убивец метнулся вперед, желая воспользоваться заминкой, но получил удар в солнечное сплетение и на секунду выпал из реальности. Когда черная муть в глазах развеялась и он смог наконец-то глотнуть воздуха, рядом уже никого не было.

Стараясь выровнять дыхание и постоянно спотыкаясь, Андрей пробежал еще сотню метров и выскочил на высокий берег, под глинистым боком которого протекал Сомеш. Взгляд влево ничего не дал, кроме вида на песчаный пляж метрах в сорока от холма, а посмотрев направо, он увидел, как с другой стороны холма Вини, пошатываясь и спотыкаясь, укладывает девушку в двухметровую вытянутую раковину, а затем сам падает туда же. Верхняя часть раковины моментально захлопнулась, и диковинный моллюск как торпеда устремился вниз по течению. Через несколько секунд раковина должна была проплыть мимо Андрея. Вдохнув поглубже, он разбежался по высокому берегу и прыгнул, стараясь по дуге допрыгнуть до середины не такого уж широкого Сомеша. Задумка удалась лишь наполовину — в воду он рухнул метрах в пяти от берега, погружаясь, мучительно застонал от разочарования, и тут же получил еще один удар в грудь. Воздух крупными пузырями рванул из легких к поверхности, но Убивец все-таки сумел мертвой хваткой уцепиться в края раковины.

Странный моллюск протянул своего настырного ездока еще метров пятьдесят и всплыл прямо напротив пляжа. Андрей выплюнул попавшую в рот воду и хрипло вдохнул, затем попытался открыть створку, но, не сумев сделать этого на плаву, достал из ножен кинжал и воткнул в край раковины. Пользуясь рукояткой кинжала, как буксирной цапфой, он потянул свой груз к берегу.

Через минуту ноги коснулись дна. Добредя почти до берега, Андрей обессиленно рухнул на мелководье, подтягивая свою огромную добычу ближе.

«Дырку от бублика вы получите, а не Вини», — подумал он, вспоминая пламенную речь Жеглова, облегченно вздохнул, и эхом этому вздоху над рекой пронесся леденящий кровь рык.

Страх острыми коготками вцепился в душу Андрея: этот звук был ему знаком. Словно подтверждая догадку человека, над водой поднялось огромное куполообразное тело, обрамленное змеящимися под водной гладью щупальцами. Убивец не мог понять, как этот монстр заплыл в небольшую речушку, но факт оставался фактом.

Рев повторился, вода вспенилась, и щупальца метнулись к человеку.

«Теперь точно все», — подумал Андрей, сильнее вцепляясь в раковину. В этот раз он не бросит Вини.

Монстр почти дотянулся до своей жертвы, и тут с берега ударили автоматные очереди, но это даже не притормозило движения гибких змей. Тут же, словно довесок к общему хору выстрелов, прозвучало басовитое стаккато КПВТ. Монстр, получив очередь шестидесятиграммовых пуль в свое тело, закричал так, что, казалось, сам воздух завибрировал от боли. Рывком подтянув щупальца, тварь, вместо того чтобы бежать, толкнула свое огромное тело ближе к берегу, подползая к ускользающей добыче и дергаясь от еще одной очереди.

Началась игра, в которой призом была жизнь: что закончится раньше — боезапас КПВТ или силы чудовища?

Но судьба распорядилась по-иному. Андрей услышал странный скрежет и, оглянувшись, увидел, как бэтэр ныряет носом с глинистого уступа в речной песок пляжа — Стармех слишком близко подъехал к выступу над пляжем, и слой почвы, не выдержав, сполз вниз, да так неудачно, что машина воткнулась своим острым волнорезом глубоко в песок. Двигатель бешено взвыл, но было понятно, что бэтэр если и сможет встать на колеса самостоятельно, то уже после смерти Андрея. Башня несколько раз дернулась, пытаясь хоть как-то развернуть к реке спаренные стволы, и разочарованно замерла.

Андрей грустно улыбнулся этой несработавшей отсрочке, подаренной судьбой словно в насмешку. Он уже хотел прикрыть глаза, чувствуя, как в спину бьют поднятые монстром волны, но заметил, что из перекошенного бэтэра, отпихнув ногой крышку бокового люка, выбирается Инди с какой-то трубой в руках.

«Они что, гранатомет тайком протащили?» — Он не успел даже удивиться, глядя, как мальчик закидывает тяжелую трубу на плечо. И тут же в сторону реки полетел дымный росчерк. Андрей резко повернул голову, едва не свернув себе шею, и успел увидеть, как в огромное тело со смачным чавканьем входит носатая граната. Сильный взрыв огласил окрестности, раскидывая куски плоти по разным берегам реки.

Как оказалось, на этом бой не закончился — из воды начали выскакивать знакомые по Австрии зеленые гвулхи, но это были уже мелочи. Автоматчики в три ствола легко разделались с десятком мутантов, а Васька выковырял из бэтэра свою СВД и сбил еще троих уже за изгибом реки.

Пока бойцы занимались отстрелом живности, их князь пребывал в легкой прострации — смерть опять подошла к нему вплотную и в очередной раз решила повременить.

«Вот только с какой целью…» — подумал Андрей, чувствуя, как его стали тормошить.

Док быстро разрезал ножом комбинезон и начал бинтовать располосованное когтями Вини плечо.

Зверь на пару с Грачом пытались вскрыть раковину, а спецназовцы взяли место высадки Андрея на берег в охранение. Убивец, едва дождавшись конца медицинских процедур, встал и посмотрел на реку. Казалось, что в верховье Сомеша прорвало дамбу огромного отстойника мясокомбината: поверхность воды и берега были покрыты бурыми пятнами и кусками мяса. Картинка еще та — многотонный монстр изрядно изгадил природу, но это было уже прошлое, поэтому Андрей направился к раковине, которая крошилась, но не желала открываться.

Положив руку на место, где у обычных раковин с помощью мышц крепятся створки, Убивец выждал пару секунд и дернул верхнюю часть на себя. Крышка легко сошла с места, открывая зрителям романтичную картину — молодая и симпатичная девушка лежала в объятиях «подурневшего» Вини. Оба персонажа находились в бессознательном состоянии: Вини — обколотый снотворным, а девушка — в глубоком обмороке.

— Ну это таки красавица и чудовище. Токо любовь здесь и близко не ходила. Я бы подождал и посмотрел, как она завизжит, увидев, кто ей достался в женихи, — заглянув в нутро раковины, заявил Беня.

— Беня, смотри туда, куда тебе положено, — беззлобно ругнулся Андрей и обратился к доктору: — Док, пакуйте парня и постарайтесь привести девушку в себя. Беня и Зверь прикрывают. Остальные со мной.

Оставив доктора заниматься «добычей», он подошел к перекошенному бэтэру, возле которого как наседка кудахтал Шаров.

— Стармех, как наши дела?

— Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем я боялся. Перевернем малышку, часик на мелкий ремонт — и можно ехать дальше.

— А Васька где?

— Внутри, — ответил Стармех, продолжая высматривать повреждения своего любимца.

— Васька, выходи, — сказал строгим тоном Андрей, заглядывая внутрь машины.

Из бэтэра донесся тяжелый вздох, и мальчик выбрался наружу, для убедительности шмыгнув носом. Убивец шагнул к Инди и крепко обнял:

— Спасибо, братка, если бы не ты — меня бы сожрали.

Мальчик наконец-то расслабился и заплакал. Так они и стояли обнявшись — два названых брата, спаситель и спасенный.

Как выразился Стармех, «машинка отделалась испугом». О себе и о других людях он переживал значительно меньше, а когда после часовых манипуляций бэтэр самостоятельно выбрался на дорогу, убежденный «железолюб» был вне себя от счастья.

За это время к месту боя успел прибежать отец Агнешки. Старый венгр подхватил девушку на руки и убежал в сторону садов — ни «спасибо» тебе, ни «до свидания». В другом случае подобное поведение разозлило бы Андрея, но сейчас он пребывал в приподнятом настроении: охота завершилась удачно, и никто при этом не пострадал.

«Поражение вдвое горше тогда, когда ты уже празднуешь победу», — Андрей не знал, кому принадлежат эти слова, но в их правдивости он удостоверился на собственном опыте. Как только они выскочили на трассу за Паньелой, по ушам ударил оглушительный звук — словно в борт бэтэра врезали гигантской кувалдой. Десантный отсек и кабина наполнились дымом и пылью. Стармех с трудом удерживал машину ровно. Наверху застучал КПВТ. Андрей быстро подключился к внутренней связи и уже хотел спросить, что, собственно, происходит, но, услышав напряженный диалог водителя и стрелка, не стал вмешиваться.

— Вась, где эта сука?!

— На четыре часа, за холмом.

— Сейчас я нырну в овраг и попробую зайти вдоль дороги, — прорычал Стармех и крикнул уже всем: — Держитесь!

Бэтэр тряхнуло, он несколько раз подпрыгнул на ухабах и, утробно рыча, буквально поскакал к неведомой цели. Из десантного отсека послышались матерные тирады. Андрей попытался рассмотреть что-нибудь через смотровой люк, но увидел только скачущую землю и пыль. Как Стармех умудрялся управлять в таких условиях, было непостижимо.

— Васька, давай! — оглушительно завопил голос Стармеха в наушнике, и бэтэр резко затормозил.

— Рано, — ровно ответил Инди. Мальчик вообще казался воплощением спокойствия. Андрей совершенно не понимал, какими стальными канатами должны быть нервы у ребенка, чтобы в такой ситуации сохранить выдержку.

— Васька!!!

В ответ на пронзительный вопль обычно рассудительного и слегка флегматичного Стармеха раздалась короткая очередь из КПВТ, а затем на машину обрушилась тишина. Но надолго эта благодать не задержалась.

— Васька, чтоб тебя… — самозабвенно орал Стармех, выдавая довольно объемную речь, в которой нематерными были только союзы, и то не все. И как это часто бывает при использовании «великого и могучего», было совершенно непонятно — хвалит Стармех мальчика или ругает.

Дослушивать пламенную речь Андрей не стал. Он быстро выбрался из командирского кресла, перебрался в десантный отсек и резко замер, стараясь проглотить застрявший в горле ком. Сквозь постепенно рассеивающийся дым было видно, что все бойцы смотрели в одну точку. Грач сидел, откинувшись на спинку сиденья, и смотрел в потолок удивленными светло-карими глазами, а на его лице застыло выражение обиженного ребенка. Андрей опустил взгляд и увидел, что в груди шамана зияла огромная дыра прямо напротив пробоины в броне. Пуля прошила борт, спинку никем не занятого сиденья в правом ряду и нашла свою жертву в ряду напротив. Кровь уже не сочилась из раны, если это месиво можно было так назвать.

«Твою мать! Почему? Как?» Нелепость этой смерти залила грудь Убивца нестерпимым холодом, а в глубине души шевельнулся зверь. Боковой люк он распахнул пинком и, выскочив наружу, взял «винторез» на изготовку. Полуденное солнце ослепило, но он все же рассмотрел дымящийся бронетранспортер. Практически близнец их собственного бэтэра стоял в ста пятидесяти метрах за полотном асфальтированной дороги и дымил из смотровых лючков и десятка пробоин в броне. Боковой люк вражеской машины открылся, и из него выпал человек в черном комбинезоне. Убивец не стал размышлять, он просто выстрелил человеку в голову и подбежал к чужой машине, игнорируя обеспокоенный крик Бени.

Не раздумывая, на одних инстинктах, он быстро заглянул в люк и убедился, что в машине больше нет никого живого. Вражеский экипаж состоял из четырех бойцов и ребенка. Водителя и командира Инди, судя по пробоине, убил одной пулей, стрелка размазало прямо в подвесном кресле, а последнего бойца застрелил он сам.

Но не это поразило Убивца больше всего. Открывшаяся перед ним картина на минуту приглушила даже боль утраты. Возле башенки вместо сиденья десантника было оборудовано практически офисное кресло, в котором полулежал очень бледный ребенок не старше восьми лет от роду. На сгибе локтя мальчика был закреплен стационарный катетер, из которого трубки капельницы уходили сначала к какой-то странной машинке, а затем в разные стороны. Эта жуткая система оплетала весь бронетранспортер и, похоже, кое-где выходила на броню через наваренные металлические трубки. Тяжелые пули танковой модификации крупнокалиберного пулемета Владимирова нарушили что-то в этой системе, и ребенок попросту истек кровью.

«Найду этого изобретателя и вырву ему сердце», — пронеслось обещание в совершенно пустой голове Андрея, и он медленно отошел от разбитой машины.

Князь просто замер на месте и старался справиться с душившей его яростью. Внутренний зверь рвал душу на куски, желая затопить мозг кровавым безумием. Беня подошел к командиру и хотел что-то спросить, но, увидев его глаза, отшатнулся и убрался подальше.

Когда Убивец вернулся к своей машине, он увидел, что Стармех уже заделал пробоину, а доктор упаковал тело Грача в спальный мешок и положил рядом с бесчувственным Вини.

— Инди, — позвал Андрей, с трудом оторвав взгляд от пятен крови и спального мешка. — Сколько у нас патронов к пушке?

— Ноль: выстрелял последние двадцать.

Андрея неожиданно посетила мысль, что если бы возле реки бэтэр не перевернулся и вошедший в раж Инди не опустошил весь боезапас в речного монстра, то сейчас дымилась бы их собственная машина, нафаршированная телами его друзей.

«Сам не знаешь, где найдешь, где потеряешь», — подумал он, с трудом выныривая из задумчивого оцепенения.

В это время Беня, взяв бразды правления в свои руки, быстро «оседлал» ситуацию. Стармех и Зверь практически обнюхивали чужую машину, при этом шаман выглядел очень заинтересованным. Лелик и Болик сливали топливо. Доктор оставался в бэтэре, контролируя состояние Вини, а Инди на минуту покинул свое место и уже несся обратно, удерживая в охапке ленты с патронами.

Дальше тронулись минут через двадцать. Все были предельно напряжены, но если повышенное внимание было полезно для водителя и стрелка, то остальных оно только угнетало. В машине повисло тягостное молчание, буквально сдавливающее мозг Андрея, и он решил разорвать тишину разговором:

— Зверь, что ты там вынюхивал, в этой машине?

— Что-то очень странное. Я не уверен, да и духи-симбионты уже почти рассеялись после смерти аданаила, но по остаточному следу создавалось такое впечатление, что они этой системой с кровью мальчика создали искусственную оболочку духа аданаила для всей машины. Полностью. Я ничего не понял, но подумать над этим надо, — задумчиво проговорил Зверь и тут же добавил: — И еще. Похоже, что все это выдумал не шаман.

— Почему?

— Слишком много переделок. Трубки на броне и крепления для системы внутри переваривали несколько раз, когда шаману достаточно просто увидеть, как распространяется поле благоприятной среды для «духов-разрушителей». Складывается такое впечатление, что все делалось наобум, вслепую. Но идея гениальная. С минимальным расходом крови они создали буквально живую машину-аданаила.

«Я этого „гения“ по-любому найду», — подумал Андрей, поворачиваясь обратно к смотровому люку. Свое дело он сделал — в десантном отсеке начался «научный диспут».

Заинтересовавшись «докладом» Зверя, бойцы задавали вопросы, которые их мучили уже давно, но не казались настолько важными, чтобы беспокоить занятых людей.

— Вот скажи мине, Зверь, ты шо, действительно шаман? Ну там бубен, крысиные шкурки и все такое? — заинтересованно спросил Беня, даже удержавшись от своих шуточек.

— Как это ни странно, так и есть. Чтобы работать с духом, нужна привязка к его бывшему телу, и тут шкурки приходятся очень кстати. Впрочем, сейчас мы пока работаем с духами растений и насекомых. А насчет бубна все еще веселее. Фиаллимонотар…

— Кто? — тут же вскинулся Болик, услышав незнакомое имя.

— Филимон, пленный эльф, мой учитель.

— А-а, Филька, — вспомнил сибиряк, жестом приглашая шамана продолжать.

— Так вот, учитель сам толком не знал, как работать с духами. Были только отрывочные сведения из запрещенных для эльфов свитков. Но на одном из уроков Потап вспомнил, что возле их селения жил чукотский шаман, который не расставался с бубном. Фиаллимонотар сначала высмеял раскольника за дикость, но потом долго думал — и в конце концов принес свои извинения. После экспериментов выяснилось, что ритмичные звуковые волны от ударов по бубну позволяют усилием воли трансформировать простых духов, изменяя их структуру. И что самое смешное, лучше всего работается под рейв или рэп.

Андрей смотрел на дорогу, которую бэтэр лихо подминал под свое бронированное брюхо, и одним ухом прислушивался к разговору в десантном отсеке. Он удивлялся, как в научном диспуте поменялся Зверь, — раньше он почему-то казался Андрею таким же простоватым, как и дед Мазай. Вот еще один недостаток стереотипного мышления — если шаман, то обязательно придурковатый дед, недалекий, упрямый и со скудным словарным запасом. А тут у нас имеется молодой и интеллигентный ученый.

От раздумий он очнулся, когда бэтэр начал сбрасывать скорость.

— Что там? — спросил он у Стармеха.

— Вон какой-то урод стоит посреди дороги. Сейчас я его на колеса намотаю.

Князь глянул в смотровой люк и увидел на дороге здоровяка с копьем в руках, одетого в похожий на его собственный комбинезон. И этого здоровяка, и нагинату он узнал сразу.

— Не надо никого давить. Подъешь метров на десять — и останавливайся.

Когда Стармех остановил машину, Андрей выбрался через командирский люк и, пройдя по носу бэтэра, спрыгнул на асфальт. К стоящему посреди дороги человеку он шел медленно, всматриваясь в знакомые черты, желая найти в них хоть какой-то ответ на мучивший его вопрос.

— Привет, Сурок, — поздоровался Андрей, не протягивая руки.

— Привет, Убивец. — Сурок чувствовал холодность старого товарища, и было видно, что это причиняет ему боль. — Мне жаль, что так получилось.

— Мне тоже жаль, Грач был хорошим человеком и моим другом, — все так же холодно сказал Андрей, но затем все же протянул Сурку руку.

Егерь вцепился в ладонь Убивца, как утопающий в спасательный круг. Его простоватое лицо выражало всю гамму терзавших душу чувств. Похоже, ему было известно о бое двух бронетранспортеров, но он не знал о потерях в экипаже Андрея.

— Андрюха, поверь, никто не приказывал Акошу нападать. Честно. — Огромный боец, в одиночку убивавший овров и голыми руками душивший гвулхов, теперь робко заглядывал в глаза старого друга, боясь увидеть там ненависть.

Андрей хотел сказать что-то резкое, но остановил себя. Сурок — простая душа, без гнили и камня за пазухой. Приказы здесь отдает кое-кто другой, но от этого на сердце становилось еще горше.

— Это он просил тебя задержать меня здесь?

— Да, пожалуйста, подожди чуть-чуть, Командор скоро приедет.

— Командор?.. Даже так? — хмыкнул Андрей. — Высоко забрался наш Батя.

— Он не любит, когда его так называют.

— Знаешь, а мне на это… — резко начал Андрей, но сдержался. — В общем, не суть важно.

Они стояли молча, не зная, что сказать. В другой ситуации эти два человека, не умолкая, выспрашивали бы друг у друга подробности всего на свете, но сейчас между ними лежала кровь.

К счастью, тягостное ожидание не затянулось — вдали послышался цокот копыт, и на дороге появилась целая кавалькада. Сурок затравленно оглянулся и все же решился на один вопрос:

— Как там Светка?

— Хорошо. У нее родилась вот такая малышка, — показал руками Андрей и неожиданно для себя улыбнулся. Ответная улыбка тут же осветила лицо Сурка. На секунду они вновь стали добрыми друзьями, соратниками, почти семьей, но продлилось это недолго. Цокот копыт становился громче, и Андрей посмотрел мимо Сурка.

Кавалькада, не сбрасывая скорости, приближалась к бэтэру, явно намереваясь притормозить только у самой машины.

«А вот это уже наглость».

— Инди, дай очередь поверх голов, — скомандовал Андрей, с сожалением замечая, как удивленно округлились глаза Сурка.

Короткая очередь сварливо огласила окрестности, и рой свинцовых пуль веером прошелся над головами всадников. Ровный, практически парадный строй смешался, одна лошадь даже сбросила седока. Всадники резко остановились и даже достали из-за спин нечто похожее на ружья.

«Даже так?» — мысленно удивился Андрей.

Но боя не произошло. Послышался властный голос. Один из всадников спешился и придержал стремя для командира.

Батя, а это был именно он, спрыгнул с седла и, уверенно шагая, пошел к стоящей у бэтэра паре.

— Тебе не кажется, что это перебор? — заявил Батя, останавливаясь в двух метрах.

— Нет. — Спорить с бывшим соратником у Андрея не было ни малейшего желания. — Я даже не знаю, можно ли доверять вам двоим, а вон тех буденновцев вообще вижу в первый раз.

— Шеф, есть мысль тихонько выйти и занять стрелковые позиции, — послышался в наушнике голос Бени.

— Нет, сидите на месте, — ответил Андрей и увидел кривую улыбку Бати, что разозлило его окончательно. — Батя, ты хотел поговорить? Я слушаю.

— Меня так уже никто не называет. Я — Командор, — с надменными нотками в голосе сказал бывший Батя.

— Не о том мы сейчас говорим. Повторяю вопрос: чего надо?

— Случилось недоразумение, мой человек нарушил приказ и напал. Мы слышали звуки боя. Чем все закончилось?

— Трупами, господин Командор.

— Плохо, это был славный боец, именно рейд его бэтэра окончательно сломил ушастых. Но тщеславие его погубило. Акошу не давала покоя слава Убивца.

— Это было тупо, господин Командор. И хотя я слабо верю в случайности, но не стану нагнетать обстановку. Пролившейся крови более чем достаточно. Меня больше волнует то, что вы сделали с ребенком в бэтэре.

— Это было решение Акоша и его сына. Мальчик добровольно пошел на операцию. Они оба были героями, — не дрогнув ни единой мышцей на лице, ответил Командор.

— Какое, на хрен, решение, Батя? — не выдержал Андрей. — Вы из ребенка сделали… даже не знаю, как это назвать, сравнение с лабораторной крысой — и то не подходит.

— Повторяю, это был их выбор.

— Только не говори мне, что в твоей песочнице может распоряжаться кто-то кроме тебя. Просто не поверю.

— Да, я одобрил этот эксперимент и согласился бы с большими жертвами, чтобы защитить людей. Они сражались, а вот ты почему-то тихо сидел в своем городишке.

— Батя, всему есть цена, и даже победа человечества над супостатом не оправдывает того, что ты творишь, — решил не реагировать на подначку Андрей. — Помнишь, как у Достоевского: «Все счастье мира не стоит слезы одного ребенка». Батя, тот пацан не слезами — он кровью изошел!

— Это все интеллигентские сопли и оправдание для трусов. Сколько детей угробили ушастые?! Я не успокоюсь, пока не передушу все их племя. И если нужно, заплачу за это жизнью — и своей, и чужой.

— Батя, ты когда-нибудь видел, как эльфы смотрят на звездное небо? — Поняв, что разговор становится бессмысленным, Андрей решил использовать еще один довод. Последний.

— У меня нет времени на бредни.

— А зря. Если бы видел — возможно, понял бы, что они отсюда уже не уйдут. Если вы со своим выводком мелких наполеончиков решите окончательно прижать ушастых к ногтю, они вытащат из темных чуланов такие секреты, рядом с которыми ядерная дубина и ящик Пандоры покажутся новогодними игрушками.

— Я готов сдохнуть, чтобы утянуть с собой побольше эльфов.

— Батя, твою мать! Как ты не понимаешь?! Умирать можно за свою родину и народ, но умирать, чтобы уничтожить чужой народ, — это фашизм. Можно ненавидеть врага и желать ему смерти, но нельзя воевать с целой расой.

— Быстро ты забыл о своей жене. Что, нашел другую бабу — и опять захотелось спрятаться в кустах? — Командор оставался холоден, но самообладание он уже явно потерял.

— Даже так? — сузив глаза, спросил Андрей, чувствуя, как заломило в скулах. — Нет, не забыл, мою женщину убила сирена по приказу короля эльфов. Уверен, ты знаешь, чем закончилась эта история. Сегодня убили моего друга — убийца догорает в бэтэре, вместе с маленьким аданаилом, и того, что сделали с этим ребенком, я тоже прощать не собираюсь. Думаю, на этом стоит закончить наш разговор, пока мы не развалили последние остатки взаимного уважения. Уходи, Батя, и постарайся не переходить мне дорогу. Прошу от всего сердца.

Андрей поставил последнюю точку в разговоре, повернулся к бэтэру, но услышал сзади голос Командора:

— Это твой выбор: не хочешь воевать — сиди тихо и не отсвечивай. Но мне нужна «шишка», и ты мне ее отдашь.

— А вот это уже интересно. — Резко развернувшись, Андрей подошел к бывшему командиру вплотную, чувствуя внутри шевеление зверя. — Я не буду спрашивать, откуда такие познания о моей личной жизни, но хочу напомнить: это у своих венгерских товарищей ты и царь, и бог, и воинский начальник, а я сам себе хозяин.

Командор некоторое время смотрел в глаза Андрею, затем небрежно повернулся к своей свите и, увидев какой-то знак, криво улыбнулся оппоненту:

— Боюсь, выбора у тебя нет. Отдай «шишку» — или получишь дырку в башке. Сейчас ты на мушке двух снайперов. Кстати, таких же антимагов, как и ты сам. Мне жаль, Убивец, что из неплохого бойца ты превратился в мелкого помещика, но ради высшей цели я не пожалею даже старого товарища.

Андрей, стараясь не показывать своего напряжения, судорожно обдумывал варианты действий. Решение проблемы подсказал голос Инди в наушнике:

— Командир, Зверь говорит, что аданаил только один. На два часа под деревьями на холме. Могу пугнуть его, если надо.

— Только осторожно, — ответил Андрей, возвращая Бате такую же кривую ухмылку.

Вопрос еще не успел оформиться в глазах Командора, как он тут же вздрогнул от короткой, но оглушительной очереди из КПВТ.

На холме в разные стороны полетели щепки и листья, а одна пуля так удачно срубила сосенку, что та рухнула, погребая под собой снайпера.

— Стар ты, Батя, чтобы врать, стыдно, — сказал Андрей и, развернувшись, пошел к боковому люку бэтэра. Он не смотрел по сторонам и не боялся удара в спину. И не потому, что надеялся на порядочность Бати, а потому, что знал — в этот момент новоиспеченный Командор смотрит прямо в четырнадцатимиллиметровое жерло КПВТ. Хотя нет — он все же надеялся, что в старом товарище еще остались крохи чести и разума.

Уже отъехав от места встречи метров на сто, Андрей услышал несколько ударов по броне. Тут же сердито скрипнул привод башни, но он остановил Инди, который был очень недоволен поведением знакомых-незнакомцев:

— Оставь, Инди, это у кого-то из батьковцев не выдержали нервы.

Судя по тому, что удары пуль не сопровождались выстрелами, ружья, которые князь заметил у приспешников Бати, были действительно пневматическими.

«Все-таки надо озадачить Гену идеей создания пневматики», — напомнил себе Андрей и вновь принялся молча смотреть за дорогой, предаваясь невеселым мыслям.

Не так он представлял себе встречу со старыми товарищами. И не о том ему хотелось поговорить с Батей. Он не спросил о судьбе учителя, а бывшие егеря не узнали, что Вини жив и находится совсем рядом.

До тайного поселения в Карпатах они добрались за час до заката. И за все это время остановились лишь раз, не доезжая пары километров до съезда с трассы на грунтовку, ведущую к «партизанскому лагерю». Об этом попросил Назар. Он вышел из бэтэра и начал отдавать приказы прямо в кусты, не дожидаясь появления бойцов из секрета.

Грача хоронили на местном кладбище под раскидистыми буками. На третьей сверху террасе «многоэтажного» селения росли самые старые деревья, и под ними местные жители хоронили своих родных. Особенностью буков были высокие кроны и полное отсутствие растительности под ними. Стоя в этой роще, Андрей чувствовал себя как в храме. Светлая тишина и косые иглы лучей заходящего солнца превращали ненависть в тихую печаль.

У Вити в Княжеском никого не было, и никто не станет оплакивать его гибель, кроме других шаманов и, возможно, эльфа-учителя. Поэтому Андрей решил, что Грачу будет лучше здесь, в окружении дружелюбных гигантов, среди людей, нежданно-негаданно ставших друзьями.

Глава 5 ПЛОДЫ НЕНАВИСТИ

Огромный сводчатый тоннель был заполнен дымом и алыми сполохами горнов. Вентиляция с трудом справлялась с угарным газом, заставляя рабов буквально заходиться в сухом кашле. Но надолго отвлекаться от дела им не давали надсмотрщики и мастера.

Огромный овр с оттяжкой ударил шипастой плетью согнувшегося в приступе кашля кузнеца-человека, свалив его на землю. И тут же сам получил острым жезлом под ребро. Овр удивленно хрюкнул и отскочил в сторону, злобно ощерившись на обидчика, но, увидев, кто это, склонился в раболепном поклоне.

— Не так сильно, тупая ты скотина. Кто за него работать будет? — презрительно выругался мастер-эльф и недовольно сморщился.

Подобные сцены происходили практически возле каждого из пятидесяти горнов, размещенных у стены длинного тоннеля. Аил смотрел на горнило своей мести, и его совершенно не заботили ни дым, ни раздражающий тонкий эльфийский слух лязг наковален, ни тем более страдания зверья. Здесь ковалось оружие против аданаила, оружие без магии, а значит, без слабых мест.

За спиной наставника смерти послышался тихий шорох. Аил обернулся и увидел Садалака.

— Наставник, он готов отправляться.

— Хорошо. Давай посмотрим на нашего героя, — криво ухмыльнулся Аил и направился к выходу из тоннеля.

Чем ближе они подходили к платформе станции парижского метро «Бир-Хакейм», тем больше под ногами попадалось костей. Аил мог приказать очистить свое новое жилище от человеческих останков, но не стал этого делать. Его ненависть жаждала подобных зрелищ, она упивалась хрустом, с которым ноги наставника смерти давили олицетворение отнятых жизней.

Здание станции метро окружала большая площадь. Аил приказал разрушить все дома между основным выходом из «Залов праха», своей новой резиденции, и дворцом короля, который стал его же могилой. То, что еще год назад было воплощением изящества и торжества жизни, сейчас казалось полуразложившимся трупом. Огромный дворец, построенный на остове металлической башни людей, выглядел как цветок, в котором завелся гнусный червь. Все основание дворца буквально выгнило, обнажая металлические опоры звериного убожества. Никто не рискнул заделать эту брешь, особенно потому что этого не хотел наставник ордена смерти. Аил желал, чтобы печальный вид уносящейся ввысь витой колонны белой башни, так же как и россыпи человеческих костей в подземных залах, постоянно напоминали ему о трагедии. Он боялся, что ненависть, безумным огнем горящая в его единственном глазу, может угаснуть под давлением времени и телесной слабости.

Аил поднимался по ступеням навечно застывшего эскалатора, приближаясь к светлому пятну выхода, как зверь, покидающий свое логово только для того, чтобы начать охоту.

Глубоко под землей оставалась его вотчина. Мало кто в Городе Грез знал, насколько обширны новые владения бывшего лорда-разведчика. Они считали, что наставник возрожденного ордена владеет лишь маленькой станцией в центре города, даже не облагороженной магами жизни. Но на самом деле «Залы праха» простирались под всем городом. И именно оттуда он начнет свое восхождение к вершине. Ему не нужна была власть, просто старого эльфа мутило от разговоров о мире и о том, что с людьми можно ужиться. Он признавал только одну стратегию — полное уничтожение человечества.

«Это место мне указал аданаил, но лучше бы он там и сгинул, добавив свои кости в груду других останков», — подумал Аил, выходя из подземелья и щурясь на слишком яркий свет. В его залах всегда царил полумрак и серый цвет. Удивительно, но Аила начали раздражать яркие краски, что было немыслимо для эльфа. Именно на этот симптом указал Олориун, как на самый тревожный. Наставник магов разума все же настоял на нескольких сеансах лечения, но в конце концов лишь сокрушенно покачал головой и ограничился парой рекомендаций. Впрочем, важно то, что Аил сдержал данное Совету наставников обещание, а на все опасения разумника ему было наплевать.

Площадь перед резиденцией ордена встретила его поразительной тишиной, несмотря на присутствие там более двух сотен эльфов. Все они ждали события дня, посматривая на молодого эльфа. Осождах стоял посреди оставленного толпой пространства в полном одиночестве, если не считать огромного щера, нервно царапающего когтями каменные плиты.

Аил подошел к будущему королю.

— Осождах, я вижу, ты уже готов отправиться в путь.

— Да, наставник, пусть благословят тебя светлые боги за такой прекрасный подарок, — благодарно склонил голову Осождах, поглаживая чешуйки на зубастой морде щера.

— Это великолепный зверь, — поддержал восхищение принца Аил и тоже прикоснулся к щеру.

Зверь встопорщил черные чешуйки, но принял ласку — он еще помнил учителя и опекуна своего старого хозяина. Королевская кровь позволила зверю принять нового седока, и сейчас он нервно переступал лапами, оставляя когтями борозды на камне, в ожидании долгого пути и смертельных схваток.

— Надеюсь, ты будешь достоин памяти своего отца и уничтожишь аданаила. — Аил подошел ближе и положил руку на плечо будущего короля.

— Я сделаю это, наставник, — с достоинством сказал Осождах. Голос молодого эльфа звучал ровно, но блеск в его глазах заставил Аила вздрогнуть.

«Он может стать опасным противником. Если выживет».

— Пусть тебя хранят светлые боги, — сказал наставник смерти. Он убрал руку с плеча Осождаха и сделал шаг назад, всем своим видом давая понять, что время не ждет.

Когда скрежет когтей щера затих вдали и всадник растворился в зелени клановой рощи, на площади началось главное движение — основным событием дня был отнюдь не отъезд принца.

По камню вновь заскребли когти, и появился еще один зверь со всадником. Этот «рожденный в утробе лошади» не был таким же красивым, как скакун принца, но мало уступал ему в скорости. В седле серовато-черного щера сидел один из лучших следопытов и стрелков среди «теней».

— Я готов, наставник. — «Тень» не стал спешиваться и даже кланяться — в боевых условиях в клане Смертельной Лианы подобный церемониал не приветствовался, а сейчас условия наконец-то становились боевыми.

— Ты знаешь, что делать, — тихо сказал Аил, так чтобы услышал только «тень». — Убей аданаила, а если в бою с врагом погибнет будущий король, я не стану ронять в траву росу с листьев своего дерева.

«Тень» лишь кивнул, подтверждая, что все понял правильно, и через секунду его щер растворился в зелени вслед за Осождахом.

— Начинай сбор, — громко скомандовал Аил Садалаку.

«Старший думающий» клана прикрыл веки и по мыслесвязи обратился к «думающим о смерти» с приказом поднимать свои боевые соцветия. Площадь заполнилась суетой. Вдалеке, с окраин города, над молодым лесом медленно и величаво начали подниматься летающие корабли. Первый, второй, третий, четвертый… Увы, только три лорда клана Смертельной Лианы и один клана Древесного Корня поддержали наставника ордена смерти. И то с Короватом пришлось выдержать настоящий бой за его опального подданного.

«Ну ничего, после смерти Врага я займусь этими трусоватыми нюхателями цветов», — подумал Аил, наблюдая, как на площадь ровными рядами выходят тысячи овров, смотрители ведут прайды гвулхов и овров, а «думающие» готовят к погрузке свои боевые соцветия стрелков и магов. Но все это было — так, поддержкой главной силы. Основную надежду наставник возлагал на две тысячи «теней», вооруженных металлическим оружием и облаченных в такую же надежную броню. В этих бойцах не было ни капли магии — лишь природная сила и отвага.

— Садалак, у нас есть время до завтрашнего восхода: после того как светило поднимется над верхушками деревьев, мы должны быть в небе.

— Да, наставник, — склонил голову Садалак. — Мы успеем.

Аил удовлетворенно кивнул. Он не собирался отдавать свою месть на откуп другим. В таком деле наставник не доверял даже лучшему из «теней», что уж говорить о чахлом ростке великого короля. Удовлетворенная улыбка, как слизняк на дерево, медленно наползла на лицо наставника, но неожиданно перекосилась и растворилась в недовольной гримасе — Аил увидел направляющегося к нему Олориуна.

— Только не говори мне, что вы передумали и нападать на аданаила уже нельзя. В этот раз мое терпение точно закончится.

— Успокойся, Аил. — Наставник магов разума в присутствии простых эльфов вел себя как ожившая статуя древнего короля — надменно и с минимумом внешних проявлений истинных эмоций и мыслей. — Решение Совета неизменно. Напротив, я принес тебе еще одну радостную весть. Совет наставников договорился с племенными лидерами зверья, и ты можешь поохотиться на еще одного врага.

— Ты прав, наставник, это радостная весть, — кровожадно улыбнулся Аил, удовлетворенно замечая оттенок опасения во взгляде разумника.

Возвращение князя приветствовали все жители городка и окрестных хуторов. Андрей не знал, откуда народ набрался этих традиций, но факт оставался фактом — их ждал настоящий церемониал встречи. На броню и под колеса бэтэра летели цветы, причем это были не магические растения, а обычные весенние тюльпаны и гиацинты.

На площади перед «княжьим теремом» их встречала верхушка местной власти — Надя, Мазай, Гена и Гаврилов. Когда машина появилась из-за поворота, Надя широко улыбнулась, и Андрей вдруг понял, что это была ее первая улыбка за последние три дня.

Он соскочил с брони и, быстро подойдя к своей женщине, обнял ее. Надя уткнулась ему в плечо и всхлипнула.

— Успокойся, все в порядке. Я вернулся.

— Надолго ли?

— Хочу напомнить, что идея с князем родилась в твоей милой головке, а князь обязан защищать своих подданных.

Отстранившись от Нади, Андрей повернулся к своим помощникам, поздоровался, но не дал возможности затянуть себя в рутину дел.

— Все разговоры вечером, сейчас у меня дела. Зверь! — Он повернулся к выстроившимся у бронетранспортера бойцам. — Найди Фиаллимонотара, всех шаманов и аданаилов. Сбор на стрельбище.

Рядом с управленцами робко мялась Света, что было для нее несвойственно. Андрей уже давно знал девочку и понимал, что эта робость — очередной спектакль.

— Хватит разыгрывать невинность, мне не до этого. Давай здороваться, — устало улыбнулся он и подхватил повисшую на его шее девушку. — Ну здравствуй, постреленок.

…На стрельбище собрались все те, кто получил от природы больше, чем другие люди, а значит, иную, очень непростую судьбу. Андрей вошел в круг камней, сидя на которых шаманы и аданаилы проводили совместные беседы. С собой он нес лопату и пять саженцев буков, подаренных ему Назаром перед расставанием.

Никто из собравшихся не задал ни единого вопроса — все чувствовали, что здесь и сейчас происходит нечто очень важное. Даже эльф выглядел печально и торжественно. Он уже давно перестал быть пленником и очень привязался к ученикам. Возможно, воевать на стороне людей он и не станет, но, если потребуется для защиты учеников, наверняка нападет даже на сородичей.

Андрей все так же молча отделил один саженец от остальных и, подхватив лопату, начал копать ямку за камнем, на котором обычно сидел Грач.

Пока он высаживал деревцо, догадливый и очень шустрый Инди успел притащить ведро с водой. Маленький саженец, плохо переживший три дня дороги, выглядел жалко и беспомощно. Андрей не знал, как помочь растительному собрату, но догадывался, у кого спросить. Эльф все понял верно и без слов. Он подошел к поникшей Свете и что-то зашептал ей на ухо. Девушка быстро кивнула и легкими шагами подошла к саженцу. Она несколько раз провела ладонями вдоль тонкого стволика, недовольно поморщилась и посмотрела на Наташу. Девочка присела рядом и начала ритмично хлопать в ладошки. Света вновь принялась водить ладонями над веточками крошечного бука.

Конечно, чуда не случилось, саженец не начал увеличиваться на глазах, но Андрей чувствовал, что теперь дерево будет расти намного быстрее, даже такое неторопливое в росте, как бук. Убивец мало разбирался в теории шаманизма, но из бесед с эльфом понял, что, в отличие от магов, шаманы не вторгаются в генетическую структуру живых тел. Они работали с духом, увеличивая его силу и, соответственно, жизненный потенциал всего организма.

— Братья и сестры, я не особый любитель ритуалов и традиций, но мне очень захотелось иметь у нас дома свою буковую рощу. Остальные саженцы и орехи мы посадим полукругом здесь, у стрелковых позиций. Это наше место, место нашей силы. И я очень надеюсь, что нам больше не придется высаживать новое дерево возле еще одного камня, — со вздохом добавил Убивец, уже осознавая несбыточность этой мечты. Новое княжество в целом и шаманов с аданаилами в частности не оставят в покое ни эльфы, ни люди. А значит, за камнями вырастут новые буки.

Предчувствия не обманули Убивца и на званом ужине: он услышал больше тревожных вестей, чем радостных. Его товарищи и соратники, люди «ближнего круга», старались не омрачать вечер, но застолье все равно постепенно перерастало в производственное совещание.

— Позавчера на дальнем хуторе, там, где осела семья Воропаевых, пропала девочка, — сказала супруга Василия Васильевича Лариса Григорьевна. Бывший патологоанатом, а теперь замглавврача, акушер, хирург, терапевт — в общем, «и швец, и жнец, и так далее» — уже поняла, что началось обсуждение текущих вопросов, и не смогла сдержаться. Тем более что дело не терпело отлагательств. — Там вообще темная история. Алик, младший брат хозяина хутора, был большим любителем молоденьких девочек. Так вот, он уединился влеске с малолетней батрачкой. Конечно, этого растлителя нужно было бы уже давно посадить, но, боюсь, теперь уже поздно. Этого Алика нашли мертвым, а девочка пропала. Я запросила тело на вскрытие и обнаружила очень странную вещь — в нем не было крови. Причем Быстрицкий, которого Василий Федотович послал на место преступления, кровавых луж так и не нашел. К тому же в яремной вене убитого обнаружились два прокола. Но это точно не зубы. Микроразрезы квадратного сечения, словно кто-то ткнул жертву двузубой вилкой.

Князь выслушал Ларису Григорьевну и перевел взгляд на Василия Васильевича.

— Да, Андрей Андреич, я осмотрел тело. Похоже, мы имеем дело с теми же отморозками, что и в Белоруссии.

За столом воцарилась гнетущая тишина. Все обдумывали новые обстоятельства их жизни, и только Грета непонимающе смотрела вокруг, но, чувствуя важность момента, помалкивала.

— Это действительно важно, спасибо, Лариса Григорьевна, — приняв решение, сказал Андрей. — Завтра с утра я займусь нашим пленником, а сразу после этого отправлюсь на осмотр хутора. Василий Федотович, на завтра соберите мне тревожную группу, теперь уже на постоянной основе. Раз уж я князь, то будем создавать дружину. Думаю, человек семь пока хватит, как раз на бэтэр. Я возьму Беню с его выездным цирком и тех парней, с которыми ходил зимой на бандитов. Кого именно — выберите сами.

Гаврилов кивнул, явно уже подбирая в голове необходимые кандидатуры.

— И если ничего ужасного больше не случилось, давайте отложим мелочи на утреннее совещание. У нас уже собрался настоящий кабинет министров, так что, думаю, стоит проводить ежедневные пятиминутки. А теперь давайте вернемся к праздничному ужину и посмотрим, что там так упорно прячет многоуважаемая Надежда Васильевна, — все же сумел вернуть посиделки в нормальное русло Андрей и хитро посмотрел на Надю.

Надя ответила не менее хитрым взглядом и подошла к некой конструкции у стены, пока скрываемой большим покрывалом.

Покрывало было торжественно сорвано, и все увидели обыкновенный для ушедших времен и совершенно фантастический для времен нынешних домашний кинотеатр.

— Даниил сутками не спал, но воскресил это чудо техники, и сегодня у нас киносеанс.

Взрослые, очень серьезные люди загудели, словно рой разбуженных ос, и с детским азартом начали рассаживаться перед засветившимся экраном. Сегодня в единственном, пожалуй, кинотеатре на европейском континенте показывали старый, но вечный фильм «В бой идут одни старики».

Утром Андрея разбудил будильник в наручных часах. Он не любил носить каких-либо браслетов, но в этот раз оставил их на ночь, чтобы пораньше встать и не разбудить Надю. Переведенный на виброрежим прибор усердно жужжал, выполняя поставленную задачу. Андрей быстро выключил часы, чтобы лишний раз не напрягать добросовестную электронику. Рассматривая обычную китайскую подделку, он подумал о том, что такие вещи теперь переходят в раздел артефактов и достаются людям только по очень редкому случаю. Эти часы он получил как трофей, сняв с тела одного из бандитов во время зимнего отлова бандформирований. Как бородатый и неряшливо одетый мужик умудрился за полгода ни разу не наткнуться на менгир, оставалось загадкой.

Осторожно встав, чтобы не потревожить сладко спящей Нади, Андрей быстро оделся, но в этот раз не в тренировочную одежду: сегодня обычной тренировки не будет.

Он специально поднялся пораньше, чтобы заняться вопросом Вини до начала всех других дел. Ему почему-то казалось, что он не имеет права тратить свое рабочее время на «личные дела», а все, что касается Вини, он считал очень личным.

Как бы Андрей ни старался рано проснуться, но прийти первым не успел. У массивной двери лабораторного комплекса его уже ждали Василий Васильевич и Фиаллимонотар — как убежденная «сова», Андрей вряд ли мог тягаться с не менее убежденным «жаворонком» главврачом, а каков режим сна у эльфов — до этой секунды он даже не задумывался.

— Доброе утро, — поздоровался Андрей, с трудом сдерживая зевок. — Чего стоим у двери?

— Да вот, бдительный страж не пускает без пропуска Надежды Васильевны.

Пока главврач говорил, эльф успел и отвесить церемонный поклон Андрею, и еще раз облить презрением постового.

Боец Гаврилова держался стойко, разве что присутствие эльфа его немного нервировало. Андрей решил не комментировать ситуации и просто кивнул бойцу на дверь. Постовой тоже не стал подвергать статус князя сомнению и, закинув автомат за спину, начал быстро вертеть запорный штурвал.

Обычный коридор освещался такими же обычными лампами дневного освещения, которые высвечивали возле дальней двери обычного охранника. Необычным было только то, что за этой дверью был заперт его друг. Мандраж начал бить Андрея, еще когда он шел по коридору, а вид «привинченного» к кровати Вини вызвал в груди волну боли. Испещренное татуировками тело стягивали широкие кожаные ремни, а запястья и лодыжки удерживали кожаные браслеты, усиленные наручниками. К правой руке вела трубка закрепленной на штативе капельницы.

Костяные вставки и вживленные когти отпали еще в антимагическом поле бронетранспортера, и, как подозревал Андрей, только бессознательное состояние избавило Вини от боли. Вообще-то он надеялся, что эльфийская начинка будет выжжена без его участия, но Фиаллимонотар развеял эти надежды:

— Духи-разрушители слишком слабы вне духа аданаила. Та искусственная оболочка, которую вы придумали для своей самодвижущейся кареты, удерживает духов, но при этом ослабляет их. Это же касается и всего города. Они могут справиться с ударным заклинанием, но проникнуть глубоко в тело живого существа уже неспособны. Необходим прямой контакт с аданаилом. А чтобы понять суть происходящего, нужно привести «основу» в сознание.

— Фиаллимонотар, впредь используй имя или, если тебе сложно запомнить, слово «человек». — Андрей даже не разозлился на неудачное выражение учителя шаманов — все его мысли были заняты Вини, он просто автоматически поставил эльфа на место. — Василь Василич, приводите его в сознание, — по-русски обратился князь к доктору, который даже не прислушивался к их беседе: все равно эльфийского он не знал.

Доктор кивнул и начал прикреплять к телу Вини какие-то электроды и датчики. Провода от всего этого «хозяйства» уходили к большому шкафчику на колесах с непонятными тумблерами, датчиками и экранами. Насколько Андрей понимал, доктор решил использовать передвижной диагностический комплекс, на который Вентилятор угробил целые полгода. Но дело было важным, и князь запретил главному компьютерщику города браться за что-либо не относящееся к «горящему списку». Поэтому первый рабочий телевизор появился в городке только вчера.

Закончив манипуляции с проводками, доктор сменил бутылочку на капельнице и ввел в трубку содержимое объемного шприца.

— Пять минут, — предупредил врач и, отойдя от кровати, присел на невысокий стульчик возле диагностического комплекса.

Время ползло как улитка по корпусу океанского лайнера. Андрей постоянно смотрел на часы, поэтому пропустил момент, когда Вини поднял веки. Всматриваясь в до боли знакомые, но уже такие чужие глаза, Андрей разочарованно вздохнул.

— Док, следи за его состоянием — если что, сразу говори, — скомандовал князь и, перейдя на эльфийский, отдал команду уже Фиаллимонотару: — «Ищущий», мне нужно знать обо всех изменениях, которые видит твой взгляд мага.

— Эрл, я увижу не так уж много.

— Не принципиально — все, что видишь, проговаривай вслух.

— Повинуюсь, — склонил голову эльф.

Андрей не стал реагировать на ненужные в этой ситуации церемонии, у него просто не было времени. Убивец сделал шаг к кровати и осторожно положил руку на лоб Вини. Тело старого товарища тут же выгнуло в дугу, и он зарычал. Но этот рык был больше похож на мучительный стон. Долгие мгновения Андрей боролся с желанием прекратить муки друга, наблюдая, как вздуваются вены и бьется в ремнях исхудавшее тело, но понимал, что это необходимая боль.

— Ты разрушаешь его мозг, повелитель. Плетения в мозгу не хотят распадаться самостоятельно, — послышался сзади тихий говор на эльфийском.

Следом за эльфом голос подал доктор, но уже по-русски:

— Показатели падают. Мы его теряем! Все, заканчивай. — Доктор вскочил со своего стульчика и буквально оттолкнул Андрея от кровати. Он сдернул с тела Вини индикаторы, вытащил из стоящей рядом с кроватью коробки две шайбы с ручками, в которых Андрей опознал дефибриллятор, и громко предупредил:

— Всем отойти. Разряд.

Замершее после разрыва контакта с Андреем тело маленького егеря опять выгнулось. Затем еще раз. И еще. Андрей устало прислонился к стене и почувствовал сильное ощущение дежавю — точно также год назад в австрийской больнице женщина-доктор пыталась вернуть к жизни Наташу, и точно так же сейчас ощущал он пустоту в груди от недоброго предчувствия.

— Разряд!

Андрей дико хотел закрыть глаза руками, но упорно смотрел на безвольно бьющееся тело. Пустота в душе разрасталась, но в этот раз предчувствие обмануло его. К счастью.

После очередного разряда доктор приложил пальцы к горлу Вини и удовлетворенно кивнул:

— Есть пульс. — Быстро вернув на тело датчики, доктор всмотрелся в кривую линию на экране. — Норма. Не знаю, что у него с мозгом, но здоровье у этого парня как у буйвола.

Через пару минут Андрей все же решился подойти к кровати и склониться у изголовья.

— Вини, ты слышишь меня, Вини? — потряс он друга за плечо.

Неожиданно больной широко раскрыл глаза и дернулся, пытаясь укусить князя за лицо.

— Твою ж мать… — Андрей отскочил от кровати и нервно поежился. Некоторое время он вглядывался в беснующееся существо, затем упрямо тряхнул головой. — Это была первая попытка. Док, что скажешь?

— А что я могу сказать? — пожал плечами доктор. — Вытащил я его с трудом, но, похоже, без особых последствий. Что будет в следующий раз, не имею ни малейшего понятия.

— Фиаллимонотар?

— Разрушения идут по нарастающей. Если бы здесь был сильный маг жизни, он сумел бы заращивать повреждения по мере выгорания контролирующего плетения.

— А что насчет шаманов?

— Думаю, что сильный шаман сумел бы помочь, работая через дух человека, но настолько сильных шаманов у нас пока нет.

— Ладно, будем думать, — все так же упрямо тряхнул головой Андрей и поманил за собой доктора. — Василь Василич, нам пора на заседание «кабинета министров». Оставь здесь медсестру.

— Добро, ты иди, а я сейчас буду, — не отрываясь от приборов, махнул рукой доктор.

Первое заседание княжеского совета никакими сенсациями не ознаменовалось — дела вокруг раскручивались нешуточные, и даже известие о появлении в городе партии антимонархистов Андрея не удивило.

— Василь Федотыч, я не думаю, что стоит бить тревогу по поводу этих революционеров. Побузят и затихнут, но присматривать за ними все же стоит, — попросил князь своего начальника по обороне и безопасности Гаврилова, который в ответ кивнул, по своему обыкновению что-то черкая в блокноте.

Дальше обсудили проблемы перенаселения, и Мазай получил указание расселять в квартирах антимагической зоны только тех, кто будет работать на производствах. Остальные пусть селятся в хуторах и в деревнях, выбирают себе власть и живут как хотят. Конечно же под бдительным присмотром князя. В этот раз заметки делал не сам начальник по тылу, а его заместитель Гена-Бургомистр. Сам Мазай лишь важно кивал, все больше входя в роль английского министра.

Надя предложила закрепить законодательно уже работающий налог на защиту, или, как выразился Гена, «крышу» в виде общественных работ на всеобщее благо. Практика подобного подхода к взаимоотношению с вассалами оправдала себя еще зимой. Работы в городе было много, поэтому Андрей одобрил «законопроект», но ограничил время работ пятью часами в месяц, по выбору самого рабочего, причем с дополнительной оплатой продуктами или вещами. По большому счету, с темпами новомодного сельского хозяйства проблема голода ушла далеко за горизонт. Остальные блага обеспечивали рейды на узловую железнодорожную станцию, которую зачистили от полугвулхов еще зимой. Так что гарнизон обеспечивал сам себя, и единственное, чего не хватало для «полного счастья», — это рабочих рук на сооружении укреплений. Часть работы делали осужденные на общественные работы правонарушители, а остальное перекроют те, кто решил перебраться под крыло князя, теперь уже на узаконенной основе.

Поняв, что важнейшие вопросы решены, Андрей оставил заседание «кабинета министров».

Возле «фабрики», как уже окрестили гибрид мехмастерской, котельной и теплоэлектростанции, стоял готовый к выходу бронетранспортер и собралась новая дружина князя. Командиром этого формирования Андрей уже назначил Беню. Из незнакомых лиц в команде были только двое — одетый в черный комбинезон невысокий парень лет двадцати от роду. Это был явно «птенец гнезда Стармехова» — похоже, сам великий механик на мелкие выезды решил не размениваться. Вторым незнакомцем оказался угрюмого вида мужик, чьей отличительной чертой были густые брови и клочковатая борода. Остальное пополнение в команде Андрей знал по зимним приключениям. Среди них были: Молчун — невысокий паренек, любитель травить анекдоты, есть все сладкое и кидаться в супостатов острыми предметами; Андроид — худой и высокий латыш с бледной кожей и заторможенным поведением во всех случаях жизни, кроме боя. В бою он больше походил на стремительный призрак. Завершала команду княжьей дружины троица «циркачей» во главе с одесситом и Зверь, как представитель от шаманов.

В конце шеренги бойцов как подарочный довесок торчал Инди с СВД за спиной. В этот раз Андрей не стал спорить — выбора у него не было, в команде без такого стрелка не обойтись, а учиться он сможет в свободное время. Конечно, если оно у него будет.

Навстречу Андрею от правого фланга шеренги шагнул Беня.

— Ваше высокопревосходительство, княжеская дружина построена в полном составе. Из незнакомых вам бойцов хочу представить Бороду и Клаксона.

Подобное вступление все же заставило Андрея улыбнуться. Ну к позывному Бороды явно приложил руку сам Беня, проявив свой нехитрый ассоциативный юмор, а вот Клаксон — это уже любопытно.

— Чем же ты, мил-человек, заслужил такое славное имя? — спросил у механика-водителя Андрей и увидел, как тот моментально покрылся румянцем.

— Это я первым назвал Виталия Константиновича Стармехом.

— Ну это ты, брат, легко отделался, — улыбнулся Андрей и услышал веселый смех команды.

«Сработаемся», — подумал он, видя беззлобные улыбки и искренние взгляды.

— Все, пакуемся — и в путь, — скомандовал князь и полез на броню, планируя позже нырнуть на свое место через верхний командирский люк.

Беня шустро загнал дружину внутрь бэтэра, а сам уселся на броню рядом с князем. Он явно ожидал реакции на свое велеречивое приветствие. И дождался.

— Беня, ну какой же ты безграмотный: «высокопревосходительство» — это обращение к канцлеру и действительному тайному советнику. А к князю обращаются либо «ваше сиятельство», либо «ваша светлость», в зависимости от того, какой князь — светлейший или сиятельный. Если уж собрался выпендриваться, то стоило бы полистать табель о рангах Российской империи, — ехидно высказался Андрей, хотя эту табель сам впервые увидел месяц назад. Ее, как всегда, подсунула Надя.

Растерянности Бени хватило минуты на три.

— Не, шоб ты получился сиятельный, тебя таки надо натереть, как корабельную рынду, а так — просто светлейший. Ну может, стоит немного подкрасить в блондина, — выдал очередную «мудрость» одессит и оскалился.

Оставалось только плюнуть с показной досадой. Общение с Беней приносило Андрею много положительных эмоций, но в последнее время он все чаще вспоминал аналогичные пикировки с Вини, и ему становилось грустно.

Хутор семьи Воропаевых представлял собой группу бревенчатых изб на самой окраине зоны ответственности нового княжества. Двор не был даже обнесен оградой. Клаксон остановил машину перед основным зданием — довольно большой избой, окруженной несколькими сараями. Как ни странно, во дворе было совершенно пусто, несмотря на позднее утро. Сомнения Андрея подтвердил Зверь:

— Командир, очень странно, но я никого не чувствую.

— Клаксон, встань боковым люком от здания, — немного подумав, начал командовать князь. — Инди, разверни башню сначала от здания, а когда выйдем, прикрывай нас в сторону дома. Беня, выводи своих.

Одновременно с шумом двигателей разворачивающегося бэтэра послышался легкий скрип башни. Машина встала, и Беня рывком распахнул створки люка, тут же распределяя людей:

— Идем парами: Лелик и Андроид, Борода и Болик. Я с Молчуном прикрываю князя. — Одессит решил разбить слаженную пару «циркачей» — то ли для усиления пар проверенными бойцами, то ли желая оставить огнестрел тем, кому полностью доверял.

«Надо сделать автоматы для всей группы. Вот только чешуек жалко», — подумал Андрей, наблюдая за десантированием бойцов. В дела силовой группы он решил не лезть, и не только потому, что не очень разбирался в тактических схемах спецназа, но и потому, что сумел оценить действия Бени в недавнем походе.

Убивец и Зверь покинули бэтэр, когда дружинники заняли оборонительную позицию. Инди тут же развернул башню в сторону дома. За все это время ни во дворе, ни в самом доме не раздалось ни единого звука. Беня жестами отправил двойки проверять сараи, а сам стелющимися шагами пошел к дому, отслеживая подозрительные места стволом автомата. Сзади его прикрывал Молчун с арбалетом.

Собранная из плохо обструганных досок дверь была полуоткрыта, Беня осторожно открыл ее до конца левой рукой, буквально «перетекая» внутрь помещения. Молчун нырнул следом.

Через минуту из прихожей послышался голос командира дружины:

— Чисто, если это можно так назвать.

Что имел в виду одессит, Андрей понял, войдя внутрь и почувствовав тошнотворный запах.

Большая горница с традиционной русской печью имела солидные размеры и явно могла вместить большое семейство. И это семейство было действительно большим — все его представители находились в горнице и лежали кошмарной кучей между столом и печью. Кто-то словно в насмешку положил тела одно на другое, практически так же, как и в страшной находке в Белоруссии.

Пока Андрей рассматривал место преступления, Беня успел присесть возле тел и даже помять в пальцах кровь.

— Шеф, я не следак, но мне кажется, шо их грохнули этой ночью. Молчун, скажи Бороде: нехай осмотрит окрестности, может, наковыряет шо-то полезное.

«Точно, следак», — вспомнил князь и потянулся к тангенте рации:

— Инди, вызови город. Путь пришлют следователя — скажи, что у нас тут массовое убийство.

— Принял, — послышался ответ мальчика.

Пока ждали следователя, Беня успел расставить людей в секретах и опросить Бороду по поводу следов. Старый охотник заявил, что на хуторе «порезвились» человек двадцать. Следы разнокалиберные — от взрослых до детских. Ушли по натоптанной тропинке, и где свернули — неизвестно. Борода был неплохим охотником, но пройти по этому следу не брался.

В сараях были найдены три коровы, несколько свиней и десятка три кур — все в неживом состоянии. Андрей решил особо не «ковыряться» в телах, оставив это дело для профессионалов.

Через полчаса на взмыленных лошадях прискакал следователь Быстрицкий в сопровождении бойца с арбалетом. Упитанный и, можно сказать, мягкотелый следователь был человеком интеллигентным, но при этом имел хватку питбуля — сказывался двадцатилетний опыт работы следователем в районном отделении Брянска. Профессионализм Быстрицкого Андрей оценил еще во время зимней зачистки банд, которые тот вычислял по разрозненным фактам, пользуясь больше интуицией, чем агентурными сведениями.

— Здравствуйте, Петр Игнатьевич, — поздоровался со следователем князь и протянул для пожатия руку. По совету Нади князь все же начал выстраивать социальную лестницу в своей вотчине. «Народ» держался на расстоянии и немного придавливался авторитетом, а «ближний круг» удостаивался обращения на «ты», так же как и «опричники» в дружине, — в бою некогда разводить политесы. Быстрицкий был, так сказать, из второго круга приближенных, поэтому здесь использовалось обращение на «вы», но в сопровождении доверительных жестов.

— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — ответил на рукопожатие следователь. — Позволите приступить?

— Работайте, Петр Игнатьевич, — «позволил» князь и вышел наружу, чтобы не «нависать» над работающим специалистом.

Снаружи на завалинке сидели Беня и Борода. Они о чем-то переговаривались, покуривая сигареты. Увидев начальство, Беня быстро выдернул сигарету из пальцев Бороды и выбросил за угол вместе со своей.

Андрей решил «не заметить» этого казуса — сам он табачного дыма не любил. И хотя не заставлял бойцов бросать пагубную привычку, невысказанное пожелание они поняли правильно.

— Чего у нас нового? — спросил князь, присаживаясь рядом с Беней.

— А шо у нас может быть нового? Бандиты не появились, Борода вон из себя пионера корчит, в смысле ни разу не скаут и не следопыт. Нам бы таки собачку сюда — и то не факт, что поможет.

— Зверь! — крикнул Андрей, увидев стоящего у сарая шамана.

Зверь приблизился бегом, но не подобострастной, а боевой трусцой.

— Да, командир.

— Скажи, у нас есть кто-то, кого можно пустить по запаху?

— Обычных собак нет, но можно попробовать полугвулхов, хотя как следопыты они не очень.

— Давай попробуем. Вызови сюда телегу с клеткой и постарайся навести полугвулха на след.

— Сделаю, — кивнул Зверь и так же деловито побежал к бэтэру связываться с городом.

Пока Зверь выходил на связь с дежурным радистом, из дома появился Быстрицкий.

— Ну как там? — спросил Андрей, уже догадываясь, каким будет ответ.

— В общем, картина та же, что и два дня назад, но больших масштабов. Те же проколы сонной артерии и минимум крови вокруг. Что странно, это же случилось и с домашними животными. Чтобы потребить такое количество крови, здесь должна была кормиться целая толпа кровососов, или же кровь просто слили в емкости.

Подобные новости заставили Андрея серьезно задуматься: один гуляющий по окрестностям вампир — это еще полбеды, а вот целый выводок — это уже большая проблема. Да и кто вообще эти кровососы, оставалось пока неясным.

Еще через час к хутору подъехала телега с бьющимся в клетке полугвулхом и конный фургон с дополнительным нарядом арбалетчиков для оцепления.

Андрей смотрел на мощного полугвулха с пятнистой темно-серой шкурой и уже не чувствовал той ненависти, с которой недавно относился ко всем созданиям эльфийской магии. Возможно, сказывались рассказы Мазая о «собачках» и просьбы не уничтожать его питомцев — после увеличения населения городка полугвулхов пришлось вывезти на отдаленную ферму, и они доставляли немало хлопот. А может, он увидел отголоски своей ненависти в фанатизме Бати и понял, куда может привести бессмысленная злоба. Да, он по-прежнему готов зубами грызть любого, кто посмеет напасть на его город и угрожать близким людям, но при этом понимал, что ни гвулхи, ни тем более их потомство от обычных собак не заслуживали поголовного истребления.

Когда Андрей подошел ближе, пятнистый полугвулх, чья мама явно принадлежала к породе далматинцев, затравленно забился в угол клетки.

— Успокойся, парень, я не буду тебя обижать, а найдешь мне этих тварей — может, даже подружимся, — улыбнулся зверю Андрей, сохраняя дистанцию. Он не боялся нападения, скорее наоборот — беспокоился о здоровье зверя.

Увы, полугвулх не оправдал возложенных на него надежд — на след он не встал, при этом солидно попугал арбалетчиков в оцеплении, едва не сорвавшись с поводка Зверя.

В город они возвратились ближе к вечеру. По приезде Андрей навестил Вини, но просто постоял рядом, не решаясь причинять боль, тем более бессмысленную.

Заседание княжьего суда, которое по традиции проводилось ближе к вечеру, в общем прошло достаточно мирно. В итоге Гаврилов получил еще пятерых рабочих в свое распоряжение, а упитанная и очень скандальная бабка — пинок под свой толстый зад, это постарался Беня. Одессит, получив должность начальника дружины, взял на себя еще и обязанности телохранителя и судебного пристава.

Под конец «судебного заседания» в актовый зал бывшего горсовета явилась целая делегация человек под сорок. Впереди горделиво выступал лощеный тип, с достоинством носивший потрепанный костюм и явно всю сознательную жизнь проведший не у сохи, а на трибуне.

— Чем обязан, господа? — спросил князь, сидя за большим столом у дальней стены актового зала.

Стульев для второстепенных участников процесса не предусматривалось, и делегация осталась стоять в пяти метрах от стола трибунала. Точнее, судебной двойки — Гаврилов не очень любил заниматься разборами местечковых дрязг, поэтому чаще всего Андрей отдувался на пару с Мазаем. Князю все эти дела тоже не нравились, но, как говорится, должность обязывает.

Глава «делегации» решился сделать шаг вперед, но остановился, наткнувшись на тяжелый взгляд Бени.

— Гражданин Корчак, я… — начал лощеный тип, но был грубо перебит Беней:

— Ваша светлость.

— Что?

— К князю обращаться: «ваша светлость». — В голосе вечно развлекающегося одессита не было и тени шутки. Сегодня он решил внедрить в жизнь полученные утром сведения и заставил всех просителей называть Андрея «ваша светлость». Причем народ легко и с удовольствием принял эту «игру», а вот нового посетителя подобная постановка разговора явно не устраивала.

— Вот об этом я и хотел поговорить. Мы живем в демократической стране, а то, что вы творите, господин…

— Ваша светлость, — с нажимом повторил Беня. — Это было последнее предупреждение. Если не дойдет и в этот раз, я таки оставлю на твоей попе отпечаток моего ботинка — самую демократическую печать из всех возможных.

Андрей уже хотел остановить Беню, но, увидев брезгливую гримасу на лице посетителя, передумал. Горожане и хуторяне не позволяли себе подобного поведения. Тогда чем этот хлыщ лучше простых людей?

— Давайте по делу, у меня нет времени, — выбрал средний вариант обращения Андрей.

Беня сделал шаг назад, всем своим видом показывая, что угроза остается в силе.

— Я требую равных возможностей для всех жителей Шишкина!

— А вы проживаете в городе?

— Да, я житель этого города. Проживаю на улице Чехова в частном секторе, но хотел бы перебраться в центр, в зону без магии. И требую, госп… ваша светлость, — все же выговорил неприемлемое для себя слово «делегат», мотивированный откровенным взглядом Бени. Но сделал он это, словно выплевывая оскорбление. — Я требую квартиры для себя и членов нашей партии.

— Даже так? — поднял бровь Андрей. — Не знал, что у нас уже есть партии. И как же она называется?

— «Свободное Человечество», — гордо заявил партийный лидер, и Андрею показалось, что он сейчас затянет партийный гимн.

— Так, секундочку. Вы хотите поселиться в антимагической зоне? Что ж, я не возражаю. Квартиры в отремонтированных домах предоставляются всем, кто работает на предприятиях оборонного и стратегического значения. Нам всегда нужны квалифицированные оружейники, и… — Андрей толком не знал, что им на самом деле нужно, поэтому повернулся к Мазаю.

— Каменщики, штукатуры, фрезеровщики, слесари, механики, электромонтеры, — с ходу выдал список Матвей Александрович, даже ни разу не запнувшись.

«А старика еще рано списывать на пенсию», — удовлетворенно подумал князь, жестом останавливая разошедшегося Мазая.

— Если кто-то из вас имеет необходимые навыки, подходите к Матвею Александровичу, и он уладит все вопросы.

— Вы не смеете командовать в нашем городе!

Андрей удивленно посмотрел на Мазая, который ответил ему таким же недоумением в глазах.

— У вас есть паспорт с пропиской в Шишкине? — почти ласково спросил у крикуна князь.

— Это все отговорки — с чего вы вообще решили, что можете здесь приказывать?! Вас никто не выбирал! Это наша земля, а вы, насколько мне известно, явились сюда неизвестно откуда! — практически в лицо Бене орал впавший в истерику партийный лидер.

«А ведь он все это говорит не для нас, а для зрителей, и если Беня его двинет… А что будет, если одессит даст ему в морду?» — спросил сам себя Андрей и понял, что при отсутствии прессы и правовых структур подобный поступок если и повлечет за собой последствия, то лишь для крикуна, и очень болезненные.

— Беня, только не убей, — совершенно спокойно сказал Убивец, чувствуя, как внутри довольно заурчал зверь.

Андрей сам не видел, но буквально почувствовал удовлетворенную улыбку Бени. Четыре стремительных шага — и партийный лидер взлетел, как снаряд из катапульты, «мягко» приземлившись в толпе «товарищей». Послышались недовольные выкрики, но у входа в актовый зал появилась пятерка витязей дружины. Недовольство «народа» моментально стихло. И все же Андрей чувствовал, что ситуацию необходимо объяснить, и даже не для возмущенных партийцев, а для своих соратников.

— Господа, возможно, в будущем мы и вернемся к демократии, свободе и равенству. Но на данный момент нам нужно выжить, — начал свою «речь» князь, но понял, что рапортует как депутат. — В общем, я не позволю распоряжаться здесь всем, кому не лень. С другой стороны, никто не мешает вам создать демократическое общество где-нибудь подальше от тирана и деспота. А если вас тянет в антимагическую зону, к телевизорам и электрическому свету, то должен разочаровать: антимагический артефакт является моей собственностью, и я буду использовать его по своему усмотрению.

Немного пришедший в себя «делегат» еще раз попытался толкнуть речь, но в зале появился Гаврилов с двумя взводами автоматчиков. В антимагической зоне все бойцы были вооружены огнестрельным оружием, поэтому спорить с ними было проблематично.

Гаврилов почему-то решил, что разговор уже закончился, и пограничники мягко, но уверенно выдавили делегатов наружу.

Когда в актовом зале наконец-то стало тихо, начальник обороны и безопасности уселся на свое место и жестом отпустил своих бойцов. Что примечательно, витязи княжьей дружины остались на месте. Князь повторил жест Гаврилова — и «судьи» наконец-то остались одни. Они не успели начать «разбор полетов», как в актовый зал стремительной походкой влетели Надя и Гена, а за ними, как бронетранспортер, недовольно топорща буденновские усы, ворвался Василий Васильевич.

— Ну что ж, если «кабинет министров» собрался в полном составе, начнем внеочередное заседание, — улыбнулся Андрей и пригласил новых собеседников за стол, видя, как догадливый Беня тащит еще три стула. — Итак, Василь Федотыч, что это было? — дождавшись, пока все рассядутся, обратился к Гаврилову Андрей.

— Это было гражданин Скворцов Юрий Пантелеевич, бывший депутат городского совета и вечный соискатель должности мэра Брянска. Я помню его по прошлой жизни, да и не запомнить было бы трудно. Его наглая харя отсвечивала с каждого фонарного столба. Кстати, это те самые демократы, о которых я говорил утром. Правда, я не знал, что они так быстро активизируются.

— А что он делает в Шишкине? — задал насущный вопрос Мазай.

— Где-то с месяц назад этот персонаж со товарищи поселился в пустом доме в частном секторе. Откуда он взялся, неизвестно, но я постараюсь узнать. И вообще подобными типчиками давно надо было заняться. Это мой прокол. Народ к нам постепенно подтягивается, и вместе с нормальными людьми может набежать всякой твари по паре.

— Кого планируешь поставить для присмотра за этим зоопарком? — спросил Андрей.

— Того же Быстрицкого. Будет зашиваться — найдет кого-то в помощь.

— Нет, не нагружай следака всякой дранью, пусть занимается сыском, а на эту работу подбери людей и выведи в отдельную службу, — вынес решение князь, но, увидев искорку обиды в глазах Гаврилова, добавил: — Ты меня не понял, Василь Федотыч, я не собираюсь разделять полномочия, только этого мне не хватало. Новая служба, как и все прочие, занимающиеся безопасностью всех мастей, будут подчинены только тебе.

— А за власть не боишься? — хитро сузив глаза, спросил Гаврилов.

— Хочешь — отдам тебе ее прямо сейчас со всеми потрохами?

— Не, только этой болячки мне не хватало.

— Вот и ответ на твой вопрос, — улыбнулся Андрей, в очередной раз понимая, как ему повезло с новыми друзьями. Хотя опыт с Батей настораживал, но все же была надежда, что эти люди, пройдя через кровь и слезы, не дадут своему тщеславию возобладать над разумом и честью.

Заседание закончилось, когда уже начало смеркаться. Андрей, попрощавшись с соратниками и упорхнувшей по делам Надей, направился к «княжьему терему», но не для того чтобы отдохнуть.

В бывшем дворце спорта было достаточно места, чтобы разместить там человек сто, поэтому и шаманы, и аданаилы имели здесь свои комнаты.

Света проживала в небольшой комнатушке в левом крыле здания, недалеко от бассейна.

Постучавшись в дверь и дождавшись разрешения, Андрей вошел в комнату и застал девушку сидящей на кровати с книгой в руках.

Комната Светы была чем-то средним между библиотекой и домиком Барби — белые пуфики и россыпи мягких игрушек соседствовали с рядами приключенческой, классической и даже технической литературы. Еще не вышедшая из подросткового возраста, но уже родившая ребенка юная женщина разрывалась между желанием повзрослеть и сохранить хоть крохи того детства, которого была лишена после начала войны. Андрей так и не узнал, что случилось со Светой в сгоревшей деревне, в которой ее нашла команда Бати, — Света то ли не помнила, то ли просто не хотела вспоминать былых событий. Казалось, она решила начать новую жизнь, оставив в прошлом не только все беды, но и рождение своего ребенка.

— Привет, что читаешь? — спросил Андрей, присаживаясь на краю кровати.

— «Войну и мир», задание по литературе, — ответила девочка, демонстрируя обложку толстой книги.

— И как?

— Красиво, но слишком много пустых эмоций и соплей. Вроде не женский роман, а куча охов и ахов.

— Интересный подход к классике, — хмыкнул Андрей.

— Говори, что нужно, — вздохнула Света, откладывая книгу. А увидев нарочито удивленный вид князя, добавила: — Когда дело простое, ты приходишь и приказываешь, а если совсем туго, то начинаешь мяться и ходить кругами. Давай говори, чего надо.

«Она стала совсем взрослой. Жаль», — подумал Андрей и решил не ходить вокруг да около:

— Мне нужно, чтобы ты взяла на руки Аню.

— А прошлого раза тебе мало? — моментально окрысилась Света.

— Нет, вполне достаточно, — перешел на серьезный тон Андрей. Он уже понял, что уговорами ничего не добиться, здесь сработает только логика. — Благодаря прошлому разу мы нашли Вини. А сейчас я хочу, чтобы ты помогла его вылечить.

— Как?! На что ты надеешься?! — Девушка даже вскочила с кровати и, словно защищаясь, отошла к стене.

— Ни на что, — тихо сказал Андрей. — Я и в прошлый раз не надеялся, а ты мне эту надежду подарила. Я надеюсь на чудо.

Некоторое время Света пыталась принять неизбежность того, что ей придется еще раз прикоснуться к ребенку. Аня была сиреной, а при контакте с матерью делала ту сильной «видящей». Как это происходит, не мог объяснить даже Фиаллимонотар. Но факт оставался фактом.

Душевные терзания шаманки полностью отражались на ее лице. Она и боялась, и жаждала этого контакта. Но в итоге, скорей всего, победила дружба. Именно это чувство — желание помочь другу — заставило Свету переступить через себя.

Весенняя ночь окутывала Княжеское своим темным покрывалом, навевая всем и каждому желание уснуть. А вот обитательнице маленькой комнаты на втором этаже городской больницы не было необходимости ничего навевать — в силу своего возраста она спала много и часто.

Маленькая сирена посапывала в колыбельке, а рядом с ней в кресле так же безмятежно дремала няня. Дарья Ильинична была няней с огромным стажем и теперь заботилась об Ане лучше любой матери. Но иногда тихая ночь, умиротворенное посапывание ребенка и немалый возраст заставляли ее выпасть из состояния усиленного бдения.

Андрей тихо подошел к детской кроватке и заглянул под полог. Полугодовалая девочка почмокивала соской и увлеченно смотрела свои сказочные сны. А над ней, среди прочих погремушек, покачивался браслет в виде свернувшейся ящерицы. Саламандра казалась простым украшением, но Андрею было известно, что на самом деле это мистическое, даже для эльфов, существо. Убивец не знал, почему после смерти короля саламандра покинула тело эльфа и переместилась на руку Светы. Фиаллимонотар предположил, что этот живой артефакт выбрал ближайшего родственника короля, которой являлась пока еще не рожденная сирена. Он же объяснил, что для зачатия сирены в «утробе» используется королевская кровь. В данном случае кровь Эдерая.

Андрей не разделял страха пленного эльфа перед этим созданием, но вынужден был признать, что тогда, в сокровищнице под Эйфелевой башней, саламандра спасла и Свету, и ее ребенка. Возможно, благодаря этой ящерке Аня может жить в антимагической зоне, да и сама саламандра чувствовала себя здесь вполне комфортно, хотя и была магическим существом. Странно, но факт.

Андрей скосил глаза на спящую няню и улыбнулся. Он вспомнил, как Дарья Ильинична получила эту должность. Ее предшественница, без сомнения добрая, умная, но очень любопытная женщина, несмотря на все предупреждения, решила потрогать саламандру. Неизвестно, что с ней произошло, но с тех пор она не то что к колыбели — даже к больнице старается не подходить. К счастью, Аню кормила приходящая кормилица, поэтому пришлось менять только няню.

Света наконец-то решилась войти в комнату, и ее тихие шаги заставили Андрея повернуться, а няню открыть глаза.

— Ох, простите, уснула, корова старая, — шепотом заохала Дарья Ильинична.

Андрей не стал ничего говорить, только успокаивающе улыбнулся и жестом приказал няне выйти. Женщина повела себя в духе последних новшеств — она встала, низко поклонилась и степенно вышла из комнаты. Похоже, «монархические» идеи, которые так клеймил Скворцов, все глубже входили в быт Княжеского. Эти церемонии и вытянувшееся лицо Андрея заставили Свету прыснуть в ладошки, так что курьез принес свою пользу — девушка расслабилась.

Андрей еще раз посмотрел на спящего ребенка и отошел к двери, чтобы не мешать.

Шаманка решалась минут десять, а затем, глубоко вздохнув, прикоснулась к маленькому тельцу, и… ничего не произошло. Света улыбнулась и прижала младенца к груди. Аня проснулась, открыла свои огромные голубые глаза и, увидев малознакомую для нее тетю, собралась было заплакать. Но, похоже, сработали какие-то неведомые узы — девочка успокоилась, почмокала губами и вновь уснула.

Андрей, конечно, был рад воссоединению матери и ребенка, но проблемы, ради которой они пришли сюда, это не решало.

Минут через пять подобная мысль дошла и до Светы. Она робко улыбнулась и пожала плечами. Некоторое время шаманка добросовестно закрывала глаза, пытаясь сконцентрироваться, но понапрасну.

Неожиданно, звякнув висящими рядом погремушками, ожила саламандра. Она соскочила на бортик кроватки и, словно принюхиваясь, вытянулась в сторону Светы. Затем непостижимым для такого маленького тельца прыжком ящерка долетела до девушки и зацепилась коготками за ее одежду. Стремительно перебежав по плечу, ящерица обвилась вокруг запястья шаманки. Тут же глаза Светы заволокла уже знакомая муть. Андрей дернулся, чтобы подхватить Аню, если та вырвется из рук впавшей в транс матери, но ящерица знала свое дело, и сжимающие младенца руки даже не дрогнули.

— Искалеченный мозг и порушенное тело спасти может только зверь-охранитель или смерть, — холодным и каким-то чужим голосом сказала Света и покачнулась.

Андрей стремительно подбежал и подхватил девушку, затем позвал няню. Вместе они вернули ребенка в кроватку, а Свету усадили в кресло. Как только девочку изъяли из рук матери, саламандра спрыгнула на пол и, перебежав до кроватки, заняла свое место среди погремушек. Что же касается самой сирены, то ей не было никого дела до всех этих переживаний — она даже не проснулась.

— Ну что, было? — спросила Света, едва оклемавшись.

— Было, вот только понять бы еще, что это значило.

— Ага, и меду, и ложку в придачу, — съязвила девушка, и это было хорошо: она явно приходила в себя. Оставив Андрея ломать голову над собственным пророчеством, Света быстро подошла к кроватке и прикоснулась пальцами к ручке Ани. Ничего страшного не произошло, и молодая мама счастливо улыбнулась.

«Материнский инстинкт — страшная штука», — подумал Андрей, втайне радуясь тому, что матерью ему не быть.

По пути в свои покои он заглянул в комнату Зверя, но не нашел парня на своем месте. Вездесущая прислуга указала на лабораторию, где и нашелся шаман, горячо обсуждающий с Надей какой-то чертеж.

— Зверь, есть дело.

— И у нас тоже есть дело, — ответила за шамана Надя, но Андрей остановил ее энтузиазм решительным жестом: — Дорогая, через пару минут. Хорошо?

Дождавшись кивка Нади, он сразу перешел к расспросам шамана. Увы, Зверь не имел ни малейшего понятия, как помочь Вини, но обещал очень серьезно подумать об этом. Так что упомянутый в пророчестве зверь Ленькой не являлся.

— Хорошо, давайте, что вы там намудрили, — согласился послушать новые идеи Андрей.

— Вот, — торжественно изрекла Надя, придвигая чертеж ближе. — У нас есть идея, как увеличить количество броневиков без дополнительных затрат чешуек.

Князь заинтересованно всмотрелся в чертеж и увидел, что там изображена схема БТР-80, опутанная красными линиями.

— Дальше.

— Вчера Леня рассказал мне о броневике с мальчиком и о том, как это можно использовать, — увлеченно сказала Надя, не заметив перемены в настроении Андрея.

— Даже так, использовать? — Убивец поднял голову и посмотрел на Зверя. Посмотрел глазами, вмиг ставшими двумя льдинками. Шаман судорожно сглотнул и, кажется, даже перестал дышать.

— Андрей… — Надя тихо подошла к своему мужчине, положила теплую ладошку ему на затылок и уверенно повернула голову так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Тот урод, что поиздевался над ребенком, недостоин жизни, и его изобретение — зло. Но это не значит, что плоха сама идея, просто за ее исполнениевзялся больной человек. А у нас с головами все в порядке. Ты готов дослушать?

Андрей постарался успокоиться, но это ему удавалось с трудом, потому он лишь кивнул.

— Так вот, не будет никаких капельниц и крови, ты же знаешь, как я отношусь даже к вашему ритуальному кровопусканию. Помнишь о том сплаве с примесью порошка из чешуйки, которым мы покрыли автоматы Бениной группы? Так вот, если протянуть проволоку из этого сплава внутри машины, придерживаясь определенной конфигурации, то появится поле, с лихвой перекрывающее габариты броневика.

— А можно сделать не проволоку, а что-то вроде кабеля, чтобы в случае необходимости снять и перенести в другую машину? — спросил Андрей. Он уже несколько минут старался избавиться от видения, в котором бледный мальчик был распят на медицинских трубках посреди залитого кровью салона чужого бэтэра. Попытка отвлечься на технические вопросы особых результатов не принесла, но выдала ценную идею.

— Да, это мысль, — согласилась Надя, но, увидев в глазах Андрея внутреннюю борьбу, решила оставить его в покое. — Андрюша, ты иди отдыхай, а завтра я просчитаю расход металла и принесу раскладки тебе.

Надя привстала на цыпочки и, погладив Андрея по щеке, поцеловала. Ласковое прикосновение и тепло ее губ словно выдернули стопор в пружине, и внутренний зверь ненависти с ворчанием отступил в глубину души, туда, где полтора года назад свил себе логово.

«Я что, схожу с ума? Что за зверь во мне поселился? Стоп. Зверь?» — вздрогнул он от дикой догадки и быстро пошел к выходу из лаборатории. За его спиной раздался шумный и облегченный вздох шамана.

Андрей пролежал без сна полночи, но так ничего и не придумал. К двум часам вернулась Надя и тихо уснула, не решаясь прерывать раздумья своего мужчины.

Постепенно сон сморил усталый мозг, и, уже засыпая, он подумал, что, возможно, во сне его посетит какая-то идея. Подумал без особой надежды — Андрей не очень верил в мистику, хотя имел множество подтверждений ее существования: навыки, не свойственные ни одной из известных школ боя, история с поимкой Вини и те же способности Светы…

Но сон все же пришел. Андрею приснилось детство: детский дом и один из самых неприятных моментов в его жизни. Два местных заводилы — Витька-Шалый и Серый — жестоко избивали Андрюшиного друга, заставляя рассказать об их общем тайнике, куда пацаны прятали сэкономленную еду. Сам Андрей уже лежал без движения, имея силы, только чтобы смотреть. Приближался самый неприятный момент, когда Мишка, не выдержав, раскрыл тайну. Прошла минута, другая, но мальчик держался. В реальности все было не так. Так же, как и то, что в руках Серого появился нож. Злобно ухмыляясь, хулиган воткнул нож в плечо Мишки. Мальчик дико закричал. Андрей взвыл от бессилия и постарался подняться, но тут у него в груди вспыхнула боль, словно кто-то ткнул туда раскаленным железом. Разорвав майку, он увидел, что у него на груди вытатуирована черная кошка. Боль стала нестерпимой, но затем внезапно исчезла вместе с татуировкой. Воздух за спиной словно лопнул от свирепого рыка. Огромное черное тело перепрыгнуло через лежащего Андрея и ринулось на обидчиков. Крупная пантера в одно мгновение оказалась рядом с хулиганами и двумя короткими взмахами располосовала им лица. Брызги крови разлетелись вокруг, вызывая дикий визг мальчиков и удовлетворение в душе Андрея.

Потом обидчики куда-то исчезли, а пантера медленно подошла к истекающему кровью Мишке. Зверь наклонился и начал слизывать кровь. Через секунду от раны не осталось и следа.

Затем куда-то исчез и Мишка, а пантера подошла к Андрею и, довольно урча, улеглась у его ног.

«Так вот ты какой, мой зверь…» — Андрей протянул руку, чтобы погладить блестящую черную шерсть, и… проснулся.

Он резко поднялся на кровати и, тяжело дыша, начал осматриваться. Похоже, на этот раз обошлось без криков — Надя не проснулась и мирно спала, уткнувшись в подушку.

«И что бы это значило?» — подумал он и, не найдя ответа на свой вопрос, пошел искать его в другом месте.

Бодрствующий в пять часов утра Фиаллимонотар только развел руками. Разбуженный в своей постели Зверь клятвенно заверил, что неустанно думает над этим вопросом, но стоило Андрею отойти к двери, как шаман тут же моментально провалился в сон.

Света нашлась в больнице. Девушка ходила по детской, пытаясь убаюкать раскапризничавшуюся Аню. Андрей вошел в комнату, но даже не успел ничего спросить. Шаманка на секунду замерла, потом внимательно начала всматриваться в аданаила.

— Интересно, — сказала она, подходя ближе.

Казалось, что и Ане было интересно — ребенок внезапно успокоился и еще залитыми слезами огромными глазами пристально смотрел на «непонятного дядьку».

— Что интересно? — начал терять терпение князь.

— Я вижу в твоем духе не только рой духов-симбионтов. Там есть еще один, и такой большой, — медленно сказала Света, и ее глаза округлились от удивления. — Это дух какого-то животного, и не осколок, а целый. Как это возможно?!

Чтобы не утратить момента прозрения шаманки, а это явно было влияние сирены, Андрей быстро рассказал свой сон. Света задумчиво подошла к кровати, уложила утихомирившуюся Аню и села в кресло. Ее молчание длилось минут десять, доведя Андрея до белого каления, но прервать размышления шаманки он не решился.

— Единственное, что мне приходит в голову, — это то, что в тебе сидит дух зверя, если верить сну, пантеры. Эдакий родовой тотем. Он защищает тебя и, если нужно, лечит. Вспомни, ты сам говорил, что приступы ярости улучшали самочувствие, увеличивали скорость и силу. Да и раны затягивались быстрее.

— Ну было такое, и что из этого?

— А то, что, возможно, этот дух может убить в Вини все плохое и при этом лечить его, как того мальчика из сна.

— Бред, — тряхнул головой Андрей.

— Я тоже так думаю, — легко согласилась Света.

— Но попробовать надо.

— Ага, — вновь поддержала Андрея девушка, и они, одновременно сорвавшись с места, практически выбежали из детской.

В «казематной палате» Надиной подземной лаборатории практически ничего не изменилось, только Вини был в сознании — Док отменил введение снотворного, боясь последствий для организма больного. Также снаружи добавился пост охраны со столом и небольшим экраном камеры видеонаблюдения.

Андрей вошел в комнаты и подошел к кровати. Пациент тут же «одарил» его свирепым взглядом и не менее яростным рычанием. За спиной тихо всхлипнула Света — она видела Вини по приезде, но в бессознательном состоянии, а сейчас перед ней было животное, без малейшего признака разума в глазах.

— Что ты видишь?

— Я вижу Вини, — тихо сказала Света, по-прежнему прячась за спиной Андрея. Затем она все же нашла силы и сосредоточилась. — Изменений в духе нет. По крайней мере, по сравнению с обычным человеческим духом. Ты ведь его вылечишь?

Голос Светы задрожал и вызвал в груди Андрея щемящую боль.

— Выйди наружу и никого не пускай.

— А если…

— Никого, — решительно оборвал возражения Андрей и, не оглядываясь, шагнул к кровати.

Прикрыв глаза, он постарался высвободить из глубин своей души обитавшего там зверя, но, увы, дух пантеры не отзывался. Андрей не понимал, чего не хватает для побудки духа, которого Света назвала тотемом. Немного подумав, он вспомнил, что зверь давал о себе знать при сильной злости или в случае реальной опасности. Злиться здесь было не на кого, а вот насчет опасности…

Андрей решительно вздохнул и начал быстро ослаблять ремни на руках и ногах пациента. Он раскрыл их не до конца — так, чтобы Вини смог выбраться сам, потратив на это некоторое время. Закончив манипуляции, князь быстро отошел к стене.

Вини выпутался из ремней за пару секунд, яростно рыча и сверкая налившимися кровью глазами. Прямо с кровати он прыгнул на бывшего друга, но тут же получил жесткий удар кулаком в грудь и отлетел назад. Следующая атака закончилась ударом растопыренных пальцев, который «прошел» в плечо Андрея, но пальцы егеря уже лишились когтей, и выпад не причинил особого вреда. Зато сам Вини получил еще один удар в живот и, тяжело дыша, отскочил к кровати.

«Так ни фига не получится», — подумал Андрей, сознательно подпуская озверевшего друга в ближний бой. Пальцы Вини вцепились в горло, а сильное тело повалило князя на пол. Дыхания не хватало, кисти рук Вини едва удавалось сдерживать, с трудом не давая сломать гортань. В голове стучали удары сердца и, казалось, отдавали стуком в дверь палаты, или это действительно кто-то стучится?

Тотем проявил себя, когда у Андрея уже потемнело в глазах. В груди что-то заклокотало, и темная волна ярости окатила тело. Пальцы тисками вцепились в руки противника, да так, что затрещали кости. Убивец почувствовал, как что-то мощное и яростное выплескивается из его груди и бьет в нависшего над ним Вини. Тело егеря отлетело назад, словно от сильного удара, свалилось на спину и задергалось от сильных конвульсий.

Андрей, судорожно глотая воздух, подполз ближе и сел рядом с дергающимся телом в позицию для медитаций, которая, кстати, была одинакова и у Акиры, и у Фиаллимонотара.

С трудом сконцентрировавшись, Андрей начал вспоминать те светлые моменты в жизни, которые были связаны с Вини. Он должен был как-то показать тотему, что это — друг.

— Привет, убивец магов, — как всегда, лучезарно улыбнулся маленький егерь.

— И тебе привет, Винни-Пух.

За спиной Андрея тихо фыркнул Батя, а Вини сморщил «злобное» лицо, впрочем, в его исполнении свирепость выглядела комично.

— Еще раз услышу — дам в табло, понял? — пригрозил егерь.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — отшутился Андрей.

— Вроде все, удачи, — показал зубы Вини, но теперь в ободряющей и какой-то тревожной улыбке. — И это, Андрюха, делай все, как договорились. До сирены еще далеко, а там, за холмом, будет так, мелочь. Понял?

— Да понял я, — немного раздраженно ответил Андрей и дружески толкнул егеря кулаком в плечо.

— Ползи уже, понимашка. И прошу тебя, не ломись как лось по кукурузе. За километр слышно, — не остался в долгу Вини.

Видение темного леса мелькнуло и пропало. Вини по-прежнему на полу корчился, и Андрей, уже ни на что не надеясь, зажмурился.

Дверь подвала лязгнула сразу же после стука, в щель высунулась физиономия Вини и зашептала:

— Я не буду задавать идиотских вопросов, но если это вурдалак, то дома никого нет.

Неожиданно Андрею стало теплее на душе, и напряжение отступило.

— Хорошо, зайду в следующий раз.

Дверь распахнулась, и маленький егерь зачем-то обнял нежданного гостя.

«Все, хватит», — подумал он, повернулся к выходу и тут же наткнулся на взгляд Вини. В этом взгляде смешалось все: и боль, и ненависть, и, как ни странно, понимание. С трудом разорвав зрительный контакт, Вини подошел к кровати и погладил Нату по волосам. Было видно, что он хочет наклониться и поцеловать девушку, которую, похоже, любил слишком сильно. Но маленький егерь сдержался. Андрей вспомнил слова мушкетера-монаха из пресловутого фильма и понял, что ничего лучше все равно не придумает. Он подошел к Вини и положил руку на плечо поникшего егеря.

— Нам пора, Вини, они сделают с телом все, что нужно, а ее душа, увы, уже далеко.

Вини лязгнул зубами, выгнулся на полу палаты и мучительно застонал, но теперь это был стон человека, стон раздираемого жуткой болью разумного существа. Князь напрягся еще сильнее, и мозг затопило видение момента, когда он, как ему тогда казалось, навсегда потерял друга:

«Ну вот и все», — заторможенно подумал Андрей, даже не пытаясь уклониться от пучка полупрозрачных волокон. В следующий момент он упал, погрузившись в воду с головой, но сделал это не по своей воле и даже не по желанию монстра — на спину прыгнуло что-то тяжелое и сбило его с ног.

Андрей вырвался на поверхность, глотая воздух широко открытым ртом. Его тело наконец-то смогло двигаться, но толку от этого уже не было, и оставалось только бессильно скрежетать зубами. Туша огромного монстра, словно торпеда, уходила на глубоководье, утаскивая вслед за собой спутанного полупрозрачными нитями Вини. Прошла еще секунда, и монстр нырнул, оставив после себя большой водоворот.

Андрей настолько погрузился в воспоминания, что не заметил, как в комнате стало тихо. Он открыл глаза и тут же наткнулся взглядом на кривую, болезненную, но такую знакомую улыбку друга.

— Старик, если я ничего не путаю, мы тут чуть не поубивали друг друга. Если честно, то это не смешно.

Андрей улыбнулся, силясь сморгнуть непрошеные слезы, рывком притянул к себе Вини и крепко обнял его:

— Ну здравствуй, Вини.

— Привет, Андрюха, — ответил на объятие маленький егерь.

В следующий момент в комнату ворвался маленький ураган, который кинулся на друзей.

— Вини, как ты нас напугал, сволочь!

— О, смотри, оно заговорило! — весело оскалился Вини и тут же получил подзатыльник от рыдающей и одновременно смеющейся Светы.

От чувственной и выглядевшей со стороны не очень-то по-мужски сцены Андрей отвлекся, увидев входящего в комнату Беню. Одессит был бледен и с трудом держался на ногах, но зачем-то сжимал в руке пистолет. Андрей быстро встал, подошел к командиру своих витязей, а Света в это время помогала ослабевшему Вини улечься в кровать.

— Беня, что с тобой стряслось? И зачем тебе ствол?

— Упал в обморок от умиления, глядя на картину маслом, а ствол — шоб застрелиться: все равно ничего прекраснее в этой жизни я больше не увижу, — вымученно пошутил Беня, пряча пистолет в кобуру.

— Беня, что случилось? — настаивал Андрей, но командир витязей только отмахнулся, но за него ответила Света:

— Эта сволочь хотела застрелить Вини.

— Беня, ты в своем уме? — больше удивленно, чем возмущенно спросил Андрей.

— Я?! Да вы тут сами сказились. Я решил пойти посмотреть, чего это шеф бегает по городу в одних подштанниках. Пришел, улыбаюсь даме, а тут по телику показывают такое интересное кино, где натурально душат тушку моего подзащитного. Причем прошу заметить, шо душит его не кто иной, как буйный пациент, которого какой-то идийот взял и отвязал от кровати. И шоб мине дальше наслаждаться фильмой — так нет, я таки кидаюсь спасать то, что осталось от работодателя, а эта, — Беня обвиняюще ткнул пальцем в ухмыляющуюся Свету, — не дает мне пройти.

— Надеюсь, до рукоприкладства не дошло? — спросил Андрей, сдерживая нервный смешок. Напряжение последних минут начало отпускать, и он просто не мог смотреть на это действо без улыбки.

— Да шоб Беня тронул даму! Правда, эта тоже не трогала меня, она просто щелкнула пальцами, и я натурально ушел в страну Мальборо. Шеф, веришь, последний раз меня отправляли в нокаут, когда я поцапался с Яшей-Красавчиком с Молдаванки, но это было в семнадцать лет, и у Яши кулаки были, шо моя голова.

Оставив Беню в одиночестве переживать свое «горе», Андрей подошел кровати и спросил у Вини:

— Ну ты как?

— А я вам сейчас расскажу, как он, — послышался за спиной Андрея голос, и в комнату ворвался невысокий и стремительный, как мангуст, Василий Васильевич. — Только сначала я посмотрю остальных, а потом выскажу вам, Андрей Андреевич, все, что думаю о самодеятельных экспериментах над, прошу заметить, МОИМ пациентом!

Одетый в белоснежный халат доктор был явно в бешенстве. На «вы» с Андреем он переходил, только доведенный до крайней степени ярости. Доктор быстро осмотрел вяло отмахивающегося Беню, затем пощупал синяки на горле Андрея.

— Да брось ты, Василич, все ж хорошо закончилось.

— Хорошо?! Убивец, чтоб тебя, ты понимаешь, что без контроля и страховки такие вещи делать нельзя! Меня же постовой вызвал реанимировать два трупа. Башкой нужно думать!

Андрей посмотрел в сторону двери, но постового не увидел, зато наткнулся на переполненные упреком и еще не рассеявшимся страхом глаза Нади. Она стояла, обессиленно прислонившись к косяку дверей, и, похоже, не собиралась рассыпаться упреками, оставив это дело на доктора. Но одного страха в ее глазах Андрею хватило, чтобы тысячу раз обозвать себя идиотом.

Док перешел к осмотру больного и выгнал всех из палаты — в такие минуты спорить с ним было смертельно опасно. Еще никто не видел, чтобы доктор рукоприкладствовал, но его гнева боялись все.

Впервые за долгое время Андрей чувствовал себя счастливым. Они сидели за круглым столом и пили чай, практически в семейном кругу вместе с недовольной Светой и нахохлившимся, как рассерженный попугай, Беней. Андрей по-идиотски улыбался и время от времени поглаживал Надю по руке. Возможно, впервые за год проживания в этом здании он присмотрелся к обстановке и нашел ее довольно привлекательной. Столовая его дворца на самом деле была переделанным конференц-залом. Причем особо переделывать не пришлось, только легкий ремонт — в советское время власть заботилась о спортсменах, а Шишкино в прошлом как раз было летней тренировочной базой для гимнастов. Отсюда и слишком большой для маленького городка спортивный комплекс, и целый ряд типовых домиков, которые после развала Союза превратились в благоустроенный частный сектор. К счастью, за эти годы большой спорткомплеке никто не успел изгадить. Стандартный для советского времени дизайн как нельзя лучше подошел к убранству княжьих хором, только немного портил впечатление барельеф, изображающий богатырского вида даму, сжимающую в руке метательный диск.

Завтрак проходил в слегка напряженной атмосфере. Надя решила таким нестандартным образом помирить Свету с Беней, так что они оба сидели как засватанные. Что интересно, таким тихим и смущенным Андрей не видел Беню за все время знакомства.

«И что бы это значило?» — задумался он, поедая пирожок с малиновым вареньем.

Неловкая ситуация затянулась ненадолго — Света как ни в чем не бывало, разрушила молчание простым вопросом, добив Беню окончательно:

— Беня, я все хочу спросить: а как тебя зовут по-настоящему?

— О, это страшная история, которую нужно рассказывать только на ночь, — тут же спрятался за веселым ехидством Беня.

Света в ответ недовольно фыркнула, залпом, обжигаясь, допила чай и вскочила из-за стола.

— Спасибо, мама, спасибо, папа, — заявила девушка на французский манер, делая ударения на последнем слоге, явно в упрек за всю эту сцену. Поцеловав Андрея и Надю в макушки, девушка выпорхнула из столовой.

Беня криво улыбнулся, но не спешил вставать — на столе оставалось еще много вкусного, а покушать он любил.

Андрей усмехнулся и посмотрел на одессита. Как ни странно, но Беня — это настоящее имя спецназовца, точнее, сокращенное. Полностью оно звучало как Бенцион — Бенцион Ааронович Вул. И знаменитый герой Бабеля здесь, скорей всего, был ни при чем. После возвращения с «охоты» на Вини Андрей поинтересовался у Гаврилова прошлым Бени и услышал почти шекспировскую историю. Беня рано потерял родителей, но, в отличие от Андрея, не попал в детский дом: у него остался еще один родственник — старый дедушка, в честь которого Бенчика и назвали. Так что молодость будущего спецназовца прошла в живописных и колоритных двориках центра Одессы, оттуда же и все его замашки. В семнадцать лет, удивив и деда и дворовую пацанячью «братву», он добровольно ушел в армию, а затем поступил в школу милиции. Впоследствии попал в милицейский спецназ и неплохо себя зарекомендовал. Через некоторое время в жизни Бени случилась трагедия — сынки местных олигархов изнасиловали и убили его девушку. Как это велось в Украине тех времен, дело замяли. Для закона этого было достаточно, но не для Бени. Через месяц он выследил всех насильников на даче папаши одного из них и залил там все кровью до самого потолка. Из страны, естественно, пришлось бежать. К тому времени дед уже умер, так что в стране Беню уже ничто не держало. Выехав в Россию, он обратился к старому другу своего отца, полковнику пограничных войск Гаврилову. Василий Федотович прикрыл парня от закона, взяв к себе на границу в брянские леса. И не пожалел об этом.

Кареглазый шатен Бенцион Ааронович, которого с трудом было можно заподозрить в обладании иудейской крови, подъел все, до чего мог дотянуться, и вытер рот салфеткой.

— Шеф, если у вас на сейчас нету для мине дополнительной головной боли, то я таки пойду погоняю своих охламонов.

— Пойди погоняй, — улыбнулся Андрей. — Но к обеду будь готов, мы поедем на разоренный хутор.

— Добре, — кивнул Беня и выскользнул из комнаты.

Завтрак они заканчивали в молчании, и лишь встав, Надя подошла к Андрею сзади и обняла его за шею.

— Не хмурь так брови, морщинки останутся.

— Ага, значит, шрамы и седина тебя не смущают, а вот морщинки полностью разрушат мой вечноцветущий образ? — ворчливо проговорил Андрей, дожевывая последний пирожок и запивая его остатками чая. — Тебе не кажется, что эта парочка ведет себя как-то странно?

— Не кажется. Если я хоть что-то понимаю в амурных делах, там все идет по плану, — улыбнулась Надя, прижимаясь щекой к макушке Андрея.

— Что значит «по плану»?! Ей пятнадцать, а этому перестарку почти тридцать!

— Ты говоришь как ревнивый папаша.

— Если на то пошло, то я уже дедушка, а ты, соответственно, бабушка, — «старчески» прокряхтел Андрей, пересаживая Надю себе на колени.

Таких минут нежности у них было мало, и длились они до обидного недолго, но именно благодаря им эти два усталых человека находили в себе силы жить и бороться.

Когда смастеренные Стармехом часы на фасаде «княжьего терема» показали три пополудни, Андрей решительно прервал яростный спор Гены и Мазая, в котором выступал в роли рефери, и направился к «фабрике».

У ворот пыхтящего высокой трубой строения уже собралась вся дружина, готовясь к погрузке в бэтэр. Неподалеку ожидала выезда полусотня арбалетчиков на шести телегах. Князь планировал усиленный рейд, но пойдут ли бойцы Гаврилова с ними, зависело еще от одного фактора.

— Дежурный, найди мне доктора Рошу, — проговорил Андрей в рацию, направляясь мимо «фабрики» к «терему».

— Принял, — ответил дежурный радиоузла. Обратно в эфир он вышел буквально через несколько секунд. — Командир, доктор на втором канале.

«Чистые каналы» радиосвязи оставались незанятыми для важных переговоров: дежурный работал на первом, а беседы абонентов он переключал на второй или другие основные по необходимости. Дополнительные каналы постоянно были закреплены за службами. Андрей специально вышел на связь через дежурного, чтобы не ломать схемы, в которой ничего не понимал. Впрочем, в скором времени Вентилятор обещал наладить мобильную связь в пределах городка, но пока до этого было еще далеко.

— Док, это Убивец, прием, — переходя на позывные, вышел в эфир Андрей.

— На связи.

— Док, что там у нас с пациентом? Могу ли я его использовать?

— Пациент здоров как бык, я, конечно, хотел бы провести пару психологических тестов и понаблюдать его хотя бы с недельку, но с этим кадром трудно договориться. Так что если нужно, то забирай. Только присматривай за ним, при случае пристрелишь. Это все?

— Да, это все, спасибо, конец связи.

Андрей выключил рацию и нахмурился. Таким раздраженным доктор бывает редко. Похоже, Вини опять решил выступить в своем обычном репертуаре. И с этим надо было что-то решать — в лесу такое поведение было терпимо, но сейчас рядом с неугомонным егерем будут жить нормальные люди. К тому же настораживали слова доктора о психологических тестах. Ведь Андрей понятия не имел, что осталось в голове Вини из подарков ушастых.

В палате-изоляторе кроме «условно больного» находилась Света. Девушка трещала как сорока, не давая Вини вставить даже слово. Ее словесный поток прекратило лишь появление Андрея.

— Андрюха, — оскалился Вини, тут же переходя к выражению недовольства, — меня тут держат взаперти как зэка, хорошо, вот Светка пришла. Надеюсь, ты не собираешься посадить меня в клетку?

Андрей внутренне напрягся — люди из прошлого возвращались, но жизнь уже изменилась, да и Убивец стал другим. Все эти изменения поссорили его с Батей, и вот теперь появилась натянутость в отношениях с Вини. Но этого друга он терять не хотел.

— Света, выйди, пожалуйста, — спокойно сказал Андрей, не принимая игривого тона товарища.

— С чего бы это, — уперлась девушка, демонстративно скрещивая руки на груди.

— Света, — подпустил в голос льда Убивец, и шаманка поняла, что шутки закончились. Она поднялась с кровати и, надув губки, направилась к двери, но ее остановил вопрос князя: — Подожди, посмотри — может, в духе Вини есть что-то странное?

— Нет там ничего, все нормально, — моментально ответила Света, но, увидев раздражение в глазах Андрея, добавила: — Я, как только пришла, сразу осмотрела его дух. Может, чего-то и не заметила, но тогда стоит обратиться к учителю Фиаллимонотару, кстати, он вообще не может видеть духов.

— Хорошо, иди, нам с Вини нужно поговорить наедине.

— Да пожалуйста, — фыркнула Света и горделиво вышла из палаты.

— Воспитывать будешь? — вновь окрысился Вини, при этом ехидно улыбаясь.

Андрей молча взял стул и, присев напротив Вини, начал смотреть ему в глаза.

Пятиминутная борьба взглядов закончилась победой Убивца. Вини отвел глаза, и не только потому, что увидел там слишком большие изменения в человеке, который всего год назад был неуклюжим горожанином посреди дикого леса. Он тоже не хотел терять друга, которому был обязан свободой и жизнью, даже если придется придавить свой неспокойный характер.

— Ладно, я готов слушать.

— Вини, я не хочу загонять тебя, как ты сам говоришь, «в стойло», но ты сейчас находишься среди людей, а не в лесу, поэтому думай, что говоришь и что делаешь. К тому же я не видел, чтобы ты делал непродуманные движения на тропе, так что контролировать себя ты точно умеешь.

— И чего я такого сделал?

— А кто доктору нахамил? — в тон Вини спросил Андрей.

— Я не хочу, чтобы мне в черепушку лез какой-то костоправ.

— Вини, боюсь, ты чего-то не понимаешь, — вздохнул Андрей, сдерживая раздражение. — Во-первых, Василий Васильевич классный психиатр и очень неплохой человек. Во-вторых, ни ты, ни я не знаем, что творится в твоей черепушке, он же сможет разобраться.

— А если я не захочу — что, посадишь на цепь?

— Нет, отпущу на все четыре стороны, точнее, на северо-запад, к Бате. Ему такие сорвиголовы, как ты, очень нужны.

— Нет, к Бате я не пойду, — вздохнув, сказал Вини. — Тут мне Света рассказала кое-что — я за ним и раньше замечал некоторую фанатичность, а сейчас, боюсь, старик окончательно сошел с рельсов. Ладно, пусть твой доктор вскрывает мне мозг.

— Только без алаверды, хорошо? Не надо ему полоскать нервы. Он дядька очень серьезный, и если ты его достанешь…

— Что, в морду даст? — иронично хмыкнул Вини.

— Нет, Василий Васильевич жизни спасает. Вредить такие люди не станут, но душевное равновесие Дока нужно не только мне, так что не выпендривайся. Тут у нас не анархия, сам должен понимать.

— Понимаю, не анархия, а монархия. И как мне теперь тебя называть? Князем или вашей светлостью? — съязвил Вини и выжидающе уставился на Андрея.

— Как хочешь, так и называй, мне на эти реверансы плевать. Только веди себя по-человечески.

— Ладно, буду сидеть тихо и не отсвечивать.

— А вот это как раз вряд ли, — улыбнулся Андрей, вставая со стула. — Собирайся, мы едем на охоту. Мне нужен следопыт. Надеюсь, не растерял своих навыков?

— Не растерял, — почему-то грустно вздохнул Вини. — Даже прибавилось кое-что. Сейчас у меня, как в той песне: и нюх как у собаки, и глаз как у орла.

— Да неужто? — усомнился Андрей.

— Ты завтракал чаем с бергамотом и пирожками с малиновым вареньем. Твоя женщина не пользуется духами, а мыло у нее с лавандой. Сегодня ты тоже мылся этим мылом. Хотя это произошло случайно: у тебя есть свое, с ромашкой. Сюда шел мимо орешника и сосны. Впрочем, сосной здесь и так все провоняло. — Удивление друга не особо порадовало Вини, и он тихо добавил: — И не нужно называть меня старым позывным. Ну какой я теперь Винни-Пух?

Вини развел руками, словно демонстрируя свое тело. В больничных штанах и распахнутой на груди пижаме покрытое татуировками тело выглядело поджарым. От былой легкой склонности к полноте и мягких очертаний не осталось и следа.

— Ничего, откормим, — постарался пошутить Андрей, чувствуя тяжесть в груди. — И как же нам тебя называть?

— Сашатом. Не знаю, что это значит, но так меня называли эльфы. Да и к тому имени, что дали мне родители, это прозвище намного ближе.

Убивец согласно кивнул. Ему-то значение эльфийского слова было известно, и он считал новое прозвище вполне достойным.

Посетив вещевой склад и оружейку, Андрей и новонареченный Сашат направились к «фабрике», но сразу к бронетранспортеру они не пошли. Князь издалека подозвал Беню и провел небольшой инструктаж.

— Знакомьтесь. Беня, начальник моего личного отряда, так сказать, княжьей дружины. А это — Сашат. Он пойдет в наш отряд следопытом. Бороду нужно перевести обратно к погранцам.

— Я тут шо подумал, шеф, — подарив пристальный взгляд Сашату, сказал Беня. — Не нужно Бороду никуда переводить. Неплохо бы охрану «терема» увеличить, и не погранцами, а витязями, к тому же, если верить слухам, стоит подготовить экипаж для второй «коробки».

— Я этим «слухам» по шее-то накостыляю, так Зверю и передай, — недовольно проворчал Андрей. — Делай как считаешь нужным. Пусть Борода занимается охраной, остальных — в машину, пора выезжать.

Споро загрузившись в бэтэр, они двинулись по дороге в сторону хутора, но до самого поселения так и не доехали — километра за два до цели поездки сидящий на броне егерь застучал ботинком по обшивке бэтэра.

— Убивец, здесь прошла толпа детей, — высказался бывший Вини, спрыгивая на дорогу и рассматривая примятую траву.

Сейчас он сменил пижаму на привычный для себя лоскутный комбинезон, а камуфляжный сетчатый шарф прикрывал почти все лицо, так что от других бойцов Сашат почти не отличался.

— Запах или следы? — поинтересовался Андрей, послав предупредительный взгляд недоверчиво ухмыляющемуся Бене.

— И то, и другое, и что-то третье, чего я и сам толком не понимаю. Скажи лучше вот что: у тебя тут пионерлагеря поблизости, случаем, нет?

— Есть детдом, да ты и сам знаешь, но он в городе. Говоришь, только дети прошли? — задумчиво спросил Андрей, припоминая, что не видел на хуторе детских тел, только взрослые. — Возможно, это те, кого мы ищем. След сможешь разобрать?

— Не вопрос, — улыбнулся Сашат.

— Беня, сориентируешься по карте?

— А то, — так же коротко и колоритно ответил Беня.

— Так, внимание всем! Бэтэр с экипажем остается здесь. Телеги с погранцами пусть тоже ждут, витязи и Зверь идут со мной по следу. Все. Две минуты на подготовку. Беня, командуй.

Через две минуты восемь человек, одетые в одинаковую форму, но с совершенно разным оружием, нырнули в зеленое море обновленного леса. Сашат-Вини бежал впереди практически без остановки, — раньше он «разбирал» след, часто останавливаясь и приглядываясь к мелочам, а сейчас просто шел то ли по запаху, то ли руководствуясь интуицией, лишь время от времени поглядывая под ноги.

Руки егеря были свободны, из оружия он взял только два десантных ножа и самодельную катану, которыми Стармех обеспечил арсенал с избытком. Он где-то раздобыл запасы хорошего металла и зимой отвел душу в кузне — было у него такое увлечение.

Поисковая группа перескакивала с одной тропы на другую и останавливалась только для того, чтобы Беня смог «привязать» местность к карте.

Через два часа очередная тропка вывела отряд к большому зданию на широкой поляне. Если верить карте и рассказам местных жителей, до войны здесь находился консервный завод, который выпускал в основном мясные консервы и обеспечивал рабочими местами соседнее село. После войны местные жители сбежали от эльфийских охотников в большое поселение под Брянском. Позже кто-то переселился в княжеские хутора, но в родное село так никто и не вернулся.

Завод имел два больших корпуса, каждый из которых был украшен дымовой трубой разной высоты. По словам тех же местных жителей, под заводом находились большие подвалы со складами готовой продукции и морозильными камерами для хранения сырья. Также в сторонке от основных корпусов имелось одноэтажное здание бойни с большими загонами для скота.

Отряд добрался до опушки, и Беня сделал два коротких жеста пальцами. Тут же Молчун и Болик побежали по кругу, огибая открытую территорию, но не выходя из зарослей.

Бойцы вернулись минут через десять.

— Секретов нет, постовых я тоже не видел. Или внутри пусто, или там сидят совсем уж лохи, — прошептал Молчун.

Болик кивнул, подтверждая информацию.

— Хорошо, — принял доклад Андрей и достал рацию. — Убивец вызывает Инди, прием.

— На связи.

— Инди, передай старшему погранцов команду выдвигаться на консервный завод. И завод, и дорога к нему есть на карте. По прибытии пусть выставляют оцепление по лесу двадцать метров от кромки. На открытое пространство не высовываться. Сам тоже двигай сюда, но к заводу не подъезжайте, остановитесь в полусотне метров и ждите приказа. Как понял? Прием.

— Вас понял.

— Конец связи. — Андрей выключил рацию и повернулся к Бене: — Ждать не будем, начинай.

— Пожелания есть? — спросил у Андрея Беня и, дождавшись отрицательного покачивания головой, продолжил: — Так, первая пара, быстро обходим оба корпуса и смотрим на предмет запасных ходов. Потом встаете у главного выхода левого корпуса и ждете. Шеф, Сашат и я идем в правый корпус. Зверь и вторая пара прикрывают. Потопали.

— Секунду, — остановил его князь. — Зверь, ты чувствуешь что-нибудь?

Шаман отрицательно покачал головой, и Андрей повернулся к Сашату.

— Они там, — ответил на невысказанный вопрос егерь. — Был еще один, свежий след. Вошли не позже рассвета.

Андрей молча кивнул и махнул рукой, давая команду к выходу.

Короткими перебежками отряд пересек открытое пространство до корпусов. Бойцы грамотно перекрывали сектора стрельбы, но на них никто так и не напал.

Открытые ворота правого корпуса зияли черным провалом, несмотря на яркий день, бойцы вошли в тень как в патоку. Глаза быстро привыкли к полумраку, и Андрей увидел, что они попали в погрузочный терминал с подъездными эстакадами. На пандусах стояло несколько электрокаров. Вторая интернациональная двойка из грузина Лелика и прибалта Андроида зашла на пологий подъем и быстро проверила внутренние выходы на пандус.

— Чисто, — шепотом сообщил Лелик.

Прикрывая друг друга и входя в просторные цеха по всем правилам планомерной зачистки, они обошли весь корпус, так ни на кого и не наткнувшись. Беня жестами спросил у Андрея: переходить ко второму корпусу или же опускаться под землю? Андрей выразительно указал пальцем вниз.

В подвал вел широкий пологий спуск, а рядом находилась шахта с лестничными пролетами. Спуск был перекрыт поднимающимися воротами, но у самого низа оставалась полуметровая щель.

Беня махнул рукой в сторону лестницы, но идущий впереди Сашат внезапно остановился, к чему-то принюхиваясь и прислушиваясь. Убивец повернулся к шаману и выразительно поднял брови. Зверь немного покраснел, затем прикрыл глаза. Уже через несколько секунд он подошел и зашептал:

— Там внизу один человек.

— Сашат, — тихо сказал Андрей.

Егерь, даже не оборачиваясь, скользнул за полуоткрытую дверь лестничного пролета. Затем оттуда послышался тихий шорох, хрип и щелчок пальцами.

Если в корпусах относительную видимость обеспечивали маленькие окошки под высоким потолком, то на лестнице было совершенно темно. Впередиидущий Беня сломал стик химического светильника, Андрей шагнул следом и добавил к призрачному зеленоватому свету яркий, но тонкий луч тактического фонаря на «винторезе». Конечно, в замкнутом пространстве снайперский комплекс был не очень удобен, но Андрей настолько привык к нему, что решил не менять на более удобное оружие.

Спустившись на два пролета, Убивец высветил фонарем Сашата и лежащее рядом с ним тело. Он, конечно, догадывался, что увидит, но вид скрючившегося от боли десятилетнего мальчика немного выбил из колеи.

— Вини, ты что, убил ребенка? — от удивления перешел на старый позывной князь.

— Во-первых, не убил, а вырубил, — невозмутимо ответил Сашат. — А во-вторых, видел бы ты, как этот ребенок двигается. Кстати, в темноте он видит не хуже меня.

Убивец на минуту задумался — если он хоть что-то понимает в социальной лестнице любых человеческих группировок неармейского типа, на посту должен стоять не самый крутой из местных обитателей. И если Вини отозвался о нем настолько лестно, то сорок таких же, или даже круче, бойцов — это серьезная проблема. Но повернуть назад вот так вот просто — было бы глупо.

Убивец все же принял решение и жестом отдал приказ о движении дальше.

Они спустились еще на два лестничных пролета и вышли в большое складское помещение, стены которого терялись в темноте. Единственный луч фонаря с трудом высвечивал маленький участок противоположной стены, а химические фонари бойцов освещали лишь небольшое пространство вокруг отряда. Поводив лучом, Андрей «нащупал» несколько дверей в правой стене ангара. Судя по структуре ближайшей двери, это были входы в морозильные камеры. Некоторые двери были приоткрыты, а некоторые плотно заперты.

Дождавшись отмашки командира, отряд двинулся в глубь ангара. Неожиданно за спиной Убивца послышался легкий шорох, он резко развернулся и увидел, как в луче фонаря мелькнула размытая тень. Причем с очень большой скоростью.

— Их здесь много, — шипящим шепотом сказал Сашат и выдернул из ножен оба ножа.

— Всем назад! Это засада! — громко закричал Андрей, делая несколько случайных выстрелов в темноту, но тихий кашель «винтореза» вряд ли напугал агрессоров. Короткая очередь из Бениного АК звучала внушительнее, и еле заметное движение теней в темноте усилилось.

Неожиданно за спиной Убивца раздался крик боли. Развернувшись, он увидел, что Лелик лежит на земле, стараясь зажать рукой рану на шее. Из-под побледневших пальцев грузина сочилась темная кровь. Зверь моментально присел возле бойца, но, вместо того чтобы начать бинтовать шею, просто положил свою ладонь поверх окровавленных пальцев раненого. Князь уже хотел прикрикнуть на шамана, однако с удивлением увидел, как кровотечение становится менее интенсивным. Зверь рывком убрал руки Лелика от шеи и начал бинтовать рану.

«Ни фига ж себе, — удивленно подумал Убивец, глядя на это действо, — что-то я не поспеваю за эволюцией в школе шаманов. Света вырубила Беню, Зверь начал творить чудеса. Надо быть повнимательней».

Непозволительные в боевой ситуации мысли оборвал новый настораживающий звук за спиной. Из темноты вылетела веревка с петлей и захлестнула Бенину шею. Это случилось настолько неожиданно, что одессит выронил автомат и рефлекторно ухватился за петлю. Он пока еще держался на месте, хотя за веревку кто-то тянул. Андрей быстро провел лучом фонаря вдоль аркана, но тот уходил за полуоткрытые двери холодильной камеры. Короткая очередь из «винтореза» по двери дала относительный результат — веревка ослабла, но через секунду натянулась как струна. Беня упал на бетонный пол и заскользил в сторону холодильной камеры. Сашат издал клокочущий звук и прыгнул следом. Все происходило как в плохом фильме ужасов. За спиной вновь послышался звук удара, и Убивец развернулся, обуреваемый плохими предчувствиями. В этот раз обошлось — Андроид резким движением смахнул с катаны кровь, и алые капли упали на маленькое тело с разрубленной грудью. Это был десятилетний мальчик.

От напряжения у князя заныло в висках — у них на руках раненый, но бросать друзей тоже было нельзя.

— Андроид, автоматы. Зверь, хватаем Лелика!

Подхватив раненого, Андрей с шаманом поволокли его к лестнице, а их отход прикрывал Андроид, делая короткие очереди, руководствуясь больше интуицией, чем тем, что видели глаза. «Винторез» болтался на ремне, и пятачок света от фонаря мельтешил по бетонному полу. Аданаил не мог передать фонарь прибалту, потому что буквально чувствовал — где-то неподалеку работает менгир.

Возле лестницы на них попыталась прыгнуть какая-то девочка, но Андроид ловко срезал ее практически в полете.

«Твою ж мать! Опять ребенок!»

По лестнице они буквально взлетели, вытаскивая раненого волоком.

Как только вышли на первый этаж, в эфире послышался отрывистый голос Инди:

— Командир, что у вас происходит?! Командир!

— Инди! — схватился за тангенту Андрей. — Загоняйте машину в правый ангар. Прожектор во вторые ворота на пандусе. Десяток арбалетчиков туда же.

— Понял, — послышалось в ответ из наушника.

Они успели добежать до середины цеха, когда впереди прозвучал тяжелый удар, а затем в проем ворот ворвался луч прожектора. В цеху стало намного светлей. Из освещенных ворот вырвалось несколько силуэтов.

— Порядок, — скомандовал Убивец своим бойцам, — берите автоматы — и за мной.

Не дожидаясь подмоги и реакции напарников, он побежал обратно к лестнице, предварительно прикоснувшись к накладкам на автоматах, тем самым продлив срок действия миниатюрного антимагического поля.

Скатившись вниз по лестнице, он застыл возле дверного проема, показав подбежавшим Зверю и Андроиду гранату. Дождавшись понимания в их глазах, выглянул в подвальный ангар и громко крикнул:

— Бойся!

Звякнув предохранительной скобой, граната полетела в дальний угол подвала. Убивец отпрянул от двери и прикрыл руками уши, но все же успел услышать долетающий из холодильной камеры тихий шум борьбы.

«Ребята держатся», — подумал он, и тут же по ушам даже сквозь ладони ударил грохот взрыва.

— Пошли, — скомандовал князь и прыгнул в затянутый пылевым облаком подвал.

Он ожидал увидеть в морозильной камере все, что угодно, — от бездыханных друзей до озверевшего Сашата верхом на куче детских трупов, но реальность оказалась еще невероятнее. В большой, метров сорок в длину, камере рядами стояли самые настоящие гробы. Некоторые из них были попроще, а некоторые выглядели дорогими изделиями похоронного бюро. Между этими гробами совершенно спокойно ходил Сашат, зажигая маленькой лампадкой свечи на высоких подсвечниках. А подсвечников здесь было огромное количество. Беня сидел на полу, обессиленно прислонившись к большому постаменту, на котором стоял самый шикарный гроб, а те,кто довел одессита до такого состояния, испуганно жались к стенам.

— Что это за цирк? — растерянно спросил Андрей у деловито работающего Сашата.

— Это не цирк, это мечта, — ехидно сказал Сашат и тут же повернулся на резкий звук. Из пока еще темного угла к выходу рванула маленькая фигура — и тут же до этого ироничный и вполне нормальный человек мгновенно превратился в жуткого зверя. Сашат словно осел вниз, переходя в раскоряченную боевую позицию, и свирепо зашипел. Мелькнувшая тень тут же забилась обратно в угол.

«Правильно, это всего лишь дети, а бывший Винни-Пух — взрослый и свирепый зверь».

— Так что ты там говорил о мечте? — спросил Андрей, удивляясь обратной метаморфозе друга.

— А вот посмотри. — Сашат встал прямо и, спокойно улыбаясь, бросил командиру какую-то книжку, которую до этого держал за ремнем комбинезона.

Подхватив книгу на лету, Андрей прочитал название на обложке и грустно вздохнул. Еще когда впервые узнал о массовом увлечении молодежи вампирской тематикой, он подумал, что до добра это не доведет. Давние мысли оказались пророческими — и вот в морозильной камере консервного завода он видит иллюстрацию, будто сошедшую с экрана вампирской саги. Какая бы там ни была романтика, но пить человеческую кровь и не повредиться рассудком невозможно, особенно для детей, чья психика пластична и одновременно хрупка. Впрочем, не это сейчас заботило Андрея больше всего — кровь кровью, но то, что творили эти «малыши», обычным вампиризмом не объяснялось. Тут явно не обошлось без магии.

От раздумий Андрея отвлек шум за дверью, и он моментально напрягся:

— Внимание! Сашат, смотришь за этими отморозками. Андроид, с ним. Зверь, за мной.

Осторожно подобравшись к выходу из морозильной камеры, Убивец быстро выглянул наружу и увидел картинку, больше присущую Средневековью. У выхода на лестницу полукругом выстроились щитоносцы, а над их плечами сурово выглядывали арбалеты. Это зрелище дополняли самые настоящие факелы. Впрочем, света хватало и без них — кто-то щедро усеял бетонный пол тускло горящими синим и зеленым светом химическими палочками.

«Абсолютный сюр, словно готики мне не хватало».

— Перекрыть выходы из других камер. Отправьте кого-нибудь наверх: пусть остальные арбалетчики заблокируют выход из левого корпуса. — Раздав команды, Андрей вернулся в «логово вампиров».

— Сашат, как ты смог их утихомирить?

— Да без проблем. Стандартное поведение стаи: выбил вожака — и сам становишься тем, кого слушаются и боятся.

— Вожака?

— О, это отдельная песня, — оскалился Сашат, заканчивая зажигать свечи. — Пойдем, покажу.

Большое количество парафиновых свечей явно заводского производства залили камеру ярким светом, открывая взглядам вид на забившихся в угол детей. Это действительно были дети — от восьми до семнадцати лет. Всего в камере было двенадцать вампиров — все одеты в черные одежды и размалеваны явно в готическом стиле. На тех, кто постарше, даже было что-то наподобие старинного наряда с кружевами и рюшками. Одна из девушек, лет шестнадцати на вид, лежала у центрального постамента, практически рядом с Беней. Она была одета в красное платье с пышными юбками, корсетом и открытыми плечами. Со стороны композиция у помоста напоминала картину с возможным названием «Граф пришел спасать свою возлюбленную, но не успел и теперь умирает рядом от горя». Изображающий «графа» Беня кашлял и болезненно морщился, все порываясь встать, но вновь обессиленно садился на ступени помоста. Вот как раз к этой колоритной группе Сашат и направлялся.

Подойдя ближе, Убивец увидел, что девушка дышит. Он наклонился к ней и прощупал пульс на шее. Биение сердца было слабым, но ровным, а пышная грудь размеренно вздымалась, угрожая вывалиться из корсета.

— Да все с ней нормально, без трупов, только тот пацан, у двери, схлопотал пулю, скорей всего, от тебя. И кстати, паренек еще тот шустрик — так переехал меня хлыстом, до сих пор свербит, и это с простреленным-то плечом! — сказал Сашат и добавил с ехидной улыбкой, увидев манипуляции князя: — Правильно, проверяй внимательнее, я сам бы ей пульс пощупал, да и другие места проверил бы на предмет травм. С такими-то формами.

— Вини, а в морду?

— Гы, — расплылся в идиотской улыбке егерь.

У Андрея отлегло от сердца. В этом бою он больше всего боялся потерять вдруг озверевшего от крови друга, но пронесло — пошляк оставался пошляком и неплохим человеком. Это притом, что его боевая ипостась напугала не только «вампирят», но и соратников.

— Ну а теперь главное блюдо вечера, — торжественно заявил Сашат и откинул крышку гроба. — Местный пахан!

Андрей заглянул в гроб и увидел графа Дракулу, по крайней мере, ему так показалось с первого взгляда. На не очень-то юном молодце, лет двадцати пяти от роду, как влитой сидел самый настоящий камзол. Со всеми кружевами, черной парчой, таким же черным шелком и золотым шитьем.

— Охренеть! — с таким удивлением выдохнул Андрей, что Беня все же превозмог боль, отпихнул хлопочущего возле него Зверя и поднялся.

— Шоб я так жил!

— Красота, — вставил и свое веское слово Сашат, самодовольно наблюдая удивление соратников.

Впрочем, через минуту очарование странного образа прошло, и Андрей увидел другие детали. Великолепный макияж суперготического стиля немного портила огромная шишка на лбу.

— Это ты его так?

— Ага, — согласился Сашат. — Пока я выяснял, кто тут главный, этот дальний родственник валашского господаря как раз собрался пообедать Беней. Вот я и решил сделать два добрых дела — испортить этому полудурку аппетит и перехватить инициативу. Раскидал мелкоту, прорвался к постаменту и дал главному кровососу в рог. Все получилось удачно — он залетел в гроб и накрылся крышкой. Как в кино.

Дальше все было просто. Из Княжеского приехал Быстрицкий с подкреплением. Следом прикатил Док. Пока запуганных Сашатом «вампиров» опрашивали, вязали и грузили на подводы, князь со своей «свитой» принимал второй обед в виде зажаренных на огне сосисок. Лелика увезли в город, а вот Беня наотрез оказался куда-либо ехать. Фельдшер пограцнов, а затем сам Василий Васильевич были посланы в дальнюю дорогу — конечно, послание Дока было сформулировано очень корректно. Кончилось все тугой повязкой на треснувшие ребра и мазью на шею, но Док все же пообещал «засадить» Беню в больничку.

Уже ближе к вечеру к отдыхающей на природе группе подошел Быстрицкий с докладом. В первой, так сказать, редакции история «брянского вампирского сообщества» выглядела просто, как мычание.

Еще осенью в местных краях появился некий Гораций — тот самый персонаж, которому Сашат «зарядил» в лоб. Кстати, клыки у этого вампира были самыми настоящими, или, точнее, настоящими протезами. Подобным «украшением» мог похвастаться только он, остальные пользовались чем-то наподобие вилок и вставными челюстями.

Новоявленный Дракула неспешно гулял по брянским лесам, наведываясь в большие и малые поселения. Он убивал и «высушивал» взрослых, а вот тех, кто помоложе, забирал с собой и «обращал». Конечно, само обращение ничего мистического не имело, также как и питие крови. Вся соль была в странном порошке, изрядный запас которого следователь обнаружил как раз в гробу, служившем постелью для Горация. Это было нечто вроде наркотика, который серьезно увеличивал возможности организма и давал ощущение эйфории и всесилия.

Вид странного порошка насторожил Андрея, и в его памяти всплыл давний разговор с Геной.

«Надо будет переговорить с австрийцами», — сделал он себе зарубку на будущее.

Гораций вольно и, самое главное, безнаказанно гулял по окрестностям. Порошок давал вампирам такую силу, что, по словам пленных, они даже заглядывали в Брянск и побеждали полугвулхов в рукопашной.

«Стая», как называли себя вампиры, постепенно росла и все глубже проникалась новой философией — Гораций пичкал новообращенных вампирской литературой и пересказами «модных» фильмов. По его рассказам, он пришел из города вампиров, где властвовала бессмертная царица.

«А вот бессмертие — это уже интересно, — сделал еще одну зарубку Андрей, внимательнее прислушиваясь к рассказу Быстрицкого, — и здесь торчат острые ушки».

После «мягкой» просьбы Быстрицкого, которого за глаза называли Питбулем, «вампирчики» начали хором сдавать друг друга и колоться, как фисташки из пакетика. В списках следователя уже было помечено: кто сколько выпил, кто заставлял и кого заставляли. Впрочем, «замараны» были все — без процесса инициации в «стаю» не принимали, а отказавшихся попросту переводили в разряд доноров. Такие тоже имелись — пять женщин среднего возраста обнаружились внутри небольшой каморки в дальней части подвала.

Когда следственная группа закончила с опросами и погрузкой трофеев, Андрей отдал приказ выдвигаться домой. День был не из простых — двое получили ранения, отряд изрядно вымотался, кроме того, на руках у князя и его людей оказалось тридцать пять подростков и детей, которые, помимо извращенной психики, скорей всего, были наркоманами. Что с этим всем делать, Андрей не представлял, но все же втайне надеялся, что проблемы уже закончились. Весна и так началась слишком бурно.

Глава 6 ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ

Новые поселенцы, создавшие деревеньку под звучным названием «Свободная», не разделяли коммунистического девиза насчет разрушения до основания и постройки нового. Впрочем, и в прошлой жизни эти люди не утруждали себя созиданием. Вот и теперь, вместо того чтобы воспользоваться одной из сотен расчищенных под хутора площадок, они заняли бывший лесной пионерлагерь с полуразрушенными домиками, которые имели тонкие дощатые стены. Поверхностный ремонт провели «рабочие», как их в своей среде называла партийная верхушка, но и после ремонта жилье оставляло желать лучшего. О том, как встречать зиму, Скворцов не задумывался — он планировал еще осенью переехать в здание «княжьего терема». Впрочем, его победоносные планы были немного нарушены неожиданной реакцией «самодура» и «тирана» на «справедливое» возмущение «народа», но это отнюдь не сбило с Юрия Пантелеевича спеси и самоуверенности.

Сейчас он сидел за столом в своем кабинете — если можно было так назвать запыленную комнатку в домике пионервожатых — и готовился к очередному митингу. Подготовка заключалась в процессе подкрашивания ярко-красной помадой синяка под глазом: будучи неплохо натасканным политтехнологом, Скворцов знал, что на шрамы, кровь и вообще красный цвет толпа реагирует значительно лучше, чем на синяки. Синие кровоподтеки вообще ассоциировались у народа с пьяными драками.

Закончив с «макияжем» и накрыв лысую голову кепкой, Скворцов вышел на высокое крыльцо. Электорат уже собрался — на заросшей высоким бурьяном площадке собралось чуть меньше полусотни народу. Здесь были и мужчины и женщины, которые по причине развала цивилизации оказались в прослойке «люмпенов». Одни в этом качестве буквально родились и неплохо прожили всю жизнь, другие оказались там невольно — ну не захотели бывшие продавцы и госслужащие заниматься сельским хозяйством и физическим ручным трудом.

Скворцов осмотрел своих соратников и внутренне вздохнул: народ ему не нравился, но приходилось работать с тем, что есть. С другой стороны, именно «люмпены» были основной движущей силой любой революции — вечно недовольные и не желающие работать люди готовы были убивать ради призрачной возможности выбраться наверх и не работая получать самые жирные куски. Вопреки общему заблуждению революцию семнадцатого года творили не трудящиеся — они были бойцами «второго порядка», пушечным мясом, которым руководили вот такие вот приспособленцы и идейные фанатики. Имелись в рядах «свободных людей» и рабочие, но после закладки в городе порохового, ремонтного и строительного цехов, а также набора в строительные бригады те, кто не хотел вкалывать на грядках, но согласен работать в городских условиях, покинули ряды идейных бойцов. Впрочем, и в этом процессе было кое-что согревающее душу Скворцова.

Он стоял на крыльце, выдерживая «концентрационную паузу», ему хотелось кричать и махать руками, но пройденные еще в составе довоенной партийной структуры тренинги устанавливали однозначные правила: терпение — главный козырь политтехнолога. И пока толпа успокаивалась, Скворцов смотрел только вперед — как бы в светлое будущее. То, что он видел, надежд не внушало. Всем своим видом полуразрушенный пионерлагерь навевал безнадегу и тоску.

«А ведь можно было устроить все получше», — подумал Скворцов и сразу понял, что это несбыточные мечты. Построить благоустроенное поселение могли практически все, но вот работать для этого хотели немногие. Те, кто не хотел категорически, и собрались в Свободной.

Еще зимой «княжья подстилка», как мысленно Скворцов называл подругу правителя, додумалась раздавать продукты, одежду и предметы былой цивилизации в обмен на карточки. Чтобы получить карточки, люди шли в трудовые отряды. Эти отряды «приспешник тирана» Мазай сначала направлял на расчистку и ремонт домов в антимагической зоне, а зимой — на вырубку мест для будущих хуторов. Теперь, по весне, в лесу появилось больше сотни площадок, на которых были заботливо сложены и укрыты от дождя целые штабеля бревен, уже готовых для постройки изб. Туда же, по желанию переселенцев, подвозили кирпич, шифер и песок с цементом. Причем все это добывали те же рабочие отряды под охраной погранцов, поэтому стройматериалы раздавались бесплатно. Получение таких преференций плюс «призрачная» защита от эльфов привлекла в княжество огромное количество людей. С другой стороны, именно работа трудовых отрядов позволила Скворцову собрать недовольных, которые и вошли в его партию. При этом он использовал доводы, работавшие везде и всегда.

Вот и теперь приходилось подогревать энтузиазм товарищей, используя старые лозунги, но в новой «упаковке» и с примесью новых «фактов».

— Друзья! Товарищи! Братья!!! — зычно крикнул в толпу Скворцов, дождавшись относительной тишины. При этом он сдернул с головы кепку и зажал ее в руке.

Этот нехитрый прием использовали многие политики — снимание шапки перед «равными» всегда заводило толпу и располагало к оратору. Люди загомонили и придвинулись ближе.

— Наконец-то так называемый князь показал свое настоящее лицо, я бы даже сказал, истинный оскал. Теперь вы видите, что за всеми благодушными заявлениями захватчиков стоят только корысть и жажда власти. Они захапали все то, что осталось от былой цивилизации, от нашей цивилизации, товарищи. Да, случилось страшное несчастье, и нам нужно выживать, но по вине этих, я бы не побоялся сказать, бандитов мы не можем использовать даже крохи уцелевших запасов человечества на «черный день»! И пусть бы эти запасы попали в руки жадных дельцов. С такими можно договориться. Но нет! Теперь все в руках клики князя, и я уверен, что здесь не обошлось без влияния тех, кто уничтожил человечество! Тех, кто убивал наших родных и близких!!!

Толпа удивленно и недоверчиво заворчала. Этот нюанс еще не возникал в речах Скворцова, но пришло время, и он пустил в дело тяжелую артиллерию.

— Вы не спрашивали себя, почему мы не можем воспользоваться едой, которой забиты огромные склады, а должны есть эльфийские растения? Вы не спрашивали себя, почему в палатах князя прячутся настоящие эльфы? Что это, как не заговор с целью уничтожить остатки человечества?!

Народ взорвался криками — перед ним открылась «истина». Люди не догадывалась, что их «прозрение» является грамотно составленной программой манипуляции, отточенной на многих миллионах людей в разных странах и в разных эпохах.

Скворцов планировал на этом и остановиться, но его «понесло»:

— Мы вынуждены принимать подачки, чтобы наши дети не умерли с голода. — Сделав горестное лицо, оратор судорожно сжал в руках кепку и посмотрел на группку, центром которой была многодетная Клава. Еще до войны она в основном жила на дотации государства и использовании своих отпрысков в качестве рабсилы. Социальные структуры исчезли вместе с государством, и Клаве пришлось самой взяться за работу — в новых общинах детский труд воспринимался нормально, но при этом родители должны работать намного больше детей. Но «промучилась» она недолго. На горизонте появился «благодетель» — и теперь Клава с удовольствием подыгрывала ему на показательных выступлениях. Уловив в глазах Скворцова намек, она подхватила на руки самого мелкого и крикливого из своих отпрысков. Годовалый Юрчик пронзительным криком поддержал выступление своего тезки, и это подействовало на толпу именно так, как и было задумано. Спектакль продвигался дальше без сучка без задоринки.

— Но мы не успокоимся! Нет! Мы будем бороться, и никакие репрессии нас не остановят! — Оратор специально немного повернул голову, дабы всем было хорошо видно подкрашенный синяк. Это украшение он получил, когда после ссоры с князем Беня отвел политического деятеля за угол здания суда и, влепив звонкую плюху, пообещал оторвать голову, если революционер не успокоится. Плюха была не очень сильной, но нежной коже кабинетного работника хватило и этого. Конечно, «в мир» была пущена версия, по которой Скворцова избивала княжеская дружина в полном составе, а сам князь наблюдал за всем этим с безопасного расстояния. Так что самодеятельность Бени пошла только на пользу партийному делу.

Скворцов ораторствовал два часа без передышки, в конце он напутствовал народ на трудовой подвиг и послал прививать те самые «проклятые» семена на окрестных соснах.

Когда люди расходились, партийный босс с удовольствием заметил, что не менее четверти толпы состояло из пришлых. Они наверняка разнесут его слова по хуторам княжества. Кто-то поверит и вольно или невольно станет на сторону нового движения, а кто-то отреагирует, как хозяин одного из хуторов, который таскал агитаторов за волосы и бил головой о бревенчатые стены. По официальной версии это тоже было дело рук князя и его «жандармов», что подтверждали перекошенные фигуры стоящих под крыльцом партайгеноссе.

Дождавшись, когда основная масса разойдется, а возле крыльца останутся только иждивенцы — Клава с выводком и несколько беспризорников, — Скворцов вернулся в помещение, перед этим заинтересованно посмотрев на чумазую девчушку лет двенадцати. Оставшись наедине с собой, он старательно задавил всплывающее из глубин души вожделение: для развлечения время еще не пришло, сейчас он должен выглядеть героем, особенно в глазах тех, кто с минуты на минуту войдет в «кабинет».

Предстоящее собрание не обещало быть таким же легким, как митинг, — в комнате начали собираться люди, составляющие костяк и мышцы движения. Толпе было достаточно пламенных речей и нескольких возов с продовольствием, представленных как добыча спецгруппы партии, а на самом деле являвшихся подарком от союзников.

Через пятнадцать минут сбор партийного совета закончился, и Скворцов посмотрел на своих соратников — их было девять человек: инфантильная парочка, загоревшаяся идеей свободы и братства, три бывших партработника, желающих занять теплое место, причем все они были из разных партий, порой враждовавших в былые времена. Самым колоритным персонажем в этой пьесе являлся Влад — он тоже был идейными борцом, но, в отличие от инфантильной парочки, Влад «горел» идеей фанатично. Низенький человек с запавшими, лихорадочно блестящими глазами явно имел серьезные изъяны в психике, но именно его пример зажигал окружающих даже больше, чем речи партийного лидера. Скворцов одновременно и радовался тому, что отхватил такого последователя, и втайне боялся его. На встречу с князем он Влада не взял, опасаясь конфликта: время крови еще не пришло.

Также в помещении находились те самые мышцы партии: Метла — прикормленный Скворцовым криминальный авторитет — и его подручный Бирюк. Последним из собравшихся был Семен Викторович Пантелеев — бывший полковник милиции, подельник Скворцова еще по той жизни. Ни представителей толпы, ни помятых, а также пока еще не помятых, активистов в комнате не было. Здесь не обсуждались общие темы, а говорили о конкретных делах. Скворцов умело лавировал между мотивацией идейных и обещаниями «вкусных пряников» для карьеристов.

Сладкая парочка постепенно перебиралась из команды идейных бойцов в команду продуманных, что отнюдь не радовало Юрия: они были нужны ему для привлечения молодежи, так что нужно срочно провести отдельную разъяснительную беседу.

Получасовое словоблудие подошло к концу, партайгеноссе получили задания на ближайший срок, успокоили свои паранойи и разошлись, а в комнате остались только Скворцов, бывший полковник и Петр Сергеевич, в миру авторитет по кличке Метла.

— Ну ты, Юрик, сила, даже мне мозги запудрил, — хохотнул Метла, расслабленно развалясь на стуле. Старый предмет мебели угрожающе скрипнул, и бандит сел ровно. — Кстати, долго нам еще сидеть на заднице? Мне свежего мяса хочется, а то эти крокодилицы уже в печени сидят. — Метла был очень талантливым актером, он умудрялся одновременно носить три маски: одну для личного общения с «Юриком», вторую для собственных подручных, а третью — для партийной верхушки, где выказывал неплохое образование и умение говорить, а не «ботать по фене». И вообще жаргон он оставлял для своих людей.

— Витя, сиди на попе ровно, нам сейчас светиться нельзя. Избавимся от князя — потом пожируем.

— Ну да, уж ты-то точно дорвешься до своих сладеньких мало…

Договорить нагло ухмыляющийся Метла не успел. Взбешенный Скворцов вскочил и так ударил кулаком по столу, что сгнивший предмет мебели тут же развалился:

— Заткнись, урод!

Пантелеев все это время сидел, откинувшись на спинку единственного в комнате крепкого стула, и со спокойной улыбкой наблюдал за перепалкой.

— За базаром следи, Юрик! — набычился Метла, но на обидчика не кинулся. Он прекрасно понимал, что без Скворцова наверх не вылезет, — время бандитской вольницы заканчивается, и не только в княжестве.

— Давай так, — уже спокойнее сказал Скворцов, — ты следишь за своим языком, а я за своим.

— Без базара.

— Как дела с твоей подопечной? — спросил у бандита Пантелеев, которому надоели все эти разговоры.

— Нормально, — с легким недовольством ответил Метла. — Беседу я с ней провел, конечно, не так лихо, как наш вождь, но соплячка теперь уверена, что ее папашка был ангелом, а князек укокошил его чисто из вредности и природной мерзости. У девки и без меня с головой проблемы, а теперь вообще шарики за ролики заехали. Сейчас она работает в теплице, где выращивают нормальные овощи, ствол я ей уже передал, теперь дело за патронами.

— Будут тебе патроны, — небрежно сказал Пантелеев. — Ступай.

Метла дернулся, как от удара, но не двинулся с места — это была единственная возможность показать характер, но Скворцов не позволил ему и этого маленького удовольствия:

— Иди, нам с полковником нужно поболтать наедине.

Метла исподлобья посмотрел на полковника и вышел из комнаты.

— Юра, не понимаю, зачем тебе эта гниль?

— Ты сам знаешь, что у этой «гнили» есть люди, в отличие от тебя, такого благородного.

Пантелеев нахмурился — Скворцов был прав, и от этого становилось еще горше. У бывшего полковника милиции людей уже не было, никто из бывших подчиненных не захотел примкнуть к руководителю, даже те, кто еще недавно ел у него с рук. Все, кто оказался после войны на территории княжества, пошли в подчинение к Гаврилову — пограничник с удовольствием брал в свою команду бывших оперов и спецназовцев, даже участковые находили у него занятие по душе. А вот когда в этих местах появился Пантелеев и Скворцов, бывшие лизоблюды только отворачивались и отмалчивались в ответ на прозрачные и не очень намеки. Даже хуже — когда полковник попытался пролезть в местную структуру безопасности, Гаврилов с ехидной улыбкой предложил ему должность следователя, причем в подчинении у Быстрицкого. Пришлось отказаться — и потому что это было ниже его достоинства, и потому что принципиальный следак Быстрицкий люто ненавидел самого полковника за прошлые притеснения. Но во всей этой бочке дегтя была своя ложка меда.

— Один мой человек стоит всей той швали, которую водит за собой Метла. Не забывай об этом.

— А я и не забываю. Поэтому ты сейчас со мной, а не на побегушках у слишком принципиального следака, которого когда-то уволил с позором, — сказал Скворцов и тут же постарался успокоиться и сменить тон: — Так что там с твоим человеком?

— Нормально все. В цех боеприпасов он устроился и уже достал пять патронов к «Макарову». Хотя там в основном делают боеприпас для АК и пулеметов, но он порылся в запасах, которые Мазай отдал на переработку. С бомбой пока проблемы, но в течение недели обещал решить и этот вопрос.

— Хорошо, — довольно и даже кровожадно улыбнулся Скворцов. Он не был сторонником терроризма, но если кто-то не хочет делиться властью добровольно, ему не место на этом свете. У князя шансов не было: из двух ловушек ему не выбраться.

Громкий звук словно расколол небеса пополам, открывая неведомый шлюз, и тут же на землю рухнули тонны воды. Причем это был не первый шлюз и не первый удар, сопровождаемый ослепительной вспышкой.

«И как такая тяжесть может держаться в воздухе?» — подумал Андрей, наблюдая за свинцово-черными тучами, которые сплошным покровом клубились в небе, напрочь закрывая собой вечернее солнце. Поэтому под этим сплошным покрывалом уже царила ночь, освещаемая только всполохами молний. С приходом первой летней грозы все в мире изменилось, даже жизнь людей.

Князь стоял возле большого окна своего кабинета и смотрел на город. Действительно, картина за окном была совсем непохожа на то, что он привык видеть, — словно город провалился в другой мир. Немного мрачноватый и безлюдный, но все же этот мир ему нравился.

Последние три дня Андрей спал по восемь часов, передвигался по делам нормальным шагом, а не бегом и не напрягал мозг судорожными попытками найти выход из безвыходных ситуаций. Что послужило причиной этому затишью в страстях человеческих, не дававших покоя князю со времени похода в Венгрию? Возможно, милость свыше, а возможно, трехдневная гроза и ливень охладили непокорные умы и на время отложили враждебные планы. Впрочем, Андрею было все равно — несколько мирных дней дали ему возможность прийти в себя и наконец-то заняться хозяйством. В последнее время он мучился от осознания своей неспособности не то что контролировать, но даже уследить за процессами, происходящими в его городе.

И вот теперь время нашлось. Весь день Андрей курсировал между лабораторией Нади, больницей, пороховым цехом и городской управой. Из всего, что он узнал, осознать и понять удалось едва ли половину. К счастью, вовремя понял, что вникать во все подробности нет никакого смысла, и сконцентрировался на главном.

На внеочередном заседании «кабинета министров» князь огорошил всех тем, что наложил вето на зарождающийся процесс постройки вертикали власти. Население в княжестве уже перевалило за пятнадцать тысяч, и руководство просто захлебывалось в потоке проблем — от серьезных до совершенно пустяковых. Так что вопрос самоуправления был более чем насущным. Вот только каким это самоуправление должно было быть, чтобы не создать проблем в будущем?

— Нет, господа и дамы, повторения того, что было до войны, я не потерплю. И не потому, что хочу захапать всю власть в свои руки, а потому, что не желаю впоследствии плясать под дудку более хитрых и изворотливых. Вы сами хотели, чтобы я стал князем, поэтому полной демократии у нас не будет.

— А что будет? — заинтересованно спросил Гена, который в управлении народом разбирался, возможно, лучше всех присутствующих, вместе взятых, если не считать военного опыта Гаврилова.

— А будет вот что: мы изначально не допустим ситуации, когда народ выбирает тех, кого совершенно не знает либо знает лишь по предвыборным речам, и ситуации, в которой избранники смогут делать все, что им заблагорассудится, при этом ни за что не отвечая.

— И как это сделать? — не унимался Гена, получивший официальное прозвище Бургомистр и неофициальное, ставшее производной от «бургомистр» и «герр» — Бургер.

— А вот это решите вы сами, как верные помощники и соратники самодержца.

Реакция на подобное заявление была разной: Бургомистр задумался, Василий Васильевич невольно зашевелил буденновскими усами, а Мазай восхитился:

— Выкрутился… молодец!

Надя поступила по-своему — она сохранила на лице философское выражение, но при этом больно пнула Андрея ногой под столом.

Налюбовавшись всей гаммой эмоций на лицах соратников, Андрей продолжил:

— Как идею могу предложить одну мысль: под каждым законом или решением, которые вынесут будущие органы власти, должен идти список всех, кто был «за» и кто «против». И все это будет вывешиваться для прочтения людьми. Чтобы все видели — что нарешали те, кого они сами выбрали.

— Ага, а недовольные потом порвут такого решальщика на тряпки. Всем-то не угодишь, — высказался Мазай, который вообще-то был противником любой демократии.

— Тот, кто боится, пусть сидит дома и копается в грядках, — резонно заметил Андрей. — Если решения депутата будут устраивать основную массу его избирателей, то проблем не возникнет.

«Кабинет министров» вновь погрузился в раздумья, и если на лицах основной массы было написано недоумение и растерянность, то в глазах Бургомистра мелькали конструктивные искорки.

— Я думаю, нам не стоит загружать весь «кабинет» этой работой, пусть Геннадий Федорович соберет группу инициативных, а главное, знающих людей и проработает эту идею, — сказал Андрей и повернулся к Мазаю. — Что, Матвей Александрович, отпустишь помощника на время для такого важного дела?

— А работать кто будет? — недовольно нахмурился Мазай.

— А работать будешь ты, и нечего прятаться за старческим маразмом, тебе до него — как мне до всероссийской короны.

После заседания Надя потянула Андрея к «фабрике». До двухэтажного здания с дымящейся трубой они дошли, даже не воспользовавшись зонтиком: погода дала небольшую передышку в своем трехдневном марафоне, и небо неожиданно посветлело, почти полностью открыв скатывающееся к горизонту солнышко. Впрочем, судя по огромному валу туч на севере, эта передышка была недолгой.

Войдя в ремонтные боксы «фабрики», Андрей увидел стоящие в ряд четыре совершенно одинаковых БТР-80 — не дожидаясь конца экспериментов с антимагической проводкой, Стармех перегнал в город еще три машины и начал заниматься их ремонтом. Но не это удивляло Андрея в поведении Шарова. Последние пару дней главный механик города вел себя очень странно — он постоянно таскал за собой какого-то мужика и шептался с ним по углам. И даже сейчас, когда обсуждалась его главная мечта — увеличение автомобильного парка с антимагической защитой, — Стармех был рассеян и молчалив.

С трудом согласившись с необходимостью распила двух чешуек для обеспечения защиты четырех бронетранспортеров, Андрей отозвал Стармеха в сторону и спросил:

— Стармех, что происходит?

— А что? — сделал удивленное лицо механик.

— Колись давай. Что за тайны мадридского двора?

Стармех некоторое время вглядывался в глаза князя, а затем огорошил его в своей обычной манере, выложив все одним махом:

— Хочу вертолет.

— А космический шаттл тебя не устроит?! — опешил Андрей, недоверчиво глядя на механика.

— Шаттл не нужен, — как всегда лаконично, без экивоков заявил Шаров. — Мы тут с Надеждой Васильевной посчитали — на все про все нам надо шесть чешуек.

— А вы не оборзели вместе с Надеждой Васильевной считать мои чешуйки? Не дам.

— Так нам всего-то надо две. Четыре остались от набора на старый бэтэр.

Князь некоторое время ошарашенно смотрел на Стармеха, пока окончательно не понял, что тот говорит совершенно серьезно.

— Константиныч, скажи: зачем тебе вертолет?

— Что значит «зачем»? Ты когда-нибудь видел, как Ми-24 утюжит боевую позицию с воздуха? — спросил Стармех и, не дождавшись ответа, продолжил: — А я видел. Убивец, это кошмар и ужас, причем для наших врагов. Давай хоть перегоним его и начнем ремонт.

— А где ты целый вертолет найдешь? И кто, спрашивается, будет управлять этой махиной?

— Все есть, — воодушевленно стал перечислять Стармех, — и вертолет есть, на аэродроме МЧС под Черкассами, и летчик имеется из этого самого МЧС. И даже склад с ракетами.

— Да ну? И зачем украинскому МЧС ракеты? — удивился Андрей, исподволь загораясь этой идеей.

— Не, у МЧС ракет не было, но Агеич знает склад на одной из подлетных баз. Этих баз по Украине раскидана целая куча, и некоторые из них были общими и для вояк, и для МЧС. У них вообще там много чего было напутано.

— Может, там уже не склады, а огромные воронки…

— Не, если верить Агеичу, то еще зимой склады были целыми.

— А мародеры?

— Ты, аданаил, совсем жизни не знаешь. Вот скажи, пошел бы ты сейчас к большому складу боеприпасов без опаски?

— Ну не знаю, если поблизости нет магов, к тому же можно почистить окрестности от менгиров…

— Во-о-от, — многозначительно протянул Стармех. — И это с твоей антимагией и привычкой таскать в руках огнестрел. А для остальных даже обычный патрон — как бомба с неизвестно как выставленным часовым механизмом. Так что подобные склады люди обходят стороной, даже если там нет вурдалаков и есть чем поживиться.

Андрей поймал себя на мысли, что забыл о подобном нюансе современного бытия — жизнь в антимагической зоне расслабляла, и это было не очень хорошо. В связи с изменившимся направлением мыслей у него возник еще один вопрос:

— А этот твой Агеич вообще как сюда попал?

— Так от Чернигова до нас доплюнуть можно. Там на Украине вообще кошмар творится — резкие, как понос, донецкие ребята после ухода эльфов все под себя подмяли. И если ближе к самому Донецку установился бандитский вариант порядка, то дальше гуляют такие отморозки, что волосы встают дыбом. Вот поэтому он собрал манатки, жену с детишками и решил перебраться к знаменитому князю под крылышко.

— То есть как это знаменитому? — оторопел Андрей.

— Да кто ж тебя, княже, не знает?

— Стоп, давай кое-что уточним. Меня на Украине знают как князя или как Убивца и аданаила?

— Как князя. Славик про Убивца впервые услышал уже здесь и даже подумывал тикать, пока не поздно, но потом присмотрелся и успокоился. А заковыристое словечко «аданаил» и среди местных мало кто знает.

— Ну и ладно, — облегченно выдохнул Андрей. Он прекрасно понимал, что слава строгого, но справедливого князя привлечет в княжество нормальных людей, а вот имя Убивца и тем более аданаила может притянуть разве что неприятности.

— Так как насчет вертолетика? — тихо спросил Стармех, отвлекая Андрея от раздумий.

— Хорошо, — недовольно согласился князь, понимая, что Стармех с него не слезет. — Договорись с Гавриловым, пусть даст хорошую охрану. Возьмешь Студента — и верхами пойдете за вертолетом. Но только после того, как Надежда Васильевна сможет гарантировать, что вертолет не взорвется над ближайшим менгиром!

— А почему верхами? Будет же новый бэтэр! — удивился Стармех, почему-то решивший, что новшества Зверя и Нади решают все его транспортные проблемы.

— А подумать?.. Кто тебе даст двух аданаилов? Я и так боюсь отправлять Студента. Сырой он еще. Все, не морочь мне голову, вертолет — дело десятое.

Махнув рукой на ворчащего механика, Андрей буквально силой забрал Надю домой ужинать.

После ужина он немного задержался в кабинете, стараясь систематизировать полученную за день информацию. Наличие ноутбука было для князя настоящим спасением — там, где другие обходились бумажным блокнотом и карандашом, он не мог ничего сделать без электронного дневника. Все объяснялось просто — у Андрея был жуткий почерк, разобрать который мог только он сам, а когда при записи нервничал, то уже и сам не понимал написанного. Графики и заметки позволили взглянуть на проблемы со стороны и натолкнули на интересные мысли.

Закончив работу, он стал собираться в детский сад на занятие шаманов. Если с проблемами княжества князь как-то разобрался, то чудеса шаманов по-прежнему интриговали и немного напрягали.

Вот за этим намерением его и застала очередная гроза с ливнем, буквально рухнувшим на маленький городок. Застыв возле окна, он некоторое время не мог оторваться от безумного по своей красоте зрелища буйства природы, но нужно было идти — его ждали не менее интригующие тайны той же природы, но уже в исполнении шаманов.

Армейская плащ-палатка надежно укрыла Андрея от дождя, и он шел по улице, с удовольствием наблюдая за сполохами гигантских жгутов молний. Словно кто-то с неба хлестал землю огромной плеткой, желая напугать все живое. Но Андрей не боялся — он с детства любил грозу и, если бы не прохладная погода, с удовольствием сбросил бы обувь и пробежался под дождем.

«Мокрая» прогулка быстро закончилась, и двери небольшого холла бывшего детского сада отрезали человека от безумия стихий. Молнии продолжали полыхать за большими окнами, но это было уже где-то там, снаружи. Повесив плащ-палатку в холле, Андрей пошел в бывшую столовую, где также были большие окна и теперь наверняка проводились занятия, — эльф всегда использовал погодные особенности для обучения работе с энергиями, так что первой грозы он не пропустит.

Догадка оказалась верной: ученики по-прежнему сидели на циновках посреди зала, а учитель, как обычно, забрался повыше, на раздаточную стойку. Когда князь вошел в зал, шаманы поднялись, а Фиаллимонотар легко соскочил со своего насеста и поклонился:

— Господин, что привело тебя к нам? — Эльфийская речь, которую в собственном исполнении Андрей считал грубой, из уст «ищущего истину» звучала как музыка. Даже пленные воины и маги не могли похвастаться таким изящным слогом.

— Хочу немного послушать и задать пару вопросов, — ответил на эльфийском же князь. Он не боялся быть непонятым окружающими: ведь все шаманы уже давно изъяснялись на этом языке и на уроках, и даже между собой. Это вызывало подозрения жителей княжества, о чем тоже стоило поговорить. — Продолжай.

Эльф опять поклонился и вновь «угнездился» на своем насесте, именно угнездился — не запрыгнул и тем более не залез. Его движениям позавидовал бы любой танцор самых великих балетных трупп.

«Удивительный народ, жаль, что мы враги», — подумал Андрей, сам поражаясь неожиданным мыслям.

— Итак, что же мы видим при соприкосновении «небесной искры» с поверхностью планеты? Я так и не услышал предположений, — продолжил прерванную появлением Андрея речь эльф.

Вопросительная пауза затянулась минут на пять. Эльф в это время представлял собой подобие мраморной статуи, и Андрей понял, что, пока кто-то из учеников не откроет рта, статуя даже не пошевелится.

«Интересный подход к обучению».

— Ну мы видим высвобождение электрической энергии? — больше спросила, чем ответила Света.

— Стыдно, Советолана, подобный ответ к лицу эльфийским магам сопряжения или человеческим ученым, но не шаманке, — укоризненно покачал головой эльф и разразился длиннющей лекцией. При этом его, казалось бы, бесконечная речь не навевала скуки, а полностью захватывала внимание.

«Гитлер со своим ораторским даром тихо курит в сторонке», — подумал Андрей, буквально впитывая знания. Из сказанного он узнал, что при разряде молнии на свет появляются духи воздуха. В отличие от духов воды и земли они неспособны размножаться делением, а переходят из других ипостасей во время грозы. Что самое удивительное, все, что знал сам эльф, он почерпнул из наблюдений своих учеников, отрывочных данных в закрытых архивах эльфов и собственных догадок. Но все сказанное им подтверждалось и приносило пользу шаманам.

«Вот они — настоящие космополиты. Им нет разницы, с кем иметь дело. Им плевать на войны и вражду», — с ноткой восхищения подумал Андрей, опять забывая, что он смотрит на представителя ненавистного человечеству племени. Только сейчас он понял настоящий смысл понятия «ищущий истину». Но при этом князь вполне осознавал, что и среди эльфов большинство носящих такое звание недостойны его. Разговоры о рождении духов, их взаимодействии друг с другом и способах перехода затянулись до глубокой ночи. Андрей с удивлением узнал, что духи огня и воды отнюдь не антагонисты, и то, что духи некоторых растений жутко враждуют с духами земли, и именно поэтому эти растения так тянутся ввысь, в мир духов воздуха, с которыми им хорошо. Также было интересно то, что внутренняя энергетика растений, с которой работают эльфийские маги жизни, как раз родственна внутренней энергетике почвы.

Информация, которая поначалу ровно укладывалась в голове Андрея, постепенно начала нагромождаться и путаться. Поэтому он решил прервать лекцию, так как уже практически ничего не понимал. Да и время было позднее.

— Фиаллимонотар, я хотел бы задать несколько вопросов. — Андрей с трудом сдержал в себе желание назвать эльфа учителем и попросить об ответах, но поскольку некоторые сведения о культуре эльфов сдерживали его: панибратство и демократия в обществе ушастых были признаком слабости правителя, и как на это отреагирует даже «ищущий истину», было неизвестно, рисковать Андрей не хотел — слишком уж полезен оказался сотрудничающий пленник.

— Да, эрл. Ученикам стоит уйти?

— Нет, я не намерен говорить ничего секретного. К тому же их ответы мне тоже интересны.

Эльф в очередной раз поклонился и сделал приглашающий жест. Со стороны это выглядело как аналог человеческого разведения руками.

— Думаю, Света уже рассказала вам о моем тотеме?

— Да, повелитель, Советолана поделилась со мной этим знанием, надеюсь, она не позволила себе лишнего и я не стал обладателем запретного знания?

— Нет, все в порядке, тем более мне интересно твое мнение.

Эльф задумался, явно обдумывая, что сказать.

— Эрл, судя по всем признакам, внутрь вашего духа помимо разрушителей магии вживлен дух погибшего животного, исходя из снов — пантеры. Конечно, это может быть обычная кошка, но маловероятно. — Чем дальше, тем больше в голосе эльфа появлялось энтузиазма. — Новые крупицы знания еще больше приоткрывают завесу тайны. Теперь мы можем предположить, что заряд памяти несут не духи-разрушители, а именно тотем. Я никак не мог понять, почему вещие сны о воинских тайнах аданаилов приходят только к тебе, ивот теперь понимаю, что это связано с тотемом. Скорее всего, у других аданаилов ничего подобного нет.

— А почему же шаманы до сих пор не могли разглядеть этого тотема? — прервал рассуждения эльфа Андрей. Его голос прозвучал немного резче, чем следовало, и он уже подумал, что пугливый эльф опять заосторожничает, но тот либо был охвачен исследовательской лихорадкой, либо просто начал привыкать к аданаилу, поэтому даже не вздрогнул.

— Эрл, человеческий дух имеет сложное, многослойное строение. Духов-разрушителей нам удалось опознать только по реакции на появление в поле их обитания магических плетений. А тотем был неактивен, и на контрасте его можно было заметить только в моменты вашего возбуждения, или же если обратить внимание шамана на определенные особенности. Что и произошло в случае с Советоланой.

Андрей задумался, стараясь осознать сказанное. Эльф был прав: заметить тотем раньше было сложно. Ведь у духов-разрушителей хоть иногда, но появлялась пища, на которую они были запрограммированы изначально, — внутренняя энергетика эльфов, из которой ушастые «вязали» каркасы для магических плетений, впоследствии наполняя их энергией из окружающего мира. На саму сырую энергию духи не реагировали, а вот на плетения набрасывались, как голодные собаки на кость. Андрей провел сравнение реакций рукотворных духов и понял, что тотем либо питается яркими эмоциями, либо просто реагирует на ярость и какой-то аналог адреналина в ауре.

— Хорошо, с этим пока понятно, теперь хотелось бы узнать: что за новшества появились в арсенале шаманов и почему никто не удосужился о них доложить?

Справа от Андрея заворочался Зверь, но эльф остановил ученика едва заметным жестом и заговорил сам:

— Это моя вина, повелитель. Мне хотелось наиболее полно изучить новые идеи и уже затем доложить тебе. Но мои ученики, к сожалению, совершенно не имеют терпения, впрочем, это свойственно любому зеленому побегу. Поэтому они тут же пустили новое знание в ход. Как результат — множество ошибок и гнев повелителя. — Эльф сделал легкий поклон, прикрывая левой ладонью глаза и часть лба, что в эльфийском церемониале означало раскаяние. — И если решение Леониада было продиктовано желанием спасти раненого собрата, то поступок Советоланы не имеет оправдания, и она уже была наказана.

— Что значит «наказана»? — встрепенулся Андрей. Его воображение нарисовало сцену порки розгами, но тут же эта картинка растаяла. Светка вряд ли позволит выпороть себя, хотя для ее воспитания это было бы полезно.

— В наказание Советолана провела дополнительные три часа в глубокой медитации, подпитывая клановую рощу.

— Клановую рощу? — удивился князь, услышав классический эльфийский оборот в отношении к чему-то, что находилось рядом.

— Те удивительные деревья, что посадил повелитель для своего клана, со временем станут ненамного слабее клановой рощи Древесного Корня, рощи, в которой я родился, — с легкой ностальгией в голосе добавил эльф.

— Ладно, давай отбросим ботанический диспут и поговорим о деле, — сказал Андрей. — Выкладывай все, что вы наработали, — от готовых разработок до идей.

— В принципе эрл уже сам все видел. Леониад, — эльф легким жестом указал на Зверя, — применил дух паука. Мы смогли заставить дух мертвого арахнида работать с нитями человеческой ауры как с собственными паутинками. Разрыв плоти имеет свой аналог в оболочке духа, и наоборот — сращивание духа помогает плоти зарастать.

— И как получилось? — спросил Андрей, поворачиваясь к Зверю, внутренне коря себя, что не зашел проведать Лелика.

— Нормально, — тут же оживился смущенный упреком учителя Зверь. — Док сказал, что ткани срослись чуть быстрее обычного. Но еще лучше паук останавливает кровь. К счастью, вампиреныш не попал Лелику по сонной артерии, так что паук работал только с мышцами.

— Очень неплохо, — порадовался Андрей, оглядывая заулыбавшихся шаманов. — Все научились работать с этим «пауком»?

Все закивали с разной степенью уверенности, и только Медведь густо покраснел, пряча глаза.

— И что так, Потап? Неужели настолько сложно? — как можно мягче спросил князь.

Бывший раскольник молчал, все больше наливаясь краской, за него ответила двенадцатилетняя Наташа:

— А он боится пауков. Мы же не аданаилы, и духи в нас не живут, поэтому надо носить вот это. — Девочка быстро достала из-за пазухи засушенное тельце большого паука и, якобы показывая его Андрею, нарочито придвинулась к Потапу. Медведь невольно вздрогнул и отодвинулся подальше.

Младшие шаманы засмеялись, но быстро утихли под пристальным взглядом Андрея.

— Медведь, — окликнул он шамана, — посмотри на меня.

Медведь поднял покрасневшее лицо и робко глянул на командира:

— Я не нарочно.

— Потап, — улыбнулся Андрей, — если честно, я сам их не очень-то люблю. И носить за пазухой уж точно не стал бы. Но эта мерзость может спасти жизнь твоему товарищу. Как думаешь, стоит потерпеть ради этого?

— Да. — В глазах парня начала разгораться искра решимости.

— Вот и ладно, думаю, ты справишься, — уверенно сказал Убивец. Он сам уже давно понял, что через любые страхи можно перешагнуть, если есть достойная цель. — Так, с пауками закончили. Теперь мне хотелось бы узнать — как одна милая и очень хрупкая дама сумела одолеть здоровенного мужика?

Андрей так лихо «завернул» довольно сложное предложение на эльфийском, что вызвал уважительный кивок со стороны Фиаллимонотара. Как ни странно, вычурные фразы на чужом языке давались легче, чем односложные.

— Это проще и в то же время сложнее, — вновь начал «вещать» эльф. — Шаманы тем и отличаются от простых людей, что могут видеть и влиять на дух других живых существ. Дух — это очень тонкая и сложная структура, которая остро реагирует на малейшие изменения. Если пустить по духу человека «волну», чем-то напоминающую рябь на воде, то ему станет очень плохо, вплоть до потери сознания. Так что все действительно просто, сложность заключается в том, что волна должна быть достаточно большой, а работать в таких масштабах может только очень сильный шаман. Из всей группы на подобное воздействие способна лишь Советолана.

Андрей оглянулся на девушку и, увидев ее самодовольную улыбку, послал многообещающий взгляд. Обещание, которое девушка прочитала в глазах князя, тут же стерло с ее лица улыбку и заставило опасливо потупить взгляд.

— Чего еще взрывоопасного вы понапридумывали?

— Это все лишь нераскрывшиеся бутоны идей, из них внимания достойны только наблюдения за тонкими изменениями ауры, которые подметил Леониад, — сказал эльф и сделал приглашающий жест рукой в сторону Зверя.

— Ну это трудно объяснить, но в духе человека много разноцветных искорок, и в зависимости от настроения искорок одного цвета становится меньше или больше. Пока я научился различать радость, злость и… желание, — немного помявшись, добавил Леня.

Андрей подавил улыбку и сделал «внимательное» лицо:

— И?

— Думаю, после большего количества наблюдений смогу различать, врет человек или нет.

— О как! — поднял брови Андрей. — И это могут все шаманы?

Зверь печально вздохнул и развел руками. Как оказалось, половина шаманов была, так сказать, дальтониками и видела дух только в черно-белом варианте. Это не особо мешало в работе с тем же «пауком», но напрочь исключало возможность вычисления эмоций. Из «княжеских» шаманов цвета духов различали только Зверь, Света и десятилетний Олег, который уже получил оперативный псевдоним Жук. Также выяснилось, что расстояние, на котором шаманы могут заметить дух, тоже разное. Зверь и Света видели духов на дистанции в километр, на сотне метров различали цвет и на тридцати могли работать с самим духом напрямую. У остальных эти показатели были как минимум в два раза меньше, и только Медведь переплевывал даже Свету — он не видел цветов, но после определенных тренировок сможет вырубить и человека, и эльфа почти с пятидесяти метров.

Дальше пошло обсуждение более углубленных и менее понятных для Андрея нюансов шаманизма, и он, увидев, что часы показывают полчетвертого ночи, решил откланяться.

Дорога домой была освещена ясным звездным небом — гроза унеслась куда-то вдаль. Похоже, непогода, «хлопнув на прощание дверью» с помощью ливня с молниями, решила оставить людей в покое. Завтра ожидался ясный день, к тому же воскресенье. Василь Васильевич наверняка затеет шашлык на природе, куда и созовет всю городскую верхушку. Андрей от этой мысли даже облизнулся, уже предвкушая шашлыки главврача и шикарные салаты Ларисы Григорьевны.

«Княжий терем» встретил его тишиной и круглыми от недосыпа глазами незнакомого Андрею витязя.

В спальне князь застал свою княгиню, которая настолько сладко спала, что у него моментально отяжелели веки, и он с трудом нашел в себе силы, чтобы раздеться.

Сны Андрея были мирными, как надежды на завтрашний день, а вот пробуждение оказалось внезапным и тревожным.

— Андрей, просыпайся.

Он с трудом открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Нади.

— Что случилось?

— У нас ЧП: Алексей пропал.

— Какой Алексей? — спросонья непонимающе спросил князь.

— Студент.

— Твою мать! — А вот теперь он проснулся окончательно. Потеря аданаила, даже такого непутевого, как хромой Студент, была сильным ударом по обороне княжества.

— Когда?

— Три часа назад, в девять утра. Кинулись искать только час назад, — вместо Нади ответил Беня, подходя ближе к кровати.

Андрей сдернул с тумбочки часы и посмотрел на циферблат. Часы показывали без пятнадцати двенадцать.

— Почему не разбудили меня раньше?! — рыкнул он, чувствуя, как недовольно заворочался тотем.

— Пока суд да дело, не было смысла, а сейчас появилась информация. Вот и решили будить, — как-то неуверенно сказал Беня, косясь на Надю.

«Спокойно, — тут же придавил внутреннюю ярость Андрей. — Она лучшее, что есть в твоей жизни, и уж точно не хотела ничего плохого, но отреагировать все же надо».

— Милая, — спокойным, но немного прохладным голосом сказал Убивец, — никогда так больше не делай. Хорошо?

— Хорошо, — так же тихо ответила Надя. Было видно, что она не считает себя виноватой, но спорить, тем более при Бене, не будет.

— Докладывай, — скомандовал Бене князь, быстро одеваясь.

— В начале десятого к городской конюшне пришел Студент и попросил двух лошадей на покататься. Аданаилу у нас не привыкли отказывать, так шо он получил оседланных лошадок и уехал в западном направлении.

— Стоп, ты сказал, что он взял двух лошадей?

— Да, вторая для девушки. Типа хотел выгулять подружку.

— Кто?

— Лена, та, что была с вами в егерях.

— Черт, — выругался Андрей, злясь на самого себя. Он совершенно забыл о бывшей соратнице, благодушно понадеявшись, что ее влюбленность уже прошла и Лена жила себе спокойно новой жизнью. А то, что она старалась не попадаться на глаза, объяснял нежеланием девушки ворошить старое. Казалось бы, все в порядке, в другой ситуации он даже обрадовался бы тому, что Лена завела отношения со Студентом, но сейчас его грызли нехорошие предчувствия. — Кого послали в погоню?

— Когда Сашат узнал за Лену, то пошел сам. И он таки был злой, — ответил Беня, но как-то нехотя, словно не желал ябедничать.

— Кто с ним?

— Гаврилов послал новый бэтэр. В башне Белка. Комендант запретил трогать княжеский экипаж. За рулем Стармех.

— Номер?

— Таки и номер второй.

Продолжая напряжено думать, Андрей взял с тумбочки рацию.

— Дежурный, это Убивец.

— Дежурный на связи.

— Есть связь с бортом номер два?

— Что?

— Со вторым бронетранспортером, который ушел из города утром! — начал свирепеть Убивец, уже коря себя за несдержанность.

— Простите. Связь есть. Перевожу на второй канал.

Андрей переключился на второй канал и через пару секунд услышал голос Дианы:

— Командир, Белка на связи.

— Белка, там Сашат далеко?

— Нет, сейчас вызову.

К доносившемуся из рации шуму двигателя добавился короткий вой сирены, а еще через минуту Андрей услышал хриплый голос:

— Сашат на связи.

— Вини, что ты там унюхал? — по старой привычке спросил друга Андрей.

— Борьбы не было, оба шли добровольно. Через пять километров свернули на юг. Идем по следу. И еще, Убивец, вечером ко мне приходила Лена — спрашивала, не хочу ли я вернуться к Бате.

— Твою ж мать!

— Извини, я протупил. — Даже сквозь шум эфира голос егеря звучал виновато.

— Все. Возвращайтесь. Конец связи, — зло сказал Андрей и швырнул рацию на диван. Он раздраженно сплюнул и высказался в пространство: — Да что ж вы все, сговорились, что ли?!

Надя и Беня молча наблюдали за метаниями Андрея.

— Надя, что можешь сказать о Лене?

— Ничего особенного. После твоего возвращения с запада она ушла из города. Почти в начале зимы вернулась. Работала в пекарне. Вела себя тише воды ниже травы. И вообще я о ней почти ничего не слышала, кроме одного случая, но это была так, женская свара, не больше.

— А что случилось?

— Да ерунда. Помнишь Антонину Степановну, она еще тебе тренировочный костюм по мерке шила?

— Помню, — ответил Андрей и действительно вспомнил улыбчивую дородную женщину, одну из лучших портних города.

— Так вот у нее есть кот Пышка. Эта зверюга взяла и сожрала голубя Лены. Лена хотела прибить кота, но вмешался Мазай, и все моментально успокоились.

— Голубя?

— Да. Лена держала его в клетке, а Пышка — вредный и очень хитрый котяра — залез в окно, открыл дверку и поймал птичку. — Лично я Лену вполне понимаю.

Надя еще что-то говорила, но Андрей ее почти не слышал. Где-то на задворках сознания билась смутная мысль. Он явно что-то упускал, мелочь, которая могла все объяснить.

Через несколько мучительных минут в памяти всплыла картинка голубого неба над венгерским поселением и белая точка птицы.

«Ох как бы я хотел, чтобы это было ошибкой», — подумал Андрей, жестом остановив рассказ Нади.

— Дежурный, это Убивец. Гаврилова на связь. Срочно.

— Слушаюсь, — донесся из динамика голос дежурного и буквально через две секунды повторился: — Гаврилов на втором канале.

— Принял. Конец связи. — Князь быстро переключился. — Василь Федотович, это Корчак.

— Слушаю, княже.

— Ты не знаешь, кто у нас в округе голубями балуется?

— Почему же не знаю? Есть тут один любитель. Краснов, староста Демидова.

— Вот сука, — выругался Андрей, осознавая, что его уже год как тупо водят за нос. — Это точно?

— Да, и что самое странное, он эту голубятню почему-то прячет. Если бы не прятал, мой человек в Демидове вряд ли обратил бы внимание. А что случилось?

— Неприятности у нас. Собирай всех, кого можно выделить без ущерба для обороны города. Возможно, придется повоевать.

Через полчаса княжеский бэтэр нырнул в окружавший город лес, а вслед за ними двинулась целая колонна загруженных арбалетчиками телег. Еще через десять минут по городу пронесся второй бэтэр, который на минутку заскочил на «фабрику» дозаправиться и тут же унесся следом за колонной. На месте стрелка второго бэтэра сидела донельзя довольная Белка. Она дорого заплатила за это право, выдержав несколько дней форменного издевательства — обучения работе с бортовой артиллерией у безумно счастливого и заносчивого Васьки.

Путь в Демидово был неблизким, и шестьдесят с хвостиком километров показались для Андрея бесконечными. Сашат хотел было полезть через радиоэфир с оправданиями, но нарвался на плохое настроение князя:

— Разговоры разговаривать надо было вчера, а сейчас сиди и молчи. Все. Конец связи.

И вот наконец-то головной бэтэр взобрался на пригорок, и Андрей через командирский смотровой люк увидел заставу. Это было то же место, с которого он увидел Демидово в первый раз. Все оставалось по-прежнему: и выкрашенный в полоску шлагбаум, и разгильдяистые постовые.

— Вперед. Шлагбаум не сносим, но ведем себя нагло, — скомандовал князь, и бэтэр, зарычав двигателями, резво побежал к блокпосту. Постовые забегали как муравьи возле разоренного муравейника — они с удовольствием рванули бы через поля, но, зная нрав Краснова, Андрей не сомневался, что страх перед старостой окажется сильнее страха перед зловещим приветом из прошлого.

Клаксон резко ударил по тормозам, и машина стала вплотную к шлагбауму, подняв большое облако пыли. Через секунду облако ушло вперед, обтекая старшину пропускного наряда демидовцев. Мужчина средних лет изо всех сил старался выглядеть достойно. Он судорожно сжимал в руке заряженный арбалет, но все же не рисковал направлять его на бэтэр.

— Кто такие?! Разрешение на въезд!

Андрей снял со стенки похожий на орех на витом проводе микрофон внешнего громкоговорителя:

— Я — князь Корчак, направляюсь в Демидово для разговора с вашим старостой. Перед постом остановился из вежливости. Через три секунды еду дальше, если понадобится — то через шлагбаум и того, кто будет стоять на моем пути.

Первая секунда прошла как в замедленной съемке — постовой тупо смотрел на машину, лишь беззвучно открывая рот, но затем сверху скрипнул привод башни, и перепуганный мужчина получил более весомую мотивацию для своих действий. Он быстро отвязал удерживающую шлагбаум веревку и отскочил в сторону.

До центра поселка они добрались меньше чем за минуту. Но при въезде на центральную площадь пришлось резко сбросить скорость. Андрей совсем забыл, что сегодня воскресенье, а значит, базарный день. Рынок в Демидове стал еще больше, чем при первом посещении. Если раньше по периметру рыночной площади можно было проехать, то теперь прямо на дороге сидели какие-то бабки с мешками и торбочками. Бабки не были смелее постовых, но уйти с дороги бронетранспортера без скандала им не позволяло чувство собственного достоинства.

Вот так, поливаемые со всех сторон базарной бранью, они доползли до главной резиденции местного хозяина. Андрей еще помнил, что Краснов заседает не в самом большом здании поселка, а в двухэтажном строении с уродливым бревенчатым крылом.

Когда бэтэр обогнул большое здание, князь увидел, что и здесь произошли изменения: к первому уродливому крылу добавилось второе, из таких же бревен, но чуть посветлее. К тому же вся территория резиденции Краснова была обнесена заграждением из колючей проволоки. Возле «прозрачных» проволочных ворот находился пропускной пункт, оборудованный двумя «гнездами» из мешков с песком. Изменились ли казематы местного сатрапа, Андрей не знал, потому что логово ныне покойного Каа находилось за «дворцом» Краснова.

— Клаксон, остановись перед воротами. Инди, смотри внимательно, но без лишних движений, — предупредил самого юного члена команды Андрей и взялся за микрофон: — Говорит князь Корчак, мне необходимо переговорить с господином Красновым по очень важному делу.

Стоящие у проволочных ворот бойцы были явно покрепче, чем постовые на въезде в город. Они если и напряглись, то внешне этого не показывали. Вооруженный двухдуговым арбалетом скуластый мужик в армейском камуфляже и с черной банданой на голове некоторое время рассматривал бэтэр, а затем сказал что-то своему помощнику. Молодой паренек, одетый и вооруженный так же, как командир, быстро побежал к дому и исчез в проеме входной двери.

Долго ждать не пришлось: уже через минуту посыльный выбежал обратно и, резко затормозив возле командира, зашептал ему что-то на ухо.

— Староста будет говорить, но только с князем и только в доме. Если это вас не устраивает, то скатертью дорога, — подал голос старший охранник.

Андрей задумался. С одной стороны, все выглядело нормально. Он бы тоже не стал разговаривать у себя дома под дулом чужого КПВТ, но в памяти были еще свежи воспоминания о «гостеприимности» местного хозяина.

С другой стороны, поговорить было необходимо, и в этой дурацкой ситуации Андрей был виноват сам — сорвался на бэтэрах при первых подозрениях и заявился в чужой город, словно налетчик, а может ведь случиться и такое, что Краснов окажется совершенно ни при чем. При таком положении дел относительную безопасность обеспечивали лишь два пути — штурмовать здание или просто уехать ни с чем. И то и другое было неприемлемо, поэтому Андрей оставил в машине и «гюрзу», и «винторез».

— Ты шо, совсем мозг простудил? — тут же вмешался Беня.

— Боюсь, я сам себя загнал в этот тупик. Не могу же я просто уехать, да и вопить у ворот — тоже не вариант. К тому же не думаю, что Краснов настолько отморожен, чтобы ссориться с таким соседом, как я. Вы же, если что, меня вытащите?

— Вытащить-то вытащим, да только в каком виде?

В салоне бэтэра повисла тяжелая пуаза. Андрей мотнул головой и начал выбираться наружу. Лязгнул люк, раскрываясь как раковина, и он, прищурившись, посмотрел на яркое небо.

«Ну и на фига ты это творишь? Что, форс дороже жизни?» — подумал он, но, отогнав тяжелые мысли, решительно направился мимо бронированного борта к воротам. Старший наряда уже распахнул калитку и шел навстречу с явным желанием обыскать гостя. Но их встреча так и не состоялась. В наушнике сухо щелкнуло, и послышался голос Зверя:

— Шеф, мне не нравится настроение этого мордоворота. Он явно злорадствует. Есть идея. Остановись, а я посмотрю на реакцию.

У Андрея не было другой причины для опасений, кроме слов Зверя, но своим шаманам он привык доверять. Резко остановившись, он пристально посмотрел охраннику в глаза и увидел в них желание убивать. Ошибиться было невозможно — между ними оставалось не больше пяти метров.

— Шеф, ложись! — буквально завопил в ухо Зверь, и Андрей оттолкнулся ногами, по привычке падая на спину в удобное для стрельбы положение, вот только стрелять было не из чего.

«Идиот!» — подумал он, и это заявление было направлено не Зверю, тем более что подтверждением своевременности его команды был звук ударов нескольких пуль по носовой броне бэтэра. Пули прошли именно там, где секунду назад находилась его грудь. Впрочем, это дало лишь секундную отсрочку — затаившимся в доме стрелкам ничего не стоило взять прицел пониже. Но этой секувды хватило для Инди. На башне оглушительно загрохотала спарка КПВТ и ПК. По броне заскакали пустые гильзы, и Андрей увидел, как крупнокалиберные пули пробивают дыры в стенах основного кирпичного корпуса и разносят вдребезги неширокие окна. Но на все это он смотрел, так сказать, одним глазом — все внимание притягивала к себе парочка постовых.

Тот, что помоложе, зачем-то уронил на землю свой арбалет, но все стало понятно, когда он достал из-за мешков с песком странного вида винтовку. Впрочем, выстрелить из нее он так и не успел. От правого борта бэтэра послышался треск автоматной очереди, из спины стрелка вырвались алые брызги, а его самого выбросило из «гнезда». А вот старший охранник был поумнее, он быстро вскинул арбалет, одновременно перемещаясь влево от бронетранспортера, чтобы закрыться корпусом машины от автоматчика.

Беззвучно взревев, тотем толчком замедлил время и добавил бодрости организму, но все это было напрасно — жить Андрею оставалось ровно до того мига, когда арбалетчик удостоверится в своей безопасности и переведет взгляд на лежащего соперника. Колючий взгляд человека, привыкшего убивать, вызывал внутри дикую ярость с нотками страха. Тотем взревел вместе со своим хозяином, и вдруг на Убивца накатилась волна слабости, словно из него вырвали душу. То, что произошло дальше, он уже видел во время попытки вылечить Вини — тело арбалетчика отбросило назад, словно кто-то ударил его в грудь невидимым тараном. Андрей находился слишком далеко от врага, поэтому действие тотема тут же прекратилось. Наемник ухватился за нывшую грудь и начал подниматься, подтягивая к себе арбалет. Силы опять вернулись к Убивцу, правда, с серьезными потерями. У него появился шанс успеть допрыгнуть до врага, но он не успел: бегать наперегонки с пулями очень сложно. Опять прозвучала короткая автоматная очередь, почти полностью утопая в грохоте основного калибра бэтэра. Боец Краснова так и не успел подняться. В его грудь врезались пули и распластали тело на пыльной дороге.

За спиной взбрыкнул бэтэр и скакнул вперед, огибая по дуге и Андрея, и подбежавшего к нему Беню. При этом пулеметы не умолкали, продолжая бить короткими, но частыми очередями: Инди старался вовсю, и Андрей уже сомневался, что ему будет с кем вести переговоры.

Броня бэтэра закрыла собой вид на дом. Князь попытался встать, но Беня затащил его в люк практически волоком.

— Шоб тебя черти взяли, твоя долбаная светлость! Я ж говорил! Я ж говорил!!! — самозабвенно орал Беня, дергая Андрея за плечо.

Орал он не один — в салоне бронетранспортера стоял настоящий гвалт, а громче всех вопил Инди, продолжая бить злыми, но, как ни странно, экономными очередями:

— А-а-а-а!!!

— Инди! — закричал в микрофон Убивец.

— А-а-а-а?!

— Васька, чтоб тебя!

— Что? — наконец-то услышал командира стрелок и прекратил опустошать далеко не бездонные короба с патронами.

Вместе с пулеметами умолкли и все остальные, в салоне воцарилась оглушающая тишина.

— Вы что, совсем голову потеряли?! Крутые спецназовцы, а орете как институтки при виде мыши, — высказался Андрей, желая побыстрее привести бойцов в чувство.

Неожиданно за всех высказался молчаливый Андроид:

— Князь, ты знаешь, что будет, если тебя убьют?..

Андрей прекрасно понимал опасения бойцов, и главной причиной их испуга была отнюдь не любовь к своему лидеру. У того же Андроида в городе жили жена и две девочки-близняшки. После войны его жизнь была далеко не мед, и только в княжестве он впервые за целый год смог спокойно отойти от семьи дальше чем на пару метров. Князь понимал, что на данном этапе его хрупкое мини-государство может разлететься вдребезги, если не будет князя-аданаила. Возможно, позже оно окрепнет настолько, что уже не будет нуждаться в репутации Убивца, но не сейчас.

— Всем успокоиться. Инди, следи за домом. Остальным наблюдать через бойницы. Наружу не выходить, — немного ворчливо скомандовал Андрей и взялся за рацию. — Борт ноль второй, прием, это борт ноль первый, как слышите?

В наушнике раздался щелчок и напряженный голос Стармеха, который не успел найти водителя на вторую машину и вынужден был сесть за руль сам. Второй бэтэр находился на площади перед трехэтажным зданием и должен был прикрывать головную машину сзади.

— Ноль второй на связи. Что там у вас стряслось?

— Нападение. Смотрите внимательно по сторонам. Из машины не выходить. Огня не открывать.

— Так что там случилось? — не унимался любопытный Стармех, уже давно отвыкший от армейского подчинения.

— Это пока все. Ждите дальнейших приказов. Конец связи, — «отрезал» Убивец и, выждав пару секунд, вновь вышел в эфир. — Ноль первый вызывает Гаврилова, повторяю, ноль первый вызывает Гаврилова.

— Гаврилов на связи, — тут же откликнулся пограничник. Возможность пользоваться рацией ему обеспечивал Чен, которого князь отдал Гаврилову под строгий наказ беречь мальчонку как зеницу ока. — Что у вас там произошло?

Похоже, это был самый популярный вопрос дня, но Гаврилову Андрей все же решил дать больше информации: начальник гарнизона — это не старший механик, поэтому имел право на дополнительные вопросы.

— Василь Федотыч, мы серьезно вляпались. Из дома по мне открыли огонь, в ответ получили из КПВТ по окнам. Думаю, трупов мы накрошили немало.

— Андрей, ты понимаешь, что это война?

— Понимаю, но что случилось, то случилось, и отступать уже поздно. Это было мое решение, и мне за него отвечать.

— Жду указаний, княже, — сразу же переменился в голосе Гаврилов. Он уже давно выбрал сторону на баррикадах и готов был идти до конца.

— Оцепляй поселение, но пусть пока стоят по периметру. Будьте внимательны, у них может быть мощная пневматика. А мне нужна ударная группа в центре поселка. Лучше всего пройти с северной стороны от развалин на холме и через огороды. Как понял? — спросил Андрей, вспоминая путь, по которому они с егерями уходили из местных застенков.

— Понял, я знаю это направление, как раз выйдем через кусты к местным казематам.

— Добро. Что делать и кого куда посылать, решай сам. В этом я тебе не указ.

— Принял. Время подхода ударной группы пятнадцать минут, — донесся из наушника голос пограничника.

Андрей прикинул в уме, что бойцы из гарнизона добрались до Демидова довольно шустро, и это на гужевом-то транспорте.

— Принял. Ждем. Конец связи. — Князь отключил рацию и посмотрел на соратников.

На лицах спецназовцев не осталось и следов былой растерянности. Теперь они опять были в своей тарелке. Им уже не нужно принимать эпохальных решений, а впереди привычное дело — война.

— Шеф, пока мы тут ждем, я бы штурманул этот погрызенный Васькой домик, — «двинул» мысль Беня.

— Хорошая идея, — согласился Андрей, только сейчас вспоминая, что у него под рукой сработанная команда армейских спецназовцев. Причем все вооружены защищенными от магии автоматами. После замены Лелика Бородой в команде вновь был полный комплект. — Давай.

— Идем двумя группами: первая — я, Болик и Борода, вторая — Андроид и Молчун. Первая входит через окна первого этажа правого крыла, вторая с брони лезет в окна второго этажа. На лестницу не суйтесь, за вами только зачистка этажа. Бэтэр встает у входа и никого не выпускает. Инди, как там с боезапасом? — тут же включился в работу одессит.

— Мало, — проворчал глухим голосом мальчик.

— Шо значит «мало»? Мало шоб в носу поковыряться — или шоб вагон загрузить? — Незамысловатая шутка немного ослабила общее напряжение и слегка взбодрила совершенно растерянного Инди.

— Четверть стандарта.

— А, ну тогда нам хватит. У кого есть вопросы? Ну шо, пошли потихоньку? Клаксон, подкинь нас впритирку к зданию.

Пока шел инструктаж, Андрей перебрался на свое место и через один из перископов (смотровые люки водитель уже закрыл) смог наблюдать за тем, как слетели с петель ворота, а затем мелькнул смазанный из-за скорости корпус здания, и Клаксон лихо припарковался у самой стены.

Щелкнули запоры люка, и спецназовцы высыпались наружу, как горох из мешка. Через секунду по броне загрохотали берцы второй группы, Зверь тут же захлопнул люк, бэтэр взревел двигателями, сдал назад и остановился носом к центральному входу.

Дальнейшее Андрей воспринимал как зритель малобюджетного кино — видно было только здание, из которого доносятся выстрелы и крики. Один раз в окно второго этажа вывалился какой-то толстяк, но до киношного стандарта это действо недотягивало — не было стеклянных осколков, потому что окна уже были выбиты Васькой при первом обстреле. Также для общей картины не хватало взрывов, и Убивец даже пожалел, что не пошел с группой, обвешавшись гранатами, — ведь, как говорится в одном анекдоте, «в комнату первой должна входить граната». Но, поразмыслив, он понял, что лишь стал бы путаться под ногами у профессионалов. К тому же после недавнего переполоха Беня вряд ли взял бы его в бой.

«Хорошо еще, если он в дальнейшем не возьмется опекать меня, как английскую королеву», — подумал Андрей, замечая, что все стихло. И тут же подумал о том, что людям Бени будет сложно выйти наружу. Они как-то не обговорили этого вопроса, рации у спецназовцев не было, а на здание смотрят два пулемета, причем один очень даже крупнокалиберный. При этом у электрических спусков сидит возбужденный малец.

Поразмыслив, Убивец взялся за микрофон громкоговорителя:

— Беня, если ты закончил, выбрось наружу магазин.

Тут же из ближайшего к выходу окна вылетел магазин от автомата.

— Инди, отверни башню. Не нервируй ребят, — скомандовал Андрей.

Привод башни тихонько скрипнул, и только после этого из дверей в здание появился Беня:

— Все чисто. Можно входить.

— Экипаж в машине. Развернитесь задом к дому и контролируйте подходы. Зверь, за мной, — скомандовал князь, перебираясь к боковому люку. Он уже хотел было направиться следом за выбирающимся наружу шаманом, но заметил застывшего в кресле Инди. Мальчик был бледен как привидение, он судорожно вцепился в винтовые механизмы наводки и тупо смотрел в одну точку.

— Инди, — позвал Андрей, но в ответ получил только автоматическую реакцию:

— А?

— Инди, посмотри на меня.

— Да, — окончательно пришел в себя Васька.

— Успокойся, ты все сделал правильно.

— Я начал войну.

«Вот оно как, смерти его уже не шокируют. Эх, загубили мы парню детство», — подумал Андрей, хотя понимал, что у Инди нормального детства не могло быть, даже обойди его судьбы аданаила и стрелка очень большого калибра. Но вслух он сказал другое:

— Война началась бы в любом случае. Либо по причине расстрела здания, либо из-за моего трупа. Как ты думаешь, какой вариант мне нравится больше?

— Второй? — как-то неуверенно спросил Инди.

— А у тебя есть сомнения? — улыбнулся Андрей и внутренне порадовался ответной улыбке мальчика. — Так что если здесь и есть какая-то ошибка, то не твоя. Соберись, бой еще не окончен.

— Есть, — отрапортовал Инди и вновь прильнул к глазку прицела.

Хоромы у Краснова были знатными. Сразу за центральной дверью шел большой холл с двумя полукруглыми боковыми лестницами на второй этаж — очень «по-богатому». На полах лежали ковры, а на стенах висели картины.

Андрей прошелся по холлу, перешел в небольшую столовую и даже заглянул в каминную комнату, рассматривая присутствующие там атрибуты роскоши — дорогие шторы, вазы и шкафы с красивой посудой. Правда, все это было немного подпорчено стараниями Инди — окна разбиты, в некоторых шкафах с посудой остались одни черепки, а в стенах зияли дыры от пуль КПВТ. Под окнами и в столовой, и в холле лежало несколько трупов, а рядом с ними валялись винтовки. Предположения оказались верными — это были пневматические ружья. Андрей поднял одно и присмотрелся внимательней. Это была переделка какой-то европейской винтовки. Какой именно, он не знал. Рядом со скобой пускового крючка выглядывал куцый магазин, больше похожий на пистолетный. Справившись с защелкой, князь вытащил магазин и увидел, что тот снаряжен только пулями. Десять штук в обойме. Еще одной странностью была проушина рычага за скобой курка, как у винчестера, но колено этого рычага находилось значительно дальше, за магазином. Так же, как у винчестера, рычаг был объединен со скобой, но обходил магазин. Так что крутая перезарядка с помощью вращения, как в вестернах, в этом случае была неосуществимой.

Андрей несколько раз отработал рычагом, чувствуя, что с каждым разом это сделать все труднее. Пятый качок пришлось делать с большим усилием. А вот первый определенно нес какую-то дополнительную нагрузку. Немного подумав, князь решил, что таким образом была дослана пуля в патронник, точнее, в «пульник». Предохранитель был уже снят, так что оставалось лишь нажать на курок, что Андрей и сделал, прицелившись в верхушку теперь уже никому не нужного электрического столба. Тихий щелчок — и пуля вдребезги разнесла фарфоровую чашку изолятора.

— Шикарная цацка, я уже опробовал. Конечно, с автоматом его не сравнить, но арбалет точно тихо курит в сторонке, — послышался сзади голос Бени. — Надеюсь, наш Бургер придумает что-нибудь покруче, а вот для охотников такое ружьишко будет в самый раз.

— Да уж, неплохо прибарахлился местный староста, — согласился с выводом Бени Андрей. — Кстати, как он там, вы его не зашибли ненароком?

— Не, этот упырь прятался в своем тронном зале. Туда пули не достали. Он пробовал даже трепыхаться, но получил в зубы от Андроида и успокоился.

— Тронном зале? — удивился Убивец и заинтересованно пошел за хитро улыбающимся одесситом.

Они двинулись по небольшому коридору и вышли в обширный зал, совмещенный с большой застекленной верандой с видом на сад.

Зал действительно оказался тронным, разве что с небольшим дополнением. Кресло местного властителя, украшенное резной спинкой и мягкими подушками, стояло на возвышенности, но перед ним вдобавок находился широкий стол, а так — действительно царский трон. Теоретически за столом могла сидеть еще пара человек, но на данный момент дополнительных стульев там не было.

Под стенами зала также обнаружились длинные столы с посадочными местами человек на двести, так что здесь явно закатывали немаленькие пирушки, а на свободном месте посреди зала, возможно, даже танцевали.

То ли в насмешку, то ли по какой-то другой причине спецназовцы привязали Краснова к его же трону. Остальные присутствующие со стороны хозяев, а их уцелело человек десять, лежали на полу. Руки и ноги местной знати были зафиксированы одноразовыми пластиковыми наручниками. Андрею стало интересно, откуда у витязей его дружины взялось снаряжение людоловов.

— Беня, где ты нарыл наручники?

— А, это? Мы уже хотели вязать всю шоблу ремнями, оно Молчун очень удачно заметил, что у всех охранников на поясах целые жмуты этого добра. В общем, весело они тут жили.

Пока Андрей переговаривался с Беней, его появление заметил Краснов. Никто не догадался вставить пленнику кляп, поэтому местный староста воспользовался этой оплошностью.

— Ты что себе позволяешь, сопляк! Отморозок! Да на тебя все соседи ополчатся!

Андрей подошел ближе и некоторое время молча смотрел на беснующегося Краснова. Когда-то он знавал этого человека властным и спокойным. Широкоплечий гигант и сейчас выглядел внушительно, но все портил страх, плескавшийся в его глазах.

— Ты хотел убить меня, — совсем тихо сказал Андрей, когда староста выдохся. — За что?

— Не докажешь! Все равно ты будешь выглядеть как отмороженный захватчик.

— Я и не собираюсь ничего доказывать. Люди, похожие на меня, поймут все правильно, а те, кто похож на тебя, все равно верят только в то, что сами придумали. Им мои слова до одного места, так что я и стараться не буду. Но я спросил не об этом.

— Да пошел ты, вонючий урод, поганый… — следующего эпитета Краснов так и не закончил. Внезапно его глаза остекленели и уставились куда-то за спину князя. Андрей не стал оборачиваться: не было нужды — он и так знал, кто там стоит.

— Ес-сли ты, меш-шок с-с фекалиями, еще рас-с ляпне-ш-шь такое… Кадык вырву.

Сашат был очень расстроен, Андрей буквально спиной чувствовал его ярость и понимал, что эти шипящие звуки — отнюдь не клоунада.

— Ну что ж, не хочешь говорить со мной — поговоришь со следователем, а возможно, что и с ним, — ткнул большим пальцем за спину князь и увидел в глазах Краснова панику.

«Да что же там такое творится с Вини?» — подумал он, медленно повернулся и едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть. На Сашата было страшно смотреть — вены на висках вздулись, часть татуировок, которая была нанесена на лицо, потемнела, а места, где раньше росли костяные пластины, посерели и загрубели. В общем, кошмар, да и только.

— Успокойся, — тихо сказал Андрей и положил руку на плечо друга.

— Они могли убить тебя.

Перед Андреем сейчас был далеко не тот Вини, которого он знал год назад. Эльфийские маги надломили его независимость и искалечили дух, но, несмотря на все это, маленький егерь по-настоящему переживал за старого друга — не за свое будущее, как витязи, а именно за друга. И если бы Андрей умер, Вини не стал бы вести переговоров под лозунгом «его ведь все равно не вернешь», а утопил бы весь город в крови.

— Ну не убили же. Ты когда сдернул со своей машины?

— Когда услышал Зверя по рации. На само веселье я не успел. Когда начали штурм, ты сидел в коробке, так что я не совался: угрозы-то не было. А вот этот хмырь вывел меня окончательно. — Сашат начал отходить от приступа и говорил почти нормально.

— Ладно, будь рядом, у нас еще много дел, — кивнул Андрей, выходя из тронного зала: ему уже не хотелось ни распекать Сашата за ошибку с Леной, ни воспитывать его.

«Док был прав — нельзя отпускать Сашата далеко от себя. Да он уже и не отойдет», — подумал Убивец и вдруг понял, что теперь ему значительно спокойнее.

Через пару минут в резиденцию Краснова ввалился Гаврилов с «кавалерией».

— Андрей Андреич, что будем делать? В принципе я могу раскатать этот городок по камешкам, но потом вони будет выше крыши.

— Раскатывать никого не будем, но под контроль надо взять. Если не закрепиться здесь сегодня, то завтра будем иметь под боком врагов.

— А если закрепиться, то будем иметь геморрой по самое «не хочу», — в тон высказался Гаврилов.

— Поэтому поступим хитрее. Отправь телегу на конезавод за тамошним смотрителем. Знаешь, где это?

— Знаю, а если старик упрется?

— Пусть передадут, что я очень просил, — сказал Андрей. Он не сомневался, что на «особую просьбу» бывший местный староста откликнется.

Год назад, после возвращения в Шишкино, князь отыскал Петра Егоровича и предложил переехать в антимагическую зону, но тот отказался. Возможно, это к лучшему — теперь у него был хоть какой-то козырь для разговора с местными.

— После того как по улицам пройдут бэтэры с объявлением, пусть оцепление входит в город и занимает ключевые точки. Всех, кто с оружием, разоружать, а тех, кто это оружие вздумает применить, валите на месте, — отдал решительный приказ Андрей. Он не хотел лишней крови, но и платить за мирное урегулирование конфликта жизнями своих людей тоже не собирался.

Гаврилов молча кивнул и направился на выход. Позже он наверняка задаст много вопросов и выскажет не меньшее количество упреков, но в критические моменты полковник предпочитал действовать. В том, что люди Гаврилова задавят любое сопротивление, Андрей не сомневался. За полгода пограничник собрал действительно боеспособную часть, которая насчитывала более полутысячи бойцов, и их количество постоянно увеличивалось. Это позволило бороться с бандитами и открыло для княжества множество возможностей. Одна узловая железнодорожная станция давала серьезное количество ресурсов, а продуктовые склады и склад армейского резерва позволял поставить на полное довольствие любое количество боеспособных профессионалов. Андрей не знал, как обстоят дела у дальних соседей, но Демидово значительно отставало от княжества по военной силе. Что уж говорить о наличии таких козырей, как огнестрельное оружие и бронетранспортеры.

Андрей стоял у большого окна, расположенного на втором этаже резиденции теперь уже бывшего старосты. Он смотрел на крыши одноэтажных домиков, утопающих в зелени садов. Казалось, мир совсем не изменился и передряги, вывернувшие наизнанку все человечество, прошли мимо этого городка. Но фиолетовые оттенки в привычной зелениговорили о том, что яблони и груши теперь использовались местными садоводами не для получения сочных и вкусных плодов, а как основа для эльфийских растений-паразитов. Он понимал — пути назад нет и никто теперь не станет три года выращивать яблоню, чтобы потом получать с нее урожай всего лишь один раз в год. Ведь значительно проще подсадить в любое дерево семя растения-паразита — и через два месяца снимать урожай каждую неделю. Никто пока не знает, как впоследствии повлияют эти плоды на человеческий организм, некоторые даже замечали оздоровительный эффект.

Андрей смотрел на городок и предавался философским размышлениям. Возможно, причиной этому было то, что полчаса назад смерть прошла буквально в метре от него, или же это были мысли получившего еще одно владение правителя, который взвалил на плечи судьбы тысяч людей — жителей теперь уже его города. Впрочем, город пока еще не покорился. Словно чтобы подтвердить этот факт, в улочке мелькнул корпус бронетранспортера, направляющегося из одной части поселения в другую. Из динамика звучал зычный голос одного из бойцов Гаврилова, которого Беня уже успел окрестить Левитаном. Парень действительно обладал бархатным баритоном, звучавшим очень солидно. Сейчас новоявленный Левитан, наверное, в сотый раз проговаривал в микрофон обращение к жителям, написанное князем Корчаком. Машина отдалялась от резиденции старосты, но текст был слышен четко.

— Жители Демидова, сохраняйте спокойствие. Вам ничто не угрожает. В городе объявлен комендантский час. Мы убедительно просим вас не выходить из домов. Уже вечером княжеские войска покинут город, вернув власть в ваши руки. Сохраняйте спокойствие. Внимание! Ваши дома неприкосновенны, но любой появившийся на улице с оружием в руках будет задержан и обезврежен. Жители Демидова…

«Нужно возродить радио и поставить этого парня диктором», — подумал Андрей, поражаясь выдержке и силе голоса оратора. Конечно, было бы проще записать обращение на какой-нибудь проигрыватель, но все делалось в спешке, и необходимой аппаратуры под рукой не было.

Андрей сделал глубокий вдох, с наслаждением ощущая ароматы цветов и нагретой солнцем травы, — здесь, в бревенчатом крыле дома, уже не ощущался запах пороховой гари и крови, но все это никуда не делось, и будущие отношения с горожанами навсегда будут испорчены недавними событиями.

Нахмурившись, он повернулся к столу. Там уже лежала немалая стопка бумаг с экспресс-отчетами Быстрицкого. Следователь подтверждал свою фамилию, и собранные им сведения нарастали как снежный ком.

Князь присел за стол и взялся за верхний листок. Это оказался список людей, задержанных в городском пансионате — том самом трехэтажном здании на торговой площади. Самый большой дом в городке и до войны был гостиницей, а теперь стал пансионатом с полным обслуживанием для помощников Краснова и его гостей. Устроились они совсем неплохо. Сам Андрей там не был, но короткой записки Быстрицкого хватило, чтобы ощутить размах: прекрасная мебель, водопровод, душ с горячей водой, нормальные санузлы и полное обслуживание специально отобранными женщинами. Данные не были пока еще полностью проверены, но, если верить словам персонала, обслуживание было абсолютно «полным». Конечно, хозяин-барин, но, по мнению Андрея, это уже перебор.

Жилось в пансионате комфортно и светло — все помещения освещались магическими светильниками. Когда Андрей поднялся на второй этаж особняка, он заметил на стенах странного вида бра, светившие не так ярко, как лампочки накаливания, но ярче эконом-лампочек. Сначала ему показалось, что Краснов умудрился организовать электрическое освещение и светящиеся шары были стеклянными плафонами, но, когда аданаил приблизился к одному из них, тот моментально потускнел, съежился, а затем осыпался серой трухой на пол. Точно такая же горка трухи теперь лежала на столе перед Андреем как напоминание о гибели довольно красивой настольной лампы.

В груди князя шевельнулось раздражение — он, конечно, был рад тому, что неуязвим для магических атак, но жизнь менялась, и скоро привыкшие к магическим вещам люди будут смотреть на аданаилов как на разрушителей прекрасного. Князь недовольно поджал губы, смахнул горку трухи на пол и опять вчитался в строки списка. Он хотел было отложить листок с перечнем незнакомых ему фамилий, но что-то его остановило. Интуиция подсказывала, что здесь есть нечто важное, поэтому он терпеливо вчитывался в каждое имя.

Петр Егорович Максименко, коннозаводчик и бывший староста Демидова, появился, когда Андрей второй раз дошел до половины списка задержанных. Старик совершенно не изменился — все тот же не по сезону теплый наряд из стеганой фуфайки и ватных штанов и немного грустный вид. Изрезанное морщинами лицо смотрело с настороженной строгостью. Похоже, старик еще не определился, кто перед ним — враг или друг.

— Присаживайтесь, Петр Егорович, — указал гостю на стул перед столом Андрей.

— Здравствуй, Андрюша. Или как там вас называть, ваша светлость? Что, князь, решил еще одним городишком прибарахлиться?

— Зачем вы ерничаете, Петр Егорович? Уверен, вы либо уже знаете, либо догадываетесь, как все произошло.

Старик некоторое время смотрел на Андрея, а затем улыбнулся:

— Вот теперь я уверен, что не ошибся в догадках. Иван всегда переоценивал свои силы и хапал то, что не только проглотит, но и откусить не сможет. И не учится же на ошибках, дуралей. В прошлый раз ты ему пса верного прихлопнул, а сейчас вообще власть отобрал. Надеюсь, не убил?

— Нет, сидит под арестом и ругается. Говорить, сволочь, не хочет.

— А ему есть что сказать?

— Да. Как оказалось, он тут решил дружить против меня со своим старым врагом.

— Да ну, — удивился Егорыч. — Интересно с кем же? Не замечал я за ним отходчивости в отношении противников.

— С Батей.

— Да уж, невесело, — вздохнул старик. — А ты с Батей чего не поделил?

— Да тупо все получилось. Он потребовал одну штуку. Я бы ее и по самой вежливой просьбе не отдал, а уж по грубому приказу тем более. Вот и сорвались оба в клинч.

— Что, княже, не привык, чтобы тобой командовали?

— Да ладно вам, Петр Егорыч, и так тошно.

— А от того, что покрошил охрану Краснова, не тошно? Ведь я не ошибаюсь?

— Не тошно. Я бы их всех там положил, хари сытые.

— А ты, значит, у нас бессребреник, — вновь ехидно осведомился старик, но, увидев новый приступ возмущения в глазах Андрея, примирительно поднял руки. — Ладно, ладно, пошутил я. Давай по делу. Зачем звал, князь? Небось хочешь меня здесь надсмотрщиком поставить?

— Хочу, — прямо ответил Андрей, решив не придираться к словам. — Сами понимаете, чужого они не примут.

— Меня тоже не примут, если ты поставишь. Сам знаешь, мы, русские, — народ упрямый и гордый.

— Ага, от этого и страдаем. Но другого варианта я не вижу, так что прошу помочь и вашим, и нашим.

— Нет, Андрюша, власть мне не нужна, а что до «моих», то теперь это лошадки, а не люди. Да ты и сам знаешь, говорили уже об этом.

— Говорили, — разочарованно вздохнул Андрей, но тут ему в голову пришла интересная идея: — Тогда помогите в другом. Дайте мне адреса людей, которые имеют вес в городке, да не тех, кто крутился возле хозяина, а тех, кого люди действительно уважают. А еще лучше — сходите к ним сами. Сделаете это для меня?

— Что хочешь предложить? — подумав, спросил Егорыч.

— Самоуправление под неплотным контролем, такое же, как будет в княжестве вообще. Мне тоже вся эта власть на фиг не нужна, но анархии я у себя под боком не допущу.

— Что, совсем не будешь контролировать?

— Не то чтобы совсем, но минимально. Поставлю пару основных условий — и что хотите, то и делайте. Лишь бы мне не гадили и беспредела не устраивали.

— А как же твои вояки? — продолжал расспрашивать Егорыч с интересом в глазах, на который Андрей, собственно, и рассчитывал.

— Захотите — свою милицию организовывайте, а не потянете — будет здесь гарнизон, но за защиту надо будет платить.

— И чем это, интересно, платить?

— А как и все — трудом праведным. Причем, хочу заметить, хорошо оплачиваемым трудом. Сейчас у нас народ работает по пять часов в месяц с оплатой продуктами или вещами.

— Любопытно, — задумчиво сказал Егорыч, поглаживая подбородок. — Когда тебе нужно собрать людей?

— Чем раньше, тем лучше, я не собираюсь сидеть здесь дотемна.

Князь еще не успел закончить фразы, как в дверь постучались и вошел Быстрицкий:

— Позволите, ваша светлость?

— Да, Петр Игнатьевич, что там у вас?

Следователь покосился на Егорыча, но Андрей отмел его настороженность:

— Говорите смело, Петр Егорович имеет полное право знать все тайны, связанные с Демидовом.

Максименко ехидно хмыкнул, но ничего так и не сказал. Быстрицкий пристально посмотрел на коннозаводчика и начал доклад:

— Мы нашли Студента и Елену, к тому же в подвалах местной СБ сидит человек десять заключенных с явно идеологической подоплекой.

— Эти проблемы пусть решают уже местные, — отмахнулся князь. — Что-то еще?

— Также был найден склад с пневматическими ружьями.

— А вот и Батины уши прорезались.

— И еще: в гостинице мы задержали одного албанца.

— Так вот что насторожило меня в этом списке! — Андрей быстро схватил листок и в самом конце списка увидел странные имя и фамилию Дефрим Африти. — И чем этот Африти так подозрителен?

— При опросе обслуживающего персонала пансионата выяснилось, что этот гость упоминал некоего Командора. Мне известно о событиях в Венгрии и о том, что ваш новый телохранитель знал Командора лично. Поэтому я для начала пригласил Сашата на беседу с задержанным.

— И?

— Ваш телохранитель начал задавать вопросы, задержанный сначала отмалчивался, а затем сделал вид, что плохо понимает по-русски. Сашат немножко потерял над собой контроль, и я решил не мешать ему, полагая, что это пойдет на пользу следствию. Задержанный тут же вспомнил русский язык, и выяснилось нечто важное. — Следователь замолчал и опять выразительно посмотрел на Егорыча.

— Хорошо. Петр Егорович, думаю, нам не стоит откладывать собрание, так что у вас очень мало времени. Сашат! — крикнул Андрей в сторону дверей, хотя был уверен, что егерь услышит и шепот.

— Да. — В приоткрытую дверь заглянула голова Сашата.

— Организуй Петру Егорычу транспорт и прикрытие, но распорядись, чтобы бойцы не входили в дома, а ждали поблизости, не бросаясь в глаза.

— Добро, — ответил Сашат и, переведя взгляд на старика, улыбнулся: — Привет, Егорыч, как жизнь?

Старик оглянулся на Андрея, и князь увидел в его глазах растерянность, смешанную с жалостью. Похоже, когда Егорыч вошел в кабинет, егерь был на дознании. Вид старого знакомца привел старика в шок:

— Нормально, Вини. Эк тебя угораздило!

— Ерунда, до свадьбы заживет, — вновь улыбнулся егерь, пропуская Егорыча в дверь.

Голоса собеседников стихли за дверью, но Андрей некоторое время смотрел в ту сторону. Встреча с прошлым на секунду вернула того старого, беззаботного и веселого Вини. Возможно, искалеченная душа еще сможет оттаять, и даже будет та самая свадьба, до которой все должно зажить.

— Так что там с этим албанцем? Каким он боком связан с Командором? — вернулся к реальности князь.

— Плохо дело, Андрей Андреич. В том-то и закавыка, что с Командором он не связан. Африти прислал глава совета албанских и македонских генералов, чтобы узнать, где живет Убивец — аданаил, который убил короля эльфов.

— Даже так?

— Как выяснилось, одним из условий перемирия с эльфами была выдача места нахождения Убивца. Это место в Альянсе людей знал только его глава — Командор, но он не захотел сдавать народного героя. Албанцам была известна связь Командора с Красновым и то, что Краснов мог знать, где находится Убивец. В общем, они послали переговорщика в обход Командора. Так что, боюсь, княже, скоро нам стоит ждать гостей.

— Да уж, — шокированно выдохнул Андрей. Все теперешние неприятности показались ему сущими мелочами. Что делать дальше, он не знал, но что-то делать было необходимо. — Найди Гаврилова и готовь свою группу к отходу на базу. Все, чего не разобрали, скопом грузите на телеги и увозите, разберетесь дома.

— Слушаюсь, — встал ровнее следователь. — Разрешите идти?

— Идите.

Быстрицкий козырнул, четко развернулся и вышел из кабинета. И как ни странно, именно показательное поведение следователя успокоило Андрея — его люди готовы выполнять приказы, а значит, вместе они справятся с любой бедой.

Когда через три часа двадцать пять человек местных авторитетов во главе с Егорычем собрались внутри вдруг ставшего тесным кабинета, в городе оставались только витязи личной дружины князя.

Люди входили какие-то недовольно-испуганные, и Андрей предположил, что Сашат устроил в приемной небольшой обыск. Это, конечно, самоуправство, но, с другой стороны, самопровозглашенный телохранитель был прав, к тому же это могло облегчить разговор и взаимопонимание.

— Итак, господа, я рад, что вы нашли время для беседы со мной. Увы, обстоятельства немного изменились, и времени на дебаты у нас мало. Поэтому начну с самого главного. Я приехал сюда, чтобы вернуть моего человека, но вместо переговоров получил выстрелы из дома горячо вами любимого старосты.

— Ложь! — злобно выкрикнул кто-то из-за спин собравшихся.

— Я и не надеялся, что мне поверят, так что, получается, мое слово против слова того, кто прячется за спинами. Того, кто сейчас выйдет вперед и повторит то же самое мне в глаза. Кстати, я подумываю в будущем вынести разбирательство случаев с оскорблениями личности на боксерский ринг. Нахамил или оболгал кого-то — либо прилюдно извиняешься, либо получаешь по морде лично от того, кого оскорбил. Без травматизма, но с кровью и больно. Будут эдакие поединки чести. Это касается всех.

Как Андрей и предполагал, крикун никуда не вышел, но народу было слишком мало, чтобы скрыть сухощавого мужчину с маленькими глазками. Андрей не стал вытаскивать крикуна, просто запомнил его лицо и продолжил дальше:

— Времени на словесные баталии у меня нет. Поэтому слушайте внимательно, повторять не буду. В городе теперь самоуправление. То есть сами выбирайте себе начальство и расхлебывайте то, что они наварят, а я со своей стороны постараюсь сделать так, чтобы первая ложка этого варева досталась самому повару. Для этого в обязательном порядке все решения, принятые новой властью, будут вывешиваться на доске объявлений, и под каждым решением будет обозначен список тех, кто проголосовал «за», а кто «против».

Присутствующие растерянно загалдели.

— Кому не нравится работать честно и открыто, пусть не лезет во власть. Выборы будут проводиться только в общинах от тысячи до двух тысяч человек, живущих рядом. Все просто: сколько тысяч народу живет в городе, столько и депутатов.

— А как насчет ваших солдатиков? — поинтересовался высокий и статный мужчина лет тридцати. Обладатель ясных глаз и красивого лица явно нравился женщинам, да и у мужчин наверняка вызывал симпатию легкостью в общении и задором.

— Как я уже говорил Петру Егоровичу, можете защищать себя сами, выбрав шерифа и поставив его с помощниками на довольствие. Если же не потянете или не захотите собственного шерифа, то защиту я возьму на себя, в обмен на плодотворный труд на мое и общее благо. Делайте как хотите, настаивать не буду. Конечно, кроме военного положения, когда все будут обязаны работать на оборону.

Немного подумав, Андрей добавил еще кое-что в соглашение с новыми вассалами:

— Со своей стороны я постараюсь не лезть в ваши дела, пока вы будете выполнять основные законы. А законы эти ничем не отличаются от заповедей Божьих: не убивай, не прелюбодействуй и не насилуй, не кради, не лжесвидетельствуй. Возжелание жены и добра ближнего своего тоже не приветствуются.

— А как же первые пять заповедей? — поинтересовался дородный бородатый и явно набожный мужчина.

— Ну а первые пять пусть остаются на вашу совесть и личные отношения с Господом. Контроль же отдадим вашему батюшке, которого я здесь почему-то не вижу. Петр Егорович, это ваш недочет. Да, насчет религии. Духовные дела решайте со священником, но создавать секты и устраивать именем Бога бесчинства я тоже не позволю. Особо зверствовать не собираюсь, но если вы сами не сумеете задержать преступника и адекватно его наказать, то приедет мой человек и поможет правосудию, и скорее всего, неадекватно.

Делегаты начали вполголоса обсуждать условия новой власти, и кабинет заполнил гул голосов, словно кто-то впустил туда пчелиный рой.

— Господа! — решил ускорить процесс Андрей. — Обсуждать здесь нечего. В вашем согласии я не нуждаюсь. Я просто ознакомил вас с условиями жизни в моем княжестве. А с недавних пор Демидово попало на его территорию. Так что позвольте откланяться. У меня своих забот полон рот. А чтобы вы ничего не забыли и не перепутали, все вышесказанное будет распечатано на листовках и расклеено по городу. Да, еще одно — демократии в привычном для вас виде не будет. Никаких митингов и предвыборных кампаний, никаких незнакомых избирателям кандидатов, только те, кто живет рядом и известен не понаслышке. Так, чтобы и претензии можно было высказать через забор, и в морду дать за неверное решение, как старому знакомцу.

Шутка пришлась присутствующим по нраву, что лишний раз подтвердило то, что Егорыч привел сюда «правильных» людей.

— В общем, обсуждайте, решайте и выбирайте, а мне пора.

Глава 7 НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

Командор смотрел на свой город с высоты третьего этажа здания на Террасе Синва — главной площади Мишкольца. Этот город стал его новым домом. Когда после боя с монстрами у берегов Дуная Акира и Сурок попытались забиться в какую-то нору в Австрии, он, очнувшись, приказал идти в Мишкольц. Точнее, не в сам город, в котором наверняка жировали на людских костях вурдалаки, а в его окрестности: были у командира егерей-диверсантов кое-какие старые наработки.

С тех пор прошел год, и за этот в принципе небольшой отрезок времени произошло слишком много важных событий. Убивец все-таки добрался до своей цели, и мало того — он создал в столице эльфов такой хаос, что покачнулась вся империя ушастых. Никто из людей не понимал, что именно происходит, а вот Батя не только понял, но и сумел извлечь свою выгоду. С помощью старого друга и не менее старого врага, на которого был действительный и в эти времена компромат, он встал во главе ополчения мишколецких поселков. Его деятельность была настолько успешной, что отряды партизан со всей Венгрии стали собираться под знаменем нового предводителя. Этот факт и дополнительные действия Командора, среди которых были и шантаж, и убийства, позволили создать Альянс людей на землях от Польши до Сербии и Румынии. Венгры, чехи, хорваты, македонцы и другие народы Восточной Европы встали кордоном на пути эльфов к России, и это было главной гордостью Командора, главным завоеванием в его жизни.

Жители Восточной Европы всегда с подозрением относились друг к другу и вряд ли позволили бы править собой, скажем, венгру, албанцу или югославу, а вот русский в этой кутерьме им вполне подошел. Поэтому именно Командор стал и главой Альянса, и председателем совета генералов. Впрочем, все было не так радужно, как звучало: гордым званием «генерал» называл себя любой полевой командир, в подчинении которого было больше тысячи бойцов, остальных они милостиво именовали «полковниками». Тех, кто управлял хотя бы десятком тысяч бойцов, в разоренной не только эльфами, но и внутренними раздорами Восточной Европе попросту не было.

Позже были партизанские рейды и судорожные попытки вооружиться хоть чем-то посерьезнее арбалета. Австрия не могла дать Альянсу настоящих воинов, но она обеспечила их оружейными мастерами — именно они придумали пневматические ружья, простые, надежные и лишь немногим уступающие огнестрельному оружию.

И вот глубокой осенью, практически в канун годовщины появления эльфов на планете Земля, произошла первая битва обновленной армии людей.

Командор отошел от окна и присел в глубокое кресло у камина. Вечер нес прохладу в открытое окно, и горевшие в камине поленья дарили не только умиротворение, но и нелишнее тепло. Огонь метался в своей безумной пляске, воскрешая в памяти картины того страшного, безумного в самоубийственном порыве, но все же победоносного сражения.

Около семи тысяч людей выстраивались в широкие ряды у подножия гряды невысоких холмов. Они выглядели довольно жалко по сравнению с ордами эльфийских рабов, которые уже затягивали густым покровом равнину у горизонта. Люди судорожно заряжали арбалеты и готовили к бою луки. Стоявший вместе с двумя венгерскими «генералами» Командор с сожалением смотрел на нестройные ряды стрелков. Участь ополчения была предрешена — они являлись приманкой, и эту битву могли пережить лишь те, кто очень быстро бегает.

Наконец эльфийская армия приблизилась на расстояние трех километров, и вперед вырвались вурдалаки. Это и стало командой для начала действий второй части человеческой армии. Более пяти тысяч людей начали быстро поднимать с земли металлические конструкции и скреплять их между собой. Буквально за несколько минут на вершинах пологих холмов выросли пять десятков настоящих крепостей. Несмотря на всю внешнюю хрупкость этих строений, они являлись надежным убежищем, по крайней мере на время.

Пока шло строительство, вурдалаки пробежали больше половины расстояния между армиями. Командор пока не вмешивался в работу «генералов» — все было заранее расписано по минутам.

Сначала в бой вступили лучники, и по пологой дуге к накатывающей, словно прибой, волне монстров понесся дождь из тысяч тяжелых стрел. Многие из лучников сделали только по одному выстрелу — часть самых трусливых бойцов бросилась бежать, когда черная волна тварей прошла всего лишь две трети своего пути. А затем ряды людей начали таять как мороженое под ярким солнцем. И лишь не более четверти всех бойцов дождались момента, когда можно было разрядить арбалеты и луки в упор по передним рядам вурдалаков. Сделав единственный выстрел, они теперь уже по команде бросились бежать назад, к квадратам «крепостей», в передней части которых в этот момент открылись большие проходы. И только после этого Командор, не торопясь, развернулся и пошел в направлении временного убежища. Оба «генерала», еле сдерживаясь, чтобы не побежать, пошли следом.

Казалось, людям не уйти, но внезапно ряды монстров словно разом споткнулись, и вал черных тел на несколько секунд замедлил свой бег. Этого хватило, чтобы сохранившие самообладание стрелки сумели спрятаться внутри «крепостей». Секрет подобного чуда заключался в единственном военном изобретении человечества, с которым эльфы так и не смогли ничего поделать, — сотни метров скрученной в спираль «егозы» лежали почти в десять рядов, превращая передние ряды вурдалаков в месиво из плоти и железа. Колючая проволока собиралась большими клубками, словно невидимый паук упаковывал в свои нити сотни жертв.

Командор пропустил перед собой отступающих людей и последним прошел под расположенной горизонтально частью ограждения. За его спиной большой металлический щит рухнул вниз, становясь вертикально и трехметровой стеной сплошного металла отсекая людей от монстров.

Взбежав по пандусу поддерживающей стены конструкции, больше похожей на строительные леса, Командор вышел на периметр верхней площадки стены и посмотрел на врага.

Когда передовые вурдалаки собрали своими телами почти всю проволоку, задние ряды просто перемахнули через воющие, истекающие кровью кучи и ринулись вслед за людьми.

Некоторые из монстров попытались запрыгнуть на трехметровые, слегка наклоненные внутрь стены, к тому же дополнительно политые маслом. Но преграда оказалась непреодолимой, а болты арбалетов, стрелы и жала копий сбивали самых прыгучих на землю. Впрочем, вурдалаки не особо усердствовали, у них была добыча подоступнее: убегающие к далекому лесу люди. Их было почти три тысячи, тех, кто не сумел выдержать давления страха, тех, кого Командор считал бесполезным балластом. Это был серьезный экзамен, и прошедшие его бойцы доказали, что достойны встать под знамена человеческих воинов. И теперь они могли рассчитывать на Командора — на заботу и защиту. Этими воинами он уже никогда не станет рисковать понапрасну. Именно поэтому стены «крепостей» открылись только тогда, когда вурдалаки завязли в проволочной преграде, — так отделились зерна от плевел и осуществилась еще одна часть многоходового плана.

Буквально через минуту под стенами «крепостей» укрепрайона остались только тела мертвых и завязших в проволоке вурдалаков, остальные бросились вслед за приманкой.

Именно на это и рассчитывал командующий, зная повадки сильных, в некоторых случаях хитрых, но легко впадающих в безумную ярость животных. Теперь оставалось узнать, были ли верными его предположения об умственных способностях эльфийский командиров.

Ушастые оправдали надежды Командора — к укрепрайону ринулись толпы орков. Точнее, они сначала пошли ровными рядами, но затем кто-то поторопил фалангу, и она рассыпалась на ревущие толпы. Убедившись, что люди не применили огнестрельного оружия против вурдалаков, эльфы рискнули использовать более дорогостоящих рабов.

Через десять минут первые орки подбежали к остаткам проволочного заграждения. В отличие от вурдалаков они действовали умнее. Передний орк, не останавливая бега, прыгнул вперед и, навалившись всем телом на оставшиеся витки «егозы», перекатился через свой щит — в итоге он просто подмял под себя проволоку и мгновенно оказался на свободном месте.

— Начали, — скомандовал Командор. Генералы и полковники криками разнесли его приказ по всему укрепрайону. Те из стрелков, кто успел присоединиться к венгерской гвардии в «крепостях», начали стрелять из арбалетов и луков, а сами гвардейцы использовали пневматические винтовки.

Успех обстрела казался мизерным — лишь меньше половины передовых орков падали, сраженные пулями и арбалетными болтами, а остальные обозначили себя вспыхнувшими защитными сферами. Когда первые ряды были прорежены от тех, кто не имел защитных амулетов, в дело вступили антимаги.

— Давай, Акош.

Седобородый венгр злобно ощерился, быстрым движением взъерошил голову бледного мальчика и ухватился за приклад станкового пулемета. Акош не был антимагом, этим даром обладал его сын, но вдвоем они составляли серьезную силу, во многом превышавшую других антимагов.

Закрепленный на станине пулемет забился так, что затряслась вся конструкция «крепости».

В рядах орков вновь вспыхнули защитные сферы, но теперь это был другой блеск, беспомощный и жалкий — тяжелые пули, смазанные кровью ребенка, пробивали огромные тела с необычайной легкостью, застревая лишь во втором, а иногда и третьем орке на своем пути. И если первые монстры, пораженные пулей, просто падали, то те, в ком засел смазанный кровью кусок свинца, начинали ссыхаться как мумии.

Ряды монстров валились на землю как трава под косой умелого косаря. Подражая примеру Акоша, справа и слева от «головной крепости» застрекотали еще шесть пулеметов — именно такое количество «пассивных» антимагов находилось в укрепрайоне. Некоторые добровольно, как сын Акоша, согласились на этот подвиг, а некоторых пришлось заставить.

Командор невольно опустил взгляд к станку пулемета и с трудом сдержал вздох.

«Так надо, эта жертва спасет даже не тысячи, а сотни тысяч жизней», — подумал он, в сотый раз рассматривая творение доктора Штольца. От постоянного катетера на сгибе локтя мальчика шли тонкие трубки, наполненные его кровью. Сначала они ныряли в аппарат искусственного кровообращения, а затем оплетали среднюю часть пулемета и короб с патронами. Одна из трубок не была включена в замкнутый контур, а заканчивалась приборчиком с кисточкой. Пулеметная лента, перед тем как попасть в патронник пулемета, проходила под дозатором, и кисточка смазывала боковушки пуль кровью ребенка. Это было ужасное изобретение, ужасное в своей эффективности.

Кроме аппарата искусственного кровообращения, на груди мальца висела рация — именно она отвлекла Командора от тягостных мыслей.

— Мангуст вызывает Командора. Прием.

— Командор на связи.

— Они выступили.

— Принял. Начинайте по готовности. — Отдав приказ, Командор посмотрел на поле боя. Большая часть орков все же сумела добраться до «крепостей», но и они не добились особого успеха — амулеты отклоняли только «обычные» болты и стрелы, а с зажатыми в руках людей длинными копьями, даже не смазанными антимагической кровью, справиться уже не могли. Максимум, на что были способны гиганты, перед тем как умереть, так это на один, максимум — два удара мечом в стену. Но и этого было много — третье справа от «флагманской крепости» укрепление дало трещину, и в пробой, раздирая металл руками, полезли орки. Но Командора это уже не волновало. Он приник к глазку небольшого телескопа, высматривая эльфийских магов.

Все должно было решиться в ближайшие секунды. Линзы телескопа приблизили еле заметные невооруженным глазом ряды эльфийских лучников. Они ровным шагом шли вперед, и Командор уже начал беспокоиться, что его план провалится: дождя стрел-артефактов людям уже не пережить. Эта битва вообще была авантюрой, но авантюрой неизбежной.

Через несколько минут судьба наконец-то решила больше не испытывать нервы предводителя людей — сквозь ряды лучников вперед выехали всадники на чешуйчатых подобиях лошадей и начали делать пассы руками.

— Ну же, давайте, — прошептал Командор, надеясь, что дистанция не слишком большая.

Телескоп не позволял увидеть всей линии эльфов, поэтому Командор пропустил первую ноту победной мелодии. Он понял, что все началось, лишь тогда, когда маги стали оглядываться вокруг. Внезапно тот маг, за которым наблюдал Командор, дернулся и завалился на спину.

— Да! Есть! — не сдержался Командор и с радостной яростью ударил по кромке стены.

Его крик отвлек пулеметчика, и грохот выстрелов прекратился. Но через секунду это уже не имело значения — ряды орков замерли, а затем, повинуясь беззвучной команде, отхлынули от укрепрайона. Тысячи уцелевших монстров разделились на две неравные толпы и устремились к высоким холмам, которые находились между враждебными армиями.

— Уходите, — скомандовал в рацию Командор и повторил уже своим «генералам»: — Уходим!!!

Люди бросали огнестрельное оружие и спускались со стен, и только Акош продолжал бить длинными очередями по спинам убегающих орков. Командор окинул последним взглядом далекие холмы, к которым текли толпы орков. Он не видел, но знал, что именно там происходит. Антимаги-снайперы — настоящие воины, а не те жалкие трусы, которых пришлось приковывать к пулеметам, — делали последние выстрелы из СВД и запрыгивали на лошадей. Именно для этого все и было задумано. Для этого принесены в жертву тысячи жизней — битва у временного укрепрайона выманила магов на расстояние действия их заклинаний, а засевшие на холмах снайперы изрядно проредили эльфийскую элиту, внеся панику и заставив отозвать атакующих рабов. Но даже если бы орки не отошли и уничтожили всех людей в «крепостях», включая Командора, это все равно была бы великая победа.

— Все, хватит! — Командор хлопнул по плечу впавшего в раж Акоша, помог медбрату освободить мальчика от трубок. В это время механики выбили стопорные клинья, и задние стены «крепостей» рухнули на землю. Командиры и обессиленные антимаги грузились на лошадей и уходили к лесу, а за ними бегом устремились гвардейцы и простые бойцы. Командор отказался от лошади и бежал в общем строю.

Дальше был долгий марш, засады и заслоны из отчаянных самоубийц. А еще через несколько дней человеческая армия растаяла в лесах и «мирных» поселках.

Командор вздрогнул, вырываясь из воспоминаний, навеянных пляшущими языками пламени. Перед глазами еще мелькали яркие картинки прошлого: бьющиеся в проволочных узах вурдалаки, падающие под ливнем свинца орки и яростно оскалившийся Акош. Этот доблестный сын своего народа был настоящим героем, отличавшимся безумной храбростью и самопожертвованием даже среди венгров, потомков напрочь отмороженных гуннов. Акош был рядом с ним всю войну. Именно он согласился уйти в зимний рейд на новом изобретении доктора Штольца — неуязвимом для магии БТР-80. Акош сумел разорить пять поселений эльфов и выжить в устроенной за ним погоне, а вот встречи с Убивцем он не пережил. В тот злополучный день Командор потерял сразу двух друзей.

В камине громко треснуло полено, и словно эхом ему прозвучал стук в дверь. Тяжелая створка приоткрылась, и в щель просунулась голова.

— Входи, — разрешил хозяин кабинета и указал на стул у рабочего стола. — Садись.

Встав из мягкого кресла, он обошел стол и на секунду задержался возле окна — с улицы донеслись крики и едва слышные хлопки арбалетной тетивы.

«Когда же это закончится?» — раздраженно подумал Командор, наблюдая за тем, как четверо уцелевших членов патруля тащат одного раненого товарища и тело пятнистого вурдалака. Многие говорили Командору, что возвращение в Мишкольц было ошибкой, но он не мог заставить себя уйти из единственного города, который люди сумели отвоевать у врага. А тем временем ситуация ухудшалась. Потомки вурдалаков и собак, попав под каток человеческой армии, сменили тактику — они забивались в канализации и брошенные дома и нападали только тогда, когда поблизости было мало людей. Эти твари плодились как крысы и росли с неменьшей скоростью, чем эти грызуны. Но в отличие от полувурдалаков крыса не могла в одиночку загрызть вооруженного человека. Красноречивый пример с патрулем отнюдь не был самым печальным — чаще всего нападению подвергались женщины и гражданские.

«Нужно вывести из города всех гражданских», — подумал Командор, даже не допуская мысли о том, чтобы оставить с таким трудом захваченный Мишкольц. Но сейчас не эта проблема интересовала Командора больше всего.

— Собирай группу. Мы вынуждены пойти на крайние меры, — обратился он к собеседнику. Говорил открыто, не снижая голоса. Вся обслуга и охрана в особняке специально подбиралась из венгров, не знающих русский язык.

— Это так необходимо?

— У меня нет выбора. Со дня на день «генералы» сдадут Убивца эльфам, и мы останемся ни с чем. «Шишку» Андрей просто так не отдаст, а я не могу позволить, чтобы она досталась ушастым. В общем, отстреливаешь Убивца и делаешь попытку штурмануть его дом. Если не получится забрать «шишку», выставляешь условия Гаврилову. Без Убивца он точно сломается.

— Краснов?

— Работаешь без него. Похоже, Андрюша сжевал-таки старосту, но чего-то подобного я и ожидал.

— Ты уверен, что другого выхода нет?

— Уверен. Если бы он был, я бы никогда не поднял руку на друга.

Солнце еще где-то ворочалось за увешанными разноцветными гирляндами соснами и лишь собиралось показываться над верхушками деревьев, а «борт 01» уже пыхтел по грунтовой дороге, возглавляя «мародерскую колонну» — так Мазай обозвал транспортную партию добытчиков разного полезного добра в брошенных людьми городах. Колонна выглядела очень солидно: впереди шел головной бэтэр, за ним двигался КамАЗ с четырехосным прицепом, дальше шли пять тракторов с прицепами поменьше, и завершал этот караван еще один бэтэр.

Андрей сидел на командирском месте и рассеянно поглядывал на дорогу впереди машины. Его голова была занята не гордостью за резко увеличившийся автопарк городка, а тяжелыми воспоминаниями. Он не любил манипулировать людьми и тем более ломать их, но в данном случае по-другому было нельзя.

Это дело со Студентом и Леной не давало покоя, и он в очередной раз пытался понять, правильно ли поступил и не допустил ли ошибки.

Ситуация стала накаляться еще в Демидове. Пока Андрей дожидался сбора местных авторитетов, в кабинет привели беглецов. С первого взгляда становилось понятно, что все очень непросто — Лена с гордым и каким-то остервенелым видом вцепилась в руку Студента, а обычно нерешительный и даже робкий парень смотрел на Убивца налившимися кровью глазами, в которых сверкали злобные искры.

«А по-человечески любить друг друга нельзя? Обязательно с шекспировскими страстями?» — раздраженно подумал Андрей, но говорить старался максимально спокойно:

— Ну и зачем было бежать? Нельзя нормально все объяснить? Вся эта война, — князь указал пальцем за окно, — по вашей милости.

— Ты бы никогда не позволил нам быть вместе, — взвизгнула Лена.

— Леша, это я тебе задал вопрос. Ты мужчина и должен отвечать за свои поступки сам, — с большим трудом сдерживая себя, сказал Андрей, уже понимая, что разговор ни к чему не приведет.

— Я так решил! — гордо вскинул голову парень. — Или все аданаилы стали рабами Убивца?

— Нет, никого силой держать я не намерен. Просто хочу удостовериться, что ты понимаешь, куда собрался идти.

— На войну за людей, — гордо ответствовал Студент, и Андрей заметил, как Лена одобряюще сжала ему руку.

«Ой как все запущено…»

— Что-то я не видел, чтобы ты рвался со мной в поход.

— Это была не война, а ваши личные дела.

— А Командор, приковывающий к пулеметам детей, значит, печется о всеобщем благе?! — не сдержался Андрей и тут же остановил рвущееся из влюбленной парочки недовольство. — Все, прекращаем разговоры. Сейчас возвращаемся домой, а потом еще раз попробуем нормально поговорить.

— Ты не имеешь права! — снова вставила свое «веское», как минимум для Студента, слово Лена.

«Ах ты, сучка!» — подумал Убивец и сдерживаться уже не стал:

— Леночка, ты забыла, кто я?! Я — Убивец. Если вами руководили гормоны и дурость, то завтра же отправитесь на все четыре стороны. Но если выяснится, что все это продуманная операция и все, кто погиб при штурме Демидова, на вашей совести, то я лично прострелю вам ваши тупые бошки. Это понятно?!

«Понятно», — прочитал ответ в испуганных глазах молодежи Андрей.

Второй подход к обузданию гормонального взрыва он сделал примерно через сутки, уже в казематах. Два здания — бывший магазин промтоваров и комбинат бытовых услуг — совсем недавно были объединены кирпичными стенками и отданы в ведение следственного отдела. Именно эти два дома привлекли внимание Быстрицкого обширными подвальными помещениями. То, что получилось в итоге, было названо «казематами». До этого в казематах обитали только «вампиры», а теперь туда добавились «жертвы» самодержавного режима — Краснов, его приближенные, а также «сладкая парочка».

Вторая встреча с Леной произошла, так сказать, «тет-а-тет». Что-то в глазах девушки подсказало Андрею, что с этой любовью не все так просто.

— Ну здравствуй, Джульетта, — ехидно поздоровался Андрей, входя в подвальную камеру.

Это было не узилище, а допросная комната для самых строптивых — металлический стол и две табуретки прикручены к полу, а серые стены навевали «нужные» мысли. Влюбленных до этого момента держали хотя и порознь, но в нормальных условиях.

— Да пошел ты!

— Фу, Лена, как грубо. Мы же все-таки не чужие люди, и зла я тебе не делал. Или все же делал?

— Ты предал меня, — сразу нахохлилась девушка. Сейчас она мало напоминала тихую, но все же решительно настроенную лучницу, которую помнил Андрей. Короткая мальчишеская стрижка сменилась косой, а в глазах поселился неутихающий огонек недовольства жизнью.

Год назад они вместе бегали по лесам от эльфов и отбивались от того же Краснова. Однажды Лена даже спасла Андрея, пойдя на убийство человека. А сейчас они стали врагами.

«Я уже потерял Батю, а теперь еще и она…» — подумал Андрей и вздохнул.

— Ты изменилась, Лена, и мне очень жаль, если я в этом хоть как-то виноват.

— Думаешь, не виноват? Ты морочил мне голову, строил глазки, а стоило появиться Надьке — как тут же отвернулся. Ты плюнул мне в душу, Убивец!

— Значит, так ты видишь то, что произошло? — спросил Андрей, понимая, что уверения тут не помогут.

— Я все вижу так, как оно было.

— И других вариантов нет?

— Нет!

Некоторое время они яростно смотрели друг другу в глаза.

«Как жаль, что все так получилось, — хотел было сказать Андрей, но промолчал. — Ну что ж, значит, судьба у меня такая — терять друзей. Ход номер два».

— Я не буду оправдываться и убеждать тебя в чем-либо. Все равно не поверишь.

— Не поверю! — Лена завелась окончательно. Она теряла над собой контроль, и Андрею было немного стыдно пользоваться ее состоянием.

— Можешь не верить, но Студента я тебе не отдам. Точнее, не тебе, а Бате. Аданаилы стали мне братьями, и я не позволю проводить над ними опыты. Даже во благо всего человечества.

— Ты не сможешь ничего сделать. На цепь ведь не посадишь? А если убьешь меня, он тебя проклянет! — злорадно улыбнулась Лена, если ее оскал можно было назвать улыбкой.

— Лешка не дурак и все поймет.

— Твой Леша сущий телок и думает не головой, а одним местом, как и все мужики. Даже если Батя выцедит из него всю кровь по капле, он будет смотреть на меня влюбленными глазами, а ты… — Внезапно Лена замолкла и настороженными глазами уставилась на печально улыбнувшегося Андрея. Ее взгляд заметался по камере, а затем опять вернулся к собеседнику. — Какая же ты тварь, Убивец. Ненавижу!

Лена резко отвернулась к стене, понимая, что эту партию она уже проиграла. Андрей с грустью посмотрел на вздрагивающие плечи девушки.

— Может, ты когда-нибудь успокоишься и вспомнишь мои слова. Мы были друзьями, и я всегда буду благодарен тебе и за дружбу, и за спасение жизни. Возможно, я что-то и сделал неправильно. Если так, прости меня. — Тихо вздохнув, Андрей вышел из камеры.

Поднявшись этажом выше, он вошел в кабинет, где за столом перед маленьким монитором сидели Быстрицкий и Студент.

— Леша, то, что я сделал, было не совсем порядочно, но другого выхода не было. Если хочешь, можешь уехать с ней к ее начальнику или куда-нибудь еще. Но перед этим расспроси Зверя о том, что мы видели в Венгрии.

Дожидаться ответа от совершенно растерянного парня он не стал.

…Перескочив через заросшую еще в довоенное время узкоколейку, бэтэр выехал на территорию узловой станции. Здесь, в отличие от города, уже началась бурная жизнь. Точнее, она и не заканчивалась. Трудовые бригады практически круглосуточно занимались разгрузкой скопившихся на станции вагонов. К счастью, единственный состав с бензином находился практически на выезде,и взорвавшиеся две цистерны не сожгли всего добра, волею судьбы доставшегося выжившим людям. С теми силами, которыми на данный момент располагал князь, можно было даже наведаться в Брянск, но пока хватало и станции. Именно «пока» — ввиду новой информации, человеческому анклаву понадобятся не только продукты и стройматериалы, но и кое-что еще. Вот за этим «кое-чем» колонна и направлялась, но не на станцию, а немного дальше.

Подняв облако пыли, бэтэр остановился перед главной железнодорожной линией, по которой в этот момент двигался дизель-локомотив с тремя пропановыми цистернами. Андрей с легкой улыбкой посмотрел на то, что в принципе не должно было иметь права на существование: в «новом мире» цистерна не должна была остаться целой, а локомотив подвижным. К тому же находиться рядом со всем этим, по мнению любого здравомыслящего человека, должно было быть очень опасно. Похоже, именно об этом сейчас думал машинист, высунувшийся в окно дизельного локомотива. Его бледное и вспотевшее лицо говорило о том, что машинист ни на секунду не поверил заверениям Стармеха. Страх слишком сильно въелся в человеческий мозг, и, несмотря на всю основательность логики рассуждений профессионала, люди панически боялись всего взрывоопасного.

К счастью, страх не всех вогнал в ступор, и нашлись энтузиасты, не смирившиеся с таким положением вещей. Как оказалось, «ларчик открывался просто». Если воздействие «Песни Хаоса» на взрывчатые вещества было двояким — искра и детонация, — то транспорт загореться от простой искры не мог, взрывалась смесь паров топлива и воздуха. Еще после войны многие заметили, что автомобили с полными баками так и не взорвались, осталась целой и большая часть дизелей. Но это происходило осенью и зимой.

Следующим летом в городах и на дорогах прозвучала еще одна серия взрывов — разогретые пары дизельного топлива вспыхивали не хуже бензина. Перегоревшая от магического аналога ЭМИ электроника на фоне этого была меньшим злом.

Стармех сложил два и два, получив простой ответ: необходимо избавиться от пустот в топливных баках, лишив топливо контакта с воздухом, тем самым избегая образования паров. С аналогом ЭМИ было еще проще — устройство дизеля в принципе не требовало наличия электрических приборов. Небольшая переделка, несколько накопительных баков от гидрофоров с мембранами — и в распоряжении князя оказалась целая колонна грузового автотранспорта. Увы, сам выбор был небольшим — поблизости нашлись только десяток тракторов из леспромхоза и один дизельный грузовик.

Единственным транспортом, полностью защищенным от магии, был КамАЗ со Студентом в кабине и антимагической проводкой по всему корпусу. Эту машина Андрей намеревался использовать для перевозки электроники и боеприпаса.

Состав с перепуганным машинистом прогромыхал дальше, наконец-то освобождая дорогу. Он направлялся к ветке, которая отходила от основной линии и вела к газовой станции под Шишкином. Вопреки всем ожиданиям обывателей огромные герметичные вместилища сжиженного газа подвергались угрозе меньше всего и, соответственно, сохранились в целости — газу для горения нужен кислород. Мазай на пару со Стармехом решили не бросать столько добра и надумали вновь газифицировать город.

Буквально перепрыгивая через железнодорожные рельсы, колонна пересекла станцию и нырнула в лес. Впереди их ждал еще один короткий пробег, в конце которого находилось то, что позволит значительно повысить обороноспособность города.

На вчерашнем заседании «кабинета министров» Гена разочаровал Гаврилова и опустил его с небес на землю:

— Василий Федотович, я не знаю, что вы там думаете о наших возможностях, но сделать пневматические автоматы я не смогу. И вообще я считаю, что те винтовки, которые добыл князь, можно разве что немного доработать. К примеру, улучшить рычаг, уменьшив количество движений для взвода пружины и повысив мощность.

— А там разве не баллон с воздухом? — От удивления Гаврилов даже забыл о своих претензиях.

— Нет, там пружина, которая, распрямляясь, сжимает воздух в компрессионной камере, а уже затем сжатый воздух выталкивает пулю. А насчет многозарядных пневматических винтовок — «Дракон Кериер Слэер» когда-то стоил восемьсот долларов, и, поверьте мне, это не просто так. Мы можем сделать что-то подобное, но в штучном варианте. Аналоги с меньшей себестоимостью дадут от силы пятьдесят джоулей. В общем, мелочи. Даже «дракон» давал до четырехсот джоулей, а «калаш», как вы наверняка знаете, имеет больше двух тысяч джоулей. И еще скажите мне: что предпочтительнее для крупного отряда — винтовка, для зарядки которой нужно делать короткие паузы между выстрелами, или такая, которую нужно минут двадцать накачивать после серии выстрелов?

— Пожалуй, первое, — нехотя согласился пограничник и тут же, явно оседлав новую идею, повернулся к Андрею: — Тогда нам нужны пушки!

Поначалу Убивец подумал, что Гаврилов от расстройства повредился в рассудке, но теперь, рассматривая задранные вверх ряды орудийных стволов, понял, что не все так плохо.

Операцию решили проводить с максимальным размахом, дабы не тратить времени попусту. Первым этапом была «приватизация» нескольких пушек, а во второй части похода на восток они запланировали посещение окраин Брянска. На этой части «туристической программы» настаивал Вентилятор. В последние два дня неугомонный компьютерщик «задолбил» мозг и Мазаю, и Наде. Причиной легкого помешательства компьютерщика стал мелкий и донельзя плюгавый мужичок, притащивший на продажу мобильный телефон. И все бы ничего, вот только телефон оказался рабочим. Конечно, аданаилы смогли расчистить дорогу к городу от менгиров, но как мужичок умудрился провезти телефон мимо остальных генераторов «Песни Хаоса», оставалось загадкой. Но не это главное — по словам добытчика, он нашел этот аппарат в большом загородном супермаркете электроники. Одна мысль о том, что где-то лежат горы неповрежденной аппаратуры, сначала подвесила мозг Вентилятора, а затем перезагрузила. Слава богу, не отформатировала.

Когда Андрей вернулся из Демидова, Вентилятор с новыми силами вгрызся в свежие мозги. Князь было подумал послать надоедливого парня подальше, но после решения ехать за пушками смилостивился — благо от артиллерийской части до вожделенного супермаркета было меньше пяти километров.

К удивлению Андрея, войсковая часть не была обнесена ни забором, ни какой-либо другой оградой — просто огромная поляна в лесу с ровными, теперь уже занесенными прошлогодней листвой дорожками и большими ангарами. За ангарами виднелись развалины казарм и других зданий. Двух- и трехэтажные строения попросту не выдержали взрыва артиллерийских погребов.

«Это довольно странно», — подумал Андрей, выходя из замершего возле стройной шеренги артиллерийских орудий бэтэра. Прожив больше десяти лет в военном городке, он знал, что подобное в принципе невозможно — на то были строгие правила техники безопасности.

Был ли это недочет строителей, или на момент взрыва в арсенале оказалось слишком много боеприпасов, похоже, останется тайной за семью печатями — главное, что орудия остались в целости и сохранности.

Бойцы Гаврилова тут же резво посыпались из прицепов, за ними неуклюже выбирались рабочие трудовых бригад. Что же касается витязей — они, словно желая противопоставить свой статус положению простых вояк, полезли из бэтэра с ленивой грацией хищников.

«Вот показушники», — весело подумал Андрей.

— Ну и шо ви повылазили, как тараканы на запах борща? Это не наша остановка. — Беня, словно услышав мысли князя, тут же погнал бойцов обратно.

Пока пограничники веером разбегались по всей территории части, а прикомандированный к ним Медведь прощупывал местность на предмет лишней живности, Гаврилов подошел к бэтэру князя.

— Ну что, Василь Федотыч, есть тут чем поживиться?

— А то, — довольно улыбнулся пограничник. — Вон стоят, красавицы, — кивнул он на ряд гаубиц с очень емким названием Д-1.

— А что насчет обещанных вами «пионов»? — проявил глубокое знание вопроса Андрей. На собрании он оказался единственным, кто не переспросил Гаврилова, при чем здесь цветы.

— Да нормально, если ничего не забыл, то две самоходки должны стоять в ангарах.

Намерения Гаврилова притащить в город несколько стопятидесятидвухмиллиметровых гаубиц и парочку самоходных артиллерийских установок с немаленьким калибром в двести три миллиметра Андрей попросту не понял — в основном потому, что понятия не имел, чем Гаврилов будет заряжать этих монстров. Но, как оказалось, едва в городке появился Гена-Бургомистр, пограничник поинтересовался теоретической возможностью создания артиллерийских снарядов, на что получил осторожный, но все же положительный ответ.

Сначала Андрей усомнился в необходимости привлечения самоходок — ему казалось, что гаубиц с дальностью боя почти в сорок километров вполне хватит, но позже догадался, что «пионы» стали для Гаврилова такой же идеей фикс, как вертолет для Стармеха.

— Ладно, работайте здесь, а мы двинулись дальше.

Оставив на поляне войсковой части почти всю колонну, головной бронетранспортер повел фуру с Вентилятором и Студентом в кабине дальше по лесной дороге.

Лес закончился практически сразу, и Андрей увидел вдалеке нагромождения маленьких кубиков, бессильно устремившихся в небо, словно детский конструктор, — именно так издали выглядел покинутый людьми Брянск. Намного ближе, прямо посреди поля, возвышалась большая железная коробка. Судя по неразвитой инфраструктуре, огромный гипермаркет достроили совсем недавно, но, по заверениям местных жителей, он уже начал работать, несмотря на царившую вокруг строительную «разруху».

Клаксон решил не петлять зигзагами по подъездным дорогам и рванул прямо, перескакивая через бордюры и заросшие сорняками газоны.

Как только машина остановилась, Андрей повернулся к Зверю:

— Что там?

— Пока чисто, — ответил шаман, сосредоточенно «прислушиваясь» к чему-то за броней.

— Тогда выходим. Беня, командуй.

— Выходим по стандарту. Движение и зачистка — схема один, — поставил задачу одессит и первым выскользнул из бокового люка.

Андрей покинул бэтэр через командирский люк после выхода витязей, услышав, как Инди осторожно отвернул башню, смещая направление стволов.

Понаблюдав, как спецназовцы занимают вход в здание, князь повернулся к подъезжающему КамАЗу. Автомобиль двигался осторожно, повторяя все изгибы подъездного пути. Еще перед выездом из городка водитель получил строгие указания не переть куда ни попадя и всеми силами беречь ту самую корзинку, в которую неосмотрительно сложили аж два ценных яйца — аданаила и главного компьютерщика города.

Наконец-то КамАЗ замер у входа в здание, и Андрей в сопровождении Сашата подошел к кабине:

— Все, выгружаемся. Данька, быстро приходи в себя и решай, что нам нужно брать, а чего не нужно.

Вентилятор робко высунулся из кабины и, с трудом попадая на подножку, начал слезать с высокой кабины. После выезда за пределы безопасной антимагической зоны энтузиазм компьютерщика явно поутих, зато всплыли давние страхи — его, как городского жителя, не миновало знакомство с милыми зверушками, заменившими в городах исконное население.

— А ты куда собрался, друг сердешный? — спросил с улыбкой Андрей, видя, как Студент тоже передвинулся ближе к двери. — Твое место не просто в кабине, а именно там, где посадили, и ни на сантиметр в сторону.

— Да понял я, — надулся Студент и раздраженно захлопнул дверцу. Недовольное настроение становилось для него перманентным состоянием, особенно после истории с Леной.

Водитель в это время смотрел вперед, старательно сдерживая ухмылку, — начальство шутит между собой, это их дела, а вот за неуместный смех можно огрести.

Пока они беседовали, из-под брезентового полога длиннобазового прицепа выбрался десяток пограничников. Если в тракторах разместились как бойцы, так и обычные работяги трудовых бригад, то в супермаркет пошли только проверенные вояки.

— Какова наша задача, князь? — нейтрально обратился седоусый старшина, явно проведший в армии всю жизнь.

— Идете вот за этим деятелем и загребаете все, что он укажет. Работать быстро, но не забывать оглядываться по сторонам.

Старшина кивнул и отошел в сторону, а Убивец повернулся к растерянно оглядывающемуся компьютерщику:

— Даня, соберись. У нас очень мало времени. А затормозить процесс можешь только ты. Так что подобрал мозги с нервами в кучку — и вперед.

Судя по выражению глаз, в голове Вентилятора сработал какой-то предохранитель, и он осмотрелся уже более осмысленным взглядом.

— Сначала идем в основной зал.

— Чудесно, — улыбнулся Андрей и махнул рукой остальным бойцам.

Сашат равнодушно посмотрел на это действо и даже зевнул. Он явно пребывал то ли в ленивом, то ли в благодушном настроении, если не стал никого подкалывать.

Стеклянные двери прекрасно сохранились. Их даже пришлось отжать в сторону, так как ни датчики движения, ни сами приводы дверей не работали, что уже никого не удивляло. Люди постепенно привыкали к тому, что цивилизация и ее плоды бесповоротно канули в Лету. Вот именно это убеждение Андрею хотелось рассеять, потому-то он и согласился на посещение супермаркета. Пусть во всей Европе люди забудут о том, что такое компьютер, а в Княжеском сохранится кусочек цивилизации.

Где-то за океаном и в Азии еще процветала цивилизация, в полном ее блеске, но что-то подсказывало Андрею, что это ненадолго. Слишком уж простым и убийственно эффективным заклинанием была «Песня Хаоса».

Впрочем, в данном случае, скорей всего, механизмы дверей были просто обесточены.

Темный холл торгового комплекса встретил людей настороженной тишиной. Вентилятор прямо с порога бросился к ближайшей стойке, еще не до конца уставленной телефонами, и вцепился в маленький аппаратик. Он осмотрел его со всех сторон, а затем понюхал.

— Ты еще лизни его, — «проснулся» Сашат и ехидно улыбнулся.

Вентилятор никак не отреагировал на это замечание. Он на секунду прикрыл глаза, явно пытаясь обуздать собственную жадность.

— Старшина. — Даниил заговорил настолько уверенно и строго, что у Андрея поднялись брови, а старшина даже как-то подобрался:

— Здесь.

— Там, — Вентилятор указал рукой в сторону висящей среди других таблички с надписью «ноутбуки», — находятся ноуты. Берете все с витрин и полок. Коробки снимаем, оставляем только защитную упаковку. — Увидев в глазах пограничника непонимание, уточнил: — Это такие полиэтиленовые мешочки с пупырышками. Грузите все на тележки — и в машину.

— Есть, — настороженно отрапортовал старшина, явно сам не понимая собственного поведения. Встряхнув головой, старый вояка повел своих ребят сначала к скоплению тележек, а затем, громыхая проволочными конструкциями, бегом устремился в указанном направлении.

— Так, телефоны заберем потом, и где-то здесь должен быть склад, — сам с собой беседовал Вентилятор, а затем решил включить в эту беседу Андрея: — Где здесь может быть склад?

— Беня, это Убивец, прием, — вызвал по рации старшбго витязей Андрей.

За последние две недели команда все же потеряла несколько раций, но оставаться без связи было опасно, поэтому решили выделить две единицы на дружину — одна находилась у Бени, а вторая у Болика.

— Беня, на связи, — голосом одессита отозвалась рация.

— Ты далеко?

— Ща буду.

Буквально через пару минут в проходе появился неторопливо бегущий Беня. За ним двигался Зверь.

— Как обстановка? — коротко осведомился Андрей у Зверя.

— Чисто.

— Никто из вас не видел, где здесь выход на склад?

— Не уверен, но вон за теми стойками широкие двери, остальные намного уже, и с холодильником в них вряд ли пролезешь, — проявил дедукцию Зверь.

Вентилятор если и услышал его речь, то лишь краешком уха, его глаза выловили из мешанины товаров что-то особо ценное, и он устремился к цели, как гончая за лисой.

— Все проверили? — Андрей решил не мешать кладоискателю и обратился к бойцам.

— Этот зал держим по периметру, если полезем глубже, начнем смещаться, а нас на такие объемы маловато, — лениво отрапортовал одессит.

— Ничего живого не заметил, да и откуда здесь живому-то взяться — ни людей, ни продуктов, — добавил от себя шаман.

— Все равно следи за обстановкой. Когда в Карпатах ездили за лекарствами, Грач тоже ничего не заметил, а меня там едва не схарчили. Не расслабляться.

Зверь угрюмо кивнул и начал вертеть головой, время от времени прикрывая веки. Но надолго его не хватило. Пока князь обходил полку с телефонами, рассматривая дорогие модели, Зверь с Беней нашли какой-то планшетник и, запустив его, увлеченно начали тыкать пальцами в экран.

«Как дети малые», — невольно улыбнулся Андрей и тут же напомнил себе, что у князей-то имеются собственные ноутбук и даже телевизор, а простой «народ» в последний раз видел чудеса электроники полтора года назад. К тому же такой планшетник и раньше вряд ли был по карману и Бене, и Зверю.

Благодушное настроение раскололось как ваза от удара битой — Зверь тревожно вскинулся и уронил планшетник на пол. Беня уже хотел высказать все, что думает о криворуком шамане, но так ничего и не сказал, увидев, как помутнели глаза друга. А в следующий миг с левой стороны, там, где обнаружились слишком широкие двери, послышался визг — громкий и тонкий, но визжала явно не женщина.

— Твою ж мать, — выдохнул Андрей и, слегка скользнув по гладкому полу протекторами ботинок, сорвался в бег, одновременно перетягивая «винторез» из-за спины. Но как бы он ни старался, Сашат оказался быстрее. Пока Убивец обегал невысокий стеллаж, егерь с ходу заскочил на довольно высокую конструкцию и, сталкивая на пол плоский монитор, спрыгнул вниз. Через секунду он уже влетел в дверь склада. Андрей забежал туда сразу за Сашатом и так же, как и егерь, замер, удивленно рассматривая фантасмагорическую картинку. Прямо на полу, упершись спиной в стену, сидел Вентилятор и визжал, но уже значительно тише, а перед ним стоял здоровенный зверь, причем не продукт кровосмешения с собаками, а чистокровный гвулх. Андрей даже не догадывался, как эта зверюга могла оказаться в торговом центре далеко от города, к тому же этот вопрос сейчас интересовал его меньше всего.

— Стоять, — шепотом остановил он влетевшего в помещение Беню. Поход в торговый центр обещал затянуться больше чем на двадцать минут, поэтому в руках одессита была трофейная пневматическая винтовка — именно из нее он и собирался пальнуть в монстра. Но что-то подсказывало Андрею, что это плохая идея.

Визг Вентилятора становился тише, но не это было самым интересным в разыгранной пантомиме. Гвулх вел себя очень странно — глаза выпучены, пасть распахнута, а из нее вырывается злобный хрип. Зверь так хотел добраться до горла компьютерщика, что буквально исходил слюной, но почему-то стоял на месте. Его лапы мелко дрожали, а спина выгибалась, будто ее ломало.

— Даня, осторожно двигай сюда, — шепотом сказал Андрей, интуитивно чувствуя, что контроль шамана над гвулхом — вещь очень хрупкая, к тому же неизвестно, что случится со Зверем, если убить подконтрольного монстра. Поэтому-то Убивец и не позволил Бене выстрелить.

Проникновенная речь князя осталась без ответа, Вентилятор по-прежнему пялился в глаза гвулху, изменился только визг — он перешел сначала в хрип, а затем в тихое сипение.

Понимая, что толку от Даниила не будет, Сашат сделал одно плавное и быстрое движение, больше похожее на свинг, и, буквально распластавшись над полом, зацепил компьютерщика за шиворот. Затем так же плавно потащил его к двери. Андрей с Беней начали медленно отходить назад, не выпуская гвулха из прицелов.

Когда за их спинами хлопнули створки смыкающихся за Сашатом и Вентилятором дверей, тянувшееся как патока время сделало резкий скачок. Гвулх внезапно сорвался с места, сильно врезался в стену там, где до этого сидел Вентилятор, и тут же прыгнул в сторону людей. Андрей услышал рядом резкий выдох пневматики и сам нажал на курок. Впрочем, он мог бы этого и не делать. Пуля трофейной винтовки, несмотря на весь скепсис Бургомистра, легко пробила череп монстра, и он кубарем покатился по полу.

Люди резко шагнули в стороны, пропуская кувыркающееся тело. Уже мертвый гвулх вылетел сквозь двери. В основном зале послышались кашляющие звуки выстрелов из пневматики, а затем на склад влетел «озверевший» Сашат. Увидев, что с Андреем все в порядке, егерь моментально перешел из состояния «монстр» в состояние «человек обычный, ехидно ухмыляющийся».

«Круто», — подумал Андрей, в очередной раз с восхищением наблюдая эту метаморфозу.

— Шоб я так жил, — не менее ошарашенно высказался Беня, но, поняв, что выпадает из образа, добавил: — Ты это, Сашат, не переживай так, никто и не думал тырить у тебя мясо. Кушай на здоровье.

Встряска нервов сместила приоритеты, и Андрей отдал приказ сворачиваться, но, как ни странно, тут же получил отпор от Вентилятора — еще бледный и трясущийся, компьютерщик категорически отказался уходить из торгового центра, пока фура не будет забита под крышу. На угрозу применить силу Даниил заявил, что уйдет жить на хутор: «А с железом разбирайтесь сами».

Андрей подозревал, что это пустая угроза, но самоотверженный порыв оказался заразительным, и князь приказал продолжить погрузку. Сразу после этого он устроил разнос своим витязям:

— Куда вы смотрели? Почему гражданский попал за охраняемый периметр?!

Стоящие перед князем Беня и Зверь выглядели как нашкодившие школьники, их явно съедал стыд, и не за провороненный периметр, а за то, что все случилось в момент, когда они, как сопливые мальчишки, возились с планшетником.

— Если б знать, шо этот малахольный полезет на склад, — попытался оправдаться Беня.

— Лучше молчи, — вспылил Андрей. — Я вам этот планшетник не скоро забуду. Да, приказа следить за Вентилятором не было, и ты прав: никто не знал, что он такой шустрый, но почему дверь на складе оказалась без присмотра? Ладно, хорошо то, что хорошо кончается. Все мы «молодцы». А теперь давайте по местам. Смотреть в оба. Давай, Беня, работаем, склад под зачистку, и приставь кого-нибудь к Вентилятору. Не факт, что испуг его образумит.

— Понял, — со всей серьезностью, на которую была способна его одесская душа, кивнул Беня и побежал в глубь зала, на бегу вызывая Болика.

— Так, теперь ты, — повернулся Андрей к сникшему Зверю. — Что это, черт возьми, было?

— Извините. — От волнения Зверь даже перешел на «вы». Отвлекся на игрушку, как пацан.

— Я не об этом. Что это за цирк случился с гвулхом?

— Я залез ему в башку, но не смог управлять — слишком много ярости, да и расстояние большое для полного контроля, зато получилось свести его мышцы судорогой.

— Но как?

— А бог его знает, и еще, босс, спасибо, что не дали Бене выстрелить. Я слишком глубоко закопался в мозги и не знаю, что было бы со мной, получи он пулю, но точно ничего хорошего.

— Ладно, проехали, только не заставляй меня проводить смену отрядного шамана. Ты лучше всех подходишь для боевых условий, но твоя рассеянность может стоить жизни кому-то из ребят.

— Этого не повторится.

— Я надеюсь. Хорошо, давай к делу. Почему ты не заметил его сразу, как вошел?

— Шеф, я постараюсь больше…

— Ты не понял: это не упрек, а вопрос.

— Не знаю. Я ощутил легкую тень духа под землей, но подумал, что это крысы или еще какая-то мелкая гадость. Ощущение слабое, а расстояние-то небольшое, — растерянно развел руками шаман.

Немного подумав, Андрей решительно направился к двери на склад:

— Пошли посмотрим, как это могло случиться.

Пока пограничники под руководством Вентилятора очищали полки магазина, князь в сопровождении Сашата и шамана перебрался в сравнительно небольшой ангар, используемый как склад. В отличие от остальных помещений склад имел толстые бетонные стены и, как оказалось, такой же пол. Ведущая в подвал лестница позволила рассмотреть то, что заливка пола имела не меньше чем полуметровую толщину.

— Похоже, видеть сквозь бетон тебе не дано. — Подсвечивая себе фонариком, Андрей всмотрелся в темноту подвала.

— Угу, — помычал Зверь, заглядывая через плечо князя. Судя по его сосредоточенному виду, он сканировал подвал на предмет звериного населения. Внезапно шаман вздрогнул: — Опа.

— Что «опа»? — напрягся Андрей.

— Там, в дальней секции, чувствую дух одного большого животного и нескольких маленьких.

— Гвулхи?

— Нет, — сузив глаза, вновь «прислушался» к окружающему миру шаман. — Это собака.

— Пойдем глянем, — решил князь, но тут же был остановлен Сашатом:

— А может, мы без тебя сходим?

— Вини, — тихо сказал другу Андрей. — Я не кисейная барышня, и опекать меня не надо. Не перегибай. Хорошо?

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами егерь и скользнул вниз по лестнице, одновременно кошачьим движением доставая катану.

По подвалу они шли, постоянно прикрывая друг друга. Егерь передвигался небрежной походкой, но Андрей знал, что эта небрежность — лишь видимость, и сейчас Сашат был готов к любой неожиданности.

Последний простенок отделял приблизительно восьмую часть подвала, забитую изгрызенными кусками картонных коробок и пенопласта. Здесь они и обнаружили самку. Зверь ошибся — это все же была не собака, а четвертьгвулх или, возможно, гвулх на одну восьмую.

Самка свирепо оскалилась, всем телом закрывая клубок шевелящихся черных комочков. Андрей с шаманом замерли возле простенка, направив оружие на зверя, а Сашат, практически не замедляясь, двинулся дальше. Он подошел вплотную к животному, но самка не бросилась на непонятного чужака и даже уменьшила оскал. Начала движения егеря Убивец не увидел и понял, что именно произошло, лишь тогда, когда голова самки с глухим стуком упала на пол, заливая бетон и мусор кровавыми струями. Ее лапы беспомощно задергались, разрывая когтями относительно целые куски подстилки. Сашат быстро ухватил тело за загривок ниже среза и оттащил в сторону. Почему он это делает, стало понятно, когда егерь начал осторожно собирать черные блестящие комочки в полуразодранную коробку из-под микроволновки.

— Сашат, что ты делаешь? — удивился Андрей. Его уже не пугали перепады в настроении друга, но по-прежнему удивляли его мотивы. Вот и сейчас он хладнокровно умертвил живое существо, наивно подпустившее его слишком близко, и при этом заботливо сохранил жизнь потомству.

— Отвезу в питомник — говорят, у вас там выращивают гвулхов, — ответил егерь и расплылся в открытой и совершенно беззлобной улыбке, баюкая в ладони слепого полугвулха.

Андрей присмотрелся к щенку. В руках Сашата попискивал практически чистокровный гвулх, без явных признаков примеси собачьей крови, если, конечно, забыть о том, что все гвулхи изначально являются потомками собак.

Закончив со сбором щенят и проверкой подвала, они поднялись наверх и увидели, что мародерка уже распространилась на склад. Случай с гвулхом ускорил Вентилятора настолько, что он вертелся как прообраз собственного прозвища.

Буквально за час длинный кузов КамАЗа был забит аппаратурой доверху, даже пограничники вынуждены были ехать на броне, а на коленях у Студента громоздилась целая гора жестких дисков. Вентилятор буквально умолял Андрея разрешить ему заглянуть в офисную часть супермаркета — он прекрасно знал, что на офисных машинах, особенно в закутке сисадмина, найдется много интересного. И теперь, счастливый и усталый, он угнездился на сиденье рядом с аданаилом и время от времени строгим взглядом пресекал попытки Студента спихнуть куда-нибудь тяжелую коробку.

Андрей не знал, что Вентилятор будет делать со всеми этими ноутбуками, телевизорами и проекторами, но понимал, что в дальнейшем собранное сегодня добро принесет немалую пользу в плане быта, пропаганды и психологического равновесия подданных. Дети эры Интернета уже сейчас мучились от информационного голода. Возможно, через поколение эта проблема сойдет на нет, но Андрею почему-то не хотелось, чтобы это случилось, — слияние с природой может проходить и более мягко, без всеобщего отупения.

За время их отсутствия на территории военной базы произойти большие изменения. Прямо возле ангаров стояли прицепы от тракторов. Между прицепами и ангарами как муравьи сновали пограничники и рабочие, они без устали таскали разномастные коробки и ящики. А вот тракторов Андрей так нигде и не увидел, но, заметив, как поредели ряды гаубиц, догадался, куда пропал транспорт.

Князь приказал остановить бэтэр на опушке — ему нечего было делать возле ангаров, в любом случае Гаврилов разберется лучше.

Выбравшись наружу, он подумал о «пионах», и, словно уловив эти мысли, в одном из ангаров что-то громогласно загрохотало, а еще через десяток секунд из-за открытой створки ворот высунулось длинное дуло. Здоровенная махина, с усердием подминая под себя поросшие на стыках жухлой травой плиты, выбралась на свет божий.

«Однако», — подумал Андрей удивленно, наблюдая за выходом железного гиганта к народу.

Это был не танк и не пушка — это был чудовищный гибрид того и другого, умноженный этак вдвое.

Прямо на пушке, словно генерал на белом коне, восседал Гаврилов, счастливый, как пионер на церемонии вручения галстука. А вокруг восторженно вопили и пограничники, и рабочие. Разве что шапок вверх не бросали.

«Детский сад на выезде», — обреченно подумал Андрей. Такая реакция взрослых людей неудивительна. У них отобрали все то, что всегда внушало и уверенность, и чувство силы. И теперь, получив хоть частицу былого могущества, люди радовались от всей души. Именно поэтому князь направился за электроникой и в свое время дал добро Стармеху на поход за вертолетом.

Теперь, когда самоходка подъехала ближе, князь осознал, что она не больше танка, но очень уж солидно смотрелся массивный корпус и величественный ствол.

Досматривать разграбление войсковой части Андрей не стал и укатил в Княжеское.

По возвращении из пушечно-электронного похода князь собрал Большой Совет, в который кроме «кабинета министров» входили пять самых уважаемых хозяев окрестных хуторов, в том числе и Егорыч с огромным, как медведь, и таким же заросшим владельцем кузнецкой артели из Демидова. Пока это собрание было чисто символическим — новый указ о самоуправлении еще не дошел до всех жителей княжества, и выборы только готовились. Впрочем, авторитета присутствующих вполне хватало. Разглагольствовать Андрей не стал. Он кратко и ничего не скрывая обрисовал сложившуюся ситуацию. «Народ» тревожно загудел, но галдеж был тут же пресечен, и не кем-то из верхушки княжества, а Егорычем.

— Все, мужики, кончай галдеть. Андрей Андреевич, может, в чем и виноват, но нам от этого ни холодно ни жарко. Если за ним придут ушастые, то остальным все равно достанется по самое «не балуй». Даже если князь уйдет из этих мест, а я вижу, что подобная мысля у некоторых из вас уже появилась, это все равно нас не спасет. И если честно, я уже устал сидеть и дрожать от мысли, что кто-то опять явится и либо вырежет всех к чертовой матери, либо закабалит. Демидово выбрало меня старостой, и я поддержу князя, как говорится, и в беде, и в радости. Давайте думать, как обороняться, а не как избежать того, от чего не сбежишь.

После пламенной речи старосты мысли хуторян сразу направились в конструктивное русло, и за это Андрей был особо благодарен.

Несмотря на все опасения, деловые предложения исходили не только от «кабинета министров». Мирошин — глава большой общины, уже давно выросшей из обозначения «хутор», — предложил поднять, раз уж получается, побольше техники. Для этого следует организовать ремонтный дивизион под управлением Стармеха, в который в обязательном порядке войдут все механики княжества. Идея понравилась всем, но возник вопрос, где эту технику взять, — и тут их порадовала Надя. Она скромно заявила, что уже почти год, как Даниилом создана и постоянно пополняется информационная база. Все, кто хоть как-то был причастен к княжеству, опрашивались насчет всех известных им материальных ценностей в округе. Демонстрируя совершенно ошалевшим хуторянам чудо, она достала из сумки планшетник и, включив его, вышла в сеть. Вот тут уже у Андрея полезли глаза на лоб. Как оказалось, «упакованный» сверх всякой меры Вентилятор сразу же по возвращении из гипермаркета устроил вай-фай-зону на всей территории действия антимагического артефакта.

— И что нам нужно в первую очередь? — с невинными глазками поинтересовалась у присутствующих Надя.

Первым из состояния подвисания выпал Стармех:

— Прежде всего — трактора, навесные экскаваторы и бетономешалки. Мешалки я переделаю под привод к тракторам. Это как раз просто. И если у нас будет достаточное количество техники, мы тут такого нароем!

Надя быстро связалась с головным сервером и забила в поиск трактор, а затем навесные экскаваторы и бетономешалки. Уже через несколько секунд она зачитывала список из более сотни тракторов разной модификации, сорока навесных экскаваторов, с тракторами и без, и двух сотен маленьких и больших бетономешалок. И это только то, что было вне черты захваченных городов и стопроцентно уцелело после войны.

— Ну это уже веселее, — с облегчением заявил меленького роста мужичок, очень смахивающий на вождя пролетариата, только без кепки и костюма. Свиридов Игнат Трофимович был одет в простую робу синего цвета и, как ни странно, черные кроссовки. Этот не особо презентабельного вида мужчина проживал в небольшом хуторе, но распространял свое безоговорочное влияние еще на десять поселений вокруг. — Если нам будет где спрятать баб и детишек, то я обеими руками «за». А если еще дадите автомат, то можете ставить на передовую линию обороны.

Андрей серьезно кивнул, глядя в глаза этому щуплому человеку. Свиридов потерял во время войны жену и сына, а старшую дочь у него насильно отобрали в лагере для переселенцев. После организации княжества он занял к руководству недоверчивую и упрямую позицию, но князь сразу понял, что в тяжелые времена на этого человека можно будет положиться целиком. Что и подтвердилось.

Труднее шло обсуждение вопроса о безопасности жителей Демидова. Поселение находилось слишком далеко от Княжеского, и эвакуировать всех достаточно быстро было попросту невозможно.

Немного подумав и даже «громко поспорив», Совет все же решил и этот вопрос — вокруг Демидова силами самих жителей будут созданы несколько бетонных бункеров с земляными накатами. А поверх всего этого решили пересадить заросли крапивы. Даже если крапива не приживется на новом месте, то и это не беда — в сухом виде она отбивает нюх гвулхам не хуже свежей. Опасность обнаружения убежищ магами воспринималась не очень остро — им наверняка хватит забот и при штурме Княжеского.

Несмотря на расположение к князю и высказанную поддержку, Егорыч уперся и все-таки отстоял решение о том, что половина всей отремонтированной техники уйдет на строительство убежищ возле Демидова. Скрепя сердце Андрей согласился — жители Демидова и окрестных поселков на данный момент составляли около четверти населения княжества.

На фоне этих судьбоносных решений объявление Андреем военного положения прошло спокойно и как-то даже буднично.

Следующее заявление Андрей сделал, осторожно косясь на Мазая:

— Предлагаю на период действия военного положения назначить чрезвычайным управляющим княжества господина Мальцева Геннадия Федоровича. Есть возражения?

Как оказалось, возражающих не было, мало того — Мазай облегченно вздохнул и даже перекрестился, причем показухи в его поведении не было.

— Матвей Александрович, на вашем месте я бы не стал так радоваться: за вами остаются продуктовые склады и соответственно их пополнение.

— Да не вопрос, — отмахнулся старик.

Утро встретило проснувшегося князя косыми солнечными лучами и шумом стройки под окнами.

— Просыпайся, соня, — отозвалась от туалетного столика Надя. Она уже успела пройти все этапы утреннего моциона и сидела у зеркала, облаченная в серый деловой костюм. В этот раз в набор входили брюки, а не любимая юбка. Похоже, ввиду строительного бума и. о. княгини, как она себя называла в последнее время, решила принять максимально деловой вид. — Милый, поднимайся, нас ждут великие дела.

— Это вас с Бургером они ждут, а я свое дело сделал и путаться под ногами не собираюсь, — лениво ответил Андрей, приподнимаясь на локтях.

— Ну и ладно, нечего тебе по стройке лазить, ты у нас принимаешь только судьбоносные решения, — как-то подозрительно благодушно ответила Надя, параллельно решая, какие серьги надеть. — Вот как раз господин Кудрявцев ждет высочайшего решения по одному очень важному вопросу.

Андрей с мучительным стоном повалился в кровать — местный архитектор выпил не один литр княжеской крови, вдалбливая, что для фигуры такой величины просто необходим дворец его авторства.

Надя с ехидной улыбкой поцеловала закатившего глаза Андрея и выскользнула в двери.

— Позавтракаешь сам, — донеслось из гостиной.

«Бедный мой мозг», — обреченно подумал Андрей, подразумевая предстоящую встречу с архитектором. И если раньше он мог отговориться занятостью, то сейчас выслушать Кудрявцева придется.

Войдя в столовую, князь с удивлением увидел, что стол для завтрака сервирует молодая русоволосая девушка, а повариха Акулина Никифоровна лишь прикатила тележку со снедью. Проходя мимо тележки, Андрей своровал пирожок, но, когда потянулся за вторым, получил по руке пухлой ладошкой.

— Сядь за стол, твоя светлость, неча питаться на ходу, как конь, — ворчливо заявила повариха, толкая столик вперед.

— Акулина Никифоровна, а что это за девушка? — тихо спросил Андрей, пользуясь тем, что новая горничная отошла к шкафу за посудой.

— Вика. Что, понравилась? — задорно подмигнула повариха.

— Нет, — моментально ответил он, справедливо подозревая подвох.

Лицо поварихи мгновенно стало строгим:

— Тогда неча пялиться. Это новая прислуга, а то загонял девочку. Она и работать должна, и тебя, хороняку, кормить.

— Меня кормить не надо, а готовите все равно вы, — усаживаясь за стол, возразил Андрей. Эти перепалки с ворчливой поварихой за завтраками и обедами грели душу никогда не знавшего семьи детдомовца. И то, что перегруженная работой Надя решила отдать часть домашних забот в другие руки, тоже было неплохо. Так что завтрак прошел в приподнятом настроении, несмотря на предстоящую встречу с архитектором.

Как ни странно, архитектор в этот раз оказался немногословным. Похоже, перспектива построить нечто масштабное, а не просто ремонт и перекомпоновка старых домов, полностью захватила воображение мастера, на время отодвинув более честолюбивые планы.

— Убежища я предлагаю строить в виде углубленных тоннелей, используя пространство между домами в антимагической зоне. Вот план предстоящего строительства. Как только вы его утвердите, мы сразу же приступим к выемке грунта.

— Но, судя по плану, нам придется разломать асфальт почти на всех дорогах.

Длинные прямоугольники на плане действительно проходили между домами, словно разбивая центр города на сектора.

— Либо так, либо начать углубляться закрытым способом, а на это у нас нет ни необходимой техники, ни времени. Геннадий Федорович поставил жесткие сроки, да и техника у нас в не очень хорошем состоянии. Мы сможем создать тоннели всего лишь с трехметровым накатом. Чего явно недостаточно. А дорожное покрытие со временем восстановим.

— Ну если вы так считаете… — неуверенно протянул Андрей, понимая, что в этом вопросе придется довериться специалисту.

— Да, именно так я и считаю. Другого варианта нет, только так мы сумеем быстро создать убежище на пятнадцать тысяч народу и не повредить домов. Что же касается капитальности убежищ, то изначально я предлагаю заложить возможности для последующего углубления. Ведь, насколько я знаю, антимагическая зона распространяется на пятисотметровую глубину. Так что нам есть куда копать. К тому же я хотел предложить создать второй пояс дотов и подземные переходы между ними.

— Согласен, — оживился Андрей, так как разговор затронул тему, в которой он хоть что-то понимал. — Еще, думаю, следует полностью заложить окна первых, да и вторых, этажей всех домов, а те, что выше, оборудовать решетками.

— Это же будет некрасиво! — напрягся архитектор, выпуская художника из глубин своей души.

— Вот только не говорите, что типовые дома советской постройки можно сделать еще некрасивее.

— Вы правы, — вздохнул архитектор, возвращаясь к реальности.

В его глазах Андрей прочитал такую тоску, что не мог не подсластить пилюли.

— И вообще, когда все уляжется, я планировал полностью перестроить город. Чтобы жить в нем было не только удобно, но и красиво.

— Это великолепная мысль! — воспрянул архитектор, от волнения поправляя очки. — А жемчужиной нового ансамбля станет княжеский дворец. Представляя собой старорусский стиль…

— Стоп, о дворце поговорим потом, сначала мы будем, как вы сами сказали, копать. — Андрей понял, что перестарался со сладостью, поэтому щедро бухнул черпак дегтя в бочку медовых мечтаний архитектора.

Финал беседы прошел в деловом духе, и, получив на своих ватманах подпись князя, архитектор удалился.

Князь подошел к окну кабинета и посмотрел на город. С удивлением он увидел, что работы по перестройке идут полным ходом, а на улице очень много техники.

«Либо они слишком испугались, либо соскучились по совместной и масштабной работе. Как там говорил очень умный кот из мультфильма: „Совместный труд в мою пользу — он объединяет“». — Андрей улыбнулся своим мыслям и с наслаждением потянулся. Несмотря на серьезную угрозу, он верил в то, что его город сможет выстоять, особенно учитывая энтузиазм, с которым работали люди.

Смотреть, как другие работают, можно вечно, но это занятие вызывает ощущение непричастности к жизни и важным событиям. Неожиданно князь понял, что ему совершенно нечем заняться — выполнением всех второстепенных задач занимались его соратники, а он лишь наблюдал свысока. Утренняя шутка начала воплощаться в жизнь. Как выразилась Надя, «судьбоносные» решения он уже принял, а других пока не намечалось, так что князь остался не удел.

«А как же хозяйский контроль?» — обрадовался неожиданной мысли Андрей и направился проводить инспекцию своих владений.

Первым этапом было посещение «оружейной мануфактуры», как называли люди вотчину Гены, мотивируя это тем, что все там делалось руками и до завода это хозяйство еще не доросло.

Естественно, самого Бургомистра на мануфактуре не оказалось — у него сейчас хватало забот и без своего детища. Андрей уже начал сомневаться, получится ли ему узнать что-либо у австрийцев, которые вряд ли успели осилить русский язык, но все было не так плохо. Заместителем Бургомистра оказался человек с абсолютно русской фамилией Щербаков. Местный уроженец, бывший технолог химзавода с удовольствием уделил время для экскурсии по мануфактуре. А еще Андрею показалось, что Щербакову, так же как и ему, нечем заняться — австрийцы полностью захватили все производственные посты на мануфактуре, допуская русских либо к черной работе, либо, как ни странно, к управлению.

— Здесь у нас производство патронов для КПВТ, — указал рукой зам на сложную конструкцию с рычагами и элементами конвейера, возле которой на крутящихся стульчиках восседали два дядьки в колоритных робах явно австрийского фасона.

— С какой начинкой? — спросил Андрей, сетуя в уме, что до сих пор не удосужился узнать, чем же оружейники снаряжают свои творения.

— На том же химкомбинате, где я работал, мы берем уже готовые компоненты — специально очищенный хлопок, а также серную и азотную кислоту. Таким образом, получаем нитроцеллюлозу. Сейчас, когда поступил заказ на артиллерийские снаряды, для начинки пробуем делать нитроглицерин. Тринитротолуол в таких условиях мы получить не сможем, так что обойдемся обычным двухсоставным нитропорохом — то есть смеси нитроглицерина и нитроцеллюлозы.

— А все это не слишком опасно в городских условиях? — спросил Андрей, начиная путаться в нагромождении не таких уж сложных терминов.

— Определенный риск есть, но взрывчатые вещества мы производим малыми партиями в бункере, да и технология уже отработана годами. Геннадий Федорович и австрийские мастера знают толк в этом деле. Они же решили проблему с капсюлями, а то наш запас давно исчерпался.

— Хорошо, — задумчиво сказал Андрей, осматриваясь вокруг. Обстановка немного отличалась от его представлений о современном производстве и действительно напоминала мануфактуру. — Что вы говорили насчет снарядов к пушкам?

— Прошу. — Жестом экскурсовода мастер пригласил князя в другое помещение, в котором прямо на полу рядами стояли пустые гильзы солидных размеров. — В первую очередь мы делаем простые осколочные и фугасные гаубичные снаряды калибра сто пятьдесят два миллиметра с секундной задержкой после удара. Также в небольших объемах делаем снаряды для «пионов» с полусекундной задержкой. Это для летающих кораблей, — на всякий случай пояснил мастер.

— Как с производительностью?

— Сейчас вышли на уровень сорок снарядов в смену. Когда наберем требуемый боезапас, перейдем к шрапнели. Это немного сложнее, но в отношении поражения живой силы на больших пространствах очень действенная штука. Что до реактивных снарядов, то, боюсь, мы вряд ли потянем их производство.

Мастер вздохнул с непритворным сожалением и развел руками.

— А как насчет магии? — задал один из последних вопросов Андрей, понимая, что контролировать здесь нечего, а внести лишнюю нервозность в работу со взрывчатыми веществами он может запросто.

— Я здесь не слишком большой специалист, но работаем по инструкции Надежды Васильевны. Гильзы идут из обычного сплава, а вот сами снаряды отливаем из рекомендованного «лабораторией» состава. По уверениям научников, противодействие магии этот состав обеспечивает на двадцать секунд. Для пулеметов этого хватит с головой, а вот для артиллерии — только на дистанции до десяти километров. Дальше следует применять кровь или улучшенный сплав. Но Надежда Васильевна сказала, чтобы на улучшенный мы даже не рассчитывали.

— Правильно сказала, — проворчал Андрей, вновь чувствуя приступ жадности. «Шишка» была уникальным артефактом и единственной защитой для города, поэтому больше он к ней не прикоснется. Хватит и того, что уже отшелушили.

— Мы так и поняли, — постарался сгладить ситуацию мастер и сменил тему. — Дальше идут цеха по производству патронов к автомату Калашникова, противопехотных мин и гранат. Будем смотреть?

— Нет, не стану вас отвлекать. Если честно, я заглянул из чистого любопытства, — искренне улыбнулся мастеру Андрей и направился к выходу из мануфактуры.

Пройдя через охраняемую проходную, князь сразу же увидел прислонившегося к стене Сашата.

— Ну чего ты привязался? Кто здесь может меня обидеть? — недовольно высказался Андрей, но в ответ получил только неопределенный жест рукой. — Я направляюсь на гидропонную плантацию — думаешь, растения нападут или работницы покусают?

— Ну мало ли, знаешь, дамочки бывают очень зубастыми, — демонстративно оскалился Сашат, явно не желая уступать. — А вдруг я тоже хочу посмотреть на это диво?

Поняв, что переубедить самопровозглашенного телохранителя не получится, Андрей решительно направился в сторону оранжереи. Продолжать беседу с другом он не собирался, тем самым выказывая, что вчерашнее недовольство еще не прошло. Причиной этому была выходка Сашата на вечерней тренировке витязей. Впрочем, Беня тоже хорош.

Когда они вошли в спортзал, одессит как раз гонял по татами Болика. Двигался Беня грациозно и стремительно, а сибиряк явно уступал ему и в том, и в другом, хотя сопротивлялся отчаянно. Время от времени Болик получал в голову затянутым в боксерскую перчатку кулаком Бени и отскакивал назад.

Появление князя остановило бой. Андрей хотел попросить бойцов не обращать внимания, но услышал за спиной хлопки. Повернувшись, он увидел, что Сашат медленно аплодирует, не снимая с лица ехидной улыбки.

— Вини, не выводи меня, — прошипел телохранителю князь, но было уже поздно.

— Эй, монстир, не хочешь размяться? — ехидно улыбаясь, спросил Беня.

— Да не вопрос, одессит. Только давай без этих варежек, а то как-то несерьезно.

Беня ослабил зубами шнурки на перчатках и практически хоккейным жестом сбросил их на маты.

Андрею очень захотелось приказать им прекратить свару, но он понимал, что это невозможно, — два альфа-самца сошлись в клинче за влияние на прайд.

— Так, мужики, только без глупостей.

«И даже это было лишним», — подумал Андрей, увидев, как после его слов одновременно напряглись вставшие друг против друга бойцы. На Бене были только тренировочные штаны и мягкие мокасины. Сашат сбросил комбинезон и ботинки, оставаясь в трениках цвета хаки и такой же майке.

Напряженное ожидание длилось несколько секунд. Первым не выдержал Беня — он мягко, с вальяжной ленцой шагнул вперед и вдруг словно взорвался едва заметной взгляду серией ударов. Сашат так же мягко ушел от всех выпадов, повел контратаку двумя ударами с обеих рук и подсечкой, но Беня подпрыгнул ровно настолько, чтобы пропустить ногу соперника под собой. Едва опорная нога одессита коснулась татами, как вторая по высокой дуге пошла в голову Сашата.

«Красиво и… глупо», — подумал Андрей.

В подтверждение его мыслей Сашат резко развернулся, уходя в нижнюю плоскость, и провел еще одну подсечку. В результате Беня грохнулся на татами.

Сашат не стал пользоваться ошибкой противника и лениво сделал два шага назад, при этом снисходительно улыбаясь.

«А вот это совсем плохо», — напрягся Андрей, замечая искры ярости в глазах Бени. Если бы Сашат напал на пытающегося встать соперника или хотя бы не проявлял такого снисхождения, тренировочный бой не перерос бы в схватку. Следующей серии выпадов и блоков не мог полностью рассмотреть даже Убивец. Противники ускорились настолько, что их удары начали размываться в воздухе.

«А Беня хорош», — подумал Андрей, наблюдая, как одессит противостоит модифицированному эльфами человеку, но, увы, сопротивление Бени держалось на одной ярости. И если Сашат лишь обозначал удары, то Беня бил в полную силу. Одессит окончательно потерял контроль над собой и тут же получил сильный удар в грудь. Андрей в очередной раз понял, что Сашат бил вполсилы, иначе Беня отлетел бы к шведской стенке в десяти шагах за его спиной, а так он только прокатился по татами и тут же вскочил на ноги. Скрежет зубов взбешенного Бени, наверно, было слышно даже на улице. Он прыгнул к противнику и провел серию ударов ногами и руками, среди которых несколько было направлено в глаза, горло и пах. Сашат ушел от удара пальцами в глаза, подставив под удар ногой бедро, но частично пропустив удар в горло и сдвоенный в грудь. Теперь уже Сашата отбросило назад.

Еще в полете он начал трансформироваться, но Убивец прыгнул на площадку еще до того, как Сашат перевел падение в перекат. Посреди татами они сошлись втроем, но князь все же оказался на месте встречи на мгновение раньше всех. Первый удар получил Беня — в этот раз он все же долетел до шведской стенки, шмякнулся о деревянные перекладины и свалился вниз, потеряв при этом сознание. Справиться с Сашатом было сложнее — несколько секунд Андрей оборонялся, лишь раз сумев провести удар в опорную ногу соперника, но сразу после этого получил сдвоенный кулаками в грудь и отскочил назад, с трудом сохранив равновесие. Тотем в груди яростно рванулся наружу, но Убивец удержал своего духа-хранители на ментальной привязи. Он восстановил равновесие и принял низкую оборонительную стойку. Сашат, словно повторяя его движения, тоже ушел ниже, готовясь к прыжку. Внезапно егерь рухнул на четвереньки и, яростно зарычав, одним движением разорвал татами под собой. Через секунду он уже встал совершенно спокойный, разве что с чуть виноватыми оттенками в кривой улыбке.

— Придурок, — сказал, словно выплюнул, Андрей, становясь ровно. Обернувшись, он увидел, что Зверь уже помогает подняться постанывающему Бене. Сверкнув глазами, князь кивнул Сашату: — За мной, быстро.

Воспоминания вновь разбудили внутреннее недовольство, но все, что хотел, Андрей сказал еще вчера, поэтому просто раздраженно фыркнул и пошел в сторону оранжереи.

Название «оранжерея» не очень-то соответствовало тому, что видел посетитель, входя в большую теплицу. Укрывшееся под большими стеклянными панелями помещение больше напоминало зимний сад с гастрономическим уклоном. У входа Андрея встретила высокая сухощавая женщина — заведующая гидропонным хозяйством. И встретила она князя упреками:

— Ваша светлость, я уже два месяца уговариваю Матвея Александровича выполнить мою заявку на кокосовую пеньку, а воз и ныне там.

— Подождите, — попытался прийти в себя от ее напора Андрей. — Какая еще пенька?

— Кокосовая, для органического субстрата.

Удивление Андрея было настолько большим, что вчерашние события попросту вылетели из головы. За следующие несколько минут он узнал о гидропонике больше, чем за всю свою жизнь. В общем-то до этого он знал только название, поэтому внутренне ожидал увидеть в «оранжерее» грядки помидоров в горшках или нечто подобное. Но никак уж не ряды тюков с сеном, в которых непостижимым для непосвященного человека образом росли кусты с красными и бурыми помидорами. Они выглядели не менее удивительно, чем эльфийские растения. Как оказалось, расстройство заведующей было вызвано отсутствием измельченной скорлупы и лыка кокосовых орехов.

— Хорошо, я поговорю с Геннадием Федоровичем, он сейчас занимается перевозками, и если на станции есть этот товар, то найдет возможность завезти его к вам.

— Товар есть, я точно знаю.

— Вот и прекрасно, — слегка рассеянно сказал Андрей, наблюдая, как работницы смешивают какие-то порошки и растворяют их в воде. Дальше этот сироп заливался в подключенные к сложной системе трубок емкости. Действия женщин выглядели привычными и отработанными — все проходило в спокойной обстановке, без суеты и даже расслабленно. Возможно, именно поэтому внимание Андрея привлекла ссутулившаяся и напряженная девушка с печальным лицом. Она бросила на князя короткий взгляд и сразу отвернулась.

— Это Лидочка, — словно перехватив взгляд князя, сказала заведующая. — Она недавно осиротела, но работница хорошая, правда, тихая очень.

Андрей развернулся, чтобы выслушать женщину, чувствуя желание сделать что-нибудь приятное для сиротки. Но внезапно удивление и страх, заполнившие взгляд заведующей, выбили все посторонние мысли из головы. Женщина смотрела за спину Андрея так, будто увидела саму смерть.

Резкий рывок, тренированное тело моментально развернулось на сто восемьдесят градусов, а тотем внутри яростно задергался, пытаясь вырваться наружу.

Но, оказавшись лицом к опасности, Андрей удивленно застыл и даже придержал тотем. Он увидел зрачок пистолетного дула, а над ним глаза той самой сиротки, в которых разгоралась недетская ненависть.

«За что?» — едва успел подумать он. А затем пистолет дохнул огнем.

Звуки леса ударили в уши, и мир рывком вернулся в свое привычное состояние. Краски дня вырывались из объятий серого киселя и, словно отыгрываясь за временный плен, заполыхали с новой силой. Конечно, с окружающим миром все было в порядке, все изменения происходили в голове Осоджаха, который на время потерял связь с реальностью и только сейчас смог вернуться. Сын короля с отвращением отлепил от висков слизистые щупальца и сделал шаг назад. Он с легким оттенком сожаления посмотрел на дергающегося человека и потащил из-за спины хорат. Одно из лезвий с шумом рассекло воздух и перерубило горло жертвы, а мерзкое создание словно нехотя отлепилось от головы человека и с чавкающим звуком упало в траву. Сын короля, в отличие от своего отца, не любил причинять бессмысленные мучения, особенно достойным воинам. А рассказы родителя матери о привычках Эдерая вызывали в нем недоверчивое опасение и даже отвращение, особенно описание любимого питомца умершего короля — «древа воинов».

Но как бы ни относился эльфийский принц, на этот шаг ему пришлось пойти. Уже дюжину рассветов он просыпался, чтобы весь день скитаться по лесам, пытаясь встать на след убийцы отца, и дюжину закатов ложился спать разочарованным. Но, к счастью, богиня Дооли наконец-то одарила его своим капризным вниманием, и появилась зацепка.

Одинокого всадника на дороге Осождах приметил буквально на рассвете. Судя по тому, что сын короля знал о людях, это был посланец, а значит, человек, обладающий информацией.

Захват прошел ожидаемо легко, даже несмотря на некоторое сопротивление гонца. Именно это сопротивление и вызвало толику уважения и, соответственно, сожаления о том, что с противником придется поступить подобным образом. Распяв пленника на дереве, Осождах достал из седельных сумок специальную емкость из болотного листа и выпустил на голову жертве совместное творение Лассарина и Олориуна — маг жизни сотворил основу, а наставник разума дал ей умение. Похожая на розового осьминога слизистая тварь моментально присосалась к голове человека, пробила его череп и запустила тонкие усики прямо в мозг, извлекая информацию. Два самых толстых щупальца потянулись к невольно вздрогнувшему эльфу и соединили сознание жертвы с сознанием мучителя.

Сначала поток неясных видений едва не оглушил сына короля, но затем, благодаря направленным мыслевопросам, он смог увидеть и то, с каким посланием ехал гонец, и многое другое из его жизни. Пленник ничего не знал ни об аданаилах, ни об убийце короля, но в его мозгу осела крупица информации, которую он сам не считал важной. Вот только у эльфа на этот счет было иное мнение.

Словно собственными ушами Осождах услышал тихий разговор гостей селения, случайно подслушанный гонцом позавчера вечером. Эльф не знал венгерского языка, но обошелся и без этого — слизистый посредник прекрасно трансформировал мыслеобразы и мыслезвуки в понятную эльфу речь.

Омерзительная тварь потянула охотника за собой, погружая в мир человеческих воспоминаний: посетившие родную деревню гонца люди перешептывались, высказывая свои сомнения. Они были посланы неким Командором, чтобы умертвить Убивца. Это слово Осождах уже слышал и знал, что убивший его отца аданаил и Убивец — одно и то же лицо.

Дальше было совсем просто. Осождах выудил из памяти пленника не только внешний вид охотников на аданаила, но и запах.

Оставив после себя распятое на дереве тело мертвого человека, принц вскочил на щера и помчался в сторону селения людей, время от времени жадно втягивая в себя воздух. Он не нуждался в помощи гвулхов-ищеек и магических плетений-поводырей, потому что с детства развивал в себе все то, чем одарила эльфов Мать-Природа. Именно поэтому он не боялся встречи с аданаилом — в теле сына короля не было ни единого заклинания, зато в достаточной мере это тело обладало природной силой, а голова довольно отточенным умом, чтобы противостоять любому противнику.

Операция длилась уже четвертый час. Серые стены больничного коридора словно сдавливали находящихся там людей. Они буквально физически страдали от самого утомительного, а иногда самого страшного занятия в этом мире — ожидания.

Надя, словно тигрица в клетке, ходила от одной стены к другой. Затем она резко присела возле Ларисы. С другой стороны от грустной супруги главврача сидел Андрей. Он старался сохранять спокойное лицо, но ярость и чувство вины душили его изнутри. Такие же чувства обуревали и его подругу, только ярости там было меньше, а вины больше. Именно она помогла Василию Васильевичу уговорить Андрея на реабилитацию для «вампирят». И поэтому Надя с немой мольбой смотрела на Ларису.

— Да успокойся ты, они сами виноваты, — жестко сказала врач. Сейчас Лариса Григорьевна выглядела спокойно, но в момент, когда увидела залитое кровью лицо мужа, она едва не впала в истерику.

Не успела Лариса договорить, как распахнулась двустворчатая дверь операционной, и в коридор вышел усталый доктор Фридман — в прошлом известный нейрохирург. После войны, не выдержав нагрузки, он отказался от практики и ушел на хутор «сажать помидорчики». Но ненадолго — Сашат «по наводке» Нади быстро нашел доктора и убедил немного поработать. Когда это нужно, егерь умел быть убедительным, а уж после трансформации и подавно. В принципе он искал нейрохирурга прежде всего для Андрея, но, осмотрев больного, Фридман подтвердил диагноз Василия Васильевича о том, что пуля несостоявшейся киллерши лишь скользнула по черепу, не пробив его, и князь отделался простым сотрясением мозга.

Фридман вышел в коридор, остановился перед посетителями и устало покачал головой. Лариса горестно вздохнула и, увидев выходящего из операционной мужа, осторожно обняла его. Третьим из дверей вышел Зверь в таком же, как и оба врача, облачении, что смотрелось немного непривычно. На участии шамана в операции настоял главврач, выдержав небольшую перепалку с Фридманом.

— Увы, мы не успели. — Известный нейрохирург стащил с себя маску и чепчик, вытерев скомканной материей потный лоб. — Даже маленькое чудо в исполнении молодого человека нам не помогло. Лариса Григорьевна, мне очень жаль.

Лариса только обреченно кивнула, сильнее прижимаясь к мужу.

Борис Филиппович Мешков был старым другом семьи и несостоявшимся женихом Ларисы Григорьевны. В медицинском они учились все вместе, и даже аспирантуру Мешков проходил на пару с Василием Васильевичем. И именно его главврач позвал на помощь в деле перевоспитания «вампирят», но, как оказалось, эта затея была опаснее, чем выглядела на первый взгляд.

Еще при первом тестировании заключенных опытный детский психиатр и нарколог вычислил верхушку сообщества — безнадежно подсевших на черную пыльцу наркоманов. В нее входили сам Гораций, его подружка Хелена и приголубивший Сашата своим хлыстом Скорп. А вот еще одного «заводилу» он опознать не сумел — затюканный с виду двенадцатилетний подросток под уничижительным прозвищем Юшка удачно затесался в толпу «запуганных и ничтожных». «Вампиреныш» оказался отменным актером. Он покорно ждал своего часа и в тот момент, когда проводились тесты, и даже когда ломка выкручивала ему все суставы. Никто из раскаявшихся бывших соратников не выдал этого звереныша: как оказалось, все боялись безумного Юшку даже больше, чем Горация.

Этого «партизана» поместили в общую камеру и водили на собеседования к психиатрам без наручников, за что и поплатились. Получив от Горация условный сигнал, Юшка вырвал зубами ноготь на указательном пальце и проглотил. Все бы ничего, но никто так и не удосужился обратить внимание на странный лак, покрывавший ногти у всех этих «готов». Точнее, странным он был у верхушки — лак имел солидную примесь черной пыльцы.

Нападение произошло неожиданно для всех — и для охраны, и для самих докторов. Наркотик мгновенно увеличил силу и скорость вампира. Главврачу повезло — именно он разговаривал с Юшкой и, получив удар в висок, отлетел к стене, потеряв при этом сознание, а вот Мешкова маленький монстр порвал серьезно. Юшке даже удалось убить охранника и выбить дверь допросной комнаты, но до своего повелителя он так и не добрался — люди Краснова успели прийти в себя. «Вампиреныш» получил две резиновые пули в голову и наконец-то успокоился.

Поняв, что его помощь в больнице уже не нужна, Андрей молча развернулся и направился к выходу.

— Андрей Андреевич, тебе нужно еще полежать, — тут же вскинулся главврач, немного похожий на князя такой же повязкой на голове.

— На том свете отлежимся.

— И то правда, — неожиданно согласился Док. Поцеловав жену и дождавшись ее кивка, он последовал за Убивцем. — Андрей, подожди, — с трудом догнал князя пошатывающийся доктор. Впрочем, сам князь тоже шел не самой уверенной походкой.

— Чего тебе? — недружелюбно спросил Андрей.

— Надеюсь, ты не собираешься всех там зачистить?

— Собираюсь.

— Я серьезно. — Док решительно ухватил князя за рукав и развернул лицом к себе, глядя на князя снизу вверх, но жестко и требовательно.

— Я тоже серьезно. Ты можешь поклясться, что среди этих твоих «сироток» нет еще одного отморозка? Ты готов гарантировать безопасность людям и обеспечить полный контроль над «вампирами» до их долбаной старости?! Готов?!!

— Но это не метод.

— Док, я задал вопрос.

— Не готов! — с яростью ответил доктор, явно ненавидя в этот момент и себя, и князя.

— Тогда не лезь со своими советами и упреками, — зло прорычал Андрей, затем развернулся и направился в сторону «казематов».

Как ни странно, сопровождающий князя Сашат проявил понимание и сочувствие — он подошел к Доку и ободряюще похлопал его по плечу. Улыбка на изувеченном эльфами лице смотрелась диковато, но Док оценил, он кивнул в ответ и решительно направился за Андреем.

Быстрицкий ожидал прихода начальства в коридоре у камеры, где сидели «вампиры», и явно готовился к буре, которая не замедлила разразиться:

— Господин Быстрицкий, как могло случиться, что доктора не были надежно защищены, а «вампиреныш» попал на допрос без наручников?

— Моя вина, — угрюмо ответил начальник следственного отдела.

— Как вы проморгали наркотик?

— Моя вина.

— Что вы заладили: «Моя вина, моя вина». Я хочу слышать ответы.

— Тогда задайте вопрос, на который хотите слышать ответ. Упреков мне и так достаточно, — неожиданно разозлился Быстрицкий и все же добавил: — Ваша светлость.

Андрей уже и сам понял, что вся эта ситуация выбила его из колеи, да и выстрел в голову не обошелся без последствий, но, пока тотем адреналиновым смерчем бушевал в крови и рвался кого-нибудь покусать, это понимание помогало очень слабо.

— Сашат, за мной. Всем оставаться здесь. — С трудом «отодрав» яростный взгляд от следователя, князь вошел в допросную, где к стене были прикованы два главных виновника переполоха.

Оба «вампира» — и Гораций, и Юшка — смотрели с явным торжеством, но если в глазах «отца семьи» угадывалось удовлетворение и осознанная радость, то взгляд «вампиреныша» дышал безумием, которое толчками вырывалось из расширенных зрачков.

— Вы думали, что сможете вылечить истинных вампиров, идиоты! Нас уже не изменить! Хотя можете и дальше присылать мягкотелых докторишек — свежая кровь не помешает.

«Ну все, капец», — успел подумать Андрей, чувствуя, как ярость захлестывает его с головой.

— Вини, как ты думаешь, этот пацанчик может знать что-нибудь важное? — кивнул он на Юшку.

— Да откуда! — делано удивился маленький егерь.

— Ну и ладно, — с нарочитым спокойствием сказал Убивец и, резким движением выдернув «гюрзу» из кобуры, выстрелил Юшке в голову. Причем стрелял он слегка наискось, чтобы мозг и осколки черепа плеснули на лицо Горация. — А как насчет этого красавца?

— В принципе должен знать больше, но мало ли, вдруг у него склероз или амнезия… — вальяжно ответил Сашат, облокачиваясь на стену. Его эта ситуация явно забавляла.

— Ну как? — обратился Убивец к пленнику, в глазах которого уже начал разгораться огонек страха, пожирая упорно цепляющееся за жизнь самодовольство. — Знаешь ли ты хоть что-то важное, чтобы я подарил тебе легкую смерть?

Гораций не был слабаком и пока еще держался, но уже понимал, что перед ним стоят не люди, а два злобных монстра, причем непонятно, кто из них страшнее — тот, с жуткой мордой, или другой, с жуткими глазами.

Через полчаса заляпанный кровью Андрей вышел из допросной, а его сопровождал не менее окровавленный Сашат. Только князь выглядел уставшим и подавленным, а егерь блистал довольной улыбкой, но на маньяка все же не был похож — просто относился ко всему легко и с юмором.

У дверей их встретила та же компания: следователь, Док и пара охранников.

— Петр Игнатьевич, а вы здесь чего ждете?

— Отставки.

— Ага, щазз, — невесело ухмыльнулся Андрей. — Я, конечно, переборщил с обвинениями, но проколы налицо, а ошибки надо исправлять, причем собственноручно, не перекладывая ответственности на других.

— Ну в таком случае, — невозмутимо открыл папку Быстрицкий, — немного информации: Алена Николаевна Шорникова. Двадцать один год. Уроженка Брянска. Отец Николай Леонидович Шорников, бывший уголовник. После войны попал в один из лагерей, потом ушел в бандиты. Был убит при зачистке банды отрядом пограничников. Это был последний рейд, в котором лично участвовал Гаврилов. Девушка думает, что ее родителя убили вы.

— Это вы о стрелявшей девчонке?

— Так точно.

— Отпустите ее.

— Я понимаю, что вы уже сыты кровью по горло, но все же не советую относиться к данному делу слишком легко. Эта дурочка додумалась до покушения не сама, да и ствол у нее оказался не случайно, не говоря уже о патронах. Вот узнаем, кто за этим стоит, — тогда и отпустим, немного прочистив мозги для профилактики.

— Хорошо, делайте как знаете. Здесь я вам не указ, — устало махнул рукой Андрей, настороженно наблюдая за лицом заглянувшего в камеру доктора.

Василий Васильевич не удержался и все же решил посмотреть на место преступления. И то, что он увидел, ему явно не понравилось.

— Господин Роша, — послышался голос Быстрицкого, — дабы удержать вас от необдуманных высказываний в адрес его светлости, хотел бы сообщить дополнительную информацию, появившуюся в личном деле Швабрина Сергея, он же Кровавая Юшка. Беспризорник, несколько раз убегал из специнтерната. Подозревался в убийстве соученика. После попадания в «вампирское» сообщество всю злобу на бросившую его мать вымещал на беременных женщинах. Он забивал их ногами до выброса плода, а уже затем выпивал кровь.

Быстрицкий громко захлопнул папку, словно ставя точку в этом деле. Доктор от всего этого осунулся и вновь стал похож на князя, теперь уже не только повязкой на голове.

— Идем, Василь Василич, тяпнем грамм по триста водочки, а то я уже не могу. Честное слово, — обнял Дока за плечи Андрей, стараясь не испачкать его в крови.

— О, тяпнуть — это хорошо, — оживился Сашат.

— Не-э, брат, — протянул Андрей, — мы не знаем, как теперь на твои мозги действует алкоголь, к тому же у тебя работы непочатый край.

— Какой это? — насторожился егерь.

— Пойди поговори с «вампирами». Теперь это твой геморрой. Сможешь кого-то посадить на короткий поводок и создать команду отморозков — делай. Остальных — в расход.

— А может… — попытался хоть что-то сделать доктор, но Убивец его оборвал:

— Нет, не может. Он не может, а я уже не хочу, — сказал Андрей, увлекая доктора к выходу. — Пойми, сейчас не те времена, когда есть силы и время на попытки вылечить неизлечимых и исправить неисправимых. Зимой я хотел перестрелять к такой-то матери зверинец Мазая, и все же меня переубедили, но с полугвулхами все намного проще — домотали еще пару рядов колючей проволоки, и все. А этих товарищей можно посадить в клетку только в виде дрессированных бойцов, если же они станут пациентами, то обязательно появится очередной Юшка, и мы будем еще раз оплакивать друзей. А я этого не хочу.

— Ты понимаешь, что о тебе будут говорить люди?

— Понимаю.

Уже далеко за полночь безвольные тушки доктора и князя были разобраны заботливыми подругами: Лариса Григорьевна с помощью Андроида уволокла мужа в больницу, где они оба и проживали, а Надя грустно наблюдала, как Беня переносит что-то бормочущего Андрея в спальню.

И почти до рассвета она смотрела на то, как он спит, спрятавшись в хмельном угаре от кровавых будней. Этот человек вынес в своей жизни слишком многое, чтобы остаться в здравом уме, да он и не остался — Убивец уже давно балансировал на грани добра и зла, а власть делала этот выбор намного сложнее. Но другой судьбы у него уже не будет. Надя это понимала так же ясно, как и то, что другой мужчина ей не нужен. Она слишком долго вынашивала в себе чувство к кому-то неведомому. И, найдя его, уже не отступится, даже несмотря на то что далеко не все соответствует тому образу, который хранили ее мечты.

«Жизнь вообще редко бывает благосклонной к нашим мечтам», — подумала она, наконец-то засыпая.

Глава 8 АНГАРД^[16]

К княжескому заданию Сашат отнесся непривычно серьезно — буквально на следующий день он бесследно пропал вместе со всеми «вампирятами». Через двое суток в Княжеском появилась подвода, в которой сидели четыре пацана и две девочки. В сопроводительном сообщении егерь признал детей адекватными. Андрей «со скрипом» принял решение определить «подкидышей» в интернат — именно об этих шестерых ему все время твердил Док, начиная с похмельного утра, и все же князь доверился больше звериному чутью Сашата, а не знаниям психиатра.

В обратный путь к егерю уехали два инструктора из пограничников, а на следующий день Вини заявился в хоромы князя в сопровождении колоритной парочки — того самого Скорпа с хлыстом и чувственной красавицы Хелены. Девушка отказалась от викторианских нарядов, но не стала выглядеть менее импозантно. Черные кожаные штаны и короткая куртка в сочетании с армейскими ботами делали ее чем-то средним между персонажами комиксов и киношными героинями того самого «кровавого» направления. Так что старый налет нестандартности все же оставался.

Посмотрев на вальяжно развалившуюся в приемной троицу, Андрей зашипел сквозь зубы:

— Сашат, в кабинет. Быстро!

Уже в кабинете он немного успокоился и спросил:

— Ну и что это за цирк?

— Шапито, — в тон ему ответил Сашат. — Андрей, давай честно. Твоя дружина — это, конечно, хорошо, но сидящая на диване девица сделает Беню за секунду, а про Скорпа я вообще молчу. Было у меня желание грохнуть этого доморощенного Будулая сразу, но парень оказался неплохим. Подумай хорошенько, если бы тогда в оранжерее я не зарядил девицу вазоном в лоб, меж грядок лежала бы твоя тушка. Даже такой крутой аданаил, как ты, протормозил, имея дело с человеческим фактором. А мы уже не люди, это я и о себе, и о «вампирах». Даже слышал, как нас втихую называют нелюдью.

— Вот мог бы не напоминать. Где ты вообще пропадал?

— Вернулся к местам боевой славы… — Увидев непонимание в глазах собеседника, Сашат добавил: — Я решил перетащить «вампирчиков» обратно в их логово. И от людей подальше, и место уже обжитое. Потом вдумчиво пообщался с этим зверинцем. Кстати, Быстрицкий пропустил там два схрона с черной пыльцой. И еще пусть отдаст мне все конфискованные запасы этой гадости. Мои подопечные нуждаются в постоянной дозе.

— Ты — это, поосторожней там с наркотой.

— Спокуха, все рассчитано до грамма. Поддерживающую дозу разработал еще наш грозный мозгоклюй.

— А без этого никак?

— Док говорит, что хроники от отходняка загнутся. Тех, кто не так сильно подсел, мы уже отделили.

— Сколько народу списал? — затронул неприятную тему Андрей.

— Пятерых. Но там реально у народа были проблемы с крышей, — совершенно спокойно ответил Сашат, явно не задумываясь над этической стороной вопроса.

— Что думаешь делать с остальными?

— Склепаю особую группу страшилок, думаю даже названия не менять. Пусть будут вампирами. Такая карта в колоде уж точно не помешает.

— С каких это пор ты стал стратегом? — иронично прищурился князь.

— С тех самых, как вляпался в пахучую субстанцию под названием княжество. В общем, решать, конечно, тебе, но вампирчиков я бы оставил и в виде отдельного отряда, и как твоих телохранителей. Не все же мне самому отдуваться.

— А чем витязи плохи?

— Тем, что они просто люди. Как бы ни тренировались твои витязи, до вампиров им далеко, а посадить их на черную пыльцу ты не позволишь.

— Ты что, совсем охренел?!

— Успокойся, я согласен с твоей политикой. А насчет вампиров все просто — деваться им некуда, к тому же они плотно сидят на черной пыльце. В этом я склонен доверять Доку. Раньше их снабжал Гораций, а теперь самый крутой наркобарон в округе — это я. Так что зверушки на привязи, а у тебя будут самые колоритные телохранители в этой стране, да и в других тоже, — как всегда, не удержался на серьезной ноте Сашат.

— А эти телохранители не порвут меня, когда от передоза или недодоза поедет крыша?

— Пока я рядом — точно нет.

— Очень весело. Так, давай забирай свою «сладкую парочку» — и валите подальше от моего дома. Определи их в казематах.

— Да ладно… — недовольно заворчал Сашат.

— Жить там будете, — успокоил его князь.

— А я?

— Вот нефиг было тащить в дом все подряд, — фыркнул Андрей, но, увидев серьезное опасение в глазах друга, добавил: — Никто не заберет у тебя твоей комнаты, к тому же получишь еще одну, рядом со своими питомцами. Вот видишь — не успел явиться в город, а жилплощади уже почти как у меня.

— Да куда уж нам, убогим, до княжьих хором, — фыркнул Сашат, разводя руками.

В приемную они вышли вместе. Вампиры по-прежнему оставались в креслах, но в комнате чувствовалось напряжение. Стоящий на посту молодой витязь, попавший в команду охраны дворца совсем недавно, был красным то ли от смущения, то ли от злости. Он как-то странно переступал с ноги на ногу и нервно поглядывал на Хелену.

— Пошли, кровососы, — раздраженно сказал вампирам Сашат. — Нелюдям здесь не место. Будем жить в казематах.

Скорп равнодушно пожал плечами, а девушка на секунду задумалась, а затем шагнула к князю. Витязь сделал жалкую попытку вмешаться, но Андрей остановил его жестом руки.

— Ваша светлость, я знаю, что вы нам не доверяете, но то, что я сейчас скажу, — это правда. За полгода жизни на скотобойне у тех, кто окончательно не двинулся мозгами, вся дурь давно выветрилась. Лично я не хочу жить впустую, дайте мне цель — и я поклянусь в верности. Я знаю, что Сашат живыми нас не отпустит, и принимаю это, но жить в клетке я тоже не смогу. Доверяйте — или убейте. — С этими словами девушка неожиданно встала на одно колено и низко склонила голову, это же движение повторил Скорп.

«Ага, дурь у нее выветрилась. А это что за реверансы?» — Выросший в демократическом обществе Андрей никак не мог привыкнуть к подобному подобострастию и показным жестам покорности. Страх смерти и шок от развала привычного социального строя обошли его стороной — желание отомстить просто не давало развиться подобным чувствам, а вот те, кто последние полтора года жил с постоянным страхом, сами того не замечая, изменились. И, как ни странно, они вписывались в новый мир намного лучше того, перед кем преклонялись.

— Она не врет, — послышался от двери насмешливый голос Светы. — Правда в духе, кроме синего цвета искренности имеется изрядная примесь оранжевого. Так сказать, цвет вожделения.

Хелена резко вскочила и зашипела, как рассерженная кошка, сверля шаманку яростным взглядом.

«Интересно, это у них вампирское или начали перенимать повадки от Сашата?» — подумал Андрей, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Ты, подруга, на меня не шипи, не боюсь. Если думаешь, что круче тебя тут только Вини, то сильно ошибаешься. Решишь хоть как-то нагадить брату или, не дай бог, Наде — я из твоего духа гоголь-моголь сделаю, — сузив глаза, сказала шаманка. — Что, не страшно? А зря.

Князь продолжал с улыбкой наблюдать за показательными выступлениями двух дам, но то, что произошло через секунду, еще раз подтвердило — в женщинах он совершенно не разбирается. Хелена скользнула вперед, едва не размазавшись в воздухе. Света в ответ успела только хлопнуть в ладоши.

«Блин», — не на шутку испугался Андрей, но немного успокоился, когда увидел, как шаманка ушла от атаки изящным и плавным движением, которое он уже видел в арсенале учителя Акиры.

Вампирша пронеслась мимо соперницы и вылетела в коридор.

«Неплохо», — мысленно хмыкнул Андрей, увидев, как в коридоре Хелена с трудом поднимается на ноги. Похоже, хлопок в ладоши не был простыми аплодисментами. Эту догадку тут же потвердила Света, хлопнув еще раз. Хелена дернулась всем телом и, не закончив подъема, рухнула обратно на ковер.

— А вот это было уже лишним, — недовольно высказался Андрей, подходя ближе. — Где это тебя учили добивать поверженного противника? Тем более что врагов здесь нет.

— А чего она? — сразу надулась юная шаманка.

— Блин, что за детский сад! Дали ребенку гранату поиграть. Ты думай, что делаешь. Еще раз увижу — будешь шаманить где-нибудь на болотах, подальше от людей. Поняла?

В ответ Света только что-то недовольно пробурчала.

— Я не слышу!

— Да!

— А теперь иди и подумай о своем поведении. И еще, скажешь учителю, что тебя нужно наказать, — злорадно добавил Андрей, наконец найдя хоть какой-то метод влияния на взбалмошную девчонку. С другой стороны, весь этот дурдом имел и свою пользу. Полюса сил в Княжеском постепенно начали становиться на свои места, и, что самое главное, он по-прежнему имеет над ними контроль. — Так, заканчиваем этот балаган, — подвел итог князь, оглядываясь вокруг. — Наворотили делов. Витязь, попроси, пожалуйста, хозяйственников прибраться здесь.

Андрей с трудом подобрал нужное слово, избегая неприятного понятия «прислуга».

— Сашат, забирай своих питомцев — и вали в казематы.

Егерь поднял с пола бесчувственную Хелену и бросил короткий взгляд в сторону второго вампира. Скорп все это время так и простоял на одном колене — и только после выразительного взгляда своего непосредственного командира встал и отошел в сторону, явно намереваясь сопровождать князя.

— Сашат!

— А что сразу «Сашат»! Пока я буду устраиваться в казематах, ты тут будешь разгуливать без охраны? Фигушки.

«Вот попал. И что ж теперь делать?» — растерянно подумал Андрей, немного опасаясь оставлять за спиной этого странного паренька, который, по уверениям Сашата, был едва ли не самым крутым бойцом в городе. Возникшая в голове мысль заставила его посмотреть на Свету. Шаманка поняла его правильно, перевела взгляд на вампира, а затем легонько кивнула и показала пальчиками, что все ОК, добавив ехидную улыбку.

«Вот зараза».

— А ну быстро пошла получать люлей от учителя!

Субординация трещала по швам, а весь авторитет князя упал ниже некуда, но, как ни странно, ему это нравилось, что бы там ни говорили Мазай и Надя.

Следующее утро князь встретил в одиночестве — его боевая подруга уже куда-то ускакала, поэтому и завтрак пришлось вновь разделять с ворчащей поварихой. Хорошо, хоть Скорп сидел в коридоре и не портил ему аппетита.

Делать было нечего, и князь решил проинспектировать строительство. Он вышел из черного хода на улицу, проходящую вдоль задней части Дворца спорта, и удивленно замер. Еще вчера здесь царила разруха, а сейчас перед ним предстала обычная улица, разве что с неестественно свежей землей на клумбах и новеньким асфальтом.

— Не понял, — высказался князь и оглянулся на Скорпа.

Парень только пожал плечами. В городе он без году неделя, да и вникать в нюансы местного градостроительства ему явно не хотелось.

Единственным, что смотрелось немного чужеродно, был куполообразный бетонный дот с хищно ощерившимися бойницами. В принципе стройка убежала недалеко — немного дальше по улице усердно катался взад-вперед небольшой каток, а из-за угла слышалось рычание экскаваторов и матюги строителей. Но перед тем как понаблюдать за праздником всеобщего труда, князь решил проведать новое строение.

Его приближение было замечено. Странно смотрящиеся на подобном сооружении широкие двустворчатые и очень толстые воротца распахнулись, и наружу выскочил дородный пограничник.

— Здравия желаю, ваша светлость, — отрапортовал хорошо подкованный в политическом плане страж.

— Привет, служивый, что это у вас за халабуда? — спросил Андрей, хотя сам при утверждении плана строительства распорядился укрепить входы в подземелье, но как именно это будет сделано, не проконтролировал.

— Укрепленный вход в бункер номер пять, — вытянулся вояка.

— Эвона как, ну давай, показывай.

В сопровождении не очень опытного экскурсовода князь сначала осмотрел небольшой дот, в котором прямо от входа вниз уходила крутая лестница. Спуск вел сразу на пятиметровую глубину, где он выходил в широкий тамбур, а уже потом через бронированную дверь можно было попасть в основное помещение. Еще при входе в дот князь заметил рядом с куполом большой штабель из явно старых бетонных конструкций. Теперь, попав вниз, он осмотрел потолок тамбура и понял, что если подорвать здесь заряды, то весь штабель рухнет вниз и надежно закупорит вход.

«Неплохо придумал архитектор, или это Гаврилов постарался?» — подумал он, входя в сам бункер.

Сейчас здесь были только голые стены и деревянные щиты под ногами. Эта часть помещения была подробно описана в плане, и Андрей знал, что под щитами просто земля — такой себе задел на будущее, чтобы было кудакопать.

В высоту подземелье достигало двух с половиной метров, а в ширину десять. Посреди этого тоннеля шел ряд квадратных столбов-опор. Андрей только раз в жизни посещал метро и был впечатлен чувством оторванности от внешнего мира, и вот сейчас к нему вернулись былые ощущения. Увиденное порадовало князя, но ненадолго. Готовая часть убежища была небольшой — метров сто, а дальше шли работы, и, немного пройдясь, он попал прямо на поверхность, немного поплутав по лесам и дощатым дорожкам для рабочих. Дальше царила полная неразбериха, но, несмотря на кажущийся хаос, люди двигались куда-то с полной уверенностью и веселым настроением. Именно для того чтобы ощутить это настроение, Андрей и посещал иногда развернувшуюся в его городе стройку.

К «приемочной комиссии» тут же подскочил архитектор явно в надежде на похвалу, но ему пришлось разочароваться.

— Вот скажите, что вы там понастроили? — спросил Андрей, ткнув пальцем в сторону готового участка.

— Ну, — немного подвис архитектор, — то, что мы оговаривали в плане.

— Я не об этом. Скажите, зачем вы навели такую красоту на готовом участке?

— Ну мы же оговаривали.

— Да, оговаривали, но это нужно было сделать потом, когда закончим сами убежища. Вы понимаете, что, если мы не успеем спрятать всех, нам эти грядки с тротуарчиками отольются кровью?

— Э… — Архитектор застыл с таким лицом, будто ему сказали, что его дедушка был Гитлером, а бабушка маньяком-убийцей, — лицо интеллигентного человека внезапно посерело. — Боже!

— Успокойтесь, все не так плохо, — поспешил ободрить увлекшегося своей работой художника Андрей. — Но впредь помните об этом.

Отпустив архитектора, он пошел дальше, наслаждаясь ощущением всеобщего порыва «трудового подвига и всеобщего братства». К немалому удивлению Андрея, этот дух здесь действительно присутствовал. Он даже подумал, что все те разговоры о всеобщем энтузиазме на советских стройках были отнюдь не пропагандой и славяне все же способны радоваться труду.

Посмотрев на работы вблизи, князь захотел, так сказать, охватить взглядом всю стройку и направился к самому высокому зданию в городке.

По дороге к высотке Андрея перехватила Надя. В этот раз на ней был коричневый брючный костюм, в котором она смотрелась строго, но тем не менее привлекательно. В еще одном маленьком чуде — лифте — они поднимались втроем, и все это время Надя настороженно косилась на Скорпа. Несмотря на то что с момента появления у него телохранителей не прошло и суток, Надя уже явно была осведомлена во всех подробностях, и ее появление рядом именно сейчас было неслучайным.

«Хорошо, что сегодня смена Скорпа, а не Хелены. Было бы весело». Андрей улыбнулся слегка хмурившейся Наде, понимая, что ничего веселого тут нет, — его подруга отнюдь не ревнивая стерва, но она все же женщина, и без объяснений здесь не обойтись. Вчера из-за навалившихся забот они не успели поговорить об этих новшествах, а ждать до следующего вечера Надя явно не собиралась. Выйдя из лифта и пройдя мимо любопытной бабушки, которая зачем-то выбралась из своей квартиры, «венценосная» пара в сопровождении охранника полезла на крышу.

С верхотуры открывался прекрасный вид на город, что не могло не заинтересовать Гаврилова, — как результат, прямо по центру крыши, опираясь на будочку выхода, выросла смотровая вышка с вооруженным мощным биноклем пограничником. Кивнув вытянувшемуся бойцу, Андрей подошел к краю крыши и посмотрел вниз.

То, как преображался город в преддверии смертельной схватки с эльфами, больше походило на подготовку современного спецназовца, а не средневекового рыцаря: вместо тяжелого панциря — разгрузка и легкий кевларовый бронежилет; вместо монолитной стены — сеть мощных дотов и убежищ, а также дополнительные огневые точки в городе. Это решение было общим, а инициатором обсуждения стал Бургомистр. Гена сразу предположил, что даже при наличии большого количества боеспособных мужчин полностью защитить периметр города не получится. Поэтому он предложил впустить врага внутрь, но сделать это так, чтобы эльфы никому не могли навредить. Два часа споров, во время которых несдержанный Мазай даже пару раз выматерился, выдали новую стратегию обороны: все нонкомбатанты, включая мужчин, в принципе способных воевать, но не имеющих специальной подготовки, уходят в убежища. В этом случае бойцы Гаврилова в дотах и превращенных в малые крепости домах будут иметь большую свободу маневра. Конечно, от идеи защитного периметра никто не отказывался — как только появится возможность освободить людей от устройства убежищ, начнут натягивать проволочные ограждения и перед сетью дотов, и за ней. Таким образом создавалась своеобразная ловушка для тех, кто проникнет за периметр. Для постройки проволочного периметра не хватало только людей и времени, а материала было с избытком — на станции нашлись немалые запасы «егозы», да и новый перерабатывающий заводик клепал колючую проволоку из металлолома, постепенно наращивая скорость.

Также от дотов, которые были расположены на расстоянии ста метров друг от друга, к центру города шли подземные ходы. Эта задумка архитектора — совершенно невоенного человека — решала проблему пополнения боезапаса и эвакуации раненых.

Андрей постарался представить, как будет выглядеть его город после реконструкции, и понял, что пригрезившаяся картинка ему не понравилась.

«Надо поболтать с архитектором и попытаться сделать из этой смеси концлагеря и бастиона что-то удобоваримое. Если, конечно, мы выживем», — мысленно вздохнул князь, сам не понимая, откуда в душе завелась нотка неуверенности. Все вокруг кипело, казалось, еще пара дней — и уже ничто не сможет угрожать Княжескому, даже эльфы. Но Андрей чувствовал, как теряет нить происходящего. Он не был готов к таким высотам на социальной лестнице и, что самое главное, к такой ответственности, поэтому боялся, что там, куда не достает его взгляд, может появиться уязвимое место.

— Все будет хорошо, — прошептала Надя, доверительно прислонившись к Андрею и поглаживая его по плечу. Ей не нужно было читать мысли, да и без способностей шаманов угадывать эмоциональное состояние она тоже вполне обходилась. Достаточно было того, чего ни один мужчина не мог ни понять, ни оценить: чувствительности женского сердца.

— Это я так, просто как-то вдруг стало боязно, что не потяну воз, в который впрягся, с твоей подачи, между прочим.

— Ой, бедный, как тебе тяжело, несчастному, — хитро сощурила глаза Надя, чувствуя, что небольшой «скандальчик» Андрею сейчас не помешает. — То-то, гляжу, ты так занят, что не успеваешь даже провести кастинг красавиц на роль телохранительниц и берешь что под руку попадется.

— Не успеваю. Тьфу ты, я не это… — раздраженно мотнул головой Андрей, но увидел в глазах Нади веселые искорки. — Честно, это не я, а Сашат постарался.

— Ну и ладно, если эта фифа сможет уберечь тебя от смерти, я вам, ваша светлость, даже прощу пару забегов налево, — почему-то грустно сказала Надя, прикасаясь пальцами к пластырю над левым ухом Андрея.

— О женщины, — «взмолился» Андрей, поднимая глаза к небу. — Какие забеги? Вот уж чем я не страдал — так это романтическим влечением к вампирам. Кстати, что там с этой черной пыльцой и последствиями ее приема?

— Во-первых, черная пыльца — на данный момент самый устойчивый к антимагии магический продукт. Если стебли дающего пыльцу псевдокамыша разлагаются моментально, то сам порошок может храниться где угодно без потерь своих свойств. Насчет влияния я проконсультировалась с Василием Васильевичем и выяснила, что сильного психотропного действия это вещество не имеет, лишь легкая эйфория, зато как допинг с легкостью переплюнет любые человеческие аналоги. Но есть и «темная сторона» — практически стопроцентное привыкание после нескольких месяцев употребления. Те из детей, кто сидел на пыльце меньше месяца, с условием нечастого употребления, прошли хоть серьезную, но недолгую ломку и «выскочили», а вот старички вроде твоих телохранителей — без этой дряни уже не смогут.

Говоря про вампиров-телохранителей, Надя снизила голос до шепота, но Андрей боковым зрением заметил, как вежливо отошедший на немалое расстояние Скорп криво усмехнулся. Затем его вызвали по рации, и телохранитель отошел еще дальше.

— А что делает наркота с их мозгами? Знаешь, мне одного Юшки хватило выше крыши, — тоже шепотом сказал Андрей и улыбнулся, представив, как они с Надей выглядят со стороны.

— Об этом лучше поговорить с Васильевичем, мне он сказал, что дело не в наркотике, а в вампиризме и его влиянии на детскую психику. «Твои» вампиры уже почти взрослые. С другой стороны, мало ли что может случиться. Я даже думать об этом боюсь.

Закончив осмотр окрестностей и откровенные разговоры, они спустились вниз. Уже выходя из парадной дома, Андрей вдруг напрягся, увидев, кто их поджидает. На асфальтированной дорожке, поставив одну ногу на скамейку, стояла Хелена.

«Вот дурак, мог бы и подумать про смену караула. С кем еще Скорп мог переговариваться по рации?» — подумал Андрей, придерживая металлическую дверь для Нади.

Взрослая и уравновешенная Надя, по крайней мере, так ему казалось, спокойно посмотрела на условную соперницу и отстраненно кивнула. И тут все испортила хищная улыбка вампирши.

«Вот зараза, еще не отошла от стычки с шаманшей, а уже снова лезет в интриги. К черту все, пусть в этом Вини разбирается», — обреченно подумал Андрей, буквально чувствуя, что Надю переполняет желание вцепиться рыжей бестии в волосы.

Прошло две недели, весна подходила к своему логическому завершению, и уже всем начало казаться, что поднятый после налета на Демидово переполох был ложной тревогой. К счастью для инициаторов введения военного времени, ни у кого из жителей Княжеского не возникло сомнения в полезности проведенных работ, и народ продолжал вкапываться в глубь земли, параллельно «укутывая» город колючим поясом проволочных заграждений.

Опасения Андрея в отношении угрюмости ощетинившегося оборонительными сооружениями города оказались беспочвенными. Сейчас Княжеское было похоже на ежика, зачем-то залезшего в цветочную клумбу. Как ни странно, сочетание неестественно ярких эльфийских цветов вне магической зоны и пастельно-чувственных красок земной растительности внутри периметра удивительно дополняли друг друга, да и сам город приобретал упорядоченный вид — архитектор все же не сдержался и осторожно направлял небольшие бригады на благоустройство развороченных строительством улиц.

Также оказались беспочвенными опасения Андрея в отношении Хелены. Хоть Света и усмотрела в ее духе оттенки желания по отношению к князю, телохранительница вела себя примерно, никого не провоцируя и не давая Наде поводов для ревности. Впрочем, дурные предчувствия насчет негативных последствий «вампирского очарования» оказались напрасными лишь частично. Точнее — не за того переживали.

Андрей шагал по улочкам городка, ставшего для него настоящим домом. Он шел не торопясь, и не только потому, что хотел насладиться буйством природы, но и потому, что впереди его ждал серьезный разговор, и насколько он будет неприятным, зависело от множества факторов. Ему нужно было хоть как-то решить проблему того самого «вампирского очарования». Никто ж не ждал, что на эту удочку попадется Света. До войны шаманка явно не интересовалась подобными вещами, а после войны и пропаганды-то такой не было, но, видно, популярность вампирской темы имела корни в сокровенных тайниках до нервной дрожи загадочной женской души.

Впервые о том, что главная шаманка часто посещает бывший консервный завод, получивший в народе условное название «вампирятник», Андрей услышал пару дней назад, но списал все это на то, что Света скучает по старому другу. Сашат спихнул охрану князя на Скорпа с Хеленой и почти безвылазно торчал в вампирятнике, натаскивая свою команду монстров.

Но со временем тайное становилось явным. Сарафанное радио сработало надежнее людей Быстрицкого — Света поделилась с подругой-шаманкой, а Надя расколола маленькую Наташу как грецкий орех. И теперь Андрею предстояло что-то сделать с этой ситуацией, хотя он совершенно не понимал, что именно.

Побродив по городу и не найдя Светы в обычных местах ее пребывания, Андрей плюнул на самостоятельные поиски и вызвал Быстрицкого. Как он и подозревал, начальник следственного отдела старался контролировать все сложные ситуации в городе и быстро дал координаты шаманки. В последнее время Быстрицкий вообще стал затычкой в каждой дырке — достойного кандидата на пост начальника СБ так и не нашлось, поэтому следственный отдел разрастался в некоего монстра, с которым, как чувствовал Андрей, еще будут проблемы. Но на данный момент эта организация работала как часы, если не считать некоторых недоработок в деле вампиров.

Свернув на Садовую и пройдя по ней несколько кварталов, Андрей вышел к парку, в котором частично находилось стрельбище и соответственно буковая рощица. Света сидела на одном из камней и, слегка раскачиваясь, хлопала в ладоши. Перед ней прямо на траве лежало белое полотенце с россыпью чего-то золотистого.

Андрей остановился возле молодого бука, не желая прерывать занятия шаманки.

— Подожди-и-и, сейчас закончу-у, — нараспев сказала девушка, не прерывая камлания.

Князь отошел к противоположному краю круга камней и присел на расстеленную на камне травянистую циновку — это было обычное место Медведя. Пока шаманка заканчивала свой странный ритуал, он рассматривал буковую рощу. Прошло совсем немного времени, и чахлые саженцы, которые с трудом доехали до Княжеского, уже превратились в молодые и весело шумящие сочной листвой деревца. Они, конечно, не излучали той силы, что чувствовал Андрей рядом с карпатскими буками, но уже сейчас малыши отзывались теплотой на присутствие аданаила.

— Привет, я закончила. Ты чего-то хотел? — прервала размышления князя Света, собирая то, что лежало на полотенце, в маленькую баночку. Теперь Убивец увидел, что это были неживые тельца пчел. Становилось понятно, почему она выбрала именно это место. Метрах в пятидесяти от рощи находилась пасека. Пчелы почему-то не любили магических растений, а в антимагической зоне это было единственное место, где имелось много земных цветов и не очень много людей.

— Чем это ты занималась? — начал разговор Андрей совсем не с того, с чего собирался.

— Работала с духами пчел.

— Зачем? Надеюсь, это не ты их умертвила, а то дядя Коля выест мне мозг, — спросил он, подразумевая местного пасечника, старого и очень нудного мужичка.

— Нет, как раз наоборот. Я услышала, что у него пропал целый улей, вот и решила воспользоваться возможностью, пока духи не ушли. У меня возникла идея повторить «Песню Хаоса».

— Но зачем?

— Да так, просто в голову пришла такая идея. Мы, шаманы, неспособны видеть структуру магических плетений, но видим, как на работу магии реагируют духи.

— А почему пчелы?

— Так, по наитию — они умеют летать роем и искать сладкое.

— И как успехи?

— Не так чтобы очень, — отмахнулась Света. — Но ты ведь не об этом пришел поговорить. Небось начнешь читать нотации по поводу Эдика.

— Что за Эдик? — удивился Андрей.

— Вран, — назвала Света прозвище своего кавалера.

— Да, конечно, — согласился Андрей, удивившись, что у этого зверья еще остались нормальные имена.

— Он — не животное, — тут же отреагировала Света. Мыслей она не читала, но в наблюдениях за оттенками эмоций в человеческом духе ушла довольно далеко. Да и врожденная интуиция у девушки была просто потрясающей.

— Ну по этому поводу у каждого свое мнение. Для тебя он весь такой романтичный, красивый и несчастный, а для меня — просто зверь, лакавший человеческую кровь, как компот.

— Я его не жалею, и романтика здесь ни при чем, — тихо сказала Света, хотя Андрей ожидал скандала или — того хуже — истерики.

— Тогда в чем дело?

— Убивец, скажи — кто мы, по-твоему, такие? — Неожиданно Света подняла голову и посмотрела старому другу в глаза.

— Люди, малыш. Странные, иногда страшные, но — люди. — Он сразу же понял, о чем говорит шаманка.

— Остальные так не думают. Для них мы как раз нелюди. Тебе проще, у тебя есть Надя.

Андрей хотел было сказать, что у нее есть он и Вини, но понял, что это не то.

— А как насчет Бени?

— Он меня боится, — невесело улыбнулась Света.

— Кстати, в последнее время я тебя тоже стал побаиваться, — неуклюже пошутил Андрей, но это помогло, и они оба рассмеялись. — Ладно, крути шуры-муры с кем хочешь, а этих чересчур сердобольных наседок я отгоню. Главное, чтобы Сашат твоего кавалера не прибил под шумок тренировки. С него станется. — Вторая шутка была не остроумнее первой, но тоже вызвала улыбку на печальном лице девушки.

Андрей встал и, пройдя через центр крута камней, помог подняться Свете.

— Пойдем проведаем Анечку, что-то в последнее время я стал пренебрегать своими обязанностями крестного. А насчет того, кто мы такие, — не забывай, что у нас есть друзья, которых намного больше, чем ты думаешь. Вот их мнение и является единственно важным. Пока мы сами не начнем делить нас на людей и нелюдей, поверь, наши друзья этого делать не станут.

Света робко улыбнулась и, как когда-то, при их первом знакомстве, доверительно взяла Андрея за руку.

Так они и прошли почти через все Княжеское — то ли отец с дочерью, то ли старший брат с маленькой сестрой. Никто из встреченных ими горожан не мешал, стараясь поприветствовать издалека, словно чувствуя важность момента.

Скорп, который за последнее время сильно преуспел в трудном деле ненавязчивого сохранения княжеского тела, казалось, вовсе пропал, но Андрей точно знал, что парень где-то рядом. С Хеленой было сложнее — она-то как раз держалась близко, явно отыгрывая роль княжеской свиты, почетного караула и украшения одновременно. Сказать, что это раздражало Андрея, было нельзя, но и радости не приносило.

Как назло, Беня, подобно Сашату с его вампирятами, увлекся сбиванием дружины в серьезное подразделение, и теперь Андрею приходилось в полном смысле этого слова скучать в одиночестве. Он даже начал тосковать по расслабленной атмосфере дружелюбного переругивания. С телохранителями этого не получалось, причем по диаметрально противоположным причинам.

Света почувствовала неладное еще на подходе к больнице, где по-прежнему под плотным контролем врачебной четы жила Аня. Девушка выдернула ладошку из руки князя и побежала вверх по лестнице. Андрей скользнул следом.

На первый взгляд ничего страшного не произошло — ну капризничает ребенок, с кем не бывает. Но плач маленькой Ани не был похож на обычный рев младенца, в нем чувствовалось требование и даже какая-то угроза.

Света быстро подхватила ребенка с рук няни — и Аня моментально успокоилась. Молодая мама стояла спиной к Андрею, но, увидев, как задеревенела ее спина, он понял, что вновь пришло время пророчеств. Внезапно глаза выглядывавшего из-за плеча мамы младенца нашли князя и посмотрели на него с какой-то жуткой осмысленностью, наполненной вселенской печалью.

Света как механическая кукла повернулась к Андрею, и он увидел, что ее глаза затягивает белесая муть.

— Сюда идет Сурок. Они хотят убить тебя… — Сказав это, шаманка пошатнулась и начала заваливаться на ковер. Пораженный странными новостями Андрей не успел даже дернуться, но опытная няня ловко подхватила ребенка и уже укладывала его в колыбель. Сделав свое мистическое дело, Аня моментально уснула. Андрей поднял с ковра Свету и разместил ее в кресле.

— Скорп!

В проеме дверей моментально материализовался вампир.

— Остаешься здесь, за шаманку и ребенка отвечаешь головой.

— Но, хозяин…

— Молчать! Это приказ! — выпалил князь и побежал вниз, успев услышать, как Скорп вызывает по рации Хелену.

Поняв, что беготня — не самое разумное действие в такой ситуации, Андрей остановился и достал рацию.

— Дежурный.

— Дежурный на связи.

— Объявляй тревогу. Код красный. Всем членам военного совета собраться в здании суда.

— Принял. Код красный. Военный совет в здании суда.

Андрей кивнул сам себе и уже быстрым шагом вышел из больницы, направляясь в сторону здания суда, благо оно находилось не так уж далеко. Весь мир и его личное восприятие словно смешались, и время понеслось диким галопом. Как ни странно, он не чувствовал ни растерянности, ни страха, а в голову почему-то лезли сводки и цифры.

«Подвалы готовы на восемьдесят процентов, а ограда на шестьдесят, надо срочно перебросить все силы на ограду, в случае чего разместим людей, как говорится, в тесноте, да не в обиде».

Наткнувшись по пути на возвращающегося со стрельбища Инди, князь отправил мальчика охранять шаманку, благо маленькому аданаилу не было нужды вооружаться.

Входить в пока пустое помещение не хотелось, поэтому он решил дождаться членов военного совета у входа. Погода была прекрасная, и с высокого крыльца бывшего дома культуры открывался чудесный вид на полыхающую целым морем разных красок опушку леса. Блуждающий по цветовому разнообразию взгляд вдруг зацепился за темное пятно высоко в кронах сосен. Андрей не успел удивиться, как в центре пятна что-то блеснуло.

Инди быстро взбежал на второй этаж больницы и, войдя в комнатку сирены, присел на стул у двери. По мнению мальчика, делать ему здесь было совершенно нечего — медсестры откачивали Свету, а нянечка уже успокоила маленькую сирену и уложила ее в колыбельку. Больше всего юного аданаила напрягала неизвестность: он совершено не понимал причин переполоха. Осмотревшись вокруг, Инди только сейчас заметил вампира. Телохранитель князя сидел в дальнем от окна углу, прячась в слабенькой тени, но и этого ему хватило, чтобы не бросаться в глаза.

«Вот зараза, и спрятался же, кровососина», — подумал Инди и, вспомнив имя телохранителя, задал вопрос:

— Скорп, ты чего здесь? А кто охраняет князя?

Вампир смотрел на аданаила пустыми черными глазами, явно не собираясь отвечать. Он был немногим старше Инди, но жизненный опыт делал эту разницу огромной. Проиграв схватку взглядов, аданаил решил зайти с другой стороны — новые способности и статус не сделали мальчика ни властолюбивым, ни надменным, по крайней мере пока.

— Ладно дуться. Мне надо знать. Что здесь случилось?

— Шаманка пророчила угрозу князю, — после некоторой паузы скупо ответил вампир.

— Так чего ж ты здесь торчишь?! — не сдержался Инди, но вновь получил в ответ равнодушный взгляд.

Пока длилось это «общение», старания медперсонала принесли свои плоды, и шаманка постепенно стала приходить в себя. Она посмотрела на Инди пока еще мутным взглядом. Глаза девушки зацепились за лежащую на коленях маленького аданаила винтовку, и она спросила, как о чем-то давно оговоренном:

— Снайпера уже поймали?

— Какого снайпера? — удивился Вини.

— Ну того, что стрелял в Андрея.

Волна страха словно битой ударила в голову Инди, вышибая оттуда все мысли. Но тот же страх заставил мозг мальчика работать как часы — обратно вернулись только нужные рассуждения.

— Скорп, вызывай князя по рации, — сухо отдал команду аданаил и выскочил из комнаты.

С удивляющей его самого ясностью Инди вспомнил карту города и понял, что стрелять в князя могут только с ближайшей от здания суда опушки. Другие направления были перекрыты многоэтажками. Также он понял, что, для того чтобы увидеть эту самую опушку, ему необходимо подняться на крышу больницы, да и то половину обзора перекроет многоэтажка. Где-то на задворках сознания теплилась надежда, что Андрей все же успел войти в здание, но эта мысль была неконструктивной и поэтому не принималась в расчет.

Тревога сжимала тисками грудь, мешая дышать, но он судорожными глотками вталкивал воздух в легкие, понимая, что сейчас тормозить нельзя. Васька уже давно понял разницу между страхом за себя, когда мышцы деревенеют, а конечности наливаются слабостью, и страхом за других — чувством, которое заставляет двигаться даже слабое тело и работать отупевший мозг.

Больно ударившись коленом о потрескавшееся покрытие, юный аданаил замер на краю крыши, всматриваясь в небольшой отрезок далекого леса, ограниченный снизу крышей суда, а слева стеной пятиэтажки. Темное пятно в цветущем великолепии обнаружилось сразу же. Усиленный оптикой натренированный взгляд моментально выделил скрюченную фигурку стрелка из переплетения тускло-зеленых веток, а палец мягко потянул курок. Он не высчитывал формулу деривации и прочую дребедень — времени на это уже не было. На секунду скрюченная фигурка на дереве осветилась маленькой вспышкой, и Васька понял, что опоздал.

Андрей всмотрелся в темное пятно, задаваясь пространными вопросами о природе этого феномена. Ему и в голову не пришло, что это признак угрозы. Даже блеск оптики не заставил насторожиться, и лишь отозвавшаяся голосом Скорпа рация вернула к реальности.

— Князь. Внимание, снайпер. Князь, внимание, снайпер.

Эти монотонные слова, как ключевые части пазла, завершили построение общей картины.

«Жаль. Так глупо», — успел подумать Андрей. Он уже давно заметил за собой эту мерзкую особенность. Когда угроза приходила слишком внезапно, он на секунду застывал. Так случилось в теплице, это же происходило и сейчас.

Тотем вряд ли знал, что такое снайпер, но изрядная порция адреналина, хлынувшая в кровь хозяина, заставила дух зверя-защитника действовать. Аданаил на секунду почувствовал себя куклой. Сидящий внутри тотем, как кукловод, сместил тело Убивца в сторону буквально на пару сантиметров.

Пуля, прошелестев возле виска, с глухим стуком пробила входную дверь за спиной. Андрей уже пришел в себя и, мгновенно присев, прыгнул влево. Теперь все зависело от того, предугадал ли направление прыжка снайпер. Но Убивец так и не узнал, насколько догадливым был его враг. Где-то за зданием послышался приглушенный звук выстрела, и эхом ему от опушки донеся слабый треск веток.

«Умница, Инди, — догадался Андрей. — Похоже, в этом городе тупишь только ты, ваша светлость».

Неприятная мысль вызвала приступ злости, и он побежал в сторону опушки.

Разозленный внезапной угрозой тотем ускорил движения своего хозяина. Убивец несся к лесу со скоростью гепарда. Нырнув в просвет незаконченного проволочного ограждения, он выбежал из антимагического поля и пересек открытое пространство защитного пояса. В лес он нырнул как в воду — мир вокруг моментально изменился, отсекая от человека слишком яркое солнце и существенно ограничивая обзор. На голову тут же посыпалась труха от моментально распавшихся магических растений. Убивец, буквально прожигая в зарослях подлеска дыру, побежал в сторону нескольких высоких сосновых деревьев, росших метрах в двадцати от опушки.

Снайпер выбрал позицию довольно грамотно — точно между хуторами. Он не потревожил ближайших к антимагической зоне зарослей эльфийских растений, а выбрал позицию на одном из лесных гигантов. Пришлый аданаил специально искал позицию, возле которой не было видно магических паразитов. Но первое впечатление все же подвело стрелка. Несколько вьюнков с небольшими цветами все же заползли по внешнему периметру сосновой кроны, и снизу их было трудно заметить.

Забравшись наверх, снайпер, сам того не замечая, выжег солидную дыру в цветущей растительности. В результате — проигранная дуэль с малолетним коллегой.

Сейчас стрелок лежал под деревом, а рядом с ним находился тот, кого Андрей хотел бы видеть здесь меньше всего. Здоровяк как раз искал пульс на шее тела. Подняв голову, он увидел Андрея и вдруг как-то сдулся.

— Убивец, ты не понимаешь…

— Конечно, не понимаю и, наверно, никогда не пойму, но об этом мы поговорим позже. Сейчас ложись на землю и не отсвечивай. — Совсем не эти слова хотел сказать князь при виде предавшего его друга, но зрелище выходящего из-за дерева эльфа кардинально изменило ситуацию.

Сурок быстро оглянулся, потом еще раз посмотрел грустными, как у раненого оленя, глазами на Андрея и лег на слой опавшей хвои.

— Солнце осветило мне твое лицо, аданаил, — спокойно сказал эльф, изящно прокрутив в руках древко оружия, с двух сторон увенчанное слегка изогнутыми лезвиями.

— Солнце осветило мне твое лицо, эльф, — так же церемонно ответил князь, чем вызвал удивление на лице соперника.

— Ты убил моего отца. Была ли его смерть честной?

«Даже так? Интересно девки пляшут», — подумал Андрей, с интересом вглядываясь в черты эльфийского принца. Впрочем, самого короля он в свое время не разглядывал, а вот цвет глаз ушастого кое-что напоминал.

— Да, сирена и твой отец отняли жизнь моей жены и моего ребенка, — ответил аданаил, чувствуя, как из глубины души всплывает былая ярость.

— Смерть моего отца была честной, человек, — кивнул эльф. — Примешь ли ты мою месть, аданаил?

— Я приму твою месть, эльф. — Андрей пока придерживался церемониала вызова, о котором узнал из рассказов Фиаллимонотара, но с каждой секундой и язык, и лучшие представители эльфийского рода теряли последние крохи привлекательности, оставляя после себя только пепел ненависти.

Они одновременно шагнули друг другу навстречу. У Андрея было всего лишь несколько секунд, чтобы воспользоваться «гюрзой», а затем преимущество в оружии переходило к эльфу. Он успел сделать только три выстрела. От первых двух пуль эльф ушел изящными уклонами, а третью сбил лезвием своего оружия.

— Твою ж мать! — удивленно выдохнул Убивец. Такое он видел только в фантастических фильмах, да и то лишь в тех, которые совсем уж теряли связь с реальностью. В следующий миг ему пришлось резким движением убрать руку с пистолетом назад, чтобы не потерять и то и другое.

Порхнув невесомой бабочкой, крылатое оружие недовольно фыркнуло одним из лезвий, словно расстраиваясь, что не смогло испить крови. Но второй клинок тут же скользнул к человеку, грозя пробить шею. Андрей резко завалился назад, одновременно компенсируя инерцию махом левой ноги. Движение было похоже на неуклюжее па из очень странного балета, но это был не балет, да и па оказалось не таким уж неуклюжим. Увесистый берц угодил эльфу под ребра и заставил отскочить от врага и очертить вокруг себя сверкающую завесу из размывшихся в воздухе лезвий.

«Это не очень хорошо», — подумал Убивец, перетекая в низкую оборонительную позицию. Он чувствовал, что даже с помощью тотема не успевает за движениями врага, и что самое неприятное, попытка выпустить тотем на эльфа закончилась неудачей. Зверюга почему-то наотрез отказывалась покидать оболочку духа своего хозяина.

Андрей вглядывался в глаза противника, стараясь не пропустить зарождающейся там атаки, и судорожно старался найти выход из сложившейся отнюдь не в его пользу ситуации. Зажатый в правой руке пистолет уже не казался грозным оружием. Он вносил некоторую непредсказуемость в рисунок боя, и только. Поэтому стрелять сейчас, израсходовав магазин и потеряв этот самый фактор неожиданности, было попросту глупо. Как же ему в этот момент не хватало любимого клинка, который, как назло, висел на стене в кабинете.

«Что же де…»

Додумать эту мысль он не успел.

Откуда-то сбоку, откуда князь никак не ожидал атаки, прилетело массивное тело и сбило его с ног.

Через два поворота бесконтрольного кувыркания в обнимку с новым соперником он все же сумел прийти в себя и отбросить Сурка в сторону. Как ни странно, здоровяк не сопротивлялся, более того, он отвалился набок совершенно безвольно. Убивец рывком вскочил на ноги и заметил, что из тела егеря торчит длинная стрела, уже сломанная во время их совместного кувыркания.

Все происходящее начало напоминать дурной сон, в котором события наслаиваются друг на друга без малейшей логики.

Персонажи этой безумной пьесы выскакивали на сцену как чертики из табакерки. Убивец быстро посмотрел на своего главного соперника и тут же понял, что появление лучника для эльфийского принца было таким же неожиданным, как и для людей.

Эльф сделал в сторону аданаила какой-то жест скрюченными пальцами. Князь так и не понял, был ли это призыв к ожиданию или оскорбление, но решил не спешить с выводами, увидев, как эльф скользнул к зарослям смешанных магически-обычных кустов. Уже на подходе из кустов в эльфа полетела длинная стрела — копия той, что торчала сейчас в Сурке. Принц отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и длинным прыжком влетел в заросли. Тут же оттуда послышался сдавленный крик, и вот эльф уже идет обратно, а с раскачивающегося над самой землей лезвия стекает кровь.

— Продолжим, человек? — криво усмехнулся эльф.

Убивец, горестно вздохнув, вновь плавным движением перетек в защитную позицию, но так и не успел завершить перехода — за спиной послышалось знакомое рычание.

«Да что ж это такое, нам дадут сегодня закончить или нет?» — раздраженно подумал Убивец, удивляясь собственным мыслям. Рычание за спиной стало глуше, затем оборвалось вместе с шорохом опавших иголок.

— Вини! Нет!

С таким же успехом он мог бы попытаться остановить разогнавшийся локомотив. Сашат проскользнул мимо аданаила и налетел на эльфа.

— Да чтоб тебя, — процедил сквозь зубы Убивец, отбрасывая благородство. Он шагнул в сторону, открывая линию огня, и выпустил в эльфийского принца все оставшиеся в магазине пули.

Сегодня князь видел много удивительного, но от того, что случилось дальше, у него буквально отвисла челюсть. Эльф внезапно засеменил назад, а затем вдруг остановился и завертел своим «пропеллером». С одинаковой небрежностью он смахнул летящего к нему Сашата и отбил все пули.

«Ну или почти все, — подумал Андрей, увидев расплывающееся на плече соперника темно-красное пятно. Впрочем, этого было мало, чтобы вывести эльфа из игры. Он посмотрел на бесполезный теперь пистолет. — Шах и мат».

Как ни странно, догадка оказалась верной, только с другой полярностью. Воздух расколол до боли знакомый звук выстрела из СВД. Эльф нелепо дернул головой и упал на спину, заливая подушку из светло-коричневых иголок своей темной кровью.

Андрей стоял на месте, тупо глядя на поверженного врага. Он было попытался посчитать, сколько раз менялась ситуация за последние десять минут, но затем плюнул на это дело, справедливо полагая, что у него хватает и других забот. Сразу два близких ему человека могли уже уйти за грань жизни. Выбор, к кому бежать в первую очередь, был очевиден. Метнувшись в сторону толстенного осинового ствола, принявшего на себя летящего Вини, он облегченно выдохнул. Меленький егерь, шипя сквозь зубы витиеватые ругательства, старался зажать неприятный, но явно не смертельный порез на груди. Убедившись, что с другом все в порядке, Андрей оглянулся назад и увидел целую толпу. Над Сурком склонились сразу и Док, и Света, а Зверь в сопровождении санитара направлялся к ним. Вдобавок по лесу шастала прорва пограничников. Шаманка, словно почувствовав взгляд князя, подняла голову и успокоительно кивнула.

Ощутив неожиданную слабость, Андрей подошел к дереву и присел рядом с Вини. Третьим к ним приземлился Инди. Васька тоже потихоньку отходил от шока и, вцепившись в непомерно большую для него винтовку, начал мелко дрожать. Андрей, качнувшись корпусом, толкнул мальчика плечом.

— Васька, это который раз ты меня спасаешь?

— Не наю, — промямлил Инди и шмыгнул носом.

— «Не наю», — передразнил его Андрей и начал смеяться, через секунду его смех подхватил Васька.

— Хватит ржать, сволочи, — сквозь зубы прошипел Сашат, которому санитар сшивал края раны на груди. Он судорожно пытался сдержать смех, но без особого успеха. Через секунду под деревом ржали все, включая санитара.

Отсмеявшись, Андрей вытер набежавшие слезы. Неожиданно его отвлек голос Хелены. Удосужившаяся наконец-то явиться телохранительница без малейшего смущения обошла поляну и подошла к единственному фигуранту боя, возле которого не крутились люди.

— Хозяин, а наш ушастик-то еще дышит.

Эти слова вызвали на поляне немую сцену не хуже гоголевской.

— Ну ни фига ж себе Маклауд, — высказал общее мнение Сашат.

Белые с синеватым оттенком стены огромного помещения плавно сходились над головой, принимая вид внутренней стороны огромного бутона. Впрочем, не настолько огромного, как «купольный зал» королевского летающего корабля. Этот факт бесил наставника ордена смерти, так же как и многое другое, — несмотря на все доводы, Совет наставников отказал Аилу в претензиях на собственность Эдерая. Лишь королевский щер был отдан ему, и то как подарок принцу.

Раздраженно осмотрев слишком маленький зал и соответственно слишком жалких на этом фоне «поводырей», а также парочку совсем уж никчемных оракулов, Аил прикрыл уставшие глаза опухшими веками, и тут же его воображение нарисовало россыпи костей в «Залах праха».

«Неужели я действительно схожу с ума?» — подумал наставник, вспоминая предостережения Олориуна. Маг разума наверняка высказал не все свои опасения, но то, что он выдал после неудачной попытки залезть бывшему лорду-разведчику в мозг, оптимизма не внушало. Аил сам не знал, почему именно сейчас он вспомнил о подозрениях разумника. Возможно, долгое ожидание и тупость подчиненных усилили его подозрительность?

Раздражение вновь вызвало щемящую боль в груди, отдающую в голову. Как ни странно, россыпи звериных останков в «Залах праха» успокаивали Аила, снимая лишнее напряжение. Для эльфа подобное явление было не просто странным, а абсолютно невозможным — дети леса тянулись к жизни и ярким краскам, а то, что нашелся высокородный, стремящийся к совершенно противоположному, говорило об его ненормальности.

— Пусть сожрут темные боги их гнилые души. Я буду жить, как пожелаю, и делать все, что нужно для мести, — пробормотал Аил.

Тихий голос предводителя услышал один из «думающих о смерти»:

— Да, мой повелитель?

«Вялый росток», — раздраженно подумал Аил, восприняв чрезмерную внимательность орденца как признак тупости. Сейчас ему остро не хватало такта и понимания Садалака, но «старший думающий» летел на другом корабле и контролировал не совсем надежного лорда из клана Древесного Корня. В последнее время чужой лорд начал сомневаться — слишком уж долго они кружились на одном месте в ожидании неизвестно чего. Даже небольшие налеты на звериные селения не успокаивали кровожадного эльфа, в своей ненависти к людям переплюнувшего даже Аила.

«Если сейчас ничего не произойдет, я кого-нибудь убью. Например, это никчемное создание», — подумал Аил и посмотрел на молодого «думающего». Факт молодости почти всех командиров среднего звена тоже безмерно бесил наставника — опытные воины почему-то не разделяли восторгов молодежи и предпочитали оставаться в войсках своих лордов. А вот «неразвитые ростки» шли за славой и подвигами вопреки мнению своих лордов.

«Думающий», похоже, прочел во взгляде наставника что-то нехорошее — он вздрогнул и даже отступил на шаг назад.

Неизвестно что ждало молодого эльфа, попавшего под горячую руку наставника, но вдруг оживились оракулы у подножия платформы с троном.

— Что? — нетерпеливо вскочил Аил.

— Мы почувствовали смерть вашего посланника, — ответил более опытный, но, к сожалению, менее сильный оракул в паре.

— А принц?

— Привкуса смерти королевской крови мы не ощутили.

— Так он жив или нет?

— Привкуса смерти королевской крови мы не ощутили, — спокойно повторил свои слова оракул.

Его напарник судорожно сглотнул — молодой эльф был гораздо сильнее своего коллеги, но при этом не блистал ни смелостью, ни умом, что обесценивало все его таланты.

— Хорошо. Найдите мне место смерти, — раздраженно отмахнулся Аил, раздумывая о том, погиб его посланник от рук аданаила или же это просто несчастный случай. Если верно второе предположение, то прахом шли все приготовления, и оставалось уповать только на смерть принца. Именно на способность оракулов чувствовать смерть на больших расстояниях и рассчитывал Аил в поисках логова своего врага. Сильные оракулы смогли бы ощутить смерть не только в пространстве, но и во времени, но два этих уродца, согласившиеся работать с опальным наставником, могли не так уж много.

— Я не уверен, что мы сможем точно определить место, — отвлек Аила от раздумий старший оракул.

— Что? — взорвался эмоциями Аил. Его уши плотно прижались к голове, выказывая крайнюю степень бешенства. — Если к заходу светила вы не найдете нужного мне места, я вырву сердца из ваших гнилых тел!

От такого обещания старший оракул позеленел, а младший попросту закатил глаза и потерял сознание.

— О темные боги, за что вы меня наказываете?! — взмолился наставник ордена смерти, и теперь уже позеленели все присутствующие в зале. Настолько открыто взывать к темным богам мог только безумец.

Глава 9 АТАКА

Большое помещение, раньше выполнявшее функции кинотеатра и актового зала одновременно, с трудом уместило всех, кого владетель Княжеского пригласил на Большой Совет. Среди народа еще не улеглось обсуждение вчерашнего поединка местного князя и эльфийского принца, поэтому многие обговаривали это событие прямо в зале. На сцене за столом рассаживались руководители города и, соответственно, княжества. В зале собирались те, кто представлял руководство на местах: хозяева больших хуторов и хуторских сообществ, представители близлежащих поселков и делегаты от дальних поселений, также входивших в состав нового государства. К тому же у самой сцены, буквально в первом ряду обитых дерматином скамеек, расселись пятеро управленцев из Демидова. Они тоже обсуждали недавний бой и то, как он повлияет на будущую жизнь княжества. Судя по лицу Егорыча, предположения выдвигались самые дикие — сам-то он уже узнал у Андрея все подробности происшествия и хитро поглядывал то на собеседников, то на сидящего на сцене князя.

Когда один из витязей дружины наконец-то закрыл входную дверь и показал жестом, что все уже собрались, Андрей встал из-за стола и вышел к краю сцены.

Шум в зале постепенно начал стихать.

— Итак, господа, я попросил вас всех собраться, чтобы объявить о тревоге первой степени, или красном коде, как кому больше нравится. Думаю, что за пару дней мы закончим убежища и защитный периметр.

— А что случилось? — послышался голос из зала.

— Ну что случилось, я думаю, вы уже успели обсудить до малейших подробностей и добавить кое-чего от себя. Вкратце скажу, что вчера мне пришлось столкнуться с сыномпокойного короля эльфов, и это уже настораживает. Если один ушастый знает, где искать наш город, то и остальным это может быть известно. Не думаю, что у нас очень много времени, но надеюсь, пара дней все-таки есть. Поэтому без лишней паники все, кто живет в тридцатикилометровой зоне вокруг города, пусть готовятся к эвакуации в убежища.

— И сколько нам там сидеть? — послышался тот же голос, и Андрей, присмотревшись, узнал Петра Косаря — одного из тех шустрых активистов, которые суют свой нос всегда и всюду.

— Не буду спрашивать, как ты здесь оказался, но вопрос в общем-то правильный, — ответил Андрей, замечая, как из-за кулис выглядывает Беня. Одессит сначала хмуро посмотрел на витязя у входной двери, а затем послал лучезарную и многообещающую улыбку Косарю.

— Я не знаю, когда явятся ушастые гости, поэтому и не объявляю эвакуацию прямо сейчас. Но как только появится такая необходимость, я прошу проявить максимум спокойствия и помочь своим односельчанам эвакуироваться быстро и без проблем.

— А как насчет нашего барахла? — спросил кто-то из другой части зала. Косарю хватило Бениной улыбки, и он больше не встревал в разговор.

— Правильное слово: «барахло», — жестко сказал князь. — Спасаем только жизни людей. Скотину и громоздкие вещи оставляем на месте. Эльфам человеческие пожитки не нужны, а долгие сборы могут обернуться смертью ваших родных и близких.

Зал недовольно загудел, обсуждая эту новость, и Андрей уже пожалел, что решил сыграть в демократию. На военном совете еще вчера вечером они обсудили порядок эвакуации и заполнения убежищ — все дальние хутора будут вывозиться тракторами и дизельными машинами, а ближние придут пешком — расчетное время составляло приблизительно от двух до трех с половиной часов. Тогда же всплыл вопрос о вещах. На совете все дружно решили не заморачиваться с барахлом и, похоже, сделали ошибку, которая сейчас вылезла наружу.

Народ недовольно гудел, некоторые повскакивали с мест. Из зала стали доноситься недовольные выкрики:

— У меня три коровы-рекордистки! Кто потом детей кормить будет?!

— А если они сожгут наши дома?!

— Надо добро хотя бы закопать!

— А если мародеры…

Андрей начал чувствовать приближение паники и мысленно схватился за голову. Спасение пришло совершенно с неожиданной стороны. Из-за кулис выскочил боец и подбежал к сидевшему за столом Гаврилову. Военный министр княжества быстро подошел к князю.

— Тихо! — выслушав Гаврилова, закричал Андрей, но, увы, разгоряченный народ не услышал его призыва. — Тихо!!!

Пистолетный выстрел неприятно ударил по ушам. Все моментально замолкли и с недоумением уставились на Беню.

— А ну, ша! Это вам не привоз! Всем слушать князя! — сделал «страшные» глаза одессит. Все дружно перевели взгляд на Андрея.

— Боюсь, наше собрание закончено. Дальние посты засекли эльфийские летающие корабли.

В зале повисла тяжелая пауза, которая вот-вот должна была разразиться паникой, но Беня и здесь влез вовремя:

— Ша! Кому я сказал?! Или еще раз пальнуть?! Могу даже кому-нибудь в ногу. — Его речь превратилась в нечто совсем уж по-одесски блатное, даже привычное «ша» прозвучало как «шя».

— Без паники, — перехватил фокус концентрации всеобщего внимания Андрей. — Мы все успеем. Подлетное время вражеских кораблей три часа. А теперь отправляемся по домам и начинаем эвакуацию. Барахла не брать! Кто не уложится в два с половиной часа, останется за периметром, на корм вурдалакам. Все, время пошло.

Закончив свою пламенную речь, Андрей посмотрел в зал и увидел замершее от страха стадо. Люди смотрели на своего князя с явной опаской. Он осмотрелся и понял причину их беспокойства. Слева стоял Беня, так и не спрятав «гюрзы» в кобуру, а справа и немного сзади хищно оскалился Сашат.

«Да уж. Три богатыря, блин. Интересно, как быстро разбежится народ после драчки с эльфами? Если, конечно, это „после“ будет», — подумал Андрей и решительно ушел за кулисы.

Только после этого, словно по команде, народ двинулся к выходу, даже создав небольшую давку.

На выходе из здания князь наткнулся на демидовского старосту со свитой.

— Егорыч, может, выделить тебе транспорт?

— Не стоит, транспорт и вам сгодится, — отмахнулся Максименко. — Мы и на коняжках домчим быстрее ветра.

— Ну как хотите, — пожал плечами князь, с сомнением рассматривая одного из сопровождающих старосты. Низенький и довольно упитанный дядька так же, как и князь, не разделял уверенности коневода в кавалерийских способностях демидовцев, которые явно не буденновцы.

— Ну, с Богом.

Неожиданно для себя Андрей подошел ближе и обнял невысокого старосту.

— И ты береги себя, Андрюша. И это, накостыляй уродам ушастым, — похлопал Егорыч Андрея по спине и, отойдя на шаг назад, перекрестил. — Бог в помощь.

Князь шел от перепрофилированного в суд дома культуры и наблюдал за действиями своих людей. Внешне все было нормально — жители города перемещались хоть и бегом, но в нужных направлениях, и растерянной суеты не наблюдалось.

Судьба в очередной раз подбросила Убивцу неприятный сюрприз, но в кои веки он оказался к нему хоть немного готовым. Еще ночью в сторону Чернигова ушел бэтэр с несколькими радиостанциями и снятым с обсерватории малым телескопом. Андрей как чувствовал, что ушастые вряд ли станут топать из Европы пешком. Предосторожность оказалась не напрасной, и слишком уж оперативно отреагировавшие на пленение принца корабли удалось засечь на расстоянии трехсот километров от Княжеского. Из расчета скорости летающих луковиц сто километров в час теоретически им должно было хватить времени на полную эвакуацию. Но это теоретически, иначе пришлось бы использовать план «Б», а князю этого очень не хотелось.

Пока люди сами справлялись с поточными делами, а до боя оставалось около трех часов, поэтому Андрей решил не откладывать разговор с Сурком на потом — слишком уж неприятной была вся эта история. К тому же где-то в глубине души теплилась надежда на то, что произошедшее было простым недоразумением.

По пути до казематов рядом с князем материализовались оба телохранителя, и только сейчас он вспомнил, что при объявлении красной тревоги военный совет обязал приставить охрану к каждому из министров, а Убивцу вообще удвоить. Конечно, можно поспорить, но не до того. Андрей вообще считал охрану совершенно бесполезной — как-то так получалось, что в моменты серьезной опасности он всегда оказывался один, хотя в оранжерее помощь Сашата была более чем кстати.

Сурок «отдыхал» в переоборудованной под палату камере в полном одиночестве, если не считать охранника у двери. Старые друзья хоть и порывались увидеть здоровяка, но все же решили отложить воссоединение до момента, когда Андрей во всем разберется. А предпосылки были очень нехорошие: пророчество шаманки и присутствие Сурка рядом со снайпером не оставляло сомнений в том, что он пришел убивать старого друга. Как бы этому другу ни хотелось верить в противоположное.

Андрей не знал, с чего начать разговор, поэтому прямо с порога решил предоставить слово Сурку:

— Вчера ты принял на себя мою стрелу, поэтому я дам тебе возможность выговориться.

Егерь выглядел не очень хорошо — вошедшая под ребра стрела не убила его, но что-то серьезно повредила. Как ни странно, она почему-то оказалась без магической начинки, но с каким-то ядом. К счастью, с растительной отравой Света справилась легко, а Док еще на поляне грамотно заштопал егеря. Потом была двухчасовая операция, и врачебный консилиум вынес вердикт — жить будет, если ему это позволят. Конечно, убивать старого друга Андрей не собирался, но если подтвердятся худшие предположения, то Сурку придется посидеть взаперти.

Здоровяк мучительно вздохнул и посмотрел на хмурого князя. Неожиданно его растерянное и печальное лицо стало сердитым.

— …А еще я вчера кончил группу спецов, которые шли отбирать у тебя какую-то «шишку». Вот только к снайперу не успел. Правда, драки с Мангустом я бы не сдюжил — он аданаил, а против пули с копьецом не особо-то попрешь.

— Ну не скажи, есть тут умельцы, — с улыбкой ответил Андрей, вспоминая бой с принцем. На душе потеплело, и даже стало легче дышать. — Скорп!

В комнату тут же заглянул телохранитель.

— Позови Сашата и Свету, одни должны быть где-то поблизости.

— Чего их звать, вон они в коридоре торчат.

— А кто такой Сашат? — нахмурил брови Сурок.

— Ах да, ты же не знаешь, только не падай в обморок, — поспешил предупредить друга Андрей, и в этот момент в комнату влетела Света. Она с разбегу запрыгнула на кровать Сурка и начала его целовать, но, заметив, что больной не только морщится от боли, а к тому же привязан к кровати ремнями, сначала охнула, а затем принялась отстегивать ремни, ворча под нос что-то явно нелицеприятное для Андрея.

— Привет, Светка, — наконец-то смог выдохнуть Сурок. Затем его глаза вдруг округлились, когда взгляд наткнулся на Сашата: — Блин, чувак!

— Ага, я сам офигеваю, — улыбнулся Вини, подходя ближе.

Некоторое время Сурок переводил взгляд с боевых товарищей на не менее боевую подругу, которая с умильным лицом гладила его по руке, и вдруг заплакал.

— Я думал, что никогда вас не увижу.

Света крепко обняла здоровяка, закрывая собой признаки его слабости.

Через пятнадцать минут, когда все успокоились, Андрей узнал историю того, как Сурок решился уйти от Бати. Еще во время разговора после боя двух бэтэров все произошедшее заставило добродушного здоровяка задуматься. Раньше он просто шел за командиром, не подвергая сомнениям его решения. Анализ того, что он видел, но не хотел замечать, дал не очень радужные результаты, но и после этого Сурок оставался рядом с Командором. Последней каплей стал приказ убить Андрея. Батя, конечно, не стал посвящать Сурка в этот план, но он допустил одну ошибку — среди не понимающей русского языка прислуги оказалась венгерская девушка, которой очень симпатизировал Сурок. Долгие вечерние беседы под звездами не только улучшили ее знание русского языка, но и проинформировали обо всех приключениях добродушного егеря. Девушка знала, что Андрей, он же Убивец, очень важен для ее мужчины. Услышав, как Командор отдает приказ Мангусту ликвидировать этого самого Убивца, чрезмерно любопытная девушка тут же рассказала все Сурку.

Отправив девушку к родне, егерь собрал свое снаряжение и пустился в погоню. Отряд из пяти вооруженных спецназовцев он догнал только на границе России с Белоруссией. В лесу шансов у городских бойцов против егеря не было, жаль только, снайпер к этому моменту ушел вперед — Мангуст вообще отличался нелюдимостью. При жизни.

Двадцать минут, проведенные в компании друзей, были последними мирными мгновениями перед битвой, и Андрей был искренне благодарен судьбе за эту передышку.

Попрощавшись с Сурком, князь приказал поджидавшему его Быстрицкому эвакуировать все тюремное хозяйство вместе с пленниками, а раненого егеря отправить в медицинский бункер.

На выходе из казематов Андрея ждал еще один сюрприз — на плиточной дорожке между клумбами в ряд стояли восемь колоритных фигур.

— Это что за голливудские замашки? — спросил он у ехидно улыбавшегося Сашата, рассматривая одетых в черные комбинезоны вампиров. Слишком свободные для не очень крупных подростков одежды, судя по всему, из гардероба танкистов, были подтянуты в определенных местах, поэтому очень напоминали форму, в которую американский синематограф облачал японских убийц. Образ завершали торчащие из-за спин рукояти катан, и лишь у двоих были однотипные с нагинатой Сурка алебарды. Но это было еще не все — каждый из вампиров повязал на голову большой кусок ярко-красной ткани, закрывая лицо на манер исламских террористов.

— Согласен, с красным перебор, но это уже их самодеятельность, а я и не стал спорить.

— И что мне с этим цирком делать?

— Да что хошь — хоть в атаку на магов пускай, хоть расстреляй прямо тут. В общем, идущие на смерть приветствуют тебя, — с пафосом заявил Сашат, и, что самое странное, никто из вампирят не дрогнул, услышав это заявление.

«Офонареть, это ж еще дети. К тому же кто-то из них является кавалером Светки», — озадаченно подумал Андрей. Но тут же напомнил себе, что перед ним законченные и безнадежные наркоманы, вдобавок психически нестабильные существа, не так давно пившие человеческую кровь. Так что долой сантименты, и начинаем воевать.

— Добро, пусть будут в резерве, рядом со мной. А то вряд ли кто-то из командиров Гаврилова, да и он сам, сможет вытерпеть этот зоопарк. Все, топаем на командный пункт. Пора принимать гостей.

ГКП — главный командный пункт Княжеского — находился в юго-западной части города. Андрей на пару с Гавриловым справедливо решили, что эльфы не станут ходить кругами и оборону с этой стороны нужно усилить как минимум вдвое. Перед бетонным куполом ГКП расстилалось открытое пространство с сетью дотов, а дальше виднелось ограждение из нескольких рядов «егозы».

В бункере князь уже успел побывать раньше, но это еще в начале строительства. Теперь же, когда на стенах появилась аппаратура, а в стрелковых нишах торчали спины сидящих на специальных сиденьях пулеметчиков, большое куполообразное помещение больше не выглядело голой и нелепой пещеркой.

Еще пять аналогичных КП были разбросаны по всему периметру города — они несли функцию не только усиленной огневой точки, но и были местом, где сходились подземные ходы от дотов соответствующих сегментов обороны. И все же ГКП сильно отличался от других не только размерами, но и тем, что рядом была сконцентрирована вся артиллерия: семь гаубиц Д-1 в обустроенных для круговой навесной стрельбы капонирах, а у самого здания стояли два «пиона».

Андрей не знал, кто занимался разработкой интерьера ГКП, но этот «кто-то» явно насмотрелся фантастических фильмов. Помещение больше походило на рубку космического корабля. Особо «удалось» место для князя — ближе к задней части стояло небольшое возвышение с мягким офисным креслом в окружении шести экранов, на которые выводились данные от наблюдателей, изображения с камер и расположение датчиков. Так что Андрею предоставлялась возможность наблюдать за обороной с удобствами, в отличие от остальных, которые будут смотреть через амбразуры.

Гаврилов с ехидной улыбкой приглашающим жестом указал на кресло.

— А фиг тебе, Василь Федотыч. Взялся рулить обороной — так полезай в лукошко.

Пограничник не особо возражал, он лишь пожал плечами и с явным удовольствием уселся в кресло. Что-то подсказывало Андрею, что без увлечения фантастикой здесь не обошлось.

— Что у нас с эвакуацией? — спросил он у полковника.

— Отставание от графика минут на двадцать.

— Плохо.

— Да уж не весело. Как мы и боялись, народ тащит с собой коров и даже свиней. Чего уж говорить про барахло.

— Нужно поторопить.

— Уже. Быстрицкий отправил своих людей, а в особо проблемные места пошел Беня.

— Тоже верно, — согласился Андрей, представив, как одессит будет ускорять обстоятельных брянских мужиков. — Надеюсь, все ценные кадры уже в бункерах.

— Да, кроме тех, кто вне досягаемости.

— Не понял.

— Стармех с бригадой техников и Студент.

— Еще раз не понял! — удивился Андрей, но тут же вспомнил, как два дня назад Стармех в который раз пристал с вертолетной идеей, а он, не особо задумываясь, дал согласие. И вот теперь эта небрежность вышла боком. — Вот дебил!

— Да не убивайся ты так. Группа наблюдения перед отступлением связалась со Студентом. Так что Константиныч в курсе.

— Но Чернигов прямо на линии атаки.

— Ничего, Стармех мужик тертый, выкрутится. Ты лучше займись своими чудиками. Все эти ваши шаманы с колдунами и вампирами вне моей юрисдикции, так что рули сам.

— Принял, — отрапортовал Андрей и, осмотревшись, убедился, что командиры всех подразделений «чудиков» находятся рядом. — Инди, ты и Белка — на бэтэры. Чена — в убежище, рано ему еще. Назначаешься старшим мобильной группы.

— Есть, — совершенно серьезно козырнул Васька и выбежал из бункера.

— Зверь, идешь с Васькой на головном, если что — присмотришь, но не мешай мальцу командовать. Шаманами рулит Света.

— Принял, — кивнул шаман и выскочил вслед за юным аданаилом. Практически сразу в приоткрытые бронированные двери вошла шаманка.

— Света, пусть шаманы соберутся здесь. Медведя отправишь на усиление к Бене, когда тот вернется. И еще, мне нужна Анька, точнее, саламандра, а без малышки браслет сюда не притащишь. Как ты насчет этого?

— Нормально, думаю, здесь ей будет даже безопасней.

— Так, теперь ты, Сашат. Вампиры остаются в резерве. Если что, прыгаем на броню и катим туда, где будет горячо. — Андрей старался говорить не очень громко, чтобы не отвлекать Гаврилова, отдававшего приказы подчиненным как непосредственно, так и в раритетного вида телефон. Но пограничник все же услышал слова князя.

— Э, нет, ваша светлость. Останешься здесь. Я не позволю тебе рисковать.

— Боюсь, господин фельдмаршал, я сам буду решать, что мне делать, — жестко сказал Андрей, но в конце все же примиряюще улыбнулся. — Это моя драка, Василь Федотыч, и есть угрозы, с которыми справлюсь только я и вот эти, как ты сказал, «чудики», а если не справимся мы, городу уже не помогут ни пулеметы, ни даже пушки.

Через два часа Княжеское словно вымерло, на улицах не было видно ни одного человека, за исключением нескольких тонких струек беженцев, вливающихся в защитный периметр и после этого ныряющих в прикрытые дотами входы бункеров.

— Василь Федотыч, что происходит? — спросил Андрей, рассматривая тонкую, но почему-то не прекращающуюся вереницу беженцев.

— То, чего мы и боялись. Мало того что эти тормоза плетутся со всем скарбом, так некоторые вообще остались дома.

— А куда смотрят Беня с Быстрицким?! — взъярился на начальника обороны князь, хотя понимал, что тот ни в чем не виноват. С другой стороны, оседлав всю связь на будущем поле боя, Гаврилов оказался передаточным звеном, так что теперь ему приходилось отчитываться за всех.

— Там вообще капец, пришлось даже морды бить, но стало только хуже. Некоторые впали в ступор, а другие набычились и попрятались в лесу.

— Блин! — Андрей в сердцах ударил по коробу с аппаратурой. Там что-то коротнуло, и связист в наушнике как ужаленный подскочил на своем стуле. — Извини. Так, сколько народу на подходе?

— Чуть меньше полутысячи, — сверившись с данными компьютера, ответил Гаврилов. Нужно еще с полчаса, а подлетное время противника двадцать минут.

— Вариант «Б».

— Мы потеряем возможность закончить все одним ударом.

— Боюсь, у нас нет выбора. — Андрею самому было жаль упускать такой шанс. Если бы эльфы подлетели ближе, у артиллерии города могла появиться шикарная возможность расстрелять летающие корабли как уток в осеннем небе. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы, и шансы города на выживание упали как минимум вдвое.

— Дистанция! — зло рыкнул Гаврилов на ни в чем не повинного связиста.

— Двадцать семь и пять до ближайшего. Идут колонной с интервалом в двадцать километров, — сверившись с показаниями наблюдателей, ответил наводчик.

— Ну вот наши сомнения и развеялись. Всех сразу мы бы все равно не накрыли, но все равно обидно до слез, — проворчал Гаврилов и тут же ухватился за трубку телефона: — Батарея. Спецзаряд, одиночным.

Через секунду снаружи здания грохнуло так, что заложило уши всем присутствующим. Андрей посмотрел на Гаврилова и прочитал в его глазах ту же мысль: «Слишком близко поставили пушки».

— Есть попадание, — вскричал наводчик, улыбаясь. Операторы и связисты радостно загалдели. Их эмоции были вполне обоснованны: выстрел получился просто великолепным. Несмотря на немаленькие размеры корабля, попасть с двадцати семи километров могли только артиллеристы от Бога. Похоже, у Гаврилова имелась парочка таких спецов.

— Спокойно! Это только начало, — приземлил восторженную публику Гаврилов, хотя сам явно был горд за артиллеристов. Он наверняка опасался, что придется потратить как минимум два пристрелочных.

— Подбитый объект отходит назад. Остальные снижаются на дистанции тридцать пять, — уже намного спокойнее доложил наводчик.

Андрей прекрасно понимал мотивы эльфийского военачальника: получить такой подарок в борт с расстояния почти в тридцать километров — это не шутки. Спецзаряд, в отличие от снарядов из простого антимагического сплава, нес в специальных каналах тонкие пробирки с кровью аданаилов. Эксперименты показали, что в антимагическом поле «шишки» кровь сберегает свои свойства больше суток. Донорские запасы аданаилы обновили час назад, так что до завтра о кровопускании можно было не думать. Конечно, если не придется постоянно палить из пушек дальше чем на десять километров.

— Ну что, теперь только ждать, — резюмировал Андрей и, услышав, как Гаврилов вызывает Быстрицкого, остановил его: — Василь Федотыч, не лезь. Наши цеу сейчас могут только навредить.

Нет ничего хуже, чем ждать, — даже догонять намного легче, особенно для славян. Тем более что догоняли сейчас как раз эльфы, а убегали доверившиеся князю люди. Самому же князю приходилось нервно вглядываться в бинокль сквозь амбразуру, с содроганием ожидая увидеть, как на плечах убегающих людей повиснут гвулхи.

Двадцать минут тянулись как двое суток.

— Все! — выдохнул Гаврилов, получив сообщение по телефону.

Впрочем, Андрей и сам уже видел, как хвост колонны наконец-то выглянул из леса, а затем из-под увешанных разноцветными гирляндами сосен вынырнул трактор. В прицепе скачущего по дороге, как сайгак, транспортного средства сидели вцепившиеся в борта беженцы и Беня с десятком витязей.

Поравнявшись с хвостом бегущей колонны, Беня со товарищи на ходу выпрыгнули из прицепа, прикрывая отставших беженцев. Некоторым бойцам даже пришлось помогать женщинам и детям. Это было бы смешно, если бы не было так грустно: у многих мамаш в руках были зажаты не только детские ручки, но и изрядные узлы с вещами.

«Узнаю, кто виноват, — выпорю на хрен, и пусть меня считают сатрапом», — подумал Андрей.

Через несколько минут он с облегчением увидел, как закрылись ворота, замыкая проволочный периметр вокруг города.

Отряд Бени тут же остановился, выцеливая из пневматических ружей опушку леса. Князь мысленно ругнулся нехорошими словами и достал рацию:

— Беня, куда ты суешься на линию огня со своими пукалками? Бегом в убежище, герой, мать твою!

Беня мотнул головой, как необъезженный конь, махнул рукой своим бойцам и припустил легкой трусцой в сторону ГКП. И тут, словно дождавшись этого события, из-под разлапистых сосен хлынула волна гвулхов. Оторвавшиеся от своих поводырей монстры стремглав устремились в сторону города и вот-вот должны были напороться на колючую проволоку.

Бегущие впереди гвулхи прыгнули и словно распластались в воздухе, судорожно цепляясь за ряды «егозы». Несмотря на льющуюся кровь и явно адскую боль, гвулхи-камикадзе висели неподвижно, и лишь подергивание черной кожи выдавало их страдания. Следующие «рожденные в утробе» использовали повисших на колючей проволоке собратьев как ступеньки, разрывая когтями и так уже пострадавшие тела.

— Это что-то новое. Федотыч?

— Да вижу я, — откликнулся начобороны. — Пока ничего страшного не случилось — там еще три ряда «егозы». Впрочем, пора вмешаться.

Гаврилов снял трубку телефона:

— Всем огневым точкам. Огонь по готовности.

Тут же загрохотали пулеметы ГКП, а торчащие из ниш спины задергались от отдачи.

Не отрываясь от бинокля, Андрей продолжал наблюдать за тем, как свинцовые рои из ближайших дотов выкашивают ряды монстров, словно молодую траву. Атака гвулхов захлебывалась, и это было понятно не только людям. Повинуясь беззвучному приказу, гвулхи отхлынули от ограждений. Впрочем, было не очень понятно, кто победил в первой схватке, — защитная полоса вокруг антимагической зоны была усеяна черными телами, но первый из трех проволочных поясов оказался в легкопроходимом для врага состоянии. Однако врага поджидала еще одна неожиданность — третий пояс находился уже в антимагической зоне, так что гвулхи, да и овры, вряд ли смогут к нему даже подойти.

«Надо было оставить в зоне два пояса», — опасливо подумал Андрей, хотя сюрпризов для врага было заготовлено еще предостаточно.

Вторая волна атакующих выплеснулась из леса в виде отливавших сталью фигур. Каждый из овров нес перед собой большой двухметровый щит. Как только овры подошли к ограде, заговорили пулеметы, но пули лишь отскакивали от толстой брони.

— По ногам, — отдал команду Гаврилов.

Рухнувший на землю первый ряд фаланги заставил врага сменить тактику. Андрей, не веря своим глазам, увидел, как овры, смыкая щиты, образуют низко посаженную римскую «черепаху». Впрочем, чему удивляться — искусство боя эльфов раз в сто древнее человеческого.

Разбившись на десяток «черепах», овры двинулись к первой ограде — и как танки буквально подмяли ее под себя.

— Я понимаю, что это дико расточительно, но уж больно удобный момент, — задорно улыбнулся седовласый пограничник Андрею и скомандовал в трубку: — Спиридонов, давай.

Андрей уже догадался, что сейчас будет. За стенами что-то прогрохотало, а затем «черепахи» начали взрываться, разлетаясь в стороны искореженными телами. Вторую ограду успел пройти только один отряд, да и то недалеко. Как только «черепаха» вошла в антимагическое поле, ее передняя часть, словно отрезанная, рухнула на землю, а остававшиеся в живых мутанты развернулись и побежали обратно. До леса не добежал никто — каждый получил как минимум по одной пуле из ПК или осколок снаряда «пиона».

— А шо, неплохо отстрелялись, — резюмировал появившийся в ГКП Беня, заглядывая в бойницу.

— Это только предварительные ласки, — уверенно заявил Андрей, косо поглядывая на командира витязей. — Боюсь, у них тоже хватает сюрпризов. И поэтому тебе лучше быть в городе.

Опушка леса словно вымерла, в буквальном смысле этого слова: в поле зрения ни одного живого существа. Над городом и сосновым бором нависла тяжелая тишина.

— Товарищ полковник, — обратился к Гаврилову оператор, — датчики тридцать два, тридцать три и шестьдесят восемь вышли из строя.

— А вот и маги, — констатировал начобороны и опять взялся за телефонную трубку. — Первая и вторая, квадрат сорок шесть дробь три. Третья и четвертая, квадрат шестьдесят два дробь восемнадцать. Осколочными. По шесть выстрелов.

Когда стены наконец-то перестали вздрагивать, Андрей, тряхнув головой, спросил:

— А что это было?

— Идейка одного из наших наводчиков. Мы расставили электронные маячки в местах, где нет менгиров. И вот если маячок гаснет, значит, поблизости маг.

— Ну не знаю, как-то за уши притянуто.

— Потом посмотрим.

— Ладно, — пожал плечами Андрей, вновь всматриваясь в кромку леса. — Что-то они затихли.

Через десять минут причину бездействия врага объяснил один из операторов:

— Товарищ полковник, противник атаковал огневые точки пять и шесть силами вурдалаков.

Делать в этой ситуации было нечего, поэтому они просто ждали новых вестей.

— Атака отбита, — спустя некоторое время отрапортовал оператор и тут же объявил, что подверглись нападению еще две огневые точки. Похоже, эльфы решили пощупать оборону города в разных местах.

Через полчаса Андрей воспринимал сообщения о новых атаках как обыденные, но внезапно что-то изменилось.

— Товарищ полковник, — отозвался один из наблюдателей, сидящий в самом углу. Насколько было известно Андрею, паренек отвечает за камеру, поднятую над городом на заполненном гелием воздушном шаре. — Я не знаю, как это объяснить, но происходит что-то странное.

— Дай изображение на мой экран, — отозвался Гаврилов.

Князь заинтересованно подошел ближе.

— Да уж, действительно странно, — хмыкнул полковник, наблюдая, как целый участок леса расходится в стороны, словно кто-то сделал гигантский пробор в шевелюре великана. — И зачем они так делают?

На этот вопрос ответили сами эльфы. Внезапно весь экран затянула взвесь из маленьких точек, которые постепенно превращались в палочки.

— Что это, стрелы? — хмыкнул Гаврилов. — Мне даже не смешно. Наводчик, не помню, какой это квадрат, в общем, ты понял.

— Есть, — среагировал наводчик и забубнил в микрофон персональной гарнитуры.

Через секунду стены ГКП вновь затряслись. В кадре выросли облака смешанных с землей древесных щепок и разорванных в клочья веток. Маги то ли были убиты, то ли просто испугались, потому что деревья вновь распрямились, закрывая гигантский пробор.

— Вот так лучше, — хмыкнул полковник, но с ноткой неуверенности. — Как-то все это несерьезно. Что скажешь, Андрей Андреич?

— Я думаю, что они пробуют нас на крепость, как лисица ежика. А дальше пойдет что-нибудь посерьезнее.

— Ну как минимум мы заставили себя уважать, что тоже неплохо. Но меня вот что напрягает. Не знаю, сколько народу могут поднять эти кочерыжки, но если их там тысяч десять, то у нас тупо не хватит боеприпасов. — Гаврилов говорил тихо, чтобы не тревожить своими сомнениями подчиненных.

Сразу за обстрелом из луков эльфы словно растворились в лесу. Еще несколько раз Гаврилов наводил пушки на погасшие отметки датчиков, но приносило ли это хоть какие-то результаты, было пока непонятно.

Затишье дало возможность защитникам города нормально пообедать горячим, а не сухим пайком, и напряжение этого нелегкого дня понемногу спадало. Но уже к вечеру ожидание неизвестно чего вновь начало накручивать нервы людей, — возможно, именно этого эльфы и добивались. Или же просто ждали ночи.

— Если они знают о возможностях приборов ночного видения и тепловизоров, то нахрапом не попрут, хотя о чем это я говорю. Не думаю, что ушастые такие уж большие спецы в электронике, — вслух рассуждал Гаврилов, попивая чай в компании князя, Сашата и Светы. Как временный глава шаманов, девушка по собственной инициативе присоединилась к штабному чаепитию. Командиры специально ушли в обустроенный прямо в ГКП своеобразный кубрик, чтобы не нервировать наблюдателей.

— Вот уж не стал бы недооценивать врага, особенно такого, — подметил Андрей. — Они сумели разобраться в слабости современной цивилизации. Конечно, я понимаю, что необязательно смыслить в информатике, чтобы спалить компьютер, но понимание того, что плевать на крышку ноутбука бесполезно, — тоже немалого стоит.

Андрей потянулся за пирожком и надкусил его, с удовольствием подмечая, что это его любимый, с малиновой начинкой. Обстановка в кубрике становилась совсем уж домашней, но каждый, кто распивал чаи в этой приятной компании, понимал, что за стенами уютной комнаты идет война. Словно подтверждая эти мысли, из соседней комнаты послышался детский плач. Света моментально вскинулась и выбежала в дверь.

Гаврилов вопросительно поднял брови.

— Так надо, — твердо ответил на незаданный вопрос князь, хотя сам не был до конца уверенным, что держать здесь ребенка действительно необходимо.

Момент был окончательно испорчен, к тому же приближались сумерки и, соответственно, время возможной атаки.

Неизвестно, знали ли эльфы о наличии у людей работающих приборов ночного видения, но, как только солнце ушло за невидимый из-за леса горизонт и все вокруг погрузилось в сероватые объятия предвестника ночи, из леса к искореженной ограде метнулись легкие тени.

— А вот это уже серьезно, — нахмурился Андрей, вглядываясь в экран ПНВ. В атаку шли сами высокородные. Гибкие фигуры скользили между обрывками проволоки и с легкостью перепрыгивали через целые участки, используя как опору распорочные столбы. При этом они фантастическим образом сумели не зацепиться за проволоку.

Сумерки вздрогнули от грохота пулеметов, но лишь некоторые из эльфов были сбиты очередями, остальные продолжали свою атаку, непостижимым образом уходя от свинцовых роев.

— Похоже, к нам наведались «тени», — обреченно вздохнул Убивец, чувствуя, как внутри яростно задергался тотем.

— Что еще за тени? — раздраженно переспросил Гаврилов.

— Эльфийская боевая элита. Охотники на аданаилов.

— Вот оно как!

— Только измельчали охотнички за несколько тысяч лет.

— А, по фиг, на кого они там охотники, — совсем уж разозлился полковник, видя, как «тени» перелетают через последний пояс заграждения, без малейших последствий входя в антимагическую зону. Решительно крякнув, он переключил управление одного из постов на себя и нажал несколько кнопок. — Против лома нет приема.

Большое пространство земли сразу за последней оградой вспучилось серией взрывов. В разные стороны полетели комья земли и черные фигурки изломанных тел эльфов. Этот подарок Гаврилов готовил особо. Никто толком не знал, сколько усилий ему стоило найти, а главное, вывезти целый склад мин, причем он это сделал задолго до появления защищенного транспорта. Некоторую часть взрывчатки Бургомистр выторговал для артиллерии, но кое-что осталось как сюрприз для самых шустрых эльфов.

Ни один из «теней» за минное поле не прошел, но, увы, такого успеха удалось добиться только на этом участке. В других секторах обороны получилось задержать только часть нападавших — около десятка «теней» все же прорвались в город.

— Ну вот, Василь Федотыч, пришло и наше время.

— Может, возьмешь пару взводов моих погранцов?

— Нет, вы лучше побеспокойтесь, чтобы прорвавшихся не стало еще больше.

— Постараемся. Удачи, Убивец.

— Посмотрим, — пожал протянутую руку Андрей и направился к выходу, доставая рацию. — Всем «чудикам» внимание! Враг в городе. Беня, разбивайтесь на тройки и ищите эльфов по наводке Медведя. В близкий контакт не лезь, «тени» порвут вас как тузик грелку. Как понял?

— Да шо ж тут непонятного, — недовольно ответил Беня.

— Еще раз, — холодно уточнил князь.

— Приказ ясен.

— Принято.

Уже на выходе их ГКП Андрей наткнулся на Свету.

— Там у Аньки что-то неладное творится.

— В смысле? — с трудом переключился на новую проблему Андрей.

— Ящерица то бегает по спинке кровати, то замирает, уставившись в одну сторону, а малышке это не нравится.

Андрею сейчас было не до детских капризов и странностей в поведении саламандры, но что-то подсказывало, что это важно. Немного подумав, он вызвал диспетчера.

— Диспетчер на связи.

— Дай мне Быстрицкого.

— Быстрицкий слушает, — через секунду ответил следователь.

— Где вы заперли эльфа?

— Третий бункер.

— Все. Отбой. — Андрей выключил рацию и, вытаскивая из планшета карту, повернулся к Свете. — В какую сторону смотрит ящерица?

— Туда, — удивленно приподняв брови, указала на стену девушка.

Сверившись с картой и закрепленным на планшете компасом, князь озадаченно хмыкнул:

— Это уже интересно.

— Что интересно? — тут же переспросила шаманка.

— Все потом, — отмахнулся Андрей, понимая, что от допроса с пристрастием его избавила только напряженность ситуации. — У нас куча эльфов в городе. Направь к Аньке Олежху с Наташкой, пусть присмотрят за ней, да и вообще всем шаманам слушать округу для Гаврилова. А где Сеня? — вспомнил он о рыжем брате Белки.

— С другой стороны города. Все равно бездельничает, пусть хоть эльфов отслеживает.

— Что у нас там? — Андрей ткнул пальцем в сторону леса, досадуя, что только сейчас спросил об этом у шаманки.

— Пусто, — также лаконично ответила Света и ободряюще улыбнулась. Она, как всегда, угадала направление мысли Андрея.

— Ну тогда пошли. Вперед не суйся, и вообще из бэтэра лучше не вылезай.

— Постараюсь, — ехидно улыбнулась девушка и нырнула в приоткрывшиеся двери впереди командира.

Андрей выскочил следом и увидел два бэтэра, застывшие возле бетонного купола ГКП носами в разные стороны.

— Карета подана, — ухмыльнулся сидящий на броне Сашат.

Зверь полез наружу из командирского люка, но был остановлен решительным жестом князя.

— Давай обратно, мне будет лучше у бокового, — скомандовал Андрей, озадаченно рассматривая облепивших броню вампиров. Что-то в этой картине ему явно не нравилось. Осознав, что именно, он достал рацию. — Внимание! Всем, кто решил покататься на броне: лезем внутрь. У эльфов и так достаточно мишеней для стрел.

«Упаковавшись» в броню, Убивец сразу обратился к Зверю:

— Где они?

— Южный сектор. Крайняя пятиэтажка. Беня согнал их с улицы — вот они и засели в доме.

— Хорошо, Клаксон, давай туда.

Бэтэр сорвался с места, как разъяренный бизон. В городе дистанции для такой машины были слишком маленькие, поэтому тормоза скрипнули практически через несколько минут. Подтверждая верность нехороших предчувствий князя, в броню тут же ударились несколько стрел.

Десантировавшись наружу, вампиры во главе с князем тут же забились под стены дома, где наткнулись на команду Бени.

— Кому сидим? — спросил Андрей, подражая одесситу.

— Ой, не смешите меня, я сегодня гороху поел, — ехидно ответил явно чем-то раздосадованный командир витязей.

Убивец проследил его взгляд и увидел смутно знакомого паренька в форменном комбинезоне дружины. Боец привалился к стене и слабо постанывал, держась за перебинтованное плечо. Рядом лежала черная эльфийская стрела.

— Что случилось?

— Попробовали взять чисто, и вот напоролись.

— Беня, блин. Мне что, напоминать тебе правила этикета?

— Да знаю я, какая барышня должна входить первой. Но таки хотелось не портить людям имущество.

— Плевать. Жизнь дороже.

— Любой каприз за ваши деньги, шеф, — пожал плечами Беня и повернулся к Зверю. — Шаман, где там эти идийоты?

— А где одолженный тебе топтыгин? — ехидно улыбнулся шаман.

— Токо не надо мине здесь сверкать остроумием, можно подумать, у тебя оно есть.

— Два на первом этаже, прямо над вами. Еще четверо на третьем с другой стороны здания, — решил не тянуть резину Зверь.

— Может, пусть шаманы поработают? — предложил Убивец.

— Не, не вариант, — покачал головой одессит. — Медведь троих вырубил и тут же выключился сам.

— Да, действительно не вариант.

— Давайте лучше мы сходим, — тут же вмешался Сашат, лучезарно улыбаясь окрысившемуся Бене.

— Все, хватит! — вспылил Андрей, оглядываясь вокруг. — Столпились здесь, как первокурсницы возле ночного клуба. Беня, работай. Сашат, вампиров в оцепление. Только под стрелы не лезьте.

Не успел князь договорить, как Сашат что-то прошипел, и вампиры буквально растворились в темноте.

— Токо не вспоминайте мине потом, что я не говорил вам за имущество, — дипломатично подметил Беня, сжимая в руках две гранаты. Он подцепил кольца на стопорах указательными пальцами и, дернув руками в стороны, забросил гранаты в ощерившееся осколками разбитых стекол окно, так сказать, по-македонски. — Пошли.

Подброшенные парой живых трамплинов Болик и тут же за ним Андроид влетели в окно через секунду после взрыва. Несколько очередей осветили темные провалы окон, и все вновь стихло.

— Чисто, — раздался голос сибиряка.

На лестничную клетку они вышли через дверь отвоеванной квартиры. Впереди пошли два витязя и Беня. Андрей хотел идти следом, но его нагло оттер к перилам непонятно откуда взявшийся Скорп. Князь никак не отреагировал на это несоблюдение субординации, но поставил галочку сделать втык сердобольному Сашату.

Когда он дошел до поворота лестницы между вторым и третьим этажом, витязи уже закрепили на дверях нужной квартиры вышибной заряд и откатились назад.

Казалось, взрыв тряхнул все здание, подняв клубы пыли. Два витязя нырнули в пылевую завесу, и из квартиры послышались короткие автоматные очереди. Внезапно ситуация кардинально изменилась — в сероватой дымке мелькнул темный силуэт, и на площадку выскочил эльф. На неуловимое мгновение «тень» и Беня застыли друг перед другом, зажав в руках свое оружие. За этот короткий миг Андрей успел удивиться дважды — в руках у эльфа были два коротких стальных (!!!) клинка, а Беня наставил на врага совершенно неудобный для ближнего боя АК-74 с примкнутым штыком!!! Это нововведение удивило князя еще внизу, но он не придал ему значения. Время прыгнуло одновременно с соперниками.

Стычка, как и любой настоящий бой, длилась меньше трех секунд: Беня встретил выпад правого эльфийского клинка корпусом автомата и тут же отбил левую руку эльфа прикладом. Затем обратным движением вперед просто и без затей воткнул штык под челюсть врага.

«Незамысловато и очень круто», — подумал Андрей, наблюдая, как Беня делает короткий шаг назад, выдергивая штык. Еще в армии военнослужащий Корчак проходил короткий и очень неуклюжий в его исполнении комплекс работы со штыком. Но о том, что с этим оружием можно творить нечто подобное, он даже не подозревал.

Увидев, как Беня с обеспокоенным лицом метнулся в квартиру, Андрей вспомнил о двух витязях, мимо которых каким-то чудом просочился эльф. Это могло произойти только в одном случае…

К счастью, вариантов оказалось два.

— Блин, я не ожидал, — недовольно ворчал Борода. — Эта зараза скакнула и побежала по стене, как таракан.

— Я тебе дам таракан! — Нервная встряска боя с эльфом и опасения за товарищей нашли выход в крике, и Беня даже не думал себя сдерживать. — Ты у мине сам по стенам бегать будешь. Из спортзала вылазить только до уборной, раззява.

— Извини, командир, — опустил голову Борода. Его напарник предпочел не выходить из кухни и оттуда осторожно подал голос:

— Чисто!

— Шоб вас, бездельники, — раздраженно плюнул одессит и вышел из квартиры.

Внимательно осмотрев посеченные очередями трупы «теней», Андрей выбрался из подъезда и застал сидящего на скамейке командира витязей с сигаретой в зубах. Присев рядом, он спросил:

— Тяжко было?

— Да ну вас, шеф, не в том дело, — вздохнул Беня и опасливо посмотрел на князя. — Я там понял, что при следующей стычке эти твари порвут любого из моих парней. Даже я справился только чудом.

— Да ладно тебе прибедняться.

— Нет, Убивец, ты не понимаешь. Мы недотягиваем, а я видел, как Скорп…

— Стоп, — резко оборвал одессита Андрей, уже догадываясь, что он хотел сказать. — Я сделаю вид, что не понял твоих намеков. И запомни: не то что разговоры, даже мысли о том, чтобы травить моих людей, закончатся очень плохо.

Князь специально выделил слово «моих», чтобы не оставлять Бене ни малейших иллюзий.

— Я все понял, ваша светлость, — вскочил со скамейки Беня, вытягиваясь постойке «смирно». — Готов исполнить любое приказание.

— Всех витязей на охрану входов в бункеры.

— Есть, — по-военному отдал честь одессит и, развернувшись, пошел к своим бойцам.

— Беня, — позвал Андрей. — Нет ничего хуже в этой жизни, чем терять друзей.

— Та шо то за друг, если он может потеряться, как презерватив в нужный момент. То смитье,^[17] а не друг, — фыркнул Беня и быстро побежал к витязям.

Убивец надеялся, что поступил верно: он ослабил активную часть своего «войска» как минимум на четверть.

— Хозяин, — материализовался рядом со скамейкой Скорп, на котором оставалась связь на общей волне. — Диспетчер говорит, что на шестом участке прорыв.

— По машинам! — закричал Убивец и быстро побежал к своему бэтэру.

Оказавшись внутри, он выслушал более подробный доклад от Светы. По словам шаманки, тринадцать «теней» прорвались в районе теплиц.

— Ну что ж, чуть больше, чем по одному на брата, — ухмыльнулся Андрей и хотел еще что-то добавить, но тут бэтэр резко затормозил, а сверху часто застрекотал ПК.

— Не, теперь уже поровну, — самодовольно заявил Инди, не отрываясь от глазка прицела.

Двенадцать фигур нырнули в ночной мрак и уверенно побежали к большой коробке из стекла. Бежали легко, перепрыгивая через неожиданные препятствия, и это неудивительно — ведь самым «слепым» здесь был как раз Андрей: вампирам помогал наркотик, а Сашата в эльфийских лабораториях изувечили так, что он видел в темноте лучше кошки.

Князь бежал намного осторожней остальных — видел он в темноте немногим лучше обычного человека, но наличие тотема сильно подстегивало восприятие, и препятствия он обходил больше по наитию.

Первая сшибка произошла на левом фланге. Один из «красноголовых» резко вильнул в сторону, легко уходя от стрелы, тут же ускорился и практически слился с ночной темнотой. Его бега князь не увидел, он успел рассмотреть лишь саму схватку. В правой руке вампир сжимал короткий клинок вакизаши, а в левой Андрей с удивлением заметил пистолет.

«Это что-то новое», — успел подумать он, рассмотрев, как вампир скользнул к противнику и показательно обозначил атаку едва ли не с двух рук, но ударил все же ногой.

Пропустив удар в колено, эльф завалился вперед и тут же получил скользящий выпад клинка в шею. Кровь брызнула в сторону вампира — эльф, так и не успев восстановить равновесия, от нового удара уткнулся лицом в траву. Победитель ловко ушел от брызг крови, мгновенно развернулся и прицелился в бегущего на него врага. Но тут же вскинул ствол вверх. Со стороны в эльфа врезалась затянутая в кожу Хелена. Сцепившиеся фигуры покатились по траве, но вскочила только вампирша, сжимая в руке два серповидных клинка, уже покрытые темными пятнами.

Столкновение рассыпалось на единичные поединки, и уследить за всеми было невозможно. Князю и прикрывающему его Скорпу не досталось ни одного противника, а «обратившийся» Сашат стоял в окружении трех трупов. Андрей не увидел, как это произошло, и очень жалел — новая ипостась и до этого неслабого егеря убивала с неподражаемой грацией.

— Вы сделали всех, — послышался в наушнике голос Светы.

«Да уж, — мысленно восхитился Андрей, — Беня был прав: простым людям в таком бою делать нечего. Тем внимательнее следить за этой чертовой пыльцой».

Кто-то всегда чей-то сын. Иного в эльфийском обществе не бывает. Каждый высокородный, как бы низко на социальной лестнице он ни находился, с гордостью называет имя своего отца. Но Аил не был каждым, он вообще был исключением из многих правил — упреком множеству устоев и разрушителем огромного количества традиций. Он первый, кто смог запрыгнуть из самых низов к верхушкам кланового дерева. Что бы ни говорили о себе эльфы, как бы ни называли самого ничтожного из своей породы высокородным — пропасть между ними огромна. Сиятельные лорды даже не догадываются, что под сенью клановой рощи существует место, где не принято называть имени своего отца.

Когда Аил стал предводителем стрелков, он кровью и тумаками отвоевывал свое право, называя себя, не поминать родителя. Позже наставнику сына эрла прощали еще и не такое, а после совершения подвига, после того как Аил вернул эльфам Светлый Мир, никто не смел требовать от него того, чего лорд-разведчик делать не хотел. Он — Аил, лорд-разведчик, наставник ордена смерти и старший брат братства крови всех «теней». Разве мог скулящий огрызок, извивающийся как червь в прелом гумосе, мечтать о таком? Нет. Теперь он на самой вершине, он равен самым родовитым из лордов, но благородные выродки ошибаются, думая, что Аил стал таким же, как они.

Очередной гостинец от слишком зубастого зверья рухнул в лес, поднимая к небу тонны земли и кореньев и отвлекая грохотом от тягостных дум. Но Аил лишь улыбнулся — ему вся мощь звериной техники была не страшна. Сразу после того как эльфы заняли свои позиции, овры начали копать. Они вырыли глубокие траншеи для простых «теней», стрелков и «рожденных в утробе», а для Аила и его приближенных был отстроен настоящий бункер из земли и деревьев. Каждый взрыв заставлял немногих оставшихся в лагере «теней» вжиматься в землю — они не считали это унизительным, ведь многие вышли из той же клоаки, что и их наставник. Те, кто был слишком горд, уже лежали под кронами деревьев Светлого Мира изломанными куклами, а то и вовсе небольшими кусками мяса.

— Наставник, «тени» отправились, — поклонившись, тихо сказал Садалак.

— Чудесно, начинаем атаку.

Садалак прикоснулся к виску, отдавая мыслеприказ, и мимо убежища наставника к осажденному городу побежали овры-ветераны, с опаской сжимая в руках человеческое оружие. Задумка Аила была очень сложной, безумно опасной и в то же время гениальной. Для того чтобы совершить то, что он задумал, пришлось собрать «семя хаоса» со всей округи и обыскать каждого, кто мог пронести амулеты с «Песней Хаоса». Тех, кто нарушил строгий приказ «старшего брата крови», выпотрошили прямо здесь, в лесу.

Наставник ордена смерти, несмотря на презрение и ненависть к зверью, не побрезговал воспользоваться оружием врага. Он вообще не страдал брезгливостью.

— Когда «тени» будут в городе, пойдем и мы с тобой, старый друг. Я хочу собственноручно выпотрошить Врага и сожрать его сердце, — выдохнул с каким-то странным возбуждением Аил.

Садалак в очередной раз осторожно посмотрел на своего наставника и задумался: все ли он делает правильно? Аил уже не тот соратник и товарищ, с которым он резал воинов клана Белого Лепестка под тусклым небом Темного Мира. Да, «старший думающий» тоже был «братом крови» и иногда вкушал звериного мяса, но вожделеть чьей-то плоти — это уже слишком. Впервые осторожная мысль о том, чтобы сменить покровителя, закралась в мозг ветерана. Но это после — когда они победят. Ведь предательство недопустимо для тех, кто дорожит своей честью, какими бы ни были оправдания.

— Что?! Этого не может быть!!! Как?! — Мозг Андрея на секунду завис, не веря тому, что поведал Гаврилов.

— Повторяю, — настойчиво жужжал голос полковника в наушнике. — Восьмой и девятый доты взорваны с помощью гранатометов. Сейчас туда выдвинулась резервная рота пулеметчиков, но это ненадолго.

— Твою ж мать… — Князь пришел в себя мгновенно, словно кто-то окатил его холодной водой. — Быстро на борт! Клаксон!

— Я все понял, — моментально ответил водитель.

Грузиться внутрь уже не стали. Сашат с вампирами и Андрей запрыгнули на броню — и оба бэтэра буквально скакнули вперед.

К девятому доту они подъезжали как раз в момент, когда вторая серия гранат смешала мангруппу пулеметчиков с землей.

— Света, выруби гранатометчиков.

— Не могу!

— Что?

— Это овры. В них слишком много магии.

— И ты только сейчас…

— А как я могла выяснить это раньше?! — взвизгнула Света, выскакивая из бэтэра.

— Стоп! — неожиданно оборвал себя Андрей: он понял, что теряет драгоценные секунды. И тут его осенила догадка. — Пчелы!

— Что?

— Пчелы, мать твою.

— Да! — чуть не подпрыгнула Света. — Но они вернутся и подорвут наших. Мне нужна помощь. Зверь!

— Здесь, — откликнулся шаман, следуя за выбежавшей немного вперед Светой.

Света начала быстро хлопать в ладоши, подпрыгивая на месте. Многие решили бы, что девушка сошла с ума, и посмеялись над ее телодвижениями, но всем присутствующим было не до смеха. В каждую секунду из подлеска могли вырваться кометы гранатометных выстрелов, а следом за ними хлынет волна «теней».

Шаманка резко упала на колени и раскинула руки широко в стороны. Тут же в темноте леса начали вспыхивать огненные шары взрывов.

«Штук тридцать. Твою ж мать», — посчитал взрывы Андрей и внутренне похолодел, представив, чем все это могло закончиться.

— Леня, лови! — истерично завизжала Света, вскакивая на ноги и дергаясь, как вратарь перед пенальти. Зверь за ее спиной вел себя не менее странно.

«Кого ловить?» — подумал Убивец, до боли в глазах всматриваясь в пространство перед собой.

В грудь мягко толкнул заворочавшийся тотем. Внезапно ночь словно подернулась зеленоватым туманом, и он увидел маленькие золотистые искорки, летящие из леса. Больше половины пчелиных духов перехватила Света, еще несколько сумел задержать Зверь, но не менее десятка, словно учуяв запах взрывчатки и пороха, устремились к людям и коробкам бэтэров.

«По-моему, мы перехитрили сами себя», — обреченно подумал Андрей, а затем рухнул в пучину злости на собственную дурость. Тотем подхватил волну ярости, превращая ее в силу. Звериный рык пронесся над ночным городом и запрыгал между стволами сосен, вызвав нервную дрожь и у людей, и у эльфов. Наглые и жадные светляки пчелиных духов с испугом отскочили назад и, как нашкодившие щенята, устремились к Свете.

Ярость немного отступила, но Убивец вновь сознательно подхлестнул ее — сейчас не время расслабляться.

— Сашат, шаманов в бэтэр. Быстро!

— Уже.

Тряхнув головой, Убивец повел плечами и медленно вытащил эльфийский клинок, дружелюбно уткнувшийся рукоятью в ладонь.

Подсмотренная у вампира тактика боя с мечом и пистолетом была интересной, поэтому он не тронул удобно закрепленный на спине «винторез» и вытащил из кобуры «гюрзу».

«Мы точно не выживем», — подумал Андрей.

«Но повеселимся», — тут же хором откликнулись тотем и клинок. По крайней мере, так он воспринял их эмоциональный посыл.

— Славно, — выдохнул Убивец и побежал навстречу атакующим «теням».

— Славно!!! — донесся в ответ вопль вампиров, и они скользнули следом, а за их спинами два юных аданаила из башен бронированных машин длинными очередями отсекали всех, кто заходил с флангов.

Легкий уклон вправо пропускает стрелу над плечом. Более глубокий нырок влево — и вторая стрела проходит у самых ребер. Третья вестница смерти пролетала достаточно далеко, чтобы на нее реагировать, — сантиметрах в десяти от головы. Наконец-то в поле зрения появились полурастворенные в ночном сумраке фигуры «теней». Теперь на них была не древесная броня черного цвета, а стальные кольчуги, правда тоже завороненные до излюбленного окраса эльфийской элиты. Два выстрела подряд в головы двух эльфов. Один заваливается на спину с дыркой во лбу. Второй уходит от пули и тут же получает еще одну в корпус. Свинцовый снаряд вряд ли пробил кольчугу, но ушастый все же падает, а встать ему уже не дано. Как когда-то в предместьях Парижа, Убивец пробежал мимо сидящего на земле эльфа, с легкостью смахивая светловолосую голову.

Дальше все смешалось в круговерти безумной рубки. Андрей постарался очистить мозг, чтобы сознание не мешало рефлексам. Тотем тоже вносил свои поправки — иногда будто толкая хозяина под локоть держащей пистолет руки. Сначала Убивец сомневался, но, убедившись, что каждый раз на линии огня оказываются только эльфы, начал палить не задумываясь. Магазин закончился очень быстро, но одновременная работа клинком и пистолетом настолько понравилась, что он потратил несколько секунд на перезарядку. Прыгнувший к нему в этот момент эльф был принят на один из десантных ножей Сашата и улетел в ночь от его же пинка. С другой стороны князя прикрывал Скорп.

Внезапно перед людьми выросла тройка «теней», едва уловимые движения говорили о немалом мастерстве. Крайние эльфы оттеснили Сашата и Скорпа, а средний настолько мягко скользнул в атаку на нижней плоскости, что казалось, будто он становится на колени — медленно и с достоинством. Если бы Убивец попытался осмыслить увиденное, то удивление могло бы стоить ему жизни, но он, не вникая в особенности поведения врага, просто с оттягом рубанул «тень» по голове и… провалившись в ударе, ушел в перекат через голову. Внезапно эльф непостижимым образом выпал из поля зрения человека. Убивец рывком вскочил на ноги и очертил около себя круг размывшимся в полете клинком, при этом быстро вращая головой, но эльф по-прежнему ускользал от его взгляда.

Доверившись подсказкам тотема, Андрей повернул голову в одну сторону, направляя клинок туда же, а пистолет нырнул под мышку и дохнул огнем за спину. Сложное «коленце» дало свой результат — «неуловимый» эльф получил пулю в грудь и отшатнулся назад. Андрей, наконец-то поймав глазами соперника, провел серию из трех рубящих ударов и вдовесок пнул соперника ногой. Несомненно гениальный мечник сумел отбить все выпады, но пропустил пинок и отлетел на полтора метра назад, где его буквально разорвали несколько пуль из КПВТ.

Убивец резко присел, уходя от возможного удара нового соперника, но все уже закончилось — вокруг валялись лишь мертвые тела врагов. Он быстро пробежался взглядом по стоявшим ровно соратникам и насчитал десятерых — оба телохранителя и Сашат были на месте, так что они потеряли лишь одного из безликих вампиров.

— Не расслабляться! — подстегнул внимание команды Убивец, подспудно чувствуя, что здесь что-то не так.

— Командир, — послышался в наушнике звонкий голос рыжей Белки, — Светка хочет сбежать из машины.

— Сидеть на месте! — прорычал Убивец.

Шаманка не стала возражать и лишь фыркнула на девочку-аданаила:

— Ябеда.

— Прекратить детский сад. Светка, смотреть по сторонам, а не туда, куда тебя тянет. — Андрей уж догадался, куда именно рвалась девушка. — Вран!

— Здесь, — откликнулся один из красноголовых и быстро подбежал к Убивцу.

Бег вампира многое говорил о его состоянии. Прикоснувшись к правому боку Врана, князь почувствовал, что черная ткань комбинезона пропиталась кровью. Парень говорил нормально и не дергался, но он был накачан черной пыльцой по самую макушку, так что смог бы не заметить и вырванного сердца.

— Давай в машину к Зверю. Сашат, проверь своих отморозков. Заштопайте кого нужно — и двигаем дальше.

Вран нырнул в бронетранспортер, а остальные вампиры стали быстро осматривать себя и друг друга.

— Андрей… — прозвучал подавленный голос Светы, от которого у князя побежал холодок по спине. — Там, сверху…

— Гаврилов, прожектора в небо, — быстро переключился на командную волну Андрей, и через секунду спицы яркого света вспороли ночное небо, нащупывая там странные конструкции. Раньше прожектора не включали, чтобы не мешать прицелам ночного видения, и, как видно, зря. Через несколько секунд стало понятно, что конструкции в небе над городом не такие уж странные, — попросту мозг никак не хотел признавать правды.

«А стоило бы догадаться — если эльфы смогли использовать гранатометы, то парашюты ничем не хуже. Все эти атаки были отвлекающими». Андрей зарычал от бессильной злобы.

— Прости, — тихо сказала Света, непонятно каким образом оказавшись рядом. Вверх она не смотрела.

Пока все внимание было приковано к бою князя с «тенями», один из кораблей поднялся в небо и сбросил спускаемые аппараты, а уже те высадили десантников. Все, что можно было перенаправить вертикально, начало палить в небо, но толку от этого было мало — парашютисты, спустившись на допустимую для них высоту, отстегнулись и рухнули вниз, а черные купола бесполезными тряпками уносило ветром в лес. Сбитые «посадочные клубни» облегчения не приносили.

— Ты случайно не видишь большого корабля? — решил проверить мимолетное предположение князь.

Света молча осмотрелась и ткнула пальцем в небо.

— Гаврилов, северо-запад, корабль.

— Понял, — среагировал полковник с виноватой ноткой в голосе. Ведь это его наблюдатели проворонили не только маленьких парашютистов, но и огромный корабль.

Со стороны ГКП загрохотало, и огромный летающий клубень полыхнул ночным солнцем. Теперь его могли видеть все — и те, кто обладал сверхъестественным зрением, и те, кто был лишен таких возможностей.

Наблюдать за медленно падающей в лес огненной громадой было некогда.

— Светка, быстро в машину, — скомандовал Андрей и следом за шаманкой побежал к бэтэру. — Клаксон, давай пулей к «Пентагону»! Второй борт, за нами.

Еще при проектировании защитных сооружений было решено перенести «шишку» из кабинета Андрея в более надежное место. Для этого был создан центральный бункер, где сейчас находились наиболее важные ценности княжества и самые незаменимые специалисты.

Фантазия архитектора выдала сооружение, напоминающее шестиугольник с полусферой внутри. Высота здания достигала двух этажей, а ширина около ста метров. Впоследствии сюда планировалось перенести административные службы, компьютерный центр, архив и арсенал — в общем, все самое ценное. Лишь для хранилища боеприпасов после правки проекта застройки Гавриловым было отведено место под большой «погреб» в пятидесяти метрах от «Пентагона» — народ уже дал строению такое название, и изменить его вряд ли было возможно.

Влетев в арочные ворота, бэтэры остановились возле купольного здания. Помещения обрамлявшего внутренний дворик «Пентагона» были наполовину достроены, но огневые точки на крыше успели закончить полностью. Не успели машины остановиться, как к ним тут же выбежали Мазай с Бургомистром. Но важнее было то, что кое-кого здесь не было.

— Где Надя?!

— В первом бункере, с детьми.

— Твою ж мать, — ругнулся Андрей. Самым безопасным местом в городе был «Пентагон», но поместить всех детей, даже на двух подземных этажах, было невозможно, поэтому детсадовских и всех, кого удалось оторвать от поселян, содержали в северном бункере номер один. Не так уж далеко от «Пентагона», не более трехсот метров, но в данной ситуации это было дальше, чем до Северного полюса.

— Скорп, Хелена, — позвал телохранителей Андрей, и они не замедлили явиться. — Быстро к доту на входе первого хранилища, — жестко приказал он и, заметив колебание, добавил: — Бегом!

Стрельба за стенами начала усиливаться. Теперь стреляли не только по периметру защитного пояса: в бой вступили огневые точки над убежищами и временные стрелковые гнезда в домах. Военный совет надеялся, что эльфы не смогут пройти в город, но такая возможность тоже не исключалась. Еще через секунду загрохотали автоматы и пулеметы на крыше «Пентагона».

— Где оба доктора? — не заметив еще двух персонажей, спросил Андрей.

— В третьем бункере, с больными, — ответил Бургомистр.

— А Быстрицкий там же, но уже с заключенными и своей шоблой. Здесь кто-нибудь обращает внимание на мои приказы?! — взвился князь, впрочем, ответа на свой вопрос он не ждал. — Ладно, потом разберемся. Сашат, всех, кто потерял мобильность, оставляем здесь. Шаманы по-прежнему в бэтэрах, работают наводчиками. Остальные вампиры и мы с тобой поиграем свободными полузащитниками.

Андрей подспудно боялся того, что «тени» смогут украсть «шишку» и вынести ее из города, но «Пентагон» и его охрана выглядели надежной защитой, а сидеть за стенами, пока в городе идет бой, Убивец не мог.

— Подождем, наши стрелки немного разгонят этих долбаных парашютистов, а затем выдвигаемся следом за бэтэрами, — сказал Андрей и устало сел на бетонную трубу, до сих пор не закопанную в землю.

— Они попробуют расковырять броню, — подметил Сашат, присаживаясь рядом.

— По-любому.

— Ага, значит, будем работать на живца.

— Других вариантов нет, иначе пара гранатометов лишит нас самого ценного.

— Ну да, — ухмыльнулся Сашат, глядя на Инди, который высунулся из бокового люка и рассматривал захламленный мусором двор «Пентагона» совершенно сонными глазами. — Потерять наших птенцов, особенно этого совенка, было бы больно.

— Что, тоже почувствовал себя в семье? — устало улыбнулся Андрей.

— Да, и чтобы сохранить ее, я порву любого, — хищно ощерился Сашат, но за жуткой маской явно скрывался обычный человек.

Андрею стало намного легче. По крайней мере, он понял, что опасаться за разум Вини уже не нужно.

— Ты как? Грудь не болит? — спросил Убивец, вспоминая полученную егерем рану.

— Конечно, эти уроды мордашку мне подпортили, зато все заживает как на собаке.

— Ну что ж, тогда пошли рвать эту шоблу, как говорит наш горячо любимый Беня.

— Надеюсь, этот придурок выживет. Без него будет скучно. — Сашат бодро вскочил на ноги, тут же к ним подошли пятеро вампиров.

От машин выглядывали Света, Инди и Зверь.

— Так, Инди, с тобой пойдет Света. Зверь поедет вместе с Белкой, — начал распределение князь и тут же пожалел, что отпустил всех витязей. Осмотревшись, он увидел одного из погранцов охраны «Пентагона». — Лейтенант.

— Да, ваша светлость. — Пограничник подбежал ближе и вытянулся во фрунт.

— Вольно. Можешь выделить четырех человек с автоматами на машины?

— Так точно.

— Тогда давай по два на бэтэр. Отправляемся через три минуты.

— Разрешите выполнять?

— Действуй.

За три минуты, пока отряд готовился к выходу, стрельба в городе начала стихать, и Андрею это очень не нравилось. Он сильно сомневался, что пограничники Гаврилова смогли перестрелять «теней», — скорее, наоборот.

— Все! Выходим! — сверившись с часами, отдал команду князь.

Рыкнув двигателями, оба бэтэра выскочили в открывшиеся железные ворота. Андрей жалел, что не может использовать третий бронетранспортер: как назло, перед самой осадой Стармех затеял переборку двигателя, а сам ускакал за вертолетом. Причем ускакал в прямом смысле этого слова — на лошадях.

Конечно, в экипажах можно было использовать и более опытных военных, но, если честно, Андрей попросту боялся выпускать детишек из этих железных скорлупок. Чена он вообще запихнул поглубже в центральный бункер.

Бронетранспортеры исчезли в ночной темноте, но по-прежнему напоминали о себе шумом двигателей.

— Слушаем вводную: под пули бэтэров не лезем. Берем тех, кто будет уходить от пулеметов за дома. Вопросы?.. Ну тогда пошли, — махнул рукой Убивец, и «охотники» побежали следом за машинами.

Бэтэры один за другим проскочили двухсотметровый отрезок бывшей Советской улицы и покатили по Кольцевой — новой улице Княжеского, которую провели уже после начала строительства оборонительных рубежей. Улица проходила между пятиэтажками, как раз посредине радиуса антимагической зоны. Наполовину асфальтированная, наполовину грунтовая дорога огибала Дворец спорта, «фабрику», больницу и казематы. Теплицы, шаманский детсад, суд и оружейная «мануфактура» оставались вне ее окружности. А вот массив из двенадцати многоэтажек дорога разделяла точно пополам — словно по заказу, хотя никто этого и не планировал. Пока «охотники» шли в хвосте машин, немного ближе к центру.

Как Андрей и боялся, практически все огневые точки в городе были подавлены, но парни все же успели накрошить немало эльфов.

«Спасибо, ребята», — мысленно поблагодарил погибших погранцов Убивец — ведь именно благодаря стараниям стрелков они сейчас будут вылавливать отдельные группы, а не сплоченную массу «теней».

— Оса вызывает Убивца, — послышался в наушнике голос Светы. — Чую две группы. Пять и восемь объектов. Вторая готовит засаду на нас, а первая, похоже, вычислила вас.

«Оса? — мысленно хмыкнул Убивец. Света до сих пор не попадала в боевые группы и не имела позывного. — Не приклеится. Хотя если объяснить парням, что у нее тоже шило в одном месте, может и сработать».

— Принял, — ответил князь, отключил рацию и повернулся к вампирам, указывая на темный профиль ближайшей пятиэтажки: — Идем двумя группами, одна медленно продолжает маршрут, вторая быстро огибает здание. По команде первая группа стопорится, вторая атакует с тыла. Сашат, дели народ.

Как Андрей и подозревал, предводитель вампиров отправил четверых «красноголовых» в обход, а сам с оставшимся кровососом остался рядом.

Тройка князя медленно продвигалась вперед, но вычислить засаду пока не удавалось. Варианта с ошибкой новопоименованной Осы Убивец даже не рассматривал.

— Не знаю, где точно, но они метрах в десяти перед вами, — послышался голос Светы. — Мы сейчас немного пошумим.

Парадная дома выходила в их сторону. Небольшая детская площадка с крошечной парковкой не особо обеспечивали местами для укрытия. Подходил лишь сетчатый забор, заросший каким-то вьюнком.

Справа загрохотали пулеметы, и Убивец моментально сменил план:

— Вторая группа, открытая атака. Огнестрела не применять.

Короткий разгон — и он, используя середину детской качели как опору, перелетел через увитую плющом ограду. Еще в воздухе отбил клинком одну стрелу, вторую лучник не успел пустить, потому что был сбит рухнувшим на него телом. В отличие от эльфа Убивец сумел сохранить равновесие и даже полоснуть клинком еще одного врага, находящегося от него справа, а уже потом воткнуть меч в пытающегося встать эльфа. Как он успел заметить за время боев с воинами этого народа, эльфы не очень хорошо работают ногами, особенно в сочетании с клинком. Так же, как и атаковать из положения лежа. За редким исключением. Исключительных бойцов в этом отряде не оказалось, что еще раз подтвердил Сашат, сбив своего соперника подсечкой и спокойно заколов десантным ножом. Последний эльф даже успел натянуть тетиву, но подбежавший сзади «красноголовый» из второй группы перерубил его нагинатой практически пополам. Сорвавшаяся стрела бессильно улетела в кусты.

— Убивец, — прорезался в ухе голос Светы, — аданаилы застрелили пятерых. Трое ушли к зданию номер девять.

— Принял. — Андрей быстро осмотрелся. Ориентирование на местности было не самой сильной его стороной, поэтому, бросив все попытки, он посмотрел на Сашата.

Егерь, несмотря на то что появился в городе совсем недавно, быстро определил направление и с ехидной улыбкой указал в сторону здания, находившегося через дорогу.

— А вот сарказм был лишним, — проворчал Андрей и сорвался на бег.

Его настроение постепенно улучшалось — несмотря на потери, периметр держался. В проделанную брешь никто не лез, а это значит, что все «тени» уже в городе, и если у нападающих и остались резервы, то это гвулхи и овры. А «рожденные в утробе» в антимагической зоне не выживут. Ни одна из обнаруженных групп «теней» не имела человеческого оружия, и это тоже радовало. Теперь осталось не спеша зачистить город. Население было надежно укрыто в убежищах. Даже если эльфам каким-то чудом удастся взять доты над бункерами, то сработает страховочный вариант. Потом останется лишь вынуть бетонные блоки и освободить людей. Продуктов и воды в убежищах было запасено на месяц осады. Конечно, эльфы могли подтянуть дополнительные силы, но, судя по собранной информации, это маловероятно.

С еще тремя «тенями» они столкнулись в зарослях орешника между полуразвалившимися гаражами и задней стеной дома. По команде Сашата вампиры ускорились и, пройдя по встречному курсу, разошлись с эльфами, в лучших традициях японского кино. Вампиры остались стоять на месте, с явной показухой застыв спинами к врагам, а ушастые дружно повалились на траву. У одного даже откатилась в сторону отсеченная голова.

«Выпендрежники», — подумал Андрей, но упрекать бойцов не стал. Ситуация позволяла некоторую расслабленность.

— Оса, что еще?

— Прямо в доме перед вами на третьем этаже — семь штук. Здесь погранец подсказывает, что там была огневая точка.

— Живых людей чувствуешь? — тут же растерял благодушное настроение Андрей.

— Нет, — печально ответила Света.

Сначала Убивец хотел штурмовать дом самостоятельно, но затем передумал.

— Инди, лупани по окнам из КПВТ.

— Принял.

В дом они вошли уже привычным способом — через заднее окно. Когда «охотники» выбрались через входную дверь квартиры на лестницу, снаружи «заговорил» главный калибр бэтэра. Тяжелые пули пробивали кирпичные стены, как картон, и Андрею показалось, что затрясся весь дом.

Добравшись до нужной двери, Андрей замер. К сожалению, с ними не было спецназовцев Бени и их примочек. В ответ на вопросительный взгляд Сашат презрительно фыркнул и выразительно посмотрел на самого крупного из вампиров. «Красноголовый» отошел на несколько шагов назад, но был остановлен жестом князя.

— Оса, обстановка.

— Чую двоих живых. Похоже, они забились за простенки.

После кивка Убивца вампир с легкостью вынес деревянную дверь квартиры. Сашат тут же скользнул внутрь.

Боя так и не получилось — оба выживших после обстрела эльфа были оглушены, к тому же одному оторвало руку. Когда Убивец вошел в квартиру, Сашат уже упокоил обоих ушастых, попросту перерезав им глотки.

Пробравшись через развороченный завал из мешков с песком, Андрей проник в комнату, где была оборудована временная огневая точка. В помещении, куда не доставал слабый свет звезд, ему пришлось включить фонарик, вызвав недовольные гримасы вампиров — совсем как в пропитанных стереотипами фильмах.

Андрей с трудом сдержал смешок, но через секунду его веселость как холодной водой смыло. В небольшой комнате на треноге был установлен ПК, который сейчас беспомощно смотрел в небо через узкую щель бойницы в заложенном кирпичом окне. Пулеметчик и его второй номер лежали у разных стен. Бородатый дядька с усталым лицом словно на секунду прикрыл отяжелевшие веки, а в раскрытых глазах совсем молодого паренька застыло безмерное удивление. У обоих были одинаковые раны — кто-то из «теней» разметал слишком хлипкую для него преграду из мешков и двумя отточенными движениями вскрыл грудины обоим людям. Стрелки даже не успели воспользоваться автоматами, которые так и остались прислоненными к стене у подоконника. Цинк с пулеметными лентами был практически пуст. Андрей вновь ощутил приступ раскаяния: его перестраховка стоила жизни многим бойцам, и, возможно, он мог бы спасти этого паренька, покинь «Пентагон» на несколько минут раньше.

— Все, пошли дальше, — встряхнув головой, скомандовал Убивец и нажал на тангенту рации. — Оса, ищи остальных.

Спешить пока было некуда, но князь решил ускорить процесс отлова «теней», получив еще один стимул для убийства непрошеных гостей, хотя этих стимулов за последние полтора года у него было хоть отбавляй.

— Стой! — крикнул Беня, в очередной раз морщась от грохота, заполнившего небольшое пространство дота. — Да шо ж ты палишь в белый свет как в копейку.

Одессит недовольно отодвинул пулеметчика от его агрегата и взялся за приклад ПК сам. Второго стрелка уже заменил Борода, так что отстраненный от работы пограничник с кислой гримасой присел у стены возле своего коллеги. Поглядывающая в бойницу Хелена презрительно посмотрела на погранцов и неожиданно улыбнулась. В отличие от ее бывшего патрона девица не обладала протезами клыков, но ее улыбка все же вышла кровожадной. Пограничники побледнели, чем вызвали ехидный смех вампирши и недовольный взгляд Бени. Борода был занят стрельбой, а Скорп, по своему обыкновению, оставался равнодушным не только к затеям напарницы, но и, казалось, ко всей вселенной в целом.

Беня, сокрушенно покачав головой, опять вгляделся в прицел ночного видения ПК, пытаясь поймать перекрестьем прицела скользкую фигуру «тени». Движение врага в зеленоватой дымке прибора было еле угадываемым, но опытному стрелку этого хватило. Две короткие очереди сопроводили бегуна, а третья последовала на упреждение. Эльф улетел в кусты.

Обозначив успех легкой улыбкой, командир витязей застыл в ожидании новой цели. Он уже успел сто раз пожалеть о том, что расклеился перед Убивцем. К тому же он подозревал, что в будущем придется выслушать много «интересного» от вредного Сашата.

«Тени» оказались не настолько опасными, как показалось вначале, по крайней мере, так думал он сейчас, сидя в защищенном доте.

Судя по радиопереговорам, отлов разбежавшихся по городу «парашютистов» шел со стабильным успехом и уже подходил к концу. А витязи в этой ситуации наверняка получат несмываемое пятно на репутации.

«Еще и эти две няньки, присланные Убивцем», — недовольно подумал Беня, буквально спиной чувствуя ехидный взгляд вампирши. Одессит, конечно, понимал, что вампиры здесь для защиты подруги князя и детей, он и сам пришел именно сюда для этого же, но ассоциации складывались нехорошие.

За раздумьями Беня пропустил момент, когда погранец сменил Бороду за пулеметом, он уже хотел узнать, что произошло, но тут в бойницу влетела длинная стрела, и сильный удар отбросил пограничника к стене. Резко присев, Беня почувствовал, как его волосы взъерошила еще одна посланница эльфов. Затем оба пулемета как-то странно дернулись. Мельком взглянув в бойницу, одессит увидел, что из ствола пулемета торчит стрела. В голове замелькали планы по возвращению оружия к жизни, а рука автоматически выхватила «гюрзу», посылая пули в темноту практически наугад — чтобы эльфам жизнь малиной не казалась.

В следующий момент все ремонтные планы Бени вылетели из головы — в бойницу горохом закатились маленькие шарики, которые тут же начали исходить синим дымом. Дымовая взвесь моментально заполнила все помещение. Увидев дым, он сразу же набрал побольше воздуха в легкие и перестал дышать; судя по лицам, то же самое сделали Борода и вампиры, а вот единственный уцелевший пограничник повел себя неадекватно — он сразу дернулся в сторону переговорного устройства на входе в бункер. К счастью, Борода успел перехватать бегуна и вырубить его коротким ударом в голову. Витязь прекрасно понимал, чем это чревато, поэтому не церемонился. Открывать двери в бункер нельзя — неизвестно, насколько ядовитым мог оказаться этот дым.

Дело принимало очень дурной оборот.

«А если бы нас здесь не было?» — эта мысль морозом пробежала по спине.

Внезапно из ставшей практически сплошной дымовой завесы вынырнула гибкая фигурка вампирши. Ее плотно сжатые губы обозначили намек на улыбку, а в глазах заиграли опасные искорки. Хелена демонстративно приподняла свои жутковатые серповидные клинки. Беня согласно кивнул, в два шага подошел к двери и крутанул штурвал запора.

Используя меч как рычаг, Убивец немного провернул тело еще живого эльфа и дернул клинок вверх, превращая узкую рану в брызжущий кровью провал. Одновременно с этим он развернул корпус вправо и, проводя пистолетом по широкой дуге, как на стрельбище, начал расстреливать бегущих к нему «теней».

«То ли это какие-то неправильные „тени“, — перефразируя одного известного медведя, подумал Андрей, — то ли мы вошли в ритм».

Зачистка превратилась в нечто напоминавшее сбор грибов — они медленно двигались против часовой стрелки, огибая город и вылавливая всех, кого «учуяли» шаманы. Князь полностью успокоился и уже не ждал подвохов. И как только ему в голову пришла правильная мысль о том, что обычно в таких случаях жизнь преподносит ему неприятные сюрпризы, ожил динамик в ухе и сдавленно прохрипел голосом Бени:

— Убивец, все плохо. Они кидают какие-то дымовые шарики. Мы вышли из дотов, если эти твари…

В наушнике раздался треск, и на этом монолог одессита оборвался.

— Беня. Беня! — закричал в микрофон Андрей, но тут же понял, что орать бессмысленно. Командир витязей не смог договорить, но все было и так понятно. Если эльфы догадаются забросить наверняка ядовитые дымучки в воздуховоды, все будет действительно очень плохо.

«Надо срочно что-то делать, если уже не поздно».

— Гаврилов, — перешел он на командный канал.

— На связи.

— Срочно передай во все бункеры приказ отключить вентиляцию.

— Но они там задохнутся.

— Выполнять!

После секундной задержки полковник ответил:

— Слушаюсь.

— И еще. Через пару минут на тебя выйдут наши шаманы и укажут места возможного скопления противника. Жахнешь по этим точкам всем, что у нас осталось. Оставишь только небольшой НЗ. Как понял.

— Понял, выполняю.

— Светка, — переключился Убивец на другой канал.

— На связи.

— Выдвигайтесь на бэтэрах в лес — ты на юго-запад, а Зверь на юго-восток. Как там Медведь? — вспомнил Андрей о шамане, вышедшем из строя еще в начале боя.

— Пока бесполезен.

— Ладно, справитесь и так. На месте постарайтесь скоординироваться с Олегом и Наташкой и поискать эльфов. Доложитесь Гаврилову. Запомни, нырнули в лес, нашли эльфов — и быстро назад. — Эти команды Андрей раздавал уже на бегу, понимая, что счет идет на секунды.

Как назло, этого варианта событий они не предусмотрели, и воздуховоды из убежищ торчали где ни попадя. Поэтому придется не просто закрыть, едва ли не грудью, всю поверхность убежищ, но и выводить на поверхность запасные команды ополченцев, а это означает дополнительные смерти. За идею массированного артудара Убивец уцепился, как утопающий за соломинку, надеясь, что это немного отвлечет засевших в городе «теней». Конечно, это оставляло город без главного калибра, но если промедлить — защищать будет уже некого.

— Внимание, — немного сбавил скорость бега Андрей. — Разбиваемся на пары и идем к убежищам. Я иду один. Сашат, молчать! До первого убежища недалеко, дойду, а там Скорп с Хеленой. Слушать дальше! Доберетесь до места — постарайтесь найти все воздуховоды и прикрыть их. Если не получится — вызывайте ополченцев снизу. Но это на крайний случай. Все, выполнять. Бегом!

Не оглядываясь, Убивец бежал в сторону бункера, который может стать братской газовой камерой для его любимой женщины и кучи детей. Бежал в одиночку, рискуя в любой момент нарваться на «малое соцветие „теней“», — звучит красиво, но для него это означало смерть.

Как ни странно, Надя впервые в жизни радовалась детским слезам — именно рев почти сотни детишек не давал ей сойти с ума. Сначала она пыталась слушать эфир, но от этого стало еще хуже: ждать, что в любой момент кто-то сообщит о смерти князя, было совершенно невыносимо. Поэтому, выключив рацию, она взялась успокаивать детей, и ей стало немного легче.

Сейчас она вслух читала сказку про Конька-горбунка и, сама не замечая того, отрешилась от реальности, но реальность не замедлила напомнить о себе.

Пожилого старшину, возглавившего ополченцев в первом бункере, вызвали по рации. Выслушав малопонятное для окружающих бормотание, он сначала непонимающе застыл, а затем ошарашенно посмотрел вокруг. Спрятав рацию, старшина решительно тряхнул головой, быстро подошел к рубильнику на одной из колонн и выключил питание вентиляторов принудительной подачи воздуха. Немногие взрослые, те, кто знал, что означает прекращение монотонного гула над головой, забеспокоились.

— Всем сохранять спокойствие, это ненадолго! — громко крикнул старшина, чтобы его услышали все присутствующие в немаленьком зале. В других секциях первого убежища происходило то же самое. Впрочем, Надя догадывалась, что подобные события происходят по всему городу. Внезапно стены задрожали, словно кто-то бомбил город, и все мгновенно притихли.

Напряжение нарастало с каждой минутой. Через полчаса даже старающаяся держать себя в руках Надя почувствовала усиливающееся удушье. Еще через пять минут гул испуганных голосов начал нарастать, и Надя с испугом представила себе последствия паники в замкнутом пространстве. Тем более что здесь были дети. Через секунду ее страх усилился, но уже не за себя: в первом убежище, в отличие от остальных, не было такой давки. Внезапно чувство удушья прошло, и она поняла, что это всего лишь последствия паники.

— Внимание, успокойтесь, воздуха здесь достаточно, это всего лишь паника! — попыталась успокоить людей Надя, когда гул голосов начал нарастать лавинообразно. Даже тихие шепотки почти пятисот размещенных в этой секции человек звучали пугающе.

Уверения Нади слабо подействовали на толпу, к тому же к гулу начал примешиваться детский плач. Страх вот-вот должен был перерасти в массовый психоз.

Сидевший до этого в темном углу старшина поднялся на ноги и подошел к одному из матрасов. Пинком ноги сложил матрас вдвое, достал пистолет и выстрелил в мягкий рулон, избежав тем самым рикошета. Действия седовласого пограничника были спокойными и продуманными.

— Тихо! Всем молчать! — Посреди воцарившейся тишины голос старшины прозвучал очень отчетливо. — Воздуха здесь хватит еще на час как минимум, и наверху об этом знают. — Так что если не портить воздух, то дышать можно спокойно.

Неизвестно, что именно подействовало на людей больше всего — выстрел, уверенный голос пограничника или его грубая шутка, но толпа понемногу успокоилась. Надя не знала, как дела обстояли в других отсеках, но заметила, как в дальней части их отсека двое молодых солдатиков тихо закрывают переходную дверь.

К счастью, Надя так и не узнала, как долго продержится шаткое равновесие, установившееся в испуганной толпе: рация вновь что-то прожужжала, и старшина включил подачу воздуха. А следом за этим пропищал домофон возле входа в бункер. Старшина быстро подбежал к бронированной двери и, прежде чем нажать на кнопку ответа, положил руку на рычаг сброса бетонных плит над тамбуром.

— Что?

— Наверху спокойно. Требуется помощь раненым. Открывай.

— У меня нет такого приказа.

— Так запроси, шоб тебя разорвало. Мою рацию разрубили на хрен. Если ты не откроешь эту долбаную дверь и не позовешь медиков, я прогрызу бетон зубами и ими же отгрызу твою тупую бошку.

Эта пламенная речь была произнесена голосом Бени, и Надя внутренне похолодела — одессит хотел добраться до врачей с раненым на руках и был очень настойчив. Страшная догадка сковала тело, она могла лишь наблюдать, как старшина связался с Гавриловым и тут же криком вызывал бригаду медиков.

Через бесконечно долгие секунды дверь наконец-то открылась, и в бункер ввалился Беня. На одессита было страшно смотреть — лицо закопчено до негритянской черноты, комбинезон порезан в лохмотья, и практически каждый порез был окрашен красным. В бедре командира витязей торчала черная стрела, но это не мешало ему идти вперед и бережноудерживать нелегкую ношу. Холод рывком отхлынул от сердца, оставив после себя неописуемое облегчение: на руках у Бени покоилось тело Хелены.

Передав вампиршу старшине, одессит просто закрыл глаза и рухнул набок. Бригада медиков — знакомая Наде фельдшер Антонина Павловна и две воспитанницы детдома в роли медсестер — сначала подбежали к уложенной на матрас вампирше, но, присев рядом с телом, фельдшер поджала губы и вздохнула. Даже осознав очевидное, она все же внимательнее осмотрела рану и только после этого так же на коленях перебралась ближе к Бене. Медсестры перебежали следом за ней, как испуганные цыплята за наседкой.

Сама не зная зачем, Надя опустилась на колени рядом с телом девушки и взяла ее за руку. Рассмотрев страшную рану ближе, она поняла, почему вздохнула Антонина Павловна — страшный удар разворотил всю грудную клетку вампирши и часть живота. Внутренности остались на месте только благодаря чуду, а между разрубленными ребрами проглядывало уже неподвижное сердце.

Внезапно пальцы, казалось бы, мертвой девушки сжались. У Нади волосы едва не встали дыбом, но она тут же мысленно обругала себя. Ничего мистического не происходило, она сама проводила опыты с черной пыльцой и могла научно объяснить эту реакцию организма, поэтому спокойно сжала руку и посмотрела в глаза Хелены.

— Ты красивая, — с жутким хрипом выдавила из себя вампирша, и ее удивительно светлые глаза застыли, глядя в потолок. Тугой комок страха и жалости наконец-то прорвался наружу. Надя горько заплакала, обнимая тело вампирши и пачкаясь ее кровью. И лишь крепкая рука Андрея на плече смогла прекратить этот поток слез.

Сознание возвращалось очень медленно и мучительно. Невнятный бубнеж постепенно превращался в не менее непонятные слова заклинания, которые монотонно распевал склонившийся над Аилом маг жизни.

— Что? — выдавил из себя лорд-разведчик и мучительно прокашлялся. — Что случилось?

— Человеческое оружие. — Садалак довольно грубо отодвинул мага, подходя к наставнику ближе. — Они как-то определили расположение ставки, и одно из «громовых семян» попало прямо в наше убежище. Ты практически ушел за черту, и я приказал отступить.

— Что?! — яростно взревел Аил, безумными глазами осматриваясь вокруг. Плетеные стены и диковинные растения, непривычные даже для взгляда много повидавшего эльфа, говорили о том, что он находится в корабельных палатах мага жизни. — Как ты посмел, презренный червяк! Как ты осмелился нарушить мой приказ! Мы почти поймали нашего врага!

— Мы почти потеряли всех «теней», — с вызовом ответил «старший думающий о смерти», сам холодея от собственной смелости. Сейчас он действительно задумался о смерти, но на этот раз о собственной.

Неизвестно, что бы сделал наставник с наглым подчиненным, если бы от напряжения он вновь не потерял сознание. Через несколько мгновений после манипуляций мага Аил, прожигая своего самого верного соратника яростным взглядом единственного зрячего глаза, процедил сквозь сжатые зубы:

— Смерть ты уже заслужил, но и смерть бывает разной. Ты это знаешь. Поэтому пусть бутон твоего разума откроется в последний раз и внемлет. Возьми один корабль и всех, кто там есть. Наводни рабами леса возле логова зверя. Не смей выпускать их из этой каменной клетки. Сам останешься с «рожденными», а Кохарет поведет корабль и магов к убежищу друзей нашего врага. Я помню, что сказал один из пленников. Если бы эта звериная стая не была дорога аданаилу, он бы не стал закапывать ее в землю. А я в это время отдам долг еще одному врагу и вернусь в город моего короля. Я выдавлю из Совета наставников флот, как сок из ягоды, и вернусь, чтобы добить зверя. Я чувствую, он на последнем издыхании, но ты, гнилая ветка больного дерева, отпустил его горло, подарив еще один глоток воздуха! Вон с глаз моих! Иди и зарабатывай легкую смерть.

Слабость опять волной нахлынула на лорда-разведчика, затмевая и без того неясный разум, в котором осталось место лишь для жажды крови.

Садалак остановился у арки выхода из корабельных покоев и оглянулся.

— Прощай, мой старый друг, — тихо прошептал Садалак. Он уже решил для себя, что выполнит приказ наставника, но больше они не встретятся.

Проходя по овальному коридору корабля, «старший думающий» на ходу отдавал по мыслесвязи приказы «поводырям» одного из кораблей. Навстречу быстро шел молодой эльф — Кохарет, с самого основания ордена смерти проявлявший себя как самый безумный из фанатиков. Садалак одновременно и презирал, и опасался этого умалишенного существа.

Кохарет самодовольно улыбнулся, встретившись взглядом с бывшим начальником. На секунду Садалаку стало жаль тех людей, которые почувствуют на себе все оттенки больной фантазии этого безумца. Аданаил действительно будет страдать, увидев дело рук этого кривого ростка, но почему-то эта мысль не тешила теперь уже бывшего «старшего думающего о смерти» самого страшного ордена эльфов — он устал от крови и безумия.

Все закончилось внезапно, как летний дождь. Хотя массированный артиллерийский удар был нанесен практически наугад, они все же в кого-то попали. Часть «теней» тут же ушла в лес, а остальные ринулись на первое убежище.

Последняя сшибка была ужасающей. Андрей получил две раны в левый бок, едва не потерял Беню и остался без одного телохранителя — семейная проблема разрешилась мгновенно, но радости это не принесло ни Наде, ни ему. Свою долю страданий получила и Света. Он нашел шаманку застывшей в двух метрах от изломанного тела одного из «красноголовых». Андрей догадывался, что это Вран, а Света знала наверняка — на то она и шаманка. Девушка стояла, сглатывая слезы, и боялась приблизиться даже на шаг. Он обнял ее за плечи и насильно увел в сторону уцелевшего, как ни странно, Дворца спорта. Прощание с телом любимого — не самая здоровая для психики вещь, он знал это на собственном опыте. А вот поплакать на плече у друга — это самое оно.

Вызов диспетчера застал Андрея в спальне Светы сидящим на кровати возле спящей девушки. Надя стояла у дверей и молча смотрела на них с помесью грусти и любви в глазах.

— Убивец, диспетчеру.

— Что там еще стряслось? — ответил на вызов Андрей, быстро выскочив в коридор. Надя обеспокоенно вышла следом.

— Ваша светлость, у меня странный вызов. На связь вышла какая-то «вертушка».

— Не понял, — сначала удивился князь, но догадка заставила его широко улыбнуться. Впервые за этот день. — А ну переведи на меня этот вентилятор, я скажу ему пару ласковых.

— Это вертушка. Прием, — тут же послышался в динамике голос Стармеха, сопровождаемый странным гулом.

— Старый, где тебя носило?

— Так за обновкой сбегал. Вижу, у вас тут заварушка образовалась. Если что, могу подсобить, и очень даже нехило.

— Нет, мы уже закончили. Сажай птичку возле «фабрики» и готовься получать награды с пилюлями. В любой последовательности, по выбору.

Появление вертолета и отряда Стармеха люди встретили радостными криками и воодушевлением. Этот своеобразный праздник был очень к месту: ведь после боя и паники в подземелье, унесшей десятки жизней, настроение обитателей княжества было не на высоте.

Небо над головой постепенно светлело, давая надежду на новый день. Территория города, казавшаяся ночью такой большой, вдруг стала очень тесной — повсюду бродили настоящие толпы. Между ними метались помощники Бургомистра и бойцы Гаврилова. Всем необходимо было выспаться, но никто не хотел вновь уходить под землю. Самых упрямых пришлось размещать частью в домах, частью в палатках. Намерение Нади разместить детей поселян в княжеской резиденции Андрей отмел сразу, несмотря на удивленное непонимание. Он не собирался потакать чересчур уж сердобольным наклонностям подруги, потому что и он, и она сейчас очень нуждались в нескольких минутах покоя. А детишки смогут отдохнуть и на свежем воздухе — лето на дворе. Он уже задумывался, как бы умыкнуть Надю из всего этого бедлама, справедливо полагая, что люди Гены-Бургомистра справятся и сами, но его отвлек Гаврилов:

— Андреич, не хочу тебя расстраивать, но у нас опять проблемы, — прорезался в наушнике голос полковника.

— Чтоб тебя, — недовольно прорычал Андрей, уже жалея, что не отключил рацию. Впрочем, от проблем княжеского масштаба таким образом не спрячешься. — Да когда ж все это закончится! Что там у тебя?

— Наблюдатели сообщили, что десять минут назад корабли остановились, а сейчас один возвращается, по широкой дуге огибая город. Два остальных идут прежним курсом.

— Ты подумал о том же, о чем и я? — помрачнел Андрей.

— Да, кто-то из оставшихся в лесу поселян проговорился. Они идут на Демидово.

— Господи, — взмолился Андрей, отключив рацию, — я уже не прошу о покое, дай мне сил и хоть небольшую передышку.

Заметив странное поведение князя, Сашат и трое более или менее уцелевших вампиров подошли ближе.

— Это еще не все? — спросил егерь, пытаясь приделать на место рукав комбинезона, но бросил это безнадежное занятие и просто оторвал его.

— Да. Один корабль идет на Демидово.

— Что будем делать?

— А что остается? Будем догонять. Инди! — крикнул он сидевшему на бронетранспортере мальчику, который усиленно боролся со сном. — Заводи шарманку, поедем кататься.

Васька лишь кивнул и полез в люк, вызывая кого-то по рации.

Андрей успел сделать несколько шагов в сторону бэтэров — и тут его осенило.

— Ну не идиот ли я? — стукнул он себя по лбу и потянулся за рацией.

— Нет, конечно, ну что ты, — показательно возмутился Сашат. — Разве что чуть-чуть.

— Да иди ты, — отмахнулся Андрей, нажимая на тангенту. — Диспетчер, найди мне Стармеха.

— Стармех на связи, — откуда-то из толпы вынырнул Шаров.

— Как насчет полетать?

— Да запросто, — расплылся в улыбке механик. — Куда летим?

— В Демидово. Топлива хватит?

— Вполне.

— А что твоя новая игрушка может в плане пострелять?

— О-о! — восхищенно протянул Стармех.

Пока они шли к «припаркованной» у «фабрики» винтокрылой машине, Андрей решил узнать, что бы значило это «о-о».

— А подробнее?

— А подробнее это — Ми-24В, — начал лекцию Стармех, указывая на широкобедрый вертолет пятнисто-зеленой раскраски, с короткими крыльями, на которых было много чего навешано. К тому же под брюхом вертолета находилось несколько странных бочонков. — Мы имеем восемь управляемых ракет «Атака» фугасного и объемно-детонирующего действия. Девять и пять тротилового эквивалента каждая.

— Что с антимагией?

— А я, по-вашему, с кем воевать собирался? Ракеты и все остальное покрыто краской с порошком пулевого сплава. Так что двадцать секунд безопасного полета ракеты у нас есть, а это почти десять километров. Так что хватит, дальше семи они все равно не летают. Еще…

— Еще?!

— А что вы думали, я в Чернигов покататься летал? Так вот два блока ракет С-8, по двадцать штук. Но это так, спички. И уже на сдачу — два пулемета калибра двенадцать и семь и два — семь шестьдесят два. И конечно же мой любимчик — 3Б-500.

— Это что еще за цацка, как говорит наш Беня?

— Не хочу рассказывать наперед, если получится — покажу.

— Слушай, Стармех, — остановился у вертолета Андрей, — а ты никогда торговлей не занимался? Уж больно складно вещаешь!

Шаров смущенно кашлянул и отвел взгляд.

— Ну ладно, у каждого свои секреты. Сколько возьмешь пассажиров?

— Можно восемь, но лучше шесть.

— Нормально, нас полетит как раз шестеро, — кивнул князь и, дав жестом команду к разгону винтов, включил рацию: — Диспетчер, найди мне Зверя.

— Есть.

— Зверь на связи, — через секунду откликнулся шаман.

— Медведь пришел в себя?

— Да.

— Гони его к вертолету, а то всю войну проспит, — приказал Андрей, памятуя, что у здоровяка-старовера самый большой радиус обнаружения чужих духов.

Длинные лопасти засвистели, разгоняя пыль и зевак на солидное расстояние. Сердито загудев, как огромный жук, вертолет дождался бегущего шамана и, приняв его на борт, грузно оторвался от земли. Убивец спокойно сидел в десантном отсеке, впервые в жизни радуясь тому, что кого-то догоняет, — благодаря погоне у него появилось несколько минут абсолютного покоя. За успех преследования он тоже не переживал — по уверениям пилота, крейсерская скорость вертолета в два с половиной раза превышала максимальную скорость эльфийских «кочерыжек».

Спокойная обстановка дала возможность добраться до отложенных на потом мыслей.

— Стармех, — пользуясь бортовой связью, позвал Шарова Андрей.

— Да.

— Ты где все это опасно-взрывчатое добро откопал?

— Да мы когда с Агеичем добрались до аэродрома МЧС под Черниговом, ничего, кроме пожарных баков, не нашли, зато нарыли полетные карты. Меня очень заинтересовал странный значок на одном подлетном аэродроме возле Глухова. Вертолетов там не было, однако нашелся маленький, но очень интересный складик. Там еще осталось с десяток комплектов того, что тащим сейчас на себе. Кстати, поэтому мы и разминулись с эльфами.

Андрей кивнул, давая понять, что вопросов больше нет, и вновь задумался. Если честно, он сомневался в действенности арсенала вертолета. Барабанные подвесные системы с ракетами выглядели не очень внушительно. Восемь ракет «Атака» на полозьях тоже не впечатляли, да и уверения, что девять с половиной килограммов тротилового эквивалента — это «о-го-го!», как-то не успокаивали.

— Командир, — послышался в наушниках голос пилота, — вижу цель.

Андрей обвел взглядом всех присутствующих в грузовом отсеке. Безликие тюрбаны «красноголовых» ничего не выражали. К Сашату наконец-то вернулась вечно ехидная улыбка, и только Студент выглядел бледным и испуганным. Его усадили прямо посреди отсека в отдельное кресло, явно выдранное из пассажирского вертолета. У пилота сиденье было пожестче.

«Надо будет переделывать конструкцию под аданаила в кабинке стрелка», — почему-то подумал Андрей. Он был уверен, что Инди не захочет летать, как кукла, в грузовом отсеке, а потребует самого шикарного места после пилотского. Князь и сам испытал сильный соблазн, когда увидел бульдожью морду вертолета с двумя остекленными кабинками одна над другой. Кабинка стрелка была выдвинута вперед и давала прекрасный обзор, и лишь понимание того, что он ничего не смыслит в приборах наведения, заставило его забраться в десантный отсек.

Все эти мысли пронеслись в голове, пока он подбирался ближе к узкому проходу в пилотскую кабину. Взгляд из-за кресла пилота мало что давал, но это было лучше, чем вид из бокового иллюминатора.

Эльфийский корабль выглядел издалека не таким уж большим, но Андрей знал, что рядом с воздушным гигантом вертолет будет смотреться как муха на фоне слона.

— Достанем?

— Легко, — кивнул огромный шлем пилота.

— Тогда с Богом.

Что именно сделал пилот, он не заметил, но внезапно из-под днища вертолета вынырнули две дымные струи. Ракеты, казалось, на мгновение замерли и тут же унеслись в сторону эльфийского корабля. Следом за первой парой появились еще две, а за ними целый рой мелких, словно стрелы, росчерков. Вся эта стая в считаные секунды преодолела расстояние до огромной луковицы. Ракеты с «блеском» пронзили защитное поле и впились в тушу корабля, как гончие в медведя, огненными сполохами выгрызая изрядный кусок плетеной конструкции. Корабль эльфов начал медленно заваливаться вниз, извергая дым и пламя из огромной пробоины.

Андрей криво усмехнулся — впечатляло, но этого было мало: если маги доберутся до убежища демидовцев, то исход боя все равно будет печальным.

— Это все? — обратился он к Стармеху.

— Осталась еще треть ракет, — обиженно ответил на вопрос голос Шарова, — но я так понимаю, вам нужно спалить эту штуку к неприличной матери?

— Ага.

— Ладно, Агеич, давай уроним моего красавца в пробоину?

— Не уверен, но постараюсь.

— Постарайся, дорогой, а то, видишь ли, его светлость недоволен нашей птичкой.

Андрей успел лишь пожать плечами, как вертолет резко ушел вниз и, нырнув, как ухватившая рыбу чайка, тут же начал набирать высоту с креном вправо. Князь быстро перебрался к правому иллюминатору и успел увидеть поистине эпическое зрелище. Огромный корабль, похожий на закрытый бутон, внезапно расцвел огненным цветком. Это было бы потрясающе красиво, если бы через некоторое время огонь в черных разводах дыма не развеялся, оставляя после себя теперь уже действительно обгоревшую «кочерыжку». Остатки эльфийского корабля рухнули, разбиваясь о землю.

— Обалдеть, — сумел выдохнуть пораженный Андрей. — Что это было?

— 3Б-500 — зажигательный бак объемного взрыва с напалмом. Красота! — горделиво огласил эфир Стармех.

Возле демидовского укрытия они задержались не больше чем на десять минут, удостоверившись, что там все в порядке. Медведь с уверенностью констатировал отсутствие в округе эльфов и их питомцев, но князь все же потребовал у Егорыча обследовать место падения эльфийского корабля.

На обратном пути Стармех огорошил Андрея новостью о том, что ему не хватило антимагической краски на зажигательный бак.

— Ты что, издеваешься? А если бы он рванул под нами?! — буквально взвыл князь, имея острое желание вцепиться механику в горло.

— Ну не рванул же. Я на то и рассчитывал, что после ракетного удара эльфам будет не до магии.

— Еще одна такая самодеятельность — и будешь у меня газонокосилками заниматься. Как только сядем, идешь в лабораторию и собственноручно готовишь бочку этой самой краски.

Андрей обессиленно рухнул на обитую дерматином лавочку, чувствуя, как его трясет, — почти сутки скрученное в тугой комок от нервного напряжения тело наконец-то начало расслабляться.

…Город встретил Андрея каким-то странным безмолвием. Солнце уже поднималось над лесом, а люди практически поголовно спали. И лишь ответственные лица оставались на ногах.

Вертолет встречали, так сказать, официальные лица: Бургомистр, Гаврилов и Надя вместе с непонятно почему бодрствующей Светой.

— Василь Федотыч, что у нас с обороной?

— Все тихо, но в лесу полно вурдалаков с орками. К городу они по понятным причинам не лезут, но и мы сидим здесь как в зоопарке. Боюсь, идей у меня больше нет, как и боеприпасов. Разве что начинать чистку бэтэрами и вот этой стрекозой.

— С зачисткой подождем, есть у меня одна идейка. Гена, — обратился князь к Бургомистру, — как у нас дела в городе?

— Раненых отправили в госпиталь. Работа продолжается только по зачистке улиц и на «мануфактуре». Нам нужно срочно пополнить запасы патронов и снарядов. Хуторян размещаем во временных палаточных лагерях и частью в бункерах, а жители города возвращаются в свои дома. Ущерб уже оценен. Наломать вы успели не так много, — позволил себе пошутить Бургомистр.

— Народ ворчит?

— Да что вы, люди все понимают. Им хватило одного взгляда на трупы эльфов по всему городу и гору мяса на периметре. Мне кажется, если правильно толкнуть идею, они вас в святые запишут.

— Главное, чтобы не в великомученики. Кстати, как там у нас с религией? Психологам наш народ никогда не верил, а стресс надо как-то снять, и здесь своевременная проповедь будет — самое то.

— Я поговорю с отцом Феофаном.

— Хорошо. Думаю, в остальном вы разберетесь сами. А я займусь своими прямыми обязанностями. То есть политикой. — Андрей хлопнул Бургомистра по плечу и достал рацию. — Дежурный, найди Быстрицкого и пришли к «фабрике».

— Принял.

— Теперь ты, — повернулся он к Свете. — Почему не спишь?

— Не спится.

— Очень информативный ответ. Где Анька?

— В «Пентагоне», — ответила за Свету Надя. — Я распорядилась отправить ее туда сразу, как ты улетел.

— Правильно. — Андрей обнял Надю, поцеловал в висок и, не отпуская из своих объятий, продолжил расспросы: — Кстати, а где наш Филька?

Все озадаченно нахмурились. В суматохе подготовки боя все как-то забыли о пленном учителе шаманов. Немая сцена затянулась довольно надолго. Ответ на зависший в воздухе вопрос, как ни странно, дал подошедший начальник СБ:

— У меня ваш Филимон, в казематах.

— А пленный эльф?

— Там же.

— Надеюсь, не в одной камере? — осторожно поинтересовался Андрей.

— Ваша светлость, вы меня обижаете.

— Не обращайте внимания, это я так, по причине врожденной паранойи. Ну что ж, господа и дамы, идемте-ка заканчивать эту затянувшуюся заварушку, — заговорщицким тоном сказал Андрей и второй рукой обнял Свету.

Для начала он переговорил с Фиаллимонотаром в присутствии Быстрицкого, а уже затем направился к родовитому пленнику. Перед уходом князь отдал команду вернуть печально вздыхающего учителя шаманов в детский сад.

В камеру к Осождаху они вошли все вчетвером. Надю Андрей взял по причине ее любопытства, а Свете в дальнейшем разговоре отводилась очень важная роль.

— Приветствую тебя, сын короля.

— И я приветствую тебя, аданаил, — с достоинством ответил принц, несмотря на очень представительную позу. Он сидел на металлическом стуле с подлокотниками и был прикручен к нестандартному предмету мебели множеством ремней. Плюс ко всему ему только что убрали ремень с кляпом изо рта. Как сказал Быстрицкий, вместе с этим стулом его и переносили. Вид у эльфа был далеко не цветущий — бинты на голове и некоторых участках кожи, какой-то синюшный цвет лица и оголенной части торса.

— Я приношу извинения за поведение моих людей, — слегка кивнул Андрей, с легкостью находя наиболее вежливую форму общения на эльфийском. Он уже давно заметил, что к странным звукосочетаниям нужно каждый раз привыкать заново. — Но ты должен понять их мотивы: столь опасный соперник требует максимальных мер безопасности и защиты.

— Твои слова немного облегчают муки моей чести.

— Рад помочь, но я пришел сюда не для этого. Что ты планируешь делать дальше, сын короля?

— Достойно умереть.

— А если в смерти не будет необходимости?

— Я не сделаю ничего, что уничтожит остатки моей чести, — сразу нахмурился эльф.

— Хорошо, я спрошу по-другому. Если ты получишь свободу без условий и обязательств, какой будет твоя жизнь?

— Мы не уйдем из этого мира, человек, — ответил принц, и в его голосе угадывалась печаль.

— Я знаю.

Спокойный ответ удивил эльфа, а его лицо на секунду утратило бесстрастность:

— Но мир между нами невозможен.

— Почему?

— Наши народы…

— Я говорю не о наших народах, — перебил начавшего вещать эльфа Андрей. — Я говорю о тебе и обо мне.

— Месть…

— Я не приму твоей мести, — вновь перебил пленника князь.

Несколько минут назад он провел экспресс-опрос Фиаллимонотара о традициях эльфов и узнал много интересного. Например, то, что в эльфийской культуре есть такая вещь, как согласие на месть. Оказывается, любой может просто отказаться от того, чтобы ему мстили. Глупо? Возможно, но только на первый взгляд: отказ будет принят лишь по очень серьезной причине.

— Как это?! — Невозмутимость окончательно слетела с лица эльфа.

— Я не приму твоей мести, сын короля. Ты уже пытался, и у тебя ничего не получилось. Это меня утомило.

Несколько минут глаза эльфа отображали нешуточную борьбу в его душе. Андрей, едва ли не скрестив пальцы, ждал финала этой борьбы — если принц сильно любил своего отца, то его придется убить, если же нет, то все будет в порядке.

Дернув головой, Осождах прямо посмотрел в глаза князю:

— В таком случае мир между нами возможен, человек. Но это никак не изменит отношений между нашими родами. Я всего лишь некоронованный принц, опозоривший свое имя поражением.

— Но ты принц и имеешь право на престол.

— Боюсь, уже нет.

— А если я дам тебе то, что сделает твое право неоспоримым? — торжественно провозгласил Андрей и, насладившись реакцией эльфа, все же повернулся к Свете.

На немой вопрос князя она ответила утвердительным кивком — Осождах был удивлен и заинтересован.

Небольшая комнатка в подземельях «Пентагона» с унылыми серыми стенами меньше всего подходила на роль детской, и это явно не нравилось Анечке. Няня с трудом справлялась, к тому же обычно неподвижная саламандра вела себя беспокойно, чем очень пугала старую женщину. В общем, атмосфера была нервозной. Как дополнение к абсурдности общей картины, в четырех углах комнаты стояли вызванные сюда князем Зверь, Инди, Сашат и Скорп.

Дверь в комнату открылась, и няня, вздрогнув от неожиданности, быстро покинула помещение.

Затем во «временную детскую» сначала шагнули два «красноголовых» — они тут же скользнули к противоположной стене и неподвижно застыли.

Следом в комнату вошли Андрей и Света. Девушка тут же бросилась к дочери, а князь сделал жест, приглашая эльфа.

Осождах успел лишь шагнуть за порог и пораженно застыл. Едва ли не взвизгнув, саламандра соскочила на пол и, перебежав к ноге эльфа, взбежала по нему как по дереву. Андрей смотрел на то, как магическое животное потерлось головой о щеку эльфа, и понял, что поступил правильно.

Тем временем саламандра скользнула по обнаженной руке принца и обвилась вокруг запястья. Короткая вспышка залила комнату ярким светом. Эльф пошатнулся, но все же удержал равновесие. Охрана ощутимо напряглась.

Не меньше пяти минут эльф потратил на то, чтобы прийти в себя, и еще две — чтобы суметь выговорить хоть слово:

— Человек, клянусь ядом Смертельной Лианы, клянусь соком в древах клановой рощи, ни один из подвластных мне эльфов не причинит зла тебе и тем, кто назовет тебя владыкой.

— Я могу обещать то же самое, — с легкой улыбкой ответил князь и кивнул, краем глаза наблюдая за реакцией шаманки. Света не проявляла беспокойства — значит, эльф был искренен.

Смена хозяина саламандры устраивала всех, кроме маленькой сирены, о чем она тут же объявила громким криком.

— Кто это? — удивленно спросил эльф.

— Сирена. Как я понимаю, твоя единственная сестра, — объяснил князь ошарашенному принцу.

— Ты позволишь мне подойти? — неожиданно спросил эльф и после разрешающего кивка с любопытством заглянул в кроватку. — Я никогда не считал «рожденных» ниже…

— Осторожней, принц, — сузив глаза, сказал Убивец, заметив, как вскинулась Света. — Я не советовал бы тебе омрачать наше общение ложью.

— Хорошо, — ответил эльф, с осторожностью подбирая новые слова. — Я не ощущаю презрения к этому ростку, наоборот, мне приятно смотреть на нее, и я чувствую в ней родную кровь.

Света оставалась спокойной, и если ее что-то не устраивало, то лишь близость эльфа к ребенку.

— Думаю, нам пора заняться важными делами, — сказал Андрей, делая приглашающий жест в сторону двери. — Король, тебя заждались подданные, и мне кажется, им совершенно не место в моих лесах.

Эльф резко выпрямился и жестко посмотрел человеку в глаза. Только сейчас он понял, что благородство нового союзника имело двойное дно. Но уже через секунду будущий король позволил себе легкую улыбку, признавая правоту человека.

Перешагнув через границу действия древнего артефакта, Осождах почувствовал, как ему стало легче дышать. В теле принца не было ни одного плетения, а саламандра защищала хозяина практически от любой угрозы, и все же он осознавал, что эльфам здесь не место.

Войдя в тень зарослей земных и магических растений, принц еще раз облегченно вздохнул. Раны под бинтами начали немилосердно чесаться. Оттянув неплотную ткань, он неожиданно увидел на месте причиненных аданаилом и его людьми повреждений лишь белесые шрамы. Мир для будущего короля изменился, и виной этому было близкое знакомство с волшебной саламандрой. Потоки силы закружились вокруг него, признавая нового повелителя. Осождах не был магом, впрочем, он никогда от этого не страдал — природа наделила его многими дарами и позволила овладеть ими в совершенстве. Но теперь на запястье будущего короля уютно устроилась саламандра, она открывала своему хозяину новый мир, наполненный невообразимой мощью.

Тихая песня полетела в глубь леса, скользя меж ветвей стройных сосен, и в ответ послышался странный звук — то ли шипение, то ли рык. Уже через несколько секунд красавец щер с шумом проломился сквозь заросли орешника и нетерпеливо ткнулся носом в плечо хозяина.

«Пора заняться делом», — подумал принц. Он потянулся через саламандру к незримой сети мыслесвязи и с удивлением нащупал лишь одну нить.

— «Думающий», ко мне.

Ждать долго не пришлось — на полянку выскочил закованный в металлическую броню эльф в сопровождении трех овров и четверки гвулхов. На секунду «думающий» замер, рассматривая фигуру принца, а затем опустился на колени.

— Повинуюсь, мой король.

— Нет, пока еще не король, но ждать уже недолго.

Глава 10 КОНТРАТАКА

Огромная змея, состоящая из островерхих автоматных патронов, неспешно ползла к своей цели. Казалось, ничто не могло остановить ее движения, но конвейер «мануфактуры» пока еще не работал идеально и останавливался из-за очередной мелкой поломки как минимум несколько раз в смену.

— Шайсе, — выругался седоусый австриец и повернулся к Сергею. — Серьежа, посмотрийль, пожалуйста.

— Гут, герр Клаус, — улыбнулся в ответ Сергей, хотя ему жутко хотелось дать в морду этой вечно ухмыляющейся немчуре. В австрийце его бесило все — и вечный оптимизм, и жуткий акцент, а от «Серьежи» его просто корчило.

«Ну ничего, скоро все закончится», — успокаивал он себя. Это помогло, даже страх перед предстоящей акцией немного отступил.

Поломка оказалась плевой, и на ее починку ушло меньше двух минут. Когда конвейер вновь заработал, Сергей уселся на свое рабочее место, наблюдая за монотонной работой механизма, засыпающего в пустые гильзы строго отмеренное количество пороха.

А ведь все могло пойти иначе. Когда-то Сергей Куликов был сапером — высококлассным специалистом в своем деле, но, увы, маленькая зарплата и скучная работа в юротделе МВД действовали на него угнетающе, поэтому возможность получить десять тысяч долларов за небольшую, но очень тонкую работу оказалась непреодолимым соблазном.

Как полковник Пантелеев узнал, что машина одного из местных бизнесменов сгорела вместе со своим хозяином не случайно, для Сергея оставалось загадкой — ведь он сделал все идеально. Но факт оставался фактом. В итоге Куликов стал работать на Пантелеева, точнее, бесплатно выполнял его «особые» указания. Постепенно все коллеги начали коситься на сапера.

Потом была война, и все полетело в тартарары. На работу по профилю в новом княжестве ему можно было не рассчитывать — как назло, главным безопасником в новом мини-государстве оказался въедливый Быстрицкий. Даже устройство на «мануфактуру» стало возможным лишь из-за острой нехватки специалистов. Большинство работ с артиллерийскими снарядами производилось вручную, и найти человека, у которого не тряслись бы руки при ввинчивании запала, было очень трудно. У Сергея руки не тряслись, к тому же он был неплохим механиком. Так что работа ему, в общем, нравилась, хоть и перебрасывали иногда на патронную линию. Казалось бы, живи и радуйся, но, увы, на мануфактуру он пошел не по своей воле, а по приказу Пантелеева, и уже одно то, что при покушении на князя использовались добытые Сергеем патроны, отрезало любые пути к отступлению. Но отступать он не собирался. Тем более что впереди маячила неплохая перспектива подняться при новом правительстве.

Подготовка к перевороту длилась вот уже больше месяца, и даже нападение эльфов не остановило заговорщиков. Наоборот, даже помогло.

Где-то в глубине цеха противно заверещал звонок, но лишь через десять минут к Сергею подошел его сменщик — зевающий во весь рот Колька Васин.

— Ну что? Давай сменю, что ли, — еще раз зевнув, предложил Колька.

— Вот уж спасибо, добрый человек, — злобно прошипел Сергей, покидая надоевшее за восемь часов работы место. Если бы не важность момента, он бы попросту обматерил ленивого и непунктуального сменщика. Но сейчас было не до этого — Куликова начала бить нервная дрожь. Именно с этого мгновения шел отсчет времени продуманного до секунды плана.

Изображая всем своим видом жуткое желание спать, он вышел на улицу. День клонился к закату, но, как ни странно, именно сейчас улицы города начинали оживать. С момента выхода из подземелий прошло больше половины суток, и народ просыпался от дневной спячки. Конечно, резкое изменение режима городской жизни могло сорвать его планы, но отступать было уже поздно.

Быстро пройдя небольшое расстояние до общежития «мануфактуры», устроенного в ближайшей пятиэтажке, Сергей взбежал на третий этаж и своим ключом открыл дверь трехкомнатной квартиры. В квартире проживало шестеро рабочих, из которых половина работала в его смену, и сейчас они оперативно укладывались спать после бессонных суток. В комнате, которую Куликов делил с Керимом, царил перманентный беспорядок. Несколько раз соседи пытались навести чистоту, но безуспешно.

Керим спал, сладко посапывая в подушку: его смена должна была начаться через четыре часа. Сергей посмотрел на часы и, стараясь создавать побольше шума, улегся в кровать.

В соседних комнатах постепенно все стихало. Едва дождавшись относительной тишины, разбавленной групповым храпом, Сергей осторожно встал и тут же подобрался к кровати Керима, точнее, к пластиковой бутылке, стоявшей у изголовья. Утренний «сушняк» соседа занимал немалое место в скрупулезно разработанном плане.

Следующим пунктом в задуманной схеме было создание в кровати муляжа спящего человека — для этого пригодились несколько надувных подушек, одеяло и парик.

С нетерпением дождавшись, пока город окончательно погрузится в темноту, Сергей выскользнул из общежития и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направился к соседней пятиэтажке, где его ждал тайник. Небольшой рюкзачок был упрятан в мусорный пакет и закопан в кучу строительных отходов.

Достав рюкзак, Сергей такой же спокойной походкой направился к жилищу князя. Пока его никто не видел, так что, возможно, после акции не придется прятаться в лесу.

Задняя честь фасада обиталища местного «тирана» густо поросла орешником, что вполне устраивало заговорщика. Подобравшись поближе, Сергей поднял с земли маленький камешек и запустил в окно первого этажа. Подождав немного, бросил еще один.

«Ну давай же, корова сонная», — подумал Куликов и уже хотел было потянуться за третьим камешком, как в окне появилось заспанное лицо.

— Вика, солнышко, это я, открой, — натянул на лицо радостную улыбку Сергей.

— Сережа?

— Да, это я.

— Зачем ты пришел?

— А ты не знаешь, — плотоядно улыбнулся он. «Тупая сука».

— Но сейчас такое происходит, и я два дня не спала.

— Ну как хочешь, — наигранно прошептал Сергей и сделал вид, будто хочет уйти. — У меня есть бутылочка шампанского, и я легко найду себе компанию в другом месте.

— Подожди, — занервничала девушка, оглядываясь по сторонам. — Залезай.

Подтянувшись к подоконнику, минер быстро приподнял решетку и забрался в открытое окно. За последние три недели он проделывал эту процедуру уже дважды, но в этот раз тайный любовник явился не с пустыми руками.

Очаровать одинокую и туповатую горничную князя было одновременно и легко, и сложно — повелась она сразу, но выдерживать ее треп было невыносимо.

Практически с подоконника Сергей накинулся на девушку, впиваясь ей в губы жарким поцелуем. Его тело тут же загорелось желанием — несмотря на тупость, девушка была недурна собой и обладала «выдающимися» достоинствами.

— А как же шампанское?

— Потом.

Дальше все пошло как обычно — после секса девушка тут же уснула. Она всегда так делала, а теперь, вымотанная двумя сутками переживаний и бодрствования, моментально провалилась в объятия Морфея.

Пролежав в кровати около получаса, Сергей быстро встал и оделся. Сонливость постепенно одолевала его, а уснуть в такой ситуации сейчас было смерти подобно, причем в прямом смысле этого слова. По плану ему нужно было установить взрывчатку и занять место для наблюдения, а потом, убедившись, что князь со своей подружкой лягут спать, дистанционно взорвать заряд.

Выскользнув из спальни горничной, взрывник на цыпочках перебежал по короткому коридору и забрался в кладовку, которая находилась прямо под покоями князей на втором этаже. Вся левая стена каморки была занята высоким, до самого потолка, стеллажом, на который он тут же взобрался.

На то, чтобы закрепить на потолке заряд и прикрыть его картонной коробкой с верхней полки стеллажа, ушла всего пара минут. Он уже собирался спускаться вниз, как услышал, что в холле кто-то появился. Из-за двери раздались невнятные голоса мужчины и женщины, затем шаги по лестнице. Через минуту по паркетному полу над головой вновь простучали чьи-то подошвы. Через две минуты все стихло. Сергей нервно улыбнулся — все пошло даже лучше, чем он рассчитывал. Княжеская чета улеглась спать, и раньше чем через восемь часов они не проснутся, так что можно не сидеть в засаде с последующим бегством.

Вернувшись к заряду, он включил таймер и установил его на два часа, затем пересек коридор и с облегчением закрыл за собой дверь спальни горничной. Короткий взгляд на спящую девушку вызвал искорку раскаяния, которая тут же была погашена страхом перед разоблачением.

Место преступления он покинул уже привычным способом.

До общежития подрывник добрался без проблем и с облегчением улегся в постель, сбросив муляж под кровать. Уже засыпая, Сергей скользнул взглядом по бутылке у изголовья Керимовой кровати. Он уже знал, что произойдет дальше: через час Керим напьется воды с растворенным в ней порошком и плотно угнездится на унитазе, страдая от жуткого расстройства желудка. Как результат, он разбудит соседа и будет умолять его подменить на работе. Конечно, Сергей нехотя, но согласится и пойдет в штамповочный цех, где и услышит судьбоносный взрыв. И произойдет это на глазах нескольких десятков мастеров и рабочих, тем самым обеспечивая заговорщику алиби. А уже завтра в городе сменится власть и начнется другая жизнь. По крайней мере, для него.

Гул вертолетной турбины изменил свою тональность, и Андрей проснулся. Он тряхнул головой, сгоняя сонную муть. В иллюминатор правого борта заглянуло склоняющееся к горизонту солнце.

— Сколько еще? — задал он вопрос в микрофон громоздкой гарнитуры и услышал в ответ голос пилота:

— Подлетное время тридцать пять минут. Мы проходим над Карпатами.

Добравшись до иллюминатора, Андрей посмотрел вниз и увидел лысые верхушки холмов в обрамлении зеленой травы — так отсюда выглядели гигантские горы, поросшие вековыми соснами, елями и его любимыми буками.

Смотреть было неудобно, поэтому он отвалился от стекла и вновь уселся в неудобное креслице. В десантном отсеке царило полное умиротворение — все спали.

Свернувшись рыжим комочком, в слишком большом для нее кресле посапывала Белка. Рядом безвольно обмяк в ремнях Инди. Сашат сидел ровно и напряженно; казалось, он даже посматривал сквозь полуприкрытые веки. На его плече доверчиво прикорнула Света. Студент устроился лучше всех — его кресло стояло посреди отсека и даже откидывалось назад.

Самым умным оказался Зверь: поначалу он поворочался на неудобном сиденье, а затем плюнул на все и, постелив под себя куртку, улегся прямо на полу. Довершал картину Скорп, который сидел ровно, так же как и его начальник.

Андрей смотрел на это спящее царство и, прикрыв веки, вспомнил, как начался этот странный поход.

Когда ему уже казалось, что еще несколько минут, и он, прижавшись к Наде, будет мирно спать в своей спаленке, из леса показался эльф.

— Только не говори, что ты уже соскучился. — Сашат встретил принца ехидной улыбкой.

К счастью для межрасовых отношений, эльф не знал русского, а ехидный егерь плохо говорил на эльфийском.

— Аданаил, я пришел предупредить тебя. Наставник моего отца и предводитель клана смерти выжил после падения ваших громовых семян. Пока он жив, ты не будешь знать покоя. И еще, сейчас Аил идет за жизнью человека по имени Командор. Это все, что я хотел сказать. А теперь прощай, я ухожу и увожу своих подданных.

— Я услышал тебя и помню свои клятвы, король эльфов.

— Я тоже помню свои клятвы, король людей, — эхом отозвался эльф и, скользнув над травой, через минуту растворился в зелени леса.

— Что будем делать? — сзади к Андрею подошел Сашат.

— А что бы ты посоветовал?

— Не знаю, но я выполню любой приказ. Тебе решать. Я уже сделал свой выбор.

— В том-то и дело, что мне, — раздраженно сплюнул Андрей и быстро зашагал в сторону здания детского дома.

Там он быстро нашел хлопотавшую возле детей Надю, обнял и прошептал ей на ухо:

— Мне нужно сделать еще кое-что, а потом я вернусь.

Она поняла все правильно и тихо всхлипнула.

— А когда я вернусь, надо организовать праздник. Пусть это будет День Победы. И еще… — Он хитро улыбнулся и заглянул ей в глаза. — Чтобы сэкономить, есть смысл совместить все это дело с нашей свадьбой. Только не говори, что тебе этого не хочется.

— Так и знала, что на нормальное предложение ты неспособен.

— Это с цветами и на коленях?

— Ага.

— Нет, неспособен.

— Я же говорю.

Бесконечно долгие и неуловимо короткие две минуты они стояли, крепко обнявшись, потом Андрей оторвался от своей женщины. Надя, не говоря ни слова, вновь занялась детьми, а ее мужчина широкими шагами направился к «фабрике».

— Диспетчер, вызови мне Стармеха.

— Десять секунд.

— Стармех на связи, — через пять секунд отозвался старший механик княжества.

— Так, старый, слушай меня внимательно. Если ты не заготовил антимагической краски, то можешь сразу сдавать дела Клаксону.

— Кому?!

Сощурившись на бьющий из иллюминатора солнечный луч, Андрей в очередной раз улыбнулся, вспомнив долгую и витиеватую речь механика, в которой он высказал все свои мысли о криворуком Клаксоне, князе, местной власти и, к немалому удивлению слушавшего эфир егеря, Сашате.

Потом были судорожные сборы и часовой перелет на склад возле Глухова, где на подвески легли новые ракеты и еще один любимый Стармехом ЗБ-500. Все это было оперативно выкрашено в ядовито-красный цвет — Шаров божился, что другой быстросохнущей краски под рукой не оказалось. Сам Стармех пошел в полет стрелком, выдержав настоящую войну со своим предшественником и… Инди. Как Андрей и думал, юный аданаил сразу заприметил шикарное место с великолепным обзором. Первого оппонента Шаров попросту послал, сказав, что не тупой и с аппаратурой наведенияразберется не хуже других. А вот Ваську он убеждал очень долго и терпеливо.

После навески вооружения и дозаправки вертолет сделал еще один перелет до подлетной базы под Сквиром, которая, к сожалению, была взорвана, поэтому пришлось лететь до Иванополя и терять на это еще полчаса.

Последнюю дозаправку перед финальным рывком они сделали уже ближе к вечеру, на аэродроме под украинским городком с колоритным названием Жабье. Пока велась дозаправка, Андрей смог размять ноги и полюбоваться на горного исполина, самую высокую гору Украины — Говерлу.

Через полчаса им предстоял бой в совершенно неизвестной обстановке — два летающих корабля, бог его знает сколько магов и монстров плюс непонятно как настроенное местное население. И все же в необходимости этого шага князь не сомневался. Он спрашивал себя, чего было больше в его решении — уверенности в том, что недобитого врага нельзя оставлять за спиной, или желания помочь хоть и отвернувшемуся, но все же не забытому старому другу? Однозначного ответа он так и не находил.

Примерный план боя Андрей набросал благодаря информации Сурка и его рассказам о Мишкольце. Точнее, планов было несколько, и все зависело от того, как поведут себя эльфы.

— Командир, — голос в наушниках, которые Сашат обозвал диджейскими, оторвал Убивца от размышлений.

— Что там? — Он быстро перебрался к открытому проему в пилотскую кабину и понял, что вопрос вдруг стал риторическим.

Вдали поднимались жирные клубы дыма, а на их фоне виднелся небольшой шарик. Издали корабль эльфов походил на мячик для гольфа, но Андрей-то знал, насколько его сейчас обманывают глаза.

— Стармех, ты как, готов?

— Всегда готов! — откликнулся Шаров с задором юного пионера.

Вернувшись на место, Убивец хлопнул спящего Сашата по колену и, пока егерь будил остальных, начал готовить снаряжение. В этот раз с ним в бой пойдет не привычный «винторез», а прикладистый АКСУ. Воевать, скорей всего, придется в помещениях, где нет необходимости ни в тишине, ни в снайперской точности, а вот убойная сила пуль классического «Калашникова» может вполне пригодиться. Оба юных аданаила готовили непомерно большие для них снайперские винтовки. На коленях Зверя покоился семьдесят четвертый АК с покрытием из усиленного состава. А вот Света, она же Оса, полностью отказалась от оружия. На предложение егеря взять с собой хоть что-нибудь она заявила, что в костылях не нуждается. Андрей не понял, что бы это значило, но, впрочем, он все равно не собирался отпускать ее далеко от себя.

Сашат и Скорп, как всегда, обошлись холодным оружием — вне поля антимагической защиты коронный трюк княжеских вампиров с катаной и пистолетом, увы, не работал. Были у некоторых членов отряда и особенные методы подготовки к бою — Скорп отвернулся от остальных и, стараясь сделать это незаметно, что-то вынюхал из тонкой пробирки.

Древний Мишкольц — город с богатой историей и прекрасной архитектурой — пылал негасимым огнем эльфийской магии. Этот огонь не смогли бы погасить любые известные человеку средства пожаротушения, впрочем, пожарников здесь уже не осталось.

На подлете к городу стало понятно, куда делся второй корабль эльфов. Пока замеченная раньше «кочерыжка» шла на посадку, ее товарка уже высаживала десант. Судя по тому, что войска эльфов выходили прямо из севшего на землю корабля, — защитникам Княжеского удалось серьезно уменьшить количество спускаемых аппаратов.

Неизвестно что подумали эльфы, увидев приближающуюся к ним железную стрекозу, но второй корабль продолжал вальяжно опускаться к земле, никак не реагируя на винтокрылого гостя.

— Не боятся, а зря, — послышался голос Стармеха, и к парящей в небесах огромной «корзине» понеслись ракеты.

Эльфийский корабль окутала легкая дымка, — похоже, пилоты, или, как называл из Фиаллимонотар, «поводыри» успели выставить магический барьер, но остановить этим трюком покрытые специальной краской ракеты было уже невозможно.

У духов-разрушителей, временно поселившихся на окрашенных наспех металлических боках ракет, имелось целых двадцать секунд жизни, и этого было достаточно. Они легко справились с барьером — на уничтожение плетений у духов уходило около доли секунды. Ракетный залп Стармеха оказался значительно удачнее того, что был выполнен неподалеку от Демидова. Да и корабль этот был в полтора раз мельче своего предшественника. Неизвестно, что там намудрил Стармех с ракетами, но взорвались они не на поверхности, а уже внутри корабля. Огромный бутон разломился на три неровные части и рухнул вниз.

— А теперь, не отходя от кассы, Агеич, давай! — возбужденно прокричал Стармех, и вертолет, добавив скорости, пронесся над зависшей у самой земли громадой второго корабля. Из опустившихся вниз огромных лепестков-платформ в город пытались уйти колонны «рожденных в утробе» и эльфов. Но было уже поздно.

Проносясь над кораблем, вертолет внезапно подпрыгнул вверх, а затем несколько раз дернулся, и если резкий набор высоты означал, что они избавились от тяжелой туши зажигательного бака, то рывки были необъяснимы. Ответ Андрей получил уже через секунду, когда в полу проклюнулся наконечник стрелы.

— Все целы? — обеспокоенно спросил он, оглядываясь по сторонам.

Короткая перекличка дала понять, что потерь в экипаже не случилось, а голос Стармеха успокоил окончательно:

— Я налепил к днищу в нужных местах кевларовых пластин. Так что экипаж закрыт. Если, конечно, никто не додумался улечься на полу.

Андрей выразительно посмотрел на смутившегося Зверя, который успел подняться со своего ложа и умоститься на сиденье.

— Что дальше, командир? — спросил Стармех.

— Работаем по второму плану.

— Стрелок принял, — отозвался Шаров.

— Пилот принял.

Вертолет тут же нырнул вниз, к центру города.

Судя по всему, некоторая часть десанта высадилась раньше, потому что резиденция Командора была уже захвачена — из окон валил густой дым, а на площади собралась толпа овров.

— Вали их, — скомандовал Андрей, и вертолет хищной птицей нырнул к толпе, поливая ее из трех пулеметов. Вдобавок туда же ушли две ракеты помельче.

Когда они пошли на второй заход, на площади никого не было. Вертолет завис над брусчаткой. Убивец, Сашат, Света и Скорп спрыгнули вниз. Пилот тут же послал машину в небо — ему еще предстояло высадить шамана и юных аданаилов на башенку поблизости. В задачу Инди и Белки входил отстрел магов, а наводчиком у них будет Зверь, от взгляда которого магов не укроют даже стены.

Убивец осмотрелся вокруг и заметил огромные клубы дыма, поднимающиеся с восточной окраины города.

«Хорошо горит», — подумал он и повернулся к резиденции Командора.

Большое трехэтажное здание было серьезно доработано защитными сооружениями, но при этом не потеряло своей красоты. Увы, все ухищрения потомков грозных гуннов им не помогли. Стрелковые гнезда были раскиданы явно магическими взрывами, практически все окна выбиты. В некоторых местах на закопченных стенах отображались смутные силуэты человеческого тела. Что это значит, Андрей знал — аданаилы. У простых людей против магии шансов не было совсем. На широких ступенях здания попадались сожженные, замороженные и попросту разорванные на куски тела защитников дома.

— Пошли, — скомандовал Убивец и первым скользнул в сторону входа в здание.

Еще на подходе он почувствовал, как Сашат срывает с крепления на его спине гранату, а затем увидел влетающий в окно ребристый мячик.

«Правильно. Правила приличия — прежде всего».

Ворвавшись в вестибюль после выбившего оставшиеся стекла взрыва, Убивец короткими очередями добил двух оглушенных овров, а Сашат разрубил крупного гвулха, выпрыгнувшего из темного коридора. Они на секунду застыли, не зная, куда идти дальше. За окном вдалеке рокотали винты вертолета и пулеметные очереди. Иногда сухо щелкали выстрелы из СВД. Сашат хотел что-то сказать, но князь поднял руку. Ему показалось, будто он услышал выстрел откуда-то снизу.

Задумавшись, он тут же мысленно обозвал себя идиотом.

— Оса, чуешь людей?

— Я думала, что ты уже не спросишь, — ответила шаманка и впервые после смерти Врана слабо улыбнулась. Эта улыбка согрела душу Андрея. — Внизу. Сколько именно — не скажу, но много.

— Пошли, — махнул рукой князь, пытаясь вспомнить план дома, который ему описал Сурок. Если он все правильно понял, вход в бункер, построенный еще во времена Второй мировой, находился в правом крыле здания. Коридор, по которому они шли, был завален телами людей, тушами овров и гвулхов вперемешку с кусками бетона, выбитыми из стен пулями защитников. Трупы эльфов попадались очень редко.

Андрей продвигался вперед, постоянно ожидая атаки. Он на секунду словно вернулся в прошлое, в тот день, когда началась его печальная и самоубийственная одиссея. Но тогда он был наивным идиотом, игравшим в компьютерную игру и мечтавшим о реальных приключениях. И вот — приключений хоть ложкой ешь, да и все атрибуты в наличии, но как же ему хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном, навеянным компьютерной игрушкой! Впереди коридор делал резкий поворот вправо. Последнее окно осталось метрах в десяти сзади, и поэтому пришлось включить подствольный фонарь.

«Очень похоже», — подумал Андрей, вспоминая ту игровую ситуацию. Тогда из-за угла выскочил орк с пулеметом. Нереально? Но, увы, недавнее прошлое показало, что все возможно. Он уже видел овров с гранатометами.

— За поворотом, приготовься, — послышался сзади шепот Светы. — Сейчас.

Из-за угла выскочил здоровенный овр и тут же подавился своим ревом. Очередь из автомата ударила в широкую грудь, прошибая стальную защиту и вырывая куски мяса из оголенных участков тела. Удары пуль качнули огромную тушу к стене, по которой монстр и сполз, уронив на пол стандартный клинок.

Убивец зло сплюнул на тушу и пошел дальше. Ощущение нереальности покинуло его. К сожалению.

Коридор закончился конференц-залом с длиннющим столом. Неожиданно, вздыбив тяжелую скатерть, из-под стола выскочила темная туша гвулха. Первой на это явление отреагировала Оса. Наглядно объясняя, почему она не взяла с собой оружия, шаманка резко хлопнула в ладоши, и до группы, скользя по гладкому мрамору, доехало лишь мертвое тело.

— Не трать сил на глупости, ты же заметила его уже давно, — отчитал девушку князь, но, заметив в глазах обиду, добавил: — Хотя, конечно, это было круто.

По пути к спуску в подвал случились еще два столкновения, но каждый раз предупрежденный шаманкой Убивец с легкостью расстреливал нападавших. В такой комплектации бой действительно напоминал не самый сложный шутер.

«Надо запомнить. Очень неплохая спарка для „чудиков“», — подумал Убивец и услышал новую информацию Светы:

— В комнате справа десяток овров и два эльфа.

— Сашат, — тут же скомандовал князь, отступая к стене.

Егерь скользнул мимо него, на ходу срывая с аданаила две гранаты.

Присев на одно колено, он по очереди забросил в комнату взрывоопасные гостинцы. За секунду до этого Убивец почувствовал легкую дрожь в теле от «Песни Хаоса», но артефакты сработали впустую — временно прикрытые духами-разрушителями гранаты разорвались именно тогда, когда это было задумано Сашатом.

Взрыв ударил по барабанным перепонкам: казалось, что все здание пошатнулось.

«Идиот. А уши прикрыть?» — вновь отругал себя Убивец, осознавая, что совсем потерял форму, отсиживая мягкое место в княжеском кресле на руководящей должности.

После взорванной комнаты и до самого спуска в подвал, по уверениям Светы, не осталось ни одного живого врага. Но, несмотря на это, был шанс напороться на дружественный огонь. И это едва не случилось, когда князь выглянул из-за очередного поворота. Мимо стремительно пролетел рой пуль, которые выбили бетонную крошку из стены дальше по коридору.

— Эй, стрелки, мать вашу! Осторожнее!

В ответ послышалась пламенная речь на венгерском. Первая, самая длинная часть монолога имела утвердительно-посылательный оттенок, и лишь последние несколько слов явно несли в себе вопрос.

— У вас кто-нибудь говорит по-русски?! — крикнул Андрей, только сейчас понимая, как им повезло в случае с Назаром и как плохо, что сейчас рядом нет такого человека.

К счастью, минут через пять эта проблема разрешилась, и послышался женский голос, говоривший с сильным акцентом:

— Что вам нужно?!

— Это вам нужно. Мы вообще-то пришли помочь! Сейчас мои люди разгоняют ушастых наверху. Но если вы против, то мы можем уйти, и через пять минут здесь снова будут маги. Так что, уходить — или вы дадите нам возможность поговорить с Командором?

Некоторое время венгры думали и совещались, а затем опять прозвучал женский голос:

— Хорошо, только идите без оружия.

— Мадам, вы, кажется, меня не поняли! Сейчас я обижусь и уйду отсюда…

Ехидный монолог Андрея прервала легшая на плечо рука:

— Я пойду, или эти переговоры затянутся до утра, — сказал Сашат, уже вытаскивая из ножен свои клинки.

— Ты себя в зеркало видел? Да они тебя пристрелят просто от страха.

— А так? — ехидно улыбнулся егерь, проведя ладонями сначала по стене, а затем по лицу.

— Ну или так, — вынужден был согласиться князь, увидев, как своеобразный грим закрашивает пятна и татуировки, превращая Сашата в обычного, хоть и перепачканного пылью человека.

— Я выхожу! Не стреляйте! — крикнул в коридор егерь и медленно вышел из-за угла с поднятыми руками.

Через несколько минут от входа в бункер уже раздавалось какое-то бормотание и шорох, затем послышался голос егеря:

— Все! Можно выходить.

Андрей пошел вперед, придерживая автомат так, чтобы не вызвать моментальной агрессии, но все же суметь оперативно открыть огонь. Открывшаяся картина была из разряда трагикомических. Сашат сидел на входившей в состав самодельной баррикады тумбочке и держал в руках пулемет Калашникова. Ствол пулемета был направлен на группу из восьми сердитых людей, стоявших в небольшом тамбуре с открытой дверью бункера. Размер тамбура позволял удерживать пленников подальше от двери.

Защита бункера была организована из рук вон плохо. Видно, Батя не рассчитывал отходить так далеко. Да и вообще на него это непохоже. Андрея кольнуло нехорошее предчувствие.

Рядом с егерем на баррикаде лежала девушка лет семнадцати с аппаратом искусственного кровообращения на груди. От аппарата к пулемету шла все та же жуткая система антимагической защиты.

Первым делом Андрей перебрался через завал и пощупал шею у девушки-аданаила.

— Света, посмотри, — позвал шаманку Убивец, убедившись, что пульс ровный и девушка просто без сознания. Затем он обратился к Сашату: — Ты что творишь?

— Они меня хотели связать.

Ответ был убедительным, и князь повернулся к «группе венгерских товарищей»:

— Ну и как это понимать? Кто старший?

Вперед порывисто шагнула средних лет женщина в натовском камуфляже, увешанная чрезмерным количеством ножен. Ее клинки, как и оружие всей группы, включая арбалеты, лежали на земле.

— Я, — зло процедила женщина. — Мы не будем вам подчиняться.

«Ох как все плохо», — подумал Андрей, наблюдая нездоровый блеск в ее глазах.

— А где Командор? Вы тут что, переворот надумали устроить?

— Командор ранен. Доктор Штольц говорит, что он не доживет до утра, — ответила незнакомка, вдруг растеряв весь боевой пыл. В конце речи ее голос даже дрогнул.

«Ага, вот оно что. Ну тогда все не безнадежно».

— Мадам, если бы не все эти венгерские хороводы, мой человек уже пять минут как занимался бы спасением здоровья вашего горячо любимого Командора, — глядя в глаза женщине, сказал Андрей, а затем обратился к своей команде: — Так, здесь остается Скорп и вся эта венгерская делегация. А мы с мадам идем смотреть раненого.

Настроение грозной начальницы моментально переменилось — она несколькими словами разогнала защитников по сторонам, заставив их уткнуться лицом в стены. Затем крикнула что-то в сторону двери и нетерпеливо остановилась у приоткрытого входа в бункер, ожидая «гостей».

— Да, еще вопрос. — Внезапно пришедшая в голову мысль остановила Андрея. — Вот все эти трубки на пулемете — изобретение доктора Штольца?

— Да, — ответила женщина, явно не понимая, к чему все эти вопросы.

— Ага, — кивнул Андрей и пошел следом за проводницей, а в его глазах разгорался очень нехороший огонек.

По коридорам большого бункера они прошли без задержек. Всех, кто мог им помешать, разгонял постепенно становившийся визгливым голос «женского начальства».

В отличие от обороны бункера лазарет был организован очень грамотно. В большом помещении с серыми бетонными стенами стояли больничные койки, заполненные стонущими людьми. Многие раненые лежали даже на полу.

Проводница быстро провела Андрея, Свету и Сашата к дальней части лазарета, где за ширмой стояла кровать с утыканным капельницами Батей. Возле кровати на стульчике сидел сухонький старичок в белом халате.

— Доктор Штольц? — сквозь зубы спросил Убивец, едва сдерживая себя. Но старичок отрицательно покачал головой.

— Их бин доктор Штольц, — заявил подошедший сзади толстоватый немец с тонкими усами на раскормленном лице.

— Ага, — выдавил из себя Андрей и повернулся к женщине. — Это он лечит Командора?

— Нет, но доктор Штольц очень знающий…

Договорить она не успела — князь коротким ударом выбил сознание из усатого экспериментатора и выразительно посмотрел на окружающих:

— Этого не трогать. Я с ним еще не закончил. Света, займись Батей.

Шаманка кивнула и присела на кровать к больному. Одну руку она положила Бате на лоб, а вторую на грудь — и закрыла глаза.

Через несколько секунд девушка подняла голову и посмотрела на Андрея:

— Не уверена, но в районе виска темное пятно. Так же плохо выглядят сердце и селезенка.

Князь уже хотел спросить у женщины, кто лечил Командора, но тут залопотал сидящий на стуле старичок.

— Доктор Олах говорит, что у Командора стрелой повреждена селезенка, обожжена часть груди и сильная контузия от удара о стену. Селезенку удалять не стали, но она в плохом состоянии, как и сердце, — тут же перевела женщина, а старичок заработал от князя ободрительный взгляд.

— Что сможешь сделать? — спросил Андрей у Светы, которая в последнее время много занималась с Доком.

— Паучок поработает с селезенкой. А потом я подпитаю его дух в слабых местах. Но чтобы помогло, мне придется отдать слишком много.

— И?

— Нет, ничего страшного, — уловила опасение командира шаманка. — Но я на несколько часов потеряю сознание.

— Только не рискуй зря.

— Хорошо.

— Тогда делай, — кивнул головой Андрей, устало присел на ближайший стул и посмотрел на местную начальницу: — Простите, что не спросил раньше. Как вас зовут?

— Магрит.

— Магрит, у меня к вам вопрос: сколько выжило аданаилов?

— Кого?

— Антимагов.

Женщина немного помялась, но все же ответила:

— Здесь трое активных и двое пассивных.

Андрей не стал реагировать на разозлившие его обозначения, а просто тихо попросил:

— Соберите их здесь, пожалуйста.

Через десять минут перед князем стояли два молодых парня, усатый мужик и мальчик лет одиннадцати. Причем мальчик настораживал своим бледным видом.

«Спокойно. Только никого не убей», — одернул себя Убивец и обратился к Магрит:

— Переведите им: я — князь Корчак, такой же антимаг, как и вы. Живу в России. Там нет войны, зато есть школа для антимагов и шаманов. Кто-то хочет поехать со мной?

Дослушав князя до конца, Магрит напряглась, но Убивец был доведен до такого состояния, что его взглядом можно было резать сталь, и женщина стала переводить.

Реакция у венгерских аданаилов была разной. Один из юношей и мужчина сразу окрысились. А вот второй парень с непослушной русой куделью на голове посмотрел заинтересованно, но тут же опустил глаза к полу. Мальчик же попросту испугался.

Слова переводчицы словно что-то изменили в окружающем мире, и собравшиеся вокруг венгры недовольно загудели. Из коридора подтянулись здоровые бойцы. Им явно не понравилось, что чужак сманивает аданаилов.

«Да уж, это я не подумав», — осмотрелся вокруг Андрей, понимая, что ярость сыграла с ним злую шутку.

Напряжение грозило разразиться конфликтом, но в этот момент Света тихо застонала и упала в обморок. Стоявший поблизости Сашат успел подхватить девушку и уложить ее на соседнюю кровать, с которой заблаговременно поднялся молодой паренек с прибинтованной к телу рукой.

Практически сразу после этого события очнулся Командор. Он осмотрелся пока еще мутным взглядом, но суть происходящего ухватил сразу. Несколько слов на венгерском, произнесенных хриплым, но все же властным голосом, — и подтянувшиеся из коридора бойцы вышли обратно, а обитатели лазарета разлеглись по своим койкам.

— Убивец, — с отдышкой сказал Командор, пытаясь подняться.

Магрит тут же бросилась ему помогать.

— Командор, — в тон ответил князь.

— Не вздумай здесь командовать, — со вздохом сказал больной и тут же зашелся кашлем. Внезапно его взгляд наткнулся на Сашата. — Вини?!

— Когда-то меня так называли, — горько улыбнулся маленький егерь. — А ты когда-то был Батей, но теперь стал Командором и порядочной сукой.

— Ты не понимаешь.

— Я?! Да чтоб тебя, старый. Это я не понимаю?! — ударил себя в грудь егерь. — А как можно понять то, что ты заказал товарища, с которым на вылазки ходил?! Как можно понять то, что о тебе рассказывают люди?!

— Врут, — убежденно ответил Батя, но это не смутило Сашата.

— Кто врет? Сурок? Не надо на меня таращиться. Это он побежал следом за твоими киллерами, но все равно не успел. Батя! От тебя сбежал Сурок! Это каким же надо было стать уродом, чтобы от тебя отрекся даже наш наивный паренек?

— Ты не смеешь, — прохрипел Командор, сверкая глазами.

— Я?! — Сашат яростно сделал шаг к больному. Казалось, он его сейчас ударит. — Я сожрал с тобой тонну болотной тины и пролил небольшое озеро чужой и своей крови. Я тебя, сволочь старая, раз десять полудохлого вытаскивал из леса. Мы столько натворили вместе, что в аду должны жариться на одной сковородке, и ты мне говоришь, что я чего-то там не смею?!

В глазах Командора стало что-то меняться, и Андрей вдруг понял, что никто в этом мире не смог бы достучаться до озлобленной души старого егеря, никто, кроме этого искалеченного парня.

— Знаешь, почему я здесь? Да потому, что Андрюха попросил, и потому, что Светка тоже пошла. А сейчас она, отдав все силы тебе, лежит без сознания. — Желваки на скулах Вини буграми вспухли под кожей, а на лице начали темнеть пятна. Казалось, он сейчас трансформируется, но его сдержало то, каким взглядом посмотрел на шаманку Батя. В глазах старика отразилась беспомощность и бесконечная нежность.

— Да, это Светка! Наша малышка. И это не ты, а не любимый тобой Андрюха пошел за ней в самое пекло, пока кое-кто собирал лавры великого полководца. И ты смеешь его в чем-то попрекать?! Ты!..

Гнев Сашата угас так же быстро, как и вспыхнул, словно выгорев изнутри, и егерь в бессильной злобе плюнул на пол.

— Я наверх. Душно мне. Заканчивай тут и вали на хрен из этого гадюшника, — глядя в глаза своему бывшему командиру, сказал он Андрею. Затем подхватил на руки Свету и пошел к выходу из лазарета.

«Все, сломался», — подумал Андрей, увидев, как Батя смотрит в спину удаляющегося Вини полным боли взглядом. Грудь Командора ходила ходуном, и он вот-вот мог потерять сознание.

— В общем, так, — решил заканчивать этот фарс Убивец. — Я пришел сюда не только спасать тебя, но и чтобы добить одного подранка. Так что в принципе можешь не благодарить. Но это меня, а вот Светке ты все равно останешься должен за одну жизнь. Теперь некоторые условия. Этого мальчика и того, вихрастого, я забираю. Девочку, которую вы «привязали» к пулемету, тоже. Остальных аданаилов советую отправить на практику в Княжеское. Верну вместе с бэтэрами, и это будет не та жуть, что ты здесь намудрил, а нормальные машины. Конечно, если мы договоримся.

Батя хотел что-то сказать, но передумал и просто кивнул.

— Этого, — ткнул пальцем в сторону лежащего без сознания немца князь, — застрелишь собственными руками. Иначе никаких договоров между нами не будет.

— Андрей, мне жаль, — наконец-то выдавил из себя Батя. Говорить ему было тяжело, поэтому он сказал лишь самое важное.

— Поговорим об этом позже, когда ты выздоровеешь и заедешь в гости к старым друзьям.

Больше не говоря ни слова, князь развернулся и быстро пошел к выходу. Он не знал, что там говорил Батя своим людям, но у выхода из бункера его догнали два венгерских аданаила.

Подойдя к баррикаде, Андрей вдруг осознал, что слегка погорячился: на руках две бесчувственные девушки и два сопливых пацана. Конечно, имелась пара не самых слабых бойцов, но без шаманки все они были практически слепы.

— Скорп, оставайся тут и присмотри за девчонками. Сашат, за мной. Точнее, впереди, — принял решение Убивец, пропуская егеря вперед. Сейчас важнее было чутье прирожденного охотника, а не дар аданаила.

На первый этаж они выбрались без проблем, и Андрей сразу вышел в эфир.

— Стармех на связи, — откликнулся Шаров.

— Как обстановка?

— Да тихо, как в склепе. Они почему-то разбежались, что тараканы. Мы сели за зданием. Нечего дефицитную горючку палить.

— Инди.

— Да, командир.

— Что у тебя?

— Пусто. Они действительно разбежались. Зверь чует несколько объектов, но это явно раненые. В вашем здании пусто.

— Сможете спуститься с башни самостоятельно?

— Без проблем, — уверенно сказал Васька.

— Делай, пилот.

— На связи.

— Сажай птичку у правого крыла.

Через несколько минут послышался шум винтов, и вертолет, разгоняя прожекторами сгущающиеся сумерки, приземлился под окнами конференц-зала.

— Сашат, встреть Зверя, и вдвоем найдите мне языка, только эльфа, а не монстра.

— А сам бы я не догадался? — фыркнул егерь и ловко выпрыгнул в окно.

Андрей спустился к бункеру и подхватил на руки бесчувственную Свету, а Скорпу кивнул на «привязанную» к пулемету девушку. Новенькие аданаилы оказались достаточно сообразительными — они подобрали пулемет с патронами и пошли следом за русскими без дополнительных напоминаний. Остальные венгры были явно недовольны наглым поведением пришельцев, но, наученные общением с маленьким и очень злым егерем, благоразумно помалкивали.

Сашат с добычей появился, когда обе девушки были уложены в специальные носилки внутри вертолета. Языком оказался субтильного вида эльф, одетый в не самого лучшего качества панцирь. Похоже, для тех, кто не имел чести быть «тенью», броню ковали в последнюю очередь и без должного старания.

— Ты кто? — обратился на эльфийском к пленнику Убивец.

Глаза, судя по виду, молоденького эльфа злобно сверкнули. Князь пожал плечами и положил руку на слипшиеся от крови волосы. Но ничего не произошло — внутри эльфа не было ни одного плетения.

— Послушай, глупый росток, — устало проговорил Убивец. — У меня нет ни времени, ни желания возиться с тобой. Сокровенные тайны вашего народа мне тоже не нужны, ответь на один вопрос — и можешь спокойно возвращаться к своему клану. Почему вы вдруг разбежались?

Увы, проникновенная речь не подействовала на упрямого эльфенка, а вот когда Сашат, преобразившись буквально на глазах, воткнул в ногу пленника нож, вдобавок яростно рыкнув в лицо, «высокородный» залепетал быстро и информативно.

По словам пленного, сброшенный вертолетом зажигательный бак спалил вместе с кораблем какого-то там «наставника ордена смерти». И, оставшись без жесткого управления, эльфы вкупе с мутантами разбежались в разные стороны. Тем более что к этому моменту в экспедиционном отряде почти не осталось ни магов, ни «теней» — в основном лишь ничего не смыслящая молодежь.

— Все, уходим. Нам здесь больше делать нечего, — раздраженно махнул рукой на глупого эльфенка Андрей. От усталости и нервного истощения кружилась голова, поэтому он буквально заполз в нутро вертолета и, забившись под кресла, уснул.

Сумбурные черные тени роились в мозгу спящего человека. Несколько раз он слышал, как басовито работали пулеметы, с трудом заглушая шум винтов. Но было это реальностью или всего лишь очередным фрагментом сна, Андрей не знал.

Из черной бездны бреда он вынырнул резко и даже болезненно.

— Что? — спросонья невнятно спросил князь, и тут же холодные щупальца страха расползлись по его телу. Осунувшееся и какое-то несчастное лицо Сашата не предвещало ничего хорошего.

— Что?! Что?!!

— Сообщение по радио… Твой дом взорвали.

— Надя?..

— Она была внутри.

«Господи, пусть это будет сон», — подумал Андрей, лелея безумную надежду.

Похоже, Сашат легко прочитал в глазах друга эту мысль, поэтому просто влепил ему пощечину.

Гнев и боль ударили в голову князя, и он резко оттолкнул егеря, а потом бросился к кабине пилота. Вертолет как раз пролетал над лесом в окрестностях Княжеского, и было прекрасно видно поднимающийся над развалинами бывшего Дворца спорта дым.

Множество прожекторов прошивали ночную темноту яркими спицами, высвечивая груды камня и покореженного металла. Первое впечатление оказалось ошибочным — через минуту стало видно, что пострадала только левая часть здания, в которой находились покои хозяев и вход в лабораторию.

Как только вертолет снизился, Андрей выпрыгнул наружу и, не обращая внимания на боль в подвернутой ноге, зашагал к разоренному дому. К нему тут же подбежал Гаврилов.

— Андрей, еще ничего не известно, возможно, она была в лаборатории. Мы ведем раскопки и там, и в районе спальни, — тараторил полковник, но князь не стал реагировать на его слова. Пограничник и сам не верил тому, что говорил.

Посеревший от горя человек переставлял ноги как сомнамбула и на пути к развалинам остановился лишь раз, возле сидящего прямо на земле старика. Мазай рыдал как ребенок, ухватившись руками за голову. Почувствовав чужой взгляд, он поднял глаза и попытался заговорить, но все время захлебывался плачем:

— Я, старый дурак… сам заставил ее вернуться в дом и лечь в постель… Она не хотела. Почему я ушел, почему не остался там, с ней! Зачем мне такая жизнь?!

Чужая боль уже не трогала Андрея, он просто прошел дальше.

Несколько деревянных конструкций на развалинах еще горели. Он бездумно уставился в огонь.

Из этого состояния его вырвал гомон людей, копавшихся на месте входа в лабораторию. Безумная надежда как молния пронзила мозг, но тут же умерла — тишина, вдруг воцарившаяся за его спиной, заглушила все: и голоса людей, и шум замедляющейся турбины вертолета. Андрей резко развернулся и увидел, как один из спасателей выносит на руках тело в ослепительно-белой ночной рубашке. Руки, ноги и голова мертвой женщины были покрыты засохшей кровью, а вот на ночнушке не было ни единого пятнышка.

С хрустальным звоном реальность раскололась на множество осколков. Тотем беспомощно заскулил и забился в самый дальний уголок души. Безумие, уже давно постоянно находившееся поблизости, подступило вплотную, обволакивая своим удушливым покрывалом, но он усилием воли отогнал наваждение как надоедливую муху.

«Я сам», — подумал простой и несчастный человек, которого люди назвали Убивцем. Рука решительно легла на застежку кобуры. И в голове, и в душе было пусто — ему уже ничего не было нужно от этой жизни, да и жизнь ничего не могла ему предложить. Ни любви, ни ненависти, ни страха — ни-че-го.

Рука потянула холодный металл «гюрзы» из уютного кожаного гнезда, но тут на ладонь легли теплые пальцы.

— Не надо.

Ему очень хотелось верить, что это не галлюцинации, но, увы, ничем, кроме проявления безумия, голос за спиной оказаться не мог. И все же он оглянулся, хотелось — хоть в бреду — в последний раз увидеть любимые черты.

Всегда аккуратное лицо Нади сейчас было испачкано какими-то черно-серыми разводами и пылью, к тому же имелась пара свежих царапин. И все это как-то не вязалось с версией о сумасшествии и бредовых видениях.

— Ты?!

— Я.

— А?..

— Это, наверное, Вика, наша горничная.

— А?..

— Я не могла уснуть и, когда Мазай ушел, перебралась в лабораторию, там меня и застал взрыв. С тобой все в порядке? — обеспокоилась Надя, рассматривая перекошенное судорогой, посеревшее лицо Андрея.

— Вини, — повернулся к другу князь, с трудом осознавая реальность.

— Щас, — понятливо кивнул егерь и влепил товарищу звонкую пощечину.

— Спасибо, — тряхнул головой Андрей, посмотрев вокруг осмысленным взглядом. И только после этого на его лице проявилась робкая улыбка. — Вот теперь все в порядке.

— Ну тогда я пошел, а то у меня тут дела нарисовались, — обратился к обнимавшейся парочке егерь, но они его уже не слышали. Сашат пожал плечами и, медленно разгоняясь, побежал в сторону ночного леса.

Андрею казалось, будто он закрыл глаза секунду назад, но, проснувшись, увидел в окне армейской палатки розоватые лучи восходящего солнца. Рядом спала Надя. С перепачканным в пыли лицом, поцарапанная и немного опухшая, но самая прекрасная в мире.

Андрей осторожно высвободил руку из теплых ладошек и встал. Они рухнули на походное ложе не раздеваясь, даже не умывшись, и моментально уснули.

Несмотря на уже наступившее утро, вокруг палатки княжеской четы царила практически абсолютная тишина, и это наводило на определенные подозрения.

Андрей резко откинул полог и вышел наружу. Как он и подозревал, все, кто проходил поблизости от палатки, старались не только не разговаривать, но и вообще передвигаться едва ли не на цыпочках.

Летнее солнце и улыбки, которыми одаривали проснувшегося князя люди, согревали до самых темных уголков души. Андрей улыбался, оглядываясь вокруг, но, как это часто бывает, в бочке меда имелась и небольшая ложка дегтя. Взгляд, бесцельно скользивший по окрестностям, неожиданно наткнулся на мрачную, можно сказать, средневековую картину — прямо у развалин бывшего княжеского обиталища стояли три наспех сколоченные виселицы, в которых уже болтались три тела.

Тотем внутри сердито шевельнулся. Увидев идущего навстречу Гаврилова, князь недовольно нахмурился и пошел навстречу.

— Что это, блин, за самосуд?

— Я бы сказал по-другому: это — суд Линча, — невозмутимо ответил пограничник. — Андрей Андреич, прими все как стихийное бедствие. Быстрицкий, конечно, нехороший человек и зря разболтал результаты следствия, но я, если честно, его не осуждаю.

— Так, еще раз, и внятнее, — приказал Андрей, стараясь держать себя в руках.

— После взрыва все, кроме Быстрицкого, впали в ступор, а он сразу начал копать.

— Копать надо было раньше.

— Совершенно верно, но все мы хороши. Так вот, подозрения у него имелись, а взрыв расставил все по местам. И все же он, как и все мы, сильно расстроился и, вместо того чтобы заняться арестами и допросами, просто допустил утечку информации. Честно, Андреич, я даже сделал попытку успокоить толпу, но вовремя понял, что праведный гнев — штука не просто малоуправляемая, но и очень опасная, особенно если становиться у него на пути.

— Ну и кто там висит? — спросил Андрей, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, его радовала любовь народа, с другой — имел место явный непорядок.

— Да все те же заговорщики: бывший полковник Пантелеев, криминальный пособник Скворцова Метла и сам подрывник. Был еще некий Бирюк, но его пристрелил Беня при попытке поднять бунт. — Закончив перечислять «успехи», Гаврилов немного смутился. — Вот только сам Скворцов ушел, зараза. Я разослал патрули, но пока никаких новостей.

— Забудь о Скворцове и отзови патрули. Они нужны будут для прикрытия хуторов. Пока мы не будем уверены в том, что в лесу спокойно, нужно будет патрулировать дороги и все поселения. И еще, Федотыч, передай Быстрицкому, чтобы попридержал коней, мне здесь второй Малюта Скуратов на фиг не нужен. Какими бы ни были его мотивы. А это все убрать, — ткнул он в сторону виселиц.

— А как же Скворцов? Что, просто так возьмем и отпустим?

— Ну я думаю, что он далеко не убежит, — хитро улыбнулся Андрей и пошел в сторону «Пентагона». Впереди его ждало не просто море тяжелой работы, а целый океан.

ЭПИЛОГ

Дважды бывший партийный лидер Скворцов бессильно рухнул на мягкий лиственный наст у толстого дубового ствола, с трудом переводя дыхание. Он находился на последнем издыхании, и ему казалось, что часто стучащее сердце вот-вот лопнет. Радовало одно — ему все же удалось оторваться от погони. Бывший кабинетный работник никогда не думал, что сможет пройти за одну ночь больше тридцати километров, и все же это ему удалось. Еще немного — и он выйдет с территории княжества и уже тогда начнет думать, как обосноваться на новом месте. В том, что ему легко удастся найти себе теплое местечко, Скворцов не сомневался — воспитанные на советских лозунгах и демократической рекламе люди были, есть и будут легко внушаемыми, и охмурить их опытному манипулятору не составит труда. А уже потом, окрепнув, он покажет этим уродам из княжества, где раки зимуют.

— Вот вам, суки, — злорадно прохрипел Скворцов и выставил в сторону уже далекого города оттопыренный палец.

— Фу, как некультурно, — раздался над головой тихий шепот, можно даже сказать, шипение.

Скворцов посмотрел вверх, и его затрясла мелкая дрожь — на нижней ветке приютившего беглеца дерева сидел тот, кого называли Сашатом. Монстр был спокоен и даже улыбался, но эта улыбка не сулила пойманной добыче ничего хорошего.

— Воспитанный человек, а такие знаки показываешь. К тому же нерусские. Мог бы хоть фигу скрутить. — Сашат легко спрыгнул на мягко пружинивший слой прошлогодней листвы и посмотрел на беглеца, слегка склонив голову набок. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, затейник ты наш. Фантазии не хватает. Ну да ладно, что-нибудь придумаю.

Продолжая улыбаться, покрывшийся темными пятнами человек, точнее, то, что секунду назад было похоже на человека, достал из ножен десантный нож.

Над дубовой рощей пронесся тонкий, почти поросячий визг.

Переливающиеся радужными разводами огромные пузыри занимали практически все пространство на окраине Будапешта. Между ними остались небольшие пространства, по которым петляла узкая дорожка. Этот замысловатый путь привел Лассарина к странной конструкции, внешне напоминавшей смотанный в тугой клубок кустарник с очень толстой лозой.

Ступая на изогнутые стебли, как на ступени достаточно удобной лестницы, эрл клана Озерной Лилии поднялся на вершину клубка и мягко повел ладонями по воздуху. Огромная живая конструкция вздрогнула и начала разворачиваться, стремительно поднимая хозяина к небесам. За считаные секунды туго смотанный клубок распрямился в тонкую ажурную башню стометровой высоты. Именно отсюда Лассарин планировал наблюдать за первой стадией операции.

Долгие луны кропотливой работы наконец-то подошли к концу, и воды Дуная вспенились, исторгая полчища новых творений древнего мага. Еще одна часть армии двинулась водным путем, но и она была способна передвигаться по суше более суток.

Потеря любимого краена и азарт смертельной игры с аданаилом подхлестнули мага жизни, и он, невзирая на усталость и недовольство Совета наставников, сотворил новую силу. Долгие изыскания привели к впечатляющему результату.

Многотысячные толпы новых воинов клана накатывали зелеными волнами на берег и устремлялись к далекому лесу. Крупные, покрытые слизью тела отдаленных потомков земноводных Светлого Мира длинными прыжками пересекали открытое пространство за городом.

Неожиданно эрл почувствовал, как кто-то робко вызывает его по мыслесвязи. Он резко развернулся, желая наказать наглеца, но в пояснениях уже не было нужды: из-за горизонта к западному берегу реки приближался королевский небесный корабль. От общей усталости и нахлынувшего раздражения у древнего мага дернулся угол рта. Короткий мыслеприказ — и в воздухе послышались хлопки крыльев.

Гордость мага жизни и его мечта — настоящий Пегас. Конечно, крылатый конь получился не совсем картинным — крылья пришлось делать перепончатыми, да и питался «конь» мясом, соответственно обладал изрядным набором клыков.

Пегас немного неуклюже опустился на площадку, и эрл единым движением взлетел ему на спину. Длинные полы лепесткового плаща раскрылись, как вторая пара крыльев.

Несколько упоительных минут полета — и внизу промелькнула голубая лента Дуная, а гостевой корабль резко увеличился в размерах. Из-под полураскрытых лепестков воздушного гиганта вниз падали странные сферы.

«Это точно не посадочные платформы, но тогда что?» — подумал Лассарин, наблюдая, как вслед за сферами от корабля отделился небольшой летающий бутон и плавно спустился на землю. Эрл посадил своего зверя рядом с уже раскрывающимся псевдоцветком. Большие, в четыре роста среднего эльфа, лепестки легли на траву, открывая закрепленный в центре живой конструкции трон, на котором восседал совсем юный высокородный. Рядом с троном стояли наставник Олориун и вредный старикашка, незаслуженно считающийся старейшим магом жизни.

Лассарин с удивлением заметил на запястье юнца свернувшуюся в браслет саламандру. Живой артефакт считался утерянным, но почему-то оказался на руке этого выскочки. Это слегка сбило эрла с мысли, но он все же удержал надменное выражение лица.

— О таких визитах необходимо предупреждать, Осождах сын Эдерая. — Лассарин не слезал с небесного скакуна, так же как и гость не поднимался с трона. Атмосфера накалялась. — И что, позволь мне спросить, вы уронили с корабля? Я не потерплю мусора на своей земле.

— Это не мусор, эрл клана Озерной Лилии, а подарок от меня и наставника Олориуна.

Лассарин хотел ответить что-то дерзкое, но вдруг почувствовал отголоски боли своих творений.

— Что это?

— Это? Муравьи. Если их не остановить, то через дюжину восходов солнца здесь будет пустыня.

Эрл до хруста сжал зубы и прикрыл веки.

«Сейчас я сотру эту ухмылку с твоего лица».

Его воля метнулась к живым созданиям, пожиравшим все подряд: и речных обитателей, и растительность. Но, увы, великий маг жизни мог перехватить контроль любых магических созданий, а в тварях, атаковавших прибрежные заросли, не было ни капли магии. Они подчинялись лишь своим королевам, и прервать эту связь мог только сильный маг разума, который в этот момент со снисходительной улыбкой смотрел на позеленевшего мага жизни.

— Это мояземля! — вскипел Лассарин.

— Эта земля была дарована тебе королем эльфов, а ты, эрл, дерзнул ослушаться королевской воли. Что лишает тебя права на неоправданно щедрые дары.

— Но… — сумел выдохнуть Лассарин, понимая, что заигрался.

— Но я прощу тебя в честь моей коронации. Запомни: наш народ больше не идет на восток и не воюет с людьми. Да, с людьми — подданные короля людей не заслуживают сравнения с животными. Если нужны «утробы» — направляйся на юг, там много бесхозного зверья. Это мое слово.

В голове эрла потемнело. Его отчитал какой-то мальчишка. Взгляд мага жизни скользнул по телу короля и задержался на золотистом ободке саламандры. Тонкий луч мыслеприказа попытался пробудить внутри живого артефакта скрытые плетения, но неожиданно саламандра полыхнула белым пламенем, и эрл слетел на землю, а его прекраснейшее творение упало и, разрывая грунт острыми копытами, задергалось в агонии.

— Нет!!! — поднял перекошенное лицо Лассарин и столкнулся с задорным взглядом, неуместным на старческом лице своего коллеги. Да, официальный наставник жизни не мог затмить его силы, но недооценивать знаний опытнейшего мага было очень глупо. Саламандра теперь подчинялась только королю.

— Я понимаю, ты не мог не попытаться, поэтому прощаю. И мне жаль твоего небесного скакуна. Это было очень красивое животное, — с неподдельным сожалением в голосе сказал король.

Лепестки начали подниматься, закрывая от взора Лассарина ненавистную троицу. Гости покинули лежащего на земле эрла, а вскоре призрачные нити втянули в корабль и «муравьиные ульи», оставив как напоминание несколько сотен беснующихся в прибрежных зарослях муравьев, — похоже, король и его советники не сомневались в ответе эрла клана Озерной Лилии.

Лассарин бессильно скрипнул зубами и отозвал полчища земноводных, уже подбегавших к далекому лесу. Его маги уложат новых солдат в летаргический сон. Возможно, эрл и сам отдохнет пару десятков сезонов, а там ситуация изменится.

Старейшее в обоих мирах существо умело ждать.

Большая кавалькада представительно одетых всадников еле поспевала за бегущим по дороге бронетранспортером. Командор, высунувшись из командирского люка, с кривой ухмылкой посмотрел на всадников и вернулся на сиденье. В последнее время его стала раздражать собственная свита. С недавних пор он вообще слишком многое переосмыслил.

Осмотревшись вокруг, он увидел сосредоточенные лица собственной гвардии — и бойцы в десантном отсеке, и водитель прошли с ним через всю партизанскую войну с эльфами, битву на просторах Австрии и осаду Мишкольца, а вот на месте стрелка сидел вихрастый Карой. Молодой аданаил, несмотря на венгерское происхождение, не подчинялся Командору, а был одолжен ему вместе с машиной, на самом деле подчиняясь лишь князю Корчаку.

Это немного раздражало, но в скором времени уже должны были вернуться со стажировки верные ему аданаилы. А пока БТР-80 исполнял роль его главного транспорта, огневой мощи и центра связи — соединенная с радиовышкой усиленная бортовая станция принимала сообщения из самого Княжеского. Для безопасности боеприпасов и аппаратуры трем аданаилам — одному княжескому и двум местным, пока остававшимся в распоряжении венгров — приходилось сидеть в машине посменно.

Жизнь Командора вообще сильно изменилась, да и Командором его сейчас называли только старые соратники, остальные использовали титул.

Больше полугода назад, едва отойдя от ран, он принял решение уходить за Карпаты. Причиной этому было и то, что в боях потеряно слишком много людей, и странные результаты очередных переговоров совета генералов с новым эльфийским королем, точнее, его представителями. Надменные эльфы озадачили генералов заявлением, что все разговоры будут вестись только через короля людей. Командор в очередной раз раньше других догадался, о ком идет речь. Он собрал всех верных людей и переселился в бывшую Ивано-Франковскую область, к уже немаленькой венгерской диаспоре в Украине. Слава защитника и лидера позволила ему объединить всех, кто выжил в юго-западной Украине, и только карпатские партизаны под предводительством некоего Назара сохранили независимость.

Чтобы люди осознали простой факт — он здесь надолго и основательно, — Командор принял титул барона Санина и во всеуслышание объявил о признании главенства князя Корчака. Многие озадачились такой метаморфозой, но большинство простого народа приняло перемены как должное.

И вот теперь новоиспеченный барон направлялся в Княжеское на свадьбу. К великому сожалению, бракосочетание Андрея и Нади ему пришлось пропустить из-за болезни, да и позже дела не давали возможности съездить в гости. Но когда для барона Санина пришло радиоприглашение на свадьбу Светланы Андреевны Корчак и Бенциона Аароновича Вула, Батя бросил все дела и в сопровождении уже порядком поднадоевшей свиты сорвался с места — свадьбы своей «маленькой Светки» он не пропустил бы ни за что.

Акира с ним не поехал. Старик вообще в последнее время сдал, особенно после ранения Командора. Он тогда сутки просидел в своей комнате, раздетый до пояса и обставленный со всех сторон атрибутами сеппуки:^[18] возложенным на полотенце коротким клинком, каким-то веером и листочком с иероглифами собственного хокку. В общем, весь антураж, разве что не хватало друга-помощника для отрубания головы в нужный момент — ну не балуются венгры ритуальными самоубийствами. Местные товарищи вообще не особо поверили в эту пантомиму, но Батя-то знал: доведись ему загнуться от ран — японец тут же вспорол бы себе брюхо. Дико, но факт.

Весна в брянских лесах начиналась довольно рано, в основном благодаря магическим растениям — на дворе был всего лишь апрель, а вокруг все полыхало разнообразными красками. Буквально каждая сосна, мелькающая в обзорном люке бэтэра, была похожа на новогоднюю красавицу. Но все померкло, когда лесные гиганты расступились и барон увидел Княжеское. В городе преобразилось все — кирпичные пятиэтажки сейчас сверкали белизной отделочного камня, а частный сектор окончательно исчез, уступив место оборонительным сооружениям, но и они не уродовали столицу княжества, дополняя общую картину агрессивными нотками.

Жемчужиной города стал ансамбль из трех зданий. В центре возвышалась классическая русская башня из красного кирпича в обрамлении серокаменного «Пентагона» — эдакий восточно-западный сюрреализм. Справа и слева от башни возвышались два деревянных здания — православная церковь и новый, словно вынырнувший из сказки княжеский терем в три бревенчатых этажа. Все это смотрелось необычно, но очень красиво.

«Ну что ж, погуляем на свадьбе», — подумал Батя, и впервые за многие годы ему стало по-настоящему тепло на душе. Правда, оставалось одно непонятное обстоятельство — личность жениха. Бенцион Ааронович Вул — воображение рисовало образ молодого прыщавого еврея в очках, кипе и с непременными пейсами. Батя понимал, что никто не станет слушать ворчания старого вояки, но ему было обидно за Свету, которую он до сих пор любил как собственное дитя. Задерганный заботами мозг барона почему-то так и не связал колоритного имени жениха с позывным главы княжеской дружины.

Григорий Шаргородский ПОВОДЫРЬ ЧУДОВИЩ

ПРОЛОГ

Каждый шаг в сжатом каменными стенами коридоре отзывался коротким эхом. Звук возникал и, пометавшись в замкнутом пространстве, умирал. Сердце в моей груди чувствовало себя точно так же. Адреналиновая атака каждую секунду грозила разорвать бедную мышцу, которой неосмотрительно доверили самую главную функцию в организме. Мне было действительно страшно. И это несмотря на то, что две мощные фигуры за спиной не являлись конвоирами, да и казнить меня никто не собирался. Просто мне предстояла встреча, которой я ждал и боялся.

Коридор освещали лишь редкие факелы, и появление в левой стене проема, забранного толстенной решеткой, я прозевал. В следующую секунду из мглы за решеткой возникла жуткая морда, оскалившаяся острыми и длинными клыками. Мощный удар заставил железные прутья содрогнуться, а вибрирующий рев отбросил меня на противоположную стену. От волнения и неожиданности нападения мое сознание поплыло.

Вот будет номер, если грохнусь в обморок, словно девица.

В следующую секунду я проснулся. Или очнулся?

Невообразимая какофония из звона сталкивающегося металла, рева и предсмертных криков ударила по ушам. Нос заполонили запахи крови, дыма, ярости и страха.

Покачнувшись, я с трудом встал на ноги и, покрепче сжав древко, шагнул вперед. На месте стоять было нельзя, потому что каждая секунда могла стоить мне жизни. Взгляд тут же зацепился за большую кучу из огромных кусков мяса, когда-то бывших живым существом. Вокруг неподвижно лежали или дергались в агонии десятки тел, но меня интересовали только те, что были погребены под сочившимися кровью кусками плоти. Пока что я мог рассмотреть лишь голову и одну руку, сжимающую длинный кнут.

Внезапно едва угадывающиеся в прорезях залитого кровью шлема глаза широко распахнулись, а сжимающие рукоять кнута пальцы сжались. Извивающаяся по залитой кровью земле и мертвым телам магическая «змея» внезапно засветилась мертвенным сиянием. Это сияние отразилось страхом в моей груди, и мне не оставалось ничего другого, как прыгнуть вперед, в безумной надежде успеть первым. Не отошедшее после падения тело отозвалось сильной болью… и в этот момент я очнулся.

Или проснулся?

Глава 1 ПОПАДАНЕЦ

— Э, зоофил, не спать, а то в костер упадешь.

— Га-га-га! — тут же отреагировали на тупую шутку несколько грубых голосов.

Я действительно уснул, прямо сидя у костра умудрившись увидеть сразу два видения, причем одно внутри другого. Поначалу даже казалось, что сон не закончился, но вечерняя прохлада и жар от костра подтвердили реальность происходящего.

Уф… И приснится же такое! Хотя обстановка способствовала самым бредовым кошмарам. Над головой нависали вековые деревья, и в свете костра они казались живыми монстрами из детских сказок.

Прошедший день оказался изматывающим, но мне все равно пришлось присоединиться к остальным на вечерних посиделках, ведь на костре готовился ужин, да и гордость не позволяла рухнуть и сразу уснуть. Впрочем, это не избавило мою персону от очередного «наезда».

— Понимаю ваше недовольство, Викентий Петрович. Увы, Дине вы не понравились, я бы тоже, наверно, расстроился, хотя никогда и не приставал к ней с пошлыми намеками.

Украшенный шрамами боец по прозвищу Винт тут же залился краской, но отнюдь не смущения, а ярости. Казалось, он сейчас прыгнет через костер и убьет меня одним ударом своего огромного кулака. Иллюзий я не питал. Не скажу, что уродился слабосильным заморышем, но рядом с его огромной тушей смотрюсь мелковато. Вечно мой язык доводит меня до беды.

— Винт, сядь и заткнись, — прозвучал голос одного из тех, кто секунду назад смеялся вместе с остальными.

Этот голос, да и тихое рычание Дины рядом со мной удержали наемника от немедленного убийства. Он сел обратно на длинную колоду, но, вместо того чтобы окатить меня яростным взглядом, лишь ехидно улыбнулся. И эта улыбочка мне не понравилась — такое впечатление, что он знает что-то неизвестное мне и это «что-то» тешит его уязвленное самолюбие.

Я же решил не накалять обстановку и перевел взгляд на пляшущие лепестки пламени.

Судьба — штука очень странная и непредсказуемая, но кто бы мог подумать, что я окажусь посреди брянских лесов в компании троих мордоворотов, чьи ухватки говорили о реальном боевом опыте и прохождении не одной горячей точки на нашей неспокойной планете? Даже не знаю, имею ли я право жаловаться на судьбу. По большому счету мне не приходилось голодать или унижаться перед сильными мира сего, но, с другой стороны, счастливой мою судьбу тоже не назовешь.

С рождения и до шестнадцати лет моя жизнь напоминала сказку, которой мог позавидовать любой ребенок, ведь родился я в цирке. Причем в прямом смысле — до роддома доехать не успели.

Двадцать шесть лет назад огромный как медведь укротитель львов и тигров влюбился в хрупкую гимнастку, и через год у них родился мальчик. Чем не сказка? Но, увы, счастливой эта сказка была только шесть лет. Ровно столько продлился цирковой брак. Гимнастка быстро поняла, что мировая известность не грозит ни ей, ни мужу, и, дождавшись нужного момента, исчезла с каким-то ходячим кошельком. Виню ли я ее в этом? Даже не знаю. Все детство очень страдал и ждал ее возвращения, затем винил, а сейчас все как-то перегорело. Даже в гибели отца виноват только он сам. Он столько держался и никогда не входил в клетку пьяным, а вот в семнадцатую годовщину их брака сорвался. Все закончилось быстро — хватило одного удара огромной лапой. Цезаря, конечно, усыпили, хотя вины благородного зверя в произошедшем не было.

Увы, отцовская группа мне не досталась — нашлась кандидатура получше. И это при том, что и отец, и директор цирка поражались моему умению находить общий язык с хищниками. В детстве я постоянно норовил залезть в клетку к отцу Цезаря, Ганнибалу. А этот зверь обладал весьма скверным характером. Я даже слышал, как директор предлагал отцу подумать о подготовке номера с моей головой в пасти льва. Думаете, мне было страшно? Ничуть — почему-то до сих пор во мне живет уверенность, что ни один зверь не сделает мне ничего плохого. Хотя по-настоящему диких хищников я пока еще не видел.

Увы, все эти способности не помогли мне занять отцовское место.

Проработав в цирке чуть меньше года униформистом, я ушел в армию, где закономерно попал на границу и получил боевого товарища, хотя ничего не понимал в кинологии. Мы с Барсом дрессировались на пару, и это у нас неплохо получалось, так что после выхода на гражданку я уже имел довольно прибыльную профессию.

Именно эта профессия в конечном итоге и привела меня в брянские леса, где пришлось делить место у костра с компанией наемников и кавказской овчаркой Диной. Два года назад, позарившись на неприлично высокую зарплату, я пошел на работу в особняк одного банкира, где приглядывал за десятком разных питомцев: начиная с визгливой и вздорной болонки и заканчивая парой кавказцев и донельзя злобным питбулем. Кстати, именно тот факт, что я умудрился найти общий язык с этим в принципе несчастным и психически покалеченным животным, и обеспечил мне высокие доходы. Банкир любил пса, но приближаться к нему опасался.

Питбуль по кличке Рык остался в особняке, а меня с Диной работодатель за каким-то чертом потащил в экспедицию. И не сидится же старику дома.

Что бы ни искал старик в брянских лесах, но мне приходилось плестись следом, причем в компании не совсем приятных мне людей. Вдобавок к хорошо знакомым телохранителям шефа Лехе и Степе в Трубчевске к нам присоединились четыре человека, одетых как охотники, и еще два явно местных жителя. Судя по внешнему виду, местные работяги если и не скатились на самое дно, то были уже близко. Оба шли по лесу, демонстрируя всему миру глубоко отпечатанное на лицах желание выпить.

А вот «охотники» были слеплены совсем из другого теста — молчаливые, подтянутые и злобные. С Винтом мы не поладили сразу — ему не понравилась Дина, он даже попытался пнуть ее ногой, что не понравилось уже мне. Вот так, слово за слово, я и приобрел головную боль, причиной которой стала увесистая затрещина. Конечно, после этого можно было бы интеллигентно заткнуться, но не с моим характером.

Больное место наемника обнаружилось, когда наш кортеж из четырех джипов проезжал небольшую деревеньку в лесу. Там нас остановил местный участковый. По большому счету никаких проблем не возникло, и мы разошлись, оставив стражу закона зелененькую бумажку. Но во время проверки документов я подслушал, как участковый называл имя и отчество Винта. И теперь каждый раз, когда я произносил: «Викентий Петрович», Винта почему-то трясло. Вот так мы и «кусали» друг друга, пока джипы не уперлись в поворот проселочной дороги, от которой в нужном нам направлении шла неприметная тропинка. После этого было как-то не до словесной пикировки.

Шли весь день, и я уже не чувствовал ног. Нагруженных лопатами и ломами рабочих вообще пришлось подгонять пинками. Наемники в свою очередь двигались легким шагом, словно и не тащили на своем хребте увесистые рюкзаки. Проще всего было шефу — телохранители быстро соорудили своеобразный паланкин с сиденьем и, как два битюга, потащили хозяина через лес, только треск шел на всю округу.

Закончив с ужином и посидев немного у костра, мы начали готовиться к ночевке. Оба телохранителя уже разбили палатку и, расположившись у ее входа, хранили сон работодателя. Наемники разделились на две пары — одна полезла в двухместную палатку, а вторая исчезла в окружающей лагерь темноте. Я покосился на рюкзак, который весь день тащил на себе, и, горестно вздохнув, достал из него спальный мешок. Разбивать палатку не хотелось, а если честно, и необходимых навыков у меня не было.

Вжикнув застежкой и пару минут поворочавшись, я быстро уснул, убаюканный мерным дыханием прислонившейся ко мне Дины.

Утром после легкого завтрака со всей решительностью навьючил на себя рюкзак, готовясь к долгому маршу, но через час блуждания под куполом леса наша походная колонна остановилась. Приятной новостью стало то, что мы достигли цели нашего путешествия. Брянская область — это вам не Сибирь, и совсем глухих уголков, к которым нужно неделями добираться по бурелому, здесь не осталось.

Палатку ставить было откровенно лень, да и времени на это не оставалось. Шеф отправил меня обратно на тропу вместе с Диной и Винтом. Приказ был предельно ясен — бдеть, чтобы по нашим следам никто не прошел незамеченным. Нам с Диной было поручено обнаружение, а Винту силовое противодействие незваным гостям. Непонятно, зачем здесь нужна собака и, соответственно, ее поводырь. Еще напрягало молчание Винта. Мало того, время от времени он бросал на меня странные взгляды. Вновь появилось ощущение, что я не знаю чего-то очень важного.

Так мы просидели целый день, даже пообедали прямо на посту принесенной Степой кашей с мясом. Когда вечная тень леса уже начала усугубляться вечерними сумерками, сзади раздался треск веток, и к нам подошел Леха. То, что идет один из моих старых знакомцев, стало понятно сразу, потому что наемники, в отличие от телохранителей, двигались по лесу, как тени.

— Слава, тебя хозяин зовет, — сказал Леха, почему-то пряча глаза.

А вот Винт вдруг заулыбался. Он удобнее перехватил охотничий карабин и шагнул чуть в сторону, становясь на тропу. Сразу жутко захотелось рвануть в лес и бежать куда глаза глядят. Но явных причин экстренно спасать свою жизнь пока не было — не расценивать же ухмылку наемника как угрозу, — да и вряд ли удастся сбежать от этого хищника. Дина, почувствовав мое настроение, глухо зарычала.

— Спокойно, девочка, все хорошо. — Я погладил собаку по голове и шагнул в сторону лагеря. Леха пошел впереди, показывая дорогу, а Винт тихо заскользил сзади.

В лагере мы не остановились и прошли дальше. Метров черед тридцать я начал различать в просветах между сплетением веток какую-то возвышенность, а еще через двадцать метров понял, что это поросший лесом курган.

Чуть в стороне от прорубленной в зарослях тропы виднелась изрядная куча свежего грунта. Вблизи стало понятно, откуда именно извлекли этот грунт.

Блин, они же раскопали курган. И зачем им это нужно?

Короткий тоннель, который мне пришлось преодолевать согнувшись, а моим сопровождающим едва ли не на четвереньках, вывел нас в сложенное из плохо отесанных каменных блоков помещение. Комната была похожа на перевернутый котел где-то десятиметрового диаметра. Единственным предметом интерьера в странном зале был цоколь колодца и примыкающая к нему каменная стела.

Слабый дневной свет остался снаружи, внутри все освещалось мощными фонарями, которые давали довольно густую тень. Именно поэтому я только через пару секунд сумел рассмотреть, что в тени прикрепленного к стене фонаря лежат оба наших рабочих, причем в связанном виде. По спине тут же пробежался холодок страха.

— Сергей Владимирович, вы меня звали? — спросил я дрогнувшим голосом.

— Да, Слава, звал. Хочу рассказать тебе одну легенду.

Обстановка мало располагала к выслушиванию лекций по истории, но выбора мне никто не предоставил.

— Почти тысячу лет назад в этих лесах жили вятичи. Они были смелым и предприимчивым народом, пережившим много горестей и побед, но не это привлекло меня в их истории. Когда-то я занимался историческими исследованиями и был очень близок к профессорской степени, но быстро понял, что это неблагодарное занятие. В те времена я наткнулся на очень интересную историю о князе вятичей, имя которого тебе мало что скажет. Так вот, жил этот князь необычайно долго и умер не своей смертью, а от вражеского меча. При этом здоровье имел отменное до ста двадцати лет, и это при том, что в те времена даже сорок было в радость. История мало что сохранила об этом человеке, но я все же нашел упоминания о нем самом и о том, как он выкупал и захватывал пленников из разных славянских племен, которые сразу же исчезали в неведомом направлении. Нашел я все это, когда годы легли мне на плечи тяжелым грузом, да и здоровье начало портиться.

— А зачем вы мне об этом рассказываете? — не выдержал я.

— А затем, мой юный друг, что недавно я купил раритет: рукопись, в которой упоминается колодец, дарующий здоровье и долголетие. И вот именно это касается тебя самым непосредственным образом. Ты удостоен чести стать первопроходцем.

Я попытался дернуться, но тут же почувствовал, как мои руки, словно клещами, ухватили наемники. Дина тут же зарычала, но была прервана строгим голосом.

— Дина, ко мне, — приказал банкир, и собака покорно пошла к своему хозяину. Вот такие вот дела.

Наемники быстро связали меня, предварительно избавив от всего, кроме джинсов и футболки. Даже ботинки сняли, сволочи. Винт хотел двинуть мне кулаком в лоб, чисто для профилактики, но ему этого не позволили.

— Не повреди его, — сказал банкир, подходя к стеле. — Вдруг он должен быть абсолютно здоров.

— За что? — Надеясь на чудо, я все же попытался достучаться до совести своего бывшего работодателя.

— А ты думал, что я не узнаю о твоих шашнях с моей женушкой? — вдруг окрысился мой бывший работодатель. — Ничего, вернусь обратно, и она последует за тобой. Главное, чтобы все сработало. Не уверен, что троих хватит, чтобы полностью вернуть мне силы.

Да уж, я редкостный идиот. И ведь поверил этой стерве на слово. Она клялась, что муж — импотент и смотрит на интрижки молодой жены сквозь пальцы. Впрочем, нет смысла кивать на обман, в тот момент в моем организме процессом принятия решений занималась отнюдь не голова.

Мне даже не удалось послать своей бестолковой любовнице последние проклятия — наемники подхватили меня и сунули головой в колодец. Я только успел заметить, как старик торжественно возложил руку на вершину стелы.

Диаметр колодца был достаточно большим, и вниз я летел плашмя лицом вверх, поэтому успел заметить все подробности фантастического действа. По стенам колодца засверкали молнии, а затем вверху что-то грохнуло. Звук взрыва вдруг оборвался, и я ударился спиной о землю. Причем приземлился довольно мягко, даже не потеряв сознания. Правда, на голову тут же свалился кусок камня, но и он не вырубил меня, а лишь набил изрядную шишку.

Надо мной раскинулось бездонное небо с чуть розоватыми облаками. Солнца пока не было видно — оно находилось за лесом, что не удивительно для вечернего времени.

Какой там вечер! Вокруг было значительно светлее, чем в брянском лесу — там уже начинались сумерки. Да и вообще, окружающая обстановка больше напоминала раннее утро, чем вечер.

Это, конечно, интересно, но еще интереснее, как избавиться от веревок.

Перейдя к основной проблеме, я наконец-то осмотрелся вокруг и увидел, что нахожусь в каком-то капище. Как должно выглядеть древнее место поклонения богам, я не знал, но, глядя на вытесанные из огромных колод изваяния, в голову пришло именно это слово.

Изображения местных богов — сомнений в этом не было — стояли полукругом, обрамляя пространство десятиметрового диаметра, в центре которого лежала моя связанная тушка. Стоит отметить, что деревянные скульптуры не выглядели особо древними. Одна даже сверкала белизной свежеструганого дерева.

В голове тут же мелькнула мысль — если быстро не убраться отсюда, то в капище могут появиться жрецы. Вот они обрадуются готовой к применению жертве.

Испуганный этой мыслью, я осмотрел изваяния внимательнее. Вроде кровавых потеков не наблюдалось, да и у основания художественно отесанных столбов имелись только какие-то черепки, бусы и увядшие цветы.

Это очень хорошо, но радоваться пока рано.

Из общей картины выбивались лишь подаяния усатому божеству с нахмуренными бровями. Позолоченные усы божка о чем-то напоминали, но в этот момент мне было как-то не до исторических деталей, потому что взгляд зацепился за ржавый нож, рукоять которого виднелась в груде пожертвований.

Извиваясь как гусеница, я дополз до столба и уже начавшими неметь пальцами нащупал рукоять ножа.

Пока пилил веревку, несколько раз порезался, но раздражение от этого факта легко смылось облегчением, когда путы наконец-то упали, позволяя мне встать на ноги.

— Извините, уважаемый, но это я оставлю себе, — обратился я к изваянию с золотыми усами, запихивая нож за ремень на джинсах.

Только после освобождения мне в голову начали приходить иные мысли кроме спасения собственной жизни.

Во-первых, что случилось в брянском лесу? Нет, меня интересовало не оздоровление этого урода-банкира, а молнии в колодце и камень мне на голову. Если учитывать взрыв и то, что на меня чуть позже не свалились работяги-алкаши, что-то пошло не так.

Надеюсь, мой мучитель получил свой камешек в лоб, да еще и с летальным исходом!

Вопрос второй — куда я попал? А в том, что «попал», можно не сомневаться — фишка с отторжением окружающей реальности для спасения психики от перегрузки у меня никогда не проходила. У тех, кто работает с более чем реальными хищниками, иллюзии заканчиваются после первой «улыбки» льва, остается только логика и реальная оценка собственных сил. Все удивляются смелости дрессировщиков, но ее не существует. Смелость и отвага — это психическое расстройство сродни любви, а в работе с хищниками можно опираться только на знания, опыт и холодный расчет.

Итак, я попал, но куда? Единственным путем к ответу на этот вопрос представлялась тропинка, ведущая в лес. Что ж, пойдем и спросим — бродить по лесу в одиночестве все равно не вариант. Местным выследить меня раз плюнуть, а вот отношение к тому, кто крадется по лесу, вместо того чтобы открыто выйти к людям, диаметрально противоположное.

Лес рос на благодатной почве без вкраплений камня, поэтому моим босым ногам на тропе было вольготно и отсутствие обуви совсем не удручало. И это учитывая, что в брянских лесах мы оказались в середине осени!

Вторая странность только начала проникать в мой мозг, как тут же все мысли покинули его, оставив лишь настороженность. Прямо по курсу моего следования послышался тонкий детский визг. Кричала девочка. Не скажу, что я обожаю детей, но, как и любой нормальный мужчина, не смогу пройти мимо, если ребенок в беде. Сорвавшись с места, я побежал по тропе, доставая из-за пояса свое единственное оружие.

Огромная поляна, на которой раскинулось поселение, открылась неожиданно, но времени рассматривать бревенчатые здания у меня не было, потому что взгляд моментально приковала к себе беленькая фигурка, уцепившаяся за нижнюю ветку высокого дерева. Девочка лет шести висела на дереве, не в силах подтянуться. Пара обломанных сучков позволила ей добраться до толстой ветки на солидной высоте, но дальше дело не пошло.

Похоже, я провалился в прошлое. Подобный вывод можно было сделать по расшитой длиннополой рубахе на ребенке и украшенному бисером подобию кокошника. Одежка явно славянская.

Впрочем, поспешный вывод насчет темпорального путешествия оказался ошибочным, это выяснилось, едва я опустил глаза на того, кто так напугал ребенка.

Слоновьи какашки! То, что прыгало под деревом, не было похоже ни на что виденное мною не только в реале, но и в фантастических фильмах, включая ужастики. Какой-то крокодил на высоких ножках.

Это другой мир! И только тогда реальность навалилась на меня всем весом. Мозг все же сыграл со мной злую шутку, отсекая от внимания некоторые детали. И трава с голубоватым оттенком зелени, и листья более округлой формы.

Мир был очень похож на земной, но все же это далеко не Земля. И, словно подтверждая мою позднюю догадку, над лесом показался краешек огромного солнца. Впрочем, привычное Солнце огромное светило напоминало мало, хорошо хоть свет был более или менее привычного спектра.

От созерцания окрестностей меня оторвал совсем уж отчаянный визг. Девчушка вот-вот должна была сорваться прямо в зубы крокодилообразного монстра.

Бросаться на помощь сломя голову было глупо, и я быстро оценил обстановку (жаль, что не сделал этого чуть раньше).

Так, блокировать челюсти этого монстра бесполезно, если у него и есть рефлекс мертвого хвата, то такие зубы перекусят руку даже с самой толстой намоткой, а у меня только футболка. Но вариант был — ошейник на зубастой животине подсказал дальнейший план моих действий.

Короткий свист отвлек «собачку» от ее жертвы.

— Молодец! Хо-оро-ошая собака, — начал хвалить я зверя, пользуясь нехитрым приемом старых собаководов.

То, что домашние питомцы способны понимать человеческую речь, является выдумкой. Максимум — они способны связать определенные сочетания звуков с некими действиями, к которым их приучили. Звери реагируют только на интонацию, зато очень хорошо понимают, когда их хвалят, а когда ругают. Также они прекрасно понимают угрозу, поэтому я уронил нож в траву и чуть присел, скорчив умильную рожицу.

Собакокрокодил удивленно уставился на меня, не понимая, за какие такие заслуги его хвалит этот незнакомец. Подобное обращение он слышал только от хозяина и близких ему людей, а значит, незнакомец может оказаться другом хозяина. Но его запах незнаком! Тогда чего ж он хвалит? В такие моменты тренированные звери привыкли полагаться на команду хозяина, но хозяина-то рядом не было.

Сразу хочу уточнить, что такой прием работает далеко не всегда, но это в любом случае лучше, чем кидаться на большого зверя с палкой или, хуже того, убегать.

— Молодец, красивый пес, умничка. — Уверен, что местные обитатели говорят не на русском языке, но, как уже говорилось, язык был совершенно не важен. — Большая, красивая, умная собака.

Продолжая умильно улыбаться, я подошел к дереву и аккуратно поймал на руки обессилевшую девочку. Зверь шагнул назад и вновь зарычал.

— Что случилось, хороший мой? Что такое, красавец? — Мой голос источал мед, но строго определенной концентрации. Здесь не должно быть ноток лести или уговоров, только уверенная похвала, ведь страх будет сигналом к атаке.

Время нерешительности зверя стремительно утекало. В принципе я планировал забросить девчушку на ветку и попробовать успеть залезть туда сам. К счастью, делать этого не пришлось. К счастью, потому что древолаз из меня аховый.

Со стороны поселения донесся сердитый голос, и зверь тут же убежал, подарив мне напоследок недоверчивый взгляд. Только теперь я заметил, что у нашего спектакля были зрители. Пока я уговаривал агрессора, из поселка подтянулось с десяток людей, одетых, как я и ожидал, в славянском стиле. Но ближе они подходить не стали. А вот одетый в красную рубаху и синие шаровары бородатый мужик оказался решительнее, и это не удивительно, потому что зверь принадлежал ему.

Незнакомец явно хотел сказать мне какую-то гадость, но, осмотревшись вокруг, понял, что ругать меня не за что. Народ загудел, переговариваясь, и, увы, в их речи я узнал лишь пару слов, и то приблизительно. Смысл остальных ускользал от меня полностью.

Неловкую паузу нарушило появление бегущего по тропинке человека. Одет он был значительно беднее хозяина зверя, но это не помешало ему налететь на бородача с криком. «Крокодиловод» ответил ругательствами, но на агрессию не пошел и даже сдержал зарычавшего питомца. Впрочем, слушать его никто не стал. Русоволосый мужик с повязкой на лбу тут же оставил спор и, подбежав, вырвал у меня девочку. Он немедленно начал ощупывать ее на предмет повреждений, приговаривая ласковые слова, которые для меня по-прежнему звучали непонятно.

Мне же оставалось стоять среди всей этой кутерьмы истуканом, совершенно не понимая, как действовать. Я наверняка сделал доброе дело. О причинах происходящего особо гадать нечего, скорее всего девочка полезла туда, куда нельзя, — возможно, в чужой сад — и нарвалась на сторожевого зверя. Образовалась погоня. Сторож исполнял свои обязанности, и ему было плевать на возраст нарушителя, да и его хозяина подобные нюансы мало интересовали. В итоге все закончилось благополучно, а у меня здесь появился как минимум один доброжелатель. Один — потому что остальные смотрели в мою сторону предсказуемо настороженно, а вот хозяин зверя рассматривал с неприятным интересом.

Перепуганный отец наконец-то оторвался от дочки и, похоже, как и я, заметил взгляд бородача. Он попытался мне что-то объяснить, но лишь вздохнул, встретив непонимание. В это время бородач в красной рубахе развернулся и быстро повел пса в поселение. Вроде ничего странного, но это почему-то не понравилось моему доброжелателю.

Он побледнел и глубоко задумался. Через пару секунд русоволосый «очнулся», стукнул себя кулаком в грудь и, как мне показалось, представился.

— …Богша.

И никаких тебе «аз есьм». Какой-то здесь не тот старославянский.

— Сла… — начал я, но быстро поправился. Родители дали мне вполне нормальное для здешних имя, так что ничего выдумывать не придется. — Владислав.

— Лепо, Владислав.

О, хоть что-то знакомое.

Наше знакомство приободрило Богшу, и он вновь залепетал, да так быстро, что не каждый местный смог бы его понять, что уж говорить обо мне. В очередной раз осознав, что его не понимают, Богша толкнул свою дочь в сторону стоявших поблизости женщин, а затем, ухватив меня за руку, потащил за собой.

Сначала мы шли в направлении поселения, и я даже обрадовался, что меня хотя бы покормят, но, увы, мы так и не вошли в створ деревянных ворот, замыкавших кольцо высокого частокола. У самых ворот Богша свернул с главной тропинки, и мы пошли в обход.

За острыми верхушками толстенных кольев виднелись остроконечные крыши деревянных изб. Архитектурный стиль был похож на старорусский, но все же с примесью чего-то незнакомого.

Пройдя возле частокола, мы немного попетляли по проходам между полями-огородами и нырнули в лес. Очень хотелось спросить у Богши, что он задумал, но возрастающее беспокойство на его лице заставило промолчать.

Пока мы шли, мой новый друг постоянно что-то говорил, так что была возможность прислушаться к языку, который, скорее всего, станет для меня основным. Не скажу, что являюсь большим специалистом в языках, но возможность слышать старославянский в церкви у меня была. В речи Богши присутствовала та же мелодика, но при этом присутствовало много слов с каркающим германским звучанием.

Сделав выводы насчет языка, я переключился на окружающий мир. Внешне лес мало отличался от земного. Отличия конечно же были, но, как уже было сказано, все заключалось в разнице линий и оттенков, а не форм и основных цветов. От другой планеты ожидалось больших странностей. О том, что я уже не на Земле, постоянно напоминал огромный солнечный диск над головой.

При виде собакокрокодила я решил, что в дальнейшем встречу много удивительного как в животном, так и растительном мире новой планеты, но, как ни странно, дальше все было намного прозаичнее. У ворот поселения бегали куры, а на частоколе сидела хоть и большая, но вполне земная кошка. Огромный рыжий кошак проводил нас глазами, ничем не выдавая свою инопланетную сущность. На полях также росло то, чему и положено там расти, по крайней мере, в моем понимании этого вопроса. Здесь были и капуста и свекла. Чуть дальше колосилось пшеничное поле. Либо этот мир слишком похож на наш, либо люди принесли с собой много полезного.

Понимание того, что произошел перенос на другую планету, никак не повлияло на мое эмоциональное состояние. Или это пока на мозг давило шоковое состояние? Но смотрел я по сторонам больше с любопытством, чем со страхом. Не было ни истерики, ни долгого отрицания, когда одежда окружающих воспринимается как киношные костюмы, а странное поведение людей как несмешная шутка. Герои некоторых «попаданческих» романов умудрялись списывать даже необычный вид небесных светил над головой на галлюцинацию. А чего тут, спрашивается, рефлексировать? Попал так попал. Это надо быть идиотом, чтобы принять того же Богшу за киноактера или шутника. Ни один актер не сможет вести себя так естественно в этой одежде и этой среде.

Минут через пятнадцать быстрой ходьбы мы вышли из леса на открытое пространство, обрамлявшее большую реку. Чтобы добраться до воды, нужно было спуститься вниз к деревянному форту с большой пристанью. За все это время Богша так и не отпустил мою руку. Мне даже стало неловко, но попытка вырваться ни к чему не привела. Наоборот, когда мы достигли середины спуска довольно крутой тропинки, Богша оглянулся и побледнел еще сильнее. Что именно он там заметил, увидеть не довелось — мой проводник потянул меня с новой силой, и, чтобы не упасть, пришлось внимательно смотреть под ноги.

Наконец-то мы достигли ворот в обширный двор форта, на страже которого стояли два воина в солидной броне. На обоих были одинаковые пластинчатые доспехи и похожие на казанки шлемы. Оба стражника были вооружены копьями и мечами.

Ну здравствуй, Средневековье!

Все это мне удалось осмотреть мельком, потому что Богша перешел на бег.

Внутри форта помимо основного здания с бойницами пролегали две улицы, пересекавшиеся под прямым углом. По обеим сторонам больше похожей на переулок главной улицы находились одноэтажные строения как казарменного, так и явно обычного жилья.

Только добежав до одного из двух крыльев бревенчатой крепости, Богша наконец-то сбавил темп и, тяжело дыша, оглянулся. Бледность сошла с его лица, и он даже позволил себе улыбнуться в мою сторону. Мне же оставалось довериться человеку, чью дочь я спас от смерти.

Богша отпустил мою руку и, призывно кивнув, потянул на себя ручку тяжелой деревянной двери.

Шагнув внутрь, я попал в небольшое помещение с низким потолком. Посреди этой каморки стоял большой стол, за которым сидел похожий на медведя мужик с сединой в волосах и бороде. Кстати, было видно, что они с Богшей принадлежат к разным народам. Мой нежданный друг имел явно славянскую внешность — русые волосы и серые глаза. А вот заседавший в каморке тип хоть и обладал светлыми волосами и голубыми глазами, но имел более острые черты лица. Шрамы на загрубелой коже и потертый кожаный поддоспешник выдавали в нем воина, а если объединить все это с заляпанными чернилами пальцами, то можно сделать вывод, что передо мной армейский вербовщик. Не хватало только призывного плаката за спиной.

Так, с этого момента нужно быть очень внимательным.

Богша, поминутно оглядываясь на дверь, начал что-то втолковывать скучающему воину. Тот смотрел на меня с легким презрением и насмешкой. Чего уж там, на Шварценеггера я не похож, как и на крепкого крестьянина, так что у опытного воина были причины для пренебрежительных взглядов.

Вдруг ситуация изменилась. Вербовщик услышал от Богши нечто, заставившее его напрячься. Он встал из-за стола и подошел к углу каморки. Помещение освещалось парой масляных ламп типа каганца, так что после яркого дня я только спустя некоторое время начал различать детали интерьера этого места. За столом вся бревенчатая стена была занята полками со свитками. В левой от меня стене имелась дверь в глубь дома, а на правой сплошь висело оружие. В углу между стенами со свитками и оружием лежала куча тряпья, которая не совсем сочеталась со спартанской, при этом ухоженной, обстановкой. Вербовщик подошел к замеченной мной куче и пнул ее ногой. Тряпье зашевелилось, и через секунду я увидел новый персонаж в этой слегка отдающей бредом «пьесе».

Это был второй представитель неземного вида живых существ, и на сей раз явно разумного. С виду гуманоидного типа существо походило на гибрид человека с птицей. Обтянутое темно-коричневой, морщинистой кожей тело венчала лысая, почти человеческая голова с самым натуральным клювом. Половину верхней части головы занимали огромные карие глаза с двумя радужками. Так что получалась конструкция с тремя кругами, если считать от центра — черным, карим и розовым.

Распрямившись, «птиц» явил мне свой метровый рост, к тому же стало понятно, что лохмотья являются не бомжацким прикидом, а особым стилем одежды, словно заменявшей отсутствующие перья. В распрямленном состоянии одеяние смотрелось довольно органично.

Внезапно существо прыгнуло вперед и приземлилось на стол, по-птичьи оттопырив зад. От неожиданности я отшатнулся.

Вербовщик коротко отругал «птицу» и даже шлепнул ее по лысой голове, но не сильно и без злобы. Затем человек заговорил, обращаясь уже ко мне. Примечательно, что его речь немного отличалась от говора Богши. В ней присутствовало больше отрывистых «германских» слов. Такое впечатление, что два моих новых знакомых говорили на разных наречиях одного языка. Впрочем, понимание этого факта не делало речь вербовщика более понятной.

Я уже хотел отрицательно помотать головой, но внезапно в мой мозг ворвался целый рой картинок. Попытка вычленить хоть одну из них не удалась, но, как ни странно, десятки мелькающих образов оставили после себя понимание послания. Меня спросили, умею ли я обращаться с хищными животными. Судя по всему, это был перевод слов вербовщика в исполнении «птицы».

— Да, я умею работать с хищниками, и не только! — глядя в странные глаза существа, буквально проорал я и тут же попытался разжиться информацией: — Куда я попал?! Чего вы от меня хотите?! Кто…

Внезапно удар увесистого кулака по столу прервал мою экспрессивную речь. Вербовщик сказалнесколько слов, и в мой мозг вновь влетел рой картинок, из которых становилось понятно, что меня не понимают и требуют лишь односложных ответов с помощью движений головы.

С трудом подавив раздражение, я кивнул. Затем еще раз, подтверждая свое умение обращаться с животными. Вербовщик явно повеселел. Еще одно предложение от вербовщика в сопровождении «мыслефильма» донесло до меня предложение вступить в королевскую армию.

А вот тут я отрицательно и очень активно замотал головой.

Очередное обращение к моим ушам и мозгу было таким длинным, что даже заболела голова. Но я прекрасно понял, что выбора у меня нет. Человека, не принадлежащего ни к одному из местных кланов, ждет удел раба. Также мне предложили выглянуть за дверь. Наемщик правильно понял взгляды Богши.

Делать было нечего, и я, приоткрыв дверь, посмотрел наружу.

Этого и следовало ожидать. На противоположной стороне улочки вальяжно расположилась группа из трех человек с небольшими дубинками в руках: уже знакомый мне черноволосый бородач в красной рубахе и двое мордоворотов, одетых победнее. Кстати, несмотря на цвет волос, бородач явно был сородичем и Богше, и своим русоволосым пособникам, чем отличался от того же вербовщика.

Не нужно долгих объяснений для понимания того, что я «попал», причем во второй раз. Чужой человек, без защиты, в рабовладельческой стране моментально становится собственностью более сильного. Взгляд на Богшу показал, что всю доступную ему помощь он уже предоставил — привел меня в единственное безопасное место в округе.

Что же, выбора у меня, похоже, нет.

Повинуясь жестам вербовщика, я позволил проколоть себе подушечку большого пальца и поставил кровавый отпечаток на бумажном свитке под длинным текстом.

Я вырос в мире специалистов по извращению законов и понимал, что подписывать документ, не прочитав его, — это чистой воды идиотизм, но неизвестные мне последствия еще далеко, а мужики с короткими дубинками рядом. И что-то подсказывало, что в случае сопротивления тут же вмешаются стражники и действовать будут отнюдь не на моей стороне.

Немного напряг момент, когда вербовщик передал Богше мешочек с монетами, но злоба на этого человека умерла в зародыше. Отец спасенного моими усилиями ребенка тут же подошел ко мне и протянул еще не согретый его руками кошелек.

— Нет, Богша, тебе нужнее, — без надежды на понимание сказал я, подкрепляя их отрицательным жестом.

Немного помявшись, он все же взял кошелек.

Вербовщик не захотел наблюдать за нашими пантомимами и выпихнул Богшу из комнаты, а меня проводил внутрь здания и определил на постой в пустую казарму.

Судя по пыли и запустению, длинное и узкое помещение с двухъярусными нарами пустовало давно, и я был здесь единственным жильцом. Но в тот момент подобные нюансы волновали меня меньше всего.

Хоть передряги вымотали меня до последней степени, есть все же хотелось больше, чем спать. Пока раздумывал, как привлечь к себе внимание, в казарме появился служка в льняной рубахе без вышивки и таких же портах. Он принес с собой деревянную миску с кусками мяса и хлеба. Разбираться, что это, я не стал и быстро заработал челюстями.

Едва голод пошел на убыль, глаза тут же стали слипаться. Так что я едва добрел до набитого травой тюфяка на нарах и моментально выключился.

Пробуждение прошло в полной темноте. Причем с первой же секунды я был уверен, что нахожусь в другом мире и все произошедшее со мной не сон. Тюфяк, разительно отличавшийся от пружинного матраца по удобству, очень даже способствовал правильному восприятию реальности. Судя по ощущениям, мне дали поспать не менее суток. Знать бы только, сутки здесь — это сколько? Продолговатые пропилы в бревнах под потолком, которые выполняли функции окон и отдушин, подсказывали, что на дворе ночь, — какими бы узкими они ни были, но все же днем должны пропускать хоть немного света.

Ну и что мне делать в этой темени?

Попытка обследовать окрестности ни к чему не привела — единственные двери в казарме были подперты чем-то снаружи. Впрочем, паники это не вызвало — я бы и сам не позволил чужаку разгуливать по дому, особенно по ночам.

Оставалось вернуться на ложе и ждать. Несмотря на долгий сон и подступающее чувство голода, мне все же удалось уснуть.

Во второй раз меня разбудил тот же служка и провел по бревенчатым коридорам куда-то в другое крыло здания.

Через пять минут блуждания по коридорам и светлицам мы вышли в обширный зал, в котором даже имелись окна с вполне приличными стеклами.

Ага, не такое уж тут дремучее средневековье. Помещение оказалось столовой. Шесть огромных столов с лавками были наполовину заняты парой дюжин воинов, быстро утолявших голод. Судя по всему, здесь культивировалось самообслуживание, поэтому я, не мудрствуя лукаво, встал в небольшую очередь и через пару минут получил в руки уже знакомую деревянную миску, теперь с горячей кашей. Только ложки я что-то не наблюдал ни в миске, ни поблизости. Плохо то, что мой сопровождающий уже ушел.

Благодаря короткой пантомиме и добродушию поварихи я все же получил столовый прибор. Искала она его долго, а это значит, что в этом мире работало старославянское правило — у каждого своя ложка.

Народ косо посматривал на меня, но с расспросами не лез, что вызывало уважение к их выдержке и дисциплине. Со стороны я представлял еще то зрелище — всклокоченная прическа, босые ступни и странные узкие штаны. Но это еще полбеды — лето на дворе, босой прислуги вокруг хватает. А как объяснить их равнодушие к грязной футболке с мордой чужого на лицевой стороне? В земном прошлом меня бы уже потащили на костер, по крайней мере в Европе. Любопытные взгляды окружающих имели поверхностный характер, и никто не пытался рассмотреть изображение голливудского монстра. Возникло такое впечатление, что они видели нечто и пострашнее. В голове этот факт скооперировался со вчерашними вопросами о моих умениях общаться с животными, и мне что-то поплохело. Аппетит улетучился, но я все же заставил себя доесть всю кашу. Мало ли когда меня еще покормят.

Словно подглядывавший за мной, служка появился, как только показалось дно деревянной посуды. Он поманил меня жестом за собой и вывел из здания. На этот раз наши блуждания по дому были не такими продолжительными. Пройдя короткий коридор, мы оказались под утренним солнышком.

Не останавливаясь на пояснения, служка направился по улице к главным воротам форта. У меня даже мелькнула мысль, что все пошло наперекосяк, но вид десятка молодых парней у ворот чуть успокоил проснувшуюся паранойю.

Судя по всему, это были мои коллеги-новобранцы, и все явно из близлежащих поселений. Именно поэтому ночевал я в одиночестве.

В отличие от меня, парни были неплохо одеты и имели увесистые дорожные мешки за плечами. Всех провожали как минимум по двое родственников, а вот меня проводить было некому. Хотя нет, вру. На ведущей от леса тропинке появились две фигурки — маленькая и большая.

Маленькая тут же вырвалась вперед, но, не добежав до меня пару метров, застыла в нерешительности. Богша подошел следом. Мы все втроем улыбались, но так и не смогли ничего сказать. Впрочем, все было понятно и без слов. Богша сбросил со спины увесистую котомку и начал доставать оттуда разные вещи. Сначала он протянул мне белую рубаху, расшитую у ворота синими и красными узорами. Богша с удовольствием указал сначала на вышивку, а затем на свою дочь.

— …Пламена.

— Пламена? Очень красиво, — тут же отреагировал я.

Девочка интуитивно угадала похвалу и покраснела. После этого я получил поршни — что-то среднее между кожаными тапочками и мокасинами. Точно такая же обувка была и на Богше. Последними из котомки появились две ложки: деревянная с резьбой и серебряная. Деревянную я с интересом осмотрел, а вот серебряную сразу вернул. В глазах моего друга прочиталось тайное облегчение. Съестные припасы Богша доставать не стал. Впрочем, на этом наше прощание и закончилось. Чем-то недовольный воин громко крикнул на толпу провожающих и пошел в сторону пристани. Парни с котомками потянулись следом, так что мне пришлось срочно откланяться.

Короткая грунтовая дорога привела нашу группу к бревенчатому причалу, у которого явно еще с вечера был пришвартован большой корабль. От виденных мной исторических рисунков это судно ничем особым не отличалось — пузатая метров тридцати лодка с палубным настилом и совершенно одинаковыми кормой и носом. Больше всего удивляло то, что нигде не было видно весел. Интересно, а как они ходят вверх по течению? Парус тоже не впечатлял, так что ответ на мой вопрос крылся не в нем.

За нашей погрузкой наблюдал толстый купец в расшитом серебром алом полукафтане. По крайней мере, именно это название пришло мне в голову при виде его одежки. Под полукафтаном виднелась алая рубаха с вышитым золотом воротом. В общем, богатый дядька. Хозяин судна чуток поворчал на сопровождавшего новобранцев воина, но тот небрежно отмахнулся и тут же улегся на палубу в тени паруса.

Купец, продолжая ворчать, топнул ногой о палубу. На этот зов из трюмного люка появился уже знакомый мне «птиц». Он быстро перебрался к носу и уселся на специальный насест.

А вот это уже интересно.

Два загорелых парня, на которых из одежды имелись только урезанные до состояния шорт порты, подхватили длинные канаты с плетеными «грушами» на конце. Именно вид этих канатных «груш» меня и насторожил. Они были сильно изгрызены.

Ответ на осаждавшие мой мозг вопросы появился буквально через пару секунд. Как только груши упали за борт, водная гладь вдруг вспучилась бурунами и корабль резко дернуло. Купец недовольно завопил, а «птиц» втянул голову в плечи. Не знаю как, но в резком старте лодки было виновато именно это существо. А ведь мы действительно стартовали. Набирая скорость, ладья направилась к середине реки. Я пробежался взглядом по туго натянутым канатам и увидел два вытянутых вдоль темных спин плавника. Если судить по тому, что виднелось над водой, это были огромные угри. Метров эдак семь длиной.

Этот мир продолжал удивлять меня, и что-то подсказывало, что далеко не в последний раз.

Наши «буксиры» тащили судно довольно резво, по крайней мере если сравнивать с парусными и гребными судами. А сравнивать было с чем. Время от времени мы обгоняли более бедных или жадных коллег приютившего нас купца. Путешествие становилось приятным. Огромное, но при этом ласковое солнышко, прекрасные виды, и, что самое главное, никто не заставляет ворочать веслом — чем не круиз?

У меня как раз появилась возможность поразмыслить над своей участью. Попасть второй раз в армию было не очень приятно, особенно настораживали мутные перспективы. Но при этом переход на вольные хлеба не рассматривался вообще. Пока меня будут бесплатно кормить и направлять, необходимо как минимум выучить местный язык и осмотреться. Книжные аналоги «попаданческого» успеха не рассматривались изначально. Вот скажите, зачем местным жителям паровой двигатель, если можно запрячь таких «рыбок»? Как выяснилось впоследствии, их даже кормить не нужно. Конечно, можно придумать порох и стать самым… востребованным подопытным крысаком, из которого сильные мира сего будут тянуть секреты вместе с жилами. Честно говоря, даже стало как-то легче, что я понятия не имею, как его делать, этот порох. Нет, про серу, селитру и уголь я знаю, ну а дальше-то что?

Как-то вдруг навалилась привычная всем учащимся и армейским служащим апатия — все, что нужно делать, скажут, накормят и нужным словам научат. В последнее время подобную атмосферу пытаются создать те, кто продвигает так называемую корпоративную культуру. В итоге получается послушное стадо. Неприятно? Конечно, но в моей ситуации это пока наилучший вариант. Или подобные слова говорит себе каждый «рачок» офисного планктона?

Речное путешествие продолжалось два дня. За это время мы делали ровно три остановки — две в середине дня на полчаса, пока наши «буксиры» резвились в воде, явно занимаясь рыбалкой, а в третий раз мы встали на ночевку у очередного форта.

Вокруг по-прежнему тянулись к небу вековые деревья бескрайнего леса. Впрочем, насколько он был бескрайним, с реки не просматривалось. Время от времени на берегах появлялись селения, похожие на то, в котором начался мой путь по этому миру. И чем дальше вниз по течению, тем чаще встречалось человеческое жилье и больше становились сами поселения.

Приближение к цели нашего путешествия ознаменовалось оживлением на палубе и чуть более суетной, чем обычно, беготней матросов.

Еще до полудня дракар начал отклоняться к берегу. А после небольшого изгиба реки все вдруг изменилось. Казалось, заросли испуганно отпрянули, словно спасаясь от выбравшейся из воды угрозы. В принципе так оно и было — большие людские поселения плохие соседи для дикого леса. Поля и огороды уверенно наступали на деревья, чувствуя за собой силу раскинувшейся на берегу громады.

Город вырастал в моих глазах как появившийся из ниоткуда кусочек сказки. Для поселения люди облюбовали высокий холм. Деревянные терема и украшенные резьбой избы спускались прямо к реке, где раскинулась огромная пристань. Все это богатство защищала бревенчатая стена с башнями и бойницами. Сначала я не мог понять, что меня настораживает, а затем осознал, что не вижу церквей. Возле порта виднелось большое здание с крестом, но не православной архитектуры.

Так, похоже, если христианство здесь и есть, то оно явно не доминирует. А тот златоусый столб в месте моего «приземления» был не кто иной, как Перун. Не то чтобы я был ярым христианином — в моем понимании Бог един, как его ни назови, — но православие было как-то привычнее. Впрочем, со своими правилами в чужой монастырь лезть как минимум глупо, а как максимум опасно.

Доселе не особо людная река покрылась разномастным скоплением лодок и стругов, явно промышлявших рыбной ловлей. Увидев наше судно, рыбаки взялись за весла, и лодки разбежались по воде, как водомерки, освобождая нам путь. Их поведение было вполне объяснимым, никто не хотел встречаться с нашими «буксирами», которые могли не только порвать сети, но и перевернуть саму лодку. Впрочем, особого переполоха не наблюдалось. За кормой нашей ладьи уже через несколько секунд все возвращалось на круги своя.

По команде купца «птиц» ускорил наши «буксиры», а затем канаты неожиданно ослабли. Пользуясь инерцией, кормчий лихо причалил к одному из деревянных пирсов. На берег полетели сначала концы, а затем попрыгали матросы, плотно закрепившие судно у причала. Сопровождавший новобранцев воин тут же начал сгонять нас на берег, но я все же успел заметить, как сгорбившийся от напряжения «птиц» провожает взглядом водные буруны, направившиеся к огороженному деревянными решетками участку прибрежных вод. Что ж, вполне естественно, никто не станет давать свободу подводным монстрам вблизи большого города. У дальнего форта подобными мерами безопасности не заморачивались.

Город был прекрасен, особенно в глазах «отравленного» «квадратно-гнездовой» архитектурой человека. Не знаю, насколько хорошо здесь поставлена пожарная служба, но почти все дома выглядели очень старыми, однако отнюдь не ветхими. Уже пройденная нами стена солидно поблескивала боками уложенных горизонтально толстенных бревен мореного дуба, а наличники и торцы бревен в избах встречали гостей резьбой, потемневшей от времени, но не ставшей от этого менее красивой. О теремах и говорить нечего — настоящие произведения искусства. И конечно же самым красивым был дворец местного владыки. Правда, близко к нему мы не подходили, но впечатлений хватало, даже если рассматривать все это резное великолепие издали.

Вопреки ожиданию, пыли в городе не было, да и грязь в случае дождя вряд ли появится. Все улицы были любовно выложены деревянным брусом, а обочины, как плиткой, устланы такими же деревянными плахами.

Ну не город, а картинка!

Конечно, в округе хватало бедных и перекошенных домов, но они оставались за городской стеной.

Может, по местным меркам город и являлся крупным, но вряд ли вмещал больше пятидесяти тысяч жителей, так что наша прогулка надолго не затянулась.

Пограничник отконвоировал нас к местным казармам и сдал с рук на руки своему городскому коллеге. Мою персону он выделил особо, и не только словами, но и бумажным свитком. Местный воин тут же отделил меня от новобранцев и повел в отдельную казарму.

В небольшом помещении с двумя десятками нар расположилась довольно колоритная компания: двое арабов, четыре человека совершенно дикого вида и даже один мулат. Интересное дело, похоже, «волшебных» колодцев в свое время работало достаточно много, но почему тогда история умалчивает о таких интересных фактах земной истории? С другой стороны, какой правитель станет орать на весь белый свет о подобном шикарном бонусе?

Как и следовало ожидать, разговор с новыми сослуживцами не заладился изначально. Арабы болтали о чем-то непонятно-своем, одетые в шкуры дикари о своем, а мы с мулатом молчали в тряпочку. Такая постановка вопроса явно не могла устраивать наше начальство, и положение начало исправляться следующим же утром.

После завтрака и пробежки вокруг обширной площадки казарменного комплекса наш «десяток» численностью всего семь человек направился в отдельное помещение, где нас ждал писарь. Компанию ему составлял «птиц», удобно умостившийся на жердочке пред рядами длинных лавок. Мы чинно заняли свои места, и «урок» начался. Похоже, залетные новобранцы попадают сюда достаточно часто, так что процесс был налажен до автоматизма. Писарь громко произносил слово, а «птиц» «транслировал» пакеты образов, объясняющих значение этого слова. Кстати, на самом деле этих существ называли хорохами, но это стало мне известно значительно позже.

Процесс обучения пошел достаточно быстро. Не скажу, что я туг на изучение языков, но успехи поражали. Буквально на следующий день мне удалось понять основные приказы командиров. Впрочем, разнообразием лексикона не страдала даже армия моей эпохи, особенно в пехоте, что уж говорить о средневековом войске.

Судя по учебной программе, я представлял для местного армейского начальства особую ценность — после общих уроков писарь оставлял меня на дополнительные занятия. Это предположение подтверждали подслушанные на плацу разговоры. Оказывается, новобранцы из соседей Богши отправились служить на седмицу раньше срока, и виной тому был я.

Во время отдельных занятий писарь на пару с «птицем» втолковывал мне дополнительные слова, аналог которых я уже изучил на старославянском. Я оказался прав — в королевстве Брадар, что переводилось как «барство», использовался суржик двух языков: старославянского и кельтского, точнее, того, во что в этом мире превратилась смесь нескольких языков так называемой кельтской группы.

Наравне с основной формой государственного языка в ходу были две версии с уклоном в одну и в другую сторону, но чистых языков предков уже не осталось. Моим коллегам по «немоте» преподавали славянское наречие, а меня обучали основному языку, который использовали в столице государства. Увы, историю подобного политического казуса я пока выяснить не сумел — выученных слов было очень мало.

Словарный запас постепенно расширялся, что позволяло увеличивать поток воспринимаемой информации. Познавать новый мир было очень увлекательно, все поражало новизной и необычностью. Сожаление по утраченной родине с ее автомобилями, компьютерами и «резиновой» пищей постепенно таяло, как снег под солнцем.

Через несколько дней занятия с писарем и «птицем»-хорохом я полюбил еще больше, потому что все остальное время мы занимались физической подготовкой. Десятники княжеской дружины — именно так называлось местное воинское подразделение — гоняли нас до потери сознания. Писарь даже пожаловался, что ученики спят на занятиях, тогда эти изуверы «сжалились» над нами — занятия перенесли на утро, а уже после обеда нас доводили до обмороков. От мысли, что мне придется корячиться так еще несколько лет, становилось плохо. Впрочем, простая, но здоровая пища, чистый воздух и физические нагрузки начали быстро приводить мое тело в необходимую для такой жизни форму, что вызывало непонятную для меня злобу инструкторов. Никакими боевыми упражнениями мы не занимались — только бег, подтягивание и подъем тяжестей. Не было даже гимнастики. Похоже, все это еще впереди, но, как оказалось, не для меня.

На шестой день пребывания в княжеской столице меня вызвали «на ковер» к начальству. Поход в деревянный дворец принес мне массу впечатлений от красот резного, ткацкого и кузнечного творчества. В огромном здании находились только нарядно одетые люди — начиная с прислуги и заканчивая приближенными князя. Сам князь принимал меня в большой светлице с целыми витражами вместо обычных окон. И богатый интерьер, и наряды придворных напоминали мне исторические картины и в то же время являлись чем-то совершенно другим.

Кроме вполне естественно смотревшихся у резного кресла князя придворных рядом с правителем находился «птиц». Этот представитель неведомого мне народа выглядел намного презентабельнее всех, кого я видел раньше. Его накидка сверкала всеми цветами радуги, а кожа выглядела здоровой и ухоженной, как и будто лакированный клюв.

Сам князь сильно выделялся из общей картины своего двора. Он имел длинные черные волосы, прижатые к голове серебряным обручем. Черты лица говорили о большой примеси чужой, не славянской крови. Но секреты генеалогического дерева меня не волновали. Больший интерес вызвала наколка на левом виске князя. Часть сложного орнамента выбивалась из-под прически и наверняка тянулась к скрытому волосами уху. Примечательно, что среди княжеской свиты только двое имели похожее украшение на виске.

— Я князь Ратибор Драганович рода Вепря. Ты меня понимаешь?

К этому времени мой багаж брадарских слов значительно возрос, и я понимал практически все, что говорил князь. Тем более, проникшись ситуацией, он говорил медленно и отчетливо.

— Да, княже, понимаю, — поклонился я князю, как показывал писарь.

— Хорошо, вой, значит, пришло время отправлять тебя дальше. Если на то будет воля богов. Фумик, осмотри его.

Рослый хорох, макушка которого достигала груди взрослого человека, подошел ко мне. Возникший словно из воздуха служка поставил рядом табуретку, на которую «птиц» и взгромоздился. Тонкие пальцы существа, увенчанные крохотными коготками, потянулись к моим вискам. Мне с трудом удалось подавить желание отшатнуться.

Прикосновение хороха не вызвало отвращения, как и других неприятных ощущений. Глаза существа закатились, словно он вот-вот упадет в обморок, но внезапно Фумик легко соскочил со скамейки и засеменил к князю.

— Он поводырь. Силу не знаю, — чуть картавя, запищал хорох.

Слово «поводырь» было мне знакомо. Именно с него начались мои дополнительные занятия с писарем, но ни мой учитель, ни соседи по казарме не могли толком объяснить, что это значит. Все сводилось к тому, что так называют людей, водящих за собой чудовищ.

Не скажу, что эта новость меня обрадовала.

— Ты владеешь великим даром и прославишь своих родичей, — как-то со значением произнес князь.

— У меня нет здесь родичей, княже, — начиная догадываться, о чем идет речь, ответил я.

— Это плохо, когда за тобой не стоит род.

— Плохо. — Мое сожаление было вполне искренним.

— Хочешь стать одним из Вепрей? — Князь говорил просто и доходчиво, как разговаривают с ребенком, но, с другой стороны, более замысловатая речь могла оказаться для меня непонятной.

— А кто такие Вепри?

Князь чуть напрягся, но быстро понял, что издевки в моем вопросе не было.

— В княжестве есть Вепри, Рыси и Медведи. Все мои родичи являются Вепрями, — пояснил князь.

— Что мне нужно делать?

— Тебе? — удивился князь. — Ничего. Быть хорошим Вепрем.

На этом наш разговор и закончился. Я ожидал каких-то церемоний, но все прошло совершенно буднично. Седой как лунь старик нанес мне на правое предплечье довольно красивую татуировку чем-то рассерженного дикого кабана, на этом все и закончилось.

Подоплеку действий князя пояснил мне писарь Вторак, и сделал это уже на второй день нашего совместного путешествия к столице объединенного королевства. Все дело в том, что роду Вепрей принадлежала половина города: и нищие, и сам князь. Так что преференций татуировка не давала никаких. Зато в столице королевства будут знать, что новый поводырь принадлежит к провинциальному роду.

В общем, меня использовали. Хотя повода для расстройства не было — я легализовался в этом мире и, возможно, получу помощь от столичных Вепрей, если, конечно, они там есть.

Судно, которое должно было отвезти меня в столицу, пришлось ждать трое суток. За это время удалось не только получить родовую татуировку, но и прилично отдохнуть, а также завести интрижку со смешливой служанкой. Увы, заигрывания заняли значительно больше времени, чем сам роман.

Утром последнего дня моего пребывания в княжеской столице учитель брадарского языка исполнил роль будильника и поднял меня с постели ни свет ни заря. Всемила во сне сбросила с себя одеяло, поэтому ворвавшийся в выделенную мне комнату писарь сразу отвернулся и густо покраснел. У Всемилы было на что посмотреть. Девушка полностью отвечала данному ей родителям имени — «любимая всеми».

Прости, дорогая, но наш роман был очень мимолетным. Чмокнув девушку в щеку, я начал быстро одеваться. Княжеский тиун выдал мне обновку в виде удобных кожаных сапог, синих суконных порток и светло-синего полукафтана с простой вышивкой. Имелась также красная рубаха из чего-то очень похожего на шелк — не факт, что в этом мире были тутовые шелкопряды, — но я оставил ее в вещевом мешке, а надел подаренную Богшей. Хоть и не такую презентабельную, зато в ней чувствовалось тепло любящих рук. Кстати, за все время пребывания в этом мире меня не укусила ни одна блоха, как и другие кровопийцы. Непонятно, но очень приятно. Такое средневековье мне нравилось все больше и больше.

Всемила все же проснулась, и я уже напрягся в ожидании неприятной сцены, но девушка меня удивила. Как была неглиже, совершенно не стесняясь Вторака, она подбежала ко мне и повисла на шее.

— Уезжаешь, любый?

— Да, сладкая моя, уезжаю.

Она чуть нахмурилась, но тут же улыбнулась и подарила мне долгий поцелуй.

— Подожди.

Девушка гибкой ланью метнулась к своим вещам и достала оттуда голубой платок с вышитыми по периметру виноградными гроздьями.

— Помни меня.

Что это, слеза? Рассмотреть я не успел, потому что девушка буквально вытолкала меня за дверь.

То, что мы поплывем к далекой столице еще быстрее, чем на судне купца, стало понятно с первого взгляда на наш новый транспорт. Черные борта солидного судна, по форме похожего на дракар викингов, имели стремительные обводы, что говорило о снижении грузоподъемности для увеличения скорости. У носа — очень похожего на корму — имелись буксирные канаты, но при этом из бортов торчали весла. Боевое судно явно располагало альтернативным способом передвижения, что было вполне разумно. У трапа черного корабля нас встретил одетый в кожаные доспехи матрос. Выслушав писаря, он отступил в сторону, пропуская нас к трапу. К моему удивлению, мой учитель прошел на борт следом за мной.

— Князь приказал учить тебя языку постоянно, — пояснил он, заметив мое удивление.

На корабле нас встретил еще один матрос. Он быстро указал не совсем желанным гостям их место и ушел по своим делам. Мы же с писарем устроились на небольшом пятачке палубы под натянутым вдоль всей кормы тентом. Место рулевого находилось на высоко поднятой площадке, так что тент ему не мешал. С другой стороны, если учитывать, что движением подобных судов в основном управлял хорох-погонщик, можно было бы обойтись совсем без рулевого.

Кстати, с «птицем»-хорохом я ошибся. Перед самым отплытием в кресло на носу корабля уселся человек.

Служащие порта открыли ворота «клетки для угрей». Вода тут же вспенилась стремительными бурунами.

Мне кажется или эти рыбки пошустрее купеческих? Хотя чему я удивляюсь?

Судно начало движение без каких-либо рывков и, вспенивая воду, словно моторный катер, устремилось вниз по течению.

За время пути мы с писарем успели сблизиться, и это не удивительно, потому что хмурые моряки не обращали на нас ни малейшего внимания. Капитан так вообще смотрел, словно на пустое место. И только поводырь «угрей» снисходил до небрежного кивка, когда проходил рядом. Судя по словам княжеского «птица», скоро я тоже стану поводырем, так что он мог бы быть и пообщительнее с коллегой.

Писарь выстроил план занятий с плотной загрузкой, и, понимая важность этого процесса, я не мешал ему ненужными вопросами. Но все же на шестой день пути мне пришлось завести геополитический разговор.

Мы как раз проплывали мимо большого города, в котором преобладали каменные здания. Город был раза в три больше резиденции князя. Подходить к причалам в большом речном порту мы не стали, так что пришлось удовлетворять свое любопытство вопросами.

Из утомительных переговоров с писарем, которому часто приходилось объяснять мне сложные термины с помощью едва ли не десятка простых, удалось узнать, что этот город когда-то был столицей великого князя славян. Теперь здесь заседает королевский наместник Кун Мак Элан.

Вот это номер!

— А почему славянами командует кельт?

— Такова… ну так мы делаем очень давно. — Писарь попытался пояснить непонятное мне сложное слово, которое наверняка означает «традицию». — В трех частях бывшей славянской страны правят люди кельтского рода, а в четырех кельтских провинциях сидят славяне. Среди них есть даже один Вепрь. Боримир Драганович.

— Они что, с нашим князем родные братья? — удивился я.

Как оказалось, нет. Ох и тяжелая работка привалила бедному писарю. Каждый мой вопрос тащил за собой ворох других. Даже вспотел бедняга, поясняя мне, что Драганович — это не отчество, а фамилия и Боримир с Ратибором очень дальние родственники. Похоже, что имена первых попаданцев в этот мир и соответственно основателей родов с течением времени трансформировались в фамилии. Причем имелись оба варианта: как «вичи», так и «овы». Первый вариант чаще использовался у дворян.

У кельтов, похоже, та же история. Я не большой полиглот, но знаю, что «Мак» означает «сын», так же как и «ович» в русском варианте.

Сжалившись над измученным писарем, я остановил поток вопросов и дал ему возможность передохнуть. Так что последнюю неделю пути до столицы мы занимались только изучением языка.

После прохождения мимо столицы наместника поселения славян приобретали все более богатый вид — частоколы исчезли, зато появились сады и стоящие в отдалении от сел хутора. И чем ближе к столице королевства, тем более обжитыми становились берега реки. Селения шли один за другим, подпирая друг друга ухоженными полями. А лес был изгнан к самому горизонту. Оживилась жизнь и на реке — мы встречали и обгоняли множество торговых и военных судов. Первых конечно же было больше. Среди всего этого разнообразия суда с «угриной» тягой попадались не так уж часто. Кстати, я узнал, что наших «лошадок» называют «акаяси».

Интересно, откуда в смешанном кельтско-славянском языке появилось японское слово? Увы, уточнить не удалось, потому что при виде любопытства на моем лице Вторака аж передернуло, и я оставил его в покое. В принципе редкость буксируемых судов была вполне объяснима — при дальнейших наблюдениях стало понятно, что акаяси тащат только военные дракары и торговые ладьи дальнего следования. Подобный вид транспорта наверняка стоит немало золота, так что торговцы местного уровня обходились парусом и веслами. Не говоря уже о рыбаках.

На последнюю ночевку мы остановились практически в пригороде столицы, потому что дракару нужно было сгрузить на военной базе какие-то ящики. Поэтому к городу подплывали в утреннем тумане. Местные жители наверняка недолюбливали эту речную дымку, каждое утро пропитывающую влагой все, до чего она могла дотянуться, но в моих глазах туман делал незнакомый город таинственным и прекрасным. Огромное светило, которому местные жители дали имя Ярило, словно выпрыгнуло из тумана, и казавшаяся монолитной дымка испуганно прижалась к воде и, скользнув по глади реки, бесследно растворилась в прибрежных зарослях. Передо мной встал удивительный город. Стены его домов казались легкими и ажурными, а дворцы, словно невесомые, устремлялись, к небу.

Глава 2 КУРСАНТ

Столица брадарского королевства считалась величественнейшим городом в этом мире, хотя, по мнению арабов, самым красивым был Исламбул. Лугус во всех смыслах этого слова был городом контрастов. Поразившая меня при первом знакомстве легкость оказалась лишь ажурной «одеждой», до времени скрывающей от взора врагов основательность и незыблемость. Этот эффект достигался тем, что практически все стены в городе были прикрыты деревянными решетками-шпалерами, на которых рос виноград. И только высокие башенки и купола дворцов сверкали блоками дорогого белого мрамора, ажурность которым придавали узорные пропилы. Глядя на эти башенки, можно было предположить, что арабы правы, потому что мрамор сюда привозили из окрестностей Исламбула — «города ислама», прозванного за внешний вид жемчужиной запада. Арабы в этом мире жили на западе, а кельты на востоке, так что мне приходилось чуть переосмысливать устоявшиеся в моем сознании понятия о восточных и западных культурах.

Особо гнетущим Лугус казался в полдень, когда Ярило нависал над головой, а серые стены домов начинали излучать жару даже сквозь зелень винограда на шпалерах. Хорошо, что форменная куртка имела парадный вариант — белый с серебряным шитьем, а то в боевой черной мне бы в такую жару не поздоровилось.

Внешне я довольно сильно выделялся на фоне прохожих, одетых в некую смесь славянских нарядов и кельтских хитонов. На мне красовалась вышеупомянутая куртка-безрукавка японского стиля. Хорошо, что у поводырей не прижилось кимоно, вот бы я намучился. Под запахивающейся курткой у меня имелась белая шелковая рубаха. Костюм дополняли коричневые шаровары и такого же цвета мягкие сапоги. На широком поясе висел прямой меч, только мешавший при ходьбе.

Мне-то что, а вот постовым у ворот нашей школы сейчас приходится туго — пластинчатые самурайские латы, причем черного цвета, под жарким Ярилом превращаются в духовку.

В такие дни меня всегда тянуло в прохладу подвала книжного магазина, куда я и направлялся, — только там можно смириться с душной атмосферой этого города.

Так уж случилось, что при первом знакомстве Лугус буквально растоптал меня, и не столько своей мощью и фундаментальностью, а известием о том, что я попал в армейскую кабалу на десять местных лет, которые, как назло, почти в полтора раза длиннее земных.

Заверенный моим отпечатком контракт имел хитрые исключения. Хотя в тот момент я вполне мог подписать вечные обязательства и без каких-либо юридических хитростей. В контракте говорилось, что мне предстоит прослужить в королевской тяжелой пехоте пять лет. Но в одном из исключений имелась пометка, что в случае выявления у меня специфических способностей я поступаю в корпус поводырей на десять лет. И вербовщик в пограничном форте, и князь бегали вокруг меня именно потому, что подозревали наличие тех самых способностей.

И вот теперь я стал курсантом учебной роты корпуса поводырей.

«Веселенькое» известие о сроке службы сначала повергло меня в шок, который перешел в депрессию. Куда-то улетучились планы по завоеванию значимого места в этом мире, и все силы уходили на учебу. С другой стороны, это было не так уж плохо — за два месяца пребывания в Лугусе я ознакомился с местными обычаями, а также поднаторел в языке и даже научился читать. Именно с этой целью я и направлялся в большую книжную лавку, которая находилась в центре купеческого квартала.

В этот квартал я добрался, воспользовавшись паромом через полноводную Дольгу — главную реку государства. Если посмотреть с высоты птичьего полета, то столица выглядела как своеобразный цветок. Посредине неровный круг самого города в обрамлении высоких стен — история у Лугуса была очень неспокойной. К городу примыкали кварталы-пригороды, также обнесенные солидными стенами. Вверх по течению Дольги, параллельно друг другу, на разных берегах находились купеческий и первый магический кварталы. В одном жили и держали свои склады купцы, а во втором размещались магические школы, жилье самих магов и другие учебные заведения, в том числе «школа поводырей». Вниз по течению такой же парой расположились еще два квартала-лепестка: мастеровой и второй магический. Такое расположение оправдывало себя — Дольга текла через центральную часть города, не замутненная промышленными отходами, которых изрядно вытекало из сливных систем как обычных, так и магических мастерских. Еще два квартала уходили перпендикулярно от реки. Там находились спальные районы и места увеселений не очень высокого пошиба. Все дорогие заведения и магазины располагались в центральной части Лугуса.

Сегодня была неделя — в смысле воскресенье, последний день седмицы, — так что после утренних занятий я оказался совершенно свободен. На вечер планировались развлечения, а день можно было потратить на самообразование. Вот так я и жил последние два месяца — по графику, ровно и особо не заботясь о будущем, но именно в этот день моя размеренная жизнь и дала трещину, даже целых две.

— Молчун! — послышался справа знакомый голос.

Я повернулся и увидел Олана, точнее эрла Олана Мак Тараниса. Приставка «эрл» прилагалась только к кельтским дворянам. Не помню, чтобы в культуре земных кельтов были подобные титулы, но если их и не было, то наверняка «одолжили» у соседей-скандинавов. Славяне оставались верными себе и называли своих дворян князьями и боярами. Впрочем, несмотря на разницу культур, в разговоре было вполне уместно назвать брадарского эрла боярином, а ярла князем.

Олан находился в компании еще нескольких молодых людей, но только у него на виске имелась татуировка дворянина.

Да, стоит уточнить, что обращались именно ко мне. Вот бы посмеялись в цирке, узнав, что меня называют Молчуном. Плохое знание языка и нежелание ляпнуть что-нибудь оскорбительное в чужом мире заставили меня думать о том, что вылетает изо рта. Так что теперь я Молчун.

— Молчун, иди к нам. — Олан даже привстал от усердия.

Подойдя ближе к летней площадке уютного кабачка из разряда «культурных заведений», я увидел, что не все рады моему присутствию. Как минимум Берислав Деянов энтузиазма не излучал. Берислав и Олан были моими сослуживцами-товарищами, но на дружбу наши отношения не тянули. И если дворянин кельтского происхождения Олан, обладая легким нравом, был со мной доброжелателен, то Берислав считал меня лишним как на этих посиделках, так и в их компании вообще, но возразить своему именитому другу не решался.

— Милые девушки, позвольте представить вам моего друга Владислава Воронова.

Моя фамилия не вызвала у девушек удивления, потому что некоторые славянские фамилии возникали от прозвищ, а не имен основателей родов.

Похоже, назревает приятное знакомство, но только приятное, потому что интрижка не получится. Три сидевшие за столом девушки явно происходили из богатых купеческих семей, а там все было очень строго. Олан хотел уравновесить компанию еще одним мужчиной, но, присмотревшись, я понял, что три пары не получится, а наоборот — образовывается многоугольная любовная фигура. Одна из девушек изрядно превосходила своих подруг не только красотой и обаянием, но и умом.

Зря Олан это затеял. Берислав и так ревниво поглядывал на улыбающегося девушке товарища, а тут еще мой приход. А конфликт неминуем, потому что я буквально утонул в голубых глазах незнакомки. Но, до того как ухнуть в этот омут, мне удалось заметить, что отдаю свое сердце очень благоразумной особе, — о чем говорил и умный взгляд, и легкие складки в углах губ. Складки, которые образовываются от частого использования презрительной улыбки. Но в данный момент это лицо излучало любопытство, с ноткой иронии и глубоко упрятанной искоркой желания. Именно эта искорка прожигает в мужских душах здоровенные дыры. Я почувствовал себя мотыльком, на свою же беду слишком сообразительным, чтобы не понять, чем закончится восторженный полет к огню.

Что-то меня на поэтические образы потянуло, клиника, однако.

— Владислав, познакомься, это Нара, Триста и Ровена.

Ну конечно, кто бы сомневался, кому принадлежит имя Ровена — королева. Да и Олан произнес его едва ли не с придыханием.

— Вы тоже поводырь? — лукаво улыбнувшись, спросила Ровена. Если ее подружки отводили глаза и хихикали, то эта хищница прочно увязала наши взгляды.

— Да, — выдавил я из себя.

— Ваш друг не многословен, — «отпустив» мой взгляд, она взялась за беднягу Олана.

— Это о многом говорит, — с легкой издевкой сказал Берислав. Его спокойствие объяснялось непробиваемым эгоизмом и уверенностью в собственной неотразимости. Он был хорошо сложен и своими серыми, с поволокой глазами покорил много красавиц. Но сейчас он нарвался на слишком зубастую добычу.

— Не уверен, на что именно ты намекаешь, но в отличие от нас с тобой наш друг идет в книжную лавку, — поспешил мне на помощь Олан.

— Вы любите читать, Владислав? — тут же оживилась Ровена. — Вам известны работы Мапоноса Мак Одхана или вы предпочитаете более романтичного Бажена Бояна?

Так, соберись, а то распустил тут слюни как идиот!

— Увы, прекрасная Ровена, я не так давно научился читать на брадарском языке, впрочем, как и говорить. Пока меня интересуют только работы историков и географов, но обязательно прочту творения названных вами авторов.

Когда я признался в своей малограмотности, Берислав фыркнул, но затем быстро растерял свое веселье.

— Вот тогда нам точно будет о чем поговорить. — Ровена сгладила резкость своих слов лукавой улыбкой. — Увы, друзья, но нам пора. Родители будут волноваться. К тому же долгое общение с мужчинами может плохо сказаться на нашей репутации.

Девушки встали и выплыли из огороженного пространства летней площадки.

Пока они не исчезли за поворотом улицы, мы втроем тупо смотрели им вслед. И только когда изящные фигурки в легких сарафанах перестали притягивать наши взгляды, смогли хоть что-то сказать.

— Хороша, — восторженно выдохнул Олан. —Молчун, ты с нами?

— Нет, пойду все-таки почитаю.

— Этого, как его там… Бояна? — не удержался от издевки Берислав.

— Нет, мне и без романтических опусов есть чем заняться, — пожал я плечами и, махнув рукой Олану, направился к первоначальной цели. Терпеть кислую физиономию Берислава не было никакого желания. Уж лучше действительно отвлечься чтением.

Но какова чертовка! Только сейчас, когда магия ее взгляда не влияла на меня, стало кристально ясно, что она играла с нами как кошка с мышками. Мозг вопил, что нужно бежать подальше от этой ведьмы, а вот сердце пыталось перехватить управление ногами, чтобы бежать следом. К счастью, коды управления находились во власти мозга, и я направился в сторону книжной лавки.

Пройдя по зеленеющей виноградными листьями улице, я вышел на площадь Медников. Самих чеканщиков здесь, конечно, не было, а только магазины и жилища тех, кто торговал товарами из этого металла. Справа по ходу моего движения возвышалась громада часовой башни, выстроенная из серого камня и облицованная мраморными панелями. Да, это была именно часовая башня, но в непривычном землянам поминании. У самой крыши башни на каждой из ее четырех граней имелся белый квадрат, на котором черными камнями была выложена руна «десять», а это значит, скоро полдень — в местных сутках было двадцать два часа.

Через некоторое время черные камни начнут на первый взгляд хаотичное движение по белому полю, чтобы выстроиться в цифру «одиннадцать». Как это работает, я понятия не имел, одно слово — магия.

После площади мне пришлось пройти еще два квартала и оказаться на улице Книжников. В самой ее середине находилась лавка Казоира Мак Идена.

Дверь в лавку была обита дорогим сиреневым деревом, что говорило о богатых товарах внутри здания, что не удивительно, ведь книги в этой лавке были до безобразия дорогими. Потому что в основном являлись рукописными.

«Бинго!» — тут же воскликнет любой попаданец, почувствовав наживу. Но нет — книгопечатание в этом мире было известно, и все же почему-то в Брадаре сложилась традиция печатать только всякую макулатуру вроде любовных романов, а серьезные труды переписывались каллиграфами.

— Приветствую вас, вой Владислав, — отреагировал на звонок дверного колокольчика торговец. Он как-то неуверенно посмотрел на меня, так до сих пор не решив, как ко мне относиться. Торговец не мог осознать, потерял он от знакомства со мной или что-то приобрел.

— Удачного вам дня, мэтр Казоир, — максимально доброжелательно улыбнулся я в ответ.

Кстати, странное имя для торговца книгами. Казоир на кельтском языке означает «воин». Что же касается наших обращений друг к другу, здесь тоже имелись свои тонкости. Мастеров, как обычных, так и магических, называли просто «мастер», торговцев выделяли словом «мэтр», ну а воинов любого ранга называли «воями».

Больше не говоря ни слова, я спустился в подвал. Но не стоит думать, что слово «подвал» подразумевало сырость и мрак. В этом подвале было сухо и светло. Причем, чтобы не повредить страниц ценных рукописей, использовались магические светильники. Эти своеобразные артефакты были похожи на шары фосфоресцирующего пластика, но давали несоизмеримо больше света.

В подвале уже находились три человека — два молодых студиоза и клерк средних лет.

Нужная мне книга была довольно приметной, так что долго искать ее не пришлось. Присаживаясь за один из двух оставшихся свободными читальных столов, я улыбнулся. Еще два месяца назад здесь не было ни этой мебели, ни этих читателей. Столкнувшись с проблемой дефицита информации, я отправился в книжные лавки. К этому времени мне хоть и по слогам, но удалось разобраться с письменным брадарским.

Увы, все оказалось намного хуже, чем я ожидал. Печатных книг было в изобилии, но все они представляли собой увеселительные романы, а вот серьезные труды в этом мире было принято писать от руки. В чем причина подобного казуса, непонятно. Хотя можно предположить, что из-за малочисленности читательской аудитории гонорары писателям могли держаться на солидном уровне лишь благодаря высокой цене за один экземпляр, а подобный подход обеспечивал эту цену, по крайней мере мне так казалось на тот момент.

Увы, такой метод хранения информации сильно затруднял мне поиск нужных для жизни в другом мире сведений. Как таковых библиотек здесь не было, если исключать частные и университетские, куда меня никто не пустит. Именно поэтому пришлось обратиться к мэтру Казоиру. Сначала он упирался, но, увидев, как я обращаюсь с книгой, вооружившись тонкими шелковыми перчатками, душа торговца дрогнула — получить немного серебра на пустом месте оказалось слишком уж соблазнительным.

Посмотрев на своих соседей, я улыбнулся еще раз — уверен, услуга проката книг скоро появится и в других лавках.

Так, теперь займемся чтением. Конечно, подмывало сразу поискать одного из названных Ровеной авторов, но вдали от ее прекрасных глаз любовная лихорадка оставила меня, не мешая здравому смыслу.

Почти полтора месяца постоянных посещений этого подвальчика облегчили мой кошелек, но при этом не только улучшили познания в языке, но и обогатили важной информацией. Начал я с географии. О том, сколько континентов имел этот мир в действительности, прочитанные мною книги умалчивали. Хорошо исследован был только один, еще об одном свидетельствовали диковинные предметы, рассказы мореплавателей и чернокожие рабы. Также ходили мифы о Восточном континенте, но это были только слухи.

Обжитый континент населяли в основном люди. Да, именно в основном, потому что имелись здесь и нелюди, причем «птицами»-хорохами дело не ограничивалось.

В свое время «животворящие» колодцы были разбросаны по всей Земле, так что неведомые «благодетели» заселили этот мир довольно густо. Судя по количеству только славян, одним колодцем у вятичей дело не обошлось. Изначально это был дикий винегрет из разных славянских и родственных им племен, но так как невольных эмигрантов было не так уж много, сейчас их потомки выступали единым фронтом под общим названием.

Попаданцы из Ближнего Востока образовали на западе континента мусульманское государство Аравия. В восточной части поселились выходцы из Индии, но об этом государстве в доступных мне источниках говорилось мало. На севере континента расположилась россыпь мелких государств и племенных союзов, которые населяли одичавшие скандинавы и другие северные народности с Земли. Ни грозы, ни пользы от этих народов основным государствам не было. Особняком на островах жили потомки викингов.

На огромном полуострове под названием Ландо «высадились» представители множества племен с общими корнями. Они долгое время варились в собственном соку и, закончив эту варку, вернули себе исконное название «кельты», причем в плане религии среди них были как христиане, так и приверженцы друидизма. Вдалеке от мощной поддержки своих единомышленников христиане вели себя достаточно либерально. И только в последнее время, опираясь на королевскую династию, начали активную агитацию.

С течением столетий политическая карта этого мира менялась. Постепенно весь юг континента — в основном огромный полуостров Ландо — и треть центральной части континента заняло государство Брадар. Ранее на этой территории жили славяне — леса центральной части континента; кельты — полуостров Ландо и гунны — южная часть континента вне полуострова, включая устье самой крупной реки континента Дольги. Все началось с того, что быстро расплодившиеся гунны стали слишком опасными соседями.

Понимая, что совладать с гуннами в одиночку невозможно, славяне и кельты объединились. С арабами разговор не получился — они сами были не против захватить кого-нибудь.

Военный союз оказался удачным, и скоро государство гуннов попало под союзный протекторат. Еще через двести лет государство Брадар приобрело цельный вид. Однажды у великого князя славян и короля кельтов из прямых наследников остались только сын и дочь — причем по политическим мотивам история умалчивает, к какому народу принадлежал первый король, а к какому королева. В итоге наследник этого брачного союза стал правителем объединенного государства. Чтобы не наводить людей на ненужные мысли, с тех пор у королей не было фамилий, только имена, которые также брались из разных источников.

В тысяче километров на юг от устья Дольги лежал большой остров Хоккайдо. Как становится понятно из названия, там поселились японцы. Именно благодаря их наследию, постовым у ворот моей школы приходится париться в самурайских панцирях, а мне носить такие странные одежки. По той же причине все магические звери в этом мире носят японские названия. Именно на острове появились первые поводыри, впрочем, как и сами магические звери.

Теперь что касается нелюдей. С севера на юг гигантский полуостров Ландо пересекала гряда гор под названием Лорх. Язык можно сломать, особенно когда произносишь словосочетание: Лорхские горы. И все из-за того, что обжившие эти горы существа говорили на зубодробительном наречии. Это были гномы, причем не хиляки из германских сказок, а словно сошедшие со страниц книг Толкиена угрюмые крепыши. Людей они сторонились, но полностью не изолировались — вели торговлю и даже кое-какие военные действия.

Помимо гномов в этот мир попали яхны — таинственный народ магов. Причем появились они через человеческие и гномьи порталы. Сначала этот таинственный народ жил по всему континенту, обучая магии и людей и гномов, но затем яхны начали переселяться на Хоккайдо, под крылышко нихонского императора. В данный момент теперь уже остатки нихонского народа расселялись по континенту, а Хоккайдо стал мертвым островом, ежегодно приманивающим к себе сотни охотников за сокровищами погибшей цивилизации. Назад возвращаются единицы, остальные становятся пищей для новых хозяев Хоккайдо. Магический народ яхнов исчез в катаклизме, сделавшем столицу острова проклятым городом, оставив нам в наследство своих рабов хорохов — тех, кого я называл «птицами».

Именно эту информацию мне и удалось почерпнуть сегодня, изучая рукописный альманах славянского историка Горана Витомировича. В объемной книге имелись даже иллюстрации созданий, которых почти никто в Брадаре, конечно, кроме поводырей, не называл иначе как чудовищами. У них имелось общее название — «они», с ударением на первый слог. Также как и остальные термины поводырей, это слово было почерпнуто из японской, точнее, нихонской мифологии. Кстати, своих будущих подопечных я пока видел только на иллюстрациях, потому что основная база корпуса находилась в двух днях хода речного дракара вверх по реке.

Местные христиане, по обрядам больше похожие на католиков, чем на православных, почему-то считали они дьявольскими созданиями, но вынужденно терпели их ввиду полезности. Кстати, птицеобразных хорохов они тоже недолюбливали.

Увлекшись чтением, я не заметил, как прошло три с половиной часа, и, поднявшись на первый этаж, увидел, что книготорговец внимательно всматривается в значки на песочных часах. Казоир готовился к жаркой торговле, но лишь рассерженно пожевал губами, когда я без разговоров выложил на стойку четыре серебряные гривны. Название денег в Брадаре возникло так же, как и у земных славян, от нашейного украшения «гривны», которое на заре местного государства часто пускали в оборот как денежное средство. Теперь же они приняли привычный вид монет — бронзовых, серебряных и золотых.

— Да, совсем забыл. Мэтр, у вас случайно нет работ Мапоноса Мак Одхана или Бажена Бояна? Я искал их на полках в подвале, но не нашел.

— И не удивительно, — фыркнул книготорговец. — Подобной пачкотни там не найти. Книги этих сопливых писак я держу наверху. Они отпечатаны на станках, потому что популярны лишь у барышень, а гривен им вечно не хватает.

Книготорговец подошел к полке и взял оттуда две тоненькие брошюрки. Причем обратно он нес их так, словно боялся запачкаться.

— Серебряный и шесть медяков за все. Не думал, что вас интересуют подобные вещи.

Цена была вполне нормальной для печатных изданий, и я, рассчитавшись, покинул лавку под осуждающим взглядом книготорговца.

Интересно, чего это он? Неужели Ровена увлекается порнографией — иначе гримасу торговца объяснить было нельзя.

Кабак «Усталый Барсук» находился всего в трех кварталах от лавки, поэтому я добрался туда еще до заката. Как ни странно, мои товарищи еще не появились. Так что было время бегло осмотреть покупку. Для этого я выбрал столик прямо под большой люстрой — сложной конструкцией со множеством масляных ламп.

Хм, довольно интересно. Никакой порнографией любимые авторы Ровены не баловались. Это даже не женские романы, а скорее романтическая поэзия. Мапонос Мак Одхан «оперировал» чуть тяжеловатой рифмой, а вот славянин со знаковой фамилией Боян по стилю очень напоминал Шекспира. Конечно, мое знание языка пока не позволяло оценить все тонкости, но слог был недурен. Сам я не люблю слезливых стихов, что не мешает восторгаться творчеством Шекспира.

— Что, пытаешься подъехать на кривой козе слюнявых стишков? — послышался над головой ехидный голос. Берислав стоял возле выбранного мной столика и криво улыбался.

Я бы уже давно разругался с ним, но его подколки пока не переходили границ приятельской пикировки, а ссориться с единственными товарищами не хотелось. Других у меня пока не было, а информацию о местных реалиях необходимо пополнять, причем регулярно.

— Да брось ты собачиться, — как всегда, попытался сгладить острые углы Олан, подошедший от стойки с кувшином пива и тремя кружками. — Уверен, ты сам пел бы под ее окнами строки Бояна, если бы смог заставить себя прочесть хоть пару страниц.

— А ты, похоже, прочел? — тут же набычился Берислав.

— Да, а как еще прикажешь охмурять ласточек из благородных домов. Кстати, гулящим девкам бред Мак Одхана нравится не меньше, чем эрлинам и княжнам. — Олан поставил кувшин на стол и тут же принял одухотворенную позу. — «Изгиб твоей улыбки чудной наполнен сладкой страстью, как обещанье неги, как предвкушенье счастья». Запоминай, Берислав, на дамочек действует убойно.

— Да идите вы. — Берислав с хмурым видом налил себе в кружку пива и опустошил ее залпом.

Как только мы расселись, прибежала смешливая официантка и переставила на стол со своего подноса сковородку с шипящими колбасками, тарелку с нарезанными овощами и глубокую пиалу с орешками. В другое время я бы уделил девушке внимание, как это бывало не раз, но не сейчас — глаза Ровены не давали покоя. Похоже, у остальных было аналогичное настроение.

Не знаю, случилось бы то, что произошло чуть позже, если бы мы пребывали в более благодушном состоянии? Или это судьба?

На столе появился уже третий кувшин, а столешницу покинула пустая сковородка, когда в практически заполненном зале кабака появилась довольно колоритная парочка. Первым в низкий дверной проем вошел лысый мужик в ниспадающей до середины бедра кольчуге. Из защиты на нем была только эта кольчуга, словно оборванная с левой стороны, там, где висел похожий на саблю клинок, а также короткие щитки на предплечьях. Вслед за лысым в двери вошел совсем молодой парнишка. На его виске красовалась татуировка, а на губах играла презрительная ухмылка. В руках дворянин, судя по такой же, как у Олана, татуировке, эрл, находился только короткий жезл. Брони на нем не было, лишь модный кафтан сине-красных расцветок.

Лысый осмотрелся вокруг. В зале оставалась еще пара свободных столиков, но он их проигнорировал, а направился прямо к нашему.

— Мой господин желает занять этот столик, — без обиняков заявил он нам.

— А не пошел бы… — начал злой и изрядно захмелевший Берислав, но был остановлен Оланом.

— Успокойся. Вой, — обратился он к лысому, — ты внимательно осмотрел мое лицо?

Лысый только криво ухмыльнулся.

— Я не хочу ссоры, но если вы узнаете, кто мой господин, то не станете выпячивать ни свои родовые знаки, ни гонор. В этом зале еще есть свободные столики.

— Вот и шел бы ты туда со своей подружкой! — не выдержал Берислав, схватившись за горлышко кувшина.

Но оторвать сосуд от стола ему не удалось. Словно атакующая кобра, лысый ударил Берислава в нос. Брызнула кровь, и мой товарищ схватился за лицо. Я как встал, так и сел обратно на скамью, пытаясь вдохнуть воздух после удара под дых. Третьим свою порцию «нравоучений» получил Олан. Как это произошло, я не заметил, — только в воздухе мелькнули ноги, обутые в дорогие, но уже поношенные сапожки. Род Олана никогда не отличался богатством, о чем говорила его одежда и обувка.

Пока мы получали плюхи от незнакомца, пришел в себя Берислав и конечно же сделал очередную глупость. Выхватив меч, он чуть отпрыгнул назад и резко ударил параллельно столу. Лучше бы он этого не делал. Я не успел заметить ни того, как сабля лысого покинула ножны, ни как она вернулась обратно. В воздухе разлился звон, и меч Берислава воткнулся в деревянный потолок.

Побледневший и мгновенно протрезвевший Берислав отшатнулся, выставляя вперед руки, словно ими можно было остановить удар сабли.

Наконец-то ухватив глоток воздуха, я на секунду задумался над своими дальнейшими действиями. Нападать было глупо, но…

А, да ну вас всех к такой матери!

Увы, выхватить меч мне не удалось. Я только оторвал пятую точку от лавки и тут же нелепо застыл раскоряченным изваянием. Не двигалась ни единая мышца моего тела. Даже голову повернуть было невозможно. Хорошо хоть глазные яблоки по-прежнему работали. С трудом скосив глаза, я увидел, что на моем плече лежит оголовье посоха юного дворянина.

— Совсем обнаглели, черви? Вы такие же тупые, как ваши чудовища. Кто вам позволил вякать в присутствии Высшего?

Маг заглянул мне в глаза, и я почувствовал, как мозг буквально утопает в дикой смеси стыда и бессильной злобы. Неожиданно живот пронзила сильная резь. Неимоверными усилиями мне все же удалось противостоять коварной задумке мага и не опозориться на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, скорее всего, меня спасли слова лысого.

— Мой господин, не стоит тратить силы на этих недостойных, к тому же магистр будет недоволен.

Похоже, мальчишка все же боялся этого неведомого магистра, потому что практически сразу отступил на шаг назад.

Какое счастье, когда твое тело подчиняется тебе, а не кому-то еще!

Дальнейшее я помню смутно — как-то мы все же выбрались из кабака, причем Берислав умудрился забрать свой меч.

В школу возвращались молча, так же, как и занимали свои койки в казарме. Еще не скоро мы сможем смотреть друг на друга, не вспоминая свой позор.

Не знаю, как моих товарищей, но меня этот день словно выдернул из сладкой дремы. Сначала встреча с Ровеной, которая напомнила мне, что в этом мире я никто и звать меня никак — перспектива поводыря, как оказалось, не очень радужна из-за предвзятого отношения окружающих, — так что любимой женщине мне предложить нечего. Но даже понимание этого меркло на фоне бессильной злобы, которая поселилась во мне по отношению к магам.

Никто, мать вашу, не смеет распоряжаться моим телом! Меня можно пытать и даже убить, но только не это. А вот ловкость мечника если и вызывала гнев, то только на собственную неуклюжесть.

Следующий день стал для меня первым днем новой жизни. Как бы это странно ни звучало для того, кто уже несколько месяцев живет в неродном мире. И первое, о чем я подумал, — это об оружии. То, что было у меня в данный момент, совершенно никуда не годилось.

Приглушенное звучание колокола за стеной казармы возвестило о начале утренней зарядки. Мы лениво начали одеваться в свободные рубахи и шаровары. Никакого сравнения с побудкой в родных пограничных войсках. Даже по сравнению с учебной частью в княжестве то, что творилось в школе поводырей, можно назвать курортом.

Немного побегав и попрыгав, мы отправились на завтрак, а затем на теоретические занятия. Здесь нам рассказывали о повадках они и правилах поведения с этими существами.

Они по сути своей являлись магическими мутантами, причем очень дорогими. Возможно, во времена расцвета магии на Хоккайдо все было по-другому, но сейчас процесс появления боевого зверя в рядах корпуса поводырей состоял из двух этапов. Сначала казна выкупала у искателей сокровищ — тех, кто сумел выжить в островном кошмаре, — яйца одичавших чудовищ, а затем хорохи высоких рангов инициировали изменения в зародыше. Кстати, хорохи низких рангов — более тупые и ленивые — очень часто управляли тягловыми они: в воде угри-акаяси, а на суше не боевой модификацией хах-ковай. Старшие нелюди занимались ментальной магией и инициацией зародышей, занимая высокое положение в обществе. Но при этом никто даже не думал о том, чтобы пускать хороха-раба в седло боевого они. Этой привилегией пользовались только люди с особым даром.

После инициации проходил очень быстрый рост малыша, который, вылупившись из яйца, уже представлял собой опасное существо.

Я не биолог, поэтому не могу сказать, к какому виду или классу принадлежат они, но из теоретических уроков понял, что существа эти хладнокровные, часто впадают в летаргический сон и легковнушаемые.

Учеба давалась мне легко, чего нельзя сказать об остальных. При этом даже возникал информационный голод, который приходилось утолять в лавке книготорговца. Исходя из небольшого объема преподаваемого материала, возникало подозрение, что главную информацию о подопечных мы будем получать, так сказать, на практике, которую мы ждали с нетерпением. Но и здесь крылся изрядный облом.

По большому счету всем нам светило забраться на спину своего зверя лет этак через пять, потому что новые яйца появлялись в королевстве довольно редко. Большинство курсантов, прослужив помощниками поводырей, получат в свое распоряжение хах-ковая в комплекте с двумя коваями. Некоторые станут разведчиками и оседлают верховых коваев — раскормленную версию обычных симбионтов. Ну а счастливчики сумеют получить в свое распоряжение хидоя и стать наездниками, что очень почетно. Пока все эти названия были для меня пустым звуком. И даже иллюстрации не позволяли осознать, с кем придется столкнуться в будущем.

После урока теории, на котором уже месяц как не присутствовал мой персональный «птиц»-переводчик, наша рота в составе пятнадцати человек направилась на «выездку» — самая неприятная часть дневной учебной программы.

В большом зале, который скорее напоминал ангар, чем спортзал, были установлены своеобразные тренажеры — большие каркасные конструкции с седлом сверху, которые олицетворяли наших будущих подопечных. Здесь были представлены макеты и ездовых коваев, и хидоев, но тренировались мы в основном на трехметровой высоты манекене хох-ковая.

— Молчун, в седло, — прозвучала команда инструктора, отвлекая меня от размышлений.

Немного растерявшись, я забыл плотнее затянуть ремни на броне, поэтому делал это на ходу. А в это время на полу возле макета с кряхтением вставал на ноги парень по имени Борщ, а по прозвищу Зеленый. Кстати, на старославянском слово «борщ» отнюдь не означает то, о чем подумает мой современник, так называли ботву растений, отсюда и прозвище. Впрочем, парень и без имени выглядел молодым и зеленым.

Быстро вскарабкавшись на конструкцию — за два месяца под палкой и не такому научишься, — я закрепил себя в седле.

— Готов? — спросил инструктор, одновременно с этим стегая невысокого ослика палкой, которой, кстати, не раз прилетало и мне.

Интересно, а почему в магическом мире используют такой примитивный движитель?

— Го… — Ни додумать, ни договорить я не успел, потому что усилие животного, переданное тренажеру с помощью ремней и блоков, привело конструкцию в движение.

Это словно попасть на родео и оседлать быка.

— Давай! — скомандовал инструктор.

Я тут же дернул застежку ремней, которые удерживали меня верхом на бешено дергающейся конструкции.

Так, сгруппироваться и-и-и-и! Утяжеленное доспехами тело рухнуло на деревянный пол и покатилось к стене. С большим трудом мне все же удалось разобраться, где голова, а где все остальные конечности, и выйти из переката на ноги.

— Да, Молчун, вроде нормально встал на ноги, но все равно упал как мешок с ковайскими отходами. Заставить бы тебя побегать, но у вас с Погремушкой пока что получается лучше всех, если это можно так назвать. Следующий! — тут же завопил инструктор, теряя ко мне всякий интерес.

Мне же осталось лишь отойти к скамейке, проверяя, не ослабли ли ремни, и высчитывая, сколько в моей коллекции появилось новых синяков. Возможно, когда-нибудь, вылетая из седла бьющегося в агонии хах-ковая, я поблагодарю инструктора, но точно не сейчас, ведь сегодня мне предстояло еще девять «приземлений».

После обеда у нас был небольшой отдых и урок управления. Настоящих они под рукой не было, поэтому мы тренировались на детенышах хорохов. Маленькие существа были похожи на птиц значительно больше своих взрослых сородичей, мозгов у них практически не было, и поэтому «птенцы» были легкоуправляемыми.

Посреди небольшой аудитории, построенной в виде амфитеатра, имелась крошечная арена с лабиринтом. У начала лабиринта прямо на песке сидели маленькие хорохи. Оба птенца тупо пялились по сторонам, моргая своими необычными глазами.

Наш учитель — старый поводырь — одобрительно улыбнулся мне и кивнул на птенцов. Я почувствовал недовольство сокурсников — выскочек не любили ни в том мире, ни в этом. Подобные приступы эмпатии иногда возникали у меня, когда одинаковая эмоция одолевала нескольких человек сразу.

Что тут поделаешь, придется терпеть, — такова цена за место первого в классе. Да, мне действительно лучше вех удавалось управлять маленькими хорохами. Возможно, мое первенство долго не продлится, ведь никто из нас еще не прошел «пробуждение».

Напрягшись, я «нащупал» мыслью сознание хороха и заставил его двинуться по лабиринту.

— Четверть меры, — довольно заявил преподаватель, указывая на песочные часы. В Брадаре время измеряли мерами песка в песочных часах, поэтому у эталона веса и времени были одинаковые названия. По моим ощущениям одна мера времени была чуть больше часа, но ненамного.

Улыбнувшись похвале, я с сожалением посмотрел на птенцов — беднягам еще придется намучиться. И в основном им достанется от добряка Олана. Увы, его добрый нрав не компенсировался талантами поводыря. Кстати, вторым в этом предмете после меня был Берислав.

Сразу после занятий по управлению мы направились на фехтование, и на меня с новой силой навалились вчерашние переживания. Увы, проведенное в фехтовальном зале время в очередной раз показало мою никчемность как мечника, что вполне закономерно, ведь этому предмету в учебной программе выделялась лишь пара занятий в седмицу. В корпусе вообще считалось, что оружие поводыря — это его зверь, а разные железки нужны только для вида и отпугивания воров. Лучше всех в нашей группе мечом орудовал Олан, что было неудивительно для дворянина.

Бою на мечах нас обучал бывший тяжелый пехотинец из отрядов прорыва. Он отрабатывал свои деньги с ленцой, так что рассчитывать на качественный прогресс в обучении не приходилось, а на частные уроки у нас тупо не хватит денег.

Похоже, мысли в головах нашей троицы вращались одинаковые, потому что все остались после занятия в фехтовальном зале.

— Парни, натаскать вас так, чтобы вы смогли противостоять мечнику из кабака, я все равно не смогу, — вздохнул Олан, отвечая на незаданный вопрос.

— Но научи хоть чему-то, а то обделались, как малыши, — со злостью заявил Берислав.

Он-то не знал, что пришлось пережить мне, «общаясь» с магом. Вся его ненависть была направлена на лысого телохранителя, а вот я искал хоть что-то, что можно противопоставить магу. Впрочем, чего уж скрывать — оба наших стремления были из разряда несбыточных мечтаний.

Еще полчаса бестолковых маханий имитирующими мечи палками лишь подтвердили первоначальный вывод.

— Владислав, все бесполезно. Нормального мечника нельзя выучить ни за год, ни за два. Берислав хоть и нечасто, но с детства учился фехтованию, и даже из него толку будет мало.

Новость была невеселой, но слова об обучении с детства задели меня. Ничего не объясняя, я пошел в кладовку и среди всякого хлама нашел обломок учебного копья. Для моих нужд он был толстоват, да и длина не подходила. С диаметром древка ничего не поделаешь, зато подогнать длину удалось с помощью меча и такой-то матери. Получился шест высотой по мое плечо.

Вернувшись в очерченный посреди деревянного пола круг, я стал в боевую позицию.

— Давай еще раз.

Олан равнодушно пожал плечами и резко шагнул вперед. Как выяснилось через пару секунд, рефлексы никуда не делись, а вот мышцы иногда не доводили удара или чуть запаздывали, но разминка уничтожила бы эффект неожиданности, так что пришлось рискнуть. Косой удар меча Олана я принял на передний край палки и в провороте увел клинок соперника в сторону, затем качнулся в быстром шаге вперед, нанеся удар небоевым концом шеста в живот спарринг-партнера. Еще один проворот шеста, и хлесткий удар боевым концом вдоль ребер Олана.

— Что это было? — удивленно спросил Олан, прижимая руку к ушибленному даже сквозь защитный жилет боку.

— Да так, в детстве один человек учил меня работать с такой палкой.

— Давай еще раз.

Я выиграл еще две схватки, в третьей мы обменялась «смертельными» ударами, а вот дальше в основном побеждал мой друг, несмотря на разницу в длине оружия.

— Это уже лучше, — заулыбался мой друг.

— Подумаешь, — фыркнул непонятно чем разозленный Берислав. — Ты что, будешь постоянно таскать с собой это дышло? Да любой мечник настрогает из этой палочки кучу щепок и запихнет их тебе в одно место.

— Не хочешь потренироваться? — вместо ответа спросил я, проворачивая в руках вышеупомянутую деревяшку.

— Обойдусь, все равно без толку.

На этом наши эксперименты закончились, и мы отправились в школьную баню. Местный «помывочный пункт» совместил в себе как японскую, так и русскую культуру — имелась хорошая парная с вениками, а рядом неглубокий бассейн и маленькие скамеечки у кадушек.

И детали одежды, и стилистика в постройках были неслучайными. Все дело в том, что школу, как и весь корпус, основали беженцы с Хоккайдо, поэтому здесь было много от нихонской культуры. Старые времена канули в Лету, и теперь в школе не встретишь ни одного раскосого лица, а в обиход проникла русская баня, блюда славянской кухни и видоизменения в одежде. Даже стандартным оружием стала не одна из разновидностей японского клинка, а прямой кельтский меч.

Уже поздно вечером, лежа в кровати, я много думал о сложившейся ситуации. Берислав был прав, но не во всем, потому что кое-чего я своим товарищам не рассказал. Владению шестом я действительно обучался с детства, точнее, с семи лет. Насмотревшись японских боевиков, захотелось приобщиться к восточным единоборствам. Увы, цирковая жизнь и постоянные переезды не способствовали стабильным занятиям ни в обычной школе, ни в спортивной. Если с академическими знаниями все было относительно нормально — отец и директор цирка хорошо подгоняли школьную программу, а все остальное восполняли книги, — то со спортом дела обстояли намного хуже.

Помощь пришла, откуда не ждали. Одной из старых визитных карточек нашего цирка было метание ножей, но после несчастного случая, когда кореец Кан Ден Дек приколол руку своей русской жены к щиту, этот номер был удален из программы. Возможно, все произошло случайно, а возможно, нет, но после этой истории женщина покинула цирк. Ден Дек, которого отец называл Дундуком, выписал из Кореи новую жену и вместе с ней занялся вращением тарелок. Так вот именно Ден Дек и стал моим учителем. О рукопашной схватке пришлось забыть, но зато я за пять лет научился неплохо махать шестом и бросаться острыми железками. Где-то на третий год наших занятий до меня начало доходить, что обучаюсь не просто бою с шестом, а осваиваю искусство владения нагинатой. Во-первых, в рубящих ударах использовался только один конец шеста, а хваты рук отрабатывались только на половине древка. К тому же однажды удалось подсмотреть, как мой учитель тайком тренируется с короткой нагинатой. Вот эта деталь и давала мне надежду на то, что я смогу использовать свои умения по назначению. Ведь что такое нагината или ее китайский аналог гуань дао, как не меч, посаженный на древко? У славян имелся свой аналог под названием совня, но здесь ничего подобного не наблюдалось.

С этими мыслями я и уснул. Не скажу, что решение проблемы пришло ко мне во сне, но утром в голове созрел план.

Все будние дни седмицы мы с Оланом усиленно тренировалась. Мое тело вспоминало прошлые навыки и приобретало новые.

Едва дождавшись выходных, я сразу после утренней зарядки и короткого занятия по управлению побежал в город. Вопросов за последние дни в голове накопилось громадье, и все они требовали ответов.

С ходу спускаться в подвал книжной лавки я не стал, а подошел к прилавку.

— Мэтр, мне нужны новые книги.

— Что именно из лирики великих поэтов желает почитать благородный вой? — с легкой иронией спросил книготорговец, явно намекая на мою недавнюю покупку.

— Мне нужно все, что у вас есть о магии и противодействии ей.

Сначала смысл моих слов не дошел до собеседника, а когда его мозг наконец-то осознал, что именно было сказано в стенах его лавки, торговец резко побледнел. Осмотревшись вокруг и не увидев ненужных свидетелей, он немного отошел от испуга, но не полностью.

— Владислав, нельзя задавать такие вопросы слишком громко.

— Это противозаконно? — удивился я.

— Нет, закон об этом умалчивает, но магам подобные слова очень не нравятся. А когда им что-то не нравится… — Увидев, как меня перекосило, торговец понятливо кивнул. — Похоже, уважаемый вой уже имел дело с недовольными магами. Тем более удивительно, что вы так громко об этом говорите. С другой стороны, становится понятно, зачем вам эти книги. Если бы ко мне пришел кто-то иной, то получил бы отказ, но, зная вашу порядочность, могу предложить интересные тексты. Увы, обычной серебрушкой мы не обойдемся.

— Я понимаю.

Торговец хитро подмигнул, и мы спустились в подвал. Искомые книги лежали отнюдь не на общедоступных полках — одна в запертом сундуке, а другая вообще в отдельной кладовке. Именно в этом дополнительном помещении подвала мне и пришлось заняться чтением. Торговец принес магический светильник и стул, так что я читал с коленок.

Первая книга называлась «Мощь магов» и являлась своеобразным пособием по магическому искусству для «чайников» — именно то, что мне и требовалось.

Магия людей оказалась немного не тем, что мог нафантазировать начитавшийся книжного фэнтези и голливудских киношек обыватель, — никаких управлений погодой и летающих огненных шаров. Как писалось в книге, тело человека — это единственная защита для души, а человеческая аура — все, что способен изменять человек в окружающем его мире с помощью своей магической силы. В общем, маг мог повлиять на что-то или кого-то, лишь когда этот предмет или существо попадет в поле его ауры. Скажете, слабовато для грозных колдунов? И будете правы. Именно по этой причине маги и тратят десятки лет на обучение, постоянно совершенствуясь. Одни увеличивают свою ауру и учатся выпускать своеобразные щупы, но даже самым великим магам едва удается дотянуться на пару десятков метров. Остальные вообще ограничиваются расстоянием вытянутой руки.

Другие маги используют артефакты, которые как бы становятся частью их тел и продолжением аур. Именно с таким магом мне и «посчастливилось» столкнуться. Жезл соединил наши ауры, и со мной случился жутко неприятный паралич.

В книге, помимо введения, меня заинтересовал раздел защитных и боевых артефактов. С боевыми артефактами было все понятно — это стрелы, с эффектом гранаты и огненного взрыва. Также артефактами являлись очень острые мечи, непробиваемые латы и другие апгрейды обычных вещей. Имелись и защитные амулеты, а вот здесь все оказалось сложнее. Мой вспыхнувший интерес тут же угас, когда я прочел, сколько стоит самый простой защищающий от магии амулет — несколько тысяч золотых. Моя стипендия курсанта составляла пять желтых кругляшек в месяц.

Просмотрев первую книгу по диагонали, я перешел ко второй под названием «Магоборцы». Увы, и здесь мне ничего не светило. Этих самых магоборцев готовили с детства и к тому же обвешивали дорогущими артефактами, как новогодние елки игрушками. Надежду внушал лишь последний раздел книги с разными «курьезами».

В одном из описаний автор упоминал о случаях, когда магов убивали метательными топорами северян. Стрелы и метательные ножи маги легко отводили от своих тел, а вот с топорами случались осечки. Скорее всего, дело в кинетической энергии тяжелого предмета.

Возьму на заметку.

Еще в книге вскользь упоминались гномьи руны, но как именно они влияют на магию, оставалось непонятным.

Вернувшись на первый этаж, я увидел, что провел за чтением больше двух мер и серьезно попал на деньги, но желание остановиться не появилось.

— Мэтр, у вас есть что-нибудь про гномов? — помня недавнюю реакцию книготорговца, почти шепотом спросил я и вновь не угадал.

— Конечно, есть, — бодро ответил торговец. — Только изучением этого народа почти никто не занимался. Имеется довольно занимательная книжица, в которой один умный человек свел вместе заметки разных торговцев. Она, кстати, напечатана, так что никак не отяготит даже ваш курсантский карман. Хотя после сегодняшних посиделок даже не знаю, как вы сведете концы с концами. В общем, с вас три золотых и шесть серебряных гривен.

Блин, больше половины моей стипендии! За два месяца я сумел сэкономить всего лишь пять золотых. Еще два взял у Олана. Так что на воплощение в жизнь моих планов остается только три золотых и шесть серебряных монет — здесь считали дюжинами, так что все подгоняли под эту величину.

Печатную брошюрку под названием «Путеводитель торговца» пришлось читать уже в кафе, потому что урчание в животе звучало как угроза нерадивому хозяину от всех частей возмущенного организма.

Подкрепившись пищей и знаниями, я направился на набережную Дольги. В ремесленный квартал проще всего было попасть на лодке. У ворот, пропускающих сквозь себя всех желающих попасть за пределы оборонительной стены на узкую каменную набережную, столкнулся с Оланом и Бериславом.

— О, Молчун, давай с нами. Я тут с утра посылал мальца с цветами для Ровены, и она прислала ответ, что будет обедать с подругами в три пополудни. — Упоминание довольно изящного хода Олана явно покоробило Берислава, но он все же потащился следом за другом на, можно сказать, чужое свидание.

— Может, подойду попозже. — Я повернулся и, прищурившись, посмотрел на далекую часовую башню. — Если успею. Дела.

— Что, Молчун, решил сдаться? Уже не надеешься на стишки?

— Берислав, охота на девушку — это не ловля овцы, тут важно умение и терпение, а не скорость и азарт.

Олан заржал, а Берислав покраснел от злости. В глазах купеческого сынка отразилось желание двинуть мне в морду. Наше товарищество вообще непонятно на чем держалось — скорее всего, на Олане. Обострять отношения с кем-либо из-за тупых подколок совсем не хотелось, поэтому со спором следовало заканчивать.

— Все, парни, мне пора, — махнул я на прощание рукой и убежал через открытые ворота к набережной.

Согласившись на невысокую плату, лодочник пустил меня на борт своего похожего на гондолу суденышка и направил его в короткое плавание вниз по реке.

Высокие стены с одной стороны купеческого, с другой магического кварталов обрамляли могучую реку, но не могли ее сжать даже визуально. Не получилось это и у могучих бастионов, прикрывавших со стороны реки основной город.

Мимо проплыли несколько ворот в главный город, и вот впереди показались первые ворота ремесленного квартала. Мы держались ближе к правому берегу, так что пристали к каменному пирсу буквально за пару секунд.

Каждый квартал великого Лугуса имел собственное лицо. Торговый район радовал глаз невысокими башенками и остроконечными крышами. В магическом квартале преобладали куполообразные дома. А вот в месте обитания ремесленников в основном строились крепкие квадратные дома с односкатной крышей. Все было каменным и черепичным — огнеопасного дерева почти нигде не видно. Украшательством местные обитатели не страдали, так что ни виноградных шпалер на стенах, ни резного камня. Квартал выглядел серо и уныло. Но даже в этой серости была своя строгая красота.

Ну и куда мне идти?

Ведущая от речных ворот улица сразу ударила по глазам яркими вывесками разных мастерских. Те, у кого было много денег, заказывали все в дорогих оружейных салонах в основном городе. Покупатели победнее шли в торговый квартал, а вот середняки, считающие, что за качество и индивидуальный подход можно чуть переплатить, обращались именно сюда.

Денег у меня было не так уж много, но при этом заказ являлся очень нестандартным.

Вывески кузнецов, жестянщиков, скорняков и столяров ничем мне помочь не могли. Да и кто на самом деле мне нужен, инженер, что ли? Уже в конце улицы мой взгляд зацепился за вывеску оружейника, горевшую на солнце начищенным металлом, — приколоченные к щиту два перекрещенных меча. Но привлекло мое внимание не это произведение местного рекламного искусства, а небольшая ржавая табличка на стене дома — жестяной квадрат с выбитой на нем молотом и киркой. Это был герб гномьего королевства.

Увы, гномами в приемном отделении мастерской и не пахло. На звон дверного колокольчика отозвался невысокий бородач, несмотря на свой рост и обилие лицевых зарослей, явно бывший человеком.

— Приветствую вас, уважаемый вой, в моей мастерской. Если хотите, можете купить готовое оружие, или же мы с легкостью сделаем его по персональному заказу.

Если бы я пришел за обычным оружием, то наверняка уже направлялся бы к двери. Передо мной стоял человек, у которого к торговле был больший талант, чем к оружейному мастерству.

— Мастер, у меня немного необычный заказ.

— Сделаем все, что угодно, — жизнерадостно заявил бородач.

— Ну не знаю. Если честно, я зашел к вам потому, что увидел знак гномов.

— А, это, — тут же скис оружейник. — Есть такой, да толку от него немного.

— Но все же мне хотелось бы попытаться, — не унимался я.

— А мне что с этого?

Немного подумав, я решил применить уже сработавшую скниготорговцем схему.

— Давайте я возьму у вас взаймы гнома и его работу за шесть серебряных в сутки.

— Золотой — и делайте с ним что хотите, только не убивайте.

Что-то мне покладистость мастера очень не понравилась. Похоже, с неведомым гномом действительно были проблемы, но слово сказано, и отступать было поздно.

— Два золотых за три дня, и в казармах поводырей все узнают, какой вы хороший оружейник.

— Идет! — Мастер радостно стукнул ладонью по прилавку. — Если, конечно, сможешь уговорить этого упрямца сделать хоть что-то толковое.

— В смысле? Он же раб и не сможет пересилить «наказ».

— Работать-то он будет, но стараться вряд ли. Пучеглазый уродец, запихивавший в голову гнома «наказ», обещал послушание, но не обещал старательности. Эта бородатая тварь уже два десятка лет вспоминает секреты своего рода и места тайников и никак не может вспомнить. Клинки кует, не спорю, изрядные, но такие я и сам могу. Так что толку от него немного. Ну что, не передумали?

— Все же рискну. — Я не стал идти на попятную, хотя слова мастера меня порядком расстроили.

— Дей! — Крикнул мастер, и на его зов появился толстый паренек лет десяти. — Проводи воя к гному. И скажи, пусть выполняет все приказы.

Жилье мастера представляло собой трехэтажный дом с подвалом. Именно там и находилось обиталище гнома. Обширное помещение было обложено камнем, а внутри все завалено всякой рухлядью. В углу имелся небольшой горн с наковальней, а рядом невысокий топчан. На топчане, отвернувшись к стене, лежал кто-то невысокого роста.

— Эй, урод, вставай. Отец приказал тебе выполнять приказы этого человека! — противным голосом завизжал малолетний проводник.

Фигура на топчане зашевелилась, и я увидел гнома. Он выглядел именно так, как я и представлял себе этот народ, — метра полтора росту, широкоплечий и весь заросший. Из кудели волос и бороды выглядывали только нос картошкой и злые глаза.

— Крепких тебе рук, мастер, — произнес я вычитанное из заметок торговцев приветствие.

Глаза гнома удивленно расширились, а затем стали еще злее. Его взгляд впился в меня, выискивая издевку. Я выдержал этот напор и прибавил к приветствию уважительный поклон. Всегда ценил мастеров своего дела, а гном был именно таким — это стало заметно с первого же взгляда. Рабство и внушаемый хорохами «наказ» заставили его покориться, но при этом сквозь вынужденную покорность проскальзывали строптивые отблески.

— Да какой он мастер, — фыркнул мальчишка. — Раб, кусок…

— Заткнись, — сжав кулаки, я шагнул к обнаглевшему пацану.

— Если ударите, я пожалуюсь папе, что вы меня лапали.

Ах ты ж вонючка. Ну ничего, в эту игру можно играть вдвоем.

— Если ты сейчас же не исчезнешь, я расскажу, что ты стянул у меня кошелек. Причем говорить буду не с твоим папашей, а со смотрителем вашей улицы.

Вот теперь пацан испугался.

— Пошел вон отсюда.

Дождавшись, пока мелкий мерзавец выбежит из подвала, я повернулся к гному.

— Надеюсь, моя несдержанность не навлечет на вас беды?

— Навлечет, — спокойно ответил гном по-брадарски с каркающим акцентом. — Но мои глаза и уши наслаждались приятным зрелищем, а оно того стоило. Что привело воя в рабскую конуру?

— Дело, мастер. Тому, кто сидит в мастерской наверху, мне сказать было нечего. Вряд ли поймет. — Избегая слова «хозяин», начал я важный для меня разговор.

Где-то с полчаса я пытался донести до гнома свои идеи. Повторять или уточнять не пришлось. У бородатого гнома по имени Гурдаг голова работала намного лучше моей, по крайней мере в отношении всего, что касается оружия.

— Хорошо, мастер-вой, я все понял. Древко сам не сделаю, но схожу к одному знакомому мастеру-человеку. По крайней мере, он не такой урод, как мой хозяин. Завтра зайдете в мастерскую копий и щитов, это через три дома отсюда, на вывеске копье выкрашено в красный цвет, спросите мастера Бажана и заплатите столько, сколько он скажет. Моему хозяину отдадите три серебряных за бронзу.

Продолжая пояснять, гном сразу взялся за дело — в горн полетела порция древесного угля, и тут же брызнули искры огнива. Перед тем как разжечь уголь, гном поджег табак в трубке, а уже после этого скрученную в жгут древесную кору для растопки.

Вдохнув дым, гном закашлялся и ругнулся на своем языке. Похоже, табак его не совсем устраивал, впрочем, как и рабская жизнь.

— Если это все, мастер-вой, то вам лучше уйти. Крохи уважения и добрых слов только разбередят душу раба. Приходите завтра вечером, все будет готово в лучшем виде.

— Крепких рук и мира в душе, мастер-кузнец, — чуть изменил я стандартную фразу.

— И вам крепких рук, мастер-вой.

Поднявшись на первый этаж, я натолкнулся на взгляды: любопытный оружейника и злобный его сынка.

— Ну как, договорились?

— Да, работа не тяжелая, но хитрая, вы получите свое золото.

Хотелось сказать хоть что-то, чтобы облегчить жизнь гнома, но по лицам этих людей я понял, что сделаю только хуже. Впрочем…

— Я заметил, что ваш сын недолюбливает раба. Мне в принципе плевать, но если из-за него гном запорет работу, золота будет меньше.

Вот пусть теперь пацан попробует побороться с родительской жадностью.

— Не беспокойтесь, мое слово верное. Гнома никто не потревожит, пока вы за него платите.

— Вот и чудесно. Я зайду завтра вечером, заберу товар и заплачу за работу и металл.

Оружейник возражать не стал, потому что мы оба знали, что ментальный блок под названием «наказ» не даст гному нанести своему хозяину какой-либо вред, в том числе финансовый.

Меня постоянно коробило от процветающего в этом мире рабства, которое стало очень рентабельным благодаря хорохам и их ментальным умениям, но, увы, ничего не мог поделать с этим, так что просто скрипел зубами. Помочь гному можно было лишь выкупом, а денег у меня не хватало, чтобы обеспечить собственную свободу.

На встречу я все же успел. Даже не пришлось бежать. Когда из-за угла показалось знакомое кафе, Олан как раз уговаривал девушек не уходить так быстро.

— Знаете, эрл, мы останемся ненадолго, хотя бы затем, чтобы услышать оправдания вашего друга, — ответила девушка, увидев мое приближение.

Ровена была еще прекрасней в своем васильковом сарафане. Белая блузка с пышными рукавами выгодно подчеркивала грудь, что тоже не добавляло мне спокойствия, но пока удавалось держаться и не пускать слюни, как это уже делали мои товарищи.

— Оправдания вообще глупое занятие, особо если не чувствуешь за собой вины.

— Да? А мне сказали, что вы предпочли какие-то дела встрече с девушками.

Кто бы мог сомневаться, что Берислав не станет молчать.

— Думаю, мужчина, не способный уверенно двигаться к своей цели и придерживаться своих же планов, может заинтересовать женщину только на первых этапах знакомства.

— В этом что-то есть, — лукаво улыбнулась Ровена.

И ее подружки, и мои товарищи как-то выпали из разговора. Олан, похоже, смирился, потягивая эль и любуясь красотой Ровены, а вот Берислав злобствовал:

— Лучше скажи, что у тебя не нашлось времени, чтобы прочитать пару книжек, потому и прячешься.

— Почему же, хоть немного, но я все же поинтересовался творчеством Мак Одхана и Бояна.

— О, — мило округлила ротик Ровена, — надеюсь, вам, как и мне, Мак Одхан понравился больше.

— Отнюдь. — Я с трудом удерживался в изящной манере изложения на неродном и пока еще не досконально изученном языке, и в этом мне немало помогали вышеупомянутые авторы. — Слог Мак Одхана кажется мне немного тяжеловатым, а вот в стиле Бояна есть какая-то чувственная легкость.

Уф, аж взопрел.

Ровена отреагировала на мой спич звонким смехом, что моментально вывело Берислава из себя. Он раскраснелся как рак и даже привстал со стула, но этот порыв был погашен в зародыше. Ровена лишь коснулась пальчиками сгиба локтя купеческого сына и заглянула ему в глаза.

У меня по позвоночнику словно пробежала ледяная волна, и дело совсем не в ревности, точнее, не совсем в ревности. Я так и не успел присесть за стол, облокотившись на деревянное ограждение, поэтому видел взгляд Ровены. В нем было столько эротизма, желания и тайного обещания, что Берислав моментально сдулся.

Она играла на наших чувствах, как виртуоз на струнах скрипки, и получала от этого особое удовольствие. Не скажу, что почувствовал к ней отвращение, но стало неприятно — никогда не любил манипуляторов.

Ровена словно почувствовала смену моего настроения и тут же засобиралась уходить. Ее подружки, как привязанные, последовали за ней. На прощание она посмотрела мне в глаза, и если бы этот взгляд был похож на тот, что увидел Берислав, я ответил бы пренебрежением. Но он был другим, особенным, и казалось, так она может смотреть только на меня.

А ведь я купился и понял это только минут через пять после ухода необычной девушки.

Ох, женщины, и что вы с нами делаете?! С другой стороны, дамочка играет с огнем. Тот же Берислав вполне способен подловить ее где-нибудь в темном углу и потребовать все, что было обещано в намеках.

Судя по лицу Олана, он тоже получил свою порцию дурмана — парень горестно вздыхал, рассеянно разглядывая вечерние облака.

— А давайте сходим в бордель, — сам не зная почему, предложил я. Но что-то подсказывало, что это правильное решение.

— У вас нет денег, — как-то беззлобно подметил Берислав.

— Но ты же нам одолжишь? — с обезоруживающей простотой спросил Олан, и купеческому сыну нечего было возразить.

Ночь в веселом доме вернула меня на грешную землю, хотя в сладострастном угаре мне постоянно чудилась Ровена.

На следующее утро я быстро отработал программу выходного дня, а затем заставил своих товарищей задержаться для дополнительных занятий по фехтованию. Олан согласился легко, а Берислав хоть и ворчал, но пошел прицепом.

После занятий мы пообедали в столовой — приходилось экономить средства — и побродили по главной торговой площади одноименного квартала, где в выходные дни было много циркачей. Олан звал на прогулку в главный город, но приближался вечер, а значит, пора идти в ремесленный квартал. Но перед этим я заглянул в лавку, где продавались диковинные товары в огромном ассортименте.

Для начала я заглянул в мастерскую под красным копьем и оставил там четыре серебряные монеты, затем пришел черед навестить гнома. Коротко поздоровавшись с оружейником, попросил проводить меня к гному.

— Крепких рук, мастер-кузнец.

— Крепких рук, мастер-вой.

— Как наши успехи? — спросил я, рассматривая накрытый сравнительно чистой тряпкой стол. Под полотном угадывались различные предметы. Гном явно страдал театральностью.

— Все прекрасно! — Интересная работа очевидно оживила рабскую жизнь гнома. Он торжественно сдернул тряпку. — Я решил не связываться со сталью, хорошая стоит очень дорого. В ход пошла гномья бронза. Мой хозяин уже давно добивается открытия этого секрета, но я его, увы, забыл. Так что могу только плавить готовый состав.

По улыбке гнома было понятно, что он как-то сумел обойти рабский «наказ» и утаить информацию о создании бронзы. Похоже, старинные традиции оказались крепче хорохских установок.

— Это будет надежно?

— Вполне. К тому же все не так просто. Смотрите сами.

Я шагнул ближе к столу и увидел свой заказ. Отдельно лежала удлиненная рукоять для меча, рядом с ней находилась часть усиленного бронзовыми вставками посоха, внешне похожего на обычную трость. Также на столе находились четыре металлические пластины довольно интересной формы. Я вспомнил об этом виде метательного оружия, читая о неприятностях, которые возникли у магов при «знакомстве» с топорами северных варваров. Таскать с собой метательный топорик будет неудобно, так что решение напрашивалось само собой.

Это оружие я видел у своего корейского учителя, который собирал не только восточные клинки, но и западные. Эта конструкция называется хербатом, что в переводе с английского означает «летучая мышь». Вариант гнома мало чем отличался от того, что я видел раньше, — бронзовая пластина вылита в виде правильного католического креста, в котором три оконечности были остро заточенными, а четвертая заканчивалась плоским топориком. При такой форме можно было метнуть это оружие и так, чтобы досталось бездоспешному широким лезвием, и так, чтобы острое окончание противоположной перекладины пробило броню. Мало того, на занятиях с корейцем мне удалось узнать еще об одном преимуществе этого метательного оружия — при неудачном попадании в кромку щита хербат не отлетал в сторону, а «перекатывался» через кромку и хоть так, но все же поражал цель.

— Острия и режущая кромка лезвия топорика сделаны из хорошей стали. Это очень интересное оружие. Я пробовал его метать и был, честно говоря, удивлен, — задумчиво сказал Гурдаг.

— Что у нас с древком? — спросил я, укладывая хербат обратно на стол.

— Не спешите, мастер-вой, — загадочно улыбнулся гном. Он шагнул ближе и продолжил свою речь шепотом. — В прошлый раз ты пытался выспросить меня о рунах.

После этих слов я напряженно замер, но при этом кивком подтвердив предположение мастера.

— На метательных пластинах двойной слой бронзы. Внутри я нанес известные мне руны.

— И как это работает? — так же шепотом спросил я.

— Защиту мага они, конечно, не пробьют, но влиять на такое оружие им будет чуточку труднее. Думаю, мне не нужно объяснять вою, что может значить крошечное преимущество в бою.

— Очень многое. Благодарю вас, мастер.

— Пустое, — отмахнулся гном и взялся за рукоять меча. — Давайте клинок.

Передав гному свой учебный меч, я завороженно наблюдал, как под короткими пальцами казавшаяся до этого прочной рукоять рассыпается, словно гнилая.

Части старой рукояти гном сложил на стол и тут же приладил к обнажившейся металлической основе новую. Затем он взял в руки часть посоха в виде трости.

— Вставляете вот это сюда и… — Гном соединил трость с рукоятью меча и чуть провернул. Раздался щелчок. — Пробуйте.

Взяв непривычного вида нагинату, я тут же провел пару движений из стандартного ката. Баланс был чуть непривычен, но это ерунда. Длина нового оружия была стандартной для короткой нагинаты — если упереть шарообразный набалдашник древка в землю, то кончик лезвия находился чуть выше моего плеча.

— Великолепно, мастер! — совершенно искренне высказался я.

— Пустое, — еще раз отмахнулся гном. — Чтобы вернуть все на место, нажмите на рычажок у лезвия и поверните обратно.

Проделав указанную операцию, я легко разделил короткую нагинату на меч и окованную металлом трость.

— Принимать прямые удары на древко не стоит, а вот скользящие можно.

— Примите мою благодарность, мастер.

— Пустое, — повторил гном и вздохнул.

— Есть ли хоть что-то, что я могу для вас сделать?

— Я раб, и у меня не может быть ничего своего.

— Дать вам свободу пока не в моих силах.

— Мне не нужна свобода, вой. Среди людей гному не выжить, а дома меня не примут. Благодарю за добрые слова, но лучше уходите.

— Я уйду, мастер-кузнец, но кое-что все же подарю.

Достав из поясного кошеля кисет, я передал его гному.

— Табак! — Оживившийся мастер молниеносно заправил трубку и затянулся ароматным дымом.

Сам я не курю, как и мой отец, — хищники плохо переносят резкие запахи, — но вполне способен понять, как важно качество табака для тех, кто подвержен этой привычке.

— Вот за такой подарок благодарствую. Хозяин, конечно, заставит отдать весь табак, но даже одна трубка уже очень хорошо.

— А если спрятать?

— «Наказ» вещь жесткая, — как-то равнодушно пожал плечами гном.

— Тогда давайте сделаем так: сейчас вы отвернетесь, а я спрячу табак по углам. Про «наказ» мне известно, поэтому торговец расфасовал табак мелкими порциями. Постепенно вы найдете все, а хозяину скажете, что не знаете, где я их спрятал, и это будет правдой.

Через пять минут я распихал десяток небольших кисетиков по грудам хлама в разных концах немаленького подвала, а гном в это время дисциплинированно пялился на стену.

Поговорив еще минут двадцать на разные темы, мы расстались — я пошел рассчитываться с хозяином мастерской, а гном продолжал насыщать подземное пространство ароматным дымом.

Уже на середине ведущей наверх каменной станицы я был остановлен голосом гнома:

— Вой, свобода мне не нужна, но есть разница, у кого быть рабом.

— Я услышал вас, мастер-кузнец. Крепких рук.

— И вам крепких рук и каменной удачи, мастер-вой.

С оружейником у нас вышла небольшая заминка — он никак не хотел завершать сделку, не ознакомившись с товаром. Пришлось показывать ему диковинного вида метательные топорики и… щегольскую трость с набалдашником.

— У уважаемого воя проблемы с ногами? — ошарашенно поинтересовался оружейник.

— Нет, просто на моей родине это считается модным.

После того как необходимая сумма легла на прилавок оружейника, я отправился на выход, опираясь на толстую трость, как лондонский денди.

С горестным вздохом посчитав оставшиеся монеты, я все же заглянул в мастерскую, где ладят кожаную сбрую, и заказал набедренные ножны для хербатов. Затем, окончательно махнув рукой на свое финансовое благосостояние, купил пару простых метательных ножей.

Последствиями моего апгрейда стали две недели питания в школьной столовой, а все развлечения свелись к прогулкам по городу, зато освободившееся время и силы были направлены на тренировки.

Глава 3 ПОВОДЫРЬ

Тяжелое дыхание и глухие звуки ударов отражались от деревянных стен фехтовального зала и пока что не были разбавлены руганью, но это ненадолго. Олан, осознав, что его атака провалилась, попробовал отскочить назад, но я ослабил пальцы, и нагината по инерции скользнула вперед. Как только в кисть ударил круглый набалдашник на торце древка, мои пальцы сжались и рука резко толкнула нагинату вперед. Зачехленное специальными ножнами острие кольнуло в щиток на груди Олана.

— Касание!

— Молчун! — с негодованием воскликнул мой товарищ. — Это нечестно, такой удар не пробьет брони!

— Я просто не хотел бить в шею.

— Вечно ты со своими хитростями и уловками!

Я уже давно уяснил некоторые недостатки местной школы фехтования — она отличалась консерватизмом, особенно в исполнении дворян. У них приветствовалась сила и ловкость, и уж никак не хитрость. Если честно, я вплетал в кружево боя доступные только удлиненному оружию финты не для того, чтобы позлить соперника, а чтобы выяснить, в какие моменты подобные сюрпризы дадут максимальный эффект. С имеющимся опытом фехтования моя жизнь будет зависеть только от этих самых сюрпризов.

— Не злись, Олан. Если буду биться по правилам, то не выиграю ни одного поединка.

— Да ладно, — отмахнулся отходчивый парень. — Ты как, пойдешь сегодня гулять, а то вдруг решил заделаться монахом?

— Ну если учитывать, что половину моей стипендии нужно отдать тебе, то гулять мне не на что.

— Отдашь часть, а то мне скучно развлекаться одному, — как-то неопределенно сказал Олан, и я почувствовал подвох.

— А ну колись, что случилось?

— Ну тут… понимаешь, посылал цветы Ровене и получил в ответ записку.

— И… — подбодрил я вновь замявшегося товарища.

— И она пригласила нас к себе домой на ужин.

— Нас?

— Да, нас двоих.

— Двоих? — еще выше поднял я брови. Уже два месяца мне удавалось не вспоминать об этой девушке, и, казалось, чувства притупились. Ан нет, стоило лишь услышать ее имя, как в груди тут же полыхнуло жаром, сердце сбилось с ритма.

— Тут такое дело. Берислав решил посвататься к Ровене, и она его отшила.

— Офигеть, кричали гости.

— Что? — удивился Олан.

— Не обращай внимания. От нас-то ей что нужно?

— А есть какая-то разница?

— Большая, Олан. Во-первых, как, ты думаешь, на все это отреагирует Берислав?

— А тебе не все равно?

— Да плевать мне на Берислава и его обиды, он твой друг, а не мой. Но наживать себе врагов на пустом месте просто глупо. И во-вторых, тебя не насторожило, что она позвала нас обоих?

— Насторожило, но прийти без тебя я все равно не могу.

— Как насчет не ходить вообще?

Олан набычился, и я понял, что он не отступит.

— Ладно, пойдем вместе.

Немного настороженный странностью этого приглашения, я не особо переживал о своем внешнем виде и подарках, а вот Олан едва с ума не сошел, всю дорогу прихорашиваясь и выискивая изъяны в дорогущем букете.

Наконец-то издевательство над моими нервами закончилось, потому что мы постучались в дверь довольно богатого купеческого дома и Олан наконец-то перестал дергаться.

— О, уважаемые поводыри, — расплылся в любезной улыбке круглый, как колобок, купец. — Мы так рады вас видеть.

Интересно, а он-то с чего радуется? И второй вопрос — в кого пошла красотой Ровена?

Ужин протекал как-то не так — все были словно на иголках. Олан дергался от холодности Ровены, мне вообще не нравилась эта ситуация, а хозяева явно чего-то боялись. И только две миловидные служанки были веселы и беззаботны. Одна даже тайком подмигнула мне. Это моментально вывело Ровену из себя, и служанка со слезами выбежала из обеденного зала. А вот отец Ровены, без сомнения строгий родитель, даже ухом не повел.

Да что здесь, черт возьми, происходит!

Ситуация разрешилась на третьем часу застолья.

— Хозяин, — в столовой появилась одна из служанок, — к вам мистер Сидмон Мак Таранис.

От этих слов меня буквально передернуло, а лицо свело судорогой ненависти. Все дело в том, что словом «мистер» в этом мире величают учеников мага. Полноценного мага называли магистром, а наставников магических школ грандмагистрами.

Взглянув на лицо отца Ровены, я понял, что план, ради которого он заманил нас в свой дом, только что разлетелся на осколки. Он явно не рассчитывал на открытую конфронтацию между поводырем и магом в своем доме.

А чего он ожидал?

Когда юный мистер явился в комнату, все окончательно встало на свои места. Похоже, парень решил, что раз девушка отказала одному, то явно ждет предложения от другого. И этот другой, конечно, он.

Ровена заигралась с флиртом, но почему рассчитываться за все это придется мне и Олану? Также мне было очень интересно, сколько еще таких охмуренных, как этот магеныш?

Сверкающая поверх букета цветов улыбка юноши моментально угасла.

— Ровена, а кто эти люди? — Он спросил явно не то, что собирался.

— Это друзья моей дочери, такие же, как и вы, — ответил за девушку торговец. — Прошу вас, присоединяйтесь к нам.

Торговец вновь «потек» радушием, хорошо скрывая под ним страх. Ровена точно является его дочерью — целая семейка лицедеев.

Понятно, что магеныш не собирался разделять с нами трапезу. Он побледнел и, молча уронив букет на стол, вышел из комнаты.

План торговца просматривался вполне явно — кто-то предупредил Ровену о том, что маг собирается с предложением. Отец не хотел этого брака, но просто отказать магу боялся, поэтому использовал громоотводы. То есть двух дураков-курсантов.

— Если позволите, я оставлю вас на несколько минут, — пробормотал торговец и выскользнул из-за стола.

Минут десять мы все молчали, уставившись в свои тарелки, а затем я не выдержал:

— Ровена, кого из нас двоих ты любишь?

— Владислав, я не могу так сразу ответить, — замялась девушка и попыталась поймать мой взгляд.

— Это очень простой вопрос, и ответ на него тоже очень простой. Ты любишь меня?

Ровена не ответила, но и ее молчание много значило.

— А Олана?

— Молчун, — возмутился мой друг.

— Заткнись, — отрезал я, и Олан замолчал, понимая, что сам втянул меня в неприятную ситуацию. Мне хотелось бы верить, что моя злость была вызвана негодованием на глупость друга, но, увы, это была элементарная ревность.

— Вижу, что нет, — продолжил я сверлить взглядом Ровену. — Тогда какого черта ты устроила этот цирк?

— Вой Владислав, вы непозволительно грубы. — Ровена добавила в свой взгляд льда с ноткой обиды, но обуреваемым ревностью человеком, причем любого пола, манипулировать очень сложно.

— Я честен, в отличие от некоторых. Прощайте, Ровена, надеюсь, мы с вами больше не увидимся.

Когда я покинул дом торговца, мне пришлось еще немного подождать Олана, который наверняка рассыпался в извинениях, — что поделаешь, дворянское воспитание. В принципе мой отец не учил меня грубить женщинам, да и сам я не был склонен к такому поведению, просто Ровена довела меня до белого каления.

— Молчун, зачем ты так? — упрекнул меня товарищ, наконец-то появившись на пороге. — Ну помогли мы бедной девушке, и что с того? Все ведь хорошо закончилось.

— Ох, Олан, иногда ты такой наивный. Еще ничего не закончилось, — вздохнув, сказал я — и как в воду глядел. Не успели мы дойти до первого перекрестка на освещенной масляными фонарями улице, как из теней материализовались три фигуры.

Все трое были магами-палочниками, так я про себя называл тех, кто расширяет свои возможности с помощью жезла. Академическое название этой специальности было слишком сложным, поэтому пришлось дать им клички. Те, кто был способен дотягиваться до цели с помощью ментальных щупов, получили прозвище щупачи.

Впереди двигался незадачливый жених.

— Вам никто не говорил, что чужое трогать нельзя?

— Что-то я не видел на ее лбу вашей бирки, мистер, так же как и высокородного знака на вашем лице. — Пока я разгонял свою злость, в перепалку вступил Олан.

Блин, тоже мне дуэлянт хренов. С такими, как эти, нужно поступать неожиданно и даже подло.

— Заткнись, тварь, — резко ответил маг, явно задетый словами дворянина.

А вот теперь взбесился уже Олан.

Дело в том, что наших будущих подопечных в народе называли чудовищами, а нас тварями. По сути, в этом старославянском слове не было ничего обидного — так называли любых зверей, но назвать так человека, тем более эрла…

Олан потянулся за мечом, а троица магов шагнула чуть назад, выставляя вперед полутораметровой длины посохи.

Я шагнул ближе к Олану и, положив ему руку на плечо, тихо сказал:

— Не вздумай фехтовать. Просто метни меч в одного из них и отступай.

Наши мечи с тихим шелестом покинули ножны, только с моей стороны через секунду добавился щелчок соединения.

Нагинату я продолжал держать у самого клинка, скрывая древко за спиной. Сейчас важно не позволить магам ударить посохом по нагинате, что-то подсказывало мне, что подобной «встречи» не переживет не только древко, но и клинок. Нужно как-то обойти посох и ударить в тело. В идеале можно было метнуть нагинату как дротик, но магов слишком много.

Эх, и зачем я оставил хербаты в казарме? С другой стороны, мы шли в гости, а не на войну. Хорошо хоть трость прихватил.

Неудавшийся жених криво улыбнулся и шагнул вперед.

— Вы забыли свое место, твари!

— Стоять! — неожиданно послышался властный голос.

Чуть повернув голову, я увидел одетого в черную форму смотрителя улицы и десяток стражников. За перепалкой мы не услышали, как они подошли.

— Не вмешивайся, смертный, ты мне не указ!

Ох как все запущено — в голове у магов водятся тараканы даже крупнее, чем я думал.

— Может, и я тебе не указ, ученик?

Холодный голос из темноты мгновенно отрезвил юных магов. Они тут же сникли.

Ситуация немного прояснилась, когда из-за спины смотрителя выглянул папаша Ровены.

Маг, закутанный в длиннополый плащ, словно монах или джидай — кому что ближе, — сделал пару шагов вперед. Он прожег мистеров взглядом и повернулся к смотрителю.

— Учеников я забираю. Они будут наказаны. Этих арестовать.

Смотритель не стал возражать, и десяток стражников взяли нас с Оланом в оцепление.

— Немедленно бросить оружие!

Я разжал пальцы и уронил нагинату на мостовую — драться с представителями власти еще глупее, чем вступать в схватку с магами.

Следующую ночь мы провели в каталажке отделения смотрителей в торговом районе. Все в лучших традициях жанра — сырые стены, прелая солома на грязных нарах и десяток зэков нам в компанию. Дворянская татуировка на лице Олана явно будоражила местную блатоту, но форма поводырей остужала их энтузиазм. Нас, как и магов, не понимали, а поэтому боялись.

Ближе к полудню следующего дня конвой вывел нашу незадачливую парочку наверх, где мы предстали перед старшиной смотрителей и… директором нашей школы. Невысокого, довольно упитанного начальника мы видели не часто и уж точно никогда в такой ярости.

— Вы что удумали, птенцы безмозглые?! Бодаться с магами?! Идиоты! Я даже не знаю, какого наказания будут достойны такие тупицы. — Выплеснув в крике свою ярость, директор чуть успокоился. Его явно что-то заботило больше, чем наш проступок. — Так, ладно. В другое время оставил бы вас здесь на седмицу и еще месяц продержал в остроге школы, но сейчас не до этого. Марш в казарму и сидите там как мыши.

Выходя из кабинета смотрителя, мы с Оланом недоуменно переглянулись.

— А чем ему не нравится это время? — высказал общий вопрос Олан.

— Тебя что-то не устраивает?

— Но ведь интересно же.

Мы вышли на торговую площадь, на которой находилось управление, и сразу поняли, что за ночь этот город стал другим. Никто не паниковал и не кричал «пожар», но настроение людей явно изменилось. Народ на площади напоминал растревоженный рой.

— Служивый, — обратился Олан к стражнику у дверей в управление, — а что, собственно, происходит?

— Война.

Ни одно другое слово в любом языке мира не объясняет так много, как эти несколько букв.

Попытки разузнать по пути к школе хоть что-нибудь внятное ничего не принесли — вокруг витало громадье абсолютно противоречивых слухов. И только в родной казарме они пришли к нескольким общим знаменателям. Точку в домыслах поставил наш преподаватель по управлению.

— Ну что, птенцы, пришла беда, откуда не ждали, — вздохнул сухонький старичок, когда-то известный по всему Брадару как отчаянный наездник, совершивший много безумных подвигов верхом на своем хидое. — Вчера утром войска Аравии перешли границу Брадара напротив изгиба Дольги и форсировали реку. Напрямую вас это не коснется — вряд ли мы успеем сделать из таких заготовок подобие поводырей до окончания этой войны, но курс обучения решено ускорить, причем максимально. Сегодня к вечеру для вашей инициации приезжает верховный хорох. Завтра корпус поводырей отправляется на границу, поэтому верховный хорох спешит.

Мы начали переглядываться и перешептываться. В глазах у каждого светилось беспокойство.

— Тихо! — Инструктор призвал всех к спокойствию. — Тем, кто слушал меня на уроках не ушами, а другим местом, повторю еще раз. Ваши способности к управлению могут быть усилены инициацией. Ничего опасного в этом нет. Верховный хорох не станет копаться в вашей памяти и выискивать никому не нужные секреты мелких сопляков. Он сделает свое дело быстро и качественно. Также напомню, что тот, кто был отстающим на моих предыдущих уроках, может стать лучшим в роте. Инициация действует на всех по-разному, поэтому желаю всем удачи. Но не думайте, что инициация добавит вам мозгов. Тот, кто был идиотом, им же и останется, разве что чуть более способным к управлению. А сейчас всем отдыхать и успокоиться. Самые умные из вас заставят себя поспать, но здесь таких явно нет.

Закончив свою речь, инструктор по-особому посмотрел на меня, и я решил, что заставлю себя спать, несмотря ни на что.

Мои товарищи по роте разбились на мелкие группы и начали обсуждать происходящее, а я добрался до своих нар и, приняв горизонтальное положение, закрыл глаза. Рядом скрипнули доски на ложе Олана.

Как ни хотелось последовать совету инструктора, но уснуть сразу не удалось — одолевали мысли с немалым оттенком страха. Моментально вспомнились слухи о хорохах и их влиянии на людей. После гибели своих господ и создателей племя хорохов попало в рабство к людям. Птицеобразные существа были ментальными магами и умели влезать в мозг любого живого существа. На расстоянии это получалось частично и только с самыми тупыми животными, а при телесном контакте хорохи умели влиять и на людей. Впрочем, мозг хорохов был настолько изменен и забит запретами, что угрозы они не представляли, но это если верить официальной информации, а по слухам, люди всего континента уже давно находятся под ментальным контролем мерзких тварей. Но, повторюсь, это только слухи. По крайней мере, я не чувствовал, чтобы кто-то из нелюдей ограничивал мою волю. Так что в отличие от магов к «птицам» претензий у меня не было.

По закону влияние хорохов было строго регламентировано. Лезть в мозги человека они могли только по прямому приказу властей. Своеобразный иммунитет имели дворяне, об этом говорила татуировка на виске. К ней не смел прикоснуться ни один хорох. Хотя исключения из этого правила все же существовали. В королевстве имелись три «птица» — верховный хорох и два его наследника, — только они были способны преодолеть татуировку эрла и боярина. А вот ярловские и княжеские татуировки, не говоря уже о тату королевской семьи, являлись абсолютной гарантией от вмешательства в мозг носителя. Был даже случай, когда сын князя не смог стать поводырем только потому, что некому было провести инициацию.

В пользу официальной версии о статусе хорохов говорил тот факт, что множество этих существ управляли живыми тягачами и ни один из них не имел дела с боевыми зверями.

Казалось, едва мне удалось закрыть глаза, как тут же кто-то начал дергать за плечо. Хотелось послать наглеца подальше, но пробивающийся в окна закат говорил, что делать этого не стоит.

— Вставай, — тихо сказал Олан. Он выглядел немного напуганным. — Приехал верховный хорох. Завидую твоему спокойствию, мне уснуть так и не удалось.

Как мы все ни напрягались, инициация прошла вполне буднично, без всякой помпы и спецэффектов. Только перенесли ее все по-разному. Первым к восседавшему на своеобразной табуретке хороху подошел Берислав. Купеческий сын за весь день не перемолвился с нами ни единым словом, да и сейчас выглядел полностью отрешенным.

Верховный хорох, вопреки моим ожиданиям, не производил особого впечатления. В отличие от того же княжеского «птица», этот был облачен в белые лоскуты, чем напоминал мутировавшего аиста. Выяснить, насколько чиста его брадарская речь, не удалось, потому что «птиц» так и не произнес ни единого слова.

Директор школы отдал команду, и Берислав шагнул к хороху. Тонкие пальцы существа легли на виски человека и через секунду отдернулись, словно от чего-то горячего. Внешне казалось, что на Берислава это не повлияло никоим образом.

Такая же реакция была у двух следующих курсантов, а вот Борщ Гудимов по прозвищу Зеленый упал в обморок. Парня подхватили явно ожидавшие подобного казуса инструкторы школы.

Еще двое из роты получили по легкому нокдауну. Стоявший передо мной в очереди Олан перенес все без последствий. И вот пришел мой черед. Холодные пальцы хороха заставили поежиться. Внезапно его глаза заполнили весь мир. В моей голове что-то сверкнуло, и свет погас.

В себя я пришел уже в казарме. Рядом сидел обеспокоенный Олан.

Этой ночью никто не спал, обсуждая, что может означать разная реакция на инициацию и как она повлияет на силу дара. Так что утром на зарядку все вышли, зевая и спотыкаясь.

Весь привычный распорядок первой половины дня прошел в изнурительном ожидании урока управления, но того, что там произошло, не ожидал никто.

— Ну что, птенцы, сейчас мы и узнаем, кому и чего прибавилось. Уверен, ума в списке не будет, — с нескрываемым злорадством сказал наш преподаватель.

Мы уже готовились к жестким проверкам, но вместо этого учитель достал свиток и принялся зачитывать список курсантов, начиная с тех, у кого способности к управлению магическими животными находились на самом высоком уровне. Скорее всего это были выводы верховного хороха. Порадовало то, что я остался на первом месте. Вторым теперь шел Берислав, что не особо удивляло, а вот два следующие места поразили всех — Зеленый и Олан. Раньше они находились почти в конце списка.

То, что нас не отправили на войну, откровенно радовало, но инструкторы, словно в наказание, загрузили нас занятиями. Так что на занятиях нашего фехтовального «кружка» у меня хватало сил только на метание железок в мишень. Хербаты проявили себя великолепно. Пара занятий позволила рукам вспомнить, что к чему. Плоские топорики действительно порхали как бабочки, с немалой силой впиваясь в мишень либо лезвием, либо одним из остриев — в соответствии с моими желаниями.

Постепенно в школе все вернулось на круги своя, но, когда я уже начал свыкаться с новыми реалиями, жизнь сделала новый вираж. Это случилось на десятый день после инициации. Точнее, первые признаки перемен проявились раньше, но тогда это прошло мимо моего сознания.

В четверг к нам неожиданно подошел Берислав. В руках купеческий сын сжимал бутылку вина.

— Тут это, парни, я решил, что пора заканчивать с раздорами.

— А с тобой никто и не ссорился, — тут же набычился я.

— Подожди. — Олан успокаивающе положил руку мне на плечо. — Берислав прав, получилось глупо. А это, я надеюсь, мировая?

— Да, — оживился Берислав, демонстрируя бутылку, — отец прислал в подарок к инициации.

Бутылка на троих — это так, ерунда, но меня почему-то сморило.

Утро было таким, что добрым его не назовет никто в мире. И это с трети бутылки вина? Ерунда какая-то. Олан страдал не меньше меня, а вот Берислав был свеж как огурчик.

— Ты что, траванул нас? — тут же начал распаляться я.

— Успокойся, Молчун, он же пил вместе с нами. Может, это реакция на инициацию? Вот будет сюрприз, если так будет и дальше. Как прожить без вина?! — простонал Олан.

Выяснить все до конца мы не успели — в казарме появился директор.

— Внимание. Курсантам Деянову, Воронову, Мак Таранису и Гудимову собрать вещи и готовиться к выезду.

— Господин директор, Воронов и Мак Таранис заболели, — выпалил Берислав.

— Что?! Как заболели? Целителя сюда! — тут же впал в ярость директор. Что-то зачастил он с такими бурными реакциями.

Прибежал целитель, начал квохтать над нами. Как ни странно, он не нашел очевидной причины нашего недомогания. Директор долго думал, но все же вынес свой вердикт:

— Мак Таранис и Воронов не поедут. Вместо них…

— Прошу прощения, господин директор, — внезапно вмешался в разговор наш инструктор управления. — Насчет Мак Тараниса согласен, но Воронов лучший среди курсантов. Мы и так сильно рискуем, отправляя необученных птенцов.

— Согласен, — с явным недовольством кивнул директор, не решившийся перечить живой легенде, и тут же обратился к целителю: — Лечи Воронова.

— Но затраты энергии…

— Плевать мне на затраты. К обеду Деянов, Гудимов и Воронов должны быть уже в дороге.

Немного ошарашенный этой сценой, я так и не понял, куда нас отправляют и зачем.

Целитель едва не дошел до обморока, приводя меня в божеский вид, но даже при этом он сообщил, что снял только симптомы.

Спустя почти пять месяцев после моего прибытия в столицу я вновь оказался на боевом дракаре речной гвардии. Стоит упомянуть, что среди большого разнообразия королевских войск речная гвардия уступала по своему престижу лишь морской и конечно же тяжелым пехотным гвардейцам, которые защищали покой августейшей семьи. Точнее, сам покой охраняли телохранители, но с этими очень странными людьми мне еще только предстояло встретиться.

Все два дня пути, пока наш дракар поднимался против течения Дольги, мы почти не разговаривали: Зеленый вообще был нелюдим по своей натуре, а Берислав не выходил из мрачного состояния. Лезть к нему с расспросами желания не было никакого. Так что вместе мы собирались лишь на занятиях преподавателя по управлению, который отправился с нами в надежде вбить в тупые головы курсантов еще хоть немного нужных знаний. Он же и рассказал нам причину нашего срочного выдвижения из школы.

— Хочу, чтобы вы выкинули из головы все ненужное и сконцентрировались на том, что важно. Даже не знаю, можно ли это назвать везением, но одному из вас удастся перешагнуть через несколько ступеней. Недавно в гарнизонном городке Ониборге погиб поводырь хах-ковая. Заменить его оказалось некем — среди помощников поводырей не оказалось ни одного укротителя.

— А среди нас он есть? — спросил я, заинтригованный новым словом.

— Не знаю, и никто не знает. Это можно проверить лишь на практике, потому боярин Возгарь приказал опробовать лучших учеников нашей школы. Увы, научить вас искусству укротителя я не могу, потому что сам его не ведаю.

О том, кто такой боярин Вторак Возгарь, знал любой курсант. Он являлся не менее легендарной личностью, чем наш преподаватель. Один из внебрачных сыновей — судя по имени, второй — князя, ведущего свой род от великих князей славян. Бастарду в этом королевстве была одна дорога — получить титул боярина и отправиться в армию. Талант поводыря предопределил дальнейший карьерный путь Вторака, а настойчивость и злость на весь мир вознесли на высшую ступень — максимум для таких, как он.

Еще немного погоняв по теории, учитель оставил нас в покое, и последние часы перед прибытием на базу поводырей мы занимались самоподготовкой. Я понимал, что нужно освежить в памяти школьные занятия, но ничего в голову не лезло, и окружающий пейзаж притягивал взгляд. Все это мне уже довелось видеть, но сейчас берега великой Дольги выглядели как-то по-другому.

На расстоянии нескольких дней пути от столицы жизнь била ключом. Городки и деревеньки едва не касались окраинами друг друга, а рыбачьи лодки сновали по глади реки, как водомерки, и так же испуганно шарахались от дракаров, а точнее, от тех, кто, натянув под водой канаты, буксировал боевые суда. Узкие рамки школы и магического квартала внезапно треснули, позволяя по-новому взглянуть на окружающий мир. Он был огромен и вмещал в себя сотни тысяч людей с миллиардами мыслей, мечтаний и желаний. Именно осознание этого многообразия было нужно мне для пробуждения от ленивой дремы, а отнюдь не влюбленность и ссора с магом. Тело начало буквально зудеть от желания сделать что-нибудь важное. И как нельзя лучше в это настроение вписывалось грядущее испытание.

Резиденция поводырей находилась не на берегу Дольги, так что нам пришлось около часа трястись в похожей на арестантскую карете, и только после этого я увидел вдали стены Ониборга. Строители постарались на славу, и более жуткого места в этой стране я еще не видел. За темно-серой стеной возвышались готические пики внутреннегозамка. И стену, и крыши замка оседлали каменные изваяния страшных тварей. Покопавшись в памяти, я уверился, что ни одно из виденных мною изображений они не имеет ничего общего с этими монстрами. Но все равно по спине пробежал противный холодок.

Основатели корпуса наверняка стремились нагнать на всех в округе побольше жути, но явно перестарались, и теперь это аукалось всеобщей ненавистью. Даже городок, где проживал обслуживающий персонал базы, охватывал крепость широким кольцом, словно боялся приблизиться вплотную.

Тяжеленная решетка с лязгом поднялась, и мы въехали во внутренний двор. У всех проходов на страже застыли воины в нихонских доспехах. В отличие от школьной брони, местная стража дополнила экипировку боевыми личинами «менгу» в виде скорченных рож. Хорошо хоть поводыри отказались от наклеенных на традиционные японские личины усов.

Толком осмотреться за воротами цитадели так и не удалось, потому что как только нас выпустили из кареты, тут же погнали по коридорам в одну из казарм, где и оставили дожидаться решения местных заправил.

Ожидание изматывало, мало того, позавчерашнее лечение целителя начало сходить на нет, и в висках заныло от боли, а в животе заурчало. Или это нервное?

— Курсант Воронов, идешь за мной, — едва открыв дверь в казарму, заявил один из поводырей.

Эта фраза, искаженная оскаленными клыками полумаски, прозвучала зловеще.

Сначала мы шли по очень широкому коридору с высоким потолком. Большие окна давали сносное освещение, но через пару поворотов коридор начал спускаться ниже, а дальше вообще перешел в лестницу.

На втором десятке ступеней я сбился, но спустились мы глубоко. Наши шаги отдавались гулким, зловещим эхом. Все проходы в цитадели были настолько огромны, что по ним мог пройти и слон.

Иногда — очень редко — в каменной кладке стен были вмурованы держатели для факелов, и желтовато-красный, мерцающий свет лишь временами выхватывал мрачную обстановку, но только для того, чтобы через пару секунд все вновь погрузилось во мрак.

Меня словно конвоировали на допрос — один поводырь указывал дорогу, еще двое шли сзади. Причем никто из них не имел при себе никаких осветительных приборов.

Что-то мне все это напоминает? Точно!

В голове тут же всплыл тот странный сон у костра перед самым переселением в этот мир. Появление края терявшейся во мраке решетки на правой стене подтвердило эту догадку, и все равно, даже предупрежденный, я вздрогнул, когда на решетку прыгнуло чудовище. Меня закономерно качнуло в сторону от опасности.

Да уж, народ сер, но мудр — по-другому это существо не назовешь. Изрядный набор зубов в огромной пасти зловеще щелкнул, и она закрылась, оставив на виду только четыре клыка. Любопытство чуть отогнало страх, и я соотнес увиденное с тем, что было изображено на страницах учебников.

Это был ковай! Блин, поотрывать бы руки художникам, которые рисовали иллюстрации в этих книгах. Хотя, если им показывали коваев в такой обстановке, все понятно. Слово «ковай» с нихонского переводилось как «страшный», и вполне обоснованно.

Справедливости ради стоит отметить, что основные детали переданы верно. Присутствовали и три костяных гребня, идущие ото лба до затылка вытянутой головы, и маленькие глазки, и шипы по всему телу. Если подбирать сравнение, то ковай был похож на обтянутого крокодильей кожей безгривого льва. Только когти побольше да зубы подлинней. Но это лишь приблизительное сравнение.

Неприятный смех поводырей заставил меня опомниться и осознать, что я разглядываю ковая, сидя на пятой точке у противоположной стены. Меня вдруг охватила злость.

Задач мне никто не ставил, но и так было понятно, зачем я сюда явился.

Так, что там говорил учитель по управлению?

Не вставая с пола, я мысленно потянулся к коваю, вспоминая слова бывшего поводыря. «Ментальная оболочка мозга они похожа на мыльный пузырь, для хозяина он податлив словно глина, а вот для чужого крепче стали».

Эта информация тут же подтвердилась, когда мои ментальные «руки» скользнули по гладкой, как смазанное маслом стекло, «поверхности». Попытки зацепиться за гладкий шар вызвали яростный рык ковая.

«Подчинить чужого они невозможно, так же как и отдавать приказы тому, кто считает тебя врагом».

Стоп! Считает врагом! Но ведь я не враг!

Оставив в покое ментальную оболочку ковая, я постарался донести до него приказ, как делал это ранее с птенцами хорохов.

«Успокойся! Назад! — Ну и для верности: — Сидеть!»

Удивились все: и я, и ковай, а особенно мои «конвоиры». Смех моментально стих. Зверь сделал неуверенный шаг назад и тут же, резко развернувшись, исчез во мраке своего логова.

— Не практикуй это с чужим питомцем. Так не принято, — вполне дружелюбно сказал поводырь, предварительно сняв маску. — Однако мы тоже увлеклись. Так что без обид.

Он протянул мне руку и помог встать.

Поднявшись на ноги, я понял, что совершил ошибку. Голова закружилась, а ноги стали ватными.

И как теперь подчинять бесхозного зверя? С другой стороны, я приступлю к этому делу, имея хоть какие-то практические навыки.

Закончив с приколами, мои проводники двинулись дальше.

Пройдя еще два поворота и как минимум три десятка закрытых решетками «берлог», мы вышли к участку подземелья, ярко освещенному не только факелами, но и магическими шарами. Как я узнал позже, почти все они не любили яркого и магического света. Поэтому в подземельях всегда царил лишь немного «разбавленный» факелами полумрак.

Ярко освещенный участок находился у входа в большую «берлогу». Там меня уже ожидали: мой учитель управления, два незнакомых поводыря и очень даже знакомый верховный хорох. Они молча рассматривали меня, и, чтобы не сталкиваться с начальством взглядами, я заглянул в логово хах-ковая и его питомцев.

С нихонского «хах» переводилось как «мать». На самом деле огромный зверь, лишь немногим уступающий размерами слону, был коваю даже не дальним родственником. Просто эти существа по воле древних магов вступили в своеобразный симбиоз.

Хах-ковай спал посреди обширной «берлоги». Казалось, он даже не дышал, но чувствовалось, что они жив. По строению скелета гигант походил на медведя с такой же «крокодильей», как у ковая, кожей. Только в отличие от своих симбионтов большую часть тела хах-ковая закрывали шипастые пластины. Они прикрывали почти все тело зверя, а морда вообще оказалась защищенной костяным шлемом с треугольными выступами. Самые большие пластины размещались на боках хах-ковая и несли дополнительную функцию.

Начальство дало мне возможность насладиться непривычным зрелищем, и только затем один из незнакомых поводырей — судя по нашивкам высокого мужчины, это был боярин Возгарь — задал вопрос:

— Курсант, ты готов попробовать свои силы?

— Да, командир, — вытянулся я по стойке «смирно».

— Верховный уже снял запреты прошлой инициации, но все равно это не поможет новичку взять под контроль взрослую троицу. Такое не по силам и многим опытным поводырям, не то что курсанту. Так что, если не получится, не расстраивайся и не рви себе жилы. Впрочем, верховный и твой наставник говорят, что этот курс особенно удачный, а ты лучший из всех в управлении. Так что давай попробуем.

Закончив свою речь, командир корпуса отступил назад, сделав приглашающий жест рукой.

Ох ты ж, елки-палки! Так, Славик, соберись. С чего там нужно начинать?

Сквозь волнение, местами переходящее в панику, начали всплывать знания, почерпнутые на уроках управления. Я потянулся ментальным щупом — не стоит путать его с энергетическим щупом у магов — и проверил оболочку мозга спящего хах-ковая.

Увы, облом — ментальные «пальцы» скользили по уже знакомо-непроницаемой поверхности. От напряжения загудело в голове и закололо в глазах, я тут же прикрыл их веками.

Так, надавим еще сильнее. Поверхность немного прогнулась, но лишь немного. Ощущения обострились, и я начал чувствовать еще две ментальные сферы, которые принадлежали уже коваям.

Так, а это что такое? После увеличения давления на защитную сферу я почувствовал некие изменения в коваях. Они беспокойно зашевелились. Что гласит теория? Хах-коваи не только возят в себе и кормят коваев, но и облегчают общение поводыря с мобильной боевой силой. А также защищают и контролируют своих симбионтов. Инстинктивно сопротивляясь проникновению, хах-ковай ослабил контроль за питомцами.

А если зайти с другой стороны? Резко оставив в покое ментальную оболочку великана, я переключился на одного из коваев. Резкое усилие отозвалось новым приступом боли в голове, а по верхней губе потекла тонкая струйка. Когда она достигла моих губ, то оказалась соленой. Но что бы там ни было, успех налицо. Мой щуп продавил внешнюю оболочку одного из коваев.

Если сводить к ощущениям и ассоциациям, внутри большого шара я «нащупал» маленький шар. Это мы тоже проходили на занятиях. Там нас учили ассоциировать ментальные ощущения с тактильными. «Нащупав» нечто, что мой мозг воспринял как бильярдный шар, я тут же «надавил» на него. Шар из гладкого превратился в шероховатый. По связывающей симбионтов нити я добрался до мозга второго ковая и разбудил его. Затем пришел черед хах-ковая.

Открыв глаза, я увидел, как огромная туша зашевелилась. Большие пластины на ее боках встали горизонтально, открывая «гнезда» коваев. Младшие симбионты тут же выбрались из своих «гнезд», и до меня донеслись эмоции всей троицы. Они признали меня!

Это было непередаваемо. Раньше я замечал дружелюбие и обожание цирковых зверей по их повадкам и еще чему-то неуловимому. И вот сейчас это «неуловимое» захлестнуло меня стремительной волной. Я потянулся к своим новым питомцам. Огромный хах-ковай сонно затряс головой-шлемом, а коваи стремительными тенями скользнули к клетке. Сам не осознавая своих действий, я потянулся к жуткой морде и нашел мягкие места между костяными гребнями. Ковай заурчал от удовольствия, а его брат недовольно заныл. Пришлось уделить внимание и ему.

— Однако, — удивленно хмыкнул за моей спиной командир корпуса.

Я тут же повернулся к начальству лицом.

— Оригинально, но действенно, — вставил свое слово мой учитель.

— Инициация произошла, — удивительно тонким голосом пискнул верховный хорох.

— Ну вот и хорошо, — резюмировал командир поводырей, обращаясь больше к моему учителю. — Задачу поставишь ему сам, а то мы здесь и так потеряли кучу времени.

На этом мое знакомство с командованием корпуса поводырей закончилось.

Пока я обустраивался, остальные звери и их поводыри ушли на войну вслед за основной частью корпуса.

В плане быта все было намного лучше, чем казалось на первый взгляд, — казарма, в которой меня ждали, но так и не дождались Берислав с Зеленым, предназначалась для воинской обслуги, а я уже несколько минут как занимал офицерскую должность. Так что один из солдат оставшейся в цитадели обслуги провел меня в уютную комнату с окном на внешний городок.

Что ж, довольно мило.

Затем было получение формы и оружия. Скучающий от безделья кладовщик начал мурыжить меня, явно желая подсунуть что похуже, но тут появился мой наставник, и все пошло намного быстрее.

— Ты что здесь устроил?! — заорал сухонький учитель на здоровенного кладовщика, и, судя по бледности, здоровяк нешуточно испугался.

Через минуту у меня был весь набор обмундирования и снаряжения, а еще через пять я, запыхавшись, стоял перед учителем во внутреннем дворе. И это с учетом того, что пришлось надевать на себя полную броню, даже с маской, которая крепилась к рогатому шлему хитрыми защелками.

— Давай сюда своих зверей, — проворчал учитель, явно наслаждаясь моим замешательством. — Ты чего дергаешься?

— Так не помню дороги в подземелья, — попытался оправдаться я.

— Думаешь, Ониборг строили такие идиоты, как ты? — Ранее достаточно терпимый учитель превратился в армейского сержанта. Видимо, подействовала обстановка. — Просто постарайся дотянуться до хах-ковая и позвать его.

Легко сказать — дотянуться. А в какую сторону «тянуться»?

С глупыми вопросами я решил пока повременить и, прикрыв глаза, постарался ощутить ментальные эманации мира. Сразу почувствовал разум солдат, но, как и говорил учитель, даже самые тупые люди не поддаются ментальным манипуляциям на расстоянии. Да и при прямых контактах моих талантов на внушение не хватит. Здесь нужны специалисты совершенно другого профиля. По ассоциативно-тактильным ощущениям человеческий разум воспринимался как литой подшипник — ощупать можно, а вот продавить нельзя.

Своего хах-ковая я так и не почувствовал, но, прежде чем сдаться, решил мысленно позвать его. Зверь откликнулся тут же, несмотря на то что находился в спячке.

«Иди сюда!» — позвал я его.

Около минуты ничего не происходило, а затем один из огромных щитов, зачем-то развешанных на стенах внутреннего двора, внезапно поднялся, как клапан в кошачьем проходе двери, и под ним показалась гигантская туша хах-ковая.

— Неплохо, — расщедрился на похвалу учитель. — Теперь выпускай коваев и лезь в седло.

Дальше учитель решил не издеваться и показал, как заставить хах-ковая зацепиться когтем передней лапы за кольцо в одной из пластин. Получился удобный подъем. Моего «скакуна» явно кто-то подготовил к уроку — на спинной пластине уже была закреплена «каретка». Она представляла собой своеобразный металлический ящик с низкими бортами и высокими держателями. Четыре толстых шипа призваны были не допустить случайного превращения поводыря в лепешку, если хах-коваю вздумается поваляться на спине. Сиденье в днище «ящика» походило на мотоциклетное. Во время боя мне полагалось лежать на животе, подогнув коленки под себя. Неудобно, но привыкну. Наверное.

В принципе в работе поводыря не было ничего сложного в отличие от навыков наездников на хидоях и верховых коваях. Учитель лишний раз напомнил, что в разговоре не стоит путать наездников и всадников. Обидятся и наездники — представители высшей касты поводырей, и всадники-рыцари. Впрочем, условностей везде хватает, а у поводырей их намного меньше, чем у тех же земных моряков.

Если сравнивать наездников и простых поводырей, то у первых упор делался на управлении, а у вторых на контроле. В основном мне приходилось играть «настройками» своих подопечных и направлять их действия.

Именно это и составляло основу предстоящих тренировок.

— Чтобы не путаться, назови их как-нибудь. Так будет легче отдавать команды, — посоветовал учитель, глядя на меня снизу вверх. Мало того что я сидел на хах-ковае, а учитель был невысокого роста, так он еще и развалился на удобной скамейке в тени деревьев. А вот мне приходилось париться под полуденным Ярилом в красно-черной броне.

— А старых имен у них нет?

— Были, — с легкой грустью ответил учитель. — Но верховный хорох стер большую часть их воспоминаний.

Времени на креатив у меня было мало, поэтому особо не задумывался.

Сконцентрировав внимание на ближайшем к моему «скакуну» ковае, я назвал его Бимом, а тот, кто находился чуть дальше, получил кличку Бом. Такие прозвища были у двух клоунов в нашем цирке.

Звери тут же радостно откликнулись на новые имена. Что самое странное, несмотря на их внешнюю одинаковость, я ни на секунду не задумывался, кто из них кто. Мысленно потянувшись к хах-коваю, я дал ему имя самого спокойного слона в цирковом зверинце: Дубок, лелея надежду, что сработает формула капитана Врунгеля — как вы яхту назовете, так она и поплывет.

Заметив, что с раздачей имен покончено, учитель начал тыкать пальцем и пояснять тренировочный маршрут. С первой же попытки я понял, почему у поводырей главным является контроль. Управлять зверьми было намного легче, чем бестолковыми птенцами хорохов, но при этом они вечно норовили то впасть в ярость, то уснуть прямо на месте. Тот самый сгусток внутри ментального поля, который становился то гладким, то колючим, отвечал за эмоциональное состояние ковая и был очень нестабильным. Гладкость означала сон, небольшая шероховатость — дрему, ну а разная степень прорастания виртуальных шипов передавала степень ярости ковая. У хах-ковая все происходило не так стремительно, но по тому же принципу, так что за ним тоже следовало приглядывать.

Как оказалось, предыдущие выводы имели серьезный изъян.

— Не пытайся контролировать коваев! — перешел на крик учитель, потому что раздраженные ковай громко зарычали. — Сделай то же, что ты делал в подземелье, но с другой стороны. Хах-ковай имеет более плотную связь со своими симбионтами, чем это когда-либо получится у тебя. Влияй через него.

Так действительно оказалось легче. Ковай под контролем своего кормильца присмирели, начав выполнять заданную учителем программу преодоления полосы препятствий и атаку манекенов. Кстати, понятие «кормилец» было не случайным. Хах-ковай не только перевозил в себе своих симбионтов, он еще и кормил их. Сам великан был способен есть любую пищу, как свинья, — начиная с корнеплодов и заканчивая мясом, причем даже гнилым. А вот ковай были чистыми хищниками, и, чтобы не тратить на них свежее мясо, древние маги создали симбиотическую связку. Ковай являлись вампирами, и внутри своих живых «гнезд» они впивались в покрытое сосудами тело своего «носителя», насыщаясь его кровью. Жутко, но рационально.

Вымотавшись за день ускоренного обучения, я съел какую-то кашу в пустой офицерской столовой и завалился спать.

А вот с утра, еще до рассвета, захотелось вновь увидеться со своими питомцами. Чуть поблуждав по коридорам, добрался до берлоги своих зверей и застал там суету двоих колоритных персонажей.

За открытой дверкой клетки находилась парочка солдат. Один постарше — широкоплечий старик, старость которого проявлялась только в количестве морщин и седине в когда-то огненно-рыжих волосах. Рядом с ним копошился не менее широкоплечий, при этом высокий парень с рыжей, дико всклокоченной шевелюрой и простоватым лицом. Оба были одеты в форму обслуги. А занималась эта парочка уходом за моим хах-коваем.

Старший, увидев меня, улыбнулся.

— О, Элбан, смотри, наш начальник проснулся. С добрым утром, господин …?

— Зовите Владиславом, а в бою командиром, — расставил я акценты в наших отношениях.

— Вот и хорошо. Меня зовут Элбан, а моего племяша Воган. Мы ваша обслуга. — Старик говорил на брадарском с кельтским уклоном, но, имея опыт общения с Оланом, я прекрасно его понимал.

— У вас тут что, семейный подряд?

— В общем-то да, — совершенно не смущаясь, улыбнулся Элбан. — Наш сельский целитель почуял в парне дар поводыря, вот я и отвез его к нам в Ониборг, но верховный сказал, что дар слабый и толку от него чуть. Так же, как и от Вогана в деревне. Обратно он ехать не захотел и остался здесь в обслуге. Ленивый, спасу нет, но родич, поэтому терплю.

Быстро расписав биографию племянника, мой «механик» сразу перешел к делу:

— Владислав, вы не могли бы поднять «крылья». Коваи второй день не чищены.

Сначала я не понял, чего он от меня хочет, — сказывалось недавнее пробуждение, — но затем догадался. Стараясь не особо будоражить хах-ковая, заставил его поднять закрывавшие «гнезда» щитки. Коваи тоже не проснулись, они лишь чуть подрагивали и сонно стонали, когда руки людей проходились смазанными в каком-то масле тряпками по особо нежным местам. Хотя какие нежные места на шкуре, которую пробьет не всякий меч?

— Командир, — обратился ко мне Элбан, закончив процедуры. Щитки он закрыл сам, ткнув пальцем куда-то в нутро «гнезда». — Их бы выкупать, а то скоро пахнуть начнут.

Пахнуть? Только сейчас я осознал, что они не издают запахов. Никаких! В конце вчерашней тренировки от меня разило потом, а вот ароматы зверей совершенно не поменялись. Интересная особенность.

— Обязательно искупаю, только где?

— Из тренировочного двора есть три выхода. Два поменьше и одни большие ворота. Ворота ведут в еще один двор с большим бассейном. Там и купают наших красавцев.

— Это можно сделать прямо сейчас?

— Да, но, думаю, лучше сначала позавтракать, — по-доброму улыбнулся пожилой воин.

Мне оставалось только улыбнуться в ответ. Кажется, у меня появилась персональная нянька.

Чтобы не портить хорошую атмосферу, завтракать я отправился в солдатскую столовую. Вскоре туда же пришел учитель. Он посмотрел на меня с легким укором.

— Это в виде исключения, дальше буду принимать пищу только с офицерами, — тихо прошептал я, чтобы не услышали мои подчиненные.

Учитель неопределенно пожал плечами, но моим ответом был явно удовлетворен.

— Тренировку начнем через две меры, так что можешь заняться своими делами.

Я хотел ответить, что своих дел у меня нет, но вовремя вспомнил о купании.

Купались мы весело. Сначала я оставался в стороне, но затем прыгнул к парочке коваев, плескавшихся в бассейне, как щенки. Мои подчиненные застыли в немом изумлении. Похоже, здесь это было не принято.

Попытался загнать в воду хах-ковая. Он, конечно, поместился бы в исполинских размеров бассейне, но занял большую часть его объема. Ментальное поле огромного зверя «ощетинилось» недовольством, и он тут же отошел подальше от воды. Хах-ковай так не любил воды, что даже не пустил мокрых коваев в «гнезда», зашипев на них, как рассерженная кошка.

Пока я купался, догадливый Элбан послал племянника за полотенцем и сменными портками.

— Что, Элбан, купаться с питомцами у вас не принято?

— Не то чтобы не принято, но никто так не делает. Вы вообще странно ведете себя с ними. Я никогда не видел коваев такими игривыми.

— Так ведь они же словно дети, — улыбнулся я в ответ и почесал Бима под челюстью. Зверь не завилял хвостом от удовольствия только потому, что никакого хвоста у него не было.

А вот у хах-ковая он имелся, причем не простой, а в роли серьезного оружия.

Одевшись, я подошел к Элбану.

— Элбан, скажи, а как так случилось, что эти звери остались без поводыря? — Старик сам расставил акценты в нашем общении, поэтому я называл его на «ты».

— Это темная история, — вздохнул солдат, но, посмотрев мне в глаза, понял, что я не отвяжусь. — Предыдущий поводырь, как и вы, принял троицу уже взрослой. Тот, кто их вырастил, умер от заражения крови. Так что они у нас вечные сиротки. Не повезло им и во второй раз. Седмицу назад наш бывший начальник напился в кабаке, а по пути домой упал в ручей и захлебнулся.

— Он что, сильно пил?

— Да, недавно его бросила жена, вот он и расстроился. Раньше тоже страдал этим делом, но вот после ухода этой вертихвостки совсем голову потерял.

— Да, вы правы, история невеселая.

Я уже собрался идти вслед за хах-коваем, наконец-то принявшим в «гнезда» своих симбионтов, но был остановлен Элбаном.

— Командир, тут такое дело. — То, в чем собрался признаться солдат, явно тяготило его совесть. — В тот вечер мы пили вместе. Ну не то чтобы вместе, но в одном кабаке.

— Не думаю, что ты был обязан таскать пьяного командира на себе.

— Нет, это, конечно, моя вина, но поговорить я хотел не об этом. В общем, у него тогда закончились деньги, и он оставил в залог свой меч.

— Казенный? — удивился я.

— Нет, свой личный. Он достался ему как трофей на прошлой войне с арабами. Хотя работа и не арабская, но клинок хороший.

— Ну и зачем ты мне это рассказываешь?

— Жалко вещь. Мне кабатчик ее не отдаст, а вы все же из воинской старшины и как бы наследник.

— Насколько большим может быть залог?

— Понятия не имею, но точно знаю, что командир никогда не пил в долг, значит, какие-то деньги с ним были. Так что долг не может быть очень большим, да и кабак не слишком дорогой.

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать.

Насчет меча мысль дельная, но все эти планы вылетели у меня из головы, как только на плечи легла тяжесть брони, а под коленями заворочались мышцы хах-ковая. Тренировку мы начали с атаки Дубка. Хах-ковай по моему приказу бегал по кругу, причем довольно быстро. Затем он шел между вертикально закрепленными на пружинах столбами и сбивал их сначала горизонтальными ударами треугольных наростов на голове, а затем, по мере продвижения, добавлял хвостом. Учить опытного зверя нужды не было, я лишь мысленно отправлял ему желание поразить ту или иную цель, и он делал это, в зависимости от того, чем мог дотянуться — «рогом» или хвостом. До изящества коваев Дубку было далеко, но получалось мощно и солидно.

По сравнению с Дубком коваи летали словно перышки, повинуясь моим приказам, но угодить учителю было сложно.

— Держи его! — заорал мой наставник, когда Бом скользнул по верхнему ряду торчащих из стены бревен, вместо того чтобы пойти по среднему. Не знаю, могут ли бегать по деревьям дикие прародители коваев, но мои питомцы точно могли.

— Но он выполнил упражнение, — постарался отговориться я.

— Важно не пройти упражнение, а чтобы он в точности выполнял твои приказы. В абсолютной точности! — В голосе учителя прорезалась злость, и это почему-то задело меня.

Бим находился рядом и моментально почувствовал мои эмоции. Шар в его ментальном поле превратился в ежика. Ковай присел на задние лапы и зарычал.

Только теперь учитель понял, что слишком увлекся.

Блин, что же это творится. Мой питомец впервые «встал на дыбы».

— Бом, скотина такая, а ну успокоился!

Мой мысленный позыв и ментальная манипуляция, сглаживающая острые пики, подействовали, и ковай виновато спрятался от меня за головой своей «мамки».

— Простите, учитель.

— Пустое, — отмахнулся старый поводырь, мгновенно покрывшись испариной. — Плохо, конечно, что ты иногда теряешь контроль над питомцем. Но и я сделал глупость. Запомни, чужие ковай могут быть угрозой, и не стоит подходить к ним слишком близко. Постарел, совсем страх потерял.

— Вы — и страх? — фыркнул я.

— Запомни, сынок, страх и трусость — это разные вещи. Когда перестаешь бояться, начинаешь делать глупости, как я сейчас. Ты действительно талантливый поводырь, потому что мало кто сумел бы успокоить ковая раньше, чем он откусил бы мне голову. Я горжусь тобой, — по-отечески улыбнулся учитель, но тут же вернул на лицо свою обычную маску. — Но до настоящего поводыря тебе как до Лорхских гор на карачках. Увы, учить тебя строю и групповому взаимодействию нет времени, да и строя как такового здесь нет. Так что собирайся, завтра утром возвращаемся в столицу. Тебе нужно закончить все дела в школе и встретиться с отрядом, к которому ты приписан.

От вопросов о моей дальнейшей судьбе учитель отмахнулся, пообещав все рассказать на корабле, и ушел по своим делам. Собирать мне было нечего, так что, упаковав старую форму и ученический меч — офицерский мне выдали на складе вместе с амуницией, — я все-таки решил наведаться в трактир.

Увеселительных заведений в городке было два — в один ходили офицеры и горожане побогаче, а второй посещала публика победнее. Идти пришлось именно во второй кабак под названием «Уставший Хидой» — городок был профильным, так что заведения имели соответствующие названия. Даже единственный бордель назывался «Наездница», а на вывеске красовалась голая девица верхом на ковае. Поводырей, похоже, такое изображение не оскорбляло. Наверное, потому, что руки у художника были не кривыми и девица получилась симпатичной.

Нет ничего удивительного в том, что дверь в кабак напомнила мне вестерны, — там, где двери открывали не руками, а головой или, в лучшем случае, ногами, другая конструкция продержится недолго. Внутри все заволакивала копоть масляных ламп и перегар. Вдоль длинного помещения рядами стояли наполовину заполненные людьми столы и лавки. Дальняя часть зала утопала в каком-то алом мраке и напоминала филиал преисподней. Хорошо, что мне не придется туда лезть, — стойка находилась у входа.

— Ты хозяин? — с ходу спросил я мордатого мужика с хитрыми свиными глазками.

— Я, уважаемый поводырь. Хотите выпить или, может, девочку?

— Здесь? — не удержался я.

Кабатчик нахмурился, но хамить поводырю не решился.

— Тогда зачем вы пришли?

— Хочу выкупить заложенную вещь.

— И что это? — напрягся кабатчик. Сейчас в нем жадность боролась с осторожностью.

— Меч. Его заложил мой товарищ седмицу назад.

— Не помню такого, — не слишком категорично заявил кабатчик, нерешительным тоном оставляя себе пути к отступлению.

— Когда я приведу сюда свидетеля и объявлю о том, что ты украл оружие у пьяного поводыря, вспоминать будет поздно.

— Давайте я сначала спрошу у обслуги, может, меня тогда и не было на месте, — выкрутился кабатчик.

— Спрашивай, только недолго. — Я принял его игру, хотя был уверен, что никто в этом гадюшнике не посмеет принять такой залог без разрешения хозяина.

Бегал он действительно недолго.

— Точно, взяли, уроды. Хотя я и запрещал. Но вы сами говорите, что вещь не ваша.

— А ты не знал, что хозяин меча погиб через пару минут после того, как расстался с мечом?

— Не знал, — замотал головой кабатчик. Явно врал, потому что я не указал, как именно погиб мой предшественник. Если бы того убили, отсутствие меча у пьяного офицера вышло бы кабатчику боком, а он был недостаточно напуган.

— Я выкупаю его залог. И не нужно меня злить.

— Сто золотых, — чуть подумав, выпалил кабатчик, шалея от собственной наглости.

— Ты не понял, я не покупаю меч, а возвращаю долг. — Мое терпение начало таять, как снег в горячем котелке.

— Это и есть долг.

— Все, — окончательно разозлился я. Похоже, местные реалии пропитали меня насквозь, и возражения человека, который значительно ниже меня по положению, воспринимались как оскорбление. — У меня закончилось терпение. Сейчас я уйду и вернусь с десятком солдат и смотрителем. Затем мы узнаем, кто кому и сколько должен, а также почему поводыри умирают таким странным образом. А мне его смерь кажется очень подозрительной.

Удар был нанесен наугад, но, похоже, попал в яблочко. Кабатчик сначала побледнел, а затем и вовсе позеленел. Это уже интересно. Нужно обязательно обратить на поведение этого хряка внимание местных фискалов.

— Восемь серебряков, — выдавил из себя кабатчик. — Но так быстро я его не найду.

— Завтра до восхода принеси меч ко входу в цитадель. Если меча не будет или он окажется другим, я вернусь.

На этом наш разговор был закончен.

Цитадель мы покидали на рассвете, верхом на хах-ковае. Точнее, верхом ехали мы с учителем — для этого спиной к моему посадочному ящику было приделано пассажирское сиденье. Мои помощники загрузились со своим добром на большую телегу, влекомую парой крепких лошадок.

Интересно, откуда у них столько барахла?

У ворот нашу процессию дожидался молодой парень, которого я вчера видел у входа в кабак. В руках он держал продолговатый сверток.

— Элбан, посмотри, что он принес.

Старик шустро соскочил с телеги и, отобрав у посланца сверток, развернул его. Меч он осматривал довольно долго, а затем подошел ко мне.

— Командир, — тихо сказал Элбан, подойдя к Дубку вплотную. — Это не тот меч, этот намного лучше. Решайте сами, но я бы взял.

— Так и поступим, — согласился я, сбрасывая вниз кошелек с восемью серебряными гривнами. — Отдай ему, и пусть передаст кабатчику, что мы в расчете.

— Что это было? — спросил молчавший до этого учитель.

— Странная штука. Я вчера потребовал личный меч моего предшественника, который он оставил в залог.

— А кабатчик уже продал его и решил отдариться более дорогим, — с улыбкой продолжил за меня учитель.

— Да, но мне показалось, что он знает о смерти поводыря больше, чем говорит.

— Ты уверен? — нахмурился учитель.

— Мне так показалось.

— Бессмысленно предпринимать что-то прямо сейчас. В городе нет никого, кто может разобраться в происходящем, но обязательно доложи Возгарю, когда вернетесь с войны.

— Хорошо, учитель.

До порта на Дольге мы добирались меньше часа. Крепкая армейская телега шла ходко, а Дубок явно мог бежать еще быстрее. Причем лошади начали уставать значительно быстрее хах-ковая. Творения магов с Хоккайдо нравились мне все больше и больше.

В небольшом порту нас ждал не только дракар речной гвардии, но и небольшая баржа.

Суда, предназначенные для перевозки они, чем-то напоминали авианосцы. Дожидавшаяся нас баржа являлась самой мелкой из подобного типа судов и была рассчитана на трех хах-коваев. Об этом говорили три люка в палубе. Я аккуратно перевел Дубка через мощные сходни и, следуя указаниям учителя, завел прямо на квадрат люка. Элбан тут же подбежал к вороту у борта и начал его вращать. Платформа медленно пошла вниз.

— Усыпляй его, — скомандовал учитель.

Я быстро прошелся по ментальному шару эмоционального состояния Дубка. Слегка шероховатая поверхность постепенно становилась абсолютно гладкой. Ковай все это время и так спали, но я проверил и их. Все было в порядке. Разбудить они не так-то просто даже поводырю, особенно если он не является хозяином зверя.

Разлегшаяся на платформе туша Дубка скрылась в люке, а я соскочил с седла, когда оно сравнялось с уровнем палубы.

Закончив спуск Дубка, Элбан с Воганом выдвинули спрятанную под палубой крышку, закрывая провал люка.

— Лошадей и телегу они разместят сами, а нам пора на дракар, — сказал мне учитель, и мы, подобрав свои вещи, сошли с баржи.

Уже когда дракар отходил от берега, я увидел, как мои помощники размещают лошадей в стойлах под навесами у кормы баржи, а телега встала у правого борта. Они будут дожидаться моего возвращения на этом же судне, хотя, судя по видневшемуся у пристани кабаку, на борту они просидят недолго.

На обратном пути мы с учителем успели осмотреть мое новое приобретение — меч оказался гномьей работы, но не из особо дорогих. Также мы обсудили мои дальнейшие перспективы. Оказалось, что в стандартную команду поводырей я не гожусь по причине недоученности, так что боярин Возгарь решил заткнуть мной зияющую дырку. Так уж вышло, что у наемников с восточных островов сложилось поверье, согласно которому магические звери приносят удачу, так что они постоянно требовали у короля в сопровождение хотя бы верховых коваев. Им конечно же отказывали. А тут образовалась такая шикарная возможность — моих зверей уже почти списали, но нашелся поводырь с задатками укротителя. Да и отдать наемникам не жалко — толку от меня все равно пока мало. Так что теперь я и мои питомцы будем исполнять роль талисмана дикой команды. Как-то даже взгрустнулось — только порадовался, что мое тонкое обоняние не будет страдать от общения с они, так судьба подбрасывает компанию наверняка «благоухающих» варваров.

В таком минорном настроении мы прибыли в столицу. Обратный путь занял чуть больше суток, и к полудню мы оказались в расположении школы. Уговорить учителя на свободный день для всех сокурсников не удалось, он отпустил только Берислава и Олана, и то лишь на один вечер.

Получив в канцелярии по приказу директора две свои стипендии, я быстро сдал учебное снаряжение нашему кладовщику, но при этом долго уговаривал его повременить со сдачей казенного меча до утра. Пришлось расстаться с парой серебряных монет. В итоге в город я попал ближе к вечеру. Первым делом направился в ремесленный квартал на переделку меча. В спешке табак для мастера пришлось покупать в ближайшей лавке, что сказалось на его качестве. Но Гурдаг был рад и такому — он пока еще нашел не все заначки. Как выяснилось, наши ухищрения оказались напрасными — хозяин гнома расспрашивал своего раба только о заказе, а на ароматный дым внимания не обратил. Что касается мальчишки, то после отцовского внушения он перестал доставать старика, так что рабская жизнь гнома немного улучшилась, за что он не преминул меня поблагодарить.

Гурдаг похвалил меч, но сказал, что красивую рукоять придется ломать и переделывать под сцепку с тростью. Да и противовес нужно усилить — клинок был чуть длиннее школьного. А это займет время.

Меня подмывало не ждать, а забрать только школьный меч с восстановленной старой рукоятью и, оставив недоукомплектованную нагинату мастеру, бежать на встречу, но осторожность все же взяла верх.

В наш любимый кабак — любимый потому, что совмещенный с борделем, — я явился уже в сумерках.

— Ну сколько тебя можно ждать?! — не преминул высказаться Берислав.

Олан особых эмоций не выказывал и был непривычно тих. Мне так и не удалось вытянуть из него причину его расстройства. Возможно, это была зависть или просто грусть от расставания с другом. Если честно, я не мог назвать другом ни одного из них, особенно Берислава.

В этот вечер купеческий сын вел себя очень странно, он то раздраженно подкалывал меня, то чему-то зло улыбался. Так что мы накачивались пивом практически молча.

Наконец-то осознав, что праздника не получится, я решил откланяться. Берислав лишь отмахнулся, уже прицеливаясь, с кем бы провести ночь, а вот Олан догнал меня на пороге заведения.

— Владислав, извини за испорченный праздник, но все как-то тупо. — Эрл был изрядно пьян, и его тянуло на откровенности. — Просто Берислав мне все уши прожужжал про то, как ты нас подставил.

— В смысле?! — удивился я.

— Ну ты договорился с учителем и не остановил Берислава с бутылкой, хотя знал, что нам нельзя пить.

— Ты совсем спятил? — Я даже задохнулся от возмущения. Сначала возникло желание во всем разобраться, но тут же навалилось какое-то безразличие. — А знаешь что? Говорить нам не о чем. Ты знаешь Берислава не хуже меня, но все равно поверил ему. На трезвую голову обдумай все сам, а не пользуйся мозгами Берислава.

Резко развернувшись, я направился вдоль улицы, ведущей к речным воротам. Меня душила злость на этого идиота. Просто взять и поверить словам отъявленного лгуна и даже не обдумать их. И все это только потому, что где-то внутри вспыхнула зависть к более удачливому товарищу!

Какой-то внутренний адвокат в моей душе пискнул: а уверен ли ты, что не поступил бы так же?

Блин. Да. Уверен! Особенно в том, что всегда буду пользоваться своими мозгами, а не чужими. Ночной ветерок немного остудил мою голову и развеял хмельной туман. На освободившееся место полезли странные мысли. Как-то все неожиданно получается. Сначала погибает поводырь, затем нам с Оланом становится плохо. Кому это может понадобиться? Кому мы мешали? Неужели Бериславу?

Бред. Он, конечно, еще тот фрукт, но это слишком масштабно для обычного курсанта. Если, конечно, за ним никто не стоит.

Внутреннего адвоката сменил такой же внутренний прокурор.

А что мешает тем, кто все это затеял, сделать еще одну попытку?

Остатки хмеля слетели моментально. Я понимал всю бредовость моих мыслей, но на пустынной улице стало очень неуютно.

В будни торговый квартал не был перегружен ночными прохожими. К тому же освещение улиц оставляло желать лучшего. Особенность места обитания торговцев составлял контраст жадности и кичливости. Из окон домов лился свет магических светильников, а уличные фонари были заправлены маслом, причем не самым качественным. В том же ремесленном квартале все освещалось магическими источниками, а в спальных районах везде, и в домах, и на улицах, использовали только масло.

Как бы я ни пенял на свою паранойю, но именно она спасла мне жизнь. Паранойя и недавнее нежелание дважды возвращаться в мастерскую гнома. В противном случае мне пришлось бы орудовать только непривычным мечом, а так в наличии имелись сразу два — казенный за спиной и переделанный гномом в ножнах на поясе.

Движение мрака в темном закутке я встретил ударом трости. Хорошая штука для ночных прогулок — если встреченные какая-то пьянь, просто извинюсь. Но это не были местные алкаши. Окованная металлом трость звякнула по чужому клинку. Я тут же отскочил назад и выдернул меч из поясных ножен. Работа разъединенной конструкцией обеими руками отрабатывалась на наших с Оланом тренировках наряду с цельной нагинатой.

Из плотной тени на другой стороне улицы выскользнула тень очередного врага. И только тут я заметил, что по улице к нам бежит еще один человек с явным желанием помочь, только вряд ли помогать он будет мне.

Две тени скользнули ко мне с разных сторон. Практически наугад я одновременно отмахнулся мечом и тростью. Попал по обоим клинкам. Затем сразу ударил еще раз практически дуплетом. Набалдашник трости задел лоб противника справа, а кончик клинка зацепил что-то по касательной слева. Из темноты послышался вскрик.

А теперь сюрприз. Резким движением рук я свел вместе меч и трость. Тихий щелчок оповестил всех, кто понимал, о том, что нагината готова, и размашистая «мельница» встретила вновь бросившихся на меня убийц. Древко я удерживал за набалдашник, так что радиус поражения оказался изрядным. Убийцы этого не ожидали. Левому бандиту кончик клинка разрубил горло, а вот правого удалось задеть только по носу. Бандит прыгнул назад, я шагнул следом и на следующем обороте «вертушки» с силой разрубил убийце уже и так окровавленное лицо вместе с половиной черепа.

Быстрый перестук приближающихся шагов третьего агрессора тут же сменился на топот удаляющихся.

Запах крови опьянил меня, и сомнений не было вовсе. Нагината юркой рыбкой мелькнула в воздухе и впилась в спину убегающего бандита. Где-то на краю сознания мелькнуло опасение, что это был просто любопытный прохожий, но дрянная кольчуга под грязной телогрейкой и меч в руках бьющегося в агонии человека расставили все по своим местам.

Каюсь, всегда ухмылялся, когда читал в книгах сцену первого убийства. Неужели всем обязательно избавляться от содержимого желудка? Оказывается, обязательно. Или это просто некачественное пиво?

Искать стражу не пришлось. Едва мое тело перестало бунтовать, в проулке замелькали отсветы магических светильников и послышался топот десятка ног.

— Брось оружие! — едва ли не хором крикнули пятеро стражников ночного патруля.

Чтобы не злить их, я разжал пальцы, и нагината упала на брусчатку.

— У него второй меч за спиной! — взвизгнул юношеский голос.

— Брось, — вновь хором, но уже не таким стройным, скомандовали стражники. Они рассмотрели лежащие тела и поняли, что это не законопослушные горожане, а над трупами стоит не маньяк-убийца.

И снова здравствуйте, «милые» стены каталажки купеческого квартала. Может, обстановка и контингент в подземной тюрьме как-то изменились, но не кардинально. Как и в прошлый раз, обитатели смотрели на меня со смесью настороженности и угрозы. По камере поползли шепотки, в которых явно различались слова о шайке смертоносцев и поводыре-убийце. Ага, сейчас мне будут либо мстить, либо оставят в покое, опасаясь крутизныпарня, положившего троицу киллеров. Хотелось бы получить второй вариант развития событий.

Чтобы поддержать репутацию отморозка, я посмотрел на разглядывающего меня оборванца и холодно улыбнулся. Оборванец поспешно отвернулся.

Дальше все пошло по тому же сценарию, только директор не стал дожидаться утра и явился посреди ночи.

— Воронов, ты мне всю душу выел. Хвала Перуну, что тебя забрали в корпус. Ну почему ты не мог начать убивать хотя бы завтра утром?

Когда я выслушал поток стенаний директора, мне вернули пояс, нагината и деньги в кошельке — все было на месте, а вот школьный меч исчез. Я указал на это директору и тут же был отправлен в казарму под ругань директора и старшего смены городской стражи.

Рано утром меня выпихнули из ворот школы с документами в руках. Хорошо хоть учитель вышел проводить и указал, куда следует нести эти документы и как получить направление.

Еще часа два я искал королевскую канцелярию и ее войсковой отдел. Отстоял там очередь, вымотал себе все нервы, но к полудню стал счастливым обладателем бумажки с направлением и бляхи военнослужащего. На бляхе с изображением королевского грифона или существа, очень на него похожего, имелся мой личный номер. Это был мой главный документ, по которому я должен получать довольствие и другие армейские блага, чем тут же и занялся.

Только к вечеру удалось добраться до порта и, воспользовавшись правом государства бесплатно занять два места на любой посудине, отправился вверх по течению Дольги.

Хорошо, что не позарился на парусную ладью, а взял дальнобойную с живым буксиром, а то добрался бы до своей баржи как раз к финалу войны.

Впрочем, можно было и не спешить, новые сослуживцы на этом этапе военной карьеры явились через двое суток после моего возвращения на баржу. Все это время я вместе с помощниками ухаживал за своим зверинцем и гулял в портовом кабаке.

Раннее утро возвестило о начале нового дня продирающимся сквозь завесу тумана ревом. Лишь через пару минут, до боли вглядываясь в туман чрез борт баржи, я понял, что это не какое-то новое живое чудо. Хотя сомнения были, особенно когда из белесой завесы показалась оскаленная морда совсем уж нереального существа. Через мгновение стало понятно, что голова-то деревянная, а затем я разглядел, как именно должен выглядеть настоящий дракар. Суда речной гвардии имели облагороженный и какой-то зализанный вид, хотя все же наблюдалось некое сходство с «дикими» собратьями.

Странный звук, словно патока, разливавшийся над гладью воды, расслоился на плеск весел и выдохи гребцов. Затем все звуки реки вновь были заглушены ревом рога. Через секунду судно полностью показалось из тумана.

О-фо-на-реть!

Имеем полный набор стереотипов. Громадное судно возвышалось над водой ребристыми бортами не менее чем на два метра. Вдоль планшира висели круглые щиты, а под ними мерно двигались длинные весла. Над щитами возвышался только рогатый шлем. В заросли под шлемом ткнулся мундштук закрученного рога, и река застонала от нового издевательства.

За первым дракаром появился второй, третий, а затем я сбился со счета.

Первое судно пришвартовалось рядом с баржей, которая мне уже не казалась такой уж большой. Доски нашей палубы застонали, когда на них с дракара спрыгнул настоящий великан. Массивные кольца крупной кольчуги солидно звякнули друг о друга, а подбитые сталью кожаные сапоги царапнули доски палубы. Из-под шлема с прикрывающей верхнюю часть лица личиной выбивались только заплетенные в косички волосы. Причем борода также была заплетена в три толстые косы.

Великан ухватился за шлем, да так основательно, что казалось, он сейчас оторвет себе голову. Но незнакомец только снял шлем, и голубые глаза классического викинга посмотрели на меня.

— Ты будешь мастер зверей? — с жутким акцентом заговорил воин.

Благо я быстро догадался, о чем речь, и кивнул в ответ.

— Что-то мелковат, — задумчиво сказал великан. — И худой как щепка.

Я даже не обиделся, потому что своей макушкой вряд ли доставал ему до подбородка, да и в обхвате действительно смотрелся, словно сучок рядом с могучим дубом.

— Ну что же, будем знакомиться, — прогудел великан. — Я вождь тысячи воинов. Звать Эйд Железная Палица.

Глава 4 ВОЙНА

Утро переставало быть ранним в тот момент, когда огромный Ярило поднимался над горизонтом, разгоняя сонную дымку и пробуждая медлительную Дольгу. Нет, река не начинала бежать быстрее, но жизнь на ее берегах становилась активнее. Птицы громко решали какие-то свои вопросы, а им вторили качающиеся на ветру камыши и вербы — ну как минимум эти растения были очень похожи на камыш и вербы.

Природа отрешалась ото сна, но стоило к этой дикой идиллии приблизиться веренице из двух десятков дракаров, как все снова замирало, но уже не в сонном, а в напряженном ожидании. Я вполне понимал реакцию пернатых обитателей реки — сам такое пережил при впервой встрече с викингами.

Несмотря на все свое уважение к они, воины в рогатых шлемах быстрому буксиру предпочитали надежное весло и крепкие мускулы. Хорошо хоть меня не заставили грести, а взяли «прицепом» к самому большому дракару. «Могучий Тур» тысячника Эйда Железная Палица вмещал в себя семь десятков воинов, которые с легкостью могли дать фору любому угрю-акаяси. Честно говоря, за две недели общения с викингами у меня начал развиваться комплекс неполноценности. А о чем еще думать, если Эйд ввиду моей субтильности — причем высказался он о своих мотивах вслух — прикрепил ко мне троих телохранителей.

Конечно, я сомневаюсь, что тысячник заботился о моих чувствах, но в охрану он определил не самых высоких викингов. Старший охранник и переводчик по имени Скули Говорун в принципе был моего телосложения, но с гораздо более развитой мускулатурой. А вот его коллеги хоть и не были выше меня, но обладали такой шириной, что казались квадратными.

Скули отличался от своих сородичей еще и тем, что вместо бороды его подбородок украшала лишь короткая щетина. Свои длинные волосы он, как и все викинги, частично заплетал в косички, а вот традиционная бородища его не просто не устраивала, а даже раздражала.

По мере общения Скули оказался неплохим парнем. Поначалу меня немного настораживало его имя, ведь для русского человека это сочетание звуков не самое приятное, но, после того как викинг разъяснил его значение, мое мнение изменилось. На языке викингов это слово означало «защитник».

Несмотря на то что мы были очень разными, у нас нашлось много тем для обсуждения. Скули было интересно все, что можно узнать об они, а меня интересовала история острова Вальхалла. На сравнительно небольшой территории когда-то имелась пара десятков переселенческих колодцев, так что заселение проходило активно. В новый мир попадали пленники земных викингов, которых в силу общности корней никому не удавалось сделать рабами. «Переселенцы» считали, что они оказались в гостях у Одина, так что название острова напрашивалось само собой. Затем, конечно, разобрались, но ничего менять не стали.

Культура местных викингов с веками претерпела большие изменения. Женщин в колодцы попало очень мало, так что все они стали жрицами богини плодородия Фрейи. На Вальхалле только у самых великих воинов и вождей были жены. Остальные за утолением страсти бегали в храм, где безотказные жрицы ударными темпами увеличивали население полуострова. К тому же передача храму Фрейи нескольких женщин была основной статьей любого договора найма викингов.

— А ты знаешь свою мать?

— Нет, Владислав, как и отца. Тем, кто родился в храме, это знание запрещено. Даже Эйд не знает имени той, кто его родила, хотя сейчас у него есть жена и трое сыновей, но зачали его простой воин и жрица, — совершенно спокойно сказал Скули, внимательно наблюдая за деревянным стаканчиком в руках у Элбана.

— А дочерей у вашего командира не было?

— Почему не было? Три дочки, но их стразу, как бросили грудь, матери отправили в храм.

— Дочерей вождя?

— У вождя могут быть только сыновья. Дочери принадлежат богам. Им даже имен до храма не дают.

— А ты никогда не хотел узнать свою семью?

— Я знаю свою семью, — пожал плечами викинг. — У меня пятьдесят братьев моего детского хирда. А в будущем, надеюсь, будет жена и сыновья. Да что же это такое! Старик, а не маг ли ты, случаем?!

Скули заорал так неожиданно, что я вздрогнул. Его раздражение было вполне понятно. Элбан в который раз обыграл импульсивного викинга. Они играли в самую незамысловатую игру всех времен и народов — в деревянный стакан складывалось равное количество монет от обоих игроков, затем они выбрасывались на ровную поверхность, как кости. То, что выпадало оговоренной стороной вверх, заразу забиралось бросающим, и стакан с оставшимися монетами переходил к сопернику. Хорошо, что я на правах старшего на судне — два матроса и телохранители тоже попадали под мою команду — приказал использовать в игре только бронзовые монеты.

— Говорю в сотый раз, — с улыбкой пожал плечами Элбан. — Я не маг, а если не доверяешь, не играй.

— Владислав, разреши сыграть на серебро. Уверен, мне повезет, — вновь начал старую песню викинг.

— Нет, и менять серебро тоже нельзя, — уточнил я, заметив взгляд Скули, направленный в сторону буксирующего нас судна. Что такое игромания и какие могут быть последствия таких игрищ, я знал не понаслышке. А викинги вообще не отличались сдержанностью. Хорошо хоть молчаливые товарищи Говоруна не лезли в эту не совсем здоровую игру.

Скули обиделся и ушел на корму, но я знал, как его развеселить. Тихонечко, чтобы не потревожить Дубка, я потянулся к Биму. Хах-ковай, конечно, тоже проснулся, но он уже привык к подобным ситуациям, так что мне легко удалось вновь вернуть здоровяка в спячку. Очень удобная в содержании животина — за две недели пути Элбан с Воганом лишь дважды кормили Дубка странной смесью из сухого мяса и таких же пересушенных корнеплодов. Поить приходилось чаще, но ненамного.

Отозвавшийся на мой зов Бим легкой тенью выскользнул из малого люка на палубу и, тихо подкравшись, ткнул Скули головой в мягкое место. На лобных гребнях ковая имелись коротенькие шипы, так что викинг с воплем подскочил на месте.

— Ах ты, сволочь! — Сняв с пояса меч вместе с ножнами, он начал гоняться за коваем по всей палубе.

Весело было всем. Заулыбались даже молчуны-телохранители. Да и сам Говорун злился больше для вида. Как и все викинги, он обожал они и был счастлив, что может подойти к коваю без риска лишиться головы и других выступающих участков тела. Я даже позволял Скули гладить Бима, плотно контролируя эмоциональное состояние своего питомца. Кстати, с Бомом такой номер не прошел бы. Братья-коваи имели диаметрально противоположные характеры.

Наши развлечения были прерваны криком с головного дракара. Я быстро загнал Бима в трюм и подбежал к борту. Похоже, мы прибыли. Сейчас наш караван находился у поворота Дольги, который отклонял течение в сторону Аравии. Участок реки, проходивший недалеко от границы, тянулся всего на пару десятков километров. Дальше Дольга снова уходила на северо-запад. Небольшой участок земли являлся вечным раздражителем для арабов. Они уже не раз пытались откусить этот шмат брадарской территории, чтобы перекрыть главную артерию королевства. А наш король конечно же всеми силами старался этому помешать.

В неспокойные времена купцам приходилось преодолевать этот отрезок по суше. По той же причине вся близлежащая местность была малообжитой.

И все же активность на судах повысилась не потому, что впереди показался порт. Переполох случился из-за патрульного дракара королевской речной гвардии. «Могучий Тур» приблизился к патрульному судну, и капитаны о чем-то быстро переговорили. После этого хриплый рог викингов издал непонятный мне сигнал. Дракары вильнули носом к правому берегу, похоже, мы будем сходить прямо здесь.

Высадку нам тут же попытались испоганить. В этот день мне впервые удалось увидеть водную битву, и она очень сильно отличалась от того, что было написано в учебниках. Когда буксирующий нас дракар ткнулся в песчаный берег, позади послышались гневные крики. Все пассажиры баржи тут же перебежали на корму. Сначала я не мог ничего понять. Двигавшийся параллельно берегу патрульный дракар странно вздрогнул и тут же накренился на правый борт. На палубе началась суматоха. Уже отцепивший нас «Могучий Тур» тут же рванулся назад, с легкостью превратив корму в нос посредством простой пересадки гребцов.

Хоть что-то начало вырисовываться, когда над гладью воды мелькнула человеческая голова, а вокруг нее вспух уже знакомый мне водный бурун.

А это что такое? Какой-то водный поводырь на акаяси. Бешеный енот! О таком я даже не слышал.

«Могучий Тур» летел в направлении патрульного дракара, а вспучившийся на глади Дольги бурун тут же направился в его сторону.

Акаяси как-то сумели проломить борт патрульного судна, поэтому наверняка смогут проделать то же с дракаром островитян. Так что у нас появился серьезный повод для беспокойства. Водный бурун заходил на корабль викингов спереди, под острым углом. С носа дракара в живую торпеду полетели дротики. Внезапно бурун разошелся по водной глади, — похоже, пловец увел своего питомца на глубину. И только после этого я заметил след движения еще одного акаяси, шедшего на «Могучего Тура» сбоку и чуть сзади. Викинги на дракаре смотрели вперед, поэтому я и все пассажиры баржи заорали благим матом. Не знаю, помогли наши крики или нет, но за пару секунд до удара над бортом судна мелькнула могучая фигура с поднятым над головой топором.

— Клепп Медная Голова, — выдохнул Скули.

Обтянутая кольчугой и мехом фигура Клеппа приводнилась как раз на острие буруна. Ноги викинга вошли в воду едва ли не позже топора. Водная гладь вздыбилась от бешеных ударов раненого акаяси. «Могучий Тур» вспенил воду веслами и тут же качнулся назад. В воду посыпались викинги.

Они точно чокнутые.

— Клепп что, берсеркер?

— Один из самых яростных, — улыбнулся Скули.

— Кто бы сомневался.

Действительно, только совсем больной на голову человек прыгнет в воду к боевому акаяси. Впрочем, среди викингов Клепп был не самым ненормальным — они все здесь немного чокнутые.

Через полчаса я имел удовольствие лицезреть вытащенное на берег тело акаяси. Причем впервые я видел его полностью. Если гравюры в учебниках не врали, это была какая-то модификация. Почти десятиметровое тело угреподобного существа венчала голова барракуды с большими зубами. У гражданских акаяси зубы были намного меньших размеров. Мало того что на спине водного они было закреплено седло, так еще и на голове имелась конструкция из металлических прутьев, сходящихся в острый таран. Причем эта конструкция совершенно не мешала акаяси применять свои зубы. Следом за акаяси из воды выловили наездника. Субтильный человек имел явно арабское происхождение. Он был одет в обтягивающий комбинезон из кожи какого-то водного животного. На разрубленной ударом топора голове виднелись остатки капюшона из того же материала. Лицо пловца если раньше и прикрывала какая-то маска, то сейчас ее не было.

Глядя на это зрелище, я лишь вздохнул: если у наших речников нет таких же пловцов, то аравийцы преподнесли королевскому флоту очень неприятный сюрприз.

Похоже, наша водная прогулка была остановлена именно по этой причине. Довольно разумное решение. Если бы не отмороженный на всю голову Клепп, одной пробоиной в борту патрульного судна не закончилось бы. А так напуганные смертью товарища пловцы отступили к середине реки.

Пока мы разглядывали тушки «водоплавающих», патрульный корабль на скорую руку заделал пробоину и быстро ушел вниз по течению.

— Кнюк! — громогласно позвал Эйд. Затем последовала тирада на непонятном языке.

— Тысячник приказал выгружаться, — тихо пояснил мне Скули. — На дракарах оставят рулевых и охрану из двух хирдов. Они спустят корабли до ближайшего форта, а мы пойдем дальше пешком, так что выводи своих зверушек.

Два хирда — это экипажи двух кораблей. Не знаю, как было у земных викингов, но здесь хирдом являлся экипаж одного дракара. Главным был херсир — один из братьев. Хирды формировались еще с рождения — викингов-малюток разбивали на группы по пятьдесят человек. Впоследствии они вместе ходили по морю на одном судне. Конечно, со временем многие погибали, и тогда два хирда объединялись посредством кровной клятвы.

Эйд был тысячником по назначению военного ведомства Брадара. До этого каждый херсир был сам за себя и свой хирд. До назначения Железная Палица являлся лишь херсиром «Могучего Тура». Этот корабль нес на себе остатки трех хирдов разных поколений — Скули являлся представителем последнего и был младше Эйда на двенадцать лет.

Викинги посыпались с дракаров на речной песок, и буквально через пару минут огромные корабли начали отползать от берега. Мне пришлось спешно будить своих питомцев.

«Могучий Тур» подхватил баржу буквально через секунду после того, как Дубка удалось свести по трапу на землю. Угол наклона сходен не понравился хах-коваю, так что он немного покапризничал.

По большому счету мы уже находились на захваченной врагом территории, так что мои помощники сразу начали «одевать» Дубка. На костяные «треугольники» хах-ковая насадили острые пластины, превращая голову Дубка в огромный топор. Впереди торчал солидный металлический кол под условным названием «носорог удавится от зависти». Но самой колоритной деталью в новом прикиде моего питомца был тяжеленный шестопер, который с глухим клацаньем обхватил массивный хвост.

Ага, теперь понятно, что будет с врагами, когда мы применим к ним прием, который лишь раскачивал тренажеры на учебной площадке.

Солидно.

А вот коваям из обновок достались только четыре насадки на клыки. По уверениям Элбана, Бим с Бомом этими «коронками» могут с легкостью прокусить кольчугу. Обхвата чудовищного зева хватит, чтобы захватить не только ногу или руку, но и туловище не очень толстого воина. В моих глазах мощь нашей маленькой группы росла не по часам, а по секундам.

Глядя на своих подопечных, пришлось «упаковываться» и мне. В броне жарко, но что поделаешь — война, а жить-то хочется.

Пока мы «прихорашивались», гигантская змея походного строя викингов уже втянулась в негустой лесок. На пляже остались лишь два хирда арьергарда, дожидавшиеся нашего выхода.

Напросившегося Скули пришлось взять на спину хах-ковая. Продвигаться задом наперед викингу был неудобно, но поездка на они нивелировала все недостатки. Оба его товарища нашли себе место на телеге обслуги. Так что группа поводыря свои ноги не утруждала.

Мерное покачивание мягкой поступи Дубка убаюкивало, так разговор постепенно увял. Да и общаться, сидя спиной к собеседнику, было сложно.

Чувствуя, что засыпаю, я стряхнул дрему и начал осматривать окрестности. По бокам возвышались заросли леса, время от времени прерываемые обширными полянами, а впереди петляла стальная «змея» бронированных воинов. Конечно, снаряжение викингов не так впечатляло, как «упаковка» тяжелой королевской пехоты, но тоже смотрелось солидно.

Мне было с чем сравнивать — однажды довелось видеть королевского пехотинца, так сказать, во всей красе. Впечатляющее зрелище, скажу я вам. Тяжелая кираса вместе с наручами и ножными щитками надежно прикрывала тело, а то, что оставалось, заплетала тяжелая кольчуга. Все это имело серый цвет с черными полосами. Для меня вообще оставалось загадкой, как в этом можно двигаться. А ведь, по слухам, королевские пехотинцы в атаку даже бегали, причем очень шустро.

Т-образные прорези в яйцеподобном шлеме давали такой слабый обзор, что зарождалось сомнение — человек ли находится в этой скорлупе?

При первом знакомстве охраняющий стелу на главной площади пехотинец надавил мне на психику своим весом и монолитностью, а вот викинги подавляли мощью и подвижностью. Хотелось бы увидеть, как они сойдутся в бою. Хотя нет, не хотелось бы, пусть и те и другие находятся на одной стороне — там же, где и я.

Размышления о силе и мощи свернули на боеготовность. Сейчас мы двигались по широкой торговой дороге в направлении центра «полуострова», образованного гигантским изгибом Дольги. Если судить по отрывочным данным, полученным нами еще в последнем форте, арабы форсировали реку и уже «откусили» изрядный кусок брадарской территории. Закрыв проход по Дольге, дальше они не пошли — смысла не было, и теперь нам предстоит выбивать их из этого речного «мешка». Теоретически мы уже двигались по вражеской территории, особенно учитывая, как нагло вели себя водные всадники на акаяси.

Викинги шли напряженным шагом, словно в каждую секунду ожидали нападения.

Они что, не высылают охранения?

На первом же привале я решил прояснить этот вопрос у Эйда, потому что Скули ответил что-то сонно-неопределенное.

— Нет, — качнул косичками в волосах и бороде тысячник викингов. Он тут же повторил мои недавние мысли. — А зачем? Мы готовы к бою в каждую секунду.

Не, ребята, так не пойдет. Что-то мне не хочется быть готовым в каждую секунду получить в голову стрелу или болт из самострела.

Так, что в этом случае предписывалось учебниками? Я напряг память и вспомнил, что в походном ордере корпуса поводырей функция разведки и охранения возлагалась на наездников верховых коваев. Это была более крупная и автономная модификация обычных коваев. Если Бим и Бом питались исключительно кровью Дубка, то верховые звери ели мясо, и довольно много.

Ну и где мне взять верхового ковая? С другой стороны, выход есть из любой ситуации — так что за неимением гербовой будем писать на простой.

Повинуясь мысленной команде, Дубок приподнял правый боковой щиток, и на дорогу буквально выпал Бим. Он был спокойнее и послушнее брата, так что лучше начать именно с него. Контролируя ковая через мозг Дубка, я направил Бима в лес. Тут же на практике выяснилось, что управлять коваем напрямую действительно сложнее, особенно на большом расстоянии. Бим отошел в лес всего-то на полсотни метров, но непосредственно я его уже не чувствовал, а вот через Дубка — легко.

Что же, Бимка, поищем людей. Мысленный приказ был понят, и я почувствовал, как ковай начал с азартом рыскать по лесу.

Через полчаса была первая «поклевка». Увы, узнать, кого именно он там нашел и в каком количестве, так и не удалось, потому что добиться от Бима точной информации оказалось невозможно. Я тут же отозвал ковая обратно.

Мы решили не тревожить тысячника, и Скули вместе с помощниками отправился на проверку. Кстати, никакой дедовщины у викингов не было. Оба помощника молодого викинга были сверстниками Эйда, но при этом все являлись членами одной семьи, и если Скули доказал, что умнее, значит, ему и командовать — все просто и рационально.

Уловом моей первой «рыбалки» был спрятавшийся от идущего войска славянин-охотник. Так что тревога оказалась ложной. После остановки на ночевку Эйд похвалил меня за бдительность и всыпал по первое число Говоруну за самодеятельность — его ведь назначали мне в охрану, а не в патруль колонны.

Так, теперь нужно обучить ковая не только отличать своих от чужих, но и как-то определять количество найденных людей.

Для начала на первом же привале я отправил Скули с подчиненными в лес. Через пару минут туда же побежал Бим. Мне же оставалось только удобно развалиться на траве и, прислонившись к боку вздремнувшего Дубка, прикрыть глаза и «слушать». Даже в дремлющем состоянии хах-ковай прекрасно транслировал чувства своего питомца.

Бим быстро нашел троицу викингов и констатировал, что они свои. Чтобы установить этот факт, он почти час шатался вдоль марширующей колонны и обнюхивал улыбающихся воинов.

Так, теперь количество. Ментальный запрос немного озадачил ковая. Не похоже, что предыдущий поводырь о чем-то спрашивал своих зверей, ограничиваясь только приказами.

Ну, Бим, сколько их?

Зверь оказался смышленее, чем я боялся, но глупее, чем надеялся. Он быстро определил, что «своих» не один. Хорошо, пусть малая группу будет «не один». Поманив ковая, я заставил его «найти» лагерь викингов. Бим тут же выдал некий ряд ощущений-образов, которые были интерпретированы и закреплены в памяти ковая как «очень много». Затем была попытка внушить Биму промежуточное понятие «много».

За этот день я вымотался больше, чем марширующие викинги. Попытки добиться от Бима большего, чем простой ряд: один, не один, много и очень много, оказались бессмысленными. Зато очень порадовал обмен информацией в тройственной связке моих они. Выпущенный на свободу Бом практически с первой же попытки повторил все, чему научился брат. Я уже воспарил в надежде, что Бом умнее, но прогресс застрял точно там же, где и у Бима.

Третий день нашего похода прошел без происшествий, хотя по расчетам мы приближались к «линии фронта». А вот на следующий день, на рассвете, когда, в ожидании завтрака, я выпустил Бима размяться и немного потренироваться, он практически сразу выдал сигнал: «чужой, один».

— Скули, — стараясь не перейти на крик от нетерпения, позвал я. — Там, в лесу, бродит кто-то чужой.

Воспоминания о недавней взбучке были свежи, поэтому мой телохранитель кликнул ближайший дозор. Здоровенные викинги растворились в лесу, как тени, но, похоже, бесшумно они двигались только в моем понимании — моряки все же. Бим, которого я сдерживал на месте жестким приказом, передал, что «чужой» убегает, а «свои» отстают.

Ну что ж, тогда фас! Надеюсь, что смогу удержать ковая от убийства.

На этот раз мне повезло дважды. Бим лишь чуток «пожевал» добычу, а «чужой» действительно оказался аравийским лазутчиком.

Ничего внятного викинги от него не добились, и Эйд собственноручно перерезал бедняге глотку — какие времена, такие и нравы. Стоит учесть, что нравы здесь не так уж дики. В другой ситуации араб наверняка стал бы рабом — товар довольно дорогой, да и ценили здесь человеческий ресурс. Но, увы, Бим все же попортил бегуну ноги, так что идти самостоятельно он не мог и становился обузой.

Никто так и не сказал спасибо за поимку лазутчика, что меня немного задело, но обида продлилась не дольше пары часов.

— Скули, быстро к Эйду. У нас гости, — встрепенулся я, почувствовав сигнал «много» от Бима.

Беспокоиться было пока не о чем, ведь «много» — это может быть и пять-шесть человек. На всякий случай я выпустил Бома и отправил его в лес с другой стороны дороги. Бим патрулировал территорию со стороны реки. «Своя» сторона опасений у меня не вызывала. И напрасно.

Практически сразу Бом выдал сигнал: «чужой, очень много» и тут же кинулся на врага.

— Тревога! Враг справа, — заорал я, при этом до головной боли и красных пятен в глазах пытаясь успокоить и отозвать «ощетинившегося» боевой яростью ковая.

Одинокий ковай не соперник большому отряду, к тому же это могли быть и свои. Хотя зачем своим сидеть в лесу у дороги. Последняя догадка оказалась верной. Едва Бом выскочил на дорогу и занял свой пост слева от Дубка, между деревьями показались арабы.

— Алла! — Скрываться смысла уже не было, так что аравийцы огласили окрестности боевым кличем.

Широкая просека торговой дороги давала несколько секунд для того, чтобы приготовиться к встрече с врагом, но викинги и так всегда начеку, а учитывая своевременное предупреждение, сюрприз у арабов не получился. Сразу после моего вопля викинги без команды ощетинились в обе стороны дороги «жалами» копий и мечей на литом «панцире» щитов.

Ну и что в такой ситуации делать талисману отряда?

Скули со товарищи, похоже, решили, что обязаны защищать не только меня, но и зверей, поэтому образовали маленькую «стенку» прямо перед шипом на морде Дубка.

— Говорун, пиявку тебе в бороду! — выдал я ругательство викингов. — Уйди в сторону!

Кстати, пиявками у викингов называли мелких кровососущих морских рачков, которые часто лезли в волосы и бороды, а этого добра у морских воинов было хоть отбавляй.

Осознав тупизм ситуации, мои телохранители разбежались в стороны, закрывая щели между стенками викингов и хах-коваем.

Ну и как мне воевать в таком окружении? Оба ковая оказались за спиной телохранителей, и я едва сдержался, чтобы не приказать Бому грызнуть маячившую перед ним филейную часть Скули. А уж он бы постарался.

В следующую секунду лишние мысли стайкой вылетели из моей головы.

Сначала на нас просыпались стрелы. Я инстинктивно лег на седло, скрываясь за передней пластиной седельного «ящика». По спине застучали пущенные навесом стрелы, но особой угрозы они не представляли.

С жутким лязгом масса арабов ударила в щиты викингов. Пошла рубка. Все, что я мог сделать в этой ситуации, — только «пихать» головой Дубка наседающих на нас врагов. Впрочем, толчки получались увесистые, и после первого же выпада на шипе повис визжащий араб.

Так, мне это надоело.

Повинуясь мысленному приказу, коваи побежали по спине Дубка, используя его как трамплин. В затяжном прыжке они перелетели через атакующую массу и оказались во вражеском тылу. Я тут же сориентировал обоих по кромке леса вправо, а сам направил хах-ковая вперед и налево. За спиной послышался возмущенный вопль Скули.

Дубок пер, как танк или, скорее, корабль с тараном. Почти каждый шаг вперед нанизывал на шип очередное тело. В следующий момент Дубок мотал головой, сбрасывая мертвого араба, при этом боковые треугольные лезвия сбивали с ног, а порой и разрубали вражеские тела. Ну а когда громада хах-ковая проходила мимо спрессованной массы, в дело шел шестопер на конце хвоста. Весила эта дура килограмм двести. Плюс сто пятьдесят килограммов веса костяного нароста на конце хвоста — так что получалось очень солидно.

Ситуация была идеальной для работы они: не видно ни магов, ни рыцарей, способных, развив солидный разгон, пробить копьем толстую шкуру и даже костяные пластины, а пехота сгрудилась на ограниченном пространстве. Тот, кто организовывал засаду, явно не ожидал встретить здесь хах-ковая, иначе поступил бы по-другому. Или же он просто идиот.

Внезапно боль Бома обожгла мой мозг. В панике я едва не наделал глупостей. Дубок сбросил скорость, так что арабы смогли зацепиться за его тело и полезли вверх.

Придав хах-коваю ускорение, я начал судорожно собирать нагинату.

Очень вовремя.

Противодействие «абордажу» мы отрабатывали еще в школе, но сейчас все вылетело из головы. Я взмахнул наконец-то собранной нагинатой и… едва не сбил Скули на землю. В пылу боя я не заметил, что викинг успел запрыгнуть на спину Дубка. Теперь он точными и резкими взмахами меча срубал руки и разваливал головы лезущим на спину хах-коваю арабам.

— Займись своим делом! — крикнул Скули, но я уже и сам понял, что за тыл можно не опасаться.

Дело пошло веселей, когда мне удалось наладить работу хвостом, а то Дубок постоянно ленился.

Пока приходил в себя от испуга, битва закончилась. Дождавшись ослабления натиска, викинги дружно шагнули вперед. «Пропаханный» Дубком участок уже заполнили двинувшиеся в кильватере бойцы. Постепенно они обогнали неповоротливого хах-ковая, так что использование зверя дальше стало нецелесообразным — это как гоняться с топором за мухами.

Тут же навалились послебоевые проблемы. Бом испытывал боль, но держался. Бим чувствовал себя нормально. У него если и были ранения, то не больше царапин. Прятавшиеся до этого момента под телегой помощники тут же занялись раненым коваем. А один из телохранителей начал выдергивать стрелы из Скули. Мне стало немного стыдно. Только сейчас в голове всплыли четкие указания из учебников.

В атаке на плотные ряды противника, прикрывая свою пехоту, поводырь должен спешиться и направлять хах-ковая на расстоянии. Но это в крайнем случае — хах-коваи, несмотря на внушительный арсенал, являлись «последним доводом». Воевать должны ковай, управляемые поводырем со спины хах-ковая.

Я немного покрутился возле бледного Скули, к счастью отделавшегося двумя стрелами — в предплечье и ногу, затем Элбан попросил подойти к нему.

Бому досталось больше, чем викингу. Кто-то очень сильный прорубил в боку ковая изрядную рану. Ребра выдержали — они имел высокий запас прочности. Рассматривая рану, я с трудом подавил панику, но Элбан успокоил — ковая вообще тяжело убить. К тому же раны заживают на нем очень быстро.

Оскалившийся Бом не хотел подпускать к себе Элбана со скобами. Глядя на этот пыточный инструмент, я его вполне понимал. Пришлось усыплять ковая и контролировать, чтобы приступы боли не разбудили его.

Операция по «ремонту» они выглядела жутковато. Элбан стянул сочащиеся темно-красной кровью края раны специальным устройством, напоминавшим кронциркуль со сводящей резьбой. Он просто воткнул острые «ноги» инструмента по краям раны и с треском свел разрез. Затем деревянным молотком вбил скобы.

— Все, командир, отправляйте его спать.

Разбуженный Бом, чуть покачиваясь от потери крови, заковылял к Дубку и нырнул под поднявшийся щиток. Пока мы зализывали раны, подошел Эйд. Он недовольно посмотрел на ухмыляющегося Скули и повернулся ко мне. Я ожидал чего угодно, но не похвалы.

— Ты хорошо бился, Щепка. — В данном контексте не самое лучше прозвище, которое приклеилось ко мне сразу после первого приветствия тысячника, звучало совершенно не обидно. — Я всегда знал, что звери принесут нам удачу.

Похвала прозвучала довольно скупо, но мне все равно было приятно.

Уходя, Эйд еще раз недовольно посмотрел на Скули.

— Вот почему ты постоянно лезешь под стрелы?

— А я-то что? — задохнулся от возмущения мой телохранитель. — Ты видел, где мне пришлось отбиваться? Щит в одной руке, меч в другой, а держаться чем, зубами?

— Ты что, в детском хирде, чтобы тебе все объяснять? А голова на что? — не унимался тысячник. — Может, зря я доверил тебе поводыря?

— Прости, херсир, впредь буду думать, — потупился Говорун, явно не понимая, в чем состоит его вина.

Я тоже не понимал, но в чужой монастырь не лез. И еще мне было стыдно. С самообладанием нужно что-то делать, ведь теперь на мне ответственность не только за себя, так что мои тормоза могут плохо сказаться на многих.

Весь остаток дня и часть ночи мы собирали трофеи и обиходили раненых. Их оказалось не так уж много, как и у арабов. Мне только показалось, что атакующие враги были одеты в одни халаты и тюрбаны. В общем-то это действительно были халаты, но изрядно усиленные толстой кольчугой и металлическими пластинами. А чалмы были намотаны на стальные шлемы. На поле боя остались только трупы врагов — выжившие отступили в глубь леса.

Трофеи викинги навьючили на себя вдобавок к припасам. Многое нагрузили на нашу телегу. Причем я заметил, что всё вязали в общие тюки. Похоже, дуванить добычу будем позже.

Дальше пошли без бокового охранения — ковай устали и были вялыми, а им, возможно, скоро опять в бой.

Но все обошлось, и к полудню следующего дня мы вышли в расположение королевской армии. Лес не давал оценить количество войск, но их здесь было изрядно. Интендант лагеря отвел нам под стоянку участок у ручья, увы, выше по течению уже стояли несколько сотен тяжелой пехоты и бойцов из морской гвардии. Так что без опаски можно было поить только хах-ковая. Но это я так думал поначалу — викинги недолго думая полезли в ручей с ногами, набирая воду шлемами, и тут же утоляли жажду.

Немного стыдясь своей брезгливости, я взял фляги и пошел вверх по течению, сказав Скули, что должен сходить к своему начальству. В расположении наших войск меня решили не опекать, поэтому телохранители остались на месте.

Поблуждав между бивуаками разных сотен, я все же вышел в расположение корпуса поводырей, но ни боярина Возгаря, ни верховного хороха там не оказалось. Больше я никого не знал. Следуя указаниям, нашел заместителя командира, но он с удивлением посмотрел на меня и недолго думая послал обратно.

— Тебя приписали к викингам? Ну так и будь там.

Мне оставалось только пожать плечами и отправиться восвояси.

На обратном пути успел хорошо рассмотреть, как должны выглядеть настоящие поводыри и боевые они. Тяжелые туши хах-коваев лежали ровными рядами. Обслуга уже мастерила вокруг них временные загоны. Я, конечно, осознавал, что это всего лишь бутафория, но также понимал, что подобный психологический ход был необходим. Находящиеся рядом с они несведущие люди чувствовали себя спокойнее, если видели вещественные символы контроля, даже в виде хилых загородок.

Временные логова хидоев представляли собой импровизированные клетки из тонких стволов, накрытые местным аналогом маскировочной сетки, так что рассмотреть представителей самого опасного вида боевых они удалось только мельком.

Была мысль заглянуть на стоянку рыцарей, которых я раньше не видел, но благоразумие победило.

Уже подходя к лагерю викингов, вспомнил, что так и не набрал воды, пришлось возвращаться.

Викинги устроились с комфортом. Отсутствие палаток они компенсировали конструкциями из копий и веток, накрытых плащами. Под деревьями запылали костры, а по воздуху поплыли соблазнительные запахи.

— Вот бы раздобыть свежего мяса, — с подозрительной вкрадчивостью сказал Скули, дождавшись моего «приземления» у костра.

— А где его здесь возьмешь? — равнодушно пожал плечами я, осматриваясь вокруг.

Мои помощники свое дело знали туго. Воган заканчивал оградку вокруг замершего в глубоком сне Дубка, а Элбан колдовал у котелка. Судя по запахам, нам подбросили припасов, потому что на последней ночевке сухое мясо закончилось, и вечно голодный Воган уже поглядывал на мешки с кормом для хах-ковая. Да и того корма оставалось очень мало. Интересно, пополнил ли Элбан запасы пропитания для Дубка? По идее, должен. Он вообще сначала думал о благосостоянии зверей, затем о моем, а уже после этого шла забота о племяннике и себе.

После того как мы сошли на берег, расход корма для Дубка вырос в два раза, что тоже было довольно скромно. Не знаю, к какому зоологическому виду принадлежали они — в зоологии я не силен, а преподаватели в школе поводырей почему-то обходили этот вопрос стороной, — но еще при первом знакомстве я заметил, что температура тел и хах-ковая, и коваев очень низкая. Скорее всего, этим и объяснялись их скромные аппетиты.

— Так что там насчет свежего мяса? — не унимался Скули, осознав, что тонкие намеки пролетают мимо моего сознания.

— А с чего ты взял, что я знаю ответ на этот интересный вопрос?

— Ну у тебя же есть ковай.

— И что?

— Говорят, они хорошие охотники.

— Скули, возможно, это так и есть, но проверить прямо сейчас твою идею все равно не получится. В лесу находится многотысячная армия. Тут даже крысы закопались на пару метров под землю, а крупная дичь перебежала на другую сторону леса.

— Жаль, — вздохнул викинг и тут же переключился на Элбана. — Эй, кашевар. Долго нам еще ждать твоей стряпни? Раз нет свежего мяса, дай хоть сушеного поесть.

— Скажи-ка, мой прожорливый друг, с чего это ты решил, что мы должны заполнять твою ненасытную утробу?

— Так ведь до этого же кормил. — Веселость Скули немного угасла.

— Вот и я думаю, почему не задал этот вопрос раньше? Ведь припас на тебя выдают вашим кашеварам.

— Да ладно тебе, старик. Вообще-то я никуда не спешу. Так что вполне подожду, пока ты закончишь готовить. — Теперь голос викинга звучал заискивающе.

Его реакция была вполне понятна, ведь Элбан готовил намного лучше любого викинга. Я невольно улыбнулся, слушая эту перепалку. На душе стало спокойно. Страх и напряжение недавнего боя отпустили окончательно. Возможно, когда-нибудь и мне удастся стать настоящим солдатом, который способен шутить через секунду после того, как смерть пронеслась на расстоянии волоска, и спокойно поглощать кашу на поле боя рядом с растерзанными трупами.

Гастрономический спор постепенно утих, и обиженный Скули демонстративно ушел в лес. Оба его товарища не обладали такой тонкой душевной организацией, поэтому остались на месте. Они, так же как и я, прекрасно знали, что Элбан накормит всех — даже Говоруна, обиды которого хватит максимум до момента готовности каши.

Приятный вечер и сытный ужин расслабил не только меня, но и всю команду. Разговор потек плавно, постепенно склоняя к откровениям. Чтобы не наговорить лишнего, я отмалчивался, а вот остальные не особо скрывали, о чем грезили. У Вогана ничего особенного в стремлениях не было — он хотел стать поводырем и, несмотря на все слова дяди, не прекращал надеяться. Скули мечтал о славе, собственной жене и куче ребятишек, а вот желание Элбана меня удивило.

— Чего хочется старику на склоне лет? Только покоя, — словно сам себе проговорил мой подчиненный, вглядываясь в затухающие угли костра. Слова Скули о славе и семье явно разбередили ему душу. — Жениться мне уже поздно, но не хотелось бы после ухода из корпуса становиться обузой родичам.

— Неужели ты с детства хотел всю жизнь быть солдатом и убирать навоз за зверями? — с поддевкой, но необидно спросил викинг.

— Была у меня мечта стать управляющим, — улыбнулся Элбан, и в его глазах зажглись особые искорки. Видя непонимание викинга, он добавил: — У каждого дворянина есть управляющий, который носит с собой знак высшего доверия. Такого человека все уважают не меньше господина. А если он мудр и справедлив, то уважение десятикратно увеличивается.

— Командовать любишь? — не успокаивался Говорун.

— И это тоже, — не стал скрывать Элбан. — Но важнее то, что у управляющего всегда есть чем заняться. Его жизнь не бывает скучной. Да и головой работать куда лучше, чем руками.

Что ж, вполне нормальная мечта для человека, выросшего рядом со справедливым начальством. Хотя что-то подсказывало мне, что дело с управляющими не везде так гладко. Наверняка есть места, где их не очень-то любят и детишки вряд ли мечтают повторить карьеру деспотичного самодура. Конечно, если не считать тех, кто хочет вырасти и в отместку за детские обиды показать всем «кузькину мать».

За долгим и спокойным разговором к нашей компании подкралась сонливость. В отличие от викингов мои подчиненные везли с собой походные шатры, поэтому после обустройства загородки для Дубка Воган разбил две небольшие палатки — одну для меня, а другую для себя и дяди.

Быть офицером очень неплохо — накормили, напоили и приготовили постель. Мне даже не пришлось расстилать походную циновку. Сытно, удобно, вот еще бы не идти завтра в бой, так вообще нежизнь, а сказка. Но что-то не верилось в такую идиллию.

Мысль, с которой я уснул посреди брадарского леса, оказалась вещей.

— Щепка, вставай! — Трубный голос Эйда мог разбудить кого угодно.

— Что? Где? — Спросонья я выскочил из палатки и тут же поежился от посыпавшейся с ветвей росы. Бородатая морда херсира вогнала меня в ступор. Мне снился отец, цирковой вагончик и обычная земная жизнь, а тут такое.

— Верно говорил наш жрец: если с одной стороны с чем-то хорошо, то с другой должно быть плохо. Если бы не звери и то, что вы умеете вместе, я бы тебя и близко к дракару не подпустил, — провозгласил тоном прокурора могучий Эйд. — Скажи, поводыри все такие странные или мне просто очень повезло?

— Тебе повезло, херсир. К тому же на твоем дракаре я так и не побывал. Твои слова можно расценивать как приглашение?

Откуда-то справа фыркнул Скули, но тут же заткнулся под хмурым взглядом командира.

— После боя в лесу ты достоин взойти на палубу «Могучего Тура».

Вообще-то я просто шутил. Еще бы знать, что означает подобная честь.

— Спасибо за доверие. — Желание съязвить оказалось сильней меня, и я добавил: — Надеюсь, ты разбудил меня не для того, чтобы сообщить эту, без сомнения, важную новость.

Скули снова фыркнул и, судя по хрусту веток, сразу ушел, не дожидаясь выразительных взглядов херсира.

— Объявили большой сбор командиров.

Хотелось спросить, каким боком все это касается меня, но что-то благоразумие слишком часто начало посещать мою голову, а язык приобрел необычайную сдержанность. С другой стороны, глядя на такого, как Эйд, шутить не особо-то и хотелось.

Напяливать на себя полную броню я не стал, чем тут же вызвал недовольный взгляд викинга, но, похоже, он уже занес меня в список чудаков, так что сошло и так.

Общее собрание всех командиров среднего звена проводилось на обширной поляне рядом со ставкой принца. По большому счету это был самый настоящий митинг, на который собралось не меньше сотни офицеров. У опушки леса на скорую руку был сколочен помост, где находились четыре человека. Принца я опознал по самому гордому виду, ну и серебряному обручу наследника правящего дома на голове. Внешне это был больше викинг, чем брадарец. Длинные светло-русые волосы, голубые глаза и мощное тело. Лицо с прямыми и тонкими чертами чуть портила россыпь оспинок. Зато стать его перекрывала все изъяны. Двухметровый гигант с широченными плечами олицетворял собой незыблемость будущего королевства. Имя у него было под стать — Белинус, что означает «сияющий». По традиции королевства имя принцам дает мать, в соответствии с обычаями своего народа.

Интересно, все ли чисто в отношениях нынешнего короля и покойной королевы? По рассказам, венценосная чета не отличалась выдающимися физическими данными, хотя утверждают, что дед принца был крепким мужчиной.

— Вой, враг преодолел волны Дольги, и мы должны вышвырнуть его обратно, не позволив ни единого лишнего мига попирать землю наших отцов! — начал свою речь принц. — Король дал мне такой приказ, и я его выполню, опираясь на мечи и щиты королевских войск, благородных всадников, а также наших верных друзей с островов и северных лесов.

С островами понятно — это мои спутники. А вот что касается северных лесов, это интереснее. Пока принц распинался о долге и доблести, я тихонько начал осматривать группу по соседству с отрядом херсиров. Северных вождей было чуть больше, чем предводителей викингов, но не факт, что они привели более крупное войско. Северяне казались вставшими на задние лапы волками — этот эффект достигался оригинальным кроем одежды из волчьих шкур. Меховые комбинезоны с когтями на конечностях дополнялись головным убором в виде волчьей головы. Должно быть, много в северных лесах водится волков, причем, судя по размеру черепов, очень даже немелких. Вооружились «волки» разномастными ударными инструментами — шестоперами, булавами, а также моргенштернами и кистенями. У одного я даже заметил боевой цеп. Из клинкового оружия мне удалось заметить только короткие кинжалы.

Интересно, это фишка вождей или все северяне выбирали оружие по тому же принципу?

Пока я удовлетворял свое любопытство, принц закончил речь и пригласил в командный шатер командиров отдельных отрядов. Меня конечно же туда не позвали.

И зачем вообще было будить в такую рань?

С другой стороны, выход оказался довольно информативным. Когда принц начал пробираться через толпу, удалось рассмотреть легендарных телохранителей королевской семьи — Погонщиков Смерти. Благодаря запасливости книготорговца я знал, что Погонщиками становились слабые маги. Благодаря тренировкам и весьма дорогим артефактам они превращались в очень опасных бойцов на средних дистанциях. А точнее, на расстоянии длины своих кнутов. Гибкие артефакты с легкостью рассекали любой металл, не говоря уже о плоти. Так что в народе бродило много страшилок об этих воинах. Больше сплетничали только о ведьмах — воительницах еще одного отряда королевских телохранителей. Но о них было известно еще меньше, чем о Погонщиках.

Затянутым в кожаную броню воинам не приходилось прилагать усилий, чтобы расчищать принцу путь, — окружающим хватало одного взгляда на чуть светящиеся кнуты, кольцами свернутые на широких поясах. Ярко-красная кожаная броня Погонщиков тоже являлась артефактом и была крепче стали. Носить на себе артефакты такой мощности мог только маг, потому что и броня и оружие требовали постоянной подпитки и контроля.

Вид кнутов вызвал воспоминания о давнем сне, который после событий в подвалах цитадели поводырей уже не казался случайным.

По коже пробежал озноб. Мне что, придется схлестнуться с этими чудиками?

Пока Эйд находился на совещании, было время освежить в памяти все, что я мельком узнал из книг торговца о Погонщиках Смерти и боевых магах. Жаль, тогда меня больше интересовали другие сведения, но кое-что в памяти все же осело.

Дистанционные ограничения на использование магии хоть и сократили ее применение в армии, но не свели к нулю. Маг мог напасть на человека, только соприкоснувшись с ним аурами. Радиус магического воздействия можно было увеличить, развивая дальность силового щупа, а также с помощью усилителей аур в виде жезлов или, как у Погонщиков, кнутов. Казалось бы, маг беззащитен пред обычным лучником, но пробить выстроенный в ауре силовой щит довольно трудно, к тому же маги нашли выход из тупика дистанционных ограничений. И этим выходом стало не увеличение силовых щупов, а работа артефакторов. Маги не могли запускать в войско врага очереди огненных шаров, зато были способны кинуть в них артефактом, а уже магическая поделка сама сделает все, что нужно. Сама по себе заливка взрывного заклинания в хрусталь — основной носитель магических плетений — была делом несложным. Все упиралось в закрепление этого заклинания в структуре артефакта. Чем дольше держалось заклинание до применения, тем сложнее и дороже становился артефакт.

И опыт — тот, что сын ошибок трудных, — выдал оригинальный результат. Армейскими магами становились не сильнейшие чародеи этого мира, а мастера-артефакторы. В походе каждого мага-артефактора сопровождал отряд лучников, стрелы которых увенчивали не стальные наконечники, а кристаллы хрусталя. Так как при наличии рядом мага заклинание взрыва или огненного всполоха должно продержаться в кристалле всего несколько секунд, усилия артефактора были минимальными. Он брал в руки пучок стрел и, наложив заклинание, отдавал стрелкам, а они тут же пускали стрелы в дело.

Теоретически все выглядело так, а вот как это действует на практике, мне придется увидеть очень скоро, только надеюсь, что в применении к нашим врагам, а не к нам. Ведь у арабов наверняка хватало своих магов.

Эйд появился через час и тут же позвал нас за собой обратно в лагерь. Так что мы не стали обсуждать особенности плана прямо у палатки королевских военачальников.

— Братья. — Как только восемнадцать херсиров и я уселись вокруг костра, Эйд начал постановку задачи, причем, учитывая мое присутствие, делал это на брадарском языке. — Приказ на завтра таков. Мы занимаем самую крайнюю часть левого крыла войска, но в атаку не идем. Через предназначенный нам холм идет дорога, и по ней из леса могут полезть арабы. Наше дело сдержать обходное войско.

— Маги будут? — тут же спросил херсир по имени Одди Тугой Парус. При беглом ознакомлении с командным составом тысячи Скули упомянул, что прозвище Тугой Парус имеет двоякое толкование. С одной стороны, это целеустремленный человек, а с другой — неугомонный искатель женского внимания. Как бы то ни было, но херсир умел задавать правильные вопросы.

— Нет, всех громовержцев отправят в центр войска, но я не думаю, что арабы потащат своих магов в обход по лесам. Там ведь гуляют звероловы короля, а это очень опасно.

Мы еще долго обсуждали нюансы будущего боя. Я тоже вставил свое слово, но в ответ получил лишь пожатие плечами — викингов редко сопровождал такой довесок, как хах-ковай, и наработок совместных действий они не имели. Хотел было спросить, как мы будем воевать в лесу, но что-то постеснялся.

Утро развеяло не только мое боевое состояние, но и вчерашние вопросы. Мы тронулись в путь, как только небо над лесом начало сереть, а когда солнце вынырнуло из-за горизонта, вышли на огромную поляну у реки. Похоже, другого подходящего места для генеральной битвы в окрестностях не было. Арабы специально ждали нас здесь, потому что в партизанской войне явно проигрывали умениям королевских звероловов — местному варианту егерей. Да, северные «волки» чувствовали себя в лесных зарослях как рыба в воде.

Пока мы добирались по лесным дорогам до будущего поля битвы, в очерченном руслом Дольги лесном «мешке» велась полупартизанская война, в которой королевские войска «сгоняли» захватчиков в «кучу». Но как только были стянуты последние резервы, пришло время для массовых столкновений.

Реальность буквально навалилась на меня. Еще за мгновение до этого деревья скрадывали перспективу союзной армии, лишь звуками напоминая, что рядом находится очень много воинов, и тут я их увидел во всей красе.

Со спины Дубка открывался отличный вид, что еще усугубляло шок от увиденного. Между деревьями на лесной опушке, словно вода сквозь сито, выливалась огромная масса людей.

Для меня тысяча викингов — это было уже много, а тут казавшееся до этого огромным пространство начало заполняться десятками тысяч воинов.

Все пришло в движение. Воздух вздрогнул от рева сотен сигнальных труб. Постепенно гомон толпы и лязг миллионов металлических деталей брони стали уходить на задний план — мозг привыкал к реальности. Границы расширились, и я начал воспринимать не только отдельные детали, но и перспективу.

Викинги сразу начали забирать влево, двигаясь вдоль опушки. Метров через семьсот мы сменили направление и двинулись к пологому холму в ста метрах от леса и километре от реки. Появляющаяся из леса дорога проходила у подножия нашего холма, а затем пересекала все свободное от деревьев пространство и исчезала в лесу практически у берега Дольги.

Справа от нас имелась еще одна возвышенность, на которую начали взбираться королевские воеводы с принцем во главе. Нижнюю часть холма затопила железная масса сотен тяжелой пехоты, являющаяся внешней охраной принца. Рядом с наследником трона застыли четыре Погонщика Смерти.

Перед командным холмом расположился правый фланг армии, составленный из нескольких сотен рыцарей при поддержке речной и морской гвардии. Центральную часть построения заполонила масса «волков» с прослойками прямоугольных построений тяжелой пехоты. Левый фланг подпирал наш холм стройными рядами двух третей общего количества тяжелых пехотинцев.

В тылу за «волками» расположился корпус поводырей. Я наконец-то смог рассмотреть своих сослуживцев, так сказать, во всей красе. Практически вплотную к наемникам редкой цепью стояли хах-коваи количеством тридцать четыре головы. За ними компактной группой расположились наездники верхом на хидоях. Данная разновидность они была где-то на треть мельче хах-ковая, но при этом намного подвижнее и агрессивнее. Отличительной чертой этих сильных зверей был очень длинный, поднятый вверх хвост, отдаленно напоминавший хвост скорпиона, с аналогичным жалом. В боевом положении жало находилось над головой хидоя и могло жалить даже находившихся перед ним врагов.

По строению скелета и манере передвижения хидой походил на собаку, но на этом сходство заканчивалось. Все тело этого они закрывал практически сплошной темно-коричневый панцирь, бугрившийся острыми наростами и огромным количеством шипов. Мне вообще непонятно, как можно ездить на этой помеси ежа, собаки и рака.

Хидои находились от меня довольно далеко, поэтому приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть их, но времени на это мне не дали.

Впереди послышался какой-то рокот. Только через пару минут я понял, что это грохот сотен барабанов.

Аравийцы имели достаточно времени, чтобы приготовиться к нашему приходу, и не тратили его даром. Расстояние не позволяло разделить желтую массу врага на разные рода войск, а вот высокие деревянные башни просматривались хорошо. Благодаря этим наскоро собранным «крепостям» враг намеревался закрепиться на берегу и дать лучникам большое преимущество.

Интересно, а они не боятся сгореть как спички прямо внутри башен?

Единственное, что я понял в этот момент, так это то, что совершенно ничего не смыслю ни в тактике, ни тем более в стратегии войн этого мира.

Вновь взревели сигнальные трубы, перенаправив мое внимание на правый фланг нашего войска. Рыцари тронулись вперед. За ними, постепенно отставая, побежали легковооруженные «волки». Тут же земля вздрогнула от мерной поступи рядов тяжелой пехоты.

Мои коллеги-поводыри неспешно двинулись за редкими «квадратами» построений тяжелой пехоты в центре войска.

Ну а мне что делать? Захлопнуть варежку и включить мозг! Нам что было приказано? Контролировать дорогу, а куда в это время смотрит поводырь? Да куда угодно, но только не в нужном направлении. Викинги тоже увлеклись созерцанием, но они на это имели право.

Соскользнув со спины Дубка, я приказал ему выпустить коваев. Большой щиток передо мной поднялся, и на траву выпал Бом.

— Ну как ты, болезный? — проворчал я, ощупывая рану на боку зверя.

А раны-то уже не было! Остался только грубый шрам, усеянный теперь уже бесполезными скобами. Ковай пришел в себя и выдал мне целую гамму эмоций — чесалась кожа под скобами. Недолго думая, я достал кинжал и начал сковыривать металлические крепления. Элбан с племянником остались в войсковом обозе, так что все приходилось делать самому.

Что-то я совсем разленился.

Компанию мне составляли мои телохранители. Скули с любопытством заглядывал через плечо, порываясь помочь.

Наконец-то последняя скоба упала на землю, а Бом начал кататься по траве, пытаясь найти камешек, о который можно почесаться. Бим вместе с Дубком с интересом наблюдали за этой картиной.

— Не хочу вам мешать, но мы на войне, — нарушил идиллию голос Говоруна.

Викинг был совершенно прав.

Я послал мысленную команду, быстро вскарабкался по предупредительно подставленной лапе на спину Дубка. Второй беззвучный приказ отправил коваев в близкий лес. Звери залегли в зарослях у дороги и погрузились в легкую дрему. Так их было проще всего контролировать, и при этом изрядная часть органов чувств они оставалась в рабочем состоянии.

Приближение врага первым почувствовал Бом.

— Эйд, — крикнул я тысячнику, стоявшему в центре нашего построения.

Огромный викинг еще больше обвесился железом, вдобавок достал свое главное оружие — толстенный лом с большим шипастым шаром на конце. Теперь понятно, откуда у него такое прозвище. Кстати, в лесном бою он пользовался простым мечом. Похоже, «железная палица» предназначалась только для серьезных дел.

Эйд услышал мой крик только со второго раза — мешал тяжелый шлем с верхней полумаской и нащечниками. Увидев, что тысячник повернулся, я указал рукой в сторону леса.

— Идут!

Эйд закричал что-то на своем языке. Его крик тут же подхватили херсиры, и масса викингов начала вытягиваться в стальную полосу, обращенную лицом к лесу. Завыли хриплые рожки.

К этому мерзкому звуку мне не привыкнуть никогда!

Я готовился к виду выплескивающейся из леса массы вражеской пехоты — как это было в прошлый раз, — но внезапно, вместо медленного вытекания пеших воинов, вдоль дороги ударила «струя» вражеской конницы. Первым желанием было «порадовать» лошадей обществом коваев, но что-то заставило меня сдержать этот порыв.

По виду викингов никак нельзя было сказать, что их испугал вид чужой конницы. Масса бородатых воинов сплотилась еще больше, превращаясь в слиток металла. Я решил не подставлять Дубка под копья конницы и завел его за эту живую крепость.

Через несколько секунд трансформировавшаяся в клин конница должна была ударить в щиты викингов.

Пять секунд… три… атакующий клин внезапно раскололся и разошелся в стороны. И тут все полетело в тартарары.

Я сначала не поверил своим ушам, когда в рядах викингов начали взрываться гранаты. Да какие, к чертям, здесь гранаты?! Скачущая в черепе паника наконец-то была загнана в мозжечок, а мозг вычленил из картины мира летящие к нам стрелы.

Твою ж мать, это артефакты! А ведь нас развели как лохов. Конница заставила викингов сплотиться, и тут же в массу воинов ударили взрывные артефакты.

Рядом что-то солидно рвануло, и в моих ушах поселился противный писк. Сознание поплыло. Я с опасением прислушался к ощущениям Дубка, ожидая отката боли от его ранений, но хах-ковай чувствовал себя прекрасно. Я бросил взгляд в сторону места взрыва. Воображение рисовало воронку и куски разорванной плоти, но все оказалось не так печально. Несколько десятков викингов валялось на земле, и только с дюжину лежали неподвижно, остальные вяло шевелились. Это что-то оглушающее, в сочетании со взрывной волной, но без серьезных осколков.

Усиливающиеся взрывы вывели меня из ступора.

Я постарался хоть как-то определить, откуда летели стрелы, и направил туда коваев. Через пару секунд обстрел оборвался, и тут же по мозгу ударила боль. Дубок взревел и поднялся на дыбы.

Первый приступ боли резко прекратился, и тут же ему на смену пришел другой, не такой сильный, но тягучий.

Пока я боролся с болью, викинги отошли от шока и, оставив добрую сотню товарищей лежать на земле, рванули вперед, на появившиеся из леса ряды аравийской пехоты. Скули было дернулся следом, но остановился, со злостью глядя на меня.

Столкновение, которое должно было произойти еще несколько минут назад, заставило вздрогнуть окружающий мир. Враги сошлись. Но все же мы сделали свое дело. Мало того что выход пехоты был закупорен у самой кромки леса, так еще и конница, испугавшись за магов, развернулась, чтобы ударить нам в тыл.

— Быстрее! — заорал Скули, махая мне рукой в сторону продвинувшихся в атаке викингов, которые уже перестраивались, чтобы встретить удар конницы с тыла.

Сквозь муть в голове я все же сумел направить воющего от горя Дубка к рядам союзников. Частичное облегчение пришло внезапно, но радости не принесло — это означало, что Бима больше нет, ведь только мертвые ковай не испытывают боли.

— Ну твари! — захрипел я, въезжая внутрь защитного построения викингов. Скули несся впереди, как собака-проводник.

С секундным интервалом в ряды викингов ударила конница, и тут же прилетели новые стрелы-артефакты.

Блин, нас же размелют, как зерно в мельнице!

— Скули!

Запыхавшийся викинг вопросительно посмотрел на меня.

— Мне нужен проход!

Я сначала подумал, что он меня не понял, потому что Говорун побежал не к рядам сдерживающих натиск вражеской пехоты собратьев, а чуть в сторону, к Эйду. Тысячник от нетерпения перебрасывал свой лом из руки в руку, но вперед все же не лез.

Скули все рассчитал верно. Через несколько секунд взвыли рожки вперемешку с воплями херсиров.

Ряды викингов передо мной лопнули, впуская внутрь построения массу врага, но это ненадолго. Эйд доверился мне, и я его не подвел.

Надрывным усилием мне удалось сгладить пики душевной боли в ментальном поле Дубка и послать его вперед.

А теперь, мой хороший, давай «ощетинимся» яростью до предела. Мне всем сердцем хотелось врезаться в массу врага верхом на Дубке, но здравомыслие задавленно пискнуло, что толку от меня в прямом бою не будет никакого, а если вражеский меч срубит поводыря, хах-ковай станет неуправляемой горой мяса.

Отработанный на уроках прием прошел на ура. Мое тело, благодаря конструкции специальных лат, превратилось в шар, который прокатился по траве и был остановлен бережными руками викингов.

Я сел на пятую точку прямо там, где закончился перекат. Перед тем как закрыть глаза для максимальной концентрации, я успел заметить, что прореха в рядах викингов уже заросла.

Скули со товарищи моментально заняли позицию вокруг меня. Со всех сторон гремели взрывы, а я пытался сконцентрироваться.

Ну и куда нам бежать? Где эти проклятые маги? Внезапно меня озарила догадка. Боль раненого Бома стала путеводной нитью, куда я и направил Дубка, не забывая заставлять могучего зверя работать хвостом. Хах-ковай часто забывал делать это и просто волочил тяжелый груз по земле.

Внезапная вспышка боли наконец-то отправила меня в забытье.

Судя по встретившей меня по возвращению из забытья обстановке, отсутствовал я всего пару минут. Дубок погиб не напрасно и все же испортил арабам музыку — взрывов больше не было, а викинги, подбадривая себя криками, начали теснить врага к лесу. Прикрывавшие нас от конницы ряды тоже перешли в атаку. В воздухе замелькали дротики и метательные топорики, ссаживающие арабских всадников на залитую кровью траву. Дальше в ход пошли тяжелые мечи и топоры. Викинги рубили все подряд — и коней, и людей, поэтому не удивительно, что натиск с тыла быстро ослаб и всадники рассеялись по полю.

Мои телохранители по-прежнему были настороже. Бородачи зорко следили за окрестностями, а так и не отошедший после ранения в лесном бою Скули присел рядом.

— Ты как? — спросил он, видя мои несчастные глаза.

— Дубок погиб. Бим тоже. — Отвечая на вопрос викинга, я едва не заплакал, потому что боль потери навалилась с новой силой.

— А Бом?

— Ранен, наверняка уже доходит. — Выталкивать из себя слова сквозь апатию было невыносимо трудно.

— Так чего мы сидим? — встрепенулся Говорун. — Погибший товарищ требует скорби, а раненый помощи.

Раньше не замечал за ним философских наклонностей, но викинг был прав.

Мы оба поднимались, как старики, — я страдал от головной боли, а Говорун от незаживших ран.

Зверей нашел быстро. Викинги уже загнали арабов в лес, и некоторая часть островитян окружила тела они. Подходить к завалившемуся на бок Дубку и вытянувшемуся в предсмертной судороге Биму смысла не было — их смерть я ощутил ясно, точнее, не чувствовал ментальных полей, потому и не сомневался. А вот Бом лежал, свернувшись в клубок и постанывая. Спина и бока ковая были изрезанны десятками ран, но не это беспокоило меня больше всего — голова Бома словно побывала в топке. Похоже, артефактор запустил в него кристаллом с огненным заклинанием.

Рядом с коваем толпилась дюжина викингов, в том числе Эрлюг Мокрая Борода — костоправ и слабый маг-целитель.

— Поводырь, мне можно подойти к зверю?

— Да, — сказал я поспешно, переводя болевой шок и оцепенение Бома в глубокий сон. Дальше от меня ничего не зависело.

Эрлюг тут же присел возле ковая и начал сшивать его раны. Элбана с инструментами рядом не было, поэтому викинг все делал на свое усмотрение, и очень даже неплохо. Вокруг было полно его раненых братьев, но костоправ в первую очередь занялся моим подопечным. Впрочем, каждый викинг имел достаточно навыков, чтобы заштопать не только товарища, но и себя. Мокрая Борода вмешивался только в тяжелых случаях и при осложнениях.

Лекарь справился буквально за несколько минут.

— Поводырь, я зашил раны, но не знаю, что делать с ожогом. Мой дар на нем не работает. Владислав, он умирает.

Апатия вновь накрыла меня, но злость встряхнула уставшую от потерь душу.

Костоправ не знает, что делать, зато есть те, кто знает. До расположения войскового лагеря далеко, но я точно видел верховного хороха и его помощников в составе корпуса.

Но как туда перенести тяжеленного ковая?

Похоже, эта мысль прозвучала вслух, потому что два десятка викингов тут же пришли в движение. Бом мгновенно оказался укутан в обрывки канатов и ременные пояса, а затем четыре десятка крепких рук подхватили тяжелую ношу.

— Куда? — спросил Скули, несмотря на ранения также уцепившийся в ремни «кокона».

— К реке! — крикнул я, присоединяясь к носильщикам.

До реки пришлось бежать добрый километр, но на вспышке адреналина мы преодолели это расстояние быстро и без остановок.

Уже на подходе становилось понятно, что нас здесь не ждут. Благодаря трем глыбам хах-коваев мы быстро нашли место полевого лазарета. Гиганты прикрывали не только раненых собратьев, но и полевой госпиталь людей. То, что рядом не было видно их коваев, говорило о серьезных потерях.

Обессиленные викинги уронили свою ношу рядом с удивленно замершим верховным хорохом.

Я думал, что придется уговаривать его заняться осиротевшим коваем, но «птиц» молча склонился над Бомом.

Через минуту он разогнулся и посмотрел мне в глаза.

«Тело можно вылечить, но душа на краю. Я сделал все, что можно», — калейдоскоп образов сложился в понятия. Хорохи вообще не очень любили изъясняться вслух.

Передав свои мысли, хорох потерял ко мне интерес и перешел к практически полностью сожженному хидою. Судя по обугленному седлу, наезднику досталось больше, и встречи с огненным артефактом он не пережил.

Я хотел было спросить, что делать дальше, но тут появились два воина обслуги и с помощью викингов затолкали Бома под панцирь одного из стоящих в охранении хах-коваев. Гигант недовольно вздрогнул, но сидящий на его спине поводырь быстро успокоил своего зверя.

— Не переживай, парень, — послышался голос из-под маски поводыря. — Гекра присмотрит за твоим малышом.

Слова коллеги немного успокоили меня, и пелена усталости чуть развеялась, впуская в мое личное пространство звуки и запахи мира. Гарь и пары крови смешались в тошнотворный коктейль, а крики умирающих людей, как ножом, прошлись по барабанным перепонкам. Сигнальные трубы и барабаны арабов уже не смолкали. Битва из далекого копошения превратилась во всепоглощающее действо, ошеломляющее своим размахом.

Мы находились недалеко от левого фланга наших войск. В сотне метров бурлила раскаленная от напряжения масса тяжелой пехоты. Справа рубились рыцари, а все промежутки между глыбами тяжелобронированных воинов заполнялись «волками». Арабов рассмотреть не удавалось, а вот выстроенные ими деревянные башни словно нависали над головой, хотя до них было далековато. Судя по всполохам взрывов, бревна башен скрепляли не только металлические детали, но и магия. Вспышки огненных артефактов королевских магов лишь оставляли копоть на древесине, а взрывные расковыривали сооружение по одному бревнышку.

Временами обстрел прекращался, и по бревнам, вонзая когти в дерево, взлетали коваи. Им навстречу летели стрелы, в том числе магические, но их было мало. Похоже, вражеские артефакторы выдохлись быстрее наших.

Интересно, что случилось с теми, кто «заряжал» стрелы в схватке с викингами. Надеюсь, Дубок успел перед смертью растоптать их всех.

Осмотревшись вокруг, я заметил место, откуда по башням били лучники. Около сотни стрелков стояли рядами перед «коробочкой» тяжелой пехоты с ростовыми щитами. От импровизированной мини-крепости к рядам лучников бегали люди с пучками стрел в руках.

Бурлящий котел энергии и эмоций немного отвлек меня от душевного раздрая. Интересно, а почему я так убиваюсь-то. Дубка и Бима, конечно, жалко, но депрессия была слишком интенсивной. Похоже, здесь не обошлось без дополнительных факторов. Нужно спросить у хороха, конечно, если мне будет позволено задавать вопросы высокопоставленному рабу. Довольно странное словосочетание.

Осмысление причин собственной душевной боли позволило вздохнуть свободнее. Даже головная боль значительно ослабла. Бой продолжался, но уже сейчас было ясно, что арабы проигрывают. Ряды тяжелой пехоты прижимали массу вражеских войск к башням. А рыцари, выйдя из общей свалки, разделились на два отряда и, сделав широкий обход, врезались в заполненное аравийцами пространство между башнями и берегом Дольги. Вдобавок практически одновременно вспыхнули три из двенадцати деревянных башен. Похоже, защищавшие их амулеты выгорели, и пришел черед гореть дереву. Башни полыхнули разом на всю высоту, словно облитые бензином. Треск пожара заглушали вопли горящих внутри лучников.

Кстати, а почему у арабов много лучников, а у нас только помощники артефакторов? Возможно, брадарцев так поразила разница между попаданием стрелы с обычным наконечником и напитанных магией кристаллов, что они вовсе отказались от обычного оружия. Хотя я точно видел луки у славянских дружинников. Ответы на эти вопросы могли дать занявшие высокий холм полководцы, но кто бы решился их спрашивать.

Обернувшись, я увидел, что на холме никого уже нет. Свита принца покинула наблюдательный пост и приближалась к затухающей схватке. С другого направления к нам катилась волна викингов, уже разгромивших обходное войско. Всё — этот резерв наверняка добьет арабов и загонит их в реку.

Утробный рокот отвлек меня от стратегических размышлений, заставив поднять голову.

Да чтоб меня! Сердце дало сбой, что не удивительно. Когда смотришь прямо в морду кошмарной твари, с непривычки можно и обделаться.

Вблизи голова хидоя еще больше напоминала собачью. Но сходство было относительным. Крохотные глазки скрывались в глубоких впадинах костяного покрытия головы. Верхние клыки хидоя торчали вниз, как у саблезубого тигра. Причем древний тигр удавился бы от зависти. Зверь нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Сочленения практически сплошного панциря издавали глухое перестукивание. Удивительно, как хидой вообще мог двигаться с такой броней. Легко, причем делал это стремительно и грациозно!

— Воронов! — сквозь удивление пробился голос командира корпуса. — Ты что, оглох?

— Нет, командир! — Я постарался вытянуться по стойке «смирно», осознавая, как мерзко выгляжу. Шлем остался бог знает где, вместе с маской. Латные перчатки тоже пропали. Хорошо хоть нагинату не посеял.

— Как ты умудрился потерять всех своих зверей?! Да за такое тебя убить мало! — Боярин Возгарь орал на меня с высоты оседланного хидоя, и казалось, сейчас швырнет мне в лицо зажатую в руке пластину маски. Ну конечно, брызгать слюной на меня приятнее, чем заплевать свою же маску.

— Я… — От удивления мне даже нечего было ответить.

— Ты бездарь! — Возгарь был явно не в себе, и его можно было понять. Корпус понес серьезные потери, а тут еще и я.

Командир поводырей так разошелся, что привлек внимание кого-то из воевод. Хорошо хоть принц был полностью поглощен видом затухающей битвы.

— Что здесь происходит? — послышался знакомый голос Эйда.

— Не лезь не в свои дела, викинг. — Похоже, Возгаря понесло.

— Этот поводырь находится в моем подчинении.

— Вот и забирай его себе. Зверя он больше не получит.

— С удовольствием, — расправил плечи викинг. — Только благодаря ему и его зверям арабы не растоптали наш заслон и не ударили по охранению принца. Жаль, что при этом пришлось пожертвовать такими великолепными созданиями.

— Что? — Сквозь ярость командира корпуса начала прорываться информация, благодатно действуя на его угнетенный здравый смысл.

— Там было две тысячи пехотинцев, пять сотен всадников и маги. Четверо!

Ну ни фига ж себе!

Некоторое время Возгарь переваривал сказанное, а затем перевел налитый кровью взгляд на меня.

— Воронов, отправляйся в расположение корпусного обоза.

Ага, извиняться, значит, никто не будет.

За перепалкой я не заметил, что шум сражения значительно снизился. Все двенадцать башен коптили небо толстыми колоннами дыма, а Дольга была покрыта головами плывущих людей. Многих подхватывали длинные лодки с тростниковыми поплавками по бокам — эдакий вытянутый вариант запорожских чаек.

Почему-то никто не стрелял вслед. Наши войска начали отходить от реки — господство аравийцев на воде было полным, но что-то подсказывало мне, что это ненадолго.

Эйд благосклонно кивнул и отправился к своим воинам. Я чуть не упал от дружеского шлепка Скули по моей и без того измученной спине.

— Не унывай, Щепка, может, еще свидимся. Было весело.

Вот так в одночасье я лишился подопечных они и компании людей, ставших мне практически друзьями, а впереди опять ждала неопределенность.

Ох как я не люблю перемены!

Возвращаться к оставленному в лесу лагерю не пришлось, потому что лагерь пришел сам. Сотни человек обслуги выходили из леса, и у ближайшего к реке холма начал постепенно расти палаточный городок, центром которого стал полевой госпиталь. На месте временной дислокации лекарей остались только горы тряпок и залитая кровью трава.

Я немного постоял на месте, не понимая, куда мне идти. Эту проблему разрешил Элбан — теперь уже мой бывший помощник.

— Идем, Владислав. Нас всех перевели в общую обслугу, командирскую палатку пока никто не забрал, так что мы поставили ее рядом с нашей.

Я чувствовал себя как выброшенная на берег рыба. Не скажу, что сильно страдал от потери командирского статуса, просто не знал, что дальше делать. Мне и в качестве поводыря не хватало элементарных знаний, а о том, как должен вести себя помощник из обслуги, даже в школе ничего не говорили. С другой стороны, карьера «безлошадного» поводыря изначально стартует в обслуге, так что в принципе все стало на свои места.

Лагерь общей обслуги встретил меня прохладно, и это учитывая, что здесь разместились обычные, такие же как Элбан и Воган, солдаты, у которых не было ни единого шанса стать поводырями. Как же тогда меня встретят недавние выпускники школы, которым годами приходится ждать своего питомца? Я в их глазах наверняка выгляжу как неудачник, бездарно упустивший совершенно незаслуженный шанс. Хорошо хоть можно было спрятаться в одиночной палатке. Кстати, еще один повод для косых взглядов, ведь личной обслуге полагалась одна палатка на двоих, а общекорпусной вообще одна на четверых.

Напряжение дня постепенно отпускало, и дрема навалилась на тело неподъемным грузом. Элбан даже с трудом растолкал меня, чтобы заставить съесть какую-то кашу.

Засыпал я под ворчание Вогана о том, что теперь мы все работаем в обслуге и он не обязан таскать ужин своему бывшему командиру. На душе стало еще хуже, но звук хлесткого подзатыльника немного поднял настроение, и засыпал я с горькой улыбкой.

Шум пробуждающегося лагеря разбудил и меня, но вылезать из платки совершенно не хотелось. Подобные эмоции мне приходилось испытывать только в детстве — когда отгораживаешься от вселенной тонким одеялом, малодушно отодвигая встречу с реальностью.

В последний раз это было, когда я подрался с заводилой класса в очередной школе. Утром возвращаться на место старого и наверняка нового позора не хотелось. Тогда отец сел на мою кровать и сказал:

— Слава, в неприятности нужно нырять как в холодную воду. После первого шока будет легче. Этот шаг важен для тех, кто хочет войти в вольер. Я вообще не понимаю, почему тот, кто способен ковыряться в зубах Ганнибала, боится каких-то там хулиганов.

Действительно, сумев выжить в чужом мире и обуздать героев местных страшилок, я почему-то боюсь получить всеобщее порицание. Хотя озлобившийся человек намного большее чудовище, чем доверчивый Бим или добряк Дубок. Воспоминание о потерянных друзьях сжало сердце, напрочь изгоняя нерешительность.

Да пошли они все!

Как это обычно и бывает, когда наконец-то принимаешь решение, реальность сама делает шаг навстречу.

— Воронов, к командиру! — послышался снаружи крик вестового, когда мои пальцы уже потянулись к завязкам на клапане палатки.

На сборы ушла всего пара минут, потому что спал я в броне. Хорошо хоть без шлема и маски. О проведенных в панцире сутках говорил изрядный запашок, но боярин Возгарь не девица, так что потерпит. Хотя все равно непорядок. Плевать, спишем все на тяжелый бой и постараемся не допускать в дальнейшем.

— Удачи, командир. — Слова Элбана согрели и добавили уверенности, как и виноватое лицо Вогана. Обижаться на парня не было никаких сил — все мысли этого человека написаны на простоватом лице, и прозрачность его характера показывала, что на дне души молодого кельта нет ни камня, ни мути.

Центр лагеря поводырей теперь не был таким упорядоченным и загадочным, как позавчера. Глыбы хах-коваев хаотично лежали в траве, вперемешку с чуть меньшими тушами спящих хидоев. В движении находилось только несколько верховых коваев с наездниками в седлах, которые спешили по своим делам.

Интересно, а где они были вчера? Беглый осмотр пробегающего мимо они показал, что наездники не отсиживались в тылу. На крепкой шкуре верхового ковая виднелись свежие отметины, а всадник «красовался» не менее свежими вмятинами на броне.

Похоже, параллельно с битвой у реки произошла не менее жаркая схватка в лесу.

Два бойца в такой же, как у меня, броне, охранявшие вход в шатер командира, встретили меня напряженными взглядами.

— Поводырь Воронов, по приказу командира, — представился я, назвав себя поводырем только потому, что не знал, как представляются рядовые солдаты.

Стоящий справа постовой нырнул за полог шатра и, появившись оттуда буквально через секунду, приглашающе мотнул головой.

В палатке командира корпуса кроме него самого находились еще два офицера — один в облегченной броне наездника на верховых коваях, а второй в стандартном облачении поводыря с креплениями под панцирь наездника на хидое. Похоже, это были командиры отдельных отрядов. Кроме людей здесь присутствовал и верховный хорох.

— А, Воронов, что, выспался? — с неприязнью в голосе спросил боярин Возгарь.

— Да, командир, я выспался и готов выполнить любой приказ.

— Любой? — Похоже, у Возгаря опять было мерзкое настроение, что предвещало для меня целый ворох проблем.

— Вторак, — тихо сказал глава наездников на хидоях и, если я ничего не путаю, заместитель Возгаря. — Хватит рычать на парня. Он сделал все, что мог.

Командир корпуса жестом остановил адвокатские потуги наездника и вновь повернулся ко мне.

— Ты погубил трех здоровых зверей. Пусть это из-за отсутствия опыта, но в школе вам не объясняли, что хах-коваи являются самой ценной частью корпуса и пускать их в прямой бой нужно только в крайнем случае?

— Объясняли, — неожиданно даже для самого себя взбрыкнул я. Хотя, если честно, в тот момент все школьные наставления вылетели у меня из головы. — Но ситуация требовала срочного вмешательства. Через пару минут промедления приданные вражескому магу лучники выбили бы половину викингов.

— Да вся кодла этих дикарей не стоит одного зверя! — прорычал начальник корпуса.

И что на это ответить? Он не знал ни гордого Эйда, ни веселого Скули и других викингов, которые могли умереть у меня на глазах, впрочем, как и я сам. В такой ситуации лучше всего промолчать.

— Вторак, — уже жестче сказал заместитель. — Думай, что говоришь.

— Да плевать, пусть идет и жалуется своим бородатым друзьям. — Возгаря понесло. — Зверя я ему больше не дам!

Выплеснув накопившуюся злобу, командир уже спокойнее озвучил приказ:

— Викинги на дракарах уходят чистить реку. Поступил приказ придать каждому отряду по одному поводырю. Толку с тебя все равно никакого, так что вернешься к своим дружкам, а там посмотрим. Отправляйся немедленно.

Мне оставалось только ударить себя кулаком в бронированную грудь и едва ли не строевым шагом отправиться на выход. Но перед тем как покинуть шатер, я услышал довольно интересный диалог, точнее, его озвученную часть в исполнении Возгаря. Что ему «передал» верховный хорох, оставалось загадкой.

— Да плевать на его данные! Второго шанса он не получит!

Ну и что это за второй шанс?

Этот вопрос по насущности уступал проблеме состояния Бома, но, как бы ни хотелось поинтересоваться судьбой ковая, в шатре царила не самая благоприятная атмосфера для расспросов.

К счастью, у меня имелся еще один источник информации в виде Элбана. Пока я отсыпался и потел «на ковре» у начальства, он узнал, что Бом выжил и его отправили сухопутным конвоем в Ониборг, где будут «раскармливать» под седло, но, увы, не для меня. Из разговоров, гулявших среди обслуги, можно сделать вывод, что поводырю-неудачнику участь опекуна зверей не светит даже в мечтах. Как ни странно, после таких слухов взгляды окружающих стали менее враждебными, но мне от этого было не легче.

Также перед уходом к реке я узнал имя заместителя и старого друга начальника корпуса. Им был представитель одного из родов центра империи, в которых уже давно смешалась кровь обоих народов. Человека, хоть частично вставшего на мою сторону, звали Вин Драган. Начальник наездников на хидоях имел звание сотника, несмотря на то что в его подчинении находилось меньше трех десятков человек. С другой стороны, вместе с обслугой — как персональной, так и общей — насчитывалось даже больше сотни народу. Кстати, звание поводыря, которое я только что потерял, приравнивалось к пехотному десятнику.

Попрощавшись с бывшими подчиненными и собрав свои небогатые пожитки, я отправился в лагерь викингов. Идти был легко, потому что тяжелый доспех остался в обозе, а на смену я получил обмундирование обслуги — усиленную квадратными стальными пластинами кольчугу с короткими рукавами. К этому шел легкий шлем с набором из наручей и легких щитков на бедра и голени. Офицерский меч тоже пришлось отдать и сменить его на короткий клинок, вот когда я возблагодарил судьбу за то, что она преподнесла мне меч моего предшественника.

Элбан, который и проводил смену обмундирования у начальника хозяйственной части корпуса, не преминул рассказать о том, что хитрый хозяйственник спрашивал о неподотчетном оружии. В ответ старый солдат прикинулся ветошью и сказал, что знать ничего не знает.

Ножны с метательными пластинами-хербатами под эту броню не подходили, поэтому отправились в мешок вместе с другими пожитками.

Лагерь викингов встретил меня неожиданной тишиной. Из почти тысячи викингов среди кострищ и редких палаток находилось от силы три десятка. Единственным знакомым лицом оказалась лишь заросшая физиономия Клеппа. Впрочем, Медная Голова, несмотря на славу берсеркера, в быту был добродушным малым и тут же пригласил меня к костру.

Ночь пришлось коротать на подстилке под открытым небом — мои по-офицерски комфортные будни канули в Лету, так что приходится привыкать к солдатскому быту. Вот такие качели судьбы. Не скажу, что это стало для меня ударом, но все равно приятного мало.

Следующее утро встретило меня промозглым туманом и легким ощущением дежавю. Совсем недавно вот так же из белесого полога прорезались морды на носах кораблей викингов, только теперь они вызвали радость, а не страх.

Дракары пришли под покровом ночи и крались у самого берега, чтобы раньше времени не попасть под удар подводной угрозы.

— Щепка! — послышался радостный возглас Скули. — Я так и знал, что тебя пришлют к нам.

Викинги встретили меня приветливо, даже вечно хмурый Эйд расщедрился на пару теплых слов, из которых стало понятно, что он ценил мою жертву, — ведь я невольно заплатил жизнью зверей и своей репутацией за спасение пары сотен викингов.

Скули подал идею закатить по этому случаю небольшую пирушку, но время поджимало. Через пару дней планировалось массовое форсирование реки, а к этому времени викинги должны были разобраться с пловцами.

Туман еще не разошелся окончательно, а мы уже двигались к середине реки. Пока викинги усердно гребли, я составил компанию деревянному изваянию жутко мутировавшего тура. Это каким же больным должно быть воображение резчика, чтобы так поиздеваться над обликом хоть свирепого, но все же травоядного животного? Ну скажите, откуда у тура могут быть острые зубы и длинные клыки.

Впрочем, деревянные клыки интересовали меня в этот момент меньше настоящих, которые вкупе с острым тараном грозили нам из-под воды. Прикрыв глаза, я постарался почувствовать малейшие всплески ментальных полей. С нашей стороны на реке сейчас находились только гребные суда, так что союзные акаяси сканированию не мешали.

Минут пять ничего не происходило. У бортов скучали гарпунщики, а Эйд уже начал напрягать своим вопросительным видом. Скули я отогнал от себя еще у берега.

Слабый всплеск ментального поля «мигнул» справа по курсу.

— Внимание, справа на полвторого! — крикнул я гарпунерам.

Благодаря короткому ликбезу по ориентированию воины правильно поняли мой приказ, и, едва мелкие волны начали ломаться от зарождающегося буруна, в живую торпеду полетели гарпуны.

Арабский пловец решил не рисковать и быстро увел своего акаяси на глубину. Я уже хотел было расслабиться, но вдруг почувствовал едва различимую ауру прямо под судном. Мы отошли от берега уже метров на двести, так что глубина под дракаром была изрядной.

— Прямо под нами у левого борта!

Гарпунеры перебежали на противоположный борт. Перемещение группы тяжелых викингов заставило покачнуться даже такое массивное судно. А через секунду оно вздрогнуло от удара в днище.

— Пробоина! — прорычал Эйд, и десяток гребцов, побросав весла, посыпались в трюм.

— Заделаем, — донесся из-под палубы приглушенный голос мастера.

— Щепка, внимательнее! — практически в ухо проорал херсир.

— А что я?

Развить свое возмущение мне не удалось, потому что с правой стороны у кормы почувствовался еще один «всплеск». Решать нужно было мгновенно.

— Клепп, гарпун! — закричал я, прыгая через весла и гребцов.

Медная Голова отреагировал молниеносно и, подхватив тяжеленный гарпун, прыгнул следом. Уже у борта я подхватил из специальной стойки гарпун и, ориентируясь по ощущениям, метнул его за борт.

— Делай, как я!

Оба гарпуна вошли в воду с секундным интервалом и под одним углом. Посланное моей рукой оружие тут же всплыло, а вот тяжелый гарпун, запущенный берсеркером, пронзил водную толщу, словно игла тонкую ткань.

Все замерли в ожидании удара в днище, но дождались лишь кровавых пятен на воде.

Палуба загудела от криков и топанья ног. Мне же было не до ликования.

Продвижение обратно к носовой фигуре заняло в два раза больше времени — чего только не сделаешь на волне адреналина.

Едва мне удалось добраться до носа, как начинавший побаливать мозг уловил присутствие новых живых существ под водой. Не меньше пары десятков!

Взгляд назад показал, что массовая зачистка реки уже началась. Две дюжины дракаров поползли по водной глади, неся на себе сотни людей.

Ну и что теперь делать? Атаку из глубины мы отбили на чистом везении, а впереди десятки «отметок». И это только те, что удалось засечь, а сколько еще у дна?

— Эйд, нужно отходить. Эйд! — заорал я, чувствуя, что под дракаром появилось несколько ранее не замеченных аур.

Судя по всему, выражение на моем лице было очень красноречивым.

— Всем пересесть! Быстро! — пронесся над дракаром могучий голос херсира. Дисциплина у викингов была на высоте, и уже через пару ударов сердца «Могучий Тур» рванул обратно к берегу. «Отметки» акаяси начали отдаляться за ставшим кормой носом, позволяя мне облегченно выдохнуть. Чтобы догнать дракар, акаяси придется подняться к поверхности, а застывшие рядом со мной гарпунеры только этого и ждали.

Хриплый рог викингов огласил округу, и другие дракары флотилии викингов, взбив веслами воду, сначала замерли, а затем скользнули обратно к берегу. А вот патрульные корабли речной гвардии продолжили двигаться вперед.

— Идиоты! Эйд, что они делают?

— То же, что делал бы я, если бы не доверял твоему чутью. Они хотят доказать, что смелее всех остальных.

Ну что тут скажешь?

Речная гвардия последовала нашему примеру минут через десять, но только после того, как потеряла шесть кораблей. Еще четыре судна затонули на обратном пути. Гвардейцы не привыкли работать веслами, поэтому делали это слишком медленно.

Наблюдая за «избиением младенцев», я невольно высказался:

— Эх, сюда бы пару шашек динамита, вот была бы рыбалка!

— А что такое динамит? — тут же поинтересовался Скули, который перебежал к носовой фигуре, едва дракар уткнулся кормой в берег.

— Да так, ерунда, — отмахнулся я, но тут же ухватился за хвост ускользающей мысли. — Нет, не ерунда! Эйд!

— Что еще случилось? — проворчал уставший от меня херсир.

— Слушай, а маги не пробовали пускать в воду свои взрывные стрелы?

— Думаешь, я знаю, что там пробовали или не пробовали маги? — вопросом на вопрос ответил херсир, и хитрая еврейская ухмылка в этот момент очень гармонично смотрелась на его бородатом лице.

— Мне кажется, что, если взорвать под водой пару громовых стрел, может получиться интересный эффект.

— А как попасть в этих зверюг под водой, ведь даже ты смог учуять не всех?

— Думаю, стоит попробовать, — не пускаясь в долгие объяснения теории гидроакустического удара, резюмировал я, при этом выразительно посмотрев на тысячника.

— Не пойду я с такой ерундой к магам, — тут же нахмурился Эйд.

— Что хуже: потерять несколько дракаров или потревожить магов? — Этот довод был убийственным, особенно для викингов, которые относились к своим корабля как к живым существам.

— От тебя одни неприятности, — проворчал недовольный херсир.

— Да ну? — удивился я и даже немного обиделся.

На мой вопрос тысячник только отмахнулся и, перебравшись на корму, спрыгнул с борта на речной песок.

Хождение викинга по начальству и магам вылилось в целую делегацию, которую возглавлял сам принц.

Сначала на прибрежную поляну перед «Могучим Туром» вышли Погонщики Смерти, заставив напрячься не только меня, но и большинство викингов, — у сохраняющих абсолютное спокойствие воинов слава была более чем зловещая. Так что появление принца и даже главы магов после подобной интерлюдии прошло практически буднично.

— С чего ты взял, что магические стрелы смогут убить речных наездников? — строго спросил принц, нависая надо мной, как гора.

— Просто подумал, — вяло ответил я, слегка заробев от такого допроса.

— Что может понимать в магии простой поводырь? — тут же вмешался в разговор высокий, как жердь, мужик в темно-коричневой мантии. За ним, как и за принцем, тянулся хвост из свиты, только за принцем стояли воины, а за магистром, соответственно, маги. Что-то подсказывало мне, что я вижу главного мага в королевстве или что-то типа того. — Как ты вообще посмел…

— Подожди, Годобрад. Не дави на парня, — вмешался принц.

— Простите ваше высочество, но это возмутительно, — не сбавлял оборотов маг.

— Подожди, я сказал, — начал хмуриться Белинус. Дождавшись, пока маг заткнется, он повернулся ко мне. — Как можно проверить твою идею?

— Проще некуда. — Я пожал плечами, чувствуя, как меня подхватывает веселая бесшабашность. — Пусть кто-нибудь из магов бросит артефакт в воду, и мы все узнаем.

— А вой прав, — обезоруживающе улыбнулся принц. — Давай попробуем.

Магистр сначала хотел возразить, а затем просто щелкнул пальцами. Один из магов его свиты достал кристалл размером с грецкий орех и, пошептав над ним, бросил недалеко от берега. Едва артефакт коснулся воды, как тут же вспыхнул жарким пламенем.

Похоже, волнение сыграло с магом злую шутку. На нас пахнуло горячим воздухом, а по борту одного из дракаров побежали язычки пламени. Эйд свирепо зарычал, но был остановлен жестом принца.

Так, пора спасать ситуацию:

— Простите, ваше высочество. Это моя вина. Я неправильно объяснил. Нужен громовой артефакт, и такой, чтобы взорвался не на поверхности, а уже под водой.

Годобрад свирепо обжег взглядом своего помощника и, плюнув на условности, выхватил из его пальцев очередной кристалл.

Густой бас верховного мага пророкотал над камнем, и новоиспеченный артефакт полетел в воду. Прошла секунда, две — и тут поверхность воды вздыбил горб подводного взрыва.

— Ну и что? — злорадно сощурился верховный маг.

— Подождите, ваше магичество.

Мага затрясло от бешенства. Принц хмыкнул. Ну откуда мне знать, как обращаться к магам такого высокого уровня?!

Магистр не успел поведать, что он собирается со мной сделать, потому что на поверхность реки пузом кверху начали всплывать немаленькие рыбины.

— Откуда знал, что так будет? — начал загонять меня в угол принц.

Пришлось выкручиваться.

— В детстве мы с друзьями игрались с плотом и перевесили один край. Я упал вниз и постарался нырнуть поглубже. Когда край плота ударил по воде, я чуть не потерял сознание. Позавчера, во время атаки вражеских магов, рядом взорвалась громовая стрела. Ощущения были похожими.

Принц задумался, явно чувствуя подвох, но, судя по его поведению, надолго «зависать» он не привык, поэтому лишь махнул рукой и увел за собой и свиту, и рассерженного мага.

После полудня мы получили на борт одного мага в сопровождении четверки лучников и вновь направились к середине реки.

Судя по всему, нам отдали того, кого не жалко, — магу было лет двадцать, и выглядел он не очень уверенно. Количество и снаряжение лучников говорило о том же. Помня недавний конфуз, я решил проверить готовность мага.

— Нужно прямо сейчас провести пробный выстрел, — максимально нейтрально обратился я к магу, не желая создавать конфликт на пустом месте.

Лучники прикинулись глухими, а губы молодого мага тронула брезгливая ухмылка.

— Не тебе… поводырь, — маг все-таки проглотил слово «тварь», — сомневаться в моей готовности.

Спорить здесь было не с кем, похоже, у всех магов этого королевства, даже таких хилых, как этот, мания величия взращивалась с первых курсов магической академии. С другой стороны, воспитание этого хлыща не входило в мои обязанности.

— Эйд, — обратился я к тысячнику, что было нужно сделать с самого начала. — Нам не мешало бы проверить готовность магического оружия.

— Как именно?

— Пусть он, — я ткнул пальцем в мага, чем вызвал целую буру эмоций, — зарядит артефакт, а лучник пальнет в воду.

Викинг к воспитанию дисциплины подошел проще. Нависнув над магом, как гора, он пристально посмотрел ему в глаза. Юноша, сжав губы в куриную гузку, попытался ответить твердым взглядом. Да куда там — играть в гляделки с предводителем викингов изначально провальная затея.

Стараясь не растерять остатки самообладания, маг протянул руку к лучнику и тут же получил от него стрелу с хрустальным наконечником.

Как и следовало ожидать, никто из начальства не удосужился дать магу точных указаний. Едва коснувшись воды, наконечник взорвался, слегка оглушив команду и шатнув само судно.

— Что и требовалось доказать, — сдерживая улыбку, резюмировал я. — Если бы это произошло в бою, мы бы уже имели пробоину в борту.

Глаза Эйда стали еще уже, а маг побледнел.

— Уважаемый маг, — почти без издевки сказал я, решив не доводить парня до обморока. — Нужна задержка на пару мгновений, чтобы взрыв произошел под водой.

— Я все понял, — сглотнув, сказал маг и тут же облегченно вздохнул, когда туша Эйда отодвинулась от него на пару метров.

Затейница фортуна тут же показала мне, что злорадство и заносчивость являются родителями невнимательности, а она — прямой путь на тот свет. Едва я после нравоучений соизволил вернуться к наблюдению за рекой, в мозгу всплыли образы множественных «отметок».

— Твою ж мать! Маг, заряжай! Лучники справа по борту на час. Сто шагов!

Сначала завис маг, а затем начали тормозить уже лучники. Они попросту не поняли моих команд, ведь кое-кто весь такой самовлюбленный не объяснил, что значит ориентирование по часовой стрелке. С викингами лекция по аналогии с «циферблатным» целеуказанием была проведена, так что даже Клепп вовремя вспомнил наши недавние упражнения.

— Полсотни шагов! — едва не взвизгнул я.

Медная Голова подхватил гарпун и метнул его в указанном направлении. Лучники наконец-то пришли в себя, и четыре стрелы полетели следом за гарпуном.

— Слева, четверть, сотня шагов!

Зря я грешил на лучников, воины быстро сориентировались, и второй залп был точным и без указаний Клеппа. Как только стрелы пролетели слева от носовой фигуры, справа вздыбился горб воды, выкинув в воздух фонтан брызг. Дракар сначала повело влево, а затем, после второй серии взрывов, вправо.

— Херсир! Заплату выбило! — заорала появившаяся в трюмном люке голова походного мастера.

— Поднять весла! — скомандовал Эйд.

Я до боли в голове «вслушался» в свои ощущения и понял, что наш план удался — основная часть «отметок» исчезла, а остальные так ослабли, что уже не воспринимались.

— Смотрите! — крикнул Скули, указывая пальцем за борт.

А посмотреть было на что. Десяток огромных угрей всплыли на поверхность воды, показывая нам светлое пузо и подошвы ног оглушенных наездников.

— Гарпунами их! — крикнул я, хватая метательное оружие из ближайшей стойки.

— Зачем? — удивился Эйд.

— Они сейчас очнутся. — Я не знал, как долго продлится нокаут у акаяси и наездников, но рисковать не хотелось.

Увы, добить всех водоплавающих не получилось. Никто не додумался обновить запас гарпунов после первой вылазки, а у лучников оказалось только по десятку обычных стрел. Для того чтобы убить такого большого они, пары стрел было явно недостаточно, и три акаяси ушли на глубину, унося с собой оглушенных всадников и парочку гарпунов в спине.

Викинги опять радостно заорали. Ох и любит же веселиться этот народ.

Масштабы любви викингов к веселью я осознал вечером, а ощутил только утром. Сволочь Клепп решил, что наш сложившийся метательный тандем стоит обмыть, и взял надо мной шефство. Строгих правил в плане выпивки у викингов не существовало, особенно на берегу, так что Эйд разрешил выпить по порции эля в честь победы. Стоит уточнить, что порция у моих новых друзей вмещала литра три, а эль был довольно крепким. Для здоровенных викингов огромная чаша являлась лишь легким аперитивом, для меня же…

В общем, под заботливым руководством Клеппа и Скули я осилил почти всю свою пайку, а затем… ушел в страну Морфея по-английски, не прощаясь, отключившись прямо там, где сидел.

Глава 5 БИТВА

Два дня все дракары викингов утюжили поверхность Дольги в поисках акаяси, но за все это время удалось уничтожить только нескольких. Остальные ушли в Тобар — приток Дольги, исток которой находился глубоко в землях Аравии. Но что-то мне подсказывало, что они появятся, как только начнется форсирование реки.

Размеренная жизнь в лагере викингов уже начала примирять меня с понижением в звании, и тут, словно не давая расслабиться, судьба преподнесла мне еще один сюрприз.

— Воронов, тебя вызывает командир.

Эта фраза оторвала меня от пересказа очередного анекдота. Все юмористические истории викингов были незатейливы и просты, как их мозги, так что заковыристые русские анекдоты, адаптированные не только под брадарский язык, но и местные реалии, шли на ура. Тем, кто не знал брадарского языка, переводили товарищи, так что ржач по берегу шел волнами.

Я поднял глаза и увидел посыльного в броне поводыря. За маской нельзя было разглядеть его лица, но поза явно показывала его отношение к викингам. Что-то раньше я не замечал за поводырями любимой болячки всех магов. Или это он таким образом выражает отношение ко мне? С другой стороны, что я вообще знаю о настоящих поводырях?!

Выяснять подробности этого вопроса было бы опасно, так что мне пришлось быстро последовать за посланцем, а то по лицу Клеппа было видно, что его не очень изощренный мозг посетила идея запечь поводыря на костре, как черепаху. Кстати, в океане водились аналоги земных черепах, и у викингов был большой опыт в их приготовлении.

Как ни странно, проводник отвел меня не к шатру командира, а к странной округлой юрте. В низкое помещение пришлось пробираться почти на четвереньках. Исходя из всех этих факторов, можно было догадаться, кого именно я там увижу.

«Составь мне компанию», — верховный хорох шибанул меня набором образов и сделал приглашающий жест в сторону продолговатой подушки. На таком же «предмете мебели» восседал он сам.

Еще при изучении языка мне удалось научиться отрешаться от того калейдоскопа «картинок», которыми хорохи бомбардировали человеческий мозг, и трансформировать их в слова. Хорох, похоже, это знал и не переходил на обычную речь.

«Удивлен, что тебя привели ко мне?» — дождавшись, пока я усядусь, спросил хорох.

— Немного, учитель, но я уверен, что на то есть важная причина, — сказал я в ответ, стараясь подкрепить слова образами.

Хорох улыбнулся, не удивляясь моим способностям. Интересно, а что еще он обо мне знает? Да все, блин! Это каким же надо быть идиотом, питая иллюзии насчет существа, которое копалось у меня в мозгу, как дама в своей сумочке. И что там говорил директор школы о невмешательстве в личные мысли?

Похоже, переживания отразились на моем лице.

«Да, иномирянин, я знаю о тебе многое, и второй раз да, для нашего разговора есть важная причина, но не та, о которой ты подумал».

— И какая же?

«Можешь не опасаться меня. Я не стану оповещать других о том, кто ты и откуда. Этому миру не нужны чужие знания, у него хватает своих бед. Ты не собираешься сорить опасной информацией. Я это вижу. Так что отбрось сомнения. Сейчас мы поговорим о звере для тебя».

— Но командир сказал, что не доверит мне даже Бома.

«Он бы и не доверил, но выбора у него нет. Мы захватили одного хидоя из чужого стада. Никто из свободных поводырей и всадников не смог его укротить».

— И вы решили дать мне еще один шанс? — с надеждой спросил я.

«Не спеши меня благодарить. Этого зверя ты тоже потеряешь. Он не переживет завтрашней битвы, и есть большой шанс, что перед своей смертью убьет тебя».

— Тогда понятно, почему Возгарь согласился на эту авантюру, — фыркнул я.

«Вожак действительно готов заплатить твоей жизнью за то, чтобы в предстоящей атаке добавить к своим рядам еще одного зверя, но важно не это. Ты потенциальный укротитель, но развить этот дар сможешь, только навязывая свою волю чужим они. Как ты сам понимаешь, никто из поводырей не позволит тебе тренироваться на своих питомцах».

— И я должен ухватиться зубами за эту возможность?

«Ты умный человек, так что не буду тратить наше время. Скажу только, что в ауре ожидающего тебя хидоя появилась дополнительная точка влияния. Ты, скорее всего, ощутишь нечто горячее. Какую форму навяжет твой мозг, я не знаю. Помни, чем выше температура, тем сильнее боль, которую будет испытывать хидой».

— Боль?

«Да, боль — это единственное, что может сломить волю живого существа. Будь-то телесные муки или душевные. Иди, человек, наш вожак, как ты успел заметить, не обладает долготерпением».

Хорох не ошибался — как только я появился у отстроенных загонов и клеток, Возгарь уперся в меня хмурым взглядом.

— Вы там что, травяной отвар хлебали и беседы вели?

— Нет, командир, верховный хорох давал мне указания.

Командир корпуса явно хотел сказать еще что-нибудь едкое, но, видно, вспомнил, какое испытание ждет меня, и лишь отмахнулся.

— Начинай. У других ничего не получилось. Ума не приложу, почему клювастый считает, что ты справишься.

На сей раз клетка для хидоя была железной, а ее содержимое внушало нешуточное опасение. Там помещался стандартный зверь с той лишь особенностью, что у него был купирован хвост. Похоже, кто-то из начальства решил, что это оружие слишком сложный атрибут для контроля у малоуправляемого зверя. Что ж, мне же проще. Хотя хидой даже без хвоста выглядел очень грозно.

Верховный хорох погрузил зверя в сон, но не очень глубокий. Хидой временами дергал мощными лапами и издавал прерывистый рык. Этот они отличался от всех, виденных мною раньше. Он был чуть меньше королевских зверей того же вида, а его панцирь обладал более светлым оттенком коричневого цвета, в некоторых местах доходившего до «кофе с молоком». Кроме того, весь панцирь зверя был изрезан непонятными символами, отдаленно похожими на китайские иероглифы.

— Ты долго будешь думать? — оторвал меня от созерцания голос Возгаря.

— Так, все, Вторак, хватит злобствовать. — Сотник Драган вновь пришел мне на помощь, уводя из-под удара начальника. — Если у него получится, то парень войдет в мой отряд, так что это уже мои заботы. Иди лучше займись своими делами. Уверен, их у тебя полный шлем.

Возгарь лишь фыркнул и, стремительно развернувшись, ушел к центру лагеря.

— Не хочу повторяться, но ты долго будешь думать? — повернулся ко мне командир роты хидоев.

— Извините, командир, но я еще не привык к виду хидоев.

— Привыкай, но только быстро, у нас очень мало времени. Либо утром ты поведешь своего зверя в атаку, либо он уснет вечным сном, а ты вернешься к обслуге.

— Утром мы пойдем в бой, — решительно сказал я и шагнул к клетке.

В голове закололо привычными искорками контакта, и я быстро «нащупал» «шар» контроля. Практически сразу рядом обнаружилось нечто, что мой мозг воспринял как еле теплый «куб».

Ну что, поехали?

«Или не стоит?» — тихо пискнул голос разума, но было уже поздно.

«Шар» контроля «ощетинился» яростью. Протяжный вой, наполненный болью и ненавистью, всполошил всех зверей в округе. Вой перешел в низкий рык, от которого задрожали прутья клетки.

Интересно, а насколько крепкой окажется эта конструкция?

Попытки «сгладить» ярость хидоя ни к чему не привели, и я перенес свое внимание на «куб», который постепенно становился теплее. Зверю было больно, но за яростью он этого пока не замечал.

Злость зверя хлестнула мой мозг словно плетью, заливая его уже моей собственной болью. Дико захотелось разорвать контакт, но я лишь крепче сжал зубы. Неожиданно воображаемый интерфейс мигнул, и я начал ощущать и, как мне показалось, даже видеть другие ментальные фигуры, окружавшие «шар» с «кубом». В наших учебниках говорилось о тонких настройках, но учитель управления мог объяснять нам все это только «на пальцах». Подобный уровень чувствительности был доступен лишь опытным поводырям.

Я повел себя, как обезьяна в кресле пилота самолета, — то есть начал тыкать во все подряд. Рык хидоя внезапно оборвался, а затем послышался глухой стук.

От удивления я открыл глаза и увидел, что зверь безвольно лежит посреди клетки.

Упс, похоже, я его парализовал. С другой стороны, это неплохо. Хидой лежал мордой ко мне, и в его маленьких глазках полыхала ненависть.

— Так, дружок, только давай без крайностей.

По ощущениям мелкие настройки воспринимались как затвердевшие на холоде комочки пластилина. Теперь попробуем их размягчить.

Свирепый рык ударил по ушам. Ага, похоже, голос вернулся, значит, есть повод успокоиться. Увы, эмоции зверя сгладить не удалось, поэтому пришлось вновь взяться за «куб» боли. Ментальный сгусток полыхнул жаром, и рев хидоя перешел в мучительный хрип. Пики ярости пошли на спад, позволяя превратить эмоциональный «шар» из «морского ежа» в обычного, а затем и вовсе в «каштан».

Немного сбив накал боли, я еще больше сгладил пики эмоций, но, как оказалось, это только полдела. Хидой все время норовил «ощетиниться» яростью, и от этого стремления его отвлекала только боль. Меня подводило отсутствие опыта, да и вообще понимание основ процесса. Интересно, почему хорох ограничился общими советами, или он не знал, как это объяснить? Последнее предположение имело право на жизнь — иногда умение что-то делать не гарантирует способности научить другого.

Рев хидоя постепенно перешел в сонное ворчание, и зверь затих. Сказать, что я его приручил, было рано, но по крайней мере он не попытается убить меня, едва откроется дверка клетки.

— Воронов! — как сквозь вату донесся голос моего нового командира.

— А?

— Отпусти клетку.

Только после этих слов я заметил, что вцепился в прутья мертвой хваткой.

— Ты уже час так стоишь, — с легким беспокойством сказал сотник. — Получилось?

— Да, но идти на нем в бой завтра — это чистое самоубийство.

— Ты сможешь прикончить зверя, если он вдруг взбунтуется?

— Да, — без особой уверенности сказал я, понимая, что любое сомнение может загнать меня обратно в обслугу. Впрочем, если судить по состоянию хидоя в момент максимальной активности болевого внушения, смерть настигнет зверя в считаные секунды.

— Значит, подаришь ему вечный сон, когда поймешь, что он становится неуправляем, но первую атаку вы должны пережить. Сейчас готовься. Ночью мы выступаем.

Ну и как к этому относиться? Постоянные прыжки с корабля на бал и обратно уже начали меня доставать. Судьба с достойным лучшего применения постоянством подсовывает как «плюшки», так и оплеухи.

— Командир, как мы рады тебя видеть! — Знакомый голос вырвал меня из горестных раздумий, намекая, что не все так плохо.

Седовласый Элбан с племянником моментально оживили пространство вокруг клетки деловой суетой. Парочка незнакомых солдат из обслуги помогли моим ново-старым подчиненным перенести детали снаряжения и удалились. Элбан тут же начал рассматривать «сбрую» хидоя.

— Интересно, и зачем арабы накрутили здесь этих колец? — ворчал себе под нос старик, разбирая цепи крепления трофейного седла. — Вечно они навыдумывают всякого.

— Элбан, мне что-то нехорошо. Ты разберешься сам?

— Подождите, командир, сейчас Воган закончит ставить палатку, а мы примерим панцирь. Вдруг не тот комплект выдали.

Мне оставалось только горестно вздохнуть и покорно застыть на месте, пока старик «навьючивал» на меня мою старую броню. Но это оказалось еще не все. На плечи легла непривычная тяжесть, едва не завалившая меня на спину.

— Не падать, — с улыбкой придержал меня солдат. — Так и думал. Ну ничего страшного. Это мы переклепаем, а здесь наковыряем пару дырочек. А ну попробуйте согнуться.

Раньше мне доводилось только видеть экипировку наездников хидоев на картинках и вживую. Со стороны они напоминали черепах — по-другому и не скажешь, глядя на большую выгнутую пластину, которая крепилась на спине. Двигаться в таком было неудобно, но теоретически подобная экипировка хорошо защищала наездника от ударов и даже падения на землю. Увы, наши инструкторы по выездке не предполагали, что я так быстро стану наездником, и не учили меня двигаться в стиле черепашки-ниндзя.

Что же, будем учиться по ходу пьесы.

Ох и отвратительно же поставлен процесс обучения в корпусе поводырей! Или это только мне не повезло с практикой?!

Как ни странно, несколько наклонов вперед и в стороны показали, что все не так печально. А вот откинуться назад было невозможно.

— Все нормально, — резюмировал Элбан. — Теперь попробуйте отстегнуть панцирь.

— А как? — совершенно искренне спросил я.

— Ох, что это деется-то, — вздохнул старик, явно подразумевая мою неопытность. — Вам что, в школе этого не преподавали?

— Я не доучился до конца.

Старик посмотрел на меня, но так ничего и не добавил, лишь сокрушенно покачав головой.

— Если вдруг выпадете из седла и надо будет быстро бежать, дернете сначала вот эти две нижние пряжки, — Элбан, направив мою руку, помог нащупать две пластины у пояса, — а затем вот эти две на плечах. Попробуйте.

— Не получается, — с непонятным волнением сказал я, пытаясь поддеть пальцами широкие пряжки у пояса.

— Дергайте сильнее.

Вторая попытка оказалась удачнее. После срыва верхних пряжек панцирь упал на землю, а я инстинктивно качнулся вперед и едва не упал от нахлынувшей слабости.

— Так, все, теперь отдыхать. До вечера куча времени, так что все успеем. Воган, ленивый хомяк! Ты скоро там?

Того, что ответил племянник моей «няньки», я уже не разобрал. Похоже, ментальная схватка с хидоем выпила все силы.

Меня не смогли разбудить ни шум военного лагеря, ни раскалившее воздух в палатке полуденное светило, а вот красноватые отблески заката, окрасившие серую ткань над головой, все же сумели вырвать мой мозг из неурочного забытья.

Некоторое время я лежал, бездумно глядя на матерчатый полог и стараясь отогнать от себя реальность, но ворчание Элбана и голос Вогана, мурлыкавшего какую-то песенку, напомнили мне, кто я и где нахожусь.

— Куда ты полез, идиот! — Крик Элбана заставил меня вылететь из палатки, как пушечное ядро. Сразу вспомнилось, что не закат послужил пробудившим меня раздражителем, а скрип металла на дверце клетки с хидоем.

К счастью, Воган не успел войти внутрь, по привычке решив, что можно заняться зверем и без поводыря. О том, насколько он был неправ, незадачливому парню рассказал скрип сочленений панциря. В принципе ничего страшного случиться не могло — хидой лишь краем сознания почувствовал чужого и попытался проснуться. Давеча мне удалось погрузить его в сон достаточно глубоко, но Воган все равно испугался. Он отскочил от клетки и упал на пятую точку, едва не надев себе на голову ведро с водой.

— В деревню, коров пасти, идиот! Завтра же! — заорал Элбан, таким способом избавляясь от осадка страха за самого близкого родственника. Вывалившаяся из ведра мокрая тряпка, которой парень собирался обмывать панцирь хидоя, была тут же подхвачена стариком и смачно хлестнула по вихрастой голове.

Сбежавшиеся на шум наездники начали хохотать. Я присоединился к веселью, но перед этим незаметно задвинул засов дверки на место.

— Что тут у тебя? — спросил подошедший на шум сотник Драган.

— Все нормально. Старик дурачится. Я отдохнул, и сейчас попробуем оседлать его.

— Давай я подстрахую, — предложил мой новый начальник.

Другие наездники подошли ближе. После совместного веселья общее настроение было довольно благожелательным. Бросалось в глаза, что наездники хидоев немного отличаются по характеру от простых поводырей. Это было вполне объяснимо, ведь они ходили в бой верхом на своих питомцах, поэтому имели лихой характер — другие здесь не выживали. Только впишусь ли я в этот гусарский коллектив?

— Элбан, хватит его гонять. Давай седлать нашего питомца! — позвал я обслугу, и цирк мгновенно прекратился. Особенно учитывая присутствие начальства.

Довольно ловко солдаты заволокли в клетку сложную конструкцию, которая напоминала обычное седло значительно больше, чем «ящик» хах-коваев. Цепи с лязгом встали на свои места. По большому счету это и были все приготовления — клыки, шипы и когти хидоя не нуждались в металлическом усилении.

Все прошло без проблем, потому что я плотно контролировал состояние зверя, надежно удерживая его за гранью сна.

После хидоя солдаты так же сноровисто «запрягли» меня, в конце «нагрузив» панцирем.

В дверку клетки пришлось проходить боком, а затем еще и краснеть, буквально заползая в седло. Хорошо хоть мою пунцовую физиономию скрывала маска.

Устроившись в седле, я сначала сел ровно, как в обычном лошадином седле, а затем лег животом на специальную подушку. В таком положении панцирь на моей спине совмещался с костяным венцом вокруг седла и сливался с броней хидоя, закрывая меня от стрел и копий. В таком положении обзор снижался до нуля, зато шансы выжить значительно увеличивались.

Вроде все нормально.

— Элбан, открывай!

Старик уже шагнул к запорам, освобождающим одну стенку клетки, но был остановлен сотником:

— Подожди, панцирь сидит неплотно. Так не пойдет. Третьяк, принеси трофейный.

Минут пять ушло на смену панциря, которая прошла под ворчание Элбана о том, что все придется переделывать. Меня же волновало совсем другое.

— А наши бойцы не спутают меня с арабом?

— Извини, парень, но этот зверь изначально рассчитывался только на одну атаку. Так что скоро ты потеряешь еще одного питомца.

— А если ему удастся выжить?

Сказать, что я расстроился, — значит ничего не сказать.

— Извини, но хорох утверждает, что у нас он не выживет. От силы несколько дней. Что-то там в мозгах не так. Наши звери у арабов тоже долго не живут. Вот такая перестраховка.

Сотник выглядел так, словно действительно сочувствовал моим проблемам. Но также мне показалось, что на то были еще некие, пока неведомые мне, причины.

— Обещаю, если выкарабкаешься, поговорю с Возгарем. Возможно, удастся уговорить его отдать тебе твоего прежнего ковая и сделать наездником. С другой стороны, Вторак почему-то зол на тебя, да и командир верховых коваев тоже не излучает любовь к твоей персоне и вряд ли захочет иметь под своим началом. Скажу по секрету, мы с тобой оба «выскочки», получившие зверя сразу после школы. Только мой Буян до сих пор со мной. — Увидев, как я сморщился, Вин тут же добавил: — Я не виню тебя и наверняка поступил бы так же, но их ведь не переспоришь. Так что впереди у тебя два варианта.

Сотник Вин Драган ошибался — судьба оставила мне только один вариант, причудливым образом совместивший оба его предположения. Но это произойдет в будущем, а в данный момент меня ждал новый опыт.

При второй посадке в седло сразу выяснилась правота ротного — теперь я словно сливался с хидоем в одно целое. Трофейный панцирь входил в нужные проемы как влитой.

Пришло время будить зверя. Виртуально-ментальный «шар» стал шероховатым, и огромное тело пришло в движение. Элбан не спешил открывать клетку, давая мне возможность прийти в себя. Но никаких рецидивов не случилось. Хидой стремился «ощетиниться» яростью, но я легко гасил его потуги. Чувствовалось, что он не приемлет меня как своего наездника, но вложенные инстинкты заставляли огромного зверя смиряться с властью мягкотелого существа.

— Открывай!

Тяжелая стенка клетки с лязгом рухнула, давая нам свободу. Хидой шагнул вперед.

Это нечто невообразимое! Разница с хах-коваем была разительной. На Дубке я чувствовал себя, как на транспортном средстве, а сейчас подо мной двигалось олицетворение смерти. Мощь хидоя ошеломляла. Никакой неуклюжести. О плотном панцире напоминал лишь дробный стук сочленений. Зверь двигался, словно кошка.

— Давай к реке и в лес! — крикнул сотник. — Вейлин, Пиран, проводите.

Наездники, одетые в аналогичную моей броню, но пока без спинных панцирей, мысленно подозвали своих зверей и, взобравшись в седла, пустили их вскачь. Я направил хидоя следом за бегущими параллельными курсами зверями моих коллег.

Это невозможно описать — словно оседлал квинтэссенцию мощи, словно под тобой мифический дракон! Казалось, скользящая над поверхностью земли туша вот-вот взлетит.

Эх, жаль, что в этом мире нет драконов. Я всегда мечтал полетать, но, увы, даже до парапланов или дельтапланов руки так и не дошли.

Вокруг замелькали деревья. Стало даже боязно, что сейчас мы всей многотонной массой врежемся в одно из них. Уверен, что больше всего в этом столкновении пострадает один маленький человек, на втором месте по увечьям будет дерево и только потом пойдут царапины на панцире хидоя. Подобные мысли немного ослабили концентрацию. Хидой резко изменил направление и тут же кувыркнулся через голову. Я рывком притянул себя к седлу, сливаясь с «обводами» зверя. На спину навалилась тяжесть.

Ах ты ж скотина!

Ментальный «куб» полыхнул жаром, и зверь подо мной взвыл от боли. Боль погасила ярость и вновь вернула мне контроль над зверем.

— Больше так не делай! — Я стукнул бронированным кулаком по панцирю хидоя. Осознав, что ему такой тычок принес неудобства даже меньше, чем слону дробина, добавил ментальной боли. Хидой хрюкнул, прижимаясь к земле. — Пошел!

Мощное тело вновь рвануло вперед, оставляя в лиственном насте глубокие ямы от когтей.

На обратном пути к лагерю я заметил, что, хоть зверь и скользил между деревьями словно тень, не все из них пережили такое соседство без повреждений. В некоторых случаях была лишь счесана кора, а вот несколько стволов дали трещину от «небрежного» касания огромной туши.

Ложиться спать смысла уже не было, поэтому до самого выхода нашего отряда я работал с ментальным полем хидоя. Сначала вводил его в ярость, проводя по грани бунта, а затем вновь призывал к покорности. Все эксперименты мы проводили в клетке, и, в случае чего, пострадал бы только я. Хотя не факт, что даже такие толстые прутья смогли бы сдержать огромную тушу до прихода верховного хороха.

Именно воспоминания о разговоре с «птицем» заставляли меня издеваться над зверем. Мне было его жаль, но своя жизнь дороже — пока есть возможность, нужно максимально отточить навыки укротителя.

Все время подмывало дать ему имя, одно даже постоянно вертелось на языке, но наше знакомство обещало быть недолгим, так что привыкать к зверю не стоит. А жаль, мне казалось, что мы могли бы поладить.

Я так увлекся, что пропустил первый сигнал сбора.

— Командир, — громко позвал Элбан, подойдя к клетке. — Объявили сбор.

За пару минут помощники довели мое снаряжение до идеала, и только тут я вспомнил, что кое-что упущено. С помощью Элбана ножны с хербатами были закреплены на обеих бедренных пластинах панциря. Осталось только подхватить ножны с разобранной нагинатой. Еще днем Элбан придумал довольно оригинальное крепление. Теперь трость пристегивалась к ножнам меча. К тому же вся конструкция помещалась в креплениях у седла хидоя.

Стена клетки упала в траву, и я направил своего «скакуна» к темнеющему под звездным небом лесу.

Две дюжины мощных зверей скользили по лесной тропе, подобно привидениям, выдавая свое присутствие лишь тихим скрипом и перестуком сочленений панцирей.

Минут двадцать мы двигались параллельно берегу реки, а затем вышли в расположение еще одного лагеря.

А вот и наша пропажа. Среди прибрежных зарослей разместился стан княжеских дружин, которых я так и не увидел на поле недавней битвы. Их здесь было не меньше тысячи.

Кельтские ярлы приводили с собой на войну лишь два десятка тяжелобронированных эрлов, остальные воины их отрядов являлись слугами, годящимися только для легкой пехоты. А вот славянские князья вели в бой по сотне всадников, экипированных так же, как и князья, хотя их броня и уступала кельтской. Зато славянские витязи обладали целым рядом других достоинств, среди которых — маневренность и владение луком. К тому же в конной атаке славянские богатыри мало чем уступали кельтским соотечественникам.

Естественно, подобная ситуация подразумевала наличие в дружине не только бояр, но и простых воев, которых было большинство. В кельтских родах по социальной лестнице сразу после эрлов шли воины-слуги. А вот у славян между боярами и воинской обслугой имелась прослойка дружинников — воинов, бьющихся плечом к плечу с дворянами и не уступающих им ни экипировкой, ни навыками.

Смешение двух народов шло избирательно, и мне казалось, что разница боевых формаций была оставлена преднамеренно. В недавнем бою я не видел ни одного витязя, но они наверняка неплохо погуляли в компании наездников верховых коваев, выбивая мелкие отряды на дорогах и в окрестных лесах. В совсем непролазных чащах работали королевские «звероловы».

Несмотря на глубокую ночь, в лагере славян бурлила жизнь — они явно готовились к погрузке на десяток плоскодонных барж, замерших у кромки воды. К моему удивлению, мы не присоединились к погрузке, а направились дальше и только минут через двадцать остановились.

Ага, вот оно как.

— Привет, Щепка. Ну ты прямо не можешь без нас, — ехидно улыбнулся Скули, глядя на меня сверху вниз. Подобный взгляд ему позволяла высота борта у носовой фигуры с зубастым туром.

Как оказалось, викинги должны были послужить нам заменой тягловым акаяси — после внедрения в жизнь моей идеи находиться под водой было не очень уютно не только для врагов, но и для союзников. Недаром и на дракарах, и на баржах кроме гребцов я заметил магов и лучников. Все это было интересно, но в тот момент в свете магических ламп и факелов мое внимание привлекла другая деталь. Еще раньше среди завитушек вязи иероглифов на броне моего зверя я заметил странные углубления, но принял их за детали орнамента, теперь же, наблюдая за погрузкой других хидоев, заметил, что аналогичные углубления имелись и у них, только они не пустовали. За ответами на возникшие вопросы я отправился к непосредственному начальству.

— Командир, можно вопрос?

Момент был не особо удачным — Драган контролировал погрузку, но не факт, что у меня будет такая возможность в дальнейшем.

— Что у тебя, Воронов? Я занят.

— Почему гнезда артефактов на моем они пустуют? — По большому счету я бил наугад, но не опознать в камнях на броне других хидоев артефактымог только идиот.

Похоже, случайный удар попал в цель. Сотник помрачнел.

— Искрен, присмотри за погрузкой. — Драган спихнул свои обязанности на заместителя и отвел меня в сторону.

— Снятых с этого хидоя артефактов больше нет.

— И куда же они делись? — На меня начала накатывать злая бесшабашность, которая не раз приводила к неприятностям.

— Наездник, не тебе оспаривать решения командиров, — вскинул голову Драган.

— Даже если это решение послать бойца на убой без объяснений?

— Ты можешь отказаться, — как-то неуверенно сказал сотник.

— И стать дезертиром? Думаю, это решение обрадует многих. Особенно Возгаря. Знаешь, командир, не так мне виделась жизнь среди «братьев-поводырей». Жаль, что выходом из двадцатипятилетней «каторги» может быть либо предательство, либо смерть. А ведь я даже не успел никому нахамить или подгадить. И знаешь, я уже жалею, что не успел, по крайней мере знал бы, за что отдуваюсь.

У меня не было намерения вызвать сочувствие к своей персоне, но, похоже, я добился именно этого результата. Подобная реакция разозлила меня еще больше. Резко развернувшись, я быстро пошел к своему хидою, ожидающему погрузки в хвосте очереди.

Злоба и обида душили меня весь путь через реку. Сгущающийся вокруг нас утренний туман создавал иллюзию отрешенности и одиночества. Единственным близким существом рядом был только зверь, которого мне, скорее всего, придется скоро убить.

Ну что тут скажешь?

Высадку мы производили в густом тумане и с максимальной осторожностью. Звери, едва ступив на землю, тут же растворялись в предрассветном сумраке.

Переправив на берег своего питомца одним из последних, я успел лишь махнуть на прощание уплывающему в туман дракару и пустить хидоя следом за выстраивающейся походной колонной ротой.

Когда впереди послышался перестук множества копыт, начал вырисовываться план принца. К обширной поляне на берегу Дольги мы вышли вместе с рассветом. Впереди конная лава княжеских дружин выстраивалась для атаки, а мы группировались позади нее.

Ко мне подъехал один из помощников Драгана, Искрен, кажется.

— Воронов, твой зверь может понести, так что в общей лаве тебе не место. У тебя нет нужных навыков, да и зверь в запале боя способен напасть на наших. Пойдешь впереди.

Эта фраза донеслась из-под лицевой пластины, — похоже, наезднику было стыдно смотреть мне в глаза.

Нет слов. Даже злости не осталось. Да пошли они все!

Наружу полезла еще одна моя «вредная» особенность — лихое наплевательство. Если уж суждено сгинуть вместе со зверем, то негоже ему оставаться безымянным.

— А, бог не выдаст, свинья не съест! Ну что, Дикарь, прокатимся?!

Чувствуя себя гладиатором, то есть идущим на смерть, я вывел своего хидоя вперед, становясь во главе формирующегося клина. В отличие от ровного построения витязей, наш строй больше походил на птичий клин — своеобразную галочку с большими промежутками между зверьми. Мне не было места даже на острие этого клина — он формировался метрах в десяти позади.

Звонко спели сигнальные рожки славянской дружины — кстати, самые мелодичные сигналы во всем королевском войске, — и земля содрогнулась под множеством копыт. Арабы наверняка знали, что через реку переправилось конное войско, а вот о нас они, скорее всего, даже не догадываются.

— Давай, Дикарь, погнали!

Хидой набрал разбег буквально с первых метров и начал быстро нагонять конную лаву, так что его пришлось немного придержать. Но перед тем как я начал снижать скорость зверя, конный строй передо мной вдруг разошелся, обнажая несущуюся прямо на меня конницу арабов.

— Вперед! — крикнул я и сознательно увеличил ярость хидоя.

Зверь с рыком понесся вперед. Мне же оставалось только лечь на седло, сливаясь с панцирем зверя. Хидоя неслабо тряхнуло, где-то сбоку дико заржала лошадь. По моему панцирю пару раз что-то сильно ударило. Звон, треск и хрипы живых существ смешались в единую какофонию.

Я все же не выдержал и чуть приподнялся, рассматривая, что творится впереди. Выглянул лишь для того, чтобы еще раз взвыть, негодуя на затейницу фортуну.

Арабская конница пыталась закрыть витязям путь к рядам лучников, причем не простых, а подручных магов-артефакторов. Эти ряды были обращены в сторону берега. Я успел заметить только то, что по реке плывут сотни различных плавсредств, а среди массы успевшей десантироваться тяжелой пехоты уже взрываются гремучие стрелы. Один из дракаров речной гвардии вдруг преломился посредине и пошел ко дну, так и не добравшись до берега.

Эта картинка мелькнула в мозгу, и на нее тут же наплыла другая — ближайшие к нам лучники начали разворачиваться и посылать стрелы в мою сторону. Казалось, все до единой оперенные смерти летят прямо мне в лицо, но это было иллюзией — все стрелы прошли выше. Меня спасла растерянность лучников и скорость Дикаря.

Через секунду хидой вломился в ряды аравийских воинов. Зверь прыгнул, в полете снося когтями головы лучников. Приземлился он так же эффектно, придавливая собой с десяток вражеских бойцов.

Мы прошлись смертельным серпом по рядам лучников, и приободренная пехота буквально выплеснулась с кораблей на прибрежные просторы. В нее тут же ударила конница и пехота врага, но нас это уже не касалось — клин хидоев прошелся по невысокому холму и остановился у противоположной опушки.

— Ты молодец, — весело заявил Драган, подъезжая ближе.

Я еле сдержался, чтобы не послать командира, но он меня прекрасно понял и, что примечательно, не обиделся. В принципе подстава начальства избавила меня от большой опасности — находясь далеко впереди, мы с Дикарем проскочили залп артефактных стрел, который пришелся по идущему за нами клину. Многим не помогли даже защитные артефакты.

Кстати, почему мне ничего не известно о магической защите хидоев? Да и что я вообще знаю об этих они? Что это — результат моего преждевременного ухода из школы или упущение преподавателей?

Если мой командир и хотел что-то добавить, то наверняка не сумел бы — сгруппировавшееся и несколько минут назад бросившееся в атаку королевское войско врезалось в ряды аравийских воинов. Взвыли сигнальные трубы и глотки воинов, но все это перекрыл жуткий лязг железа и взрывы громовых артефактов.

Мы стояли у самой кромки леса на небольшой возвышенности. Обзор с высокого седла хоть и был лучше, чем у пешего воина, но далеко не идеален. Мысленным приказом я развернул Дикаря и заставил его ухватиться передними лапами за дерево. Гигантские когти плотно увязли в древесине. Обзор улучшился, но ненамного. Мне оставалось перебраться на голову зверя. Короткая шея надежно удерживала голову они, которая была размером с крупную тумбочку, так что меня вся эта «конструкция» выдержала легко.

Опираясь ногами на шипы в середине шеи, а руками на «рога» хидоя, я постарался рассмотреть поле боя.

Теперь здесь было представлено все войско принца. Центральную часть построения занимала тяжелая пехота. На правом фланге шли викинги, а левый заняли «волки». Викингов поддерживал отряд верховых коваев, а северян подпирали все оставшиеся в распоряжении Возгаря хах-коваи. Всадники, пару минут назад взломавшие оборону арабов, уже отхлынули назад — в проемы между «коробками» тяжелой пехоты. Даже здесь рыцари и витязи старались не смешиваться и в тылу разошлись в разные стороны. Кельты отхлынули к ставке принца, а славяне свернули налево к лесу.

Пехота постепенно перемалывала взломанную рыцарями оборону. Как в наших, так и во вражеских рядах постоянно рвались громовые артефакты.

Шаткое равновесие продлилось всего лишь несколько минут, а затем над битвой пронесся жуткий вой.

— Это дэвы, — послышался снизу голос Драгана.

— Кто? — Любопытство моментально вытеснило обиду.

— Личная гвардия эмира аравийцев. Тяжелая пехота.

Похоже, эти самые дэвы были очень хороши. Ряды нашей пехоты дрогнули, и если гвардия и викинги оставались на месте, то правый фланг с «волками» стал пластичным и начал загибаться назад.

Повинуясь сигналам рогов и флажков над ставкой принца, славянские всадники ринулись вдоль тыла всего построения, спеша поддержать отступающих наемников. Глыбы хах-коваев уже не стояли позади «волков», оказавшись сначала посреди рядов союзных войск, а затем увязнув в массе врагов. В ход пошла «тяжелая артиллерия» поводырей.

Витязи успели в последний момент, но, как только натиск врага на правом фланге начал ослабевать, в центр построения ударила страшная сила, заставившая легендарных пеших рыцарей — тяжелую гвардию королевской пехоты — разойтись как мягкая жесть под нажимом стального ножа. Прорыв стремительно расширялся и грозил разделить наше войско на две половинки.

Со стороны ставки донесся вой сигнальных рогов.

— Проклятье! — ругнулся Драган. — Всем приготовиться!

Перед тем как вернуться в седло, я успел заметить, что среди клина идущих на ликвидацию прорыва рыцарей развевается личный стяг принца.

Да уж, веселого мало — потеряв королевского сына, мы проиграем.

Драган поднял руку, привлекая общее внимание.

— Воронов, ты опять впереди.

Спорить было бессмысленно, к тому же, как оказалось, это не самое опасное место в бою.

Для подачи сигналов наездникам не нужны никакие музыкальные инструменты. Хидой командира взревел во всю мощь своих легких и луженой глотки. У меня даже в ушах зазвенело, но это не помешало отдать приказ Дикарю.

Зверь рванул вперед, и звон в ушах сменился свистом ветра, залетавшего в прорези шлема.

На месте битвы образовалась куча-мала. Уже не осталось никаких построений — отдельные отряды дрались сами за себя. И все же со стороны врага кто-то командовал этим хаосом, потому что нам навстречу ринулась стая таких же ховаев, как и мой Дикарь. Причем арабских они было вдвое больше. А у моего зверя даже хвоста нет!

Расстояние до врага стремительно сокращалось. Я увидел, как во фланг стае вражеских хидоев ударила небольшая группа рыцарей.

Сцена, в которой несущийся мне навстречу хидой небрежным ударом хвоста нанизывает на жало рыцаря, вызвала у меня зуд в спине.

Каюсь, следующим моим желанием было спрятаться под одеяло. Одеяла рядом не было, зато можно было прикрыться панцирем и не видеть всего этого кошмара.

Под плотно ставшим на свое место панцирем было темно, но я все равно прикрыл глаза. Хидоя тряхнуло раз, второй, а затем… все закончилось.

Я удивленно приподнялся в седле и с трудом развернулся — оборачиваться с панцирем на спине было трудновато. Хидои сошлись в яростном сражении. Непробиваемыми панцири казались только в схватке с более «мягкотелым» противником, а сейчас схлестнулись равные. Рев животных заглушал все звуки боя, а сегменты живой брони летели в разные стороны. Не знаю, как это получилось, но арабские хидои пропустили меня сквозь свой строй. Впрочем, на этом хидое, и даже с трофейным панцирем на спине, я вполне мог сойти за своего, особенно в пылу боя.

Дикарь неожиданно сбросил скорость, и его неслабо тряхнуло. Это заставило меня забыть о вопросах, ответов на которые все равно нет.

Ух ты ж, ежики-мазохисты! Мы с Дикарем вляпались в ряды вражеской пехоты, как муха в патоку. Судя по амуниции, это были не знаменитые дэвы, а легковооруженные пехотинцы, с которыми я уже имел дело в лесу. С десяток арабов зацепились за шипы хидоя и полезли вверх.

Не, ребятки, это вам не практически гладкий хах-ковай! Приказ зверю и извлечение меча из ножен прошли одновременно. Хидой провернулся на месте, как юла, частично сбросив с шипов, а частично распоров ими же броню и тела врагов. Самому цепкому я разрубил лицо вместе с носовой стрелкой шлема.

И тут судьба наказала меня за беспечность. При попытке развернуться к своему отряду хидой взбунтовался. Ждал ли он этого момента или же все просто так сложилось, но я моментально возблагодарил верховного хороха за купирование хвоста. Иначе жало уже сидело бы в моей спине, несмотря на защиту панциря, а так был шанс побарахтаться.

Уцепившись свободной рукой за седло, я так же жестко впился ментальной хваткой в болевой «куб». Дикарь взвыл от боли, но почему-то не успокоился. Одно хорошо — то, что зверь сошел с ума, стало понятно даже врагам, и они разбежались в стороны как черт от ладана.

Хидой сдался на грани смерти от болевого шока, но все равно было понятно, что я его практически потерял. Что ж, попробуем выжать из него максимум — по крайней мере пусть довезет меня до своих, а там придется его прикончить.

Когда мир, который из-за рывков хидоя превратился в размытые пятна, принял четкие очертания, взгляд зацепился за штандарт принца. Значит, там наши. Усилием воли, на грани потери сознания, я направил хидоя на этот ориентир.

Разобрать, где свои, а где чужие, было невозможно, оставалось надеяться, что хидой не затопчет кого-то из союзников.

Штандарт принца приближался, как и понимание того, что я ошибся. Флаг был правильный, но зато в неправильном окружении. Пологий холм, на котором развевалось красно-зеленое полотнище, почему-то был окружен воинами в желтом. Мало того, казалось, что это уже глубокий тыл врага, потому что последние несколько секунд мой хидой скакал по свободному пространству, если, конечно, не учитывать практически сплошной «наст» из трупов.

Все внимание находившихся у холма воинов было направлено на вершину, но двое все же заметили бегущего хидоя и бросились нам навстречу.

Енот-самоубийца! Да это же арабские Погонщики Смерти. Как я догадался? Да элементарно. Внешне они мало отличались от «желтых» соседей, но вот светящиеся кнуты в руках коренастых воинов выдавали их с головой. Сверкающие линии плясали вокруг Погонщиков, словно диковинные змеи, и нам с Дикарем эти пляски не предвещали ничего хорошего.

Страх ослабил тиски воли, и хидой вновь взбунтовался. Все, что мне удалось сделать, так это довести его до состояния болевого шока и последним усилием направить зверя в прыжок. Ножны с разобранной нагинатой моя рука успела цапнуть на чистом автомате.

Скат с они был выполнен по всем правилам, но, увы, все закончилось не так, как планировалось.

Ну никто не учил меня «сходить» с летящего в воздухе зверя. Даже не знаю, радоваться ли тому, что я влетел не в скопление камней, а в груду мертвых тел?

Сгустки крови и какие-то куски — о том, что это чьи-то внутренности, даже не хотелось думать — залепили маску, так что я сорвал ее и практически сразу избавился от содержимого желудка. Скорее все это произошло не от брезгливости, а от контузии. Попытка встать на ноги удалась только со второго раза. Сбрасывать панцирь не пришлось — его сорвало при приземлении. Каким чудом удалось не посеять нагинату, знает только мой ангел-хранитель.

Мир никак не хотел обретать резкость. Неожиданно реальность совместилась с давним сном. «Невообразимая какофония из металлического звона, рева и предсмертных криков ударила по ушам. Нос заполонили запахи крови, дыма, ярости и страха».

Так, это уже где-то было. И что там дальше? Погонщики Смерти, мать их!

Я шагнул вперед практически вслепую и тут же, за что-то зацепившись, рухнул на колени. Эта встряска, как ни странно, немного прояснила сознание. Руки едва ли не самостоятельно выдернули меч из ножен и освободили трость из крепления. Ножны упали на пропитанную кровью землю. Нагината с щелчком обрела целостность, а я заставил себя встать на ноги и начать разгон в сторону предполагаемой опасности.

Взгляд тут же зацепился за большую кучу из кусков мяса, ранее бывших огромным животным. Погонщики Смерти распластали панцирь и тело Дикаря, как праздничный торт. Страх холодными иголками пробежался по спине, но не заставил меня остановиться. «Победу ухватит бегущий», — не помню, кто именно это сказал, но сказал верно.

Вокруг неподвижно лежали или дергались в агонии десятки тел, но меня интересовали только те, что были погребены под сочившимися кровью кусками. Пока что я смог рассмотреть только голову и одну руку, сжимающую длинный кнут.

Внезапно едва угадывающиеся в прорезях залитого кровью шлема глаза широко распахнулись, а пальцы, сжимающие витую рукоять, судорожно сжались. Извивающийся по залитой кровью земле и мертвым телам кнут засветился мертвенным сиянием. Это сияние отразилось страхом в моей груди, и мне оставалось только прыгнуть вперед, в безумной надежде успеть первым. Не отошедшее после падения тело отозвалось сильной болью, но остановить меня это уже не могло.

Приземлился я прямо на кусок мяса, бывшего когда-то частью Дикаря. Ноги скользнули, но я все же сумел направить острие нагинаты прямо в лицо Погонщика. Он вдруг дернул головой, и клинок, скользнув по кромке шлема, ушел в землю.

Да чтоб тебя!

Глаза прирожденного убийцы смотрели прямо на меня. От удара Погонщик поплыл, так что у меня была буквально секунда. Хербат выскользнул из двойных ножен и воткнулся прямо в глазницу врага.

Все, теперь ему не помогут даже самые крутые маги.

Только со страху я ударил слишком сильно, и метательная пластина плотно завязла в черепе. Ничего, у меня есть еще три.

Второго Погонщика удалось «раскопать» только через пару секунд, так что добивал я его впопыхах. Спешка лишила меня еще одного хербата, но причин для этого было более чем достаточно.

Как ни странно, окружавшие холм воины так и не обратили внимания на мои трепыхания. Они по-прежнему смотрели на вершину холма, где явно происходило нечто очень интересное. С моей стороны холма народу почти не было. Десятка три воинов окружили нечто на противоположном склоне, а на возвышенности стоял чудак в золотистом длиннополом халате и с огромной чалмой на голове. Маг — а в профессиональной принадлежности чудака на холме сомнений не было — размахивал руками, словно отгоняя мух. Вид его незащищенной спины вызвал у меня жуткий зуд в руках.

Но должен же хоть кто-то защищать его тылы. Первая часть ответа на этот вопрос остывала под кусками тела моего бывшего питомца, а вторая наконец-то соизволила оторваться от увлекательного зрелища. Этот факт и был причиной моей спешки.

Рядом с камлающим магом находился еще один араб в аналогичном халате, только чалма на его голове была значительно меньших размеров. Когда он развернулся, привлеченный странной возней за спиной, стало понятно, что парню лет двадцать пять.

В течение нескольких ударов сердца мы смотрели друг на друга. Нас разделяло от силы метров тридцать. Мы начали двигаться одновременно — маг протянул ко мне свои ручонки. Значит, он явно рассчитывал достать до меня силовым щупом, а я, как идиот, решил помочь ему, сократив это расстояние.

К этому моменту я шел последние несколько месяцев. Практически каждое движение было отработано до автоматизма и вбито в рефлексы. Так что мозг, вместе с плещущейся там паникой, можно было отключить за ненадобностью. Рванув с низкого старта, я практически сразу метнул нагинату. Как и ожидалось, маг отклонил летящее оружие без особого труда, и оно воткнулось в землю за его спиной. И все же это сбило его концентрацию, а я уже доставал два последних хербата из набедренных ножен. Плоским топорикам нужно было придать солидную кинетическую энергию, так что бросать пришлось с разворота. Сделав широкий замах, прямо на бегу я бросил с правой руки и, позволяя инерции делать свое дело, развернулся на триста шестьдесят градусов. Конечно, проделать этот финт и остаться на ногах было невозможно. Ноги заплелись, и я начал падать, но перед этим в развороте метнул хербат левой рукой. Падение с горем пополам удалось перевести в кувырок — спасибо школьным тренировкам.

Оказавшись вновь на ногах, я увидел, что дело сделано. Молодой маг с удивлением и какой-то детской обидой смотрел на торчавшие в его груди хербаты. Один вошел острым концом слева под грудь, а второй, разрубив ключицу, засел в его теле лезвием топорика. Не знаю, что помогло — вес и скорость хербата или руны гнома, но сработало.

Смотреть там было уже не на что, а вот спина камлающего мага притягивала меня как магнитом. Пробежав мимо уже мертвого ученика, я подхватил торчащую в земле нагинату и тут же воткнул ее в спину учителя.

Тело мага сначала выгнулось дугой, а затем начало заваливаться вперед, открывая весьма оригинальную картину. Небольшое пространство на вершине холма было окружено дюжиной воинов в золотистой пластинчато-кольчужной броне и с глухими, безликими шлемами. Похоже, это и есть дэвы. В центре образованного воинами круга на карачках стоял принц Белинус. А вокруг него валялись тела его телохранителей, в том числе оба Погонщика Смерти.

Казалось, что принца прижимала к земле неимоверная тяжесть. Его конечности дрожали, спина прогибалась, но он все же находил в себе силы держать голову поднятой и прожигать своего мучителя налитым кровью и ненавистью взглядом. Именно этот взгляд достался мне «в наследство» от завалившегося вперед мага. Сначала в глазах принца появилось безмерное удивление, а затем дикая и до жути мрачная радость. В единый миг я стал центром общего внимания, и только принц смотрел на меня без желания задушить голыми руками.

Сейчас меня будут убивать. Хотя, возможно, не сразу.

Словно сбросив многотонный гнет, принц вскочил на ноги, уже сжимая в руках тяжеленный меч.

И этим можно воевать? Нет, ну честно — таким рельсом не то что махать, его даже поднять непростая задача.

Стоп-кадр ожил, и все пришло в движение. Принц со свистом описал вокруг себя защитный круг, при этом задев парочку бросившихся к нему дэвов. Что может сделать это оружейное недоразумение на такой скорости, понятно и без теоретических расчетов. Получившие «касание» дэвы тут же отлетели назад. Принц, продолжая плести кружева «рельсом», повернулся ко мне спиной, почему-то пребывая в уверенности, что мне удастся эту самую спину надежно прикрыть.

Дальше нас действительно начали убивать, точнее, попытались. Это были очень странные танцы. Чтобы по затылку не прилетело от живого рельсоукладчика, воевать приходилось едва ли не на корточках. Благо получалось отгонять противников резкими выпадами длинного оружия — против сабель получалось неплохо, но надолго этот кордебалет затянуться не мог.

Нет, не глазами и даже не ушами, а где-то копчиком я почувствовал, что на нас несется живая масса, грозящая раздавить все на своем пути.

— Щепка-а-а!

Ну кто бы сомневался. Куда же тут без Скули! Похоже, сцепившиеся элиты вражеских войск недооценили отмороженность викингов. Разобравшись с ближайшими противниками, морячки по устоявшейся привычке отступили… вперед — как раз в самое пекло.

Тяжеленный меч принца с высеканием искр влетел в развилку не менее тяжелой двойной секиры. На секунду забрызганный пеной Скули и такой же взбешенный принц застыли, глядя друг другу в глаза.

Нет, какая-то из бабушек принца точно подгуляла с викингом — два воина в своем боевом безумии были похожи, как однояйцевые близнецы.

Через мгновение клинч распался, точнее, его разрушил мощный пинок Эйда в корпус Скули.

— Принц, вы в порядке? — спросил тысячник, на всякий случай ухватившись прикрытой латной перчаткой рукой за меч наследника престола.

— Да, тысячник, я в порядке.

— Защитный круг! — со всей дури заорал херсир, и холм начал обрастать кольцом живой стены.

Конечно же мое состояние никого не интересовало.

— Щепка, ты еще не сдох? — радостно спросил Скули, хлопнув меня по спине.

От неожиданного удара я упал на четвереньки. Вставать желания не было никакого.

Да идите вы все!

Сев на пятую точку, я закрыл глаза и тут же провалился в беспамятство. Последнее, что почувствовал, — кто-то бережно подхватил меня под плечи, не давая завалиться на спину.

Очнулся я уже ближе к вечеру. Определить, как долго меня «не было», не представлялось возможным, потому что понятия не имею, когда выключился.

Не скажу, что было стыдно, но все равно как-то неприятно, что сомлел, словно барышня. Резкая боль при первом же движении быстро объяснила, что обмороком здесь и не пахнет. Похоже, в пылу сражения даже не заметил, как меня порезали.

Лежал я в своей палатке, бережно раздетый и перебинтованный. Интересно, кто постарался? Впрочем, ответ на этот вопрос был очевидным и получил подтверждение, как только я выполз наружу.

— О, командир, вы уже проснулись, — расплылся в искренней улыбке Элбан.

Старый солдат сидел перед грудой моих лат и озадаченно рассматривал попорченное имущество. А меня действительно неплохо порезали — латы выглядели как металлолом, но, к счастью, со своей главной задачей они справились великолепно. Мелкие порезы не в счет, главное, ни один клинок не добрался до жизненно важных органов.

— Командир, тут вами королевский целитель занимался, — словно угадав мои мысли, доложился солдат. — И еще, вас дожидается какой-то слуга.

— Что с броней? — спросил я, отыскивая взглядом вышеупомянутого слугу.

— Только на перековку. Придется лаяться с кладовщиком, а он, зараза, въедливый.

— Хорошо, — отмахнулся я, разворачиваясь к приблизившемуся слуге. — Броней займемся позже.

— Владислав Воронов?

— Да, с кем имею честь? — спросил я с максимальной вежливостью. Вид дорого одетого слуги, а главное, его уверенный взгляд без малейших признаков как надменности, так и подобострастия как минимум заставлял следить за своими словами…

— Я слуга его высочества. Он приказал призвать вас на аудиенцию, как только придете в себя.

— Конечно, — тут же кивнул я, совершенно забыв, что одет только в короткие подштанники.

— Думаю, вам сначала следует одеться, — без малейшей насмешки сказал слуга.

— Э… командир, — подал голос Элбан, — мы тут вашу одежку залатали. Так что можете надевать.

На одевание не очень презентабельно выглядящей формы ушло немногим больше времени, чем обычно, — сказывались раны, — но уже через пять минут мы шли в сторону шатра принца.

Только сейчас я заметил, что нахожусь на отвоеванном берегу. Лагерь раскинулся у края леса, а на остальном пространстве бывшего поля битвы до сих пор шли работы. Вдали, извергая клубы черного дыма, горели четыре огромных костра. К ним со всего поля стекались ручейки носильщиков с телами, которые через несколько минут превратятся в пепел и дым. Северный ветер подхватывал свою скорбную ношу и уносил в противоположную от нас сторону.

Что ж, жизнь продолжается. Павшим достанется вечный покой, а выжившим радость победы и боль ран. По полю, как муравьи, сновали команды сборщиков трофеев, вызывая у меня ассоциацию с падальщиками, поэтому смотреть на них было неприятно.

В ближайшем окружении принца произошли некоторые перестановки. Я с удивлением увидел, что дальние подступы к группе шатров закрывает цепь постов, состоящих из викингов.

Я кивнул некоторым знакомым и пошел дальше, под пристальными взглядами «железных башен» — гвардейцев тяжелой пехотной гвардии. Эти великаны стали последним поясом охраны принца — ведь Погонщики Смерти остались лежать у безымянного холмика.

— Принц ожидает вас, — прогудел шлем пешего рыцаря, и полог шатра, словно сам собой, отошел в сторону.

Сопровождавший меня слуга остался снаружи, а мне ничего не оставалось, как шагнуть внутрь.

Походное обиталище принца поражало своим аскетизмом. Впрочем, если предметы интерьера не имели излишних украшений, это не значит, что они были дешевыми.

Сам принц Белинус возлегал на огромной, под стать его размерам, раскладной кушетке. Делал он это в позе не больного, а просто отдыхающего человека.

— А, спаситель, проходи, — призывно махнул рукой принц и повернулся к сидящему на раскладном стульчике рыцарю. — Вот, дядя, а ты говорил, что от поводырей нет никакой пользы.

— Я так не говорил, — проворчал в шикарные усы обладатель двух малых косиц в черных волосах. Судя по внешнему виду, рыцарь принадлежал к чисто кельтскому роду, а значит, был братом королевы.

— Повторять то, что ты говорил о поводырях, в присутствии моего спасителя будет как минимум неблагодарно. Тебя зовут Владислав?

— Владислав Воронов, ваше высочество.

— Славянин?

— Не уверен, ваше высочество. Я сирота и своих корней не знаю, как и того, кто дал мне такое имя.

Прости, отец, но не рассказывать же принцу о переносе из другого мира. Хватит того, что об этом знает верховный хорох.

— Впрочем, это не суть важно. На том холме ты оказался очень вовремя.

— Как и викинги, — позволил я себе вставить уточнение.

— Но если викинги спасли мне жизнь, то ты избавил от более позорной участи.

После случая в таверне с моей беспомощностью под влиянием мага я прекрасно понимал, о чем говорит принц.

— Это мой долг.

— Согласен, что никак не отменяет моей благодарности. Я не стану оценивать свою жизнь в золотых гривнах, как и не могу возвести тебя в дворянское достоинство, но это может сделать мой отец. И уверен, как только мы доберемся до столицы, ты станешь эрлом или, если тебе так привычнее, боярином Вороновым.

Честно говоря, в тот момент эта новость как-то не впечатлила меня. Для любого человека, выросшего в демократичном обществе, дворянство, конечно, выглядело привлекательно, но оно наверняка подразумевало кучу обязанностей. По крайней мере в моем понимании этого явления.

— Благодарю, ваше высочество.

— Что-то он не выглядит обрадованным, — прогудел дядюшка принца.

— Потому что настоящие воины не так падки на власть, — не совсем верно истолковал мою реакцию принц. — К тому же, думаю, он просто в шоке. Владислав, дворянство и собственные земли станут благодарностью от моего отца. От меня же прими этот перстень.

Я подошел к принцу и взял из его рук простенький серебряный перстень.

Понятия не имею, что при этом нужно делать, возможно, целовать руку, но я просто шагнул назад и, приложив к сердцу руку с зажатым в ней перстнем, поклонился.

— Это не простая безделушка. Перстень даст тебе доступ ко мне в любое время, а я в свою очередь выслушаю любую твою просьбу и выполню ее, если это будет в моих силах. Возможно, у тебя уже сейчас есть что пожелать?

— Нет, ваше высочество. Вы совершенно правы. Вот так вот сразу разобраться в своих сокровенных желаниях может только наивный мечтатель либо откровенный дурак.

Принц улыбнулся моей шутке и небрежным жестом отпустил восвояси.

Ну и что мне теперь делать? В смысле прямо сейчас. Суть происходящего только начала доходить до моего шокированного сознания.

Что в плюсах? Насколько я помнил из рассказов Олана, благородное сословие служит по велению совести. За красивыми словами скрывались довольно интересные юридические нюансы. Всех дворян король мог призвать на службу, но не более чем на девять недель в году, конечно не считая времени, когда идет война. Если не ошибаюсь, мои кабальные десять лет растворяются и превращаются в пожизненное, но не такое уж обременительное служение.

Не всем так везет. Тот же Олан может служить в рядах поводырей, пока ему это не надоест, и в любой момент уйти в отставку. А вот у Берислава и других моих неименитых коллег контракт висит на шее, как рабский ошейник, — корпус не имеет особого желания обучать кого-то без полной отдачи.

Встает другой вопрос: как мне разрулить все нюансы с начальством, ведь пока я никакой не эрл. И у кого бы спросить, не у принца же?

Тихий кашель приведшего меня к шатру слуги прервал напряженные думы.

— Желаете пройти к своему шатру? — высказал слуга то ли вопрос, то ли намек.

— Д-да, — неуверенно ответил я и направился следом за слугой.

Как оказалось, в центральной части лагеря у меня уже был свой шатер. Повинуясь жесту слуги, я вошел внутрь и увидел достаточно богатую, при этом рациональную обстановку.

А неплохо живут в походах рыцари.

— Не желаете принять омовение?

— Конечно, — обрадовался я, вдруг почувствовав, как зудит все тело.

Слуга поклонился и вышел, но отсутствовал меньше минуты. Это, конечно, не душ, но в походе даже возможность ополоснуться над тазиком под текущей из кувшина струей — большое благо.

— Я взял на себя смелость позаботиться об одежде и ваших вещах. Так как вы числитесь в корпусе поводырей, вам полагается форма, — ровным голосом заявил слуга, подавая мне полотенце.

Форма была новой, хоть и немного великовата по размеру, но это мелочи. Интересно, как слуга сумел выдрать у нашего хозяйственника новое обмундирование, хотя попробовал бы завхоз спорить с таким типом. Помимо одежды у стенки шатра под раскладушкой виднелись мои баулы.

Закончив с одеванием, я рискнул задать слуге вопрос, справедливо ожидая услышать ответ «не знаю».

— Вам известно, что мне делать дальше?

— Разумеется, — невозмутимо кивнул слуга. — Завтра с утра его высочество отправляется в столицу. Вы должны сопровождать его на одном из дракаров викингов, которые направятся туда же. Все формальности с командиром корпуса улажены, и, если позволите высказать совет, вам следовало бы отдохнуть. Через полчаса будет ужин. Позволите идти?

— Конечно, — немного ошарашенно ответил я.

— Если вам что-либо понадобится, позовите мня с помощью вот этого приспособления.

Слуга легким жестом прикоснулся к висящему у выхода колокольчику. Под пологом шатра разлился мелодичный звон.

Стоит ли упоминать, что так вкусно я не ел с момента попадания в этот мир? Тяжесть в желудке начала склонять мозг к мысли об отдыхе, но, увы, этим планам не суждено было сбыться. Послышался мелодичный звон. Я невольно покосился на висящий у выхода колокольчик, но тот оставался неподвижен. Затем меня посетила догадка.

— Войдите.

Внутрь вошел слуга.

— К вам распорядитель отряда магической поддержки.

— Зачем?

— Не могу знать, — спокойно ответил слуга. — Прикажете пустить?

— Да, конечно.

Вот это номер. И зачем я понадобился магам? Только сейчас до меня дошло, что под рукой нет оружия.

Черт, ни хербатов, ни нагинаты, даже кинжал остался где-то среди подпорченных доспехов. Ох, что-то мне это совсем не нравится.

— Приветствую, вой, — с легким кивком поздоровался субъект, который почему-то был совершенно не похож на мага.

— Приветствую, — машинально отозвался я и тут же спохватился: — Присаживайтесь.

В шатре помимо невысокого столика имелись раскладной стульчик и походная кровать, на которую я и сел, но после того как гость опустился на стул.

— Чем обязан?

— Я пришел по приказу моего господина, магистра Годобрада.

— Да…

— Его высочество принц Белинус распорядился, чтобы вы получили свои трофеи как будущий дворянин.

В голове забегали обрывки воспоминаний, касающихся дворян и их боевых трофеев, но ничего конкретного вспомнить так и не удалось.

— И?

— Я так понимаю, традиция раздела боевых трофеев вам неизвестна.

— Как-то не случилось ознакомиться.

По легкой улыбке посланника магов стало понятно, что сейчас меня будут «разводить».

— Так вот, у всех дворян королевства есть не только обязанности, но и права получить боевые трофеи, если смогут доказать свои права на них. Специально для этого все рыцари носят с собой несколько мизекордов с собственным гербом. У вас такого оружия наверняка нет, но все равно королевским сборщикам трофеев удалось опознать три трупа.

— Только три?

— Я бы на вашем месте не стал настаивать на том, что именно вы убили аравийского бея, который к тому же являлся магистром, — с изрядной долей злорадства заявил посланец магов. — Принц подтвердил эту победу, но вам она не принесет ничего, кроме неприятностей. Трофеев с тела снять не удалось, а мантия и чалма по старому королевскому приказу подпадают под понятие «последняя одежда». Так что мы говорим только о трех телах. Это ваши вещи?

Мой нежданный гость развернул принесенный с собой сверток, и я увидел все четыре моих хербата.

Ну и что мне ответить? Не верю, что маги их не изучили, а попасться с «рунным» оружием в лапы магов не совсем веселая перспектива.

— Я понимаю ваши сомнения, — с легкой ехидцей улыбнулся гость. — Но не беспокойтесь. Руны гномов не запрещены. Скажем так, они нежелательны. В вашем же случае это оружие было применено для спасения жизни принца, так что все в порядке. Но лучше в дальнейшем избавиться от подобных раритетов.

Ага, прямо сейчас и с разбегу!

— Это мое оружие, — признался я.

— Прекрасно. К телам двух Погонщиков Смерти и молодого мага были призваны специалисты по артефактам, ведь только они могут без опаски прикоснуться к магическим предметам. — Посланник магов достал свиток. — В итоге появился вот такой список: два комплекта магически усиленной брони, два артефактных кнута, два защитных артефакта и шесть энергетических кристаллов. Все немагические вещи и деньги буду переданы вам слугой. Меня же интересуют только вещи из этого списка.

От жадности у меня даже зачесались руки. Это же сколько плюшек я успел «насбивать» хербатами с дерева судьбы?

— А на магах разве не нашли артефактов?

— К вашему сведению, вой, магам высшего посвящения артефакты не нужны. Они им даже мешают. Только у ученика магистра аравийцев были энергетические кристаллы. Но все же вернемся к списку. Дело в том, что вы не только не сможете использовать эти вещи, но даже не в состоянии прикоснуться к ним, так что магистр предлагает вам выкупить их по очень выгодной цене. Скажем, по…

— Подождите. — От разочарования у меня даже пересохло во рту. — Я не смогу использовать ни один из этих артефактов?

— Сейчас они не доступны никому.

Что-то во взгляде моего гостя мне не понравилось.

— А после необходимых манипуляций такая возможность появится? Чисто теоретически.

Судя по тому, как забегали глаза у моего собеседника, он не решался врать мне в глаза, но при этом имел задание зажулить от меня все магические вещи из трофеев.

— Возможно, вы смогли бы носить защитный артефакт, но он завязан на своего владельца, и «перевязка» будет стоить очень много золотых гривен. Что касается брони и оружия, то их может использовать только маг. Погонщики не блещут магическими способностями, но вы-то не обладаете даже такими крохами дара.

— Давайте вернемся к защитным артефактам. Возможен ли вариант, при котором я отдаю вам один артефакт, а за это получаю привязку на второй?

— Да, — неохотно согласился посланник магистра, — но в оплату придется отдать не только второй артефакт, а и все остальные вещи. Даже этого будет недостаточно, но магистр очень благодарен вам за спасение принца, и я попробую его уговорить.

— Если магистр так благодарен, он мог бы подарить защитный артефакт совершенно бесплатно.

Мой гость едва не задохнулся от возмущения, так что пришлось сдавать назад:

— Но я не стану вести себя так нагло. Думаю, артефакт за артефакт будет вполне справедливо. И еще, когда эта ценная вещь наконец-то попадет ко мне, я хотел бы иметь подробную инструкцию. В смысле пояснение, как его применять. А теперь давайте обсудим цену остальных вещей, раз вы так уверены, что мне не дано их носить на себе.

— Не дано, — зло ответил завхоз магов. В его профессиональной принадлежности сомнений не оставалось. — Пятьсот золотых гривен.

Эту фразу моментально растерявший вежливость хозяйственник словно выплюнул. Его вполне можно было понять — в другой ситуации он облапошил бы меня в два счета, но за мной маячила тень принца. И это нужно было использовать.

— Хочу поделиться с вами радостью, — сказал я с лучезарной улыбкой, видя по лицу собеседника, что ему плевать на все мои радости вместе взятые. — Вот этот серебряный перстень подарил мне принц, вместе с правом получить его аудиенцию в любой момент. Я очень далек от понимания рынка магических вещей, но, когда вернусь в столицу, обязательно пройдусь по магическим лавкам. Сейчас на подобные изыскания нет ни возможности, ни сил, а вот в Лугусе они появятся. Мне очень не хотелось бы отправляться на аудиенцию к принцу в расстроенных чувствах. Сколько, вы сказали, стоят остальные вещи?

— Тысячу шестьсот золотых, — прорычал мой гость и вскочил со стульчика. — Деньги и артефакт получите в столице. Мы сами найдем вас.

Последняя фраза была больше похожа на угрозу, но я ответил искренней улыбкой. Впрочем, мою радость смогла оценить только спина посланника магов, который вылетел из шатра как пробка из бутылки.

А жизнь-то налаживается. Тысяча шестьсот золотых — это бешеные деньги, особенно для того, кто жил на пять золотых в месяц. Уверен, что за оба артефакта можно было получить в десять раз больше, но собственная жизнь оценке в золоте не поддается. После случая в таверне я стал параноиком, особенно в отношении магического воздействия.

Засыпал я с улыбкой на губах, надеясь, что в этот раз судьба, подарив изрядную плюшку, не добавит к ней в нагрузку какою-нибудь бяку.

Глава 6 ВЫСШИЙ СВЕТ

Наши со Скули вопли разогнали всю речную живность в радиусе нескольких километров. Хорошо, что разгулявшиеся морские бродяги шли в хвосте каравана судов, и мы не особо тревожили уши королевской знати. Мы гуляли уже неделю. Дольга влекла нас по своему течению, и даже редкие взмахи не совсем трезвых хирдманов придавали дракарам неплохую скорость. Викинги праздновали, а я вместе с ними. Первые три дня запомнить не удалось. Затем, перессорившись практически со всей командой «Могучего Тура», я резко снизил дозу принимаемого внутрь эля и начал хоть что-то соображать. Да и то не до конца, иначе не орал бы русскую песню на всю реку. Говоруну был «скормлен» рассказ о том, что Стенька Разин — это неимоверно крутой «херсир», который наводил шорох на всю Дольгу задолго до образования Брадара. Викинга эта версия удовлетворила, но, если странной песней на не менее странном языке заинтересуется кто-то из свиты принца, простой побасенкой отделаться не удастся.

Так, с пьянкой нужно завязывать. Потому что скоро столица, а Скули выучит наизусть не только песню про Стеньку, но и про вьющегося над головой ворона. Повод для радости у викингов был солидный: принц своей волей закрыл пятилетний договор — так сказать, пятилетка за два года. Поэтому в столице их ждала полная оплата за весь срок службы. К тому же от короля тоже перепадет за спасение единственного сыночка. Так что эля, вина и пива едва хватало от одного населенного пункта до другого.

О размерах городов и уровне их жизни можно было судить по изменению качества выпивки. Пока шли через славянскиеселения, пили медовуху, пиво и легкое ягодное вино отменного вкуса и качества. А вот ближе к столице, как ни странно, вместе с увеличением населения в городах качество выпивки ухудшалось. Сначала шло неплохое вино, но под конец мы умудрились пропить все наличные деньги и начали давиться какой-то кислятиной. Радовали две вещи — маги не отдали мне все золото сразу, что в сочетании с отказом от алкоголя избавило меня от банкротства.

И вот одним прекрасным утром столица королевства, обхватившая своими кварталами могучую реку, приняла в военном порту два десятка дракаров с жутко похмельными викингами и одним вполне трезвым поводырем. Седмица беспробудного пьянства подкосила даже железобетонное здоровье детей моря, что уж говорить обо мне — от хмельного меня будет тошнить еще года два.

Не успели дракары пристать к берегу, а мою голову посетить вопросы о дальнейших действиях, как взгляд выхватил на пристани знакомую фигуру королевского слуги. На душе стало легче.

— Прошу идти за мной, — с по-прежнему с непробиваемым спокойствием заявил слуга и направился к стоящей у причала карете.

Процесс прощания с тисканьем моего еще не отошедшего от ранений и пьянки тела затянулся минут на десять. Все это время слуга и кучер покорно ждали.

О том, что нельзя являться к королю в таком виде, я подумал только минут через пять после того, как погрузился в карету, но, как оказалось, все мои опасения были напрасными, потому что ехали мы отнюдь не в королевский дворец, а остановились у входа в гостиницу.

— Прошу за мной! — как заводная игрушка повторил слуга и начал подниматься по монументальной мраморной лестнице. О том, что это не дворец, я догадался сразу — видел его изображение на гравюрах, а также издалека на редких прогулках по центральной части города. Впрочем, для меня большой разницы не было. Спускавшиеся и поднимавшиеся по лестнице господа окидывали меня презрительными взглядами.

К счастью, слуги в гостинице обладали такой же невозмутимостью, что и мой провожатый. Они быстро оценили ситуацию и провели меня по менее людным коридорам — судя по всему, это были служебные проходы. Наша прогулка закончилась в большом номере из трех комнат.

— На седмицу, до и после приема в замке, эти апартаменты находятся в вашем распоряжении, — с привычной невозмутимостью, которая уже начинала вызывать во мне смесь раздражения и зависти, сказал слуга. — Это стандартная практика для тех, кто готовится стать дворянином. В подарок от короны входит стоимость апартаментов, закуски из меню доставляемых в номер блюд. Кроме того, работа мастера платья, который посетит вас через две меры времени. Драгоценные украшения на камзоле и отдых в обеденном зале уже за ваш счет. Если у вас возникнут вопросы по проживанию, обращайтесь к личной обслуге. Они же найдут меня, если эти вопросы окажутся вне их компетенции. На данный момент это вся информация. Вы позволите мне удалиться?

— Да, конечно, — словно загипнотизированный речью слуги, сказал я, и он тут же испарился. А на его месте материализовался низенький толстячок.

Обалдеть. Уверен, ни в одном отеле Земли на такое не способны. Разве что в Англии, да и то вряд ли. Высший класс. Умудриться показать твою власть и при этом не уронить своего достоинства — это надо уметь. Я так и не сподобился спросить имя моего куратора — все проходило по его сценарию и вполне естественно. Кстати, он вел беседу так, что мне не нужно было его называть по имени.

— Господин чего-то желает? — с мягкой улыбкой спросил толстячок, выводя меня из ступора.

Этот тоже хорош, но классом все же пониже.

— Мне бы помыться.

— Желаете в личной кади или спуститесь в купальню?

Почему-то сразу захотелось в купальню.

Через час я весь свежий, благоухающий и замотанный в тогу, как римский патриций, объедался «закусками» в своем номере. Ну и зачем мне платный «ресторан», если и закусками можно наесться до отвала. Меню хоть и не поражало количеством блюд, но при этом ни одно из них мне не было знакомо.

После массажа в купальне и сытного обеда потянуло в сон, но не тут-то было. В номер явился портной. Во время обеда я «тормознул» порхавшего, как воробей, толстячка и принялся его расспрашивать. Общаться с этим представителем служебной братии было намного проще.

Благодаря «допросу» удалось узнать, что королевская гостиница под лаконичным названием «Корона» принимала высших или просто очень богатых дворян королевства, тех, у кого не было в столице своего жилья. Но основной ее специализацией было размещение делегаций союзных и не очень стран. Судя по всему, именно для них и была задумана все эта помпезность. Что уж говорить о вожде какого-нибудь северного племени, если даже у меня, избалованного достижениями более развитой цивилизации, появилось ощущение, будто попал в рай.

Для обслуживания иностранных гостей имелось даже большое ателье при гостинице. Его мастера облагораживали дикий вид иностранных варваров. Так что шокировать мэтров иглы и нити мне вряд ли удастся.

Так и получилось. Благообразный старичок с мерной веревочкой в руках сначала прыгал вокруг меня, замеряя во всех возможных местах, а затем у нас состоялся короткий диалог. По прейскуранту мне полагался один комплект из кафтана, пары рубах, шаровар и мягких сапожек. Все это любого цвета и соответствующего последней моде фасона. Как бы это ни было непрактично, я все же не удержался и попросил сшить белый наряд — сказывалась юношеская мечта о белом костюме. Кроме того, я мог заказать еще один комплект своего собственного фасона.

Понимая, что в классическом наряде без дорогих украшений я буду смотреться блекло, попытался раскрутить портного на костюм родного для меня мира и эпохи. Старик извинился и сказал, что не сможет выполнить такой сложный заказ. Скорее всего, он просто не захотел утруждаться.

Денег у меня на данный момент не было, поэтому поддержать в нем уверенность в его профессионализме не удалось. Мы сошлись на наряде, по стилю очень близкому к форме поводырей, но из дорогой ткани — другой у него и не водилось.

Утро встретило меня ласковыми лучиками Ярила, которые наполнили отблесками шикарную спальню. Первые несколько секунд я не верил происходящему, а затем несколько минут наслаждался ощущениями, сладко потягиваясь.

Да уж, в такой обстановке рядом точно чего-то не хватало, но слуга еще вчера на все мои тонкие вопросы не менее тонко намекнул, что это королевская гостиница, а не бордель.

В небольшой комнатке рядом со спальней имелся тазик и кувшин с водой, но энтузиазма они не вызвали, поэтому я вновь завернулся в тогу и отправился в купальню.

В центре круглого помещения находился паровой пузырь. Туда-то мне и нужно. Как только энергетический барьер был пройден, мое тело тут же обожгло паром.

Хорошо!

Я прилег на один из лежаков и буквально растаял. Через пару минут стало трудно дышать, так что пришла пора охладиться. Вокруг центральной площадки пузыря, как лепестки, разместились бассейны с водой разной температуры. Меня интересовал круглый бассейн с синим бортиком — самый холодный.

— Ох! — выдохнул я, опуская ноги в ледяную воду. Затем было резкое погружение. — Пингвиньи яйца!

После этого вопля и обжигающих объятий воды я пробкой вылетел из бассейна и «нырнул» в паровой пузырь.

— Лепота!

Очень не хватало веника. Хотя с другой стороны — это королевская гостиница или ночлежка?

— Любезный!

Зов был отправлен в пустоту, но все же нашел своего адресата.

— Чего желаете? — спросил банщик у слишком раннего посетителя.

— У вас тут не пользуются вениками?

По лицу банщика мелькнула короткая гримаса, но он сумел быстро совладать с собой.

— Некоторые гости из северных племен требуют такую услугу, поэтому мы держим небольшой запас.

— Давай. — Я повелительно махнул рукой, совершенно игнорируя эмоции банщика.

Счастье есть!

В свой номер я возвращался довольный, как обожравшийся сливками кот. После веников мне даже не понадобился массаж — и так чувствовал себя просто великолепно.

В номере помимо затребованного еще в купальне завтрака находилось одно из двух заказанных платьев, а именно белый костюм традиционного для столицы кроя. Также на столе лежала богато украшенная тисненым золотом открытка с приглашением на завтрашний бал.

Что ж, будем готовиться.

Костюм сидел на мне как влитой и смотрелся очень эффектно. Не хватало только белой шляпы. Но здесь такого предмета гардероба еще не знают, и к тому же к полукафтану она не пойдет.

Попытка пополнить все это великолепие оружием едва не испортила все настроение. Мою пропавшую на поле боя нагинату подобрал Скули, он же и почистил оружие, но, несмотря на все его старания, выглядела она не очень презентабельно. Мало того — ножны ушли в страну потерянных вещей.

Вызванный слуга, с одной стороны, успокоил мои тревоги, а с другой — добавил вопросов, на которые он не мог дать внятных ответов.

Как оказалось, подобные проблемы с оружием возникали у многих гостей короля. Так что помимо ателье при гостинице имелась отделочная мастерская. Но здесь возникла другая проблема — украшение оружия уже не входило в бесплатный бонус. Пришлось вызывать королевского слугу.

Мой куратор в мире роскоши явился, когда я покончил с завтраком и даже успел заскучать.

— Вы звали меня? — Слуга появился, как всегда, неожиданно и неслышно.

— Да, у меня возникла проблема с деньгами. Необходимо украсить оружие, не могу же я прийти во дворец с этим? — указал я пальцем на лежащие на столе меч и трость.

— Вполне разумное решение, — кивнул слуга. — Оружие следует украсить, но хочу сразу предупредить: по старинной традиции в стены дворца пускают только безоружных. Все сдается в специальное хранилище у ворот. Впрочем, это не решает вопроса с украшением. Все не так печально, средства у вас есть. Те самые, что были сняты с тел погонщиков. Прошу прощения, я планировал занести их с утра, но не знал, когда вы проснетесь.

Целый ворох мелких нюансов придворной жизни и вообще сложившейся ситуации заставил меня задуматься.

— Еще вопрос. Магистр Годобрад должен мне некую сумму и артефакт. Как вы думаете, возникнут ли у меня проблемы с получением всего этого добра?

— Говоря откровенно, — позволил себе тень эмоции слуга, — маги отличаются прижимистостью. Если вам дали слово, они, конечно, отдадут все обещанное, но при этом могут затянуть этот процесс надолго.

— Даже если это деньги за пожалованные принцем трофеи?

— Они не откажутся отдать требуемое, просто будут тянуть.

— А если этим займетесь вы? — Вопрос был задан не потому, что в голосе слуги появился намек, его-то как раз не было, просто мне очень не хотелось общаться с магами, особенно если существовала возможность избежать этого общения.

— Думаю, статус королевского служащего дает некоторые преимущества.

— Я буду очень благодарен, если вы займетесь этим делом лично.

Мы обменялись понимающими взглядами, и слуга испарился.

Что же, теперь займемся оружием.

Мастерская «рюшек, позолот и финтифлюшек» находилась в отходящем от основного здания гостиницы крыле. Там же, где и мастерская по пошиву. Мой модельер, увидев меня издалека, изобразил на лице удивление, которое сменилось пониманием, когда я направился в другое отделение.

Сначала мне показалось, что в мастерской командует гном, но через минуту стало понятно, что это всего лишь коренастый и невысокий человек.

С мастером мы быстро договорились об украшении рукояти меча, трости и ножен, которые он также взялся изготовить. На это ушли почти все наличные деньги. Оружие пришлось оставить в мастерской до завтра, но взамен я получил простой меч, так сказать, на «поносить».

Солнечный день, которому небольшие облачка шли только на пользу, навевал радостные мысли и толкал на… опрометчивые поступки. Не знаю, почему меня потянуло в сторону дома Ровены? Желание похвастаться новым костюмом или славой героя войны? Глупо. Обида и разум говорили, что этого делать не стоит, но…

Роскошный букет алых цветов неизвестного мне названия подчеркивал белизну одежд — я нравился не только сам себе, но и окружающим дамам. В таком настроении я и пересек центральную часть города. Стоит сказать, что по большому счету с этой частью столицы мне приходилось знакомиться заново. В бытность учениками школы поводырей мы с товарищами забредали в этот район, но никогда не бывали в центральных кварталах — в основном держались ближе к трем рыночным площадям с их развлечениями и неувядающей ни днем ни ночью праздничной атмосфере. Теперь же предо мной предстал другой Лугус — торжественный, блистающий и немного чопорный, а самое главное, светлый и высокий. Если в торговом квартале аравийский мрамор встречался только в башенках и обрамлении окон и дверей, то здесь он был везде. От высоких шпилей тянущихся ввысь дворцов до плиток на мостовых.

Из центральных кварталов в торговый район я выпал, как жемчужина из раковины, вынося с собой часть торжественной белизны. От затянутых виноградными листьями стен повеяло знакомой жарой.

Увы, вся моя торжественность треснула от одного вида удивленно-испуганной физиономии отца Ровены.

— Вой Владислав?

— Да, вы не ошиблись. Могу ли я увидеть Ровену?

— Увы. — По лицу торговца было видно, что он в очередной раз уверился в правильности принятого решения. — Мне очень жаль, но моя дочь покинула столицу и сейчас находится в поместье своего мужа.

Не скажу, что небо рухнуло на мою несчастную голову, но было неприятно. От дома торговца я шел, как ушибленный пыльным мешком. Ведь я хотел только позлорадствовать и «засвидетельствовать почтение», а сейчас чувствовал себя обманутым влюбленным.

Нахлынувшая злость выдавила обиду и отупение. Букет, на который у меня ушли почти все деньги, тут же перекочевал в руки первой встречной. Удивленная девушка, чем-то похожая на одну из подруг Ровены — не удивлюсь, если это была она, — даже одарила меня заинтересованным взглядом. Но в тот момент мне было плевать на все взгляды, а волновало совсем другое. Впрочем, как выяснилось через десять минут, и «другого» мне тоже не понадобилось — в дверь знакомого публичного дома я так и не вошел.

Оставалось только утопить разочарование в вине, хотя и клялся, что после «запоя» с викингами пить не буду как минимум пару лет.

В «закусочном» меню алкоголя не было, а интуиция подсказывала, что на ресторан у меня тупо не хватит денег. Так что я направился в ближайший кабак и купил три бутылки недорогого, но вполне неплохого вина, с чем и вернулся в свой номер. В новом костюме посреди кабацкого зала я смотрелся, как гусь в свинарнике, так что пришлось брать навынос.

Мелькнувшее презрение во взглядах слуг на входе в гостиницу я проигнорировал — не стали тормозить за «взятое с собой», и то хорошо.

Увы, утопить расстройство в вине мне не дали. К третьей четверти первой бутылки в моем номере появился королевский слуга. От его совершенно невозмутимого взгляда мне стало стыдно.

— К вам посыльный магистра. Желаете принять?

— Да, пусть проходит.

Хорошо, что не надрался в зюзю, а то было бы печально.

Пришел явно один из подручных хозяйственника магов — та же надменность и написанное на лице огромными буквами нежелание отдавать мне то, чего я «недостоин». Но в этот раз все было просто — и сумма, и факт передачи артефакта были давно озвучены, так что все ограничилось простой доставкой.

Сначала на стол лег длинный пенал, внутри которого находилась шеренга небольших мешочков. Судя по тому, что их было шестнадцать, внутри каждого находилась сотня золотых монет. После пенала с деньгами последовала шкатулка с артефактом.

Осторожно открыв шкатулку, я увидел кристалл размером с голубиное яйцо. Что примечательно, никаких креплений на кристалле не было.

Вот уроды, мне что, носить его в кармане? Судя по физиономии посыльного, моя злость ему понравилась. Что ж, хоть в этом маги мне подгадили — крепления на артефакте не оговаривались, зато оговорилось другое.

— Инструкция.

Что ж, один — один: посыльный явно надеялся зажулить инструкцию по применению.

Требовать доделки артефакта я не стал в уверенности, что посыльный скажет, будто «родная» оправа повредилась во время «перевязки».

Что-то подсказывало мне, что прямо сейчас брать артефакт в руки не стоит. Поэтому я с недовольством вопросительно уставился на мнущегося у стола посыльного. Он явно хотел что-то сказать, но не решился.

Через минуту, когда за гостем закрылась дверь, оказалось, что счет все-таки два — один в пользу магов. Если первые строки инструкции были предельно ясны — для привязки необходимо просто капнуть кровью на камень, — то в остальном это был набор совершенно неудобоваримых научно-магических терминов.

Не откладывая дело в долгий ящик, я проколол палец застежкой фибулы с банного хитона. Капля крови упала на камень, и кристалл словно впитал ее. Амулет на секунду вспыхнул и вновь принял прежний вид.

Королевский слуга не торопил меня и не спешил уходить — ему явно было интересно.

С замиранием сердца и надеясь, что в непонятной части инструкций нет предупреждений об опасности, я взял камень в руки. Никаких ощущений.

— И как вам?

Ага, он, оказывается, тоже человек.

— Да никак. Думаете, меня обманули?

— Уверен, что нет. — Слуга быстро опомнился и вернул на лицо маску невозмутимости. — Есть ли у вас еще вопросы?

«Вопросы», а не «приказы», разница неощутима, но она есть. Такое искусство не должно остаться без вознаграждения.

— Вы оказали мне услугу, не входящую в ваши обязанности. Уважающие себя люди обычно подходят к делу строго. Я слышал, что в подобных случаях принято выделять десять процентов. — С этими словами я взял из открытого пенала два мешочка и, удерживая свою жадность мертвой хваткой, протянул деньги слуге.

Он взял мешочки, но тут же оставил один на столе.

— Принято пять процентов. — Кошелек исчез из рук слуги как по волшебству. — Нам необходимо обсудить еще один вопрос. Решение о предоставлении вам дворянства уже принято, и главе геральдической палаты необходим ваш новый герб. Я понимаю, что сразу ответить трудно, у вас есть время до завтрашнего полудня. Однако цвет фона нужен прямо сейчас.

— Цвет фона? — ошарашенно спросил я. Честно говоря, мысль о гербе мою голову пока не посещала. Хотя когда бы она могла это сделать за сплошной-то пьянкой. Все, с викингами я больше не «гуляю».

— Герб эрла имеет две составляющие. Некий образ одного цвета на фоне другого цвета.

— Красный, — не особо задумываясь, ответил я и, прислушавшись к собственным эмоциям, не почувствовал эстетического отторжения.

— Вы позволите мне удалиться?

— Да, у меня все.

Слуга исчез, а я вновь поймал себя на том, что не спросил его имени.

Вторая половина дня прошла под гнетом мыслей о собственном гербе. Это же на всю жизнь, так что небрежность в данном вопросе недопустима. Одна мысль не давала мне покоя, она занозой засела на краешке сознания. Что-то очень важное хранилось в моей памяти. Если учесть, что большую часть новой информации в этом мире я получил из книг, за решением нужно идти в лавку мэтра Казоира.

Времени было мало, так что через город пришлось буквально бежать, и в лавку я влетел, немного запыхавшись.

— Приветствую вас, Владислав, — искренне улыбнулся книготорговец. — Вижу, удача улыбнулась вам.

— Грех жаловаться, — искренне улыбнулся я в ответ. Практически у двери лавки я вспомнил, в какой части памяти сидит «заноза», поэтому сразу перешел к делу. — Мэтр, у меня не так уж много времени, хотелось бы посмотреть книгу по истории поводырей.

— Конечно, в честь вашего успеха я допущу вас в хранилище бесплатно.

Вот жук — услышал о недостатке времени и решил блеснуть щедростью.

— Еще одно, мэтр, — остановил я двинувшегося из-за прилавка торговца. — Есть ли у вас возможность скопировать из книги изображение?

— Если это сложный рисунок, то необходимо пригласить художника.

— Это контур-эмблема.

— В таком случае мы сделаем все через тонкую бумагу, — оживился торговец.

То, что не давало мне покоя все это время, находилось на двадцать шестой странице книги «Повелители зверей». Посреди страницы красовалось стилизованное изображение животного — без сомнения, они. Да только никто из моих знакомых, даже учитель по управлению, и слыхом не слыхивали о таком звере. В книге рисунок описывался как эмблема гвардейской части поводырей. Еще тех — чистокровных нихонцев, служивших императору Хоккайдо.

Зверь был изображен в профиль. Плоская, как у примата, морда имела чуть выгнутые вперед рога и большие клыки в широко распахнутой пасти. Причем верхние клыки размещались на одной условной линии с рогами, а над этой линией горели красные глаза. Вся нижняя челюсть щетинилась шипами. На лбу угадывался небольшой костяной гребень.

Изображение навевало жуть даже в стилизованном виде. Немного посомневавшись, я все же понял, что другие идеи блекнут на фоне этого образа. В книге под рисунком было написано «сагар». Но что это — название зверя или отряда? Возможно, и то и другое.

Книготорговец оказался довольно умелым рисовальщиком и быстро скопировал сагара на несколько тонких листов. На этом мы с ним и попрощались, обменявшись уверениями во взаимном уважении.

Уже сидя в номере, я попросил прислугу принести принадлежности для рисования. Ими оказались довольно неплохо сработанные карандаши. Причем с большой палитрой цветов.

Несколько испорченных рисунков привели к самому простому и закономерному результату — на красном фоне практически полностью черная голова таинственного сагара, и лишь чуть вытянутый глаз злобно горел алым цветом.

Следующий день встретил меня еще одним ласковым рассветом и новым нарядом. Мастер не зря потратил на этот костюм значительно больше времени, чем на первый. Получилось похоже на стандартную форму поводырей, только в черно-белом исполнении.

Делая этот заказ, я вспомнил совет нашего иллюзиониста: «Если не можешь выделиться в едином стиле дороговизной, бери креативом и непохожестью». Он знал, что говорил, так как являлся большим модником. В его профессии это было важно.

Примерив новый наряд, я понял, что угадал. Вряд ли даже Вторак Возгарь явится на прием в форме, а различия в крое и качество материала не дадут злопыхателям повода для насмешек. Но кое-чего не хватало. В памяти возник образ моего нечаянного учителя стиля. Точно!

Спустившись в ателье, я отыскал своего мастера. Портной даже успел недовольно сморщиться, пока не получил объяснения, что никаких претензий у меня нет. Необходим всего лишь небольшой отрез красной шелковой ткани.

Так, теперь меняем одолженный меч на свое оружие — и к ювелиру.

В центре города цены кусались, как цепные псы, что было ясно и без проверок, поэтому все необходимое пришлось искать в торговом квартале. Чуть больше нагрузки на ноги, зато целее сбережения.

В этой ювелирной лавке мне уже доводилось побывать, когда Олан покупал подарок сестре. Воспоминание о друге заставило меня залиться краской стыда. Поэтому прямо в лавке ювелира была написана записка, и один из вездесущих мальчишек отправился в школу поводырей.

Ювелир оправдал все мои надежды. Через меру времени из его лавки вышел не очень богато, зато креативно одетый человек. По черному наряду с белыми вставками были разбросаны капли маленьких рубинов. Все соответствовало местной моде, а вот шейный платок алого цвета, посреди которого темным огнем горела булавка с крупным агатом, являлся новшеством.

Какой-то я неправильный попаданец — мой вклад в прогресс выглядел довольно странно. Но, увы, ни плавить сталь, ни делать порох я не умею. Насчет пороха, даже если бы умел, то не стал бы наказывать этот мир подобным новшеством.

Возможно, подобные хлопоты немного не к лицу мужчине, но поговорку «встречают по одежке» придумали не дураки.

За всеми шмоточными заботами едва не забыл об амулете. Мало того, дорогущий кристалл остался в старой одежде. К счастью, никто не забрал мой белый костюм в чистку и даже не проверил его карманы, так что все обошлось десятью минутами страха и многими эпитетами в адрес своего склероза.

По совету слуг я обратился в магическую лавку в центре — в этом деле экономить не стоит.

— Чем я могу помочь благородному господину? — по достоинству оценил мой наряд торговец. При этом он учел и отсутствие татуировки у меня на виске.

— Мне нужна оправа для защитного артефакта и кое-какая консультация.

— Брошь или кулон?

— Лучше кулон.

— Позволите взглянуть?

— Конечно, — ответил я и протянул амулет на раскрытой ладони.

Торговец даже не попытался потянуться к кристаллу, а просто внимательно посмотрел на него, чуть наклонившись вперед.

— Какие пожелания к цепи и оправе?

— Главное, чтобы была крепкой, аляповатость ни к чему.

Торговец даже не стал никуда ходить. Похоже, такая услуга была очень популярной.

— Попробуйте вот эти.

На прилавок легли три цепочки с раскрытыми оправами на них.

«Упаковка» артефакта производилась очень просто. Камень вставлялся в раскрытую «корзинку» оправы, а затем она защелкивалась. Глаз у торговца был наметан — первая же оправа подошла идеально.

— С вас тридцать золотых. Вы что-то говорили о консультации?

Я с трудом сохранил невозмутимость на лице. Тридцать золотых! Да лучше бы я носил ее на ремешке!

— Не могли бы вы перевести на человеческий язык эту инструкцию.

Принесенная посыльным магов бумага перешла в руки торговца. Минут пять он всматривался в текст, а затем вынес свой вердикт:

— В принципе это стандартный защитный амулет от магического воздействия. Достаточно мощный. Только непонятно, почему с него снят предохранитель мощности. Если при сотой части наличия энергии он попадет под мощное воздействие, то не отключится, а раскрошится.

Вот магистр — сволочь! Все-таки подгадил.

— Можно ли это исправить?

— Да, но для этого нужен тот, кто «перевязывал» артефакт, он ведь ранее принадлежал другому?

— Да, вы поняли все правильно, — едва ли не сквозь зубы ответил я, хотя торговец был ни в чем не виноват.

Отдав еще десять золотых за консультацию и окончательно испортив себе настроение, я отправился в гостиницу.

Там меня уже дожидался королевский слуга с легким укором в глазах. Пришлось извиняться. Получив эскиз герба, слуга удалился. Мне же оставалось сидеть в номере, дожидаясь вечера.

Еще больше меня расстроил прибежавший в гостиницу мальчишка-посыльный. Он сообщил, что в школе поводырей почти никого нет, а куда отправились все ученики и наставники, мальчишке конечно же не сообщили. Хорошо хоть вообще стали с ним разговаривать.

Когда делать нечего, в голову лезут самые неожиданные мысли. Вспомнились слова слуги о запрете носить оружие на территории дворца. Почему-то в душе зашевелилась паранойя. Так что явившегося с каретой слугу я встретил прямым вопросом:

— Как насчет трости, распространяется ли на нее запрет на оружие?

Слуга даже на пару минут завис.

— С палкой ходить не принято, но если вы повредили ногу в бою, то никто не станет упрекать вас наличием подпорки. Хотя к королю с тростью лучше не подходить, ведьмы иногда бывают неадекватны.

Ну хоть так. В карету я садился уже без острых приступов паранойи.

А затем началась сказка.

Вечерняя столица казалась нереальной, особенно в дни праздника. На дворцах и вдоль улиц горели магические фонари, а в небе время от времени проносились шутихи и вспыхивали брызги фейерверков. Воздух заполняла негромкая, но вездесущая музыка, чем-то похожая на мелодичные валлийские песнопения.

Казалось, дальше уже некуда, но королевский дворец впечатлил меня еще больше.

Сначала мы попали в довольно обширное здание у ворот в королевский парк. Там меня встретил один из офицеров гвардии, только без тяжелой брони, хотя в этом же помещении находились два тяжелых пехотинца в полной амуниции — то ли для солидности, то ли «во избежание».

— Прошу ваше оружие.

На стол перед офицером тут же лег меч в ножнах и кинжал. Хербаты я вообще оставил в гостинце, дабы не нервировать телохранителей королевской семьи. На трость гвардеец не обратил внимания, а ведь там мог скрываться потайной клинок. Да и моя показная хромота в мире, где полно магов-целителей, его тоже не насторожила. Впрочем, это не мои проблемы.

Неожиданно из неприметной двери появился человек в балахоне мага.

— У вас имеется артефакт, — уверенно заявил он.

— Да, это защитный амулет. Его нужно снять?

Маг шагнул ближе и на мгновение прикрыл глаза.

— Нет, защитная магия позволительна, а боевых артефактов я не чувствую.

На этом демилитаризация моей персоны закончилась. И вот тут началась сказка.

Даже воздух в королевском парке искрился светом. В ветвях диковинных деревьев скользили призрачные фигуры — столичные мастера миражей славились на весь континент. У этой разновидности магии практически не было дистанционных ограничений. Материалом для воздействия им служил воздух. Они создавали условные артефакты из газа, придавая ему любой вид. Эти «призраки» были прекрасны и… совершенно бесполезны, как в хозяйственном, так и военном смысле. И все же это было великолепно!

Сам дворец кутался в густом тумане, в который я входил уже без сопровождающего. Заблудиться было невозможно — путеводной нитью в тумане горели огоньки у плиточной дорожки.

Через некоторое время в белесой дымке проявилась огромная лестница, которая повела меня вверх. Подъем оказался затяжным, но то, что открылось моему взгляду, стоило каждого шага. Вход в главный бальный зал находился выше линии тумана. Такое впечатление, будто оказался на облаке. Именно так в воображении простых людей и киношных ваятелей представлялся Олимп.

Основание дворца утопало в облаке, а над его шпилями горели яркие звезды на бездонно-черном небе.

Бальный зал встретил меня неимоверной смесью звуков, цветов и запахов. Судя по расположенным у стен столам, к этому коктейлю впечатлений скоро присоединятся чисто гастрономические ароматы.

Честно говоря, я даже растерялся, но тут спасательным кругом стал не очень гармоничный шум и вид, чуть портящий общую картину. В плотно заполненном, несмотря на огромные размеры, зале чудесным образом образовалось кольцо отчуждения. А вот меня этот раздражитель манил как свет в конце тоннеля.

— Щепка! — привычно поприветствовал меня Скули.

Интересно, как он здесь оказался, если на прием к королю попали даже не все предводители хирдов? Кроме Эйда и Говоруна один из столов с разносолами оккупировали всего пять херсиров из двух десятков.

— Приветствую, — кивнул я тысячнику и повернулся к своему бывшему телохранителю. — Скули, ты же не на дракаре, зачем так орать?

— Ага, то-то все смотрят на меня, как на попугая с островов, — недовольно заворчал Говорун, сгребая с подноса горсть каких-то шариков. Судя по торчавшим из лакомства шпажкам, их нужно было есть по одной. Викинг же просто повыдергивал из горки закусок деревянные шпажки и забросил всю горсть в рот.

Хорошо, что здесь нет Клеппа, который смог бы одним махом заглотнуть весь поднос.

— Вкусно, — промычал Скули. — Попробуй.

Я последовал его совету, и это было более чем здорово. Передать все оттенки и богатство вкуса трудно, но такого мне не доводилось пробовать ни в том, ни в этом мире. На столе было как минимум три десятка разных блюд, и мне не удалось успокоиться, пока все не перепробовал. Говорун не отставал.

— Хватит жрать, свиньи, — зашипел Эйд. — Ладно Скули, но ты-то, Владислав.

— А что, вкусно ведь, — пожал плечами я, но все же остановил Скули, когда тот вознамерился слить в опустевшую фруктовую чашу вино из нескольких узких серебряных бокалов. — Говорун, это уже действительно перебор!

— Да ладно тебе. Из этих наперстков можно только нюхать, — пожал плечами викинг, хотя я уверен, он был далеко не так дик, как хотел показать.

Его реакция была вполне объяснима, потому что окружающие смотрели на нас с плохо скрываемой брезгливостью. Все мои ухищрения в одежде оказались бессмысленными — наряд терялся на фоне роскоши бронированной «упаковки» викингов. Золота на моих соратниках висело не меньше, чем железа, но при этом в их парадном облачении можно было идти в бой хоть сейчас.

Разумнее было бы не портить себе репутацию общением с викингами, но я уже решил, что понравиться местным снобам все равно не получится. Так чего ж тогда рвать жилы? И все же это не значит, что нужно бросаться в крайности.

— Скули, меня они тоже бесят. Давай просто получать удовольствие от праздника.

Мои предположения оказались верными — выслушав меня, Говорун пожал плечами и, довольно изящно взяв бокал, отпил из него небольшой глоток.

— Неплохой букет, хотя все же мало. Может, все-таки организуем братскую чашу?

Это было сказано без остервенения и с задором, поэтому мы все рассмеялись. Смех немного успокоил Эйда и ослабил напряжение других херсиров, которые стояли как деревянные истуканы.

— Тысячник и вы, вой, — обратился к нам вынырнувший из толпы слуга. — Прошу пройти к тронной части зала. Вой Владислав, вы тоже можете следовать с нами.

Слуга двинулся сквозь толпу, а наша компания, словно тяжелый фрегат за маленькой лодкой лоцмана, направилась следом. Толпа придворных не стала расступаться, но позволила нам пройти, не соприкасаясь с дорогими одеждами окружающих.

Слуга рассчитал все идеально — до возвышения с троном оставалось метров тридцать, когда над головами гостей грянули фанфары, а под потолком, расправив крылья, заскользили огненно-призрачные птицы.

— Мои подданные! — Голос короля легко перекрыл шум толпы. Похоже, возвышение с троном являлось мощным артефактом, не только надежно защищающим того, кто на нем находится, но и усиливающим его голос. — Новая победа над старым врагом принесла нашим войскам великую славу. Многие из доблестных воев заслуживают щедрой награды, но сначала я хотел бы наградить тех, кто сохранил жизнь моему любимому сыну. Тысячник Эйд Железная Палица, подойди.

Херсир расправил плечи и направился к трону. Что говорил ему король, оставалось тайной, но бородатый здоровяк возвращался к нам, светясь, как ксеноновый светильник в триста тысяч ватт.

— Вой Владислав Воронов!

Я так засмотрелся на Эйда, что пропустил свой выход.

— Щепка, не тупи, — прошипел мне в ухо Скули, пихнув при этом локтем под ребра.

Отдав Говоруну свою трость, я двинулся к трону. Честно говоря, от волнения даже коленки подгибались, и, как оказалось, не напрасно.

— На колени, вой, — торжественно объявил седовласый мужик с короной на голове.

Окружающее утратило последние крохи реалистичности, и все требуемые действия я проделывал на автомате. В себя пришел уже в толпе придворных после очередного тычка Говоруна.

— Ну и что это за морда? — спросил Говорун, рассматривая значок на моей груди.

Мне вдруг стало тоже интересно. Черный силуэт головы сагара красовался на алом шестиугольном щите. Грани похожей на пчелиные соты бляхи были чуть вогнуты внутрь. Как я позже выяснил, шестиугольник являлся отличительной особенностью эрлов и бояр. Ярлы рисовали свой символ на знакомом мне из исторических книг геральдическом щите. У слуг, носящих символ своих господ, формы гербового фона были проще — подчиненные эрлов носили квадрат, а прислуга и воины из отряда ярлов треугольник.

— Поздравляю, эрл Владислав, — с искренней улыбкой прогудел Эйд.

И только после этих слов меня догнали «картинки» посвящения. Все было как в рыцарских романах — король прикоснулся мечом к моим плечам и объявил рыцарем. А вот фальшивых клятв, посыпания головы пеплом и нравоучительных пощечин не было вовсе. В этом королевстве дворянское сословие служило королю, а не призрачным идеалам. Плохо ли это? Возможно, но если вспомнить о том, чем закончилось рыцарство на Земле, закрадываются сомнения.

— Это нужно обмыть, — сверкая улыбкой, заявил Скули, и стало понятно, что сейчас он точно организует братину.

К счастью для всех присутствующих в зале блюстителей традиций королевского двора, рядом с нами появился слуга и ненавязчиво дал понять, что время нахождения викингов на дворянском собрании закончилось. Мне стало так обидно за товарищей, что даже собрался уйти с ними, чтобы изгваздать костюм в кабацком разгуле. Но, увы, тот же слуга намекнул, что принц хотел бы видеть меня на празднике.

После восхваления доблести королевских воевод начался сам бал. Церемониймейстеры освободили центр зала, оттеснив толпу к стенам и столам с яствами, а вот у меня появилось желание заползти в какую-нибудь норку. И, что удивительно, подобное место нашлось. За некоторыми из стенных занавесей скрывались ниши с диванчиками. Причем закрывавшая вход ткань была тонкой, и через нее неплохо просматривался весь ярко освещенный зал.

Заглянув в ближайшую «диванную» нишу, я увидел, что она уже занята. Впрочем, благостного вида священник в белой рясе не показался мне плохой компанией, поэтому я аккуратно присел с другой стороны большого дивана. Только после этого удалось заметить, что у входа стоит молодой служка в монашеском наряде. Юноша сверлил меня негодующим взглядом, а вот священник делал вид, что ничего странного не происходит.

В главном зале зазвучала музыка, и сквозь «частокол» окружающей танцпол толпы было видно, что там началось гламурное движение. Из засады мне открывался прекрасный обзор моих новых «коллег». Цвет королевского дворянства выглядел более чем оригинально. Простые туники дам и нарядные кафтаны кавалеров соседствовали с тогами, хитонами и платьями, очень похожими на вечерние наряды моего мира. Мало того, на внешнем виде гостей сказывалось присутствие в этом мире магии. Поначалу мне даже показалось, что вижу каких-то уродов, но, когда после одной дамы, половину лица которой затягивала украшенная бриллиантами змеиная кожа, мой взгляд зацепился за такую же спину другой дворянки в откровенном платье, вырисовалась тенденция. Да уж, викторианской строгостью в королевском дворе даже не пахнет.

Временное убежище мне понравилось, но кое-чего все же не хватало. Не мешало бы притащить сюда поднос с едой и парой бокалов вина.

Исключительно из хорошего воспитания я повернулся к священнику и задал вопрос:

— Святой отец, не желаете ли немного вина, как раз собираюсь сходить за выпивкой и закуской?

Священник непроизвольно прикоснулся языком к пересохшим губам — он наверняка хотел пить, а юный сопровождающий не отличался догадливостью.

— Если это вас не затруднит. — Священник обладал приятным баритоном и открытой, поистине отеческой улыбкой.

— Нисколько. — Поднявшись с дивана, я заметил, что служка находится на грани обморока.

И чего это он такой нервный?

Как и следовало ожидать, за бокалом вина завязался разговор. Священник с улыбкой посмотрел на нагло спертый со стола поднос с горой разных закусок, но все же присоединился к трапезе.

— Позвольте, эрл, лично поблагодарить вас за спасение жизни принца. Этот мальчик близок моему сердцу.

— Если честно, это случилось практически помимо моей воли. Я спасал свою жизнь, и так получилось, что заодно спас еще одну.

— Вы откровенны, — с тихим смехом сказал священник. — Эрл… или вы предпочитаете боярин?

— Да без разницы, — отмахнулся я.

— Эрл, ваше обращение ко мне говорит о знании христианских традиций. Вы христианин?

Ну и что ответить на этот вопрос? В традициях местного христианства я был совершенным профаном, так что признаваться пока не стоит.

— Сам не уверен. Я не знаю своих корней. Почти всю жизнь мне пришлось общаться с последователями Перуна, — уф, чуть не сказал «язычниками», — но небесные покровители славян так и не стали для меня своими.

— Если захотите найти путь к Богу, я с удовольствием стану вашим проводником.

— Спасибо, отче. Уверен, что воспользуюсь вашим предложением, только разберусь с насущными проблемами.

Я уже готовился к нравоучениям о том, что в первую очередь нужно думать о душе, но священник еще раз удивил меня.

— Как вам знакомство с высшим светом королевства? — легко сменил тему мой собеседник.

— Честно говоря, пока не определился. Ярко, красиво, но в природе самый яркий окрас имеют самые ядовитые твари.

— Верно подмечено, — тихо засмеялся мой собеседник. Внезапно его лицо стало… нет, не злым, а печальным, что ли. — Однако не следует забывать, что в некоторых случаях ядовитыми бывают и невзрачные существа.

Я проследил за взглядом священника и увидел, что к нашей нише идет самый настоящий монах. Присутствовали все атрибуты — черная ряса с глубоким капюшоном и грубой веревкой вместо пояса.

Разговор увял сам собой.

— Ваше высокопреосвященство, — поклонился монах, войдя в наш закуток.

Святые угодники! Это с кем же я тут по стаканчику пропускал? Если ничего не путаю, подобный титул в королевстве мог носить только кардинал Дагда, а если учитывать, что в этом мире должность папы отсутствует, то мне выпала честь познакомиться с местным главой церкви. Вот попал. С другой стороны, формально я объявил себя язычником, так что не обязан разводить политесы, как это делал испортивший нашу вечеринку монах.

— Брат Врадак, — скупо поприветствовал монаха кардинал и словно нехотя потянул тому руку для поцелуя.

— Простите за беспокойство, но мне нужен этот молодой человек. — Монах перевел на меня колючий взгляд, и мне что-то стало нехорошо от интереса подобного человека. Тень капюшона еще больше заострила и без того словно вырезанные в узловатом дереве резкие черты брата Врадака. — Принц желает видеть вас, эрл Воронов.

— Надеюсь на продолжение разговора, сын мой. Я заметил интерес в ваших глазах, искру, из которой может вспыхнуть чистый огонь веры. Помолюсь, чтобы судьба хранила вас от тьмы. — В словах кардинала угадывался скрытый намек. — А сейчас идите, не стоит заставлять принца ждать. Молодость всегда спешит, это мы, старики, можем позволить себе запас терпения.

Повинуясь мгновенному порыву, я преклонил колено, и мне кардинал протянул руку для поцелуя со значительно большей охотой, чем монаху.

Как бы мне ни хотелось сократить время общения с братом Врадаком, он словно специально выбрал неспешный шаг.

— Вы христианин, сын мой?

— Нет, я язычник. — Подбирать слова в общении с этим человеком не хотелось,хотя, учитывая неприятные предчувствия, следовало бы.

— Но все же ваша душа склоняется к Богу, — словно не заметив моей враждебности, продолжил монах. — Орден Чистоты с радостью принял бы вас в свои ряды.

— Именно меня? — спросил я, чувствуя, как от тона монаха и названия ордена в воздухе запахло инквизицией.

— Именно вас. Вы только вырвались из тьмы служения порождениям мрака и как никто другой нуждаетесь в очищении.

— Вы имеете в виду они?

— Мы называем их монстрами, чудовищами, отрыжкой преисподней.

— Не хочу спорить, но у каждого на этот счет есть свое мнение. К примеру, я не рискнул бы навязывать вам свое. А насчет веры, извините, но я уже принял предложение кардинала как своего духовного наставника.

Направление нашего движения выдало приблизительное местонахождение принца, поэтому предпринятая мной попытка увеличить темп оказалась удачной, благодаря чему удалось свернуть и опасный разговор.

Неожиданно на пути к окруженному придворными принцу возникла преграда в виде очень миловидной дамы, почему-то одетой не в вечернее платье, а в облегающее стройное тело облачение из кожи и кольчуги. Судя по креплениям и потертостям, в иных условиях верхняя часть костюма дополнялась фигурной кирасой.

Только через несколько секунд до меня дошло, что она ведьма.

— Тебе трудно ходить без этой палки? — заглянула мне в глаза королевская телохранительница.

От ее взгляда меня бросило в жар, а в животе зародился огненный комок желания. От вожделения помутилось в голове. Вот оно — оружие ведьм! В таком состоянии мужчина не способен не то что биться, даже думать получалось с трудом.

— Не трудно, это больше для красоты, — честно признался я. — Отдать?

— Ну ты ведь умный мальчик и не будешь делать глупостей? — промурлыкала ведьма и шагнула в сторону.

— Блудница, — прохрипел рядом монах, и я заметил в его глазах дикий огонь ненависти.

Если постараться вычленить достоверные крохи из вороха слухов о ведьмах, то получалось, что обладающие особым даром женщины проходили не только боевую подготовку, но и серьезную модификацию мозга, становясь эффективнейшим, а главное верным, оружием королевской семьи. Уверен, если бы на холме — арене моего незапланированного геройства — вместо королевских Погонщиков принца охраняли бы они, все закончилось бы по-другому.

После знакомства с ведьмой аудиенция у принца показалась рутинной и неинтересной. Окруженный друзьями и прихлебателями наследник престола лишь представил меня своему окружению, но не для того чтобы поднять авторитет новоиспеченного дворянина, а как очередную диковинку. Вот здесь и прошел всесторонний экзамен моего внешнего вида. Судя по интересу в глазах дворян, который они тщетно пытались спрятать за презрением, мою креативность оценили по достоинству. Многие с любопытством смотрели и на мою трость, особенно на то, как я двигаюсь, используя, казалось, ненужную подпорку.

После прощания с принцем и его компанией у меня появилось жгучее желание быстро слинять с этого праздника жизни, на котором мне достаются только неприятности и враги, причем с пугающей скоростью. И все же победило упрямство.

Зная выгодную планировку этого зала, я сразу же начал искать еще одну уютную норку. Только в пятой по счету из проверенных мной ниш было пусто. Увы, так казалось только на первый взгляд.

Когда я со вздохом опустился на диван, взгляд выхватил из полумрака женскую фигурку в сером платье, которое и сделало ее поначалу незаметной.

— Простите, что нарушил ваше уединение, — сказал я, пытаясь по-быстрому смыться.

— Прошу вас, останьтесь.

— Вы от кого-то прячетесь? — Меньше всего мне хотелось заполучить дополнительные неприятности, но вопрос напрашивался сам собой.

— Поклонники, — с совершенно искренней грустью сказала девушка, что было очень необычно.

— Разве внимание мужчин может надоесть девушке? — После того как глаза привыкли к полумраку, стало видно, что девушка довольно миловидна, но и только. До той же Ровены ей было далеко.

— Если внимание уделяют не твоей душе и даже не красоте, а богатому приданому, то это не только надоедает, а практически доставляет боль.

Мне было искренне жаль девушку, но нужно отсюда сматываться, пока не отхватил целую кучу совершенно ненужных проблем.

Увы, поздно.

В нишу заглянул какой-то парнишка и, увидев девушку, тут же выскочил обратно. Судя по его поведению, это была чья-то «шестерка», и сейчас сюда явится если не туз, то как минимум валет.

— Ну вот, опять, — сделала такой же вывод девушка и тут же наверняка нарушила кучу запретов: — А вы не хотите танцевать?

— Увы, не умею. И мне кажется, что вы и сами не очень-то хотите на танцпол.

— Куда?

— Ну туда, где танцуют.

— Вы правы, — согласилась девушка.

— Так не ходите.

— Это невозможно.

— Возможно, так же как попросить неприятного вам человека уйти.

— Вы говорите ужасные слова, — округлила глаза девушка.

— Я говорю разумные слова. — Моя собеседница не выглядела дурочкой, но, похоже, она была зажата кучей светских правил и табу.

— Ведь такой отказ нанесет обиду.

— Если сделать все очень мягко, как способна любая женщина, то не нанесет.

Девушка задумалась и, судя по загоревшимся глазам, пришла к тому же выводу, что и заяц в анекдоте про льва: «А разве так можно?»

— Мужчину оскорбляет не сам отказ женщины, а то, что она может предпочесть его другому. Никто не станет добиваться монашки не только потому, что она предназначена Богу. Важно и то, что она не предназначена вообще ни одному земному мужчине.

— А если женщине кто-то нравится?

— Тогда пусть сделает свой выбор явным и даст понять всем другим, что у них нет ни единого шанса, даже призрачного. Этим она избавит своего избранника от проблем, а если судить по нравам королевского двора, то и от смерти.

— Разве не достойно рискнуть собой ради чести дамы? — В голове девушки не было негодования, только любопытство.

Девочка действительно умненькая.

— Достойно, но только спасая ее жизнь и здоровье. Что, по-вашему, скрывается за словом «честь»?

— А по-вашему?

— Ответ на этот вопрос нужно давать самому себе, а не другим. Подумайте об этом, а сейчас, боюсь, время нашего общения заканчивается.

Свет ворвался в наше убежище вместе со стайкой молодых людей. Улучшившееся освещение позволило внимательнее рассмотреть девушку. Русые волосы, светлое лицо с мягкими чертами и большие серые глаза. Она была симпатичнее, чем мне показалось вначале, но ненамного. От моей собеседницы исходили волны нежности, а не агрессивной чувственности, как от Ровены.

Блин, какого черта мне в голову постоянно лезет чужая жена! Что, запретный плод сладок только потому, что он запретный?

— Вы позволите нарушить ваше уединение? — по всем придворным правилам привлек мое внимание богато одетый франт, явно пытаясь спровоцировать меня на грубость.

Ну-ну.

— Да ради бога, — ответил я, подкрепляя свои слова самой лучезарной улыбкой.

Франт на секунду завис, рассчитывая на начало перепалки, но быстро пришел в себя.

— Княжна, куда же вы скрылись от нас?

Девушка беспомощно посмотрела на меня и, как мне кажется, нашла опору в ответном взгляде.

— Мне захотелось уединения.

— С ним? — начал заводиться франт, едва ли не тыча в меня пальцем.

— Нет, просто шум и яркий свет вызвали у меня головную боль, поэтому мне захотелось побыть одной. — Определившись с линией поведения, девушка добавила металла в голос. — Совсем одной.

Франт хотел открыть рот, явно уточняя мой статус, но я его опередил:

— Княжна, простите мою назойливость. Не стану больше отнимать ваше время.

Моя новая знакомая едва заметно улыбнулась и кивнула.

Все, теперь франту крыть нечем — оставшись, он выставит себя назойливым, да и княжна уже почувствовала почву под ногами. Нападать всегда удобнее, чем убегать и скрываться.

Что ж, дай бог ей сил в этой борьбе, потому что она безнадежна и бесконечна. А мне захотелось подальше от этого серпентария. Где, интересно, мои бородатые друзья? Надо бы найти их и опрокинуть парочку кружек эля. Но только парочку.

В замке мне делать было больше нечего, кроме как собирать оплеухи судьбы. Уверен, франт сейчас горит желанием сорвать на мне свое раздражение. Я даже знал, за что он зацепится — за слово «назойливый».

Флаг в руки, пусть попробует меня догнать.

Облачная завеса вокруг замка уже развеялась, давая возможность осмотреть всю перспективу парка. Воздух был прозрачен и свеж.

Отбивая тростью ритм по мраморным ступеням, я стремительно спустился вниз и оказался под сенью парковых деревьев. Вокруг имелось достаточное количество магических светильников, но все равно во многих местах царил таинственный полумрак. Вот в одном из таких «темных пятен» меня и подловили.

Убийца двигался бесшумно, но все же выдал себя выдохом, очень знакомым выдохом. Я резко шагнул в сторону и чуть присел. У виска мелькнул метательный нож и исчез в кустах. Резкий разворот дал возможность увидеть метателя, который уже завершал замах вторым ножом.

«Смерть будет ждать тебя на каждой паузе, не давай ей шансов, будь текучим, как вода», — эти слова старого корейца когда-то казались мне глупыми. Что поделаешь, человеческий мозг начинает нормально работать только с возрастом.

Не замирая ни на мгновение, я начал качать маятник, при этом размахивая перед собой тростью. Со стороны это наверняка выглядело очень смешно — эдакий утиный танец, но мне было не до позерства. От второго ножа удалось увернуться, а третий сбить тростью, причем совершенно случайно.

Так, теперь мой ход. Окованная металлом трость ударила по кисти убийцы, выбивая из нее очередной нож, при этом наверняка ломая пальцы. Но радовался я рано. Второй рукой одетый в темные одежды человек выхватил из-за спины длинный кинжал и атаковал левой без какой-либо неловкости.

Вот зараза. Теперь пришлось отступать мне. Шестое чувство подсказало, что в нашем пасадобле появился второй «бык».

Шаг вперед, широкий взмах, и тут же, вращаясь как юла, я развернулся, мимоходом приласкав заходившего со спины убийцу тяжелой тростью по уху. Мне еще повезло, что метатель ножей здесь был только один.

Прыжок в сторону, и теперь оба моих соперника оказались передо мной. Получившему в ухо досталось не кисло — он уже поплыл.

Ох как были правы самураи — если не знаешь, что делать, делай шаг вперед.

Метатель ножей уклоняется от мнимой атаки, но этот «подарок» предназначался не ему. Теперь бедолаге с распухшим ухом прилетело концом окованной металлом трости чуть под другим углом — в висок. Отчетливо послышался хруст кости.

Мы вновь замерли в шатком равновесии, но только уже с равными шансами на победу. Внезапно наше внимание было отвлечено треском и видом вылетающего из кустов тяжело бронированного гвардейца. Убийца попытался воспользоваться моим удивлением, но я этого ждал, поэтому отпрыгнул синхронно с его прыжком вперед, при этом резко ударяя тростью по его вытянувшейся в выпаде руке. Получилось выше запястья. Вряд ли сломал, но ушиб наверняка солидный. Так что он теперь, можно сказать, «безрукий».

А вот того, что случилось дальше, я точно не ожидал. С трудом ухватив обеими поврежденными руками рукоять кинжала, убийца вогнал его себе в горло.

Лысые ежики!

— Замри! — заорал гвардеец, несясь на меня с явным намерением повторить прием игрока в американский футбол.

Встречи с такой тушей я точно не переживу. После предыдущей «разминки» разминуться с тушей гвардейца было несложно. И чисто по причине плохого настроения, уходя с траектории движения пехотинца, я легонько пнул его под коленку. Тяжелая груда металла слетела с плиточной дорожки и взрыла грунт на клумбе.

Нехорошо получилось, ведь пехотинец мог достать свой меч, и все мои фехтовальные потуги с палочкой закончились бы разделением на две сочащиеся кровью половинки.

— Всем оставаться на месте!

А вот этому крику хотелось подчиниться на инстинктивном уровне. С одной стороны дорожки показался офицер в облегченном доспехе, в сопровождении еще одного полностью экипированного гвардейца. С правой стороны из кустов появилась тройка королевских звероловов с короткими луками. Шустрые ребята — уже успели навести на меня острия стрел, причем с очень непростыми наконечниками. Судя по тому, что рядом не было видно ни одного артефактора, стоимость таких «долгоиграющих» боеприпасов взлетала на заоблачные высоты.

Окружение завершала троица незнакомых дворян, хотя почему незнакомых? Впереди с удивленно раскрытыми глазами стоял тот самый франт.

Это что, его рук дело? Хотя вряд ли, слишком оперативно.

— Брось оружие! — скомандовал офицер, удерживая руку на рукояти меча.

— Это? — спросил я и, пожав плечами, отбросил от себя трость. — Да ради бога!

— Владимир, назад! — Этот крик предназначался вставшему со вспаханной земли гвардейцу. Тот уже шагнул ко мне с очень нехорошими намерениями, но не рискнул ослушаться прямого приказа.

— Вы арестованы, — подошел ближе офицер.

— Почему-то я и не ожидал услышать что-нибудь другое.

Ни валить меня на землю, ни вязать руки гвардейцы не стали. Дворянское достоинство давало свои плюсы. Земные омоновцы в подобной ситуации фамильярничать не стали бы, невзирая на чины и регалии.

Это была уже третья ночь в каталажке с момента моего попадания в новый мир — за всю свою жизнь на Земле я ни разу не бывал даже в отделении милиции, а здесь вот как раздухарился. Впрочем, жаловаться грех — условия содержания благородных арестантов здесь были шикарными. Даже имелся кувшинчик с вином, которым я и воспользовался.

Ближе к утру в мое узилище явился знакомый персонаж — дядя принца.

— Ну и как это понимать? — грозно спросил кельт. — Ты едва успел появиться при дворе и уже убил двоих королевских садовников.

— А это были садовники?

— Утверждаешь, что на тебя напали? Готов пустить хороха в свой мозг, чтобы доказать свою невиновность?

От этого предложения мне стало нехорошо, а затем волна злости смыла минутную слабость. В конце концов, дворянин я ли нет?

— Даже не подумаю. Уверен, вам уже доложили все подробности этого происшествия. Там были королевские звероловы. Эти парни не смогут воссоздать по следам картину боя до самой мелкой детали, только если в королевскую охрану отбирают самых бездарных. Хоть убейте, не поверю, что это так.

— А ты не слишком самонадеян?

— Я очень устал и хочу спать. К тому же совсем недавно мне пытались пустить кровь.

Дядя принца только хмыкнул в ответ и, присев на свободный стул, заглянул в пустой кувшин с вином. Хмыкнул еще раз.

— Ты прав. Это были агенты аравийцев. И я их прошляпил. По большому счету мне нужно сказать тебе спасибо. Если бы не горячность нового бея аль Сауда, эти два урода могли бы со временем натворить много гадостей. Одного из них даже собирались переводить на кухню. Как подумаю о последствиях, так в пот бросает.

— Вы знаете, кто хочет моей смерти? Неужели взяли кого-то живым?

— Нет, но догадаться не трудно. У аравийцев месть является делом семейным, а у убиенного тобой Адва аль Сауда было только двое сыновей. Одного ты положил рядом с отцом, а вот старшенький недавно стал беем. Уверен, именно он затеял это нападение. Так что ходи оглядываясь. Пока живешь в гостинице, можешь не бояться. Там охрана не хуже королевской. Слуг начнут проверять прямо с утра сразу после того, как закончим с дворцом.

— И что дальше?

— Ничего, я займусь своими делами, а ты пойдешь жить дальше, постоянно оглядываясь по сторонам.

Что-то мне не очень нравится эта перспектива. И почему я не подумал раньше, что убийство арабского мага вряд ли останется без последствий?

— И что, нельзя ничего сделать?

— Ну если кто-то упокоит твоего мстителя, — пожал плечами начальник дворцовой охраны. — Тогда пост бея займет представитель другого клана, и ему твоя смерть не понадобится, он даже будет благодарен за расчищенный путь наверх.

Мой собеседник встал и хлопнул меня по плечу. Уже в дверях он повернулся.

— Да, если не ошибаюсь, молодой Мак Борво имеет на тебя зуб и даже пытался догнать, чтобы высказать свое недовольство. Я пробовал ему объяснить, что бодаться с убийцей двух магов и пары Погонщиков Смерти гиблое дело, но этим, похоже, только распалил. Будь осторожен, если станешь кровником еще и этой семьи, можешь сразу вешаться.

Ничего не скажешь — обрадовал.

Через пять минут мне вернули мое оружие, в том числе трость, и под охраной доставили в гостиницу. Несмотря на все опасения, уснуть удалось моментально — уж больно насыщенными были эти сутки.

Следующее утро было не таким радостным, как предыдущие. Ни тебе обновок, ни радужных перспектив. Мало того, я снова не знал, что мне делать, так что появление до сих пор безымянного слуги было форменным чудом. Как оказалось, он пришел попрощаться — срок его «командировки» заканчивался.

Отпускать его просто так было бы очень глупо. Напоследок слуга был приглашен к утреннему чаепитию и подвергся форменному допросу. Его ответы оказались ожидаемо информативны. Слуга просветил меня в вопросах дуэльного кодекса и относительно того, чем мне грозит ссора с влиятельными семьями королевства. Также я узнал, что мою новую знакомую зовут Анастасией и принадлежит она роду Гойниковычей — очень влиятельному клану славянских христиан.

Когда поток моих вопросов иссяк, королевский слуга дал два очень ценных совета:

— Вам следует посетить геральдическую и земельную палаты. В геральдической палате просто получите дворянскую грамоту и свои регалии, а вот к походу в земельную палату стоит отнестись серьезно. Если вы хотите получить по распределению хорошие земли, то полезным будет подарок смотрителю палаты. Скажу сразу, меньше тысячи золотых можете даже не предлагать.

— Что? — От этих слов я поперхнулся травяным взваром.

— Если для вас это неприемлемо, то все будет зависеть от настроения смотрителя.

— Но ведь король…

— Король не занимается распределением дворянских ленов. По закону это решает смотритель. К сожалению, в королевстве сложились такие традиции, и не нам их менять. Есть еще одно место, которое вам следует посетить. Как дворянин, вы обязаны служить короне. Этим вопросом заведует верховный воевода ярл Алан Мак Юдеирн. Он честный вояка, к тому же из очень богатого рода, так что в подношениях не нуждается. Ввиду праздников в обе палаты и к верховному воеводе стоит идти только послезавтра, но не позже. На этом позвольте откланяться, у меня много дел. Скажу напоследок, что было очень приятно служить вам.

Поклонившись, слуга исчез из моего номера и из моей жизни.

Блин, я так и не спросил, как его зовут!

Выложенная слугой информация довела свежеиспеченного эрла до головной боли. Или мне приличнее называться боярином?

Размышления о собственном будущем сделали мое бытие менее комфортным. Даже стены уютного номера начали давить, мотивируя на прогулку. Но было ли это разумным, особенно учитывая открывшийся сезон охоты на невезучих попаданцев?

Проблему выбора разрешил еще один утренний гость, точнее, гостья.

— Господин, к вам посетительница. Прикажете пустить? — с поклоном сказал материализовавшийся в номере коридорный.

— Пускай, — ответил я, даже не зная, чего ожидать.

— Здравствуйте, — немного застенчиво поприветствовала меня миловидная девушка в платье хоть и простого кроя, но из дорогой материи.

— Чем обязан?

— Меня послала та, кому вы давали уроки хороших манер.

Ой-ой-ой, какая таинственность.

— Моя госпожа просила сказать, что она собирается завтра отстоять утреннюю службу в соборе Святой Бетани. Затем она будет гулять по соборному парку, и если вы окажетесь поблизости, то ей будет приятно вас там увидеть. — Эти слова юная конспираторша выпалила скороговоркой и, стрельнув в меня глазами, выскользнула за дверь.

Похоже, ответа от меня не требуется.

Ну и что делать? Княжна милая девочка, но дурить ей голову я не собираюсь. С другой стороны, стоит пойти хотя бы для того, чтобы рассказать ей об этом. К тому же это был вариант компромисса между гордостью и осторожностью. Подставляться просто так было бы форменным идиотизмом.

Нет, не факт, что я стану ревностным христианином. Вставать в такую рань — это же издевательство какое-то. Очередное утро в гостинице даже не порадовало меня солнышком. Облачаться в белый костюм и покидать уютный номер приходилось в предрассветных сумерках. Не желая заблудиться и терять понапрасну время, я поймал транспорт — местный вариант рикши. Широкоплечий парень за пять бронзовых монет домчал меня до собора не хуже лошади.

У ступеней действительно монументального храма я оказался вовремя, но вовремя для чего? Только сейчас до меня дошло, что ходить на саму службу мне незачем. Ведь по официальной версии я являлся язычником.

Что ж, можно пока осмотреться на месте будущей прогулки. Соборный парк примыкал к одноименной площади. Он окружал обширный пруд с огромным количеством различной водоплавающей живности. Больше половины пернатых имели очень интересные формы и расцветку, так что возвещающие о конце службы удары колокола застали меня за орнитологическими наблюдениями.

Минут через десять на огибающей пруд дорожке появилась гуляющая парочка из Насти и ее подружки, в которой без труда можно было опознать вчерашнюю гостью.

Еще вчера я сходил в цветочную лавку при гостинице, но купил не цветы, а информацию. Обычно продавщицы подобных магазинов прекрасно осведомлены о различных знаках, намеках и традициях. Сделав выводы из «ликбеза», озвученного цветочницей, у пруда я гулял с пустыми руками. Точнее, в правой руке была трость, а вот в левой ничего не было, хотя, по идее, там должен быть букет. По местным неписаным правилам, если у мужчины нет чувства к женщине, он приходит на свидание без цветов. Что касается самого букета, то его компоновка также говорила о многом. Например, тот «веник», с которым я явился в дом Ровены, откровенно намекал на желание получить ночь любви. Вот это был бы номер, если бы она оказалась дома. Хотя, с другой стороны, можно подумать, мне хотелось чего-то другого.

— Приветствую вас, Анастасия, — с легким поклоном поздоровался я.

— Я тоже рада вас видеть, Владислав, — улыбнулась в ответ девушка.

Она уже оценила отсутствие у меня букета. Не скажу, что Настя выглядела расстроенной или обиженной, но губки все же поджала.

— Вы бывали здесь раньше? — бросила пробный камень княжна.

— Нет, а место очень приятное. Тихо так, спокойно, — искренне ответил я.

— Мне здесь тоже нравится. — Настя шагнула вперед, самостоятельно формируя прогулочный «ордер».

Я зашагал рядом, а спутница княжны отстала на несколько метров. Ее задачей было сопровождать госпожу-подругу, а не слушать наши беседы.

— Хочу поблагодарить вас за своевременный совет, — искренне улыбнулась девушка. — Батюшка, конечно, не обрадовался чуть подпорченным отношениям с семьей Мак Борво, но ему пришлось смириться. Терпеть выходки Дугана становится все труднее, и, что хуже, он не один такой.

— А сбежать некуда, — продолжил я мысль девушки.

— Да, вы правы, это только в стихах Бояна можно убежать за мечтой, надеясь, что все будет хорошо. Но пока я не встретила того, с кем хотелось бы убежать. — В глазах девушки сверкнули озорные огоньки.

Нет уж, красавица, в эти игры мы играть не будем.

— Уверен, вы еще встретите того, с кем можно с радостью пойти под венец, а затем, если захочется, направиться на все четыре стороны.

— Вижу, к романтическим побегам вы не склонны. И наверняка пренебрежительно относитесь к творениям Бояна?

А вот кто говорил, что плохо читать женское чтиво? Впрочем, Важен Боян не настолько слюняв, как кажется местным мужчинам. Так что скажем спасибо Ровене и моей памяти, в которой всплыл нужный отрывок.

Настя даже остановилась от удивления.

— Но почему из ваших уст эти строки говорят о неразумности побега? Ведь раньше я в них находила упоминание о сказке и стремлении любить исступленно.

— Или же бессмысленно и не опираясь на разум.

— Вы не верите в любовь? — напрямик спросила девушка, наверняка нарушая целую кучу неписаных правил.

— Я верю в то, что где-то в мире есть девушка, способная принести мне счастье, как и в то, что другая девушка может убить мукой и страданием.

Эка меня понесло. Сейчас что, сонеты начну слагать? Так, успокоились. Девочка миленькая, но за нею хвостом придут жуткие проблемы, на фоне которых моя стычка с юным магом из-за Ровены покажется легким конфузом.

— Вы познали любовь? — не унималась Настя.

— Я познал страсть. — В таких случаях ответ должен быть максимально откровенным. — И даже успел от нее пострадать. Причем все могло закончиться намного хуже.

Теперь осталось выдержать прямой взгляд девушки, и ее откровение закономерно перешло в эмоциональный откат. Настя погрустнела и продолжила движение по дорожке.

— Я наводила справки о вас, и оказалось, что вы практически былинный герой.

— Скажете тоже. — Мне оставалось только скромно фыркнуть в ответ.

— Два мага и два Погонщика Смерти! И после этого вы будете утверждать, что не герой?

— Единственное, что я могу утверждать, так это то, что по каким-то причинам пользуюсь покровительством свыше, и, как мне кажется, совершенно незаслуженно.

— Вы христианин? — с непонятной для меня надеждой спросила княжна.

— Пока нет, но планирую. Это так важно?

— Раньше думала, что нет. Мой батюшка совсем измучился, выбирая для меня жениха. Я с детства дружила с одним парнем и даже испытывала к нему чувственное влечение. Но батюшка был против. Мой избранник хоть и княжич, но язычник, а вот Дуган урожденный христианин, и отец слишком часто упоминает об этом.

— Решать вам, — обнадеживающе улыбнулся я. — Экзамен на решительность вы вчера сдали на «отлично».

Девушка застенчиво улыбнулась, а у меня вдруг зачесалась спина между лопатками. Взгляд назад подтвердил, что опасения были не напрасными.

Вспомни про черта.

Со стороны собора быстрым шагом нас догоняла троица молодых людей.

Он что, даже спит со своими «шестерками»? Впрочем, возможно, золотая молодежь еще не ложилась.

— Боже, — выдохнула девушка, а служанка тут же юркнула за ее спину.

Мне же пришлось остановиться, дабы избежать криков в спину. Юный ярл явно нарывался на ссору.

Ну вот скажите, зачем мне дополнительные неприятности?

То, что стычки не избежать, было видно по перекошенному лицу юноши.

— Опять вы! — заявил он, остановившись в паре метров от меня.

— Вроде я, хотя, возможно, мне это снится.

— Изволите шутить?

— А на этот вопрос может быть другой ответ?

В таких случаях лучше всего принять тактику одесских евреев — то есть отвечать вопросом на вопрос.

— Мне не нравится, что вы находитесь рядом с моей невестой, — с вызовом заявил ярл.

— Мне тоже такое не понравилось бы. — С железным доводом юноши пришлось согласиться. — И как только Анастасия намекнет, что мне здесь не место, я тут же испарюсь.

Так, мяч передан полузащитнику нашей команды.

— Сударь, кто вам сказал, что вы мой жених? — недобро сузив глаза, спросила тихоня, сквозь бархат характера которой начали пробиваться стальные шипы.

Ага, в тихом омуте и не такое водится. Я с интересом наблюдал за почти семейной разборкой. Но, увы, самоустраниться не получилось.

— Только трусы прячутся за юбку женщины, — совершенно не обратив внимания на слова Насти, заявил юноша, глядя мне в глаза.

— Совершенно с вами согласен, — с обезоруживающей улыбкой сказал я.

— Вы хам и трус!

Все, парня понесло.

— А вы идиот и самоубийца. — Как бы это ни выглядело, но вызывать парня было нельзя, иначе самоубийцей буду уже я. — Вы серьезно хотите вызвать меня на бой? Того, кто убил магистра аравийцев?

Все, это патовая ситуация, которая, увы, только в шахматах подразумевает ничью.

— Да, я вызываю вас. Завтра на рассвете. На Барсучьем острове. Палаши.

Вздернув подбородок, юноша хотел было развернуться, но замер от моего рыка.

— Стоять! Похоже, вас не учили хорошим манерам, как и дуэльному кодексу, — презрительно сказал я, радуясь, что королевский слуга просветил меня и в этом вопросе. — Оружие, время и место выбирать позволено лишь тому, кого вызвали. То есть мне. Насчет острова не возражаю, но биться мы будем послезавтра утром. В отличие от всяких богатых бездельников, у меня есть долг перед государем, который требует завершить служебные дела. И оружием нашей схватки будет совня. Без брони, с голым торсом. Если не знаете, что такое совня, намекну, что это копье с большим наконечником, именно таким я распластал двух Погонщиков и одного мага. Второй погиб от кинжала.

— Но так не принято, — растерялся юноша, лишившись привычного сценария.

— Посоветуйтесь с папенькой, думаю, он знает дуэльные правила лучше вас. Уверен, что услышите много интересного. — Сказав это, я развернулся к Насте. — Вам, сударыня, я советовал бы вернуться домой. Простите, что не могу проводить вас. Но, уверен, днем в центре столицы достаточно безопасно. Позвольте откланяться.

Не, ну я точно идиот! И зачем вообще был нужен этот цирк?

С другой стороны, иного выхода не было, да и останавливать себя, когда уже понесло, бессмысленно — знаю по нелегкому опыту внутренней борьбы.

Решив не испытывать судьбу еще больше, я поймал рикшу и вернулся в гостиницу, где и просидел до вечера, отмокая в купальне и наслаждаясь разносолами «закусочного» меню. Накачиваться алкоголем не было ни малейшего желания.

Праздник пошел на спад, и столица понемногу начала возвращаться к деловым будням, так что на следующий день я прямо с утра отправился в Старый дворец, где были сосредоточены почти все службы управления королевством. Но перед этим пришлось увидеть настоящий цирк. Ни свет ни заря ко мне в номер начал ломиться странный тип. Судя по его славянскому наречию и цапле на желтом фоне, передо мной предстал некий боярин.

Сначала было не совсем понятно, чего именно требует этот хлыщ от сонного от меня, но постепенно по словам: «княжна… не сметь… недостоин… древнейший род» я осознал, что меня элементарно пытаются отогнать от Насти. Захотелось сразу дать ему в пятачок, благо это явно не Настин папа, но меня опередили. За спиной гостя в дверном проеме материализовался крепыш в форме слуги, которая шла ему, как седло корове. Парень явно был силовиком.

— Господин, вам докучают?

— Да, этот боярин чего-то хочет, но пока непонятно чего, и, если честно, мне не интересно.

— Извините за заминку. — С этими словами крепыш аккуратно взял моего гостя под руку и повел на выход, а когда тот попытался назвать его холопом, нежно ткнул кулаком в брюхо. Дальше они пошли как старые товарищи — ровно и быстро.

Так что утро не задалось, но это не отменяло накопившихся дел.

Геральдическую палату удалось найти не сразу, но зато все формальности были улажены за считаные минуты. Я получил дворянскую грамоту и был усажен в глубокое кресло. Из неприметной двери появился сухонький старичок с целым подносом инструментов. Что это означает, стало понятно, когда мой висок кольнула игла.

Это было больно. Еще в раннем юношестве я мечтал сделать тату, но то ли не хватило времени, то ли решительности. В данном случае мое мнение никого не интересовало.

После двадцатиминутного издевательства, породившего головную боль, я получил от плюгавенького тату-мастера бутылочку с притираниями и был выдворен из помещения.

Возможно, именно из-за этой боли мы так и не нашли общего языка со смотрителем земельной палаты. Худой и высокий, как палка, кельт в просторной хламиде подкатывал ко мне и так и этак, но своей мзды не получил — ну не было у меня лишних денег!

В итоге я получил на руки еще одну грамоту на пергаменте с кучей печатей, в комплекте с небольшой бляхой, на которой была изображена гора и надпись «Мен». Также там имелась россыпь маловразумительных рун. Как пояснил смотритель, это был знак управляющего, на которого я должен был оставлять хозяйство, когда рискую головой на королевской службе. При взгляде на бляху почему-то сразу вспомнился Элбан.

Затем была пламенная речь, из которой я понял, что стал собственником владения Мен в округе Дин-Гуард, провинция Генава.

Ну и что бы это значило?

По кривой улыбке смотрителя земельной палаты стало понятно, что ничего хорошего. В пылу злорадства он даже ткнул пальцем в точку на карте.

Странно, мои земли находились на территории кельтов, к тому же недалеко от столицы и центральных земель. В чем тут подвох? А в том, что он есть, можно было не сомневаться.

И вот, весь в расстроенных чувствах, я добрался до обители верховного воеводы. При виде монументальной фигуры Алана Мак Юдеирна сразу захотелось встать навытяжку.

— Поводырь? — проворчал бородатый гигант, рассматривая мою фигуру. — И куда прикажешь тебя засунуть?

— Не надо меня никуда совать.

— Дерзок, — хмыкнул верховный воевода. — Значит, в разведку. В рыцарской лаве тебе не место. Да и в дружине тоже. Ты хоть на коне ездить умеешь?

— Умею, но вряд ли вам понравится это зрелище.

— Находчив, — еще раз хмыкнул ярл. — Точно в разведку. Поступим так. Получишь приказ Втораку Возгарю на выдачу тебе верхового ковая. Слышал, из твоей пары один остался жив.

— Остался, но не думаю, что командир корпуса его отдаст.

— А кто у него спрашивает? Давно надо поставить этого непоседу на место. Какие земли тебе выдали?

— Владение Мен в провинции Генава.

— Жадный, — не спросил, а констатировал ярл — и был совершенно прав. — По правилам тебя нужно определять к рыцарям, но там ты не приживешься. Будешь в резерве под моим присмотром. Даю две седмицы на ознакомление с дарованными землями, а затем вместе со своим питомцем отправишься на границу с аравийцами. Там как раз не хватает маневренной разведки. Отслужишь положенные девять седмиц и можешь быть свободен до следующего года, если, конечно, не случится еще одна война.

Мне хотелось напомнить военачальнику об охоте, которую ведут на меня аравийцы, что делало службу на границе с этим государством не очень хорошей идеей. Увы, по выражению глаз моего нового начальника было понятно, что ему плевать на подобные нюансы, так что пришлось кланяться и выметаться из кабинета.

Что-то количество оплеух от фортуны все увеличивается, а плюшек пока не видно.

Мой личный небосклон начал светлеть, когда я наконец-то добрался до гостиницы. Точнее, вначале было не совсем понятно, как именно воспринимать образовавшиеся сюрпризы — как приятные или не очень.

Все началось с прихода коридорного.

— Господин, к вам гости.

— Я так понимаю, их больше одного? — уточнил я.

— Да, в ресторане вашего появления ждут князь и эрл, которые не назвали своих имен, но пожелали видеть вас за своими столами.

Сначала я хотел спуститься вниз, а затем вспомнил изречение из советского фильма про графа Калиостро, который на уверения, что юному дворянину от него ничего не нужно, ответил: «Все люди разделяются на тех, которым что-то надобно от меня, и на остальных, от которых что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно».

Действительно, мне от них ничего не нужно, так что никуда я не пойду.

— Пригласите гостей сюда. Сначала князя. Будем соблюдать субординацию.

Слуга, совершенно не отреагировав на незнакомое слово, поклонился и исчез.

Минут через пять, сохраняя грань достоинства и дружелюбия, в мой номер вошел князь. Кто это такой, я понял сразу. Уж очень он был похож на Настю.

— Эрл Воронов?

— Князь Гойникович?

— Вижу, вы достаточно сведущи, — улыбнулся князь.

— Как и вы, — улыбнулся я в ответ. — Прошу отведать вина. За ним и разговор пойдет легче.

— Согласен, — кивнул князь, усаживаясь за стол и принимая из моих рук бокал вина. — Вы сегодня один из самых популярных людей в королевстве. Спасение принца и убийство четырех магов единым махом. Даже успели поссориться с могущественным дворянским родом. Вассал ярла Борво не зря сейчас ерзает на стуле в ресторане. Не удивительно, что Настасья заинтересовалась вами.

— Если честно, меня больше волнует, что мной заинтересовался сын магистра аравийцев.

— Согласен, неприятный факт, но ведь эту неприятность может скрасить внимание одной из самых богатых невест королевства.

— Вы думаете? — спросил я, выдерживая тон изящной пикировки.

— Мне так кажется.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Мне не нужны ни ваши деньги, ни, увы, внимание вашей дочери.

— Вот как, — сузил глаза князь. — Всем неженатым дворянам королевства нужны, а вам нет? Что-то не верится. Вы чувствуете отвращение к злату?

— Что вы, злато я люблю.

Лицо князя вдруг застыло. Похоже, он услышал то, что хотел, и поэтому не распознал иронии в моих словах.

— Что ж, тогда вас должно заинтересовать мое предложение. — Гость достал из кармана свиток. — Здесь обязательство на тысячу золотом, которую вы получите за то, что оставите мою дочь в покое. Или вы предпочитаете, чтобы я отдал эти деньги наемным убийцам?

— Только не говорите, что эта идея не пришла вам в голову первой, — разозлился уже я. — Но, понимая, что принцу это очень не понравится, все же решили откупиться.

— Ты забываешься, эрл!

Что-то наш разговор пошел не туда.

— Князь, — после недолгой паузы, вздохнув, сказал я. — Знаете, кому нельзя указать на его место? Тому, кого мало интересует мнение высшего света. Я мог бы со спокойным сердцем взять ваши деньги. Настя очень хорошая девочка, и я желаю ей счастья, так же как и себе, но Бог так рассудил, что мы не сможем дать его друг другу. Повторюсь, мне не нужны ваши деньги, в смысле именно ваши, и не нужна ваша дочь. И если у вас не пропало желание оскорблять меня, давайте на этом закончим.

Находясь еще в плену своих эмоций, князь встал и, сграбастав со стола свиток, направился к двери. Но хорошее воспитание и внутреннее благородство все же заставили его остановиться у двери.

— Возможно, я был неправ.

— Возможно. И коль уж мы разобрались, не могли бы вы сделать мне одно одолжение?

— Какое? — напрягся князь.

— Если вассал Борво такой же самовлюбленный идиот, как ваш родственник, посетивший меня сегодня утром, то пусть лучше даже не поднимается сюда.

— Не бойтесь, — сдерживая смех, сказал князь. — Я знаю этого человека, и он вполне адекватен. Насчет моего родственника вы правы, он идиот. Позвольте откланяться.

— Всего вам доброго.

Князь оказался прав — посланец ярла Борво был вполне вменяем и в четких выражениях донес до меня волю своего господина. Ярл почему-то решил, что я наемный бретер, и пожелал перекупить заказ на сына. Вообще-то вывод напрашивался сам собой — очень уж изящным выглядел «развод» юноши на бой с незнакомым оружием. К тому же получивший дворянство не слишком богатый воин, по мнению местного общества, не станет отказываться от лишних денег. Разубеждать эту не совсем адекватную семейку у меня не было ни времени, ни желания. Так же как и драться со взбесившимся юнцом, особенно потому, что результат поединка был не так уж однозначен. Поэтому я просто удвоил изначальную сумму в тысячу золотых и предупредил, что если этот пацан еще раз разинет на меня пасть, то будет зарезан совершенно бесплатно.

Мне показалось, что именно такие слова быстрее дойдут до зарвавшихся магнатов. Конечно, существовала опасность, что за мной начнут охотиться убийцы еще и со стороны ярла, но, как говорил герой еще одного советского фильма, «одним больше, одним меньше, ни я не замечу, ни Аллах».

Затем, дождавшись получения банковского векселя с магическими печатями на сумму в две тысячи золотых гривен, я незаметно покинул вдруг ставшую негостеприимной столицу брадарского королевства.

Глава 7 КОРОЛЕВСКИЙ «ПОДАРОК»

Бездонное небо возвышалось надо мной шатром вселенского цирка. Оно всеми силами пыталось отразить свое великолепие в водах реки, но Дольга всегда была ревнива к чужой красоте и рябью на поверхности отражала лишь блики солнца, заявляя их как часть своего убранства. Уже в который раз я замечаю, что эта река всегда удивляет своих гостей новыми ощущениями, и ломота в плечах здесь совершенно ни при чем.

Послеобеденное светило рассыпало по огромной глади воды сверкающие топазы, отблески которых норовили ослепить.

— А ну сильнее, бурундуки дохлые! — заорал едва ли не в ухо хозяин судна. — Отрабатывайте свои деньги!

Мне хотелось напомнить ему, что как раз я-то работаю бесплатно, но благоразумие подсказало не связываться, а просто сильнее налечь на весло. Идея покинуть столицу со всеми предосторожностями уже не казалась мне очень умной. Особенно что касается мысли пойти не на одном из торговцев с буксиром-акаяси или хотя бы на гребном, но в качестве богатого пассажира.

Прикупив в недорогой лавке торгового квартала два комплекта одежды — простенький наряд обычного работяги и охотничий кожаный костюм, очень похожий на одежку королевских звероловов, — я отправился в порт и сговорился с торговцем, чтобы тот доставил меня до Творга в обмен на мой труд в качестве гребца. И это при том, что в моей котомке находилось чуть меньше тысячи золотых россыпью и вексель еще на две тысячи. С другой стороны, никому и в голову не придет, что у дворянина могла появиться настолько идиотская идея.

За три дня пути у меня начало болеть все тело, так что приближение пристани небольшого речного городка, от которого шла дорога до Ониборга, я воспринял как великое счастье.

Торговец удивился, что я покидаю борт его баркаса раньше оговоренного срока, но удалось отговориться тем, что дальше грести уже невмоготу. И отговоркой это было только наполовину.

Довести конспирацию до конца сил уже не оставалось, поэтому я нанял извозчика до Ониборга. Возница настороженно поглядывал на явного батрака, который легко расстался с серебряной монетой.

Ну здравствуй, замок чудовищ. Как я ни прислушивался к своим ощущениям, стены твердыни не вызывали во мне никаких теплых чувств, зато эти чувства вызвало появление улыбающегося Элбана.

— Командир! А я думал, что вы о нас забыли.

— Извини, старик, просто все так завертелось, — ответил я, отдавая местному мальчишке честно заработанную бронзовую монету.

Соваться в цитадель до разговора с Элбаном было бы неразумно. Вот и пришлось использовать самого доступного в этой местности гонца. А пока он «бодался» со стражей и уговаривал ее вызвать моего бывшего подчиненного, я пил холодное пиво.

Ближе всего к воротам цитадели находилось заведение «Наездница». Конечно, бордель для делового разговора не самое подходящее место, но там имелась летняя площадка со столами, что очень способствовало конфиденциальности.

— Присаживайся и налегай на пиво, разговор у нас будет серьезным.

Элбан всем своим видом выразил запредельное внимание, но при этом все же потянул к себе глиняный кувшин с пивом и щедро плеснул в объемную кружку.

— Мне помнится, ты жаловался на судьбу и выражал желание стать управляющим?

— Да, это моя мечта, — без лишних вопросов, явно оценив татуировку на моем виске, ответил старик. — Да только Вогана жаль оставлять без присмотра.

— Сколько ему осталось до конца контракта?

— Я воробей пуганый, поэтому сумел выбить для племянника трехлетний договор, так что ему еще год служить.

— Откупиться можно?

— Можно, но дорого.

— Хорошо, я подумаю. Есть шанс забрать его в свои оруженосцы, а не получится, так заплатим. Но ты еще не сказал, согласен ли служить у меня управляющим.

— Простите, господин, — вскочил на ноги старик. — Мне казалось, это и так понятно. Нужно давать какую-то клятву?

— Успокойся и сядь. Пиво греется. Клятв не нужно, и можешь называть меня командиром.

— На людях лучше господином, — уже войдя в роль управляющего и главного защитника моих интересов, возразил Элбан.

— Ну или так. Но хочу, чтобы ты еще раз подумал. Я понятия не имею, какие земли мне выделили, скорее всего, там и камня на камне нет.

— Да плевать, землица есть, значит, и жирок будет, — отмахнулся новоиспеченный управляющий и, подобравшись, спросил с каким-то детским трепетом: — А Знак для меня у вас имеется?

— Ты о бляхе управляющего? Есть такая, — улыбнулся я и выложил на стол бляху с гербом владения Мен. — Держи.

Едва ли не трясущимися руками Элбан принял знак своей, как по мне, сомнительной власти.

Налюбовавшись новой игрушкой, старик поинтересовался моим гербом. Пришлось доставать из походного мешка уже свой значок.

— Сагар на гербе? Хороший выбор.

— Кстати, хотел спросить, что тебе известно об этой зверушке?

— Да почти ничего. Есть вот такие чудные картинки и кучи сказок о том, что это были самые сильные они. Их водили наездники гвардии императора нихонцев, но это только легенды. Точно известно лишь то, что это, — ткнул он пальцем в знак, — было их гербом.

— Надеюсь, никто не выставит мне претензий за плагиат. В геральдической палате знак объявили свободным, а значит, на других рыцарях ничего подобного нет.

— Да, — встрепенулся Элбан. — Вам же теперь нужно служить.

— А вот это второй вопрос, который нам нужно обсудить. Приказом верховного воеводы мне отдают Бома, кстати, как он там?

— С телом все нормально, растет как на дрожжах. А вот с головой проблемы. Он никого к себе не подпускает. Если вам скажут, что Бома отдали другому наезднику, не верьте, — начал выдавать полезную информацию новоиспеченный управляющий. — Пробовали, и не раз. Ни в какую. Он потерял пару и теперь не хочет жить, но вам служить, думаю, будет.

— А сможет ли физически?

— Мясо научился есть практически сразу после выздоровления, набор веса тоже уже заканчивается, так что вас без брони понесет, а с броней не раньше чем через месяц.

— Да, броня. Я совсем забыл, что нужна броня. Блин, ну и где ее теперь достать?

Причина для расстройства была серьезной, потому что хорошая броня стоила очень дорого, а мои финансы хоть и выглядели солидно, но могли в любую минут протечь как песок сквозь пальцы. К тому же специальную броню для наездников верховых коваев еще и достать сложно.

— И каким я буду управляющим, если не смогу послужить своему господину, — пряча улыбку в бороде, сказал Элбан. — Конечно, монет придется немного потратить, но не больше полусотни золотых.

— Говори, — оживился я.

— У хорошего кладовщика всегда есть много нужных вещей под видом хлама и без учета. Уверен, можно что-то придумать.

— Ага, у него возьмешь, — усомнился я, вспоминая свое общение с главным хозяйственником цитадели. — К тому же Возгарь меня не очень жалует, и кладовщик может заартачиться, узнав, кому именно нужна броня.

— Значит, спешить с моим уходом из корпуса пока не будем. Сколько вам дали на поездку к своим землям?

— Две седмицы. Но это на все. До границы добираться дней пять, и то если корабль будет буксироваться с помощью акаяси. Так что сюда я вернусь через седмицу, не позже. Три дня туда, три обратно и день там.

— Вот пока вы будете ездить, все и сладим. Только деньги нужны сейчас.

— Да без вопросов. — Покопавшись в сумке, я перебросил Элбану мешочек с сотней золотых. Судя по его взгляду, он тут же сосчитал монеты, не заглядывая внутрь, по одному весу.

— Значит, и сбрую сладим хорошую. Временную возьму прямо сейчас, а с новой чуть погодим. Если у вас все, господин, то я пойду. У управляющего всегда дел по горло, некогда пиво распивать.

— Иди, — улыбнулся я неожиданно преобразившемуся старику. Он и раньше не выглядел забитым крестьянином, а сейчас вообще приобрел властную осанку и взгляд.

Что ж, теперь пойдем вызволять моего красавца из лап злобного чудовища по имени Вторак Возгарь.

Как и следовало ожидать, командир корпуса рассвирепел еще до того, как прочитал приказ верховного воеводы.

— Как он смеет раздавать моих зверей! Ну почему от тебя опять сплошные неприятности?

— Сударь, — спокойно выдержал я яростный взгляд Возгаря, глядя как на равного, — мне жаль, что вас так расстроило мое присутствие. Настолько жаль, что я готов прямо сейчас вернуться к ярлу Мак Юдеирну и сказать, что вы отказываетесь выполнить его приказ.

— Да ты…

— Чего вы опять сцепились? — Вин Драган появился, как всегда, вовремя. У него что, дар такой или он специально выжидал за дверью наступления пикового момента? — Что это? — Драган вытащил из пальцев Возгаря приказ. — Угу, согласен, свинство. Но парню на чем-то нужно ездить?

— Он и его угробит!

— А так-то со зверем все хорошо? — хмыкнул Драган. — Да брось, Вторак, думаешь, он уже не знает, что ковай хандрит? Отдай зверя. Хоть совесть не будет мучить.

— Да мне плевать!

— Тебе что, легче станет, если парень будет считать боярина Возгаря скотиной? Мы сунули его в пекло без подготовки, и если злиться за его проколы, то только на самих себя.

А Драган мастер. Я понимал, что все это показательные выступления, чтобы не создавать корпусу лишних врагов, но все равно мое расположение к этому человеку росло как на дрожжах.

— Может, раз такие добрые, еще и броню дадите?

— А может, тебя еще и ездить на ковае научить?! — едва не брызжа слюной, спросил командир корпуса.

— Я бы не отказался.

— Нет, ну ты посмотри на него! Все, разбирайся со своим любимчиком сам. — С этими словами Возгарь выскочил из своего же кабинета.

— Оказывается, я чей-то любимчик.

— Если честно, мне действительно жаль, что все так получилось, — пожал плечами Драган. — Но не настолько, чтобы подарить тебе броню. Все добро коваев находится в ведении их командира. С нашим хозяйственником ты тоже не в лучших отношениях, и денег он с тебя стрясет очень много, но что-то мне подсказывает, что ты вывернешься. Да, набьешь себе изрядно шишек, но вывернешься. Я могу только пожелать тебе удачи, хоть она у тебя какая-то странная.

Драган шагнул ко мне и, открыто улыбаясь, протянул руку. Мне же оставалось только искренне ответить на рукопожатие. В общем, обитель своих бывших сослуживцев я покидал в смешанных чувствах. От мысли выторговать себе Вогана как оруженосца пришлось отказаться. Интуиция подсказывала, что это поломает планы Элбана, и за экипировку придется платить намного дороже, чем за свободу племянника управляющего.

Бом встретил меня с каким-то тупым равнодушием, но слушался без проблем. Ковая оседлал незнакомый мне солдат, — похоже, Элбан решил пока оставить наши совместные дела в тайне, и правильно сделал.

В принципе нельзя сказать, что я совсем не был способен ездить на верховых коваях, но несколько школьных занятий на подвижном тренажере нельзя назвать опытом. И все же эти мизерные навыки и крепкие ремни, пристегивающие мои ноги к сбруе, позволили не свалиться на первых километрах пути.

Вцепившись в седло такого же неопытного, как и наездник, скакуна, я уделял все внимание тому, чтобы не слететь на землю, так что поселок у цитадели мы покинули в произвольном направлении. Лишь оказавшись в ближайшей роще, я получил возможность спешиться и подумать о дальнейшем маршруте.

С хах-коваем и даже хидоем таких проблем не было. Езда на ковае напоминала аналогичное действие верхом на крупной собаке. Мало того, Бом быстро уставал и начал нервничать. Единственное, что радовало: кожаная одежка, стилизованная а-ля королевские звероловы, была очень удобна и идеально подходила для подобных упражнений.

— Бом, иди сюда.

Когда он приблизился, я ухватился за шипы на его голове и всмотрелся в маленькие глаза.

— Что с тобой не так? — спросил я своего зверя без надежды получить ответ, но все же получил. В слегка странном виде.

Отражением мыслей ковая в моей голове мелькнули образы Дубка и Бима. Бом тут же попытался самостоятельно впасть в спячку.

Что ж, все ясно, только во сне он не чувствовал себя одиноким. Увы, человек-хозяин не был в состоянии развеять это одиночество. Создатели они немного перестарались, и связь в «тройке» оказалась слишком тесной. Если я все правильно помню из учебников, верховых коваев-одиночек готовили сразу после появления из яйца, из «троек» их вырывали только в крайнем случае.

— Прости, старик, но придется потерпеть.

Он понял меня — по-своему, по-звериному, но понял, за наслоениями тоски и боли начал проступать голод. Ну это дело поправимое.

— Что ж, давай поохотимся, — предложил я зверю и, воздействуя на его ментальное поле, постарался выделить в «щетине» боевой ярости пики охотничьего азарта.

От людских поселений Ониборг отделяло расстояние дня пешего пути, поэтому можно было не бояться, что Бом задерет чью-то скотину или случайного путника. Хотя…

Вздохнув, я вновь полез в седло.

Так, судя по первому опыту, здесь важно найти центр тяжести и не висеть на спине ковая, как слишком крупный и неудобный мешок с чем-то нехорошим.

— Давай, Бом, но только осторожно. — Подкрепив эти слова мысленным приказом, я послал зверя вперед.

Вторая попытка удалась немного лучше. В седле получалось держаться достаточно надежно, но это только пока ковай не делал резких поворотов. Впрочем, для моих навыков хватало и не резких. К тому же Бом постоянно забывал, что он не один. Например, он считал, что легко пройдет под упавшим на неглубокую балку деревом. А что, раньше ведь проходил?

Избежать столкновения с толстенным бревном удалось только благодаря реакции и тесным объятиям со своим скакуном. В минусе — боль в спине и подпорченная куртка. Впрочем, столичные мастера-портные постарались на славу, и кожаная одежда выдержала испытание достойно.

Уже решив, что пора прекращать это издевательство, я почувствовал посыл Бома — он учуял добычу. Скользнув вниз распадка между пологими холмами, ковай тут же взлетел на противоположный скат и замер у невысокого кустарника. Повинуясь инстинкту, зверь прижался к земле, совершенно забывая, что его седок торчит над кустарником, как победный стяг. Небольшая косуля конечно же заметила меня и тут же рванула в кусты. Сдержать голодного Бома удалось лишь на мгновение — пока отстегивал себя от сбруи.

Ковай, словно торпеда, выскользнул из-под меня и рванул за косулей. Через пару секунд впереди послышался жалобный хрип, а до меня донеслись удовлетворенные эмоции Бома.

Половину убиенного животного пришлось буквально отвоевывать — обожравшийся ковай был бесполезен для меня как минимум на пару суток, а время поджимало. И так пришлось остановиться на ночевку задолго до захода солнца.

Вьючного животного для провоза багажа у меня не было, так что пришлось довольствоваться местным аналогом спального мешка с завязками в качестве постели и пеммиканом на ужин. Благо имелся небольшой котелок и вода из объемной фляги, так что вышел неплохой бульон. Но даже за это нужно благодарить не мою предусмотрительность, а заботу Элбана — все эти вещи оказались пристегнуты к сбруе ковая, хотя самого управляющего пока не существующего поместья при седлании Бома поблизости не наблюдалось.

— Конспиратор, блин, — хмыкнул я, разбирая вещи. И все же, что ни говори, с выбором управляющего получилось удачно.

Еще по пути к Ониборгу я приблизительно набросал свой дальнейший маршрут. На малогабаритный корабль, идущий в приток Дольги, меня с Бомом никто не примет, так что оставалось идти посуху. Заодно нарабатывать навыки наездника.

Насколько хорошо были отлажены водные пути королевства, настолько же плохими здесь оказались дороги. От речных портов к находящимся вдали от берега поселениям все шло еще относительно неплохо, а вот проехать по берегу вдоль рек было уже проблемой. С другой стороны, кому здесь ездить? Только таким чудакам, как мы с Бомом. Ну да ничего, дороги нам не так уж и нужны. Ковай пройдет где угодно, а мне оставалось только следить за тем, чтобы Бом не «потерял» меня и не заблудился в хоть и негустых, но обширных западных лесах.

Изначальный маршрут пришлось немного подправить. Ни Олана, ни Берислава в Ониборге я не застал — они находились на учениях в лесном лагере, — а увидеть товарищей очень хотелось.

Стража «пионерского лагеря» встретила меня настороженно, зато мой учитель по управлению принял меня буквально с распростертыми объятиями. Он не только искренне порадовался моим успехам и, по его уверениям, вполне заслуженной татуировке на виске, но и дал несколько очень важных советов в отношении выездки ковая. В прошлом он водил хидоя, но и в коваях разбирался, особенно после того как перешел на преподавательскую работу.

Уже в конце, провожая меня на встречу с друзьями, учитель рассказал, что расследование смерти моего предшественника зашло в тупик — хозяин кабака исчез буквально на следующий день после выкупа заложенного меча.

Да уж, все интереснее и интереснее.

Увы, на приятном общении с учителем радость встреч закончилась. Олан встретил меня настороженно, а вот Берислав откровенно враждебно.

— Чего надо? — тут же вызверился купеческий сын.

— От тебя ничего, — решил я не играть в интеллигентность.

— Тогда зачем звал?

— Я звал Олана.

— И что ты можешь сказать после того, как всех нас подставил с проверкой?

— Я никого не подставлял. — Так, дело, похоже, запахло ссорой. К тому же и Олан как-то странно помалкивал. — А почему ты решил, что наездником должен был стать именно ты?

— Потому, что это было мое место… — прорычал Берислав, но тут же опомнился: — Точнее, наше с Оланом, а ты испортил такую схему.

— Какую схему?

— Да пошел ты! — сплюнул Берислав и быстро зашагал в сторону шатров летнего лагеря.

— Олан, — остановил я двинувшегося за ним кельта. — Ты тоже так думаешь?

— А что мне думать? — грустно вздохнул Олан. — Место освободилось после странной смерти поводыря, который умер по пути домой из кабака. А потом люди видели, как ты передавал хозяину этого самого кабака деньги. Извини, но мне пора идти.

Ну и что было мне делать? Догонять и доказывать? А мне поверят?

Возможно, в тот момент я совершил большую ошибку, но обида вытеснила все доводы разума, и зачатки дружбы, с трудом проросшие в чужом для меня мире, истлели, так и не превратившись в нечто большее.

— Только ты меня понимаешь, — пожаловался я Бому и, вскочив, точнее, практически шагнув в седло, послал зверя вперед.

Ковай устремился к далекой цели. Ветер засвистел в ушах, и восторг скорости понемногу начал смывать обиду. Ковай мчался подобно огромному леопарду. Его бег был плавен и текуч. Последние наставления учителя поставили все на свои места, и я словно слился с этим мощным зверем. До совершенства, конечно, было далеко, но я уже почувствовал уверенность в своих силах.

Хах-ковай дарил своему седоку незыблемость скалы, хидой — мощь послушной машины смерти, а верховой ковай был подобен текучей капле. Скорость, мягкая сила и мощь — вот что такое наездник на ковае.

Как я люблю свою работу!

За три дня нашего с Бомом путешествия были и падения, и шишки на не защищенной шлемом голове, но все равно это время я буду вспоминать как едва ли не самое увлекательное в своей жизни, возможно, потому, что в нем не было смерти и крови. Точнее, кровь и смерть были, но гибли не мои друзья, а попадавшаяся по пути дичь — Бому требовалось набирать положенный вес.

Западные леса довольно сильно отличались от мест жительства славян. Там я чувствовал себя практически как дома, несмотря на немного непривычный вид окружающей растительности. Но и здесь было очень красиво. Эта красота радовала глаз строгими линиями и чуть менее яркими, при этом достаточно разнообразными красками. Ранее скрывавшиеся за верхушками деревьев пики Лорхских гор постепенно вырастали над зеленым массивом, а местность начала «волноваться», как морские валы. Среди травяных склонов и толстого лиственного наста начали прорастать облепленные мхом валуны.

Одни восхищаются красотой леса, другие предпочитают холодное величие мертвых гор, во всем их великолепии серой мощи и блеска снежных вершин, а мне больше нравятся другие горы — невысокие и покрытые густым лесом. Смотритель земельной палаты, сам того не желая, сделал мне подарок, выделив владения среди красоты.

Чувствуя мое восхищение, Бом тоже повеселел, и мы значительно увеличили скорость передвижения.

Несмотря на отвратительное качество дорог, целеуказателей в этой местности вполне хватало. К тому же провинция Генава была достаточно густо населена. Так что заблудиться было трудно. Правда, за информацию пришлось платить, причем не мне, а местным жителям — платить испугом. Когда из леса появляется жуткий монстр, практически чудовище из детских сказок, можно и заикой остаться. Это они еще хидоя не видели.

Ближе к финалу путешествия наш путь пролегал рядом с небольшой рекой, которая на карте была обозначена как Овернь. Нужно сказать, что, несмотря на небольшую ширину, она осталась судоходной до впадающей в главный поток горной речушки без имени, по крайней мере, малая баржа с они здесь пройдет.

До того как подметить эти географические особенности, я заехал в городок Дин-Гуард — центр одноименного округа. В столицу провинции меня не тянуло. Во-первых, не хотелось раньше времени лезть в местные дворянские дрязги, да и сроки поджимали. А во-вторых, верховный воевода вывел меня из местного подчинения, прикрепив к главному штабу, так что не будем выпячивать свою неоднозначную фигуру на провинциальном небосклоне. Со всеми хозяйственными делами и отчетностями придется разбираться Элбану, которому бляха управляющего давала большие полномочия, а мое дело война.

В Дин-Гуард я заехал, чтобы уточнить границы моих владений. Пока добирался от окраин городка до центральной площади, успел перепугать до полусмерти добрый десяток человек. Ну а что делать, не идти же пешком? Но если честно, какое-то извращенное удовольствие в этом было.

У местной управы имелась коновязь, но, к счастью, там не стояло ни одной лошади, а то переполох получился бы знатный. О том, что именно это здание является местной управой, можно было догадаться без труда. На главной площади в таких городках имелось только три главных строения: храм, самое дорогое питейное заведение и обиталище местного начальства. Крест на высоком шпиле подсказал назначение первого из трех самых крупных домов на площади. Запахи и музыка из здания прямо напротив храма дали еще одну подсказку. Так что назначение унылого вида трехэтажного дома, возле которого никто даже прогуливаться не хотел, не оставляло простора для воображения.

Я преднамеренно долго спешивался и усыплял Бома, чтобы весть о новом посетителе дошла до обитателей управы раньше, чем дойдут туда мои ноги. Нужно сказать, идея была неплохая, и никаких проволочек в ознакомлении с моими документами и предоставлении мне карт и схемы новых владений не возникло.

В месте, где в реку Овернь впадал нужный мне ручей, имелось небольшое озерцо. Если судить по количеству втекающей и вытекающей из него воды, со дна озера били мощные ключи.

Из всех безымянных то ли маленьких речушек, то ли больших ручьев меня интересовал крайний справа, ведь только он вел в сторону нависающей над головой горной гряды. Чтобы не мучить себя вопросом о статусе водного потока, я обозвал его рекой и дал имя Малка — по-брадарски «маленькая».

Малка, дразня меня своими петляниями, скользила между скалами и ныряла в горное ущелье, точнее, она из него выныривала. Мое настроение портилось с каждым шагом Бома. Ошибки не было, на полученной в управе карте мои новые земли выглядели как вытянутая кишка среди значков гор. Очень надеюсь, что так уныло смотрится только вход, а дальше меня ждет прекрасная горная долина, но предчувствия были нехорошими.

Проезжая возле одного из валунов, я увидел выбитые в камне знаки, которые складывались в название моего владения: «Мен».

Вот идиот, «Мен» — значит камень.

С мрачными предчувствиями я подъехал к самому узкому месту в ущелье, за которым угадывался выход в долину. Здесь зажатая камнями Малка образовывала мелкое озерцо, не являющееся серьезной преградой для путника.

Открывшийся вид заставил меня замереть, как и Бома подо мной. Коваю было плевать на все перспективы, но ему передалось волнение седока.

Ну что ж, могло быть и хуже.

Когда-то эта долина действительно выглядела очаровательно, но какие-то скоты вырубили все деревья, так что на данный момент из растительности имелись только кусты. И все это для того, чтобы сложить жалкий десяток кривоватых изб. Им что, камня не хватало?!

Если бы эта деревня до сих пор была населенной, то вымерла бы в мгновение ока. Но на данный момент срывать злость за безалаберность было не на ком — люди покинули этот край очень давно.

Да уж, удружил чинуша продажный! Мое новое владение размерами не впечатляло. Длинное, чуть изогнутое влево пространство имело около полукилометра в ширину и пару тысяч метров в длину. Противоположный конец долины скрывался за поворотом, что создавало некую интригу. Оба боковых ската когда-то являлись каменными осыпями, но за века они превратились в пологие, поросшие травой и кустами склоны, условно расширявшие пространство долины еще на пару сотен метров, пока не упирались в практически отвесные скалы. Пустая деревня находилась на правом склоне. Там же имелось несколько террасных полей, спускавшихся к полям уже на дне долины. Точнее, это были заросшие сорняками призраки полей и моего благополучия. В районе деревни сбегавшие с достаточно высоких гор ручьи образовывали исток Малки.

Меня так расстроил вид этого убожества, что я не заметил самой главной детали — дороги, которая шла посредине долины. Причем на грунтовых участках она была вымощена камнем!

А это уже интересно.

— Пошли, Бом, глянем, куда ведет эта тропинка.

Два километра для ковая — это не расстояние, и через пару минут мы уже преодолевали поворот долины. Стелющаяся под ноги дорога, сделав резкий изгиб, словно на полном ходу утыкалась в отвесную стену, и только подъехав ближе, я увидел, что она не обрывается у скалы, а ныряет в тоннель.

Еще интересней. Здесь что, была шахта? Но почему не видно никаких сопутствующих зданий? Полуразрушенную деревню в расчет можно было не принимать.

Первым камешком, вызвавшим лавину догадок, была арка вокруг входа в тоннель — по каменному пояску змеились руны.

Лягни меня зебра! Это же поселение гномов. Похоже, именно здесь началась рабская жизнь Гурдага и его родичей. В мозгу тут же всплыла информация о том, как небольшой клан решил хапнуть часть брадарских гор и чем это закончилось.

Ничего себе владеньице! Здравый смысл тут же поспешил остудить воспрянувшую «жабу». Вход в поселение совершено не напоминал то, что было изображено в голливудских блокбастерах — ни величественных статуй, ни циклопических колонн. Это было похоже на простую шахту, и даже арка походила не на украшение, а на простой указатель. Что там говорилось у Толкиена: «Этот путь построен мертвыми…»

Фу-ты, черт! Лезет в голову всякая дрянь. Надеюсь, в данном случае все не настолько печально.

Ну и что делать? Лезть в темные глубины гор не очень-то и хотелось. С другой стороны, какой у меня выбор? Сказать, что при мне совсем не было источников света, нельзя. Еще со времен ученичества появилась привычка всегда таскать с собой маленький магический светильник. Читать-то с ним удобно, но как фонарик он явно слабоват. Да и слепить меня он будет больше, чем освещать путь.

Идея пришла из того же фильма о магах, гномах и другой волшебной живности. В разросшемся неподалеку кустарнике нашлась подходящая ветка, и через пару минут работы ножом у меня в руках оказался своеобразный посох с рогулькой из трех пеньков срезанных веточек, в которую и лег активированный светильник. На свету Ярилы это выглядело жалко.

Но не ехать же обратно в столицу за другими источниками света, не узнав, какие хоромы мне достались.

Первые шаги в темноту вызвали сплошное разочарование. Какие там хоромы, это даже на средненькую шахту не тянуло!

Невысокий, разве что не задеваю макушкой, тоннель тянулся метров на сорок, а затем разветвлялся. Два таких же хода расходились под небольшим углом, а один переходил в лестницу наверх.

В рассеиваемой лишь слабым светом тьме было неуютно, поэтому я скорее шагнул на лестницу, инстинктивно стремясь к солнцу.

Полсотни ступеней привели меня в довольно обширное помещение с дюжиной проходов по периметру. Слабый свет в одном из них тут же привлек мое внимание. Еще один короткий коридор вывел меня в еще большее помещение, которое, к моему огромному удивлению, было неплохо освещено. Конечно, освещение здесь было не таким, как на поверхности, но зал просматривался по всей своей площади.

Должен сказать, обстановка в подземных чертогах царила не то чтобы убогая, скорее печальная. Здесь кто-то уже успел все ограбить, а что не забрал с собой, то сломал. Только незамысловатые фрески на стенах оставались полностью невредимыми.

Гномы были явно приверженцами какого-то ответвления кубизма. Все изображения имели сплошные углы. Высеченный на камне гном в тяжелой броне выглядел как трансформер.

В принципе кроме фресок смотреть здесь было не на что. В смысле из интерьера. А вот способ, каким сюда попадал свет, оказался очень интересным. В одной стене, на уровне чуть выше человеческого роста, имелось четыре отверстия, из которых били лучи света, причем явно солнечного. Если бы не лень мародеров, я бы никогда не догадался, как это сделано. Но у самого потолка на пятиметровой высоте находилось еще одно отверстие, на этот раз прикрытое хрустальным диском. Именно эта почти метрового диаметра граненая штуковина заливала все вокруг немного изломанными потоками света. Если провести аналогию, то можно догадаться, что где-то на внешней стороне скал имелись такие же диски, которые фокусировали солнечный свет и передавали его пучком по узкому тоннелю, а здесь направленный луч вновь рассеивался с помощью еще одной призмы. Интересное приспособление, но судя по тому, что мародерам было лень лезть на стену, не очень дорогое.

Через полчаса блуждания удалось обследовать еще несколько помещений. За главным залом с фресками располагались личные покои бывшего начальства гномов. Одна комната даже имела узкое, похожее на бойницу, окно наружу, из которого открывался прекрасный вид на долину.

В другом направлении от общего зала были расположены целые «гроздья», состоящие из коридоров и примыкающих к ним жилых помещений.

В этот день моей выдержки хватило на изучение лишь одного из двух необследованных коридоров на первом уровне. Там находились подсобные помещения и большие, естественного происхождения пещеры, весь пол которых был разбит на мелкие бассейны, заполненные покрывшейся плесенью землей. Интуиция подсказывала, что это грибные плантации.

Решив завязывать на этот день с подземными путешествиями, я вышел к Бому, дожидавшемуся меня у входа во внешний тоннель. Ковай находился в полудреме — состоянии, когда зверь может проснуться, едва к нему подойдет кто-то чужой на расстояние меньше полусотни метров. В подобном случае незваному гостю мало не покажется. Переживать по этому поводу я не стал, потому что никаких визитов не ожидал. Если, конечно, не учитывать тех, кто может явиться по мою резко скакнувшую в цене голову.

Уже приготовившись ужинать пеммиканом, я вдруг получил приятный сюрприз. Отпущенный в свободный поиск Бом очень быстро накопал каких-то сусликов. Большие, размером с крупного кролика, существа прятались в норах под землей, но почвы здесь было максимум на метр, а ниже шла скала, так что Бом без проблем докопался до бедных животных и в прямом, и в переносном смысле этого слова.

Так что мы поужинали свежаком — ковай сырым, а я приготовленным на костре.

Следующий день никаких открытий не принес. Второй ход на нижнем уровне вывел к большому помещению, в полу которого располагались четыре отвесных колодца. Судя по остаткам ржавого оборудования, раньше над колодцами имелись подъемники, так что попасть вниз не было никакой возможности.

С одной стороны, все увиденное огорчало — вокруг царила разруха и запустение, а с другой стороны, некоторые детали внушали определенную надежду. Возможно, мародеры и, впоследствии, слуги первого владетеля этих земель так и не смогли проникнуть глубоко в гномьи шахты. А вот у меня была идея насчет того, у кого это точно получится.

Что ж, тянуть дальше смысла не было, так что следовало отправляться в путь сразу после выхода из подземелий. По моим расчетам, в этот день я должен был заниматься исследованиями своих земель. На обратный путь в запасе имелись целые сутки вдобавок к трем запланированным, а учитывая то, что мы с Бомом уже успели привыкнуть друг к другу, этого времени было более чем достаточно. Так что можно даже заглянуть в брошенную деревню. Возможно, именно это решение и спасло мне жизнь.

Ничего особенного в зрелище полутора десятков заросших травой и наполовину сгнивших деревянных срубов не было, зато удивила реакция Бома. Он внезапно прижался к земле и глухо зарычал. Сначала мне показалось, что зверя заинтересовало нечто в самой деревне, но ковай смотрел мимо заброшенного поселка, в сторону выхода из долины.

— Прячемся, — больше для себя, чем для Бома, прошептал я.

В качестве укрытия был выбран то ли сарай, то ли баня с обвалившейся крышей. Не знаю, насколько это разумно, но здание было выбрано из соображений, что мне самому захотелось бы проверить его в последнюю очередь.

Через пару минут я, едва сдерживая чихание и проклиная себя за глупость, увидел в щель между бревнами не очень обнадеживающую картину — по дороге двигалась целая кавалькада. Незваные гости выглядели как охотники, но мне уже хватало опыта, чтобы понять, что это не так. Едущая впереди парочка больше всего напоминала опытных мечников. Такая же пара прикрывала с тыла троицу всадников совершенно иного толка. Нечто подобное мне уже доводилось видеть. За неуклюже сидящим в седле человеком как привязанные ехали два лучника с длинными луками — артефактор и его помощники.

Еще шесть бойцов двигались в хвосте колонны и выглядели, как разбойники, набранные для массовки из местного уголовного контингента. Уверен, что после акции аравийские агенты зарежут их как баранов.

Первой была мысль пропустить всех к поселению гномов и спокойно уехать, но, увы, один из двигавшихся впереди мечников чуть свесился с седла и, рассмотрев что-то в траве у обочины дороги, повернулся к деревне.

— Да чтобы тебе повылазило, глазастый, — прошипел я, наблюдая, как двое мечников из авангарда и один из прикрытия мага поскакали в мою сторону. Разбойники последовали за ними.

Ну и что делать? Опытным мечникам я на один зубок. Что касается магов, если меня хоть как-то закроет артефакт, то как быть с Бомом?

На удивление, мой первоначальный расчет оказался верен, всадники выбрали направление на самые крупные дома в селении, а приютивший меня сарайчик стоял на отшибе. К тому же именно в сторону центра деревни вели мои следы, и скоро следопыт дойдет до места, где следы поворачивают к сараю.

Положив руку на покатый лоб Бома, я максимально сконцентрированно передал ему приказ и продолжал держать связь со зверем, пока он неслышной тенью скользил в зарослях невысоких кустов.

«Проводка» ковая занимала все мое внимание, и на несколько секунд я выпал из реальности. В это время следопыт добрался до места, где совсем недавно мы с Бомом топтались, рассматривая деревню.

Когда я открыл глаза, то увидел, что все мои враги уже спешились возле следопыта и только артефактор со своими лучниками и сопровождавший их мечник остаются вдали у дороги.

Пора начинать. Следопыт успел дочитать вязь следов и вместе со своими сотоварищами вздрогнул, когда в одном из домов раздался шум.

Послышалась короткая команда, и разбойники, явно без особого энтузиазма, побежали на шум. Мечники двигались сзади, словно собаки, подгоняющие тупое стадо.

Боитесь? И правильно делаете.

Очень быстро дом был окружен бандитами, а мечники разошлись веером перед входом. Через десять ударов бешено стучащего сердца после проникновения двоих разбойников в дом, я отдал мысленную команду.

Из дома послышался душераздирающий крик. Время скачком ускорило свой бег. Несколько бандитов шагнули к дому, но тут же были остановлены криком следопыта. Со стороны дороги послышался топот. Артефактор подъехал к оставленным лошадям основной группы и, не двигаясь дальше, прямо в седле, начал заряжать стрелы. А вот лучникам пришлось спешиться.

Что ж, пора и мне. Тихий скрип полусгнившего окна объявил о моем выходе на сцену, но его никто так и не услышал. Уже на бегу я увидел, как окруженный убийцами дом с грохотом разлетелся от попадания нескольких громовых стрел, сшибая бревнами неосторожных бойцов. Увы, после этого все пошло не по плану. Оставшийся с артефактором мечник оказался опытнее, чем я надеялся. Он смотрел не на взрывающийся дом, а по сторонам и заметил мою фланговую атаку.

Нарушив уже никому не нужную маскировку, мечник проорал что-то на арабском и шагнул мне навстречу. Однако драться я с ним не собирался. Мелькнув в воздухе огромной бабочкой, хербат пробил острым жалом спрятанную под одеждой араба кольчугу. Сила удара заставила отшатнуться уже умирающее тело. Но этой заминки хватило одному из лучников, чтобы среагировать. В мою сторону полетела стрела. Увернуться мне удалось на чистом везении. Через секунду за спиной грохнуло. Взрывная волна мягко подтолкнула меня уже в прыжке, но так и не сумела сбить с траектории. Как я и предполагал, основная поражающая сила громовых стрел состояла в шоковом магическом воздействии, так что до земной гранаты ей было далеко. Приземлился я уже рядом с лучниками и тут же завертелся как юла. Нагината, изображая бешеный вентилятор, разрубила лук вместе с лицом лучника, безуспешно пытавшегося прикрыться деревяшкой от острой стали.

Аравийские агенты выступали в роли обычных охотников, так что ничего серьезнее тонкой кольчуги на них не было, поэтому усиленный изрядной инерцией клинок глубоко разрубал тела, ставя точку в жизнях моих несостоявшихся убийц с первого же удара. Второму лучнику я почти отрубил руку и даже не стал его добивать, а шагнул к самому главному сопернику. Артефактор получил прямой удар в грудь. Зная эту братию, я понимал: наносить рубящий удар опасно, потому что клинок мог скользнуть по защитному полю.

Если этот маг и умел ставить силовой щит на своей ауре, то не успел. Клинок нагинаты вошел в его грудь едва ли не наполовину. Чтобы извлечь его обратно, пришлось упереться в тело ногой.

Первый номер нашей цирковой программы закончен, начинается второй — клоунада. Помогая себе яростными криками, ко мне бежали два мечника — один все же выбрался из дома — и три разбойника. Остальных, похоже, уделали Бом и летающие бревна. Сразу за вторым номером шел третий, звездой в котором выступал Бом. Он загрыз мечника в доме и под аккомпанемент бандитских воплей выскользнул в окно. Так что когда дом взорвался, Бом был уже далеко. И все это он проделал на сплошной импровизации, без постоянного контроля.

Умный мальчик.

Самый медлительный разбойник умер первым, до того как остальные поняли, что их убивают, как глухарей. Мечники вызывали мое уважение своим опытом и интуицией. Они притормозили, пропуская вперед двоих бандитов, и тут же осмотрелись.

Конечно же Бом был сразу замечен, но мечникам это не помогло. До того как ковай распахал когтями грудь одному и буквально откусил голову второму, они смогли нанести ему лишь неглубокую рану. Дальше мой подопечный занялся остальными бандитами, упустив только одного.

Последнего врага я встретил с улыбкой. На меня он бросился больше от испуга, чем в приступе отваги. Противник был так себе — значительно слабее даже Берислава. Коротким шагом я ушел с линии атаки и, чуть подправив движение вражеского меча лезвием нагинаты, провернул древко в воздухе. Клинок описал полный круг и врезался разбойнику сзади в шею.

«Классика», — подумал я, глядя, как голова катится по траве, в то время как тело только валится вперед.

— А ну выплюнь! — крикнул я, видя, что Бом хочет разгрызть зажатую в зубах голову мечника. Ковай был похож на кота, поймавшего хозяйскую белую мышку. — Выплюнь, кому говорю! Можешь взять лошадь.

С таким разменом ковай согласился, хотя после жесткого ментального приказа выбора у него и так не было. Лошадь было жаль, но зрелище, как мой зверь занимается людоедством, вызывало брезгливость.

На мародерку пришлось потратить еще час. Не особо разбираясь, я спрятал трофеи в хламе послужившего мне укрытием сарая. Тела закапывать было некогда, как и заниматься лошадьми. В том, что они не убегут из долины, сомнений не было — ущелье выглядело зловещим даже для меня. Травы здесь хватало, как и воды, оставалось надеяться, что их не задерут привлеченные кровью хищники.

Как бы то ни было, а мне пора в путь.

Желательно было пообщаться с чиновником в управе Дин-Гуарда, но пришлось от этого отказаться. Уж очень не хотелось нарваться на коллег убиенных мной в долине агентов. Но информацию о доставшемся мне наделе я все же получил, пробравшись в придорожную таверну в образе сельского жителя. Для этого вдобавок к бедняцкому наряду пришлось повязать на лицо тряпку по примеру Ивана Васильевича из советской комедии.

Не уверен, что трактирщик поверил, что я маюсь зубной болью, а не дворянской блажью, но за пару серебряных он все же обеспечил меня продуктами и коротким рассказом о владении Мен. Из его слов выходило, что все там очень печально. Неосторожно заселившихся под горой гномов выковыривали из пещер с использованием коваев, затем солдаты разграбили все, что там было. После туда же явились всякого рода проходимцы в поисках сокровищ, но тоже ничего не нашли. Даже посланцы одного из местных горнопромышленных магнатов спускались в шахты, но лишь развели руками, не понимая, что здесь могли искать странные гномы.

Последним долину попытался заселить один из эрлов, но, помучавшись с неудобными землями, плюнул на эту идею и отказался от владения. Именно от него я получил «в наследство» погубленные деревья и мертвую деревеньку. Надо бы найти этого придурка и дать в морду за испорченный пейзаж.

На первый взгляд, меня ждет полный облом, но Гурдаг идиотом не выглядел и, судя по состоянию скального поселения, устраивались гномы надолго, а значит, под горой должно быть что-то ценное.

Эти размышления и гадания занимали мой мозг на всем оставшемся пути до Ониборга. Засады я не боялся, потому что предвидеть наш с Бомом маршрут по лесам не смог бы даже Нострадамус. А вот шанс нарваться на «сюрприз» в самом Ониборге все же имелся. Поэтому в городок у цитадели поводырей пришлось идти в том же образе небогатого, к тому же мающегося зубной болью крестьянина, которого непонятным образом занесло в такую даль.

Бома пришлось прятать в развалинах хутора, заброшенного либо задолго до строительства цитадели, либо как раз по причине ее возникновения.

Во время недавней «вылазки» в придорожную таверну я решил не светить оружием и оставил его с коваем, при этом чувствовал себя с одним кинжалом не просто голым, но и связанным по руками и ногам. Так что в городок возле Ониборга я отправился, разобрав нагинату и замотав ее в разодранный на куски вещевой мешок.

Была мысль засесть в сменившем хозяина «Уставшем ковае», но народ там собирался очень уж специфический, так что пришлось рискнуть и дойти до «Наездницы».

Как назло, на улице не было видно ни одного мальчишки. Поэтому я решил сначала зайти внутрь и поесть, а то сухпай и плохо приготовленная дичь уже достали. Захотелось супчика.

Официантка сначала нахмурилась, увидев мающегося зубной болью крестьянина с какой-то странной скруткой в руках, но продемонстрированная серебряная монета быстро развеяла ее сомнения.

Так же как и хозяина придорожной таверны, ее не обманула скрывающая татуировку повязка, и девушка даже начала строить глазки — а вдруг я переодетый принц. Впрочем, это мои фантазии — в «Наезднице» любая официантка при необходимости моментально переквалифицировалась в жрицу любви для всех, у кого в кошелке имелось серебро.

Каюсь, вид большой тарелки с благоухающим одуряющими ароматами супом на несколько минут заставил забыть обо всех планах, а когда наконец-то удалось насытиться, было уже поздно. О том, что странная троица, едва ли не одновременно шагнувшая в обеденный зал, явилась по мою душу, сомнений не было, — они как братья-близнецы походили на «охотников» в долине Мен. Вышибала тоже это понял и тут же исчез, оставив меня без подкрепления.

Что ж, как говорил канатоходец Витек, «канат имеет мерзкуюособенность обрываться неожиданно».

«Неужели все?» — промелькнувшая в голове мысль заставила замереть мое сердце.

Мечники мягким шагом скользнули вперед и, расходясь веером, достали узкие и длинные клинки.

Или еще не все?

Неожиданно мой взгляд выхватил в дверном проеме знакомую физиономию Элбана.

Блин, не хватало еще, чтобы вместе со мной пострадал и старик. Только через мгновение до меня дошло, что мой управляющий одет не в повседневную форму, а в боевое облачение бойцов обслуги. Точно так же был экипирован Воган. Мало того, следом за ввалившимся в зал здоровяком в дверном проеме появились закованные в броню поводырей стражники.

Ага, теперь можно и побрыкаться! Мечники молниеносно оценили обстановку и разделились — двое встретили Элбана с подмогой, а один прыгнул ко мне, но был вынужден сначала резко остановиться и даже шагнуть назад. Мне все же удалось преодолеть шок и вовремя пнуть ногой стол. Жаль, на нем было еще много вкусного. Довольно массивный предмет мебели упал набок, остановив убийцу, а через секунду в его сторону атакующей коброй прыгнула освобожденная из плена и быстро собранная нагината. Мечник сделал еще шаг назад и тут же, отводя мечом клинок моей нагинаты в сторону, шагнул вперед. Теперь уже мне приходилось отступать, выводя нагинату в более удобное положение. Стремительная вертушка защитила меня от нового выпада, но, увы, позволила мечнику обойти стол.

В течение нескольких ударов сердца я «танцевал» с нагинатой, уворачиваясь от стремительных выпадов противника. Это не могло продолжаться долго — разница в боевой подготовке была огромна. Вот жало тонкого клинка нашло щель в гудящей защите нагинаты и вспороло куртку на моем плече, а через мгновение мечник… отлетел в сторону. Будь ты хоть самым великим мастером меча, но увернуться от летящего со спины стола вряд ли получится. Воган, как только лучше экипированные воины отвлекли на себя парочку убийц, недолго думая запустил в сцепившегося со мной убийцу ближайший стол.

Секундного замешательства мне хватило с лихвой. Я даже не стал подходить вплотную и просто метнул свое оружие, как дротик. Клинок скользнул по левой ключице поднимающегося с пола мечника, глубоко входя ему в горло.

Не скажу, что расставаться с единственным оружием — самый умный поступок, но к этому времени мои нежданные спасители уже упокоили остальных убийц и подошли ближе.

— Элбан, черт старый, ты как нельзя вовремя! Но как?!

В ответ старик лишь улыбнулся, а подробности я услышал позже, когда мы сидели за столом в этом же заведении и обмывали мое спасение.

— Вы, господин, сказали, что вернетесь через седмицу. А тут позавчера в городке появились странные люди и начали задавать вопросы. Вот мне и показалось, что это неспроста. Я оставил на окраине пару мальчишек дожидаться вашего прихода и договорился со сменой стражи у ворот цитадели.

Два довольно крупных солдата, к этому времени сменившихся с поста и избавившихся от брони, широко улыбнулись, подтверждая слова старика. Элбан поступил правильно. Из всей обслуги в цитадели только дежурная смена стражников имела право носить тяжелую броню поводырей — своеобразная визитная карточка для гостей Ониборга. Действительно, не ставить же в караул самих поводырей. Вот и пригодились хорошо бронированные воины, но только не так, как задумывали их командиры. Разницу во владении мечом легко перекрыла массивная защита, так что стража легко победила хуже экипированного противника.

— Ну немного пришлось потратиться, — тихо сказал Элбан и, увидев мою небрежную отмашку, продолжил уже активнее: — Кроме того, я договорился с капитаном речного патруля, и сейчас в порту стоит дракар. Они должны идти вверх по реке, но вынуждены задержаться из-за непредвиденной поломки.

Судя по хитрому прищуру моего управляющего, этот ремонт закончится, как только наша компания окажется у пристани.

Я в очередной раз поздравил себя с великолепным выбором доверенного лица.

В эту ночь мне было не до сна, и не по причине празднования своего спасения, а потому, что за это время нужно было многое обсудить. Начали мы с дополнительных инструкций от Элбана. Как только он увидел Бома, забирать которого мы ходили всей толпой, то сразу начал делать замечания. Ему не понравилось, что зверя не распрягали всю поездку. Мало того, как оказалось, кожу на сгибах массивного тела нужно смазывать специальным маслом.

Бом был препровожден в каретный сарай у борделя и погружен в полудрему. Если кто-то из убийц захочет лишить меня «транспорта» — флаг ему в руки и большой удачи. К тому же аравийцам нужен был всадник, а не «скакун», так что за Бома я не переживал.

В этот день бордель не работал, а гулял. Внизу шумела компания в три десятка солдат из обслуги цитадели в обществе всех девочек мадам Умлы. Заодно эти же бойцы обеспечивали мне какую-никакую, но охрану. Увы, нам с Воганом приходилось лишь слушать творящееся внизу веселье, и то вперемешку с наставлениями Элбана.

После указаний пришел черед отчета, и мой управляющий продемонстрировал купленное снаряжение: новую сбрую для Бома и броню наездника верховых коваев для меня. В отличие от доспехов поводырей, эти были не такими массивными и практически не сковывали движений. По стилистике они тоже напоминали японские, но только относительно. Также Элбан отчитался о затратах, а их было немало.

Задавив жабу, я благосклонно похвалил своего подданного и сам перешел к указаниям.

— Теперь о главном. Завтра после моего отбытия вносишь отступные за Вогана и оправляешься в столицу. Там находишь в мастеровом квартале оружейника, у которого есть раб — гном по имени Гурдаг. Его нужно выкупить.

— Зачем нам гном? — деловито уточнил управляющий.

— Ты слышал что-нибудь о попытке гномов пролезть на территорию королевства?

— Да, ходили слухи, но ведь их выбили. Наверняка ваш знакомый стал рабом именно тогда.

— Не так уж важно, когда он стал рабом, важнее то, что мне досталось именно это поселение.

— Вы хотите взять то, что там искали гномы? — спросил Элбан, немного подумав.

— Да.

— Не уверен, что тратить деньги на гномов хорошая идея. Наверняка кто-то уже пытался шарить в их поселении и поговорить с гномами по душам. Если в горах сейчас не сидит какой-нибудь денежный мешок, значит, место пустое.

— А вот я в этом не уверен. Лично видел, как Гурдаг обманывал своего хозяина. Оказывается, у гномов есть секреты, которые не могут выудить даже хорохи.

— Не сказали одному хозяину, не скажут и вам, — продолжал гнуть свою линию Элбан.

Я ему не мешал. Любое решение должно пройти подобный прессинг критикой, только тогда оно будет верным.

— А мне и не нужны их секреты. После выкупа пойди к хорохам и сними с Гурдага рабское внушение. Затем объясни ему, что мне секреты поселения не нужны, а нужен процент за аренду горы.

— Пятьдесят, — тут же высказался Элбан.

— Не жадничай, двадцать пять. Все равно общение гномов с внешним миром будет проходить только через нас. — Увидев, как заблестели глаза старика, я добавил: — Причем один шустрый управляющий будет сдерживать свою жадобу всеми силами. Слушай дальше. Поговоришь с Гурдагом и выкупишь еще гномов. Сколько сможешь. Предупреди Гурдага, что верхние уровни скального поселения я заберу себе. Он поймет, что это значит. Также мне нужны работающие грибницы.

— Какие грибницы?

— Когда доберешься на место, поймешь. Потом закупишь все для организации поселения с нуля. И еще, постарайся переманить с собой своих товарищей из цитадели. Но даже если пойдешь с солидной охраной, все равно не поленись заглянуть в Дин-Гуард и заявить, что в долине появились разбойники. Пусть дадут дополнительных воинов.

— Там есть разбойники? — напрягся Элбан.

— Были. Они и сейчас там, но мертвые. Кстати, в сарае без крыши на окраине заброшенной деревни раскопаешь в мусоре трофеи. Еще там были лошади, надеюсь, найдешь их живыми.

Элбан на пару минут завис, явно что-то подсчитывая.

— Нужны деньги, командир. Много денег.

— Бери, раз нужны. — С этими словами я подобрал с пола походную сумку и выложил на стол еще три мешочка с монетами, а также банковский вексель, полученный за жизнь ярловского сыночка. — Здесь две триста. Трать с умом.

Элбан застыл как соляной столб. Он ошарашенно поднял на меня глаза, и, как я ни старался, все равно не смог увидеть в них жадности. Лишь удивление. Впрочем, мне не нужны были дополнительные доказательства его честности — хватало и того, что он уже сделал для меня.

— А если я не справлюсь? — прохрипел Элбан.

— Значит, мы возьмем торбы и вместе пойдем по миру.

Старик нервно хохотнул, но быстро взял себя в руки и спрятал деньги в сумку.

Остаток ночи мы провели с гуляющими внизу. Впрочем, того остатка было меньше двух часов.

Едва восточная часть небосклона посветлела, вся наша гоп-компания дружно отправилась в сторону речного порта. Получился своеобразный цыганский табор: пьяные воины — почему-то в полной боевой обвеске, — пританцовывая, шли в обнимку с проститутками. Над толпой витали звуки песен и запах хмеля, а посредине, словно цыганский барон, на верховом ковае ехал эрл Воронов.

Наша компания выглядела расслабленной, но чувствовалось, что это лишь бравада. В случае чего агрессорам пришлось бы несладко — три десятка опытных бойцов даже в подвыпившем состоянии смогут постоять за себя, и за меня тоже.

Как я и предполагал, капитан патрульного дракара, едва увидев нашу разгульную компанию, тут же объявил об окончании ремонта и приказал отчаливать.

— Старик, — глядя в глаза, сказал я Элбану. — Если поймешь, что я погиб, попробуй договориться с новым хозяином, а если не получится, бери деньги и постарайся устроиться в другом месте.

— Ерунду говорите, командир, мы будем вас ждать, и вы вернетесь.

В мудрых глазах старика горела уверенность, которой у меня, увы, не было и в помине.

Глава 8 ОХОТА

Звенящая тишина замершего в испуге леса была громче любого крика. Конечно, в таких местах абсолютной тишины быть не может. Наглые до крайности комары продолжали наполнять воздух тонким звоном, жуки шуршали в листве, а белки царапали кору своими коготками. Из кустов выбежал ежик, но решил, что все плохо, и быстро свернулся в колючий клубок. И все равно в лес пришла редкая тишина — не пели птицы, не ломился сквозь кусты туповатый лось, и не хрюкали в запорошенном прелыми листьями овраге дикие поросята. И все потому, что в лес явились люди. Знающие люди, которые умели сохранять тишину, по крайней мере пока стояли на месте.

— Что? — оглушительным «шепотом» поинтересовался Баюн.

Отвечать я не стал, лишь еще полнее сконцентрировался на ощущениях Бома.

Точно, здесь прошли арабы. Мы уже научились различать тонкости запахов, присущих определенным группам людей.

— Да что там? — не унимался Баюн. Этот молодой дружинник и так не отличался выдержкой, а в напряженной атмосфере его буквально распирало от любопытства.

— Они здесь проходили, — сказал я, поворачиваясь к молодому парню, лицо которого было непривычно смуглым, особенно для того, кто носит имя Неждан.

Как только я заговорил, лес ожил, точнее, наполнился шумом движения почти сотни здоровых мужиков. Предводитель малой дружины махнул рукой, и мы двинулись дальше.

Почти сутки отряд славянских дружинников князя Изяслава Путимировича преследовал банду аравийцев, решивших пограбить возвращающихся на отвоеванные земли славян. Ну а мы, соответственно, всеми силами пытались им помешать.

Вот уже полтора месяца я служу на пограничной заставе, расположенной в двух днях пути на запад от берега Дольги. Того самого берега, где заработал славу истребителя магов. Как ни странно, за все это время меня ни разу не пытались убить, конечно, если не считать попытку отравить всю заставу. К счастью, на заставе имелся свой лекарь, которого можно было скорее назвать ведуном, нежели магом, но свое дело он знал туго. Лекарь легко обнаружил в бочке с вином яд и вывел торговца на чистую воду. Не знаю, была ли эта акция направлена против меня, но предчувствия были нехорошими.

Несмотря на близость аравийской границы, на заставе я чувствовал себя в большей безопасности, чем в столице. Среди двух сотен славянских дружинников опасаться мне было нечего. В дозоры временами приходилось выходить, но с отрядом в составе не менее десятка бойцов патруля. А это были еще те ребята.

Мое появление на границе было воспринято местным контингентом неоднозначно. С одной стороны, наличие они в бою всегда считалось плюсом. К тому же я наконец-то встретил своих названых родичей. Хотя временное руководство погранучастка и не принадлежало к этому роду, многие из десятников, включая моего номинального командира, являлись Вепрями. Впрочем, как показало время, это не давало мне ровным счетом ни малейших преимуществ. Как и татуировка на виске, — среди славян почитание дворян не имело такого размаха, как в центре королевства и в кельтских провинциях. Среди минусов, причем жирных, можно назвать уже разлетевшуюся на всю округу весть о ненависти аравийцев ко мне лично, что делало нового обитателя заставы очень опасным соседом.

Сначала князь Изяслав, возглавлявший заставу в эту смену, толком не знал, как использовать ковая в схеме патрулей, но, после того как Бом умудрился взять след врага, причем плотно засыпанный перцем, наша специализация определилась. В принципе здесь были и свои ищейки, причем не собаки, а те самые крокодилообразные существа, с представителем которых мне «посчастливилось» познакомиться в первый день пребывания в этом мире.

Скука почти недельного перехода вверх по Дольге и сидения в стенах заставы вынудили меня заняться научными изысканиями и изучением возможностей ковая. Не знаю, использовали ли поводыри обоняние своих питомцев, но учитель по управлению ничего подобного не рассказывал. Выращенный в неволе ковай «не знал» никаких запахов, поэтому весь список маркеров мы разрабатывали практически с нуля — первые уроки прошли, еще когда Бом состоял в «тройке».

— Слушай, а твой зверь может искать клады? — не унимался Баюн, который последнее время почти не отходил от меня. Все, кто знал его нрав, старались не заводить с парнем разговоров, потому что он мог заговорить до смерти. Чем-то Неждан напоминал Скули Говоруна, но, в отличие от островитянина, славянин буквально навязывал свое общество, а мой друг-викинг, напротив, был в меру весел и совершенно ненавязчив.

— Нет, именно клады не может, — тихо ответил я, пуская Бома дальше по следу.

Первый интерес молодого дружинника был воспринят мной довольно настороженно — очень уж он внешне походил на араба. Впоследствии, когда мне рассказали его историю, опасения ушли. Неждан, как становится понятно из его имени, был не совсем желанным ребенком — он являлся плодом насилия над славянской девушкой, которое случилось во время очередного конфликта между Аравией и Брадаром. Хотя у славян с расовой терпимостью проблем почти нет, парню все же пришлось натерпеться многого, поэтому в пятнадцать лет он ушел из своей деревни и прибился служкой к княжеской дружине. Теперь Неждан стал полноправным воином, и все же детские травмы не давали ему покоя — он постоянно пытался всем понравиться и постоянно перебарщивал с этим.

— А ты давал ему нюхать золото?

— Баюн, заткнись, — прорычал десятник Горыня.

Дисциплина была моментально восстановлена, потому что кулак у десятника мало чем уступал кузнечному молоту, а авторитетом он пользовался не меньшим, чем боярин. В рядах дружины вообще было больше равенства, чем в отрядах кельтов. На заставе сейчас служили два князя и девять бояр, но на взаимоотношениях воинов сказывались лишь звания, а не титулы.

Еще через пять минут путешествия по хоть и не очень густому, но все же не позволявшему пройти лошадям лесу Бом снова замер. Перекатывающиеся подо мной мышцы застыли, словно изначально были частью каменного изваяния. Можно было и пешком пройтись, но на меня что-то навалилась лень, так что кроме вынюхивания чужаков Бом был вынужден влачить на себе закованного в броню наездника. Кроме всего прочего, этот факт вызывал жгучую зависть вынужденных тащиться пешком дружинников, которые привыкли даже к соседям в гости ездить верхом.

Я «прислушался» к ощущениям зверя и почувствовал, что теперь он улавливает не только запах, но и чужое присутствие.

— Командир.

Сотник быстро, но необычайно бесшумно для закованного в броню человека подошел ближе.

— Они в балке, — сказал я, скатываясь со спины подогнувшего лапы Бома, словно с невысокой лавки.

— Ты уверен?

— Я уверен в том, что там не кабаны, а люди, причем арабы. Воины.

— Может, просто бродяги? — с затаенной надеждой спросил молодой сотник.

— Князь, — для убедительности официально обратился я к сотнику, — возможно, они и выглядят как бродяги, но для полной достоверности запаха следовало хотя бы пару седмиц не посещать купален. Это переодетые воины. Некоторые даже используют благовония.

— Сколько их?

— Этот вопрос не ко мне.

— Проклятье, — ругнулся сотник и позвал следопыта. — Путята.

Низенький дружинник так же бесшумно подошел ближе и «наградил» меня хмурым взглядом. Ну и в чем я виноват? Ведь это он потерял след, а Бом нашел. Двигающийся рядом с хозяином «крокодил» злобно зыркнул на ковая, но зарычать не рискнул.

— Что со следами?

— Не меньше сотни, князь, — тихо сказал следопыт, хоть этим потешив свою уязвленную гордость.

— Атакуем, — решительно произнес начинающий полководец, которого старший товарищ отпустил в первый рейд. — Воронов, ты можешь точно определить место их лагеря?

— Могу только сказать, что они где-то впереди. Подойдем ближе — определюсь точнее.

— Тогда пошли.

Лес моментально ожил от сотен тихих, но не безмолвных шагов. Дружинники и в лесу чувствовали себя комфортно. Даже спешившись, славянские витязи могли очень неплохо воевать, чего не скажешь о кельтских рыцарях, но у тех имелись свои преимущества.

Мы прошли чуть больше ста метров, и тут шагавший впереди Бом насторожился. Прислушавшись к ощущениям ковая, я шепнул князю:

— Впереди и слева есть балка. Они там. Есть еще дозоры, но стоят близко к основной группе. Против массовой атаки они бесполезны.

— Перун! — крикнул князь.

— Уразь!!! — В ответ дружина выдала клич, который, возможно, стал прообразом более привычного для меня «ура».

А вот теперь витязи двигались сквозь кусты, как стадо лосей через кукурузное поле. С трудом сдерживая Бома, я снова «лег» ему на спину. Впрочем, атаковать верхом я не собирался. Ковай еще недостаточно подрос, да и моя собственная схема боя в такой обстановке казалась более эффективной.

Сидевшего в дозоре араба я срубил все же верхом. Меч мелькнул в воздухе, разрубая грязный тюрбан. Аравиец завалился на спину, так и не успев применить изогнутый меч. Неужели князь прав и это простые бродяги?

Но нет. Когда Бом подбежал к краю лощины, стало видно, что внизу нас ждет ощетинившийся короткими копьями строй. Несмотря на то что на арабах незаметно было кольчуг, они наверняка прятались под халатами.

Повинуясь мысленному приказу, Бом скользнул вниз, но не прямо, а немного наискосок. Таким образом мы немного погасили инерцию спуска, а вот мои соратники ломанулись напрямую, врезавшись в ряды противника на полном бегу. Для многих это закончилось плачевно.

Арабы явно не ожидали увидеть здесь наездника, поэтому немного растерялись, что, впрочем, не помешало им упереть копья в землю.

Ага, вот больше мне нечего делать, как послать своего зверя на жала вражеского оружия! Не на того напали. Метров за десять от строя я на ходу соскользнул с Бома и, удерживая в руках разобранную нагинату, перекатом влетел в строй врага. Ковай при этом чуть притормозил и уже после моего столкновения с арабами начал рвать и полосовать когтями тела в образовавшейся куче. Как он умудрялся не задеть меня, оставалось загадкой.

Арабы шарахнулись в стороны от нашей бешеной парочки, и мне удалось подняться на ноги. Нагината со щелчком обрела целостность.

Бом, как на тренировках, побежал впереди, больше сшибая врагов гребнями на голове, чем используя клыки и когти. Я шел чуть левее и, пользуясь замешательством, подрубал потерявших равновесие врагов. Нагината мелькала в воздухе, словно крыло птицы. Казалось, она лишь слегка касалась вражеских тел, но эта легкость была только видимостью — острое лезвие оставляло после себя жуткие раны.

Откуда-то справа прилетела стрела и, чиркнув по моему шлему, воткнулась в склон оврага.

Ну в эту игру можно играть и вдвоем. Левая рука плотнее перехватывает древко, освобождая правую. Один за другим в воздухе мелькнули тяжеловесные хербаты, и два лучника с тем же интервалом завалились на спину. Нагината вернулась в боевое положение, но враги уже закончились.

Сотня хорошо экипированных бойцов смела примерно такое же количество, возможно, не менее профессиональных, но хуже защищенных арабов.

— Воронов, проверь! — крикнул князь.

Чтобы выполнить его приказ, мне не пришлось даже садиться на Бома. Вполне сгодился и толстый корень непонятно как зацепившегося за склон оврага дуба. Бом перешел под жесткий контроль и прыгнул вперед, начиная обход места побоища.

Из убежавших арабов мне, точнее, Бому удалось обнаружить только двоих. Тащить их к остальным пленным было лень, поэтому ковай походя располосовал беглецов своими когтями. Такие раны лечению не поддавались.

— Горыня, — позвал десятника князь, увидев, что ковай уже вернулся из обхода. — Бери три десятка, и продолжайте патрулирование. Мы закончим здесь и вернемся на заставу. Воронова возьми с собой.

Мне спешить было некуда, поэтому имелась возможность дать себе отойти от горячки скоротечного боя. И только минут через пять я одним движением привстал и перекатился в седло Бома. Для начала мы подъехали к телам лучников, чтобы забрать хербаты, о которых я едва не забыл. Затем, повинуясь мысленной команде, ковай повернулся к подъему из лощины.

— Давай, — легко шлепнул я Бома по массивному загривку.

Ковай рванул когтями податливый наст из листьев и тенью скользнул между деревьев. Через минуту мы уже догоняли двигающихся верхом по лесной дороге три десятка воинов патруля.

Обычно патруль дружинников выходил на маршрут полным десятком, но в последнее время аравийцы что-то слишком обнаглели. И в этом не было ничего странного — после любого аравийско-брадарского конфликта еще пару месяцев шла тихая война как арабских, так и славянских банд. Но сотня нарушителей границы, причем явно воинов, только ряженных под обычных разбойников, — это уже перебор.

Паранойя тихонько шептала на ухо, что они пришли за мной, но здравый смысл ей возражал — слишком все масштабно для одной цели.

Ближе к закату наш отряд добрался до очередной славянской деревни. Еще седмицу назад здесь не было ни единого человека, а сейчас в поселении кипела жизнь. Три десятка домов по большому счету принадлежали одной семье — в лесных деревушках проживали родами, так что за невестами местным парубкам приходилось бегать в соседнее село.

Встретили нас радушно, здешний старейшина был частым гостем на заставе, да и патрули наведывались в деревеньку на каждом обходе.

— Поздорову, Горыня, — поклонился солидный старик с бородой, покрывавшей широкую грудь аж до объемистого брюха.

— И тебе не хворать, Витомир, — с ответным поклоном сказал десятник.

— Что за шум в лесу?

— А тебе откуда сие ведомо? — хитро улыбнулся Горыня, хотя и сам понимал, что в лесу мало что можно утаить. Зверь и птица всегда подскажут.

— Сойка на хвосте принесла.

— Плохи дела, Витомир. Ворог в дебрях ходит. Чужой смерти ищет. Вы бы удвоили сторожу.

— Уже, — понимающе кивнул староста. — Половина всех мужей в дозорах да схоронках. Так что воям-заступникам можно и передохнуть. Квасу али, может, медку желаете?

— Не, старик, не будем мутить голову, может, завтра в сечу, — отказался десятник.

В разговоры я не лез, потому что хоть и был знаком с парочкой лесовиков, но лишь шапочно. Больше разговоров мое внимание привлекали лукавые взгляды поселянок. А что? Не урод, весь такой загадочный, в необычной броне, притом со зверем. Да только как-то не удосужился я поинтересоваться у сослуживцев насчет строгости местных нравов. Ссориться с лесовиками из-за амурных дел было бы очень глупо, а жениться я пока не собирался. Так что пришлось удовлетвориться сытным ужином и изрядной кружкой кваса. Хотя уже засыпая на сеновале, я смутно надеялся, что ко мне придет романтичная лесовичка.

Дама не появилась, но выспаться мне все равно не дали. Посреди ночи на сеновал как вихрь ворвался Неждан.

— Тревога! — заорал Баюн и тут же отскочил в сторону. Бом, как и я, не любил громких криков спросонья. Ковай находился в «дреме», так что вполне мог цапнуть крикуна, даже не пытаясь опознать. Пришлось его сдерживать.

— Баюн, чтоб тебя. Отойди. Бом, сидеть!

Погружать ковая в глубокий сон я не стал, потому что появление дружинника не предвещало ничего хорошего.

— Что там стряслось?

— Нападение на соседнюю деревню.

— А точнее?

— Ну наверняка это арабы их…

Так, понятно, от Баюна подробностей не добьешься. Остановив Неждана жестом, я принялся снаряжать себя и Бома. Пришлось даже воспользоваться помощью юного дружинника.

Небо встретило меня россыпью звезд на черном бархате. До утра еще далеко. О чем говорило и мое жуткое желание спать. Но сон тут же испарился от обеспокоенного вида Горыни.

Десятник являл собой полную противоположность Баюну — он был немногословен и лаконичен:

— Из соседней деревни не вернулся парень. Он ходит туда к своей подружке.

— Один? — удивился я. — Обычно на такие вылазки отправляются компанией.

— Остальных не пустили родители.

— Может, он решил задержаться где-нибудь на сеновале.

— Мать говорит, что за ним такого не водится. Юнак всегда возвращался до полуночи. Думаю, нужно проверить, — тоном, находящимся на грани приказа и просьбы, сказал десятник.

Он хоть и был старшим патруля, но не имел татуировки на виске и напрямую указывать дворянину не рискнул.

— Конечно, лучше ошибиться и потом навалять этому придурку по шее, чем рисковать сотнями жизней. Если ты не возражаешь, я пойду первым. Сигналы по стандарту.

— Согласен, — обрадованно кивнул десятник.

Волнение Горыни можно было понять — половина местных жителей приходилась ему дальней родней.

Слегка бравируя, я практически на ходу «перевалился» в седло ковая и, пригнувшись к его спине, постарался стать единым целым с мощным зверем. По накатанной дороге Бом бежал со скоростью призового скакуна. В такие минуты появлялось ощущение, будто едешь на спортивном мотоцикле, только не хватало света фары, так что темные тени деревьев проносились мимо, словно видение в тяжелом сне. Бом прекрасно видел в темноте, мне же оставалось надеяться на его чувства.

Смотреть на дорогу смысла не было, поэтому я закрыл глаза и прислушался к ощущениям зверя.

Минут через двадцать, когда до соседнего селения, по моим прикидкам, оставалось меньше километра, Бом забеспокоился. Я попытался расшифровать его ощущения, но, открыв глаза, понял, что в этом смысла уже нет — над лесом светились отблески далекого пожара.

За спиной тут же раздался топот множества копыт — Горыня тоже увидел зарево и не стал дожидаться моего сигнала.

— Чего ждем? — с легким раздражением спросил десятник, осаживая коня возле замершего ковая.

— Дай мне десятую часть меры, постараюсь зайти в деревню со стороны леса.

— Там люди гибнут! — начал терять выдержку десятник.

— Горыня, успокойся. Все, кому там суждено погибнуть, уже давно мертвы. Хочешь добавить к ним своих людей? А если там засада?

— Давай, — неожиданно легко согласился дружинник, и что-то мне подсказывало, что ждать он не станет. Поэтому все будет зависеть от скорости Бома.

Не говоря ни слова, я послал ковая в сторону от дороги.

Ох как же мне не нравится, когда приходится нестись через лес с такой скоростью. Благо ночью не было видно налетающих на тебя стволов деревьев, впрочем, моим нервам легче от этого не стало.

В принципе и чутью и ловкости Бома можно было вполне доверять, но в памяти еще жили воспоминания о том случае, когда Бом попытался поднырнуть под упавшее дерево, совершенно забыв о своем седоке.

До деревни нам удалось добежать раньше дружинников, но ненамного. Едва Бом перемахнул через ограду ближайшего огорода и скользнул вдоль стены дома на окраине, спереди и слева послышался топот лошадей.

— Вверх, — шепотом подкрепил я мысленную команду, и ковай, как пушинка, взлетел на крышу избы.

Строили здесь солидно — дранка шла поверх наката из бревен, так что провалиться вниз нам не грозило. Застыв на верхушке крыши, Бом весь подался вперед. Оценивая обстановку, я сначала не заметил странности в поведении зверя, но уже через секунду его страх ударил по моему мозгу. Да, именно страх — ковай почувствовал собрата, причем старшего собрата. В деревне прятался хидой, и явно не брадарский.

Пламя пожара и зарождающееся утро давали неплохой обзор. Это действительно была засада. До того как ковай отвлек меня, удалось заметить, что большая часть жителей деревни еще жива, и, готов поспорить, в данной ситуации эти люди выступали в качестве приманки. Арабы, количество которых в неверном свете пожаров определить не удавалось, согнали всех на площадку перед домом старосты.

— Ну и где он засел? — спросил я больше у себя, чем у Бома. Ощущения ковая на таком расстоянии не давали точной оценки местоположения. Просто он чувствовал, что где-то впереди другой они, и на этом все. Придется соображать на месте и быстро, потому что дружинники были уже на подходе.

Скользнув по противоположному скату крыши, мы спрыгнули вниз, оставив на кровле изрядные повреждения. Ничего, думаю, целостность крова сейчас самая меньшая из проблем хозяина этого дома, если он вообще выжил.

Какая-то грядка, пара плетеных оград и малинник пострадали после знакомства с лапами ковая, но и они были принесены в жертву необходимости. Зато мы оказались у центральной площадки деревни с неожиданной для аравийцев стороны.

Уже на подходе к общественному амбару я понял, что ошибся — ковай почувствовал хидоя в здании, которое находилось на другой стороне площади, за толпой пленников. Идущая через деревню дорога изгибалась у дома старосты практически под прямым углом. Основная масса аравийцев сгруппировалась на дороге со стороны соседнего села — там, где должны были появиться дружинники.

Это точно ловушка, только на кого ее ставили? О том, что ищут именно меня, не хотелось даже думать — если задействованы такие силы, то проще самому удавиться.

Мы с Бомом почти успели, почти, потому что влетели на площадку для сбора громады одновременно с дружинниками. У аравийского наездника с терпением были те же проблемы, что и у Горыни. Невысокий сарайчик, у которого наверняка уже отсутствовала задняя стенка, развалился окончательно, являя свету звезд и пожаров знакомую фигуру хидоя, точно такого же, как и мой Дикарь. Но броня на всаднике была неполной. Отсутствовал даже стандартный панцирь.

Дико заржали лошади витязей, шарахнувшись от огромного чудовища. К моему коваю они успели привыкнуть, а вот хидой для них оказался за пределами не такой уж выдающейся лошадиной храбрости. Но именно эта реакция и спасла седоков. Увы, не всех.

С противным хрустом лапа хидоя врезалась в бок лошади, отправляя ее вместе с всадником в короткий полет. Следующим на пути хидоя был Горыня, но отдавать своего нежданного родича этой молотилке смерти я не собирался.

Бом, повинуясь приказу, мощно оттолкнулся задними лапами и взмыл в воздух. Через хидоя мы буквально перелетели, уже в полете расходясь с метнувшимся вперед жалом длинного хвоста.

Где-то в темноте под Бомом заорал аравийский наездник.

А вот не стоило снимать наспинный панцирь. Судя по тому, что хидой тут же бросился следом за нами, наездник остался жив.

Что ж, теперь поиграем в догонялки, но не сразу.

Направив Бома прочь из деревни, я через полсотни метров сделал резкий разворот. Пришлось вновь приглушать эмоции ковая, потому что хидой по-прежнему вызывал в нем нешуточную панику, так что Бому было легче бежать от врага, чем к нему.

На наш разворот ни аравийский наездник, ни его зверь не рассчитывали, поэтому плохо управляемое раненым человеком животное врезалось в невысокую избу, превратив ее в груду бревен. А мы с Бомом рванули обратно к центру деревни.

На оставленной нами всего пару секунд назад деревенской площади разгорался бой, но явно не по тому сценарию, что был задуман арабским командиром.

Что ж, сейчас мы его планы поломаем еще больше.

Арабы, сплотив ряды, ощетинились копьями в сторону заходящих на атаку витязей. А вот меня они уже списали со счетов, и напрасно.

Бом врезался в плотную массу врага с фланга и, несмотря на свои скромные размеры, разметал людей, как шар для боулинга слабоустойчивые кегли. Я даже не стал собирать нагинату — времени на это не было совершенно.

— Уходите! Я уведу его за собой!! — заорал я в сторону вертящегося на лошади Горыне без малейшей надежды, что он меня услышит.

Через секунду случилось то, чего и следовало ожидать, — взбешенный хидой следом за нами влетел в толпу аравийцев, уничтожая своих в безумном желании добраться до глотки врага.

Все, теперь на моей стороне только скорость и густой лес. Уйти от хидоя на ковае по открытой местности нечего и мечтать. Так что из преимуществ у меня были только ловкость более гибкого зверя. Там, где Бом проходил с легким шорохом лиственного наста, хидой проламывался с треском. Причем трещали толстые древесные стволы, хоть немного, но задерживая стремительное движение мощного зверя. Но этого все равно было недостаточно.

Среди вереницы возникших и тут же отброшенных мною идей мелькнуло воспоминание о неприятности с упавшим бревном.

А что, ведь может и сработать.

Дальше Бом, повинуясь мысленному приказу, начал выбирать маршрут своего бега по лесу, избирая места, где имелись нестандартные препятствия.

Увы, идея хоть и была хороша, но пока не работала. Под упавшее через небольшой овражек бревно хидой за нами не полез, а просто перепрыгнул его одним махом. Приземляясь, он чуть не скатился в сам овраг, но сумел удержать равновесие и выскочить следом за Бомом.

Хорошо, тогда зайдем с другой стороны.

Метров через сто мой взгляд зацепился за дерево, которое практически у корня разделялось на два ствола. Бом развил такой темп, что мне с трудом удалось направить его в это «рогатку». Хидой бежал с такой же скоростью, но его наездник просто объехал дерево стороной, явно разгадав мою задумку.

Рык и приглушенные мягким грунтом удары лап мощного зверя отдавались в моих ушах страхом с элементами паники. Казалось, следующий прыжок бронированного монстра закончится на моей спине.

Страх — он как зараза, как лесной пожар, который с легкостью перескакивает с одной жертвы на другую. Бедный Бом даже начал подвывать от ужаса.

В таком печальном состоянии мы выскочили на очередную поляну в лесу, по периметру заросшую орешником. Ковай пронесся по открытому пространству, едва касаясь лапами ковра обласканной первыми отблесками рассвета травы.

«Как красиво», — мелькнула в голове мысль, достойная настоящего самурая, ищущего в смерти красоту.

Не знаю почему, но это сравнение вызвало во мне ярость. Я русский, и если уж умирать, то в компании врагов и с максимальной пользой. А еще лучше всем назло остаться в живых.

Похоже, кто-то там сверху одобрил такое решение, потому что мне даже не пришлось искать способ повернуть ситуацию в свою пользу.

Едва мы влетели в кусты на другой стороне поляны, как перед глазами выросло толстенное дерево с разветвленным стволом. Бом преодолел «рогатку» с легкостью, а вот хидой, прыгнув в кусты с явным намерением раздавить своим телом убегающую парочку «букашек», вляпался как раз в эту «рогатку». И крепко застрял.

Хотя «крепко» — это слишком оптимистичный вывод. Огромное дерево затрещало от резких рывков зверя. Хлещущий по сторонам хвост хидоя мгновенно выкосил весь орешник вокруг дерева, тем самым расширив пространство поляны. Еще буквально пару секунд, и хидой окажется на свободе. Мне же осталось только возобновить бегство.

— Вот придурки, — выдохнул я, оглянувшись назад, как мне казалось, перед рывком вперед.

Подобный нелестный отзыв вызвали конные дружинники, выскочившие из леса за спиной хидоя и явно приехавшие по протоптанной мощным зверем тропе.

Не придумав ничего умнее, скачущий впереди Горыня опустил свое копье горизонтально и пришпорил коня. Его примеру последовали два других дружинника, те, у кого были длинные копья.

Блин, да их же размажет одним ударом летающего, как палочка дирижера, хвоста.

Стоп. Это если удар состоится.

Чувствуя себя последним идиотом, я развернул Бома и послал его на хидоя. Ковай от ужаса завизжал, чем, как ни странно, частично приглушил мой собственный страх.

Бом действовал на чистых инстинктах и без указок своего наездника. За секунду до того как хвост хидоя устремился вперед, он прыгнул в сторону, едва не уронив меня на землю. Усиленное металлическим острием жало глубоко вошло в землю и тут же выскочило обратно, увлекая за собой комья земли и сгнивших листьев. Перед новым ударом хидой стал очень похож на скорпиона — лапы вцепились в ободранный ствол дерева, а жало замерло в самой высокой точке замаха.

Второй раз он точно не промахнется, но меня это не пугало, потому что времени на второй удар у хидоя уже не было.

Все-таки у всадника есть шанс победить хидоя, но только вот в такой, практически идеальной ситуации. Подталкиваемое изрядной массой разогнавшегося тандема лошади и обвешанного железом всадника, острие копья с хрустом проломило панцирь хидоя. Отпустив застрявшее где-то в глубине звериного тела копье, Горыня резко отвернул в сторону.

Округу огласил жуткий вопль, от которого застонал воздух. Жало на хвосте хидоя попыталось достать своего нежданного обидчика, но тот уже выехал из радиуса поражения. В следующую секунду второе копье врезалось в тело хидоя, а за ним третье. Последнему витязю не повезло, но не потому что хидой успел среагировать на атаку — просто началась агония — и, уже в беспорядочном мельтешении, хвост все-таки достал коня по голове, размозжив ее в кашу. Опытный всадник рыбкой сиганул из седла и грамотно вошел в перекат.

Добивать наездника хидоя не потребовалось — у него и так не было ни малейшего шанса пережить агонию огромного зверя. Шипы на панцире перемололи наездника вместе с его броней. Не пережило смерти хидоя и пленившее его дерево. С громким треском огромная крона рухнула на землю, едва не придавив дружинников.

Моих сил осталось только на то, чтобы свалиться с легшего на землю ковая и буквально на карачках проползти десять метров. Почему-то очень захотелось подставить лицо пробивающимся сквозь ветки лучам восходящего солнца. Бому было неплохо и в тени, поэтому он остался на месте.

Через минуту ко мне присоединился Горыня.

— Это было славно, — выдохнул он, спешившись и присев рядом со мной на траву.

— А то, — согласился я. — Теперь тебя ждет слава победителя хидоя.

— Даже не знаю, радоваться ли этому. Много ли счастья принесла тебе слава истребителя магов?

— Это как посмотреть, но неприятностей хватает, — ответил я, понимая, что мои приключения на границе только начинаются. — Как вы нас догнали?

— Да без проблем. Вы же петляли по лесу, как заяц и лиса. Пару раз мы срезали по дороге, а затем вышли на ровный участок, и появилась возможность пуститься вскачь. Риск поломать лошадкам ноги был, но не оставлять же тебя без подмоги.

— Благодарствую, — абсолютно искренне поблагодарил я и поднялся на ноги. — Пора возвращаться на заставу.

— Да уж, патруль закончен.

— Кто-то погиб? — напрягся я, услышав раздражение в голосе десятника.

— Слава Перуну, только раненые, да и то не сильно. С милостью Велеса выходим.

— Да уж, действительно повезло. Надеюсь, зла на меня ты не держишь?

— Ты же все-таки родич, — впервые с полной серьезностью вспомнил о моей принадлежности к Вепрям Горыня. — К тому же у воев одна доля. Но боюсь, что князю это не понравится.

В захваченную аравийцами деревню заезжать мы не стали. Десяток дружинников во главе с Горыней сопроводил меня сразу к заставе.

Как таковой границы в привычном для меня понимании здесь не было. Временами на условной разделительной черте ставились каменные изваяния богов, но они являлись больше религиозными символами, чем пограничными знаками. Так что нарушением границы здесь считалось появление у чужой деревни и конечно же нахождение поблизости заставы. Так что в патруль дружинники ходили от заставы к деревням по связывающей поселения дороге.

Через полчаса после того как мы на полном ходу проскочили приютившую нас ночью деревню, наш небольшой отряд выехал к очищенному от леса холму. На вершине холма разместилась громада заставы. По большому счету это была деревянная крепость. Покрытые рунной вязью бревна как минимум в два обхвата давно приобрели цвет, которым древесину могут окрасить только долгие годы. Как ни странно, но застава еще ни разу не горела с тех самых времен, когда была построена, а было это очень давно.

В мой первый приезд я сразу подумал, что деревянное укрытие в любой момент может стать для защитников натуральным погребальным костром, но немного успокоился, увидев, что других обитателей заставы это не особо волнует.

Тайна деревянной крепости открывалась для меня постепенно. И даже спустя полтора месяца мне было известно далеко не все.

Несмотря на то что постовые на вышках прекрасно узнали не только седоков, но и скакунов, а меня так вообще было трудно с кем-либо спутать, Горыня все же протрубил в костяной рог. В ответ донесся такой же звук. Тяжелые ворота, набранные из толстых бревен, начали расходиться, причем проделывали это без малейшего скрипа.

Дружинники влетели в крепостной двор на всем скаку и окоротили коней только у самых конюшен. Мне такая бравада была без надобности, поэтому я сразу свернул к своему жилью. Взгляд привычно зацепился за натянутую над крепостным двором вязь медных проводов. В первый мой приезд этотфакт сильно удивил, я даже начал искать взглядом электрические лампы и прожекторы. Как выяснилось позже, к электричеству медные провода не имели ни малейшего отношения. Впрочем, энергия по ним все же бежала, но не совсем привычная, почти не подчиняющаяся законам физики.

Где-то в подвале под крепостью опутывающие все ее стены провода сходились в один пучок, рядом с которым, словно паук, сидел маг-артефактор. Именно его стараниями стены не боялись не только пожара, но и воздействия враждебной магии. Работа мага была так важна, что всю свою смену он практически не поднимался на поверхность земли и даже обедал на посту. Кроме того, он же наблюдал за округой с помощью специальных магических датчиков.

Горыня, отдав своего коня дружиннику, сразу отправился на доклад, так что у меня осталось не так уж много времени. Я быстро подвел Бома к прижимающимся к правой стене строениям.

Для проживания дружинников в крепости имелись две огромные трехэтажные казармы, примыкающие задними стенками к северной стене заставы. Десятники и бояре размещались в двухэтажном доме напротив. Оба князя жили в центральном тереме, в котором к тому же находился арсенал, главный склад и канцелярия.

Я со своим зверем совсем не вписывался в данную схему. Так что нас поселили в одном из отделений для проезжих купцов. В смутные времена торговля с аравийцами проходила под плотным контролем пограничников, так что купцы ночевали и хранили свои товары за стенами заставы, а торговали на поляне у подножия холма.

Помещения для купцов подошли для нас с Бомом идеально. Двухэтажное строение, чем-то напоминавшее таунхаус, а точнее, набор блокированных городских зданий, было выстроено вплотную к западной стене, прямо напротив входа в целый комплекс конюшен, сараев и складов. Гостиный дом состоял из узких ячеек — первый этаж для товара, а второй для ночлега купца и прислуги.

Уставший после нелегкого похода Бом занял предварительно очищенное от стеллажей пространство, где обычно хранился купеческий товар. Я же, сняв с ковая сбрую, поспешил на второй этаж, чтобы переодеться и ополоснуться.

На баню времени не было, так что пришлось ограничиться плесканием в небольшой деревянной бадье.

Едва я натянул на еще влажный торс свежую рубаху, снизу раздался голос дружинника:

— Ворон, тебя князь кличет.

Кто бы сомневался. Что ж, от тяжелого разговора все равно не отвертеться.

В полу моей комнаты имелся люк для подъема купеческих сундуков. Его я приспособил для тревожного спуска, «спионерив» идею у пожарных. Как и все остальные обитатели заставы, увидев меня съезжающего по деревянной жерди, дружинник неопределенно хмыкнул, но в его глазах, как и у всех, мелькнула искорка одобрения.

— На заставе все спокойно?

— Слава Перуну, скучно.

— Да, скучно, — автоматически повторил я, вспоминая свое недавнее «веселье».

Застава продолжала жить обычной жизнью. По обширному двору сновала немалая толпа людей. Каждый думал о чем-то важном и спешил по своим делам.

Праздношатающихся здесь не было. Процент купеческих шапок среди шлемов дружинников значительно увеличился, а значит, отношения между Аравией и Брадаром переходят в стадию «пока еще враги, но торговать уже можно». В ближайшие дни на поляне у подножия холма раскинется импровизированное торжище. Что примечательно, у аравийских пограничных застав такого не бывает. И арабские, и славянские торговцы больше доверяли именно дружинникам, а это говорило о многом.

На высокое крыльцо главного терема вели шесть ступеней, которые я преодолевал с тяжелым сердцем.

— В малой светлице, — сказал мой провожатый, присоединяясь к своим товарищам по несению постовой службы.

Почти все свои дела князь Изяслав Путимирович решал в малой светлице, в которой помещалось до трех десятков человек. Здесь было уютнее, чем в большом зале, куда при желании можно утрамбовать половину заставы.

Начальник пограничной крепости сидел за своим столом, а у окна находился его молодой коллега, с которым мы расстались меньше суток назад.

Эта смена пограничной стражи отличалась от других тем, что на заставе присутствовали два князя. Причем это не нравилось им обоим. Изяслав был недоволен тем, что ему навязали на шею нахлебника, а шестнадцатилетний отпрыск княжеского рода Годиновичей наверняка рассчитывал, что будет «рулить» здесь самостоятельно, но наместник решил иначе.

— Звали, княже? — нырнув в низкий дверной проем, спросил я.

— Да, эрл, — кивнул князь. Несмотря на все просьбы, славянское имя и принадлежность к роду Вепря, оба князя упорно называли меня кельтским титулом. Поправлять их уже надоело, поэтому терпел. — Что думаешь по поводу появления они в наших краях?

— Да то же, что и вы. — Князь сердито нахмурился, так что пришлось быстро исправляться: — Очень даже возможно, что они искали меня.

— Ты угроза заставе, — тут же вставил свои пять копеек княжич.

Князь недовольно поморщился, но промолчал.

— Я это прекрасно понимаю, но вешаться на осине все равно не собираюсь.

— Хватит! — Заметив, как княжич дернулся, князь пресек зарождающийся конфликт криком. Примечательным было то, что он дал мне возможность ответить княжичу и сделал это явно в педагогических целях. — Мы собрались здесь не для того, чтобы искать виноватых, а чтобы решить, что нужно делать.

— Что тут думать, отправить его обратно, и всех делов, — не унимался княжич.

— А это не тебе решать, — несильно стукнул кулаком по столу князь, — и даже не мне, а наместник уже принял решение, и Воронов останется на заставе.

— Мы не выдержим атаки даже маленького отряда они, — не унимался княжич. — Если придут чудовища, с ними наверняка явятся маги, а у нас лишь один неопытный артефактор на защите стен.

А парень хоть и вспыльчив, но далеко не глуп. Они оба мне напоминали парочку — боярина Возгаря и его начальника хидоев Вина Драгана. Но в данном случае благоразумие, как и положено, находилось на стороне более старшего товарища.

— Нападение на заставу будет означать возобновление войны, — покачал головой князь и тут же сам себе возразил: — При этом у молодого аль Сауда и выбора-то не остается. Эмир его, конечно, накажет, но, если не отомстить за смерть отца, последствия могут быть намного серьезнее, чем гнев господина. В Аравии с вопросами чести все очень жестко.

Пока князь, казалось, разговаривает сам с собой, мы с княжичем молча внимали. Познания Изяслава поражали. С одной стороны, для живущего на границе это не удивительно, с другой — не всякий начальник заставы станет нагружать свой мозг тонкостями политической жизни сопредельного государства.

Князь перевел взгляд на меня, и по его выражению стало понятно, что он оставляет выбор за мной. Тяжелый, честно говоря, выбор. Но делать его придется.

— Если бей решится на подобную дурость, то наверняка потратится на десяток магов, а они подпалят крепость, как стог сена. Выход только один: мне нужно больше находиться в патруле и поменьше в крепости.

— Значит, не уедешь? — язвительно спросил княжич.

— Лучше быть убитым магами, чем повешенным за дезертирство. У меня еще две седмицы службы, а затем я перестану портить своей не самой симпатичной физиономией твое очень хрупкое настроение.

— Хватит, я сказал! — уже сильнее стукнул кулаком князь и поднялся на ноги. — Воронов, из крепости ни ногой, но если аравийцев придет слишком много, ты уведешь их за собой к Дольге.

— Согласен, — решительно кивнул я, понимая правоту князя. — Я могу идти?

В отличие от Вина Драгана, князя угрызения совести не терзали абсолютно.

— Можешь отдыхать.

Когда за мной закрылась дверь, в светлице начался громкий спор, но толщина двери оказалась мощнее голосов родовитых дворян. О бревенчатых стенах и говорить нечего. Впрочем, подслушивать я все равно не собирался.

Как ни странно, настроение было неплохим. По большому счету князь отказался прикрывать меня, чем, по сути, подписал мой смертный приговор. С другой стороны, теперь моя жизнь зависела от моей изворотливости и способностей Бома. Как бы это ни звучало самонадеянно — и тому и другому я доверял полностью.

Что ж, раз нет надежды на помощь, будем готовиться к автономному плаванию. Сконцентрировавшись, я «дотянулся» до Бома и вырвал его из сна. Ковай вскочил на лапы и резким тычком лобастой головы открыл дверь нашей ячейки в купеческом «таунхаусе». Бродившие рядом гражданские шарахнулись в сторону, чем вызвали смех дружинников. Я же лишь улыбнулся, вспоминая, как еще недавно, увидев мощного зверя, дергались сами дружинники.

Практически прогулочным шагом мы на пару прошли к второстепенному колодцу крепости. В отличие от главного источника воды, второй колодец находился у конюшен и в основном служил для наполнения скотных поилок и небольшого бассейна, в котором купали лошадей.

Недавно кто-то проводил водные процедуры для своего скакуна, так что бассейн был почти полон. Иначе мне пришлось бы попотеть, накачивая воду специальной помпой. В крепости имелись магические насосы, но кто станет тратить магическую энергию, чтобы облегчить жизнь какому-то поводырю-наезднику.

Ковай радостно нырнул в узкий бассейн и начал плескаться, разбрызгивая воду на бревенчатый настил небольшого дворика среди комплекса конюшен.

— Успокойся, — обратился я к зверю, подкрепив приказ мысленной командой. Бом тут же затих и, подогнув лапы, погрузился под воду.

Эти на первый взгляд странные тренировки начались после того, как я собрал в кучу разрозненную информацию о возможностях они. Самое интересное было почерпнуто не из учебников и лекций в школе поводырей. Из наставлений Элбана по уходу за зверем стало понятно, что коваи хоть и любят плескаться в воде, но все равно глубина их нервирует. Даже бассейн в Ониборге имел два уровня дна, и на глубину коваи не лезли. Купая своих питомцев, я не придал этому значения, а зря. У большинства они плотность тела очень высока, и плавать магические существа попросту не умеют.

Еще во время нашей беседы на втором этаже «Наездницы» я спросил у Элбана о том, как долго коваи могут задерживать дыхание, и получил в ответ лишь недоуменное пожатие плечами. Акаяси плавали под водой и имели жабры, а удел хах-коваев, коваев и хидоев — бегать по суше, поэтому их возможности в задержке дыхания никого не интересовали. Точнее, почти никого.

Это была часть пазла, впоследствии превратившегося в идею. Второй частью было то, что, по наблюдениям дружинников-пограничников, аравийские они, включая верховых коваев, вообще недолюбливали воду и в реку не лезли вовсе.

И только после того как экспериментальным образом удалось определить время задержки дыхания у ковая, идея дополнительного шанса на спасение окончательно оформилась.

Еще двигаясь вверх по Дольге на доставившем нас на службу патрульном дракаре, я, пользуясь остановкой, загнал Бома в воду, а сам уселся на берегу с одолженными у капитана песочными часами. Так вот, если метки на стеклянной колбе не соврали, ковай просидел под водой пятнадцать минут! Это же просто дельфин какой-то.

Дисциплинированный зверь едва не захлебнулся, хорошо, что мне удалось вовремя почувствовать признаки кислородного голодания и зарождающуюся в мозге сухопутного зверя панику.

Путем ежедневных тренировок мы довели задержку до двадцати минут. Кстати, не каждый дельфин на такое способен.

Пока Бом приобщался к подводной жизни, я разделся и вылил на себя пару ведер воды. Не то чтобы было жарко, но умывания в тазике мне недостаточно. Полотенца я не прихватил, так что прямо голышом уселся на деревянную лавочку, просыхая под солнцем. Стесняться здесь некого — в крепости нет ни одной женщины, к тому же в местной культуре обнаженка осуждения ни у кого не вызывала.

Бом все еще сидел под водой, застыв в чуткой полудреме. Мне даже удалось почти высохнуть. Что ж, этого времени должно хватить, чтобы в случае погони арабы посчитали канувших в реку врагов утопшими. Можно считать, что половину шанса на спасение мы обеспечили. Почему половину? Так ведь я же дельфином не являюсь и смогу задержать дыхание не больше чем на пару минут, а если не врать самому себе, то секунд на восемьдесят. Отсчет вел по ударам собственного сердца.

К счастью, в отличие от ковая, мне не приходилось издеваться над собственными легкими. Это было третьим составляющим возникшей идеи.

Перед эпохальной битвой и после охоты на акаяси с помощью «глубоководных стрел» викингам достались не только тела водоплавающих они, но и снаряжение пловцов. Скули не удержался и зажулил заинтересовавшую его штуку, спрятав ее от солдат из трофейной команды.

Впоследствии, не найдя для себя ничего интересного в странной финтифлюшке из металла, викинг сунул ее в мои вещи, чем, кстати, мог подвести меня под большие неприятности — с трофеями в Брадаре все было очень строго.

В тот момент мне было не до диковинок — жизнь болтала меня, словно вода не самую приятную субстанцию в проруби, — так что вещь перешла в руки Элбана и, как и следовало ожидать, словно растворилась в воздухе. Уже став моим управляющим, он отдал прибор для дыхания под водой мне. Увы, пройдя через корявые руки викинга и не очень заботливые лапы старого воина, прибор напрочь отказывался работать.

Разобраться в аравийском изобретении самостоятельно мне не светило, так что пришлось отдать прибор сидящему в подземелье заставы магу-артефактору. Несмотря на занятость, он взялся за работу с воодушевлением. И хоть не отказался от денег, уверен, от скуки сделал бы все и бесплатно — маг явно интересовался новыми изысканиями своих коллег.

После недолгого затишья в моей жизни события начали разворачиваться слишком стремительно, поэтому следовало забирать вещь у мага уже сейчас, так как другой возможности могло и не быть.

— А зачем ты заставляешь его сидеть под водой? — раздался над головой голос Баюна.

Я, задумавшись, задремал на солнышке, поэтому вздрогнул от неожиданности.

— Неждан, в следующий раз, когда вот так подкрадешься, получишь чем-то тяжелым по морде, — раздраженно сказал я и быстро начал одеваться. Не то чтобы вдруг одолела стеснительность, но все равно старые привычки иногда брали верх. — Что ты здесь высматриваешь?

— Интересно ведь, так для чего ты его заставляешь сидеть под водой?

— Хочу подшутить над одним любопытным дружинником. Придет он к бассейну купаться, а ковай как выскочит из-под воды и откусит все лишнее.

— У меня нет ничего лишнего, — надулся юноша.

— Есть, потому как незачем плодить таких бестолковых людей.

Словно подтверждая мои слова, вода в бассейне вспучилась, являя свету жуткое чудовище. Я-то уже привык, и для меня Бом, весь в стекающих струях воды, был как минимум симпатичен. А вот Баюна, хоть и ходившего в патрули в одном со мной отряде, зрелище чересчур впечатлило. Поэтому он отскочил от бассейна испуганным кузнечиком.

Не говоря ни слова, я повернулся и пошел к арке, отделяющей техническую территорию от главного двора крепости. Сзади послышалось сердитое сопение. Неждан был неплохим парнем, но слишком уж любопытным и надоедливым.

Отправив Бома в нашу «берлогу» досыпать, я вновь направился к главному терему. Мне и самому дико хотелось придавить подушку, но если принял решение, нужно сразу же воплощать его в жизнь.

Огромный, больше похожий на площадь двор по-прежнему бурлил жизнью. Многие из встречных людей улыбались мне и кивали. Вот пошел кузнец, помогавший делать застежки на сбруе ковая. Под небольшим навесом, сидя на чурбаке, тачает какую-то обувку скорняк, без лишних вопросов и оплаты отремонтировавший седло. Мальчик, такой же воспитанник заставы, каким когда-то был Баюн, бежал с корзиной на кухню, где царствовал огромный, как медведь, повар, который умудрялся угождать своими блюдами практически всем в крепости. Даже для меня он пару раз готовил шашлыки из мяса дикого кабана, хотя и не признался, что оценил рецепт.

Вокруг проходили знакомые, малознакомые и совсем чужие люди. Мне стало немного грустно, и я в очередной раз признал правоту княжича — обитатели крепости не должны отвечать за мои деяния, какими бы благородными они ни были.

Помимо главного поста у входа в центральный терем мне пришлось миновать еще и охрану у спуска в подвал. Маг являлся едва ли не самым ценным человеком в крепости, и допуск к нему был строго ограничен. К счастью, мне удалось пролезть в этот узкий круг. Хотя и пришлось выдержать небольшую перепалку с князем.

— Приветствую, ваше магичество, — шутливо поприветствовал я замершего в кресле мага.

Со стороны он был похож на телефонистку — пред артефактором прямо на каменной стене была приделана деревянная панель, из которой рядами торчали металлические штыри с набалдашниками. Сейчас маг держал правую руку на одном из набалдашников.

— Ворон, заткнись, — сказал маг, не поворачивая головы, и вновь замер.

Богдан был тем, кто сумел проделать небольшую брешь в моей, казалось бы, незыблемой ненависти к магам. Как оказалось, и среди них бывают неплохие люди. Чуть чокнутые, более чем странные, но неплохие.

Внешне молодой мужчина напоминал классического программиста — вечно всклокоченная прическа, худоба, очки на носу и постоянно измятая мантия. Но при этом в глазах мага горел огонь жажды знания. Возможно, именно благодаря этому огню мальчик из бедной славянской деревни сумел пролезь в столичную академию. Увы, это не помогло ему занять высокое положение в обществе снобов. Впрочем, на заставе ему тоже было неплохо.

Этот человек был еще одной причиной, почему мне не хотелось подвергать крепость нападению — маги в таких случаях погибали одними из первых, выгорая в самоубийственной попытке продлить защиту стен еще хоть на секунду, а Богдан точно не отступит.

— Тьфу ты, — выругался маг, отрывая руку от набалдашника. — Влад, ты можешь наконец-то убить этого любопытного лося?

Я постарался сдержать улыбку. У этого лося, точнее, оленя было даже имя. Его звали Маршал, и являлся он к стенам крепости не из любопытства. Мы встретились пару седмиц назад. Красивый зверь, с шикарной короной рогов на гордо поднятой голове, восхитил меня, заставив сдержать Бома. С моими способностями поводыря приманить оленя не составило труда, и в виде поощрения он получил прихваченную на кухне булочку. И теперь этот гордый, но падкий на сладкое зверь терроризировал магические датчики контроля и их оператора.

— Это не лось, а олень.

— Да без разницы, он меня достал. Убей его.

— Какой-то ты сегодня кровожадный.

— Устал, — сказал маг, снимая очки и растирая пальцами глаза.

Кстати, со зрением у него было все в порядке — очки помогали магу видеть что-то невидимое невооруженным глазом. Он пытался мне объяснить, что именно, но до меня не особо дошло.

— Только не говори, что не получилось разобраться с «дыхалкой». — Этим словом мне пришлось обозвать то, что, по сути, являлось мини-аквалангом. Ушлый маг вслед за странным для этого мира словом мог вытянуть из меня и все остальное.

— Не дергайся, сделал я твою штучку.

Богдан встал со своего операторского кресла и перешел к заваленному разным хламом столу. На огромной столешнице относительно свободными была лишь пара небольших участков. Посреди одного из них находился мой мини-акваланг. Внешне творение аравийских артефакторов напоминало ингалятор-переросток. Точнее, так он выглядел изначально. Теперь же по моей просьбе Богдан оборудовал прибор дополнительными приспособлениями. Выходящая из похожего на небольшой термос баллона трубка была снабжена костяным загубником, а сам «термос» имел ремни и крепления для навески на грудную пластину моей брони.

— Как он работает, я сообразил сразу, — начал лекцию маг. — В середине бронзового короба сидит пористый артефакт. Сделать еще один такой не смогу, но заставить работать этот все же получилось. Пространственно-энергетическую теорию объяснять тебе бессмысленно, скажу только, что в артефакте можно собрать объем воздуха, которого будет достаточно для дыхания под водой в течение чуть меньше меры времени.

— Очень точное замечание. — Мой сарказм был вполне объясним, потому как мне с этим «чуть меньше» нырять на глубину.

— Если недоволен, можешь обратиться к магистру Годобраду, помню, ты говорил, что у вас особые отношения, — обиделся Богдан.

— Да уж, особые, — вздохнул я. — Извини, но пойми сам, от точности будет зависеть моя жизнь.

— На три четвери меры можешь рассчитывать спокойно, а вот дальше все на твой страх и риск.

— Хорошо, — покладисто кивнул я, не желая больше раздражать мага.

— Дальше. Разобраться с зарядкой артефакта воздухом было сложновато, а вот работает эта штука проще некуда. Как только плотность воздуха в баллоне падает, артефакт тут же компенсирует ее. Так что просто делаешь вдох, и все дела.

Да уж. Все дела. Если честно, у меня имелся опыт общения с подводным снаряжением, и был он, честно говоря, не совсем удачным. Поначалу все шло нормально — гидрокостюм подошел, и акваланг работал нормально. Но стоило спуститься на глубину, как подсознание тут же заявило, причем категорично, что из загубника идет «ненастоящий» воздух, а настоящий находится там, вверху, где светит солнце и гуляет соленый ветер. Инструктор сказал, что это вполне нормально и необходимо просто привыкнуть. В тот момент ни он, ни я даже не могли догадываться, что привыкать мне придется в другом мире. К тому же с аппаратом, который и рядом не лежал с земными аквалангами.

Так, теперь тест.

«Тащить» воздух в себя было тяжеловато, почти как дым из кальяна.

Эх, и где сейчас тот продвинутый легочный автомат, реагирующий на малейшие колебания давления?

Богдан с улыбкой наблюдал за моими потугами, а вот мне было не до смеха. Ведь впереди еще борьба с собственным подсознанием, хотя если инстинкт самосохранения поймет, что на поверхности меня ждут арабы с луками и даже парочка хидоев, то сможет как-то уговорить подсознание. Страх вообще самый лучший мотиватор.

— Спасибо, — искренне сказал я, закончив с проверкой аппарата. — Как там с очками?

Вот тут Богдан замялся. Неужели не сделал? Нырять под воду и сидеть там, как слепой кутенок, не самое большое удовольствие.

— Понимаешь, тут такое дело…

— Не получилось?

— Нет, просто я хотел предложить тебе другой вариант, — отмахнулся маг и достал из кучи хлама на столе нечто похожее на очки газосварщика, причем полностью затемненные.

— Ну и что я увижу в этой хрени?

— Да ладно, — проворчал маг. — В них прекрасно видно. Просто это мои магические очки. Дело в том, что мне уже давно нужно купить новые для работы в лаборатории, но пока денег не хватает.

— А эти продать некому, — продолжил я за мага.

— К тому же они немного испортились, — пересилив себя, сказал маг и тут же поправился: — Но то, что испортилось, без магического дара все равно использовать нельзя. Зато они плотно прилегают к лицу и вода под них не затекает. Я проверял. К тому же они не запотевают.

— Заряжать их не нужно? — с возрастающим интересом спросил я, внимательнее присматриваясь к очкам.

— Нужно, но заряда хватит лет на пять. — Тон мага стал едва не заискивающим.

— Сколько гривен?

— Двадцать золотых, — тихо сказал маг.

Много, но, с другой стороны, услугу Богдана трудно было переоценить, а деньги у меня пока имелись.

— Хорошо, договорились.

В ответ маг лишь кивнул, он явно хотел что-то сказать, но рациональная жилка задавила в нем муки совести. Это что, такая профессиональная деформация? Надеюсь, она не сможет увлечь этого молодого мага на вершины снобизма.

С Богданом мы попрощались тепло, даже обсудили напоследок судьбу Маршала. После моих доводов маг пообещал не искать смерти любопытного оленя. Но при этом я напомнил, что расслабляться не стоит. Подобные послабления и допуски могут привести к ошибкам. А ошибка мага, под защитой которого находится деревянная крепость, аукнется всему гарнизону.

Как бы ни была напряжена обстановка на границе, но аравийский бей, которого я и в глаза никогда не видел, почему-то не спешил по мою голову. Прошло почти трое суток, и мне уже начало казаться, что удастся удалиться в свои новые владения, так и не встретившись с безутешным сиротой, обуреваемым жаждой крови.

Все началось ближе к полудню четвертого дня ожидания. Тогда мне не показалось странным, что все произошло, когда в патруль отправился десяток Горыни.

Когда на бревенчатой башне над воротами раздался протяжный рев сигнального рога, я как раз проверял амуницию Бома. Вслед за первым сигналом прозвучал второй и третий.

А вот это уже нехорошо. Вариантов причин, вызвавших переполох, было не так уж много, поэтому мне осталось только быстро снаряжаться — бегать и выяснять подробности, чтобы затем вернуться и лихорадочно собирать вещи, было бы непозволительной потерей времени.

Когда мы с Бомом наконец-то покинули свое временное жилище, во дворе царила деловая суматоха. Крепость готовилась к штурму, которого мне нужно было избежать любой ценой.

У крыльца главного терема один из караульных дружинников держал под уздцы лошадь, очень похожую на скакуна Баюна. Мою догадку тут же подтвердил князь, появившийся на пороге в компании с уставшим Нежданом.

— Воронов, время пришло. — Князь встретил мое приближение мрачным взглядом.

— Я и сам понял. Что известно?

— Их много. Горыня заметил три сотни всадников, причем две сотни были опознаны как сопровождающие артефакторов стрелки. Он отправил Баюна сюда, а сам отошел в лес. Сколько там магов, неизвестно, но явно немало. Ты был прав. Бей пошел на отчаянный шаг и решил не скупиться.

Я посмотрел на Неждана, и взволнованный парень кивнул, подтверждая слова князя.

— Когда они будут здесь?

— Баюн? — Князь перенаправил вопрос гонцу.

— Впереди идут десятка два дозора. Они отстали от меня меньше чем на полмеры времени. Остальные будут через меру. Не раньше, — сказал парень и совсем по-детски шмыгнул носом.

— Ждать не будем, — не задумываясь, решил князь. — Как только дозорные появятся на опушке, покажешься им и сразу уходи к военной пристани, там должен дежурить дракар. На тот берег Дольги арабы точно не полезут.

— Если они не поймают меня, то могут вернуться и…

— Нет, — решительно перебил меня князь. — На крепость они не полезут, даже если бей изойдет желчью. Поддавшимся его уговорам магам и так достанется от эмира по самое не могу, а бессмысленное нападение станет смертным приговором.

Слова князя неожиданно прервала еще целая череда сигналов.

— Дозор появился, — догадался Изяслав. — Пора, боярин. Пусть Перун укрепит твою руку и одарит воинской удачей.

— Пусть, — согласился я, несмотря на христианские убеждения. В таком деле лишняя помощь точно не помешает.

И князь, и дружинники охраны посмотрели на меня как на покойника, чем вызвали в моей груди холод злости.

Это мы еще посмотрим.

— Дорога к причалу ведет по дуге, — неожиданно высказался посерьезневший Баюн. — Если у арабов будет проводник, они могут срезать путь.

— Парень прав, — еще больше помрачнел князь.

— Я могу провести. Только дайте свежую лошадь, — как-то даже заискивающе сказал Неждан.

— Мысль хорошая, но проводников и без тебя хватает, — возразил князь.

— Но лучше меня окрестные леса не знает никто на заставе, — пылко возразил юноша.

— Ладно, так тому и быть, — кивнул князь. — Быстро свежего коня юному вою!

Вот такая вот история. А я позволял себе нехорошие мысли о человеке, который не задумываясь решил рискнуть ради меня своей жизнью. Осторожнее нужно быть в суждениях, дабы потом не стыдиться.

Баюн сразу направил бег свежего, а потому резвого коня в сторону дороги, а мне еще предстояло продемонстрировать свою персону передовому дозору аравийцев. Это-то как раз было нетрудно. Едва наш сдвоенный и легкоузнаваемый силуэт показался из ворот крепости, со стороны леса тут же завизжали сигнальные дудки аравийцев и донеслись азартные крики.

Последние сомнения в том, за кем именно они явились в чужую страну, отпали сами собой.

— Ну что, малыш, поиграем в догонялки, точнее, в убегалки? — спросил я у Бома и похлопал ковая по жесткой шкуре на загривке.

Грунтовая дорога, петляющая между стволами лесных великанов, просматривалась лишь метров на пятьдесят, и впереди на грани видимости, как ориентир, мелькал вороной круп лошади Баюна. Бом держал заданный длинноногим скакуном темп, но делал это на пределе своих возможностей. Ничего, вот выедем на лесную тропу, и ковай покажет все, на что способен. Когтистые лапы моего зверя мягко били в утрамбованную землю, так что, если бы погоня была близко, я бы это услышал, а пока позади шумели только листья в высоких кронах.

Редкие светлые пятна солнечного света, с трудом пробивающегося сквозь лесной полог, мелькали в глазах, словно фонари на ночной дороге далекой теперь Земли. Почему-то вспомнилась оставленная там часть моей жизни. Цирк, старшие товарищи, отец и даже бросившая нас мать. Что это? Почему перед глазами мелькает прожитая жизнь? Можно ли это считать плохим знаком?

Так, отставить сомнения, лучше проверить, всё ли на месте. В такой спешке несложно было забыть что-нибудь важное. Как говорил Абдула в советском фильме, «кинжал хорош для того, у кого он есть, и плох для того, у кого его не окажется в нужную минуту».

Ревизию снаряжения я проводил мысленно, потому что все десять пальцев судорожно вцепились в ремни на сбруе ковая. Четыре хербата покоились в набедренных ножнах. Разобранная нагината плотно сидела в чехлах по обеим сторонам холки Бома. То, что оружие разделено, не составляло проблемы — за прошедшие месяцы мне удалось научиться собирать ее за один удар сердца и в любом состоянии. При этом крепление до сих пор не разболталось. Нужно при встрече сказать Гурдагу большое спасибо. Вообще-то если у Элбана все получилось, благодарить мы с гномом будем друг друга. Водолазное снаряжение висело у седла ковая в жесткой коробке. Мало ли что меня ждет перед возможным погружением. Очень бы не хотелось нырять с баллоном, разрубленным шальным ударом меча или раздавленным тяжелой тушей ковая. Вроде все. Если бы с броней было что-то не так, я бы это почувствовал, но пластины защиты сидели на мне как влитые.

Задумавшись, я едва не пропустил момент, когда Баюн свернул с дороги на хоть и хорошо протоптанную, но все же узковатую для лошади тропу. Его скакун сбавил скорость, и мы начали его нагонять.

Минут через пятнадцать Бом сумел сократить разрыв до двух десятков метров. В этот момент мы как раз проезжали по дну пологого оврага. По обеим сторонам возвышались заросли деревьев и кустов. Внезапно в мозгу зверя промелькнуло удивление и узнавание. Расслабленность сыграла со мной злую шутку, но положение спасла привычка хоть и поверхностно, но постоянно отслеживать состояние ковая. А вот Бом оказался на высоте. Именно он первым ощутил присутствие сородичей. Привычное усилие рывком раздвинуло ощущение второго слоя реальности, позволяя засечь замерших в засаде они.

Мы с Бомом еще не влетели в западню, а вот Баюн оказался как раз между двумя вражескими коваями.

Бом резко затормозил, немного разворачиваясь боком. Меня качнуло в седле.

— Баюн!

Дружинник натянул поводья коня, поднимая того на дыбы. На склонах балки затрещали кусты. На один короткий и одновременно бесконечный миг наши взгляды встретились, и холодивший мою грудь страх за товарища был мгновенно расплавлен яростью.

За что? Чем я мог вызвать ненависть этого человека?

Неждан, полностью оправдывая свое имя, выдернул из седельного крепления короткий лук. Вторая рука извлекла из заплечного колчана стрелу, и через секунду оперенная смерть устремилась в мою сторону.

Время рывком скакнуло вперед. Или это был прыжок ковая? Пока я боролся с шоком, Бом самостоятельно решил, что нам здесь не место. Словно живая торпеда, он пронесся вверх по заросшему невысоким кустарником склону и нырнул в уже серьезные заросли на его гребне.

Окончательно осознав, что все это мне не снится, я пригнулся к холке ковая, беря управление в свои руки, точнее, под свой ментальный контроль, и очень вовремя. Ближайший к нам аравийский ковай сократил расстояние, и из зарослей внезапно вынырнула оскаленная морда. Несмотря на то что атака прошла слева, мне все же удалось успеть выхватить меч левой рукой и наотмашь ударить по морде зверя. Через мгновение наши траектории разошлись, и ответом на мой удар был лишь бессильно-яростный рев вражеского они за спиной.

Подобно мастерам горного слалома, мы заскользили между древесными стволами. А вот теперь погоня было слышна отчетливо. Пару раз за спиной слышались глухие удары, — похоже, аравийцы не были большими спецами по лесным гонкам. Но радоваться рано — надеяться на то, что кто-нибудь из них «встретится» с деревом лоб в лоб, было бы глупо.

Я приблизительно представлял, в какой именно стороне находится Дольга, поэтому шансы на спасение у нас все же были. Если, конечно, мой топографический кретинизм не глубже, чем кажется на первый взгляд.

В какой-то момент изматывающего бегства мне даже пришлось закрыть глаза, потому что мелькающие, словно в калейдоскопе, деревья вызывали морскую болезнь.

Наше противостояние можно было назвать патовым — небольшая фора у Бома все же была, а физические характеристики разных особей одного вида они отличались мало. Так что если в колоде аравийцев нет джокера, до Дольги мы доберемся первыми.

Теоретически мы должны выйти к Дольге у знакомых холмов с подмытыми течением глиняными обрывами. Вот с этого «трамплина» мы и сиганем. Хотелось бы видеть, как мои преследователи проделают подобный трюк с неподготовленными коваями.

Лес постепенно редел, открывая впереди полоску голубого неба. Я не ошибся! Уверенность в этом в меня вселял знакомый пейзаж. Именно здесь мы с Бомом проводили водные процедуры на натуре. Даже пару раз прыгали с обрыва в реку. Коваю это очень не нравилось, но выбора ни у него, ни у меня не было. Чтобы совершить предстоящий трюк в идеальных условиях, я начал менять направление бега, выводя Бома на знакомый холм. Реки еще не было видно, но влажный воздух уже предвещал встречу с прохладной водой, и этой встречи я ждал не только как спасения от погони — поддоспешник уже давно пропитался потом, а тело изнывало от духоты.

Еще чуть-чуть, и…

В колоде аравийцев все же оказался джокер, и не один. О том, что все плохо, мне сообщили взрывы за спиной. Сначала грохнуло сзади справа, затем слева, а после этого стрела попала мне в спину…

Артефакт, про который я только сейчас вспомнил, серьезно приглушил эффект магической стрелы и погасил шокирующую волну. При подсчете своих плюсов была пропущена еще одна деталь. Две седмицы назад Богдан по собственному почину предложил усовершенствовать упряжь Бома, украсив ее медной проволокой, которая распространяла действия защитного артефакта и на ковая. И теперь его усилия подарили мне секундную фору, но, увы, только секундную.

Аравийские поводыри отличались от брадарских еще и тем, что прекрасно владели луком. И к тому же знали, как стрелять артефактными стрелами по защищенному амулетом человеку. Угрозу использования магических стрел я вообще упустил из виду, привыкнув к тому, что обычно стрелки идут в комплекте с магом, но ведь никто не отменял наконечники с «долгоиграющим» заклинанием. Да, они намного дороже, но вполне реальны.

Свою квалификацию лучники-поводыри подтвердили тем, что, едва увидев работу амулета, начали стрелять коваю под лапы. Двойной взрыв едва ли не подбросил нас в воздухе, заставив полететь на траву кубарем, так и не добежав до вершины холма.

Несмотря на все ухищрения скорняка, инерция тяжелого тела разорвала соединительные ремни, и мы с Бомом разделились.

— Нет! — закричал я, с трудом останавливая беспорядочное кувыркание собственного тела, а в следующую секунду лучники на ближайших к нам коваях выпустили по стреле.

Стукнувшийся мне в грудь наконечник сверкнул маленьким солнцем, на мгновение ослепляя, но и только, а вот взрыв справа отдался в моей голове дикой болью ковая. Я инстинктивно вогнал Бома в самый глубокий из возможных снов, спасая и его и себя от болевого шока. А затем, как это делал ранее с они, активировал теперь уже собственную ярость на максимальном уровне.

Ну, сволочи…

Вставать на ноги времени не было, к тому же поза «на карачках» всегда была самой устойчивой из всех возможных, что не раз доказывали пьяницы всех возможных миров. А на то, какой у меня при этом был вид со стороны, плевать с высокой башни.

На «прощупывание» ментальных полей двух ближних коваев и еще парочки, только сейчас показавшейся между деревьями, ушло три удара сердца.

Подчинить себе чужих коваев, по уверениям моего учителя, почти невозможно, но если бы у меня было хоть десять лишних секунд, я бы попробовал. В конце концов, кого верховный хорох назвал потенциальным укротителем? Увы, этих секунд у меня не было — всадники вновь натягивали свои луки, покачиваясь в седлах бегущих зверей. Зато имелось кое-что другое. Подход аравийцев был иным не только к воспитанию поводырей — они вообще по-другому подходили и к управлению коваями. Верховный хорох немного покривил душой — болевой блок в ментальном поле трофейного хидоя не был делом его когтистых ручек. Эта, по мнению брадарских поводырей, «лишняя» деталь присутствовала у всех аравийских они.

Что там говорил верховный ковай насчет перенапряжения? Можно выгореть? Да плевать! В носу и ушах защекотало. По верхней губе потекли теплые капли. В мозг словно вонзились раскаленные иглы.

Я дарю вам боль!!!

И все же один всадник успел выпустить стрелу до того, как его ковай начал бесноваться от боли. Артефактный наконечник рванул едва ли не между моими упирающимися в траву руками, и меня отбросило на спину. Не знаю, что именно стало причиной потери сознания — магический взрыв или перенапряжение. Скорее всего, и то и другое. Уже теряя сознание, я почувствовал, как грудь кольнули осколки расколовшегося амулета. И за это барахло я заплатил столько денег?

Все. Пришла тьма.

Сознание вернулось буквально через секунду, но, увы, все попытки пошевелиться оказались тщетны. Едва слипшиеся веки разомкнулись и позволили увидеть белый свет, в моей груди похолодело от страха и ненависти. Сразу стала понятна причина паралича. Надо мной, вытянув скрученные в странной фигуре пальцы, застыл незнакомый человек в хламиде аравийского мага. И теперь именно он был хозяином моего тела. Двое аравийских поводырей стояли рядом, целясь в меня из луков. Отпихивая друг друга, в голове проявились два вопроса: «почему меня до сих пор не убили?» и «где еще двое поводырей?» В душе теплилась надежда, что коваи поломали своих хозяев до того, как они сумели снизить уровень боли своих питомцев.

Ответа на второй вопрос получить пока не представлялось возможным, а вот на первый мне ответил подбежавший Баюн.

— Думаешь, почему тебя до сих пор не прикончили, сволочь? — прошипел в едва сдерживаемой злобе юноша.

Какой умный мальчик, даже мысли по мимике читает. Ну ничего, Горыня тоже не дурак и сумеет докопаться до правды, а вот после этого тебе лучше всего находиться не ближе, чем в Исламбуле.

— Великий бей хочет сам выпустить твои поганые кишки, — не дождавшись моего ответа, выдал информацию предатель.

Интересное дело получается. Я за последние месяцы натворил такого, что наставник принца и по совместительству главный защитник королевской семьи должен на руках меня носить, — в попытке добраться до моей тушки засветилась куча тайных агентов, которых прошляпили даже хорохи-мозгоправы. Однако осознание моей пользы для безопасности королевства в данной ситуации что-то не утешало.

Бей не заставил себя долго ждать. Оно и понятно — через полчаса в этих лесах дружинники будут ходить косяками. Судя по окружению бея, выданная Нежданом информация была «липой» от начала до конца. Так что очень скоро, не дождавшись большого войска у стен заставы, Изяслав разошлет во все стороны патрули. А вернувшийся на базу Горыня встанет на след своего бывшего подчиненного. Но, увы, к тому времени на все эти нюансы лично мне будет наплевать. Интересно, может лишившаяся тела душа плеваться?

Именно с таким идиотским вопросом в голове меня и застало появление бея.

Совсем молодой мужчина в дорогой аравийской броне не мог похвастаться шикарной растительностью на лице, поэтому украсил свой образ тонкими усами, которые сейчас приняли диковинную форму, повторяя презрительный изгиб верхней губы.

Довольно долгий спич на аравийском не принес мне ни капли понимания. Но похоже, юноше было важно донести до своего кровника какую-то мысль, поэтому он ткнул Баюна оголовьем свой нагайки.

— Великий бей говорит, что…

Да плевать мне, что там говорит великий бей, я отключил слух еще на первых словах чужеземного вельможи и постарался «дотянуться» до Бома. Аравийский маг контролировал мое тело, но не разум, так что у меня оставалась еще одна возможность преподнести расслабившимся врагам сюрприз.

Не знаю, как выглядел Бом внешне, но наверняка очень плохо, потому что лучники не обращали на него никакого внимания. Сильная боль захлестнула и его и меня, едва ковай пришел в сознание.

«Прости, малыш, но другого выхода у меня нет», — послал я ему мысленное извинение вместе с последним приказом.

Дальше события понеслись вскачь.

В одном из голливудских мультфильмов прозвучала умная фраза: «Беда отрицательных героев в том, что они слишком долго упиваются своей победой». Не появись у бея желания донести до меня «последнюю» мысль, шансов на спасение не было бы вообще.

Действовать я начал, не дожидаясь атаки ковая. Его рык отвлек мага от контроля над моим телом, что сняло паралич. Мало того, все тело распирала энергия. Так вот почему после магической пытки на том памятном холме принц смог вращать свой рельсоподобный меч, словно тростинку. Видно, резкий разрыв контакта оставляет в теле жертвы часть жизненной энергии мага. Нужно запомнить, но обдумывать все это мы будем позже. За один удар сердца я оказался на ногах, а на втором уже обнимал мага сзади. Увы, эта сволочь уже успела умертвить Бома, так что его огромная туша лишь бессильно взрыла траву и затихла. Зато времени на меня у мага уже не было. Ухваченный за крестовину хербат ткнулся острым жалом в спину мага снизу вверх в районе почки сперспективой достать печень.

А вот нужно носить под мантией кольчугу, господа маги! Самонадеянность наверняка станет причиной вымирания вашего вида. Резкий рывок в сторону подставил тело умирающего мага под стрелу, которая сработала с бессильной вспышкой — на аравийском чародее висел амулет, но заполучить его как трофей мне, увы, не светило.

Шаг назад от уже мертвого тела, и окровавленный хербат рассерженной бабочкой полетел в поводыря-лучника. Второй стальной «мотылек», брошенный с левой руки, врезался во второго стрелка, а я тут же ушел в перекат прямо под мелькнувшую над головой саблю аравийского бея.

Из живых врагов рядом остались только бей и Баюн, но парень явно струхнул, чем дал мне секундную фору. Мой перекат имел строго выверенное направление — в сторону тела Бома. К счастью, тяжелая туша не придавила оба чехла, так что оставалась возможность воспользоваться всей нагинатой, а не только мечом. Иначе шансов в противостоянии с опытным мечником, особенно в паре с не таким уж слабым Баюном, не было бы вообще.

Нагината с тихим щелчком обрела целостность и ворчливо загудела в воздухе, отгоняя бея на шаг назад. Боковым зрением я уловил, что в нашу сторону бежит не менее дюжины мечников из внешнего оцепления. Половина имела луки с простыми стрелами, но стрелять в сторону своего бея они не рисковали.

Шагнув назад, аравийский вельможа рассчитывал тут же пойти в атаку, плетя кружева своей великолепной саблей, но в мои планы это не входило — в атаку пошел я.

Только начавшая выходить на новую траекторию атаки сабля была отведена в сторону клинком нагинаты, а затем бей получил в зубы серединой древка. Он еще раз шагнул назад мимо Баюна, начавшего тянуть из ножен свой меч.

А теперь «вертушка» — этот прием в мои рефлексы вбил еще Кан Ден Дек. Точнее, он преподал мне основы того, что в тренировках с Оланом превратилось в «вертушку», которую я еще называл разбрызгивателем крови. Следующие два шага поместили меня между вражескими телами. Я нарушил свое же главное правило — победу криворукому подарит только дистанция. Именно для этого был придуман ход с нагинатой — более длинным оружием, чем у моих опытных врагов.

Провернувшись в воздухе, нагината врезалась шаром в не прикрытую шлемом скулу бея, разворачивая его на месте, а клинок высек искры из шлема щуплого Баюна. Удар по Неждану получился на встречном движении, и дружинник упал на спину.

Я не стал останавливать вращения и лишь добавил усилий для возобновления мощи инерции вращающегося оружия. Через долю секунды кончик клинка в своем круговом пути задел шею бея. Аравиец еще не успел развернуться обратно после удара в скулу, как хорошо отточенная сталь рассекла кольчужную бармицу его шлема, как гнилую дерюгу. По тому, как дернулась нагината в моих руках, стало понятно, что на этом все, — клинок перерубил всю мякоть до позвоночника, так что у последнего из рода беев аль Саудов шансов не оставалось, особенно в походных условиях.

Больше не обращая внимания на заваливающееся набок тело, я резко развернулся и, налегая всем корпусом, вогнал нагинату в живот поднимающегося с земли Баюна.

А теперь последний штрих. Пальцы отпустили торчащую из зашедшегося в крике юноши нагинату и ухватились за торчащие из набедренных ножен острия последней пары метательных пластин. Два хербата, вращаясь в воздухе, устремились к ближайшим мечникам. Один врезался в грудь аравийца, а вот второй был отбит саблей. Кто бы сомневался, что в охране бея найдутся умелые бойцы.

А теперь ходу!

Бросок хербатов закончился разворотом, а затем ноги сразу же толкнули меня в сторону вершины холма. Уже стартуя, я вцепился в нагинату и рывком вырвал ее из еще живого тела, тем самым поставив окончательную точку в жизни предателя. Его мотивы меня не волновали — просто парню, в отличие от меня, не повезло.

Мой бег не был прямолинейным и имел промежуточный финиш, потому что футляр с «аквалангом» все еще находился у седла погибшего Бома. Сорвав коробку с креплений, я побежал с еще большей скоростью, потому что позади слышалось тяжелое дыхание ближайшего преследователя.

Мне нужны свободные руки! Любимая нагината, рыбкой мелькнув в воздухе, полетела в сторону реки. Затем освободившаяся рука сорвала шлем. Теперь необходимо вскрыть коробку и надеть очки, остальное можно делать уже под водой.

С очками удалось справиться уже в полете, перевалив через вершину холма и оттолкнувшись ногами от кромки глинистого обрыва. Рядом сердито жужжали стрелы. Две впились в пластины брони на спине, одна пропахала борозду на бедре, еще одна едва не содрала скальп, но все это мелочи.

Практически на вершине траектории прыжка я сумел заметить, что посередине реки, метрах в ста ниже по течению, движется патрульный дракар. Конечно, помочь он мне не сможет, но факт приятный.

Дольга приняла меня не очень-то ласково, наказывая за не слишком грамотный вход в воду. Точнее, вход был абсолютно бездарным — чуть лучше, чем у наковальни. Броня тут же потянула меня на дно, за что я ей был только благодарен.

Проходившее у самого берега течение вымыло серьезный пласт прибрежного грунта, так что глубина была солидной.

Ежики-космонавты! Удивление и какой-то восторг на секунду заставили меня забыть обо всех невзгодах. Оказывается, деловое соглашение с Богданом стоило каждого грамма в золотых гривнах. Не знаю, по какому принципу работали очки, но достаточно мутная вода Дольги давала обзор если и хуже морской, то ненамного. Если быть совсем уж точным, перспектива смазывалась, а вот в радиусе полутора десятков метров видимость очень даже радовала.

Глухие удары сверху напомнили мне, что я тут не увеселительным дайвингом занимаюсь. Поэтому зажатый в руках баллон тут же переместился в специальные крепления на броне, а загубник был зажат зубами.

Предохранительная пластина сдвинулась, давая мне доступ к воздуху, которого, кстати, уже очень не хватало.

Как я и предполагал, в экстремальных условиях фобия не стала совать палки в колеса и сделала вид, что ее все устраивает.

Наверху еще пару раз неслабо грохнуло.

Да на здоровье. Еще по первым пробам с магическими стрелами в качестве глубинных бомб я понял, что настройка очень важна, а у лучников, которые подобрали арсенал уже покойных поводырей, не было нужного опыта. Магов-артефакторов поблизости тоже не наблюдалось, так что все стрелы взрывались от контакта с поверхностью воды. Единственный человек, который смог бы превратить стрелы в глубинные бомбы, лежал на холме с пробитой почкой и, возможно, печенью.

Так, теперь нужно вернуть себе оружие.

Благодаря очкам Богдана я быстро отыскал взглядом воткнувшуюся в ил нагинату и, стараясь не поднимать слишком много мути, побрел в сторону потерянного оружия. Течение сумело снести меня чуть в сторону, так что брести пришлось метров десять.

Как только пальцы сомкнулись на знакомом древке, сверху послышался удар, но точно не взрыв магической стрелы.

Ага, к нам гости. Кто-то из аравийских мечников решился нырнуть в желании пустить кровь убийце своего господина. Ох и вовремя же я добрался до нагинаты.

Острие клинка нацелилось на загребающего руками воина, но тому либо не хватило смелости, либо элементарного умения задерживать дыхание. Глубина в этом месте была метров семь, и, не доплыв до меня какого-то метра, мечник начал всплывать.

Очень мудрое решение. А мне осталось дождаться подхода дракара, который наверняка слышал взрывы у берега.

Казалось бы, все уже закончилось, но какое-то неприятное чувство без устали стучалось в мой мозг. Заняться все равно было нечем, поэтому я сконцентрировался, «прощупывая» округу. Вдали, где-то справа от меня, ощущались ауры двух они. И еще одна, причем такая же, совсем рядом. Берег от меня слева, так что справа «буксиры» дракара, а вот что за акаяси шастал у самого берега? И почему в одиночку?

Внезапно мороз пробежал по коже, уже успевшей согреться в потеплевшей под панцирем прослойке воды. Похоже, этот мелкий гаденыш сумел-таки подгадить мне даже после смерти. Баюн разгадал смысл наших с Бомом тренировок, и предупрежденный бей решил подстраховаться, наняв наездника на акаяси.

Ну и что мне теперь делать? Аравийскому пловцу найти человека будет сложнее, чем мне его зверя, но это дело времени. Тем более с берега ему могут помочь советами, а дракар все еще далеко, и успеет он лишь к шапочному разбору.

Мечущиеся в голове мысли вызывали панику, но сознание все же сумело ухватить нечто в последнем выводе. Дракар не успеет, а вот акаяси-буксиры вполне!

Ну, Влад, доказывай себе и всему миру, что ты действительно укротитель.

Уверен, мощный ментальный всплеск привлек внимание аравийского пловца, но я все же дотянулся до буксиров. Как оказалось, защиты на гражданских они не было вообще. Правда, управляющий буксирами человек тут же попробовал перехватить контроль над своими подопечными, но опыта и сил у него было меньше, поэтому ему удалось отвоевать только одного зверя. Второй акаяси, бросив зажатую в зубах буксирную грушу, устремился ко мне. Но сумеет ли гражданский «буксир» победить боевого зверя? Это мы сейчас и выясним.

В голове колоколом билась боль, а вода вокруг меня окрасилась алыми разводами.

Интересно, а почему я еще не перегорел? Вопрос, конечно, интересный, но несвоевременный.

Удерживая акаяси под контролем, я повернулся в сторону приближающегося врага.

Честно, не ожидал, что подводный бой будет выглядеть так жутко. Из зеленоватой взвеси воды на обозримое пространство с сумасшедшей скоростью вылетела зубастая пасть. Куда там хидоям-симпатягам. Нереальный подводный мир превращал зубастую морду в воплощение потустороннего ужаса. Я даже забыл дышать.

За секунду до того как острые как иглы и длинные словно сабли зубы вонзились в мою тушку, откуда-то справа «прилетела» темная масса и врезалась в аравийского акаяси. Поднятые двумя они вихри воды завертели меня, как щепку.

А ведь «мой» зверь-то побольше будет!

За дельнейшими событиями я наблюдал с «галерки», а посмотреть было на что. Тела гигантских угрей-акаяси сплетались в фантасмагорические узлы. Бедный аравийский пловец, чтобы не быть раздавленным мощными телами, решил выбыть из соревнования, только радовался он своему спасению зря — в водной мути его поджидал хоть и не очень опытный, но очень злой «подводник». Похоже, очки Богдана были покруче аравийских аналогов, потому что мои неуклюжие извивания аравиец заметил, лишь когда острие нагинаты вонзилось ему под ребра.

Занимаясь пловцом, я как-то пропустил финал боя между двумя акаяси. То ли мой зверь оказался сильнее, то ли, потеряв своего наездника, аравийский акаяси решил, что с него хватит, но оба подводных чудовища вдруг исчезли из виду. Аравийский акаяси попросту сбежал, а моего защитника позвал обратно рассерженный поводырь на дракаре. Надо будет проставиться парню за беспокойство и накормить акаяси чем-нибудь вкусненьким.

Окружающее пространство внезапно из враждебного стало умиротворяющим. Тело мертвого пловца и поднятую боем муть снесло течение, очистив воду вокруг меня. Расслабившись, я опустился на заросшее водорослями дно и посмотрел вверх. Блики на поверхности воды казались каким-то волшебным пологом, отделяющим сказку от серой реальности.

Было так хорошо, что совершенно не хотелось подниматься наверх, даже когда фантасмагорическое полотно над головой перечеркнул темный силуэт дракара. Здесь тихо и спокойно, а там суетно и неприятно. Но, увы, воздух в баллоне не бесконечен, так что придется подниматься к новым приключениям и заботам.

ЭПИЛОГ

Нет, я точно не моряк! Эта мысль в очередной раз посетила меня, как только небольшое торговое судно ухнуло вниз, сорвавшись с гребня волны. Мой желудок последовал в этом же направлении, причем быстрее тела. Благо в нем уже давно ничего не было. Думать о бушующем за бортом шторме не хотелось, поэтому самое время вспомнить недавнее прошлое и оценить, не было ли мое решение ошибкой. Хотя изменить все равно ничего уже нельзя.

Речной дракар все же добрался до берега и отогнал арабов обратно в лес. Как раз в объятия рыскавших там патрулей. Князь был очень опытным воином и сидеть на заставе только потому, что рядом появился десяток разведчиков, не стал. Так он узнал, что никакого вторжения нет, а Горыня даже понятия не имеет о том, что он якобы послал на заставу Баюна. Юноше еще повезло, что он схлопотал нагинатой в живот. Старый дружинник тянул бы из предателя жилы не меньше седмицы.

Речные гвардейцы вытащили меня из воды, обругали, а затем напоили медовухой и дали сухую одежду.

Князь хоть и понимал, что после смерти бея охота за мной закончилась, но все же отправил слишком беспокойного подчиненного домой — все равно до конца срока моей службы осталось ровно столько, сколько займет заживление ран, даже с помощью магов-целителей. Однако в свои владения я не отправился. Элбан с Гурдагом разберутся и без меня, а вот вопрос с моей службой короне нужно решать очень быстро. До следующей смены осталось не так уж много времени.

Разговор с верховным воеводой ярлом Аланом Мак Юдеирном оказался ожидаемо тяжелым и в той же мере бесполезным. Он просто предложил мне выбор — либо учиться ездить на лошади и биться в тяжелой броне, либо искать себе другого они, но без его помощи. Надежды на снисхождение боярина Возгаря не было, поэтому я направил свою многострадальную тушку в сторону единственного места, где можно было достать яйцо они по хоть приблизительно вменяемой цене, — на остров Хоккайдо.

Увы, тот факт, что мое призвание дрессура, а не мореплавание, выяснился не сразу, иначе я наверняка вернулся бы на берег. Теперь уже поздно.

Да когда же это закончится! Корабль, который теперь казался мне скорлупкой, преодолел очередной вал и снова нырнул в водное «ущелье».

Единственный плюс — нервная обстановка немного сбивала мой мандраж перед будущими приключениями. Соваться на остров, который после таинственных событий стал сплошной смертельной ловушкой, было не очень умно, но другого выхода не оставалось.

Там, где магическая ловушка накладывалась на алхимическую, а сверху все это дело охраняли одичавшие они, очень бы пригодился защитный амулет, но, увы, он был потерян безвозвратно. Поначалу я жутко ругал магов за такую подставу, но Богдан немного остудил мой праведный гнев — по его уверениям, если бы амулет не был настроен на защиту по максимуму, а снижал свою мощность постепенно, последний удар гарантированно отправил бы меня на тот свет.

В очередной раз судьба спрятала оплеуху за плюшкой. Или наоборот? Я уже совсем запутался. Единственное, что было известно точно, — скучать в ближайшем будущем мне не придется.

Григорий Шаргородский ЗАЩИТНИК МОНСТРОВ

Пролог

Темные, практически черные стены были покрыты не только затейливыми рельефными изображениями, но и чуть светящимся налетом — картинка не то чтобы особо нереальная, но в повседневной жизни обычному землянину такого не увидеть. Как не увидеть и не менее настораживающего вида растительность, пробивающуюся на свет через стыки между плитами тротуара, и стискивающих каменные колонны колючих лиан.

Стены двух- и трехэтажных домов небольшой улочки были покрыты иероглифами в сочетании со странной вязью, причем в том, что это тоже какая-то письменность, сомнений не оставалось. И если японские иероглифы я узнал сразу, то с опознанием вязи были серьезные проблемы.

Вообще-то обстановка не располагала к занятиям палеографией, но взгляд почему-то постоянно возвращался к этим надписям.

Внезапно по ушам ударил рокочущий звук, тут же молниеносно переросший в оглушающий рев. Раскидав массивные каменные блоки, словно тюки сена, в поле моего зрения появилась жуткая морда абсолютно фантастического монстра.

Все размышления о древних надписях стайкой покинули мою голову, и я, прыгая по поваленным колоннам и рассыпавшимся на груды камней остаткам стен, попытался убежать от кровожадной твари. Это «соревнование» было изначально проигрышным — чудовище оказалось стремительнее любого олимпийского чемпиона, и у меня оставалось лишь пара секунд. Внезапно взгляд зацепился за провал в мостовой, но облепившие края пролома растения да и сама черная дыра не вызывали ни малейшего доверия, поэтому я пробежал мимо, чтобы через секунду почувствовать, как на моих плечах смыкаются огромные челюсти.

— А-а-а!!!

Резкий рывок еще больше раскачал гамак, и меня шмякнуло о доски борта.

Опять эти сны! Самое печальное, что к ним следовало относиться очень внимательно — ведь приснились же мне у костра посреди брянских лесов мои будущие питомцы из другого мира и даже битва, в которой я заслужил дворянское звание.

Так что над приснившимся следовало поразмыслить. Почему монстр во сне напугал меня меньше развалин и странной растительности вкупе с черным провалом? Меньший страх в отношении зверя был объясним — за прошедший год каких только жутких и до неприличия зубастых морд мне не пришлось созерцать. После не совсем добровольного переселения в мир иной — к счастью, очень даже реальный, а не потусторонний — моя вновь приобретенная профессия обязывала к близкому общению с чудовищами. С одной стороны, для человека, выросшего в семье циркового дрессировщика, в этом нет ничего удивительного, да только рядом с моими новыми подопечными грозные львы и тигры кажутся пугливыми котятами.

В новом мире я нашел и друзей, и врагов, разочаровывался и мечтал, спасал жизни и убивал. Даже успел обзавестись татуировкой на виске, говорящей всем вокруг, что перед ними дворянин — эрл, или боярин, кому как привычнее говорить в этом довольно оригинальном королевстве. Брадар был создан на основе объединения двух народов — кельтов и славян, отсюда и некоторые языковые, а также поведенческие нюансы.

Наряду с везением были и неудачи. За спасение принца меня сделали дворянином, но во время не такой уж долгой войны я потерял четырех они — магически выведенных существ необычайной силы и очень жуткой наружности. И вот теперь мне как дворянину приходилось искать себе нового питомца, причем самостоятельно, потому что забота бывших коллег из корпуса поводырей мне не светит. И чтобы заполучить нового питомца за приемлемые деньги, придется поближе познакомиться с островом Хоккайдо — бывшим жилищем японских переселенцев и их компаньонов яхнов. Все бы ничего, но пару сотен лет назад маги-яхны что-то там намудрили, и теперь Хоккайдо представляет собой одну сплошную магическую ловушку, населенную одичавшими они. Нихонская столица погибла моментально, и в ее останках все еще скрывались несметные сокровища, за которые безумцы со всего континента платили своими жизнями.

Меня сокровища особо не интересовали, но если кроме яйца того же хидоя или на крайний случай ковая удастся раздобыть защитный амулет яхнов, будет очень неплохо.

Насколько реальными были мои планы, я узнаю только через два дня, когда этот проклятый всеми богами кораблик доберется до острова. Новый мир открыл во мне много нового — оказалось, что я способен силой мысли управлять магическими животными, а кроме того, абсолютно не переношу качки. Что поделаешь, у всего есть обратная сторона и, получив большую плюшку, следует внимательно оглядываться в ожидании серьезной оплеухи, которой затейница-судьба уравновешивает положение вещей во вселенной.

Глава 1 Мародер

Увы, ясность с моим делом не пришла, даже когда корабль добрался до острова, не пришла она и на следующий день.

Хоккайдо встретил меня хоть и фантасмагорическими, но прекрасными видами, новыми открытиями и кучей проблем. Люди так и не рискнули обосноваться в порту единственного большого города на острове. В хорошо защищенной от штормов бухте образовался плавучий остров из нескольких разнокалиберных судов, намертво скрепленных друг с другом. Эдакий «Остров погибших кораблей». Наше судно причалило к импровизированному пирсу, который когда-то был длинной, низко сидящей галерой. Я наконец-то ступил на твердую поверхность, если можно так сказать. Благодаря огромной массе Корабельный Остров — именно так называлось обиталище мародеров — можно было назвать незыблемой твердью.

Честно говоря, в первый момент я растерялся — мало того что не имел ни малейшего понятия о порядках на Острове, так еще и встречающие новичков подозрительные личности, рассмотрев мою татуировку, шарахнулись в стороны, как от чумного. Впрочем, возможно, это и к лучшему.

Преодолев невольный приступ нерешительности, я перешел к действиям.

— Эй ты!

Серебряная монетка мелькнула в воздухе и исчезла в кулаке рабочего пристани, который моментально превратился в самое радушное существо на свете.

— Слушаю, благородный эрл, — откликнулся рабочий на брадарском языке, хотя и с аравийским акцентом.

Хм, они еще и в дворянских татуировках разбираются…

Я еще раз осмотрелся — после войны у меня сложилось предвзятое отношение к арабам, но все остальные посетители галеры-пристани вызывали еще меньше доверия, если оно вообще было возможно.

— Проводи меня в ближайшую таверну с комнатами для приезжих и отпросись у начальства на пару мер времени.

Процесс «отпрашивания» занял не больше секунды. Моя монета перекочевала в руки старшего на пристани. Рабочий не особо расстраивался, потому что вполне справедливо предполагал, что сумеет заработать еще. Причем серебро здесь явно никого не удивляло, а это плохо.

Если бы где-то имелся план Острова, то на нем четкими линиями были бы нанесены лишь две главные улицы: Якорная и Канатная. Улицы тянулись как минимум на километр каждая и размещались перпендикулярно друг к другу. Но это только на плане. В реальности передвигаться по этим «проспектам» приходилось как по джунглям. Палубы кораблей находились на разных уровнях, а сами судна не всегда соприкасались друг с другом бортами и имели навесные переходы. И чем дальше от центра, тем мельче становились суда-понтоны, доходя до скрепленных гнилыми канатами лодок и плотиков. С другой стороны, по такому поселению никто не собирался ездить верхом или в карете, а пешеходам и так все нравилось.

Сам бы я в этой мешанине мостиков, канатных лестниц и палуб, размещенных под разными углами наклона, заблудился моментально, так что идея с проводником оказалась очень разумной.

Самым респектабельным местом на Острове была таверна «Пьяный краб». Хотя, судя по вывеске, краб был скорее вареным, чем пьяным, но это уже нюансы. «Краб» когда-то был довольно большим военным судном, явно нихонской постройки. Шикарное оформление предопределило судьбу навсегда лишенного возможности бороздить океанские просторы корабля, и он стал не жильем для мародеров, а гостиницей для богатых искателей неприятностей на свою пятую точку. Именно за такого идиота меня и принял рабочий пристани по имени Малик.

Обширный трюм корабля имел дощатый пол, на котором разместились полтора десятка больших столов. Барная стойка находилась в противоположном от входа конце вытянутого помещения. Все это благолепие освещали пара магических светильников и жировые лампады.

Сидящие за столами люди и все те, кого мы с Маликом встретили по пути в таверну, имели довольно колоритный вид. Честно говоря, я ожидал встретить на Хоккайдо либо эдаких сталкеров, или в крайнем случае пиратов, но увидел соединение крайностей — часть мародеров напоминали восточных богатеев, а часть — откровенных бомжей. Причем никаких мерзких запахов и зачуханного вида не было — казалось, что тусклое тряпье на этих людях имело свой сокровенный смысл.

Я был одет в стилизованный под наряд королевских звероловов кожаный костюм и сильно выделялся на общем фоне. Несколько откровенно враждебных взглядов подтверждали предположение о том, что я не в «тренде».

Ладно, с этим разберемся позже, а сейчас — информация.

По завету графа Калиостро, лучше всего иметь дело с тем, кому от тебя ничего не нужно, ну кроме вознаграждения. Малик выглядел достаточно незаинтересованным, хотя его чуть узкоглазое лицо с изрядной примесью аравийской крови напоминало мне погибшего от моей руки Неждана. Царство ему небесное, пусть он и был убийцей и предателем.

— Закажи пива и чего-нибудь поесть, — осмотревшись, сказал я Малику и направился к ближайшему свободному столику.

Немного утолив жажду и голод принесенной Маликом запеченной рыбой, я перешел к расспросам:

— Малик, мне нужно купить яйцо они. Знаешь, что это такое?

— Конечно, — отмахнулся юноша, — здесь все знают, кто такие чудовища и их яйца. Этим и живем.

— Ты так говоришь, будто сам ходишь на берег…

— Нет, — без малейшего смущения ответил Малик. — Страшно. Назад возвращается один из десяти. Когда-нибудь, конечно, пойду, а пока мне и на пристани неплохо. Мародеры после рейдов хорошо гуляют, так что мой хозяин без риска богатеет сам и хорошо платит своим людям.

— Так что там насчет яиц?

— Все торговцы с материка идут либо к Билялу по прозвищу Палка, либо к Мазиду Три Пальца.

— Это все?

— Нет, конечно, Остров большой, и торговцев много, но остальные просто не стоят вашего внимания.

— И то, что они оба — аравийцы, не имеет ни малейшего значения? — хмыкнул я. — Кстати, кто из них твой хозяин?

— Билял, — чуть смутившись, сказал Малик. Посмотрев на меня, он понял, что если хочет получить достойное вознаграждение, то стоит быть откровеннее. — Есть еще Светозар Кривой, также можно попробовать купить яйца у самих мародеров. Только это без гарантии. Торговцы проверяют товар у мага и только после этого перепродают.

— У вас здесь и маг есть? — удивился я.

— Да, Мазид, — нехотя сказал мой информатор и тут же добавил: — Но на цену это не влияет. У моего хозяина можно купить даже дешевле.

Пока я переваривал информацию, Малик доел рыбу и всем своим видом показывал, что ему мало. В полупустой кувшин он заглянул с не меньшей тоской, но получил деньги только на еду.

По большому счету самую важную информацию из того, что знал сам, он уже выдал, а судя по появившейся неуверенности в его повествовании, в делах закрытой касты мародеров парень не сильно-то и разбирался.

Послушав его еще минут двадцать, я наградил Малика золотой монетой и отправил восвояси, а сам направился к стойке трактира проверять услышанное. Похожий на медведя хозяин заведения и по совместительству бармен в основном подтвердил услышанное мной, только добавил, что хозяин Малика — жадная крыса и богатеет только потому, что перепродает артефакты и яйца они родичам в аравийском эмирате. Верить этому разоблачению или нет — покажет время, а пока мне хотелось нормально выспаться на кровати, а не в качающемся гамаке.

В насквозь пропитанном солеными брызгами заведении и порядки были морскими, так что за комнату не с гамаком, а с обычной кроватью мне пришлось даже доплачивать. Гостиничная часть таверны находилась на соседнем судне — довольно шикарном «пассажире». Мне досталась довольно обширная для корабельной каюты комната с кроватью, столом и даже платяным шкафом, вдобавок к двум сундукам. Вещей у меня было немного, так что в сундук отправился лишь рюкзак с вещами. Наплечная сумка с деньгами легла под подушку, а разобранная нагината, как верная подруга, расположилась рядом на постели.

Как я и подозревал, следующий день особой ясности не внес. Поход по торговцам закончился разочарованием — цены кусались и были не намного меньше, чем у поставщиков, доставляющих яйца королевским поводырям в Ониборг. Трех тысяч золотых за яйцо ковая у меня не было. Насчет хах-ковая или хидоя я даже не спрашивал. Так что пришлось перейти к неприятной части плана — вылазки на остров, и с этим все было очень непросто. Нет, отправиться в порт Хоккайдо можно в любую минуту, просто заплатив пару серебрушек лодочнику, но что-то мне подсказывало, что проживу я там ровно до второго взмаха весел уплывающего обратно транспорта. Поэтому нужны связи с теми, кого здесь вполне заслуженно называют мародерами — местный вариант сталкеров, хотя как раз это слово им подходило меньше всего, потому что выслеживают и преследуют как раз их самих. Делают это магические животные они, а на что способны эти «миленькие» зверушки, я знал не понаслышке.

Увы, ни этот день, ни следующий ясности так и не принесли. В сбивающиеся из новичков группы мародеров меня принимали с распростертыми объятьями, но вот как раз ширина этих объятий и смущала. По словам того же Малика, процент смертности у таких новобранцев был просто невообразимым — из сотни новичков выживали единицы. Но эти единицы возвращались домой относительно богатыми, поэтому год за годом государства континента от диких лесных жителей до арабов и брадарцев исправно пополняли ряды смертников.

Вокруг этого буйства смерти кормилось множество стервятников: торговцы яйцами и артефактами, содержатели таверн и рекрутеры, встречавшие новичков еще на пристани и распределявшие их по командам мародеров. Именно с ними я и общался, пытаясь нащупать самый безопасный вариант получения яйца с минимальной ценой и с максимальной безопасностью для себя. Серьезных рекрутеров, в отличие от всякой шушеры на пристани, моя дворянская татуировка совершенно не смущала — похоже, богатеньких искателей приключений здесь хватало. Возможно, заинтересовал бы статус поводыря и задатки укротителя, но раскрываться перед этими стервятниками я не собирался, а вот с главами поисковых партий меня соглашались познакомить только после подписания договора — чистой воды продажа кота в мешке.

Что ж, зайдем с другой стороны.

— Граннус, — обратился я к медведеобразному владельцу таверны, скучавшему за стойкой по причине утреннего отсутствия клиентов, — вот ты — человек опытный и наверняка много знаешь…

В ответ на грубую лесть бородатый кельт только хмыкнул:

— Так-то оно так, но даже мне известно не все. Мародеры — закрытая каста, и за вход в нее приходится платить риском. Лишь тот, кто хоть раз ступал на Черный Пирс, начинает получать информацию от капитанов. — Последнее слово Граннус произнес со значением и, чтобы было понятно даже самому тупому гостю, добавил: — Но даже то, что известно мне, дорого стоит.

Теперь уже я хмыкнул и катнул по столешнице один из золотых кругляшей, которых, кстати, в моем кошельке осталось не так уж много.

— И кто же эти капитаны? Что-то я не видел здесь самостоятельно плавающих кораблей.

— Капитаны — это те, кто водит команды в город. Только у них есть «лоции». — Граннус вновь выразительно шевельнул бровями.

— Только не надо корчить загадочные гримасы. Для тебя есть еще один золотой, который ты не получишь, если я не услышу чего-то интересного. Не нравится такая цена — можешь продать свой рассказ кому-нибудь другому. И мне кажется, что такой идиот здесь только один и у него уже заканчивается терпение.

— Хорошо, — шумно вздохнул кабатчик. — Первыми на остров высадились пираты. Отсюда и морская тематика. Капитаны водят команды в город и обмениваются между собой информацией, которую заносят в «лоции».

— Как встретиться с капитаном?

— Только через рекрутеров.

— Не вариант, уже пробовал. А есть кто-то доступный, но знающий хоть немного больше тебя?

— Всех, кто идет в первый раз, называют «рыбой». Выжившие переходят в «матросы». Можешь найти такого, но там все строго, и они будут молчать.

Граннус выдал театральный вздох.

— Может, все-таки без прелюдий?

— Хорошо, — трактирщик стал абсолютно серьезен. — Десять золотых.

— Пять — и поверь мне, это лучше чем ничего.

— Семь.

— Шесть.

— Ладно, — кивнул кабатчик и тут же дернул подбородком, указывая в глубь зала. — За дальним столом сидит араб. Его зовут Али.

— Просто Али? Арабы обычно более велеречивы.

— Просто Али, и не советую спрашивать больше. Были уже любопытные, а теперь их нет, — загадочно улыбнулся Граннус.

— Ладно, родовое имя этого человека меня интересует меньше всего. Почему именно он?

— Али появился здесь около года назад. Как и ты, он задавал много вопросов, но, в отличие от тебя, нашел подход к одному из капитанов. Не знаю, что там было, но Ибрахим по прозвищу Золотой сразу сделал его своим «матросом». Возможно, потому, что они земляки, возможно, за какие-то другие заслуги, но в первый свой выход Али пошел не в качестве смертника-«рыбы».

— Тогда почему он сейчас квасит в твоем гадючнике, а не купается в золоте?

— Из того выхода Ибрахим вернулся с половиной «матросов» и совсем без добычи. Про «рыб» и говорить нечего, все остались там.

— Ты считаешь, что Али виноват в неудаче Ибрахима?

— Точно не знаю, но люди Золотого пытались его убить, да только у них ничего не получилось. Али сумел отбиться от убийц, он еще добрался до капитана и, приставив нож к горлу, заставил дать клятву примирения. А как ты сам знаешь, арабы клятв именем своего бога не нарушают.

Я этого не знал, но все же кивнул. Возможно, и на Земле арабы тоже такие честные, но что-то подобный факт не стал притчей во языцех. Наверное, в этом мире что-то заставило этот народ чтить клятвы с особым рвением.

— Теперь Али стал изгоем, и никто не хочет иметь с ним дел, так что у тебя есть шанс. — Кабатчик сделал загадочное лицо, показывая, что оплаченный разговор закончен.

— Эта информация не стоит шести золотых. Максимум четыре, — с легким раздражением сказал я, чувствуя, что кабатчик припас некий козырь.

— Поговаривают, что Али — поводырь. — Эту фразу Граннус произнес буквально шепотом. — Так же, как и ты.

— Дай угадаю, — хмыкнул я, — ты узнал об этом по едва уловимым признакам в лице и походке?

Трактирщик торжественно улыбнулся.

— Или просто он, как и я, начал расспросы с цен на яйца они?

Граннус поскучнел, но улыбка вернулась на его лицо, как только на столе заблестели золотые гривны.

Прихватив кувшин вина из водорослей, я направился в дальний конец зала-трюма.

— Уважаемый вой говорит на брадарском? — спросил я, хотя перед этим узнал все, что нужно, у кабатчика.

— Говорит, — раздраженно ответил араб в дорогом, но изрядно потрепанном наряде аравийского стиля. В нем он был чем-то похож на Синдбада Морехода из мультика. Постаревшего, спившегося, абсолютно лысого Синдбада. Судя по гримасе араба, он сразу хотел отшить меня, но взгляд алкоголика наткнулся на кувшин. — Присаживайся, если тебе есть чем утолить мою жажду.

По-брадарски Али говорил чисто и практически не ошибался даже в построении предложений. Только легкий акцент выдавал то, что это не его родной язык. К тому же в чертах его лица явно чувствовалась славянская примесь. Так же сразу определялась арабская примесь в крови Неждана. Воспоминания о юноше, который предал меня и умер от моего клинка, отдавали горечью, поэтому я тут же прогнал их, дабы не испортить дело неприятными ассоциациями.

Первую кружку местного пойла он выпил одним залпом, а это без малого два литра. Я уже обеспокоился, что разговора не получится, но, наполнив вторую кружку, Али лишь отхлебнул из нее.

— Чего надо? — без пресловутого арабского вступления спросил он.

— Информацию.

— И почему ты решил, что я буду откровенничать с тобой всего за кружку этой бурды?

— За кружку не будешь, — спокойно сказал я и тут же добавил, предвосхищая слова, готовые слететь с губ собеседника: — И за деньги тоже, потому что жизнь за золото не купишь.

— И что же ценнее золота ты можешь предложить?

— Яйцо они. — После этих слов араб дернулся, словно от удара; пользуясь паузой, я продолжил говорить, чтобы не дать ему разозлиться: — Я знаю, что такое остаться без питомца, и не пожелаю этого даже врагу. Помоги мне — и ты поможешь себе. Мне не нужны тайны капитанов, а всего лишь подход к одному из них и информация о том, как они могут меня кинуть.

— Боюсь, в этом и состоит главная тайна капитанов, — вздохнул Али, выпуская набранный для гневной отповеди воздух. — Все, кто идет с капитаном в выход, своими телами лишь прокладывают ему путь к сокровищам. И это касается не только «рыб», но и «матросов». Я сведу тебя с Золотым. Но предупреждаю сразу, Ибрахим меня на дух не переносит. Так что может послать прямо с порога. Что касается совета, то тебе следует стать тем, кем капитан пожертвует в последнюю очередь. Кстати, шанс у тебя есть, но если ты вздумаешь обмануть меня с яйцом…

Видя, как в глазах араба разгорается безумие, я поспешил его успокоить:

— Первое яйцо мне, а второе тебе.

— Хорошо, — успокоился мой собеседник. Возможно, пообещай я ему первую добычу, он бы не поверил.

Али с тоской посмотрел на едва ополовиненный кувшин и с натугой начал вставать.

— Подожди, — остановил я араба, — еще мне нужно знать, что случилось с тобой на берегу.

— Обойдешься! — зло каркнул он.

— Не обойдусь. Я ведь не спрашиваю, как нечистокровный аравиец стал поводырем. И не спрашиваю, за что тебя изгнали из страны. Мне это неинтересно, но про все, что может случиться на берегу, хочу узнать отнюдь не из простого любопытства.

Али плюхнулся обратно на лавку и некоторое время сверлил меня взглядом, но затем все же заговорил:

— Мои учителя не говорили, что такое может быть, но как только мы добрались до логова стаи коваев и я попытался войти с ними в контакт, звери словно взбесились. В одну секунду мне удалось почуять всех зверей на полет стрелы, а они почуяли меня.

— Тогда есть ли смысл соваться туда с нашими способностями? — поскучнел я.

— Есть, — тут же вскинулся Али. Похоже, он уже успел зажечь в себе надежду. — На берег ходили поводыри, и не раз. Потому-то Золотой ухватился за мое предложение, но, увы, он нарвался на ущербного поводыря. Сам того не ожидая, я вдруг стал приманкой для целой стаи диких коваев и манил их, словно огонь мотыльков. Это было жутко. Не знаю, смогу ли теперь оседлать даже хах-ковая. Но если не попробую, то точно свихнусь в этой дыре.

— А зачем тебе вообще питомец в этой, как ты сам сказал, дыре? — не удержавшись, спросил я и тут же поправился: — На этот вопрос ты можешь не отвечать.

Но Али все же ответил:

— Может, ты не знаешь, но поводырю всегда найдется место на континенте, даже за пределами Аравии и Брадара. Все, хватит языками чесать, пора делом заняться.

Я не стал спрашивать у Али, какой собирается «активировать» зародыш в яйце без хорохов, — это были его проблемы. Как обученный поводырь, он не мог не знать о таких нюансах, значит, имеет наметки. Впрочем, если все выгорит, подобной лазейкой стоит поинтересоваться.

Капитан Ибрахим по кличке Золотой обитал на аравийской галере, которая сохранила свою восточную помпезность, даже перестав быть «пенительницей морей». Мало того, роскошь расползлась по всему кораблю, и там, где раньше воняло потом рабов-гребцов, теперь царила пропитанная благовониями атмосфера.

Капитан обитал не в самом трюме, а в главной каюте на корме. Оценить общую обстановку мне удалось потому, что на борт мы попали не обычным путем через проходы в фальшборте, а через проем в борту. Ведущие к галере мостки шли практически над водой и ныряли в облагороженный пролом, который когда-то стал причиной перепрофилирования корабля в плавучий дом.

У пролома нас встретили три араба и после небольшой перепалки все же провели через трюм в каюту капитана.

Суть ругани Али и с ходу накинувшегося на него Золотого я не понял ввиду незнания аравийского языка. Но, поорав друг на друга, они все же перешли на брадарский. Первым это сделал Али.

— Да плевать мне на твои угрозы. Смерти я не боюсь, а на большее ты не способен, как и переступить через клятву, а там было сказано, что я могу прийти в твой дом, если будет это выгодно для тебя.

— Если ты думаешь, что плата дворянчика за самоубийство может быть выгодным делом, то ошибаешься, — со значительно большим аравийским акцентом ответил капитан.

— Он поводырь, — выложил основную карту Али.

— Такой же, как ты? — ехидно хмыкнул Золотой, но зажегшийся в его глазах интерес никак не вязался с иронией в голосе.

— Уверен, ты уже узнал, что мой дар необычен, и если не пригодился тебе, то не значит, что он ущербен, — гордо вскинул голову Али.

Похоже, мой новый соратник еще не окончательно опустился, и в нем остались крохи гордости «владыки они», как нашего брата называют в Аравии.

— Узнал, — дернул углом рта Золотой, — но не уверен, что готов рискнуть еще раз.

— Ибрахим, — заволновался Али, — ты сам знаешь, что оно того стоит.

От волнения акцент моего коллеги стал заметнее, а дальше два старых соперника вовсе перешли на арабский.

— Уважаемые! — не выдержал я, чувствуя, как накаляется обстановка. — Можно обсуждать мое дело так, чтобы было понятно мне? И вообще, Али, ты свое дело сделал, дальше договариваться буду сам.

Али только развел руками и вышел из каюты.

— О чем ты хочешь договариваться со мной, чужак? — спросил Золотой, усаживаясь на низкий диванчик.

— О добыче.

— Я еще не решил, хочу ли вообще брать тебя с собой.

— Решил, иначе уже давно послал бы подальше и меня и Али. Ты с ним вообще стал говорить только потому, что тебе нужен поводырь. У вас на… западе, — с трудом определился я, еще не привыкнув, что в этом мире арабы населяют не «загадочный восток», а совсем даже наоборот, — любят долгие беседы, а в Брадаре это не принято. Или ты соглашаешься, или мне предстоит разговор с другим капитаном. На тебе свет клином не сошелся.

— Ты дерзок, брадарец.

— Просто не люблю лишних разговоров. Согласен, для вашего брата это похоже на дерзость. Но все же давай поговорим об условиях.

— Я еще ничего не решил, — набычился капитан.

— Решишь без меня. — Мне действительно надоел пустой разговор. Возможно, это было ошибкой, но душная атмосфера в каюте и поведение капитана не располагали к терпению. Да и вообще, говорить стоя с сидящим человеком очень неприятно, но не садиться же на пол или рядом с ним на диване. — Мои условия. Яйцо для меня и яйцо для Али. Хотелось бы хидоя, но пойдет и ковай.

— Почему не хах-ковая? — иронично спросил развалившийся на диване капитан. — Ты представляешь, как трудно пробраться в логово стаи коваев, не говоря уже о гнезде хидоя?

— Не знаю, как для Али, но мне хах-ковай без надобности. А на лежбище здоровяков вы можете сходитьи без поводыря. В общем, ты услышал мои условия. Все остальное, что добудем, оставишь себе. Думай до завтрашнего полудня. После этого у нас разговоров не будет вообще. На этом позвольте вас покинуть, и пусть Всевышний наполнит благодатью ваш дом.

С легким и немного ироничным поклоном я покинул комнату.

На мой не такой уж сдержанный характер постепенно накладывалась дворянская спесь. Блин, и когда только успел заразиться снобизмом. А еще ругал за это королевских магов! С другой стороны, с нормальными людьми я по-прежнему вежлив и спокоен, так что вопрос о моей испорченности можно отложить на потом; скажем, до времени, когда появится возможность поговорить о духовном с отцом Дагдой. Воспоминание о том, как я едва не заполучил в личные духовники брадарского кардинала — главу местной христианской церкви, вызвало улыбку и немного улучшило настроение.

— Что, договорились? — От нетерпения у Али начала дергаться щека.

— Думаешь, после ваших воплей он способен договариваться? Нет, я высказал свои условия, а решать он будет, когда остынет.

— Тут так дела не делаются.

Мы уже вышли из трюма галеры и отошли по плавучим мосткам достаточно далеко, чтобы можно было говорить, не опасаясь чужих ушей, и я немного рассказал Али о выводах, на основе которых я и строил стратегию общения с Золотым:

— Али, во-первых, такие, как Ибрахим, воспринимают уступки и уговоры как слабость. Во-вторых, даже если он боится рисковать на берегу, выбора у него все равно нет.

— Ты на Острове всего пару дней, а уже знаешь, что творится в голове у самого непредсказуемого из капитанов? — съязвил Али, но на меня это не подействовало.

— Это простая логика, Али. Ты сам говорил, что Золотой — самый опытный капитан. Значит, чаще всех ходил на берег. Почему же он сейчас не блаженствует в окружении гарема где-нибудь в центре Аравии?

— Ну… — задумался араб, — может, ему здесь нравится.

— Если бы это было так, то он бы стал торговцем, а не капитаном. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что Золотой хочет отхватить большой куш. Того, что он притащил с берега на данный момент, ему мало. Именно поэтому он и связался с тобой. По этой же причине он согласится на мои условия. Тем более что требую я не так уж много.

— А что ты попросил? — В голосе Али чувствовались любопытство и напряжение.

— По яйцу они для тебя и для меня.

— И все? — удивился араб.

— И все. Мне здесь больше ничего не нужно. Если бы можно было купить яйцо на континенте, я бы вообще не совался на Остров.

— Но на берегу много золота и артефактов. Если ты проведешь их мимо диких они, капитан сможет нагрести огромную кучу сокровищ, а ты… — Али даже задохнулся от возмущения и непонимания.

— А я возьму свое яйцо и уплыву домой, причем сделаю это совершенно спокойно, особенно потому, что не буду претендовать на часть этой кучи. Подумай, Али: если бы тебе было нужно золото, ты бы сейчас грабил купцов на дорогах Аравии или даже Брадара. Но почему-то ты спиваешься от безнадеги в паре полетов стрелы от берега проклятого острова. Реши, что для тебя важнее, и стремись только к этому.

Честно говоря, меня утомили все эти разговоры, поэтому я оставил Али сортировать тараканов в его лысой голове и направился на гостиничный корабль. Теперь от меня ничего не зависело — так что оставалось только есть и спать в ожидании новостей.

Посланник Золотого Ибрахима явился в обеденный зал-трюм «Краба» за десяток минут до того, как в будке на одном из кораблей-понтонов заголосил муэдзин, призывая арабскую часть жителей Острова к полуденному намазу. Время в этом странном поселении измерялось исламскими намазами, хотя арабы составляли едва ли треть общего населения. Но кельты, славяне и прочие народности сочли это удобным и ничего своего придумывать не стали. Благодаря этой системе я даже узнал, что обеденный намаз называется «зухр».

Возможно, Ибрахим думал до последней минуты; возможно, таким образом он что-то хотел мне показать, но после разговора посланнику наверняка пришлось бежать, чтобы вовремя расстелить свой молитвенный коврик. Интересно, отправляясь на берег, они тоже молятся или мародерка на Острове Смерти у них считается послаблением? Впрочем, какое мне дело до чужой религии? Важнее было то, что скажет посланник Золотого.

Араб действительно спешил, поэтому говорил быстро, но так чтобы не уронить достоинство перед чужаком:

— Капитан согласился на твои условия. Выходим утром после фаджра, — засим посланник тут же удалился, не оставив мне времени на вопросы.

К счастью, стоящий за стойкой Граннус быстро объяснил, что фаджр — это утренний намаз и он будет длиться до времени, пока солнце не поднимется над морем на высоту копья.

Вот и думай теперь: копье — это сколько?.. Впрочем, блистать вежливостью королей я не собирался, так что выйду перед рассветом, хотя очень не люблю просыпаться в такую рань.

Тут же встал вопрос, что брать с собой. С одеждой все просто — к месту пришелся кожаный костюм, стилизованный под форму королевского следопыта. Нагината не спасет от диких они и тем более не поможет пройти магические ловушки, но с ней мне спокойнее. Для удобства я прицепил разобранное на трость и меч оружие за спину. Хербаты отправились в ножны на бедрах, а метательные ножи — в кармашки перевязи на груди. Что еще? Может, взять артефактный мини-акваланг, доставшийся мне после истребления отряда подводных наездников акаяси? Кстати, а как насчет яиц акаяси или угреподобные существа мечут икру?

Увы, обычно самые умные вопросы приходят в голову в самое неподходящее время. Но если вернусь с берега живым, обязательно поищу ответы. А вот золото пришлось брать с собой. Лишняя тяжесть мне ни к чему, но, если владелец гостиничного судна окажется нечист на руку, обратно на континент придется плыть не кораблем, а кролем или брассом.

Утренние завывания муэдзина послужили будильником, и я начал быстро собираться в дорогу. Как и ожидалось, проснуться до рассвета не удалось, а тратить деньги, чтобы заставлять кого-то из обслуги вставать в такую рань и будить постояльца, мне не хотелось. Хватило и луженой глотки правоверного муэдзина.

Несмотря на все старания, по пути к галере Золотого пришлось поплутать, так что к готовящемуся к походу отряду я подоспел в самый последний момент. Но как бы я ни спешил, все же замер, разглядывая это необычайное зрелище. В команде Золотого были только арабы, и многих из них я видел на позавчерашней встрече, но сейчас блиставшие до этого шелком и золотыми деталями одежды франты превратились в бомжей. Притом плохо пахнущих бомжей. Сначала мои глаза увидели три десятка людей, одетых в грязно-серую рванину, а затем нос уловил прилетевшую с утренним бризом вонь.

— И как это понимать? — бросил я вопрос в толпу, не надеясь опознать Ибрахима среди перемазанных грязью лиц.

Капитан откликнулся сам:

— А ты что, думал, что мы пойдем на берег в парче и золоте, под звуки труб и сверкая сталью клинков? Тогда ты еще глупее, чем мне показалось сразу.

По щелчку лишенных каких-либо украшений пальцев капитана один из безликих оборванцев принес мне вонючую накидку и протянул банку с дурно пахнущей мазью. Это одеяние отдаленно напоминало маскировочный «гили», если, конечно, перед кем-то из земных спецназовцев могла встать задача замаскироваться под кучу тряпья.

В чужой монастырь со своим уставом не лезут, поэтому пришлось натягивать на себя это безобразие. Придумавшие подобный наряд люди знали о Хоккайдо и о том, что там творится, несоизмеримо больше меня, так что пришлось смириться.

— Слушай сюда, чужак, — дождавшись, пока я закончу возиться с балахоном, начал инструктаж Золотой. — Тебе следует знать только три главных правила. Если увидишь растопыренную пятерню идущего перед тобой человека, садишься на корточки и даже дышишь через раз. Если тебе укажут пальцем, идешь в этом направлении и делаешь это без возражений. И самое главное, не вздумай бежать, даже если очень захочется. На этом берегу убежать от смерти невозможно, а вот влететь в ловушку — запросто. Теперь о том, что требуется лично от тебя. Если почувствуешь рядом зверя, тут же хлопаешь по спине Сина, он будет идти перед тобой, а затем делаешь все, чтобы зверюга пошла в другую сторону. Остальное уже на месте и по ситуации. Понятно?

— То, что сказал, — понятно, но вот есть вопросы насчет другого…

— А другое тебя не касается, — перебил меня капитан. — Ты выдвинул свои условия, я согласился, так что будет два яйца, а делиться секретами никто не обещал. Все, хватит болтать, так и до полудня засидеться можно.

По команде капитана три десятка мародеров, вытянувшись цепочкой, быстро пошли по отходящим от массива Корабельного Острова плавучим мосткам. В конце ниточки понтонов находилась квадратная плавучая пристань, у которой нас ждали четыре лодки.

Погрузка, как и дальнейшее плавание, проходила в полной тишине. Мне тоже не хотелось разговаривать, потому что казавшаяся до этого далекой опасность рывком приблизилась и только в конце, словно издеваясь, снизила свою скорость до ритма двигающихся весел.

До этого я как-то не особо уделял внимание берегам главной бухты Хоккайдо. Вдалеке виднелись поросшие лесом склоны. В принципе ничего особенного, но теперь взгляд начал выхватывать ранее не замеченные детали.

Бухта врезалась в берег, словно след от удара широкого кинжала. На выходе в океан она вновь сужалась и к тому же была защищена волнорезом, так что даже в самые сильные шторма вода вокруг плавучего острова едва качала тонкие «ниточки» дальних понтонов. Вокруг самой бухты возвышались пологие холмы, покрытые высоким лесом, который теперь показался мне очень уж зловещим. Ветер качал кроны мрачных гигантов. Шум листвы органично вписывался в плеск мелких волн, но в этой гармонии чего-то не хватало. Чего именно — я догадался, лишь когда наши лодки приблизились к дальней части бухты. Лес был безжизненным — в нем не было слышно ни птичьего пения, ни криков мелкой живности вроде обезьян. После катастрофы Хоккайдо действительно стал царством смерти, и выжить здесь могли только совсем уж потусторонние твари.

Восприятие мира рывком сместилось, и я лишний раз напомнил себе, что нужно собраться — местные они не прошли ни инициации, ни дрессуры. Для них я всего лишь пища, а не поводырь и господин, так что нужно держать ухо востро.

На первый взгляд казалось, что никакого города здесь никогда и не было, но постепенно становились заметны скрытые зарослями стены и соседствовавшие с высокими кронами тонкие башни. Лес пожрал город, но переварить окончательно так и не смог. К тому же по разной окраске древесных крон и целым участкам мертвых — без листвы и с черными стволами — деревьев было видно, что всепоглощающей природе досталась очень ядовитая жертва.

Так, Влад, соберись, шутки закончились.

Громада Черного Пирса надвигалась на нас, как нос ледокола на вмерзшую в лед лодку эскимосов, и казалось, сейчас раздавит наши утлые челны. Мрачная слава этого портового сооружения была даже большей, чем у других частей столицы погибшего государства. Возможно, потому что у большинства мародеров выход на мародерку закачивался именно здесь, и заканчивался не самой легкой смертью. Впрочем, некоторые из погибших могли позавидовать смерти тех, кто зашел дальше.

Едва нос лодки ткнулся к нижней площадке пирса, грязные «комки» пассажиров выплеснулись на каменную поверхность, а рулевой зашипел на меня, словно сердитая кошка:

— Пошел отсюда, быстро.

Его больше испуганный, чем сердитый посыл придал мне ускорение, заставив выпрыгнуть из лодки. За спиной тут же послышался плеск весел, работающих в бешеном ритме.

Сразу пришло понимание того, что я как идиот сунулся в опасное место, собрав о нем слишком мало информации, но рассуждать уже поздно. Впереди мелькнула спина, в которой я лишь угадывал моего персонального опекуна, и тут мне в район почек ткнулся жесткий кулак.

Я не стал возмущаться, а шагнул следом за впередиидущим.

Первые полчаса нашего выхода никаких особых впечатлений не принесли, да и не за ними я сюда пришел. Наш отряд двигался вперед, словно мохнатая гусеница, извиваясь по известному только капитану маршруту.

Мы взобрались по каменной лестнице на второй уровень пирса, к которому столетия назад причаливали корабли посолиднее, и двинулись по поросшей вполне обычным мхом дороге в сторону основных строений порта. Уточнение того, что мох на пирсе был обыкновенным, получило свой смысл, когда я увидел мох не совсем обычный. Именно на участке едва светящегося под солнцем химической, а не живой зеленью мха я увидел первое тело.

Только теперь до меня начала доходить суть тактики мародерских команд и то, зачем им были нужны неопытные новички — та самая «рыба», которую завлекали рекрутеры капитанов.

В глаза сразу бросились странные колышки с белыми лоскутами, которыми был отмечен наш путь, именно на этом участке и лежал скрючившийся в позе эмбриона человек. Раньше это был безопасный путь, теперь же условно-надежная тропка шла в обход участка со скрючившимся телом.

Это куда же я попал? Читать роман Стругацких и тем более играть в компьютерную игрушку по его мотивам было весело, а вот столкновение с чем-то подобным в жизни оптимизма как-то не вызывало.

Если честно, не самая доблестная часть моей души тут же порадовалась, что для капитана я немного ценнее, чем лежащий на светящемся мхе человек. Такие вот реалии геройских приключений. Окружающее приобрело еще более зловещий вид. Ползущие по остаткам колонн колючие лианы, кажется, даже зашевелились. Или мне кажется?

Короткий крик впереди и то, что я увидел через пару минут, дойдя до места происшествия, доказали, что ничего мне не кажется. Стягивая свои кольца, колючая лиана прижимала к камню уже затихшее тело человека в балахоне. На этом месте мое желание заполучить питомца стало намного меньше, а цена, которую требовали торговцы на острове, уже не казалась такой уж заоблачной.

Дико захотелось увидеть солнце и хоть клочок неба над головой, но мы уже пару минут как нырнули в густые заросли практически экваториальных джунглей. О том, что вокруг расстилается огромный город, говорили лишь углы зданий, частично вырвавшиеся из удушливых объятий агрессивной флоры.

Изматывающий своей монотонностью и безнадежностью марш закончился ближе к полудню. К этому времени отряд потерял четверых и двигался вперед со скоростью улитки.

Внезапно раскачивающаяся передом мной спина скользнула вниз, я лишь успел заметить растопыренную пятерню. Ноги подогнулись сами собой. Так страшно мне не было даже во время сделавшей меня дворянином атаки на холм с окруженным врагами принцем. Впереди элита арабского войска, подо мной плохо управляемый и, самое главное, трофейный хидой, а вот страха не было. Теперь же это мерзкое чувство проникало липкими щупальцами в самую душу.

Человеческий голос прозвучал как глас с небес.

— Привал, — прошептал мой поводырь. — Сядь на этот камень и жди.

Похоже, это место считалось более или менее безопасным. Весь отряд сначала сгрудился на небольшой площадке пред облепленным лианами трехэтажным домом, а затем после тихой команды распался на несколько групп. Часть осталась рядом со мной, а три группы по четыре человека нырнули в дом. Ко мне подошел безликий мародер, который обрел идентификацию только после того, как подал голос:

— Отдыхай, чужак. Пока мы собираем то, что оставили нам жители этого дома. Сюда я и собирался идти до твоего появления. Теперь же мы пойдем дальше, к логову коваев.

— Почему не к лежбищу хах-коваев?

— Отбирать яйца у здоровяков можно и без тебя, так что к коваям, но это только проверка. Если окажешься не таким бесполезным, как Али, наведаемся еще и к хидоям. После этого сделаем небольшой крюк, и домой.

В тот момент я не придал значения слову «крюк», и напрасно. Впрочем, это было естественно, потому что в следующую секунду маховик событий этого дня начал набирать обороты.

Внезапно в окне второго этажа послышалось странное гудение, а затем раздался хлопок. Проем окна засветился синим сиянием, и из него вылетело облако, словно заработала машина искусственного снега. Очень зловещая машина, потому что снег был красным. Невесомые хлопья медленно опускались на землю, покрывая ковер из опавших листьев и бледного мха алым налетом.

Образовавшаяся вслед за этим событием тишина была кратковременной и очень хрупкой. Она разлетелась на тысячи осколков от первого же крика:

— Золотой, ты привел нас в лабораторию мага!

Группа до этого одинаковых людей тут же разделилась на неравные части, сразу стало понятно, кто здесь «рыба», а кто «матросы». Причем «матросов» было всего пятеро, вместе с капитаном и я волей судьбы оказался в их компании.

— Заткнись, Угрюм! — прокаркал Золотой и тут же протараторил что-то на арабском.

Компания «матросов» ощетинилась длинными ножами.

Казалось бы, силы были неравными, но после того, как из-под хламид «рыб» показались жалкие ножички, и то далеко не у всех, ситуация вновь обрела равновесие.

— Мы так не договаривались, — прорычал тот, кого Золотой назвал Угрюмом.

Похоже, мужик знал больше остальных «рыб», но его явно славянское происхождение не позволило стать «матросом» в арабской команде.

— Мы вообще ни о чем не договаривались. Если что-то не нравится, можешь идти дальше сам. Далеко ли ты уйдешь без лоции?

— Искать в жилых домах — это одно, а в лаборатории — совсем другое, слишком опасно.

Я уже начал поворот головы, ожидая услышать ответ капитана, но его довод был беззвучным или почти беззвучным. Этого не ждали ни я, ни зачинщик мини-бунта — если в правой руке солидный кинжал, на левую как-то не обращаешь внимания. Угрюм тоже не обратил. И зря.

Золотой дернул левой рукой, и инициатор бунта завалился на спину с ножом в шее. Так что ответ араба прозвучал в виде бульканья крови в горле оппонента.

Довольно доходчиво.

Неизвестно, как бы закончился это спор, но из дома появились поисковики. Причем только один из «матросов» потерял обоих «первопроходцев». Второй вернулся с одним подчиненным, а третий вообще привел обоих. Мало того: в его руках имелся увесистый мешок с добычей.

Это и решило спор. Три стоявших рядом с Золотым «матроса» быстро отобрали по паре свежих «рыб» и, двигаясь за ними, исчезли в доме.

Как только в дом ушла вторая партия мародеров, Золотой разделил отряд. С ним пошли четыре «матроса» и пять «рыб», а другие остались у дома. Естественно, я тоже был зачислен в состав отобранного отряда.

— Соваться всей толпой в логово коваев неразумно. Пусть пока ребятки пошарят в окрестностях. Там не так опасно, как в лаборатории.

И вот мы вновь тронулись в путь. Отмеченная редкими «флажками» тропа повела нас вверх по взбирающейся на холм дороге, но этот путь был отнюдь не простым. Мы постоянно петляли, и не только между пробившими тротуар стволами деревьев, но и обходя невидимые опасности. Пару раз пришлось забираться в окна домов, чтобы вновь выбраться на тротуар всего в десятке метров выше по дороге. Все эти зигзаги перестали утомлять меня, как только один из проводников провалился в покрытый мхом тротуар, словно в трясину. Он даже не успел крикнуть — лишь мох на месте падения засветился ярче.

Мне захотелось чертыхнуться, но я не рискнул нарушать тишину этого жуткого места.

Второй смертник встретил свою судьбу в объятьях колючего кустарника. Это мерзкое растение проросло между камнями брусчатки за одно короткое мгновение. Тонкие и с виду хрупкие побеги пробили закутанное в лохмотья тело, моментально напитались красным цветом, стали толще и застыли, словно обычный куст. И только ссохшееся тело внутри густого переплетения ветвей напоминало о недавней трагедии.

Когда же все это закончится?!

Остановились мы только через полчаса.

— Все, чужак, — прошептал повернувшийся ко мне Ибрахим, — магический квартал закончился, теперь пойдет территория твоих коллег. Дальше на север располагались казармы проводников. Если идти вдоль стены, можно добраться до лежбища здоровяков. А перед нами — пролом, ведущий к одному из обиталищ коваев. Твоя задача — сделать так, чтобы никого из чудовищ не было ни по пути к логову, ни у входа. Дальше мы справимся и без тебя. Так что вперед, «великий укротитель».

Если честно, после пережитого мне больше хотелось назад, а не вперед, но выбора не было, и пришлось едва ли не ломать себя, чтобы сделать первый шаг.

Одно утешало — теоретически магических и алхимических ловушек здесь быть не должно.

Коваев я почувствовал сразу за проломом в стене, словно это была какая-то преграда для ментального сканирования. Их было очень много. Полсотни, не меньше, и парочка находилась очень близко, но почему-то не учуяла наше присутствие. Похоже, сработали вонючие накидки. Да только как сделать так, чтобы они нас еще и не увидели? Я осторожно прощупал ментальное поле зверей и вполне ожидаемо не почувствовал там никаких виртуальных «шаров», с помощью которых управляются прирученные они.

Мое прощупывание было тут же замечено, но звери пока не поняли, что происходит, поэтому просто забеспокоились.

Ну и что мне с этим делать?

Коваи здесь, я тоже, и кто-то из нас на этом участке лишний. Лично мне казалось, что лишними были коваи, а они наверняка думали наоборот. Нужно, чтобы они ушли, но то, что может соблазнить их, как раз находится рядом — сочное мясо, которое звери не чувствуют под вонючими накидками. Хорошо, а если они почувствуют добычу не здесь, а где-то там далеко?

Ну и как это провернуть?

Помня свои эксперименты с Бимом и Бомом, я решил создать ментальный призрак. Проще говоря, заставить коваев подумать, что они чувствуют человека в глубине развалин дальних казарм. Для начала мне нужны ориентиры. Проще всего это было сделать с помощью оставшихся «рыб», но от того, что эта мысль вообще залетела в мою голову, стало невыносимо стыдно. С другой стороны, можно вычленить образы из мозга самого зверя. О чем подумает зверь, если слышит странный звук? Правильно, о добыче.

Я отполз обратно в пролом и повернулся к затаившемуся Золотому:

— Нужно забросить камень через стену, и чем дальше, тем лучше.

Араб кивнул и повернулся к одному из своих «матросов», который тоже слышал мои слова.

«Матрос» чуть привстал и достал из-под накидки кожаный ремень. Через пару секунд небольшой камень, пущенный из пращи, полетел через стену. Все произошло так быстро, что я едва успел сконцентрироваться. Калейдоскоп образов, донесшийся до меня со стороны одного из коваев, расшифровать было невозможно, но этого и не требовалось. От старания я едва не прокусил губу, но все же сумел послать общий сигнал всем коваям поблизости.

Получилось! На площади за проломом послышался шорох камней, и серые туши практически беззвучно скользнули в сторону развалин здания на противоположной от нас части площади.

— Чисто, — прохрипел я, стараясь выровнять дыхание, потому что от напряжения позабыл даже дышать.

— Быстро! — таким же резким тоном скомандовал Золотой, и мы небольшой стайкой побежали за капитаном.

К счастью, забег был коротким. Похоже, Ибрахим знал, куда бежать. Он остановился возле темной дыры, ведущей под стену одноэтажного дома. Я тут же ухватил его за накидку.

— Внизу есть еще двое.

— Теперь это не проблема. — Белые зубы араба блеснули на испачканном грязными разводами лице.

Капитан достал небольшой шар и, примерившись, кинул его в дыру. Через секунду оттуда пахнуло дымом. Еще через пару секунд я с удивлением почувствовал, что оставшаяся в норе пара коваев засыпает.

— А почему не сделать это раньше? — несмотря на напряженную обстановку, спросил я.

— На открытом пространстве это не работает, — на радостях снизошел до ответа Золотой, продолжая загибать пальцы, явно отсчитывая время. — А ты молодец. Обычно мы сидим тут по паре суток и теряем десяток «рыб».

Загнув еще один палец, Ибрахим закончил отсчет:

— Пошли.

Мы все тут же нырнули в зев норы. Коваи вырыли достаточно большой проход, так что можно было хоть и сильно пригнувшись, но все же пройти, а не проползти. Впереди блеснул магический светильник, освещая пространство с быстро тающим дымом.

— Чужак, оставайся у входа.

Ага, щаз-з! Вот так взять и задушить свое любопытство? Фигушки.

— Я только гляну и сразу вернусь.

В принципе смотреть было не на что. Проход заканчивался довольно обширным логовом, в котором могли уместиться пара десятков коваев, но сейчас посреди пещерки лежали лишь два мирно спящих зверя. В небольших отнорках виднелись кладки яиц. «Матросы» и Золотой тут же бросились к стенным нишам, доставая из сумок ворох каких-то сеточек. Конструкции, в которые запихивались яйца, были похожи на небольшие авоськи, инкрустированные мелкими камнями. Как только яйцо попадало в эту «авоську», камни загорались синим цветом.

А это что за новости?

Вопросов стало еще больше, когда у одного из «матросов» камни засветились желтым. Он тут же вывалил яйцо обратно и начал запихивать в сетку другое.

— Чужак! — яростно прошипел Золотой.

Пришлось отправляться к выходу.

Коваи по-прежнему находились в дальних развалинах, пытаясь сообразить, что они такого здесь учуяли и почему до сих пор не впились зубами в теплое мясо добычи. Именно любопытство этих неглупых зверей и позволило нам провернуть операцию без лишних проблем.

Я не успел заскучать, как за спиной послышался шорох.

— Как там?

— Все чисто.

— Уходим, — прошептал Золотой, и мы вновь рванули через площадь.

Знакомый провал в стене встретил нас как дом родной.

Неужели получилось?

В принципе задачу-минимум я выполнил, и теперь можно возвращаться домой, хотя, конечно, очень хотелось заполучить яйцо хидоя. Судя по загоревшимся глазам Золотого, эта мысль посетила и его голову.

— Давай заглянем еще в одно место. Для хидоя еще не сезон, вялыми они станут только через пару месяцев, но тогда три четверти яиц из кладки будут уже негодными.

— В каком смысле «негодными»? — тут же напрягся я.

— Не время болтать, пошли!

Эта поспешность капитана наверняка была продиктована нежеланием делиться со мной информацией, но, когда вернемся домой, я все равно вытяну из него правду, чего бы мне это ни стоило.

Мы вновь нырнули в фантасмагорические заросли магического квартала. То, что минуту назад уже начало казаться бредовыми видениями, вновь обрело реальность. А ведь нам еще идти по этой территории обратно!

На пути к новой точке охоты мы потеряли еще двух «рыб», зато удачно набрели на скелет какого-то богатого горожанина, с которого сняли золотые украшения и, что самое главное, какой-то артефакт. И тут я узнал много интересного. На моих глазах Золотой достал из мешка какую-то коробочку, большие ножницы и еще большие щипцы. Покрытым странными рунами инструментом он расковырял истлевшую одежду на груди скелета и, поддев за цепочку, достал кулон с камнем. Камень был аккуратно опущен в коробочку, а затем Ибрахим перерезал цепь ножницами.

Ох, ну не идиот ли я?! Ведь в гостинице среди моих вещей осталась такая же коробочка, в которой мне доставили трофейный и уже «перешитый» защитный амулет от королевских магов. Жабу пришлось успокаивать тем, что не за этими цацками я сюда явился.

До очередного пролома в межквартальной стене мы добрались только с одним смертником, да и тот нашел себе приключения на мягкое место практически у цели нашего забега. Идущий впереди парень вдруг сорвал с какого-то куста плод, похожий на мелкий лесной орех.

Вот же, блин, идиот!

Через секунду парень превратился в дракона, извергающего из пасти… нет, не огонь, а клубы дыма. Как ни странно, «матросы», вместо того чтобы напрячься, только тихо засмеялись. А дыма, кстати, было изрядно. Дымило не только изо рта незадачливого гурмана, клубы валили и от того, что он выплюнул.

— Ну, это же просто орешек, — обиженно проговорил наконец-то отплевавшийся смертник.

Парень явно не блистал умом, впрочем, чего ожидать от человека, согласившегося стать смертником, надеясь на призрачный шанс стать «матросом»-мародером и заработать кучу сокровищ в необозримом будущем.

Клубы дыма заволокли все окружающее пространство, поэтому нам пришлось срочно идти дальше. И это с одного орешка! Интересные здесь кустики растут… Возможно, совершая глупость, я все же сорвал с десяток орехов и забросил в карман.

Между гвардейскими казармами мы пробирались как тень, боясь лишний раз вздохнуть. Мне почему-то не удавалось почувствовать хидоя, и это напрягало всех. А вокруг вздымались в небо обнявшиеся, словно любовники, деревья и потрескавшиеся колонны. Это походило на случайно увиденную мной когда-то в Инете колоннаду в Апамее. Только колонны побольше и площадь значительно шире, общей была разве что степень ветхости. По большому счету основной город не так уж плохо сохранился, но вот в районе гвардейских казарм словно произошла какая-то битва. Причем все смахивало на схватку двух танковых полков. Я догадывался, кто именно здесь веселился, и от этого становилось как-то не совсем уж хорошо. Близкое общение с они сыграло со мной злую шутку — только сейчас до меня начало доходить, как все мы беззащитны рядом с неуправляемыми чудовищами.

Хидоя я почувствовал в тот момент, когда Золотой хотел что-то спросить. Его вопрос умер в зародыше, как только я предостерегающе поднял руку.

— В кусты! — скомандовал капитан, и мы мохнатыми мячиками нырнули в ближайшие заросли.

После увиденного в магическом квартале делать это было боязно, но, похоже, в ареале обитания диких они фауна была не настолько агрессивной. Впрочем, опасностей здесь хватало и без нее.

Едва мы укрылись в зарослях кустов с большими зеленовато-серыми листьями, как команда Ибрахима начала вертеть головами, а вот мне напрягаться в ожидании появления опасности не было необходимости, потому что я и так знал, когда и откуда она появится.

Это был великолепный зверь, он превосходил своей мощью и брадарских, и тем более аравийских хидоев.

Они были удивительными животными, и описать их несведущему человеку очень сложно, только прибегая к ассоциациям. К примеру, прирученный ковай был немного крупнее льва и имел схожие повадки и строение тела. Но лишь приблизительно — жесткая шипастая кожа, выдающиеся вперед огромные клыки в солидном наборе и практически полностью покрытая костяными наростами голова с тремя жесткими гребнями давали такую фору «вооружению» земного льва, что о сравнении даже речи идти не могло. Прирученный хидой был значительно крупнее ковая — размером с крупного быка. По строению тела и движениям он походил на собаку, но здесь общего с земным животным было еще меньше. Все тело хидоя закрывал хитиновый панцирь, усеянный шипами и похожими на пилы гребнями. Все это великолепие завершал скорпионий хвост — жуткое и прекрасное зрелище. Так вот то, что я увидел на площади с двумя линиями колоннады, вызывало восхищенный трепет даже у поводыря. Зверь был поистине прекрасен. Я точно хочу такого и готов ради этого сдохнуть!

Первым порывом был ментальный контакт, и здесь я сделал самую главную ошибку. Шедший по своим делам дикий хидой вздрогнул и начал внимательно озираться.

Фигушки, Влад, это тебе не дикие коваи — хоть и опасные, но немного туповатые звери. Тут все намного печальнее.

Того, что произошло дальше, судя по всему, не ожидал даже Ибрахим. Похоже, время для посещения владений хидоев было действительно неудачным и внушенная мной уверенность в успехе уже начала вылезать капитану боком. Даже стало интересно, чем это закончится для меня.

Хидой опустил увенчанную толстыми и вытянутыми вперед наростами-рогами голову к земле и издал жуткий рев. Я довольно привычен к таким звукам, но пробрало и меня, что уж говорить об остальных. Опытные мародеры оцепенели, а вот с последней «рыбой» страх сыграл злую шутку. Парня затрясло, и он, внезапно сорвавшись с места, вылетел из кустов.

Надо отдать должное Ибрахиму: сориентировался он быстро. Прохрипел что-то на арабском и повторил для меня:

— Бегом отсюда.

И мы побежали, не оглядываясь и перепрыгивая через лежащие колонны, словно бегуны на дистанции с препятствиями. Позади на высокой ноте оборвался крик бедного парня. Но в данный момент жалость была самым последним чувством в спектре того, что я испытывал.

Почему я не попытался как-то повлиять на хидоя? Да потому что сразу понял — это невозможно. Даже не представляю, какую огромную работу проделали таинственные яхны, чтобы обуздать такой ум и такую ярость.

Беги, Влад, беги. Тут ловить нечего даже тому, кого верховный хорох назвал потенциальным укротителем.

Чтобы попасть к нужному выходу в магический квартал, нам предстояло сделать крюк в зарослях у стены, и до последнего момента я даже не представлял, как капитан собирался это проделать. Все мое внимание было приковано к опасности сзади, а следовало смотреть вперед.

Бегущий впереди «матрос» неожиданно остановился, и я врезался в него, а затем отлетел назад от жесткого удара. Мне не удалось успеть не то что подняться на ноги, но даже удивиться, как плечо обожгло болью. Под ухватившимися за рану пальцами заструилась кровь. Мой взгляд удивленно перешел с торчащей из тряпок балахона рукояти ножа на лицо Ибрахима.

Он не стал размениваться на лирику, намекая на то, что в этой ситуации нет ничего личного, а просто развернулся и побежал. Четыре помощника рванули следом за ним, оставив меня как приманку для стремительного зверя.

Разглядывать их спины смысла не было, поэтому я посмотрел на хидоя. Могучий зверь дожевал свою жертву и потянул носом воздух. То, что он уже почуял мою кровь, стало понятно по ментальному всплеску и злобному взгляду мелких глаз. Попытка еще раз забраться ему в мозг не принесла ничего, кроме дикой вспышки головной боли.

На принятие решения у меня было меньше секунды. Конечно, можно кинуться следом за подлым капитаном, но он наверняка успеет к пролому раньше меня, а пройти без пресловутой лоции по опоясывающему весь город кварталу магов просто нереально. Даже с лоцией это еще та рулетка.

Все, время вышло. Мы с хидоем сорвались с места одновременно. Он ко мне, а я — к ближайшим развалинам. Боль в плече как-то забылась, как и беспокойство о потере крови, — сзади бежит тот, кто схарчит всю кровь одним укусом, вместе с мясом и костями.

Моя идея — если, конечно, ее можно было назвать таковой — состояла в том, что казармы нихонской гвардии строились все же в первую очередь для людей, а уже потом для они.

Первый дверной проем хидой даже не заметил, впрочем, как и я, потому что влетел туда на мгновение раньше зверя. Как уже было сказано, хидой снес вход в казарму вместе со стеной. А вот в узкий коридор он воткнулся, как пробка в бутылочное горлышко. Увы, такого же эффекта, как в лесном бою на брадарско-аравийской границе, достичь не удалось. Зверь поворочался, окончательно добив этот кусок развалин, и рванул вперед по остаткам второго этажа. Но мне все же удалось получить фору метров в двадцать.

Жаль, что такой коридорчик поблизости был только один. Я бежал как спринтер, который перед уходом из спорта попал на Олимпийские игры, да только вместо последней медали мне приходилось бороться за жизнь. Каждый взмах руки отдавался болью, встречный ветер забивал дыхание, а деревенеющие ноги все несли меня вперед. Видать, не хотели попасть на обед монстру в качестве самого лакомого блюда из общего меню.

В небольшую канавку, по которой ливневые воды ныряли под стену, я скользнул ногами вперед, несмотря на все неприятные ассоциации. Пропахав спиной жирную грязь, оставшуюся в канаве с прошлого дождя, мое тело легко выскользнуло по другую сторону стены, в которую тут же ударилось что-то массивное. Хотя почему «что-то»? Мне было прекрасно известно, кто стучался в сложенную из огромных блоков стену: мой новый знакомый, чтобы ему подавиться моей черепушкой.

Силы практически разом оставили меня, и я бессильно откинулся на спину, ожидая увидеть над кромкой пятиметровой стены голову хидоя.

Стена содрогнулась от еще одного удара.

Господин Воронов, вы идиот, а не поводырь! Хидои, в отличие от коваев, по стенам не лазают. Эта мысль подстегнула меня и заставила встать на ноги, под аккомпанемент ударов в стену. Но, увы, все напрасно — последний рывок выпил все силы без остатка. Впрочем, на пару шагов этого хватило.

Доставивший меня за стену водосток в нескольких метрах впереди уходил вниз к находящейся уровнем ниже площади перед дворцом. Очень знакомым дворцом. И где я его видел?

С этой мыслью я рухнул на скользкий мох в желобе и заскользил вниз.

Вспомнил: я видел это строение во сне!

Эта мысль пришла ко мне уже внизу.

Только почему во сне за мной бежал совершенно другой зверь? Или сон все-таки не был вещим?

Дальнейшие раздумья прекратил грохот разваливавшейся стены. Это было хоть и крепкое строение, но все же не крепостной периметр. В куче пыли над проломом появилась морда хидоя. Он замер над кучей камней и шумно втянул в себя воздух. И вдруг в его движениях появилась какая-то неуверенность.

Правильно, после катания по заполненному зеленоватой жижей каналу мне и самому противно. Может, и зверь поймет, что я не такой уж вкусный?

Увы, хидою так не казалось, он нашел меня взглядом и прыгнул вперед.

Подыхать так тупо не хотелось, и рука бессильно попыталась ухватить пристегнутые за спиной ножны с разобранной нагинатой, но замерла, так ничего и не сделав. В тело так и не добежавшего до меня всего с десяток метров зверя врезалась другая огромная туша.

Ага, вот почему он сомневался насчет того, ходить за стену или не стоит, — у этой территории был свой хозяин.

На секунду я забыл о всех своих проблемах. Это было поистине потрясающе. Только русский язык имеет необходимые слова для описания нового участника нашего представления. Жутко-красиво — иначе не скажешь. Я моментально понял, кого вижу, несмотря на то что схематическое изображение, найденное мною в старых манускриптах и теперь украшающее герб новоиспеченного ярла Воронова, не очень-то походило на оригинал.

Сагар был крупнее хидоя, к тому же за счет другого способа передвижения по белому свету возвышался над моим преследователем как минимум на пару метров. Если по строению тела и способу движения хидой напоминал собаку, то сагар был похож на примата. Длинные руки оканчивались не менее длинными пальцами с серповидными когтями, но мало того — в момент атаки из костяных щитков у запястий выдвигались три костяных шипа — средний имел в длину около метра, а два крайних — чуть больше полуметра.

Эдакий инфернальный Росомаха.

Костяная броня, бугрившаяся наростами и шипами, закрывала почти все тело зверя, но не так кардинально, как у хидоя, — на суставах, шее и в нижней части живота тело покрывала жесткая шкура. Голова также была хорошо защищена, и на ней виднелась главная отличительная черта самых таинственных они — загнутые вверх рога на задней части вытянутой головы, которые словно проходили через середину черепа и превращались в массивную пару то ли клыков, то ли дополнительных шипов на жуткой морде. Над линией перехода блестели небольшие глазки. Стоит учесть, что между верхними клыками-шипами имелся очень впечатляющий набор зубов, которые дублировались на нижней челюсти широко распахнутой пасти.

Вид этого стоматологического набора вывел меня из ступора. Пока я впечатлялся, два мощных зверя начали «диспут».

Рокочущий рык сагара влился в вопль хидоя, и мой тотемный зверь врезал своими выдвижными «клинками» по морде прижатого к земле противника. В ответ скорпионий хвост моего преследователя метнулся к неприкрытому животу сагара, но тот успел подставить массивное предплечье, и тут же лапа сагара зажала хвост и сломала его, как тростину. Хидой завопил от ярости и боли. Этот крик заставил меня задуматься о собственном положении.

И чего мы лежим, эрл Воронов? Даже если сагар победит, а это вполне реально, легче мне не станет. Вряд ли дикая зверюга проникнется тем фактом, что попала на мой дворянский герб.

Короткая передышка придала сил, и я рванул к ближайшему зданию в надежде забиться в какую-нибудь щель. Даже боль в плече на фоне общего шока отошла куда-то на задний план.

Довольно обширный двор удалось перебежать быстро, этому способствовал предсмертный хрип хидоя. Ментальное чувство тут же передало лавину боли, которая тут же оборвалась. Все, сагар справился. Надеюсь, теперь он будет праздновать и пировать телом поверженного врага.

Увы, похоже, мой тотемный зверь предпочитал нежное мясо людей, потому что, не задерживаясь на победные вопли, устремился за новой жертвой.

За спиной послышался звук тяжелых прыжков.

Я был уже у стены здания, но радости это не принесло — сквозь облепившие стену лианы было видно, что в этой части фасада не имелось ни дверей, ни окон.

Ну что за невезуха такая!

До угла было недалеко — метров десять, но в моем положении это не ближе чем до Брадара.

И все же до угла дома я успел долететь с небольшой форой и даже обрадовался, увидев там маленький переулок с тупиком. Обрадовался, потому что в нижней части тупиковой стены имелся знакомой формы водосток. Уже привычный прием прошел на ура, и я вперед ногами пролетел под стеной, заскрипев зубами от резкой вспышки боли в ране. Нож из нее уже где-то выпал, но даже на остановку кровотечения у меня не было ни секунды.

Быстро встать на ноги — и вперед!

Вновь сорвавшись на бег, я все же не выдержал и обернулся.

Рокочущий рык перерос в оглушающий рев. Проломив массивные каменные блоки стены, появился сагар.

Почти все мысли в голове замерзли от ужаса, но все же одна упрямо ворочалась. Дежавю — опять мой сон на корабле. Поворачивая голову вперед, я уже знал, что увижу — стены короткой улочки были покрыты иероглифами в сочетании со странной вязью неведомой письменности. Облепленный неприятными растениями провал в мостовой на обочине дороги тоже оказался на месте. Как и во сне, этот пролом не вызывал ни малейшего доверия, но проверять все остальные увиденные во сне факты, особенно со смыкающимися челюстями, я не стал — своим снам я верил безоговорочно, поэтому рыбкой нырнул в черную дыру.

Небольшим утешением послужил недовольно-яростный рев сагара, но на этом приятные новости закончились.

Я сразу же ударился о какую-то балку, причем неудачно — раненымплечом. Затем был полет во тьме, к счастью недолгий, закончившийся абсолютно бездарным входом в воду.

Довольно быстрый поток воды подхватил меня и увлек по широкому квадратному в сечении каменному желобу. Затем меня занесло в каменный тоннель, причем заполненный водой почти до верха. Эти подробности в полной темноте удалось определить, так сказать, прикладным путем — я время от времени прикладывался о стены тоннеля то спиной, то конечностями, а попытка ухватить ртом хоть толику воздуха почти всегда заканчивалась ударом головой о потолок.

Это барахтанье показалось мне бесконечным, но больше всего удручала дезориентация. Увидеть хоть что-нибудь удалось, только когда поток выплеснулся в большое помещение с продолговатым проемом в потолке.

В этот коллектор вливались четыре потока. Меня вынесло из крайнего слева. Порадоваться тонкому лучику Ярилы я не успел, потому что водоворот тут же увлек меня вниз, где не было ни света, ни воздуха. При погружении даже не удалось вдохнуть полной грудью.

Дальше было то, что позволило мне пережить ощущения таракана, которого слили в канализацию, или даже хуже. В подземной трубе меня уже и не болтало, просто несло в толще воды. Если честно, я и испугаться толком не успел, и, когда поток вынес меня из трубы, удушье только начало подступать. Паники не было, поэтому удалось рассмотреть, куда же меня выкинуло. Узкая подводная расщелина не смыкалась под острым углом, а заканчивалась неширокой полосой каменной кладки, в которой виднелись выходы трех больших труб практически круглого сечения. Меня вынесло из средней.

Радость от того, как сильно мне повезло, едва не сыграла со мной злую шутку. Расслабившись, я позволил себе насладиться видами. Косые лучи света пробивали толщу воды сверкающими колоннами. Диковинные водоросли извивались, создавая фантасмагорическую картину, которая дополнялась отвесными стенами подводного ущелья и довольно устрашающего вида рыбками. Вид зубастых рыб напомнил мне, что из раны по-прежнему идет кровь, как и то, что я так и не удосужился узнать, где именно местные мародеры добывают яйца акаяси. Не исключено, что именно в этом ущелье.

Я созерцал местные красоты чуть больше секунды, но и этого хватило, чтобы едва не утонуть. Воздуха на «полет» по трубе хватило, но еще предстояло добираться до поверхности воды, а она находилась метрах в семи над головой.

Воздух ворвался в мои легкие, когда в глазах уже пропали цветные круги удушья и пришла тьма. На узкий карниз в отвесной скале я взобрался почти в беспамятстве. И лишь почувствовав себя в относительной безопасности, позволил себе отключиться.

Прохлада приближающегося вечера послужила мне будильником и напоминанием о том, что здесь не место не то что для ночевки, но даже короткого привала. Я промок, продрог и совершенно выбился из сил, несмотря на как минимум часовой отдых. К тому же воспалилась рана. Мне еще повезло, что нож был сравнительно узким, иначе все закончилось бы смертью от потери крови.

На главную бухту острова Хоккайдо надвигалась ночь. Корабельный Остров скрывался от меня за скалами, но зарево его огней было видно хорошо. Нырять в холодную воду не хотелось до дрожи во всем теле, но еще пару часов на остывающем камне — и воспаление легких мне гарантировано. Рана в плече горела огнем, но, как ни странно, позволяла нормально двигаться, да и боль была какой-то тупой, впрочем, как и общее состояние.

Уже опустив обутые в сапоги ноги в воду, я задумался о том, что делаю. Попытка доплыть до Острова в кожаной одежде и с оружием изначально была самоубийственной. Мало того, я как идиот взял с собой все свое золото.

Благоразумие, на короткое время вернувшееся в гудящую голову, заставило меня раздеться до порток и рубахи. Разобранная нагината, хербаты и основная часть золота были рассованы по щелям в камне. В заплыв со мной отправились только пояс, кинжал и пять золотых монет — соваться на Остров без денег не было смысла, умереть в одиночестве и неприкаянности можно было и здесь.

Не скажу, что являюсь великим пловцом, но до скопления кораблей я доплыл, оставаясь в сознании и даже с толикой сил в ноющих мышцах — благо выбросило меня из древней канализации не так уж и далеко. Даже самостоятельно взобрался на вытянувшиеся в море плавучие мостки. И только там я вновь вспомнил об акаяси.

Вовремя, однако.

Добравшись до жилья людей, я не оказался в безопасности, потому что люди здесь обитали специфические, и ограбить ослабленного человека на Корабельном Острове не считалось чем-то предосудительным. Так что до гостиничного корабля пришлось добираться едва ли не ползком, замирая в фонарной тени бортов и под досками верхних ярусов мостков.

Помню еще, что сунул голову в боковой вход в таверну и, выхватив помутневшим взглядом мощную фигуру Граннуса, прохрипел:

— Помоги.

Не знаю, то ли у кабатчика все же остались крохи совести или же он решил не соблазняться всего лишь пятью золотыми монетами и мокрым исподним, но утром я проснулся в своей постели рядом с нетронутыми вещами и практически в нормальном состоянии. Если, конечно, не считать общую слабость и грамотно перебинтованную рану на предплечье. Сама рана оказалась не такой уж серьезной, а с воспалением местные лекари умели справляться на раз. Что касается усталости, прилив жизненной энергии от лекаря и продолжительный сон могут творить чудеса.

— Ты должен мне еще семь золотых за лекаря. — Это были первые слова, которыми меня встретил трактирщик, явно недовольный своим внезапно прорезавшимся благородством.

— И тебе доброго утра, Граннус, — поздоровался я. — Во-первых, спасибо за помощь. Поверь, ты не пожалеешь о том, что сделал. А во-вторых, хотелось бы попросить тебя накормить человека, едва не отдавшего концы в героическом выходе на берег.

— Пойдешь к Золотому? — вдруг в лоб спросил кабатчик.

Опаньки; он что, умеет читать мысли? Я действительно сразу после обеда планировал посетить капитана. Только дождусь окончания полуденного намаза.

— Есть такое желание.

— Глупое желание. — Похоже, однажды проявив заботу, Граннус решил взять надо мной шефство.

— Он мне должен.

— Желание стребовать с Золотого долг кровью — хуже глупости. К тому же он сам тебя скоро найдет и очень серьезно захочет узнать, как ты выбрался из города.

— А с чего ты взял, что я вернулся не с ним.

— Об этом знает уже весь Остров. Каждая команда объявляет о тех, кто остался на берегу. Тебя записали в мертвецы. При этом все, кто слышал слова Ибрахима, почуяли, что не все так просто. Я его слышал и другие тоже.

— У меня нет другого выбора, — покачал я головой.

— Только рассчитайся со мной до того, как пойдешь совершать самоубийство, — как-то быстро отступился Граннус. Впрочем, я ему не брат и не сват.

— Ну, с этим проблем нет. Если Золотой прирежет меня, тебе достанутся все мои вещи. Все ценное оставлю в комнате, так что мародерам ничего не перепадет, а ты будешь даже в прибыли.

Как и следовало ожидать, вкуснейшая рыба, на фоне размышлений о предстоящем деле, удовольствия не принесла.

Может, действительно не наезжать на Золотого и дождаться другой возможности? Время у меня еще было, чуть больше двух недель. К тому же из головы не шла портовая канализация и еще некоторые мысли, которые на фоне общих переживаний пока скользили на грани восприятия. Разумнее всего было бы отбросить обиду и попытаться ухватить призрачные идеи за мельтешащие «хвостики», но меня уже понесло.

К галере Золотого я подошел как раз к концу намаза, надеясь на умиротворение после молитвы, но не тут-то было.

— Чего надо? — на плохом брадарском обратился постовой у пролома в борту, едва я ступил на ведущие к кораблю мостки.

— Позови Золотого.

— Шел бы ты отсюда.

— Неужели Ибрахим выпал за борт и утонул по пьяни?

— Не понял, — напрягся «матрос», которого я смутно помнил по вчерашнему походу. Хотя как их запомнишь, в одинаковых-то балахонах?

— Ну, если теперь ты принимаешь решения, значит, Золотой уже в гостях у Аллаха, иначе за самоуправство он сам отправит тебя к вашему богу.

«Матрос» зло сверкнул глазами и нырнул в пролом. Можно было и не говорить так резко, а то это красноречие мне еще аукнется. С другой стороны, арабам меня любить не за что, да и задерживаться на Корабельном Острове в мои планы не входило.

Выброс эмоций немного ослабил давление в голове, и там начала оформляться довольно интересная мысль. Можно было бы прямо в этот же момент развернуться и уйти, но тут на палубе появился Золотой.

— Ты слишком наглый, чужак. Такие долго не живут. — Капитан вальяжно облокотился на фальшборт, глядя на меня сверху вниз.

— Ты считаешь наглыми всех, кто требует у тебя законную добычу?

— Если законную, то нет, — зло ухмыльнулся араб, и его ухмылка мне не понравилась.

Ох, как плохо соваться в дела, в которых ты совершенно ничего не понимаешь.

Сначала я хотел прямо потребовать оговоренные яйца, но сдержался.

— И что в моих требованиях, которые ты пока еще не слышал, незаконного?

— Ты пришел за яйцом?

— За двумя.

— Я тебе ничего не должен. Как и этой отрыжке шайтана Али. По закону Острова, добыча с выхода делится сразу по возвращении. Никто не виноват, что ты не явился на дележку.

— Прямо-таки никто? — начал заводиться я. — Может, другим капитанам будет интересно услышать о наших совместных приключениях?

— Во-первых, — начал демонстративно загибать пальцы араб, — с тобой никто говорить не будет. Во-вторых, поверят слову уважаемого капитана, а не дворянскому бастарду и оборванцу. И в-третьих, через пару минут свои истории ты будешь рассказывать уже рыбам.

В финале речи голос Золотого перешел с издевательских на угрожающие интонации. Над бортом показались головы десятка подручных капитана. Их лица не предвещали мне ничего хорошего.

Ох, как плохо, что моя нагината осталась в щели прибрежных скал. Я чуть отступил назад, опуская руки. Под предусмотрительно расстегнутой курткой у меня находилась перевязь с пятью ножами. Так что парочку противников я достану еще во время прыжка через борт. А вот потом будет кисло.

Внезапно за спиной раздался плеск воды. Блин, ну надо же быть таким идиотом, чтобы забыть о контроле тыла? Разворачивался я уже с ножами в руках, но так и застыл, не пустив их в дело.

— Эй, Ибрахим, — в небрежном возгласе Али чувствовались нотки, которые я слышал в советском фильме от персонажа по имени Саид. Лысый поводырь даже внешне напоминал этого актера. Такой же потрепанный жизнью, но не сломленный и очень опасный, — похоже, у тебя уже входит в привычку нарушать свое слово. Поверь, Аллаху это не понравится.

Таким же небрежным, как и голос, пинком Али вновь спихнул с мостков «матроса», который пытался уцепиться за них. Небогато украшенная, но явно хорошего качества сабля выскользнула из ножен поводыря.

— Вы, бешеные собаки! — вызверился Ибрахим, но уже было ясно, что он отступил. — Если еще раз попадетесь мне на глаза, клянусь Аллахом, пущу на корм рыбам. Убирайтесь отсюда! Я ничего вам не должен!

— Пошли, — Али небрежно бросил саблю в ножны, — он действительно ничего нам не должен. Каюсь, я просто не успел к дележу, да и если бы успел, вряд ли что-нибудь выгорело.

— Почему ты мне помогаешь? — не удержался я от вопроса.

Али недовольно поморщился, но все же ответил, когда мы отошли подальше от судна Золотого:

— Что-то мне подсказывает, что ты все же доберешься до яиц.

— И что заставляет тебя так думать?

— Ну, по тому, как ты разговаривал с Золотым, было понятно, что добыча с выхода тебе не очень-то нужна. К тому же ты как-то добрался сюда от берега без лодки.

— А с этим есть какие-то проблемы?

— Как ты думаешь, почему этот шакал лезет на мостки, словно его за ноги хватает сам шайтан? — вопросом на вопрос ответил Али, кивая головой в сторону корабля Золотого.

Действительно, отрезавший мне пути к отступлению моряк вылез на мостки едва ли не прыжком и сейчас выглядел очень напуганным.

Однако.

Осмысление этого факта я оставил на потом и задал еще один насущный вопрос:

— Али, если бы ты не понял, что у меня есть запасной вариант, то оставил бы на расправу людям Золотого?

— Конечно, — пожал плечами бывший поводырь и спокойно зашагал по мосткам.

Глава 2 Тайны Хоккайдо

Дым лампад на рыбьем жиру витал под потолком-палубой и затем медленно опускался легкой взвесью до пола таверны. Граннус экономил на магических светильниках. Еще вечером здесь горели два не очень мощных шара, а вот ближе к ночи, когда за столами оставались лишь пьяницы, в ход шел дешевый рыбий жир. В этой атмосфере и без того унылое настроение людей, которым не удалось достигнуть успеха на Корабельном Острове, лишь усугублялось. В такое время здесь и в других кабаках Острова собирались те, кто пока не решился идти на берег, но при этом не смог найти работы на кораблях. Содержащие сахар водоросли — возможно, тоже являвшиеся придумкой древних магов — давали отвратительное и в то же время очень дешевое пойло. Я понюхал свою кружку и невольно вздрогнул. Эту бурду мы с Али пили уже неделю. Точнее, делали вид, что пьем. Граннуса пришлось вовлекать в наш заговор, потому что сохранять видимость и не проколоться в глазах того, кто наливает и, самое главное, руководит уборщиками, невозможно.

— Я — спать, — недовольно прокаркал Али.

— Согласен, — пьяным голосом ответил я.

Мы вместе поднялись и, поддерживая друг друга, направились к лестнице на палубу, а затем по переброшенным на соседнее судно сходням перешли на гостиничный корабль. Все это время за нами наблюдала любопытная пара глаз уже давно вычисленного Граннусом соглядатая.

Теперь мы с Али жили в одной каюте, хорошо хоть местная молва не усмотрела в подобном факте совместного проживания двух алкашей ничего предосудительного в плане нестандартной ориентации. Все логично — дворянин-неудачник пропивает последние деньги в компании того, кто спас его от злющего капитана.

— Вот мерзость, — невольно поморщился я, сглатывая горькую слюну. Плевать в каюте не хотелось. — Может, все-таки попросим Граннуса наливать нам нормального вина?

— Ага, а что делать, если вновь кто-то подсядет, — отказать в угощении? К тому же «зеленка» не так уж плоха, — не согласился Али.

— Вот-вот, точно «зеленка», — проворчал я, хотя мне в прошлом и не доводилось пробовать раствор «бриллиантового зеленого».

— Ты о чем?

— Забудь, — мне осталось лишь отмахнуться: не объяснять же ему, что такое земная «зеленка», — давай займемся делом.

И мы занялись. А именно — продолжили шить упряжь для акаяси. Это была практически последняя деталь амуниции для задуманного мною плана. Как ни странно, при всех подсказках окончательно идея оформилась лишь при виде поспешно вылезающего из воды подельника Золотого.

Постепенно крупица за крупицей я выискивал информацию об Острове. Что-то знал Али, что-то было известно Граннусу, но все равно это были лишь крохи — капитаны хранили свои тайны очень ревностно. И все же общая картина начала вырисовываться. Как оказалось, акаяси отнюдь не являлись обитателями исключительно пресных вод. В море их не использовали как буксиры только по причине сложности контроля и неудобства подобного способа при сильном волнении, так что все вернулось к парусам.

Дикие акаяси жили по всей территории бухты, и, честно говоря, ума не приложу, как мне удалось добраться до кораблей в целости и сохранности. Впрочем, как оказалось впоследствии, страхи обитателей острова были преувеличены — к самим кораблям акаяси приближались очень редко, реагируя лишь на шум празднеств по поводу удачных выходов.

Попутно удалось узнать, что сбор потомства акаяси прост до безобразия — они мечут икру, и часть икринок просто всплывает на поверхность воды. Вот и все геройство.

С сухопутными они все намного сложнее — здесь крылась не только опасность быть сожранным, но и множество других нюансов и секретов. Очень вовремя я вспомнил о тех странных авоськах со вспыхивающими камешками. Эта тайна не давалась дольше всего, и ответ был получен лишь благодаря моему первому знакомому на острове — последнюю деталь в мозаику плана добавил арабчук Малик.

Граннус хорошо знал парня — насколько это было возможно в среде мародеров — и ручался за его честность. Малик работал на Биляла — одного из главных торговцев и знал, что «авоськи» являются артефактами, которые определяли стадию развития зародыша в яйце. Это очень важно, ведь после определенного срока хорохи на материке уже не могли «активировать» скрытые функции в зародышах, чтобы получить управляемых зверей. Именно поэтому подельники Золотого забраковали часть яиц в логове коваев. К тому же артефакт сильно замедлял развитие зародыша, а это было немаловажно.

Назначение «авосек» мы узнали, но толку от этого было немного. Даже если бы нам удалось как-то объяснить причину покупки артефактов, денег на это у меня все равно не было.

В решении этой проблемы тоже помог Малик. Парень решил рискнуть, и я его понимал — разбогатеть, не высаживаясь на Черный Пирс, здесь было невозможно. Так что на такую наживку он клюнул, почти не раздумывая.

— Ну вроде все, — разогнув спину, сонно потянулся Али.

Как скорняк он оказался намного способнее меня, поэтому делал основную работу и при этом совершенно не ворчал. Оно и правильно — на остров мне предстояло идти в одиночку. Первый же эксперимент с акаяси обнадежил и разочаровал одновременно — подводные монстры хоть и со скрипом, но откликнулись на мой «призыв», но, увы, совершенно не хотели слушаться Али. Похоже, верховный хорох был прав, и я все-таки обладаю редким даже для поводырей даром укротителя.

Что ж, придется делать все самому.

Али подергал готовую упряжь, модель которой мы оба пытались воссоздать по отрывочным воспоминаниям. Хоть подводные наездники — это изобретение аравийцев, Али, как поводырь хидоя, о пловцах знал не больше моего.

— Ты бы лег поспать, а то скоро выходить.

— Хоть бы не напоминал, — недовольно проворчал я, но все же лег на кровать.

Уснуть удалось не сразу, мысли постоянно возвращались к следующей ночи — ощущение, что отправляюсь на верную смерть, не давало покоя.

И все же едва заметное покачивание корабля-гостиницы и тихое ворчание Али, в сотый раз проверяющего амуницию, смогли убаюкать встревоженный мозг.

Проснулся я ближе к полудню. Прекрасно выспавшийся и полный решимости.

В свою вотчину без нового питомца я не вернусь!

В каюте помимо Али присутствовал Малик. Он смотрел на меня словно на Персея, идущего сражаться с Горгоной, и сейчас выглядел как маленький мальчик, несмотря на полные восемнадцать лет от роду. Впрочем, как бы он ни робел, но свое дело сделал. На столе рядом с упряжью для акаяси лежала горка «авосек». Парень все же добрался до склада своего хозяина и спер десяток артефактов. Рискованно — за такое здесь вязали по рукам и ногам и, подвесив груз, бросали в воду. Но, повторюсь, для парня этот риск был вполне оправданным.

В животе заворчало, и, словно услышав этот звук, в каюту ввалился Граннус с коробкой в руках.

— О, ты уже проснулся; я принес вам пожрать и сказать, что пока все тихо. Сортир на корме я закрыл и сказал постояльцам, что следует ходить в тот, что на носу. Так что путь открыт, — хихикнул здоровяк.

— Граннус, не смешно, — возмутился Али. — Вздумаешь хоть кому-нибудь рассказать, что Вахид лазил через…

— Али, успокойся, мне без разницы, что подумают местные аксакалы, — отмахнулся я, в который раз примеряя на себя, можно сказать, новое имя. «Владислав» оказалось для араба слишком сложным, поэтому он исковеркал его в Вахида. Сначала было Валид, но Али сам сказал, что «новорожденный» — не очень хорошее имя для воина, хотя что-то в этом было, ведь для этого мира я был действительно новорожденным.

После эксперимента с акаяси Али уверенно окрестил меня Вахидом — «несравненным, уникальным». Что ж, пусть буду Несравненный. Подобное величание немного смущало, но все равно было приятно.

День стремительно близился к завершению, и, как обычно бывает в таких делах, мы не успевали учесть все мелочи. Ближе к закату в комнату заглянул Граннус.

— Владислав, пора. Али, перебирайся в таверну. Удачи тебе, эрл.

— Спасибо, Граннус, удача мне не помешает.

Перед уходом Али помог мне накинуть на плечи амуницию. В полном обвесе я напоминал чокнутого парашютиста. Гидрокостюм мне заменил наряд местных рыбаков из пропитанного какой-то гадостью плотного материала. На голове была шапочка из той же ткани. На спине висел объемный рюкзак, а на груди подобием запасного парашюта всю конструкцию уравновешивал «термос» мини-акваланга. Композицию завершали магические очки, которые достались мне от Богдана — мага-артефактора, служившего на аравийско-брадарской границе. Кроме продажи очков, перед расставанием Богдан бесплатно заправил мне артефакт в акваланге, так что расстались мы друзьями.

По плану и в соответствии с легендой Граннус перевел нас с Али в самую дальнюю по коридору комнату, у самого туалета, так что мне всего лишь было нужно пройти пару метров. Но для начала следовало осмотреться, чтобы от вида этакого монстра с огромными очками «офигевшего сварщика» никого из постояльцев не хватила кондрашка. К тому же вся конспирация полетит к чертям.

Прошмыгнув в туалет, я прислушался к шуму в коридоре. Кажется, все в порядке. Эта конструкция, как и многое на корабле-гостинице, не была задумана корабелами, а появилась значительно позже. За проломом в кормовой части на косых распорках повисла небольшая будка с отверстием в полу. Хотя я и не разделял предрассудков Али о чести воина, но все же исполнение задуманного не приносило мне особого удовольствия. Присев в интернациональной позе, я постарался полностью расслабиться. Как ни странно, именно такая позиция способствует самому умиротворенному состоянию, это известно всем любителям помечтать на унитазе.

При недавних экспериментах я сделал небольшое открытие. Головная боль и кровотечение из носа и ушей, приключившиеся со мной в бою на границе и во время экзерсисов под гладью Дольги, случались не от силы и дальности воздействий, а от резкости и напора. Так что теперь я очень медленно увеличивал радиус ментального «радара», выискивая под водой искорки сознания диких акаяси.

Вот на грани восприятия мелькнуло узнавание. Так, теперь главное — не спешить. Они, даже в диком виде, без инициации, все же были задуманы как «умные инструменты», так что контакт удавалось наладить быстро. Но с дикими экземплярами прямой приказ не работал, особенно на таком расстоянии. Так что сначала сыграем на любопытстве, как с коваями на острове.

В сторону замеченного акаяси полетел сигнал о чем-то интересно-вкусном вблизи массива кораблей. Угорь-переросток среагировал моментально и в считанные секунды доплыл до Корабельного Острова.

Так, теперь попробуем взломать его защиту.

Холоднокровный и главное — туповатый они поддавался влиянию легче своих сухопутных собратьев, но повозиться все же пришлось.

Когда ошарашенный моим напором акаяси покорно замер в толще воды, пришла моя очередь двигаться. Средние доски туалета были предварительно лишены гвоздей, поэтому легко поднялись, освобождая мне путь вниз. Вода поблескивала под закатными лучами в добрых полутора метрах от меня, так что пришлось сначала уцепиться руками за пол и лишь после этого с тихим плеском входить в воду.

Мысленно чертыхнувшись, я уже под водой уцепился зубами в загубник на медной трубке. Воздух выходил из баллона с усилием, и я в который раз пожалел об отсутствии нормального легочного автомата земных аквалангов.

Небольшая заминка ослабила контроль, и акаяси недовольно заворочался, развернувшись ко мне зубастой мордой. Не самое, скажу вам, приятное зрелище. Резкое усилие все же вызвало легкую головную боль.

Да чтоб тебя, укротитель гребаный!

Акаяси вновь замер, позволяя мне опутать его ремнями упряжи. С непривычки делать это было очень трудно, а время утекало как вода по течению. По уверениям Богдана, у меня около трех четвертей часа нахождения под водой, так что стоило поспешить.

Наконец-то упругая, как у дельфина, шкура монстроподобного угря была обтянута ремнями, и я, уцепившись в них, послал в крошечный мозг команду.

Офигевшие суслики!.. Акаяси так резко рванул с места, что под напором воды едва не потерял седока, а седок чуть не остался в одних портках.

Уцепившись сильнее, я снизил скорость зверя и повел его вверх. Конспирация конспирацией, но нужно засечь ориентиры, да и поберечь воздух в акваланге.

Колышущаяся мембрана поверхности воды в лучах заката снизу напоминала расплавленное золото, нанесенное на огромный голубовато-зеленый кристалл воды. В очках Богдана окружающий меня подводный мир выглядел потрясающе красивым. Я не был на Красном море и не видел его подводных красот, но уверен, таких красок даже там нет.

Засмотревшись на мерно колышущиеся плети разноцветных водорослей, среди которых мелькали искорки мелкой и не очень рыбы, я пропустил момент контакта с поверхностью воды. Расплавленное золото расплескалось по моей голове, открывая вид на яркое в лучах утопающего солнца небо и тусклое пространство между небом и водой.

Так, теперь ориентир.

На то, чтобы определить, где находится выход из канализации, а также схрон с моей одеждой и оружием, пришлось потратить почти всю седмицу. Да и то нет гарантии, что я не ошибся. Несмотря на конспирацию, выход пришлось приурочить к последним минутам дня, чтобы не пропустить похожую на вскинутую лошадиную голову скалу.

Немного повертев моим «скакуном», мне все же удалось найти ориентир и направить акаяси в нужную сторону. Соленые брызги мешали нормально дышать, но я не прикасался к загубнику, даже перекрыл клапан. К тому же свежий воздух был намного приятнее.

По достижении приметной скалы я не направил акаяси на глубину, а подплыл к приметной скальной полочке. Интересно, как мне удалось уместиться здесь тем вечером?

По шкуре акаяси пробежала недовольная дрожь, когда он процарапал ею заросли ракушек на линии прибоя.

Штормов в хорошо защищенной бухте Хоккайдо не бывает, так что мои вещи остались на месте.

Заберу их на обратном пути; ну а сейчас переходим к самому важному. Закусив загубник, я послал акаяси ко дну расщелины. Привычный мир с плеском схлопнулся за спиной, и нас вновь принял мир подводный. Каждый раз, совершая этот переход, и на Земле, и здесь, удивляюсь дикому контрасту между пространствами, разделенными лишь хрупкой преградой. Там царил суетливый ветер и истеричные чайки, а здесь все жило и двигалось плавно, неторопливо, при этом мощно и основательно.

Над морем умирал закат, под поверхностью моря даже в прозрачной соленой воде и в очках Богдана стало трудно что-либо разглядеть. Но это разрешимая проблема. Прямо к баллону мини-акваланга был пристегнут подводный фонарь. Магическим светильникам было без разницы, где светить, над или под водой. Для большей скрытности и удобства я поместил шар в жестяной кулек с ручкой — эдакий рупор, из которого лился не звук, а свет.

Защелка на стеклянной оплетке шара послушно передвинулась на новое место, и подводное царство озарил луч света, который тут же рассеялся в толще воды. Акаяси дернулся от неожиданности, но был быстро приведен мною в первоначальное состояние.

Работать с этим видом они было одновременно и просто и сложно. Они хорошо поддавались влиянию, при этом никаких установок не принимали и забывали о приказе уже через секунду, так что «подруливать» мне приходилось постоянно, как на велосипеде, — чуть расслабился, и все насмарку.

За время моего отсутствия ничего кардинального в этом месте не произошло — три большие трубы по-прежнему извергали мощные струи воды. Хорошо хоть на Хоккайдо никто уже не жил, иначе из этих труб лилось бы нечто менее приятное.

Так, теперь — важный момент. Изначально я сильно опасался, что у акаяси не хватит сил, чтобы преодолеть напор воды, но все прошло как по маслу. Разогнанный мною угорь-переросток влетел в трубу и устремился против мощного течения с завидным упорством. По ощущениям казалось, что мы несемся в трубе с бешеной скоростью, но на самом деле — не больше метров тридцати в минуту.

Наградой за десяток минут борьбы с течением стал прорыв в обширное пространство. Сначала я не узнал этого места, но вид подсвеченного фонарем овального проема в потолке и трех горизонтальных труб вернул все на свои места.

В крайнюю справа трубу акаяси пришлось подниматься, словно лососю вверх по ручью. Мощное тело подо мной заработало в диком темпе, и через секунду мы скользили в широком акведуке квадратного сечения, с менее мощным течением. Здесь даже была прослойка воздуха, но, помня удары головой о потолок, я не рисковал отрываться от акваланга.

Наконец-то потолок удалился куда-то во мрак, и мы заскользили по каналу, по обеим сторонам которого шли широкие пандусы.

Что ж, хорошего понемногу.

Заметив удобную заводь в виде бассейна, перпендикулярно отходящего от основного канала, я повернул акаяси туда. Как и было предусмотрено конструкцией, с помощью пары застежек упряжь легко сошла с моего «скакуна», который, почувствовав свободу, тут же вспенил воду мощными ударами хвоста и через секунду исчез в канале.

Что ж, будем считать это место промежуточной базой моей вылазки. Осталось перекрыть клапан акваланга и аккуратно разложить упряжь на каменном полу. Оставлять дыхательный аппарат здесь было бы рискованно, поэтому он остался на мне — мало ли когда мне придется сигать в воду и уходить от опасности…

Добравшись до места, спешить не было смысла, поэтому я внимательно осмотрелся.

Еще в городе, на поверхности, я удивился странности архитектуры этого места. Она мало напоминала японский стиль, хотя пара приметных крыш все же присутствовала. А под землей вообще появилось ощущение, что нахожусь внутри какого-то окаменевшего животного. Частью проходы напоминали обтянутый шкурой скелет — вид изнутри. А порой вообще тоннели походили на чей-то кишечник. Не самое приятное место.

Хотя чему удивляться: этот город строили не только люди — все рассчитывалось как на обычных «хомо сапиенс» невысокого японского типа, так и на рабов-хорохов и их хозяев-яхнов. Как выглядят похожие на гуманоидных птиц хорохи, я знал, а вот внешний вид таинственных яхнов был мне неведом, впрочем, как и большинству обитателей этого мира. Эта тайна умерла вместе с жителями Хоккайдо, а из памяти беженцев их вымыло течением времени.

Осматриваться можно было до бесконечности, но под землей, несмотря на теплый климат острова, было довольно зябко, так что следовало двигаться, но перед этим проверив окрестности. Плюхнувшись на пятую точку, я поджал ноги в удобное для медитации положение и начал потихоньку раскручивать свой «радар». В принципе мои таланты позволяли засечь не только сильно «фонящих» в ментальном плане они, но и других животных. Людей обнаруживать было сложнее, не говоря уже о контроле. На подобные подвиги были способны только хорохи, и то при телесном контакте, от которого меня частично защищала дворянская татуировка на виске.

Сквозь камень потолка пробиться не удалось, но можно было с уверенностью сказать, что дальше по коридору все чисто. Нет даже крыс. Жизнь на Хоккайдо приобрела довольно однобокий вид, отдавая предпочтение магическим существам. Что ж, ничего удивительного — именно так заканчивается любое слишком грубое вмешательство разумных существ в гармонию природы. Но даже здесь выстроилась своеобразная пищевая пирамида — хах-коваи питались растениями, коваи охотились на медлительных здоровяков, а хидои и сагары жрали всех, включая в меню друг друга.

Пролом, в который я ухнул, убегая от дикого сагара, пришлось искать пару часов. И это были не самые приятные два часа в моей жизни. Хорошо хоть светильник давал достаточно света. Даже не знаю, как бы я чувствовал себя, выхватывай он из мрака только отдельные участки. Детский страх темноты живет в нас до старости. Кому-то удается его приглушить, кому-то нет. Но вот в такие моменты, когда тебя окутывает не просто тьма, а тьма загадочного, практически потустороннего места, понимаешь, что с возрастом образовывается всего лишь тонкий налет неверия. А в детстве мы действительно видели нечто недоступное взрослым, и таинственный Бабайка по-прежнему обитает в ночном мраке, просто он уже не может дотянуться до твоего страха сквозь корку взрослого равнодушия и скептицизма.

Что же касается подземелий Хоккайдо, здесь могли обитать такие «бабайки», которые питаются не только страхом, но и мясом особо впечатлительных и не очень шустрых гостей.

Небольшой подъем привел меня на кольцевую площадку с мостиками, окружающую большой бассейн, через который проходил канал с бегущей водой. Метрах в десяти сверху над бассейном зияла большая дыра, сквозь которую заглядывала луна. Что ж, похоже, именно здесь я и приводнился. Теперь бы неплохо найти облагороженный подъем, причем это было необходимо не только для удобства. Служебный проход должен вести в здание, а оказаться ночью на открытой местности во владениях сагара очень не хотелось.

Первая попавшаяся мне винтовая лестница была завалена на самом верху, вторая вела в подземное помещение, из которого имелся только один путь наверх, в здание, от которого остались только две стены. Хорошо хоть я выглянул туда без фонарика. Половинчатая луна давала достаточно света, чтобы понять, что мне не сюда.

Спустившись обратно, я прошел еще метров тридцать, обнаружил совершенно стандартную винтовую лестницу из камня и вышел в целую анфиладу сводчатых подземелий. От первой же присыпанной пылью груды барахла повеяло родными пенатами. У стенки валялись элементы упряжи для хах-коваев — седла-ящики, дополнительные корпусные ремни, металлические накладки на голову и хвостовые булавы. Сначала в моей голове возникли нехорошие мысли об аккуратности древних коллег, но дальнейшее вернуло подпорченное уважение к ним. Здесь явно кто-то пытался создать баррикаду, но неведомая сила расшвыряла ее, словно детские кубики.

В следующих помещениях все было в полном порядке: массивные части звериной брони стояли ровными рядами у стен, а мелкие размешались на полках длинных стеллажей. На всем этом лежала печать уныния и запустения, вещественным проявлением которых были толстый слой пыли и полосы сиреневой плесени на стенах.

На первый взгляд здесь находилось немалое богатство, потому что большая часть брони имела позолоту и серебряные накладки, но ячейки для артефактов пустовали, так что добыча ждала меня где-то дальше. К тому же эту часть подвала следовало покинуть максимально быстро. Разбросанная баррикада и, что важнее, отсутствие тел говорили о том, что сюда наведывались нынешние хозяева Хоккайдо.

Анфилада подвалов уходила вдаль, но я покинул ее в четвертом по счету помещении. Боковой ход, словно специально предназначенный для того, чтобы туда не пробрался даже хидой.

Высокий и при этом узкий коридор два раза поворачивал, а затем переходил в лестницу. Несколько раз встречались развилки и винтовые каменные лестницы, по которым я и взобрался на пару уровней выше. Вряд ли здесь ходили гордые самураи-поводыри, больше всего коридор был похож на пути для обслуги — занимает меньше места в архитектурном ансамбле и безопаснее в плане соседства они. Даже в Ониборге не вся обслуга относилась к питомцам с такой нежностью, как мой нынешний управляющий Элбан, многие побаивались жуткого вида магических зверей на подсознательном уровне.

Возможно, потому что я, подчиняясь чувству страха, шел по узким переходам, мне удалось попасть на жилой этаж казарм, минуя закрытые двери и баррикадные завалы.

А вот здесь японская культура чувствовалась в полной мере — деревянно-бумажные стены комнат. Плетеные циновки на полу. А еще расписанные ширмы, настенные рисунки и продолговатые свитки со сценами из жизни нихонской они-гвардии.

Первые десяток картин прошли мимо моего внимания, но затем изображенные на них странности начали пробиваться в напряженное сознание.

— Да чтоб меня!

На добрый час я совершенно забыл о своих поисках и сверхзадаче. Так вот незаметно и, казалось бы, в не самом подходящем для хранения секретов месте, предо мной раскрыла свои покровы главная тайна Хоккайдо.

С живописных полотен разной формы и жанра на меня смотрела жизнь уникальной цивилизации. В казармах жили воины, и потому пейзажей и аллегорических картин здесь было не так уж много, а вот сцен с воинами и правителями хватало. И нигде — то есть абсолютно нигде! — не было пресловутых яхнов. Только нихонцы и хорохи. И на рабов изображенные птицелюды не очень-то походили.

Добила меня большая настенная фреска, где за большим столом со схемой боя склонились четверо нихонских генералов. Все они внимательно смотрели, как замерший на стуле-жердочке хорох тычет в точку на карте своим тонким и когтистым пальцем.

Это что же получается — все это время хорохи водили людей за нос! В голове тут же замелькали уже давно придавленные мысли о том, что нелюди тайно контролируют людей на всем континенте! На секунду я почувствовал себя в шкуре Нео из голливудского триллера.

Матрица имеет тебя. Блин, вот засада!

Напряжение ночной вылазки и шок открытия окончательно выбили меня из равновесия. Тело забила мелкая дрожь. Мрак вокруг начал клубиться, пытаясь задушить отблески света, расцвечивающие картины вокруг. Некстати проснулась присущая всем людям паранойя.

Так, нужно немедленно успокоиться!

Лучше всего для восстановления душевного равновесия подошла небольшая каморка, в которой, судя по швабрам и ведрам, хранились инструменты уборщиков. Ничего, зато там были крепкие стены и массивная дверь, которую я заклинил изнутри кинжалами.

Скрываясь за потугами разобраться в лавине вопросов, тихонько подкралась усталость под ручку с дремой, и я уснул.

Когда мир вновь постучался в мое сознание узкими лучиками сквозь маленькое окошко в двери, ночные страхи отошли на задний план.

Утро действительно мудренее вечера. И чего, спрашивается, впадать в панику — продуманные до безобразия хорохи очень далеко, а местные обитатели и мои нужды — вот они, под боком. Так что проблемы будем решать в порядке очередности.

Проход между жилыми помещениями нихонских гвардейцев в льющихся из широких окон лучах света выглядел по-другому, и все же за время моего сна здесь ничего не изменилось. Фрески уже не пугали своей таинственностью и глубоким смыслом. Ну не было здесь мифических яхнов, а всего лишь знакомые хорохи! Хотя кто сказал, что яхнами не были те же птицелюды, просто другой касты?

Так, все вопросы оставим на потом! Для сагара я, даже отравленный вопросами и сомнениями, менее вкусным не стану.

Главное — понять, почему меня вообще занесло сюда, в ореол обитания самого опасного они на Хоккайдо?

А что тут думать — захотелось заполучить сагара в питомцы! Ну не бред ли? Ковая вам, эрл Воронов, видите ли, недостаточно…

Постаравшись выкинуть из головы и эти мысли, я осторожно подобрался к окнам казармы.

Вот вам и приехали! На два этажа ниже подо мной расстилалась знакомая двухуровневая площадь, на которой сагар схлестнулся с хидоем.

И где-то на этой территории должен находиться мой новый знакомый. Несмотря на довольно большие объемы казарм и широкие окна, ему здесь будет тесновато, но залезть внутрь он все же сможет, так что нужно быть осторожным.

Так, под дождем даже в такой броне наверняка не очень уютно, тем более сагару нужно где-то прятать яйца. В голове возник вопрос о том, есть ли у сагаров определенные периоды, когда они откладывают яйца. К тому же было важно, с кем мне придется иметь дело: с сагаром-папой или сагаром-мамой. Вопрос не праздный, потому что в случае с «папой» мне достанутся немножко не те яйца.

Параллельно с обдумыванием я взглядом обшаривал большую площадь. Во время своих забегов от разных преследователей времени на это как-то не было.

Площадь перед главными казармами они-гвардии была прекрасна даже в разрушенном состоянии. Поглотившие город заросли, словно уважая красоту, лишь дополняли новый вид древнего ландшафтного дизайна. На верхней террасе у самой стены, которую частично разломал хидой, стояли ажурные каменные беседки, в которых присутствовали все детали японской культуры. Между беседками росли карликовые деревья, словно гирляндами украшенные дикими лианами с большими листьями. Там же имелись небольшие «сады камней». На нижней террасе были разбиты плац и тренировочная площадка для они, в принципе ничем не отличавшаяся от такой же в Ониборге.

То, что я принял за дождевые водоотводы, являлось декоративными каналами, которые закончились внизу высохшими фонтанами. Убегая от хидоя, я даже не заметил, что закончил свой «санный» спуск именно в фонтане.

Так, все это, конечно, интересно, но где может находиться логово сагара? Словно отвечая на мысленный вопрос, взгляд невольно вернулся к беседкам на верхней площадке.

Точно, в самой большой из них, рассчитанной на посиделки как минимум двадцати человек, чувствовалось некое цветовое несоответствие. Белый камень и сиренево-зеленая растительность были разбавлены чем-то бурым, даже ближе к темно-алому. Словно кто-то пролил кровь в асбестовую пыль.

Расстояние было достаточно большим, но мне показалось, что я заглянул прямо в глаза лежащего в беседке монстра. Ноги подогнулись сами собой, пряча тело под подоконником. Сердце бешено заколотилось о ребра.

Меня здесь нет, меня здесь нет…

Попытка повлиять на ментальное поле находящегося в сотне метров зверя отдала болью в голове и при этом была совершенно бесполезной, даже наоборот. Сагар меня не заметил, зато почувствовал контакт.

Меня здесь нет. Меня здесь нет…

Теперь я пытался влиять на себя, стараясь полностью отключиться от внешнего мира и стать камнем.

Кажется, получилось — за окном все было тихо.

К внутренним помещениям я перебирался на карачках и, лишь забившись в узкий коридор в толще дворцовых стен, немного успокоился.

И как вы, эрл Воронов, собираетесь добывать яйца, если впадаете в панику от одного вида «наседки»?

Ответ на этот вопрос мне был неизвестен. Пока неизвестен.

Немного успокоившись, я для начала перекусил отвратительным на вкус брикетом изсмеси водорослей и рыбы, запив это водой из фляги, а затем приступил к поискам.

Лабиринт узких ходов оказался не таким уж сложным, и через час удалось понять суть его построения.

Еще через пару часов я определил для себя структуру дворца, в котором имелись четыре главных помещения. Сами жилые казармы, на одном из этажей которых мне пришлось заночевать. Главный зал, явно служивший церемониальным мероприятиям. В подземной части дворца располагались уже виденные мной кладовые и находившийся в самом конце подвальной анфилады целый комплекс арсенала.

Первые три места ничего особого не дали, если не считать возможной добычи с кучи высохших трупов в церемониальном зале, но к ним я подойду только в самом крайнем случае. Да и специальный футляр для изоляции активированных на другого носителя артефактов у меня только один. Золото меня интересовало в последнюю очередь. В плане информации церемониальный зал подтвердил вчерашнюю догадку. На главном помосте у огромного витража находились четыре нормальных кресла и три специализированных насеста для хорохов. Так что легенда о рабском положении птицелюдов в нихонской империи развалилась окончательно. Как минимум в они-гвардии они занимали высокое положение.

В Ониборге верховного хороха уважают, но он все равно является рабом.

За главным залом был еще один коридор, без сомнения ведущий в интересное место, но я так и не дошел даже до середины этого перехода — интуиция дико взвыла и маячившие вдалеке ворота на секунду показались входом в ад. Там наверняка много очень «вкусного», но трупу трофеи без надобности. Для успокоения совести я бросил вперед кусок развалившейся статуи самурая и в ступоре наблюдал, как камень сначала медленно поплыл в воздухе, а затем в нем же и растворился.

Забодай меня хомяки!

Обратно я пятился спиной вперед и очень медленно.

А вот с арсеналом мне, как ни странно, повезло, иначе пришлось бы удовлетвориться только обиранием скелетов. В дальней части подвально-складской анфилады в момент гибели Хоккайдо состоялся жаркий бой. Судя по останкам, здесь бились воины обслуги, то есть те, кто не был в состоянии контролировать атакующих они. Они умерли с честью — среди почти сотни человеческих останков валялись не меньше трех десятков тел коваев и даже две наполненные костями панцирные коробки хидоев.

Они попали в подвал сквозь пролом в потолке, который нынче был затянут дикой растительностью, но о нем мне не стоило забывать.

Баррикада из амуниции хах-коваев находилась прямо в воротах арсенала, так что путь в «сокровищницу» был открыт и очень ценные вещи начали попадаться прямо здесь. На баррикаде кто-то закрепил три станковых арбалета, причем не простых, а многозарядных. У каждого имелось по пять стальных дуг на соответственное количество массивных стрел. Вот, оказывается, каким образом были убиты атаковавшие людей хидои.

Что же здесь все-таки произошло? Почему погиб великий город? Почему взбесились они? И какую роль во всем этом сыграли хорохи?

Сплошные вопросы, а ответов на них нет и не предвидится. Пока мне не попадалось ни библиотек, ни дневников очевидцев.

Как только я перебрался через завал, мощный фонарь высветил огромное помещение, чем-то похожее на гибрид библиотеки и фантасмагорической камеры хранения с разного размера ячейками. К верхним рядам ячеек вели пологие лестницы. Ярусов с круговыми балконами имелось ровно пять штук.

Покусай меня бабочки! Это сколько же здесь добра?

Внутренняя жаба забилась в счастливом припадке, но паранойя тут же принялась нашептывать на ушко, что не все здесь так просто. Именно этот шепот заставил меня прикоснуться к ближайшей дверке не рукой, а кончиком собранной нагинаты. Вспышки я не увидел, но то, что она была, определил по плавающим в глазах пятнам. Определил, когда вставал с пола в центре зала. Меня отбросило на пару десятков метров от потревоженной ячейки!

Что, эрл Воронов, облом?

Настроение было и так не самым радужным, а оплавленный кончик моего оружия сделал его еще хуже.

От разочарования хотелось выть, и я бессильно сел на пол.

Ну почему так? Если судьба подносит аппетитно выглядящий пирожок, то обязательно с чем-то гадким внутри. С другой стороны, возможно, в этом и состоит равновесие Вселенной.

Эта мысль меня разозлила.

Так, если есть равновесие, то мне полагается хоть кусочек от этого гигантского пирога. Не знаю, на чем основывалось мое предположение, но, как ни странно, оно получило свое подтверждение.

Внимательно осмотрев овальный зал, кроме нескольких тел защитников баррикады, которых убили уже внутри арсенала, я заметил тело хидоя, лежавшего у нижнего ряда хранилищ. Подойдя поближе, удалось рассмотреть, что он не просто погиб, прислонившись к стеночке, а некоторое время перед смертью потратил на месть своему «убийце». Убийцей в данном случае выступил защитный артефакт одного из хранилищ. Судя по всему, хидой догнал кого-то из людей у самой стенки и сцапал его в прыжке, а затем по инерции врезался в нижний ряд дверок. И так же, как и я давеча, получил солидный удар. Однако массивный зверь не отлетел от удара и очень даже разозлился. Конечно, бедному они трудно было тягаться с мощным защитным артефактом, и он погиб в неравной схватке, но перед этим выворотил три дверки в нижнем ряду.

Посмотрев на практически пустой панцирь, в который превратился когда-то мощный зверь, я мысленно поблагодарил его и приступил к осмотру ячеек хранилища. Повторный и очень осторожный эксперимент с нагинатой показал, что опасности нет. В этой части хранилища ячейки скрывались за квадратными полуметровыми дверками. Некогда дверки представляли собой практически произведения искусства, но теперь на погнутых поверхностях серебряная вязь чуждой письменности смотрелась удручающе.

Содержимое ячеек я выгребал нагинатой, словно лопатой. На первый взгляд получилась груда мусора, но это был драгоценный мусор. В глаза сразу бросились знакомые по оформлению коробочки. Три… нет, четыре вместилища артефактов, и, если мне повезет, они пока не настроены на владельца, но в такое везение верилось с трудом.

Увы, классификация защитных амулетов не была моим коньком, поэтому на содержимое коробочек я смотрел с сосредоточенностью идиота. Ничего особенного — стандартный кристалл артефакта, даже без оправы и цепочки.

И все же во мне живет большой ребенок — непреодолимый порыв толкнул-таки меня на эксперимент. Проколоть палец было делом одной секунды, и алая капля упала на грань небольшого кристалла.

На пару секунд я даже забыл дышать, а затем едва сдержал победный вопль, когда капля не скатилась по скользкой поверхности, а была поглощена амулетом. При этом мне ничего не грозило, а вот то, что я проделал через секунду, иначе как глупостью не назовешь. Я достал из рюкзака оправу моего старого кристалла, а затем, вздохнув, прикоснулся к артефакту в коробочке и… остался жив.

Конечно же по всем законам мироздания оправа к кристаллу не подошла. Причем не по объему, а по форме. Но когда это останавливало русского человека? С помощью кинжала и такой-то матери артефакт был помещен в оправу и для верности обвязан ремешком.

Это непередаваемое чувство, когда к коже прикасается кусочек прохладного кристалла… Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало. Новый для меня мир был пропитан магией — невидимой и опасной. А прогулки по Хоккайдо без средств защиты взращивали и без того разросшуюся паранойю. Теперь стало легче.

Для проверки я шагнул к целым ячейкам. Артефакт на шее тут же нагрелся, борясь с первичным, слабым поясом защиты.

Честно говоря, на остальные вещи в куче я смотрел с пренебрежением. Ни золотые побрякушки, ни две дорого украшенные катаны интереса не вызвали. А вот тонкий обруч для головы заинтриговал. Точно такой же я видел на голове одного из персонажей живописных сценок в казарме. Причем эта деталь присутствовала на головах как предводителей, так и простых поводырей.

Ладно, пусть побудет в котомке. Встал вопрос, куда девать все это богатство. Но решение нашлось тут же. Баррикада в дверях арсенала полностью состояла из амуниции хах-коваев, а там разномастных пристяжных сумок было хоть соли впрок.

Подбор тары принес еще один приятный сюрприз. Когда я присел возле облюбованной сумки, руны на вставленной в широкий ремень бляхе засветились слабым светом.

Что это такое, мне было прекрасно известно. Мало того, с этими вещами у меня были связаны не самые приятные воспоминания.

Школу поводырей я не окончил и был посреди обучения отправлен на фронт, поэтому совершенно не придал значения тому, что упряжь моего хах-ковая была не в полном комплекте. Затем мне подсунули трофейного хидоя, и уже тут отсутствие на нем защитных артефактов-передатчиков сразу бросилось в глаза. Конечно, эти детали в сбруе не работали без защитного амулета на седоке, которого у меня на тот момент не было, но все равно эта несправедливость меня задела.

В груди вновь недовольно заворочалась жаба.

Это сколько же здесь таких блях-передатчиков?

Противное земноводное никак не хотело успокаиваться, поэтому пришлось давить его после того, как было наковыряно четыре тридцатикилограммовые сумки магических блях. Все это добро было отнесено к подземному каналу. Там же меня застали вечер и дикая усталость.

Даже о еде я вспомнил только в конце дня: жадность — великая сила. Она же заставила меня уснуть без малейших опасений, и лишь утром паранойя сумела достучаться до затуманенного меркантильными чувствами сознания.

Сейчас в моих руках было сокровищ на несколько десятков тысяч золотых, так что яйцо того же ковая можно попросту купить, но меня, что называется, понесло.

Очень хотелось заполучить в свое распоряжение легендарного сагара. Здравый смысл тонко пищал о том, что лучше ковай в руках, чем сагар «в небе», но кто бы его слушал… Особенно учитывая, что план экспроприации яйца был уже готов.

Тут и думать нечего — станковые арбалеты на баррикаде буквально вопили о реальных шансах на успех. Осталось только решить, где произойдет главный номер этого смертельного представления. Можно заманить сагара через окно в казарме — он точно туда залезет, несмотря на третий этаж. Если промахнусь по цели в проеме окна, остальные четыре стрелы мне уже не помогут.

Оставался только главный зал.

Итак, приблизительный маршрут — я привлекаю сагара через окно и, пока он лезет наверх, пробегаю по главному коридору, с двумя поворотами и лестничными пролетами. Проходы были достаточно широкими, чтобы сагар протиснулся, но медленно и с усилием. Последняя лестница выходила прямо в главный зал. А там меня будет ждать арбалет.

Раздельная переноска станка и самого арбалета, с последующим сбором на новом месте, закончилась мародеркой. Во время установки я заметил артефакты на телах поводырей. Да и украшений там было изрядно. Не скажу, что обирать трупы — это самое благородное занятие, но было как-то не до сантиментов, хотя, возможно, позже мне будет стыдно. Но надеюсь, это произойдет в роскоши безопасного владения Мен — моей вырубленной в скале резиденции.

К трем чистым артефактам прибавились еще шесть активированных на определенного носителя.

Два чистых амулета я с помощью самодельных щипцов поместил в одну коробочку, так что с моей старой коробочкой у меня были целых три защищенных вместилища. Туда и отправились шесть наиболее привлекательных защитных амулетов. Что интересно, при осмотре тел поводырей выяснилось, что они были убиты не своими питомцами, а стрелами. Еще одна тайна и еще одна пустота вместо ответов.

Страх вернулся ко мне уже после завершения всех приготовлений. Одно дело — поддаться жадности и решиться на подготовку безумного плана и совсем другое — сделать последний шаг к воплощению его в жизнь. У подземного канала меня дожидались семь больших сумок с безумными богатствами, но все это наворованное у мертвых воинов добро не шло ни в какое сравнение с обладанием таким великолепным зверем, как сагар. И даже если в гнезде не окажется яиц, я не мог упустить пусть призрачную, но все же возможность.

Обедать не стал — будет легче бегать, а если план хоть чуточку пойдет не так, ни обед, ни ужин мне уже не понадобятся.

Еще минут двадцать я сидел под подоконником в казарме, пытаясь унять дрожь в коленках, а затем, шалея от собственной наглости, встал в полный рост.

Свист получился солидным, по всем мальчишеским дворовым канонам.

— Эй, рогатый! А ну подь сюды!

Отдыхавший в беседке сагар моментально вскочил на ноги. Он даже немного опешил от моей наглости, а затем над площадью пронесся тяжелый рокот.

Я успел лишь моргнуть, а огромный бронированный зверь, отдаленно похожий на примата, уже спрыгивал на нижнюю площадь. Его движения были чем-то средним между бегом человека и прыжками гориллы.

— Ох ты ж лысый ежик! — выдохнул я, ошарашенно глядя на темно-алую фигуру.

Он был быстр, неприятно быстр.

Мой мозг начал работать, только когда ноги уже донесли тело до дверей в коридор. Позади послышался грохот падающих на пол кусков стены и хруст деревянно-бумажных перегородок.

В повороты коридора, а затем и лестниц пришлось входить, как бильярдному шару от бортов, поэтому просторы главного зала я встретил с облегчением. Впереди, чуть в стороне от возвышения с набором кресел, меня ждал арбалет на крепкой станине, но теперь мне казалось, что в расстановке мной была допущена ошибка. И что самое обидное, совершенно непонятно, то ли арбалет стоит слишком далеко от главного входа, то ли слишком далеко от ближайшего служебного прохода с другой стороны зала.

Вековая пыль обильно покрывала паркетный пол, но менее скользким он от этого не стал. Этот нюанс был подмечен мной, только когда пришлось бежать по этому полу с большой скоростью. От падения меня спасали лишь набранный темп и везение. Становилось понятно, что приготовиться к стрельбе будет очень сложно, а за спиной с рычанием и каменным скрежетом в зал, словно танк, вползал сагар.

Не придумав ничего умнее, я просто упал на пол и скользнул по паркету между широко расставленными ножками станины. Уцепившись за ножки, мне удалось остановить свое тело. За счет острых шипов подошвы и общей массы станина сдвинулась лишь на пару десятков сантиметров.

Я рывком поднял тело на ноги и вцепился в ручки взведенного арбалета. Спусковой механизм был отдаленно похож на аналог в пулемете системы Максима.

Большие пальцы надавили на пластину спуска, как только прицел нащупал фигуру бешено скачущего сагара.

Оттого, что первая стрела просто скользнула по панцирю на груди зверя, меня бросило в жар, и тут же все тело сковал холод страха.

Ну куда же я полез!!!

Пальцы стали нажимать на спусковую пластину с бешеной скоростью. Вторая стрела угодила в живот зверя, открывшийся во время очередного прыжка. Третья пробила не защищенный панцирем тазобедренный сустав. Сагар рухнул на пол и заскользил по нему, как пару секунд назад это довелось проделать мне. На меня летела оскаленная пасть, в которую и вошла четвертая стрела. Увы, на пуск пятой времени не осталось. Все еще скользя по полу, сагар замахнулся своей гигантской лапой, заставив меня инстинктивно рухнуть на колени.

И это было очень плохо. Когда от удара лапой массивный арбалет улетит вдаль вместе со станиной, мы окажемся с сагаром лицом к лицу, причем в прямом смысле этого слова. И это в таком неудобном положении! Несколько метров до узкого служебного прохода за спиной в такой ситуации превращались в сотни километров.

Руки среагировали на голых инстинктах, раньше шокированного мозга — пальцы вцепились в станину за миллисекунды до того, как мощный удар отправил всю конструкцию в полет. Руки не вывернуло из суставов только благодаря напряженным, как тросы, мышцам, но боль была запредельной.

Летели мы с арбалетом не больше пары метров, а затем заскользили по лакированному дереву паркета.

Судьба и создатель наделили мою персону кучей недостатков, словно компенсируя дар укротителя, но в этом наборе была еще одна деталь, которая открылась только в этом мире. Оказалось, что после приступа паники, который приходил до обидного быстро, у меня словно открывалось второе дыхание и сознание начинало работать с поразительной четкостью. Казалось, что разогнанный адреналиновой атакой мозг замедлил течение времени.

Мы с арбалетом летели прямо в каменную стену, и с этим нужно было что-то делать. Чуть в стороне от предполагаемой точки нашего финиша виднелся вход в еще один служебный тоннель — такой же узкий и высокий, как остальные. Раньше все эти червоточины главного зала гвардейского дворца были скрыты ширмами и гобеленами, но неумолимое время оголило все скрытое и завуалированное.

Решение пришло быстро, тем более что альтернативы не было — за спиной пыхтел раненый, но все еще резвый сагар.

Мощный рывок разделил наши с арбалетом траектории и…

Фукс — случайный шар — как бы сказал мой армейский друг, обожающий бильярд. Иначе и не назовешь, потому что в проем узкого прохода я влетел на чистом везении, которое тут же и закончилось. Проход был коротким, метров шесть, а затем шел резкий поворот, в который я и врезался. Перенапряженные руки не сумели смягчить удар, и не самая умная на свете голова с громким стуком влетела в каменную стену.

Все, гасите свет.

Сколько мне пришлось проваляться в беспамятстве — неизвестно, но, по крайней мере, после возвращения в этот суетный мир не могло не порадовать, что мое тело находится в пыльном коридорчике, а не в желудке сагара.

Кстати, как там мой неуемный «друг»?

Сагар был недалеко. Точнее, рядом находилось тело уже мертвого зверя. Пущенные мной стрелы таки доконали самого сильного они. И все же перед кончиной он сумел порезвиться. Вход в узкий коридор был разворочен метра на два вглубь, и на паркете лежали вырванные из стен каменные глыбы. К тому же каменный пол в коридорчике был буквально вспахан когтями взбешенного зверя. И эта «пашня» заканчивалась буквально в метре от моих ног.

Ну и как теперь относиться к собственному везению? На голове шишка, внутри черепа плещутся боль и муть — явные спутники сотрясения мозга, но сагар так и не добрался до моей тушки. Чуть-чуть, но не добрался же!

Минут двадцать я пытался осмыслить свое место во Вселенной и Вселенную вокруг себя. Постепенно реальность упорядочивалась, и в голове наконец-то появилась первая разумная мысль.

И чего это вы, эрл Воронов, сидите?

Пока я тупо пялюсь на тело сагара, осиротевшая территория вместе с вожделенными яйцами может получить нового хозяина.

И все же, как бы ни поджимало время, я задержался над телом по-своему прекрасного монстра. Рука легла на темно-алый череп, над закрытыми глазами.

— Прости, во всем виновата моя жадность.

Мои слова были искренними, ведь никто не мешал убраться с этого проклятого острова, прихватив собранные трофеи, но жадность оказалась сильнее.

Пока я добирался до выхода из дворца, головная боль вместе с тошнотой немного улеглись. Похоже, сотрясение если и было, то не очень серьезное.

Огромная площадь встречала меня гробовой тишиной, и только сейчас все окружающее встало перед моими глазами в истинном свете. Это был гигантский склеп — могила сотен тысяч людей и монумент погибшей цивилизации. Раньше страх воспринимал магические ловушки, хищные заросли и зверей как затаившуюся в засаде смерть. Но все же они были всего лишь стражами огромной могилы.

Переход по нижней части площади и подъем на полуразрушенную лестницу прошли спокойно. Впрочем, как и перебежка к облюбованной сагаром беседке, лишь нервы напряглись еще сильнее, а в голове тамтамом стучало сердце.

Некогда изящная беседка стараниями сагара превратилась в нечто готическое — всюду валялись кости, представленные в огромном ассортименте. Здесь были и останки хидоев, и массивные кости хах-коваев. Отдельной кучкой, словно в коллекции ценителя, валялись черепа и кости людей. Именно в этом оформлении и лежали яйца сагара.

Сначала я не заметил их на фоне желтоватых черепов. На удивление, они были не намного больше яиц хидоев.

Паранойя вопила мне в ухо о том, что счет пошел на секунды, поэтому нужно было максимально ускориться. Артефактные «авоськи» спутались в рюкзаке в один ком, так что пришлось потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы распутать три из них.

Первое яйцо я запихивал в сетку с камешками, задержав дыхание. Через секунду воздух покинул мои легкие с мучительным стоном — камни загорелись желтым светом.

Попытка номер два едва не заставила заорать от счастья — синее свечение внутри ранее прозрачных камней стало для меня знаком надежды.

Мироздание вновь выровняло шансы, когда третье яйцо оказалось негодным для инициации. И все же мне не хватило сил оставить эти яйца в костяном гнезде.

Привезу на материк, а там уж пусть хорохи думают, что с ними делать.

Мысль о нелюдях неприятно царапнула мозг, но была тут же отброшена — не до этого сейчас.

Вечер наваливался на мертвый город подсвеченными алым цветом тучами, делая его еще более зловещим, хотя куда уж больше… Ко входу во дворец я бежал словно спринтер, но ни после финиша, ни позже никто из окрестных обитателей не изъявил желание отомстить за смерть короля здешних мест.

Человеческую натуру изменить невозможно. Казалось бы, пару минут назад я клялся задушить подлую жабу собственными руками, но едва оказался в безопасности, это мерзкое земноводное расправило плечи и послало меня за тремя комплектами великолепной брони.

Кстати, в главном зале мне удалось найти всего два аналогичных первому головных обруча, что лишь подтверждало ценность этого предмета с пока неизвестными мне свойствами.

Наконец-то все трофеи были упакованы в девять сумок с амуницией хах-коваев и готовы к сплаву.

Первый опыт показал неправильность размещения трофеев — сумка ушла ко дну канала, и даже сильному течению удалось протащить ее лишь несколько метров. Пришлось переупаковывать, используя подручные материалы. Сумок получилось одиннадцать, но теперь каждая из них имела нейтральную плавучесть.

Что ж, пора. Наверху уже середина ночи, так что к Корабельному Острову я доберусь под утро, что очень даже неплохо.

Интересно, мои соратники успели выпить на поминках исчезнувшего в ловушках на смертельном острове товарища или еще ждут?

Первую сумку я столкнул в канал сам, а остальные полетели следом, увлекаемые общим канатом. У меня, конечно, были сомнения насчет крепости древнего шелкового шнура, зато не было выбора. Выдержав небольшую паузу, я шагнул следом за грузом.

Обратный путь был даже увлекателен. В свете магического фонаря удалось неплохо рассмотреть структуру канализации. Какой-то особо утонченный сантехник оформил стены витиеватыми узорами и надписями на языке хорохов.

Течение несло меня вниз, и, находясь под водой с запасом воздуха, магическим светильником и в просветленных очках, в отличие от предыдущего сплава, мне удавалось удержать тело в центре потока, не сталкиваясь со стенами. Был немного опасный участок, когда поток нырнул в трубу, но и там удавалось как-то контролировать процесс.

Наконец-то течение вынесло меня на просторы подводного ущелья. Пришлось немного поволноваться, выискивая уплывшую вереницу сумок, которая все же разделилась на две части.

Гоняться за грузом по заводи без ласт — не самое легкое занятие, и на него были истрачены масса сил и практически весь запас воздуха.

Собрав сумки, я немного подумал и все же решил не тащить все на Корабельный Остров. Мои соратники мне, конечно, глубоко симпатичны, но груда золота иногда превращает в монстров даже самых милых людей и верных друзей. Сумки я затолкал в вертикальную щель в скале и, как мог, заклинил их там. Туда же отправилась моя старая куртка с новым амулетом. Зато из временного схрона ко мне вернулись разобранная нагината и хербаты.

Что ж, теперь следует заняться транспортом. Приманиванием акаяси удобнее всего было заняться, сидя на знакомой до боли в пояснице скальной полке.

Ближайший акаяси, судя по сонному состоянию, уже готовился отойти ко сну, что ввиду приближающегося утра было неудивительно. Пришлось растормошить несчастного угря-переростка и «попросить» его подкинуть меня к людскому поселению.

Запрягать акаяси во второй раз получилось значительно лучше.

Ночной мрак постепенно начал сереть, заставляя россыпь звезд терять свой блеск. Под замершим на границе ночи и дня небом плыли два сонных существа, и каждый мечтал побыстрее уснуть. Так что быстрое передвижение было выгодно нам обоим. Расслабленность от близости финиша едва не сыграла со мной злую шутку. На подходе к скоплению кораблей акаяси внезапно вышел из-под контроля и едва не цапнул меня зубами. Пришлось жестко вернуть себе контроль и сделать это довольно болезненно как для себя, так и для зверя.

По нашей договоренности Граннус оставил на корме гостиничного судна синий фонарь. Наружное освещение на Острове в основном производилось за счет бумажных фонарей китайского типа. Чаще всего бумага на них была белого и желтого цвета. Кабатчик внес разнообразие в эту гамму, тем самым указав мне путь «домой».

Акаяси наконец-то получил свободу и резко ушел на глубину. Возможно, зло на меня он выместит на ком-то из мародеров. Впрочем, это их личные проблемы, а если пострадает кто-то из команды Золотого, это меня даже порадует.

Сняв с себя все тяжелые вещи, я привязал их к упряжи акаяси и подвесил на тонкую бечевку, но не добытую во дворце, а выданную Граннусом.

Было желание оставить в воде и нагинату, но тут вмешалась проснувшаяся паранойя. Причем она не желала успокаиваться, даже когда над головой замаячила выступающая над кормой кабинка.

В голове мелькнула дикая мысль о том, что будет не очень приятно, если кабатчик уже похоронил меня и разрешил постояльцам пользоваться кормовым сортиром. Точнее, это мне будет просто неприятно, а вот с присевшим по нужде постояльцем может и инфаркт случиться.

Хмыкнув, развеселенный этой мыслью, я неожиданно застыл. По спине пробежал морозец.

За последние недели звуки Корабельного Острова стали для меня достаточно привычными, и «неправильность» ощущалась сразу.

Сокровища с Хоккайдо впрыскивались в небольшую общину с завидной регулярностью, и также постоянно подновлялась атмосфера страха. Ведь с берега возвращались в лучшем случае четверть мародеров. Сокровища расползались по Острову вместе с чувством обреченности, которое нужно было чем-то заглушить. Поэтому кабаки работали круглосуточно. Кто-то постоянно орал, пел и дрался. Особенно в «Пьяном крабе» и корабле-гостинице. А сейчас на этом участке плавучего острова царила мертвая тишина.

Лезть в тесную будку сразу перехотелось. Привязанная к поясу веревка полетела вниз, а я, по-прежнему цепляясь за скобы рулевого крепления, полез на надстройку кормы.

Когда-то здесь была палуба, но, поменяв статус, судно изменилось и внешне. На палубе были выстроены дополнительные помещения, более приличествующие какому-нибудь городку на берегу. Даже крыши на этих строениях были покатыми на случай дождя. На такую покатую крышу мне и пришлось вылезать, с небольшой задержкой на фальшборте кормы, чтобы собрать нагинату.

В голове только начало зарождаться недоверие к доводам паранойи, и тут в мою сторону скользнула темная фигура. Отработанным на многочасовых тренировках в школе поводырей движением я ушел с траектории атаки, раскручивая в воздухе нагинату. Два шага вперед, резкий удар — и на крышу упало уже мертвое тело, заливая доски кровью из разрубленной головы.

Внезапно на соседнем судне вспыхнули яркие лампы, и, словно в кино про пиратов, на свисающих с мачт канатах ко мне полетели десятки людей.

Это слишком круто даже для Золотого. Ничего хорошего меня на Корабельном Острове уже не ждало, и лучше я попробую доплыть до материка на акаяси, чем останусь здесь.

Ближе всего ко мне была корма. Первого соперника я просто толкнул поставленным горизонтально древком нагинаты. Второго наотмашь рубанул лезвием.

Увы, третьего так и не достал, а ведь планировал улететь в воду вместе с ним. Вдруг что-то обхватило мои ноги, а затем я почувствовал болезненный удар по коленям. Взгляд вниз показал, что это простейшее боло. Падение на крышу было очень неприятным, но скатиться по покатой крыше в проем между судами мне не дали. Сверху меня сначала накрыла сеть, а затем мрак, потому что на уже и так пострадавшую голову опустилась дубинка…

Очнулся я в крайне неудобной позе. По телу пробежал мерзкий холодок страха. И было от чего. Меня подняли на самую настоящую дыбу — ноги были привязаны к кольцам в полу, а руки связаны за спиной и подвешены на веревке к таким же кольцам в потолке. Пока пропущенная через примитивный блок веревка не была натянута, но что-то подсказывало мне, что это продлится недолго.

В углу тесной и не самой чистой каюты моего пробуждения ожидал какой-то оборванец. Судя по моим мокрым волосам, попытки вытащить меня из беспамятства предпринимались и раньше, но почему-то успехов не принесли.

Услышав мой стон, оборванец вскочил с пола и выбежал из каюты.

Через минуту в помещении стало тесно. Ко мне пожаловала целая делегация, и возглавлял ее отнюдь не Золотой. Он-то как раз выглядывал через плечо человека с внешностью и прической викинга. Вдруг вспыхнувшая надежда тут же погасла — бородатый островитянин не испытывал ко мне ни малейшей симпатии. В его глазах горела только жажда наживы.

— Ты готов говорить, чужак? — в лоб спросил викинг.

— О чем?

— О добыче с острова! — Мой собеседник заводился с пол-оборота.

— Так нет добычи… — Я попытался равнодушно пожать плечами, но в моем положении сделать это было проблематично.

— Ты врешь, — убежденно заявил капитан, судя по всему, занимавший одно из главенствующих положений на Корабельном Острове. Возможно, он даже был местным боссом боссов.

Ответить на безапелляционное заявление я не успел — огромная ладонь викинга мелькнула в воздухе, и в моей голове словно взорвалась граната. Сознание поплыло, и что-то подсказывало: это только цветочки.

Почему викинг бил не кулаком, было понятно — я им нужен только живой.

— У тебя последний шанс сказать правду без мучений, — немного успокоившись, сказал Босс. — Дальше с тобой будут говорить другие.

Взгляд здоровяка заледенел, а меня как всегда не к месту накрыла волна бесшабашного веселья. Иногда именно она приходит за паникой вместо холодного разума.

— Чтоб тебе ласкать только порченых!

Общение с хохмарем Скули обогатило меня островными ругательствами, и сейчас я за это полу…

В воздухе мелькнул уже кулак, погружая меня в блаженную тьму.

В этот раз сознание вернулось ко мне вместе с дикой болью. Некий изувер привел в действие одно из самых древних пыточных орудий.

Хруст выскочивших из своих мест плечевых суставов показался мне нереальным, зато весьма реальной оказалась пришедшая вслед за этим боль. Нет, не так — БОЛЬ!!!

Я никогда в жизни не орал так громко, и вместе со мной почему-то орал негр. Самый настоящий, чернокожий, с подпорченной племенным шрамированием мордой. Представителей его расы в Брадаре мне пришлось видеть только один раз — в призывном пункте княжества, куда попал сразу по прибытии в этот мир. И вот теперь — второй.

Взрыв боли немного поутих, и мой крик смолк. Перестал кричать и негр. Он некоторое время вглядывался мне в глаза, а затем расхохотался прямо в лицо, даже забрызгав слюной.

Похоже, я нарвался на маньяка.

Ох, как все плохо!

Отсмеявшись, палач, на теле которого имелась только набедренная повязка, отошел к жаровне с углями.

Только теперь я заметил, что интерьер в каюте изменился. Появился столик с неприятным набором ножей и вышеупомянутая жаровня. На дальнейший осмотр мне не оставили ни секунды времени. Негр ухватил с жаровни раскрасневшуюся полосу железа и с видимым наслаждением приложил ее к моей груди.

С этим он явно поторопился, потому что после дыбы я, как говорят палачи, закостенел и из неприятных ощущений почувствовал только паленый запах собственной плоти. Сознание поплыло, но было тут же сконцентрировано ведром холодной воды. Холодной и соленой. Почему-то влияние соли на ожоги я не почувствовал.

За недолгое время общения с чернокожим психопатом я потерял две полосы кожи на ребрах, с литр крови и должен был лишиться глаза, но тут подоспел Золотой.

Он даже застыл от удивления, разглядывая «живописный» кусок мяса.

— Ты что сделал, придурок! — заорал Ибрахим. — Если он умрет, Топор оторвет тебе голову голыми руками.

Как и все садисты, палач оказался трусоватым и тут же униженно заскулил.

Я даже обрадовался, что меня заберут у этого ненормального, но моя радость продлилась недолго. Подручные Золотого приступили к, так сказать, «русской» методике допроса — меня просто начали бить ногами. На завтрак, обед и обильно на ужин. Откуда я знаю все эти термины? Когда-то прочитал в исторической книге. Лучше бы я ее сжег не открывая. От понимания сути процесса и знания терминов становилось еще хуже.

Босс боссов по кличке Топор явился ко мне через два дня и, склонившись над валяющимся на полу телом, изрек лишь одно слово:

— Ну?

— Гну, паскуда, — прохрипел я, находясь на грани безумия и беспамятства. До сих пор от признания меня удерживало понимание, что, получив свое, капитан выбросит меня за борт. Теперь же к первому мотиву добавилась безудержная ненависть, взращенная на полях боли и политая собственной кровью. А еще на задворках сознания теплилась робкая надежда. — Запихни…

Да что ж это такое?! Мне опять не дал и договорить. Теперь прилетело ногой, и перед провалом в беспамятство я услышал хруст сломанного носа.

Теперь точно все!

Приближение лихорадки я почувствовал еще на дыбе. Поэтому из нокаута сразу перешел в горячку.

Сколько валялось мое тело в таком состоянии, я не знаю — когда очнулся, в крошечном окошке виднелся кусочек дневного неба, а по соседству к стене был прикован избитый Али. Араб наверняка выглядел получше меня, о чем говорил его ошарашенный взгляд.

— Привет… — просипел я.

— Привет, Вахид.

Я попытался засмеяться, но не смог.

— Может, все же расскажешь им о трофеях? — тихо прошептал араб и тут же отшатнулся.

Уснувшая в моей душе безумная ярость вспыхнула с новой силой и выплеснулась на него посредством злобного взгляда.

— Я о тебе думаю, — виновато сказал мой невольный товарищ. — Зачем так мучиться? Все равно надежды нет. Чудес не бывает.

Неожиданно мне стало легче, и я даже улыбнулся.

— Плохо, Али, не верить в чудеса.

И чудо случилось. Не сразу, конечно. Через три полных боли и унижения дня, но оно все же случилось.

Впрочем, чудом это было лишь отчасти. А если быть абсолютно откровенным, произошедшее являлось хорошо подготовленным чудом. Хотя и везение тоже присутствовало — ну не рассчитывал я, что разосланные пред отплытием из Лугуса письма дойдут до адресатов. А вот в самих адресатах я совершенно не сомневался.

Этот день начался как обычно — со звука отодвигаемого засова, а вот дальше все пошло не по сценарию. Вместо парочки головорезов Золотого в каюту ворвалась огромная туша херсира Эйда по прозвищу Железная Палица.

Викинг влетел в помещение и пораженно застыл, с трудом узнавая меня.

Следом за ним в проеме дверей появилась фигура поменьше и также замерла в шоке.

Скули по прозвищу Говорун пришел в себя раньше своего предводителя:

— Щепка?

Лицо молодого парня исказила гримаса, в которой смешались злоба и мука.

Затем последовал короткий рык на скандинавском, и молодой викинг, выдернув из ножен кинжал, собрался выскочить из каюты.

Эйд успел перехватить Говоруна уже за пределами каюты.

— Пусть Щепка сам решает, кому жить, а кому нет.

Из комментария херсира стало понятно, что секунду назад Говорун поклялся вырезать все население Острова.

Остановленный в своем искреннем порыве молодой викинг подошел ко мне ближе и, встав на одно колено, потянулся к моим ранам, но вдруг опасливо отдернул руку назад.

На лице воина, не боявшегося ни бога, ни черта, отразилась детская беспомощность, а в моей душе потеплело. По лицу покатились слезы. Не плакал под пытками, а здесь прорвало.

Как же хорошо иметь друзей! Вот в такие минуты понимаешь, что золото и власть — это лишь грязь, о которую можно только испачкаться. Они дарят удовольствие, а не радость; сытость, а не счастье.

Эйд проорал что-то в открытую дверь, и за пределами каюты послышался топот ног.

Через пару минут в мою тюрьму влетел еще один викинг, в руке которого, как котенок, болтался субтильный мужичок.

— Лечи, тварь, — прорычал Скули, вновь доставая кинжал.

То ли так было задумано, то ли лекарь перестарался от испуга, но как только его ладонь легла мне на грудь, мое тело пронзила молния боли, отправляя в забытье.

Проснулся я, словно в раю, и, возможно, подумал бы о смерти, но очень уж знакомым оказался интерьер. Приютившая меня кровать находилась в каюте Золотого. Похоже, викинги перенесли на галеру Ибрахима штаб карательного отряда. Только справятся ли полсотни экипажа «Могучего Тура» со всеми мародерами Корабельного Острова? Они здесь тоже не робкого десятка.

Едва сонная одурь сошла с моего мозга, дали о себе знать все раны. Все бы ничего, да только обе руки были примотаны бинтами к корпусу. Ну как мне теперь есть и пить? Второе было особенно насущной проблемой.

Более внимательный осмотр каюты выявил спящего на стуле Али.

— Эй, лысый. Хватить спать.

Спросонья Али залопотал что-то по-арабски, но тут же перешел на брадарский:

— Вахид, ты как?

— Не дождетесь. Дай попить.

Пока араб поил меня водой из кружки, я серьезно задумался над происходящим. И больше всего меня волновал один вопрос. Судя по дергающейся физиономии Али, ждать ответа осталось недолго.

— Вахид, — собравшись с силами, сказал араб, — я должен тебе признаться в том…

— Что сдал меня Золотому?

На секунду Али замер, а затем покраснел от ярости. Даже скрипнул зубами.

Пару минут он ругался по-арабски, но все же сумел справиться с яростью и объясниться:

— Не смей никогда обвинять ибн Бакира в предательстве! Мой отец был достойным человеком: я раньше умру, чем испачкаю его имя позором!

— Все, остынь, — сморщился я от боли. — Если не это, тогда в чем ты хотел признаться?

После такого вступления дальнейшие откровения дались Али намного легче.

— Я согласился разговорить тебя для Золотого. — Словно боясь, что я перебью его, Али заговорил быстрее: — Но это не только для себя. Зачем терпеть напрасные муки? Откуда же мне было знать, что ты тянул время до подмоги?..

— И ты не считаешь это предательством?

— Нет, — совершенно искренне мотнул головой араб.

— Ну и славно. Кстати, насчет подмоги. Как там мои спасители справляются таким малым числом?

— Почему малым? — удивился Али. — Три корабля островитян могут усмирить даже небольшой городок на материке, не то что наш табор.

— Три? — Теперь пришла моя очередь удивляться. — А ну позови Скули.

Через минуту в каюту вошел викинг и тут же расплылся в довольной улыбке.

— Красавец! Я давно говорил, что красное и синее только украшают морду настоящего воина, а шрамы выглядят намного наряднее золота.

— Будешь ржать — и как только заработают руки, я сам тебе наделаю таких же украшений. Хотел спросить: почему сразу три дракара?

— А чего мелочиться? — пожал плечами Говорун. — Ты в письме обещал хороший заработок, вот Эйд и бросил клич.

— Даже не знаю, хватит ли добычи, — неуверенно высказался я.

— Не волнуйся, мы уже свое взяли, и даже больше, чем рассчитывали.

— Вы что, грабанули весь Остров?

— Почему остров? — нахмурился Скули. — Лезть на берег дураков нет. Просто потрусили эту плавающую кучу мусора.

Объяснять, какой остров имелся в виду, я не стал и перешел ко второму вопросу:

— Что там снаружи?

— Да нормально все, — отмахнулся Скули. — Я тут собирался пустить кровушки, но Эйд сказал, что ты наниматель, тебе и решать. Ну, правда, за небольшим исключением.

— Что за исключение?

— Так, — прервал разговор викинг, — сначала лекарь, а затем дела.

После громогласного зова в каюту вбежал перепуганный целитель. Он пощупал меня тонкими пальцами и напоил горькими отварами.

— Господин, вам нужно каждый день пить эти настои и по прибытии на континент срочно обратиться к более сведущим магам-целителям. Правый плечевой сустав почти в порядке, а вот с левым проблемы. Моих сил не хватило, чтобы срастить надрывы. Я приготовил все необходимое вот…

— Можешь не объяснять, — перебил лекаря Скули, — сам все будешь делать. Ты отправляешься в Брадар с нами.

— Нет, я не могу… — побледнел лекарь.

— А тебя никто не спрашивает, — зловеще улыбнулся Говорун.

— Скули, это лишнее, — попытался вмешаться я.

— Тебя тоже никто не спрашивает. Так решил Эйд. А то еще загнешься в пути от его бурды, и что тогда нам делать?

В каком-то смысле викинг был прав, поэтому спорить я не стал, лишь пообещал себе обеспечить лекарю безопасность и возможность вернуться.

После лечебных процедур начался суд. Меня усадили на невысокую тахту, которую вытащили на палубу из каюты Золотого. Вся палуба галеры была забита викингами, и только посредине стояли четверо мародеров-капитанов с Золотым во главе. А вот босса боссов не было.

— Эйд, — позвал я херсира.

Могучий викинг вопросительно посмотрел в мою сторону.

— Здесь был ваш родич.

— Извини, эрл, — обратился ко мне по титулу херсир, хотя наедине продолжал называть Щепкой, — у него были старые долги, за них он и заплатил. Для тебя ничего не осталось. Но мы готовы заплатить виру.

— Забудь, — дернул я забинтованным плечом в попытке отмахнуться. — Заплатил, и ладно.

— Хочешь взять с них виру жизнью или золотом? — поинтересовался херсир, кивнув в сторону пленников.

— С одного — жизнью. Кстати, сволочи, которую мне хотелось бы прикончить больше всего, здесь почему-то нет.

— Кого? — напрягся викинг.

— Здесь должен быть один черный со шрамами на морде.

— Раб, такой мерзкий и трусливый? — удивился Скули.

— Ну, когда он срезал с меня кожу, трусливым не выглядел.

Говорун зарычал и рванул куда-то сквозь толпу.

— Кто из них должен тебе жизнь? — продолжил Эйд.

— Ибрахимпо прозвищу Золотой, — кивнул я в сторону капитана, злобно зыркавшего на меня из-под бровей.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил херсир.

Я задумался, и тут, словно почувствовав мои сомнения, вперед вышел Али.

— Вахид, отдай его мне.

— Зачем?

— Для честного боя.

— Что скажешь, Золотой? — повернулся я к Ибрахиму.

— Я не боюсь, собака.

Не скажу, что он разозлил меня, но в висках неприятно закололо.

— Не боишься? Ведь я могу приказать тебя повесить. А будешь лаять — придумаю кое-что похуже, и Али мне поможет.

— Чего ты хочешь… — Рвавшееся с языка оскорбление Ибрахим все же сдержал.

— Кто меня продал?

— Малик.

Жаль, парнишка мне нравился.

— А Граннус?

— Этот торгаш слишком хитер, чтобы его можно было ухватить за язык.

— Хорошо, — кивнул я. — Али, он твой.

Мой соратник шагнул вперед, с ехидной улыбкой вытаскивая из ножен саблю, которая раньше принадлежала Золотому. Под ноги капитану он бросил клинок попроще.

Викинги моментально перерезали путы. Над Али поработали подручные Золотого, а самого капитана помяли викинги, так что они были в относительно равных условиях.

Рисунок схватки двух арабов отличался от всего, что я видел ранее. В нем смешались размашистые удары и широкие стойки казачьей рубки с прямолинейными ударами и резкими шагами японского стиля. При этом сабли плясали вокруг воинов, словно это были хвосты хидоев. Они двигались как две юлы — то расходясь, то вновь сталкиваясь, и тогда в воздухе разливался мелодичный звон отличнейшей стали.

Али резко качнулся в сторону, пропуская мимо себя скользящий удар сабли Ибрахима. Качнувшись обратно, он словно вплел чужой клинок в «плетение» своего. Солнце заиграло на зеркальной поверхности оружия, разбрызгивая по сторонам крошечные зайчики света. А вслед за ними полетели брызги алой крови. Как и любой серьезный, а не показательный, бой этот продлился всего несколько секунд. Ибрахим резким и в то же время скользящим прыжком разорвал дистанцию. Покачнулся на нетвердых ногах и опустил взгляд на свою грудь.

Сабля — страшное оружие и в своей непредсказуемости гораздо опаснее меча. Казалось, клинок Али лишь лизнул грудь противника, но, пройдясь по его телу, оставил после себя страшную рану, разрубив ребра, как сухие ветки.

Когда Ибрахим падал на палубу, на секунду показалось, что я увидел в чудовищной ране замирающее сердце.

Оглушающие крики викингов заставили меня вздрогнуть.

Через минуту крики стали еще громче — в кругу появился Скули, тащивший за волосы чернокожего палача. Мое сердце гулко стукнуло в ребра. Все раны словно разом воспалились, и этот жар захлестнул голову ненавистью.

Скули подтащил негра к кушетке и, рывком обнажив кинжал, уже собрался протянуть его мне. Рука викинга замерла в начале движения. Он посмотрел на мои спеленатые руки, и в его глазах отразилась растерянность. При этом Говорун даже не сделал попытки самому прирезать пленника. Судя по лицам остальных викингов, я должен был самостоятельно убить истязавшего меня человека. Но они, как и Скули, не знали, как мне это удастся в таком состоянии.

Ну-ну… У настоящей ненависти ограничений не бывает.

— Скули, брось его за борт.

— И все? — удивился викинг.

— Делай.

Пожав плечами, Говорун пробрался сквозь толпу товарищей и швырнул вопящего палача через фальшборт.

Между галерой и соседним судном имелся небольшой участок открытой воды, там мой истязатель и забарахтался, царапая пальцами гладкий борт. Викинги с интересом смотрели на утопающего и не обращали внимания на меня. И зря. Я же закрыл глаза и сконцентрировался.

Так, кто там у нас ближе всего?

Буквально через несколько секунд плеск за бортом резко усилился, и тут же над кораблями взлетел дикий человеческий крик. При виде акаяси, пожирающего живого человека, даже непрошибаемые викинги отшатнулись от борта.

— Интересный способ казни, — задумчиво сказал Эйд и кивнул на остальных капитанов. — А с этими что будем делать? Возьмешь с них виру золотом?

— А у них после вас что-то осталось?

— Ну, мы не настолько хороши, чтобы найти все тайники. Сколько?

— Думаю, по три яйца они с каждого будет достаточно. Или их цену золотом.

Капитаны нахмурились, но обреченности в глазах мародеров я не увидел. Так что рассчитаются как миленькие.

Вроде с основными делами на Корабельным Острове мы закончили, осталось заплатить еще по двум счетам.

Кабатчик, как обычно, находился на своем месте.

— Привет, Граннус. Сколько я остался тебе должен?

Хозяин таверны смерил меня настороженным взглядом, не особо решаясь пялиться на Скули, маячившего за моей спиной вместе с тремя товарищами.

— Сорок золотых.

— Скули, выдай ему сотню.

Говорун с королевским апломбом бросил на столешницу-прилавок кошель с монетами из казны Ибрахима, а кабатчик с не меньшим достоинством смахнул его под прилавок со своей стороны.

— Не подскажешь, где можно найти Малика?

— Думаю, он у своего хозяина.

В ответ я лишь кивнул и вышел из обеденного зала-трюма. У нас с Граннусом особой дружбы не получилось, зато получилось искреннее доверие.

Вотчина торговца Виляла по прозвищу Палка представляла собой группу из трех пузатых торговых кораблей брадарской постройки и аравийской галеры-причала, на которую я высадился по приезде на остров.

Хозяин лавки и причала вполне отвечал своему прозвищу — он был высок и худ как жердь.

— Где Малик? — без обиняков спросил я у торговца.

Тот также без лишних слов качнул головой, приглашая идти за собой. Предварительную обработку местного населения викинги провели еще вчера, так что сейчас все «аборигены» были как шелковые.

Пока мы спускались в трюм торгового судна, переоборудованного под склад, я так и не решил, что делать с предателем. Через секунду вид сильно избитого паренька решил эту проблему.

— Я не хотел говорить… — прохрипел парень, пытаясь встать, но сил на это у него уже не оставалось. — Хозяин узнал, что пропали артефакты, а потом пришел Золотой.

Я посмотрел на Виляла и спросил у Малика:

— Не хочешь рассчитаться за обиды?

— За что? — криво улыбнулся разбитыми губами парень. — По закону за воровство руки рубят, а мне просто ребра сломали. А вот Золотому я бы кишки выпустил.

— Опоздал ты, парень. Али успел раньше.

— Да уж за ним не угонишься.

Как ни странно, именно вымученная улыбка юного араба словно распустила узлы напряжения, и я окончательно поверил, что все же вывернулся из этой ситуации. Как несколько минут назад сказкой казалось спасение, так теперь страшным сном в прошлое уходили перипетии в пыточной каюте.

— Ты как, останешься здесь или вернешься домой на материк?

— С чем? — вздохнул Малик.

— Пятьсот золотых устроят искателя приключений?

— Пятьсот? — В голосе Малика скользило сомнение, которое я принял за жадность.

— Если попал в лодку жадности, спутницей твоей будет бедность. По-моему, это поговорка твоего народа. А от себя добавлю, что в случае с Хоккайдо третьим в вашей с жадностью лодке будет сидеть смерть. Деньги ты получишь в любом случае, а там решай сам. Я тебе не отец.

Малик вдруг напрягся. Похоже, слова насчет отца его задели.

— Хорошо, я уеду с Острова. Если позволите, то с вами.

— Что, Скули, найдется на дракаре еще одно место?

— Если что, привяжем канатом и потащим на буксире, — не смог не схохмить Говорун.

На этом точно все, и больше на Корабельном Острове меня ничего не держало. Отчалив от скопища разномастных суден, три дракара взмахнули веслами и словно птицы «полетели» в сторону до боли знакомой бухточки.

Лучшим ныряльщиком в команде «Могучего Тура» оказался Скули, поэтому честь доставать мои трофеи досталась именно ему.

— Так, Щепка; если, не приведи Один, меня сожрет какая-нибудь тварь, клянусь, буду отпрашиваться с небесного пира героев и каждую ночь будить тебя заунывными воплями.

— Да ныряй уже, будильник, — хмыкнул я, с легким оттенком зависти рассматривая хоть и не очень массивную, но перевитую мощными мышцами фигуру викинга, стоящего у борта в одних коротких подштанниках.

В голове мелькнула мысль о том, что следовало бы заняться физкультурой, но затем лень оперативно подсказала, что такое «боди» викинги получали не за счет упражнений с гирями, а орудуя тяжелыми веслами.

Заметив мою задумчивость, Скули наверняка принял ее за ментальную концентрацию и эффектно выпал за борт. Мне же пришлось впопыхах сканировать глубину под дракаром, а то шутки шутками, но акаяси здесь водятся очень даже голодные.

Глава 3 Возвращение

Во все времена и во всех мирах одним из самых больших удовольствий для вечно беспокойных людей было возвращение домой. Мой новый дом был пока еще далеко, и все же когда полуденное светило четко прорисовало кажущиеся на большом расстоянии тонкими иголками белые башни Лугуса, на сердце потеплело. Как бы то ни было, я полюбил этот город со светлыми и гордыми домами «сердечника» основного города и серовато-зелеными стенами лепестков-кварталов. Моя фантазия занесла меня высоко к облакам, чтобы дать возможность увидеть город-цветок, который разделяла пополам голубая лента великой Дольги.

Так уж получилось, что на Земле меня никто не ждал, а здесь наконец-то нашлись друзья.

— Ты точно мухлюешь, араб!

Возмущенный крик Скули заставил меня улыбнуться. Я оторвался от вида приближающегося Лугуса и проплывающих мимо берегов Дольги, вернувшись к своей компании.

— Говорун, ну почему ты не успокоишься? — по-доброму улыбнулся я. — Локи — не твой покровитель, и в кости тебе не будет везти никогда. В прошлый раз тебя разделал Элбан, теперь доит Али. Больше нечем заняться или много лишних монет в кармане?

Как и любого начальника, мысль о незанятости подчиненных тут же задела Эйда, который наравне со всеми воинами очередной смены гребцов ворочал веслом. В хирде от подобных нагрузок был защищен только кормчий.

— Скули, смени Тинда, а то ему с раной тяжело! Или можешь помочь Клеппу. Видишь, бедняга устал! — крикнул херсир.

Огромный берсеркер, ворочающий веслом в одиночку, когда даже могучий херсир делал это с напарником, лучезарно улыбнулся.

Я бы на месте Скули обозлился, но не та атмосфера царила в этой «семье». Иначе хирд и не назовешь. Говорун тут же занял место викинга с перебинтованной рукой. В этой ситуации самым недовольным выглядел как раз Тинд, которого выставили слабаком.

Что ни говори, эти люди мне очень нравятся именно из-за своей открытости.

Если быть точным, на дракаре собралась не одна, а две «семьи»-хирда, которые формировались еще в младенческие годы будущих воинов. Но годы битв оставляли бреши в рядах викингов, и в семью умудренных опытом бойцов вливалась молодежь. Во время слияния на судне было тесновато, но не думаю, что это кого-то расстраивало. Увы, со временем на палубе дракара становилось все просторнее, и, возможно, скоро в семью «Могучего Тура» вольется еще один юношеский хирд.

Конечно, не совсем приятно путешествовать в такой деятельной компании беспомощным пассажиром, но еще при первом знакомстве с островитянами моя попытка сесть за весло оказалась последней. Впрочем, никто из викингов не стал насмехаться над «силачом», который выдержал только половину обычной смены, — они уже давно считали меня своим, хотя и немного ущербным. Об этом говорило прозвище Щепка, которое меня ничуть не обижало.

Теперь же с моими немощными руками о физических нагрузках речь пойдет еще не скоро, по крайней мере, если верить прогнозам перепуганного целителя. Ничего, доберемся до города — возможно, столичные маги вынесут иной вердикт.

За разговорами и дружественным подначиванием мы не заметили, как стены Лугуса вознеслись в небо и даже начали нависать над летящим, словно речная птица, дракаром.

В прошлые разы я сходил на берег в военном порту, теперь же мы занимались личными делами, поэтому кормчий направил морду носовой фигуры травоядного животного с хищными зубами в сторону торговой гавани.

Непередаваемая смесь запахов и звуков накрыла нас с головой. Здесь смешались ароматы пряностей из Аравии, смолянистой древесины с севера, свежей и не очень рыбы из глубин Дольги и йодистые ароматы даров моря. Разобрать на составляющие постоянный гул тысячи голосов было еще труднее, но по мере приближения выделялись то ругань начальника грузчиков с торговцем, то вопли двух наслаждающихся торгом купцов. Тонкими нитями в эту какофонию вплетались звонкие голоски портовых проституток. Именно этот едва заметный звук викинги улавливали лучше всего. Бравые воины приосанились и уже предвкушали встречу со слабым полом.

У островитян было особое отношение к женщинам, и еще никогда представители древнейшей профессии не встречали более галантных и внимательных клиентов. На Вальхалле — острове викингов — жен имели лишь самые выдающиеся воины, остальные довольствовались храмом богини плодородия Фрейи. Возможно, ханжа сравнит подобных жриц с теми же проститутками, но для викингов эти девушки и женщины были дарительницами жизни будущих воинов — силы племени, его защиты и славы. Поэтому ни о каком презрении не может быть и речи. Отсюда и трепетное отношение безжалостных в бою воинов ко всем женщинам.

Как и следовало ожидать, Эйд не стал мучить своих бойцов и отпустил большую часть команды на берег. А вот Скули остался со мной на борту, хотя уж он-то был большим любителем женского общества.

— Что будем делать дальше? — неожиданно для меня спросил Эйд.

— Понятия не имею, — искренне ответил я. — Может, ты знаешь кого-то из надежных торговцев, чтобы сбыть добычу?

— Не знаю, как для тебя, Щепка, но для меня слова «надежный» и «торговец» даже рядом не стоят, — равнодушно пожал плечами херсир.

Понятно, они привыкли иметь дело с маркитантами и сдавать добычу, не особо торгуясь. Но сейчас под палубой дракара хранились серьезные сокровища, и это самое «не торгуясь» может вылиться в потерю баснословных сумм.

Что ж, как в любой задачке, чтобы найти нечто неизвестное, следует отталкиваться от известных величин.

— Скули, — подозвал я Говоруна, который и без того подслушивал наш разговор с херсиром, — помнишь того слугу, который опекал меня после битвы?

— Ну да, — нахмурился молодой викинг.

— Его нужно найти. Сам я, как видишь, сейчас не самый выносливый ходок, так что придется тебе.

— И где его искать? — возмутился викинг. — Хочешь, найду самую красивую жрицу, ну ты понял, или самое вкусное вино?

— Вот насчет вина ты правильно сказал. Во дворец лучше не соваться. Не хочется создавать слуге проблемы. Завтра с утра сходишь туда, где продают вино и прочее, то есть на базар, и постараешься выловить кого-то из королевских слуг. У них там все друг друга знают. Опишешь нашего общего знакомого и попросишь его найти. Пусть передадут, что эрл Воронов просит его о встрече. Только, Скули, просит, — с нажимом уточнил я. — И еще: тому, кого найдешь на базаре, дашь золотой.

— А может, лучше дать в морду? — возмутился моей щедростью Скули.

— Я так и думал, что в морду для тебя проще.

— Говорун, хватит корчить из себя дурака, — не выдержал Эйд, высказав мою мысль.

— Щепка, что за загадки? А не проще искать его по имени? — проворчал Скули.

— Да не знаю я его имени, — пришлось признаться мне.

— И кто из нас после этого не умеет с людьми разговаривать? — язвительно спросил Говорун.

Не знаю, то ли я просто устал, то ли досада на самого себя что-то нарушила в равновесии моего состояния, но меня качнуло к борту.

— Все, хватит, закончили с грызней, — прекратил перепалку Эйд. — Говорун, завтра идешь на базар. А сейчас…

— … я иду к жрицам, — закончил за херсира Скули.

— А сейчас, — невозмутимо повторил Эйд, — ты идешь к целителям. Пусть пришлют кого-нибудь, чтобы осмотрел Щепку, а то будем за ним ухаживать до самой смерти.

— Его или моей? — включил черный юмор Скули.

— Дам по шее.

Скули лишь отмахнулся и, забрав у херсира кошелек, перебрался по сходням на берег. А я решил прилечь на свое место под навесом у борта и не заметил, как уснул.

Разбудили меня осторожные прикосновения к плечам. Надо мной склонились островной лекарь и его коллега, который и выглядел посолидней, и вел себя уверенней. Они, пересыпая свою речь незнакомыми терминами, сняли повязки и проверили весь набор «подарков», оставленный мне на память чернокожим палачом.

Закончив осмотр порезов, ожогов и лишенных кожи участков тела, целители перешли к плечевым суставам, и гримаса на лице столичного мага мне не понравилась.

После осмотра целитель пошел отчитываться к Эйду, как к нанимателю. Впрочем, шептались они не так уж далеко, поэтому все было хорошо слышно.

— Ожоги и содранная кожа заживают нормально. Я оставлю мазь, которая ускорит исцеление. А вот с суставами все не очень хорошо. Мой коллега сумел зарастить правый, хотя не очень ровно. С левым все немного хуже. Я бы посоветовал провести операцию на обоих плечах, чтобы все срослось без проблем.

— Биться после этого он сможет?

— Заживление будет полным, — совершенно ровным голосом сказал лекарь. — Доставите его завтра ближе к вечеру в лечебницу мастера Гундо. Все вместе будет стоить тысячу двести золотых.

Эйд на секунду замер в шоке, но я не дал ему прибить лекаря на месте:

— Эйд, все нормально, экономить на здоровье вредно для жизни.

Лекарь, продолжая удерживать на лице равнодушную мину, отвесил мне легкий поклон:

— Благородный эрл проявляет завидную мудрость. Мы с мастером ждем вас за три меры времени до заката.

Лекарь покинул судно, а я вновь улегся на постель: что-то меня начало знобить.

Жаба внутри попыталась прогрызть дырку наружу, но была моментально успокоена. Я действительно убежден, что на здоровье экономить нельзя, да и добытые сокровища позволяли исправить любые побочные эффекты этого самого «добывания».

В следующий раз меня вновь разбудил посетитель, но это было уже поздним утром.

Первое, что я сделал, увидев вежливую улыбку знакомого слуги, — задал давно назревший вопрос:

— Хочу исправить большую ошибку и узнать ваше имя.

— Можете называть меня Феланом, благородный эрл, — отвесил легкий поклон королевский слуга. — Мне очень не хочется быть невежливым, но время не ждет. У вас есть ко мне вопросы?

— Да, Фелан; не знаю, позволено ли вам участвовать в таких делах, но более честного и в то же время сведущего человека, чем вы, в столице я попросту не знаю.

— Мне приятны ваши слова, и все же хотелось бы знать, о чем идет речь?

— Мы вернулись с Хоккайдо с трофеями. Есть и драгоценности, и магические артефакты, а нам нужны золотые монеты.

— С продажей я помочь не смогу, но… — остановил рвавшийся из меня вздох разочарования слуга, — могу посоветовать надежного человека, если вы рискнете довериться моему мнению.

— Уверен, в этом нет ни малейшего риска, — искренне улыбнулся я Фелану и тут же спросил: — Будет ли достаточно пяти процентов от сделки лично вам?

Слуга отрицательно качнул головой:

— Торговец возьмет десять процентов, остальное мы решим уже сами. Мне очень приятно общаться с вами, но, увы, я вынужден откланяться.

— Не смею вас задерживать.

— Если дадите мне перо и бумагу, я напишу адрес мэтра Арлена. Он сделает все, что потребуется.

На этом мы с Феланом раскланялись, причем мне так и не удалось повторить его отточенное изящество в исполнении легкого поклона.

— И что это было? — нахмурился Эйд, немного выпавший из образа всезнающего полководца.

— Вежливость, херсир, одна из самых ценных вещей в этом мире.

— Вы как-то странно торговались.

— Да, он отказался от пяти процентов прибыли.

— Вот это и настораживает. Если отказался, значит, собирается украсть больше.

— Нет, Эйд. Все намного проще. Пару месяцев назад он точно так же отказался от части вознаграждения. Как думаешь, разумно ли он поступил?

— Похоже на глупость, — херсир немного подумал и добавил: — Но только похоже. Ты хочешь сказать, что, потеряв пару золотых и заработав уважение, сейчас он заработает тысячи гривен?

— В точку.

До, во время и после обеда мы с Эйдом успели обсудить многое из прикладной психологии, и я был удивлен глубиной рассуждений этого внешне грубого и дикого человека.

Наш диспут был прерван появлением купца. Он явился в сопровождении начавшего закипать Скули. На палубе дремали нагулявшиеся вчера викинги, своим видом еще больше бесившие Говоруна.

Мэтр Арлен являл собой яркий пример того, что первое впечатление порой бывает очень обманчивым. Сначала мне показалось, что в один из межмировых колодцев провалилась пара семей банкиров-иудеев, но через пару минут разговоров стало понятно, что он торговец-кельт и христианин, но вел себя как прожженный еврей. Не хватало лишь кипы и пейсов.

Торговец пересыпал свою речь шуточками и косил хитрым взглядом. И только когда оценка добычи подошла к концу, я больше интуицией, чем разумом, почувствовал, что этот человек не обманет, причем не только потому, что надеется на дальнейшее сотрудничество, но и по причине внутреннего благородства. Не знаю, чем объяснить мою уверенность, но она крепла с каждой минутой.

Эйд подобных психологических нюансов не уловил и постоянно таскался за щуплым торговцем, норовя вступить в торг. Мне же постоянно приходилось его одергивать.

— Ну что я могу сказать, благородный эрл, — вздохнув, сказал торговец, выбравшись из тесного трюма и закончив расчеты на бумаге, — если вы не передумали продавать яйца…

— Нет, не передумал. С брадарскими поводырями я договорюсь сам, а торговать с аравийцами было бы бесчестно.

— Ну, торговать яйцами в Брадаре сейчас нет ни малейшего смысла.

— Почему? — удивился я, зная, что корона щедро платила за пополнение одного из самых мощных подразделений своей армии.

— А вы не знаете? — удивился торговец.

— Не знаю чего? — напрягся я, замечая перемены и в лице Эйда.

Похоже, новости обошли викинга стороной, а по тону торговца стало понятно, что это не самые приятные известия.

— В столице сейчас неспокойно, и хуже всех приходится поводырям.

— В честь чего? — удивился я.

— Вы что, не знаете о смерти короля?

Вот тебе, бабушка, и юрьев день!

— Когда это случилось? — высказал общий вопрос Эйд.

— Две седмицы назад. Сейчас в городе траур.

— От чего он умер? — задал вопрос уже я.

— Говорят, это какое-то черное колдовство аравийцев. Погибли и король и королева, а принц Белинус, пусть Господь дарует ему богатырское здоровье, сумел удержаться на краю могилы. И все благодаря молитвам брата Врадака.

От имени родоначальника новомодного течения в местной церкви у меня пробежал мороз по коже.

— И при чем здесь поводыри?

— При том, что брат Врадак объявил, что болезнь королевской семьи — это наказание свыше, наказание за греховную жизнь и покровительство исчадиям ада. Так что яйца они нынче можно продать только аравийцам. Корона Брадара за них не заплатит. Поговаривают, что скоро вообще всех чудовищ пустят под нож. Простите, благородный эрл, если я сказал что-то обидное для вас, — заметив мою реакцию на «чудовищ», примирительно добавил торговец.

— Мне срочно нужно в школу поводырей, — решительно сказал я.

— Не раньше, чем закончим с делами и твоим лечением, — не менее решительно возразил Эйд. — Мэтр, озвучьте, пожалуйста, всю сумму.

— За украшения, привязанные артефакты и оружие я готов заплатить семьдесят четыре тысячи золотых. А если отдадите мне артефакты-проводники с брони зверей, то получите еще пятьдесят.

Практически все, кто слышал эти слова, замерли в шоке.

Действительно, круто мы прибарахлилсь. Я не собирался отдавать снятые с амуниции хах-коваев накладки, но если учитывать новости и озвученную цену, от них следовало избавляться.

— Заберете две трети накладок.

— Тогда получается девяносто шесть тысяч шестьсот пятьдесят три золотых.

— Ваш процент? — утончил я.

— Все уже посчитано, — с улыбкой поклонился торговец. — Завтра к обеду прошу в королевский банк для завершения сделки. Когда позволите забрать товар — сегодня или после уплаты?

— Когда вам будет угодно, — отмахнулся я, хотя солидная сумма и вызывала опасения в стойкости торговца к соблазнам.

Мэтр понимающе улыбнулся и благодарно поклонился.

— Думаю, закончим с векселями, и я сразу пришлю грузчиков с охраной. — Только после фактического окончания сделки он позволил разгуляться своей жадности. — Могу ли я рассчитывать на дополнительную охрану перевозки товара на мои склады в лице пары десятков таких великолепных воинов?

— А вот теперь я тебе верю, — широко улыбнулся Эйд, едва не смахнув торговца за борт, когда по-дружески хлопнул того по плечу.

Я предпринял еще одну попытку прорваться в школу поводырей, но до похода к лекарям оставалось меньше часа, так что пришлось смирить свое беспокойство.

Буквально перед выходом с корабля ко мне подошел Али и начал, смущаясь, отпрашиваться, чтобы уйти вместе со встреченными в порту знакомыми к соплеменникам, проживавшим в торговом квартале. Несмотря на недавнюю войну, торговлю с Аравией никто не отменял, и смуглые лица под тюрбанами и фесками в Лугусе не были редкостью. Судя по тону, Али склонялся к тому, чтобы вернуться на родину, хотя во время плавания чувствовалось, что он хочет остаться со мной.

Что ж, насильно мил не будешь; пришлось передать Али яйцо ковая и тысячу золотых — всю наличность, — а в моем благословении араб не нуждался. В нагрузку я переложил на своего соратника по недавним приключениям обязанность договориться об отправке зашуганного лекаря обратно на Корабельный Остров. Араб поклялся Аллахом, что сделает все в лучшем виде. Вместе с Али уходил Малик, которого столичный лекарь-консультант подлечил после того, как разобрался со мной.

Жаль, что эта часть моей жизни уходит в прошлое. Терять друзей всегда тяжело, и все же надеюсь, что мы еще встретимся, лишь бы не в бою, по разные стороны «баррикад».

К обители одного из кланов целителей я отправился в сопровождении Скули и дюжины хирдманов. Как ни странно, Говорун не стал ворчать по этому поводу и к охране моей немощной персоны отнесся со всей серьезностью.

Едва мы вынырнули через портовые ворота из вечной сутолоки порта, как сразу почувствовали перемены в городе. Везде висели полотнища траурных флагов, а привычное веселье нарядной столицы королевства снизилось до минимума. Причем в поведении прохожих были заметны не только грусть, но и опасения. В воздухе висела тревога, как тогда — перед войной с аравийцами.

Меня начали беспокоить неприятные предчувствия, которые отчасти подтвердил состав встреченного нами патруля. Троицу стражников сопровождал монах в грубой рясе с капюшоном — этот фасон я уже видел на брате Врадаке. Причем монах в патруле также был подпоясан простой веревкой. Что это — новый писк религиозной моды?

Блин, мне только инквизиции не хватало…

Грозный вид викингов поумерил рвение стражи, и нас не тронули, хотя по горящим глазам монаха было видно, что ему очень хотелось. К счастью, до цели нашей прогулки осталось не так уж далеко.

Я ожидал от обители целителей чего угодно — от заваленных жуткими инструментами столов до наполненных сиянием магических комнат. Но все оказалось значительно проще.

Две миловидные девушки в красных хитонах с легкостью отобрали меня у охраны и провели в облицованную мрамором комнату со столом посредине. Больше в комнате ничего не было. Обстановка напоминала мне прозекторскую. Или это просто таким образом на мое восприятие повлияло чувство страха перед неизвестным.

Хотя лекарь-консультант и говорил об операции, все прошло на удивление прозаично. Сначала меня раздели и положили на покрытый белым полотном стол. Затем уже знакомые девушки начали залеплять травяными примочками все раны, даже малейшие царапины. Через пару минут они превратили мое тело в заготовку для папье-маше.

Потом явился важного вида седобородый кельт в таком же красном хитоне. И приступил к операции на суставах. Он принес собой коробочку, заполненную очень тонкими иглами, похожим на инструменты для акупунктуры, только раза в три длиннее. На тупом конце каждой иглы находился крошечный камешек, и наверняка непростой.

Уверенными движениями мастер вогнал мне в правый плечевой сустав четыре иглы, а в левый — добрый десяток. Причем проделал все это совершенно безболезненно для меня.

Приятно иметь дело с профессионалами.

После этого он на несколько секунд замер, удерживая руки над вспыхнувшими камешками. Судя по гримасе мага, увиденное ему очень не понравилось. Реакция целителя отразились в моем теле холодком страха. Бородач недовольно покачал головой и вышел из комнаты.

Вернулся он с крупным кристаллом в руках и двумя ассистентами. Одним из помощников был приходивший на дракар консультант.

Дальнейшие действия магов мне не понравились. Помощники главного лекаря вдруг навалились на мои руки, обездвиживая их. Кристалл в руках лекаря ярко вспыхнул, и мое левое плечо пронзила дикая боль. К счастью, она тут же пошла на спад.

— Прошу простить, но края надрыва в суставной сумке нужно было свести вместе, — без малейшего раскаяния в голосе заявил лекарь. С другой стороны, он говорил тоном уверенного в своей правоте человека, поэтому ругательства на всех трех известных мне языках остались невысказанными. — Теперь вам следует полежать несколько часов без движения.

Не давая сказать ни слова, лекарь провел над моей головой растопыренной пятерней, погружая в глубокий сон…

Как хорошо, когда почти ничего не болит. Особенно это чувствуется, если еще вчера твое тело терзала постоянная боль.

— Хорошо, — выдохнул я, наблюдая концентрические круги на мраморном потолке.

— Мы рады, — послышался голос со стороны.

Повернув голову, я увидел своего доктора. Теперь на лице старика играла легкая улыбка.

— Спасибо вам за это маленькое чудо, — искренне поблагодарил я целителя.

— Можно было обойтись и без благодарности, за такие-то деньги, — проворчал непонятно откуда взявшийся Скули.

С недовольной миной он бросил прямо на пол увесистую сумку.

— Что это? — удивился лекарь.

— Оплата за ваши чудеса! Как по мне, совершенно грабительская.

— Скули, уймись, — сказал я, присаживаясь на служившем мне постелью столе. В левом плече кольнуло болью, но это не шло ни в какое сравнение со вчерашним днем.

— Это золото? — озадаченно уставился на сумку лекарь.

— А вы ждали оплату, как в Магадхе, ракушками?

— Я ждал вексель, молодой человек, — с непробиваемым терпением объяснил лекарь.

— Если вам не нужно, я могу забрать себе, — с такой же непробиваемой простотой сказал Говорун.

Пока Скули пытался расшатать невозмутимость лекаря, милые ассистентки целителя сняли с меня примочки, под которым раны выглядели уже значительно лучше. Также они помогли мне одеться и вновь примотали руку к туловищу. Хорошо, что только левую. По крайней мере, я теперь смогу самостоятельно есть и делать все остальное.

— Хорошо, пусть будет золото, — сказал лекарь, прекращая спор, и с неприязнью покосился на грязную сумку. Казалось, будто Скули протащил ее по всем лужам города, и, судя по его ехидной ухмылке, так оно и было. — Вам же, молодой человек, я посоветую не напрягать сильно правую руку, а левую держать неподвижно как минимум седмицу. Пусть завтра от вас заедет кто-нибудь за лекарствами.

После этого лекарь благосклонно поклонился мне и покосился на Скули, затем величаво вышел из комнаты.

— Ты зачем к нему цеплялся? — зашипел я на Говоруна.

— Так скучно же. Да и золота жалко. Мне пришлось за ним бежать к твоему торговцу. Он, зараза, еще и давать не хотел.

— Сам придумал потрусить купца?

— Больно нужно, — фыркнул Скули, — Эйд послал.

— Ну, тогда ладно, — рассеянно сказал я, делая осторожные повороты. Состояние тела было практически идеальным. Мало того что боль ушла, так еще и энергия из меня прямо-таки перла. Но стоит помнить о наставлениях доктора. Магия тоже не всесильна.

— Эйд сказал сразу вести тебя к банку.

— Раз сказал, так веди.

Переход средств из рук в руки прошел совершенно спокойно в переговорной комнате банка. Кстати, не очень-то и респектабельное заведение. Королевский банк мог бы выглядеть и посолиднее. А так — нечто среднее между богато оформленным светским салоном и древней конторой с тесными и даже немного запыленными помещениями.

Торговец передал мне векселя и, заверив в безмерном уважении и готовности быть к услугам в любое время дня и ночи, исчез. После этого мы со Скули отправились на «Могучего Тура». Если бы кто-то из местных бандитов знал, что по улице к порту двигается почти сотня тысяч золотых, могли бы образоваться неприятности, но в сопровождении дюжины викингов я почему-то чувствовал себя совершенно спокойно.

Главное финансовое действо этого дня произошло посреди палубы дракара. Хирдманы образовали круг, посреди которого на расстеленной шкуре сидели мы с Эйдом. В такой обстановке обычно происходил дележ трофеев, но сейчас рядом не было груды сокровищ — просто сумка с векселями банка и мой походный рюкзак.

— Эйд, мне кажется, что половина всего добытого на острове будет достойной платой за мою жизнь.

Херсир неожиданно нахмурился.

— Щепка, ты наш друг, только поэтому я не обижусь на эти слова. Мы придем тебе на помощь всегда и без всякой оплаты, а вот за то, что мы навели порядок на той поганой плавучей куче дров, следовало бы заплатить. Но, — глаза викинга хитро сощурились, — мы возьмем треть.

— Тебе нет нужды зарабатывать мое уважение для дальнейших дел и барышей. Вряд ли ты сможешь его потерять, что бы ни сделал. Но спорить не буду, треть так треть, — под аплодисменты внутренней жабы согласился я и выложил на шкуру стопку из шестнадцати векселей на две тысячи золотых гривен каждый.

Бородатые воины вокруг нас озадаченно замерли. Для них эти бумажки значили меньше, чем ракушки индусов из Магадхи.

— Это тридцать две тысячи золотых! — крикнул Эйд и для верности добавил: — Три больших мешка монет!

А вот теперь до парней дошло, и над портом пронесся победный вопль.

Пока викинги радовались, я отозвал Эйда к корме и заодно махнул рукой Скули:

— У меня для каждого из вас есть подарок.

Викинги высказались в унисон.

— Еще подарок? — удивился херсир.

— Давай, — протянул руку Говорун.

Я не стал испытывать их терпение и, усевшись прямо на палубу, достал из рюкзака коробочку.

— Мне нужна ваша кровь.

Возможно, в векселях разбирались не все островитяне, но что такое защитный амулет, знали оба моих друга. Коробочка опрокинулась набок, и два маленьких кристалла выкатились на доски палубы.

— Пиявку мне в бороду… — прошептал Эйд. — Владислав, это то, о чем я думаю?

— Да, херсир. Твоя кровь мне нужна для активации.

Я рассчитывал, что они лишь проколют пальцы, но слегка неадекватные островитяне залили своей кровью и кристаллы артефактов, и доски палубы.

— Сходите в магическую лавку и вставьте их в оправу. Постоянно носите амулеты на шее — и магов можете не бояться.

— Ну, прямо так уж и не бояться, — недоверчиво сказал Скули, прокатывая кристалл в пальцах.

— Амулет даст вам в стычке с магом пару секунд форы, а большего викингу и не нужно.

— Херсир, — решительно сказал Скули, — мы прямо сейчас идем в кабак.

— Согласен, — позволил себе расслабиться могучий предводитель викингов.

— Но сначала зайдем в магическую лавку. Скули, я не собираюсь утром лазить по полу кабака в поисках посеянной тобой стекляшки, пока ты будешь с этой же целью вспарывать животы всем ворам в округе…

Жизнь нужно прожить так, чтобы каждый день приносил новые впечатления, — мудрое изречение, но нужно помнить, что утро должно начинаться одинаково — светлой головой и полным сил телом, готовым к свершениям.

Ну скажите мне, зачем нужно было платить лекарю столько золота, чтобы вновь почувствовать себя больной развалиной? И ведь клялся же больше не гулять с этими монстрами в человеческом обличье!..

Одно хорошо в загуле с викингами — проснулся я на дракаре при всем своем имуществе и без новых повреждений, хотя точно помню, что вчера была драка, и не одна. Впрочем, в кабацких баталиях я отыгрывал роль флага, который требовалось защищать. И ни одна грязная рука не коснулась символа этой битвы. «Символ» сам нанес себе вред неумеренным возлиянием.

Так, эрл Воронов, хватит валяться, пора заняться делами. Ведь еще позавчера порывался выяснить неприятную ситуацию с поводырями и переменами в городе.

Похоже, что-то в моих отношениях с викингами все же изменилось. Как только я подошел к борту, за спиной моментально образовалась парочка низкорослых крепышей. Эти парни из старшего поколения хирда сопровождали меня еще на прошлой войне. Они были молчаливыми и очень резкими в движениях, то есть идеально подходили для охраны. Хоть эти хирдманы и не были братьями, но одинаковый цвет бород, заполонивших лица по самые глаза, делал их едва ли не близнецами. На этот же эффект работала похожая броня обоих. Даже звали моих временных телохранителей почти одинаково — Сигтрюгг и Сигурд. А вот прозвища они имели разные, и это было уже не смешно. Сигтрюгга называли Два Пальца за не самую приятную привычку в ближнем бою выдавливать врагам глаза, а Сигурда прозвали Шеей, потому что он часто выступал в роли палача и знал тысячу способов воздействия на вышеупомянутую часть чужого тела. Кстати, именно он подвесил на рее Корабельного Острова босса боссов — капитана Топора.

Скажете, не самое приятное соседство? А я возражу — друзья выпадают из общей таблицы социальной оценки. Если твою спину надежно прикрывает даже тот, кого все вокруг называют моральным уродом, это не значит, что ты беззащитен. Не бывает откровенно плохих людей, есть не сложившиеся отношения — для одних человек может быть последней сволочью, а для других он верный и надежный товарищ. Мы сами навешиваем на окружающих людей ярлыки и считаем эти штампы единственно возможной характеристикой.

Конечно, из этого правила есть исключения — люди с психическими проблемами.

Определить их довольно просто, и в этом помогают христианские заветы. Подставь вторую щеку и ответь добром на зло. Если человек просто обозлился от мерзкой жизни, то второго удара по «щеке» не будет. Если же на добро ответят вторым и третьим выпадом, можно смело вносить такого человека в ряды психов с паталогическими отклонениями и вычеркивать из своей жизни.

Другое дело враги — идеологические, политические или просто люди, жаждущие силой или обманом получить ценности, которых у тебя много, а у них мало. И когда сталкиваешься с врагами, нет лучше друзей, чем такие вот кровавые маньяки.

Для меня оба низкорослых бородача не могли быть никем, кроме как надежной защитой и товарищами, а то, что у них имеются не совсем нормальные привычки, — это проблема для наших общих врагов.

Лугус еще только просыпался. Вывалившись из сутолоки порта, где жизнь не замирала ни на минуту, мы словно угодили в патоку. Навстречу попадались лишь спешащие по делам ученики пекарей и зевающие стражи. Почему-то патрули пока не обзавелись чернорясной «добавкой» — похоже, инквизиторы любили поспать с утра.

Я не стал углубляться в богатые кварталы центра города и прошел вскользь по обиталищу середняков и тех, кто обслуживал богатеев.

Пройдя ворота в магический квартал, я почувствовал себя дома. Окрестности школы поводырей были мне знакомы до последнего камешка.

Навалилась ностальгия.

Вот и ворота в школу, как всегда охраняемые облаченными в броню поводырей постовыми. Вроде все по-старому, но изменения все же присутствовали, и не самые приятные — стены школы были забросаны грязью и чем-то совсем уж мерзким.

Блин, что здесь творится?

Я подошел к постовым, а мои сопровождающие отстали, делая вид, что они просто гуляют и любуются видами.

— Могу я поговорить с наставником по управлению?

— Нет, — категорически прогудел из-под скорчившей рожу японской маски один из постовых.

Самым неприятным было то, что он явно меня узнал.

— Послушай меня, друг, — вкрадчиво заговорил я, сдерживая злость, — давать такие ответы — явно не твое дело. Поэтому сейчас идешь и зовешь старшего.

То, что сделаю ему в случае неповиновения, я опустил, но добавил выразительный взгляд.

— Кого из начальства тебе пригласить? — ехидно спросил тот же постовой. — Драгана или, может, сразу Возгаря?

Если он рассчитывал смутить меня именами высших офицеров корпуса, то ошибся.

— Ну, Возгаря беспокоить не стоит, а вот Драган — самое то.

— Перебьешься.

Блин, ну и чего они такие сердитые? Неужели из-за нападок обывателей, оставивших следы своего недовольства на стенах? Ну и при чем здесь я?

— Ты уверен, что хочешь выяснить, что будет, если у Драгана есть ко мне вопросы, а задать их будет уже некому, потому что я прямо сейчас уйду? — Ситуация начала меня бесить. Ладно араб на Острове, но в школе поводырей всегда царила дисциплина.

— Ждите, — наконец-то подал голос второй постовой и исчез в калитке ворот.

Он вернулся минут через пятнадцать, когда окрестные улицы уже практически полностью ожили.

— Командир Драган ждет тебя.

— Не прошло и седмицы, — проворчал я и вошел в почти родной двор школы.

Интересно, почему вся верхушка корпуса собралась в школе? С другой стороны, где им еще быть? Если начались гонения на всех, кто связан с они, следует быстро с этим разбираться, причем не в Ониборге, а в королевском замке.

В одной из учебных комнат, которую Драган использовал как временную спальню и кабинет, меня ждали два человека. Точнее, один человек и один хорох.

Вселившиеся в меня на Хоккайдо опасения сразу тут же запустили острые когти в душу. По сузившимся глазам верховного хороха стало понятно, что он заподозрил неладное. Я же постарался изо всех сил не думать слишком «громко».

— Ты хотел меня видеть? — отвлек меня от созерцания хороха Драган.

— Да. Мне интересно: что происходит с корпусом?

— А почему благородного эрла начали волновать проблемы корпуса? — с поддевкой спросил командир наездников на хидоях, но было видно, что он лишь дразнит меня.

— Я поводырь и всегда им останусь, но это ты и без меня знаешь. Вин,что здесь происходит?

Внезапно я почувствовал волну ментальных образов, исходящих от верховного хороха, и воспринял попытку создать связь как атаку. А через секунду с удивлением понял, что сумел полностью отгородиться от любых мыслесвязей.

Неплохо. Этот факт порадовал, но так и не смог полностью погасить злость.

— Говори вслух, хорох.

Услышав подобное обращение, Драган удивленно поднял брови.

— Я хотел сказать, что вы не просто поводырь, но и укротитель, и ваш интерес к проблемам корпуса закономерен, — прочирикал хорох, стараясь показать максимум доброжелательности и уважения. Раньше мы общались на немного другом уровне.

— Так, — нахмурился Драган, — а теперь уже мне хочется узнать: что происходит?

— Извини, Вин, но как только сам разберусь, сразу расскажу все именно тебе. Так что у вас за дела с монахами?

— Отвечу твоими же словами, — вздохнул Драган. — Когда разберемся, обязательно поставлю тебя в известность. И это не ответный упрек. Мы пока и сами не особо разобрались, поэтому говорить пока не о чем. Но завтра собираемся идти во дворец, возможно, там все прояснится.

— Хорошо; я поселюсь в «Сиянии». Если понадобится моя помощь, можете на нее рассчитывать. В разумных пределах, конечно. Еще у меня есть десяток яиц, но думаю, вам пока не до них.

— Даже так? — вновь поднял брови Драган, но затем вздохнул. — Действительно не до них. Пусть побудут у тебя. Они в замедляющих артефактах?

— Да.

— Ну, тогда можно повременить.

Конечно, было желание прямо сейчас разобраться с хорохом, но в школе царила не та атмосфера. Разберемся с бучей в королевстве, а затем займемся дырами в истории хорохов и яхнов. По крайней мере, тот факт, что птицелюды скрывались за стенами школы, уже разрушал идею об их тайной власти в королевстве.

Честно говоря, я покидал школу с большим количеством вопросов, чем когда входил сюда. Ситуация складывалась не очень приятная.

Выходя из ворот, я заметил, что народу на небольшой площади перед школой прибавилось. Это была еще не толпа, но зеваки уделяли постовым у входа слишком много не совсем здорового внимания. Судя по всему, к вечеру здесь будет целый митинг. Нужно будет наведаться и послушать.

Гостиница под названием «Сияние» находилась недалеко от школы, именно поэтому на нее и пал мой выбор. Можно было вернуться на дракар, но если честно, я устал спать на жестком ложе и умываться забортной водой из ведра.

— Парни, я останусь здесь, так что можете возвращаться на дракар.

— Эйд приказал быть рядом, — угрюмо сказал один из бородачей.

— Ну не будете же вы караулить меня всю ночь?

В ответ на меня уставились бородатые и совершенно невозмутимые лица.

— Хорошо, — вздохнул я, — пусть один расскажет о моем решении Эйду, а второй поселится в соседнем номере.

— Я Сигурд, — с диким акцентом коротко заявил Шея, давая тем самым понять, что в гостинице останется именно он.

Гостиница представляла собой большое трехэтажное здание с тремя купольными крышами. Когда-то мы с Оланом и Бериславом мечтали привести сюда дам из веселого дома, но не могли позволить себе подобную роскошь. А сейчас я входил в двери гостиницы со скучающим видом уже познавшего роскошь дворянина. И это было действительно так — того, кто жил в главной королевской гостинице, местным владельцам удивить было нечем.

Метрдотель вышел нам навстречу и нерешительно замер. Его глаза говорили одно, а опыт и интуиция — совершенно другое.

— Чем могу помочь благородному эрлу? — правильно прочитал мою татуировку метрдотель.

— Две хорошие комнаты для меня и моего друга.

— Хорошие комнаты будут стоить по двадцать золотых в сутки. Есть номера и попроще.

— Двадцать подойдет, — отмахнулся я, сам поражаясь своей расточительности. Впрочем, задерживаться в столице я не собирался, а потеря пары сотен золотых меня не разорит.

От взгляда на белые стены у меня зачесалась давно не мытая горячей водой кожа.

— У вас имеется купальня?

— Конечно, — расплылся в угодливой улыбке наконец-то определившийся с векторами поведения метрдотель. Его уже совершенно не смущали ни моя потрепанная одежда, ни абсолютно дикарский вид Сигурда. — Смею заверить, что наша купальня не намного хуже, чем в королевской гостинице. Также в правом крыле вас ждет прекрасный ресторан с одними из лучших поваров столицы.

Я хотел сказать, что сомневаюсь в обоих его заявлениях, но промолчал.

Комната была не особо шикарной, но вполне уютной. Одна стена представляла собой сплошной шкаф. На противоположной стене висело большое зеркало. Широкая кровать располагалась у окна, а ближе к двери посреди помещения находился большой круглый стол с тремя стульями по периметру.

Глядя на чистые простыни, я вновь почувствовал себя неимоверно грязным. В рюкзаке за плечами имелись чистые рубаха и штаны, но мне этого уже не казалось достаточно.

— Милейший, — обратился к слуге, которому нас передал метрдотель, — здесь есть поблизости хороший портной?

— Конечно, он будет у вас через мгновение.

— Не нужно через мгновение. Пусть придет через полмеры времени.

— Слушаюсь, — поклонился слуга и исчез из комнаты.

Я же, бросив рюкзак в шкаф, заглянул в соседнюю комнату.

Вид развалившегося на белых простынях викинга меня, откровенно говоря, покоробил.

— Сигурд, не хочешь сходить в баню?

— Зачем? — удивился он. — Я утром уже умывался.

Ну, конечно, кто бы сомневался. Сначала в душе шевельнулось недовольство, которое я тут же согнал доброй улыбкой. Душевные качества и надежность человека совершенно не зависят от цивилизованности, и не мне судить викинга, выросшего в совершенно других условиях.

— Может, чего-то хочешь?

— Пива и мяса, — не особо скромничая, заявил викинг.

Сначала я хотел напомнить ему о правилах приличия, но передумал — пусть персонал отрабатывает свою плату.

Отловив в коридоре слугу, я передал ему пожелание Сигурда:

— Принесите в номер моего друга большой кувшин пива и блюдо с мясной нарезкой на выбор вашего повара. Только с одним условием — пиво должно быть крепким, а мяса — много.

— Слушаюсь, — поклонился слуга, явно как и я пару секунд назад, подавив в себе желание сделать замечание.

Как я и предполагал, купальня оказалась пониже качеством, чем королевская. Здесь даже не было парового магического пузыря, что удивительно для гостиницы в магическом квартале.

Впрочем, обычная парная меня тоже удовлетворила. Встала проблема с повязками и забинтованной рукой, но тут мне на помощь пришел наблюдательный банщик.

— Благородный эрл, осмелюсь предложить вам услуги одной милой девушки. Она когда-то была служанкой в обители целителей и иногда помогала с ранеными. К тому же если захотите, она же поможет вам еще кое в чем.

Ну да, здесь хоть условия и похуже, чем в королевском отеле, но зато слуги не станут очень вежливо намекать, что у них не бордель.

Я не был уверен, что мне так уж нужна дама на ночь, но вот помощь с бинтами не помешает точно.

Через несколько минут рыжая и вся в веснушках девушка помогла мне снять одежду. И огненный цвет волос, и веснушки очень шли милой хохотунье, так что напряжение начало постепенно покидать меня. После аккуратной обработки веником и прохладного бассейна я почувствовал себя на вершине блаженства.

В купальне было только два бассейна — с прохладной и очень холодной водой, а также своеобразные ванны, в виде углублений в мраморном полу с теплой водой. После парилки и бассейна я разлегся в ванной, положив голову на бедра девушки, которая задумчиво перебирала мои волосы.

Как же хорошо!

Вот в таком виде меня и застал возмущенный вопль:

— Щепка, пиявку тебе в ухо! Я знал, что все так и будет!

— Тьфу ты, Скули, зачем же так орать? — ругнулся я, поморщившись от боли в плече, вызванной резким движением.

Крик заставил меня вскочить и не только потревожить плечо, но и едва не уронить девушку в ванну. Впрочем, это происшествие ее только рассмешило.

— Красавица! — вновь завопил Говорун. — Бросай этого калеку и иди ко мне.

— Обойдешься, — ответил я за девушку. — Пойди попроси себе даму у банщика.

Скули покорно кивнул и отправился к улыбающемуся мужику в банном хитоне. На расстоянии было видно, как Говорун с помощью рук объясняет банщику требуемые габариты жрицы любви. Я даже начал опасаться, что сюда явится какая-нибудь бой-баба.

— Ты как здесь оказался? — спросил я, когда Скули вернулся и начал раздеваться, собираясь в парилку.

— Два Пальца сказал, что ты решил отдохнуть от прелестей жизни на корабле. И мне показалось, что я намного лучшая компания, чем Шея. Так что мы поменялись местами.

— И зачем было обижать старшего товарища?

— Да какое там обижать, он так и не понял, зачем на кровати нужна белая тряпка. Он даже вытер о простыню жирные пальцы. Пришлось просить прислугу поменять.

— Интересно, откуда в тебе такая тяга к благам цивилизации?

— Сам не знаю, — пожал плечами раздевшийся Скули, — прет из меня такая мягкотелость. Даже временами стыдно становится.

Вечер определенно удался. Несмотря на мои опасения, дама для Скули оказалась достаточно миниатюрной, но при этом все указанные габариты были выдержаны. Если честно, местный сервис мне очень понравился.

Ужинали мы в номере Скули, потому что не хотели пугать посетителей ресторана нашей потрепанной одеждой. А на следующее утро в ресторанный зал вошли два модно и опрятно одетых человека. Ушлый портной быстро подобрал и подогнал под наши фигуры два готовых наряда.

Два проведенных в гостинице дня заставили меня совершенно забыть обо всех проблемах, но жизнь не стояла на месте, и проблемы сами ворвались в мой номер вместе с Вином Драганом и Втораком Возгарем.

Возгарь, как всегда, был не особо церемонен.

— Выйди, — небрежно бросил он сидящему в моей компании солидно одетому мужчине, но без дворянской татуировки на виске.

— А в морду? — набычился Скули.

Только после этого заявления командир корпуса поводырей заметил все «вторичные» признаки принадлежности Говоруна к племени викингов.

— Прости, вой, но нам нужно поговорить с Владиславом наедине.

— Вы пришли мне угрожать? — сам не знаю почему, спросил я.

— Что? — напрягся Вторак. — Нет, конечно.

— Тогда смените тон и оставьте моего друга в покое. Мне нечего от него скрывать.

Возгарь замер от неожиданности, а Драган незаметно улыбнулся в усы.

— Вторак, действительно, давай без криков, — примирительно сказал командир наездников на хидоях. — Владислав, мы пришли с плохой вестью. Сегодня утром принц приказал распустить корпус.

— Что? — вырвалось у меня, а Возгарь добавил от себя рычание.

Я вообще не понимал, как такого неуравновешенного человека допустили до командования. Возможно, все дело — в происхождении княжеского бастарда. Но эти мысли только скользнули в мозгу, убегая от целого роя мрачных товарок.

— Он что, с ума сошел? — Первый вопрос был риторическим, а второй — по существу. — Какой принц?

— Белинус. До окончания траура он отказался проводить коронацию.

— И что будет с поводырями и они?

— Поводырей разгонят по домам, а наших питомцев пустят под нож.

— Забодай меня хомяки! — выдохнул я, теперь уже полностью понимая причины бешенства Возгаря. — И что будем делать?

— Драться! — прорычал теперь уже бывший командир корпуса.

— Вторак, хватит! — не выдержал уже Драган. — Мы сто раз это обсуждали. С кем ты будешь драться, со своими родичами? И уходить нам тоже некуда. Я не хочу жить на чужбине.

— Так, значит, под нож? И ты будешь спокойно смотреть, когда твоего Буяна поведут на бойню?

— Я буду искать выход, а не вопить, как баба. Прекрати, мы пришли сюда как раз за шансом решения проблемы. — Демонстративно отвернувшись от командира, Драган обратился ко мне: — Владислав, если ничего не путаю, принц Белинус подарил тебе кольцо с правом попросить об услуге?

— Не буду спрашивать, откуда такая информация, но да — он это сделал.

— Мы, — с нажимом произнес командир отряда наездников на хидоях, зло косясь на Возгаря, — хотим попросить тебя воспользоваться перстнем, чтобы помочь всем поводырям.

— Не уверен, что моя просьба вернет корпус на службу короне.

— Мы на это и не надеемся, — мотнул головой Вин. — В конце аудиенции Вторак попросил продать нам хотя бы часть питомцев, но эта черная тварь Врадак закатил целую проповедь об исчадиях ада и необходимости их уничтожить. А принц все это время тупо молчал. Владислав, помоги спасти хоть кого-то. Каждый из нас за своего питомца отдаст последнюю рубаху.

Раздумывать здесь было не о чем.

— Скули, собирайся: мы идем на прием к принцу.

— Зачем тебе он? — тут же нахмурился Возгарь, тыкая пальцем в викинга и вновь нарываясь на неприятности.

— Хочешь, чтобы меня где-нибудь прибили в таком состоянии? — покосился я на прибинтованную к телу левую руку.

— Мы сами тебя прикроем, — не унимался командир корпуса.

— Нет, ваше появление может только помешать. Ведь наверняка поорали под конец аудиенции?

— Было дело, — недовольно, но с ноткой раскаяния проворчал Возгарь. — Хорошо, будем ждать новостей в школе. Поспеши, принц дал нам на завершение дел седмицу. А потом мы должны сами убить своих питомцев!

В конце Возгарь вновь сорвался на крик. И я его вполне понимал.

Что ж, промедление действительно смерти подобно.

Увы, как бы я ни спешил, но попасть на аудиенцию так и не удалось. Хотя принц, отдавая мне кольцо, и обещал принять без промедления, но до него еще нужно было донести информацию о моем желании пообщаться.

Проблемы начались еще на входе в дворцовый парк: точнее, дальше ворот меня так и не пустили. Сначала по вызову начальника смены появился гвардейский сотник, а уже он вызвал неприятного субъекта в грубой рясе. Это вполне богоугодное одеяние начало вызывать у меня раздражение одним своим видом. Причиной тому было содержимое этой одежды.

Горящие глаза на худющем лице и так были не самыми доброжелательными, а когда монах узнал меня, то казалось, сейчас начнет кусаться. В общем, из того, что пролаял мне подручный брата Врадака, было понятно, что аудиенция у принца мне не светит, потому что такими делами ведает новый советник принца. А главным советником принца был Врадак, чтоб ему отравиться собственным ядом. Отношения с этим малахольным инквизитором у меня не сложились еще во время первой встречи.

Спорить я не стал и решил зайти с другой стороны. Пока я скучал в ближайшей таверне, Скули отправился в обход дворцового комплекса в поисках любого представителя королевской прислуги.

Он вернулся минут через десять, а еще через пятнадцать явился опрятно одетый мальчишка, мы даже не успели прикончить кувшин пива.

— Идите за мной, — без лишних политесов заявил пацан.

Я лишь пожал плечами, а вот Скули нахмурился — на нем лежала забота о моей безопасности. Викинг с сомнением оглядел свой модный полукафтан и явно пожалел, что не остался в привычном «прикиде». Ситуация закручивалась в тугой узел, а он словно на балет собрался.

Как я и предполагал, мальчишка привел нас в небольшой парк, разбитый по обеим сторонам широкого проспекта. В тени деревьев от лишних взглядов скрывался Фелан.

— Прошу прощения за предосторожности, благородный эрл, — тихо сказал королевский слуга, — но ваше появление у ворот всполошило многих не очень адекватных людей.

— Все нормально, — отмахнулся я, понимая, о ком именно говорит слуга.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Фелан.

— Мне нужно, чтобы этот перстень попал к принцу, — без обиняков сказал я, показывая слуге простенький серебряный перстенек.

— Это может оказаться сложным и навести тень на мою верность королевскому дому, — вздохнул слуга.

— Вам ведь известно значение этого украшения. Все происходило буквально у вас на глазах. Можно сказать, что ваш служебный долг — сообщить принцу о том, что от него скрывают. Но я все же не стану давить на вас. Давайте сделаем так, — как можно мягче сказал я, — вы возьмете перстень и попробуете передать. Но не нужно слишком рисковать. Если не получится, пришлете перстень в гостиницу «Сияние», которая находится в магическом квартале.

Немного подумав, слуга решительно кивнул.

— Я попробую.

Судя по лицу, он действительно сделает все возможное, даже с риском для себя.

Не знаю, насколько сильно он рисковал, но, увы, ничего путного из этого не получилось. Через три часа в моем номере появился Фелан собственной персоной. Он решил дать ответ лично, а не через посыльного.

— Простите, эрл, но у меня просто не хватило смелости. — Слуга со вздохом положил перстень на стол. — Одного взгляда подручного брата Врадака хватило, чтобы я испугался, словно мальчишка.

Фелану было очень тяжело говорить эти слова. От его собранности и уверенности в себе не осталось и следа. Мне жаль было видеть терзания этого человека.

— Поверьте, Фелан, вы никогда не услышите от меня упрека. Я уверен, что вы сделали все возможное.

— А я не уверен! — вспылил королевский слуга. — Вы не понимаете: во дворце творится такое!.. — Внезапно Фелан замолчал, вернув на лицо привычную невозмутимость, хотя мне очень хотелось узнать, что же такого происходит в королевском дворце. — Мне очень жаль, благородный эрл, что я не смог выполнить ваше поручение. Вы позволите мне удалиться?

— Конечно, Фелан, я благодарен вам за все.

Предлагать ему деньги сейчас было бы глупо. Во-первых, компенсация может лишь оскорбить профессионала, к тому же, как напомнила мне собственная жаба, совсем недавно слуга заработал на мне баснословную сумму.

Что ж, остается только один вариант.

— Что будешь делать дальше? — разглядывая мою озадаченную физиономию, спросил Скули.

— Схожу утром в церковь.

— Думаешь, ваш бог поможет?

— Ну помолиться никогда не помешает, но помочь может кое-кто чуть пониже статусом.

Являюсь ли я набожным человеком? Скорее да, чем нет. У меня нет тяги к постоянным молитвам и долгому бдению на богослужениях, но при этом я уверен в существовании высшей силы и, посещая храмы, иногда чувствую присутствие этой силы.

Я верю в добро, которое несут заповеди, и силу милосердия, чью броню не пробить никакому злу. Возможно, в моей душе живут сомнения насчет некоторых служителей церкви, но все же не стану отрицать красоты хорошо поставленного обряда.

Собор святой Бетани был именно тем местом, где грань мироздания становится тонкой и чувствуется присутствие рядом чего-то необъятного и безмерно великого.

В прошлый раз у меня не хватило решимости войти в собор, но сейчас был вполне законный повод — я собирался принять христианство и, как бы корыстно это ни звучало, воспользоваться этой оказией для разговора с кардиналом Дагдой.

Утренняя служба в центральном храме столицы собрала большую толпу. Я не стал выпячивать свою личность и тихонько постоял в сторонке. Служба была пышной и немного утомительной, но пришлось отстоять ее от начала до конца. Мои опасения оказались напрасны — отец Дагда не стал манкировать своими обязанностями и был на своем месте, закатив шикарную проповедь. Он говорил о терпимости и милосердии, явно пытаясь погасить волну, поднятую братом Врадаком.

Аудитория живо откликалась на доводы священника, но, боюсь, этого заряда разума и справедливости надолго не хватит. История моего собственного мира показывает, что фанатики почти всегда намного убедительнее.

Когда уставшая от стояния и сидения толпа выплеснулась наружу, я остался у стены, прикрыв глаза и пытаясь найти умиротворение в душе. Причем так увлекся, что пропустил приближение священника.

— Сын мой, — тихо сказал незнакомый мне человек в белом ритуальном облачении, — отец Дагда хочет с вами поговорить.

Все получилось намного легче, чем я опасался, — оставшийся в храме человек привлек внимание служителей, а у них явно имелось мое описание и соответствующий приказ.

Мы немного поплутали по сводчатым коридорам и попали в большую библиотеку. Ряды полок были местами завалены грудами свитков, а остальные стройными рядами заставлены книгами разного формата. У высоких окон с рассеивающими свет стеклами стояли длинные столы.

Не знаю, много ли здесь обычно собирается людей, но сейчас в библиотеке сидел только кардинал. Он почти не изменился с прошлой нашей встречи, лишь печальные морщины вокруг глаз стали глубже, а в самих глазах поубавилось доброго лукавства. Все те же длинные седые волосы и такая же белая борода спускались на белоснежное одеяние. Из украшений на кардинале имелась лишь серебряная фибула с крупным алмазом. Было кое-что не замеченное мною ранее — сидящий в кресле священник перекатывал между пальцами бусинки четок с небольшим резным крестиком. Эта деталь никак не вязалась с остальными деталями гардероба — и четки, и крестик были вырезаны из дерева, при этом резьбу не назовешь тонкой и изысканной. Впрочем, странности в аксессуарах кардинала меня интересовали меньше всего.

— Вы все-таки решили принять крещение? — по-доброму улыбнулся священник, отпуская жестом моего провожатого.

— Если честно, то крещение было второй причиной, — пришлось признаться мне.

— В этом богоугодном деле нужна искренность, — вновь улыбнулся кардинал, вторым жестом предлагая мне присесть на соседнее кресло. — Какой же была первая причина?

— Я хотел бы попросить вас передать принцу одну вещь.

— Кольцо? — сразу догадался священник, и по его лицу пробежала легкая тень. — Хотите попросить о милости для себя, но вас не пускают?

— Не для себя. Пусть для некрещеного это звучит странно, но, слава Господу, у меня все прекрасно. Помощь нужна моим друзьям.

— Корпус поводырей? — вновь блеснул эрудицией кардинал. — Моя сегодняшняя проповедь была и о них тоже. Я не знаю, что творится в душе Белинуса, но его набожность становится какой-то странной.

— Мне кажется, этот секрет знает вся столица. Имя этой странности — брат Врадак, хотя даже не могу представить, кто может воспринять этого человека как своего брата.

— Вашими устами говорит обида, — с легким укором мягко сказал кардинал. — Брат Врадак — верный сын нашей церкви, возможно, некоторые аспекты веры он понимает превратно, но никто не может упрекнуть его ни в корысти, ни в ереси.

— А как насчет гордыни, нетерпимости и, в конце концов, фанатизма? Лично для меня эти черты, особенно последняя, не очень вяжутся с образом слуги Божьего.

— Вы судите?

— Нет, я боюсь, очень боюсь. Вы когда-нибудь видели, как дурачатся два ковая, как хидой купается в утренней росе и повизгивает от счастья? Видели, как питомец тычется в руку наставника, выпрашивая ласку? Какие они к чер… — запнулся я, но продолжил: — Они просто звери, божьи твари, его творения, такие же, как и мы. При чем здесь преисподняя? Только потому, что страшны ликом? Так пойдите в спальные кварталы, ближе к внешним стенам, и увидите там такие хари, что заработаете заикание на пару седмиц!..

— Я не воспринимаю они как порождение ада, — жестом остановил мой монолог священник. — Меня не нужно убеждать в праведности вашего порыва, поэтому я возьмусь передать ваше послание принцу. Вы правы, брат Врадак пытается отсечь принца от всего мира, но не пропустить меня он не сможет. Только мне кажется неправильным ваше вступление в лоно церкви только для того, чтобы привлечь внимание принца.

— Я был готов принять крещение еще во время нашей первой встречи, но тогда меня тяготили мирские заботы. А сейчас так уж получилось, что этот поступок может помочь и мне и моим коллегам. Не думаю, что принц в теперешнем его состоянии будет говорить об они с язычником.

— Вы, конечно, правы, просто я предостерег вас от лукавства.

— Я учту.

— Хорошо, — вздохнул кардинал, поднимаясь с кресла. — Думаю, имеет смысл назначить обряд на завтра после литургии.

— Это когда?

— Приходите за меру времени до полудня, — снисходительно сказал кардинал, но тут же чуть нахмурился, — и уделите побольше внимания изучению святых писаний и обрядов. Стыдно не знать основ.

Я покаянно склонил голову, хотя был уверен, что до святых писаний у меня руки точно не дойдут.

Кардинал сделал приглашающий жест рукой в сторону выхода из библиотеки, и мой взгляд вновь привлекли зажатые в его руке четки.

Дагда заметил мой интерес.

— Вы удивлены, что в руках главы церкви такое незатейливое украшение? — с удовольствием переключился на новую тему священник, медленно двигаясь вместе со мной к двери. — Я мог бы начать проповедь о смирении и воздержании, но все намного проще. Это подарок моей сестры. Она любила вырезать поделки и сделала эти четки, когда ей было шесть лет. Теперь она добропорядочная матрона с кучей детей и даже внуков, а когда-то мы оба жили в одном из нищих кварталов столицы, тех самых, обитателями которых вы меня пугали.

Я смущенно кашлянул, но кардинал легким жестом отмахнулся от моих оправданий:

— Это было давно, но забывать те дни мне никак нельзя, и благодаря подарку сестры я постоянно в своих мыслях возвращаюсь к тем, кто так и не выбрался из трущоб. Впрочем, мы не об этом должны говорить. Вам необходимо позаботиться о крестных родителях. Без этого обряд будет неполным.

— Увы, у меня нет близких знакомых христиан, — нахмурился я.

— Почему же нет? — загадочно улыбнулся кардинал. — Если позволите, я возьму на себя приятную заботу провести вас по этому пути.

Сказать, что я был удивлен, значит не сказать вообще ничего. Ведь рассчитывал на простую услугу, а получил могущественного покровителя. Кардинал Дагда сейчас был в опале, но блин — это же кардинал!

— Ну, не нужно смущаться, — отмел мою благодарность священник. — Да только придется озаботиться поиском крестной матери. В этом я вам не помощник.

Попрощавшись со священником и передав ему кольцо принца, я в слегка прошибленном состоянии вышел в главный зал собора. И тут меня ждал еще один сюрприз, даже не знаю, приятный или не очень — на одной из молельных скамеек у стены сидела Анастасия Гойникович. Настя — девушка во всех смыслах приятная, и общаться с ней одно удовольствие, но рядом с ней меня постоянно поджидают неприятности. Одно то, что она приходится дочерью одному из самых родовитых людей столицы, могло поставить крест не только на моей карьере, но и жизни. К счастью, отец Насти оказался адекватным человеком, и мы мирно разошлись после моего обещания не добиваться руки его дочери.

Вот теперь и решай: радоваться появлению этой симпатяжки или не очень.

Умная девочка обозначила свое присутствие и оставила за мной право — либо вежливо раскланяться и пройти мимо, либо самому начать разговор. Сделать первое мне не позволило воспитание.

— Здравствуйте, Анастасия.

— Здравствуйте, Владислав, — тихо сказала девушка, но перед тем как улыбка тронула ее губы, взгляд обеспокоенно скользнул по моей левой руке и сеточке шрамов на лице. Мне казалось, что она даже раздела меня взглядом, но лишь чтобы узнать, сколько еще повреждений скрывает одежда. — Я увидела вас в соборе и очень удивилась. Вы простите мне мое любопытство?

— Конечно; мало того, попрошу о помощи.

— Да, я готова. — Глаза девушки загорелись.

Блин, ну и как с ней общаться? Юношеский максимализм из нее прямо пер, и это при том, что Настя была на удивление разумной девушкой. Но делать нечего — мне просто не к кому обратиться. Девушка принадлежала к семейству славян, уже давно принявших христианство, так что ей и карты в руки.

— Я решил принять христианство, и мне очень нужна крестная мать, поэтому…

— Я найду, — слишком поспешно перебила меня княжна. — Это будет самая лучшая крестная на свете! Когда пройдет обряд?

Я немного растерялся от такого напора и только позже понял, что поспешность девушки объяснялась тем, что она боялась получить предложение стать моей крестной. У меня и не было такого намерения, потому что не хотелось называть «матушкой» это юное создание, а вот у Насти, похоже, были другие резоны.

— Завтра, после литургии, — с умным видом заявил я.

— Мы будем вовремя, — успокоившись, сказала Настя и с видом покровительницы продолжила: — Теперь нам нужно обсудить множество вещей.

— Каких?

— Ну как же! После обряда необходим праздник.

Вот тебе, бабушка, и юрьев день. Приехали; даже не знаю, как на это реагировать. Впрочем, ни реагировать, ни решать не пришлось — Настю понесло, и мне почему-то совершенно не хотелось останавливать ее в этом порыве.

Почему бы и нет? Пусть будет праздник, хоть время и не совсем подходящее, но переживать любой темный период легче, если на общем темном фоне будет хоть одно светлое пятнышко, а положительные эмоции Настя мне точно обеспечит. Да вот придется еще объясняться с ее отцом…

Продолжая обсуждение нежданно объединившего нас дела, мы вышли из собора и прошли по дорожке вдоль пруда. Все было так же, как и несколько месяцев назад, но время все же внесло свои коррективы. Рядом с Настей не было ее подружки — возможно, ей влетело за пособничество хозяйке, — зато возле входа в собор ошивались четыре дуболома в гражданской одежде. Моя охрана на этом фоне выглядела не так внушительно, как минимум по массе и количеству. И все же, несмотря на разницу в комплекции, Скули даже без обычной амуниции викингов выглядел по сравнению с охранниками как небольшой, но матерый волк рядом с псами — сильными, большими и все же не волкодавами.

Охранники поняли все правильно, поэтому выдерживали дистанцию и с хозяйкой, и с викингом.

Обсуждение завтрашнего события шло довольно живо, под конец мы даже поссорились, потому что возомнившая себя едва ли не моей покровительницей девушка попыталась сама оплатить эту небольшую вечеринку. Я даже вспылил. Сошлись на том, что она выберет место и все организует, а я оплачу.

Мы гуляли до обеда, и, честно говоря, я уже и не помню, когда так приятно проводил время. Открытая улыбка Насти, ее голубые с зелеными искорками глаза и тонкий запах волос даже стали кружить голову, в которой некстати начали появляться крамольные мысли.

А почему бы и нет?

Потому что нельзя!

В груди начал зарождаться ком злости на самого себя и почему-то на отсутствующую здесь и уже давно замужнюю Ровену, образ которой не позволял моим чувствам раскрыться.

К счастью, ситуацию спас Скули. Ему стало скучно, и он подтянулся ближе. Пришлось знакомить Настю с викингом и тут же прощаться с девушкой. Не хватало ей, вдобавок к слухам о не самом благопристойном общении со мной, получить пересуды за спиной еще и по поводу знакомства с диким варваром. Говорун хоть и был облачен в пристойный камзол, но скрыть его сущность не смогла бы и паранджа.

«Тут пришел поручик и все опошлил», — иначе и не скажешь. Остаток дня и добрая часть ночи была проведена под девизом: «Брось, братан, кручиниться; посмотри, какие у этой красавицы аппетитные…»

В общем, утром мне было стыдно, хотя и понятия не имею, за что именно.

Глава 4 Старые враги, новые друзья

Увы, все наши обсуждения с Настей оказались напрасными, и погулять в компании новых «родственников» удалось только меньше часа. Потому что религиозное действо заняло почти три часа. То ли местные порядки отличались от земных, то ли Дагда решил развернуться во всю ширь, раз уж он стал крестным отцом.

Еще при подгонке готовой одежды при заселении в гостиницу мной были заказаны два костюма по примеру тех, что были пошиты портным в королевской гостинице. Так что на церемонии крещения одет был я как на королевском балу. Возможно, здесь так не принято, но мне хотелось выглядеть торжественно.

Саму церемонию крещения я почти не запомнил. Пару раз едва не уснул стоя — сказывалась бессонная ночь. Для моего крестного это событие было статусным, а отдуваться пришлось мне, как самому непривыкшему, у остальных ведь была солидная практика бдений.

В общем, не произошло ничего примечательного, если не учитывать появления моей крестной матери. Она пришла вместе с Настей, причем лица обеих скрывала вуаль, но я был уже в том состоянии, при котором нравящаяся тебе девушка угадывалась в любой одежде и на любом расстоянии.

Насколько Настя не подходила для этой роли, настолько дама, горделиво ступающая рядом с достающей ей лишь до плеча девушкой, идеально вписывалась в образ наставницы. Эдакая Екатерина Великая.

Конфуз случился, когда к нам в небольшой зал для приватных церемоний вышел кардинал в сопровождении целой свиты священников.

Дама подняла вуаль — и бедного отца Дагду буквально заклинило.

Это было еще то зрелище, скажу я вам. Благостность и уверенность в себе слетели с лица священника, как пух с тополя. Он даже сделал небольшой шаг назад.

— Куда! — тихо, но словно припечатав священника к полу, проговорила женщина. — От этой возможности породниться ты уж точно не сбежишь.

— Дарина, — взмолился отец Дагда.

Но женщина уже и так поняла, что позволила себе слишком многое. Она потупила взгляд и робко подошла к благословению. Умиротворение и благодать вновь снизошли на кардинала, и он перекрестил склонившуюся перед ним голову. И все же когда дама целовала ему руку, в глазах священника отразилась застаревшая боль.

Интересно, что за тайна объединяет этих столь разных людей?

Через полчаса меня уже не интересовали тайны, а хотелось узнать, когда закончится действо моего крещения по местному обряду.

После обряда мы все же переместились в ресторацию под названием «Белая птаха», но за столом я сидел как на иголках. Сразу после выхода из церкви кардинал сообщил, что меня ждут в королевском дворце за два часа до заката солнца. Так что следовало поторопиться.

Кроме того, на праздник явился отец Насти, и мне не удалось избежать повторного разговора с родителем девушки. Как и в прошлый раз, я заверил, что не претендую на ее огромное приданое. И все же мне показалось, что князь был уже не так категоричен, как при первой нашей встрече. Или это я сам себя обманываю?

Но, как бы то ни было, я с легким сердцем дал обещание не искать встреч с девушкой и говорил это совершенно искренне, потому что обещал Насте лишь отвечать на ее письма. Девушка понимала, что долгое общение лицом к лицу нам не светит. Женщины в королевстве были воспитаны так, что никому и в голову не приходило упрекать мужчин в том, что те уделяют слишком много времени делам, а не их ранимым персонам.

В этот раз ворота в королевский сад, а точнее — калитка в этих воротах открылась для меня. Хотя сказать, что мне здесь рады, было бы не просто преувеличением, а откровенной ложью. Такое впечатление, что страже было известно о задуманном мной покушении на принца. Меня обыскали и даже отобрали трость. В принципе действия гвардейцев меня не задевали, больше волновали взгляды трех монахов нового братства под названием Орден Чистых. Это название мне поведал отец Насти, вместе с предостережениями в отношении членов сей организации. Ни фанатичные взгляды, ни черные одеяния новоявленных орденцев как-то не вязались с названием, что, впрочем, монахов не особо волновало.

Ощущая подобную злобу, напрягся не только я. По лицу Скули было видно, что он ощутил себя в модном камзоле едва ли не голым.

К боковому входу во дворец меня вел не гвардеец, а монах, и это тоже нервировало — вдруг этому психопату взбредет в голову посредством отравленного стилета избавить своего предводителя, а заодно и принца от лишней головной боли.

К счастью, левое крыло дворца находилось близко от парковых ворот, и моя паранойя не успела разгуляться во всю ширь.

Мы пересекли растительный лабиринт по засыпанным гравием дорожкам и вышли к небольшому крыльцу, которое не шло ни в какое сравнение с циклопической лестницей к верхним этажам главного корпуса дворца. Да и в целом теперь обстановку в королевском парке нельзя было назвать торжественной, особенно вспоминая встречу с кусочком сказки и путешествие в небеса, которое я пережил перед королевским балом.

Если подумать, то иного и не приходилось ожидать — впавший в набожность принц вкупе с мутным фанатиком распространяли вокруг себя не самую благодушную атмосферу.

Боюсь, мои шансы добиться от Белинуса милости уменьшаются с каждой секундой. С другой стороны, чего мне бояться? Если откажут, просто отправлюсь в свои владения и заживу жизнью провинциального дворянина. Еще оставался вопрос о моей службе короне. Вот так всегда — как только добыл себе ковая, так он сразу же стал ненужным.

И все же, перед тем как заламывать руки, нужно проработать этот вопрос с верховным воеводой. Мужик он правильный, возможно, посоветует что-нибудь дельное.

Пока я пребывал в раздумьях, мой проводник быстрым шагом несся по мрачным коридорам дворцового комплекса, так что приходилось ускоряться.

Как ни странно, пришли мы не в кабинет брата Врадака и даже не в тюремную камеру, а в малый зал для приемов. И здесь имелась немалая толпа посетителей. Эдакий мини-раут. Хотя праздником сие собрание не назовешь. Стены с великолепными росписями были завешены золотисто-белыми холстами с траурными флагами, а собравшиеся выглядели так, словно пришли на поминки, — ни тебе шикарных нарядов, ни тем более магических украшений на коже. Боюсь, если бы какая-нибудь неразумная дама позволила себе украсить открытый участок кожи полоской шкуры ящерицы, Врадак содрал бы с нее эту, по его мнению, мерзость вместе с кожей дурочки, причем начиная с головы и заканчивая пятками.

— Ждите, — проворчал монах и исчез за ширмой бокового входа.

Ни музыки, ни смеха. Оно и понятно — в королевстве траур, но в зале была разлита такая тоска, словно эти люди хоронили себя.

Не самое правильное настроение перед серьезным разговором, но я не мог ничего с собой поделать. Общая атмосфера проникала в мою душу, вызывая ощущение стремительно приближающихся неприятностей. И они пришли, причем с совершенно неожиданной стороны. Осмотрев одну часть зала, я развернулся и словно провалился в полынью.

Это было похоже на неожиданный удар под дых. Дыхание остановилось, кажется, даже вместе с сердцем. Я думал, что забыл; думал, что все понял и осмыслил. Но нет. Мир опять растворился в ее глазах. В душе появилось чувство, похожее на крепко заваренный чай колдуньи — здесь и горькая полынь, и сладкий мед, и едва уловимая аура чего-то необъяснимого.

Как говорил герой Лопе де Вега: «Быть может, это любовь?»

Может быть, но я справлюсь с этим наваждением.

— Здравствуй, — тихо сказала Ровена.

Нет, не справлюсь. И никто бы не справился. Эта болезнь мощнее самого смертельного вируса — не спасает ни телесная сила, ни крепость духа.

— Здравствуй.

Все мысли стайкой покинули голову, и загонять их обратно пришлось, собрав всю силу воли. К счастью, у меня получилось, и кажется, что в этом помогло время, проведенное с Настей. Нет, я по-прежнему был одержим Ровеной, но понимание того, что бывают другие чувства — светлые и легкие, как морозный ветер, не дало утонуть в омуте страсти. Получилось даже разумно мыслить под этим чуть ироничным и в то ж время обеспокоенным взглядом. Как ни странно, общим у таких разных девушек был именно этот взгляд, зацепившийся за руку на перевязи и шрамы на моем лице.

Но в отличие от Насти, Ровена скользнула по мне таким взглядом, от которого мне стало жарко.

Черт, мне же еще решать кучу проблем, а я готов бежать за ней словно щенок. Соберись!

— Какими судьбами в королевском дворце? — спросил я, с трудом находя равновесие в такой шаткой ситуации.

— Я хотела спросить тебя о том же.

Ну и кто сказал, что ответ в виде вопроса является еврейским изобретением? Как по мне, это интернациональная тактика всех женщин.

— Дела, Ровена, дела. Нет мне от них покоя.

— Да, я слышала, — лукаво улыбнулась девушка, которая даже закрытое и строгое платье носила как наряд блудницы. Не самое разумное поведение, особенно если рядом рыскает брат Врадак. — Теперь ты герой: истребитель магов, спаситель принца, дворянин.

Ровена словно невзначай провела пальчиком по свежей дворянской татуировке на своем виске. И если хотела смутить меня, то ошиблась, вызвав лишь злость.

— Я тоже слышал, что ты вся в делах, причем очень успешных делах.

— А если это любовь?

— Тогда я искрен рад за тебя.

Порой злость может быть настоящим другом — спасающим в безнадежных ситуациях и остужающим самые воспаленные мозги.

— И ни о чем не сожалеешь?

— О чем? Ведь от меня ничего не зависело.

— А если бы зависело?

Это был удар ниже пояса. Она дразнила меня. Но с какой целью?

К счастью, меня спасли от ответа на этот вопрос. Я даже обрадовался появлению злобного монаха.

— Прости, Ровена, мне пора.

И все же последнее слово осталось за ней:

— Мне тоже пора.

Ровена выразительно посмотрела в сторону стремительно двигающегося к нам мужчины. Средних лет худощавый дворянин не был примечателен ничем особым, кроме разве что горящего злобой взгляда, который, впрочем, тут же погас, наткнувшись на черное одеяние монаха.

Раскланявшись с Ровеной, я последовал за своим проводником.

Эта странная встреча хоть и выбила меня из колеи, но при этом помогла избавиться от напряжения, и в кабинет принца Белинуса я входил практически спокойным.

Как я и опасался, все было очень плохо. Причем во всех смыслах. От былого красавца-великана осталось едва ли половина. Одежда серого цвета сидела на нем как на вешалке. Длинные белые волосы висели сосульками и приобрели желтый оттенок. Что уж говорить о лице — словно кто-то обтянул череп сухим пергаментом. И только в тусклых глазах по-прежнему, но очень редко вспыхивал огонек жизни.

Брат Врадак выглядел не намного лучше, при этом он казался в тысячу раз живее своего господина. Здесь происходило что-то противоестественное, но я никак не мог понять, что именно.

С другой стороны, что можно ожидать от пережившего страшную болезнь человека, к тому же впавшего в крайнюю степень религиозности? Возможно, если прямо сейчас удалить от принца этого фанатичного инквизитора, все стало бы лучше, но глава Чистых вцепился в подножие трона мертвой хваткой — не отодрать.

— Зачем ты явился сюда, слуга исчадий ада? — словно подтверждая мои мысли, прокаркал монах.

Можно было проигнорировать этот явно провокационный вопрос, но не в моем положении корчить из себя гордеца.

— С просьбой, ваше высочество, — глядя только на принца, сказал я. — Вы великодушно даровали мне право обратиться квам с просьбой. Раньше у меня ее не было, но, как это часто бывает, мы узнаем свои истинные желания, только когда начинаем терять то, что ранее казалось не таким уж ценным.

В глазах принца начал разгораться огонек интереса. Похоже, кардиналу не удалось поговорить с Белинусом, поэтому суть моей просьбы была загадкой и для принца, и для монаха. Где-то на задворках памяти мелькнула мысль о том, почему же я не обратился к принцу до того, как отправился на Хоккайдо. Возможно, просто сглупил, но скорее всего, эту идею оттерло желание побывать в самом таинственном месте этого мира.

Мои губы тронула улыбка, едва не вогнавшая монаха в истерику.

— С чего ты взял, презренный, что принца интересуют твои низменные желания? — прошипел как змея монах, но его порыв был остановлен жестом принца.

Все-таки Белинус, хоть и попал под влияние фанатика, все же оставался хозяином и в этой комнате и в этом королевстве. Принц поощрительно кивнул, призывая меня к продолжению прерванной речи.

— Позвольте поводырям выкупить своих питомцев за приемлемую цену, — выпалил я, больше не в силах выдерживать приличествующий стиль разговора.

— Что?! — Врадака так перекосило, что казалось, его прямо сейчас разобьет апоплексический удар. — Ты посмел просить за выходцев из преисподней, одним своим присутствием оскверняющих короля и королевство?! Одним этим ты отрезаешь последнюю нить, связывающую твою грязную душу со светом…

— Остынь, Врадак. Этот эрл спас мою жизнь и вправе обратиться с просьбой. Или ты считаешь, что подобное деяние ничего не стоит? — проскрипел принц и так выразительно посмотрел на монаха, что становилось понятно, чем именно Врадак привязал себя к трону.

— Но вы не можете отступить от взятых обетов! — не унимался монах.

— Не тебе решать, что я могу, а чего нет. — Голос принца окреп, а муть в тусклых до этого глазах сменилась яростью. — Мой обет, данный Господу, гласит, что я не запятнаю себя владением чудовищами. Но не мне лезть в отношения моих подданных с Богом. И пусть они сами решают, как и чем пятнать свои души.

— Но вы не можете позволить этой мерзости расползтись по королевству! — не унимался монах.

— Вот это ты правильно сказал, — кивнул принц, и в его глазах зажглись озорные огоньки, причем не предвещающие ничего хорошего ни мне, ни монаху. — Я слышал, ты вернулся с Хоккайдо с богатой добычей?

А вот это уже не самая приятная тема.

— Да, ваше высочество.

— Сколько удалось заработать на этом?

Что-то подсказывало мне, что врать не стоит.

— Лично я получил чуть больше шестидесяти четырех тысяч.

Монаха словно шилом в зад кольнули.

— Это грязные деньги, повелитель!

— Вот они и очистятся, если на них построить храм. Слушай мое решение, эрл Воронов. Ты отдашь шестьдесят четыре тысячи на постройку храма и получишь всех чудовищ корпуса в личное владение. И только ты будешь отвечать за все, что те сделают в королевстве. Они не должны пересекать границ твоих владений. Сегодня же территория, ранее занимаемая школой поводырей, должна быть очищена, а через седмицу ни монстров, ни поводырей не должно быть уже и в Ониборге. Там будет основан монастырь.

Вот это попадос! Судя по лицу принца, моего мнения спрашивать никто не собирался. Похоже, принц убил одним выстрелом двух зайцев — и выполнил обет, и сохранил то, что создавалось поколениями королевской семьи. Хотя не факт, что я смогу сохранить корпус как боевую единицу.

— Исполнил ли я твое желание? — лукаво спросил принц. Ситуация явно взбудоражила его, возвращая на лицо легкий румянец.

Ну и что мне было ответить на этот вопрос? Остается только держать хорошую мину при плохой игре:

— Да, ваше высочество, теперь у меня нет к вам никаких просьб. — И тут меня кольнула неожиданная мысль. — Есть лишь уточнение. Под монстрами вы имели в виду только они или хорохов тоже?

— Ваше величество! — от возмущения монах едва не начал брызгать пеной.

Интересно, как такой разумный человек, как принц, способен терпеть рядом с собой подобного психопата. Неужели благодарность за избавление от болезни настолько велика или тут что-то другое?

— Врадак, — холодно сказал принц, — ты предлагаешь считать хорохов божьими тварями?

— Нет, они монстры, исчадия ада! Их нужно залить смолой!

— Вот видишь, — с олимпийским спокойствием продолжил Белинус, игнорируя вторую часть вопля монаха. — А всех монстров я только что продал эрлу Воронову. И говорить здесь больше не о чем.

Увы, вспышка жизненной энергии принца была очень короткой, и он вновь откинулся на спинку кресла, позволяя говорить за себя монаху.

— Время твоей аудиенции закончено… — прошипел монах, явно намекая, что и срок моей жизни тоже очень близок к финалу.

Кто бы спорил. Мне и самому не хотелось задерживаться в этой атмосфере дольше, чем необходимо.

Я поклонился принцу с максимальным уважением и в сопровождении выскочившего как чертик из табакерки провожатого вернулся в зал ожидания.

Ни Ровены, ни ее мужа там уже не было, и этот факт меня только обрадовал. Все, хватит с меня столичной жизни. Так что, перефразируя классика: «… в деревню, в глушь, в поместье Мен!»

Когда мы вынырнули из того же второстепенного входа во дворец, сумерки уже накрыли своей дымкой дворцовый парк.

Странно, мне казалось, что прошло не так уж много времени. Свежий воздух парка принес истинное удовольствие, но спокойнее не стало. Вид окружающих кустов и деревьев навевал не самые приятные воспоминания. Не так давно меня уже пытались здесь прирезать, а сейчас, честно говоря, поводов к смертоубийству было значительно больше. К тому же у меня в руках не было даже трости, спасшей мою жизнь в прошлый раз.

Так что я был сильно удивлен, когда мы без проблем подошли к проходной у дворцовых ворот. Но даже когда ощутил тяжесть трости в руках, легче мне не стало, потому что трость меня дождалась, а вот Скули нет.

— Здесь был мой сопровождающий, — нейтральным тоном обратился я к гвардейцу, старательно игнорируя присутствующих здесь же монахов.

— Он ушел, — так же нейтрально ответил гвардеец. Причем по его глазам нельзя было определить, ушел Скули сам или его «ушли».

Вероятность второго была очень высока, потому что мне в голову не приходило ни единой причины, по которой викинг решил бы оставить меня в одиночестве.

Ну и что делать? Ждать здесь? Но чего: того, что «уйдут» уже меня?

Обычно у дворцового комплекса вечно ошивались привычные здесь рикши, которые возили зевак и небогатых дворян. Богатеи пользовались редкими для центра столицы конными экипажами. Да только после сделки с принцем я никак не мог отнести себя к сословию богатеев.

Только душераздирающими воплями внутренней жабы и тяжелыми мыслями о дальнейшей судьбе можно было объяснять тот факт, что я не удивился присутствию на площади перед воротами только одного рикши. Тем же объясняется, почему я сел в эту подозрительную коляску.

— К речным воротам, — бросил я рикше, устраиваясь на сиденье.

И все же даже мрачные мысли не затуманили мой мозг окончательно, так что когда рикша повернул не в ту сторону, наконец-то проснулась паранойя.

— Эй, ты куда направился?

Но было уже поздно, мы находились в темном переулке.

От моего крика увалень резко бросил ручки коляски и рванул в темноту. Массивная конструкция резко «клюнула» вперед, едва не выбросив меня на мостовую. Висящая на перевязи рука больно ударилась о поручни, заставив меня злобно зашипеть.

Хорошо хоть трость не уронил. Впрочем, какая мне от нее польза, если придут убивать профессионалы. И все же где-то на задворках сознания сверлила мысль о том, что все сработано очень уж топорно. Этот же вывод подтвердило появление из темноты двух человек. По правилам жанра третий силуэт «нарисовался» на фоне света магических фонарей, вливающегося в темный проулок с основной улицы.

В движениях этих людей чувствовалось что-то неправильное. И сначала я даже не понял, что именно.

Точно! Они не были похожи на киллеров. Так могли двигаться обычные грабители или очень хорошие актеры. Их ленивая походка должна была скрыть нервозность, но лишь подчеркивала ее.

Я сделал два шага к ближайшей стенке и удобнее перехватил трость.

— Эй, ты, — начал один из бандитов и вдруг замолчал. Он привык к обычному сценарию, но грабить меня эта компашка не собиралась, точнее — не это было их главной задачей. — Ну что, доигрался, петушок?!

Бандит наконец-то подобрал слова, которые рассказали мне довольно много.

Похоже, тяга к прекрасному все же вылезла для меня боком. В Брадаре слово «петух» подразумевало не совсем то, что у меня на родине. Здесь этим словом называли ловеласов.

Да только интересно, откуда прилетела эта «подача»? Я бы поставил на мужа Ровены, вряд ли князь Гойникович мог опуститься до такого. Хотя если вспомнить дальнего родственника Насти, могло быть все что угодно.

Ладно, оставим это на потом, но все же разобраться нужно, а то уже надоело, честное слово!

Настроение немного улучшилось. Трое — это, конечно, серьезно, но бандюков никто не учил драться с противником, чье оружие имеет большую длину. У зверообразной троицы имелись лишь ножи и дубинки. И только один держал свою дубинку довольно уверенно.

Поехали!

Я резко шагнул в сторону выхода из переулка, что было расценено как побег. Перекрывавший путь к бегству бандит остановился и принял, как ему казалось, воинственную стойку, а два его подельника за моей спиной ускорили шаг.

По большому счету, движение к выходу я лишь обозначил и тут же качнулся обратно. Резкий разворот и два стремительных шага резко сократили дистанцию. Бандиты попытались остановиться — резкое сближение, несмотря на то что ближний бой являлся их преимуществом, застало нападавших врасплох.

Стремительная «мельница» тростью, похожая на разминочное движение мечом, очертила два размытых круга. Первый удар подбросил руку правого бандита — хрустнули пальцы, и нож отлетел в сторону. Второй удар достался более опытному сопернику, и он даже успел шагнуть назад и чуть отклониться, потому что удар был направлен в голову.

Не завершая второй круг, я поднял локоть и, вывернув кисть, перевел трость в фехтовальную позицию. Затем последовал выпад в живот отшатнувшегося соперника.

Удар в солнечное сплетение концом трости с металлической оковкой оставляет после себя не самые приятные ощущения. И даже если внутренние органы останутся целыми, на пару минут человек выпадает из плетения боя.

Теперь два шага в противоположную сторону, но новой стычки не произошло. Похоже, мои экзерсисы произвели на бандитов должное впечатление, и они удивленно замерли.

Ладно, добавим им доводов к бегству. Еще один разворот с парой коротких шагов. В движении я подбросил трость, перехватывая за другой конец. Теперь мое оружие имело на конце тяжелый металлический шар. Хлесткий удар по лицу разгибающегося бандита поставил точку в нашем междусобойчике.

Хруст челюсти, наверное, было слышно даже на основной улице. Бандит протяжно замычал.

Возможно, следовало обойтись без зверств, но с другой стороны, если поставить на чаши весов одну сломанную челюсть и множественные травмы, которые еще неизвестно кто получит, выбор очевиден.

Оставшиеся бандиты стартовали с места, словно ракеты, и если побежавший в сторону освещенной улицы боевик благополучно достиг своей цели, то второму повезло значительно меньше. Через секунду после того, как он канул во тьму, оттуда послышался короткий и явно предсмертный крик.

А вот это уже хуже. Похоже, будет второй раунд. Только любопытство сдержало меня от немедленного бегства. Из темноты появился тот, кого я и ожидал увидеть, — муж Ровены. Бежать сразу перехотелось, несмотря на то что в руках двух дворян имелись мечи.

А ведь гордыня — это грех, батенька.

— Может, попробуешь сразиться с настоящими мужчинами, а не с безродной швалью? — ехидно улыбнулся супруг Ровены.

— Ну да, очень благородное предложение человеку с рукой на перевязи и без оружия, — ухмыльнулся я, пытаясь проанализировать ситуацию. — Хотя о чем говорить с типом, которому даже одежду покупает тесть?

Ну и кто тянул меня за язык? Подтверждение догадки о слишком новой одежде и легкой скованности в ее ношении радости мне не принесло. В переулке было не так уж светло, поэтому ярость в глазах моего соперника блеснула словно молния.

Вот теперь бы и рвануть со всех ног, благо путь открыт, так нет же. Как говорил Горбатый из бессмертного советского фильма: «Кабаки и бабы доведут до цугундера». Увы, этой болячке столько же веков, сколько и человечеству. Когда речь идет о женщинах, мужчины почему-то резко глупеют. А если подобные стычки происходят на глазах у предмета вожделения, то кретинизм буквально зашкаливает.

В подтверждение этой истины вместо бегства я встал в боевую стойку.

Внезапно в движениях моих соперников появилась неуверенность, быстро перерастающая в опасение.

Ха!

И тут же внутренний голос напомнил о скромности и необходимости пользоваться логикой. И точно — взгляды убийц-любителей были направлены мне за спину. Возможно, это уловка, но в следующую секунду я услышал позади себя тихие шаги.

Я хотел было уже развернуться, потому что визитеры могли быть намного опаснее ревнивого мужа и его товарища, но тут за спинами моих соперников во тьме материализовалась огромная тень, в которой я узнал Клеппа по прозвищу Медная Голова. Ошибиться было трудно: такого бугая, двигавшегося с невозможным сочетанием грации и неуклюжести, найти непросто даже в огромном городе.

— Спокойной ночи, господа, — с улыбкой сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово и в то же время не допустить смертоубийства.

Клепп понял все правильно. Он хоть и выглядел тугодумом, но в бою соображал не хуже Скули. Рядом с головами моих незадачливых противников появились больше похожие на лопаты ладони, и в следующую секунду две эти не самые умные головы столкнулись с глухим стуком.

Звук столкновения мне не понравился, поэтому я тут же шагнул к рухнувшим на мостовую телам. К счастью, здоровяк не перестарался, и пульс прощупался у обоих.

— Мы тебе не помешали? — ехидно спросил Скули, который сбросил цивилизованную шкурку и вновь превратился в дикого варвара. Рядом с ним маячили две знакомые, низкорослые и широкоплечие фигуры.

— Да что ты, — с холодком ответил я, — мы тут решили воплотить в жизнь план по моему суициду, а ты так грубо вмешался. Скули, блин! Где тебя носило?! Если тебе в тягость моя охрана, так бы и сказал. Я нанял бы телохранителей!

Настойчиво загоняемый в глубину души стресс распрямился словно пружина, выходя из меня с криком.

— Да ладно тебе, — нахмурился Скули, но тут же добавил: — Просто эти гвардейцы с монахами смотрели на тебя с такой «добротой», что я решил привести подмогу. Кто же знал, что приемы у короля такие короткие.

— Ладно, забыли, — выдохнул я.

— Ну и чудненько, — улыбнулся Скули и призывно махнул рукой. — Пошли, отметим это дело. С тебя причитается.

— Разве что кислое пиво и сухарики, — неожиданно даже для себя разозлился я. — Теперь я нищий.

— Тебя ограбили? — удивился Клепп, вздергивая два бесчувственных тела, как женские сумочки, и протягивая их мне, чтобы я мог восполнить свои потери.

— Лучше бы меня ограбили эти придурки, — вздохнул я. — Оставь каку, а то запачкаешься.

— Так что делаем? — неуверенно спросил Скули.

— А ничего. Возвращаемся в гостиницу. Там вы с парнями гуляете на свои кровные, а я ложусь спать. В отличие от вас, у меня еще громадье дел.

Добираться до портовых ворот пришлось пешком, к тому же сделать крюк, чтобы направить патруль стражи к бесчувственным дворянам. Еще не хватало, чтобы их не только обобрали, но и прирезали.

Стражники на воротах немного поворчали, но все же пропустили нас, мотивированные звериным видом викингов. Запугивать лодочника не пришлось — ему хватило и двойной платы за переправу.

Через двадцать минут перехода по ночному городу в режиме максимальной обороны, когда мою тушку постоянно прикрывала «коробочка» викингов, я наконец-то завалился в постель.

Завтра меня ждало множество дел: получение прав на они и хорохов, печальное расставание с богатством и поход к верховному воеводе, так что следовало встать с рассветом.

Увы, утром я выбрался из своего номера только поздним утром. Хотя почему «увы»?

Стук в двери вырвал меня из крепких объятий сна. Хотя я сам попросил разбудить меня пораньше, радости мне это не принесло.

— Все, я проснулся!

Стук повторился.

— Да чтоб вас там, говорю же, проснулся! — разозлился я, направляясь к двери, потому что постучали и в третий раз.

— Что нужно… — Моего гнева хватило только на то, чтобы начать фразу и тут же ее оборвать. — Ты что здесь делаешь?

Стоящая передо мной женщина прятала лицо под вуалью, но не узнать ее было невозможно. Под тонкой сеточкой плескались бесовские омуты серых глаз. Я даже на пару секунд забыл о том, что стою только в коротких подштанниках, которые заменяли мне исподнее. А затем зачатки стыдливости смыло злостью. Никто не приглашал ее в такую рань в гости. Эта мысль постучала в шокированный мозг, трансформируя смешанный с удивлением гнев в нечто другое.

Да какого черта!

Она была почти невесомой, и я оторвал хрупкую фигурку от пола, даже не почувствовав боли в растревоженных ночной стычкой суставах.

Рационального мышления хватило только на то, чтобы захлопнуть дверь ногой.

Все — провал. И не черная дыра беспамятства, а разноцветный омут — тот сладостный бред, который некоторые безуспешно пытаются воссоздать с помощью разных препаратов. Но подобную эндорфиновую атаку нельзя повторить ничем. Даже секс с красивыми, но чужими женщинами — лишь такая же беспомощная попытка повторить первую близость с той, чей образ терзал душу долгие месяцы. Но все напрасно — лишь та, чье прикосновение пробивает тело, словно ударом тока, и оседает пеплом грустной неги на дне души, способна подарить такие ощущения. Все остальное лишь иллюзия этого безумия. Не у каждого в жизни случается такое, и даже не знаю, что лучше — испытать это и потом с горькой улыбкой сравнить с постным суррогатом или же жить в неведении, получая удовольствие без горького привкуса несовершенства.

Понятия не имею, сколько прошло времени, пока тяжелый, как атмосфера восточной курильни, дурман отпустил нас и в живописном порядке разбросал наши тела на белом холсте простыни.

Говорить не хотелось, лишь легкими прикосновениями гладить шелковистую кожу. В ответ Ровена проводила пальчиками по шрамам на моем теле и тоже ни о чем не спрашивала. Казалось, от ее прикосновений по моим нервам пробегали крошечные искорки. Но это уже остатки былой роскоши. Конечно, еще не раз и не десять мы сможем пробудить безумие в наших душах, но с каждым разом эффект будет все слабее. А когда уйдет страсть, что останется?

От этих мыслей накатило отчаянье. Хотелось завыть, как наркоману в преддверии ломки. А ломка будет, потому что я лежу рядом с чужой женой. Не самый благовидный поступок, но совесть почему-то не проявляла себя — утомилась.

— У тебя не будет неприятностей? — спросил я, с натугой разрывая плотную ткань молчания.

— Нет, — едва слышно прошептала Ровена. — Он явился под утро пьяный до полусмерти, так что до обеда не проснется. А слугам плачу я.

— Замужество оправдало себя?

— Мне была нужна защита от мага. Кто же знал, что ты станешь героем и дворянином…

Все; тонкий сосуд совершенства, начавший покрываться трещинами от первого звука наших голосов, рассыпался окончательно.

— Да уж, никто не знал.

Почувствовав перемену в моем настроении, Ровена приподнялась на локтях и заглянула мне в глаза. Душу вдруг затопило дикое желание быть с ней не только сейчас, а всегда, и свернуть ради этого горы. Однако почему я воспротивился этому безумию? Здравый смысл? А когда он меня останавливал? Или это что-то другое?

Уловить нечто невесомое и странное в этой ситуации я не успел. В коридоре послышался шум ссоры. Причем, судя по голосам, грызлись Скули и Возгарь.

— Все, нам пора, — сказал я и в последний раз приник к губам Ровены. В голове зашумело. — Нам пора.

Одеваясь, мне хотелось отвернуться, как это делают любовники, которым их крохи счастья достались не совсем честным способом. Однако я пересилил себя и получил еще пару минут удовольствия, помогая Ровене одеться, но это действительно были последние крохи.

Возможно, позже я вновь захочу вернуть ее себе, но сейчас меня спасал навалившийся на плечи груз проблем.

— Хватит орать, — жестко заявил я, выходя в коридор. — Спускайтесь в ресторан, я сейчас приду.

— Я что — мальчишка, чтобы бегать за тобой?! — еще больше завелся Возгарь, но быстро успокоился, видя выражение моего лица. Все поводыри — немного эмпаты, и он почувствовал, что наши отношения претерпели серьезные изменения.

— Боярин, вы все узнаете позже.

— Скажи хоть, наши питомцы будут жить?

— Будут, — кивнул я. — Возможно, не так хорошо, как раньше, но будут.

Как оказалось, я напрасно отвоевывал пространство для маневра — когда вернулся в номер, Ровены там уже не было. Она как всегда оставила последнее слово за собой. Еще раз вдохнув ее запах, я доукомплектовал свой наряд и вышел в коридор.

В ресторане моего появления дожидалась довольно большая компания. Мне казалось, что я выпал из реальности на несколько часов, а оказалось, что сейчас хоть и позднее, но пока еще утро. Так что посетителей в ресторане хватало, и они пребывали в шоке от непосредственности викингов. Моя гоп-бригада телохранителей в составе четырех веселых физиономий сдвинула вместе три стола и уже руководила организацией банкета. Со стороны поводырей присутствовали: Возгарь, Драган и мой учитель управления магическими существами, которого взяли скорее всего потому, что только с ним у меня были прекрасные отношения.

— Не тяни жилы, — взвился Возгарь, едва я присел на стул.

— В общем, дела обстоят так. Принц продал мне всех они и хорохов в придачу, забрав все мое золото, — начал я, не сдерживая недовольства в голосе. — Теперь вся ответственность за поведение магических зверей ложится на мои плечи.

— И куда нам теперь? — ошарашенно спросил Драган. У остальных шок оказался еще глубже.

— Ко мне в гости. Школу нужно очистить сегодня же, а Ониборг — через седмицу.

— Это невозможно, — наконец-то нашелся Возгарь.

— Так, — устало сморщился я, — если хочешь поскандалить, то отправляйся к принцу. Еще седмицу корпус подчиняется ему как королю, а от него поступил приказ передислоцироваться в поместье Мен. Затем всех, кто этого захочет, я приглашаю жить в моей вотчине, остальных удерживать не стану.

— И как долго нам сидеть в этой дыре? — недовольно спросил Возгарь.

А вот это он зря.

— Эта, как ты сказал, «дыра» является моим домом, — разозлился я. — Такая толпа они мне и даром не нужна, особенно за такие деньги, но я, как и все вы, не могу просто смотреть на смерть ни в чем не повинных зверей. Даже не знаю, как со всем этим справлюсь, и если ты собираешься сделать мою жизнь еще хуже, то уходи прямо сейчас.

— Я могу выкупить своего питомца? — набычился без пяти минут бывший командир корпуса.

— Да ради бога, но сразу оправляйся за границу. Принц высказался предельно ясно: в королевстве жизнь они допустима только в пределах владения Мен. Все, больше никаких досужих разговоров. Лучше скажи: кто во дворце ведет дела корпуса?

— Верховный воевода, — наконец-то вступил в разговор Драган, резким жестом заставив Возгаря замолчать.

Я и не сомневался, что все дела корпуса ведет командир наездников на хидоях, а не психованный командир корпуса, и в который раз удивился такому построению командной вертикали.

— Хорошо, меньше придется бегать. Все, Скули, хватит жрать, пора идти.

— Не, ну ты нормальный? — прошамкал полным ртом Говорун. — Сколько можно бегать?

А ведь он прав — парни помогли в тяжелую минуту. Пора и честь знать.

— Извини, действительно что-то я зарвался. Просто от всех дел голова идет кругом.

— Да ладно тебе, — тут же сдулся викинг, пригвожденный к стулу тяжелым взглядом Клеппа, — сейчас все сделаем. Думаю, днем для охраны хватит одного меня, а парни пусть попируют.

— Не нужно, — неожиданно вступил в разговор Возгарь, — защита владетеля они — теперь забота корпуса.

— Возгарь, — устало вздохнул я, — никакого корпуса уже нет.

— Ты сам сказал, что у нас осталась седмица и даже есть приказ принца, — хмыкнул Возгарь, раскусив мою маленькую хитрость с передислокацией корпуса. — Так что сейчас ты идешь во дворец с Драганом, а позже к вам присоединится наряд охраны. После этого возвращайтесь в школу.

— Хорошо, но сначала зайдем в викингский банк, — покорно согласился я.

Шутка удалась — и поводыри, и викинги уставились на меня с одинаковым удивлением на лицах.

— А где, по-вашему, лучше всего хранить ценности? Только идиоту придет в голову грабить дракар островитян.

Разговор с верховным воеводой, который проходил в похожем на арсенал кабинете, не заладился с самого начала. Впрочем, по-другому и быть не могло, хотя мы оба старались как могли.

— Ну и что мне с тобой делать? — хмуро спросил Алан Мак Юдеирн.

В ответ мне осталось лишь пожать плечами.

— По приказу принца в нашей армии не может быть ни одного чудовища.

— Вы хотели сказать — они, — осторожно поправил я седобородого воина.

— Нет, Воронов, именно чудовища. И это название теперь тоже закреплено приказом. У меня сейчас голова и так гудит от воплей капитанов речной гвардии. Хотя в этом случае, может быть, все даже к лучшему. Посидят за веслами и растрясут жирок, а то привыкли кататься на буксире акаяси, словно барышни на лодочке. Как я понял из бумаг королевской канцелярии, теперь ты являешься единственным владетелем магических зверей? — все же смягчил терминологию верховный воевода.

— Да, и хоть убейте, не знаю, как к этому относиться, — грустно вздохнул я.

Моя откровенность чуть смягчила старого воина.

— Знаешь, Воронов, давай поступим так. Я не стану пихать тебя в тяжелую конницу, хоть ты и живешь в кельтской провинции. Будешь служить под рукой старого знакомца, князя Путимировича, но уже на постоянной основе. Все же приноровиться к княжеской дружине тебе будет легче. К тому же появятся дополнительные возможности, — хитро прищурился кельт.

— Какие?

— Все тебе нужно разжевать, Воронов, — сморщился от моей непонятливости Мак Юдеирн. — В общем, поговори с Возгарем, вы ж теперь дружите…

— Ну не то чтобы дружим, но сейчас тянем одну телегу.

— Вот и славно. Он сам догадается, как не загубить тебя на первой же войне. Больше я говорить не стану, — припечатал ярл и выжидающе посмотрел на меня.

— В ответ на эту любезность вы хотите, чтобы что-то сказал я? Простите, ярл, у меня сегодня башка плохо варит.

— Хорошо, — почти до шепота снизил голос верховный воевода. — Теперь звери в твоей собственности, и я хочу, чтобы ты постарался их сохранить, особенно акаяси. У меня все патрулирование Дольги разваливается.

— Думаете, что-то может поменяться? — спросил я, надеясь, что воевода знает больше меня.

— Сынок, — улыбнулся старый воин, — жизнь вообще очень часто меняется. Кто бы мог подумать, что в моих тысячах больше не будет они? Мало того, монахи уже косятся на магов, но этого я тебе не говорил. И все же делай выводы.

— Уже сделал. — Моя голова наконец-то заработала на полную мощность, избавившись от остатков утреннего дурмана. Женщины — это однозначно зло для мужских дел.

— Ну, если сделал, давай заканчивать с нашими делами. — Воевода присел за заваленный бумагами стол, который на фоне завешенной оружием и щитами стены смотрелся нелепо. — Вот документы на владение всеми они и хорохами, теперь осталось договориться о времени и месте передачи золота. Сколько ты согласился отдать за все?

— Шестьдесят четыре тысячи.

— Даже не знаю, назвать тебя дураком или мудрецом, — озадаченно почесал бровь ярл, сверяясь с бумагами. — Так когда будет золото?

— Да прямо сейчас, — сказал я, вытаскивая из сумки пачку векселей с магическими печатями.

— Ну ты и даешь, — оторопел ярл, — таскать такие богатства в сумке без охраны…

— Охрана есть, и более чем надежная.

— Тебе лучше знать, — пожал плечами воевода и наконец-то разрешил для меня вопрос, зачем на его столе лежит боевая булава, а на стене за спиной среди нарядных щитов с гербами находится один весь побитый.

Похожая на ковш экскаватора рука старого воина с легкостью подняла шипастую булаву и саданула ею по щиту. От дребезжащего звона у меня свело зубы, а вот ярлу это действо явно нравилось. В кабинет влетел молодой ординарец.

— Казначея сюда, быстро!

Из кабинета верховного воеводы я выходил нищим, как церковная мышь, поэтому кроме как в школу идти мне было некуда, да и оттуда придется убираться уже к вечеру. Хорошо хоть удалось договориться с викингами, и до Ониборга нас доставят с полным комфортом, а затем наши пути с бородатыми островитянами опять разойдутся. А жаль, я уже привык к их немного грубоватой, но надежной заботе.

Школа буквально гудела от напряжения. Учителя и служители с вороватым видом носились по комнатам, пытаясь решить, что из прихваченных вещей тянет на обвинение в воровстве, а что нет. Ведь нам продали только магических зверей и хорохов.

И вот момент, который я откладывал сколько мог, наступил. Выгнав всех из учебного класса, я подтащил стул к учительскому месту инструктора и уставился в большие глаза замершего на «жердочке» верховного хороха.

— Поговорим начистоту?

— Что именно хочет узнать новый хозяин? — прочирикал хорох, и в его словах почудилась усмешка.

— Не называй меня хозяином, «господина Воронова» будет достаточно. К тому же пока непонятно, кто здесь хозяин. Не надо играть со мной, хорох; или лучше называть тебя яхном?

На удивление, мои слова не вызвали у птицелюда никакой особенной реакции.

— Можете называть хоть так, хоть этак. Я старейшина нашего рода, поэтому могу называться яхном.

— Значит, не будешь отрицать?

— Зачем отрицать очевидное? — вопросом на вопрос ответил хорох и по-птичьи склонил голову набок.

— Вы были настоящими хозяевами Хоккайдо, и вы виноваты в его гибели, — не спрашивая, а утверждая, сказал я.

— Немного не так, господин. Нихонцы были нашими партнерами. Но в гибели острова и множества разумных существ виноваты все же мои предки, и наказание за их гордыню будут нести многие поколения хорохов.

— Если вы согласны отвечать за ошибки предков, зачем прятаться за вымышленной расой?

— Чтобы выжить, — вскинул маленькую головку хорох. — Мы, как все разумные существа, хотим жить, Укротитель.

— Только жить, — или править человечеством?

— Поверьте, господин, мы извлекли урок из трагедии Хоккайдо. Вы взвалили на себя ответственность за наш народ и поэтому имеете право знать. Во времена расцвета Хоккайдо верховный совет яхнов позволил себе лишнего. — По мере развития рассказа хорох начал использовать кроме звуковой речи и мыслесвязь, но очень осторожно. Я не стал возражать, потому что в таком сочетании информация шла в оформлении образов, становясь более полной. — Наши предки не контролировали нихонского императора, им это не было нужно. Яхны лишь направляли и подстегивали разум нихонских правителей и ученых. Этот союз оказался необычайно плодотворным и позволил достичь небывалых высот. Были созданы они и побеждены большинство болезней. Люди оказались намного восприимчивее к магии, чем мы, и под ментальным подстегиванием создали поражающие воображение методики. Теперь большая часть этих знаний утеряна и маги на материке — лишь жалкая тень былых властителей стихий.

— Красивая сказка, — иронично подметил я.

— Да, красивая, — грустно согласился хорох. — И как у любой, слишком оторванной от жизни сказки, у нее был плохой конец. На Хоккайдо одновременно происходило множество экспериментов, и, когда один из них вышел из-под контроля, все обрушилось словно костяной домик.

Хорох, скорее всего, имел в виду аналог карточного домика из китайских игральных костей.

— Что же это за эксперименты, которые способны загадить целый остров?

— Мы не знаем, господин, потому что нынешнее племя хорохов — всего лишь потомки жалкой горстки беженцев. Совет брадарских и аравийских яхнов принял решение подчиниться человеческому племени.

— Что значит «подчиниться»? — жестко уточнил я.

— Мы стали рабами не только для вида. Умения нашего племени дают слишком большие возможности для подчинения других и слишком слабый контроль над собственными желаниями. Мы отдали все решения в руки людей.

— И я должен этому верить?

— Это правда, господин. Иной правды у меня нет.

Над этим следовало подумать. Мое отношение к хорохам скакало из стороны в сторону, как убегающий от охотника заяц. При первом знакомстве я был чуть напуган, но вместе с тем восхищен знаниями и мудростью нечеловеческого племени. Затем Хоккайдо переменил это отношение на диаметрально противоположное. Новый скачок восприятия произошел пару часов назад, когда я увидел сборы находящихся в школе хорохов. Полтора десятка существ напоминали перепуганную стайку цыплят, особенно было жалко смотреть на малышню, которых в школе использовали для развития навыков управления у будущих поводырей.

Возможно, это была талантливая игра, но тогда зачем, имея контроль над людьми, они отдали своих детей на опыты неумелых учеников? А я точно знал, что иногда уроки по управлению приносили «птенцам» массу мучений.

— Хорошо, — кивнул я и впился взглядом в глаза хороха, — будем считать, что все это правда. С этой минуты вы можете рассчитывать на мою защиту, но если почувствую хоть тень попытки управлять моими людьми или тем более мной, вырежу весь ваш курятник.

— Этого не будет, господин. Тем более даже мне не удастся взять под контроль Укротителя. — Похожий на попугая размером с пятилетнего ребенка птицелюд качнулся на своем насесте в поклоне.

Мне даже стало немного стыдно из-за своей грубости к существу, мудростью и знаниями несомненно превосходящему меня в десятки раз, но седмица выдалась не самая простая, хотя это и не является оправданием грубости.

— Что ж, верховный, в таком случае мы с вами сможем сохранить дружбу поводырей и хорохов. А насчет тайны Хоккайдо — пусть она останется тайной, незачем лишний раз будоражить простых людей. — Я с максимальным уважением поклонился хороху и вышел из класса.

Казалось, на сегодня тяжелые разговоры закончились, но в самый последний момент выяснилось, что это не так. Мы уже заканчивали погрузку решившего остаться в корпусе персонала школы на дракар и две торговые ладьи, когда я поинтересовался у своего наставника по управлению, как там дела у моих старых друзей. В ответ учитель огорошил меня неприятной новостью:

— Ни Олана, ни Берислава в корпусе больше нет.

— И куда они подевались?

— По приказу принца их контракты были разорваны. А после этого, как мне известно, они поступили в Орден Чистых.

— Вот это номер! Вы уверены?

— Да, я уточнял. Ученики все же… — грустно вздохнул учитель.

Действительно, приятного мало. Ладно Берислав — этот мутный тип всегда искал неприятности на свою, да и на наши с Оланом пятые точки. И постоянно находил. У меня до сих пор остался осадок после последней встречи с однокашниками, на которой Берислав обвинил меня в том, что наверняка совершил сам. После этого на нашем товариществе можно было ставить крест, но отказаться от неплохого парня Олана без последнего разговора было бы нечестно.

Самым последним местом в Лугусе, которое я посетил бы по своей воле, было логово Ордена Чистых. Брат Врадак и здание подобрал под стать себе — такое же мрачное, с готическими крышами, которые своими шпилями словно раздирали чистое небо.

После моего стука в окошке ворот появилась недовольная физиономия.

— Позовите Олана Мак Тарниса.

Некоторое время глаза в окошке сверлили меня, а затем заслонка захлопнулась.

Ну и как это понимать? Ждать мне появления Олана или нет? Ладно, подожду минут десять, а там — пошло оно все лесом!

Через пять минут створки ворот со скрипом приоткрылись, и в образовавшийся проем протиснулся Олан, а за ним следовал хмурый Берислав.

Оба моих бывших однокашника были облачены в широкое монашеское одеяние светло-серого цвета. Вместо привычных для ордена веревок они были подпоясаны широкими ремнями с тонкими кинжалами на них. Из-под спускающегося до середины голени одеяния выглядывали брюки, заправленные в короткие сапожки.

Что ж, не в веригах ходят — и то ладно.

— Тебя никто не звал, — тут же вызверился купеческий сын.

— Тебя, кстати, тоже. — Напряжение тяжелого дня дало о себе знать, и я вспыхнул как пук сухой соломы. — Берислав, валил бы ты отсюда. Твоя харя вызывает во мне желание плюнуть. Догадайся куда?

Купеческий сын и новый член очень мутной организации сжал кулаки и шагнул вперед, но заворчавший словно медведь Клепп остудил его порыв.

— Олан, — я перевел взгляд на кельта, — если теперь Берислав говорит тебе, как поступать и с кем говорить, мне здесь делать нечего. Если же все не так плохо, давай отойдем в сторону.

Мак Тарнис тяжело вздохнул, но, несмотря на возможные проблемы, пошел за мной. Нам вслед полетел скрип зубов Берислава.

— Олан, что, блин, происходит? — спросил я, когда мы отошли на полсотни метров от ворот. — Как тебя угораздило влезть в эту мерзость?

— Тебе не понять, — попытался отмахнуться от вопроса мой старый товарищ.

— А ты попробуй объяснить, я не тупее других; или это не мое собачье дело?

На него было жалко смотреть. Олан — явно не заблудшая овечка и понимал, в какую передрягу попал, но что-то мешало ему плюнуть и уйти вместе со мной.

— Молчун, — назвал меня старым прозвищем Олан, — все очень сложно. Берислав ищет выгоду, я же вынужден подчиниться воле отца.

— А объяснить ему, какие на самом деле эти ваши Чистые, — что, не вариант?

— Да не поймет он! — вдруг психанул Олан. — Я и в поводыри попал только потому, что отец ищет протекции при дворе. А сейчас там правят бал религия и монахи. Уже сейчас клан Мак Тарнисов благодаря мне стал намного сильнее.

— Ты хоть понимаешь, чем это может для тебя закончиться?

— Да ничем особенным, — горько улыбнулся Олан. — Пройдет мода на Чистых — и я опять куда-нибудь поступлю.

— Нет, друг; боюсь, что не все так просто и, возможно, скоро тебе прикажут штурмовать мое поместье для того, чтобы уничтожить всех поводырей и они. Мы будем драться, и мне бы очень не хотелось, чтобы один из нас убил другого.

— Мне этого тоже не хочется, — оживился Олан. — А почему твое поместье?

— Потому что теперь я владелец всех они и хорохов.

— Да ну?!

— Ну да. Вот такие офигевшие хомяки. Кстати, не знаешь, зачем Чистым понадобились поводыри? Ваш психованный вождь даже меня сватал в Орден.

— Пытался выяснить, но все молчат. Честно, я говорю правду.

Даже если бы он врал, это бы ничего не изменило.

— Ладно, Олан, — улыбнулся я товарищу и положил руку ему на плечо, — ты взрослый матьчик, так что решай сам. Но помни: если сильно прижмет, в поместье Мен тебя всегда ждут кусок хлеба с мясом, большая кружка пива и крыша над головой.

— Спасибо, Молчун, буду помнить. Прости, что не могу тебе ответить тем же: как видишь, я сам себе не хозяин.

— Ты не прав и, надеюсь, поймешь это не слишком поздно, — сказал я, протягивая Олану руку.

Наше рукопожатие поставило точку в разговоре. И какой-то внутренний холодок внутри меня подсказывал, что это наша последняя встреча.

Все, теперь на дракар и подальше от этого пропитанного страхом города, а там гори оно все ярким пламенем. Хотя нет — пусть Лугус справится и с этой напастью, потому что город мне нравился.

Нет лучшего лекарства от тревоги и усталости, чем неспешное путешествие по широкой реке. Мы добирались до ближайшего к Ониборгу речного городка почти двое суток, и этого времени вполне хватило, чтобы привести мысли в порядок. Будущее перестало казаться настолько уж мрачным.

Пока плыли, верховный хорох едва ли не облизывал три добытых мною яйца сагара. Он подтвердил мои предположения о том, что инициировать можно только одно яйцо, но и двум другим тоже нашлось применение — хорох выпросил диких сагарчиков на эксперименты. Мне же оставалось лишь предупредить, чтобы не переусердствовал. А что касается инициированного хорохом яйца, оно теперь постоянно находилось рядом со мной.

Обычно вылупившихся они еще долго опекали хорохи, и только за пару месяцев до того, как зверь набирал необходимые габариты, с ним начинал работать поводырь. И все же, как только инициированное яйцо попало в мои руки, я почувствовал зарождающуюся внутри жизнь. Как бы это дико ни звучало, между нами установился какой-то ментальный контакт, поэтому я решил выращивать будущего короля всех они самостоятельно. Королем моего пока еще не вылупившегося зверя назвал верховный хорох, но даже он знал о сагарах очень мало. Так что о том, кто вылупится в итоге, можно было только догадываться, ведь инициация запускала в зародыше серьезные изменения и боевые они сильно отличались от диких.

В небольшом городке, даже можно сказать деревне с парой больших причалов мы разбежались в разные стороны. Викинги засобирались обратно к столице и дальше — домой на острова. Возгарь со своим штабом поспешил в Ониборг для подготовки переселения, а мне там делать было нечего, поэтому я пересел на небольшую ладью, которую поводыри использовали для срочных путешествий.

Это, скажу я вам, нечто. Обычно небольшое суденышко под десяток пассажиров транспортировал один акаяси. Сейчас же мы «запрягли» настоящую тройку. Подобные ощущения мне доводилось испытывать только в прогулках на катере. В голове мелькнула мысль заказать у корабелов некую одноместную «колесницу» на подводных крыльях, но это желание пришлось оставить на отдаленное будущее. Впрочем, впечатлений хватило и так.

До левого притока Дольги — реки под названием Овернь наше судно добралось часов за семь. Сразу после поворота мы попали в провинцию Генава, еще через сутки хода «тройки» вошли в пределы округа Дин Гуард.

Стоящую на берегуреки столицу округа с одноименным названием мы миновали изрядно за полдень. Я решил не будоражить небольшой городок, в котором еще наверняка помнят мое феерическое появление верхом на ковае. До озера, расположенного рядом с долиной Мен, оставалось еще пара часов хода, а беспокойство уже грызло душу, словно червь яблоко. Как там мои новые подчиненные и не переоценил ли я возможности поместья Мен в плане размещения корпуса? А вдруг там сейчас царят запустение и разруха?

Овернь вытекала из небольшого озерца, которое в свою очередь питало сразу с десяток речушек и ручейков. К тому же судя по исходящему потоку, со дна озера били мощные ключи. Поросшее камышом озеро было очень красивым, особенно встретив нас на закате. Каменистые берега горного района поросли невысокими деревцами и хранили водную жемчужину как бесценное сокровище. С берега были видны скалы в устье ущелья, из которого выбегал стремительный поток речушки, названной мной Малкой.

Так, озерцо нужно как-то отжать.

Я окинул окрестности хозяйским взглядом и убедился, что без озера не обойтись. Овернь была судоходной почти до самого озера, но от него до долины Мен еще километра полтора. Верховный воевода просил о сохранении акаяси, а их будет не один десяток. И как прикажете содержать угрей-переростков вдали от нормальной воды? Малку я всерьез не воспринимал.

Оставив экипаж лодки на озере, я с охраной едва не вприпрыжку побежал к ущелью.

Так, а почему я не взял из Ониборга верхового ковая? Почему владетель всех они в королевстве сбивает ноги о камни? Классическая ситуация — сапожник без сапог.

Моя охрана в виде двух служителей в броне поводырей, не желая лезть в личное пространство, немного отстала, поэтому в долину я входил практически в одиночку. Несоответствие с тем, что здесь было несколько месяцев назад, сразу бросалось в глаза. Развалины деревни на изгибе вытянутого пространства исчезли, и на их месте зеленели ростки будущего сада. И вообще на обозримом пространстве человеческою жилья пока не наблюдалось, как и самих людей. В душу холодными щупальцами начало забираться беспокойство. С другой стороны, этот участок долины все же был облагорожен. Судя по толщине стволов, перевозили их с большим объемом земли и совсем недавно, а это огромный объем работы. По краю долины, под каменными осыпями, шли ряды смутно знакомых столбиков. Через пару секунд я понял, что это место под виноградник, время для посадки которого еще не пришло.

Но где же люди, и если они здесь есть, тогда почему вход в долину не охраняется?

Ответ на мой вопрос был прост — входя в долину, я инстинктивно перешел на «стелющийся» шаг и держался ближе к валунам, которые заставляли петлять и без того строптивую Малку. Охраняющая вход в ущелье пара постовых меня просто не заметила. Впрочем, подойти к посту охраны вплотную не удалось. Мы заметили друг друга одновременно.

— Стоять!

— Стою, — покладисто ответил я, глядя на острие арбалетного болта.

— Кто такой, чего надо? — хмуро спросил довольно пожилой воин. И все же возраст не мешал ему уверенно держать самострел в ничуть не дрожащих руках.

— Да мне много чего надо, ты, мил человек, стрелялку бы опустил…

Договорить я не успел. Глаза старика расширились, он неожиданно сдернул с пояса рог и дунул в него. Над долиной пролетел хриплый и не совсем приятный звук.

Меньше чем через минуту вдали послышался топот конских копыт.

За спиной осторожно шагнули поближе мои телохранители.

Вот будет номер, если нас примут за разбойников! Ведь кроме Элбана с племянником меня здесь толком никто не знает. Был еще гном Гурдаг, но удалось ли его выкупить — оставалось тайной, а смысл наводить об этом справки в столице пропал вместе с золотом.

Заметив беспокойство на моем лице, стражник поспешил объясниться:

— Простите, господин, не признал сразу.

— Вейлин, вилы тебе в присест! — послышался за спиной недовольный голос моего охранника. — А если бы я в тебя топориком кинул?

— А толку? — хмыкнул хранитель долины. — У тебя же руки кривые. Я ведь сам тебя учил с оружием работать.

Похоже, Элбан все же сумел переманить нескольких своих коллег, так что дальше узнавание прошло почти без проблем.

Последним штрихом к картине под названием «Встреча хозяина» был несущийся во весь опор конь с моим управляющим в седле. Его седые волосы и густая борода растрепались на ветру еще больше обычного и напоминали космы дикаря, так что выглядел он довольно комично. Рядом, причем едва ли не быстрее коня, бежал племянник Элбана Воган с радостной и немного глуповатой улыбкой на лице. От сердца отлегло.

— Командир! — Элбан соскочил с коня и едва не кинулся меня обнимать, но вдруг замер на месте. — То есть хозяин, мы рады вас видеть.

Элбан попытался степенно поклониться, но я шагнул навстречу и обнял его:

— Привет, старый ворчун. Можешь и дальше называть меня командиром.

Мне показалось или старик всхлипнул?

Дальше мы двигались целой процессией. Элбан с жутким скандалом все же усадил меня в седло и шел впереди, ведя коня под уздцы. Рядом, чуть не подскакивая, как щенок, шел довольный донельзя здоровяк Воган. Со стороны все выглядело странно — можно сказать, богато одетый старик вел коня, на котором восседал оборванец в кожаной одежде.

При виде скачущего Элбана меня посетили опасения, потому что ранее дорога по ущелью хоть и была когда-то добротной, но сильно обветшала. Теперь же было видно, что все в порядке. Тогда почему не расчистили ущелье?

Вопросы о расторопности и хозяйственности Элбана отпали, как только мы прошли поворот долины и впереди открылся вид на ее дальнюю часть.

Пастораль, да и только — по обеим сторонам от дороги на склонах стояли основательные дома, чем-то по стилю напоминавшие голландские. Были даже двухэтажные. Выше всех с правой стороны, практически у скал, высился самый солидный дом — наверняка новое жилище управляющего, потому что строение даже внешне напоминало бородатого кельта.

Из домов и от разбитых вокруг них огородов к дороге начали спускаться люди.

Ого, да их здесь не меньше пары сотен! Это что, мои новые подданные?

— Это ваши люди и ваш дом, командир, — блеснул лучезарной улыбкой Элбан, глядя на меня снизу вверх.

— А где гномы? — не задумываясь, спросил я и этим испортил триумф моего управляющего.

Элбан поморщился, словно съел лимон.

— Неужели не смог выкупить?

— Лучше бы не смог, — скрипнул зубами Элбан.

— Так, а теперь подробнее. — Мой цветущий оптимизм изрядно подувял. Что ж, в этой бочке меда просто обязана была найтись ложка дегтя.

— Они, как только дошли до дырки в скале, так и закупорили ее от нас. А мешки с зерном забрали, сволочи.

— И что дальше?

— А дальше ничего. — Элбан по-прежнему шел вперед, понимая, что наш путь теперь лежит к огромной скале в торце долины. Встречающие нас люди, увидев озабоченность на лицах эрла и его управляющего, держались на расстоянии. — Через две седмицы на входе появились железные ворота и закованный в броню гном. И все. Ни здрасте, ни до свидания.

— Ты пытался с ними говорить?

— Да чуть ли не каждый день бьюсь башкой в ворота! — вспылил управляющий. — А эта тварь только скалится и что-то лопочет по-гномьи.

На этом информация у Элбана закончилась, и к воротам в поселение гномов мы добрались молча. Управляющему наверняка еще было чем похвастаться, но момент был испорчен.

Все оказалось именно так, как рассказывал управляющий. Между поселением людей и входом в подземелье простиралась стометровая полоса отчуждения. Кто-то даже вкопал в землю обращенные к скале колья.

— Они что, нападали? — спросил я Элбана.

— Нет, — буркнул в ответ управляющий.

Понятно — колья были жестом отчаянья не добившегося понимания человека.

Интересно гномы пляшут, по четыре штуки в ряд…

Вообще-то гном был один, и выглядел он более чем солидно. В состоящую из рифленых угловатых пластин с гномьими рунами броню было заковано все тело, наружу выглядывали только борода и колючие глаза.

— А ну открывай, коротышка! — явно в сотый раз заорал управляющий.

— Элбан, успокойся, — осадил я ретивого подданного и соскочил на землю.

— Позови Гурдага.

— Уграмат, — донеслось из-под шлема.

Очень надеюсь, что это не ругательство, потому что, заведенный недовольством Элбана, я начал закипать, и дело могло принять плохой оборот.

— Здесь только те, кого ты выкупил? — спросил я у Элбана.

— Да, если не пробрались под горой.

В реальность предположения управляющего я не верил, так что передо мной стоит бывший раб, который попросту не мог не знать брадарский язык.

— Слушай меня, вой. Рабский знак с твоей недовольной физиономии сводили за мое золото, и если через минуту здесь не появится Гурдаг, я сильно пожалею о том, что вытащил гномов из колодок, и виноват в этом разочаровании будешь ты.

Злобные хомяки! Он еще думает! Ох и намучаюсь я с этими подземными упрямцами…

Мысль в толстостенном черепе гнома наконец-то завершила полный цикл, и страж подземелья ткнул бронированным кулаком в пластину на воротах. Казалось, по всей горе прошел тревожный гул. Интересно, у верховного воеводы нет случайно родственников-гномов? А то очень уж схожи их повадки.

Гурдаг появился минут через пять, когда мое терпение ушло в изрядный минус.

Створки ворот с шорохом открылись, поражая меня своей толщиной, и из плохо освещенного коридора появился мой старый знакомец. На первый взгляд он был одет как оборванец — в просторные одежды из кожи, которые сверху прикрывал длиннополый плащ. Причем все предметы его наряда были сшиты из лоскутов. Но это только на первый взгляд. Каждый лоскут в одежде подгорного мастера нес в себе скрытый смысл, и, казалось, его охватывал рой сцепившихся друг с другом таинственных знаков.

— Мастер-вой, — с поклоном приветствовал меня Гурдаг, — я безмерно рад видеть вас.

— И теперь на радостях расскажите, что здесь происходит.

— А что происходит? — удивился гном.

— Почему не пускаете внутрь моего управляющего?

— А должны?

Блин, еще один любитель отвечать вопросом на вопрос… Меня посетило ощущение, что от разворачивающегося сейчас разговора зависит в будущем многое, если не все. За этой полуоткрытой дверью находится путь к моему благополучию. Причем войти внутрь можно без проблем, но только гномы смогут достать из недр горы то, что мне нужно. А в несгибаемости их упрямства уже убедился бывший хозяин Гурдага.

— А что, по-твоему, вы здесь никому ничего не должны?

— Гномы всегда отдают свои долги, — поджав губы, сказал Гурдаг. — Мастер-вой в любой момент может получить обратно потраченное на нашу свободу золото. Так же как и плату за право жить в этой горе.

— Значит, так вы расценили мой дар, мастер? — сдерживая ярость, спросил я. — Можно купить или продать раба, а свобода либо завоевывается, либо даруется. Мой дар шел из глубин души и был вызван безмерным уважением к гордости порабощенного, но несломленного мастера.

Гном нахмурился, пытаясь понять подоплеку моей речи.

— Мой отец научил меня простой истине: делай добро и бросай его в воду. Только корыстолюбец или глупец ждет ответа на добрые деяния, потому что делаются они не для того, кому нужна помощь, а для радости дающего. Подарите на свое золото свободу тем своим соплеменникам, которые еще находятся в рабстве.

— Прошу простить меня за резкие слова, мастер-вой, — церемонно поклонился гном. — Мы принимаем этот дар.

— Рад слышать, — кивнул я, продолжая вглядываться в глаза Гурдага. — Да только не пойму, почему гномы решили, что кроме свободы им подарили еще и целую гору?

— Нам казалось, что мы вернулись домой, — неуверенно ответил гном.

— Это вам только казалось, так же как и то, что эта гора вообще была вашим домом. Давайте начистоту, мастер. То, что гномы успели выбить в камне коридоры, еще ничего не значит. Ваша родина далеко на юге. И эта часть Лорхских гор никогда не принадлежала подгорному племени. Теперь же это моя земля, а вы в качестве моих гостей грубите моему же управляющему.

— Он вел себя как наш хозяин.

— Он вел себя как глаз и рука хозяина этой долины. И на многое имел право.

Гурдаг на пару секунд задумался. Он уже успел сжиться со статусом предводителя вольного клана, а тут такой облом. Плечи гнома поникли, будто он вновь ощутил гнет рабского ошейника, но затем расправились в гордом порыве.

— Какие будут приказания?

— Вы опять ничего не поняли, — сокрушенно покачал головой я. — У меня нет ни малейшего желания приказывать вам. Живите как хотите. Никто не собирается лезть в вашу жизнь и отдавать приказы, но богатства этой горы мы поделим. Причем только богатства. Мне нет никакого дела до секретов вашего мастерства, а вот золото, которое можно получить, благодаря тайнам гномов, очень даже интересует. Неужели мой управляющий не говорил вам о сделке?

— Да как же не говорил?! — возмутился Элбан.

— Помолчи, — приструнил я старика.

— Он много чего говорил, но мы не знали, является ли это вашей волей.

— Ага, значит, деньги на ваше освобождение я ему доверил, а заключать договоры — уже нет? Стыдно, мастер. Не знаю, что запечатало ваши уши, гордыня или ненависть к людям, да только ненавидеть здесь некого. Вокруг только друзья или точнее — те, кто был друзьями, пока вы не отгородились от них железной дверью.

Гном нахмурился, и было видно, что ему тяжело произносить какие-либо слова в ответ. Впрочем, мне и не нужны были его оправдания.

— Так, дорогие мои начальнички. Даю вам сроку три дня, и после этого вы оба должны работать как два опытных тяжеловоза в одной упряжке. Элбан, тебя это касается в первую очередь, — осадил я приосанившегося кельта. — Сам мне рассказывал, что гномы — это нелюди, и подход к ним нужен другой. Так почему же не воспользовался своим же советом?

Оба бородача хмуро посмотрели друг на друга, но я был уверен, что все образуется — разумные существа всегда найдут общий язык несмотря ни на что, если на то будут желание и хороший пинок от начальства.

— Все хорошо, но по вашей милости я остался без жилья. И где мне теперь спать?

— В палатах!

— В тереме! — в унисон выкрикнули два моих ближайших помощника.

— Вы, говорите первым, — ткнул я пальцем в гнома.

— Мастер-вой напрасно говорил о моих ушах. О приказе подготовить помещения с окном наружу я все прекрасно слышал. Гномы всегда отдают… — Под моим взглядом Гурдаг запнулся и быстро поправился: — Никто не может назвать гномов неблагодарными, и вы сможете в этом убедиться очень скоро.

— Так что, я напрасно строил такой хороший дом?! — едва ли не с обидой воскликнул Элбан.

— Это тот, большой?

— Да.

— Я думал, что это твой.

— Я пока живу с сослуживцами.

— Вот и перебирайся в дом, достойный управляющего поместьем. Все, господа, я устал от этой говорильни и хочу спать. Ведите, мастер Гурдаг.

Моя охрана и Элбан с племянником двинулись вперед. Закованный в броню коротышка угрожающе зарычал.

Нет, согласие и взаимопонимание в эту долину придут еще не скоро.

— Я пойду сам.

— А нам что делать, если эти, — Элбан ткнул пальцем в Гурдага, — бросят тебя в пропасть?

Едва наметившееся потепление в отношениях тут же обернулось зимней стужей.

— Хватит! Вы меня достали! — уже не на шутку разозлился я и перевел взгляд на шагнувшего под защиту своего родича Гурдага. — Оба. Ничего со мной не случится, а если я заблужусь в переходах, которых тут не так уж много, через два дня здесь будет весь корпус поводырей. Сообща как-то найдете.

— Как корпус?! — вновь Гурдаг и Элбан заговорили в унисон.

— Элбан, узнаешь все у моих сопровождающих, а мастеру Гурдагу расскажу сам, когда наконец-то попаду в личные комнаты моей личной горы в моем собственном владении. — Не дожидаясь реакции разношерстной компании своих подданных, я толкнул плечом створку металлических ворот и шагнул внутрь прохода.

В этом широком и низком тоннеле я уже был, но сейчас магический светильник мне не понадобился. В стыке стен и потолка тянулась светящаяся полоса, дающая приемлемое освещение, хотя я бы предпочел немного более яркую иллюминацию. Присмотревшись, я заметил, что это не мох, а друзы крохотных кристаллов. Интересно, они были здесь и раньше или появились недавно? Плохое настроение начало рассеиваться под давлением предчувствия знакомства с чем-то в хорошем смысле новым и удивительным.

Гурдаг догнал меня уже на перекрестке с двумя ответвлениями и лестницей наверх.

— Мастер-вой, — уцепился мне в рукав гном. Плескавшийся в его глазах страх меня изрядно удивил, — зачем здесь чудовища?

Только после слов мастера я вспомнил, что именно коваи выковыривали из этих переходов незаконных поселенцев, и Гурдаг еще помнит то побоище. Страх на уровне инстинктов творит с разумными существами страшные вещи. Еще минуту назад со мной говорил уверенный в себе мастер, а сейчас за рукав цеплялся перепуганный ребенок. И низкий рост гнома лишь усиливал это впечатление.

— Успокойтесь, мастер Гурдаг. Ничего плохого не будет. Но теперь я стал владельцем всех они в королевстве. Так уж получилось, и теперь нам придется жить всем вместе. Поначалу придется трудно, но уверен, все будет в порядке. Главное — не нагнетать вражду. Запомните это сами и передайте своим родичам. — Заметив, как гном погружается в унылые раздумья, я одернул его вопросом: — А сейчас не могли бы вы проводить меня в мои покои? Очень устал с дороги.

Вопрос сработал — в глазах гнома даже мелькнула снисходительность. По ходившим в королевстве слухам, подгорный народ вообще отвергал понятие усталости, не говоря уже о лени и праздности. Поговаривали, что многие гномы умирали от переутомления на рабочем месте, но не соглашались показать слабость и оставить работу незаконченной.

— Ваши комнаты давно ждут вас, мастер-вой.

С первой минуты нашего общения при людях я не стал исправлять гнома и просить называть меня эрлом. Мои подданные-люди постепенно привыкнут, а среди подгорного народа титулование «мастер» было самым почетным — даже их король назывался Старшим Мастером.

Следуя за пыхтящим гномом, я поднялся по лестнице и попал в широкий коридор с дюжиной выходов. Затем мы прошли еще один коридор и оказались в главном зале поселения. Здесь тоже произошло множество перемен. Все хрустальные рассеиватели света находились на своих местах, а сколотые фрески кто-то срубил окончательно, выровняв поверхность. Теперь, в полном освещении, зал выглядел величественно и при этом уютно.

Очень хорошо.

— Ваши покои чуть дальше, мастер-вой. — Пока мы шли, гном вновь обрел душевное равновесие и степенно поклонился. — Есть ли у вас какие-нибудь пожелания?

— Есть. Сможете собрать всех гномов в главном зале и подготовить план поселения?

— Конечно, — вновь поклонился гном и двинулся обратно к выходу из зала.

А я пошел осматривать свое новое жилье. «Апартаменты» занимали три вырубленных в скале комнаты, в которых все стены и даже потолок покрывала сложная вязь выбитых в камне рун. Гурдаг оборудовал кабинет в комнате с окном. Здесь же имелась неглубокая ниша в стене с толстой циновкой для незапланированного отдыха. Причем нишу серьезно расширили под человеческий рост. Рабочий стол представлял собой три украшенные резьбой гранитные плиты, а вот кресло было сплетено из тонких металлических трубок. В центре потолка висела большая гроздь светящихся кристаллов.

Окно наружу было закрыто металлической рамой и кристаллическим стеклом, через которое нельзя было рассмотреть окрестности. Впрочем, окно легко открывалось, так что у меня была возможность посмотреть на построенный Элбаном поселок с высоты.

Во второй комнате, лишь немногим уступающей размерами кабинету, было значительно больше простора. Так казалось, потому что там вообще не было мебели — лишь обширная спальная ниша с уже знакомого вида циновкой.

Похоже, мне придется спать на камне… не заработать бы при этом радикулита. Но мои опасения оказались напрасны, зато любопытство разгорелось еще больше, получая очередную порцию «топлива» в виде удивительных вещей. Подсунутая под циновку ладонь вместо холода камня ощутила слабое тепло. Для эксперимента я провел руками по стенам и полу, также не почувствовав холода.

Интересно девки пляшут…

Третью комнату я осматривал бегло, потому что со стороны главного зала начал доноситься гул голосов. Но и здесь было много удивительного. Небольшое помещение оказалось ванной комнатой. Причем с очень знакомыми атрибутами. Здесь был даже унитаз, правда, очень низкий, и душевая кабинка, врубленная в стену. Сначала пришло удивление, а затем его сменило понимание. И унитаз с водяным затвором, и душевая кабинка — это не привет с моей родины, а вполне логичное решение одинаковых задач. У земных проектировщиков малогабаритных квартир и подземных архитекторов-копателей закономерно появлялись схожие идеи.

Не удержавшись, я воспользовался удобствами и был очень доволен результатом. Почти домой попал, только вместо кровати — ниша в стене, да и привычных дверей не хватало. Нужно привлечь к делу людей-плотников из поселка.

Все мастера гномьего поселения, количеством в пятнадцать коренастых фигур, ждали меня в главном зале с огромным барельефом закованного в броню гнома. Проблему доверительного разговора, не утруждающего ноги, гномы решили в восточном стиле с помощью все тех же толстых циновок. Пришлось вспоминать удобное положение ног для долгого сидения на полу.

Первое, что сразу бросилось в глаза, так это различия в одежде гномов. Шестеро из собравшихся носили мешковатые робы из толстой кожи с небольшим количеством рун. В лоскутный наряд кроме Гурдага был одет лишь очень старый гном с абсолютно седой бородой и полностью лысым черепом. Оставшаяся семерка носила вязаную просторную одежду, усиленную кожаными нашивками только спереди. Как я узнал позже, это было разделение по профессиям: рудокопы, рунные мастера и кузнецы.

Знал бы продавший мне Гурдага кузнец, что в его руках был рунный мастер, изгрыз бы себе локти по самые плечи. Хотя какой ему был прок от упрямого гнома? Надеюсь, у меня общение с мастером получится лучше.

— Уважаемые мастера, все ли понимают брадарский язык? — Дождавшись кивков от всех гномов, я продолжил: — Не буду говорить слишком долго и отрывать вас от дел, к тому же особо обсуждать нам пока нечего. Вы будете жить своей жизнью, а мы своей, и каждый будет решать сам, сколько и когда ему общаться с соседями. От вас мне нужно только то, что вы дадите сами. Все, что выйдет из-под ваших умелых рук, мы продадим по хорошей цене, взяв себе лишь четверть заработанного. Это будет и платой за вашу спокойную жизнь, и вознаграждением за пользование богатствами горы. Если у вас будут вопросы и просьбы, обращайтесь к мастеру Гурдагу, и мы с ним все обсудим.

Я ждал каких-то возгласов и попыток торговаться, но не дождался — гномы сидели и смотрели на меня, как высеченные в камне статуи.

— Хорошо; на этом, уважаемые мастера, вы можете быть свободны. — И, вспомнив советский фильм, я с улыбкой добавил: — А вас, мастер Гурдаг, попрошу остаться.

Гномы молча встали и ушли. За время нашей встречи я не услышал от них ни звука.

— Почему они молчали? — спросил я у Гурдага.

— Не доверяют, — ответил гном, хитро прищурившись.

— А вы, значит, доверяете?

— Я в своей жизни видел даже больше мастера Страга, поэтому научился быстро менять мнение и доверять без слишком долгих раздумий.

— Что ж, меня это только радует. Вам есть что изменить в нашем договоре? Может, имеются какие-то просьбы?

— Насчет просьб — из нашего спора я понял, что они бессмысленны. Добавлений к договору тоже нет, зато есть подарки.

— Подарки? — удивился я.

— Неужели мастер-вой думает, что гномы не умеют делать добро и бросать его в глубокие провалы? — перефразировал земную поговорку гном.

С загадочным видом и без спросу он направился к моим покоям и зашел в спальню. Как оказалось, эта комната скрывала в себе значительно больше, чем было замечено при первом осмотре. Мастер подошел к противоположной от кроватной ниши стене и ткнул толстым пальцем в вязь рун. Замаскированный под руны стык створок превратился в щель и створки разошлись как в обычном шкафу.

Суслик-фокусник! Вот тебе и секреты подгорных мастеров! Увидев толщину створок, я понял, почему тайники так и не были обнаружены. И сколько же в этой скале припрятано богатства? Жаба в душе тут же оскалилась изрядными клыками и сразу получила по морде. Никто не будет раскулачивать гномов — я и так получу свою более чем солидную долю.

А через секунду все лишние мысли вымело из моей головы словно сквозняком. В нише в специальных зажимах находилось оружие. Это были нагинаты, и какие!

Я по очереди брал оружие в руки, и новые «имена» сами собой возникали в голове.

«Носорог» — разъемная нагината привычного для меня баланса, но с более широким лезвием, которое словно трещины в камне покрывала вязь рун. Древко было сделано из какого-то камня или очень хитро обработанной древесины.

— Это укрепленная древесина, которую мы иногда находим в угольных залежах, — с самодовольной улыбкой прокомментировал гном.

«Дракон» — длинный и чуть загнутый клинок был насажен на полутораметровое древко красного цвета. Получалась практически классическая японская нагината.

— Это для боя с седла, — продолжал уточнять гном.

Я с широким замахом провел несколько оборонительных движений, ощущая непривычные места в стандартных связках, но не смертельно, справлюсь.

Дальше шли еще две одинаковые нагинаты — точные копии моего старого оружия, так что они получили имя «близнецы», и в довершение в углу ниши скромно притаилась серебристая трость с тонкой инкрустацией золотом.

Гурдаг сам взял ее в руки. Молча и демонстративно он резко провернул верхнюю и нижнюю части трости в противоположные стороны. Из торца нижней части с тихим щелчком выскочило тонкое лезвие. Получался меч с очень длинной рукоятью, при этом сохранялась возможность работать им как нагинатой. Лучшего представительского оружия нельзя было и желать.

«Бабочка» — это название возникло не только при виде изящества и легкости оружия. Появлению этой идеи способствовал и странный узор рун на клинке, внешне напоминавший роящихся мотыльков.

— Это оружие пригодится, если мастер-вой сойдется в узкой штольне с магом. На остальных руны попроще. Эти мы с мастером Страгом наносили больше месяца.

— Мастер, просто нет слов, — сказал я совершенно искренне, потому что подарки меня попросту ошеломили. Даже стало стыдно, что давил на гномов и напоминал о недавнем рабстве. — Теперь мне неловко просить вас потесниться, для того чтобы разместить они и поводырей.

— А просить и не нужно, — отмахнулся гном. Похоже, он уже многое для себя решил. — Давайте посмотрим на план поселка.

Обретший уверенность мастер словно вновь стал на полголовы выше меня, несмотря на более чем скромный рост. Мы перебрались в кабинет, где гном достал из-под плаща несколько свитков с планами подземелья.

— Верхний этаж можете забирать весь себе. Раньше он был жилым и рассчитывался на полторы сотни гномов… — На лице Гурдага мелькнула грустная тень, но была тут же согнана недовольной гримасой. — Мы все равно ночуем в мастерских. Так что если и проводить границу внутри поселения, то по колодцу.

— Обещаю, мастер: без разрешения эту черту не пересечет ни человек, ни зверь.

— Благодарствую, это даст нам возможность работать спокойно.

Пока гном говорил, я успел рассмотреть свитки на столе. Первый отображал простой план верхнего, сдвоенного уровня. Часть занимали жилые комнаты начальства и покои наместника, которые нынче принадлежали мне. Ниже представительского подуровня находились казармы и пещеры с грибными плантациями. По большому счету этого пространства должно было хватить, по крайней мере для они. Поводыри могут жить и в деревне. Осень только начала отвоевывать время у лета, так что до холодов время было.

Четыре нижних уровня, на которые я в первый раз не попал по причине отсутствия подъемных механизмов в колодце, были менее обширны, но вкупе вдвое превышали отданное людям пространство. Так что тесно гномам не будет. Там же находились мастерские и шахты, в которых добывалось то, ради чего сюда явились подгорные мастера. Пока эту загадку я не трогал: поживем — увидим, и возможно, в прямом смысле этого слова.

— Только грибной плантацией и посадками мха придется заняться людям, потому что у нас на это не хватает рук.

— Какого мха? — удивился я.

— А во что, по-вашему, мастер-вой, мы одеты?

— В кожу?

Ответом мне был хитрый взгляд изрядно повеселевшего коротышки.

Глава 5 Знакомства — приятные и не очень

Как я ни ждал этого дня, и все же момент появления на белый свет единственного на континенте инициированного сагара элементарно проспал.

Из сна меня вырвало ощущение, что в спальне нахожусь не один. А это, скажу я вам, довольно сложно устроить. И не потому, что моя личная жизнь была пустой и неинтересной, просто пока не было женщины, с которой хотелось бы просыпаться по утрам. А попасть в мою спальню без разрешения — еще та задача. Плотники из поселка до моих покоев так и не добрались, потому что гномы решительно не позволили нарушать гармонию интерьера и поставили в комнатах металлические двери, которые сейчас были заперты изнутри на массивный засов. И все же в комнате кто-то был. Рука машинально нашарила длинную выемку в глубине спальной ниши, где находилась «бабочка» в раскрытом виде.

Стараясь не шуметь, я выскользнул из-под простыни и так же автоматически провел пальцами по деактивированному магическому светильнику в нише рядом со спальным местом. Синеватый свет, словно нехотя, расползался по комнате, загоняя в углы недовольный мрак.

Кто из нас в детстве не боялся темноты? Разве что те, у кого фантазия была не очень богатой, либо родители находили другие слова для воспитания, не прибегая к страшилкам. Когда в дальнем углу зашевелился мрак, я словно вернулся в детство. По спине пробежал мороз, и лишь «бабочка» ободряюще сверкнула в матовом свете. Но за секунду до того, как мрак в углу приобрел очертания, магический прибор в моих руках высветил нишу на противоположной стене.

— Блин, ты идиот, эрл Воронов. — В сердцах хотелось плюнуть, но жаль доставлять лишние неудобства уборщице, которая и так не особо радовалась приходам в гномье поселение.

Там, где уже три месяца взгляд привычно цеплялся за артефактную подставку с яйцом, теперь находились лишь куски скорлупы.

Из угла послышался тонкий рык, больше похожий на писк.

— Ты у меня еще порычи, — с улыбкой сказал я детенышу и осторожно приблизился.

Сагарчик обиженно пискнул и прикрыл глаза лапами. Он был отдаленно похож на маленькую обезьянку темно-красного, почти черного цвета.

— Иди сюда, — поманил я сагара, сопровождая слова ментальным посылом.

Детеныш моментально опознал контакт, ведь он и раньше чувствовал его через скорлупу яйца. А этого странного дядьку малыш не видел никогда.

Дальше все пошло без проблем. Малыш покорно позволил поднять себя на руки. Сейчас он был не больше мартышки и весил от силы пару килограмм. Даже удивительно, что когда-нибудь он станет почти пятиметрового роста монстром.

Как ни странно, на ощупь сагарчик был мягким. У него будущие шипы, как иголки у новорожденных ежиков, еще не обрели прочность. Так же как и пока не отвердевшая броня.

От малыша тут же пришел голодный посыл.

Ну конечно, кто бы сомневался.

В металлическую дверь громко постучали. Похоже, пополнение в стае заметил не я один. Пришлось в одних подштанниках идти открывать.

Мои предположения оказались верными — всех всполошил верховный хорох, который в последний месяц являлся ко мне каждый день и вился вокруг яйца, словно наседка. И если бы я его не выгонял, то он спал бы в той же нише. Но я изначально решил, что сагар будет привязан только ко мне. Особенно это решение окрепло после раскрытия многих тайн — как корпуса, так и племени хорохов.

Вместе с птицелюдом явились сонный Возгарь и до противного бодрый Драган. За ними маячили еще несколько персонажей, но тут же были посланы «в даль», и в комнате остались только хорох и командиры юридически уже не существующего корпуса.

— Какой он рудый, — с ударением на первый слог сказал Возгарь и потянулся пальцами к сагару. Как и следовало ожидать, от ампутации пальца его спасла только отличная реакция. Малыш был с характером.

Произнесенное Втораком слово я уже слышал, и произошло это в деревне под Тулой. У нас там поломался тягач с клетками, и пришлось задержаться почти на сутки. Нас с отцом приютил старый дед, который, похоже, даже не знал, что живет не в девятнадцатом веке. Рудым звали его пса, и старик произносил его кличку так же с ударением на первый слог. Именно так в этой местности называли кроваво-красный цвет. Серый волкодав как настоящий индеец сменил детскую кличку Пушок на новую, когда приполз из леса весь в своей и волчьей крови.

Рудый? Что ж, звучит красиво. Пусть так и будет.

— Ну и чего смотрим, — обратился я по большому счету к одному лишь хороху, — чем будем кормить зверушку?

Пока хорох подготавливал поросенка для первого кормления Рудого, я привычным усилием усыпил малыша и начал одеваться. Мне до сих пор было непривычно шлепать босыми ногами по каменному полу, совершенно не страдая от холода. И это в середине-то зимы…

Я несколько месяцев прожил в поселке гномов, но не переставал удивляться знаниям этого народа. Для них не существовало мелочей, и быт был точно так же продуман, как и кузнечное дело или строительство подземных жилищ. Возможно, это потому, что при такой жизни даже мелкая ошибка приводит к катастрофе. Гурдаг конечно же ответил на мои вопросы о материалах, из которых пошита одежда гномов, по ошибке опознанных мною как шерсть и кожа. Все это был мох, который выращивали на стенах пещер рядом с грибницами. В необработанном виде он выглядел как обыкновенный мох, но после вымачивания и обработки различными реагентами из него получалось волокно для вязания и спрессованный материал, по плотности не уступающий дубленой коже. Мало того — эту псевдокожу с трудом прожигали даже капли расплавленного металла.

На вопрос о том, откуда в поселении появились эти материалы, Гурдаг с легкой улыбкой еще раз шокировал меня. Оказывается, в обществе гномов существуют лишь три главных специализации: кузнецы, рудокопы и рунные мастера. Причем эта градация распространялась и на женщин. А вот обработка мха, вплоть до вязания, выращивание грибов и резьба по камню являлись побочными профессиями. Ими владели абсолютно все и делали это, так сказать, в качестве общественной нагрузки.

В нишах для вещей меня дожидалась одежда, причем полностью из гномьего мха. Зимние брюки из двойного вязано-прессованного материала дополнила тонкая рубаха из спрессованного полотна. Наряд довершили толстый вязаный свитер и прессованная ветровка.

Неожиданная мысль вызвала у меня улыбку — я представил, как Гурдаг сосредоточенно работает спицами, чтобы связать для меня свитер.

Из всей моей одежды только прессованные сапожки были обшиты кожей — мох не очень любил долгое воздействие водой. Мне, в отличие от гномов, приходилось часто выходить на снег. И куртка и брюки имели впрессованные в материал серебряные и золотые нити, образующие узоры на растительные мотивы, — хоть в этом гномы отступили от своего кубизма. На груди поблескивала ажурная бляха с моим гербом — профилем черной оскалившейся морды сагара на алом фоне.

Я перевел взгляд со знака на свернувшегося клубком малыша и улыбнулся — легенда оживает, и это хорошо.

Рудый так и не проснулся, даже когда я вновь взял его на руки.

Воздух в небольшом тамбуре, куда выходили все три комнаты моих покоев, был прохладнее, чем в спальне. Дальше будет еще прохладнее, но до самого выхода из скального комплекса мороза я так и не почувствую. Это были блага, дарованные еще одним изобретением гномов. Магия подгорного народа, как и их жизнь, была неторопливой и основательной. Они не любили крайностей и не обладали мощью, но отсутствие мощи компенсировалось солидным размахом. Так и с отоплением. По большому счету слишком тепло в помещениях не было, зато отапливался весь комплекс. Тепло отводилось от кузен и плавилен, и делалось это по энергетической системе рун, которыми были густо покрыты стены моих комнат.

Элбан и большая часть людей за стенами скального поселения не очень одобрительно относились к моей тяге ко всему гномьему, но как бы мне ни хотелось соблюсти баланс в отношении к подданным, отказать себе в маленьких радостях основательного уюта было выше моих сил.

Единственное, чего не хватало в гномьем быте, так это по-настоящему горячей воды. Распылителем в душевой стенной нише служил весь потолок, что давало очень приятное ощущение нахождения под дождем. Не нравилось только одно — вода там была всегда чуть теплой, так что время от времени я парился в бане возле дома Элбана. Во время таких посещений мой управляющий ревниво забрасывал меня примерами достоинства человеческой культуры, словно я в первый раз за всю жизнь вылез из-под земли.

Комнаты за главным залом по-прежнему пустовали. Как я и предполагал, командиры корпуса вместе с рядовыми поводырями предпочли жить в поселке снаружи, который постепенно превращался в небольшой городок и грозил скоро заполнить половину долины. Там уже появились кабаки и даже небольшой бордель. Маман Эльза, которая привезла из столицы провинции стайку разбитных девочек, вечно старалась поймать меня на улице и затащить в свое заведение. Мне же, дабы соблюсти субординацию, приходилось постоянно отбиваться. Хватало коротких интрижек с одинокими поселянками и служанками.

Если честно, в скальном поселении было немного пустовато: люди находились снаружи, гномы — на пару уровней ниже, а посредине — только я да вот теперь Рудый. Еще в этом пространстве обитали хорохи, причем немалой толпой в полсотни мужских и женских особей, но они не отходили далеко от логовища и мне на глаза попадались очень редко.

Компания, ломившаяся в спальню, теперь ожидала меня возле загона для кормления в самом начале пещеры, которую переоборудовали из грибной плантации в логовище они. Обширное пространство было разделено каменными перегородками в несколько этажей. В нижних размещались хах-коваи со своими симбионтами и хидои, а верхние занимали верховые коваи. Всего здесь проживали сто пять магических зверей: семнадцать симбиотических троек, двадцать пять хидоев и двадцать девять верховых коваев. Причем почти треть из всего состава являлись молодняком.

Даже не знаю, как бы мне удалось прокормить эту ораву, но и здесь помогли гномы — их грибные плантации стали для нас настоящим спасением. Хах-коваи питали своих симбионтов кровью, сами же поедали смесь грибов и зерна, а для остальных той же смесью откармливались небольшие свинки.

Именно для поедания этих свинок и предназначался загон для кормления. Он представлял собой своеобразный амфитеатр — глубокую и круглую яму с отвесными стенами и с перекрываемыми решетками выходами. Обычно хидоев и верховых коваев чистили и кормили рядовые служители, а звери во время кормления бывали неадекватными; отсюда такие предосторожности и специальный загон для приема пищи.

Кормление наших питомцем — не самое аппетитное зрелище, но пока Рудый нуждался в заботе. В загон я вошел через один из проходов. На каменном полу уже лежал крупный поросенок из местного помета, а не из тех, что были закуплены для раскормки в начале осени.

Я разбудил сагара и опустил его на пол. В огромной скальной каверне, где при кормлении бесновались мощные хидои, маленький комочек плоти смотрелся жалко. Впечатление усиливали выбоины от ударов скорпионоподобных хвостов хидоев.

Рудый начал принюхиваться к поросенку, затихшему под ментальным контролем верховного хороха, но пока его инстинкт молчал. Мне пришлось наклоняться и делать надрез на шее жертвенного животного. Рудый встрепенулся и с шумом втянул в себя воздух. На выдохе прозвучал кровожадный рокот.

Дальнейшее выглядело не очень приятно. Во мне даже шевельнулось отвращение, которое я тут же погасил усилием воли. Нельзя, чтобы Рудый это почувствовал. Через минуту на каменном полу валялись две тушки — сильно погрызенный и обескровленный трупик поросенка и осоловевший от обжорства сагар. Живот мальца был похож на баскетбольный мяч.

— Ну что, наелся? — спросил я, склоняясь над Рудым. — Тогда пошли спать.

Обожравшийся сагар стал в два раза тяжелее, и нести его пришлось уже с натугой. Благо было недалеко. Второе от загона для кормления логово было свободно, как и два следующих. Туда же через пару дней отправятся собратья Рудого. В качестве яиц они появились раньше — именно поэтому были непригодны для инициации, — но после манипуляций хороха Рудый появился на свет прежде них. Прутья логова для моего нового питомца находились слишком далеко друг от друга, и сагарчик при желании мог пролезть сквозь них. Но, во-первых, он скоро станет намного больше, а во-вторых, в мое отсутствие малыш будет крепко спать. Сон сформировавшегося они отличается от сна детенышей. У взрослых в таком состоянии обмен веществ сильно замедляется, а вот у малышей все было наоборот — во сне они набирали вес.

Устроив Рудого в углу логова, я закрыл дверцу и, уже шагнув к выходу, передумал. Следовало навестить еще кое-кого. Воздух в логовище был на удивление свежим — помогала неплохая вентиляция гномов и то, что они не издавали практически никаких запахов. В этом древние маги постарались ради своего, да и нашего комфорта.

Не желая много ходить пешком, я потребовал себе хидоя, и Возгарь, как ни странно, сразу согласился, выделив молодого зверя. Подвох проявился чуть позже. У Злюки — огромного темно-коричневого хидоя — был совершенно отвратительный характер, но Вторак вполне обоснованно решил, что я справлюсь. Этот зверь воспринимался мной как самка именно благодаря скверному характеру. Но это, конечно, относительная идентификация — они были бесполыми и воспроизводили сами себя. В данном случае природе не было надобности улучшать породу смешиванием разных генотипов. К тому же природа и эволюция имели к магическим зверям косвенноеотношение. Особенности разведения магических зверей хорохи держали в тайне, и этот довольно странный биологический нюанс стал известен мне только после возвращения с Хоккайдо.

С поводырями в общем, и получением Злюки в частности, произошли не совсем приятные вещи. Не знаю почему, но отношения с коллегами не складывались. Они почему-то встретили мой новый статус в штыки. Вот и делай после этого добрые дела… Мне вообще-то было плевать на их благодарность за спасение питомцев, но подобного отношения я все же не заслужил.

Немного успокоившись после первой же стычки из-за неповиновения, я решил не пороть горячку и подумать. Раньше поводыри хоть и понимали, что их питомцами владеет корона, особо не брали это в голову: так сказать, до Бога высоко, до царя далеко, а питомец рядом и он весь твой. И тут явился некто утверждающий, что все нормально — питомец по-прежнему под твоей защитой, но хозяин все-таки я. В общем, все смахивало на элементарную ревность, если, конечно, серьезно воспринимать утверждение, что ко мне можно приревновать того же страхолюдного хидоя.

Ситуация со Злюкой только подлила масла в огонь. Корпус покинула почти половина поводырей, так что теперь питомцев хватало всем, даже с некоторой лихвой. Мне отдали трудноуправляемый неликвид, но, несмотря на все это, мое требование вызвало бурю негодования.

Хорошо, что благодаря Элбану и его друзьям-ветеранам с боевой обслугой у меня проблем не было. А это немаловажно, потому что именно они прикрывали меня в поездках за пределами владения Мен.

Злюка спала, обхватив себя хвостом и сунув нос под лапу. Еще одно милое создание размером с легковой автомобиль и с такой же жесткой, как у машины, кожей. Впрочем, это не совсем точно — по прочности панцирь хидоя даст фору даже броне БТРа.

Легкий контакт поднял сознание зверя из омута сна, но только на секунду. Уловив пару недовольных мыслей, я отпустил зверя в забвение. Поводыри или служители в сопровождении хорохов будили зверей раз в седмицу и давали порезвиться в загоне для кормления, где они набивали себе брюхо и заодно разминали мышцы. Тренировочные площадки будут готовы только к весне, так что пока развернуться они было негде. Мне же казалось, что будоражить мозг зверей нужно чаще, а то они становятся тупее. Сам не знаю, почему пришел к такому выводу — видимо, интуиция.

Возвращаясь к выходу, я застал верховного хороха возле логова Рудого.

Блин, его тянет к зверенышу как к родному…

— Верховный, вы помните о нашем разговоре? Связь с сагаром будет только у меня, иначе возникнут проблемы.

— Можете не сомневаться, господин. Просто очень интересно наблюдать за таким чудом, — словами и потоком ментальных образов ответил хорох. Было видно, что он радуется как ребенок. — Скоро появятся его братья, и я оставлю вашего питомца в покое. Хотя они будут не так интересны, как король они.

— Если так, то оставайтесь. Кстати, когда его нужно кормить в следующий раз и когда перейдем на мясо?

— Судя по процессам в его организме, которые я наблюдаю, следующая кормежка пройдет через две меры времени. Так что у вас есть время отдохнуть.

— Если не успею, покормите его самостоятельно.

В ответ хорох лишь поклонился.

А мне вдруг захотелось на свежий воздух. Плохих запахов в логовище не было, но все равно появилось желание подставить лицо морозному ветру.

Теперь ворота в поселение гномов запирались только на ночь, и делала это остающаяся внутри стража из людей, так что наружу я прошел, не пользуясь ключом. Стражник в броне поводырей лишь сонно кивнул, приветствуя меня, и вновь вернулся к яростному зеванию. Ничего, потерпит: скоро смена караулов, и они отправятся спать.

Воздух снаружи оказался слишком морозным. Захотелось обратно в теплую постель, но растекающееся за скалами зарево намекало, что уже поздно метаться, к тому же голодные эманации, которыми буквально исходил Рудый, вызвали у меня желание подкрепиться.

Вариантов было два. Либо дождаться прихода прислуги, либо сходить в гости.

Как говорил Винни-Пух из советского мультика: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро».

Городок уже просыпался. По улицам спешили к коровникам женщины. Из большой пекарни доносились одуряющие запахи, да и со стороны таверны ветер нес ароматы стряпни. Появилось желание не утруждать ноги и заглянуть в находящееся рядом заведение, но я уже нацелился на блинчики Мавис. Имя жены Элбана означало «радость», и она действительно умела дарить радость своей стряпней и совершенно незлобивым характером.

На зиявшей раньше, словно оскал, полосе отчуждения между горой и поселком сейчас все было застроено домами. Тут стояли казармы поводырей и офицерские апартаменты. У первого переулка, словно с вызовом, смотрели друг на друга окна таверны и борделя. Все было как положено — двухэтажная громада питейного заведение с подозрением нависала над маленьким, но задорно выглядевшим домиком, где проживали жрицы любви.

Можно много говорить о нравственности и различных табу — каждый для себя решает сам, но если общественность будет относиться с уважением к желанию человека выбирать свой путь в жизни, презрение к падшим исчезнет как понятие. Да и само понятие «падшие» сильно изменится.

В общем, я не имел ничего против появления предложения, на которое у толпы мужиков имелся изрядный спрос.

За перекрестком стояли еще несколько плотных рядов двухэтажных домиков, а затем шел, так сказать, пригород, состоящий из небольших домов в окружении огородов, но мне туда не нужно.

На следующем перекрестке я повернул налево и начал подниматься по короткой улице к большому дому с островерхой крышей.

Новый дом Элбана теперь был всегда наполнен жизнью и голосами. Старый служака еще в Ониборге наведывался к одной вдовушке и собирался продолжать такие же отношения на новом месте, но я видел стремление старого вояки к уюту, поэтому едва ли не насильно организовал свадьбу своего управляющего.

— Мама, Украм опять бросается снежками! — послышался мелодичный голосок, и из-за дома мне навстречу выскочила одетая в полушубок девушка, гнавшаяся за прытким сорванцом.

— Здравствуй, Нарина.

— Ой!.. — смутилась девушка, прикрывая раскрасневшееся лицо руками, и убежала обратно за угол.

Вот егоза. Девочка была очень миловидной, и уже не раз мне приходилось ловить на себе ее горящий взгляд, но устраивать интрижку с падчерицей Элбана, как и огорчать добродушную Мавис, было бы верхом свинства.

— Украм, где старшие?

— В доме, — ответил мальчишка. — Мама не может разбудить батю.

В отличие от старшей сестры, паренек легко принял Элбана и называл его отцом.

— Что, на блинчики можно не рассчитывать?

— Не, — довольно оскалился пацан, — мы уже позавтракали, но там еще осталось.

— А чего это отец так долго спит?

— Да они вчера с дядей Гурдагом до ночи пили.

Вот бывает же такое! Еще совсем недавно убить друг друга были готовы, а сейчас бухают вместе. И если гном с утра наверняка мается похмельем в кузне, то мой управляющий позволяет себе сибаритствовать.

Я вошел в столовую без стука, потому что уже давно освоился в этом доме как у себя. Почти одновременно с моим появлением по лестнице со второго этажа начала спускаться супружеская пара. Мавис подталкивала пошатывающегося Элбана, но делала это не как стервозная жена, а с мягкой настойчивостью и без сопровождающих воплей. Сорокалетняя, чуть полноватая женщина вообще была терпеливым и разумным человеком.

— Ну дала бы мне поспать, чего будить-то в такую рань? — простонал мой управляющий, всеми силами стараясь не промахнуться ногами по ступенькам.

— Сам же будешь потом упрекать, что не разбудила, — мягко увещевала женщина, но продвижение к обеденному столу не замедляла ни на йоту. — Вот и господин уже проснулся: наверное, понял, что надежи на управляющего нонче нету.

— Командир? — оживился Элбан, увидев меня, довольно-таки нагло присаживающегося за чужой стол.

— Думаешь, у тебя морок? — фыркнул я. — Мавис, Украм сказал, что у вас еще остались блинчики.

— Остались! — тут же всполошилась женщина, бросив мужа на середине лестницы. Тот едва не упал, оставленный без опоры, но вовремя вцепился в стенку. — Они уже остыли. Я быстро испеку свежих.

— Да все нормально, — ответил я, с улыбкой наблюдая за акробатическими этюдами Элбана. — А вот от чая не откажусь.

— Все будет — и чай, и масло, и мед.

Женщина начала хлопотать, накрывая на стол, а Элбан наконец-то добрался до массивного стула во главе стола.

— Что, плохо? — с ехидным участием спросил я, пододвигая к Элбану миску с блинчиками, от которых его замутило.

— Да какие там блинчики! — охнула Мавис. — Ему сейчас кваску надобно, да покислее.

— Ох, Мавис, — улыбнулся я, — цены тебе нет! Другая уже достала бы скалку и пару раз приложилась по чьей-то бестолковой лысине.

— Но-но, командир, — тут же оживился Элбан, — не нужно рушить лад в чужой семье. Жена, ты что-то там говорила о квасе…

Завтрак в семье моего управляющего прошел как всегда в радостной атмосфере. На гомон прибежали дети и уселись за стол во второй раз за утро. Я немного пошалил, вгоняя Нарину в краску. Родители на такие разговоры смотрели спокойно, потому что давно поняли мои намерения.

В общем, было весело, особенно разговор оживился после сообщения о появлении на свет Рудого. Нарине имя не понравилось, но кто бы сомневался! Дай им волю — и боевой сагар стал бы Пушком. Мавис высказалась сдержаннее. К тому же обе дамы единодушно выразили желание увидеть моего нового питомца. Пришлось изворачиваться, чтобы отказать, никого не обидев. Умиляться виду сагара можно только в первые часы его появления из яйца, и то имея определенный опыт. Я чувствую симпатию к они лишь потому, что ощущаю их чистую душу и доброе отношение лично к себе. А вот для посторонних у магических зверей оставались лишь злоба вдобавок к кошмарной внешности.

У Элбана благодаря прошлой службе нервы были покрепче, так что на следующее кормление Рудого мы пошли вместе. Там же они с Гурдагом подлечились гномьим пивом. Кстати, очень неплохая штука — пиво из грибов. Как и следовало ожидать, благодаря не совсем привычному сырью оно имело легкий наркотический эффект, что в объемах больше трех литров было уже не очень полезно для организма, особенно человеческого. Так что я прервал зарождающееся продолжение вчерашней пьянки на первой же порции. И вообще, следует присмотреть за Элбаном — мало ли как у этого напитка с привыканием…

Развитие Рудого проходило по предсказанному верховным хорохом плану. Каждые два часа он пил кровь и засыпал. На третий день его панцирь затвердел, но только для того, чтобы через сутки сойти во время первой линьки. В этот момент сагар бодрствовал и пребывал в отвратительном состоянии. Пришлось находиться рядом и успокаивать. Что самое интересное, именно в этот момент наша связь стала значительно сильнее. Так что следует не пропускать моменты, когда сагар настолько уязвим. Мне по-прежнему чудились заговоры в больших глазах птицелюдов, но обойтись без их умений и опыта было совершенно невозможно.

К пятнадцатому дню жизни Рудый увеличился почти вдвое и стал похож на горбатого карлика. Постепенно становилось понятно, как сильно он будет отличаться от своих диких братьев, появление которых за всеми этими треволнениями прошло незаметно. Верховный хорох тут же взял над ними шефство. Он все еще надеялся получить от них потомство. До этого все попытки заставить они откладывать яйца вне Хоккайдо заканчивались неудачей.

Маленькие дикари с первой минуты подтвердили свой статус — они были абсолютно неуправляемыми. Их даже было невозможно загнать в сон. Выяснилась еще одна особенность — оба дикаря недолюбливали не только людей, но и друг друга, а вот рядом с Рудым почему-то успокаивались. Так что попытка верховного хороха переместить подопытных в свою лабораторию не увенчалась успехом, и три брата остались вместе. Повинуясь душевному порыву, я назвал их Бимом и Бомом — в честь своих первых питомцев-коваев.

К исходу третьей седмицы Рудый, выпив кровь очередного поросенка, не остановился на достигнутом и сожрал половину тушки. Сразу после этого он самостоятельно впал в спячку. По словам хороха, в таком состоянии сагар будет находиться как минимум седмицу, до следующей линьки. Так что появилась возможность вернуться к делам, которые я и так откладывал дальше некуда.

Алкоголически-деловая «смычка» между главами двух групп моих подданных практически сразу стала приносить свои плоды. Благодаря этому сотрудничеству у нас начала появляться прибыль не только по основным позициям, но и по второстепенным. Из гномьего колодца на поверхность пока поднимались лишь слитки меди и олова, а также небольшие партии кристаллов. Из продукции кузни гномы выдавали лишь инвентарь для нужд городка. Но не это стало основной причиной появления торговцев в нашей долине.

Изделия из мха оценил не только я — одеяла из этого материала и вязаные вещи давно были известны у местных жителей, а подчиненные Элбана вслед за своим управляющим отказывались от них чисто из упрямства. «Мшистые» вещи шли на ура, и Элбану пришлось направить большую часть женщин поселка на работы в грибные пещеры.

Теперь же пришло время добавить к слиткам металла и вещам из мха главный товар — оружие из гномьей бронзы.

Я где-то читал, что человечество перешло с бронзы на железо не по причине того, что железо было лучше, а потому что его в природе больше, чем олова. Бронзовые вещи порой могли быть лучше железных, но до знакомства с гномами я даже не представлял насколько.

Моя хитрость удалась, и гномы, «закупорившись» на нижних этажах, решились лить свою бронзу. Это был очень хитрый сплав — стоит сказать, что тончайший клинок моей «бабочки» был сделан именно из этого металла.

Единственное, что мне удалось узнать, — гномы рискнули переселиться под гору в долине Мен совсем не ради меди и олова, а чтобы добывать какую-то секретную и очень редкую добавку. На этом информация для моего уровня доступа заканчивалась. Впрочем, узнав такую подробность, я дал понять Гурдагу, что и этого было много, а остальное меня не интересует и подавно. Психика гномов оказалась намного тоньше, чем ожидалось, и спугнуть их настойчивостью было бы идиотизмом.

Именно по этой причине, хоть и раздираемый любопытством, Элбан остановился у входа в колодец, несмотря на то что захмелевший Гурдаг много раз обещал ему экскурсию на нижние уровни. Мой управляющий прекрасно понимал, что его собутыльник — это еще не все гномы.

Колодец на нижние уровни уже давно обзавелся металлической площадкой с лебедкой. Подъем происходил с помощью механизма внизу, так что спуститься можно было только с разрешения гномов. Для того чтобы поставить их в известность о визите, имелся медный гонг, в который я и ударил. Конечно, все можно было обсудить и с Гурдагом, но лучше известить всю гномью общину.

Минут через пять снизу послышался стрекот, и переброшенный через блок трос начал двигаться, а затем из темноты выплыла квадратная площадка с перилами. Мы с Гурдагом шагнули на площадку, а Элбан остался на месте. Гурдаг что-то крикнул вниз по-гномьи, и мы начали опускаться. Несмотря на показную самоизоляцию гномов, подъемник работал довольно часто. Подгорные мастера быстро поняли, что их кулинарные таланты сильно уступают мастерству повара в таверне, и с тех пор прислуга ежедневно выставляла на подъемник солидный ящик с всевозможной снедью. Обратно тара поднималась вместе с золотыми монетами. Все были счастливы; правда, бурная радость трактирщика подувяла, когда я предупредил его о том, что, если он надумает брать с гномов больше, чем со своих обычных посетителей, будут проблемы.

Внизу я был уже в третий раз, но все равно не мог привыкнуть к мрачноватой атмосфере глубокого подземелья. Площадка доставила нас на сотню метров вниз — на рабочие уровни.

Раньше от круглой площадки на дне колодца отходили два тоннеля. Это можно было определить по плотно заложенной камнем арке. Оставшийся тоннель на первых двадцати метрах перегораживали три металлические двери толщиной сантиметров сорок. Причем последняя была сделана из гномьей бронзы. Ничего не скажешь — на безопасности гномы не экономили. Сейчас все двери были открыты. Это сделал гном, спустивший нас на подъемнике. Он сделал свое дело и, как большой хомяк, юркнул в полумрак тоннеля. Мы пошли следом.

Здесь не было так нарядно, как наверху, но постепенно гномы облагораживали свое жизненное пространство. В отличие от верхних уровней, световые кристаллы тянулись не сплошными линиями, а редкими кругами на потолке. Так что освещение было значительно хуже, но гномы не жаловались, по крайней мере, в моем присутствии.

Странно, конечно, что посланные брадарскими металлургическими магнатами рудознатцы не нашли в штольнях ничего ценного. А вот Гурдаг со товарищи сразу по прибытии достали из неизвестных тайников тот же подъемник и кучу всего полезного. К тому же почти сразу начали добывать руду. С другой стороны, гном сам признавался, что залежи меди и свинца здесь слабоватые, а о ценности таинственного минерала-добавки люди могли и не знать. Да и найти что-нибудь припрятанное гномами надо еще уметь. Мародеры даже не смогли открыть простой стенной шкаф в моей спальне, что уж говорить о тайниках с ценностями.

Гурдаг провел меня по лабиринту низких проходов, в которых я перестал ориентироваться на втором же повороте. Наконец-то мы вышли в небольшую пещеру, где в больших стенных нишах размещались три кузни. Здесь мне еще не приходилось бывать. В прошлые разы Гурдаг показывал места выхода рудных жил и плавильню, а также жилые комнаты, явно чтобы продемонстрировать, в каких условиях им приходилось жить. Я все понял, но слезу из меня он не выдавил. В рабстве им наверняка жилось намного хуже.

Как ни странно, здесь, так же как и в остальных подземных проходах, дышалось легко — воздух был сухим и совсем не затхлым. Живущие сотни лет под землей разумные существа знали толк в вентиляции.

В данный момент в кузне работали только две наковальни, на которых стоящие к нам спинами гномы очень аккуратно, осторожными движениями простукивали молоточками заготовки. Как-то это не вязалось с моим представлением о кузнечном деле. Мне казалось, что здесь должны находиться жилистые молотобойцы, со всей дури лупящие огромными молотами по брызжущей искрами раскаленной стали. С другой стороны, гномы работали с бронзой, которая, если ничего не путаю, не куется, а выливается в формы.

Кузнечные ниши были размещены равномерно по периметру пещеры, а в центре стоял продолговатый каменный постамент. Над ним с потолка свисала такая же гирлянда светящихся кристаллов, как и в моих покоях. Более яркий, чем в коридоре, свет отражался на гранях великолепного оружия. Для любого мужчины на постаменте находился более ценный клад, чем золото и каменья. Драгоценных камней в наших штольнях не было, так что оружие не имело украшений, но хуже от этого не становилось.

— Можно? — завороженно спросил я у Гурдагаи, получив в ответ кивок, взял с постамента ближайший клинок.

Мастера оставили работу и с горделивым выражением на бородатых лицах подошли ближе.

В моих руках оказался клинок, похожий на греческий ксифос — изящный металлический «лист» с обоюдоострой заточкой. Поверхность клинка отливала легкой синевой.

— Голубая бронза, очень дорогая, — сообщил Гурдаг.

Как по мне, на бронзу этот материал не походил совершенно, но не мне спорить с мастерами кузнечного дела.

На помосте было представлено с десяток клинков из синей бронзы: еще один ксифос, три меча славянского типа, а остальные были классическими двуручными «бастардами» для кельтских рыцарей. Также здесь имелись клинки разных типов из золотистого металла.

— Золотая бронза, — сопроводил комментарием Гурдаг очередной клинок в моих руках.

— А моя «бабочка» из чего сделана? — осторожно поинтересовался я.

— «Бабочка» — из белой бронзы. Такую мы на продажу не пускаем. А «носорог» и «дракон» — из красной. Она проще, да и голубую превосходит не так уж сильно. «Близнецы» отлиты из сплава, промежуточного между голубой и красной.

— А какая еще бывает бронза? — Меня буквально распирало от любопытства, так что я позволил себе еще один вопрос.

Судя по виду Гурдага, тайной это не было.

— Есть обычная, которая идет для оружия простых воинов. А также черная, но на клинки она не годится. Из этого сплава делают доспехи.

— Хорошо, — вздохнул я, возвращая на постамент клинок из золотой бронзы, который был едва ли не самым дешевым в «коллекции». — Гурдаг, ты можешь позвать остальных мастеров?

— Зачем?

— Чтобы обсудить продажу клинков.

— Не нужно никого звать. Те, кто делал мечи, находятся здесь, а с остальными они решат сами.

— Пусть будет так, — кивнул я молчаливым кузнецам. — Тогда, уважаемые мастера, мне хотелось бы узнать, что из этого вы позволите увезти на продажу?

— Все, — за кузнецов ответил Гурдаг. — Для себя и тех, кого мы хотели одарить, все уже сделано, так что остальное — только на торг.

— Хорошо. По оплате, как и обещал, вам три четверти от цены. На это золото можете заказать все, что необходимо, или получить монетами. О поставках договоритесь уже с Элбаном. Есть ли еще что-то на продажу?

— Конечно, — продолжая цвести от удовольствия, кивнул Гурдаг. — Броня, но это в другой мастерской.

Идти пришлось недалеко — три коротких коридора, и мы оказались в мастерской бронников. Здесь все было почти так же, как и в предыдущем помещении, только вместо подиума в центре стояла дюжина манекенов под человеческие габариты. Имелись еще два под гномьи размеры, но сейчас они пустовали.

На пяти манекенах обнаружилась броня классического рыцарского типа с глухими шлемами. Четыре набора были полностью готовы. Вся броня была сделана из черного металла, так что его название угадать было несложно. На каменных полках по стенам пещеры можно было заметить размещенные там другие детали из черной бронзы.

Вид брони меня немного задел. Почему-то вспомнилось, что рядовые поводыри ходят в броне из железа, и только Возгарь с Драганом имели броню из обычной гномьей бронзы коричневого оттенка.

О себе я вообще не вспоминал — после «королевского» подарка от гномов с коллекцией нагинат следовало молчать в тряпочку.

Ничего, разбогатею — закажу сам, хотя понятия не имею, сколько все это может стоить. Но и это не проблема — доберемся до покупателей и узнаем.

Меня броня не особо интересовала, поэтому я лишь скользнул взглядом по представленным экземплярам, больше осматривая саму пещеру. Здесь было не так аскетично, как в оружейной. И помимо инструментов, на каменных полках и в стенных нишах лежало много разных вещей — от канатов до россыпей мелких колец.

Моя персона заинтересовала мастеров больше, чем меня манекены с латами. Два гнома бросились ко мне, словно желая напасть. Я даже сделал небольшой шаг назад, при этом стараясь не нервничать. Мастера на мои телодвижения не обратили ни малейшего внимания и начали измерять мое тело короткими веревочками с узелками, вроде портновского метра с делениями.

Гурдаг, зараза, только посмеивался, стоя в сторонке. Но и он присоединился к работе после окончания замеров. Мастер рун подвел меня к стене, где, словно в земной школе, висела доска для рисования. Только с той разницей, что «доска» была сделана из белого камня, а рисовали на ней углем. Там уже была изображена схема будущего доспеха. Причем в ней я узнал эскиз одного из трех привезенных с Хоккайдо комплектов — самый нестандартный. Он больше напоминал одеяние клона из «Звездных войн», чем классическую японскую броню поводырей. Ну, насчет клона я, конечно, хватил лишку, но сходство все же было. По крайней мере, шлем не делал своего носителя похожим на головастика.

Внутри зашевелилась жаба, в надежде, что и броня мне достанется безвозмездно, но я тут же отогнал эту мысль. Если попытаются подарить — впихну золото силой.

Сделав замеры, мастера потеряли ко мне всякий интерес и едва ли не спинами выслушали призыв к продаже их товара. Ответ, в который раз, пришел от Гурдага:

— Есть четыре готовых, можете забирать хоть сейчас.

— Хорошо, раз вы все равно здесь всем распоряжаетесь, подготовьте товары к перевозке. Зима все-таки.

— К вечеру все будет готово, — поклонился гном.

Закончив с делами, я сразу засобирался обратно, дабы лишний раз не нервировать гномов. Их душевное равновесие было напрямую связано с моим благосостоянием.

Что ж, если к вечеру товары будут готовы, завтра можно отправляться в путь…

Отправились мы рано утром вместе с попутным торговым караваном. Три купца с «мшистыми» вещами и слитками меди даже ускорили переговоры с Элбаном, чтобы успеть выехать общей компанией. Лишние шесть воинов в охране еще никому не мешали. Для сохранения моей тушки в целости Возгарь выделил четырех бойцов в боевом снаряжении обслуги. Не то чтобы я нуждался в охране — плечи давно зажили, — но беспечность в эти неспокойные времена была недопустимой роскошью.

В караване собралось одиннадцать больших саней одвуконь. Из них только два экипажа были нашими. Так как мы все равно собирались ехать по льду реки, для инспекции озера даже не пришлось делать крюк.

Зима нанесла на скалистые просторы белые мазки, придавая серому цвету камней иное содержание. Казалось, они даже стали хрупкими как стекло, в обрамлении из снега и льда. Там, где осенью вокруг озера росли кусты и камыш, сейчас царила белая гладь, и только в центре водоема неугомонные ключи, бьющие со дна, отвоевали для себя две большие лунки.

Большая часть барж для перевозки они была вытащена на берег, и только две остались вмороженными в края лунки — там находились дежурные поводыри. В глубине озера дожидались весны девяносто три акаяси. Сорок пять были частью корпуса, а остальных я выкупил поздней осенью у слишком пугливых купцов вместе с хорохами-кормчими, причем по бросовой цене.

В отличие от сухопутных они, акаяси могли месяцами пребывать в спячке, однако пару раз за зиму их все же следовало будить и кормить. Но для моего бюджета это было совершенно не обременительным.

Мысли об акаяси воскресили в памяти мои морские приключения. Захотелось вновь ощутить подводный покой, незыблемый и умиротворяющий… Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Нечего, придет весна — еще поплаваем. В моих покоях дожидались своего часа артефактные очки, магический акваланг и заблаговременно пошитый из кожи акаяси гидрокостюм. Только следует зарядить камень в акваланге.

Мы всего на пару минут подъехали к скоплению из почти трех десятков больших и малых барж, превративших берег озера в средних размеров поселок, и, узнав у дежурных поводырей, что все в порядке, отправились дальше.

Осенью окрестности озера не выглядели так открыто, а сейчас появилось ощущение какой-то беззащитности. Если явятся враги, защитить стайку акаяси будет трудно, особенно потому, что озеро принадлежит не мне, а короне. Если выкупить землю, в центре водоема можно соорудить плавучую крепость и даже зимой благодаря бьющим со дна родникам к ней будет не подобраться. Но это дела далекого будущего.

Путешествовать на санях было очень приятно. Снаружи легкая, но изрядно приправленная морозом поземка гоняла озорные стайки снежинок, а мне под медвежьей шкурой было тепло и уютно, лишь лицо пощипывало холодом. На облучке сидел Элбан, погоняя пару низкорослых лошадок веселыми окриками. Он уже приложился к фляжке с гномьим пивом, но в это раз я был только за и составил ему компанию.

Хорошо.

До Дин Гуарда мы так и не доехали, за пару километров от столицы округа свернув на дорогу, накатанную местными жителями. Ни снегопад, ни сильный ветер не смогли нам помешать, даже не пришлось останавливаться на ночлег в придорожной таверне, и к Дун-Иден — столице провинции Генава — мы прибыли поздним вечером. Проехать закрытые ворота помогла татуировка на моем лице. Купцы пошли на вечернюю авантюру вместе с нами, явно зная о такой возможности.

Элбан уже успел опросить купцов, да и летом он бывал в этом городе, поэтому уверенно повел маленький караван из двух саней к большому постоялому двору.

Ночной город меня не впечатлил, вот днем он полностью соответствовал своему названию Дун-Иден — «богатый форт». Островерхие дома с выбеленными стенами и разноцветной черепицей на фоне цитадели и в кольце серых крепостных стен выглядели как золотые побрякушки на мощной рыцарской броне.

Для начала я послал одного из моих телохранителей к наместнику провинции с письменной просьбой об аудиенции, а затем вместе с Элбаном отправился на торговую площадь. С нами пошли два бойца — одного пришлось оставить на охране товара. Постоялый двор пользовался доброй славой, но рисковать огромным богатством, упакованным в непрезентабельные тюки, я не собирался. С собой взяли лишь три клинка для демонстрации и оценки.

Дун-Иден был не таким большим, как столица Брадара, поэтому не делил своих жителей на отдельные районы. Богатые и бедные жили почти рядом: одни ближе к громаде цитадели, другие — к кольцу стен. От крепости к стенам шли три дороги, которые и делили город на условные части. Мастерские не были собраны в одном районе, а находились приблизительно на линии разделения между богатством и бедностью. Единственным исключением являлись дома у главной торговой площади. Она раскинулась рядом с второстепенным выходом из цитадели. Со стороны города торговую площадь обступали дома купцов и ремесленников, работающих под заказ. Была еще одна площадь — главная, но она имела более скромные размеры и не привлекала к себе много народа, за исключением значимых для провинции событий.

Наш постоялый двор был из не самых дорогих и находился как раз посередине ведущей к северным воротам улицы. Так что к базару пришлось идти почти двадцать минут — Дун-Иден хоть и можно назвать компактным поселением, но эта компактность была относительной.

Громада цитадели с каждым шагом вырастала над крышами жилых домов и выглядела все более внушительно. Мне понравился этот контраст — угловато-квадратные силуэты стен и башен неплохо гармонировали с почти воздушной архитектурой городских домов.

Вокруг царила нормальная городская суета. И по мере приближения к торжищу она становилась более активной. У выхода с улицы на площадь вообще возникла сутолока.

Огромное пространство торга, замощенное серым булыжником, было разделено на ровные ряды стационарных палаток. В проходах между торговыми рядами волновалось человеческое море.

— Там нам делать пока нечего, — уверенно сказал Элбан и повел меня в сторону, к окружающим площадь домам. У каждого из них в обращенной к площади стене имелся парадный вход, увенчанный зачатками рекламного искусства.

Пропустив пару магазинчиков готового платья и ювелирных изделий, мы зашли в лавку со скрещенными мечами над входом.

Полутемное помещение напоминало крепостную оружейную комнату. Вопреки здравому смыслу, все товары находились на плохо освещенных стенах, и лишь в центре перегораживающего комнату прилавка масляные светильники создавали световое пятно.

— Чего желает уважаемый эрл? — моментально прочитал мою татуировку торговец.

— Ну, как минимум осмотреться.

Не то чтобы для показухи, но и не без этого, я достал из сумки магический светильник и прошелся вдоль прилавка, рассматривая оружие на стене. Ничего примечательного здесь не было, если не считать явно гномьей секиры с рунами на древке и полумесяцах лезвий. Она была примечательна тем, что ее короткое древко с другой стороны заканчивалось мощной пяткой, очень похожей на молоток. Оружие было сделано из простой бронзы: чтобы это определить, моих знаний уже хватало.

— Сколько хотите за секиру? — заметив мой интерес, спросил торговца Элбан.

— Четыреста золотых.

— А жену попользоваться вдобавок не хочешь?! — тут же вспылил мой управляющий.

— Не нравится — не покупайте, — пожал плечами торговец, явно догадывающийся о том, что мы пришли не за товаром, а за ценой.

— Хорошо, — жестом остановил я рвущиеся из моего управляющего слова. — Сколько дадите за этот клинок?

Повинуясь моему кивку, охранник поднес ближе сверток с клинками, и я вытащил оттуда «бастард» из золотой бронзы.

Торговец на пару минут завис, но быстро справился с удивлением и выдавил из себя:

— Двести золотых.

— Я таких наглых еще не видел, — ядовито заявил мой управляющий.

— Элбан, давай без нервов. Уважаемый торговец сказал свою цену. Мы ее услышали и, если к концу дня она окажется самой большой, будем уже говорить серьезно. Всех благ вам, мэтр, — вежливо кивнул я торговцу и направился к выходу.

— Четыреста, — полетело нам в спины.

— Нам подождать еще чуток или можно уже идти? — ехидно осведомился Элбан у моментально надувшегося торговца.

— Мы услышали и эту цену, — добавил я и покинул лавку.

За половину дня мы обошли с десяток торговых лавок и определили, что бастард из золотой бронзы стоит почти пятьсот злотых. Голубой тянул на семьсот с лишним, а простые шли за триста.

Подсчитав в уме общую сумму за клинки, я пришел к выводу, что все очень даже неплохо.

А жизнь-то налаживается!

Все оружие из презентационного свертка мы оставили в богатой лавке, где нам дали самую большую цену. Торговец понравился мне сразу. Еще не старый человек с изрядной долей славянской крови вел себя вежливо, но без угодливости. В глазах торговца пробегали лукавые искорки, но без алчного блеска.

Полуславянин сразу взял быка за рога и предложил лучшую цену. Мало того, он обещал взять любое количество клинков и, если нужно, привлечь других купцов, выступая безвозмездным посредником.

И все же мы посетили еще пару лавок, но, огорченные ответами торговцев, вернулись к самому адекватному из них.

Вдали от столицы векселя не особо приветствовались, поэтому пришлось тащить все золото на себе. Уже когда прощались с торговцем, в моей голове мелькнула шальная мысль.

— Мэтр, вы случайно не знаете, есть ли в городе гномы?

— Когда-то были, но, помучившись с этими упрямцами, все перепродали их пришлым торговцам рабами, — ответил купец и тут же на секунду задумался. — Хотя у Морканта, кажется, остался один.

Торговец быстро описал нам внешность возможного владельца раба и местоположение его лавки. Мы сразу узнали в описании владельца гномьей секиры. Значит, неспроста она там оказалась.

Моркант встретил нас горящими глазами, но, не заметив связки мечей в наших руках, тут же нахмурился.

— Все же решили купить секиру, — «догадался» он. — Четыре сотни!

— Не совсем, — как можно спокойнее сказал я. — Нам нужен гном.

Торговец опять на пару секунд завис, а затем его глаза полыхнули безмерной жадностью. Даже боюсь себе представить, что он себе там нафантазировал.

— Золотой клинок в обмен на гнома, — заявил купец, сверля меня взглядом.

— Да ты совсем сдурел, продажная душа! — заорал Элбан. Мне даже пришлось придержать его за рукав, чтобы не дать вцепиться торговцу в бороду. — Да за эти деньги я в столице дюжину выкупил!

— А если серьезно? — спросил я у торговца. — Вам ведь с него все равно нет никакого толку.

— Раньше не было. Эта тварь не может даже ножа сковать. Одалживаю его кузнецам за деньги как молотобойца. Но теперь он все вернет сторицей!

— Командир, пошли отсюда, — возмущенно прорычал Элбан и потянул меня к выходу.

Я и сам понимал, что разговаривать бесполезно — торговец в своих мечтах уже вцепился в вожделенный клинок.

— Ну и идите! — едва не брызжа слюной, крикнул торговец. — Сегодня же отдам его в каменоломни к кандальникам, а завтра он сдохнет!

Выкрикнув это, Моркант вдруг осекся. В комнате явно похолодало. Наш охранник без приказа переместился к двери, закрывая ее изнутри на засов. Мы же с Элбаном медленно повернулись к торгашу. Причем я излучал значительно меньшую волну злобы, чем мой управляющий, который еще совсем недавно ненавидел гномов всей душой.

— Это ты зря сказал… — прошипел Элбан, медленно вытаскивая из ножен длинный кинжал.

— Всем стоять! — заорал я, заметив движение торговца к черному выходу из лавки. Сейчас эта крыса юркнет в нору — и начнется бедлам. И нет никакой гарантии, что местные стражники поверят пришлому дворянину, а не местному торговцу. — Тебя никто не тронет, просто не делай глупостей. Давай договоримся.

— Нет! — окрысился торговец.

Я уже видел такое выражение, причем не на человеческом лице. Мой отец был очень талантливым дрессировщиком, но однажды и он отступил, отправив молодую львицу в зоопарк. На мой вопрос он ответил, что порой обстоятельства загоняют зверя «в угол», где он остается навсегда. В таком состоянии даже крыса становится опаснее пантеры. Моркант в этот момент был похож именно на такую крысу. Стало понятно, что он либо получит вожделенный куш, либо убьет гнома. По большому счету в сложившейся ситуации был виноват я. Следовало поручить торговлю Элбану, а не лезть самому.

— Хорошо, ты получишь свой клинок. Завтра.

Поставив точку в разговоре, я отодвинул засов и вышел из лавки. Мои сопровождающие были вынуждены сделать то же самое.

Элбан догнал меня и уцепился в рукав.

— Командир, вы с ума сошли. Если будем отдавать за каждого коротышку такие деньги, то разоримся.

— Успокойся. Во-первых, больше в этом городе гномов нет, а в других местах будут другие разговоры. Во-вторых, за своего родича рассчитаются гномы.

— А если им не понравится цена?

В ответ на это заявление я улыбнулся, чувствуя, как внутри распускается узел напряжения.

— Вернемся, задашь этот вопрос Гурдагу. Мне кажется, что тому, кто носил ошейник, цены на рабском рынке не кажутся такими уж заоблачными. Это для нас они означают плату за полезность раба, а для них это цена свободы.

Не уверен, что убедил Элбана, но перечить он перестал.

На постоялый двор мы вернулись почти к ужину и, учитывая, что пару пирожков с мясом трудно назвать обедом, сразу отправились в таверну. Но толком поесть нам не дали, потому что там уже находился наш посыльный, вернувшийся из дворца с приглашением на ужин к наместнику.

Гномий наряд, несмотря на удобство и теплоту, выглядел не очень презентабельно, так что пришлось надеть заказанный в столице костюм, а сверху напялить уже давно прикупленную Элбаном шубу. Мой управляющий, помогая мне одевать эту показавшуюся слишком тяжелой после легких мшистых нарядов конструкцию, выглядел донельзя довольным.

Вблизи стены цитадели подавляли еще больше, а широкая арка входа вообще напоминала зев огромного чудовища. Но как ни странно, сразу за изобилующим ловушками и защитными приспособлениями входом обнаружилось вполне уютное человеческое жилье. С первого взгляда было видно, что дизайном интерьера — и технических территорий, и той части, где обитала семья наместника, занимались славяне. Такой подход сильно отличался от стиля города в целом, но диссонанса не было.

Странности в дизайне стали понятны, как только я вслед за слугой вошел в главный обеденный зал замкового комплекса. И дело даже не в том, что сводчатое помещение очень напомнило мне исторические фильмы о Древней Руси, а в том, что во главе длинного стола на высоком стуле восседал властный мужчина с широкой русой бородой и простоватым славянским лицом. И лишь острый взгляд холодных глаз совершенно смазывал внешность эдакого простодушного мужика. Рядом с хозяином сидела его жена — довольно молодая женщина с округлым лицом и признаками проигрываемой борьбы с лишним весом. Княгиню нельзя было назвать красивой, но она точно была милой и обаятельной.

Озабоченный делами, я как-то не задумывался о личности наместника, хотя точно слышал о распространенной в Брадаре практике ставить кельтов во главе славянских провинций и наоборот. С каждым шагом к столу, за которым кроме князя находилась еще добрая полусотня народу, в моей голове всплывали все новые клочки информации и складывались в единую картину.

Передо мной был Боримир Драганович. Его имя вскользь упоминалось во время разговора со смотрителем земельной палаты. И кажется, я слышал его еще где-то. Но где? Мысль вертелась у самой поверхности, но не давала себя ухватить, да и времени на размышления не было.

— Приветствую вас, светлейший князь, — склонился я в низком славянском поклоне.

Князя это явно озадачило.

— Воронов? — нахмурился он. — Что-то не слышал такой боярской семьи.

— Я стал боярином недавно.

А вот этот факт почему-то вызвал у Боримира легкое недовольство.

— Что ж, бывает. Присаживайся, эрл, за наш стол, — небрежно махнул рукой князь, возвращаясь к прерванному разговору с соседом справа.

Это было плохо — и обращение «эрл» вместо «боярин», и небрежность жеста, а ведь у меня к князю были еще дела.

— Сможет ли светлейший князь уделить мне несколько минут для обсуждения очень важного вопроса?

Это не понравилось князю еще больше, но выбора у меня не было — кто знает, когда произойдет наша следующая встреча…

— Тебя позовут.

Вот теперь сиди и думай, что сделали князю простолюдины, поднятые королем до уровня младших дворян?

С другой стороны, подобные размышления не могли принести мне никакой пользы, а вот желудок вопил о немедленной помощи в вопросах пропитания.

А угоститься за столом князя было чем. Причем здесь также чувствовался отпечаток славянских традиций: пироги, по-особенному запеченные поросята и птица. Из напитков — хмельной мед и сбитень. Конечно, имелись и разные вина, но стояли как-то наособицу.

Я привередничать не стал и смахнул двурогой вилкой изрядный шмат поросятины себе в серебряное блюдо. Ответом на безмолвный вопрос слуги был кивок в сторону кувшина с хмельным медом.

Почти все время ужина я набивал брюхо и наблюдал за соседями по столу. Основную массу составляли кельты, и только ближе к князю сидели русоволосые славяне — явно ближний круг дружины князя. Судя по манерам и общению присутствующих, я попал на «малое пати», для своих; ярлов провинции Генава здесь не было. Исключением являлся собеседник князя, но и там общение проходило без пафоса — они выглядели старыми друзьями.

Приблизительно через час тихо удалилась княгиня, и шума в зале прибавилось, а еще через полчаса ушел князь. После этого ужин начал постепенно скатываться в обычную пьянку. Приглядывавшийся комне до этого сосед по столу начал задавать вопросы, на которые приходилось отвечать. Мне стало неуютно. Я вообще не поклонник обильных возлияний и если позволяю себе лишнее, то только в хорошей компании — такой, как те же викинги с «Могучего Тура». Появилось желание покинуть этот «праздник жизни», и когда это желание дошло до состояния зуда, пришло спасение в виде посыльного от князя.

Князь Боримир принял меня в своем кабинете с большими окнами, за которыми уже давно стемнело.

— Говори быстро о своем важном деле, — встретил он меня недовольным заявлением.

Блин, что же делать? Я почти беспомощно осмотрелся, и тут мой взгляд зацепился за ярко выраженную особенность в интерьере, которая тут же позволила ухватиться за ускользающее воспоминание.

— Светлейший князь принадлежит к роду Вепря? — спросил я, оторвавшись от рисунков диких кабанов, изображенных на стенных гобеленах. Они были представлены как в геральдически-стилизованных видах, так и в живописных.

— Это и было твое важное дело? — Князь начал выходить из себя.

— Просто если вы принадлежите к этому роду, то мы с вами являемся родичами.

— Ты Вепрь? — удивился князь. В его колючих глазах начали мелькать тени стремительных мыслей. Мозг князя заработал как компьютер, сопоставляя какие-то неведомые мне факты и слухи. — А ты случаем не тот ли поводырь, что спас жизнь принцу?

— Было дело.

Князь впал в задумчивость еще на пару минут, а когда вновь посмотрел на меня, то с совершенно иным выражением на лице.

— Прости, родич, за холодную встречу, просто мне тут такого понарассказывали о новом владельце чудовищ, что я диву давался, как его земля-то носит.

— Хочу предупредить, что и Вепрем я стал недавно, — поспешил я предвосхитить дальнейшие недоразумения.

— Кто принял тебя в род? — вновь нахмурился князь.

— Ратибор Драганович.

— Нормально, значит, заслужил, — вновь повеселев, отмахнулся князь. — Родич — значит, родич, а все остальное не так уж существенно. Так что там с важным делом?

— Мне нужны еще земли, — решил я не заходить издалека.

— Лихо, — крякнул от удивления князь, но дальше отреагировал, как и я предполагал. — А если точнее? И главное — зачем? Мен, конечно, не самый лакомый кусок, но для боярского надела не так уж плох.

— Как вы знаете, мне достались все они королевства. С сухопутными я как-то справляюсь. Что же касается акаяси, то пока они находятся в озере, а оно мне не принадлежит, так что в дальнейшем могут быть проблемы…

— Подожди, — прервал мой монолог князь и подошел к массивному шкафу у стены. Оттуда он достал большой рулон и раскатал его на столе посреди комнаты. Судя по чуть укороченным ножкам, это был стол для карт.

Мои предположения подтвердились. Князь расстелил на столе карту округа Дин Гуард и прижал заворачивающиеся концы рулона двумя кинжалами в ножнах.

— Так, вижу, владение Мен, — ткнул пальцем в карту князь. На этот участок он явно смотрел давно, поэтому вгляделся внимательнее. — Что-то там маловато пахотной землицы.

— Действительно немного, но мне хватает.

— Ну до озера рукой подать. Оно на коронных территориях, к тому же запущенных, и вольных поселений там нет. Так что не вижу проблем. Однако стоить это будет дорого. Даже не знаю, на чем можно заработать, имея такие поля. Или ты где-то нарыл сокровищ? — лукаво спросил князь.

— Нарыл, и очень много, да только все до монетки отдал за они. И все же на землю мне хватит. Как раз привез на продажу мечи из гномьей бронзы. Часть уже продал.

— Да ты что?! — удивленно поднял брови князь. — Где взял?

— Гномы сделали.

— Ну ты даешь! Неужели заставил гномов возродить шахты? Но они же пустые!

— Это смотря как искать, — уклончиво ответил я.

— Ладно, не буду тащить из тебя секреты. Но мечи принесешь мне.

А вот это уже не очень приятная новость.

Заметив мои колебания, князь с улыбкой сказал:

— Не бойся, золотом не обижу. Будешь даже в прибытке. Обещаю.

— Но у меня уже есть обязательства перед торговцами, — попытался вывернуться я.

— Обойдутся, — жестко сказал князь и тут же добавил с улыбкой: — Скажешь, что отдал мне, — они сами одобрят твой выбор. Ладно, время позднее, и жена уже вся извелась, желая узнать новости о таинственном боярине. Завтра мы собираемся на охоту, так что приходи прямо с утра и привози мечи. Что-то возьму себе в счет земли, а остальное пристроим эрлам, они до этого дела падкие.

С князем мы попрощались, как родные, — вот что значит родственный блат. Наконец-то присоединение к роду Вепря принесло мне хоть что-то, кроме зуда в прикольной татуировке на правом предплечье. Странно, что для подтверждения родственности даже не пришлось закатывать рукав — похоже, такое состояние дел было выгодно прежде всего самому князю.

Пока я не видел недостатков в этой ситуации, так что не стал напрягать голову, которая и без того гудела от переизбытка информации.

Как бы ни хотелось побыстрее решить вопрос с гномом, с утра пришлось идти на «препати» во дворце. В номере с охраной остался только один «бастард» из золотой бронзы — плата за гнома.

Собирающаяся на охоту компания веселилась вовсю. Многие занимались опохмелом: похоже, и здесь работало классическое правило русской рыбалки и охоты. Это когда на заявление дилетанта о своей несостоятельности идет стандартный ответ: «да что там уметь — наливай и пей». Поэтому можно не бояться показаться криворуким, и, кроме разобранной нагинаты, мне не понадобится дополнительное вооружение.

Торг начали прямо в присыпанном снегом дворике, где одетые в шубы дворяне прохаживались возле заваленных легкой снедью фуршетных столов. По приказу князя один из столов освободили, и там были разложены все мечи и части доспехов.

Пока народ не начал мысленно расхватывать товар, я подошел к князю, протягивая славянский меч из голубой бронзы.

— Светлейший князь, примите этот клинок в подарок от меня и подгорных мастеров.

Во дворе тут же воцарилось молчание — похоже, к таким подаркам здесь не привыкли. Семь сотен гривен — не такая уж заоблачная сумма для среднего дворянина, но даже они не могли так раскидываться золотом.

А быть расточительным, оказывается, очень приятно.

— Дорогой подарок, — покровительственно сказал князь, принимая меч. — Благодарствую, родич, от другого бы не принял, а от своего не зазорно.

Тишина во дворе после заявления князя стала еще звонче. Народ начал поглядывать на меня, прикидывая новые расклады.

— Так, благородные эрлы, если позволите, я по старшинству выберу первым, — не спрашивая, а констатируя факт, сказал князь и подошел ближе к столу с оружием.

Как и следовало ожидать, выбор князя пал в основном на славянские клинки, и только два «бастарда» из обычной бронзы легли в кучку отобранных Боримиром товаров. Князь так же задумчиво посмотрел на латы, но, недовольно качнув головой, отошел в сторону.

Так, нужно озадачить гномов производством бехтерца или чего-нибудь посложнее. Пока я раздумывал, князь с хитрым видом присматривался к моему лицу. Не знаю, что он там прочел, но подошел ближе с совершенно неожиданными пояснениями:

— Ты, боярин, не напрягайся, остаток отдам золотом, не обижу.

Я нутром почувствовал, что нужно говорить князю правду.

— Да не о том я подумал, княже: жалею, что не заказал гномам нашу броньку, славянскую. Глупость сделал.

Князь громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Молодец, наша кровь.

Насчет крови возражать я не стал — не та ситуация, к тому же атмосфера во дворике резко переменилась. Увлеченные рассматриванием оружия дворяне пропустили появление нового персонажа, а вот мы с князем заметили вовремя, причем отреагировали одинаково.

Ну конечно, не может быть, чтобы в этой приторно-сладкой цистерне меда не появилось ведро дегтя — черного и неприятного.

Словно зловещий ворон, на белом покрове дворика появилась черная фигура в монашеском облачении.

Представитель Ордена Чистых шел к князю неторопливо, словно чувствуя свою силу.

Плохо.

— Князь, — прошелестел из-под капюшона надтреснутый голос, — в доверенных тебе государем землях творится святотатство.

Когда монах остановился в пяти метрах от нас, я разглядел его лицо. Вытянутое, сухое, с резкими чертами и не очень здоровой кожей.

Врадак их что, под копирку делает?

— Поведай мне об этом, монах, — спокойно сказал князь, общаясь с Чистым с явной осторожностью.

А вот это еще хуже.

— Князь: вот этот, — с некой долей торжественности заявил монах, ткнув в меня пальцем, — нарушает повеление главы ордена и приказ короля.

Ага… вот, оказывается, в чем дело. Меня в который раз посетило странное ощущение, что я чего-то не понимаю. Ну не мог я настолько насолить брату Врадаку, чтобы вызвать такую ненависть. В столице мне удалось узнать, что, несмотря на фанатизм, к остальным Врадак относился с меньшим остервенением. Так на какую же мозоль монаха «посчастливилось» наступить именно мне?

Похоже, такое же недоумение посетило и князя, причем с изрядной толикой злости:

— Монах, ты думай, что извергает твой рот. Рядом со мной не «этот», а мой родич боярин Воронов. И еще, сначала нужно говорить «приказ короля». На повеления же твоего начальства мне плевать с самой высокой башни. Теперь говори по делу или уходи, не порти мне настроение перед охотой.

— Он покинул пределы своих земель, — не стал собачиться монах и перешел к фактам.

— Да, покинул, но у меня нет указаний по его заточению.

— Он соприкоснулся с мерзостью и не смеет пятнать своим присутствием чистые земли! Это…

— Хватит мракобесия! — жестко перебил монаха князь. — Говори по делу.

— Пусть ему и не запрещено указом короля ходить по другим уделам, но его мерзкие чудовища находятся вне его владения.

— Насколько мне известно, это не так, — уже совершенно спокойно возразил князь.

— Воды великого озера, — монах запнулся, не зная названия не такого уж большого водоема, но все же без проблем проскочил это место в своей речи, — навеки осквернили подводные монстры! Его нужно очистить, уничтожив всех чудовищ и проведя молебен.

— Озеро является частью владения Мен и по древнему праву дворян, только его владельца касается, что там происходит.

— Это неправда! — немного стушевавшись, но не сбавляя тона, заявил монах.

А вот это уже ошибка.

— Ты смеешь обвинять меня во лжи, смерд?! — От князя можно было прикуривать, даже попорченный фанатизмом мозг монаха осознал, что случился перегиб.

— Простите, князь, возможно, я ошибся, но даже если это так, вы поставили бессмертие своей души под угрозу, общаясь с этим святотатцем.

— Бессмертие моей души касается только меня и Бога, — уже успокаиваясь, отрезал князь. — А теперь покинь нас и не вздумай попадаться на глаза как минимум седмицу, или твоему покровителю придется искать нового пособника в моей провинции.

На этом ситуация благополучно разрешилась. И все же в дальнейшем придется ходить оглядываясь — что-то не верилось, что получивший явно однозначный приказ от Врадака монах успокоится, пока не попробует моей крови.

Дворяне быстро расхватали доспехи и оружие, отдав за него Элбану записки своим казначеям. С этой публикой было приятно работать — они практически сразу соглашались на названную цену. Даже пришлось одергивать слишком разошедшегося управляющего. В общем, товар ушел по цене как минимум на двадцать процентов большей, чем предлагал торговец.

Наконец-то мы закончили с делами и отправились на охоту.

Нам с князем подвели двух лохматых лошадок, но, заметив, что некоторые дворяне усаживаются в сани, я попросился туда.

— Не умеешь ездить верхом? — озадаченно нахмурился князь.

— Умею, но не люблю, — искренне ответил я, потому что давно привык к полному контролю своего «транспорта». Пугливые и слабо поддающиеся ментальному управлению лошади вызывали у меня инстинктивное опасение.

— Какой же ты тогда боярин?

— Я прежде всего поводырь.

Мой ответ заставил князя задуматься, но ненадолго. Видно, он решил для себя, что поводырь, особенно родич, — это не менее круто, чем боярин. Из-за таких доводов я и попал в Вепри. Князь улыбнулся и снисходительно махнул рукой в сторону саней.

Охота оказалась не совсем удачной, хотя как посмотреть. Князь планировал загнать и подстрелить пару похожих на крокодилов волков и, если повезет, оленя, но «повезло» нарваться на разбуженного медведя. Или, по крайней мере, это существо так называлось. Местный косолапый имел серую короткую шерсть и вытянутый череп, а размерами не уступал земному гризли. Да и повадки у них оказались схожими.

Крокодилообразные собаки зачем-то сунулись в берлогу и подняли спящего зверя.

Впрочем, князь даже обрадовался и, затребовав рогатину, пошел на зверя с полной уверенностью в своих силах.

Веселое зимнее солнце заливало невысокий лес потоками света, под которым сугробы сверкали, словно груды серебра. Морозный воздух бодрил и заставлял двигаться быстрее. В венах вдруг забурлил адреналин, и захотелось приключений.

Я выбрался из саней, стараясь не лезть в свалку, но находиться поблизости.

Способ охоты на местного медведя оказался идентичным земному. Зверь с коротким рыком бросился в сторону охотников, шустро перебирая конечностями. Приблизившись практически вплотную, он встал на задние лапы и попытался обнять князя.

Наместник провинции принял огромную тушу на рогатину и старался удержать ее от выворачивания. К нему тут же присоединились два боярина из ближнего круга князя. Не особо любившие подобные забавы кельты держались поблизости с луками и дротиками наготове.

Внезапно треснула одна рогатина. Боярин справа от князя получил лапой по шлему и свалился в снег. Мне показалось, что пора вмешиваться. Теперь зверя сдерживали двое, а бог, как известно, любит число три.

Правой рукой я выдернул меч, одновременно извлекая из крепления на ножнах трость. Через секунду с тихим щелчком «близнец» обрел целостность.

Взмахнув для пробы нагинатой, я рванул вперед и, набрав изрядную скорость, врезался в тушу зверя. Острие моего оружия вошло в тело медведя едва ли не наполовину.

Мохнатый гигант дико взревел и попытался ударить меня лапой. Пришлось делать шаг назад, удерживая «близнеца» только одной рукой. Медведь целил мне в голову, поэтому не задел ни древко, ни меня.

Это было его ошибкой — качнувшись назад, зверь потерял равновесие. Князь и его напарник-дружинник налегли на рогатины, заваливая медведя на спину. Тут же рядом оказался еще один дружинник князя с тяжелой секирой и с резким выдохом разрубил зверю череп.

Все — финиш.

Еще несколько секунд зверь бился в агонии, но люди уже отступили на безопасное расстояние.

Когда медведь затих, я подошел ближе и рывком выдернул нагинату из туши.

— Интересное оружие, — послышался рядом голос князя. — Позволишь?

Я молча протянул наместнику нагинату, еще не очищенную от крови.

Князь жестом опытного воина вытер клинок специально предназначенной для этого тряпочкой и вгляделся в соединение меча и трости.

— Очень хитро. Я еще на пиру заметил странные ножны, но так и не спросил, — одобрительно хмыкнул князь и уверенным движением разъединил «близнеца». После этого все внимание уделил клинку. — Что за росписи?

— Гномьи руны.

— Для красоты?

— Нет, — односложно ответил я, покосившись на подбиравшихся ближе дворян.

Князь выразительно посмотрел на своих ближников, один из которых до сих пор тряс головой после удара медведя. Затем он жестом предложил мне прогуляться до ближайшей елочки. Дружинники князя моментально создали заградительную цепь, но кельтские дворяне и не думали напирать, сообразив, что у князя образовался конфиденциальный разговор.

— Так что там с этими закорючками?

— Это руны, способные частично блокировать магию.

— Рисковый ты парень. Не боишься нарваться на вражду магов?

— А то они сейчас меня любят.

В ответ князь громко захохотал и хлопнул меня по плечу.

— Истинный Вепрь. Ты что-то говорил о броне. Можно нанести такие на бехтерец и шелом?

— Можно даже скрыть их от чужого взора.

— Это еще интереснее.

— Я уже задумал заказать у гномов такой подарок для вас.

Князь одобрительно хмыкнул, но отрицательно мотнул головой.

— Ты, родич, заканчивай разбрасываться златом. Я небось побогаче тебя буду, по крайней мере, пока ты не развернулся со своими коротышками. С оплатой сочтемся. Что ж, давай охотиться дальше. Потеха только началась.

По лесу мы шастали почти до вечера, с перерывом для мини-банкета на свежем воздухе. Затем охотники прямо с саней и седел переместились в княжью светлицу, где всех встретила румяная княгиня, и гулянье закрутилось с новой силой. Пришлось отпрашиваться у князя, чтобы закончить дело с гномом.

В гостинице меня ждал неприятный сюрприз — все четверо бойцов моей охраны нажрались чего-то несвежего и хором маялись животами. Хозяин таверны божился, что его вины здесь нет, но у меня имелось подозрение в отношении дрянного пива, потому что избалованный гномьим напитком Элбан даже нюхать не хотел эту бурду, и именно он избежал пищевого отравления.

В тот момент я не придал этому событию особого значения и, отмахнувшись от возражений охраны, оставил их сторожить наши вещи и полученное с дворян золото. К торговцу отправились только мы с Элбаном.

Солнце уже нырнуло за башни цитадели, так что приходилось спешить.

Моркант выглядел плохо — под глазами торговца появились темные круги, и двигался он очень дергано.

— Вот твой клинок, — бросил я на прилавок меч. — Веди гнома.

Торговец переборол себя и не стал вынимать «бастард» из ножен, а сразу юркнул в дверку за прилавком.

Через минуту оттуда появился гном в грубом мешковатом балахоне.

М-да… Оказывается, Гурдагу еще повезло с хозяином, потому что при нашей первой встрече он выглядел намного лучше своего родича. Заросший по самые глаза коротышка обжег нас ненавидящим взглядом. Казалось, только ментальный блок сдерживал его от немедленного убийства.

— Как у вас проводятся сделки? — оторвав взгляд от гнома, спросил я у Морканта.

— В городской управе.

— А где можно свести рабскую татуировку и убрать «наказ»?

Торговец опасливо посмотрел на гнома, но все же сумел выдавить из себя нужную нам информацию:

— Там же есть маг и мастер татуировок.

— Хорошо, идем совершать сделку.

Городская управа находилась совсем рядом — на противоположной стороне торговой площади. И все же мы еле успели — заместитель градоначальника уже собирался домой, как и остальные необходимые нам люди. С передачей собственности проблем не возникло, а вот со сведением татуировок и снятием магического «наказа» с мозга раба все было сложнее.

— От хорохов нам пришлось отказаться, — недовольно проворчал потревоженный маг. — Королевскую печать я сниму и сам, а затем ищите нелюдей.

— Найдем, — хмыкнул я. — Как насчет татуировки?

И тут нас ждала незадача — пока оформляли документы и общались с магом, куда-то пропал мастер татуировок. Посыльный управы обещал найти его и, получив золотой для ускорения, пулей вылетел в двери.

— Мне уже можно идти? — нервно заныл Моркант, переминаясь с ноги на ногу.

— Забрал у него секиру? — спросил я у Элбана и в ответ увидел продемонстрированный управляющим сверток знакомых очертаний. — Убирайся, и в дальнейшем лучше обходи гномов десятой дорогой.

Торговец решился только на недобрый прищур, но здравомыслие заставило его покинуть управу молча.

Посыльный притащил старика-татуировщика, когда за окнами уже стемнело, а маг давно снял с гнома ментальную печать «наказа» и ушел домой.

Все это время гном просидел, поглядывая на нас исподлобья и явно не понимая, что происходит.

Сведение татуировки заняло еще почти час, а затем мы покинули поднадоевшее заведение.

Ночной Дун-Иден, как и все другие города, был не похож на себя дневного. Он был тих, но не безмолвен и немного мрачен. В отличие от той же столицы, здесь серьезно экономили на магических светильниках. Цитадель освещалась хорошо и сияла в ореоле города, как лампа в тумане. Торговые кварталы уже смешивали мертвенный магический свет с живым теплом масляных светильников над входами в дома и в уличных фонарях, а дальше все уже утопало в красноватых сумерках.

Свою ошибку я понял, как только наша троица пересекла обезлюдевшую торговую площадь и на пару сотен метров углубилась в лабиринт городских улочек. Мы как раз покинули район жилищ богатых купцов и подошли к неширокому поясу торговых складов, обслуживавших лавки и базарные лотки.

Здесь нас уже ждали. Слабый свет уличных фонарей был серьезно усилен светом факелов.

Интересно, почему все фанатики любят факельные шествия? Возможно, в трепещущем над головами пламени они ищут дополнительную силу, родственную изменчивому пожару безумия в их душах.

Из приблизительно полусотенной группы людей, заполонивших неширокую улочку, выступил монах.

Кто бы сомневался.

— Ты! — ткнул он в меня похожим на коготь стервятника пальцем. — Пособник нечистого. Океаны смолы не смогут выжечь из тебя всю мерзость! Ты принес смерть в город этих честных людей. И хуже того, ты поставил под угрозу чистоту их душ!

Слова о смоле меня заинтриговали — это что-то новое в инквизиторских методиках. Почему не костер? Остальной бред я пропустил мимо ушей, а монах вещал еще минут пять, заводя толпу, и у него это получилось.

Недовольно загудевшая масса вполне обычных горожан качнулась вперед.

— Отходим, — тихо сказал я своим спутникам. Только теперь до меня дошло, что странное отравление моей охраны и пропажа татуировщика могут быть звеньями одной цепи.

Очень вовремя сообразил!

— Некуда отходить, командир, — послышался за спиной голос Элбана.

Оглянувшись, я увидел позади еще одну группу людей. Там было три десятка народу: чуть меньше, чем впереди, но все равно много. В теории можно было бы прорубиться сквозь эту толпу, но интуиция подсказывала, что этого монах и добивается.

— Сюда, — вдруг, словно из могилы, донесся низкий голос.

Я удивленно посмотрел себе под ноги, но ошибся с адресацией. Говорил гном.

— Смотри, оно и разговаривать умеет, — нервно хохотнул Элбан.

Гном больше ничего не сказал, а просто пробежал к ближайшему заборчику и двинул его плечом.

Действия гнома послужили триггером для нападавших, хорошо что они отреагировали не все разом. Из толпы с безумным воплем выскочил какой-то нищий и с ржавыми вилами наперевес ринулся в нашу сторону.

Ну эта задачка была простой. Короткий шаг в сторону — и мои руки перехватывают бегущего уже мимо мужика. Я сделал еще шаг вперед, сбивая и направляя инерцию его тела уже в нужную мне сторону. Бродяга был легче меня, поэтому, потеряв опору под ногами, он смешно дрыгнул в воздухе конечностями и рухнул спиной на мостовую. Вилы остались в моих руках, и я для пущей надежности ткнул ими бродягу в живот… тупой стороной древка.

А вот теперь взвыла вся толпа, и мне пришлось срочно нырять в проделанный гномом пролом.

Понятия не имею, куда вел нас гном, но после пяти минут бега с кучей поворотов в совершенно неизвестном мне направлении мы вновь увидели толпу с факелами. Вряд ли коротышка сделал это специально, просто знал город хуже тех, кто здесь родился. Сзади тоже послышались крики, но до них было еще далеко.

Гном, как такса, крутнулся на месте и рванул обратно, нам с Элбаном не осталось ничего другого, кроме как бежать за ним. Я пока отсоединил от ножен лишь трость, но что-то мне подсказывало, что придется воспользоваться и клинком.

В дальней части не такой уж большой улочки появились бегущие люди с факелами, но в схватку мы так и не вступили.

Гном вновь решил поработать тараном, но неширокая дверь ветхого на вид трехэтажного склада оказалась на удивление крепкой. Коротышка недовольно заворчал и отошел на пару шагов назад.

— Может, лучше с этим? — спросил я у гнома, протягивая отобранную у Элбана секиру.

Гном на мгновение замер и тут же потянулся к древку оружия. В неверном свете фонарей мне показалось, что его толстые пальцы дрожат, как в лихорадке, но через секунду сильная рука вцепилась в оружие. В зарослях бороды гнома прорезался хищный оскал.

Даже меня пробрало. Впрочем, переживал я зря: получив в руки оружие, гном выплеснул всю свою ненависть на преграду. Казалось, удар пяткой секиры был не таким уж сильным, но массивная дверь улетела внутрь здания, как фанерка.

Мы тут же нырнули в открывшийся проем.

Если судить по домам, мимо которых мы пробегали, в подобных зданиях окон не было вообще — только воздуховоды. Так что, наверное, придется принять бой, но у гнома были иные мысли по этому поводу. Словно самоходный бочонок, он взлетел по скрипящей лестнице на второй этаж и побежал по проходу между покрытыми пылью стеллажами.

Внутри царила абсолютная тьма, так что пришлось чуть задержаться, чтобы активировать магический светильник, это помогло нам с Элбаном не переломать себе ноги, а вот гному освещение, похоже, было без надобности.

Только теперь я обратил внимание на интерьер — видимо, этим складом уже давно никто не пользовался. Возможно, именно поэтому гном выбрал это здание.

Вопли и свет факелов ворвались в помещение вместе с толпой. Однако в общем гаме не было слышно воплей монаха, и это настораживало.

Довольно большое здание мы пересекли всего за пару минут. Гном оказался очень прытким, и мы с Элбаном немного отстали, а когда догнали его, то застали бородатого мастера у еще одной массивной двери, которую он почему-то не выбил, а аккуратно вскрывал.

Гном дышал как загнанная лошадь.

Как говорил один из героев Толкина: «Гномы незаменимы на коротких бросках». Стайеры из них, похоже, никудышные, что неудивительно при таком росте.

Мастер наконец-то вскрыл запор. Запустив нас внутрь, гном нырнул следом и захлопнул дверь. Затем двумя ударами он заклинил ее, как мне кажется — навечно. Так что нас отсюда придется буквально выковыривать.

Похоже, у гнома сработал инстинкт подгорного жителя — забиться в самый дальний угол и перекрыть все подступы.

Да только это старое здание никак не походило на штольни, особенно в плане надежности. Через минуту в дверь ударили чем-то тяжелым. И все же пару минут на принятие решения у нас было.

— Как ваше имя, мастер? — осторожно поинтересовался я.

— Зачем тебе имя? — вдруг окрысился гном. — Для тебя я раб.

— Ты получишь свободу очень скоро, — решил я уже не фамильярничать.

— Твой язык так же лжив, как и у всех людишек.

Похоже, совместные приключения не вызвали у гнома симпатии к товарищам по несчастью. Общая нервозность, как обычно, не позволила мне удержать душевное равновесие.

— Как вы меня достали, упрямцы бородатые! — едва ли не заорал я на опешившего от такого напора гнома. — У меня уже дюжина таких вот ворчунов, зачем было вызволять еще одного?!

— Ты знаешь еще гномов? — настороженно спросил бородатый мастер.

— Освободил дюжину и посадил себе на шею. Лучше бы потратил золото на что-то другое. Вон спроси у него, — кивнул я на Элбана, — они с Гурдагом на пару уже с десяток бочек пива выжрали.

Гном действительно хотел обратиться к моему управляющему, но тут дверь треснула от очередного удара.

— Ну и что теперь делать? — раздосадованно спросил я больше у себя, чем у остальных.

Но ответ пришел от гнома.

— Выходить наружу, — хрипло прокаркал гном и, крутнув секиру в руках, подошел к каменной стене. Задержавшись на секунду, он повернулся ко мне. — Меня зовут Турнокоторостон, а если проще, то Турнок.

То ли стенка оказалась хлипкой, то ли я чего-то не понимаю, но гном пробил в ней дыру с удивительной легкостью.

Этажи на складах были низкие, так что спрыгнуть вниз было несложно даже для гнома. Покинув здание, мы попали в довольно обширный двор, из которого на окрестные улицы выводили четыре ничем не перекрытых прохода — похоже, это погрузочный терминал.

Наверху из пролома послышался шум падения двери и вопли преследователей.

Блин, как же надоело бегать! Где, черт возьми, городская стража?

Похоже, в нашей компании был кое-кто, кому бегать надоело даже больше, чем мне. Гном сразу, как спрыгнул во двор, повел себя очень странно. Он пробежал вдоль стены здания, касаясь ее левой рукой. Остановился и вернулся на пару шагов обратно. Затем отступил назад и, вращая секирой, как дирижер палочкой, ударами по касательной высек на стене насколько линий. Если не придираться, то это было похоже на гномью руну. Затем случилось то, что, с одной стороны, объяснило, почему мы так легко прошли сквозь стену, с другой — вызвало еще больше вопросов.

Гном прекратил издеваться над стеной, перехватил секиру одной рукой за древко, а второй за впадину между лезвиями и подтоком в виде молотка несильно ткнул в середину рисунка.

Пару секунд ничего не происходило. Наверху первый преследователь высунулся в дыру и закричал что-то своим подельникам. И вдруг по стене побежали трещины. Здание со странным всхлипом просело на пару сантиметров, а затем сложилось, как карточный домик.

— Загрызи меня хомяк… — выдохнул я.

Элбан ошарашенно икнул, а гном довольно хмыкнул.

Клубы пыли заволокли все вокруг, оседая на нашей одежде и снегу.

— Даже не знаю, что сказать, — повернулся я к Турноку. — Ты что наделал?

— А хорошо получилось? — вопросом на вопрос ответил гном и улыбнулся, хотя при этом вид имел совершенно вымотанный. Его даже чуть качнуло в сторону.

Разъяснить ситуацию не удалось, потому что в следующее мгновение качнуло уже меня. То ли это была интуиция, то ли мне удалось уловить отголоски эмоций убийцы, но тело среагировало быстрее мысли.

Я качнулся в сторону, чуть поворачивая корпус. Мимо меня пролетел дротик. Хорошо было то, что в меня не попали, а плохо то, что дротик, миновав основную цель, впился в спину Элбана.

Мой управляющий упал ничком на покрытый пылью снег. Над ним тут же склонился гном, а меня всего передернуло от злости. Беспокойство за товарища отошло на второй план: даже если гном — абсолютный профан в полевой медицине, он все равно умеет больше меня.

Эта мысль позволила дать волю ярости, пробежавшей по спине морозом и сковавшей яростным холодом душу.

Как и следовало ожидать, пока мы пялились на работу гнома, за нашими спинами появились враги — монах в компании двух десятков людей. Судя по позам наших соперников, дротик бросил именно монах.

Ну, скотина, ты меня достал!

Меч выскользнул из ножен и ткнулся рукоятью в конец трости. Нагината обрела целостность и рассерженно загудела, описывая вокруг меня разминочные круги. Не знаю, что повлияло на фанатиков: вид странного оружия, развалившийся на части дом или ярость в моих глазах, но большая часть компании монаха тут же прыснула в стороны словно крысы. А вот сам зачинщик охоты не двинулся с места, также с ним остались пятеро людей, чьи движения мне очень не понравились. Они были одеты в недорогие полушубки, которые здесь носили все ремесленники, но готов поставить золотой против крысиного хвоста — они такие же ремесленники, как я канатоходец.

— Осторожно, это городские стражники, — подтвердил мои предположения гном и, чтобы совсем развязать мне руки, добавил: — Твой старик пока жив.

Ну и ладненько. Я почувствовал, как мои губы растягивает зловещая улыбка. Стражники так стражники. Что-то сдохло в «лесу» моего родственничка, так что пора поработать санитаром.

У моей шубы были достаточно широкие рукава, чтобы можно было сбросить тяжелую одежду одним движением плеч. В полукафтане было зябко, но ничего — скоро согреюсь.

Крик гнома подействовал на стражников как стартовый свисток. Они разом сорвались с места.

Жаль, не на битву я собирался и при себе имею только минимум «сюрпризов». И все же последний год напрочь излечил меня от болезни под названием «беспечность».

Как там в поговорке? «У нас с собой было».

Нагината перекочевала в левую руку, правая нырнула за спину, где были закреплены два ножа. Я сразу извлек оба клинка и, зажав их в правой руке, взмахнул рукой крест-накрест перед собой. Это был хитрый и не очень грамотный прием — сначала кисть запускала одну метательную пластину, затем другую. Для усиления броски происходили вместе с короткими шагами вперед.

Это, конечно, чистой воды выпендреж, и мой наставник по единоборствам кореец Ден Дек надавал бы мне за такие броски шестом по бокам. Но времени у меня не было, да и получилось удачно. Один нож попал бегущему стражнику в глаз, второй вошел его соседу в надключичную впадину — нечего носить полушубок незастегнутым.

Я прыгнул вперед едва ли не вслед за ножами. Жаль, хербатов с собой не было, да и не те здесь условия для работы тяжелой крестообразной пластины «бронебоя».

Три оставшихся соперника довольно грамотно взяли меня в круг. Было видно, что они привыкли подобным образом арестовывать преступников. Только сейчас никто не собирался брать меня живым. Впрочем, я тоже не имел такого желания.

Увы, сразу вплести троих врагов в кружево «танца» не получилось. Первые секунды удалось лишь держать их на расстоянии широкими взмахами нагинаты. Получасовые боевые шоу в исторических фильмах только в них и существовали. Настоящий бой длился не больше нескольких секунд, которые как раз убегали, словно песок сквозь пальцы.

Больше всего меня беспокоил соперник с мечом. Его напарник с таким же оружием был немного слабее, а вот третий стражник с копьем вообще выглядел зеленее некуда, но и он мог проткнуть меня этим «шампуром», даже если это произойдет случайно.

И все же именно благодаря копейщику удалось найти нужный ритм. Обнадеженный большой длиной своего оружия, парень ринулся вперед, когда, как ему показалось, в «плетении» короткой нагинаты возникла прореха.

Ошибка.

Я шагнул навстречу копейщику, перехватив нагинату за шар подтока, тем самым на следующем взмахе увеличив радиус поражения почти вдвое. Удар перебил стражнику переносицу, и даже если не достал до мозга, копейщик выпал из этого представления.

Все — пазл сложился. В голове зазвенела кристальная ясность. Тело дорабатывало уже на одних рефлексах. Потерявшее жесткий захват древко копья после моего толчка ударилось по клинку самого опасного соперника, и тот просто не успел блокировать стремительный выпад нагинаты. Клинок глубоко вошел в плоть.

Дальнейшие проблемы я не увидел, а скорее предугадал, поэтому тут же пнул почти мертвое тело, помогая себе ногой извлечь нагинату. Это движение перешло в разворот и взмах, отбивший в сторону меч последнего соперника. Получилось мощно — стражник еле удержал в руках оружие, но и меня немного повело.

Не пытаясь противостоять силе инерции, я продолжил разворот. Мое тело развернулось на триста шестьдесят градусов раньше, чем стражник успел моргнуть.

Теперь получилось еще мощнее. Прицелился я плохо — хотел попасть по горлу, но стражник рефлекторно присел. Разогнанный до свиста клинок нагинаты врезался в голову несостоявшегося убийцы выше бровей. Срубить макушку не удалось — нагината прорубила только половину черепа и застряла в кости.

Неаккуратно получилось: еще при извлечении клинка из груди самого шустрого соперника меня сильно заляпало кровью. Зато теперь удалось произвести впечатление на монаха — мой кровожадный взгляд на пару с демоническим видом вызвал в фанатике приступ паники. Фигура в черной сутане как ракета рванула с места и исчезла во мраке выхода со двора на плохо освещенную улицу.

Нехило порезвились. Двор был завален трупами и кусками стен, а сверху все изрядно полито кровью. И при этом у меня ни одной царапины. Можно было бы порадоваться, если бы не состояние Элбана.

— Как он? — спросил я у сидящего рядом с управляющим гнома.

— Пока нормально, но срочно нужен лекарь.

Дротик еще торчал из спины старика, так что гном знал, что делает.

— Будь здесь и защищай его.

— Я не могу убить человека. Даже это, — ткнул он толстым пальцем в развалины дома, — едва не доконало меня.

Ага, похоже, остатки ментального «наказа» все еще действуют, хотя хитрый бородач сумел их частично обойти.

— Громко ори и маши секирой. После твоего перформанса этого хватит.

— Чего? — не понял незнакомое слово гном.

— Ничего, охраняй, — отмахнулся я от вопроса и сорвался с места, выбегая на улицу.

— Еще бы сидеть сказал! — полетел мне вслед недовольный крик гнома.

Мне повезло дважды — выходившие на улицу двери соседних складов были закрыты, да и проходы между зданиями прикрывали крепкие заборы. Второй удачей было то, что монах бежал в сторону сверкавшей, как новогодняя елка, цитадели. Даже не знаю, как бы я поступил, если бы он побежал в сторону не туда, где можно найти целителя.

Худая фигурка в черном облачении мелькала в редких пятнах света, метрах в пятидесяти впереди, подействовав на меня как вид зайца на борзую.

Бегал монах резво, но религиозные бдения не добавляют физического здоровья, в отличие от систематических занятий по боевой подготовке.

Расстояние между нами медленно, но уверенно сокращалось. От склада, точнее — его обломков до главного входа в цитадель было с добрых полкилометра, и это расстояние мы пробежали минуты за три. Неплохой результат.

К моему удивлению, монах побежал именно к входу в цитадель. Сначала я подумал, что он бежит навстречу своей смерти, но тут же понял, что если мой недруг доберется до стражников, то сможет избежать мести. Вряд ли князь станет ссориться с орденом ради смерти одного фанатика.

Бессильное бешенство добавило мне сил, и, когда монах уже подбегал к стражникам, между нами оставалось лишь метров тридцать.

Если ничего не путаю, мировой рекорд в метании копья составлял около ста метров.

Что ж, можно попробовать.

Мысли о спорте повлияли на мое поведение, и следующие шаги я делал как заправский метатель копья — длинными прыжками и отведя руку с нагинатой далеко назад.

Бросок прошел в лучших традициях этого спорта, а я запутался в ногах, едва не рухнув на мостовую.

Честно, даже не надеялся попасть, но как ни странно — попал.

Монах споткнулся и упал почти рядом со стражниками, но так и не попытался встать. Когда я, гася инерцию бега, подбежал чуть ближе, то увидел, что в его спине торчит моя нагината. Ассоциация с Элбаном была полной.

Все — рассчитались.

— Замри! Руки за голову! На колени! — заорали стражники, наставляя на меня самострелы.

Это были дружинники из личного отряда князя, и можно было не переживать о том, что они могут быть подкуплены монахом. Хотя как-то же мой родич прохлопал такое представление у себя под носом, причем с участием городской стражи…

— Руки за голову заведу, — отрывисто сказал я между тяжелыми вздохами и тут же действием подтвердил свои слова, — но на колени не встану. Сам знаешь почему. И позовите князя.

— Я тебе сейчас позову, убивец! — дико взревел один из дружинников, и мне даже показалось, что он сейчас выстрелит.

Но рьяного вояку остановил голос его напарника:

— Успокойся, я слышал, как князь называл его родичем.

Третий стражник решил, что ситуация достаточно экстренная, и, подхватив тяжелое било, врезал им по большому медному гонгу. Тут же на соседних башнях откликнулись хриплые рога, а их зов подхватил колокол.

Да уж, подпортил я князю праздник.

Боримир явился на «арену» буквально через пару минут, и вместе с ним прибежали все его гости.

Несколько секунд князь удивленно рассматривал тело монаха, а затем посмотрел на меня.

— Что ты наделал, родич?

Чувствовалось, что теперь слово «родич» далось ему с трудом.

— Защищал свою жизнь, — начал объяснять я. — Этот орденец подкупил стражу и замутил голову толпе горожан, чтобы погонять меня по вашему городу, как зверя по лесу.

Тон я выбрал верный, потому что князь тут же покраснел как рак.

— Чем докажешь?

— Стражников я покрошил в районе складов, там они и лежат вместе с моим управляющим, которому нужен целитель. Еще наверняка замешан татуировщик из управы и торговец по имени Моркант.

Последняя мысль пришла мне в голову только сейчас.

— Коней нам! И позовите целителя! — разбуженным медведем взревел князь.

Его приказ выполнили моментально, и через минуту мы уже скакали в сторону складов.

Успели вовремя, потому что какие-то мутные личности уже кружились вокруг гнома, словно стервятники. Турнок орал дурным голосом и махал над головой зловеще свистящей секирой. Дружинники князя ворвались в складской дворик и моментально стоптали нападавших лошадьми. Тех, кому повезло не получить копытом в голову, тут же повязали.

Дун-Иден мне пришлось покидать в спешке, пока туда не явились представители ордена. Перетряхивающий всю стражу и половину города князь пообещал, что не даст меня в обиду, а от наемного убийцы лучше всего прикроют скалы ставшей мне уже родной долины.

Элбану досталось довольно сильно, но целители в этом мире были на высоте. Личный маг князя залатал и дыру в спине, и задетое легкое. Во время лечения мне удалось узнать, как можно получить собственного целителя. Все было одновременно и просто, и сложно. Столичные школы магов-целителей принимали к себе учеников на кабальных условиях — после обучения юный лекарь должен отработать на учителей или тех, на кого они укажут, десять лет. Вот так князь буквально купил себе целителя.

Было над чем задуматься — цены на такой трансфер не просто кусались, а грызли желающих, как голодные львы, но оно того стоило.

Долечивать своего управляющего я повез домой, где нас встретили впавшие в истерику жена Элбана и его племянник Воган. Парень не мог себе простить, что согласился остаться на хозяйстве, а Мавис просто заливалась слезами. Пришлось пообещать женщине, что мой управляющий больше никогда не покинет пределы владения Мен, а из долины будет выезжать только в сопровождении охраны во главе со здоровяком Воганом.

В общем, если не считать ранения управляющего и неприятности с представителем ордена, поездку можно считать удачной — в кармане зазвенело золотишко, и озеро теперь мое. Так что по весне можно приступать к построению водной фермы для акаяси.

Глава 6 Труба зовет

Трудно остановить свет, впрочем, как и тьму.

Эта мысль пришла мне в голову не потому, что вспомнились факты вечной борьбы добра со злом, просто удивляло, с каким упорствомсолнечные лучи находят искривленные лазейки в кристаллическом окне гномов и в сплошном потоке рассеянного освещения попадаются тонкие, как спицы, живые лучики. Захотелось поощрить такое упорство. Я встал с кресла и подошел к окну.

Медная рама легко открылась, пуская внутрь рой лучиков и свежий воздух. Кабинет до потолка наполнился живой, звенящей тишиной. А вместе с легким дуновением горного ветра эту тишину разбавил шум городка.

Хорошо…

Когда проблемы хоть немного отпускают, затюканный мозг начинает замечать подобные мелочи и радоваться им словно дорогому подарку.

Скоро солнце скроется за скалой и в долине станет чуть скучнее, но люди заполнят пустоты своими голосами, смехом, а временами и руганью. И только в глубинах гномьего поселения по-прежнему будет тихо и спокойно. Лишь внутренние тревоги хозяина окрестных мест будут тревожить скальные глубины.

Впрочем, забот было не так уж много и большинство из них можно назвать приятными.

Я вернулся в плетенное из медных прутьев кресло, которое «очеловечили» пошитые женой Элбана подушки.

Так, что у нас в активе? Довольно много. Весна в моих владениях проходила бурно. Началось все с постройки озерной плавучей крепости и водной фермы для акаяси, а закончилось настоящим переселением народов. Кроме серьезного притока крестьян, в конце второго весеннего месяца едва ли не гурьбой в долину ввалилась толпа разношерстного народа. Сначала купцы привезли с собой шестерых гномов, которых выкупали по всей стране. Затем в долине появились два самых неожиданных гостя — Али и Богдан. Аравийский поводырь и маг-артефактор пришли вдвоем, причем шли вместе от самой аравийской границы.

С Али все было просто — его кинули арабские баши, тупо отобрав яйцо ковая. Вот он и решил попытаться разжалобить меня во второй раз. При переходе через границу он случайно упомянул мое имя, и об этом узнал Богдан. У парня все было сложнее. Как оказалось, Орден Чистых постепенно подбирался и к магам. Их начали увольнять из армии. Большая часть направилась в земли, принадлежащие магическим школам и магам-дворянам.

Выходец из крестьянской семьи прекрасно понимал, что рядом с запредельно заносчивыми коллегами ему не ужиться, а вот под боком у владельца земель и чудовищ будет сухо и комфортно. К счастью, Богдан не был никому ничего должен. Его обучали на деньги короны, а увольнение списывало все долги.

Ну и под конец до нас самостоятельно добрался еще один гном, как-то сумевший справиться с «наказом» и сбежать от хозяев. Это событие едва не вызвало «вторую гражданскую» — гномы забрали беглеца и забаррикадировались на нижних уровнях. Пришлось вести настоящие переговоры. Все закончилось моей клятвой о том, что никакая сила не выковыряет беглеца из горных глубин.

Ничего страшного — если явятся разгневанные хозяева, выкупим. Купцы на перепродаже гномов зарабатывали очень хорошие деньги. Не так, конечно, как бывший хозяин Турнока, да и ему выкуп не пошел на пользу. Князь узнал о сговоре торговца с монахом и прикрыл его в городской тюрьме. Зимой за связь с орденом поплатились многие, кое-кто даже жизнью.

В принципе внешнеполитические дела были частично в пассиве. В конце зимы к входу в долину являлись эмиссары от ордена, но диалога с этими совершенно больными на голову людьми не получалось, да и получиться не могло априори.

Хорошо, что проблем с торговлей это не вызвало. «Мшистые» вещи и инструменты из меди брали купцы, а за оружием приезжал специальный княжеский конвой.

Для вида князь порицал мои действия, и я его понимал. У него в подчинении шесть округов, в которых находятся восемь средних городов, пять десятков городков поменьше, типа того же Дин Гуарда, а также бессчетное количество как дворянских поместий, так и вольных крестьянских поселений. Провинция только рыцарей выставляла почти семь с половиной сотен. Так что князю не о родстве нужно думать, а о политике. Ведь влияние Ордена Чистых расползалось по стране, как зараза.

Хуже всего, что эти фанатики прикрывались святыми символами. Впрочем, это не ново, особенно если вспомнить ту же земную инквизицию. И все же мне постоянно чудился в этих событиях какой-то неприятный скрытый запашок, но для того, чтобы понять суть происходящего, тупо не хватало информации.

Все доходившие до меня столичные новости, как ни странно, я получал из посланий Насти. Девушка по весне осуществила свою «угрозу», и с первыми патрульными дракарами в окружной центр начинали приходить ее письма, а уже оттуда они доставлялись конными посыльными в мою долину.

Никаких «соплей» в ее посланиях не было. Так, немножко столичных интриг, чуть романтики, а все остальное — довольно здравые рассуждения и важная информация, почерпнутая из разговоров с отцом. Мне нравилось читать эти письма, поэтому я исправно отвечал. Так что завязалась оживленная переписка. Из нее же я узнал о тяжелой ситуации на границе Брадара с союзом индийских княжеств под общим названием Магадха.

Улыбнувшись своим мыслям о Насте, я вернулся к отчетам Элбана и Гурдага. По большому счету контролировать своих ближников смысла не было, но должен же хозяин хоть немного разбираться в своем хозяйстве… Но прочитать больше пары строк мне не дали. Совсем рядом послышался приглушенный толстыми стенами взрыв.

— Богдан, чтоб тебя! — с криком вскочил я с кресла, уже зная, где здесь собака зарыта.

Молодой артефактор сразу по прибытии включился в общественную жизнь и улучшил ее многими изобретениями. А изобретательством он занимался в лаборатории, которую оборудовал в пустующих комнатах рядом с моими покоями.

Быстро пробежав по переходам, я ворвался в лабораторию.

— Богдан, ты что здесь творишь?!

Разглядеть фигуру артефактора в задымленном помещении удалось не сразу. Как и определить, много ли вреда нанес взрыв.

— Все нормально, — кашляя, ответил экспериментатор и появился из дыма в новых магических очках, — ты же просил придумать осколочные взрывные артефакты!

— Но это не значит, что нужно обрушить подземелье!

— Все под контролем.

— Да какое там под контролем!

Зарождающийся спор неожиданно прервало тихое чихание.

Богдан тут же покраснел.

— Это кто там спрятался? — покосился я в угол лаборатории.

— Никто, — набычился Богдан.

— Эй, там, «никто», а ну выходи!

В следующую секунду я удивился еще больше, потому что из-за спинки кресла появилась голова Нарины. Падчерица Элбана тут же залилась краской, и передо мной стояли уже два «помидора».

— Ты что творишь, хороняка?! — неподдельно возмутился я. — Воган оторвет тебе за сводную сестру не только хозяйство, но и руки. И если твое потомство мне без надобности, то руки нужны для работы, так же как и бестолковая голова.

— Это не то, что ты подумал.

— Хорошо бы, потому что в голову приходят очень нехорошие мысли.

— Я помогал Нарине усилить ее дар.

— Это какой же, к приготовлению блинчиков?

— Я целительница, — вскинула голову девушка.

— Еще интереснее; и почему я узнаю об этом только сейчас?

— Потому что дар Нарины очень слабый, — тут же начал объяснять Богдан, обрадованный тем, что разговор свернул в научное русло. — Я тут разбирался с обручами, которые ты привез с Хоккайдо, и понял, что это усилители ментальных способностей. Мне осталось вычленить несколько плетений и получить прототип усилителя целительского дара. Это позволяет…

— Стоп, — справившись с удивлением, остановил я поток сознания артефактора, — а когда ты собирался рассказать мне о возможностях обручей?

— Да я только что сам понял, — попытался выкрутиться Богдан.

Зная, как этот шустрик умеет врать, я тут же повернулся к Нарине.

— Когда он тебе рассказал об обручах? В глаза смотреть! — прикрикнул я на попытавшуюся опустить взгляд девушку.

— Седмицу тому… — тихо прошептала девушка.

— Так, петух-террорист, — подогнал я земное выражение под местные реалии, — через два часа быть у меня, с подробным докладом о возможностях обручей и всех проектах, вплоть до тех, что только зарождаются в твоей бестолковой голове. Также подумаем о безопасности экспериментов. А после этого идешь на ужин к Элбану.

— А ты, — повернулся я к Нарине, — марш к матери и все ей расскажи. — Мавис — женщина мудрая, придумает, как все устроить.

На планерку Богдан явился с Гурдагом. Номинальный глава гномов все больше вливался в среду людей, проводя на верхних уровнях больше времени, чем внизу. И как он успевал делить свой день между работами внизу, пивными посиделками с Элбаном и работой с Богданом?

Посетители уселись в гостевые кресла перед моим каменным столом. Начал Гурдаг.

— Вы зря кричали на мальца, — кивнул он в сторону парня, ростом как минимум на голову выше самого гнома. — Он ведь прав, не очень разумно показывать старшим мастерам лишь заготовки будущих вещей.

— Мне прекрасно известно, что незаконченную работу дуракам и начальникам не показывают, но есть два нюанса. В некоторых вещах вы и сами не понимаете, к чему можно приложить ваши задумки, а еще этот красавец, — я открыто ткнул пальцем в Богдана, — часто забывает показать начальству даже завершенную работу.

— В обручах еще не все исследовано, — попытался вывернуться артефактор.

— Но ты же разобрался в том, как они работают и как их запустить?

— Да, но там еще много пока неизвестных возможностей.

— Богдан, ты же армейский артефактор и должен знать, что любое оружие имеет одну основную функцию и массу вспомогательных. И основная функция называется таковой, потому что иными можно временно пренебречь. Нашел ответ, так доложись, проконтролируй испытания и можешь разбираться с нюансами до посинения.

— А если в мелочах кроется угроза?

— Ты разобрался в том, для чего служат обручи?

— Да, для усиления способностей поводырей.

— Думаешь, там есть ловушки?

— Нет, все чисто, но если разобраться во всем, то польза от них может значительно увеличиться, — гнул свою линию артефактор.

Гном в это время лишь вертел головой, глядя то на меня, то на Богдана.

— Повторюсь, это военная разработка, так что бери пару молодых поводырей и начинай испытания. Кстати, пригласи Вогана. Элбан говорил, что у него есть слабые задатки поводыря. Заодно подружишься с ним: может, не оторвет голову за двоюродную сестру. Если успею, присоединюсь к вам, и посмотрим, что можно выжать из этих цацек. Так, теперь, раз уж собрались, хочу услышать: что успели сделать по моему заказу?

— Ты же сам говорил, что дуракам половину работы не… — попытался пошутить Гурдаг.

— Я говорил о начальстве, а еще успел убедиться, что вас нужно контролировать. Что по катапульте?

— Две пробные почти готовы.

— Зачем две? — удивился я. — С одной справились бы быстрее.

— У нас принято делать две пробные вещи, — упрямо мотнул головой гном. — Если не работают обе — значит, ошибка в конструкции. Если одна все же работает — значит, есть просчеты в сборке.

— Довольно разумно, — согласился я. С моей очень слабой технической подготовкой спорить с мастерами было бы глупо. — И как успехи?

За гнома ответил Богдан:

— По расчетам, они забросят болванку на шестьсот шагов.

Я в уме пересчитал в метры и получил приблизительно четыреста с хвостиком. В принципе неплохо. Местные лучники и арбалетчики не преодолевали даже трехсотметровый рубеж.

— Что с боеголовкой?

— Мне не нравится название, — в который раз возразил гном.

— Хорошо: с боеголовой, — вздохнул я, не желая спорить с непробиваемым упрямцем.

— Небольшие проблемы с разделением. А вот со взрывом артефактов все в порядке. Ну, ты и сам видел, — улыбнулся Богдан.

Да уж видел. С работой взрывного артефакта я был знаком не понаслышке, и этот факт вызвал дополнительный вопрос:

— Кстати, почему вас не вырубило?

— Я что, дурак — работать без амулетов защиты! — возмутился артефактор.

Оно-то, конечно, хорошо, но лаборатория все равно пострадала.

О безопасном полигоне для испытаний мне нужно было подумать еще тогда, когда пытался воплотить в этом мире идею ракеты с разделяющейся кассетной боеголовкой. В моей голове постоянно крутилась мысль, что в местной тактике магических боевых действий есть недочеты. Порох я для себя сразу перевел в раздел табу, а вот с уже известным оружием можно было поработать. Во время войн в этом мире маги-артефакторы сначала заряжали короткоживущими взрывными заклинаниями кристаллы-наконечники для стрел, а затем лучники пускали стрелы во врага. При всей технической малограмотности мой мозг все же родил идею — единая стрела-ракета с кассетной боеголовкой, которая, раскрывшись, разбрасывает кучу артефактов над врагом, а уже они взрываются, делая свое дело. Также я попросил Богдана сделать артефакты осколочными.

Сначала Богдан заявил, что идея с новомодным оружием является провальной. В полет снаряд могла отправить только катапульта. Да и силы магического взрыва не хватало для разброса осколочной рубашки. К тому же кристаллы для артефактов стоили очень дорого, чтобы разбрасывать их, как пшеницу в поле. И тут в дело вступил новый «вычислительный кластер» из очень разных по образованию и мышлению интеллектов — Богдана и Гурдага. Как они сошлись, для меня осталось тайной, но чудо свершилось, и многие казавшиеся неразрешимыми проблемы раскололись, как ореховая скорлупа. Кристаллы были заменены каленым гранитом, который после нанесения простеньких рун начал принимать в себя магические плетения человеческой школы. Металлических осколков не получилось, но взрывавшийся гранит давал не только оглушающую ударную волну, но и множество каменных осколков. Броню они не пробьют, но открытые участки тел простых воинов и лошадей изрядно попортят. Увы, забросить «ракету» магическим способом не получалось по той же причине, что и создать рой металлических осколков, — заклинание все же не порох. Зато все остальное работало прекрасно. Боеголовка разбрасывала артефактную начинку, и сложные плетения подрывали артефакты на заранее заданной высоте.

— Ты нас слушаешь? — вырвал меня из задумчивости голос Гурдага.

— А?

— Я говорю, что проводить испытания в глубине горы еще опаснее, чем на верхних уровнях.

— Тогда взрывайте снаружи, в земляных блиндажах.

— В чем? — дуэтом спросили оба моих собеседника.

— Копаете за пределами долины яму, накрываете ее бревнами и засыпаете землей. После этого взрывайте там что хотите. Только делайте потолок прочным, чтобы потом не пришлось откапывать результаты экспериментов.

— Элбан не даст землекопов, — уверенно заявил Гурдаг.

— А кто у него спрашивать будет? — начал злиться я. — Вы, ребята, совсем оборзели от безнаказанности.

Гурдаг тут же набычился, так что пришлось срочно добавлять:

— Ладно, к гномам у меня претензий нет, но то ли еще будет… Постарайся и дальше не брать пример с Элбана.

Мой управляющий в последнее время взял моду вершить дела в долине, не спросясь у хозяина этих земель. Пока от этого серьезных проблем не возникало, но пару раз приходилось уговаривать его сделать то, что мне нужно, а это нездоровая тенденция.

— Что еще прикажете, хозяин? — сердито спросил гном.

Ох, гномы были упрямы и обидчивы, как маленькие дети, так что мне оставалось использовать тактику терпеливого «родителя» — то есть не обращать внимания на их закидоны.

— Разбирайтесь с катапультами и ракетами, — использовал я слово, против которого гном не возражал. — Когда все будет готово, назначайте день испытаний.

Больше обсуждать было нечего — с амуницией они и броней для поводырей мы разобрались еще зимой. Спарка рунного мастера и артефактора обошла проблему личных защитных амулетов, превратив наездника и его питомца в единый объект, с защитой которого справлялась друза простеньких артефактов в сочетании с рунными росписями по всей броне. По крайней мере, магических атак больше не боялись даже наездники на верховых коваях — легкая кавалерия моего войска.

Корпус начал превращаться в серьезного конкурента магов, и это могло доставить мне дополнительные проблемы.

Когда Гурдаг и Богдан уже подходили к выходу из моего кабинета, обсуждая очередную научную проблему, я окликнул артефактора:

— На ужин к Элбану пойдем вместе. Попробую предотвратить твое убийство, заодно обсудим защитные блиндажи.

Увы, моим планам не суждено было сбыться. Долгий период благоденствия в этом неспокойном мире всегда заканчивается крупными неприятностями. Моя судьба приготовилась к очередному витку приключений.

Все началось за час до назначенного ужина. От озера прискакал дозорный наездник на верховом ковае и доложил о прибытии из низовьев реки патрульного дракара с посланием из столицы. Меня тут же посетили дурные предчувствия.

Дергать обслугу я не стал и сам спустился в логовище, тем более следовало навестить Рудого. Сагар сидел в своем логове и, почувствовав меня, тут же принял обиженную позу. В такие минуты он напоминал двухметровую гориллу-мыслителя.

— Хватит дуться, — сказал я сагару, хотя нам для общения слова не были нужны, — завтра побегаем, а сейчас у меня дела.

Мой ментальный посыл, который шел параллельно словам, почувствовала и Злюка, тут же оживившись. Массивные прутья содрогнулись от удара костяного хвоста. Между логовами моих питомцев в своих клетках заворочались два диких сагара. Они росли медленнее Рудого и сейчас лишь немногим уступали габаритами взрослому человеку. А вот мой питомец статью уже превышал Клеппа Медную Голову, и, судя по габаритам его родителя, это далеко не предел. Плюс ко всему инициированного сагара от диких братьев отличал не очень-то красивый горб на спине. К счастью, это не было искривлением позвоночника: казалось, будто зверь нес на спине большой рюкзак. В ответ на мои вопросы верховный хорох лишь хлопал огромными глазами. Он знал об этой породе не больше моего.

Ладно, время покажет.

Я разблокировал логово Злюки и с помощью служки быстро закрепил седло на ее спине.

Этот момент я любил больше всего. Почувствовав наездника на своей спине, хидой присаживался в низкую стойку — в такой позиции его движения даже на солидной скорости были плавными, как у иноходца. И только ускоряясь до предела, все хидои переходили на скачкообразные движения, на этом комфорт для седока заканчивался.

Сейчас нам спешить было некуда, и я устроился в седле с комфортом, лишь рассеянно наблюдая, как мимо проносятся стены подземелья. Массивная каменная плита под воздействием подъемных блоков поплыла вверх. Злюка слишком спешила вырваться на свободу, так что пришлось нагибаться, чтобы не получить нижним краем плиты по голове.

Над выходом из подземелий ударил колокол. Находящиеся на улице люди тут же поспешили к обочинам. Сначала Элбан настаивал на крытой галерее для выхода они из долины, чтобы не шокировать людей, но я, помня отношение жителей королевства к магическим зверям, возразил. Горожанам от моего решения, конечно, добавилось забот, но и польза была заметной уже сейчас.

Дородная женщина спокойно отошла к стене дома и с недовольным видом оглянулась нам вслед. Но это было недовольство от причиненного неудобства, а не страх перед чудовищем.

За Злюкой тут же погналась пищащая от радости стайка детворы, но малышня не могла тягаться в скорости с хидоем, и писк быстро затих позади.

Долину мы пересекли едва ли не в мгновение ока подъехали к строящейся стене — в этом мире нельзя переоценить потенциальную опасность. Рассчитанный на огромных хах-коваев проход в стене мы прошли с легкостью и вырвались на простор предгорий. Вдали под солнцем заблестела гладь озера.

Озеро тоже преобразилось — на ближнем берегу вырос настоящий городок, который словно крыльями охватывал водоем ремонтными стапелями и ангарами для барж. Путь за пределы моих земель для они был закрыт, но, если бы я не приказал ремонтировать суда, остальные могли бы подумать, что запрет продлится вечно.

Сам я сомневался в скорейшем конце изгнания, но весть из столицы королевства интриговала и будоражила. По письмам Насти было ясно, что наконец-то короновавшийся Белинус собирает дворянское ополчение для отражения угрозы с востока, но мне это не грозило — князь-наместник приписал меня к собственной дружине, которая в любом случае остается на охране провинции.

Я остановил Злюку на повороте каменистой тропинки и залюбовался массивным плавучим островом. Он был похож на огромную деревянную черепаху с бойницами в панцире и стрелковыми площадками сверху.

Прямо возле городка с берега в сторону плавучей крепости были направлены длинные пирсы, возле которых швартовались суда торговцев. Там и находился патрульный дракар речной гвардии.

Что ж, сейчас узнаем, что день грядущий нам готовит.

Письмо из столицы меня удивило. Приказов от кардинала Дагды я ожидал меньше всего. Он вызывал меня в Лугус для переговоров по важному вопросу. В начале чтения мне начала мерещиться западня с подложным письмом, но мой крестный словно предчувствовал это и вскользь упомянул неловкую сцену с моей крестной матерью во время обряда. Это и убедило меня в подлинности послания.

В ответ на мой вопрос о времени отплытия капитан дракара попросил дождаться утра. Они спешили вверх по течению на пределе своих сил. Выпрашивая отсрочку, капитан с тоской смотрел на акаяси, резвящихся в воде под контролем дежурного поводыря.

Да, ребятки, кататься на огромных угрях — это вам не веслами махать…

И все же ждать утра я не стал. Подлинность письма не отменяла вероятности западни.

Вернувшись в логовище, я тут же отправился обратно, но уже в крытом фургоне. Вместе со мной там находились Али и мой однокашник по школе поводырей — Борщ по прозвищу Зеленый. Как ни странно, только с этим поводырем у меня было полное взаимопонимание, да еще с Драганом. Конфронтация с коллегами продолжалась. Еще хуже стало, когда я в приказном порядке забрал для Али ждущего привязки молодого хидоя. Пришлось даже немного поорать.

Возгарь готовил зверя для своего дальнего родича, а я предложил отдать парню верхового ковая. Последнее слово осталось за мной, но теплоты в моих отношениях с корпусом это не принесло. Поводыри вообще делали вид, что они до сих пор принадлежат короне, а мне их отдали во временное пользование.

Ситуацию нужно срочно исправлять, но у меня не было ни идей, ни желания.

Фургон остановился у длинного барака на сваях, и мы поспешили внутрь.

Здесь нас уже ждала троица запряженных акаяси и гидрокостюмы. Своих сопровождающих я выбрал еще и потому, что оба разделяли мою страсть к подводным путешествиям.

Переодевшись, мы начали пристегиваться к пока еще дремлющим они. Тактика подводных пловцов была мной значительно усовершенствована. Перед седлами на боках зверя находились два больших баллона с артефактными накопителями воздуха. Богдан также усовершенствовал легочный автомат, и теперь вдыхать поступающий по шлангам из баллона воздух было значительно легче.

Увы, Богдану не удалось превзойти столичных мастеров-артефакторов, и мои подводные очки были значительно лучше аналогов у моих спутников.

— Готовы? — спросил я у напарников и, получив в ответ синхронные кивки, разбудил своего акаяси.

Они вздрогнул и, повинуясь команде, скользнул вперед змеиным движением. Мне оставалось только вцепиться зубами в загубник из магически измененной кожи.

Крытый док для акаяси мы покинули за четыре часа до заката, так что для конспирации большую часть пути до темноты прошли в подводном положении. Но не беда, воздуха в баллонах хватало почти на десять часов. Так что даже ночью, для облегчения движения акаяси, мы часто погружались.

Ночью подводный мир становился еще более загадочным и умиротворенным, только с добавлением мистики. Фантазия постоянно рисовала в темных водах каких-то чудовищ. И это несмотря на то, что мне как поводырю было точно известно, что там их нет.

Мы неслись вниз по течению Дольги растянутой цепью; так как мои очки были значительно лучше, мой акаяси возглавлял отряд. В который раз меня поразил контраст между скоростью и ощущением того, что магический угорь просто висит в толще воды. И только проносящиеся в зоне видимости попутные рыбешки намекали на то, что акаяси развил солидную скорость.

Дракар добирался до нас трое суток. Его обратный путь должен был занять два дня, а мы преодолели водную дорогу до окрестностей столицы чуть больше чем за двенадцать часов с небольшими привалами на «сугрев» пивом и кормежку они. Пришлось даже будить хозяина постоялого двора.

Появление лупоглазого чудовища, которое только что вылезло из люка в полу стоящего на сваях трактира, могло бы вызвать инфаркт у любого, но не у хозяина этого заведения. Ведь именно для таких встреч он здесь и жил. Еще осенью старый солдат из обслуги корпуса отправился в пригород столицы в качестве разведчика и держателя конспиративной точки. Возможно, это был перебор в плане предосторожности, но денег теперь у меня хватало, так что почему бы не подстраховаться?

И только увидев сонный взгляд одного из старых друзей моего управляющего, я вспомнил, что так и не подготовил Элбана к ужину с Богданом. Ничего, артефактор уже не мальчик — нашкодил, пусть отвечает.

— Лодка на месте? — спросил я, снимая гидрокостюм. Рядом переоблачались мои спутники.

— Конечно, господин. Все как положено.

— Что творится в столице?

— Неспокойно. Чистые уже надоели всем до колик. От армии нехорошие вести.

— А точнее?

— Чертовщина какая-то. Говорят, на границе голопузые дикари теснят латную конницу. Подробностей узнать не удалось.

Я не стал выказывать недовольства скудными сведениями — при встрече с кардиналом информация польется бурным потоком.

Завершив переодевание, мы уселись в лодку и взялись за весла. Теперь в мелком суденышке сидел типичный лодочный извозчик и два подмастерья. В роли лодочника, как самый старший, выступал Али.

В город я попал с рассветом и без малейших проблем, влившись в поток служащих, которые спешили на работу в центральный квартал. Меня здесь точно никто не ждал, ведь только сейчас в куче километров отсюда капитан дракара получал от Элбана записку с инструкциями. Охрана осталась в лодке, отпустив меня в свободное плавание по потокам людской реки в берегах столичных улиц, где никто не заподозрил в обычном парне-подмастерье того, кто изрядно потоптался по мозолям главы Ордена Чистых.

Город немного отошел от траура по королевской чете, но все равно былая веселость покинула его улицы, оставив после себя лишь сосредоточенную суету. Особенно это чувствовалось в моменты, когда рядом находились Чистые, а их на улицах было до неприятного много.

Несмотря на легкое несоответствие легенде, я заказал себе рикшу, благодаря чему успел к финалу утренней службы в соборе святой Бетани. Заметив знакомого священника, я подошел к нему.

— Эрл Воронов? — удивился священник. — Кардинал ждал вас только через несколько дней.

— Мне прийти позже? — ехидно поинтересовался я.

Священник тут же встрепенулся:

— Что вы! Его преосвященство приказал провести вас к нему в любое время дня и ночи.

В этот раз кардинал принимал меня в своем кабинете. Нельзя сказать, что обстановка была спартанской, но здесь не было ни единого намека на роскошь, и лишь переплеты книг выглядели кричаще дорогими. Остальной интерьер состоял из простой резной мебели и тканых гобеленов с библейскими мотивами.

— Ты удивил меня, крестник, — улыбнулся отец Дагда, отрываясь от чтения документов на столе. — Присаживайся.

Я, не чинясь, присел в кресло перед столом, которое оказалось на удивление удобным.

— Вы позвали меня, и я здесь.

— Ты нарушил приказ короля, — уверенно сказал кардинал, но в его глазах не было осуждения.

— А вы могли бы гарантировать, что патрульный дракар дошел бы до столицы?

— Вот поэтому я и не осуждаю твой поступок, тем более это уже не является преступлением.

— Вот оно как? — удивился я.

— Да, король снял опалу со всех они и хорохов, — спокойно сказал кардинал, протягивая мне свиток.

— Неужели брат Врадак отравился собственным ядом? — спросил я, разворачивая документ.

— Это недостойные христианина слова.

— Зато искренние, — автоматически парировал я, вчитываясь в текст.

Должен сказать, что содержимое документа изрядно удивило меня. Белинус Первый не отбирал у меня зверей, просто разрешал им передвигаться по землям королевства. И что-то подсказывало, что направление этого передвижения понравится мне еще меньше.

— Король призывает корпус на войну, — подтвердил мою догадку кардинал.

— На каких же это условиях?

— На условиях вассальной присяги.

— Да не вопрос, — стараясь сдерживать раздражение, сказал я, понимая, что кардинал здесь ни при чем. — Хоть завтра, как эрл владения Мен, оседлаю Злюку — и в бой. Даже возьму пару оруженосцев, но корпус останется в долине. Иного по древнему договору не имеет права требовать даже король.

— В чем-то ты прав, а в чем-то ошибаешься.

— Так просветите меня, ваше преосвященство.

— Не заводись, крестник, — напустил строгости в голос Дагда. — Если враг придет в королевство, тебе в своих землях тоже не отсидеться.

— Дело не в этом, — возразил я, — по тому же древнему закону дворяне выступают на битву за свой кошт. Если отправлю корпус на войну, то сам сразу же отправлюсь к ближайшей церкви просить милостыню. Или корона обеспечит меня средствами для вознаграждения поводырям?

— У короны сейчас туго с золотом, — вздохнул кардинал. — К тому же по сведениям королевских служб, до нищеты тебе очень далеко.

— А пусть королевские службы не считают чужое золото, — окончательно разозлился я. — И кому эта идиотская мысль вообще пришла в голову?

— Мне, — скромно заявил кардинал.

Это заявление моментально стравило из меня всю злость.

— Вот удружили… — с упреком выдохнул я.

— Давай поговорим спокойно, — строго сказал кардинал и встал с кресла.

Он пару минут задумчиво ходил вдоль окна за столом, а затем вновь обратился ко мне:

— Поверь, крестник, у меня не было другого выхода.

— Хотите сказать, что теперь выбора нет уже у меня? — не унимался я.

— Это действительно так, — с упреком произнес мой крестный, — теперь ты обязан выставить сотню всадников, по тому же древнему закону, в качестве ярла.

Дар речи стремительно покинул меня, но через минуту все же решил вернуться, потому что внутренняя жаба, в отличие от мозга, имела иммунитет к шоку. На нее могли подействовать только груды золота.

— Интересное дело; и позвольте узнать, ярлом каких именно земель мне посчастливилось стать?

— Горный хребет Луг Дирг с близлежащими землями. Других свободных земель в провинции Генава больше нет.

— Луг Дирг?! Вы издеваетесь? Там даже рудокопов нет, а эти ваши близлежащие земли — сплошной камень с горстью земли.

— Ярл Воронов! — постарался отрезвить меня новым титулом кардинал, но добился обратной реакции.

— Да на фига мне этот титул? Только начал нормально жить и концы с концами сводить — и тут такая подстава. Чтобы поводыри начали воевать, им нужно хорошо платить. Причем не как наемникам, а постоянно!

— Хватит жаловаться, — пророкотал тренированным голосом кардинал, — у нас не было выхода.

— У нас? — немного сбавил тон я.

— Да, король вызвал меня на совет, и в его глазах я заметил мольбу о помощи. Там был Врадак, он явно предложил королю другой выход.

— Какой? — заинтересовался я.

— Не знаю, но король явно не мог пойти на его условия, и поэтому призвал меня. Так что мне пришлось привлечь к этому корпус поводырей, а значит, и тебя.

— Если нет другого выхода, пусть король забирает корпус обратно!

Мой порыв выглядел как малодушие, чем, если честно, и являлся. Мне было уютно в малых объемах мелкопоместного масштаба. И что делать с объемами княжества, я понятия не имел. И ладно еще в гражданских делах, так ведь все начинается именно с военной повинности…

Князья и ярлы должны были выставлять на войну по сотне всадников. У кельтов это тридцать рыцарей с оруженосцами, а у славян — полноценная сотня дружинников, и что-то подсказывало мне, что король будет считать не обслугу, а полноценных поводырей. Если учитывать хах-коваев с симбионтами, это больше сотни они!

— Забрать корпус обратно он тоже не может. — Голос кардинала вывел меня из задумчивости. — Даже на мое предложение король согласился только после жуткого скандала с Врадаком.

— А что, приказ короля уже ничего не значит?

— Я уже давно не являюсь духовником Белинуса и понятия не имею, что происходит во дворце, — вздохнул кардинал и бессильно рухнул в кресло. — Король ведет себя очень странно, но он владыка королевства, и не наше дело обсуждать его приказы. Поверь, крестник, предчувствие говорит мне, что мы избежали большой беды, бросив на стол карту с они. К тому же теперь ты стал ярлом, и в этом есть много преимуществ.

— Просто куча, — проворчал я, понимая, что выбора у меня действительно нет. — Мало того что мне кинули этот титул, как кость, так еще и обеспечили ненависть к выскочке всех родовитых дворян королевства, словно мне мало проблем с поводырями.

— Хочешь, я поговорю с Втораком Возгарем?

— А и поговорите, — уже решив отмахнуться, я неожиданно передумал. — Не все же мне одному расхлебывать эту кашу… А еще вставьте на место мозги поводырям-христианам.

— Я подготовлю священников в твой приход. Что еще? — перешел на деловой тон кардинал, тем самым заставляя задуматься и меня.

— Бесплатный провиант по всему маршруту нашего следования к месту боев, прямое подчинение верховному воеводе и право на все захваченные трофеи.

— Жадность — это грех, сын мой, — нахмурился священник.

— Совершенно согласен, но от своих требований я не отступлю ни на шаг. Мне еще поводырям вознаграждение платить.

— У тебя есть гномы, которые не зря так интересовались Луг Диргом.

— Только не нужно считать ни мое золото, ни моих гномов. У короля гривен наверняка больше.

— Врадак может воспротивиться твоим требованиям, — с сомнением покачал головой кардинал.

— Тогда передайте королю, что как ярл я выставлю сотенную дружину, но считать начну с наездников на верховых коваях, а не на хидоях. Этот отряд можно будет использовать разве что в разведке.

— Это не по-христиански, — нахмурился кардинал.

— О душе, отче, я подумаю, когда разгребу все это д… — осекся я, увидев недовольную гримасу кардинала, — разгребу все те милости, которыми меня осыпал король.

— Хорошо, — решительно кивнул кардинал, — подчинение и трофеи я вырву, чего бы это ни стоило, а провиант обеспечат церковные приходы по пути следования в качестве добровольной помощи воителям.

— Так, теперь мне нужен целитель, лучше два.

Второе требование почему-то было встречено кардиналом намного спокойнее.

— У церкви есть свои целители, так что поделимся, в обмен с тебя верховный хорох для школы королевских телохранителей. Врадак поспешил вырезать всех дворцовых хорохов, забыв, что некому будет готовить ведьм и «погонщиков смерти». Странно, что он и от них не избавился, заменив монахами.

— Постараюсь договориться, но на верховного можете не рассчитывать. Пойдет один из его учеников.

— В каком смысле «договориться»? — удивился кардинал.

— Я дал им всем волю.

— Как? — Эта новость почему-то шокировала кардинала.

— По заветам Христа о милосердии, — укоризненно проговорил я, пряча улыбку.

Мой крестный даже немного покраснел.

— Достойный поступок, но уговорить хороха для школы все-таки нужно. В обмен получишь троих целителей от церкви на время войны.

— Ну, тогда мы договорились, — довольно улыбнулся я под осуждающим взглядом крестного. — Теперь можете вручить грамоту на владения.

Худшей церемонии присвоения титула и придумать нельзя. Впрочем, искренность, с которой кардинал осенил меня крестным знамением, была мне намного дороже любой пышной церемонии в королевском дворце.

Дальше был переезд в мастерскую королевского татуировщика, где в мою татуировку на виске были вплетены еще две веточки рунной вязи. Затем слишком уж широкоплечие монахи кардинала вернули меня на набережную. Весь этот путь я проделал в кардинальской карете — то есть абсолютно инкогнито.

Обратное путешествие к озеру заняло около полутора суток — сказалось то, что приходилось плыть против течения, а значит, делать вдвое больше остановок на отдых, просушку и охоту для акаяси. Плюс ко всему, плыли мы исключительно в надводном положении, ввиду пустоты артефактных баллонов. На случай недовольства речной гвардии у меня имелась королевская грамота. Вот только нас почему-то никто не останавливал, хотя мы разминулись с пятью патрульными дракарами.

За три дня моего отсутствия во владении Мен ничего не изменилось — окрестности озера, как и долина, жили своей размеренной жизнью.

Ничего, нежиться в покое моим подданным осталось недолго — скоро я разворошу эту тихую заводь.

Для начала сразу же после прибытия я вызвал к себе Возгаря и Драгана.

Оба поводыря вошли в мой кабинет с явной настороженностью на лицах.

— Правильно, господа, — подтвердил я их догадки, — жизнь делает очередной вираж. У меня две новости. Начну с хорошей. Неопределенность в отношении корпуса закончилась. А плохо, не для всех конечно, то, что теперь корпус перепрофилируется в личную дружину ярла.

Возгаря затрясло от злости, а вот Драган, зная мою натуру, не спешил отчаиваться.

— И кто этот ярл? — спросил командир наездников на хидоях.

— Некий Владислав Воронов ярл Луг Дирг.

— Как это у тебя получается? — негодующе выдохнул Возгарь.

Оно и понятно: если раньше я почти дотягивался до его статуса, то сейчас переплюнул.

— Плохо у меня с везением.

— Ты издеваешься?

— Вторак, заткнись, — как всегда проявил благоразумие Драган. — Представь, сколько проблем принес ему титул. Завидовать здесь явно нечему, по крайней мере, пока.

— Наконец-то хоть кто-то меня понял, — искренне сказал я командиру наездников на хидоях.

— И как ты себе это представляешь? — набычился Вторак, наконец-то переключившийся на деловой стиль.

— Очень просто. Кто хочет остаться со своими питомцами, приносит мне вассальную клятву. Остальным — скатертью дорога.

— Можно выкупить питомца?

— Увы, нет, — жестко ответил я, потому что правильно понял полунамеки в королевских грамотах. — Теперь они будут или сражаться за короля под рукой ярла, или погибнут вместе с теми, кому не понравится королевский приказ. Так что никого отпускать на убой я не собираюсь. Да и ни у кого из вас денег не хватит на выкуп. Вы старшие корпуса, вам и решать все со своими людьми. Завтра утром поводыри приносят присягу либо покидают долину. Оставшиеся будут получать ежемесячно две сотни золотых. С обслугой я договорюсь отдельно. А послезавтра мы идем на войну.

Отправив руководство корпуса переваривать новости, я вызвал Элбана.

— Командир, и что у вас за дар такой — получать в подарок всякий мусор! — вскричал мой управляющий, дочитав грамоту на владения. — Здесь же из поселений указана только наша долина и ни одной крестьянской деревни. Ни одной! А горы Луг Дирг пусты, как голова моего племянника.

— Думаю, ты не прав, — успокаивающе положил я руку на плечо Элбана. — Причем не прав и в отношении гор, и в отношении Вогана. Что-то же здесь искали гномы, и наши торговые дела показывают, что не все так плохо, как кажется. Давай пока повременим с истериками. Я скоро ухожу воевать, а ты потихоньку прикинь, что мы можем с этого поиметь. Гурдага распинать и пытать пока не нужно, но тихонько подпоить и поговорить по душам не помешает. Остальное решим, когда вернусь.

Управляющий покинул мой кабинет в таком же озабоченном состоянии, как и оба поводыря. Да и мне было о чем подумать.

Зачем я поставил вопрос ребром? Да затем, что тащить весь ворох накопившихся проблем еще и в бой — слишком тяжело и глупо. Так что приходилось разрубать этот гордиев узел.

Эмоциональный нарыв поводырей лопнул ночью — меня тупо попытались убить. Попытка была организована довольно грамотно. Ломиться в мои покои никто не стал, потому что выломать дверь не смог бы и осадный таран. Убийцы решили подловить меня во время посещения Рудого. У моего питомца как раз началась очередная линька, и он требовал к себе внимания.

Текучая тень материализовалась в проеме между двумя верхними логовами и постаралась спрыгнуть мне на голову. Честно говоря, я ждал чего-то подобного и постоянно мониторил ментальный фон, так что легко уловил принадлежащий человеку эмоциональный всплеск. Достаточно было просто прыгнуть вперед, чтобы разминуться с убийцей. Можно было разложить «бабочку» и смахнуть врага еще в полете, но убивать своих что-то не хотелось.

Это едва не стало моей последней ошибкой. Впереди появились еще две фигуры. А к приземлившемуся человеку, в котором тусклое освещение логовища все же позволило мне узнать командира наездников на коваях, присоединились еще двое подельников. Но хуже всего было то, что у одного из парочки стоящих впереди убийц в руках был самострел.

С этим доводом спорить трудно. Никто не собирался допускать меня до рукопашной. Да и до ножей дотянуться не получится. Но тоже кое-чего не учли, как и я, когда пару секунд назад не зарубил «прыгуна». Главное мое оружие было к ним ближе, чем они думали.

Прутья логова любого они были рассчитаны на удар, но не на растягивания в стороны. А чтобы проделать этот фокус, ни у кого из магических зверей не было рук, точнее — почти ни у кого.

Раздраженный линькой и угрозой моей жизни, Рудый раздвинул прутья, словно камыш, и пропихнул между ними свое массивное тело. На пол логова упала пара сорванных движением броневых пластин с груди сагара. Человек с самострелом быстро сменил цель, но болт лишь звякнул об уцелевшую в процессе линьки броню. В следующий миг стрелок взлетел в воздух и поломанной куклой ударился о прутья противоположного логова. Второго киллера Рудый пнул как мяч с таким же финалом.

Три фигуры с другой стороны прохода на мгновение застыли. Дальше — хуже. Сверху послышался рык коваев. Они, конечно, могли с этого начать, но возбужденных они я бы почувствовал раньше, чем людей. Мой ментальный приказ притормозил чужихпитомцев, а через секунду Рудый добрался до их хозяев и окончательно осиротил бедных зверей.

Волна душевной боли коваев ударила по моему мозгу словно кувалдой, но через секунду стало легче — непонятно откуда вывалившийся верховный хорох присоединил свой посыл к моим усилиям, и тройка завывающих от горя зверей наконец-то уснула.

Интересно, почему птицелюд вообще не предотвратил это покушение? Скорее всего, возможности хорохов все переоценивают.

— Позаботьтесь о них! — крикнул я хороху, указывая на уснувших коваев, а сам начал загонять разошедшегося Рудого обратно в клетку.

Сагару было плохо. В соседних клетках бесновались его братья. Стресс усугубил линьку, так что меня ждет еще та ночка.

Рудый бился о стены своего логова, сдирая с тела целые сегменты панциря. К счастью, грубая кожа в линьке не нуждалась, иначе здесь все было бы залито кровью.

Не самое приятное зрелище, к тому же рассматривать линяющего они мне было некогда — все внимание отнимал контроль эмоционального состояния питомца.

Рудому было очень больно, и, как все силачи в такие минуты, сагар напоминал маленького ребенка, не понимающего, почему он должен испытывать такую боль. Мне же оставалось лишь просто быть рядом и утешать.

Наконец-то старая броня слезла полностью, и Рудый начал потягиваться. Довольно зрелищный процесс — казалось, что тело зверя было скомкано в тесной оболочке, а сейчас оно наконец-то освободилось. Сагар начал выгибаться, постанывая от удовольствия. Хрящи с громким хрустом становились на новые места. Каждый раз, линяя, мой питомец становился выше на добрый метр. Теперь он стал менее коренастым и худым как скелет, но мышцы и новая броня скоро нарастут.

Впервые за несколько месяцев сагар встал ровно, почти достав до трехметрового потолка, и широко раскинул длинные лапы. Зрелище еще то — любой монстр из голливудского кино удавился бы от зависти, а человеческие персонажи закончили бы сюжет на первых минутах, посредством разрыва сердца. Раньше и мне было немного жутковато, но не сейчас. Потянувшись в последний раз, Рудый встал на четвереньки, и даже в этом положении его голова находилась выше моей. Затем зверь лег на пол и обиженно заскулил, выпрашивая ласку. Я провел рукой по пока еще мягкой броне на его лбу, ощутив бурную радость в ответ.

Словно щенок, ей-богу…

Мучения сагара закончились за пару часов до рассвета, и только тогда я смог выйти из логова. Сразу стало понятно, что ситуация в моих владениях кардинально изменилась. Вдоль всего логовища были рассредоточены хорохи, державшие всех они в глубоком сне. Возле логова Рудого, площадки для кормления и у выхода в коридор замерли, словно отлитые из бронзы, приземистые фигуры гномов в полном боевом облачении. Людей в логовище не было вообще.

— Гурдаг, — опознал я гнома по торчащей из-под шлема недавно подпаленной в экспериментах бороде, — что здесь происходит?

— Порядок, — лаконично ответил гном, и в чем-то он был прав.

— Никого хоть не убили?

— Только тех, кого вы прибили сами, мастер-вой.

— И на том спасибо, — буркнул я, направляясь к выходу из гномьего поселения.

Когда вышел под звездное небо, меня посетило легкое ощущение дежавю. Опять у входа в подземелье собралась толпа людей, намного превышающая защитников ворот. Но в этот раз Элбан защищал металлические ворота от толпы поводырей и обывателей. С ним были два десятка седобородых солдат из обслуги, а также Али с Зеленым. Как ни странно, рядом с ними стоял Вин Драган в компании дюжины поводырей в броне наездников на хидоях.

— Ему можно верить, — морщась от боли в пока еще беспокоящей ране, сказал Элбан, кивнув на Драгана.

— А то бы он без тебя не догадался, — фыркнул Вин, в отличие от своих подчиненных не надевший защитной личины.

— Парни, а вы здесь не охренели случаем? — уже немного отойдя от удивления, спросил я.

— Владислав, все серьезно, — предупредил меня Драган, но я лишь отмахнулся от его слов и шагнул вперед.

Ровный свет магических фонарей над входом в подземелье соперничал с мельтешащим пламенем принесенных людьми факелов — словно подчеркивая контраст между моим спокойствием и нервозностью толпы.

— Я впустил вас в свой дом, — начал я тихую речь. Несмотря на все мои сомнения, теория работы с толпой все же сработала. Люди начали умолкать, желая услышать мои слова, — и сегодня те, кого я приютил, попытались убить меня, желая забрать мое добро.

— Они не принадлежат тебе! — послышался крик из толпы.

— Ошибаетесь, именно мне звери и принадлежат. Чужую собственность можно украсть и стать богаче, но принесет ли это богатство ожидаемые блага? Вот ты, — ткнул я пальцем в знакомого поводыря, — хочешь забрать своего зверя и уйти на свободу?

— Да, — ухватился за слово «свобода» молодой воин.

— А потом что, пойдешь служить аравийцам?

— Я буду служить своей родине, — вскинул голову парень.

— Брадар является королевством, и здесь только король решает, кто и как будет служить родине. Но королю ты не нужен. Точнее, не нужен твой зверь.

— Это неправда! — выкрикнул парень, выдавая суть этого заговора.

— Боярин Возгарь! — крикнул я, впиваясь взглядом в стоявшего передо мной командира поводырей. — Скажи своим людям, есть ли в моих словах ложь.

Что ж, вскрывать этот нарыв было действительно необходимо. Одно дело отмалчиваться и полунамеками давать своим людям понять, что их обманывают, а второе — солгать в присутствии всех.

— Это правда, — выдохнул Возгарь.

— Громче!

— Правда! — прорычал боярин.

— Кто приходил ко мне с просьбой о спасении они?!

— Я! Но я не просил забирать их себе! Ты все подстроил! — наконец-то прорвало Возгаря.

— Ты хоть сам в это веришь, либо опять все мозги залило гневом и гордыней? — уже тише спросил я. Затем вновь обратился к толпе, наконец-то вспоминая, что живу не в демократическом обществе: — Если бы не ваши таланты, завтра же они получили бы новых хозяев. Но выбора у меня нет, поэтому я сохраняю корпус в прежнем виде. Мне не нужны ваши клятвы, потому что веры им больше нет. Ваш новый командир поклянется за всех и ответит за каждое нарушение приказа и малейшие проступки своих подчиненных. Драган, — повернулся я к тому, кого хотел поставить во главе корпуса, но он неожиданно мотнул головой.

— Не делай этого, — тихо сказал Вин, подходя ко мне вплотную. — В качестве командира я Втораку и в подметки не гожусь. Мы оба поклянемся тебе, и оба будем отвечать.

— У семи нянек дитя без глаза, — хмыкнул я в ответ.

— Это смотря какие няньки, — криво улыбнулся Драган.

— Ладно, — без особой радости согласился я, и через минуту оба руководителя корпуса поводырей уже приносили мне вассальную клятву.

Пусть теперь они сами на пару с эмиссарами кардинала занимаются воспитанием строптивых поводырей. Клятвам двух этих людей я верил больше, чем коллективному обещанию всего корпуса. Возгарь хоть и был, несмотря на солидный возраст, норовливым, как молодой бычок, но его слову можно было верить.

После рассвета словно кто-то отрезал от меня все проблемы корпуса — лишь к концу дня я узнал, что долину покинули полтора десятка поводырей, а корпус готов к утреннему выходу. Так что у меня была масса времени на «подтягивание хвостов». Богдан по моему приказу срочно готовил к транспортировке обе пусковых установки с максимально возможным запасом ракет. Несовершенство конструкции гномьего изобретения требовало привлечения к походу одного из подгорных мастеров, но требовать что-либо у гномов мне не хотелось. Впрочем, все решилось само собой с приходом в мой кабинет Гурдага и Турнока.

Получив свободу, Турнок отъелся, приоделся и привел в порядок бороду — так что теперь он выглядел вполне респектабельно. Гурдаг уже снял броню и опять щеголял в своем «лоскутном» наряде, а вот Турнок до сих пор напоминал компактный танк.

— Не устал таскать на себе столько бронзы? — по-товарищески обратился я к соратнику по ночным приключениям в столице провинции.

— А чего снимать, если завтра опять облачаться? — Раскачивание бронированного корпуса должно было обозначать пожатие плечами.

Намек на участие гнома в походе меня порадовал, но уточнить все же следовало:

— Гурдаг, ты же говорил, что каждый мастер — на вес золота?

— Говорил, но, увы, от Турнока под землей пользы мало.

— Да ладно, с такой-то силищей? — не поверил я, вспоминая рухнувшее здание.

— Увы, — вздохнул глава гномьей части моих подданных. — Работа рудокопа и архитектора — очень тонкое дело. Здесь нужна не сила, а точность. Турнок с детства был порченным.

— Тогда зачем вы взяли его в новое поселение?

— А куда его девать? Дома он был не нужен, зато здесь пригодился. Кто, по-вашему, так качественно обрушил своды галерей, что люди не смогли докопаться ни до жил, ни до тайников? Да и мы сами потом почти месяц разгребали его «художества».

— А с вашей машинкой он справится? — начал сомневаться я в талантах Турнока.

— Да ты!.. — неожиданно взвился чересчур мощный рудокоп и, чтобы продемонстрировать всю степень своего возмущения, снял шлем. Но договорить не сумел, остановленный жестом своего предводителя.

— Я сказал, что он безнадежен как рудокоп, а тупым его никто не называл. И с машинкой справится, и секирой поработать сможет.

— Спасибо вам, мастера, за такой подарок, — совершенно искренне поклонился я гномам.

— Я не подарок, — фыркнул Турнок.

— Самый лучший подарок, только ленточки с бантиком не хватает. Ладно, пусть Турнок занимается вашей машинерией. Обо всем договоритесь с Богданом, он теперь у ракетчиков старший.

Отпустив мастеров, я начал готовиться сам. В сумку с креплениями под снаряжение хидоя отправилось почти все содержимое оружейного шкафа — начиная с ножей и заканчивая разобранными нагинатами. И только «бабочка» осталась сиротливо дожидаться времен, когда появится возможность с шиком прогуляться по столичным улицам.

Неразборный «дракон» в сумку, конечно, не влез и терпеливо дожидался момента, когда можно будет угнездиться на свое законное место у седла Злюки.

Броню тревожить пока не стал, и до утра она по-прежнему покоилась на манекене в углу спальни. Еще зимой я заказал себе бронзовую защиту параллельно с бехтерцем для князя. Причем не оставил продумывание всех деталей на откуп гномам, а пригласил на мозговой штурм Элбана, Драгана и кузнеца из Дун-Идена. В конечном итоге князь оказался в полном восторге от усиленного рунами кольчужно-пластинчатого бехтерца и островерхого славянского шелома. А вот на моем заказе гномы все же прогнули свою линию, и теперь мне предстояло воевать в чем-то напоминавшем смесь бехтерца и облегающей тело вариации облачения клонов из «Звездных войн», включая почти сферический шлем с поднимающимся вверх забралом. Впрочем, стоит признать, что двигаться в этой защите было удобно — ничего не гремело и не жало, по весу броня была легче, чем облачение всадников на коваях. А на прочность эту защиту испытает будущая война.

В следующее утро будильником не только для меня, но и для всего городка послужил многоголосый колокольный звон — корпус впервые со времен Ониборга выступал в массовый поход. Жители городка собрались у обочин дороги и с восторгом встречали импровизированный парад. Первыми шли верховые коваи. После мини-бунта у нас осталось только шестнадцать разведчиков. Остальные коваи были погружены в сон, ожидая новых хозяев.

Вслед за стремительными коваями двинулись хидои в колонну по два. Впереди ехал Вторак Возгарь, а за ним два десятка своих подчиненных вел Вин Драган на своем Буяне. Четверть сотни хидоев шли следом за стремительными собратьями — они сохранили своих седоков, потому что подчиненные Драгана слепо верили своему командиру.

В арьергарде, один за другим, тяжело ступали гиганты хах-коваи, неся в себе спящих симбионтов.

Из хах-коваев в поход выдвинулись пятнадцать симбиотических троек. Пятеро из них имели новых поводырей, пересевших с верховых коваев. Приручение добродушных здоровяков было делом несложным, так что проблем с передачей зверей не было.

Мне с моими первыми питомцами вообще повезло — Дубок, Бим и Бом достались неопытному школяру только потому, что свободные поводыри уже бодались с аравийцами, а из курсантов только у меня хватило таланта для укрощения.

Итого, если учесть меня и моих телохранителей, получалось пятьдесят шесть поводырей. До сотни мы серьезно недотягивали, хотя, если судить по рыцарским меркам, с учетом вооруженной обслуги в количестве пяти десятков воинов даже слегка перекрывали требуемый показатель.

В долине оставались два хах-ковая и большая часть хорохов, которые были способны разбудить свободных верховых коваев и направить их на врага. Так что за долину я не переживал. В крайнем случае гномы впустят горожан в специально приготовленные для этого подземные бараки и наглухо закроются в скальном поселении.

Парад они я наблюдал из окна своего кабинета, потому что собирался немного задержаться. Если люди внизу хотели увидеть мифического сагара, их ждало разочарование. Мы выступим чуть позже с обозом обслуги, к тому же Рудый поедет в крытом фургоне. Он еще не отошел после линьки, и выпускать его в толпу было бы опасно.

Обоз подъехал к озерному городку, когда все они уже находились на баржах, так что погрузка дополнительного снаряжения и припасов началась без промедления. Для меня с приближенными была выделена отдельная баржа на четыре отделения, в которые поместили Злюку и хидоев Али и Зеленого. На верхней палубе разместились обслуга и «ракетчики». Поход заставил меня подобрать помощников для ухода за хидоем и сагаром в полевых условиях. Ими стали Воган с его товарищем-сверстником. Молодой задор парней вполне компенсировал им отсутствие опыта, да и Элбан неплохо натаскал своего племянника. Так что парни справлялись.

Жизнь в походе всегда ярче домашних будней. Огромный караван из трех десятков барж буквально гудел, разнося над гладью реки шум и гам. Были слышны и ссоры и смех — почти две сотни народу не умолкали ни на миг, и только звери, которых обыватели считали кровожадными чудовищами, мирно спали в трюмах кораблей, а неутомимо буксирующие баржи акаяси вообще отличались завидной молчаливостью.

На нашей барже жизнь тоже била ключом. Богдан постоянно о чем-то спорил с Турноком, доводя до ума обе ракетных баллисты, которые были похожи на большие минометы с дискообразной подставкой. Сама труба «миномета» напоминала сороконожку — с пятью парами ножек-дуг.

У них там что-то не ладилось и Турнок иногда, не находя слов, размахивал перед лицом субтильного Богдана похожими на шары для боулинга кулаками. За мага я не боялся — во-первых, гном был на редкость адекватным малым, плюс к этому Воган, у которого кулаки были не меньше, незримой тенью маячил за спиной будущего родственника. Вопреки моим опасениям, родители Нарины приняли Богдана с распростертыми объятьями, а когда Воган услышал, что артефактор может усилить его способности поводыря, то стал тенью неугомонного экспериментатора. Даже сейчас, занимаясь амуницией Злюки, он одним глазом присматривал за Богданом — вдруг гном прибьет мага, тогда прощай мечта о собственном питомце.

Наконец-то у меня появилось время разобраться с активированными Богданом обручами. Перебравшись на корму, я надел на голову тонкое кольцо из неведомого сплава и прислушался к своим ощущениям. Эффект был, но не особо впечатляющий. Сняв обруч, я понял, что могу дотянуться до спящих они на третьем от нас судне, а секунду назад хорошо чувствовал тех, что находятся на пятом. Что ж, с дальностью понятно, а с пробой мощности придется подождать до высадки.

Ближе к вечеру мы вышли на просторы Дольги, но задержались там ненадолго. Через час лоцман на передовом корабле приказал поводырю повернуть акаяси в еще один приток великой реки. Там, в излучине возле слияния двух рек, мы и встали на ночевку.

Довольно широкий водный поток вел нас в сторону Лорхских гор, и против течения уставшие акаяси тащили баржи почти седмицу. По пути попадались городки и деревни, причем достаточно часто. Кельтские земли вообще были населены гуще славянских. В каждом поселении местный глава передавал нам изрядное количество провианта и почему-то сразу уходил. И почти везде простые обыватели провожали нас настороженными взглядами. После второй такой встречи мы уже ничему не удивлялась, потому что помимо священника-снабженца увидели монаха из Чистых. Он стоял на берегу с таким видом, будто собирался лечь костьми, но не дать жутким чудовищам растерзать несчастных жителей. Разговаривать здесь было не о чем. Промытые мозги встают на место очень трудно и под давлением железобетонных доводов, а их у нас не было.

Конечной точки водного путешествия баржи достигли, когда пики горных вершин нависали над нами с немой угрозой, а река стала слишком капризной и мелкой.

Неделя сидения на кораблях вымотала всех, так что высадка была воспринята с облегчением. Особенно радовались получившие возможность размяться они.

По суше корпус мог бы добраться сюда и быстрее, но это если двигаться без обоза. К тому же весь предполагаемый маршрут был густо заселен, так что выбора у нас не было.

Дав зверям время порезвиться, караван начал медленно втягиваться в ущелье по вымощенной на дне распадка дороге. Еще через несколько часов начался подъем к седловине перевала. К тому же возобновилось ворчание поводырей.

Им не понравился мой приказ прицепить повозки обслуги к хах-коваям и хидоям. Впрочем, открытого противостояния не вышло, потому что правила в корпусе уже поменялись. Мне было достаточно косого взгляда в сторону Возгаря, как боярин тут же начинал жестко наводить порядок во вверенном ему подразделении.

Вот и ладненько — идея разделить полномочия и создать изолированную пирамиду власти и ответственности оказалась крайне удачной. Кроме того, становилось понятнее, почему Драган так отказывался от управления корпусом. В походных условиях Возгарь становился собранным и спокойным, а если выходил из себя, то только для того, чтобы в кратчайшие сроки восстановить пошатнувшуюся дисциплину и подстегнуть нерасторопных поводырей.

Так что забот в походе у меня почти не было, и я занялся обучением Рудого. Плохо, что условия были неподходящими, но раньше мешали постоянные линьки.

Я уводил Злюку в сторону от каравана и гонял Рудого по окрестным скалам, заставляя забираться на каменные кручины и прыгать по деревьям. Ловкостью он не уступал шимпанзе, да только эта «обезьяна» заставляла гнуться вековые сосны, а более тонкие деревья ломала своим весом, как спички. Броня Рудого постепенно начала грубеть, вновь делая из него горбуна. Покрытый броней горб увеличился, образовывая своеобразный рюкзак, в который уже можно было засунуть даже меня, но только предварительно порубив на части. Перспектива не самая приятная, поэтому я гнал от себя подобные ассоциации. Мне до сих пор не приходило в голову, как можно оседлать сагара, так что приходилось тренировать его как боевое сопровождение хидоя.

После усиленной физзарядки для сагара я переходил к тренировкам с обручем на голове. Эксперименты показали, что артефакт увеличивает радиус контакта, но мощность внушения оставалась той же, и перехватить управление чужого они мне не удавалось.

А жаль; если честно, после откровений Богдана меня посещали фантазии об укрощении вражеских зверей прямо в бою, случись еще раз сойтись в схватке с аравийскими они.

Во второй части тренировок я отправлял Рудого далеко вперед и заставлял охотиться на горных козлов. Однажды, увлекшись, сагар взобрался на высокую скалу и, ринувшись за козлом, сорвался вниз. Рогатая сволочь с презрением посмотрела на летящего охотника и ускакала вверх по тонкой, как нитка, тропе. В момент, когда давно уже немаленькая туша моего питомца полетела на острые камни с высоты десятиэтажного дома, у меня на мгновение остановилось сердце. Но в следующий миг сработал инстинкт — Рудый шлепнул своими лапищами по отвесной скале. Из запястных бугров выскочили костяные лезвия и вместе с когтями на пальцах заскребли по камню. В стороны полетела крошка и искры, а на серой скале остались глубокие борозды.

Съехав таким образом три четверти высоты, Рудый оттолкнулся от скалы и, провернувшись в воздухе, приземлился на четыре конечности, как кошка.

— Ну ты даешь, шипастый, — со смесью облегчения и гордости за питомца сказал я, похлопывая рукой по подставленной для ласки морде.

Моего похлопывания по толстенной броне он конечно же не почувствовал, зато наверняка ощутил ревнивый удар скорпионьего хвоста Злюки. Пришлось срочно разводить расшалившихся питомцев в стороны.

Мне было хорошо — словно вернулся во времена объездки Бома. Заботы ушли на задний план, вокруг свежий воздух, а рядом в моем полном распоряжении небывалая мощь магических зверей.

До перевала мы дошли за сутки и столько же потратили на спуск. Исполинская «стена» Лорхских гор словно делила мир на части. Справа были горные территории гномов, а слева — горы людей, и случившееся с Гурдагом со товарищи говорило о том, что так будет еще очень долго.

Взбираясь вверх, мы покинули вполне умеренный климат, а впереди, благодаря горам и прибрежным течениям, царило нечто похоже на субтропики. В Магадхе, граница с которой находилась в тысяче километров на юго-восток, говорят, вообще тропики с джунглями и прочими прелестями этого климатического пояса. Мало того, изменился не только физический климат, но и эмоциональный. Сидевшие за казавшимися им неприступными перевалами люди ничего не боялись, а здесь слухи о дикарском нашествии уже поселили страх в душах обывателей. Поэтому нас встретили вполне доброжелательно — люди радовались мощи и даже страшному лику чудовищ, ведь это были их защитники.

Кардинально изменился и вид поселений. Эти земли Брадар отвоевывал уже после объединения, и переселенцы смешались даже больше, чем в центральных провинциях королевства. Климат тоже внес свои коррективы, и местные городки напоминали испанские поселения, а деревни вообще смущали меня откровенно тайскими строениями. Местная жизнь, так же как и за горами, группировалась вдоль водных дорог, да только теперь у нас не было специального транспорта, и в лодки можно было сгрузить только поклажу. Впрочем, даже это ускорило наше продвижение вдвое.

По моим расчетам, весь путь от гор до фронта должен был занять три седмицы, но уже к концу второй мы начали замечать признаки приближающейся беды — навстречу потянулись колонны беженцев. А еще через сутки мы неожиданно вышли в расположение армии королевства.

Успехи наших соперников настораживали. В войне с аравийцами рыцари и витязи не пустили врага дальше прибрежных территорий Дольги, а здесь какие-то дикари теснили бронированных всадников, как ветер пустыни передвигал барханы.

Я не стал мучить себя попытками найти ответы на эти вопросы, а направился за ними прямо в палатку верховного воеводы. Во время продвижения к центру лагеря меня все больше поражал неприглядный вид королевского воинства. Казалось, они только что вышли из затяжного боя и никак не могли сбросить усталость. Лучше всего выглядела гвардейская тяжелая пехота в своих непробиваемых панцирях. Хотя что творилось в их душах под толщей металла, мне было неведомо.

Алан Мак Юдеирн встретил меня с видимой радостью, а заметив изменения в татуировке, вообще повел себя как с ровней.

— Присаживайся, Владислав, — махнул он рукой в сторону походного стола и раскладных стульчиков, а сам полез в сундук за выпивкой.

— Спасибо, ваша светлость, — поблагодарил я, выбирая себе место.

— Брось, — небрежно махнул выуженной из сундука бутылкой ярл, — наедине можешь называть меня Аланом. Нас в этой гребаной армии вместе с тобой только шесть человек, так что не до реверансов.

— Что-то невесело вы об этом говорите, Алан.

— А чему радоваться? Шесть человек, Владислав. Шесть ярлов и князей на армию; седмицу назад было больше трех десятков, но после того как пятерых разорвали дикари, благородные воины вдруг вспомнили о важных делах в столице и, оставив вместо себя сотников, убыли. Что это? Язык не поворачивается произнести слово «трусость» в отношении высокородных воев, но тогда какое слово мне использовать?

— А разве они имеют право покидать войска? — удивился я.

— Даже я могу так сделать, — фыркнул верховный воевода. — Наша древняя клятва обязывает обеспечивать армию рыцарями, но не требует личной отваги. Что-то загнило в этом государстве.

Воеводу случившееся явно подкосило и выбило из равновесия. Проскальзывающие в его речах крамольные мысли до добра не доведут, поэтому я быстро сменил тему:

— Так в чем проблема с дикарями и как в этом могу помочь лично я?

— Проблем громадье, и, если честно, осталась надежда только на твоих монстров.

Ярл, забыв о выпивке, подозвал меня к столу с расстеленной картой.

— Все началось вроде нормально. Один из магадхских князей… как его там, — задумался ярл. — А, вспомнил: раджа Прабху, тьфу ты, язык можно сломать… Так вот от этого самого князька прибыл гонец с предупреждением, что на южном берегу Магадхи высадились черные люди и прошли сквозь все семь царств магараджей, как нож сквозь масло, а затем перешли границу с Брадаром. Еще он лопотал о каком-то живом боге.

— Бред, — усомнился я, но поддержки не получил.

— Еще месяц я думал точно так же, а сейчас уже не знаю. Владислав, четыре сотни витязей и сотня рыцарей сгинули под голыми пятками дикарей! Во что еще мне верить?!

— А что наши священники? — спросил я, уже немного заражаясь суеверием от воеводы.

— Здесь только Чистые, — тихим голосом сообщил Мак Юдеирн, глядя мне в глаза с таким видом, словно я моментально должен сообразить, в чем дело.

И я сообразил.

— Понятно.

Ну и что мне понятно? С самого начала было ясно, что с Чистыми что-то не так, но не поднимать же панику только потому, что они не смогли справиться с дикарской мистикой? Не уверен, что здесь смогли бы справиться и подопечные кардинала.

— А что маги? — попробовал я зайти с другой стороны.

— В такой же панике, как и все остальные. Артефактные стрелы работают как обычно. Даже парочка аурных магов вступали в схватку и исправно побеждали плохо вооруженных врагов. Беда начинается, когда наши воины идут в контратаку. Назад не возвращается никто. Маги в такие атаки не ходят, поэтому ничего толком сказать не могут.

— А без контратак обходиться не пробовали?

— Бесполезно. Попробовав крови, рыцари словно с ума сходят и рвутся в самую гущу. Тяжелую пехоту и речную гвардию мне удается сдерживать. А дворяне и сами-то сроду не справлялись со своей спесью, куда уж мне…

Ясно, что дело темное.

— Что скажешь? — с затаенной надеждой посмотрел на меня воевода. Да уж, подкосила старика вся эта мистическая муть.

— Нужно думать и советоваться с хорохами: боюсь, здесь все намного сложнее, чем кажется.

— Иди, думай; если что-то понадобится, сразу посылай гонцов к моему ординарцу, — решительно сказал воевода, забирая со стола бутылку с вином, словно намекая, что мне трезвая голова нужнее, чем ему. — А я хоть немного расслаблюсь.

Вынырнув из-под полога шатра воеводы, я по-новому посмотрел на окружающий меня лагерь воинов. Теперь они не казались мне просто уставшими. Везде проскальзывала зарождающаяся паника.

Возгарь вновь показал себя хорошим командиром — он почувствовал нездоровую атмосферу в лагере королевского войска и разбил стоянку корпуса в отдалении. Бойцы обслуги начали сооружать из металлических полос клетки и манежи для они, а поводыри прямо в центре мини-строительства укладывали своих питомцев спать.

Я сразу же собрал военный совет, на котором по заведенной очень давно традиции присутствовала троица командиров и верховный хорох. В компании Возгаря и Драгана в мой шатер явился смутно знакомый поводырь в броне наездников на верховых коваях.

— Ну что, господа, давайте думать. И первый вопрос — к вам, верховный, — повернулся я к хороху, — что вам известно о живых богах?

Птицелюд впал в минутное оцепенение, но, как оказалось, это был не шок, а задумчивость.

— Их не существует, — уверенно заявил хорох.

— Завидная уверенность; тогда почему дикари побеждают? И вообще кому-кому, а мне точно известно, что большая часть сказок где-нибудь да воплощается в реальность.

Оба поводыря недоумевающе посмотрели друг на друга, а вот верховный хорох понятливо кивнул. Мою главную тайну он знал уже давно.

— Хорошо, — согласился птицелюд. — Рассмотрим и эту версию, но фактов у нас мало.

— Значит, будем искать. Воган! — позвал я ординарца и, когда его голова появилась в разрезе полога, начал давать указания: — Пошли кого-то из наших стариков к дружинникам, оруженосцам рыцарей и к тяжелым пехотинцам. Пусть приведут сюда по паре самых авторитетных ветеранов. Чтобы не ворчали и не кивали на начальство, пообещайте им вознаграждение. Также найди Богдана, передай приказ, чтобы притащил сюда кого-нибудь из войсковых магов.

— Он скажет, что занят, — невольно поморщился здоровяк.

— Можешь дать ему по шее и добавить пинка для ускорения.

Воган довольно улыбнулся и исчез из виду. Я же вновь повернулся к собеседникам:

— Давайте пока обсудим то, что знаем на данный момент. Верховный?

— Из того, что мы успели узнать, — прочирикал хорох, по привычке сдабривая свои слова образами. — Плохо вооруженные и еще хуже защищенные дикари побеждают бронированных всадников, но не это самое странное.

— Да неужели?! — фыркнул Возгарь.

— Верховный прав, — поддержал хороха Драган, — я сам когда-то видел драку, в которой два десятка голодранцев набросились на проезжего рыцаря. Он успел срубить парочку, а остальные облепили его как мухи падаль и тупо затыкали ржавыми ножами.

— Но здесь не один пьяный рыцарь, а хорошо организованная лава! — не унимался Возгарь, и это было хорошо. В любом мозговом штурме должен присутствовать патологический скептик. Именно он пробует все версии на жизнеспособность.

— Значит, все упирается в силу и настойчивость, — ответил Драган.

— Поэтому мы вновь возвращаемся к странностям, — подхватил хорох. — Когда рыцари идут в контратаку, дикари становятся сильнее и теряют страх перед смертью. К тому же очень настораживает странная отчаянная отвага рыцарей.

— Думай, что говоришь, нелюдь! — сузил глаза Возгарь, в котором говорила кровь хоть и незаконнорожденного, но все же сына князя. — Для дворянина отвага не может быть странной!

— Только давайте без крика, — попытался я успокоить Возгаря, уловив направление мыслей птицелюда. — В контратаках погибли сотни рыцарей и витязей, при этом с каждым разом всадники отчаянно бросаются в бой, хотя все дураки наверняка погибли еще в самом начале. Здесь явно что-то не клеится.

Этот довод заставил всех задуматься.

Я действительно надеялся, что мы найдем выход из тупика, в котором оказалась королевская армия, и не потому, что считал себя умнее воеводы и его штаба, просто со мной пришли те, чье мышление сильно отличалось от мировоззрения честных служак и дворян. Нелюди, поводыри магических существ и пришелец из иного мира, да еще и с не замыленным взглядом, — смогут увидеть значительно больше простых вояк. В данной ситуации меня волновало только одно — почему тупили армейские маги. Магистр Годобрад был заносчивым уродом, но дураком его не назову даже я, со всей своей нелюбовью к магам.

Ответ на этот вопрос появился вместе с приходом недовольного Богдана. С ним пришел уставшего вида старичок. Возможно, дядька был просто хорошим человеком, но его образ слишком уж не вязался с обычным видом патологически заносчивых магов. Я отвел Богдана в сторону и тихо спросил:

— А посерьезней никого не нашел?

— Это начальник магического отряда при армии, — пожал плечами артефактор.

— Не понял, — удивился я, — а где Годобрад со своей сворой?

— Сидит в родовом поместье с учениками. Ты сам знаешь, какой он заносчивый, поэтому, в отличие от тебя, плюет на королевские приказы с самой высокой башни. В армию вернулись только те, кто не пришелся ко двору магистра.

— Загрызи меня хомяк… — выдохнул я, только теперь осознавая масштабы катастрофы. — Получается, что ты здесь самый сильный маг?

— Если не скромничать, то да, — кивнул Богдан.

— Так, сразу после совещания хватай это сборище убогих и готовься к массовому запуску ракет. Еще и на лучников магов хватит?

— Надо посмотреть.

— Тогда смотри, приказ воеводы я добуду, сразу как закончим обсуждение.

Наконец-то все собрались, и начался мозговой штурм. Впрочем, на нем мы лишь подтвердили высказанные хорохом догадки.

Судя по общей картине, получалось, что вместе с толпой чернокожих и порабощенных ими индусов шло некое божество, которое не только влияло на своих последователей, но и мутило мозги врагам. Из этого можно было сделать вывод, что соваться вглубь вражеских рядов глупо. Также возникла догадка, что территория, где дикари становятся слишком опасными, не так уж обширна и, скорее всего, на границе Брадара с Магадхой можно устроить диверсии, не боясь подпасть под влияние неведомой силы. Очень полезной оказалась информация ветерана из дружины одного из погибших князей. Он пережил штурм дикарями одного из городов.

— Поначалу мы крошили их как капусту, даже скучно было, — не особо стесняясь присутствия высоких чинов, рассказывал дружинник. Было видно, что он повторяет эту историю уже не в первый раз. — Озверевшие — и то не смогли взять стены с ходу, хотя в поле от них было много бед.

— Озверевшие? — переспросил я.

— Да, там были обычные люди и эти больные на всю голову здоровяки. Больше, конечно, черных, но и чумазых среди озверевших тоже хватало.

Похоже, таинственная сила имеет свои ограничения и усиливает не всех дикарей — очень важная информация, и ее стоит запомнить. Заметив вопрошающий взгляд дружинника, я поощряюще кивнул:

— Продолжай.

— Так вот я и говорю: не взяли бы они стены, но тут взбунтовалась вся животина в крепости. Кони кусали всех кого ни попадя, даже кошки и крысы разом кидались на людей, да и некоторые вои бросались на своих. Потому-то наш князь и приказал уходить, но не вытянули мы кормильца, не сдюжили, — искренне вздохнул ветеран.

Вместе с ним нахмурились все присутствующие, но скорее оплакивая себя, чем погибшего князя. Все было даже хуже, чем казалось поначалу. Одно дело — подзадоривать отвагу воинов, заманивая их в ловушки, а другое — заставлять бойцов кидаться на своих же соратников. Да и с животными получалось нехорошо, особенно учитывая, что они поддаются влиянию больше тех же лошадей.

Ну и что нам теперь делать? Бежать? И как далеко?

Впрочем, этот вопрос был риторическим — решение все равно принимать верховному воеводе. Поэтому я в компании Вторака и Драгана отправился на доклад к Мак Юдеирну.

Ярл был чуть хмельной, но не пьяный, поэтому сразу уловил суть дела и, не дав нам продолжить рассказ, приказал вызвать свой штаб.

Через пару минут в его шатре и яблоку негде было упасть. Мы с начальством корпуса моментально оказались в меньшинстве. Нам противостояло три десятка людей, причем простых сотников здесь было только четверо.

Подчиненные воеводы тут же воспротивились идее привлечь всех поголовно к подготовке линии укреплений. Становилось понятно, почему противнику так легко удавалось влиять на умы наших союзников — тут много сил не нужно: и без этого в родовитых головах царил бардак. Находясь в одиночестве, они распространяли вокруг себя волны уныния, но оказавшись в компании, тут же выпячивали грудь и предлагали закидать дикарей шапками. А что будет, когда они легко порубят передовые отряды противника? В таком случае трудиться на постройке укрепления действительно нет никакого смысла.

К счастью, измотанный постоянным отступлением воевода быстро потерял терпение:

— Всем молчать! — Громоподобный рык легко перекрыл гам в шатре. — Молчать и слушать приказ. Завтра же готовим укрепления.

— Но зачем? — не унимался молодой ярл. — К нам пришло подкрепление. Пустим чудовищ вперед, а затем латная конница втопчет в землю и дикарей, и их божка.

Ах ты ж, гаденыш…

Воевода не стал комментировать заявление юного ярла, лишь наградил «инициатора» тяжелым взглядом.

— Ярл Воронов, твои звери помогут готовить укрепления?

Теперь пришла уже моя очередь морщиться. Я покосился на Возгаря, который с такой же гримасой кивнул.

Эта пантомима не ускользнула от внимания окружающих. Молодой ярл презрительно фыркнул.

Спокойно, ярл Воронов, с этим гаденышем мы разберемся позже!

— Помогут, — уверенно кивнул я.

— Добро, — явно повеселел воевода. — Засечную линию готовим на опушке. Возвращайтесь к своим людям. Если кто вздумает праздновать лентяя, ощутит на себе всю пресловутую тяжесть моего характера. Все свободны.

Глава 7 Сила жизни

Три дня люди рыли окопы и насыпали валы. Ругались все — и гвардейцы из тяжелой пехоты, и бойцы дворянских отрядов. Больше всего злились поводыри, но под жестким взглядом Возгаря лишь ворчали себе под нос. При этом было видно, что каждый из них хоть мимолетно помянул меня «добрым» словом.

Когда вдали показалось живое море дикарской армии, эмоциональная атмосфера моментально переменилась. Теперь бойцам рвы уже не казались такими уж глубокими, а валы — чрезмерно высокими. Сразу же вспомнились недавние поражения и страх, который охватывал, когда волны обезумевших, превратившихся в животных варваров захлестывали казавшихся несокрушимыми рыцарей.

Я смотрел на приближающегося врага в магически-оптическую подзорную трубу и по-прежнему мучил себя вопросом. Мы вроде определились с тем, как побеждали наши враги, но в том все и дело, что «вроде». Разосланные по округе верховые коваи приволокли пару десятков пленников. Это была поистине сборная солянка. Мало того что там смешались индусы и негры с восточного континента, так эти две составляющие еще дробились на небольшие группы. Идущее к нам войско состояло из множества маленьких племен и народностей. Даже в группе пленных были лишь двое из одного рода, у остальных разнилось все: племенные и родовые татуировки, прически, оружие и одежда. Они даже говорили на разных языках и наречиях.

И как, скажите, можно управлять всем этим хаосом? Единственное, что их объединяло, — это зеленые стебли лиан в два пальца толщиной, надетые на туловище всех пленников крест-накрест, словно пулеметные ленты на красноармейцах или мексиканских повстанцах. Во время допросов я не придал этой детали особого значения, хотя чувствовал, что это важно.

Издалека донесся сиплый то ли вздох, то ли всхлип. По словам очевидцев, так звучал вражеский сигнал к атаке. Тонкая из-за расстояния полоска дикарского войска начала утолщаться и, проходя сквозь небольшие рощицы, стремительно потекла в нашем направлении.

В рядах тяжелой пехоты взвыли сигнальные трубы.

— Вои! — прокричал верховный воевода, толкая вступительную речь. — Неведомый и страшный враг уже попил нашей крови и загубил множество великих героев. Мы отступали, чтобы сохранить свои жизни для этой битвы. Но теперь страх не тронет наши сердца, потому что там живет только праведная ярость!

Ярл привстал в стременах, словно стараясь заглянуть в глаза каждому воину из пятитысячной толпы.

— Обещаю, ни одному из вас не будет стыдно смотреть в глаза своим родичам, потому что сегодня мы смоем своей и вражеской кровью позор прошлых поражений. Именно для этого дня мы стерпели позор, теперь же либо жизнь освятит победу, либо смерть увеличит ряды настоящих героев. И помните: мертвые сраму не имут! — не совсем впопад, чисто славянской поговоркой закончил кельтский ярл.

Может, и невпопад, но по моей спине пробежал мороз, ударяя в голову и вышибая из нее сомнения.

А воевода, оказывается, неплохой оратор.

Так, что-то я заслушался, а враг все ближе. Пора пускать в дело первую часть плана.

— Богдан! — крикнул я, поворачиваясь в седле Злюки к разместившимся за валом катапультам.

Артефактор понятливо кивнул и, прикрыв глаза, прикоснулся рукой к оголовью похожей на заряд к фаустпатрону ракеты. В десяти метрах справа паренек как минимум на пару лет моложе Богдана проделал то же самое.

К проблеме сохранения тайны нового оружия мой артефактор подошел просто — часть магов уже подписали прошения об увольнении из армии с выплатой задолженности за обучение. Остальные лишь заряжали ракеты стандартными взрывными заклинаниями и не имели доступа к управляющим плетениям.

Похожая на огромную сороконожку конструкция вздрогнула, выплюнув ракету. Тут же заскрипели два уродливых сооружения, наскоро сбитые из разломанных телег. Почти полсотни воинов завертели двадцать тележных колес. Контраст между тонкой работой гномов и окружающих баллисты деревянных конструкций был феноменальным, и если эту картину увидят другие гномы, Турнок вдобавок к славе ущербного рудокопа получит скверную репутацию экспрессиониста. Но оно того стоило — всего через пять секунд обе установки были готовы к стрельбе и приняли внутрь еще по одному заряду, но я этого уже не видел, стараясь уследить за летящими ракетами.

Сам полет снарядов рассмотреть не удалось, но взгляд все же засек вспухшее облако разлетевшихся артефактов, а через секунду пространство в рядах бегущих на нас врагов словно пошло трещинами и поплыло. Еще через секунду до нас долетел отзвук сотен взрывов, слившихся в единый гул.

Коверное гранатометание не остановило толпу врагов, но на это мы и не рассчитывали. Второй залп накрыл фронт атакующих врагов через пятьдесят метров от первого. Затем еще раз и еще.

Когда дикари приблизились на приемлемое для подзорной трубы расстояние, я понял, что все получилось. Теперь к нам бежала не разношерстная толпа, а лишь ее элитная часть. Простые воины, получив не смертельные, но болезненные и множественные ранения от осколков, вместе с контузией от оглушающих магических импульсов, еще приходили в себя. А обливающиеся кровью и трясущие головами монстры пошли на штурм укреплений. Это действительно были монстры. Ветеран-свидетель немного погрешил против истины, он назвал их просто здоровяками, но людьми эти существа уже не были.

Моя позиция на валу давалавозможность и немного времени на внимательный осмотр. Мышцы на черных и смуглых телах бугрились, как у качков, до одури обожравшихся стероидами. Лица, те, что не были спрятаны под масками из коры и обмотками чалмы, больше походили на обезьяньи. При этом я был уверен, что не так уж давно они были вполне нормальными.

В движениях уродцев тоже чувствовалось нечто обезьянье. Их арсенал производил впечатление — помимо двух изогнутых кинжалов, каждый имел солидные клыки во рту. Также на руках мутантов имелись когти. Это я рассмотрел очень хорошо, потому что стоящий уровнем ниже меня тяжелый гвардеец с поразительной для носителя тяжеленной брони грацией взмахнул секирой, встречая вырвавшегося вперед врага. Отрубленная рука перелетела через его голову и плюхнулась прямо пред Злюкой. Действительно, когти были немаленькие.

— Фу, Злюка, накажу! — прикрикнул я на хидоя, принюхавшегося к отрубленной руке.

Пока я предавался созерцанию и размышлениям, толпа дикарей заполнила рвы и выплеснулась на вал. После обстрела на ногах остались не больше двух тысяч дикарей, и, казалось, у них ничего не получится, но когда передние ряды едва не синхронно взлетели вверх в пугающей силы прыжке, мне стало не по себе.

И все же монолитная стена тяжелой пехоты доказала, что бронированные гвардейцы не зря едят свой хлеб. Это вам не одиночки-рыцари. Работая тяжелыми мечами, секирами и щитами, они разбрасывали вокруг себя куски вражеских тел и кровавые брызги, как садовый опрыскиватель извергает благотворную влагу. Иногда живой ковер необычайно прыгучих дикарей захлестывал стальную стену, но уже через секунду облитые чужой кровью латы прорезались сквозь копошащиеся тела, словно прибрежные камни после отхода морской волны.

Внезапно один из «озверевших» негров приземлился на подставленный щит и вместо того, чтобы попытаться достать кинжалом до пехотинца, оттолкнулся ногами, полетев прямо на меня.

Я даже не успел испугаться. Скорпионий хвост Злюки изогнулся над моей головой и замер как раз на траектории полета дикаря. Мутант сам нанизался на острое жало.

Злюка тут же взмахнула хвостом, отправляя корчащееся тело в полет, умудряясь сбить им второго «летуна». И все это — без малейшей команды.

— Умница, девочка. — Улыбнувшись под опущенным забралом, я хлопнул латной перчаткой по бронированному бугру перед седлом.

— Пора, — послышался рядом голос Возгаря.

Я уже понял, что в управлении боевыми действиями корпуса ему нет равных, поэтому мне оставалось лишь кивнуть. В следующее мгновение навстречу скачущим, как облако саранчи, дикарям через головы пехотинцев метнулись огромные туши хидоев.

Треск ломающихся костей и рвущейся плоти ударил по ушам, но криков боли я так и не услышал.

Это нехорошо.

Мы едва не утонули в живой массе. На секунду показалось, что команда Возгаря была тупой до крайности, но уже через пару ударов сердца действия Злюки доказали: Вторак знал, что делает. Мы, конечно, проходили этот вариант защиты на занятиях в школе и тренировках в долине, но на практике все выглядело просто ошеломляюще.

Злюка пропахала в рядах дикарей целую просеку. Мутанты тут же попытались использовать прием, который у них прекрасно работал против рыцарей и витязей, но у рыцарских тяжеловесов не было такого шикарного хвоста, как у моей питомицы. Пытавшихся запрыгнуть на спину Злюки дикарей сметал скорпионий хвост, вращающийся словно пропеллер.

И все же я чувствовал, что будь толпа гуще, могла бы случиться беда. Пару раз хвост хидоя, утяжеленный очередным нанизанным на его жало телом, все же замедлился. В такие моменты мне приходилось бешено махать «носорогом». Тяжелая нагината разрубала грудные клетки и отрубала кисти рук вместе с кинжалами, но и здесь имелся немаленький шанс, что оружие заблокируют когтистые руки мутантов.

Где-то на грани ощущений послышался протяжный вой, а вот последовавший за ним лязг прозвучал уже отчетливо. Толпу озверевших в прямом смысле этого слова дикарей отбросило назад, словно от удара гигантского молота — часть тяжело бронированных пехотинцев синхронно прыгнула в ров. С невероятной для такого веса ловкостью гвардейцы выбрались из глубокого рва и врубились в ряды звероподобных дикарей. Казалось, гвардейцы были неуязвимы, но когда монолитная лава прошла несколько десятков метров, с высоты седла Злюки стало видно, что груды тел на нижнем уровне вала и перед рвом были изрядно сдобрены телами в броне и даже частями лат с кусками мяса внутри.

По обычному сценарию именно сейчас должна была ударить рыцарская конница, но воевода уверенно держал горячих дворян на «коротком поводке». Так что в тающей массе врага рубились лишь гвардейцы и хидои. Через минуту к нам присоединились коваи-симбионты.

Пока все шло по нашему сценарию.

Вот перед валом осталось всего с пару сотен звероподобных бойцов. Через пару секунд это «поголовье» уменьшилось наполовину. Когда их осталось несколько десятков, «озверевшие» вдруг синхронно упали на землю. Над полем битвы воцарилась необычайная тишина.

— Победа! — пронзительно крикнул Возгарь, и его хидой поддержал своего хозяина громогласным рыком, в который вплелись крики всех воинов в округе.

Я тоже не удержался и, подняв забрало, закричал. Восторг распирал грудь. Даже стало тяжело дышать. Взгляд натолкнулся на замершее неподалеку в нерешительности войско обычных, а не «озверевших» врагов. Они растянулись на всем протяжении, где их достали оглушающие ракеты. Кто-то уже пришел в себя, а кто-то еще корчился на земле.

Вот оно — если ударить сейчас, мы можем перелопатить значительную часть вражеской орды.

Эта мысль посетила не только меня.

— Уразь! — вновь завопил Возгарь и, послав вперед своего питомца, увлек за собой всех наездников хидоев, вместе с более рассудительным Драганом.

Повинуясь общему порыву, я отдал Злюке приказ, и тут меня что-то дернуло на грани ощущений. Словно рыбацкий спиннинг с крошечным крючком пытался остановить кита.

И только после этого интуиция взвыла едва ли не в голос. Я осознал, что только что пережитый восторг был каким-то фальшивым.

И тут в голове возник рой образов, складывающихся в понятие.

«Это — наваждение!»

Образы я опознал сразу — чувствовался стиль верховного хороха.

«Вы можете этому помешать?»

«Слишком далеко», — донесся ответ птицелюда.

«Быстро на хах-коваев!» — Это была единственна возможность сократить расстояние до вырвавшихся вперед хидоев. Они уже врезались в объятую паникой толпу врага.

Хорохи сработали оперативно. Прошло меньше минуты — и через ров тяжело перепрыгнули три хах-ковая, которые, помимо брони, словно амулетами были обвешаны уцепившимися за крепежные ремни хорохами. Птицелюды болтались словно колокольчики на дуге скачущей тройки, но держались крепко.

Я потратил еще мгновение, чтобы разбудить Рудого, и только после этого послал Злюку вслед за хах-коваями — ситуация была отчаянной, так что для перестраховки помощь сагара не помешает.

Метров через двести хах-коваи резко затормозили. Хорохи посыпались с них, словно перезрелые груши с дерева. Птицелюды тут же образовали несколько вписанных друг в друга хороводов и замерли. Поводыри хах-коваев постарались прикрыть тушами своих питомцев хрупкие тела нелюдей и, открыв боковые щитки гигантов, выпустили наружу коваев.

Я тоже присоединился к обороне вместе с Али и Зеленым. Разбуженный и со сна раздраженный Рудый замер рядом. А впереди кипела резня. Возгарь уводил хидоев все дальше, Драган следовал за ним по пятам.

Я пытался сконцентрироваться и помочь хорохам, но тупо не знал, что именно нужно делать.

Наконец-то магия птицелюдов начала работать. Подзорная труба позволила мне увидеть, как замер хидой Возгаря, а сам командир корпуса начал оглядываться по сторонам. Но, увы, было уже поздно.

Судя по жесту Вторака, он отдал команду об отступлении и тут же получил в затылок удар от собственного зверя. Острое жало на кончике хвоста вошло точно над верхним краем наспинного щита, моментально обрывая жизнь командира корпуса.

Мы никогда не ладили, но Возгарь был хорошим человеком. К моим сожалениям добавилось дикое горе хидоя, которое я почувствовал даже на большом расстоянии без всякого усиливающего обруча. Затуманенный неведомой силой мозг магического зверя на секунду прояснился, и осознание того, что он сам убил своего опекуна, рвало мозг огромного они на части. Я не успел даже мысленно потянуться к взвывшему от горя хидою: зверь убил себя тем же способом, каким секунду назад — своего хозяина. Жало глубоко вошло в основание черепа зверя, и огромный они уткнулся носом в кровавое месиво из кусков тел и земли.

Казалось, время замерло, и все вокруг словно застыли в тягучей патоке. Буря чужих эмоций едва не выбила из меня дух, но нечто творившееся совсем рядом сумело все же привлечь внимание шокированного разума. Интуиция подсказывала, что это очень важно.

Опустив взгляд, я увидел, как пытавшийся прикинуться трупом раненый индус вдруг выгнулся дугой. Расстояние позволяло рассмотреть все в мельчайших подробностях. Зря я в свое время не обратил внимания на странные лианы, что опутывали тела пленных дикарей. Внезапно из этой непонятной «портупеи» проросли длинные шипы. Часть их ощетинилась наружу, а часть глубоко вошла в тело индуса.

Кожа жителя Магадхи вдруг еще больше потемнела, а тело начало раздуваться, словно его накачивали насосом. Затем затрещал череп — кости задвигались, изменяя черты лица и приоткрывая рот быстро растущими клыками. На обхвативших пропитанную кровью чалму пальцах начали расти когти, да и сами пальцы сильно удлинились.

Вся метаморфоза заняла меньше минуты. Боль внезапно оставила индуса, и на меня уставились его налитые кровью глаза.

Шок от этого зрелища наверняка мог стоить мне жизни, но, к счастью, Рудому было плевать на все тайны мироздания. Сагар встретил прыгнувшего мутанта своей лапой, как теннисист ловит мячик ракеткой. Удар был настолько силен, что индус едва не сложился в шар, а затем кучей плоти и изломанных костей отлетел далеко вперед.

Мы едва успели — все могло закончиться намного хуже.

Еще двоих наездников убили свои же хидои. Троих растерзали «озверевшие», но остальные успели отойти назад. Подтянувшиеся хах-коваи вместе с охраняющей хорохов троицей образовали защитную стену. А через минуту к ним присоединились уцелевшие части тяжелой пехоты.

Но это случилось не сразу — люди и звери потрепанного корпуса поводырей все это время дрались как черти.

То ли неведомая сила зацепила питомца Возгаря самым краем, то ли сработали хорохи, но больше они не пытались напасть на своих хозяев. Да и сами поводыри были начеку. Пока подоспела пехота, погиб еще один хах-ковай, вместе с поводырем и симбионтами. Очень хорошо показал себя Рудый. Сагар нырял в толпу мутантов, как в воду, — лишь разлетались брызги крови и куски плоти. Временами меня кололи «иголки» испытываемой Рудым боли, но это были незначительные царапины.

Бой продолжался до тех пор, пока не закончились «озверевшие» второй волны, а затем все стихло. Тишина была оглушающей, как и усталость. Только после этого я ощутил, что меня все же пару раз достали, несмотря на все старания Злюки и Рудого.

— Их божок отступил назад в страхе, — прочирикал серый от усталости верховный хорох.

— И то хлеб, — выдохнул я, разворачивая Злюку к защитному валу.

Постепенно резервные части пехоты и застоявшиеся рыцари занимали оборону на заваленном трупами поле. Там уже начали роиться мухи, а в небе закружились стервятники. Так что неизвестно, кому сейчас хуже — нам после жуткого боя или им в обороне на этом могильнике.

Для начала я отправил обоих своих питомцев в загоны и усыпил, а уже потом позволил Вогану с помощником стащить с избитого тела кое-где погнутые латы. Сразу же рядом оказался целитель. На мои протесты он лишь махнул рукой — у статуса ярла есть свои преимущества; по крайней мере, не приходится стоять в очереди.

Легкое прикосновение целителя отправило меня в глубокий сон.

Пробуждение было тяжким — вокруг до сих пор стенали и кричали сотни людей, дожидавшихся помощи целителей. Но тяжелее всего было смотреть на Вина Драгана. Похороны Вторака я тупо проспал, и было очень стыдно. Но Вину на все это было плевать — потеряв друга детства, он впал в прострацию, а это очень плохо. По большому счету именно поэтому меня и разбудил Али — в корпусе начался раздрай. Возгарь погиб, а Драган отстранился от дел. Проблем с переходом власти в руки командира наездников на хидоях не намечалось — он и так всем рулил, поддерживая Вторака, да только Вин не хотел этой власти.

— Мне жаль, что Возгарь погиб, — сказал я, присаживаясь рядом с Драганом под большим деревом неизвестной мне породы.

— Ты его никогда не любил, — проворчал наконец-то заговоривший Вин.

— И он меня тоже, — легко согласился я. — Но это не мешало нашему взаимному уважению.

— Это он приказал тебя убить.

— Я догадывался, — вздохнул я, грустно улыбнувшись. — Но это ничего не меняет. Вторак был прекрасным командиром и достойным воином. Он просто защищал своих людей. А насчет любви — так я не золотая гривна, чтобы всем нравиться.

Подогнанная под местные условия земная шутка заставила Вина горько хмыкнуть.

Ну и слава богу: лед тронулся.

— Давай помянем, — сказал я и первым отхлебнул вина из прихваченной фляжки. Драган покорно взял флягу. — Напейся сегодня до полусмерти, а завтра берись за дела корпуса. И не только потому, что это нужно мне. Нельзя дать развалиться детищу Возгаря.

Хлопнув Драгана по плечу, я послал одного из ошивавшихся поблизости подчиненных Драгана за выпивкой, а сам занялся насущными делами.

Самым важным делом на данный момент оказались патологоанатомические изыскания Богдана и одного из целителей. Лекарь растратил магические силы на раненых, но не потерял желания работать. Мой артефактор тоже изрядно выложился, запуская ракеты, поэтому два исследователя больше напоминали привидений, чем живых людей.

Посреди небольшого шатра находился стол с распластанным на нем телом «озверевшего».

— Что тут у вас? — с ходу спросил я, рассматривая внутренности похожего на гориллу-качка негра.

— Ну пока нам понятна только механика процесса, а его суть остается загадкой, — устало вздохнул Богдан, доставая из коробки кусок лианы с острыми шипами. — Этот стебель был оторван от какого-то растения, и, что немаловажно, до момента выпуска шипов он был живым, соки свободно двигались по всему стеблю. Это подтвердили такие же лианы на трупах обычных дикарей. После посланной на расстоянии команды стебель выпускает шипы с полыми каналами внутри и впрыскивает в тело человека какой-то яд. В течение всего двух-трех десятков ударов сердца этот яд значительно увеличивает мышечную массу и даже трансформирует некоторые кости.

— И как он это делает?

— Ты издеваешься? — вдруг разозлился Богдан. Присутствующий здесь целитель опустил глаза, удивляясь такому обращению к ярлу. — Откуда нам это знать?! И, предвосхищая твой второй вопрос, скажу, что не знаю, как этому противодействовать. Мы всю ночь здесь бьемся без малейшего успеха.

— Остынь! — резко осадил я Богдана и добавил уже мягче: — Сейчас все на взводе. Лучше скажи, как долго живут «озверевшие».

— Недолго, — тут же «сдулся» мой друг. — Похоже, такое насилие над плотью не проходит даром. У этого трупа уже началось усиленное разложение. Не думаю, что у уцелевших «озверевших» дела обстоят намного лучше. Так что живут они не больше седмицы.

— Вот, — улыбнулся я уставшему магу, — а ты говоришь, что бессмысленно. Есть ли шанс прямо сегодня накопать в этой тушке еще что-нибудь полезное?

— Вряд ли, — вздохнул Богдан.

— Ну тогда отправляйтесь спать, вивисекторы.

— Как ты меня назвал? — набычился Богдан, но уже из последних сил.

— Великим ученым.

— Ну если так, то ничего, — слабо отмахнулся Богдан. Тиски железной воли этого человека разжались, и его силы начали утекать, как вода сквозь сито.

Подхватив мага под локоток, я вывел его наружу, краем глаза заметив, что целитель присел на стульчик и тут же безвольно уронил голову на грудь.

— Позаботьтесь о нем, — кивком подозвал я одного из воинов обслуги корпуса. — И заберите из шатра целителя. Незачем старику спать рядом с трупом.

Весь лагерь сейчас был разделен на две группы людей — смертельно уставших и тех, кто либо выспался после боя, либо вообще не участвовал в сражении. Я принадлежал к отряду отдохнувших, так что пора браться за работу, пока такие трудоголики, как Богдан, валялись в беспамятстве, мало чем отличавшемся от смерти.

Через два дня индийско-негритянская орда попыталась провести еще одну атаку, но как-то вяло, а затем дикари отошли к ближайшему захваченному городу и принялись ждать. Да только чего? Этот и другие вопросы буквально требовали ответов, потому что от них зависело слишком многое.

Пока «фокус-группа», теперь во главе с верховным воеводой, пыталась найти выход из ситуации, я занялся разведкой и параллельным анализом. Отдыхавшие во время боев наездники верховых коваев вступили в дело. По округе рассыпались поисково-разведывательные отряды. Наездники лишь отыскивали группы дикарей-мародеров, наводя на них рыцарские сотни. При этом они по моему приказу пытались уточнить радиус действия силы неведомого божка.

Ценой жизни пятерых коваев и четверых наездников удалось понять, что опасность для они возникает в радиусе пяти километров от городка Полытятово. «Зверели» дикари в радиусе пятнадцати километров от него. Этот же радиус очерчивал максимальное расстояние, на которое уходили вражеские отряды. Даже мародеры не рисковали пересекать незримую грань влияния их бога.

Теперь осталось понять, чего ждет это таинственное существо. Рыцарские сотни постепенно перерезали все каналы связи с княжествами Магадхи, так что пополнения дикари уже не получат, но орда дикарей по-прежнему оставалась на месте — ни вперед, ни назад. И это нервировало больше всего — меня не устраивали оба варианта. Если таинственный божок вернется назад, то сможет пополнить свои ряды, а если двинется вперед, то даже увеличившаяся армия Брадара его не остановит.

Я почему-то был уверен, что наша отчаянная атака и действия хорохов лишь озадачили таинственного врага, но отнюдь не отбили желания действовать. Что-то подсказывало мне, что в том жутком бою третья или четвертая волна «озверения» добила бы нас без вариантов.

Чего же они все-таки ждут?

Ожидание закончилось вместе с появлением делегации Чистых. Раньше в армии их было всего пять человек, а сейчас из столицы прибыли три десятка индивидуумов в черных рясах и с бешенством в горящих глазах.

Через сутки после этого последователи неведомого бога пошли в атаку. Возможно, я бы сумел увязать эти факты вместе, но меня одолевали иные заботы. Под воздействием стрессовой ситуации и запредельных физических нагрузок развитие Рудого приобрело лавинообразные темпы. Он постоянно жрал и все норовил завалиться в спячку, а когда бодрствовал, то буквально излучал ярость и злобу. Постоянный контроль эмоционального состояния питомца выматывал все мои силы. Бедная Злюка сидела в своей клетке тише воды ниже травы, потому что через меня имела плотный контакт с сагаром.

Помимо контроля эмоций зверя, мне постоянно приходилось присматривать за тем, чтобы он никого не сожрал. Всего в километре от лагеря лежали груды гниющего мяса, а Али с Зеленым верхом на хидоях с трудом справлялись с обеспечением громадного зверя дичью. Так что до людоедства сагару остался маленький шажок.

Чувствуя близкую линьку Рудого, я перебрался в находящиеся неподалеку каменоломни. Именно по этой причине появление Чистых прошло мимо моего внимания. Что и спасло монахов от страшной смерти, а меня — от больших неприятностей. По словам очевидцев, Чистые сразу по приходе начали устанавливать свои порядки. Возгарь по договоренности с верховным воеводой срочно отвел корпус в новый лагерь. Сказать честно — если бы я присутствовал при этом беспределе, Рудый наверняка попробовал бы человеческого мяса.

К счастью, когда старая броня сагара сошла и он более или менее успокоился, воевода успел приструнить Чистых.

Эту линьку Рудый пережил очень плохо. Чего-то мы с верховным хорохом не учли. Старый птицелюд постоянно находился рядом и, казалось, страдал не меньше сагара. Но это все же не помешало ему стянуть отслоившуюся броню, как только она сошла с тела Рудого.

Наконец-то сагар смог развернуть плечи во всю ширь. Для этого пришлось покинуть каменоломни, потому что теперь вставший прямо они представлял собой пятиметрового анорексика с внешностью демона. Новая броня стала еще темнее, и теперь он был почти черным, но это была именно «рудая» чернота, а не угольная, так что его имя не теряло актуальности.

Горб за спиной Рудого пока особо не выделялся, но было видно, что скоро он станет значительно больше и вновь согнет бедного сагара, словно старого горбуна.

Ну и зачем древние маги придумали такое неудобство? Дикие сагары, включая братьев Рудого, хоть и имели изрядную сутулость, но такого «рюкзака», как у моего питомца, у них не было и в помине.

Увы, поразмыслить над этим фактом мне не дали — из лагеря прибыл гонец с невеселым сообщением. Дикари пошли в атаку.

В шатре воеводы меня встретил весь штаб, который частично входил в «фокус-группу». Так же там присутствовали и три надменных монаха. Я еле сдержался, чтобы не высказаться по поводу неуместности их присутствия на военном совете.

Прямо у входа в палатку воевода огорошил меня не очень приятной новостью. В принципе мысль здравая, если бы главную роль в этой затее отвели кому-нибудь другому. Что самое интересное, изначальную идею выдвинул верховный хорох.

И когда только успел, зараза.

— Ярл Воронов, пока вас не было, мы придумали план противодействия, — с натугой проговорил Мак Юдеирн. — Последние стычки показали, что еще одна прямая схватка с таким врагом будет стоить нам слишком дорого. Поэтому сегодня мы уклонимся от боя и отойдем на подготовленные позиции. Но часть войска останется в крепости Дун-Нова. Население городка и гарнизон уже заканчивают эвакуацию.

— И что они там будут делать? — невесело спросил я.

— Вы, — уточнил воевода. И это уточнение понравилось мне еще меньше.

— Хорошо, что там будем делать мы?

— Попытаетесь убить дикарского божка.

— О как, — скептически хмыкнул я. — Дайте угадаю… честь свершить этот подвиг предоставляется мне лично.

— Точнее — твоему зверю, — отбрасывая показную куртуазность, мрачно кивнул воевода. Хорошо хоть не сказал «чудовищу». — У нас нет выбора. Получен приказ короля отходить через перевалы за Лорхские горы. А эвакуация загорных провинций не завершилась даже на три четверти. Здесь останется больше сотни тысяч народу.

Эта идея мне не понравилась изначально. Я посмотрел на присутствующих в шатре людей и увидел в их глазах целую гамму эмоций. Часть воев смотрели на меня с сочувствием, некоторые со скрытой радостью от того, что драться будут не они, а кто-то даже с завистью.

Есть же на свете идиоты!

Но что самое странное, монахам план воеводы нравился еще меньше, чем мне. И вряд ли тут дело в желании спасти мою драгоценную жизнь. Ну не сложились у нас отношения с монахами, и любой из Чистых хоть в любой момент был готов перерезать мне глотку.

— Оставьте нас с ярлом, — жестко приказал воевода, скосив глаза на верховного хороха.

Птицелюд правильно понял этот взгляд и, когда все ушли, остался на месте.

— Владислав, — со вздохом сказал воевода, предлагая мне присесть у походного стола, — я мог бы просто приказать, но, во-первых, ты ярл, а во-вторых — неплохой человек. Так что говорю прямо. Очень нужна твоя помощь. Верховный сказал, что ты очень сильный укротитель, а связь с твоим… как там его?..

— Рудым, — мрачно сказал я.

— … Рудым очень крепка. Мы не знаем, с кем или с чем точно имеем дело, но эта гадость наличествует явно в количестве одной штуки, и есть шанс решить все единым махом. Собранная тобой группа розмыслов выдвинула эту идею как единственно разумную. По словам очевидцев, при штурме городов эта гадость подходит близко к стенам. Некоторые даже видели нечто огромное и ужасное, но описать детали не смогли. Мы думаем, что это их бог.

— В принципе все правильно, — вздохнул я, коря себя за то, что не присутствовал на собраниях «фокус-группы», которая без меня меня же приговорила. — Но почему именно я?

— Я уже сказал. В корпусе нет больше ни одного укротителя, да и твой новый зверь сильнее всех.

— Вы уверены в силах сагара? — успокоившись, спросил я у верховного хороха.

— Не уверен, но если не справится он, то не справится никто, — сдавленно пискнул птицелюд. — Мне очень жаль, господин.

Мой мозг затопило калейдоскопом образов в фиолетовых тонах сожалений. Возможно, хорох лукавил и манипулировал мной, но его эмоции говорили о другом.

— Успокойтесь, верховный. Теперь я и сам понимаю, что другого выхода нет.

Движение нашей армии началось еще во время разговора с воеводой, так что по выходу из шатра я заметил грандиозное передвижение многих тысяч воинов, но меня это уже не касалось. Даже дела корпуса отошли на второй план.

Группа поддержки укротителя-камикадзе уже была готова, но я тут же начал вносить коррективы. Из нее были вышвырнуты все мои ближники, включая верховного хороха и Богдана. Хотя Али и Турнок все же настояли на своем присутствии. Из они в этой акции участвовал только Рудый, что было довольно разумно, если вспомнить катастрофу с гибелью наездников от ударов своих же питомцев.

В конечном итоге в моем мини-войске остались: полсотни воинов из обслуги, две сотни ветеранов-гвардейцев, которых хорохи проверили на устойчивость к внушению. Также там имелись семь десятков эрлов и бояр, от которых не удалось отказаться, даже используя матерные выражения, — дворян тянуло на подвиги, а это событие обещало войти в анналы истории.

Только не попасть бы в эти самые анналы посмертно…

Еще Мак Юдеирн обещал полторы сотни надежных воинов из подкрепления, которое прибыло вместе с монахами.

Армия тремя колоннами двинулась на северо-запад, оставив трехтысячный рыцарский заслон, который прикрывали от влияния божка четверо хорохов. А нас ждала дорога на запад — в сторону крепости Дун-Нова, где, судя по названию, проживали и кельты и славяне. Впрочем, для этих мест такая ситуация не была в новинку.

Злюка уходила с корпусом и основной армией, так что мне пришлось пересесть на лошадь из табуна обслуги. На Рудого флегматичная лошадка особо не реагировала, в отличие от боевых скакунов дворян. Так что я с обслугой выехал первым, затем шла конница дворян, а вслед за ней, как гигантская гусеница, потянулась колонна тяжелой пехоты.

К крепости мы добрались уже в сумерках, а дворяне подтянулись, когда на небе зажглись первые звезды.

Городок у крепости казался вымершим. Впрочем, почему казался? В пустых домах гулял сквозняк, и нагретые живым теплом стены постепенно начали остывать. Конечно, скоро их согреет огонь, но, боюсь, пожары дадут домам последнее тепло в их существовании. Если мы победим, жители вернутся и вновь отстроят свои жилища, но это будут уже другие стены. Глядя на проплывающие мимо меня дома, я чувствовал, что въезжаю на кладбище.

Готовиться к обороне с таким настроением — самое последнее дело, но изменить свой настрой мне не удавалось.

Крепость Дун-Нова представляла собой смесь стилей не только по названию, но и по своей архитектуре. Стены до половины высоты были сложены из огромных, грубо отесанных валунов. Выше шла деревянная стена. Приготовленное для обороны дерево, конечно, было защищено магией, да и вообще плохо горело, но лично я предпочел бы отвесные и хорошо сложенные каменные стены. Увы, в этой местности строили именно в таком стиле. Хорошо хоть сама крепость была довольно компактной, при том что штатный гарнизон насчитывал три сотни воинов.

Внутрь цитадели вели лишь одни ворота, представлявшие собой набор дубовых брусков, скрепленных широкими железными полосами, — пока это была единственная деталь в фортификационном ансамбле, вызвавшая у меня удовлетворение.

Внутри крепостных стен, кроме постели в покинутых хозяином палатах коменданта и горячего ужина, меня ждал еще один сюрприз. И честно говоря, сразу не было понятно, приятный он или не очень.

— Щепка! — послышался знакомый голос, и во внутренний дворик из казарм, словно горох из мешка, высыпались бородатые воины.

Хотя какой горох? Скорее орехи. Очень крепкие орешки. С одной стороны, приятно, что рядом окажется поддержка, в силу духа которой я верю без оглядки, да только очень не хотелось рисковать людьми, которые стали для меня лучшими друзьями. Но эта мысль лишь мелькнула тенью на моем лице и была согнана широкой улыбкой.

Сначала я обнял Скули, затем Эйда. Времена, когда мы с предводителем викингов церемонно раскланивались, выдерживая дистанцию, канули в Лету. Через пару секунд я пожалел о том, что так близко сошелся с островитянами, потому что едва не получил пару переломов в медвежьих объятиях Клеппа.

Военный совет оставили на завтра — следовало дождаться пехоту. Ну а вечером, в лучших традициях викингов, образовалась пьянка. От скатывания в непотребное состояние меня спасли лишь выдержка и осторожность, взращенные воспоминаниями о предыдущих гулянках с бородачами. Кстати, брадарские дворяне не уступали островитянам ни в поглощении эля, ни в пьяных выходках.

С утра пораньше я занялся кормежкой и осмотром Рудого. Новый панцирь разросшегося до неприличных размеров сагара постепенно твердел, но для получения прежней плотности ему была нужна еще седмица. А воевода обещал нам не больше двух суток. По расчетам Мак Юдеирна, дикари сначала должны погнаться за основной армией, но наткнувшиеся на крепость мародерские отряды изменят планы таинственного божка.

После полудня подтянулась тяжелая пехота, и я сразу созвал совет командиров, дабы обсудить наши дальнейшие планы.

На совете присутствовали: Эйд, Скули и еще двое смутно знакомых херсиров. От дворян явился только один седоволосый витязь, которого, как самого старшего, делегировала вся эта разношерстная братия. Вообще, было непонятно, почему он связался с молодой и безбашенной компанией. То ли по общепринятому стандарту он пережил удар седины в бороду и соответственно — беса в ребро, то ли решил перед уходом на тот свет громко хлопнуть дверью.

Пехоту представляли два сотника. Я наконец-то увидел гвардейцев без их безликих шлемов. Впрочем, в плане эмоций черты лиц элитных бойцов выражали даже меньше, чем их стальные личины. Также на собрании присутствовали один из учеников верховного хороха и тот самый блеклый начальник жалкого подобия магической поддержки. Воевода отослал со мной половину своих магов, я же приказал прихватить весь запас магических ракет. То, что катапульты ушли с обозом корпуса, не было ошибкой, а всего лишь частью моего плана.

— Итак, господа, — начал я, — коль уж я стал во главе этой сборной солянки, хочу донести до вас суть нашего плана. Все придумано не мной, а группой компетентных товарищей во главе с воеводой. В ближайшие дни мы будем спокойно сидеть за этими стенами и поглощать оставленные нам припасы. Ну а потом за покой придется заплатить кровушкой. Вашей главной задачей станет отражение атак штурмующих, пока не наступит нужный момент. Тогда в дело вступлю я, точнее — мой питомец.

— А когда наступит этот момент? — спросил один из херсиров.

Эйд хмуро покосился на соратника, но сейчас он не был назначенным предводителем всех викингов, а лишь возглавлял свой хирд. Пехотинцы и боярин не проявили ни малейших эмоций, также как и не задавали вопросов. Для них приказ был ясен — стоять до конца, а когда придет этот конец, известно только многочисленным богам королевства.

— Это случится, когда наш главный враг приблизится к стенам на минимальное расстояние, — все же ответил я херсиру. — Но пока он будет подползать, произойдет множество очень неприятных вещей. Сначала будет атака дикарей, которых мы условно назвали «озверевшими». Как уточнили наши целители и маги, эти уродцы получаются из обычных людей после впрыскивания в кровь особого яда, который до времени хранится в особых лианах на их телах. После трансформации у них отрастают когти и клыки, да и силушки значительно прибавляется. Живут эти существа недолго, но нам хватит. Так что стоит надеяться только на выполнение основного плана. Все, что нужно знать вам, так это то, что убить «озверевшего» труднее, чем обычного человека, но и они смертны. На этом у меня все. Теперь прошу высказывать возражения и задавать вопросы.

Увы, в ответ присутствующие лишь мрачно промолчали. Даже любопытный херсир после выразительного взгляда Эйда поумерил свой пыл. Мне, конечно, хотелось, чтобы и здесь прошел своеобразный мозговой штурм, но ситуация была предельно ясной и в комнате присутствовали лишь прямые, как лезвия их клинков, служаки. Впрочем, они кое в чем значительно превосходили меня.

— Теперь последний вопрос. У кого есть опыт обороны подобных крепостей?

— У меня, — тут же отозвался затесавшийся среди молодняка седобородый боярин.

— Очень хорошо, — сдерживая радостный выдох, сказал я. — Если вас не затруднит, возьмите на себя управление обороной, мне же предстоит подготовиться ко второй части плана.

Не реагируя на мои оправдания, боярин тут же занялся «нарезанием» задач для всех подразделений, распределяя их по участкам крепостных стен. Только однажды Эйд прервал боярина, мимоходом уточнив, где я буду готовиться к атаке, и предложил для моего прикрытия использовать его людей. Боярин согласился, но для усиления дал десятерых рыцарей и три десятка тяжелых пехотинцев.

На том и сошлись, и лишь в конце собрания я вновь взял слово и запретил пьянку до самого штурма, пообещав после победы напоить всех до изумления лучшим вином за свой счет.

Это уточнение вызвало на лицах угрюмых вояк легкие улыбки, и после этого их взгляды на ярла-выскочку были уже не такими колючими.

Дикари дали нам даже не два, а три дня, за что я был им искренне благодарен. Броня Рудого становилась крепче не по дням, а по часам и уже могла выдержать удар мечом. Конечно, атака разогнанного тандема из тяжеловоза и рыцаря была бы для сагара фатальной, но среди дикарей рыцарей не наблюдалось, так что я начал понемногу успокаиваться.

— Идут! — донесся с башни крик дозорного, когда Скули, как в давние времена, гонял меня на утренней тренировке.

В крепости сразу началась суета. Приходилось спешить. Хорошо, что я не рискнул выпускать наружу разведчиков, так что собраться нам, что бедному, — только подпоясаться. Многие вообще спали прямо в броне. На момент атаки в крепости не осталось ни одной лошади. Даже пришлось приказать выгнать за ворота пару цепных псов, чтобы не создавать себе проблем в дальнейшем.

Как только на башне забил тревожный колокол, рядом со мной тут же оказался Воган, помогая затягивать ремни и поправлять пластины брони.

— Где ты должен быть? — строго спросил я.

В ответ мой ординарец проворчал что-то невнятное.

— Громче!

— В подвале, с другой обслугой.

— Хорошо. Пойми, Воган, ты можешь понадобиться мне в любой момент, а мертвый живому ничем не поможет. Выполнять.

В голове образовалась какая-то звенящая пустота, и, что самое главное, ушел страх. Этот мерзавец подтачивал мою душу все время с момента вынесения воеводой «приговора». Мне удавалось держать его в рамках, но это чувство мешало думать и принимать решения. А теперь стало легче. Теперь от меня мало что зависит — только Божья воля и голая удача. Даже не знаю, на что надеяться больше.

Черт, едва не забыл надеть под шлем обруч… Почему-то сразу появилось ощущение неготовности к задуманному делу. Мы с сагаром два последних дня проводили в тренировках, но теперь казалось, что этого ничтожно мало.

Обруч привычно раздвинул для меня границы восприятия ментальной составляющей мира, а шлем так же привычно сузил поле зрения до обзора сквозь прорезь в забрале.

Из тьмы снизу послышалось недовольное ворчание.

— Вставай, парень, нас ждут великие дела.

Рык Рудого донесся из узкого прохода в подземелья, сам он наружу выбирался через главный вход в крепостные подвалы. В этой местности глубокие погреба начинали строить раньше стен, потому как только глубокий ледник способен не дать испортиться запасам провианта при такой жаре. Под замком находились огромные подземные помещения, и в проход туда со двора могла проехать груженая телега, так что Рудый прополз без проблем, несмотря на изрядно увеличившиеся габариты; сейчас он по размеру почти вдвое превосходил хидоя и немногим уступал хах-коваю.

Наше место было в самой массивной башне цитадели. Она вся сложена из камня и выглядела надежнее своих бревенчатых товарок. Примыкающие к башне участки стен заняли пехотинцы. Там же, выделяясь даже на таком бронированном фоне, застыли железные изваяния рыцарей. Верхнюю площадку башни и все этажи заполонили викинги херсира Эйда по прозвищу Железная Палица.

Случай был явно особенным, и поэтому Эйд сжимал в руках свое знаменитое оружие, похожее на лом с шипастым набалдашником. Я же взял с собой одного из «близнецов». В переходах башни орудовать «драконом» будет неудобно. И вообще сегодня у меня с дикарским божком намечался поединок разумов и силы воли.

Рудый остался в замковом дворике у самой башни. Позиция не очень защищенная, но с другой стороны, это еще вопрос, кому нужно поостеречься — Рудому или прорвавшимся через стену «озверелым». Несмотря на все сверхъестественные силы дикарского божка, сагар в озверении мог дать фору даже сотне мутантов. После недавней линьки его характер еще не выровнялся, и это было даже хорошо.

Я поднимался по ступеням башни и на каждом уровне видел ухмыляющиеся рожи викингов.

Чему они улыбаются! Нас чуть больше четырех сотен против десятков тысяч монстров под предводительством языческого бога. Здесь не улыбаться, а горевать нужно. Впрочем, это кого как воспитывали. Для викингов смерть в бою намного предпочтительнее ухода из жизни в мягкой постели, у для меня же все наоборот. Только в одном мы были с ними солидарны — жизнь нужно прожить достойно, как бы пафосно это ни звучало. А еще нужно прожить эту жизнь интересно. Так что приступим к «развлечениям».

По плану мое место было на верхнем крытом этаже, но пока хотелось осмотреться, поэтому я поднялся на верхнюю открытую площадку.

Раньше на месте Дун-Нова рос субтропический лес с примесью тропических растений. А теперь вокруг все было занято полями, и только вдали виднелась стена зарослей. Когда я выбрался наверх, копошащаяся масса вражеского войска уже преодолела половину расстояния между крепостью и опушкой леса. Как поток грязевого селя, дикари подминали под себя цветущие поля и ухоженные насаждения высоких кустов, служившие межами разных наделов. Все это буквально втаптывалось в землю, как и небольшие постройки, а вот сараюшки и склады на окраине устояли, так же как и дома в городке. И теперь этот грязно-цветастый поток густой массой вдавливался в узкие улочки. Во многих местах сразу же вспыхивали пожары.

И только посмотрев вдоль стены, я понял, что причиной пожаров стали горящие стрелы, пущенные с наших позиций, — работа оставшегося безымянным для меня боярина.

Наши расчеты подтвердились — приютившая меня башня оказалась на крайнем фланге атакующего фронта. А вот обращенной на восток стене досталась основная масса врагов.

Дикари не стали раздумывать и тут же пошли на штурм. Никаких тебе лестниц и передвижных башен — «озверевшие» взлетали вверх, как обезьяны на дерево.

Да уж, эти укрепления явно не рассчитаны на такого врага. Впрочем, и «озверевшие» не совсем годились для боя с тяжелой пехотой королевства. Все было бы очень даже неплохо, но дикарскому божку достаточно нарезать лиан на «портупеи», чтобы из любого задохлика сотворить монстра, а вот для подготовки тяжелого пехотинца требовались годы и изрядные таланты.

Со стороны эта картина выглядела жестко. Волна дикарей взлетала вверх и тут же еще быстрее отлетала прочь от стены, отброшенная ударами мечей и секир пехотинцев и рыцарей.

— Отойди, — проворчал Эйд, удобнее перехватывая свою палицу. — А лучше вообще сойди вниз.

— Пока рано, — равнодушно ответил я, но все же отошел ближе к спуску вниз, находившемуся посреди обширной площадки. И тут же над гребнем каменного бордюра взлетели «озверевшие». Что примечательно — судя по остаткам одежды, как минимум половина из них раньше были индусами.

Неужели у божка заканчиваются чернокожие почитатели? Неожиданно в голову полезли сумбурные мысли. Почему индусы служат захватчикам с другого континента? Почему не видно других народов? Нашествие дикарей в королевство казалось абсолютно нелогичным. Им что, не хватило княжеств Магадхи? Там ведь полно народу для порабощения. При этом мне постоянно чудилась причастность Чистых. Но это уже совсем из раздела параноидального бреда.

Вопросы, одни вопросы, причем очень не вовремя!

Викинги немного недооценили прыгучести «озверевших» — четверо бывших индусов и один такой же бывший негр перемахнули через головы низкорослых Сигтрюгга и Сигурда. Я даже вздрогнул от неожиданности.

Э, ярл, хорька тебе в карман — не спать!

Викинги были рассредоточены по переднему краю площадки, так что для меня и моей свиты вполне хватало места. Я рывком разогнал нагинату в защитное «плетение», быстро нарезав на руках ближайшего дикаря с десяток глубоких ран, чем заставил его инстинктивно отшатнуться. Кинжалы соперника уступали длиной даже мечам викингов, не то что моей нагинате.

Али действовал аналогично, размахивая саблей, а вот Турнок миндальничать не привык. Смешно хрюкнув, гном рванул вперед под ноги врагов, словно шар для боулинга. Трое «озверевших» подыграли ему, попадав словно кегли. Вскочить удалось лишь одному, у остальных непонятным образом оказались разрублены черепа. Вращая секирой, раскорячившийся гном действительно стал похож на шар или эдакого бронированного ежика.

Поведение рудокопа удивило не только меня. Оставшиеся три дикаря отскочили назад и тут же рухнули под ударами развернувшихся викингов.

Сигтрюгг и Сигурд, прикончивдикарей, недовольно уставились на гнома.

— Не лезь под ноги, коротышка! — вызверился потихоньку соскальзывающий в боевое безумие Два Пальца.

У меня засосало под ложечкой от плохих предчувствий, но гном лишь весело фыркнул. Действительно, оба островитянина были выше Турнока максимум на десяток сантиметров.

Проблема рассосалась еще до того, как я успел испугаться. Викинги вернулись к своему делу, а гном отошел ко мне.

Я посмотрел на своих товарищей и только сейчас подумал о том, что здесь делают мастер-рудокоп и поводырь. Использовать их в рукопашной — это все равно что забивать гвозди микроскопом. Кстати, моей персоны это тоже касалось.

— Так, господа: а ну, отправляйтесь в подземелье к Вогану.

— Еще чего! — фыркнул гном, а вот Али, как ни странно, все понял.

— По-моему, это был приказ, — насмешливо сказал он гному.

— Я уже не раб! — гордо вскинул голову Турнок.

— Я как бы тоже, — хохотнул араб, — но до ярла и тебе, и мне — как до небес.

— Щепка, быстро сгинь с площадки! — громогласный рык Эйда добавил скорости выполнению моего приказа.

Не заставляя себя ждать, наша троица быстро сбежала вниз. Я остался на верхнем этаже, а Турнок с Али спустились ниже.

Обзор отсюда был значительно хуже, но и угроз меньше. В помещении площадью квадратов пятьдесят имелось всего по две узких бойницы у дверей, которые выходили на стены. Еще одна дверь находилась во внутренней стене. За ней зияла пустота, а над проемом в стену был вмурован блок для подъема тяжестей.

Во фронтальной стене бойниц не было, лишь смотровые щели.

На этом этаже, кроме дюжины викингов, находились два мага, а у обеих дверей лежали сумки с кусками гранита из распотрошенных ракет. Эти своеобразные гренадеры ждали момента, который покажется управляющему обороной боярину критическим. Последним членом нашей команды был забившийся в угол хорох.

Выглядывать наружу как-то не хотелось — хватало и грохота, отчетливо доносившегося через толстые стены. Бой был в самом разгаре.

Пока защитники стен неплохо справлялись, и здесь не было ничего странного. По рассказам очевидцев, штурмы ранее захваченных дикарями крепостей в основном проходили точно также. Сначала шла первая волна «озверевших». Если защитникам крепости удавалось отбиться, параллельно со второй волной мутантов начинался перехват контроля над животными внутри кольца стен. Если и это не помогало, таинственное божество подходило к крепости еще ближе и начинало влиять на сознание защитников. Вот именно этого момента мы с Рудым и дожидались.

Внезапно все стихло, а через пару минут сверху спустился забрызганный кровью Скули. Судя по задорной улыбке Говоруна, это была не его кровь.

— Щепка, посмотри на опушку.

Я тут же подошел к фронтальной стене и просунул подзорную трубу в смотровую щель. А посмотреть там было на что.

С высоты башни было видно, что в лесу появилась обширная просека. Шатающиеся деревья показывали, что эта вырубка быстро приближается к опушке.

Я, как, наверное, и все бойцы на стенах, с замиранием сердца ждал, когда последние деревья откроют нам вид на таинственного божка, но тот обладал изрядной предусмотрительностью и остановился за несколько десятков метров до опушки, скрываясь за уцелевшими деревьями.

Масса дикарей, заполонившая все пространство до самого леса, заволновалась и исторгла из себя еще пару тысяч «озверевших». По моим расчетам, между двумя волнами преображения прошло около пяти минут.

Второй штурм начался, как и первый, натолкнувшись на уверенную оборону тяжелой пехоты. Но уже через минуту все пошло наперекосяк. На нижних этажах башни вдруг раздались возмущенные крики. Собравшийся подняться на верхнюю площадку Скули вернулся обратно и прислушался к шуму. Он даже шагнул на ступеньку ведущей вниз лестницы и тут же отскочил обратно. На него бросились две крысы размером с кошку. Первую он отфутболил, как заправский форвард, вторую схватил прикрытой кольчужной перчаткой рукой и резким движением свернул ей шею.

Первая крыса, не особо пострадала, шмякнувшись об стену, поэтому Говоруну пришлось давить ее уже ногой.

— Пожалуй, я останусь тут, — сказал Скули, выдергивая меч из ножен.

Остальные викинги быстро заняли позицию у лестницы и бойниц, потому что кроме крыс, лезущих по ступеням и вползающих во все щели, в обращенных наружу смотровых щелях появились какие-то белки и другие лесные грызуны.

Я разъединил нагинату и начал работать мечом и тростью, сшибая в полете и прикалывая к полу мелких пакостников. В помещении словно образовался ратариум, и, судя по возмущенным крикам снаружи, так было везде. В принципе с этой угрозой мы справились легко и отделались только укусами. Самым неприятным был момент, когда под щиток на ноге забралась какая-то мышь. Я покончил с грызуном, просто двинув ногой по стенному брусу, но потом пришлось еще долго ходить с раздавленной тушкой под щитком — времени на снятие этой детали брони не было вообще. Надеюсь, у пехотинцев латы сидят плотнее.

С грызунами справились, но они изрядно отвлекли внимание, и стены захлестнула очередная волна «озверевших». Многие прорвались во внутренний дворик. Об этом я узнал по рыку Рудого, в котором к ярости прибавилась изрядная толика кровожадной радости. Кроме сагара, во дворике не было никого, так что мой питомец разошелся вовсю.

Когда я выглянул через внутреннюю дверь с подъемником, во дворе опять находился только сагар — от дикарей остались только куски тел, разбросанные по всему мощенному деревянными плахами двору.

Я послал Рудому волну одобрения. Забрызганный чужой кровью зверь довольно заурчал. Меня вновь накрыла волна нереальности — подобные отношения с жутким монстром на Земле могли только присниться в самом кошмарном сне, а погляди ж ты — как получилось!

Чудны дела твои, Господи.

Увы, за «крысиным» штурмом мы просмотрели не только атаку «озверевших», но и кое-что посерьезнее.

Внезапно один из викингов утробно зарычал и попробовал зарубить своим мечом Скули. Говорун ушел от удара изящным движением и на одних рефлексах ударил в ответ. К сожалению, удар вышел точным, и нежданно обезумевший викинг рухнул на колени, зажимая рану в боку.

Я моментально понял, что происходит, и подскочил к забившемуся в угол хороху.

— Не спать, курица! — вспылил я, видя закатившиеся глаза хороха.

Атака грызунов довела птицелюда до обморока, так что легкая затрещина пошла на пользу.

Хорох посмотрел на меня уже осмысленным взглядом и тут же вновь закрыл глаза, но уже не от страха, а сосредоточиваясь.

Тем временем в помещении нашлись еще два «слабых звена», но викинги были настороже. Обезумевших товарищей моментально прижали к полу и обезоружили. Через пару секунд заработал хорох, и викинги пришли в себя.

Увы, с первым обезумевшим все было очень плохо. Прибежавший снизу целитель лишь грустно качнул головой. Но все это я отмечал краем сознания, подбегая к фронтальной стене.

Рассматривая выдвигающуюся из просеки конструкцию, я не терял драгоценных секунд — Рудый уже взобрался на стену.

Не тратя времени на рассматривания деталей, я отметил местоположение дикарского божка и шагнул от стены.

Сбросив шлем на землю, я уселся на пол и напряг все свои возможности. Скули все понял правильно, поэтому без команды, как и в прежние времена, занял оборонительную позицию рядом с моей беззащитной тушкой. То же самое сделали оставшиеся на ногах викинги.

В глазах потемнело. Ментальный мир заполнил все мое восприятие. В этом деле зрение было бесполезным — и Рудый, и чужой божок ощущались отчетливо. Мне нужно было просто довести сагара до излучающей болезненные волны точки вселенной и отпустить на волю всю ярость короля они. Просто, да не очень. Кто-то сразу же грубо вмешался в мой контакт с сагаром, пытаясь разорвать и перехватить ментальную связь.

— Фиг тебе, тварь… — прохрипел я, чувствуя, как из носа потекла теплая струйка. Из ушей, кажется, тоже.

Каждый прыжок Рудого отзывался болью в моей голове, толкая за грань безумия. Мир стал ирреальным, и казалось, что это просто кошмарный сон, но за этим кошмаром скрывалась еще более жуткая реальность. Сагар мог погибнуть в каждую секунду, но это была просто смерть, а мне грозило безумие. Самый страшный в этом мире зверь вдруг показался таким хрупким и беззащитным, что захотелось вернуть его назад. Или это проявлял малодушие раздираемый болью мозг?

Я не видел и не ощущал, но, опираясь на эмоции Рудого, очень живо представлял себе, как на нем виснут гроздья «озверевших», постоянно образовывая кучу-малу, но сагар все равно продирался наружу, словно крот. И разрывал он не тонкие корешки и грунт, а жилы и плоть, ломая кости и сдирая кожу врагов.

Казалось, что прошла вечность — боль из палача и садиста превратилась в привычного соседа, и лишь краем сознания я понимал, что до цели еще очень далеко.

Увы, меня обманули или это я сам себя обманул? Неведомый божок оказался не только сильнее, но и хитрее меня. Подпустив сагара поближе, он резко оборвал нашу связь и перехватил управление. Мне словно вонзили шило в мозг. А еще секунду назад казалось, что большей боли быть не может…

— А-а-а!.. — прохрипел я, дергаясь в поддерживающих меня руках.

Магическая волна целителя помогла мне не больше, чем жвачка — от похмелья. Дыхание посвежело — а толку-то?

Здесь поможет только одно средство — злость, но ее не вызвать по желанию, как я делал это с они…

А почему, собственно, нет?

Словно отдельно от воспаленного мозга и бьющегося в агонии тела, мое сознание представило ментальный шар ярла Владислава Воронова. Представило уже ощетинившимся боевой яростью. Вселенная вокруг полыхнула алым. Стало легче. Я легко дотянулся до сагара, прижатого к земле чужой волей. «Озверевшие» уже рвали сегменты его панциря, желая отделить их от тела. Его боль стала моей, но это даже хорошо.

Вместе с перехватом контроля пришло понимание, что расстояние до моего питомца слишком велико, даже для укротителя с магическим обручем на голове, и все, что я могу, так это спасти жизнь сагара. План воеводы и хороха накрылся медным тазом.

«Возвращайся, малыш, мы проиграли».

На этот приказ были потрачены последние силы, и за возвращением сагара я лишь наблюдал, но обратная дорога, как известно, всегда легче.

Ощутив, что Рудый перемахнул через стену, я направил его дальше в крепостные подвалы и открыл глаза. Надо мной склонилось бородатое лицо Эйда.

— Щепка, что происходит? — напряженно спросил херсир.

— Я проиграл.

— Но они отошли!

— Сейчас вернутся. — Я попытался встать, но не тут-то было. Даже замутило от слабости.

Херсир угрюмо кивнул и направился к лестнице наверх. Скули рванул следом, но был остановлен приказом Эйда:

— Оставайся с ярлом. Отвечаешь за него головой!

Скули прорычал нечто неразборчивое, но приказа не нарушил. Эйд и его соратники так и не попали на верхнюю площадку. Они лишь сумели расчистить место, чтобы закрыть люк, блокируя его толстыми подпорками.

— Они скоро ворвутся сюда. Нужно отходить, — как о чем-то совершенно обычном, спокойно сказал херсир.

Внезапно башня содрогнулась от удара, с потолка посыпалась пыль. Эйд подошел к бойнице у двери, а когда развернулся, был хмур, как грозовая туча.

— Клепп, Скули. Ловите Щепку.

«В каком смысле — „ловите“?»

Додумать мне не дали. Скули рывком открыл дверь во внутренней стене, и четверка викингов по очереди скользнула вниз по свисающему с лебедки канату. А через минуту Эйд поднял меня за шиворот, словно котенка.

Бородатое лицо озарила добрая улыбка.

— Ты действительно легкий как щепка, но другом был хорошим. Прощай, брат.

— Что? — Этот вопрос я задал уже в полете.

На испуг времени не было. Спустя неуловимо короткое мгновение полета меня мягко приняла натянутая викингами сеть. Только позже удалось рассмотреть, что это были всего лишь с десяток коротких кусков веревки, связанные парой узлов. И как они умудрились не уронить мою измученную тушку?

А во дворике царил настоящий бедлам. Пехотинцы и рыцари, все, кто уцелел, отступали к подвалу. Похоже, боярин понял, что я опростоволосился, и задействовал план отхода. Да только вряд ли они успеют. Или нет?

Неожиданно я понял, что все «озверевшие» атакуют только башню. Также мне удалось увидеть, что именно озадачило Эйда. Даже волосы на голове зашевелились. Мне казалось, что, пообщавшись с они, меня уже ничем не испугать. Ан нет. Совершив очередной удар, жуткая тварь отошла назад по верху стены для следующей атаки на дверь в башню. Это было нечто фантасмагорическое, и только опираясь на логику, можно было понять, что совсем недавно это было обычным домашним животным. Я даже знал каким. Словно в насмешку, неведомый божок наделил буйвола лапами с когтями и солидным набором клыков. Но не это главное. Массивные рога быка срослись вместе, и на стыке образовался массивный костяной желвак. Вот этой импровизированной кувалдой он и выбивал дверь в башню.

— Неси сам, — вдруг прорычал здоровяк Клепп. Берсеркер по прозвищу Медная Голова вот-вот должен был провалиться в боевое безумие.

Скули, прижатый к земле его свирепым взглядом, повиновался и попытался взвалить меня на спину. Я уже немного оклемался и мог идти сам, но показная «слабость» мне была еще нужна.

Рывок Скули «заставил» меня взвыть и заскрежетать зубами. Клепп озадаченно оглянулся и, рыкнув от досады, подхватил меня под левую руку. В таком положении мы и вбежали в подвал. Короткая заминка сделала нас последними в очереди отступающих. Волокли меня спиной вперед, давая возможность увидеть, как башня покрылась живым ковром, постепенно втискивающимся внутрь проломов. Дикарский божок ощутил угрозу именно из этого места и бросил туда все силы. Теперь Эйд со товарищи вел отчаянный бой, отвлекая на себя все внимание врагов и позволяя остальным соратникам спастись.

Где-то посредине идущего под уклон прохода нас ждали Али и Турнок. Я впился взглядом в глаза рудокопа и кивнул на стены прохода. Умница гном все понял верно. Он тут же начал высекать секирой искры из облицовочного камня.

Клепп, несмотря на вид увальня и тугодума, обладал звериной интуицией. Он уронил меня на пол и обжег ненавидящим взглядом. На его губах запузырилась пена, а глаза совершенно побелели. Казалось, он меня сейчас убьет, но берсеркер лишь крутнулся на месте и словно торпеда рванул к выходу.

Скули тоже соображал быстро. Он бросился за Клеппом, но я успел подставить ему подножку. В этот же момент Турнок ткнул пяткой своей секиры в середину высеченной руны. Камни потолка дальше по проходу глухо ухнули и, немного осев, рухнули вниз. Клеппу все же удалось проскочить наверх, а Скули лишь взвыл от бессильной ярости.

— Сволочь! — прохрипел Говорун, сжимая кулаки.

— Да, сволочь! — заорал я в лицо друга, сбивая его с яростного настроя. — Но я не дам тебе испоганить последнюю волю Эйда. Он хотел спасти тебя и Клеппа, так что теперь жизнь здоровяка вечно будет висеть на моей душе. Про всю жизнь не говорю, потому что ее у нас осталось не так уж много. А теперь заткнись и иди вниз. Турнок мог и перестараться.

Но гном все проделал филигранно — зря на него наговаривал Гурдаг. Камни потолка и тонны земли надежно отделили нас от врага.

В огромном подземелье загорелись магические лампы, освещая чуть больше сотни истерзанных воинов — людей, которым мне стыдно было смотреть в глаза.

Обвал отрезал нас от рева «озверевших», и тишина ударила по ушам тупой болью.

Хотелось выть от бессилия. Рядом огромной горой бесполезных мышц и шипов приуныл Рудый. Он еще больше ссутулился, округляя горб. Какая польза от его смертельного великолепия? И что теперь?

Либо «озверевшие» сами разберут завалы, либо божок «проапгрейдит», скажем, кротов — хрен редьки не слаще. От бессильного желания свернуть этой твари голову, или что там у нее можно открутить, даже зубы заныли. Но до врага мне не добраться. Конечно, можно было попробовать пойти в атаку верхом на Рудом, но в окружении «озверевших» с седоком сагар пробегал бы недолго.

С той стороны завала послышался шорох сдвигаемых камней.

Что ж, все так и должно быть.

Постанывая от боли в ноющих мышцах, я встал и сделал шаг к понуро сидевшим в подземелье людям. Они поверили мне — и сглупили, следовало хоть что-нибудь сказать им, но какие слова могут оправдать ошибку самоуверенного идиота, поддержавшего идею старого маразматика? Мой взгляд скользнул по отвернувшемуся к стене Скули. Рядом, словно повторяя обреченную позу викинга, возвышалась туша сагара. В который раз вид его странного горба вызвал раздражение.

Для чего древние хорохи придумали это уродство? Когда-то мне в голову уже приходила мысль, что в этот «рюкзак» влезет мое тело, но лишь предварительно порубленное на части — кстати, ждать этого действа осталось не так уж долго. Да только вряд ли «озверевшие» будут пихать свою закуску в горб сагара…

Стоп!

Внезапно меня обдало холодом. Маленьким этот горб был до последней линьки, теперь же он значительно вырос, как и сам сагар.

Нет, это бред! Или все же не полностью?

Мысли заметались в черепушке, словно бабочки в банке.

А если туда залезть?

Не скажу, что сам себе поверил, но отчаянная ситуация требовала отчаянных решений, и я готов был ухватиться даже за самую бредовую идею.

Заставив сагара, не вставая с пола, развернуться ко мне спиной, я положил ладони на его горб и сконцентрировался. Виртуальные «настройки» ментального управления сагаром оставались неизменными. Разочарование начало заполнять мою душу, но его быстро прогнала злость, заставив меня, как говорится, тыкать наугад.

В конце бесцельных метаний я просто пожелал, чтобы горб открылся. Тут же под ладоням мелко задрожала броня, и Рудый болезненно всхлипнул. Все случилось внезапно — с противным хрустом горб раскрылся тремя лепестками, прямо по Y-образной линии, которую я до этого не замечал.

Бурундука мне в собутыльники! Ярл Воронов, ты баран! Хотя и это мягко сказано: живший в цирке архар Кузя по сравнению с тобой — Сократ. Выпасть из земного мира и не подумать о скафандре, постоянно норовя залезть в седло! И это при том, что перед глазами постоянно находился пример хах-коваев, которые носили симбионтов в боковых полостях. Да уж, одичал я в этом мире… Но куда смотрел верховный хорох? Вернусь — сварю суп из этой тупой курицы.

Открывшаяся ниша все же была маловата, но что хорошо — ожидаемых мной внутренностей и склизкой «обивки» не было и в помине. Изнутри странный «карман» покрывала мягкая и теплая кожа, больше похожая на бархат.

Возможно, в другое время я бы поостерегся лезть туда без предварительных исследований, но сейчас мне было все равно.

Первая попытка тут же остудила мой пыл. Для лат полость оказалась слишком мала.

— Воган! — как сумасшедший заорал я. Находившиеся в подвале воины, до этого не замечавшие моих телодвижений, оживились.

— Что?! — так же криком ответил ошарашенный парень.

— Помоги снять броню.

Странно, что сагар никак не реагировал на эти вопли, замерев в сидячем положении, словно парализованный. С раскрывшимися боковыми створками он напоминал сюрреалистическую бабочку с крошечными крылышками.

Броня слетела с меня в рекордные сроки, позволяя приступить ко второй попытке забраться в этот фантастический скафандр. Штаны и рубаха не могли критично повлиять на ситуацию, так что их я снимать не стал.

Все оказалось не так уж плохо. Древние хорохи предусмотрели все. Согнутые ноги упирались в специальные выемки, нащупывая коленями ребра. Кажется, за ребра же ухватились и пальцы рук. В общем, в нишу мое тело вошло как влитое.

Осторожно выдохнув, я пожелал, чтобы створки закрылись. На спину сильно надавило, и мой мозг тут же запаниковал в приступе клаустрофобии, но ярость оказалась сильнее. К счастью, вокруг моей немного наклоненной вперед головы получилась полость, в которой легко дышалось, а вот туловищу было немного неудобно.

Так, теперь откроем эту фигню…

До ушей тут же донесся голос Вогана:

— … полностью не закрылись. Осталось видно кусок спины.

А это уже плохо. Похоже, сагару для обретения нужных габаритов нужна еще одна линька.

— Закроем щитом, — вступил в креативный процесс гном. Не мудрствуя лукаво, он тут же выхватил большой щит у одного из пехотинцев.

— А как ты его прицепишь, идиот?! — наконец-то подал голос Скули. В подвале воцарилась немного нервозная обстановка, но все моментально оживились.

— Прибьем гвоздями, — ответил Воган.

— К своей бестолковой голове прибей гвоздями! — взвился Говорун, но мой помощник уже не слушал его, а бежал к своей походной сумке, брошенной в углу.

— Щепка, ты уверен? — с беспокойством в голосе спросил Скули.

— А какой у нас остался выбор, Говорун?

Обреченность в моем голосе убедила викинга, и он шагнул обратно, лишь хлопнув меня по плечу.

Воган вернулся через пару секунд с молотком и гвоздями.

Закрыв створки, я замер, ожидая, что щит приколотят не только к бронированным створками, но и к моей спине. В такой суматохе могло случиться все что угодно.

Голоса моих друзей превратились в далекий бубнеж, а взгляд бессильно заметался в полной темноте.

Что-то мы поторопились «консервироваться». Надо же как-то выходить из подвала. Ну и как теперь приказать Вогану снять щит обратно?

В этот раз судьба, судя по всему, устав ждать, сама решила все за меня. Не дожидаясь команды, Рудый начал двигаться. Не самые приятные ощущения, скажу я вам, — такое впечатление, будто тебя кто-то несет в тесном мешке. Но через мгновение все посторонние мысли унеслись прочь. Обруч на голове внезапно завибрировал, а через секунду резь в глазах заставила меня закричать — словно кто-то резко направил мощный фонарь прямо в лицо.

— А! — заорал я и тут же испугался еще больше, услышав зверский рев, в котором послышалась та же буква.

— Чтоб меня! — издал мой речевой аппарат, а уши уловили то же самое, но рычащим голосом.

Зрение постепенно приходило в норму. Хотя что в такой ситуации можно назвать нормой? Слабо освещенное подземелье просматривалось до самых темных углов. Картинка было немного непривычной, но окружающая обстановка выглядела узнаваемо, как и ошарашенные лица воинов. Люди моментально шарахнулись от сагара к стенам.

Так, времени для восторгов нет, попробуем двигаться.

Здесь меня ждал небольшой облом. Сагар не стал управляемым скафандром, все осталось по-прежнему — двигался он сам, повинуясь мысленным приказам. А вот зрение и слух исправно передавали мне все, что ощущает зверь. Что-то подсказывало, что без обруча это вряд ли осуществимо.

Так, а что там с голосом?

— Турнок, сможешь проковырять для меня выход? — попытался я высказать просьбу гному, но мою внутреннюю речь продублировало лишь невнятное рычание.

Так, еще одна попытка.

— Турнок, выход.

О, теперь сработало.

Гном резко кивнул и с по-прежнему вытаращенными глазами начал метаться у стен подземелья.

Нужную точку он нашел метрах в двадцати от заваленного выхода. Насколько взмахов секирой, удар пяткой — и до ушей сагара, а значит, и моих донесся уже знакомый стон камня.

Похоже, от шока Турнок немного перестарался — раскололся не только большой валун в фундаменте крепости, но и обрушилась часть потолка помещения. На головы людей полетели камни. Но погибших вроде не было.

Ничего, целитель рядом — разберутся, а мне пора на прогулку.

В голове было ясно, как никогда, а грудь распирала дикая смесь из ярости, восторга и легкого безумия. Да уж, в такой ситуации и умом тронуться недолго…

По большому счету гном сотворил для меня не проход, а полузасыпанный лаз, но сагару с его панцирем все было нипочем. Повинуясь моему мысленному приказу, он начал протискиваться в слишком узкий для него проход, в котором человек мог бы пройти, лишь немного согнувшись.

Противный скрип камней о панцирь давил на уши, и воцарившуюся после подземного «путешествия» тишину я воспринял с радостью. Выбравшись наружу, сагар вздохнул полной грудью. Похоже, моя ниша была как-то связана с работой его легких, потому что воздух в полости вокруг моей головы посвежел.

Картинка в глазах поплыла от разворота головы сагара, и взгляд нащупал фигурки «озверевших».

— Ну что, уроды, потанцуем?

Горло сагара интерпретировало мои слова в грозный рык.

Учиться новой вариации управления они приходилось прямо в бою. Сначала я пытался направлять отдельные удары и движения питомца, но затем вспомнил любимые мной в детстве игры по единоборствам. Там определенное сочетание клавиш запускало нужный блок или атакующую связку.

Дело пошло на лад — я уже не путал Рудому движения, а просто выдавал плотно упакованный пакет приказов с определенной связкой действий.

Дожидаться кучи-малы мы не стали — лишь обозначили точку обманной обороны, а когда «озверевшие» рванули к нам всей толпой, Рудый сорвался с места. На коротких дистанциях сагар мог дать фору любому олимпийскому чемпиону, причем на скорости он двигался не как горилла, а как человек, утяжеленный большим рюкзаком. Осталось только сшибать ударами лапы не справляющихся с инерцией бега врагов. Да только я забыл, что наш главный противник не «озверевшие», а дикарский божок.

При настолько плотном контакте с питомцем попытки перехватить контроль выглядели жалко, и мой враг пустил в дело другие козыри.

Неожиданно в бок сагара врезалось что-то тяжелое. Меня окатило чужой болью, словно кипятком, на секунду лишая сознания. Сагар был не таким нежным, поэтому моментально оправился и, ухватив очередного бронебойного мутанта за уродливую конструкцию из сросшихся рогов, рывком свернул ему шею. Второго «желвакорогого» он встретил оплеухой когтистой лапы с тем же результатом, а третьего прибил к земле ударом костяных лезвий, выскочивших из наростов у запястий.

Несмотря на всю данную ему божком силу, мутировавший буйвол с перебитым позвоночником и пронзенными внутренностями забился в предсмертных судорогах. С этой напастью мы справились, но темп, увы, потеряли. Догнавшие нас «озверевшие» тут же образовали кучу-малу.

Поборов приступ паники, я все же заставил сагара не дергаться. Через секунду облепившие нас «озверевшие» стали для сагара живым щитом от остальных дикарей. Довольно опасным щитом — я совсем забыл о своей «ахиллесовой пяте». Боль в спине я сначала не воспринял как свою, но уже через секунду взвыл, чувствуя, как рвутся мышцы на спине. Казалось, моя боль придала сагару сил, и он «взорвал» образовавшийся курган из копошащихся тел.

Ценой серьезного ранения я все же обхитрил «озверевших» во второй раз. У огромной толпы опять появилась легкоразличимая цель, к которой они тут же стремились и только через пару секунд поняли, что нас под живым курганом уже нет.

Все — финишная прямая. Теперь, даже если я истеку кровью, ручейки которой уже пропитали мою одежду, Рудый на одной ярости все же доберется до маячившей впереди конструкции.

А божок-то испугался — обычные люди и мутировавшие буйволы с криками и стонами волокли огромную платформу к просеке, но слишком медленно. Теперь у меня было целых десять ударов сердца, чтобы с помощью острого зрения сагара рассмотреть нашего главного врага. Он был похож на толстое дерево с короткими ветками без листьев. Все дерево опутывали уже знакомые лианы. Эти жуткие побеги прижимали к мясистому стволу обнаженные тела чернокожих людей. Судя по всему, шаманы были не просто привязаны к стволу, а вросли в него.

Какая мерзость!

Лица всех «вросших» были повернуты к нам. Внезапно часть толкающих платформу индусов упала на землю, начав корчиться и разбухать, мутируя.

Поздно дергаться, «шоколадки», я уже здесь.

Не ограничившись созданием новых «озверевших», коллективный разум божка бросил в нашу сторону всех обычных дикарей и тягловых животных.

Повинуясь даже не мысли, а ее тени в моем замутненном сознании, Рудый, не замедляя бега, сделал небольшой прыжок вперед. В конце короткого полета он оттолкнулся сначала руками, а затем усилил движение мощными ногами. Прыжок получился на славу — сагар перелетел через рванувшую к нам толпу и приземлился прямо на огромной платформе, по своей сути являвшейся гигантской кадкой с землей. Когти сагара начали кромсать все, что попадалось под мощные лапы, — лианы, ствол дерева и вросших в него шаманов. Внешне они были очень похожи на моего мучителя с Корабельного Острова. Это сходство лишь добавило мне ярости и сил.

Казалось, это не закончится никогда. Новая партия «озверевших» уже ползала по дереву и телу сагара. Еще один приступ боли рванул и без того израненную спину, отправив меня во мрак беспамятства.

Что ж, я сделал все, что мог, и, когда встречусь с погибшими на стенах Дун-Нова воинами, мне уже не будет стыдно…

Сознание возвращалось нехотя, рывками, и первые его прояснения приносили с собой лишь цветные пятна и невнятный гул голосов.

И все же муть небытия не могла удержать живого надолго.

— Не сдох все-таки, — неприятный голос был не самым желанным приветствием.

Зато более приятным было злобное рычание Турнока. А прозвучавший удар вообще ласкал мою душу словно елей.

Слипшиеся веки с трудом открыли для меня картинку окружающего мира.

Я лежу на боку в знакомой кровати коменданта Дун-Нова, а вокруг собралась очень разношерстная компания. Присутствовала почти вся верхушка войска — верховный воевода, новый командир корпуса Вин Драган и почти все мои ближники. А вот парочка Чистых явно были лишними. Точнее, сейчас было видно только одного, второй валялся на полу после удара Турнока.

— Ты умрешь за это, раб! — тут же зашипел оставшийся на ногах Чистый.

— Кто раб?! — взревел гном.

— Прекратить… — прохрипел я. Как ни странно, мой слабый голос был услышан. — Турнок, назад. А монахов прошу покинуть меня. — Увидев, что Чистый даже не дернулся, я добавил с максимальной для моего состояния жесткостью в голосе: — Или слово ярла в этом королевстве уже ничего не значит?

По взгляду монаха было видно, что плевать он хотел на всех ярлов, вместе взятых, но, судя по всему, приказа об открытой конфронтации Врадак еще не давал, поэтому Чистые удалились — один самостоятельно, а второго вынесли. Да уж, удар у гнома поставлен хорошо. С одной стороны, мне хотелось, чтобы Чистый окочурился, с другой — не было желания заполучить новую порцию проблем.

Чрезмерное усилие заставило сознание вновь заскользить в беспамятство, но присутствие монахов меня сильно беспокоило.

— Они со мной что-то делали?

— Только через мой труп, — прорычал гном, и по его тону было понятно, что он скорее зарубит меня, чем позволит Чистым прикоснуться к моему телу.

Интересно, откуда взялась такая ненависть? Нужно будет спросить.

— Это я их позвал, — с непривычным раскаянием сказал верховный воевода, — ты уже трое суток в беспамятстве, а они когда-то спасли принца.

— Очень плохая идея, — прорычал я. — Лучше сдохнуть.

Не знаю, почему мне так казалось, но интуиция подсказывала, что эта мысль была более чем здравой. Сия здравая мысль оказалась последней на этот день…

В койке, несмотря на старания всех целителей войска, я пролежал больше седмицы. Сюда же мне приносили все свежие новости. Задумка воеводы удалась на все сто. Мы с Рудым основательно разворотили древесно-шаманского божка. После этого вернувшееся королевское войско вместе с корпусом поводырей и викингами раскатали по земле оставшуюся толпу дикарей, не упустив ни одного.

При втором «включении» находившийся рядом верховный хорох, не дожидаясь вопроса, сообщил, что с Рудым все в порядке. Раны на теле сагара зарастали намного быстрее моих, а искореженный панцирь сойдет при следующей линьке.

Мне же было намного хуже. Самой приятной новостью было то, что до позвоночника «озверевшие» не добрались, хотя плоть порвали изрядно. Впрочем, для местных целителей восстановление мышц было не самой сложной задачей. Труднее было с сухожилиями и хрящами. Так что мне повезло больше, чем Клеппу.

Да, здоровяк как-то умудрился выжить. Его нашли в башне. Медная Голова прикрывал собой останки Эйда. Когда Клеппа доставили к целителям, он представлял собой мешок плоти и костей. Войсковые лекари слепили все в кучу, но сказали, что здоровяк останется калекой. Скули не допустил самоубийства узнавшего об этом очнувшегося берсеркера и тут же собрал тынг уцелевших хирдов.

На этом собрании хирд «Могучего Тура» выбрал Говоруна херсиром и отправил Клеппа с еще несколькими викингами на «пенсию». Они должны были вернуться на острова и доживать жизнь в «доме жалости». У меня же по этому поводу были другие планы, и я в лепешку расшибусь, но воплощу их в жизнь.

С великим херсиром, водившим в бой не только свой хирд, но и тысячи викингов, мы попрощались на берегу небольшого озерца. Местные жители подарили нам две камышовых лодки. На помосте импровизированного катамарана сложили топливо, а сверху положили истерзанное тело Эйда. Когда утлая конструкция достигла середины озера, серьезный до бледности Скули пустил огненную стрелу.

Погребальный костер полыхнул весь разом. Из собравшейся возле озера толпы местных вышло больше сотни девушек. Они в печальной тишине пустили по воде венки. Девушки чествовали настоящего героя, защитившего их дома от огня, а тела — от надругательства и смерти. В моих глазах защипало, а горло сдавил спазм, но в этом мире воинам нельзя плакать на виду у всех.

Воинам нельзя, а вот ветеранам-«пенсионерам» можно все. По заросшим бородой щекам принесенного на носилках Клеппа катились крупные слезы. Гигант не мог пошевелить ни единой мышцей. По уверениям целителей, его позвоночник был сломан в трех местах, и это вдобавок к десяткам переломов костей и разрывов сухожилий. И все же, едва придя в себя, берсеркер чуть не покончил с собой, попытавшись откусить язык. Но карауливший этот момент Скули был начеку и сначала вырубил гиганта, а затем поговорил с ним по душам. У викингов жить калекой считается хуже смерти, и новый херсир сам бы убил товарища, если бы не крошечная надежда, которую ему подарил я. И в этот шанс Говорун вцепился как клещ.

Армия возвращалась домой, оставив в пограничных крепостях усиленные гарнизоны. Благодаря они и речной флотилии с акаяси-буксирам и мы попали в столицу всего за седмицу. Освободившиеся по причине людских потерь места на баржах заняли те, кто разделил со мной все тяготы защиты крепости Дун-Нова.

За это время я успел встать на ноги и к моменту прибытия в Лугус вновь начал командовать своим «цирком».

В саму столицу мы не сунулись — нечего пугать народ и злить Чистых. Большая часть барж с поводырями и их питомцами отправились домой, а остальные поселились в эксклюзивно снятом постоялом дворе в пригороде. Причем я не стал рассекречивать свою «явку» в речном кабаке — до всеобщего мира и любви друг к дружке в этом королевстве было еще очень далеко.

Не успели мы расположиться на постоялом дворе, как из королевского дворца явился посыльный с приглашением на прием в мою честь. Там должны были чествовать мои подвиги и официально увенчать княжеской короной. Вдруг стало так противно, что я едва не отказался.

Перед королевским приемом у меня были еще одни сутки, поэтому следующий день я провел в приятной компании Насти. Светлый человечек сумел разогнать мрачные тучи моего настроения. Так хорошо и спокойно мне не было уже очень давно.

А почему бы и нет? Ее отец уже не выказывает нежелание заполучить такого зятя, даже наоборот, стал со мной внимателен и добродушен.

Увы, все светлые мечты зарубило на корню появление Ровены. Она, как и в прошлый раз, пришла под утро, и меня вновь захлестнуло алым туманом страсти. Что лучше: тлеть или сгореть в буйном огне? Прожить долго и спокойно или коротко, но счастливо и ярко, ежеминутно ощущая оголенными нервами каждую молекулу Вселенной?

Душа и разум склонялись к первым вариантам, а бешеный моторчик в груди и еще кое-какие органы твердили о красоте жизни мотылька.

Не знаю, каким чудом мне удалось не дать Ровене надежду, тем самым толкнув ее на убийство мужа; а в том, что она на это способна, сомнения у меня не было. Она ушла, и наваждение немного отпустило. В голове даже появилась мысль, что это чувство сродни навеянной дикарским божком эйфории, но была отброшена как явно бредовая.

После таких бросков из одной крайности в другую встречу с сильными мира сего я воспринял равнодушно. Короля на церемонии не было, и, если честно, от этого мне было даже легче перенести все «процедуры». Княжеской короной меня венчал кардинал, что было хорошо, но рядом находился Врадак, и это портило все впечатление. Не знаю, то ли его безумие достигло еще больших глубин, то ли это касалось только меня, но монах яростным взглядом буквально прожигал во мне дыры. Казалось, лопни тонкая струна его воли — и он загрызет меня, как бешеный пес. Было ясно, что я как-то умудрился отдавить ему все любимые мозоли и поломать самые важные планы. Но какие? Чем я не угодил этому человеку?

Да тем, что появился в этом мире и выжил всем назло, — этот ответ на насущный вопрос подтвердило время, но в момент коронования я этого еще не знал.

Траур по королевской чете уже давно закончился, но радость так и не вернулась во дворец — все напоминало чопорный раут англичан. Придворные были облачены в строгие одежды, а звуковым фоном под сводами дворца стал хор церковных мальчиков. Это еще больше утвердило меня в мысли, что пора смываться с этого «праздника жизни», что я и проделал.

У выхода из королевского парка меня ждал заранее нанятый экипаж. На его запятках стояли Али и Зеленый, а на козлах возле кучера восседал весело скалящийся Турнок.

Ехали мы недолго — до одного из самых фешенебельных ресторанов столицы. На этот вечер я зарезервировал самый большой зал, хотя уверен, что в остальных помещениях ресторана сегодня ночью уютно не будет никому.

Изысканно оформленное помещение с трудом вместило в себя почти сотню воинов, среди которых были: викинги, рыцари и гвардейские тяжелые пехотинцы — все, кто участвовал в обороне Дун-Нова.

Я подошел к своему месту во главе длинного стола и, не садясь, взял в руки бокал с дорогим вином.

— Я обещал напоить вас лучшим вином в королевстве и сдержал свое слово. Там, — взмахнул я бокалом, указывая в сторону королевского дворца, — нашу победу празднуют те, кто не имеет к ней ни малейшего отношения, поэтому мое место именно здесь. Каждый из вас навсегда останется моим другом и может рассчитывать на помощь. Те же, кто потерял в бою здоровье, получат его обратно, даже если это полностью разорит меня. А теперь гуляйте и пейте! Эта ночь — ваша, потому что у Лугуса она есть лишь благодаря нашей победе.

В ответ под сводами зала взорвался многоголосый рев. Официанты у стен смертельно побледнели.

Сам не знаю, каким чудом мне удалось не напиться до беспамятства, возможно, потому что рядом не было Клеппа. Это стало еще одной причиной побыстрее заняться выполнением данного обещания. Да только я немного покривил душой перед соратниками — разоряться я не собирался. Для этого мне срочно нужен был собственный целитель, а лучше два, причем очень высокого ранга, и я знал, где его (или их) взять.

Логика была простой как палка: если нужен маг — иди к магу.

Рассвет и муки похмелья застали меня в пути, и это было даже хорошо. Терпкий квас и свежий воздух над просторами Дольги исцелили лучше любой магии.

Мы мчались вверх по реке на диковинном для этого мира кораблике. Я назвал его «тройкой». Пока мы воевали, мастера-корабелы закончили небольшое судно, в котором сумели воссоздать техногенно-национальные элементы из моего мира. Три акаяси разгоняли рассчитанную всего на пять человек лодку до скорости, позволяющей судну уверенно подняться на самые настоящие подводные крылья. Чем не крылатая птица-тройка?

Всего через три часа я оказался прямо у ворот огромного поместья-крепости, принадлежавшего магистру Годобраду. Судя по физиономии мага, вышедшего на зов стражников, меня здесь знали и очень не любили.

— Что тебе нужно, человек?

— В принципе не что, а кто, но это как тебе будет угодно, маг. Позови магистра Годобрада.

— Что ты можешь предложить великому магистру? — едва не задохнувшись от моей наглости, спросил маг, делая ударение на уничижительное «ты».

— Как насчет пары миллионов золотых и изрядной кучки древних артефактов? — равнодушно изрек я, с удовольствием наблюдая, как брови мага лезут вверх, а с лица сползает надменность.

Эпилог

Мощное течение омывало меня, как ураганный ветер, принося не только прохладу, но и понимание мощи несущего меня существа. Жизнь всегда движется кругами, и рано или поздно мы вновь оказываемся в местах, которые становятся вехами судьбы. И с такой же уверенностью можно сказать, что ничто в этой жизни не повторяется.

Украшенные нихонскими иероглифами и вязью письменности хорохов стены водопровода оставались прежними, но теперь рассмотреть их позволяли не только просветленные очки, но и закрепленные под водой магические светильники.

В боковом бассейне, который служил конечной точкой подводно-подземного перехода, также все изменилось. В ключевых местах стояли викинги, повсюду, словно крысы, шныряла прислуга магов. Поводырей нигде не было видно, но это лишь здесь — полтора десятка моих подчиненных находились на поверхности земли и контролировали периметр временной базы на острове Хоккайдо.

Не снимая удобный гидрокостюм, я покинул седло и направился дальше — вдоль подземной реки-водопровода. Теперь мрачные тоннели напоминали улицу провинциального городка благодаря снующим туда-сюда людям.

В огромном складе и хранилище царил идеальный порядок — все ценное уже вывезено, а остальное аккуратно сложено. Это же касалось и главного зала собраний, в котором меня встретил Годобрад.

Глава брадарских магов по-прежнему смотрел на меня хмуро, но, по крайней мере, не вел себя непробиваемо заносчиво — трудно презирать человека, который увеличил твое богатство как минимум вдвое. И все же магистр постоянно боролся с собой, буквально силой убирая из своей речи презрительные нотки.

— Ярл Воронов, — кивком обозначил приветствие магистр, — я призвал вас, чтобы сообщить о выполнении данного слова.

— Прекрасно, — односложно высказался я и посмотрел на Богдана.

Молодой маг все также робел в присутствии магистра, нопосле моего втыка и объяснения новой расстановки сил как в дворянских, так и в магических кругах королевства уверенности у него прибавилось.

Мой личный маг утвердительно кивнул, подтверждая слова магистра.

Годобрада откровенно покоробило от того, что его слова нуждаются в подтверждении какого-то юнца. Дернув седой бородой, он двинулся к дальней части зала.

Теперь в ярком свете больших магических светильников мне удалось по-настоящему оценить красоту древних зодчих. Казалось, мы находимся внутри огромного яйца — стены купольного зала выглядели тонкими и хрупкими, но в то же время чувствовались их незыблемость и презрение к разрушительным потугам времени.

Когда приблизилась противоположная стена, я постарался сконцентрироваться, потому что впереди меня ждало самое важное.

В прошлый раз чувство опасности остановило меня еще в начале странного коридора. Всю поверхность сводчатого тоннеля с гладкими стенами украшали радужные разводы. Сверху эту фантасмагорическую роспись местами покрывали пятна копоти. Кстати, раньше их здесь не было.

Воспоминания об эксперименте с камнем и вид пятен заставили меня остановиться в самом начале пространства, освещенного магическими светильниками до рези в глазах. Эта заминка вызвала кривоватую улыбку Годобрада, но неожиданно она исказилась злобными изгибами.

— Назад! — вдруг заорал маг, копошившийся у двери, похожей на створку огромной раковины.

Крикун отскочил от двери первым, но два его ассистента если и отстали от наставника, то ненамного. В дальней части коридора полыхнуло синеватым светом, оставив на перламутре ворот уродливые волны оплавившегося металла.

— Идиот! — еще больше распалялся выкрикнувший предупреждение маг. — Левый сектор в третьей четверти! Правый, а не левый! У тебя руки кривые или память дырявая? Вон с глаз моих.

Старавшийся стать максимально незаметным ученик прошмыгнул мимо нас, а его учитель вдруг потух, как залитый водой костер, увидев, кто стал свидетелем ошибки его подопечного.

Теперь пришла моя очередь язвить. Стоило бы удержаться, но, каюсь, не смог.

— Только после вас, — с показательно вежливым поклоном отступил я в сторону, давая магистру возможность войти в коридор первым.

Годобрад хмуро дернул себя за длинную бороду и решительно направился к оплавившейся двери. Подойдя к воротам, он ожег взглядом незадачливого ученика и жестом велел ему отойти.

Что ж, нужно отдать должное: Годобрад знал свое дело. Взмах широкими рукавами, как крыльями, вновь заставил пространство полыхнуть, но следующий жест оградил мага от жара ловушки. Годобрад шагнул вперед, словно в полымя, но через секунду стало понятно, что последняя ловушка уже обезврежена.

Степень злости магистра стала понятна, когда от его прикосновения створки двери рассыпались множеством осколков.

Мне что-то расхотелось язвить.

Мы с Богданом одновременно шагнули вперед. Рядом засеменил мелкими шажками вынырнувший из какой-то норы верховный хорох. Птицелюда даже трясло от предвкушения чуда. Его настроение постепенно начало передаваться мне.

А через минуту мысли и желания разом покинули мою голову, и свободное место заполнил восторг. Коридор с ловушками и странная дверь скрывали от меня настоящую сокровищницу. В этом помещении золота и артефактов было мало, но не это главное в лаборатории магов, специализирующихся на изменении они.

Взгляд скользил по помещению, не в силах задержаться на отдельных деталях. А их было предостаточно — доски с таинственными схемами, множество прозрачных сосудов с зародышами они, манекены с амуницией коваев и хидоев. Даже чучело сагара с настежь раскрытыми спинными створками. И сотни… нет — даже тысячи свитков с драгоценной информацией.

Я замер в шоке, а вот верховный хорох, похоже, имел нюх на самое ценное. Он ощупал жадным взглядом все помещение и тут же устремился к большой стенной нише, в которой находилась странная конструкция из прозрачных трубок и пульсирующих артефактов, каждый размером с человеческую голову.

Только теперь я осознал, что все вокруг простояло в таком виде огромное количество лет. Пыли на предметах не было, но время все же оставило свой ощутимый отпечаток. Стекла потемнели, во многих емкостях случились протечки и содержимое высохло до состояния мумии, и только странная конструкция в стенной нише сверкала как новогодняя елка.

— Не спеши, нелюдь, — строгий голос Годобрада словно пригвоздил хороха к полу, остановив совсем рядом с вожделенной нишей, — по договору все артефакты принадлежат нам.

— Никто с этим и не спорит, — стараясь сохранять спокойствие, сказал я.

По глазам мага было видно: он сам понимает, что неправ, но ничего с собой поделать не может. По тройственному договору викинги получают все добытое золото, маги имеют право на все артефакты и магические свитки, а мне достаются лишь яйца они… ну и четверть стоимости добычи магов и викингов.

В данном случае Годобрад заявил свое право на магическую конструкцию, но здесь было о чем поспорить, потому что сквозь плетение прозрачных деталей проглядывало находившееся внутри яйцо — чуть крупнее, чем у коваев, но меньше, чем у хидоев. Простое яйцо с тускло-серой скорлупой не выглядело особо ценным, но для меня все сокровища Хоккайдо вдруг показались незначительными. Судя по лицу магистра, его посетили те же мысли. А на искаженную страданием клювастую мордочку хороха вообще нельзя было смотреть без жалости.

Годобрад решительно скрестил на груди руки:

— Когда мы изучим артефакт, вы получите свое яйцо.

Тон магистра не оставлял вариантов. Это чувствовали и мы, и маги — одетые в мантии люди вдруг рассредоточились вокруг нашей разношерстной компании. Богдан тихо зарычал, прикрывая меня от заходящих со спины коллег-магов.

— Боюсь, я вынужден настоять на собственном праве. Как только мы извлечем яйцо, вы получите все артефакты из конструкции, — возразил я, глядя в глаза магу.

Магистр презрительно улыбнулся, на что я ответил такой же реакцией, потому что был готов к подобному выпаду. Готовился еще до того, как пошел на переговоры с магами, потому что в общении с этими субъектами никакая паранойя не будет чрезмерной.

Ситуация мгновенно изменилась, когда в лабораторию вбежали сопровождающие меня поводыри и викинги из охраны базы. Скрывавшие их броню плащи полетели на пол, открывая взорам магов сложную вязь гномьих рун на латах.

Случись стычка, эти «каракули» спасли бы немногих, но даже несколько секунд форы для парочки викингов с лихвой хватит, чтобы покрошить субтильных магов в мелкий винегрет. Возможно, Годобрад даже выживет, но не факт, и он это понимал.

— На яйцо я не претендую… — явно неискренне прошипел магистр, этими словами вызывая тайные вздохи облегчения у всех присутствующих.

Почувствовав послабление, верховный хорох сорвался с места как гончая. Моего опыта хватало, чтобы понять, что странная конструкция — это необычайно продвинутая версия магических «авосек» для сохранности яиц и замедления развития зародышей. В отличие от меня, у хороха хватило знаний не только на понимание, но и манипуляции с неведомым агрегатом.

Повинуясь нажатиям крохотных коготков, массивные блоки разъехались в стороны, открывая доступ к десятку ячеек, из которых не пустовала только одна.

И сколько здесь хранится это яйцо? С момента гибели Хоккайдо или дольше?

Когда хорох потянулся к яйцу, я даже перестал дышать.

Крепко ухватив слишком массивный для него предмет, хорох развернулся. Даже впервые увидевший птицелюда человек понял бы, что тот безумно счастлив.

В другой момент я бы порадовался вместе с ним, но не сейчас.

— Подойди, — жестко приказал я, протягивая к хороху руку.

За секунду в глазах птицелюда промелькнул весь спектр эмоций — от ненависти до покорности, но он все же подошел ближе.

Яйцо легло в мои подставленные ладони, но лапки хороха по-прежнему удерживали его по бокам, что не вызывало у меня никаких возражений.

— Инициируй, — все так же безапелляционно сказал я.

Где-то с минуту ничего не происходило, я затем внутри яйца начал разгораться огонек бог знает сколько лет ждавшей своего часа жизни.

Григорий Шаргородский Укротитель. Истребитель тварей

Пролог

Что-то было не так. Вроде все на месте: и большой зал приемов, и стол передо мной, но все же обстановка давно знакомого помещения отдавала легкой нереальностью. Возможно, причина – в изменении света кристаллических рассеивателей: облака перекрыли доступ солнечным лучам к наружным линзам или еще что-то случилось. А может быть, все дело в моем настроении. Я сидел за столом и ждал старого знакомого – человека, к которому хорошо относился и давно не видел. И почему же тогда эта встреча вызывала во мне дурные предчувствия? Причем настолько дурные, что даже исказилось восприятие привычной обстановки.

Входная дверь бесшумно раскрылась, в проеме возникла знакомая фигура с низко опущенной головой. В груди почему-то начало зарождаться чувство страха.

В следующий момент события понеслись вскачь. Пройдя половину пути от двери, гость резко вскинул голову и, практически не приседая, прыгнул вперед, единым махом долетая до стола. Неестественно большая для человека пасть, с такими же несвойственными «гомо сапиенс» клыками, устремилась ко мне. Ну а меня хватило только на то, чтобы отшатнуться в кресле. Все дальнейшее поглотила черная вспышка.

– Да сколько ж можно! – С этим больше рассерженным, чем испуганным воплем я проснулся в спальной нише своих покоев. То, что это просто кошмар, мне стало понятно за пару мгновений до пробуждения.

Конечно, это был не самый приятный сон, но возможно – один из самых информативных. Это уже третий в моей жизни кошмар, который с большими шансами обещал воплотиться в реальной жизни. Мне, конечно, снились и обычные сны, но вещие видения отличались особой яркостью и реалистичностью. Вот как сейчас. Из чего следует вывод – нужно все хорошенько обдумать. Проигнорируй я два предыдущих сна, не сидел бы сейчас в своей постели с недовольным видом, а находился где-то за гранью бытия.

В первом вещем сне, кроме прочего, мне привиделась битва на берегу Дольги. Сон пришел еще до попадания в этот мир – незадолго до того, как меня бросили в магический колодец, чтобы омолодить одну старую сволочь. Постепенно сон стал забываться, чему способствовали учеба в школе поводырей и более чем впечатляющее знакомство с магически измененными зверями, но в нужный момент память вынесла эти воспоминания на поверхность. В результате артефактные плети аравийских Погонщиков Смерти распластали лишь тело трофейного хидоя, а я вовремя соскочил и остался жив. К тому мне же удалось умертвить погонщиков, двух магов и спасти принца Белинуса. За что я и получил дворянство.

Второй сон был об угрозе на искореженном магической катастрофой острове Хоккайдо. И этот сон тоже оказался очень полезен – нырок в неприятного вида дыру не только спас мне жизнь, но и подсказал путь к сокровищам проклятого острова.

Вот такие вот предпосылки для серьезных раздумий. Только в темноте что-то не думалось.

Одним из недостатков моих покоев было то, что окно имелось только в кабинете. С другой стороны, определить время можно и не выглядывая наружу.

Кстати, почему я до сих пор не обзавелся магическими часами?

Рука привычно скользнула по камню у изголовья, и мягкий свет кристаллической друзы на потолке осветил спальню. Судя по слабому сиянию, сейчас была середина ночи – днем друза горела ярче, но даже в этом случае ей было далеко до яркости магического светильника созданного артефакторами-людьми.

Сон куда-то ушел, к тому же любопытство тянуло посмотреть на «место происшествия».

Босые ступни привычно ступили на чуть теплый пол. Лепота! Даже в моем мире теплые полы были роскошью, а здесь и подавно. Молодцы гномы.

Активировав магический светильник, я, не одеваясь, прошел в зал приемов. Все на своих местах. Кристаллические рассеиватели света сейчас были темными, так что интерьер медленно выплывал из мрака благодаря магическому светильнику в моих руках.

Высеченные в камне гномьи воины с прежним упреком смотрели на чужака. На их фоне изображение оскаленной морды сагара позади моего стола выглядело очень даже дружелюбным. Порой меня подмывало приказать сколоть старые барельефы, но рука не поднималась уничтожить это произведение гномьего искусства. И без того половину изображений испортили мародеры во время выкуривания гномов из этих тоннелей. Теперь все вернулось на круги своя – гномы сняли рабские ошейники и спустились в подгорные мастерские, но изображения закованных в броню воинов по-прежнему смотрели на меня с немым укором.

Или я это просто себя накручиваю?

Вид «сцены», на которой разыгралась приснившаяся трагедия, ничего не дал. Даже сидение за столом не помогло вспомнить, кто же из небольшого круга моих местных знакомых оказался чудовищем и напал на меня. А вспомнить было ой как нужно.

Непривычный для этих мест рабочий стол в зале для приемов был выдуман мной после недолгого сидения на троне. Подобный стульчик для приема подданных позволялось иметь всем ярлам и князьям – почетно, но жутко неудобно. Мне никак не удавалось найти нужную позу, чтобы не выглядеть нелепо. А за столом можно было сидеть как вздумается – все скроет передняя панель.

Посетители в такой ситуации обычно стояли, а те, с кем доводилось вести долгие разговоры, сидели на каменном бордюре вдоль боковых стен зала. Гномий мебельный дизайн был не особо статусным, но когда это меня волновали подобные нюансы… главное – удобно.

Мои незапланированные передвижения посреди ночи не остались незамеченными. Дверь на другом конце продолговатого зала открылась, и в проеме появилась недовольная голова Клеппа.

– Чего бродишь как шатун? – проворчал огромный викинг.

– Шел бы ты спать, – не менее хмуро сказал я Клеппу.

– Ага, – фыркнул островитянин, и его бородатая голова скрылась из виду.

И ведь не пойдет спать – упрямый буйвол. Они вдвоем с Сигтрюггом взяли надо мной шефство. Один опекал меня с полуночи и до обеда, а второй бродил за мной хвостиком с обеда до полуночи. Судя по тому, что Сигтрюгг – послал же Бог имечко – спит, полночь еще не наступила. Оба викинга достались мне в «наследство» после битвы с дикарским божком.

В этом кошмарном бою погиб мой друг – предводитель островитян Эйд Железная Палица. Еще один друг – Скули Говорун – стал херсиром хирда, рассекающего морские и речные волны на дракаре «Могучий Тур». В этом же бою гигант Клепп Медная Голова получил жуткие ранения, приговорившие его к жизни калекой в островном «доме жалости» – самая страшная участь для викинга. Благодаря баснословно дорогой операции магические целители оставили могучего воина в строю, но здоровяк отказался возвращаться на дракар и сам себя назначил моим пожизненным телохранителем. По той же причине рядом со мной остался и Сигтрюгг Два Пальца, получивший прозвище благодаря отвратительной привычке тыкать пальцами в глаза своим врагам. Этот коротышка был вообще отморозком из отморозков, но ему я доверю свою спину с большей охотой, чем любому интеллигенту и гуманисту. Единственное, на чем я настоял, так это на сокращении имени до трех первых букв – ни прозвище, ни тем более зубодробительное имя меня не устраивало.

Воспоминания немного успокоили нервы, и я тут же зевнул. То, что не опознал личность зловещего визитера из сна, – плохо, но обычно эти странные предупреждения делались заблаговременно, так что еще успею провести анализ видения, посланного мне то ли свыше, то ли из подсознания. А пока – спать.

Глава 1 Вызов

До утра видения меня больше не мучили, так что удалось хорошо выспаться.

Сегодня выходной, и можно поваляться подольше, но не стоит лелеять в себе лень, она и без дополнительной подпитки способна дать толстенные корни.

Одеваясь в мягкие вещи из гномьего мха, которые в последнее время стали не только удобными, но и нарядными, я привычно зацепился взглядом за небольшую нишу в стене. Там на артефактной подставке стояло неказистого вида яйцо. Прошлой зимой там же находилось яйцо сагара, но с ним-то как раз никаких проблем не было.

Еще пару месяцев назад я каждый день по утрам подходил к нише и с нетерпением прикасался к скорлупе яйца. Но седмица шла за седмицей, а слабый огонек жизни едва тлел под серой скорлупой. Верховный хорох вместе с главным магом жизни моего госпиталя лишь разводили руками. Наши радужные надежды постепенно серели, как скорлупа таинственного яйца. После успеха с Ру́дым я надеялся на неимоверное чудо. В первые месяцы искорка жизни под скорлупой казалась очень сильной. Растущее внутри существо даже откликалось на мои эмоциональные посылы теплыми волнами узнавания, но затем процесс развития зародыша неведомого вида о́ни начал замедляться, пока не превратился в своеобразную летаргию.

Я все же прикоснулся к яйцу, стараясь передать максимум дружелюбия и надежды. Жизнь внутри сонно откликнулась, но не больше.

Ладно, что будет, то будет. Мне и так грех жаловаться на жизнь.

Короткая зарядка разогнала сонную одурь и разбудила аппетит, который по утрам не желал просыпаться самостоятельно. После прохладного душа гномьего стандарта, как по виду, так и по температуре, аппетит проснулся окончательно и начал подбивать желудок на протестующее урчание.

По недавней традиции на завтрак у меня собрались все мои ближники: глава магов Богдан, которого молодая жена умудрилась раскормить до неприличных габаритов, позевывающий со сна викинг с укороченным именем Сиг и оба управляющих – наземный и подземный.

После ранения Элбан немного снизил интенсивность своих пивных загулов, но все же иногда устраивал посиделки с Гурдагом. Так что дружба человека и гнома становилась еще крепче. Постепенно в круг их интересов вовлекался и зять главного управляющего, так что эта троица давно спелась и потихоньку начала вить из меня веревки.

– Мастер, – в эксклюзивной манере обратился ко мне гном. По его прищуру было видно, что сейчас меня опять начнут разводить. – Мне не нравятся дела в гурамахской шахте. Может, закроем ее на время?

– Действительно, господин, – тут же «впрягся» Элбан. – Мы и так работаем на склад. Оружие и броня из гномьей бронзы идут нарасхват, а на железо придется снижать цену.

– Что-то я не замечал, чтобы раньше запас жал твой карман. К тому же положение с ценой на сталь мы еще в прошлом году предвидели, – кольнул я взглядом Элбана и повернулся к Гурдагу, угадывая истинную причину мини-бунта. – Что, мастер, гномы начали заплывать жирком?

– Мы работаем не покладая рук, – возмутился Гурдаг, решительно припечатывая стол ладонью. В отличие от моей рабочей мебели из камня, в столовой стол был деревянным, а ладонь у рунного мастера тяжелой, так что чашки с чаем и вазочки с медом и вареньем подскочили, обиженно звякнув. И только большое блюдо с горячими блинами равнодушно пережило «столотрясение». В столовую тут же вбежали две девушки из прислуги, которых я сразу отпустил успокаивающим жестом.

– Да только работать не покладая рук в обжитых уютнее, чем в новых и необустроенных?

Гном понял упрек, но не принял и тут же надулся.

Эту проблему я предвидел еще на разработке плана по освоению княжьих, или, как принято говорить в этой местности, ярловских, владений. В отличие от соседей мне достались практически голые скалы горной гряды Луг Дирг. Это была вторая свинья, подсунутая мне в виде великой милости. Но выжать изрядный доход и с первого, и со второго «подарка» мне помогли гномы. Правда, во второй раз они делали это со скрипом.

Все дело в том, что под горой в дворянском владении Мен находилось не просто готовое поселение для гномьих мастеров, здесь у них была полная автономия. Что касается пяти новых шахт, то укомплектовать их полностью гномами было невозможно. Выход мне подсказал самый непригодный для горных работ гном по имени Турнок. Он был мастером-рудокопом, но мастером порченым. Все дело в его силе – слишком неуправляемой для «ювелирной» работы по прокладке подгорных туннелей. Но, видя, как легко гном превращает камень в мелкий щебень, я решил, что на одну шахту хватит пару гномов и толпы простых чернорабочих из людей. Задумка оказалась успешной. Раз в несколько часов гном подходил к торцу вырубки и, нанеся на нужно место руну, измельчал кусок рудного массива одним ударом. Затем люди-рабочие вытаскивали все это наверх, а в это время гном продолжал благоустраивать шахту.

И все же ссориться с бородатыми упрямцами нельзя.

– Мастер, я прекрасно понимаю ваших родичей, но у меня нет другого выхода. Княжество держится на плаву лишь благодаря этим шахтам. На одном оружии мы далеко не уедем. Этого хватало на прокорм о́ни, но достойная плата поводырям нас разорит.

– И почему мы должны кормить этих убийц?.. – невольно проворчал гном и тут же замолк, понимая, что сказал лишнее.

– Кормить питомцев – это моя забота, – чуть подпустил я металла в голос. – А ваша забота – выполнять взятые на себя обязательства. Мастера-рудокопы не хотят работать рядом с людьми, и я их понимаю. Вы думаете, мне приятно постоянно биться головой в броню вашего упрямства? Все будет так, как оговорено ранее. Мы будем продавать сталь и медь в максимально возможных объемах.

Главный управляющий не рискнул прерывать наш спор с гномом, но издал протяжный вздох, что не осталось незамеченным.

– Элбан, цену снижаем на десять процентов. Чтобы никто не сел нам на шею, держим этот уровень не меньше года, а там посмотрим.

Настроение стремительно падало, так что его необходимо было срочно поднимать.

– Ставки уже сделали?

Затихшие люди и гном тут же приободрились. Особенно оживился до неприличия азартный Сиг. Невысокий викинг вообще отличался эмоциональностью и полным отсутствием манер. С манерами, несмотря на то что даже за столом он сидел в кольчуге, удалось совладать благодаря таким вот общим завтракам. А вот накал эмоций в волосатой черепушке не снижался ни на градус. В своей азартности Сиг был похож на нового херсира «Могучего Тура» – Скули, но Говорун хотя и со страшным скрипом, но все же умел останавливаться.

– Десять золотых, – выпалил викинг, дожевывая блинчик.

– На кого?

– Гы, – в ответ оскалился мой самозваный телохранитель.

Понятно, свою верность он распространял не только на мою защиту.

С островитянином было все понятно, а вот взгляды остальных мне не понравились.

– Это уже интересно. Богдан, а ты на кого поставил?

– Секрет.

– Ну-ну, – хмыкнул я, понимая, что троица моих администраторов поставила против меня. Даже стало интересно, что там опять задумал Вин Драган. Командир корпуса поводырей, как и его подчиненные, не упустят случая посадить меня в лужу.

Концовку завтрака удалось спасти, и разошлись все в прекрасном настроении. Как обычно по неделям – так по славянской традиции здесь называли воскресенье, – я после завтрака отправлялся на прогулку. Сиг плелся позади, изображая из себя скучающего зеваку. Но в городке не было никого, кто бы не знал о зловещей славе Сигтрюгга Два Пальца. Так что если ко мне и подходили, то медленно и с доброжелательными улыбками. Впрочем, моей прогулке никто не мешал. Медлительные и нарядные по причине выходного дня горожане лишь вежливо кланялись.

Всего за год городок разросся до таких размеров, что даже в обширной долине ему стало тесновато. Огороды и виноградники выплеснулись за пределы долины, а внутри кроме домов остались лишь сады и розарии – любил местный народ похожие на земные розы цветы. А почему не любить? Розы этого мира цвели с ранней весны до поздней осени, были очень красивыми и совершенно не имели шипов. Благодаря цветам и фруктовым деревьям в городе дышалось легко – и не скажешь, что вокруг живет почти пять тысяч народа. И это если не считать постоянно сменяющих друг друга купцов.

Вид у большинства горожан был настолько же хитроватый, как и у моих администраторов. Стало еще интереснее. Но, увы, до самого вечера никто так и не снял покрова тайны.

Обедал я на летней веранде первого в городе дорогого ресторана – пришедшая в город весна буквально требовала тесного общения с собой без помех в виде стен. А мне – постоянному «узнику» скальных коридоров и комнат – хотелось ответить ей взаимностью.

В такие дни все стремились к семьям, а мне же приходилось обедать в одиночестве. Конечно, можно было пойти к Элбану или в новый дом Богдана, но что-то не хотелось. В таком настроении я буду лишним на празднике семейной жизни.

С этим нужно что-то делать. Все чаще я задумывался о Насте, но почему-то сразу в голове всплывал образ Ровены, напрочь лишая иных мыслей и желаний. Прямо наваждение какое-то. Вот и сейчас душа металась в терзаниях, а вокруг, не подозревая о грусти своего ярла, веселились мои подданные.

Конечно, в королевстве были свои праздники и выходные дни, но они по большому счету проявлялись в балах для дворян и кабацких посиделках для людей попроще, мне же не хватало всенародных празднеств. Власть ярла позволяла многое. Поэтому я личным приказом каждую неделю выводил народ на общие гуляния, сплачивая их общими эмоциями.

Были попытки привить здесь какой-нибудь зрелищный спорт. Увы, футбол местные жители не приняли, как и все остальные земные развлечения. Немного взбудоражил умы горожан бокс, точнее – драка в боксерских перчатках, но и он отошел на второй план после внедрения еще одной моей идеи.

И вот теперь все с нетерпением ожидали захода солнца, да и общая интрига, судя по всему, разрешится в это же время.

Ранее поводыри тренировали своих о́ни только на закрытых площадках. Никому даже в голову не приходило, что можно устраивать спарринги огромных зверей на потеху публике. А мне пришло. Тем более под рукой были гномы, способные воплотить в жизнь самые бредовые идеи. Благодаря подгорным мастерам о́ни обзавелись защитными латами и бронзовыми накладками на когти. Чтобы полностью обезопасить себя от несчастных случаев, пришлось прибегнуть к намордникам. Последняя деталь не нравилась магическим зверям больше всего.

После нововведений эффективность тренировок выросла в разы. Кроме того, зрелище сходящихся хоть в тренировочной, но яростной схватке тяжеленных монстров привлекла внимание всех горожан. Теперь тренировки превратились в спорт и собирали аншлаг.

Немного погуляв по городу, я покосился на заходящее солнце и пошел готовиться к бою. Сегодня – один из четырех главных праздников в году, и на арену выходит Ру́дый.

Сагар мирно спал в своем логове и ни на какие бои не собирался; пришлось настоять. Что-то в последнее время он стал раздражительным, несмотря на то что зверь уже полностью сформировался. Да и до ближайшей линьки было не меньше полугода.

– Ну и что с тобой происходит? – спросил я у склонившего голову сагара. Сейчас он был похож на огромную бронированную гориллу, опечаленную отсутствием бананов.

В ответ мой мозг затопил целый шквал образов и эмоций. Да только понять что-либо в этом месиве даже с моим даром Укротителя было нереально.

– А может, ну их, эти бои? – с нарочито хмурым видом спросил я у сагара.

Слов он, конечно, не понял, зато хорошо разобрал пакет мыслеобразов. Причем я запустил в его мозг не картинки усиленных тренировок, а образ победно ревущего сагара, купающегося в восторгах зрителей.

Рудый моментально приободрился и вскочил на ноги, немного подпрыгнув. Причем так рьяно, что стукнулся рогатой головой о потолок логова. С бронированной головой ничего не случилось, а вот потолок дал трещину. Да и мне находиться рядом с прыгающей в восторге шестиметровой и трехтонной тушей было не совсем безопасно. Хотя не было еще ни одного случая, чтобы сагар хоть на кого-то наступил без приказа. При этом он имел игривый, можно даже сказать – проказливый норов и нередко доводил обслугу до полуобморока.

– Ладно уж, пошли, зазнайка, – фыркнул я, на всякий случай отойдя ближе к прутьям выхода из логова.

В соседних логовах зашевелились во сне братья Рудого. Я невольно «прикоснулся» к их сознаниям. Мне было жаль этих зверей. В отличие от моего питомца, они жили в логовище как узники.

Укротить диких сагаров не удавалось даже мне, поэтому большую часть своей жизни звери проводили в клетках – не видя ни солнца, ни горных просторов княжества Луг Дирг.

И все же я не мог дать им хоть толику свободы – эти звери были совершенно неуправляемы, и даже через Рудого, который для них являлся чем-то вроде главаря, полностью контролировать их было невозможно.

Я посредством Рудого погрузил дикарей в более глубокий сон – это было единственное действие, которое удавалось выполнять со стопроцентным результатом. Дикие сагары быстро успокоились, а мы с Рудым направились на Арену.

Полгода назад, когда Игры о́ни только набирали популярность, Элбан организовал «субботник» как в наземной, так и в и подземной части поселения. Благодаря этому буквально за несколько дней рядом со скалой выросла Арена. Это сооружение словно олицетворяло саму суть бытия нашего маленького сообщества. Классический римский цирк, с ареной диаметров в пятьдесят метров, на треть словно врастал в скалу. Единственным отличием от римского сооружения была структура арены. Сразу за высоким бордюром, защищающим зрителей от боевой ярости зверей, находился глубокий ров с водой. Сама арена представляла собой круглую площадку двадцатиметрового диаметра. На нее через ров вели четыре каменных мостика.

Я шел по большому тоннелю, и с каждым шагом шум толпы становился все сильнее. Очередной поворот коридора словно снял последние барьеры на пути звука, и гул толпы ударил по ушам, а через секунду он резко усилился, потому что зрители увидели меня и маячившего за моей спиной Рудого.

Довольно противоречивые чувства – с одной стороны, восторг зрителей приятен, особенно для эмпата, а с другой – я чувствовал себя клоуном.

Алый закат врывался свозь прореху полускрытого в скале цирка и, подхваченный ревом толпы, ударялся о стену утопленной в скалу части. Трибуны гномов, как и те, кто там сидел, встречали людскую суету гордым молчанием. Эта часть цирка сильно отличалась от людских трибун. Места для гномов напоминали собой береговую батарею с глубокими бойницами. Самих зрителей невозможно было разглядеть в глубокой тени, но я чувствовал, что там весь состав подгорных мастеров нашего поселка – гномы оказались тоже подвержены азарту, как и люди, только скрывали его за толстыми стенами и непроницаемыми лицами.

Площадка между двумя «дотами» гномьих трибун имела несколько посадочных мест для начальников среднего звена. У самого рва располагалось несколько скамей для участников боя, как и с другой стороны арены. Кроме того, здесь же находился центральный трон, на который я и уселся. Для этого пришлось подняться на несколько ступеней, но зато теперь открывался прекрасный вид на арену и – главное – на площадку за противоположным мостиком. Рудый, недовольно сопя, уселся рядом на пол, при этом он по-прежнему возвышался надо мной как минимум на метр.

Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать. На скамье для участников сидел закутанный в белую тогу негр. В своей «простыне» рядом с полностью экипированными поводырями он смотрелся как минимум нелепо. В груди шевельнулось раздражение, но я его тут же загнал поглубже – если Очин и мог нарушить мой приказ не выводить Мрака на схватки, то Драган этого точно не допустит. Так что битвы двух сагаров не будет. Тогда что же заставило моих ближников сделать ставки против своего командира?

С Очином вообще сложилась непростая ситуация. Возвращаясь из похода на Хоккайдо, я привез с собой еще одно яйцо сагара. Его растили по всем правилам под полной опекой хорохов, но, когда пришло время привязки к поводырю, случилась большая неприятность – ни один из поводырей Корпуса не смог обуздать молодого сагара. Некоторые так старались, что едва не выгорели. Положение становилось катастрофическим. С каждым днем сагар, получивший имя Мрак, погружался в апатию. Я, имея дар Укротителя и опыт общения с Рудым, смог бы достучаться до зверя, но зачем мне второй сагар? Если Злюку Рудый воспринимал снисходительно, то Мрака пришлось прятать в дальнюю часть логовища – сагары из разных пометов и на дух друг друга не переносили.

Выход из неприятной ситуации нашел верховный хорох, но этот выход не понравился всем без исключения. При разгроме армии дикарей рабские рынки Брадара и Аравии захлестнула волна чернокожего товара. Я принципиально не признавал рабства, несмотря на вопли Элбана. В глазах Гурдага тоже мелькали мысли о полезности рабов в рудных вырубках, но гном прекрасно помнил тяжесть ярма на собственной шее и поэтому молчал. И все же одного раба пришлось купить. Верховный хорох обнаружил среди пленников сильного поводыря, да что уж там – он нашел потенциального Укротителя.

Вот так чернокожий дикарь по имени Очин стал поводырем сагара. Зверь принял чернокожего опекуна легко и радостно, вызвав глухую злобу всех поводырей.

Мало того – у Очина кроме дара обнаружился несносный характер, причем было видно, что половину своей злобы он пока хранит в себе.

Сама ситуация бесила меня безмерно: мало того что сагара получил не самый приятный мне поводырь, так еще пришлось вживлять ему в голову «наказ». Но иного выхода я не видел. Вмешаться в связь Укротителя с сагаром не мог даже другой Укротитель, а оставить у себя под боком без контроля такую сильную связку было недопустимо.

Ментально-магический «наказ» в голове чернокожего наверняка был главным источником раздражительности Очина, что вкупе с не самым простым характером давало гремучий результат. Его постоянно били в темных углах, даже несмотря на мой запрет, и, не имея возможности ударить недругов, Очин доставал всех словами. Мои попытки защитить его вызывали лишь угрюмое молчание хулиганов и поток насмешек от объекта защиты.

Вот и сейчас коллега явно задумал какую-то пакость. Причем похоже, что эта затея на время примирила его с остальными поводырями.

Кто бы сомневался – строптивые поводыри готовы «дружить» с кем угодно, лишь бы подсунуть мне свинью.

Внешне Очин был отдаленно похож на актера Уилла Смита, чем раздражал меня еще больше. Уважение к актеру частично переносилось на чернокожего укротителя, но встречало только отторжение.

Вот зараза! Что же они задумали?..

Додумать мне не дали – представление началось. Гулко задрожал большой гонг. Два поводыря с обеих сторон арены поднялись с лавок и медленно перешли мостики, чуть свернув к боковым переходам. На боковых мостиках тут же показались два верховых ковая. Звери стремительными тенями скользнули мимо своих опекунов навстречу друг другу.

Казалось, звери совсем не замечают наездников, но поводыри ловко ухватились за седла, и их буквально забросило на спины питомцев. А еще через мгновение рычащие звери сплелись в клубок. Сойдясь в коротком клинче, они отскакивали друг от друга и тут же вновь бросались в атаку.

Наездники казались плотно пристегнутыми к спинам коваев рюкзаками, но при этом умудрялись иногда наносить по противнику удары тренировочными мечами. Трибуны бесновались, и этот практически животный рев толпы вызывал у меня чувство горечи.

Еще при разработке Игр Драган, выслушав идею о контактных спаррингах, предложил просто стравливать о́ни без наездников и был удивлен моим резким отказом.

На заре моей кинологической карьеры мне пришлось столкнуться с последствиями запрещенных собачьих боев, что вызвало во мне жуткую ненависть, потому что это мерзко – стравливать безумно верных псов между собой на потеху пресытившимся хозяевам.

Конечно, с питомцами поводырей все было иначе – жесткие тренировки повысят шансы выжить в реальном бою, к тому же с насадками на когтях, жалах и клыках повредить друг друга они не смогут, даже если захотят. И все же драться без наездников я запретил – так что если у кого и был шанс получить травму, то у людей. Спор разрешили сами поводыри. Засидевшиеся без дела воины рвались в бой, да и Драган понимал, что польза от парной работы значительно перевешивает риск повышенного травматизма.

Пока я вспоминал разговор с командиром Корпуса, всадники на коваях дошли до пика своей схватки. Один из зверей пропустил изрядную плюху лапой собрата и замедлился. Хоть когти и прикрыты колпачками, удар такой лапой был посерьезнее пинка конским копытом. К тому же седок пострадавшего зверя тоже успел получить по шлему и явно плохо держался в седле, а значит, почти утратил контроль над питомцем.

Такое положение позволило победителю немного покрасоваться перед публикой. Ковай отскочил назад и, разгоняясь, вновь устремился на соперника. Второй ковай припал к земле, готовясь к столкновению, но атакующий зверь неожиданно взмыл вверх. Причем прыгнул он без наездника – поводырь ловко соскочил с седла и, проделав два полных оборота в перекате, эффектно замер на одном колене. В это время его питомец пролетел над припавшим к земле собратом и уцепился за него как минимум тремя лапами. Накладки лишали когти убийственной остроты, но не делали их менее цепкими. Сила инерции провернула образовавшуюся сцепку – атакующий ковай оказался на спине, а зацепленный им зверь вместе с седоком, задрав голову, взмыл в воздух.

Получился своеобразный «бросок через себя». Ни ковай, ни его поводырь без опоры под лапами уже ничего не могли сделать – аэродинамические свойства у о́ни были чуть лучше, чем у утюга.

Пролетев метров пять, проигравшая пара свалилась в ров с водой. Обслуга тут же подбежала к бордюру, но, судя по тому, как они спокойно вернулись на свои места, внизу все было в порядке.

А победитель принимал овации.

Ничего, будут ему «овации» – схватки были придуманы для тренировок, а не рисовки перед девчонками.

Пока я обдумывал кару для хвастуна, на площадке появилась еще одна пара поводырей. Эти бойцы были одеты в более серьезную броню, считавшуюся в Корпусе стандартной. Среди поводырей уже давно не было нихонцев, но в Брадаре все еще чтили традиции переселенцев с Хоккайдо. Броня поводырей напоминала латы японских самураев – пластинчатый панцирь, рогатый шлем и стальная личина со скорченной рожей.

На безмолвный зов поводырей в тоннелях за боковыми мостиками появились два хах-ковая – по строению скелета звери были похожи на медведя. Если представить себе медведя размером с небольшого слона и плотно облепленного костяными пластинами. Два самых больших панциря находились по бокам и прикрывали гнезда для симбионтов – простых коваев. Хах-коваи аккуратно перешли через узкие мостики и застыли, чуть приподняв боковые щитки.

На камень пола тут же спрыгнули четыре ковая – по два на каждую симбиотическую троицу. Эти звери являлись уменьшенной версией своих более крупных, ходивших под седлом собратьев. Если верховые коваи дорастали до размера пони, то обычные были с крупную собаку. По манере движение оба вида коваев походили на львов. Отдаленное сходство нарушала жесткая, усеянная шипами кожа, три костяных гребня на голове и совсем жуткий набор клыков – льву такое не могло присниться даже в кошмарах.

Глядя на симбионтов, я вспомнил своих первых питомцев – хах-ковая Дубка и его малышей Бима и Бома. Верные о́ни отдали свою жизнь, чтобы спасти мою, и я никогда этого не забуду.

Во второй схватке поводыри забирались в седла не так лихо, но урон зрелищности с лихвой окупал солидный вид хах-коваев.

Гонг вновь загудел, оповещая всех о начале очередного боя.

Теперь все происходило медленнее, но значительно весомее. Вначале прошел стандартный ход. Хах-коваи как быки врезались друг в друга треугольными головами с накладными, на этот раз тупыми, лезвиями. Но медлительность и видимая неуклюжесть были серьезной обманкой. В принципе исход боя я мог предсказать уже сейчас. Один из пары коваев более опытного поводыря резко распластался по полу, его соперник радостно прыгнул сверху и тут же с недовольным воем улетел в воду от удара массивного «шестопера» на хвосте хах-ковая. Вскочивший на лапы «малыш» бросился на помощь брату. Хах-коваи и в это время продолжали бодаться.

Бой коваев продлился недолго – пара победителей быстро спихнула соперника с арены и тут же начала наскакивать на вражеского хах-ковая, пытаясь достать поводыря. И огромный зверь, и его поводырь растерялись, а их соперники усилили напор, через десяток ударов сердца оттеснив их к самому краю площадки. Огромный о́ни попытался зацепиться за кромку площадки, но был слишком тяжел и рухнул вниз. Брызги воды от падения огромного тела даже выплеснулись на площадку. До меня дошла волна недовольства хах-ковая – здоровяки очень не любили купаться.

Пока Игры шли вполне предсказуемо – травм не было, народ веселился, а бойцы получали необходимый опыт.

Следующими на арену вышли хидои. По строению скелета и движениям эти о́ни напоминали собак, но на этом сходство заканчивалось. Размером хидой был меньше хах-ковая и раза в полтора больше буйвола. Образ самого опасного, если не считать сагаров, магического зверя дополнял сплошной панцирь, широкие, направленные вперед рога и скорпионий хвост, которым хидои владели виртуозно. Броня наездников на хидоях имела свои отличия – она была легче, чем защита поводырей хах-коваев, но при этом на спине имелся большой щит, делавший воинов похожими на черепах. С глухим перестуком сочленений живой брони на арену выбежали хидои. Они на мгновение притормозили у своих наездников и, приняв тех в седла, ринулись в атаку. Рогами хидои пользовались редко – больше использовали скорпионий хвост. Сейчас острые жала были прикрыты накладками, но от этого удары не становились менее весомыми.

Два мощных зверя кружили по арене, «фехтуя» хвостами. Выпады хвоста соперника хидои блокировалилибо своим хвостом, либо передней лапой. В этой схватке наездники отыгрывали роль статистов. Они лежали в седлах, практически слившись наспинными щитами с броней своих питомцев, и полностью отдавались ментальному управлению боем.

Один из наездников оказался хитрее – он заставил своего хидоя воспользоваться хвостом как дубиной, а противник продолжал попытки нанести колющий удар.

Хвост хидоя, словно плеть, обошел блок и хлестнул насадкой на жале по спинном щиту наездника-соперника. Опасаясь за своего седока, зверь инстинктивно отскочил назад. Атакующий хидой без промедления прыгнул следом и вмазал лапой по морде соперника, тут же добавив жалом по правому боку. Удары развернули пострадавшего и завалили на спину. Зрители опасливо охнули, но мне, как и любому поводырю, было известно, что, кроме неприятных ощущений, наезднику ничего не грозит. Вес зверя приняли на себя ограничительные штыри и наспинный шит. Впрочем, страховка уже не могла помочь поводырю в этом бою. Его зверь в перекате получил удар жала по брюху и практически сразу – тычок рогами в бок. Так что вращение продолжилось и закончилось уже за кромкой арены.

Наездник-победитель приподнялся в седле и заставил своего питомца встать на задние лапы. Длинный скорпионий хвост выписывал в воздухе сложные фигуры, словно дирижируя восторженно вопящей толпой.

Этот восторг не затянулся надолго, потому что зрители с нетерпением ждали главную схватку дня, а она должна была начаться с минуты на минуту.

Очин лениво поднялся со своего места и направился через мост к арене. Толпа завороженно притихла. Все знали, что чернокожий поводырь является наездником сагара, это подтверждало и отсутствие брони, так что все ждали схватки двух легендарных зверей. Меня же отсутствие брони лишь насторожило. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Почувствовался тухлый запашок чужих интриг.

Я нехотя поднялся с кресла и направился на арену.

Ситуация начала проясняться, когда через боковой мосток по одному перешли три хидоя, и только один из них был с седлом.

Он что, собирается драться на хидое без брони и спинного щита?

То, что мой соперник мог контролировать троих зверей, меня не удивляло – я и сам был способен на такое.

Так вот, оказывается, в чем интрига – поводыри решили проверить, выдержит ли сагар бой с тремя хидоями. Все верно – в правилах я специально оговорил, что дерутся два поводыря без ограничения количества питомцев.

Замотанный в белый хитон чернокожий поводырь на фоне бронированных зверей смотрелся эффектно. Зал взорвался воплем восторга. Многие наверняка поставили именно на Очина, но этот нюанс уже интересовал меня меньше всего. Важнее было другое – почему наездники на хидоях доверили ненавистному опекуну сагара своих питомцев? И кого они хотели угробить? Скорее всего, интрига плелась против чужака, так как предполагалось, что я буду драться внутри сагара.

А это мы сейчас и проверим.

Не особо напрягаясь, я послал двойной зов.

Рудый вперевалочку, лениво перебрался через мост. Зрители взорвались приветственными криками и тут же затихли, когда на арену, словно вихрь, ворвалась Злюка. О́ни были бесполыми существами, но мне казалось, что женское имя этому зверю очень подходит.

Над трибунами воцарилась гробовая тишина.

Я повернулся к боковому проходу и сделал знак воинам обслуги. В рядах боевых работников всегда царила железная дисциплина, поэтому они, не раздумывая, выполнили приказ. В мгновение ока Злюка была обряжена в тренировочную сбрую, а на недовольного Рудого нацепили намордник и когтевые накладки.

– Владислав! – закричал Вин Драган и сорвался со своего места. Под аккомпанемент тревожно загудевших поводырей начал пробираться в сторону арены.

Кажется, ребятки поняли, что заигрались.

Но я не стал дожидаться постороннего вмешательства и коротко кивнул своему сопернику, который, можно сказать, впервые посмотрел на меня с уважением.

Это, конечно, было не самое умное решение – без серьезной брони один удар даже прикрытым защитой жалом переломает мне все кости, но я не собирался подставляться. К тому же достала подковерная игра с поводырями, чье открытое недовольство было «стреножено» командиром Корпуса и въедливыми священниками кардинала Дагды. Хотелось вновь довести все до острой стадии, да и приключения в этом мире как-то незаметно подсадили меня на адреналин. А за зиму в моей жизни не происходило ничего интересного – появилось желание добавить остроты мировосприятию.

Не самая разумная мысль, но отступать уже поздно.

На спины хидоев мы взлетели одновременно и тут же послали их в атаку. Злюка, с явным недовольством, лишь обозначила удар хвостом и ушла в глухую защиту. Фехтование скорпионьими хвостами – довольно странное зрелище: два бронированных монстра, низко приправ к земле, старались достать друг друга жалами на длинных хвостах, при этом парируя выпады соперника.

Очин попытался отвлечь мое внимание прямым поединком, но его заковыристый характер я изучил уже давно, поэтому фланговую атаку двух контролируемых негром хидоев не пропустил. Злюка с места прыгнула назад, а на ее место ввалился Рудый.

Притихшие трибуны восторженно завопили – именно этого они и ожидали. Очин также отвел своего хидоя чуть назад, потому что в центре арены уже вращалась жуткая молотилка.

Рудый встретил правого хидоя бесхитростным ударом в морду, а получив по большому горбу набалдашником на жале, добавил ногой, как заправский футболист. На секунду оторвавшийся от пола хидой заскользил к краю площадки, но все же сумел удержаться на краю – добивать его было некому, потому что сагар уже сцепился со вторым соперником.

Рудый бил словно боксер, а хидой хлестал сагара хвостом и пытался поддеть передней лапой за ногу. На секунду в этой схватке воцарилось равновесие. Но при такой расстановке сил оно не может быть долговечным. Я послал Злюку к сопернику Рудого, и тут же она передала сигнал об опасности со стороны хидоя, возвращающегося с края площадки. Я в это время ничего не видел, сконцентрировавшись на контроле сагара.

Злюка ударом коротких и широких рогов отвлекла внимание чужого хидоя, а когда тот развернулся, Рудый ухватил его за хвост. Второй хидой был уже рядом, но все равно опоздал.

По моей команде Злюка вновь отпрыгнула, давая Рудому пространство для маневра. Схваченный за хвост хидой невольно завизжал, царапая когтями каменный пол. Но он уже потерял опору под лапами, скользя по гладкой поверхности. Сагар без лишних затей начал раскручивать тяжелое тело соперника вокруг себя. В начале второго витка он отпустил скорпионоподобный хвост, и хидой, не прекращая визжать, заскользил по полу, сбив своим телом рвущегося ко мне напарника. В воду они свалились, визжа уже в унисон.

Рудый вдруг неподвижно застыл, большой горб на его спине с Y-образной щелью начал расходиться тремя лепестками. Этим шансом тут же решил воспользоваться Очин. Ну а я позволил себе немного покрасоваться. Когда Злюка пробегала мимо застывшего сагара, я прямо из ее седла прыгнул на спину Рудого.

В следующее мгновение два хидоя столкнулись прямо перед сагаром. Мощные звери, как до этого хах-коваи, уперлись друг в друга рогами. Очин сразу нацелил своего питомца на Рудого и постарался достать его ударом хвоста поверх Злюки. Получилось зацепить лишь кончиком по морде. Рудый частично потерял подвижность, но не ясность мышления. Створки горба накрыли мое тело, а ярость зверя затопила мозг. Пришлось воспользоваться виртуальным шаром ментального управления сагара, чтобы снизить накал эмоций. Не хватало еще действительно угробить строптивого Укротителя.

После короткой слепоты по зрительным нервам ударили переданные магическим обручем импульсы глаз сагара. Мир обрел чуть измененный вид, но к этому я давно привык. Тесная полость в горбу сагара сковывала мои движения, но за меня двигался Рудый. Реагируя на мои мысленные приказы, он шагнул вперед.

Шах – сагар пришел в движение и недовольно отпихнул в сторону увлекшуюся Злюку. Для моей задумки дистанционного управления было недостаточно – слишком уж тонкая предстояла «операция». Сагар походя хлопнул увлекшегося противостоянием хидоя Очина кулаком по голове, а затем аккуратно подцепил когтями просторное одеяние чернокожего Укротителя.

Злюка атаковала «поплывшего» хидоя, а мы с сагаром донесли беснующегося в своей хламиде Очина до края площадки.

Мат – сагар аккуратно уронил Очина в воду, а за спиной послышался мощный всплеск воды, смешанный с победным ревом Злюки. Через мгновение все другие звуки перекрыл восторженный рев толпы.

Да уж, похоже, с этими игрищами я ошибся: азарт – штука коварная, и поводыри слишком увлекались противостоянием и интригами.

И все же восторг зрителей был приятен.

Сагар застыл, выпуская меня из своего горба, и я, выпрямившись во весь рост, раскинул руки.

Вот теперь настроение стало действительно праздничным.

О́ни отправились в свои логова, а ко мне подошел злющий Драган.

– Владислав, ты зря так рисковал.

– А чего вы хотели? – недовольно спросил я. – Кто был целью заговора – Очин, или, может быть, задумали угробить меня?

– Какого заговора?

– Не прикидывайтесь дурачком, Вин, меня задолбали ваши интриги. Никто не мешал нашим поводырям укротить Мрака. Вы злитесь на нас с Очином, а злиться нужно на себя. Вин, это твой косяк, тебе его и исправлять. – Решив, что нотаций уже достаточно, я сменил тему: – Происшествия есть?

– Да, Ерин руку сломал… наездник на верховом ковае, – уточнил для меня Драган.

– Честно говоря, я уже сомневаюсь, что это была хорошая идея.

– Да брось ты, – отмахнулся командир Корпуса, – шикарная идея: и парням веселее, и звери держатся в форме. А на переломы и травмы есть целители.

Да уж, целители у меня действительно есть. И целители хорошие, но все равно нужно проверить неудачно приводнившегося поводыря.

Госпиталь, как и мои апартаменты, находился в гномьем скальном поселении. Места там по-прежнему хватало – гномы, хоть и увеличили свою численность, предпочитали отсиживаться на нижних уровнях, а люди не горели желанием селиться в глубине скалы.

Отправив своих питомцев по логовам, я прошел два коридора с небольшой лестницей и оказался в длинном зале с высоким потолком. Всю правую стену на небольшом расстоянии друг от друга занимали светорассеивающие линзы, дававшие много света. Причем освещение сильно отличалось от такового в моих покоях – целители вместе с Богданом и гномами что-то там намудрили, и теперь помещение госпиталя заливал какой-то особенный, по уверениям лекарей, целебный свет.

Переговоры с магистром Годобрадом, больше походившие на ругань двух торговок, все же завершились для меня положительно, и в столицу нового княжества отправились два только отучившихся целителя и один опытный маг. Молодых лекарей я тупо выкупил, а опытного целителя взял на время, хотя, судя по его поведению, есть шанс привязать старика к госпиталю хорошей зарплатой и условиями работы.

Вдоль левой стены похожего на большой тоннель зала находились отдельные кабинки с перегородками из дерева, шелка и бумаги – подобный «дизайн» я подсмотрел в казармах о́ни-гвардии на Хоккайдо.

Из ближней «кабинки» выпорхнула курносая девчушка в наряде медсестры. Увидев меня, она ойкнула и, не говоря ни слова, побежала в дальний конец зала.

Ничего так, шустрая. Жаль, не удалось ввести в обиход наряд медсестричек двадцатого века – смотреть на бег девушки было бы намного интереснее. Увы, местные нравы оказались слишком пуританскими и все же под моими усилиями постепенно давали небольшие трещинки. Но пока пришлось ограничиться нарядами медсестричек времен Гражданской войны.

Именно в таком наряде из своего кабинета в дальней части зала вышла местная начальница.

Удивительно – всего лишь год назад Нарина была смешливой девчонкой, постоянно краснеющей и смущающейся, а теперь передо мной строгая и гордая женщина.

– Здравствуй, Нарина.

– Здравствуйте, ваша светлость, – степенно склонила голову девушка. В отличие от медсестер, она не носила чепца на голове. Русые волосы украшала красивая диадема, по совместительству являющаяся артефактом, усиливающим магические способности. Богдан постарался для своей супруги и сделал усилитель очень красиво, явно припахав для этого кого-то из гномов.

В госпитале я изначально организовал привычную для меня структуру – лечением руководил главврач, а остальным управлял директор, на должность которого я и назначил Нарину. Пришлось немного поскандалить с мэтром Эоганном, но со временем старик согласился с удобством такой структуры. Постепенно старик проникся симпатией к молодой директрисе, а молодых целителей Нарина вообще едва не с руки кормила.

– Как там наш пострадавший? – спросил я, но Нарина ответить не успела.

– Спасите, ваша светлость! – раздалось из кабинки-палаты.

Я лишь удивленно поднял брови, а Нарина в ответ устало закатила глаза. После обоюдной пантомимы мы вместе пошли на голос.

В небольшой и чистой «ячейке» палаты на белых простынях лежал раздетый до подштанников поводырь. Его рука была загипсована и покоилась в перевязи. Парень попытался сесть на кровати, но, натолкнувшись на колючий взгляд Нарины, покорно лег обратно.

Да уж, что делает власть с милыми и застенчивыми девушками…

– Ваша светлость, меня на праздник не пускают!

– Тяжелый случай? – спросил я у Нарины.

– Не особо, – нахмурилась директор. – Закрытый перелом и пара ушибов. Но лучше ему полежать, а не скакать козлом на ваших гульбищах.

Ага, понятно: не имея возможности надеть узду на мужа, Нарина решила отыграться на больном.

Успокаивающе кивнув страдающему юноше, я отвел девушку в сторону.

– Нарина, отпусти его, пусть повеселится.

– Вам бы все веселиться, а случись что – спрос с меня, – вспыхнула девушка.

– Нет, с тебя никто не спросит. Кстати, где наши целители?

– Где-где, – недовольно проворчала Нарина, – там же, где мой муженек, на вашем карнавале.

– Ты права – это, как ты сказала, «гульбище» придумал я, и все же это наш общий праздник, а ты небось собралась просидеть весь вечер в четырех стенах?

– Я порядочная женщина.

– Ты так говоришь, будто пытаешься это кому-то доказать. Милая, весь город абсолютно уверен в твоей добродетели. Нельзя копить злость в себе. – В моей голове появилась интересная идея. – Знаешь что, отправляйся-ка ты к мэтрессе Элис и выбери себе самое красивое платье за мой счет.

Убийственный довод. Где вы видели женщину, которая откажется от нового платья, причем без малейшего ущерба семейному бюджету?

– Но…

– Никаких «но». Надень это платье, скрой лицо под маской и попробуй охмурить собственного мужа. Гарантирую, будет весело.

В глазах Нарины злость сменилась озорным огоньком.

Что ж, Богдану сегодня будет весело – его ждет брадарское прочтение мюзикла «Летучая мышь». Это, конечно, подстава, но за друга я не переживал. Он действительно любил свою жену и еще не скоро начнет смотреть налево. Возможно, благодаря моей «подлости» это случится намного позже, и не из страха попасться, а потому что интерес к супруге будет подогрет интригой.

Оставив директора госпиталя переваривать новую идею, я отправился в свои покои. После душа напряжение схватки наконец-то отступило, и пришло время облачаться для праздника. Как уже не раз до этого, наряд для меня готовила лучшая портниха города – та самая мэтресса Элис, к которой я отправил Нарину. Да что там портниха! Еще молодая вдова вполне могла величать себя модельером, причем настолько хорошим, что мне даже не приходилось ходить на примерки.

Мой наряд дожидался меня в спальне, принесенный сюда прислугой. После пары минут возни с одеждой из большого зеркала выглянул довольно интересный персонаж. По черным колету и брюкам словно пробегали алые лепестки пламени, заканчиваясь золотистыми искорками. Прорези для глаз на карнавальной маске окружал черный бархат с каплями рубинов. Наряд завершала небольшая треуголка – кстати, совершенно непривычный для этого мира головной убор. Что ж, Элис решила в этот раз отказаться от интриги и выполнила наряд в моих геральдических цветах, явно в честь сегодняшней схватки. Она, как и Сиг, в моей победе не сомневалась. Раньше модельер позволяла мне порезвиться в наряде самых неожиданных цветов, но только не черно-красных.

Интересно, сколько сегодня выиграла эта парочка абсолютно непохожих друг на друга людей – утонченная женщина и дикий варвар. Также было очень любопытно, сколько проиграли остальные, включая моих самых близких друзей. И ведь они вполне серьезно решили, что Очин искупает меня во рву…

Толстые стены гномьего поселения защищали меня от всего на свете, и, как только я шагнул за охраняемые грустной стражей цельнометаллические ворота, по ушам ударили шум и гам веселого праздника. Княжеский город Мен горел разноцветными огнями, а над крышами плыли сияющие миражи специально вызванного из столицы провинции мага-иллюзиониста. Эти ребята в прикладном плане были совершенно бесполезны, но ради такой красоты им многое можно было простить.

Пока я шел к центру городка, толпа гуляющих людей становилась все плотнее. Первое время мой взгляд не отрывался от неба над улицей. Там, на мгновения закрывая звезды, проплывали призрачные фигуры драконов, крылатых женщин и совсем уж фантасмагорических животных необычайной красоты.

Красоты хватало и внизу. Раз в три месяца народ отрывался на полную в круговерти карнавала. Люди скрывали за масками всю свою серьезность и отбрасывали все проблемы. Наряды пестрели дикими, даже несуразными собраниями ярких цветов, а маски превращали людей в таинственных существ – прекрасных и веселых, без оглядки на возраст и общественное положение.

Будни княжества Луг-Дирг были тяжелыми и серыми, поэтому я решил подкрасить их веселыми праздниками, после которых и работается лучше, и живется задорнее.

Посреди перекрестков стояли деревянные помосты, на которых играли музыканты – традиционный здесь квинтет из барабанщика, двух дудочников и двух человек, играющих на миниатюрной версии арфы.

Вначале я думал, что придется вмешиваться и в музыку, но, на удивление, в этом плане все было более чем хорошо. Славянско-кельтский сплав культур породил оригинальную музыку. Нечто похожее на неаполитанские мотивы, но со славянским размахом.

На небольших площадях народ собирался в большие хороводы, а на улицах кружились пары в танце, похожем на какой-то рваный венский вальс – танцующие делали десяток стремительных оборотов в венском кружении. Затем они останавливались, отступали на шаг друг от друга, держась за руки. Казалось, танцоры старались еще раз рассмотреть партнера и вновь, крепко прижавшись, пускались в безумное кружение.

Ближе к стенам зданий находились столы с яствами. Соблазнительные запахи привлекли мое внимание – после боя аппетит усилился десятикратно. Но дойти до столов мне не дали.

– Потанцуем? – Ко мне шагнула женская фигура в желтом платье с большим декольте. В прорезях желтой же маски блеснули карие глаза.

Это придумал уже не я – местные скрестили карнавал с каким-то своим праздником, в котором все танцы были «белыми» и приглашение всегда подкреплялось поцелуем. У мужиков в таком случае выбора не было вообще. Впрочем, жаловаться грех. Мои губы ожег быстрый и юркий поцелуй, а через секунду мы уже кружились в танце.

По тем же правилам танцевать два раза подряд с одним мужчиной не полагалось, поэтому желтый «мотылек», воспользовавшись паузой, упорхнул. Именно этого я и добивался, внося подобное новшество.

Очень часто даже самая искренняя любовь разбивается о серый гранит быта. Мне не довелось жить семейной жизнью, но имелся опыт общения с замужними дамами, причем не всегда любовный. Из общения с ними я понял, что «налево» женщины ходят не за удовольствием, а за праздником, желая хоть пару часов пожить легкой жизнью без уборок, готовки и мытья посуды. Хоть на мгновение вырваться в иллюзорный мир вседозволенности. Именно это я и хотел дать всем женщинам моего города – невинный и анонимный флирт без тяжелых последствий. Одним из главных условий карнавала было то, что желающий более тесного общения снимает маску. Вновь образовавшаяся пара уходит вместе, не скрывая лиц.

Моя мимолетная знакомая не стала открывать лицо, а значит, от меня ей нужен был лишь миг ярких эмоций.

– Ваше сиятельство!

– Твою мать… – прошипел я сквозь зубы, наблюдая за разряженным в пух и прах толстяком, явно из торговой братии, ринувшимся ко мне с двумя бокалами.

Пьяный мужик решил, что сделал великое открытие, опознав по красно-черному костюму ярла Луг-Дирг, и конечно же захотел выпить на брудершафт.

Как говорил Портос: «Кардинал – не дама, разговор пойдет не о любви».

Также не о чем было говорить с подвыпившим торговцем. И вообще, для равноправного общения необходимо даже не равенство в социальном статусе, а одинаковая степень опьянения.

И где, интересно, моя охрана, когда она так нужна?

Старания мага-иллюзиониста, мельтешение нарядов и разноцветные огни смазывали картинку окружающего мира, и в этой «мути», как щука в речной воде, скрывалась фигура моего телохранителя. Даже скорее не щука, а сом – огромная и очень опасная «рыбка». Из круговерти танцующих фигур вынырнул огромный монстр в обличье перистого дракона. Мощная рука человека в маскарадном костюме подцепила пьяного купца за шиворот и, развернув в противоположную сторону, мягко придала необходимое ускорение.

Под маской блеснули крупные зубы Клеппа по прозвищу Медная Голова. С тех пор как мои целители вырастили гиганту-викингу новые зубы, он улыбался по поводу и без повода. Правда, не всегда эту улыбку неподготовленные люди могли перенести без приступа икоты.

Сделав свое дело, Клепп вновь растворился в мельтешении праздника…

За пару часов меня затанцевали до головокружения. И среди вереницы легких касаний женских губ выделялся один долгий и страстный поцелуй.

– Потанцуем, – без малейшего вопросительного оттенка заявила незнакомка в ярко-красном платье и с россыпью мелких рубинов на алой с перьями маске.

Она говорила тихо и с хрипотцой. Но я редко опознаю дам по голосу. Их всегда выдают глаза и запах, уникальный для каждой женщины. Особенно хорошо это работало в мире натуральных цветочных парфюмов, которые лишь подчеркивают истинный аромат.

Наш танец был стремительным и страстным, как и завершивший его поцелуй, подаренный мне в обход общепринятых канонов. Она прощалась не со мной, а с детским увлечением – возможно, своей первой любовью.

Взмахнув широкими рукавами, словно лепестками пламени, «незнакомка» исчезла в толпе.

Интересно, она не подумала о том, что завтра же мэтресса Элис похвастается тем, какое шикарное платье предоставила всеми уважаемой директрисе госпиталя?

Все сработало именно так, как я и предполагал. Нарина выплеснула накопившийся в душе сгусток эмоций и теперь перестанет грызть своего мужа – человека веселого и любящего праздники. На этот эффект сработает еще и легкий оттенок вины.

В общем, все хорошо. Ночь обещала быть волшебной, особенно потому, что желтый «мотылек» все же вернулся ко мне и снял маску. Я узнал одну из белошвеек Элис, которая уже давно строила мне глазки. Поэтому ничего не оставалось, как снять маску самому, но в укромном месте, чтобы окончательно не скомпрометировать девушку – ей еще замуж выходить, и боюсь, что не за меня.

Как назло, именно в этом укромном уголке меня и нашли неприятности.

– Ваше сиятельство, – послышался виноватый голос солдата обслуги с повязкой дежурного по портовой страже.

Парень растерянно втянул голову в плечи, косясь на угрожающе нависшего над ним Клеппа.

– Что случилось? – спросил я, пряча девушку за собой.

– Мне очень жаль, но с закатом прибыл гонец от наместника. Я, как мог, уговаривал его отложить передачу послания до утра, но он никак не успокаивался, и вот…

– Все нормально, – благосклонно кивнул я, принимая свиток письма. – Можете возвращаться на службу, но предварительно выпейте бокал вина и не откажитесь от одного танца. Но только по одному – и того и другого.

– Конечно, – просиял солдат. – Спасибо, ваше сиятельство.

Клепп виновато развел руками, признавая свою оплошность.

– Да ладно, – отмахнулся я, разворачивая письмо.

Увы, прочтение послания ясности не внесло – мой родич срочно вызывал меня в столицу провинции, причем тон письма был более чем категоричным. Впрочем, дежурный солдат был прав – это дело могло подождать до рассвета, и у нас с «мотыльком» оставалось время на шалости…

Умаявшаяся девушка умильно сопела вздернутым носиком мне в плечо. Она даже не пошевелилась, когда я покидал спальную нишу в своих покоях.

Привычно скользнув ментальным щупом по яйцу на артефактной подставке, я опять обнаружил лишь слабо тлеющий огонек неведомой жизни. Вроде таившийся под скорлупой о́ни по-прежнему не собирался наружу, а то будет неприятно, если девушку разбудит не приятный поцелуй, а нечто похожее на Рудого в младенчестве. Для неподготовленной психики это будет изрядным шоком.

Быстро одевшись в походно-представительский костюм, я прихватил из оружейного шкафа «бабочку» и одного из «близнецов».

В логовище меня уже встречали недовольные Зеленый и Али, который с недавних пор сменил Вина Драгана на должности командира наездников на хидоях. Поводыри Корпуса, как обычно, приняли это назначение в штыки, но мне уже давно было плевать на переживания этих снобов. Пусть разбираются Драган, Али и настоятель городской церкви: именно на него кардинал Дагда возложил ответственность за духовный и идеологический контроль поводырей.

Оба моих сопровождающих откровенно зевали и злобно посматривали то на меня, то на омерзительно бодрого Клеппа. Улыбающийся викинг с радостью спихнул заботу обо мне на поводырей и сейчас хорошенько напьется – праздник с рассветом хоть и значительно сбавил обороты, но и не думал затихать полностью.

Чтобы не пугать подвыпивших гуляк, покидая долину Мен, мы воспользовались объездной дорогой. Предупрежденная стража стены вовремя подняла решетку, так что мы вырвались на предгорные просторы без малейших задержек.

В принципе можно было воспользоваться баржей, чтобы добраться до столицы округа по реке, а затем уже по дороге двинуться в сторону Дун-Идена. Но утренняя прохлада буквально требовала стремительности в движениях. С небольшим привалом хидои могли донести нас до столицы провинции намного быстрее.

К полудню этого же дня мы въехали в ворота Дун-Идена (что в переводе с брадарского означало «богатый форт»). Если быть точным, въехали только я и Али, и уже на лошадях, оставив хидоев с Зеленым на специально и заранее приобретенном для этого подворье за городом.

Наместник провинции встретил меня хмурым взглядом.

– Здорово, родич. Садись, есть разговор.

– Если вы вызвали меня только для разговора, то это не смешно, – проворчал я, присаживаясь в кресло перед рабочим столом князя.

– Не до смеху теперь, – вдохнул Боримир Драганович. – Для тебя пришел приказ из столицы. Не позднее чем через седмицу ты должен отправиться в Магадху.

– А почему не на Черный континент? – с кривой улыбкой спросил я, стараясь плоской шуткой хоть как-то развеять появившийся в душе холодок плохих предчувствий.

– Таково наше дело воинское: прикажут – отправимся и за море, – не принял шутейный тон князь.

– А что там случилось? – все же поинтересовался я.

– Наш союзник среди тамошних раджей донес, что у соседа вроде появились черные дикари, и даже создают нового божка.

Угроза, конечно, серьезная, и вызов Корпуса по такому случаю казался вполне логичным, и все же приказ оставлял какой-то неприятный привкус.

– Вы верите этому письму?

– Повторяюсь: наше дело не верить, а выполнять приказы. Но ты прав, меня тоже грызут подозрения. Мои друзья из столицы пишут, что в Лугусе неспокойно.

– Есть какие-то подробности? – напрягся я, потому что тоже получал тревожные письма от Насти, но без конкретики.

– В том-то и дело, что ничего не понятно. Столица живет как обычно, только Чистые как с цепи сорвались, а среди дворян ходят лишь смутные шепотки. Ты же знаешь, наш род предан королю, и если есть какой-то заговор, мы об этом узнаем, только получив приказ на подавление бунта.

– Ну это меня мало касается, я не пошлю о́ни против брадарцев.

– Не выполнишь приказ? – нахмурился мой названый родич.

– Да, – прямо глядя в глаза князю, ответил я.

– Это будет бунтом. – Голос князя резко похолодел.

– Нет, потому что нельзя путать неповиновение с открытым бунтом, и любой разумный правитель это понимает. Ведь я не отказываюсь идти громить кого-то там, в Магадхе. Даже не стану спрашивать, кого именно: хоть всех раджей вырежу, мне их любить не за что. А вот своих убивать не буду, на то есть гвардия.

– Ладно, – как уставший медведь, вздохнул князь, – у тебя своя голова на плечах, только прошу: не делай глупостей, не то тень упадет на всех Вепрей.

– Подставлять родичей и друзей – самое последнее дело, так говорил мой отец, и его слова я не забуду.

– Добро, родич, – решительно кивнул князь Боримир и, обойдя стол, обнял меня. – Отправляйся на службу, и пусть Перун укрепит твою руку и твой разум. И что-то мне подсказывает, что второе в этом деле поважнее будет.

– Вы помните, что я стал христианином?

– Лишняя помощь никому не помешает: думаю, Христос не будет возражать.

Я тихо хмыкнул, поражаясь такому подходу к религии. Впрочем, на заре христианства на Руси именно так и было – несколько небесных покровителей всегда лучше одного.

Задерживаться в столице провинции я не стал, и не потому, что королевский приказ ставил жесткие строки, – меня подгоняло чувство тревоги.

Все эти движения и странные приказы отдавали довольно тухлым запашком. Последние месяцы тишина и относительное спокойствие в королевстве даже начали меня угнетать – не то чтобы хотелось приключений, просто не верилось, что Чистые будут тихо сидеть после недавнего поражения. Сам не знаю почему, но я был уверен, что брат Врадак считает победу королевских войск над дикарским божком своей личной неудачей. Почему у меня появилась такая уверенность, было пока непонятно. Делами новой секты я не интересовался и, возможно, еще пожалею об этом.

Ставший родным городок встретил меня провинциальной флегмой и неспешностью, но продлилось это недолго. Одной короткой фразы, сказанной мною Вину Драгану, хватило, чтобы сначала логовище в глубинах скал, а затем и весь город взорвались движением и шумом. Как расслабившийся под весенним солнышком ветеран, город стряхнул с себя лень и подобрался под звуки боевых горнов.

Несмотря на приближение вечера, откладывать на завтра погрузку барж я не стал – отоспимся, сплавляясь вниз по реке.

Пока обслуга готовила к выходу Рудого и Злюку, я занялся собой. Благодаря стараниям гномов мне вновь приходилось привыкать к новой броне. Теперь в моей защите было больше кольчужных деталей, чем цельнометаллических. И вообще со стороны все это наверняка выглядело несерьезно, зато было удобно забираться внутрь горба Рудого, да и что касается прочности – гномы просто не умели делать ненадежных вещей.

Конструкция моей новой защиты являла собой воплощение контрастов. Бронзовые пластины прикрывали грудь и спину. Живот защищал своеобразный гибрид чешуйчатой брони и кольчуги. Бедра и предплечья обхватывали круговые щитки, а остальное пространство конечностей закрывала та же кольчуга. Кроме защитной функции щитки исполняли роль своеобразных пеналов. Бедренные щитки в специальных углублениях скрывали по два хербата – топорикообразные лезвия гномы предложили убрать, так что теперь тяжелые метательные пластины выглядели как католический крест с острыми окончаниями. В щитках на предплечьях были спрятаны по три метательных ножа. В довершение массивный шлем наездника на хидоях сменился легким барбютом из тонкого металла. Гурдаг уверял, что, несмотря на невзрачность конструкции, он выдержит удар кувалдой. Гному я верю, конечно, но все же постараюсь не подставляться.

В стремлении к модернизации гномы добрались и до моего основного оружия. На свет появился еще один комплект разборной нагинаты, получивший от меня название «гном». Как ни странно, услышав это слово, бородачи ничуть не обиделись. В собранном виде эта нагината была чуть короче «близнецов» и не с таким широким лезвием. В разобранном виде меч и трость закреплялись в специальных пазах, интегрированных в спинную часть брони. Прятать оружие было немного неудобно, зато извлекалось оно молниеносно – следовало просто ухватиться за рукояти у поясницы и резко дернуть. Затем слитным движением две половины соединялись – и нагината готова к бою.

Так как, кроме приказа выяснить непонятное движение в пограничном княжестве индусов, никаких уточнений никто не давал, изрядную часть о́ни я все же оставил дома. Большая же часть Корпуса оперативно погрузилась на баржи, и мы отправились по привычному пути сначала по вытекающей из озера реке Овернь до великой Дольги, а затем по еще одному притоку главной реки королевства, до самых Лорхских гор.

Да только до ближайшего к перевалу порта я не доплыл – уже после поворота к горам нехорошие мысли окончательно одолели меня, и вал роящихся в голове вопросов достиг критической точки.

Почему тревожные новости из Магадхи пришли именно сейчас? Что творится в столице? С чем связана срочность в отправлении нашего отряда? И самое главное – почему это все происходит одновременно?

Вопросы так замучили меня, что я решил ускорить процесс. И все же осторожность заставила меня подождать, пока речной караван пройдет самые большие поселения на реке. После этого часть каравана пристала к берегу. С барж сошли десять мощных и стремительных хидоев, а также дюжина верховых коваев для оперативной разведки. Остальные о́ни отправились первоначальным маршрутом, а мобильная группа с максимальной скоростью двинулась к лорхским перевалам. Хидои кроме своих поводырей несли еще по одному пассажиру – пять бойцов обслуги, хороха, Богдана с двумя помощниками-артефакторами и молодого целителя. Богдан ехал со мной, так что за интересными разговорами пять дней пути через перевалы и Загорную провинцию не показались скучными и утомительными.

Глава 2 Магадха

Как бы часто ни приходилось видеть эту картину, но простирающийся у ног облачный ковер всегда будет вызывать у меня самые сильные впечатления. Это ощущение чем-то напоминало пребывание под водой – такой же покой и ощущение вечности. К тому же здесь грудь распирало от ощущения собственного могущества, особенно если под тобой мощная глыба хидоя, а рядом возвышается туша сагара.

Небо было непередаваемо голубым, а белый покров под ним сверкал словно снег. Именно за этим покровом начиналась еще одна страница моей жизни в новом мире – там, за густым туманом, скрывалась таинственная страна переселившихся в этот мир индусов.

Благодаря принятому мной решению расстояние, на преодоление которого Корпус должен потратить не меньше двух седмиц, мы преодолели за пять дней и теперь готовились пересечь границу. В Магадху вели три дороги, и все они проходили по перевалам Магадхской гряды. По большому счету это были не перевалы, а спуски. Со стороны Загорной провинции Брадара отряд поднялся едва ли на полсотни метров, а в Магадху придется спускаться метров на двести. Страна индусов находилась ниже брадарской провинции, и Магадхская гряда была своеобразной ступенью в эту низменность.

Перепад температур и разница в климате создавали ниже кромки перевала практически постоянный облачный покров, в который нам и предстояло погрузиться.

– Полюбовались, и хватит, – тихо сказал я даже больше Злюке, чем сидевшему за моей спиной Богдану, и послал о́ни в густой туман. За нами тонкой цепочкой двинулись остальные хидои. Часть верховых коваев уже унесла своих наездников сквозь облака на разведку местности.

Разница в климате была ощутимой – сразу навалилась духота. Контраст дополнялся видом незнакомой растительности. В этом месте субтропики практически без буфера переходили в тропики. Мы словно попали в иной мир. Проторенная дорога, кое-где выложенная камнем, уходила в густые джунгли, со всеми присущими этим зарослям атрибутами – резким запахам, специфическому пению птиц и крикам невидимых обезьян.

Невольно вспомнился разговор с комендантом пограничной крепости. Он уверял, что проводник нам не нужен и до вотчины слишком беспокойного раджи ведет проторенная дорога, с которой не собьешься, даже если захочешь.

Глядя на узенький тракт, лишь на небольших участках вымощенный камнем, я испытывал вполне обоснованные сомнения. Скорее всего, комендант просто зажулил проводника. Если из-за этого у нас возникнут проблемы, на обратном пути его ждет довольно жесткая беседа.

Из-за поворота дороги выскочила стремительная тень наездника на ковае.

– Командир, впереди чисто.

– Происшествия?

– Нападение ягуара; бедняга не понял, с кем связался, но когда увидел, сразу удрал в заросли.

– Добро, продолжайте разведку.

Наездник молча ткнул себя кулаком в нагрудную пластину легкой брони и, развернув ковая, послал его вперед по дороге. За ним без особой спешки тронулась и наша колонна. Меня начали одолевать сомнения: не напрасно ли я сунулся в эти дебри без поддержки всего Корпуса? Но нехорошие предчувствия уже не тактического, а стратегического порядка не давали расслабиться и заставляли двигаться вперед.

На первую ночевку мы встали не так уж далеко от границы. Ночная жизнь не меньше дневной одаривала нас новизной и всевозможными сюрпризами. Духота уменьшилась не так уж сильно, но перестала быть всеобъемлющей и липкой. Джунгли смотрели на чужаков глазами тысяч животных – хищников и тех, кто не хотел с нами знакомиться. Впрочем, как показало дневное происшествие, даже хищникам встреча с о́ни будет не в радость.

Вечерний сумрак, доселе подсвеченный проглядывающими сквозь широкие листья яркими звездами, вдруг расцвел лепестками огня. Живое веселое пламя костров сделало обстановку хоть немного привычнее. С собой мы не брали много вещей, да в этом и не было надобности. Чтобы обезопаситься от возможного дождя, было достаточно натянуть легкие тенты между тушами уснувших хидоев.

Последние приготовления к ночевке придали лагерю практически домашний вид. Как обычно, вид пляшущего пламени рождал в голове философские мысли.

Да уж, «домашний» вид… На секунду я словно вернулся в прежнее состояние, до попадания в этот мир, и ощутил легкую дрожь. Окружающую меня обстановку обычный землянин мог увидеть только на картинах художников-фэнтезистов. И если ночные джунгли можно спутать с земными тропиками, то вид мирно спящих монстров, которых мы использовали как стенки палаток, был более чем колоритным.

Не знаю, возможно, моя земная жизнь и оказалась бы более счастливой, но уж точно она была бы менее красочной и экстремальной.

С этими довольно противоречивыми мыслями я и уснул.

Утром нас разбудили шум и визг.

Джунгли только просыпались, отряхиваясь от тумана и росы. И этот ленивый процесс был разрушен громким шумом.

Подавив желание задать вопрос вслух, я быстро нырнул в ментальный мир и почувствовал растерянность дозорного ковая. Он явно столкнулся с чем-то непонятным и, судя по всему, потенциально опасным. Причем утренний гость шокировал не только зверя, но и наездника, что отразилось на неуверенности питомца.

Ладно, пора будить «тяжелую артиллерию».

Служивший второй стенкой моей «палатки» Рудый встрепенулся и тут же сорвался с места, уволакивая за собой тент. Сагар нырнул в заросли, словно супергерой с развевающимся за спиной плащом. Накопившаяся на тенте роса обдала и меня и Богдана, который по-прежнему храпел, проигнорировав шум в джунглях. А вот утренний душ все-таки заставил мага проснуться.

– Что?! Где?! – встрепенулся Богдан.

– Тихо ты… – отмахнулся я, прислушиваясь к ощущениям Рудого.

В отличие от мелкого ковая, сагар сомнениями не мучился и сразу пошел в атаку. Из зарослей послышались рев моего питомца и громкий визг какого-то животного. Это было похоже на усиленное визжание кабана.

Так оно и оказалось. Через пару минут сагар вытащил из кустов за заднюю лапу тушу почти обычного кабана. Почему «почти»? Да потому что размерами эта «хрюшка» лишь вдвое уступала самому сагару. Теперь понятно, почему ковай сомневался – такая добыча была ему не по зубам.

Да уж, если тут такие кабаны, то чего ждать, скажем, от слонов? Или здесь слонов нет, а есть, например, динозавры?

Ох, зря я сунулся сюда без подготовки… Нужно усилить патрули, да и самому ворон не ловить, а плотнее контролировать ментальную изнанку пространства.

Утреннее происшествие не только взбодрило нас, но и обеспечило завтраком, причем на всю компанию. Хватило и людям, и зверям.

Обжитая часть Магадхи, до которой мы добрались к концу второго дня пути, сильно отличалась даже от соседней субтропической Загорной провинции Брадара. Там тоже можно было встретить смуглых индусов и женщин в сари, но здесь был совершенно другой мир, с другими традициями, правилами и законами. И чтобы не оказаться во враждебном окружении, следовало контролировать свое поведение. Именно поэтому я останавливал нашу колонну за пределами мелких селений, не позволяя бойцам расслабляться.

На первом же привале возле небольшой деревушки пришлось жестко давить недовольство поводырей.

– Что, скучно вам, хочется размяться? – холодно встретил я делегацию наездников. – Насчет «поразмяться» – думаю, скоро у нас будет такая возможность.Умаетесь до полусмерти, а кое-кто и до смерти. И не забывайте, что сюда мы пришли не для отдыха. Кстати, если кто-то совсем уж шустрый привезет домой срамную болячку – пожалуюсь Нарине, и она собственными руками кастрирует любителя любовных похождений.

Расслабившиеся в отрыве от контроля Вина Драгана, поводыри подобрались: в реакции строгой директрисы госпиталя они не сомневались, да и меня знали довольно хорошо. Жаль, рядом не было Клеппа – в присутствии викинга мало кому хочется бузить. Увы, здоровяк оказался слишком тяжел даже для ковая, так что пришлось оставить его с главными силами.

В этой же деревне мы наконец-то взяли проводника. Благо в приграничных землях обоих государств хватало переводчиков.

Индийские деревеньки особым колоритом не впечатляли – дома с глиняными стенами и тростниковой крышей и смуглые жители, многие из которых знали брадарский. Никаких тебе бродящих по улицам коров с гирляндами цветов на шеях и вечного праздника индийского кино. Даже женские сари и мужские тюрбаны выглядели обмотками из тусклых тряпок.

Внимание привлекал лишь храм в центре деревни, и, что самое неприятное, он был посвящен Кали. Я мало знал об этой богине индийского пантеона – лишь то, что она была темной ипостасью сразу нескольких богов. В общем, радостного мало. На вопрос, почему здесь не видно храмов того же Шивы или его жены Парвати, которая умудрялась выходить замуж за одного и того же бога несколько раз в разных ипостасях, наш проводник сказал, что Кали поклоняется раджа Прабху и соответственно все его подданные.

Да уж, хорошего союзничка нашла себе брадарская корона…

Еще один короткий марш-бросок вывел нас к небольшому городку, от которого до резиденции местного раджи было рукой подать. Выдав этот довод, наш проводник отправился обратно – мужика очень напрягал вид хидоев, причем даже больше, чем это тревожило флегматичного ослика, на котором и передвигался индус.

Я ничего не имел против его отбытия, потому что ослик был не только спокойным, но и очень медленным, а на хидоя проводник отказывался залезать даже под страхом смерти.

Городок уже больше соответствовал моему представлению об индусах. Здесь и сари на женщинах были поярче, да и здания радовали глаз резьбой по песчанику. Дикая смесь из переплетенных на резных барельефах тел то ли людей, то ли обезьян воздействовала на моих спутников завораживающе, особенно их впечатлили некоторые эротические мотивы. А когда осмотр дошел до большого храма Кали, восторг перешел в шок. На меня благодаря научно-популярным телепрограммам вид вязанок с черепами и клыкастой физиономии самой четверорукой богини сильного впечатления не производил. Но морозец по позвоночнику все же пробежался.

Одно хорошо – от созерцания местного мистического колорита ребята подобрались, некоторые даже вернули на место снятую по причине духоты броню.

Управитель городка, тоже сносно говорящий по-брадарски, буквально излучал радушие – он рассыпался в комплиментах и все зазывал нас на праздник с выпивкой и яствами. Делал он это так мастерски, что едва не уговорил, но очередного взгляда на верхушку храма хватило, чтобы удержаться от соблазна.

– Благодарю за радушие, но, как стало известно из сообщения вашего раджи, оба наших государства в большой беде.

– О, я не стал бы так беспокоиться, вы прекрасно успеваете, ведь раджа ждал вас не раньше чем через десять дней, – проявил подозрительную осведомленность смуглый толстяк.

Индус владел своим лицом не идеально, поэтому у меня сразу же появилось ощущение, что спешим мы не напрасно.

– Благодарю вас за приглашение, но я выполняю волю моего повелителя, а вот на обратном пути мы обязательно устроим совместный праздник, – с самым доброжелательным видом заверил я управляющего.

Ага, фиг тебе, смуглый, а не совместная пьянка, особенно после предательской судороги на твоем лице, я с тобой не рискну даже пить воду из одной реки…

Пока мы с управляющим занимались политесом, возле замерших на окраине города хидоев уже вертелись колоритные дамочки. В наличии весь набор – цветастые сари, гирлянды на шеях и, так сказать, звезды во лбу. Парни уже начали принимать из их рук подношения. Я тут же подозвал к себе выделенного Драганом десятника. В принципе отряд должен был вести Али, но Вин решил пока оставить его возле себя – арабу никак не удавалось найти общий язык с подчиненными. Но это никак не влияло на мое решение оставить Али на должности предводителя наездников на хидоях.

– Сбыня, кто разрешал принимать подарки?

– Так девчата такие симпатичные, – непонимающе пожал плечами поводырь, – чего ж отказываться-то?

– Отказываться не стоит, – чуть подумав, сказал я, – но пусть не вздумают это есть.

Сбыня хотел было возразить, но, наткнувшись на мой колючий взгляд, угрюмо кивнул.

Я и сам не понимал, с чего так завелся. Действительно, почему бы парням не полакомиться диковинными фруктами, которые в Брадар хоть и попадают, но не на каждый стол? И все же что-то грызло глубоко внутри. Возможно, недоверие к смуглым индусам осталось еще с прошлого года – когда они в качестве «озверелых» пытались дорваться до моей глотки.

Отряд быстро собрался в походный ордер и покинул городок по выложенной камнем дороге. Но хидои так и не успели набрать максимальную скорость, потому что были остановлены происшествием на дороге – прямо на брусчатке один из верховых коваев лапой прижимал к земле бледного мальчишку. Наездник что-то спрашивал у пленника, поглядывая на него через голову своего зверя.

– Что здесь происходит? – немного раздраженно спросил я.

– Да вот этот прятался в зарослях. Шустрик его почуял, а когда мы подошли, пацан рванул в лес как заяц. Пришлось догонять и тащить обратно.

– И чему ты удивляешься? Морда твоего Шустрика даже взрослого мужика доведет до обморока, не то что этого заморыша.

– Это вряд ли, – упрямо мотнул головой наездник, – в городке пацанва чуть не вешалась на коваев. Они же не взрослые и чувствуют, когда можно бояться, а когда нет. Этот боится меня больше, чем Шустрика.

Наездник был ближе к мальчишке и потому чувствовал его эмоции лучше меня, хотя все равно – настолько хорошего эмпата следовало запомнить.

– Хорох, – позвал я птицелюда.

Похожее на смесь обезьяны и ощипанного грифона существо тут же спрыгнуло со спины хидоя и подбежало к пленнику. Верховного хороха я с собой не взял – старик не годился для дальних походов, а вот его лучший ученик был в великолепной для птицелюда форме.

Подбежав к пленнику, хорох небрежно отмахнулся от рыкнувшего ковая, заставляя зверя отступить. Наездник принял действия птицелюда совершенно невозмутимо, ведь все поводыри, кроме меня, принимали молодых о́ни из когтистых ручонок этих нелюдей.

Юный индус завизжал как пойманный заяц, но тонкие пальцы хороха уже вцепились в его голову. А так как дворянской татуировки на пленнике быть не могло, нелюдь с легкостью «вскрыл» его мозг, добираясь до самых сокровенных тайн.

По моей спине пробежал холодок от воспоминания о процедуре инициации умений поводыря, при которой верховный хорох вот так же копался в моих мозгах, что-то там изменяя. Хорошо хоть теперь дворянская татуировка ярла защищала меня от подобных угроз, да и, по словам верховного хороха, взять под контроль Укротителя не сможет ни один птицелюд. Хотя Очину они все же сумели подсадить ментальный «наказ» на покорность. Почему-то эта мысль посетила меня только сейчас.

Очень своевременно!

Пока я предавался сомнениям, хорох закончил допрос.

– Господин, – поклонился птицелюд, подходя к Злюке, – он нес сообщение радже о нашем прибытии.

– Ничего удивительного, так должен был поступить любой нормальный слуга, – пожал плечами я и хотел послать Злюку вперед, но было остановлен предупреждающим жестом хороха.

– И еще: детеныш думает, что нас там ждет смерть.

– Подробности? – тут же насторожился я, и легкий холодок в спине начал затоплять все тело леденящей смесью опасения и ярости.

– Он ничего не знает, просто предполагает.

Насколько обоснованны предположения сопливого пацана, меня уже не волновало, потому что его доводы очень хорошо вписывались в картину, которую нарисовала для меня обеспокоенная интуиция.

– Узнай у него, сколько нам осталось до города раджи.

Хорох едва прикоснулся к голове застывшего в оцепенении пленника и тут же повернулся обратно.

– Он надеялся добежать до темноты.

Так; значит, мы будет там максимум через пару часов.

– Всем приготовиться к бою! – скомандовал я. – Повышенное внимание!

Зазвенели детали брони поводырей, вперемешку с криком Сбыни:

– Фаррел, чего щит оставил? Жарко тебе?! Ты у меня сейчас побежишь рядом с хидоем – может, остынешь. – Получив взбучку в деревне, десятник вновь взялся за наведение порядка в отряде.

Порядок движения для такого случая был разработан уже давно – десяток хидоев на максимальной скорости двигается к цели по дороге, а верховые коваи рассыпаются по периметру, стараясь обнаружить угрозу и навести на нее всю тяжесть удара тяжело бронированных собратьев.

Несмотря на все мои опасения, никто нас не остановил, и, проскочив еще две деревушки, мы вышли к окрестностям столицы княжества. Джунгли вокруг города были безжалостно вырублены, и резиденцию раджи можно было разглядеть с расстояния в пару километров. За широким поясом полей начинались глинобитные здания – точно такие же, как во всех встреченных нами селениях. За хибарами бедняков виднелись уже более основательные каменные сооружения, а в центре архитектурную группу венчал купол храма. Он был похож на пестрящий зазубринами наконечник копья черного цвета. Возможно, это только проявление моей мнительности, но по позвоночнику вновь поползли ледяные мурашки.

Эта страна и ее люди были слишком непривычными для меня, к тому же давала о себе знать память о битве с растительным божком дикарей. Тогда не было времени раздумывать, а сейчас в голову лезла всякая мистическая дрянь.

Появились сомнения, но здравый смысл тут же напомнил, что единственное мое преимущество – это неожиданность, и сейчас оно бездарно растрачивается.

– Вперед! – крикнул я, поворачиваясь к бойцам. – Без команды никого не убивать, но не расслабляться: возможно, в городе нас ждут враги!

Хидои преодолели расстояние до города за считаные минуты. Первым тревожным сигналом было поведение людей – все местные жители, едва заметив хидоев и возвышающегося над ними сагара, бросились врассыпную, как мыши при виде кошки. И я их понимал – видок у отряда был еще тот, но все равно оптимизма это не внушало.

Дворец раджи находился напротив храма и выглядел на его фоне не очень презентабельно. Хотя если сравнивать с остальными сооружениями города, все было на уровне – здание построено из мраморных плит, изрядно украшенных барельефами и статуями. Казалось, что его сложил большой ребенок из игровых кубиков, увенчав оба крыла полусферическими куполами с острыми шпилями. По периметру всех пяти уровней здания шли балкончики и полуоткрытые галереи, так что, несмотря на солидность строения, оно выглядело почти воздушно.

Пока я рассматривал архитектурные изыски дворца, передовой хидой с молодым наездником без затей боднул резные створки ворот. Вопреки моим надеждам, прикрывавшая проход во внутренний дворик преграда не открылась, а рухнула на выложенный плиткой двор.

Блин, придется извиняться перед раджой. Как его там… Прабху.

Сильно расстроиться я не успел, потому что, едва Злюка ворвалась в обширный внутренний дворик дворца, стало понятно, что объясняться придется не мне, а как раз радже. Снаружи дворец, как и сам город, выглядел довольно мирно – даже оборонительной стены не было. А вот изнутри он сильно напоминал ловушку… незаконченную ловушку. Из всех проходов и балконов внутрь двора выглядывали незаряженные баллисты и крепостные тяжелые арбалеты.

И на кого это местный хозяин собрался охотиться? На динозавров?

Если бы мы вот так же нагло вломились сюда всего на пару дней позже… От представленной картинки меня передернуло – крепостные арбалеты с легкостью справились бы с броней поводырей и шкурой ковая. А заряженное в баллисту, похожее на бревно копье могло бы пробить даже броню хидоя. Да только сейчас эти самые бревна лежали на поставленной у стены телеге.

Индусы в городе не решились напасть без приказа раджи, зато дворцовая охрана, понимая, что засада разоблачена, тут же бросилась в бой.

– В круг! – не дожидаясь моего приказа, скомандовал Сбыня.

Десятка хидоев моментально образовала большой круг, в котором укрылись верховые коваи. Бегущие к нам индусы тут же нарвались на завесу из хлещущих во все стороны хвостов хидоев. Тем, кому не «повезло» получить по голове хвостом, досталось когтистой лапой. Впрочем, особой разницы не было.

Атака моментально захлебнулась, зато пришли в себя стрелки на внутренних балконах. Некоторые начали натягивать тетивы крепостных арбалетов, а остальные взялись за луки.

Не-э, так дело не пойдет…

– Разведчикам – спешиться! Коваев – внутрь!

Обычно здания штурмовали коваи-симбионты, но они остались в основной части армии вместе со своими хах-коваями. Что ж, за неимением гербовой будем писать на простой…

Наездники быстро покинули седла коваев и тут же уселись на пятки прямо посреди дворика – им предстояла нелегкая задача дистанционного управления своими питомцами.

Для коваев, раскормленных под наездников, коридоры дворца будут тесноваты, но не критично. И все же среагировали мы поздно – арбалетчики вот-вот вступят в схватку.

Ладно, еще один козырь.

Рвавшийся в схватку Рудый подпрыгивал от нетерпения. Можно было пустить его «в свободное плавание», но уж больно хлипковатая на мне броня, поэтому порезвимся мы вместе.

Уже привычным движением сагар повернулся ко мне спиной, а я таким же отработанным долгими тренировками прыжком оказался в полости его горба. Еще секунда ушла на то, чтобы удобнее разместиться внутри. Три створки сошлись за моей спиной, отрезая от внешнего мира, но тут же завибрировал обруч под легким шлемом. По глазным нервам ударил пучок превращенного в импульсы света – самая неприятная часть налаживания контакта с симбионтом. С небольшим опозданием прорвался шум битвы.

Еще пара секунд была нужна для установления полного контакта, но это мы сделаем уже по ходу дела. Рудый, получив начальный пакет действий, рванул с места как ракета. В длинном прыжке он долетел до ближайшего балкона со станковым арбалетом и резким движение вырвал его из ниши вместе с наводчиком. Индусу не помогли ни тюрбан, ни шлем под ним – голова не прошла по габаритам и зацепилась за верх балкона. Тело было прижато к арбалету когтями сагара, так что индус не пережил встречу с преградой.

От балкончика мало что осталось – жаль, конечно, разрушать такую красоту, но выбора у меня не было. Довершив разгром балкона, Рудый отпрыгнул спиной вперед и, разворачиваясь в полете, приземлился на втором этаже стоящей под углом части дворика. Здесь он проделал такие же манипуляции, теперь уже с двумя арбалетами. Баллисты мы не трогали – натянуть их индусы все равно не успеют.

Так мы и прыгали от балкона к балкону, пока Рудый не вытащил из ниши ковая. Я не успел отреагировать, а вот сагар явно делал все осознанно – это стало понятно по бережной хватке за массивный загривок. Ковай злобно рычал и пытался укусить сагара. Сагар утробно заурчал, и в его рыке чувствовалось озорство.

Блин, нашел время дурачиться.

– Фу, Рудый, – вслух сказал я, а сагар продублировал мои слова грозным рыком.

Схваченный ковай тут же притих, а через секунду был отпущен на свободу.

Развернув зверя, я осмотрелся, убеждаясь, что бой закончен.

Что же, пора пообщаться с раджой, если, конечно, его случайно не загрызли коваи.

Сообразительные звери, находящиеся под контролем опытных поводырей, сработали чисто. Они не только не уничтожили всех обитателей дворца, но и сумели захватить пленников. Сразу за большими воротами, ведущими в просторный холл, взгляд Рудого наткнулся на ковая, тащившего за шаровары визжащего от страха слугу.

Повинуясь моей команде, сагар присел, открывая свой горб.

Переход восприятия вновь неприятно хлестнул по мозгу. Мир моими глазами не выглядел ни лучше ни хуже – просто был другим. Спрыгнув со спины Рудого, я подошел к пленнику.

– Понимаешь по-брадарски?

Если пленник меня и услышал, то никак на это не отреагировал – его визг перешел в сип, но не от большего страха, а просто по причине упадка сил.

Я оглянулся и увидел одного из наездников в легкой броне. По моему кивку поводырь отозвал своего зверя. Можно было сделать это и самому, но в Корпусе отдавать команды чужому питомцу считалось дурным тоном.

По моему сигналу подбежал хорох и привычным жестом уцепился мелкими коготками в тюрбан слуги. Индус пару секунд дергал ногами, а затем затих.

– Господин, – чирикнул хорох, – раджа находится в своих покоях. Я могу показать дорогу.

– Вперед не лезь, – чуть подумав, принял решение я, – направь сначала ковая.

Вмешательство хорохов поводыри воспринимали спокойно, поэтому три воина позволили птицелюду присоединиться к управлению их питомцами. Хидои заняли оборону во внутреннем дворике дворца, А Злюка и Рудый обосновались в обширном холле.

Для дальнейшего продвижения хватило и наездников на коваях. Питомцы разведывали и в случае необходимости расчищали нам путь, а поводыри прикрывали меня, Богдана с помощниками и хороха.

И все же в этом построении чувствовалась какая-то несуразность. Здесь не было профессионалов-пехотинцев – только наездники и совсем уж гражданские лица. Сказывалась спешка. С одной стороны, она позволила избежать больших неприятностей, а с другой – поставила нас в неудобное положение.

Увы, выбора все равно не было, поэтому мы двинулись вперед. Интуиция по-прежнему подгоняла меня. Пока удавалось держаться на волне удачи, но в любой момент это могло закончиться.

Наш небольшой и злобный отряд стремительно двигался по коридорам. Коваи под управлением спешившихся наездников зачищали помещения, иногда задерживаясь на короткие схватки. Охрана дворца не могла ничего противопоставить стремительным о́ни – у них даже не было арбалетов, только луки. Вооружение индусов не впечатляло, и вообще казалось, что снаряжение ловушки во дворике попало туда из другого места.

Интересно, кто это такой заботливый?

Хорох уверенно вел нас к покоям раджи. На подходе мне пришлось обнажить меч – собирать нагинату в условиях хоть и широких, но все же недостаточно просторных для длинного оружия коридорах дворца не было смысла. Прикрывавший, как мне казалось, сплошную стену гобелен вдруг вспучился, и сквозь прорезанную ткань на меня прыгнул смуглый индус в безразмерных шароварах и с широким ятаганом в руках. От первого удара полностью уйти не удалось – кончик ятагана высек искры из грудной пластины моей брони.

Однако не слабый удар получился – на гномьей бронзе осталась изрядная царапина!

Под второй удар я поднырнул и готовился уже вогнать меч в живот индуса, но его тело внезапно снесло огромной тушей. Кто-то из поводырей наконец-то растормозился, причем, вместо того чтобы вступить в схватку самому, прислал своего питомца.

Все, с этими ребятами в пешие вылазки я больше не ходок…

– Остановка! – приказал я, жестом подзывая наездника, чей питомец шел в передовой тройке. – Почему ковай пропустил эту нишу?

– Не заметил, – равнодушно пожал плечами поводырь.

Блин, ну когда это закончится? В присутствии Драгана они ведут себя нормально, а сейчас совсем оборзели. Сначала мне казалось, что все дело в отсутствии у меня лидерских качеств, но тогда почему нет таких проблем ни с обслугой, ни с теми же викингами? Скорее всего, тут имеет место простая ревность. Ну, сейчас ее подстегнем еще больше.

Не вдаваясь в объяснения, я подозвал питомца самоуверенного поводыря и жестко перехватил контроль.

– Ты не имеешь права! – моментально взвился наездник, но остальные уже поняли, что бунт может плохо закончиться для всего отряда. Наездники на коваях вообще имели в Корпусе дурную славу, особенно после покушения на меня их бывшего командира. Пара крепких рук прихватила рванувшегося ко мне наездника, и товарищи утащили бунтаря назад по коридору.

– Так, теперь ты, малыш… – тихо прошептал я, прикасаясь к понуро склонившейся голове мощного зверя. – Ну, не нужно расстраиваться, верну я тебе твоего придурковатого опекуна.

И правда верну, но только потому, что передача новому наезднику пройдет для зверя слишком болезненно. В отличие от королевской власти и командования Корпуса всех времен, для меня жизнь о́ни была намного ценнее, чем здоровье их наездников.

Я с детства люблю зверей больше, чем людей: звери не способны на предательство и подлость. Тем, кто о них заботится, они возвращают только любовь. Возможно, кого-то удивят подобные мысли у человека, чьего отца загрыз лев, но только не тех, кто работает с животными.

Так, что тут у нас с нюхом?

– Черт, – выругался я вслух, поняв, что ковая никто не учил распознаванию тонких оттенков запахов. А ведь был строгий приказ!

Так, ладно, нужно успокоиться и придержать злость до момента встречи с Драганом. Брезгливое нежелание копаться в мутных делах Корпуса закономерно вылезает мне боком.

Пришлось ограничиться грубыми настройками. Благо различить запахи моих брадарцев и местных жителей было легко. Помимо совсем другого «букета» ароматов, издаваемых телами индусов, местные легко распознавались по чрезмерному пристрастию к благовониям.

Пока я возился с коваем, появился оставленный во внешнем кольце обороны Сбыня. Он сверкал злобным взглядом, и только мое присутствие сдерживало его от рукоприкладства.

– Все в порядке, господин? – поинтересовался вынужденный ходить собственными ногами наездник на хидое.

Гляди ж ты, вспомнил, что я князь, а не просто ненавистный хозяин «их» зверей.

– Норма, – кивнул я, посылая ковая вперед.

На Сбыню я не злился. В принципе можно было понять даже невольного бунтовщика – если бы рядом со мной находился некто, способный перехватить управление Рудым и к тому же заявляющий, что он его настоящий хозяин, мне бы это точно не понравилось. Но одно дело расстраиваться, а другое – кидаться на непосредственного командира в боевых условиях. За такое нужно снимать голову.

Похоже, тень моих мыслей по ментальной связи передалась коваю, и он тут же напрягся.

Я поспешил послать зверю успокаивающий набор образов, в которых он бежал по лесу со своим старым хозяином в седле.

Увы, задержка оказалась критичной: когда ковай в прыжке пробил тонкие двери, покои раджи оказались пустыми. Точнее, там не было самого раджи. Двух телохранителей ковай с подоспевшими собратьями растерзали за пару секунд.

Ну и что теперь делать?

Как всегда, в любом деле есть две стороны. Настройки ментальных параметров ковая закончились задержкой, но принесли и пользу. Пока мы занимали обширные покои – причем занимали совершенно бездарно, сразу с тоской вспомнилась работа земного спецназа, – ковай начал целеустремленно скрести когтями мрамор стены.

– Богдан!

– А? – рассеянно отозвался маг, рассматривая какие-то предметы на столе.

Не, ну детский садик, честное слово! Если мы выберемся из этой передряги без серьезных потерь, лично поставлю в столичном соборе самую большую свечку.

– Ага, твою дивизию! – вызверился я. – Посмотри на эту стену. Кажется, там тайник.

К чести Богдана, он быстро собрался и с деловитым видом подошел к поцарапанному участку стены.

Жаль, что Турнок остался в основном лагере по причине плохой переносимости любого вида магических зверей. Со времен, когда коваи штормовали подземное поселение, гномы вообще недолюбливали милых моему сердцу зверушек. Будь коротышка здесь, на месте стены уже зиял бы пролом.

– Там скрытый проход, – уверенно кивнул Богдан. – Сейчас взломаю управляющий артефакт.

В отличие от магов-мануалов, воздействующих на предметы и людей посредством своей ауры, артефакторы могли работать только с тем, к чему прикоснутся. Хорошо хоть их чувствительность позволяла обнаруживать магические конструкты на расстоянии, да и то не больше десяти метров.

Через минуту потения изрядно раздобревшего Богдана стена отъехала в сторону, открыв ход вниз.

Ну и что теперь делать? Посылать вперед ковая, чтобы он подорвался на магической ловушке, или рисковать Богданом?

Пришлось импровизировать – Богдан шел сразу за коваем, а я двигался следом, едва не дыша магу в спину. Сбыня попытался протестовать, явно понимая, что с ним сделает Драган за бунт, не говоря уже о моей гибели. Пришлось прикрикнуть и напомнить, кто здесь на должности командира.

Вот именно: «на должности»… Нужно стряхнуть лень и перешерстить ряды Корпуса. Что-то подсказывало мне, что впереди непростые времена, и вступать в них со слабоуправляемыми войсками – верх глупости.

Нам повезло – то ли беглецы слишком спешили, то ли заманивали нас в новую ловушку, но никаких сюрпризов подземный переход не принес.

Как только мы поднялись по крутым ступеням и оказались в огромном зале, стало понятно, что второе предположение было намного ближе к истине.

Храм Кали изнутри был еще мрачнее, чем снаружи, и это учитывая, что света здесь было вполне достаточно. И все потому, что солнечный свет проходил через специальное стекло. Все утопало в красных лучах на черном камне с алыми разводами. Такое впечатление, что мы попали внутрь растерзанной туши какого-то гиганта.

Мои волосы попытались встать дыбом, едва не поднимая шлем, а рядом послышался сдавленный хрип Богдана. Повернувшись, я увидел совершенно безумные глаза друга, чей взгляд словно прикипел к дальней части храма. Он увидел или почувствовал там что-то напугавшее его до полусмерти.

Как обычно в такие моменты, мое тело среагировало раньше тормознутого сознания. Я рванул в сторону угрозы, с секундной заминкой направляя туда же подконтрольного мне ковая. На перехват управления другими о́ни времени не было.

Впрочем, времени у нас не было вообще. Уже на бегу мой взгляд начал выхватывать детали окружающей остановки. В зале были собраны сотни человек, причем только некоторые из них замерли в благоговейном поклоне, остальные лежали на каменном полу, связанные по рукам и ногам. Те, кто пришел сюда по своей воле, тут же бросились на нас. Ковай быстро обогнал меня, прокладывая дорогу ударами лап и лобастой головы с тремя гребнями.

Я непроизвольно приостановился, посылая сагару призыв. Он ответил, и мой слух в общем реве даже уловил его тревожный клич. Но мой питомец был далеко, а фанатики – близко. Радовало лишь то, что на ритуал эти люди пришли без оружия. Впрочем, такого количества фанатиков нашей группе может хватить с лихвой, несмотря на более совершенное вооружение и защиту зверей.

Однако все это вторично. Мой взгляд был прикован к помосту перед огромной статуей Кали. Самым странным было то, что там – на центральном месте, в окружении типично одетых индусских жрецов – находился человек в неприятно знакомой монашеской одежде.

Внезапно люди забились в судорогах, все – и атаковавшие меня, и лежащие ровными рядами на полу.

Мой мозг моментально затопила паника. Неужели я попал в гущу «озверелых»? То, что подобное случалось и раньше, не успокаивало ни в малейшей степени, потому что в прошлый раз я находился в горбу сагара. Более того, даже там меня достали когти жертв взрывной мутации.

За всеми этими рефлексиями я едва не упустил свой шанс, появившийся, когда рухнувшие на пол люди открыли доступ к статуе индийской богини смерти. От площадки со жрецами и очень подозрительным монахом ударило такой волной жути, что моя связь с коваем моментально оборвалась. Временный питомец и все его находившиеся в храме собратья попятились назад, заскулив, как испуганные щенята.

Да что же это такое!

Дикий ужас выморозил мне душу, заставляя либо бежать, либо забиться в ближайшую щель.

На Земле мое ослиное упрямство и резко вспыхивающая злоба лишь мешали жить, а в здешнем мире две эти черты характера уже не раз спасали мне жизнь.

Уже не помню, что я там орал, хотя уверен – девяносто процентов слов были матерными.

Реальность вокруг меня завертелась калейдоскопом образов.

Ну и пусть; главное – не потерять ориентиры. Единственное, что удалось осознать, так это то, что творящееся вокруг меня действо не похоже на влияние дикарского божка. Люди на полу храма не мутировали, они просто умирали.

Но осознание этого факта лишь скользнуло по поверхности моего сознания и куда-то улетело.

Со стороны все смотрелось наверняка комично, если бы не было так страшно – упакованный в изящную броню человек бежал по залу, перепрыгивая через тела, при этом размахивал руками как полоумный и издавал соответствующие звуки.

Внезапно словно лопнула натянутая струна. Паранойя и интуиция, вопившие вместе со мной, вдруг резко и очень дружно сообщили: «Пора!»

До камлающего монаха осталось метров тридцать. Ничего, бывало и похуже, причем вновь придется метать хербаты в спину монаха. Крестообразные пластины выскользнули из креплений на бедрах.

Теперь я был точно похож на чукотского шамана, пытаясь раскрутиться вокруг своей оси и не упасть, задев ногами за тела.

Попытка удалась не до конца – я все-таки упал, но дело было сделано, и тяжелые пластины хербатов отправились в полет.

– Мастерство не пропьешь, – хрипло констатировал я, поднимаясь с пола.

Заостренные перекладины обоих хербатов глубоко вошли в прикрытую грубой тканью спину. Это вызвало мощнейший ментальный взрыв, вырубивший окружавших монаха жрецов, а вот сам непонятно как оказавшийся здесь адепт Ордена Чистых словно не заметил впившуюся в спину сталь и медленно повернулся ко мне.

Из мрака под низко опущенным капюшоном повеяло замогильным холодом.

– Да когда ж ты сдохнешь?! – неприятно дрогнувшим голосом крикнул я и начал срывать с крепления на ручных щитках ножи, отправляя их один за другим в двинувшуюся ко мне фигуру.

Когда и это не остановило монаха, мне стало откровенно страшно. И лишь прикосновение к находившимся у пояса рукоятям трости и меча немного успокоило меня. Рывком сорвав их с крепления, я соединил нагинату и со свистом описал вокруг себя защитное плетение.

Уверенность в себе вернулась, но где-то в глубине души гвоздем сидело убеждение в том, что этот противник мне не по зубам.

К счастью, пускать в ход нагинату не пришлось, и точку в схватке поставил не я. Внезапно с гулом и шипением прямо у моего уха пролетела комета и врезалась в спускавшегося с помоста монаха. После того, что здесь происходило, удивление во мне просто закончилось.

В храме на секунду зажглось маленькое солнце, а когда оно погасло, от монаха осталась только обугленная мумия, светящаяся внутренним жаром.

Развернувшись, я хотел было уже расцеловать застывшего с дымящейся трубой артефактора, но увидел его совершенно офонаревшие глаза.

– Богдан, если это не был до одурения точный прицел, а ракета не попала мне в голову чисто случайно – лучше молчи.

В глазах мага наконец-то начала проявляться некая мысль, и он выдохнул:

– Спокойно, все было под контролем.

Врал, конечно, зараза, но сейчас я был готов простить ему все, что угодно. И за то, что вовремя пустил в ход гранатомет, и за то, что вообще сумел воплотить мою идею в жизнь. Эта задумка появилась у меня давно – заряды к торсионным «ракетным» установкам у нас уже были, и внешне они сильно напоминали заряд к фаустпатрону. Так что осталось только уменьшить трубу для запуска ракеты, сделав ее переносной. В дугах необходимость отпала – ее заменила тугая пружина из усиленной магами стали. Еще стоило поблагодарить Богдана за то, что с перепугу догадался заменить в гранитных сегментах ракеты взрывное плетение на огненное. И плюс ко всему отключил функцию разброса гранитных артефактов.

Вспомнив еще и об этом факте, я все же обнял мага, но тут же развернулся, удобнее перехватывая нагинату.

Лежавшие до этого в отключке индусы зашевелились. И то, что я спас их от смерти – а в том, что монах убивал всю собранную здесь толпу, сомнения не было, – вряд ли заставит фанатиков воспылать ко мне нежностью и любовью.

И тут подоспела кавалерия. После трех мощных ударов ведущие в храм ворота раскрылись, являя общему взгляду всю красоту разъяренного сагара.

Рудый понимал, что меня здесь чуть не убили, и пребывал в настроении «кто не спрятался, я не виноват».

Дикий рев буквально смел способных двигаться индусов к стенам, а лежачих привел в состояние истерики. Но не это заинтересовало меня больше всего. Вместе с сагаром внутрь храма ворвался шум боя. Пока мы занимались осмотром «достопримечательностей», на наших в городе напала целая армия. Похоже, индусы ошивались где-то поблизости и только сейчас поняли, что в храме не все так гладко, как им бы того хотелось.

– Обратно в туннель! – заорал я на своих сопровождающих.

Богдан и его помощники, догадавшиеся притащить трубу гранатомета и ранец с зарядами, выглядели героями. А вот поводыри смотрелись уныло, – похоже, исходившая от статуи Кали жуть загнала в ступор не только коваев. Что касается хороха, то птицелюд пребывал в благостном обмороке.

– Чего встали? Бегом!

– А вы? – прокашлявшись, прокаркал Сбыня.

– А я тут немного порезвлюсь. Возвращайся к хидоям и готовь вылазку.

Поводыри, возобновив контроль над питомцами и подхватив тушку хороха, исчезли в проходе. Я же в это время запрыгивал на спину замершего сагара.

Ну вот, совсем другое дело – под надежными пластинами брони горба Рудого я чувствовал себя намного увереннее. Так, как мог бы чувствовать себя только танкист в ожидании вражеской кавалерийской атаки.

Это была явно регулярная армия, если так можно назвать войсковые формирования местных князьков. Находясь в храме, было невозможно определить, сколько бойцов явилось по наши души, но что-то мне подсказывало, что с главной опасностью мы уже справились – осталась только рутинная и кровавая, но привычная воину работа.

Систематические тренировки довели нашу связь с Рудым до состояния интуитивного угадывания команд, что очень напоминало слияние сознаний, хотя таковым не было. В минуты высшего напряжения мне даже казалось, что это я прыгаю вперед, сметая ударами огромной лапы по несколько воинов сразу.

Рудый двигался вперед, согнув ноги в низкой стойке – в таком положении ходить приходилось враскорячку, зато удобно махать руками.

Через минуту у входа в храм образовалась куча-мала, буквально забившая дверной проем.

Что-то они слишком настырные… Что это – фанатизм или очередная форма «озверения»? Если это и была мутация, то только психологическая – индусы не трансформировались, оставаясь обычными людьми, а простой человек ничего не может противопоставить тяжело бронированному монстру.

Наружу пришлось продираться сквозь месиво тел. Кровь залила сагара с ног до головы. Выбравшись, Рудый брезгливо встряхнул плечами.

Что-то раньше не замечал за ним подобной чистоплотности, хотя купаться сагар любил, в отличие от тех же хидоев.

– Да уж, – устало вздохнул я, когда сагар встал в полный рост и осмотрелся вокруг. Город буквально затопила волна людей в чалмах и с самым разнообразным оружием. Поначалу показалось, что по нашу душу явились все армии магадхских князей, но, присмотревшись, я увидел, что большую часть этой толпы составляли крестьяне с вилами и мотыгами.

Где-то на краю сознания промелькнула чужая мысль. Наконец-то хорох оклемался и готов к работе.

Передав ему необходимые приказы, я направил сагара вверх. Рудый огромной обезьяной взлетел по уступчатым стенам храма, добираясь до рядов монструозных статуй. На их фоне о́ни выглядел не только органично, но и солидно.

Залитое кровью чудовище втянуло в себя побольше воздуха и выдало дикий рев. От этого звука даже у меня заболела голова.

Толпа внизу замерла, а через секунду из окон стоявшего напротив храма дворца ударили заряды гранатометов, теперь уже со своими обычными настройками. Не долетая до толпы на десяток метров, боеголовки взорвались, рассыпая гранитный щебень. Только это был не совсем обычный щебень, а заряженные взрывным зарядом артефакты. Толпа вспучилась почти сплошным ковром взрывов, иногда окрашенным кровавыми брызгами. Попавшие под шоковый разряд люди валились на землю, а те, кто уцелел, начали с воплями разбегаться. И тут вслед убегающим ударила десятка хидоев. Коваев я приказал придержать внутри. Мало ли какие сюрпризы приготовил враг. С него станется.

Все. Шах и мат.

Дальше Сбыня разберется сам, а мне что-то поплохело. Нервное напряжение дало о себе знать, так что на свет божий я выбирался совершенно разбитым.

Богдан нашел меня у большого фонтана, в котором Рудый плескался как морж, смывая кровь. Под конец он практически развалил это сооружение.

Рядом с артефактором шел перепуганный целитель.

– Как у нас дела?

– Могло быть и хуже, – буркнул Богдан. – Трое раненых, и двоих наездников на коваях мы потеряли.

– А звери? – встрепенулся я.

– Да ничего с твоими монстрами не случится, – огрызнулся Богдан, и, судя по взгляду, целитель был с ним согласен. – Людей тебе разве не жалко?

– Давай не будем елозить эту тему по сотому разу. Людей жалко, особенно профессионалов, но звери, в отличие от воинов, не выбирали свою долю.

– Их создали для битвы. – Изобилие крови вокруг сильно повлияло на артефактора, слишком засидевшегося в объятиях заботливой жены.

– Бог создал любую живую тварь для жизни, а желания людей – это их собственные проблемы. В общем, хватит спорить, лучше скажи: что, черт возьми, случилось в храме? – спросил я, угадывая причину растерянности мага.

– А я откуда знаю! – Страх потихоньку выходил из Богдана вместе с криком. И это было хорошо.

– Ладно, давай спросим у кого-то более сведущего, – поддел я мага, заодно покосился на целителя.

– Если думаешь, что это продолжение истории с дикарским божком, то ошибаешься, – вздохнув, сказал Богдан, признавая мою правоту. – Ритуал должен был убить всех людей в храме. Целитель почувствовал это даже из дворца. А монаха мне не то что анализировать – даже вспоминать не хочется. Ты натыкал в него рунных клинков как булавок в подушечку, а он, похоже, даже не почесался.

– И тут выступил ты с огненным доводом.

– Это да, – наконец-то улыбнулся маг, – еще не весь жиром заплыл.

– Я этого не говорил.

– А то у меня глаз нету, – вздохнул Богдан, окончательно успокаиваясь. – Ладно, как бы то ни было, ответы на наши вопросы находятся в храме.

А вот возвращаться в храм не хотелось до слабости в ногах. Я далек от мистики, но было как-то жутковато даже смотреть на мрачные стены храма, вход в который был в прямом смысле слова закупорен телами людей, не то что лезть внутрь. В конечном итоге пришлось идти на компромисс, а значит – вновь пробираться по проходу под землей.

Возможно, мне это лишь показалось, но вид храма стал еще более зловещим – проходящий сквозь стекла красный свет словно напитался разлитой по полу кровью. А стены будто начали оживать.

Так, заканчиваем с осмотром – и ходу отсюда. И это касается не только храма, но и страны вообще. Еще не скоро мне вновь захочется полюбоваться красотами Магадхи.

Оставшиеся в живых индусы – как фанатики, так и ранее связанные – сбились в плотную толпу, стараясь держаться подальше от трех точек: горы трупов у входа в храм, статуи Кали и места гибели монаха, от которого мало что осталось.

Рассыпанные по полу пепел и обгоревшие кости поставили крест на нашем расследовании, зато неожиданно помог щуплый хорох. Птицелюду явно понравилась роль этакого детектива, поэтому он сразу после выхода из подземного тоннеля слишком уж бесстрашно направился к толпе индусов. Впрочем, чего бояться существу, по бокам которого выступали два здоровенных ковая? Один из зверей стремительно рванул вперед, выдергивая из толпы завизжавшего индуса. Орал он напрасно, потому что, когда нужно, о́ни бывают очень аккуратными – ковай вцепился зубами лишь в запачканную пылью и кровью одежду.

Хорох тут же схватил беднягу за голову, а когда тот отключился, брезгливо отошел в сторону.

Что-то мне в этой картинке не понравилось. Я мысленно подозвал хороха к себе, а когда он подбежал, ухватил птицелюда за горло, поднимая тщедушное тельце в воздух.

– Кто позволял тебе лезь в голову человека без разрешения?

– Простите, господин, это не повторится, – сдавленно пропищал хорох, подкрепляя свои слова каскадом мыслеобразов.

Пожалуй, верховный хорох прав – свобода слишком плохо действует на это племя, и если рабство мне попросту претит, то дисциплину нужно держать железную.

– Говори, что узнал.

– Раджа здесь, – чирикнул перепуганный хорох, не зная, чего ждать от взбешенного командира.

А новость интересная и очень важная.

– Сможешь его найти?

– Нужно время, – развел тоненькими ручками хорох.

– Работай, – отрезал я и вернулся в подземный ход, подальше от тяжелого запаха смерти.

Задерживаться в этом городе я не планировал ни на секунду больше, чем это было необходимо, то есть пока летучий отряд не соберется в дорогу, а хорох не найдет раджу.

Сборы немного затянулись, потому что следовало поднять погруженных в глубочайший сон осиротевших коваев на спины хидоев. Да и сами хидои должны были хоть пару часов отдохнуть.

Город молчал, но я буквально кожей чувствовал ненависть его жителей. Удивляться нечему – для обычных обывателей мы являемся шайкой бандитов, напавших на мирную церемонию в храме и к тому же буквально отрезавших гостеприимную руку с куском хлеба. И ведь ничегоне объяснишь – планы раджи и непонятно что забывшего в джунглях Магадхи монаха были известны только им. Одному – посмертно, а вот с другим заговорщиком есть шансы пообщаться.

Призрачность этих шансов стала понятна, когда два поводыря притащили злобно сверкающего глазами толстяка.

Вот шустряк – пока мы разбирались с монахом и отбивали атаку местного воинства, местная шишка успел переодеться в рубище.

Его наряд наверняка что-то означал и должен был усилить маскировку, но мне – человеку, с трудом отличающему брахманов от неприкасаемых, – все его ухищрения были до лампочки. Зато очень заинтересовало поведение хороха.

– Что случилось? – спросил я у трясущегося птицелюда.

– Табу, – чирикнул съежившийся хорох и, видя, что я не понимаю, добавил: – На нем татуировка с запретом.

– Даже так? – удивился я, услышав эту довольно интересную новость.

В Брадаре только король, ярлы и князья могли спрятать свои мысли от верховного хороха и его учеников, один из которых находился здесь.

И все же что-то мне подсказывало, что верховный способен пробиться и через мою княжескую татушку. Так что есть шанс сломать и эту преграду.

– Пакуем его и забираем с собой.

Один из поводырей, повинуясь моему приказу, тут же тюкнул кулаком в латной перчатке по макушке раджи, и злобный свет в черных глазах индуса погас вместе с сознанием.

Назад возвращались с максимальной скоростью. В расчет бралась не человеческая усталость, а пределы хоть и изрядной, но все же не бесконечной выносливости о́ни.

До порожистого перевала мы добрались всего с двумя ночевками, больше похожими на привалы.

Начальник пограничной крепости был очень удивлен нашим быстрым возвращением:

– Вы хотите сказать, что успели выполнить приказ короля?

– Полностью, – небрежно пожал плечами я. – Мне приказали разобраться с угрозой появления еще одного дикарского божка. Проблема решена. Никаких божков там нет.

– Но вы притащили с собой раджу! – начал закипать командир гарнизона.

– Да, потому что он напал на меня и потому стал законным пленником.

– Но это же война!

– Нет, эрл, – постарался смягчить ситуацию я, – это максимум буза на границе и частные разборки между дворянами сопредельных государств. И еще, давайте начистоту: у меня не было приказа ни приводить индусов под руку нашего короля, ни охранять границу, так что если что и случится, вам придется самому справляться с этим.

Как бы я ни старался вести себя миролюбиво, с начальником гарнизона мы расстались нехорошо. Впрочем, его душевное равновесие волновало меня меньше всего, потому что стало понятно, что ноги заговора растут из Лугуса, и не факт, что пограничник во всем этом не замешан. От мысли, что мои недоброжелатели, не надеясь на успех западни, нанесут удар еще и по долине Мен, становилось совсем грустно.

Чтобы взвинтить темп, мы оставили половину отряда двигаться медленнее и на всех парах рванули к перевалам Лорхских гор.

Два стремительных марша на пределе сил о́ни позволили нам перехватить основную колонну Корпуса на привале у ближайшего к горам города.

– Что случилось? – тут же напрягся Драган, вышедший встречать наш запыленный и уставший отряд.

– Нас развели как детей, – вздохнув, ответил я. – Это была западня. Корпус просто выманили из королевства.

Выслушав мой пересказ событий в столице магадхского княжества, Драган недоверчиво покачал головой:

– Что-то не сходится. На что рассчитывал раджа? Даже если бы баллисты были готовы, ну убили бы они пару коваев и, скажем, сагара вместе с тобой. И что? Корпус все равно остался бы боеспособным.

Переговариваясь, мы вошли в палатку командира Корпуса. Поводыри не стали обременять небольшой городок и расположились чуть ниже по течению реки. Со счастливым вздохом я завалился на походную раскладушку Драгана, не вызвав этим даже малейшего недовольства хозяина.

– Так-то оно так, но то, что творил монах в храме этой жуткой богини, делалось, как говорил один умный медведь, неспроста.

– Какой медведь? – напрягся Драган. – Как он мог говорить?

– Брось, это из старой сказки, – отмахнулся я, – важнее то, что именно на этот ритуал они, скорее всего, и рассчитывали, а совсем не на баллисты и арбалеты. Причем так надеялись, что даже не попробовали нас элементарно отравить. А для этого у них были все возможности. Честно, Вин, дисциплина в ваших рядах – еще та. Даже был небольшой бунт…

Договаривал я, уже засыпая от дикой усталости. Успел только услышать, как завопил Драган:

– Сбыня!

После десятичасового сна и назойливого внимания целителей я был готов двигаться дальше. Мои о́ни восстановились еще быстрее.

Когда посвежевшие хидои и верховые коваи поднимались на перевал, позади с ревом и криками разворачивалась громада походной колонны Корпуса. Рядом на своем питомце гордо восседал Али, который со скандалом сложил полномочия начальника наездников на хидоях и ультимативно заявил, что возвращается в мою охрану. То же собирался сделать и Зеленый, но был послан мною… к Вину Драгану. С еще одним небольшим скандалом пришлось ссаживать с перегруженных хидоев моих викингов. Если в столице магадхского княжества они бы очень пригодились, то сейчас могли только задержать. Вторыми седоками на пятерку хидоев пошли Богдан с помощниками, пленный раджа и целитель.

Мы возвращались домой, и явно намного раньше, чем рассчитывали пока неизвестные мне недоброжелатели.

Глава 3 Не совсем адекватный рыцарь

Пройдя два перевала, мы вновь вернулись в мягкое лето восточных лесов Брадара – моей новой родины. Здесь и дышалось легко, и взгляд не уставал от непривычных видов. А могучие деревья, крепко державшиеся корнями за скалистую почву, словно прикрывали нас своими кронами от всевозможных бед.

Почему нельзя жить так, как живет все под рукой царицы Природы, – разумно, рационально и спокойно? Почему человек не может обойтись без подлости и предательства? Почему каждый третий с радостью бегает по головам, вторая треть вынуждена это делать, а остальные не могут противостоять большинству и постепенно привыкают к подобной мерзости?

Все дело – в натуре человека? Не верю и потому буду отрывать дурные головы по мере своих сил, а сил, если учесть моих питомцев, у меня очень много. Благо в этом мире такой прямой и открытый подход к решению проблем был вполне приемлем.

Еще больше меня успокоило бы путешествие по реке, но моя лихая «птица-тройка» зубастых акаяси осталась в озере. Так что для скорости пришлось пробираться лесными путями, в том числе звериными тропами.

Мелькнула мысль сделать небольшой крюк и заглянуть в Дун-Иден, но страх за близких людей подгонял лучше всяких шенкелей. И лишь обогнув соседнюю с родной скалой гору, я сумел вздохнуть с облегчением. По крайней мере, городок у озера жил обычной жизнью. К плавучим пирсам швартовались торговые суда, а по водной глади скользили рыбачьи лодочки. Рыбаки спешили обеспечить вечернюю трапезу горожан хоть и не таким богатым, как утренний, но зато свежим уловом.

Наш стремительный спуск с горной дороги послужил причиной зарождающегося «пожара» беспокойства, который грозил перерасти в панику, поэтому я задержался у ворот перекрывающей вход в долину стены.

– Господин, вы вернулись? – Молодой воин с удивленным лицом склонился над низким парапетом, который строили под оборону с помощью коваев.

– Да, вернулся. Пошли гонца в озерный поселок – пусть успокоит народ. Все в порядке. – Чуть подумав, я все же добавил: – По крайней мере, пока беспокоиться не о чем.

Вечерний город бурлил жизнью, поэтому здесь реакция на появление крошечного отряда наступила моментально, так что я сразу распустил свой конвой, чтобы успокоили горожан, а сам оправился к себе в покои.

Так и не распустившийся окончательно узел беспокойства не дал мне даже пойти в душ, а заставил сразу заняться совещанием с ближниками. Впрочем, ничего нового они мне не сообщили. В захолустном княжестве Луг Дирг все было тихо и спокойно. Даже купцы не поставляли плохих новостей, но оно и неудивительно – без акаяси скорость движения по рекам сильно упала. Оставалось надеяться на корреспонденцию, которая за последние дни собралась в приличную стопку.

Начал я с письма княжны Гойникович и с первых же строк, написанных ровным почерком Насти, понял, что все намного хуже, чем могло почудиться даже моей паранойе.

Королевство Брадар проваливалось в тартарары. Все началось практически сразу с получением мной приказа выдвигаться «на помощь» радже. Так что события и здесь, и в столице явно были звеньями одного плана.

Настя не могла привести никаких подробностей, да и другие дворяне наверняка знали ненамного больше, но главных фактов было три. Внезапно, находившийся прежде в полном здравии, умирает мой крестный отец кардинал Дагда, причем ходят слухи, что его убили, и даже хоронить пришлось в закрытом гробу. Следом за кардиналом на тот свет ушел еще один мой знакомец, правда, не такой уж приятный в общении. Еще вечером поместье верховного магистра королевства радовалось жизни, а утром там осталось одно пепелище. И это при том, что защита в поместье был просто невообразимой сложности. К тому же там находилось несколько десятков магов-мануалов, с которыми не то что драться, даже подходить ближе чем на полсотни метров было смертельно опасно. Ну и под конец, будто этого было мало, беда пришла в дом верховного воеводы Алана Мак Юдеирна.

Старый воин, в отличие от остальных пострадавших, успел дернуться и поднять дворянскую гвардию, но уже на следующий день палач снес ему голову специально предназначенным для этого топором.

Действия воеводы и других дворян гвардии были признаны бунтом. Под этот же указ попали и маги.

От этой информации меня посетило чувство нереальности – будто сказку прочитал. Очень жуткую сказку.

Ну не может такого быть в реальности! Но Настя меньше всего была похожа на романтическую дурочку. К тому же в конце письма она сообщила, что семейство Гойниковичей собирается срочно покидать столицу, а старый князь был воробьем стреляным и зря дергаться не стал бы.

Новости просто не помещались в голове, поэтому я оставил корреспонденцию и принял душ, увы, не получив от этого ни малейшего удовольствия. Какое уж тут удовольствие… Даже усталость, уходя, оставила после себя тупую головную боль.

Вернувшись в кабинет, я еще раз прочитал письмо Насти, но, увы, там ничего не изменилось – реальность по-прежнему била по мозгу абсолютной бредовостью случившегося.

То, что произошло, следовало хорошо обдумать, а для этого нужны еще факты, поэтому я взялся за следующее письмо. Увы, стало только хуже. Первое, что выхватил мой взгляд в рукописных строках, – это имя Ровены, и сразу же нос уловил ее запах. Странно, писал явно отец девушки, а запахи были ее. Или это просто игра воображения? Причем на письмо я отреагировал более чем бурно. Строки начали дрожать перед глазами, а мозг затопила дикая ярость. Письмо буквально сочилось паникой потерявшего дочь отца. Купец писал, что Ровену украли монахи Ордена Чистых, и в самых униженных словах просил помочь, потому что больше спасти девушку было некому.

На меня навалилось слишком многое, возможно, именно потому сознание и дало трещину.

Задерживаться в своих покоях я не стал, лишь прихватил «бабочку» и пару хербатов. Не желая тревожить погруженных в глубокий сон питомцев, я напрямую отправился к Али – без помощи обойтись не получится, а остальные наверняка будут меня отговаривать. Могут даже попытаться связать, но сейчас остановить меня могла только смерть. Перед глазами стояла картинка, в которой монахи терзают тело Ровены. Ее глаза, губы и гладкая кожа, о которой напоминал недавно уловленный запах, заполонили все мое сознание…

– Али, – ввалился я в комнату бывшего командира наездников на хидоях.

– Что?! – сонно вскинулся араб, буквально пару минут назад прилегший на упоительно чистые простыни.

– Мне нужна твоя помощь.

– Вахид, ты с ума сошел? – вяло спросил Али, поминая мое арабское имя, которым он сам же меня и наделил.

– Ты мне поможешь? – жестко повторил я.

К чести араба, сомнений у него не было, как и вопросов.

– Когда и где?

– Сейчас и в Лугусе.

– Пойдем на акаяси?

– Да, – обрадовался я сообразительности друга.

– Элбану скажешь?

– Письмо оставлю.

– Тогда я выскажусь за него. Вахид, это безумие. Ведь мы наверняка полезем в драчку.

– Полезем, – ответил я и невольно улыбнулся, чувствую упоительную легкость от принятого решения.

– Ну и ладно, – резко успокоившись, пожал плечами араб и начал собирать вещи. Как и я, броню он брать не стал. По реке мы пойдем в гидрокостюмах, а в самой столице наверняка придется скрываться под личиной простых людей.

Из города мы выбрались по крытому тоннелю на спине хидоя Али.

Ночной дежурный на водной станции отдельного отряда акаяси был очень удивлен, но перечить своему ярлу не решился.

– Вахид, – обратился ко мне Али, когда мы облачались в гидрокостюмы из кожи акаяси, – нам нужен третий.

– С какого лиха? – набычился я, решив, что араб решил пойти на попятный.

– С такого, что в драчку я тебя одного не отпущу, а за акаяси нужен грамотный пригляд.

Осмотревшись в большом деревянном ангаре на сваях, я увидел лишь дежурного поводыря.

– Имя?

– Десятник Борво, господин.

– В дальние рейды на акаяси ходил?

– Да, господин, я один из лучших по подводному ориентированию и контролю.

Что ж, оно и неудивительно – Драган кого ни попадя десятником не поставит, хотя отряд пловцов и не был особо популярен в среде поводырей, да и возраст парня внушал сомнения, но времени на подбор лучшей кандидатуры не было.

– Как скоро можешь вызвать смену?

– Четверть меры времени, – сказал юноша, вытягиваясь в струнку и прожигая меня горящими глазами. – Сейчас же пошлю постового. Тут недалеко.

– Давай.

Парень действительно справился очень быстро – через пять минут он начал поспешно натягивать на себя гидрокостюм, а еще через десять на глазах сонного сменщика три крупных акаяси ушли под воду.

Водная гладь сомкнулась за нашими спинами, отрезая от суетного мира поднебесья. Внизу все было намного спокойнее, но даже этот тихий мир не смог остудить мой гнев и успокоить разгоряченную голову.

Затяжной двадцатичасовой переход оставил в памяти только сероватую дымку речной воды величайшего потока континента.

К держателю прибрежной таверны мы завалились, выпрыгнув из потайного люка как чертики из табакерки. В люк полезли я и Али. Наш неожиданный десятник Борво остался в зарослях речного тростника, удерживая под контролем троицу магических угрей-переростков. На этот раз застать старика врасплох не удалось. Судя по его виду, он ждал нашего появления с нетерпением.

– Господин, – едва ли не бросился ко мне старый знакомый Элбана с лаконичным именем Кун, – здесь творится черт знает что! Я отправил вам донесение, но ответа так и не получил.

Мне стало невыносимо стыдно, потому что письмо отца Ровены стало последним посланием из большого объема почты, которое я соизволил взять в руки.

– Кратко о самом главном, – стараясь сохранить строгий вид, сказал я.

– Хоть это и не объявляется, но в столице бунт. По улицам вместо стражи ходят боевые отряды Ордена Чистых. Гвардия сидит по казармам. У них там поменяли все начальство, начиная с сотников, а верховного воеводу вообще казнили. Одни дворяне бегут из города, а другие, наоборот, съезжаются. И приезжают в основном родовитые голодранцы… – На этих словах старый солдат немного запнулся. – То есть я хотел сказать, что это те, кто готов воевать за деньги на любой стороне, только бы исправно платили.

– Дальше, – отмахнулся я от терзаний говорливого ветерана.

– А дальше ничего. На воротах пикеты. Всех проверяют, едва не раздевая догола.

– Похоже, провалилась наша драчка, – выслушав ветерана, без особого сожаления заявил Али.

– Ничего, найдем лазейку, – уверенно ответил я.

Моя уверенность зиждилась на том же письме отца Ровены. Что этот человек нечист на руку и явно балуется контрабандой, стало понятно еще при первом знакомстве на знаменательном ужине, который едва не кончился стычкой с магами.

Переодевшись в простенькие наряды лодочников, мы погрузились в традиционную гондолу, но в этот раз направились не к одним из речных ворот, а к поселку на противоположном берегу.

Таких поселений вокруг столицы было огромное количество. Начинались они с хуторов и поместий дворян – своеобразных «дач». Со временем вокруг каждого хуторка начал разрастаться городок, и когда-нибудь они сольются в один большой пригород.

В столице отец Ровены имел только дом и пару складов, а здесь он наверняка был полноправным хозяином городка, так что следовало держать ухо востро.

Когда мы подплывали, в моей голове начали возникать сомнения. Конечно, спасать Ровену нужно. При этом с большим отрядом в столицу соваться еще глупее, чем лезть самому. Других же посылать решать свои сугубо личные дела я не собирался, так что по большому счету все делал правильно. Но только по большому счету, а вот в деталях вылезали сплошные глупости. Что меня ждет в этом маленьком поселении, не говоря уже о городе? И почему я вообще поверил человеку только потому, что неровно дышу к его дочери?

Сомнения были вполне обоснованными, и предложение Али на их фоне я воспринял без возражений. Сидевший на веслах араб начал загребать к берегу, не доплывая до горевшего редкими магическими огнями поселка.

– Что ты делаешь? – удивился я.

– Начинаю думать, – буркнул араб. – В поселок я поплыву сам, а ты подождешь нас на бережку.

– Не годится, – тут же уперся я.

– Думаешь, если там засада, вдвоем будет легче? Вахид, я понимаю, что тобой движет честь, но это не значит, что нужно тупить. Если тебя обманули, вся затея срывается, но можно сделать так, чтобы потери были как минимум вдвое меньше.

– Ты думаешь, случись что, я тебя там оставлю?

– Не думаю, – искренне улыбнулся Али. – На это и рассчитываю. Но спасать мою жизнь, лежа рядом в путах или с прорубленной головой, тебе будет значительно сложнее.

Он был прав, поэтому я спрыгнул на невысокий берег и спрятался под низко склонившимися ветвями неразличимого в темноте дерева.

Ожидание едва не довело меня до белого каления, вынуждая отправиться в городок на разведку, но еще через пять минут послышался плеск весел.

С собой в этот бредовый поход я взял только один хербат и десяток метательных ножей. Основным оружием являлась «бабочка». Изящную трость я обмотал тряпками, делая ее похожей на обычный дорожный посох. В отличие от других нагинат из моей коллекции, «бабочка» не складывалась из двух половинок – лезвие был спрятано внутри полой трубки и выскакивало благодаря пружине.

С тихим щелчком «бабочка» показала свое жало. Наверное, следовало назвать это оружие «осой».

К счастью, это был Али, а не растревоженная появлением араба засада. Вторым в лодке сидел уже знакомый мне купец. Отец Ровены сильно сдал с последней нашей встречи. Стальной блеск в его глазах словно покрылся ржавчиной горя. Я сразу поверил его искренности.

– Спасите ее! – Выпрыгнув из лодки, купец упал передо мной на колени.

– Успокойтесь, – шикнул я на него, – говорите коротко, и только важную информацию.

Купец с трудом успокоился и начал выдавать ценные сведения без примеси эмоций:

– Они пришли в наш дом пять дней назад и попросту забрали Ровену с собой. Я пытался остановить их, но ничего не получилось, – вздохнул купец, невольно прикасаясь пальцами к уже пожелтевшему синяку под глазом. – Мне еще повезло, охранников они просто зарезали.

– Кто это был? – стиснув зубы от злости, спросил я.

– Воины Ордена Чистых. И еще они говорили что-то о вас.

– Черт, – ругнулся я, понимая, что девушка пострадала из-за меня. – И как же нам ее найти?

– Я уже нашел, – оживился купец. – Мои люди расспросили местных и сумели отследить путь Чистых до одного дома в квартале магов.

– Почему тогда не попытались освободить? Или пожалели денег на наемников?

Купец дернулся, словно от удара, но все же сдержался.

– Я за дочь последние порты отдам. Даже за информацию пришлось платить полновесным золотом, а наемники, услышав о Чистых, даже разговаривать со мной не захотели.

Я на пару минут задумался. В принципе все правильно – Чистые сейчас наверняка запугали всех в городе до икоты. Что же касается нас, то и мне и Али плевать на монахов с высокой башни. К тому же даже в виде лодочников мы неплохо экипированы – араб наверняка где-то прячет свою саблю, в лодке лежат кольчуги, и к тому же на шеях у нас лучшие защитные амулеты этого мира, добытые в развалинах проклятого Хоккайдо. Шансы, конечно, есть, но соваться в бой без малейшей разведки, опираясь только на данные гражданского человека, было бы верхом безрассудства.

– Вахид, – тихо сказал мне Али, – это все как-то странно.

Но я его уже не слушал.

Всхлипнув, купец достал из-за пазухи красный платок и посмотрел на него как на какую-то реликвию. Это была вещь Ровены. Сам удивляясь своей реакции, я рывком вырвал платок из рук купца и прижал к лицу, вдохнув знакомый запах.

Нерешительность и сомнения как рукой сняло.

– Выходим немедленно.

– Вахид, ты в порядке? – напрягся араб.

– Все нормально, Али, – решительно кивнул я. – Если мы будем раздумывать, стоит ли спасать тех, кого любим, то какие мы после этого мужчины? Ведь ты не сомневался, что я приду тебе на помощь?

– Все правильно, – просветлел лицом араб. – Для настоящего воина позор – умереть от старости в постели. Так какая разница, когда уходить, особенно если есть шанс уйти красиво?

– Ладно, раз с этим разобрались, остается вопрос, как мы попадем в город.

– С этим проблем не будет, – еще больше оживился купец. – Есть пара ходов. Сейчас вернемся в мой поселок и возьмем проводника.

– Стоп! – резко сказал Али. – Ты знаешь, где эта лазейка?

– Конечно, – кивнул купец, – тайные проходы в город и сделали меня богатым… но это было очень давно.

– Ничего, если прижмет – вспомнишь, – жестко сказал араб. – Никуда мы возвращаться не будем. Поплывем прямо сейчас.

– А если по пути нарвемся на стражу или бандитов? – заюлил купец, и мне даже показалось, что он не хочет идти с нами.

– Ничего, – многозначительно улыбнулся Али. – Если нам хватит сил взломать логово боевых монахов, то с бандитами и толстопузыми стражниками мы как-нибудь справимся.

Купец спорить не стал и быстро забрался на корму лодки, ухватившись за рулевое весло. Мы с Али уселись за весла.

Шли вниз по течению, так что особо не утруждались. Прибрежная стена магического квартала появилась из темноты огромной глыбой, и весь путь вдоль стены мне казалось, что она вот-вот упадет на наше хлипкое суденышко.

Минут через десять мы оказались возле городского коллектора.

Прямо какое-то дежавю. Точно так же я попал в город на Хоккайдо. Но там была канализация вымершего города, и текла оттуда чистая вода. А здесь стояла такая вонь, что слезились глаза. Мало того, в этом районе в канализацию маги-алхимики наверняка сливали отходы своих экспериментов.

В общем, нырять туда я не стану.

Увидев наши с Али вытянувшиеся лица, купец хмыкнул:

– Успокойтесь, лезть в эту клоаку нам не придется.

Рядом с бурлящим выходом подземного потока в, казалось бы, незыблемой стене обнаружился замаскированный лаз, больше похожий на случайную щель. Несколько метров пришлось протискиваться, но дальше проход расширялся, и идти можно было уже спокойно. Правда, приятной эту прогулку не назовешь. Довольно широкий бордюр шел вдоль потока канализации, и пахло там отнюдь не розами.

– И как вы можете здесь ходить? – прохрипел Али, закрывая нос платком.

– Деньги не пахнут, – ответил купец вселенской поговоркой.

– Да какое, к демонам, «не пахнут»? – чихнул араб, едва не перейдя с чиха на рвоту. – Пошли быстрее.

Он был прав, и мы практически побежали. Купец иногда останавливался на перекрестках тоннелей, всматриваясь в одному ему видимые знаки.

Время от времени в потоке мелькало нечто плавающее, и что это могло быть – мне не только знать, даже думать об этом не хотелось. Купец занервничал, и явно не напрасно. Впереди вдруг плеснуло особо громко, и шедший проводником купец завизжал от страха. Увидеть, что там так напугало отца Ровены, мне не довелось, потому что это самое «нечто» нарвалось на очень злого Али. Визг купца был с лихвой перекрыт воем неведомой твари, с громким плеском ушедшей в вонючую жижу. Навозный монстр вошел в воду не особо чисто – получилось слишком много брызг, которые окатили и купца, и Али.

И визг человека, и вопли канализационной твари не шли ни в какое сравнение с руганью араба.

Весь дальнейший путь он ругался на арабском, иногда, в самых экспрессивных моментах, вплетая брадарские и скандинавские слова. Я не стал призывать его к тишине, потому что сюда могли полезть только сумасшедшие вроде нас, да еще жадные контрабандисты.

Через полчаса, когда мне казалось, что этот мерзостный поход не закончится никогда, наш проводник все-таки остановился.

– Это здесь. Над нами – дом, в который завели мою Ровену.

Я лишь сильнее сжал в пальцах платок девушки и, как ни странно, среди всеобщей вони ощутил знакомый аромат, придавший мне сил и решительности.

– Ну что, брат, порезвимся? – спросил я у Али.

– Самое время. Честно говоря, мне кажется – лучше там и сдохнуть, чем возвращаться сюда.

Конструкционно канализация Лугуса напоминала привычную земную. Мы поднялись по вбитым в стену круглого колодца скобам и, осторожно подняв тяжелую крышку люка, выбрались во внутренний дворик большого дома. Я с наслаждением вдохнул чистый воздух. Хотелось замереть, но, все еще злясь на весь мир, Али подталкивал меня к ближайшему окну.

Судя по отсутствию охраны, местные жители меньше всего ожидали нашего появления именно снизу. Так что все мучения были окуплены с лихвой.

Никакой сигнализации здесь не было и в помине, но как оказалось, она и не была нужна. Неожиданно одна из выходящих в коридор дверей открылась.

– Что здесь так воняет? – недовольно спросил появившийся в дверях человек.

Принюхаться он не успел, получив в нос увесистым кулаком Али. Теперь бедняга, даже когда очнется, не скоро сможет пожаловаться на вонь.

К счастью, крик пришедшего на запах человека не поднял тревоги, но все же заставил меня задуматься. Бедняга был похож на кого угодно, но не на монаха. Его одежда даже не напоминала наряд послушников из воинского крыла Ордена Чистых.

Неужели купец перепутал дом?

Нам срочно нужен «язык».

Еще метров через двадцать коридор вывел нас в обширный холл с большими дверями, судя по всему – прикрывающими выход на улицу. Именно у этих дверей и обнаружился кандидат в «языки». Али не раздумывая метнулся к стражнику, опережая меня как минимум на пару секунд.

И вот тут начались сюрпризы. Стражник не выказал ни малейшего удивления и шока. Он стремительно развернулся и сорвал с пояса плеть, одним движением разворачивая ее на всю немалую, как у кнута, длину.

Мои самые худшие предчувствия подтвердились, когда плеть засияла мертвенным светом.

Али тоже понял, как глубоко мы вляпались, поэтому сразу упал на пол, проехав пару метров на спине. Светящаяся нить мелькнула над ним, не успев всего лишь на мгновение.

Проклятье, откуда здесь Погонщик Смерти?!

На раздумья времени не было абсолютно, и пока шокированное сознание офигевало от удивления, пальцы сами собой потянулись к перевязи с ножами.

Тем временем Али одним рывком вскочил с пола, уворачиваясь от следующего удара плетью, но долго этот кордебалет продлиться не мог.

– Али! – заорал я, видя, как светившаяся нить задевает араба самым кончиком. Легкое касание имело очень весомые последствия. Моего товарища развернуло как от мощного удара кувалдой. В воздух взлетели брызги крови.

Проклятье! Артефактная плеть с легкостью преодолела защиту магического амулета и распорола кольчугу, как гнилую холстину.

Вместе с воплем я отправил в полет первый нож. Не знаю почему, но бросал я его не в голову, а в плечо противнику. Причем сделал это вполне осознанно.

Замахнувшись для добивающего удара, Погонщик пошатнулся от вонзившегося в плечо остро отточенного жала. Светящаяся плеть, уйдя в сторону, оставила на стене уродливую борозду. Я тут же бросил еще два ножа. На Погонщике не было его знаменитой красной брони, не то нам бы тут же пришел каюк. Но, несмотря на плохую защиту соперника, убивать одного из телохранителей короля мне не хотелось.

Только что он здесь делает?!

Один из ножей пролетел мимо, воткнувшись в полотно двери, а второй пробил Погонщику правую руку у кисти, окончательно выведя его из схватки.

Внезапно что-то тяжелое ударило меня в правый бок.

Затем сильно мотнуло и тут же ударило уже в левый бок, к тому же приложив к твердой поверхности головой. Когда муть от явного сотрясения мозга прошла, стало понятно, что меня поймали в капкан, словно тупую мышь. Ловушка представляла собой сеть из толстой цепи. Вылетев из пускового устройства, она развернулась и благодаря своей массивности припечатала меня к левой стене. Мало того, похожая на творение паука сеть намертво прилипла к камням. Здесь явно работала особая магия, потому что мой защитный амулет был бессилен. Да что уж тут говорить, если он и против плети Погонщика оказался не полезнее обычного украшения.

– Так-так… Кто здесь у нас? – послышался немного ленивый голос. Внезапно он осекся. Судя по всему, говоривший увидел лежащего у дверей Погонщика. – Целителя сюда!

Незнакомец быстро пересек холл и остановился у ловушки, наконец-то оказываясь в поле моего зрения. А вот теперь все было окончательно ясно – на нем была полная броня королевских телохранителей.

Вот это я влип…

– Ну и вонь, – поморщился незнакомец. И тут же зло оскалился: – Если Бажен умрет, я с тебя собственноручно сдеру всю кожу…

Внезапно Погонщик вновь осекся. Некоторое время он внимательно рассматривал меня, а затем осторожно спросил:

– Вы… ярл Воронов?

– С утра был им, – прокряхтел я, пытаясь принять более удобную позу, что в моем положении оказалось практически невыполнимо.

– Но что вы здесь делаете?

– Пришел за своей женщиной.

– Простите, ярл, но здесь не бордель.

– Мне сказали, что ее уволокли сюда бойцы из Ордена Чистых.

Пока мы говорили, прибежал целитель и занялся раненым Погонщиком. Его спокойное поведение смягчило гнев офицера еще больше. Он даже кивнул целителю, указывая на Али.

– Ярл, вас кто-то очень сильно обманул. Здесь находится отделение школы королевских телохранителей.

– Значит, я по ошибке попал в другой дом.

– Боюсь, что домом вы как раз и не ошиблась. Как зовут девушку, которую вы ищете?

– Ровена.

– Да, была здесь такая.

– Где она?! – дернулся я.

– Успокойтесь, ярл. Ее здесь уже давно нет. Это место является лишь сборным пунктом и, так сказать, мышеловкой для охмуренных влюбленных. В общем, для таких, как вы.

– Советую выбирать слова, любезный… – зло прошипел я на офицера, совершенно забыв, в каком положении нахожусь.

– Простите, но правду иначе не скажешь. Боюсь, сейчас вы просто не способны ее принять, поэтому останетесь в путах. На время, пока слушаете мой рассказ. Вы знали о том, что ваша возлюбленная является сильным ментальным интуитом? – Не увидев в моих глазах ни грана понимания, офицер продолжил: – О, похоже, вы даже не знаете, что это такое… О том, что существуют женщины, способные заставить мужчин творить глупости, вам наверняка известно, но некоторым в этом деле помогает и природный магический дар.

– Так вот откуда берутся ведьмы? – От этого предположения меня окатило холодом.

Вышагивавший передо мной как лектор, офицер остановился и кивнул.

– Вы правы. Женщинам с врожденным даром мощного влияния на мужской мозг стирают память, ставят жесткий ментальный блок «наказа», немного деформируют дар, и в конечном итоге получаются ведьмы-телохранительницы. – Заметив, как я дернулся и скрипнул зубами, офицер добавил: – Только не надо злиться. Тех, кто тихо и мирно живет со своим даром, не трогают. Но ваша дама сердца решила немного подзаработать. Она окрутила одного из торговцев, и в результате ее отец получил сверхприбыль. И все бы ничего, да только обманутый купец повесился с горя, оставив в нищете жену и троих детей.

– Она наверняка не знала, что творит.

– Вы в этом уверены, ярл? – заглянул мне в глаза офицер королевской охраны. – Лично мне абсолютно все равно, кто больше виноват – отец или дочь. Кстати, сам он сумел как-то откупиться. Для меня важен лишь факт незаконного применения дара. На то есть жесткий закон, и он будет исполнен до последней буквы. – Так и не найдя в моем взгляде понимания, он добавил: – Благородный ярл, неужели вы не задумывались над тем, почему безрассудно полезли к черту на рога? Почему от одной мысли об этой девушке теряете самообладание? Кстати, вам недавно не попадались личные вещи этой вашей… Ровены?

Я не ответил, но невольно скосил глаза вниз.

– Понятно, – вздохнул офицер, доставая из-за моего пояса платок Ровены. – Советую вам обдумать это, и очень быстро, потому что от разумного решения зависит ваша собственная жизнь.

Меня, как говорится, начало колбасить не по-детски. Часть мозга вопила о том, что этого урода нужно срочно удавить за дикую ложь о прекрасной Ровене, а другая часть горько сокрушалась по поводу моей тупости. Вот почему письмо купца пахло Ровеной. Мало того, он для страховки специально достал ее платок. Похоже, папашка успел научиться филигранно использовать дар своей дочери. Только остался вопрос, что чувствовала ко мне будущая ведьма. Впрочем, важнее было то, что чувствовал к ней я и насколько эти чувства являлись натуральными. Даже любя меня до беспамятства, Ровена могла просто для верности замутить мне мозги.

Когда схлынули злость и отчаяние, пришел стыд – пока я тут разрывался в душевных терзаниях, мой друг умирал. К счастью, поспешный взгляд показал, что Али жив и относительно здоров. Целитель закончил с ним, оставив сидеть у стены. И все же выглядел араб неважно.

– Я вас понял, – насколько позволяла ловушка, повернул я голову к офицеру.

– Вижу, что поняли, – еще раз взглянув мне в глаза, кивнул он. – Теперь осталось решить, что делать дальше.

– А что вы обычно делаете с влюбленными идиотами? – попробовал пошутить я.

– Оповещаю об их поимке королевскую канцелярию. Чаще всего их просто отпускаю, но с вами этот номер не пройдет. Стоит гонцу добраться до дворца с вестью о том, что всем известный ярл Воронов висит тут в сетях, сюда явятся Чистые, причем огромной толпой, снося по пути прохожих и здания.

– Невеселая перспектива, – вздохнул я.

– И не говорите. Чистые мне нравятся ненамного больше, чем вам, но есть строгий приказ и инструкции. Для их нарушения простой неприязни к монахам недостаточно…

– А чего будет достаточно? – с легким намеком спросил я, и этот намек тут же вызвал реакцию, причем отрицательную:

– Не того, что вы подумали. Два года назад на поле боя, защищая принца, погибли два Погонщика Смерти. Они оба были моими друзьями. Сейчас их имена выбиты на стенах Зала чести, а семьи получили солидную компенсацию. Но если бы один шустрый юноша не успел помешать арабам добить принца, не было бы ни чести, ни денег семьям. Телохранителей, позволивших умереть своему подопечному, навеки покрывают позором. Погонщики Смерти всегда отдают свои долги. Вы свободны, ярл, – с торжественностью в голосе сказал офицер, что-то проворачивая на пластине, являвшейся центром всех цепей сети.

Сеть тут же ослабла и распалась на отдельные нити, позволяя мне выбраться на свободу.

– Я ваш должник… – начал я благодарственную речь, но был прерван:

– Вам нужно спешить. В этом доме достаточно разных людей, поэтому не исключено, что Чистые очень скоро узнают о вашем визите.

– Спасибо, – коротко поблагодарил я моего пленителя и спасителя в одном лице.

Али уже сумел кое-как встать на ноги, так что мне осталось лишь придерживать его на обратном пути к канализации.

Араб оказался прав – спускаться обратно было еще мерзостнее, чем входить туда в первый раз.

Я помогал спускаться Али, при этом не забывая, кого оставил за своей спиной. Купец дернулся к лестнице – и тут же получил пяткой в лоб. Не удержав равновесия, он рухнул в мутный поток.

О камни звякнул кинжал.

Даже так? Мне тут же захотелось утопить барахтающегося в нечистотах купца. Но в сложившейся ситуации больше всего было моей собственной вины. А он просто пытался спасти свое дитя.

– Еще раз увижу – убью, – все же не удержался я от последнего слова, хотя выглядело это нелепо. Оставалось надеяться, что здесь его и сожрут.

На обратном пути мы едва не заблудились: повезло, что Али запомнил путь и был в сознании. Метров за тридцать от выхода араб полностью отключился, так что пришлось его тащить на себе. К счастью, лодка оказалась на месте, и, уложив туда соратника, я взялся за весла.

Лодка мчалась, словно катер, потому что вся моя ярость передавалась на весла.

Злиться приходилось только на себя. Купец преследовал свои интересы, Ровена в лучшем случае пошла к сердцу понравившегося ей мужчины по давно проторенной дороге, в худшем – добавила меня к коллекции легкоуправляемых идиотов. Это же надо – выдержать ментальную атаку древнего бога, в котором объединились разумы дюжины сильных шаманов, и прошляпить влияние простой девчонки! Хотя, если говорить откровенно, простой Ровена не была, и выкорчевать чувство к ней из своей души мне удастся не скоро.

За этими горькими размышлениями едва не проплыл мимо нашей базы.

Немного успокоившись, я «нырнул» в ментальную изнанку этого мира.

Молодец парень, присутствия акаяси не удалось почувствовать даже мне. Борво получил приказ отвести водных о́ни подальше от берега, потому что в снующих по берегу патрулях могли оказаться мои бывшие коллеги. Мы условились подать световой сигнал, после которого можно будет подвести наш транспорт поближе.

Доставать Али из лодки смысла не было, поэтому на небольшой пирс у дома на сваях я выбрался в одиночку. Где-то за горизонтом всплывала громада Ярила, но возле нашего укрытия только начало светать.

Похоже, душевные терзания не покинули меня окончательно, только этим можно объяснить, что я не заметил отсутствия освещения в доме.

Смотритель так и не смог довести конспирацию нашей явки до идеала – в его маленькую забегаловку приходили только бедные рыбаки, чтобы опрокинуть кружку-другую дешевого пива или кислого вина. Да и размеры дома не позволяли развернуть нормальную таверну. Зато после полуночи здесь никого не бывает.

Со стороны пирса внутрь можно было зайти через один из главных входов и через черный, куда я и прошел. Сначала шла маленькая комнатка с люком для тайных гостей из глубин Дольги, а уже затем можно было попасть в главный зал забегаловки.

И лишь на втором шаге уже внутри темного помещения проснулась моя паранойя.

Поздно.

– Ты заходи, не стесняйся, – послышался знакомый голос.

В комнате зажегся магический светильник, и я увидел ехидную физиономию Берислава. Мой бывший однокашник буквально излучал самодовольство.

Я уже дернулся назад, но увидел, что один из сопровождавших Берислава орденских бойцов держит старого Куна, приставив ему нож к горлу.

– Ты не стой на пороге, – самым радушным голосом пригласил меня Берислав, но как только я шагнул внутрь, он тут же сморщился: – Фу, Молчун… ты что, искупался в отхожей яме? Всегда знал, что ты дикарь и вонючка.

– Не нравится – не нюхай, – максимально спокойно ответил я, оценивая диспозицию в комнате.

Кроме моего однокашника здесь находились еще четверо орденских воинов. Судя по более дорогому материалу орденского облачения, несостоявшийся поводырь являлся командиром этой пятерки. В отличие от Берислава, лица его сопровождающих скрывали глубокие капюшоны, и, что мне больше всего не понравилось, я почти не чувствовал их в ментальном плане.

В принципе если обезопасить Куна, то отходить нужно в окно – оно находилось над самой водой уже за пределами не такого уж длинного пирса. Но в том-то и дело, что нужно как-то вызволять пленника. Можно было уйти сразу, да только после такого размена своей жизни на чужую смотреть в зеркало без омерзения уже вряд ли получится.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Молчун? – не вставая со стула, вещал Берислав.

– Просвети меня.

– Ты считаешь себя умнее всех. Хотя кое-кого ты все же сумел обмануть. Но я слишком хорошо знаю твою хитрую натуру и догадался, что в прошлый раз ты попал в столицу на акаяси. Дальше все еще проще, осталось лишь найти удобное логово. Этого, – Берислав пнул стоящего на коленях ветерана, – выдали повадки, обслуга всегда пресмыкалась перед поводырями. И теперь, когда все остальные обшаривают окрестности приемника школы телохранителей и дом торгаша, я взял своих людей и быстро поскакал сюда. Так что главный приз достанется самому умному. Не знаю, чем ты так взбесил нашего господина, но брат Врадак при одном упоминании твоего имени впадает в бешенство.

Я слушал Берислава с показным вниманием, продолжая судорожно искать выход из сложившейся ситуации. Но внезапно все мысли спутал вид простенького деревянного крестика на поясе бывшего поводыря.

– Что это? – прохрипел я, указывая пальцем на крестик.

– Узнал? – расплылся в широкой улыбке Берислав. – Это боевой трофей, хотя вряд ли то, что случилось, можно назвать боем.

– Тварь!.. – в бешенстве прохрипел я, забрасывая руку за пояс. Осознание того, что эта сволочь убила моего крестного отца, разорвало выдержку,как гнилую тряпку, и хрупкая конструкция здравомыслия разлетелась сотней осколков. Остались голые инстинкты. Выхваченный из-за спины хербат с сердитым фырканьем полетел вперед, но державший Куна орденец неуловимым движением заслонил своего командира. При этом он отпустил ветерана, что было очень даже хорошо.

Я провернул кольцо на трости, выпуская на свободу клинок «бабочки», но тут же удивленно замер. Орденцы повели себя совершенно непредсказуемо – мало того что боец, получивший в грудь жало хербата, и не думал умирать, так еще и остальные вместо нападения производили, как мне показалось, абсолютно бредовые действия. Раненый орденец и его напарник, стоявший по другую сторону от кресла с сидящим Бериславом, бросились друг к другу, как пылкие влюбленные, и тесно обнялись.

Что за…

Берислав рывком вскочил с кресла и буквально запрыгнул на образовавшуюся парочку. Шар магического светильника стукнулся о деревянный пол и закатился в угол. Тени и пятна света замелькали по стенам помещения.

Пока мой мозг тихо офигевал от совершенно абсурдной сцены, тело на одних рефлексах ушло в перекат. Через мгновение масса, образовавшаяся из сцепившихся орденцев, ударила в стену. Этого просто не могло быть – сцепившиеся в единый клубок люди никак не могли двигаться с такой скоростью. Рассмотреть, что получилось из этих «объятий», мешали развевающиеся полы балахонов, да и, честно говоря, не было особого желания всматриваться – интуиция подсказывала, что ничего приятного я там не увижу.

Казалось бы, этому миру уже нечем меня удивить, а вот как оно получается…

Наконец-то шокированное сознание приняло участие в коррекции движения тела, работающего на одних рефлексах.

Движение заполнило небольшую комнату до краев – дикий конгломерат из трех человеческих тел старался накрыть меня всей массой. Еще два орденских воина явно стремились к объединению. Смотритель станции пытался доползти на карачках до дверного проема, и в суматохе у него были все шансы на успех. А у меня оставалось единственное желание – просто очень хотелось выжить. Это было трудно, и не только потому, что Чистые оказались очень шустрыми. Просто не верилось в реальность происходящего.

Мой второй перекат по дощатому полу закончился на пути одного из двух оставшихся свободными Чистых. Жгучее желание вонзить жало «бабочки» в грудь одетого в серый балахон человека пришлось сдержать – недавний полет хербата показал, что это бесполезно. Поэтому вместо жала в живот Чистого ударила пятка нагинаты, отбрасывая его назад. Получив место для маневра, оружие сердито фыркнуло, проворачиваясь в моих руках, и тонкое лезвие с немалым трудом отделило голову монаха вместе с капюшоном.

Рассмотреть, что получилось в итоге, мне не удалось, потому что вслед за покатившейся по полу головой от мощного удара полетел уже я. В мгновение ока мое тело оказалось обездвижено множеством конечностей. Плечи прижимали чужие руки, еще пара рук сжимала щиколотки моих ног. А грудь и горло явно попирали чужие ноги. Скрытая ворохом тряпок и густыми тенями масса пользовалась всеми этими конечностями с уверенностью сороконожки.

Слабый утренний свет заглядывал в большое окно, под которым меня и распластали на полу. Именно поэтому мне и удалось хорошо рассмотреть чудовищно изменившуюся голову Берислава.

Это было очень похоже на увиденный мной сон – рот моего бывшего однокашника распахнулся на неестественную для человека ширину. Блеснули резко удлинившиеся клыки, и… на меня обрушился поток воды.

Во что бы ни превратился Берислав – не ему тягаться с акаяси в размахе пасти и наборе зубов. Огромная челюсть подводного о́ни сомкнулась на псевдотеле сплетения монахов, откусывая добрую половину. Пробившее окно в мощном прыжке тело угря-переростка вывалилось обратно, унося с собой половину добычи, а меня вслед за принесенной акаяси чистой водой окатило чем-то совсем уж мерзостным.

Да сколько же можно! Сначала поход по канализации, а теперь еще и это!

Первые отблески рассвета скользнули по стенам и полу комнаты, добавляя к черным потеками красные тона. Света стало больше, но картинка стала еще бредовее. Хотелось просто лечь на пол и отключиться, но как оказалось, мои неприятности еще не закончились.

Оставшийся в живых Чистый из неприсоединившейся парочки стоял на четвереньках и тряс головой. По его движениям было видно, что шок стремительно проходил, а у меня ни сил, ни воли к борьбе уже не оставалось.

Чистый изменил положение своих конечностей, явно намереваясь прыгнуть вперед, но вдруг вновь распластался по полу. На него навалился Кун, вонзив в спину обыкновенные вилы. Длины зубьев хватило, чтобы пригвоздить тело Чистого к доскам пола, но долго это не могло продолжаться. Смотритель кричал с обреченностью и тональностью кролика, а Чистый шипел как змей, пытаясь отодрать свое тело от пола.

Как ни странно, на спасение своей жизни сил у меня не было, а вот для помощи отчаянному спасителю они нашлись. Добравшись на карачках до нагинаты, я встал на колени и жестом лесоруба срубил шипящую голову.

Все, теперь спать. Но, увы, покой нам только снится.

– Господин, – дернул меня за плечо Кун. – Господин, вы живы?

Дурацкий вопрос, но я все же ответил:

– Жив.

– Тогда нам нужно уходить.

В колючих глазах ветерана светился укор. И он был прав – у практически старика хватило сил не только пережить плен, но и помочь своему работодателю в критический момент, а молодой и, по идее, полный сил мужчина валяется на полу, как сомлевшая от вида голого мужчины барышня.

Апатия разом схлынула с одуревшего мозга, и я поднялся на ноги. В этот момент в дверной проем ввалился совершенно офигевший от происходящего десятник Борво. На лице молодого парня была написана крайняя степень растерянности. Впрочем, растерянность не помешала ему вовремя сориентироваться в обстановке и направить своего акаяси в нависающее над рекой окно.

Ладно, благодарить парня буду позже, а пока нам действительно нужно убираться отсюда. Своими разборками мы переполошили всю округу, и если не отряд Чистых, то местная стража уж точно явится на шум.

– Нужны три длинных веревки, – обратился я к смотрителю тайной базы.

Кун утвердительно кивнул и шустро метнулся в угол комнаты.

– Когда он принесет веревки, – повернулся я к Борво, – привяжешь их к сбруе акаяси, а другие концы – к лодке. Пойдем на буксире.

Не дожидаясь ответа, я, пошатываясь, двинулся к выходу, но вдруг остановился и вернулся к обрубку того, что раньше было Бериславом со товарищи.

– Это не твое… – прохрипел я, выдергивая из вороха монашеских одежд четки кардинала.

После этого у меня осталось сил только на то, чтобы пройти на пирс и буквально рухнуть в воду. Терпеть въевшуюся в одежду вонь больше не было сил. Холодная вода вряд ли сможет хоть как-то помочь, но все же…

Кольчуга тут же потянула меня на дно, благо до этого самого дна было не так уж далеко.

Прохладная вода частично смыла усталость и остудила разгоряченную голову. И только после этого в мой мозг ворвались отголоски ментального мира. Плохо и мерзко было не только мне. Рядом прямо в воде рвало акаяси. Бедняга расплачивался за неразумное сование в рот всякой гадости.

Странно, раньше не замечал за акаяси такой брезгливости. Во что же превратился Берислав со товарищи, если даже монструозного угря буквально выворачивает наизнанку?..

Усилив ментальным приказом желание акаяси избавиться от мерзости в желудке, я ухватился за столбы пристани и принялся выбираться обратно. Борво тут же попытался мне помочь.

– Выполнять приказ! – рыкнул я на десятника, рывком забрасывая свое тело на мокрые доски пирса.

Сил оставалось только на то, чтобы пошатываясь дойти до лодки и краем сознания зацепить завершение процесса «запрягания» акаяси, а дальше была тьма.

Глава 4 Тревожные дни

Обратное путешествие было спокойным, но если честно, мне хотелось событий, любых, даже неприятных, только бы не оставаться наедине со своими мыслями.

Несмотря на наличие рядом еще троих человек, отвлечься разговором не удавалось, так что приходилось осмысливать произошедшие события. Да только мысли постоянно возвращались к обиде на весь мир, на Ровену и одного влюбленного идиота. Можно было успокаивать себя доводами о том, что это была очень коварная магия, да и вспомнить судьбу множества других «пострадавших» от любви, того же Париса из легенды о Трое. В этой истории меня всегда бесило поведение юного идиота, поставившего свою страсть выше угрозы близким и своему народу – ведь жену он украл не у кого-нибудь, а у царя Спарты!!!

Это, конечно, миф, но древние греки знали толк в поучительных историях, и именно в этой я углядел глубокую мудрость: страсть – это тот огонь, который способен сожрать не только мозг неудачника, но и весь его мир. Углядеть-то углядел, но сделанные еще в юности выводы не помешали мне вляпаться в ту же субстанцию, что и бедняге Парису.

Вот уже больше года мои поступки кардинальным образом влияют на тысячи человеческих судеб, и дело не в титуле, а в том, что люди поверили мне. А я забыл о них, стоило лишь почувствовать аромат желанной женщины. Мы, мужчины, всегда обвиняем женщин в неспособности управлять своими желаниями, но совершенно забываем о собственной «ахиллесовой пяте» – влюбчивости, помноженной на желание утвердить перед всем миром и самим собой свой альфа-статус. Так что списывать все на таланты Ровены не следует – в конце концов, я Укротитель, и при этом, как говорил мой друг Андрюха, умудрился позволить поставить себя в стойло, словно тупой битюг.

Во всех этих душевных терзаниях самым неприятным было то, что ни о своих людях, ни о том, во что превратился Берислав, я так и не вспомнил – даже находясь в далекой столице, Ровена все равно влияла на мое сознание.

О своих вассалах я вспомнил, лишь когда увидел приближающийся озерный поселок, встревоженный, словно осиный рой. Баржи с основной частью Корпуса еще не вернулись, зато на вспомогательные суда грузились остававшиеся на охране долины воины и звери. Похоже, проблемы с головой были не только у меня одного.

Увидев входящую в озеро лодку, вся людская масса застыла, чтобы через секунду взорваться радостным криком. Затем заполонившая пирс толпа раздалась, и в причалившую лодку спрыгнуло грузное тело. Наше суденышко опасно загуляло на воде, но обряженный в полное снаряжение воина корпусной обслуги Элбан, казалось, даже не заметил этого, продолжая сверлить меня яростным взглядом.

– Какая же ты сволочь! – едва не брызгая слюной, заорал главный управляющий княжества.

– Раньше ты называл меня господином.

– Какая же ты сволочь, господин! – с неменьшей экспрессией повторил Элбан. – Как ты мог бросить всех нас ради какой-то бабы?!

– Поосторожнее в выражениях, – начал злиться я, но моего старого соратника и друга понесло.

– Да, я прочитал всю твою почту, а что мне оставалось делать?! Неужели считаешь, что простых слов на бумажке: «извини, так нужно» – достаточно?! Если тебя убьют… – неожиданно Элбан замялся и закончил фразу совсем не так, как собирался – …наш городок и всех, кто здесь живет, размажут, как плевок по скале.

Внезапно слова Элбана потеряли для меня актуальность – я кожей почувствовал чужой взгляд. Долго искать его источник не пришлось. Сжимаемая со всех сторон любопытствующей толпой, на меня смотрела Настя. Глаза девушки были наполнены слезами. Она как-то сумела ввинтиться назад в толпу и исчезла из поля зрения.

Только после этого я осознал, что мы с Элбаном выглядим как два клоуна на цирковой арене. Борво, пользуясь тем, что на нем был гидрокостюм, тихо и в прямом смысле этого слова смылся за борт. Али находился в отключке, а смотритель тайной базы делал вид, что его здесь вообще нет.

– Все, хватит! – прервал я новый виток возмущения Элбана. – Дома договорим. А сейчас найди людей для переноски Али к целителям.

Элбан моментально заткнулся, тревожно посмотрев на араба. Не то чтобы они были друзьями, но испытывали взаимное уважение.

– Все, представление закончено! – чуть более зло, чем следовало, закричал я на толпу. – Погрузка отменяется. Зверей вернуть в логовище, а людям заняться своими обязанностями. Выполнять!

Чтобы не выслушивать очередную порцию воплей Элбана, я отобрал верхового ковая у ближайшего наездника и стремительно добрался до входа в подземное поселение. Прямо у входа наткнулся на Гурдага и напрягся, ожидая еще и его упреков, но был «разочарован».

– Ты жив, – хмуро кивнул гном, будто это его расстроило. – Хорошо.

Высказавшись, он развернулся и стремительно ушел дальше по коридору, но было видно, что и мастер сильно обиделся. И что самое неприятное, оба моих управляющих были правы – я повел себя как сопливый мальчишка, не думая ни о чем, кроме своих эмоций.

Отдохнуть в почти суточном путешествии по реке так и не удалось, поэтому усталость быстро пересилила стыд, и я уснул, едва голова коснулась подушки. Правда, перед этим добрый час простоял в душевой, пытаясь отмыть непередаваемый букет «ароматов», привезенный мной из этого безумного путешествия.

Судя по всему, я проспал не меньше пары суток, потому что едва выбрался из спальни – тут же наткнулся на хмурый взгляд Клеппа. Здоровяк ничего не сказал, только недовольно покачал головой.

– Что, Корпус уже вернулся или ты сумел развести Драгана на транспорт?

– Развел, – односложно ответил викинг.

– Ну и молодец; надеюсь, рядом с тобой меня будет меньше тянуть на всякие авантюры.

Таким немного льстивым заявлением мне удалось обезопасить себя от очередных упреков. Мозг «переспал» с проблемой и сделал нужные выводы. Тело отдохнуло от перегрузки и теперь требовало пополнения калорий для предстоящих приключений; а в том, что они будут, можно не сомневаться. Да только перед едой следовало посетить баню моего управляющего, – возможно, это чисто психологическое ощущение, но оттенки мерзких запахов по-прежнему преследовали меня. Чтобы избавиться от них окончательно, низкотемпературного гномьего душа было явно недостаточно.

Пока я спал, Элбан вновь превратился в адекватного управлявшего и наседку. Баня была нагрета в рекордные сроки, причем для ускорения пришлось привлечь нервно суетящегося Богдана. Маг явно не мог себе простить того, что тупо проспал мой побег из города.

В парилке Клепп наконец-то смог выразить свое недовольство с помощью дубового веника, что с моей стороны не встретило никаких возражений. Так что в предбанник с заваленным снедью столом я явился чистым буквально до скрипа. И только после этого понял, что наконец-то все вернулось на круги своя.

А дальше мы все банально набрались гномьего пива, которое притащил Гурдаг. Довольно странной получилась компания – мы с Клеппом, словно патриции, замотанные в простыни, Богдан с Элбаном в повседневной одежде и гном в лоскутном наряде рунного мастера. Я просто получал тихое удовольствие от нахождения в кругу настоящих друзей, какими бы разными они ни были.

Производственное совещание началось прямо в предбаннике.

– Элбан, что интересного случилось за время моего отсутствия?

– Ну, – вытерев с усов пену от пива, начал управляющий, – как сам знаешь, приперлась часть Корпуса с Клеппом, и купцы чего-то бузят. Требуют личной аудиенции.

– Требуют? – поднял я бровь. – И чего хотят?

– Молчат, скоты.

– Ладно, разберемся. Еще что-то?

– Да, – хлопнув себя по лбу, вспомнил управляющий. – Как только ты сбежал, явился целый караван с каким-то князем…

Элбан защелкал пальцами, пытаясь вспомнить фамилию гостя.

– Гойникович, – со вздохом сказал я.

– Точно… – удивился Элбан.

– Ты их что, в Озерном поселил? – спросил я, не находя другого объяснения появлению Насти на причале.

– А что? Там давно уже есть нормальная гостиница. В городке все занято, а к себе домой я никого не пущу.

– К себе не нужно. Подготовь для них пустующие покои в скальном поселении.

– А не жирно будет?

– Элбан!

– Да ладно, и спросить уже нельзя… Я что, не понимаю? Он князь как-никак.

– И давай-ка прямо сейчас посылай за купцами и князем. Буду ждать их в зале приемов.

– Кого сначала?

– А кто первым придет, того и выслушаю.

– Ну тогда я пошел. – Допив пиво, Элбан встал и покинул нашу теплую компанию, а нам с Клеппом пришлось одеваться в принесенное лично супругой управляющего чистое белье. Честно говоря, никуда идти не хотелось. Можно, конечно, свалить все дела на Элбана, но что-то мне подсказывало, что грядут темные времена, и хвататься за вожжи своего хозяйства нужно уже сейчас.

Как ни странно, первым явился князь Гойникович. Я же готовился встречать купцов, развалившись в кресле за своим столом в зале советов, но, увидев входящего старика, вскочил и поспешил навстречу.

– Рад вас видеть, ваша светлость, – инстинктивно протянул я руку князю, а тот не растерялся и ухватился цепкими пальцами за мое предплечье в воинском приветствии. Похоже, у торгового князя была бурная молодость.

Мой нечаянный жест поставил все на свои места – князь окончательно признавал меня как равного. Мало того, выказывал доверительное отношение.

Присмотревшись, я увидел, что князь хоть и не стал дряхлее, но как-то осунулся.

– Давайте присядем, – указал я рукой на застеленный циновками бордюр у стены.

Перед тем как сесть на место моих советников, князь придирчиво осмотрел барельеф с гномьим воином и хмыкнул себе в усы.

– Неплохо ты здесь устроился, – сразу перешел на «ты» старик, окончательно расставляя акценты.

– Не жалуюсь, – с улыбкой ответил я и, уловив тонкий намек в голосе князя, добавил: – Прошу меня простить за прискорбный инцидент с вашим размещением. Прямо сейчас мои люди перевезут княжну и всех ваших слуг в апартаменты рядом с этим залом. Когда вы прибыли, меня в долине не было. Из-за этого и произошла путаница.

– Да уж, наслышан о твоих подвигах, – строго и с упреком сказал князь. – Настасья половину гостиницы слезами залила.

– Прошу меня простить, князь, – подобрался я, – но ни вам, ни вашей дочери я ничего не обещал.

– Успокойся, Владислав, – устало качнул головой князь. – Никто тебя не обвиняет. Так уж случилось по воле Господа, что наши дорожки сошлись. Если честно, я с самого начала чувствовал неладное, но так и не смог остановить дочь. Это никогда у меня не получалось. Но повторюсь: мы прибыли не с упреками, а с просьбой.

– Все, что в моих силах, будет сделано, и даже больше.

– Не рви жилы, ярл, – чуть нахмурился князь. – Просто так уж сложилось, что в Лугусе многие крепко связали наши имена. Когда в этой связке появился твой крестный Дагда, я, честно говоря, очень обрадовался. Но, увы, кардинал погиб, причем при очень странных обстоятельствах.

– Вы что-то об этом знаете?

– Почти ничего, хотя старался изо всех сил, едва не угодив на зубок Чистым. Удалось выяснить только то, что с ним случился удар. Орден Чистых моментально закрыл резиденцию кардинала. Даже похороны проводили орденцы, причем хоронили в закрытом гробу. Так что удар там был… и, как мне кажется, не один.

– Вы правы, – вздохнул я, – моя поездка частично была связана и с этим делом. Удалось даже пообщаться с одним из убийц.

– Вот оно что! И как пообщались? – Купец явно хотел спросить, кто убил кардинала, но еще больше его интересовало, пережил ли убийца наше общение.

– Удачно для меня и со смертельным исходом для них.

– Это хорошо, – вздохнул князь. – Чистые?

– Чистые.

– Чтоб им сгнить заживо.

– Боюсь, они и сами выбрали себе такую долю.

– Что ты хочешь сказать?

– Пока не знаю… но мы увлеклись, ваша светлость. Чем я могу вам помочь?

– Защитой, – приосанившись, перешел на официальный тон князь. – Так уж вышло, что обратиться нам больше не к кому. Моих связей хватило, только чтобы обезопасить свои финансовые дела, а вот нас с Настенькой защитить некому. Дочка сразу упомянула тебя и, несмотря на мое сопротивление, все же сумела настоять. Правда, теперь уж получается, что на свою беду. Сейчас я и сам вижу, что твоя вотчина – крепкий орешек, и надеюсь, что здесь найдется место и нам.

– Конечно, найдется, – искренне улыбнулся я князю.

– В ответ ты можешь рассчитывать на мое злато, совет и поддержку. Раз уж Господь связал вместе наши судьбы – не мне, грешному, сопротивляться. Только с дочкой плохо получилось. Теперь ее желания стали и моими, но торопить тебя не буду. Поговори с ней, и решайте все сами. В случае чего, нашей семье хватит и дружбы твоего рода, каким бы маленьким он ни был.

– Ну не думаю, что Вепри – такой уж маленький род, – хмыкнул я.

– Вепри? – чуток «подвис» князь.

– Ну да. Как минимум наместник провинции Генава называет меня родичем.

Князь задумался, и в этот момент в дверь заглянул Элбан. Я раздраженно отмахнулся:

– Подождут твои купцы.

– Конечно, подождут, – фыркнул управляющий. – Собирались, словно бабы на посиделки. Тут другое. Прибыл посыльный. У врат стоит юноша, назвавший себя вашим другом.

– Даже так? – удивился я. – А его имя они догадались спросить?

– Конечно. Он назвался эрлом Мак Тарнисом.

– Олан? Вот это новость! Пусть немедленно проводят его ко мне.

Элбан кивнул, но уходить не спешил, почему-то посмотрев на князя.

– Пожалуй, я больше не буду тебя задерживать, – сказал мой потенциальный партнер и, возможно, родственник, – у тебя много дел, а мне нужно хорошенько подумать.

– Хорошо, размещайтесь без стеснения. Если что нужно, обращайтесь прямо к Элбану. Он приставит к вам своего помощника.

Элбан еще раз кивнул, но уходить по-прежнему не спешил.

Проводив князя до двери, я повернулся к управляющему:

– Ну и чего ты ждешь?

– Господин, пока ваш друг подойдет, может, примете купцов, а то они мне всю плешь проели…

– Ладно, зови своих торгашей. Не думаю, что это надолго.

Купцы хотя и заходили как-то бочком, но вид все равно имели решительный. Мурыжить я их не стал и жестом попросил рассаживаться вдоль стен. Сам же вальяжно развалился в кресле.

– Итак, уважаемые купцы, мой управляющий сообщил, что у вас есть какие-то требования. – Последнее слово я выделил особо, с доброй примесью иронии.

– Благородный ярл, – степенно начал говорить ближайший ко мне купец в богатом кафтане, – в королевстве наступили неспокойные времена.

– Это мне известно.

– Но известно ли вам, что из-за ваших отношений с Чистыми мы можем понести убытки?

– И каким же это образом? – искренне удивился я.

– Все, кто работают с вами, могут попасть под удар и потерять товар.

– Насколько мне известно, в этом и состоит проза жизни любого торговца. Чем же я могу помочь в вашей беде?

– Мы хотим получить гарантии возмещения стоимости потерянного товара.

Сначала я даже не понял сути требований купца, потому что мыслями уже беседовал с Оланом, но когда дошло, первой реакцией была злость. Затем стало смешно, но посылать купцов в… ближайший лес – не стал.

В голове мелькнула мысль о том, что можно создать страховое общество, которые на Земле приносили много пользы не только купцам, но и устроителям.

Пока я раздумывал, купцы, наверняка шалея от собственной наглости, затихли в ожидании моей реакции.

Минут пять эта мысль перекатывалась в моей голове, да и просто было прикольно смотреть на потеющих от нервного ожидания купцов. И дело совсем не в дворянской спеси или садистском удовольствии, просто этот контингент нужно держать в ежовых рукавицах, или они очень быстро усядутся на шею.

Увы, высказать купцам свои мысли мне не дали. Дверь в зал открылась, и появился Клепп.

– Там привели некоего Мак Тарниса.

Довольно оперативно справились. Странно, что Элбан не решил придержать нового посетителя, пока я не закончу с торговцами. Хотя для Клеппа управляющий никогда не был указом, так что его могли просто отодвинуть в сторону. Есть приказ доставить гостя пред светлы очи ярла – значит, его нужно выполнять немедленно.

– Пусть заходит, – ответил я, не желая держать Олана в прихожей. Пусть подождет окончания моего разговора с купцами в кабинете.

Клепп посторонился, пропуская внутрь знакомую фигуру. Да, это был именно Олан, но все же мой друг сильно изменился. Плечи обреченно поникли, а голова низко опущена. Раньше у этого непосредственного весельчака такой привычки не было. Впрочем, оно и неудивительно – по самую макушку вляпался в дела Чистых, а теперь приходится идти с покаянной головой к тому, чьего совета не послушался.

И все же объяснить изменения в старом друге простой уязвленной гордостью было нельзя. Пока я рассматривал Олана, он успел пройти половину пути до стола и только после этого посмотрел в мою сторону.

Все дальнейшее случилось одновременно – в моей памяти всплыл сон-пророчество, вспомнилось, где мне доводилось видеть такое же изможденно-бледное лицо с красными глазами, и в этот же момент Олан прыгнул. Нас разделяло не меньше десяти метров, но для него это, судя по всему, проблемой уже не было. Раскрывшаяся в нереальном для человека оскале пасть внезапно оказалась очень близко.

Предупреждать идиотов смысла нет – печально, но факт. Утешало лишь то, что кое-какие приготовления все же были сделаны. Перед походом в Магадху я попросил Гурдага приделать к столу крепление для нагинаты. Он поступил по-своему, встроив любимое мной оружие в спинку кресла. Получилась совсем ненужная, но шикарная маскировка под интерьер.

Желая встретить старого друга, я встал, поэтому лишняя секунда форы у меня была, но только секунда. Моя правая рука ухватилась за набалдашник спинки кресла и дернула его, высвобождая скрытое оружие. Ни его баланс, ни вес опробовать времени не было, но Гурдаг знал свое дело, так что нагинату удалось прочувствовать сразу. Левая ладонь перехватила набалдашник, а правая скользнула по древку и надавила на него, пытаясь придать оружию хоть какую-то инерцию.

Клинок нагинаты и лицо существа, когда-то бывшего моим другом, встретились уже над столешницей. Удар получился слабым и отбросить хоть и сухощавое, но все же достаточно массивное тело не мог. И все же этот удар изменил баланс летящего тела, чуть задрав его голову. Поэтому он ударился животом о край стола и завалился на спину. Но пролежал на полу недолго, моментально вскакивая на ноги. Вместо того чтобы попытаться добить Олана, я нырнул вправо, потому что увидел происходящее у дверей.

Рассерженным шмелем секира Клеппа прогудела в воздухе и, с жутковатым треском отделив голову Олана от туловища, вонзилась в стену за моим столом.

Воцарившаяся после этого тишина была громче раскатов грома. Купцы сидели вдоль стен с лицами и неподвижностью восковых фигур. Клепп моментально оказался рядом с коротким мечом в руках, прикрывая меня от останков Олана, но все уже закончилось. Что бы ни сотворили Чистые с моим другом, он был окончательно мертв. Отодвинув сопротивляющегося Клеппа, я подошел к распростертому телу и, сам не знаю почему, встал на колени рядом с отрубленной головой. Взять ее в руки так и не смог – просто смотрел на исказившееся в жуткой гримасе лицо с остекленевшими глазами. Это действительно был монстр из моих снов, и в то же время мне была известна каждая черточка лица моего самого первого друга в этом мире. Перехвативший горло спазм был таким сильным, что не только говорить, даже дышать стало трудно.

Ну сколько можно! За что?! Ровена, а теперь и Олан!

На несколько секунд сознание замутилось, и мне не удалось сдержать мучительный вой:

– Твари! Ненавижу!!!

Сидящие у стен купцы побледнели еще больше и мало чем отличались от мертвого Олана. Все присутствующие застыли, боясь пошевелиться. Точнее, почти все.

– Сигтрюгг! – заорал Клепп, вызывая своего напарника. Дальше, так сказать, пошел непереводимый скандинавский фольклор, но меня это уже не интересовало. Душу словно выморозили, оставив одну пустоту.

В себя я пришел в кабинете, пытаясь продышаться от добрых двухсот граммов водки, влитых в меня Клеппом. Викинг совершенно справедливо решил, что гномье пиво здесь не помощник. Спирт в этом мире был известен любому магу, а с недавних пор – и моим телохранителям. Только пришлось научить этих архаровцев разводить его водой, чтобы не погорели.

Клепп попытался влить в меня еще одну порцию огненной воды, но я его остановил:

– Все нормально, мне нужна ясная голова.

– Ну как хочешь, – пожал плечами великан и влил водку в себя.

Несмотря на всю выдержку островитянина, было видно, что его порядком трясет – как оказалось, телохранители из викингов оказались никудышные.

– Где тело? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Богдан забрал, – ответил Клепп и тут же понял, что мне может не понравиться надругательство над телом друга. – Прикажешь вернуть?

– Нет, все правильно. Нужно знать, с чем мы столкнулись.

Идти к магу прямо сейчас у меня не было ни сил, ни желания, да и Богдану нужно дать больше времени для подробного изучения.

Когда в кабинет вошли Элбан с Гурдагом, стало понятно, что я переоценил свою выдержку. Так что мы вчетвером добили двухлитровый кувшин водки и послали за пивом. Что бы там ни говорили, но водка – это лучший антидепрессант, главное – не переусердствовать, превращая лечение в запой.

Утром моя пускай и гудящая от похмелья голова все же смогла мыслить ясно. Нет, горе не ушло, оно просто отступило в глубину души, превратившись в черную завесу ненависти и желания отомстить. Почему-то только сейчас до меня дошло, что и Ровена тоже потеряна навсегда. Раньше осознать это мешала злость на себя и обида на девушку, а тут нахлынуло. Как бы то ни было, но она подарила мне незабываемые мгновения. Даже удавка на шее может принести удовольствие. Неприятно ощущать себя мазохистом, но по большому счету все влюбленные страдают подобным извращением.

Что-то изменилось в моей душе. Боль лишь кольнула, а вот туча ненависти стала еще темнее.

Ничего; кто-то из мудрых сказал, что месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным, так что подождем. Подобные мысли привели мою психику в какое-то странное равновесие. И если минуту назад я не решался зайти в лабораторию Богдана, то теперь ринулся туда в поисках такой важной для мстительных планов информации.

Богдан стоял у большого стола с распластанным на нем телом. Артефактор, перепрофилировавшийся в патологоанатома, был одет в приличествующий этой профессии наряд – кожаный передник и длинные перчатки. Судя по состоянию тела, вскрытие уже почти закончилось.

Увидев меня, маг почему-то не пошел навстречу, а быстро набросил кусок полотна на округлый предмет, находившийся на том же столе.

Понятно, бережет мои чувства. Похоже, он тоже стал свидетелем моего вчерашнего срыва. Эту догадку подтвердили первые слова артефактора:

– Владислав, мне очень жаль. Клянусь, сделаю все, чтобы помочь тебе отомстить.

В ответ я благодарно кивнул:

– Тогда начнем с информации. Что эти уроды сделали с Оланом?

Богдан не стал проводить демонстрацию, а отвел меня к паре кресел в углу лаборатории. По пути он избавился от передника и перчаток.

– В общем, ясно, что дело темное, – начал маг с моей же поговорки, когда мы уселись. – Если честно, я так ничего толком и не понял.

– То есть как не понял? – нетерпеливо спросил я. – Кстати, почему здесь нет жизнюка? Возможно, он разберется в человеческом теле лучше артефактора.

– Был здесь жизнюк, – с легким раздражением ответил Богдан. В его голосе чувствовалась обида. Если судить по красноте глаз мага – пока я валялся пьяным, он ковырялся в теле моего несостоявшегося убийцы.

– Извини.

– Да нормально все… Сам злюсь. Так вот, жизнюк был, но ничего толком не сказал. Это не его профиль.

– То есть как не его? Насколько я помню, с «озверелыми» вы разобрались в два счета.

– В том-то и дело, что если и есть в мире нечто абсолютно непохожее на «озверелых», то оно лежит на том столе. Прости за «оно».

– Не заморачивайся, от Олана там уже ничего не осталось. Лучше объясни подробнее.

– «Озверелых» можно назвать высшей степенью воплощения жизненных сил. Дикарский божок накачивал их энергией, как рыбаки надувают акульи пузыри воздухом. Здесь же все наоборот. Твой друг умер более двух месяцев назад. Поэтому магу жизни возле него делать нечего. Они даже при исследовании погибших людей ориентируются по остаточным эманациям жизненной энергии. А здесь ее меньше, чем в булыжнике.

– Ты хочешь сказать, что Чистые сделали из моего друга зомби? – Ненависть внутри меня полыхнула так сильно, что едва не помутилось сознание. Судорога свела скулы, что отозвалось скрипом зубов.

– Кто такие зомби? – удивился Богдан.

– Живые мертвецы. Трупы, поднятые некромантами.

– Некромантами? Я что-то такое слышал. По слухам, они делают из мертвых тел новых существ, но их называют не зомбями, а некрами. Да и вообще все это детские сказки.

– Богдан, а ничего, что ты всю ночь ковырялся в такой сказке?

– Да уж, страшненькая получилась легенда. Кстати, ты не скажешь, с какого такого лиха Клепп допустил до тебя эту страхолюдину? Как ты там говоришь… совсем мышей не ловит.

– Ты прав, моя охрана действительно облажалась, но именно в этом его вины нет. Когда Олан входил в зал советов, то выглядел как приболевший человек, а уже когда прыгнул на меня, то стал меняться. Кстати, такое лицо я уже видел.

– Где?

– Король.

– Проклятье… – выдохнул побледневший маг. Его глаза забегали, а в черепушке, видимо, начала складываться мозаика, и, судя по всему, она повторяла то, что удалось собрать мне. – Так, значит, Белинус не пережил болезнь, скосившую его родителей? И те сотни людей в храме Кали монах собирался превратить в некров.

– И эти некры сожрали бы нас, как стая крыс сырную головку, – закончил я за друга мысль, легко приняв новую терминологию. Слово «зомби» мне не нравилось, особенно в применении к Олану. – Странно, что нам так легко удалось убить уже мертвого человека.

– Ничего странного, – оживился совсем приунывший маг. – Жизни в этом теле нет ни капли, но какая-то энергия присутствует. И мне, как артефактору, удалось ее обнаружить. Есть несколько основных каналов, и все они идут из головы к конечностям. Твой удар по лицу ничего не повредил. Там и повреждать-то уже нечего. А вот секира Клеппа отделила голову, тем самым перерезав управляющие каналы. Тело не может двигаться само по себе, с управлением может справиться только мозг, пусть даже мертвый. У самого же тела некра энергии не так уж много. Если верить Клеппу, не было даже судорог.

– И если бы не удалось снять ему голову…

– Он бы продолжал драться даже с одной конечностью. Ни боли, ни кровопотери.

– Есть еще кое-что: на нашей базе возле столицы я нарвался на своего однокашника, и с ним связано еще больше странностей.

– Куда уж больше? – удивился Богдан.

– Есть куда. Он явился с четверкой помощников и, пока его не сожрал акаяси, сумел как-то слиться с двумя.

– В каком смысле «слиться»?

– В прямом. Сами соединения не давала рассмотреть одежда, но то, что получилось, двигалось как единый организм с шестью руками и шестью ногами.

– Как это вообще возможно?.. – ошарашенно выдохнул Богдан.

– Это я у тебя хотел спросить.

– Мне не удалось узнать о том, как они обратили твоего друга, а ты хочешь получить ответы на совсем уж бредовые вопросы… Это уже не сказка, а кошмар какой-то.

Когда я говорил о множестве конечностей, в памяти всплыл образ индийской богини смерти. У нее тоже имелся легкий перебор с количеством рук. Так что проведение ритуала эмиссаром Чистых именно в храме Кали уже не кажется случайным. Но хотелось бы знать точно. Я даже знал, кто просветит меня в этом вопросе.

– Так, Богдан, думаю, с телом мы закончили, пойдем потрошить живых.

Маг тут же дернулся, но, помня свое обещание о помощи, встал из кресла с самым решительным видом, что вызвало у меня добрую улыбку.

– Успокойся, я не собираюсь превращать тебя в палача, уже достаточно того, что ты стал патологоанатомом. С получением информации справится и хорох, хоть орешек нам попался и крепкий.

Прямо у двери лаборатории нас ждал Элбан, с обеспокоенным видом тут же впившийся в меня взглядом.

– Как вы себя чувствуете, господин?

– Нормально.

Управляющий облегченно выдохнул:

– Слава богу, а то я вчера совсем испугался.

– Если есть на кого опереться, никакая трясина отчаяния не страшна, – выдал я философский вывод, чем вызвал горделивую улыбку и у Эбана, и у его зятя. А вот находящийся в коридоре Клепп был мрачнее тучи. Так что пришлось приободрить и его: – Не унывай викинг, ошибаются все. Хуже, если ты не сделаешь выводов из своих ошибок, но что-то мне подсказывает, что второй раз на ту же уловку ты не попадешься.

Викинг молча мотнул головой, явно желая выразить, что фиг супостатам, а не второй раз посадить опытного хирдмана в такую же лужу. Моей охране придется учиться в боевых условиях. Конечно, риск порчи подотчетной тушки растет, но я все равно предпочту пока еще неумелых, но верных телохранителей любым, даже самым матерым, профессионалам со стороны.

– Друзья, пора браться за дело. Элбан, прошу: позаботься о теле моего друга. Его смерть была мерзкой, но похоронить его нужно как настоящего воина. – Увидев решительный кивок управляющего, я добавил: – И разберись с купцами – не хотелось бы, чтобы они разбежались по дальним уголкам королевства.

– Да уж, напугали вы их вчера знатно. А насчет побега можете не беспокоиться. Заработанное на наших товарах золото держит их покрепче любых кандалов.

Несмотря на то что вчера я и был пьян, в памяти сохранилась весть о возвращении основной части Корпуса. Так что мы без лишних вопросов направились в тюрьму. Она находилась рядом с логовищем, поэтому верховного хороха мы подобрали, не делая лишних движений.

Не имея моих приказов о содержании пленника, выполнявшие роль тюремщиков бойцы обслуги Корпуса, не мудрствуя лукаво, приковали раджу к стене.

Прабху, пока сидел, точнее, стоял в темнице, сумел привести мысли в порядок, так что сразу начал с угроз.

– Ты поплатишься за свое вероломство! – проорал он по-брадарски с сильным акцентом.

– Вероломство? – искренне удивился я. – А кто собирался встретить меня арбалетными болтами вместо хлеба с солью, или что там у вас подают гостям?

– Это наглая ложь! – с вызовом посмотрел на меня раджа.

Меня даже затрясло от негодования. Всю жизнь ненавидел тех, кто врет с такой непробиваемой уверенностью в глазах. Ненавидел потому, что в большинстве случаев это у них проходило. Впрочем, чего я здесь распинаюсь? Здесь не Земля, и разговоры тут ведутся совсем по-другому, особенно если под рукой имеется необычное, но очень полезное существо.

– Верховный, начинайте.

Хорох оглянулся вокруг в поисках подставки. Заметив растерянность птицелюда, охранники не стали заморачиваться, а просто отцепили кандалы раджи от стены и разложили индуса на полу лицом вниз.

– У тебя ничего не получится! Он обещал! – Последняя фраза индуса получилась визгливой и истеричной.

– Ну-ну, – покачал головой я, наблюдая эту не совсем приятную сцену.

Верховный хорох впился своими коготками в виски раджи. Через секунду он удивленно тряхнул головой, что вызвало у меня неприятные предчувствия. Но птицелюд и не собирался сдаваться. Из-под ноготков потекла кровь, а пленник истошно заорал, причем такую боль простые проколы кожи не могли вызвать.

От непрекращающегося крика даже заныли зубы, но, к счастью, продолжалось это недолго. Через минуту крик оборвался, и в камере воцарилась тишина.

– Он жив? – спросил я у склонившегося над телом Богдана.

Не то чтобы мне претило убийство – оставлять в живых настолько обозленного врага было бы форменной глупостью, – просто не хотелось терять источник важной информации.

– Кончился, – ответил маг, прощупав шею раджи.

– Верховный! – чуть резче, чем следовало, обратился я к птицелюду.

– Все в порядке, господин. – Хорох, покачиваясь, встал ровно. – Я узнал все, что нужно.

– Это очень хорошо, но мы остались без свидетеля.

– Боюсь, господин, свидетель нам не поможет. Раджа был полностью уверен, что король на их стороне.

– На чьей стороне? – начал заводиться я, но тут же взял себя в руки. – Так, давай по порядку.

«Это страшная тайна», – донеслась до меня мысль птицелюда.

Осмотревшись, я выгнал из камеры только тюремщиков, от остальных у меня секретов не было.

– Говори вслух.

– Это все брат Врадак и его Орден Чистых. Еще в молодости его послали в Магадху как миссионера, но вместо распространения христианства он связался со жрецами Кали. Их знания монах и увез в наше королевство.

– Что это за знания?

– Возрождение мертвых. Об этом раджа знал мало.

– Есть еще что-то важное? – спросил я, получив в ответ лишь подтверждение того, о чем уже догадывался:

– За вторжением дикарского божка тоже стояли Чистые. Брат Врадак договорился с жителями южного континента через еще одного раджу.

– Так, хватит величать его братом. Уграмахский волк ему брат – это всех касается. Что там насчет короля?

– Раджа ничего не знает, но уверен, что перечить Врадаку король не станет, так что повторюсь: этот пленник нам бесполезен.

– Может быть, для разговора с королем он и бесполезен, а вот ярлам и князьям его было бы интересно послушать, – с нескрываемой досадой сказал я.

– Им все равно пришлось бы поверить мне на слово, – не унимался хорох.

– Это почему же?

– То, что мне удалось проломить защиту, можно назвать чудом. Он бы умер, лишь подумав о возможности нарушения клятвы. И этот блок ставил не хорох.

От его слов по спине пробежали мурашки. Мало мне хорохов с их способностями к ковырянию в человеческих мозгах…

– Есть еще кто-то с вашими талантами?

– Не думаю, – пожал плечами хорох, – скорее всего, это очень сложная клятва, произнесенная с подпиткой неизвестной мне энергией. Мозг человека сложнее, чем думают люди. Он сложнее даже представлений о нем хорохов.

– Раджа что-нибудь знал о возможности соединения тел мертвых людей?

– Нет, – удивленно ответил хорох и даже инстинктивно потянулся к моему ментальному полю.

– Накажу, – тут же отреагировал я.

– Простите, господин, – поклонился хорох, посылая мне пакет образов с максимально извиняющейся эмоциональной окраской.

Впрочем, сейчас мне было не до хороха.

Все, игры закончились. И дело не в том, что Чистые как-то сумели натравить на меня старого друга, просто разрозненные факты наконец-то выстроились в стройную линию, и то, что начало прорисовываться, мне очень не нравилось. Странные акробатические этюды группы во главе с существом, ранее бывшим Бериславом. А также события в храме Кали и трансформация Олана. Не давали покоя и догадки насчет короля, хотя какие там догадки – даже дураку было понятно, что Белинус давно мертв и находится под контролем захватившего власть в церкви некроманта. Ситуация – хуже не придумаешь. Хотя жизнь давно научила меня простой истине – если думаешь, что хуже и быть не может, следует готовиться к большим «сюрпризам».

Ну и какой из всего этого вывод? Очень простой. Нужно хорошенько думать и готовиться. Насчет подумать все было просто – к счастью, мне удалось собрать под своей рукой немало светлых голов.

Мозговой штурм решили устраивать в приемном покое, потому что в кабинете все не уместятся. Собрались почти все старшие офицеры Корпуса, все маги и главы гномьих мастерских. Кроме того, у стен степенно сидели помощники Элбана и главы мануфактурных и горняцких цехов. Для начала, чтобы привести всех в нужное состояние, перед моим столом встал Богдан и коротко рассказал о своих исследованиях.

Проняло – перешептывания стихли, и все без исключения задумались.

– Ну что ж, господа, вои и мастера, – с максимальным спокойствием сказал я, – мы собрались здесь, чтобы сообща принять важное решение. Точнее – несколько решений. Во-первых, я хочу, чтобы каждый для себя осознал, желает ли он находиться в этой общей «лодке».

По залу прокатился недовольный ропот.

– Не нужно горячиться, – поднял я руку, и – что самое приятное – этот жест моментально погасил шум. – Никто не сомневается в вашей смелости, но и вы, и ваши люди должны понимать истинную причину свалившихся на наши головы бед. Возможно, в будущем, защищая долину, кто-то посчитает своего соседа более виновным в сложившейся ситуации. Вы должны понимать, что некие силы хотят смерти всех живущих в долине Мен не только из-за Корпуса, гномов или моей персоны. Так уж случилось, что в этом месте сошлись множество факторов, которые не нравятся и простым обывателям королевства, и очень влиятельным вельможам. Не знаю, как вы, но я жить по-другому не умею и не хочу. Так что подумайте сами и обсудите ситуацию со своими коллегами. Но это вы сделаете чуть позже, а сейчас нам нужно подумать, как защитить свои жизни. Прошу высказываться.

После моих слов воцарилась небольшая пауза – никто не хотел быть первым. Как обычно, инициативу проявил Элбан. Мой управляющий степенно встал с каменного бордюра под барельефом бронированного гнома. Там он восседал на всех собраниях рядом с Гурдагом, хотя остальные предпочитали кучковаться по узкоспециализированным группам.

– Война – это всегда плохо, други мои, – солидно прокашлявшись, начал Элбан, – кому-то от нее может перепасть большой доход, но, увы, не нам. Нас ждут одни убытки.

С противоположной стороны, где на бордюре под рассеивателями света сидели офицеры Корпуса, послышался ропот, который был тут же замечен управляющим:

– Это не менее важно, чем дела военные. Если отошедшие под руку нашего ярла купцы разорятся – и мастера, и вои сядут на грибную диету! Ведь не оставите же вы своих любимцев без мяса?

Ропот офицеров и не думал стихать, так что мне пришлось вмешаться:

– Господа поводыри, прошу проявить уважение и к выступающему, и ко всему собранию. Если есть что сказать, дождитесь своей очереди. Ведь никто не мешал вам выступать первыми?

Довод подействовал, и поводыри стихли. Странно, что Драган и не подумал шикнуть на своих подчиненных. Но с этим мы разберемся позже.

– Хорошо, – кивнул Элбан, – не буду наваливать лишних слов в одну кучу. Купцов нужно выводить из долины.

– А сам с ними тоже уйдешь? – язвительно осведомился один из десятников наездников на коваях.

Ох уж эти «гусары»… если бы легкие разведчики не были так нужны Корпусу, давно бы упразднил этот отряд, прекратив перевод коваев-симбионтов в раскормочные отделения логовища. За все время общения с поводырями эти ребята сидели занозой в моем седалище. Но без верховых коваев структура Корпуса будет неполной, так что придется терпеть.

Впрочем, Элбан и сам мог за себя постоять.

– Я-то останусь, так же как и вы. Мы сядем в оборону за стеной, а купцы будут охранять свои склады на озере, и если кто-то придет за нашими жизнями, они погибнут первыми. И больше не будет хлеба для вкусных булок и транийского вина, которое некоторые любят больше гномьего пива.

Говорливый поводырь тут же набычился, но возражать не стал. То-то и оно – неразумно спорить с главным управляющим, к которому тянутся все нити управления не только городскими хозяйствами и дальними шахтами, но и всех поставок в Корпус – от пуговиц до очень недешевого вина.

– В общем, предлагаю построить за счет ярла всем купцам склады в Дин Гуарде. Если будет общая война, то нашей вины в их разорении не будет, а если кто-то вцепится только в нас, то уж точно не посмеет громить склады в окружном городе. Наместник таких безобразий не потерпит, и это известно всем.

А Элбан прав, одно дело – поддержать опального родича, и совсем другое – допустить беспорядки на вверенных ему короной территориях.

– Таким образом мы не только защитим наших партнеров по торговле, но и сможем не останавливать мастерские в самом городе. Охрана регулярных караванов из долины к окружному центру – это не постоянная защита озерного городка. – Элбан явно хотел еще что-то добавить, но, видно, решил сказать это мне лично. – У меня все.

Хорошее дело – общий мозговой штурм. После слов управляющего сумбур в моей голове начал постепенно упорядочиваться.

– Спасибо, Элбан. Теперь вопрос по той же теме господину Драгану. Сможем ли мы защитить акаяси в озере?

Вин встал, немного тушуясь под десятками взглядов разношерстной аудитории.

– Если оборонять придется только акаяси, то легко. Загоним всех на глубину, а на плавучей базе останутся два десятка воинов из обслуги. Если еще добавить мага, то выковырять их оттуда сможет только больший по численности отряд таких же подводных пловцов.

Я посмотрел на сидящего поблизости от тестя Богдана и получил в ответ утвердительный кивок. Этот знак заметил и Драган, поэтому без дополнений уселся на место, но, заметив, что пока никто не проявляет инициативы, опять встал.

– Если закончили считать золото, – все же не удержался он от шпильки, – думаю, стоит поговорить о спасении жизней. У нас до сих пор нет того, кто отвечает за оборону. Поводыри не всегда находятся за стенами.

Блин, и почему мне это не пришло в голову раньше?! Как-то привык, что в долине находится Корпус и все военные вопросы решал Вторак Возгарь, а после его смерти – Драган.

– А кто занимался этим в Ониборге?

– Старшина обслуги, – без запинки ответил командир Корпуса. – В поход идет только его заместитель, а сам старшина остается на хозяйстве, он же отвечает за контроль стен и башен.

– Тогда в чем дело?

– Но Корпус не отвечает за весь город и тем более озерный поселок.

– Интересно, почему же не отвечает: или поводыри не живут в городе, не гуляют в его тавернах и не пользуются услугами мастерских и купцов в озерном поселке?

– Все оно так, но ответственность… – попробовал вывернуться Драган, но я не мог ему этого позволить:

– Дело не в ответственности, а в полномочиях. После собрания пришли ко мне старшину, и мы расширим его полномочия до пределов княжества.

Драган на секунду «завис», явно с трудом переварив новость о том, что Корпус окончательно интегрируется в княжество Луг Дирг, но возразить ему уже было нечего.

– Вот с новым комендантом долины мы и обсудим, как усилить оборону. Есть еще полезные мысли? – обратился я к присутствующим.

– Не то чтобы полезные мысли, но опасения имеются, – вновь заговорил командир Корпуса. – Судя по рассказам Клеппа, тварь, что на тебя напала, оказалась очень прыгучей, даже мощнее, чем «озверелые»; к тому же, как говорит Богдан, убить ее нельзя, потому что она уже мертвая.

Исправлять Драгана я не стал, но в груди болезненно кольнуло. Что поделаешь, это для меня Олан был другом и оставался им даже в образе некра, а для остальных он был страшной и опасной тварью.

– Бои с «озверелыми» показали, что наездники могут оказаться слишком уязвимыми, – продолжал вещать Вин Драган. – Даже хидои не всегда могут полностью закрыть своих опекунов, не говоря уже об остальных.

– У тебя есть что предложить?

– Нет; как я сказал, у меня только опасения, но получить хотя бы часть той защиты, что дают сагары, было бы очень неплохо.

– Я тебя услышал, после собрания обмозгуем эту проблему с гномами и магами. Кто хочет высказаться дальше?

Выступающих было еще много – лед настороженности треснул, и заговорили почти все, иногда доходя до крика в спорах, но конструктивности в этих разговорах уже не было. И все же своей главной цели я достиг, хотя, созывая это собрание, ощущал ее разве что интуитивно. Люди влились в обсуждение общей обороны, и все полученные ими в будущем распоряжения, даже если это будут мои приказы, жители долины воспримут как общее решение.

Оставив людей утрясать подробности и дав им возможность выговориться полностью, я поманил своих ближников в кабинет.

– Итак, господа, – дождавшись, пока все рассядутся, начал я, – главные задачи начали вырисовываться. Элбан, как у тебя отношения со старшиной?

– Как с бывшим начальником. После моего ухода мы почти не общались.

– Ну хоть не враждуете?

– Нет, просто не особо дружим.

– Хорошо, тогда с расширением его полномочий разберетесь сами. В дальнейшем он будет подчиняться тебе.

– Мне это не нравится, – тут же встрял Драган, чем вызвал у меня давно назревшую вспышку:

– Вин, честно, меня уже задолбало оглядываться на то, что поводырям нравится, а что нет. Я надеялся, что ты сумеешь навести порядок в Корпусе, но результата не вижу. Сам понимаю, что делаю очередную глупость, но ситуация заставляет. Так что передай своим подчиненным: если в Корпусе не наладится железная дисциплина, по славянским провинциям отправятся поисковые группы хорохов для найма новых рекрутов с талантами к управлению о́ни. Я лично займусь их воспитанием, а впоследствии – управлением о́ни-гвардией княжества. Вы же отправитесь на заслуженный отдых.

– Как это? – опешил Драган.

– А вот так; поводыри ведут себя как взбалмошные институтки. Я пойду на это, даже если придется большую часть о́ни отправить в долгую спячку. Кстати, тебя никто выгонять не собирается. В роли командира наездников на хидоях ты просто великолепен. А вот поводыри хах-коваев и верховых коваев уйдут «на воздух».

– Мы не бросим своих товарищей! – попытался шантажировать меня Драган.

– Ты сначала спроси у своих ближников, а не разбрасывайся резкими словами. Как мне кажется, их тоже достали некоторые истерящие подчиненные. В общем, хватит спорить, – устало вздохнул я. – Нам не ссориться нужно, а решать возникшую проблему. Посмотри на это с другой стороны, ведь бунтари тупо подставляют весь Корпус, и делают это они с определенной целью. Хочешь, попрошу верховного хороха, и он быстро разберется, что там воспалилось в слишком горячих головах?

– Нет, – дернулся Драган, осознавая серьезность жутковатой перспективы и понимая, что мое терпение окончательно лопнуло, а время игр соответственно закончилось, – мы разберемся сами.

– Ну вот и ладушки. Вернемся к обороне. Элбан, новый комендант поступает в твое распоряжение, но не вздумай вспоминать старые обиды. Впрочем, если он действительно окажется недостаточно опытным, сам решай, кого брать на его место. Тебе с ним работать. Завтра ты и новый комендант приходите ко мне с приблизительным планом глухой обороны долины. Обязательно обратите внимание на обходные пути через горы. С купцами разбирайся сам, я все равно в этом ничего не понимаю.

В ответ Элбан молча кивнул.

– Так, теперь снова ты, Вин. Сразу после нашего совещания займемся улучшением защиты всадников. Мастер Гурдаг, где нам будет лучше совещаться – здесь или в ваших мастерских? Предупреждаю, что на собрании будут присутствовать еще с десяток людей.

Гном, чуть поколебавшись, ответил:

– Лучше в мастерских, мы потерпим.

– Ну и ладушки. Давайте на этом закончим. Если есть насущные вопросы, лучше отложим их на завтра. И нагромождать не станем, и будет время все обдумать.

Пока мы совещались, мини-базар в приемном зале уже рассосался, остались только десятники из Корпуса, дожидавшиеся своего предводителя.

По тому, как Драган отправил восвояси четырех человек, стало понятно, что кое-кого он уже списал, так что можно надеяться на подвижки в нашем затянувшемся противостоянии.

Подземные мастерские я посещал не часто, и изменения бросались в глаза. Здесь стало светлее и просторнее. Хотя вряд ли гномы станут расширять уже готовые проходы. Впрочем, с них станется… И вообще нижний уровень поселения стал превращаться в уютное место. На стенах появились мшистые гобелены, кстати сотканные руками мастериц из города. Там, где камень стен оставался открытым, виднелись искусные барельефы. На перекрестках тоннелей даже имелась парочка небольших статуй.

Да уж, гномы действительно начали обрастать жирком. Теперь понятно, почему они не хотели уходить в новые шахты – им и здесь неплохо жилось.

Совещание решили проводить в мастерской бронников. Для этого здесь имелось все необходимое, в том числе и белая каменная доска вкупе с черным графитом.

Когда поводыри разместились на традиционной гномьей лежанке у стены со специальными циновками, а мастера закончили свои поточные дела, я вышел в центр помещения с рядами манекенов.

– Господа поводыри и уважаемые мастера, у нас появилась новая проблема, которую нужно решать в сжатые сроки. Прежняя тактика использования о́ни, так сказать, устарела. Это стало понятно, когда я сумел использовать все преимущества сагара. Конечно, достигнуть такой же безопасности с другими о́ни не удастся, но нужно постараться сделать хоть что-нибудь. У кого есть мысли по этому поводу?

В мастерской воцарилась гробовая тишина. Было видно, что, как и сказал Драган, у поводырей идей не было, одни опасения.

Гномы это тут же поняли, потому что поднялся один из самых молодых мастеров. Если честно, для меня, кроме Гурдага и Турнока, все они были на одно лицо, лишь возраст можно было определить по количеству косиц в бороде. Что самое странное, подобная «фишка» существовала и у викингов.

– О чем-то таком мы уже думали, – начал говорить гном, уверенными штрихами рисуя схему на каменной доске.

– Смотри, оно и говорить умеет, – послышался за спиной тихий шепот.

Атмосфера в комнате моментально загустела и накалилась.

Я повернулся и зло скрипнул зубами. Кто бы сомневался. В компании офицеров Корпуса остался только один со знаками отряда верховых коваев, и тот сумел подгадить. Впрочем, как оказалось, парень был не таким уж безнадежным. Уловив бешенство не только в моем взгляде, но и в глазах собственного командира, наездник встал и поклонился в сторону гномов.

– Уважаемые мастера, прошу простить меня за дурные слова и такой же дурной язык. Он у меня всегда был быстрее разума. Готов заплатить любую виру за хулу.

Парень явно происходил из славянского рода.

Поводырь еще раз поклонился. Гномы продолжали молчать, пока не заговорил Гурдаг:

– Извинение иногда может послужить достаточной компенсацией, а я вижу искренность в твоих словах. – Выступавший у доски мастер подтвердил слова предводителя кивком и продолжил чертить.

Вообще-то подобный казус был вполне объясним – люди не часто слышали голос гномов, это я избалован говорливым Гурдагом и откровенно болтливым Турноком.

Постепенно на доске начала вырисовываться спина хидоя, только обычное седло получило широкие боковины, а на схематично изображенном наезднике спинной панцирь превратился во вторую половинку похожего на гроб сооружения.

Если честно, ассоциация мне совершенно не понравилась.

– Мастер, боюсь, эту конструкцию некры вскроют как консервную банку.

После лекции Богдана с новой терминологией были знакомы и гномы.

– Здесь будут стоять сложные замки, – попытался защитить свой проект гном. – Если вою потребуется осмотреться, он размыкает их и выглядывает, а в случае опасности вновь закрывается.

В принципе его доводы имели смысл, но все равно – слишком сложно. Как жаль, что плотный контакт, обеспечивающий возможность смотреть глазами питомца, могли обеспечить только сагары… Верховный хорох категорически заявил, что остальные о́ни лишены этой «фишки». Для неприятия данного проекта мне было достаточно вспомнить свои чувства в промежутке между закрытием створок и началом работы артефактного обруча. Полная беспомощность была самым слабым из букета неприятных ощущений.

Захочет поводырь в такой ситуации осмотреться – и вполне может уткнуться с противником нос в нос.

А если…

– Мастер Гурдаг, – повернулся я к предводителю гномов, – помнится, мы обсуждали эксперименты с кристаллическим стеклом и попытками сделать его более прозрачным…

– Было дело, – чуть ворчливо ответил гном. Этот народ вообще не любил улучшать то, что им казалось идеальным. Действительно, что тут мудрствовать? Кристаллическое полотно пропускает свет, а что не видно окрестностей – так там и смотреть-то не на что. Чай, не подземные пещеры.

– И?

– Сделали; я так понимаю, вы хотите прорубить в броне окошки?

– Есть такая мысль.

– Не получится. Слишком хрупкое стекло. Можно, конечно, сделать его толще, но тогда будет хуже видно.

– И все же давайте попробуем. Посоветуйтесь с Богданом, люди-маги умеют делать очень интересную оптику. К тому же, – вспомнив земные аналоги, добавил я, – попробуйте вплавить внутрь металлическую сетку: какую именно – решайте сами. В общем, предложенный проект мне нравится, но сделайте кабину… укрытие для всадника обширнее, в нижней части пусть будут узкие горизонтальные окошки: одно переднее и два боковых. Крышка может открываться отдельно или быть частью брони всадника. Кстати, попробуйте присмотреться к створкам горба сагара: можно даже в переднюю часть створок вставить еще одно стекло.

К сожалению, привод сюда поводырей оказался бесполезным. Они просто молча сидели, наблюдая за потоком моего сознания. А меня действительно понесло:

– Чтобы облегчить экипировку зверей, сделайте новую конструкцию наподобие жесткого черепашьего панциря. Будем одевать наших зверушек с помощью подъемной лебедки. С одной стороны, придется возить в обозе дополнительные приспособления, но с другой – экипировку можно будет снять одним куском всего за пару минут.

Слушая меня, гномы что-то записывали на большой доске и дощечках в своих руках.

– Это же куча работы… а неприятности у нас могут появиться уже скоро, – подметил Гурдаг, сумевший остаться выше уровня технических раздумий.

– Нам не нужно одевать в новую броню всех о́ни, – поумерил свой пыл я, – для начала, экипируем хотя бы полдюжины хидоев группы поддержки сагаров. В дальнейшем защитим поводырей хах-коваев. А вот остальных хидоев и верховых коваев трогать не станем. Хотя усилить их броню тоже не помешает, но они должны оставаться наездниками, а не пилотами.

– Пилотами? – тут же напрягся Драган.

– Ну просто в голову пришло, – отмахнулся я, – будем так называть тех поводырей, которые лишь управляют питомцами, не используя ручное оружие. Им и броня потребуется полегче, и оружие покороче, только на крайний случай.

– Не хочу в пилоты, – тут же заявил пока еще командир корпуса поводырей.

– Поэтому станешь самым первым, но только на время разработки нового панциря, – жестко заявил я и тут же подбросил уму Драгана очень каверзную информацию: – Начальству не место в гуще боя. Так что пилотом тебе точно не быть.

– Не понял… – опять напрягся Вин.

– Сагары и максимально защищенные хидои пойдут на острие атаки.

– А тебе, значит, можно?

– У меня просто нет выбора, потому что у нас только два сагара, а тебя как пилота заменить сможет любой наездник.

– Это мы еще посмотрим, – решительно заявил Драган, попадаясь на простую подначку. Иногда гонор делает из взрослых мужчин сущих детей.

Моя приманка сработала идеально. Все наездники внимательнее всмотрелись в чертежи на доске, и ни у кого даже мысли не появилось отказаться от назначения, которое еще минуту назад казалось очень непрезентабельным.

Поводыри оживились, и хоть поначалу их советы и замечания были бестолковыми, по мере обсуждения начали появляться дельные мысли.

В конечном итоге проект перестал походить на гроб, больше напоминая кабину истребителя с частичным остеклением. Короб «кабины» было решено делать цельным, с тремя лепестками створок. Но все же пришлось учесть латную защиту самих пилотов в верхней части туловища – той, что будет выглядывать наружу при детальном обзоре окрестностей.

У меня же появилась мысль, что необходимо придумать строгие инструкции, дабы не терять слишком увлекающихся парней – ведь новой конструкции по надежности было далеко до горба сагара.

Разошлись поздним вечером, пообедав и поужинав прямо в мастерских. И вообще собрание оказалось очень конструктивным во всех смыслах – придумали неплохую вещь, к тому же это был первый случай в истории княжества, когда целая группа людей так долго общалась с бригадой гномов.

Завтра будет разговор с новым комендантом, но перспективы уже прорисовывались, и напряжение последних дней начало отпускать. Так что я вспомнил еще об одном важном деле. Это тоже нужно было сделать для собственной защиты, да и, по совести, я был очень виноват. Так что следовало идти «сдаваться».

Конечно, Настя уже могла лечь спать, но мне казалось, что чем раньше расставить все по своим местам, тем лучше.

Солдат, выставленный для охраны отведенных семейству Гойниковичей комнат, вызвал для разговора служанку, а затем вышел отец Насти.

Князь сначала посмотрел на меня хмуро, явно намекая на несвоевременность визита, но затем в его глазах промелькнуло понимание. Он явно осознал, что кроме сердечных дел у меня есть еще много важных забот.

– Хорошо, сейчас я ее позову, – вздохнув, сказал князь. – Только прошу, постарайся не сделать еще хуже. Она мой единственный ребенок, и дороже ее у меня ничего нет.

– Я не планирую творить зло вашей семье. Вы стали моими друзьями, а это, вашими же словами, самое дорогое, что может быть у человека.

– Друзьями? – напрягся князь, явно желая спросить меня об отношении к его собственной дочери, но все же сдержался. – Хорошо, сейчас она выйдет. И, Владислав: я позволю вам побыть наедине; надеюсь, о благоразумии говорить не нужно?

– Поверьте, князь, в моем положении дополнительные проблемы и еще один враг нужны мне меньше всего.

Ждать пришлось минут пять. Меня что-то даже в дрожь бросило. Словно юношу перед свиданием. А может быть, так и нужно?

Настя вышла и молча стала у двери, низко склонив голову. У меня не было ни одной мысли о том, как начинать этот непростой разговор. Мало того, я даже сам не знал, что именно хочу предложить этому милому существу – дружбу или руку и сердце.

В принципе выход из сложившейся ситуации находился на поверхности, так что мудрствовать не пришлось.

– Ты когда-нибудь видела светящийся мох и мерцающие грибы?

– Что?.. – пискнула Настя, явно не ожидая такого начала.

– Это одно из чудес моих владений. Хочешь посмотреть?

Выход из тягостной ситуации оказался удачным.

– Хочу, – тихо сказала Настя, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.

Еще бы не хотеть – ну скажите, какая женщина сумеет сопротивляться приступу любопытства, когда ей предлагают посмотреть на чудо?

Спускаться пришлось по достаточно крутой лестнице, и это обстоятельство решило еще одну проблему без лишних слов. Сначала я предложил девушке руку, а когда после спуска хотел отпустить ее, она естественным жестом просунула свою кисть мне под локоть. Так что дальше мы передвигались как простая пара на самой обычной прогулке. После этого любые объяснения и оправдания выглядели бы уже нелепо.

Находившаяся перед логовищем пещера с грибницами только в последний месяц обрела своей истинный вид, а раньше это было обычное подсобное хозяйство. За два года грибницы набрали силу, а служащий сырьем для производства многих вещей мох заполонил почти все стены, подбираясь к потолку со светящимися друзами. По большому счету эти друзы были уже не нужны, возделываемые культуры давали достаточно света и для себя, и для работников. Теперь их сочетание несло не прикладную, а художественную ценность.

– Закрой глаза, – предложил я Насте перед входом в пещеру, доводя интригу до пика. Она послушно выполнила мою просьбу. Временная слепота заставила девушку прижаться ко мне ближе, и, честно говоря, просто дружить с ней что-то перехотелось. Где-то в глубине души ворчала паранойя, напоминая, что хорошо мне было и с Ровеной, но все сомнения были тут же посланы далеко и надолго. Так можно додуматься и до шизофрении, вкупе с женоненавистничеством.

– Можешь открыть глаза, – сказал я, когда мы вошли в пещеру.

– Ох… – выдохнула Настя и, по-детски открыв рот, осмотрелась.

А посмотреть было на что. Даже видя все этапы роста плантации, после ее расцвета и мне редко удавалось сдержать восхищенный вздох.

Мы стояли чуть в стороне от прямых дорожек между грядками, поэтому казалось, будто весь пол укрыт сплошным ковром светящихся шаров. Они были разного размера и отдаленно напоминали мыльную пену. Грибы мерцали слабым светом, и, время от времени, ритм мерцания сливался в удивительные по красоте волны, пробегающие по всему пространству пещеры. С чуть синеватым светом грибов, словно соревнуясь, смешивалось желтоватое сияние длинных волокон мха, свисавших со всех стен и частично потолка. Друзы кристаллов на потолке больше отражали чужой свет, чем излучали свой.

– Это как сказка, – наконец-то смогла хоть что-то сказать Настя.

Слово «сказка» вновь отозвалось холодком воспоминаний о разговоре с Богданом.

Какая уж тут романтика, если вокруг творится такая жуть, причем совсем рядом…

Девушка словно почувствовала перемену в моем настроении, и ее лицо стало строже.

– Кто она?

Чувствует Настя меня хорошо, да только собственные эмоции мешают правильно оценивать ситуацию. И все же отвечать придется. Главное, не в лоб и побольше романтики – женщины требуют фактов, но при этом слышать их не хотят. Как бы парадоксально это ни звучало.

– Мое прошлое, которое занозой будет сидеть в глубине души до конца жизни.

– Прошлое? – уточнила девушка.

– Да.

На данный момент такое объяснение ее удовлетворило. Настя сделала маленький шажок и подняла лицо, заглянув мне в глаза. А дальше все было делом техники. Сказочная пещера и первый поцелуй – прямо диснеевская сказка. Но на краю сознания сидела занозой мысль, что это лишь грезы – мыльный пузырь, за которым поджидает злой и жестокий мир.

И все же Настя сумела хоть на несколько часов заставить меня забыть обо всех бедах. Мы гуляли по пещерам, выходили под ночное небо и даже рассматривали мою коллекцию нагинат. Она восторженно охала, но было очевидно, что это лишь нежелание огорчать меня.

Можно сказать, что я был счастлив, причем без малейших сексуальных поползновений. Это счастье было другого толка – более мягкое, без остроты и надрыва, но не менее чарующее. Будто перина, принимающая усталое тело после запредельных нагрузок. Судьба сделала выбор за меня, и это правильный выбор – с такой женой, как Ровена, при моей-то жизни, страсть выжгла бы тело и душу менее чем за год, а мне по вполне понятным причинам этого не хотелось.

Сдав Настю с рук на руки отцу, я отправился в свои покои и впервые за последнюю неделю выспался как младенец. Элбану пришлось даже будить меня, потому что новый комендант больше часа прождал в приемной.

К чести моего управляющего, он не стал вспоминать старые обиды, и на должность коменданта крепости был утвержден старшина корпуса поводырей.

С полчаса мы пялились на карты городка и окрестных гор. Затем я не выдержал и вызвал Богдана и Гурдага, потащив всех на стену.

Судя по отчетам Элбана, это было наше единственное уязвимое место. Построенная еще год назад стена до данного момента выглядела более чем надежно – она перегораживала ущелье и кроме ворот оставляла лишь широкую трубу для протекающей через долину речушки. В высоту сооружение достигало десяти метров. Поверху вместо зубцов с бойницами шел невысокий парапет, за которым было удобно работать коваям. Раньше это казалось разумным, но не сейчас.

– У кого есть какие мысли? – осмотревшись, повернулся я к советникам.

– Крепко и надежно? – больше вопросительно, чем утвердительно сказал новоиспеченный комендант.

– Богдан?

– Против некров все это не поможет. Коваи, конечно, мощные ребята, но их мало. Если некров будет пара десятков, мы выстоим, но ты сам видел, что творилось в храме… От себя могу предложить огненные артефакты на стенах с проводкой в башни. Когда некры полезут вверх, связки артефактов поджарят кое-кого, но ты сам знаешь, сколько у нас магов и как сложно сделать стационарный артефакт. Этого слишком мало.

– Ты не забывай, что маги у нас не самые крутые, – улыбнулся я. На мое хорошее настроение повлиял не только вчерашний вечер, но и родившаяся в голове идея. – Мастер Гурдаг, а вы знаете, что такое «егоза»?

– Шустрая девица? – неуверенно спросил гном. В брадарском языке это слово имелось, так что Гурдаг по крайней мере мог выдвинуть предположение.

– Наоборот, эта «девица» может преподнести любому шустряку очень неприятные сюрпризы. О деталях мы поговорим в моем кабинете. А пока дайте задание мастерам оборудовать верх всей стены сплошной клеткой из железных прутьев. Сделайте ее закрытой со всех сторон, но чтобы изнутри можно было стрелять и бить копьями между прутьями. К тому же оборудуйте наружную часть стены наклоненными вниз шипами, а то действительно некры пройдут по ней как по мостовой.

Вернувшись в свой кабинет, я быстро объяснил гному принцип обычной колючей проволоки и «егозы», причем сразу оговорил армированный вариант. Кроме того, мы обсудили огненные смеси и конструкцию стационарного огнемета.

Настроение постепенно становилось если не радужным, то уже без осадка обреченности. По крайней мере, достать нас из этой «норки» будет очень трудно даже некрам.

Готовясь к неприятностям, долина Мен загудела как пчелиный улей. В этом гуле не было панических ноток – только деловая суета. Люди верили в своего ярла, что не могло не радовать. Хотя если честно, я не мог похвастаться такой же уверенностью. И все же постепенно поддержка народа подпитывала мою веру в собственные силы.

Печальные дни остались за плечами, но не ушли в прошлое, становясь опорой для рывка к мести. Последней тягостной нотой стали похороны Олана. Как и кардинал, он уходил на костер в закрытом гробу. Пламя очистит испоганенное сектантами тело, а душа, я был в этом уверен, и так осталась без единого пятнышка. Там, наверху, будут судить по поступкам и мыслям, которые у вечно улыбающегося парня были чистыми, словно январский снег в северных лесах.

Последнее «прощай и прости» сказано, и теперь осталось лишь раздать долги, а их накопилось много. Жутко чесались руки пойти и оторвать голову Врадаку и его некроманской кодле, но дело в том, что чисто формально – не за что. Орден Чистых по-прежнему оставался в фаворе у короля, а король являлся высшей властью в стране. И если я начну рассказывать всем, что Белинус – всего лишь неживая марионетка в руках некроманта, мне в лучшем случае просто не поверят. Так что остается готовиться к обороне и искать друзей.

Спешить однозначно не следовало: то, что задумал Врадак, – это такое шило, которое ни в каком мешке не утаишь. Главное, чтобы не было поздно.

На общем фоне трудового подвига не остался без дела и Клепп. Мой самопровозглашенный телохранитель сделал определенные выводы и втайне от меня развил довольно бурную деятельность. Через четыре дня после нападения на мою персону он привел в приемный зал восемь подростков разного возраста. Старшему из них было около четырнадцати, а младший вряд ли дотягивал до двенадцати. Все ребятишки были вымыты, подстрижены и опрятно одеты, но без особого труда можно было понять, что в такой благости они пребывают недавно.

– Ну и что это за делегация?

– Какая еще делегация? – нахмурился Клепп.

– Не обращай внимания; зачем привел эту странную компашку?

– Это мои новые помощники, – выбросив из головы мысли о незнакомом и, возможно, оскорбительном слове, сказал викинг.

– Зачем тебе слуги?

– Это не слуги, а боевые товарищи.

– Не понял…

– Что тут непонятного? Тебя чуть не укокошили, значит, я не справляюсь. А если не справляюсь, то нужны помощники.

– Клепп, мне и тебя на пару с этим комодом на ножках Сигом более чем хватает. К тому же что это за детский питомник? К тому времени, когда они вырастут и возьмутся за дело, меня уже может и не быть на этом свете.

– За дело они возьмутся сразу, и мы не оставим никаких шансов кому-нибудь спровадить тебя с этого света, – с непробиваемой уверенностью в своих словах заявил Клепп.

– Так, стоп! – Хлопнув рукой по столешнице, я тряхнул головой. После разговора с Элбаном там еще вращались цифры и расчеты, поэтому мысль телохранителя до меня доходила туго. – У нас что, взрослые воины закончились?

– Взрослые нам и не нужны.

– Поясни.

– У нас на острове береговой дозор состоит из мальчишек вдвое моложе этих. Они внимательнее, зорче и эля не пьют. К тому же очень трудно заставить взрослого воина делать то, что с радостью сделают мальчишки.

– Клепп, то ли я чего-то не понимаю, то ли частые удары по твоей голове наконец-то начали сказываться. Ты что, собрался закрывать мою персону телами детей?

– Твою, как ты сказал, персону закрывать буду я, – прогудел в ответ викинг. – После недавней неудачи мне пришлось много думать.

– Вот это подвиг!

– Не перебивай, – совершенно не обидевшись на мой тон, сказал Клепп. – В бою тебя защитит Рудый. А с убийцами справимся я и Два Пальца, но проблема в том, что ни я, ни Сигтрюгг можем и не понять, что покушение уже началось. Нам нужны те, кто предупредит нас в случае нужды и поможет остановить врага.

– Как?! – Я начал закипать. Проблемы последних дней плохо сказались на моей выдержке. Благо в присутствии Клеппа можно было позволить себе легкую истеричность. – Как они смогут остановить матерого убийцу? Про детские тела я уже говорил.

– С умом, – ответил Клепп. По мере нашего разговора ребятня становилась еще смурней. Эта стайка непонятно где набранных беспризорников явно уже примеряла на себя роль воинов и защитников. – Давай так. Если ты сейчас за десять ударов сердца успеешь ударить меня, парни пойдут в услужение мастерам. Не выгонять же их обратно на улицу. А если не успеешь, мы их оставляем и начинаем готовить для твоей защиты.

Честно говоря, спорить с Клеппом не хотелось, потому что он явно уперся рогом. Так что идея решить проблему легкой пробежкой показалась мне хорошей. Да и после целого дня сидения за бумагами хотелось размяться.

Не предупреждая викинга, я бросил свое тело перекатом на стол и, смахнув ненароком пару бумаг, спрыгнул на пол с другой стороны. Инерция толчка позволила взять быстрый старт, и тут начались сюрпризы. Трое мальцов, причем, кажется, самых мелких, шагнули вперед, сдернув с поясов тонкие ремни, на концах которых были закреплены грузики.

Блин, это же боло! Мне удалось опознать угрозу и даже перепрыгнуть через первый вращающийся в воздухе призрачный круг. Но на этом успехи заканчивались, благо хотя бы удалось упасть на руки. Два оставшихся снаряда захлестнули мои ноги в районе колен и лодыжек.

Похоже, Клепп успел их кое-чему научить.

Картинка была еще та – эрл валяется на полу, а кучка беспризорников ржет над владетелем целого княжества.

– Молчать! – оглушительно заорал Клепп, заставив мальцов испуганно втянуть головы в плечи. – Кто вам разрешил смеяться над господином?! Теперь вы воины, а не голопузая ребятня. Скворец, веди всех на тренировочную площадку. Десять кругов и по полсотни отжиманий.

Ребятня с виду погрустнела, но это было напускное. Глаза у ребят загорелись оттого, что угроза отправиться на нудную и тяжелую работу в мастерские отодвинулась на неопределенный срок.

Пока мои новые телохранители под грозным взглядом викинга покидали зал, я сумел освободиться от пут боло и передал примитивное, но действенное оружие Клеппу.

– И все равно мне это не нравится. Предупреждаю, за каждого пострадавшего пацана я тебе мозг выем.

– Поздно спохватился. Они уже давно не дети. В нашей долине даже за сиротами есть присмотр, тут ты молодец, а в Дун-Идене они живут хуже бездомных собак. Про вашу столицу даже говорить не хочется. У нас в таком возрасте ученики воинов убивают своего первого врага, зато они всегда сыты и под присмотром.

В ответ мне осталось лишь неопределенно пожать плечами. В чем-то викинг был прав, но мне, воспитанному в совершенно другом обществе, принять его правду было трудно.

Увидев мои сомнения, Клепп добавил еще пару доводов:

– Подумай о том, что таких телохранителей не каждый заметит, а если и заметит, то не воспримет всерьез. К тому же они пролезут в любую дыру и смогут узнать то, что не под силу взрослому.

Наградив меня мощным шлепком по плечу, викинг лучезарно улыбнулся и ушел.

В последующие дни рядом с собой я видел только Сигтрюгга, а Клепп занимался тренировкой пополнения. Хорошо хоть никто не понимал, для чего именно их готовят, не то мне влетело бы от женской части местной верхушки. Или это я вновь накручиваю себя, вспоминая сердобольных женщин с моей родины, а местные матроны размышляют совсем иначе?..

Седмица проходила за седмицей, близилась осень, но никто не приходил по наши души. Жители долины постепенно сплавлялись в единый слиток. Как это обычно и бывает, внешняя угроза сблизила все группы населения: обывателей, поводырей и гномов. Появилась даже возможность отправить строительные бригады для укрепления дальних шахт. Долина постепенно одевалась в «кольчугу» из колючей проволоки и стальных прутьев.

Пока не удавалось создать хоть что-то похожее на боевые горючие смеси – о напалме я даже не мечтал. Гурдаг с еще двумя рунными мастерами разделили найденную в горах нефть на фракции, но дальше дело не пошло. Использовали смолу и масло. Добавляли селитру и серу, но эффект пока не впечатлял. Хорошо хоть с самой конструкцией огнемета определились быстро. Появилась даже мысль подпрячь Богдана, хотя какой толк от артефактора в работе с жидкостями? Впрочем, мой друг уже давно стал очень разносторонней личностью. Увы, проверить эту идею мне не удалось – события, будто отдышавшись, с новой силой рванули вскачь.

Я уже задумался о том, что пора бы уже пообщаться с отцом Насти на предмет бракосочетания, а то наши романтические отношения что-то затянулись. По местной традиции до свадьбы – ни-ни, а посетить своих старых подружек – значит словить себе неприятности на мягкое место: городок маленький, слухи летают с космической скоростью…

Мои мысли прервал посланец из Дин Гуарда. Как обычно, через главный город округа приходили новости и из Дун-Идена, и из Лугуса. На сей раз это было официальное письмо от нового верховного воеводы королевства.

Пару минут я тупо пялился на текст, а затем со злостью попытался разорвать послание. Увы, сделать это с качественным пергаментом не так уж легко. Но злость оказалась сильнее кожи. В ярость меня привел, как мне показалось, бесцеремонно наглый приказ отправляться со всеми силами на новую войнушку с Аравией.

Они что, считают меня идиотом? Сначала Магадха, а затем бросок в другой конец королевства. И если в прошлый раз все обошлось, то сейчас, как только Корпус выйдет на просторы Дольги, у стены окажутся посланцы ордена. И в лучшем случае это будут живые фанатики, а ведь все может сложиться и по-другому.

В общем, идут все лесом! Я даже с места не стронусь!

Такое настроение продержалось ровно до момента, когда в мой кабинет зашел Клепп с новой вестью.

– Там князь ждет.

– Не до него сейчас, – отмахнулся я, в который раз пытаясь выковырять из памяти что-нибудь полезное для обороны, так что пока разговоры с будущим тестем подождут.

– Не уверен, что наместнику этот ответ понравится, – почесав затылок, прогудел викинг.

– Не понял… какому наместнику?

– Вроде нашему, я их всех не знаю.

– С этого и нужно было начинать!

– Так я и начал, – с непробиваемым спокойствием ответил Клепп.

– Ты мне совсем голову заморочил. Зови князя.

Появление князя Боримира было полной неожиданностью. Наместник впервые открыто посетил родича, которого по придуманной нами легенде он не очень-то и любил. Похоже, случилось что-то действительно серьезное.

– Ну здравствуй, родич, – с добродушной улыбкой распахнул руки наместник.

Князя я встречал у самых дверей и с удовольствие ответил на медвежьи объятия Боримира.

– Какими судьбами? Уж не чаял, что буду иметь счастье встречать такого гостя.

– Да уж, счастье, – хмыкнул князь и посерьезнел. – Ушла по ветру наша с тобой легенда, родич. Так что будем теперь дружить открыто.

– А оно и неплохо.

Я пригласил наместника к небольшому мягкому уголку с низким столиком. Рядом находился бар с разными напитками, но лезть туда я не стал, зная вкусы князя. Наместник рухнул в глубокое кресло, и на его бородатом лице даже мелькнуло опасение, но уже через секунду он оценил удобство этого предмета мебели.

– Изрядно, – задумчиво сказал князь, поерзав в кресле.

– Распоряжусь, чтобы вам отправили парочку таких же.

– Да что ты меня словно красну девицу задариваешь…

– Если хотите, можете заплатить.

– А если не захочу? – лукаво улыбнулся князь.

– Тогда доставите мне огромное удовольствие сделать родичу небольшой подарок.

Хмыкнул князь и вновь посерьезнел.

– Пошутковали – и хватит. Наверняка ведь хочешь узнать, с чего я решил растрясти свои кости?

– Не без того.

– Письмо из столицы получал? – серьезно спросил наместник.

– Получал.

– Порвал?

– Порвал.

– А это преступление и обида королю.

– Хотите услышать, что я думаю о короле и его обидах?

– Не заводись, родич, я верен клятве и не потерплю оскорблений короля.

– Нет у нас больше короля.

– Ты решил поднять смуту? – спросил наместник с закаменелым лицом.

– Наш король уже давно мертв.

Князь Боримир удивленно застыл.

– Поясни, а то слова твои кажутся мне речами безумца.

Пересказ моих приключений в Магадхе и Лугусе занял минут десять. Вдогонку пошел рассказ о нападении Олана и исследованиях Богдана. А также наши совместные предположения о состоянии короля.

– Ты говоришь страшные вещи, родич… – ошарашенно выдохнул наместник.

– Я сам бы хотел, чтобы это было моим бредом. Связали бы и подлечили, но, увы, болен не я, а наше королевство.

– Где тело?

– Сожгли.

– Неразумно.

– Ваша светлость, – жестко сказал я, чувствуя, как в груди все холодеет, – это был мой друг.

– Прости, родич, – смягчился князь. – Я-то тебя понимаю, но теперь говорить с ярлами будет сложнее. Может, остались пленники из Магадхи?

– Увы, хорох перестарался. У раджи стоял какой-то хитрый ментальный блок.

– Еще хуже…

Наместник удобнее умостился в кресле и задумался. Пока он переваривал новости, появился сообразительный Элбан, а за ним семенила служанка с подносом. Управляющий уже не раз переправлял наместнику мои подарки, в которые входили и пара бочонков гномьего пива. Так что на столе быстро появились кружки с пивом и маринованные грибочки.

– Когда подавать обед? – тихо спросил Элбан, но, увидев раздраженную отмашку, кивнул: – Понятно, будем готовы.

– Да уж, дела… – вздохнул наместник, когда мы вновь остались одни. – Ехал к тебе с одними проблемами, а нашел еще большие.

– Действительно, встреча у нас не очень радостная… и с какими проблемами вы ко мне пришли?

– С серьезными. Честно говоря, надеялся уговорить тебя послужить короне сверх положенного, но теперь даже не знаю, что сказать.

– А в чем дело? В столице, когда отказывались от Корпуса, наверняка рассчитывали на то, что справятся с арабами и без нас.

– Так-то оно так, только кроме княжеских дружин славянские земли охранять отправили только тебя.

– Сожри меня хомяк! Они там что, совсем очумели?!

– После всего, что ты мне рассказал, это неудивительно. Но важно другое. За пару дней до столичного посланца мне пришла весточка с родины. Владислав, все очень плохо. Арабы уводят наших в рабство целыми деревнями. Князья пытаются хоть что-то сделать, а вот наместники давят седалище и еле шевелятся.

В королевстве была практика смешанного управления. В славянских провинциях наместниками сидели кельты, а в кельтских соответственно славяне. Князь Боримир являл собой пример такого «обмена». Больше двадцати лет назад они с супругой покинули родной город и переехали в Дун-Иден. И все же тонкая нить родовой связи не прервалась, как и у кельтских наместников славянских провинций. А как иначе объяснить их пассивность? Создавалось впечатление, что кто-то пытается расколоть спайку двух народов, причем сделав ставку именно на кельтов.

– А что собираетесь делать лично вы?

– Для начала уговорить тебя помочь нашим, – твердым голосом начал перечислять князь, – затем постараюсь прощупать своих соседей и подчиненных, а после этого – не позволить разорвать то, что наши предки сшивали собственными жилами.

– Вы предлагаете мне оставить свою вотчину без защиты? – спросил я, хотя уже понял, что уведу о́ни на войну с аравийцами, потому что оборона долины будет зависеть не от них.

– Мы прикроем твои земли.

– От кого? От некров или от королевской гвардии? Даже не знаю, что хуже. А что вы будете делать, если из столицы придет приказ местному ополчению разорить княжество Луг Дирг, а ярла Воронова доставить пред светлы очи короля? Хотя нет, – притворно оживился я, – не получится, ведь в этот самый момент он будет защищать границу королевства.

– Перестань паясничать! – прервал меня князь. – У короля нет такого права – натравливать вассалов друг на друга. Для того чтобы приструнить зарвавшегося ярла, у него есть гвардия. Если все будет настолько плохо, я сам подыму ярлов провинции на защиту твоего дома. Поверь, на это моего авторитета хватит. А насчет твоих мертвяков – тоже можешь не переживать. В провинции Генава трусы долго в дворянах не ходят.

– Хорошо, – с немного притворным вздохом сказал я, – помогу родичам. Только если здесь появятся некры – не лезьте. Не по вам этот соперник.

– Это мы еще посмотрим, – приосанился князь.

– Нет, – жестко сказал я, заглядывая наместнику в глаза. – Никто никуда смотреть не будет. С некрами разберутся те, кому положено. Ваши друзья рассказывали про «озверелых»?

– Да уж было что послушать.

– Так вот, некры намного круче. Мертвых убить очень тяжело. Так что вмешаетесь только в случае появления гвардии, а некров встретят мои люди.

Посидеть с князем не получилось – отобедав, он направился восвояси, а я поднял по тревоге Корпус. Пока поводыри готовились в дорогу, в моем кабинете вновь собрался совет ближников.

Почему-то только теперь в голову пришло: не является ли Вин Драган родичем князю Боримиру Драгановичу и соответственно мне? Впрочем, окончание «вич» о многом говорит. К тому же Вин был родом из центральных провинций, где родовые связи двух народов давно сломаны, а семьи перемешались так, что не сразу и разберешься.

– Вин, – открыл я собрание обращением к командиру Корпуса, – кто у тебя командует пловцами?

– Ну пока ими руководят преподаватель по управлению и хорох. Есть молодые десятники, но, судя по всему, придется поставить кого-то из старших наездников.

– Что скажешь насчет Борво?

– Умный малый, но, как и все остальные, пока зелен.

– А тот, кого ты собираешься ставить во главе, тренировался вместе со всеми?

– Не то чтобы… – заюлил Вин.

– Дай угадаю, – начал закипать я, хотя понимал, что в недосмотре есть и моя вина, – в пловцы пошла только молодежь. То есть те, кому не досталось ни хидоя, ни ковая?

– Есть такое.

– А командовать ими будет тот, кто и нырял только пару раз чисто для развлечения?

– Ничего, наверстает, не ставить же во главе зеленых пацанов.

– Вин, руководить должен разбирающийся в вопросе боец. В общем, ставишь командиром Борво. Это не обсуждается. – Не дав командиру Корпуса возразить, я задал очередной вопрос: – Сколько у нас боеспособных акаяси?

– Двадцать семь с наездниками и еще двадцать пустых.

– Тренировку с «тройками» проводили? – спокойными тоном спросил я, хотя уже грыз себя за то, что не уделял новому отряду должного внимания.

– Конечно.

– Отбери десяток самых способных пловцов для управления одновременно тремя акаяси. Они пойдут с баржами, по пути и потренируются. Вот над ними и поставишь своего любимчика.

– Он мне не…

– Это лишняя информация, – перебил я Вина. – Остальных пловцов во главе с Борво отправишь дергать за пятки всех, кто переправляется через Дольгу в районе боев, но пусть слишком не рискуют.

– Для этого и нужен опытный командир, – вновь начал гнуть свою линию Вин.

– Поставишь жесткий приказ, к тому же Борво не выглядит лихачом, находчивость и благоразумие он уже показал. – Не обратив внимания на буквально раздираемого любопытством Вина, я повернулся к редкому гостю на наших совещаниях. – Али, как думаешь, сколько там может быть акаяси аравийцев?

– Если это поход одного бея за рабами – не больше десятка, а если они пришли захватывать землю по приказу эмира, то до сотни.

– Час от часу не легче. Со вторым вариантом нам все равно не справиться, но с первым нужно что-то думать. Богдан?

– А что сразу Богдан? – нахохлился артефактор, но, не выдержав паузы, спросил: – Что?

– Есть две проблемы. Нужно чем-то усилить подводный отряд. Уверен: аравийцы сообразили, чем мы в прошлый раз повыбивали их акаяси, поэтому нужно ждать такого же ответа. Можно чем-то защитить наших пловцов от подводного взрыва?

– И это все на завтра? – ехидно спросил маг.

– Усиление – на завтра, а вот защиту можно разработать уже на борту барж.

– Без лаборатории и библиотеки… – начал заводиться артефактор.

– Все, успокойся. Просто ответь: да или нет. Если нет, парням придется выравнивать разницу своими жизнями.

– Только давай без горестных речей, – вскинулся Богдан. – В плане преимущества можно переделать наши гранатометы. Скажем, пловец засекает чужих акаяси, всплывает, а маг за его спиной запускает боеголовку с взрывной начинкой на задержке. Должно получиться хорошо. Только нужно рассчитать безопасное расстояние, чтобы не задеть своих.

– У тебя целая ночь впереди, успеешь. Скольких ребят сможешь выделить на усиление отряда Борво? Только себя сразу вычеркивай, – уточнил я, видя заблестевшие глаза мага.

– А если я за ночь придумаю защиту от глубинного удара?

– Я тебя расцелую.

– Фу, – скривился маг, – ты прекрасно понял, о чем я говорю.

– Хорошо, пойдешь в атаку за моей спиной и не в передовом отряде. Но это если Борво поведет в бой хорошо защищенных пловцов. Так скольких твоих задохликов отправим с пловцами? Поход будет не из легких.

– Троих. Есть у меня неспокойные ребята. Либо обломаются, либо закалятся.

– Добро. Но у тебя минимум времени на их подготовку и все остальное. Главное – опробовать ракеты, чтобы не поглушить своих.

– Все будет пучком, – небрежно отмахнулся Богдан, использовав промелькнувшее в моих речах словцо.

Ох, не нравится мне его легкомыслие…

Глава 5 Другая война

Как оказалось, легкомысленным был не только Богдан, но и я, а платить за это приходится другим. После седмицы пути наш караван встал плотной группой в одном из затонов великой Дольги. Берег до самой воды зарос рощицей похожих на плакучие ивы деревьев. Обстановка была печальной – белые облака налились серостью, словно вот-вот брызнут слезинками дождя, а плакучие ивы поникли, опустив ветви к поверхности воды. Таким же поникшим был и стоявший передо мной Борво, и я его вполне понимал.

Парень, казалось, даже не дышал. Мелкие капли продолжали сбегать с его гидрокостюма. Пожалуй, упрекать его смысла нет – он и так страдает.

– На войне по-другому не бывает, – мягко сказал я.

Командир пловцов даже вскинулся, не желая себе поблажек:

– Это был мой промах, и если бы отрядом командовал более опытный…

– Молчать! – жестко оборвал его я. – Назначение командиров – не твоего ума дело. Просто в следующий раз будешь осторожнее. Все, хватить ныть, отправляйся к магам – и чтобы через сутки твои люди знали все их новинки как собственную биографию.

Борво ткнул кулаком себя в грудь и убежал на берег, а я еще раз попытался осмыслить произошедшее. Мои опасения оказались небеспочвенными. Семнадцать пловцов вывели своих акаяси на просторы Дольги и начали терроризировать переправы. Аравийцы оказались к этому не готовы – слишком уж расслабленно почувствовали себя на захваченных территориях. Первые несколько дней принесли ошеломляющие успехи. Аравийские акаяси после форсирования реки были отведены на базы. Маги вместе с войсками охотились за разрозненными дружинами князей, так что на переправах остались лишь обозники и маркитанты с небольшой охраной.

За два дня отряд Борво потопил полсотни вражеских посудин разного водоизмещения. Уворованная у арабов и доработанная гномами идея таранов работала прекрасно. Но как всегда бывает, за ошеломляющим успехом пришло шоковое отрезвление. Аравийские акаяси и маги вернулись практически одновременно. Первым погиб пловец, атаковавший не такой уж большой паром. От магически заряженных стрел вода буквально вскипела на десятки метров вокруг баржи. Позднее соратники достали тело пловца. Как и туша акаяси, труп человека был порван едва ли не в клочья.

В принципе ничего неожиданного в этой смерти не было, а вот гибель еще двоих бойцов была на совести Борво. В первом же подводном сражении двух отрядов акаяси все пошло наперекосяк. Залп троих магов, сидевших за спинами наших пловцов, внес жуткий переполох в ряды аравийцев, и тут бы ударить всем разом, но растерявшийся командир приказал добавить еще три ракеты. При этом он упустил горячность своих подчиненных, таких же зеленых, как и он сам. В итоге от артефактов, посыпавшихся в воду из разорвавшихся боеголовок, пострадали трое наших пловцов и их питомцев. Двое погибли, а выживший сейчас находился на попечении целителей.

После этой неудачи ситуация изменилась на диаметрально противоположную – наши пловцы растерялись, а аравийцы собрались с силами.

К чести Борво, следует отметить, что он догадался быстро собрать потрепанный отряд и отступить вниз по течению к участку реки, который по-прежнему контролировали княжеские дружины. Здесь мы и встретились.

Обиднее всего было то, что Богдан разработал защитные артефакты для пловцов и акаяси буквально через сутки после выхода отряда Борво. Конечно, всю седмицу пути пришлось их дорабатывать, но все равно на душе скребли кошки.

И все же свою задачу пловцы выполнили. Аравийцы перестали чувствовать себя на переправах как дома, и интенсивность потока рабов резко снизилась.

Под конец я спустил на левый берег всех всадников на коваях, которые помимо поиска главного штаба славян устроили на берегу маленький кавардак.

Все, что от меня зависело, я сделал, поэтому позволил себе небольшой перерыв для освоения новинок и ожидания старого знакомого. Так получилось, что славянские князья, понимая, что ни помощи наместников, ни указаний из столицы не будет, сами избрали верховного воеводу, что уже попахивало бунтом. Во главе объединенных дружин встал мой прежний командир, Изяслав Путимирович.

«Встреча однополчан» случилась на третьи сутки нашего сидения в затоне. К этому времени все подразделения моего войска, включая два отряда акаяси и отдельную штурмовую группу усиленных хидоев, были готовы к действиям.

Для совещания была избрана моя личная баржа, на которой путешествовала целая стая подчиненных лично мне зверей. Да и Мрака с прикрепленным к нему своевольным негром приходилось держать поблизости.

В вырубке посреди зарослей ив показался конный отряд. Три десятка всадников быстро подъехали к собранному на скорую руку причалу и спешились.

На борт баржи взошли пять человек, среди которых я знал лишь двоих. Впереди шел сам князь Изяслав, а рядом с ним мой взгляд нащупал привычное дополнение в виде княжича из рода Годиновичей. Только теперь юный воин выглядел сильно заматеревшим и, судя по знакам на одежде, возглавлял отдельную дружину.

Что ж, все мы за это время изменились… Я дотянулся до их уровня и даже поднялся немного выше. Изяслав в свою очередь тоже поднялся на одну ступеньку, а вот юный Годинович, хоть и прибавил в социальном положении, оставался ниже не только своего дяди, но и бывшего подчиненного.

Именно нежелание принимать этот факт читалось в его горящем взгляде. Надо быть поосторожней в словах: лишние враги мне совершенно ни к чему.

– Рад вас видеть в добром здравии, – радушно улыбнулся я, выходя навстречу князю. Фраза довольно нейтральная и позволяющая собеседнику самому решать, как ответить, а не реагировать на чужие слова.

В умных глазах князя промелькнули противоречивые мысли, но он все же принял верное решение.

– И я рад, – улыбнулся Изяслав и, чуть повернув голову в сторону племянника, добавил: – Говорил же тебе, что от нашего поводыря не только головная боль, но и польза будет.

Все, меня приняли в узкий круг, так что теперь можно, очень осторожно, облегченно вздохнуть.

– Говорят, тут у вас арабы бузят. Вот решил посмотреть что да как, – сказал я, жестом приглашая гостей за стол.

– Да уж, совсем распоясались, – проворчал князь Изяслав и тут же встрепенулся: – Совсем голову задурили; княже, позволь представить тебе моих друзей и соратников. Князь Здебор, князь Миронег и князь Мечислав. Это предводители самых больших дружин южной провинции, которые, вместе с моей и воинами племянника, являются ядром нашей армии. Остальные, включая дружину твоего покровителя и родовода Ратибора Драгановича, рассыпались по лесам, стараясь уберечь наш народ от рабства.

Мы обменялись поклонами и только после этого присели за стол.

– Понимаю, что нам нужно многое обсудить, но прошу перекусить с дороги и отведать гномьего пива.

– Вот и славно, – оживился Изяслав. – Мне тут по случаю попался малый бочонок. Изрядный напиток. Где достал?

– Так сами делаем, – скромно улыбнулся я.

В ответ князь только крякнул.

Минут десять мы отдавали должное пиву с непривычными для местных закусками – маринованными грибами, домашними чипсами и солеными орехами. С небольшим сомнением я приказал приготовить речных раков, но и это блюдо прошло на ура.

После такого вступления можно было перейти и к делам: судя по неторопливости князей, положение славян не было таким уж катастрофическим. Хотя кто их, позеров, поймет…

– В общем, Владислав, все не так плохо, как могло быть. К нам явились с войной два бея. После недавней войны, когда ты приголубил их главного мага, эмир вряд ли решится двинуть на нас все силы, хоть и чувствует, что у нас случилось нечто нехорошее.

– Это радует.

– Радует, да не очень, – дернул головой Изяслав. – Хуже всего, что мы так и не поняли, почему здесь нет гвардии. Ты хоть что-то знаешь об этом?

– Нет, – ответил я, при этом выразительно посмотрел в глаза князю.

– Плохо, – с небольшой запинкой сказал Изяслав. Намек он понял прекрасно, и его речь ускорилась, – но на этом наши проблемы не заканчиваются. Как я говорил, на нас напали два бея. Точнее, один бей и его подпевала. Не знаю как, но он сумел договориться с гвардией эмира, так что часть аравийской о́ни-гвардии тоже здесь. Слава Перуну, только часть.

Что ж, все действительно не так плохо, как я опасался. Возможно, в речных боях мы и уступим численностью, зато на суше сможем неплохо порезвиться. В лучшие времена стаи они враждующих стран были примерно одинаковой численности. Во время последней войны поголовье сильно снизилось. Брадару повезло, что я сумел сохранить Корпус почти без потерь и теперь смогу потягаться со всей о́ни-гвардией аравийцев, не то что с ее частью…

– Владислав, – окликнул меня Изяслав, заметив, что я его не слушаю.

– Простите, ваша светлость. Так в чем же состоят наши проблемы?

– В том, что без согласия эмира бей Аль Нувас вряд ли решился бы на столь серьезный налет. Да и наличие зверей это подтверждает. Мы думаем, что это всего лишь проверка на прочность. Эмир знает о проблемах королевства, но рисковать не хочет. В общем, если Аль Нувас не встретит серьезного сопротивления и вернется с богатой добычей, то на нас навалятся уже все беи. Да и эмир может рискнуть, хотя, заключая мир, клялся своим Аллахом не нападать еще пять лет.

– Так получается, что он уже нарушил свою клятву…

– Ничего подобного. В отличие от эмира, бей Аль Нувас никакой клятвы не давал, а гвардейцы могли и сосвоевольничать.

– Получается, если мы дадим бею по зубам, сможем вздохнуть свободно?

– Да, но только нужно дать так, чтобы и другим неповадно было.

Внезапная мысль пронеслась через мой мозг лихим ковбоем. Слишком лихим, чтобы сразу ее озвучивать.

– Есть у меня одна идея, но сначала давайте вышвырнем врага с нашей земли.

Ободренные моей уверенностью князья заулыбались. И честно говоря, эти улыбки мне не понравились. Они, наверное, решили, что сумеют переложить все тяготы потерь и ответственности на мой горб.

– Думаю, когда мы раскатаем отряд о́ни-гвардии, вам не составит труда добить войска бея.

Князья явно погрустнели, а вот Изяслав украдкой улыбнулся. Неужели он надеялся, что я отдельно поддержу его дружину в сухопутных боях? Впрочем, почему бы и нет? Должны же верховые коваи чем-то заняться… Это «гусарское» подразделение моего войска буквально требовало, чтобы их выгуляли на кровавом поле.

– Только сначала стоило бы помешать арабам вывозить наших людей, – подал голос один из князей – кажется, Миронег. – Пластуны доложили, что аравийцы стали осторожнее на переправах, но этого мало. Пленников по-прежнему вывозят.

– Не беспокойтесь, – уверенно кивнул я, – завтра мы перекроем реку наглухо, несмотря на то что вражеских акаяси больше, чем наших. К тому же наверняка перетянем на себя вражеских магов.

Князья повеселели еще больше. После гибели магистра Годобрада с учениками образовался серьезный и неприятный для Брадара перевес в магическом противостоянии. Так что я тут вообще выступал рыцарем на белом коне – и постараюсь решить сразу две насущные проблемы.

Только бы не увлечься: аравийцы – не мальчики для битья. Особенно это касается поводырей и магов.

Изнывающий от любопытства князь Изяслав буквально выпихнул своих соратников с корабля. На секунду задержавшись, он посмотрел на меня и направил следом за остальными племянника, который злобным взглядом едва не прожег во мне дыры.

Вот и еще один враг образовался, причем на ровном месте. Хотя рано или поздно это бы случилось: отпрыск рода Годиновичей явно не желал воспринимать меня как ровню. Впрочем, это его проблемы, до которых мне нет никакого дела, в отличие от проблем собственных. Хотя то, что я собирался обсудить с Изяславом, касалось всех.

Вернувшись за стол, я для куража хлобыстнул кружку пива и начал рассказывать. Пару раз князь пытался встрять, но был остановлен моим решительным жестом, а затем он только ошарашенно моргал.

– Дела… – выдохнул князь, причем минут через пять после того как я закончил говорить. – Очень хочется спросить, не повредился ли ты умом… но такую жуть не придумаешь.

– Вы правы.

– Не хотелось оскорблять тебя просьбой выслушать других видоков, но…

– Да какие оскорбления… Верховный хорох, который допрашивал раджу, остался в долине, но вы можете поговорить с вашим старым знакомцем Богданом, который вскрывал некра…

– Богдан у тебя? – удивился князь, перебивая меня.

Интересное дело. А ведь этот жук с момента приезда князей куда-то пропал.

– Есть какие-то проблемы?

– Вообще-то нет. Его срок службы на заставе истек, да и королевский приказ насчет магов дал им полную свободу. Просто он так быстро исчез… Говорили, что это случилось после его встречи с каким-то арабом.

– Я так понимаю, сразу топить его в реке вы не будете?

– Нужен он мне… Дам по шее – и хватит.

Эта короткая перепалка дала князю возможность отойти от шока. Я хотел позвать Богдана для экзекуции, но был остановлен посерьезневшим лицом князя.

– Значит, говоришь, в столице засела злобная тварь…

– Да уж, очень верное определение для такого, как Врадак.

– Теперь понятно, почему нас оставили на растерзание аравийцам! – вдруг вспыхнул князь. – Явись сюда половина беев Аравии, наш берег был бы завален трупами, а всех выживших забили бы в колодки.

От князя полыхнуло такой открытой злобой, что мне удалось даже уловить отдельные мыслеобразы, от которых побежал мороз по коже, – лежащие вповалку воины в славянских доспехах, распятая на воротах женщина в окровавленной рубахе, долгая вереница привязанных за шеи к общим жердям девушек и детей. Да уж, арабы успели набедокурить на славянской земле. И делали они это не в первый раз.

Хорошо, что я догадался заехать в деревню, которая стала пунктом моего прибытия в этот мир. Еще год назад я звал Богшу с женой и маленькой Пламеной к себе, но спасший меня от рабства первый друг в этом мире отказывался ехать на чужбину. Теперь же я тупо загрузил все семейство в ладью купца и, добавив от себя охраны, отправил вниз по Дольге. Конечно, сейчас мы отобьемся, но это не последний набег аравийцев.

Уловив отчаянье и злобу князя, я в очередной раз поздравил себя с правильным решением.

– По крайней мере, король послал хотя бы меня, – попытался я немного успокоить разошедшегося Изяслава.

– Тебя?! Сам говоришь, что тебя решили положить вместе с нами. А так бы и вышло, если бы сюда явился эмир. – Князь решительно тряхнул головой. – Я отговаривал князей, но они правы. Пора отделяться.

– В вас говорит злость, князь, – с максимальной жесткостью в голосе сказал я. – Если славяне отделятся, арабы сожрут вас за пару дней. Сейчас они лишь проверяют королевство на прочность, а если узнают о расколе, навалятся всей силой.

– Да знаю я, – зло сверкнул глазами князь, – но что же тогда делать?

– Думать и говорить. Или вы думаете, что кельтским ярлам это все очень нравится?

– Так чего же они сиднем сидят?

– Потому что ничего не знают.

– Так чего же ты молчал?!

– Спокойно, княже, я сделал все что нужно. Вот скажите: если бы не приход аравийцев, молчание Лугуса и то, что вы меня хоть немного, но все же знаете – поверили бы в этот рассказ?

– Нет, – чуть подумав, ответил князь, – верить можно только тем, кто заслужил это право. Ты получил его, когда год назад согласился увести за собой аравийцев от заставы. Хорошо; что предлагаешь нам делать?

– Пока не «нам». Я займусь арабскими пловцами и магами, а вы продолжайте трепать отряды бея. Одновременно с этим собирайте войско и поговорите с другими князьями. Не мешало бы пообщаться с кельтскими наместниками – не исключено, что кто-то из них проявит понимание. Гарнизонные войска провинций нам бы не помешали.

– Говорили уже… – недовольно проворчал князь.

– А вы попробуйте еще раз. И постарайтесь донести до самых здравомыслящих князей и наместников мой рассказ о положении в столице. Вам они поверят больше, чем мне.

– Добро. – Князь поднялся на ноги и чуть улыбнулся, оглядываясь по сторонам. – А теперь можно и поучить Богдана хорошим манерам…

Как и следовало ожидать, подзатыльник магу был чисто символическим. Тем более что Богдан за последний год из зашуганного ботана превратился в солидного человека – как по комплекции, так и по поведению. И все же каждый даже самый солидный мужчина в определенные моменты становится ребенком…

– Ну давай… пора… – зашипел Богдан мне в ухо.

– Успокойся. Еще рано, – чуть повернув голову, ответил я.

В принципе он был прав, но мне не хотелось делать это по его команде. Мы находились в зарослях тростника у левого берега Дольги. Мощный акаяси чуть подрагивал всем телом, улавливая нетерпение седоков. Сквозь тонкие стебли было хорошо видно, как на практически гладкой поверхности навстречу друг другу движутся десятки водных бурунов. Вверх по течению шли только акаяси, а вот идущих вниз водных о́ни сопровождали три небольших корабля. Причем на стороне аравийцев было не только преимущество в виде кораблей, но и серьезный перевес в численности акаяси.

Так, главное – не увлечься издевательством над Богданом и не прошляпить нужный момент…

– Загубник, – скомандовал я и, подавая пример Богдану, вцепился зубами в магически измененную кожу загубника на конце длинного шланга. Перед седлом на боках угря-переростка находились два баллона. В обычных условиях они соединялись, а сейчас на двух седоков приходилось по одному баллону с напитанными воздухом артефактами.

Моя команда не была лишней перестраховкой. Когда мы спустились с борта баржи и впервые совершили совместное погружение, Богдан так разволновался, что забыл о загубнике. Выскочивший из воды как пробка маг довел народ на барже до истерики. Смеяться они начали, едва увидели его в гидрокостюме. Раскормленная Нариной тушка с округлым животиком в обтягивающем костюме выглядела уморительно. Ну а после экстренного всплытия подводной лодки по имени Богдан поводыри, уже не в силах даже дышать от смеха, повалились на палубу.

Впрочем, обижался Богдан недолго – увлекательное подводное путешествие и засада в зарослях тростинка стерли все отрицательные эмоции.

На всякий случай повернувшись, я увидел сквозь просветленную оптику артефактных очков раздувшиеся от широкого загубника щеки мага.

Да уж, картинка еще та…

Мысленный приказ привел акаяси в движение. Мы стремительной тенью заскользили в чуть мутноватой толще речной воды. Но даже эта муть не смогла скрыть еще четыре тени, которые устремились за нами. Наличие под рукой всей магической артели позволило нам увеличить число единиц огненно-громовой поддержки пловцов до пяти.

Расстояние до середины реки для сильного акаяси даже с двумя седоками было плевым делом, и на боевой курс мы вышли меньше чем за минуту. Увы, подобраться незаметно не получилось, зато магу, да и мне за компанию, удалось испытать надежность новых артефактов.

С вражеских судов полетели артефактные стрелы. Казалось, что вздрогнула не только толща воды, но и вся вселенная. В голове на секунду помутилось, но это длилось недолго. Видя, как вокруг забурлила поднятая взрывами муть, я понял, что аравийские маги взяли верный прицел. Только и мы, и наши питомцы были опутаны плотными сетями со вставленными в узлы камешками артефактов. Это было похоже на авоськи, в которых хранились яйца о́ни. Богдан хотел использовать не шнуры, а цепочки, но я на корню пресек его эстетический порыв – время поджимало, так что не до красоты.

Благодаря этим сетям небольшая прослойка воды вокруг наших тел имела повышенную устойчивость к перепадам давления.

То, как сильно нам повезло, стало понятно после всплытия. Как бы ни приковывали мой взгляд три корабля магической поддержки аравийцев, я все же заметил всплывающие вверх пузом сотни тушек разнокалиберной рыбы.

От мысли, что мы могли всплыть в точно такой же позе, по спине прошелся озноб. В таком свете пересыпанная ругательствами речь Клеппа на тему, где должен находиться командир, не казалась такой уж обидной. В момент увещеваний викинг был похож на Чапаева с картофельной «схемой». Причем он напрочь забывал, что у самих островитян все с точностью до наоборот – командир всегда впереди.

Приступ страха подхлестнул злость и заставил мозг работать с поразительной четкостью.

Я выплюнул загубник, чуть повернул голову и крикнул, уже не заботясь о скрытности:

– Давай!

Богдан завозился за моей спиной, и мне на плечо легла труба пружинного гранатомета.

Главное, чтобы он не сильно перенервничал…

Глухой щелчок стопорных рычагов и стремительный полет до предела «разжиревшей» стрелы с массивной «головой» показали, что с нервами у Богдана все в порядке.

Ближайшая к нам баржа вспыхнула, словно облитая керосином. Конечно, магическое пламя не задело закрытых амулетами магов, а вот полыхнувшая уже живым огнем древесина сильно снизила эффективность антимагических артефактов.

Через мгновение вспыхнул еще один корабль, что вызвало злобное рычание Богдана прямо мне в ухо. Похоже, один из его подопечных промахнулся. Что-то подобное мы и предполагали, поэтому имели запасной вариант. Еще один выстрел оказался удачнее, и третий корабль постигла участь двух первых.

Так, теперь займемся исправлением перевеса в количестве акаяси.

Наученные горьким опытом аравийские пловцы шли в атаку широким фронтом, но перед сшибкой сошлись в клин. Сейчас в среднем течении Дольги вода кипела, как в кастрюле с супом. Акаяси сцепились в стремительном бою.

Помня собственный опыт, который был хоть и случайным, но довольно информативным, я приказал снять таранные конструкции, давая зубам акаяси не частичную, а полную свободу. Казалось бы, это уменьшало наши шансы, но, как показали учения, попасть таким тараном в корпус судна легко, а вот в юркую тушу акаяси – уже намного сложнее.

Блин, чего он там возится?!

Богдан, словно услышав мои мысли, закончил зарядку второй взведенной трубы гранатомета, но теперь не стал использовать мое плечо как опору, а пустил заряд навесом.

Взлетев к зениту, оперенная боеголовка устремилась вниз, разбросав крошево артефактов за десяток метров до бурлящей воды. Всплеск падения мелких камней не был заметен, но через секунду взрывы увеличили бурление в десятки раз.

На несколько мгновений поверхность воды разгладилась, а затем вскипела с новой силой.

У меня даже зачесались руки от желания присоединиться к подводной схватке, но сидящий за спиной маг не давал простора для лихости.

К поджидающей нас барже мы подплыли еще до окончания основного боя. Крепкие руки подхватили Богдана, затаскивая на борт.

Ну все, свобода; можно и… Да чтоб тебя!

Клепп все же умудрился мне подгадить. Именно он, как самый здоровенный, должен был снять с акаяси растолстевшего мага, но викинг доверил это дело не обделенному силушкой напарнику, а сам цапнул меня.

– Отпусти! – заорал я.

– А что такое? – притворно удивился викинг. – Ты же никуда не собирался.

Ну и что тут скажешь?!

Спорить не было ни времени, ни желания. Оставалось лишь с завистью проводить взглядом четверку выгрузивших магов пловцов, которые сразу ринулись в свалку боя.

По крайней мере, есть возможность понаблюдать за схваткой на ментальном уровне. Для этого мне достаточно было перебежать на нос баржи и удобно усесться на носовой площадке. Ментальный мир привычно распахнулся во всю доступную для моего уровня ширь.

«Отметок» вражеских двоек было по-прежнему больше, чем наших, но чувствовалось, что они пребывают в шоке, чем и пользовались Борво со товарищи. После печального стартапа парень собрался и даже сумел отстоять свое главенство в сводном отряде, подвинув протеже Вина. Несмотря на мой прямой приказ, ему все же пришлось повозиться, но парень справился.

Внезапно в победную мелодию подводного движения вплелась фальшивая нотка. Я сначала не понял, что происходит, а когда осознал, тихо ругнулся. Похоже, командир аравийских пловцов решил перестраховаться. Бой потихоньку смещался к правому берегу, и именно там затаилась засадная стая. Сейчас более десятка акаяси плотной группой направлялись в тыл к нашим бойцам, которые наверняка настолько увлеклись боем, что не видят ничего вокруг.

И что самое обидное, мы ничем не могли им помочь. Магов к месту схватки можно было доставить только баржей, слишком медленной для скоротечной подводной хватки. Так что мне осталось лишь злобно скрипеть зубами.

Или нет?

Я сорвался с места неожиданно даже для себя, так что у Клеппа не было никаких шансов.

– Куда, тюлень ты, веслом долбанутый! – заорал викинг, пытаясь поймать меня длинными руками, но я уже прыгнул с носа далеко вперед.

Мать!..

Все, конечно, круто: давно хотел попробовать этот мушкетерско-ковбойский прием. Расчет был практически идеальным – акаяси шел на достаточной глубине. Вода должна была погасить скорость падения и позволить кое-каким очень важным деталям моего организма благополучно пережить встречу с седлом. Одно «но» – продумать вход в эту самую воду мне как-то не пришло в голову. Так что о поверхность воды я шмякнулся как лягушка. Гидрокостюм из кожи акаяси смягчил удар для ног и груди, а вот лицо обожгло. Вода хлынула в носовые пазухи, так что пришлось выныривать и, фыркая, как морж, направлять акаяси на еще один заход.

А еще смеялся над бултыханиями Богдана!

Все эти действия были прокомментированы Клеппом в самых ярких выражениях.

Наконец-то моя пятая точка оказалась в седле, а зубы с яростью стиснули загубник.

Так, теперь вторая часть плана…

Наверняка к крикам викинга теперь присоединились вопли поводырей, потерявших контроль над баржевыми буксирами. А что, у этих работяг зубы не короче, чем у боевых собратьев, а масса даже больше.

Укротитель я или погулять вышел?!

Осознание того, что удалось подчинить почти три десятка акаяси, наполняло меня гордостью, но на самовосхваление времени не было. Через пару секунд я понял, что чуть перестарался. «Сводный отряд» я мог навести только на приближающийся к месту боя аравийский отряд, пускать буксиры в свалку нельзя – результат может оказаться непредсказуемым.

Подводный бой не похож ни на один другой. Если с чем и сравнивать, то только со схваткой истребителей в небе. Вокруг лишь серовато-зеленая взвесь, которая благодаря очкам просматривалась на пару десятков метров. И вдруг из этой дымки выныривает оскаленная пасть жуткого монстра. А еще через секунду рядом опять никого нет. Даже испугаться не успел – только мороз пробежался по всей коже, а в венах бушевал адреналиновый ураган.

Второго акаяси я встретил более осмысленно. Мой питомец вовремя среагировал на команду – сумел увернуться от укуса соперника и смачно вцепиться в его тело ниже жаберных пластин. Тело вражеского о́ни развернуло, и аравийский пловец неожиданно оказался очень близко. Я действовал на одних инстинктах, разогнанных адреналином до предела. Толчок ногами вынес меня из седла, а в следующую секунду мой нож впился в грудь аравийца.

Он так и не успел разжать вцепившиеся в седло пальцы.

Вода вокруг окрасилась розовыми облаками расплывшейся крови. Крови было так много, что я с трудом нашел своего акаяси.

На этом схватка закончилась – тридцать слабоуправляемых акаяси-буксиров оказались не по зубам даже профессионально обученной десятке пловцов.

Еще через минуту рядом оказался отряд Борво. Они же помогли мне взять контроль над разбушевавшимися буксирами – все-таки я отхватил кусок не по своим силам.

Что бы там ни было, это было круто и стоило того, чтобы выслушать ворчание всех моих друзей. Быть поводырем и не стать адреналиновым наркоманом невозможно. Увы, эта болезнь – слишком большая роскошь для ярла.

Настроение еще больше поднялось, когда, вернувшись на палубу баржи, я узнал, что хидои во главе с Вином Драганом прошлись кровавой косилкой по подтянувшимся к берегу магам. Их и так после поджога аравийских кораблей осталось немного, а сейчас счет пошел на единицы. Так что два из трех аравийских козырей мне удалось побить своим джокером. Теперь дело за честной схваткой о́ни – так сказать, грудь в грудь.

К вечеру эйфория немного подувяла – мы потеряли почти половину пловцов. Даже отсутствие среди наездников хидоев потерь и серьезных ранений уже не радовало.

Так что явившихся с поздравлениями князей, которые звали меня на пир, я отправил собирать свои отряды на решительную битву. Получилось немного грубо, но возразить им было нечего. С этой войной нужно заканчивать.

Отряд Борво получил абсолютное превосходство на реке, и отходить домой аравийцам будет очень сложно. О том, чтобы захватить с собой хоть одного раба или корабль с добычей, речь уже не шла.

Два дня мы отдыхали и готовились, пока дружины князей частично заманивали, а частично оттесняли отряды бея к берегу Дольги. Ни у кого не было желания гонять их по лесам еще пару месяцев.

Наконец-то мы получили координаты расположения отряда аравийских о́ни. По сведениям пластунов-разведчиков, там были одиннадцать хидоев и три хах-ковая. Еще дюжину верховых коваев витязи умудрились загнать в лес и уничтожить. А вот с хидоями у них так просто не получилось бы.

Поначалу мелькнула мысль, что это плохо – вот так просто взять и уничтожить стольких зверей. Люди меня мало волновали. Вспомнился мой трофейный хидой и наш скоротечный бой, в конце которого он под хлыстами Погонщиков Смерти превратился в огромные куски мяса. С другой стороны, столь благодушные мысли стали возможны, потому что мы имели более чем двойное преимущество. Будь все иначе, мне было бы не до философских размышлений. К тому же аравийские поводыри за последнее время сильно испортили имидж своих питомцев в частности и о́ни вообще. По словам очевидцев, звери экспедиционного отряда арабов на нашем берегу питались исключительно человеческим мясом. Это надо было пресекать на корню, причем методом отделения тупых голов людей от их тушек и, что самое неприятное, уничтожением всех о́ни-людоедов. Верховный хорох утверждал, что привести в норму долгое время питавшегося человечиной зверя практически невозможно. На подсознательном уровне они всегда будут воспринимать человека как пищу.

Делать сухопутные переходы к месту будущей битвы нам не пришлось – аравийцы подошли к берегу Дольги, но переправляться не решались. Они даже успели выстроить несколько пресловутых башен (жить захочешь – и не так раскорячишься). На скорую руку получилось кривовато, но и эти самоделки придется штурмовать ценой человеческих жизней.

Князья со свитой расположились на ближайшей возвышенности, а их дружины находились в лесных лагерях поблизости.

Зрители, блин. Вот бы заставить их штурмовать лагерь в конном строю, а самому понаблюдать со стороны. Но все это лишь фантазии. В аравийском лагере засели о́ни, а значит, придется идти нам.

Ветер гонял волны травы, покрывавшей одну из множества огромных полян на берегу Дольги. На такой жеполяне я начал свою боевую карьеру. Хотя нет, была еще стычка в лесу, но это так – тренировка.

Теперь все было по-другому. Выдвинувшаяся вперед группа о́ни выглядела не так уж солидно – меньше дюжины зверей. Но это были непростые звери. Впереди находились два сагара. Мрак уже нес в своем горбу пилота, а Рудый только готовился принять меня, присев на корточки, как большая обезьяна.

Сразу за первой линией стояли шестеро хидоев. На первый взгляд казалось, что в бой они пойдут без наездников, неся на спинах громоздкие конструкции. Местные могли бы сравнить эти сооружения со странно деформированными черепашьими панцирями. Мне они напоминали чуть раздувшиеся спереди кабины истребителей времен Второй мировой. Только вместо стекол были бронированные плиты с узкими горизонтальными бойницами. В прорезях поблескивало армированное стекло.

Круче всех выглядел зверь Али. Гурдаг чуть затормозил работу над новым снаряжением для ударной группы коваев, но все же предоставил один комплект в утяжеленном варианте. Кроме кабины для пилота тело хидоя охватывали дополнительные броневые щитки, закрывая самые уязвимые участки. А скорпионий хвост был усилен двумя десятками острых лезвий. Получился этакий танк. Зверю, конечно, было тяжеловато, но оно того стоило, особенно в свете ожидавших нас схваток с некрами. Интуиция подсказывала мне, что даже этого будет мало.

Практически без изменений остались только сагары – Гурдаг сам сказал, что пока не видит необходимости в усилении и без того мощных зверей. Можно, конечно, прикрыть наиболее уязвимые живот и суставы, но тогда Рудый и Мрак потеряют подвижность. И если для хидоя это некритично, то сила сагара не только в напоре, но и в ловкости.

– Может, Очин сам справится? – в который раз обеспокоенно загудел Клепп. В последнее время он вообще превратился в заботливую наседку.

– Клепп, а что бы сделал Эйд, предложи ты ему уклониться от боя?

– Дал бы мне в морду, – спокойно ответил огромный викинг и тут же расплылся в довольной улыбке: – Ты тоже можешь попробовать это сделать.

Группа моих телохранителей тихо прыснула смехом. Им простительно, особенно учитывая возраст. Пригрел, называется, и вот теперь эта раскормленная и ухоженная компашка позволяет себе насмехаться над своим благодетелем.

– Ладно, пошутили – и хватит, – сказал я, надевая шлем. Злюка находилась на барже, поэтому идти к Рудому пришлось на своих двоих, и коронного номера с перепрыгиванием со спины на спину не будет.

Облегченный доспех совершенно не сковывал движений, поэтому по спинным шипам сагара я взобрался в мгновение ока.

Створки горба-кабины мягко сошлись за моей спиной. После короткой вибрации артефактный обруч позволил мне посмотреть на окружающий мир в прямом смысле другими глазами – глазами огромного зверя. И хоть я по-прежнему чувствовал себя личинкой в коконе, все мое естество пронзило чувство необычайной мощи. Двойственное и странное ощущение.

– Вперед! – крикнул я, не особо напрягая связки, а Рудый интерпретировал мою команду в свирепый рык. Только привыкшие к подобным звукам уши могли различить в реве зверя внятное слово. Впрочем, кто ничего не разобрал – те догадались по ситуации.

Мир рывком скакнул мне навстречу – именно такое ощущение возникло из-за двойственности моих ощущений. Картинка дергалась в такт прыжкам сагара. Лагерь аравийцев стремительно приближался. Слишком стремительно. Утяжеленные кабинами хидои, которых вел вообще упакованный до предела зверь Али, явно не успевали за стремительными сагарами.

– Притормози! – крикнул я в сторону скачущего Мрака, добавив мыслеобраз для Очина.

Но чернокожий пилот сделал вид, что оглох и ослеп, по крайней мере, для моих призывов.

Вот скотина!

Попытка хоть немного перехватить контроль над Мраком ничего не принесла – талант Укротителя у Очина был не слабее моего, что не совсем хорошо.

Пришлось принимать соломоново решение – не отрываться от хидоев, стараясь контролировать ситуацию с вырвавшимся вперед сагаром.

Аравийцы не стали дожидаться, пока сагары ворвутся в их лагерь, словно лисы в курятник. Нам навстречу плотной массой вырвалась имеющаяся в их распоряжении троица хах-коваев. Причем без седоков. Пусть наездники хидоев со снисходительной улыбкой говорят о боевых качествах неуклюжих хах-коваев, мне-то известно, на что способны эти здоровяки.

Аравийцы впервые видели сагаров и все же интуитивно приняли правильное решение.

Дар – это хорошо, но опыт – штука тоже важная. Очин решил встретить троицу хах-коваев в лоб, не придав значения тому, что здоровяков прикрывала двигающаяся позади группа хидоев.

От осознания глупости напарника у меня даже заныли зубы.

Если Мрак сильно пострадает, я повыдергиваю этому смуглому африканскому юноше все конечности. И это не метафора.

Мрак то ли инстинктивно, то ли под руководством Очина сумел отбить клиновидные лезвия на голове коренного хах-ковая и вклиниться внутрь группы, но он забыл о мощных «шестоперах» на хвостах этих зверей. Прилетело от всех троих. И каждый удар словно выплескивал наружу волны боли Мрака.

Точно удавлю гаденыша Очина!

К счастью, особых повреждений сагару не могли нанести даже трехсоткилограммовые конструкции на хвостах очень мощных зверей, а через секунду там уже был Рудый. Трогать хах-коваев я не стал и просто послал своего зверя в мощный прыжок. Мы перелетели через ворочающуюся кучу-малу и оказались перед атакующими хидоями.

От первого жала Рудый ушел сдвигом корпуса влево. Второй отбил массивным щитком на предплечье и тут же впечатал кулак в голову хидоя. Выдвинутые вперед рога аравийского о́ни врезались в землю, а наездника сорвало с креплений и унесло куда-то вперед. Если он попадет под ноги своих же хах-коваев, то его не спасут никакие доспехи.

Через секунду нам стало еще теснее – подоспела подмога в виде наших хидоев, усиленных до состояния танка.

Сухопутная битва оказалась не менее сумбурной, чем подводная. Мы буквально снесли травяной покров и подняли тучу пыли из сухого грунта. Из этого облака время от времени на Рудого выскакивал очередной о́ни. В первый момент приходилось выяснять, свой это или чужой. Хорошо хоть новшества для штурмового отряда делали наших хидоев легкоузнаваемыми.

Вот буквально перед мордой Рудого сомкнулись челюсти чужого хидоя, а хвост врага неприятно хлестнул по спине сагара. Мое лицо, как и спина, находились в безопасности, но приятного все равно мало. Рудый и без моей команды среагировал на угрозу, отшатнувшись и ударив правой рукой по буквально подставленной голове. В этот раз он сделал это не сжатыми пальцами, а выдвинутыми костяными шипами. Один из них попал в маленькую глазницу, убив зверя на месте.

Редкий по точности удар. Второго хидоя сагар встретил уже под мою указку, нашим излюбленным футбольным ударом. От пинка голова хидоя взлетела вверх, увлекая за собой шею и массивное туловище. Второй удар был уже боксерским. Пробить грудные пластины хидоя шипами невозможно, поэтому били кулаком. Вражеский хидой завалился на спину. С наездником, конечно, ничего особенного не случилось, но пара секунд форы у нас была. Рудый ухватился за хлещущий по земле хвост и, рванув его, превратил вражеского о́ни в метательный снаряд. Туша оторванного от земли зверя угодила в еще одного соперника.

Или нет? Упс… кажется, мы зашибли своего. Не понял… почему он без кабины?

На хидое, которого можно было опознать по рунам на живой броне, действительно не было гномьей конструкции. Бой уже стихал, поэтому я начал искать пропажу в оседающей туче пыли.

Найти ее удалось быстро, но толку… не вскрывать же кабину посреди поля боя?

Бойцы Али получили перед боем односложный приказ, поэтому, не давая ни себе, ни своим питомцам увлечься атакой, добивали поверженных противников. Это было очень тяжело, но уничтожить о́ни-людоедов необходимо.

Пыль быстро оседала, открыв кровавую картину. И словно апогеем дикости стал Мрак, озверело рвущий когтями едва двигающегося хидоя.

Мне это, конечно, не понравилось, но я сам отдал такой приказ, так что приходилось терпеть. И все же с Очином нужно что-то делать. Становилось понятно, что его поведение вызвано не скверным характером, а серьезными проблемами с психикой.

Стараясь уйти от этого зрелища, я передал мысленную команду всем хидоям и увлек их к лагерю аравийцев. Уже на бегу связался с хорохами, приказывая взять целителей и оказать помощь нашим раненым, особенно тому, кто находился в сорванной кабине. Он наверняка был жив, потому что его хидой топтался рядом и тихо подвывал. Картина скулящего монстра размером в полтора быка – еще то зрелище. По крайней мере, он не ревел от горя и не пытался убить себя – значит, поводырь еще жив.

Похоже, короткая схватка впечатлила аравийцев, и на подходе к вражескому лагерю я увидел воина, держащего в поднятых руках две зеленые ветви. Это было всего лишь предложение переговоров, а не знак капитуляции в виде развернутого внутренней стороной щита, так что можно и проигнорировать. Можно, но не очень хочется. То, что сделают полдюжины о́ни такого класса в лагере, где остались только люди, даже без магической поддержки, будет уже не избиением, а мясорубкой.

Так уж случилось, что выбор сделали за меня. Проигнорировав и поднятые ветви аравийца, и то, что я остановил Рудого, Очин направил Мрака прямо на парламентера.

Рудый лишь уловил мое недовольство и без дополнительной команды схватил пробегающего мимо собрата за загнутый назад короткий рог. Удержать его таким образом было невозможно, зато удалось сбить с траектории и затормозить. Мрак по инерции развернулся и тут же ударил Рудого кулаком под челюсть.

Хоть по голове получил не я, но ощущение было именно таким. Даже на мгновение затуманился взгляд.

Прибью, сволочь!

Ладно, а как насчет бокса, раз уж ты это начал?

Хотя из меня еще тот Мохаммед Али, но однажды, увидев Рудого в позе сутулого боксера, я не удержался и внес в программу тренировок кое-какие изменения.

Хватило прошедшей на ура классической прямой «тройки» в морду сагара. Секундной заминки, во время которой Очин «поплыл», мне хватило, чтобы перехватить управление Мраком и заставить его раскрыть горб. Дело в том, что, в отличие от Рудого, мой чернокожий коллега получил Мрака из рук верховного хороха, так что определенные лазейки были. После жесткого ментального приказа потерявший связь с пилотом Мрак ткнулся мордой в траву и уснул.

Уже однажды проделанным движением Рудый выдернул Очина из раскрывшейся горбовой ниши. Он так и не сделал выводов, по-прежнему одеваясь в просторные хламиды.

Очин еще попробовал брыкаться, но сагар тряхнул кистью, заставляя человека вырубиться. Если честно, в тот момент хотелось, чтобы Рудый просто убил наглеца.

Уловив мою команду, два хидоя штурмовой команды зацепились остриями жал за щитки на предплечьях спящего Мрака и потащили его к берегу. Там уже причаливали наши баржи. В принципе по первоначальному плану, перед атакой на аравийский лагерь туда же предполагалось нанести удар из тяжелых минометов, но все пошло наперекосяк.

Нападать на аравийцев после внутренней свары было бы глупо, но не уходить же без последнего слова…

Удерживая в лапе безвольно повисшего Очина, Рудый подошел к замершему в шоке аравийцу и по моей команде издал мощный рев прямо в лицо парламентеру.

Это был, без сомнения, опытный и храбрый воин, но «выступление» сагара оказалось выше его сил – аравиец потерял сознание, словно девица при виде крысы.

Нормально, теперь можно уходить с гордо поднятой головой.

На подходе к баржам я бросил к ногам целителя тушку Очина и повел сагара на отдых.

Похоже, произошедшее впечатлило всех, потому что броню с меня снимали в полной тишине. Когда я снял пропитанную потом поддевку, Клепп привычно окатил меня из ведра забортной водой.

Не душ, конечно, но тоже неплохо. Резкий перепад температур приободрил меня и явно что-то изменил то ли в мимике, то ли в выражении глаз. Клепп криво улыбнулся и заговорил:

– Ну ты даешь…

– И это мне говорит берсеркер? – улыбнулся в ответ я, чувствуя, как отпускает. – Стареешь ты, брат.

– Не без этого, – равнодушно пожал плечами викинг, подавая мне полотенце. Его юные помощники уже волокли сменную одежду.

Князья явились вовремя: подоспей они чуть раньше – и были бы посланы глубоко в… лес, а если немного позже – спор мог перерасти в ссору. А так все прошло сухо, лаконично и быстро.

– Почему ты не добил их?! – ринулся на меня совершенно незнакомый князь, умудрившийся на сходнях обогнать Изяслава.

– А ты кто вообще?

– Я?! – взревел вдвое старший меня славянин. – Да я…

– Впрочем… прошу покинуть мою баржу и впредь здесь не появляться.

Не знаю, что больше остудило пыл скандального князя – рука Изяслава на плече или глухое ворчание Клеппа; а он умел производить нужное впечатление даже на самых невпечатлительных.

– Давайте не будем ссориться, но князь прав, – нарушил паузу Изяслав. – Мне тоже интересно, почему ты остановил атаку?

– Потому что переговоры мне нравятся больше тупой бойни.

– Владислав, – помрачнел Изяслав, – они наши враги. Они убивали наших стариков и детей.

– Да ради бога: хотите мести – так возьмите ее. В седла, храбрые князья, и в атаку! – чуть паясничая, воскликнул я. – Но что бы вы себе ни думали, поводыри – не палачи, а мои о́ни – не чудовища-людоеды. Хотите уподобиться своим врагам? Да пожалуйста! Но подумайте, что сами можете оказаться в их положении и надеяться только на чудо.

– Эту вражду так просто не погасить, – мотнул головой Изяслав.

– Если не пробовать, то конечно – не погасить, но готовы ли вы кормить огонь мести своими детьми? Если да, то залейте там все кровью и возрадуйтесь! Но если хотите моей помощи, идите и договаривайтесь. Мне плевать, о чем вы будете говорить, но помните, что мы свое дело уже сделали и завтра же уйдем домой. Въехать на чужом горбу в рай у вас не получится.

– И ты знаешь, как нам погасить вражду? – с иронией в голосе и надеждой в глазах спросил Изяслав.

– Понятия не имею, – устало вздохнул я. – Давайте заниматься каждый своим делом. Вы – вести переговоры и руководить, а я – отдыхать. Бой был не из легких.

Усталость действительно была запредельной – все смешалось в тяжеленный ком. Особенно вымотала стычка со своим же подчиненным. И сразу после ухода князей она имела свое продолжение.

Дальше события понеслись как круги по воде, а у меня осталось лишь одно желание – вытянуться в горизонтальном положении. Но пока пришлось удовлетвориться сидячей позой на походном топчане в крохотной каюте.

Пока я говорил с князьями и добирался до каюты, целители откачали чернокожего Укротителя, и он предстал передо мной в цепях и под конвоем.

– Это уже лишнее, – недовольно поморщился я, но, заглянув в налитые злобой глаза, решил оставить цепи на месте. – Чего тебе не хватает?

– Свобода, – коряво ответил Очин, который только недавно начал относительно внятно изъясняться по-брадарски.

– Хорошо, – устало вздохнул я. – Завтра же отправишься с конвоем в сторону границы с Магадхой. Дальше сам.

– А Мрак?

От возмущения с меня даже слетели усталость и апатия.

– А вареньем тебе не помазать по всей наглой черномазой морде?! – Сделав глубокий вдох, я постарался успокоиться. – Скажи мне, какой странный заскок в твоих вывихнутых мозгах позволил надеяться на то, что тебе отдадут сагара?

– Он не принять больше другого! – с вызовом заявил Очин.

Ну словно дитя, ей-богу…

– Это уже не твоя проблема. Ты вообще хоть секунду думал о будущем? И дело даже не в том, что Мрак тебе никогда не принадлежал. Как ты собираешься прожить на воле с сагаром? Ни одни охотничьи угодья не смогут прокормить его без погружения в долгую спячку. А в спячке любой о́ни, и сагар в том числе, нуждается в очень сложном уходе. Ты когда в последний раз смазывал опрелости на сгибах подпанцирного слоя?

Очин удивленно вскинул брови, пытаясь понять, о чем я говорю.

– Что ты таращишь на меня свои буркала? Ты даже не знаешь имена тех, кто помогает… да что уж там – кто вместо тебя заботится о Мраке. Вот у них прав на сагара больше, чем у тебя. Я мог бы еще добавить, что, пока ты доберешься до своей родины, начнется война, а если быть честным, то охота на тебя и Мрака, но скажу только одно – Мрак был, есть и будет моим, что бы ты там себе ни нафантазировал.

В глазах Очина мелькнули уже не яростные, а мстительно злобные искорки, что нельзя было оставлять без ответа.

– А если вздумаешь устроить мне напоследок какую-то гадость, отправишься не на границу с Магадхой, а прямо на дно Дольги, с камнем на шее. Все, убирайся с глаз моих.

Для чего я вообще перед ним распинаюсь? Да потому что этот губошлеп был прав – другого Укротителя у меня нет и, честно говоря, в перспективе не наблюдается. Он мне нужен, но нужен послушным. Но с таким характером, даже добившись послушания, придется постоянно за ним присматривать.

– Нет, – дернулся Очин, когда конвой потащил его к дверям каюты. В углу заворочалась находившаяся в тени туша Клеппа. Причем от него дохнуло такой угрозой, что Очин невольно поежился. Викинг был единственным человеком, способным заставить упертого негра показать внешние признаки страха. – Я остаться.

– А мне от этого какая радость?

– Я служить.

– Это право еще нужно заработать, – невольно проворчал я, стараясь скрыть облегчение.

Уголки губ Очина дрогнули.

Вот зараза! Вечно забываю, что я тут не один такой крутой Укротитель, способный улавливать отголоски человеческих эмоций.

– А пока посиди в цепях и подумай о своем поведении, – зло рыкнул я.

Очина вывели из каюты, а я устало вздохнул.

– Я присмотрю за ним, – прогудел Клепп.

– А за мной кто присмотрит? – проворчал я и тут же напрягся, ожидая от викинга резкой реакции на упрек.

– Больше мы так не ошибемся, – хмыкнул Клепп. – За чумазым присмотрят малыши. Эти сорванцы уже изучили долину как свои карманы. Кстати, они умудрились собрать из городских пацанов отряды поддержки.

Мне показалось или в голове бывшего берсеркера промелькнула теплота? Лишенный возможности иметь своих детей, огромный викинг перенес нерастраченную отеческую заботу на этих беспризорников. К тому же они действительно оказались незаменимыми помощниками. А учитывая помощь городских пацанов, в нашей долине малолетними контрразведчиками перекрывались все позиции безопасности. К тому же прошедшие тяжелую школу голодной уличной жизни, мои телохранители повзрослели значительно раньше своих сверстников.

Простые размышления о чем-то не таком уж тревожном убаюкали меня, и я незаметно для себя из сидячего положения перешел в горизонтальное и уснул.

Сны в этот день пришли ко мне сумбурные, тревожные и малозапоминающиеся. И все же, как ни странно, выспаться удалось на славу.

Над Дольгой рождался новый день, а значит, проспал я почти четырнадцать часов.

На берегу и причаливших к нему баржах царила деловая суета. Похоже, мои слова о нашем отплытии были восприняты как приказ, поэтому наше войско готовилось в обратный путь. Мешать бойцам в этих приготовлениях я не собирался, потому что сам чувствовал непреодолимую тягу поскорей вернуться домой. Мы, конечно, укрепили долину по максимуму, к тому же в разработанном плане обороны для о́ни попросту не было места, и все же под ложечкой сосало от неприятных предчувствий.

Увы, на все мои желания, опасения и планы местным князьям было плевать с высокой колокольни. От Изяслава явился гонец, призывающий меня на большой совет.

Честно говоря, я и не думал, что совещание будет таким массовым. Судя по нарядам собравшейся толпы, здесь присутствовали все князья и бояре, а возможно, и кто-то из самых выдающихся витязей.

В общем, это собрание больше напоминало не военное совещание, а новгородское вече.

Увидев, как я в сопровождении Клеппа и Вина Драгана занял место подальше от центра толпы, Изяслав поднялся на небольшой помост.

– Славные вои, други мои! – крикнул князь, чем заставил утихнуть всеобщий гул. – Я собрал вас здесь по праву выбранного предводителя, для совета и принятия решения. Потому как взвалить это только на свои плечи не могу и не имею права.

Толпа в ответ одобрительно загудела.

Что ж, князь довольно грамотно управлял аудиторией. В его интерпретации мои резкие высказывания о вынужденном замирении с аравийцами обретали другой смысл. Я и не считал себя самым умным, просто иногда даже самые мудрые люди не могут взглянуть на ситуацию со стороны. Но зато им хватает легкого толчка, чтобы изменить что-то в себе. Только очень умные люди способны прислушаться к тем, чей уровень значительно ниже. Ведь не зря говорят, что устами младенца глаголет истина. Ребенку плевать на политические нюансы, он далек от взрослых обид и эмоциональных шор. Ребенок видит все без миражей, в истинном свете. И только мудрый сумеет заставить себя не отмахнуться от взгляда со стороны, а, наоборот, усомниться в своей непогрешимости.

– Наш выбор нелегок, – завладев вниманием аудитории, продолжил Изяслав, – давние враги пришли на нашу землю и были разбиты, но не до конца. И теперь нужно решать, добить ли оказавшегося в ловушке супостата либо решить дело миром.

Теперь толпа взорвалась негодующим криком.

Князь не стал перекрикивать общий гам, а выдержал солидную паузу. И лишь дождавшись спада эмоций, продолжил:

– Мы можем и дальше резать друг друга как бешеные псы, но одно дело – схлестнуться с врагом в честном бою, а другое – добивать раненого или того, кто встал на колени.

– А наши жены и дети не становились на колени и не просили о пощаде?! – послышался из толпы яростный крик. И чтобы не выглядеть пустым крикуном, вперед протолкался молодой витязь.

– Хорошо, что ты вспомнил не о своей ярости, а о женщинах и детях. Если мы договоримся с арабами, то сможем обменять их на наших родичей, которых увели в рабство. Или можем потешить свою злобу, но оставить родных в плену. – Выдержка князя все же дала трещину. – Я не меньше вашего хочу вырезать эту мразь до последнего. Но потерять во время штурма еще больше наших воинов и лишить уведенных в рабство близких последней надежды будет неправильно. Напомню: мы воины, а не палачи!

– Так пусть это сделают чудовища! – В этот раз очередной крикун не стал выходить вперед, по вполне понятным причинам.

– Корпус поводырей завтра уходит домой, – резко ответил на реплику из толпы Изяслав.

Как и следовало ожидать, это заявление вызвало всеобщее недовольство. Конечно, загребать жар чужими руками значительно удобнее, чем лезть в бой самому.

– Ярл Воронов пришел нам на помощь и оказал ее. Биться за нашу землю мы должны сами. – Князь явно разделял мои мысли, но, судя по поведению толпы, он был такой один.

Желание переложить груз ответственности на чужие плечи, особенно если с этим грузом уйдет еще и угроза жизни, временами возникает даже в самых благородных умах. Другое дело, что некоторые справляются с этим желанием, прислушиваясь к голосу чести и совести.

Жаль, от братьев-славян я ожидал большего благородства. Хотя нужно делать скидку на эффект толпы – каждый из витязей в отдельности являлся достойным человеком, а толпа во все времена была злобным и склонным к истерикам зверем.

На собрании присутствовало не так уж много людей, но и этого хватило для образования маленькой толпы, и эта стихийная общность начала заводиться, проявляя желание кинуть моих людей на приступ. Слишком толерантные слова князя лишь подстегивали это желание. Послышались выкрики о подозрительной мягкости ярла к аравийцам. А вот в этом как раз проклюнулся наш славянский менталитет – проще подозревать оппонента в слабости или личной выгоде, чем прислушаться к логике в его словах.

Даже поверхностный анализ ситуации погасил во мне желание спорить и что-то доказывать.

– Мы уходим, – тихо сказал я своим людям и первым подал пример.

Толпа за нашими спинами неожиданно замолчала, у меня даже появилось ощущение, что на нас бросятся, но то ли злобы не хватило, то ли крика, который мог бы послужить детонатором.

В голове царил сумбур. Что это? Простые заблуждения или чей-то злой умысел? Но мутных наместников на собрании не было, и никто из них не вставлял палки в колесо обсуждения. Тяжело приживается демократия в феодальном обществе, и порой этот процесс выливается в очень странные формы. А ведь дело даже не дошло до истории с некромантами и не совсем живым королем…

Внезапно возникла мысль, что после мрачных страшилок меня в лучшем случае не поймут, а в худшем – прирежут как врага и смутьяна. Резидентам Врадака даже вмешиваться не придется. Да уж, не вовремя я влез с миротворческими идеями, но как бы то ни было, посылать своих зверей на желающих сдаться людей было выше моих сил, какими бы чудовищами по сути эти люди ни были.

Обратный путь до барж был немного напряженным. Неожиданно я увидел знакомые лица в мельтешении людей из княжеских дружин. Воспитанники Клеппа совершенно терялись среди такого же возраста джур и боярских слуг. Если начнется буча и парни не полезут на рожон, незаметные агенты смогут организовать в толпе хаос и помогут нам уйти. Мало того, благодаря своей незаметности они и сами смогут покинуть опасное место совершенно спокойно.

Мое неприятие идеи викинга использовать подростков в таком опасном деле начало стихать.

Пока мы слушали речи князя, обслуга Корпуса почти завершила приготовления к отплытию – еще пара часов, и можно отправляться.

Увы, этой пары часов Изяславу хватило не только на то, чтобы убедить толпу, но и провести переговоры с аравийцами. Почему «увы»? Да потому что договариваться там было не с кем. Сам бей Аль Нувас сейчас находился далеко за рекой, а его сотники имели жесткий приказ закрепиться на славянских территориях и ждать подмоги. Это на брадарской земле, что у славян, что у кельтов, за невыполнение приказа ждет устное порицание или отставка, а у аравийцев все заканчивается саблей палача или шелковой удавкой.

Так что возникла патовая ситуация – с одной стороны, славяне прониклись речами Изяслава и уже готовились к обмену пленников на уведенных в рабство родных, а с другой – оказывалось, что как таковых пленников у них пока и нет.

Хуже всего, что я сам виноват в сложившейся ситуации, и князь это прекрасно понимал, поэтому с претензиями он явился, так сказать, по верному адресу.

Минут двадцать у нас ушло на то, чтобы «родить» не самую умную мысль отправить к бею посольство. При этом каждый из нас понимал, что, если бей уже отослал эмиру победные реляции, посольство автоматически превращается в отряд смертников или в лучшем случае – пленников.

И тут мне в голову пришла мысль, что посольства бывают разные. Князь об этом не подумал, потому что в его положении идти в контратаку было бы безумием. Что же касается меня – мой мыслительный процесс подстегивали совсем другие возможности.

– Княже, а что, если нам украсть бея?

– Что, Ярило маковку напекло? – с выражением еврейского психиатра на лице спросил Изяслав.

– Может, и так, – не стал спорить я, – но какой у нас выбор? Аравийцев мы раскатаем хоть и с потерями, но без особых проблем. При этом наших из рабства придется выкупать долго и нудно. А так все решим одним махом. Может, даже удастся обменять вообще всех славянских рабов в Аравии.

– Да я понимаю, что это нам даст; но как все провернуть? В набег нам послать некого, особенно учитывая, что кому-то нужно сторожить лагерь с арабами, – возразил князь, но было видно, что сама идея ему очень понравилась. – К тому же придется брать штурмом город.

– Ну насчет штурма и набега у меня есть парочка сюрпризов. Сработают они только за счет неожиданности, а большего нам и не нужно. Проблема только в том, чтобы точно узнать, где именно сейчас этот бей.

– Как раз это не проблема, – еще больше оживился князь. – Аль Нуваса здесь нет только по одной причине: он договаривается с остальными беями.

– Его что, придется искать по всей Аравии? – приуныл я.

– Если бы набег оказался неудачным, так бы оно и случилось, – хитро улыбнулся князь, явно радуясь, что так много знает о соседе за границей, – но у него-то как раз все получилось – по крайней мере, он пока так думает, так что сейчас бей сидит у себя во дворце и принимает тех, кто хочет ухватить кусочек от жирного пирога.

– А еще точнее? Дворец наверняка большой.

– Точно можно сказать только про ночное время. У бея большой гарем, а сам он очень любвеобилен. Так что если и искать его, то в спальных покоях возле гарема.

– Знать бы еще, где они находятся.

– Это тоже не проблема. Аравийцы любят славянок, а славянки не любят рабства. К тому же от дворца Аль Нуваса не так уж и далеко до границы, а наши девушки очень изобретательные и хитрые. Так что я лично знаю троих, которые сбежали из гарема. И все же мне до сих пор непонятно, как ты собираешься выдернуть бея из его же резиденции.

– Благодаря наглости и неожиданности. Они наверняка сейчас очень расслаблены, а возможно, уже который день празднуют победу и делят первую партию награбленного добра. К тому же большая часть войск бея либо уже лежит в нашей земле, либо ждет своей участи на берегу. Так что у этой затеи есть шанс на успех.

Князь, выслушав подробности, согласился, но тут же предложил усилить предполагаемую диверсионную группу своими людьми. Против чего я категорически возразил. Даже от проводника отказался – хватит карты и Али. Непроверенный человек мог значительно снизить шансы на успех.

Обрадованный князь ушел отдавать приказ насчет доставки к нему сбежавшей из гарема Аль Нуваса девушки, а мне пришлось выдержать атаку викинга.

– Я не согласен, – решительно тряхнул головой Клепп.

– А никто твоего согласия не спрашивает, – практически с ходу начал злиться я. – Решение уже принято. В вылазку со мной пойдут Турнок и Али. Ты там будешь лишним.

– Не буду, – упрямо набычился викинг. – Ты уже ходил на вылазку без надежного прикрытия. Напомнить, чем это закончилось?

– Со мной будут гном и Али, – упрямо повторил я.

– Насчет Турнока ничего не скажу, а какая помощь от араба – мы тоже знаем.

– Я не стану без надобности брать еще одного зверя.

– А и не нужно, – хитро улыбнулся Клепп, начав загибать пальцы. – Смотри сам. Ты с Рудым и Али со своим хидоем. Как я понял, хидой повезет гнома. А кто будет везти обратно бея?

– Ладно, возьму еще одного наездника с хидоем, но все равно получается, что лишнего места нет.

– А если взять Злюку, на которой поедем я и пленник?

В чем-то викинг был прав. Изначально передо мной стояла задачка похлеще истории с лодкой, козлом, волком и капустой.

Можно было атаковать одним сагаром, но в темноте и хаосе мы с Рудым можем попросту затоптать бея и не заметить этого. Для этого была разработана вторая часть плана, которая имела множество слабых мест. Если же включить в этот расклад Клеппа, то все получалось намного удачнее.

– Хорошо, – с показным недовольством сказал я.

– А может, пусть вместо тебя пойдет черненький? Какая разница, кем пугать? – попытался «сесть на шею» викинг.

– Не смешно. Я еще не скоро смогу ему доверять.

После викинга явился Вин Драган, но мое терпение уже кончилось, поэтому, получив жесткий приказ, командир Корпуса отправился готовить снаряжение для двух хидоев. Со зверя Али была снята новомодная кабина и водружено двойное седло. Такое же снаряжение получила и Злюка.

Хрупкую, при этом очень задорную девушку по имени Всеслава доставили уже в сумерках, так что времени на совещание у нас было немного. Хорошо хоть Всеслава обладала живым умом, который и помог ей сбежать из гарема. Девушка быстро ухватила суть схематических изображений, и мы вместе набросали план бейского дворца.

Получив в благодарность пару золотых, девушка стрельнула в меня глазками и с явным недовольством отправилась восвояси.

Ну почему так? Когда ты совершенно свободен в личном плане, приходится тратить много времени на ухаживание, а стоит обзавестись серьезными отношениями, сразу появляется рой девушек с простыми и ясными желаниями.

Ладно, отнесем сей факт к несовершенству вселенной и будем надеяться, что в остальном судьба мне будет благоволить, по крайней мере, в ближайшие несколько суток.

Глава 6 Кто ходит в гости по утрам…

Через Дольгу мы переправились в начале ночи. Как только моя баржа уткнулась в противоположный берег, Рудый мощным броском переместился на речной песок. Злюка и хидой Али спускались осторожнее, но достаточно оперативно. Так что через пару минут мы уже бежали по ночному лесу. Для любого княжеского отряда такой марш был бы самоубийственным. По крайней мере, для их лошадей. Что же касается о́ни, то звери прекрасно видели в темноте, а в случае сагара это видение передавалось и мне. Так что Рудый двигался впереди, а оба хидоя держались в «кильватерной колонне».

За ночь мы пересекли сухопутную границу с Аравией и прошли изрядную часть пути до резиденции местного бея.

Пока нас никто не обнаружил, что не было так уж удивительно. В пограничных районах селения арабов, как и их славянских соседей, находились на изрядном расстоянии друг от друга. К тому же эта часть Аравии была покрыта густыми лесами, так не любимыми арабами. Последнюю треть пути нам придется пройти по более населенным местам, но это будет позже.

Когда небо над лесом начало светлеть, мы встали на короткий привал. О́ни могли прожить без сна до седмицы, а наездники вполне высыпались в седлах – хидоев вел сагар, так что у Али не было необходимости контролировать своего зверя. Что же касается Турнока и Клеппа, они в этом марш-броске являлись не более чем багажом.

Так уж случилось, что я впервые провел внутри горба сагара больше двух часов, поэтому после почти семичасового марша мое тело сильно затекло. И это еще слабо сказано.

Рудый присел, давая мне возможность покинуть его горб без особых усилий. Но вот на слабость своих ног я не рассчитывал, так что вывалился на траву как мешок с горохом.

– Твою ж мать… – прошипел я, пытаясь встать на карачки. Легкая броня смягчила падение, но не защитила уязвленную гордость.

Как и следовало ожидать, мое клоунское приземление было прокомментировано ржанием Клеппа.

– Хватить ржать… – прошипел на викинга Али, – тебя сейчас и в гареме бея слышно.

– Гарем – это хорошо, – еще шире улыбнулся Клепп.

– Но-но, – отреагировал я, после того как со стоном и скрипом разогнул спину. – Не вздумай там строить из себя героя-любовника. Завалишь дело – там и останешься.

– А что, я не возражаю.

– Ага, ты сначала спроси у Али, что делают в гареме все мужики, кроме самого бея.

Клепп заинтересованно повернулся к арабу, но вопрос так и не задал, потому что начался концерт под названием «гном возвращается на твердую землю», что опять же было прокомментировано глухим уханьем викинга. А под занавес случилось спешивание самого викинга. Так что посмеялись все.

Так уж вышло, что в поход отправились люди далекие от лесной жизни – араб, островитянин и вдобавок городской житель, причем выходец не из этого мира. О гноме и говорить нечего. Так что на привале мы не разжигали огня и старались вести себя максимально тихо. Люди перекусили всухомятку. Звери съели по куску вяленого мяса. Благо в активном состоянии их можно было лишь чуть подкармливать – от обильной еды они норовили завалиться в спячку.

Практически весь привал прошел под аккомпанемент возмущенного ворчания Клеппа:

– Как кастрируют, полностью?

– Нет, частично, – фыркнул Али. – Клепп, ты что, никогда не слышал о евнухах?

– Нет, даже не мог помыслить о такой жестокости. И как мужчина после этого может жить?

– Некоторые убивают себя, но таких немного, а остальные живут и радуются, – пожал плечами Али, – У нас на евнухов большой спрос. В гареме есть старшие жены, но эти мегеры, дай им волю, потравили бы остальных как крыс, поэтому беи покупают или нанимают таких мужиков, точнее – то, что получилось после кастрации. Ты мне скажи другое: как можно слышать о гаремах и ничего не знать о евнухах?

– Викинги знают все о женщинах, – ответил я за Клеппа. – Только скажи в их присутствии о представительницах прекрасного пола, как все внимание приковывается именно к этому разговору. Ты же говоришь о евнухах. Уверен, если бы не святотатство в отношении самой ценной для викинга части тела, он бы пропустил твои слова мимо ушей.

– Для викинга самое главное – храбрость и честь! – тут же вскинулся Клепп.

– Да никто и не спорит, только почему струсившего у вас максимум обольют презрением, а кастрата наверняка убили бы, чтобы бедняга не мучился?

Клепп на полном серьезе задумался, а я с интересом наблюдал за метаморфозой на лице островитянина. Он снова стал таким, каким был в хирде Эйда по прозвищу Железная Палица – рассеянным и даже немного туповатым. А ведь совсем недавно на ниве воспитания молодежи и обеспечения охраны моей тушки главный телохранитель блистал как находчивостью, так и солидностью. Похоже, эта роль была ему хоть и приятна, но все же в тягость. А среди тех, кому он доверял, викинг расслаблялся и становился самим собой – не то чтобы туповатым, просто беззаботным солдафоном.

– Нет, все же смелость важнее, а такая потеря – это лишь очень тяжелая рана, и если с потерей не уйдет доблесть, то воин сможет жить дальше, – наконец-то выдал вердикт островитянин.

– Ох, не уверен, – покачал головой я. – Если он сможет как-то забыть о своей беде, то дружки напомнят.

– Ты плохо думаешь о викингах, – вскинулся Клепп.

– Да? – хмыкнул я. – А скажи, как будут называть, скажем, какого-то Вилли Яростно Рев…

– Ты знаешь Вилли? – удивился викинг.

– Тьфу ты… ну, скажем, Групп Крепкая Скала.

– Не знаю такого.

– Чудесно; так вот, останется ли этот Групп «Крепкой Скалой» после потери своих… бубенчиков?

Клепп хотел что-то сразу возразить, но сдержался. Что же, прошедший год действительно сильно изменил бывшего берсеркера.

– Ты прав, злые языки не дали бы ему забыть о своем позоре, – подумав, вздохнул викинг.

– И все же, как бы его назвали? – прицепился к здоровяку Али.

– Отстань, пусть мой народ и не думает перед тем, как говорить, но с мерзостью твоих соплеменников нам не сравниться.

Как ни странно, такое заявление ничуть не смутило араба и даже подзадорило.

– А как у викингов относятся к мужеложцам?

В ответ Клепп зарычал, как проснувшийся шатун, а я наконец-то вспомнил, что мы все-таки имеем дело с берсеркером.

– Все, хватит; пора в дорогу. Пока идем по лесу, можно двигаться и днем.

Конфликт удалось погасить в зародыше. Удивительно было другое – почему все это время молчал Турнок? У гнома язык был острее, чем у Али и Клеппа вместе взятых. Коротышка лишь вздохнул, когда вставал с древесного корня. Карабкаясь на спину хидоя Али, он что-то проворчал на своем языке.

– Турнок, с тобой все в порядке? – обеспокоился я.

– Если еще раз задумаешь такой поход с моим участием, лучше сразу убей.

Да уж, гномы действительно никудышные наездники.

– Хорошо, – совершенно серьезно ответил я, чем вызвал смех недавних спорщиков. Даже гном, не удержавшись, фыркнул в бороду. Значит, все не так уж плохо.

Я сознательно пошел на риск дневного передвижения, и как показало дальнейшее, не совсем обдуманно.

Ближе к полудню Рудый передал мне сообщение, что впереди люди. Мы набрали солидный темп, и мне не хотелось его терять, поэтому сагар лишь изменил траекторию движения, обходя группу людей по дуге.

То ли внимание Рудого было приковано к основной массе скопления аравийских поселенцев, то ли он просто не обратил внимания на ушедшую далеко в лес парочку, но на двух охотников мы выскочили неожиданно для обеих сторон. Крепкий старик и почти подросток застыли с открытыми ртами, увидев вылетевшего из кустов пятиметрового монстра.

Передо мной встала жесткая дилемма – либо убить свидетелей прямо здесь, либо допустить риск нашего обнаружения. Возможно, мы успеем к дворцу раньше гонца на лошади, которая хоть и менее выносливая, но быстрее о́ни, а возможно, и не успеем.

К счастью, додуматься до логического, но зверского решения мне не дал Али.

Хидой араба эффектно выскочил на поляну рядом с сагаром, и облаченный в арабско-брадарский гибрид брони наездник с ходу начал орать на бедных охотников.

Оба араба тут же упали на колени и ткнулись лбами в лиственный наст.

Али еще с минуту вопил на арабском, едва ли не брызгая слюной, дав сагару и Злюке с Клеппом на спине вновь нырнуть в заросли.

Где-то через пару километров я остановил сагара. Горб раскрылся, позволяя мне выглянуть и поговорить с Али без рыкающего усиления.

– Думаешь, они не отправят гонца к бею?

– Только если управляющим в деревне будет кто-то из бывших владык чудищ. Этим мне и нравятся славяне. У вас такой охотник уже бежал бы к старосте, а тот отправил бы гонца князю, просто на всякий случай. У вас, даже если весть окажется ложной, могут и похвалить за бдительность, а у нас того, кто посмел отвлечь важного человека от поедания пахлавы, наверняка накажут.

– Хорошо, двигаемся дальше, – сказал я, а сам подумал, что с арабом нужно серьезно поговорить. Раньше это не позволяли сделать дела и посторонние уши, но вопрос-то не просто созрел, он давно перезрел.

Усиленный марш продолжался весь день и всю ночь. Заросли постепенно редели, а к вечеру местность перешла в лесостепь.

Под утро мы спустились в глубокую балку с протекающей по дну речушкой. Место было выбрано из-за отдаленности как от поселений, так и от торных дорог.

Оставив Рудого бдеть, я усыпил Злюку. Али то же самое проделал со своим питомцем. После этого Клеппи Турнок получили приказ завтракать и спать, а мы с арабом отошли вниз по течению речушки и уселись на непонятно как попавшую в заросли тростника корягу. До ближайшей рощи было не меньше километра.

– Али, ты недавно воевал со своими, да и завтра придется делать то же самое. Ты как?

– Сомневаешься?

– Нет, беспокоюсь.

Мой ответ удовлетворил араба, и он сказал:

– Воинская честь важнее. Если ты прикажешь мне резать женщин и детей моего народа, я откажусь и честно выскажу тебе все, что думаю. В прошлом бою мы бились с грабителями, посланными пограничным беем. Мне плевать, каких разбойников убивать, славянских или арабских.

– Но там были твои собратья по о́ни-гвардии.

– Там были те, кого купили за золото. Моему бывшему начальнику Фарику Уалю просто сунули золота в загребущие лапы. Думаешь, это в первый раз? Меня выкинули из гвардии не только за то, что был дерзок, но и потому что отказывался порочить честь воина. – Закончив свою пафосную речь, араб фыркнул: – Не только у викингов честь ценнее золота и мужского достоинства.

– Я тебя услышал. – Честно говоря, другие слова мне просто в голову не приходили.

Спокойный кивок араба подтвердил, что слова были выбраны правильно.

Так, а теперь спать – ночка нас ждет непростая. Разговор с арабом был важен, но не критичен. Я собирался оставить его в стороне от боя прикрывать парочку хидоев. После происшествия с арабскими охотниками мелькнула мысль взять знающего человека с собой, но план был прост как армейская портянка, и на разговоры у нас точно не будет ни времени, ни возможностей.

Рудый исправно нес постовую службу, и мы прекрасно выспались, хотя спать под не по-осеннему жарким солнцем – еще то удовольствие.

Ярило нырнул за горизонт, окрасив весь мир в алые тона. Этот перепад цветов и заставил меня покинуть царство Морфея. Али спал так же чутко, а вот контрастная парочка из здоровяка и коротышки храпела в два горла.

– Подъем, лежебоки, нас ждет очень веселая ночка.

Клепп проснулся моментально, а вот гном приходил в себя медленно и тяжело. Да уж, непросто бедняге живется на поверхности земли.

– Что, сон под солнцем тоже заменить смертью? – спросил я, увидев, что взгляд гнома стал наконец-то осмысленным.

– Точно.

– Турнок, давай я поговорю с Гурдагом, и он найдет тебе место в мастерских или в дальних шахтах. Зачем так мучиться?

– Не, – упрямо мотнул головой гном, – лучше так, чем чувствовать себя ущербным.

– А то ты сейчас весь такой резкий и полезный, – фыркнул Али.

По взгляду бородатой парочки стало понятно, что к концу похода у араба появятся два упорных недоброжелателя.

– Али, ты бы попридержал свой сарказм, а то если кто-нибудь из них надумает намять тебе бока, я вмешиваться не стану.

Осмотрев внушительные фигуры похожего на медведя викинга и невысокого, но почти квадратного гнома, Али решил, что пора помолчать, но все испортила ехидная ухмылка.

Пока мы пререкались и ужинали, закат погас и лесостепь укрыли сумерки.

Пора выдвигаться.

Благодаря карте, а также сведениям Всеславы и одного из торговцев мы знали, что до резиденции пограничного бея нам остается как раз один ночной переход в темпе, который легко могут держать и хидои, и сагар.

Первую часть пути мы пронеслись на всех парах, даже не особо сдерживая топот наших питомцев, но вот дальше пришлось перевести о́ни на стелющийся шаг. Хидоям, и тем более сагару, далеко до скрытности верховых коваев, но и они могли при необходимости двигаться очень тихо.

Первые два селения обходили почти на цыпочках. Затем, увидев, что даже самые странные шумы не смогут заставить обывателей высунуться ночью за околицу, немного увеличили темп. Благодаря этому, когда мы наконец-то добрались до цели нашего рейда, небо даже еще не начало светлеть.

План был разработан еще на барже, так что ждать не имело смысла. Оба хидоя под присмотром Али остались в зарослях большого сада, за пределами маршрутов ночных патрулей. Я позволил себе пару минут гимнастических упражнений, чтобы разогнать кровь. Затем без особого желания вернулся в горб сагара, скрючившись в три погибели.

Еще секунду назад окружающий мир ласкал слух шумом в кронах деревьев, трелями поздних цикад и непередаваемой гаммой ароматов, а когда створки сомкнулись за спиной и заработал артефакт, все изменилось. Мир обрел другие краски, а отголоски ощущаемых носом сагара ароматов стали не только слабее, но и немного изменились. С каждым разом мне удавалось улавливать все больше нюансов восприятия питомца. Мир, каким его видел Рудый, все время становился ярче и приносил все больше информации.

Проходящий за стенами небольшой крепости патруль я обнаружил сам, без подсказки сагара. Три человека двигались вдоль стены, напряженно всматриваясь в темноту. Свет звезд мало им в этом помогал, потому что один из арабов нес с собой факел. Не самая, скажу я вам, умная мысль. Ослепленные отблесками живого огня люди прошли буквально в десятке метров рядом с замершей горой сагара и не заметили его. Что ж, их счастье.

Да и вообще арабы расслабились вконец. Роскошный сад буквально примыкал к крепостным стенам, да и сама крепость больше напоминала дворец для увеселений. И кельты, и славяне ставили дворянские замки поближе к врагу, чтобы прикрыть мирные деревни. А вот арабов безопасность подданных, судя по всему, волновала меньше, чем собственные удобства.

Ну так сейчас мы им растолкуем, насколько они не правы.

Дождавшись, пока патруль пройдет дальше, сагар двинулся вперед, стараясь аккуратно пробираться между ветвями деревьев – треск веток нам был нужен меньше всего.

И все же, несмотря не всю крутость сагара, не обошлось без накладок. Мы только начали движение вдоль стены, как внезапно в транслируемые артефактом обонятельные сигналы вмешалась странная примесь.

Что это? Очень похоже на перегар.

Заставив сагара замереть, я осмотрелся и увидел лежащего под деревом пьяницу, на которого Рудый едва не наступил.

Интересно: похоже, сагар обнаруживает людей больше по ментальным отголоскам, чем по запаху и другим параметрам. Только так можно было объяснить, почему Рудый не заметил пребывающего в прострации пьяницу.

Сделав зарубку в памяти, я повел своего питомца в обход безвольной тушки. Краем зрения удалось заметить, как идущий своим ходом Клепп хотел презрительно пнуть сие недоразумение – и тут же перед носом викинга завис огромный кулак. Получилось внушительно. Кулак сагара лишь вдвое уступал по массе самому викингу.

Впрочем, Клепп, несмотря на увесистость предупреждения, остался невозмутимым. Он лишь недовольно отпихнул зависший над землей кулак и прошел дальше.

Я еще раз взглянул на пьяницу. Странно, мне казалось, что мусульманам нельзя напиваться до такой степени, хотя когда это религия останавливала низменные желания человека? Еще в голове мелькнула мысль о том, сможет ли сагар обнаруживать некров, ведь у них по определению не могло быть никакого ментального поля. Или я просто не разбираюсь в вопросе?

Наконец-то мы добрались до приметной башенки в невысокой стене и замерли, готовясь к атаке. Сама стена не особо впечатляла – как-никак это всего лишь приграничный городок, хотя обиталища равных по статусу брадарцев были солиднее. Мое мнение тут же было подтверждено гномом. Турнок ощупал стену и презрительно фыркнул. В ответ на вопросительный взгляд гнома сагар качнул огромной головой.

Закованный почти в глухую броню гном быстрыми росчерками своей любимой секиры нанес на стену похожий на руны знак и ткнул в середину молоткообразной пяткой топорища.

Все, веселуха началась!

Гном не зря презрительно фыркал, стена оказалась наполовину сделанной из глины. Солидная секция укрепления осыпалась грудой трухи и булыжников, к тому же подняв огромное облако пыли. В это облако мы и нырнули, как хищная рыба в мутную воду.

По большому счету дальше можно было двигаться и на ощупь. По плану бейский гарем находился прямо за следующей стеной. Он представлял собой обширное двухэтажное здание с внутренним двориком.

По заранее оговоренному плану мы сразу разделились: я пошел налево, а викинг с гномом двинулись направо.

Зайдя за угол, сагар забрался на второй этаж, для этого ему даже не пришлось подпрыгивать. Через секунду мы уже спрыгивали во внутренний дворик.

На грохот падения кусков фасада и жесткого приземления сагара сначала никто не отреагировал. Мы спокойно прошли в центр обширного дворика и встали возле небольшого пруда.

Ладно, дамы, пора вставать.

Сагар набрал в легкие побольше воздуха и заревел.

А вот теперь нас услышали. По ушам Рудого ударил многоголосый визг. С такими голосами не нужна никакая тревожная сирена.

Рудому тут же захотелось прекратить эту жуткую какофонию, и мне изо всех сил пришлось сдерживать занервничавшего сагара.

Об этом я, честно говоря, не подумал. Восточные красавицы разной комплекции бегали по внутреннему дворику, как обитатели растревоженного муравейника.

Мало того что на лежаках возле внутреннего пруда спало с добрый десяток женщин, так еще и остальные, услышав рев, грохот и визг подружек, выбежали из своих комнат. Вся эта немаленькая компания начала бегать вокруг сагара, размахивая руками. На некоторых были воздушные восточные одежды, а кто-то вообще бегал голышом. Мы с сагаром застыли посреди дворика, и совсем не от вида голых красавиц. Каждый шаг огромного зверя мог раздавить кого-то из этих хрупких кукол. Честно говоря, именно на панику и был расчет. Пока сагар наводит шорох в гареме и отвлекает стражу, гном пробивает стену, и бородачи входят в покои бея. По уверениям Всеславы, никого, кроме бея и выбранной на эту ночь наложницы, там быть не могло. А если и попадется посторонний мужчина, то это будет безбородый евнух. Так что двум штурмовикам следовало подобрать себе компанию по растительности на лице.

Пока Клепп и Турнок выискивали дополнительную бороду, у меня появились серьезные проблемы. Панику мы подняли изрядную, и сейчас самое время уходить подобру-поздорову, но путь к порушенной стене перекрывали мечущиеся девицы. Сомнения отняли почти минуту, а дальше было поздно.

Во внутренний дворик ворвались тяжелобронированные воины.

Но откуда они взялись? Ведь почти все войска бея находились в блокаде.

И тут меня осенило – Аль Нувас отправился домой, чтобы снисходительно принять помощь других беев в налете на славянские земли Брадара. А кто сказал, что эти самые беи явятся на переговоры в одиночку? Они наверняка взяли с собой свиту из лучших воинов.

То, что это действительно матерые ветераны, стало понятно, когда, вместо того чтобы броситься на сагара с мечами наголо, они тут же отступили обратно в арки и коридоры.

Неужели испугались?

Появление мужчин лишь усилило визг и мельтешение полуголых тел. Неужели они боятся посторонних мужчин больше, чем огромного чудовища?

Да уж, женская душа – это не просто потемки, это вселенский мрак какой-то…

Что-то не нравится мне странная робость бейских воинов… Наконец-то приняв решение, я заставил сагара нагнуться и издать самый яростный из своих ревов.

Блин, перестарался.

Часть преграждающих мне путь к свободе девушек снесло как ветром, но вот некоторые тупо брякнулись в обморок. Но ничего страшного, теперь можно было прыгнуть к стене, не боясь никого задеть.

Поздно!

Прыжок закончился в самом начале, и мы рухнули в пруд. Перед рывком за плечи сагара зацепились несколько «кошек» с толстыми канатами. Конечно, тушу сагара не смогли бы остановить и десяток людей, но бейские ветераны оказались умнее – они привязали канаты к проемам в стенах здания. Мощный рывок выдрал путы вместе с кусками кладки. Это стало видно, когда Рудый, ворочаясь в воде и тине, перевернулся на живот. Увы, освобождение было недолгим. Во дворике появлялись все новые воины. В отличие от меня, аскеры не обращали внимания на обитательниц гарема и тупо отпихивали их в стороны. А если это не помогало, отправляли дам в нокаут жесткими ударами.

За шипы на панцире сагара зацепилась еще одна «кошка», а затем вторая, третья…

Я послал Рудого вперед, но добрый десяток металлических крючьев с противоположной стороны вновь остановили наш порыв, и теперь освободиться не удалось.

И где их столько набралось? Они нас что, ждали?

Подозрение в предательстве мелькнуло в моей голове и отошло на второй план, потому что ситуация ухудшалась с каждой секундой. Рывки сагара и удары пока еще свободных лап прореживали нападавших, но не критично для общего количества. Рудого начали примитивно пеленать. Сколько бы ни было сил у огромного зверя, но в данных обстоятельствах противопоставить снующим словно муравьи вокруг гусеницы аравийцам нам было нечего.

Здесь сошлось множество факторов – недостаток оперативного пространства, концентрация в одном месте элиты из войск пограничных беев и критическая минутная фора, которая случилась по причине чрезмерной цивилизованности человека из другого мира. Ну не смог я позволить Рудому топтаться по телам женщин…

Правая рука сагара смахнула троицу воинов и ушла по инерции влево, а вот обратно вернуться не смогла. Несмотря на все мои умения Укротителя, сагар все же запаниковал, да и мое состояние, если честно, не особо отличалось от растерянности питомца. Поэтому наша связка панически задергалась в путах, стягивая их еще туже.

– Твари! – крикнул я, заходясь в бессильной ярости.

Сагар тут же подхватил мой крик, превращая его в испуганный рев. Поверх канатов начали ложиться цепи.

Скоты! Вот бы попались они нам в чистом поле – разметал бы их Рудый по всем сторонам света в неполной комплектации конечностей…

Хуже всего становилось от понимания собственной лопоухости. Спрятался в горбу «короля всех о́ни» и возомнил себя всемогущим и неуязвимым, но на каждую хитрую гайку всегда найдется болт с левой резьбой. Я даже не мог выйти наружу – канаты плотно блокировали створки горба.

Занявшись самобичеванием, я не сразу заметил, что ситуация резко изменилась. Арабы засуетились еще больше. Поворот головы сагара позволил мне увидеть, как неплохо бронированные воины разлетались в стороны словно кегли. Как говорится в анекдоте о чукотском силаче: «Очень сильный, но очень легкий».

По массе тела арабские аскеры сильно уступали викингу, который, следует заметить, в этот момент должен был волочь тушку бея к точке эвакуации. Впрочем, злостное невыполнение приказа закономерно не вызвало во мне ни малейшего недовольства.

Проходясь смертельной жаткой по арабским бойцам, Клепп не забывал перерубать натянутые как струны канаты и даже пару раз врезал по броне сагара, срезая узлы.

Так, теперь наш выход. Как совсем недавно – панику, теперь мне пришлось обуздывать дикую ярость и кровожадность моего питомца. Рудый хотел убить каждого, кто сумел его так напугать. Да только времени на это у нас не было. Злюка передала сигнал, что гном уже доставил пленника к нашему «транспорту».

Резкий рывок разорвал оставшиеся канаты, как и последние сомнения. Кровавый водоворот вот-вот грозил затопить мой мозг всеобщим безумием. Мало того, мне предстояло успокаивать уже двоих – Клепп неожиданно даже для себя впал в состояние берсерка.

Несколько секунд пришлось потратить на то, чтобы напомнить Рудому, кто в нашей паре главный. Что касается викинга – могучая лапа сагара попросту сцапала его за шиворот. Наконец-то пригодился понтовый плащик, который викинг таскал поверх своей брони. Благо мне было известно, что он крепился к пластинам брони, а не завязывался удавкой на шее.

– Пусти, я их!.. Пусти-и-и!!! – буквально завыл берсеркер.

Нет уж, хватит на сегодня глупостей.

Не выпуская Клеппа и используя только правую руку, сагар перебрался через окончательно изувеченную стену и спрыгнул вниз. Короткая пробежка доставила нас до пролома в основной стене, и мы вырвались за пределы крепости.

Теперь – ходу!

Сагар несся по саду, как по зарослям тростника, походя ломая фруктовые деревья.

Жалко, конечно, но что делать…

Все, теперь секретность никому не нужна, главное – скорость.

Оба хидоя уже ждали, так сказать, «под всеми парами».

Я заставил сагара поставить викинга на землю с максимальной аккуратностью. Во время бега мы его немного растрясли, да и ветками деревьев Клеппу тоже досталось. Благо на нем была неплохая бронька от подгорных мастеров.

По моему приказу створки открылись, давая мне возможность вдохнуть свежего воздуха. От стресса и беготни что-то жарковато там стало.

– Ты куда полез, борода?

– А поблагодарить? – словно это не он секунду назад брызгал пеной из-под шлема, спросил викинг.

– С меня бочонок пива и куча благодарностей, но потом. Это за то, что вернулся; но какого демона ты полез в свалку, когда уже освободил Рудого?!

– Может, хватит выяснять, кто из вас глупее? – вмешался Али и был прав.

Пока мы грызлись, невозмутимость сохранял только Турнок – гном деловито прикручивал пленника к седлу Злюки.

– Внимание! – прекратил я спор. – Всем осмотреться. Сейчас уйдем в долгий бросок, и останавливаться будет некогда.

– И то дело, – внезапно согласился викинг. Не особо стесняясь, он повозился с элементами брони и справил малую нужду.

Меня немного покоробило, но больше от собственной щепетильности – викинг был рационален и логичен.

Прислушавшись к своему телу, я приказал Рудому захлопнуть створки и направил его в сторону светлеющего горизонта. Вслед за сагаром цепочкой потянулись хидои. Злюка с Клеппом и пленником на спине двигалась сразу за нами, а питомец Али замыкал наш мини-караван.

О́ни, конечно, еще те скакуны. И сагар и хидои были способны на стремительный бросок, но затем их скорость серьезно падала. Впрочем, на этом недостатки наших питомцев заканчивались. Хоть и снизившуюся, но все же немалую скорость о́ни способны поддерживать очень долго. До дворца бея мы добирались двое суток. Обратный путь, по расчетам, должен был занять день и ночь. Благодаря особенностям магических зверей нам по большому счету не нужны были остановки и привалы. Точнее, они не нужны были питомцам, а людям придется потерпеть. Про гнома я уж и не говорю – только бы не помер, бедняга.

Погоня образовалась почти сразу. После первого рывка всадники на тонконогих арабских скакунах быстро догнали наш отряд. По броне зверей и моих товарищей застучали стрелы. Вот когда наглядно показала свою полезность идея с кабинами, а в нашем случае – недостаток их отсутствия. На данном этапе погони это было не настолько критично – качественная броня пока защищала наездника и пассажиров, но обольщаться не стоило. Аравийцы учатся стрелять с детства, а броня – это не сплошная кабина. Рано или поздно кто-то сумеет вогнать жало стрелы в щель между пластинами.

Из небольшой рощи справа от нас выскочил отряд в сотню всадников. Часть была утяжелена как обычной, так и конской броней и несла тяжелые пики. Чем это может закончиться для того же хидоя, я видел в бою, когда служил на границе.

– Давай… – шепнул я Рудому.

Сагар коротко рыкнул и рывком увеличил скорость. Злюка получила приказ продолжать прямолинейное движение, а Али в любом случае двинется следом за нею.

Вот именно поэтому мне и не нравятся лошади. Не помню, когда это случилось, но что-то в моем детстве создало комплекс, из-за которого выросший в цирке мальчик так и не научился ездить верхом. Странно, но факт. Я не боялся тигров и львов, но с опасением относился к обычной лошади. Причина в том, что поведение даже обозленного хищника можно предсказать, а вот испуганная лошадь похожа на впавшую в истерику женщину. Что и доказали скакуны аравийцев. Добрая половина из атакующей сотни, увидев надвигающееся на них чудовище, дико заржала и рванула в стороны. С десяток даже умудрились сбросить с себя всадников.

Нужно отдать должное аравийским всадникам – многим удалось совладать со своим нервным «транспортом», или просто их кони не были настолько уж безнадежно пугливы.

Ну это мы немного подправим.

Стремительный, почти похожий на человеческий, бег сагара перешел в мощные прыжки, от которых содрогалось все вокруг. На втором прыжке Рудый оглушительно заревел.

О, совсем другое дело – из сотни всадников атаку продолжили лишь три десятка. И это были лучшие из лучших «сборной солянки» отрядов разных беев.

Самые глупые попытались воткнуть в сагара пики, за что и поплатились.

Нет, ребята, это вам не застрявший в деревьях хидой. Одновременно атаковать нас могли лишь трое всадников. От первого копья сагар увернулся, второе сломалось о бедренную пластину брони, а третье вообще никуда не попало? – наверное, аскер сильно нервничал. А через секунду сагар ворвался в ряды всадников, как медведь в курятник.

Подстегивать ярость зверя нужды не было. Рудый взревел и начал махать своими руками, как ветряная мельница лопастями. В стороны полетели брызги крови и куски тел. Уши резануло дикое ржание лошадей. Как бы я ни относился к этим животным, такой смерти они все равно не заслуживали. Мощный прыжок сагара вынес нас из гущи боя.

Едва ноги моего питомца коснулись земли, как он тут же почувствовал некоторое неудобство.

Нет, ребята, второй раз на эту удочку я не попадусь. Причем на удочку в прямом смысле этого слова. Аравийцы решили использовать уже опробованный способ, но они не учли того, что вокруг нет ограничивающих свободу стен, за которые можно зацепить канаты. К тому же под ногами не сновали голые девицы.

Четверка всадников, зацепивших за плечи сагара железные крюки на нетолстых канатах, вылетела из седел, как стая уток из зарослей тростника. Один успел привязать канат к седлу, поэтому взлетел не высоко, но вместе со своим скакуном.

Как ни странно, приземлились они нормально. Дрожащий конь секунду постоял на месте, не веря своему счастью, а затем рванул вперед как ужаленный. Судя по тому, как всадник нахлестывал лошадь плеткой, желание убраться подальше от ненормального монстра у них было обоюдным.

Сама схватка заняла меньше минуты, поэтому мне удалось пресечь попытку Али остановить своего хидоя и услышать, как орет Клепп, пытающийся хоть как-то повлиять на Злюку. Странно, что мой хидой, несмотря на свой вздорный характер, совершенно спокойно мчался вперед. А ведь могла стукнуть жалом по голове орущего викинга, с нее станется.

Почти десять часов стремительного бега начали выматывать всех – и зверей, и людей. Что касается гнома, по отголоскам эмоций Али было понятно что Турнок потерял сознание. Да уж, растрясли мы коротышку…

Как бы то ни было, до более или менее плотных зарослей мы добрались, изрядно вымотавшись. И сильнее всего утомили постоянные наскоки аравийцев. Они уже не осыпали нас стрелами, а старались опутать канатами. Во время прохождения небольшой рощи арабы едва не подловили Злюку. Причем канаты оказались настолько прочными, что хидою пришлось вырывать их вместе с небольшим деревцем. Затем вернулся сагар и поставил точку в этой неприятной ситуации. Один из крюков зацепился за Клеппа и едва не сдернул викинга со спины хидоя.

Лес, конечно, замедлит продвижение лошадей, но он же может стать для нас ловушкой. Новая тактика аравийцев навевала тревожные мысли. Нужно было дать фору моим людям.

Мне пришлось переместить сагара в тыл походного построения и при очередном нападении встать заслоном.

История с опутыванием повторилась, и то, как мне удалось вырваться, не особо обнадеживало. Будь здесь хотя бы с десяток хидоев, такой прием не прошел бы, но в моем распоряжении только сагар, а с вражеской стороны – почти сотня юрких всадников.

Уже отрываясь от преследователей, я почувствовал, что впереди не все ладно. Через секунду удалось разобрать, что именно мне попыталась сообщить Злюка. Клепп отчаялся повлиять на хидоя, поэтому, когда я отстал, он попросту перерезал ремни и рухнул на землю.

Останавливать хидоя с пленником было поздно, поэтому я лишь усилил закладку привязки Злюки к Али, а самому аравийцу передал жесткий приказ уходить в отрыв.

Добравшись до уже вставшего на ноги здоровяка, сагар взревел ему прямо в лицо. Таким способом он высказал викингу все, что я о нем думал.

– Не страшно! – в ответ прорычал Клепп, у которого все же подогнулись ноги.

На разговоры времени не было вообще, и Клепп это прекрасно понимал. Он молча развернулся к сагару спиной, продемонстрировав грубую ременную обвязку с большой петлей на плечах.

И когда только успел сделать?

Получилось довольно неплохо. Сагару осталось лишь подцепить когтями толстый ремень и нести викинга в качестве ручной клади.

Не думаю, что моему телохранителю понравилось то, что его мотало, словно авоську в руках школьника, отправленного мамой за хлебом. И все же викинг пошел на это. Он прекрасно понимал, чем может закончиться для нас с Рудым сольное выступление.

Как бы я ни крыл Клеппа последними словами, буквально через пару минут его безумная затея полностью оправдала себя.

Сагар лишь успел передать, что рядом появилось множество живых существ, как наш бег был замедлен десятками крюков. Затрещали деревья, с корнями выдираемые из земли, но сагар – это вам не тяжелый бульдозер, поэтому пришлось разворачиваться, срывая канаты. На спину тут же полетели очередные крючья. Я успел только заметить, что аравийцы быстро сориентировались в ситуации. Теперь на канатах было по два крюка с разных концов. Один крюк забрасывался на спину Рудому, а второй тут же цеплялся за ближайшее дерево. Впервые я пожалел, что на моем питомце так много шипов. Не будь он таким шероховатым, все было бы не так печально.

Нас практически остановили, когда до моего слуха наконец-то долетели вопли Клеппа, о котором я совершено забыл. Пальцы сагара разжались, и викинг спрыгнул на землю. Его серьезно пошатывало, но прошедшего не один десяток штормов островитянина укачать не так-то просто. Секира в его руках превратилась в пропеллер, и сагар тут же почувствовал намного больше свободы, чем секунду назад.

Сорвав последние крепы и подцепив разошедшегося викинга, мы вновь рванули вперед.

Парочка расслабившихся аравийцев не успела убраться с пути сагара, поэтому делала это уже в полете после удара массивного кулака. Мне постоянно приходилось напоминать Рудому, что одна рука у него занята викингом и ею нельзя махать, тем более бить кого-то. Викинг хоть и крепкий дядька, но на роль дубины, особенно в руках сагара, не годится.

Воспоминания о первоначальном пути подсказывали, что впереди последняя перед сплошным лесом большая прогалина. Только понять бы еще: это хорошо для нас или для погони?..

Добраться до прогалины без проблем нам не дали. Погоня охотничьими псами висела на плечах, и как только впереди между деревьями забрезжил более яркий свет, за ногу сагара зацепился очередной крюк. Рудый взвыл от бешенства, с трудом удержав равновесие.

Все-таки он не удержался и вопреки моему приказу метнул викинга прямо в шустрого всадника. Хотя, возможно, он выудил эту идею из моего подсознания. Но все равно получилось удачно. Клепп с ревом пронесся в воздухе и врезался в аравийца. Причем островитянин умудрился погасить инерцию полета тяжелого тела ударом секиры.

Тело аравийца было разрублено едва ли не до седла. Конь, которому тоже досталось, взбрыкнул, умудрившись двинуть викинга копытом, так что Клеппу пришлось отправиться в еще один полет.

Между деревьями замелькали силуэты всадников. Их было очень много. Крючья полетели настоящим дождем. Досталось и Клеппу, но, в отличие от слишком уж габаритного и неуклюжего сагара, здоровяк при своем немалом весе обладал пластикой балерины. Мой телохранитель ускорился, очень ловко подныривая под гудящими в воздухе лапами сагара.

Тактика выработалась сам собой – Рудый под моим чутким руководством сшибает зазевавшихся аравийцев вместе со скакунами, а островитянин «танцует» вокруг нас, срубая стопорящие путы. Очень не хватало дистанционного оружия, нужно обмозговать эту мысль с Богданом… Аравийцы крутились на юрких лошадках. Казалось, они совсем рядом, но наши возможности были ограничены длиной рук сагара.

Бой слишком затянулся, и стремительность викинга стала уменьшаться. Нужно было что-то решать, но уйти в отрыв мешали постоянно мелькающие крюки. Стоило Рудому подхватить викинга, как на плечи падала очередная «кошка».

Дождавшись, когда Клепп нырнет за спину сагара, тем самым обеспечив нас возможностью рвануть вперед, я послал Рудого в прыжок.

Старт вышел удачным – висевшие на спине крючья были срублены секирой, а передние оказались бесполезны. Пролетев немалое расстояние, сагар упал прямо в гущу «роящихся» аравийцев. Дико заржали дошедшие до истерики кони и рванули в разные стороны.

Задерживаться было глупо, поэтому Рудый тут же побежал обратно, лавируя между деревьями. Впереди появилась фигура викинга, и его состояние мне очень не понравилось. Те несколько секунд, которые мы потратили на контратаку, Клепп явно не скучал. Рядом с ним валялись крючья с обрубками веревок, два трупа аравийцев и одна туша лошади. Кроме того, в плече торчала стрела, а сам викинг устало завалился на одно колено, опираясь на секиру.

Сагар подхватил Клеппа на бегу. Тело викинга безвольно закачалось в прицепных ремнях. Хорошо хоть секиру не выпустил – это в них вбито на уровне рефлексов. Даже у мертвого островитянина враги отбирали оружие, ломая сведенные судорогой пальцы.

Наконец-то мы вырвались на открытый простор. До противоположной кромки леса было где-то с километр. Сагар развил максимальную скорость, но и его силы были на исходе, а до Дольги, за которой нас ждала подмога, было еще очень далеко.

Ох, прав был Клепп – командиру нечего делать в первых рядах, но и здесь сработал лозунг: «Если не мы, то кто?» Так уж получалось, что некому.

Где-то на грани сознания мелькнули радостные эмоции Злюки.

С чего бы это?

Додумать мне не дал дробный топот за спиной, исправно донесенный до меня слухом Рудого и ретрансляционным обручем. Не удержавшись, я повернул голову сагара и с зубовным скрежетом увидел, как из леса вытекает конная лава аравийцев.

И откуда их здесь столько? Неужели смогли поднять все пограничные заставы?

С какой-то обреченной решимостью я послал сагара в рывок. Рудый отчаянно рыкнул и еще больше ускорился, а через секунду словно оборвалась струна напряжения. Ноги зверя подкосились, и сагар пошел кувырком, сумев при этом прижать к груди викинга и уберечь его от травм. И причиной подобной оплошности было не отчаяние, а совсем наоборот – радость и облегчение.

С дружным ревом «Уразь!» из леса вытекала лава славянских витязей, а в центре войска вперед рвались хидои штурмового отряда. Могучие звери за считаные секунды добрались до уставшего сагара, взяв его в плотное кольцо, а мне осталось лишь смотреть, как две разогнанные массы воинов врезаются друг в друга.

Загнавшие меня в ловушку аравийцы увлеклись и сами угодили в западню. Изяслав все же рискнул перейти границу и выдвинуть войска нам навстречу, за что ему огромное спасибо и большой жбан гномьего пива.

Славянская дружина была больше и имела поддержку хидоев, к тому же аравийцы были не особо хороши в прямых сшибках; по крайней мере, это касалось легкой конницы, которая составляла у арабов большинство.

Сейчас в отчаянной схватке сошлись главные рода войск этого мира. Конечно, мощь магического удара и атака измененных зверей впечатляли, но эти вкрапления были всего лишь дополнением к основным силам. Маги быстро выдыхались, поэтому атакующая их пехота по-прежнему ходила плотным строем – прорехи в строю от взрывных и даже огненных артефактов быстро затянутся, а вот удар латной конницы по разрозненным рядам пехоты абсолютно смертелен. И даже ради магических зверей местные воины не переходили на тактику рассыпного боя. В конце концов, разбежаться в стороны никогда не поздно, а вот собирать грамотное каре или фалангу – долго и сложно.

Вокруг кипела битва, в которой хидои оцепления принимали посредственное участие. Сагар устало уселся на пятую точку и по моей команде поднес к глазам обвисшего викинга.

Так он и застыл, потому что получил приказ к открытию створок. Я вывалился наружу совсем уж непотребной тушкой. Кабины на двух хидоях тут же открылись. Вниз спрыгнули наездники, застывая рядом со мной.

Ага, спохватились, хороняки. Поняли, что, потеряв покровителя, тут же огребут кучу жизненных проблем.

– Целитель далеко? – спросил я у наездника.

Внимательно осматривающий окрестности воин молча ткнул пальцем в сторону леса, откуда к нам во весь опор неслась туша хидоя Али. Вместо гнома во втором седле дергалось тело целителя.

Жизнюк скатился с седла и тут же ринулся ко мне.

– Посмотри викинга, – отмахнулся я и, не встретив понимания, прикрикнул: – Выполнять приказ!

Целителя проняло, и он подбежал к викингу. Через несколько секунд напряжения я услышал успокаивающий ответ:

– Все нормально; перелом руки и сотрясение.

– Ну и ладушки, – выдохнул я, заваливаясь на спину.

Небо было пронзительно-голубым и очень высоким. Вокруг гремела битва, а мы словно находилась в бездонном колодце спокойствия, полностью отрезанном от всего мира. Хоть я и просидел все время внутри горба сагара, но вымотался не меньше махавшего секирой викинга. Нервное перенапряжение отдавалось какой-то потрескивающей головной болью. Внезапно мне показалось, что виртуальный колодец сузился, а затем и вовсе схлопнулся. Отпущенное из силков воли сознание потерялось где-то в небесных далях…

Когда устают нервы, а не тело, долгий сон похож на настоящее чудо. Проснулся я абсолютно свежим и полным сил. С удивлением заметил, что нахожусь в своей маленькой каюте. Значит, все в порядке. Или нет?

Быстрое погружение на ментальный уровень сознания показало, что все действительно в порядке. Рядом, за стенкой грузового трюма, лениво ворочалось спящее сознание сагара. Злюку я так и не смог добудиться – устала, бедняга.

Как же хорошо!

Натянув только подштанники, я вышел на палубу и с хрустом в суставах потянулся. Судя по всему, маги меня чуть «подзарядили», а телохранители перенесли в каюту. Пережив столько треволнений, тело буквально требовало чистоты и свежести.

Оглянувшись по сторонам в поисках хоть какой-то емкости, я плюнул на все и тупо вывалился через борт.

Блаженство. Осенняя река все еще хранила остатки летнего тепла.

Несколько мощных гребков под водой разогрели мышцы и вызвали в душе дикое желание скорости и мощи. Сконцентрировавшись, я уловил поблизости парочку отдыхающих акаяси. Опознав готового к патрулю, но пока еще не заполучившего в седло наездника о́ни, позвал его.

Шершавая кожа угря-переростка оставила на мне пару мелких царапин, но это были пустяки по сравнению с восторгом стремительного скольжения в глубине реки. Плотная масса воды старалась вырвать наглого человечишку из седла, но оказалась бессильной.

Когда в груди закончился воздух, я послал акаяси вверх, поймав себя на желании почудить. Этого раньше не делал никто, но это не значит, что такое невозможно: разогнавшись, акаяси выскочил из воды подобно дельфину. Увы, таким трюкам бедного о́ни никто не учил, поэтому он не смог повторить действия дельфина и рухнул вниз немного боком, что выбило меня из седла.

В голове на секунду помутилось, но не критично. Пара мощных гребков позволила мне выбраться на поверхность.

Над рекой слышались крики встревоженных пловцов и сигнальные рожки.

Да уж, навел я шороху. Придется извиняться. Конечно, статус ярла позволял творить и не такое, но если хочешь понимания от подчиненных, нужно быть внимательным к их нервам.

Из реки меня выловил Сигтрюгг, склонившись с борта подоспевшей ладьи. А вот громче всех ругался, как всегда, Клепп. Всеобщий переполох и стал причиной его пробуждения.

– Ты совсем с ума сошел?! – заорал мне в лицо Клепп.

Рука викинга была плотно прибинтована к телу, что добрее его не делало. Измотался, бедняга, пытаясь спасти жизнь неугомонному работодателю. А мне почему-то хотелось улыбаться, что я и сделал, едва не доведя Клеппа до состояния берсерка.

А ведь все и вправду было хорошо – птички пели, солнце грело и, что самое главное, все были живы. Вон из общей каюты на корме соседней баржи выбрался позевывающий Али.

Интересно, а где Турнок?

Гном обнаружился в трюме. Он забился в грузовой отсек, совершенно не смущаясь соседства спящих о́ни. И хотя мастер-рудокоп отказался выходить на палубу, особо травмированным, как телесно, так и психически, он не выглядел. Просто его утомили высокие скорости и открытые просторы. Ладно, пусть отдыхает.

Судя по всему, проспали мы больше суток, так что искать здесь пленника смысла не было. Как показали последовавшие за пробуждением опросы, Мстислав не только уволок бея с собой, но и успел провести переговоры.

К вечеру появились первые результаты нашей безумной миссии. К правому берегу Дольги начали подходить группы бывших рабов. Обмен проходил на сухопутной границе, так что к переправе люди добирались, уже осознав свое счастье. Встречным потоком мимо нашего лагеря двигались пленные аравийцы. Их окружали плотные массы славянских витязей, которые буквально сочились злобой. Причем злились воины не только на исконных врагов.

Я понимал этих людей. Они ненавидели меня за кажущуюся кощунственной толерантность. Трудно понять другого человека, если он по каким-то причинам не ощущает ту же боль, которая раздирает твое сердце. Уверен: если бы кто-то разорил долину Мен и убил моих друзей, единственным желанием было бы вырвать все внутренности врага. Тот же, кто позволил бы себе думать иначе, стал бы врагом едва ли не большим, чем убийца.

Что самое интересное, две противоречивые эмоции царили над берегом Дольги, совершенно не смешиваясь и тем более не нивелируя друг друга. Нельзя передать всю гамму ярости, боли, облегчения и бурной радости, когда матери встречали своих оплаканных дочерей, а отцы, чьи родовые корни, казалось, подрублены навсегда, с радостью обнимали избитых, порой покалеченных, но все же живых сыновей.

Ни благодарности, ни извинений я конечно же не получил, да и не особо нуждался в этом. Возможно, через седмицу люди опомнятся, все обдумают и скажут свое спасибо. Но нас к тому времени здесь уже не будет.

Как сказал классик: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Глава 7 Дефицит доверия

Интересно, мне когда-нибудь надоест этот пейзаж или до скончания дней берега великой Дольги буду радовать глаз все новыми красками и открытиями?

Словно давая мне ответ на этот вопрос, из зарослей тростника у левого берега вырвалась стайка речных сизарей. С мелодичным звуком рассекая крыльями воздух, птицы пронеслись над рябью водной поверхности. Казалось, что они не летят, а скользят по поверхности Дольги, – так близко сизари держались к воде. Я, конечно, не орнитолог, но кажется, на Земле таких нет. Создавалось впечатление, что по воздуху двигаются желтоватые точки – голов сизарей, остальное тело, благодаря синевато-серому оперению, полностью сливалось с водой.

Именно благодаря таким моментам мне удалось сохранить рассудок в бешеной скачке событий. Душа рвалась вперед, к долине Мен, над которой нависла угроза, но акаяси все равно не могли тащить тяжелые баржи быстрее своих возможностей. Постепенно напряжение уходило, а незыблемая мощь Дольги успокаивала мятежную душу.

Во время водного перехода нашлось время на все – и чтобы осмыслить происходящие в королевстве события, и чтобы донести до недоверчивых князей свою точку зрения. Изяславу не удалось убедить всех князей в моей правоте, но он сумел привлечь самых авторитетных из них к участию в делегации, которая теперь изводила меня вопросами.

Делегацию возглавляли три человека. Гремислав Людевитович являлся одним из самых уважаемых фигур среди северных славян, проживавших на границе с землями лесных племен рода Волка. Средних лет мужчина и сам был похож на лешего – невысокий рост, острые, словно вырубленные из дерева черты лица и молчаливый характер. Богатая броня и шитый золотом наряд смотрелись на нем слегка неуместно. Здесь больше подошли бы меха и кожа.

Некрас Самовладович был, можно сказать, противоположностью северному собрату – невысокий и слегка полноватый мужчина отличался говорливостью и приветливостью. И все же к нему не стоило относиться легкомысленно, особенно зная, что этот добрячок опутал своими торговыми сетями не только все славянские земли, но и большую часть кельтских, а также ведет дела с аравийцами. Кроме того, весь добродушный образ портили холодные как лед глаза. Князь Некрас, как и мой будущий тесть, был дворянином от торговли, но его движения показывали, что в рукопашной он не менее опасен, чем в торговых сделках.

Третьим представителем делегации был самый неоднозначный дворянин из всех встреченных мной в Брадаре. Князь Ростих Жбора. Его фамилия «вываливалась» из местных традиций, но в древности этого рода не сомневался никто. Князь Ростих был ближайшим соратником Изяслава – так сказать, его глазами и ушами. Он единственный полностью отвечал богатырским стандартам – будто кто-то снял мерку с Ильи Муромца. И при этом внешне походил на цыгана. Даже волосы и борода курчавились, как у Будулая. Наверняка в его генеалогическом дереве сам черт ногу сломит. Впрочем, все эти нюансы меня интересовали меньше всего – мужик был более чем адекватным, и это самое главное.

В отличие от избалованных кельтских рыцарей, князья не утяжеляли себя свитой. Наш караван стал больше лишь на девять человек – у каждого князя по два сопровождающих, причем не слуг, а матерых воинов.

Долгие разговоры, свидетельства Богдана и очевидцев все же подточили камень недоверия славян к моим отдающим сказками сообщениям. Теперь было достаточно небольшого дополнительногоподтверждения, чтобы славянская часть королевства полыхнула пожаром восстания против короля-некра и его кукловода, но мне было нужно совсем не это.

Несмотря на все умиротворяющее влияние реки, стоило нам свернуть в Овернь, как мое сердце забилось тревожным ритмом. Возможно, потому, что хоть и мощному, но вертлявому притоку Дольги было далеко до величия старшей сестры, а возможно, потому, что деревеньки и городки, мимо которых мы проплывали, напоминали собой ощетинившихся ежей.

Короткие переговоры с местными жителями ничего не дали – все чувствовали угрозу, но объяснить ее причину не могли.

Посещение окружного центра, Дин Гуарда, лишь немного прояснило обстановку. Всю округу всполошили купцы, сбежавшие из моего озерного городка, как только почуяли тень угрозы. Хорошо, что к этому времени все их товары были перевезены на склады в Дин Гуард, где сейчас стояли три сотни бойцов из войска наместника. Купцы бежали так быстро, что не могли сказать, кто же напал на столицу моего княжества.

Мое терпение лопнуло окончательно, и я пересел на скоростную тройку акаяси.

До озера мы добрались за пару часов – и тут все внутри меня похолодело. Это было похоже на филиал ада: озерного городка больше не было. По берегам виднелись лишь остовы сожженных зданий и черные пятна выжженной травы и тростника. Досталось также виноградникам. Хотя, честно говоря, не представляю, как можно поджечь не до конца утратившую внутреннюю влагу лозу. Чуть легче стало от вида плавучего форта посреди озера. На крыше абсолютно целого оборонительного сооружения тут же появились дозорные.

Сконцентрировавшись, я направил тройку акаяси к плавучей крепости.

– Что здесь произошло? – не высаживаясь на откидной пирс, спросил я у одного из защитников водной станции.

– Нападение, – односложно ответил солдат из рядового состава обслуги.

– А то мне не видно, – начал заводиться я. – Кто напал и как дела в городе?

– Простите, господин, но мы не знаем. Позавчера поздно вечером на берегу начали выть какие-то твари. Потом в районе крепости полыхнуло. А после этого из ущелья повалили горящие точки. Они и подожгли городок и все вокруг. Часть людей, которые пока оставались в озерном городке, приплыли на лодках к нам. Купцы ушли на ладьях вниз по реке. У нас два десятка раненых, но они ничего толком не говорят. А что творится в городе, мы не знаем.

– Почему дежурный хорох не связался со своими родичами?

– Дык нету здесь птицелюда. Вы же забрали всех акаяси, и смотреть здесь не за кем. Так что остались только дозорные.

Вот, блин, курицы ощипанные! Ладно, разберемся.

– Есть кто из офицеров?

Солдат почему-то покраснел и вздохнул:

– Нет, господин. Лейтенант и сержант накануне вечером уплыли в город.

– Еще лучше. Кто тогда руководил размещением выживших?

– Так я и размещал, – пожал плечами солдат, – дело ведь нехитрое.

– Ладно, продолжай руководить. Завтра получишь нашивку сержанта. Теперь – к делу. Как думаешь, можно нам высаживаться?

– Вообще-то можно, только очень осторожно. Вроде все тихо, но временами по берегу кто-то шастает.

Кивнув будущему сержанту, я развернул акаяси и направил их к выходу из озера. Как бы мне ни хотелось узнать, что случилось в городе, но соваться на берег без поддержки – не самая умная мысль.

Через десять минут из-за поворота реки появились первые легкие баржи. Второй приступ желания послать на разведку верховых коваев был придушен, как и первый.

Только через полчаса на берег сошли сагар и пять хидоев с усиленными кабинами на спинах.

Рывок до входа в ущелье занял почти четверть часа. По пути пришлось задержаться. Замеченные ранее теперешним сержантом странные бегуны оказались чернокожими людьми, по крайней мере, так мне показалось на первый взгляд. Из кустов вылетела размытая фигура и приземлилась на кабину Али. Послышался громкий скрежет чего-то прочного по металлу. По моей коже побежали неприятные мурашки. Рудый рывком развернулся, но не успел. Хидой Али уже проткнул напавшее на него существо жалом и поднес ближе к кабине, давая хозяину возможность рассмотреть добычу.

Я подвел Рудого ближе и присмотрелся к полностью обнаженному существу. Это не был родич Очина: страшно деформированное лицо и не менее искалеченное тело покрыты кожей, которую словно пропитали смолой. И, кажется, так оно и было.

В памяти тут же всплыли отрывочные слухи о том, что Чистые не возводят грешников на костер, а «заливают» их грехи горячей смолой.

Вот, блин, уроды!

Что-то мне подсказывало, что подобная пытка не имела к религии никакого отношения. Точнее, имела, но касалось это ритуалов во славу Кали.

Жало хидоя не убило некра, и черное тело по-прежнему извивалось. Удар пришелся в спину, поэтому неживое существо корчилось, но не могло освободиться.

Повинуясь моему приказу, сагар резко дернул рукой и сомкнул пальцы на голове некра. Догадка оказалась верной. Голова лопнула между пальцев сагара, словно виноградина. Это положило конец мучениям бедной жертвы последователей богини смерти.

Происшествие еще больше увеличило мое беспокойство.

Рудый сорвался с места как гоночный болид, оставив тревожно взревевших хидоев за спиной.

И вот наконец-то мы нырнули в тень ущелья. Под ногами сагара начали попадаться обугленные останки, а скалы во многих местах покрывала копоть.

Заграждения из колючей проволоки были смотаны во множество проволочных клубков, внутри которых наверняка находились некры. Самый большой клубок находился у стены. Что-то мне подсказывало, что внутри находится составной некр.

Это мы уже проходили, так что удивляться нечему.

Мой взгляд скользнул по закопченным камням кладки и остановился на длинной клетке, идущей по всей протяженности стены. Там никого не было.

– Эй!

Сагар интерпретировал мой крик в рев, в котором тоже чувствовались тревожные нотки.

Внезапно за закопченными прутьями клети показалась черная фигура. На короткое мгновение все мои внутренности словно выморозило. Сердце сжала боль, но тут же отступила.

Черная фигура потянула себя за голову – и из-под кожаного шлема показалась русоволосая голова с закопченным лицом. И на этом лице сверкала белозубая улыбка.

– Хозяин вернулся!

Словно дожидаясь этой команды, заскрипели петли цельнометаллических ворот. За моей спиной послышались радостные крики наездников и восторженный рев хидоев.

Уже через минуту мы шли через проход в стене, за которым меня ждала большая толпа. Напрягая глаза сагара, я начал выискивать знакомые лица.

Элбан, Нарина, даже Гурдаг выполз на свет божий. А где верховный хорох?

Приказав сагару раскрыть створки, я выбрался наружу.

– Али, возвращайся к баржам. Забирай всех хидоев, и зачистите окрестности.

Араб был скрыт стенками кабины, зато его питомец согласно хрюкнул и, развернувшись на небольшом пятачке, вновь скрылся в тоннеле. А я повернулся к своим соратникам с тревожным вопросом:

– Где верховный хорох?

Улыбка на лице Элбана увяла.

– Тут такое дело…

– Да говори же, черт тебя подери! – встревожился я, удивляясь тому, что так переживаю за нелюдя.

– Тебе лучше поговорить с ним самому, – проворчал Элбан, всем видом показывая, что больше поднимать эту тему он не хочет.

Если есть с кем говорить, значит, старый птицелюд по крайней мере жив.

– Хорошо, идем, по пути расскажешь о том, что здесь произошло.

От подведенной лошадки я отказался. После путешествия в качестве багажа мне хотелось немного пройтись пешком.

С помощью емких фраз и ярких эмоций Элбан быстро набросал общую картину произошедшего здесь за время нашего отсутствия. За три дня до возвращения каравана барж размеренная жизнь городка лопнула, как арбуз от удара ногой.

Быстрее всех на таинственную угрозу отреагировали торговцы. Именно охранники оставшихся почти пустыми складов подняли тревогу, а сами купцы практически в одном исподнем загрузились на свои ладьи и сбежали вниз по реке. Именно благодаря паранойе торговых гостей многие жители Озерного успели добраться до плавучего форта, использовав все подручные плавучие средства.

Смутная угроза оформилась, лишь докатившись до ущелья. К счастью, накрученные новым комендантом до предела стражники не проспали атаку. На башнях полыхнули гигантские костры со светоотражателями, и люди с ужасом увидели огромную стаю стремительно двигавшихся теней.

Паника в любую секунду могла захлестнуть скопившихся на стене воинов, но большую часть защитников городка составляли ветераны воинской обслуги корпуса поводырей. Они в своей жизни видели многое: сорвавшихся с контроля коваев, впавших в истерику хидоев и даже взбесившихся от боли хах-коваев, крушивших все вокруг тяжелыми хвостами. Так что порядок в рядах защитников был быстро восстановлен, и в атакующую массу полетели стрелы и арбалетные болты.

Стремительные тени, подсвеченные огнем с башен, рванулись вперед, но тут же завязли в густом переплетении колючей проволоки. В данном вопросе дружная жадность Элбана и Гурдага дала сбой, и управляющий не пожалел запасов железа, а старшина гномов максимально ускорил работу своих подчиненных. Так что проход в долину напоминал логово гигантского паука, и к воротам вела лишь вихляющая тропинка. Это чудо природы появилось уже после нашего отплытия, а сейчас было уничтожено атакой некров, но мое воображение подсказывало, что зрелище было впечатляющим.

– Тут наконец-то проснулся дежурный гном, – войдя в раж, продолжил рассказ Элбан. – Ох и вставил Гурдаг ему фитиль за то, что так долго раскачивался! Наши успели даже струхнуть. Эти твари наматывали на себя проволоку, но все равно перли вперед, даже утыканные болтами, как ежики. Все поменялось, когда коротышка запустил свои горелки.

– И что, идейка оказалась удачной? – не удержавшись, спросил я.

– А то! Я как раз добрался до стены, так что видел все своими глазами… – восхищенно выдохнул мой управляющий и тут же немного смутился: – Жена, пока не напялила на меня все железо, из дома не выпускала. Так вот. Сначала что-то внутри стен забулькало, а затем как полыхнет! Как в сказке про драконов. Эти черти загорелись как спички!

Похоже, мои догадки насчет пропитывания тел некров смолой оказались верны. Не повезло Чистым: они старались обезопасить свои творения от разложения, но не могли предугадать, что те нарвутся на шквал огня.

– И тут такое началось! – продолжил восторженный рассказ Элбан. Окружавшие нас люди, многие из которых видели все своими глазами, вместе со мной, затаив дыхание, внимали талантливому пересказу. – Часть из этих головешек без разбора ломанулась через проволоку, часть убежала из ущелья…

– Они же, наверное, и спалили Озерный…

– Что? – встрепенулся управляющий. – Озерный подожгли?

Управляющий явно не знал о порче подотчетной недвижимости. Ну ничего, переживет.

– Там остались одни головешки. Даже виноградники подпортили.

– Проклятье, – погрустнел Элбан, но его грусти хватило на пару секунд. – Ничего, отстроим – и посадим новый виноград. Главное, что отбились, а работящих рук у нас много… Так вот, эти твари хоть и горели, но шустрости не потеряли: мы чуть не обделались – они полезли на стену, словно на низкий порожек. Так что очень пригодилась ваша идея с клеткой, но пришлось быстро отводить часть людей, а остальных накрывать куртками, которые сняли с освободившихся воинов. С головешек буквально стекал огонь. Но внутрь они все же не пробрались. Попросту прогорели дотла. Зато теперь гномы смастерили воинам специальную одежку для защиты от огня. В таком наряде сами они плавят руду…

– На этом бой закончился? – вернул я Элбана к основной нити рассказа.

– Да куда там… – отмахнулся управляющий, тут же кисло поморщившись. – Главного я уже не видел – эти сволочи спихнули меня со стены.

– Позже скажешь, кто именно это сделал. Умных людей нужно поощрять.

– Тоже мне умные, – фыркнул Элбан, но без особого остервенения.

Совсем недавно я тоже разрывался между злостью и благодарностью к человеку, решившему определять за меня допустимую степень риска.

– Так что ты пропустил?

– Жуть… по крайней мере, так мне рассказывали. Головешками управляла какая-то совсем уж запредельная тварь. Опять как в сказке: десяток ног, десяток рук и одна голова. До сих пор не верю, но то говорили старые ветераны, у которых от страха в голове только яснее становится. В общем, эта тварь поняла, что ее помощников пожгли, и рванула на стену как огромный паук. Если бы эта многоножка была такой же шустрой, как головешки, нам бы пришлось туго, но она успела намотать остатки проволоки и упала вниз. Гном брызнул на нее огоньком и еще додумался приказать сбрасывать с башни мотки проволоки. Вот кого нужно наградить…

Финал истории Элбан рассказывал уже не так восторженно. По его словам выходило, что конгломерат из некромантов готовился более сложным способом, нежели смолистые некры. Так что составная тварь горела неохотно, и если бы не идея с колючими путами, возможно, защитникам стены пришлось бы очень плохо. Подыхала тварь долго и мучительно. Меня даже передернуло, потому что нас с Рудым едва не подловили похожим способом.

После смерти главной особи некры, получившие народное название «головешки», разбежались.

За интересным рассказом путь до скального поселения промелькнул незаметно. Но до того как попасть в свои покои, мне пришлось самому заводить сагара в логовище. Почему-то рядом не наблюдалось ни одного хороха.

Что за чертовщина?

Элбан про это по-прежнему отмалчивался.

Ладно, сейчас быстро переоденусь и займусь этими «тайнами мадридского двора». Если бы случилось что-то катастрофическое, управляющий вряд ли промолчал бы.

Чуть теплый гномий душ и чистая одежда наконец-то возвратили мне ощущение душевного покоя, но продлилась эта благость недолго. Входя в спальню, я не особо осматривался и, только повернувшись от шкафа с чистой одеждой, заметил, что ниша в стене пустовала. Точнее – там лежали осколки скорлупы яйца, но не было его содержимого.

– Вашу мать!.. – заорал я и вылетел из спальни.

Ураган по прозвищу ярл Воронов пронесся по подземным переходам и влетел в обиталище хорохов. Это место больше походило на массовое поселение ласточек. Часть стен была источена небольшими норами, а остальное залеплено большими гнездами. Сейчас все хорохи попрятались в норах, а верховный забился в угол пещеры. Он не решился скрыться окончательно, но не смог устоять перед желанием отойти подальше.

– Верховный, ты что сделал! – заорал я, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть птицелюда.

– Прости, господин, не уследил…

Старый хорох распластался на полу, стукнувшись о камень костлявой головой на длинной хилой шее.

Черт, что я творю?!

Мудрое и древнее существо, достойное всяческого уважения, валяется в моих ногах как жалкий раб. Оборзел ты, Слава, совсем зарвался…

– Так, верховный, давайте оба успокоимся и нормально поговорим. Вы должны понять мою реакцию. Малыш пропал, а вы прячетесь.

Я помог трясущемуся от страха хороху встать и, не зная, что еще сделать, усадил его в находящееся в метре от пола обширное гнездо.

– Вы успокоились? Говорить можете?

Хорох мелко закивал и тут же взорвался писклявыми словами и целым потоком мыслеобразов. Причем образы были внятнее слов.

– Я… хотел. Я не успел…

Словно в кинотеатре, передо мной разворачивалась картина недавних событий. Верховный хорох проснулся от странного зова. Казалось, что где-то плачет забытый родителями ребенок. Сначала птицелюд не мог ничего понять, но затем осознал, что таинственный о́ни наконец-то появился на свет. Хорох тут же побежал к моим апартаментам. Увы, он не успел. Двери в спальню почему-то остались открытыми. Можно, конечно, наказать за это уборщицу, но виноват ведь я, а не она.

Несколько дней все хорохи, а также десятки людей и гномов метались по селению и окружающей местности, но новорожденный о́ни пропал бесследно…

Мне хотелось выть от бессилия и бежать искать несостоявшегося питомца. Но куда и зачем? Если уж хорохи не смогли ничего найти по горячим следам, то спустя седмицу делать это было глупо.

В груди клокотала злость на весь мир – на Чистых и их интриги, на эту идиотскую войну, во время которой наконец-то случилось то, чего мы ждали так долго. И прежде всего, я злился на себя, хотя при этом понимал, что ничьей вины в этом нет – ни моей, ни тем более хороха с уборщицей.

Жалкий вид расстроенного верховного вернул меня к реальности. Очень странно было видеть мудрого и спокойного птицелюда в таком состоянии. Похоже, он страдал от потери нового представителя о́ни даже больше меня.

Не прибегая к словам, я обратился к замершим в норах помощникам верховного и приказал им заняться патриархом, пока он здесь не помер от переживаний, а сам направился обратно к себе.

Досада заставила забыть обо всем на свете, и тут… стремительный вихрь напомнил, что кроме пропавшего питомца у меня есть о ком заботиться.

– Владислав! – Налетевший на меня вихрь оказался Настей.

Девушка сначала прыгнула мне на шею, а затем начала колотить кулачками в мою грудь. Хорошо, что не шлепала по морде – есть у некоторых женщин такая мерзкая привычка. Слабые удары нежных кулачков ничего, кроме умиления, вызвать не могли.

– Что случилось, милая?

– Почему ты бегаешь от меня?

– Где бегаю?

Вопрос немного озадачил девушку, но не смог окончательно сбить с мысли.

– Везде!

Все понятно. Куда должен бежать вернувшийся с войны рыцарь? Конечно же к даме своего сердца. И не так уж важно, что от него несет гарью и потом, он просто обязан отметиться у ног любимой. Объяснять что-либо в такой ситуации бесполезно, зато есть очень действенный выход – жалость.

– Малыш из яйца потерялся.

– Я знаю, – тут же погрустнела девушка, растеряв весь свой пыл. – Мы все его искали, но не нашли. Но ты не переживай – уверена, все будет хорошо.

Как бы мы ни относились к перепадам женского эмоционального состояния, но нельзя не признать, что лучшего антидепрессанта нет и никогда не будет. Мягкая ладошка на щеке и ласковые глаза, смотрящие глубоко в душу, заставляют забыть о большинстве бед, уводя в сторону от печальной реальности. Да вот только реальность неплохо умеет напоминать о себе, и, как всегда, не вовремя.

Чуть в стороне послышался осторожный кашель.

– Чего тебе, Клепп? – спросил я, удивляясь тому, что викинг оказался здесь так быстро.

– Там Элбан с Богданом ругаются. Боюсь, могут подраться.

– Ругаются? – удивился я. – Как это наш маг смог повысить голос на тестя?

– Он и не повышает, – хмыкнул Клепп, – только шипит.

После сумбурного расставания с Настей мне пришлось возвращаться обратно к стене, в этот раз воспользовавшись лошадью. Возле надвратной башни творился настоящий бедлам. Похоже, Али счел территорию вокруг озера и входа в долину безопасной и разрешил людям покинуть баржи. Здесь находились и присланная Изяславом делегация князей, и компания наших магов. Князья рассматривали оборонительные сооружения на стене и потихоньку отходили от того, что увидели с наружной стороны. А вот Богдан уже в полный голос ругался с тестем:

– Это нужно сделать для безопасности долины.

– Что?! – орал Элбан. – Тащить внутрь всякую гадость для безопасности? Тебе на войне что, в голову булавой двинули, зятек?

– Молча-ать! – понимая, что просто так ссору не остановить, заорал я. – Что вы здесь не поделили, родственнички?

– Он хочет затащить эту многорукую заразу внутрь, – тут же наябедничал на зятя управляющий.

– Она нужна мне в лаборатории, – не унимался маг, осмелевший вдали от жены и тещи.

– Вы оба правы и не правы, – резко сказал я.

– Что? Чегось? – в унисон спросили спорщики.

Ну вот: хоть какое-то единство…

– В лабораторию ты его не потащить, но и резать эту тварь за стеной слишком опасно. Так что пусть обслуга поставит здесь офицерскую палатку. Как только появятся первые результаты, зови меня. А сейчас – марш домой, к жене. Не хватало мне получить по мозгам еще и от нее. Обслуга справится и без тебя, а поможет ей в этом твой любимый тесть.

Придавленный моим тяжелым взглядом управляющий лишь молча кивнул, но Богдана в ближайшем будущем наверняка ждала хорошая взбучка. Впрочем, маг и сам понимал, что перегнул палку – жажда познания, нетерпение и повысившаяся во время похода самооценка сыграли с ним злую шутку.

Немного разрулив спорную ситуацию, я повел своих сановитых гостей в город на экскурсию и смотрины моего хозяйства. Соваться в оборонные дела смысла не было – новый комендант резво взялся рассылать патрули, причем как конные, так и на верховых коваях. Драган недовольно морщился, но не спорил.

Перед уходом я все же вставил фитиль коменданту за отсутствие офицера и сержанта в плавучем форте. Пусть передаст полученный втык дальше по инстанции.

И только ближе к вечеру мы все осознали, что победили, и эта победа была на удивление многогранна. Мы спасли славянские провинции от аравийской напасти и даже освободили множество пленных. Плюс ко всему мы отбились от штурма некров. Все эти эмоции требовали выхода, и в городке грянул праздник. Гуляли все, кроме коменданта и патрулей – сказалась своевременная накрутка хвостов расслабившимся воякам. Части корпусной обслуги тоже пришлось задержаться, чтобы закончить разгрузку барж. Благо хотя бы хорохи очнулись и помогли быстро перевести зверей в логовище.

Утро выдалось неожиданным.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Ничего не скажешь – «славно» погуляли. Мое пробуждение было не то чтобы неприятным – да и тревожным его не назовешь – скорее было как-то неловко, что ли. Все дело в том, что проснулся я не сам и даже не в компании с одной из моих прежних подружек.

Да уж, романтично получилось – ни тебе цветов и свечей, ни запредельной нежности. Первая брачная ночь случилась довольно спонтанно и немного раньше свадьбы.

Не скажу, что мы оба ухрюкались до полного беспамятства – воспоминания были, но они казались какими-то нереальными и больше походили на эротические фантазии. Временами всплывали довольно откровенные сцены, в которых моя суженая отнюдь не выглядела монашкой, хотя теперь-то мне уже не приходится сомневаться в ее целомудрии.

Уже давно заметил, что освещение гномьих кристаллов особенно хорошо для вот таких вот пробуждений. Нет развевающей таинственность яркости и при этом хорошо видно все то, что очень хочется рассмотреть. Настя спала, по-хозяйски забросив ногу на мое бедро и придавив мне щекой грудь.

Ну и что теперь делать? Даже как-то боязно пошевелиться…

И все же это когда-нибудь придется делать. Легкое прикосновение к ее щеке вызвало удовлетворительное мурлыканье – и тут же девичье тело напряглось. Настя не стала забиваться в глубь спальной ниши, но все же быстро нашла простыню и прикрылась.

– Доброе утро, солнышко, – как можно мягче сказал я.

– Ой ли? – с сомнением сказала княжна. Увидев пробежавшую по моему лицу тень, она поняла все правильно и быстро добавила: – Ночь была чудесной, и сейчас мне хорошо, а вот утро вряд ли будет добрым.

– Да уж… не знаю, как мы оправдаемся пред твоим папаней.

– Если сделаем все правильно – и оправдываться не придется. Вчера все упились до свинского состояния, так что и тятя, и все слуги наверняка спят. Осталось только убедиться, что сейчас не полдень.

Блин, опять встает вопрос с часами…

Мы как были в импровизированных тогах, так и прошли в кабинет, чтобы убедиться, что за окном еще горят звезды. Звезды горели, а посему можно было освежить ночные воспоминания. Прямо в кабинете. Мне, конечно, тут же хотелось еще, но благоразумная девушка чмокнула меня в нос и быстро собралась. А на прощание, уже одевшись, спросила:

– Надеюсь, эта ночь ничего не изменила в твоих планах?

– А ведь я могу и обидеться…

– Дурачок, – улыбнулась Настя и еще раз чмокнула меня, теперь уже в губы.

Ну что ты будешь делать! Обозвали дураком, а он еще и лыбится, причем совершенно по-идиотски.

Прошлого, конечно, не воротишь, и слово, данное князю, было нарушено, но я совершено ни о чем не жалел. Так что прямо с утра пойду свататься и назначать день свадьбы.

Перекатывая в голове подобные мысли, стоило бы вспомнить, что обычно в такие моменты ко мне тихо подкрадывается очередная напасть.

Через час после восхода Ярилы, когда и князь, и вся его прислуга спокойно спали, а Настя делала вид, что вообще не выходила из своей спальни, у ворот взревели сигнальные рога. Причем чужие. Я в этот момент работал в кабинете и все прекрасно слышал.

Первый порыв – броситься к оружейному шкафу и манекену с броней – был остановлен простой логикой. Причина переполоха могла быть любой. Что-то я стал дерганым, хотя с такой жизнью можно вообще в психа превратиться.

Причина тревожного сигнала действительно оказалась мирной – в гости явился наместник нашей провинции.

Князь Боримир выглядел одновременно встревоженным и обрадованным, к тому же чуточку пристыженным. Нетрудно было догадаться, что он повел войска к долине только после того, как узнал, что в Овернь вошел караван Корпуса.

В моих владениях князя знали почти все, так что его и ближнюю свиту пустили внутрь, а вот войска остались снаружи. Ввиду последних сюрпризов у коменданта развилась здоровая паранойя.

– Родич, ты не представляешь, как я рад, что вижу тебя живым и здоровым, – широко раскинув руки, прямо от двери приемного зала заявил князь.

Мы с ним по-родственному обнялись.

– И мне радостно, что с вами все в порядке. Какими судьбами в наших краях?

– Как только узнал, что на твой городок напали, так сразу начал собирать войско. Но разве за тобой успеешь! Хоть и Вепрь, а шустрый аки ласка. – Князь старался перевести все в шутку, но как говорится: «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь?..» и так далее.

И все же взаимное вежество нужно было соблюсти.

– Я и не сомневался, что на вас можно рассчитывать, потому с легкой душой пошел защищать наших родичей. Кстати, со мной приплыли трое князей.

– Кто? – тут же вскинулся князь.

– Гремислав Людевитович, Некрас Самовладович и Ростих Жбора.

– Ростих?! Вот славно-то как! – потер ладоши Боримир. – Ох и погуляем же…

От его восторга у меня заломило в висках.

– Да уж, князья – еще те гуляки. – В голове замелькали картинки вчерашнего дня. Князья действительно умели отрываться, причем до упора. В отведенные комнаты их уносили на руках. Это я еще помню.

– Идем скорее, не терпится пообщаться с земляками. Хотя стой, – погасил свой порыв Боримир, – сначала скажу самое важное. Я, как ты и просил, поговорил с ярлами, и есть кое-какие результаты. Кто-то верит, многие сомневаются, но важнее то, что удалось достучаться до самого Немосуса Мак Дея.

– Не хочу показаться невеждой… но кто это?

Князь замер, удивленно уставившись на меня, но затем, тряхнув головой, начал объяснять:

– Это глава одного из самых богатых и древних кельтских родов. Они были в родстве со старыми королями. К старому Немосусу прислушается большинство ярлов и эрлов. Если он тебе поверит, за нас встанут все восточные провинции и часть центральных. Это самое меньшее. Но нужно быть очень убедительным.

– Хорошо. Когда мы сможем поговорить с ярлом?

– Как только будем готовы. Он передал с письмом, что ждет нас в любой момент. Так что задержимся на небольшую пирушку – и в путь. Лучше всего отправиться прямо сегодня. Судя по тому, что я видел под твоими стенами, для нас сейчас каждая мера времени дороже любого количества золота.

Чтобы действительно не терять времени, я свел вместе князей, наместника и изрядный бочонок пива, а сам направился к временной лаборатории Богдана. Что ж, похоже, сватовство придется отложить. Почему, интересно, эта мысль вызвала во мне легкую радость?

Прислушавшись к своим эмоциям, я с облегчением понял, что напрягает не само сватовство, а грядущее объяснение с отцом Насти.

Ну это ничего, это не смертельно…

Богдан разошелся вовсю. Он раскрутил Элбана на самый большой командирский шатер: кстати, это было мое походное жилище. И что хуже всего, пологи шатра были безнадежно испорчены въевшимся запахом гари и трупной гнили.

С другой стороны, чего мне расстраиваться? Прикажу изготовить новый.

Хорошо быть ярлом.

– Что тут у нас? – спросил я, стремительно входя в шатер и тут же закрывая нос рукавом.

– Жуть и мерзость, – односложно ответил Богдан, отходя от обширного помоста с горой обгоревшей плоти.

Маг был облачен в свой любимый прозекторский наряд, который дополняла марлевая повязка. Судя по толщине повязки, она была набита ароматными травами.

– Я уже успел почувствовать.

– Нет, настоящей жути ты еще не видел.

Маг сделал приглашающий жест, и я подошел ближе. Под слоем копоти и мотков колючей проволоки это выглядело совсем иначе. А сейчас широкопрофильный артефактор и два жизнюка обработали труп, и от этого он предстал передо мной во всем жутком «великолепии». Трансформации Берислава и его помощников, происходившие на моих глазах в прибрежном домике, были скрыты одеждой. Меня сильно шокировал сам факт слияния воедино человеческих тел. Но в тот момент еще оставалась надежда, что это была просто какая-то извращенная гимнастика. Теперь же иллюзий больше не осталось. Тела действительно срослись. Нечто похожее я видел в плоти дикарского божка, где тела шаманов словно вырастали из дерева. Скорее всего, эти два явления имеют нечто общее. Только с разной полярностью – дикарский божок владел запредельной мощью жизни, а Врадак добрался до аналогичного могущества, но только в чертогах богини смерти.

Руки, ноги и туловища доброго десятка людей были слеплены вместе, словно комок пластилина. Маги специально обмыли участки соединений, для более детального рассмотрения. Было хорошо видно, что тела буквально стали единым целым. Особенно жутко выглядела растущая из позвоночника очень толстая рука с десятью пальцам, причем рука была непомерно длинной и явно функциональной.

– Спасите нас, святые угодники… – выдохнул я, инстинктивно перекрестившись.

– Да уж, тут без заступничества свыше не обойдешься, – согласно кивнул Богдан.

– И это могло двигаться? – сглотнув тягучую слюну, спросил я.

– Причем очень резво, – начал доклад артефактор. – Что самое интересное, убил его не огонь, а арбалетный болт в голову.

– В какую именно голову? Здесь их, должно быть, с добрый десяток.

– В эту. – Богдан жестом фокусника сдернул покрывало с предмета размером чуть меньше барашка.

– Бешеные канарейки!..

Что-то мне нехорошо… Не грохнуться бы в обморок, как институтке при виде голого гусара.

– Да чтоб тебя, показушник чокнутый! Зачем же так резко?

Ничего более абсурдного я не видел никогда, ни здесь, ни на Земле. Бык с тараном на голове – это, конечно, впечатляюще, но такое!!!

На небольшом столике лежала голова. Или лучше сказать «головы»?

После сросшихся тел, казалось бы, удивляться уже нечему, но огромный, практически обгоревший череп, из которого почти во все стороны торчали лица разной степени сохранности. Одно даже смотрело вверх, с макушки. Из главного (или же просто смотрящего вперед) лица торчал здоровенный болт от станкового арбалета.

Нужно узнать, кто так метко стреляет, и выделить ему золотой орден во всю грудь.

– Так, с меня хватит, – резко заявил я.

Цель моего прихода к Богдану была достигнута. На столике лежал самый убойный довод из всех возможных. И если это не убедит кельтского супервельможу, значит, его убедить просто невозможно.

– Нет, не хватит, – совершенно серьезно заявил маг. – Есть еще кое-что. Смотри сюда.

– Да насмотрелся я уже…

– Владислав, это важно, – настоял на своем Богдан и подозвал меня к большому столу. Одна из торчащих из общей массы рук была жестко прикреплена к столу, скрюченными пальцами вверх. Богдан взял какой-то хитрый зажим и пережал один из пальцев. Внезапно искореженная подушечка на пальце разошлась четырьмя лепестками, и наружу полез извивающийся червь…

Все, больше не могу.

Это зрелище заставило меня отскочить и согнуться в жестком приступе рвоты.

– Это что, какой-то червь?! Тут все нужно обеззаразить и сжечь! – Меня накрыла брезгливая паника. – Всех, кто контактировал с телом, – изолировать!

– Успокойся! – тряхнул меня Богдан, едва сдерживаясь, чтобы не влепить «оздоровительную» пощечину.

Возможно, у кого-то моя реакция вызовет пренебрежительную гримасу, но хотел бы я видеть, как этот скептик сам бы посмотрел… нет, такого и врагу не пожелаешь.

– Все нормально, – уже спокойнее добавил маг, поняв, что мне немного полегчало, – это не черви, а какие-то щупальца. Жизнюки подтвердили, что угрозы нет. Но тебе нужно понять, что вступать в близкий контакт с этими тварями не стоит. Не знаю и знать не хочу, что будет, если эти щупальца полезут в живую плоть.

– У «головешек» есть такая же мерзость? – с робкой надеждой спросил я.

– Нет, там все почти так же, как у твоего погибшего друга. Только немного проще.

Ох ты ж, ежики-террористы…

– Так, – успокаиваясь, резюмировал я, – все, кроме головы – сжечь. Никаких образцов для изучения ты не оставишь.

– Но…

– Никаких «но»: все сжечь до состояния мелкого праха и поглубже закопать. Здесь нет ничего интересного для нормального человека. Если тебе нечем заняться – могу придумать для тебя интересное дело.

– С тебя станется. У меня и так дел по горло, – недовольно возразил Богдан. – Но, может быть, позже…

– Обещаю, интересных дел тебе хватит до самой глубокой старости. Заканчивайте здесь и приготовьте герметичную тару для этой мерзости. А также пару долговременных огненных артефактов внутрь. Как только разберемся с недоверчивыми ярлами – спалим эту дрянь к чертям. Все, выполнять приказ.

Княжескую пирушку пришлось прекращать. Недовольство моих сановитых коллег угасло, как робкое пламя лучины под ветром, едва они увидели наш трофей.

Для речного перехода я выбрал свою баржу. Шесть акаяси запрягли цугом. Вопрос с транспортом на суше пообещал решить Боримир. Сборы получились немного сумбурными – все нервничали. Я давно смирился с реальностью невиданной прежде угрозы, а вот князья пребывали в перманентном шоке, и их нервозность передалась мне. Единственным, кто сохранил внутреннее спокойствие, как ни странно, был Клепп.

Заметив наши торопливые сборы, он высказал вполне разумное для телохранителя сомнение. Мы как раз направлялись по сходням на баржу, когда викинг недоуменно осмотрелся:

– Мы что, пойдем без о́ни?

– Не думаю, что ярлу понравится такая делегация, – тут же вмешался в наш разговор Боримир.

– А мне это не нравится, – словно не услышав князя, сказал викинг.

– Мы едем на переговоры, а не на войну, – качнув головой, возразил я. Но Клеппу все же удалось заронить в мою голову зерно сомнений. Хотя и не было понятно, к чему его приложить.

– Давайте не будем устраивать из посольства балаган, – хмуро заявил наместник, явно боясь испортить отношение с этим непонятным ярлом.

Его можно было понять, хотя меня и удивляла такая опасливость обычно абсолютно уверенного в себе управленца. Невольно задумаешься, насколько наша собственная уверенность зависит от внешнего раздражителя.

Как бы то ни было, нужно что-то решать, поэтому я с показной небрежностью сказал Клеппу:

– Хорошо, договорись с Драганом. Но мы пойдем налегке, время поджимает. С собой возьмем только почетную стражу и слуг.

По глазам Клеппа было видно, что он хочет возразить, но затем, что-то обдумав, викинг лишь кивнул.

Вотчина ярла Немосуса Мак Дея, как и прочие твердыни кельтских территорий, находилась вдали от основных водных артерий. Сначала меня озадачивал подобный подход в условиях явно речной цивилизации, но потом все встало на свои места. Стоящие на берегу города давали людям максимально возможную для данного уровня развития свободу передвижений. И в той же степени они были подвержены угрозе стремительного нападения.

Подтянув резервы и тяжелую осадную технику, агрессор мог захватить прибрежные цитадели очень быстро, и как результат – все селения вдали от реки оставались без защиты. Если же крепости находились, как здесь принято, в нескольких часах конного пути от ближайшей крупной реки, у обороняющихся было достаточно времени, чтобы достойно встретить агрессора. К тому времени, когда к замку ярла подойдет осадная техника, все окрестные крестьяне успеют либо укрыться за стенами, либо начать партизанскую войну.

Ярл Мак Дей проживал в той же провинции, что и я, так что нам пришлось лишь спуститься вниз по Оверни и, выйдя на просторы Дольги, пройти всего пару десятков километров.

Портовый городок, являвшийся оконечностью «пуповины», связывающей замок ярла с главной артерией страны, мало чем отличался от подобного поселения у Ониборга. Хотя сейчас бывшая цитадель корпуса поводырей наверняка сильно изменилась, даже не берусь утверждать – в хорошую или плохую сторону. Положительные изменения там могут случиться только в смысле заселенности и благоустроенности. То, что в новой вотчине Чистых ничего хорошего не происходит, было ясно и без разведывательных данных.

К речному городку мы добрались за несколько часов до заката, так что была надежда успеть на ужин и даже обсудить основные вопросы уже сегодня. Не хотелось, конечно, врываться к ярлу слишком стремительно, но все сомнения отпали, когда я увидел, что возле причала нас ждет отряд замковых рыцарей с запасными лошадьми. Хотя чему тут удивляться: по словам Боримира, ярл Мак Дей являлся человеком богатым и предусмотрительным.

На причале случилась небольшая заминка. Командовавший встречающим нас отрядом эрл, извинившись, сказал, что количество лошадей ограничено и в замок поедут только князья и их слуги.

Хмурый вид Клеппа заставил меня напрячься, но я устал от сомнений, поэтому решил, что паранойи телохранителя хватит на нас двоих. Тем более ранее казавшийся прямолинейным как весло викинг уже начал свою игру. За время возвращения из славянских провинций целители практически срастили перелом руки – благодаря магии в этом мире не нужно носить гипс целый месяц. Несмотря на то что целители дали больному указание просто сильно не напрягать конечность, Клепп вновь повесил ее на перевязь. Почему-то вспомнился случай из голливудской экранизации творения Толкина. Там, где мощный старик-маг изображал дряхлую немочь.

– Нет нужды в таком количестве слуг, – попытался еще урезать нашу группу эрл, – у моего господина достаточно прислуги, чтобы вы остались довольны.

– Ничего страшного, – Клепп отреагировал широчайшей улыбкой, – это почти дети, так что им отдельные лошади не нужны.

Возразить эрлу было нечем, потому что викинг действительно взял с собой самых младших из группы поддержки.

В итоге получилось, что каждый из князей взял двоих приближенных воинов. А со мной ехали Клепп и Сигтрюгг, посадив за спинами двух пацанов.

Конный переход до замка ярла занял чуть больше двух часов бодрой рыси. Все время мы ехали молча, немного подпортив себе настроение снобизмом эрла. Вассал ярла Мак Дея либо по природе был заносчивым, либо выполнял приказ своего господина, что не особо радовало.

Показавшаяся вдали цитадель лишь немногим уступала твердыни наместника, но, в отличие от главной крепости Дун-Идена, вокруг стен имелся лишь небольшой поселок для слуг.

Ворота были распахнуты, а подвесной мост, судя по зарослям травы, уже давно никто не поднимал. Это как минимум внушало надежду на миролюбивый характер хозяина. Также немного ободрял радушный прием самого эрла. Этот старик когда-то был могучим воином, но впоследствии как-то ссохся и сгорбился. Впрочем, и сейчас его внутренней мощи хватило бы на десятерых. Как и основная часть кельтов, Мак Дей был чернявым и обладал лишь немного разбавленной сединою шикарной бородой. Строгие черты его лица в данный момент выражали если не полное радушие, то уж точно благоволение. И все же злые искорки в глазах не давали полностью расслабиться.

С другой стороны, Мак Дею любить меня не за что, по крайней мере – пока.

Ярл встречал нас прямо у двери обширного зала, где уже был накрыт стол для изрядного банкета.

– Рад приветствовать в своем замке юного ярла Воронова и с неменьшей радостью приму в гостях родовитых князей великой славянской земли.

Сделав приглашающий жест, он повел нас к центральному помосту в противоположной части помещения; вдоль стен стояли второстепенные столы, за которыми собрались эрлы и самые выдающиеся из простых рыцарей, принесших вассальную клятву ярлу Мак Дею.

Здесь собралась почти сотня серьезных воинов.

Паранойя вновь поскреблась в мой череп и тихо заскулила.

Наших сопровождающих тут же оттерли в сторону, а малолетние слуги-телохранители вообще словно растворились в воздухе. И лишь Клепп настойчиво продолжал идти за моей спиной. Непонятно что сработало: наглость викинга или то, что на первый взгляд мы с ним на пару напоминали инвалидную команду: я – с тростью, причем даже начал инстинктивно прихрамывать, а викинг – с рукой на перевязи; но нас так и не разделили.

Ходивший встречать гостей ярл уселся посреди стоящего на помосте стола. С правой руки от него расселись мы с князьями, а слева сели стоявшие до того трое ярлов из близкого окружения Мак Дея.

Как бы мне ни хотелось тут же выбросить на стол главный козырь в виде головы супернекра, но подобный пассаж мог бы испортить аппетит всем в зале и обидеть самого хозяина. Тем более что он начал со здравицы.

– Мои славные эрлы и рыцари, благородные ярлы, – обозначил легкий поклон в сторону соседей хозяин замка, – представляю вам цвет братского славянского народа. В тяжелый для нашего государства час они помнят о древней клятвеи пришли ко мне, чтобы решить, как нам жить дальше. Так выпьем же полную чашу вина за тех, кто чтит клятвы и не забывает о чести.

Сотенная толпа, к тому же неслабо утяжеленная железом, с грохотом встала. Поднялся и я, с сомнением заглядывая в полный кубок вина. Ну и как здесь не выпить – тем более что Клепп, словно слуга, стоял за моей спиной и не пил. Эти доводы усыпили мою бдительность и заставили осушить кубок объемом граммов в триста.

После тоста все сели за столы и начали закусывать. В моей голове зашумело, но оно и понятно – после дороги и на пустой желудок триста грамм вина не могли не ударить по мозгам.

Тревожнее стало, когда я все же попытался завести разговор с ярлом.

– Ваша светлость, увы, время подж… – фразу удалось начать, с трудом ворочая заплетающимся языком, а закончить – вообще не получилось. Горло перехватил спазм. Попытка встать на ноги не удалась, и мое тело скользнуло под стол. Где-то над головой послышался шум возни и резких ударов, а затем весь мир исчез под покрывалом мрака.

Ну ты, Воронов, и идиот!..

Мое сознание всплывало из неимоверно бесконечных и мрачных глубин. Под конец даже показалось, что я нахожусь в воде. И в самом деле начал захлебываться. Грудь рвало жестким кашлем, в желудок текла какая-то горькая гадость.

Наконец-то муть слегка рассеялась, а тело начало слушаться приказов мозга. Мне удалось перевернуться на живот и откашляться.

– Ох, как же хреново… – прохрипел я, пытаясь вдохнуть. – Что за гадость?

– Это лекарство, – пискнул кто-то рядом.

– Что?

Зрение постепенно прояснилось, и я увидел, что нахожусь в небольшой комнате с каменными стенами. Очень похоже на тюремную камеру. Впрочем, после поднесенного чертовым ярлом сюрприза ничего другого и не предполагалось. Странно, что вообще удалось проснуться, а не сразу отправиться в лучший мир. Удивительно другое: что здесь делает этот малыш и о каком лекарстве он говорит?

– Ты откуда здесь взялся… – Было неимоверно стыдно, но мне не удавалось вспомнить его имя.

– Дамно Крысеныш, – сообщил пацан, от неожиданности вспомнив свое уличное имя.

– Не говори так. Отныне ты не Крысеныш, а Мангуст.

– А кто это? – От удивления парень даже открыл рот.

– Один мелкий и очень отважный зверь, но ты не ответил мне на вопрос.

– А?..

– Как ты здесь оказался?

– Залез по трубе для воздуха.

– Хорошо, зайдем с другой стороны… Где мы?

– В подвалах замка.

– Что произошло наверху и где Клепп?

Лицо Дамно внезапно исказилось, и он, сдерживая рыдания, пискнул:

– Они убили дядьку Клеппа.

– Ты уверен? – спросил я, чувствуя, как в груди разливается холод.

– Они его так били…

– Но его мертвого тела ты не видел? – Безумная и, возможно, напрасная надежда не только растопила холод внутри меня, но и успокоила Мангуста.

– Нет, не видел.

– Так, давай рассказывай дальше. Четко и по порядку.

Похоже, викинг успел привить своим питомцам нужные качества, потому что малолетний телохранитель тут же собрался:

– Когда вы начали падать, все, кто еще сидел за столом, набросились на дядьку. Потом всех уснувших уволокли. И, это… – Парень явно набирался духу, чтобы признаться в чем-то неприятном. – Я не успел. По приказу дядьки мы с Паучком начали ходить между слуг и внимательно все слушать. Мне на глаза попался пацан, который сидел и плакал. Я разговорил его и узнал, что всех наших хотят напоить сонным зельем. Коки…

– Это тот слуга?

– Да, слуга, его зовут Коки. Он всегда хотел стать поводырем, но рабу об этом можно только мечтать. Коки помогал местному целителю, и ему приказали отнести отраву виночерпию на кухню. Он знал, кто приехал в замок, и не хотел этого делать, но побоялся подменить зелье. Я хотел вас предупредить, но не успел.

Этот факт очень расстроил парня, и он вновь зашмыгал носом.

Да что ж ты будешь делать… Зачем я позволил Клеппу втянуть в это детей!

– Успокойся, ты все правильно сделал. Как случилось, что тебя не поймали?

– Ха! – оживился мальчик. – Крыс… Мангуста нельзя поймать.

– Ты прав, – согласно кивнул я и улыбнулся, – мангуста очень сложно поймать. Что ты делал дальше?

– Коки принес мне одежду местного слуги, и мы выяснили, куда вас понесли. Затем мы забрались в комнату целителя и забрали лекарство и немного отравы. Коки помогал целителю их варить и знал, что где находится.

Даже не знаю, как относиться к этому мелкому авантюристу. Мало того что он вывернулся из лап местных, так еще умудрился завербовать нужного человека. У парня интуиция работает, как мощнейший компьютер.

Все хорошо, но время утекало как песок между пальцами. Тело понемногу оживало, а ситуация требовала действий.

– Дальше, – жестко поторопил я Мангуста.

– В подвалы ведет только один спуск, и его хорошо охраняют, – шмыгнув носом, затараторил парень. – Дети слуг иногда на спор лазят сюда по трубе для воздуха. Нижние камеры охраняют пять человек. Я подлил им в горячее вино сонного зелья, а когда они уснули, открыл вашу камеру.

– Ну ты даешь… Просто слов нет. Как тебе удалось проделать все это незаметно?

– Ха, я у таких ротозеев на ходу кошели срезал, не то что… – Парень внезапно смутился.

– Успокойся, я и не думал, что ты на улицах пряниками торговал. Ничего, если выберемся, ты у меня до конца жизни будешь как сыр в масле кататься.

– А?.. – захлопал ресницами парень.

Блин, какой же он еще ребенок…

– Да, кстати: где твой напарник?

– Паучок? Не знаю, – пожал плечами Мангуст. – Дядька говорил, что в таких случаях нужно разделяться. А Коки – здесь.

– Коки?

– Я здесь, – пропищало от двери.

– Иди сюда, – позвал я местного служку.

На фоне слабого света, попадающего в камеру сквозь полуоткрытую дверь, появилась фигурка мальчика еще более мелкого, чем Мангуст.

– Иди, не бойся.

Мальчик подошел ближе, и я увидел, что у него в руках моя трость.

– Ты где это взял?

– Под столом. Хозяева забрали все оружие, а об этом забыли. – Внезапно мальчик заныл: – Простите меня. Я не хотел вам вредить. У меня получается с животными, а они… мне…

Слова Коки превратились в невнятный лепет, но меня интересовало не это. В парне было что-то очень знакомое.

Офигевшие хомяки! Я, конечно, не хорох, но даже мне видно, что у парня сильный дар. И очень даже может быть, что передо мной стоял будущий Укротитель.

Судьба, как всегда, в своем репертуаре – сразу за оплеухой идут очень даже вкусные плюшки.

Так, успокоились… Сначала нужно выбраться из этой передряги, а уже затем строить планы насчет парня.

Пальцы коснулись привычной поверхности «бабочки», и через них от оружия передалось спокойствие.

– Так, Мангуст: ты уверен, что все охранники спят?

– Да, – кивнул юный телохранитель… и тут же из коридора послышались шаги.

– Да вы здесь совсем оборзели! Почему камера открыта?! – послышался из коридора очень сердитый голос.

В проеме, заслоняя свет, появилась могучая фигура.

Вовремя – мой мозг только сейчас заработал в полную силу. Щелкнув фиксаторами, трость злобно ощерилась узким лезвием. На ноги я не надеялся, поэтому просто метнул свое оружие из положения сидя.

Тюремщики не отягощали себя излишним перегрузом, поэтому клинок легко пробил рубаху над незастегнутым жилетом кожаной брони.

Получилось удачно, плохо другое – в коридоре послышались удаляющиеся шаги второго стражника.

Нет, все-таки тело еще плохо слушается. Я явно не успевал. Зато с ногами Мангуста все было в порядке. Юркая фигура метнулась вперед.

Выскочив из камеры, мне лишь удалось увидеть, как малец метнул боло, и бегущий к выходу из подземелья стражник загремел по полу. Дальше – мой ход. Я выдернул из булькающего кровью здоровяка нагинату и после короткой пробежки воткнул ее в спину второго стражника.

После удара я настороженно замер. Кроме шума от агонии двух человек, ничто больше не нарушало тишину подземелья.

Неужели вывернулись?

– Мангуст, что там на входе?

– Решетка с замком.

Мы находились в длинном коридоре. Несколько магических ламп частично освещали выходящие в коридор двери. Вдали виднелась лестница вверх, а рядом с ней – отвод в большую нишу. Скорее всего, там и находятся спящие тюремщики. Стражник спустился вниз, прошел по короткому коридорчику и увидел спящих коллег, но от немедленных разборок его отвлек вид открытой двери.

Он был настолько туп или это мне повезло? Первой реакцией любого опытного тюремщика было бы поднятие тревоги. А этот пошел проверять, кто тут такой наглый, чтобы без спросу открывать двери.

– Найди ключи, – скомандовал я и начал обыскивать труп.

Как и следовало ожидать, ключи были у громогласного стражника, и через минуту Мангуст уже протягивал связку мне.

Мои предположения оказались верными – в большой боковой комнате, уткнувшись лицами в длинный стол, храпели пятеро человек.

После дежурки с храпунами шел короткий, метров десять, коридор, в конце которого находилась массивная решетчатая дверь. За дверью виднелись ступени лестницы.

Оставлять за спиной храпящих стражников очень не хотелось, но не они были сейчас самой главной угрозой.

Решетчатая дверь имела большой замок с одной скважиной снаружи, так что пришлось просовывать руки через прутья и закрывать дверь с небольшими неудобствами. Паранойя тут же предложила сломать ключ в замке.

А ты как собираешься отсюда выбираться, перестраховщик, блин?

Вернувшись в комнату со стражниками, я косо посмотрел на здоровенных кабанов. Перетаскивать их в камеры как-то не хотелось, но не вскрывать же глотки простым служакам…

– Сколько у вас осталось антидота?

– Чего? – осоловело спросил Мангуст. У парня явно начался отходняк.

– Той дряни, что в меня вливали.

– А, вот. – Юный телохранитель протянул мне колбу с толстыми стенками. Там виднелась зеленоватая жидкость.

– Вы что, половину в меня вбухали?

– Ага.

Незадача. Оно, конечно, если «гостеприимные» хозяева прирезали остальных гостей, остатки жидкости им без надобности, но это вряд ли. И как теперь с этой малостью будить остальных?

В покинутом мной коридоре имелось больше десятка дверей. Еще одна находилась в глубине стражницкой. С нее и начнем.

Взяв со стола магический светильник, я шагнул в сторону двери. Как ни странно, никаких запоров на ней не было, и через секунду стало понятно почему.

Из открывшегося проема на меня дохнуло холодом, но он даже близко не был таким обжигающим, как пустота в моей груди, образовавшаяся от вида содержимого комнаты.

Магический светильник заставил тени испуганно вжаться в углы и залил комнату светом. Этот свет открыл все до малейшей детали, но лучше бы он этого не делал. Посреди средних размеров комнаты громоздилась жуткая куча человеческих тел. Первым я увидел лицо Сигтрюгга. Казалось, викинг мирно спал, но залитая кровью борода не оставляла сомнений.

Спи спокойно, верный друг. Ты был дебоширом, садистом и… надежным товарищем, так что тебя достойно примут в чертогах Одина.

Едва мой взгляд оторвался от лица островитянина, как в голове словно разорвалась бомба. Убийство воинов, даже спящих, хоть как-то укладывалось в голове, но вид ребенка со вскрытым горлом разом смахнул с меня все остатки цивилизованности и разбудил первобытного зверя. Мозг накрыло красной пеленой безумной ярости.

В себя я пришел от вида двух пар широко раскрытых детских глаз. В них плескался такой ужас, что у меня самого пробежал мороз по спине. Оно и неудивительно – как им еще смотреть на здорового дядьку, с безумным оскалом вздернувшим за волосы голову стражника? Ведь этот монстр явно собрался пилить горло живого человека прихваченным со стола кухонным ножом.

Да что же я творю?!

Рука брезгливо отдернулась, так что нож оставил на шее палача лишь неглубокий порез. Лоб стражника с глухими стуком ткнулся в стол. Стражник захрапел еще громче.

Так, успокоились. Мстить будем позже.

– Чего встали! – заорал я на остолбеневших пацанов. – Быстро проверяем остальные камеры.

И после того как часть ярости и боли выплеснулась в крике, в моей душе зародилась робкая надежда. В том средневековом морге не было Клеппа. Точно не было!

Отпихнув пацанов, я бросился открывать двери, едва не вырывая их вместе с запорами. В разных камерах сидели все четверо князей, а в самой дальней на полу лежал избитый, порезанный, но явно живой Клепп. Пощупав сонную артерию на могучей шее, я с радостью ощутил слабый, но ровный пульс. Похоже, ярл решил приберечь ближайшего слугу своего главного пленника для дальнейших пыток. Викинга даже подлечили и перевязали. Возможно, именно это станет причиной того, что мой новый враг, умирая, будет мучиться немножечко меньше.

Из меня словно выдернули штырь, и неимоверная усталость от нервного перенапряжения заставила тело сползти на пол. Пацаны испуганно жались друг к другу, не решаясь подойти ближе.

– Не стоим! Поделите эту гадость в колбе примерно на четыре части – и вливаем в князей. Будить Клеппа нет необходимости. Он вряд ли сможет ходить в таком состоянии.

Мои помощники сорвались с места стремительными кометами, я же попытался собрать свои конечности и мысли в кучу. Только сейчас мне в голову пришло, что юные спасители нашли меня не сразу, но почему-то они вновь заперли камеры с князьями. Правильно, доверять можно только своим, а в списке своих у малолетнего телохранителя только напарники, Клепп да я. Еще один плюсик Мангусту, с которым мне не рассчитаться до самой смерти. Ничего, что-нибудь да придумаю. Главное – вырваться из этой западни.

Через минуту пацаны вернулись, а из камер послышались разноголосые ругательства и кашель. К этому времени мне удалось принять непростое решение.

– Как там тебя? – поманил я перебежчика и будущего Укротителя.

– Коки.

– Скажи мне, Коки: если вы подниметесь обратно по воздуховоду, сможешь ли ты выбраться из крепости?

– Только через канализацию.

От еще не выветрившихся из головы воспоминаний меня передернуло.

– Шикарно… Мангуст!

Парень шагнул ко мне с запредельно серьезным видом.

– Приказывайте, господин.

– Двигаешься вслед за Коки – и стрелой мчитесь к нашей барже. Только осторожно, не попадитесь.

– Дядька Клепп приказал быть рядом с вами, – набычился парень.

– Ты мне еще тут начни условия ставить! Выполнять боевой приказ! – зарычал я. Нечего, позже извинюсь, главное – чтобы этот малолетний максималист не закусил удила. Бегство, да еще через канализацию, юного героя явно не устраивало.

Воздуховод находился у самого пола и уж точно не предназначался для взрослых спелеологов. Возможно, именно поэтому его не перекрыли решеткой.

– Ну, с Богом, ребятки.

Мелкие пятки Мангуста исчезли в лазе, а я пошел встречать выбирающихся из камер князей.

– Что тут происходит? – Меньше всего у меня было желания выслушивать подобные вопросы именно от князя Боримира.

– Это вы у меня спрашиваете? – без малейшего пиетета перед старшим родичем и наместником ядовито сказал я.

Князь моментально встряхнулся и замотал головой.

– Родич, мне даже в голову не могло прийти… Веришь ли ты мне?.. – выдохнул он, глядя мне в глаза.

– Вы сейчас с нами, так что верю. Кто бы ни был виновен, вляпались мы знатно.

– Моей вины в том нет, – нахмурился князь.

– Да ну?! Я знать не знаю этого долбаного ярла, да и по возрасту мне положено быть не очень предусмотрительным, если не сказать хуже, но вы-то как влезли в эту западню?

За спиной недовольно загомонили гости с юга, полностью разделяя мое мнение. Только разборок мне не хватало… не сейчас и не здесь.

– Так, давайте пока на этом и закончим с упреками. Нужно как-то отсюда выбираться. Для начала перетаскиваем спящих стражников в одну камеру. Затем берем раненого и попробуем пробиться наверх.

Задурманенные сонной отравой князья безропотно двинулись выполнять приказ самого молодого из всей компании, и только Ростих Жбора чуть задержался:

– Где наши люди?

– В мертвецкой. Им спящим перерезали глотки.

Князь скрипнул зубами, да так, что едва не завибрировали стены. Честно говоря, если он вздумает прикончить стражников – останавливать не буду.

Спящих, однако, никто резать не стал. Через пару минут мы были готовы к выходу. Ростих, как самый здоровенный, взвалил на плечи Клеппа, а все остальные по максимуму экипировались трофейным оружием и снаряжением. Порядок движения распределил Гремислав Людевитович, как самый опытный в подобных делах. Ему пришлось повоевать и в лесах, и в пещерах. Да и города он брал не раз, в том числе кельтские. Об этом мне тихо сообщил мой родич. За «лесовиком» встал я, а дальше шли остальные члены нашей команды.

Если честно, мне не верилось в успешное завершение этой затеи, но не сидеть же в подвале, надеясь на расторопность мальчишек? Так можно вместо подмоги дождаться палачей.

Гремислав открыл полученным от меня ключом массивную дверь и начал подниматься по лестнице. Проход наверх был неприятно узким. Не скажу, что страдаю клаустрофобией, но здесь ни замахнуться, ни развернуться.

Наконец-то мы добрались до обширного помещения, судя по окнам у потолка, являвшегося полуподвальным этажом замка. В помещении за столом сидел только один человек. Молодой стражник ковырял ножом расстеленную на коленях кольчугу. Он успел лишь поднять голову. Тяжелый кинжал вылетел из руки Гремислава и воткнулся в незащищенную грудь стражника.

На секунду все замерли, боясь, что падение тела поднимет тревогу, но все было тихо. Князь-торговец Некрас Самовладович шустрым колобком прокатился по помещению. Через несколько секунд в его руках возникла довольно объемная бухта каната. Кто бы сомневался – этот и цветы в Антарктиде найдет… если здесь таковая есть.

Короткая лестница в десяток ступеней привела нас к массивной двери. Гремислав с тихим скрипом открыл дверь и скользнул наружу.

Свежий воздух пьянил и наполнял силами, а озорные звезды на небе словно говорили, что они, в отличие от бесстрастного дневного светила, не выдадут беглецов.

Наблюдать за работой Гремислава было одно удовольствие – «лесовик» беззвучно скользнул вдоль стены и словно растворился в тени. А через секунду мрак слегка сгустился рядом с клевавшим носом постовым. Бедняга даже не успел проснуться: так и ушел в мир иной, получив удар трофейным кинжалом в основание черепа.

Неужели мы вырвемся? Я тихо ступал по ведшей на крепостную стену лестнице, не веря нашей удаче, и, кажется, сглазил.

Сверху послышался недовольный вопрос. Гремислав попытался что-то ответить, но ему не поверили. Тут же над стеной пролетел крик, а затем и сигнал рога. Зазвенел металл клинков. Мечущиеся отблески факельного пламени не давали рассмотреть все досконально, но было понятно, что «лесовик» схлестнулся как минимум с двумя соперниками. Еще парочка была на подходе. Что хуже всего, я не мог протиснуться вперед и помочь соратнику.

Короткая схватка закончилась смертью одного из стражников. В отдалении послышались крики и топот ног. А затем Гремислава спихнули со стены. И все же «лесовик» успел уцепиться в стражника и утащить его за собой. Путь был открыт. Но толку-то…

Мы с Некрасом успели только занять позиции по обеим сторонам от лестницы. Князь Боримир пытался привязать канат к зубцу, но мы ему сильно мешали. Даже успей он это сделать, у нас все равно не будет возможности прикрыть спуск товарищей. Стоит хоть одному из прикрывающей пары ошибиться – и перерезанный канат закончит спуск беглецов намного раньше срока.

Князь Боримир, сумевший наконец-то прийти в себя после шока постигшего нас предательства, жестко скомандовал:

– Вниз, отходим!

Он был прав. На меня наскочил примерно равный по массе стражник, пытаясь достать коротким мечом, но его сковала вязь движений клинка «бабочки». Да он и не особо усердствовал, потому что должен был лишь задержать нас до прибытия подмоги. А подмога уже приближалась. Весь обозримый верх стены словно залило светом факелов.

Роли поменялись – теперь уже мне нужно было задержать стражника, чтобы дать князьям возможность спуститься. Но я поступил иначе и резко атаковал, ведь еще и самому спускаться…

Князь Ростих с Клеппом на плечах уже спустился вниз, так что можно было уходить и мне. Стражник попытался отвести мечом выпад нагинаты, на секунду открыв живот, куда я и пнул прямым ударом ноги. От удара стражник уселся на пятую точку и панически пытался перевести меч в защитную позицию, но никто не собирался его добивать. Я развернулся и резким выпадом над плечом князя-торговца проткнул горло его противника.

С лестницы мы с Некрасом скатились как два колобка, причем шустрый князь умудрился остаться на ногах, а меня повело в сторону и приложило о что-то мягкое. Это самое «мягкое» мучительно застонало.

– Гремислав?

Это действительно был упавший со стены князь. Жив, курилка!

– Некрас, помоги!

К чести князя-торговца, раздумывать он не стал, и мы вдвоем потащили Гремислава вслед за пыхтящим Ростихом. Так что единственной мобильной единицей нашего «войска» остался пожилой Боримир. Мой родич хоть и имел боевой вид, но времена его воинской славы уже давно минули.

– Возвращаемся! – крикнул князь Боримир.

Это было ясно и без его пояснений. Стражники лезли из всех щелей, как тараканы, и пока открытым был лишь путь в подземелья. Ни умирать, ни попадать в руки палачам ярла никто из нас не хотел. В нашей компании собрались не герои-берсеркеры, а отягощенные ответственностью за других люди.

Обратный путь был печальным и очень быстрым. Когда мы оказались внизу, я начал обыскивать постанывающего Гремислава и после короткой нервотрепки все же нашел ключ.

А князь, оказывается, запасливый малый.

Что ж, придется сделать то, на что намекала моя паранойя еще в самом начале этого безумного «квеста». Вход в темницу был очень удачно для нас оборудован с пресловутой кельтской основательностью. Толстенные прутья двери были сделаны из гномьей бронзы, так же как и замок с ключом. Хорошо хоть сам ключ гномы сделали не особо толстым.

– Боримир, молоток!

Пока я запирал замок снаружи, князь быстро притащил молоток для сбивания закрепок с кандалов, который я заметил перед выходом из подземелья.

Чтобы сломать справную работу неизвестных мне мастеров-гномов, пришлось ударить по торчавшему из скважины ключу аж семь раз. Как результат – мне едва удалось отскочить, когда двигающийся в авангарде погони стражник ткнул между прутьями мечом.

Злобно ощерившись на стражника, я быстро отбежал назад и нырнул в боковое помещение стражницкой.

Чтобы сломать такую дверь, им придется очень постараться – ярл сам позаботился о том, чтобы узники сидели за крепкими запорами, а таран сюда не протащишь.

Князья тяжело дышали, привалившись к стенам.

Да, господа, заплыли мы жирком на командной работе… Клепп и Гремислав превратились в бесчувственный багаж, а лицо князя Боримира налилось нездоровой краснотой.

Ну и как воевать с этой инвалидной командой?

Я присел на пол рядом с выходом из стражницкой, чтобы иметь возможность контролировать ситуацию у двери, просто выглянув за угол.

В решетку пару раз ударили, затем послышался скрежет металла по металлу.

Ну-ну, попробуйте выковырять из замка повернутый на пол-оборота и затем обломанный ключ…

Мои мысли подтвердила ругань стражников. Некоторое время было тихо. Стражники прекратили ломиться в дверь, а князьям просто не хотелось говорить, впрочем, как и мне.

Обсуждать здесь нечего. Мы крепко засели в ловушке, и чего ждать – совершенно непонятно. В лучшем случае мальцы доберутся до баржи и поднимут тревогу. Уже к вечеру следующего дня здесь может оказаться не только весь Корпус, но и подчиненное наместнику войско. Но даже такой состав вряд ли сумеет быстро взять эту цитадель. Сагар смог бы забраться на стену, но в распоряжении Вина Драгана только Мрак, да и то, после моих приключений во дворце бея, заводить сагара в теснину очень опасно – кельтские рыцари не глупее аравийских аскеров. А за это время ярл со товарищи сможет измыслить миллион способов, чтобы добраться до наших шкурок.

Я бы начал с дыма.

От этих мыслей по позвоночнику пробежался холодок страха. Надеюсь, ярл не такой сообразительный, как моя паранойя.

– Эй, Воронов! – послышался голос от двери.

Ну и зачем я о нем вспоминал!.. Говорить нам было не о чем, так что я промолчал.

– Боримир! – решил сменить адресата ярл.

– Будь ты проклят, предатель! – не выдержал старый князь.

– Кто из нас предатель – еще нужно разобраться, – с ехидцей ответил ярл, – это не я строю заговоры против короля.

– Немосус, – распалялся Боримир, – ты ведь наверняка уже посмотрел на голову мертвяка, и еще сомневаешься?

– Да никто не сомневается, правда мне известна и без ваших откровений, причем мне известно намного больше, чем тебе. Но все это ерунда, а важно то, что Врадак пообещал мне Генаву в независимое герцогство. Как у вас, славян, говорят: «Своя рубаха ближе к телу»?

– Ты нарушил древний закон гостеприимства, – как по мне, так совершенно напрасно воззвал к совести ярла князь.

– Брось, ты и сам не веришь в эти замшелые законы.

– А как насчет твоих людей, которые сейчас сидят в камере? – продолжал давить на чувство долга нашего врага Боримир, опять-таки с минимальными шансами на успех.

Разговор начал напоминать мне диалог Глеба Жеглова и Горбатого, только я почему-то оказался в роли одного из бандитов. Да и ответ князя мало напоминал заявление знаменитого сыщика.

– Да хоть на лоскуты их порежь, – хохотнул ярл. – Даже если выживут, все равно повешу их за разгильдяйство. Ума не приложу, как вы вообще сумели выбраться.

– Ну ты и скотина! – с искренним возмущением крикнул князь.

– Нет, Боримир, просто не дурак, в отличие от тебя, – устало вздохнул ярл. – Жаль, что мы оказались врагами, старый друг. Прощай. Больше мы не увидимся, оставлять тебя в живых мне нельзя, но и пытать тебя не хочу. Ко мне доставят только Воронова. Он зачем-то нужен Врадаку. Слышишь, выскочка?

Я остался верен себе и сохранил молчание.

– Будь ты проклят! – не удержавшись, крикнул Боримир.

За решеткой послышался голос ярла, но уже вполтона; подобная перемена заставила меня прислушаться.

– Делай что хочешь, но к утру выковыряй их оттуда. – Похоже, на лице собеседника ярла отразилась растерянность, поэтому Немосус добавил: – Мне плевать как – иначе к вечеру отдам и тебя Врадаку, вместе с этим Вороновым.

– А можно попросить помощи у Черного? – робко поинтересовался невидимый стражник.

– Можно, – недовольно буркнул ярл и начал подниматься по ступеням.

Интересно, что за Черный?

Через минуту послышались гулкие удары молота в решетку.

Флаг вам в руки! Размахнуться там негде, так что долбить вы будете как раз до прибытия не к ночи упомянутого монаха.

Мерные удары молота в гномью бронзу даже начали убаюкивать мой усталый мозг.

Из дремы меня вырвала тишина – в решетку перестали долбить. Вдруг послышался резкий голос, отозвавшийся внутри меня неприятным холодком. Такая надменность воспитывалась годами, и простой вельможа вряд ли мог вложить в голос столько презрения к низшему существу:

– Отойдите, ничтожества.

Да чтоб вас! Маг! Если это мануальщик, он вскроет решетку за минуту, ведь на ней не было ни единой гномьей руны. Но откуда у ярла свой мануальщик, если даже у меня – только артефакторы?

Ох, господин Воронов, от резкого взлета ты совсем берега потерял. Решил, что умнее всех?

Князья удивленно уставились на меня, не понимая причины отразившейся на моем лице паники.

Объяснить времени не было, в голове сплошной сумбур, и если честно – тело сработало практически на автомате. Просто вспомнилось, как удалось справиться с этой проблемой в первый раз, на поле боя с аравийским войском.

Это было чистое везение. Когда я выскочил из-за угла как чертик из табакерки, маг как раз склонился над замком. С нашей стороны преобладал тусклый магический свет, а за решеткой царило живое освещение факелов.

Уже запуская в полет нагинату, я увидел направленные на меня арбалеты столпившихся за спиной мага стражников.

Два звука слились в один – щелчок арбалетной тетивы и сочный шлепок, с которым увитый рунами клинок нагинаты вошел в живую плоть.

К этому времени мой мозг наконец-то заработал на полную силу, поэтому болт пролетел над уже падающим на пол телом. Увы, второй стражник оказался опытнее. Едва я начал уходить в перекат, чтобы оказаться в комнате стражников, плечо обожгло жуткой болью. К счастью, перекат уже начался, а завершить его помогли вскочившие князья.

Ростих тут же навалился на меня, обездвиживая, а Некрас дернул застрявший в плече арбалетный болт.

– А-а-а!!! Твою мать!..

– Не дергайся, – зажимая рану рукой, спокойно ответил князь, – и тебе следует знать, что моя мать была очень достойной женщиной.

– Простите… – прошипел я сквозь зубы.

Князья в четыре руки перевязали мою рану относительно чистыми полосками ткани, оторванными от своей одежды, а Боримир так и сидел с удивленно вытаращенными глазами.

– Зачем так рисковать?

– Там был маг.

– Маг?.. – дуэтом выдохнули Ростих и Боримир.

– Был? – уточнил более сдержанный Некрас.

– Если я и промахнулся мимо сердца, он все равно не скоро сможет заняться решеткой, даже если их целитель кровавыми соплями изойдет.

Буквально через пару минут мои предположения подтвердил вопль вновь спустившегося в подземелье ярла:

– Воронов! Я не отдам тебя монаху! Ты будешь подыхать долго и мучительно! Очень долго!!!

– Что, сдох твой маг?! – не удержавшись, поддел я врага.

– Мерзкий червь! – зашелся в крике ярл, но неожиданно сбавил обороты, обращаясь к своим слугам: – Так, ты – быстро насос в колодец, и залить здесь все водой.

Улыбки сползли с лиц князей. Общую мысль высказал Боримир:

– Не стоило так злить этого урода, но мне все равно понравилось.

Ярл больше не стал орать, но вместо его крика послышался менее громкий, но более неприятный звук – по ступеням заструилась вода.

Время у нас пока было. Осталось только благодарить судьбу за то, что этому миру не известны ни электричество, ни мощные электрические насосы, а руками качать они будут долго.

Говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Насчет второго не скажу точно, а вот ожидание в нашем случае – это благо. В другом варианте дожидаться подмоги пришлось бы в пыточном застенке, а этого «добра» мне хватило еще на Корабельном Острове. Не думаю, что местный палач – меньший затейник, чем его чернокожий коллега с Острова.

Время тянулось, как черепаха через автостраду. Измерить его можно было только по столь же медленно ползущему уровню затопления. Холодная вода окончательно пробудила запертых в камере пленников. Они начали возмущенно орать, но обещание Ростиха заткнуть их с помощью клинка подействовало, хоть и ненадолго.

Тягучесть событий сводила с ума, но я постоянно напоминал себе о пыточном застенке – там действительно было бы «веселее», но мне такого «веселья» и даром не надо.

Когда вода достигла уровня поверхности стола, на который мы сразу положили раненых, пришлось поддерживать деревянную конструкцию на поверхности. Теперь вместе с водой начала подниматься паника, и пыточный застенок постепенно приобретал более привлекательный вид – утопнуть как крысе хотелось еще меньше.

В камере вновь завопили пленники – коридор имел небольшой уклон, и стражникам вода стала доходить до горла.

Ростих рыкнул что-то невразумительное и, оставив работу по поддержке стола на меня с Боримиром, решительно побрел к камере. Возможно, оно и правда, будет милосерднее, да и слушать вопли стражников мне не хотелось. Благодаря законам физики мы с родичем пока могли удерживать стол. Моя рана была туго перевязана и просто ныла, но пользоваться левой рукой я все же не мог. К тому же из-за своего невысокого роста Некрас нам не помогал – он был занят борьбой с лавкой. Неказистый предмет мебели не имел достаточной плавучести, но при этом не желал послушно стоять под ногами невысокого князя.

Я инстинктивно потянул на себя стол, чтобы проследить путь невольного палача. Ростих почти добрался до дальней камеры с пленниками – и тут стена в торце коридора пошла трещинами у самого потолка. В воду посыпались камни. Следом туда же с глухим лязгом и громким плеском свалилось что-то массивное. А затем из-под воды начали подниматься пузыри воздуха.

Что за фигня?!

Уставший мозг работал со скрипом, и только через десяток секунд до меня дошло.

– Ростих! – крикнул я стоящему ближе всего к обвалу князю. – Вытащи его!

– Что?

– Вытащи гнома, утопнет ведь!

Соображал князь не быстрее меня, но действовал молниеносно. Здоровяк, чуть поднырнув, пошарил под водой руками и выудил оттуда плюющегося Турнока. Это мне вода доходила до груди, а гном скрылся в ней вместе со шлемом. Природная сила и помощь закона Архимада позволяли князю без проблем держать над водой голову Турнока, по максимуму запакованного в металл доспехов.

Гном пытался откашливаться, дышать и ругаться одновременно, а на моем лице расползалась идиотская улыбка.

Дождались!

Вслед за гномом в нору полез воин в славянской броне, в котором мне удалось опознать одного из дружинников князя Боримира.

– Княже! – заорал витязь, напряженно пытаясь взглядом найти своего начальника.

Я повернулся к Боримиру и увидел на его лице улыбку, но не такую, как у меня, а наполненную торжественной злобой.

– Здебор, улитка ты ленивая! Почему так долго?

От не совсем справедливого обвинения у витязя вытянулось лицо.

– Да я…

– Прекращайте свару, – не выдержал уже я. – Дома наговоритесь. Пора сваливать отсюда.

– Ничего подобного. – От злобы лицо князя перекосило еще больше. – Здебор, кто с тобой?

– Да вся дружина и две сотни Уснеча. К тому же люди князя Воронова и десятка три его чудовищ. Одна тварь такая страшная, что прямо…

– Хватит болтать, – взъярился князь. – Наш маг с вами?

– Нет, – недоуменно ответил витязь.

– Проклятье!

– Среди моих людей есть некто Богдан? – спросил я Здебора, поняв, что именно задумал князь.

А что, с наличными силами вполне можно попробовать.

– Есть такой, – ответил витязь.

– Так, – чуть подумав, начал приказывать я. – Возвращайся обратно и возьми с собой Богдана и нескольких воинов для подъема раненых.

Дружинник дисциплинированно посмотрел на своего князя, ожидая его одобрения, но даже эта заминка взбесила старого воина, который явно устал поддерживать стол с ранеными:

– Бегом!

Пока Здебор забирался обратно в нору, Ростих подтянул в нашу сторону гнома, кашляющего и плюющегося через прорези шлема:

– А с этим что делать?

– Можешь расцеловать. – Облегчение буквально накрыло меня. Хотелось смеяться и шутить. – Если бы не этот коротышка, даже все войско провинции смогло бы отвоевать только наши мокрые трупы.

Похожий на цыгана князь с сомнением посмотрел на глухую личину гномьего шлема и серьезно сказал:

– Я ему лучше бочонок вина подарю.

Гном мгновенно перестал кашлять:

– Два. – Подгорные мастера, хоть и любили свое пиво, побаловаться винцом никогда не отказывались.

– Да хоть три! – с хохотом сказал по-прежнему пытающийся удержаться на лавке Некрас.

Через минуту в дыру свалились Богдан и четыре витязя князя Боримира.

Мой артефактор вплавь добрался до меня и крепко обнял:

– Жив, чертяка. Нарина с Настей, выпихивая меня из дома, всю спину слезами залили.

– Я тоже рад тебя видеть, но давай к делу. – Расчувствовавшегося мага пришлось отодвигать от себя плечом, чтобы не утопил меня от восторга. Заметив мои телодвижения, дружинники тут же освободили меня и Боримира от стола.

– Что нужно делать? – тут же посерьезнел артефактор.

– Сможешь раскурочить решетку из гномьей бронзы?

– Без проблем, – гордо подбоченился маг, насколько это было возможно, стоя по грудь в воде.

По-прежнему поддерживаемый чернявым князем гном фыркнул.

– Ну, – чуть сбавил обороты маг, – после подсказок Гурдага – смогу.

– Работай, – толкнул я артефактора к выходу и тут же дернул за плечо ближайшего дружинника. – Прикрой его.

– Слушаюсь, – кивнул витязь и ускорился, пытаясь угнаться за не отяжеленным броней магом, который, не мудрствуя лукаво, просто поплыл.

– А чего ты до сих пор держишь этот мешок с железом? – спросил я, увидев, что Ростих по-прежнему поддерживает гнома.

– А что с ним делать?

– Выпихни обратно в дыру.

– Э! – возмутился гном. – Я сюда драться пришел!

Я хотел съязвить что-нибудь о боевых гномах-пловцах, но подумал, что в узких переходах плотно упакованный в гномью броню боец будет очень кстати. – Ну тогда тащи его к решетке, надеюсь, маг с ней справится быстро.

Ответом мне была затмившая свет магических ламп вспышка и крик Богдана:

– Готово!

– Да что же он такой шустрый! – вмешался в процесс князь Боримир. – Остановите подъем раненых. Ростих, тащи гнома к лестнице. Здебор, зови людей.

Могло показаться, что мы с князем мешаем друг другу, командуя наперебой, но это было не так.

На удивление быстро вниз посыпались сначала витязи, а через некоторое время – рыцари из войска наместника. Словно огромные стальные рыбины, воины устремились к выходу из подземелья. А где-то там наверху как таран двигался Турнок.

Вместе с основной массой атакующих ушли Ростих и Некрас. Мне тоже хотелось вклиниться в стальной ручеек воинов, но помешал князь Боримир:

– Не спеши, родич. Ты ранен, а я стар. Так что наше дело сторона.

После того как спустилось чуть больше сотни воинов, кто-то наверху принял волевое решение и остановил поток. Вниз спрыгнули воины в форме обслуги Корпуса и быстро вытащили всех немощных в обширный подвал с полусотней больших бочек.

Ага, вот как сюда добрался Турнок… а то я уже подумал, что гном прорыл длинную нору. Интересно, это тоже благодаря разведывательной работе пацанов?

Подвал был буквально забит воинами, и они постоянно прибывали сквозь еще один пролом в потолке. Единственный «окультуренный» вход в винный погреб надежно блокировал отряд рыцарей.

Судя по льющемуся из пролома свету, день был в самом разгаре, так что мы просидели в подвале больше двенадцати часов.

Да уж, под землей время течет по-другому…

Копошившийся рядом с Клеппом жизнюк дернулся в мою сторону, но был остановлен недовольным жестом:

– Займешься мной, когда закончишь с ними.

Целитель кивнул и вновь вернулся к викингу. Гремислава уже упаковали в лубки и погрузили в сон. Похоже, кроме переломов обеих ног, ничего скверного с князем не произошло. Скорее всего, потому, что он удачно приземлился на стянутого со стены стражника.

Наконец-то маг занялся мной. Он сменил повязку и немного подпитал меня силой из изрядно опустевшего запаса. Когда жизнюк потянулся к моей голове, я его остановил:

– Побереги силы. Да и мне нужно оставаться в сознании.

Сквозь пролом в потолке продолжал доноситься грохот битвы.

Чуть позже интенсивность шума снизилась, но в то же время он стал отчетливее. Ворота погреба распахнулись. Насторожившиеся рыцари подняли оружие, но тревога оказалась фальшивой – дружинники князя Борислава захватили хозяйственную часть замка и открыли вход в подвалы. С витязями пришли Богдан и Турнок. Гном был чем-то недоволен:

– Можно мне вернуться в бой?

Не понял… что за детский сад?

– Странно, что ты вообще спрашиваешь, но если уж спросил, то нет, нельзя.

– Что и требовалось доказать, – довольно улыбаясь, сказал Богдан и плюхнулся у стены рядом со мной. – Мне показалось, что глупо рисковать таким ценным мастером в простом бою, где хватает обычных воинов. Дырку проковырял, сквозь узкий коридор пробился – и хватит.

– Это проход, а не дырка! – возмутился гном, с грохотом рухнув слева от меня. – Еще раз пригрозишь меня связать – пожалеешь.

– Связать? – продолжал удивляться я. – И как этот разжиревший хиляк смог бы связать крепкого как скала гнома?

– Ага, – с какой-то детской обидой сказал гном. – Там рядом стояли четверо мордоворотов. Не хватало мне еще драться со своими.

– Ну не ворчи, бородач, – ткнул я кулаком в бронированное плечо гнома. – Богдан прав. Тебе и так полагается полная грудь орденов.

– Орденов? – заинтересовался гном. – А что это такое?

– Как тебе объяснить… Это такие золотые и серебряные кругляшки, которые вешают на грудь как знак доблести.

– А мне что, полагался такой… орден? – оживился Турнок.

Действительно, почему бы и нет? Зная страсть коротышек ко всему блестящему, ордена у них будут в большом почете. Да и людям визуальное подтверждение собственных подвигов должно понравиться.

– Конечно, полагается. Даже два. Один как доблестному дыроколу, а второй – как твердолобому тарану.

– Это не дырка, а проход! – опять возмутился гном. Звание тарана, даже твердолобого, его почему-то совершенно не смутило.

– Хорошо, получишь орден доблестного проходчика.

Гном наконец-то стянул с себя шлем и явил миру широчайшую улыбку в ореоле мокрой и всклокоченной бороды.

А с орденами… это я зашел с удачной стороны…

– Ладно, рассказывайте, как добрались.

– Да все просто, – начал отчитываться Богдан. – В озерный поселок явился пловец на акаяси и поднял переполох. Драган тут же отчалил. По просьбе Клеппа Вин держал тревожный отряд на баржах. В Дун-Иден ушел гонец на ковае. Мы с Турноком чуть задержались и догоняли баржи на тройке. В Дин Гуарде мы подняли стоящие там сотни наместника. Пока добирались до этого проклятого замка, как раз подоспели конные дружинники из Дун-Идена. Сразу начали штурмовать стены, и пока этим отвлекали на одном участке, Очинс Турноком на загривке Мрака перелезли через стену на другом. Гном сказал, что долбить стену будет очень долго, так что он освоил еще и профессию верхолаза. Потом сагар зачистил стену, и через нее пошли воины наместника.

– А как узнали, откуда пробиваться в подвалы?

– Местный мальчонка рассказал, – вступил в разговор гном, – он видел, как ремонтировали обвалившуюся прослойку между темницей и винным погребом. А погреб я нашел уже сам.

– Да, – вспомнил я давно мучивший меня вопрос, – все забываю спросить: как же ты все-таки ломаешь стены? Или это страшная гномья тайна?

– Какая там тайна… – отмахнулся гном.

– Ты пользуешься магией? – тут же включился в обсуждение Богдан.

– Да, и в этом моя проблема. Настоящий мастер-рудокоп обходится лишь толикой магических сил, а из меня буквально прет.

– Все работает через руны? – не унимался маг.

– Это не руны, а очертания линий напряжения в камне. Конечно, в инструментах есть толика рунной силы, но можно и обычным молотом, да по силовым линиям… Правда, долбить придется дольше. Самое главное, что мастера видят, где камень устал. Так что остается лишь ударить куда нужно. А вот мне не всегда удается выпускать силу по капле. Сейчас получилось удачно, а ведь могло и завалить здесь все.

Да уж – веселая перспективка… Надо бы не увлекаться в использовании этого живого бура-тарана.

Пока мы занимались теорией гномьего горного искусства, шум боя окончательно стих. В подвал заглянул князь Боримир с телохранителями. Теперь родич уже не был похож на оборванца и старика. В его глаза вернулась жесткая уверенность. Черты лица Боримира закаменели, а дорогая броня добавила солидности.

– Замок – наш, родич.

– Шикарно, – устало ответил я.

– Мы взяли ярла живым. Не хочешь с ним пообщаться?

– Нет. Все, что знал, он уже рассказал.

– А я поспрошаю… – зловеще улыбнулся князь и вышел из подвала.

Ходить с князем не было ни малейшего желания – еще на Корабельном Острове у меня возникло устойчивое отвращение к пыткам в любом виде.

– Ну что, герои, помогите подняться своему ярлу. Что-то мне домой захотелось.

– А мне орден положен? – робко поинтересовался Богдан, помогая мне встать.

Ох, ну словно дети, честное слово…

Глава 8 Королевское слово

Хорошо, когда о тебе есть кому позаботиться. Это великое благо, что бы там ни говорили скептики и циники. Ревнители традиционного брака тоже не всегда правы – узы Гименея и своевременное воспроизводство потомства не гарантируют заботу в болезни и старости. И супруги, и дети порой проявляют себя не с лучшей стороны. Но мне повезло – судьба подарила не только нормальную невесту, но и хороших друзей.

Мы с Клеппом находились в «VIP-отделении» госпиталя, которое еще никогда не было таким многолюдным. Кроме практически постоянно находящейся рядом Насти и ежечасно проверяющей режим Нарины сюда сплошным потоком шли посетители. И делали они это не для «галочки», а от искренней заботы; по крайней мере, так мне казалось.

По большому счету меня можно было уже выписывать, а вот викинга псы ныне покойного ярла Мак Дея порвали основательно. По словам той же Нарины, Клепп застрянет здесь как минимум на пару седмиц.

– Господин, вы уверены, что не хотите пить? – очень проникновенно спросил Элбан, вместе с Гурдагом восседая на лавке для посетителей.

Что самое интересное, от слов управляющего у меня действительно пересохло в горле.

– Есть немного.

Настя тут же потянулась за кувшином с водой.

– Ну зачем же поить болезного простой водой… На госпитальной кухне повариха приготовила чудесный взвар, – с намеком заявил Элбан. – Я бы сам сходил, но ноги уже не те.

Глядя на страдальческое лицо старика, нетрудно было догадаться, что он что-то задумал.

– Я быстро, – шепнула Настя и выскользнула из палаты.

Оно, конечно, княжне не по статусу бегать как служанке, но что делать – сама захотела поиграть в сиделку, пусть теперь мучается.

Оба моих помощника моментально оживились. Гурдаг достал флягу, в которой наверняка плескалось пиво, а Элбан извлек из-за пазухи пакет с орешками.

Вот жуки… но это они зря.

За ширмой послышались быстрые шаги, и внутрь заглянула Нарина.

– Папа! Вы совсем с ума сошли?!

– Да ладно тебе, доча, – покраснел Элбан, а Гурдаг невозмутимо спрятал флягу куда-то под монументальную бороду. – Уже три дня его здесь мурыжишь на кашах и взварах. Мужику нужны мясо и пиво. Это и есть самые лучшие лекарства!

– Хорошо, что напомнили, – решительно сдвинула брови директриса госпиталя, – давно нужно заняться вашим алкоголизмом.

Элбан крякнул, а его собутыльник-гном хихикнул.

– Уважаемый мастер Гурдаг, – не унималась Нарина, – вас это тоже касается.

Теперь уже хихикнул я, глядя на вытянувшееся лицо мастера.

– А что здесь происходит? – спросила Настя, входя с кувшином в руках.

– Безобразие, – скрестив руки на груди, изрекла Нарина. – Прости, подруга, но дальше о больных позаботится сиделка. Слишком уж ты наивная.

Глядя на эту сцену, я чувствовал, как образовавшийся после резни и сидения в подвале комок льда в моей душе окончательно растаял.

Мир вокруг нас давно сошел с ума, и вот такие моменты посреди всеобщего безумия были ценнее всех сокровищ мира.

После наших приключений в замке ярла центральные провинции королевства начало лихорадить не по-детски. Князья отправились домой с очень решительным видом, обещая вернуться, так сказать, в расширенном составе. Князь Боримир развил активную деятельность, благодаря которой кельтские провинции раскололись на два лагеря – тех, кого возмутила подлость Врадака, подкрепленная молчанием короля, и тех, кто попросту нам не верил.

Вокруг пепелища Озерного постепенно разрастался лагерь из наших союзников, наполняя окрестности долины шумом, суетой и тревогой. Казалось, что только в этой комнате все по-прежнему спокойно и хорошо. Увы, это только иллюзия, и мне не удастся долго прятаться от реальности – пришел в себя, так пора и честь знать.

– Нарина, успокойся, – прервал я монолог целительницы, – пиво мне пить действительно рано, но и с постельным режимом пора заканчивать.

– Это не вам решать, – тут же напряглась она.

– Ты права, но и не тебе. За нас решает жизнь. Так, заговорщики, – повернулся я к помощникам, – хватит придуриваться. Собирайте совет – и перемещаемся в мой кабинет.

– Там эти… нахлебники требуют встречи, – тут же посерьезнел Элбан.

– Не нахлебники, а союзники, – поправил я, хотя слово он подобрал верное.

Рыцарская жизнь скучна, а порой и голодна. Некоторые эрлы только и живут тем, что отводят душу на королевской службе, а в паузах между выходами буквально сходят с ума от скуки. А тут – такое развлечение! Те, кто откликнулся на призыв наместника, собирались не у Дун-Идена, а вокруг моего озера. В этом был смысл – столица провинции была отдана наместнику лишь в управление, поэтому дворянскими вольностями там и не пахло. А вот то, что творится на землях вольного ярла, касается только его самого. И меня это коснулось довольно жестко. Хорошо хоть додумался закрыть им доступ в долину. Творившийся на берегу озера бардак разорвал бы спокойное течение жизни в городе, а мне этого совсем не хотелось. От назойливости рыцарей и их прислуги отгородиться удалось, но все равно пришлось их кормить. Благо продукция грибниц считалась в нашей провинции деликатесом, так что все держалось в приемлемых рамках. Теперь же эта дикая вольница требовала совещательного голоса, и, судя по всему, они хотели получить его всем скопом.

– Элбан, ты уже успел познакомиться с нашими гостями?

– Даже ближе, чем хотелось бы… – проворчал управляющий.

– Пригласи ко мне парочку самых рассудительных эрлов. Надеюсь, там пока не появились ярлы?

– Нет, наместник пригласил их к себе, так что – Бог миловал.

Как и можно было ожидать, последовавшее за этим собрание лишь с трудом удавалось удерживать от перехода в митинг или пьянку.

Проблема вставала в полный рост. Разгонять этот цыганский табор было нельзя. Ситуация замерла, балансируя на острие ножа. В любой момент в королевстве могла вспыхнуть гражданская война, и пока я мог опереться только на этих самых вольных эрлов. Князь Боримир наверняка сможет привлечь к нашему делу нескольких ярлов, но там придется не просто раскошелиться на пиво и закуски, а начинать делить королевство.

Сам не знаю, как так получилось, но после разорения главного замка клана Мак Дей народ начал коситься на меня как на предводителя революции, и это мне совсем не нравилось.

С каждым днем напряжение росло, и, как всегда, прорыв случился с совершенно неожиданной стороны.

Очень неожиданные вести в мой дом, как всегда, привез князь Боримир. Он явился в сопровождении целой делегации родовитых ярлов. Кельтские вельможи выглядели сосредоточенно и хмуро. Впрочем, как и сам наместник.

Встреча проходила в приемном зале. Я, чтобы подчеркнуть равенство между нами, выслушивал гостей не сидя за своим столом, а вместе со всеми устроился возле стены на посадочном месте для советников. Так что никто не стал надувать щеки по поводу родовитости и урона чести.

Приход почти двух десятков ярлов сначала вселил в меня надежду на успех нашего дела, но слова князя тут же разрушили эту иллюзию:

– Мы пришли к тебе с предложением пойти на примирение.

Даже так?

– Никто не хотел бы этого примирения больше меня. Неужели я чего-то не знаю? Наш король вдруг ожил и приказал повесить Врадака?

Ярлы недовольно заворчали: похоже, наместник так и не смог убедить их в правдивости моего рассказа о некромантах. Тогда зачем они приперлись сюда?

Что-то вдруг мне стало неуютно в присутствии двух десятков вооруженных мужиков. После общения с Мак Деем доверия к кельтской верхушке не осталось ни грамма.

Наместник нахмурился и поднял руку. Ярлы смолкли.

А вот это уже неплохо. Судя по всему, только в присутствии ярла-предателя князь испытывал некую робость, на чем и погорел. А вот с остальными мой родич как-то справлялся.

– Владислав, тут такое дело… Вчера из столицы прибыл гонец. Причем письма были разосланы всем наместникам и ярлам кельтских провинций.

– Еще лучше; а почему меня обошли?

– Не знаю, – мотнул головой князь. – Но это не так уж важно. Не спеши и выслушай меня внимательно.

Просьба родича заставила меня сдержать рвущееся наружу едкое замечание.

– Слушаю.

– В указе сказано, что наш король Белинус Первый, понимая, что его болезнь становится угрозой для спокойствия государства, решил сложить с себя корону и передать ее своему наследнику.

– Что за бред?! – разозлился я, чувствуя, что у меня выбивают почву из-под ног. – Какой, к демонам, наследник?

– Двенадцать лет назад одна из фрейлин его матери понесла от принца. Ее отправили в провинцию и выдали замуж за старого эрла. Теперь она стала вдовой, а король признал права ребенка на престол.

– И давно будущая королева-мать стала вдовой? – сам не зная почему, спросил я, уже понимая, что меня обвели вокруг пальца, словно неразумного ребенка.

– Седмицу назад, – хмуро ответил князь. – Но это уже не имеет значения. Сейчас в королевском дворце проходит коронация Джодока Второго. Белинус поклялся, что в регентский совет пригласят выборных от всех провинций королевства.

– Я так понимаю, что новая королева принадлежит к кельтскому роду? Как же тогда с законом о чередовании невест?

Это был уже вопль отчаяния, и ярлы это понимали. Многие посмотрели на меня презрительно, а некоторые – с сочувствием. Последних я постарался запомнить.

– Да, по закону королевой должна была стать славянка, но тяжелые времена требуют неожиданных решений. Так что, родич, нам придется смириться. Король… точнее – теперь уже принц-регент приказал всем дворянам кельтских провинций явиться в монастырь Белехайм для принесения присяги новому королю.

Я был так расстроен, что даже не спросил, где находится этот монастырь.

Меня переиграли по всем статьям, поэтому развивать линию некромантства Врадака смысла уже не было. Кельты встали на дыбы не потому, что обидели какого-то там выскочку-ярла, а потому что поведение короля становилось неадекватным. Теперь же их претензии были разрешены – малолетний король под опекой советников, которые всех устраивают, снимал проблему преемственности власти. А вот свара Врадака с ярлом Вороновым превращается в частную разборку. Врадак наверняка на время затихнет, и недальновидные дворяне прозреют только тогда, когда некромант начнет превращать королевство в царство мертвых, но боюсь, будет уже поздно. К этому времени от горного клана Луг Дирг, его ярла и корпуса поводырей останется одно воспоминание.

Разговаривать далее с ярлами у меня не было ни малейшего желания, поэтому я тупо встал и ушел в свой кабинет. И плевать, что обо мне подумают эти идиоты.

Через пять минут ко мне постучался князь Боримир.

– Владислав, все не так уж плохо. Если король пошел на такие серьезные уступки, мы сможем прижать и Врадака.

Не реагируя на фразу наместника, я достал из стенной ниши графин с водкой и дернул за шнур вызова прислуги. И только когда мы выпили по стопке и закусили принесенными служанкой огурцами, сказал:

– Вы серьезно считаете, что у короля осталась своя воля? А вот мне кажется, что это решение было принято как раз Врадаком. Некроманту не нужна война в королевстве. По крайней мере, пока. Не знаю, что он планирует сделать с регентским советом, но уж точно ничего хорошего.

– И все же мне кажется, что ты сгущаешь краски. По крайней мере, нужно выслушать короля, и у нас есть такая возможность. К тому же на присягу наследнику соберутся дворяне всех кельтских провинций.

– Кстати, а где находится этот монастырь Беленхайм? – задал я не дающий покоя вопрос.

– Так ты это место прекрасно знаешь. Раньше оно называлось Ониборг.

– Сожри меня хомяк… – выдохнул я, понимая, что моя паранойя при всей своей чокнутости оказалась слишком беспечной.

Появилось желание поделиться с родичем своими опасениями, но по его глазам я понял, что князь Боримир уже нацелился на хоть и худой, но так необходимый королевству мир.

– Княже, хочу попросить вас только об одном…

– Слушаю тебя, родич, – подобрался князь.

– Когда придет время присяги, вы не полезете вперед, а будете держаться рядом со мной.

Было видно, что моя просьба его озадачила, но, ради того чтобы удержать меня от необдуманных действий, он был готов пообещать и не такое. Тем более что нам еще предстояло как-то погасить агрессию славянских князей, обещавших явиться сюда со всеми своими дружинами.

– Хорошо, родич, я сделаю все, что ты скажешь. После всего, что мы натворили, мне вряд ли светит место в совете. А за место наместника я не боюсь. Сижу крепко и слишком глубоко пустил корни. Так что лезть вперед и подлизываться к новому королю не вижу смысла. Но и ты мне тоже пообещай не накручивать себя и постараться расслабиться.

– Обещаю, – совершенно без зазрения совести солгал я, глядя в глаза своему родичу.

На расслабление у меня не было времени, а насчет накручивания – так ведь дальше накручивать просто некуда…

Следующие три дня прошли в бешеной суете. Я вымотал все жилы и гномам, и магической бригаде Богдана. Остальной город жил обычной жизнью и вместе с облепившей берега озера вольницей радовался мирным перспективам. Я не стал их огорчать, хотя понимал, что эта радость не просто преждевременна, а абсолютно неуместна.

Финалом моих метаний стало совершенно неожиданное для такой ситуации событие – свадьба. Точнее, это было венчание. Почему так быстро и сумбурно? Да потому что иного выхода не было. Утром, за сутки до выхода к бывшему Ониборгу, в мой кабинет ураганом влетела Нарина:

– Ты что натворил, сволочь?!

– Даже так? – больше удивился, чем обиделся я. За последнее время мы сильно сблизились с директрисой госпиталя, но не до такой же степени… – Потрудись объясниться.

– Настя беременна! – выпалила Нарина, хотя наверняка собиралась сообщить это в другой форме.

– Однако.

– И это все, что ты можешь сказать?!

– «Ваша светлость», – жестко напомнил ей я. Эту разошедшуюся даму нужно срочно тормозить.

– И это все, что вы хотите мне сказать, ваша светлость? – невозмутимо повторила глава наших эскулапов.

– Тебе – все. Дальше я буду говорить с Настей и ее отцом. А чего это ты, собственно, всполошилась? И вообще, насколько верна эта информация?

На скулах Нарины заиграли желваки, как признак того, что сейчас меня совершенно не верноподданнически ударят.

– Спокойно! – остановил я жестом ее гневный порыв. – Просто удивительно для такого раннего срока.

Действительно, с той памятной ночи прошло меньше седмицы.

– Для целителя определить такое – не проблема. Может, еще усомнитесь в отцовстве?

– Ни в малейшей степени, – улыбнулся я разгневанной целительнице, чем совершенно сбил ее с толку. – Ты-то почему бесишься?

– Настя – моя подруга, и если вы ее… – наконец-то вспомнила о субординации целительница.

– Что «я ее»? Брошу ее или выгоню? Нарина, ты меня что, первый день знаешь?

– Но вы до свадьбы…

– Да ну? А кого это я выудил из-за дивана в лаборатории Богдана? Только не говори, что вы там занимались опытами. Вернее, насчет опытов не сомневаюсь, но вряд ли они были алхимическими.

Нарина покраснела, что окончательно погасило ее гнев.

– Так, скандалистка… иди к Насте и готовь ее к венчанию, которое пройдет сегодня вечером.

– Так быстро?!

– Боюсь, другой возможности у нас может попросту не быть, – горько улыбнулся я.

Теперь Нарина побледнела уже от испуга.

Выпроводив первую феминистку этого мира из своего кабинета, я горько улыбнулся.

И почему все в моей жизни делается через одно всем известное место? Тревожные события перемешиваются с радостными, что в итоге приводит к самым неожиданным решениям. Увы, Насте придется отказаться от пышного венчания. Если на церемонии присяги новому королю все пойдет по худшему сценарию, то и свадьба накроется медным тазом по причине отсутствия жениха. Но узаконить наши отношения и положение пока не родившегося ребенка было необходимо. За будущее моей новой семьи я не боялся – даже в случае моей гибели Боримир порвет себя на британский флаг, но защитит и Настю с ребенком, и мои владения. А Врадак, избавившись от врага, вряд ли станет рисковать из-за непродуктивной мести его родным и близким. Хотя кто знает, что творится в башке чокнутого некроманта…

В таком пораженчески-мрачном состоянии я и отправился сдаваться отцу Насти.

Одно хорошо: разговор с князем Гойниковичем получился не таким напряженным, как ожидалось. Ошарашив его мрачными перспективами своей судьбы, я вскользь упомянул о беременности дочери и тут же предложил перспективу владения огромными землями и богатствами.

Если князь и злился за нарушение данного мной слова, то не показал этого и весь день венчальных хлопот вел себя образцово.

Увы, ни венчание, ни последующая «первая» брачная ночь особой радости не принесли – Настя постоянно плакала, явно накрученная и отцом, и Нариной.

А наутро изрядная часть жителей долины Мен выдвинулась в поход. Настроение у подавляющего большинства людей было праздничным. Я же не стал омрачать их моими предположениями. Особенно это касалось кельтских эрлов и рыцарей, всем своим цыганским табором двинувшихся по берегу параллельно каравану барж с о́ни. Чересчур мощная свита обычного ярла никого не удивляла – на подобные события кельтские дворяне всегда являлись во всеоружии.

На место мы прибыли одними из последних. Наша колонна растянулась на добрый километр. Впереди на лошадях ехали мы с князем, за нами двигалась личная дружина наместника, а уже следом за нею в колонну по двое вышагивали о́ни. Примерно еще на километр растянулся наш обоз. В отличие от слишком большого войска, размеры обоза никого не удивляли. У некоторых эрлов и даже рыцарей с собой было не по одному десятку телег с добром и продуктами. В этом плане славянские князья и бояре с их относительной аскетичностью нравились мне больше, чем кельты.

Бывший Ониборг почти не изменился – мрачные серые стены все так же возвышались над холмистой местностью. Все было по-прежнему, лишь пропали статуи монстров на стенах. Этот факт взбесил меня больше остальных – магически измененные животные на фоне творений некромантов выглядели просто симпатягами.

Сейчас цитадель своим видом напоминала серую скалу, вокруг которой бурлило тропическое море. Все пространство вблизи монастыря заполонил временный лагерь кельтских рыцарей. Разноцветные шатры казались зарослями кораллов, а снующие между ними рыцари и прислуга выглядели как диковинные рыбки. В связи с торжествами все оделись в самые дорогие наряды, и если бы не привычка рыцарей по такому случаю таскать полное вооружение, мне пришлось бы что-то делать с их беспечностью. Увы, даже с самыми адекватными из дворян сейчас говорить было бесполезно. Всех накрыла эйфория от того факта, что их дружный протест заставил короля пойти на уступки. Это тешило их самолюбие и распаляло чувство собственной значимости. Даже князь Боримир, явившийся сюда вместе со мной, выглядел непозволительно благодушно для опытного политика. Так что в случае открытого противостояния мне осталось надеяться только на славян – недавняя обида на бездействие короля превысит любые милости.

В общей суматохе незаинтересованный взгляд вряд ли выделил бы в расфуфыренной толпе вкрапления серых точек, но я как раз был более чем заинтересованным и быстро заметил распоряжавшихся обустройством лагеря Чистых. Что примечательно, к движущейся по дороге колонне нашего отряда подошел не монах, а один из королевских слуг. Отметив его безупречную вежливость, я вспомнил Фелана. Интересно, как ему живется в королевском гадючнике?

Подбежавший к голове колонны слуга изящно поклонился:

– Ваша светлость, мне приказано провести ваш отряд к приготовленному именно для вас месту.

– И где же оно? – с немалым удивлением спросил я.

– Практически у самых ворот. Его величество помнит о ваших заслугах.

А вот это уже не очень хорошо. Не знаю, что именно в таком состоянии помнит король, но в злопамятстве Врадака сомневаться не приходилось.

– Боюсь, я вынужден отказаться. Там наверняка остался лишь небольшой пятачок, а у меня слишком большое сопровождение.

– Ваши люди могут расположиться на том холме, – совершенно не смутившись, заявил слуга и указал на холм у кромки леса.

В принципе место тактически неплохое – хороший обзор и достаточная удаленность от стен крепости.

– Вот там мы и разместимся, а место у ворот отдайте кому-нибудь из других ярлов. Уверен, они будут в полном восторге.

А вот теперь слуга задергался, явно опасаясь получить по шапке за невыполненный приказ.

– Но…

– Я все сказал, – пришлось подпустить в голос металлические нотки и нацепить на лицо маску самодура, – ступай, любезный, ты и так отнял у меня слишком много времени.

Вдалеке за моей спиной зарычал недовольный Рудый. Это подействовало не только на слугу, но и на лошадей нашей кавалькады. Мой конь нервно замотал головой, переступая тонкими ногами. Мне стало не очень уютно в его седле, и захотелось оказаться на спине Злюки, не говоря уже о надежной полости-кабине Рудого. Да уж, с детскими комплексами бороться очень трудно…

Это происшествие добавило мне нервозности, поэтому, наградив слугу свирепым взглядом и дернув поводья, я направил коня в сторону холма.

Наверняка за нами наблюдали десятки любопытных глаз, но я все равно проявил непривычную для местных реалий заботу о размещении обоза. Особенно дотошно проконтролировал состояние двух фургонов, чьи стенки кроме прочных досок были усилены железными полосами.

Мое дальнейшее поведение уже полностью укладывалось в кельтские традиции. Слуги наместника суетились, наводя в нашем лагере порядок, войсковая обслуга на пару с поводырями устраивали хидоев и хах-коваев, а мы с князем уселись за походным столиком перед двумя большими шатрами. Внешне все благопристойно, но я сидел как на иголках, изнывая в предчувствии самых непредсказуемых событий.

Ждать пришлось почти до вечера. Раскинувшийся на пару километров вширь лагерь кельтской верхушки радовался и бурлил. Им было весело – каждый находил себе развлечение по душе, а вот у меня было только одно занятие – сдерживать беспокойного родича, который все время норовил улизнуть поближе к крепости. Он страдал от отсутствия новостей, меня же все больше терзали дурные предчувствия.

Воистину нет ничего хуже, чем ждать, особенно если ждешь неприятностей. Причем меня не устраивал любой из возможных исходов – если присяга пройдет без проблем, для меня начнутся очень плохие времена, а если в голове Врадака совсем уж все прогнило и он решит устроить разборку здесь и сейчас, прольется много крови. По крайней мере, второй вариант был предпочтительнее из-за того же изматывающего ожидания.

Наконец-то, когда Ярило уже практически коснулся горизонта, на стенах взвыли трубы. Верхушки башен ставшей монастырем цитадели окутались пестрыми лентами иллюзий. В небе вспыхнули яркие искорки.

По крайней мере, Чистые не придушили магов-иллюзионистов. Хоть это хорошо.

Мелькнувшая мысль немного отвлекла меня, так что пришлось хватать шагнувшего вперед князя за рукав.

– Давайте подождем.

– Чего ждать? – спросил раздраженный моим поведением Боримир. – Сейчас король начнет говорить.

И действительно, на стене появились хоть и далекие, но вполне узнаваемые фигурки короля и ближайших сподвижников монарха.

– Там сейчас такая толпа, что нашего отсутствия никто не заметит. К тому же все, что нужно, мы услышим и отсюда.

– Владислав, я все понимаю и верю тебе, что Врадак является некромантом и твоим личным врагом, но нет никаких доказательств, что король действительно мертв и находится во власти этого урода, – с пылом начал убеждать меня князь. – Мы многого не знаем. Возможно, королю зачем-то нужен этот прогнивший монах. К тому же скоро власть в королевстве перейдет к уважаемым ярлам и князьям. Вместе мы сумеем отделить зерна от плевел.

Я с обреченным видом втянул в легкие воздух, чтобы выплеснуть из себя очередную порцию доводов и уговоров, но… лишь облегченно выдохнул. Почему облегченно? Да потому что ничего объяснять уже не было необходимости.

Началось.

Мне это стало понятно даже раньше, чем тем, кто столпился у открытых ворот крепости.

Из широкого зева ворот выплеснулась черная как нефть волна маслянистых тел и отвратительными щупальцами вонзилась в толпу рыцарей. Удивленные и злые крики рыцарей постепенно сменились воплями страха.

Что ж, обещанная королем церемония набирает обороты. Да уж, эти твари сейчас устроят нам «веселье», но все равно это лучше, чем постоянная неопределенность и ожидание.

– Али!

По моей команде араб поднес к губам рог, и над холмом пролетел хриплый клич. Наш походный лагерь в мгновение ока превратился во встревоженный муравейник. Из шатра появился Мангуст с моим шлемом.

– Собирай своих, и отходите назад, – сказал я пацану, который на время болезни Клеппа стал старшим над малолетними охранниками.

Нужно отдать должное, парень не стал хорохориться и тут же побежал собирать свой «пионерский отряд». Я не ошибся в парне, и его ждет большое будущее. Конечно, если мы переживем этот день…

– Ну что, княже? – повернулся я к побледневшему князю. – Все еще надеетесь на королевское слово?

Боримир ответил не сразу, завороженно вглядываясь в творящийся вокруг крепости хаос. Но меня он все же услышал.

– Я привык безоговорочно доверять слову своего господина. Просто зря не поверил тебе, что нашего короля больше нет, – горестно качнул головой старый князь и тут же встрепенулся: – Что будем делать, родич?

– Уводите своих с холма и постарайтесь хоть кого-то собрать во вторую линию обороны. С обычными некрами вы хоть и с трудом, но сможете справиться, особенно если собрать отряд рыцарей в полной броне, – сказал я, невольно вспоминая бойцов королевской тяжелой пехоты. Сейчас эти ходячие железные башни нам пригодились бы. – А мы попробуем выбить «многоруких». Надеюсь, их здесь не очень много.

– Добро́, – окончательно придя в себя, сказал князь и тут же заорал как рассерженный тур: – Здебор, черепаха ленивая! Где моя броня?!

– Дык здесь, княже, – обиженно откликнулся из шатра ближник Боримира.

Все, теперь князя тоже втянуло в относительно контролируемый хаос мельтешения людской массы в нашем лагере.

Через несколько мгновений эту массу разре́зали туши магических зверей, внеся относительный порядок. На склон холма ровной цепью выдвинулись огромные хах-коваи. За их спинами выстраивались хидои, как с новомодными кабинами, так и без них. Верхушку холма, там, где раньше стояли наши с князем шатры, заняли трое хидоев и два сагара. Я пока влез в седло Злюки. Справа встал зверь под управлением Али, а слева разместился Вин Драган на своем Буяне.

Возможно, это тщеславие, но мне показалось, что нужно что-то сказать.

– Други, там впереди, – указал я рукой в кольчужной перчатке на некров, буквально продирающихся сквозь цветастые шатры рыцарей, – смерть в своем самом отвратительном обличье. Именно для того, чтобы защищать людей от подобной напасти, маги и создали наших о́ни. Нас ждет смертельная битва. Тот, кто погибнет, – сделает это не напрасно. Тот, кто победит, – покроет себя славой и с гордостью будет вспоминать этот день. Про тех, кто струсит, я не говорю, потому что среди нас таких нет. Это наш день, и о нем будут помнить в веках, даже если мы его не переживем!

Немного мрачновато получалось.

Я не стал выкрикивать каких-либо девизов. На то мы и поводыри – за меня это сделал Рудый.

Оглушительный рев заставил вздрогнуть даже воздух. В него тут же вплелись новые ноты – Мрак поддержал своего сородича. Следом вступил вибрирующий зов трех десятков хидоев, и в конце басовито проревели хах-коваи.

Нас услышали. Большая часть некров прервала резню в лагере и рванула в сторону холма. Благодаря изменению направления удара часть рыцарей сумели прийти в себя и начать отступление, огрызаясь всеми доступными способами.

На территории ближайшей к нам части бывшего рыцарского лагеря больше не осталось живых – только некры и трупы людей. Что ж, это значит, что можно добавить огоньку…

– Турнок!

Рядом со Злюкой появилась низенькая, словно отлитая из металла «тумба» гнома.

– Да, – откликнулся Турнок.

– Поджигай!

Мастер-рудокоп сунул в щель шлема длинную трубку, и у меня, казалось, завибрировал череп от тонкого свиста. Половина хах-коваев шагнула вперед и чуть приподняла боковые щитки, но совсем не для того, чтобы выпустить своих симбионтов. В этой битве «малышам» коваям делать нечего. В освобожденных симбионтами полостях находились баллоны с горючей смесью, которая через трубы подводилась к форсункам на клиновидных рогах хах-коваев.

Послышался булькающий звук, и волну мчавшихся на нас некров встретили струи огня.

Так, становится жарко… По моей команде Злюка подалась назад, заходя за Рудого и давая мне возможность забраться на спину сагара.

– Богдан! – крикнул я в сторону наших тылов и, не дожидаясь ответа, нагнул голову, а через секунду створки отсекли от меня все звуки.

Еще через пару секунд эти звуки вернулись, но в совершенно другом оформлении. Картинка окружающего мира привычно исказилась, что-то теряя, а что-то и приобретая.

Над огненной стеной мелькнули магические ракеты. Они шли несколькими волнами сразу. Богдан получил приказ разом вычерпать запасы энергии всего отряда магов до донышка и отходить подальше от этой мясорубки – хрупким человеческим телам здесь делать нечего, если, конечно, они не защищены заботой бронированных питомцев.

Вин Драган не стал дожидаться моего приказа и уже запустил «карусель».

Пока мы были заняты войной с аравийцами, гномы обеспечили кабинами почти всех хидоев, и сейчас наиболее смертоносная часть Корпуса пошла в атаку подобно батальону танков.

Исчерпав по одному баллону с горючей смесью, хах-коваи подались назад. Тут же из чуть опавшей стены огня вырвались горящие фигуры некров. Убить того, кто уже мертв, – очень нелегко, но огонь все же снизил их маневренность.

Медлительные хах-коваи недовольно заревели, увидев, что комки огня оказались прямо у них перед носом. Но никто и не собирался допускать пылающих некров к нашим здоровякам. По передним рядам условно живых факелов словно прошелся поезд. Хидои двигались друг за другом, образовав круг, передняя часть которого проходила по фронту, а задняя скользила в наших тылах. За пару секунд мощный зверь успевал стоптать с десяток некров и не меньшее количество искромсать своим хвостом. За это мгновение некры не успевали зацепиться за броню пробегающего «локомотива». А если это кому-то чудом удавалось, их снимали хидои тыловой группы.

Наша с Драганом задумка работала как часы, точнее – как мощная дисковая пила на лесозаготовке. Появилась даже робкая надежда, что мы сумеем перемолоть всю массу хоть и мощных, но явно тупых некров. Впрочем, я не особо обольщался – Врадак был больным на всю голову, но дураком не выглядел.

Так оно и оказалось.

Внезапно земля под самым носом у ближайшего ко мне хах-ковая вспучилась, и наружу полезла многорукая тварь. В «комплект» явно входили только три человеческих тела, и некр был значительно меньше того, которого препарировал Богдан. Но важнее то, что у него могут быть так напугавшие меня ранее щупальца.

Хах-ковай сердито хрюкнул и, оттолкнувшись в сторону передними ногами, тяжеловесно развернулся к выползшей из-под земли твари боком. С многорукого не успели осыпаться комки земли, как тяжелый шестопер на мощном хвосте впечатал его обратно в яму.

Затем последовала еще пара ударов, окончательно смешавших мертвую плоть с землей. Хорошо получилось, но вряд ли на этом все закончится.

Драган принял правильное решение. Под звуки труб наши здоровяки отошли назад, так и не использовав парные баллоны.

Вершина холма очистилась, и стало видно, что в закладке-западне, в которую я влез как последний дурак, находились до трех десятков многоруких. Это оказались очень шустрые твари. Хах-коваи успели отойти за заднюю часть «карусели», поэтому некры набросились на Рудого и Мрака. К тому же они попытались разломить цепь бегущих хидоев. И что самое неприятное, у них это получилось. Наездники были проинформированы о возможностях этих тварей и немного запаниковали. «Карусель» распалась на одиночные поединки.

Ничего, парни, потерпите чуть-чуть…

Рудый передал Мраку сигнал к атаке, и два сагара пошли собирать «урожай» из многоруких мертвяков. Я старался не увлекаться погоней за ставшими похожими на пауков некрами, а старался снимать их с хидоев.

Неприятной новостью было то, что упокаивать многоруких некров стало немного сложнее. То ли некроманты поумнели, то ли так было задумано изначально, но самое уязвимое место тварей – голова – оказалось неплохо защищенным. Многорукие, определившись с целью и уцепившись в жертву, втягивали голову в глубь клубка сплетшихся тел. Так что приходилось разрывать всю тушу, чтобы добраться до самого уязвимого места. Для сагара это не такая уж проблема, но повозиться все же пришлось.

Пока мы добивали засадный отряд, хидоев захлестнула волна обычных некров. Огненная смесь окончательно прогорела, и стало видно, что не так уж сильно я протупил – «закладки» вскрывались по всему периметру замка. По большому счету вся округа монастыря представляла собой очень необычное кладбище без надгробий и с очень беспокойными «жителями», хорошо хоть обычной комплекции.

Боюсь, что нам здесь делать уже нечего. Радовало только одно – многоруких мы выбили, и других таких же не наблюдалось. Усиленный сюрприз явно готовился специально для меня.

Этот раунд мы проиграли.

Рудый послушно продублировал мой крик оглушительным ревом. На человеческую речь рев сагара по-прежнему походил очень слабо, но как заученный сигнал был понятен всем.

Хидои с явным облегчением отхлынули назад, оставив на поле боя шестерых собратьев. Я тут же послал сагара вперед и приказал ему срывать с павших хидоев верхнюю часть металлического панциря с кабинами. Для этого в конструкции были предусмотрены специальные застежки. Вряд ли пилоты остались живы, но не бросать же их на поле боя…

Очин быстро понял, что нужно делать, и всего за пару десятков секунд мы перебросили в тыл все кабины. И только после этого мне удалось рассмотреть, что с тылом у нас не так уж плохо.

Хидои отошли за плотную стену щитов, за которыми были видны закованные в панцири рыцари. Оказывается, князь не растерялся и сумел организовать паникующее воинство, да и сами рыцари были далеко не робкого десятка. Паника случилась исключительно по причине нестандартности ситуации и едва ли не мистического образа атакующих врагов.

Через десяток секунд можно будет возобновить «карусель» уже на основе рыцарской пехотной фаланги, но все равно это не выход. Слишком уж неравным будет размен.

На переднем крае остались только Рудый и Мрак. Простые некры пытались вешаться на сагаров, но мощные звери смахивали их как надоедливых мух. Мой питомец делал это без моих указаний, а я еще раз посмотрел на далекую стену цитадели. Король с парочкой телохранителей по-прежнему стоял там, словно напоминание о нашем бессилии. В мозгу мелькнуло воспоминание о том, как нам с Рудым удалось одним рывком решить проблему дикарского божка, но здесь вряд ли подойдет этот вариант. Некры хоть и ненамного тупее «озверелых», но оказаться под горой их тел очень не хочется. К тому же в цитадели сможет сидеть немалый отряд королевской гвардии. И все же идея была очень заманчивой, несмотря на все доводы Клеппа о месте командира в бою.

Если долго сомневаться, чаще всего выбор за тебя сделает кто-то другой. И ладно, если это происки судьбы, а не перекос в чьих-то не совсем адекватных мозгах…

Очин тоже увидел виновника наших бед. Он наверняка был наслышан о моем прошлогоднем подвиге, так что его потянуло на приключения.

Кто бы сомневался.

Коротко рыкнув, Мрак рванул вперед, огромными прыжками перелетая через атакующих некров.

Рудый только озадаченно хрюкнул, когда его горло лишь забулькало в попытке интерпретировать длинную матерную фразу:

– …шизанутый придурок!

Как бы я ни злился, но на душе вдруг стало спокойно и весело. Проблема выбора растаяла вместе с возможностью его сделать. И все же бросаться за Очином сломя голову не стоило – это ему море по колено, а на мне какая-никакая ответственность.

До меня донесся шквал мыслеобразов, в которых верховный хорох пытался выразить свое беспокойство.

«Передай Драгану, пусть держит оборону и вперед не суется», – постарался предельно внятно ответить я и тут же, отбросив все лишние мысли, максимально сконцентрировался.

От усилия по установлению плотного контакта даже заболела голова – это вам не послушным сагаром руководить.

Два обитых железными полосами контейнера без пользы съездили со мной к славянам, да и здесь могли бы не пригодиться, если бы не выходка Очина.

При отступлении основной массы нашего отряда тяжелые фургоны остались в брошенном лагере и в данный момент находились в гуще атакующих некров. Так что дальнейшее внешне напоминало взрыв мины. Под дружный рев двух диких сагаров в стороны полетели доски, полосы металла и тела некров.

Пришлось вновь поднапрячься, чтобы направить дикарей в нужном направлении, а уже затем Рудый прошелся за их непривычно стройными фигурами, как по проспекту. Нам даже почти удалось догнать на мгновение завязнувшего в массе некров Мрака.

Через несколько секунд оба «дикаря» были облеплены некрами с ног до головы. Рудому пришлось перепрыгивать через эту кучу-малу и догонять карабкавшегося на стену Мрака. А вот короля на этой стене уже не было.

Плохо, однако.

Будь здесь Турнок, стена получила бы низкую оценку. Не скажу, что когти Рудого с легкостью проникали в камень, но взобраться на почти двадцатиметровую высоту ему не составило никаких проблем.

Как только мы достигли гребня стены, перед глазами сагара раскинулась картина странного боя.

Мрак, сцепившись с огромным многоруким, катался по знакомой мне малой тренировочной площадке, точнее – дворику, который раньше использовался для тренировок о́ни. У дальней стены замерли три фигуры, в которых без труда опознавались король и два Погонщика Смерти. А еще один многорукий, чуть крупнее первого, заходил к Мраку со спины. Ментальная изнанка мира ударила по моему мозгу множеством очень важных деталей. Мрак ревел от страшной боли, которую ему не приходилось испытывать еще никогда. Волна чувств и образов была так сильна, что казалось, будто мерзкие щупальца некра проникают в мою плоть.

Ждать я не стал и послал Рудого в прыжок прямо со стены. Второй некр успел среагировать, развернувшись ко мне передом… хотя бог его знает, где у них перед, а где тыл. Обе туши многоруких, не уступавших размерами сагарам, мало отвечали стандартам как гуманоидного, так и негуманоидного строения тел.

Некр хотел вцепиться в Рудого ближайшими конечностями, но, получив удар ногой, отлетел на несколько метров.

Ох как мне не хотелось вступать с этой тварью в рукопашную схватку! Многорукий был подвижен как ртуть. Лишь на секунду затормозив, он вновь кинулся в атаку.

Нужно было либо защищаться, либо уворачиваться. Я решил использовать средний вариант. Хоть мой учитель боя с нагинатой Ден Дек не желал обучать меня рукопашному бою, некоторые приемы айкидо он мне все же показал.

Рудый, реализуя мою задумку, на полшага сместился в сторонуи ухватился буквально за пучок вражеских конечностей. Затем рывком помог массивному телу некра чуть изменить траекторию. Многорукая туша, получив дополнительное ускорение, с изрядной скоростью врезалась в стену. Послышался мерзкий хруст.

Тоже вариант. Должны же у них быть кости, и если лишить некра этой опоры, можно не вступать с ним в близкий контакт. О том, что подобная «близость» не принесет ничего хорошего, напомнили жгуты щупалец, которые успели зацепиться за броню сагара, пока туша некра пролетала мимо.

Даже этот мимолетный контакт заставил меня покрыться холодным потом. О том, что чувствует Мрак, сцепившийся с некром вплотную, не хотелось даже думать. Сигналы от второго сагара становились паническими. Нужно срочно что-то делать. Второй прыжок моего соперника был копией первого и с такими же последствиями – тварь не обладала особым умом, хоть и вмещала в себе несколько разумов. Невольно усомнишься в поговорке о преимуществе нескольких голов над одной, особенно если эти головы не такие уж светлые.

Боковая стена дворика находилась немного дальше, так что об нее некр просто шмякнулся, без треска костей.

Внезапно жуткая боль едва не ослепила меня. Хорошо хоть рефлексы сагара работали без перебоев. Кувырок вперед и разворот позволили мне увидеть, что в дело вступили Погонщики. На земле перед размахивающим светящимся кнутом телохранителем короля лежали несколько шипов с брони Рудого, а на том месте, где они раньше находились, кипела боль, исправно передаваемая мне контактным артефактом.

Ах ты ж, сволочь!..

Погонщики шагнули ко мне. Светящиеся мертвенным светом нити кнутов шипели в воздухе, описывая замысловатые узоры. К тому же сзади находился отскочивший от стены некр.

Как сказал Пушкин: «…и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг». Насчет собственного гения у меня есть очень серьезные и обоснованные сомнения, а вот опыт – таки да, имелся.

Буквально раной на броне сагара я почувствовал, что туша некра вот-вот навалится мне на спину, и тут же Рудый начал разворот вокруг своей оси. Казалось, мерзкие щупальца проникают сквозь плоть сагара в мое тело, но, к счастью, и этот контакт был кратковременным. Мне удалось не дать некру оседлать спину сагара, а затем руки Рудого довернули многорукую тушу и, сделав мощный рывок, метнули тварь в сторону Погонщиков. Один раз этот прием у меня прошел, так что не вижу помех для повторения.

В принципе реакцию Погонщиков можно было предугадать. Все повторилось – летящая туша вдруг запестрела вспыхнувшими линиями и развалилась на несколько частей. Куски плоти погребли под собой Погонщиков.

Я лишь успел послать сагара вперед, а затем Рудый вышел из-под контроля. Зверь, содрогаясь от ярости, начал топтаться по горе плоти, пытаясь раздавить Погонщиков. Увы, такого успеха, как в давнем бою с аравийцами, достичь не удалось. Один из телохранителей короля выбрался на свободу и начал разгонять вокруг себя кружева светящихся нитей.

Решить, что делать в этой неприятной ситуации, мне не дали. От входа во дворик прилетел огненный росчерк активированной в полете ракеты и ударился в Погонщика. Как ни странно, это не убило королевского телохранителя, и пылающая фигура попыталась ринуться в атаку. Жаль: похоже, Врадак успел превратить телохранителей короля в некров.

И все же огонь сделал свое дело – что-то там прогорело или просто подвели обожженные глаза, но смертельное «кружево» стало причиной гибели того, кто его сплел. Светящаяся нить задела ногу Погонщика, и он свалился на землю.

Смотреть, что произошло дальше, у меня не было времени, потому что боль умирающего Мрака сверлила мозг. Рудый лишь успел отмахнуться от ринувшейся к нему мелкой в сравнении с самим сагаром фигуры в броне и прыгнул на помощь собрату, который уже практические не шевелился.

Сцепившийся с Мраком некр почувствовал угрозу, но так и не отпустил тело жертвы, все глубже проникая в него своими щупальцами. Зато он втянул уродливую голову в глубь своего псевдотела. Пришлось буквально рыться в комке плоти, чтобы выдрать из нее самое уязвимое место. Через секунду Рудый сначала вытащил наружу массивную голову некра вместе с какими-то жилами, а затем отодрал его тело от Мрака.

Щупальца на концах множества пальцев уже обезглавленного тела попытались дотянуться до брони Рудого, но не успели – туша некра полетела к противоположной от входа во дворик стене. И одновременно в том же направлении полетели ракеты. В этот раз они сработали, только врезавшись в многорукую тушу. Творение некромагии вспыхнуло все разом, наконец-то позволяя мне свободно вздохнуть.

Увы, это уже никак не могло помочь Мраку. Сагар держался за жизнь только благодаря беспокойству за своего хозяина.

Приказывать Мраку я уже не мог, поэтому Рудый просто выломал створки на спине собрата и выдернул Очина из пилотской ниши.

Если честно, мне было плевать, выживет чернокожий Укротитель или нет. Рудый присел рядом с лежащим на животе Мраком и острожным движением положил свою лапу на его голову. В горле моего сагара родился тоскливый и тихий вой. Мое горло тоже сжал спазм, а на глаза навернулись слезы.

Мрак уходил, и я понимал, что этому никак не помешать. Последний раз вздрогнув, тело мощного зверя застыло. Рудый, подняв морду к небу, завыл теперь уже в полный голос. Они с трудом терпели друг друга, но это было лишь соперничество двух мощных зверей, а вот уход собрата отозвался в душе сагара болью.

Лишь через несколько секунд моя собственная тоска, помноженная на горе моего питомца, схлынула и позволила мне осмотреться. Двор постепенно заполнялся бойцами Корпуса. Там же я заметил Богдана с помощниками и целителями. Очин по-прежнему висел ненужной тряпкой в руке сагара. Повинуясь моей команде, Рудый отнес его к целителям, и, судя по тому, как они засуетились рядом с потерявшим питомца пилотом, он был еще жив.

Ну и ладно. Если честно – зла на Очина у меня не было. Он поступил безрассудно, но именно благодаря его выходке удалось разрубить этот гордиев узел.

У меня оставались еще два важных дела.

В несколько прыжков сагар забрался на стену и осмотрелся.

Все было так, как я и предполагал. Оценив ситуацию, Драган принял верное решение, хоть и противоречащее моему приказу. Окрестности цитадели буквально кишели некрами, и лучше всего обороняться было за стенами. Поэтому Корпус с обслугой и организованные князем Боримиром рыцари ринулись в созданный атакой сагаров проход.

Сейчас отряд хидоев и хах-коваев прикрывал ворота, в которые втягивалась изрядная масса воинов. А на них наседала целая толпа некров. Хорошо хоть среди тварей не видно многоруких.

Это ж сколько людей уморил Врадак, чтобы создать такую армию?

На этот и другие вопросы можно было ответить, занявшись вторым насущным на данный момент делом.

Спрыгнув со стены, сагар подошел к лежащему в углу дворика телу и присел рядом. Створки разошлись, позволяя мне выбраться наружу. Прохладный осенний ветер пробрался под броню и насквозь пропотевший поддоспешник, пробежав дрожью по распаренной коже.

Удар сагара сплющил королевскую броню, наверняка измочалив позвоночник давно умершего человека. Но даже это не смогло окончательно упокоить некра. И что самое важное, он оставался в сознании.

Я стащил с короля шлем и увидел осмысленный взгляд.

– Я знал, что мы еще встретимся… – прохрипел Белинус.

– Не скажу, что меня это радует.

– Как и меня… – Если бы король мог испытывать чувства, он бы наверняка горько улыбнулся.

– Где Врадак?

– В Лугусе. На перерождении. Я принял это решение без него. Возможно, втайне надеясь, что меня остановят.

– Боюсь, никто так и не поймет, на что вы надеялись и чего хотели, – сказал я, чувствуя внутри только горечь, без малейшей примеси злости.

– Я хотел сохранить свою страну… – как сломавшийся робот, проскрипел король. – Без правящей династии Брадар развалится. Дело совсем не в желании выжить…

Мне оставалось лишь скептически хмыкнуть.

– Это так, ярл, и у меня есть к тебе просьба. – Не дожидаясь моей реакции, Белинус продолжил: – Не трогай моего сына… только он сможет сохранить единство Брадара.

Я не стал отвечать, и не потому, что не собирался сохранять жизнь юному королю, просто не посчитал нужным озвучивать свои мысли. Зато озвучил предположение:

– Мне кажется, другая просьба будет уместней.

– Зачем просить?.. – проскрипел король. – Ты сделаешь это и без моих уговоров…

– Вы правы. Прощайте, ваше величество.

Я помог королю переместиться в сидячее положение и встал ровно. Мои руки привычно вцепились в рукояти у поясницы и рывком сдернули со спины обе части нагинаты. Со щелчком оружие стало цельным и тут же сердито загудело в воздухе, разгоняясь для удара. Через секунду голова короля Брадара Белинуса Первого отделилась от тела и покатилась по каменной брусчатке.

– Богдан, – повернулся я к стоящему рядом магу, – сожги тело.

Приказ был отдан равнодушным тоном, потому что меня уже не интересовали ни дважды умерший король, ни даже схватка за стенами цитадели. Усталость и нервное перенапряжение создали в голове звенящую пустоту, в которой горело только одно желание – добраться до горла моего главного врага.

Глава 9 Королевская милость

Мое сознание было придавлено тяжелым одеялом опьянения. Мысли ворочались лениво и бессвязно. Не люблю напиваться, но в этом мире нет других антидепрессантов, нет и психологов. Как и после явления того, что осталось от Олана, сейчас мне тоже хотелось забыться и не помнить всего, что случилось.

Да, мы победили, но эта победа оказалась пирровой. Две трети о́ни остались на поле возле своего старого дома. Остальные выжили, но не скоро смогут встать в строй, несмотря на всю свою живучесть. Среди людей потери были не менее болезненными. Вин Драган повел отряд хидоев в самоубийственную атаку и все же позволил основной массе рыцарей пробиться в цитадель, но из храбрецов не выжил никто. Я едва не взвыл, когда закованные в броню рыцари принесли такого же тяжелобронированного гнома. Спесивые кельты обращались с телом Турнока, как с величайшей драгоценностью. Гном рубился в общем строю, как маленький бронетранспортер. Порой только благодаря его напору удавалось заделывать, казалось бы, безнадежные дыры в обороне. Именно он прикончил последнего многорукого. Целители тянули из тела гнома оторванные щупальца, как его собственные жилы. Мне было жутко смотреть на это, но я остался до конца. Сейчас маги боролись за жизнь коротышки и не могли сказать ничего утешительного.

Рядом с гномом в госпитале лежал Воган, которому некры практически отгрызли руку. Сводная сестра серой тенью сидела возле брата, и даже Богдану не удалось оторвать жену от этого бдения.

Ну а мне – тому, кто втравил своих друзей в безумную аферу, – осталось только ждать и пить. Пить и ждать.

А что я еще мог?

Очередной хрустальный бокал треснул в моих руках. Осколки впились в кожу, добавляя еще парочку к сети мелких ранок на ладонях.

Дверь в кабинет тихонько отворилась, и мне с трудом удалось подавить желание бросить осколками бокала в незваного гостя. Но стоящий за дверью человек излучал такую тоску, боль и любовь, что моя ярость начала угасать.

Да, совсем забыл: кроме алкоголя у меня есть еще один антидепрессант. Настя пришла только сейчас, потому что ее не пускал Элбан. Старику пришлось переживать не только о раненом племяннике, но и обо мне. Он знал меня лучше всех и правильно почувствовал перемену в настроении, пуская в ход самого сильное средство.

Настя неслышной тенью скользнула за мое кресло и обняла сзади. На мою шею капнули ее слезы. Я скрипнул зубами и положил ладони на ее локти.

– Мне так страшно… – пискнула моя жена.

Она не уточнила, чего именно боится, но в этом и не было необходимости. Мой дар раскрылся с еще одной стороны, позволяя буквально сливаться разумом с любимой женщиной. Именно ее страх позволил мне взять себя в руки. Плотное одеяло хмеля немного развеялось. Теперь в нем не было необходимости – моему разуму больше ничто не угрожало.

– Не бойся… – прохрипел я, целуя теплую ладошку, – скоро все закончится…

Шальная мысль о том, что финалов у этой истории может быть два, мелькнула в моей голове и стала причиной горестного всхлипа жены.

Пришлось утешать Настю, и это окончательно погасило звенящую тоску в моей душе, оставив только очередной рубец от потери. Наконец-то на свободу вырвалась ярость, которую пришлось загонять в глубь сознания буквально пинками. Но теперь она не была безумной и пугающей. После осознания всего, что случилось, я рвался в Лугус, чтобы наконец-то добраться до горла Врадака. Князь Боримир, который с трудом стоял на ногах, высказал здравую мысль, что стоит дождаться прихода обещанных дружин славянских витязей, но мой мозг уже отказывался пользоваться логикой. Попытка остановить меня вызвала нервный срыв. Али с Элбаном организовали бережное пеленание «пациента». Удивительно, что не вмешался Рудый. Он лишь держался рядом и, чувствуя сумбур в моей голове, испуганно поскуливал.

Теперь я чувствовал жгучий стыд. Хорош ярл – ведет себя как вздорная девица, бросаясь то в истерику, то в пьянку…

На душе стало хорошо – какое это благо, когда есть кому поддержать тебя в минуту слабости! Что ж, теперь пришла моя очередь заботиться.

Элбан был отправлен домой к жене, а Настя препровождена в мою спальню. Некоторое время мы просто лежали рядом, и только когда дыхание жены стало ровным, я смог расслабиться и провалиться в сон.

Мое отрезвление произошло очень вовремя. Утром в озеро вошла тройка речного дозора с сообщением, что к устью Оверни подошли ладьи славянской судовой рати. Я тут же отправил гонца обратно с приказом не входить в реку, а ждать меня.

В этот раз наш караван выглядел очень необычно – только две баржи, но вода вокруг кипела от движений нескольких десятков акаяси. На соединение с кораблями славян шли не только укомплектованные пловцами угри-переростки, но и все имеющиеся в наличии буксиры. С собой я взял двух молодых хорохов, пару целителей и всех магов-артефакторов. Порывавшегося встать Клеппа пришлось привязать к кровати. И это, скажу вам, была еще та задачка – викинг начал идти на поправку, так что, сопротивляясь, порвал несколько ремней. Вместе с начальством остались все малолетние телохранители. Поэтому меня прикрывал только Али. Сухопутная часть Корпуса была представлена одним лишь Рудым.

– Странный у нас получается поход, – со вздохом сказал князь Боримир. – Войско, в котором только славянские дворяне, идет на Лугус. Это похоже на раздор.

– То, что творится в королевстве, вообще ни на что не похоже.

– Думаешь, нам придется воевать с гвардией?

– Это много от чего зависит.

– Не уверен, – ворчливо сказал мой родич. – Что взбредет в голову малолетнего короля или его мамочки, то и случится.

– А мне кажется, что все упирается в то, успели горожане пообщаться с перерожденным Врадаком или нет.

– Ты о чем? – встрепенулся князь.

– Ох, хотел бы я сам это знать…

К вечеру оба каравана встретились в устье Оверни и начали совместное движение вниз по Дольге.

Славяне загрузились во все, что только могло ходить по реке.

Интересно, они хоть кого-то оставили на аравийской границе?..

Судовую рать вел новый верховный воевода славян Изяслав Путимирович. Рядом с ним в качестве помощника находился племянник, который по-прежнему косо смотрел на меня, так и не определившись в своем отношении к странному соратнику. Здесь же присутствовали все мои «сокамерники». Даже сильно хромающий Гремислав не стал отлеживаться в обители ведунов. Князь облачился в более присущие ему кожу и меха, а рядом с ним постоянно находились сыновья и родичи, внешностью и повадками больше похожие на волков, чем на людей.

Ох, чует мое сердце, что придется сдерживать эту свору всеми силами – гражданская война погубит королевство. И все же тлеющее недовольство, которое брадарским королям удавалось сдерживать несколько веков, вот-вот грозило разгореться в бушующее пламя.

Как всегда, Дольга и ее спокойные воды позволили мне совладать с душевными терзаниями и собраться с мыслями. Теперь, подумав, я утвердился в мысли, что все делаю правильно. Мне не нужна была война, и если новый король будет вести себя благоразумно и позволит мне разобраться с Врадаком, прежняя династия останется на троне. Другой вопрос, что разбираться с некромантом мне придется в одиночку. Хотя очень не хочется. Но что поделать, сагар у меня только один, даже дикие братья Рудого погибли в той безумной атаке…

Прав Клепп – не место командиру в первых рядах. Меня подвела собственная жадность коллекционера, хотелось хапнуть всего и много, вот и досталось все вкупе – и самый мощный зверь, и вся связанная с этим фактом ответственность. Неожиданно вспомнился пропавший малыш-о́ни. Что это – досадная случайность или напоминание свыше о том, что я зажрался?

Помимо упорядочивания стратегических решений мы с Богданом очень продуктивно поработали над усовершенствованием нашего оружия. Жаль, что не сделали этого раньше – все идеи пришлось воплощать «на коленке» и без помощи подгорных мастерских.

Честно говоря, мне было очень стыдно. Покоясь на лаврах технического прогрессорства, я умудрился забыть о самых простых решениях, до которых мог додуматься даже первоклашка. Богдана очень смущала необходимость долгой перезарядки пусковых труб гранатомета. Долго мучаясь и терзая мозг этой мыслью, он все же решил прийти ко мне в каюту:

– Слушай, я вот все думаю, нельзя ли как-то вытолкнуть боеголовку из трубы не пружинами, а… я даже не знаю, воздухом или еще чем-то? Вчера наблюдал за кашеварами и видел, как пар подбрасывает крышку котла, вот бы как-то использовать эту силу.

Я почувствовал, что стремительно краснею. Обычно, когда выдавал новую идею, болезненное тщеславие заставляло меня принимать горделивый вид, хотя при этом совесть напоминала, что ничего из привнесенного в этот мир не было придумано лично мной. Теперь же тщеславие уныло молчало, зато совесть отыгралась за все разом.

– Можно… – с горестным вздохом сказал я. – Если пар очень сильно перегреть и сделать это быстро, он вытолкнет боеголовку с очень большой силой.

– Ты уверен? – Богдан посмотрел на меня с подозрением и зарождающимся упреком.

– Да.

– Мы можем позади боеголовки сделать небольшую полость с водой и огненным артефактом. Только нужно рассчитать количество воды и силу плетения, – выпалил артефактор и выскочил из каюты, оставляя меня на растерзание собственной совести. Но разогнанный мозг вспомнил еще кое-что, и я побежал следом за своим главным ученым…

Центральная часть королевства встретила наш караван очень сдержанно. Мелкие суденышки рыбаков разбегались по сторонам, как стайки водомерок. Рассмотреть с середины реки, что творится в прибрежных городках, было трудно, но от них веяло такой настороженностью, что подходить близко мы не решились во избежание конфликта. Словно легкая морозная свежесть перед сильными заморозками, вокруг нас распространялась отчужденность возможной гражданской войны.

Отчужденность трансформировалась в откровенную вражду только на подходе к столице. Практически во всю ширину реки редкой сетью растянулись корабли королевской речной гвардии. Их было как минимум вдвое больше, чем наших. К тому же нашим разномастным судам и боевым ладьям противостояли исключительно патрульные дракары. И все же, несмотря на значительный перевес в силах, речная гвардия вела себя крайне осторожно.

Еще бы. Они не видели, но наверняка чувствовали, что из-под воды веет смертельной угрозой. Усиленный отряд акаяси под управлением сотника Борво готовился к стремительному удару. Чтобы победить, нам даже не придется сближаться и идти на абордаж.

Вот такое получалось иллюзорное равновесие. Конечно, наше преимущество закончится сразу после выхода на берег, и поэтому я вел себя не менее осторожно, чем предводитель королевской речной флотилии.

Первый ход сделали гвардейцы. Словно сбросив узы нерешительности, один из дракаров рванулся вперед. Весла взлетали, словно крылья птицы, подталкивая корабль все ближе. Смотрелось красиво, но не продуктивно.

Ухмыльнувшись, я послал сигнал, и пара акаяси, вспенив воду, легко потащила малую баржу вниз по реке.

Два корабля встретились приблизительно посередине «нейтральной полосы». Мы встали борт к борту.

На палубе дракара находились только четыре воина, остальных скрывала палуба. Нас было немного больше – ко мне пересели все князья, а охрану обеспечивали Али с двумя подчиненными и Богдан со товарищи, расположившиеся поближе к ящикам с гранатометами.

Как ни странно, главным в команде переговорщика оказался не речной гвардеец, а воин без брони, но с нашивками тяжелой пехоты королевства. Мало того, я знал этого человека. Поскрипев, память подсказала, что передо мной сотник – один их тех, кто дрался со мной на стенах Дун-Ново, отражая атаки «озверелых».

– Приветствую вас, ярл, – хмуро, но стараясь не быть грубым, сказал пехотинец.

– И я вас приветствую, сотник.

– Уже не сотник, – мотнул головой мой собеседник. – Воевода тяжелой пехоты и глава внешней охраны короля Джодока Второго Коллан Мак Тюр.

– Меня радует, что в королевстве достойные люди по-прежнему занимают достойное положение, – с намеком прокомментировал я слова Мак Тюра.

– Спасибо, ярл, мне приятны ваши слова, как и наше прежнее знакомство. Я помню наше боевое товарищество, но все равно вынужден спросить: что ваша светлость делает здесь с таким войском? Это очень похоже на бунт.

– Ни в малейшей степени, – с действительно искренней улыбкой возразил я. – Если воевода тяжелой пехоты скажет мне, что некромант Врадак больше не оскверняет собой этот мир, я и все, кто пришел со мной, с удовольствием принесем клятву верности юному королю и отправимся восвояси.

По тому, как побледнело лицо Мак Тюра, стало понятно, что благоприятного ответа мне не услышать.

– Увы, ярл, ничего подобного я сказать не могу. Мы не знаем, где сейчас Врадак… – От слов воеводы в моей груди похолодело, но он поспешил меня успокоить: – Нет, мы знаем, что он где-то в подземелье своего столичного монастыря. Король и королева-мать в своей мудрости приказали уничтожить Орден Чистых и его главу, но все, кто спускались в подвалы монастыря, обратно не вернулись.

– Прекрасно, – кивнул я, – значит, вы позволите нам выполнить приказ короля.

– Конечно, – окончательно расслабился гвардеец. – Сколько вы возьмете с собой людей?

– А всех нельзя?

– Нет, – тут же вновь напрягся Мак Тюр. – Вы можете взять любое количество зверей и магов, а если понадобятся простые воины – в вашем распоряжении будет любое количество тяжелой пехоты.

В принципе он был прав – похожие на шагающие танки пехотинцы защищены намного лучше витязей. Можно, конечно, понадеяться на порядочность былого соратника, но я его знаю без году неделя, и непонятно, что творится в голове этого воина. И все же решение нужно принимать.

– Десяток людей и… нам нужны три телеги.

– Сколько пойдет зверей? – успокоившись, спросил воевода.

– Один. Это ваш старый знакомец.

– Рудый? – показал осведомленность воевода. Но кроме узнавания, в его словах сквозило удивление. – Только он?

– Да, другие не справятся, к тому же большая часть Корпуса полегла в бою с тварями некромантов. Там же погибли несколько сотен рыцарей.

Зарождающаяся в глазах гвардейца надежда погасла, а лицо посерело.

– Мы не знали…

– Бросьте, Коллан, мы все сглупили, просмотрев некроманта. Поздно рвать на себе волосы, нужно исправлять то, что можем.

Застывшие, как две собачьи стаи перед грызней, флотилии пришли в движение, рассыпавшись, но не смешиваясь.

Баржи под опекой дракаров заскользили к правому берегу, а ладьи отошли обратно и пристали возле небольшого пригорода. Все это время основная масса дракаров держала славянские суда под пристальным присмотром.

Баржи подошли не к военному порту, а встали прямо у набережной, где обычно швартуются прогулочные лодки.

Если ничего не путаю, именно отсюда до главного монастыря Чистых ближе всего.

Еще минут десять мы дожидались прихода заказанных телег, а затем началась выгрузка штурмового отряда, который и состоял-то из меня и Рудого, ну это если не считать магов и хорохов. Мало того, как оказалось, группа поддержки уже потеряла нескольких участников.

Когда я говорил гвардейцу о магах, то еще не видел состояния моих артефакторов. Да и позже удалось лицезреть только одного артефактора – из всей магической группы трюм баржи смог покинуть лишь Богдан, и то практически на карачках. Мой друг выглядел немногим лучше некров.

– Ты что, с ума сошел?!.. – подхватив Богдана, зашипел я ему в ухо.

– Не больше тебя, но мы-то отлежимся, а вот чем кончится твой поход – неизвестно. Зато вы с Рудым пойдете туда не с пустыми руками. – Улыбка на бледном лице получилась вялой, зато глаза мага горели огнем торжества.

– Так отправляйся обратно, спать.

– Я должен все тебе показать, – попытался возражать Богдан, но я силой запихнул его обратно в каюту, где безвольными тушками лежали его подчиненные.

Если он не прилепил к разработанному нами оружию ничего нового, справлюсь и без его пояснения.

Пока я укладывал мага, бойцы обслуги перетащили на телегу массивный ящик. Туда же направился сопровождавший нас гном. Этого мастера я не знал так близко, как Турнока и Гурдага, да и не особо с ним общался, но при этом не сомневался, что мой заказ он исполнил идеально. И все это едва ли не «на коленке». Свое изделие в виде свертка трехметровой длины гному пришлось перетаскивать с помощью одного из воинов обслуги.

Все; теперь предстояло сходить на берег мне и сагару, но перед этим нужно было поговорить с князьями. Они норовили отправиться со мной в качестве охраны, чтобы защитить не от некроманта, а от людей. Увы, пара десятков воинов ничего не изменят, а сотню поддержки гвардейцы просто не пропустят.

Князь Боримир встал перед другими дворянами и, похоже, говорил от имени всех:

– Владислав, мне не нравится эта идея, нет особой веры кельтам.

Эва как он заговорил… да уж, трещина между двумя народами становится все глубже и шире.

– Думаю, у них к нам доверия не больше, – постарался я уравновесить ситуацию. – Нас, как и века назад, объединяют общее дело и общая беда. Остальное можно оставить на потом.

– Если они тебя схватят, мы…

– Вот тогда и примете решение, – перебил я своего родича.

Боримир шагнул ко мне ближе и зашептал на ухо:

– Убей Врадака – и я посажу тебя на трон…

А это что-то новое! Тщеславие в моей груди обрадованно заворочалось, но было тут же задавлено здравым смыслом – на кой мне эта «радость»?!

– Не вздумайте повторить это хоть кому-то еще… – зло зашипел я на старика, – иначе эта страна захлебнется кровью.

Князь пристально посмотрел мне в глаза и молча шагнул назад, но я видел, что он остался при своем мнении. И еще было заметно, что мысли в седой голове моего названого родича сильно отличаются от дум его соратников. Судя по опущенным глазам, все князья, кроме моих «сокамерников», уже списали меня, причем вне зависимости от финала поединка. Для них мир в королевстве ценнее моей жизни.

Интересно, их ярость изначально была показной или просто, добравшись до столицы, они успели одуматься?

Зря старик пыжится: не поднять ему этих перестраховщиков на бунт против юного короля, тем более в поддержку темной лошадки. Неожиданный ход Белинуса с передачей власти наследнику остудил не только горячие головы кельтского рыцарства, но и повлиял на решительность вновь прибывших славян. Обида на бездействие государя, конечно, осталась, но перспективы гражданской войны могли понравиться только последним отморозкам. А бойню у бывшего Ониборга они уже приписали инициативе Чистых.

В случае острой необходимости человек легко может убедить себя в чем угодно.

С другой стороны, утешало то, что стыд за свои не совсем благородные мысли, заставлявший их отводить глаза, не позволит князьям оставить в беде мою семью и моих друзей. А Боримир и подавно порвет за них глотку любому.

Эти мысли отдались теплом в моей груди. Я шагнул к родичу и крепко его обнял.

Мне показалось или одинокая слезинка скользнула по щеке в седую бороду?

Все, хватит соплей, пора заняться делом.

Беззвучная команда отозвалась дрожью корпуса баржи. Через секунду грузовые створки разошлись, и наружу полез сагар.

Ну не любил он ездить на подъемнике, а после десятка таких самостоятельных выходов приходилось производить на барже легкий ремонт.

После того как сагар спрыгнул на берег, судно закачалась, словно небольшая лодочка. Эта картина в очередной раз подняла мою уверенность в наших с питомцем силах.

Ладно, мы еще посмотрим, кто кого.

Рудый привычно присел, позволяя мне забраться ему на спину и устроиться в пилотской нише. Створки сомкнулись, отсекая мое тело от внешнего мира и большинства опасностей. Увы, не всех.

Две колонны тяжелой пехоты быстрым маршем двигались по обочинам широкой улицы. Между ними грузно вышагивал сагар, а уже за Рудым ехали телега со снаряжением и фургон с двумя целителями и парой хорохов.

Наш отряд всего за десять минут добрался до настоящего осадного лагеря вокруг монастыря Чистых. Метров за двести до здания начали попадаться плотные кордоны из городской стражи и гвардейцев. Имелись даже собранные на скорую руку баррикады.

Здесь собрались несколько тысяч воинов, что убедило меня в правильности решения не брать с собой дополнительную охрану. В случае чего, витязи лишь напрасно отдали бы свои жизни. Ни жизнюков, ни хорохов гвардейцы не тронут, а Рудый сможет позаботиться и о себе, и обо мне тоже. Хотел бы посмотреть на того, кто решится встать на пути сагара!

Да уж, неплохо они здесь порезвились…

И без того мрачные черные стены здания, тянущего к небу острые пики шпилей, были покрыты копотью и пылью. Часть строений монастырского комплекса были разрушены. Вокруг монастыря образовался не менее чем двадцатиметровый периметр запустения.

Фургон с моими помощниками окружило плотное кольцо тяжелых гвардейцев, а телега со снаряжением въехала следом за сагаром на примыкающую к монастырю площадь.

Ладно, тянуть время смысла нет.

Повинуясь моим командам, Рудый подошел к телеге и начал доставать «гостинцы» для некроманта. Первым сагар раскурочил ящик с абсолютно безумной вундервафлей. Не знаю, какой смысл нацисты вкладывали в термин «вундерваффе», называя так чудо-оружие, а вот у Богдана получилось нечто совсем уж запредельное. По крайне мере, внешне. Вид опутанного проводами и трубками прямоугольного короба, с одной стороны которого торчали три ствола, а с другой – изогнутая рукоять, навевал мысли о смеси киберпанка и кубизма. Для удобства переноски сверху торчала большая скоба, за которую и зацепились когти сагара.

Дальше на белый свет из холщовой упаковки показалась мечта любого ценителя аниме – только в анимешных фильмах герой мог таскать с собой настолько гипертрофированное оружие. Мастер-гном за короткое время успел лишь склепать вместе с десяток мечей и прицепить к этой конструкции дышло от походной телеги. Получившаяся гигантская нагината хоть и выглядела абсолютно несуразно, но давала сагару хоть какой-то шанс не подпускать к себе многорукого некра с его мерзкими щупальцами.

Если бы еще было время научиться работать с этой дурой…

С трехствольной вундервафлей и заброшенной на плечо нагинатой Рудый решительно направился в открытый зев главных ворот монастыря.

Сразу за входом обнаружился обширный коридор, причем казалось, что его специально расширили. Там, где проход не был достаточно просторным, стены и перемычки безжалостно выламывались.

Интересно, здесь специально ждали гостя габаритов Рудого или готовились выпустить наружу кого-то не менее крупного?

И первое, и второе предположения мне не нравились одинаково. Хотя… второе, наверное, будет похуже. С ловушками мы попытаемся справиться, а многорукий таких размеров – это уже перебор.

Тенденция с размерами прохода сохранилась, даже когда прямой коридор перешел в спуск. Метрах в ста от входа начали попадаться следы недавних боев. Под ногами Рудого неожиданно послышались скрип и хруст. Наклонив голову сагара, я увидел, что это хрустят элементы тяжелой брони. И что самое неприятное, они были пустыми. Навскидку – здесь погибло несколько сотен гвардейцев. Но где тогда их тела?

С каждым шагом в глубь логова некроманта у меня становилось меньше решимости и больше нехороших предчувствий. Хорошо хоть снижение решительности компенсировалось желанием поскорее покончить со всем этим, каким бы ни был финал.

Рудый, реагируя на мое настроение, ускорил шаг, и еще через пару минут мы вышли в огромную подземную пещеру. Сразу бросалось в глаза, что эту каверну вырубили намного раньше, чем расширили проход наружу. Стены рукотворной пещеры были облагорожены и украшены странным орнаментом. Присмотревшись, я с содроганием осознал, что и стены, и потолок инкрустированы вплавленными в камень человеческими скелетами.

Местами с потолка на цепях свисали клетки с обнаженными телами внутри. Все это освещали россыпи магических светильников. Картинка так шокировала меня, что внимание к центру пещеры было привлечено лишь странным шипяще-хрипящим голосом:

– Наконец-то ты решил навестить меня, Воронов…

Присмотревшись, я увидел, что на большом помосте, покрытом, как и стены, спаянными вместе костяками, в странной полулежащей позе восседает Врадак. Моего давнего соперника было трудно узнать – его разбухшее тело покрывала мантия, а вот лицо, возвышавшееся над этой полубочкой, осталось точно таким же, как и раньше.

Он не стал многоруким, и это очень хорошо, да и тех, кто сможет отдать свои тела на слияние с некромантом, рядом тоже не наблюдалось. Разве что заключенные в клетках люди, но это дело долгое, и у меня с Рудым будет время, чтобы раздавить некроманта как таракана.

– Ты очень вовремя, как раз успел к моменту моего триумфа, – продолжал разглагольствовать Врадак, не обращая внимания на мое молчание. Его странный голос легко проносился под сводами немаленькой пещеры. – Сначала я злился на тебя за порушенные планы тайного захвата королевства, но поражение придало мне решительности. И теперь, благодаря высшему обряду Кали, мне больше некого бояться. За это я подготовил для тебя сюрприз…

Дослушивать, что он там приготовил, я не собирался. Рудый прислонил нагинату к стене и удобнее ухватил трехствольный агрегат. С мелкой моторикой у сагара было не очень, так что от пускового курка пришлось отказаться, его заменила пусковая скоба.

Пальцы Рудого сжали скобу, приводя в действие механизм. Внутри аппарата что-то защелкало и зашипело. Наружу вырвались струйки пара, и все три ствола выплюнули по продолговатому снаряду. В результате образовалось изрядное облако пара. Полет магических зарядов я отследить не смог, зато хорошо увидел, как справа от странного постамента некроманта вспухли три огненных шара. Врадак подавился своей речью и рассерженно завизжал.

Однако!

Внутри меня смешалось удовлетворение от работы созданного Богданом оружия и раздражение промахом. Аппарат в руках сагара задергался и зашипел очередной порцией пара. Если бы не объяснения Богдана, могло сложиться впечатление, что все пошло вразнос и сейчас взорвется, но это было простой перезарядкой.

И все равно чуток страшновато.

Пока я восхищался работой творения Богдана, Врадак решил перейти от слов к действиям и сделал это с такой эффектностью, что вогнал меня в шок на добрые пару секунд. А это слишком большая роскошь в данной ситуации.

Я решительно тряхнул головой, что было продублировано сагаром, и внимательнее всмотрелся в разыгрывающееся посреди пещеры действо.

Мое первое впечатление оказалось в корне ошибочным. То, что находилось на постаменте, не было телом некроманта, да и сам постамент оказался чем-то иным.

Спаянные вместе скелеты на самом деле являлись броней свернутой в кольца туши. Когда она развернулась, появилась определенная ассоциация с многоножкой типа мокрицы. Меня даже пробила дрожь – всю жизнь испытывал брезгливое отвращение к этим тварям.

То, что я принял за раздувшееся тело некроманта, на самом деле было головой огромной твари. Внезапно «псевдотело» треснуло, и маленькая голова Врадака нырнула в трещину на голове огромной твари. Оказавшийся жестким череп закрылся, и самая уязвимая часть некроманта получила очень неплохую защиту.

Умно. Теперь все становится намного сложнее.

Верхняя часть головы огромной многоножки, лапками которой служили сотни рук и ног обычных людей, закрылась, зато открылась передняя, явив изрядный набор зубов.

Блин, Слава, кому стоим, чего ждем?!

Пальцы сагара рефлекторно сжались, запуская работу механическо-магического агрегата.

У меня есть еще два тройных заряда, точнее – уже один. Вещи безумно дорогие. По большому счету Богдан с помощниками выдохлись не из-за мощи заклинаний, а чтобы увеличить время их хранения внутри артефактов.

Вторая троица зарядов врезались точно в тушу твари, выжигая целые куски неживой плоти, но это не остановило некроманта.

Последние гранаты Рудый выпустил практически в упор. После этого творение Богдана полетело на пол, а когтистые пальцы Рудого тут же перехватили древко огромной нагинаты.

Увы, работать с любимым видом оружия через сагара было очень неудобно, поэтому с ударом мы опоздали. Туша переродившегося некроманта врезалась в Рудого, но за мгновение до этого он успел подпрыгнуть, так что жуткая многоножка задела только ноги.

Падая вперед, тело сагара придало удару изрядную силу, и пестрящее заклепками лезвие врезалось в извивающееся длинное тело на одном из изгибов, перерубая его пополам. Некр завертелся, как располовиненный лопатой земляной червяк, а сагар перекатился через него и вновь встал на ноги.

Удачно вышло.

Удачно, да не очень. На спину сагара обрушился сильный удар, запустив нас в полет к центру пещеры. Нагината выпала из рук и застряла где-то в куче костей. Встать мы не успели, хорошо хоть Рудый сумел развернуться лицом к атакующему некру. Укороченное, но все еще длинное тело многорукой твари навалилось на сагара и обвило его у пояса.

Рудый попытался отодрать от себя множество опасных конечностей, но неожиданно я почувствовал, как тело сагара немеет и становится вялым. Единственное, что ему удалось сделать, так это встать на колени. Нити-щупальца, впивавшиеся в сочленения панциря моего питомца, я ощущал будто собственной кожей.

Паника затопила оба наших мозга. Рудый издал протяжный рев, больше похожий на панический крик.

Врадак почувствовал свою победу. Гигантская голова твари приблизилась к лицу Рудого и наклонилась. Слепленный из множества костяков череп треснул, и наружу полезла маленькая основная голова некроманта.

– Ты оказался силен, выскочка, но дарованное мне могущество безгранично…

Внезапно натянутую до предела струну страха и безнадеги в моем сознании рассекло холодное лезвие ярости. Мою голову заполонила звенящая и холодная пустота. Разум отстранился, давая волю голым рефлексам.

Створки на горбу сагара разошлись, выпуская меня. Реальный свет больно ударил по глазам, но это не стало помехой. Разгибая затекшее тело, я нащупал рукояти частей нагинаты, сорвал их с креплений и вслепую соединил давно привычным жестом.

Мое зрение восстановилось как раз вовремя, чтобы я успел рассмотреть удивленный взгляд Врадака. Некромант в пылу сражения начал отождествлять сагара со мной, совершено забыв о том, что мы с Рудым по большому счету представляем собой простейшую «матрешку». Я и сам об этом забыл. Но это не так уж важно – главное, что вовремя вспомнил, и это осознание стало нашим единственным шансом на победу.

Даже не знаю, кого благодарить за снизошедшее озарение – вмешательство свыше или инстинкт самосохранения? Скорее всего, одно неотделимо от другого.

Хотелось сказать что-то пафосное, но тратить на это время было бы наивысшей формой тупости.

Небольшой замах – и лезвие нагинаты на треть длины входит в глазницу некроманта. Тело «многоножки» затрясло, но, перед тем как сорваться в полет от резкого удара, я успел провернуть нагинату, окончательно разрушая мозг твари.

Приземление было неприятным, хотя не могло не радовать, что после него удалось встать.

Передо мной встала эпическая картина – вытянувшись во всю слегка обрезанную длину, конгломерат из измененных тел утратил некую объединяющую силу и начал расползаться на фрагменты. Но все это я отметил лишь краем сознания, бросаясь к Рудому.

Все очень плохо. Сагар был без сознания, его огромное тело временами пробивали судороги, а во многих местах из сочленений живой брони торчали обрывки шевелящихся даже в отрыве от тела некра полупрозрачных щупалец.

– Нет!!! – Забыв о брезгливости, я начал вырывать мерзкие нити из ран. Благо перед этим мне хватило ума послать сигнал оставшимся у входа в монастырь хорохам. Птицелюды вкупе с целителями справятся со спасением моего питомца значительно лучше.

– Сзади!

Раздавшийся справа и сверху крик с трудом пробился к моему обеспокоенному сознанию, а вот задерганные рефлексы сработали, не дожидаясь подсказки разума. Тело ушло в перекат к лежащей на полу нагинате, пропуская над собой метательный нож. И только ухватившись за древко своего оружия, я обратил внимание на врага. Передо мной стояла ведьма. Это было легко определить по традиционной для королевских телохранительниц кольчужной броне с литым фигурным нагрудником. Но самым неприятным оказалось то, что девушка давнобыла неживой.

Лишь через несколько долгих секунд до меня дошло, о каком сюрпризе говорил Врадак перед боем. Сердце сжало тоскливой болью. Следом за тоской на меня навалился страх. Животный и всеобъемлющий. Только чудом удалось заблокировать удары пары изогнутых клинков – вполовину меньше мечей, но длиннее стандартных кинжалов. О том, чтобы контратаковать, не было и речи. Ну не мог я заставить себя убить Ровену, кем бы она теперь ни стала.

Все. Это шах и мат. Не помогут ни уговоры о том, что это давно не та девушка, которую я любил, ни желание прекратить ее мучения. Накативший на меня страх стал невыносимым – таким, от которого люди ищут спасение за гранью. Новообращенная ведьма еще не имела достаточного опыта, и только этим можно было объяснить тот факт, что я еще жив. Но и это продлится недолго.

За секунду до того, как руки бессильно опустились, а пальцы окончательно разжались, выпуская древко нагинаты, в мое сознание ворвался крик:

– Борись, сынок! Это просто наваждение!

Теперь я узнал его. Это узнавание прошибло меня, словно удар током.

Крестный… но как?!

Кардинал, как всегда, оказался прав – это было наваждение. До меня не дошло раньше, потому что живые ведьмы влияли на своих соперников вожделением, а вот мертвые давили страхом и ужасом.

Стараясь не задуматься над тем, что делаю, я шагнул вперед, поднимая нагинату на уровень груди.

Близкий контакт – на секунду наши взгляды встретились. Нет, когда-то эти глаза были бездонным омутом страсти, а сейчас из прорезей на сером лице выглядывала мерзкая муть.

– Прости, Ровена.

Ощущение вины не помешало мне завершить прием – середина древка нагинаты поддевает локоть левой руки моей соперницы, разворачивая ее боком. Я закончил поворот, и мы оказались практическим спина к спине. Шаг вперед позволил мне сделать еще один разворот, теперь уже под свист разгоняющейся нагинаты. Свист оборвался вместе со звуком удара. Срубленная голова с жидкими волосами улетела в одну сторону, а обезглавленное тело, чуть постояв, завалилось в другую.

Давно заметил, что у некров очень хлипкие кости. Срубить голову обычному человеку было бы намного сложнее.

Дикая мысль встряхивает сознание, и я замираю на месте, не зная, куда бежать – к Рудому или к свисающей с потолка клетки, в которой сидел чудом оказавшийся живым кардинал Дагда.

К счастью, у финальной схватки были зрители. У входа в пещеру столпились закованные в латы воины, прикрывавшие четверку моих помощников. Как только тело Ровены свалилось на землю, спало и оцепенение, охватившее людей от увиденной картины. Смешно размахивая ручками, хорохи побежали к сагару, за ними устремились целители. Один дернулся ко мне, но, увидев успокаивающий жест, побежал следом за коллегой.

– Помогите мне! – крикнул я гвардейцам, устремившись к клетке с кардиналом.

Нам пришлось помучиться, чтобы добраться до этой проклятой конструкции. Клетка висела на немалой высоте. И только создав из разоблачившихся гвардейцев живую пирамиду, мы смогли сбить заклепки с прутьев и спустить изможденного кардинала вниз. Рядом тут же оказался целитель, и мне стало стыдно за то, что на краю сознания мелькнуло желание отправить его обратно к питомцу. Словно угадав мои мысли, целитель поспешил отчитаться:

– С Рудым все порядке. Мы вытащили все щупальца. Хорохи говорят, что он поправится, но долго пробудет без сознания.

Ну это терпимо. Я благодарно кивнул целителю, кутая своего крестного в бесцеремонно приватизированный плащ гвардейца.

– Спасибо, сынок. – Потрескавшиеся губы на исхудавшем лице чуть дрогнули в слабой улыбке, зато в глазах кардинала разгорался радостный огонек.

– Я уже успел оплакать вас.

– Да уж, поторопились мои друзья со слезами, а враги – с отпеванием, – окрепшим после вливания энергии от целителя голосом сказал кардинал. – Любил Врадак развлекаться, рассказывая о том, как радовались мои бывшие друзья, принося ему проникновенные клятвы. Прогнило что-то в столице, причем давно.

– Ну эту гниль в теле церкви я уже вырезал, да вы сами видели.

– Нет, крестник, Врадак – это зло, но именно таким злом Господь испытывает нас. Если бы в душах властителей королевства не было той самой гнили, у некроманта не осталось бы ни единого шанса на победу. В таком городе, как Лугус, нельзя скрыть подобные тайны. Ему дали развернуться, даже зная, что он собой представляет.

– Ну вряд ли они знали, что рядом орудует некромант, – с сомнением сказал я и тут же вспомнил разговор с ныне покойным ярлом.

– Пусть не знали всей правды, но наверняка о многом догадывались. Кого-то Врадак купил за золото, кому-то обещал власть. Нет, крестник, мрак все же проник в сердца жителей столицы, и вина за это лежит на мне. Не спорь, сынок, я не собираюсь бичевать себя: грехи нужно не замаливать, а искуплять.

Судя по недоброму блеску в глазах кардинала, искуплять он будет как раз бичеванием оступившихся. Дело пахнет Инквизицией. В принципе оно и неплохо, но в этом порыве главное – вовремя остановиться.

– Да, совсем забыл, – постарался я отвлечь крестного от мрачных мыслей, хотя действительно забыл об одной своей находке, – у меня есть кое-что ваше.

С момента боя в речной таверне простые деревянные четки кардинала были всегда со мной, а теперь они вновь вернулись к законному хозяину. Дагда нежно коснулся истертых в бесконечных молитвах кругляшек, и его лицо озарила мягкая улыбка.

– Спасибо, сынок, мне их очень не хватало.

Мы еще минут двадцать проговорили, делясь новостями, но нас прервало появление воеводы тяжелой пехоты.

Нужно отдать должное, сначала Мак Тюр преклонил колени для благословения кардинала, а уже затем обратился ко мне:

– Ярл, у меня приказ доставить вас во дворец.

– С какой целью? – тут же вмешался кардинал.

– Королева-мать хочет видеть спасителя королевства.

Судя по лицу кардинала, об отречении Белинуса и коронации юного наследника он знал, а вот о смерти короля и – главное – о том, кто его убил, я так и не решился сказать. Намного важнее, знает ли об этом королева. К тому же взлетевшая на вершину власти провинциалка лично для меня была загадкой – она могла оказаться умницей и рассудительным человеком, но все могло быть и наоборот.

– Я пойду с тобой, – с побледневшим от слабости лицом попытался встать кардинал.

– Нет, крестный: будет лучше, если вы попробуете вновь взять в руки бразды правления вашей паствой. Если королеве вдруг взбредет в голову арестовать меня, лучше вам надавить на нее, будучи не восставшим из мертвых церковником, а полноправным кардиналом.

Дагда недовольно сморщился от того, что я поучаю его, но виной его заторможенности была не слабость духа, а немощь тела.

– Хорошо, пусть Господь хранит тебя. – Кардинал перекрестил меня.

Я поцеловал протянутую руку и последовал за хмурым гвардейцем.

Несмотря на дурные предчувствия, весь путь до королевского дворца я проспал. Карета шла мягко, да и сиденья оказались на удивление удобными.

– Мы прибыли, ваша светлость, – разбудил меня воевода тяжелой пехоты.

Карета остановилась перед хорошо знакомой мне проходной в королевский парк. Процедура тоже была стандартной. Маг проверил меня на наличие боевых артефактов, а дежурный офицер попросил сдать оружие. Я специально разобрал нагинату, надеясь, что мне оставят хотя бы трость, но досмотрщик был неумолим. Пришлось расстаться и с удобной дубинкой. А вот когда рядом с частями нагинаты легли извлеченные из креплений хербаты, брови офицера взлетели вверх. Он явно принял рельефные кресты на бедренных щитках за обычные украшения.

Блин, ну кто меня торопил? Сдал бы метательные пластины только по настоятельной просьбе, которой, судя по реакции офицера охраны, могло и не последовать.

С трудом скрывая досаду, я проследовал за гвардейцем на территорию королевского сада.

Короткий сон стряхнул с тела усталость, да и голова заработала намного четче. Вследствие чего на меня вновь навалились сомнения, продолжавшие терзать душу всю дорогу через сад и по запутанным коридорам дворцового комплекса.

Неприятные мысли навевала и усиленная внешняя охрана из той же тяжелой пехоты. С другой стороны, время неспокойное, так что все вполне логично.

Наконец в конце очередного коридора показалась дверь, за которой, судя по удвоенному посту охраны, меня ждали ответы на главные вопросы.

Мак Тюр кивнул подчиненным, они быстро открыли дверь, пропуская нас в малый тронный зал.

– Ваши величества, к вам Владислав Воронов, ярл Луг Дирг!

Высказавшись, воевода повернулся ко мне. Казалось, что в этот момент он переступил некую грань, потому что обреченность ушла из его лица, а выразительный взгляд попытался намекнуть мне на что-то.

Лучше бы сказал словами.

Мак Тюр прошел мимо меня и закрыл за собой дверь. Впрочем, к двойному трону, находящемуся в противоположном конце прямоугольного зала, мне не пришлось идти в одиночестве. С внутренней стороны двери стояли два воина в непривычной форме. Наверняка это доверенные телохранители, которых новая королева притащила из глубинки – псы, готовые порвать любого по мановению руки хозяйки.

Совсем нехорошо.

Не желая показывать свои сомнения, я твердым шагом направился к возвышению с троном, но при этом начал рыскать взглядом по сторонам в поисках путей отхода.

Не скажу, что мне удавалось часто бывать во дворце, но и этого небольшого опыта хватало, чтобы знать, что за неподвижно висящими гобеленами находится стена, а за теми, что чуть покачиваются от сквозняка, имеются служебные проходы.

Решение этой не самой сложной задачи отняло у меня несколько драгоценных секунд, а ведь осмотр следовало начинать с королевы.

В расположенных на возвышении помпезных креслах восседала довольно странная парочка. На большем из двух тронов сидел пухлый мальчик лет одиннадцати от роду. Раскормленный мамашей до неприличных размеров, юный король смотрел на меня с неприкрытой злобой и презрением. Надежда на то, что малец просто страдает детскими комплексами, развеялась, едва я глянул на его мать. В отличие от сына, королева была худой как щепка, а вот ненависть в глазах обоих родственников была абсолютно одинакова.

Ох, похоже, мы с крестным очень сильно ошиблись – здесь никто не собирался проводить арестов. Сейчас меня тупо будут резать на куски, и возможностей для этого у венценосной парочки было хоть отбавляй. У тронного подиума стояли три Погонщика Смерти и десять лучников, за спинами которых прятались два мага. Не всех, оказывается, вырезали некры.

Да уж, некров нет, а проблемы остались…

Подходить близко к этой компании у меня не было ни малейшего желания.

В работе с животными, особенно с хищниками, есть много нюансов, которые иногда можно использовать и в отношениях с людьми. В этом нет ничего удивительного – природа наделила всех своих детей практически идентичными инстинктами. Агрессия почти всегда активируется рывком, но все равно для этого нужен триггер. Если же все идет по привычному сценарию, то, чтобы начать действие, любому живому существу нужны усилие над собой или сильный инстинкт убийцы. А вот в случае какой-либо неожиданности все происходит автоматически.

Чтобы проверить свои предположения, мне было достаточно резко остановиться.

– Убейте же его!!! – сразу истерично завизжала королева.

Ну вот: что и требовалось доказать.

Непредвиденная остановка позволила не только принудить королеву к действию, но и изменить взаимное расположение нашей троицы. Не успев затормозить, конвоиры встали практически в одну линию со мной, что давало неплохие возможности.

Не желая рисковать, я с максимальным напряжением воли нанес ментальный удар по воинам. Увы, такого успеха, как в моей давней атаке на аравийских коваев, не получилось, но конвоиры чуть покачнулись, на секунду потеряв ориентацию. Этой секунды мне хватило, чтобы сделать подсечку одному и попытаться вырвать меч из ножен другого. Увы, не получилось. Воин пришел в себя и крепко ухватился за рукоять. Пришлось ограничиться жестким ударом в не прикрытое забралом лицо.

В следующий момент я со всех ног бежал к замеченному ранее проходу для слуг.

– Уничтожьте убийцу короля!!! – вновь завизжал женский голос, окончательно расставляя все по своим местам. Быстро, однако, разлетаются слухи по брадарскому королевству…

– Вырвите ему сердце!

Ого, а это уже сказано тонким голосом юного короля! Веселая, однако, семейка.

Понимая, что надеяться тут уже не на что, я постарался еще больше взвинтить скорость бега. Мне практически удалось добежать до скрытого прохода, и тут начали действовать лучники. В спину ткнулись два не очень сильных удара – это были заблокированные действием моего амулета магические наконечники. А в следующую секунду сработал парадокс этого мира – самыми эффективными оказались именно неточные выстрелы. Справа и чуть сзади громыхнуло, и ударная волна пнула меня в спину. Это стало причиной того, что я не сумел отодвинуть гобелен в сторону, а влетел в проход, продавливая собой полотно, на котором был изображен какой-то кельтский рыцарь рядом с благородной дамой. В результате в служебный коридор ввалился объемный тюк со мной в качестве содержимого.

Выбираясь из этой ловушки, я почувствовал, как под нательной рубахой по коже сыплется песок от раскрошившегося кристалла.

Приятного мало – моя магическая защита приказала долго жить, теперь достаточно одного удачного попадания, чтобы превратить ярла Воронова в ошметки или курицу гриль, в зависимости от сделанного магом выбора.

Несколько минут я бегал по служебным переходам, совершенно потеряв ориентацию в пространстве. Погоня практически висела на моем загривке, но все же пришлось немного отвлечься, чтобы попытаться дотянуться до подмоги. Второе напряжение после атаки на охранников отдалось в голове дикой болью. Из носа закапала кровь. Увы, ни хорохи, ни тем более находящийся в отключке сагар меня не услышали. Где-то очень далеко, наверняка за пределами города, почудился легкий отклик. Сигнал был незнакомым, и в то же время в моей памяти что-то кольнуло. Возможно, это один из акаяси, но вряд ли водный о́ни сумеет передать пловцу мою мольбу о помощи. Так что придется выкручиваться самому.

Очередной поворот вывел меня к стеклянной двери. На остановку не было времени, так что эту преграду пришлось проходить насквозь.

В облаке осколков стекла мое тело ворвалось в парк. В голове мелькнула дикая надежда, но уже через секунду стало понятно, что это не парк, а зимний сад. Под стеклянным куполом огромной теплицы буйно разрослись экзотические виды растений.

В принципе неплохо – в таких джунглях можно даже поиграть в прятки. Особенно если использовать одну фишку.

Цепочка из вправленных в металл орешков с острова Хоккайдо уже давно без пользы висела на моей броне. Не то чтобы эта деталь экипировки задумывалась как последний шанс, но, учитывая сложившуюся ситуацию, предусмотрительность себя оправдала.

Сорвав связку мелких орешков, я обильно плюнул на нее и старательно растер в ладонях. Слюна вступила в реакцию с поверхностью выросших в жестких магических условиях плодов. С ладоней тут же повалил густой дым. Жестом пресловутого сеятеля я разбросал орешки по сторонам и нырнул в заросли.

Когда буквально через несколько секунд в помещение ворвалась погоня, зимний сад уже был похож на джунгли в утреннем тумане, который продолжал сгущаться.

А теперь попробуйте найти меня без магов жизни и собак. Я же пока постараюсь добраться до выхода.

Проблема была в том, что дым мешал не только моим преследователям, но и мне. Лучники и Погонщики дико ругались, путаясь в зарослях, иногда наталкиваясь друг на друга. Время от времени рассерженно шипели магические кнуты, разрезая бедные растения. Один раз дико завопил кто-то из преследователей, наверняка попав под случайный удар Погонщика Смерти.

Лишь через пять минут перехода по задымленным зарослям и несколько падений в рыхлый грунт мне удалось добраться до стены, которая почему-то оказалась каменной. Здесь дымная завеса была значительно жиже, так что удалось разглядеть дверь наружу. До нее было не более двадцати метров. Увы, надежда лишь обожгла меня короткой вспышкой и погасла, когда из зарослей рядом со спасительным выходом вывалились три лучника. Мага с ними не было, но мне от этого не легче – все три наконечника упиравшихся в туго натянутую тетиву стрел горели алым светом долговременного огненного заклинания.

Мир застыл в пугающем равновесии, которое было разрушено не вспышками сжигающего мое тело пламени, а почему-то звоном разбитых стекол.

Сначала внимание лучников отвлек неожиданный град осколков, а затем мы вместе застыли от удивления. На дорожку между мной и лучниками упало очень странное существо, которое моментально повернулось к моим преследователям и рассерженно зашипело.

Обкуренные ежики! Это же дракон!

Не скажу, что упавшее сверху создание полностью сходилось с моим представлением о драконах, да и размером оно было чуть больше крупной собаки, но других ассоциаций у меня не возникло.

Первым начал действовать дракоша. Изогнув спину, он чуть расставил в стороны кожистые крылья и вдруг издал жуткий визг, жестко ударивший мне по ушам. К счастью, это длилось недолго, но и пары секунд хватило, чтобы я рухнул на колени.

Когда мое зрение обрело четкость, стало видно, что лучникам досталось намного больше, особенно если судить по неподвижности их тел. И тут довольно жуткая мордочка придвинулась вплотную к моему лицу. В следующий момент наши взгляды встретились – и она стала для меня самой симпатичной из всех возможных. В мою голову ворвался дикий вихрь мыслеобразов, вызвавший моментальное узнавание.

Так вот ты какая, таинственная пропажа!

Буквально за несколько ударов сердца я в красках осознал и частично увидел, как малыш изнутри разбил скорлупу и тут же начал звать своего опекуна, к которому привязался, еще находясь в яйце. Но почему-то единственной родной души нигде не было, и лишь вдалеке чувствовалось ее присутствие. Дракончик моментально рванулся в погоню.

Вначале его полет больше напоминал длинные прыжки, и только значительно позже это стали недолгие перелеты над землей. Надрывая силы и питаясь чем попало, он добрался до аравийской границы и даже дошел за мной до дворца бея. Но как только он туда добрался, сразу пришлось идти обратно. Вот так мой новый питомец «допрыгал» до Лугуса. Почувствовав мой вопль о помощи, малыш собрал все силы и решился на первый длинный полет.

Прямо какая-то сказочная история, но дареному дракону в зубы не смотрят, так что я постарался передать ему все душевное тепло и благодарность, на какие был способен в тот момент. Дракончик довольно заурчал, подставляя шею для ласки. Закончив со своим «рассказом», малыш поинтересовался, в какие такие игры играет его опекун.

Я передал ему эмоциональную составляющую обстановки и, кажется, перестарался. Дракончик тут же свирепо зашипел и, крутнувшись на месте, как юла, ринулся в заросли.

– Черт!

Я постарался остановить его, но понял, что до получения полного контроля над новым видом о́ни мне работать и работать. Дракон был еще норовистее сагара, поэтому мне осталось лишь последовать за ним.

Это было похоже на голливудский фильм то ли про динозавров, то ли про Чужих. Дымовая завеса еще не рассеялась, и я шел вслепую, временами слыша треск веток, за которым следовал либо короткий визг дракона, либо вопль человека. Во втором случае мой питомец явно работал зубами.

Внезапно все стихло, а когда я добрался до внутреннего выхода из оранжереи, где-то за стенами послышался женский визг.

– Да чтоб меня! – заорал я, срываясь на бег по узким проходам.

Похоже, дракон добрался до источника всех моих бед. Не хватало мне к сомнительной славе истребителя королей получить еще звание детоубийцы!

Увы, пока что дракона интересовали собственные эмоции, а не мои политические предпочтения.

– Назад! Не трогай! – заорал я, врываясь в тронный зал, но было уже поздно.

Отвернувшись от лежащих у трона тел, дракончик сначала удивленно посмотрел на меня, а затем, раскачиваясь, пошел на застывших у двери гвардейцев. Почему-то он лишь обозначил агрессию и не переходил в атаку. Скорее всего, малыш был сильным эмпатом и реагировал только в случае проявления явной ненависти к моей персоне. В отличие от королевы, гвардейцы вели себя очень осторожно.

– Господа, лучше не делайте резких движений. Увы, я пока не в состоянии полностью контролировать этого о́ни.

Мак Тюр, стоявший впереди своих подчиненных, медленно опустился на одно колено, положив свой меч на пол.

– Мы не хотим нападать, – посмотрев на меня, сказал воевода тяжелой пехоты. – Я не мог нарушить приказ королевы, хотя догадывался о том, что она задумала. Но, зная вас и ваши возможности, мы приняли решение оставить все на волю богов. Теперь их воля не подлежит сомнению, и это ясно даже тем из нас, кто является христианином.

Честно говоря, мне было непонятно, к чему ведет речь этот человек, поэтому его дальнейший поступок привел меня в ступор.

Воевода гвардейцев встал на второе колено и, склонив голову, сказал:

– Я, Коллан Мак Тюр, воевода тяжелой пехоты Брадара, приношу клятву верности Владиславу Первому. Эта клятва вступит в силу после коронации, но моя верность принадлежит господину уже сейчас.

Аккомпанементом этим словам послужили звон и скрип брони встающих на колени гвардейцев.

По-моему, народ хором сошел с ума…

Уловив общее настроение, дракончик довольно заурчал и, напрашиваясь на ласку, начал тыкаться носом мне в бедро.

Эпилог

– А-а-а!!! Тристан, скотина ты такая!..

Свистящий в ушах ветер заглушал мои вопли, но даже если дракон их и слышал, то полностью игнорировал. У него по-прежнему проблемы с контролем. Точнее, проблемы были у меня. После шести месяцев тренировок дракон оставался очень своевольным и капризным, поэтому срываться в первый совместный полет в таких условиях было не самой разумной идеей. Но, глядя на парящего в небе дракона, терпеть не было никаких сил.

Наконец-то Тристан выровнял полет и передал мне издевательски-довольную волну мыслеобразов, хорошо хоть обильно сдобренную обожанием и преданностью. Увы, покорности в этом коктейле не было ни грамма.

Одно хорошо: мы находились за городом и пикировали прямо к поверхности реки. В последний момент дракон заложил вираж и заскользил над гладью Дольги. Так что если кто и слышал панические вопли своего короля, то только рыбаки.

Порезвившись, Тристан успокоился и теперь уже послушно начал набирать высоту. Нельзя сказать, что за эти месяцы дракон разросся до монументальных размеров, но все же выглядел очень солидно. На данный момент его тело не превышало по габаритам быка среднего размера, зато кожистые крылья имели размах в полтора десятка метров, при ширине два. Так что нес он меня без особых усилий. Верховный хорох говорил, что дракон еще подрастет, но незначительно.

Через пару минут внизу промелькнула внешняя стена Лугуса, и я с большим вниманием всмотрелся в проплывающий под нами город. Видеть его таким мне еще не доводилось. Город был и знакомыми и незнакомым. С высоты Лугус уже не выглядел бело-зеленым, серые ниточки мостовых и розовая черепица превращали его в пестрое одеяло, при этом совершенно не терялось очарование одного из самых красивых городов этого мира.

Мой город.

С момента коронации в архитектуре мало что изменилось, а вот содержимое некоторых домов получило новое назначение. Справа от ратуши торгового квартала находился большой дворец одного из пособников некромантов. Знатный ярл, которому было тесно в центральном квартале, здесь развернулся во всю ширь, так что Богдану, в качестве ректора магической академии, будет где разместить своих студентов.

Чуть ближе к центру города, но все еще в торговом квартале, в еще одном конфискованном доме обживались воины боевого крыла вновь организованной Инквизиции. Там командовал Очин – новый опекун Рудого. Увы, Тристан оказался жутким собственником, и первая встреча двух моих подопечных едва не закончилась смертоубийством. Так что пришлось передать сагара новому куратору, потратив на это кучу нервов и сил – как моих, так и всего сонма хорохов. Теперь чернокожий Укротитель рыскал по всему королевству, с остервенением выискивая некромантов. Те из них, кто не прошел превращение в некра, постарались смешаться с толпой, но у Очина словно открылся особый дар. Он находил своих жертв с постоянством хорошей ищейки и уже успел получить прозвище Черный Зверь. Дальше будет только хуже – Очин не скоро утолит свою жажду мести за убиенного Мрака. Поэтому стоит проследить за действием нового церковного подразделения – мне тут «охота на ведьм» абсолютно без надобности.

Птицелюды тоже получили в свое распоряжение небольшой домик, но основная колония по-прежнему оставалась в поместье Мен, как и мастерские гномов. Подгорные мастера наотрез отказались переезжать в столицу и ограничились лишь несколькими представителями во главе с Гурдагом. Ну и, конечно, Турнок постоянно крутился рядом со мной – куда ж без него…

Внизу промелькнула стена центрального квартала, и цветовая гамма под распростертыми крыльями дракона существенно посветлела. Здесь и крыши домов имели белую черепицу, да и тротуары отличались чистотой и более светлыми тонами серого.

В центральном городе нам не удалось экспроприировать ни одного помещения, так что пришлось потесниться в королевском дворце. В казармах по-прежнему размещалась тяжелая пехота, но теперь они мало чем напоминали самих себя в недавнем прошлом. Броня стала полегче, а вооружение – потяжелее. Сейчас каждая боевая единица тяжелой пехоты представляла собой шагающую маго-паро-пулеметную огневую точку. Новое оружие пока апробировалось, но перспективы были впечатляющими.

Я, конечно, постараюсь оградить этот мир от пороха и взрывчатки, но не воспользоваться уже имеющимися возможностями в новой компоновке было бы глупо. Гвардейцам пришлось потесниться, приютив три сотни викингов во главе со Скули, которые стали моей ближней охраной. Островитяне явились, как всегда, к шапочному разбору. Что тоже внесло свою лепту в замирение жителей: добейся своего покойная королева – и горячие парни с восточных островов мстили бы во всю ширь своих подверженных приступам боевого безумия душ.

И вообще «захват» власти прошел даже как-то буднично. Князь Боримир и кардинал Дагда моментально ухватили суть созданной гвардейцами интриги и быстро навели порядок в столице. С обывателями проблем не было – новая королева успела показать себя со всех возможных сторон, и ни одна из них жителям столицы не понравилась, так что моя кандидатура прошла по принципу выбора меньшего зла.

По большому счету я просто оказался удобной точкой равновесия, толком не завязанной ни на один из векторов силы в королевстве. Именно поэтому мной изначально был принят путь своеобразной конституционной монархии. После того как кардинал, князья Боримир и Изяслав собрали верхушку дворянства, я объявил о создании Верховного Совета из двух десятков самых влиятельных ярлов и князей. Себе же оставил надзирающие и представительские функции, а также – что вполне естественно – руководство стражей и армией.

Дворяне хотели власти – пусть теперь сами копаются в этом благодатном гумусе, я же буду смотреть на все с «галерки». Править огромной страной мне не очень-то хотелось, но сильно утомила зависимость от прихоти сильных мира сего.

Кварталы центрального города сменил зеленый ковер королевского парка, и шпили дворца оказались неожиданно близко. Я стряхнул с себя очарование шикарных видов и начал выискивать среди шпилей парочку новых. Две ажурные металлические башни поддерживали обширную площадку, куда Тристан и приземлился, при этом попортив мне изрядно нервов и получив двойнюю порцию удовольствия.

Зараза! И все же это было круто.

Едва дракон сложил крылья, площадка вздрогнула и поплыла вниз. Через минуту она превратилась в балкон на стене большого дворца. Ворота из гномьей бронзы разошлись в стороны, и на меня дохнуло ароматами духов и благовоний, которыми была изрядно пропитана встречающая меня толпа.

Тристан недовольно чихнул.

Моя затея удалась на все сто. Собравшиеся в тронном зале люди, казалось, даже позабыли дышать.

Я отстегнул страховочные ремни и соскользнул с седла. Фелан, ставший моим дворецким в память о достойных поступках и безупречном поведении, набросил на пилотский костюм королевскую мантию.

Тронная площадка стояла всего в десяти метрах от ворот, так что я быстро добрался до своего законного места, но, перед тем как сесть, поцеловал жену. Настя изрядно округлилась, как и Нарина, сидевшая справа от трона королевы. Целители прогнозировали появление наследников и у меня, и у Богдана, так что у моего сына будет компания для игр. А учитывая характер родителей, со временем у принца будет надежный соратник.

Тристан вперевалочку подошел ближе и улегся за тронной площадкой, просунув голову между нашими с Настей креслами. Жена тут же начала гладить закрытые веки небесного о́ни. Тристан заурчал от удовольствия, как огромный кот.

У подножия тронной площадки, словно противопоставляя себя расфуфыренной толпе дворян, стояли мои ближники. Практически все блистали новыми наградами. Выздоравливающий Воган сверкал улыбкой даже ярче, чем орденский «иконостас» на широкой груди Турнока. Этот гном вообще превратился в сороку, готовый совать голову в любую авантюру ради парочки новых геройских побрякушек.

Я нашел взглядом аравийского посла и с удовольствием увидел, что его остекленевшие от шока глаза пока не пришли в норму. Впрочем, у него еще есть время, потому что сегодня не до переговоров. Сегодня мы собрались по более важному поводу.

– Дамно по прозвищу Мангуст, – встав со своего места, громко произнес я, – выйди вперед!

Бывший беспризорник и вор по кличке Крысеныш на подгибающихся ногах подошел ближе. Парень дрожал как в лихорадке. Только бы не брякнулся в обморок…

– Встань на одно колено… – шепотом подсказал я мальчику.

Пришлось даже надавить на его плечо извлеченным из ножен мечом – конечно, плашмя.

– Будь честен и храбр, ведь нет оправдания трусости и лжи. Будь верен клятве и слову, ведь нет прощения предательству. Презирай злато и цени честь. Пусть твоим господином станет совесть, а жизнь будет посвящена защите слабых и чистых душой. – Слова наставления я придумывал на ходу, но они шли от самого сердца. – Клянешься ли ты служить своей стране и своему королю без вопросов и без наград, оглядываясь только на то, что говорит твоя совесть и честь?

– Клянусь… – прошептал малец.

– Тогда встань – и больше ни перед кем не преклоняй колен, эрл Дамно Мак Лауд!..

Честно говоря, просто никакого другого имени в голову не пришло, и в этот момент я понял, что, когда юный эрл и другие беспризорники в его команде повзрослеют, созданная ими служба безопасности королевства получит название «Бессмертные».

Григорий Шаргородский Чудак. Неправильный вор

Пролог

Ветер рванул серебристые волосы сына леса и побежал дальше, поднимая волны ковыля. Благодаря этим порывам степь казалась бескрайним морем, а холмы были похожи на огромные волны.

Здесь ничто не сдерживало буйства воздушной стихии, и не было мощи, сравнимой с нею. Но несмотря на эту мощь, Зарандилу все равно был ближе огонь. Странный выбор для светлого эльфа, и все же он его сделал, хотя никто не знал, как достигнуть подобного слияния противоположных начал. Многие часы, проведенные в перелопачивании легенд и преданий Великого Леса, дали ответ даже на этот безумный вопрос. Молодой меллорн погиб, еще один сын леса стал изгоем, но это дало Зарандилу возможность прикоснуться к Пламени.

Эльф с холодным лицом еще раз попытался охватить взглядом всю степь, а затем повернулся к вершине холма, где суетно работали мастера.

– Еще долго? – едва сдерживая гримасу раздражения, спросил он.

– А ты не зыркай тут на меня, длинноухий, – фыркнул гном, у которого из-под брони торчали только нос картошкой и густая борода, – мы тут не в бирюльки играем.

– Можно подумать, это баллистическая ракета…

Странные для сказочной обстановки слова разрушили очарование момента, и эльф отвернулся от гнома.

Вдали чужеродным наростом в степи меж двух холмов возвышалась цитадель клана Зеленомордых. Внешне казалось, что земляные валы, утыканные лишь деревянными кольями, не слишком хорошая защита, но в этом мире свои законы, и дикарские укрепления не очень-то уступали каменным стенам Авалона.

В данный момент через валы перехлестывала зелено-коричневая волна орков. Гвардия клана Зеленомордых – Железные Кулаки – рвалась к холму, на котором гномы монтировали осадную технику.

– Ну что ж, пора… – тихо сказал эльф полугному из своего отряда.

– Пора, – без особых эмоций кивнул танк. Стукнув кулаком в бронированную грудь, где был изображен тончайший росток, расколовший каменную плиту, он резко насадил на свою бородатую голову закрытый шлем.

Проделав десяток шагов, полугном закрыл брешь в ряду из тридцати таких же танков.

За этой стальной стеной собралось не менее полусотни мечников, среди которых можно было увидеть и людей и полуэльфов. Третья линия обороны из магов и лучников завершала построение, а выше всех на склоне стоял кланлидер – эльф Зарандил.

Волна орков уже покрыла половину расстояния от лагеря до холма, и эльф начал двигаться. Это было похоже на изящный танец. В принципе для кастования заклинания хватило бы обычного жеста, но эльф сделал из этого действа настоящее шоу. Обычным людям не понять, как упоителен каждый шаг и как наполняет радостью каждое движение рукой, совершенное без боли.

Ветер в который раз поднял длинные волосы эльфа, словно ставя точку в сложной вязи рук. В воздухе перед Зарандилом появился огненный шар и, чуть уплотнившись, устремился в сторону орков.

Вслед за заклинанием кланлидера во врага понеслись другие огненные шары, молнии и тонкие спицы сверхпрочного льда.

Зарандил с гордостью увидел, как волна самых свирепых рубак этого мира бессильно отскочила от стены танков его клана, но на этом успех обороняющихся закончился. Железные Кулаки были слишком сильны.

Второй напор проломил оборону, и в дело вступили мечники клана Живых.

За спинами орков начали завывать их шаманы, и порывы ветра стали разбрасывать игроков в разные стороны. Духи воздуха подняли огромные клубы пыли, из которых и прилетело копье. Удар был так силен, что тело эльфа отбросило на пять метров назад и пришпилило к станине полусобранной баллисты.

Из вихрей пыли к повисшему на копье эльфу шагнула огромная фигура орка. Сквозь тактические очки Зарандил видел, что полоска его собственной жизни практически сошла на нет, что неудивительно – оружие орка было очень непростым. Искры пробегали по исписанному кровавыми узорами древку и вонзались в тело эльфа, вызывая короткие судороги и боль. Но Зарандил лишь криво улыбался.

«Разве это боль?»

Фигура орка полностью проявилась в вихрях пыли и дыма. Зеленая морда растянулась в улыбке, обнажая острые клыки.

– На что ты рассчитывал, живчик? С кем собрался тягаться?

Огромная лапа ухватилась за древко копья, и тело эльфа пронзил особенно сильный приступ боли, но он сдержал стон и лишь тихо зашептал строки хокку, которые, по преданиям, усиливали заклинания. Но только если стихи шли из самых глубин сердца:

– Ты что там лопочешь? – недовольно прорычал орк.

В ответ Зарандил лишь улыбнулся, ощущая, как по коже пробегает волна жара.

Ради этого он отказался от природной магии и уничтожил меллорн, и все же оно того стоило. Едва последние очки жизни канули в Лету – тело эльфа полыхнуло, как сверхновая звезда, заодно унося на перерождение не только убившего его орка, но и всех, кто собрался на этом холме.

Сегодня клан Живых не получит ни славы, ни опыта, мало того – они все сделают шаг назад в своем развитии, но все это будет оплачено звонкой монетой.

«Не жалко и сотню раз умереть здесь, чтобы спасти одну жизнь там. Ради этого я пойду на все что угодно», – подумал эльф, растворяясь в огненном вихре из пламени и тягучей боли.

Огонь заполонил вершину холма, сжигая без разбору и игроков и муляжи осадной артиллерии. В этот же момент с другой стороны по укреплениям орочьего лагеря начали бить настоящие баллисты, посылая в небо огромные огненные кометы с клубящимися черным дымом хвостами.

Осада началась.

Часть первая Вор

Глава 1

Погода за окном пригородной электрички портилась, и это было плохо. Впрочем, на данный момент подобный нюанс никак не мог повлиять на мое настроение. Если и были сомнения, они остались в прошлом. С ранних лет мою психику формировали под девизом, высказанным еще Маяковским: «Что такое хорошо и что такое плохо». Теперь же я собирался совершить то, что в худшем случае можно расценивать как кражу, а в лучшем – как мародерство. Хотя что из этого более предосудительно – довольно спорный вопрос. Оставалось надеяться, что о подобном проступке никогда не узнают мои родственники. В первую очередь мама и сестра, ну и, конечно, дядя. Но выбор сделан, и сомнения не могли заставить меня отказаться от главного приза – возможности прикоснуться к сказке.

Косые мазки капель проделывали борозды на запотевшем стекле, но не делали мир за окном четче; наоборот, они добавляли ему загадочности и словно олицетворяли собой ту грань, которую мне предстоит перейти.

На данный момент вагонное окно оставалось лишь символом, и шагнуть мне предстояло не за грань реальности, а просто в промозглый воздух осеннего вечера.

Не знаю, что было тому причиной – воспитание без жесткой отцовской руки или генетическая склонность, но я почему-то оказался не совсем готов к грубым реалиям этого мира. Школа и институт по большому счету не отличались от детского садика. Они позволяли жить в тепличных условиях, выстраивая алгоритм поведения по правилам, почерпнутым скорее из прочитанных книг, чем основанных на жизненном опыте. Если учесть, что книги были по большей части фантастическими, мое столкновение с взрослой реальностью напоминало встречу ручной дрезины с товарняком.

В попытках найти свое место в этом мире за три года мне пришлось сменить три места работы. Причем два последних увольнения случились в один год. Для меня по-прежнему является загадкой, почему мелкое ничтожество, по недоразумению ставшее начальником, может безнаказанно вытирать ноги о подчиненных. Увы, праведное возмущение и искренние слова по этому поводу возымели только одно последствие – первое увольнение в моей жизни. На второй работе было чуть лучше, но и там нашлась своя ложка дегтя.

Ситуация поражала своей абсурдностью: со второй работы я вылетел из-за сексуального влечения, которого не было. Шеф – довольно умный и грамотный специалист, ко всем своим преимуществам имел серьезный недостаток – запредельную ревность. Я даже не успел понять, действительно ли понравился его жене, как тут же оказался «на воздухе».

Единственным положительным нюансом в работе под руководством ревнивого начальника было шапочное знакомство с работниками регионального отделения корпорации «Фудзивара». Руководителя отделения мне удалось увидеть только мельком, но этого было достаточно, чтобы мой План – да, именно так, с большой буквы – обрел еще одну деталь.

Третья работа окончательно поставила точку в моем желании взобраться по удобным ступеням лестницы офисной карьеры. Мне удалось стерпеть не совсем адекватного начальника – по крайней мере, он не был тупицей – даже получилось найти общий язык с коллективом, который насквозь пропитался интригами, но тут и сработал пресловутый догмат Маяковского.

Риелторская компания готовилась мимоходом лишить престарелую пару единственной квартиры. Меня возмутил даже не сам факт мошенничества, а то, с какой небрежностью и цинизмом все это проводилось. Не скажу, что стал камешком, развалившим преступные жернова, но сделку я сорвал и изрядно подпортил настроение своему начальнику.

В итоге старики передумали продавать квартиру, а меня уволили, снабдив вместо выпускного пособия обещанием переломать ноги.

Не скажу, что являюсь высокоморальным человеком, у каждого действия есть своя цена. Но честно – я рад, что на второй чаше весов не оказалось солидного противовеса, чтобы повлиять на простую человеческую порядочность.

Потеря третьей работы была бы катастрофой, если бы к тому времени у меня не созрел План. И вся нелепость ситуации была в том, что потеряв работу по велению совести, я собирался нарушить закон.

Чтобы не оказаться в гипсе, мне пришлось залечь на дно, но это никоим образом не мешало моему Плану. Так что на пригородную электричку я сел без малейших сомнений. Конечно, имелись опасения насчет возможных угроз моей семье, но дядя Толя занимал должность заместителя начальника нашего РОВД и олицетворял собой образ настоящего шерифа – грозного, но справедливого. Так что ни маме, ни сестре Тамаре ничего не грозило. Срыв сделки по двухкомнатной квартире явно не стоил ссоры с представителем власти, пусть даже местного масштаба. Тем более что самого виновника «торжества» поблизости не будет; и все же дядю стоит предупредить.

Нужное имя в телефоне пришлось искать, так сказать, не совсем твердой рукой.

– Алло, –раздался из динамика уверенный голос «настоящего шерифа».

– Дядь Толя, это я.

– Ты где пропал? – спокойно, но с металлическими нотками в голосе спросил дядька. – Мать беспокоится.

– Тут такие дела… в общем, я попал в неприятную историю.

– Проблемы с законом? – тут же напрягся мой родственник.

– Нет, скорее наоборот: сорвал своим бывшим работодателям аферу по продаже квартиры двух стариков.

– Помощь нужна? – все так же лаконично спросил дядя, но к моей радости, в его голосе чувствовалось одобрение.

– Нет, со мной все в порядке. Просто позаботьтесь о маме и сестре.

– Не переживай. Не думаю, что твои враги – идиоты, а если все-таки идиоты, им же хуже. Матери можешь не звонить, я все объясню, – тут же перешел к делу дядька. – Ты заляжешь там, где я думаю?

– Да.

– Добро, скажу Оле, пусть подождет с оформлением документов на дом. Мало ли, все же с риелторами имеем дело.

– Спасибо.

– Деньги нужны?

– Нет, дядь Толь, все в порядке, – поспешил я успокоить родственника, хотя деньги были очень нужны. Неудачные скачки по работам довели мою кубышку до плачевного состояния.

– Добро, до связи.

– До связи, – сказал я уже отключившемуся абоненту.

Что поделаешь, дядька у меня резкий и строгий, но ему никогда не удавалось скрыть под этой маской заботливую душу.

Словно почувствовав улучшение моего настроения, дождь решил повременить, и ветер весело согнал со стекла бисеринки капель, позволяя внимательнее рассмотреть замедляющуюся панораму соснового леса.

Ну, вот и моя остановка.

Подхватив рюкзак с незамысловатыми пожитками, я быстро прошелся по вагону и сошел на мокрый перрон.

Хорошо, что от полустанка до Васильков было не больше десяти минут пешего хода. Но это если по прямой, а вот по основной дороге получается чуть дольше. Лес встретил меня тихой осенней печалью, но благодаря тому, что вокруг все дышало хвойной свежестью, эта печаль не была такой уж безнадежной. И все же зелень иголок в одеянии притихших гигантов уже стала несколько выцветшей.

Не отягощенная зарослями кустов тропинка без проблем привела меня к, так сказать, черному входу в деревню, а ее ответвление вообще позволило дойти до дома нашей дальней родственницы, минуя улицу.

Так как у покойной Светланы Борисовны не было детей, всю свою нерастраченную материнскую любовь она перенесла на нас с Тамарой, поэтому и окрестный лес и деревня были знакомы мне как свои пять пальцев. Но на данный момент мой взгляд приковывали не памятные с детства места и не старенький дом родственницы, а более опрятное строение по соседству.

Внешне соседнее владение напоминало маленькую крепость. Небольшой домик с переделанным под жилье чердаком окружал двухметровый забор из бетонных плит. Это обеспечивало защиту от любопытных взглядов практически со всех сторон, но не с чердака соседнего дома. Из двора-крепости можно было выйти только через массивные ворота или через не менее крепкую калитку, ведущую в лес.

Давшая мне фору непогода вот-вот должна была отменить свою поблажку, так что пришлось ускорить шаг, и через пару минут я уже входил в перекошенную калитку на огороде дачи, доставшейся нашей семье по наследству.

Дом не изменился со времен моего детства, здесь все было так же привычно и по-деревенски некомфортабельно. Раньше меня это не волновало, но до этого момента от «особняка» требовался не долговременный приют, а крыша на одну ночь по случаю выезда на пикник. Именно такой случай и запустил цепь событий, которые влились в мой План.

Все началось год назад. Мы с Тамарой и общими знакомыми решили провести в осиротевшем домике выходные. В разгар веселья, когда первая порция шашлыков была съедена, а вторая уже томилась на мангале, возле дома остановился большой фургон и воззвал к нашему вниманию коротким сигналом.

Пришлось идти к калитке, где меня дожидался парень в рабочем комбинезоне.

– Это Лесная, двадцать восемь?

– Нет, друг, – качнул я головой, в который раз сетуя за скол на белой эмали номера нашего дома, превративший шестерку в восьмерку. – Тебе нужно к соседу.

– Спасибо, – кивнул парень и собрался уже возвращаться к машине, когда за моей спиной послышался голос Тамары:

– Марат, кто там?

Парень тут же оживился и растянул улыбку на все тридцать два зуба.

Что тут скажешь, моя младшая сестренка в коротком топе и джинсах в обтяжку выглядела сногсшибательно.

– Я ошибся номером, – тут же сказал парень и горестно вздохнул. – Хотя очень жалею, что мне не к вам.

– Так оставайтесь, – мило улыбнулась эта егоза, хотя я точно знал, что парень не в ее вкусе.

– Тома, не морочь человеку голову.

Мое недовольство разделял и пассажир в кабине фургона, что он и выразил звуком автомобильного сигнала.

– А я бы остался, – нервно оглянулся парень, так и не шагнув от калитки.

– Артема! – послышался голос от машины, и то, с каким акцентом это было произнесено, показалось мне очень любопытным.

Выглянув из-за забора, я увидел высунувшегося из кабины японца, и эта личность была мне известна.

Интересно, что здесь делает представитель корпорации «Фудзивара»? От желания прояснить происходящее даже зачесались руки.

Гневный крик начальства возымел действие, и машина отъехала от нашего дома, но сразу же остановилась. Я же, оставив всех гостей, стремительно забрался на чердак. Отодвинутая в сторону черепица дала мне возможность увидеть все, что творится в соседнем дворе.

Шальная догадка оказалась верной на все сто процентов. Четыре грузчика извлекли из недр фургона массивный ящик, в котором не могло быть ничего, кроме капсулы. Примечательно, что водитель остался в кабине, и даже воспалившие мозг воспоминания о моей сестре не заставили его покинуть пост. Грузчики, которые все оказались японцами, вопреки всем правилам безопасности, ехали внутри фургона, что еще раз подтверждало мои догадки насчет ценности груза и его специфики.

В сопровождении колоритного хозяина дома вся компания прошла внутрь, и на этом поток информации иссяк на добрые два часа. Все это время любопытство так и не отпускало меня с чердака, за что я был вознагражден впоследствии.

Часть крыши соседнего особняка была оперативно разобрана. Снятое покрытие заменили какой-то пленкой, но я все же успел заметить, как рабочие смонтировали в мансарде спутниковую антенну довольно примечательной конструкции. Все сходилось – сосед оказался очень богатеньким Буратино и обладателем моей мечты.

Воспоминания захватили меня, и процесс приведения внутренностей дома в жилое состояние я производил автоматически. В голове мелькали выуженные из сети восторженные отзывы о новой игре, что накручивало меня еще больше.

Прорывающаяся в интернет и СМИ информация уже больше двух лет будоражила сознание всех геймеров мира. Не обошла эта мания и меня, но реалии жизни приглушали душевное томление, выстраивая стену недостижимости. И вот на том памятном пикнике стена хоть и не пала окончательно, но дала изрядную трещину.

Эта трещина стала проломом две недели назад, когда я случайно увидел в новостях репортаж о ДТП со смертельным исходом и узнал в пострадавшем своего соседа. Ошибки быть не могло – он имел слишком примечательную внешность.

В тот момент работа и личная жизнь отогнали воспаленные мысли о сказочном мире на второй план. Все, на что меня хватило, так это на звонок дяде с просьбой уточнить личность погибшего. Поводом стал выдуманный интерес одной моей знакомой, якобы узнавшей в пострадавшем своего родственника. Мне очень не нравится врать, особенно близким людям, но соблазн был слишком велик. Дядя сумел все разузнать и сообщил мне, что по паспорту погибший значился как Никодимов Юрий Сергеевич – разведенный, без детей. Странным оказалось то, что погибший был прописан за много километров от нашего города.

На тот момент эта информация была бесполезной, но после происшествия с квартирой стариков все сдерживающие меня оковы исчезли. Надежды устроиться в большом мире таяли как весенний снег, так что можно было позволить себе небольшую авантюру.

С холодком в груди я забрался на чердак и вновь создал лючок для осмотра соседского двора. Мои действия тут же были замечены охранником в лице крупного пса породы московская сторожевая. На практически полностью белой шкуре пса имелась пара серых пятен, а белую же голову украшало черное ухо, навевая на определенные ассоциации. В общем, соседский двор был под надежным присмотром, но состояние собаки подтверждало все мои предположения. Здоровенный пес, вместо того чтобы еще раз облаять меня, вдруг завыл, и от этого воя у меня по спине пробежали мурашки.

За что же тебе, бедняга, такие мучения?

Все верно – в ДТП погиб мой сосед, остается только удивляться, что пес до сих пор не издох от голода.

Сумерки уже укутывали деревню, кое-где в окнах зажглись огоньки, но ждать до утра было бы жестоко. А вот чем кормить беднягу? У меня с собой только консервы. Где-то на краю сознания теплилась информация, что в таком случае лучше всего подойдет парное мясо.

Быстро собравшись, я прошел половину улицы и постучался в калитку хоть и не богатого, но аккуратного домика. Тут же сработала живая сигнализация в виде мелкой и до звона в ушах голосистой собачонки.

– Кто там колобродит на ночь глядя? – раздался недовольный голос Митяя.

– Митя, возьми ружье, – тут же прорезался голосок его супруги.

В деревне не принято ходить в гости после заката, так что реакция вполне предсказуемая. Про ружье Лида, конечно, приврала, и все же лучше обозначить свое присутствие:

– Митяй, это я, Зацеп!

– А, Марат, привет, чего бродишь по ночам? – приободрился товарищ моих детских игр.

– Есть дело; ты кроликов еще разводишь?

– Ну да, а тебе зачем?

– Да вот мясца захотелось.

Еще минут десять пришлось изворачиваться с объяснениями и уговаривать Митяя взять деньги за умерщвленного во внеурочное время кроля. Благо помогла Лида, забравшая в дом и деньги, и слишком любопытного мужа.

Вернувшись к себе, я разрубил купленную тушку на части и, отобрав небольшой кусок без шкуры, полез на приставленную к ограде лестницу.

Пес уже ждал меня с той стороны бетонной плиты и недовольно рычал.

– Привет, – поздоровался я и без особых вступлений бросил изголодавшемуся зверю, так сказать, диетическую пайку.

А собачка-то не простая… и возможно, у меня с ней будет больше проблем, чем предполагалось. Пес продолжал сверлить меня взглядом, даже не думая нагибаться к мясу, хотя все его желания выдавала обильная слюна.

Ладно, не будем смущать парня, пусть поест без свидетелей.

Через десять минут повторный поход на лестницу показал, что подношение принято, но при этом мягче ко мне относиться не стали.

Ничего, не мытьем так катаньем. В деле приобщении к чужому имуществу спешка может только навредить.

– Так, друг, нам с тобой предстоит долгое общение, и нужно как-то к тебе обращаться. Понятия не имею, как тебя зовут, но твое ухо не оставляет вариантов. Будешь Бимом.

Завершив обращенный к собаке монолог, я несколько раз назвал пса новым именем. В ответ получил ироничный взгляд, из которого было ясно, что кусок крольчатины абсолютно ничего не поменял в наших отношениях. Максимум, на что можно было рассчитывать, так это на то, что при попытке пересечь периметр меня не загрызут насмерть, а просто сильно покусают.

Глава 2

Прошло несколько дней, за время которых стало понятно, что никто не спешит заявлять свои права и на дом, и на скрывавшуюся в нем драгоценность. Мало того, заглянув в почтовый ящик, мне удалось узнать, что квитанции на оплату коммунальных услуг приходят на имя, которое и близко не было похоже на то, что мне сообщил мой дядя. Здесь чувствовалась какая-то тайна. По крайней мере, было понятно, что погибший владелец капсулы от кого-то прятался. Это навевало определенные тревожные мысли, но меня уже понесло. По последним данным, капсула и сопутствующая техника стоили больше семидесяти тысяч долларов, так что вряд ли у меня появится другой шанс попасть в новый мир.

С собакой наметился небольшой прогресс. Проведенная пару дней назад попытка перелезть через забор была встречена хоть и вялой, но агрессией, поэтому срочно требовалась дополнительная информация.

Интернет говорил, что московская сторожевая является надежной защитой охраняемой территории. И все же при общении в семье она не выбирает себе определенного хозяина.

Что же, мне просто следует приучить Бима к мысли, что у него появился новый член семьи, как минимум на основании того, что я не дал ему подохнуть от голода.

Первые дни Бим питался крольчатиной, чем извел изрядную часть моего аварийного бюджета, поэтому теперь пес сидел на диете в виде каши с тушенкой, которую мы честно делили пополам.

И вот момент истины. Подворье оставалось бесхозным почти три недели, и никто так и не предъявил на него свои претензии. На примере тетиного участка можно с уверенностью сказать, что пока оплачиваются забрасываемые в почтовый ящик квитанции, никому нет никакого дела до пустующего дома. Что же касается вмешательства со стороны местного представителя власти, то участковый и сам просто мечтал, чтобы его поменьше беспокоили.

Квитанции из почтового ящика были мною изъяты, и то, что в них значилось, заставляло поторопиться.

Перелезать забор на глазах здоровенного зверя было откровенно страшно, но что делать – не убивать же пса только потому, что мне хотелось заполучить чужую собственность?

Мою вылазку Бим встретил глухим рычанием, впрочем, без особой ярости. Похоже, он уже что-то для себя решил, но, как и я, пытался это как-то утрясти со своими моральными принципами.

К дому мы шли рядышком, и практически на каждый мой шаг Бим реагировал рыком. У самого крыльца короткие рыки перешли в постоянный рокот.

– Не, Бим, ты свинья, а не собака, – искренне возмутился я, – как жрать мясо, так пожалуйста, а остальное – извини-подвинься…

Ладно, хватит пряников, пора переходить к кнуту. Развернувшись, я быстро прошел обратно и перелез к себе во двор. В этот день пес остался без ужина и без завтрака на следующий день. К обеду ему был предложен кусок крольчатины, но уже из рук. Это оказалось последней каплей. С трагической мордой Бим взял у меня мясо, и дальнейшие передвижения по двору остались без его комментариев.

Так, теперь займемся проникновением внутрь. А вот с этим наметилась проблема. В принципе дом я знал достаточно хорошо, потому что когда-то на школьных каникулах помогал еще старому хозяину в строительных работах, но новый обитатель серьезно улучшил безопасность своего проживания – на окнах решетки, все двери бронированы. Даже черный ход с кухни вместо хилой деревянной дверцы обзавелся массивным металлическим аналогом.

Впрочем, эти нюансы меня не особо огорчали, потому что интуиция подсказывала: проникновение в дом – это еще не все. Капсула наверняка находилась в подвале, который старый хозяин оборудовал под самый настоящий бункер. Была у этого товарища такая фишка. Не удивлюсь, если именно этот нюанс стал решающим фактором в покупке дома новым владельцем.

А вот насчет подвала имелись определенные наметки. Мне доводилось наблюдать за всем процессом его постройки, вплоть до посильной помощи. Сначала экскаватором был вырыт котлован у дома, в нем из бетонных плит сложили коробку бункера. Затем все это засыпали землей. И все же, при всей надежности конструкции, в ней был изъян. При укладке крановщик отколол верхний угол у боковой плиты. Впоследствии мне лично пришлось закладывать эту дырку кирпичом.

Вооружившись лопатой, я за полчаса выкопал яму глубиной в полтора метра, промахнувшись буквально на пару десятков сантиметров. Три удара молотком открыли мне путь в пещеру с сокровищами, которые Аладдину и не снились.

Ну, здравствуй, мечта.

Стараясь не ободраться об острые углы плиты, я скользнул в пролом и рухнул на пол. Хорошо хоть высота была небольшой.

Датчики движения оперативно среагировали на мое появление и под потолком зажглись круглые плафоны.

А неплохо здесь устроился геймер-партизан. Детали интерьера мое сознание отметило лишь мельком, в то время как взгляд жадно впился в конструкцию посреди бункера.

Реальность оказалась немного не такой, как ожидалось. На картинках в сети капсулы виртуального погружения имели самый разный вид. По большей части они представляли собой своеобразные саркофаги различных модификаций. Передо мной же предстало нечто совсем иное. Это было массивное кресло с гипертрофированным подголовником. Кресло надежно покоилось на широком постаменте, от которого шла изогнутая шарнирная штанга с экраном. Вся конструкция до предела нафарширована электроникой, перемигивающейся редкими огоньками.

Мои пальцы сами собой потянулись к экрану и нажали на мигающую посреди экрана кнопку «Пуск».

Зажужжали сервоприводы, и массивный подголовник кресла развернулся несколькими лепестками.

Дальше все прошло на голых инстинктах. Я сам не соображал, что делаю. Мечта, два года будоражившая мое сознание, оказалась буквально на расстоянии вытянутой руки, и если инстинкт самосохранения что-то пискнул, то это пролетело мимо сознания.

На экране высветился ряд схематических изображений, на которых маленький человечек поэтапно раздевается до пояса и садится в кресло. Затем крупным планом были показаны пальцы, нажимавшие кнопку на кистевой части подлокотника – стандартная инструкция, понятная даже самым недалеким пользователям.

Сняв куртку, свитер и майку, я мельком отметил, что ворвавшийся со мной в лаз осенний воздух сделал температуру в подвале не совсем комфортной, но это были такие мелочи…

Очень мягкий материал сиденья принял меня и тут же начал подстраиваться под параметры тела. Голова коснулась подголовника, а пальцы торопливо нажали на кнопку. Развернутые лепестки подголовника тут же начали сжиматься, и только после этого проснулся мой здравый смысл. К счастью, с приступом паники удалось справиться без особых проблем. Дернувшиеся к голове руки вернулись на подлокотники, и я стал ждать конца производимых креслом действий.

Несмотря на мои опасения, часть лица и глаза остались открытыми, хотя голова оказалась зафиксированной намертво. В образовавшемся полушлеме что-то тихо загудело, а по креслу подо мной пробежала легкая дрожь. Внезапно по моему голому торсу скользнула волна тепла, и после этого прохлада бункера отступила. Скорее всего, сработало какое-то поле, поддерживающее вокруг тела приемлемую температуру.

Мир мигнул и исчез. Отказ до сих пор безукоризненно работавшего зрения вызвал более массированную атаку паники, но с ней легко справилось разочарование.

В навалившемся на меня мраке вспыхнули горящие красным буквы:

«Нейропрофиль не соответствует установленному стандарту. В доступе отказано».

Зацеп, ты реально лось! Сколько усилий – и все насмарку! Великий План казался мне настолько гениальным именно потому, что я не хотел замечать провальных деталей. Ведь можно же было подумать о доступе! Даже самый ленивый геймер, который никогда не ставит пароль на свой компьютер, вынужден вводить код допуска при входе в игру. Мало того, настройку на этот самый нейропрофиль наверняка должен проводить специалист корпорации.

Было так обидно и стыдно, что хотелось плакать, словно ребенку. Ничего удивительного, именно как ребенок я себя и повел, заменив реальные сложности выдуманными.

Невыносимо захотелось оказаться подальше от места своего позора. Так и не утратившие чувствительности пальцы коснулись кнопки, но нажать ее не успели.

Укоризненно горевшая надпись вдруг дополнилась маленькой строчкой внизу:

«Для перенастройки нейроинтерфейса введите настроечный код».

Код?

Вспыхнувшую надежду я тут же отогнал, но осадочек-то остался…

Код – это не пароль, и если в нем много цифр, то не каждый человек сможет его запомнить. Пальцы судорожно нажали кнопку. Едва дождавшись полного раскрытия лепестков шлема, я вскочил и заметался по подвалу. Небольшой сейф в стене покойный сосед маскировать не стал, так что нашелся он моментально.

Здравый смысл держался за мое сознание как ленточка, случайно прицепившаяся к мчавшемуся под всеми парами поезду. Как был раздетым до пояса, я буквально ввинтился в лаз и выбрался под моросящий дождик. Молоток не внушал доверия – здесь нужен инструмент посерьезней.

Бим сидел у лаза и недоуменно следил за тем, как его новый хозяин сначала едва ли не с ходу преодолевает двухметровый забор, а затем сваливается обратно с тяжелым ломом в руках.

Честно говоря, момент, когда я судорожно выковыривал довольно хлипкий сейф из стены и курочил его ломом, выпал из моей памяти. Это больше напоминало временное помешательство. Относительное спокойствие пришло, только когда толстый томик с логотипом корпорации «Фудзивара» был выужен мной из вороха других бумаг. Документы на кресло-капсулу оказались испачканы кровью. Лишь через пару секунд пришло понимание того, что эта кровь – моя. Акт вандализма не прошел без последствий не только для сейфа, но и для моих рук. К счастью, все обошлось небольшими царапинами.

Наконец-то меня посетило хоть какое-то просветление, но терпения это не добавило.

Облегченный вздох отметил момент, когда на тридцатой странице взгляд зацепился за строчку «код перенастройки нейроинтерфейса».

Пальцы так дрожали, что код пришлось набирать дважды.

Наконец-то сенсорная панель подмигнула мне зеленым знаком принятия кода, и я вновь завалился в кресло, причем сделал это как был – перепачканный землей и кровью.

Зрение пропало, но теперь уже без приступа паники. Больше пугало возвращение обличающей надписи. К счастью, этого не случилось.

«Включен режим перенастройки интерфейса под новый нейропрофиль. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. 59… 58… 57…»

Эта минута показалась вечностью, но и она прошла. Передо мной поплыли цветные круги, и вдруг я, плюс к потере реального зрения, перестал чувствовать свое тело. Но перед этим ощутил, что кресло изменяет форму, становясь больше похожим на кровать, хоть и не стало полностью горизонтальным.

Спокойно. Так и должно быть…. наверное.

Внезапно чувства вернулись, давая ощущение невесомости. Я оказался в странной комнате, стилизованной под Средневековье – каменные стены, два похожих на бойницы окна и массивная, оббитая металлом дверь из толстых досок.

Справа от входа стояла широкая кровать, больше похожая на покрытые шкурами нары, а слева находился массивный секретер со стоявшим перед ним трехногим табуретом. Все казалось до нереальности реальным, как бы странно это ни звучало. Полному слиянию с виртуальным миром мне мешало лишь состояние невесомости. Так, наверное, себя чувствует призрак.

Спокойно, ты еще не в игре…

Интерьер, конечно, очень красочный, но больше всего меня заинтересовала фигура у стены между окнами. Это был человек в очень колоритных латах, с золотисто-синими узорами. Причем я даже не испугался, потому что фигура изначально не казалась живой и воспринималась как манекен.

Словно дав мне время адаптироваться, сработала система, на этот раз в виде голоса из ниоткуда.

– Мир приветствует тебя, странствующий дух, – прошептал нежный женский голосок. – Увы, это тело не подходит для тебя. Желаешь ли ты выбрать новое тело?

Интересное дело. Это тоже как-то не описывалось в статьях о Сэкаи – никаких надписей. Даже стандартных для современных игр иконок и бара с индикаторами здоровья, маны и выносливости тоже нигде не было видно. Моему взгляду не мешало ничего инородного.

А как же тогда играть? Ладно, разберемся. Главное, что мне удалось попасть внутрь.

– Да, желаю.

– Неподходящее тебе тело будет уничтожено…

Э, не понял, а как же шмот и все остальное!

– …все вещи и монеты будут перемещены в сундук. Даешь ли ты свое согласие?

Ну, хоть так. Сундук – это, скорее всего, секретер.

Что же, будем прощаться с аватарой моего предшественника. Там, куда он попал, она ему уже не понадобится; впрочем, как и все его вещи. Нравственная дилемма присвоения чужого имущества все еще была актуальной, но этим можно заняться позже и разрешить все без ущерба для собственной кармы.

– Даю согласие.

Стоящая меж окон фигура вздрогнула и растаяла как привидение, а на ее месте возник человек в одежде, похожей на греческий хитон, и в таких же греческих сандалиях.

– Люди, – продолжил тихий монолог голосок, – сильные и умелые воины, жаждущие знаний маги, каждый из них имеет бесконечные возможности для самосовершенствования…

Так, это мне уже известно из серфинга по сети. Судя по витиеватому стилю, лекция будет долгой и малоинформативной.

– Дальше, – без особой надежды сказал я в пустоту, но как ни странно, голосок осекся, и фигура человека поплыла, сменившись приземистой фигурой гнома. На нем был похожий хитон, но только не до колен, а до самого пола. Видимо, ноги гнома не обладали особой эстетичностью.

– Гномы, – завел свою шарманку голосок, – умелые мастера и отважные вои…

– Дальше.

Выбор я уже сделал, так что перебивал докладчицу, пока не дождался появления фигуры эльфа.

– Я выбираю эльфа.

– Выбор сделан, – теперь уже с торжественностью и громко возвестил голос.

Меня изрядно тряхнуло, и я наконец-то ощутил свое тело. Конечно, какая-то скованность и неправильность чувствовались, но это уже было ощущение своего тела без каких-либо сомнений. А вот по самочувствию все было более чем хорошо. Такое бывает, только когда утром выходишь из душа – свежий и полный сил. Интересно, что чувствуют старики, оказавшиеся в виртуальном теле? Пока для меня подобные контрасты, к счастью, были недоступны. Впрочем, кое-что ощутить все же удалось. Полученные при вскрытии хранилища царапины и сбитые костяшки более не досаждали неприятными ощущениями.

Там, где раньше находилась фигура усредненного эльфа, появилось ростовое зеркало, в котором отразилась теперь уже моя фигура; если, конечно, считать, что ушастый эльф – это я.

Ну что… чуть изящнее, чем положено настоящему мужику, но если верить комментариям в сети, развитие в воина подправит дело с фигурой.

– Назови свое новое имя.

И на этот вопрос у меня давно был готов ответ:

– Зарандил.

– Увы, странник с таким именем уже ходит по дорогам мира.

Печально, но предсказуемо. Удивляло то, что невидимая собеседница не предложила варианты; ладно, будем справляться самостоятельно.

– Заурул.

– Это имя подходит тебе, благородный эльф.

Странно: над отражением ничего не появилось, но бесплотный голос разъяснил и это:

– Если на путях мира тебе встретится незнакомец, присмотрись к пространству над его головой, и тайное станет явным.

Всмотревшись в точку, где обычно располагаются ники, я увидел, как над головой отражения проявляется «Заурул», а под ним маленькая циферка «0».

Как только мое внимание к нику ослабло, он тут же исчез. Похоже, разработчики решили поднять достоверность виртуала еще на одну ступеньку – убрав из поля зрения все, что может напомнить: это всего лишь игра.

Ну и как теперь лезть в драку с таким восприятием оперативной информации?

Ладно, разберемся.

Повторно всмотревшись в свое отражение, я понял, что стандартный по телосложению эльф имеет мое лицо. Причем сразу это было незаметно – система все же подогнала под расовый стандарт не только уши, но и мой слишком уж славянский нос. И вообще теперь с трудом, но все же узнаваемое лицо приобрело более аристократичные черты. Волосы стали серебристыми и значительно длиннее. А глаза из серых превратились в зеленые.

Очень даже неплохо; интересно, а получится сделать еще круче?

Бестелесный голос, словно прочитав мои мысли, тут же в двух предложениях расставил все по своим местам:

– Странник, у тебя есть еще три часа, чтобы изменить свой выбор, но сделай это до выхода в мир, иначе все останется по-прежнему. На все свои вопросы ты найдешь ответ, прикоснувшись к камню на браслете и раскрыв ладонь.

Выждав еще пару минут, не захочет ли невидимая прелестница что-то добавить, я поднял руки и увидел на левом запястье неширокий браслет, судя по всему – из меди. Простенький ободок украшал небольшой камень, причем не с внешней стороны, а с внутренней.

Так, посмотрим, что за чудеса нам предлагает игра…

Прикосновение к камню привело к появлению у запястья призрачного свитка, который раскрылся вдоль вытянутых пальцев. Получился эдакий средневекового вида планшет-наладонник с диагональю активного экрана где-то в восемь дюймов.

Ну вот, наконец-то привычный интерфейс. Так, что тут у нас есть?

Свиток-наладонник не имел функции раскрытия нескольких окон. В основном меню имелись три пункта: «Личное», «Связь» и «Информация». Вход в «Личное» открывал доступ к статам, а вот ссылка к номерному счету в банке «Фудзивара» была неактивной. Оставалось надеяться, что в секретере-сундуке меня ждет настоящее богатство. К возможности прикарманить чужие деньги я уже относился спокойно, оправдывая это тем, что бывшему хозяину они не понадобятся. В отличие от меня.

Стоять на ногах было неудобно, поэтому я присел на кровать. Никогда не любил маленькие планшеты, поэтому сразу залез в папку «Информация» и начал искать другой способ интернет-серфинга. Небольшое блуждание по ссылкам и подпунктам дало интересные сведения. Оказывается, кресло можно было использовать в качестве рабочего места. При необходимости возвращалось управление почти всем телом, кроме глаз, да и то вмешательство в работу глазных нервов можно было регулировать.

Не помешало бы выйти из виртуала и решить реальные проблемы, но тяга к впечатлениям была выше моих сил. Хотелось немедленно оказаться в сказке, да и содержимое секретера манило меня не меньше. После сжатия кулака свиток-наладонник свернулся и пропал.

Пересев на табурет, я с замиранием сердца положил на столешницу ладонь, совместив ее с контуром на поверхности.

Вот засада!

Вместе того чтобы открыть мне содержимое хранилища, на стенке секретера отобразилась таблица рун. Ничего хорошего это не сулило. Изображение было стилизовано под каменные таблички древности, поделенные на девять клеток-кнопок. На каждой кнопке изображена таинственная руна. Причем стилистика рун подсказывала, что они даже не из одного языка, а некоторые вообще являются рисунками.

Так, без паники; вернемся к заветному свитку.

Да уж – печальная птица обломинго. Из соответствующего раздела игровой энциклопедии удалось узнать, что это стандартный замок тайника, которых в игре вагон и маленькая тележка. Бывают скрытые тайники и явные, как этот секретер, а также сундуки в различных локациях.

И что теперь делать? Если начинать с нуля, то самостоятельность и собственное кресло я получу нескоро. Очень нескоро. А в моем положении это практически приравнивается к «никогда».

Попробуем найти способ, как открыть этот сундучок.

Двадцать минут серфинга показали, что задача передо мной стоит хоть и не безнадежная, но далеко не простая. Секретер был закрыт на замок шестого уровня – это значило, что все девять кнопок были активными, и из них мне нужно выбрать три. Даже не буду высчитывать вероятность успеха. Оставалось только сожалеть, что уровень замка так высок. Чтобы понять масштаб проблемы, стоит уточнить, что у замков первого уровня из девяти кнопок активными были только четыре – три обязательные плюс одна как обозначение уровня. Так что игроку нужно было избегать только одной невезучей кнопки, а у меня таких невезучих было шесть. Если учесть что после трех неудачных попыток содержимое секретера исчезнет, картинка вырисовывалась безрадостная.

Так, теперь поищем, кто в игре может вскрывать такие замки.

Ага. Взломщики – кто бы сомневался. Профессия взломщика шла по ветке разбойника и открывалась после изучения профессии вора.

Это что, таким образом судьба делает намек на мои действия в реале?

Еще один печальный факт гласил, что ворами могли стать только не самые почитаемые обитатели игрового мира. Как ни странно, это были не только зеленокожие или пупырчатые нелюди, коих в Сэкаи насчитывалось две расы, но и полукровки.

Не самая шикарная перспектива, но за все нужно платить.

С одной стороны, хотелось поиграть за эльфа. Не думаю, что в Сэкаи разработчики отошли от стандартов, и мне не терпелось воочию увидеть эльфийские леса в самых сокровенных локациях. С другой стороны, все было затеяно совсем не для того, чтобы любоваться красотами. Главной задачей являлась попытка заработать себе на жизнь. Сделать это в роли красивого, но нищего эльфа даже под прекрасные песнопения будет очень сложно.

Конечно, следовало внимательно все обдумать, но зная собственную склонность к сомнениям, я предпочел поступить как самурай и сделал шаг вперед.

– Я желаю сменить тело!

Меня тут же вытряхнуло из тушки эльфа, и на месте зеркала опять возник манекен в распашонке. Эльф начал оплывать, и его заменил человек.

– Люди, – по новой начал презентацию голосок, – сильные и умелые воины, жаждущие знаний маги, каждый…

– Желаю стать полукровкой эльфа и человеческой женщины.

Из игровой энциклопедии удалось узнать, что в случае, когда отец является человеком, полукровке отходит больше силы, а если наоборот, то он получает больше ловкости, которая вору нужнее, чем сила.

Фигура человека оплыла, становясь чуть ниже и тоньше.

– Запретный плод страсти эльфа и женщины получил с рождением вечный позор. Ему нет места ни в людских городах, ни под сенью Великого Леса. Печален удел безродного. Скитания тысячами путей, из которых ни один не ведет к дому….

Кошмар, сейчас запла́чу…

– Я согласен.

Вновь изрядная встряска, после которой навалилось ощущение нового тела.

М-да, перефразируя советский мультик: «…в теле приятная гибкость пропала».

Если сравнивать с эльфом, тело потяжелело и стало менее ловким, но при этом чувствовалась бо́льшая мощь.

Резкие метаморфозы немного обесцветили реалистичность восприятия, но отторжения виртуальной среды не произошло.

Ладно, привыкнем.

– Назови свое имя, странник, – отвлекла меня от раздумий невидимая незнакомка.

Хм, а почему бы и нет? Для благородного эльфа мое собственное прозвище было бы оскорблением, а полукровке, тем более будущему вору, в самый раз.

– Зацеп.

– Это имя подходит тебе, бедный изгнанник.

Вот так вот, да? Сразу с сочувствием в голосе. Хорошо хоть не с презрением.

Как и в первый раз после обретения имени, моя бестелесная незнакомка утратила инициативу и замолчала.

На месте исчезнувшего манекена вновь образовалось зеркало, предоставившее мне возможность рассмотреть нового аватара.

Что ж, теперь сходство было бо́льшим. Даже вернулся природный цвет глаз, правда, уйдя в более голубой оттенок. Мои русые волосы обрели серебристый блеск, а черты лица хоть и не вернулись в натуральный вид, но стали немного грубее.

Так тоже неплохо.

В момент перехода из призрачного состояния в тело персонажа я почувствовал словно изменение гравитации. Как будто нахожусь в рванувшем вверх лифте. Новое тело, как и прежде, ни в малейшей степени не ощущалось чужим. Проведя пальцами по коже рук, я ощутил то же, что чувствовал в реальности. Ощупывание непривычно удлиненных ушей некоторое время давало ощущение какого-то грима, но затем ответная чувствительность заставила мозг принять и эту странность.

После знакомства с аватаром я перешел к тактильному изучению виртуальности. Поверхность стен комнаты и мебели не привнесла ничего нового в мое мировосприятие. Только усилием воли удалось заставить себя поверить, что нахожусь в искусственной реальности, а не участвую в инсценировке средневековой жизни. Подушечки пальцев передавали все неровности и заусеницы грубо обработанного дерева и прохладную гладкость лакированной мебели.

Любопытство быстро смазывало новизну и толкало на дальнейшие действия.

Все, мое терпение окончательно иссякло.

Отодвинув остальные вопросы на задворки сознания, я решительно открыл дверь из комнаты.

Вопреки моим ожиданиям, за дверью оказался коридор, который выходил не в обеденный зал какой-нибудь таверны, а сразу на улицу.

Выйдя под вечернее солнце, я осмотрелся и увидел, что нахожусь на крыльце длинного здания, явно являющегося пансионом.

М-да, что-то бедненько, но это касательно архитектуры, а не красок нового мира. Открывшаяся панорама представляла собой эдакую сельскую пастораль. Виртуальность одновременно и разочаровывала и оправдывала мои надежды. Почему-то человеческий мозг верит только в грубую реальность. Если в созданном с помощью графической программы фильме показаны грязь и мусор в мельчайших деталях, то это воспринимается как самая что ни на есть живая картинка. И наоборот – натурные съемки альпийского луга под весенним солнцем, без посторонних предметов, кажутся едва ли не компьютерной графикой.

Вот и здесь, казалось, что я попал в голливудский блокбастер по мотивам творения Толкина. При этом все воспринималось более чем реально. Качнувший ветки сирени ветерок освежил мое лицо и принес терпкий запах цветов. Ступившие на мелкую гальку сандалии тихо скрипнули, а охватывающие ногу ремни передали на кожу ощущение легкого давления.

Конечно, между реальностью и тем, что я сейчас ощущал, была разница, но она чувствовалась, только когда начинал прислушиваться к тонкостям собственных ощущений. Это как легкий зуд или новая одежда. Если акцентировать на этом внимание, то зуд начинает нарастать, а скованность в движениях вызывает раздражение, но если внимание отвлечено чем-то другим, неудобство отходит на второй план, а затем и вовсе исчезает.

Расстегнув ремни, я снял сандалии и шагнул в траву на обочине тропинки. Подошвы босых ног ощутили прохладу и стебельки травы. По коже пробежала приятная щекотка. Наверняка подобное действие в реале будет иметь бо́льшую гамму ощущений, но при этом в игре все было не менее приятно. Можно даже сказать, что в исчезнувшей части ощущений находились именно неприятные нюансы, как то: острые края травинок или покалывание от сломанных сухих стебельков.

Меня еще раз тряхнуло – реальность, будто новая одежда, в последний раз напомнила о своей новизне и села как влитая.

Прикосновение очередного порыва ветерка остужало разогретую солнцем кожу не закрытых хитоном рук и вызвало волну удовольствия.

– Да! – не в силах сдерживать восторга, крикнул я.

Этот всплеск эмоций заставил отскочить идущего по тропинке человека в таком же, как и у меня, хитоне.

– Придурок! – вызверился незнакомец. – Пускают в игру всяких психов…

Возможно, не будь игрок таким же нулевиком, я мог бы огрести неприятностей, но он прошипел сквозь зубы что-то совсем уж ругательное и пошел дальше.

Ладно, все это хорошо, но новизна мира успела чуть приесться, и захотелось новых впечатлений.

Перед глазами по-прежнему простиралась панорама поросшего редкими кустами луга и виднеющейся вдалеке опушки леса.

И это все?

Взгляд направо показал одноэтажные строения небольшой деревни. Слева расположились такие же бревенчатые постройки, но явно не жилого, а складского типа. Все было оформлено в древнерусском стиле времен этак Святослава.

Не хочется повторяться, но – бедненько.

Так, теперь посмотрим, какой вид мне закрывает здание пансиона.

О том, насколько я ошибался, удалось узнать, только зайдя за угол длинного здания.

Мама родная!

Контраст попросту сногсшибательный.

От небольшой деревеньки стартовой локации уходила тропка к огромной стене. Причем эта стена была сложена из бревен. Да только на эти «бревнышки» наверняка ушли стволы вековых дубов. Взлетавшая на высоту не менее тридцати метров стена уходила в обе стороны за пределы видимости, так что размеры города представлялись с большим трудом.

Идущая от деревни дорожка, вопреки ожиданию, утыкалась не в ворота, а в небольшую дверку в основании бревенчатой же монументальной башни. Простая логика подсказывала мне, что в город полукровке нулевого уровня пока рано.

Ладно, пройдемся по деревне.

Глава 3

Поход по деревне и общение с местными жителями открыли мне несколько неприятных истин. И первой из них было то, что ждать бесплатных подарков от этой сказки не приходится. Жизнь в деревне протекала довольно бурно – в тот момент там находилось как минимум полторы сотни игроков, начиная с нулевого и заканчивая третьим уровнем. Так что высмотреть что-то полезное было довольно трудно.

Вначале мне на глаза попался будущий воин в полном облачении, но пока еще нулевого уровня, который прямо на околице деревни сцепился с кроликом первого уровня. Причем сцепившийся в прямом смысле слова. Для того чтобы убить ушастого симпатягу, игроку понадобилось не меньше пяти минут.

Еще один нюанс: вглядевшись, я сумел увидеть только уровень кролика, да и уровень жизни игрока остался для меня тайной – рассмотреть удалось только имя и цифру ноль, которая даже после победы не стала единичкой. При этом, судя по замедлившимся движениям мечника, крольчишка изрядно подпортил ему здоровье.

Интересно девки пляшут… Вполне упакованный человек-воин с трудом завалил первоуровнего кролика. Что же тогда ждет полукровку с порезанными статами здоровья и силы?

Вторым разочарованием стал поход в оружейную лавку. Набор амуниции начальных уровней стоил пять золотых, а подходящий мне кинжал тянул на пятнадцатьзолотых монет. Это же в сумме штука зеленью!!!

А чего вы хотели, господин Зацепилин, отправляясь в сказку для богатых? Создавая игровую валюту, корпорация не мудрствовала лукаво и взяла номинал золота из реала. В итоге получалось, что вес одной золотой монеты был аккурат эквивалентом реального с ценой в сто долларов. Соответственно серебряную монету можно обменять на десять вечнозеленых бумажек, а медная шла одна к одному.

Так, нужно срочно выходить из игры и вникать в особенности этого мира. Без вооружения информацией здесь делать нечего. Но все же я решил побыть в виртуале еще немного. Если нельзя качаться боями, то стоит опробовать простейшие квесты.

Тут меня и постигло третье разочарование – никто из жителей деревни даже не хотел говорить с нулевым полукровкой.

– Уважаемая, – обратился я к дородной тетке двенадцатого уровня, копавшейся в огороде. – Может, вам чем-то помочь?

Колоритная славянка в сарафане и вышитом цветочками платке разогнулась, вытерла со лба пот и, рассмотрев меня, презрительно поджала губы:

– Какая от тебя помощь, болезный? Впору милостыню просить, но нищим мы не подаем. Шел бы ты отсюда.

Да уж, это была десятая по счету неудачная попытка получить квест и хоть как-то поднять уровень.

Так, хватит над собой издеваться. Пора в реал.

Уже на подходе к пансиону я увидел сидящего у тропинки мужичка. Поношенные порты с рубахой и истоптанные постолы выдавали в нем бедняка, но на нищего он не был похож. Взгляд поверх головы выдал мне имя странного индивидуума – Прошка. Под именем высветился третий уровень.

Да уж, даже уровень был самым маленьким из увиденных мной в деревне. Но нам, так сказать, не до жиру.

– Здравствуйте, Прокофий.

– А, чегось? – оглянулся по сторонам бедняк. – Ты это мне? Дык не Прокофием меня кличут, а Прошкой…

– Да мне без разницы, – прервал я монолог селянина, понимая, что вежливостью ничего не добьюсь. – Лучше скажи, нужна ли тебе какая-нибудь помощь?

Прошка некоторое время вглядывался в меня, явно выискивая недостатки. Затем осмотрелся по сторонам и все же сподобился на ответ:

– Очень нужна. – Еще раз осмотревшись, Прошка продолжил: – Будь добр, мил человек, отнеси вот эту связку травы бабе Дуне. Она тебя отблагодарит.

– А сам-то чего? – с сомнением спросил я, рассматривая пучок травы, скорее всего, сорванный прямо здесь.

– Так недосуг мне, – сощурился Прошка. – Ну что, согласен?

Ох, не нравилась мне «занятость» этого бездельника, но другого выбора все равно не было.

– Согласен.

Как только пучок травы перекочевал в мои руки, камень на браслете замигал синим цветом, а в моих ушах раздался тихий и приятный звон.

Отойдя в сторону, я раскрыл свиток-наладонник и увидел мигающую строчку сообщения:

«Вы приняли новое задание. Отнесите пучок травы на окраину деревни Березовой бабе Дуне. Награда: опыт. Конечная точка задания отмечена на карте».

Негусто; к тому же количество опыта не указывалось, но опять-таки выбора у меня нет. Вот сделаю этот простенький квест, и – в реал. К тому же характерное давление внизу живота намекало на то, что следует посетить уединенное место. Пришлось даже тормозить возникшее желание отойти в кустики. Не знаю, как бы этот процесс оформила система, но в реале случился бы курьез. Нужно забить себе в подкорку, что перед игрой не стоит злоупотреблять жидкостями.

Карта привела меня к перекошенному домику, который находился не просто на краю деревни, а на солидном отдалении от нее.

Попытки достучаться до хозяйки не принесли успеха, но я все же решил подождать.

Заходящее солнце мягко пригревало, даря необычные ощущения, так что полчаса на шероховатой завалинке прошли незаметно. Когда светило ушло за горизонт больше чем наполовину, внутри дома послышался шум.

– Эй, баба Дуня, вы дома?! – крикнул я, повторно тарабаня в дверь.

– Чего орешь как оглашенный? – послышался старческий голос – Дома я, заходи.

Интерьер домика полностью соответствовал экстерьеру. Русская печь с облупленными боками занимала почти все внутреннее пространство. Повсюду висели пучки трав вперемешку с паутиной. И как квинтэссенция все этого колорита, у печи стояла старушка – почти классический вариант Бабы-яги.

Да уж, корпорация неплохо подобрала консультантов по славянской мифологии.

– Чего встал в дверях? Проходи, коль пришел, – прошамкала старушка, и от ее практически беззубой улыбки у меня пробежал мороз по коже.

Продирающийся сквозь затянутое паутиной оконце закатный свет делал картинку еще более абсурдной и при этом до жути реалистичной.

– Я тут вам травки принес…

– Знаю, от Прошки, – нетерпеливо перебила меня старушка, почему-то поглядывая на оконце. – Давай скорей, очень уж нужна мне эта травка.

Приближаться старушка и не думала, а просто протянула руку. Так что пришлось идти к ней.

Как только я сделал два шага вперед, дверь за моей спиной со стуком захлопнулась. Мало того, резкий разворот показал, что массивный засов задвинут до упора. В этот же момент, на прощание блеснув в запыленном стекле, погас последний луч солнца.

Позади раздался тихий смешок, переходящий в странный клекот и пощелкивания.

Приплыли. Кожа на спине не просто покрылась мурашками, она заледенела, а волосы на голове зашевелились. Будь они покороче, наверняка встали бы дыбом.

Блин, это же игра, но почему тогда так страшно?!

Подобный ужас не охватывал меня даже в детстве, когда после страшного кино доводилось заглядывать под кровать.

Ноги словно примерзли к полу, но мне все же удалось заставить себя развернуться.

Какие на фиг консультанты-славянисты?! Это психопаты какие-то! Не было в русских сказках старушек, превращающихся в дикую помесь человека и паука. Причем это был полноценный мутант, а не американский мужик в трико с милым рисунком на груди.

Массивное брюхо лишь в верхней части обтягивала бабкина юбка. Из головогруди в стороны торчали восемь гипертрофированно вытянутых рук, которые в этот момент перемещали монстра под потолок. И прямо из головогруди, без перехода в виде шеи, торчало нечто, что даже и психопат не назвал бы человеческим лицом. Там присутствовали все атрибуты паука, как то: четыре штуки черных глаза и хелицеры, которые и издавали странное пощелкивание. Но в этой фантасмагории определенно угадывались черты старушки.

Я говорил, что мне было страшно? Так вот – это было до разворота. То, что навалилось на меня от вида этого чуда, простым ужасом назвать было нельзя.

К счастью, наваждение продолжалось недолго. Оттолкнувшись от потолка белесыми руколапами, монстр прыгнул на меня. Последнее, что удалось увидеть, так это уровень моба – 13.

Очень даже символично.

Наверное, такое ощущение успевает испытать человек, в которого врезался товарняк. Полыхнуло красным, а затем все заволокло непроглядным мраком.

Только через пару минут мрак начал рассеиваться, возвращая чувства, которые мне очень не понравились. Прояснившееся зрение показало, что я нахожусь в стартовой комнате и лежу на кровати. Вот только все тело болело, особенно на животе, куда, судя по всему, меня укусила эта тварь.

Что за цирк?

С трудом подняв руки, я нажал на призывно мигающее украшение браслета.

Ага, все понятно. Развернувшийся свиток-наладонник поведал, что мой перс погиб и получил посмертный дебаф в виде девяностопроцентного снижения почти всех параметров сроком на пять часов.

Оставалось только материться и надеяться, что после снятия дебафа все придет в норму.

Так, пора валить из этой сказки, вот только следует прояснить кое-какие нюансы. Мало ли, вдруг снаружи нельзя будет войти в логи?

Ага, все понятно. Перед тем как получить единственный и фатальный удар, мой перс стал обладателем дебафа под названием «печать страха». Интересно, а если это будет «печать ужаса» – я что, схожу под себя сразу двумя способами?

Да уж, действительно в сказку попал…

Все, на выход – философствовать будем без лишней слабости и фантомных болей.

Свиток подсказал, как покинуть игру, чем я и воспользовался:

– Я желаю покинуть Сэкаи. – Можно было сказать просто «мир», но после пережитого подобное заявление показалось мне слишком зловещим и кардинальным.

– Вы уверены, что желаете покинуть игру? – тут же поинтересовался ставший уже привычным голосок.

– Да.

Виртуальность вокруг меня растаяла в серой дымке, а еще через несколько секунд я вновь почувствовал свое настоящее тело.

Фантомные боли сменились вполне реальными, хоть и не такими сильными. Мочевой пузырь яростно грозил окончательно испортить и так подпорченное настроение. Царапины никуда не делись, да и засохшая на теле грязь вызывала смутное раздражение. Еще не хватило заполучить проблемы из-за загрязненных ран!

Как только кресло приняло исходное положение, я занялся собой.

Первым пунктом повестки уже закончившегося дня была безопасность. Бим поскуливал снаружи у ямы, но не лаял, и это хорошо. Теперь следовало бы осмотреться.

Первое же движение моего тела было замечено детектором, и плафоны под потолком разгорелись сильнее.

Разломанная стена и раскуроченный сейф заставили меня поморщиться от раздражения собственной несдержанностью.

Теперь, взглядом без спешки и нервного возбуждения, подвал виделся в немного другом свете. Бетонную коробку лишь немного облагородили штукатуркой и покраской. Стена в направлении дома была сделана из кирпича. В этой стене находились массивная дверь и дырка от злополучного сейфа. Из предметов мебели и оборудования в подвале имелись только кресло-капсула, потолочные светильники и выход вентиляции с климат-контролем, который сейчас воевал с устроенным мною дополнительным воздуховодом.

Первая мысль – просто завалить прорытый мною лаз, после обдумывания была отброшена. Возможно, мне еще пригодится альтернативный выход из подвала, который, честно говоря, напоминал бетонную ловушку.

Самой нелепой вещью в подвале была стоявшая в углу плотно закрытая канистра. Зачем она здесь, было совершенно непонятно, но я пока решил оставить все как есть.

Натянув на себя майку и свитер, я отправился к выходу из подземелья. Массивная железная дверь запиралась на механический цифровой замок, код которого можно было изменить изнутри. Так что с этим проблем не возникло. За дверью находилась бетонная лестница наверх, заканчивающаяся уже простой деревянной преградой. А вот дальше начались сюрпризы. Преграда оказалась задней стенкой шкафа.

Интересные дела; похоже, мой предшественник порядком заигрался в шпионов.

Спуск в подвал начинался в небольшой каморке с одним выходом. И если раньше это помещение служило тамбуром для входа в бункер, то сейчас представляло собой склад с различными вещами. Похоже, конспиратор стащил сюда весь ненужный хлам. Среди утвари нашлись три объемных мешка с собачьим кормом, что очень хорошо. В ближайшее время мне не придется тратиться на пропитание Биму.

В принципе на этом сюрпризы и закончились. Я уже бывал в этом доме во время постройки подвала, и по большому счету тут ничего не изменилось. Бывший хозяин любил комфорт и обустроил свою жизнь по городским стандартам. Мне не очень хотелось хозяйничать здесь больше, чем того требовала ситуация, но отказаться от горячего душа и нормально приготовленной пищи было выше моих сил.

Решив проблемы с мочевым пузырем, я сбегал к себе за чистой сменной одеждой, а затем помылся, обработал царапины и приготовил ужин из своих запасов. Как ни странно, мой предшественник отошел от шпионских стандартов и не держал большого запаса долгохранящихся продуктов. Так что этот вопрос по-прежнему висел на моем скудном бюджете.

После ужина в компании Бима, который был необычайно горд допуском в дом, я еще раз проверил безопасность. Доступ в подвал перекрывала надежная дверь, а возможные перебои с электричеством в любой момент могли быть компенсированы генератором в пристройке. Там же имелся солидный запас топлива для него, так что и здесь не намечалось лишних затрат.

А вот с прорытым мною ходом все было не так радужно. В принципе можно было понадеяться на Бима, но легкий доступ к моему нефункционирующему телу раздражал.

Этот вопрос удалось решить после двух часов размышлений и часа ремонтно-строительных работ. Для начала скол в плите был зачищен от остатков кладки и получил несколько сквозных отверстий. В запасах старого хозяина удалось найти три длинных болта с закругленной шляпкой. Болты я пропустил с наружной стороны плиты, а изнутри насадил на них лист толстого железа с соответствующими отверстиями. Теперь если кто и обнаружит лаз, то для проникновения в бункер придется выламывать железный лист с куском бетонной плиты, а это очень непростая задачка.

Мне же нужно было всего лишь отвернуть разводным ключом три гайки и снять железный лист. Для удобства у прохода была поставлена стремянка.

Теперь осталось лишь замаскировать ход снаружи. Сначала в моей голове зрел план подготовки настоящего партизанского схрона, но один взгляд на массивную конуру, в которой проживал Бим, решил все проблемы. Сдвинуть тяжелую конструкцию снизу будет сложно, но отнюдь не невозможно.

Закончив с вопросами безопасности, я вернулся в подвал, по пути проведя все процедуры по маскировке и запирания всего что можно. Нужно сделать все это своей привычкой, чтобы приход тех, кто претендует на временно экспроприированное мною наследство, не закончился для меня большими неприятностями.

Перед возвращением в игру я перебрал находившиеся в раскуроченном сейфе документы и набросал план своих действий в реале на ближайшее время. Все выплаты за дом были внесены за три месяца вперед, так что предстояло лишь закрывать квитанции на коммунальные услуги, что в принципе не так уж много. Решился и вопрос с правами собственности на дом. Он был записан на некого Сафронова. Сначала это напрягло, потому что погибший хозяин кресла-капсулы носил другую фамилию, но все прояснилось с обнаружением паспорта на имя Сафронова, но с фотографией Никодимова.

Да уж, дело становится все запутаннее, но и этот факт меня не остановил, и очень даже напрасно.

Успокоив себя – возможно, слишком самонадеянно – насчет безопасности со стороны властей, я вернулся в кресло, поверхность которого предварительно была тщательно почищена дезинфицирующими средствами.

Возвращаться в тело полуэльфа было еще рано, поэтому самое время разобраться с еще одной функцией капсулы.

Лепестки нейроинтерфейса привычно сомкнулись, фиксируя голову, но вместо нажатия кнопки на подлокотнике я набрал команду на повернутом к себе экране. Реальность стала чуть размытее, и на этом фоне возник виртуальный рабочий стол.

Круто, как в фантастических фильмах. Обычный виртуальный шлем тоже мог делать нечто подобное, но совсем не так удобно и функционально.

Пока разбирался с настройками рабочего стола и подгонял степень наложения виртуальной картинки на реальный мир, вспоминал все, что мне было известно об игре до этого момента.

Итак. Двенадцать лет назад в семье одного из богатейших жителей Японии, главы клана Фудзивара и одноименной корпорации случилось несчастье. Младший сын главного босса попал в аварию и оказался полностью парализован. К тому времени старый отец и ставший его ближайшим помощником брат пострадавшего занимались успешной торговлей всем, что можно продать – от золота до информации. После несчастья корпорация резко изменила род деятельности.

«Охотники за головами» ринулись во все стороны света, выискивая и заманивая заоблачными гонорарами специалистов-нейрофизиологов, программистов и изобретателей. Десять лет напряженной и, что самое главное, абсолютно секретной работы привели к прорыву.

Индустрия компьютерных сетевых игр за последнее время скакнула очень далеко, но пока ведущие фирмы находились на этапе виртуальных шлемов, а вот корпорация «Фудзивара» предложила миру особые нейроинтерфейсы. Специальное оборудование перехватывало и блокировало все сигналы, идущие от мозга человека к телу и обратно, создавая искусственный паралич. Вместо утерянных ощущений интерфейс давал мозгу другие импульсы, погружая его в мир сказки.

За два года существования этой игры человечество встало на уши. Власти многих стран пытались «приобщиться» к новинке, но получили по рукам. Япония – это не совсем привычный нам Восток и далеко не Европа. Семья Фудзивара к тому времени являлась одним из сильнейших кланов Японии с серьезным влиянием на императора. Личные земли семейства превратились в настоящую цитадель, на территорию которой допускались только члены клана.

Вторая попытка вставить палки в колеса прогресса и отсечь потребителя от строптивой корпорации также потерпела фиаско. Новой игре не требовался отдельный допуск ко всемирной сети. Над ключевыми точками планеты повисли десятки спутников, которые напрямую связывались с капсулами на поверхности. Третьим гвоздем в крышку гроба всех конкурентов была реорганизация самой корпорации. Отец и брат, создав для парализованного родича виртуальное царство, выделили ему банк с огромными средствами и устранились от управления игрой. А для парализованного человека, ставшего демиургом нового мира, политика и деньги Земли не имели никакого значения. Он не зарабатывал, а просто правил, так что все средства игроков, да и деньги игрового банка, текли в самых непредсказуемых направлениях. Любой из игроков в одно мгновение мог стать богачом или нищим, а игровые кланы ворочали такими суммами, которые не снились многим ведущим корпорациям Европы.

В итоге цивилизованный мир встал перед фактом появления единственного неподвластного влиянию извне государства, хоть и виртуального. Шпионы и террористические группы то и дело удобряли своими телами рисовые поля клана Фудзивара, а для более масштабного вторжения пришлось бы воевать со всей Японией.

Новую виртуальную реальность полноправный и абсолютный сюзерен назвал просто и в то же время амбициозно – Сэкаи, что значит «мир». Многим казалось, что название будет отторгнуто как ломающее устои, но игроки восприняли все это спокойно, и в повседневный обиход вошла фраза: «Меня не беспокоить, я ушел в мир», которую произносили практически на всех языках Земли. Пока еще явление не стало повсеместным, но нет никаких сомнений, что через десяток лет фраза «По всему миру» будет восприниматься далеко не однозначно.

Пока человечество лишь привыкало к новому соседству, и от каждой страны в Сэкаи играло не больше полутора процентов населения, но это в отдельности, а в сумме число пользователей перевалило за десять миллионов далеко не самых бедных представителей человечества.

Ладно, с предысторией все ясно, теперь копнем поглубже.

Шалея от происходящего, я начал прямо в воздухе перед собой открывать окна внутриигрового поисковика и растаскивать их в стороны. Кроме внутрисистемного пространства имелся выход в обычную сеть, но пока в нем не было никакой необходимости – информации на серверах Сэкаи имелось более чем достаточно.

После часа копания в инфозалежах игровой энциклопедии стало ясно, что по большому счету особой оригинальностью Сэкаи не блещет. Все было более или менее стандартно, как минимум в построении мира и расовом разнообразии. Центральный материк, на котором разработчики обещали не останавливать развитие географии мира, был разбит на восемнадцать государственных образований. Причем двенадцать были человеческими, а еще шесть принадлежали нелюдям. Мое первое впечатление о мощном консультативном отделе в составе разработчиков укрепилось. Создатели игры учли очень многое, включая национальный вопрос. Именно поэтому Зацеп возродился в древнеславянском городе. Практически каждый житель Земли мог играть в определенной степени привычной обстановке. Выходцы из славянских стран – конечно, если они играли за человека, – начинали игру в Лукоморье. Европейцы отправлялись в королевство Авалон.

Учли пожелания практически всех значимых наций земли, поэтому на карте Сэкаи появились Шамбала, Поднебесная империя, империя Нихон, Ацтлан и другие не менее колоритные места.

Не обошлось без курьеза – как всегда, отличились американцы. Их попытались запихнуть в империю Ацтлан, но это вызвало такую бурю возмущения, что пришлось даже вмешаться японскому императору. Так на карте Сэкаи появился СВГ – Союз вольных городов.

Шесть королевств нелюдей принадлежали: эльфам обеих расцветок, оркам, гномам и двум представителям особо колоритных рас – кварам и миурам. В игре имелось еще с десяток более оригинальных обитателей, но все они были неписями, сиречь программами. Подобные ограничения были вызваны плохой переносимостью человеческой психикой внедрения в слишком непривычное тело. Изящных эльфов, брутальных орков и приземистых гномов человеческий разум воспринимал еще терпимо, с кварами возникали определенные, но вполне решаемые проблемы, а вот с миурами все было намного сложнее. Игра за персонажа, являвшегося помесью человека и кошки, позволялась только после обследования у психиатра и прохождения определенных тестов. Ходили слухи, что характер игроков-миуров со временем менялся, причем довольно кардинально.

Географически в игре все более или менее повторяло карту Земли, с учетом наличия только одного материка, который совместил в себе Европу и Америку. Это обусловлено временны́ми поясами и другими факторами. Что касается размеров государств, то произошло усреднение – это порадовало европейцев и немного расстроило русских и американцев.

Хоть в этом у «заклятых друзей» случилось единение.

Впрочем, дружный протест остался без ответа. Демиург виртуального мира за высокими стенами клановой цитадели был глух к возмущенным воплям извечных соперников, а император и в этот раз отказал в помощи, считая проблему несущественной.

Каждое игровое государство имело столицу и распределенные вокруг нее два десятка городов. Размещение городов соответствовало радиальному увеличению уровней локаций. Таким образом, в окрестностях столицы находились земли от первого до десятого уровня, а по периметру границы могли выжить только топовые игроки и далеко не во всех государствах. Только Поднебесная империя могла похвастаться двумя обитаемыми крепостями на границе с Шамбалой и Золотой Ордой. Остальные топтались в приграничных районах, пересекая границы государств только с помощью сети порталов, связывающей все столицы.

Ну и последняя информация, интересующая меня на данный момент, – игровая механика. Здесь разработчики поступили еще проще и демократичнее. Каждый игрок получал стандартный для своей расы набор характеристик. Никаких дополнительных очков. Повышение основного уровня давало только увеличение здоровья и соответственно значение HP. Все остальное нужно было прокачивать, используя умения, повышая навыки и развивая профессии. Так что тащить паровозом имело смысл только танков, а остальным – все, так сказать, ножками. И это мне определенно нравилось.

Конечно, своих хитростей хватало и здесь. Использование умения повышало определенную основную характеристику, и в то же время характеристика увеличивала эффективность и скорость развития умения. Например, для меня как для будущего взломщика, очень важна ловкость. Эту характеристику можно было развить, не только лазая по чужим карманам, но и занимаясь акробатикой, а также добрым десятком других умений. Чем выше был процент развития умений, тем быстрее качалась ловкость, а чем больше была ловкость, тем быстрее развивались умения.

Ну и самый животрепещущий вопрос – моя знакомая бабка-паучок. Первый же запрос по паукообразной старушке выдал ссылку на форум, где упоминались шакры – паучьи оборотни. Вроде все просто: шакры являются извечными врагами эльфов, так что у длинноухих имелся способ борьбы с этой нечистью. Но вот в чем загвоздка – раствор сока меллорна стоит почти пять золотых. К тому же десятка два игроков, нарвавшихся на подлого Прошку, ругались, что квест по уничтожению шакры невыполним.

Все это сопровождалось туманными пояснениями, так что нужно разбираться самому. Тем более другого квеста что-то не наблюдается.

Я, конечно, понимал, что все сложнее, чем кажется, но решил разбираться с деталями и нюансами в процессе игры. К тому же очень хотелось спать.

Поколебавшись между ленью, здравомыслием и безопасностью, я все же выбрал среднее и уснул прямо в кресле, как, судя по всему, поступал и его бывший хозяин. Наверху, кроме дивана и кровати без матраса, других спальных мест не было.

Глава 4

Как ни странно, выспаться удалось на славу. Кресло автоматически подстраивалось под мои движения во сне, что благоприятно отразилось на утреннем состоянии.

Полчаса ушло на завтрак, кормление Бима и утренний моцион, затем дошли руки до мобильного телефона, который сообщил о пропущенных звонках. Их было два – от мамы и от дядьки.

Так, сначала более информативный звонок.

– Але, дядь Толь, вы звонили?

– Да, ты где там прячешься, почему нет доступа? Мать вся извелась.

– Не так уж долго меня не было, – ушел я в глухую оборону.

– Ладно, не суть; чего я звоню – можешь возвращаться домой. Тут вчера в вашем дворе рыскали ребята. Участковый вовремя предупредил. В общем, взяли мы голубков и чуть прижали. Потом был разговор с их боссом. Он тебя по-прежнему не любит, но теперь это желание не такое сильное, как опасения разозлить меня. Так что все в порядке. Ты вернешься?

– Нет, дядь Толь, у меня дела.

– Надеюсь, не такие, как прошлые?

Услышав вопрос, я едва сдержал облегченный выдох. Не люблю врать родным, а вот с полуправдой есть определенные лазейки, которых не было бы, спроси дядька насчет законности моих действий; а так все правильно – с мошенниками не связываюсь, и ладно.

– Нет, конечно!

– Ладно, – с легким подозрением в голосе сказал дядька. – Матери сам позвони, хватит мне тебя покрывать.

Разговор с мамой дался мне намного тяжелее, но и он закончился. Больше всего опасений вызывала возможная беседа с сестрой – вот кто мое вранье раскусывал как белка орешки…

Все, с делами закончил, пора в игру.

Виртуальный кабинет встретил меня привычным интерьером. От былой слабости не осталось и следа, поэтому я рывком вскочил с кровати и, не задерживаясь, направился на выход. Дел было выше крыши, хотя мне бы понравилось, будь их чуть больше.

В лавку алхимика, располагавшуюся на окраине стартовой деревни, пока рано. Возможно, общение со старостой повлияет на цену раствора сока меллорна.

Резиденция местного тиуна находилась в центре поселения и выделялась наличием не то чтобы второго этажа, просто довольно большой мансарды, благо крыша была высокой.

Колоритный дядька с окладистой бородой поверх красной шелковой рубашки встретил меня привычно неприветливо и на тревожную весть отреагировал не совсем стандартно:

– А не завираешь ли ты, странник? Чтобы у нас в деревне – и такая поганая тварь?

– Зачем мне врать? Видел все своими глазами.

– Да мало ли, вдруг баба Дуня чем тебе насолила, она еще та язва, вот и удумал навести на старушку напраслину. В общем, так, – припечатав столешницу широкой пятерней, сказал староста, – увижу тело шакры – получишь награду, а если укокошишь невинную бабку, пойдешь под княжеский суд.

– А может, скидку какую дадите на раствор сока меллорна?

– За что тебе скидку, голь перекатная? – вопросом на вопрос ответил староста, чем и обозначил приоритеты наших отношений.

На выходе из управы сработал браслет, предложив мне взять квест на убийство шакры. В награду обещали семь серебрушек и пятьдесят единиц опыта. Негусто, что по деньгам, что по опыту – только четверть первого уровня.

Да уж, невесело. Вот, оказывается, в чем причина провальности квеста. Какой идиот потратит пять золотых, чтобы заработать семь серебряных?

И все же я решил проверить все до конца.

Причина, по которой лавка алхимика находилась на окраине поселения, стала понятна еще за сто метров до приземистого домика с двумя продолговатыми крыльями пристроек. По большому счету этот дом ничем особым не выделялся, но окружающее его амбре было красноречивее любой вывески или визитной карточки.

Это была непередаваемая смесь запахов химикатов и травяных ароматов – словно рядышком стояли химзавод и парфюмерная фабрика.

Скорее всего, за городскую черту вынесли мастерскую алхимика, и уже в ней он организовал продажу, так сказать, с пылу с жару. По идее это должно было сказаться на цене продукта.

Должно, да не сказалось. Второстепенность значения лавки сразу определялась по тесноте. Небольшая комната не имела каких-либо витрин, и ее специализацию выдавал только прилавок. Продавцов, как и товара, не наблюдалось, так что мне пришлось долго стучать по прилавку, чтобы вызвать хозяина.

Он явился как настоящий алхимик – длинный, худой как щепка, без бороды, зато с растрепанной прической и весь в клубах ядреного дыма. Образ дополняли длиннополый балахон и защитные очки с затемненными стеклами.

– Чего нужно? – спросил алхимик, недоверчиво осматривая мой «детсадовский» хитон.

– Нужен раствор сока меллорна. – Понимая безнадежность затеи, я решил не особо миндальничать.

Неожиданно алхимик подобрел. Судя по всему, это был лежалый товар.

– Есть такой раствор.

Не дав мне пояснить, что я пришел лишь поинтересоваться наличием и спросить цену, он нырнул обратно в клубы пара. Через пару секунд алхимик вернулся, неся в руках колбу с зеленой жидкостью.

– Пять золотых.

– А если раствор нужен, чтобы избавить ваше селение от шакры?

– Пять золотых, – тут же набычился алхимик и, показывая степень доверия ко мне, смахнул принесенную колбу в ящик под прилавком, – брать будешь?

– Нет, – так же резко ответил я и вышел из лавки, но при этом не пошел к центру селения, а сделал небольшой круг возле мастерской алхимика.

В конце концов, раз уж назвался вором, так полезай в неприятности. Все нравственные запреты сняла грубость алхимика, к тому же он был всего лишь неписью.

Моя догадка полностью оправдала себя – на заднем дворе виднелся люк сливной ямы, из которого и исходило окружавшее мастерскую амбре. Лезть в отстойник не хотелось, но альтернативой было только влезание в долги, причем в реале.

Если удастся обойтись без экстремальных мер – буду только счастлив.

В одном я был уверен на все сто – живет алхимик не здесь.

Так как темные дела требуют темного времени суток, я отошел на ближайший пригорок, до которого не долетало амбре алхимического производства, и уселся на мягкую траву. Возвращаться в промозглую осень реала не хотелось, да и об игре легче думалось именно в игровой обстановке.

По примыкающему к окраине деревни полю бегали три десятка игроков обоих полов от нулевого до второго уровня. Неплохо экипированные маги и воины гонялись за кроликами, причем многие неслабо огребали от внешне пушистых и беззащитных зверушек. Что ж, вполне стандартная картина, вот только мне при всей этой стандартности оставалось лишь лежать на пригорке, нежась под весенним солнцем.

Кстати, насчет погоды. Для большей привлекательности виртуального мира разработчики специально полностью изменили времена года. Если в реале было лето, то здесь царила зима. Но даже осень в виртуале не бывала слякотной, а представлялась в лучшем ее обличье – золотой, прохладной и без моросящих дождей с присущей им слякотью.

Закончив с сиюминутными планами, я перешел к обдумыванию стратегии. Профессия вора по-прежнему вызывала отвращение. Вначале мелькнула успокаивающая мысль о том, что можно принять на себя роль эдакого Робин Гуда. Ведь можно же было обворовывать пэкашеров и возвращать краденное их жертвам. Ну, за вычетом небольшого процента в виде вознаграждения благородному вору. Но эта «гениальная» идея потускнела от мысли о том, что здесь нет бедных и несчастных нубов. Точнее, нубы были, но бедными они не являлись – человек, заплативший семьдесят тысяч за капсулу, не может быть бедным по определению.

Конечно, этот нюанс сути не менял и все же делал затею не такой яркой.

Моя задумка не требовала особых трат, но ворованный раствор нужно было куда-то спрятать, а на мне, кроме «распашонки», ничего не было. Все же придется идти в город.

Славия – столица Лукоморья, навалилась на меня всем своим весом, сразу, как только моя нога ступила за пределы башенного прохода. Внутрь города пустили без проблем, но мне тут же захотелось обратно, в спокойствие нубятника. Даже случился легкий приступ агорафобии. Это, конечно, удивительно для хоть и провинциального, но все же городского жителя, но уж больно разительным был контраст.

Казалось, что некий портал перенес меня из глухой деревни на главную улицу столицы. Даже по окраинным кварталам немаленькой Славии бродили толпы игроков и неписей. Принявшую меня улицу заполняли как минимум сотни людей и, так сказать, не совсем людей. Впрочем, удивляться нечему, теперь и меня человеком можно назвать только с натяжкой.

Пережив приступ паники, я двинулся по улице, постоянно сверяясь с картой из свитка-наладонника. Заблудиться в этой кутерьме было раз плюнуть, поэтому я сразу направился к банку. Где-то здесь, в глубинах бедных районов, находилась таверна, которую крышевала гильдия воров, но туда мне идти рано. Все дело в том, что получить профессию можно было только у мастера соответствующего направления. При изучении этого вопроса меня ждал шок – профессия в игре оказалась более чем дорогим удовольствием. Даже за профессию вора, которая автоматически открывала дерево умений, нужно было заплатить пятьдесят золотых или подписываться на очень запутанный квест. Мало того, нужно было вступить в гильдию и подчиняться ее правилам. Большая часть игроков предпочитала платить.

Еще хуже было с производственными профессиями, которые давали возможность зарабатывать. За диплом алхимика, дарующий своему обладателю необходимые знания, требовалось заплатить триста золотых, а это (на минуточку!) тридцать штук баксов. Что объясняло жуткую дороговизну в игре.

Идея зарабатывать деньги в Сэкаи казалась все более наивной, но я решил бороться до конца, даже если придется оказаться на побегушках у местных воров; в конце концов, это только игра, а глава теневой гильдии Славии – всего лишь непись.

В банке меня встретила деловая суета. Пред украшенными витиеватой резьбой конторками толпилось с полсотни игроков. Хорошо хоть конторок было много, и мне пришлось отстоять очередь всего из троих человек.

– Приветствую вас в банке благородного дома Доланов!

Кто бы сомневался – гном. Похоже, эти ребята стали здесь аналогом земных выходцев из Земли обетованной. Не хватало только пейсов к окладистой бороде.

– Что привело вас в наш банк? – профессионально игнорируя мой непрезентабельный вид, вежливо спросил гном.

– Я хочу открыть счет на свое имя.

– Готово, уважаемый Зацеп. Номер счета отправлен на ваш информационный свиток. Если вам нужно время на обдумывание, можете даже не отходить от кассы.

Ага, этим тонким намеком гном предложил мне выйти в реал.

В банке все было продумано до мелочей – прямо на стойке у кассы имелась кнопка с надписью «Выход», чтобы не приходилось обращаться к системе голосом.

Виртуальный мир мягко выпустил меня из своих объятий, позволяя вновь ощутить свое тело. Я теперь уже своими руками вызвал виртуальное меню капсулы и вышел в мировую сеть. Через пару минут мой банковский счет лишился всех сбережений, и в перспективе полуэльф Зацеп стал богаче аж на четыре золотых монеты.

Мое возвращение в виртуал было встречено вежливой улыбкой гнома:

– Желаете забрать все монеты?

Мне кажется, или при слове «все» в глазах гнома мелькнула искорка иронии?

– Да.

На секунду гном завис, озадаченно нахмурившись, но затем вновь улыбнулся, однако уже не так радостно:

– В знак расположения нашего банка к потенциально выгодному клиенту мы предоставляем вам в подарок малый кошель для ценностей.

В ушах послышался приятный звон, и мою талию вдруг охватил пояс с сумочкой, похожей на старинный патронташ. Камень на браслете призывно мигнул.

Заглянув в свиток, я понял, что все даже лучше, чем предполагалось, – на виртуальном манекене, который до этого был облачен только в сандалии и хитон, появился пояс с сумкой. Клик на иконку сумки в меню показал, что это не просто кошель, а сумка для ценностей с тремя дополнительными слотами первой степени защищенности. Так что необходимость тратиться на сумку для краденого раствора отпадала сама собой.

Учитывая, что аналогичная сумка стоила больше половины моих сбережений, а для сумки со вторым уровнем защищенности нужно было где-то найти еще больше двух золотых, все складывалось очень неплохо. Даже то, что продать эту сумку невозможно, ничуть не портило моего настроения.

Простив и упоминание скудости моих сбережений, и намек на «потенциальность» моей выгодности как клиента, я тепло попрощался с гномом и направился наружу.

С самочувствием все было в порядке, но с момента входа в игру отчетливо посасывало в животе. После выхода из банка дискомфорт сменился громким урчанием, а мигнувший камень на браслете оповестил о получении системного сообщения. Меня для начала очень мягко предупредили, что мир хоть и виртуальный, а кушать нужно регулярно. Вряд ли они заботились о достоверности моих ощущений, просто хотели разорить меня полностью.

Это предположение подтвердило посещение миленького домика пекаря, который содрал с меня две серебряные монеты за десять булочек.

Практически на выходе из города меня ждал еще один сюрприз в виде очень важного наблюдения. Прямо на моих глазах нулевой игрок-человек в похожей на мою распашонке радостно отошел от стражника, явно став на один квест богаче.

Вот это удача!

– Здравствуйте, многоуважаемый воин, – подскочил я к стражнику.

– Привет, – не особо радостно буркнул вояка.

– Не подскажете, нет ли у вас для меня какого-нибудь задания?

Неожиданно стражник расхохотался:

– Задания? Шел бы ты отсюда, болезный, тоже мне – задания захотел…

Не понял? Что за фигня?

В расстроенных чувствах я побежал за отдаляющимся игроком.

– Извините, можно задать вопрос?

– Спрашивайте, – не особо раздражаясь, ответил остановленный мною игрок с ником Буромар.

– Если не секрет, каким образом вы только что взяли квест у стражника?

Как ни странно, игрок не послал меня вдаль, а все же ответил.

– Просто подошел и спросил, нет ли задания, – пожав плечами, ответил Буромар.

Ну и что тут скажешь? Поблагодарив за помощь, я еще раз внимательно всмотрелся в ник игрока.

Так, а это уже интересно. Отражение моего персонажа в зеркале имело ник синего цвета, так же как и всплывающие ники других игроков, а вот у этого парня цвет надписи был намного светлее. И что бы это значило?

С вопросами я решил не надоедать. Пока было время, отправился в пансион и вышел из игры.

А ларчик-то просто открывается! Есть в игре обездоленные, ожидающие помощи благородного вора!

В принципе можно было догадаться, что полный паралитик будет помогать собратьям по несчастью.

Целая подборка статей в инете сообщала, что корпорация «Фудзивара» уже больше года открывает по всему миру реабилитационные центры для детей-инвалидов. Им предоставлялись капсулы и серьезные скидки в игре, а дальше все зависело от самих игроков. Хочешь – просто наслаждайся возможностью видеть, будучи слепым, или без проблем двигаться, являясь в реале калекой. А еще можно зарабатывать для себя и семьи, но это без помощи – деньги для игрового демиурга не значат ничего и не входят в список того, без чего нельзя прожить.

Вот и выход из тупика, в который меня загнала годами лелеянная совесть. Я, конечно, понимал, что тот, кто идет хоть на какие-то сделки с совестью, рано или поздно скатится на самое дно. Но все же мир не делится лишь на черное и белое, так что попробуем удержать достаточно высокую планку.

Серфинг по сети помог убить время до вечера. Для того чтобы грамотно играть, этого было ничтожно мало, но усидчивости и терпения у меня было еще меньше.

Ночь у стен Славии была тиха и прекрасна, совсем как та, что описывал Пушкин. Так же прозрачно небо и нестерпимо пронзительны звезды. Здесь их было много, и россыпи крошечных огоньков сплетались в неведомые мне созвездия.

Где-то за бревенчатыми стенами города бурлила жизнь. Время от времени над крышами домов пролетали звуки музыки, которые сплетались со вспышками фейерверков. А вот стартовый поселок спал, что было мне на руку.

Ни осветительных приборов, ни ночного зрения у меня не было, так что к практически полной луне я испытывал искреннюю благодарность.

К мастерской алхимика меня привели не только хорошо различимая в свете луны тропинка, но и по-прежнему стойкий запах.

Попытки открыть ставни на окнах закончились лишь высвечиванием кодовых замков пятого уровня. Можно было попробовать, но неверная попытка наверняка приведет к срабатыванию какой-нибудь сигнализации.

Ладно, никто и не надеялся на поблажки. План у меня уже был. Подобная идея прошла в реале, почему бы ей не сработать и здесь? Выжидать и присматриваться смысла не было, от этого могло пострадать самое главное – моя решительность.

Люк в отстойник пропустил меня без проблем.

Блин, зараза! Не знаю, кто вывозит для алхимика всю эту дрянь, но его работке не позавидуешь, будь он хоть трижды цифровым кодом.

Как ни странно, фонарик не понадобился дажездесь. Поверхность жидкости в яме бурлила, и по ней пробегали сполохи, дававшие неплохое освещение.

Моя решительность упала до критичной точки, так что следовало поторопиться. В свечении алхимических отходов удалось рассмотреть, что над всей ямой шла балка, поверх которой были уложены доски. Качество досок оставляло желать лучшего, но мне это было на руку. Просовывая пальцы рук в щели и цепляясь ногами за балку, я полез над ямой как муха по потолку. Очень сомневаюсь, что подобный трюк прошел бы в реале.

Мне повезло – алхимик сбрасывал отходы в яму не через раковину с трубой, а через специальное отверстие; похоже, иногда ему приходилось выбрасывать довольно массивные куски.

При попытке пролезть в это отверстие едва не свалился вниз. К счастью, все обошлось. Выбравшись из прикрытого простой крышкой лючка, я рухнул на пол и пытался отдышаться. Получалось плохо. Браслет на руке тихо пискнул, привлекая к себе внимание. В сумраке, который едва рассеивался пробивающимся в щели ставен лунным светом, была хорошо видна зеленая полоска на браслете. Ага, значит, я все-таки отравился ядовитыми парами. Зеленое – это хорошо, а вот то, что браслет вообще засветился, ничего хорошего не обещало.

Время пошло, так как у меня не было ни лечебных заклинаний и таких же зелий, найти которые даже в мастерской алхимика было бы уже запредельной удачей. Мне бы отыскать одну-единственную колбочку…

Мастерская алхимика мало напоминала современную лабораторию, скорее уж была похожа на средневековую кухню. Стеклянных сосудов было мало, зато в изобилии имелись различные котлы и металлические перегонные кубы.

Увы, беглый обыск мастерской ничего не дал – все более или менее ценное алхимик запер в шкафах на замки не ниже четвертого уровня. Они были проще, чем замок на секретере в пансионе, но для меня по-прежнему запредельно сложными.

Неприятно, но ожидаемо. У меня изначально была надежда только на то, что сбросив колбу в ящик прилавка, алхимик не переместил ее обратно в хранилище.

Осматривать в мастерской больше нечего, под запором оказалось все, кроме посуды и вывешенного на видном месте диплома алхимика. Можно было бы подгадить жмоту, украв документ, но я никогда не понимал, зачем люди делают зло кому-то без пользы для себя. Конечно, мне вообще претила подлость, но когда она была бессмысленной, омерзение к малефикам превращалось в ненависть.

Вот и дверь в торговую комнату. Блин, что-то мне нехорошо… На моей подвижности это не особо отразилось, но голова уже начала кружиться, и подступала легкая слабость. Светящаяся полоска на браслете стала желтой, а это уже совсем плохой признак.

Бинго раз – ящик в прилавке оказался незапертым. Бинго два – в ящике лежала знакомая колба.

Радость успеха была омрачена тем, что мое тело повело – все же нулевой уровень, и жизни у меня кот наплакал.

Пора выбираться отсюда. Прижав колбу к сумочке на поясе, я увидел, как она растворилась в воздухе, перемещаясь внутрь.

Когда возвращался обратно, меня все же потянуло к висящему на стене диплому. Пальцы скользнули по шероховатой поверхности развернутого свитка – и тут начались странности.

До касания надпись на свитке сообщала, что это полный диплом алхимика, выданный Людеку Ниваре и свидетельствующий о его праве проводить алхимические трансмутации, а также торговать полученными зельями. Но как только мои пальцы прикоснулись к свитку, надпись изменилась.

«Краденый диплом. Ворованные знания не принесут вам достатка. Каждое зелье, созданное самозваным алхимиком, будет на 50 % менее эффективным, чем законный аналог, и вместо своих параметров будет показывать лишь надпись: «Подделка». Для самозванца будут доступны только ничтожная часть древа умения алхимического искусства. Повторно изучить полноценную профессию алхимика невозможно».

И все это внизу было резюмировано предложением принять или отвергнуть предложенную профессию.

Особенно мне не понравилось последнее предупреждение. А так очень даже неплохая плюшка. Да, сильно урезанная версия, но при этом совершенно бесплатная. Но невозможность полноценно овладеть очень прибыльной профой, плюс негодные для продажи зелья портили все преимущества; да еще и наполовину урезанные возможности конечного продукта… На такой пиратской версии золота не заработаешь.

Не знаю, то ли из-за помутившегося от отравы сознания, то ли из-за стоимости полноценной версии диплома, но я ткнул пальцем в кнопку «Да». А может быть, сработала генетическая тяга нашего народа к дармовщинке.

Хорошо хоть халява не обернулась проблемами для хозяина свитка. Как только мои пальцы оторвались от пергамента, диплом приобрел свой первозданный вид.

Браслет отреагировал на это действие писком и вспышкой и тут же пискнул вторично. Времени выяснять, что это он зачастил, уже не было. Ободок налился ядовито-красным светом. Что-то мне подсказывало, что загибаться прямо здесь не очень разумно.

Я с трудом дополз до отверстия сброса и нырнул вниз, надеясь, что ядреная смесь уничтожит все следы моего преступления.

В этот раз вспышка была какая-то разноцветная, да и мрак перехода получался с красноватыми разводами.

Опять родная кроватка и нелюбимая слабость.

Развернувшийся свиток «порадовал» сообщением:

«В связи с тем, что тело было уничтожено агрессивной средой, время действия дебафа увеличивается до десяти часов».

– Вот зараза! – прошипел я сквозь зубы. – Желаю покинуть Сэкаи.

Глава 5

Десять часов штрафа удалось провести с пользой – съездил домой и успокоил маму. По крайней мере, теперь мои отговорки будут работать некоторое время. А вот с Томкой все было намного сложнее.

– Колись, куда ты вляпался? – вытащив меня на балкон, впилась ноготками в руку сестра.

Можно было бы промолчать и не перекладывать на сестру свои проблемы, но нести это все самому было очень сложно. Меня постоянно преследовала мысль, что я делаю что-то неправильное, переступаю через свои принципы, причем делаю это не ради высокой цели и спасения людских жизней, а просто чтобы спрятаться от реального мира. Мне нужен был человек, который скажет, что не все так плохо, как кажется.

И сестра как всегда оказалась на высоте. Она была младше меня, но временами казалась намного мудрее.

– Сэкаи? – Глаза Томы сначала расширились, а затем сузились в злые щелки: – И ты, сволочь, молчал? А о сестре подумать было сложно?

– Тома, ты меня не услышала; для того чтобы играть в эту чертову игрушку, я залез в чужой дом, а это статья.

– Ерунда, – отмахнулась сестра, – это мелкое правонарушение.

– Откуда тебе знать, ты же на экономиста учишься?

– От верблюда. Это не воровство, а проникновение со взломом без цели хищения. Штраф и общественные работы.

– Тома, – угрожающе произнес я, – еще раз спрашиваю, откуда ты это знаешь?

Сестра опустила глаза и вздохнула.

– Тома, блин!

– Успокойся. В прошлом году Валерка по пьяни залез в кинотеатр. Хотел кино мне показать. Отсюда и знаю.

Вот зараза. Умеет же нагнетать обстановку… хотя ее слова вызвали у меня желание покопаться в Уголовном кодексе. Только сейчас я подумал, что действительно ничего из дома не присвоил – все по-прежнему остается на своих местах. Это неплохо, потому что с законом договариваться намного сложнее, чем с совестью.

Тяжелее всего было отговорить сестру от поездки в деревню, подействовало только то, что у нее все равно не будет возможности войти в игру. Ну и пришлось пообещать, что я расшибусь в лепешку, но нарою в Сэкаи золота для еще одной капсулы. Теперь придется зарабатывать на две установки.

Разговор с сестрой заставил меня позаботиться о том, чтобы оставлять в доме как можно меньше следов своего пребывания, и в процессе экспресс-уборки выяснилась очень интересная деталь. В комнатах я нашел видеокамеры. Еще одна была обнаружена над крыльцом. Вот только нигде не было ни мониторов, ни хотя бы компьютера для обработки видео.

Еще полчаса серфинга в сети дали любопытный результат. Оказывается, для пущей безопасности игрока к капсуле можно было присоединить камеры. Порывшись в настройках капсулы, я нашел функцию привязки контроля камеры к персонажу, которая сейчас была неактивна. Все правильно – старый аватар удален, и привязка слетела.

Новая привязка заняла пару секунд. Настройки остались прежними – сигнал по срабатыванию датчиков движения внутри дома и на лай Бима. Московская сторожевая довольно умна и обладает спокойным характером, так что на белок и котов отвлекается редко.

Очередной вход в игру был приурочен к выполнению квеста, поэтому в Сэкаи меня встретил пламенеющий закат, затопивший полмира алыми сполохами.

Перед тем как отправиться на охоту, я залез в свиток-наладонник. Выход из игры получился таким сумбурным, что мне даже не пришло в голову ознакомиться со свалившимися плюшками, хотя эти плюшки вполне могли оказаться неприятностями. С профессией алхимика все оказалось в соответствии с предупреждениями – плохо. Ветвистое древо умений выглядело словно после сильнейшей болезни. Две трети ответвлений были не просто неактивны, а намертво заблокированы. Увы, мне были недоступны ни восстанавливающие отвары, ни усиливающие зелья. Живой оставалось только направление неорганической алхимии – то есть все, что связано с обработкой минералов и составов на их основе. Мало того что мои зелья нельзя продавать, большую часть из списка не было возможности создавать даже для собственных нужд. Ситуация была бы совсем унылой, если бы не одна фишка, которую удалось заметить напоследок. Небольшое ответвление от напрочь загубленного деревца умений имело название «тайный взгляд».

«Тайный взгляд – для самозваных мастеров не существует никаких правил и законов. Их бесчестье снимает все ограничения, и теперь для освоения производства новой смеси нет нужды в законном рецепте – 25 % успеха получить новый рецепт при изучении готовой смеси. Изучаемый предмет разрушается с вероятностью 100 %».

Забодай меня единорог! Не скажу, что это умение уравновешивает ущербность профессии, но у законных алхимиков такой фишки точно нет.

Как оказалось, на этом сюрпризы не заканчивались. И в этот раз все было безупречно. Второе сообщение говорило об изучении еще одной профессии.

«Вы проявили высшую степень беспринципности, присвоив профессию другого разумного существа и доказали, что являетесь бесчестным вором».

Неприятное и простенькое заявление объяснило появление второго пункта в списке моих профессий.

Так, что нам дает древо профессии разбойника? Такое нестандартное приобретение профессии сделало меня сразу вором и лишило возможности выбрать ответвление «грабитель». Можно подумать, мне нужна была эта «радость».

В принципе все выглядит, как и описано в игровой энциклопедии. Воровское направление имело два пути развития: мошенник и взломщик, который в свою очередь развивался в искателя сокровищ. Вот к ним я и буду стремиться, хотя бы название будет не таким мерзким.

Теперь перейдем к доступным на данный момент умениям. Их было всего два – «тихий шаг» и «легкое прикосновение». Очень даже нужные для вора умения. Причем второе являлось главным. Суть навыка была простой – прикасаясь к сумке или кошельку другого человека, я получал возможность изъятия ценностей. Шансы на успех соответствовали разнице уровня умения вора и защиты сумки. Тяжелее всего было вытаскивать монеты, потому что обычно их носили в кошелях с солидным уровнем защиты. На защиту обычных вещей в сумке народ обычно не сильно тратился.

Все умения вора были заточены на ловкость. При большем значении этого параметра шансы серьезно повышались. Ладно, воровством займемся позже, особенно потому, что сама мысль об этом мне претила.

Ну и под конец я разобрался с подключением к видеонаблюдению в доме. Все оказалось просто. Соответствующий раздел в свитке-наладоннике позволял выводить на экран изображение с нужной камеры. Их оказалось больше, чем мне удалось найти – целых семь штук. Четыре в доме и три во дворе.

Очень даже неплохо.

Солнце уже практически скрылось за горизонтом, так что следовало поспешить.

За время моего отсутствия домик паучихи ничуть не изменился. Уже подняв руку для стука в дверь, я вспомнил, что не учел очень важную деталь, а именно – не разобрался с действием своего кошелька. Все оказалось элементарно. Стоило прикоснуться к поверхности сумочки, как перед глазами возникал призрачный экран, поделенный на четыре секции. В одной из двух занятых была изображена монета, а во второй – заветная колба. Двигая пальцами по сумке, я выделил колбу, и после тычка пальцем она оказалась зажатой в моей руке.

Довольно оригинально.

Ладно, хватит лирики, пора на подвиги.

После моего стука в дверь внутри раздался уже знакомый голос:

– Чего дверь ломаешь? Дома я, заходи.

Бабка выглядела по-прежнему колоритно, и она явно меня узнала.

– Привет, бабанька, давно не виделись, – злорадно ухмыльнулся я и тут же испуганно икнул.

Ментальная атака моментально выморозила мне душу, да и зрелище менявшейся внешности бабки само по себе вгоняло в шок. Из разрезов в телогрейке в стороны выстрелили белесые руки, тело бабки начало стремительно разбухать. Шея втянула голову в плечи, а лицо поплыло, выпуская наружу хелицеры.

– Ядреный квас!

Зацеп, блин, кому стоим, чего ждем?

С трудом заставив себя двигаться, я метнул зажатую в руке колбу, метя в лицо твари. Попасть удалось только благодаря мизерному расстоянию, и то колба угодила не в лицо, а в разбухшее тело. Стекло лопнуло, зеленая жижа мгновенно расплескалась по сформировавшейся головогруди паучихи. Попало и на ее раздувшееся брюхо.

Первые несколько секунд ничего не происходило, и это заставило меня нервно икнуть. Затем из-под зеленых пятен вырвались тонкие стебельки, похожие на усики гороха. Шакра судорожно защелкала хелицерами, пытаясь вырвать побеги своими мерзкими руками прямо с мясом, а затем взвыла дурным голосом.

Сам не помню, как оказался на улице, и это очень хорошо, потому что разошедшаяся шакра разнесла халупу по бревнышку. Мало того, она выла не тише корабельной сирены, наверняка переполошив не только поселок, но и стражу на городской стене.

К счастью, боль от прорастающих сквозь тело побегов была так сильна, что паучиха напрочь забыла обо мне. А через пять минут подарочек из Великого Леса наконец-то доконал жуткую тварь.

Как и следовало ожидать, по всему поселку засветились факелы и магические светильники.

Так, не стоим и не тормозим!

В плане лута в этой игре все было стандартно. Осторожное прикосновение к оплетенному побегами телу монстра открывало пред глазами окошко с содержимым.

Облом-с, у меня только три пустых ячейки, а добра в паучихе чуть больше. С деньгами все понятно – жалкие девять монет серебром перекочевали в кошель. Туда же пошли когти, хелицеры и невзрачное кольцо. А вот что делать с кровью шакры и ее же ядом? Наверняка это дорогого стоит, но чтобы изъять жидкости, нужны колбы. Тело исчезнет через пять минут, и найти тару ночью нет никаких шансов.

Отчаивался я рано, колбы пришли ко мне самостоятельно, причем вместе с неприятностями.

– Вот он! – завизжал обворованный мною алхимик. – Держите вора!

Хуже всего было то, что бежал он ко мне во главе пары стражников, один из которых запустил в мою сторону какое-то заклинание.

Меня пронзила болезненная молния, заставившая тело застыть нелепой статуей.

– В темницу вора, я буду требовать у князя его казни! – бесновался алхимик, норовя пнуть мое неподвижное тело ногой.

Хорошо, что стражники туго знали свое дело и не допустили членовредительства.

Я, конечно, полностью согласен с заявлением киношного сыщика Глеба Жеглова о том, что вор должен сидеть в тюрьме, но легче мне от этого не становилось.

– Что здесь происходит?

Вместе с очередной партией вооруженных факелами неписей подошел тиун. Среди толпы зевак было как минимум три десятка игроков. Властность, с которой говорил глава деревни, и экспрессия алхимика окончательно выбили меня из игрового состояния. Осознавать, что перед тобой программы, чье поведение рассчитано только на несколько вариантов развития сюжета, стало все сложнее.

– Это вор, – ткнул в меня пальцем алхимик, – это он залез в мою мастерскую. Дознаватель из города считал его ауру.

– Из города? – непонятно почему разозлился тиун. – А ко мне ты не подумал прийти? По велению князя власть здесь я, а не городской управитель.

Алхимик явно хотел что-то сказать, но прикусил язык.

– Разморозь его, – приказал тиун стражнику, а после того как тот снял заморозку, обратился ко мне: – Вижу, ты нашел свою шакру. Ты заслужил награду, но это не снимает вины за воровство. Ох, бабка, зла в тебе оказалось больше, чем мы думали…. – обратился он уже к телу шакры.

В разговор тут же вмешался алхимик:

– Я же говорю: его нужно…

– Заткнись, Людек; он украл еще что-нибудь кроме зелья? Только не вздумай врать.

– Нет, – надувшись, качнул головой алхимик.

Фух, этот психанутый так и не заметил, что я «поюзал» его грамотку.

– Хорошо, – продолжил тиун, обращаясь уже ко мне, – налагаю на тебя штраф в размере стоимости украденной вещи. Срок выплаты – неделя.

Ни фига хорошего. Это получается, что я напрасно корячился, лазая по всяким мерзостным местам!

Свершив скорый и, как по мне, абсолютно несправедливый суд, тиун отправился восвояси. И тут меня отвлекли мелодичный звон в ушах и приятная волна по всему телу. Наконец-то первый уровень! От тиуна мне досталось не так уж много опыта, его хватило, чтобы дополнить до первого уровня то, что прилетело от убийства шакры.

– Да ты, Зацеп, прямо реактивный геймер, – иронично хмыкнув, проворчал я и прислушался к ощущениям.

Дополнительной мощи не наблюдалось, но если и были какие-то неприятные ощущения, то они ушли. Если учесть, что в большинстве случаев левел-ап приходит в момент изрядной потрепанности тушки игрока, эффект равен немалому выбросу эндорфина. Не хватало еще подсесть…

Раздражение, бурлившее во мне, чуть успокоилось, и здравый смысл сумел взять верх.

– Эй, мастер Людек, – позвал я удаляющегося алхимика.

– Чего тебе?

– Хочу погасить часть долга.

– Давай, – оживился алхимик.

– За сколько возьмете кровь и яд шакры?

– Семь медных монет за склянку крови и пятнадцать – за яд.

Никогда не любил торговаться, и очень хорошо, что перед прибытием тиуна я заглянул в свиток.

– В городе я могу продать кровь за три серебра, а яд за семь, но вам предлагаю половину цены.

– Хорошо, – кивнул алхимик.

– Давайте колбы.

– Чего?

– В принципе могу нацедить яду прямо вам в ладошки, – с невинным лицом предложил я.

Немного поворчав, алхимик протянул мне левую руку. Но сначала я прикоснулся к телу шакры, освобождая место в кошеле, а уже потом пожал руку алхимика. Такое странное рукопожатие здесь было принято для удобства работы с открывающимся окном торговли.

Так как проходила простая передача, рукопожатие обошлось без открытия окна, озвучив все легким звоном, и в мой кошель перешла стандартная упаковка из десяти склянок. Очередное прикосновение к телу шакры сделало меня богаче на пять склянок крови и четыре – яда.

Через минуту к алхимику перешли по две склянки того и другого. На возмущенное фырканье и требование вернуть оставшуюся тару я лишь лучезарно улыбнулся.

В итоге от всей это авантюры мне досталось: семь серебряных от старосты, девять медяшек, невзрачное колечко и несколько склянок с жидкой мерзостью от паучихи. Но все это перечеркивал долг в четыре золотых.

Да уж, с такими деловыми качествами Томка дождется своей капсулы аккурат к пенсии.

Разочаровавшись в себе и немного – в игре, я вышел в реал и завалился спать.

Новое утро вернуло мне уверенность и желание играть. Пока готовился к погружению в виртуал, успел насмотреться через окно ванной на унылую слякоть и печальный вид Бима в прихожей, так что смеющееся солнце Сэкаи подняло настроение на самый верх.

Исходя из печального опыта, разумнее было бы удалить «вора» и начать играть как нормальный человек – но, как и не раз до этого, победило упрямство. В принципе на данный момент мой баланс имел небольшой плюс. Так что я направился в алхимический магазин в центре города. Славия, как и большинство столиц реального мира, была ночным мотыльком и утром выглядела сонной и вялой. На улицах было относительно безлюдно. И все же утренний город мне нравился. Он был чистым и каким-то уютным, несмотря на немалые размеры.

Сэкаи не была идеальной игрой, хотя и поражала реалистичностью. Вот и сейчас неправдоподобно бодрый для утра молодой продавец сверкал лучезарной улыбкой. Несмотря на довлеющий антураж века этак двенадцатого, продавец выглядел как приказчик времен царствования Александра Первого – даже имелся пресловутый пробор в прическе. Но придираться глупо, японцы и так неплохо справились с отображением чужой культуры.

В отличие от лавки алхимика, этот торговый зал блистал яркими цветами богатых витрин и демонстрационных полок.

– Господин желает что-то продать или купить?

– И то и другое, – ответил я, выложив на прилавок всю доставшуюся добычу с шакры.

– За яд – четырнадцать серебряных монет, за кровь – девяносто. Все остальное возьму за двести. У нас солидный магазин, и единственно приемлемые цены мы называем сразу.

– Вот поэтому я и стану вашим постоянным клиентом. Не люблю торговаться.

Мое заявление вызвало искреннюю улыбку продавца. В игре торговля прокачивалась именно спорами за каждый медяк, так что мой подход подкупал нестандартностью.

– Желаете что-то купить?

– Да, мне нужна сумка.

– Есть на двадцать, пятьдесят и сто ячеек. Защищенность – от первого до четвертого уровня. – С сомнением покосившись в сторону выложенного на прилавок товара, торговец уточнил: – Вам могу предложить либо на двадцать ячеек с третьей защитой, либо на пятьдесят – со второй.

– А на сто – с первой?

– Если с небольшой доплатой.

– Пятьдесят с первой защитой?

– Вы не боитесь воров?

Хотелось ответить что-нибудь едкое, но не факт, что на подобные слова не завязаны отрицательные поведенческие алгоритмы. Терять наладившийся контакт не хотелось. Судя по поведению неписи, меня ждет неплохая скидка.

– У меня пока воровать нечего.

– Такая сумка будет стоить две золотых монеты. Увы, я не могу предложить вам скидку на этот товар; но, может, у вас есть еще пожелания?

– Я понимаю, что у вас не барахолка, но, возможно, есть что-то из одежды?

Догадка оказалась верной, потому что продавец тут же расцвел:

– Странники часто приносят негодные вещи. Мы их берем, чтобы не утруждать клиента беготней по барахолкам. После они попадают к старьевщикам, но всегда есть из чего выбрать.

Не думаю, что я один такой умный, но образовавшаяся лазейка мне понравилась.

– А что есть для первого уровня?

– Вас интересует что-то особенное?

– Да, мне подошли бы вещи с бонусом к ловкости.

– Есть кое-что, но не уверен, что вам понравится, – с сомнением прищурился продавец.

– Давайте посмотрим.

Продавец стукнул пальцами по прилавку, и моя добыча растворилась в воздухе, а на ее месте появился аккуратно расправленный набор одежды.

М-да, случай интересный и нестандартный. Это был наряд скомороха.

– Пять предметов: постолы, шаровары, рубаха, колпак с бубенцами и беспалые перчатки.

Особенно неоднозначно выглядел колпак с тремя хвостами, каждый из которых заканчивался бубенцом.

Пока я выпадал в осадок, продавец нахваливал товар:

– Вещи не новые и слабой прочности, но каждая имеет скрытые достоинства.

Поочередно прикоснувшись ко всем вещам, я узнал, что все они дают по +1 к ловкости, а с моим уровнем ловкости в 15 единиц это очень жирная прибавка. Особенно удивили бубенцы, каждый из которых имел +1 к агру.

Зачем, спрашивается, клоуну вещи с плюшками для танка?

– Мне нужно подумать.

– Конечно; вы, странники, часто думаете. Для вас специально приготовлены особые кресла.

Действительно, у боковой стенки торгового зала стояли пять удобных кресел. Усевшись в одно из них, я увидел надпись «Выход» на подлокотнике. Впрочем, в реал мне пока не к спеху.

В это время в магазине появилась парочка симпатичных девушек, и торговец быстро убрал с прилавка скомороший наряд.

Мне пока было не до дам, намного привлекательнее выглядела информация в наладоннике.

Полчаса копания в энциклопедии дали интересный результат. Пришлось даже выходить в реал, чтобы заглянуть на форумы в основной сети. И вот что выяснилось. Чтобы стать удачливым вором, нужно иметь высокий уровень ловкости, которая качалась не только воровством. Лучше всего ловкость поднималась умениями «жонглирование» и «акробатика». Эти умения открывались при освоении профессии скомороха. Так она называлась для тех, кто начинал играть в Славии. В других королевствах ее называли по-разному: клоун, шут, дервиш и так далее.

Становиться шутом не хотелось, но тут имелись очень веские доводы. Подняв ловкость, мне придется меньше воровать, чтобы стать взломщиком. Мало того, разница в прокачке ловкости с помощью умения «легкое касание» и, скажем, «жонглирования» была ошеломляющей. К тому же все умения скомороха имели плюс к эффективности, который соответствовал количеству зрителей.

Именно для привлечения общественного внимания и были нужны бубенцы на колпаке. Эффект «агропривлекательности» действовал одинаково для вызывания повышенного внимания и монстров и игроков, выступающих в качестве зрителей.

Я себя чувствовал Алисой – каждый следующий шаг по выбранной мною дороге заводил меня все глубже в кроличью нору.

Ладно, была не была… По крайней мере, никто не скажет, что мой способ прокачки является неоригинальным.

Дождавшись, пока мой новый знакомый обслужит сильно смахивающего на Илью Муромца воина, я подошел к прилавку.

– Вы определились? – вновь заулыбался торговец.

– Да, сколько будет стоить эта одежда?

– Если учесть огромную скидку, то ваш товар перекроет сумку и одежду.

– Хорошо, – обреченно кивнул я. Затем прицепил на пояс новую сумку, которая была всего в два раза больше кошеля для ценностей, и перетащил туда все вещи. Переодеваться здесь я точно не буду.

В кошельке еще имелось немного монет, и если не слишком тратиться на еду, можно докупить полезные вещи.

– А от того скомороха больше ничего не осталось?

– Осталось: короткий канат для хождения и серые шары. Но у нас есть особые светящиеся шары – именно покупая их, странник и оставил здесь все эти вещи.

Подумав, я забрал три серых шара и попросил продавца придержать для меня остальное.

Но это все, так сказать, запасной план, а пока попытаемся воплотить в виртуальной реальности главную идею.

Ближайшая локация, до которой можно было добраться даже откровенным нубам, находилась на берегу протекающей рядом с городом реки. Полянка с кроликами не годилась, потому что окрестности стартовой деревни были недоступны любителям чужого добра.

Забравшись со скоростью улитки на одиноко стоящий дуб, я принялся наблюдать. По песчаному бережку бегали десятка полтора низкоуровневых игроков с удочками. Рыбаками они были неважнецкими – шумные и суетные, но здесь главной была не рыбалка, а охота.

Вот один из игроков с явными замашками будущего мага-стихийника подскочил на месте. Его удочка выгнулась дугой. Вода у берега забурлила, и наружу полезла довольно странная рыбка. Проще всего полезшее из воды существо можно было описать как двухметровую помесь карася с крокодилом – рыбье тело дополняли когтистые лапы и солидная пасть с острыми зубами.

Рыбак тут же бросил удочку и отскочил назад, практически в полете кастуя огненный шар. Скажем так, слабенький шарик. Монстр только мотнул головой, словно отгоняя мошкару. Всмотревшись в пространство над головой монстра, я увидел, что полоса здоровья мутанта просела процентов на пять.

Неудобно постоянно концентрироваться, чтобы видеть тактическую информацию, поэтому для боевых операций игроки использовали тактические очки, в которых все отображалось в стандартной комплектации. Стоили очки всего пять серебрушек, но бесполезные траты даже такой суммы в моем положении были лишними.

Минут десять маг играл с монстром в догонялки, на коротких остановках отбиваясь то фаерболом, то роем светящихся искорок. Другие рыбаки иногда подбадривали его криками и предложениями помочь. Маг неизменно отмахивался.

Время от времени другие игроки выуживали свой улов, и начиналась аналогичная беготня. За исключением тех случаев, когда в дело вступили рубаки. Самым крутым на берегу был мечник шестого уровня, разделывавший рыбину за десяток секунд.

Пока было время, я пересмотрел необходимые мне умения. Основные пока без надобности, а из второстепенных могла пригодиться только «метка».

Заклинания и умения в игре активировались жестами и голосом. Тем, кто не хочет себя выдать лишними звуками, достаточно воспроизвести заклинание губами: беззвучно, но четко.

Что-то местная гопота задерживается… На форумах сообщалось, что здесь они частые гости. Я уже начал скучать, когда из рощицы на холме вышел игрок в легкой броне с черно-красной раскраской, сжимавший в руках боевой жезл мага. Это сочетание выдавало в нем чародея, избравшего земную стихию, только у них не было дебафов на ношение кожаной брони.

Рыбаки тут же напряглись. Те, кто уже выудил себе жертву, быстро добивали монстров, а остальные повели себя по-разному. Основная часть тут же попыталась сбежать. Но выскочившие из-под земли каменые шипы прервали бегство троих игроков. Еще четверо через секунду завязли в неожиданно образовавшемся болоте.

Шестиуровневый мечник что-то крикнул и рванул к магу. За ним метнулись еще трое бывших рыбаков. Из чародеев в обойме непокорных остались две девушки, одна из которых являлась магом-воздушником. Ее подружка с внешностью анимешной няшки начала немного неуклюже набрасывать бафы на участников стихийного пати.

Напрасно мечник решил действовать с группой. Ему либо не хватило элементарных знаний игровых реалий, либо выдержки. Бои между игроками в Сэкаи организовывались оригинальным способом. Во-первых, печать Каина использовалась только против игроков, нападавших на противника, чей уровень значительно ниже. Во-вторых (и этого как раз не учел горячий мечник), в случае, если на одного игрока нападали несколько противников, они получали дебаф, соразмерный численности перевеса. А вот «жертва» наделялась неслабым бафом.

На выяснение этих подробностей мне все же хватило усидчивости, поэтому я знал, что будет дальше. Еще одной особенностью боев между игроками в Сэкаи был статус «спасителя». Если несколько человек нападали на одного, тот, кто решил помочь оставшемуся в меньшинстве игроку, автоматически получает единовременное, но солидное усиление характеристик.

Все это не касалось случаев, когда велась война кланов. В таких условиях каждый стоил того, что заслужил упорной игрой.

Ага, вот и «спаситель». За спиной предводителя восстания нубов из воздуха материализовался человек в темных одеждах, чей дизайн явно спионерили у разработчиков игры про ассасинов.

А ребята оказались очень непростыми. Оба грабителя были четвертого уровня, и если заклинания мага не особо удивляли, то настойчивость человека, прокачавшего свою профессию до убийцы, оставаясь на низких уровнях, поражала. Это тоже была особенность Сэкаи. При желании я смогу подняться до взломщика, оставаясь хоть на первом уровне. Но для этого нужно очень постараться. Серьезным недостатком такой системы была невозможность носить одежду, оружие и бижутерию высоких уровней. А низкоуровневое снаряжение с хорошими улучшениями стоило не меньше чем высокоуровневые аналоги с более серьезной начинкой.

Пока я размышлял, трагедия на берегу приближалась к своему финалу. Убийца уже заканчивал с рубаками, а маг продолжал шинковать невезучих беглецов, застрявших в «гребенке» каменных пиков. Вляпавшимся в болото повезло больше, они уже выбрались и со всех ног удирали.

Через пару секунд на берегу остались только девушки.

– Метка, – поспешил прошептать я, всматриваясь в перепуганное лицо няшной баферши с ником Уляля.

Все, теперь в ближайшие сутки на моей карте будет отображаться расположение девушки, куда бы она ни пошла.

Внезапно позади девушки-мага, носившей строгое имя Выжигашка, поплыл воздух, и ей в спину воткнулся кинжал, брызнув в стороны красными искрами.

Крит.

Ноги девушки подогнулись, и она упала на землю.

Убийца нарочито медленно повернулся к баферше. Девчушка попыталась сбежать, но киллер рывком догнал ее и подсечкой повалил на колени, удерживая жертву за волосы. Опять же нарочито медленно поднес кинжал к горлу и резко рванул. К счастью, в отличие от боев с монстрами, схватки между игроками потоков крови не давали, просто образовывались неприятного вида раны. Будь все не так, вряд ли мне удалось бы усидеть на дереве.

– Вот скотина! – скрипнув зубами, прошипел я.

Самым мерзким было то, что у обеих девушек ники выделялись светло-синим цветом. В реале они являлись либо сиротами, либо инвалидами, но это почему-то не остановило киллеров.

Несколько секунд я сверлил взглядом пространство над головой убийцы, но моей внимательности не хватало, чтобы прочитать ник убийцы. А вот имя мага рассмотреть все же удалось. Карик Пламенный – не так уж оригинально. По крайней мере, обошелся без цифр, которые хоть и выглядят намеком на принадлежность к династии, но на самом деле выдают полное отсутствие фантазии.

Еще раз скрипнув зубами, я поставил метку на мага, вальяжно подходившего к телам поверженных противников. Обворовать убийцу мне не удастся при всем желании.

Грабители быстро обобрали тела и покинули место бойни. А еще через несколько секунд берег стал безлюдным – тела монстров и погибших игроков исчезли без следа.

– Что же, начнем охоту, – со зловещими интонациями опереточного героя прошипел я, открывая карту в свитке-наладоннике.

Глава 6

Как и следовало ожидать, все оказалось сложнее, чем в теории. Налетчики обчистили еще две группы и только после этого отправились в город.

Наконец-то преследуемый мною маг вышел в удобное для проведения кражи место. Он решил наведаться на базар, где за лотками стояли игроки. Я двинулся следом.

Итак, чтобы выудить у жертвы хоть что-нибудь, нужно было прикоснуться к его кошельку и продержать контакт три секунды. Успех зависел от уровня ловкости и навыка «легкого касания». Имелось как минимум две сложности. Во-первых, разница в уровнях защиты сумки и моего навыка может не позволить получить хоть что-то. Самым неприятным был второй нюанс – при высоком уровне внимательности жертвы она может заметить мои потуги в воровстве. Вот поэтому обворовывать убийцу было бы бессмысленно – у него все заточено под ловкость, скорость и внимательность. С магами проще, для них важнее интеллект и концентрация, которая работает не постоянно, а во время каста. Хотя это не значит, что помеченный мною маг-разбойник не мог раскачать и внимательность.

Черно-красные доспехи мелькали впереди, и теперь мне не нужна была метка на карте. Возможно, это пассивное умение вора, но даже отведя взгляд, я с легкостью вновь находил объект в мешанине толпы, едва посмотрев в нужном направлении.

Подходящий момент появился только через двадцать минут прогулки по базару. Маг остановился у прилавка, где выставлял свою продукцию алхимик с явным уклоном раскачки в травника.

Погасив раздражение от того, что эта отрасль алхимии мне недоступна, я шагнул вперед, стараясь ступать только на цыпочках. «Легкое прикосновение» и «тихий шаг» не нуждались в дополнительной активации. Прикосновение срабатывало автоматически, а для активации шага нужно было просто идти на цыпочках.

Меня начало колотить и не бросило в пот только потому, что этот нюанс не был прописан в контролирующей моего перса программе.

Маг торговался с девушкой-продавцом, но их слова слились для меня в монотонный гул.

На поясе гопника кроме всего прочего имелся стандартный набор из квадратного кошеля и такого же вида сумки, но в два раза большей по размеру. Сам не знаю почему, но я прикоснулся к кошелю, хотя знал, что защита там наверняка серьезнее, чем у сумки.

Прошло три секунды, и моего прикосновения никто не почувствовал, но на этом приятные новости заканчивались.

Только злостью можно было объяснить мою вторую попытку забраться в кошель Карика Пламенного. И это с учетом того, что во всех описаниях было ясно сказано – в таком случае шанс быть обнаруженным сильно увеличивается.

– Что, кто?! – взревел маг, осматриваясь по сторонам.

Я резко шагнул назад и в сторону, прячась за дородной теткой с корзиной в руках.

Не получилось – едва маг взглянул в мои глаза, как тут же заорал:

– Турмахал даваур! – Как и многие другие игры, Сэкаи не запискивает маты и не отсекает их, а превращает в тарабарщину. Выглядело это как заковыристое ругательство на неизвестном языке. – Стой, скотина!

Ага, сейчас.

Сорвавшись с места, я рванул вперед, стараясь, подобно слаломисту, обходить людей в толпе. Получалось не очень. Благо мой преследователь если и превышал меня в ловкости, то не намного. Правильно ли я поступил, не переодевшись в одежду скомороха? С одной стороны, шансы на успех, как в воровстве, так и бегстве могли сильно повыситься. Возможно, вообще не пришлось бы убегать. Но в случае провала я вынужден был бы продать такую нужную мне одежку или уходить из столицы. С другой стороны, распашонка делала меня безликим. К тому же маг вряд ли сможет рассмотреть мой ник в такой суматохе.

Преследователь продолжал бежать следом за мной. Некоторое время он орал очередную тарабарщину, но затем опомнился, и его ругань потеряла матерные слова, при этом обретя оскорбляющий смысл.

Сразу захотелось остановиться и дать ему в морду, но я продолжал бежать. Все дело в том, что в Сэкаи права вора были сильно ущемлены. Нападать на игроков в черте города запрещалось жесткими правилами. А вот побить попытавшегося залезть в кошелек вора не возбранялось. Здоровье сливалось до одного процента – дальше не позволяла система. Доведенного до нокдауна вора сдавали страже. А после увиденного на берегу у меня не оставалось сомнения насчет результата нашего «спарринга».

Так что беги, Зацеп, беги.

Если в бою мои шансы были смехотворны, то в догонялках маг сильно уступает вору. Так что через пять минут мне удалось оторваться и затеряться в толпе.

Было обидно до зубовного скрежета. И опять же только злостью можно было объяснить то, что я не стер метку мага со своей карты.

И вообще день – не очень благоприятное время для темных дел.

До вечера осталось еще много времени, так что можно заняться другими делами. Из других дел у меня оставалось только прояснение ситуации с профессией скомороха. После провала на базаре и неуклюжего бегства моя брезгливость к определенным профессиям снизилась в разы.

Порывшись в игровой энциклопедии, я направился в нубскую деревню, а затем вышел в реал.

– Але, привет, Тома.

– Привет, братишка, – откликнулась сестра. По времени она уже закончила с занятиями, поэтому могла отвлечься от любых дел. – Что-то случилось?

– Все нормально, – поспешил я успокоить сестру и тут же перешел к делу: – У тебя сколько в кубышке?

– А тебе зачем? – тут же напряглась Тома. В принципе бережливость была нашей семейной чертой, и у нее должны иметься немалые запасы. В моем случае жизнь изрядно растрясла кубышку до плачевного состояния.

– Для дела.

– Игра?

– Да.

– Блин…

Сестричка у меня всегда была умницей, так что не пришлось ни объяснять, ни уговаривать. Выставив ультиматум насчет капсулы, она уже влезла в эту затею. К тому же Тома прекрасно знала степень моей авантюрности и всегда мне доверяла.

– Сколько нужно?

– Все что можешь.

– Жди, – убитым тоном сказала сестра и отключилась.

Через двадцать минут мой телефон тренькнул, подтверждая перевод денег.

Хм, неплохо. Конечно, это меньше, чем нужно для комфортной игры, скажем, эльфом-лучником, но хватит на все текущие траты.

Сразу после входа в игру я направился на центральную площадь города, расположенную перед входом в княжеский квартал, куда таким, как я, пока хода не было.

Рядом с шатром скоморохов уже собралась небольшая толпа, наблюдавшая за одиночными выступлениями артистов.

Да уж, до Цирка дю Солей им как до луны… Несколько ярко одетых скоморохов, позванивая бубенцами на колпаках, ходили перед зрителями колесом, пересыпая свои трюки шутками-прибаутками. Пара человек дудела в рожки. Имелся даже один канатоходец, но он больше отыгрывал роль клоуна, чем акробата.

В общем, смотреть не на что, да и мне пока не до созерцания.

У шатра вертелся мальчик-непись в скоморошьей одежде.

– Привет, – поздоровался я.

– И тебе не хворать, – ответил малец.

– Не скажешь, кто может сделать меня скоморохом?

Вряд ли непись может испытывать не прописанные программой чувства, но его брови удивленно поползли вверх:

– Хочешь стать скоморохом?

– Да, а что тут такого?

– Ничего, – с недоверием ответил малец. – Ладно, пошли к дядьке Стаху.

Ситуация начала меня напрягать, поэтому, едва увидев старого скомороха с шикарными усами, тут же перешел к делу:

– Хочу стать скоморохом, сколько?

– А зачем уважаемому страннику веселить толпу?

– Это важно?

– Интересно.

– Два золотых, – спокойно сказал я.

– Что два? – явно подвис из-за нестандартности подхода скоморох.

– Мне интересно получить профессию скомороха, и я готов за это платить, а вам интересно узнать, зачем мне это нужно, поэтому – два золотых.

– Не-е, – засмеялся старик, – не так уж мне интересно.

Мимика неписи стала ярче, и он даже оживился. Похоже, система отреагировала на нестандартность ситуации и подключила дополнительные мощности. Как бы не заиметь лишних проблем из-за резкого увеличения интеллекта неписи.

– Ладно, давай четыре золотых. Нравишься ты мне, парень, из тебя получится хороший скоморох.

А вот это уже неплохо. Уверен, начни я торговаться, ничего бы не выгорело, а так – целый золотой экономии.

Мы совершили левое рукопожатие, и я перевел скомороху четыре золотых. Разбрасываясь желтыми кругляшками, постоянно приходилось напоминать себе, что эта мелкая монетка является эквивалентом зеленой бумажки с цифрой сто.

Браслет тут же призывно мигнул, предлагая ознакомиться с подробностями приобретенной профессии, что я и сделал под ироничным взглядом дядьки Стаха.

Так, что тут у нас… Первый уровень профессии открывал два умения – «жонглирование» и грим. На втором появятся «узкая тропа», помогающая ходить по канату и «красивый прыжок». А вот это уже интересно: «прыжок» давал игроку возможность вернуть себе устойчивое положение на ногах и сохранность равновесия после акробатического трюка. С увеличением процента изучения умений увеличивались сложность трюка и вероятность успеха. Классно, но до этого нужно еще прокачать профу до второго уровня, а пока будем кидать шарики.

– Спасибо, мастер, – кивнул я Стаху и направился на выход.

Народу на площади было маловато – это все-таки не торговая площадь, к тому же до вечера оставалась еще пара часов.

Выбрав себе место, я достал из сумки два шара и попробовал подбрасывать их в воздух. Никогда этим не занимался, но все получалось на удивление легко. Попытка добавить третий шар сразу расставила все по местам – через секунду шары вырвались из рук и упали на землю.

Горестно вздохнув, я открыл перед собой окно сумки и переоделся, но колпак не тронул. Увеличение ловкости сразу показало себя. Теперь все три шара легко держались в воздухе.

Минут двадцать я бросал шарики, но сумел привлечь внимание лишь одного зеваки, который окатил меня презрительным взглядом и сразу ушел. Проверка характеристик показала, что «жонглирование» выросло на одну десятую процента, а «скоморох» получил жалкие три единицы из тысячи необходимых для получения ученической приставки.

Печально. Ладно, увеличим ставки, только немного защитим болезненное самолюбие. Вернувшись к Стаху, я купил у него баночку с гримом. Следуя наставлениям инструкции, я нанес на щеки два мазка и прикрыл глаза. Тут же в темноте появились расположенные в три ряда двенадцать мордашек с разной раскраской. Сконцентрировав взгляд на одной из них, по моему мнению, наименее вызывающей, почувствовал, как по лицу пробежала теплая волна.

В голове мелькнула шальная догадка, которую я тут же поспешил проверить.

Бинго!

Интуиция меня не подвела. У каждого игрока есть одно пассивное умение под названием «конфиденциальность», которое мешает другим рассмотреть ник и уровень. В сети была информация о том, что плюс на «конфид» дают некоторые маски, причем стоят они несоразмерно дороже банки с гримом.

Это я неплохо зашел…

Настроение сильно поднялось, так что колпак с бубенцами занял законное место без особых возражений со стороны моего самолюбия.

Дело пошло лучше, и через десять минут порхающие в воздухе шарики привлекли троих зрителей. Увы, как выяснилось позже, их заинтересовало не искусство жонглирования, а придурковатый игрок в клоунском наряде. Один даже бросил на мостовую медную монетку. Эта подачка почему-то разозлила меня больше всего.

Стиснув зубы, я вернул шары в сумку и пошел прочь, так и не взяв монету. И все же здравый смысл удерживал от скоропалительных решений и заставлял обдумать произошедшее.

Что меня разозлило? То, что игрок бросил монетку? Или то, что она была медной? Нет, получение даже такого мелкого подношения – нормальная для уличного артиста вещь. Может, непривычная для меня, но вполне нормальная. Тогда что?

А разозлило меня то, что игрок заплатил за клоунский вид, а не за зрелище. И что из этого следует? Чтобы не стесняться выбранной профессии, нужно устроить настоящее шоу. Стать артистом, а не фигляром.

Вряд ли этому помогут мои зачаточная ловкость и прокачанные умения, так что нужно усилить зрелищность выступления.

Размышляя, я выудил из сумки жонглерский снаряд и задумчиво на него посмотрел. Вспомнился рассказ продавца алхимической лавки о светящихся шарах. Так, у нас здесь не реальность, и законы физики не обязаны работать в полной мере…

Идея захватила меня полностью, заставив едва ли не вприпрыжку направиться к лавке алхимических товаров.

– О, господин Зацеп, я рад, что вы вернулись так скоро, если, конечно, это не связано с претензиями.

Неплохо, непись назвал меня по имени. В прошлый раз мне не удалось рассмотреть ник продавца, теперь же напряженный взгляд поверх его головы принес успех.

– Мне очень понравилось у вас, Данко. Ваша лавка заслуженно считается особенной.

Моя лесть возымела действие, и Данко заулыбался:

– Вы хотели забрать остальные вещи скомороха?

– Пока нет, у меня есть просьба лично к вам.

– Слушаю вас.

– Могу ли я сделать особый заказ алхимику, с которым вы работаете?

Парень на секунду подвис. Понятно – среагировала система.

– Может, сначала я покажу вам список того, что мы уже имеем?..

– Боюсь, что мне нужны особенные вещи.

– Не думаю, что мастер Ворох согласится делать что-то вне нашего с ним договора.

– А как насчет того, чтобы организовать нам встречу? – Заметив сомнения продавца, я добавил: – Конечно, все будет проходить только через ваш прилавок.

– Хорошо, давайте попробуем, – наконец-то решился Данко. Взяв с прилавка бумажку, он что-то написал и передал записку мне.

Читать надпись не было необходимости, потому что на карте автоматически должно появиться месторасположение мастерской. К счастью, алхимиком, который работает именно с этим магазином, оказался не обворованный мною мастер.

Карта привела меня хоть и не за пределы города, но все же в выделенный отдельно квартал мастеров.

Мастерская алхимика находилась у самой стены. Добротный сруб внешне походил на барак. Вдоль длинной крыши, которую покрывала дранка, торчали аж три дымохода, из которых шли дымы как у светофора – красный, желтый, зеленый.

Крепкая дверь практически полностью поглотила мой стук, но я решил, что этого будет достаточно, и вошел внутрь.

Интерьер лаборатории почти ничем не отличался от места моей ночной вылазки, разве что масштаб был посерьезней.

Мастер, словно сошедший со страниц киберпанковской фантастики, отвернулся от перегонного куба и поднял на лоб большие очки. Его глаза затягивала странная муть, а взгляд пару секунд был абсолютно бессмысленным. Меня неожиданно посетила мысль, что секунду назад за фасадом мастерской не было ровным счетом ничего, включая самого алхимика, и система все сгенерировала в момент открывания двери.

Нет, с таким отношением играть не получится.

Тряхнув головой, я решительно шагнул вперед, стараясь воспринимать мастера как реального человека.

– Доброго вам вечера, мастер.

– Это смотря с чем вы пожаловали, – хмуро ответил он.

– Меня направили к вам как к лучшему алхимику города.

В ответ на мою лесть алхимик лишь скептически хмыкнул:

– И что дальше?

– Мне нужен особый товар, который можете сделать только вы, и…

– Список всего, что я делаю, есть в магазине, – без особой экспрессии ответил алхимии.

Так, похоже, система не хочет тратить ресурсы на стандартный разговор, поэтому ответы неписи не блещут оригинальностью; а если расшевелить персонажа? В нем явно прописана неприязнь к лести. Значит, зайдем с другой стороны.

– Похоже, зря я не поверил мастеру Ниваре, – неопределенно пожал я плечами и сделал вид, что собираюсь уходить.

Сначала реакции не было. Наверное, зря не задал прямой вопрос, а подошел с недостаточно тонким намеком, но система все же отреагировала.

– И что сказал этот прыщ? – окрысился мастер. В его мимике и движениях появилась живость. Равнодушие слетело, как дымка от сквозняка.

– Он тоже сказал, что не берется за нестандартные заказы, а когда я упомянул, что пойду к вам, мастер Нивара сказал, что к вам тем более не стоит ходить. Если не может сделать он, вам и подавно не по силам.

Не совсем честно по отношению к обоим алхимикам, и то, что это были простые программы, меня не особо оправдывало, но чего не сделаешь, когда прижмет…

– Вот криворукая жаба! Это я не смогу?! – вполоборота завелся мастер. – Да я был лучшим в нашей школе алхимиков! Ладно, что там у тебя?

– Это вы делаете светящиеся шары для жонглеров?

– Я.

– А можете сделать такие же, но чтобы они горели пламенем, при этом не обжигая руки?

– Призрачный огонь?

– Точно, – среагировал я, хотя абсолютно не понимал, о чем идет речь.

– Это нетрудно.

Ладно, наглеем дальше:

– А можно сделать фейерверк такой же формы, чтобы взрывался, когда его подбросят?

– Тоже не проблема, заряды огненной потехи могут зачаровываться на определенную высоту, достигнув которой, они взрываются. Чтобы не рванули в горах, расстояние отмеряется от метателя.

– Шикарно! Вы настоящий мастер! – воскликнул я и по кислой гримасе понял, что переборщил с похвалой.

Ну, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец:

– И еще вопрос: можно сделать шар, который при попадании в цель взрывается и разбрасывает осколки?

– Никогда не слышал о таком, – скис мастер, подрезая крылья моей разошедшейся фантазии, но тут же приободрил: – Зачем вам такие сложности? Кидайте во врага склянку со «слюной дракона». Правда, ее разливают в обычные колбы, и если форма не имеет значения…

– Имеет, – повинуясь проснувшейся интуиции, поспешил вставить я.

– Ну, можно попробовать… – с сомнением протянул мастер.

Кроме формы колбы меня напрягло название «слюна дракона».

– А сколько будут стоить склянки со «слюной»?

– Дорого. Два золотых за одну.

Да уж – прилетела птица обломинго.

– Действительно дорого.

– Ну, тогда можно взять гномье масло, а если добавить кислый снег и серу, то получится неплохая вещь.

– И сколько будет стоить?

– Со снегом три серебряных за склянку, а без снега – всего один.

Я хотел уже попросить вариант подешевле, но вовремя вспомнил, что я тоже хоть и ущербный, но все же алхимик, к тому же с контрафактным умением. Если учитывать пятидесятипроцентную обрезку свойств конечного продукта, нужно брать по максимуму.

– Когда сможете сделать по десять штук огненно-фейерверочных шаров и склянок масла с добавками?

– Ну, с фейерверками нужно только изменить форму и наложить плетение призрачного огня. Так что подходите в магазин завтра к обеду. С переделкой колб и остальным придется повозиться, так что будет готово только послезавтра.

– Да, совсем забыл, – стукнул я себя ладонью по лбу, вспомнив свое детское увлечение культурой ниндзя, – есть что-то, из чего получится дым?

– Ну, это совсем просто, – ленивым жестом отмахнулся алхимик. – Болотный туман в колбе. Или нужно опять в шарах?

– Нет, пусть будет в колбе, – сказал я и добавил: – Было бы идеально, если бы вы смогли добавить в туман что-нибудь красивое и светящееся.

– Можно смешать с разрядами.

– Хорошо, сделайте пять колб.

Замотивировав мастера пятью серебряными монетами, я покинул лабораторию.

Вечер окутывал Славию, а значит, пора на охоту. Сам не понимаю почему, но откуда-то взялось едва ли не маниакальное желание довести начатое дело до конца. Только в этот раз нужно было хорошо подготовиться.

Квартал мастеров от основного города отделял небольшой парк с прудом. Удобная скамейка у воды приютила меня, предоставляя условия для размышлений.

Так, с имеющимися возможностями мне точно не справиться, чем же тогда повысить шансы на успех? Можно надеть скоморошьи одежки, а чтобы не привлекать внимания, воспользоваться только постолами и шароварами. Распашонка прикроет все сверху, а добавив простейший грим, я завершу конспиративные мероприятия.

И все же этого мало.

Увы, больше в моей сумке ничего подходящего не было, если не считать выпавшего из паучихи колечка.

Развернутое описание содержимого ячейки сумки гласило:

«Кольцо шакры – подлый способ убийства. Прикоснитесь им к любому сосуду, чтобы отравить его содержимое. Отравление: 15 урона каждые 10 секунд, в течение минуты».

Вот гадость какая! Тут же появилось желание избавиться от кольца, но любопытство все же заставило войти в имеющееся окно настройки.

А вот это уже интересно. Отравление имело три варианта интенсивности: дурман, рвотное и яд.

И что значит «дурман»?

Я копался в игровой энциклопедии до ночи и нарыл очень много полезного. Выяснилось что у дурмана такой же эффект, как и у игровой дури – ослабляет внимание и туманит сознание. Мало того, подобное воздействие, в отличие от того же яда, приравнивается к парализующим заклятиям, то есть не воспринимается как агрессия.

Ладно, теперь посмотрим, где носит нашего гопника.

Удача еще раз улыбнулась мне – отметка находилась внутри одного из множества кабаков столицы. Что ж, судьба словно подталкивала меня именно к такому сценарию действий. Конечно, идти на это или нет – решать только мне.

В шароварах и постолах скомороха под греческой тогой я выглядел если не как идиот, то по крайней мере нелепо. Хотя за последние пару дней я успел увидеть и не такие дизайнерские решения. В толпе желающих выглядеть круто хватало людей, которые прежде всего предпочитали красоте эффективность, даже если это не совсем отвечало представлениям общества о прекрасном.

Кабак с креативным названием «Гусь лапчатый» находился на полпути между центральной частью и Дном – кварталом, в который мне, к счастью, не пришлось идти за профессией. Над входом в кабак висела вывеска, на которой гусь в немецком фраке надменно смотрел на посетителей сквозь монокль на цепочке. Да и по внешнему виду здание было ближе к старогерманскому стилю, чем к славянскому. Казалось, здание намеренно нахлобучило пониже высокую крышу, отчего стены выглядели довольно низкими.

Ночь приближалась, и в кабаке оставалось очень мало свободных мест. Мне с трудом удалось пристроиться за длинным общим столом. Сразу же рядом возникла симпатичная служанка. Последняя деталь стиля – девушка носила длинную полосатую юбку и корсет, не прикрывавший обтянутую блузкой грудь.

– Что желает герр странник?

Ох, знала бы ты, милая, что желает это самый герр, не сказать бы хуже… но пока обойдемся без лишних трат. В забитом более чем полусотней игроков зале трактира витали соблазнительные запахи, но пока не до изысков, так что будем питаться булочками. И все же заказать что-то придется.

– Пива.

– У нас сегодня шикарные сосиски, – призывно качнула грудью девушка.

Она что, издевается? Фраза получилась очень двусмысленной.

– Нет, спасибо, просто пиво.

Интересно, чем руководствовались разработчики, помещая немецкую таверну в славянский город? Хотя если учесть, что в Славии больше трех десятков заведений подобного типа, без разнообразия не обойдешься.

Девушка оказалась на высоте – она ничем не проявила своего недовольства прижимистым клиентом и, улыбнувшись, убежала за пивом.

Через пять минут я уже прихлебывал из кружки неожиданно очень неплохое пиво, стоимостью в целую серебряную монету. Интересно, а медные деньги здесь в ходу, вообще? Даже булочки мне продали, так сказать, «пачкой», за две серебрушки. Да уж, Славия – не самый дешевый город, хотя это можно сказать о любой столице в реальном мире.

Кружку пива пришлось растягивать: Карик в данный момент общался с двумя игроками. Их разговор не выглядел важным, так что я не особо прислушивался. Увы, и легкомысленным их общение тоже не назовешь – на столе побывали только два кувшина с пивом.

Когда я уже собрался расстаться с еще одной серебряной монетой, оба собутыльника решили покинуть компанию моего подопечного. Маг постарался их задержать, но те лишь отмахнулись.

Что ж, пора. Я встал и, покачиваясь, пошел в сторону на две трети опустевшего столика. В игре вполне можно было нализаться до невменяемого состояния, хотя при этом имелись определенные ограничения по возрасту. Это же касалось и дури.

– Плюнь на них, мужик. – Рухнув рядом на стул, я одной рукой хапнул кувшин, а второй попытался приобнять Карика Пламенного.

– Пошел в кырдывур, придурок! – Система опять перевела матерное слово на тарабарский язык.

Оттолкнув меня рукой, маг добавил удар ногой прямо из сидячего положения. От удара я рухнул на пол, чем вызвал гогот на соседних столиках.

– Сам пошел, – пьяно возмутился я, возвращаясь на свое место.

Пока все шло хорошо, активированный в режиме «дурман» перстень коснулся кувшина, и, что самое главное, Карик не узнал меня.

На несколько секунд ситуация замерла в тонком равновесии, но маг, что-то решив для себя, остался за столиком, щедро налив в кружку жидкости из кувшина.

Минут через десять он устало облокотился на стол, а его голова все время норовила опуститься на столешницу.

Пора.

Демонстративно перевернув свою кружку вверх дном, я встал и вновь пропетлял к столику мага.

– Да, брось, мужик, тебе точно нужна компания.

Пододвинув ближе стул, я приобнял мага и сделал вид, что рассказываю ему что-то важное.

Гопник попытался оттолкнуть меня, но дурман уже подействовал. Моя рука скользнула с его плеча, прикасаясь к кошелю на поясе. Три секунды тянулись вечность и… ничего не произошло.

Нет, так просто я не отстану. Второе касание заставило мага заворочаться активнее, зато послышался отчетливый звон монет. Так, еще заход в сумку – и можно уходить. Как только действие «легкого касания», приложенное к сумке, закончилось, я позволил Карику оттолкнуть себя. Толчок вышел слабым, при этом вновь свалил меня на землю.

– Ну ты и жмот! – зло сплюнул я и, покачиваясь, направился к главной двери.

Теперь ходу!

Ноги сами принесли меня к ближайшему гостиному двору. Бесплатный пансион был недоступен из-за перекрытых на ночь выходов из города, так что пришлось потратить еще одну серебряную монету за доступ в собственный кабинет.

Так, теперь посмотрим, что удалось нарыть в закромах ступившего на кривую дорожку мага. Улов оказался более чем неплохим – семь золотых и пять серебрушек. Из сумки выпали какие-то вещи, но я даже не стал присматриваться. На душе неожиданно стало как-то мерзко. Совесть, с которой вроде был заключен надежный договор, внезапно взбрыкнула.

Очень часто даже неплохие люди, которым претят неприглядные поступки, находят им оправдание. Цель оправдывает средства – девиз иезуитов в действии. Моя цель не была такой уж высокой, хотя и совсем низменной ее не назовешь, да только запас оправданий закончился слишком уж быстро.

Одно дело – ловко выудить из кармана гопника ворованное добро, и совсем другое – опоить его и обворовать бесчувственное тело. Да и кабак пострадает ни за что. Это, конечно, всего лишь программы, но мой поступок от этого выглядел не менее мерзко.

До сих пор мне как-то удавалось сводить вместе реальность и привитые с детства нравственные догмы, но шитое белыми нитками полотно начало расползаться.

Так, главное – успокоиться… Возможно, на мои мысли давит усталость.

Игру я покинул, так и не приняв четкого решения, но то, что не смог остаться ночевать в чужом доме, было тревожным звоночком.

Глава 7

Утро и рассердившееся на тепло осеннее солнышко изменили многое. Душ и обильный завтрак, проведенный в компании Бима, наполнили тело бодростью. Так что в игру я вошел переполненный решимостью.

Все выглядело не так безнадежно, как вчера, но стоило заглянуть в сумку, и вернулось чувство неправильности. Раньше я планировал оставлять себе четверть добытого плюс все, что могло понадобиться моему персонажу из вещей. Вечером совесть вступила в жаркий спор с жадностью, и процент снизился до десяти. Теперь же эти спорщицы дружно молчали: жадность – удрученно, а гордость – надменно.

Черт с вами!

Добравшись до ближайшей лавки, я продал все добытые у мага вещи. Много за них не дали, и все же ворованная сумма выросла до десяти золотых монет и восьми – серебра.

Так, теперь нужно найти новую хозяйку жгущих мне руки монет, пока жадность не пришла в себя и не начала пилить, подобно сварливой жене.

Увы, метка, которую я повесил на Улялю, на карте Славии отсутствовала. Либо няшка обиделась на весь свет и не входила в игру, либо, что маловероятно, сбежала в другой город.

До момента самопроизвольного спадания метки оставалось еще несколько часов, так что отчаиваться рано.

Первым делом я направился на главную площадь и нашел там вялых по причине слишком раннего для них утра скоморохов. Дядька Стах некоторое время чесал седую макушку, пытаясь понять, что от него требуют в такую рань. И все же опыт и жизненная мудрость победили. Внеся несколько поправок, он одобрил мою идею. Теперь осталось забрать из лавки заказ, и к вечернему выступлению будет все готово.

Ну и чем теперь заняться? В лавку рано, а на полях с жуткими кроликами мне по-прежнему делать нечего. Ладно, пройдемся по рынку.

Торжище Славии совсем не походило на аналоги в других игрушках. Во время погони за магом-гопником все пролетело мельком. Теперь же у меня было время осмотреться.

Честно говоря, и сравнить-то было не с чем. Размах – не самых маленьких оптовых рынков, а вот колорит – непередаваемый. Казалось, здесь смешалось все. Со стороны центра властвовали деревянные лотки с небольшими навесами. Каждая деталь этих прилавков была украшена резными узорами со славянскими мотивами. Центральную часть рынка затапливало целое море восточного базара. Здесь торговали прямо с ковров. Причем это совсем не напоминало жалкие барахолки. Каким бы ни был стилистически наряд игрока-торговца, возлегая на подушках у заваленных товаром ковров, они выглядели настоящими восточными эмирами. С одной стороны, странно видеть такую картинку в центре славянских земель, но и здесь исторические консультанты корпорации оказались на высоте – в древние времена на больших славянских торжищах преобладали именно восточные купцы.

Чтобы найти нужную вещь среди этого бедлама, у игрока имелись две возможности – просто ходить между рядами как на обычном рынке или же подойти к столбу объявлений. Прикоснувшись к отполированной множеством рук поверхности, можно открыть большой экран с перечнем представленных на рынке товаров. Здесь же – списки перепродающих вещи спекулянтов. Причем среди них имелись как неписи, так и игроки. К этой же информации можно добраться и через свиток-наладонник, но за товаром все равно пришлось бы идти на базар и лично общаться с торговцами.

Пока мой поход больше являлся экскурсией, поэтому с возможностями столба я лишь ознакомился.

Дальняя часть рынка практически полностью была отдана неписям, торгующим в основном маунтами и големами. Здесь я застрял надолго. До безумия захотелось стать обладателем одного из этих великанов, но удовольствие обладания пилотируемым големом было просто запредельно дорогим. Гномом я не стал не потому, что плохо относился к этой расе, – просто, имея меньше чем тысячу золотых, на стартовой площадке подгорного царства делать нечего.

– Нравится? – прогудел подошедший мастер, которого я сразу и не заметил, потому что пытался рассмотреть четырехгранный шип, торчащий вверх на шарообразной голове гуманоидного голема.

– Слов нет; да что толку – не по Сеньке шапка, – автоматически ответил я и только после этого подумал, что гном может и не понять поговорку. Все-таки это программа, а не человек.

Но взгляд поверх головы обладателя низкого голоса показал, что опасения были напрасными. Передо мной стоял игрок. Причем для богача, влившего в игру бездну денег, выглядел он слишком простовато. Но и это не самое странное: мастер был таким же полукровкой, как и я! Возможно, именно поэтому в его голосе не было ноток пренебрежения, которые мне пришлось услышать не только от неписей, но и игроков.

Внешне он похож на чернобородого Санта-Клауса, каким его рисуют в некоторых мультиках – широкогрудым, мускулистым и с пивным животом. Ростом обладатель двух кровей – чуть ниже меня.

– Это да, – искренне улыбнулся полугном с именем Гайкокрут и похлопал голема по щиколотке, так как до колена он не достал бы при всем желании. – Мой красавец стоит три штуки голды. Каждую заклепку сам поставил и все руны лично прописал.

Действительно красавец. На толстых как колонны ногах покоилось бочкообразное тело. И все же простоватую бочку оно не напоминало. Казавшиеся поначалу беспорядочными линии клепаных соединений органично вплетались в вязь угловатых гномьих рун. Местами поверхность шла гофрированной рябью, делая боевого робота устрашающе-прекрасным. Из туловища в положенных местах торчали две руки. Вопреки ожиданиям, у этих рук по два сустава, а заканчивались они массивными секирами.

И как апофеоз – все это венчала заинтересовавшая меня голова с торчащим вверх рогом. Сама голова была шарообразной, со стандартным смайликом вместо лица, и лишь вокруг приделанного на макушку шипа шла невидимая снизу инкрустация.

– Спрашивай, – лукаво улыбнулся Гайкокрут, – вижу же, что очень хочется.

– На кой у него этот шип торчит из головы? – Заметив, что улыбка полугнома стала еще шире, я добавил: – Наверняка все этим интересуются?

– Ты угадал, но отвечать я не устал, – хохотнул, прижимая руками пивное брюхо, големостроитель. – Смотри.

Гном закатал рукав, под которым вместо привычного узкого браслета с камнем находился массивный наруч со светящимися рунами. Толстые пальцы замелькали по рунам с ловкостью пианиста-виртуоза.

Голем вздрогнул и зашипел, что едва не заставило меня подскочить на месте. Гибкие руки с секирами сошлись вместе, словно ловя жертву. Из плоских сторон секир выскочили крючья-захваты. В это же время шип на макушке голема скользнул вперед. Шарообразная голова провернулась. Смайлик скрылся, а его место заняло то, что раньше было неопознаваемой инкрустацией. Теперь предо мной стоял какой-то демонический Буратино – иначе и не скажешь.

Словно чтобы подтвердить зловещую внешность, голем резко дернул руками-секирами на себя и в это время качнулся туловищем вперед. Не требовалось никаких уточнений, чтобы понять – тому, кого клюнет такой вот Буратино, мало не покажется.

Все это произошло за пару секунд, а еще через три секунды голем вернулся в исходное положение, и милый смайлик вновь радовался яркому солнышку.

– Круто, – выдохнул я.

– А то, – самодовольно хмыкнул полугном, запихивая большие пальцы рук за широкий пояс. – Будет золото – заходи.

– Боюсь, что не в этой жизни.

– А что так? – изогнул бровь Гайкокрут.

– Ну, скажем так, я здесь на птичьих правах.

– Ну ничего, – отмахнулся полугном, – все мы когда-то начинали с малого.

– Неужели все это заработано в игре?

– Не, – фыркнул необычайно улыбчивый гоном, – у меня в реале свой тракторный завод. Больше приходится с бумажками работать, а руки по делу скучают. У себя крутить гайки как-то уже неинтересно, а тут – видишь, какая красота?

– Для владельца завода у вас шикарно получается.

– Да брось ты выкать, мы все тут в игре. Судя по фейсу, ты уже не пацан, так что не ломай кайф. Здесь я полугном-артефактор, а ты полуэльф. Кстати, чем занимаешься, половинчик? – спросил гном, с прищуром осмотрев мой нелепый наряд.

Врать такому открытому человеку не хотелось, поэтому я сказал правду, хотя и не всю:

– Скоморохи мы.

Залезть в сумку и перекинуть в слоты куртку скомороха вместо хитона было делом одной секунды.

– Вот оно как, – хмыкнул полугном. – Неожиданно… но веселить людей – тоже не самое простое дело. Что показываешь?

– Приходите… – Под притворно грозным взглядом полугнома я поправился: – Приходи на площадь вечером, увидишь.

– Ну, раз приглашаешь, тогда ответное приглашение: пойдем, посмотришь на другие мои поделки…

Это было сродни походу десятилетнего мальчика в магазин игрушек! Наш мир изобилует самыми удивительными мелочами: смартфоны, мощнейшие компьютеры, чудеса автопрома… Казалось бы, удивляться уже нечему, и все же полугном Гайкокрут скрывал в своей каморке настоящие чудеса. К массивной стене, которая окружала базар, оказался пристроен большой ангар. Там, в художественном беспорядке, размещены различные механизмы.

Ажурная механическая водомерка способна нести на себе седока через любые водные просторы, и остановить ее могли лишь волны выше пяти баллов по шкале Бофорта. Наспинный рюкзачок мог превратить любого игрока в самого настоящего Карлсона, но вращающийся пропеллер артефакта жрал космическое количество маны, так что эта вещь была скорее имиджевой, чем практичной. Основная же часть коллекции полугнома состояла из различных големов – похожих на людей или животных, маленьких и больших, медлительных и стремительных, как мангусты. Двух одинаковых не было – каждый имел свою уникальную фишку.

Венцом коллекции был огромный металлический грифон. Тяжеловесный металл выглядел как живая плоть – золотые чешуйки на туловище гибко облегали мускулистое тело, серебряные нити в гриве спутывались в художественном беспорядке, кромки стальных перьев и клюв были сделаны из незыблемого мифрила, а огромные рубины в глазницах, казалось, отслеживали каждое мое движение.

Но меня больше всего поразил внешне невзрачный аппарат в виде обычного рюкзака. Он висел на стене и вряд ли смог бы привлечь мое внимание, если бы не огромные крылья, крепившиеся по бокам конструкции. Тонкие трубочки имели несколько суставов и явно складывались, втягиваясь внутрь рюкзака. Все довольно привычно, если бы не переливающаяся радужными сполохами мембрана, натянутая на этот каркас. Контраст между простой, даже можно сказать, примитивной конструкцией и мерцающим чудом поражал до глубины души. Казалось, что какой-то безумный ювелир вставил редчайший алмаз в покрытую ржавчиной железную оправу. Но этот ювелир был гением. С каждой секундой созерцания этот дикий диссонанс обретал осмысленность и целостность. Я никогда не понимал художников-авангардистов: как по мне, во всем должна быть гармония, и есть вещи, которые нельзя соединять ни под каким предлогом. Впервые эта уверенность была поколеблена.

– Что это? – завороженно спросил я.

– Это махаон, – с нежностью в голосе сказал полугном и тут же спросил: – Что, посоветуешь мне сменить каркас на золотой?

– Нет, конечно, – на автомате ответил я, – зачем портить такое чудо.

– Я тоже так думаю. Знаешь, Зацеп, я всегда считал, что техника должна работать и служить людям; если нароешь две тысячи золотых, так уж и быть, продам тебе махаона.

– Угу, – только и смог ответить я. А что тут скажешь, если вещь стоила как не самый дешевый «ламборджини».

И все же я не расстроился – если такие вещи находятся за пределами твоих возможностей, это не огорчает, а мотивирует. Хоть шансы стать обладателем махаона были ничтожны, это не мешало моему желанию узнать о нем побольше.

Название аппарата выбрано не случайно – он и еще два таких же чуда сделаны из одного крыла Призрачного махаона – рейдбосса сто восьмидесятого уровня. Гайкокрут не сказал, во сколько ему обошелся материал, но это наверняка ударило по его бюджету. В принципе изобретение мастера являлось своеобразным реактивным дельтапланом.

Волшебный артефакт делал рюкзак и его содержимое легче в несколько сот раз, а встроенный внутрь двигатель разгонял летуна до необходимой скорости. Кстати, реактивный двигатель работал на той самый «слюне дракона», которую предлагал мне алхимик в качестве заменителя напалма.

После экскурсии Гайкокрут отвел меня в мастерскую, которая находилась прямо в городской стене, там мы и продолжили разговор о чудесах Сэкаи под прекрасное пиво из пивоварен подгорного царства.

Со мной такое бывает – иногда не можешь влиться в коллектив сотрудников, которых видишь каждый день, а порой вот так с ходу находишь общий язык с абсолютно чужим человеком. Чаще всего в дружбу это не перерастает, хотя все зависит от желания и общих интересов.

Полугном торговал эксклюзивным и очень дорогим товаром, так что клиенты ему докучали нечасто. В основном предварительные заказы приходили почтой. На базаре он обосновался по договору с городом. Они предоставляли ему место для торговли и часть помещений внутри стены. Он же в случае осады должен был защищать эту самую стену с помощью своих големов.

Временами я поглядывал на карту в ожидании появления там метки Уляли, но няшка так и не появилась.

Уже когда мы прощались, полугном затронул интересную тему.

– Да, кстати, – в очередной раз скользнув взглядом по моему цветастому наряду, сказал Гайкокрут, – ты почему не подкрасишь свои вещички? Я так понимаю, ты работаешь скоморохом только по вечерам? Если не хочешь тратиться на запасную одежду, возьми краску часов на двенадцать и щеголяй в стильном наряде собственного дизайна.

– Что за краска? – искренне удивился я.

– Ну ты даешь! – фыркнул полугном и начал рассказывать…

Нужно, конечно, все уточнить в игровой энциклопедии, но фишка была интересной. Оказывается, у алхимиков можно заказать специальную краску, которая на определенное время перекрашивает одежду в другие цвета. Цена этой краски варьировалась в зависимости от времени действия и сложности рисунка. Если нужно просто поменять цвет, то это одно, а если необходим какой-нибудь цветной узор – то совсем другое. Не знаю, насколько это выгодно в быту, но меня подобная фишка очень заинтересовала. Не факт, что удастся найти одежду другого фасона и с такими же интересными статами, как скоморошья, а так – перекрасил в черное, и можно заниматься темными делами.

На Славию опускался вечер, так что в алхимическую лавку к Данко мне пришлось практически бежать.

В лавке меня ждал неприятный сюрприз – мне элементарно не хватило денег на оплату заказа. Нет, деньги в принципе имелись, но это была добыча с последнего «дела», и тратить ее я не собирался. И пропажа Уляли ничего не меняла. Воспоминания о ночной операции натолкнули на интересную мысль.

– Данко, что вы скажете насчет этой вещи, – сказал я, выкладывая на стол перстень отравителя.

Торговец сначала взял в руки перстень, а затем уронил его на прилавок и для пущей надежности шагнул назад. От моего взгляда не укрылось, что он отодвигался не от перстня, а от меня.

– Что-то не так? – осторожно спросил я.

– Откуда это у вас? – напряженно осведомился Данко.

– Недавно убил шакру и вытащил из нее этот перстень, – с показным равнодушием пожал плечами я.

– Фух, – облегченно выдохнул торговец, – вы меня напугали. За сотрудничество с отравителями и торговлю такими вещами у нас раздирают лошадьми.

– Простите, что навлек на вас такую угрозу, – ошарашенно сказал я и потянулся к перстню, чтобы убрать его с глаз долой.

Жаль… деньги мне были очень нужны.

– Подождите, – остановил меня Дано. – Если вы хотите избавиться от него, нет ничего проще. Сейчас я вызову отряд стражи и дежурного мага.

– Это зачем? – напрягся я.

– Не беспокойтесь. Если сразу добровольно сдать подобный артефакт, от города полагается солидная премия. Это, конечно, меньше, чем можно получить, продав его в Дне, но тоже очень неплохо.

– Нет уж, в Дно мне идти совсем не хочется.

– Прекрасный выбор, – искренне одобрил мое решение Данко.

Оперативная группа с дежурным магом прибыли очень быстро.

Маг был довольно колоритным малым – квадратная фигура, бритая голова и при этом густая борода могли сделать из него эдакого лихого аскера, но этот имидж ломали исконно славянские черты лица.

Дежурный чародей с брезгливостью посмотрел на кольцо, затем на меня. Пятерка матерых воинов во главе с десятником тут же подобралась, но в дело вступил Данко:

– Господин маг, вот – постоянный клиент нашего магазина добыл перстень из шакры, но, увы, не знает, куда сдать эту мерзость. А так как очень доверяет нашему магазину, то конечно же пришел за советом к нам.

Маг не стал бузить и небрежно смахнул перстень в покрытый рунами мешочек. Он еще хотел отделаться благодарностью, но Данко не сплоховал, за что получил десять процентов от полученной векселем суммы.

Этих денег мне хватило, чтобы расплатиться за все заказанное в мастерской алхимика, и даже немного осталось. Так что я решил поинтересоваться красками.

– А какие вам нужны? – спросил Данко, вновь мановением руки материализуя на прилавке низенький ящик, поделенный на ячейки. Из этих ячеек торчали горлышки доброй полусотни колб.

– Для начала черную.

– На всю одежду?

– Да.

– Стойкость?

– В смысле?

– Какое время должна продержаться покраска?

– Не дольше двенадцати часов.

– Ну, это недорого, – улыбнулся Данко, – проблема только в том, что ваш цветастый наряд не станет однородно черным. Получатся разные оттенки от серого до угольно-черного.

Это замечание навело меня на одну мысль:

– А если использовать зеленый?

– Получится то, что вы, странники, называете камуфляжем.

– Отлично; дайте мне три черных и три зеленых.

Закончив с покупками, я побежал к главной площади. Вот так всегда – если утром тебе кажется, что делать совершенно нечего, то к вечеру, скорее всего, придется носиться как угорелому.

Славия как убежденная «сова», полностью просыпалась лишь к полудню, а расцветала только в сумерках. Вдоль улиц зажигались блуждающие огни. Ряды фонарей в каменных джунглях реальных городов красивы, но мертвы. Не помогало даже бурление толпы. В Славии же все было по-другому – деревянные дома разной этажности делали улицы колоритными и живыми, а медленно дрейфующие в воздухе фонари наполняли все пространство энергией. И на этом фоне броуновское движение толпы очень колоритных персонажей довершало общую картину ожившей сказки.

Мне нравился этот мир, этот город и люди, живущие в нем, будь то игроки или неписи. Если несколько часов назад и были сомнения насчет презентабельности профессии скомороха, то сейчас меня буквально распирало от желания поучаствовать в создании атмосферы веселья и легкости.

Скоморохи были готовы и ждали только моего появления.

Внезапно на меня навалился мандраж. Толпа на площади насчитывала несколько тысяч человек. Это было похоже на гигантскую вечеринку. Люди двигались по площади, где стояли лотки с едой и сновали разносчики различных напитков. Между ними шныряли зазывалы и воры. Слышались смех и песни, как в профессиональном исполнении, так и в любительском. Кто-то общался, а кто-то наблюдал за представлениями различных групп скоморохов и музыкантов. Привлечь внимание даже малой части этой массы было как-то страшновато.

А вдруг не получится? Заняться мне больше нечем! Нужно было тренироваться вместо болтовни с полугномом!

Высоко в небе полыхнул огромный салют. Толпа тут же отреагировала на это восторженными криками вперемешку со смехом и громкими аплодисментами.

Неплохая реакция, так что моя идея должна пройти на ура. Конечно, мои фейерверки будут пожиже, да и полыхнут пониже…

Блин, это может стать проблемой.

– Дядька Стах, – кинулся я к старому скомороху, который, в отличие от меня, был абсолютно спокоен. – А мы тут ничего не подпалим, город-то деревянный?

– С какого лиха? – удивился Стах. – Огни ведь у тебя призрачные…

Ладно, хватит дергаться.

Для начала я перенастроил свой кошель для ценностей. Теперь экран открываться не будет, а в руку при касании к поверхности кошеля автоматически попадут взрывные шары.

– Думаю, можно начинать, – кивнул я Стаху, достав из сумки банку с гримом.

В этот раз выбор пал на самую цветастую и задорную рожицу.

– Давно пора, – проворчал скоморох и махнул рукой своим помощникам.

Три скомороха выволокли на невысокий деревянный помост четыре больших котла, которые совсем недавно превратили в импровизированные литавры.

Меня вновь заколотило от предчувствия провала. С этим можно было бороться только действием.

Вскочив на помост, я кивнул барабанщикам, которые раньше были специалистами по бубнам, и выудил из большой сумки две колбы с болотным туманом.

Тяжелые била ударили в туго натянутую на котлы кожу, а колбы полетели в разные концы сцены. Честно, такого эффекта я не ожидал! Весь помост и немалую часть площади заволокло густым туманом, в котором заплясали небольшие молнии, подсвечивающие белесую пелену. Молниям, словно далекий гром, вторили рокочущие литавры. Сквозь туман донесся встревоженный гул толпы.

Блин, я же не знаю, сколько продержится туман! Вот засада… Все, больше без подготовки не буду браться даже за мелкие дела.

К счастью, через пару секунд туман начал истаивать. Пора начинать.

Я прикоснулся к кошелю и тут же почувствовал в руке гладкий шар. Первый снаряд перелетел в левую руку, а в правой появилсявторой.

При проверке товара шары были опробованы, но все равно вспыхнувший белым пламенем прямо в руке снаряд заставил меня напрячься.

Горящий шар взлетел вверх, растворяясь в тумане светящимся пятном. Через секунду он вернулся обратно, но ему на смену взлетел второй. Третий и четвертый шары поочередно вспыхнули уже в полете. Четно говоря, ловить горящие шары было пока еще боязно.

Удерживать четыре шара у меня получалось хорошо, но рисковать с пятым пока рановато, и так получилось очень неплохо.

Молнии в тумане угасли, а через пару секунд исчез и сам туман. Грохот литавр стал более ритмичным, выводя простейшую мелодию. Толпа загудела, придвигаясь поближе. От этого действа я едва не уронил один из шаров. Боковой взгляд уловил мерцание камня на браслете, реагирующего на системные сообщения.

Надеюсь, мне понравится то, что увижу в логах.

Эта мысль принесла спокойствие, даря уверенность в своих силах. Я начал чувствовать толпу, и как только уловил ослабление внимания, перешел к следующему пункту программы.

Четыре шара мелькали надо мной, оставляя за собой огненные хвосты. Вот один из них строптиво вырвался из привычной круговерти, возносясь в темноту выше своих собратьев. Он был похож на отчаянного Икара. Смельчак рвался все выше и выше, а затем вдруг лопнул большим огненным цветком. Из протуберанца красноватого огня в разные стороны рванули синие и зеленые искорки. Мой фейерверк по сравнению с недавно отгремевшим большим собратом выглядел бледно, но вызвал не менее бурную реакцию толпы.

Мы со Стахом договаривались только на использование помоста и барабанщиков, но он явно проникся моментом, и рядом со мной встали два жонглера с булавами. В специально приглушенном освещении этой части площади их действия были не особо заметны, хотя создавали неплохую массовку.

Фаершоу получилось довольно зрелищным. Казалось, что ничего удивительного в этом нет, особенно учитывая наличие в игре магов-огневиков, но все, что выдавили игроки своими заклинаниями, являлось боевой магией, и в деревянном городе было под строжайшим запретом.

Я жонглировал еще минут десять, время от времени подогревая интерес зрителей очередным взрывом. На это ушло еще три шара.

Хорошего понемножку, и когда моя чуйка подсказала, что пора заканчивать, взгляд неожиданно зацепился за знакомое лицо. В первых рядах толпы стояла бафер-няшка, с огромными глазами и приоткрытым от восхищения ртом наблюдавшая за пляской четырех пылающих шаров. Внимательный взгляд на пространство над головой девчушки подтвердил, что это действительно Уляля.

Два шара друг за другом взлетели высоко в небо и разорвались фейерверком. Немного неэффективно, но удерживать одной рукой мне пока удавалось только два снаряда. Продолжая жонглировать, я залез в сумку и выудил оттуда еще одну склянку с туманом. Она полетела на переднюю часть площадки, и тут же высоко в небо взлетели два других шара. Они едва успели явить миру свой взрывной финал, и тут все утонуло в тумане.

А я в это время судорожно прятал свой колпак и рылся в настройке умения «легкое касание». Там имелась очень интересная функция, которая в данной ситуации была очень кстати.

Воровской навык можно было использовать и в обратную сторону, незаметно подсовывая предметы в чужую сумку. Зачем это было нужно ворам, не совсем понятно; возможно, чтобы подкидывать врагам дохлых рыб, как в историях про сицилийскую мафию.

Пара секунд ушла на перенастройку сумочки для ценностей, и в моей руке возник колоритный кошель, в котором находились одиннадцать золотых. Не оставляя себе времени на сомнения, я шагнул вперед.

Туман начал таять, поэтому найти Улялю не составило труда. Девчушка продолжала всматриваться в небо и не заметила, как скоморох скользнул мимо нее, осторожно прикасаясь к ее кошельку.

Интересно, скольких ротозеев обокрали во время моего представления?

Не знаю, чем руководствовались скоморохи: заложенной в них программой или чутьем артиста, но вновь перешедший в рокот бой барабанов начал стихать вместе с молниями в тумане, а когда дымовая завеса окончательно рассеялась, на подмостках уже никого не было.

Казалось, что происходившее там действо было лишь мимолетным видением. В толпе замелькали девушки в цветастых сарафанах. В руках они держали кувшины, в которые зрители бросали вознаграждение за выступление.

Уляля наконец-то пришла в себя. Она заметила мигание камня на информационном браслете и начала рассматривать свою ладошку. Для посторонних свиток был невидим, так что зрелище получалось забавным. Девчушка увидела сообщение о неожиданной денежной прибыли и начала озираться по сторонам.

Вот и ладно, а мне пора сменить шкурку…

Колба с черной краской, лопнув в моих руках, растаяла в воздухе – так, очень просто, решалась проблема мусора и осколков стекла в игре. Образовавшееся на месте колбы черное облачко закружилось вокруг меня, а затем осело на одежду.

Получилось не очень гламурно, но зато теперь это была обычная одежда черно-серых тонов, а не кричащий наряд скомороха. Небрежное движение ладонью по лицу избавило меня от грима.

Ладно, теперь пора латать прорехи в бюджете, пробитые моей благотворительностью.

Старшина артели скоморохов сидел у себя в шатре и пересчитывал лежащие на столе монеты.

Закончив подсчеты, он ссыпал все в мешочек.

– Сто десять медных, – с гордой улыбкой заявил Стах, протягивая мне кошелек.

– Негусто, даже учитывая, что это половина, – не разделил я его энтузиазма.

– Это не половина, а все.

– Еще лучше… и за что мне такая милость? – отогнав разочарование, спросил я, понимая, что подобная щедрость неспроста.

– У меня есть к тебе предложение, – сказал Стах, развалившись на стуле. – Ты придумываешь нам подобные выступления и получаешь десятину. Но только выступать мы будем сами. Прости, Зацеп, но жонглер из тебя слабый.

– Не все так просто, дядька Стах… скажу сразу: больше половины этих денег уйдет на покупку новых шаров. Но я готов покупать все шары сам, только мое участие в выступлении обязательно, причем в главной роли.

Стах погрустнел, но явно не передумал.

– Ладно, пусть будет по-твоему, но представление должно был интересней, чем сегодня.

– Попробуем, – кивнул я и тут же уточнил: – Дядька Стах, мне казалось, что народу подтянулось много, чего ж денег так мало?

– Мало? – поднял бровь старый скоморох. – Да вы, странники, совсем зажрались! Для одного вечера это очень хорошо, а насчет толпы – так хорошо хоть четверть ее бросила по медяку. Многие вообще не заплатили.

– А если как-то брать плату вперед?

– Сделать это на площади трудно, к тому же запрещено указом князя.

– Ладно, будем думать, – обнадежил я скомороха и, забрав деньги, вышел из шатра.

Наполненный событиями день утомил меня, так что игру я покинул без сожалений.

Странно: выпав в реальность, почувствовал, что болят мышцы рук, но не придал этому значения и завалился спать прямо в кресле.

Глава 8

Утро встретило меня редкой для осени мягкой и сухой погодой. Даже захотелось немного размяться и походить по лесу. Бим составил мне компанию и вне себя от счастья носился между соснами. Грибной сезон уже закончился, но кое-где виднелись сыроежки и редкие вкрапления маслят зернистых. Временами проглядывали яркие мухоморы – куда уж без них…

Не люблю осени, но такой она мне все же нравится. Мои чувства пребывали в смятении. Вот реальность – она понятна и давно знакома. Сказка Сэкаи была немного другой – чище и необычнее, при этом нельзя сказать, где мне лучше: здесь или там.

Было хорошо оторваться от игры и пройтись по лесу, но уже через полчаса захотелось вернуться в мир приключений и событий. Конечно, приключения на мягкое место можно найти и здесь, но, в отличие от игры, в реальности слишком рискованные авантюры могли закончиться увечьями и даже смертью. Иное дело Сэкаи, где цена за адреналин не зашкаливала в своей несправедливости.

Перед возвращением в игру я позвонил Томе и, как новому партнеру в нашем не совсем законном деле, предложил заняться оплатой коммунальных счетов за этот дом.

Все, теперь можно быть спокойным; сестра – человек дотошный и ответственный. Скорее я что-то упущу или забуду, чем ошибется она. Насчет налогов я не переживал – до весны меня здесь уже не будет. По крайней мере, я очень на это надеялся.

После соснового леса с мириадами тончайших оттенков красок, звуков и запахов Сэкаи воспринимался с трудом, но уже через пару минут и это прошло.

Для начала я занялся проверкой логов.

М-да, вырисовывается интересная картина…

Ожидаемо порадовала возросшая ловкость. Неплохо скакнуло жонглирование, этому явно помогло количество зрителей на площади. Если так пойдет и дальше, за месяц можно серьезно поднять ловкость и догнать жонглирование до ста процентов. Лучше всего это делать в паре с умением канатоходцев «баланс» и «акробатика».

Так, а теперь нежданчики. За прогрессом воровской профессии я следил внимательнее всего. Так вот, она у меня выросла. Не намного, но все же выросла. Это что же получается, профа растет не только от воровства, но и от подбрасывания игрокам денег? Перспективы вырисовываются приятные, хоть и затратные. Нужно проверить, влияют ли на рост профы подбрасываемые суммы или важен сам факт действия.

На десерт было то, что я получил достижение. Сам по себе факт приятный – мало кому попадает такая плюшка, но вот название достижения вогнало меня в легкий шок.

«Поздравляем, вы получили достижение «чудак» второго уровня!»

Так, не понял: что за «чудак» и почему сразу второго уровня?

Более внимательное изучение логов и сообщения о достижении дали любопытную информацию.

Достижение прилетело за не совсем нормальное для вора действие, в смысле – за экспроприацию экспроприированного и возвращение добра в первоначальные руки.

И вот верь после этого тем, кто говорит, будто благотворительность – невыгодное дело. Мало того, сразу на второй уровень чудака я скакнул благодаря тому, что отдал Уляле все, что поимел с гопника.

Теперь осталось только понять, что все это дает лично мне. Новое звание хоть и смущало, но не особо; всю жизнь считал, что чудаки – это люди максимум непонятные и уж никак не презираемые.

Ладно, буду чудаком; по сравнению с профессией вора это не так уж плохо.

Из непроверенного осталось только одно сообщение, и оно непосредственно касалось моего нового звания.

«Вы достигли второго уровня достижения «чудак», Хранительница справедливости обратила на вас внимание. Посетите Обитель Хранителей, чтобы выбрать себе покровителя».

Однако.

Не знаю, чем руководствовались разработчики игры, но они оригинальным способом обошли религиозный вопрос, в последнее время обострившийся до предела. В игре не было сущностей, которых можно было назвать богами. Был демиург – создатель Сэкаи в лице парализованного японца, а также имелись его ипостаси. Этих ипостасей было семь, как японских богов счастья, но в игре не все семь духов были светлыми. Имелись три пары антагонистов и один самостоятельный дух-покровитель воинов – как физиков, так и магов. Им являлся Хранитель чести. Этот дух являлся народу в виде могучего воина-человека.

Дальше шла умеренно соперничающая пара – Хранитель трудолюбия в виде гнома и Хранительница праздности. Литу, симпатичная полуэльфийка, покровительствующая всем, кто стремился к веселью и добрым проказам, была бы идеальной покровительницей моему персонажу, но не будем спешить.

Следующая пара духов была откровенно враждебна один другому. Дух милосердия, почему-то представленный в образе темного эльфа, отвечал за уход всех обитателей игры за грань. Он контролировал и гибель игроков и их возрождение, поэтому Тувалону поклонялись не только жестокие убийцы, но и целители. Антагонистом Тувалону был дух-хранитель жестокости, закономерно принявший образ орка. Также он являлся покровителем всех зеленокожих существ в игре.

Последней парой духов были Хранительница справедливости и Хранитель коварства – светлая эльфийка и квар.

Если руководствоваться логикой, именно квар по имени Шохур должен стать покровителем вора. Выбор этого духа давал лучшую прокачку воровской профессии и необходимых для ее использования основных характеристик. Все так, но, во-первых, меня не тянуло подчиняться квару, а во-вторых, очень льстило внимание именно Иниэли.

Хоть на сегодня намечалось много дел, я все же решил сходить в Обитель Хранителей Славии.

Жилище духов-покровителей, как и все здания в Лукоморье, было построено из дерева. При этом казалось, что оно каменное. Просто строители использовали не метод сруба, а выложили стены из дубовых брусков, похожих на кирпичи. Так что издали Обитель напоминала кирпичный дом солидных размеров, но с приближением проявлялся диссонанс восприятия. Здание наливалось жизнью и исконной простотой. У меня сразу появилось желание увидеть живые города эльфийского королевства.

Широкие ступени лестницы, также выложенные деревянными «кирпичами», вели к высокой арке входа. Сразу за аркой находилось куполообразное помещение, наполненное светом и движением. Не знаю, насколько это привычная картина для довольно раннего утра, но сейчас здесь бродило не меньше сотни персонажей. Они целенаправленно двигались от Обителей своих покровителей к выходу или в обратном направлении. Небольшая часть совершала круговые движения по периметру, явно в ознакомительных целях. Я решил присоединиться к этим экскурсантам.

Справа от входа находилась Обитель Хранителя жестокости – Урука. Туда я заглянул мельком. Не очень большое помещение напоминало сильно увеличенный шатер орка. Все стены обтягивали шкуры, и не факт, что все они раньше принадлежали только животным. Под стенами, развалившись на подушках, сидели помощники Хранителя. Большая часть была воинами, а остальные – шаманами двух зеленокожих рас, орков и кваров. Квары являли собой помесь человека, жабы и крокодила. Кривоногие, зеленокожие создания с жабьей физиономией и наполненной крокодильими зубами пастью были большими специалистами по ядам. Странно, мне казалось, что увижу этих «красавцев» исключительно в Обители Хранителя коварства.

Главного покровителя садистов нигде не было видно, впрочем, не очень-то и хотелось, особенно учитывая развешанные на стенах орудия пыток, да и общий антураж зала-юрты.

Следующая, если идти против часовой стрелки, – Обитель Хранителя трудолюбия. Вход в жилище покровителя всех мастеровых украшен инкрустацией из камня и металла. Само помещение также выложено изнутри каменными плитами. В разных концах продолговатого зала стояли помощники-неписи, которые помогали советом и умениями игрокам, решившим поработать руками. В дальней части зала вместо ожидаемой статуи находилось лишь массивное каменное кресло, ножками и подлокотниками которому служили огромные шестерни. Кресло пустовало. Порывшись в свитке-наладоннике, я узнал, что Хранитель появляется в этом кресле только в моменты, когда игроки принимают его покровительство или приходят за эксклюзивными квестами. В игровой энциклопедии нашлось изображение этого Хранителя. В принципе стандартный гном, если не считать, что вместо покрытых золотом лат и любимых подгорными жителями украшений он одет в простую рабочую одежду с кожаным фартуком. Все же это покровитель мастеровых, а не воинов.

Дальше находилась Обитель Хранительницы справедливости, но я решил закончить осмотр остальных, а уже потом сходить, так сказать, по вызову.

Прямо напротив главного входа в прямом смысле слова громоздилась арка, ведущая в зал Хранителя чести. В принципе нечто подобное я и представлял – высокие стрельчатые окна пропускали вертикально вытянутые потоки лучей солнца, которые хорошо подсвечивали развешанные по стенам знамена. Часть полотнищ явно принадлежала самому Хранителю и его почитателям. Но были и трофейные – иначе как объяснить, почему тут находится оркский бунчук с пятнами засохшей крови? В стеклянных витринах располагались покореженные латы и оружие, также находившееся в не самом приглядном виде. В общем – музей боевой славы. У стен игроков поджидали помощники. Здесь были представлены все направления боевых школ – от лучников и магов до паладинов и танков.

В отличие от других обителей, эта все же имела изображение главного персонажа – у дальней стены застыло трехметровое изваяние мужика с аристократичным и предельно сосредоточенным лицом. Судя по амуниции, Зогран либо когда-то был паладином, либо просто любил являться своим почитателям в таком наряде.

По правую руку от главного духа Хранителя расположилась Обитель очень колоритного персонажа. Помещение больше походило на заросшую неимоверным разнообразием лиан пещеру. И только дальняя стена была свободна от растительности, зато на ней висели два гобелена. Тувалон не просто так носил прозвище Двуликий. На одном из гобеленов темнокожий эльф в зеленом кафтане смотрел на посетителей с доброй улыбкой, а на другом он же взирал на мир сквозь прорези белой маски. Взгляд на предельно простую маску, с чисто символическим обозначением рта и носа, вызывал холодную волну по спине. Меня даже передернуло.

Посетители этого зала закономерно делились на две группы. С одной стороны – лекари, травники, алхимики и другие эскулапы, а с другой – убийцы и даже парочка некромантов.

Обитель Литу – покровительницы праздности и веселья, была похожа на цирк и детскую комнату одновременно. Все пестрело яркими красками, а помощники напоминали аниматоров на детском празднике. Сама Хранительница находилась здесь, но незримо. Над головами посетителей, переплетаясь с веселой музыкой, временами пролетал ее звонкий и радостный смех.

Все хорошо и весело, если бы по сети не гуляла парочка жутких историй об этой хохотушке.

Нет, такая опекунша точно не для меня. Всегда считал, что чрезмерное веселье присуще либо притворщикам, либо опасным психопатам. Все в мире требует равновесия, даже в виртуальном. Так что из этой пары антагонистов мне был ближе Хранитель-гном.

В обитель Шохура я лишь заглянул, так сказать, в ознакомительных целях. Впрочем, там и смотреть-то было не на что. В большом зале плавали клочья тумана, скрывавшие и без того темные углы. В полумраке двигались неясные тени и проносились непонятные звуки.

Ладно, хватит экскурсий, пора узнать, что от меня хотела Иниэль, и заняться насущными делами. Впечатлениями сыт не будешь.

Несмотря на эльфийское происхождение Хранительницы, в Обители справедливости царили мрамор и хрусталь. В Обители абсолютно пусто, даже в торце длинного зала не видно не то что самой Хранительницы, но и места, где она могла бы появиться. Зал выглядел чистым до стерильности. Из украшений на стенах, кроме хрустальных гирлянд на потолке и стенах, только на дальней стене тем же хрусталем выложенный странный иероглиф.

Ну и что дальше?

– Прошу прощения, здесь есть хоть кто-нибудь?

Не успело успокоиться заметавшееся между стенами эхо, как в дальнем углу сгустился воздух, и передо мной предстала хрупкая эльфийка.

– Приветствую вас, Зацеп, – грустным голосом сказала эльфийка. Сначала меня напрягло обращение на «вы», потому что почти все неписи постоянно «тыкали» игрокам, но затем я удивился еще больше, когда понял, что передо мной игрок.

– Я тоже приветствую вас, великолепная Туилиндэ.

А неплохо девочка устроилась, мало того что стала помощницей Хранительницы, так еще успела застолбить имя, которое подсмотрела в «Сильмариллионе» Толкина.

Девушка грустно улыбнулась, словно прочитав мои мысли. А она действительно похожа на хрупкую и стремительную ласточку.

– Нечасто вор попадает в Обитель справедливости.

– Не чаще, чем игроки становятся помощниками Хранителей, – вернул я улыбку девушке.

– Я не совсем игрок. – В глазах Туилиндэ появились смешливые искорки.

– А я не совсем вор.

– Согласна, не всякий вор станет возвращать жертвам грабежа отнятые у грабителей деньги. – Заметив, как изменилось мое лицо, эльфийка поспешила добавить: – Не беспокойтесь, за вами никто не следит. Просто Хранительнице сообщают о всех подобных событиях.

– Почему тогда мое новое достижение называется не «справедливый» или «честный»?

– А как можно назвать вора, решившего отдать всю свою добычу, причем сделав это тайно?

– Действительно, чудаковатый поступок, но я все равно не понимаю, при чем здесь Хранительница справедливости?

– То, что сильный воин ограбил ребенка, очень порадовало Шохура и Урука, а также расстроило мою госпожу. Вы же огорчили обоих темных и сделали приятное Хранительнице. Она даже согласна даровать вам свое покровительство, тем более что у Шохура вас примут плохо.

– Не очень-то и хотелось, – вспоминая логово покровителя воров, проворчал я, чем вызвал улыбку Туилиндэ.

Предложение лестное, но не факт, что оно будет выгодным для меня.

– А подумать можно?

– Конечно.

Не сходя с места, я открыл свиток-наладонник.

М-да, покровительство Хранительницы справедливости, может, и почетно, но абсолютно бесполезно: по крайней мере, для воина. Никаких плюсов к прокачке – только повышение того самого бафа, который получает боец, ввязавшийся в бой с множеством противников. Интересно, как Хранительница проморгала трюк убийцы, совершившего несправедливость под покровительством Хранительницы этой самой справедливости? Может, именно поэтому она так расстроилась?

С другой стороны, выбора все равно не было. Легкомысленная Литу не вызывала особого доверия, а с Шохуром у нас изначально не сложилось. К тому же интуиция подсказывала, что здесь не все так просто.

– Хорошо, я хотел бы получить покровительство Хранительницы справедливости.

Туилиндэ еще раз наградила меня улыбкой и сделала приглашающий жест в направлении иероглифа.

Я неуверенно прошел вперед и остановился за несколько метров перед стеной. Пару минут ничего не происходило, а затем воздух засиял и вспыхнул, на секунду ослепляя меня. Когда вспышка схлынула, предо мной появилась высокая эльфийка в воздушных одеждах. Что примечательно, сквозь одежды проглядывало не соблазнительное тело, а части мифрилового легкого доспеха. Серебристые волосы придерживала мифриловая же диадема с прозрачными каменьями.

Хранительница висела в воздухе, не касаясь мраморного пола босыми ногами. Ее наряд можно было бы назвать нелепым, если бы он не поражал своим особенным смыслом. Беззащитность и защищенность сплетались и создавали очень странный эффект – твердость и хрупкость, подобно украшающему обитель хрусталю.

Холодное лицо высокородной эльфийки могло бы произвести отталкивающее впечатление, если бы не грусть и понимание в ее глазах. Этот холод был рожден болью и злостью на чужую подлость, а отнюдь не надменностью.

Сам не знаю почему, я опустился на одно колено. Не как перед богом, а как перед прекрасной, мудрой и властной женщиной.

Словно ледяную глыбу, лицо эльфийки «расколола» едва заметная улыбка. Она благосклонно кивнула мне – и растаяла в воздухе. Там, где раньше находилась Хранительница, на уровне ее груди висел странный ошейник. Простой ремешок с небольшим кристаллом в медной оправе. Причем ошейник настолько маленький, что непонятно, на кого можно его надеть.

– Почему ты медлишь, брат, – ждешь, пока он упадет на пол? – с легкой насмешкой обратилась ко мне Туилиндэ. Ее переход на «ты» был легким и гармоничным, так что возражать было глупо.

Вместо ответа я встал и подставил ладонь под ошейник, куда он и упал. Затем повернулся к Туилиндэ:

– И что мне с этим делать?

– Это твой помощник, он успокоит твою душу.

– Очень интересно… и что бы оно значило? Ты можешь изъясняться не так туманно?

– Нет, – уже лукаво улыбнулась эльфийка, – это все же игра. Я помощница Хранительницы, а ты – ее последователь.

– Вот об этом подробнее; и еще… когда это мы с тобой побратались… или посестрились? Тьфу, совсем запутался.

– Минуту назад.

– И чем это мне грозит?

– Тебе оказана великая честь, – чуть нахмурилась моя незапланированная сестричка.

– Ну да, я учествовалася вусмерть, но все равно хотелось бы знать, что от меня за это потребуют.

– Абсолютно ничего такого, что было бы тебе противно, иначе ты не оказался бы здесь.

– Понятно… – протянул я, хотя мало что понял. – Туилиндэ, а можно я буду называть тебя Ласточкой, а то как-то длинно получается.

Эльфийка внезапно помрачнела, но все же, совладав с собой, печально улыбнулась:

– Извини, но нет; если хочешь, называй меня Туи.

– Ладно, тогда скажи мне, Туи, – постарался я увести разговор от явно болезненной для эльфийки темы, – какие плюшки даст мне вступление в вашу странную компашку?

– Плюшки?

Тон, которым она повторила это слово, и некоторые оговорки ранее навели меня на интересную мысль:

– Русский для тебя не родной?

– Да, я японка, хотя несколько лет прожила в России.

Вот почему мне показалось, что для нее было легче обращаться ко мне на «ты», чем на «вы». А опыт общения с русскими собеседниками объяснял отсутствие всяких приставок к имени. Но вопрос был в другом.

– А что, для обители Хранительницы в Славии не нашлось кого-нибудь из местных?

– Все дело в том, что я единственная помощница моей госпожи.

– Еще лучше… может, и я ее единственный последователь?

– Нет, что ты… вас много.

– А как ты вообще справляешься?

– Справляюсь, – улыбнулась Туи. Она часто улыбалась, но из-за печали в глазах девушку нельзя было назвать веселой. – Только из-за этого сложно заводить друзей.

– Почему?

– Потому что меня уже ждут в другом месте. Извини. – Мило склонив голову к плечу, Туилиндэ растаяла в воздухе.

– Вот и поговорили, – пробурчал я себе под нос.

Ладно, подумаем об этом позже, а пока займемся делами. Прежде всего разберемся с подарком Хранительницы.

Добравшись до ближайшего гостиного двора, я уединился в своем кабинете. Простейшая логика подсказывала, что нужно нажать на камень, украшающий ошейник.

Это действие запустило процесс, в результате которого в ошейнике с хлопко́м повисла маленькая обезьянка. Ее явно рисовали с мартышки, при этом она вызывала у меня другие детские воспоминания. Именно так выглядел проказливый питомец Аладдина из голливудского мультика.

Обезьянка продолжала вялой тушкой висеть в ошейнике.

Они что, подсунули мне дохлое животное?

Легкая встряска заставила обезьянку вяло зашевелиться.

Ладно, живая – и то хлеб. Теперь нужно понять, как она сможет облегчить мне душу. Положив обезьянку на столешницу секретера, я занялся ее настройкой.

Ага, вот оно что… Характеристики этого странного пета практически полностью повторяли мои, только сила и физическая атака были намного ниже. По логике именно эти характеристики будут раскачиваться самостоятельно с поднятием уровня, все остальное пойдет параллельно с моим развитием. Из профессии обезьянке от меня достались «вор» и «скоморох». В принципе то, что не придется самому марать руки, облегчит давление на совесть. Но все же проблема снималась не полностью. А ведь вчера в моей голове мелькала какая-то интересная мысль…

Точно! Профессия прокачивалась не только во время проникновения в чужие сумки с целью изъятия, обратное действие тоже давало эффект, хотя и значительно меньший.

Так, теперь осталось решить, что мы с мартышкой будем подбрасывать в сумки игроков; тратить на это монеты очень не хотелось.

Минут пять я пытался поймать мелькающую на задворках сознания мысль, и все же зацепил ее за хвост. Точнее, это были две разрозненные мысли, вкупе давшие нужную идею.

Вспомнил, как меня возмутила жадность некоторых зрителей, на халяву посмотревших представление скоморохов. Такое возмущение странно воспринималось в голове вора, но все мы временами грешим двойными стандартами. Идея стала полной, когда вспомнился процесс покраски одежды.

Пока я размышлял, обезьянка полностью пришла в себя и с любопытством заглянула мне в глаза. Уморительная мордочка вызвала непроизвольную улыбку.

– Ну и как мы тебя назовем?

Мартышка, пискнув, сжалась, явно опасаясь плохих новостей.

Чего уж там мудрить: как и в случае с Бимом, внешний вид не оставлял вариантов. Можно было бы проявить креативность, но образ из полюбившегося с детства мультика сидел в подсознании слишком прочно.

– Назову-ка я тебя Абу.

Мартышка тут же проявила полное одобрение и заскакала по секретеру.

Так, хорошего понемногу. Мне никогда не хватало терпения на домашних животных. Теперь же у меня их сразу две штуки, но пока особых проблем не намечалось. Бим был сторожевым псом и в особом уходе не нуждался, главное – вовремя покормить. А с петом еще проще – он вообще появлялся, только когда был нужен. Пока шумность обезьянки меня не раздражала, а что будет позже, посмотрим.

– Абу, иди сюда, – позвал я пета.

Несколько секунд обезьянка капризничала, явно понимая, что сейчас будет. Разработчики вполне ожидаемо наделили ее своевольным характером, но не стали переходить определенной грани.

Абу все же подошел ко мне, но когда я ухватил его за ошейник, попытался укусить за палец, однако это было сделано игриво и без малейшей агрессии.

– Но-но! – улыбнувшись, прикрикнул я на питомца и нажал на кристалл.

С уже знакомым хлопком Абу исчез, оставив в моей руке только ошейник, который тут же отправился в сумку.

Вот и все – как по мне, виртуальная реальность имеет много преимуществ перед реальным миром, как минимум по удобству и простоте жизни.

Окончательно сформировать сырую идею можно было только с помощью алхимика, так что следующим пунктом моего дневного плана стало посещение мастерового квартала.

Глава 9

Увы, в мастерской алхимика меня ждало разочарование. От недавней живости мастера не осталось и следа. Похоже, система отреагировала на наши совместные изыскания, поставив ограничения на привлечение мощностей к работе этого персонажа.

Обидно.

Заходы с разных сторон показали, что алхимик понимал только прямо поставленные задачи.

Ладно, не получается в парадную дверь – постучимся в окошко. Прямо в мастерской я уселся на лавку у стены и вышел в реал. Корпорация хоть и чистила всемирную сеть на предмет лишней информации, но разве до всего доберешься….

Полчаса серфинга по форумам, где высказывались игровые хохмачи, дали положительный результат. Моя идея не была оригинальной, и шутников, давно уже додумавшихся до чего-то подобного, хватало с избытком. Затея была простой – особая краска с узором позволяла наносить на определенный участок одежды нужную шутнику надпись. Конечно, колбу должен раздавить хозяин уготованной для порчи одежды, но и здесь нашлись лазейки. Именно возможностью подсовывать в чужие сумки разные вещи и пользовались хохмачи. Кто-то для этого раскачивал «вора», а кто-то попросту нанимал нужного специалиста.

Все основывалось на особенностях стеклянных колб для алхимических жидкостей. Единственным качественным показателем этих предметов была прочность. Дешевая тара быстро изнашивалась, и происходило это при перемещении предмета из сумки и обратно. Если колба окажется в сумке жертвы с прочностью, равной единичке, то при попытке выбросить или просто достать она лопнет и тут же сработает краска. Таким образом на одежде жертвы шутника появится обидная надпись.

Вроде все просто – профессия алхимика позволяла, в числе прочего, работать со стеклом, но дело в том, что мастер такого уровня попросту не мог сделать что-либо плохо.

Только после получасового издевательства над пониженной сообразительностью непися я вспомнил, что и сам являюсь алхимиком, хоть и ущербным. Именно эта ущербность поможет мне достигнуть успеха.

Осталось только заказать у мастера краску с нужным мне узором. Цена в пять медяков за колбу с краской оказалась неприятной новостью. Проще разбрасывать по чужим сумкам медные монетки, чем сразу половину серебрушки.

Ладно, спешить не будем, возможно, собственное производство окажется дешевле. Забрав у мастера три колбы с краской, я рассчитался прямо с ним, понадеявшись, что такая мелочь не испортит отношения с Данко и владельцами магазина.

Теперь предстояло вершить не совсем законные дела, а это лучше всего делать в собственном кабинете, подальше от посторонних глаз. Перед тем как нырнуть в гостиный двор, я забежал в магазин и забрал колбы оригинальной формы с горючим материалом. У мастера получился стеклянный шар, в котором практически без пузырьков воздуха при встряхивании ворочались завихрения темно-синей жидкости.

Теперь точно все.

Начинать нужно с самого простого. В сумке еще остались зажуленные у мастера Людека колбы.

Вглядываясь в лежащую на ладони колбу, я активировал «тайный взгляд». Колба раскрошилась сначала на мелкие осколки, которые затем превратились в пыль и растаяли в воздухе. И больше ничего.

Та же участь постигла еще два сосуда, а вот после исчезновения третьего камень на браслете мигнул. Мне пришло сообщение о том, что я изучил рецепт производства простой стеклянной колбы.

Рецепт порадовал меня не только возможностью не тратить деньги на покупку тары в магазине, но и неожиданными новостями. То, что качество производимых мной товаров будет падать на пятьдесят процентов, я уже знал, а вот еще один нюанс стал сюрпризом. В игре все же работал закон сохранения энергии. Да, характеристики конечного продукта будут намного хуже законных аналогов, зато ингредиенты понадобятся качеством пониже. Например, для производства выданной мне алхимиком колбы был необходим качественный кварц и чистая сода. А вот в новом моем рецепте значились чистый речной песок и неочищенная сода.

Колбочек с обличающей надписью у меня было всего три, так что имелся определенный риск, но как ни странно, все удалось с первой попытки.

На этот раз рецепт сообщил, что для производства краски мне всего-навсего нужен мел. А вот это самая приятная новость. Конечно, поясняющий текст рецепта предупреждал, что узор будет нестабильным и продержится только двадцать минут, но это никак не повлияло на мое настроение.

Так, будем экспериментировать дальше. В момент, когда браслет просигналил о получении рецепта, в сумке оставались лишь два шарообразных сосуда с огненной смесью. Если учесть, что между игровым аналогом коктейля Молотова и фейерверочными шарами как минимум два уровня разницы, с распылением скудного запаса жонглерского реквизита придется подождать.

Зато вновь порадовал рецепт, который оказался комплексным – при его использовании самовозгорающаяся жидкость, хотя и сильно урезанная в возможностях, появлялась сразу в шарообразном стеклянном сосуде. Мало того, вместо гномьего масла по рецепту требовалось обычное льняное, а сера и селитра нужны низкого качества. Все хорошо, только осталось надеяться, что с таким понижением у меня не получится бесполезный пшик.

Осталось с помощью новых рецептов создать готовый товар.

Быстрый забег по игровой энциклопедии прояснил, что алхимику для работы нужен трансмутационный куб.

Солнце скоро должно было добраться до зенита, а дел еще – вагон и маленькая тележка. И все же пришлось быстро выскочить из игры, чтобы избавить организм от всего лишнего. Тревожных звоночков не было, но получить их в разгар какого-нибудь боя очень не хотелось.

Рынок встретил меня привычным гулом и призывными выкриками торгующих игроков. Виднеющийся вдали ангар Гайкокрута манил, как огонь – мотылька, но пришлось пересилить себя. Предыдущая экскурсия помогла немного сориентироваться в местных реалиях, так что место, где торгуют алхимики, удалось найти быстро.

Несмотря на мою нелюбовь торговаться, пришлось этим заняться ввиду сильного дефицита золота. Но даже после получасового спора с прижимистым полугномом у меня осталось ощущение, что меня надули. В итоге я стал обладателем клепаной и сильно покореженной сферы размером с футбольный мяч. Для установки на горизонтальной поверхности шарообразный трансмутационный куб имел три ножки, но все равно получалось криво.

Ну и пусть – мне не до жиру.

Ушлый алхимик предложил свои старые алхимические очки, больше похожие на водолазную маску. В этот раз мое полное равнодушие к товару хорошо повлияло на торг, и в итоге очки удалось получить всего за пять серебрушек.

Там же, на базаре, я закупил песок, соду и мел. Хотелось взять ингредиенты для зажигательных снарядов, но благоразумие оказалось сильнее производственного азарта.

В разгар закупок случился курьез, изрядно развеселивший толпу. Я как раз забирал соду, когда моя одежда черно-серых тонов превратилась в цветастый наряд скомороха. Смешливый горняк долго хохотал, а затем отдал мне еще несколько мер соды бесплатно.

Под конец я купил еще одну упаковку пресных булочек, которые мне уже в горло не лезли. Подобной болячкой страдают почти все представители мелкого бизнеса. Любые желания таких людей остаются недостижимыми, потому что все свободные средства идут на закрывание бесконечных дыр в бизнесе. На следующую ступень развития такой бизнесмен перейдет не тогда, когда заработает серьезные деньги, а когда научится грамотно распределять их между делом и улучшением своей неделовой жизни. Но пока мне до этого шага еще далеко.

В гостиный двор я возвращался едва ли не вприпрыжку – очень уж не терпелось испробовать свои новые возможности.

Трансмутационный куб уверенно встал своими кривыми ножками на столешнице секретера, позволив мне заглянуть в свое не менее покореженное нутро. Его характеристики сообщили мне, что этот старичок согласен работать только с рецептами до пятого уровня сложности, но пока меня это вполне устраивало – даже хватало на фейерверочные шары.

Все ингредиенты изначально продавались разделенными на порции, так что отмерять ничего не пришлось. В открытый зев трансмутатора упали две части песка и одна часть соды. Затем я завинтил крышку и, резко выдохнув, положил сверху левую руку. На боку шара тут же появилось информационное окошко, в клетчатом поле которого горело только изображение пустой колбы. Ну, тут все предельно упрощено.

Ткнув пальцем в кнопку с колбой, я ощутил, как затряслась сфера. Из клепаных соединений вырвалась струйка пара.

Блин, только бы не рванул! Если что, найду этого базарного афериста и обдеру до исподнего, причем без малейших упреков со стороны совести.

Наконец-то сфера перестала вибрировать, и я осторожно отвинтил крышку.

Бинго!

На дне трансмутатора поблескивала колба.

Несмотря на все предупреждения, попытка рассмотреть свойства колбы вогнала меня в ступор. Вместо стандартной информации там значилась только одна надпись: «Фальшивка».

Как ни странно, совесть не подавала признаков недовольства. Возможно, сработала заранее придуманная отговорка. Я искренне полагал, что если какая-то домохозяйка самостоятельно скопирует для себя новое платье от французского дизайнера, этот самый дизайнер не особо пострадает, а если на спине платья будет красоваться надпись «Фальшивка», то вселенская справедливость даже не вздрогнет.

Впрочем, все это философия и к прикладной алхимии не имеет никого отношения, в данный момент меня волновало, как к этим махинациям отнесется моя новая покровительница.

До конца дня я штамповал колбы. Сначала сделал реплики с реплик, добившись качества, при котором колба могла пережить только две передачи – из моей сумки в инвентарь Абу и дальше по назначению. После этого извлечь ее целой будет невозможно. Самая дохлая колба делалась из грязного песка и древесного пепла. Оба ингредиента буквально валялись под ногами, так что хватило одного похода на берег реки, с небольшим крюком в сторону кузни. Извести у меня тоже было много, так что в итоге получилось пятьдесят колб с приколами. Единственной проблемой оказался низкий уровень маны – кто ж ожидал. Зато алхимия прокачивала интеллект. Для контроля за уровнем маны очень пригодились очки. Наконец-то мне удалось познакомиться с этим аспектом игры.

В случае, когда полная игровая информация была необходима как воздух, забота о реалистичности восприятия отходила на второй план, тогда и пускались в дело тактические очки. Сквозь них окружающий мир выглядел уже в стандарте более простых игр. Все было на месте – и бары со всеми полосками: от жизни до выносливости, и активные кнопки умений и заклинаний. Лично для меня урезанный вариант был интереснее, и очки я надевал лишь для облегчения работы с трансмутатором.

К концу алхимических опытов выдержка изменила мне, что закончилось абсолютно бесполезной потерей обоих оставшихся шаров с фейерверком.

– Зараза, – прорычал я, завершил работу и отправился в магазин, где спустил все оставшиеся деньги на шары.

Представление прошло как по нотам. Экспериментировать пока рано, так что в плане новшества были только горящие призрачным светом булавы еще двоих танцоров и две девочки с почти классическими огненными «пои».

Успех был не меньшим, чем вчера, но ждал я не финальных оваций, а того, что последует за ними. Как только растаяла дымовая завеса с молниями, в ход пошла колба с краской, замаскировав мое присутствие в толпе.

Нажатие на кристалл ошейника материализовало Абу, и мартышка азартно рванула вперед. Еще до начала выступления мой пет получил запас колб, необходимые настройки и на всякий случай – устные инструкции. Обращаться вслух к программе было необязательно, но это могло пойти на пользу делу, так что с меняне убудет.

Ну что, поехали. Мы с Абу пристроились в кильватере симпатичной девушки с кувшином для сбора вознаграждений. Вот один из игроков, улыбнувшись симпатичной и ярко одетой собирательнице монет, бросил в кувшин серебрушку.

Молодец.

Так, следующий поделился несколькими медяшками. Хуже, но не смертельно.

Так, вот и наш клиент. Высокий человек в тяжелой броне и с булавой у пояса сделал вид, что не видит улыбающуюся девушку. Дождавшись, когда игрок окончательно отвернется, я посмотрел на его пояс и одними губами отдал команду:

– Дай.

Абу стрелой метнулся к игроку и, казалось, даже не касаясь его, проскочил мимо. Через пару секунд он был рядом со мной.

Тяжеловес ничего не заметил. Что же, значит, сюрприз его ждет немного позже.

Еще пять человек не заметили неожиданного прибавления в имуществе, а вот у шестого явно была хорошо прокачана внимательность. Едва Абу прошмыгнул рядом, игрок в кожаной амуниции и луком за спиной начал оглядываться по сторонам, а затем полез в свою сумку, решив провести срочную ревизию.

Пару секунд он удивленно смотрел на свою ладонь, в которой исчезла колба со странной надписью «Фальшивка», и только после этого его отвлек смех стоящих за спиной игроков. Разведчик резко развернулся, являя мне кривую белую надпись на спине, которая гласила: «Жмот».

Толпа загудела, послышались смех и различные комментарии. Пока мы с Абу оставались в тени, но бредущий за сборщицей подношения чудик в черной одежде вряд ли долго останется незамеченным.

Ушло еще десять колб. Теперь практически две трети подкидышей были замечены и украсили куртки жадных игроков обличительной надписью. Практически все меченые поступали одинаково – громко ругаясь, они снимали пострадавшие от вандализма части амуниции. Нужно отдать должное, три игрока с незлобным смехом догнали девушку и забросили в кувшин по серебряной монете.

На меня уже начали коситься, но к этому моменту наблюдения за действием Абу зародили в голове одну идею. Я заметил, что мартышке уже необязательно выделять взглядом жертву. Она словно улавливала мое неприязненное отношение к очередному жадине и реагировала соответственно.

А что, если как-то привязать моего питомца к собирательнице?

Эта идея требовала информационной поддержки. Из игровой энциклопедии удалось узнать, что принять НПС к себе в группу я не смогу, а вот вступить в пати к ним, имея нужный уровень доверия, вполне возможно.

В подтверждение найденной информации, дядька Стах легко принял меня в артель скоморохов.

– Так, Абу, – посмотрел я в глаза повисшему на опорном шесте шатра пету, – теперь делай то же самое с теми, кто не понравится нашим подружкам? Понял?

В ответ мартышка что-то пискнула и состроила мне умильную рожицу.

Да уж, не интеллектуал, но проверить все же стоило.

– Вперед, Абу.

Пет спрыгнул с шеста и рванул в толпу так быстро, что мне пришлось за ним бежать.

Мы успели уже к финалу сбора вещественных проявлений зрительских симпатий. Толпа почти разбрелась, так что Абу, который метнулся к проигнорировавшему кувшин игроку, был отчетливо виден. И виден не только мне.

– Эй, ты что делаешь, тварь?! – заорал ставший богаче на один «подарочек» игрок и попытался догнать моего питомца.

Ага, флаг в руки и попутный ветер в спину.

Реакция на подобные ситуации наверняка была прописана в программе пета. Услышав крик игрока, Абу рыжей молнией рванул куда-то за шатры скоморохов.

Ладно, пора заканчивать.

Дождавшись ухода рассерженного игрока, я через соответствующее меню в свитке подозвал Абу и вернул его в ошейник.

В этот раз выручка выросла вдвое, так что мне досталось примерно как и вчера. Это стоило отметить. Для посиделок в кабаке труппа скоморохов была слишком большой, поэтому молодежь во главе с уже знакомым мне пацаном сбегала в ближайшее заведение, и через двадцать минут мы пировали на разборных столах перед шатрами.

Мне впервые довелось попробовать что-то кроме приевшихся булочек.

Запеченные с яблоками утки были выше всяких похвал, особенно под неплохое пиво, дружескую беседу и звонкий смех девушек из скоморошьей труппы.

Спустя час лимит вычислительных мощностей, выделенных системой на эту гулянку, был исчерпан, и скоморохи начали засыпать прямо за столами.

Что ж, пора и мне на боковую.

Глава 10

Звонок будильника вырвал меня из мягких объятий сна, вызвав приступ недовольства. Что-то я обжился в этом кресле и к тому же начал воспринимать игру как работу. Вон даже появился утренний синдром – желание поспать еще хотя бы пару минут.

Так, отставить лень. Пора браться за дело.

Еще на первой работе, где все было устроено практически по советским стандартам, у меня появилась не очень хорошая привычка. Ее можно было выразить сильно перекрученной народной пословицей: «Не делай сегодня то, что завтра за тебя могут сделать другие». Как мне кажется, именно из-за этого принципа, для многих ставшего правилом, Союз и накрылся медным тазом. В риелторском агентстве я увидел много нехорошего, но научился еще одной модификации той же пословицы: «Если ты не сделаешь дело сегодня, то завтра за тебя это сделают другие и получат твои деньги». Этот вариант уже можно назвать девизом капитализма.

Что из вышеперечисленного хорошо, а что плохо, пусть каждый решает сам, а свой вывод я уже сделал.

Быстрый моцион, завтрак и кормежка Бима заняли двадцать минут. Тоскливый взгляд пса, вкусившего упоительной свободы в сосновом лесу, пришлось проигнорировать – слишком много дел в игре.

Загрузка прошла штатно, и я бодро вскочил с кровати в своем личном кабинете.

Кстати, а что насчет кабинета и оплаты аккаунта?

Поиски в личной информации показали, что все было привязано к капсуле. Загвоздка в том, что, сменив перса, я изменил и статус аккаунта. Теперь он считался гостевым, и нужно было до конца месяца заплатить десять золотых, чтобы в следующий месяц я вошел как полноправный игрок. В этом случае у меня будет возможность предъявлять претензии администрации, даже без пояснений каким образом вообще я оказался в игре. Судя по всему, таким образом корпорация упростила процедуру передачи капсул в другие руки без юридической волокиты. Так что в глазах корпорации игры мои действия не являлись преступлением – главное, вовремя оплачивать аккаунт.

Сегодня вечером я планировал расширение цирковой программы, но теперь собирался подойти к делу грамотно. А это значит, что начнем с тренировки и к тому же совместим ее с попыткой хоть как-то поднять основной уровень своего персонажа.

Перед выходом «рассмотрел» зеленую краску для одежды, но больше не для экономии, а чтобы мой половинчатый штраф на свойства снизил срок действия покраски. Как-то не хотелось выступать перед народом в камуфляже.

Закупка ингредиентов сожрала треть моих денежных запасов, зато в итоге удалось создать семнадцать шарообразных сосудов с грязно-синей жидкостью внутри и поднадоевшей надписью «Фальшивка».

Ну и бес с ним, главное, чтобы работало.

Удивило другое. Судя по штрафам, мои алхимические навыки не давали возможности работать с органическими веществами, при этом получилось приготовить огненную смесь на основе конопляного масла.

Порывшись в энциклопедии, удалось узнать, что раскачавшим минеральную ветку алхимии разрешалось использовать некоторые виды органики в качестве заменителя.

И на том спасибо.

Свои манипуляции с трансмутатором я закончил варением зеленой краски.

Результат был, скажем так, неожиданным. С надписями на колбе и временем действия все понятно, огорчило другое. Моя одежда все же превратилась в камуфляж, но казалось, будто ее извозили в болоте.

Ладно, я не на конкурс красоты собрался, и так сойдет. Зато к плюсам на ловкость добавились временные улучшения на незаметность.

До ближайшего леса пришлось добираться окольными путями, чтобы не попасть на зуб кроликам – в чистом поле я им не соперник.

В километре за рекой, на берегу которой мне довелось наблюдать рыбалку и грабеж, к небу взлетала стена леса. Больше всего он был похож на дубраву. Вековые деревья старались не толпиться и давали достаточно света для высокой травы и редких зарослей кустарника.

Нижние ветки деревьев начинались довольно высоко, так что это стало достойным вызовом для моих вновь открывшихся умений «акробатика» и «баланс».

Разогнавшись, я попробовал, словно звезда паркура, взбежать по вертикальной поверхности и… о чудо, все получилось. Три шага, четыре, пять… а вот шестого не было – нога провалилась в пустоту. Моя пятая точка все же встретилась с деревом, зато приземлиться удалось на четыре конечности, как кошке. По крайней мере, несчастных двух процентов акробатики на это хватило.

Ладно – победу ухватит бегущий.

Второй забег оказался более удачным. Особенно порадовало то, что удалось зацепиться и легко поднять свое тело на ветку. Честно, в реале мне такой трюк не по силам.

Это, конечно, ребячество, но я не удержался и, сидя на ветке, завалился назад. Абсолютно без моего участия тело ловко провернулось в воздухе и вновь приземлилось на четыре конечности. Проверка показала, что акробатика выросла до пяти процентов.

Круто? Конечно; но обольщаться рано, до пяти процентов любое умение прокачивается влет. Зато порадовало целое очко к ловкости.

Живем, славяне!

Падение с трех метров прошло легко, а вот с семиметровой высоты я свалился, как тюк с соломой. Рановато расхрабрился. Браслет на руке показал, что четверть здоровья ушла в сказочные дали. Неприятно. Пришлось десять минут просидеть под деревом.

Почему не обзавелся эликсирами на восстановление здоровья? Да потому что мне они без надобности – самый хилый монстр в ближнем бою сольет меня за секунду. Даже «мама» не успею сказать, не то что достать колбу с зельем.

На следующее дерево я взбежал без малейших проблем. Затем очень осторожно походил по горизонтальной ветке. «Баланс» скакнул на полтора процента.

Приятно.

Когда надоело лазать по деревьям, я решил перейти к следующему пункту дневного плана.

Первой жертвой моего коварства стал лесной зайчик третьего уровня. Ну, если можно так назвать монстра размером с собаку и с красными от злобы глазами.

Паслась эта животина на небольшой поляне. По отзывам на форумах, попасть с такого расстояния метательным оружием, кроме луков и арбалетов, практически невозможно, особенно учитывая мой первый уровень. Но не зря же я корячился с особой формой колб…

«Жонглирование» не подвело – идентичная инструменту скомороха круглая посудина по красивой дуге устремилась в сторону кролика и врезалась ему в затылок. Бедняга подпрыгнул на месте. Синие разводы на его шкуре задымились и вспыхнули. Над поляной пролетел испуганный визг. Честно: если бы не последующие события, я наверняка забросил бы эту затею. Но не давая зародиться моей жалости, грозного вида зайчишка внезапно превратился во взбесившегося монстра. Горящее тело метнулось к «моему» дереву и попыталось залезть на нижнюю ветку, при этом злобно клацая зубами.

– Не понял, – удивился я и полез выше.

К счастью, зайцы лазать по деревьям не способны.

Мое любительское зелье выгорело быстро, превратив зайца в обгоревшего, но очень даже живого монстра.

Ну и как долго мне его долбить?

Заглянув в свиток, я приблизительно высчитал, что зелье наносило по 20 очков урона в секунду.

Угу, мне бы хватило и одной; а как с этим делом у зайца?

Взгляд поверх почерневших ушей показал лишь, что это заяц третьего уровня.

– Блин, ну ты точно лось! – хлопнул я себя по лбу и выудил из сумки очки алхимика.

Догадка оправдалась на все сто. Сквозь очки окружающая реальность окончательно превратилась в игру. Над зайцем зависло не только название с уровнем, но и чуть просевшая полоска жизни.

– Продолжим барбекю, – сказал я зайцу и швырнул в него сначала один шарообразный сосуд, а затем второй.

Начавшие отлетать от зайца очки урона показали, что обе горючие смеси работают параллельно, а вот третья порция оказалась бесполезной.

На седьмом снаряде заяц наконец-то загнулся, что заставило меня почувствовать себя великим воином. Все бы хорошо, но, спускаясь за трофеями, я увидел на другой стороне поляны маленькую девочку второго уровня, которая завалила такого же зайца тремя стрелами.

Ну кто бы сомневался: жабе не дано летать, а вору – стать великим воином.

Чтобы окончательно подпортить мне настроение, тушка зайца наделила меня куском заячьего мяса и двумя порциями крови. Благо с собой были склянки.

Запаса огненной смеси мне хватило еще на одного зайца, а продажа добычи не смогла покрыть и половины потраченных на материалы средств.

Хорошо хоть удалось чуток раскачать ловкость и подготовиться к вечернему выступлению.

До захода солнца было еще куча времени, и, потратив все оставшиеся деньги на изготовление снарядов, я вернулся в лес. После еще одного кролика мой уровень поднялся вместе с настроением.

Следующие два сожжения прошли без проблем, и только после этого мою голову посетила мысль, что все слишком легко. Пусть в этой местности мало скоморохов и акробатов, но думаю, что та же лучница кое-как, но все же смогла бы забраться на дерево.

Ответ на этот вопрос пришел после убийства еще одного зайца.

Повезло, что я сидел на самом краю ветки. Резкий рывок опоры сбросил меня вниз, зато позволил избежать моментальной смерти от удара массивной лапы. Обладателя этой лапы удалось рассмотреть уже в падении.

Да уж, неслабая получилась мурлыка у разработчиков. Они не стали мудрить и срисовали обычную рысь, увеличив ее до размеров льва.

Неплохо поднятые ловкость и акробатика позволили мне приземлиться на четыре конечности, и я тут же рванул с низкого старта к ближайшему дереву.

Мой расчет был прост. Соревноваться с рысью на скорость движения смысла нет, как и в лазании по деревьям. Зато есть шанс выиграть на разнице в весе.

Взбегая по вертикальному стволу, мне удалось метнуть в рысь зажигательный снаряд.

Все, теперь она от меня точно не отстанет. Другой вопрос – а оно мне надо?

Очки показывали, что кошечка обладает шестым уровнем и очень толстой линией здоровья.

Не особо задумываясь над физическими законами, я побежал по ветке и подпрыгнул. Позади меня прогремел недовольный рев хищника. Ветка завибрировала, но мне удалось попасть ногами на ее поверхность. Моего уровня акробатики и баланса было явно недостаточно, тут я понадеялся на простое везение.

Со стороны это, наверное, выглядело красиво – оттолкнувшись от ветки, как прыгун от трамплина, я взлетел вверх и вперед. При этом постарался направить полет на крону соседнего дерева. На этом красота закончилась, и пришла боль.

Повстречав на пути вниз четыре ветки, мое тело рухнуло в траву. Уровень здоровья упал до минимума, к тому же изящного приземления не было и в помине.

Последним, что я увидел в этом приключении, был раскрывшийся зев подпаленной и очень злой кошки.

Черт, а вот это уже неприятно…

Здравствуй, родная кроватка и совсем не родной дебаф.

Пересиливая слабость, я открыл свиток и с облегчением увидел, что до вечернего представления штраф спадет.

Можно было покинуть игру, но для начала следовало разобраться в том, что произошло в лесу. Проще всего это сделать, просмотрев логи.

Все оказалось предельно просто. Лес сам защищал себя и своих обитателей. Реалистичность игрового мира позволяла хитрым игрокам использовать недостатки некоторых мобов, но на таких хитрецов всегда находилась управа. В моем случае это была рысь пятого уровня. Порывшись в игровой энциклопедии, я узнал, что ее прислал один из духов-помощников светлой ипостаси двуликого Хранителя.

Что же теперь, вся моя затея пошла прахом? А что, если попробовать не вредить лесу, а помогать ему? Посчитает ли в этом случае злобный дух необходимым наказывать читера?

Но все это завтра, а пока нужно выходить в реальность – не валяться же бревном до конца действия дебафов…

Проход через мрак закончился выходом из игры и не совсем приятным сюрпризом. Попытку встать с кресла пришлось повторять.

Это еще что такое?

Мышцы на руках и ногах неприятно ныли, словно я немного не рассчитал с упражнениями в тренажерном зале. Причем болели именно те мышцы, которые пришлось напрягать, прыгая по деревьям.

Но ведь это в игре; при чем здесь реальная жизнь?

Сумбур в мыслях удалось успокоить с большим трудом, и я тут же залез в настройки капсулы.

Однако… Мои зарождающиеся опасения насчет возможного ожирения, из-за постоянной неподвижности, оказались более чем необоснованными.

Круто – это не то слово. Вот почему ни в доме, ни в подвале не было даже намека на спортивные тренажеры.

Данная модификация капсулы не только отсекала тело от мозга игрока, позволяя ему управлять виртуальным аватаром. В моменты, кода полуэльф Зацеп скакал по веткам, программа посылала импульсы в тело. Импульсы не позволяли рукам и ногам двигаться, но в полной мере напрягали соответствующие мышцы.

Разогревать суставы все равно не помешает, но задача по поддержанию тела в нормальном состоянии сильно упрощалась: обычная гимнастика – это вам не несколько часов на тренажерах.

В голове мелькнула шальная мысль, и мы с Бимом тут же направились в лес: проводить, так сказать, полевые испытания. Пока пес счастливо бегал по кустам, я попытался залезть до нижних веток высокой сосны.

Обломки старых ветвей, торчавшие из ствола подобно забитым в скалу костылям, находились на высоте двух метров. Мне даже в детстве удавалось забираться к ним без особых проблем, и сейчас получилось, но не так ловко, как я себе возомнил. И все же идея хоть на ничтожный процент подогнать реальную форму под виртуальные умения никуда не ушла.

Так… значит, отныне каждый вечер перед сном буду бегать и использовать деревья в качестве тренажеров.

Хорошее настроение не покидало меня ни во время прогулки по лесу, ни после возвращения в дом, так что в игру я вошел преисполненный оптимизма и решительности.

Огни плыли над Славией, делая ее еще более сказочной, чем днем. В Сэкаи праздник не прекращался ни на минуту. Всегда находился кто-то, кому хотелось поделиться своими впечатлениями и зажечь искру веселья. Мое двоякое отношение к лицедейству сменилось внутренним удовлетворением от хорошо проделанной работы.

Все, что нужно для представления, скоморохи подготовили заранее. Так что после работы с трансмутатором и похода в алхимическую лавку меня ждал натянутый над помостом канат. В толпе заинтригованных этими приготовлениями игроков было не менее двух сотен человек.

– Начинаем, – кивнул я дядьке Стаху и без малейшего стеснения натянул на голову шапку с бубенцами.

Клубы тумана затянули помост, и с появлением сполохов мини-молний загремели барабаны.

Легкий прыжок позволил мне зацепиться за натянутый канат. Тело пошло вниз, затем сила натяжения каната подбросила меня вверх. Рывок руками подбросил меня выше уровня каната, а умение «баланс» удержало равновесие. Ощущения запредельные. Мне даже не пришлось размахивать руками, чтобы стоять на канате ровно – все происходило само собой.

Мозг захватило чувство эйфории. Горящие шары взлетели в небо, и в это же время я начал приседать, раскачивая канат вверх-вниз. Туман рассеивался, позволяя зрителям увидеть мои действия. Очередной качок запустил мое тело верх, и это словно стало импульсом для взрыва одного из шаров. Дружный крик толпы прокомментировал салют, и только это не позволило мне испугаться перспективы промахнуться мимо каната.

Но все обошлось – «баланс» уверенно направлял тело, позволяя безошибочно попадать ступнями на тонкую нить каната. Тут же захотелось сделать какой-нибудь кульбит, но воспоминания о встрече моей пятой точки со стволом и знакомстве ребер с ветками дуба удержали от необдуманных поступков.

Затягивать представление не было ни смысла, ни ресурсов. Колба с жидким туманом полетела вниз, а два последних шара устремились в темное небо и через секунду взорвались облаками разноцветных искр.

В этот раз мне не пришлось самому идти в толпу, а значит, и красить свой наряд. Абу материализовался в ошейнике. Висеть, как авоське, ему не нравилось, так что мартышка тут же перебралась мне на плечо.

– Делаем все как вчера, – тихо шепнул я питомцу, выставляя необходимые настройки и передавая колбочки с краской.

Абу тихо пискнул и нырнул в гудящую толпу.

В отличие от вчерашнего представления, народ не спешил расходиться. Они словно чего-то ждали. Чего именно – стало понятно, когда в толпе раздались взрывы смеха, явно комментировавшие надписи на спинах особо жадных зрителей.

Пару раз возникали импровизированные погони за обезьянкой. Могло, конечно, достаться и мне, но, чтобы избежать этого, в настройках был указан уровень тех, над кем можно шутить. Уровень моего персонажа, а также отсутствие знаний неписаных правил этого мира не позволяли мне слишком наглеть.

У меня вообще сложилось своеобразное отношение к подшучиванию над другими. По моему мнению, хорошей шутку можно назвать, только когда смешно всем – и шутнику и тому, над кем пошутили. В крайнем случае можно вызвать легкую злость, и уж совсем недопустимо, если после шутки кто-то испытает стыд или серьезную обиду, уж не говоря о боли.

В этот раз вечерний улов меня серьезно порадовал. И дело не в трех золотых гонорара, хотя триста баксов – неплохой заработок для одного вечера. Больше всего вдохновила информация из свитка. Ловкость поднялась до тридцати пяти пунктов, и это без учета улучшения за счет скоморошьего наряда. Скакнула и профессия вора, набрав триста пятнадцать из тысячи, необходимых для выхода на второй уровень.

Еще неделька – и я доберусь до «взломщика», а значит, распрощаюсь с необходимостью лазить в чужие сумки. Можно забросить и выступления, хотя это дело уже на́чало мне нравиться.

С чувством выполненного долга я покинул вечеринку скоморохов и вышел из игры. Наконец-то мой игровой процесс начал обретать хоть какую-то стройность, двигаясь к заранее определенной цели. Хотя до этой самой цели было очень далеко. И все же скорость апгрейда вызывала вопросы, которые я поспешил прояснить.

Забег по форумам и работа с калькулятором дали очень неожиданные результаты. Похоже, сам того не заметив, я вытянул счастливую карту. Во-первых, очень удачно получилось с профессиями. Для Сэкаи сразу три профы у одного игрока – это большая редкость. И дело совсем не в ограничениях системы и дороговизне. Мастера в виртуальном мире были большими снобами и недолюбливали специалистов широкого профиля. Мне же удалось получить две профессии благодаря воровству, а у скоморохов со снобизмом было все нормально, что в принципе вполне логично.

Суть моего открытия – не в самих профессиях, а в их умениях. На форумах имелись лишь обрывочные сведения, но было похоже, что умения разных профессий могли усиливать друг друга. К примеру, «взлом» неплохо дополнялся «жонглированием», и вместе они усиливались ловкостью. Этот же основной навык неплохо влиял на связку «акробатика» и «легкий шаг». Даже алхимия вносила свою лепту – «тайный взгляд» неплохо дополнит пассивное умение взломщика «поиск сокрытого», так что находить тайники будет намного легче.

Глава 11

Новое утро встретило меня хорошим настроением и недовольным лаем Бима. С запасным выходом шумоизоляция бункера сильно снизилась, и лохматый садист словно знал об этом. Теперь он, проголодавшись, не бежал к крыльцу дома, а принимался лаять прямо у себя в конуре.

– Сволочь, – беззлобно ругнулся я, вставая с кресла.

Сон в кресле был более чем комфортным. В последние дни я спал только в белье. Силовое поле обеспечивало вокруг тела комфортную температуру, так что одеяло было не нужно.

Кормежка Бима и утренний моцион прошли под мурлыкание песни из репертуара Аркадия Укупника. Сам не понимаю почему, в памяти всплыла старая тема о съеденном перед загсом паспорте.

– Жениться вам нужно, барин, – фыркнул я, вспоминая анекдот, – или сходить проведать эльфиек в княжеском квартале.

А что, дела идут на лад, и можно потратить несколько золотых монет на близкое знакомство с игровыми жрицами любви. Тем более там такая экзотика, что закачаешься.

Уже усаживаясь в кресло, я отмахнулся от образа призывно улыбающейся маорки с пикантными усиками.

– Тьфу ты, напасть, какая…

Игра приняла меня в свои объятия, но, несмотря на все фантазии, в княжеский квартал я так и не побежал. Рано еще, и дело даже не в деньгах. Чтобы пройти княжескую стражу, нужно иметь уровень не меньше десятого, а с моим вторым можно только нарваться на грубость.

Ну, значит, будем повышать этот самый уровень.

Первым пунктом дневного плана был поход на базар, а после этого два часа ушло на заготовку стеклянных ядер с зажигательной смесью. Мой уровень алхимика постепенно рос, и я наконец-то попробовал использовать свой «тайный взгляд» на фейерверочных шарах.

Опасения оказались напрасны, рецепт был получен с первой же попытки. Подмывало сразу сбегать на базар за списком из десятка ингредиентов, благо все они были вполне доступными, но удалось заставить себя придерживаться основного плана.

Игровая энциклопедия услужливо подсказала, что в столичной локации проживает двадцать друидов. Десять из них обитали в самом городе, девять – в глубине леса, и только один нашел себе приют на опушке. Этот последний был идеальной кандидатурой для получения информации о нарушителях лесного спокойствия.

Друид, честно говоря, меня разочаровал. Вместо благостного старика с седой бородой в зеленом балахоне, на пеньке возле заросшей травой землянки сидела помесь лешего с бомжом.

– Не нравлюсь? – правильно истолковав мой взгляд, спросил старичок.

– Как-то непривычно…

– Городские друиды решили, что если стены не из камня, то можно забыть законы леса, но мертвое дерево не даст настоящих сил, – ворчливо, но без особой злобы фыркнул старик. – Пригрелись под боком у князя, стали носить чистые одежки и воротят нос от звериного духа, а лес этого не прощает.

– Да уж лес многого не прощает, – тихо сказал я, непроизвольно прижимая руку к ребрам.

– Вижу, ты уже встречался с лесными стражами, – хихикнул старичок.

– Было дело. Потому и пришел. Может, есть чем порадовать этих самых стражей. Вдруг какая-то мерзость беспокоит лес?

– Неужели сможешь не пустить в лес всех странников? – притворно оживился друид.

А старичок у нас юморист.

– Нет, это вряд ли, но неужели, кроме странников, в лесу нет непрошеных гостей?

– Как не быть, есть, – погрустнел друид. – Кротеры совсем житья не дают.

– Так давайте я за небольшую награду постараюсь извести эту напасть.

– Награду? – нахмурился друид.

– Ну, дадите что не жалко, – поспешил успокоить я жадного дедка.

– Хорошо, – кивнул друид, – за десять шкурок кротеров дам на выбор либо зелье с магической энергией, либо эликсир на силу.

Вот те раз… мне и то и другое – без надобности. Конечно, награда от друида была лишь побочной прибылью, но все равно обидно.

– Вижу, не нравятся мои подарки? – опять правильно просчитал меня дед. – Сам-то ты знаешь, чего хочешь?

В голове замелькали десятки идей, но вряд ли непись в низкоуровневой локации даст что-то серьезное. И тут мне в голову пришла шальная мысль. Если все персонажи имеют возможность получения временного апгрейда, то наверняка у них есть плотная связь с системой. А что, если…

– Не знаю, дедушка, молод я еще и глуп. Может, вы что-нибудь подскажете?

Дед задумался, а затем, хитро прищурившись, посмотрел на меня:

– А знаешь, подскажу. Принеси мне сто шкурок – и дам тебе одно нужное зелье.

– Сто?

– Сто, – жестко сказал дед, всем видом показывая, что разговор закончен.

А чего дергаться? Если не помогут снаряды, а их убойность с моим уровнем повышаться не будет, договорюсь с кем-то из игроков. Им опыт и вся добыча с кротеров, а мне – шкурки.

– Хорошо, дедушка, будут вам шкурки.

Браслет просигналил о получении квеста и отметок местонахождения трех лагерей кротеров. До ближайшей точки было не так уж далеко, но все равно пришлось прыгать по деревьям, как Тарзану. Благо при этом прокачивались ловкость и необходимые мне умения.

Оказавшись в отмеченной на карте точке, я сначала подумал, что старый пенек что-то напутал. Рядом с облюбованным мною деревом ничего не было. Вокруг простирался все тот же лес. И только через пару минут стало понятно, что здесь действительно чего-то не хватало – привычной для дубравы травы. Земля выглядела так, словно по ней прошлись плугом.

– Тьфу ты, старик же сказал, что это кротеры. Подсказка для самых тупых. Ну и как их теперь выманивать?

Не придумав ничего лучшего, я спрыгнул на рыхлую землю и тут же рванул к соседнему дереву. До ствола добежать не удалось, потому что у меня на пути прямо из-под земли вынырнул здоровенный кротер с немаленькой такой киркой в руках. Пришлось прыгать. Благодаря акробатике удалось допрыгнуть до ближайшей ветки и взобраться на нее.

Кротер оказался антропоморфным созданием, поэтому двигался как горбатый человек. При этом он был таким же слепым, как и его прообраз.

Зверь недовольно завизжал, размахивая ржавой киркой. На его голос из-под земли тут же полезли сородичи.

Пару минут они скакали по вспаханному пространству в надежде поймать невидимого врага. Сначала их действия выглядели бессмысленными, но попытка перебраться по ветке поближе к стволу выдала меня. Не знаю, то ли они учуяли запах, то ли вибрацию дерева, но половина кротеров вдруг нырнула в землю как пловцы в воду. Через десять секунд облюбованное мною дерево затряслось и начало валиться набок.

– Чтоб вас, ежики облезлые! – крикнул я и побежал по изменяющей угол наклона ветке.

Если бы не вчерашнее выступление, благодаря вниманию множества людей изрядно прокачавшее мне акробатику и баланс, у кротеров сегодня был бы славный обед. Но не повезло, в смысле – кротерам.

Ветки уткнулись в рыхлый грунт, и я соскочил на землю, но только для того, чтобы пробежаться по стволу соседнего дерева и зацепиться за толстую ветку.

– Ладно, побегали, и хватит, – зло прорычал я, почесывая спину, по который проехался шар кистеня одного из кротеров.

Первый зажигательный снаряд получил в нос именно владелец моргенштерна.

Полчаса горящие кротеры бегали подо мной. Самые сообразительные ныряли в землю, чтобы подкопать приютившее меня дерево. В общей сложности в погоне принимали участие двадцать три кротера. Самые тупые или злобные спеклись через десять минут, причем в прямом смысле этого слова. На оставшихся пятерых хитрецов я потратил последние запасы зажигательных шаров.

Очередное дерево приютило меня на время следующего раунда не совсем адекватного боя, но оказалось уже занятым. Небольшая птичка, при виде которой мне в голову пришло слово «сойка», разразилась возмущенной тирадой и запрыгала по ветке вокруг гнезда.

– Ну чего ты орешь! Мне что, дать себя сожрать, чтобы не доставлять тебе неудобства?

Может, мне показалось, но сойка утвердительно чирикнула.

– А фиг тебе.

Пока мы «общались», боевая пятерка кротеров уже подрыла дерево. Пришлось хватать гнездо и вместе с ним прыгать на другой дуб.

Быстро пристроив пучок веток и перьев с противно пищащими птенцами внутри, я прыгнул на другое дерево. Сойка запустила мне в спину явно матерную трель.

– Сама пошла! – крикнул я и со злостью стал метать в кротеров последние снаряды – по две штуки на брата. Самому шустрому досталось три. Третью склянку следовало бы придержать, но этому помешало раздражение.

В итоге четыре кротера все же загнулись, а вот последний вяло ворочался. Быстро обойдя неподвижные тела, я начал собирать добычу. В третьем теле наконец-то обнаружился топор, которым я и добил кротерского главаря.

В ушах тренькнул сигнал браслета. Проверка логов показала, что убийство заводилы кротеров принесло мне четвертый уровень. Сообщение о получении третьего я пропустил, сигая по деревьям. Порадовали подросшие показатели ловкости и точности.

– Ох ты ж, пьяный пожарник… – выдохнул я, оглядываясь вокруг.

В пылу боя мы добрались до не тронутого кротерами участка леса, и если на вспаханной земле гореть было нечему, то здесь мечущиеся монстры сумели поджечь изрядный кусок сухостоя.

Минут пять я бегал с зелеными ветками, пытаясь погасить начинающийся пожар, и только загнав выносливость почти в ноль, вспомнил, что у меня в колбах есть жидкий туман.

Запоздалая идея оказалась очень продуктивной. Красочно сверкающая крохотными молниями туманная завеса легко справилась с огнем, после которого остались сажа и запах гари.

– Я б в пожарники не пошел, и пусть меня не вздумают учить, – перекрученным отрывком из детского стишка резюмировал я представшую передо мной картинку.

С тел кротеров удалось поднять двадцать три шкурки и кучу оружейного металлолома. Иначе это барахло не назовешь. Из всего набора ржавых железок меня привлек только моргенштерн: возможно, потому, что все еще напоминал о себе медленно исчезающий синяк на спине.

Закрепленный на цепи шар с острыми шипами по размеру отдаленно напоминал мои жонглерские снаряды, и это сходство зародило в голове интересную мысль.

На сегодня с охотой все – во-первых, закончились заряды, а во-вторых, вспыхнувшая в мозгу идея не давала спокойно стоять на месте.

По улицам Славии я пронесся как метеор, своим закопченным видом напрягая стражу и пугая прохожих горожан-неписей. Игроки воспринимали это зрелище спокойнее – мало ли придурков бродит по просторам Сэкаи…

Гайкокрут был на месте и встретил меня удивленным взглядом:

– Ты что, пожар тушил?

– Это так очевидно?

– Это очевидно всему городу.

Странно, но копоть с моей одежды так и не сошла. И без того не самого презентабельного вида камуфляжный костюм скомороха превратился в грязные обноски.

– Что за фигня? – больше у разработчиков, чем у полугнома, спросил я.

– Не заморачивайся, – небрежно отмахнулся Гайкокрут, – это такое ограничение на крашеные вещи. Копоть и кровь с одежды сходят только вместе с покраской.

М-да, неприятная новость, рано я обрадовался универсальности своей амуниции. Хотя мне в этой одежке не на свадьбу идти.

– Ты чего прибежал-то? – вернул мои мысли в деловое русло полугном. – Если поболтать, то мне скоро в реал, а если по делу, то давай говори.

– Тут мне в голову пришла идея по оружейной части, и…

– Ну заходи, раз она пришла, – жестом остановил мою речь полугном, – фонтанировать идеями в толпе – последнее дело.

Мы снова оказались в складском помещении, и в окружении гениальных творений полугнома мои мысли показались жалкими и любительскими.

– Говори. – Гайкокрут присел на низкий стульчик и указал мне на соседний.

– Мне нужен шар моргенштерна без цепи и рукояти.

– Зачем? – разочарованно спросил Гайкокрут.

– Хочу попробовать метать его как жонглерский шар.

– Идея точно оригинальная, но не скажу, что продуктивная, – с сомнением в голосе сказал полугном, но по лицу было видно, что его технический ум уже начал обрабатывать мысль. – Хотя все нужно пробовать. Думаешь, твое цирковое умение может заменить боевое?

– Понятия не имею, но мысль насчет того, что нужно все пробовать – как по мне, то просто гениальна.

– Вот только не надо комплиментами давить, я не красна девица, и цена моих услуг от этого меньше не станет, – проворчал бородач, но мои слова ему явно пришлись по душе.

Гайкокрут встал с табурета и вышел в низенькую дверь. Пару минут из-за двери раздавались лязг и грохот, а затем полугном появился с ящиком в руках.

– Давай попробуем, – грохнув ящиком о низкий и широкий стол, сказал он.

В ящике в трех разных отделениях лежали запчасти к моргенштернам. Меня интересовали только разнокалиберные шарики с шипами.

– Это все для твоего уровня. Выбери один себе под размер, и еще по одному – побольше и поменьше, а затем кидай их в мишень, – сказал полугном, указывая на сильно побитую мишень в конце выставочного ангара.

– Ладно, – кивнул я и взял шар, максимально приближенный по габаритам к жонглерскому снаряду.

Шипы, конечно, мешали, но при этом рука явно узнала форму и без проблем запустила шар точно в центр мишени, причем проделал я это с лихостью питчера высшей лиги.

Шар врезался в мишень и застрял шипами в измочаленном бесчисленными ударами дереве. В воздухе над мишенью полыхнули красные цифры «23».

– Неплохо, – задумчиво протянул полугном, – а теперь тот, что побольше.

Догадка мастера оказалась верна, кто бы сомневался. Не подходящие под привычный для меня стандарт шары наносили вдвое меньший урон.

– Интересный баг, – все так же пребывая в задумчивости, пробормотал полугном.

– Думаешь, это баг?

– Не суть важно, даже если система и пропустила подобную фишку, то у тебя ее уже не отберут, – отмахнулся мастер, обдумывая что-то совсем другое. – А шипы тебе не мешают?

– Есть немного, но все равно это намного круче, чем жечь врагов бутылками. Ими я могу нанести максимум по шесть очков урона в секунду, а тут – двадцать три за один раз.

– Да, но тебе придется таскать с собой хотя бы десяток этих шариков, а каждый из них стоит по десять золотых.

А вот это облом – сотни золотых у меня не было.

– Жаль, а идея была шикарная.

– Не спеши, – явно закончив решать в голове какую-то задачку, улыбнулся мастер, – приходи завтра, и я тебя сильно удивлю, причем не только в финансовом плане.

– Даром мне ничего не надо, и дело тут не в гордости, просто односторонние подарки ни к чему хорошему не приводят.

– А кто тебе сказал, что это будет подарок? – хитро улыбнулся полугном. – Где ты видел щедрого гнома, пусть он даже наполовину человек? Ладно, об этом завтра. Кстати, вчера видел твое представление. Очень даже неплохо.

– А почему не подошел? У нас там вечеринка была.

– А, – как-то странно отмахнулся полугном, – времени не было, да и настроения тоже. Мне какая-то мелкая тварь одежду испортила.

– А с чего ты взял, что это тварь была мелкой?

– Вот только не надо обидных намеков. У меня, как у мастера трех направлений, внимательность и концентрация – на высоком уровне. Это была мерзкая мартышка, хотя тот, кто это придумал, в принципе прав. Зажал я монетку скоморохам.

– Тут это… извините, если что… – С этими словам я достал из сумки и активировал ошейник.

Абу точно был завязан на эмпатическую связь и в своем поведении руководствовался данными с капсулы, отслеживающей активность моего мозга.

Едва материализовавшись, мартышка спрыгнула на пол и спряталась за мою ногу. При этом Абу имел крайне виноватый вид и смотрел на полугнома глазами кота из «Шрека».

– Все-таки ты вор… – нахмурился Гайкокрут, но посмотрев на Абу, улыбнулся. – Ладно, ты не врал, а просто не сказал всей правды. Только один вопрос. К чему вся эта затея с надписями?

– Мне нужно стать взломщиком. Для этого требуется прокачать воровство, а лазать по чужим карманам противно, – честно ответил я.

– Хорошо, – кивнул полугном, – но если услышу, что обворовываешь игроков или вскрываешь личные комнаты, можешь ко мне и за километр не подходить.

Судя по гримасе гнома, он не послал меня вдаль, только преступив через какие-то внутренние принципы, так что говорить ему о воровской профессии не стоило ни сейчас, ни в будущем.

– А монстров обирать можно?

– Это игра, в локациях хватает запертых сундуков и дверей, так что взломщики тоже нужны, – пожал плечами Гайкокрут, – но все равно, лучше бы делом занялся. Ладно, заболтался я с тобой. Приходи завтра к обеду.

Явно отягощенный мыслями полугном практически выпихнул меня из своих владений. Причем было стойкое впечатление, что в реал он точно не пойдет, а будет корпеть над моим заказом. Главное, чтобы это не вылилось мне в серьезные траты. Насчет жадности гномов Гайкокрут высказался не зря.

Соваться в лес без оружия было не то что совсем глупо, но уж точно неразумно и расточительно, так что я занялся полезным делом, терзая и без того потрепанный трансмутатор.

Несколько походов на базар и пять часов алхимических опытов обеспечили меня изрядным запасом дыма, зажигательных снарядов и фейерверочных шаров. Огорчало только то, что на всем готовом продукте обличительно горела надпись «Фальшивка».

Вечернее выступление если и было не таким ярким из-за низкого качества фейерверков, то точно не менее зрелищным. Я старался вовсю, чтобы не потерять внимание зрителей. Шары в небо летели целыми очередями, а звенящий бубенцами скоморох на канате выделывал головокружительные кульбиты. Даже пару раз падал на помост, благо акробатика не сплоховала и помогла мне приземлиться на все четыре конечности. Сей факт был встречен аплодисментами, потому будем считать, что этот баг у нас фишкой зовется.

Глава 12

На следующий день, когда игровое солнце наконец-то доползло до зенита, я уже топтался у владений полугнома.

За крепкими и наглухо закрытыми воротами раздавались лязг и шипение. Честно говоря, происходящее вызывало у меня недоумение – неужели для того чтобы создать пару шариков, нужно так напрягаться? Пусть даже Гайкокрут и не сидел здесь всю ночь, все равно слишком много шума из-за оружия для начальных уровней. Или полугном задумал нечто масштабное? Оно, конечно, неплохо,но не хотелось бы влезать в долги.

Наконец-то шум за дверью затих, и на свет божий явился довольный собой полугном.

– О, Зацеп! Давно ждешь?

– Минут двадцать.

– Ну, это не страшно; заходи, покажу тебе твою новую игрушку.

Внутри ангара никаких изменений не наблюдалось. Даже рабочее место с небольшим горном выглядело опрятно. С другой стороны, не голема же клепал полугном!

На столе, где раньше стоял ящик с деталями к моргенштерну, сейчас находился продолговатый пенал.

– Итак, счастливчик, представляю тебе оружие, аналога которому в Сэкаи нет. – Дождавшись моей реакции на свои слова, полугном открыл коробку и выудил оттуда кольчужную перчатку с металлическими вставками, в пальцах которой был зажат железный шар. Внешне он ничем не отличался от моих шаров для жонглирования. Если не считать разбросанных по его поверхности дырочек.

Ладно шар, а вот кольчужная перчатка – это совсем уж бесполезная для вора вещь. Но дело в том, что предо мной – грамотный технарь, прячущийся под личиной полугнома. Из-под его рук вышли великолепные големы, так что пока свои мысли стоит оставить при себе.

– Ну как тебе? – с хитрой улыбкой спросил полугном.

Я решил отвечать честно:

– Пока не впечатляет.

– Не пытаешься врать, и это хорошо; пока действительно смотреть не на что, – серьезно кивнул Гайкокрут. – А сейчас – будет на что…

Мои предчувствия полностью оправдались.

Гном поместил перчатку в свою сумку, а затем она материализовалась на его правой кисти.

Удобнее перехватив пальцами шар, который до этого казался единым целым с перчаткой, Гайкокрут резко запустил его в мишень. Момент трансформации снаряда я не уловил. Когда же он воткнулся в мишень, из замеченных мною ранее отверстий уже торчали острые шипы. И эти шипы глубоко вошли в древесину мишени. Над мишенью вспыхнула цифра «22».

Не скажу, что так уж круто, вчера было лучше. Конечно, удобнее, но…

Додумать я не успел. Полугном резко направил руку в сторону мишени. Перчатка на руке чуть засветилась. Висевший на мишени «еж» тихо лязгнул, втягивая иголки, и прыгнул обратно в руку гнома.

А вот это уже круть.

– Что теперь скажешь? – спросил полугном, довольный как объевшийся сметаны кот.

– Ничего, просто слов нет. Только вряд ли я смогу за это рассчитаться.

– Ты лучше попробуй, после этого продашь душу, но купишь такую шикарную вещь.

Насчет души – это он поторопился. Тратиться на мощное оружие мне просто невыгодно, но какой же мужчина откажется опробовать в деле нечто смертоносное?..

Переместив перчатку в сумку, я прочитал высветившуюся информацию:

«Шаромет Гайкокрута. Урон – 22. Уровень – 0–10»

На этом все.

Ладно, испытаем приборчик в деле.

Перчатка изнутри был оббита бархатом, поэтому кольчуга ничуть не царапала кожу. Несмотря на кольчужное полотно, шар чувствовался неплохо, и держать его было удобно.

Снаряд я метнул бейсбольным приемом, хотя понимал, что вряд ли это удастся сделать, сидя на ветке.

С глухим стуком шипы воткнулись в мишень и тут же с лязгом вошли в пазы. Шар, словно намагниченный, метнулся обратно, мягко ударяя в засветившуюся перчатку. И только после этого я заметил, что над мишенью засветились цифры «35».

Ого, это что, так круто сработало мое жонглирование?

Конечно, шаромет по силе урона уступал и луку, и тем более моргенштерну такого же уровня. Но для моего персонажа, у которого руки криво стояли к любому оружию, это просто подарок от Деда Мороза.

Покрутив рукой, я задумался над удобством. Прыгать по веткам с шаром в руках как-то не очень сподручно, а постоянно таскать из сумки перчатку тоже не дело.

– Прижми его к поясу, – явно угадав по движениям мои мысли, сказал гном.

Как только гладкий шар прикоснулся к абсолютно заурядному поясу, тут же прилип к нему, словно приклеенный.

– Подойдет любой пояс?

– Да, но вне боя лучше носить шар все же в сумке.

Я понимающе кивнул, резко ухватился за шар и, без проблем сорвав его с пояса, метнул в мишень.

Второй бросок прошел без замаха. Результат был ожидаемо ниже, но все же на пять пунктов больше, чем у полугнома с замахом.

Все просто шикарно, смущало только имя полугнома в названии агрегата, но спешить с упреками не стоит. Я знаю Гайкокрута всего два дня, но этого времени хватило, чтобы понять: за бородатой физиономией полугнома скрывается неплохой человек.

– Все просто зашибись, – искренне сказал я, но тут же добавил: – Только вряд ли у меня хватит золота, чтобы за это расплатиться.

– И куда мне эту штуку теперь девать? – притворно нахмурился полугном, но не смог удержаться и рассмеялся. – Успокойся. Небось видел название шаромета. Извини, что не предупредил, все же толчок к идее поступил от тебя. За то, чтобы ты не претендовал на патент, я дарю тебе этот шар и бесплатно сделаю такой же на следующие десять уровней.

– А сразу на двадцать не получится? – позволил я себе чуть наглости.

– Почему не получится? Получится, но мощность упадет на четверть.

– Невеселая математика, – не особо огорчился я.

А чему огорчаться, когда такая халява? Хотя мне хватило житейского опыта, чтобы понять: ничего просто так не бывает. Так что когда полугном заговорил вновь, это меня напрягло.

– Есть еще кое-что. Следующее оружие я могу сделать с электрическим шокером.

– Но… – осторожно начал я, понимая, что халява не может быть всеобъемлющей.

– Нужно двадцать золотых – почти даром.

– Если для вас, гномов, две штуки баксов – это даром, то я уже жалею, что выбрал полуэльфа.

– Как и обещал, моя работа будет бесплатной, но для шокера нужен энергетический кристалл, который стоит двадцать золотых, – нахмурился полугном.

– А если я найду кристалл самостоятельно?

– Флаг в руки и перо в соответствующую часть тела, – окончательно обиделся Гайкокрут, и это было нехорошо.

– Не, ты не думай ничего плохого, мне все безумно нравится, и я считаю, что ты явно переплатил за простой намек на идею. Просто мне сейчас нужнее двадцать золотых, чем самое чудесное оружие. Зато мне не жалко пары монет, чтобы обмыть такое классное изобретение и неестественную щедрость гнома.

– Полугнома, – хмыкнул Гайкокрут.

– Да хоть на четверть! Так как насчет вечернего представления и гулянки в компании скоморохов?

Про кабак я даже не заикался, потому что приблизительно знал тамошние цены.

– Хорошо, – окончательно оттаял полугном, – но пока у меня много дел. Встретимся на представлении.

– Ладушки, тем более что мне нужно опробовать новую игрушку.

На этом мы расстались, и я, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, направился к лесу.

По дороге приблизительно разработал свою новую тактику. И тут возникли определенные проблемы. Точнее, неудобства. Я не левша, а метать стеклянные сосуды кольчужной перчаткой будет неудобно, что подтвердила проверка. Стеклянный снаряд, надежно чувствовавший себя в обтянутой матерчатой перчаткой ладони, рассыпался, едва попадал в кольчужную хватку. Хорошо хоть использовал пустой фиал, иначе могло быть больно.

Ладно, попробуем решить проблему по ходу дела.

В этот раз мне не пришлось проходить весь путь по деревьям. Участки, где бегали низкоуровневые мобы, удалось преодолеть, используя шар. Суслики-мутанты и такие же монструозные зайцы первого и второго уровней ложились с двух-трех ударов.

Метров за сто от уже знакомой полянки я забрался на второй ярус леса. За сутки лес сам себя восстановил, природе пока не удалось справиться только с работой кротеров.

В прошлый раз бой был организован абсолютно безграмотно, и победить удалось только благодаря везению. Теперь я такой ошибки не допущу.

Сквозь тактические очки, в качестве которых по-прежнему использовалась алхимическая оптика, мир чуть утратил в реалистичности, зато сильно приобрел в информативности. В левом верхнем углу засветились линии: жизни, маны и выносливости.

Основные умения у меня активируются жестами, так что уреза́ть обзор дополнительными иконками не пришлось.

– Ну что ж, начнем.

Прикоснувшись к сумке, я надел перчатку и запустил шар под соседнее дерево. Превратившийся в ежа снаряд зарылся в землю и тут же по моей команде прыгнул обратно.

Сработало.

Ощутив вибрацию, из рыхлой почвы, как из воды, вынырнул кротер, пытаясь унюхать нарушителя спокойствия. Тактические очки сразу высветили над его головой название, уровень «4» и две полоски: зеленая – здоровья и синяя – маны.

Интересное дело… они что, могут применять заклинания? Новость неприятная, остается надеяться, что это ошибка, и раньше кротеры не колдовали не потому, что не успели, а потому, что просто не умеют.

Спрятав перчатку, я метнул в кротера два стеклянных сосуда с горючкой. Моб полыхнул, как факел. В его визге смешались боль и ярость. Словно брызги крови, от тела кротера начали отлетать единички и двойки жизни.

Снова надев перчатку, я метнул шар в моба, жизнь которого уже немного просела. Снаряд сбил кротера на землю. Теперь цифровой выброс был значительнее и имел почти тридцать единиц.

Еще пять бросков наконец-то доконали моба, но к этому времени на шум выползли еще трое. Решив проверить одну идею, я запустил шипастым шаром в следующего кротера без предварительного поджигания горючей жидкостью.

На этот раз выбить удалось только двадцать четыре очка урона. Что ж, как бы мне ни претило зрелище горящих животных, пусть и виртуальных, отказываться от комплексного подхода еще рано.

Постоянно надевать и снимать перчатку неудобно, и нужно что-то придумать. В пылу боя думалось не очень продуктивно, и проблему удалось решить, лишь перепрыгивая с падающего дерева на соседнее.

Совершая обезьяний прыжок, вспомнил, что у меня есть помощник. Вряд ли разработчики не прописали в программе мартышки умение точно метать любые снаряды – начиная с какашек и заканчивая бананами. И где-то в этом списке должно найтись место для зажигательных снарядов.

Заняться настройками Абу удалось, только добив последнего кротера из этого лагеря.

На предпоследнем мобе порадовало поднятие уровня. В Сэкаи не было необходимости разбрасывать дополнительные очки, так что это событие не являлось таким уж праздником и отмечалось сознанием лишь мельком. А вот заработанное по́том и копотью повышение ловкости и точности вызвало улыбку, которая стала еще шире от сообщения о повышении наносимого мной физического урона.

Наконец-то мой перс стал хоть и не самым сильным, но все же воином, а не задохликом, способным лишь лазить по чужим карманам.

С настройками пришлось повозиться. В принципе питомца можно было научить чему угодно, но тут нужен склад ума программиста. Я же никогда не поднимался выше уровня продвинутого пользователя.

Все, что удалось, – заставить Абу метать два снаряда с горючей смесью в того, кто получает удар шаром.

После это мы с Абу уже на пару добрались до следующей отметки на карте, но по пути случилась задержка.

Необходимость повышать воровство, копируя Робин Гуда, отпала сама собой после возникновения идеи с подбрасыванием краски жадным зрителям, но пройти мимо очередной сцены грабежа я не смог.

То ли это общая черта грабителей, то ли мне везет на особо выраженных уродов. Вынырнувший из невидимости полуэльф-разведчик гонял мини-группу из троих низкоуровневых мечников с особым цинизмом.

Пока мечники пытались бежать к агрессору, тот всаживал им стрелы в руки и ноги. Двое рухнули на землю, со стонами пытаясь вытащить стрелы из своих конечностей. Третий попытался сбежать, но получил стрелу сначала в спину, а затем еще одну в шею.

Все, крит.

Во время боя я притаился неподалеку на дереве, но мог только скрежетать зубами. Абу сидел рядом и, чувствуя мое настроение, тихонько рычал. Такую злость и на врага и на себя я испытывал только в детстве. В школе меня никто не трогал, и не благодаря моей силе или дружеской поддержке, все решал тяжелый характер дяди. Другие «ботаники» такой защитой не обладали и огребали по полной. Однажды я не выдержал и вмешался в избиение своего знакомого. В тот день накостыляли нам обоим.

Жаловаться дядьке я не собирался, но спрятать от мамы синяки было сложно.

Дядька выслушал мою историю и сказал, что вмешиваться не будет – лезть в чужую разборку было моим решением. Никто не нападал на его племянника, так что все нормально. Мама тогда очень злилась, а я сделал соответствующие выводы. Нет, это не заставило меня равнодушно наблюдать за унижением слабых, просто научило правильно оценивать обстановку и искать альтернативные способы помощи.

Разбойник, полуэльф с явным уклоном в человеческую расу, хоть и превышал меня всего на два уровня, но наверняка позаботился о своем здоровье. Шанс убить его первым же ударом шара стремился к нулю, а грамотному лучнику хватит одной, максимум двух стрел, чтобы снять меня с дерева.

Ладно, пока мы пометим тебя, сволочь, и попробуем обчистить, хотя залезть в кошелек к разведчику будет ой как непросто.

Оставшиеся в живых жертвы уже выдернули стрелы и попытались встать, но получили еще по три оперенных снаряда и вновь упали на землю. Один из мечников начал ползти к кустам, но его пришпилили к земле, как бабочку булавкой.

Второй мечник, судя по лицу, не достигший совершеннолетия, не дергался, а встретил врага яростным взглядом.

Няшек в этом отряде не было, так что метку и денежную помощь получит самый смелый, тем более только у него был светло-синий ник – везет мне на участников благотворительной программы.

Я вроде не слишком громко скрежетал зубами, но разведчик вдруг развернулся и посмотрел в мою сторону.

Так, пора сматываться, вряд ли он бросит развлекаться и погонится за мной. Поставить на мне метку, не зафиксировав взгляда на нике, невозможно, так что нужно было лишь немного оторваться…

Вдвоем с Абу нам удалось снести второй лагерь кротеров минут за пятнадцать, что не могло не радовать. Я поочередно бил шипастым шаром в мобов, а мартышка очень точно метала в них стеклянные снаряды. Были и недоработки – если добить горящего кротера одним ударом не удавалось, Абу норовил запулить в него еще два снаряда, что было слишком расточительно. Пришлось заново залезать в настройки, но после этого третий лагерь мы вынесли без лишних расходов.

Огорчало только то, что до следующего уровня и полного количества шкурок не хватило буквально нескольких единиц, а кротеры уже закончились. Возвращение в первую точку показало, что мобы еще не восстановились.

Ладно, с друидом разберемся завтра, тогда же добью уровень, а пока пора в город.

До вечернего представления оставалось еще много времени, поэтому я решил заняться восстановлением справедливости, благо карта показывала обе метки в пределах городских стен.

Полуэльф с ником Альдони встречался в городском парке с каким-то мечником. Я расположился по другую сторону пруда и лениво наблюдал за их беседой. Прямо какие-то шпионские игры; для этого мне пришлось обзавестись обычным нарядом горожанина, так что Альдони мог во мне опознать только сородича по обеим линиям крови. Хотя какой он мне на фиг родственник…

Разговор семиуровневого гопника и сорокауровневого мечника продолжался двадцать минут, а затем они разошлись.

Дышать в спину полуэльфа не было необходимости – хватало метки. Хорошо, что наличие на себе метки не может определить ни вор, ни разведчик. Не то чтобы радовало, что на меня могут повесить такую же, но в данном случае этот нюанс был мне очень полезен.

Полчаса я шел за разведчиком, пока он все же не забрел на базар. А что еще делать игроку в городе днем? Не к девочкам же идти…

Как и в реальном мире, рынок был естественной средой обитания для карманников. Так что тянуть с этим делом не было смысла, пока не нашелся более шустрый коллега.

Сократив дистанцию, я замедлил шаг ровно настолько, чтобы прохождение мимо рассматривающего товар полуэльфа заняло три секунды.

Вопреки моим опасениям, все прошло без сучка и задоринки. То ли внимательность грабителя была слишком низкой, то ли мое воровство оказалось более прокачанным.

Ворованные деньги мне были не нужны, так что, отыскав на карте вторую метку, я направился на центральную площадь перед ведущими в княжеский квартал воротами.

Приближался вечер, и здесь уже собирался народ для приятного досуга. Игроки низких уровней, но с тугим кошельком, занимали места в кабаках, а те, кто попроще, выходили на площадь к скоморохам. Там их ждали лотки с разносолами и напитками. Конечно, трудно назвать простым народ, сумевший купить дорогущую капсулу, но тут все относительно, причем в обоих мирах. Это как переезд провинциального богача в столицу – как-то все сразу блекнет, особенно для женской части семьи.

Затягивать с благотворительностью я не стал, и даже не переходя на «легкий шаг», небрежно забросил мешочек с золотом в кошель смелого паренька. Изначально деньги были помещены в отдельный слот кошеля, и мне было абсолютно по барабану, сколько там оказалось.

Не помню, где это вычитал, но один умный человек сказал, что чаще всего наказываются именно добрые поступки.

На меня вдруг навалилась дикая слабость, сопровождавшаяся сильным жаром. Тело, помимо моей воли, поволокло к стене и припечатало к каменной кладке, а затем в поле зрения появилось лицо эльфа, почему-то перекошенное от злости.

– Вы совсем оборзели, скоты! – прошипел он мне в лицо и ткнул кулаком в живот.

Черт, больно! В глазах полыхнуло красным, что было сигналом о серьезном снижении уровня жизни.

Что за дела? Куда смотрит система? Ответ на эти вопросы пришел с секундным запозданием. Увы, в этой ситуации сказались противовесы, которые контролировала именно моя покровительница. У воров есть шанс поживиться за чужой счет, но на них законы справедливости не распространялись. Довести мое здоровье до единички и сдать страже может не только тот, кого обворовали, но и случайный свидетель.

А так как подсовывание вещей в чужие сумки давало плюс к воровству, то на него распространялись те же правила и наказания.

Блин, это же каждый раз при покраске чужих спин я мог огрести кучу проблем! Да уж, везение не может длиться вечно.

После еще одного удара я наконец-то снялся с тормозов:

– За что?!

– За что?! – еще больше взбесился эльф. – Ты, тварь, видел, что у парня светло-синий ник? За это тебе кишки нужно намотать на…

– Да? – все же сумев вдохнуть, ехидно заявил я в лицо своему мучителю. – А где ты был, когда его фаршировали стрелами и грабили?

– Это не твое дело, а за воровство ты…

– Какое, на фиг, воровство?! Я ничего не крал.

– Не ври, у меня концентрация на таком уровне что тебе и не снилось.

– Может, не будем спорить, а спросим его самого?

– Как? – чуть успокоившись, сказал эльф. – Он пока не в моем клане.

Клане? Интересное дело. Только теперь я заметил, что у эльфа был светло-синий ник. При этом семидесятый уровень мага-стихийника. Но не это возмутило меня больше всего. Ушастая сволочь украла мою мечту. Он не просто выглядел так, как хотелось бы выглядеть мне; над его головой красовался ник «Зарандил». Да уж: Сэкаи – это большая деревня.

Впрочем злиться здесь не на что – кто первым встал, того и тапки.

Проблема с поиском свидетеля была решена просто – на моей карте все еще мигала его метка.

Через пять минут Зарандил уже пытался принести мне свои извинения, но довольно странным способом:

– И зачем тебе понадобилось подсовывать ему деньги?

– Это нужно объяснять? Вас, чистокровных, не поймешь, – продолжал я играть роль, – воруешь – плохо, раздаешь деньги – все равно плохо. Может, определишься?

Поняв, что ответа от меня не дождется, эльф задумался, а затем неожиданно улыбнулся:

– Хочешь добраться до профы взломщика чистеньким?

Что ж, в уме ушастому не откажешь.

Вместо того чтобы пригласить меня на выпивку, эльф лишь хлопнул меня по плечу и сказал:

– Ну, давай, трудись. Если возьмешь хотя бы пятый, пиши, найдем тебе дело.

И что бы это значило?

Пока я обдумывал слова эльфа, он удалился, о чем-то рассказывая слегка ошарашенному свидетелю нашей разборки. Даже не подлечил, сволочь, а ведь мой браслет по-прежнему мигал тревожной краснотой.

В голове появилась мысль о том, что это происшествие было намеком свыше, и с воровством, даже благородным, пора завязывать. До уровня вора, который откроет мне профессию взломщика, осталось немного, так что можно обойтись лишь проказами. Но все равно следует держаться подальше от орудующего в толпе Абу.

Решение я принял, но видно, где-то на задворках сознания еще теплились сомнения, потому что сегодняшняя афера имела продолжение.

Представление прошло штатно, и после этого мы с Гайкокрутом засели возле шатра в компании скоморохов. Тяпнули солидно – и меня и Гайкокрута серьезно развезло. Он даже разоткровенничался.

– Крут, – спросил я у собутыльника, – а зачем ты стал полугномом и вообще, почему Славия, а не Догундур? Там же все сливки технического общества…

– Да начхать, – отмахнулся Гайкокрут, – полугном – тоже неплохо для работы. А там не видно неба, зелени, и это…

Мой собутыльник не сумел оформить мысль и пошевелил в воздухе толстыми пальцами.

– Что это?

– Бабы там страшные, – понизив голос, сказал Гайкокрут, и мне показалось, что в Сэкаи он сбегает не только от унылой реальности, но и от жены.

– А тут лучше?

– Не то слово, самый сок.

– Ну, если тебе так нужны бабы, приселился бы к темным эльфам.

– Не-е… – протянул хмельной полугном, – на кой мне эти тощие вешалки… Система ведь копирует основные параметры реальной внешности, а наши славянские женщины – самые красивые.

– Да, наши – самые красивые, – согласился я с неоспоримой истиной.

Тема разговора перетекла на женский пол, и полугном оживился, а под конец вообще предложил сходить в дом свиданий. Он даже пообещал оплатить мне даму.

Этот вопрос уже начал волновать меня, да и любопытство замучило, но платить за подобные вещи я предпочитал сам.

До ворот в безопасный княжеский квартал было буквально рукой подать, но я все равно проводил полугнома – мне ли не знать, какие шустрые здесь бродят жулики…

Ближайший гостиный двор находился чуть дальше, так что пришлось брести до него минут пятнадцать. Попытка срезать угол через темную улочку закончилась печально. Впрочем, киллер все равно нашел бы меня: не сейчас, так позже.

– Да сколько можно! – прорычал я, чувствуя, что мое тело вновь сковывают слабость и неподвижность.

На этот раз бросков на стену не было, но зато кожа на горле ощутила прохладу острого лезвия.

– Нехорошо нарушать законы, – прошипел над ухом незнакомый голос.

– Только не говори мне, что ты стражник.

– Тарик Ворон недоволен, что в его городе какой-то вор не платит ему дани.

Печально: мой сегодняшний трюк заметил не только Зарандил.

– А мне казалось, что этот город принадлежит князю, – попытался схохмить я, но замолчал, почувствовав боль от движения ножа.

– Да ты у нас юморист, – фыркнул незнакомец, – в общем, не дури и иди под руку Тарика, раз уж выбрал такую профессию. Приходи в кабак «Темный дуб». На раздумья тебе неделя, а потом я вернусь, и будет еще больнее.

– Больнее, чем когда? – автоматически спросил я.

– Чем сейчас, – прошипел убийца.

Лезвие ножа оторвалось от шеи, а затем пришла адская боль. Киллер оказался серьезным профессионалом. Такой боли мне не доводилось чувствовать ни в реальной, ни в виртуальной жизни.

– Черт… – выдохнул я, придавленный дебафом к кровати в своем виртуальном кабинете.

Часть вторая Взломщик

Глава 1

Следующие три дня мало напоминали игровой процесс, и все потому, что у меня отобрали главную игрушку. Перчатка-шаромет находилась в сумке, из-за чего киллер смог забрать ее после убийства. Когда я осознал это, то ругался минут двадцать и весь день провел в реале.

Но позже все же успокоился – эта потеря все равно не мешала моему основному плану, поэтому вечером мы с Абу вновь гастролировали на главной площади Славии.

Конечно, можно было бы сходить к Гайкокруту и потребовать причитавшееся мне орудие, но не позволяла гордость.

Шестой уровень я все же добил на кротерах с помощью зажигательной смеси, там же добрал недостающие шкурки.

Друид встретил меня хмурым взглядом, который стал еще и брезгливым, когда он увидел, в каком состоянии находятся шкурки.

Возможно, его настроение объяснялось присутствием на ближайшей ветке знакомой сойки.

– Ябеда, – раздраженно сказал я птице.

– А ты чуть пожар в лесу не устроил, – не остался равнодушным старый пенек. – И на кой мне эти горелые шкуры?

– Так, давайте не будем ссориться, – как можно более миролюбиво начал я. – Во-первых, пожар я погасил, так что с лесом все в порядке. А во-вторых, вы заказывали шкурки как доказательство гибели врагов леса, а не для того, чтобы сшить себе шубу.

Друид недовольно пожевал губами, но все же принял мои доводы.

Браслет мигнул, и тут же что-то звякнуло в сумке.

– Мы в расчете, – буркнул друид и ядовито добавил: – Еще раз припрешься с огнем в лес, рысь тебе покажется домашней кошечкой.

Так вот, значит, кто натравил на меня ту зверюгу… Похоже, все это время мне посчастливилось общаться не с заштатным друидом, а с самим духом леса.

Я уважительно поклонился и, едва выйдя на опушку, развернул свиток-наладонник. Все же это был лесной дух, может, упало что-то серьезное.

Увы, кроме прибавки к опыту меня наделили только фиалом с зеленой жидкостью.

«Лекарство от бешенства», – гласила надпись, и на этом – все.

Что делать с микстурой, непонятно. С другой стороны, лесной дух дал то, что посчитал очень полезным именно для меня, так что стоит запихнуть колбу подальше в сумку. Так сказать, до более вразумительных времен.

Кроме приключений в лесу, этот день ничем особым не запомнился, а вот следующий стал очень даже знаменательным. Я сидел на краю помоста, наблюдая за тем, как Абу скачет в толпе, и тут браслет выдал сигнал о сообщении. Судя по яркости вспышки камня и витиеватости звукового сигнала, пришло что-то важное.

Бинго! Все – отмучился.

В сообщении значилось, что профессия вора достигла максимума и доступны два новых направления на выбор. Отмахнувшись от предложения стать мошенником, что бы оно ни значило, я согласился на профессию взломщика.

Главное умение этой профессии – навык «взлом» сразу начинался с первого уровня, так что теперь я влет смогу открывать самые простые тайники и с повышенной долей везения угадывать код замков второго уровня.

Путь будет долгим и сложным, потому что для поднятия уровня этого навыка мне придется вступать в группы, чтобы добраться до мест, где эти самые тайники находятся.

Кроме приятного сообщения было еще одно неожиданное – меня вызывали в Обитель Хранительницы справедливости.

И что бы это значило? Ладно, попадем «на ковер» к начальству и узнаем.

Городская Обитель Хранителей работала круглосуточно, так что обострившееся любопытство не позволило мне дожидаться утра.

В Обители моей покровительницы, как всегда, было пусто – особенно эта пустота чувствовалась ночью, но все же меня здесь ждали. Едва я дошел до знака на стене в зале, как нас в помещении стало уже двое, но это была не Хранительница, а моя названая сестричка.

– Здравствуй, Зацеп.

– Здравствуй, Туи; что-то стряслось, Хранительнице нужна моя помощь?

– Да, нужна, только не ей, а честным и обездоленным людям.

Так, похоже, меня сейчас отправят в героический квест. В принципе неплохо, лишь бы это не было бесплатно, а то на хоть и увлекательную, но неприбыльную игру времени как-то не было.

Словно прочитав мои мысли, помощница Хранительницы тепло улыбнулась:

– Не бойся, это недалеко. Ростовщик по имени Завид возжелал бедную вдову, но она ему отказала. Все бы ничего, но у Завида в руках закладная на дом Марики, и скоро бедная женщина вместе с детьми окажется на улице.

Ну, квест оригинальностью не блещет, благо по той же причине он должен быть простым, только не факт, что мне захочется его выполнять.

– Туи, если Завид хочет много денет, скажу сразу, что я гол как сокол.

Переводчик явно что-то напортачил, и Туи пару секунд с удивлением смотрела на меня, пытаясь понять, при чем здесь ощипанная птица. Затем девушка наверняка залезла в логи и прочитала оригинал, что тут же подтвердила тихим смехом.

Мне нравился ее смех и то, что печаль хоть на пару секунд покинула ее глаза.

Смеялась Туи не над русской поговоркой – ее наверняка рассмешила интерпретация переводчика.

– Нет, золото не понадобится. Завид отказался продавать закладную за любые деньги. – Сказав это, помощница Хранительницы замолчала.

– Ага, вы узнали, что я стал взломщиком, и решили отправить меня на грязное дело… и это задание – от Хранительницы справедливости и закона?!

– Ты имеешь в виду закон князя, а у справедливости свои законы, и с княжескими они не всегда совпадают. Так что, ты согласен?

– Да, но дело в том, что у меня только первый уровень взлома, не думаю, что ростовщик будет запирать свои богатства на простые замки.

– Это не проблема, – сказала Туи и махнула рукой, заставив пискнуть мой браслет. Немного подумав, она добавила: – Если будет трудно, можешь привлечь помощника, Хранительница наградит и его.

С этими словами Туи растаяла в воздухе. Жаль, мне нравилось с ней общаться. Сразу чувствуешь, что имеешь дело с человеком, а не с программой.

Так, что у нас там прилетело?

Ого, а это уже неожиданно… Кроме письма с условиями квеста я увидел сообщение о странном бафе: +3 к взлому на 24 часа.

Я на секунду почувствовал укол разочарования: будь это +5, можно было бы вскрыть секретер в кабинете прямо сейчас. Даже +4 давало определенные шансы. Руки зачесались, и азарт начал подталкивать к необдуманному поступку.

Нет, не для того я столько корячился, чтобы потерять все в одно мгновение.

Дом ростовщика был отмечен на карте, так что найти его было несложно, но только от этого не было никакой пользы.

Новая профессия дала мне еще одно умение – «скрытность»; это, конечно, не «невидимость» убийц, но тоже неплохо, и осмотреть объект удалось без проблем.

Не зря Туи дала мне баф на целые сутки. Вход в обиталище Завида охранял здоровенный бугай, сидевший на скамейке в небольшом дворике. Да и в самом доме явно кто-то находился.

Как бы мне ни хотелось использовать повышенный уровень профессии побыстрее, но придется ждать, когда в доме никого не будет. Или нет?

Шансов одолеть охранника у меня не было, но это у меня.

Что-то подобное я мельком видел в игровой энциклопедии. Мне понадобилось минут пятнадцать, чтобы отыскать необходимую информацию. Действительно, нападать на непись, тем более в черте города, игроки не могли. Но и здесь, как и в случае с избиением воров, имелось небольшое исключение. Если на то будет заказ, игрок-убийца мог напасть хоть на стражника.

Теперь осталось уточнить три нюанса – может ли квест считаться заказом, станет ли убийца работать по квесту Хранительницы справедливости и, самое главное, где взять этого самого киллера.

Для начала нужно решить именно третий вопрос, а единственный киллер, которого я знаю, давеча ковырялся ножиком в моей спине.

Впрочем, на безрыбье и рак сойдет за осетрину.

Вот только где его найти?.. Ведь ник киллера так и остался для меня неизвестным. Вариант был только один, но разумным его никак не назовешь.

Квартал под чудесным названием Дно являлся не менее колоритным местом, чем рынок или та же торговая площадь. Днем здесь можно было наткнуться только на нищих, а вот ночью тени плохо освещенных улиц наполнялись жизнью и движением. Разработчики постарались на славу и реалистично передали атмосферу городских трущоб со всеми специфическими деталями и запахами. Бедный квартал Славии имел свою изюминку – к запахам нечистот и алкоголя примешивалась тонкая, но вездесущая нотка древесной гнили.

Игроки приходили сюда за острыми ощущениями. Те, кому не хватало убийства разноуровневых монстров, искали здесь каждый свое: кто-то – разнообразия, а кто-то – реванша за однажды пережитое ограбление.

Практически любой игрок, заглянув в Дно ночью, получал от любого непися-гопника предложение поделиться парочкой монет. Если просьба удовлетворялась, то игрок шел до следующего грабителя, если же нет, грабители нападали. После этого запрет на атаку в черте города временно снимался. А там уж куда кривая выведет.

Конечно же никто не платил – не для того они сюда совались.

Меня подобные правила с недавних пор не касались. С открытием новой профессии я получил не только умение «взлом», но и умение «скрыт», по которому любой местный узнавал во мне своего.

Этот нюанс позволил спокойно дойти до кабака «Темный дуб». С первого же взгляда на здание становилось понятно, откуда появилось такое название. Когда-то, еще до возникновения города, здесь рос гигантский дуб. Теперь от него остался своеобразный пенек высотой в три метра и метров шесть в поперечнике. Сквозь пень был продолблен коридор, являвшийся входом в кабак.

Нефункционально, зато очень колоритно.

Осматриваться в главном зале я не стал – не для того явился, – а сразу направился к стойке с очень колоритным персонажем. Именно так в карикатурах изображали палачей. Здесь разработчики перестарались, но не суть.

– Эй, ты, – обратился я к бармену, – передай Тарику, что банан ему, а не налог, и пусть не посылает больше всяких шавок.

Бармен застыл от явного сбоя программы, а вот сидящих в зале игроков заклинило уже от шока.

Так, а теперь – ходу!

До выхода я еще прошел спокойно, а затем, врубив и «скрыт» и «легкий шаг» с максимальной для этих умений скоростью, метнулся по улице.

Была ли погоня – мне узнать так и не удалось, потому что через пять минут я уже стоял рядом со стражниками, охраняющими выход из неблагополучного квартала.

Подобное соседство посреди ночи им не нравилось, но прицепиться было не к чему. Так что никто не помешал мне занять уголок под дрейфующим по небольшому радиусу фонарем. Поблизости нашелся антуражный бочонок, на который я и сел, привалившись к стене, чтобы не дать убийце шанса зайти со спины.

Настроение портилось с каждым ударом колокола на княжьей башне. Затея уже не казалась мне такой уж умной и веселой, особенно учитывая, что эта авантюра может не принести ничего, кроме неприятностей.

И все же киллер пришел.

Я его, конечно, не увидел, но подойти незаметно в освещенном углу и когда тебя ждет хоть и низкоуровневый, но все же взломщик, задачка не из простых.

Трудно объяснить, что именно меня встревожило, но смутное чувство все равно стало сигналом для замечания, высказанного в пустоту перед собой:

– Хватит мяться, как школьница на дискотеке. Давай поговорим, есть дело.

Тени справа от меня соткались в темную фигуру, но ни лица, ни тем более ника не было видно.

– Наглый ты, но давай поговорим. Хочешь получить назад свою безделушку?

– Брось, неужели ты думаешь, что я настолько туп, чтобы ссориться с бандюгами ради вещицы начальных уровней?

– Была такая мысль, но твой способ выйти именно на меня хоть и безрассудный, но неглупый. И все же, судя по экипировке, тебе нечего предложить мне в оплату за заказ, каким бы он ни был.

– А если рассчитываться будет Хранитель?

От удивления киллер даже шагнул вперед, позволяя рассмотреть верхнюю часть прикрытого полумаской лица, а вот ник по-прежнему остался невидим, несмотря на все мои усилия.

– Кто?

– Хранительница справедливости.

– О как… – удивился убийца, но по тому, что он не разочаровался, мои догадки оказались верными. – И как вор умудрился связаться с Иниэлью?

Его удивление было понятно: если вору очень выгодно получить в покровители именно Хранителя коварства Шохура, то у убийц был выбор. Неплохие прибавки им давала еще и темная ипостась двуликого Тувалона. Судя по реакции, мой собеседник явно связал себя с высшим духом, принимающим облик темного эльфа.

– Ну, я же не спрашиваю, чем тебе приглянулся Двуликий? Так что, нам есть о чем говорить?

– Конечно, если ты сумеешь привязать меня к квесту.

– Давай попробуем, – без обиняков предложил я и открыл свиток.

Для приглашения в группу нужно было зайти в соответствующий подпункт и выбрать нужное имя из списка всех, кто находился в радиусе десяти метров. В случае необходимости это расстояние можно было изменять.

Кроме некого Тэмуджина, в списке никого не было. Стражники-неписи стояли далеко, да и в такие списки не попадали. Даже дядька Стах сам принял меня в группу, а не наоборот.

А киллер неплохо знает историю и имеет исторические корни в Средней Азии, иначе не назвал бы своего персонажа правильной версией имени того, кого в Европе называли Чингисханом. Об этом же говорили видневшиеся над маской раскосые глаза. Но сам киллер вряд ли оттуда, иначе появился бы в игре либо в Поднебесной, либо в Шамбале. Впрочем, он вполне мог оказаться эмигрантом.

Предложение вступить в группу Тэмуджин принял и уточнил:

– Да, пришло сообщение о квесте, но без подробностей. Расчет с Хранительницей. И кого будем мочить?

– Не, сегодня без мокрухи. Мне нужно войти в дом некоего Завида, а там охрана. Ее нужно вырубить, но не более.

– Завида? – нахмурился Тэмуджин.

– Есть проблемы?

– Тарик крышует всех ростовщиков и должен реагировать на такие вещи.

– И что теперь, откажешься? – напрягся я.

– С чего бы это? – Лицо Тэмуджина закрывала полумаска, но было видно, что его глаза смеялись. – Так сказать, ничего личного, только бизнес. Когда пойдем?

– Хотелось бы прямо сейчас.

– Легко; охрана из неписей мне не противник, – небрежно махнул рукой убийца пятьдесят третьего уровня, хотя наверняка его навыки сильно опережали этот показатель.

– А тебе можно…

– Да, квест позволяет делать все, чтобы выполнить твой заказ. – Заметив в моих глазах безумную искорку, киллер добавил: – Но княжескую сокровищницу мы грабить не будем. Разрешено все, что касается именно этого квеста, а значит, не дальше дворика Завида.

– Ну, раз так, то пусть казна остается у князя.

– Когда начинаем? – спокойно спросил Тэмуджин.

– А есть смысл тянуть?

– Нет, но мало ли…

– Тогда выдвигаемся, – с видом генерала заявил я и решительно махнул рукой.

У дома Завида за время моего отсутствия ничего не изменилось. Включив «скрыт», я запрыгнул на стену и заглянул в дворик. Охранник по-прежнему дремал на стульчике. Неожиданно рядом с ним сгустился мрак, здоровяк тихо хрюкнул, прислонился к стене и застыл. Кажется, он даже не дышал.

Перебравшись через стену, я выразительно посмотрел на убийцу, но тот лишь поднял большой палец вверх, сообщая, что все в порядке.

Вход внутрь перекрывала дверь, в центре которой я заметил легкое сияние в виде пятерни.

После того как моя ладонь прижалась к пятну, на полотне двери появилась уже знакомая табличка. Из девяти сегментов со знаками активными были только шесть.

Замок третьего уровня – ерунда с моими навыками. Эти самые навыки проявили себя в виде серебристого свечения трех из шести активных кнопок, которые я без промедления нажал. В двери что-то тихо щелкнуло.

Тэмуджин пресек мою попытку сунуться внутрь и скользнул туда сам, в движении превращаясь в размытую тень.

Круто; увы, взломщику такие умения не светят. «Скрыт», в отличие от «инвиза», лишь помогает замаскироваться, а не делает игрока невидимым.

– Чисто, – послышался голос моего напарника.

Сразу за дверью находилась прихожая, из которой можно было попасть в большой кабинет. Здесь Завид и принимал клиентов. Сейчас хозяин дома мирно посапывал, сидя за своим столом, а Тэмуджин уже проверял все ящики и шкафчики.

Пока я думал, где именно искать закладную, убийца вывернул на стол ворох свитков, один из которых едва заметно светился.

Что ж, так все и должно быть, это ведь игра.

Как только свиток оказался в моей сумке, браслет тут же просигналил о выполнении первой части квеста.

– Уходим, – довольно резко сказал я, боясь, что убийца решит перевернуть весь дом.

– Действительно, – легко согласился Тэмуджин, – золота нет вообще, только бесполезные для игроков бумажки. Надеюсь, твоя покровительница будет щедрее. Когда пойдем за гонораром?

– Давай завтра на закате, мне еще нужно кое-что сделать. И кстати, может, вернешь мне шаромет?

– А вот посмотрим, чем наградит меня Хранительница, тогда и верну, – без эмоций в голосе сказал убийца. – Ты спать сегодня собираешься?

– Нет, очень много дел.

– Ладно, – задумчиво сказал Тэмуджин и как-то странно посмотрел на меня. – Тогда до завтра. Не опаздывай, это в твоих же интересах.

Сделав шаг вправо, убийца заставил меня инстинктивно посмотреть туда же. Затем он резко шагнул влево и размазался в воздухе. Ага, нужно запомнить. Просто исчезнуть он не может, нужно сначала отвлечь внимание того, кто на него смотрит, но пока мне эта информация без надобности, зато жизненно важна другая.

Увы, гильдия наемников работала только днем, к тому же, порывшись в игровой энциклопедии, удалось узнать, что зарегистрироваться там до появления того же клятого десятого уровня мне не светит. Можно было бы пробежаться по локациям, предлагая услуги взломщика всем подряд, но куда нужно бежать, я попросту не знал.

Этим вопросом нужно было заниматься заблаговременно, но кто же знал,что такой уровень взлома свалится на меня так быстро.

Оставался единственный вариант.

Шансов на то, что Зарандил сейчас не спит, было мало, но я все же отправил ему послание. Для этого нужно было только забить имя в соответствующем разделе меню свитка.

«Привет, Зарандил, это Зацеп – тот, кого ты поймал за руку. У меня тут случайно до вечера образовалось повышение взлома до четвертого уровня. Если есть к чему приложить мои умения, можем договориться. Дай ответ до рассвета, затем начну искать другие варианты».

Утро придет еще не скоро, поэтому я подождал ответа полчаса, а затем направился к ближайшему гостиному двору и вышел в реал.

Настройки капсулы позволяли выводить игровые сигналы в реал. Настроив будильник, я провалился в сон.

Глава 2

Поспать мне дали три часа, а затем запищал будильник, сообщая, что в игре мне пришло письмо.

«Жду у шатров скоморохов».

Послание было более чем лаконичным и не оставляло простора для действий. Быстрый утренний моцион, зверской крепости кофе, и я вновь проваливаюсь в игру.

Эльф стоял у шатров и нетерпеливо постукивал коротким жезлом по ноге. Только теперь мне удалось нормально его разглядеть. Высокий и стройный, как все эльфы, он явно обладал подходящей для этого образа реальной внешностью. Маг семидесятого уровня был одет в светло-серый кафтан и такого же цвета брюки. Образ дополняли темно-серые полусапожки и черная треуголка. По кафтану змеились черные узоры растительного характера, а на груди виднелся знак клана – зеленый росток, расколовший каменную плиту. Причем это был не простой знак: корона над изображением говорила, что передо мной глава клана.

– Твои условия? – с ходу спросил меня Зарандил.

– И тебе доброе утро, – пытаясь стряхнуть с виртуальной головы остатки сна, ответил я. – Да фиг его знает, какие условия выставлять. На форумах об этом молчат.

– Обычно за поход в закрытую локацию взломщикам полагается гонорар от десяти золотых.

Неплохо! Увы, моя радость продлилась недолго.

– Тебе дам пять, потому что для ребят ты будешь обузой.

Эльф говорил жестко и явно не собирался торговаться. Пятьсот баксов – тоже неплохо, но мне не хотелось бы зарываться именно в отношении клана, скорее всего полностью состоящего из калек и сирот. С другой стороны, садиться себе на голову я тоже не позволю. Определенные наметки на отношения с сокланами Зарандила у меня уже были, так что осталось свести их вместе. Жаль, что приходилось делать это в авральных условиях.

– Мне не нужны от вас деньги, но и бесплатно пахать я не буду.

– И что же ты хочешь? – уже более заинтересованно спросил Зарандил.

– Прокачку и особого вида добычу. Пусть решает случай. Если выпадут нужные взломщику вещи, пусть так и будет, сколько бы они ни стоили. Если нет, значит, судьба против этого. Кто я такой, чтобы ей перечить?

– Интересно, – хмыкнул эльф, и его холодная маска дала маленькую трещину. – Какие вещи ты хочешь?

– Все, что заточено под взломщика, вещи на ловкость и энергетические кристаллы, которые падают с повелителей молний.

– Слишком много, – категорично отрезал эльф.

– Хорошо, вещи взломщика точно, ну и на ловкость. А вот кристаллы и амуницию – по одному на каждые десять уровней. Если выпадет второй, претендовать не буду.

– Вещи на ловкость нужны и нам, а с остальным я согласен.

В принципе насчет одежки я перестраховался, все равно собирался закупать все у скоморохов. Тонкие намеки Стаху были уже сделаны и почва прощупана. Прокачаю с ним отношение хотя бы до сотни, можно и к сделке перейти. А вещи на скоморохах были знатные; конечно, заточенные только на ловкость, но меня это устраивало.

– Договорились, – кивнул я. – Но чтобы не было разговоров, если попадется слишком дорогая вещь, я от своего не отступлюсь.

– Живые тоже от своих слов не отступают, – с не совсем уместным пафосом сказал эльф.

Переспрашивать я не стал, и так было понятно, что Живые – это название клана. Учитывая специфику собравшихся там игроков, название очень красноречивое.

Мы скрепили договор рукопожатием.

– Как долго продержится твой баф взломщика? – тут же спросил эльф.

– К закату мне нужно быть в городе.

Уточнив нюансы, Зарандил развил бурную деятельность по организации, правда, внешне это выглядело как ступор. Но когда он «очнулся», все встало на свои места.

– Через пятнадцать минут у западных ворот тебя будет ждать группа. Боевая пятерка. Пойдете в Зеркальный лабиринт, там много тех, кто бьет молниями, так что есть серьезный шанс выбить кристалл. Вопросы?

– Вроде нет, – не совсем уверенно сказал я, но Зарандилу этого было достаточно.

– Тогда отправляйся. Этот выход будет для тебя экзаменом. Не наделаешь глупостей, станешь другом клана, и мы будем работать с тобой. Если облажаешься, то не обессудь. Сразу скажу, что в клан тебе не попасть.

– Не особо-то и хотелось, – фыркнул я, но это было сказано уже в спину уходящему эльфу. – Надеюсь, остальные окажутся не такими выпендрежниками.

Вызванная кланлидером группа ждала меня у восточного выхода из города, но имелся и опаздывающий. Как я догадался? Элементарно, как любил говорить Шерлок Холмс. Возле ворот скучали лишь четыре человека. Можно сказать, две пары.

На бортике каменного моста сидел гном ростом моему персу едва по плечо, а вот в ширину как минимум в два раза больше. Если же учитывать серо-коричневую броню, то вообще получался ходячий танк, кем он по профессии и являлся. Рядом с первым гномом, явно не в силах усидеть на месте, вышагивал его сородич. Роста он был такого же, но чуть скромнее по горизонтальным габаритам. Судя по амуниции, это был либо запасной танк, либо пуллер или, как их называют в Сэкаи, «удильщик» – специалист по подтягиванию монстров к группе. В пользу второго предположения говорил и метательный топор на поясе гнома.

Так уж сложилось, что я не являюсь большим знатоком групповой тактики, как в играх, так и в жизни – подчиняться другим не очень люблю, а для командования слишком ленивый. И все же основные принципы подбора боевых групп мне известны. В данном случае проглядывалась нестандартная компоновка.

Если фигурами оба танка были хоть немного похожи друг на друга, то, так сказать, «дизайном» они сильно разнились. Не меньшее любопытство вызывали их ники. Широкоплечий танк носил гордое имя Турум. Он имел шикарную коричневую бороду с не менее солидными усами, и все это богатство было заплетено во множество косичек.

Его напарника величали Бурумом. В отношении прически этот гном был изобретательнее. Вместо классики он выбрал хохолок на голове, широченные бакенбарды с голым подбородком и шикарные буденновские усы. Все было представлено в светлых тонах на грани седины и русой масти.

– Ну что, полюбовался нашими мужчинками? – послышался ехидный женский голос, заставив меня не только обратить внимание на лавочку рядом с мостом, но и немного смутиться.

В первую очередь обратив внимание на гномов, я пропустил довольно симпатичную парочку полуэльфиек, и это выглядело как-то не совсем нормально. Меня оправдывало лишь то, что Турум с Бурумом не только не прятались в тени, но и привлекли внимание нестандартной внешностью.

А вот на девушек посмотреть стоило. Они тоже были очень разными, хотя так же, как и я, принадлежали к плодам несчастной любви представителей эльфийского и человеческого народов. Одна из девушек взяла больше изящества от эльфийского отца, а вторая имела силу отца-человека. Прически и цвет кожи у них были похожи, но на этом сходство заканчивалось.

Нифигесса – полуэльфийка сорок пятого уровня, была одета в приталенный серебристо-сиреневый кафтан и удерживала в руках рогатый жезл с голубым кристаллом мага-водника. Ее серые и колючие глаза пытались изучить меня с бесцеремонностью иглы для проведения пункций. Я и сам понимал, что на фоне ее соратников смотрюсь очень бледно – наряд скомороха хоть и был перекрашен в своеобразный камуфляж, но при этом более изысканным не стал. С другой стороны, моя профессия имела свои особенности, и все наверняка понимали, что с парадным видом эти особенности ну никак не вяжутся.

Но попробуйте объяснить это даме… причем, судя по взгляду и нику, очень ершистой и скорой на суждения.

А вот напарница боевой чародейки, которых еще называли нюкерами, при виде незнакомца густо покраснела, что сделало ее еще симпатичнее. На девушке была бело-голубая одежка, которая оставляла на виду намного больше открытых мест, чем у Нифигессы. При этом с различными округлостями у нее было все в порядке. И все же в подобном наряде не было никакого вызова и дразнящей сексуальности, лишь детская непосредственность. У любого нормального мужика вид Дуняняши вызывал лишь желание защитить и проявить заботу, без пошлого подтекста. Хотя на глаза слишком горячих парней ей лучше не попадаться. Поведение и похожий на букет жезл выдавал в девушке либо бафера, либо хилера.

Это тоже была сыгранная пара, потому как инстинктивным движением Дуняняши в ответ на мое внимание было спрятаться за спину напарницы.

– И что скажешь? – дав мне внимательно рассмотреть себя, спросила Нифигесса.

– Если думаешь, что те брутальные парни понравились мне больше, то сильно тебя разочарую.

– Может, больше предпочитаешь таких, как Дуняняша?

А вот после этого вопроса глаза нюкерши стали злыми.

Это кто же тебя так обидел в детстве, подруга? Казалось, что любое неосторожное слово приведет к дуэли прямо здесь и сейчас.

Мне только этого не хватало… но промолчать я не мог:

– Нет, мне больше всего нравятся злые и колючие. Тебе никто не говорил, что некоторых дам злость делает очень сексуальными?

Шутка вроде получилась, но вот реакция компании была очень странной. Нифигесса стала еще злее, а парочка гномов с ворчанием шагнула ближе.

Блин, Зацеп, ты не олень, а тупой носорог! Над ребятами горели светло-синие ники, и в реале Нифигесса могла оказаться не просто дурнушкой, а к тому же изуродованной каким-нибудь несчастьем. В памяти только сейчас всплыла информация, что безумно дорогая функция улучшения внешности для людей с увечьями была бесплатной.

С другой стороны, тараканов в чужих головах нужно строить сразу или же попросту уходить.

– Давайте не будем делать то, о чем пожалеем… – С трудом, но мне все же удалось соединить в голосе жесткость и миролюбие. – Я вижу перед собой симпатичную девушку, о чем и сказал. Ни больше ни меньше.

– Хех, – крякнул Бурум, – а парень прав. У нас дела, Ниф, хватит злобствовать.

– Бур, ты опять?! – вспыхнула, как сухая солома, Нифигесса. – Как только появляются чужие, ты вечно норовишь подгадить, называя меня поросячьей кличкой.

– А что я сказал? – включил дурачка гном.

– Гыр-р… – не хуже орка прорычала полуэльфийка и тут же повернулась ко мне: – В бою мой позывной – Нифи, и никак иначе. Понял?

Внятно высказав свою мысль, чародейка отвернулась к подруге.

– Да ради бога, – поднял я руки и тихо добавил, глядя на изящную фигурку полуэльфийки, так сказать, с тыла: – Хорошо, что мой ник нельзя сокращать.

Эльфийка моих слов не услышала, зато их не упустил гном:

– Почему нельзя? Зац – тоже неплохо. И очень похоже на…

Вот мелкая скотина.

– Ты не Бур, ты шило, которое у тебя в том самом месте, на которое ты сейчас пытался намекнуть.

Дуняняша хихикнула, прикрыв лицо ладошкой. Нифи наконец-то улыбнулась и дала мне возможность услышать свой звонкий смех.

Думаете, гном смутился? Ничего подобного.

– Шило – это вам не крма, – сказал Бурум и нахмурился пытаясь выговорить неприличное слово: – Рула. Выка. Тьфу, зараза!

– Что, Шило, никак не победишь систему? – со смехом прокомментировала Нифигесса попытки гнома обойти речевой фильтр.

– Знаешь, – повернулся я к Нифигессе, – а Крма – неплохое погоняло, лучше, чем Шило, и тем более невзрачное Бур.

Теперь смеялись все, кроме говорливого гнома, даже Турум тихо хрюкнул.

Чародейка отсмеялась и протянула мне маленькую ладошку:

– Меня зовут Лена. – Заметив мелькнувшую в моих глазах настороженность, девушка добавила: – Можешь не представляться. С меня хватит и Зацепа.

Я осторожно ответил на рукопожатие. Очень важный момент. Кому-нибудь другому можно было бы поцеловать протянутую руку, а вот с такими резкими дамами нужно действовать очень осмотрительно.

На всякий случай я осторожно покосился в сторону гнома. Тут тоже не все так просто. Подобное бесцеремонное влезание в чужую компанию, даже без особой инициативы, может обозлить местного весельчака. К счастью, мне повезло – веселого нрава гному хватило, чтобы погасить раздражение. Сузив глаза, он злобно зыркал на нас с Леной, но было видно, что эта злоба – всего лишь притворство.

Неожиданно нас всех отвлекли два громких хлопка за моей спиной.

Если честно, мне казалось, что опоздавшим будет некто похожий на гнома, но с еще большей степенью разгильдяйства в голове, но все было наоборот.

Пока мы хохмили, у ворот появился высокий человек-лучник.

Блин, Зарандил что, решил подобрать мне самое колоритное сопровождение или Живые все такие?

Лучник выглядел более чем экстравагантно. И дело даже не в легкой броне, похожей на обугленное дерево, в трещинах которого словно еще тлел жар. Больше всего привлекала голова незнакомца – его волосы были собраны в самурайский кок. Хорошо хоть без бритого лба. К тому же лицо закрывала безликая зеркальная маска. Нечто похожее я видел в фильме «Видок».

Ну и финальной точкой в образе стал ник, который мне удалось рассмотреть с трудом, – Угорюм.

Вместо приветствия лучник просигналил Нифигессе пальцами нечто непонятное, и та тут же принялась командовать:

– Так, народ, времени у нас мало, так что запускайте своих петов. Зацеп, Зарандил не уточнил насчет твоего; что там у тебя? – спросила девушка, подозрительно посмотрев поверх моей головы. Цифра под моим ником явно ее не впечатляла.

– Увы, у меня пет, на котором далеко не уедешь.

– А какой? – впервые подала голос Дуняняша.

Момент был не особо подходящим, но я все же не удержался от театральности. Выудившая ошейник рука активировала его за спиной.

Абу моментально взобрался по моей спине и осторожно выглянул из-за плеча. По натуре он был очень нахальным, но, подобрав определенную гамму направленных эмоций, можно было ненадолго изменить его характер.

– Обезьянка, – тихо выдохнула Дуняняша и, не раздумывая, потянулась ко мне. Мартышка, уловив мои эмоции, тут же прыгнула девушке на руки и довольно заурчала.

Лена фыркнула, но было видно, что Абу ей тоже понравился.

Идиллию вновь разрушил громкий хлопок.

Блин, Угорюм либо запредельный молчун, либо немой. Выискивая информацию об игроках со светло-синими никами, я что-то читал насчет немоты. Читал да не запомнил, нужно после этого дела уточнить.

– Так, поедешь с Дуняняшей, – опомнилась Нифигесса и тут же вновь стала колючей, как дикобраз, – но если вздумаешь хоть на секунду…

– Хватит, Нифи, – перебил я девушку, – у меня есть сестра, а также абсолютно здоровые наклонности в интимном плане. Так что если из вас и нужно кому-то опасаться, то это…

Договаривать я не стал, но все прекрасно поняли намек, что и продемонстрировали фырканьем разной интенсивности. Нифи в свою очередь тоже фыркнула, но возмущенно.

Повозившись с сумками, мои новые знакомые достали разнокалиберные ошейники и активировали их. Самый большой, как ни странно, был у Дуняняши – не меньше хулахупа. Через секунду на довольно большой площадке возле моста стало тесно. Турум и Бурум вызвали по горному архару.

Маунтом Нифигессы был единорог – не скажу, что очень странный выбор, но нечто подобное можно было ждать от Дуняняши. Угорюм оседлал вороного жеребца, а вот наша лекарша, повозившись с «хулахупом», внезапно оказалась верхом на огромной ящерице.

– Шизануться, – выдохнул я, глядя на это чудо. Абу, внезапно оказавшись на моем плече, согласно пискнул.

Теперь понятно, почему мне выделили место именно на маунте Дуняняши – там можно было усадить еще двоих.

– Все, грузимся! – едва сдерживая улыбку, скомандовала Нифигесса.

Дуняняша что-то нажала на своем седле, и оно стало двойным. Затем не скрывающая гордости за питомца девушка посмотрела на меня и призывно махнула.

Все это время гигантская ящерица вела себя прилично, так что имелась надежда, что меня сожрут не сразу и не очень больно.

В этот момент стало понятно, что до сих пор я жил в унылом и скучном городе и его нубских окрестностях. Теперь же предстояло хоть краем глаза, но все же заглянуть в глубины настоящего Сэкаи.

По информации из игровой энциклопедии, Зеркальный лабиринт находился всего в часе езды от столицы. Мощенная мореными дубовыми плахами дорога давала серьезный плюс к скорости маунтов, и до цели мы добрались быстро. А вот пешком пришлось бы пилить не меньше суток.

Практически на протяжении всего пути дорога шла в чаще леса, временами выныривая на большие поляны. Расстояние можно было отмерять, присматриваясь к шмыгавшим по округе мобам – постепенно их уровень повышался, хотя внешне это сказывалось мало. Животный мир ближайших окрестностей Славии был представлен земными животными разной степени мутации.

С возрастанием уровня монстров повышалось и количество игроков; правда, у самой дороги их было мало. Изредка встречались похожие на наш отряды. Часто мы обгоняли пеших путников.

Через сорок минут пути едущий впереди Угорюм свернул с главной дороги на грунтовый проселок.

Еще через десять минут окружавший нас лес начал меняться. Сначала эти изменения был незаметны, а затем как-то разом заросли превратились в нечто невообразимое. С каждым пройденным метром деревья теряли веселую зелень листьев и уверенный цвет стволов. Словно некая фантастичная болезнь превращала все живое вокруг в его хрустальное подобие.

Ящер хилерши внезапно остановился, заставив меня щелкнуть челюстями. Рассматривая переплетение хрустальных веток, я сильно отвлекся, хорошо хоть не свалился на землю.

Во время пути я, конечно, заглянул в свиток и поинтересовался информацией о Зеркальном лабиринте. Сначала не было понятно, почему лабиринт – в энциклопедии было сказано, что это участок леса, в котором когда-то поселились стеклянные пауки. Были и картинки, но и они не особо поясняли странное название. И только оказавшись здесь, я понял, в чем дело. Болезнь или какое-то странное волшебство превратило деревья в хрустальные друзы, а стеклянные пауки все что можно и нельзя заплели очень густой паутиной. Причем плетение полупрозрачных нитей было таким плотным, что представляло собой цельное полотно. И вот эти самые полотна хоть и плохо, но отражали все, что к ним приближалось.

А расположение творений вымерших пауков и создавало тот самый пресловутый лабиринт.

– Спешиваемся, – вновь подала голос Нифи, хотя гномы уже топтались по звенящей и почему-то не крошащейся траве.

Дуняняша вновь проделала все по-ковбойски, не покидая седла, лишь дала мне пару секунд, чтобы сползти на землю.

Ящерица на едва заметное мгновение превратилась в прозрачную дымку и с хлопком исчезла. Дуняняша ловко приземлилась на дорогу, превратив это в акробатический мини-этюд. Девочка явно насмотрелась японских анимешек. Отсюда и ее откровенный наряд, да и в эльфийской внешности удивляли слишком большие глаза.

– Работаем стандартную схему, – взялась за дело Нифигесса. – Зацеп – держись рядом с Дуняшей. Бур – сам знаешь, что делать, только давай без гусарских закидонов. Если уроним взломщика, Зарандил тебе этот понтовый хохолок с корнями выдернет. У нас есть шанс зайти на третью грань, так что все делаем только по команде.

Было довольно странно наблюдать, как изящная девушка раздает приказы двум матерым гномам и совсем уж запредельно-таинственному лучнику. Хотя насчет Угорюма все было непросто, как и в плане вертикали власти в отряде.

– Ладно, если вопросов нет – начинаем. Времени у нас до заката.

С этими словами чародейка вместо того, чтобы двинуться вперед, залезла в сумку и достала оттуда второй жезл. У обновки была острая пятка, которую Нифи воткнула в землю.

В воздухе замелькали молнии. С треском открылся овальный портал, из которого вынырнул сухопарый парень в красном камзоле. Над его головой после внимательного взгляда высветился ник Штампур.

– Привет, Шалые! Что, соскучились? – белозубо улыбнулся весельчак. – Ладно, обниматься не будем, сразу займемся раздачей подарков.

Похрустев пальцами, парень начал выводить в воздухе руками сложную вязь. А, вот и бафер пожаловал, только какой-то странный.

Через пару секунд на всех участников группы, в которую я получил приглашение за мгновение до начала каста бафера, пролился прохладный душ. По коже пробежала приятная дрожь. Закончив с общими бафами, маг занялся индивидуальными операциями и проделывал это по-разному. Угорюм получил хлопок по плечу, как и Турум, а вот Бурум схлопотал по лбу, и не будь он в шлеме, возможно, все закончилось бы дракой. Дуняняшу бафер хлопнул по подставленной ладошке, а Нифигессу явно намеревался припечатать по округлому тылу, но наткнувшись на колючий взгляд, наложил баф на расстоянии.

– Ну а тебя чем припечатать?

– Интеллект, ловкость? – осторожно спросил я.

– Легко.

Бафер начал что-то шептать в сложенные ковшиком ладошки, а затем из этого импровизированного сосуда окатил меня веселыми искорками. По моему телу пробежали колючие мурашки. Заглянув в логи, я увидел, что ловкость и интеллект получили на четыре часа по единичке плюсов.

– Спасибо за внимание, всех благ, – взмахнув рукой, попрощался бафер и нырнул в тускнеющий портал.

Пока Нифи убирала в сумку портальный маяк, я обдумывал продемонстрированное мне шоу.

Заклинания переноса и маяки стоили безумно дорого, значит, в замке Живых есть портальная установка и соответствующий маг. С одной стороны, жуткое расточительство, а с другой – иметь вместо десяти баферов только одного и очень мобильного наверняка очень удобно, к тому же это может приносить неплохие деньги в плане предоставления услуг другим группам.

– Зацеп, не зевай, – задорно окликнула меня чародейка, шагая вслед за парочкой танков. За нею пошла Дуняняша, возле которой в походном ордере было мое место. Тылом заведовал Угорюм, и как только он встал позади, возникло такое чувство, что на моей спине появилось изображение мишени.

Тяжелый ты дядька, Угорюм, и ни разу не обаятельный.

Своеобразные коридоры лабиринта пока были довольно широкими – местами до двадцати метров, а в узких местах – не меньше десяти.

Что я знаю о тактике малых групп? Да почти ничего. Одиночка – он и в Африке одиночка, но это не значит, что следует сводить свою значимость в тактике до роли багажа.

Блин, мне сейчас жутко не хватало моей новой перчатки! С другой стороны, что я смогу сделать с монстрами, чей уровень в этой местности может достигать пятидесятого?

– Цель! – крикнул Бур и ускорился.

Тур застыл на месте, и только сейчас я обратил внимание, что кроме непривычно квадратной секиры он обзавелся шестиугольным щитом. Двинувшийся вперед гном был вооружен коротким копьем, которое держал в левой руке, и не потому что был левшой, а потому что правая была занята метательным топориком.

Еще на пару шагов отойдя от застывшей группы, Бур замер, а затем метнул топорик.

Впереди раздался пронзительный визг, но этот крик вызвала не боль, а неожиданность нападения. Визг перешел в рык и начал быстро приближаться.

– Призрак. Мутный. Один, – проинформировал нас Бур и начал пятиться, выставив вперед копье.

От слов гнома у меня по спине пробежались мурашки. Только привидений мне не хватало…

Лабиринт хоть и назывался Зеркальным, но отражения в нем были мутными, словно кто-то обработал обычное зеркало наждачной бумагой. Поэтому приближающиеся существа выглядели размытыми и неясными. Такими же были и сами местные обитатели.

Это было похоже на смазанное изображение кого-то из кошачьих. Действительно – эдакий туманный признак, но судя по тому, как напряглась команда, которую говорливый бафер назвал Шалыми, возможности у зверя отнюдь не призрачные.

Бурум, отступая, успел ткнуть зверя копьем в морду, и тут же был оттерт Турумом. Крякнув, более массивный гном врезал по уже пострадавшему носу секирой и прикрылся щитом. В ответ прилетело неслабо – похожая на комод фигура танка даже качнулась назад, а между туманными зеркалами пошел гулять звон, похожий на кузнечный.

Неслабо.

Возможно, приземистой парочке пришлось бы туго, но за их спинами находились ребята поубойнее.

Нифигесса задвигала руками и чуть присела. Сзади это смотрелось очень неплохо. Зарождения заклинания я не увидел – успел заметить только, как в стороны пахнуло тяжелым туманом, тут же осевшим на зеркала крупными каплями. А в грудь монстра вонзилась тонкая ледяная спица.

Два крошечных шага вперед. Руки Нифи пошли по кругу, а ноги чуть согнулись в подобии книксена. Теперь на пол вокруг чародейки посыпалась ледяная крошка, а вокруг головы монстра образовался ледяной кокон.

Удар лапой разбил лед, но на это ушла пара секунд, которыми воспользовался Бур. Зайдя сбоку, весельчак воткнул копье под ребра туманного зверя, а удар секирой от Турума закончил схватку.

После прикосновения ответственного за сбор трофеев Бура тело монстра исчезло, и мы двинулись дальше.

Конечно, мне было любопытно, почему бездействовал Угорюм, но не более того – команда выглядела очень сыгранной, так что на то наверняка были свои причины.

Глава 3

Первая грань Зеркального лабиринта была местом известным и не один раз хоженным как Живыми в общем, так и командой Шалых в частности. Поэтому следующий час прошел рутинно. В коридорах встречались лишь одиночные мобы. Хотя формы монстров и менялись, при этом они были такими же призрачно-туманными, так что постепенно острота восприятия смазывалась. Мне даже стало скучно, и лишь вид изящной фигурки Нифигессы и ее плавных движений скрашивал эту рутину. Непривычно тихий Абу висел на моей спине, уцепившись в куртку лапками, и лишь попискивал, когда монстры приближались к нам слишком близко. Я не стал спрашивать разрешения на прокачку питомца – никто не возражал, и ладно.

Все изменилось, когда мы зашли в тупик, причем в прямом смысле этого слова. Бур в очередной раз вырвался вперед, но обратно вернулся без «хвоста».

– Там тупик, – разочарованно сказал он и почему-то посмотрел на меня. Мало того, вся компания повернулась в мою сторону, явно в ожидании ответа.

Ну и что делать?

– Зацеп, не спи, – наконец-то заговорила Нифи. – По пути были проходы?

Черт, я точно лось… вместо того чтобы рассматривать спину чародейки, нужно было заниматься делом. Ребята считали меня опытным взломщиком, коим я не был и в помине.

Но что теперь делать? Признаваться? Нет, и дело даже не в том, что мне попросту стыдно; подобное признание сильно снизит настрой группы, которая явно нацелилась на великие свершения.

– Нет, по пути ничего не было, но нужно глянуть в тупике.

Пока Бур вел меня в глубь прохода, я пытался хоть как-то проанализировать ситуацию.

Так, действительно ли я ничего не замечал по пути? Временами на мутно-белых стенах попадались желтые пятна, которые были восприняты мной как дефекты в работе мифических стеклянных пауков.

На данный момент не было другого варианта, кроме как попробовать отыскать такое же пятно на тупиковой стене.

Увидев чуть заметное пятно, я едва сдержал облегченный вздох.

Пятно находилось на уровне пояса, и мне пришлось встать на одно колено. Вблизи оно напоминало сильно размытый контур пятерни. Судя по поведению Бура, никаких пятен он не видел.

Блин, это точно активатор замка.

Теперь можно с деловым видом нацепить на голову алхимические очки. Да, так действительно удобнее. Пятно стало ярче и менее размытым. Конечно, это была не пресловутая оптика взломщика с плюсом к основному навыку, но в алхимическое снаряжение по умолчанию вшивалось повышение к внимательности.

Моя ладонь легла на контур, и тут же на стеклянной поверхности проявился квадрат стандартного образца. Девять клеток с различными символами, из которых шесть были активными, а это значит – замок третьего уровня. С моим четвертым уровнем взлома плевое дело – из шести активных кнопок три были подсвечены зеленоватым светом.

Уверенное нажатие подсвеченных кнопок привело к тихому звуку, с которым часть тупиковой стены распалась на мелкие осколки, образуя неширокий проход.

– Круто, – восхищенно выдохнул гном, но тут же раздраженно заявил: – Хотя, конечно, мог бы и кубышку отыскать.

– Не брюзжи, – послышался за спиной голос Нифи, – будут тебе и кубышки, коль у нас под боком взломщик с умением четвертого уровня.

Чародейка как в воду глядела. Буквально через пару десятков метров я сквозь так и не снятые очки увидел пятно на стене. Кстати, очки в группе носили лишь девушки, но тактическая оптика была у всех. Шлем Турума был сплошным, а полушлем Бурума имел опускающиеся вниз наглазники. Что творилось под зеркальной маской Угорюма, оставалось тайной.

Стены второй грани лабиринта постепенно обретали большую прозрачность, хотя по-прежнему отражали лишь смутные силуэты.

Этот замок имел четвертый уровень, и гадать не пришлось – три нажатия, и в зеркале образуется углубление с небольшой кучкой золотых монет.

Ну, на суперартефакт никто и не рассчитывал…

Впрочем, судя по вздоху загребающего монеты Бурума, он был тем еще мечтателем…

В следующие полчаса мы встречали туманных монстров, нападавших уже парами. Бои усложнились, и в случае аврала в дело вступал даже Угорюм. Почти добравшийся до Нифи туманный медведь получил в шею искрящуюся оранжевым светом стрелу и рухнул на спину. Да уж, такие стре́лки стоят недешево, только почему бы не использовать простые?

Особенности профессии лучника меня интересовали мало, поэтому я решил не лезть с лишними вопросами. Любопытство в Сэкаи считалось чем-то неприличным. Впрочем, не только личная информация здесь являлась табу. Игровая энциклопедия рассказывала о многом, но любые сведения, добытые непосредственно в игровом процессе, умалчивались либо хранились внутри кланов. Именно поэтому мне приходилось учиться делу взломщика практически с нуля.

Мало того что энциклопедия умалчивала о тонкостях этой профессии, так еще и во всемирной сети кто-то постоянно подчищал прорывавшиеся крохи информации. Возможно, это потому, что, в отличие от других игр, в Сэкаи играли в основном вполне состоявшиеся люди или дети бизнесменов. В таких семьях с молоком матери впитывают отрицательное отношение к анархии в зарождающемся информационном мире. Быть проводником идеи о всеобщей свободе и прямом доступе к любой информации очень интересно и увлекательно, но все дело в том, что такой сподвижник не мог сотворить ничего, кроме репоста. А вот если ему случалось создать нечто ценное, то самый ярый сторонник свободы готов был биться за свои права до последнего бита в интернет-трафике. Те же, чье детство и неплохую жизнь оплачивала монетизация идей и инноваций, свободу информации воспринимали с трудом.

Без подсказок было очень трудно, но стану ли я делиться с другими своим опытом? Не уверен; возможно, кое-что расскажу тому, кто в этом очень нуждается, но никак не всему миру.

Жадность? Возможно, но не стоит забывать, что ценность всего в этой реальности определяется усилиями, затраченными на его получение. Пока другой оценки нет. Чужой труд всегда кажется безделицей, если тебе удалось получить его плоды, даже не поднимаясь с дивана.

Подобные нюансы, конечно, не облегчали процесса обучения, но сильно повышали самооценку в случае успеха.

По второй грани мы бродили час, так и не наткнувшись на проход дальше. Трижды упирались в тупики, и шесть раз я вскрывал замки, но все это были тайники. Из полезных вещей удалось найти только перчатку и какой-то камень. Перчатка была воспринята Буром довольно равнодушно, а вот кристалл вызвал бурю восторга.

– Что это? – не удержался я от вопроса.

– Шикарная вещь, наши алхимики сдохнут от счастья.

М-да, привалила радость и гному и алхимикам, а вот когда повезет мне? При взгляде на то, как Бур гребет из тайников богатства, идея благотворительного сотрудничества с Живыми уже не казалась мне разумной. Шли мы быстро, и открывать замки приходилось часто, но растущий уровень «взлома» не особо затмевал блеска уходящих в чужие руки монет и сияния артефактов.

В глубине души шевельнулось что-то нехорошее, но пока моего воспитания и порядочности хватало, чтобы бороться с потугами золотого демона жадности.

Чтобы добраться до выхода на вторую грань, пришлось наведаться в один из зеркальных залов, который когда-то был лесной поляной. О том, что здесь раньше росли деревья, говорили лишь округлые вертикальные подобия рам между полотнами зеркал.

В зале эти рамы словно выделяли из мутных плоскостей небольшие проплешины более прозрачных зеркал. Эти проплешины мне сразу не понравились.

В центре зала на хрустальном троне сидел, как я понимаю, рейдбосс. Это первый босс Сэкаи, которого я увидел воочию. Единственная ассоциация, которая приходила в голову, – мужская ипостась Снежной королевы из советского мультика.

Свита босса не впечатляла – два обычных, отнюдь не призрачных медведя и большая кошка, которая в момент нашего появления лениво поднялась от ног своего хозяина.

Белесые глаза равнодушно уставились на нас, а затем Хрустальный король сорок девятого уровня ткнул пятой своего посоха в подножие трона. По залу пронесся похожий на колокольный звон, от которого у меня заныли зубы. Стеклянные стены завибрировали, грозя расколоться на миллионы осколков.

И тут все стало намного «веселее». Внезапно смутные отражения зверушек у трона и, что самое неприятное, наши собственные выпрыгнули из стен и бросились на незваных гостей. Получилось где-то три десятка призраков, как звериных, так и гуманоидного типа. К счастью, наши копии не имели в руках оружия и атаковали врукопашную.

Бур не стал гусарить и быстро юркнул за спину Тура – настал звездный час более молчаливого из гномов. Он шагнул вперед и издал рык, от которого его закрытый шлем, казалось, завибрировал, как колокол от удара.

Большая часть атакующих призраков сменила направление атаки, кинувшись на гнома. Через секунду он практически утонул в клубке полупрозрачных фигур. Остальные наткнулись на Бурума, размахивающего копьем, как вентилятор лопастями.

Хорошо, что я так и не снял очки – в сочетании с графической информацией все казалось не так жутко.

Полоса жизни над Турумом просела процентов на десять.

– Тур, камень! – крикнула Нифи и запустила в сторону кучи-малы целый рой острых ледяных осколков. Напавших на гнома тварей снесло, как пух с одуванчика. Открылась чуть согнувшаяся фигура гнома, броня которого имела странный сероватый налет. Блин, он же превратился в каменную статую! Изваяние неожиданно пошевелилось. На сгибах образовались трещины, а затем каменный налет осыпался к похожим на тумбы ногам.

Турум не стал брать паузы на откат и тут же шагнул вперед. «Вьюга» чародейки лишь смахнула монстров, сняв процентов по двадцать их жизни. Часть вновь ринувшихся в атаку призраков гном встретил размашистыми ударами секиры, а остальных вновь привязал к себе агрящим криком.

Парочка танков работала с четкостью швейцарского хронометра. Даже непонятно, кто из них более крут. На фоне незыблемого танка Бурум смотрелся суетно и несерьезно, хотя порхающее в его руках копье выбило уже с десяток нападающих. В основном это были наши копии, менее активно, чем звериные слепки, реагировавшие на крик Турума, которым он переагривал ярость врагов на себя.

Когда Дуняняша задвигала руками, я даже дернулся – так привык к неподвижности хилерши. Все правильно – монстры неслабо погрызли танка, и он остро нуждался в помощи.

Движения малышки не были такими изящными, как у стихийницы, – сказывалась детская непосредственность, но в плане хореографии там все было хорошо. Она словно плела в воздухе невидимые кружева, связывая себя и танка энергетическими нитями. Полоса жизни танка поползла к максимуму.

Хороший у нас лекарь, и это очень важно. В отличие от других игр, Сэкаи накладывала зверские посмертные дебафы, и вернуться в схватку после перерождения танку не светит. Так что из-за нерадивого хилера весь рейд может накрыться медным тазом.

Когда общая свалка потеряла накал, я наконец-то задумался над тем, что делает наш лучник. А Угорюм не зевал – он успел натыкать в короля с десяток стрел и свалить одного из реальных медведей. Телохранители босса почему-то не спешили нападать и по-прежнему отирались возле трона.

Добить всех туманников до того, как восстановится основное умение босса, мы не сумели – осталось два гуманоида. Когда звон вновь потряс полупрозрачные стены, в новой волне нападающих было больше на четыре особи.

Пати вошла в боевой режим, поэтому новую свору удалось положить на порядок быстрее. К тому же Угорюм выбил всех телохранителей короля, да и самому бледному правителю досталось от души.

Третий раз вызвать отражения королю не дали. Гномы слаженной командой навалились на начавшего бросаться стеклянными сосульками босса. Они по-прежнему удивляли меня своей слаженностью. Турум медленно, но уверенно двигался к королю, прикрывая щитом себя, а своим телом – напарника. Но как только они оказались у цели, в дело вступил Бурум. Опираясь на напарника левой рукой, он подпрыгнул и ткнул в грудь короля своим копьем, словно диковинным жалом.

Босс взревел, и поднятый для удара в пол посох обрушился на парочку гномов. Тур прикрылся щитом. От получившегося звона у меня вновь заныли зубы. Вот уж никогда не хотел быть танком. С уровнем реалистичности и боли в Сэкаи для этого нужно быть немного мазохистом.

Замахнуться во второй раз босс еще успел, а вот ударить – уже нет. Нифигесса скастовала нечто совсем уж убойное. Похожий на веретено вихрь из вращающихся льдинок воткнулся в грудь босса, сломав древка двух стрел, которые прилетели туда мгновением раньше.

Стеклянный король печально вздохнул, совсем как живой человек, и от его печали по моей спине пробежал холодок. Напомнить себе, что это всего лишь программа, я не успел, потому что поймал полный муки взгляд босса.

– Да чтоб вам такое каждую ночь снилось… – помянул я шепотом разработчиков.

На бледной маске-лице босса сверкали не менее холодные голубые глаза, но в них горело такое облегчение, что становилось не по себе. Король не боялся смерти, он ее жаждал.

Ну что тут скажешь – добро пожаловать в реальность, созданную не совсем нормальными людьми. В Сэкаи во главу угла ставились необычность и реалистичность, а не коммерческая выгода, и результат при таком посыле гарантированно получался вызывающий оторопь, как от восхищения, так и от шока.

– Ты сколько сегодня спал? – спросила Нифи, причем по тону было непонятно, укоряет она меня или проявляет заботу.

– Три часа, – буркнул я и сорвался с места, оббегая немаленький зал по кругу.

– А трон? – тут же взвился более опытный или просто очень охочий до сокровищ Бурум.

Я понимал разумность его довода, но не мог показать, что попросту сглупил.

– Вот станешь взломщиком, тогда и будешь решать, с чего начинать.

– Не, мне и пуллером неплохо, – отмахнулся гном. Действительно, с его характером и шилом в одном месте даже роль обычного танка была слишком скучна, а вот играть задирой-«удильщиком» – самое то.

Сохранить лицо удалось только чудом. Вопреки логике, главный тайник оказался за одним из участков зеркальных стен с более прозрачной поверхностью.

Пройдя помещение по периметру, я быстро открыл три тайника с четвертым уровнем замка. А вот замок хранилища, скрывавшегося за самым большим «зеркалом» в хрустально-древесной раме, заставил меня озабоченно застыть.

Черт, замок был пятого уровня… а это означало, что из восьми активных кнопок с таинственными символами мое умение подсвечивало четыре. Мне нужно наугад выбрать три.

Три из четырех. Казалось бы, задачка несложная – это вам не государственная лотерея, но все равно стало как-то неуютно, особенно под взглядами соратников.

– Чего застыл? – не унимался Бурум.

– Заткнись, – неожиданно подал голос молчаливый Турум, и, как ни странно, белобрысый весельчак замолчал.

– Замок на уровень выше моей профы, – решил я все же проинформировать группу.

– Черт… – это уже Нифи.

– Народ, не нависаем! – сказал я и, не давая сомнениям полностью захватить меня, быстро нажал на три кнопки.

Тихий звон, с которым овальный участок зеркальной поверхности осыпался на пол, вызвал дружные выдохи – резкость моих действий заставила затаить дыхание не только меня.

И тут произошло кое-что странное. Я не успел рассмотреть, что находится внутри, зато хорошо почувствовал, что Бурум шагнул ближе и положил руку мне на плечо, а остальная команда разошлась в стороны, и их позы не предвещали ничего хорошего. Только Дуняняша осталась на месте и густо покраснела.

– А вот это уже обидно, – стараясь говорить как можно небрежнее, сказал я и, стряхнув с плеча руку гнома, отошел от тайника.

– Турхом манатак, – выдохнул Бур, лишь заглянув в тайник.

– Прекрати материться, – строго сказала Нифи, прекрасно понимая, что именно скрывается за системной белибердой, но женское любопытство тут же взяло верх: – Что там?

Слушать дальше я не стал. Во-первых, было немного обидно, а во-вторых, не хотелось бороться со своей жадностью. В главном тайнике босса пятидесятого уровня обычных вещей не могло быть по определению.

Ладно, пусть народ порадуется, а у меня своих дел навалом.

Пройдя еще раз по кругу, все же сумел найти пропущенный маркер замка. Либо причиной была моя невнимательность, либо отметка активировалась после открытия главного хранилища.

Все прошло без проблем – проход закрывался замком четвертого уровня.

Дальше мы двигались молча, да и бои шли вяло. Часто приходилось подолгу разбираться с тройками врагов. На третьей грани лабиринта мне удалось найти лишь четыре тайника. Возможно, добыча была не особо впечатляющей, а может, сказалось происшествие у главного тайника уровня, но Бурум выгребал содержимое хранилищ без особого восторга. Да и мое настроение было каким-то увядшим – даже неудача с четвертым тайником пятого уровня не вызвала закономерной досады.

На третьей грани зеркала стен стали еще чище, но по-прежнему в них отражались лишь смутные силуэты. Примелькавшаяся обстановка и рутинность боевой работы стали причиной того, что мы едва не вляпались в серьезные неприятности. За очередным зигзагом лабиринта шедший впереди Бурум внезапно замер и начал удивленно оглядываться.

Все стало понятно, когда мы подошли ближе. Часть коридора обрамляли абсолютно чистые зеркала.

– Ускоряемся, – тревожно скомандовала Нифи, но в тот же момент по стенам пробежала рябь и два отражения гнома шагнули наружу сквозь прозрачную пелену.

Теперь это был бой с вооруженным и очень даже смышленым противником.

Бурум просто не мог стоять на месте, как и его копии, поэтому троица закружилась в боевом хороводе.

– Куруман! – явно не слишком культурно выразилась Нифи, кастуя что-то из своего убойного списка. – В кого стрелять, Тур?!

Интересно, почему было так важно опознание именно со стороны второго гнома?

Но высказаться танк не успел. Один из «тройняшек» получил сильный удар копьем и отлетел на зеркальную стену.

– Тимирука бен, вашу мать!

– Понятно, – повеселев, сказала чародейка и запустила в одного из гномов ледяную спицу. Второго самозванца отметила стрела Угорюма.

Через минуту все закончилось. Бурум с перекошенной мордой обобрал тела своих зеркальных клонов и озадаченно застыл, разглядывая полную копию своего копья.

– Однако…

– Что будем делать? – задала насущный вопрос Дуняняша.

– Идем дальше, – решительно заявила наш лидер.

– Но если из зеркал вылезут все наши отражения, да еще в двойной дозе, будет беда, – оторвался от созерцания копья Бурум.

– Заклинанию в ловушке нужно откатиться, так что не тормозим, – упрямо тряхнула волосами чародейка и пошла вперед.

Делать нечего – все двинулись следом.

Увы, Нифигесса ошибалась – как только мы оказались посреди участка с прозрачными зеркалами, которые превращали коридор в фантасмагорическое пространство с бесконечными отражениями, вдруг раздался звон.

Я действовал на голых инстинктах, абсолютно не осознавая причин. Хватило буквально секунды, чтобы выудить из сумки колбу и уронить ее на пол. Коридор моментально заволокло густым туманом, в котором начали плясать маленькие молнии.

– Зацеп, что ты творишь, придурок?! – взвизгнула чародейка, а вынырнувший из вихрей тумана Тур свалил меня на землю и придавил ногой. Абу возмущенно заверещал и, забыв о страхе, кинулся на гнома.

Спорить смысла не было – либо все напрасно и прямо сейчас нас всех положат, либо через тридцать секунд объяснения уже не понадобятся.

К счастью, верным оказалось второе предположение. Туман осел, и в широком коридоре осталась наша команда и двенадцать мутных призраков гуманоидного типа без оружия. Задачка сложная, но небезнадежная.

Тур моментально отпустил меня и, аккуратно оттеснив к стене хилершу, прикрыл ее щитом. Бур залихватски свистнул, чем явно запустил свой вариант агра. Свист привлек к белобрысому гному восемь призраков, которых он и увел дальше по коридору. Несмотря на квадратную фигуру, двигался гном ловко как хорек, успевая при этом атаковать копьем.

Нифи вскрикнула, получив удар туманной лапой, и вдруг завертелась словно юла. В стороны полетели острые льдинки. Досталось даже мне – ополовиненная грубостью гнома жизнь просела еще процентов на десять.

Атаковавших чародейку призраков повалило на землю. Встать им не дали стрелы Угорюма. После этого лучник перенес свое внимание на мечущегося по коридору пуллера.

– Бур, строй! – крикнула Нифи, выуживая из-за спины Тура оторопевшую Дуняняшу. – Работаем стандарт!

Бурум услышал команду и метнулся к прикрывшему группу напарнику. Дальше все прошло по стандартной схеме.

Нужно отдать должное, Дуняняша сначала проконтролировала состояние бойцов и уже затем занялась мною, но сделала это по-особенному. Она подошла вплотную и, глядя на меня глазами котенка, прижала свою ладошку к моей щеке. По телу пробежала будоражащая волна оздоровления. Проняло меня не шуточно – да уж, иметь дело с хилершами не только полезно для здоровья, но и очень приятно. Стоит в этом плане поэкспериментировать, только нужно найти специалистку постарше.

– Спасибо, – по-доброму улыбнулся я Дуняняше.

В ответ девочка приободрилась и серьезно кивнула.

В этот раз долго блуждать по многогранным коридорам нам не пришлось, и уже через полчаса мы оказались в большой пещере.

– Только не это… – застонал я, видя, что легендарные пауки вымерли не полностью. В центре пещеры на камне сидел стеклянный паук, похожий на тех, которых иногда продают в сувенирных магазинах. Только этот паучок был размером с грузовик.

– Что, не любишь пауков? – не преминул вставить свое слово Бур. – Нифи, как это называется?

– Арахнофобия.

– Во, – не рискнул повторять сложное слово весельчак.

– А ты имел дело с шакрами? – вопросом на вопрос ответил я.

– Да ну?! – удивился гном. – Ты что, менял персонаж?

– Нет, это мой первый.

– Тогда как такой нуб мог столкнуться с шакрой?

– Было дело…

– Интересная жизнь у взломщиков. Тур, кажись, мы не ту профессию выбрали.

Разговор немного затянулся, поэтому неудивительно, что вновь послышался звонкий хлопок в исполнении Угорюма.

– Так, хватит болтать, как бабам базарным. Беремся за дело, – оживилась Нифи.

– Ну как хотите, – пожал плечами пуллер, – хотя я бы не совался.

Да уж, Бур действительно был прав. У тронного камня крутились с десяток паучков поменьше, но хуже всего было то, что они неплохо отражались в практически чистых проплешинах и без того не очень мутных стен.

Бур мячиком прокатился вперед и запустил топориком в паучка из свиты. Топоры у него были непростыми, потому что на него рванула не вся толпа, а только подранок.

Впрочем, совсем незаметно «выудить» моба из стаи не удалось. Главный паук со стеклянным звоном защелкал хелицерами, и я вновь ощутил, как ноет челюсть. Из стен буквально повалила волна туманных пауков и гуманоидов, отдаленно напоминавших копии нашей группы.

Подраненный гномом паук замедлил бег, пропуская вперед отражения.

– Бур, тяни эту скотину! – крикнула Нифи.

– У меня тут не оружейная лавка! – возмущенно заявил гном.

Больше не споря, гном молча выудил еще один топор и метнул его в паука. Со звуком бьющегося стекла оружие воткнулось возле своего собрата, и замедлившаяся тварь рванула вперед с еще большей скоростью.

Через секунду стала понятна настойчивость чародейки. Вырвавшись вперед, телохранитель босса свел вместе стеклянные хелицеры, и между ними пробежала искра. Зародившаяся от этой искры молния врезалась в щит Тура, просадив его здоровье на треть.

– Тур, масс-агр! – крикнула Нифи и тут же добавила: – Бур, тащи его дальше. Отсекаем.

Что она хотела этим сказать, было понятно только наполовину.

Танк зарычал, перетягивая на себя внимание толпы призраков, а Бурум запустил в паука еще один топорик.

Похоже, у него в сумке действительно оружейная лавка.

Я слегка зазевался, и Дуняняша, ухватив меня за руку, потащила в сторону выхода. Увы, уйти нам не дали – рядом с выходом имелся один чистый участок зеркала, рядом с которым уже стояла копия Угорюма.

А это очень нехорошо.

Хилерше хватило опыта, чтобы быстро потащить меня в сторону небольшой пещерки, где не было ровных поверхностей, а только переплетение бывших ветвей. Сейчас это было больше похоже на пещеру в массиве горного хрусталя. Бур и Нифи отсекли от охранника босса всякую шушеру, а лучники-близнецы начали свою собственную дуэль.

Дуняша буквально втолкнула меня в пещерку и тут же сама спряталась за спинами Бура и Нифи. Она явно чего-то ждала.

Небольшой заслон из танка и чародейки сумел сдержать атаку паука и двух туманных призраков, а через секунду в спины мобов начали втыкаться стрелы.

Когда оставшийся в одиночестве паук наконец-то упал на пол, в пещерку ввалился Угорюм. Тут в дело вступила Дуняняша. Она исполнила довольно симпатичный мини-танец, и на каждого участника команды сверху полетели желтые лепестки. Странно, что при этом я ничего не почувствовал.

Скорее всего, она каким-то образом снимала с группы агр монстров, потому что туманные твари тут же оставили нас в покое.

А как же Бур? Да никак.

Когда мне удалось выглянуть из пещерки, по месту, где гном принял условно-последний бой, озадаченно бродили мобы, но Тура там уже не было.

М-да, неприятная ситуация.

Команда устало опустилась на пол. Общее настроение было далеко не радужным.

– Так, – решительно тряхнула головой Нифи, – на сегодня хватит.

В ответ Бур лишь кивнул и без лишних напоминаний подошел к телам.

– Зацеп, сейчас узнаем, насколько ты везучий, – без особого веселья сказал пуллер, прикасаясь к неподвижно застывшему пауку. – Да уж, дур… в общем, новичкам везет. Давай лапу.

Пожав левую руку гному, я увидел в окне передачи голубой кристалл размером с голубиное яйцо. Рассматривать его сейчас не хотелось, поэтому просто завершил сделку, но гном не спешил отпускать мою ладонь.

– Ты это… не держи зла, если что. И спасибо за идею с дымом. – Было видно, что гном не являлся любителем подобных разговоров, поэтому, не дождавшись моей реакции, он обратился к чародейке: – Может, не будем зарабатывать виртуальный геморрой в этой пещере, а посидим на кушетках в кланхолле?

– И то правда, – согласилась Нифи. Она достала портальный маяк и с хрустом воткнула его в каменный пол.

Мои новые знакомые уходили без особых прощаний – только Дуняняша робко помахала рукой и тут же исчезла в серебристом овале портала.

Когда в пещерке остались только мы с Нифигессой, чародейка коротким жестом свернула портал и спрятала портальный жезл в сумку.

Тактика использования мобильных порталов мне была не знакома, поэтому я немного напрягся. Мало ли что творится в этой симпатичной головке… Скорее всего, мои мысли отразились если не во взгляде, то в позе.

– Все нормально, – чуть улыбнулась чародейка, – я уйду с помощью свитка к нам в кланхолл, а тебе нужно в Славию, к тому же нам стоит поговорить.

– Давай поговорим, – равнодушно пожал плечами я, присаживаясь на кристаллическое образование, когда-то бывшее пнем. Нифи просто прислонилась к стене.

– Но сначала закончим с формальностями. Зацеп, контракт закрыт. У тебя есть претензии?

– Претензий нет, – ответил я стандартной фразой, на что тут же отреагировал мой браслет.

– Я не буду извиняться за то, что мы тебе не доверяли.

– Этого и не требуется.

– Но тебе было неприятно, когда все взяли тебя на прицел.

– Тому, кто выбрал профессию вора, не приходится рассчитывать на всеобщую любовь. Кто жаждет всеобщего восторга, тому лучше стать паладином.

– Ты странный вор…

– Слава богу, уже не вор, а взломщик. По крайней мере, звучит не так мерзко.

– Хорошо, что ты все понимаешь, – кивнула девушка, – надеюсь, поймешь и то, что между нами не может быть ничего эдакого.

О как – с места в карьер…

– Ну, в любви я тебе не признавался.

– Между нами не может быть даже флирта, – с каким-то нездоровым упрямством тряхнула головой Нифи.

– Ты решила уйти в монашки? – решил пошутить я, но шутку не оценили.

– Зацеп, я серьезно. Не знаю, зачем ты пришел в Сэкаи, а мы здесь не в бирюльки играем.

– Подожди, Нифи, – разговор начал откровенно напрягать меня, – я не впечатлительный юноша и не буду страдать оттого, что симпатичная девушка отказалась флиртовать со мной. Это не может стать проблемой.

– Может, – не сдавалась девушка. – Ты прошел проверку, и наш клан будет работать с тобой дальше. Очень высока вероятность, что это будет именно наша группа. Возможно, мы даже станем друзьями, и знаешь, что будет дальше?

– Просвети меня, – может, холоднее чем нужно осведомился я.

– Ты захочешь познакомиться с нами в реале.

– Я знаю, что значит светло-синий ник…

– Ты ничего не знаешь, – внезапно разозлилась Нифи. – Как думаешь, почему Румы так хорошо чувствуют друг дружку?

Этот вопрос был явно риторическим.

– Три года назад у них была операция. Одна на двоих. – Заметив, что я ничего не понял, Нифи рассердилась еще сильнее: – Раньше они являлись одним целым и имели две ноги на двоих.

Девушку затрясло, и виной этому явно было то, что она выдала чужую тайну. Почему? Как мне кажется, по очень простой причине – чтобы не выдавать свою. Другой вопрос, зачем девушка вообще начала этот разговор…

– Нифи, – не вставая с пенька, тихо сказал я, – это все равно игра. Пока я не узнаю того, что творится с тобой и твоими друзьями в реале, для меня вы будете гномами и полуэльфами. И ты сама можешь решать, что мне знать, а что нет. Поэтому не стану клясться, что не буду заигрывать с тобой, потому что нормальный полуэльф не может не обращать внимания на симпатичную представительницу своего вида. Здесь и сейчас это намного важнее того, что происходит в реале.

Из меня неважнецкий психолог, но, судя по тому, что из глаз Нифи исчезли искры злости, слова были подобраны правильно.

– Ладно, давай разбегаться, – со вздохом сказала Нифи и махнула рукой моему пету, как мышка притаившемуся у меня на плече. – Пока, Абу.

Бросив мне пергаментный свиток, Нифи сжала в кулаке свой и исчезла в яркой вспышке.

Свиток я поймал только благодаря раскачанной ловкости, потому что в этот момент думал совсем о другом.

И что это было? Зачем вообще выяснять отношения с человеком, которого знаешь всего несколько часов? Зачем мне знать, что Турум с Бурумом являются сиамскими близнецами? Не думаю, что Нифи подобным образом инструктирует всех, кто временно примыкает к группе Шалых. Тогда в чем дело – может, это мне стоит опасаться особого отношения девушки к моей персоне?

Возможно, в свете происходящего все же следовало сказать о тайнике?

Да ну их, эти мелодрамы.

Решительно тряхнув головой, я встал и подошел к хрустальной стене, возле которой минуту назад стояла девушка.

Когда она прислонилась к стене, я заметил чуть светящееся пятно замка. Это случилось спустя несколько секунд после того, как была произнесена формула завершения контракта. Перебивать Нифи было не совсем красиво, а после этого признание выглядело бы совсем нехорошо. К тому же глубоко в душе мерзким червяком копошилась мысль, что с этим походом Живые, мягко говоря, надули меня.

В общем, ситуация спорная, но переигрывать было поздно, поэтому, вздохнув, я направился к пятну.

Замок оказался пятого уровня, и, честно говоря, опять же глубоко в душе, я надеялся, что ошибусь, и ничто не нарушит мое душевное равновесие.

Как это часто бывает – все получается идеально, когда на это совсем не надеешься. Быстрое нажатие трех клавиш открыло мне доступ к небольшой нише, в которой лежал уже знакомый кристалл.

И смех и грех, честное слово.

Больше ничто не держало меня в диковинных гротах Зеркального лабиринта, поэтому я сжал в кулаке портальный свиток.

Вырвавшийся из свитка поток света окружил меня стремительным вихрем, а когда он рассеялся, перед глазами предстала громада княжеского дворца. Стоявшие рядом стражники не обратили на меня никакого внимания, что заставило взглянуть на мигающий камень информационного браслета.

А посмотреть там было на что. Равнодушие стражников становилось вполне объяснимым – теперь полуэльф Зацеп поднялся до одиннадцатого уровня.

Кроме основного уровня вырос и уровень взлома, причем достиг второго уровня. Если судить по тому, что мне все же пришлось угадывать код последнего замка, это случилось как раз после его открытия. Баф еще действовал, так что я мог легко открывать замки пятого уровня. Даже руки зачесались попробовать взломать секретер в моей комнате, но слишком уж многое лежало на чаше весов, чтобы так рисковать.

В принципе меня никто не подгонял, так что будем действовать последовательно.

До заката было достаточно времени, поэтому я направился к Обители Хранителей неспешной походкой туриста. Причем так увлекся созерцанием красот княжеского квартала, что прогулка затянулась.

Тэмуджин уже ждал меня на месте, нервно меряя шагами расстояние от парковой скамейки до ближайшего дерева.

– Я думал, ты уже не придешь… – недовольно проворчал он.

– Чего ты ворчишь? До заката как минимум полчаса. Ладно, пошли за подарками.

Туи уже ждала нас у входа и, как мне показалось, была чем-то недовольна. Помощница Хранительницы без вступления протянула руку, в которую я и вложил добытый в доме ростовщика документ.

– Первым за наградой пусть идет твой помощник, – коротко сказала она.

Тэмуджин быстро подошел к знаку на стене, и перед ним на несколько секунд возник образ Хранительницы. Когда она исчезла, убийца резко схватил висящий в воздухе предмет и довольный, как обожравшийся сметаной кот, направился ко мне.

– Все, Зацеп, мы с тобой в расчете. – С этими словами он протянул ко мне левую руку и передал шаромет.

– Теперь ты, – по-прежнему холодно сказала Туи.

Блин, да что здесь творится-то?

Оценить настроение появившейся на мгновение Хранительницы было трудно – ее лицо по-прежнему было непроницаемым. Когда невесомый образ растаял в воздухе, я увидел, как мигнул камень на браслете и… все.

– Что за ерунда? – повернулся я к Туи, проверив информационный свиток.

Сообщение гласило, что мною был получен только опыт.

– Ты разочаровал меня, Зацеп. Хотя я понимаю, вору трудно служить Хранительнице справедливости.

– Да что, черт побери, происходит? Ты можешь объяснить по-человечески?

– Ты решил схитрить и сам себя наградить за благородное дело. Хранительница посчитала, что этого достаточно.

«Вот зараза!» – Это была только мысль, но Туи легко прочитала ее в моих глазах.

Она печально покачала головой и растаяла в воздухе.

Чтобы хоть немного успокоиться, я направился в парк и до самой темноты бродил по дорожкам, но лучше бы вышел в реал. Войдя в ставшую очень густой тень дерева, я опять почувствовал, что не могу двигаться. Кожу на горле оцарапала кромка клинка.

– Извини, Зацеп, но заказ на тебя никто не отменял, – без малейшего раскаяния сказал Тэмуджин. – Еще пять раз, и я оставлю тебя в покое.

Мир взорвался алыми сполохами, и тяжелый дебаф в который раз придавил меня к кровати.

Единственным утешением в этой мерзкой ситуации было то, что из сумок ничего не пропало. Убийца оказался честным, но все равно мы еще вернемся к взаимным расчетам.

Глава 4

Погода была похожа на мое настроение – небо хмуро смотрело на землю, но при этом вокруг было достаточно сухо и тепло. Бим с самого утра толкался в своей конуре и недовольно подвывал. Пришлось повести его гулять, да и самому развеяться.

С одной стороны, все шло хорошо. В Сэкаи я – всего ничего, но при этом уже начал зарабатывать неплохие деньги. Судя по форумам, добытый мною в тайнике кристалл очень ценился у артефакторов и стоил как минимум пятьдесят золотых, а это, на секундочку, пять тысяч в вечнозеленых бумажках. Тогда почему мне было так муторно?

– Так, это не дело, – тряхнув головой, сказал я Биму. На что пес ответил согласным лаем. – Хватит бездельничать, пора заняться делом. Я пойду зарабатывать деньги, а ты сторожи дом.

Перед погружением в виртуальный мир меня вызвонила Тома. Сестра в очень ярких выражениях описала, как она устала ждать, и в который раз поторопила с приобщением ее к Сэкаи. Так что нужно поднапрячься.

Гайкокрут встретил меня радушно, но вид кристалла, добытого из электрического паука, почему-то заставил его нахмуриться.

– Не буду спрашивать, где ты его добыл, но кристалл – сорокового уровня, и оружие для него нужно такое же.

– Так в чем проблема? – спросил я и выразительно посмотрел поверх головы полугнома, намекая на его собственный восьмидесятый уровень.

– Зацеп, мы с тобой больше чем собутыльники, но меньше чем друзья. Так что нужна доплата, а судя по твоим доходам, тебе это не понравится.

Понятно, дружба дружбой, а табачок врозь. Заявление полугнома не вызвало во мне ни малейшего возмущения – сам так думал.

– Хорошо, – с улыбкой сказал я, доставая найденный в тайнике кристалл размером с два кулака. – А если так?

– Совсем другое дело! – Повеселев, полугном так хлопнул меня по плечу, что едва не свалил с ног. – Все сделаем в лучшем виде, даже на сдачу отсыплю тридцать золотых.

М-да, дороговато обходится мне оружие. Даже не знаю, нужны ли мне такие сложности. Но испорченные отношения с Гайкокрутом явно обойдутся дороже. К тому же десяток золотых туда – десяток сюда не сделают погоды.

Пока полугном занимался переделкой шаромета, я сбегал в банк, оплатил два месяца аккаунта и теперь мог играть со спокойной душой. Конечно, оставалось недоразумение с моей покровительницей, но надеюсь, со временем разрешится и этот вопрос.

Кроме опыта за возвращенный документ мне изрядно досыпали очков «чудака», и до следующего уровня осталось не так уж много. Огорчало другое – проверив логи, я увидел, что проказы с обличающими надписями на спинах у зрителей давали уже сущие крохи прироста к моему странному достижению. Впрочем, все не так плохо, потому что в голове уже давно зрела интересная идейка, которой следовало поделиться с полугномом.

– У меня есть одна задумка, – начал я и, мельком глянув на обновленный шаромет, запихнул его в сумку.

– И с чего ты взял, что мне это будет интересно? – проворчал Гайкокрут, явно недовольный тем, что я не похвалил обновку.

– Извини, Крут, но когда в голове вертится идея, думать о чем-то другом очень трудно.

– Да уж, бывает, – все так же ворчливо, но уже без обиды сказал полугном, явно сравнивая свою реакцию с недовольством собственной жены в подобных случаях. Уверен, что в начале своего бизнеса он только о железяках и думал. – Ладно, выкладывай, что ты там придумал.

– У тебя получится сделать аппарат, который будет красить амуницию игроков в определенных местах. Причем без их на то согласия.

– В Сэкаи можно все, но городские власти за порчу чужого имущества без причины наказывают очень сильно. Ссориться с ними я не собираюсь.

– А если причина окажется весомой и при этом ущерб игрокам будет только моральным?

– Нужно думать и говорить с бургомистром. Если твоя затея мне понравится, так уж и быть, переговоры беру на себя.

– Есть один нюанс: нужно, чтобы этот аппарат мог прочитать некоторую информацию об игроках, – усложнил я и так не простую задачку, а затем начал излагать свой план.

Гайкокрут долго хмурился, но постепенно и сама идея и техническая задача начали захватывать прирожденного инженера. Так что дело пошло.

Споры с боярским советом отняли больше времени, чем создание самого аппарата, так что в мастерской мы проторчали до позднего вечера. Мне даже пришлось силой тащить полугнома на главную площадь, чтобы он немного развеялся, наблюдая мое выступление.

«Краситель Гайкокрута» – так назвала система новый аппарат – пришлось доводить до ума уже утром, и к обеду мы направилась к башне, через которую можно было попасть в стартовую деревню. Чтобы выйти туда другим путем, пришлось бы потратить как минимум полчаса, и этот нюанс тоже повлиял на возникновение моей идеи.

Так как все это нужно было лично мне, то установку следовало проводить самому, поэтому полугном протянул левую руку, чтобы передать похожий на самовар агрегат.

Стражники у башни минут десять наблюдали, как я креплю к стене странную штуку, и только после этого поинтересовались, какого демона здесь происходит. На этот случай у Гайкокрута имелась нужная бумага от боярского совета. Недовольство стражников это успокоило, но сильно возбудило любопытство.

После окончания монтажных работ я достал из сумки небольшой бочонок пива, и мы вчетвером присели на небольшой лавочке. Хоть стражникам и не полагалось пить на посту, они не сумели удержаться от соблазна и вынесли из сторожки свои кружки.

Ждать пришлись не так уж долго. Пока из города и обратно шастали игроки в «распашонках» и простеньких нарядах, все было нормально. Но вот из проулка вынырнул игрок, чей ник не смог прочитать даже я. Хорошая экипировка и уверенное поведение говорило, что в нубятник этот паренек идет не просто так.

Убийца подозрительно посмотрел на нашу компанию, но все же прошел в ведущий за стену коридор. «Самовар» пыхнул ему вслед, а через секунду из прохода послышалась хоть и непонятная, но очень яростная тарабарщина.

Убийца выскочил обратно и начал орать, зыркая по сторонам в поисках обидчика. Конечно, он сразу же сунулся к нам, но посерьезневшие вдруг стражники остудили пыл рассвирепевшего игрока.

Постепенно возле нас собирался народ и тут же вливался в общее веселье, тем более что посмотреть было на что. Стильный черный наряд убийцы у бедер был покрашен белой краской, и казалось, что убийца натянул поверх штанов белый подгузник.

После разрешения властей Гайкокрут настроил покрасочный аппарат так, чтобы он определял дуэльный счетчик игрока, независимо от его уровня. В общем, я посчитал, что дуэлянтам нечего делать в нубятнике, о чем им и напомнит новое украшение на одежде.

Конечно, краска продержится недолго, но это уже не важно.

Убийца быстро опомнился и, подарив мне выразительный взгляд, быстро переоделся. Жаль, что у него нашелся сменный наряд. А вот то, что он не стал угрожать – это уже плохой признак. Что-то в последнее время у меня не очень складываются отношения с убийцами…

Отсмеявшись, Гайкокрут вытер набежавшие слезы и повернулся ко мне:

– Шикарная затея, с тебя сорок золотых.

– Что? – немного опешил я.

– Извини, друг, но работать за спасибо мне не позволяет профессиональная гордость. Все что могу сделать, так это не торопить с расчетом.

Да уж, повеселились… Хоть одно утешало – увеличение очков «чудака» было несоизмеримо большим, чем наказание жадных зрителей.

Слова полугнома вернули меня в реальность и заставили заняться делом. На последние деньги я зарегистрировался в гильдии наемников и оставил там объявление:

«Взломщик с основным умением второго уровня предоставляет свои услуги по открытию дверей и тайников в локациях от 20 до 30 уровней. Условия найма: содержимое каждого второго тайника».

Это немного не вписывалось в устоявшиеся традиции, и на более высоких уровнях никто не согласится, но пока мне придется иметь дело с новичками, так что нужно было попробовать.

Первое письмо пришло через два часа, за это время я успел подтянуть мелкие дела, а также восстановил запасы зажигательных снарядов и, как оказалось, очень полезных «дымучек».

«Чувак, у нас зачетная компашка. Идем в подземелья Туробороса. Давай с нами», – гласило первое приглашение, которое я сразу же удалил. И не то чтобы мне было не по пути с «зачетными чуваками», просто подземелья Туробороса – не место для легкомысленных ребят. Там сильные кланы качали своих новичков. Уровень подземелий действительно не превышал тридцатого, но при этом все мобы имели поднятые до предела умения и рвали на клочки даже крупные команды, которые не имели тяжелого сопровождения. Кроме грабителей в Сэкаи был еще один вид игроков, искусственно удерживающихся на низких уровнях. Так называемые опекуны водили молодежь в сложные локации, где прирост опыта достигал максимальных значений. По опыту и выпадающим из монстров ценностям каждая локация была вариативной – при расчете учитывался не количественный, а качественный состав группы. Система выводила средний уровень группы и реагировала соответственно. Групповой дебаф на численный перевес в дуэли породил гопников, а усреднение уровня группы вызвало появление опекунов.

То, что в сообщении не упоминались эти специфические ребята, и заставило меня отказаться от предложения.

Когда я уже думал наведаться в ближайший лесок и погонять живность шарометом-электрошокером, пришло второе послание:

«Идем в Ущелье смеха. «Малая звезда». С нас кач и обратный свиток».

Вот это уже другое дело. Опекунов по-прежнему не было, но если верить энциклопедии, эта локация не требовала усиления.

Быстро отписавшись игроку с ником Мороган, я направился в сторону западных ворот. Теперь на мне был обычный для зажиточного горожанина камзол, и до времени светить свой специфический наряд я не собирался. Не мешало бы сменить его на что-то уровнем повыше, но пока не было ни времени, ни денег.

Группа Морогана полностью состояла из людей, причем компания была исключительно мужской. Из пяти человек двое одиннадцатого уровня, а остальные – хорошо за тридцать. Такой разнобой также благоприятно влиял на подсчеты системы, но опекуны все же работали эффективнее. Ребята выглядели серьезно, поэтому я без особых сомнений согласился вступить в группу.

К сожалению, двухместных маунтов не нашлось, так что мне пришлось бежать, удерживаясь за седло лошади предводителя. Конечно, это не было запланировано, но входило в долгосрочную стратегию. Благо в сумке уже имелось зелье, снимающее усталость. Для моей профессии выносливость нужна была не меньше ловкости, а пока она находилась на удручающе низком уровне.

Эффект усталости в Сэкаи выражался практически так же, как в реальной жизни. Привязка к седлу не позволяла мне отстать от идущего рысью отряда, но такой способ передвижения очень быстро изматывал, зато прокачка выносливости шла полным ходом.

К разрезавшему горный массив ущелью я добрался в совершенно измотанном виде и без запаса восстанавливающих зелий.

Еще одной причиной, почему я согласился на предложение этой команды, был выбор локации. Ущелье смеха – очень специфическое место с особой историей.

Когда-то здесь расположился табор большой артели скоморохов, которые сдуру умудрились поссориться со своей покровительницей. Вроде бы Хранительница праздности и веселья с милым именем Литу обладала легким и незлобным нравом, но в этот раз имеющаяся в каждом духе темная ипостась разошлась не на шутку. И причина для злости у нее была – решив увеличить свои доходы, артель перешла под опеку Шохура. С поддержкой Хранителя коварства скоморохи не только веселили народ, но и неплохо обирали его, иногда не брезгуя убийствами.

В общем, Литу это не понравилось, и решившие заночевать в ущелье скоморохи там и остались. Теперь им суждено вечно веселить народ именно здесь, но жаждущие развлечения разумные обходили это место десятой дорогой. И только такие, как команда Морогана, посещали представления проклятых скоморохов, но отнюдь не с целью похохотать.

– Зацеп, ты в норме? – спросил Мороган, дав мне пару минут поваляться на траве.

– Если в ближайшие полчаса не будем бегать, то все в порядке.

– Не будем. Сейчас только медленно и глядя во все стороны. Не самое веселое место.

– Ну и славненько, – сказал я, со стоном поднимаясь на ноги. – Можно, зверушку выпущу?

Лидер недовольно сжал губы, но возражать не стал.

Абу возник в воздухе и тут же забрался на мое плечо, а вот после этого мой питомец повел себя странно. Он оскалился и зарычал на Морогана. Ну, рыком это, конечно, не назовешь, так – полувизг-полухрип…

– Он у тебя не бешеный?

– Вроде нет, – ответил я, удивленно глядя на мартышку. – Абу, у тебя что, бананы скисли?

Разбираться со странностями поведения питомца никто не собирался, и группа, образовав боевой ордер, двинулась ко входу в ущелье.

Я быстро напялил на себя перекрашенный в камуфляж наряд скомороха и постарался не отставать.

Судя по поведению членов отряда, они здесь не первый раз, а вот меня открывшийся вид выбил из колеи.

Трудно передать увиденное, но больше всего это было похоже на огромный цирковой бивуак, который вымер лет эдак триста назад. Все палатки и шатры зияли прорехами, а канаты свисали вниз размочаленными и лохматыми лианами. В прошлом веселые краски на полотнищах и деревянных деталях фургонов давно выцвели. К тому же все было припорошено пылью, которая, казалось, не лежала на предметах, а глубоко въелась в них.

Плотное полотно тишины прокалывали лишь тихий звон раскачивающихся на слабом ветру колокольчиков и шелест обрывков ткани.

Внезапно тишину рассек утробный смех. Не знаю как у моих напарников, а вот у меня по спине пробежал холодок.

В принципе подобный антураж больше подходил для Союза вольных городов. Американцы с детства практически поголовно страдают так называемой коулфобией. Впрочем, благодаря голливудским страшилкам, боязнь клоунов прижилась и у нас.

Блин, не хватало в придачу к зарождающейся арахнофобии получить еще и эту мерзость…

Тесно стоящие шатры сильно ограничивали обзор и превращали ущелье в огромный лабиринт.

– Хой! – вдруг крикнул рыцарь-танк, и тут же в его щит врезался большой тесак, а следом на группу скакнуло нечто в ярких лохмотьях и на длиннющих ногах.

Танк не сплоховал, прыгнув вперед и перерубив мечом ноги-ходули. Мутировавший до неузнаваемости циркач свалился на землю, но даже на обрубках ходулей не утратил подвижности; он резко прыгнул через шагнувшего назад танка, но напоролся на удар «воздушного молота» и отлетел назад. Теперь ему подняться не дали – «воздушный вихрь» подхватил корчащееся тело, в которое тут же начали втыкаться стрелы.

Через две секунды все закончилось.

Пуллер, на должности которого в этой команде находился убийца-даггер, прикоснулся к телу, выгребая добычу.

– Дальше! – скомандовал Мороган.

Следующий противник обнаружился за поворотом. На этот раз их было трое – посреди небольшой площадки между звериными клетками и двумя шатрами обнаружилась компания скоморохов с раскрашенными лицами, игравшая в кости на большой бочке. Казалось, они не обращают на нас ни малейшего внимания. Но когда пуллер шагнул вперед, собираясь вытащить цель, державший стакан с костями скоморох сделал резкое движение.

Вылетевшие из стакана кости устремились к даггеру, в полете превращаясь в огненные шары.

Ловкости кинжальщику было не занимать – он моментально упал на спину. Первый шар сбил щитом танк, а два других остановил «воздушный щит» в исполнении мага.

Жизнь танка немного просела, на что тут же среагировал лекарь, вернув линейку жизни в первоначальное состояние. В отличие от Дуняняши, он сделал это парой скупых жестов.

Разочарованно взревев, два чрезмерно толстых и один худой как щепка, скоморохи, выхватив какие-то крюки, рванули к нам.

Оба танка встали рядом, а вот пуллер не скрылся за их спинами, а, скакнув за штабель раскрашенных коробок, исчез. Он еще явно скажет свое слово в этой драке.

Танк-рыцарь принял толстого скомороха на каплевидный щит, по которому тут же пробежала сиреневая волна. Монстр отреагировал на это довольно странно – он внезапно обмяк и мешком свалился под ноги рыцарю. Танк не стал медлить и, подняв щит, воткнул его острую нижнюю часть в спину толстяка.

Второго толстяка встретил танк-варвар, но не принял на щит, а врезал ему в грудь шипастой булавой. Острия с мерзким хлюпом вошли в плоть, но силы удара хватило, чтобы отбросить скомороха назад.

Худой мутант решил повторить подвиг «ходунка», причем с тем же успехом. Воздушник встретил прыгуна «плотной волной». Либо маг перестарался, либо так было задумано, но скомороха отбросило метров на пятьдесят. Кувыркающееся тело улетело за большой шатер, причем скоморох продолжал хохотать даже в полете.

Рыцарь добил прижатого к земле толстяка, а вот варвар не успел – внезапно позади поднимающегося на ноги скомороха появился даггер и начал втыкать кинжалы в широкую спину со скоростью швейной машинки.

– Заходим внутрь, – сказал Мороган, едва дождавшись, пока пуллер оберет тела.

Довольно небольшой шатер внутри выглядел намного больше, чем снаружи, и представлял собой практически стандартную арену бродячего цирка.

– Это точка агра, – оценив обстановку, скомандовал Мороган. – Троян, Зацеп – в центр. Держим круговую оборону.

Как только мы заняли позиции, под куполом пронесся противный смешок, и из полумрака зрительских мест на арену полезли обитатели цирка. Половина из них хоть как-то напоминали людей и когда-то были скоморохами, остальные давно превратились в сюрреалистический микс живых людей и циркового оборудования.

Тяжелее всего нам пришлось с метателем ножей и парочкой гимнастов. Перемолов основную массу мобов, танки не сумели удержать гимнастов, а засевший под куполом метатель практически в ноль слил мага. Целитель Троян в последнюю секунду сумел отвлечься от потрепанного варвара и удержать мага.

Приободрившийся воздушник резко сдернул метателя ножей вниз, где его буквально растоптал рыцарь.

– Контроль! – крикнул лидер, но кому был направлен этот призыв, стало понятно, лишь когда в темной нише завихрилась тьма и оттуда чуть ли не в обнимку вывалились наш киллер и его собрат из проклятых скоморохов.

– Тут все, – сказал даггер, символически вытирая кинжалы об одежду моба.

– Зацеп, твоя очередь, – повернулся ко мне Мороган.

В этот раз я уже не зевал и, пока остальные дрались, старался высмотреть пятна замков, но пока ничего не было.

Чтобы облегчить работу, маг повесил за моей спиной светящееся облачко. По крайней мере, это помогло мне осмотреть шатер, не спотыкаясь о всякий мусор. Первое пятно я нашел под трибуной. Рядом тут же оказался даггер.

Замок сюрпризов не преподнес и открылся без проблем. Я отодвинулся в сторону, позволяя убийце забраться внутрь.

– А неплохо, – хмыкнул киллер и, чуть подумав, добавил: – Не знаешь, убийца может взять профу взломщика?

– Не, – мотнул головой я, – здесь либо крутизна, либо ловкие ручки. У меня даже невидимости нет, только «скрыт».

– Да уж, все и сразу – не бывает, – улыбнулся убийца.

Второй тайник мы обнаружили совсем рядом с первым. В нем находилась еще одна кучка серебра, которую я с нескрываемым удовольствием переместил в сумку.

Неплохо – полторы сотни баксов единым махом. Внутри меня начал разгораться азарт.

Третий замок задорно подмигнул мне от бортика арены. Там тоже были серебряные монеты – тенденция, однако.

Закончив выгребать серебрушки, убийца посмотрел на ящик, который, кстати, был мною уже осмотрен.

– А это не тайник?

Всмотревшись внимательнее, я действительно увидел еле заметное свечение.

– Действительно, похоже внимательность у тебя на уровне.

– Тем и живем, – фыркнул убийца.

Этот замок был третьего уровня, а это обещало хороший улов и, что самое главное, добыча по договору принадлежала мне.

Из девяти кнопок активными были шесть, и не будь у меня второго уровня взлома, пришлось бы выбирать три из шести. Но благодаря умению система подсветила три верных варианта и один неверный. Что по этому поводу говорит теория вероятностей, мне в этот момент было безразлично. В походе с Шалыми мне поддавался каждый третий замок, который был на уровень выше моего навыка.

– Ну, с Богом, – прошептал я и нажал на три кнопки из четырех подсвеченных.

Когда замок щелкнул и дверца в ящике чуть приоткрылась, я едва сдержал вопль радости. Моя рука осторожно открыла дверцу и… замерла на полпути к скрывающемуся в нише предмету. За секунду до этого в ушах тренькнул сигнал пришедшего сообщения.

– Не так быстро, – без особого злорадства, но и без раскаяния произнес убийца. – Пожалуй, нам это пригодится больше, чем тебе.

Я напряг мышцы, но от этого лишь больше скрючился – стан убийцы был не хуже, чем у Тэмуджина.

Мороган обошел ящик и присел передо мной.

– Ничего личного, взломщик, – заглянув мне в глаза, сказал патилидер. – Вас, халдеев, нужно ставить на место. Ты захотел больше, чем тебе позволили, и получи по заслугам.

Говорить, что ни о каких запретах мне не известно, смысла не было, поэтому я ограничился лишь свирепым взглядом.

Где-то на заднем плане завизжал Абу, он наверняка попытался кого-то укусить.

Добивать они меня не стали, просто ушли. Через пару секунд стан сошел, но в шатер уже заглянул пузатый скоморох с окровавленным тесаком.

Я, конечно, попытался вывернуться, используя свои навыки в акробатике, даже забрался на канат под куполом, но там меня встретил уже местный акробат и, вцепившись в мою спину, сдернул вниз. В момент приземления мне выпала роль амортизатора, так что мир мигнул красным, выбрасывая моего перса в личный кабинет.

Вставать я даже не пытался и сразу вышел в реал.

Глава 5

Остаток дня и следующее утро я потратил на вдумчивый анализ. И результат меня не очень порадовал. Негласные правила в среде игроков пока работали против меня. Возможно,удержание взломщиков в узде распространялось лишь на крупные кланы, это следовало проверить, но все равно нужно менять тактику.

Несколько часов, проведенных в сети, окончательно убедили меня, что одиночке в игре не заработать. Мне нужен напарник. Далеко ходить за ним не нужно – Тома мне уже плешь проела требованиями срочно обеспечить ей допуск в Сэкаи. При этом она воспринимала будущие приключения как развлечение. Что ж, мою сестричку ждет небольшое разочарование.

Так, теперь – что насчет формальностей? Все оказалось намного проще, чем выглядело на первый взгляд. Стоило только зайти в кредитный отдел официального сайта корпорации, и тут же выяснилось, что получить капсулу для сестры можно было сразу после достижения мною профессии взломщика. Виртуально-реальный банк давал игрокам различные кредиты. Золотом они, конечно, не швырялись, но тем, кто добрался до второго этапа основной профессии, предоставлялся не то чтобы кредит, а возможность получить еще одну капсулу в долг, тем самым увеличивая количество дорогущих аккаунтов.

В улаживании формальностей моя сестра была намного сильнее меня, поэтому, собрав необходимую информацию, я позвонил Томе и свалил все на нее.

Ничего: хочет играть – пусть работает. С моей стороны нужно было лишь отправить от имени Зацепа заявку на приобретение игровой капсулы в долг.

Это наверняка займет немало времени, так что не мешало бы проверить некоторые догадки, перед тем как резко менять игровую стратегию.

Уже когда лепестки полушлема нейроинтерфейса начали сходиться, я кое-что вспомнил и, позвонив Томе, поставил жесткое условие: не создавать персонажа без моего разрешения.

Сестричка у меня страсть какая шустрая, и чтобы побыстрее оказаться в игре, может попросту загнать ребят из корпорации.

Дебаф уже давно спал, и тело Зацепа вновь было налито силой, но я все равно немного полежал в кровати, собираясь с мыслями.

Выход из кабинета преподнес любопытный сюрприз. Изнутри я открыл нормальную дверь, а когда удивленно развернулся, то увидел, что это уже не дверь, а полог палатки.

Войти обратно не получилось, но в этом нет ничего удивительного – выходил я из своего кабинета, а войти пытался в один из гостевых шатров лагеря трапперов. Теперь, чтобы вернуться, нужно заплатить серебряную монету сидящему за раскладным столиком смотрителю.

С подобным нюансом мне еще не доводилось встречаться. Так как моего персонажа убили далеко от столицы, возрождение произошло в ближайшей гостинице.

Конечно, назвать десяток небольших шатров отелем будет сильным преувеличением, но факт оставался фактом.

Охотничий лагерь наполовину являлся строительной площадкой. Отовсюду доносились стук топоров и визг пил. Интересно, это строительство являлось перманентным или вскоре на этом месте появится нормальный городок?

А мне здесь нравится. Это еще не город, но уже и не палаточный лагерь. Трава до конца не вытоптана, повсюду витает запах свежеспиленного дерева, а дорожки покрывает свежая стружка.

Обязательный для любого населенного пункта Сэкаи рыночно-информационный столб и представительство гильдии наемников нашлись в самом центре строящегося городка.

Ждать не хотелось, и пришлось потратить на несколько серебряных монет больше. Благо в Ущелье смеха меня свалили мобы, а не игроки, так что деньги остались на месте, как и остальные вещи.

Доплата позволила на только разместить мою заявку на гильдейском портале, но и сделать рассылку всем, кто находился в округе.

Первый же ответ полностью меня устроил, и это неудивительно, потому что на этот раз у меня были минимальные требования.

– Привет, – жизнерадостно встретил меня возле поста стражи лучник-человек. – Меня зовут Дыроколлер.

В принципе его перегруженный смыслом ник я увидел и без его представления, хотя это уже мелочи.

Команда была молодой и необкатанной, но и это меня устраивало.

Назвавшись, Дыроколлер перечислил имена своих соратников, среди которых были сразу три танка и ни одного лекаря. Танкующую часть отряда представляли два полугнома и полуорк. Также в этой, так сказать, банде имелись два человека-мага, причем оба огневики, и еще один полуэльф-лучник. Да уж, компания заточена под лихую и, скорее всего, самоубийственную атаку, без малейшей тактики, не говоря уж о стратегии.

– Условия устраивают? – уточнил я, не желая лишних споров.

– Да, – небрежно махнул рукой Дыроколлер.

В этот раз мы обошлись без маунтов – до Ущелья смеха было не так уж далеко. Благодаря забегу с бандой Морогана моя выносливость позволяла держать темп, заданный нетерпеливыми игроками на десяток уровней сильнее меня.

Повторное посещение долины уже не было для меня шоковым, хотя неприятная дрожь присутствовала. Что-то неуловимое давило на психику и вызывало постоянную тревогу.

Мороган сразу после входа в долину выбрал левую сторону и шел практически у скал, а вот Дыроколлер, без особых затей, повел группу прямо по главной тропинке. Не уверен, что он действительно собирался дойти до виднеющегося вдали главного шатра, но самоуверенности ему не занимать.

Первая встреченная нами персона выглядела не так устрашающе, как играющая в кости троица. И все же вид похожей на цыганку старухи-гадалки вызывал опасения, особенно учитывая, что здесь по определению не может быть случайных персонажей.

Несмотря на весь раздолбайский вид команды, игроки подобрались и образовали практически правильный боевой ордер. Общая обстановка все же отрезвляюще подействовала даже на такие горячие головы.

Заметив, что никто не заинтересовался гаданием, цыганка злобно ощерилась и внезапно начала хватать со стола разложенные карты и метать их в нашу сторону.

– Вот тумархабура! – заорал орк, прикрываясь ростовым щитом. – Она мне прочность садит, вула старая!

Наконец-то посерьезнев, Дыроколлер принялся командовать:

– Бензан, не тормози!

Действительно, чуть замешкавшийся огневик с напарником наконец-то опомнились и запустили в гадалку огненные заклинания. Один использовал стандартный шар, а второй выпустил огненную струю. Но там, куда полетели заклинания, уже никого не было.

Противно визжа и шурша ворохом юбок, гадалка сиганула на крышу стоящего неподалеку фургона.

Полуорк не придумал ничего лучшего, чем врезаться в фургон, сваливая его набок. Только гадалке это не повредило. Казалось бы, ее стихия – дистанционный бой, ан нет: не мудрствуя лукаво, цыганка спрыгнула прямо на полуорка и стала рвать его непонятно откуда взявшимися когтями.

Лекаря в команде не было, так что танкам приходилось вытягивать друг друга и лакать зелье из колб.

Напарники полуорка переагрили гадалку, но она решила не рисковать и разорвала дистанцию. Это стало уже ее ошибкой. Самым слабым местом универсальных бойцов всегда была именно смена дистанций. Попытка запрыгнуть на клетку с останками какого-то животного закончилась плачевно. Сразу два огненных шара и искрящаяся чем-то дорогим и совсем уж убойным стрела врезались в тщедушное тело, сбрасывая его на землю. Тут же вмешались танки и буквально втоптали гадалку в землю.

– Вот гадство! – заорал Бензан, со злостью наблюдая, как тело его напарника тает в воздухе. Перед падением гадалка все же сумела запустить целую очередь убийственных карт в кастующего заклинание мага.

– Хватить соплей! – зло одернул мага Дыроколлер. – Идем внутрь!

Так толком и не восстановившись, группа вошла в шатер, который был раза в два больше того, в котором меня подловила команда Морогана.

В отличие от недавнего посещения походного помещения для представлений, здесь не было пусто. Высоко под конусным куполом на трапеции раскачивалась маленькая девочка в пестром наряде, больше похожем на костюм арлекина, чем скомороха.

Девочка не выступала, а развлекалась, словно ребенок на качелях, но расположившиеся внизу зрители с восхищением наблюдали за ее действиями, как будто это было нечто неординарное.

– Вперед! – с видом полководца скомандовал Дыроколлер, и танки бросились на ближайшего зрителя.

Да уж, тактикой здесь точно не пахнет.

Чтобы не влипнуть в неприятности, я тихонько отошел к ближайшему штабелю каких-то коробов и, не вмешиваясь, наблюдал за происходящим.

Монстроподобные скоморохи были так увлечены девочкой, что не обращали никакого внимания на атакующих их танков. Это и ослабило внимание игроков. Внезапно девочка тихо ойкнула, и тут, словно по команде, все зрители бросились на чужаков. Причем большая часть, как и положено, напала на лучника и мага.

Только благодаря отчаянным и довольно грамотными действиям полуорка бойцы в легких робах не легли прямо на месте.

Бой превратился в свалку и закончился через пару минут гибелью всех скоморохов. Из группы игроков никто не лег, но это только благодаря запредельному везению. Дыроколлер и Бензан выглядели очень потрепанными и «красовались» куцыми обрубками линий здоровья.

У всего этого безобразия, помимо меня, была еще одна зрительница – девочка-акробат.

Маг начал что-то бормотать, то Дыроколлер положил руку ему не плечо:

– Оставь ее. Не нападает, и ладно. Зацеп, – зло бросил он мне, – не тормози.

Кто бы возражал; в бою мое дело – сторона, а от своих обязанностей я не отлыниваю. Прошлые ошибки были учтены, поэтому во время боя я успел осмотреться и обнаружить как минимум полдесятка пятен замков.

Первые три тайника ничего, кроме серебряных монет, не преподнесли, кои и были честно поделены между мной и командой.

Даже не знаю, что это – особенности моей профессии или аномальное везение… Впрочем, в данной ситуации все выглядит неоднозначно. В общем, первый обнаруженный в тайнике предмет опять выпал на мою очередь.

Хватать его я даже не пытался. Тихий звон браслета стал для меня сигналом, заставив уйти в прыжок.

– Вот зараза! – ругнулся Бензан.

На месте, где меня уже не было, переливалась искрящимися прутьями огненная клетка – заклинание из арсенала огненных магов, ограничивающее движение противника. Как и станы киллеров, эта ловушка не приводила к летальному финалу и не грозила агрессору печатью Каина.

Выйдя из переката, я прыгнул к ближайшему обрывку каната, но перед тем, как по-обезьяньи взлететь вверх, метнул шар.

– А-а! – заорал Дыроколлер, который получил в грудь шипастый «подарок».

Через мгновение он заорал еще громче, потому что по его телу побежали змейки электрических разрядов.

Вот это долбануло!

Дела завертели меня, так и не дав опробовать улучшенный шаромет, и сейчас отлетевшие от лучника цифры «80» очень порадовали, а потраченные на апгрейд оружия деньги уже не казались большими.

Цель была выбрана не случайно – если магу нужно время, чтобы скастовать новое заклинание, то лучник этим не обременен. К тому же Бензану было сейчас не до меня. Рассвирепевший до истерики Абу вцепился ему в лицо, явно пытаясь укусить за нос.

Наконец-то маг совладал с собой и врубил огненную ауру, которой с головой хватило, чтобы выжечь жизнь низкоуровневой обезьянки.

Мой питомец обугленной тушкой упал на арену. Но к этому времени мне удалось не только поймать вернувшийся шар, но и запустить его еще раз, чем добить и так уже изрядно потрепанного лучника.

Первый.

Уцелей оба мага, мне пришлось бы туго, но в одиночку попасть в игрока с прокачанной ловкостью и акробатикой – задачка еще та. К тому же Бензану мешало состояние бешенства, в которое он погружался все глубже и глубже.

Три танка тоже бесновались, но могли лишь махать руками и ругаться.

Ну а если так?

В очередном прыжке я прикоснулся к сумке, напяливая на себя колпак с бубенцами.

Через пару секунд на перезвон колокольчиков в шатер заглянули несколько скоморохов, и бывшим соратникам резко стало не до меня.

Конечно, с парочкой врагов они справятся быстро, но это даст мне небольшую передышку.

Зависнув на рамке под куполом, я неожиданно осознал, что нахожусь прямо над качающейся на трапеции гимнасткой.

Девочка посмотрела мне в глаза, и от этого взгляда меня пробрало до печенок. Наш зрительный контакт продлился не больше секунды, а затем она прыгнула вниз.

Не понял… Это что, в полном скоморошьем наряде меня здесь принимают за своего? Вот это круть!

– Стой, падла! – орал взбешенный до предела Бензан, пытаясь достать меня огненным шаром, чем лишь привлек внимание приземлившейся на краю арены девочки.

Хорошо, что она решила прибить оставшегося в банде мага, с рубаками я как-нибудь и сам справлюсь, но на этом хорошие для меня новости заканчивались.

Если бы волосы Зацепа не имели такую длину и не были связаны в хвост, то наверняка встали бы дыбом.

– Да сколько можно… – с дрожью в голосе выдохнул я, наблюдая за метаморфозами гимнастки.

Девочка начала молниеносно раздуваться – то, что было ниже талии, превращалось в брюшко хоть небольшого, но от этого не менее отвратительного паука, а тщедушный корпус раздулся в головогрудь и выстрелил в стороны отросшими лапками.

– Шакра! – взвизгнул, как девчонка, полуорк, проявляя похвальную осведомленность.

У меня тут же появилось желание забраться под самый потолок шатра, хотя выше вроде некуда.

Блин, везет мне на пауков… и за что, спрашивается, такое счастье? С детства меня учили, что любая жизнь священна. Пауков, которые вызывали всего лишь легкую брезгливость, я не давил, а выбрасывал в окно на растущее под ним дерево.

И вот теперь все мои гуманные действия никак не помогали в общении с родичами помилованных существ.

С другой стороны, шакра проигнорировала мою персону, хотя до меня ей было ближе, чем до полуорка. Вмешаться в схватку зеленокожего танка и шакры мне не удалось. Она уже подмяла его под себя и яростно втыкала жало в зеленое тело, продолжая терзать хелицерами.

Дальнейшее мало напоминало бой – это было избиение.

Шакра разделалась с полуорком и рванула к магу, но мне удалось вбить шипастый шар в Бензана за миг до того, как в него вцепилась паучиха.

Второй.

Это ей не понравилось, и паучий оборотень зашипел, но тут вмешался один из танков-людей. Удар лапой сложил его пополам.

Шакра успела сбить три четверти здоровья человека и только после этого отвлеклась на бросившегося на нее второго танка. Мне хватило двух бросков, чтобы добить пытающегося прийти в себя игрока.

Третий.

Через пару секунд бой закончился, и шакра повернулась ко мне.

– Может, разойдемся по-хорошему? – спросил я, надеясь, что паучиха действительно примет меня за своего.

Не судьба.

Шакра с пугающей скоростью скользнула к ближайшему опорному столбу и лихо побежала по многочисленным канатам под куполом.

– Ну вот почему ты такая злая? – с кислой улыбкой сказал я, перепрыгивая с рамки на натянутый под углом канат.

Это было похоже на цирковое выступление и произвело бы фурор, но из зрителей здесь были только трупы.

То, что тягаться с паучихой в скорости и ловкости нет никакого смысла, было понятно с первых секунд. Но мне нужно было добраться до ближайшей прорехи в куполе. Причем сделать это так, чтобы не быть перехваченным ловкой тварью. Наконец-то удалось умопомрачительным прыжком влететь в небольшую прореху, вырвавшись из полутемного шатра.

Попытка зацепиться всеми конечностями за воздух наверняка выглядела комично, если бы опять же было кому за этим наблюдать.

Рухнув вниз, я скользнул по прогибающемуся куполу шатра и ловко приземлился на четыре точки.

Так, а теперь долой колпак с бубенцами, и уход в «скрыт». Это, конечно, не «невидимость», но тоже неплохо.

Вопреки здравому смыслу, я использовал «тихий шаг» и скользнул обратно в шатер. Шансов выбраться из долины у меня попросту нет. Тогда почему бы не вынести из этого приключения максимум пользы?

«Скрыт» у меня был развит очень слабо и отобразившийся в очках таймер напоминал, что полторы минуты истекут очень быстро. А затем нужно либо забиться в угол и не двигаться, либо отправляться на возрождение. Развив основную профессию до «искателя сокровищ», я получу «полог хамелеона», но до этого еще нужно дожить.

Не факт, что «скрыт» вообще подействует на шакру, так что прятаться смысла не было, поэтому первым дело нужно собрать добычу.

Этот план удался лишь наполовину – я успел добежать до тайника и прикоснуться к телу Бензана, а затем в шатер ворвалась шакра и буквально вбила мое тело в зрительскую трибуну.

Все – сет, гейм.

Уже ставшие привычными стены кабинета не могли меня обмануть: за дверью – не Славия, а всего лишь недостроенный городок, и еще придется добираться до столицы.

Дебаф увесистой слабостью прижал мое тело к кровати, но на этот раз нужно было пересилить себя.

Путешествие по Сэкаи осуществлялось несколькими способами. Между столицами работал портал, а внутри стран игроки могли передвигаться либо на маунтах, либо пешком. Для тех, кого эти варианты не устраивали, имелся альтернативный способ. Между городами одного государства курсировали купеческие обозы. Именно одним из таких караванов я и воспользовался, отдав целый золотой за возможность добраться до Славии.

Сил и выдержки хватило только на то, чтобы добраться до телеги и рухнуть на мешки с зерном. Теперь можно выходить из игры. Вернувшись, я найду своего аватара уже в столице на торговом подворье под надежной охраной – купец не был игроком и свой золотой отработает полностью.

После выхода я сразу понял, что не ошибся в своей сестричке. День еще не закончился, а на моем телефоне уже находилось четыре сообщения, и их содержание не стало для меня сюрпризом. Мало того, Тома сообщила, что капсула будет установлена не у нас дома, а по неизвестному мне адресу. Этот нюанс следовало срочно прояснить.

Вновь за окном электрички замелькали сосны. Странно, раньше подобные переезды тяготили меня, а сейчас воспринимались спокойно. Возможно, это благодаря игре – там тоже были долгие путешествия, но они не казались скучными – новые впечатления скрашивали дорогу. Часто мы не замечаем, как красиво там, где родились. Это особенность человеческой психики – быстро привыкать к хорошему.

Моя родина прекрасна – бесконечное зеленое море, даже осенью не менее живое, чем теплые воды океанов. Кому-то ближе бескрайняя степь или хмурые скалы в своей гордой красоте. Порой нужно постараться, чтобы понять, что привычные с детства пейзажи намного прекраснее, чем яркие краски райских островов.

Лирическое настроение приглушило раздражение, и по указанному Томой адресу я прибыл абсолютно спокойным. Увы, это продлилось недолго.

– Что значит «купила»? Тома, блин, на мне долг в семь сотен!

– Тысяч? – даже побледнела от озвученной суммы сестра.

– Тьфу ты, – ругнулся я, осознав, что начал все считать в золотых. – Это игровые деньги. Капсула стоит семьдесят тысяч баксов.

– Ну, ты меня напугал… – облегченно выдохнула Тома.

– Э, юная леди, с каких это пор семьдесят штук для тебя – посильная сумма? Что за новости? Куда тебе еще и собственная квартира?

В принципе особых причин паниковать не было – квартира находилась на окраине нашего города. Мы живем не в столице, и если цены на недвижимость где и кусались, то в центре. Тем более квартирка была однокомнатной и довольно обшарпанной. Но меня взбесил сам факт – на мне висит долг за ее капсулу, а сестра позволяет себе подобные траты!

– Так, успокоились, – наконец-то придя в себя после моих нападок, сказала сестра. – Во-первых, дома ставить капсулу – не вариант. Нашу маму ты знаешь не хуже меня. Во-вторых, дядя Толя нашел мне вариант с отсрочкой выплат. Если все так, как ты рассказывал, вдвоем мы сможем быстро погасить все долги.

– Ладно, – злорадно сказал я, продолжая злиться, но уже не на поступок сестры, а потому что она была права. Причем во всем. – Тогда давай поговорим о заработке. Кем хочешь играть?

– Эльфийкой, – без раздумий сказала она, что, впрочем, неудивительно.

– Фиг тебе, а не эльфийку.

– Это не смешно, – нахмурилась Тома.

– Никаких шуток. Мне в игре нужна помощница с профессией «ведьма». Идеально подойдет раса кваров, но сгодится и человек.

– Квары? – Глаза Томы опасно сузились.

– Ты чем слушаешь? – С сестрой оборонительная позиция всегда была проигрышной. – Я сказал, что подойдет и человек, но если ты считаешь, что либо эльфийка, либо ничего, то никогда не поздно отменить заказ на капсулу, тем более мне она тоже нужна.

Перспектива пролететь мимо красот Сэкаи быстро остудила гнев моей сестрички.

– Может, хотя бы полукровка, как твой Зацеп?

– Нет, не получится; если только смесь крови с темными эльфами, но я посмотрел на скриншоты, тебе это явно не понравится.

Тома никогда не была расисткой, но трепетно относилась к своей белой коже, которую выгодно подчеркивали жгуче-черные волосы. От природы мы оба были шатены, но поди объясни это женщине… У них вообще понятие «масти» – дело настроения. В общем, темная кожа персонажа – точно не вариант.

– Ладно, но когда разбогатеем, оба станем эльфами.

– Знаешь, я к своему Зацепу уже привык.

– Даже не думай! У благородной эльфийки не может быть брата-полукровки, – притворно нахмурилась Тома, явно говоря несерьезно; уж чего-чего, а снобизма в моей сестричке не было ни капли.

– Кстати, насчет нашего родства. Будешь выбирать ник, постарайся не упоминать имя и фамилию. В игре будем вести себя как случайно встретившиеся игроки, которых объединила идея оригинального использования профессий.

– Что за конспирация? – нахмурилась сестра.

– Сам не знаю, но чувствую, что так будет лучше.

– Но…

– Тома, просто сделай, как я сказал. – Мне всегда было трудно спорить с сестрой, которая умудрялась сочетать в себе романтичность и поразительную прагматичность.

К счастью, наш спор был прерван звонком от представителя корпорации «Фудзивара», так что, оставив Тому заканчивать дела, я поспешил обратно, чтобы не опоздать на последнюю электричку.

За сестру я не волновался: в отличие от меня, ей не придется разбираться с капсулой методом тыка. Под руководством профессионала все должно пройти без проблем.

Глава 6

Несмотря на то что выходные были на носу, сестра не утерпела и назначила нам встречу в игре на утро. Не знаю, как она оправдается в институте, но на ее месте я поступил бы так же.

Созвонившись с сестрой, я нырнул в игру и обнаружил себя лежащим на возу. Телега стояла посреди большого двора рядом с еще десятком таких же транспортных средств. Кони давно находились в конюшне. Из людей во дворе присутствовали лишь два охранника, встретивших меня недовольными взглядами.

Виновато улыбнувшись охранникам, я слез с воза и поспешил выскочить через небольшую калитку в массивных воротах. Подворье купца находилось на стыке торгового и складских кварталов, которые оба примыкали к району мастерских. Хорошо хоть не центр города, но все равно до пропускной башни было довольно далеко. Пришлось даже перейти на бег.

Именно спешка стала причиной случившегося конфуза. Только проскочив проходную в башне, я услышал шипение и вспомнил о собственной ловушке.

– Вот зараза!

Собранный Гайкокрутом аппарат сработал безукоризненно, и скомороший наряд украсился белым подгузником. Все правильно – на моем счету имеется три хоть и законных, но все же убийства, так что детектор среагировал правильно.

Хорошо хоть имелась сменка, да и плюсы к ловкости мне пригодятся только к вечеру.

Вот и пансион нубятника, у входа в который замерла знакомая фигурка. Все правильно: система если и подправляла природные данные, то не кардинально. Тем более что Тома выбрала человеческую расу.

Присмотревшись к пространству над головой аватара моей сестры, я обреченно вздохнул:

– Тома, мы о чем с тобой договаривались?

– А? – по-прежнему с расширенными до предела глазами спросила изящная чернавка в греческом хитоне с именем Тарамилла.

– Ага, блин. Тома, вот не знал, что у тебя так плохо с фантазией.

– Что? – Сестра немного пришла в себя, но еще не до конца.

И тут я вспомнил, как сам бегал по лужайке босиком и наверняка имел намного более глупый вид, чем у Томы сейчас.

– Ничего.

Я снял поршни и уселся на траву, наблюдая, как сестра буквально пожирает взглядом все вокруг.

– Это нечто, – наконец-то выдохнула сестра, присаживаясь рядом. – Просто нет слов.

– Я сам только недавно начал воспринимать все как должное.

– Жаль, нет никакого колорита, – поджала губы Тома.

– О, поверь мне, колорита будет больше, чем хочется. – Меня невольно передернуло от воспоминаний о шакре и лагере проклятых скоморохов. – Ладно, все хорошо, но надо заняться делом.

По всем правилам, нам прямая дорога в обитель Шохура, но имелась и альтернативная идея, и все же для наглядности я сводил сестру в обитель Хранителя коварства.

Пройти дальше порога мне не дали. К нам тут же подскочил квар, чей вид заставил сестру охнуть и попятиться.

– Вон отсюда, предатель! – зашипел непись, хотя из его лягушачьей пасти привычнее было бы слышать кваканье.

– Больно нужно, – пожал я плечами и повернулся к Томе: – Можешь сходить сама.

– Извини, но я туда не пойду. Если это и есть твой план, то давай искать другие варианты. Ты всерьез думал, что…

– Все, успокоились, – поспешил я прекратить гневную тираду сестры.

Да уж, Тома впечатлилась реалиями игры, и, возможно, с ней будет труднее, чем ожидалось. Надеюсь, со временем это пройдет.

Стараясь проверить мою догадку, мы направились в Обитель Иниэли.

В этот раз для разнообразия Обитель не пустовала. Там находилась целая компания игроков. Они по очереди подходили к знаку на стене и общались с Хранительницей, появлявшейся на короткое мгновение перед восхищенными взглядами.

Наконец-то это паломничество закончилось, и пришла наша очередь. Но мне нужна была не Хранительница, а ее помощница.

– Туилиндэ! – громко сказал я в пустоту перед собой.

– Это ты так ругаешься? – тихо спросила Тома.

– Сейчас помолчи, а когда выйдешь в реал, в качестве домашнего задания прочитаешь «Сильмариллион».

– А что это? – не унималась Тома.

– Ты издеваешься? Кто такой Леголас – ты знаешь, а это нет?

Я, конечно, знал, что Тома – не большой поклонник фэнтезийной литературы, но не до такой же степени…

– Это не ругательство, а мое имя, – послышался за моей спиной озорной голосок. – Здравствуй, брат.

– Брат? – тут же вскинулась Тома.

– Блин, – психанул я, – ты можешь просто помолчать? Просто пять минут не говорить ни слова? Можешь?

– Могу, – нахмурилась сестра.

– Шикарно… – сквозь зубы сказал я и повернулся к помощнице Хранительницы. – Здравствуй, Туи. Надеюсь, я не оторвал тебя от очень важных дел.

– Сам знаешь, что оторвал, – сказала девушка, но при этом в ее глазах плясали веселые искорки.

Похоже, недавняя опала с меня снята. Честное слово, каждая минута хорошего настроения этой лисички для меня была подарком. При этом не скажу, что я ощущал к ней что-то большее, чем просто симпатию.

– Ну извини. У меня к тебе очень важный вопрос.

– Задавай, – благосклонно кивнула Туи, с явным любопытством косясь на Тому.

– Судя по реакции одного из помощников Шокура, мой выбор покровителя ему не понравился. Так вот, очень интересно: как на это смотрит Иниэль?

– Хорошо смотрит, – ответила Туи, явно не желая помогать мне в разговоре.

– А если еще кое-кто с явно нехорошей специализацией выберет не Шокура, а Иниэль?

– И это было бы неплохо.

– Тогда мне нужна твоя помощь. Свою основную профессию я получил случайно, но что самое главное, без помощи Шокура. Есть ли возможность сделать нечто подобное для ведьмы?

Туи нахмурилась и некоторое время думала.

– Зацеп, подобная помощь нарушает правила, я не…

– А если не помощь, а скажем, тонкий намек, скрытый в притче-загадке?

В этот раз Туи думала дольше.

– Мне все равно за это влетит… но думал ли ты о том, что военная хитрость, направленная на доброе дело, не является подлостью, даже если так кажется?

– Не думал, но подумаю, – осторожно произнес я и не стал клянчить уточнений. И так было понятно, что Туи зашла дальше некуда.

– А пока думаешь, у Хранительницы справедливости для тебя есть задание.

О, неплохо. Похоже, мимоходом получилось заполучить еще один квест от Хранителя, что является большой редкостью. Все же хорошо иметь блат среди персонажей такого уровня.

– Порвусь на куски, но выполню волю Хранительницы, – вполне искренне сказал я и для убедительности даже стукнул себя в грудь.

– Хорошо, – улыбнулась Туи, – но все же подтверди свое согласие менее вычурно.

– Я принимаю задание.

Браслет тут же тренькнул, и это словно послужило сигналом для Туи. Девушка растаяла в воздухе не хуже Чеширского Кота. Кажется, даже ее улыбка исчезла последней.

– Что это было? – зашипела мне в ухо Тома.

– Блин, Тара, – специально назвал я сестру игровым ником, – это игра, и воспринимать ее нужно так же.

На объяснение нюансов потребовалось не больше пары минут – с соображалкой у сестры всегда было очень неплохо. Даже шок знакомства с чудесами Сэкаи не выбил ее из колеи.

Только выйдя из Обители Хранителей, я залез в свиток и прочитал задание. К счастью, оно было простым. В лесу нужно найти банду разбойников и отбить у них женщину с двумя маленькими детьми. Не скажу, что квест блещет оригинальностью, но от него мне нужна отнюдь не креативность, а полезность.

Лес для меня уже практически стал домом, так что до обозначенного на карте места мы добрались быстро.

В этой части леса водились мобы вплоть до десятого уровня, так что если их не удавалось обходить, в дело шел шаромет.

В окрестностях нужного нам места игроков не наблюдалось, как и годной для охоты живности.

Локация представляла собой старую водяную мельницу на практически высохшем ручье.

Добравшись до опушки окружавшей мельницу поляны, я осторожно выглянул и увидел, что на страже бандитского логова находится только один крайне неприятной наружности тип.

Пока шли, в моей голове сложился план действий, и основывался он на подсказке Туи. Исходя из простейшей логики, действовать нужно, используя Тому в качестве приманки.

С делами мы справились раньше, чем я рассчитывал, так что пришлось надевать одежду скомороха, не дожидаясь схода нарисованного подгузника.

План действий пришлось объяснять Томе под аккомпанемент ее сдавленного смеха и прерывать, когда сестра срывалась в откровенный хохот. Но как только был упомянут Абу, все тут же закончилось.

Блин, я же не рассказывал ей о своем питомце! Надеюсь, меня не будут бить слишком сильно.

– Боже, какая мордашка! – охнула Тома, увидев моего питомца.

Абу, как это бывает с ним в присутствии чужих, шмыгнул мне на спину и осторожно выглянул через плечо.

Уловив мое отношение к незнакомке, пет перепрыгнул к ней на руки и довольно заурчал.

– Так, заканчиваем нежности, у нас важные дела. Раздевайся.

– С чего бы это?

– Сейчас ты поработаешь приманкой, и в этом деле распашонка будет только мешать.

– Не буду я разгуливать здесь практически голышом.

– Да ну? Мне напомнить, как выглядит твой новый купальник? И после того как приперлась в нем на озеро, ты стесняешься игрового белья? Все, хватит спорить, времени у нас очень мало.

Хитон сестры мигнул и исчез, оставляя ее в простой бельевой паре – вполне себе скромных трусиках и достаточно широкой полоске ткани на груди.

Появилась мысль для большей привлекательности напялить на нее свой колпак с бубенцами, но по взгляду сестры было понятно, что после этого мне придется сразу отправляться на возрождение, и разница в уровнях ей не помешает.

– Так, теперь осторожно выходишь на опушку и стараешься попасть на глаза дозорному. Кричать не надо, мало ли кто выглянет на звук из дома…

Томе хватило пары минут, чтобы совладать с собой, и она решительно пошла к опушке. Мы же с Абу двинулись следом.

Я, конечно, понимал, что это игра, но на душе было неспокойно. В жизни никогда бы даже не подумал подвергать сестру такой опасности. Ох, неспроста это – игра все время ворошит в моей душе имеющийся осадок и толкает на самые неблаговидные поступки. Или это что-то подсознательное?

Мысленно послав подальше Фрейда со всеми его коллегами, я приготовился к бою.

Программа разбойника была прописана достаточно хорошо, и поэтому брутально-грязного вида мужик, как только увидел полураздетую девушку, рванул с места столь рьяно, что Тома испуганно ойкнула.

– Назад… – зло прошипел я на замершую сестру.

В лес они влетели с секундным интервалом. Мне пришлось напрягать всю свою выдержку, чтобы дождаться, пока кусты скроют бегущего разбойника от возможных наблюдателей в доме.

Шар рассерженным шмелем прожужжал и врезался лесовику в шею.

В яблочко!

Сразу за звуком удара раздался треск разряда, и разбойника затрясло как эпилептика.

Сложив шипы, шар прыгнул в мою ладонь и тут же отправился обратно.

То ли с каждым броском заряд слабел, то ли у разбойника повышалась сопротивляемость, но на пятом броске мужика перестало трясти, и он решительно направился ко мне. Хорошо хоть каждый новый удар заставлял его останавливаться.

За Тому я не боялся. Игровые законы надежно привязали ко мне агрессивность разбойника, так что никого другого он практически не видел.

Чтобы добить бандита, мне пришлось немного попрыгать по деревьям, но в конечном итоге он свалился.

С тела удалось взять только полтора десятка медяков и ржавый нож. Если учесть затраченное на убийство время, становилось понятно, что таким образом мне не заработать. Впрочем, мы сюда пришли не за этим.

– Ну что? – спросил я у явно перетрусившей сестры.

– В каком смысле «что»?!

А вот это хорошо – страх был с легкостью выдавлен злостью.

– Открой свиток и посмотри сообщение, – как можно спокойнее сказал я.

– Повысился опыт, – сообщила сестра, заглянул в свиток-наладонник.

– И все?

– И все.

– Скверно. Ладно, пробуем дальше.

– А может, передохнем?

– Хорошо, давай передохнем.

Согласие было больше продиктовано не просьбой сестры, а тем, что полоска маны моего персонажа просела больше чем наполовину.

Блин, неприятный сюрприз. С интеллектом у моего персонажа совсем плохо.

Из хороших новостей было то, что при всей бедности магического запаса он восстанавливался довольно быстро. За пять минут все пришло в норму, как и состояние Томы.

– Ну что, продолжим?

– Если каждый медяк будет доставаться нам такой ценой, то надолго меня не хватит, – честно призналась сестра.

– Дальше будет легче. Ты даже не представляешь, на что мне пришлось пойти вначале.

– Расскажи, – тут же оживилась Тома.

– Перебьешься, – недовольно буркнул я, вспоминая яму с отходами алхимического производства.

Вторая попытка у Томы получилась значительно лучше. Она даже разыграла небольшую сценку соблазнения перед сменившим покойника постовым.

Вот и пойми этих женщин.

Второго удалось завалить чуть быстрее, но не намного. Увы, результат был тот же – пара медяков, и никаких новостей со статусом Томы.

А вот в третий раз все пошло наперекосяк. Когда постовой рванул к полуголой девушке, рыча и роняя слюну, из дома выглянул его напарник. Как и следовало ожидать, выдержки в нем было еще меньше, и теперь за Томой гнались сразу два перевозбудившихся бандита.

Вот теперь сестра перепугалась не на шутку. Она наверняка знала, что в игре изнасилование невозможно, но в этот момент страшно было даже мне.

И тут нам наконец-то повезло. Стараясь быстрее добраться до добычи, бежавший сзади бандит догнал своего напарника и свалил его на землю. В лес они влетели практически кубарем, вцепившись друг в друга.

Тома нырнула в кусты, а я запрыгнул на ветку, не спеша вмешиваться в драку. И только когда полоса жизни проигрывающего бандита замерцала, в дело пошел шар, обрывая неправедную жизнь.

Победитель схватки сохранил почти четверть здоровья, но и его хватило ненадолго.

– Тома, выходи, – крикнул я в сторону кустов, надеясь, что сестра не убежала в другую часть леса.

Сестричка не разочаровала меня и осторожно выглянула из кустов.

– Все?

– Да, прости, но твоих кавалеров я грохнул.

– Не смешно.

– Будь это в реальной жизни, точно было бы не смешно, а в игре очень даже весело. Видела бы ты себя со стороны.

– Морду расцарапаю. – Сестра поджала губы, и я поспешил сменить тему. Знаем, плавали. – Ладно, что там с сообщениями?

– Есть, – повеселела Тома. – «Вы внесли раздор между товарищами и своим коварством толкнули их к гибели. Этим заслужили достижение «коварная». Вы получаете возможность выбрать специализацию «ведьма»…» Ну и еще спрашивают, согласна ли я. Может, не стоит? Ведьма – как-то оно…

– Я тебе дам «не стоит»! – дернулся я, но тут же успокоился, потому что эта зараза попросту дразнилась. – Соглашайся и читай, какие умения доступны.

Эта специализация была достаточно редкой, и точного описания умений у меня не было – только общие описания.

– Есть только два: «очарование» и «раздор». Второе без первого не работает.

– Шикарно; ну что, систер, поздравляю: теперь мы стали убойной парочкой для стрясывания монеток с денежного дерева. В общем, так: сейчас показываешься очередному бандюку, но при этом пытаешься его очаровать. Если будет двое, используешь «раздор». Начинаем.

Использовать долгожданную фишку так и не получилось. В доме остался только один бандит. Тома подтянула его к лесу, а я забил колючим шаром. С этим все было очень просто – под хоть и редко, но все же срабатывающим «очарованием» мужик двигался как сонная муха.

Блин, женщины, и что же вы с нами делаете?! Передо мной был непись и бандит, к тому же страдал он от коварства моей сестры, но мужика было искренне жаль. Надеюсь, мое мужское эго сделает необходимые выводы.

Чтобы убедиться, что на мельнице никого не осталось, мы подождали еще минут десять, даже пришлось позвенеть бубенцами на колпаке. В сочетании с «подгузником» это действо едва не довело сестру до истерики. Под конец ей уже не хватало сил смеяться, и она только стонала. Хорошо хоть, убедившись в отсутствии бандитов, можно было наконец-то переодеться.

В доме мы нашли лишь изможденную женщину с двумя мальчиками-погодками.

Еще полчаса потратили на то, чтобы отвести пленников к ближайшему посту стражи и затем быстро направились к Обители Хранителей.

Не знаю, нас ли ждала помощница, но зайдя в хрустально-мраморный зал, я сразу увидел симпатичное лицо своей названой сестрицы.

– Ты справился, – без тени вопроса заявила Туи, и мой браслет просигнализировал о получении сообщения.

Буквально раздираемый любопытством, я заглянул в свиток и едва сдержал вздох разочарования. Причин для этого было две. Во-первых, за выполнение квеста выдали только опыт и десять золотых, не утешила даже довольно неплохая для трех часов работы сумма. Второе разочарование вытекало из первого. Иниэль недаром была Хранительницей справедливости, поэтому на два подарка кряду рассчитывать не стоило, особенно если имелась хотя бы тень хитрости. Все дело в том, что именно сейчас достижение «чудак» достигло третьего уровня, что предполагало какой-то подарок, но это же лишало меня плюшки за редкое задание Хранителя.

– Ты очень нетерпелив, – легко прочитав мои эмоции, сказала Туи.

– Жизня такая, – вспомнив одного домовенка, сказал я.

– Нет, это ты такой. Подойди к знаку Хранительницы и получи свой подарок.

– Хоть что-то стоящее дадут? – ворчливо спросил я.

– Хранительница дарит только самое нужное именно для тебя.

Я подошел к знаку и вновь получил искреннее удовольствие, наблюдая появление Хранительницы. Иниэль окинула меня строгим и в то же время печальным взглядом и удовлетворенно кивнула.

В голове, словно испорченную пластинку, заело мысль:

«Только бы очки, только бы очки…»

Если мне повезет, с проклятым сундуком можно будет разобраться в ближайшие же дни.

Хранительница исчезла, оставив после себя висящий в воздухе предмет.

– Да что ж это такое! – застонал я, увидев не вожделенные очки с плюсом к «взлому», а какой-то странный кулон.

Впрочем, нужно успокоиться и поблагодарить Хранительницу. В конце концов, дареному коню в зубы не заглядывают.

– Теперь ты, – недовольно зыркнув на меня, Туи обратилась к Томе.

Сестра задержалась перед знаком чуть дольше, призывая Иниэль стать своей покровительницей. Подхватив из воздуха какой-то сверток, Тома на секунду замерла, а затем удивленно посмотрела на меня.

– Что там? – От разочарования я даже не рассмотрел свой подарок, но вид шокированной сестры пробудил любопытство.

– А что у тебя?

– Сначала ты, – вновь ввязался я в нашу детскую игру.

– Потом.

– Тогда и я потом.

В общем, поговорили.

Туи с доброй улыбкой наблюдала за нашей перепалкой, а затем подошла и обняла Тому.

– Поздравляю, сестричка.

– А почему меня не обнимали?

– Перебьешься, – практически дуэтом ответили девушки.

– Не очень-то и хотелось… – проворчал я, наблюдая, как растворяется в воздухе Туи, одарив мена напоследок улыбкой.

Этот день мы закончили, празднуя в приятной компании. Делать Тому циркачкой я не стал: ловкость – не самая нужная ее персонажу характеристика, но это не помешало ей легко влиться в компанию скоморохов и получить удовольствие от вечернего представления.

Перед выходомв свет мы зашли в лавку с амуницией и подобрали новоиспеченной ведьме одежду – не все же ей гулять в нубовской распашонке. Так что на вечернем празднике она щеголяла в наряде этакой гламурной охотницы. Увы, все достоинства праздничной одежды заключались только в приятном виде. Никаких статов она не имела. На большее у меня просто не было денег. Рассчитываясь за чисто декоративный наряд, я пообещал сестре быстро заработать на что-нибудь покруче. В ответ получил довольно странный и при этом знакомый с детства взгляд, но в тот момент не придал ему значения, а зря…

Глава 7

Утром затаившееся на время веселого вечера разочарование растаяло окончательно, и, едва войдя в игру, я тут же открыл свойства полученного предмета.

«Ожерелье свободы. Ничто не сможет удержать в узах свободолюбивую душу. +50 % к сопротивлению всем сдерживающим заклинаниям. +25 % к игнорированию сдерживающих заклинаний стихийного и ментального порядка».

Кроме основных плюсов имелся еще один неожиданный бонус в виде умения «контрудар». Применить его можно только в момент избавления от стана, так что даже потренироваться не получится. Для активации необходимо перехватить руку противника с оружием. О том, что будет дальше, система умалчивала.

Даже не знаю, что чувствовал, рассматривая медальон с изображением разорванных кандалов. Для меня самим желанным подарком были бы именно очки взломщика, но видно, Хранительница решила иначе. По крайней мере, есть серьезный шанс больше не страдать от мерзкого бессилия, когда тебя станят всякие сволочи. То, что мне еще придется иметь дело с убийцами, сомнению не подлежит. Тот же Тэмуджин обещался регулярно наведываться в гости с самыми кровожадными намерениями… Кстати, что-то долго его не видно; но это конечно же расстраивало меня меньше всего.

Всю первую половину дня мы провели на полях у стартовой деревни. Тамара стравливала между собой зубастых кроликов. Моя же задача заключалась в том, чтобы вовремя убивать того ушастого, который срывался с контроля сестры. А это случалось довольно часто. Процесс продвигался медленно, хотя уровни у сестры сыпались намного чаще, чем у меня на том же этапе.

Нужно срочно придумать, какую дополнительную профессию взять Томе, чтобы прокачка умений пошла быстрее. Увы, здесь все было не так радужно, как у моего перса. Ведьме очень помогут заточенные под интеллект профессии, но все они стоили просто безумных денег. Возможно, следует повторить трюк с ворованной алхимией, но не факт, что получится.

Когда я уже обдумывал, как бы еще раз забраться в загородную резиденцию алхимика, практически одновременно пришли уведомления о получении Томой пятого уровня и письмо от Нифи.

– Однако, – проворчал я, открывая файл.

«У тебя какой сейчас уровень взлома?»

Вот так – с ходу в карьер. Ну, ничего, мы не гордые.

«И тебе привет. Как дела? – написал я и, только дождавшись в ответ хмурого смайлика, добавил: – У меня все нормально, а уровень по-прежнему второй, хотя до третьего осталось не так уж много».

«Нам нужен четвертый».

И на этом все. Я некоторое время пялился в открытый свиток-наладонник. Иногда мне не удавалось понять мотивации поступков собственной сестры, что уж говорить о практически незнакомых дамах… Самый простой вариант в подобных случаях – просто махнуть рукой, что я и сделал.

Но вновь вернуться к истреблению кроликов не получилось.

«Есть возможность быстро поднять твой взлом. Жду у портальной площадки в Турмахане».

Даже не знаю, что делать. С одной стороны, быстро поднять уровень очень даже неплохо, но бегать по свистку, как собачке, очень не хотелось. Ладно, попробуем промежуточный вариант, тем более что он напрашивался сам собой.

«Не так быстро. Я не один, и сейчас мы прокачиваемся. Было бы неплохо продолжить это с вами».

«Ладно, бери его с собой».

Передать раздражение в тексте очень трудно, но Нифигесса с этим справилась.

Хуже было то, что Нифи решила, будто я прокачиваюсь с напарником, а не напарницей.

Не факт, что она что-то испытывает ко мне, но вполне возможны осложнения. И все равно эти опасения не заставили меня отказаться от конспирации.

– Тома, мы сейчас двинем в Турмахан.

– А где это?

– Блин, Тома, кому было сказано прочесть игровую энциклопедию хотя бы в кратком варианте? – вспылил я, но нарвавшись на взгляд без малейших следов раскаяния, лишь махнул рукой. – Ладно. Это столица и единственный город королевства кваров. Точнее, развалины древнего города, в котором поселились эти уродцы. В общем, сейчас мы туда пойдем качаться в компании Шалых.

– Ты мне про них не рассказывал.

– Сама познакомишься, но важнее всего не говорить им, что мы родственники. Скажем, что сошлись в выборе странных специализаций и решили играть вместе.

– Я по-прежнему не понимаю, на кой это тебе надо, – упрямо сжала губы Тома.

– Сам не понимаю, но уверен, что так будет правильно. И еще: у меня с Шалыми не все так просто, особенно с их командиршей, так что по возможности не создавай лишних проблем.

– А что у тебя с ней?

Кто бы мне самому это объяснил…

– Просто давай обойдемся без своих любимых игрищ? Хорошо?

– Будем посмотреть, – любимой поговоркой нашего общего знакомого ответила сестра.

Ее взгляд мне совсем не понравился, но времени было очень мало.

Мой одиннадцатый уровень позволял мне проходить в княжеский квартал без малейших проблем, а вот за Тому пришлось поручиться и заплатить пять серебряных монет. Не самая большая трата, но все равно неприятно.

В этом квартале я уже однажды был, но тогда все прошло сумбурно и в большой спешке, теперь же место, где часто появлялись высокоуровневые игроки, раскрылось передо мной в полной красе.

До сих пор я передвигался по низкоуровневым локациям окрестностей Славии и ее окраинным кварталам. В этих местах крутым игрокам делать практически нечего. Даже на базаре они появлялись, только чтобы найти какую-нибудь диковинку, типа тех же големов Гайкокрута, а это случалось не так уж часто. Основные траты у них происходили именно в центральных кварталах столиц и в провинциальных городах, которые находились на высокоуровневых поясах ближе к границе. В основном прокачанные игроки крутились в пограничных фортах и крепостях.

Центр города разительно отличался от окраинных кварталов – практически у всех домов первый этаж был сложен из каменных блоков и только верхние имели бревенчатые стены.

Единственное, что объединяло обе части столицы, это Обитель Хранителей, куда можно было пройти и с главной площади, и из княжеского квартала.

Как бы ни были интересны архитектурные красоты центральной части Славии, больше всего мой взгляд привлекали именно игроки. Раньше доводилось видеть только людей и полукровок человеческого вида. Гном в банке и Турум с Бурумом хоть и были чистокровными нелюдями, но все же не впечатляли колоритом. А вот идущий нам навстречу орк вызвал легкую оторопь. Огромная туша возвышалась как минимум на два с половиной метра. От зеленокожего воина просто несло дикой мощью. Возможно, сказывался сотый уровень игрока, но вероятнее, что в Сэкаи все орки такие.

У зеленокожего гиганта все было гипертрофированно крупным – мышцы, пальцы, черты лица, но больше всего впечатляла массивная челюсть, из которой торчали два желтоватых клыка.

Мы с Томой замерли у обочины, как два испуганных школьника; орк, заметив подобную реакцию, лишь понимающе хмыкнул.

Интересно, а каково оно – находиться в таком теле?

Кроме орков и гномов здесь присутствовали представители других рас, оторвавшихся от прокачки в пограничье и транзитом посетивших столицу Лукоморья. Вдалеке даже мелькнула гибкая фигурка миура. Моей первой реакцией было пойти следом за еще одним диковинным аватаром, не зря же в сети гуляли дикие истории об измененном сознании игроков-миуров, но приходилось контролировать свои порывы. Во-первых, у нас дела, а во-вторых, рядом со мной Тома. Еще с детства роль старшего брата давалась мне тяжело, но такова уж моя доля. Я, конечно, рад, что у меня есть сестра, но, черт возьми, как же иногда хочется поступать безрассудно, не оглядываясь на то, как такое поведение повлияет на Тому…

Гномы и эльфы обеих расцветок поначалу привлекали внимание своими отличиями от привычного человеческого облика, но это впечатление быстро смазалось и растворилось в коктейле красок и эмоций, царивших в центральном квартале Славии.

Портальная площадка находилась прямо напротив княжеского дворца. На разделявшей их площади бродило немало народу. Конечно, толпа была намного меньшей, чем вечером на главной площади города, но эффект усиливало качество этой самой толпы – здесь присутствовали только высокоуровневые игроки, и практически каждый предмет их экипировки был если не уникальным, то уж точно редким.

Хотя и мельком, но я уже здесь побывал, а вот глазеющую по сторонам Тому приходилось буквально тащить за руку.

Охранник одного из проходов в портальном периметре требовательно протянул руку. Мне пришлось расстаться с двумя золотыми, что отнюдь не радовало, но азарт уже разгорелся и с легкостью погасил жадность.

Сам портал представлял собой вращающийся вокруг своей оси туманный шар, в который с разных сторон входили игроки различных рас.

Не давая Томе испугаться, я практически силой втащил ее внутрь шара. Почему мне казалось, что сестра испугалась? Да потому что сам немного побаивался.

Все прошло на удивление буднично. Казалось, что мы прошли сквозь задымленное пространство и тут же вышли из него, практически ничего не ощутив в момент перехода. Зато после этого эмоций было хоть отбавляй.

– Мама… – выдохнула Тома и застыла на месте. Пришлось опять тащить ее вперед, чтобы не создавать заторов на выходе из портала. Хотя у меня самого ослабли ноги.

Конечно, я читал в игровой энциклопедии о вотчине кваров и даже видел картинки. Но одно дело картинки, и совсем другое – это…

С трудом заставив себя говорить, я повернулся к сестре и жестом экскурсовода указал на простирающийся под нами город:

– Позволь представить тебе Турмахан, город-королевство кваров и колыбель, он же саркофаг, древней цивилизации.

В ответ Тома лишь нервно хохотнула, не отрывая взгляда от вида огромного города, а посмотреть там было на что.

Разработчики знали, что делали, и водрузили портальную площадку на высокую башню, так что игроки сразу же видели перспективу огромного города. Но даже при этом невозможно было увидеть, где этот город заканчивается. Лабиринты улиц исчезали вдалеке, утопая в дымке практически постоянно висевшего над городом тумана.

По легенде, померкшие небеса и слегка ядовитый туман давили на этот город со времен гибели древней цивилизации.

Впечатление, конечно, дело хорошее, но нас ждали дела.

– Том, нам пора, – тихо сказал я и увлек приходящую в себя сестру к краю башенной площадки. В который раз замечаю, что именно присутствие рядом сестры позволяет мне быстрее принимать решения – сказывается ответственность, которую дядя и мама вбили в меня на подсознательном уровне.

По мере приближения к краю площадки сестра оправилась от потрясения и даже начала упираться.

– Я в это не полезу, – озвучила Тома мысль, которая посетила и меня.

– Это когда у тебя появилась акрофобия?

– Я не боюсь высоты, – упрямо тряхнула челкой сестра, – но это не значит, что полезу в эту штуку. На форумах не пишут, как часто она падает?

Окончательно справившись с собой, Тома упрямо поджала губы и обличительно ткнула пальцем в истинно кварский лифт. Конструкция сильно контрастировала со строгими линиями башни, зато очень гармонировала с находившимися рядом кварскими стражниками.

Крокодиложабы не особо утруждались, создавая подвесную систему, больше похожую на огромный ящик, связанный из кривых веток.

– Есть другой вариант, – с показным равнодушием пожал я плечами, – можно прыгнуть вниз и возродиться в ближайшей гостинице. Так будет даже быстрее.

Эти слова были использованы мною не случайно – не хотелось выглядеть слишком надменно, поясняя сестре очевидные законы игровых реалий, сам совсем недавно едва ли не до мокрого подгузника боялся смерти от лап старушки-шакры.

Тома у меня умница и быстро провела анализ ситуации. Пренебрежительно фыркнув, сестра первой вошла в скрипящую конструкцию, где собралось уже больше десятка игроков, причем половина из них выглядели не менее бледными, чем моя сестра.

Поездка вниз с высоты добрых пятнадцать стандартных этажей сочетала в себе восторги от окрестных видов и приступы переходящего в панику страха, когда порывы ветра колотили примитивный лифт о стену башни.

Честно, каждый раз мне казалось, что именно сейчас все рассыплется, и мы полетим вниз. Так что в момент, когда с неприятным треском кварский лифт практически упал на мостовую, я присоединился к общему вздоху облегчения. Более опытные пассажиры изобразили снисходительную улыбку, но уверен: они так же вздохнули, хотя и мысленно.

Шалых я заметил, как только вышел из лифта.

– Вон они, – сказал я сестре, кивнув в сторону оккупировавшей бортик давно неработающего фонтана компании. – Помни: мы просто знакомые, причем только по игре.

– До склероза мне еще далеко, – с непонятной мне язвительностью сказала сестра и пошла следом за мной.

Шалые встретили наше приближение как-то странно.

Турум покраснел и начал шарить взглядом где угодно, но не в нашем направлении. Бурум сначала закашлялся, а затем с залихватским видом поправил рукой усы. Что творилось за зеркальной маской Угорюма, было по-прежнему неизвестно. Зато на лицах женской части отряда все было написано огромными буквами. В глазах Дуняняши горел неподдельный восторг, а вот Нифигесса почему-то обожгла меня злющим взглядом.

Что за…

Оглянувшись, я моментально получил ответы на все возникшие вопросы.

Вот зараза! Это она решила отыграться и за мою затею со скрытым родством, да и за лифт наверняка тоже.

Еще минуту назад моя сестра была похожа скорее на девушку-охотницу, а сейчас это была ведьма, так сказать, с большой буквы.

Назвать одеждой то, что сейчас прикрывало тело моей сестры, было достаточно трудно.

Темный топ мог бы сойти за маечку, если бы декоративные дыры в нем не занимали большей площади, чем ткань, а самыми широкими полосками были узенькие бретельки. Как этим непотребством удавалось прикрывать грудь, оставалось тайной за семью печатями. Топ дополняло бикини, по скромности сильно не дотягивающее до игривого белья.

Интересно, а куда это самое белье делось?

Я, конечно, понимал, что, если снять этот наряд, белье окажется на месте, но легче от этого не становилось.

И все же не фривольность была основной фишкой наряда. Тело сестры укутывало своеобразное «сари» из очень прозрачного материала. Тонкие цепочки дополняли наряд, спускаясь с шеи и сплетаясь с поясной цепью, которая имела более крупные звенья. Вся эта система цепочек скреплялась фибулами между ключицами и с правой стороны бедра.

Что самое интересное и ткань и фибулы нравились мне еще меньше откровенности наряда. Присмотревшись, я понял, что ткань представляет собой мелкоячеистую паутину, а фибулы сделаны в виде паука.

Так, стоп! Еще не хватало распространить свою арахнофобию на собственную сестру…

Ну что ты будешь делать! Вчера она стеснялась появляться во вполне скромном белье перед родным братом и кучкой неписей, а сейчас рассекает в этом… на глазах абсолютно незнакомых игроков.

Черт, даже нельзя высказать все, что хочется.

Подобный наряд может вызвать возражения только у двух видов мужчин – мужей (женихов) и прочих родственников. Если не заявлять, что я ее брат, и при этом начать орать, выводы будут напрашиваться сами собой. А учитывая не самый добрый взгляд Нифи, это не самая хорошая идея.

Едва ли не со скрипом я повернулся обратно и выдавил из себя:

– Народ… хочу представить вам мою новую знакомую Тару. В общем, прошу любить и жаловать…

– Ну, если просишь жаловать и… – с явным намеком заулыбался Бурум.

И что тут скажешь? Попытка оградить Тому от притязаний со стороны гнома будет воспринята остальными как заявка моих прав на нее.

– Тут все взрослые мальчики и девочки. Разберемся. Я сам Тару знаю не больше суток.

После моих слов ярость в глазах Нифи немного угасла, но не особо, а вот Тома ехидно улыбнулась.

Зараза!

– Меня зовут Бурум, – тут же расшаркался гном. – Это мой брат Турум.

Угу, тоже мне конспиратор – увидел симпатичную девушку и тут же вывалил один из секретов. Судя по гримасе Нифи, ей это тоже не понравилось.

– Вот тот зеркальный с луком – Угорюм, – продолжал соловьем заливаться гном, – а наших девушек зовут Дуняняша и Нифигесса.

Дуняняша приветливо махнула ладошкой, а Нифи лишь с трудом вернула себе невозмутимость.

– Милый Бурум, – очень ласково сказала Тома, отчего гном показал все свои зубы, – неужели ты думаешь, что я не умею читать?

Улыбка гнома погасла, и он тут же перешел на более деловой тон:

– Ладно, я – танк-пуллер, Тур – просто танк, Нифи – маг-огневик, Дуня – хилер, а кто такой Угорюм, ты и сама догадаешься.

– Большое спасибо за разъяснения, – искренне и по-доброму улыбнулась сестра, хоть в какой-то степени возвращая равновесие в нашу компанию.

– Привет, Тара, – спокойно сказала Нифи, перехватывая нить разговора в свои руки. – Бур, если ты закончил скакать козлом, может, перейдем к делу?

Гном надулся и отошел к брату, а Нифи начала инструктаж:

– Сегодня прокачиваем Зацепа и его подругу, идем по третьему поясу с заходом в четвертый. Бур, за тобой прокладка тропки. Старайся не таскать лишнего. Наша задача – поиск схронов. Пойдем по простым домам. Во дворцы не суемся. Главное – количество тайников, а не их качество. Вопросы?

– Есть, – тут же встрял я, – зачем вам нужен четвертый уровень взлома?

– А тебе он не нужен? – холодно ответила вопросом на вопрос Нифи.

– Нужен.

– Ну тогда бери, что дают, и не возникай. – Да уж, не заладилось у нас с чародейкой… – Остальное узнаешь у Зарандила.

Эти слова Нифи сказала, как припечатала, и тут же пошла к выходу с окружавшей башню площади. Остальные согруппники потянулись следом, и только Бур задержался, чтобы шепнуть мне:

– Не злись, она и сама не знает. Просто пришел приказ сверху.

Успокоив меня, гном двинулся следом за своими, а я задержал сестру:

– Это тебе Туи дала? Какие там статы?

– Плюс три к очарованию, – сказала Тома и улыбнулась, когда от последнего слова меня перекосило.

– Нормально.

– И что, даже не будешь ругаться?

– А есть смысл? – сказал я с показным равнодушием. – Сочтемся.

А вот эти слова и мое спокойствие насторожили сестру. Она тоже неплохо знает мою натуру – если обещал, значит, что-нибудь придумаю. Причем Тома прекрасно осознает, что с фантазией у меня не хуже чем у нее.

– Просто не удержалась…

– Я так и понял, – по-прежнему сохраняя холодное лицо, ответил я, хотя злость на выходку сестры уже прошла.

Шалые успели отойти довольно далеко, так что пришлось их догонять. Тома шагала за мной и озадаченно сопела, что никак не сочеталось с образом роковой красавицы. Ничего, пусть не забывает, кто из нас старше, хотя, если честно, свое старшинство я ощущал не всегда.

Пока мы шли по широким улицам города, я вспоминал все, что знал о Турмахане.

Как называли его строители, никто не знает, второе название город получил с приходом новых жителей, кои сплошь являлись кварами. Турмахан обрел новых поселенцев, но более живым так и не стал. Это было похоже на то, как плесень обживает камни разрушенного дома, не добавляя ему ни уюта, ни жизни.

Квары – как игроки, так и неписи – заселили центральные кварталы, стараясь без особой надобности не соваться дальше защитного периметра. В отличие от других королевств, вся территория владений совета кварских вождей ограничивалась одним городом, который при этом включал в себя все десять уровневых поясов от первого до сотого. Так что до усложненных локаций можно было дойти буквально за час. Конечно, если за этот час тебя никто не схарчит. А на такое дело здесь имелось более чем достаточно желающих.

О том, что именно случилось с древними обитателям города, история умалчивает, но однажды кто-то из них открыл портал в иное измерение. Из портала появились гости и решили, что люди в Турмахане – явно лишние, особенно учитывая гастрономические качества людей для выходцев из другого измерения.

Город умер за одну ночь и не оживет никогда, несмотря на немалое население, мизерную часть которого теперь составляли квары, а большую – те, с кем нам предстоит столкнуться.

По классификации игровой энциклопедии, слепые демоны – это обитатели одного из нижних слоев реальности, которая в игровой же мифологии считалась адом. Хотя не совсем понятно, ведь живут там только местные, а души людей даже мимо не пролетали.

В этой же энциклопедии имелись и картинки демонов, но вспоминая встречу с орком, расслабляться не стоит. На картинках пришельцы выглядели как изрядно измененные люди. При взгляде на изображение вспоминался уродец с раздвоением личности из голливудской экранизации Толкина. Только в данном случае твари были значительно мощнее и полностью оправдывали свое название – они не просто были слепы, на их головах в принципе не имелось глаз. В общем-то, кроме огромного рта и двух дырок, заменявших нормальный нос, там вообще ничего не было – лоб начинался сразу от носовых дыр. Почти все демоны передвигались на четвереньках и очень лихо прыгали. Исключение составляли Слепые поводыри – более похожие на людей прямоходящие существа в принципе той же породы. Уже не из энциклопедии, а из простой логики можно сделать вывод, что надеяться на их слепоту не стоило, поэтому к делу нужно подойти с максимальной ответственностью.

Территория, которую контролировали квары, заканчивалась где-то в полукилометре от башни с порталом. В отличие от Славии, здесь не было никаких стен, а оборона велась на перекрывающих улицы баррикадах. В качестве строительных материалов квары использовали все, что попадалось под руку – начиная с кусков стен и заканчивая разнообразной мебелью.

На баррикаде с важностью восседали четыре квара в крокодильей броне. Интересно, они материал для брони сдирают друг с друга? Впрочем, это вряд ли – ромбики на броне имели большой размер и явно ранее принадлежали огромному ящеру.

Нифи переговорила о чем-то с главным стражником, и мы начали взбираться на баррикаду, чтобы выйти в опасную зону погибшего города.

Практически сразу за баррикадой чародейка остановила группу и воткнула в стыки между булыжниками мостовой портальный маяк.

Штампур появился в ореоле искр, как всегда сверкая белозубой улыбкой. Бафер моментально оценил обстановку и улыбнулся еще шире… хотя, казалось, уже некуда.

– Привет, Шалые. Кого чем припечатать? – спросил бафер, косясь на Тому.

– Хватит скалиться, – вызверилась Нифи. – Все по стандарту.

Закончив с Шалыми, бафер повернулся ко мне.

– Тоже стандарт, внимательность и ловкость? – Увидев мой согласный кивок, Штампур мимоходом хлопнул меня по плечу, накладывая набор бафов, и направился к Томе. – А чего желает моя прекрасная госпожа?

– Все что посчитает нужным мастер, плюс интеллект и если есть – очарование.

– Вот уж добавлять вам очарование – точно бесполезная затея. Больше просто некуда, – расшаркался бафер, вызывая раздражение Нифи и мою ехидную улыбку.

Зря ты, парень, так раздухарился. Во-первых, Тома еще та язва, а наша чародейка сейчас просто закипит. Последнее предположение тут же подтвердилось.

– Шампур, я так поняла, что сегодня ты идешь с нами. Можно закрывать портал?

Однако наш весельчак явно из породы комнатных героев – эка его передернуло…

– Обойдетесь без меня, – проворчал он, но все же закончил бафить Тому, оформив это действо в целование руки, кое ведьма приняла с изяществом настоящей леди. – И я не Шампур, а Штампур.

– Сама знаю, – ехидно сказала Нифи. – Шампур – это почти оружие, и до него тебе очень далеко.

Бафер благоразумно начал отвечать, уже войдя в портал, но не успел ничего сказать, потому что чародейка закрыла искрящийся овал взмахом руки.

– Готовы? – спросила Нифи у отряда и, дождавшись кивка от всех, повела нашу пати вглубь дикой части Турмахана.

Древние строители расположили улицы города по радиально-круговому принципу, и каждая следующая улица выводила на следующий уровень.

Первые два десятка круговых улиц мы прошли по прямой, практически не останавливаясь. Лишь иногда Турум буквально втаптывал в мостовую небольших демонов, похожих на маленьких человечков размером с собаку.

После двадцатого перекрестка группа начала выстраиваться в уже знакомый боевой ордер – танки впереди, Нифи и Угорюм чуть по сторонам и позади самого слабого звена, которым были мы с Томой и Дуняняша.

Пересечение еще десяти перекрестков принесли нам несколько боев с хоть и подросшими в уровнях, но по-прежнему мелкими по размеру слепыми тварями. Считать улицы необходимости не было, достаточно рассмотреть уровень врагов.

Первая серьезная схватка произошла, когда мы свернули на тридцать втором перекрестке, по крайней мере, именно такого уровня были два крупных слепца, одновременно бросившихся на нас из окон стоящего справа дома. На их пути тут же встала Нифи, а через секунду к ней присоединился Бур. Не знаю, как бы действовал в ближнем бою лучник, а чародейка сработала очень оперативно. Оказывается, у нее в запасе были заклинания, не нуждающиеся в долгой подготовке.

Со стороны казалось, что девушка просто вскрикнула от испуга, но уже через мгновение морды слепых тварей покрыла корка льда. Наверняка этот прием рассчитан на то, чтобы лишить противника зрения, но против слепых тварей он тоже сработал – льдом покрылись не только гипертрофированные лбы, но и носовые отверстия.

Твари замедлились и так яростно начали сдирать когтистыми лапами намерзший лед, что сами себя поцарапали.

Подскочивший ближе Бур провернул в руках копье и резко ударил, одним ударом задевая обе твари, тем самым переводя их ярость на себя.

Я ждал, что к нему присоединится брат, но судя по всему, у того на этот случай были другие инструкции, которые показали свою полезность уже через секунду.

Нифи выдала несколько изящных па и с тихим шепотом запустила в слепца, атакующего Бура, массивную сосульку. Ледяной снаряд влетел прямо в зубастую пасть и вывел тварь из боя как минимум на несколько секунд. Бур насел на второго демона, но этот факт я заметил мельком, потому что был отвлечен боевым кличем Тура.

Твари явно действовали по определенному плану, потому что, выждав тактическую паузу, из двухэтажного дома с другой стороны улицы вывалились еще два демона тридцать третьего уровня.

Вторая пара – из танка и лучника, вставшего за его спиной, – завязала бой, но почему-то с меньшим успехом, чем Бур с Нифи. Тур был непривычно медлительным, а Угорюм безбожно мазал.

– Поводырь, третий этаж! – прогудел из-под зеркальной маски лучник.

Однако необычный выбор отрядного локатора. Скорее им должна быть Дуня…

Нифи тут же отвлеклась от боя:

– Где?

– Третий этаж! – вновь прогудел лучник, явно давая понять, что не знает точного расположения вражеского колдуна.

– Черт! – выругалась Нифи, запуская ледяные спицы во все окна подряд.

И тут помощь пришла, откуда не ждали.

– Он за вторым окном справа, – почему-то тихо прошептала сестра и для убедительности ткнула пальцем в нужное окно.

Даже этот шепот не мог пролететь мимо ушей полуэльфийки, и в указанное окно полетел целый рой ледяных спиц.

– Он в глубине комнаты. – Вторую фразу сестра произнесла громче.

Потратив пару секунд, чародейка слепила из воздуха снежок и забросила его в чернеющий проем. Взрыва не последовало, но из окна пахнуло снегом и ледяными осколками.

Увы, судя по тому, что лучник по-прежнему мазал, действия Нифи не принесли особой пользы. Мало того, она явно разозлила колдуна, потому что по улице с двух сторон к нам бросились две группы тварей. Утешало одно – все они были намного меньше основной четверки.

– Черт, я его не пробила! – зло закричала Нифи и запустила небольшую вьюгу в сторону бегущей к нам толпы. Проделав несколько движений руками, она сделала то же самое, но в противоположном направлении.

– Тара, не тормози! – пихнул я локтем сестру, а сам, сделав разгон в два шага, прыгнул на Бура.

Конечно, нападать на гнома никто не собирался, – он был нужен мне как точка опоры. Пуллер был занят добиванием твари, уже отошедшей от удара в глотку сосулькой и, можно сказать, не заметил, что его использовали в качестве трамплина.

После плеча гнома я оттолкнулся от карниза, разделявшего первый и второй этажи, и взлетел еще выше. На короткое мгновение завис в воздухе как раз на уровне окна третьего этажа.

Слепой поводырь в густой тени комнаты был еле виден, и только светящееся силовое поле позволило рассмотреть его.

Перчатку я нацепил уже на разгоне, и теперь осталось лишь запустить шар в окно. Уже когда падал вниз, в мою голову пришли две мысли.

Очень вовремя!

Во-первых, пробьет ли шар защитное поле, а во-вторых, как теперь получить его обратно?

В окне засверкали разряды молний, так что на первый вопрос ответ был положительным.

Без особой надежды я протянул в сторону окна руку и по наитию представил себе, что мое оружие становится бильярдным шаром.

Не знаю, как мои мысли считал нейроинтерфейс – возможно, проследил направление взгляда, но вновь ставший гладким шар вылетел из окна и, отскочив от стены дома напротив, прыгнул мне в руку.

Пока я возвращал свою собственность, обстановка в бою резко переменилась.

Бур добил своего второго слепца, а резко ускорившиеся Тур и Угорюм быстро завалили своих соперников. Что касается двух групп, атаковавших вдоль улицы, они мгновенно утратили свой задор и разбежались кто куда.

– Тур, двигай внутрь, – оперативно приняв решение, скомандовала Нифи. – Дом явно не простой.

Дослушивать пояснение гном не стал. Короткий разгон придал его телу немалую инерцию. Удар щитом в дверь превратил ее в обломки, пропуская приземистое тело внутрь.

– Тара, ты его чувствуешь? – снизошла до вопроса Нифи, что характеризовало ее с положительной стороны. Так сказать, первым делом – самолеты, а ревность и стервозность – потом.

– Нет, – вздохнула сестра, явно расстроенная тем, что не может помочь.

Нифи раздраженно тряхнула головой и нырнула в дом за идущим по следам брата Буром. Дальше пошла Дуня, Угорюм остался на улице, жестом приказывая нам держаться рядом.

– У меня ничего не получилось, – тихо прошептала мне сестра, пользуясь тем, что основная часть отряда была занята делом.

– Что не получилось?

– Очаровать.

– Какой у тебя уровень очарования и раздора?

– Первые.

– Вот и ответ на твои вопросы. Тут нужен как минимум третий или даже выше. Но важно не это, а то, что ты смогла определить, где находится колдун.

– Сама не знаю, как получилось, – довольно улыбнулась сестра.

– Кстати, сколько ты взяла основных уровней? – кивнул я на мерцающий браслет Томы.

– О, мигает, – оживилась сестра и, проверив свиток-наладонник, улыбнулась еще шире. – Сразу три уровня.

– Неплохо, а у меня только один, – проверив свой свиток, сказал я и перевел взгляд на дом, в котором скрылись Шалые. – Но мы здесь не за этим.

Минуты две из дома доносились грохот и крики, а затем в окно второго этажа выглянул Бурум.

– Зацеп, давай наверх. Тут для тебя куча работы.

Догадка Нифи была верной – дом действительно оказался непростым.

За полчаса я обследовал все четыре этажа и нашел восемь тайников третьего уровня, из которых открыл только три. Зато это подогнало очки «взлому», и на седьмом тайнике я взял третий уровень своего основного умения. Так что восьмой тайник удалось открыть без проблем, и именно в нем обнаружилось не серебро, а какой-то предмет.

Бур с довольной улыбкой сцапал сверток ткани и спросил:

– А тебе не интересно, что это?

– Нет; если это вещь для вора – ты бы ее уже отдал, а если нет, то и расстраиваться не хочу.

– Тоже правильно, – кивнул гном. – А теперь пошли искать подвал.

– С чего ты взял, что здесь есть подвал? На первом этаже мы уже были.

– Все просто, как мычание, – с загадочным видом заявил Бур. – Колдун, который, кстати, едва не загонял Турума, оказался сорокового уровня, а это значит, что обычными тайниками здесь не обойдется. Где-то должна прятаться бо-ольшая конфетка.

– Ну, значит, замок на этой конфетке будет четвертого, а то и пятого уровня.

– Не факт; мне так понравился хабар с нашего прошлого выхода, что я на досуге порылся в клановой библиотеке насчет воров и тайников. Так вот, в одной книженции обнаружились очень интересные факты. Замок практически всегда соответствует уровню локации, и если там приблудилась усиленная охрана, то защищает она не супертайник, а его суперсодержимое. Так что, вполне возможно, нас ждет сюрприз.

Гном оказался прав, и от этого у меня появилось маниакальное желание побывать в библиотеке клана Живых. Именно в хранилищах информации и можно нарыть самые ценные сведения. На форумах, из-за скрытности кланов и корпоративных зачисток, оставались сущие крохи.

Вход в подвал был просто замурован. Мне никогда не удалось бы найти его, не будь рядом Угорюма. Внимательность лучника наверняка прокачана по максимуму, да и его маска явно не из простых.

Две фразы, которые Угорюм выдавил из себя в бою на улице, наверняка являлись редким исключением. Обнаружив скрытый проход, лучник тупо ткнул пальцем в стену, куда тут же врезалась туша гнома.

Не знаю, на что рассчитывал Бурум, но только не на то, что за короткой лестницей окажется уходящий вдаль туннель.

Наши браслеты синхронно мигнули, и весь отряд так же синхронно открыл свитки. Только Тома с непривычки чуть припозднилась.

«Поздравляю, вы открыли вход в Блуждающий лабиринт тайных ходов Турмахана. Для облегчения передвижения древние жители города открывали портально-пространственные переходы временного типа и по своему желанию могли попасть в любое место Турмахана. Увы, секреты этих проходов давно утрачены, и только иногда, абсолютно случайно, редким счастливчикам удается попасть в сеть древних творцов. Время до закрытия этого входа – 1 час 59 минут. Спешите! Не упустите свой шанс!»

Ну и как я должен не упускать этот шанс? Даже не представляю, что делать со свалившимся на меня счастьем.

А вот Нифи явно знала. Чародейка достала из сумки светящийся кристалл и заговорила в него как в микрофон:

– Шеф, мы тут вскрыли Блуждающий лабиринт.

Ответ таинственного шефа, которым наверняка был Зарандил, услышала только Нифи. И при этом она покосилась на меня.

– Да, я тоже так думаю. Хорошо, ставлю маяк.

Чародейка повторила маневр с порталом, из которого тут же вышел бородатый чародей.

Вопреки моим ожиданиям, Нифи тут же закрыла овал перехода. Ее старший коллега, не отвлекаясь на приветствия, начал устанавливать на полу странные подставки и чертить между ними пентаграмму.

– Нам пора, – сказала Нифи и повела группу в темный проход.

Мне все же удалось чуть задержаться и увидеть, как рядом с лестницей полыхнул большой портал, из которого стали выходить гномы в тяжелой броне. От незнакомцев исходила такая мощь, что крутизна их уровня была понятна и без расшифровки надписей над головами. Тем более что с моим уровнем прочитать их было бы не так уж легко.

Короткая пробежка по коридору, и два поворота вывели нас к лестнице наверх.

Поднявшись по трем десяткам ступеней, мы оказались в обширном подвальном помещении, находившемся уровнем выше таинственных тоннелей. Прямоугольная комната была больше похожа на коридор с двумя десятками дверей справа и слева.

– Нам повезло, – снизошла до объяснения Нифи, – это склад грузового портала древних. Если бы не Блуждающий лабиринт, пришлось бы пробиваться сюда с боем, а так прошли без проблем.

– А зачем нам склад?

– Нам он без особой надобности. Вещи здесь либо бесполезные, либо недорогие. Зато имеется очень много замков и дверей. Как раз то, что нужно тебе. Тут кланы прокачивают своих воров.

– Вы тоже?

– Нет, Зарандил решил, что среди нас воров не будет.

Слова чародейки задели меня; впрочем, она наверняка этого и добивалась.

– Не хотите связываться с Шохуром?

– Почему? – хмыкнула Нифи и покосилась на Тому. – У нас есть несколько ведьм и убийц, но воровство – это совсем другое.

Тон нашего общения мне нравился все меньше, но выяснять отношения было не место и не время. Так что я направился вскрывать двери. Надеюсь, перед эвакуацией будет время поговорить откровенно.

Следующая пара часов слилась для меня в одно сплошное вскрытие замков больших складов, кладовок, сейфов и совсем уж маленьких депозитных ячеек. Особенно много их было в последней посещенной нами комнате – настоящий депозитарий с рядами маленьких дверок почти до потолка. Увы, представительный вид не означал ценную начинку. Вначале Бурум с нетерпением ждал вскрытия очередного замка, но постепенно на его лице поселилась скучающая гримаса. Когда я вскрыл половину депозитария, он даже больше не заглядывал внутрь и подходил только по моему зову, чтобы выгрести пару серебрушек или взять дешевый предмет.

Рутинная работа, в которой они не участвовали, ослабила внимание Шалых, за что мы тут же поплатились.

Закончив с ячейками, я подошел к одной из дверей в депозитарий и без проблем вскрыл замок третьего уровня.

Внезапно взвыла сирена, и на всех дверях, включая ту, в которую мы вошли, материализовались массивные решетки. Панель замка провернулась вокруг своей оси, и теперь передо мной находился замок пятого уровня.

– Зацеп, ты что натворил! – тут же взъярилась Нифи.

– Прекрати орать! – не остался в долгу я.

Честно, ситуация откровенно начала напрягать. Такое впечатление, что я муж, пойманный на горячем с любовницей.

Тома, понимая, что нашкодила, тихонько отошла за широкие плечи Бура и этим самым только подлила масла в огонь.

– Ты что, не видел значка сигнализации?! – не унималась Нифи. – Я даже близко не вор, но знаю, что это такое!

– Все знать невозможно, – попытался я снизить накал разговора, но куда там…

– Но это-то ты должен знать! Не понимаю, почему Заран решил иметь дело с таким дилетантом.

Все, она меня достала…

– А ты, значит, никогда ошибок не делала?

Нифи уже собиралась что-то ответить, но в этот момент громко кашлянул Бурум. Как ни странно, его кашель сразу остудил пыл спорщицы. Интересное дело: что же такое случилось в их совместной практике, что один намек закрыл рот распаленной женщине?

Мне вообще поведение Нифи начинало откровенно не нравиться. Как могла грамотный и разумный командир в один момент превратиться в истеричку?

О варианте со вспыхнувшей ко мне любовью даже думать не хотелось. Она, конечно, мне нравилась, и игровая внешность здесь не главное. При этом я прекрасно понимал разумность ее доводов, приведенных в приватной беседе после боя в Зеркальном лабиринте.

Вздохнув, я попытался зайти с другой стороны:

– Мы можем поговорить спокойно? То, что я сглупил, мне понятно и без дополнительных упреков. Извини, что сорвался, и объясни, пожалуйста, что именно сейчас произошло.

– Хорошо, – немного успокоившись, сказала Нифи, при этом она явно не собиралась извиняться за резкие слова. – Ты открыл сигнальный замок. Иногда в локациях есть защищенные комнаты, которые блокируются перед открытием следующей двери. Если ты не угадаешь код – все, кто находится в этой комнате, умрут.

– А портал здесь работает? – спросил я.

– Да, но тогда придется прервать прокачку. Работа главного портала клана расписана на неделю вперед.

Нифи пару минут подумала и задала уже вполне разумный вопрос:

– Сколько осталось до четвертого уровня взлома?

Покопавшись в свитке-наладоннике, я нашел ответ на ее вопрос:

«Взлом: ур. 3 – 653 (700)».

Если учитывать, что уровень скакнул на пяти сотнях очков, до очередного повышения осталось ждать не так уж и долго.

– Меньше четверти.

– Если учесть коэффициент, то половину работы мы уже сделали. Хорошо, продолжим завтра в десять утра.

Явно не желая больше ничего обсуждать, Нифи достала портальный маяк и воткнула его прямо в каменный пол.

Попытку Бурума пригласить Тому в гости она пресекла в зародыше, даже не позволив ему открыть рот. Заговорила чародейка, лишь когда в комнате остались только мы.

– Договор у нас был только на один свиток переноса. Надеюсь, у тебя есть запасной?

По глазам девушки было видно, что она как раз надеялась на обратное.

– Второй мне без надобности. Давай то, что положено.

Поймав брошенный свиток, я тут же передал его Томе:

– Уходи.

– А как ты? – косясь на чародейку, спросила сестра.

– А я тут немного покопаюсь.

– Но…

– Уходи.

Понимая, что любыми возражениями сделает только хуже, Тома активировала свиток и исчезла в вихре портала. Так что мы с нервной чародейкой остались наедине.

– До завтра ты должен восстановиться, – сухо, но уже без раздражения сказала Нифи.

– Сама знаешь, что успею, если убьюсь прямо сейчас.

– Не дури, это пятый уровень, так что шансов практически нет. Свиток я тебе дам, хотя ты этого…

– Нифи, – прервал яеще один заход на ссору, – давай на этом закончим. Замок я все равно попытаюсь вскрыть, а об остальном поговорим завтра, на свежую голову. Поверь, меньше всего мне хочется ссориться именно с тобой.

В глазах чародейки мелькнуло раскаяние за свой срыв, но лишь мелькнуло.

– Хорошо, тогда до завтра.

Портальный вихрь унес рассерженную чародейку, оставив на каменном полу свиток переноса.

Все равно сделала так, как посчитала нужным.

Ну а я буду делать свое дело; в конце концов, кто не рискует, тот не посещает травмпункты, ну и, конечно, не пьет шампанского. Хотя это всего лишь игра, перерождение – все равно не самая приятная штука, особенно учитывая последующий баф.

Ладно, тянуть дальше попросту глупо.

Вздохнув, я решительно подошел к замочной панели. Так как замок был на два уровня выше моего навыка, из восьми активных кнопок с символами подсвечивались пять. Шанс, честно скажем, слабенький.

Первые две кнопки я нажал с решимостью обреченного, но то, что пока все было нормально, отнюдь не внушило мне уверенности, а наоборот, вызвало сомнения. И за этими сомнениями робко пряталась одна совсем уж сумасшедшая идейка. Что-то подсказывало мне, что запас моего везения закончился. Это все же игра, и где-то наверняка происходит подсчет шансов. В особую волю случая, который здесь называли рэндомом, верилось слабо.

Но в этой комнате был не только один взломщик, имелся еще и его помощник. Если умения вора передались моему пету, то почему не попробовать его во взломе?

Абу материализовался в ошейнике и тут же начал возмущенно пищать.

– Ладно, извини, совсем забыл тебя выпустить. Просто сеструха тут такое устроила…

Словно услышав мои слова, мигнул браслет, сигнализируя о получении сообщения.

«Марат, я в Славии, что делать дальше?»

«Да что хочешь, то и делай. Погуляй, погоняй зайцев, или можешь выйти из игры. До завтра прокачки не будет», – ответил я, используя виртуальную клавиатуру в свитке.

«Ок».

Ну и умница, она у меня девочка взрослая – разберется сама, а мне пора проверять на деле везучесть моего пета.

– Ну что, давай, фартовый ты мой. – С этими словами я подхватил Абу и поднес к замку.

Мартышка, не особо заморачиваясь, начала лупить по кнопкам.

– Что ты творишь, придурок?!

Очень правильное замечание, потому что дурак здесь я, а мартышка только при мне. Впрочем, с выводами пока спешить не стоило. Первый удар Абу все же сделал либо верный, либо просто удачный. Замок мигнул, и решетка на двери растаяла в воздухе.

Открывшийся проход вывел меня в небольшой депозитарий на два десятка ячеек. Все они оказались пятого уровня, что неудивительно, но неприятно. Была, конечно, надежда что моя гениальная идея с Абу озолотит нас, но все оказалось не так уж радужно. Мой пет продолжил молотить лапками по замкам без малейшего успеха. Тут либо нам дико повезло с первым замком, либо система посчитала, что и этого хватит.

В конце концов, я пустил Абу погулять и взялся за замки сам.

Да, господин Рэндом явно решил, что на сегодня и так перевыполнил план помощи бездарным взломщикам. Из двадцати ячеек удалось открыть только одну – не самая радостная статистика.

Зато в этот радостный момент случилось сразу два приятных события – открытие упрямого замка и приход системного сообщения.

«Поздравляем! Вы открыли замок пятого уровня (особой сложности), на два уровня выше вашего умения, и получаете бонусных 100 очков к навыку «взлом».

А вот это очень приятно. В итоге мне осталось набрать меньше полусотни очков и завтра утереть нос одной очень спесивой особе. Хорошо, что замок со смертельной сигнализацией не имел этой самой особой сложности, иначе валяться бы мне сейчас в кабинете с жестким дебафом.

Увы, содержимое бокса не оправдало надежд на резкое обогащение. Конечно, небольшая горка монет очень порадовала, но не так чтобы сильно. Кроме двадцати золотых в ячейке был еще и странный ошейник – простая кожаная полоска с камнем типа «кошачий глаз».

«Вы получили ошейник первых миуров. Пленив миура, вы сможете подчинить его своей воле».

А оно мне надо? Вот уж никогда не мечтал иметь в петах разумное существо, а именно таковыми миуры и являлись. Не хватало еще стать рабовладельцем. В общем, облом.

Браслет еще раз мигнул, приглашая прочесть очередное системное сообщение.

«Ошейник первых миуров может быть преобразован в кулон «Глаз вождя», дающий 100 очков авторитета вождю племени миуров. Желаете произвести преображение? Да/Нет».

Конечно, желаю. Еще не знаю, зачем мне такой девайс, но в любом случае это лучше, чем рабский ошейник.

Полоска кожи рассыпалась, открывая тонкую цепочку, и теперь камень с похожей на вертикальный зрачок полоской превратился в кулон.

Ладно, разберемся потом, сейчас постараемся догнать взлом до четверки.

В этой части подвала было еще несколько необследованных помещений, которые скучающие Шалые успели зачистить от всего живого и неживого.

После удачного или же неудачного вскрытия тайники либо исчезали, либо их замки на неделю становились неактивными, так что нужно искать боксы и двери, еще не познакомившиеся с моими загребущими ручками.

Четвертый уровень я все же поднял, пару минут потоптавшись перед дверью, за которой был явно кто-то живой.

Браслет по-особому пискнул, сигнализируя о поднятии навыка и одновременно подавая мне сигнал к рывку. Сидящий за дверью монстр тоже поучаствовал в общем старте и сильным ударом выбил дверь. Это дало мне секундную фору и возможность отбежать на десяток метров.

На бегу метнув шар практически себе за спину, я достал свиток перемещения. От сильного сжатия свиток покраснел, высвечивая две кнопки на свернутой поверхности. Одним движением правой руки я нажал на кнопку согласия и тут же подставил ее под летящий обратно шар.

Вихрь искр закружился вокруг меня, унося из подвала подальше от очень злого слепца. И, скажу вам, очень вовремя, потому что удар шара на пару с разрядом если и снизил полоску здоровья монстра, то на ничтожное значение. Впрочем, другого от здоровяка сорокового уровня ожидать было бы глупо.

Решив, что на сегодня приключений хватит, я добрался до ближайшей гостиницы и вышел из игры. Этот день был довольно насыщенным, поэтому, несмотря на ранний вечер, мне удалось уснуть практически сразу.

Глава 8

Тяжело живется совам; иногда события закручивают так, что непонятно – то ли это слишком раннее начало следующего дня, то ли еще продолжение предыдущего. Сам не знаю, что разбудило меня в три часа ночи, но сна не осталось ни в одном глазу.

И что прикажете делать? Ночные прогулки в деревнях не приветствуются, так что остается проверить, как с этим обстоит дело в Сэкаи. В крайнем случае можно прыгнуть в другую временную зону.

А в игре с ночным досугом оказалось очень даже хорошо. Возможно, все дело в стыке субботы с воскресеньем, но скорее всего, жизнь в Славии не засыпает никогда. Раньше, за всеми этими потугами заработать деньги, мне не удавалось выяснить подобные нюансы.

Конечно, все было не так активно, как вечером, просто разгульная жизнь переместилась с площадей и улиц в специфические заведения.

А что, давно следовало бы опробовать и эту сторону игрового процесса. Тем более из депозита удалось выудить очень удобную сумму – на что-то серьезное не хватит, а вот чтобы лихо гульнуть, вполне достаточно.

Что ж, посмотрим, что об этом говорит игровая энциклопедия…

Порывшись в свитке, я узнал, что самым востребованным является веселый дом с говорящим названием «Изюминка».

Не, с этим пока повременим – постельные эксперименты хороши, но в меру, а вот в «Белую Орхидею» заглянуть не помешает.

Фасад заведения полностью отвечал названию и, если смотреть издали, был похож на огромный цветок. Вблизи он не стал более обычным – деревянные стены были словно выращены и представляли собой тесное переплетение ветвей, цветом похожих на слоновую кость. От этого зрелища мне еще больше захотелось побывать в Великом Лесу – царстве эльфов, но пока ограничимся знакомством с прекрасной половиной этого народа, а до лесных достопримечательностей доберемся позже.

Внутри дом напоминал огромную оранжерею. Вообще складывалось такое впечатление, что находишься не в здании, а посреди очень густых зарослей. Даже свет потолочных ламп воспринимался как с трудом пробивающиеся сквозь переплетение ветвей отблески луны.

В гостиной меня встретила местная мадам в лице изящной эльфийки. Художники и разработчики постарались вовсю – в образе дочери леса сочетались красота, свежесть и легко читаемый возраст, причем возраст немалый.

– Приветствую… – разглядев своего гостя, эльфийка запнулась, но все же сумела совладать с природной спесью, – младший брат.

Правильно – не ей, бордель-маман, тыкать мне нечистокровностью.

Интересное дело: надменность прирожденной эльфийки задела меня, и это учитывая, что я отнюдь не полукровка, а передо мной выдуманный персонаж из выдуманного мира.

С другой стороны, именно эта реалистичность обещала особую остроту ощущений.

Мадам изящным жестом пригласила меня на сплетенный из ветвей салатового цвета диванчик, который оказался на удивление мягким.

– Приветствую вас, светлая госпожа; пусть зелень вокруг вас никогда не увядает, а жизнь не теряет остроты впечатлений, – ответил я вычитанной из энциклопедии фразой.

В глазах эльфийки отразились одновременно расположение и затаенная печаль.

– Юный воин посетил нас в поисках развлечений? – с какой-то осторожностью спросила эльфийка.

– Я пришел в поисках прекрасного.

– Тогда вы обратились по адресу. И что же именно ищет мой младший брат?

– Общения с прекрасной эльфийкой, – начал я и тут же вспомнил ощущения от сработавшего хила. – А если она будет еще и целительницей, это принесет мне наивысшее счастье.

Эльфийка нахмурилась, что-то обдумывая, а затем с видимым сожалением сказала:

– Увы, среди моих девочек нет целительниц, но у меня гостит одна из странниц, обладающая этим умением. Все дело в том, что она очень взыскательна и в подарок возьмет только серебристую орхидею.

– И где я могу достать такой цветок?

– В моей оранжерее, по цене не более десяти золотых.

Присвистнул я только мысленно, внешне оставаясь невозмутим. Штука баксов за услуги решившей торгануть виртуальным телом реальной дамы – это, конечно, перебор. Так же умилял цветочно-финансовый подход к оплате труда местных гетер.

– Ваша гостья действительно очень взыскательна. А какой подарок порадует ваших воспитанниц?

– Они будут рады обычной белой орхидее.

– Тогда подберите для меня достойный цветок.

Не вставая с диванчика, эльфийка протянула руку к ближайшим зарослям. На одной из ветвей, с виду никак не предназначенной для этого, тут же расцвел белый бутон. Мадам легким жестом сняла его с ветки и протянула мне.

– Какова цена такой красоты?

– Всего два золотых.

Ну, это кровопускание мой кошелек выдержит.

– Ступайте по коридору, и вы найдете не менее чудесный цветок моего сада.

Коридор за гостиной действительно был только один. Метров через двадцать он сворачивал, и я увидел беседку посреди небольшой поляны. В беседке находились обширная кровать и эльфийка в прозрачных одеждах.

Очень неплохо, смущала только открытость «сцены», а так все более чем…

Через минуту мои опасение были развеяны легким жестом эльфийки. Она прикоснулась к вьюну на столбе беседки, и окружавшие поляну заросли начали быстро разрастаться. Через пару секунд нас с незнакомкой плотно обступили густейшие заросли.

Эльфийка ничего не говорила и только улыбалась. Я не стал лезть к ней с разговорами – хорошо, что предварительно заглянул в энциклопедию.

В плане секса этот народ имеет свои традиции, в которых не было места ханжеству. Все было очень открыто и непосредственно. У истинных детей природы иначе и быть не могло. Имелось только одно табу. Если эльфийка шла на близкий контакт с тем, кого не любила, она не разговаривала с ним – то есть приближала мужчину к своему телу, но не к душе и разуму.

В общем, у каждого свои растительные тараканы, кои меня абсолютно не интересовали.

Мои опасения насчет возможной искусственности предстоящего действа слетели вместе с прикосновением тонких пальчиков, так же как прозрачные одежды покинули тело эльфийки. Используя какую-то свою магию, девушка одним движением убрала с меня всю одежду, включая игровое неснимаемое белье.

Лихо, однако!

Я с трудом подавил желание заглянуть в сумку, которая вместе с поясом переместилась на прикроватный столик. Вряд ли меня здесь обворуют, так что вместо сумки мои пальцы прикоснулась к чуть прохладной и очень нежной коже.

Меня закружил странный и очень волнующий вихрь ощущений, в котором я чувствовал себя неуклюжим дубом, который обвивает гибкая лиана, стараясь не только опереться, но и поддержать, насытить и приласкать.

Если это искусственность, то даже не знаю, что такое реальность. Возможно, какие-то ощущения и терялись, но все компенсировалось естественностью поведения и реальным желанием партнерши угодить именно мне. Честно, не знаю, как с этим у реальных жриц любви, но мои подруги на такую самоотдачу были не способны. Возможно, мне просто не везло с дамами. Понятно, что сексуальные игры двух свободных личностей не могут работать в одну сторону. Но, черт возьми, как же приятно чувствовать себя центром очень маленькой, но безмерно сладостной вселенной!

В какой-то момент я задумался над тем, что моя партнерша – всего лишь программный код, но тут же отогнал эту мысль, возвращаясь в состояние эйфории.

Когда все закончилось, в теле осталась удивительная легкость, а в голове не могли поместиться даже две мысли разом. Эльфийка лишь на секунду задержалась рядом и, коротко ткнув носиком мне в шею, отошла к растительной стене. Тут же гибкие ветви ожили, укутывая девушку. Затем живые стены разошлись до прежнего периметра поляны, но эльфийки уже нигде не было.

Довольно доходчивый и при этом ненавязчивый намек на то, что мне пора уходить.

А чего я хотел, за два золотых?..

Мелькнула мысль потратиться на серебристую орхидею и сравнить ощущения, но почему-то вспомнился фильм «Суррогаты» с уже стареющим Брюсом. Конечно, система не позволит замаскироваться под эльфийку какому-нибудь извращенцу, а вот дама преклонных лет и не очень приятной наружности вполне может вложиться в дорогое косметическое отступление от реальной внешности.

В случае с моей мимолетной феей все было откровенно честно – программа в чистом виде, поэтому не будем портить очень удачный вечер неоправданным риском.

Не желая напрягать хозяев своей непонятливостью, я подхватил со столика пояс, вернул на место снаряжение и вышел по открывшемуся проходу. Причем это явно был черный выход, так что попрощаться с мадам мне так и не удалось.

После пережитых ощущений на бурные развлечения уже не тянуло – хотелось просто погулять по городу и посмотреть на искрящиеся, словно счастливо улыбающиеся звезды.

Вселенная основана на равновесии, и об этом не стоит забывать. Слишком большая беспечность всегда притягивает неприятности, и через двадцать минут после выхода из «Белой Орхидеи» мне об этом напомнили.

Переулок между двумя улицами не был таким уж темным, но убийце этого хватило. Мое тело внезапно охватило уже знакомое онемение.

– Тэмуджин, – с раздражением от испорченного вечера сказал я в полумрак, – мне уже показалось, что ты отказался от этой дурной затеи.

– Ошибаешься, человечишка, это не твой дружок, – послушался позади мерзкий голос, явно принадлежавший квару. – Этот кусок пурпа оказался слишком слабым. В общем, привет тебе от Тарика. Один из очень многих приветов, которые тебе еще предстоит пережить.

Черт, договориться явно не получится, а это очень плохо. Я, конечно, уже взял четвертый уровень «взлома», но очень не хочется извиняться перед Нифи за неявку из-за посмертного бафа.

Пока киллер разглагольствовал, в моей черепушке метались заполошные и абсолютно бесполезные мысли.

И тут дал о себе знать незаслуженно забытый подарок Хранительницы.

Повезло, что мне хватило ума чисто автоматически надеть его после общения с эльфийкой.

Кулон под одеждой завибрировал, и только благодаря этому мне удалось среагировать на изменение ситуации раньше убийцы. Тело внезапно обрело свободу. Дальше мне было достаточно ухватиться за руку с ножом, чтобы запустить новое умение «контрудар».

Тело начало двигаться само по себе – шаг в сторону и резкий рывок с последующим толчком.

Квар завизжал и удивленно уставился на торчащий из живота собственный кинжал.

От боли и удивления с него слетел морок, и я увидел имя игрока: «Ядовитор 35».

Ого, это серьезно!

Не теряя темпа, я рванул по переулку. Жаль, нет времени сменить красивый, но абсолютно бесполезный наряд на скоморошью одежду со статами. Перчатка шаромета была нужнее.

– Стой, падла! – заорал квар.

Но никто и не собирался убегать. Деревянный город хорош тем, что здесь удобные для скачков бугристые стены. Оттолкнувшись от правой стены, я прыгнул на левую, в полете бросая шар практически под себя.

Киллер как раз активировал рывок и пролетел подо мной. Угодивший в затылок шар и разряд швырнули квара Ядовитора лицом на землю, а две склянки с зажигательной смесью заставили полыхнуть ярким факелом.

Теперь можно и побегать. Оказавшись на земле, я рванул в противоположную сторону, вылетая на широкую улицу.

Стражи здесь было мало, но хватило, чтобы заметить пылающего и орущего полнейшую абракадабру квара. В другом случае они, возможно, не стали бы влезать в разборки вора и убийцы, но огонь в деревянном городе – это вам не шутки.

Пущенный стражником арбалетный болт врезался в орущего квара и пришпилил тщедушное тело к бревенчатой стене.

Так, теперь моя персона становится явно лишней на этом празднике жизни. Так что пока не нашелся очередной охотник на обидчика главы гильдии воров, нужно валить не только с улицы, но из игры вообще. Хорошо хоть до ближайшей гостиницы было рукой подать. Цены в княжеском квартале кусались, но делать нечего.

Превратив ложе капсулы в кресло, я сел и задумался.

Происшествие с убийцей показалось мне знаковым. Внезапно в голове что-то провернулось и отчетливо щелкнуло. Я посмотрел на окружающую меня обстановку другим взглядом.

Плавно текущая жизнь в деревне и безопасность игрового процесса усыпили меня, заставив забыть о вполне реальной угрозе. Человек ко всему привыкает, но если постепенно меняется внутреннее состояние, это не значит, что с ним изменился и окружающий мир. Как-то смирившись со статусом мародера, я начал забывать, точнее, игнорировать тот факт, что живу в чужом доме и пользуюсь чужой собственностью. Игровые дела налаживались, и, возможно, скоро удастся обзавестись собственной капсулой, но при этом никто не отменял ответственности за уже совершенный проступок.

Как это обычно и бывает, на смену чрезмерной беспечности приходит такая же по крайности паранойя.

Времени до утра у меня было достаточно, чтобы полностью убрать все следы моего пребывания в доме, а главное – вытереть все поверхности, где могли остаться мои отпечатки. Все мои вещи уместились в «тревожный» рюкзачок, который теперь лежал рядом с капсулой. Пусть стало меньше комфорта, но так оно будет правильнее. Возможно, это отнюдь не интуиция, а простая паранойя, но кто-то умный сказал: «Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами никто не следит».

Уборка в доме и утренний моцион помогли мне скрасить время до восхода. Для начала я отправил Нифи письмо, сообщив, что в дальнейшей прокачке моего «взлома» более нет необходимости.

Чародейка ответила только через полчаса:

«Не очень-то и хотелось. Тебя будут ждать возле фонтана в Турмахане в 17:00 по времени Славии».

Лаконично и без соплей; впрочем, иного ждать и не приходилось.

Времени до встречи было завались, так что есть возможность продолжить прокачку Томы.

Турмахан понравился мне своими возможностями, поэтому туда мы и направились, все равно придется тратиться на портал. Надеюсь, сегодня мы добьем сестре десятый уровень, и дальше она сможет путешествовать без меня.

С нашими уровнями соваться дальше первого пояса было бы глупо, так что мы обустроились прямо за баррикадой кварского периметра обороны.

Здесь водились только мелкие, по размеру чуть больше Абу, слепцы до десятого уровня включительно. Тома без особых проблем очаровывала монстриков и стравливала их между собой, устраивая временами настоящие свалки.

Мне же осталось только сидеть на кирпичном завале и следить за тем, чтобы «разочаровавшиеся» монстры не схарчили манипуляторшу.

Главное, чтобы новые игровые привычки моей сестрички не перекочевали в реальный мир. Она у меня, конечно, умница, да и с адекватностью все в порядке, но при этом ничто женское ей не чуждо – как говорил о красивейшей половине человечества Шерлок Холмс в советской экранизации: «Это просто невозможно – строить какие-нибудь предположения на таком неверном материале!»

Ближе к вечеру Томе стало скучно, к тому же нужно было опробовать тактику, ради которой связка «ведьма – взломщик» и была задумана.

Я накинул на себя «скрыт», а Тома активировала «отвод глаз», и мы тихонько двинулись дальше.

Два перекрестка прошли без проблем. На третьем попался крупный – размером с собаку – слепец, который стал обеспокоенно обнюхиваться вокруг.

Тома нахмурилась, беззвучно шевеля губами. Слепец вдруг застыл, а затем с яростным визгом рванул куда-то в подворотню. Из темного угла послышались возня и рычание. Сестра сработала на отлично, натравив одного слепца на другого. Тем самым она освободила наш путь от слишком внимательного монстра, на которого наши слабые скрывающие умения действовали не очень эффективно.

Что же, теперь можно двигаться дальше. Увы, успех продлился недолго, потому что тут нас нашел хоть и слабый, но все же поводырь.

– Марат, – вдруг заволновалась сестра, – там такой же чудак, который был в доме.

– В смысле? – сам не знаю почему, начал тупить я.

Понимание пришло, когда из всех щелей полезли мелкие слепцы.

– Отступаем! – крикнул я, сшибая шаром слепца, которого минутой ранее сестра услала в подворотню.

Чтобы не мешать прокачке сестры, я не выпускал Абу, так что пришлось потратить драгоценные секунды на вызов пета, но с появление шустрой мартышки дела пошли резвее.

Мой шар валил на мостовую самых крупных слепцов, а в это время Абу забрасывал большие скопления мобов склянками с горючей смесью.

И все равно нам приходилось отступать к баррикаде стражников.

Каждая новая вспышка огня в передних рядах слепцов заставляла их приостановиться, но неумолимая воля поводыря вновь гнала их вперед.

Увы, моя надежда на вмешательство кваров не оправдалась, пришлось идти на эксперимент.

– Тома, найди глазами место, где спрятался поводырь!

– Зачем?

– Делай, зараза!

Не дожидаясь ответа, я поймал прыгнувшего мне на руки питомца и быстро настроил его на сопровождение согруппницы.

Этот прием мы уже опробовали на собирательницах скоморошьего гонорара, так что все пошло как по маслу. Абу решительно и, как ему казалось, грозно зарычал, а затем ускакал куда-то вглубь развалин.

Через минуту в окне второго от нас дома полыхнуло, и оттуда, вереща и ругаясь на своем обезьяньем, вылетела чуть прикопченная мартышка. Погони за моим питомцем не было, мало того: атакующие нас слепцы стали расползаться по щелям.

Не успел я утереть виртуальный пот и облегченно выдохнуть, как за спиной послышались ленивые хлопки одиночных аплодисментов.

– Браво.

Повернувшись, я увидел группу из десятка танков и целой толпы саппортов. Кроме незнакомцев были и Шалые, но почему-то без Дуняняши. Предводительствовал в этой компашке глава Живых. Он же и оценил наши с Томой потуги.

– Неплохо, – с улыбкой сказал Зарандил, – Бур говорил правду. У тебя очень интересная напарница. К тому же очень способная; но, увы, сегодня мы пойдем без нее.

– Не скажу, что мне это нравится… – осторожно попытался отстоять я будущий опыт сестры.

– Увы, это жесткое условие. И еще я хотел бы чуть изменить нашу договоренность. Как насчет поработать за деньги?

То ли так повлияло условие в плане Томы, то ли просто упрямство не позволило мне дать согласие:

– Я не привык менять условия без особой надобности. Если есть серьезная причина, можем ее обсудить, но без загадок и недоговорок.

– Как хочешь, – с показным равнодушием пожал плечами Зарандил, – пусть все остается по-старому.

– Пусть.

– Бур, – обратился глава Живых к гному, – проводи мадемуазель к порталу.

В ответ Бурум лишь улыбнулся Томе.

Умница сестра – сдвинулась с места только после моего разрешающего кивка. И эта пантомима не укрылась от внимательного взгляда эльфа.

– Выступаем.

После короткого приказа командира расширенная пати перестроилась в походный ордер и двинулась вглубь опасных территорий.

Спрашивать о цели нашего похода я не стал, решив пока положиться на опыт и благоразумие кланлидера. В этот раз обошлось без появления бафера – пати свое уже получила, а обо мне никто и не подумал. С другой стороны, зачем «чемодану» баф? Это значит, что о себе нужно заботиться самостоятельно. Мелькнула мысль деактивировать Абу, но, подумав, я все же решил этого не делать. Секундная работа с интерфейсом пета – и обезьянка словно растворилась в воздухе, но это для посторонних глаз. На самом деле Абу будет следовать за мной, не особо высовываясь и не путаясь под ногами. Но случись что, даже такая мизерная помощь лишней не будет.

Штурмовая группа шла по улицам Турмахана, как комбайн по хлебному полю, с легкостью перемалывая всех на своем пути. Монстры вплоть до сорок первого уровня ложились, словно снопы. Почему до сорок первого? Потому что, дойдя до круговой улицы с таким номером, Зарандил приказал сменить направление.

Еще большее удивление вызвал приказ сделать второй поворот и направиться обратно к центру города.

Происходящее определенно переставало мне нравиться.

Мои опасения неизбежных неприятностей перешли в уверенность в тот момент, когда команда танков из пяти гномов, трех рыцарей и двух варваров за секунду вырезала стоявший на баррикаде дозор кваров.

А вот это уже попадос.

Мое желание получить ответы прервал телохранитель Зарандила – варвар-маг с ником Фадаяр. Выбритые и покрытые красными татуировками бока головы превращали его средней длины прическу в ирокез. Судя по тканевому сюрко с лепестками пламени и горящему в глазах безумию, его стихией был огонь.

– Куда? – без особой угрозы, но так, что не особо хотелось с ним спорить, спросил огневик.

– Что происходит?

– Тебе достаточно знать, что всю ответственность берут на себя Живые. Ты пока даже не в пати.

Ответ успокоил меня лишь отчасти, это явно была прелюдия, а основное действо, несомненно, будет касаться и меня. Увы, взгляд Фадаяра показывал, что ни продолжать объяснения, ни пропускать меня к Зарандилу он не собирается. Спорить с магом-огневиком девяносто пятого уровня, который явно не дружит с головой, как-то не хотелось.

К счастью, а точнее – по хорошо разработанному плану, мы вышли в малонаселенный квартал города, и больше из кваров-стражников никто не пострадал.

Еще несколько минут быстрого марша привели нас к трехэтажному дому, который можно было бы назвать и дворцом, но слишком уж мрачный вид имело здание в готическом стиле.

Здесь у Живых и начались первые серьезные неприятности.

Здание окружала высокая железная ограда с острыми прутьями наверху, но никто и не собирался через нее перелезать.

Танки расступились, и вперед вышел Фадаяр. В три резких жеста он запустил в ограду неширокую огненную стену, больше похожую на квадрат с двухметровыми сторонами. В отличие от классического фаербола, эта стена была полупрозрачной, и мне удалось хорошо рассмотреть, как белыми искрами выжигается магическая защита, а затем небольшим дождем из светящихся капель на землю опадает расплавленный металл ограды.

Внутрь рванули танки, и самые шустрые, как это обычно и бывает, получили по сусалам.

Эти самые сусала были прикрыты забралами, но у половины рубак здоровье просело больше чем на треть.

Никто не ожидал подобного приема, особенно от элемента экстерьера.

Вход в особняк украшали два практически классических титана, которые удерживали массивный балкон. Как оказалось, балкон не очень-то и нуждался в поддержке.

Каменные изваяния трехметровой высоты рванули вперед с ошеломляющей скоростью и выдали несколько мастерских хуков буквально пудовыми кулаками. Низкорослых гномов они старались вбивать в землю как гвозди.

Увы, успех титанов продлился недолго. Честно, когда в дело вступила «тяжелая артиллерия» Живых, мне даже стало жалко этих каменных боксеров.

Разметав отряд танков, титаны рванули вперед, и… завязли в рванувших из-под земли гибких лианах. А через секунду вперед вышел маг, легкая броня которого выдавала его профессию. Он рассерженно топнул ногой. Земляная волна вздыбила тротуарную плитку, достигла титанов, и по их ногам побежали трещины.

Еще три удара ногой раскрошили статуям ноги, и они повалились на перепаханный грунт. Тут же в дело вступили пришедшие в себя и подлеченные хилерами танки.

Взъерошенный и очень сердитый гном в три удара плюющегося синими искрами молота расколол голову одной из статуй. Второго титана обезглавили топорами два варвара.

Земляной маг решил не останавливаться на достигнутом и принялся кастовать следующее заклинание. Мелкие камешки и даже пыль начали собираться перед ним в большой ком, а затем эта искусственно созданная глыба врезалась в дверь особняка.

Уже в полете под воздействием Фадаяра огромный снаряд засветился красным и в момент удара взорвался не хуже пороховой бомбы.

Танки с воплями ринулись внутрь.

Дальше смотреть было не на что. Точнее, боевые действия выпали из поля моего зрения, а вот лицезреть забрызганные зеленой кровью стены и трупы защитников особняка мне все же пришлось. И увиденное совершенно не внушало оптимизма. Все сводилось к тому, что мы вломились в дом одного из преступных авторитетов.

Хуже могло быть только нападение на члена совета кварских вождей. Хотя не факт, что тут не все сразу.

Вопреки моим ожиданиям, мы не поднялись на следующий этаж, а сразу стали спускаться в подвал. Мало того, это оказался вовсе не подвал, а вход в обширные подземелья. Причем отнюдь не одноуровневые.

Чем ниже мы спускались, тем больше вокруг валялось трупов, причем среди тел кваров и орков попадались полупрозрачные тела игроков. Так как они погибли от рук неписей, паузы для снятия лута не было, поэтому тела быстро истаивали.

Наконец-то спуск закончился, и мы оказались в обширных апартаментах. Судя по безвкусному и аляповому интерьеру, здесь проживал квар, причем очень богатый квар.

Хозяин помещения обнаружился посреди большой комнаты в компании своих слуг. Все бы хорошо, да только пожилой квар сидел привязанный к массивному креслу, а его телохранители валялись вокруг, буквально изрубленные на куски.

Я как раз застал самый разгар «беседы» Фадаяра с кваром. Мало того, что пытку можно назвать беседой лишь с большой натяжкой, маг вообще не произносил ни слова.

– Думаю, у тебя много вопросов? – Голос неожиданно подошедшего Зарандила заставил меня вздрогнуть.

– Просто куча, – прокашлявшись, сказал я. – Ты куда меня втравил?

– В прибыльное приключение. Разве не за этим ты пришел в игру?

– За этим, но обычно я привык самостоятельно решать, в какие неприятности мне влезать.

– Не всегда получается, как тебе хочется. Сейчас решаю я, а у тебя особого выбора и нет.

– Хватит юлить, Зарандил, выкладывай, что тебе нужно. – Я почувствовал, что начинаю звереть.

– Хорошо, давай без предисловий. У меня уже давно лежит квест на это логово. Точнее, на штаб-квартиру одного из вождей кваров, по совместительству являющегося преступным авторитетом.

– А я думал, что у меня паранойя.

– Нет, это действительно сработала интуиция, – чуть кривовато улыбнулся эльф. – В общем, мне нужен главный сейф этого жабоида.

– Ох, что-то я сомневаюсь, что здесь поможет «взлом» четвертого уровня.

– Здесь не поможет и восьмой, но есть лазейка. На квара можно надавить, но даже под пыткой он будет говорить лишь с мастером темных дел. Взяв четвертый уровень, ты как раз получил звание мастера.

– Все это, конечно, хорошо, – не стал расслабляться я, высказывая свои сомнения, – только сильно сомневаюсь, что в Сэкаи не нашлось другого вора.

– Воров здесь много, – не смутившись, ответил эльф. – Но, видишь ли, после того, что сейчас произойдет, на всех присутствующих падет гнев Шохура. Да, кстати, я не говорил, что этот зеленокожий – еще и помощник Хранителя коварства?

– Не говорил; наверное, забыл, причем совершенно случайно?

– Да, как-то вылетело из головы. В общем, как сам понимаешь, не так-то и легко найти вора, который захочет ссориться с Шохуром.

– А с чего ты взял, что у меня есть такое желание?

– Тут все просто. Мои люди видели, как ты водил свою подружку в Обитель Хранителей. Твоя грызня с помощником Шокура их очень впечатлила.

– Но это не значит, что легкое недоразумение стоит переводить во вражду.

– Просто так – не стоит, – усмехнулся эльф, бросив мимолетный взгляд на мучительно застонавшего квара, – а вот за сто золотых можно и рискнуть.

– Слушай, – отвлекся я, – может, хватит терзать квара? Или кому-то из вас двоих это нравится?

– Так нужно по квесту, – решил не замечать моей шпильки Зарандил. – Что скажешь насчет ста золотых?

Десять штук баксов – это, конечно, очень хорошо, но я буквально копчиком чувствовал, что меня хотят развести как ушастого кролика.

– Ты знаешь, что в сейфе?

– Нет, – с честнейшим лицом ответил эльф, – это еще один повод для тебя взять золото.

– Я предпочту рискнуть.

– Как хочешь, – с по-прежнему равнодушным выражением лица сказал эльф и, еще раз посмотрев на квара, добавил: – Думаю, с него хватит. Фада, заканчивай!

Повинуясь приказу, маг отодрал от обуглившейся кожи квара свою горящую белым пламенем ладонь и шагнул назад. Хорошо хоть прекращение пытки не вызвало в нем недовольства. Хотя и без этого Фадаяр был больным на всю голову.

Зарандил сделал приглашающий жест, и я подошел к связанному квару.

– Зачем так мучиться? Расскажи, что они хотят, и все закончится.

– В плохую ты компанию попал, вор…

– Двигаясь темными путями, нельзя миновать мрака.

– Тоже правда… – прохрипел квар и сплюнул кровавую слюну на пол. – Хорошо, корноухий, тебе признаюсь. Схоронка – за шкафом с посудой. Код хален, допар и сагна.

И вот о чем он сейчас говорит?

Стараясь не показать степень своего непрофессионализма, я отошел в сторону и активировал свиток.

Так, набираем хален и получаем один из уже знакомых мне символов. Ясненько. Причем теперь понятен и смысл слов квара, и то, что мне пора браться за ум.

Уже шагнув к указанному шкафу, я услышал квакающий голос вождя воров:

– Мастер…

– Что?

– Убей меня сам. Не хочу умирать от рук этих вонючек.

Квар говорил тихо, но Зарандил, как и любой эльф, обладал отменным слухом:

– Не вздумай этого делать, пока не откроешь сейф!

Плевать я хотел на уже утомившие приказы этого выскочки, но все дело в том, что убивать квара мне просто нечем. Не долбить же его шаром?

Похоже, квар заметил, как непроизвольно дернулись мои руки, и опустил взгляд.

Проследив за ним, я удивленно увидел, что на поясе квара прикреплен короткий кинжал. Но ведь всего секунду назад его не было.

Остается загадкой, как его пропустили люди Зарандила. Возможно, вождя сначала вырубили, а затем связали.

Держа руки подальше от своей сумки, я подошел к квару ближе. Уже то, как он вытерпел пытки, вызывало уважение, к тому же он был моим коллегой, как к этому ни относись.

Все так же не касаясь пояса, я резко ударил квара в живот.

– Ну и кто из нас садист? – хмыкнув, спросил Зарандил и тут же осекся.

Сразу после удара я ухватился за рукоять кинжала и ударил еще раз, метя уже в грудь.

Чуть изогнутый клинок с легкостью вошел в сердце вождя воров.

В меня тут же врезался воздушный таран, отбросив к стене.

– Ты что творишь, сволочь?! – заорал эльф.

Но в этот момент мне было не до воплей кланлидера. Потому что вчитывался в сообщение в развернувшемся прямо над кинжалом призрачном свитке.

«Вы стали владельцем кинжала скрытого ношения Змеиный зуб – масштабирующее оружие. Физический урон – 40 ед. Отравление ядом болотной гадюки – 30 ед. в секунду в течение 3 минут».

Некисло. Это получается, что урон от удара намного меньше суммарного отравления!

На этом сюрпризы не заканчивались.

«Змеиный зуб является оружием скрытого ношения и может быть размещен на поясе (появляется в момент прикосновения), за спиной (появляется в момент прикосновения), на предплечье (появляется при характерном сжатии ладони). Необходимое выбрать».

Конечно, предплечье!

Я ткнул пальцем левой руки в одну из трех иконок, и кинжал исчез.

Потоки воздуха под управлением мага из свиты Зарандила подняли меня над полом и подтянули к своему кланбоссу.

– Не разочаровывай меня, вор. Тебе был отдан приказ…

– Я не твоя шавка, и мне плевать на любые приказы! Придержи прыть, эльф! – не остался я в долгу. – Каждый играет, как может. Ну что, разбежимся или продолжим?

– После того как ты узнал код от сейфа?!

– Разумно; тогда пусть твой пускатель ветров оставит меня в покое.

После жеста Зарандила маг отпустил меня, но перед этим поднял повыше и чуть закрутил.

Если он хотел увидеть мое падение, то шиш ему с маслом – уронить акробата не так уж просто.

Благополучно приземлившись на ноги, я тряхнул плечами и как ни в чем не бывало направился к шкафу.

Массивный предмет мебели отъехал на удивление легко в сторону, открывая стенную нишу и кодовый замок.

Так, что тут у нас? Ого, впервые вижу такое чудо! Вместо панели с девятью квадратиками здесь целых двенадцать с разными символами. Причем все без исключения активны. Это получается, передо мной замок девятого уровня. Мое умение подсветило сразу восемь кнопок. В общем, с такой разницей в уровнях шансов на успех у меня если и больше, чем у обычного игрока, то не намного.

Я еще раз пообещал себе выучить тайные руны наизусть и залез в свиток-наладонник.

Так, что там говорил убитый мною квар? Хален, допар и сагна.

Хален и допар являются символами из тайнописи Шамбалы, а сагна – из Ацтланской письменности. Ох, чувствую, придется мне покорпеть над книгами.

Замок отреагировал на введенный код вполне положительно, и панель растаяла в воздухе, открывая доступ в немаленькую нишу.

Черт!

Предчувствия меня не обманывали. На полках было много чего интересного, но мой взгляд тут же прикипел к невзрачному предмету. Оптический прибор был похож на очки врачей девятнадцатого века – круглые линзы и простая проволочная оправа. Все более чем скромно, но будь это простой артефакт, он бы здесь не оказался.

Первым порывом было тут же ухватиться за вожделенные очки и проверить их свойства, но это могло стать смертельно опасной ошибкой. Впрочем, иного способа расставить все по своим местам я не видел.

Что же, все верно – едва моя рука потянулась к сейфу, как тут же больно обожглась о прутья огненной клетки. У меня даже вырвался облегченный вздох. До последней минуты я боялся, что это будет заморозка в исполнении Нифи. Теперь стало еще интереснее: что она скажет на подобную подлость? Но первым на выходку командира отреагировала не чародейка, а тот, от кого этого можно было ожидать меньше всего.

– Заран, что происходит? – прогудел из-под шлема Турум.

Ситуация явно выпадала из нормы, коль уж заговорил молчаливый гном.

– Так надо, – отмахнулся от вопроса Зарандил, но с гномом такой финт явно не работал.

– Кому надо?

– Ташке, и ты сам понимаешь, насколько это важно. Мне дают за эти очки сто кусков.

Вот это, конечно, очочки! Какие же там статы?

– Это неправильно, – не унимался гном, но я уже не следил за их разговором, больше прислушиваясь к вибрации медальона.

Мне плевать, на что там понадобились средства главе Живых; очки – моя законная добыча, и я без них отсюда не уйду.

– Тур, мы сюда не в бирюльки пришли играть. Ты сам подписался на это дело.

– Вить, на подлость я не подписывался! – уже с рычанием возразил гном, невольно упоминая реальное имя Зарандила.

– Заткнись! – тут же свирепо отреагировал эльф. Это показывало, что ситуация ему также не доставляла удовольствия.

Впрочем, меня чувства этого почитателя иезуитских принципов интересовали меньше всего. Цель, возможно, оправдывает средства, но такие методы не делают человека ни чище, ни лучше.

Клетка с тихим звоном лопнула, и это стало сюрпризом для всех, кроме меня… и Угорюма.

Вот скотина! Моим пальцам не хватило буквально пары сантиметров до очков, когда в плечо ударило словно кувалдой. Стрела лучника отбросила меня к стене, а накачанная в нее магия заморозила мое тело мощным станом.

– А ты шустрый, вор! – с невеселым смехом и толикой уважения сказал Зарандил, повернувшись к возмущенному гному спиной.

Любой стан обездвиживал тело, но не лишал возможностиговорить:

– Ты даже не представляешь, насколько шустрый.

– Хорошо, что предупредил, – сузив глаза, сказал Зарандил и скомандовал Фадаяру: – Следи за ним.

А вот это плохо – бодаться с неуравновешенным огневиком хотелось меньше всего. Но не это сейчас важно. Несколько опытов с нейроинтерфейсом научили меня передавать информацию если не силой мысли – что вряд ли возможно, – то с помощью направленных эмоций.

Зарандил потянулся к сейфу, но схватить очки ему помешала рыжая молния.

– Ловите эту тварь! – моментально среагировал эльф, но недостаточно быстро для шустрой обезьянки.

Абу начал выделывать по комнате такие кульбиты, что в него не могли попасть ни лучники, ни маги, не говоря уже о том, чтобы поймать.

Это маленькое цирковое выступление на мгновение отвлекло Фадаяра, что дало мне возможность действовать. Уже несколько секунд я просто изображал паралич, на самом деле уже сброшенный действием кулона.

Меня в последнее время так часто станили, что это стало уже привычным. И по этой причине я совершенно забыл о законах игры. Станы от вора и ограничивающие движение огненные клетки, как и манипуляции мага-воздушника, открытой агрессией не являются. А вот стрела в плечо – это уже совсем другое дело. И что из этого вытекает? А вытекает приятный такой ручеек энергии. Моя покровительница сработала с четкостью часового механизма. Стан слетел практически сразу, и в тело хлынула волна настолько мощной энергии, что я поначалу серьезно намеревался разорвать всех супостатов голыми руками. Но обольщаться не стоит, вряд ли дуэльный перекос так уж силен. Мне бы просто убраться отсюда подальше…

Странно, что Живые не почувствовали изменений; возможно, что-то в нашей ситуации избавило их от встречных дебафов.

Первая попытка работы с новым оружием увенчалась успехом, и кинжал материализовался в правильно сжатой ладони.

Тряпки магического наряда пробивались на раз, что я и проделал, добавив от себя короткое обращение к опешившему магу:

– Ничего личного.

Фадаяр дико заорал, но это было не криком боли, а воплем ярости.

Теперь по стенам комнаты скакали уже два циркача, а остальные пытались нас поймать или, на худой конец, подстрелить. Продлись импровизированное выступление хоть на пару секунд дольше, возможно, им бы это удалось, но я вовремя нырнул в открытую дверь, перелетев прямо над раскоряченной фигурой незнакомого гнома. Уже в полете на моих плечах повис весело орущий Абу.

Ловкое приземление с переходом в перекат – и вот я уже во весь опор несусь по темному коридору. Причем проход отнюдь не был безлюдным. Через еще одного гнома, который раскорячился в позе вратаря, я опять перепрыгнул. Замахнувшийся на меня варвар с удивлением увидел, как его соперник неожиданно падает на спину и словно по льду проезжает у него между ногами.

Позади меня одновременно послышались крик разочарования и звон удара секиры в каменный пол.

А вот это уже хуже – впереди застыли два гнома, перекрыв широкий коридор своими щитами. Ме́ста для проскальзывания мимо этой преграды было достаточно, но кто же мне позволит… Эффект неожиданности уже прошел, а это, несомненно, опытные рубаки. Впрочем, чуть снизившийся эффект можно усилить.

Снаряда с самовозгорающейся жидкостью гномы ожидали меньше всего. Впрочем, это вряд ли изменило бы ситуацию, поэтому следом полетели колбы с жидким дымом.

В не таком уж большом объеме коридора одновременно полыхнуло огнем, но тут же все заволокло туманом.

Мимо лупящих стены и друг друга гномов я конечно же прошел, но туман сыграл злую шутку и со мной. Во-первых, бежать пришлось вслепую – несколько столкновений со стенами убавили и без того пострадавшую после стрелы Угорюма полоску жизни. А во-вторых, в таком тумане можно встретить много неприятных личностей.

И такая встреча состоялась, но до этого я провалился в какой-то люк, причем упал прямо на огромного слепца. Туман остался позади, поэтому в свете мерцающего мха мне удалось хорошо рассмотреть своего соперника. Рассмотреть… и тут же отправиться на перерождение.

Впрочем, грех жаловаться. Если бы Зацеп пал от руки игрока, не факт, что с таким трудом добытая оптика осталась бы в моей сумке. А так, преследователей на месте моей встречи с монстром ждал только быстро тающий призрак.

Контраст между эйфорией запредельного бафа и посмертного дебафа был буквально душераздирающим. Словно тебя резко выдернули из теплой постели и запихнули в прорубь. А между двумя этими действиями неслабо отходили кулаками. Все ныло, и единственным желанием было поскорее выйти из игры, но сейчас это слишком большая роскошь.

Скрипя зубами, я словно старик сполз с кровати, отобрал у самодовольного до предела Абу очки и направился к секретеру.

Так, что тут у нас?

«Очки искателя сокровищ +4 к «взлому».

Просто нет слов, одни междометия.

Решив не тянуть резину, я нацепил очки и увидел на панели изрядно надоевшего замка лишь три светящиеся кнопки.

Вот и все. Этого момента я ждал с нетерпением, а теперь почему-то не ощущаю никакой радости. Или просто так сказался дебаф? Этот день многое перевернул во мне и заставил взглянуть на жизнь по-другому. Не помню, кто это сказал – что ранить могут только друзья, но в чем-то он прав. Члены клана Живых, по сути, мне никто, но подобное отношении к моей персоне было очень неприятным. Или они уже успели стать для меня чем-то большим, чем случайные попутчики? Нифи, Дуняша и братья Румы. Чувствую ли я что-то, теряя этих знакомых? Определенно – да. Но собственное упрямство и обида не позволят забыть все просто так. Возможно, позже получится вернуться к этому вопросу.

Рывком головы я словно стряхнул тяжелые мысли и быстро нажал на подсвеченные кнопки. Замок мигнул и исчез, открывая мне доступ к вожделенным сокровищам. А их здесь было немало.

Так, сначала чуть подправить здоровье, а то совсем уж тошно. В этом случае достаточно простого зелья бодрости, но в дорогущем наборе моего предшественника оказались только элитные эликсиры. Так что после вливания одной из зеленых бутылочек мне стало намного лучше. Конечно, в таком виде выходить в поле будет изощренным самоубийством, но для того чтобы просто пройтись по городу, вполне достаточно.

Все, теперь можно сделать себе небольшой перерыв. Жаль, конечно, терять Зацепа, но что уж тут сделаешь… Персонаж привязан к капсуле, а от нее нужно срочно избавляться, но уже было понятно, что после продажи трофеев мне хватит и на капсулу, и на небольшой круиз по теплым морям.

Моя рука потянулась к разложенным по ячейкам сверткам, склянкам и шкатулкам, но внимание тут же отвлекла вспышка камня на браслете.

– Ну и кому там неймется?

Пару секунд жадность боролась с любопытством, но все же проиграла.

Лучше бы она выиграла, потому что после взгляда на открывшееся письмо жадность сменилась злостью, изрядно приправленной досадой.

«Зацеп, не знаю, что ты собрался делать, но должен знать, что твой поступок убьет пятилетнюю девочку по имени Таша. Мне пришлось так поступить, чтобы собрать деньги на операцию. Именно поэтому я предлагал тебе десять тысяч долларов. За очки заказчик обещал заплатить сто, а операция стоит девяносто. В общем, поступай, как считаешь правильным, тебе с этим жить».

– Сволочь! Скотина! – исступленно орал я, благо в моем личном кабинете посторонних ушей не было.

К кому относились столь нелестные слова? Да ко всем. Прежде всего, к этому гаду Зарандилу. Ну почему нельзя было сказать все это сразу? Что бы там ни было, эльф поступал так, как ему велела совесть, а вот откуда взялась та часть меня, что предложила послать все лесом, было совершенно непонятно. Когда в моей душе поселилась эта гниль? Ведь не было же никогда… Я всегда был уверен, что не пройду мимо тех, кто обижает девушку, старика или ребенка, что уж говорить о зажимании денег на операцию маленькой девочке! Но ведь на секунду же усомнился в разумности единственно верных действий…

– Черт!

От моего крика Абу съежился на кровати и тихо заскулил.

– Успокойся, малыш, просто у твоего хозяина внутри завелась гнильца.

Откуда? Все очень просто – небольшой компромисс с совестью здесь, маленькое отступление от принципов там.

Эх, мерзко все это.

Рассматривать доставшиеся с таким трудом сокровища уже не хотелось. Я, не закрывая секретер, решительно вышел из комнаты.

Перерождение забросило меня внутрь Турмаханской главной башни, так что к порталу можно было добраться, поднявшись по внутренней лестнице.

То ли мне повезло, то ли Зарандил попросту сглупил, но у портала засады не оказалось.

Переход в Славию прошел штатно, и я сразу же направился к отделению банка. Общаться с Живыми даже для передачи очков мне совершенно не хотелось.

На резные крыши Славии уже легло покрывало ночи, но город даже не думал засыпать. Столица Лукоморья привычно окуналась в веселье, но эта радость почему-то не хотела передаваться мне. В душе царил раздрай. Одна часть меня утверждала, что отдавать шанс на будущие заработки – глупо, и можно просто продать содержимое секретера, а вторая напоминала о последствиях подобных сделок с совестью.

Не знаю, чем бы это все закончилось, но судьба сжалилась надо мной и сделала выбор сама.

Браслет призывно мигнул, но в это раз сигнал был непривычным.

Это что еще за новости?

Свиток сообщал, что сработала сигнализация в доме.

Черт!

Активация вкладок тут же позволила мне открыть изображение, от которого в моем желудке будто образовался ледяной ком.

Слабое освещение двора все же сумело передать неприятную сцену – посреди газона лежало тело Бима, а рядом стоял какой-то человек. И что самое скверное – в руке незнакомца был пистолет с глушителем.

Так, а что показывают остальные камеры?

Внутри дома находились еще три непрошеных гостя. Двое проводили экстренный обыск, а третий растерянно стоял посреди комнаты. К счастью, предыдущий хозяин жилья позаботился установить необходимое оборудование, поэтому у меня была возможность послушать, о чем они говорят.

– Что значит «ничего нет»? Наш человек в корпорации точно сказал, что он засел в этом доме.

– Ну так нет же ничего…

– Заткнись и ищи! – рассвирепел главарь этой странной компашки. Увидев, как замолкший подельник выбежал в другую комнату, главарь повернулся к субтильному парню в очках. – Ты чего застыл?

– А что мне делать?

– Искать, придурок!

– Мне заплатили не за это.

– Если Шуруп расколет клиента, ты нам будешь без надобности.

– А если нет? – Было видно, что задохлик отчаянно боится, но судя по всему, именно это толкало его на браваду.

– Тогда отработаешь все до копейки, иначе Шуруп займется уже тобой. И чем быстрее ты это сделаешь, тем меньше наш живодер будет нервничать, – с явным намеком уточнил главарь.

– Если будет код перенастройки интерфейса, то это займет пять минут, если нет, придется потратить часа два.

– Тем более начинай искать, потому что такими темпами мы дождемся ментов. Шевели булками или хотя бы мозгами!

– Точно, – оживился очкарик. – Здесь должны быть антенна и кабель от нее.

Умный, зараза!

Сложившуюся ситуацию я обдумывал уже на бегу, направляясь к ближайшей гостинице.

Почему туда? Да потому что если этим уродам что-то нужно из вещей моего предшественника, то ничего они не получат!

Сам не знаю почему, но желание насолить незнакомцам пересилило инстинкт самосохранения – возможно, сказалась игровая беспечность, но скорее всего, это была злость, вызванная убийством Бима. Да, он всего лишь пес, а не человек, но друзей, даже четвероногих, не предают. Каким-то другим способом за смерть пса я отомстить не мог. Мысль о стычке с вышеупомянутым Шурупом соскальзывала по позвоночнику холодными мурашками. Пока еще страх не пересилил решительность, но до этого момента осталось не так уж и долго.

Влетев в гостиницу, я метнул серебряной монетой в консьержа и заскочил в ближайшую дверь.

На зачистку секретера ушло несколько секунд, а через минуту мои ноги во весь опор несли обреченного аватара в сторону Обители Хранителей.

Замаскированный вход в подвал и тайный лаз давали мне небольшую фору, которую нужно использовать по максимуму.

В ночное время общая Обитель была практические безлюдной, что уж говорить об отделении Хранительницы справедливости…

– Туи! – влетев в зал, заорал я как оглашенный. – Туилиндэ!!!

Прошла секунда, две…

От осознания краха меня зазнобило, именно поэтому я чуть не всхлипнул при вздохе облегчения, когда в воздухе соткалась точеная фигурка помощницы.

– Надеюсь, это очень важно, потому…

– Меня могут убить, – в упор заявил я, но увидев скепсис в глазах Туи, уточнил: – В реале!

– Говори.

– Кто-то из ваших сдал бандитам место положения моей капсулы.

– Это невозможно, – упрямо тряхнула челкой помощница Хранительницы справедливости.

– Туи, японский городовой! Меня сейчас грохнут!

– Но что я смогу сделать? – растерялась девушка.

– Возможно, мне удастся уйти, но при этом капсула накроется медным тазом, а решение этой проблемы уже в твоих силах.

Растерянный взгляд девушки сменился решительным.

– Ты продержишься минуту?

– Попробую.

Услышав ответ, помощница растворилась в воздухе, а я быстро проверил, как там мои дела в реале. В принципе ситуация пока не перешла в разряд катастрофических, но все испортил ботан-компьютерщик:

– Кабель ведет в подвал!

Вот скотина!

Выведя трансляцию на громкую связь, я залез в свою сумку.

Туи все не появлялась, а от меня в этой ситуации зависело только одно дело. В другое время рассматривание настолько богатой добычи заняло бы несколько часов, а сейчас анализ прошел с бешеной скоростью. Амуниция и артефакты оценивались очень приблизительно – главное, чтобы хватило на девятьсот золотых – то есть на операцию неизвестной мне Таше.

Мне повезло – предшественник оказался очень богатым субъектом, так что очки, возможно, удастся сохранить; если, конечно, получится сберечь самого́ Зацепа. Единственной вещью, которую не удалось оценить, был большой кристалл черного цвета в форме капли.

«Темная слеза: №%?*».

И что бы это значило?

Чуть подумав, я сформировал из всех вещей, кроме «слезы», компактный пакет. Почему-то в голове засела уверенность, что незваных гостей интересовала именно «слеза», так что с ней еще предстоит разобраться.

– Здесь железная дверь! – послышался голос помощника главаря.

Мать вашу!

Словно услышав мой мысленный вопль, в помещении появилась Туи.

– Зацеп, утечка подтвердилась, и виновные будут наказаны. Но меня смутило то, что капсула была куплена не тобой.

– Это что-то меняет?

– Не для корпорации. Ты оплатил аккаунт, а защита прав собственности на капсулу администрацию не касается, но у меня есть вопросы…

– Извини Туи, но сейчас меня будут убивать, – уже второй раз за сегодня не дал я договорить помощнице. – Осталась одна просьба: в пакете – вещей на девятьсот золотых. Эту сумму нужно перечислить гному по имени Турум из клана Живых. Не знаю, когда мне удастся вернуться в игру, еще нужно выжить…

– Но…

– Туи, нет. Послушай, от этого зависит еще и жизнь маленькой девочки, деньги пойдут на операцию.

Крики в доме продолжались, но мое внимание привлек только яростный вопль главаря:

– Режь кабель!

Ну все – приехали.

– Зацеп! – Туи от возмущения даже топнула ножкой, но в ответ получила только мою добрую и грустную улыбку.

– Все, за мной пришли. Прости, если что не так. Надеюсь, еще уви…

Это не было похоже на обычный выход из игры. Казалось, что из мозга выдернули вживленные провода. Почему-то вспомнилась похожая сцена из «Матрицы», там тоже ребятам было невесело.

Легким утешением был короткий, но наполненный искренней тревогой крик помощницы Хранительницы:

– Зацеп!

Голова дико болела, а все тело трясло, но у меня не было ни малейших сомнений в том, что после близкого знакомства с Шурупом будет еще хуже. Так что, как говорил беснующийся наверху бандос, шевели булками, Зацеп!

Связь мне обрубили, но капсула работала исправно, и лепестки шлема нейроинтерфейса раскрывались штатно, то есть медленно. Пришлось ему помочь, благо заботиться о сохранности аппаратуры необходимости уже не было. Выломав один из лепестков, я спрыгнул с кресла и начал тыкать пальцем в сенсорный экран. Замигав лампочками, главный процессор начал обновлять систему с полным удалением личных данных.

Так, теперь приберем за собой самым кардинальным из возможных способов.

При первом осмотре подвала меня удивило наличие канистры с бензином, но теперь замысел предшественника раскрылся во всей своей гениальности.

Еще минуту заняло разливание горючей жидкости, а затем в ход пошел гаечный ключ.

Когда панель на тайном проходе была снята, главная дверь уже шаталась под ударами снаружи.

Вот скоты, и не боятся шуметь, хотя грохот вряд ли привлечет хоть чье-то внимание.

Зацеп, а чем ты собрался поджигать бензин, растяпа?!

Вопрос, конечно, очень важный, но не ко времени. Ладно, оставим все на волю случая.

Ввинтившись в дырку, я уперся ногами в плиту и начал осторожно поднимать конуру Бима.

Черт… тяжелая, зараза. Скорее всего, сказывается нервное напряжение.

Наконец-то мне удалось сдвинуть деревянное сооружение достаточно для того, чтобы выбраться наружу.

Темнота и тишина деревенской ночи словно ударили по мне страхом и скакнувшим адреналином.

Где-то здесь должен быть третий бандит, а я мало того что громыхаю конурой, так еще и воняю бензином на всю округу. Идея с поджогом подвала уже не казалась мне такой разумной.

Чтобы оценить обстановку, нужна была хотя бы пара секунд, но кто бы мне их дал…

Уже когда я по-пластунски прополз к калитке метров десять, за спиной в тишине послышался тихий скулеж.

Нет, Марат, ты точно скотина! Бим защищал тебя до последнего, а ты даже не удосужился проверить, жив ли четвероногий соратник.

К моей чести, в голове даже не мелькнула мысль оставить пса в руках бандитов, так что в моем «лесу» еще не все окончательно издохло.

Все так же не вставая с земли, я пополз обратно к Биму.

Черт, ну и кровищи!

Бим заскулил сильнее, пришлось успокаивать его едва слышным шепотом:

– Тихо, малыш, тихо. Теперь все будет хорошо.

Кто бы меня так успокоил…

Чтобы нести пса, пришлось встать на ноги.

Блин, да что же ты такой тяжелый!

Единственно возможным путем к отступлению была калитка на заднем дворе, ведущая к лесу, туда мы и направились.

Из дыры в земле доносились приглушенные удары, но все остальное пространство вокруг дома безмолвствовало.

Двадцать метров до калитки, десять, пять и…

Даже не знаю, что меня насторожило, но когда за спиной послышался треск разряда шокера, я уже уронил тело Бима на землю и начал разворачиваться.

М-да, нужно очень внимательно изучить уже обнаруженный мною эффект переноса игровых рефлексов в реальную жизнь. Мне было достаточно ухватить руку подкравшегося Шурупа, а после этого тело словно наработанным в сотнях тренировок движением ушло в сторону, и рывком вогнало шокер в живот противника.

От удивления бандит даже не усел отпустить кнопку активации, и проткнувшие одежду иглы выдали изрядную порцию парализующего заряда.

Шурупа затрясло как эпилептика, и достаточно крупная фигура бандита упала на землю.

– Извини, друг… – по-прежнему шепотом обратился я к Биму и, подняв его на руки, побежал к калитке.

Этот ночной забег запомнился мне слабо. Был какой-то забор, который я с легкостью свалил, и пара грядок, явно пострадавших под моими ногами. К огороду Митяя мне удалось выйти только благодаря воспоминаниям из детства, когда этой тропинкой было хожено не одну сотню раз.

О том, что направление было выбрано верно, возвестил пронзительный и уже знакомый лай голосистой охранницы.

Все повторилось по привычному сценарию.

– Кого там черти принесли?! – послышался голос Митяя, а затем мелькнул луч фонарика.

– Митяй, это я, Марат.

– Блин, Зацеп, это уже не смешно, завязы…

Когда луч фонаря наткнулся на меня, голос товарища моих детских лет осекся.

Митяй никогда не блистал интеллектом, но у него были другие, не менее ценные достоинства. После короткой паузы луч фонаря суетно заметался по двору, но это была не растерянность, а поиски.

Я ни на секунду не сомневался в том, что произойдет дальше. Годы утекали, а Митяй не изменился ни на йоту. Вид залитого кровью человека, которого и дру́гом теперь уже не назовешь, вызвал закономерную реакцию.

– Кто? – прорычал Митяй, наконец-то найдя лучом фонаря вилы.

Смог бы я так же, без раздумий, влезть в чужие разборки, ради старого, но полузабытого друга? Не знаю… надеюсь, что да.

– Это не моя кровь. Митяй, срочно нужен ветеринар.

Чуть поскрипев мозгами, он выдал информацию:

– У нас только Прокопыч; калдырит, конечно, но руки у него золотые.

– Митя, – послышался требовательный голосок Лиды, но в экстренных ситуациях Митяй становился другим человеком.

– Вернись в дом и запрись. – Не дождавшись нужной реакции, он сердито рявкнул: – Быстро, дура!

В ответ тихо пискнули, и тут же послышался стук задвигаемого засова. Затем хозяин подворья повернулся ко мне:

– Подожди, сейчас схожу за тачкой.

– Хорошо, – выдохнул я, чувствуя, как слабеют ноги.

Ничего: пока Митяй ходит, мы с Бимом посидим тут, у заборчика. Заодно сделаем важный звонок, благо телефон неплохо пережил всю эту кутерьму.

– Говори, – совершенно невозмутимым голосом ответил на звонок дядя. Он прекрасно знает, что во внеурочное время беспокоить по пустякам я не буду.

– В соседский дом залезли какие-то бандюги. Пристрелили собаку из пистолета с глушителем.

– Ты замешан?

– В какой-то степени. – В данной ситуации врать не было абсолютно никакого смысла.

– Риелторы?

– Нет, тут совсем другое.

Немного помолчав, дядя начал раздавать приказы, к его чести, абсолютно не влезая в подробности, но в том, что при встрече последует жесточайший допрос, сомнений не было. Впрочем, в этот раз врать и отмалчиваться я не собирался.

– Забейся в угол и дыши через раз, – сказал дядя и отключился.

Что ж, как только позабочусь о Биме, так и сделаю, причем с большим удовольствием. Что-то агрессивность и скорость развития данной ситуации начали меня утомлять.

Эпилог

Словно желая дать людям небольшую передышку перед зимой, погода порадовала хорошим поведением. Солнышко смотрело на меня смешливо и с веселым задором, а я отвечал ему взаимностью. Настроение было прекрасным, и пока ничто не предвещало его изменений.

Эта неделя пролетела как один день – события, разогнавшись, неслись дальше и с успехом улетели под откос. Присланный дядей наряд, конечно, никаких бандитов в доме не нашел, как и моих отпечатков. Ну, почти не нашел. Плохой из меня конспиратор, потому что дядя в воспитательных целях сообщил, что после моей уборки эксперт снял два десятка свидетельств моего пребывания в доме.

Как и следовало ожидать, дядя выудил из меня всю информацию до последнего байта. Два дня он думал, не зарезать ли нашу с сестрой игровую инициативу. Все это время мы с Томой, как любит говорить дядя, дышали через раз. Наконец-то размышления шерифа закончились, и высокая инстанция выдала добро. Но главным условием были драконовские меры безопасности. Квартиру Томы спецы превратили практически в сейф, а для меня дядя нашел дом в элитном поселке с хорошей охраной. Когда-то это был гостевой домик в большом поместье, но поиздержавшийся бизнесмен отделил лишний участок стеной и продал, точнее, отдал в аренду с отсроченной выплатой не очень путевому родственнику очень уважаемого человека.

И вот теперь я стою на пороге собственного дома и весело щурюсь на солнышко. Пару минут назад калитка закрылась за представителем игровой корпорации, чья машина сейчас с тихим гулом направлялась к КПП поселка, где сидели отнюдь не старые дедки, а широкоплечие парни.

– Ты зачем шестисотку сыплешь в раствор? – отвлек меня от созерцания синего неба голос мастера.

– А какой нада? – спросил его помощник.

– Тут и трехсотки за глаза, – зарычал мастер и осторожно покосился в мою сторону, но никакого негатива не увидел.

Действительно, зачем использовать фортификационный цемент для заливки стояков турника на спортивной площадке? Откуда у меня такие познания в строительстве? Из часовой лекции дяди. Увидев буквально выломанную из стены дверь в подвал старого бункера, он не особо стеснялся в выражениях. Зато теперь, чтобы добраться до моей играющей тушки, придется воспользоваться взрывчаткой.

Смотреть, как привлеченные за дополнительные деньги мастера готовят спортивную площадку, смысла не было – закончат и сами уйдут, так что изматывать себя ожиданием не было никакого смысла.

Войдя в столовую – главную и самую большую комнату почти моего собственного дома, я покосился на матрас в углу, где с совершенно трагическим видом валялся Бим. Именно валялся, как находящийся при смерти.

Широкая повязка, охватывающая туловище пса, лишь добавляла драматизма.

– Бим, хватит притворяться, я видел, как ты вставал и обнюхивал холодильник, так что не дави на жалость.

Пес презрительно чихнул и лег удобнее. А еще говорят, что они не понимают человеческой речи…

Маскировать спуск в подвал, некогда бывший винным погребком, мастера не стали, и при взгляде на бронированную дверь каждый мог понять почему. Это было больше похоже на люк в космическом корабле. Паранойя нашептывала о необходимости запасного выхода, но логика напоминала, что убегать мне не придется – достаточно нажать тревожную кнопку.

Подвал, как и дверь, выгодно отличался от прежнего убежища. А вот кокон был таким же. Вопрос с приобретением этого чуда техники оказался предельно простым. На первое же мое электронное письмо корпорация ответила извинениями, уверениями в том, что виновные были наказаны и… предложением кредита на приобретение еще одного кокона.

Вот жмоты – могли бы и подарить.

Кресло привычно сместилось в полугоризонтальное положение, а лепестки шлема охватили голову. Реальный мир напоследок мигнул и исчез.

Краски и звуки вернулись ко мне уже через секунду, и я очутился в хоть и знакомой, но все же имеющей немного другой дизайн комнате.

– Мир приветствует тебя, странствующий дух, – прошептал нежный голосок, по которому я уже успел соскучиться. – Желаешь ли ты выбрать для себя новое тело?

Не понял, какое новое тело… а как же Зацеп? У меня даже похолодело внутри, но начать возмущенно вопить мне не дали.

– Коррекция игрового сценария, – прозвучал уже мужской голос, явно принадлежавший живому администратору. – Синхронизация нейропрофиля.

Через мгновение невесомость бестелесного духа исчезла, и в большом зеркале отразилась гибкая фигура взломщика Зацепа.

– Фух, – облегченно выдохнул я и полез в сумку, где меня ждал сюрприз.

Все вещи оказались на месте, включая те, что были оставлены Туи.

Блин, неужели она не выполнила просьбу, и неизвестная мне Таша осталась без помощи?

Браслет мигал, напоминая о том, что не мешало бы прочитать поднакопившуюся корреспонденцию, чем я тут же и занялся.

Первым открыл письмо с пометкой Обители Хранителей.

«Золото я отправила, но это не подарок. Или отработаешь, или сам продашь свои вещи».

Беспокойства о моей персоне помощница Хранительницы не проявляла, так как наверняка знала, что со мной все в порядке, а вот затягивать с удовлетворением ее любопытства явно не стоит.

Так, теперь другие письма.

Следующим шло послание от Турума, которое было предсказуемо лаконичным:

«Спасибо. Не забуду».

Ну и завершалась подборка письмом от Нифи, но читать его я не стал. На эту тему мы уже поссорились с Томой. Сестра усиленно норовила помирить меня если не со всеми Живыми, то хотя бы с Шалыми, но пока я считал это преждевременным. Возможно, позже…

С одной стороны, обида пока не прошла, а с другой – мне еще предстояло узнать, куда я вляпался, забравшись в чужой дом и чужой аккаунт, а главное – сохранив при себе Черную слезу.

Но все это потом, а сейчас – Сэкаи, встречай блудного сына! Верни ему радость жизни и кучу приятных впечатлений.

Когда моя рука потянулась к резной ручке на двери, губы невольно тронула по-детски радостная улыбка.

Григорий Шаргородский Чудак. Искатель неприятностей

Пролог

Зал был настолько высоким, что казалось, будто его потолок и есть небо. Там даже клубились облака, сквозь которые проглядывали звезды.

«Кто-то слишком часто смотрел фильмы о юных волшебниках», – подумал Келевур, переводя взгляд от готически небесного потолка на арену.

Как звали человека-мага в реале, здесь, кроме него самого, никто не знал; для остальных он был чародеем, специализирующимся на стихии огня с эксклюзивной дополнительной профессией повелителя металла. Заказчик предлагал взять профессию некроманта, но Келевур решил, что это перебор – заниматься тайными делами в столь мрачной упаковке. Тем более что боевые качества персонажа для его дела особого значения не имели.

Стараясь не показывать своего восхищения потолком-небом, маг приблизился к огромной воронке в полу зала, которая использовалась в качестве арены. От взгляда на то, что там творилось, Келевура немного покоробило, но щепетильность здесь ни при чем. Его родиной была маленькая деревушка в стране, которую только географически можно было назвать Европой. Совсем недавно там одни религиозные фанатики резали других, не забывая прицепом отправлять к праотцам кучу мирного населения. Таким было детство будущего наемника, и именно оно сделало его тем, кем он стал сейчас. И все же жестокость исключительно ради развлечения казалась наемнику изрядной глупостью и потаканием своим нездоровым наклонностям.

По периметру амфитеатра были расставлены мягкие кресла, в которых расположились гости хозяина этого замка – огромного орка с непонятным именем Вырых.

В данный момент зеленокожая туша восседала на самом настоящем троне и восторженно рычала в моменты, когда ситуация на арене обострялась.

Келевур с равнодушием посмотрел вниз и увидел, как человек-варвар резким ударом достает быстрого и гибкого эльфа. Почти достает: двусторонняя секира лишь вспарывает бледную кожу на не особо обремененной мышцами груди сына леса. Но этого было достаточно, чтобы брызнула кровь. Потоки алой жидкости заставили немногочисленных зрителей разразиться воплями восторга. В этой ситуации было много странного, и дело даже не в кровожадности зрителей, а в том, что на арене вообще лилась кровь. По игровым законам ни в обычных боях с монстрами, ни на дуэлях крови не могло быть по определению. Кроме того, лицо эльфа исказила гримаса, явно вызванная сильной болью – что также противоречило правилам игры.

Впрочем, Келевур уже ничему не удивлялся. Его заказчик доказал, что может в этой игре очень многое. Раздражало другое – зачем тратить дополнительное могущество на удовлетворение своих низменных желаний? Но это еще цветочки. Сидящий по правую руку от хозяина дворца квар использовал те же возможности, но намного жестче – его развлечения с пленниками обоих полов можно объяснить только совсем уж больной психикой.

При первой встрече заказчик прежде всего познакомил Келевура с пристрастиями своего главного помощника и был удовлетворен реакцией наемника, которого мало волновали чужие извращения.

Не откладывая дело в долгий ящик, маг подошел к креслу с гогочущим орком и в который раз поразился странному контрасту. Дело в том, что, проверяя нанимателя, наемник отследил его в реале и был сильно удивлен тем, как сильно не похож шумный и вечно что-то жрущий орк на утонченного аристократа из семьи с очень древними корнями.

Наверное, правы психологи, считая, что нет ничего более приятного и в какой-то степени полезного, чем на время стать полной противоположностью самому себе. Хотя их более маститые коллеги-психиатры наверняка выскажутся, что это не так – просто наружу лезет зверь, скрывающийся за маской интеллигента. И на самом деле ничего не меняется.

Некоторое время орк не замечал гостя, точнее – делал вид, что не замечает, а затем все же повернулся к Келевуру:

– Ну что еще случилось? – В этот момент зрители взревели, и орк поспешил вновь посмотреть на арену. – Черт! Пропустил самое интересное.

Быстрому как ласка эльфу все же не удалось уйти от топора, и голова с острыми ушами уже катилась по набухающему кровью песку.

– Посмо́трите в записи, – равнодушно пожал плечами наемник.

– Ты ничего не понимаешь! – раздраженно рыкнул орк.

– В точку, – вновь равнодушно пожал плечами наемник. – Абсолютно ничего.

В первые дни их сотрудничества раздражение огромного орка порой влияло на Келевура – очень уж реалистично все было представлено, но сейчас новизна ушла и габариты зеленокожего варвара, да и его зубы уже не впечатляли. Хотя восторг от некоторых ощущений и представленных в игре красот еще остался.

«Кто его знает, возможно, скоро и мне захочется чего-то недозволенного как здесь, так и в реале. Хотя до уровня этой жабы я точно не опущусь», – подумал наемник, покосившись на квара, но вслух сказал совсем другое:

– Я рекомендовал бы использовать запасную Слезу.

– Рекомендовал бы он! – фыркнул орк. – Я тебе за что плачу?

– За работу, которую я делаю хорошо. Но это не мною были привлечены столь ненадежные исполнители и не я использовал в реальности простых бандитов.

– Хорошо, мы обсудим твое предложение. Но поиски не оставляй. Мы уже готовы заплатить этому уроду, осталось только его найти. Хуже всего именно неизвестность. Если найдешь, операцию по обмену Слезы на деньги проведешь лично.

– Это понятно.

– Понять мало, – зарычал орк, – нацарапай себе на лбу, потому что, если и в этот раз сорвется…

– Угрозы на меня не действуют, – оборвал пламенную речь нанимателя Келевур, – вы это знали, когда посылали предложение найма. Лучше скажите, стоит ли предпринять попытку по задержанию объекта после передачи?

– Да! – Теперь эмоции орка выдало не только рычание, но и перекошенная морда. – Я лично порву его на куски. Сначала здесь, а затем в реале.

– Хорошо, – кивнул маг, и это относилось не к желаниям зеленокожего заказчика, а просто ставило точку в неприятном разговоре.

Орк понял это и повернулся к арене, на которой по-прежнему стоял залитый кровью варвар.

– Хочешь заработать еще сто золотых?! – крикнул он варвару и, получив в ответ недовольный, но все же утвердительный кивок, обратился к охране у решетчатых ворот: – Выпускайте!

Решетка с грохотом поднялась, и на арену, перебирая лапками, выскользнули пять скорпионов размером с большую собаку.

Зрители взорвались одобрительными криками.

– Тарахамар! – выдал подправленное системой ругательство варвар, и завертелся на одном месте, стараясь не пропустить атаки окружавших его тварей.

Орк оглушительно захохотал. Заметив, что наемник так и не ушел, он, не отрывая взгляда от арены, спросил:

– Что еще?

– Можно личный вопрос?

– Давай.

– Если вам тут так хорошо, зачем уничтожать этот мир?

С явным нежеланием орк оторвал взгляд от арены и повернулся к наемнику. На мгновение он опять стал жестким и утонченным аристократом.

– Сынок, ты действительно мало что смыслишь в этой жизни. Власть и азарт намного важнее всего, что может дать в плане развлечений и этот мир, и реальный. К тому же это лишь иллюзия; вот Хуртар, – кивнул орк в сторону квара, – жалуется, что даже игроки кажутся ему резиновыми куклами… Всё. Уходи, ты мне мешаешь.

Келевур уже понял, что перешел границы дозволенного. Он напоследок посмотрел на ухмыляющегося квара и еле сдержал желание плюнуть на пол.

Впрочем, все его антипатии не имели ни малейшего значения – моральные принципы умерли в его душе вместе с семьей на улицах маленького сербского городка.

Часть первая Кошатник

Глава 1

Уже ставший привычным радужный водоворот с легкостью затянул мое сознание в виртуальный мир, наполнив тело легкостью и силой. Я и в реале был еще молод и силен, но в Сэкаи все равно ощущения были другие. Не хуже и не лучше – просто другие.

Разноцветные полосы замедлились и сложились в обстановку игрового кабинета. Из ростового зеркала в простенке между двумя узкими окнами на меня взглянуло мое и одновременно не мое отражение. Если честно, оно мне нравилось больше, чем реальный облик: чуть удлиненные и заостренные уши эльфа-полукровки, собранные в хвост пепельные с ржаным оттенком волосы, более тонкие, чем в реале, черты лица и глаза, чей цвет находился на шаткой грани серого и голубого.

Облик эдакого красавца чуть портила одежда простого старославянского кроя странной камуфляжной расцветки. У меня, конечно, был еще и выходной наряд, красивый и при этом бесполезный, но – сойдет и так. Нам, скоморохам, не привыкать. Чтобы довести картинку до абсурда, осталось надеть на нос свои очки.

Неизменная деталь образа сельских докторов начала двадцатого века, как ни странно, внесла во внешность полуэльфа Зацепа пикантную нотку. Возможно, все дело в моем восприятии, потому что простенькие очки являлись очень мощным артефактом, повышавшим мое самое полезное умение ровно в два раза.

Закончив любоваться собой, я иронично хмыкнул и направился к двери, даже не заглянув в характеристики персонажа. В отличие от большинства игроков, мне была чужда маниакальная страсть к отслеживанию изменений каждой циферки в статах. Во-первых, в Сэкаи подобная информация не так критична, как в других играх, а во-вторых, подобные действия меня утомляли. То, что важно для игры, я и так помнил наизусть: уровень – хоть людям не показывай – четырнадцатый; профессии – взломщик, фальшивый алхимик и скоморох. Перечень умений тоже плотно сидел в памяти, а знание точных данных ни ловкости, ни силы не добавляли. Да и времени на подобную ерунду не было – дел выше крыши.

Эта неделя была очень утомительной, и субботний полдень в Славии я встретил полностью вымотанным. Физическую усталость можно было снять эликсирами, а вот истрепанные нервы ничем не залечишь.

Все началось с похода по ломбардам. Никогда не любил торговаться, поэтому попытки не дать облапошить себя всяким барыгам, как игрокам, так и неписям, утомили сверх всякого предела. Зато удалось собрать необходимую сумму для расчета и с помощницей Хранительницы, и с алхимиком. А главное, не пришлось расставаться со своей прелестью. Очки искателя сокровищ, дающие +4 к взлому, открывали очень заманчивые перспективы, и отказываться от них я не собирался.

Сейчас у меня получалось взламывать замки восьмого уровня, но чтобы к ним попасть, нужна была мощная и надежная группа, которой я не имел. Вообще-то сильных групп хватало, а вот в плане надежности – как-то бедненько.

Еще неделю назад мне казалось, что вполне можно положиться на Шалых – штурмовую рейдгруппу клана Живых. Увы, с обладателями ников благотворительного светло-синего цвета у нас случилась маленькая размолвка. Меня хотели кинуть, но получалось наоборот. После этого инцидента на моем игровом балансе перевешивают друг друга редчайший артефакт-очки и целый клан, находящийся в статусе если не врагов, то уж точно недоброжелателей.

Сестра пыталась навести мосты как минимум между мной и Нифигессой – лидером группы, но пока ничего не получилось. Я вроде остыл, но отправившая десяток писем и не дождавшаяся ответа девушка в свою очередь тоже закрылась.

Что касается моей сестрички Томы, наши с ней радужные планы если не накрылись медным тазом, то ушли в далекую перспективу. Чтобы создать действенную группу «взломщик-ведьма», заточенную на тайные походы по сложным и главное – богатым локациям, потребуются месяцы усилий. Знакомство Томы с Шалыми, конечно, сильно сокращало сроки, но и разводило наши с сестрой пути.

Да и без этого хватало проблем – остаток недели я судорожно пытался заработать недостающие до полной суммы полторы сотни золотых монет, а это – на секундочку! – пятнадцать тысяч вечнозеленых бумажек с давно усопшими президентами. И как ни странно, мои усилия увенчались успехом. Трижды меня пытались убить и дважды – просто кинуть, но подарок Хранительницы справедливости разрушал подлые оковы, а шипастый шар-шокер доставлял моим врагам много неприятных сюрпризов.

И вот вся сумма, которую я был должен лично помощнице Хранительницы, у меня в руках. Честно говоря, отдавать почти сто тысяч долларов не хотелось до дрожи в коленках. Так и подмывало добежать до ближайшего банка, вывести деньги в реал и улететь на теплые острова. Но, учитывая, что в банке я должен еще сто сорок тысяч тех же долларов, выданных мне в виде тысячи четыреста золотых монет ссуды на две игровых капсулы, затея изначально была безнадежной.

Нервное напряжение давило на мозг, грозя толкнуть на неверные поступки. Поэтому лучше остановлюсь и с наслаждением вдохну в себя наполненный весенними ароматами воздух Славии. Я прекрасно понимал, что никакого воздуха нет, да и сама столица Лукоморья – лишь набор цифрового кода, но, черт возьми, как же хорошо! Лучистое солнце над головой словно подмигнуло мне. Напряжение, вот уже несколько часов вызывавшее призрачную головную боль, постепенно уходило, и когда я медленным шагом добрался до обители Хранителей, ловя улыбки прохожихи раздавая их сам, настроение пришло в норму.

Туилиндэ явно ждала своего названого брата, потому что, как только моя нога перешагнула порог отделения Хранительницы справедливости, в воздухе материализовалась точеная фигурка эльфийки.

– Ты не сильно спешил! – с укоризной заявила Туи.

– Были дела. Пытался наскрести на полную сумму долга.

– Лучше бы я сама продала вещи… – удрученно вздохнула эльфийка и посмотрела на меня как на слабоумного.

– Кто бы возражал… Ладно, хорошо то, что хорошо заканчивается.

– Насчет хорошего конца… – нахмурилась помощница Хранительницы. – Что там стряслось в реале? Тебя хотели убить?

– Ну, хотеть не вредно, – фыркнул я.

– Это не смешно.

– Знаешь, мне тоже, поэтому очень надеюсь, что администрация вашей чудесной игрушки больше не позволит всем подряд рыться в закрытой информации. Боюсь, еще парочку таких гостей я не переживу.

Туи нахмурилась, и я мысленно пнул себя за слишком резкие слова. Во-первых, девушка ни в чем не виновата. Она хоть и работает на компанию, но все же не является ее владельцем или влиятельным администратором.

– Не обижайся, просто неделька выдалась тяжелой.

– Ну да, наверняка пришлось объясняться с владельцем капсулы, которую ты незаконно присвоил, – сузив глаза, заявила Туи.

Было видно, что она забросила удочку наугад и сразу же промахнулась, потому что в момент моих не совсем законных действий этот самый владелец был уже мертв; к счастью – без моей помощи.

– Что за ерунда?! Это был подарок, который ушел в никуда, потому что чей-то отдел кадров работать не умеет.

Туи поняла, что я раскусил ее игру, и недовольно нахмурилась. Крыть ей было нечем, потому что сейчас-то я владею новой капсулой вполне законно и в игру зашел со спокойной душой.

– Что-то ты темнишь, Зацеп…

– Почему темню? – сделал я совершенно невинное лицо. – Все честно, вот даже золото принес. Принимай казну, красавица, – улыбнулся я Туи, протягивая левую руку.

С тихим звоном бешеные бабки покинули мой кошель для ценностей, оставив и в нем, и в моей душе черную дыру.

Где-то на краешке сознания теплилась надежда, что умиленная моим благородством помощница Хранительницы расщедрится на что-нибудь этакое, но не все коту масленица.

– Ты молодец, беда только в том, что глупенький.

Нежно погладив меня ладонью по щеке, эльфийка растаяла в воздухе. Вместе с такими деньжищами, блин!

Так, Зацеп, хватит ныть! Жизнь вообще так устроена, что чаще всего красивые девушки растворяются в воздухе как раз с огромными деньгами. Одно радует – забрав золото, остроухая красавица не разбила мне сердце.

Выйдя из обители Хранителей, я почувствовал себя абсолютно свободным. С Туи разобрался, а долги за две капсулы пока висели в воздухе и не давили на макушку.

С другой стороны, совершенно непонятно, что делать дальше. Таинственную Темную Слезу я упрятал в банковскую ячейку и сейчас усиленно пытался забыть о ее существовании. Так что в неприятно пустом кошеле для ценностей кроме очков находился только амулет с кошачьим глазом. Интуиция подсказывала, что с этим предметом связано много интересного, так что пришло время отправиться на поиск приключений.

Политика администрации Сэкаи резко ограничивала выход информации в глобальную сеть, и в некотором смысле это было очень хорошо, ведь иначе как минимум половина впечатлений и новизны рубилась на корню. Но иногда сильно напрягало, что приходится действовать почти вслепую. О Раухане – городе-государстве миуров – игровая энциклопедия рассказывала очень мало. В сети гуляли редкие фотографии, но они все равно не подготовили меня к открывшейся после выхода из портальной дымки картинке.

М-да…

Если пару минут назад название Пушистые заросли вызывали вопросы, то сейчас они полностью отпадали – представшее передо мной зрелище иначе и не назовешь.

Единственная ассоциация, которая приходила в голову, – гигантский клубок спутанной проволоки. То, что здесь росло, нельзя назвать ни кустами, ни деревьями. Лианы, имевшие практически одинаковый диаметр по всей длине, переплетались друг с другом огромными кольцами, оставляя между собой приличные промежутки. Солнца за этим плетением не было видно, и лишь рассеянный свет угадывался где-то очень высоко. Но и сумраком общую обстановку Пушистых зарослей тоже не назовешь – так, вечный вечер. Метровой толщины стволы несли на себе минимум зелени, но иногда между сплетениями лиан виднелись какие-то заросли шарообразной формы.

Забыв обо всем на свете, я уткнулся в свиток-наладонник и узнал, что таким образом миуры выращивают полезные растения. Просто и без особых затей они прищепляли нужные им культуры прямо на стволы вьющихся лиан, которые и кормили этих симбионтов.

Минут пятнадцать я приходил в себя и только после этого принял решение осмотреться более внимательно, начав с наземного поселения.

Порой не совсем здоровая, зато очень красочная фантазия разработчиков Сэкаи давала сбои. Вот и здесь казалось, что вполне обычную деревушку каким-то волшебным образом забросило в гущу зарослей диковинных лиан. Временами изогнутые стволы проходили над самыми крышами, но чаще имелся как минимум трехметровый зазор.

На поляне, заросшей чуть желтоватой травой, живописно расположились три десятка приземистых домов в германском стиле. Среди домиков вполне буднично сновали игроки и неписи разных рас, совершенно не обращая внимания на нависавшую над ними массу сплетенных лиан. Здесь все было стандартно: небольшой рынок с информационным столбом, два трактира, отделение лиги наемников, ну и конечно же обитель Хранителей, правда, очень скромных размеров.

Вот чего здесь не было, так это самих миуров. Странно, конечно: особенно учитывая, что я нахожусь посреди их столицы.

Разумнее было бы начать расспросы на рынке, но меня неудержимо тянуло наверх. Живописные кружева, в которые сплетались лианы, были словно созданы для гимнастических упражнений. А вот обычному игроку двигаться по ним явно неудобно, даже с хорошо прокачанной ловкостью. Конечно, временами лианы располагались горизонтально, но тут же переходили в дугу, направленную куда угодно, но только не параллельно земле.

Чтобы забраться на первый уровень, не пришлось даже прыгать. Рядом с поселком из земли торчало основание одной из лиан, которая, как и ее соседки, росла не вертикально, а под углом. Короткая пробежка, словно по пандусу, занесла меня на нижний ярус зарослей. А уже затем я начал перепрыгивать с лианы на лиану как заправский Тарзан.

Сначала меня заинтересовали огороды миуров, благо их никто не охранял, так что все удалось рассмотреть вблизи. Энциклопедия не врала. Двадцатиметровые участки двух растущих рядом лиан были утыканы густыми кустами, на которых виднелись небольшие ярко-красные ягоды. Пробовать их я не стал – мало ли, вдруг сочтут за воровство; к тому же не факт, что это не отрава.

Любопытство занесло меня уже метров на триста от земли, а верхнего яруса зарослей так и не было видно, зато удалось рассмотреть кое-что более интересное.

Среди ажурной вязи толстых лиан начали проглядывать белые шары. Издали они были похожи на пушистые шарики мороженого, но вблизи стало понятно, что это знаменитые жилища миуров. Белоснежные сферические корзины крепились своими макушками к выгнутым участкам лиан, и кажется, вход в них располагался снизу. Рассмотреть точнее мне не удалось.

– Че-е-елове-е-ек… – тягуче, как мартовский кот, провыл спрыгнувший откуда-то сверху миур.

Это был первый представитель кошачьего народа, которого мне доводилось видеть вблизи.

На картинках они смотрелись как загримированные для карнавала люди, но вот так, вживую, внешность кошака уже не выглядела искусственной. Те участки тела, которые не были закрыты одеждой, показывали, что короткая шерстка покрывала не все тело миура. Спереди – лицо, грудь, живот и передняя часть бедер – были как у всех людей гладкими, а вот сзади, начиная с головы, по спине и до самых ног шла короткая шерсть. При этом масть отражалась и на шерсти, и на гладкой коже.

На вполне человеческих руках имелись изрядной длины когти, а голова являлась гибридом кошачьей и человеческой. Лицо было гладким, но особые припухлости даже без наличия усов делали его очень похожим на кошачье. Сходство дополняли характерные уши и вертикальные зрачки.

Кстати, хвоста у моего собеседника не было.

– Что ты здесь забыл, челове-е-ек? – оторвал меня от раздумий миур и очень плавно перетек на соседнюю лиану. Через мгновение я заметил, что мы уже не одни. Еще с десяток его родичей обоих полов начали окружать меня со всех сторон. Должен сказать, что откровенные наряды миур вызывали двойственные чувства. С одной стороны, очень сексуально, с другой – мысли о возможной близости тут же натыкались на некий барьер. Очень уж неоднозначным было сходство этих существ с обычными женщинами.

Все находившиеся рядом со мной миуры явно принадлежали к одной компании, потому что имели приблизительно одинаковые уровни – от тридцатого до тридцать пятого. Так что с моим никчемным четырнадцатым ссориться с ними явно не стоит. Впрочем, для моей ветви развития персонажа что четырнадцатый уровень, что девяносто четвертый – без разницы. Защита от любых видов урона – не прочнее картона. Именно поэтому, в отличие от множества других игроков, я не встречал каждый левел-ап криком восторга и не заглядывал поминутно в характеристики персонажа.

В Сэкаи повышение уровня игрока влияло только на его запас очков жизни. Все остальное нужно было зарабатывать по́том и кровью, прокачивая основные характеристики и умения.

А вот с умениями у меня как раз все в порядке.

– Ты оглох? – начал терять терпение кошак.

– Нет, со слухом у меня все нормально, – ответил я и присел на лиану, свесив ноги вниз. – Простите, не понял вопроса.

– Шалит переводчик? – совсем по-кошачьи наклонил голову миур.

– Нет, только непонятно, почему я должен перед кем-то отчитываться?

– А ты наглый, человечишка, – протянул миур, над которым после моего пристального взгляда вспыхнул ник. Любопытного кошака звали Меулак.

– Какой есть; но и ты не особо скромен, человечишка в кошачьей маске, – глядя в щели зрачков, сказал я.

– Я не человек! – вспыхнул Меулак.

Его товарищи сердито зашипели.

М-да, похоже, тараканы в головах у этих ребят намного крупнее, чем мне казалось на первый взгляд.

– По-моему, вы здесь совсем уж заигрались… – проворчал я, начиная искать глазами маршрут для быстрого спуска.

– Хорошая идея, – непонятно чему обрадовался кошак. – Давай поиграем, человек.

После этого заявления миур выжидающе уставился на меня.

Ну и чего он ждет?

На этот вопрос ответил мигнувший камень информационного браслета. Сообщение гласило, что мне предлагается вступить в игру «кошачьи гонки». Рука уже потянулась нажать кнопку отмены, но содержание второй части сообщения остановило этот порыв.

«Кошачьи гонки – излюбленное соревнование миуров, принять участие в котором часто предлагают чужакам. В течение десяти минут вы должны убегать от группы миуров, не давая им возможности схватить себя или сбить уровень жизни до одного процента. Урон от одного удара составляет не более двух процентов запаса здоровья, вне зависимости от уровня участвующих в игре миуров. В случае снижения уровня жизни до одного процента вы считаетесь проигравшим. Штраф отсутствует. В случае отказа от игры миуры имеют право отправить нарушителя границ ареала своего обитания на перерождение».

Вот оно что! Оказывается, я – нарушитель.

Ребята явно ждали моих попыток вывернуться из ситуации, но я лишь улыбнулся Меулаку и, нажав на кнопку согласия, завалился назад. Обратный кувырок позволил мне спрыгнуть на ветку десятком метров ниже. Затем последовали рывок в сторону и короткая пробежка по горизонтальному участку лианы.

За спиной послышались азартные и немного злые крики миуров.

Поначалу это было даже весело, но когда одна особо шустрая миура почти схватила меня, стало не до смеха. От захвата я увернулся, но, как оказалось, хватать меня и не пытались. Четыре острых когтя очень болезненно проехались по спине, разрывая и перекрашенный в камуфляж скомороший наряд, и мою кожу.

– Вот сука!

Система пропустила литературное слово, которое вызвало у миуров визг вперемешку с шипением.

Даже не знаю, что ее задело больше – не совсем цензурное слово или сравнение с собакой.

Она резко ускорилась. Чтобы не получить когтями по лицу, я подпрыгнул, ухватился за верхнюю лиану и встретил летящее тело ударом ноги. Угодил в живот. Неприятно, конечно, бить женщину, какие бы тараканы ни водились в ее голове… С другой стороны, удара как такового не было – она сама налетела на вовремя подставленную преграду.

– Упс, – хмыкнул я, увидев, как, потеряв равновесие, миура рухнула вниз. Ее кошачья натура и прокачанная ловкость позволили легко зацепиться за лиану десятком метров ниже.

Похоже, ребятки переоценили свои силы – уровнем они были выше, к тому же являлись местными жителями, но явно понадеялись на расовые преимущества и слабо качали акробатику, которая у меня была на очень неплохом уровне.

Резкие смены направления, во время которых я временами крутил «солнышко», сбивали их с ритма и давали мне возможность оторваться.

Но все равно десяти минут мне не протянуть. Постепенно погоня обрастала дополнительными участниками. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы мой вибрировавший в попытках найти выход из ситуации мозг не отметил одну небольшую особенность. На пути моего бегства расположился один из подвесных огородов миуров. На сей раз это были кусты с большими зеленовато-серебристыми листьями.

Не особо сомневаясь, я вломился в кусты и уже через секунду выскочил с другой стороны. Пока продирался, вдоволь надышался странным приторным и при этом неуловимо знакомым запахом. Но важнее то, что миуры постарались обойти эти кусты на максимальной дистанции.

– Не понял…

С трудом затормозив, я резко рванул обратно и заскочил в пахучие заросли.

Миуры устремились ко мне, но большая часть вовремя остановилась. Три кошака оказались либо слишком глупыми, либо слишком азартными. Они сунулись в гущу зарослей, но внезапно их движения стали плавными и вялыми. Когда один из миуров приблизился, в его глазах осталась только какая-то муть, а губы были растянуты в глуповатой улыбке. Кошак посмотрел в мою сторону, явно не понимая, что он здесь делает.

И тут я вспомнил запах. Точно – так пахнет валерьянка! Странно, мне всегда казалось, что валериана – это трава, а не куст. Впрочем, разработчики Сэкаи вполне могли наплевать на все законы ботаники…

Миуры крутились неподалеку и недовольно мяукали. Злить их было не самой лучшей идеей, но я не удержался и развел в сторону ароматные ветки:

– Кис-кис!..

В ответ горе-охотники зашипели вперемешку с ругательной тарабарщиной.

И тут перед самым моим лицом появилась симпатичная мордочка гибкой миуры. Кошка зашипела, показывая впечатляющий оскал. Я отскочил в глубь кустов, но это не помогло. Миура полезла следом, и запахи ей ничуть не мешали.

Кстати, эта миура сильно отличалась от остальных. И дело не только в очень симпатичном светло-рыжем окрасе в леопардовую крапинку. На лице эти крапинки превращались в милые веснушки. Хотя в общем лицо хищницы милым назвать трудно, скорее агрессивно-прекрасным. Примечательным был и наряд миуры – бриджи в обтяжку и курточку с меховыми воротниками и кольчужными вкладками заменяли шортики и короткий топ, на котором весело скалился мультяшный пес в шипованном ошейнике.

– Разве не знаешь, что злить кошек чрезвычайно опасно? Память у нас очень долгая, – на удивление нормальным голосом сказала миура.

Всмотревшись в пространство над ее головой, я различил имя Парда.

Ого! Удивляло не только эксклюзивное имя, но и уровень миуры – 108. Действительно, с таким запасом здоровья можно наплевать на любую амуницию и ходить хоть в неглиже.

– А где же презрительное: «челове-е-ек»? – постарался я скопировать манеру речи первого встреченного мною кошака.

– Я не до такой степени заигралась. – Миура улыбнулась и будто растеклась по поверхности лианы, устраиваясь удобнее. Я тоже присел, и со стороны мы напоминали мирно беседующих друзей.

– Ну, значит, и местные игры тебя не прельщают? – решил я принять простое обращение и неформальную манеру беседы.

– Почему же… просто я предпочитаю охотиться всерьез.

– Ну насчет твоих возможностей сомнений у меня не осталось. Кстати, а почему ты не дуреешь от валерьянки?

– Дуреешь? – переспросила миура, и стало понятно, что она нерусская.

– Балдеешь, кайфуешь, получаешь удовольствие, – попытался я упростить работу программному переводчику. Уже на втором примере Парда понятливо кивнула.

– Я – хилер, поэтому легко могу отключить обонятельные рецепторы и нейтрализовать действие эфира.

– Круто, – сказал я, посмотрев на девушку другим взглядом. Хилер такого уровня – это действительно нечто. – И что же такая умница делает рядом с жертвой тупых развлечений местных отморозков?

– Мне интересно… – Заметив в моих глазах искорку, Парда поспешила добавить: – И не надо тупых шуток о кошке и ее любопытстве. Быть любопытной – это моя работа.

– И что за работа, если не секрет?

– Никаких секретов. Я психиатр и играю по приглашению корпорации.

– Наконец-то появился главный санитар этого дурдома…

– Санитар? – выразительно подняла бровь Парда.

– Сорри, моя госпожа; конечно – главный врач!

– Это уже лучше. Ладно, давай выбираться, – кивнула миура на мой мигающий браслет, – а то мне жутко хочется чихнуть. Блок все же не абсолютный. Если пробьет блокировку, могу изнасиловать тебя прямо здесь.

– Но-но! – с шутейным испугом сказал я, но если честно, это заявление меня немного напрягло.

Как только мы выбрались из кустов, к нам рванули миуры.

– Не так быстро! – одним ленивым жестом моя спутница успокоила стихийно образовавшийся прайд. – Игра закончилась.

– Значит, начнем новую! – крикнул один из угодивших в химическую ловушку кошаков.

– Нет, – резко посерьезнела Парда.

Внезапно казавшаяся ряженой женщина резко превратилась в настоящего зверя. Короткие волосы встали дыбом, как и шерсть на открытой части спины. От шипения миуры у меня пробежали мурашки по спине.

Не-е, ребята, с такой дамой вам тягаться пока рановато!.. И дело не только в уровне игрока – за изящной аватарой чувствовался очень серьезный человек. Отсиживаться за спиной женщины было бы неприятно… если бы в тот момент я видел в Парде женщину; передо мной в полной готовности к прыжку застыл сильный и очень опасный зверь.

Любители игрищ это поняли моментально и быстро разбежались.

– Очень признателен вам, леди, – осторожно поблагодарил я вновь ставшую милой миуру.

– Мы опять перешли на официальный тон? – насмешливо спросила она.

– Это от неожиданности, – постарался приосаниться я, но все же сбился: – Мне можно идти?

– А ты куда-то спешишь?

– Не особо, но не хотелось бы тебе надоедать.

– За это не бойся. Ты меня развлекаешь.

Угу, вот как раз этого я и опасаюсь.

– Тогда я в твоем полном распоряжении.

– Полном? – опять лукаво улыбнулась Парда. В сочетании с кошачьей внешностью и острыми клыками это выглядело странно и немного опасно.

– В разумных пределах.

– Хорошо; как насчет того, чтобы побывать в жилище миуров?

– Было бы неплохо, – оживился я. Любопытство все же пересилило осторожность. К тому же бояться даже такую странную женщину как-то стыдно.

Мне легко удавалось поддерживать скорость скачущей по лианам миуры, но только благодаря моей прокачанной акробатике и ловкости. При этом двигались мы в совершенно разной манере, и со стороны наверняка напоминали Маугли и Багиру.

Когда верхний ярус зарослей казался уже очень близким и даже стали видны тонкие лучики солнца, мы наконец-то достигли одного из миурских поселений.

Среди плетения коричневых лиан, местами подкрашенного зеленью подвесных огородов, виднелись два десятка белых шаров разного диаметра – от двух метров до огромных сфер, где могли бы жить несколько семей.

Приблизившись вплотную к среднего размера домику, я наконец-то сумел рассмотреть структуру стен. Это действительно была шарообразная корзина, сплетенная из ворсистых канатов поразительно белого цвета.

Парда призывно махнула рукой и, уцепившись когтями в плетение дома, быстро скользнула в находящийся практически снизу вход.

Так – очередное испытание моей ловкости…

Повторять акробатический этюд миуры я не стал. Просто пробежался по лиане, которая находилась чуть ниже и сбоку, а затем прыгнул. Расчет оказался верным, и мои пальцы вцепились в край входного отверстия. Дальше тело сработало практически без моего руководства.

– Неплохо для полукровки, – прокомментировала мои упражнения миура.

– Это похвала или оскорбление?

– А ты как считаешь?

Встречный вопрос был риторическим, поэтому я лишь пожал плечами.

Ох уж эти психиатры с их хитрыми подходами…

Внутри жилище миуры напоминало игрушечный домик – много подушек и небольшой столик у покатой стены.

– А как же личный игровой кабинет? – осмотревшись, спросил я у миуры.

– Есть и кабинеты, но большинство миуров предпочитают жить здесь.

– Жить?.. – спросил я, отрывая взгляд от сложного плетения красных нитей, покрывавшего белые стены. – Если честно, вы тут все немного ненормальные.

– Ты прав, миурами становятся люди с психическими отклонениями разной степени сложности, – абсолютно спокойно ответила Парда.

– Можно откровенный вопрос?

– О сексе?

– Даже близко не угадала, – замотал головой я.

– Спрашивай, – изобразив улыбку Моны Лизы, разрешила миура.

– Почему ты помогла мне, да и сейчас рассказываешь все это?

– Ты, наверное, забыл, что я изучаю поведение миуров и их реакцию на другие игровые расы. Но это трудно делать, потому что мои подопечные не спешат лезть вниз, как и обычные игроки не горят желанием забираться на верхотуру. В идеале, конечно, найти гнома, но сойдет и так. Ты довольно странный человек, тебе этого не говорили?

– Во-первых, я полуэльф, а во-вторых, ты немного опоздала с диагнозом. У меня уже есть достижение, и называется оно Чудак.

– Даже так? – оживилась миура. – Ты еще уникальнее, чем я думала.

Ее язычок пробежался по губам в совершенно не кошачьей манере.

– Ну не то чтобы уникальный… – постарался я осторожно снизить остроту любопытства этой кошки.

– Не прибедняйся. Меня интересует не только реакция миуров на людей, но и ответные чувства.

Неуловимым движением Парда приблизилась вплотную и провела пальцами по моей щеке. С втянутыми когтями они были очень мягкими и нежными.

Щеку легко укололо искоркой, которая развернулась в теплую волну, пробежавшую по всему телу.

Блин… Меня даже затрясло. Это покруче контрастного душа. Вот так вот вплотную ее лицо поражало правильными, если можно так сказать в отношении миуров, чертами. Чувственные губы скрывали набор острых клыков и манили своими мягкими изгибами. С одной стороны, даже зубы заныли от вожделения, а мышцы скрутило от истомы, но похотливые мысли тут же натыкались на холодную стену в мозгу.

То, что сейчас происходит, – это, конечно, не зоофилия, но некие элементы все же присутствуют… К тому же постоянно давило ощущение себя подопытной мышкой, которую сейчас будут гонять по лабиринту удовольствия и мотивировать разрядами доступного только хилерам наслаждения.

Сделать шаг назад оказалось очень сложно.

– Милая, давай не так резко.

– Даже так? – с удивлением, но, к счастью, без раздражения сказала Парда. – Хорошо. Извини, иногда я сама слишком срастаюсь с образом миуры. Так что́ привело тебя в наши райские кущи? Или просто ищешь приключений, слабо совместимых с жизнью?

– Приключений мне хватает. Просто нашел одну занятную вещицу и не знаю, куда ее приткнуть.

– И что за вещица? – В глазах Парды блеснул огонек любопытства.

– Вот, – недолго думая продемонстрировал я кулон с кошачьим глазом.

– Какая прелесть! – явно пародируя блондинку, заявила миура. – Подари!

Ну и что ты будешь делать! Заброс, однако, неслабый. Такое заявление в лоб озадачит даже прожженного циника. Выкручиваться и юлить, особенно перед дамами, я никогда не любил, а грубо отказывать в данной ситуации было бы неразумно.

– Да не вопрос, бери, – небрежным жестом перебросил я миуре кулон, который она ловко поймала.

– Ты действительно чудак.

– Точно, даже документ от Хранительницы имеется, – под ироничным взглядом Парды мне осталось только шутить.

– Хорошо, не буду пользоваться твоей наивностью. Пойдем к старейшине.

– Зачем это? – намного напрягся я.

– Подарим от твоего имени подвеску власти к уже имеющимся у него трем таким же. Это сделает старейшину и наш прайд вторым в клане.

– Почему мне кажется, что я сделал очередную глупость?..

– Потому что ты чудак, но женщины таких любят.

– Вот уж никогда не замечал, – фыркнул я себе под нос, с небольшим трудом выбираясь из странного жилища миуров.

По мере нашего продвижения к условному центру поселения миуров я начал понимать, насколько оно большое. Похоже, кошколюды не любили тесноты – рядом друг с другом располагались не больше двух десятков шарообразных домов. Основная их часть висели в гордом одиночестве, на расстоянии не менее чем пара сотен метров от соседей.

Жилище старейшины отличалось от остальных бо́льшим размером и тем, что по форме напоминало слипшиеся мыльные пузыри. Восемь плетеных шаров казались продолжением друг друга и образовывали неправильной формы сфероид.

Вход в строение стандартно находился практически снизу, и, чтобы пробраться туда, требовалась не меньшая сноровка, чем для проникновения в дом Парды.

Старейшина лежал на целом ворохе подушек и напоминал обожравшегося сметаной кота – такое же умиротворение и удовольствие на практически кошачьей физиономии. Одет миур был в свободные белые штаны и рубаху. Вышивка и красные кисточки у ворота делали его практически хиппи.

Внимательный взгляд поверх головы миура озадачил меня.

– Это что, непись? – тихо спросил я у Парды.

– Конечно, – удивленно посмотрела на меня леди-кошка. – Миуры по большей части абсолютно асоциальны, поэтому не приемлют какой-либо власти. Им противно не только подчиняться, но и управлять, так что система сделала старейшиной программу. Но не обольщайся: Мао-тар – очень умный непись и ошибок не прощает. Так что лучше просто молчи и кивай.

– Это я умею.

– Вот и чудесно, – прошептала Парда и, повысив голос, обратилась уже к старейшине: – Вольных лет и веселой охоты, Мао-тар.

– И тебе интересных приключений, Парда, – благосклонно качнул ушастой головой старейшина. – Ты привела с собой чужака?

– Это мой гость, и чтобы заслужить дружбу миуров прайда Быстрые Лапы, он принес тебе очень ценный подарок.

– Ну это еще не факт, что подарок человека – такой це… – Старейшина резко осекся, увидев раскачивающийся на цепочке кулон. – Подарок действительно ценный. Полуэльф Зацеп, отныне ты являешься другом прайда Быстрые Лапы.

Камень на моем браслете мигнул, подтверждая слова миура системным сообщением.

Старейшина по-прежнему завороженно рассматривал кулон, качавшийся на зажатой в пальцах Парды цепочке. Со стороны они были похожи на котенка и его хозяйку, дразнящую питомца бантиком на веревочке.

М-да, действительно странные ребята…

Наконец-то старейшина пришел в себя и резко схватил кулон. Затем достал из-за ворота рубахи ожерелье с тремя такими же камнями. Когда кошачий глаз занял место рядом со своими копиями, лицо старейшины стало абсолютно счастливым.

– Ты можешь завтра посетить наш праздник, друг…

Он сказал это с таким видом, будто награждал меня самым ценным в мире призом. Хорошо, что разочарование не успело отразиться на моем лице, потому что кошак добавил:

– …и у клана будет для тебя очень выгодное предложение. Поговорим о нем завтра, – закончил старейшина свою речь, явно намекая на то, что нам пора уходить.

– Ну что, вернемся в мой дом и дождемся завтрашнего праздника там? – с явным намеком сказала Парда, когда мы покинули жилище миура.

Сомнения рвали меня на куски, но я нашел в себе силы отказаться:

– Извини, у меня куча дел. И скорее всего, завтра меня ждет квест, так что нужно подтянуть хвосты.

– Ну подтягивай… хотя поверь, ты много теряешь, – мурлыкнула Парда и изящным прыжком слетела куда-то вниз.

Фух… Честно говоря, только теперь мне удалось понять, что чувствуют девушки, переживая домогательства. С одной стороны, льстит внимание столь яркой личности, но с другой, это как-то неправильно.

Возможно, я старомоден, но меня напрягает, когда женщины ведут себя настолько агрессивно. И гендерный шовинизм здесь ни при чем, просто подобный стиль им не идет. По крайней мере, по моему личному мнению.

Насчет важных дел я соврал, и на сегодня в Сэкаи меня ничего не держало. Возвращаться в Славию не хотелось. После истории с непонятной Темной Слезой следовало на время затаиться, поэтому я спустился вниз и дошел до одной из двух гостиниц наземного поселения Раухана.

Глава 2

Осень окончательно сдалась и передала все права на мир в руки очень непредсказуемой особе. В нашей местности зима всегда отличалась вздорным нравом и просто обожала преподносить сюрпризы вечно мерзнущим людям.

Вот и сегодня утро встретило меня морозом и инеем, но как только я позавтракал, пошел мелкий и противный дождь. Он обещал гололед и трудности с передвижением даже в пределах собственного двора. В такую погоду действительно ни один нормальный хозяин не выгонит пса из дома, поэтому Бим фривольно развалился на коврике у камина. Пес проявил неожиданную любовь к огню, и как только я проходил мимо, тоскливым взглядом намекал, что неплохо бы поджечь заблаговременно сложенные горкой дрова. Вечерами я редко бывал в реале, поэтому посиделки у горящего камина для Бима были настоящим праздником.

– Извини, старик, пока не до посиделок. И вообще, что-то ты, братец, в последнее время разжирел. Походил бы по двору, что ли…

В ответ пес лишь недовольно фыркнул, явно напоминая, какая на улице погода.

Ну не хочет – и не надо. Он уже заработал на безбедную жизнь, можно сказать, прикрыв меня своим телом – сунулся под дуло пистолета, но все же предупредил меня об опасности.

Спортивная площадка во дворе была временно недоступна, поэтому я немного погонял велотренажер и сделал малый разминочный комплекс. Пока хватит и этого, а уж акробатикой займемся весной. Нужно поддержать странный эффект, благодаря которому мое реальное тело получало рефлексы, свойственные игровому персонажу. Конечно, то, что творил в Сэкаи скоморох Зацеп, повторить в реале не удастся никогда, но все равно мои гимнастические успехи удивляли.

Затевать с утра активные действия в игре смысла не было, поэтому я активировал капсулу в полувиртуальном режиме и начал искать в сети все известное о миурах. Также были интересны сведения о квестах от старейшины этого племени.

Информации об этой части игрового населения было одновременно и много и мало. Легенд и описаний имелось в избытке, а вот игровые секреты, похоже, скрывались не только корпорацией Фудзивара, но и самими миурами. Пришлось ограничиваться официальной историей и обрывками слухов.

Как я и догадался из описания ошейника, позже превратившегося в кулон, миуров создала некая легендарная раса, жившая в покинутом городе Турмахане. Сейчас там остались лишь следы былого величия и мерзких обитателей в виде кваров и демонов из другого плана бытия. Миуры создавались как домашние питомцы, которые со временем вырастали в слуг и охранников. После гибели создателей миуры покинули город и переселились в Пушистые заросли, где и проживают до сих пор. Жизнеспособность и плодовитость привели их к созданию большого племени, которое делилось на пять кланов. Кланы в свою очередь подразделялись на прайды, с одним из которых мне и посчастливилось подружиться.

Так, теперь слухи. Намеки Парды были подтверждены отрывочными сообщениями в сети. В миуры действительно шли не совсем уравновешенные игроки. В некоторых случаях этот выбор делали за них психиатры. Какой лечебный эффект это давало, знали только последователи великого Фрейда, но славу совсем отмороженных бойцов миуры получили прочно и надолго. По слухам, в Сэкаи даже бродили пара десятков маньяков-убийц; правда, все это проводилось под плотным контролем врачей.

А вот по квестам информации не было вообще. Такое впечатление, что сами миуры не сильно увлекались игровым прогрессом, а остальные расы старались держаться от них подальше.

Любопытное дело и, возможно, очень перспективное.

Скорее всего, я не такой уж уникальный и Чудаков в игре хватает, но то, что эти чудаки не спешат делиться впечатлениями, полученными при прохождении миурских квестов, настораживало еще больше.

Время за поиском информации пролетело быстро, и пришла пора обедать. Покормив Бима, я съел неопределенную по вкусу питательную смесь. В последнее время у меня появилась привычка питаться только полезными продуктами, предаваясь обжираловке уже в игре.

Дальше шел стандартный комплекс действий по подготовке тела к долгому бездействию, включавший в себя обязательный заход в уборную.

Кресло мягко переместилось в горизонтальное положение, а лепестки нейрошлема надежно зафиксировали мою голову. Временная слепота сменилась цветным водоворотом и затем меня, точнее – полуэльфа Зацепа, выбросило в личный кабинет.

Толкнув деревянную дверь, я оказался на втором ярусе гостиницы. В этот раз разработчики решили вернуться к избитым шаблонам, и за перилами площадки подо мной располагался зал таверны.

Спешить мне пока некуда, так что можно отведать местных разносолов. Каждое королевство Сэкаи славилось своими достопримечательностями, в которые входила и местная кухня. Основная часть блюд была привнесена из земных реалий. Шамбала славилась индийскими, до предела острыми блюдами. Кухня Поднебесной соединила в себе китайскую, тайскую и другие кухни этого региона. На традиционном застолье в Лукоморье, не мудрствуя лукаво, соседствовали пельмени, борщ и мамалыга. Пробовать блюда разных стран было интересно, но больше всего привлекала кухня именно нелюдских королевств. По слухам, для разработки новых блюд специально приглашали известных поваров, славящихся своим нестандартным, а порой и рискованным подходом к любимому делу.

– Желаете миурские блюда или что-то более привычное? – подошла к занятому мною столу обычная девушка-непись.

– Пять разных блюд миурской кухни на ваш выбор, – с улыбкой сказал я официантке. Благо в игре просто невозможно отравиться незнакомой пищей, так что кулинарные эксперименты могли принимать любой размах.

Через пять минут передо мной появились: две тарелки, две глубоких пиалы и кружка.

– Приятного аппетита, – хитро улыбнулась официантка и удалилась.

Ладно, посмотрим, насколько экстремальным является чувство юмора у местного обслуживающего персонала.

Девушка расставила блюда так, что нетрудно догадаться, в каком порядке их нужно употреблять. В первой тарелке находились кусочки рыбы, очень похожие на сашими, только без соуса и острого васаби. Судя по всему, миурская кухня вообще не отличалась остротой, и это мне нравилось. Кусочки рыбы оказались чуть сладковатыми и довольно приятными на вкус.

Дальше шла пиала с опять же рыбным супом, но было такое ощущение, что его не доварили, потому что присутствовали привкус и запах сырой рыбы.

Все равно неплохо.

Во второй пиале опять кусочки, но уже мясные. Внешне казалось, что это сырая печень, но по вкусу больше походило на вареные легкие, которые я любил и в реале.

В следующей тарелке находилось нечто похожее на пушистые заячьи хвосты. Это, конечно, хорошо, но способности кошек отрыгивать шерсть, у меня нет…

Впрочем, чем я рискую?

Мои опасения оказались напрасными. Это была не шерсть, а нечто похожее на сахарную вату. Шерстинки таяли во рту, а внутри обнаружилось нечто мучное и сладкое.

Ну и под финал, в кружке, без особых затей оказалось теплое молоко с какими-то ароматными травками. Валериану я определил сразу.

Этот коктейль я не допил, и не из-за странного букета, а потому что с детства не люблю молоко, особенно теплое.

Закончив обедать, я расплатился с официанткой и вышел под плетеное небо миурского королевства.

В сообщении говорилось, что миурский праздник начинается с закатом, так что можно немного осмотреться. Надеюсь, статус друга прайда убережет меня от новых игр в садомазодогонялки.

Животный мир Пушистых зарослей был представлен без особого разнообразия. Временами по ветвям скользили змеи. За ними пробегали похожие на мангуст и куниц зверьки, а внизу шуршали какие-то грызуны. И все это – до десятого уровня. В общем, бедненько. Даже поохотиться не на кого. Так что прогулка по лианам получилась больше ботанической, чем охотничьей. Разнообразие ассортимента плодов на висячих огородах было впечатляющим.

То, что близится вечер, я узнал по выставленному в наладоннике будильнику – переплетения лиан полностью отрезали наземных обитателей от солнца, погружая все вокруг в вечный вечер. Судя по таймеру, до начала праздника осталось меньше часа, так что следовало поспешить. Благо нужная точка была нанесена на карту, иначе в этих мегакустах можно было бы блуждать до скончания века.

Как ни странно, возле дома старейшины было безлюдно… или как там можно сказать в отношении миуров?.. И все же кое-кто там был – на одной из лиан вольготно расположилась Парда.

Она что, издевается?!

На миуре из одежды присутствовала только узенькая набедренная повязка.

Интересно, а как же игровые законы про обнаженку и обязательное белье? Или для чокнутых закон не писан?

Вопреки всем моим усилиям, взгляд сам собой постоянно возвращался к шикарной груди миуры.

– Нравится? – не преминула поиздеваться Парда, качнув бюстом.

– Если скажу, что нет, ты же все равно не поверишь?

– Не поверю, – улыбнулась мозгоправка, показав весь набор своих острых зубов.

– Неужели для меня расстаралась?

– От скромности ты не умрешь. Миуры на праздник ходят только в таком виде.

– Угу, – только и смог сказать я.

Похоже, гулянка сегодня будет веселой. Ох, чует мое сердце, что ничем хорошим она не закончится… Впрочем, это как посмотреть.

Безлюдность обжитого уровня объяснялась просто – миуры предпочитали праздновать под открытым небом.

Над Пушистыми зарослями полыхал закат. Хоть это и немного высокопарное заявление, но иначе и не скажешь. Алый свет заливал весь небосклон, подкрашивая верхушки лиан. Только теперь я понял, почему этот странный лес называется пушистым. Прошедшие длинный и извилистый путь от земли к небесам лианы на своих кончиках распускали полусферические зонтики, похожие на половинку одуванчика. Конечно «пушинки» были не такими уж легкими и тонкими, но снизу казалось, что лианы упираются в облака.

Многие из побегов перед финальным рывком к небу делали дополнительный зигзаг, и можно было даже взобраться на самый верх – казалось, что стоишь по пояс в облаке и никакого леса под тобой нет.

Странное, скажу я вам, ощущение.

Закат медленно умирал, и с такой же неспешностью разгорался праздник миуров. По мере того как все вокруг окутывала тьма, на лианах загорались фонарики, очень похожие на китайские. Осмотревшись, я увидел, что практически вся перспектива облачной верхушки леса заполнена миурами.

Неслабо: навскидку, их здесь собралось несколько сотен! Это что, все из прайда Быстрые Лапы или подтянулись другие члены общего клана?

Как и Парда, все были одеты только в набедренные повязки. Миуры не стали раскрашивать себя рисунками по примеру диких племен земли – хватало природных узоров на телах.

Хрипло заголосили трубы, похожие на лихо закрученные трембиты. Только звук у них был, как у кошака, которому дверью защемили хвост.

Надрывая легкие, трубачи стали выводить какую-то мелодию. По ветвям скакали молоденькие миуры-неписи, на спинах которых имелись объемные корзины с узким горлышком. По мере передвижения разносчиц миуры выхватывали из корзин нечто похожее на кокосовые орехи. Один такой сосуд достался и мне.

– Пей, – сказала Парда, запрокидывая голову и прикладываясь к небольшой дырочке в сосуде. Благодаря тому что губы у нее были вполне человеческими, не пролилось ни капли.

Я повторил ее действия и понял, что это уже знакомое мне молоко с травками. Причем запах валерианы был намного интенсивнее, чем в напитке из таверны.

Это что, замена алкоголя?

Несмотря на то что на меня это пойло никак не подействовало, догадка все же подтвердилась. Минут через пять глаза Парды заблестели, и в них появились хитрые искорки.

От обилия вокруг меня странных, обнаженных и начинавших хмелеть миуров мне стало как-то очень неуютно. К счастью, эти мысли были прерваны началом следующего этапа праздника.

Внезапно рев труб утих и на своеобразный облачный холмик выбрался старейшина.

– Закончился еще один день полной радости жизни миура. Мы веселы и беззаботны! Пусть так будет всегда. Пусть начнется праздник, в котором к нам присоединится новый друг. – После этих слов он ткнул появившимся на пальцекогтем в мою сторону.

По толпе прошло шипение и мяуканье. Кто-то отреагировал с любопытством, а кто-то с недовольством.

– Он скучный! – крикнул кто-то из толпы.

– Он челове-э-эк! – вторили другие. Причем первое замечание явно было более весомым.

– Что скажешь на это, человек? – промурлыкала мне на ухо Парда, прижимаясь ко мне всем телом.

Вот сволочь. Понимаю, что подначивает, но все равно ведусь.

– Говорить не буду, а просто покажу! – крикнул я, обращаясь к старосте.

Натягивание веревки между двумя изгибами лиан заняло меньше минуты. Запрыгнув на канат, я осмотрелся – на небе загорались звезды, а из подсвеченного фонариками облака торчали сотни кошачьих голов.

Закончив с подготовкой снаряжения, я быстро сменил яркий, но совершенно бесполезный наряд на перекрашенные в камуфляж одежки скомороха. Своего колпака с бубенцами я немного стеснялся, поэтому он остался в сумке.

Ладно, будет вам веселье!

Первые три прыжка постепенно увеличили амплитуду, а на четвертом я взмыл в небо, уходя в сальто назад с раскинутыми руками. Затем пошел повтор, но теперь в небо взлетели горящие шары. Толпа зашипела, словно на огромную сковороду бросили гигантский кусок отбивной.

Погасив колебания тем, что пропустил канат мимо ног и схватился за него руками, я рывком вновь встал на канат и успел поймать падающие шары. Дальше амплитуда колебания каната была минимальной, как и мои прыжки, но в воздухе завораживающую вязь плели горящие снаряды. Миуры шипели без остановки. А вот взлетевший в небо и лопнувший фейерверком шар заставил их на секунду задержать дыхание. А затем воздух задрожал от не самого приятного воя сотен кошачьих глоток.

Подорвав остальные шары, я быстро закончил выступление. В нем больше не было смысла, потому что миуры пошли в разнос. Стало реально жутко. Похоже, яркие вспышки и изрядная доза валерьянки сорвали с резьбы и без того расшатанные мозги.

Я уже начал искать пути к отступлению, когда рядом появилась Парда:

– Не бойся, все идет по плану.

– По какому, блин, плану?! И почему я о нем не знаю?

– Тебя это не касается, поэтому… – Внезапно Парда осеклась, прислушиваясь к изменениям во всеобщем оре. – Нам туда.

Миура рванула на звук, ловко огибая родичей, беснующихся в очень похожем на корчи эпилептика танце.

Я успевал за ней с трудом, пару раз столкнувшись с захмелевшими кошаками и один раз едва вырвавшись из объятий рыжевато-серой миуры.

Место, куда стремилась Парда, резко отличалось от окружающей обстановки. Казалось, что находящиеся здесь миуры резко отрезвели. И было от чего.

На лианах висели несколько тел миуров, и выглядели они не очень приятно. На телах имелись жуткого вида разрезы. Если бы не игровое ограничение, здесь все было бы залито кровью.

Так как это была схватка между игроками, тела не думали таять, дожидаясь извлечения добычи. Причем простая логика подсказывала, что еще несколько погибших миуров попросту свалились вниз.

Тот, кто сотворил все это, застыл над изрезанным телом. Мощное тело пепельно-серого миура выгнулось в агрессивной позе. Из клыкастого рта вперемешку с пеной вырывалось злобное шипение. В глазах миура не было ничего, кроме звериной ярости.

Над головой кошака полыхал красный ник, окруженный похожей на череп полупрозрачной печатью Каина.

Мне это показалось или когти обезумевшего кошака действительно на порядок длиннее, чем у остальных, и похожи на главный инструмент Фреди Крюгера?..

– Вот ты и попался, Ричард, – с показным спокойствием сказала Парда, хотя было видно, что она очень волнуется. – Я знала, что ты хитрая бестия.

Что здесь, черт возьми, происходит?

– Тварь! – заорал бешеный кошак и прыгнул в сторону Парды. – Убью!

Уровень безумца был вдвое ниже, чем у Парды, но помня не совсем стандартные игровые законы Сэкаи, с выводами спешить не стоило.

То ли боевой опыт миура был запредельным, то ли ему помогало безумие, но двигался он быстрее Парды и бил очень сильно. От удара моя новая знакомая пролетела метров пять, с трудом цепляясь за одну из лиан.

А почему остальные не помогают?

После взгляда вокруг мое удивление стало еще больше – вместо того, чтобы тупо затоптать безумца, миуры начали разбегаться кто куда.

Теперь нас осталось трое: хилерша и взломщик против слетевшего с катушек боевого миура. Уровень психа ниже, чем у Парды, но при этом втрое выше, чем у меня, и это, как говорит один мой друг, – не есть гуд.

Вторая атака миура оказалась менее результативной, чем первая, потому что в его лоб впечатался мой шар. Поэтому прыжок кошака закончился не на выбранной им лиане, а десятком метров ниже. И уже там его затрясло от электрического разряда. На мне не было тактических очков, поэтому, сколько прошло урона, пока неясно.

Шар втянул шипы и послушно прыгнул обратно мне в руку. Запустив снаряд еще раз, я быстро достал очки взломщика и водрузил их на нос.

Несмотря на всю ярость, кошак не растерял сообразительности.

Или это уже обострившиеся инстинкты?

За мгновение до того, как мой шар должен был врезаться ему в грудь, миур, уже находясь в прыжке, ногой оттолкнулся от ближайшей лианы, тем самым меняя траекторию полета.

Пришлось срочно вытягивать руку в направлении улетевшего снаряда, чтобы не остаться без главного довода в «беседе» с очень шустрым и злым соперником.

Шар поймать я успел, а вот увернуться – уже нет. От удара голова дернулась так, что казалось, вот-вот оторвется, а щеку обожгло дикой болью.

Меня снесло с лианы, и только поэтому миур не смог закончить схватку вторым ударом.

Хватило бы и простого пинка, потому что в глазах поплыло, а мышцы скрутила судорога – верный признак, что уровень моего здоровья упал ниже десяти процентов.

Внезапно, растворяя боль и сгоняя судороги, по телу пробежала теплая, даже горячая волна. Борозды на лице защипало. По натяжке кожи стало понятно, что разрезы сошлись и затянулись.

Как же хорошо работать в паре с хилером! Еще секунду назад мои руки с трудом могли зацепиться за лиану, и вот уже ноги мощно распрямились, запуская меня в полет.

Навстречу падал кошак. Встретились мы в воздухе. Метательный шар остался на поясе, а затянутые в кольчужную перчатку пальцы застыли, не сжавшись до конца в кулак, словно я удерживал рукоять невидимого ножа. Через мгновение эта условность исчезла, и в ладони оказался подарок преступного авторитета – кинжал с очень выразительным названием Змеиный Зуб.

Мы с кошаком врезались друг в друга и обнялись, как родные братья. Мою спину обожгло болью от появления десяти глубоких борозд, но и для миура эта «нежность» не осталась без последствий – между его ребер торчал ядовитый кинжал.

Хорошо помня особенности своего оружия, я не стал вырывать его из раны и просто отпустил рукоять.

От удара о лианы мы расцепились. Дико завывая, миур все же ухватился за лиану и попробовал вырвать выжигающий его нутро кинжал. Эту сцену я наблюдал в полубреду, падая еще ниже.

Угу, флаг в руки – если за рукоять тянул не я, там появлялись такие зазубрины, что кинжал выйдет только вместе с половиной внутренностей.

Эта мысль была последней, потому что удар о лиану добил крохи моей жизни, и цветной вихрь унес меня на перерождение.

Так как я погиб не от руки врага, а по сути – от несчастного случая, долго дожидаться своего тела не пришлось, но тут же навалилась слабость от жесткого дебафа.

Погибать в игре не так страшно, как в реале, но приятного все равно мало.

Я уже собирался выйти из игры, но увидел, как мигнул браслет.

«Не уходи, встретимся в таверне», – гласило послание от Парды.

Насчет разумности продолжения дружбы с миурой у меня имелись смутные сомнения, но поговорить все же стоило. Да и выходить в реал, не вернув кинжала, не хотелось.

Заглянув в логи, я увидел, что именно мое оружие стало причиной смерти чокнутого кошака. Вряд ли, конечно, обошлось без вмешательства Парды, но опыт за убийство все же перешел ко мне. То, что я сделал в бою, можно было бы считать глупостью, но все прошло на голых инстинктах. После удара Зубом наносился единичный урон, но у него была еще одна функция – находясь в ране постоянно, отравление пожирало жизнь в пятикратном размере.

Покряхтывая, как старый дед, я поднялся с кровати и побрел к двери. Жаль, что пришлось продать все крутые эликсиры из коллекции моего предшественника – долгов и так выше крыши, так что не до жиру.

Спуск по лестнице был еще тем испытанием, и когда мне все же удалось добрести до ближайшего столика, из груди вырвался облегченный вздох.

Рядом тут же оказалась девушка-подавальщица.

– Чего желаете? – с явным сочувствием в голосе спросила она.

– Водки, – сам не понимая почему, сказал я.

– Не нужна ему водка, – послышался от двери голос Парды. – Принесите два ореховых напитка и мясные шарики.

И как она успела не только закончить драку с маньяком, но и добраться до таверны? Впрочем, если по вертикальной прямой, то вниз лететь всего с десяток секунд. К тому же женщины, если им это нужно, могут действовать со скоростью света.

Хорошо хоть миура больше не блистала соблазнительными частями своего тела, потому что в таком состоянии подобное зрелище могло лишь вогнать меня в депрессию. На ней был уже знакомый мне наряд с мультяшным псом.

Добравшись до стола, Парда не стала присаживаться, а обойдя его, положила руки мне на плечи. По телу пробежала волна свежести, сгоняя противную слабость и ломоту в костях. Прежние возможности моего персонажа баф хилерши не вернул, но самочувствие значительно улучшилось. Настолько, что я опять порадовался тому, что Парда удосужилась надеть хоть какую-то одежду.

– Спасибо тебе, – прошептала миура и чмокнула меня в щеку.

– Да ладно, чего уж там… – немного смутился я, наблюдая, как миура грациозно обходит стол и садится напротив.

И все же покладистое поведение психиаторши не снимало всех вопросов. Но их пришлось отложить, потому что появилась официантка, к тому же миура выложила на стол мой кинжал.

– Ты тут кое-что обронил, – мурлыкнула Парда и принялась с явным удовольствием забрасывать в рот небольшие шарики с принесенного официанткой блюда.

Меня еда пока не интересовала, потому что в кинжале обнаружились некоторые изменения.

Раньше это был простой, полностью сделанный из кости кинжал с кривым обоюдоострым лезвием. Из украшений там с обеих сторон гарды был вырезан глаз с вертикальным зрачком.

Странной в кинжале была только выемка в шаре-противовесе. Сейчас эта странность усилилась, потому что в вышеупомянутой выемке блистал своими гранями кроваво-красный кристалл.

Интересное дело…

– Кстати, очень интересный камешек, – сказала Парда, расправившись с очередным мясным шариком, приговорив уже половину подноса.

И главное, не боится растолстеть, зараза!

Хотелось быстро спрятать кинжал, чтобы не нарваться на еще одну просьбу о подарке, но любопытство оказалось сильнее.

Камень легко вышел из выемки и остался в моей левой руке, а кинжал послушно растворился в воздухе прямо в хватке пальцев правой ладони.

Итак, что принесла нам неожиданная особенность кинжала?

Перемещенный в сумку камень тут же высветил свои характеристики:

«Кристаллизированная кровь миура. Алхимический ингредиент».

И все.

– Не хочешь подарить своей подруге эту безделушку?

– Подругам дарят цветы и мягкие игрушки, – с максимальной простотой на лице улыбнулся я, пряча камень в сумку. – Драгоценности преподносят только любовницам.

– Это легко исправить, – потянулась всем телом миура, заставляя маечку натянуться на изрядной груди. Мультяшный пес оскалился еще больше. Но я уже видел эти прелести без прикрытия, поэтому не впечатлился.

Образ миуры стал более привычен, но возникли подозрения насчет искренности и простоты этой мадам. А такие вот прелестницы всегда берут плату за все, даже игривые улыбки, не говоря уже о сексе. Причем проделывают это без злого умысла, просто по своей натуре.

– Ты мне зубы не заговаривай, – тряхнув головой, посерьезнел я.

– А что такое?

– Да ничего, просто никогда не поверю, что эта история с праздником и слетевшим с катушек кошаком произошла случайно.

– Ты меня в чем-то подозреваешь? – с видом обиженной блондинки заморгала миура.

Захлопать ресницами ввиду отсутствия оных у нее не получилось. Как и состроить глазки – в зале было достаточно светло, чтобы зрачки миуры имели вид вертикальных щелей.

– Будешь держать меня за дурачка – наше сотрудничество закончится, так и не начавшись.

Слово «сотрудничество» явно сбило ее с нужного настроя.

– Хорошо, – посерьезнела Парда. – План начал вырисовываться, когда я узнала, что ты скоморох. В сети есть пара роликов с твоими выступлениями. Но все равно шансов на успех было мало, поэтому ничего тебе и не рассказывала. Я уже несколько лет консультирую в клинике закрытого режима. У меня там есть пациент, которого обвинили в убийстве собственной жены. Считалось, что он проделал это в состоянии аффекта. Но у меня имелись серьезные подозрения, что курс лечения на него не действует. Мне удалось договориться о его вводе в игру, но эта сволочь целый год вела себя безукоризненно. И только после изрядной дозы коктейля и твоего представления со вспышками его прорвало.

– Это похоже на подставу… а как же клятва Гиппократа?

– А ты уверен, что подобные условия не сложатся у него после выхода из клиники? В таком случае пострадают не просто аватары и нервы игроков, прольется реальная кровь! – Вопрос явно беспокоил Парду, потому что она начала заводиться.

– Успокойся, я на твоей стороне. Главное, чтобы ты была честна со мной, а вопросы этики всегда можно обсудить, – выставил я вперед ладони. – Теперь этого психа запрут до конца его дней?

– Нет, просто продлят срок и изменят курс лечения.

– Ну это ваши мозгоправские дела, я все равно в них ничего не понимаю.

Дальше вечер прошел, так сказать, в непринужденной обстановке, изрядно сдобренной флиртом миуры, но даже после ее откровений я все равно не доверял этой кошке.

Бытует мнение, что люди делятся на кошатников и собачников, причем даже те, кто не держит домашних животных. Что касается меня, то определиться до сих пор не удалось. Верность собак мне импонировала, но в то же время казалась немного чрезмерной. Такое же двойственное чувство возникало в отношении кошек, чьи черты явственно проявлялись у Парды. Свободолюбие и непредсказуемость хороши, но только в меру.

Сэкаи и здесь провела разделительную линию – в реале я был собачником, а в виртуале, можно сказать, начал становиться кошатником.

Поняв, что заморочить мне голову не получится, Парда попрощалась и при этом напомнила, что завтра нужно сходить к старейшине за обещанным заданием…

Реальность встретила совсем еще не поздним вечером. Ждать снятия дебафа смысла не было, поэтому, как говорилось в известной поговорке – делать мне было совершенно нечего. Можно, конечно, посидеть с Бимом у камина, тем более погода к этому располагала, но эта зараза Парда своим приставанием довела меня до взвинченности, и возникшее напряжение нужно было куда-то сбросить.

За всеми недавними перипетиями и игровым процессом моя личная жизнь отошла на второй план, так что реанимировать хоть что-то из запущенных отношений будет трудно. Поэтому появилась идея создать новые.

В поселке мест для знакомства с девушками не было, так что нужно ехать в город. Транспорта у меня не имелось, но это не проблема. Требовался только телефон и нужный номер.

– Алло, проходная?

– Да, слушаю вас.

– Есть сегодня кто на колесах?

– Имеется такое дело.

– Хорошо, тогда пусть подъедет к бывшему гостевому домику Лосева. Знаете, где это?

– Конечно.

Дежурящие возле поста на въезде в поселок частные извозчики – это, конечно, не таксисты, хотя в некоторых случаях даже лучше.

Не скажу, что являюсь заядлым тусовщиком, но определенный опыт имеется, и мой выбор сегодня пал на ночной клуб с названием «Черный кот». Возможно, сработало подсознание, опиравшееся на недавние приключения. Внутри клуба оказалось довольно уютно, хотя, скорее всего, сказывался контраст с мерзкой погодой снаружи.

В будний день посетителей было не очень много, но от этого обстановка только выигрывала. Приземлившись на барный стул, я заказал себе виски с яблочным соком и осмотрел «охотничьи угодья». Взгляд тут же зацепился за симпатичную шатенку с коротким каре, которое хоть и делало ее образ немного мальчуковым, но отнюдь не умаляло очарования. Черное короткое платье выгодно открывало ноги до нужного предела, находясь на грани приличия.

Очень даже ничего.

– Вы позволите? – спросил я, подходя ближе, но тут же натолкнулся на встревоженный взгляд.

– Извините, но я жду парня.

– Это вы меня извините, – мягко улыбнулся я и шагнул назад.

Увы, просто уйти мне не дали.

– Э, чё за дела? – послышался возмущенный вопль от двери в туалет.

Девушка побледнела.

Блин… как говорил один советский киногерой: «Вечер перестает быть томным».

– Все нормально, я просто подошел познакомиться, и мне отказали.

Увы, слова здесь были бессмысленны, парень явно искал повода для ссоры и, скорее всего, – именно со своей девушкой, мне же достанется за компанию. И бить меня будут скопом, потому что из-за дальнего столика поднялась парочка ребят.

– Витя, успокойся, – попыталась успокоить ревнивца девушка.

– Заткнись! – окрысился Витя.

– Я извинился и поэтому просто уйду, – сделал я еще одну попытку спустить все на тормозах.

– Этого мало, ты еще на коленях не ползал, урод! – тут же вклинился в разговор один из группы поддержки.

Ошибка. Парни, конечно, не являлись гопниками, но на то, что им кажется слабостью, отреагировали стандартно – как раздразненные псы.

– Только давайте на улице, – со вздохом предложил я.

В принципе, мне все равно, где получать по морде, но не хотелось иметь проблемы еще и с попорченным имуществом клуба. А в том, что его спишут на меня, можно было не сомневаться – бармен явно хорошо знал эту компанию.

Сам не знаю почему, мне не было страшно. Возможно, потому что подельники ревнивца ну никак не дотягивали по грозности ни до слепцов, но тем более до кошака-маньяка. Даже зубастые кролики в стартовой локации были пострашнее троицы скучающих придурков. Правда, стоило учитывать, что боль будет реальной, как и синяки.

Конечно, дядя кое-чему меня научил, но так и не смог превратить в настоящего бойца. Впрочем, мои соперники тоже не выглядели королями кикбоксинга.

Так, пора вспомнить еще одно нехитрое правило от дяди-предводителя местечковых шерифов – чтобы не иметь лишних проблем с законом, бить первым нельзя, но первый удар противника должен быть контролируемым.

– Ты чё, падла, чужих девок лапаешь?! – начал заводить себя один из подпевал, в то время как второй старался зайти мне за спину.

Говорить здесь было не о чем, поэтому я просто оттолкнул напиравшего на меня забияку. Причем сделал это не классически – толчком в грудь, а схватил пятерней за лицо и пихнул.

Пламенный защитник интересов местного Отелло был оскорблен до глубины души. Выдав короткую матерную тираду, он попытался ударить меня, причем на удивление неуклюже. Или это мне удается проявлять чудеса ловкости?

С легкостью увернувшись от летящего кулака, я ухватил соперника за ушедшее вперед по инерции плечо и потянул его тело на себя, при этом выбросив левое колено вверх.

Удар в живот получился неслабым: кажется, даже хрустнуло ребро. Меня тут же попытались взять захватом сзади.

Ну, это совсем просто…

Резкий удар головой назад вызвал ослабление хватки и болезненный вскрик. И тут же послышался испуганный вопль за спиной:

– Витя, нет!..

Волна нехорошего предчувствия пробежалась морозом по спине. Разворачивался я быстро, но все равно не успевал. И тут, практически как в игре и случае с атакующим бандитом на даче, тело сработало автоматически. Пальцы перехватили правую руку Отелло с зажатым в ней ножом.

«…ножом?! – запоздало запаниковало сознание. – Вашу ж мать!»

Дальнейшее прошло на автомате. Толчок плечом вывел соперника из равновесия. Он попытался устоять на ногах, при этом ослабив внимание и напряжение в кистях рук.

Только чудом мне удалось внести коррективу в прием и вогнать узкий клинок не в живот соперника, а в его бедро. Теперь орали уже двое агрессоров, если, конечно, не считать визжащую от вида крови девушку.

Получивший затылком в лицо парень попытался встать с явно враждебными намерениями и тут же получил ногой в живот. Времени на политес не было.

– Ну и чем тебя не устраивали красавицы из «Белой Орхидеи»? – проворчал я, уже думая, как остановить этому придурку кровотечение.

И тут в дело вступила тяжелая артиллерия. На меня пер охранник клуба, очень уверенно сжимая телескопическую дубинку. Движения парня своей плавностью напоминали недавнего психованного кошака. У меня засосало под ложечкой от плохих предчувствий.

– Чувак, давай не будем пороть горячку…

Плохо – в глазах охранника светилась обреченность боевого пса, который просто обязан вцепиться в обидчика хозяина. Увы, перенесенная из игры ловкость в этом случае не помогла. Ловко прокрутив в руках дубинку, охранник наметил обманный удар в голову, а когда я попытался прикрыться рукой, без затей ткнул меня в живот.

Стало совсем плохо, поэтому я решил применить последний прием, так сказать, мажорскую защиту:

– Мой дядя – замначальника Васютинского ровэдэ.

Получилось довольно длинное для такой ситуации предложение, но мне удалось выпалить его со скоростью пулемета.

Охранник застыл нелепой статуей, а его дубинка так и не добралась до моего хребта.

– Анатоль Степаныч?

– Угу, – только и смог выдавить из себя я.

– Черт… чувак, я реально не прав.

Тоже мне откровение.

Охранник попытался помочь мне разогнуться, но я отпихнул его к вопящему подранку:

– Помоги ему остановить кровь.

Сдернув поясной ремень с жертвы ревности и криворукости, охранник ловко перетянул ему ногу и прикрикнул на перепуганную девицу:

– Прекрати орать, звони в скорую.

– А милиция?

– Сам позвоню, – вмешался я в ситуацию.

Черт, от отходняка дрожали руки.

– Слушаю, – после второго гудка послышался в телефоне голос дяди.

– Дядь Толя, у меня проблемы.

– Опять?

Я чуть не фыркнул, вспомнив мультик про пса и волка, но дядя был настроен серьезно:

– Что случилось?

– Меня тут попытались зарезать.

– Ты цел? – обманчиво сухим голосом поинтересовался мой родственник.

– Да, но нападавший получил своим же ножом в ногу.

– Свидетели есть?

– Секунду, – попросил я и повернулся к потенциальной свидетельнице: – Ты подтвердишь, что я не нападал?

– Да, если вы не будете подавать заявление на Витю.

Умница – и поступила по совести, и сделала вид, что защищает своего парня. Впрочем, если она действительно так умна, то ее парнем этот шизик будет недолго.

– Дался мне этот придурок!.. – ругнулся я и вновь приложил к уху телефон.

– Дядь Толь…

– Я все слышал. Свидетель – под вопросом. На ноже есть твои отпечатки?

– Откуда им там взяться? – недовольно проворчал я, понимая, что дядя намекает на отпечатки пальцев в доме погибшего игрока, которые нашли оперативники.

– Жди на месте, – сказал предводитель местечковых шерифов и отключился.

Закончив разговор, я заметил взгляд охранника, который сейчас был похож на побитого пса.

Ну что ты будешь делать!..

– Скройся, и если что – ты ничего не видел.

Парень благодарно кивнул и с поразительной скоростью нырнул в двери заведения.

Опять все та же история… У нашего народа ненависть к правоохранительным органам стала практически национальной традицией. Народ даже не пытается разделять ментов на хороших и плохих, но при этом, случись беда, все как один бегут к ним за помощью.

Очень показательным в этом плане был случай с моим одноклассником Сявой. Несколько лет он обзывал меня мусорским выкидышем, а когда понял, что я не собираюсь жаловаться дяде, распоясался еще больше. Конечно, мы с ним на этой почве часто дрались, причем с переменным успехом.

Мне было совершенно непонятно, откуда такая ненависть. В его семье никто не сидел и даже не привлекался. До поры до времени. И вот пришел день, когда его старший брат загремел за решетку. Сява так запаниковал, что обратился за помощью ко мне.

Сам не знаю почему, но все же я рассказал об этом дяде. Как выяснилось в итоге, брата моего одноклассника действительно хотели подставить, и своевременное вмешательство спасло его от тюрьмы.

Когда Сява явился с благодарностями, я очень красочно и подробно объяснил, куда он должен их засунуть…

Как бы то ни было, мой поход за любовными приключениями закончился без особых проблем, если не считать нудную дачу показаний и головомойку от дяди. Местечковый Отелло не стал лезть в бутылку. Выяснилось, что его папа-бизнесмен относится к моему дяде с изрядной долей опасения, потому что еще по своему бандитскому прошлому в лихих девяностых хорошо помнил принципиального молодого опера по прозвищу Бешеный.

Вечер хоть и нельзя было назвать удачным, но все же он взбодрил меня и в конце наградил телефоном впечатленной моим поведением девушки по имени Ася. С другой стороны, искать любовные приключения в реале мне захочется еще нескоро, особенно учитывая прелести эльфиек из «Белой Орхидеи».

Домой я добрался только поздней ночью и, не обращая внимания на недовольно лающего Бима, завалился спать.

Глава 3

– Иди на фиг!.. – недовольно выругался я и треснул по подскакивающему будильнику.

Тяжелый круглый надоеда недовольно звякнул и затих. Ему не привыкать. Просыпаясь слишком рано, я обычно слегка неадекватен, именно поэтому не выбросил жутко старый агрегат, который выдержал несколько десятков полетов в стену.

– И ты иди туда же! – Это уже в адрес скребущегося в дверь и скулящего Бима. На пса мои слова не особо подействовали, поэтому пришлось вставать.

Покормив своего вконец обленившегося питомца, я взбодрил себя душем и уже привычным завтраком из полезной, но абсолютно безвкусной бурды. Это не только пойдет в прок моему организму, но и распалит виртуальный аппетит.

Диета была разработана уже давно, но мое внимание привлекла лишь неделю назад. Она резко снизила количество вынужденных выходов из игры, что вкупе с уже упомянутыми преимуществами заставило меня сделать именно этот выбор. В сочетании со стимулирующей мышцы функцией капсулы и регулярными занятиями на тренажерах диета уже позволяла мне смотреться в зеркало не без уважения к самому себе.

И все же польза пользой, но порадовать себя вкусненьким все же хотелось, поэтому пора вернуться к мясным шарикам и пушистому десерту, вот только нужно заказать себе что-то повкуснее, чем молоко с травками, – стремное оно какое-то…

Вход в игру прошел штатно, а девушка-официантка встретила стандартной доброжелательной улыбкой.

Как только я начал получать удовольствие от мясных шариков, в дверях таверны нарисовалась Парда. Стремительно переместившись за мой стол, она тут же начала тягать шарики с моего блюда.

– Привет, – прошамкала набитым ртом миура.

Она что, на запах примчалась? Может быть, но скорее всего дело в метке – все миуры имеют основную профессию охотника.

– Может, закажешь себе полную порцию? – спросил я, провожая мясной шарик из второго десятка, исчезнувших в зубастом ротике Парды.

– Я чуть-чуть.

– Угу, чуть-чуть… – проворчал я, подзывая жестом официантку. – Еще порцию шариков и ореховый напиток.

Меня никогда не напрягала привычка многих девушек лезть в чужую тарелку. Чаще всего причиной этого действия было желание не насытиться, а просто ощутить вкус блюда, и все заканчивалось маленьким кусочком. Но Парда явно проголодалась.

Миура благодарно улыбнулась, но через минуту недовольно поджала губы, когда новую порцию я притянул к себе, пододвинув миуре блюдо, в которое она уже успела сунуть свои пальчики.

– Ну вот, как раз чуть-чуть и осталось.

Парда поняла, что это не жадность, а шутка, и продемонстрировала клыки в многообещающей улыбке.

Уже попивая ореховый напиток, очень похожий на кофе, хотя как по мне – слишком пряный, я наконец-то решил перейти к делу:

– Ну и что заставило столько прекрасную миуру сломя голову мчаться по лианам?

– С чего ты взял, что кто-то мчался? – фыркнула Парда.

– Значит, сидела под дверью таверны, поджидая моего входа в игру.

– Ну, вариант с быстрым бегом мне нравится больше, – чуть подумав, сказала Парда. – Надеюсь, ты не забыл, что сегодня тебе получать задание от старейшины?

– Я-то не забыл; другой вопрос – почему это так волнует тебя?

– Ну вот, – надула губки миура, – заботишься о нем, а он подозревает бедную…

– Парда, – жестко прервал я выступление довольно неплохой актрисы, – мы договорились, что ты не корчишь из себя невесть что и не держишь меня за дурачка.

– Ладно, – посерьезнела Парда, – но с чего такие подозрения?

– И это я слышу от психиатра? Когда красивая женщина хоть чуть-чуть утруждает себя ради мужчины, это значит, что либо она сильно влюблена, либо ей что-то нужно. В большинстве случаев, это «что-то» вылезает мужчине боком. Итак, в чем твой интерес и почему мне следует напрягаться еще до получения задания?

– Нельзя быть таким подозрительным, – недовольно качнула головой Парда. – Но кое в чем ты прав. Я хочу, чтобы ты принял меня в этот квест.

В ответ мне осталось только театрально развести руками, жестом подтверждая ранее высказанную догадку.

– Но и для тебя это более чем выгодно! – возмутилась Парда.

– Значит, если бы не твое вмешательство, задание от старейшины лично для меня было бы не таким выгодным?

– Ну я бы так не сказала…

Мотнув головой, я еще раз повторил жест с театрально разведенными руками.

– С тобой скучно, – тут же сделала финт миура и стала равнодушно рассматривать потолок.

Ну что тут скажешь – с психиатрами лучше в эти игры не играть.

– Хорошо, пошли получать задание, все равно без тебя будет только хуже.

– Хороший мальчик! – Стремительно перегнувшись через стол, миура погладила меня по щеке.

Еще и когти не до конца убрала, зараза! Странное ощущение – и короткий испуг, и резкий укол желания.

Еще более странным было, что подобный демарш я встретил абсолютно спокойно. Снять напряжение вчера не удалось, зато стычка позволила прийти в себя и собраться.

– Мы либо дело делаем, либо морочим друг другу голову, – сказал я, глядя прямо в вертикальные щели зрачков миуры.

– Дело, – уже более серьезно кивнула Парда.

Забег по лианам занял минут десять. Старейшина встречал нас на своих любимых подушках с уже знакомым видом обожравшегося сметаной кота.

– Зацеп, я рад тебя видеть и хочу обратиться с просьбой, – без обиняков перешел к делу миур. – Во время представления и боя с отщепенцем ты показал свой ум, ловкость и силу.

– Слушаю вас, старейшина.

– Сто лет назад, – с видом сказителя начал говорить старейшина, – миуры жили абсолютно без забот и вражды. Нас вел за собой дух-хранитель, покровительница миуров Митили, которую называли питомицей Двуликого. В те дни мы все чувствовали себя, как пух на ветру. Каждая мысль была легка и ни к чему не вела, каждое действие являлось необъяснимым, и никто не пытался его просчитать. Это была настоящая свобода…

Миур закатил глаза и провалился в какую-то нирвану, продолжая нести мифическую ересь. Единственное, что выбивало меня из игровой колеи, это как раз легенды Сэкаи. Ну не принимал мозг легенду столетней давности в мире, который существует неполное десятилетие. И все же история о мало кому известной питомице Двуликого меня задела.

Минут через пять старейшина закончил заливаться соловьем о беззаботной и абсолютно асоциальной жизни миуров столетней давности, наконец-то перейдя к сути.

– …а теперь мы ползаем, как слепые котята по незнакомому логову, натыкаясь на острые шипы.

Старейшина грустно вздохнул и выжидающе посмотрел на меня.

– И чем я могу вам помочь?

– Ты вор…

– Взломщик, – уточнил я и сделал это с максимально возможной твердостью.

– Хорошо, взломщик, – согласился кошак, – поэтому сможешь проникнуть туда, куда миурам ход закрыт.

– Предположим…

– Найди в проклятой обители Митили бесконечный источник «пыльцы Истины».

В словах старейшины меня больше всего напряг проклятый статус кошачьего духа-хранителя, а так – вполне себе нормальное задание.

– Можно попробовать.

– Нужна ли тебе помощь? – обрадовался миур.

Оглянувшись, я увидел горящий взгляд Парды.

– Думаю, если со мной пойдет Парда, то все получится.

– Парда?.. – Как мне показалось, с удивлением спросил старейшина. – Хорошо, но еще возьмете Мроа и Вурука.

Словно дождавшись этих слов, в люке-двери мелькнули две массивные фигуры.

М-да, внушительно… Здоровенные кошаки – один черный с белыми пятнами, а второй серый в полоску – застыли, подозрительно уставившись на меня. С первого взгляда было видно, что они переполнены рвением выполнить приказ старейшины. Но, уже познакомившись с натурой миуров, я понимал, что это скорее от скуки, чем от привитой дисциплины.

– Мальчики помогут вам, если появятся какие-то препятствия.

Мне-то в принципе все равно, но недовольство на мордашке Парды напрягало. Кошаки являлись неписями, и в случае чего договориться с ними не получится.

– Ну что, Зацеп, принимаешь задание? – вкрадчиво спросил старейшина, и, вторя ему, тут же мигнул браслет.

Реакция моей новой подруги заставила залезть в свиток-наладонник и вчитаться в условия квеста.

Так… нужно проникнуть в обитель второстепенного духа-хранителя и вытащить оттуда похожий на кувшин сосуд. В награду обещали изрядно опыта и аж тридцать золотых. Еще несколько месяцев назад сумма, равная трем тысячам долларов, была для меня значимой, а учитывая, что это всего за один день работы, – вообще сказка. Увы, с моими нынешними долгами бурного приступа восторга я не испытал.

Так, где здесь может скрываться подлянка?.. Вроде все ровно – обычное задание из разряда «принеси, подай, иди дальше, не мешай». Но почему бравые кошаки так напрягают Парду?

Так и не найдя к чему прицепиться, я кивнул и громко произнес:

– Задание принято.

Браслет мигнул, подтверждая сделку. Старейшина стал еще более довольным, хотя казалось, дальше некуда.

Ну что, все обсудили – пора выдвигаться.

Наше сопровождение не наседало нам на пятки, и вообще вело себя мирно, держась в сторонке, поэтому, как только мы отдалились от дома старейшины, я остановил Парду:

– В чем дело? Почему тебе не понравилось сопровождение?

– А зачем нам лишние свидетели?

– Свидетели чего? – тут же напрягся я. – Моего убийства и перехода приза к одной очень милой миуре?

Мой раздраженный и подозрительный прищур был не менее выразительным, чем у миуры. Да уж – понабрался кошачьих привычек.

– Ты скучный, – недовольно промурлыкала Парда.

– Ага, а еще трусливый. Это чтобы ты не тратила время на всякие подковырки. Колись, Парда, иначе дальше я пойду только с этими крепышами.

Минуты две Парда думала, а затем все же решилась:

– Я хочу стать помощницей младшего духа.

– Интересно девки пляшут…

– Какие девки?

– Интересные, – отмахнулся я и, выпав из ступора, быстро спросил: – Что за ерунда? Ты же сама говорила, что игровой процесс тебе не интересен.

– И могу повторить: дело не в игре. Мне нужна «пыльца истины».

– Знать бы еще, что это такое…

– Сильное психотропное средство.

– Даже так? – опешил я. А девки-то все интереснее и интереснее… – Это что, какая-то виртуальная наркота? Так насколько мне известно, этого добра здесь просто завались…

– Не все так просто. В игре наркотики представлены практически в стандартном наборе. Всемирная организация здравоохранения на заре Сэкаи устроила вой, поэтому разработчики свернули тестирование и перенесение в игру действие психотропов всех видов, или почти всех. В принципе, корпорации плевать на ВОЗ с высокой башни, но в этом случае они решили не устраивать кошачью драку. И все же до меня дошли слухи, что запрет не касался тех видов, которые не имели аналогов в реале. Те, кто создал миуров, также разработали виртуальное средство для расширения сознания. На одних оно действует как усилитель интеллекта и позволяет нормально относиться к некоторым просьбам руководства. А тем, у кого асоциальное мышление является доминантным, «пыльца истины» напрочь сносит крышу и выворачивает все психологические проблемы наизнанку. Теперь понятно, зачем мне эта пыльца?

– Это-то понятно, но пока неясно, зачем тебе должность помощницы. Если мне не изменяет память, в Сэкаи есть только один игрок-помощник.

– А почему бы и нет? – промурлыкала Парда и, словно сделанная из жидкости, перетекла по лиане ближе ко мне. – Я девушка тщеславная и занять место второй, в хоть и виртуальном, но все же огромном мире – это очень неплохо.

– Только давай без этих шуточек, у нас еще куча дел, – решительно отодвинулся я от Парды.

Сам не знаю почему, но что-то внутри отчаянно сопротивлялось близкому контакту с миурой. Как институтка, честное слово… даже неловко перед своим мужским эго и внутренним самцом, который очень грубо намекал, что неплохо бы узнать, что такое секс с миурой-хилером прямо здесь, на лиане. Но все равно, несмотря на однозначную реакцию моего тела, какой-то психологический блок присутствовал. К тому же после ее слов о тщеславной девушке появилось желание узнать, имеет ли скрывающаяся за обликом Парды дама право называть себя девушкой.

Опять вспомнился фильм «Суррогаты» с живчиком Брюсом…

– Ладно, с этим понятно, – кивнул я миуре. – Думаешь, наши неожиданные соратники могут помешать тебе стать помощницей духа-хранителя?

– Уверена, что так и будет. Если всеми забытая питомица Двуликого так и останется без помощницы, источник пыльцы может использовать любой миур. В противном случае распределение возможно только с моего разрешения.

– А ты будешь с увлечением вивисектора изучать вывернутые души игроков?

– Это плохо?

– Как по мне – это не совсем здорово, – пожал плечами я, – но меня это волнует мало, потому как не имею ни малейшего желания закидываться всякой гадостью. Прожил в реальности без дури и здесь обойдусь.

– Тогда договорились? – протянула мне Парда маленькую и (без когтей) очень изящную ладошку.

И все же мне не понравились искорки в ее глазах.

– Принудительное знакомство со всякой дрянью будет караться со всей жестокостью.

– Ты скучный.

– Парда!

– Хорошо, обещаю, – засмеялась миура.

Наш диалог был неожиданно прерван прыгнувшим ближе миуром.

– Почему мы стоим? – недовольно поинтересовался полосатый Вурук.

– Тебя кто звал? – сам не знаю почему вызверился я.

В ответ миур зашипел:

– Не зарывайся, челове-э-эк!

– Тебя старейшина послал сопровождать нас? – тут же вмешалась в ссору Парда.

– Да! – фыркнул кошак.

– Точно сопровождать? Не направлять и не поторапливать?

– Да.

– Тогда вернись на место или можешь идти куда хочешь. Я буду только рада.

На секунду ситуация застыла в шатком положении – либо система подбросит ресурсы программе миура и все может сильно осложниться, либо…

То ли не хватило мощностей, то ли ситуация увязывалась с основным сценарием, но кошак, недовольно шипя, убрался к своему товарищу.

Путешествие по ажурному кружеву лиан уже на втором получасе начало выматывать. И физическая усталость здесь была ни при чем – с навыками акробата и поддержкой хилера это просто немыслимо – устал мозг, постоянно отслеживая точки, на которые во время очередного прыжка опирались ноги, а порой и руки.

Еще минут через десять я промахнулся ногой мимо толстого ствола и свалился вниз. Впрочем, приземлиться на лиану тремя метрами ниже удалось на три конечности, но неприятный и очень своеобразный смех миуров радости не принес. Они, конечно, всего лишь программы, но все равно неприятно.

Парда отреагировала на происшествие понимающим кивком и объявила привал.

Ухоженные территории с висячими огородами остались позади, и сейчас вокруг нас простиралась дикая часть Пушистых зарослей. Сплетение лиан стало гуще и каким-то хаотичным. Впрочем, над столичным поселком для чужестранцев упорядоченность тоже не прослеживалась.

Уже третья за этот день волна оздоровительной энергии пробежалась по телу, и миура пристально посмотрела мне в глаза:

– Ты как?

– Все нормально, – отмахнулся я, – просто ослабло внимание.

– Тут все сложнее. Некоторое время твои движения направляла система, но, уверившись в своих силах, ты начал влиять на заданный алгоритм, от этого и сбои. Постарайся не думать о том, что в реале ты так не можешь, и не лезь в работу программы.

Ага, постарайся не думать о белых обезьянах… Блин, она же психиатр и должна знать, что за этим последует!

Следующие прыжки получились еще хуже, но затем в голове словно что-то щелкнуло. На несколько секунд я ощутил себя марионеткой, потому что практически не участвовал в управлении собственным телом, точнее – телом персонажа. Минут через пять стало легче.

Интересно, что это – я вживаюсь в игру и уже начинаю отождествлятьсебя с аватаром? Даже на канате при стечении толп народа таких проблем не было. Там я тупо наблюдал за происходящим как бы со стороны. Все казалось игрой, а чудеса эквилибристики даже на подсознательном уровне абсолютно не воспринимались как реальность.

Неизвестно, куда завели бы меня подобные мысли, но, к счастью, мы уже добрались до цели нашего путешествия.

М-да… даже не знаю, как назвать этого кошачьего Святогора. Внизу, среди путаницы лиан, виднелась огромная каменная голова кошки. Ее веки и рот были плотно закрыты.

Парда спрыгнула вниз, изящно приземлившись на четыре конечности. Я последовал за ней. Теперь с ловкостью у меня никаких проблем не было – мозг был занят перевариванием вида кошачьей головы.

Не то чтобы она меня впечатлила – просто необычно.

– Этот ход был закрыт почти сто лет… – прошептала Парда, склоняя голову.

– Ты что, бешеного молочка нахлебалась?

– Нет, все нормально, но иногда для остроты ощущений нужно хоть чуточку верить в реальность этого мира. Сейчас мне хочется ощущать, что я действительно нахожусь здесь, а не в своей квартире на окраине Бристоля.

Ага, получается, Парда у нас англичанка… Впрочем, это не имеет особого значения, и я постарался сделать вид, что не заметил оговорки.

– Ну что, взломщик, покажи класс, – игриво улыбнувшись, Парда сделала приглашающий жест.

Только после ее слов я заметил, что на уровне моей головы в нижней части носа каменной кошки светится знакомое пятно.

Интересно, уверенность Парды в моих силах опирается на пресловутую женскую логику или она все же что-то знает о моих чудесных очках?

Судя по тому, как миура улыбнулась, когда я напялил свои чеховские окуляры, она точно знала, что это такое.

Ну и пусть, хотя сильно бесила недоступность источников, из которых старожилы Сэкаи черпают информацию.

После того как мои пальцы прикоснулись к пятну, перед глазами развернулась стандартная панель замка.

Ничего сложного – замок пятого уровня. Мой четвертый уровень «взлома», усиленный бонусом очков, делал задачку плевой.

Оптика ободряюще подсветила на панели три кнопки, которые я и нажал.

Огромная голова задрожала, что заставило нашу компанию отскочить назад.

Под скрежет камня рот кошки начал открываться, являя миру похожие на сталактиты зубы. Нижняя челюсть сразу ушла под землю, так что вход в обитель второстепенного духа-хранителя был похож на арку с зубами. Размеры рта позволяли пройти внутрь, не нагибаясь.

Живенько, конечно, хотя на фоне голливудских блокбастеров – не особо впечатляюще. Но это касалось только первой части представления.

Сразу за входом обнаружился небольшой, идущий под уклон коридор с каменными стенами, который вывел нас в обширный подземный зал. Мои очки позволяли видеть в темноте, но их возможностей в данном случае было недостаточно.

Парда что-то зашипела, и в ее ладошке засветился шар, который тут же распался на два десятка светящихся точек. Магические светлячки шустро разлетелись в стороны, освещая помещение.

Хотелось тебе экзотики? Получай.

Ничего особенного в настенных фресках не было – везде фигурировали мотивы из жизни пушистых и хвостатых, но мне почему-то сразу вспомнились детские страшилки, в которых фигурировали черные кошки. Особенно впечатлил рисунок на противоположной от входа стене. В клубящемся мраке горели два глаза с вертикальными зрачками.

Блин, еще один чокнутый художник – дизайнер игры… От изображенного, несомненно, талантливейшим мастером взгляда мой позвоночник словно заледенел.

Так, что у нас там имеется из набора фобий, которые не повезло подхватить именно в Сэкаи? Нелюбовь к паукам и клоунам? Как бы еще и боязнь кошек не заполучить…

Обитель явно пустовала очень долго – это, конечно, если не вспоминать, что она была изначально создана такой запущенной. Или все-таки падение Митили имело место, хоть и не так давно, как рассказывает старейшина миуров?

– Парда… – почему-то шепотом позвал. – Ваша покровительница изначально задумывалась как легенда или тут действительно произошло что-то нехорошее?

– А какая разница? – равнодушно пожала плечами миура, косо поглядывая на наших сопровождающих. – Может, позже и узнаем, а сейчас давай займемся поисками.

Легко сказать… Общий осмотр не дал мне никаких результатов. На стенах с фресками светящихся пятен не наблюдалось. Темные поверхности вообще не имели светлых участков. Казалось, свет тонул в черном камне.

Загадка, однако.

А может, все дело в том, что я не миур?

– Парда, пройдись вдоль стен и поищи что-то необычное. Внимательно прощупай все ручками.

Парда хотела переспросить, но, вновь покосившись на кошаков, передумала. Мне тоже хотелось уточнить, на чем основывалась ее уверенность в том, что здесь можно стать помощницей хранительницы, но опять же не при посланниках старейшины. Меня это вообще не касалось, к тому же не хотелось портить игру Парде.

Миура двинулась вдоль стены, всматриваясь в завитки фресок и барельефов. Параллельно она ощупывала пальцами самые подозрительные участки.

Бинго! Моя догадка оказалась верной. В правом дальнем углу что-то щелкнуло. Часть пола и примыкающих к углу стен провернулась, но недостаточно быстро, чтобы захватить Парду с собой. Миура сначала испуганно, затем рассерженно зашипела, и после длинного прыжка назад припала к полу. Шерсть на ее загривке стала дыбом.

Интересно, чего это она? Такой реакции я не видел даже во время боя с чокнутым кошаком.

После поворота угол помещения больше не пустовал – там появилось каменное сооружение, похожее на смесь шкафа и дикарского алтаря. Поверхность сооружения была монолитной, без каких-либо полок или ниш, в которых могла прятаться главная добыча. Зато где-то на уровне моей груди имелось светящееся пятно.

Что и требовалось доказать.

Похоже, происходящее было неожиданностью только для нас с Пардой.

– Вор, подойти и забери источник, – слишком уж жестко для неписи заявил Вурук. – Парда, оставайся на месте.

Если он хотел что-то предотвратить, то лишь подлил масла в огонь. Если раньше миура и не знала, что нужно делать, то теперь ей было понятно, где именно должна пройти предполагаемая инициация. Парда сделала вид, что и не собиралась ничего делать, продолжая с интересом разглядывать изображения на стенах.

Мне же ничего другого не оставалось, как подойти к примечательному углу.

На сооружении были представлены те же кошачьи мотивы, что уже не удивляло. Две искусно вырезанные на поверхности серого камня кочки находились по сторонам святящегося пятна и всем своим видом показывали, что мне здесь не рады. Впрочем, когда это меня останавливало? Особенно учитывая мою нынешнюю профессию.

Как только пальцы коснулись пятна, части сооружения провернулись вокруг своей оси, открывая стандартный замок.

А это уже сложнее, но все равно несмертельно. Судя по тому, что из двенадцати кнопок активными были десять, замочек имел седьмой уровень, что уже было на грани моих возможностей.

Как же я все-таки вовремя обзавелся очками!

Замок сработал штатно, и поверхность сооружения стала изменяться. Это было похоже на преображение робота-трансформера. Скорость разворачивания была неспешной, но когда процесс закончился, передо мной предстало нечто похожее на мини-комнату с тумбочкой посередине. На тумбочке стояло изваяние сидящей кошки, а ниже в нише виднелась посудина объемом литра три, внешне похожая на греческую амфору.

Все понятно: вот и цель моего квеста.

Уже подойдя ближе, я увидел, что рядом с фигуркой кошки имеются два углубления в форме ладони. Причем этот идентификатор явно не предназначался для человека, потому что выемки под пальцы продолжались прорезями для когтей.

Ну что же, теперь становилось предельно ясно, как именно должна произойти инициация новой помощницы проклятой хранительницы. Парде нужно всего лишь добраться до этой странной тумбочки.

Мне же осталось только забрать сосуд и убираться из странной ниши-комнаты.

То, что задача может оказаться не по зубам Парде, стало понятно, как только я вернулся в основной зал. Оба кошака напряженно застыли в агрессивных позах, преграждая миуре путь к вожделенной цели. Вместе парни явно были сильнее хилерши, и прорыв у нее точно не получится.

И что мне делать? Напасть на посланников старейшины сзади? Вряд ли этот финт благоприятно повлияет на мои отношения с миурами. К тому же кошаки могут отправить на перерождение и Парду и меня, а это не очень-то приятная перспектива.

Мыслительному процессу совсем не помогал тот факт, что сооружение за моей спиной вновь стало двигаться.

Блин, что же делать?!

Все, на что хватило моей креативности, – разбить о пол склянки с жидким туманом. Видимость в зале резко упала, и вокруг заплясали небольшие молнии. Увы, Парде это не помогло. В тумане послышались звуки возни и сначала злого, а затем переходящего в жалобный воя миуры.

Трогать шаромет и кинжал было нельзя, и я это понимал. Из активных возможностей у меня остался только Абу. Я давно не выгуливал своего питомца, да и обстановка здесь была не самая подходящая, но ничего другого мне в голову не приходило.

На переброску амфоры в сумку и извлечение ошейника ушла всего пара секунд. Активация заняла еще меньше времени. Как ни странно, эта шальная идея оказалась самой действенной. Причем действие было феерическим. Едва оказавшись в затянутом туманом помещении, Абу завизжал и впал в истерику. Он вырвался из моих рук и стал носиться по залу, как пробитый огнетушитель.

Недовольный крик Парды сменили азартные визги кошаков, а еще через пару секунд все стихло.

Туман постепенно рассеивался, открывая мне реальную картину этого циркового представления. Оба кошака неподвижно застыли, припав к полу в почтительном поклоне. Абу сидел под потолком, уцепившись в изгибы барельефов, а вот Парду удалось увидеть, только развернувшись. Она замерла перед постаментом с кошкой, положив ладонь в углубление. По крайней мере, мне так показалось при взгляде на ее напряженную спину.

Простояв так несколько секунд, миура наконец-то разогнулась и вышла в основной зал. Сооружение за ее спиной вновь зашевелилось, но не вернулось в первоначальное состояние, а образовало арку темного прохода куда-то вниз.

Стоит отметить, что этот проход мне сразу очень не понравился, мало того – и Парда, и кошаки постарались отодвинуться поближе к выходу наружу.

Единственным, на кого не повлиял этот таинственный провал, был Абу, но и его поведение назвать спокойным тоже было нельзя.

Непонятно что там переклинило в цифровых мозгах мартышки, но судя по выражению мордочки, Абу заполучил стойкую ненависть ко всем миурам. Или это у него было изначально?

Как только Парда шагнула ближе, мой питомец противно завопил и, сиганув с потолка, попытался вцепиться в милое личико миуры. Причем она отреагировала на это, как институтка на крысу – то есть завизжала в ответ и начала по-бабьи отмахиваться руками.

Цирк, да и только. Неожиданно присмиревшие кошаки попытались вмешаться, но мне удалось поймать своего питомца и деактивировать ошейник до того, как начался второй акт этого фарса.

– Пошли вон, – приняв горделивую позу, заявила пришедшая в себя Парда.

Ой-ой-ой, какие мы стали! Да уж, нежданно свалившаяся власть может затуманить даже самый изощренный интеллект – все мы немного из дикого неандертальского племени.

Похоже, инициация удалась, потому что кошаки молча склонили головы и удалились. Интересно: как далеко распространяется власть новоиспеченной помощницы духа-хранителя над анархичными до крайности миурами? Или все это касается только неписей?

– Что это было? – сверкнула глазами Парда.

– Обезьянка, – спокойно ответил я. – Странно, но других дам мой Абу буквально очаровывает. Что с тобой не так, Парда?

– Со мной все в порядке, просто все случилось так неожиданно… Можешь вызвать питомца еще раз?

– Да пожалуйста, – пожал я плечами и достал ошейник.

Не судьба. Как только Абу материализовался в ошейнике, раздалось два одинаковых по ярости звука – кошачье шипение и рычание моего пета.

Быстро деактивировав ошейник, я спрятал его в сумку.

– И что не так? Ладно пет, он просто испугался – если, конечно, можно так сказать о программе. А тебя-то куда понесло?

– Не знаю, – чуть смущенно ответила миура, а затем небрежно махнула рукой. – Это пустяки. Главное, что все нам удалось. А ну-ка, дай амфору мне!..

Даже не знаю, что меня напрягло – поведение Абу, прекрасно ощущающего отношение ко мне других игроков, или странные нотки в голосе миуры.

– С чего бы это? – спросил я, даже не думая доставать из сумки свою добычу.

– Потому что теперь только я могу ее активировать.

– Поздравляю от чистого сердца. Отдам старейшине, получу награду – и договаривайтесь на здоровье.

– Мне бы этого не хотелось, – сказала миура, сощурив кошачьи глазки.

Опа, а вот из-под маски милашки-психиатра полезла настоящая натура…

– О таких вещах нужно договариваться заранее.

– Ну так давай договоримся сейчас.

– Ты ведь успела узнать, кто является моей покровительницей?

– И что?

– Иниэль не любит нарушения слова, а с Хранительницей справедливости шутки плохи.

– Ты ведь в игру пришел зарабатывать? – решила зайти с другой стороны миура. – Дам двойную цену.

– Парда, ты же умная девочка… – укоризненно покачал я головой.

– Если ты вдруг неожиданно умрешь в этом месте, амфора выпадет с очень высоким процентом вероятности, – начала злиться Парда.

– Мура, – на ходу придумал я новое прозвище, – ты опять забыла, кто моя покровительница и какие бафы она дает в неравных боях.

– Нас, миур, здесь трое, – продолжала давить она, но я уже понял, что это лишь блеф.

– Во-первых, не факт, что кошаки встанут на твою сторону…

– Думаешь, на твою?

– Нет, они встанут на сторону старейшины, но не это главное. Во-вторых, у меня есть Абу; теперь представь, что будет, когда бафнется он? – Понятия не имею, распространяется ли дуэльный кодекс на питомцев, но ей о моем невежестве знать не стоит.

– Ты скучный, – выдала Парда и сладко потянулась.

– Опять старые песни… – пожал я плечами, не чувствуя обиды на миуру. По крайней мере, она действовала открыто, а все что обсуждается, не может привести к подлости.

– Потому что с тобой не интересно, – хитро сощурилась миура.

– Ну да, а с тобой сплошные приключения. Кстати, не знаешь, куда ведет эта дырочка? – ткнул я пальцем в странный проход.

– И знать не хочу, – затрясла головой Парда, и сжала пальцами виски, словно от сильной боли.

– Что случилось?

– Похоже, побочный эффект должности помощника.

– Неужели Митили пробудилась?

– Нет, просто привязка к обители открыла информационный канал. После твоего вопроса в голову сразу полезли ответы, и они мне не понравились.

– В смысле?

– Внизу очень плохое место. Особенно для миуров, и если ты надеешься на мою помощь в разорении подземелий, – сорвав с моего языка просьбу, жестко заявила Парада, – то сразу забудь.

– Да что там такое?!

– Проклятье, Зацеп! – опять схватилась за голову и сморщилась от боли Парда. – Заканчивай с тупыми вопросами.

– Жаль, – вздохнул я, глядя в черный провал, хотя что-то внутри радовалось тому, что не придется лезь во мрак.

– А давай так, – вдруг оживилась Парда, – ты мне отдаешь источник пыльцы, а я организую тебе помощь других миуров.

Это был не осознанный анализ, а просто догадка, которую я тут же высказал:

– Вот только врать мне не надо, а то поссоримся.

– Должна же я была попробовать?.. – изобразила на мордочке невинность миура. – Ты прав, ни один миур туда не сунется. Да и вообще, скоро этот проход закроется, и когда откроется вновь – неизвестно даже мне.

– Когда «скоро»? – ухватился я за мысль о том, что туда не сунутся миуры. Ведь нас с сестрой этот запрет не касается.

– Еще часов десять. Но ты зря это затеял.

– Думаешь, не потяну по уровню?

Миура опять поморщилась, но ответила:

– Нет, здесь масштабирующаяся локация, но это тебе не поможет. Всё, не хочу даже думать о проклятых подземельях и других кошмарах… Пошли уже к старейшине, – проворчала Парда, направляясь к выходу. – Мне еще с ним торговаться до хрипоты. Уверена, что по случаю особой пикантности торга на контроль старейшины посадят живого администратора.

Нервничающая от нетерпения Парда даже расщедрилась на два свитка переноса, а это все же двадцатка золотом. Хотя… еще недавно она предлагала мне две сотни, так что от нее не убудет.

Старейшина встретил нас, пребывая в очень напряженном состоянии, – неизвестно куда подевался вальяжный и вечно довольный кот. Увидев Парду, он зашипел, но быстро взял себя в руки:

– Ты все-таки сумела сделать это!.. Надеюсь, твой поступок не принесет множества бед всему нашему племени, – и не дав миуре ответить, он обратился ко мне: – Но сейчас меня больше волнует вопрос, сдержит ли свое слово взломщик.

– Ваши сомнения меня оскорбляют, – скорчил я соответствующую словам мину, – но бывшему вору не стоит ждать полного к нему доверия.

Достав амфору, я протянул ее миуру, едва не дернувшись, когда Парда шагнула вперед. Хорошо, что миуре хватило выдержки, чтобы не напасть на меня прямо в доме старейшины. В конце концов, это игровой процесс, и торговля является его немаловажной частью.

– А теперь, Парда, давай обсудим условия нашего сотрудничества, – выражение на лице миура и его манера говорить сильно изменились. Это подтверждало догадку моей подруги о том, что к сделке привлекли реального администратора.

Мне здесь делать было нечего, потому что звон браслета был сопровожден мелодичным и очень приятным позвякиванием тридцати золотых.

Тут же информационный браслет тренькнул еще раз.

А вот это уже интересно. На свиток пришли сразу три сообщения: о выполнении задания, повышении уровня доверия миуров и получении очков к Чудаку.

С чего бы такая щедрость?

Так, открываем дополнительный раздел сообщения… Ага, все ясно – принципиальность в выполнении данного старейшине слова не осталась без внимания моей покровительницы.

Похоже, Хранительница справедливости решила сделать из меня честного человека. Мало мне было опеки мамы и нравоучений дяди… Хотя, пока в дело идут пряники, меня все полностью устраивает. Будем стараться не доводить дело до кнута.

В голове мелькнул образ отстраненно-холодной Хранительницы с плеткой в руках и в прикиде а-ля садомазо, что вызвало короткий смешок. Уже начавшие спор миуры удивленно посмотрели на меня.

Все, пора уходить – здесь я точно лишний.

Теперь можно подумать о предстоящем походе. В принципе, из расходников мне нужны только два свитка переноса, и то на самый крайний случай. Все остальное было прошито в наших с Томой основных умениях; впрочем, уточнить не помешает.

Выйдя из дома старейшины, я быстро спустился в поселение для гостей и присел на ближайшую лавочку.

Находясь в игре совершенно законно, уже не было необходимости скрываться, поэтому мой телефон был соединен с капсулой и звонок можно сделать прямо сейчас. Найдя в свитке-наладоннике нужную функцию, я уже хотел активировать номер сестры, но вспомнил, что в ее институте еще идут пары. Ладно, отправим сообщение:

«Тома, ты мне нужна в игре».

Ответ пришел через минуту:

«Сейчас отпрошусь и вызову такси».

Оно, конечно, нехорошо – мешать образованию сестры, и, узнай об этом мама, мне точно не поздоровится, но Тома девочка умная и к тому же получила жесткий ультиматум – если появятся хвосты, буду обрубать их вместе с доступом в Сэкаи. Будь ее присутствие в институте очень важным, она ответила бы отказом.

Ну а пока сестра добирается до своей квартиры, можно закупить расходники и поискать в сети информацию о странной покровительнице этого не менее странного народа.

Глава 4

Увы, корпорация Фудзивара и игровые кланы по-прежнему свято хранили свои секреты, так что час блужданий по инету и игровой энциклопедии прошли практически впустую. В принципе, администрации даже не приходилось особо стараться в зачистке утечек. В Сэкаи информация – это деньги, причем деньги очень серьезные. Уверен, что, потратив пару десятков золотых, я смог бы узнать хоть что-то важное, но это роскошь для богатых, к коим я пока не принадлежу. Сообщение от Томы стало для меня поводом прекратить безцельные поиски.

«Привет, я в Славии; куда идти?»

«Давай в портал до миурской столицы Раухан. Деньги есть?»

«Пока есть, но мало».

«Вот и подзаработаем».

«А что, есть шанс сорвать большой куш?» – оживилась сестра.

«Поговорим на месте», – закончил я общение. Не то чтобы боялся утечки информации, просто сработала привнесенная из реальности привычка.

Через десять минут Тома уже подходила к занятой мною лавочке. Рассиживаться нам было некогда, поэтому я пошел ей навстречу и только тут понял, что не обдумал очень важную проблему. Пушистые заросли – не особо удобная территория для обычных игроков. У меня имелась «акробатика», а вот Томе придется тяжело.

Бросив на сестру взгляд, отложил на некоторое время проблемные мысли. Выглядела она по-прежнему раздражающе в своем наряде ведьмы. По крайней мере для меня. А вот остальные жители и гости городка оборачивались на откровенно одетую девушку с явным удовольствием.

Темный топ с декоративными дырами мало что прикрывал, как и дополнявшее его бикини. Своеобразное сари из очень прозрачного материала, похожего на мелкоячеистую паутину, и цепочки с фибулами положения не спасали.

Но не это привлекло мое внимание – рядом с проявившимся на пару секунд ником сестры горели цифры «21». Впрочем, можно было не присматриваться, а прочитать все по самодовольному лицу сестрички.

На этом фоне мой уровень смотрелся бедненько. С другой стороны, такая перемена шла на пользу моему плану – автоматическое повышение уровня масштабирующейся локации означает более богатую добычу в тайниках. Главное, справиться с монстрами уровня «20+».

– Двадцатый уровень – это хорошо, но что с «очарованием» и «отводом глаз»? Есть хотя бы по семерке?

Глядя на погрустневшее лицо Томы, я ощутил укол совести. У нее, конечно, есть подаренный Иниэлью наряд ведьмы, но все равно его плюсы сильно не дотягивают до возможностей моих очков.

– «Очарование» – шесть, а «отвод глаз» – четыре.

– Лучше бы наоборот… – проворчал я и тут вспомнил о темноте в подземелье. У меня для этого имелись те же очки, а вот как с этим у Томы?

Основные умения и навыки нам удалось получить вместе с профессиями практически на шару, а вот за дополнительные возможности, в которые входило и умение видеть в темноте, придется платить отдельно, и платить немало. Пока ситуацию могли исправить очки.

– Что у тебя с ви́дением в темноте?

– Все хорошо, – оживилась сестра и тут же нацепила на голову странную конструкцию, в которой можно было опознать тактические очки только с трудом. Это было похоже на диадему с вуалью, которая прикрывала верхнюю часть лица до крыльев носа.

– Откуда такая роскошь?

– Нифи подарила.

Я, конечно, знал, что сестра тусуется с Шалыми, но все равно новость мне не понравилась.

– Мама не говорила тебе, что нехорошо брать подарки у чужих людей?

– Нифи – не чужая, и я заработала…

– Они тебя бесплатно качают, так что ни черта ты не заработала. Ладно, – махнул я рукой, видя, как сестра упрямо поджала губы, – хорошо хоть не от мужика принимаешь подарки. Узнаю, что Бурум тебе что-то подсунет – поссоримся.

– Только Бурум?

– Турум – парень умный, а Угорюму на тебя плевать.

– Зато Шалым не плевать на тебя. Особенно Нифи… – завела старую шарманку сестра.

– Мы будем делом заниматься или фигней? – вспылил я. – У нас и без Шалых проблем хватает.

Отмахнувшись от возражения Томы, я сменил тему:

– Нам еще нужно купить тебе сумку.

– Может, лучше мешок? – иронично фыркнула сестра.

– Будешь дерзить – куплю рюкзак, – проворчал я, направляясь с ней в лавку.

Покупать подобные вещи без Томы было бы безнадежной затеей – забракует.

В итоге мы все же сошлись на чем-то напоминающем расшитый бисером кисет. Выглядит не очень вместительно, но не стоит забывать, что это игра – сумка имела сорок ячеек при третьем уровне защиты, и обошлось это мне в девять золотых. Горестно вздохнув, я расплатился и тут же открыл свиток-наладонник.

Пора начинать нашу авантюру.

«Привет, Парда, как идет торговля? Нужно поболтать».

Ответ пришел с минутной задержкой:

«Закончила и не пылаю к тебе нежными чувствами, но все пока нормально. И что тебе понадобилось так скоро? Неужели соскучился?»

«Нужно попасть в твой новый офис».

«Ты где?»

«Рядом с торговой лавкой».

На этом наша переписка закончилась.

Парда появилась через пять минут, и тут же ее взгляд прикипел к фигурке Томы.

– Так вот почему…

– Остынь, кошка, это моя сестра.

Блин! Ну как можно так глупо прокалываться?

Тома наверняка еще выскажется по этому поводу, ведь ей я запретил светить наше родство… А пока она во все глаза рассматривала миуру. Впрочем, я тоже.

Ну и куда подевался ее легкомысленный наряд с мультяшным песиком на куцей маечке? Сейчас бедра миуры обтягивали бриджи, которые оставляли лишь небольшую полоску открытой кожи ног над высокими сапогами. Верхнюю часть тела кошки прикрыло нечто среднее между сюрко и платьем. Подол опускался чуть ниже середины бедер и имел разрезы до широкого пояса. Глубокое декольте демонстрировало все достоинства груди, и это было оценено всеми присутствующими, включая спешащего куда-то гнома. Бедняга едва не слетел с тропинки и лишь чудом удержался на берегу пруда. Впрочем, смотрел бородач не только на миуру. В общем, в нашей компании лишь я представлял собой невзрачное зрелище.

– Нравлюсь? – промурлыкала Парда, стремительным и в то же время плавным движением приблизившись вплотную к Томе.

Сестра испуганно икнула.

– Но-но, Мура, – вклинился я между ними, – давай без перегибов. Кстати, шикарно выглядишь. В честь чего принарядилась?

– Для тебя, милый.

– Не смешно, – укоризненно покачал я головой, и, заметив недовольное выражение на мордочке миуры, добавил: – И да, ты права, я скучный.

– Ладно, что тебе понадобилось так срочно?

– Как нам добраться до обители Митили?

– Ножками, как и раньше.

– Вот только не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь, – сморщился я, не принимая игру миуры.

– Нанять ездовую мегарысь.

В принципе, хоть и дорогостоящая, но разумная идея, однако интуиция подсказывала мне, что Парда юлит.

– Ну раз ты не в силах мне помочь… не смею задерживать.

– А почему я должна тебе помогать? Ты ведь мне не помог!

– И считаю, что все сделал правильно. Ведь сейчас ты доверяешь мне даже больше, чем раньше. Или я ошибаюсь?

Чуть подумав, Парда все же смилостивилась:

– Ладно, у меня как помощницы есть возможность открывать портал прямо в обитель. Готовы?

Ответить я не успел, потому что вдруг оказался в вихре мрака. Мое тело резко ухнуло вниз, и тут же по ногам ударила твердая поверхность. Рядом испуганно ойкнула Тома.

– Это было грубо! – крикнул я и через секунду понял, что кричу в пустоту. Кроме нас с сестрой, в уже знакомом зале никого не было.

Рот кошачьего Святогора был закрыт, так что осмотреться вокруг помогала лишь просветленная оптика моих очков. На голове Томы тоже присутствовала ее странная диадема, так что я не стал доставать купленный в лавке факел.

– Что это было? – наконец-то пришла в себя Тома.

– Кто бы мне рассказал…

– Тебе не кажется, что твоя новая подружка слегка неадекватна?

– Какое там «кажется»… Я в этом уверен.

– Как говорила Алиса – все страньше и страньше, – вздохнула Тома. – Кстати, мне здесь не нравится; неудивительно, что это дом чокнутой миуры.

– Это ты зря, – пожал я плечами. – Парде здесь тоже не нравится, но важнее то, что меньше всего она хотела идти туда, куда лежит наш с тобой путь, сестричка.

Тома явно хотела что-то сказать, но промолчала, опасливо покосившись на темный провал в углу зала. Ее можно было понять: мне самому не хотелось туда идти, но поговорка «назвался груздем – полезай в кузов» здесь работала во всю силу.

Долгая подготовка – благодатная почва для сомнений. Помня это, я не стал долго задерживаться со стартом и, активировав «скрыт», первым двинулся в провал. В арсенале ведьмы для тайного продвижения имелся «отвод глаз», но его нужно было применять на каждого встречного моба. По силе ее навык был мощнее моего, но его недостатком были сбои в случае затаившегося врага, который попросту мог заметить ведьму первым. Именно во избежание подобного прокола я двигался первым. Сейчас мы были связаны в пати, и все, что мне удается обнаружить благодаря профессиональной внимательности, передастся Томе.

Очки немного рассеяли мрак наклонного прохода, но недостаточно для комфортного самочувствия. Похожие ощущения я испытывал во время игры в очень старую компьютерную игрушку. Примитивность графики компенсировали хорошо обработанные звуки и одна интересная фишка – в темных коридорах можно было использовать либо фонарь, либо оружие. Если играть по ночам, подобный подход порождал постоянный конфликт двух видов страха. Сейчас та старая игра кажется не страшнее тетриса, и под обителью проклятой помощницы все было намного реальнее, но детские страхи всегда ярче. Вот они и вернулись.

Хуже всего, что вернулись не только эти ощущения – о детских страшилках я вспоминал и наверху. В подземелье эти воспоминания приняли визуальное воплощение. «Милые» кошачьи мотивы первого уровня подземелья преобразились в сцены насилия и пыток. Разные формы существ от скрещивания котов и людей истязали и убивали разумных из всех представленных в Сэкаи рас.

Веселенькое место…

Тома тоже испытывала не самые приятные ощущения, но продолжала упрямо сопеть мне в спину.

Умница. Никогда не сомневался в том, что внутри моей сестрички имеется стальной стержень. К тому же именно то, что сейчас она находилась за моей спиной, придавало мне сил и уверенности.

Наклонный коридор постепенно выровнялся и внезапно вывел нас в большое помещение. Хуже всего было то, что разошедшиеся стены теперь полностью утопали во мраке.

Что ж, поступим по примеру древних мореплавателей и пойдем вдоль бережка.

Свернув направо, я, старясь не отдаляться от стены, двинулся вперед. Судя по изгибу стены, зал имел круглую планировку.

Метров через десять я почувствовал что-то странное. Тома правильно поняла мою остановку и, сконцентрировавшись, ткнула пальцем влево. При этом она беззвучно шевелила губами, явно активируя «отвод глаз».

Спарка «взломщик-ведьма» приносила первые результаты – чтобы обнаружить что-то скрытое, сестре нужно было знать, что это скрытое вообще есть, а моя внимательность вкупе с игровой интуицией предоставляли ей эту информацию.

На мою спину легла ладошка сестры, которая таким способом давала понять, что можно двигаться дальше.

Еще одно «нечто» я обнаружил буквально за несколько шагов до первого прохода в стене.

Пока сестра отводила глаза невидимому мобу, мне предстояло решить, куда идти дальше. Можно было попробовать полностью обследовать главный зал, но небольшой пятачок сумрака, который давали мои очки, сильно раздражал, поэтому мы свернули в коридор. По крайней мере здесь хотя бы по бокам имелась какая-то определенность.

Все хорошо, но в этом случае простор для маневра более чем ограничен, что и подтвердило появление идущего нам навстречу моба.

Еще раньше, чем сработала игровая интуиция, о приближении противника возвестили его тяжелые шаги. Странно: что же это за кот, который так тяжело топает?..

– Присядь, – попросила Тома, что я тут же и проделал.

Опираясь на мои плечи одной рукой, она начала водить другой в воздухе, что-то едва слышно нашептывая.

Шаги по-прежнему приближались, а шепот сестры становился все яростнее. Неужели мы проколемся, так ничего и не получив из этой затеи?

Из полумрака коридора выплыла гротескная фигура.

М-да, здесь разработчики не особо заморачивались – просто на торс очень большого и грузного мужчины водрузили кошачью голову. Получился такой себе кототавр… или правильнее будет – минокот?

Нет, разработчики решили не мудрствовать и придумали свое название – над головой моба засветилась надпись: «Мегавур 22».

В общем, стычку с этим кошаком мы гарантированно не переживем.

Двухметровое тело кроме черной шерсти на голове прикрывала лишь набедренная повязка. И на том спасибо. Напрягало другое – в руках мутант держал две конструкции с тремя лезвиями каждая. Нечто похожее на индийский катар с кастетным хватом.

Неслабые такие получались «когти»…

К счастью, в поле моего зрения монстр появился уже «поплывшим» – на́чало работать умение Томы.

Мутные глаза моба искали противника и не находили. Внезапно, с поразительной для такого тела грацией, мегавур развернулся и рванул обратно.

– Фух, – выдохнула сестра, – думала, что рехнусь от страха. Что-то у японцев получилась страшненькая такая сказочка…

– Ничего даром не бывает, – отмахнулся я от излияний чувств сестры и быстро пошел вперед.

Дальше идти было легче, потому что в другом конце коридора стало разливаться призрачное свечение. Причем усиливалось оно вместе со звуками боя.

Когда мы достигли входа в еще один зал, теперь уже квадратной формы, но более скромного размера и неплохо освещенный, мегавур уже успел накрошить изрядную кучку вполне обычных кошек.

Неприятное, скажу я вам, зрелище. Впрочем, все, кто выдел кошачьи драки, поймут меня.

– Тома, держи его! – выпал я из ступора, когда увидел, что наш невольный защитник начал мотать головой.

Скрыт по-прежнему был на мне. Пользуясь тем, что внимание всех местных мобов было приковано к обезумевшему товарищу, я скользнул вдоль стены, внимательно присматриваясь ко всем неровностям фресок. Два чуть светящихся пятна обнаружились практически сразу.

Блин, оба замка́ оказались третьего уровня… С моим восьмым уровнем взлома это даже не смешно, но суть в другом.

Увы, содержимое первого тайника подтвердило мои опасения – небольшая кучка серебра. Во втором лежали четыре каких-то шарика и большая склянка с серебристой жидкостью.

Да уж, не густо. Рассмотреть добычу из второго тайника мне не дал крик Томы:

– Марат!

Резко развернувшись, я увидел, что ситуация в помещении резко изменилась. Освещение зала производилось посредством висящего под потолком круглого светильника. Призрачный свет лампы хотя и давал возможность все рассмотреть, но все же оставлял густые тени в углах и некоторых нишах. Вот из этих темных участков и полезло нечто, похожее на куски теней.

Они постоянно двигались и изменялись, лишь ненадолго собираясь в кошачьи формы.

Тома хоть и находилась на грани паники, все же закусила губу и сплела пальцы в сложную фигуру. Взревев дурным голосом, добивший последнего материального кота мегавур рванул к теням и тут же рухнул на каменный пол, растеряв последние капли очков жизни.

Однако.

– У меня не получается! – взвизгнула Тома, прячась за моей спиной.

Действительно, призраков вряд ли получится очаровать.

– Доставай свиток, – сказал я сестре, не отрывая взгляда от текучих фигур. Тени двигались медленно, словно играясь с жертвой.

Ничего, сейчас их ждет облом.

Увы, облом ждал нас. Выуженный из сумки свиток после сжатия повел себя не как магический артефакт, а как обычный рулон туалетной бумаги – то есть никак.

– Не работает! – В голосе сестры страх смешался со злостью. – Марат, сделай что-нибудь!

А что тут сделаешь? Нож и шаромет не помогут, а чем еще я могу напугать бестелесных тварей?

Стоп! Напугать или наоборот – отвлечь чьим-то испугом?

– Прости, малыш, – прошептал я, прикасаясь к сумке.

– Что? – выдохнула сестра.

– Это не тебе, – ответил я, активируя того, кому и были обращены слова извинения.

Реакция затмила все мои предположения. Абу завизжал как пожарная сигнализация. Ему вторило яростное шипение превратившихся в жирные кляксы теней.

Питомец вырвался из моих рук и рванул единственно верным для такой ситуации направлением – к выходу. Тени, забыв о своих прежних жертвах, поплыли следом.

– Не тормозим! – крикнул я и, схватив сестру за руку, потащил ее следом за тенями. Сначала она упиралась, но, опомнившись, ускорила бег.

Когда мы влетели в большой зал, в обозримой перспективе уже никого не было, и лишь где-то в темноте продолжал визжать Абу. Его крик царапал по моей совести, как ластик по стеклу.

Внезапно визг оборвался. Мой питомец рванул к выходу напрямую через центр помещения, где его и догнали.

Пока тени разбирались с Абу, мы со всех ног бежали к выходу, но не через центр, а опять вдоль стены.

Подъем по наклонному коридору если и замедлил наше движение, то ненамного.

– Заработал! – крикнула сестра, которая по-прежнему сжимала свиток в ладошке. И тут же ее фигуру скрыл искрящийся вихрь. Через мгновение в помещении остался только я.

Мрак в проходе стал еще гуще и зашевелился. Выяснять, смогут ли таинственные тени сунуться на первый уровень проклятой обители, было бы верхом глупости. Свиток хрустнул от сильного сжатия, и после активации разрешающей кнопки всплывшего меню меня окутал искрящийся вихрь.

Когда сияние мобильного портала опало, я увидел центральную площадь наземного поселения Раухана и виновато переминающуюся сестру.

– Нормально, – отмахнулся я от ненужных пояснений. – Сам бы так поступил.

– Не, – замотала головой Тома, – ты бы этого не сделал, а я сбежала.

– Потому что ты еще маленькая, – с доброй улыбкой сказал я и взъерошил волосы сестры. Это действие всегда приводило ее в себя.

– Ну-у… – недовольно протянула Тома и принялась яростно разглаживать волосы, забыв, что в игре испортить прическу практически невозможно.

Осознав свою оплошность, она успокоилась и со вздохом спросила:

– И что теперь? Все напрасно? Только потратились на свитки?

– Не совсем, – ответил я, открывая меню сумки, – один свиток окупился монетами, а с остальным надо разбираться.

– А есть с чем разбираться?

– Какие-то кошачьи глаза, – сказал я, читая описание добытых шариков, – и вытяжка сумеречника. Что это такое – понятия не имею. Попробую выяснить, но это потом.

– Кстати, а как там Абу? – погрустнела сестра, и я ее понимал. Мой питомец хоть и был лишь цифровым кодом, но уже стал практически членом семьи.

Мигающий браслет напоминал, что он – самый главный источник информации, и призывал почитать сообщение.

«Ваш питомец погиб, наложен стандартный дебаф. Оставить тело в точке гибели или перенести его в личный кабинет?»

Конечно же я выбрал второй вариант.

– Ну что, куда мы дальше? – спросила Тома.

– Пока никуда. Сейчас я за нашим эпическим героем, а затем загляну к Гайкокруту: похоже, глазки – это его тема.

– Можно с тобой? – оживилась сестра, которой я успел рассказать о фишках в ангаре големостроителя. – Страсть как хочется посмотреть.

– Только давай без сюрпризов. Твое знакомство с Шалыми мне очень не понравилось.

– Я буду пай-девочкой! – сделала по-анимешному умильные глаза сестра.

– Угу, знаю я эту девочку… – проворчал я, направляясь к гостинице.

Абу лежал на кровати в картинной позе умирающего лебедя.

– Не вопрос, похвалу заработал, – погладил я питомца по голове и, зацепив за пряжку, деактивировал ошейник. В ближайшие пять часов он мне не помощник.

Интересно, почему система спрашивала, переправлять ли тело питомца в кабинет? Едва этот вопрос оформился, как тут же на ум пришел ответ, стоило вспомнить огромного ящера Дуняняши. Этот увалень не то что кабинет, он и гостиницу сможет по бревнышку раскатать, несмотря на все дебафы.

Тома дисциплинированно ждала меня у входа, так что надежда на ее неусидчивость растаяла без следа. Придется знакомить сестру с полугномом.

Вообще-то возвращаться в Славию было не очень разумной идеей, но мне как-то надоело прятаться. Да и происшествия с гопниками, которые обрезали кабель моей капсулы, и получение Темной Слезы тоже потеряли новизну.

Если честно, я уже соскучился по бородатому ворчуну и компании скоморохов. Артель дядьки Стаха полностью состояла из неписей, но это не умаляло моей симпатии к циркачам.

Туманная сфера портала перенесла нас из тихого Раухана в бурлящую жизнью Славию. С прошлого моего посещения столицы Лукоморья тут совершенно ничего не изменилось – все те же бревенчатые стены и дразнящие травянистые запахи с вездесущей сосновой ноткой.

Наш путь лежал за пределы княжеского квартала, мимо главной площади, к городскому торжищу.

До вечера было еще далеко, но скоморохи уже разминались. Общение с неписями в мои дневные планы не входило, но мы все же отозвались на призыв дядьки Стаха и поболтали о пустяках. Такие вещи система отслеживала, и любое пренебрежение тут же сказывалось на очках симпатии. К тому же если не вспоминать, что перед тобой программа, то и общение с циркачами не в тягость.

До мастерской полугнома мы добрались только через час.

С Томой случился тот же культурный шок, что и со мной во время первого посещения обители Гайкокрута.

– Ух ты!.. – выдохнула сестра, рассматривая смертоносного Буратино.

Это чудо я уже видел, поэтому полугному не удалосьподкрасться незамеченным.

– Привет, Крут; все подлавливаешь зевак?

– Есть такое дело, – хмыкнул полугном, разглаживая усы.

– Ой, – чуть не подскочила Тома, оторвавшись от созерцания монументального голема.

– Я не Ой, милая девушка, а Гайкокрут. Или Крут, как меня переименовал ваш спутник. Так даже лучше.

– Та… – От неожиданности Тома чуть не прокололась, но быстро исправилась, скрыв смущение милым книксеном. – Тарамилла.

В Сэкаи ники игроков, за редким исключением, легко читались, но неписаные правила приличия обязывали представляться.

– Не хотите небольшую экскурсию по моим владениям?

– Хочу, – оживилась Тома.

– Позже. – Я тут же влез в это расшаркивание. – Леди ведьма пока посмотрит все сама. Крут, нам нужно поговорить.

– Что за спешка? – сморщился от моей грубости полугном.

– Первым делом артефакты, ну а девушки потом, – перефразировал я строчку из песни.

– Хорошо, – согласился старый ловелас, у которого в реале имелись не только тракторный завод, но и жена. – Тарамилла, моя мастерская в вашем распоряжении…

– Только ничего руками не трогать, – добавил я от себя, зная свою сестру и то, что полугном этого не скажет.

– Ты чего такой грубый? – отойдя в сторону, спросил Крут.

– Сам не знаю.

– Не нравится моя галантность? Думаешь, седина в бороду – бес в ребро?

– Как раз с этим все в порядке. Крут, это же ведьма, у нее часть «очарования» в пассивках прописана. К тому же наверняка сама подколдовывает, чисто из женского кокетства.

– А у тебя, значит, иммунитет? – хмыкнул чуть задетый моим замечанием полугном.

– Представь себе, – пожал я плечами.

Мелькнула мысль, что стоит признаться в нашем с Томой родстве, но опять возбудилась паранойя.

Нет, ни в чем эдаком я полугнома не подозревал, но в этом случае работает правило: чего не знаешь, о том не проболтаешься.

– Хорошо, – мотнул головой Крут, словно конь, отгоняющий слепней. – Что там у тебя такого приключилось?

– Мы ходили в одно очень интересное место. Взяли добычу и, по-моему, есть кое-что для тебя.

– Показывай, – оживился гном, жестом приглашая за невысокий столик.

Четыре шарика с узкими зрачками не то чтобы возбудили старого артефактора, но явно вызвали интерес.

– Любопытно, – проворчал он, разглядывая артефакты через свои навороченные гогглы с множеством линз и микроскопом. – Не скажу что очень ценные глазки, но точно очень интересные. С ними нужно много работать, а результат неочевиден. Сколько хочешь за них?

– Да без понятия.

– Ладно. – С минуту подумав, Крут добавил: – Давай так. Я возьму их в работу. Если ничего не получится – значит, не судьба. А если все срастется, доходы пополам.

– Шикарное предложение, – обрадовался я. – Теперь можно продолжить экскурсию для молоденьких ведьм.

– Подожди, – так не до конца и не выйдя из состояния задумчивости, остановил меня полугном. – Не хочешь рассказать, в каком таком интересном месте ты нашел эти глазки?

В принципе, никакого секрета в моих приключениях не было, поэтому я вкратце пересказал Круту события последних двух дней. Причем по реакции полугнома было видно, что его больше заинтересовала не кошачья экзотика, а наш с Томой тандем.

Закончив рассказ, я выждал некоторое время и все же решился прервать медитацию приятеля:

– Крут, ты о чем задумался?

– Пока ни о чем, но, возможно, появятся кое-какие идейки.

– И какие? – с интересом спросил я, потому что мои планы на ближайшее будущее были очень туманны и непродуманы.

– Говорить пока рано. Когда определюсь, сброшу тебе сообщение. У тебя капсула привязана к телефону?

– Да.

– Вот и чудненько, – оживился полугном. – А теперь пойдем развлекать даму. Заодно проверю кое-какую задумку.

Он хитро подмигнул мне и чуть ли не полностью забрался в большой сундук. После минуты звяканья какими-то железками он выудил оттуда странной формы шлем.

– Ну-ну… – хмыкнул я, решив оставить расспросы на потом.

Полугном нацепил шлем на голову и отправился разводить политесы с Томой.

Минут через пять стало понятно, зачем големостроителю этот шлем – он попросил сестру испробовать на нем ее чары в полную силу. Судя по довольной улыбке экспериментатора, шлем сработал как надо, но больше всего его позабавило озадаченное лицо Томы.

В моей голове уже начал созревать план, как убить время до вечера, но на информационный свиток пришло сообщение с телефона, в котором дядя Толя в ультимативной форме приглашал нас на семейный обед. Явно будет лекция о небрежении правилами приличия в отношении собственной родительницы.

Да, дядя временами умел изъясняться очень велеречиво.

Оставалось порадоваться, что наши подземные приключения так быстро закончились, а то пришлось бы разрываться между выгодой и угрозой опалы со стороны грозного шерифа. А это, скажу я вам, совсем не шуточки.

Глава 5

Семейный обед затянулся до позднего вечера, зато удалось унять все страхи и ответить на все вопросы мамы. Так что неделю можно не отвлекаться на доклады о жизни и планах на будущее. После тайного совещания с дядей Толей было решено выдать маме скорректированную версию событий, согласно которой я работаю в местном отделении компьютерной фирмы, а Тома подрабатывает там же в свободное от учебы время. Увы, как это ни прискорбно, вариант с полной правдой отпадал: мама – человек старой закалки и серьезно воспринимает работу только с девяти до восемнадцати с положенным перерывом на обед. Все остальное считалось баловством и очень шаткой перспективой. Боюсь, рассказ о том, что я зарабатываю игрой, вызовет тихую панику. А правда о том, как мне удалось попасть в эту игру и как меня чуть не убили вполне реальные бандиты, могла довести до вызова скорой.

Все утро следующего дня я провел в блуждании по сети и копании в игровой энциклопедии. Первая проба сил нашей диверсионно-крохоборной пары прошла с относительным успехом, и теперь пора браться за серьезные дела. В принципе, вариантов было множество – от подземелий Торах-Кала в Шамбале до занесенного песком потерянного Аль-Убари. Единственной проблемой было то, что мы с Томой сможем пока заходить лишь в локации с уровнем не выше сорокового, а работать там по замкам с уровнем моего взлома – все равно что забивать гвозди микроскопом. Альтернативой являлось лишь присоединение к высокоуровневой компании, но повторять неудачные попытки что-то не хотелось.

Когда я уже практически остановился на варианте с пещерным лабиринтом в горе Фатра, пришло сообщение на телефон от Гайкокрута:

«Есть разговор».

Похоже, полугном созрел для важных дел: вряд ли он стал бы звать меня в игру, только чтобы отдать деньги за модернизированные глазки.

Проконтролировав наличие корма для Бима и общую обстановку в доме, я заперся в подвале и запустил капсулу.

Славия ударила по мозгу уже ставшим привычным контрастом между захолустьем хоть и элитного, но все же загородного поселка, и бурлящим веселой энергией сказочным городом. С каждым разом переход из обычной жизни в мир игры становился все более плавным и естественным. Порой казалось, что я перемещаюсь в более красочную и живую версию реальности.

Это, с одной стороны, было интересно, а с другой – не могло не настораживать. Может, стоит обратиться к психологу? Впрочем, если они все такие, как Парда, то толку от этого разговора все равно не будет.

Что ж, постараемся относиться к этому эффекту как к профессиональному заболеванию, ведь в Сэкаи я хожу не за развлечениями.

– Проходи, Зацеп, – как любимого родственника встретил меня полугном, и это, честно говоря, настораживало.

– Чего это ты такой радостный?

– Потому что придумал, как тебе заработать.

– Только мне? – сузив глаза, спросил я. – Крут, может, ты в душе и эльф, но борода и хитрые гномьи глазки у тебя не просто так.

– А я и не скрываю, что мой интерес в этом деле даже больше твоего. В общем, вас с сестрой ждет поход в мастерские Торобора. – Полугном произнес это с такой торжественностью, что мне даже стало стыдно за свое невежество.

– Прости, Крут, но это мне ни о чем не говорит.

Пару минут полугном сердито сопел, но потом оттаял:

– Ладно, спишем на простую лень. Ты хоть как-то готовился к игре?

– Да, – теперь уже возмутился я.

– И не слышал о мастерских Торобора?

– Представь себе. Я прочитал все, что касается локаций с тайниками, до которых могу добраться в ближайшем будущем.

– Ну тогда все понятно, – кивнул полугном. – Мастерские относятся к локациям повышенной сложности.

– Тогда возникает вопрос: зачем ты меня позвал? – раздраженно высказался я, но любопытство все же победило: – И почему эти мастерские относятся к красному списку?

– Там много различных боевых големов высокого уровня.

– Все интереснее и интереснее, – хмыкнул я, чувствуя, как нарастает мое раздражение. – Если Тара не смогла влиять на призраки, как она, по-твоему, сможет очаровать бездушных истуканов?

– Погоди фыркать, – растопырив пятерню толстых пальцев, остановил меня полугном. – И насчет истуканов – помягче…

– Извини.

– Проехали, – отмахнулся не особо-то и обидевшийся полугном. – Так вот, опасность в мастерских двойная: там не только неуправляемые големы, но и тысячи крысюков. Когда ты рассказал мне о ваших с сестрой подвигах, я сразу вспомнил именно этих мелких тварей. В общем, если верить легенде, Торобор был гномом-отшельником. Не знаю, что там у него случилось с родичами, но в один прекрасный день он решил, что может прожить и в одиночку, пользуясь помощью лишь построенных им же големов. Но тут перед ним встала проблема – добыча руды. Большие големы слишком неповоротливы, а малые слишком слабы, чтобы обеспечить все потребности мастерских. Да и за ними нужен постоянный присмотр. Кто-то очень умный посоветовал Торобору воспользоваться помощью крысюков, и он согласился. И это надо же быть таким идиотом! – Полугном возмущался с такой искренностью, будто верил в реальность этой истории. Да уж, похоже, игра затягивает не только меня. – В общем, крысы – они и в Африке крысы; поначалу крысюки приносили руду за всякие подачки, а затем что-то пошло не так и они тупо сожрали мастера.

– Это, конечно, трагическая история… но как она касается меня?

– Напрямую. В мастерские есть смысл идти только высокоуровневым пати. Одиночкам там делать нечего. Но дело в том, что локация всего лишь тридцатого уровня. Зато там очень много крысюков. Тех, кто может работать по площадям, разбирают големы, а тех, кто может сам разобрать крупную цель, заваливают трупами крысюки. Что касается сильных групп, это всегда кланы, а с кланами очень сложно договориться.

– Не хочу походить на попугая, но при чем здесь я?

– Не нуди, – отмахнулся полугном. – У меня есть способ пройти големов, а с крысюками до тридцатого уровня должна справиться твоя сестра.

– По идее, должна… – задумчиво сказал я. – Тогда еще один вопрос. Если есть способ пройти големов, почему гномы сами не зачистят мастерские?

– Согласно еще одной легенде…

– Только суть, – перебил я полугнома, набравшего полную грудь воздуха.

– Хорошо. У гномов с крысюками вековая вражда. Возможно, именно поэтому Торобор и связался с ними: он ненавидел сородичей еще больше. В общем, если в мастерские сунется гном, на его тушку сбегутся твари со всего подземелья.

– Интересная ситуация, – серьезно задумался я над словами полугнома.

С одной стороны, все очень привлекательно, но с другой, тащить Тому в место, где нас могут заживо сожрать тысячи крыс, – не самая разумная мысль. Я сам имел сомнительное удовольствие пережить неприятные моменты с различными творениями больных на всю голову разработчиков и заполучил устойчивую фобию к тем же паукообразным. Впрочем, пусть Тома решает сама. Она уже имеет понятие о «прелестях» этой ожившей сказки.

– Хорошо, – решительно хлопнул я по коленям, – давай обсуждать детали.

– А что тут обсуждать? – оживился полугном. – Получите опознавательные браслеты – и вперед.

– Не-е, дорогой друг, – ехидно улыбнулся я. – Эти браслеты всплыли не просто так, и за твоей широкой спиной явно скрываются чуваки, которым к окладистым бородам не хватает только пейсов. Так что дружба дружбой, а табачок врозь.

– Не вопрос, – без малейшей обиды ответил полугном.

– И начнем мы со страховки.

– Не понял… – напрягся Гайкокрут.

– А что здесь непонятного? Я хочу получить две сотни золотых – на тот случай, если мы с Томой пойдем на корм крысюкам. Причем не суть важно, когда это случится – в начале похода или в его конце.

– Даже не знаю… – вцепился в бороду полугном.

– А здесь и нечего знать. Это жесткое условие, и без него я никуда не пойду.

– Ладно, я поговорю с заказчиками.

– Вот и ладушки, – улыбнулся я и продолжил: – Теперь – по дележу добычи…

– Какой дележ! – возмутился Крут. – Это найм. Тебе предлагают тысячу золотом, если принесешь достойную добычу.

– Ага, а решать, насколько она окажется достойной, будут твои бородатые друзья без пейсов.

– Дались тебе эти пейсы! Ты что, антисемит?

– Ни в малейшей степени. У меня полно хороших знакомых из этого рода-племени, и именно потому, что я ценю их ум и находчивость, приходится так придирчиво оговаривать условия.

– Ладно, проехали, – проворчал полугном. – Чего же ты хочешь?

– Сортировку добычи. Твои друзья выкатывают список из десяти наименований. Все что попадает в этот список, будет отдано заказчикам без обсуждения и оплаты. Остальное я возьму себе.

– Ты уверен, что те ребята, которых ты только что упоминал, являются твоими знакомыми, а не родственниками? – подозрительно спросил Крут.

– Спокойно, у меня только дедушка по материнской линии был наполовину татарином. Остальные сплошь славяне.

Немного подумав, и отнюдь не о моих корнях, полугном наконец-то сказал:

– Это нужно обсуждать.

– Вам – возможно, а нам обсуждать нечего. Можешь с трагической миной обещать заказчикам, что уговоришь меня на пятнадцать пунктов.

– Не-е, максимум – двенадцать, – огорошил меня заявлением полугном, явно вспомнив, что это всего лишь игра, а мы с ним уже практически стали друзьями.

– Я никогда в тебе не сомневался.

– Ладно. – Повторив мой прием с хлопаньем по коленям, Гайкокрут встал. – Я пошел торговаться. А ты готовься на завтра к подвигам. Тебя это устроит?

Так как сегодня у Томы последний учебный день недели, это меня полностью устраивало. Нужно лишь предупредить сестру, чтобы не планировала на субботу развлечений в реале.

– Не вопрос. Завтра мы будем готовы к любым приключениям, – заверил я полугнома.

После экскурсии по мастерской Гайкокрута Тома ускакала к своим корешам Живым, на которых моя благосклонность не распространялась, поэтому я остался в одиночестве.

Впереди еще весь день, так что можно посвятить его простой игре без денежных заморочек.

Так, что колоритного есть поблизости Славии, чтобы не бегать по порталам и не ввязываться в долгие квесты? Как только открылась карта, мой взгляд привлекло странное название над меткой с черепом в короне.

«Замок Бессмертного» – готов поспорить на что угодно: под этой чудной меткой кроется берлога товарища Кощея.

Ладно, посмотрим, как там поживает сказочный персонаж…

Замок являлся так называемой туристической локацией. То есть там было не очень опасно, зато красочно и интересно. С другой стороны, не стоит даже надеяться найти что-то ценное в таком месте. Впрочем, учитывая завтрашний поход, можно позволить себе такую роскошь.

Замок, который располагался всего в двадцати минутах ходьбы от города, поначалу вызвал недоумение. Я, честно говоря, ожидал увидеть нечто готическое и мрачное, а на самом деле оказалось, что если это сооружение и имело шпили, то они стремились не ввысь, а вглубь.

На поверхности земли среди выжженной пустоши виднелось только одноэтажное здание, похожее на уроненный в пепел блин штанги. Напоминавшее огромную шайбу строение имело несколько входов, через которые постоянно проходили десятки людей.

Мой энтузиазм угасал с каждой минутой. Внутри все выглядело как в очень продуманной и дорогой, но все же тривиальной комнате страха. Со стен широких и высоких каменных коридоров свисали цепи и прикованные к камню скелеты. В воздухе витали зловещие шепотки и стоны, временами прерываемые безумным хохотом. В общем, развлекалово для нубов. Возможно, в другое время меня это и смогло бы впечатлить, но после знакомства с двумя шакрами и посещения подземелий проклятой кошки местечковое шоу как-то не цепляло.

Низкоуровневые игроки, явно только начавшие знакомиться с игрой, бродили по ярусам подземелий, рассматривая все с открытыми ртами. Локация была из списка ограниченно опасных, что означало: на бой с мобами можно нарваться только по собственному желанию. И у меня такое желание крепло с каждой минутой – становилось скучно и хотелось размяться.

Не помню, кто сказал, что следует бояться своих желаний, но сказано чертовски верно.

Уже присматривая себе зал для боев с высокой концентрацией скелетов на квадратный метр, я ощутил, как вздрогнул под ногами пол. Казалось, что завибрировало все здание. Зловещий смех перешел в инфразвук и поплыл под сводами коридора подобно тягучей патоке.

А это уже интереснее…

Топтавшиеся у входа в зал со скелетами игроки разделили мое восхищение, но единодушен с ними я был недолго. По позвоночнику поползли мурашки, явно намекая на проблемы.

О том, что здесь что-то не так, первыми дали понять скелеты, которые должны были безвылазно сидеть в своей конуре.

Возмущенный крик одного из игроков перешел в хрип. Пнув обмякшее после прилетевшего крита тело, скелет выдрал из мага зазубренный меч и двинулся к замершему рядом лучнику.

Что здесь, блин, происходит?! Понятно, что маг со своей тряпичной защитой не ровня скелетону-мечнику. Но не с первого же удара! Особенно учитывая, что разница в уровнях у них была минимальной.

Лучник не дал зарезать себя как свинью и изящным прыжком отлетел в сторону, уже в полете доставая из сумки лук.

Да уж, эльфы – это, конечно, круто. Как только ушедшее в перекат тело замерло на одном колене, в бешеный скелет полетела стрела.

Расстояние было плевым, поэтому стрела без проблем пробила светящуюся призрачным светом глазницу и взорвалась в середине черепа. Похоже, от неожиданности лучник перестарался. Лишившись разлетевшегося осколками черепа, скелетон сложился в кучу костей, как карточный домик. Но легче нам от этого не стало – из темного прохода в игровой зал потянулись остальные скелеты.

Лишние мысли вылетели у меня из головы – все равно ведь собирался размяться в бою именно с этими монстрами, так что жаловаться причин нет.

Перчатка привычно обхватила правую руку, а в ладони уютно устроился пока еще гладкий шар. Первый же бросок очень порадовал. Шар угодил в черепушку скелетона, войдя туда практически наполовину. А когда по костяной поверхности пробежали молнии, череп попросту рассыпался в труху.

Круто! Очень перспективное открытие. С таким оружием можно лихо зачищать разные усыпальницы; осталось выяснить, как мой шар действует на различные виды зомби – потому что простая логика рисовала не очень радужные картины…

Ладно, это потом, а пока займемся «заготовкой костной муки».

Быстро оценив ситуацию, два мечника и приземистый гном с непомерно большой секирой перекрыли доступ к моему забившемуся в угол телу. Остальные игроки хоть и пытались создать стихийные пати, но действовали далеко не так искусно, как мои защитники.

Оставшись без прикрытия, полег лучник, упокоивший первый скелет. Причем тоже от единственного удара с неприятно часто проходящим у скелетов критом.

За плечами рубак я чувствовал себя в относительной безопасности, пока кожа на груди вдруг не начала неприятно зудеть. В игре случайностей не бывает, как и кожных заболеваний, поэтому мои ноги подогнулись словно сами собой.

Интуиция в игре – великое дело. Кривая стрела с жалом, явно напоенным трупным ядом, едва не сняла с меня скальп.

Мой шар полетел в темноту зала, и только подсветившие мрак молнии показали, что снаряд угодил в скелет с луком в костяных пальцах.

Благодаря моему летающему шокеру с двумя десятками скелетов мы расправились за пару минут, но насладиться победой и даже собрать лут нам не дали. Стены вновь вздрогнули, словно от землетрясения, и треснули. В широкие щели полезли зомби разной степени разложения.

В принципе, локация была до банальности стереотипной – абсолютная калька с голливудских ужастиков, но все же какое-то непонятное чувство говорило, что здесь не все так просто.

Увы, умертвий разных рас хоть и трясло от электрических разрядов, но урон проходил мизерный. Особенно если сравнивать с рассыпающимися в труху скелетами. Хорошо хоть лучников среди этой братии не было, так что рубаки пока справлялись. И возможно, разобрали бы пул мобов на плохо пахнущие куски, но тут я почувствовал, как зачесалось не какое-то там место на коже, а все тело.

Нужно срочно сматываться, но куда? Вокруг все пространство кишело игроками и ревущими дурным голосом зомби. Идея пришла вместе с воспоминаниями о потешно-перепуганном Абу, а короткий взгляд на стены подсказал путь к достижению цели.

Служившие ранее декорациями скелеты покинули свои места на стенах, зато цепи остались. К тому же в каменной поверхности имелись широкие щели, из которых полезли зомби. Так что мне не составило труда подобно мартышке вскарабкаться под потолок и прыжком оказаться на большой люстре. Собранная из костей конструкция с честью прошла испытание на прочность. К тому же там было довольно удобно. Напрягли только испускающие лучи призрачного света черепа, часть из которых тут же повернулись ко мне. Но они был встроены в люстру и могли лишь злобно щелкать челюстями.

Набросив на себя «скрыт», я замер в ожидании следующего этапа этой драмы, и он не замедлил начаться. В широкий коридор стремительно ворвались тени костяных гончих, и бой мгновенно прекратился. Да уж, два десятка тварей сорокового уровня – это вам не фунт изюму… Гончие за несколько секунд порвали не только игроков, но и оставшихся на ногах зомби.

Закончив с разделкой своих жертв, твари напряженно замерли.

Черт!.. Ну и чего мы ждем?

Пока гончие явно не видели меня, по крайней мере ни одна уродливая голова так и не поднялась вверх.

Ответ на заданный мною мысленно вопрос пришел через минуту звуком тяжелых шагов.

Неужели к нам пожаловал сам хозяин подземелий? Что-то он не очень похож на классического Кощея…

Тощая фигура, казалось, заполонила собой все пространство. Лич хоть и не страдал от ожирения, но каждый его шаг заставлял вздрагивать не только пол, а и люстру под потолком.

Больше всего лич восьмидесятого уровня с лаконичным имением Уб был похож на мумию, но только без привычных этому образу бинтов. Черная плоть облепляла кости умертвия. Казалось, будто он одет в гидрокостюм, а на самом деле на личе не было ни клочка одежды. Хорошо хоть разработчики сделали его бесполым, и некоторые детали не шокировали случайных зрителей. Впрочем, единственным свидетелем феерического выхода рейдбосса со свитой был только я, а мне до его гениталий не было никакого дела. Больше волновали движения лысой головы и шевеление остатков плоти на обрубке носа. До момента, когда эта тварь унюхает единственного выжившего в недавней мясорубке, оставались считаные секунды.

Несмотря на то что в коридоре были очень высокие потолки, макушка нового персонажа если и не достанет до скрывавшей меня люстры, то всего на метр. А это значит, что снять меня отсюда личу не составит никакого труда.

Когда с другой стороны коридора вылетел плюющийся искрами огненный шар, я понял, что не дышал как минимум минуту. Скорее всего – и в игре, и в реальности. Воздух с шумом влетел в мои легкие, и растворенная в нем вонь заставила закашляться. Хорошо, что лич так и не обратил внимания на мой обличающий кашель – у него появились новые игрушки.

Вбежавшие в коридор ребята явно были намного круче обычных посетителей этого аттракциона.

М-да, здесь действительно творится что-то непонятное…

Прямо подо мной воздух рассекали убойные по силе заклинания, и с неприятным холодком в пояснице я понял, что один-единственный промах нападавших мгновенно отправит меня на перерождение. С моим уровнем здесь делать нечего. Впрочем, не мне это решать – все равно деваться некуда. Разве что активировать портальный свиток. Но делать это пока рановато – во-первых, жалко потраченных денег, а во-вторых, было дико интересно, что все-таки происходит.

Ситуация явно нестандартная. Всего пару минут назад здесь ни за что ни про что покрошили полсотни игроков, да и схватка с личем унесет немало виртуальных жизней. Пока маги бомбардировали босса заклинаниями, танки приняли на щиты гончих. Там явно образовался паритет сил. Если лич быстро примет решение, у меня есть шанс снова оказаться с ним один на один. Что не есть гуд. Перефразируя без сомнения умного Арамиса – лич не дама и разговор пойдет не о любви. Хотя любовь гастрономическую с его стороны исключать нельзя.

Сам не знаю, что подвигло меня на этот поступок, но только не холодная логика. Когда пришедший в себя лич рванул вперед и пронесся прямо подо мной, я спрыгнул с люстры, сжимая пальцы правой руки нужным образом для появления кинжала. Уверенности, что яд подействует на уже неживого монстра, не было и в помине. Мало того, в голове вообще не имелось ни единого предположения – там было пусто, как в воздушном шарике.

Прокачанные ловкость и «акробатика» позволили мне зацепиться за шипы на спине огромного лича и без проблем воткнуть кинжал куда-то рядом с позвоночником. Монстр, забыв обо всех магах на свете, взревел дурным голосом и попытался цапнуть меня своими когтями. Разжав пальцы левой руки, я позволил своему телу сместиться чуть ниже по спине лича. Затем обеими руками ухватился за его цапнувшую воздух кисть. Нож остался в спине ревущего умертвия, так что мои действия ничто не обременяло.

Спрыгивать на пол было бы явной ошибкой, и это понятно на уровне рефлексов, так что я решил воспользоваться единственным способом оказаться подальше от слишком сильного соперника.

Мои расчеты, к счастью, оправдались – лич, почувствовав лишнюю тяжесть на руке, резко махнул конечностью, и мне осталось только отцепиться от нее в нужный момент. Вслед за мной полетел возмущенный рев живой… точнее, неживой катапульты. За последствия полета я не опасался. Игровые навыки все сделают за меня. Так оно и получилось – долетев до пола, мое тело ушло в перекат, который закончился упором ног в щит. Из-за кромки щита выглянула бородатая физиономия гнома в массивном полушлеме.

– Ты кто?

– Прохожий, – не особо задумываясь, сказал я и, как оказалось, выбрал нужный ответ.

– Ну тогда проходи.

Чуть сместив щит, гном создал в защитной стене танков небольшую брешь, в которую я и нырнул.

Всё; теперь осталось дождаться концовки этого действа и надеяться, что по глупости не профукал свой кинжал.

Переведя дух, я быстро добрался до стены и, вскарабкавшись по цепям, осмотрел поле боя. Мое вмешательство не прошло без последствий. Лич как юла крутился на месте, пытаясь достать торчащий из спины кинжал.

Угу, флаг ему в руки – там такие зазубрины, что выдрать получится только вместе с позвоночником.

Как оказалось, подарочек квара работает и против умертвий. Судя по довольно быстро проседающей линии жизни, урон личу шел в основном от ударов магических заклинаний, а мой кинжал был лишь раздражителем, хотя и очень сильным. Так что на славу убийцы рейдбосса восьмидесятого уровня надеяться не стоит.

Добив костяных гончих, поредевшая шеренга танков шагнула вперед, резкими выпадами копий и секир на длинных древках доставая беснующегося монстра.

Наконец-то еще через пару минут лич захлебнулся своим ревом и, зашатавшись, рухнул лицом вперед.

Некоторое время зал содрогался от победных воплей, пока сквозь этот ор не пробился недовольный крик:

– Черт, финальный урон прошел не от пати! Кто такой Зацеп, блин?

Возмущался пати-лидер в лице эльфа-лучника шестьдесят пятого уровня. Поиски виновника данного конфуза закончились быстро, и вся компания уставилась на скромно стоящего у стены «прохожего».

– Вор? – ошарашенно спросил эльф, обвинительно ткнув в меня тонким пальцем.

– Попрошу… не вор, а взломщик, – как можно миролюбивее сказал я и аккуратно шагнул в сторону огромного тела.

– Даже не думай приближаться к луту, – яростно зашипел эльф, и компания танков дружно перегородила мне путь к законному вознаграждению за чужие труды.

– Ладно, давайте не будем пороть горячку, мне не нужны проблемы. Отдайте мой кинжал и разойдемся по-хорошему, – спокойно сказал я, незаметно прикасаясь к сумке в поисках ошейника. Что-то у меня были сомнения в мирном разрешении этой ситуации…

– Боюсь, проблем тебе не избежать, вор, – хмуро сказал эльф. И тут же его заявление дополнил отошедший от тела лича человек-рейнджер:

– И кинжал уже не твой, а наш.

– Это как-то не очень честно, вы не находите? – с обидой в голосе начал канючить я, но только чтобы дать появившемуся за моей спиной Абу время для маневра.

– Вот когда мы тебя грохнем, это будет не очень справедливо, а кинжал…

Какую там участь уготовил кинжалу этот балагур, мне так и не удалось узнать. Да и не очень-то хотелось.

– Стой, тварь! – заорал рейнджер, когда Абу с легкостью выхватил добычу, причем буквально из-под самого носа человека.

Далее последовала короткая сценка под названием «охота бегемотов за мухой». Это я уже видел в исполнении усиленного рейда Живых, так что за Абу не сильно переживал.

Чуть порезвившись среди превратившегося в неуклюжую толпу высокоуровневого пати, Абу прямо со шлема ближайшего гнома прыгнул в уже завертевшийся вокруг меня вихрь мобильного портала.

Жаль, что пришлось потратить свиток переноса, но злобные лица игроков были мне утешением. Хотя радоваться здесь особо нечему – и так количество врагов в игре у меня копится значительно быстрее, чем укрепляется финансовое благополучие.

Заклинание переноса выбросило нас с Абу рядом с портальной площадкой Славии. Не желая нарываться на грубость, я быстро добрался до ближайшей гостиницы и заскочил в свой кабинет.

Все, теперь можно выдохнуть и подвести итоги неожиданно образовавшегося приключения.

Неплохо. За убийство лича мне капнуло сразу два уровня. Не то чтобы это кардинально отразится на эффективности моего персонажа, но все равно приятно. Подросла также ловкость, что было намного важнее.

Так, теперь посмотрим, что об этом происшествии говорят другие игроки…

Активировав свиток-наладонник, я вчитался в бегущие строки новостных сводок Сэкаи.

М-да, ситуация складывалась очень интересная, и не только для меня. Игровое сообщество буквально взорвалось возмущением и вопросами, на которые ответ был пока один – сбой системы. Ничего более вразумительного администраторы Сэкаи не писали.

А сбойчик, скажу я вам, неслабый. Глюкнуло не только в замке Кощея, но и еще в паре десятков мест. В садах Кали не осталось ни одного живого игрока. В коралловом лесу Соленого озера до сих пор висит кровавая муть от тысяч разорванных тел – игровое ограничение на кровь там почему-то не сработало. А пещеры Морока еще долго будут сниться в кошмарах особо впечатлительным игрокам.

Да уж весело было… и низкоуровневая локация-аттракцион – это еще цветочки. Мне бы задуматься над странностью происходящего, но голова была слишком занята предстоящим походом и подготовкой к нему.

В принципе, готовить особо и нечего – воевать мы с Томой не будем, так что расходники, кроме самых основных, нам без надобности. Ее снаряжение вполне на уровне, а мне для решения данной задачи хватит плюсов к ловкости от старого наряда скомороха. Хотя поменять его уже пора. К тому же был шанс, что дополнительная фишка ядовитого кинжала обеспечит мне получение финансов на обновку.

В держателе рукояти кинжала, к моей радости, обнаружился крупный кристалл черного цвета. Впрочем, удивляться нечему – с чего бы крови лича быть красной?

«Кристаллизированная плазма умертвия. Алхимический ингредиент. Уровень сложности: 5».

Ладно. Ясности в мои планы прочитанная информация не привнесла, но есть с чего начать.

Получасовое копание в сети оказалось на редкость бесполезным. Кристаллизированная плазма если кому и была нужна, так лишь некромантам, а связываться с ними мне что-то не хотелось. Был, конечно, еще один вариант использования черного кристалла, но если окажется, что эта штука стоит очень дорого, моя жаба загрызет меня до смерти.

Идея основывалась на том, что я и сам являюсь алхимиком, хотя и очень криворуким. Полученный в итоге продукт будет иметь обличающую надпись «Подделка» и будет годен только для личного использования. Хотя и это не факт – циферка «5», обозначающая уровень сложности смесей, в которых может быть использован этот ингредиент, изначально ставила крест на успехе данного предприятия. И все же смысл в этой затее был.

В отличие от основных боевых умений, производственные профессии в Сэкаи прокачивались по научному принципу, который гласил: отрицательный результат – это тоже результат. Даже если алхимический опыт проходил неудачно и все ингредиенты бесследно исчезали, у незадачливого экспериментатора оставались бесценный опыт и плюс к соответствующим навыкам.

Ладно, решение принято, осталось исполнить его. Самым логичным было предположить, что из крови лича можно сделать только яд. Теперь дело за моим умением тайного взгляда.

Покинув гостиницу в княжьем квартале, я перебрался поближе к базару и снял номер в небольшом пансионе. Это, конечно, потеря еще одной серебряной монеты, но зато изрядная экономия усилий и времени.

Из ядов на основе крови удалось найти только «отраву язвенной жабы»; название не самое приятное, зато недорого. Для начала я взял три пузырька: если что – бегать за дополнительной порцией недалеко. Каждый пузырек стоил две серебряных монеты, так что переселение в пансион наверняка себя оправдает.

Так оно и получилось. Тайный взгляд сработал только после шестой дематериализовавшейся бутылочки с ядом, зато в моем списке рецептов появился еще один: «плохая отрава язвенной лягушки».

Первый же опыт с новым рецептом показал, что с кривизной моей профессии все в порядке. На бутылочке с желто-бурой жидкостью ярко горела надпись «Подделка».

Ладно, теперь займемся кровью лича… Мой помятый трансмутатор безропотно принял в себя как пузырек с болотной водой, так и черный кристалл. Минуты две он вибрировал и подскакивал на кривых ножках, но все же выдал на панели с ячейками изображения фиала с водой и кристалла. Рядом с пузырьком значилась цифра «1», а вот кристалл порадовал десяткой. Так что у меня есть десять возможностей получить что-то доселе неизвестное, ну или десять раз не получить ничего.

Так, а это что такое?..

В ячейке рядом с кристаллом мигало полупрозрачное изображение шприца.

Странно… впрочем, почему бы и нет?

Чтобы даром не бить ноги, я заглянул в наладонник и узнал, что шприцы в Сэкаи не такая уж редкость, но вот проблема в том, что обычно они используются для впрыскивания всякой гадости в собственных питомцев. Нет, мне не хочется вкалывать Абу что-то сделанное на основе крови лича…

Впрочем, переживать по этому поводу еще рано – вряд ли вообще что-то получится.

Шприц и дополнительные порции болотной воды удалось найти без проблем, хотя звон каждой монеты, исчезающей из моего кошеля для ценностей, отзывался муками жадности.

Так, теперь попробуем совершить маленькое чудо…

Ткнув пальцем кнопку запуска, я осторожно отошел подальше от стола, на котором яростно скакал мой трансмутатор. От шарообразного агрегата во все стороны били струи зеленого пара и даже летели искры.

Ох, чувствую, моя жадность отольется мне не только потерей ценных ингредиентов, но, возможно, и незапланированным перерождением!..

К счастью, трансмутатор, грозно пофыркав, все же успокоился, но радости это не принесло. В иконках на панели исчезли склянка и шприц, а значение возле кристалла уменьшилось на единицу.

Ладно, никто и не питал особо радужных иллюзий… Попробуем еще раз.

Чудо случилось на мистической третьей попытке. Пофыркав и поплевав, сфера позволила мне выудить из своего нутра шприц с надписью «Подделка». Ну и как мне узнать, для чего эта гадость предназначена?

Была, конечно, надежда на появление нового рецепта в моем списке, но верилось в нее с трудом.

Ладно, все равно, не проверив, ничего не узнаешь.

М-да, сегодня действительно день чудес…

В списке рецептов под жабьей отравой имелась надпись «Извратитель».

Название, скажем сразу, стремное.

Подробная информация прояснила, что к сексуальным отклонениям данная вытяжка никакого отношения не имеет.

«Извратитель жизни – мерзкое творение алхимиков-некромантов, запретное для всех честных мастеров зельеварения. Этот проклятый яд извращает саму жизнь, превращая живое существо в мерзкого лича».

Блин, сколько пафоса и презрения! Даже самому неприятно стало. Интересно, у некромантов описания рецептов такие же категоричные? Если да, то тут одно из двух – либо там все такие же чокнутые, как те же миуры, либо беднягам постоянно приходится ходить к психологам, чтобы поднять уроненную в грязь самооценку.

Бестактность разработчиков хоть и испортила мне настроение, но не снизила решительности. И за это я был вознагражден еще одним шприцем и повышением профессии алхимика до подмастерья. На этом плюшки закончились, вместе с попытками сделать еще одну порцию яда.

Уже собравшись упаковывать трансмутатор обратно, я вспомнил, как нам с Томой было неуютно в темноте кошачьего подземелья. Тем более что для решения этой проблемы у меня была добытая в том же подземелье вытяжка сумеречника.

Здесь экспериментировать надобности не было. В сети имелось описание зелья для ночного видения, и среди дополнительных ингредиентов значилась найденная мной вытяжка.

Прогресс в контрафактной алхимии был налицо – купленное на базаре зелье удалось изучить с первого же раза, так что две оставшиеся бутылочки будут про запас.

Из большого фиала сумеречника получилось шесть порций эликсира ночного видения, со все той же обличающей надписью. В который раз пообещав себе разбогатеть и прекратить заниматься фигней, я полез за пояснениями в список рецептов.

«Кошачий взгляд – зелье, дарующее умение видеть даже в кромешной тьме. Действует в течение пяти часов».

А неплохо получилось, особенно учитывая, что незаконный статус моей профессии как минимум наполовину режет статы всей продукции.

Над Славией уже начинали загораться звезды, и в принципе можно было бы выбраться в реал, но почему-то неудержимо тянуло в один миленький домик. Взбудораженное Пардой либидо уже отошло от неприятных воспоминаний о неудаче в ночном клубе и вновь толкало меня на сумасбродство. Но для начала нужно выйти из игры и сделать то, что в Сэкаи было невозможно.

Посетив туалетную комнату и приведя себя в порядок, я вернулся в игру. Настроение было прекрасным, и ноги сами несли меня по улицам города к дому с прекрасными эльфийками.

Даже не знаю – может, кто-то сглазил меня в этом плане, но, похоже, женской ласки в ближайшее время мне не видать, как своих ушей. Самым явным кандидатом на дурной глаз была Парда, но вряд ли она желала, чтобы меня обломали именно таким способом. Словно дежавю какое-то. В реале источником неприятностей был ревнивый парень, а здесь – вполне обычный убийца.

– С тобой хотят поговорить, – произнесла материализовавшаяся из густой тени фигура человека. Судя по голосу, это был не мой старый знакомый Тэмуджин.

– Вопрос в том, хочу ли этого я. – Показное равнодушие моего голоса было ширмой для судорожных приготовлений. Надевать перчатку шаромета у меня уже получилось на одних рефлексах.

– Поверь мне, ты очень хочешь. Или будешь летать на перерождение сразу после снятия дебафа.

– Как вы меня задолбали, вместе с вашим чокнутым шефом!..

– Тебя хочет видеть не мастер, хотя он еще зол. Но заказчик дает большие деньги, так что гильдия пока побоку.

– Еще лучше. И кто это щедрый незнакомец? – спросил я, делая пару шагов назад, чтобы прикрыть свой тыл бревенчатой стеной.

– Вот пойдем, и узнаешь.

– Не, чувак, у меня другие планы.

– Планы придется поменять, – с угрожающими нотками в голосе произнес убийца, и тут же зашевелились тени на другой стороне улицы.

М-да, надо завязывать с походами по закоулкам… С другой стороны, пришлось бы делать крюк, так что непонятно, насколько глупо я поступил.

Похоже, либо эти парни проигнорировали информацию от моего последнего визави, являвшегося их коллегой, либо опростоволосившийся киллер решил не делиться деталями своего фиаско. Мое тело спеленал неслабый баф, но кулон в виде разорванных кандалов тут же завибрировал на моей груди, и вместо ворота рубахи рука убийцы ухватила воздух. Еще одним сюрпризом для него стал тычок кинжала под ребра.

Оставлять оружие в ране будет лишним, поэтому кинжал легко выскользнул из тела киллера, оставляя неприятное на вид отверстие. Оттолкнувшись от колена и плеча согнувшегося в приступе боли убийцы, я взлетел в воздух, но до крыши ближайшего зданиятак и не допрыгнул. Теперь уже под мои ребра воткнулся метательный нож одного из нападающих.

Тактические очки были в сумке, но и без них я понял, что моя линия жизни просела как минимум наполовину.

Очень неприятная ситуация. Ладно, с перерождением особых проблем не будет – посмертный дебаф спадет еще до рассвета, но очень напрягал даже маленький шанс потери чего-то из снаряжения. У меня нет ни одной лишней вещи или такой, с которой можно расстаться безболезненно.

Был только один шанс избежать подобной участи.

Выдернув кинжал из своего тела, я что было сил рванул к переулку. Спина жутко чесалась в ожидании летящего вслед очередного кинжала, но мне все же удалось выскочить из переулка и запустить трофейным ножом в стоящего неподалеку стража. Ответ последовал незамедлительно. Арбалетный болт сильным ударом отбросил меня обратно в переулок, но это уже не имело ни малейшего значения, потому что перед моими глазами закрутился цветной вихрь – предвестник перерождения.

Вселенная перестала вращаться, и цветные полосы сформировались в знакомый интерьер личного кабинета.

«Предупреждение! Вы напали на стража города Славия. Вам вынесено первое предупреждение. В случае повторного нападения или убийства представителя власти на вас будет наложено взыскание в виде штрафа на сумму от ста золотых либо вечное изгнание из города – на усмотрение главного советника князя».

Понятно, что советника, – программе никто не даст право принимать решения по игровому процессу реального человека.

В принципе, размен нормальный – нападать на стражу, надеюсь, больше не придется, а вот сохраненное имущество многого стоит. Хвала закону Сэкаи, который многие озвучивали так: «кто убил, того и тапки», а неигровым персонажам «тапки» игроков были без надобности.

Ну что же, теперь со спокойной совестью можно отправляться на боковую, предварительно предупредив сестру о намечавшихся на завтра приключениях.

Глава 6

Пока Бим разыгрывал из себя смертельно больного, мое пробуждение не сопровождалось скулением истосковавшегося по прогулкам пса, так что я позволил себе поваляться немного в постели. И все же выйти на воздух не помешает, тем более что зима наконец-то перестала капризничать и решила стать иллюстрацией бессмертному стиху Александра Сергеевича, который я и поспешил процитировать Биму.

– Мороз и солнце; день чудесный! – Дальше пошло не по тексту, хотя суть была близкой: – Все, хватит дрыхнуть, морда. Пошли, прогуляемся.

Снега было немного, но вполне хватало, чтобы превратить поселок и окружающий лес в настоящую пастораль, достойную кисти живописца.

Нагуляв аппетит и желание оказаться в более теплом месте, мы вернулись и вместе позавтракали. Точнее, я съел абсолютно безвкусную кашу и такой же коктейль из полезных ингредиентов, а Бим с удовольствием умял вкуснейший, по его собачьему мнению, паштет.

Ничего, эту несправедливость мы сейчас исправим…

Через десять минут я уже находился в обеденном зале немецкой таверны в центре Славии и, постанывая от удовольствия, уминал сосиски с пивом. Скажете, не самый полезный завтрак? Вот за это я и люблю Сэкаи.

Когда я уже допивал кофе, в сети появилась Тома.

«Куда двигаем и где точка сбора?»

«Встречаемся возле портала Славии. К Круту я пойду сам. Нечего тебе там светиться».

«Опять уходим в подполье?»

«Да».

«С чего бы это?»

«Потом объясню». – Закончив переписку, я выбрался из-за стола и направился на столичный рынок.

Несмотря на постоянное бурление и многолюдность базара, странная компания в обычно пустующей мастерской Гайкокрута показалась настоящей толпой. Делегация подгорного народа состояла из шести довольно колоритных гномов, двух полугномов и, как ни странно, квара.

М-да, довольно неожиданно…

Так и просящийся наружу вопрос пришлось сдержать – хватило одного настороженного взгляда Крута.

Похоже, гости в его мастерской имели очень серьезный вес, но меня-то их авторитет не колебал ни в малейшей степени. И это нужно прояснить, не откладывая в долгий ящик.

– Не то чтобы я не рад вас всех видеть, но для завершения сделки хватило бы и одного уважаемого Гайкокрута.

– Ты непочтителен, вор, – оттопырив губу, заявил седобородый гном в расшитом рунными знаками камзоле.

Кстати, броня только на одном полугноме, остальные щеголяли в камзолах разной степени нарядности.

– По моему мнению, почтительность, как и любовь, требует взаимности. – Кажись, ребята заигрались, и нужно прояснить им некоторые нюансы.

Крут горестно вздохнул, но старший гном явно не зря занимал свою должность:

– Деловой тон вас устроит?

– Вполне, – кивнул в ответ я.

– Хорошо, мы согласны на все ваши условия, с одним дополнением.

– Кто бы сомневался… – проворчал я себе под нос.

– Что? – поднял похожую на куст бровь гном.

– Ничего, уважаемый, я готов выслушать ваше дополнение.

– Вы дадите слово, что, если будет такая возможность, пройдете квест на наследие мастера Торобора. И главное: если достигнете успеха, награда будет передана нам.

М-да, вопросик… С одной стороны, жестких обязательств нет, а с другой – может возникнуть ситуация, когда что-либо отдавать этим бородатым чувакам очень даже не захочется. К тому же в голове всплыл немаловажный нюанс:

– А разве для выполнения таких квестов не нужно быть вашим коллегой?

– Нужно, – кивнул гном. – Мы готовы подарить тебе профессию и звание мастера-точильщика.

На секунду меня покинул дар речи. Профессия на шару! Четвертая профессия! Букет получается, конечно, очень колоритный: взломщик, скоморох, алхимик и точильщик. Но, блин, четвертая профессия! Ради одного подобного факта люди вбухивают в игру бешеные деньги. Я же заплатил только пять золотых дядьке Стаху, да и то они вернулись на экономии за амуницию с плюсами к ловкости.

И все же… что-то мне не нравится физиономия Крута.

– И что же умеет точильщик?

– Это не так уж важно, – проворчал гном, – важнее то, что звание мастера дает тебе право на квест. Итак, взломщик: твой ответ?

– Ладно, я согласен.

– Если можно, точнее.

– Хорошо, – вздохнул я и повысил голос: – Клянусь своей покровительницей, что исполню все обещанное до последней буквы договора.

– Хорошо, – кивнул гном. – Теперь перейдем к деталям.

С этими словами он начал доставать из сумки предметы и выставлять их на рабочем столе Крута. На поцарапанную многими экспериментами столешницу легли: два браслета, четыре колбы с содержимым зеленого цвета и нечто похожее на старый парикмахерский распылитель-пульверизатор с резиновой грушей. Затем гном достал серебряную пластину с рунами и шагнул ко мне.

– Начнем с профессии. Закатайте рукав рубахи до локтя.

Я выполнил просьбу и с некоторыми опасениями подставил руку под пластину. Как только рунная поверхность коснулась предплечья, кожу обожгло вполне терпимой болью, а по всему телу пробежал жар.

Гном шагнул назад, а я открыл мигающий красным светом браслет-наладонник. В сообщении мне предлагали принять или отказаться от профессии точильщика, причем прокачанной сразу до уровня мастера.

Интересно: если откажусь, прикольная татушка исчезнет или останется бесполезным рисунком? Впрочем, проверять это я не собирался.

Кроме сообщения о получении новой профессии пришел договор со списком вещей, которые придется отдать гномам. В подтверждении договор не нуждался, так как это было сделано голосом.

– Теперь вещи, которые вам понадобятся, – продолжил гном. – Гайкокрут сказал, что вы будете работать в паре, так что эти два браслета позволят вам проходить мимо сторожевых големов. В колбах – антидоты для минерального яда, которым смазаны острия снарядов некоторых ловушек. Это на всякий случай, надеюсь, вашей ловкости хватит, чтобы в них не попадаться.

Гном еще раз с сомнением осмотрел меня с ног до головы и задержал взгляд над головой, явно разглядывая мой ник с не очень-то впечатляющими циферками уровня.

Интересно: почему гномы не обратились к более продвинутым взломщикам? Или тут дело в Томе и нашем редком тандеме? Хотя вполне возможен вариант с простым доверием – Крут поручился за меня, а в мире финансовых деляг это очень серьезно. Теперь осталось не опростоволоситься и не потерять единственного друга в игре.

Закончив с очередным разглядыванием, гном продолжил:

– И под конец – распрыскиватель с проявителем. Иногда мастер Торобор рисовал подсказки на стенах невидимой краской. Но это тоже на всякий случай. Если вы найдете хоть одну такую подсказку, значит, нам всем очень повезло. Есть вопросы?

– Должны быть, но я понятия не имею, о чем спрашивать. Хотя один все же имеется. Может, у вас где-то завалялась карта этих самых мастерских?

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул гном. – Мастер Торобор был большим затейником, и его мастерские имеют динамическую архитектуру. В общем, коридоры и комнаты подземелья постоянно перемещаются.

– И когда вы думали мне об этом сообщить? – нехорошо прищурившись, спросил я.

– Зачем уточнять то, что вы и так увидите, – равнодушно пожал плечами гном.

– Ладно, – задумчиво сказал я, понимая, что с татуировкой на коже и уже заключенной сделкой давить на гнома возможным отказом от операции не получится. – Кстати, ворота в эти самые мастерские не окажутся закрытыми?

– Нет, они давно взорваны. Это обычная локация, и там постоянно крутятся игроки, но дальше верхних уровней их не пускают големы и крысюки. Надеюсь, это все вопросы?

Мне бы тоже хотелось так думать, но нюанс с динамичной архитектурой давал понять, что гномы темнят. Поэтому неплохо бы порыться в наладоннике.

Важная деталь прояснилась сразу после открытия карты с заданием.

– Так, господа хорошие, – с плохо скрываемым раздражением повернулся я к гномам, – до этих ваших мастерских как минимум день пешего пути от ближайшего портала. Так что нужно обсудить транспортировку, и желательно более быструю, чем обычные маунты.

– Мы надеялись, что такой профессиональный взломщик, как вы, имеет собственный транспорт, – оттопырив губу, заявил главный гном.

– Господа, вам следовало бы почаще напоминать себе, что бедность – не порок и стесняться ее нет никакого смысла, – не стал я объяснять мое реальное положение с петами. – Так что давайте обсудим доставку на место.

– Ладно… – проворчал гном, – у главных ворот Догундура вас будут ждать грифоны.

– Уже легче. Думаю, что на этом все, – сказал я, хотя совершенно не был в этом уверен. Но в голову больше ничего не приходило.

Казалось, что мои слова стали командой для гномов. Они дружно кивнули и, как на параде, развернувшись круго́м, покинули мастерскую моего друга.

М-да, похоже, общение со мной не доставляло им ни малейшего удовольствия.

– А теперь колись: в какую гнилую авантюру ты меня втянул? – едва дождавшись, когда за гномами закроется дверь, повернулся я к Гайкокруту.

– Почему сразу «гнилую»? – Полугном пошел в нападение, которое, как известно, лучший вид защиты. – Если не облажаетесь – вынесете столько, что хватит на пару лет шикарной жизни в реале.

– А если облажаемся? Не знаю как у тебя, Крут, но у меня в Сэкаи хватало приключений, которые едва не довели до кондрашки. И если учитывать мой нубовский уровень, это были еще цветочки.

– Оно все равно того стоит, – уверенно сказал полугном.

– Ладно, – кивнул я, немного успокоенный словами друга. – Теперь объясни, почему ты так морщился при упоминании профессии точильщика.

– Потому что это мусор, – пренебрежительно фыркнул полугном. – Эти жмоты отдали тебе самую бесполезную профессию из списка.

– Но вреда-то от нее нет? – осторожно спросил я в ожидании подвоха.

– Вреда точно нет, но и пользы мизер. Заточка оружия стоит гроши и всегда проводится у неписей. Никто из игроков не станет заниматься таким муторным делом.

– Ладно, с этим тоже понятно. Может, есть какие-то дополнительные советы?

– Откуда? – пожал плечами полугном. – К этим мастерским я и близко не подходил, да и особо ими не интересовался.

– А как насчет просьб?

– Увы, все ценное эти сволочи внесли в список, так что мне ничего не светит, но все равно остальную добычу тащи ко мне. Может, попадется что-то полезное. Не хватало еще, чтобы перекупщики обвели тебя вокруг пальца…

– Ну это само собой. Ладно, давай прощаться. Пожелай мне удачи… только без пуха и перьев, не люблю поминать рогатого. С детства отучили.

– Тогда – удачи, – протянул мне руку полугном.

– Спасибо, – пожал я широкую, покрытую мозолями ладонь.

До портала мне удалось добраться без проблем, хотя после вчерашнего происшествия имелись определенные опасения.

Тома ждала меня рядом с охраной портала, явно теряя последние капли терпения. Ее даже не успокаивали восхищенные взгляды, бросаемые проходящими игроками.

– Где тебя носило?

– Обговаривал условия контракта, чтобы кое у кого была возможность расплатиться за не очень разумные приобретения.

Выпад оказался правильным. Сестра хоть и не перестала дуться, но больше не произнесла ни слова.

– Догундур, – сказал я стражу, передавая плату за переход.

Портал сработал штатно, перенося нас в столицу подгорного народа.

Что тут скажешь – разработчики не разочаровали и в этот раз.

Туманная сфера портала находилась на каменной площадке, которая расположилась в геометрическом центре огромной пещеры. В прямом смысле этого слова. Огромный каменный блин словно висел в воздухе, опираясь на четыре моста, уходящих к далеким стенам. Здесь явно не обошлось без волшебства, иначе каким образом эти тонкие и очень длинные ленты из камня могли удержать массивную портальную площадку?..

Хотя о чем это я? В Сэкаи все подчинялось не законам физики, а воле разработчиков и таинственного демиурга.

– Не задерживаемся, – не очень-то дружелюбно прогудел из-под шлема гном-страж, – идем только по синей линии, остальные мосты не для чужаков.

В принципе, это и так понятно. На мосту с синей линией стоял одинокий воин, а на остальных были организованы настоящие блокпосты.

Ладно, нам сейчас не до экскурсий – главное, добраться до внешних ворот. Хотя в гномьем городе было на что посмотреть.

В поперечнике пещера имела не меньше полукилометра, и вся внутренняя поверхность ее яйцеобразного купола была обработана трудолюбивыми руками подгорных мастеров. Внизу виднелись улицы вполне обычного городка с квадратными домами. На плавном подъеме пола пещеры к стенам среди домов попадались входы в туннели. А на тех участках, где уклон переходил в вертикаль, проходов становилось больше, а дома сменялись большими балконами и соединявшими их галереями с низкими балюстрадами.

Даже на потолке архитектурные изыски не заканчивались – россыпи сталактитов были соединены мостиками, а особо большие перевернутые пики опутывали винтовые лестницы. Несколько десятков огромных сияющих шаров, свисавших с потолка, освещали все это великолепие.

Со стороны мы с Томой наверняка напоминали чукотскую молодежь, впервые попавшую в Петербург времен Екатерины Великой. Кроме нас, здесь хватало как восторженных экскурсантов, так и опытных игроков. Внизу под мостом тоже кипела жизнь, как и на стенных балконах, и даже на лестницах под потолком.

Стряхнув с себя наваждение, я взял сестру под руку, увлекая ее к выходу из пещеры. Но даже проход через высокую арку в конце моста не закончил нашу экскурсию. За первой пещерой располагалась вторая, чуть меньше размером и сильно вытянутая в длину. Перекрестка здесь не было, и мост пересекал пещеру из одного конца в другой, опираясь на единственный и очень мощный сталагмит.

Здесь все было так же, как и в первой пещере, только внизу вместо аккуратных домиков находились большие здания, скорее всего – нежилого назначения. К тому же улицы имели бо́льшую ширину.

Уже почти дойдя до конца моста, Тома неожиданно остановила меня и оглянулась на шум. Казалось, что внизу с лязгом и грохотом двигается железнодорожный состав, но это было не так.

По широкой дороге из бокового туннеля выходила колонна закованных в броню гномов. Хирд боевых коротышек насчитывал не менее двух сотен бойцов, двигавшихся как один механизм. Присмотревшись, я увидел россыпи ников над крепкими шлемами.

М-да, где-то намечается неслабая заварушка…

Вот что интересно: в Сэкаи люди не просто выбирают себе персонажа, опираясь на какие-то расчеты и предпочтения, – они находят свое альтер эго. В городе миуров собрались сплошные маргиналы и анархисты. Среди орков наверняка большинство игроков устали от цивилизации и социальных устоев и просто жаждут окунуться в дикость. А вот гномы явно осуществляют свою тягу к порядку. Даже в поход они идут стройными колоннами, что у тех же орков немыслимо, не говоря уже о миурах.

Что же касается полукровок и простых людей, то их ряды пополняют те, у кого внутренний процесс отрицания современной цивилизации и своего внешнего вида пока не дошел до крайности.

Под философские мысли и разглядывание стен пещеры мы прошли следующую арку и оказались в длинном туннеле. Здесь все было более привычно – обычный проход с гладкими стенами и плафонами у потолка.

Еще пара сотен шагов наконец-то вывели нас к главным воротам Догундура. Мои ожидания вполне оправдались, когда, привыкнув к дневному свету, удалось рассмотреть две исполинские фигуры каменных гномов, опиравшихся на копья и щиты – все по голливудским стандартам.

С другой стороны, почему бы не повторить хорошую идею…

От ворот шел еще один мост, теперь короткий и широкий. Он был переброшен через пропасть. И уже на другой стороне ущелья находилась главная гостевая площадь гномьей столицы. Никаких домов – лишь палатки и стихийные рыночные площадки.

Народу здесь собралось не меньше тысячи, но искать наш транспорт долго не пришлось. На другом конце моста имелись две приземистые и очень широкие башни. На верхней площадке правой виднелись головы двух грифонов.

– Похоже, нам туда, – сказал я сестре, указывая на грифонов пальцем.

– А нас пустят? – с сомнением спросила Тома, глядя на решительно замерших у входа в башню гномов.

– Сейчас узнаем.

Подойдя к страже, я без обиняков заявил:

– Нас должны ждать грифоны для транспортировки к мастерским Торобора.

Приземистый стражник-непись не стал снисходить до разговора с чужаком, лишь кивком головы указав на дверь.

– Видишь, как просто, – с улыбкой сказал я Томе, хватаясь за тяжелое кольцо.

Похожая пантомима повторилась и на верхней площадке. Едва увидев нас, стоявшие рядом с мощными животными гномы заскочили в двойные седла и тоже кивками пригласили нас повторить их действия.

– Что-то мне страшновато, – нерешительно произнесла сестра.

Честно говоря, мне самому становилось страшновато, пришлось даже напомнить себе, что это всего лишь игра. Этот же прием можно применить и в отношении Томы:

– Какой смысл бояться? Все, что тебе грозит, это свалиться с кресла капсулы на пол. Хотя с креплениями и захватом шлема это довольно сложная задачка.

Сестра вяло улыбнулась:

– Постоянно забываю, что это лишь иллюзия. Она меня начинает пугать. Где-нибудь на лесной лужайке это прикольно, но вот так – на экстриме – становится уже стремно…

– Если хочешь, можешь отдать капсулу и поиграть, скажем… в тетрис.

– А вот фиг тебе, а не моя капсула, – решительно заявила сестра и, продемонстрировав упомянутую фигуру, полезла в седло позади гнома.

– Фу, как некультурно! – прокомментировал я ее выпад и забрался в седло позади своего извозчика.

В следующую секунду мне стало не до реакции на поведение сестры, потому что с трудом удалось сдержать крик. А вот Тома визжала от души, явно порадовав гнома крепкими объятиями.

Разрывая крыльями воздух, мощные звери с клекотом устремились в небо.

Ощущение было потрясающим, но все же не хватало чего-то неуловимого. Именно этот нюанс позволил мне быстро прийти в себя. В очередной раз из подсознания всплыло чувство диссонанса – технологии Сэкаи потрясали, и мозг временами проваливался в ощущение полной реальности, но при этом я никогда не забывал, что все это – всего лишь фикция.

Именно этот внутренний конфликт иногда вгонял меня в ступор и, возможно, доводил до грани психического расстройства. Наверное, стоит посоветоваться с Пардой, ну а пока не насиловать себе мозг и наслаждаться видами.

Грифоны шли на разной высоте, поэтому мне хорошо было видно, как Тома, быстро совладав с собой, уже внимательно рассматривает панораму внизу. Мы летели над лесом, в зеленой массе которого иногда проплывали ниточки рек и блестящие кругляши озер.

Полет проходил без происшествий. В отличие от самолетов грифонам не грозило столкновение с птицами – завидев королей неба, все остальные летуны старались побыстрее оказаться как можно дальше. Грифоны действительно были повелителями воздушного океана Сэкаи, хотя даже тройка этих удивительных созданий в бою уступала одному дракону. И все же, по легенде игры, драконы старались не появляться в местах обитания грифонов. Вот такой получался расклад сил.

Только я начал по-настоящему наслаждаться полетом, как он подошел к концу. Качнув крыльями, грифоны резко ухнули вниз. Причем, как мне кажется, зверь, на котором восседала Тома, сделал это резче своего напарника, что тут же было прокомментировано визгом моей сестры. Но управлявший грифоном гном вряд ли был удовлетворен результатом – Тома визжала больше от восторга, чем от страха.

Как только мы спрыгнули на траву, грифоны, подобно распрямившимся пружинам, рванули вверх и через десяток секунд растворились в синеве неба.

Ничего не скажешь, круто. Странное, конечно, занятие для гномов. По воле разработчиков единственные летающие маунты имелись только у любителей тесных штреков и глубоких подземелий. Но кто сказал, что среди подгорного народа не может быть тех, кто бредит небом?

Ладно, хватит досужих размышлений. Пора заняться делом.

На первый взгляд вход в мастерские Торобора не очень впечатлял своей колоритностью. О том, что под большим холмом посреди лесной поляны есть что-то интересное, говорила только круглая нора. Судя по отсутствию земляных отвалов, этот проход был прорыт очень давно, что подтверждали и десятки тропинок, сходившихся у прохода от разных концов поляны.

Не знаю, насколько это обычная ситуация для данной локации, но аншлага не наблюдалось. Пока мы спешивались, в проход вошла лишь одна компания из людей и полукровок.

Идущий за ними человек-рейнджер нас опередил. Мы особо не спешили, поэтому дали торопыге возможность войти в проход первым.

Туннель с земляными стенами тянулся метров на двадцать, уходя в глубь земли под небольшим уклоном. И только пройдя это расстояние, мы увидели первые следы гномьих рук. Вырытый неизвестными землекопами ход упирался в каменную стену, в которой виднелась часть очень больших ворот. Те, кто вырыли этот ход, чуток промахнулись. Им даже пришлось копать немного в сторону, чтобы добраться до правой створки. Впрочем, это не имело особого значения, потому что никто не собирался расчищать вход полностью. Створку ворот попросту взорвали. Теперь в покрытой рунами каменной поверхности зияла неровная дыра двухметрового диаметра. Так что нам даже не пришлось пригибаться.

А вот за дырой все было в истинно гномьем стиле. Пока все детали рассмотреть не получалось даже с использованием очков. В земляном туннеле хватало света, а вот за воротами царил непроглядный мрак. Хорошо, что у меня имелось средство для решения и этой проблемы…

Коснувшись сумки, я выбрал из всплывшего меню колбу с недавно приготовленным зельем и протянул ее Томе:

– На, выпей.

– Что это? – настороженно спросила сестра.

– Зелье ночного видения.

– А почему здесь написано «подделка»?

– Ты чем слушала, когда я рассказывал о своей профессии алхимика?

– Все, вспомнила… – кивнула сестра, но пить не спешила. – А почему ты не пьешь?

– Потому что опыты будем проводить на менее ценных членах экипажа.

– Тем более непонятно, почему нужно начинать с меня.

Угу, все как обычно – перехитрить сестричку получалось редко. Впрочем, я и не собирался проводить на ней клинические испытания. Хотя…

– Ладно, трусиха, сам попробую.

Достав вторую колбу, я на всякий случай снял очки и, выдохнув как перед глотком водки, влил в себя зелье.

На вкус «кошачий взгляд» оказался каким-то невнятным. Приятного было мало, но и омерзения сия жидкость не вызывала. Как только содержимое флакона оказалось в желудке, колба привычно растаяла прямо в пальцах.

Ну и что дал…

Внезапно мои глаза резануло так, словно по ним кто-то полоснул скальпелем.

– Черт! – крикнул я, прикрывая лицо ладонями.

– Что случилось?! – тут же напряглась Тома.

– Ничего страшного, – ответил я, потому что боль прошла так же резко, как и началась.

Осторожно убрав ладони, я несколько раз моргнул и удовлетворительно кивнул.

Нормально. В земляном туннеле стало намного светлее, а в проломе вместо чуть рассеянного лишь у входа мрака теперь царили легкие сумерки.

– Ух ты! – оторвал меня от размышления восхищенный выдох Томы.

– Что случилось?

– У тебя глаза как у кошки – с вертикальным зрачком. Круто! – сказала сестра и тут же выпила свою порцию.

Боль она прокомментировала тихим стоном, а затем приняла горделивую осанку и спросила:

– Ну как тебе?

– Неоднозначно, – сказал я первое, что пришло в голову.

Действительно, раньше образ ведьмы Тарамиллы находился на грани потрясающей красоты и чего-то зловещего. Теперь же, с вертикальными зрачками, этот образ приобрел демонические черточки.

– Да ну тебя, – недовольно проворчала Тома и, что-то пробормотав, хлопнула в ладоши.

Внезапно на земляной стене туннеля появилось большое зеркало в резной раме.

– Круть! – радостно констатировала сестра, рассмотрев свое отражение.

– Это что еще за фигня?! – тут же напрягся я.

– Что именно? – попыталась включить дурочку сестра.

– Тома!

– Простое заклинание зеркала.

– И сколько стоит?

– Копейки, – проворчала Тома и упрямо насупилась.

Это была знакомая гримаса, поэтому мне было проще открыть свиток-наладонник, чем вытягивать из нее правду.

– Двадцать золотых!.. Ты совсем офонарела?! Это же две штуки баксов!

– Это подарок! – мотнула головой Тома.

– Блин, мы ведь это уже обсуждали! От кого?

– А вот это тебя не касается, – ушла в глухую оборону сестра.

Увы, это вечная проблема братьев и сестер. Иногда старшие путают заботу с чрезмерным контролем, а младшие воспринимают опеку как ущемление своих прав.

В таком случае, есть только один довод, каким бы детским он ни выглядел:

– Все расскажу маме.

– Ты как маленький…

– Пофиг! Не, лучше сдам тебя дяде Толе.

– Не надо, – тут же испугалась Тома. – Это подарок от Бурума. Он его не покупал, а выбил свиток с заклинанием в какой-то локации. При продаже он получил бы только пять золотых.

– Все равно много… если найдем что-то полезное для его персонажа, сделаешь ответный подарок. И пожалуйста, впредь думай головой.

В принципе мой упрек был не таким уж справедливым – подобный подарок, преподнесенный правильным образом, становится непреодолимым соблазном даже для очень умных женщин.

– Хорошо, я и сама понимаю, что это не совсем правильно.

– Это совсем неправильно, – проворчал я и полез в зияющую острыми сколами дыру.

Помещение за воротами оказалось очень немаленьким. Его стены были сложены из крупных камней, которые непонятно каким образом оказались в лесу. Впрочем, пытаться подвести земную логику под реалии Сэкаи было изначально пустым делом.

Подземный зал пустовал – ни деталей интерьера, ни опасных обитателей. Игроков тоже не наблюдалось. В дальней части зала виднелся вход в квадратный туннель.

– Ладно, не будем топтаться на пороге, – сказал я сестре, активируя «скрыт». – Давай готовь свой «отвод глаз» – и пойдем помаленьку. В общем, работаем по старой схеме. Старайся двигаться сразу за мной. Если кого почувствуешь, сначала касаешься моей спины, а затем тихо говоришь, кого видишь. Поняла?

– Я похожа на идиотку?

– Это не ответ.

– Поняла, – проворчала еще не отошедшая от перепалки сестра.

– Вот и чудненько.

К видневшемуся в полумраке выходу из зала я двинулся также по старой схеме – не по прямой, а вдоль правой стеночки.

Первый зал сюрпризов не принес, что неудивительно – место довольно популярное, и вряд ли здесь могли обнаружиться серьезные ловушки.

Расположившийся за залом коридор тоже ничем не удивил, а вот дальше начались странности. Мы еще не дошли и до середины прохода, как вдруг послышался скрежет камня, и видневшийся в конце коридора дверной проем пополз вправо, причем вместе с окружавшей его стеной.

Где-то с минуту мы с Томой тупо наблюдали, как ползет каменная кладка, а затем появился еще один проем, теперь уже арочного типа. Стена с новым проходом застыла, словно стояла здесь века.

Так вот что значит динамическая архитектура!.. Интересно, конечно, но, похоже, чтобы выбраться отсюда, придется использовать свиток. Будет хуже, если свиток не сработает, как в подземелье кошаков.

Ладно, нечего стоять без дела.

Махнув Томе, я шагнул вперед и после небольшой заминки быстро прошел арку. Постоянно в голову лезла мысль о том, что двинувшаяся стена отрежет меня от сестры.

Похоже, эта же мысль посетила и Тому, потому что она шустрой мышкой шмыгнула следом.

Комната, в которую мы попали, оказалась значительно меньшей, чем зал у ворот, но все же здесь было где разгуляться. Причем следы на стенах показывали, что в загул здесь уходили довольно часто. Камни кладки были покрыты выщербинами и копотью. Обычно сотворенные в процессе игры разрушения быстро исчезали, но здесь их явно оставили для антуража.

Вопрос о том, кто здесь буянит, отпадал за ненадобностью – в дальней части комнаты застыли два голема. Эдакие бочки на колесах. Древний артефактор даже не удосужился приделать к ним головы. Зато имелись руки – у того, что справа, мощные конечности сжимали две булавы, а его сосед вместо рук имел два шланга с закопченными насадками на концах.

Веселенькая компания. И что теперь делать? Подходить к этим ребятам? Вся надежда на то, что гномы не соврали. Испепеляющая и дробящая альтернатива как-то не воодушевляла.

Делать нечего: назвался груздем – будь готов к кулинарным изыскам.

Дальше я опять двинулся вдоль стеночки, но это не помогло. Едва мы приблизились на десяток метров к застывшим стражам, големы с нарастающим гулом пришли в движение. Тома за моей спиной тихо пискнула.

К счастью, ситуация недолго находилась в опасном равновесии. Браслет на моей руке завибрировал, и големы тут же успокоились. Жужжание стихло, а бочкообразные фигуры немного осели.

В воцарившейся тишине я различил тихий писк и цокот коготков по камню.

– Тома, не спи… – прошипел я сестре.

– Ой, – выдохнула не очень опытная ведьма, но следует отдать ей должное, быстро пришла в себя, – там их очень много.

– Пока не высовываемся. Посмотрим, как действует наша маскировка. Если почувствуешь, что нас заметили, начинай работать.

– Хорошо. – Голос у сестры был напряженным, но без малейших следов растерянности. Похоже, приключение в подземельях проклятой помощницы Хранителя пошли ей на пользу.

Стараясь ступать как можно тише, я скользнул в угол неподалеку от голема с булавами. Тома спряталась за моей спиной и затихла. В особым образом сжатых пальцах материализовался кинжал. Для использования шаромета мы встали в не очень удобную позицию.

Через минуту в комнату вбежал десяток практически сливающихся с серым сумраком фигур. Крысюки, в отличие от тех же кротеров, не были помесью человека и зверя – просто огромные крысы, большую часть времени передвигающиеся на задних лапах. У них даже не было ни брони, ни оружия, и только под шерстью поблескивало что-то похожее на железные чешуйки. Самый маленький крысюк стоя едва дотягивался до моего пояса, а самый крупный мог достать круглыми ушами до груди.

Тактические очки услужливо высветили над головами уровни мобов, которые не превышали пятнадцатого. В принципе, можно было поработать шарометом и колбами, но пока рисковать не стоило.

Крысиная группа застыла, чутко принюхиваясь и дергая ушами.

Интересно, мой «скрыт» хоть как-то маскирует запах? Судя по тому, что они не сразу кинулись в нашу сторону, умение работало неплохо.

Увы, продлилось это недолго – один из самых мелких крысюков встал на четыре лапы, и начал медленно подходить к скрывающему нас углу. Воздух он не нюхал, зато пристально всматривался.

Я почувствовал, как Тома оперлась ладонью на мою спину и что-то тихо зашептала. Мелкий крысюк тут же зашевелил ушами.

Через секунду он застыл. «Кошачий взгляд» позволял мне рассмотреть мордочку грызуна во всех подробностях. Глаза мутанта внезапно остекленели, а тело мелко затряслось.

Другие крысюки обратили внимание на странное поведение собрата и насторожились.

Очарованный Томой малыш внезапно взвизгнул и, крутнувшись на месте, рванул в сторону коридора, ведущего к главному выходу. Сородичи тут же устремились за ним.

И только теперь стало понятно, почему их было так мало – это всего лишь разведка. Вслед за первой группой из охраняемого големами дверного проема буквально хлынула серая волна.

– Так, не тормозим, они очень быстро вернутся!

Дождавшись, пока все крысюки забегут в коридор, я быстро, но стараясь ступать на носки, перебежал в следующую комнату. Короткий взгляд за спину показал, что Тома не отстает.

А вот это уже похоже на мастерскую. Круглая комната по периметру была уставлена низкими и широкими столами, а в стенах зияли длинные горизонтальные ниши. И на столах, и в нишах виднелись припорошенные пылью предметы.

Ну и что делать? Будь это стандартная локация, задерживаться здесь не имело бы смысла, но динамичность комнат могла завести нас в самое сердце мастерских. Так что был шанс наткнуться на нечто очень ценное.

К тому же не стоило забывать о том, что крысюки не так уж далеко.

Через секунду последнее опасение отпало само собой. Послышался скребущий звук, и проем входа закрыла двигающаяся каменная стенка. Через минуту там снова появился проход, но наверняка уже не в зал с големами.

В Сэкаи были и свои проблемные моменты, и один из них выражался в том, что узнать характеристики предмета можно было, лишь поместив его в сумку. А это еще та морока, особенно в этой барахолке. Разделяться в такой ситуации не стоит, так что нужно придумать другой способ.

Чуть подумав, я повернулся к Томе:

– Идем друг за другом. Ты смотришь вещи компактные – мельче кулака, а я те, что побольше и неудобной формы. Берешь только то, что дает плюсы больше двух единиц и детали такого же уровня сложности.

– Поняла, – тихо ответила сестра и подбежала к ближайшему столу.

Я шел следом за ней и проверял все, что не трогала Тома.

Так, что тут у нас?

Первым в сумку отправился изукрашенный рунами молоток.

«Молоток подмастерья». И все – ни статов, ни других обозначений. Мусор. Прочь из сумки.

Два следующих предмета оказались таким же барахлом, а вот похожий на разводной ключ предмет порадовал и одновременно разочаровывал – он входил в список гномов, а значит, имел для меня нулевую ценность. С другой стороны, вернуться к заказчикам с пустыми руками тоже не хотелось.

Так, теперь вот эта штанга.

«Артефактный шток – используется в големостроении. Уровень сложности: 3».

Неплохо. В сумку.

«Фартук мастера: + 3 к профессии кузнеца».

Это еще лучше; а день перестает быть скучным!

Не знаю, кто услышал мой мысленный возглас, Хранитель коварства Шохур или кто-то из крысюков, но на этом наше везение закончилось.

– Марат!.. – пискнула Тома, продолжая плести пальцами какие-то сложные фигуры.

Ох ты ж ядреный корень!

Это же надо было так увлечься мародеркой, чтобы пропустить появление в комнате огромного крысюка!

Судя по ситуации, ни «скрыт», ни «отвод глаз» нам уже не помогут. Хорошо хоть Тома сумела вовремя среагировать.

Над головой крысюка горели цифры «18», так что ведьма держала свою жертву уверенно, но что-то мне подсказывало, что долго это продлиться не может.

– Сейчас упущу, – громким шепотом подтвердила мои опасения Тома. – Он не хочет уходить, а натравить его не на кого.

– Подержи еще секунду, – попросил я, срываясь с места.

Перебрасывание перчатки из слота сумки на правую кисть заняло пару секунд, так что шар я бросал практически в упор. По телу крысюка побежали молнии. Стандартный сценарий боя здесь не годился, так что впившийся длинными шипами в жертву шар остался на месте, а в затянутой кольчужной перчаткой ладони появился кинжал.

Пробегая мимо трясущегося от разрядов крысюка, я воткнул в него кинжал, также оставляя его в ране.

– Смотри за выходами!

После моего крика Тома встрепенулась и, вертя головой, старалась одновременно присматривать за возможными местами появления крысюков. Одиночная тварь – это не характерный для этого места случай.

Я тем временам протянул руку к корчащемуся от боли мобу. Лязгнув, шар втянул в себя шипы и прыгнул в мою ладонь. Через мгновение он отправился обратно. Третий удар не понадобился – крысюк последний раз дернулся и упал на каменный пол.

С лутом все было намного проще, чем с предметами антуража – все вещи внутри мобов были в той или иной степени полезными.

Прикоснувшись к серой шерсти, я не глядя выгреб всю добычу. Крысюк-переросток растаял в воздухе, и кинжал, звякнув, упал на пол. В креплении на его рукояти поблескивал ярко-красный кристалл.

В это момент закричала Тома:

– Марат!

Вот черт!

Сестра стояла напротив прохода в следующую комнату, выписывая в воздухе сложные фигуры. Там, куда она посылала эти жесты, будто кипела серая жидкость. Огромный крысюк был не одиночкой, а всего лишь отбившимся от своей свиты предводителем. Используя свои умения, сестра заставила спутников крысюка драться друг с другом, но это ненадолго. Границы ее возможностей мне уже были известны.

Блин, жаль отступать с такой бедной добычей.

Появившуюся в голове мысль-разочарование тут же выбила ее раздраженная подруга:

«Зацеп, ну ты и лось! Ведь дверь, в которую мы вошли, вела уже отнюдь не к выходу!»

Подхваченный с пола кинжал растаял в воздухе, и нас в этой комнате больше не держало ничто, кроме необследованных предметов. Но тут уж ничего не поделаешь.

– Уходим! – крикнул я сестре, посылая в серое месиво зажигательные колбы. Хватило трех, чтобы в узком проеме образовалась настоящая огненная стена. Так что почти минута форы у нас была.

Теперь выход из мастерской вел не в комнату, а в длинный коридор, который мы пролетели за пару секунд. За коридором обнаружился настоящий колонный зал с двумя големами у входа. Эти ребята были больше похожи на гуманоидов, чем предыдущие экземпляры. Имелись даже головы, которые крепились к туловищу практически без шеи. В руках каменных здоровяков были зажаты секиры, и одна из них чуть не отделила мою голову от очень слабо защищенной тушки.

– Твою дивизию! – заорал я, едва успевая присесть.

Топор врезался в дверной косяк, выбивая каменную крошку. Тома за моей спиной испуганно ойкнула.

Вот это засада! Похоже, браслеты дали сбой…

К счастью, это было не так – просто для опознания им требовалось какое-то время.

– Не тормозим! – крикнул я сестре, которая мялась у входа в зал, боясь приближаться к вновь застывшим стражам.

А повод для крика был – позади отчетливо слышался хриплый писк крысюков, очень похожий на рычание. Похоже, твари сильно обиделись за подпаленные шубки.

И вот тут случилась засада – зал оказался тупиковым. В том смысле, что кроме пропустившего нас дверного проема другого выхода здесь не было вообще. Да и интерьер ограничивался колоннами и молчаливыми стражами.

Пока я, чертыхаясь, судорожно принимал решение, из коридора хлынула волна крысюков. Полетевшие в толпу склянки с зажигательной смесью лишь раззадорили злобных грызунов.

– Марат, сделай что-нибудь! – закричала Тома, и в ее голосе было столько страха, что мой мозг заработал в три раза быстрее. Возможно, если бы за моей спиной не пряталась сестра, все могло закончиться иначе.

Сам толком не понимая, что делаю, я стянул с руки выданный гномами браслет и спрятал его в сумку. Големы тут же пришли в движение и ринулись на нарушителя. Судя по местным раскладам, ныне покойный Торобор внес в артефактные мозги своих творений команду не трогать крысюков-помощников. Очень глупое решение, но сейчас меня волновали не ошибки выжившего из ума мастера, а то, насколько гибким был внедренный в големов приказ.

Моя отчаянная идея оказалась попаданием в десятку. Пытаясь добраться до не предусмотренного программой посетителя, големы начали давить крысюков. И тут сработал принцип агра – он перебрасывается на более сильного противника или же вмешавшегося в бой саппорта. Мы с сестрой не являлись ни тем ни другим, а вот уровень големов полностью подпадал под критерий более сильной угрозы.

Крупный крысюк, которому голем наступил на хвост, попытался укусить своего обидчика и тут же раскинул мозгами в буквальном смысле, потому что его черепушка была развалена пополам небрежным ударом секиры.

Забыв о нас с сестрой, крысюки бросились на големов.У тех тоже в голове что-то перемкнуло, и они стали косить грызунов десятками. Похоже, третий закон Азимова здесь не работает, и защищать себя они все-таки будут, несмотря на любые приказы. Хотя чем могли повредить каменным гигантам даже такие крупные грызуны?

Выяснять, насколько сменились приоритеты в программе големов, я не рискнул, и осторожно надел браслет обратно.

Чудненько: големы не застыли истуканами, а продолжали убивать крысюков.

Через пару минут бой закончился. Стряхнув с себя мертвые тушки, каменные гиганты вернулись на пост и замерли. Почти все крысюки остались лежать на полу зала, но некоторая часть их все же удрали и злобно зыркали на нас из глубины коридора.

Еще через минуту тушки убитых грызунов начали таять, унося с собой на респаун недоступный нам лут. Опять вступал в дело главный закон Сэкаи – кто убил, того и добыча.

Все, конечно, хорошо, но ситуация образовалась патовая. Второго выхода из зала не было, а из того, что имелся, злобно скалились крысюки.

Хотя кто сказал, что выхода нет… может, его просто не видно?

– Так, начинаем обходить зал по периметру и все внимательно осматриваем, – обратился я к приунывшей сестре. – Озвучиваешь все, что хоть немного покажется тебе странным.

– А толку? – устало спросила Тома.

– А тайники? – в тон ей выдал я риторический вопрос, и вдобавок таинственно подмигнул: – С сокровищами.

– Чур, мне половина, – оживилась Тома.

– Могу предложить крысюков. Всех. Себе ничего не оставлю, – остудил я жадность сестры. – Бабки будем делить, когда с долгами рассчитаемся.

– Ты зануда, – фыркнула сестра и целеустремленно направилась к ближайшей стене.

Где-то я это уже слышал. Все женщины – кошки.

Увы, даже тщательный обыск стен ничего не дал – ни тайников, ни выхода. И вообще непонятно, на фига в комплексе мастерских такой зал. Торобор что, устраивал здесь приемы и балы? Кому – крысюкам?

Блин, но должны же големы здесь хоть что-то охранять!

Еще раз окинув взглядом зал, я почему-то вспомнил обитель своей покровительницы – Хранительницы справедливости. Там тоже было пусто. Или не совсем пусто?..

Идея кольнула меня, словно шило в мягкое место, заставив сорваться с места.

– Ты куда? – вдогонку спросила сестра, но, не получив ответа, побежала следом.

В обители Иниэли единственным украшением был ее знак, выложенный алмазами. Здесь же было пусто. Точнее, не совсем пусто – противоположная входу стена была гладкой, словно подготовленной для нанесения рисунка.

Так, где там гномий распылитель?..

Не знаю, почему эта мысль возникла в моей голове. Возможно, свою роль сыграло то, что здесь абсолютно не было тайников. Другие игроки могли решить, что попросту не смогли их найти, но при моей наблюдательности и артефактных очках с запредельными статами это попросту невозможно. Не в такой локации. Значит, главный секрет колонного зала – в чем-то другом. В этот момент сработала подсказка гномов в виде странного распылителя.

Пару минут я раздумывал, куда именно брызгать странной жидкостью из флакона с грушей, а затем, не давая сомнениям шанса на успех, выбрал место приблизительно в центре стены и на высоте моего лица.

Уже когда после нажатия на грушу из распылителя вырвалась струя цветного тумана, в голове вспыхнула мысль:

«Идиот, гномы ведь намного ниже тебя!»

Как известно, дуракам везет – развеяв мои опасения, испаряющаяся струя ударила в стену, и по камню пробежало дымное кольцо, достигая самых дальних уголков квадратной плоскости.

Бинго. На гладкой поверхности стены начал проявляться рисунок.

Чтобы рассмотреть все, нужно отойти назад. Светящиеся синим линии сплетались в сложный рисунок, основой которого было нечто похожее на снежинку с двенадцатью лучами. В конце каждого луча имелся круг с руной внутри. Следует отметить, что руны не повторялись.

Ну и что мне делать со всем этим?

Заметив, что линии начали гаснуть, я быстро развернул свиток-наладонник и выбрал функцию скриншота. Следующие три моргания моих век сработают как затвор фотоаппарата.

На всякий случай сняв очки, я трижды запечатлел тускнеющую картинку.

Проверка соответствующего раздела в наладоннике показала, что смазался только первый снимок – остальные получились очень четкими.

За спиной послышался скрежет камня о камень.

Ладно, разгадкой ребуса займемся позже, а пока нужно выбираться из этой западни.

Приветливо помахав нашим невольным защитникам, мы покинули колонный зал и оказались в новом коридоре: к счастью, без наличия в нем какой-либо живности.

Коридор имел два поворота, и на первом же меня насторожили громкие звуки. Когда мы повернули второй раз, к звукам добавились сполохи света.

Похоже, неподалеку кто-то устроил неслабую войнушку.

Выбора у нас все равно не было, но утроить осторожность стоило.

Вопрос «зачем артефактору в мастерских бальный зал с колоннами?» отпал по причине незначительности, потому что возник другой: «…на фига ему вот эта громадина?».

Коридор вывел нас в огромное помещение, в котором только после внимательного осмотра можно было узнать хорошо обработанную пещеру. То, что когда-то было сталактитами и сталагмитами, превратилось в колонны. На стыке природные образования кто-то умело дополнил тесаным камнем.

Приближаться к хаотично расставленным по пещере колоннам для детального ознакомления нам не очень-то и хотелось. Тем более что посреди пещеры и происходил бой, обеспечивший нам освещение для осмотра всего зала. «Кошачий взгляд» работал прекрасно, но не давал возможности любоваться дальней перспективой.

Я сразу повернул направо и двинулся вдоль стеночки, при этом поглядывая на поле боя. Похоже, здесь рубилась группа игроков, нырнувших в подземелье незадолго до нас.

Попали они конкретно. Сейчас группу атаковала добрая сотня крысюков. С этим ребята вроде бы справились – один из магов что-то завопил, и с треском впечатал в пол пятку своего длинного посоха. От точки удара в стороны, быстро увеличивая диаметр, побежал огненный круг. Волна огня не вредила напарникам огневика, зато с большим успехом сжигала крыс, но на всех ее не хватило. Выжившие, а также чуть подгоревшие и от того очень злые грызуны бросились в атаку. Их встретили огненные искры, ледяные спицы и клинки мечников. Ситуация, судя по всему не в первый раз, застыла в шатком равновесии, но уже ненадолго.

К месту схватки подтянулась медленная, но очень тяжелая «кавалерия». Сотрясая пол шагами, из-за колонны вышли три голема. Два явно лепились с гномов в доспехах, а третий являлся копией уже виденной нами бочки со шлангами, только эта модификация имела короткие ножки.

Со стороны поля боя пахнуло алыми сполохами – заработал огнемет голема.

Мы с Томой продвинулись на сотню метров, так что рассматривать схватку было уже неудобно. Последний раз оглянувшись, я посмотрел вперед и увидел, что метрах в пятидесяти от нас из прохода вырвалась большая группа крысюков. Они целеустремленно направились к месту боя, но вдруг грызуны начали замедляться, а затем и вовсе пошли на разворот.

Только этого нам не хватало!

Тома тихо пискнула и тут же вытянула руки вперед. Я же, заметив некие странности в движении этой компашки, положил ладонь на плечо сестры:

– Не спеши.

Моя смутная догадка подтвердилась – разворот плотной группы крысюков был слишком крутым, и линия атаки, на которую они выходили, оказалась направленной не на нас.

Через несколько секунд мохнатая масса ударила в стену, и внутри ее прямо из воздуха появился еще один претендент на сокровища мастерских Торобора.

Рейнджеру нечего было противопоставить нескольким десяткам крысюков. Двоих он убил ударами парных кинжалов, но остальные тупо разорвали игрока на куски.

Что именно погубило рейнджера, осталось для нас тайной. Возможно, его «невидимость» была слабо прокачана, или просто он оказался слишком близко от выпустившей крысюков норы.

Потянув Тому ближе к стене, я опустился на корточки. Не знаю, поможет ли это – просто инстинкт требовал уменьшить видимую площадь тела.

Еще минуту крысюки крутились на месте гибели рейнджера, а затем с визгом устремились в сторону затихающей схватки. То, что там все кончено, подсказывали отблески двух портальных вихрей.

Выждав еще с десяток секунд, я схватил Тому за руку и потащил к уже близкому выходу из зала. Мимо отверстия в стене, из которого выбежали крысюки, мы пролетели со скоростью ветра.

Выход из облагороженной пещеры не впечатлял – вместо больших ворот здесь имелась узкая дверка, выводящая в такой же узкий коридор.

Хорошо хоть коридор радовал своей безлюдностью, точнее – безкрысостью.

Увы, на этом наше и так запредельное везение закончилось. Длинный проход с тремя поворотами вывел нас в круглую комнату, в которой находилось множество столов и стеллажей. Место, конечно, хорошее – здесь явно есть чем поживиться, но это богатство – не про нашу честь.

Прямо посреди комнаты на куче хлама и тряпья восседала огромная крыса с очень выразительной надписью над головой:

«Крысюковая королева 35».

Все, приплыли. Ситуацию я просчитал за секунду. Рядом с рейдбоссом крутились с полсотни разнокалиберных подданных. Коридор позади слишком узкий и длинный, а крысюки бегают быстрее нас. В общем, получалось то, что в культурном варианте называется пятой точкой.

– Телепорт! – приняв решение, крикнул я и полез в сумку.

Через секунду свиток оказался в моей руке, но нажатие на высветившуюся кнопку ничего не дало.

Черт – закрытая зона!

– Он не работает! – уже проваливаясь в панику от вида катящейся в нашу сторону волны крысюков, закричала Тома.

– Назад! – заорал я и довольно грубо толкнул замешкавшуюся сестру в коридор. – Бегом!

Даже для меня гибель в игре так и не стала привычным делом, что уж говорить о Томе, которой пока удавалось избегать этого «счастья».

Чтобы там ни было, но я постараюсь как можно дольше ограждать ее от этого опыта.

Томе нужно лишь добраться до пещеры – судя по вспышкам телепортов погибающей группы, там все было нормально. Но для того, чтобы успеть пробежать длинный коридор, нам нужно было как-то задержать крысюков.

Ладно, перейдем к плану «Б», тем более он уже был однажды опробован.

Залетая в коридор, я активировал ошейник и бросил появившегося Абу вдоль стены комнаты. Мой бедный пет дико завизжал и рванул вперед как ракета.

Секундная задержка у входа в коридор показала, что моя затея, увы, провалилась. На Абу отвлеклась лишь ничтожная часть крысюков.

Что ж – это будет даже правильно, а то как-то стыдно подставлять вместо себя маленьких.

Смутное чувство опасения все же заставило меня оглянуться.

Ну что ты будешь делать!..

Тома в этот раз решила не убегать, а, насупившись, стояла за мной и явно пыталась колдовать. То, что с такой толпой у нее ничего не получится, было понятно всем, в том числе и моей сестре, но она решила поиграть в героев.

– Беги, дура!

– А как же ты? – едва не плача, возразила Тома.

– Блин, не тупи, это же игра! – Не дожидаясь ее реакции, я рванул вперед, уже на бегу метнув перед собой одну из трех последних зажигательных колб.

Крысюки брызнули в стороны, дав мне возможность пробежать не только через огонь, но и через их массу.

До этого момента мне не приходилось испытывать действие своего же огня на себе, поэтому оставалось лишь радоваться, что эксперимент прошел удачно. Пламя лизнуло меня без малейшего урона.

Теперь нужно сделать так, чтобы крысюки полностью забыли о Томе. Этот вопрос великолепно решил врезавшийся в королеву шар.

От вида затрясшейся под действием шокера королевы крысюки словно сошли с ума, едва не порвав мне барабанные перепонки яростным писком.

Задача-минимум была выполнена, так что можно даже чуть понаглеть.

Второй выход из мастерской имелся, но он был слишком далеко, поэтому недоступен. И все же положение было отнюдь не безнадежным. Мне удалось рассмотреть под потолком решетку воздуховода и, судя по размерам панели, места там достаточно.

Перепрыгнув через крупного крысюка, я оттолкнулся ногой от стола и взлетел на высокий стеллаж, по которому тут же поползли злобные грызуны. Королева визжала на одной ноте, подстегивая воплем своих подданных, так что задерживаться в комнате больше чем на несколько секунд – совсем не в моих интересах.

Прыжок в направлении вентиляционного отверстия начался, когда крысюки почти добрались до меня. Но сначала туда полетел мой шар. Тяжелая металлическая сфера проломила решетку и покатилась в глубь воздухопровода. Заслонка была каменной, поэтому без проблем осыпалась вниз, открывая мне путь.

Чуть не рассчитав, я влетел в вентиляционный канал, ударившись в нижний край коленями.

– Да чтоб тебя!.. – прошипел я сквозь зубы и со всей возможной скоростью пополз вперед.

В принципе, крысюки не должны осилить повторение проделанного мною прыжка; по крайней мере, так мне казалось.

Когда в ногу вцепились чьи-то лапки, я едва не заорал, и только знакомые нотки в раздавшемся позади визге остановили рвущийся из глотки испуганный вопль.

– Абу!

Пробежав по моей спине, пет встал прямо перед лицом и начал прыжками, а также гримасами на оскаленной мордочке выказывать всю степень своего возмущения.

– Все сказал? – оборвал я поток эмоций питомца. Пет удивленно замер. – Тогда – вперед. Найди мне выход.

Абу воспринял команду буквально и побежал по воздуховоду. Мне осталось только по-пластунски последовать за ним.

Информационный браслет пискнул и мигнул мне синим цветом. Я ждал вестей от Томы, поэтому остановился и развернул свиток.

«Мне удалось выбраться. Сейчас в гномьем городе. Ты где?»

Так, эту торопыгу нужно успокоить, потому что может наделать глупостей…

«Я еще в мастерских. Дальше попробую сам. Немедленно прыгай в Славию и двигай к ближайшей гостинице. Сиди там и никуда не выходи. Когда выберусь, сразу свяжусь с тобой».

Отправив послание, я закрыл свиток и больше не обращал внимания на сигналы о входящих сообщениях.

Тома конечно же будет возражать, но если не получит другого ответа, выполнит изначальную просьбу. Знаем, проходили… Но этой фишкой нужно пользоваться осторожно. Сейчас был именно такой случай – на убеждения нет времени, но и оставлять сестру в игре небезопасно. Мало ли чей взгляд привлекут уже не прелести симпатичной девушки, а ее сумка? Со стороны она, конечно, выглядит как тощий кисет, расшитый бисером, но опытного вора эта неказистость не обманет.

Оказавшись на очередном перекрестке, я понял, что попал в разветвленную сеть воздуховода, но самым любопытным в этом было то, что Абу двигался на удивление уверенно.

Интересно: куда заведет меня великий рэндом в лице своенравной мартышки?

Место выхода из воздуховода ничем не впечатляло – обычный коридор. Мне, конечно, хотелось бы попасть в мастерскую, набитую дорогущими артефактами, при этом свободную от присутствия крысюков. Но… не все сразу.

Спрыгнув вниз, я подставил руку, помогая Абу забраться мне на плечо.

Ну и что делать дальше? Впрочем, решение напрашивается само собой – двигаться вперед.

То, что это не простой коридор, стало понятно, когда он вывел в небольшую комнату, которая казалась простым уширением посреди того же прохода.

Возможно, если бы мне не повезло с находкой гномьего граффити в колонном зале, я пошел бы дальше. Но мне удалось увидеть скрытый рисунок, поэтому мозаика на полу странного помещения вызвала живой интерес.

Это тот же самый рисунок, но в нем было что-то неправильное. После того как на экране наладонника открылся скриншот, все стало на свои места. Из восьми знаков на концах лучей снежинки три находились не на своих местах.

– Ну и что мне с этим делать? – спросил я у питомца и в ответ получил разведенные в стороны лапки. – Ладно, сам решу.

Какой самый простой способ собрать головоломку? Правильно – сломать ее, что я и попытался проделать.

Острие возникшего в ладони кинжала скользнуло в щель рядом с неправильно расположенной плиткой, и к моему искреннему удивлению, без проблем приподняло ее. Причем поднялась она не одним краем, а всей поверхностью. Дальше в ход пошли пальцы. Плитка с руной оказалась чем-то вроде шляпки гвоздя – снизу был приделан металлический стержень.

Сверившись со скриншотом в свитке, я нашел место, где должна находиться выковырянная мной плитка, и освободил для нее место.

Когда последний «неправильный» знак попал в верное гнездо, пол подо мной вздрогнул и начал проворачиваться вокруг своей оси. Мало того, в движение пришли все поверхности комнаты, включая потолок.

На секунду мне показалось, что сейчас эта бешеная мясорубка перемелет меня до состояния фарша, но выглядевшее хаотичным движение кусков каменной поверхности стало замедляться, а затем и вовсе прекратилось.

Теперь комнаты и коридора вокруг меня не было. Мы с затихшим на моем плече Абу оказались в квадратном помещении с высоким потолком, размерами двадцать на двадцать метров. Посреди комнаты находился невысокий постамент. С правой стороны располагался большой стол с грудой свитков и различных инструментов. Слева в стене был оборудован горн, а рядом с ним – небольшая наковальня. Кроме того, возле стен стояли шкафы с посудой, книгами и инструментарием, а в четырех углах неподвижно застыли големы разной степени сборки. Похоже, это была тайная лаборатория Торобора.

Джекпот – иначе и не скажешь…

О том, что это только начало, мне сообщил оживший голем. Если бы не явно каменная поверхность изваяния, могло показаться, что передо мной настоящий гном – настолько искусно вырезаны каждая черточка лица и каждый завиток каменной бороды.

Голем поднял на лоб непрозрачные гогглы, показывая мне свои глаза с алмазными зрачками. Его внимательный взгляд заставил свежую татуировку на моем предплечье полыхнуть короткой болью.

– Приветствую тебя, мастер, – проскрипел неживой голос. – Зачем явился ты в мастерские моего создателя?

– Я пришел за его наследием.

Больше ничего в голову не приходило. В конце концов, именно этот квест и был главным заданием гномов.

– Хорошо, – с отчетливым скрипом кивнул голем. – Но тебе нужно доказать, что ты достоин одного из инструментов великого артефактора.

Со сдвоенным скрипом голем повел рукой, указывая на постамент посреди комнаты. Над мраморной поверхностью заклубился воздух, и в этом вихре появился предмет, больше всего похожий на долото. Цельнометаллическую поверхность инструмента покрывали светящиеся руны.

– И что мне нужно сделать? – не удержался я от вопроса.

– Ты – мастер-точильщик, так что приведи в порядок этот инструмент.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Знать бы еще, как это сделать…

Голем явно никуда не спешил, что дало мне время для маневра. Развернувшийся информационный свиток не вызвал у каменного гнома возражений, так что я погрузился в чтение.

Блин, ну когда уже научусь загодя готовиться к приключениям?.. Увы, похоже, разгильдяйство у меня в крови, хотя дядя Толя наверняка оспорил бы это заявление.

Профессия точильщика действительно оказалась примитивной и простой как мычание. Единственное умение этого направления так и называлось – «заточка» и, несмотря на двусмысленность слова, значило именно то, что первым приходило в голову. С одной стороны, умение было прокачано до уровня профессии, но при этом имело собственное значение в единичку. Что это означает на практике – совершенно непонятно.

Инструкция по использованию была настолько же незамысловатой, как и сама профессия, но не факт, что мне удастся справиться с инструментом великого мастера.

Без особого энтузиазма я шагнул вперед и ухватил левой рукой висящий в воздухе предмет. Умение было магическим и в дополнительном инструментарии не нуждалось. Нужно было просто вывести на обеспеченный очками интерфейс значок и, активировав его взглядом, провести большим и указательным пальцами правой руки вдоль режущей кромки. Умение имело три градации: грубая, средняя и тонкая заточки. Их следовало применять поочередно.

Попытка провести грубую заточку оказалась провальной. Мне с трудом удалось сдержать вздох разочарования.

– Печально, – проскрипел голем. – Вторая попытка.

Ох ты ж, моя бородатая золотая рыбка!..

Настроение скакнуло на прежний уровень.

Так, нужно успокоиться, хотя вряд ли это повлияет на работу системы.

Как и у любой производственной профессии, на точильщика тоже распространялось правило отрицательного результата. Даже абсолютно неудачная попытка в работе с запредельно сложным инструментом дала столько очков, что повысила уровень умения на единицу. Это, конечно, не фонтан, но все же…

Нажав взглядом значок умения, я приложил пальцы к режущей кромке долота, закрыл глаза и осторожно провел подушечками по холодной поверхности.

Об успехе мне сообщили пробежавшие по пальцам крошечные разряды.

Класс. Теперь будет легче. У меня в запасе еще две попытки. К тому же, судя по описанию умения, после удачной грубой заточки шанс завершить операцию намного выше.

Моя радость действительно оказалась преждевременной, и две запасные попытки пришлись очень кстати, так что операцию я закончил на грани фола.

– Поздравляю, – вновь заскрипел гном. – Теперь мифриловый резец мастера Торобора становится твоим. Ты можешь забрать и все, что захочешь, из любого хранилища в этой комнате.

Так, а это что за новости? Слово «любого» хоть и казалось очень привлекательным, но подтекст мне не понравился.

– Одного?

– Да, одного на твой выбор.

Гном по-прежнему не проявлял нетерпения, что вполне ожидаемо от каменного истукана.

Воодушевленный уже полученным опытом, я вновь обратился к игровой энциклопедии. Шкафы у стен имели стеклянные дверцы, сквозь которые можно было рассмотреть содержимое.

В такой суматохе мне удалось опознать где-то сорок процентов артефактов из перечня в энциклопедии. Самое печальное, что почти все значились в списке, выданном мне предприимчивыми гномами.

Так… думай, голова – куплю что-то попривлекательнее скоморошьего колпака.

– Я могу взять все из любого хранилища в этой комнате? – уточнил я уже высказанное предложение, потому что в голове возникла заманчивая идея. Похоже, ей до чертиков надоел колпак с бубенцами.

С другой стороны, так тупить – это тоже перебор. Стоило лишь стать великим точильщиком, и сразу забыл о своей главной профессии.

– Да, любого, – повторил гном, явно подразумевая шкафы с артефактами.

Так, теперь еще раз внимательно всматриваемся, но уже не в содержимое шкафов, а в поверхность стен.

Есть! Причем два раза, и это опять нелегкий выбор. Одно чуть светящееся пятно находилось у входа, а второе – рядом с рабочим столом.

Попробуем проанализировать полученную информацию. В тайнике у двери почти наверняка оружие, а рядом со столом – что-то нужное мастеру-артефактору для работы. Лично мне первое без надобности. Какой-нибудь крутейший меч или боевой топор стоят серьезных денег, но таких предметов в игре навалом, а вот инструментарий и личные артефакты от известного мастера – это штучный товар.

Ну как-то так…

– Я выбираю тайник в стене возле стола.

От этого заявления голем как-то странно крякнул и на пару минут завис. В этот момент мы оба напоминали истуканов – я даже забыл, что нужно дышать.

– Выбор сделан, – наконец-то проскрипел голем. – Можешь подойти, но даже не пытайся взять что-то еще.

Подтверждая весомость своих слов, голем выудил из-за спины обоюдоострую секиру, а его коллеги, до этого неподвижно стоявшие в углах, пришли в движение. Не знаю, насколько они недоделаны, но чтобы отправить меня на перерождение, их функционала явно хватит, так что бузить не стоит.

Подойдя к стене, я приложил ладонь к пятну, видимому только благодаря навороченным очкам. На стене уже привычно появилась панель с кнопками. Сначала меня испугало то, что панель была на пятнадцать секций, но присмотревшись, я увидел, что активны там только семь.

Фух, да это как два пальца… использовать опытному точильщику. С моим четвертым уровнем «взлома» и таким же бонусом от эксклюзивных очков седьмой уровень замка – вообще не проблема.

Очки услужливо высветили три нужных кнопки из семи активных, которые я и нажал.

Так, теперь – момент истины.

М-да, даже не знаю, что и сказать. В шкафах находились как минимум по два десятка различных предметов, а в сейфе хранилось всего пять. Уж не перехитрил ли я сам себя? С другой стороны, в списке гномов предметов с таким внешним видом вроде не значилось. По крайней мере, судя по картинкам в энциклопедии.

Впрочем, раскаиваться поздно – выбор сделан, и по тому, как зашевелились големы, стало понятно, что мне здесь уже не рады.

Одним махом перетащив таинственные предметы в сумку, я достал свиток телепорта и нажал появившуюся на свернутой поверхности кнопку.

– Адье, господа големы; желаю вам еще сто лет не видеть ни одного гостя.

Не знаю, порадовал ли их своим пожеланием, но мне бы этого действительно хотелось – подольше сохранится эксклюзивность вещей от мастера Торобора.

Глава 7

Портальный вихрь занес меня на площадку рядом с порталом Догундура. Помня про инцидент с убийцами, перемещаться в Славию – не самая умная идея, но в гномьей столице, чтобы попасть в гостиницу, придется выйти наружу, а это неблизкий путь. По тем же соображениям я отправил Тому в столицу Лукоморья.

В Славии ближайшая гостиница находилась в двадцати метрах от портальной площадки. В княжеском квартале все было на порядок дороже, чем во внешнем городе, но в данный момент это не так уж важно.

Едва оказавшись в своем кабинете, я вышел из игры. Нужно посетить туалет и немного размяться. К тому же Тома вряд ли просидела все это время в своем игровом кабинете.

Закончив с насущными делами и потрепав Бима по макушке, я взялся за телефон.

– Привет дезертирам.

– Не смешно, – проворчала в трубку Тома. – Лучше расскажи, как все прошло.

– Феерично, хозяйка, опасности подстерегали меня на каждом шагу. Пули свистели над головой.

– Какие пули? – проворчала Тома и добавила уже со злостью: – Хватит придуриваться! Я не такая фанатка советских мультиков, как ты, но про Фунтика видела. Так что давай колись, пока не начали летать сапоги.

– Ладно, все прошло более или менее удачно. До квеста я добрался и главный приз получил. Только и осталось выяснить, какой нам толк со всего этого. Давай, ныряй в игру, и займемся подсчетом плюшек.

– Где встретимся?

– Лучше всего прямо в гостинице. Возьмем комнату для свиданий.

– Ты что, с дуба рухнул?!

Возмущенный вопль сестры меня озадачил.

– Я-то нет, а вот ты чего разоралась?

– Ты разве не знаешь, для чего нужны эти комнаты?

– Изначально они были задуманы для деловых переговоров, потому что защищены как личные кабинеты, но при этом доступны для группы игроков, – практически дословно процитировал я выдержку из энциклопедии. – Мне интересно другое: откуда ты знаешь, зачем их используют разные извращенцы?

– Я не знаю… – тихо сказала сестра.

– Так и думал. «Сильмариллион» и энциклопедию Сэкаи ей почитать лень, зато успела собрать из чатов всю грязь! – В ответ из трубки раздалось лишь раздраженное сопение. – Ладно, собирай из всех трофеев единый пакет. Передашь его мне в холле гостинцы. Все, загружаемся.

Когда я вышел из двери своего кабинета, Тома уже крутилась в коридоре второго этажа. Так… она включила сердитого котенка. Ну и ладно, все равно пока совместных дел не намечается, пусть идет капать на мозги тому же Буруму. Сам виноват, что связался с моей сестричкой.

– Давай, разгружайся, – копируя недовольную мину сестры, сказал я, и протянул для пожатия левую руку. А когда плотный пакет вещей перекочевал в мою сумку, на всякий случай добавил: – Надеюсь, ничего случайно не забыла?

В ответ Тома выдала такой свирепый взгляд, что я тут же в защитном жесте выставил ладони вперед.

– Спокойно, никто тебя ни в чем не подозревает. Мало ли… может, нашла что для своего бородатого принца.

– Он не мой! – прорычала Тома. – И там нет ничего интересного.

– Ну и ладушки. Если в добыче ничего нет, я поменяю что-нибудь у Гайкокрута.

– А мне с тобой можно? – При упоминании артефактора защита сестры дала трещину.

Вот старый козел! Тома хоть и умная девочка, но нарвалась на тот же крючок, что и все женщины, перепутав старческий флирт с платонической галантностью и доброжелательностью. Хотя, может, это я что-то путаю в вечном стремлении защищать сестру от всех бед, вплоть до выдуманных. Впрочем, ей там все равно делать пока нечего.

– Нет, мы будем решать деловые вопросы с очень хитрыми гномами, так что ты только помешаешь.

– А Шалым я никогда не мешаю…

– Вот и чудненько: вопрос, куда тебе идти, решился сам собой! – с показной радостью ответил я, хоть и с ноткой обиды.

Затемнила, зараза…

– Браслет верни, – хоть как-то выплеснул я раздражение.

Победно улыбнувшись, Тома сняла с руки браслет и, метнув его в мою сторону, стремительно сбежала на первый этаж гостиницы.

Ладно: баба с воза – волки сыты. Хотя настроение этих самых волков надо проинспектировать. Написать, что ли, Нифи? Или у этой идеи есть второе дно?

Тряхнув головой, я разогнал ненужные мысли вместе с выплывшим из закоулков памяти образом улыбающейся чародейки-водяницы.

Это все Парда, зараза! Тогда почему подсознание выдает образ предводительницы Шалых, а не миурки-психиатра?

Вернувшись в кабинет, я хоть и с трудом, но все же сумел перевести мысли на деловой лад. Краткий осмотр того, что успела стянуть в свою сумку Тома, показал, что полезных вещей там ровно половина. Похоже, Тома гребла со столов все подряд. Пока возмущаться не буду, но выговор нужно сделать.

Как и следовало ожидать, среди бесполезных бутафорских предметов большая часть были симпатичными финтифлюшками. Но среди добычи сестры имелись и полезные вещи. Три артефакта значились в списке гномов, а вот увеличительная лупа с плюсами к «распознанию сути вещей» и сундучок на пятнадцать ячеек с какими-то насадками достанутся мне. Точнее, я получу за них денежки.

Вещи были редкими и требовали оценки специалиста. Можно, конечно, оставить лупу себе – она позволяла изучать добычу без использования интерфейса сумки, но от нее будет больше пользы в виде золотых монет.

Осмотр вещей, добытых лично мною, принес еще меньше ясности. С зубилом все понятно – законный приз гномов, а вот вещи из тайника озадачили.

Выудив артефакты из сумки и сделав их доступными для тактильного изучения, я озадаченно задумался.

Что мы имеем? На столе передо мной лежали два металлических яйца: одно чуть крупнее куриного, другое значительно мельче. Следом шли две пули эдак слоновьего калибра и нечто похожее на ременную бляху с большим металлическим жуком на поверхности.

Ощупав все предметы и даже тряхнув ими у уха, я все же взялся за лупу.

Большое яйцо украсилось надписью: «Тармахт. Ограничение: мастер-артефактор». Меньшее яйцо выдало: «Фуархид. Ограничение: мастер-артефактор».

В общем, дело ясное, что дело темное.

С пулями было чуть понятнее, но ненамного. Одна опознавалась как «выжигатель», а вторая как «взломщик». Обе имели ограничения использования только големоводами не ниже пятого уровня и все теми же мастерами-артефакторами. Мое мастерство в заточке здесь явно не годилось. Особенно напрягало совпадение названия пули и моего умения, а точнее – то, что доступа к ней у меня не было.

Чуть обнадежила бляха, по крайней мере тем, что не имела профессиональных ограничений по использованию, но ее суть по-прежнему оставалась туманной. Название «проходчик» ясности тоже не добавляло. Куда это жук должен проходить и зачем, оставалось непонятным. То, что не было ограничения на какого-нибудь мастера-рудокопа, уже радовало.

Деньги за редкие артефакты – оно, конечно, хорошо, но хотелось бы получить какую-нибудь вундервафлю и для себя.

Ладно, хватит парить мозг, особенно если есть к кому обратиться за разъяснениями.

Собрав вещи обратно в сумку, я покинул свой кабинет и направился на базар. Но предварительно сбросил полугному сообщение:

«Крут, я закончил с побродилками и направляюсь к тебе. Вызывай своих гномов с пейсами».

Полугном не ответил, но когда я добрался до его ангара, делегация бородачей находилась уже там. Они что, спали здесь или разорились на точечный телепорт? Надеюсь, добыча их не разочарует.

– Приветствую честную компанию…

– А можно без вступлений? – нетерпеливо перебил меня старший гном.

– Можно и без прелюдии, – пожал плечами я, и увидел, как мой друг улыбнулся в усы. Похоже, он не ждал от моего похода ничего полезного лично для себя, поэтому не волновался. И зря.

Выложенные на рабочий стол вещи по списку если и порадовали гномов, то внешне это никак не проявилось. Ладно, а если так?

Когда суперзубило легло на исцарапанную сотней опытов поверхность стола, гномы загудели, как осиный рой. Причем радость в этом гудении была сильно сдобрена разочарованием.

Из общего гама мне удалось вычленить лишь фразу: «…нужно было дать ему другую профессию».

Полностью согласен с оратором. Похоже, награда по квесту варьировалась в зависимости от специализации экзаменуемого. Ну что ж – пусть теперь пеняют на свою жадность.

– Это все? – закончив ворчать, обратился ко мне старший гном.

– По списку – все.

– Мы хотели бы посмотреть остальное, – довольно жестко заявил глава делегации и, заметив мой мимолетный взгляд на Крута, тут же прицепился к нему: – У вас что, была дополнительная договоренность?

– Нет, – злость резко смахнула с моего друга всю робость перед более влиятельными товарищами, – я предложил ему услуги оценщика, и все. И только Зацеп может решать, кому доверять, а кому нет.

Спесивый гном подскочил как ужаленный, но все же сдержался и повернулся ко мне:

– Я могу предоставить более профессиональную оценку. К тому же ссориться с нашим кланом не очень разумно.

Вот скотина! Как же здесь не любят воров… Блин, что за дискриминация по профессиональному принципу!

И с чего это я раздухарился? Еще месяц назад и сам думал точно так же. Да почему месяц – и сейчас эта профессия у меня ничего кроме презрения не вызывает… Но это мои внутренние противоречия, а оскорблять себя я никому не позволю. Хотя ссориться с богатым кланом не очень разумно. С другой стороны, на фоне вражды с самим Хранителем коварства ссора с игроками выглядит как-то несерьезно.

– Я рискну. – Ехидная улыбка получилась у меня очень естественной.

Сердитый гном покосился на Гайкокрута.

– Я тоже, – заявил мой друг.

Ай, молодца! Похоже, нашла коса на камень. И это притом, что Крут даже не знает, что имеется в моей сумке сверх списка. Неразумно, но достойно уважения.

Гномы вновь загудели как пчелиный рой, а непонятно как затесавшийся в их компанию квар наградил меня многообещающим взглядом.

– Шокур меня уже давно не любит, так что можешь не капать тут ядом, – не остался я в долгу.

У меня была надежда, что в пылу гнева гномов одолеет склероз, но не тут-то было:

– Верните распылитель, браслеты и яды.

Ладно, не будем накалять обстановку.

Гномы удалились, забрав свое добро и оставив после себя наэлектризованную атмосферу.

– Надеюсь, оно того стоило, – со вздохом заявил Крут, усаживаясь на табурет. – Или нет?

Не желая испытывать терпение друга, я выложил на стол добытые в первой мастерской вещи. Полугнома они явно заинтересовали, но без особого воодушевления.

– Не нравится?

– Вещи, конечно, полезные и редкие. За все можно выручить пару сотен золотых, но как-то… – не договорив, полугном неопределенно повертел пальцами в воздухе.

Неплохо: пара десятков кусков вечнозеленых с одного похода! И это только начало… Так, теперь зайдем с козырей.

– А что скажешь на это?

Когда на стол легло первое яйцо, Крут вытаращил глаза, после появления второго у него отвисла челюсть, а когда появились пули и бляха, мой друг, кажется, впал в легкую прострацию.

– Кайло мне в… к-хм, – тряхнув головой, собрал глаза в кучу гном. – Это что за хрень?

– Ты у меня спрашиваешь? – опешил теперь уже я.

– Я не в том смысле. Откуда это? – спросил полугном и тут же сам себя поправил: – Извини, туплю.

Крут яростно растер лицо похожими на лопаты ладонями и, подхватив лупу, начал рассматривать артефакты.

– Коленвал от телеги! – Через минуту он поднял глаза и посмотрел на меня как на Деда Мороза. – Ты хоть понимаешь, что принес?

– Даже приблизительно не в курсе, и очень надеюсь, что ты меня немного просветишь.

– Так, ладно, – еще раз вздохнул полугном, окончательно приходя в себя. – Вот это яичко называется тармахат. Сидящий внутри псевдоразумный конструкт наносит силовые плетения. Дошло?

– Нет. Теперь еще раз и по-человечески.

– Ты знаешь, как строят големов?

– Откуда?! – уже начал злиться я.

– Так, давай без нервов, – попытался успокоить полугном и меня, и себя. – Сначала готовится так называемая болванка, в смысле – корпус. Затем берутся редкие свитки, и с них на болванку переносится энергетически-силовой каркас. Затем происходит нечто похожее на программирование. Это самая муторная работа, но она намного дешевле, чем нанесение силового каркаса с помощью заклинаний, потому что свитки одноразовые и, как я уже говорил, очень редкие. Даже мне приходится их покупать. Теперь понятно?

– Значит, эта штука сильно снизит себестоимость твоих големов?

– Очень сильно.

– Крут, и сколько это может стоить?

– Много, но о стоимости поговорим позже, – как-то слишком уж поспешно постарался сменить тему полугном.

Кредита моего доверия у него было с запасом, так что я решил не заострять внимание на его финте и продолжил впитывать информацию. Полугном уже ухватился за яйцо поменьше и продолжил лекцию:

– Так, эта штука не такая крутая, как тармахат. Называется фуархид. Она экономит мастеру-големостроителю не золото, а время. С ее помощью можно ремонтировать поврежденных големов. – Внезапно он встрепенулся и вскочил из-за стола. – Жди здесь. Двери на магическом запоре, и если кто-то появится – сразу бей.

Ого, ситуация уже начала меня нервировать…

Полугном убежал куда-то в недра своего ангара и через минуту вернулся, с натугой неся перед собой нечто похожее на краба. Водрузив груз на стол, он повернулся ко мне.

– Вот каменный краб. Он угодил под заклинание тлена, которое действует не только на плоть, но и на силовые линии. Мне, чтобы его отремонтировать, нужно просверлить два десятка дыр, несколько часов искать обрывы и менять участки линий. А теперь смотри сюда.

Поколдовав с маленьким яйцом, полугном положил его рядом с казавшимся дохлым крабом. Пару секунд ничего не происходило, а затем яйцо закачалось и встало торчком. Из нижней части, усилив устойчивость, выдвинулись ножки, а верхняя часть раскрылась лепестками. То, что хранилось внутри, зашевелилось и выпрыгнуло на стол.

Сначала мне показалось, что это паучок, но после внимательного осмотра стало понятно, что механическое создание по облику ближе к осьминогу. Больше всего оно напоминало охотника из «Матрицы», только восемь гибких ножек поддерживали не шайбу с глазами, а конус с буром на макушке.

Этот осьминожек-буравчик под умиленным взглядом полугнома стал скакать вокруг краба, а затем рывком врезался под его панцирь. На стол посыпалась каменная крошка, и через секунду осьминожек исчез в удивительно маленьком отверстии на каменной поверхности.

– Вот, – радостно заявил Гайкокрут, – теперь он найдет и устранит все обрывы, а мне останется только замазать дырки и получить денежки.

– Сдается мне, что назад ты эти штуки не отдашь? – с подозрением спросил я.

Полугном тут же поник:

– Хотел бы не отдать, но на это у меня нет денег.

– У тебя?..

А вот это уже новость.

– У меня, – вздохнул гном. – Я даже не знаю, сколько стоит тебе просить у старцев за такое сокровище.

– Что-то не хочется мне иметь дело с твоими старцами… Нужно как-то договариваться с тобой.

– Может, поменяешь на махаона? – спросил полугном, и тут же перебил сам себя: – Не, это будет нечестно… Но что еще я могу предложить? Големы тебе без надобности, тут нужна профессия големовода…

Чуть подумав, я все же выдал решение этой проблемы:

– А как насчет аренды, точнее – процента с прибыли?

– Поясни, – тут же нахмурился полугном. У него из-под корки радости полезло деловое нутро.

– Скажем так… ты будешь отдавать мне тридцать процентов от всего, что заработаешь, используя эти штуки.

– Двадцать.

– Крут, на друзьях наживаться нельзя.

– Вот и не наживайся, – невозмутимо парировал полугном.

– Хорошо, двадцать, но на время аренды ты отдашь мне махаона и бесплатно будешь делать оружие мне и моей сестре.

– Из твоего материала, – отстоял свои интересы артефактор, но тут же махнул рукой: – Хотя какое там оружие у вора и ведьмы…

– Взломщика, – поправил я полугнома.

– Да хоть медвежатника, – искренне улыбнулся мой друг и тут же спрятал оставшееся нераскрытым большое яйцо в сумку. Затем схватил одну из пуль. – Тогда эту пулю я тоже забираю себе.

– А что это?

– Тоже очень полезная штука. Называется «взломщик», но не раскатывай губу, к твоей профессии сия вещь не имеет ни малейшего отношения.

– Да я ужепонял, – все же вырвалось из меня ворчливое замечание.

– Если выстрелить этой пулей во вражеского голема, она точно так же как фуархид пробурит путь к программным контурам и перехватит управление. – Сказав это, Крут вдруг встрепенулся. – Секундочку…

Полугном быстро поднял широкий рукав и начал тыкать толстым пальцем в светящиеся на серебряной поверхности руны.

– Двенадцать процентов. Очень неплохо, – с широкой улыбкой прокомментировал он увиденную на панели информацию. Скорее всего, имелся в виду прогресс в работе осьминога-буравчика.

– Давай вернемся к нашей лекции, – отвлек я полугнома от каких-то размышлений. – Мне понятно, что будет, если ты попадешь в голема; а если промахнешься?

– Тут еще интересней, – оживился полугном. – Смотри…

Улыбнувшись, Крут метнул пулю в стенку ангара. Долетев до преграды, она прилипла к каменной кладке. Выпустив паучьи лапки, пуля с минуту ползала по стене, но поняв, что это не голем, вдруг взвилась в воздух и медленно полетела обратно. Уже когда артефакт подлетел ближе, стало видно, что теперь это уже летающий жук.

Приземлившись на подставленную ладонь Гайкокрута, странный жук начал трансформироваться, пока вновь не превратился в пулю.

– Круто, – выразил я свое искреннее восхищение. – Тогда второй вопрос. А на фига это нужно именно тебе?

– С одной стороны, мастеру-артефактору «взломщик» без надобности, но иногда меня приглашают на войну как големовода. С десяток удачных боев покроют любую сумму от продажи.

– Ладно, согласен. Тогда что будем делать с «выжигателем»? Если не ошибаюсь, он не взламывает, а выжигает силовые сети чужих големов. Тебе эта штука нужна, как зайцу стоп-сигнал.

– Да, и если честно, я предпочел бы ее уничтожить.

– Ну да, если бы она была твоей… но она моя, и ты ее продашь.

– По крайней мере, я попытался, – со вздохом резюмировал полугном.

– Так, а что насчет бляхи?

– Это уже тебе решать.

– В смысле?

– В отличие от «взломщика», «проходчик» будет полезен именно для твоего персонажа. Гномы используют его, чтобы проходить ловушки в своих подземных локациях. Да, кстати, странно, что ты не попался ни в одну из ловушек Торобора. Он был еще тем параноиком.

– Сам удивляюсь, но давай ближе к теме.

– В общем, если рядом имеется механическая ловушка, бляха начинает жужжать. После нажатия на вот эту кнопку, – продемонстрировал полугном выпуклую часть головки металлического насекомого, – жук спрыгивает на пол и начинает искать, а затем обезвреживает главный механизм ловушки. Конечно, если разница в уровнях не будет слишком высокой. Но тебе об этом переживать не стоит. Данный артефакт потянет процентов восемьдесят ловушек во всей игре.

– Ты говоришь, что он может обезвреживать механические ловушки, а как насчет магических?

– Если там магический – только спусковой механизм, то жук просто перегрызет пусковые штоки, но если ловушка полностью магическая, тут нужен особый артефакт.

– А ты можешь его сделать?

– Увы, тут нужна стихийная магия как вторая профессия. У меня второй идет големовод. Вот коплю на третью, но это будет рудокоп.

– Круто, – не совсем искренне восхитился я, в очередной раз убеждаясь, что следует помалкивать о своих четырех профессиях.

– Так, в общем, я забираю бляху и жду от тебя перевод денег с продажи остальных вещей.

Мою попытку прицепить бляху к узкому кожаному пояску полугном прокомментировал снисходительным фырканьем.

– Ладно, так уж и быть, выдам тебе кое-что в качестве бонуса.

Порывшись в стенном шкафу, Крут выудил оттуда пояс из скрепленных кольцами блях.

Так, что тут у нас?

Перемещенный в сумку пояс продемонстрировал свои достоинства: +3 к грузоподъемности и +2 к силе.

Двойная стата? Неплохо. Даже не жалко терять + 1 к ловкости.

– Спасибо, Крут. Действительно классная обновка, теперь еще поменять бы остальные тряпки, а то уже как-то стыдно. Но с этим придется подождать до продажи добычи.

После моих слов Крут на минуту задумался, а затем протянул левую руку.

– Давай лапу.

Я пожал протянутую ладонь.

С приятным звоном мой кошель для ценностей пополнился на энную сумму, которая откровенно удивила своим размером.

– Триста золотых? Крут, ты не перегрелся на радостях? Это же половина стоимости игровой капсулы…

– Знаю, а вторую половину я отдам позже. Жена не одобряет перевод реальных денег в игру.

– А ты, оказывается, подкаблучник?

– Нет, просто не люблю, когда сверлят мозг, – с таким видом, будто это не одно и то же, парировал полугном.

– Все хочу спросить: сколько лет твоей жене?

– Двадцать восемь, – проворчал полугном в игре и владелец тракторного завода в реале.

– А тебе?

– Пятьдесят два.

– Не вздумай строить глазки Томке, – с максимальной жесткостью заявил я.

– И в мыслях не было, к тому же я счастлив в браке.

– Угу, – как можно корректнее и компактнее выразил я свои сомнения в этом заявлении, – ты меня услышал. Так, давай вернемся к финансам. С чего такая щедрость?

– Я решил выкупить «выжигатель», – со вздохом сказал полугном. – Очень не хочется, чтобы кто-нибудь из моих малышей поймал эту штуку в бою.

– Ничего себе малыши!.. – фыркнул я, вспоминая того же Буратино.

– Ты сначала сделай хотя бы табуретку, а потом будешь фыркать, – недовольно проворчал задетый за живое мастер.

– Не дуйся, я вполне способен понять любовь мастера к своим творениям. Так что отдаю тебе пулю за полцены.

Моя жадность забилась в припадке, но нарождающиеся деловые отношения нужно было укреплять по максимуму. Если у Крута все получится, эта потеря окупится с лихвой. Мало того, можно и сменить персонажа на что-то более благородное. Но это еще нужно обдумать. Я как-то свыкся с долей искателя сокровищ, а к тому же не хотелось расставаться с Абу.

Как и любой бизнесмен, Крут принял скидку с благодарностью, на этом мы и расстались. Его ждало общение с другими мастерами и перекупщиками, а мне давно уже нужно обновить одежку. После приключений в мастерских Торобора мой уровень скакнул до двадцать второго, а одежда по-прежнему была нубовской. Пора прибарахлиться.

Впервые в жизни я почувствовал практически женский восторг от предстоящего шопинга.

Конечно, можно было бы пройтись по базару и магазинам, но у меня имелось более перспективное в плане скидок местечко.

От базара до главной площади пешком не больше десяти минут, но я все равно шел с максимальной скоростью и оглядываясь по сторонам. Что-то мне в Славии стало не очень уютно…

– О, Зацеп, – вскинулся сидевший на бочонке дядька Стах. – Где пропадал?

– Да так, были дела.

– Ты сегодня с нами?

Скоморохи готовились к вечернему выступлению. Что ж, можно и размяться.

– Может, и с вами, но я зашел по другому делу.

– И по какому именно? – оживился старый скоморох. Было видно, что система подбросила ему ресурсов, чем оживила мимику и движения персонажа.

– Помните, я спрашивал насчет одежки подороже?

– Было дело…

– Ну и как?

– Все зависит от того, сколько у тебя монет.

– С монетами все в порядке.

– Ну тогда пошли посмотрим, что там завалялось в сундуках.

Встав с бочонка, скоморох повел меня в шатер, у задней стенки которого складировалось имущество труппы.

Чуть покопавшись в нагромождении узлов и корзин, Стах вытащил средних размеров сундук и откинул крышку.

– У меня есть полные наряды скомороха до сорокового и выше… но выше тебе пока рано.

– И что хорошего в этой одежке?

– Все, что и у твоей старой одежки, только по плюс два к ловкости.

В принципе, неплохо, но честно говоря, я рассчитывал на нечто более крутое.

– Это все?

– На твой уровень все, но… – Стах изобразил глубокую задумчивость.

– Дядька, не томите.

– Есть у меня еще один наряд, но очень дорогой, – сказал скоморох и тут же добавил: – Торговаться не буду, и так отдаю по той же цене, что и взял. Зато все вещи комплекта – с увеличивающимися плюсами. Каждые пять уровней добавляется по плюс один к ловкости. И еще, каждые десять уровней дают плюс один к «акробатике».

Вот это уже более серьезно, даже стало боязно спрашивать цену.

– И сколько? – поинтересовался я, ожидая услышать заоблачную цифру.

– Двести золотых.

Ну ни фига ж себе расценочки! Двадцать штук зелени… С другой стороны, масштабирующиеся вещи в игре жуткая редкость. Их можно выбить с рейдбоссов или получить вот так – подняв доверие неписей до заоблачных высот. Если возьму – проблем с обмундированием больше не будет, да и уровневые прибавки уже сейчас способны дать мне по плюс четыре к ловкости с каждого предмета. А дальше будет еще жирнее. С другой стороны, может, у меня появится желание сменить персонаж на эльфа, которому наряд скомороха нужен, как бегемоту пуанты. Зато вполне можно загнать эту штуку на базаре и вернуть себе как минимум три четверти затрат… Все, решено.

– А знаете, я, пожалуй, возьму этот дорогущий наряд.

Стах на минутку завис, явно подтягивая для полноценной реакции дополнительные ресурсы системы.

– И откуда такие богатства?

А вот это уже интересно: не влез ли в голову старого скомороха вполне живой оператор?

– Ну, дядька Стах, я же не спрашиваю, откуда у простого скомороха такие сокровища?

И что на это скажет мой японский друг? Он, конечно, мог бы и сам поднять информацию о недавних событиях в моей игровой жизни, но, если верить заявлению корпорации, для этого придется обращаться к начальству. А парализованный демиург Сэкаи наверняка является неординарной личностью, и дергать его по пустякам никто не станет.

– Как хочешь, – равнодушно сказал Стах, явно лишившись не только контроля оператора, но и изрядной части вычислительных ресурсов. Он без особых эмоций протянул мне левую руку, и мы завершили сделку. После этого скоморох переспросил: – Так что́, выступишь с нами?

В этот момент тренькнул мой информационный браслет.

– Одну секундочку, – попросил я, открывая свиток-наладонник.

«Привет, недотрога. Как насчет встретиться и помурчать о кое-каких делах?»

Чтобы понять, что это послание от Парды, не нужно даже смотреть на имя адресата.

«Можно и поговорить. Где встретимся?»

«Давай у нас, в старой таверне».

«Когда?»

«Желательно поскорее».

«Хорошо, буду через пару минут».

Закрыв свиток, я повернулся к Стаху:

– Извините, но появились дела.

– Как хочешь, – вяло отмахнулся скоморох и вышел из шатра, а я занялся обновками.

Некоторые детали обмундирования в игре можно было надевать, как и в реале, но быстрее это делать, перебрасывая вещи из слотов сумки на виртуальную схематическую фигурку персонажа.

Спрятав вещи, я воспользовался интерфейсом сумки, и лишь по изменившемуся ощущению на коже понял, что переодевание закончилось.

Пояс от гнома чуть диссонировал с цветастым нарядом скомороха, но это мы исправим. Склянка с краской рассыпалась в моих руках, и черное облачко завертелось, постепенно впитываясь в ткань. Через минуту я уже был одет в довольно стильный наряд черного цвета. Качество этого комплекта вкупе с дорогой краской делали новый образ довольно гламурным, так что переодеваться в красочную и абсолютно бесполезную одежду больше не придется.

Княжеский квартал находился буквально за воротами, так что до портала я добрался действительно всего за пару минут. Еще несколько минут ушли на то, чтобы дойти от портала в столице миуров до уже знакомой мне таверны.

Парда уже выбрала для нас столик и, развалившись, сидела на массивном стуле. Судя по всему, она была не при исполнении своих новых обязанностей, потому что облачилась в привычные шортики и маечку с мультяшным псом.

– Привет, красавчик, – с игривой улыбкой поздоровалась миура.

Ну что ты будешь делать… Под ироничным взглядом этой кошки я чувствовал себя как школьница, которую охмуряет волосатый кавказец. С этим нужно что-то делать.

– Шикарно, красавица. Вижу, тебя по-прежнему тянет на эксперименты с мужчинами. Мне остается надеяться, что в Сэкаи есть работа только для психиатров, а венерологам здесь делать нечего.

– Ты – грубый, – притворно обиделась миура.

– Ладно, закончили с любезностями; колись, зачем звала?

– Ты не только грубый, но и скучный.

– Уже слышал, – мило улыбнулся я Парде.

– Хорошо, – наконец-то посерьезнела миура, – тут на днях намечается небольшая заварушка.

– И как это касается меня?

– Возможно, напрямую, а может быть, и косвенно, но проверить, я думаю, стоит.

– Поточнее.

– Клан Черные Пики собирает рейд на Драконью гору…

– Кому-то неймется заполучить славу убийцы драконов?

– Можно сказать и так, – уклончиво ответила Парда, – но суть не в этом. Бойцы клана будут штурмовать главный вход. Дело непростое, поэтому кланлидер обратился к нам.

– С каких это пор миуры научились ходить в строю?..

– Думаю, этого не случится никогда, – парировала Парда, – но желтенькие кругляшки нужны всем, даже таким, как миуры. Вольные братья пойдут как разведчики, потому что до главного входа нужно еще добраться. В Сэкаи хватает психов, которые будут защищать этих летающих ящериц даже с уроном для опыта.

– Оказывается, ты с трудом переносишь не только обезьянок, но и драконов. Это личное или миурское?

– Скорее игровая фобия. Как и в отношении твоего питомца, но там еще сказалась детская травма. Когда-то меня в зоопарке сильно испугала мартышка, внезапно прыгнувшая на прутья клетки. Терапия, конечно, помогла, но неприязнь осталась.

– Понятно, – решил я не углубляться в тему. – И что вольным братьям и сестрам нужно от меня? Следопыт из меня никакой.

– Наш отряд не пойдет в охранении. Мы зайдем с другой стороны горы.

– Ага: «нормальные герои всегда идут в обход»…

– Не поняла.

– Не обращай внимания. Это советский народно-киношный фольклор, – отмахнулся я, абсолютно не желая пересказывать ей сюжет «Айболита-66».

– Хорошо… в общем, нам нужно попасть, так сказать, к черному входу, и здесь очень пригодятся твои умения. За участие в походе дают по пятьдесят золотых, а вот тем, кто доберется первым до… – Парда чуть запнулась, но быстро подобрала нужное слово, – основной пещеры, выдадут тысячу на группу.

– Не слабо. – Цифра меня впечатлила. – И сколько нас пойдет?

– Вместе с тобой будет пятеро. Вижу, ты уже согласился?

– А почему бы и нет? Я в Сэкаи пришел не в кабаках штаны протирать.

– Чудесно, – непонятно чему обрадовалась Парда. – Да, кстати, ты по скалам лазить умеешь?

– Даже не знаю… По идее, прокачанной ловкости и «акробатики» должно хватить.

– Не факт, – с сомнением покачала головой миура, – мои расовые умения пришлось дополнять «альпинистом». Так что, возможно, тебя придется тащить.

– Не придется, – тут же вспомнил я наш с Крутом договор. – На всякий случай возьму с собой одну штучку для плана «Б».

– Прекрасно! – опять слишком бурно обрадовалась Парда и тут же сменила тему, приподняв одну бровь. На кошачьем лице это получилось довольно провокационно. – А теперь перейдем к более приятному разговору. И, кстати, где мои мясные шарики?

– Это вопрос не ко мне, а к официантке, вот к ней и обращайся, – вернул я миуре такую же похабную улыбочку и тут вспомнил о моих недавних страхах: – Да, у меня есть вопрос по твоей профессии.

– Какой это?

– Психиатрической.

– Не бойся, малыш, это не грезы, ты действительно нравишься такой шикарной даме.

– Ты права, это не грезы, а кошмары, но я не об этом. В общем, я в последнее время начал ловить себя на том, что залипаю в игре. Мне здесь становится интереснее, чем в реале. Только давай без твоих шуточек. Мне действительно не по себе.

– Ладно, давай поговорим серьезно. Как и сам, наверное, догадываешься, ничего нового ты мне не рассказал. Есть такая вещь, как гратуал. Это, так сказать, положительная сторона виртуальной жизни. Своеобразное состояние счастья. Состояние гратуала можно пережить и в константной реальности. Любой нормальный человек хоть раз замирал, глядя на потрясающе прекрасный цветок или удивительной сложности сплетение облаков. А ведь на самом деле это простое растение и клубы пара, но некое возвышенное состояние дополняет картинку, делая ее поистине волшебной… Но сейчас мы не об этом. Для многих поход в Сэкаи становится погружением в собь, то есть собственную виртуальную реальность, посредством которой люди самоидентифицируются. Это уже не просто игра, а частичная трансформация личности… – Наверное, заметив мой остекленевший взгляд, Парда уточнила: – Ты следишь за мыслью?

– С трудом.

– Ничего, сейчас дойдем до сути. Если коротко, то, проходя личностную трансформацию, игрок в Сэкаи находит значительно больше возможностей достичь гратуала. В жизни у нас для равновесия имеется куча неприятных ощущений в виде так называемого ингратуала, а здесь таких противовесов значительно меньше. По большому счету, это и является одной из причин зависимости от виртуального мира.

– То, что мне здесь лучше, чем в реальности, и так понятно, как и то, чем мне грозит игровая зависимость.

– И чем же она тебе грозит? – с неподдельным интересом спросила Парда.

– Ну как, это же почти наркомания!..

Парда снисходительно улыбнулась:

– Все дело в том, мой милый Зацеп, что тут мы упираемся в обычные социальные клише. Что есть добро, а что зло? Ведь вредом мы привыкли считать то, что приводит человека в состояние дискомфорта и, так сказать, делает несчастным. Ты не счастлив в Сэкаи?

– Но это счастье отрывает от реальной жизни… – попытался возразить я, но явно неубедительно.

– Ты не задумывался над тем, почему практически никто не осуждает йогов и последователей духовных практик, которые, кстати, оторваны от обывателей и привычной жизни намного больше, чем игроманы?

– Ну… они ведь возвысились духовно, а не залипли в игрушке.

Парда еще раз покровительственно улыбнулась. Этот образ многомудрого психиатра разительно отличался от ее привычного поведения.

– Так принято считать, но, как мне кажется, они просто нашли свой гратуал. Не краткое мгновение, а перманентное состояние души – пребывание в недостижимом для потребительского общества состоянии счастья. Чистого и незамутненного. Так чем наслаждающийся своей игрой человек отличается от уплывшего в нирвану йога?

– Если посмотреть на это с такой точки, то ничем особым, – кивнул я, пытаясь уложить в голове все сказанное. – Но все равно моей проблемы это не решает. В реальном мире остаются люди, которых я люблю и хочу с ними быть.

– Поэтому у тебя намного меньше шансов стать жертвой аддикции, то есть пагубной привычки возвращаться к чему-то с маниакальной настойчивостью. Обычно причиной аддикции становится именно отсутствие возможности достигать гратуала в константной реальности. Отсюда мы можем сделать вывод: нужно стараться найти гратуал в реальности – радость от общения с близкими, созерцание реальной природы… путешествия, в конце концов. Можно, конечно, добавить ингратуала в игре, но это путь для мазохистов.

– Таких как миуры?

– Отчасти, но не всегда. Обычно мы находим пациентам замену их собственному выдуманному миру. Так называемый принцип меланжевой нити соби.

– Так, все… у меня уже голова пухнет от этой зауми. Сеанс закончен, – решительно свернул я тему, действительно чувствуя легкую головную боль.

– Ты считаешь это сеансом психотерапии?

– А ты нет?

– Скорее это передача мудрости от учителя к ученику.

– Тоже мне училка…

Уже чуть подрастеряв образ солидной ученой, Парда добавила:

– Ты слышал девиз Всемирной организации здравоохранения?

– Стыдно, но нет.

– «Если мы вас лечим, то помогаем сейчас, а если мы вас учим, то помогаем всегда».

– Действительно сильно сказано, – задумчиво произнес я, но тут же вновь был выбит из колеи очередной метаморфозой миуры:

– А насчет училки – это ты верно подметил. Я могу научить тебя о-очень многому.

– Вот только не начинай… – обреченно закатил я глаза.

Дальнейший вечер прошел в приятной обстановке, и если не учитывать попытки охмурить меня, Парда была очень милым и умным собеседником. А насчет ее флирта – меня по-прежнему не отпускало странное ощущение неправильности. Впрочем, чему удивляться – ведь рядом со мной красивая, игривая и явно опытная кошка. Я уже успел привыкнуть к ее игровой расе, но по-прежнему меня постоянно тревожило ощущение, что со мной играются как с мышкой.

Все бы ничего, но имелось подозрение, что после интима с Пардой наши отношения резко изменятся, а на данный момент они начали приносить немалую пользу. Поэтому свои желания лучше перенаправить в другую сторону, например, в очень миленький домик с эльфийками в княжеском квартале Славии. Так что фиг этой кошке, а не комиссарского тела…

Тьфу ты, опять начинаю думать как женщина. Опыт, конечно, познавательный, но все равно как-то неприятно.

– Ладно, давай заканчивать с томным вечером. День сегодня был не самый простой, так что дико хочется спать, – сказал я, вставая из-за стола, и тут же добавил, предвосхищая заявление миуры: – И да, я скучный, зато очень полезный. В общем, адье, мадмуазель.

– Мадам, милый мой взломщик, мадам, – с грустью сказала Парда.

Кто бы сомневался… главное, чтобы не старая леди, но вслух я этого, конечно, не сказал.

Часть вторая Искатель сокровищ

Глава 1

Выгодный поход в мастерские Торобора и предстоящий наем как-то расслабили меня, и вместо добывания денег я решил заняться развлечениями.

Попытка узнать, что поделывает Тома, закончилась лаконичным сообщением:

«Занята. Не беспокоить».

Но я знал лекарство от этой болезни.

Когда на игровой счет сестры упали пятьдесят золотых, в ответ прилетело:

«Ты самый лучший!!!»

Кто бы сомневался… но все равно не стоит рассказывать моей сестричке о всей прибыли с нашего совместного похода. Не то чтобы я был жадным, да и Тома всегда была довольно бережливой, но только когда сама этого хотела. Так что пусть прибыль пока побудет в статусе общих средств, без уведомления второго делового партнера.

Ну а меня ждали известные на весь игровой мир пляжи Гвелидора. Здесь отдыхали те, кто и в виртуальном мире не захотел отказываться от дорогого комфорта и гламурных привычек. Ну а мне предстояло вкусить такой жизни в первый раз.

Портал из Славии перенесет меня в столицу Аравийского халифата, а затем сразу же на остров Гвелидор.

Первое, что бросилось в глаза, это именно голубой песок пляжей. Не знаю, есть ли нечто похожее в реале, но мне такое приходилось видеть в первый раз. Казалось, что весь остров был усеян мелкими сапфирами. Булыжники тропинок и камни покрупнее имели цвет чуть светлее и с примесью зеленого, но тоже впечатляли.

– Добро пожаловать на великолепный Гвелидор, господин, – с поклоном демонстрируя крупную грудь в тугом топе, сказала встречающая путешественников девушка. И что самое интересное, это был аватар настоящего игрока.

Неплохой здесь сервис.

Приемную площадку портала устроители организовали очень разумно. Все, кто выходил из портала, попадали в небольшую беседку с двумя выходами, посреди которой находилась очень колоритная дама. Причем никого, кроме нас, в этой беседке не было. Наряд встречающей меня девушки выглядел довольно предсказуемо – розовый топ и в тон ему: шаровары, туфли с острыми носами и прозрачная чадра, которая «скрывала» симпатичное лицо девушки с ником Зухра.

– Господин прибыл в Гвелидор на экскурсию или отдохнуть? – с явным намеком спросила девушка.

– Отдохнуть.

– Тогда хочу предложить вам на выбор серебряную, золотую или мифриловую пайцзу.

Не понял… либо разработчики что-то напутали, либо у меня историческое образование пошло кривовато, и я не знал, что пайцза применялась не только в Монголии и Китае… Впрочем, это на данный момент не так уж важно. Важнее, сколько такая радость стоит.

– А какая между ними разница?

– Серебряная пайцза позволяет вам жить в обычных отелях и бесплатно питаться в общих залах ресторанов, посещать увеселительные заведения серебряного класса. Золотая дает право на постоянного слугу, без полного контроля, а также доступ в вип-залы ресторанов и увеселительных заведений золотого класса. Что касается мифриловой пайцзы, то она позволяет входить в любое помещение на Гвалидоре. Кроме того, дается абсолютный контроль над пятеркой слуг любого пола и расы.

Так, мифриловая бляшка мне точно не нужна. Судя по масляной улыбке под прозрачной чадрой, эта возможность предусмотрена для ребят с психическими отклонениями или совсем уж зажравшихся богачей.

С другой стороны, брать самый дешевый пакет тоже как-то не хотелось.

– Сколько стоит золотая пайцза?

– Сто золотых в сутки.

Ох, забодай меня жаба!.. Когда же я научусь проверять информацию перед тем, как куда-либо лезть?.. Десять штук зелени в день! Но тут включилось тупое упрямство. Да и второй перевод от Гайкокрута позволял немного шикануть. Главное, чтобы об этом не узнали Тома и мама – точно доедят то, что не догрызет внутренняя жаба.

– Золотую пластину на одни сутки.

Блин, мне показалось или в глазах Зухры мелькнули искорки снисхождения? Неплохо здесь окучивают лохов. А если бы я выбрал серебряную пластину, она что, облила бы меня презрением?

– Кого желаете в сопровождение?

– Девушку.

– Хорошо, но должна предупредить, что золотая пайцза не дает полного контроля над служанкой, и вы не сможете заняться с ней се…

– Так, дамочка… – А вот теперь я разозлился. – Берите золото, давайте вашу жестянку, а служанку можете… в общем, пусть она погуляет без меня.

В облике Зухры что-то неуловимо изменилось, и она низко поклонилась. Начался новый этап разводилова.

– Господин, простите, если я вас чем-то задела…

– Хватит, – окончательно взбесился я и резко потребовал: – Пайцзу!

Приложив ладонь к похожей на книгу панели в руках Зухры, я с тоскою услышал звон монет и забрал появившуюся на матовой поверхности небольшую золотую пластину на цепочке.

Больше не обращая внимания на девушку, я спустился по ступеням второго выхода из беседки и оказался на тропинке, которая, извиваясь, вплеталась в целую сеть пешеходных путей. Часть из них вела на знаменитые сапфировые пляжи, часть сворачивала к бесконечной веренице отелей и развлекательных комплексов.

Меня манило плещущееся неподалеку море, но сначала нужно было приодеться.

Через пять минут я вернулся на тропинку уже в классическом наряде туриста в жарких странах: гавайская рубашка, шорты, панама и пляжные тапочки. Вот только настроение не дотягивало до внешнего вида.

Тяжелый пояс с сумкой остался в личном кабинете, куда я попал через номер ближайшей гостиницы. Так что с собой у меня имелся только кошель для ценностей. Тут вроде «все включено», но мало ли что…

Ладно, попробуем окунуться. Возможно, это как-то изменит настроение.

По сапфировому песку гуляли десятки игроков в купальных костюмах, что порой выглядело комично, как тот же гном в полосатом закрытом купальнике или девушка-орк в бикини.

Ноги сами собой несли меня к морю, но взгляд внезапно зацепился за вывеску магазинчика, который находился у кромки пляжа.

«Жабры и доски всех видов».

Даже так?

За стойкой расположился парень с внешностью прожженного растамана – дреды, панама и словно приклеенная к смуглому лицу улыбка. Причем это был игрок, а не непись.

– Йоу, брат, вижу в твоих глазах интерес! Что будоражит твою кровь? Не разбивай мне сердце, скажи, что это высокая волна. Именно для тебя есть доски с волнителем, – не давая мне возможности вставить хоть слово, затараторил продавец. – Ловишь даже самую хилую волну, активируешь пяткой волнитель, и к берегу тебя несет уже настоящее цунами.

Серфер так увлеченно расписывал возможности своего товара, что мне даже захотелось попробовать разок прокатиться по волнам на доске, хотя это никогда не входило в перечень моих мечтаний.

– Остановись хоть на секунду, – замахал руками я. – На вывеске значатся жабры. Неужели настоящие?

– Что значит «настоящие»? Ты хочешь меня обидеть? Самые лучшие жабры, и не только на Гвелидоре. Обойди все берега Сэкаи, но ничего лучше не найдешь.

– И что они делают?

– Позволяют дышать под водой, – уже без особого энтузиазма пояснил продавец и тут же добавил: – А может, лучше доску?

– Возможно, потом, – настоял я на своем. – Давно хотел понырять, а тут такая экзотика…

– Блин, чувак, но это скучно; хотя… – продавец с загадочным видом сощурился.

Образ растамана стал полным, и мне показалось, что сейчас пойдут предложения купить травки или чего-то потяжелее.

– Знаешь, я не…

– Если хочешь не просто поглазеть на кораллы и рыбок, – не дал мне закончить продавец, – есть подводная развлекуха для настоящих мужиков.

Хитро подмигнув, он достал из-под прилавка нож для подводных пловцов. Нечто подобное я видел в интернете, поэтому узнал. Да и ремешки на ножнах явно говорили о креплении на щиколотку.

– И что это за зубочистка?

– О, брат, это очень крутая «зубочистка», – хмыкнул растаман. – Если тебе станет скучно, нажми на кнопку на рукояти – и будет тебе счастье.

– И какое именно?

– А это сюрприз.

– Не люблю сюрпризов.

– Ну как знаешь, – потеряв ко мне интерес, пожал плечами этот продавец загадок.

Впрочем, а что я теряю?

– Сколько?

– Три золотых – и за это получишь три попытки.

– Попытки на что?

– Увидишь.

– А если мне и без ножа хватит подводных впечатлений?

– Значит, я верну деньги, – поиграв бровями, заявил продавец, явно не сомневаясь, что мое любопытство окажется сильнее меня.

– Ладно, давай попробуем.

Поменяв три золотых кругляша на кинжал, я чуть не забыл о жабрах.

– Так что там с жабрами и сколько они стоят?

– Для тебя – ничего, – расплылся в радушной улыбке продавец, явно намекая на висевшую на моей шее золотую пластину.

– Тогда давай.

На прилавок тут же легла полупрозрачная раковина.

– Ну и что это за фигня?

Не говоря ни слова, продавец схватил раковину двумя ладонями и разделил ее на две створки. Затем он резко подался вперед и приложил свои ладони к моей шее в районе сонных артерий.

– Что за… – возмутившись такой бесцеремонностью обслуживающего персонала дорогущего курорта, я отскочил назад.

Прилепившиеся к шее раковины размягчились и… такое впечатление, что попытались залезть мне под кожу.

На меня нахлынула короткая волна паники, но тут перед глазами появилась надпись:

«Желаете активировать жабры?»

Успокоившись, я согласился на это действие, и неприятные ощущения тут же пропали.

– Доброй охоты, – широко улыбнувшись, пожелал мне продавец и повернулся к новому клиенту.

Ладно, разбираться будем по ходу дела…

С какой-то детской радостью я разбежался, чуть увязая в сапфировом песке, и нырнул в лазурные волны.

Уже открывая глаза, вспомнил, что не взял с собой ни очков, ни маски и увижу лишь размытую картинку, но разработчики позаботились не только о замене акваланга, но и о хорошей видимости без вспомогательного оборудования. Подводный мир предстал передо мной в кристально-ясной картинке.

Голубовато-зеленая перспектива оттеняла россыпь разноцветных вспышек. Пробивающиеся сквозь поверхность воды лучи солнца не только играли полосами света на лазурном песке дна, но и отражались от подвижных и неподвижных обитателей глубин. Ветви красных, голубых и оранжевых кораллов вспыхивали мелкими искорками на своих ветвях. А подвижные рыбки самых безумных расцветок, попадая под лучи, вообще сверкали, как дискотечные зеркальные шары.

Я настолько потерялся в этом диковинном мире, что забыл о необходимости дышать, а когда вспомнил об этой немаловажной функции организма, понял, что все сладилось и без моего вмешательства. Система решила проблему сама, и сейчас моя грудь привычно вздымалась, а легкие перекачивали кислород в кровь. Только маленький нюанс: попадающий в легкие воздух не проходил ни через нос, ни через рот, а брался непонятно откуда.

Осторожно прикоснувшись рукой к левым жабрам, я ощутил, как сквозь них проходит вода.

Да уж, постарались разработчики… Они наверняка могли бы вообще имитировать приток кислорода в кровь через жабры, минуя легкие, но, похоже, решили не напрягать сухопутные инстинкты человека и сохранили функцию легких.

Освоившись в водной среде, я попытался уйти на глубину, и тут меня ждал еще один сюрприз. Взятые в бесплатном магазинчике тапочки плотнее охватили ступни и превратились в ласты.

Ничего не скажешь – сервис!

Дальше, выбросив все мелочи из головы и уподобившись дельфину, я мощными движениями ввинтился в толщу воды.

Окруживший меня лазурный мир пришел в еще большее движение. Рыбки замелькали, порой заводя вокруг меня настоящий хоровод.

Новизны ощущений мне хватило минут на двадцать, а затем захотелось чего-то свеженького, и вспомнился втюханый растаманом кинжал.

Лучше бы я и дальше получал удовольствие от чуть приевшихся, но по-прежнему прекрасных видов…

Едва находящаяся на конце рукояти кнопка ушла в паз, как окружившие меня рыбки рванули в разные стороны.

Что за…

От чувства приближающейся опасности зашевелились волосы на затылке. Моего умения управлять телом в водной среде хватило только на то, чтобы развернуться и увидеть широко раскрытую пасть гигантской акулы.

– Твою…

Раскрытый в крике рот впустил в мои легкие воду, но это уже не имело значения. Мир вокруг мигнул красным и вышвырнул меня на перерождение.

– …мать!.. – вылетело из меня вместе с брызгами проглоченной воды, что изрядно испугало лежащих рядом девчонок.

Осмотревшись, я понял, что нахожусь в большом спа-салоне. Ко мне тут же подошла девушка, к счастью, являвшаяся неписью.

– С вами все в порядке?

– Да… – прохрипел я, читая сообщение о том, что гибель в туристической локации не наказывается дебафом.

И на том спасибо.

– Хотите массаж?

– В морду…

– Что? – опешила заботливая девушка.

– …дать, одному придурку, – не сдержался я и только после этого додумался виновато улыбнуться всем, кто слышал мою ругань: – Простите.

Увы, если девушка-непись отреагировала нормально, то шанс на потенциальную симпатию у соседок по удобным креслам был окончательно потерян.

Жаль: черноволосая девушка-человек и хрупкая эльфийка выглядели очень даже приятно.

Пришлось срочно ретироваться, но отнюдь не в сторону моря. Желание набить вечно веселую морду продавца острых ощущений быстро улетучилось. Он обещал сюрприз, и я его получил. Так что жаловаться не на что.

Судя по описаниям, у меня было еще две попытки завалить акулу, но я ими не воспользуюсь. Хотя, может, в будущем…

Вот с этой мыслью я и упрятал кинжал в сумку для ценностей. Ласты уже успели трансформироваться в тапочки, а жабры легко отлипли от шеи и тут же растаяли в воздухе.

Адреналин после нападения акулы взбудоражил кровь, поэтому так и не оформившееся желание понежиться на песочке растаяло без следа.

А как тут у них с активными развлечениями?

Логистика курорта была продумана очень хорошо, и ближайший клуб находился буквально в десятке метров от спа-салона, в который меня выбросило прямо из моря.

Радужная пелена на входе в большое здание надежно отделяла вальяжный и спокойный мир пляжа и моря от мира музыки и драйва. Переход был довольно жестким, но без неприятных ощущений.

Неожиданно возникла неприятная ассоциация с недавним посещением клуба в родном городе, но я быстро отогнал ее и направился к ближайшей барной стойке. Здесь их было шесть. По периметру большого танцпола, на котором в едином ритме подпрыгивало около сотни представителей различных игровых рас в очень откровенных нарядах. Больше всего выделялся огромный орк, одетый лишь в ярко-оранжевые длинные шорты.

Нужно отдать должное, парень двигался очень неплохо и явно зажигал часть толпы вокруг себя одним своим присутствием.

Танцевать пока не хотелось, а вот желание выпить и найти приятную компанию имелось.

И то и другое нашлось у барной стойки, за которой размахивал шейкером бармен в образе темного эльфа. К счастью, это был непись, а вот симпатичная полуэльфийка на барном стуле явно скрывала за своим образом вполне реальную девушку.

– Привет, – поздоровался я, но на этом наше знакомство закончилось.

Девушка натянуто улыбнулась, и ее взгляд тут же скользнул на мою грудь. Как только в ее глазах отразился блеск золотой пластины, глаза полуэльфийки заблестели, а улыбка стала шире.

– Привет, – колыхнула изрядным бюстом девушка, чей ник мне был уже неинтересен.

– Пока. – Резко развернувшись, я пошел к выходу.

Черт, как все достало!

Возможно, в здешнем гламурно-золотом обществе эта фифа была самой меркантильной, но проверять уже не хотелось.

«Или же тебе стало жалко бабок, которые придется потратить на такую кралю, причем без малейших гарантий на взаимность?» – ехидно хихикнул в голове здравый смысл.

– К черту всё!.. – прорычал я и направился к портальной площадке.

Возможно, я еще вернусь в сверкающий мир показного шика и изнеженной фальши, но случится это нескоро. Вот избавлюсь от комплекса местечковой неполноценности и затаенной злости к богатому сословию, тогда и продолжим.

Ну и куда податься? В реал или вернуться к марафону зарабатывания денег?

И тут в голове возникло воспоминание об еще одной несбыточной мечте, которая не имела никакого отношения ни к шику, ни к гламуру.

Порывшись в наладоннике, я нашел нужную информацию и направился к порталу, теперь уже с определенной целью.

Но сразу уйти мне не дали.

– Уделите мне, пожалуйста, несколько минут вашего драгоценного времени, – поклонился мне седобородый старик в чалме, своим видом напоминавший визиря из «Тысячи и одной ночи».

Почему бы не поговорить, если вежливо просят…

– Слушаю вас.

– Вы покидаете нас так быстро… и мне кажется, я знаю причину вашего недовольства.

– Неужели?

– Да, – не отреагировав на подначку, кивнул старик, – встречавшая вас девушка повела себя неподобающе, а торговец жабрами не дал возможности выбирать и сыграл на вашем естественном любопытстве. Тем самым он подверг вашу психику нежелательному стрессу.

– Ну как раз к торговцу у меня никаких претензий нет, – честно признался я, потому что уже не считал подводное приключение чем-то совсем уж неприятным. – Да и поведение девушки меня задело больше из-за собственных проблем.

– И все же нам не хотелось бы, чтобы вы унесли с собой плохое впечатление о Гвелидоре. Поэтому пайцза позволит вам посетить нас еще раз в любое удобное для вас время.

– Спасибо за подарок, – искренне ответил я.

– Надеюсь на ваше скорое возвращение, – поклонился мне старец, и мы расстались вполне довольные друг другом.

Повертев в руках золотую пайцзу, я сунул ее в кошель для ценностей. Может, и вернусь сюда… или отдам Томке на день рождения – дорогой получится подарок.

Переход в столицу халифата, а затем в Камелот прошел без особых контрастов, а вот выйдя на центральную площадь Велихта, я почувствовал, как в кожу тысячами злых иголок впился мороз.

Картина – глупее не придумаешь: по площади ходили люди в пуховиках и косо поглядывали на идиота, который вывалился в заснеженный городок, щеголяя гавайской рубахой, шортами и тапочками.

Так, срочно в ближайший магазин!

Через минуту я уже блаженно улыбался, укутавшись в спортивный пуховик, такие же штаны, вязаную шапочку и теплые унты.

В этом же магазине продавалось лыжное снаряжение, а на прилавке красовались буклеты самых популярных аттракционов горного курорта. Причем цены здесь откровенно радовали, особенно по сравнению с гвелидорскими.

– Хочу это, – ткнул я пальцем в один из буклетов, чем вызвал удивление у продавца-неписи.

– Вы являетесь опытным сноубордистом или имеете высокий ранг «лыжника»?

– Нет.

– Тогда, я думаю, вам стоит начать с обычной трассы и обязательно воспользоваться услугами инструктора.

С первым доводом я согласился, а второй легкомысленно проигнорировал – в конце концов, это игра, а не реальность.

Ошибочность этого решения стала понятна, когда я качнулся на доске сноуборда и начал разгон по довольно пологой и ровной трассе, которую с двух сторон ограничивали высокие кучи снега.

– Ох ё-о!!!

Второй ранг «лыжника» я получил после первого же спуска, находясь в положении гриба – голова торчала в снегу, зато сноуборд грибной шляпкой гордо возвышался над сугробом.

Третий ранг я отпраздновал в обнимку с сосенкой, сердито обдавшей меня маленькой снежной лавиной со своих ветвей.

Следующие пять попыток тоже не впечатляли изяществом. Хорошо, что на вершину спуска переносил мини-портал, иначе этот цирк затянулся бы до ночи.

А вот шестой ранг «лыжника», которым почему-то вознаградили мои попытки совладать со сноубордом, позволил спуститься без малейших проблем, даже совершив один осторожный прыжок на специальном холмике.

Седьмой ранг получится взять нескоро, поэтому я решил рискнуть…

Большой воздушный шар медленно плыл над вершиной горы, открывая потрясающий вид на заснеженные склоны и лишая последних крох решительности. Мозг понимал, что это всего лишь набор цифр, а вот инстинкт самосохранения ругался благим матоми обзывал самоуверенный мозг нехорошими словами.

– Все в порядке? – спросил одетый как воздухоплаватель конца девятнадцатого века пилот аэростата.

«Нет, конечно!» – Но вслух я произнес совсем другое:

– Да.

– Тогда прыгайте по готовности.

«Да не буду я готов к этому никогда!» – подумал я и, закрыв глаза, сиганул из открытой дверки в плетеной стенке корзины.

Ох ё-о!

Только не лезь в работу программы! Только не лезь в работу программы!

Воздух упруго принял доску сноуборда, а затем в нее ударила тугая поверхность снежной вершины, заставив мои ноги спружинить. Как оказалось, идея закрыть глаза была не самой глупой. Связка ловкости, «акробатики» и «лыжника» прекрасно справилась с задачей без моего вмешательства.

Что за читерство?!

Искренне возмутившись, я открыл глаза и задохнулся от восторга и какого-то бесшабашного веселья.

Под ногами зияла белоснежная пропасть, за край которой скользил мой сноуборд.

Истеричные потуги инстинкта самосохранения едва не впечатали меня в торчащую из снега скалу. Но с большим трудом мне удалось найти компромисс между собственным сознанием и стремлением системы руководить мной как марионеткой. И вот после этого я ощутил себя птицей.

– Да-а-а!!!

На мгновения замирая на уступах, я с приятным холодком и дрожью во всем теле спрыгивал на очередной скос, чтобы, разбрызгивая снег, спуститься еще на полсотни метров кажущейся бездонной пропасти.

Минут через двадцать уклон стал не таким экстремально отвесным, поэтому мне наконец-то удалось расслабить тиски впавших в ступор инстинктов и полностью отдаться скорости и красоте окружающего мира. Все вокруг буквально излучало радость: веселое солнце, искристый снег и проносящиеся мимо елочки в праздничных белых шубках.

Ветер приятно охлаждал лицо и наполнял душу восторгом.

Да уж, теперь найти гратуал в реальности будет еще сложнее…

Как оказалось, у моего дикого спуска были зрители, и с десяток игроков отметили его окончание аплодисментами. Похоже, таких долбанутых, как я, здесь не очень много.

Захочу ли я стать после этого приключения сноубордистом? Конечно да! Прыгну ли еще раз на гору с воздушного шара? А вот это фигушки. Даже в игре не стану повторять эту затею. И дело даже не в риске, который в игре отсутствовал напрочь. Чтобы идти на такое снова и снова, нужно быть на всю голову отмороженным экстремалом.

По крайней мере, я попробовал. И наверняка встану на сноуборд в реале, главное – не забыть, что там я смогу осилить разве что детскую трассу. Хотя есть надежда, что часть навыков просочится в мое реальное тело, как в случае с ножевым боем.

Время покажет.

Осуществление старой мечты, хоть и в суррогатном виде, принесло еще один дивиденд – знакомство с парочкой очень милых чародеек. Мы провели прекрасный вечер, во время которого так и не определились с симпатиями. Увы, групповые игрища девушек не интересовали.

Договорившись встретиться завтра утром и наконец-то вычленить из троицы нормальную пару, мы разошлись по личным кабинетам.

Увы, какой-то злобный рок словно преследовал меня, и повторному свиданию не суждено было случиться.

Когда я уже собрался попросить систему выпустить меня в реальность, пришло сообщение от Парды:

«Готовься, завтра утром выступаем».

Ну что ж, завтра так завтра…

Глава 2

Вернувшись в игру рано утром, первым делом я разбудил Гайкокрута и затащил его в Сэкаи. Вместе с остатками сна я отобрал у полугнома часть денег от продажи моей добычи и махаона. В принципе, следовало бы потренироваться в использовании любимого творения артефактора, но, надеюсь, сойдет и так.

В этот раз Парда облачилась в удобный кожаный костюм, непривычно скрывающий пятнистую кожу и шерсть аж на целых шестьдесят процентов.

Рядом с Пардой моего появления из портала дожидались три довольно крупных кошака: пепельно-серый, полосатый, как Матроскин из мультика, и белый с черными пятнами.

– Привет, Зацеп, – даже как-то непривычно серьезно обратилась ко мне Парда. – Знакомься: это Вурухар, Маротон и Врау-рук.

Ага, больше мне делать нечего, как запоминать их зубодробительные имена. Пусть не обижаются, но в моей памяти они останутся как Серый, Пятнистый и Матроскин.

Кошаки тоже не проявили восторга от нашего знакомства, так что чувства были взаимны. Парда это понимала, поэтому не особо усердствовала. Она проверила наличие основных расходников у всех участников группы и первая направилась к порталу.

Еще один переход доставил нас в Камелот – столицу Авалона. Этим королевством правил легендарный король Артур, и в данной локации Сэкаи появлялись игроки практически со всех стран Европы.

В этом городе я уже успел побывать, когда направлялся на горный курорт, но кроме небольшой портальной площади почти ничего не видел. На курорт меня доставил расположенный здесь же малый портал, а сейчас наш путь лежал к внешним воротам города.

В Славии везде царило дерево, а здесь вокруг, куда ни глянь, преобладал строгий мрамор. Дома в несколько этажей были увенчаны островерхими крышами, а между ними с трудом протискивались узкие улицы. Честно говоря, в Камелоте было неуютно. То ли дело простор столицы миуров и мягкий уют Славии…

Впрочем, легкий дискомфорт не помешал мне насладиться небольшой экскурсией. На улицах, конечно, было представлено все игровое разнообразие, но в основном прохожие олицетворяли собой дух Средневековья. Только это было Средневековье из рыцарских саг – без запаха навоза и немытых тел. С одной стороны, не очень-то реалистично, а с другой – такой небрежный подход к исторической достоверности только радовал.

У массивных ворот в циклопических стенах внешнего периметра обороны нас встретили не только глухо бронированные рыцари городской стражи, но и два орка.

М-да, неприятный сюрприз, но тут уж ничего не поделаешь.

– Вы опаздываете, – недовольно прорычал один из орков, а затем, разглядев единственного не-миура в группе, ткнул в меня когтистым пальцем: – И зачем вам эта муха?

Я, конечно, понимаю, что на фоне его девяносто пятого уровня мой двадцать второй смотрится довольно жалко, но всему есть предел…

К счастью, Парда не дала разгореться зарождающейся ссоре. Гордость – это, конечно, хорошо, но рваться в драку с такой разницей в силе, росте и телосложении будет только идиот. А так все остались при своих.

– Мы сами будем решать, как нам выполнять задачу, Руахук, и твой вождь со мной согласен. Впрочем, если хочешь, можешь поговорить с ним на эту тему.

– Обойдусь… – недовольно прорычал зеленокожий гигант, на которого мне приходилось смотреть снизу вверх.

Интересное дело, настолько же крут их кланлидер, если одно упоминание о нем ставит на место даже таких гигантов?..

Блин, вечно забываю, что это игра! Не исключено, что за этой довольно пугающей внешностью скрывается сопливый пацан.

– Мы и дальше будем болтать или займемся делом? – с показным равнодушием спросила Парда. – Мне-то что – свои деньги я все равно получу, даже если весь бой проболтаю тут с тобой.

– Не нарывайся, кошка, – начал закипать орк.

– Даже не думала, милый, – промурлыкала Парда и заглянула гиганту в глаза.

Точно – сопляк.

Орк стал еще зеленее и нервно сглотнул, но затем все же взял себя в руки, доставая из сумки длинный жезл с уже знакомым мне камнем в навершии.

Острие жезла с хрустом врезалось в щель между каменными плитами, и в воздухе появился овал портального окна.

– Спасибо, красавчик… – все так же игриво прошептала Парда и первой вошла в портал.

Когда пришла моя очередь, я шагнул из стиснутой горами долины в безбрежную степь.

Замок оркского клана располагался на высоком кургане и по сути являлся простым военным лагерем. Россыпь палаток обрамляли ров и земляной вал, густо утыканный деревянными кольями.

Впрочем, видимость обманчива – эти укрепления мало чем уступали стенам рыцарского замка. В игровых кланах Сэкаи конечно же собирались абсолютно разные персонажи, но чаще всего основное ядро состояло из представителей одной расы. Соответственно стилистика клановой твердыни создавалась с учетом этого факта.

В данный момент лагерь орков был практически пуст – лишь изредка между шатрами перебегали игроки, явно куда-то торопясь.

– Все уже вышли в поход, – заметив мой недоуменный взгляд, пояснила Парда, – сейчас двинемся и мы.

Каменная арка стационарного портала клана вновь засветилась, и звероподобный оператор нетерпеливо прорычал:

– Не стоим! Время дорого!

В портал я вошел вторым и пережил еще один легкий шок от резкой смены окружения. Теперь мы оказались у подножия огромной горы. Даже голова закружилась, когда я попытался рассмотреть утопающую в облаках вершину. Здесь царили черные и красные цвета с редкими вкраплениями серого. Честно говоря, именно так я и представлял себе страну драконов.

В горном ущелье нас встречал еще один представитель клана-заказчика, но теперь это был квар.

– Пока, ушастые, – махнул на прощание перепончатой лапкой жабомордый и, выдернув из обсидиановой скалы острие портального жезла, активировал свиток переноса.

– Вот мерзость, – передернув плечами, заявила Парда, когда портальный вихрь осыпался на обсидиановую поверхность тысячами искорок. – И кто придумал этих уродцев? Меня каждый раз тошнит от их вида.

– А ты видела их хранителя? – Мне действительно стало интересно.

– Нет, и не хочется, – недовольно фыркнула Парда и махнула рукой: – Всё, выступаем, нам еще добрый час по скалам прыгать.

Предположение миуры оказалось даже слишком оптимистичным. До места, где смыкаются скалы ущелья, мы добирались почти два часа. Тропинок здесь не было и в помине. Даже звериных. Из живности по черным с красными прожилками камням лишь иногда пробегали ящерицы, да еще один раз проползла здоровенная змея. Понятия не имею, насколько она ядовита, но мы все же предпочли подождать, пока ползун не уберется с нашего пути.

– Все, кажется, пришли, – отдышавшись после штурма особо крупной глыбы обсидиана, сказала Парда и указала пальцем на россыпь еще заметных на черной поверхности дыр. Все бы хорошо, но эти отверстия находились как минимум на двухсотметровой высоте.

– Ну что, полезешь с нами или сразу перейдешь к своему плану «Б»?

– Попробую с вами.

– Ну тогда вперед, альпинист, – хищно улыбнулась Парда и направилась к подножию скалы, у которой сходились стены ущелья.

Увы, первые же метры подъема показали, что скалолаз из меня никакой. Не помогли даже прокачанные ловкость и «акробатика».

Поначалу все шло хорошо. Цепляясь за выпуклости на камне и широкие трещины, мне удалось подняться метров на пять, но затем пошла практически гладкая поверхность с паутинкой тонких трещин. Миуры даже не замедлились – они выпустили когти и стали цепляться ими за края нитевидных расколов.

Ладно, зайдем с другой стороны…

В очередной раз испытав когнитивный диссонанс, я выудил из небольшой сумочки на поясе средних размеров рюкзак.

Так, теперь мне нужна взлетная площадка, хотя по идее махаон должен стартовать с любого места. Но все же лучше быть на верхотуре, так что вернемся на ближайший валун…

Управление запуском махаона было примитивным до жути – виртуальная красная кнопка на одной из лямок рюкзака либо соответствующая иконка, которая появилась на интерфейсе очков.

– Ну что, поехали? – с большим сомнением процитировал я Гагарина, и нажал на кнопку. – Ма-а-ать!!!

Результат был более чем впечатляющим. Откуда-то сзади (от испуга мне казалось, что прямо из моей пятой точки) ударила струя огня вперемешку с дымом, и мое тело снарядом баллисты рвануло вверх.

– Кру-у-ут! Скоти-и-ина-а-а!!! – орал я, с трудом удерживаясь от перехода на визг.

С хлопком реактивная струя исчерпала себя, и я завис в верхней точке полета.

Не понял…

– Ма-а… – Зарождающийся крик застрял в глотке, когда за моей спиной раскрылись дивной красоты крылья. В рамке строгого суставно-трубчатого каркаса всеми цветами радуги переливалась искрящаяся мембрана.

Мое падение, так толком и не начавшись, перешло в плавный полет.

Но надолго ли? – навыков пилотирования у меня не было, а Гайкокрут, зараза, сказал, что все просто, как ездить на велосипеде.

К счастью, так оно и оказалось – стоило мне изобразить орла, который сильно походил на ворону, и нацелиться взглядом на россыпь пещерок, как скрипнули суставы, и крылья, поймав воздушный поток, понесли меня к скале.

Наконец-то расслабившись, я даже попробовал покрасоваться, и чуть не сорвался в штопор. Пришлось заходить на второй круг.

Парда и один из моих спутников уже добрались до нижней пещеры и завороженно следили за моим полетом.

Ладно, теперь попробуем влететь в пещерку… Только спокойно. Все шло прекрасно до последнего мгновения. Крут, сволочь, очень заботился о целостности своих творений, но эта забота явно не распространялась на друзей. Как только махаон приблизился к твердой поверхности и появилась угроза его гибкому каркасу, искрящиеся крылья тут же сложились в рюкзак.

Я мгновенно ощутил свой вес и понял, что траектория залета в пещеру стала слишком крутой. В общем, в зев пещеры мне попасть не удавалось. Одно хорошо – шлепнулся о скалу немного ниже порога. Тут наконец-то сработала «акробатика»: пока мой мозг пребывал в шоке, пальцы сами вцепились в нижний край входа в пещеру.

– Ну ты и летун – круче любого пеликана!.. – Всхлипывая от смеха, Парда помогла мне забраться в пещеру.

Весело было всем миурам, кроме Матроскина, который едва не сверзился вниз, когда над ним об скалу шмякнулось немаленькое тело.

– Очень смешно, – фыркнул я, морщась от боли в коленях.

Заметив это, Парда тут же взъерошила мои волосы. От макушки по всему телу пробежала дрожь, унося с собой боль и дискомфорт.

– Спасибо, – поблагодарил я, стараясь сдержать сладостный стон.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулась кошка, – в любое время дня и ночи.

– Вот сейчас это очень к месту, – проворчал я, с досадой понимая, что кошка играет со мной, как с мышкой. Блин, так можно возненавидеть всех психиатров. Кстати, а на них клятва Гиппократа что, не распространяется?

– Хватит здесь мурлыкать!.. – недовольно прошипел Матроскин. Кажется, из всей этой кошачьей братии он один относится к делу серьезно.

– Так никто и не против, – разведя руки, сказал я и всмотрелся в полумрак пещеры. – Ладно, что тут у нас?

Обширный проход уходил в глубь скалы, и уже через пару десятков метров его полностью затапливал мрак.

– Тебе нужен свет? – поинтересовалась Парда.

– Обойдусь, – раздраженно ответил я, уже злясь на свою несдержанность.

Зелье уже привычно резануло по глазам, и мрак истаял, превращаясь в сумрачную дымку.

– Вау! – оценила Парда преображение моих глаз. – Ты просто красавчик.

– Ты повторяешься, – наконец-то совладав с собой, иронично парировал я. – Куда нам дальше?

– Прямо до тупика, – ответила Парда.

До этого самого тупика было не так уж далеко – метров двести. Следов обработки на стенах не наблюдалось, но выглядел туннель слишком ровным, так что явно был искусственным. Это предположение подтверждала стена тупика.

Так, и что мы видим?

А штука-то знакомая… Нет, этой картинки я еще не встречал, но сама суть головоломки была такой же, как и в мастерских Торобора. Фреска на стене представляла собой стилизованное изображение пламени. И в ее ореоле, на первый взгляд хаотично, были разбросаны семь шестиугольников с иероглифами. Причем вместо восьмого зияло пустое гнездо. Значит, для этой скважины нужен ключ. Но где его взять?

Если руководствоваться игровой логикой, восьмой шестиугольник должен быть где-то здесь.

– Ты долго будешь пялиться на эту стену? – начал терять терпение тот, кого я обозвал Серым.

– Если спешишь, то можешь идти дальше без меня, – с показным равнодушием ответил я, не отрывая взгляда от рисунка.

Кошак недовольно заворчал.

– Вурухар, – тут же показала зубки Парда, – или заткнись, или вали отсюда.

Для вида издав короткое шипение, миур отошел чуть назад.

Ладно, думаем дальше…

Если ключ спрятан где-то здесь, то нужно искать тайник, а вот это уже по моей части.

Пять минут внимательного осмотра стен дали засветку двух пятен. Что примечательно, даже с моими очками шершавый камень пришлось едва не обнюхивать. Хорошо хоть замки оказались на уровень ниже моего умения, так что вскрылись без проблем.

А это что за новости?..

В тайниках находились две части печати; хорошо, конечно, но неизвестный мне параноик разделил ее на три составляющих.

Уже собираясь обследовать стены до самого входа, я едва не хлопнул себя ладонью по лбу.

Не тупи, Зацеп! Ведь в пещере еще есть потолок и пол. Лазить по потолку, как мухе, мне не пришлось, потому что удалось заметить светящееся пятно в полу у стены справа. Прикосновение ладони высветило замок восьмого уровня. Это, конечно, хуже, но еще не смертельно.

Третья часть знака наконец-то соединилась с остальными. Получилось нечто похожее на гвоздь с широкой шляпкой, и эта конструкция без проблем вошла в пустое гнездо.

Прошла секунда, две и… ничего.

Черт!

– Что происходит? – подойдя ко мне вплотную, тихо спросила Парда.

Скучающие кошаки отошли ко входу в пещеру, так что не видели моего фиаско.

– В том-то и дело, что ничего не происходит.

– И?..

– Дай подумать, – отмахнулся я от миуры.

Так… если механизм не сработал – значит, либо он сломался, либо шестиугольники не на своих местах. Хорошо что я уже имел дело с подобными шутками разработчиков, иначе сейчас бился бы головой о непреодолимую преграду, понятия не имея, что делать.

Это, конечно, хорошо, но знать бы еще, какое расположение знаков является правильным… Все поверхности в пещере я уже осмотрел: если там и есть подсказка, то без активатора ее не увидеть, а эти бородатые жмоты забрали у меня распылитель.

Хорошо, зайдем с другой стороны. Если есть замок, значит, разработчики предполагали, что его можно открыть. Учитывая, что ключ нашелся здесь же, логично будет предположить, что подсказка доступна всем желающим. Конечно, если эти желающие не такие тупые, как я…

Раздраженное размышление натолкнуло на одну идею. Знаки на фреске мне уже встречались в замках тайников, но мне так и не удалось найти в сети их расшифровку. Информация в Сэкаи стоила очень дорого, поэтому скрывалась от обывателей – как разработчиками, так и кланами.

Стоп – информация!.. А одна моя знакомая недавно получила доступ к очень большому массиву закрытой информации.

Наверняка в другой ситуации за возможность приобщиться к сокровенному знанию пришлось бы поторговаться, так что этот поход может оказаться для меня намного выгоднее, чем я думал.

– Парда, ты говорила, что получила доступ к базам данных проклятой помощницы?

– Да, было дело, но пока от этого умения больше головной боли, чем реальной пользы.

– Попытайся… – начал я, но возникшая мысль заставила меня замолчать… – а ты можешь запросить информацию в текстовом виде?

– Да, но нужен четкий запрос.

– Мне нужно все по знакам, которые рисуют на тайниках замков.

Чтобы не сорвать мой маленький план, я указал не на фреску, а открыл свой свиток-наладонник и сделал его видимым для Парды.

– Сейчас попробую, – посмотрев на скриншоты замков, сказала миура.

Затем Парда болезненно сморщилась, но мои сомнения тут же развеял сигнал ее наладонника.

– Получилось! – открыв свой свиток, воскликнула Парда.

– Перебрось мне файл, – как можно равнодушнее сказал я.

– А мне что за это будет?

Вот хитрая зараза!

– Возможность попасть за эту стену; но если ты можешь воспользоваться этой информацией самостоятельно – вперед!

С минуту Парда сверлила меня взглядом, но затем сдалась:

– Ладно, но ты мне будешь должен.

– Блюдо с мясными шариками.

– Помечтай, – многозначительно прищурилась Парда, но все же вновь открыла свой наладонник: – Лови.

Пересланная миурой информация была очень ценной, но в данной ситуации ничего не давала, за исключением того, что из восьми знаков шесть были из письменности драконов. Будь это простой замок, сразу стало бы понятно, какие знаки лишние, но тут нужен другой подход.

Впрочем, моя идея изначально основывалась не на этом.

– Пусто, – притворно вздохнул я и закрыл свиток. Затем для виду пару минут изображал усиленную работу мозга. – Есть еще идея. Ты говорила, что иногда информация прилетает практически от одной мысли.

– Бывает, но ощущения неприятные. И больше всего напрягает, что по уверениям разработчиков, нейрошлем вроде не должен копаться в наших мыслях.

– Думаю, тут дело не в мыслях, а в картинке, на которую ты смотришь во время размышления, или в заданном вслух вопросе.

Теперь задумалась Парда.

– Знаешь… скорее всего, ты прав. Так что тебе нужно?

– Посмотри внимательно на фреску.

Парда перевела взгляд на стену.

– И что…

– Что здесь не так, Парда? – громко спросил я, и тут же миура болезненно поморщилась:

– Демон!

– Что случилось?

– По глазам ударило яркой картинкой, – массируя веки, ответила миура.

– И что за картинка?

– Да такая же, как эта… – тут Парда замолчала. – Подожди, там знаки находились на других местах.

– Точнее?

– Вот этот был сверху, а этот на его месте.

Указывая пальцем, Парда пояснила неточности.

– Так, зови своих кошаков. Мне нужна подставка.

Миуры немного поворчали, но все же сцепили руки в замок и встали к стене. Этого хватило, чтобы добраться до шестиугольников.

Пользуясь кинжалом, я сковырнул четыре знака и расставил их по новым местам. Что самое интересное – и добытый из тайника «гвоздь» тоже был не на своем месте.

Едва последний знак вошел в нужный паз, в глубине скалы что-то загудело, но мое внимание привлекло совсем другое. Информационный браслет на моей руке зазвенел, как старый будильник, и замигал камнем не хуже стробоскопа.

А это что за новости?..

Спрыгнув на пол, я открыл наладонник и тупо уставился в экран.

Даже не знаю что сказать. Это Новый год какой-то!

Наскальная головоломка, как и ее аналог в мастерских Торобора, являлась замком какой-то особой сложности, и за его вскрытие мне отсыпали кучу очков на взломщика. Из-за напряженности похода в мастерские этот факт как-то прошел мимо меня, а вот сейчас он заявил о себе во всеуслышание, поздравив с достижением нового уровня основной профессии.

Так, что тут нам отсыпали от щедрот демиурга Сэкаи?..

Поднялся уровень «взлома» и в довесок я наконец-то стал искателем сокровищ. Получение новой градации основной профессии вносило в мою жизнь много интересного. Прежде всего, появлялось умение «археолог», а это увеличение внимательности и шанса обнаружить скрытые знаки. В боевом плане неслабо облегчала жизнь связка двух умений: «мерцание» и «прыжок». Судя по описаниям, это более чем крутая фишка. «Мерцание» являлось аналогом «невидимости», но длилось всего две секунды. При активации этого умения «прыжок» срабатывал автоматически. Нужно лишь успеть задать конечную точку.

Так же в эту связку можно было добавить «скрытность», которая в неподвижном состоянии работала на семьдесят процентов эффективнее. Так что раз в час у меня появлялась возможность исчезнуть прямо из-под носа соперника и, отпрыгнув, затаиться где-нибудь в дальнем углу.

Пока не знаю, куда все это пристроить, но то, что смогу извлечь из новых умений пользу, сомнений не вызывало.

– Зацеп, что случилось? – дернула меня за рукав Парда.

Привлеченные вспышками информационного браслета и моим ступором кошаки оторвали взгляды от открывшегося перед нами прохода и задвигали ушами.

Любопытные какие!

– Да так, умение поднялось.

– А может, профессия скакнула? – с ехидной улыбкой спросила Парда.

– Все может быть, но разговаривать на интимные темы мы не будем.

– Почему же?

– Парда, честно – уже надоело, – начал злиться я.

– Ладно, оставим интим на потом.

Ну что ты будешь с ней делать?..

Открывшийся за уехавшей в сторону стеной туннель мало чем отличался от того, что мы уже прошли. Возможно, этот факт, а также новости от системы и усыпили мою бдительность. Я даже не сразу понял, откуда появилось ощущение дискомфорта.

– Стоять! – крикнул я, когда наконец-то понял, что чувствую вибрацию жука-пряжки.

Да уж, с дисциплиной у кошаков совсем плохо. Матроскин и Пятнистый остановились, но больше из любопытства, а вот Серый лишь раздраженно фыркнул.

Следующим звуком, вырвавшимся из его горла, был сдавленный сип.

Похожий на циркулярную пилу диск вылетел из горизонтальной щели в стене и разрубил тело миура на уровне груди.

– Только не надо сверлить меня злобными взглядами, – не дожидаясь обвинений, сказал я, – не будь он таким самоуверенным, все было бы нормально, да и вас спасло лишь любопытство.

– Демон, – недовольно проворчала Парда, наблюдая за тем, как две лежащие на полу половинки тела миура тают в воздухе. – И что теперь делать?

– Надеяться на меня, – со вздохом ответил я и отцепил от бляхи металлическое насекомое.

Жук продолжал вибрировать, но как только коснулся пола, сразу замолк. Шустро перебирая лапками, он скользнул сначала к правой стене, а затем к левой. Там жуку почему-то понравилось больше, и он тут же вгрызся в камень. На пол потекла тонкая струйка пыли.

Минуты три ничего не происходило, а затем десятью метрами дальше из стены выбрался мой жук и засеменил лапками в нашу сторону.

Не дожидаясь действий впавшего в ступор хозяина, он шустро забрался по моей штанине и замер на своем законном месте.

– И что? – нерешительно спросила Парда.

– Думаешь, я знаю? Вроде должно быть чисто.

– Вот и проверь!.. – еле сдерживая ярость, прошипел Матроскин.

Я хотел было вызвериться в ответ, но понял, что кошак прав, – в случае некачественной работы жука будет честно, если расхлебывать последствия придется именно мне.

Первый десяток шагов я прошел очень осторожно, а затем зашагал уже увереннее.

Еще метров через сто коридор вывел нас в круглое помещение без второго выхода.

Очередной тупик? Только что-то новых головоломок не видать…

Здесь все оказалось проще. Быстрый осмотр всех поверхностей сквозь артефактные очки выявил единственное светящееся пятно в полу прямо посреди комнаты.

Замок был шестого уровня, поэтому проблем не создал. Как только я ввел нужный код, часть каменного пола попросту растаяла, образовав круглый люк.

Матроскин посмотрел на меня, но теперь наши роли поменялись, и я лишь сделал приглашающий жест.

Кошак показал зубы и зашипел.

Точку в споре поставила Парда, которая попросту спрыгнула в люк. Снизу тут же раздались шипение, звон стали и гудение сработавшего заклинания.

Кошаки среагировали моментально и рыбками сиганули вниз.

А мне что делать?

Я лег на пол и свесился вниз. Тут же стало понятно, что нужно вмешиваться.

Под люком находился обширный зал квадратной формы, так что дерущимся было где развернуться. Миурам противостояла стандартная комбинация малой группы, и все бы ничего, но эту пятерку я знал.

Да уж, Сэкаи действительно большая деревня. Я уже начал забывать Нифи и ее Шалых, но, похоже, судьба решила иначе.

– Стоп! Хватит! – заорал я и спрыгнул на пол нижнего яруса.

Куда там! Бой только вошел в самую агрессивную фазу. Меня попросту никто не слышал. Схватка профессионалов в Сэкаи всегда проходит очень быстро. Это новички подбирают заклинания помощнее, и долго их кастуют, а у тертых калачей под рукой всегда быстрые средства. Что уж говорить о рубаках, особенно таких стремительных, как миуры.

Мое сознание с трудом успевало за сменой обстановки. Пока Парда залечивала собственные раны от заклинания Нифи и стрелы Угорюма, Матроскин рванул прямо на щит Турума, но не стал наваливаться на него, а лишь оттолкнулся от щита ногами и отпрыгнул назад. Лезвие секиры Турума вместо лица миура вспороло воздух. Так же бессильно воздух вспорола стрела Угорюма.

Возможно, мой вывод о неумении миуров работать в группе был несколько поспешным – действия Матроскина были лишь отвлекающим маневром. Пока танки прикрывали дамагеров, Пятнистый пробежал по стене, как по полу, и перелетел первую линию обороны Шалых. Он метил в испуганно пискнувшую Дуняняшу. Угорюм явно действовал на одних инстинктах и попросту закрыл хилершу собой. Лучник и миур сплелись в один клубок, который тут же распался. Угорюм так и остался лежать на полу, а кошак вновь прыгнул на Дуняняшу, но на этом успехи миуров закончились. Шалые отнюдь не были мальчиками и девочками для битья.

Вместо того чтобы атаковать ворвавшегося в их ряды соперника, Нифи ударила по откатившемуся назад Матроскину, а Пятнистого принял на себя Бурум. Защита пуллера была не настолько мощной, как у его брата, но он все же являлся гномом и частично танком. Когти миура высекли искры из мощной брони. И тут разочарованное шипение сменилось воем, в котором злость смешалась с болью. Гном прекрасно работал своим коротким копьем даже в близком контакте. Он пнул кошака ногой и сразу же вогнал лезвие копья ему в горло. Это не убило миура, но заставило замолчать и отскочить еще дальше.

В это время Турум пошел на крайние меры. Он метнул в Матроскина тяжелую секиру, а затем, развернувшись, прыгнул на Пятнистого. Все – капец котенку. В паре братья работали с устрашающей эффективностью. Что неудивительно для сиамских близнецов, лишь недавно перенесших разделительную операцию. Бур неожиданно изящным для практически квадратного тела пируэтом пропустил брата вперед, а когда тяжелый щит принял на себя прыгнувшего кошака, ударил над плечом Тура копьем.

Пятнистого отбросило на стену, к которой его тут же прижало щитом. Копье Бура заработало, как игла швейной машинки, и через несколько секунд миур безвольно повис.

В бою возникло шаткое равновесие. Секира Турума едва не обнулила жизнь Матроскина, к тому же он словил пару ледяных спиц от Нифи. Буруму тоже досталось от когтей кошака, тело которого уже истаивало у стены. Так что ранеными занялись Парда и Дуняняша.

Теперь мой выход, и на это есть всего несколько секунд. Не особо задумываясь над разумностью поступка, я вбежал в нейтральную зону.

– Что здесь, трак, происходит?! – Система оперативно заменила матерное слово, вызвав короткий диссонанс. Произносил я одно, а услышал совсем другое.

– О, смотри, и этот здесь!.. – прорычал Бурум, которому нахмурившаяся Нифи наконец-то довела полоску жизни до ста процентов. – Нифи, я же говорил, что он моральный урод, а Тара не верила!

Угу, посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь, что твоя обожаемая Тарамилла приходится мне сестрой… Но сейчас не это особо важно: хуже то, что Нифи удрученно нахмурилась, даже не собираясь возражать.

– Мне, конечно, наплевать на твое мнение, но все же хотелось бы узнать, за что такая характеристика? – Я выпалил это скороговоркой, понимая, что времени очень мало. Парда вроде не собиралась нападать, но ее миролюбие меня не успокаивало. Миура следила за развитием ситуации, и при этом что-то тихонько нашептывала.

– Потому что иначе ты бы здесь не появился, – все же решила объясниться Нифи.

– И с каких это пор убийство дракона стало подлым поступком? – искренне удивился я.

– Драконы – благородные существа! – вспылила чародейка. – Но не в этом дело. Миуры пришли уничтожить яйца, а если не успеют – убить дракончиков!

В принципе, мне плевать на драконов и их потомство, но я очень не люблю, когда меня пытаются использовать втемную.

– Парда, как это понимать?

– Да как хочешь, так и понимай!.. – вскинулась миура, прервав свое нашептывание. Но все же она решила объясниться: – Какая разница, взрослый это монстр или детеныш?

– Если разницы нет, почему ты не рассказала мне об этом?

– Потому, милый, что иногда ты становишься чистоплюем, – с очаровательной улыбкой заявила миура, явно намекая на нашу размолвку из-за задания старейшины.

– Я предупреждал, что тебе не стоит врать мне? – с такой же милой улыбкой спросил я, пытаясь одновременно произвести несколько действий. Получалось плохо, но выбора у меня все равно не было.

– Брось, Зацеп, это всего лишь игра, и обижаться на такие мелочи попросту глупо. – Улыбка Парды стала торжествующей. И через секунду стало понятно почему.

Мрак в углах комнаты начал сгущаться, трансформируясь в уже знакомые мне текучие тени. Это же заметили и Шалые и быстро перестроились в оборонительный ордер.

– Ну если ты так говоришь, то тоже не обидишься. – Мои попытки подражать Юлию Цезарю наконец-то закончились.

– На что?

Пока мы мило беседовали, я одновременно руками активировал за спиной ошейник Абу и взглядом пытался перенастроить интерфейс новых умений, создавая автоматическую цепочку действий.

– На это, – с милой улыбкой сказал я и бросил на Парду визжащего от злости и ярости питомца. А для Шалых на всякий случай добавил команду, с помощью которой Нифи иногда запускала процесс боя: – Работаем!

Все мгновенно завертелось с дикой скоростью. Удачно брошенный Абу вцепился в короткие волосы Парды, и пугающие тени, утратив контроль хозяйки, начали замедляться. В это время Матроскин решил достать меня, на что я и рассчитывал, за мгновение до этого активировав иконку нового умения. «Мерцание» сделало меня невидимым, позволяя «прыжку» унести в неведомом нападающему направлении. Через мгновение я оказался в углу комнаты, замаскированный «скрытом», но последнее было явно лишним.

Шалые на все сто использовали предоставленный мною шанс, и меньше чем за минуту расправились с миурами.

То, что опасность со стороны Парды была очень серьезной, стало понятно через несколько секунд после начала последней схватки. Пока Нифи нашпиговывала кошака ледяными спицами, миура успела убить Абу и натравить тени на гномов. Очередная ледяная спица все же отправила Парду на перерождение, и тени рассеялись, но до этого они растерзали обоих гномов и серьезно ранили саму чародейку.

Когда второй этап схватки закончился, на ногах осталась только Дуняняша, растерянно смотрящая на поднимающегося с пола Матроскина. Полоса жизни над головой кошака замигала, сигнализируя, что до перерождения ему осталось совсем немного, но вряд ли хилерша сможет завершить то, что не закончила боевая чародейка.

Придется вмешиваться.

Уже чисто автоматически я материализовал кинжал и, стремительно сократив дистанцию, вогнал его в спину Матроскина. Подло, конечно, но с такой разницей в уровнях иной поступок был бы форменным идиотизмом.

Вот черт!

Находящийся на последнем издыхании кошак едва не задел меня когтями. Пришлось уходить в сальто назад, а затем в перекат. Но на этом все – миура выгнуло от приступа боли. Еще через пару секунд он ничком упал на пол.

Пока я разбирался с миуром, Дуняняша уже занялась исцелением Нифи. И тут меня заинтересовали странные звуки, доносящиеся через люк в потолке.

Кажется, у нас гости.

– Дуня, ты вызвала подмогу? – спросил я, выдергивая кинжал из тела миура и снимая с него добычу в виде склянок с какими-то зельями и небольшой пригоршни золотых.

Девочка лишь замотала головой.

– Я вызвала, – сквозь зубы сказала Нифи.

Оттолкнув хилершу, она со стоном поднялась на ноги и достала из сумки портальный жезл. Острие жезла с хрустом вошло в пол, и в помещении стало значительно светлее из-за появившегося окна портала.

Они появились практически одновременно – гном из портала и спрыгнувший в люк орк. Парни явно знали друг друга и даже обменялись приветственными кивками, а затем с разгону столкнулись, как два товарняка.

Так… по-моему, я тут совершенно лишний, поэтому самое время тихонько отойти к стеночке и активировать свиток портала. Последний взгляд туда, где до этого стояли девочки, ничего не дал. В портал вваливались гномы и варвары из танкового дивизиона Живых. В довольно обширной комнате стало очень тесно.

«Желаете активировать свиток переноса?»

Очень желаю.

Стремительный вихрь окутал меня, а когда опал, вокруг возвышались шпили Калапы – столицы горной Шамбалы, а портальную площадку охраняли два боевых монаха сотого уровня.

Здесь я еще не был, поэтому с интересом осмотрелся вокруг. В этом городе преобладали здания тибетской и индийской архитектуры, хотя хватало и признаков китайской культуры. Большинство прохожих носили тюрбаны, а те, кто кутался в просторные покрывала, гладко брили голову. Ну или не брили. Мне еще ни разу не пришлось здесь разбираться ни со щетиной, ни с отросшими волосами.

Да, кстати, нужно внимательно рассмотреть, что мне упало от системы…

Кроме уже прочитанных сообщений в списке имелось еще два: одно о получении мною следующего уровня, а второе – о еще одном повышении статуса Чудака.

Странно… очки опыта прилетели не только за убийство кошака, но и за отправку на перерождение Шалых. А с Чудаком вообще муть какая-то. Меня наградили за откровенное предательство. У моей покровительницы довольно странное представление о справедливости. Впрочем, как и у меня самого. Новый уровень Чудака подразумевал награду, но это пока не горит.

Мою экскурсию по улочкам Калапы прервало сообщение от Парды:

«Ты – сволочь».

Кто бы спорил.

«Взаимно, милая».

«Ладно, будем считать, что мы квиты».

На это я и рассчитывал, но, увы, отношения с миурами у меня наверняка испорчены. Хотя, возможно, еще не все потеряно – к клановой политике этот поход не имел никакого отношения.

«Согласен, квиты».

«Но ты мне еще должен за дармовую информацию».

«Ну, если так, то она уже не дармовая. Можешь забрать мое вознаграждение за эту вылазку».

«Не смешно».

«А я и не шучу. К тому же стоит стрясти с орков вознаграждение за открытие тайного прохода».

«Они не сумели пробиться».

«И каким боком это должно волновать нас?»

Я специально использовал обобщение и явно попал в точку.

«Ладно, попробую. Но мы все равно еще не рассчитались. Остальное возьму натурой. И кстати, ты там ходи оглядываясь. Парни на тебя очень сердиты».

Ох, милая, знала бы ты, сколько народу в Сэкаи имеет на меня зуб!.. Еще трое врагов погоды не сделают.

Отвечать на двусмысленные намеки миуры я не стал.

Хотя день и так был более чем насыщенным, осталось еще одно неотложное дело…

Как и в любой столице, в Калапе имелась обитель Хранителей, так что долго искать не пришлось.

Внешне обитель напоминала дворец какого-нибудь магараджи с луковками куполов и множеством арочных проемов, имевших присущую индийской архитектуре форму.

Внутри помещения все было тоже очень колоритно и шикарно – мраморные полы устланы красивыми коврами, а в воздухе витает запах благовоний.

Центральный зал обители имел прямоугольную в плане форму, и нужное мне отделение находилось в дальнем правом углу.

То ли в этом городе так всегда, то ли именно сегодня здесь случился аншлаг, но мне пришлось в буквальном смысле пробираться сквозь хаотично двигающуюся толпу. Даже в обители Хранительницы справедливости пришлось отстоять небольшую очередь.

Когда наконец-то подошла моя очередь встать перед алмазным знаком, в воздухе на мгновение возник печально-отстраненный образ Иниэли. Через мгновение он истаял, словно и не было его никогда.

Не понял… а где моя плюшка?

После исчезновения Хранительницы в воздухе ничего не появилось.

Неожиданно на плечо легла маленькая ладошка.

– Не задерживай других, – тихо сказала Туилиндэ.

– Здравствуй, – кивнул я, наконец-то справившись с раздражением.

Помощница Хранительницы взяла меня за руку и увлекла к стене, но это никоим образом не ускорило очередь. Игроки застыли на месте, уставившись на возникшую из ниоткуда эльфийку. И я их понимал – не каждый раз увидишь помощницу Хранительницы – игрока.

Грустно вздохнув, Туи прикрыла глаза, и присутствующие люди вдруг стали полупрозрачными. Судя по недоумению на лицах игроков, для них мы вообще исчезли.

– Вижу, ты разочарован, – с улыбкой сказала Туилиндэ.

– Вообще-то я наделся на какой-нибудь приз…

– А посмотреть на браслет было лень? – опять улыбнулась эльфийка, ненадолго теряя свой печальный образ.

В ответ мне осталось только смущенно кашлянуть и открыть свиток-наладонник.

– И как это понимать? – прочитав сообщение, уставился я на Туи. – Вместо подарка мне предлагают достать какой-то кристалл из храма прародителя обезьян.

– Это редкая возможность для любого искателя сокровищ.

– Ага… значит, подарка не будет, – с какой-то детской обидой сказал я, чем вызвал практически материнскую улыбку на лице юной эльфийки.

– Хорошо, будет тебе подарок. – На раскрытой ладони Туи появился свиток. – Этот телепорт перенесет тебя прямо к нужному месту, так что не придется самому его искать и тратить много времени на дорогу.

Это было мало похоже на подарок, но и неблагодарной скотиной выглядеть не хотелось.

– Спасибо, – с максимально возможным для моего состояния оптимизмом сказал я.

– Вижу, ты чем-то огорчен, – вздохнула Туилиндэ, – смени обстановку и отдохни.

– Спасибо за совет, так и сделаю.

– И не забывай о своей названой сестричке, – пронеслось под сводами обители эхо ее голоса; и прежде чем оно стихло, Туи растаяла в воздухе, как и до этого ее хозяйка.

Посетители утратили прозрачность, и их любопытные взгляды говорили о том, что они меня тоже видят.

Не дожидаясь расспросов зевак, я покинул обитель Хранителей и направился в ближайшую гостиницу. Действительно, пора сменить обстановку. И выкинуть из головы дурные мысли.

Глава 3

Остаток дня я провел в реале, гуляя по лесу с Бимом и занимаясь домашними делами. Да и на следующее утро не ощутил особого желания переходить в виртуальную сказку. Интересно, с чего бы это? Сработал психологический блок?

Так, что там Парда говорила насчет баланса приятных ощущений и нахождения этого… черт, как его там? о – гратуала!..

Ладно, попробуем сделать шаг назад и чуточку вернуться в прошлую жизнь…

За полчаса я обзвонил почти всех из нашей старой компании и подтянул к этому делу Тому. Она попыталась отказаться, и мне пришлось жестко настоять.

Закончив с обзвоном, я зашел на сайт банка Фудзивара и впервые перевел часть золота в реальные деньги. Довольно приятное ощущение.

Встреча старых корешей вышла немного сумбурной. Времени прошло всего ничего, но мы с Томой успели выпасть из течения их жизни. Впрочем, Степа и Колян тоже отдалились от студенческой тусовки. Светка осталась в теме, как и троица вечных бузотеров: Юрик, Вовчик и Сиплый. К тому же старую компанию разбавили девушки Степы и Коляна, и они мне не особо понравились.

Алкоголь чуть смягчил чувство неловкости, но не до конца. Что касается Томы, то она не только ощущала себя не в своей тарелке, но даже не пыталась скрывать своих эмоций. Только мое недвусмысленное требование заставляло ее сидеть за общим столом, хотя я уже не был уверен, что эта идея так уж хороша.

Блин, почему раньше я никогда не замечал, что все наши разговоры сводятся к тому, кто сколько выпил и как при этом накуролесил? Или вся проблема в том, что в моей старой компании не было с кем поговорить об игре?

Ладно, попробуем извлечь хоть какую-то пользу из этого собрания…

Опрокинув еще одну стопку, я подсел поближе к Светке. У нас уже был опыт очень близкого общения, так что его можно повторить.

– Ну как у тебя дела, Светик? – издалека зашел я и через минуту об этом пожалел.

Дела у моей старой подруги были не очень. На работе постоянные скандалы с сотрудницами. Платят мало, к тому же бросил новый кавалер.

Я был полностью согласен со Светкой насчет того, что смывшийся кавалер еще та паскуда, но это согласие было вызвано взглядом моей подруги. Она явно решила, что есть смысл облагодетельствовать меня серьезными отношениями. Особенно она приободрилась после намека Томы на мое постоянно улучшавшееся финансовое положение.

Ну что же мне так не везет?! Хоть в монахи уходи…

Впрочем, черная полоса не была такой уж беспросветной. Тихо тренькнул телефон, и по сигналу я понял, что это пересланное из игры сообщение. И было оно от Нифи.

Только тут я осознал, что именно ожидание вестей от девушки и было главной причиной моего беспокойства и плохого настроения.

«Нужно поговорить. Жду через два часа. Красная пещера. Поля потухших вулканов».

Странное сообщение. Оно настораживало как стилем, так и местом рандеву. Впрочем, через два часа Нифи сама все прояснит. Еще раз посмотрев на Свету, я понял, что временна́я фора мне не нужна. Что-то не получается у меня достичь состояния гратуала в константной реальности.

– Прости, Светик, дела… – скосив глаза на Тому, я добавил: – Семейные дела. Так что нам нужно бежать.

– А это не может подождать? – напряглась девушка, явно не желая расставаться с возникшими в голове планами. При этом капризная гримаса сделала ее лицо практически отталкивающим.

Не, лучше действительно наведаться к эльфийкам, что бы там ни говорила о виртуальной радости Парда.

– Извини, встретимся в следующий раз. – Подмигнув Свете, я обратился уже ко всей компании: – Народ, нам нужно бежать. Извините за испорченный вечер. Выпивка – с меня!

На сообщение о моем уходе подпитые товарищи отреагировали вяло, а вот дармовая выпивка вызвала бурю эмоций.

Все, желание еще раз видеть студенческую компанию умерло окончательно.

Зная аппетиты ребят, я не стал открывать кредит в баре, а просто купил шесть бутылок водки и три – хорошего вина.

Почему-то на фоне раздухарившихся собутыльников вспомнился спокойный и надежный Митяй. Друг из далекого детства, не раздумывая, был готов защищать меня от любой опасности. А пойдут ли на это те же бузотеры Юрик, Вовчик и Сиплый? Не уверен.

Если вспомнить поговорку: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», – сразу возникает желание быть поближе к Митяю и Гайкокруту, хотя реальную ипостась гнома я и в глаза не видел.

– Что случилось? – напряглась Тома, как только мы вышли из бара.

– Все в порядке. Меня вызвала Нифи. Может, не стоило забирать тебя?

– Не стоило меня сюда приглашать, – проворчала сестра.

– Раньше моя компания тебе нравилась.

– Это было раньше, – ответила Тома и тут же сменила тему: – И когда вы встречаетесь?

– Через два часа в какой-то Красной пещере на Полях потухших вулканов, – сверившись с СМС, сказал я. – Хотя понятия не имею, где это. Ладно, в игре разберусь.

Вызванное такси сначала завезло Тому на ее новую квартиру, а затем доставило меня домой.

Времени еще оставалось много, но я сразу вошел в игру и открыл карту Сэкаи. Поля потухших вулканов находились на территории Ацтлана, придется прыгать почти через весь континент, потратив двадцать пять золотых, – дорогое выходит свидание.

Порталы в Сэкаи работали круглосуточно, так что через пару минут я простился с Шамбалой и шагнул на обсидиановую плитку Теночитлана – города, уютно расположившегося в окружении шести великих пирамид, уступами устремлявшихся в небеса.

Если не считать пирамиды, особыми архитектурными изысками город не впечатлял. Вокруг возвышались двух- и трехуровневые дома. Казалось, что кто-то взгромоздил друг на друга глинобитные хижины. И только на площадях преобладал камень в виде плиток, ступеней и резных голов мифических животных.

На одной из таких площадей и находился большой портал. Если верить путеводителю, Поля потухших вулканов являлись туристической локацией и не были опасными. Туда можно попасть пешком, двигаясь по выложенной неровной плиткой дороге.

Идти не так уж далеко, так что до долины, которая находилась между похожими на пеньки невысокими горами, я добрался за полчаса до назначенного срока.

Туристическая локация не пустовала, и по ведущим к потухшим вулканам дорожкам сновали игроки. Нужная мне горушка была самой дальней и не особо популярной, так что через стометровый туннель я прошел в гордом одиночестве.

Название пещеры сразу стало понятным. Как и везде в туристических локациях, все освещалось круглыми магическими светильниками. Фонари освещали футуристическую картину застывшей магмы. Почему потеки некогда раскаленного камня оказались красными, я не знал – геология всегда была для меня тайной за семью печатями. Но выглядело все достаточно красиво, хотя романтикой здесь и не пахло. Разве что чуть смягчали обстановку тускнеющие звезды, заглядывающие в пещеру сквозь бывшее жерло вулкана. До рассвета осталась пара часов, так что скоро и звезды исчезнут. Скачки́ по часовым поясам немного сбивали с толку, но и к этому можно привыкнуть. Из реала я вышел вечером и сразу попал в полдень Шамбалы, а затем перешел в приближающуюся к утру ночь Ацтлана.

До назначенного чародейкой срока осталось пятнадцать минут, и я решил посидеть на одном из красных валунов.

Через пять минут в пещеру кто-то вошел, но это явно не Нифи.

Блин, свидетели мне здесь абсолютно не нужны. Ну и как выпроводить этих случайных прохожих?

Увы, парочка посетивших пещеру игроков прохожими не были, и зашли они сюда не случайно.

Впереди шел некто Келевур в алой мантии огненного мага. А за ним вышагивал здоровенный орк. Что примечательно, маг был сорокового уровня, зато возле ника орка красовались цифры «120». Странная компания, и явно не туристического толка.

Маг прикоснулся к сумке и достал оттуда светящийся кристалл. Артефакт тут же вспорхнул с его ладони и поднялся вверх. И только после этого Келевур повернулся ко мне.

– Ну, здравствуй, Зацеп, долго же мне пришлось за тобой бегать!

Ох как нехорошо… Одной из особенностей Сэкаи было то, что отслеживать игроков могут только охотники, воры и убийцы, да и то недолго, а обнаружение отдельной личности на просторах континента считалось невозможным.

В голове мелькнула шальная мысль о подставе, но я поспешно отбросил ее как бредовую. Возможно, напрасно.

– Да я вроде и не прятался, – с показным спокойствием сказал я, повернувшись так, чтобы маг не видел моей сумки.

– Ай-яй-яй, – сокрушенно покачал головой чародей, – зачем же врать? Прятался, да так, что пришлось придумывать сложную комбинацию… Что, не получается?

Слова Келевура заставили меня скрипнуть зубами, как и тот факт, что выуженный из сумки свиток переноса не желал работать.

Ладно, пойдем другим путем…

Увы, и другой путь бегства оказался перекрытым. Маг небрежно махнул рукой, и, казалось, застывшие навек потеки камня пришли в движение, закрывая единственный выход из пещеры, если, конечно, не считать жерло над головой.

– Может, перестанем дергаться и поговорим?

– Одну минуту, – с самой обаятельной улыбкой сказал я, снова потянувшись к сумке.

– Нет, – со вздохом качнул головой Келевур и шевельнул пальцами левой руки.

Твою ж тетю!..

Перейти к полетному плану не удалось, потому что мои руки внезапно взлетели в стороны и застыли.

За короткое мгновение мне удалось рассмотреть, как позади появилась ажурная конструкция из переплетенных стальных прутьев, которые оплели мои конечности. Затем еще один прут довольно чувствительно сдавил голову.

Странно: судя по одежде, Келевур являлся огненным магом, откуда тогда взялся этот живой металл? Впрочем, я мало что понимаю в специализациях огнепоклонников…

– Вот теперь можно и поговорить, – удовлетворенно сказал маг, и позади него возникло также сплетенное из металлических прутьев кресло.

Блин, и что это за умение такое?! Впрочем, по сравнению с тем, что обычный игрок может блокировать телепорт и трансформировать стабильную локацию, эти металлические макраме казались простенькими забавами.

Ладно, попробуем раскачать ситуацию, пока мое «ожерелье свободы» попытается справиться с этой конструкцией. Хотя что-то меня одолевают смутные сомнения…

– Хорошо, давайте поговорим.

– Большое тебе спасибо, – иронично поклонился маг, чуть привстав в своем кресле. – В принципе, у меня к тебе один вопрос. Где Слеза?

– Какая слеза?

– Темная.

– Вы думаете, что это уточнение мне что-то говорит? – с максимально-возможным удивлением на лице спросил я, хотя в голове набатом била паника.

Черт! Вот я попал! Это надо быть последним дебилом, чтобы надеяться, что все забудется и само собой рассосется…

– Вот зря ты так, – с нарочито заботливым выражением на лице сказал маг. – Зачем корчить из себя дурачка? Слеза должна быть у тебя. У меня есть доказательства, и отпираться глупо.

Должна быть?! Доказательства? Откуда такая неуверенность? Если он знает, что я залез в чужой дом в реале и личный кабинет в игре, то почему сомневается? А если допустить, что он не знает о моем мародерстве?..

– Какая, на фиг, слеза, и что за доказательства?! – Для убедительности я подпустил в голос немного паники.

Прикоснувшись к своей сумке, маг выудил из нее латную перчатку и показал ее мне.

– Узнаешь это?

– А должен?

– Должен, – не повелся на мою подначку маг, – эту перчатку перекупщик взял у тебя.

– Не помню такого, но допустим, что это так. И что? – внутренне ликуя, не стал я упираться. Похоже, ребята только встали на след, а не схватили лису за хвост. Хотя последнее заявление довольно сомнительное, учитывая мое положение.

– Где ты ее взял?

– Хороший вопрос; но разве вы не знаете, что в Сэкаи все стоит денег, особенно информация?

Маг недовольно поморщился, но, похоже, решил, что взяться за виртуальный кнут он всегда успеет и можно пока обойтись пряником.

– И что ты хочешь за информацию?

– Сначала узнать, как вы меня подловили.

Келевур на мгновение задумался, а затем ехидно сощурился:

– Все любят золото – и в этом мире, и в реальном. Особенно женщины. Тебе ли этого не знать, вор?

Сам не знаю, почему мне стало так больно. Неужели Нифи успела так глубоко запасть в мое сердце? Холодный рассудок напрочь отказал, и в голове бились лишь две мысли: «Почему?» и «За что?».

– Не умеешь ты выбирать подружек, Зацеп, – подливал масла в огонь маг. – Но с жадной сучкой разберешься позже, меня больше интересует, где Слеза.

– Повторюсь: понятия не имею, что, блин, за слеза! – Мне все же хватило сил вырваться из пут обиды и продолжить игру в отказ.

– Которая была там, где ты взял перчатку! – начал терять терпение Келевур.

За его спиной тут же заворочалась туша орка, пока оставаясь смутно видимой в полумраке.

– Включи мозг, маг, – уже непритворно разозлился я, хотя и не на то, о чем подумал Келевур, – перед тобой вор, который постоянно влезает в чужие сумки. И даже если эта перчатка тоже из моей добычи, неужели ты думаешь, что я помню, из какой именно она сумки? Их же были сотни!

– А в твоей добыче не было ничего похожего на большую каплю с названием «Темная Слеза»?

Сомнение в голосе мага откровенно порадовало меня.

– Вещь редкая?

– Очень!

– Значит, я бы запомнил. Не было ничего такого.

– Проклятье… – проворчал Келевур и задумался.

– Он врет, – подал голос орк.

– А если нет? – словно забыв обо мне, ответил напарнику маг.

– Значит, пусть запускают копию.

– Копия получилась кривая, – явно больше самому себе, чем орку, сказал Келевур.

– Значит, надо использовать все шансы, а этот воришка наверняка врет.

Раздраженно пожевав губами, Келевур вновь повернулся ко мне:

– Видишь, мой друг не разделяет моей веры в твою честность.

– Ну доверие между вами меня не касается, как и остальное, что вы делаете вдвоем.

Блин, язык мой – враг мой… Зачем было шутить в такой ситуации? Только хуже сделал.

Маг если и был задет похабным замечанием, то не показал этого. Но его кривая улыбка все равно мне не понравилась.

– Весело тебе… думаешь, мы тут в игры играем?

– А разве нет?

Да что ж ты будешь делать! Что за словесный понос у меня сегодня?!

– Шидырхар, – поморщившись, обратился маг к орку, – объясни нашему новому другу, как сильно он ошибается.

Огромная туша шагнула ближе, и я увидел, что это не совсем обычный орк. Все отличительные признаки расы были на месте, но вот его одежка немного смущала. Никакой тяжелой брони с шипами и мехами экзотических животных – казалось, зеленокожий варвар пришел на бал-маскарад в костюме мастера-гнома. Шидырхар был одет в кожаный передник, а из оружия у него имелся лишь набор различных ножей в петельках на заляпанном чем-то бурым переднике. Хотя самый большой нож вполне мог сойти за короткий меч. Но больше всего пугали именно маленькие ножички и совсем уж тонкие шила. Некоторые из них были причудливо загнуты и навевали очень нехорошие ассоциации.

Скользнув кончиками когтей по рукоятям ножей, орк остановился на узком и чуть изогнутом клинке. Больше всего напрягало то, с какой нежностью он это делает.

Если у меня и были сомнения, что эта тварь имеет в покровителях Хранителя жестокости, то они тут же отпали. И что за профессию выбрал этот больной на всю голову почитатель Урука?

Хищно ухмыльнувшись, орк шагнул ближе и легким движением провел кончиком ножа по моей груди. Зажим на голове не позволял мне увидеть, что именно он делает, но, как ни странно, боли пока не было. Только кожа на груди и животе ощутила дополнительную свежесть.

Вот скотина! Испортил мне дорогущую рубаху.

Увы, мое возмущение продлилось недолго, потому что все смыла волна боли.

– А-а-а!!!

Черт, как же больно!..

Только понимание того, что это все понарошку, удерживало меня от крайней степени паники.

Мы часто читаем в книгах, как держатся герои на пытках, и даже иногда считаем, что и сами так сможем. Но, боюсь, это убеждение продержится только до первого опыта.

Приступ боли был очень сильным, но мне все же чудом удалось сдержать рвущуюся наружу правду. Я чисто инстинктивно понимал, что станет только хуже. Причем хуже действительно стало, но не так, как я себе это представлял.

– Больно? – участливо поинтересовался по-прежнему сидящий на импровизированном троне Келевур.

– Сука… – Это все, что я с трудом смог сказать в данный момент.

– Почему сука? – напрягся он. – А, это из русского языка… Но нет, к самке собаки я не имею никакого отношения, а вот ты точно скоро будешь скулить как подзаборная шавка. Думаешь, тебе сейчас плохо? Ошибаешься.

Маг говорил спокойно, даже не особо радуясь тому, что происходит – было видно, что он просто выполняет свою работу. В отличие от орка. Эта скотина явно ловила кайф.

– Хочешь посмотреть, что сделал с тобой Шидырхар? – продолжил Келевур. – Думаю, тебе это понравится.

Обруч на голове внезапно ослаб, и, как бы я ни сопротивлялся первому порыву, взгляд сам собой опустился вниз.

Казалось, мир вокруг меня вздрогнул. Ужас так сильно сковал горло, что даже не удалось закричать. И только где-то на краешке сознания мелькнула холодная мысль. Теперь понятно, почему в Сэкаи все раны бескровные.

Орк не только разрезал мою рубаху, он также вскрыл моему аватару брюшную полость. Вид собственных внутренностей и бурых потеков, образовавших на каменном полу лужу, едва не свел меня с ума. Спасательная соломинка понимания нереальности происходящего покинула меня, оставив барахтаться в бурлящем потоке ужаса.

– Эй, – крикнул маг, явно увидев в моих глазах подступающее безумие. – Будешь говорить или мой помощник намотает твои внутренности на локоть? Он большой любитель этого дела.

– Буду, – невнятно прохрипел я, с трудом сдерживая рвотные порывы.

А в голове билась только одна мысль – как это вообще возможно?!

– Что? – явно не расслышав мое лепетание, спросил маг.

– Я…

Договорить мне не дали, точнее – слушатель резко утратил интерес к диалогу.

Откуда-то сверху прилетела тонкая белесая спица и с хрустом вонзилась магу в голову. На секунду мне показалось, что здесь все действительно как в реальности и маг от подобной раны тупо загнется, но, увы, отрицательная сторона измененной виртуальности сказывалась только на мне. Остекленевшие глаза Келевура вновь обрели смысл – очень злобный смысл. Он резко отскочил далеко назад и тут же встал в позу для каста. А передо мной возникла гибкая и до боли знакомая спина. Всего за полчаса я успел эту фигурку возненавидеть и снова полюбить.

Келевур закончил каст. В прикрывшую меня своим телом Нифи полетел целый рой металлических и раскаленных добела шариков. Чародейка поставила энергетический щит. Магическая шрапнель, резко остыв и даже подернувшись изморозью, пролетела мимо.

Лицо Келевура перекосила гримаса злобы с явной примесью досады. Он уже знакомым мне движением шевельнул пальцами. В ответ сверху что-то мигнуло.

Ситуация резко изменилась. Запущенная чародейкой спица отлетела от небрежного взмаха мага, а прилетевшие в ответ шарики пробили щит и врезались в хрупкое тело девушки.

От сильного удара Нифи отлетела прямо на меня и, едва не свалив стальную конструкцию, упала на каменный пол пещеры. Меня пронзила дикая боль. Не помню точно, но, кажется, я даже заскулил.

Через секунду Нифи подняла искаженное болью лицо и посмотрела мне в глаза. Она была измазана тем, что натекло из моего живота, к тому же из ее собственных ран толчками вытекала кровь.

– Но… как? – Лицо Нифи стало по-детски растерянным.

Страх за девушку морозным порывом согнал с меня жалость к самому себе. Мы в игре, и значит, выход есть. В голове от ярости просветлело настолько, что сразу вспомнился странный артефакт, который маг подбросил, сразу как только вошел в пещеру. Именно после этого действия он и начал творить чудеса, запредельные даже для сказочного мира.

С трудом сглотнув, я попытался донести свою идею до чародейки. Получилось жалко, но вполне внятно:

– Кристалл вверху. Сбей.

Вот и умница – растерянное лицо девушки превратилось в холодную маску. Нифи, резко развернувшись на коленях, сначала запустила ледяную спицу в сторону мага, а затем направила ее товарку вверх.

Может, Келевур и успел бы защитить артефакт, но сработал условный рефлекс реального мозга. Он опять небрежно отмахнулся от ледяной спицы и тут же вскинул руки, но было уже поздно.

Я посмотрел вверх, но успел увидеть лишь то, как разлетаются осколки кристалла.

Мир опять вздрогнул, и в нем что-то очень серьезно изменилось. Взгляд вниз показал, что я по-прежнему ранен, но можно ли сравнивать два широких бескровных разреза с тем, что было до этого?.. Внутренности снова находились на своем месте, как и положено по правилам Сэкаи. К тому же раны быстро затягивались.

Кулон на груди завибрировал, и железные тиски ослабли.

Чудненько, давно бы так!

Ситуация не то чтобы сильно изменилась, но уже не была такой безнадежной. Против нас стояли два игрока сорокового и сто двадцатого уровня, а у нас с Нифи шестьдесят пять уровней на двоих.

Все, конечно, так, но магу-шпиону и орку-палачу придется иметь дело с боевой чародейкой, причем очень злой чародейкой, если не сказать больше.

Каждое движение Нифи дышало яростью, но при этом не теряло изящества. Не тратя времени на сложные па, чародейка скупыми жестами начала запускать ледяные спицы и рои льдинок. Заклинания вылетали со скоростью пулемета или чуть меньшей, но нашим противникам легче от этого не становилось.

Келевур закрылся огненным щитом, но не сумел прикрыть своего напарника. Было видно, что он не привык драться по законам Сэкаи, не опираясь на свои читерские возможности.

Орк за пару секунд получил две спицы в горло и россыпь ран от ледяной вьюги. Его здоровье просело всего на десять процентов, но это случилось очень стремительно.

Взревев раненым в мягкое место медведем, орк выхватил из петли самый большой нож и ринулся в атаку.

Это он, конечно, зря… Нифи, по-прежнему прикрываясь от раскаленной шрапнели силовым щитом, пустила понизу нечто похожее на сгусток пара. Когда белесое облачко встретилось с ногами бегущего орка, они оказались блокированы довольно большим куском льда. Орк сначала качнулся вперед, затем назад, но все же сумел сохранить равновесие.

Так, а чего, спрашивается, я тут изображаю из себя зрителя?

Полоска жизни у меня просела на три четверти, но это не повод перекладывать все заботы на плечи хоть и более опытной, но все же девушки.

Руки и ноги с натугой вышли из ослабшей хватки стальных прутьев. Активированная иконка связки умений сначала лишила врагов возможности видеть мое тело, а затем отправила его в прыжок.

В глазах на мгновение потемнело, а когда зрение прояснилось, прямо перед собой я увидел спину мага.

В этот раз совесть даже не пискнула. Келевур от боли в спине выгнулся дугой и истошно заорал. Впрочем, чувствовалось, что кричал он больше от злости и неожиданности, а не от малодушия. Помнится, мой крик был более жалким.

– Думаешь, тебе сейчас плохо? – повторил я на ухо магу его же недавние слова. – Ошибаешься.

Словно подтверждая мое заявление, кинжал выдал в тело мага первую порцию яда. Келевура затрясло, и все же он умудрился развернуться и даже начал каст чего-то очень неприятного, но там, куда он целился, меня уже не было. До отката связки «мерцания» и «прыжка» оставалось еще несколько минут, так что я вспомнил одну из своих главных профессий.

Скастованная магом струя пламени ударила в оплавленную вулканической деятельностью стену. Вторая попыталась достать меня в полете, но моя ловкость была прокачана больше, чем концентрация мага, несмотря на разницу в уровнях.

Третий раз Келевур выстрелить не успел. В его спину, как иголки в подушечку, стали втыкаться ледяные иглы. И через несколько секунд огневик стал похож на дикобраза. Магам много не надо, поэтому его линия жизни, мигнув в последний раз, погасла.

Только поняв, что бой закончен, я спрыгнул со стены и осмотрелся. Тело Келевура лежало неподалеку. Иглы Нифи были частично обломаны, а частично уже растаяли, образовав лужу под телом мага. А вот над орком чародейка поиздевалась как могла. Поклонник Урука застыл посреди пещеры ледяной статуей. Теперь он был похож на светло-зеленое изваяние, изображавшее помесь медведя с ежом.

Я выдернул из тела Келевура свой кинжал, лишь мельком взглянув на образовавшийся в зажимах рукояти черный кристалл.

– Не трогай его! – поспешно крикнул я, увидев, как Нифи потянулась к телу орка за добычей.

– Не поняла… – сердито нахмурилась чародейка.

– Лучше не брать у них ничего. Я уже взял – и видишь, чем это закончилось?.. – Этими словами я действительно попытался предостеречь девушку и при этом хотя бы частично пресечь все дальнейшие расспросы.

Пару секунд мы стояли друг против друга, но что-то неуловимое утекло, так и не дав нам желаемого повода.

– Они скоро будут здесь… – с подавленным вздохом сказала Нифи.

– Значит, нужно сваливать.

– Я так спешила, что не взяла свиток… – теперь уже открыто вздохнула чародейка и демонстративно посмотрела на глухие стены вокруг нас.

– Кстати, а как ты попала сюда?

– Сверху, – Нифи ткнула пальчиком в жерло бывшего вулкана, – но заклинание «перышко» лишь замедляет падение, а такого, чтобы поднять, у меня нет.

– Зато у меня есть, – загадочно улыбнулся я, прикасаясь к сумке. Теперь мне уже никто не мешал перебросить рюкзак махаона из слота сумки на виртуальную фигуру своего персонажа.

Крепкие объятия заставили Нифи вздрогнуть. Она даже попыталась оттолкнуть меня.

Блин, девочка, и кто же тебя так запугал?

– Доверься мне… – Приторные слова из женских романов вырвались сами собой, но Нифи они явно понравились.

Кто бы сомневался.

Чародейка крепко обняла меня, и тут же тихо пискнула, когда вырвавшиеся из рюкзака дымные струи взметнули наши тела вверх.

Вот что за жизнь – одна дама меня домогалась, другая спасла… Даже крик при первом полете у меня получился более истеричный, чем у чародейки. Нужно срочно чем-то поддержать свое мужское эго.

Когда мы вылетали из жерла потухшего вулкана, Нифи испуганно прижималась ко мне и тяжело дышала, а в момент раскрытия радужных крыльев махаона из ее горла вырвался восторженный крик:

– Кру-у-уто!

От вопля чародейки у меня зазвенело в правом ухе.

Летать с хоть и легкой, но незапланированной пассажиркой на руках было трудно, поэтому, удалившись на максимально возможное расстояние от вулканического плато, я пошел на посадку. И только в этот момент в голову пришла мысль о том, что садиться-то я не умею, особенно в такой комплектации… Не считать же удачным опытом мою встречу со скалой, сопровождавшуюся сочным шлепком и насмешившим всех видом раскоряченной фигуры?..

К счастью, Гайкокрут поработал на славу. Когда пологая дуга спуска достигла поляны в джунглях, которую я буквально сверлил глазами, крылья махаона изогнулись, подбросив нас чуть вверх и переведя в вертикальное положение. В следующее мгновение металлический каркас сложился, убирая всю конструкцию внутрь рюкзака, и мы мягко спрыгнули на траву. Я не спешил размыкать объятия, да и Нифи не особо сопротивлялась.

Блин, да какого черта! Если и восполнять ущерб своему мужскому эго, то нужно делать это, не откладывая в долгий ящик. Не знаю, может, благодаря удачному моменту, а возможно, просто потому, что я действительно нравлюсь Нифи, но осторожный поцелуй вызвал целую бурю эмоций.

Лично у меня буквально сорвало крышу – явно из-за долгого воздержания и подначек Парды.

Все прошло как-то сумбурно, но Нифи не выглядела расстроенной. Да и ее стеснительность куда-то делась.

В игре раздеться можно двумя способами – просто перетащив одежду в инвентарном окошке или же снять ее вручную. Судя по разбросанным по траве деталям амуниции, несмотря на спешку и неоднозначность ситуации, мы воспользовались вторым способом. Неверное, чисто инстинктивно. Плохо то, что теперь любой прохожий может тупо подобрать наши вещи.

Заметив мой озадаченный взгляд, Нифи покраснела и быстро подхватила свой пояс. Затем она мгновенно перетащила в сумку одежду и еще быстрее оделась, но теперь вместо наряда боевой чародейки на девушке появилась всего лишь длинная майка, перетянутая на талии узким пояском.

Ох уж эти клише…

Боясь разрушать тонкую настройку обстановки, я надел лишь штаны и сапоги, озадаченно перебирая в руках ткань разорванной рубахи.

Ну и что мне с этим делать?

– Думаешь, теперь я должна зашить тебе рубаху и накормить завтраком? – ехидно осведомилась Нифи, присаживаясь рядом.

– И мысли такой не было! – наигранно возмутился я.

– Все вы, мужики…

– …одинаковые, – закончил я за чародейку, – это правда. Если хочешь, могу опять раздеться, чтобы ты в этом лишний раз убедилась.

– Пошляк, – проворчала Нифи, протягивая руку.

Получив мою рубаху, она тут же отвернулась.

Мне было интересно, поэтому я заглянул ей через плечо.

Рукоделие в Сэкаи, как и все прочее, было делом пары движений. Нифи достала из сумки какую-то наклейку, на которой были изображены нитка с иголкой, и тупо прилепила к моей рубахе. Разорванная вещь на долю секунды пропала, а когда появилась вновь, то оказалась совершенно целой.

– Носи на здоровье, – не оглядываясь, протянула назад рубаху Нифи. – Только сходи к мастеру, пусть восстановит полностью. Заплатка держит всего лишь два дня.

Чародейка почему-то не хотела оборачиваться и, обхватив руками подогнутые ноги, уткнулась лицом в коленки. Понятия не имею, что делать в такие моменты, но чисто инстинктивно обнял ее сзади и поцеловал в макушку. Удачный ход – на мои руки легла теплая ладошка.

– Мне тоже было хорошо… – прошептала Нифи.

И тут я совершил дикую глупость. Не все мысли следует озвучивать, особенно рядом с девушками…

– Интересно, как ты выглядишь в реальности?

Я тут же пожалел о сказанном, но, как всем известно, слово – не воробей… и даже не индюк.

Нифи дернулась, как от удара, и рывком вскочила. Она резко развернулась и впилась в меня злым взглядом. Терзавшие ее эмоции были написаны на лице огромными буквами. Она явно хотела ударить меня чем-то убойным, но при этом понимала, что в принципе-то и не за что. Действительно, так оно и есть, но мне нужно было очень хорошо подумать, прежде чем напоминать игроку со светло-синим ником о реальной жизни. Половина из них были сиротами, а вторая – вообще калеками.

– Извини, я ляпнул, не… – начал я, но Нифи уже достала свиток перемещения, – …подумав.

Последнее слово ушло в пустоту.

– Ты идиот, Зацеп!.. – зло проворчал я себе под нос и с какой-то непонятной злобой посмотрел на окружавшее меня буйство тропической природы, которая радостно встречала восходящее солнце.

Любые шаги к примирению сейчас будут еще большей глупостью, поэтому я решил немного отвлечься и посмотреть, чего там хочет от меня яростно мигающий информационный браслет.

Первое сообщение порадовало поднятием уровня, причем два раза, до двадцать четвертого.

Интересно, откуда такая щедрость – ведь даже мага прикончила Нифи, а не я…

Логи показали, что и здесь не обошлось без моей покровительницы. Сработало правило стихийного пати. Меньший по уровню боец, спасая жертву, напал на агрессоров, и система автоматически объединила нас в группу.

Дальше по списку шли сразу пять сообщений от сестры. Информативностью они не страдали и просто требовали срочно выйти на связь.

«Что стряслось?» – отписал я в ответ.

«Ты где, что случилось?»

Кто бы мне самому объяснил, что именно здесь произошло, начиная со странных похитителей и заканчивая поведением Нифи.

«Выходи из игры и жди моего звонка».

«Но что случилось?»

«Блин, ты можешь просто сделать то, о чем тебя просят?!»

«Ок».

Ну и чудненько; что-то мне стало неуютно в игре…

И все же выуженный из сумки свиток так и остался неактивированным. Стоит ли сейчас появляться в городе? Пока еще Келевур меня не нашел, но это вопрос времени. К тому же афера с фальшивым посланием от Нифи говорила, что переписка тоже небезопасна. В том, что чародейка здесь ни при чем, я уже не сомневался. Жаль, не удалось с ней нормально пообщаться и выяснить все до конца…

Но что же делать? С одной стороны, стоило пойти пожаловаться Туи, а с другой – стоит ли напоминать администрации о своих прошлых прегрешениях?..

Дилемму решило еще одно сообщение:

«Это еще не конец».

Зараза! Тоже мне опереточный злодей…

Закрыв послание от Келевура, я вернул в сумку стандартный свиток переноса к ближайшему городу и достал тот, который мне подарила Туи.

Сейчас у меня два выхода – либо выйти в реал и очень долго даже не смотреть на дверь в подвал с капсулой, либо забиться в такие дебри Сэкаи, в которые сунется не каждый игровой маньяк. Учитывая тот факт, что Туи выдала мне специальный свиток переноса, связанное с достижением «Чудак» задание наверняка заведет меня в пятую точку игрового мира. И это в данной ситуации очень даже хорошо.

С глаз долой, из сердца вон.

Вихрь мобильного портала выглядел стандартно, да и окружающая обстановка после переноса не сильно поменялась. Я так привык к транспортным метаморфозам, что уже подумал о поломке портала, но открытая карта показала, что это совсем другие джунгли. Меня занесло через весь континент: из Ацтлана – обратно в Шамбалу. Только теперь я оказался не в столице игрового государства, а где-то в глухомани.

Судя по всему, меня занесло в какой-то покинутый город, но проводить археологические изыскания настроения не было. Выбрав ближайшую полуразрушенную хибару, я забился в угол, набросил на себя «скрыт» и громко сказал:

– Желаю выйти из Сэкаи.

Выход был нестандартным, но вполне приемлемым: если, конечно, игрок не боялся в таком беспомощном виде попасться на глаза кому-то жадному. Судя по редкости задания, другие странники здесь нечастые гости, а если кто случайно и забредет, то с высокой вероятностью пройдет мимо. А смерть от мобов никаких особо негативных последствий с собой не несла. Разве что забросит в ближайший город, что, впрочем, не очень желательно.

Но выбора не было – мне срочно нужно в реальность.

Подтвердив повторный запрос, я увидел цветной водоворот выхода и через минуту уже вставал с принявшего форму кресла ложа капсулы.

Так, теперь быстро решаем свои бытовые проблемы и начинаем бодаться с милой сестричкой…

Телефонный разговор получился непростым.

– Ты сам постарался, чтобы никто не знал, что мы родственники, – зашла уже с десятой стороны Тома, не желая надолго расставаться с игрой.

– Но и дураку ясно, что мы с тобой как-то связаны.

– Пусть даже меня найдут. Ну и что они со мной сделают? Если что – просто выйду из игры и поминай как звали.

– Поверь, они многое могут сделать, – уклончиво ответил я, не желая пугать Тому.

– Марат, очнись, это игра! – укоризненно сказала сестра, что окончательно вывело меня из равновесия.

– Да чтоб тебя! Игра?! А как насчет выпущенных на землю кишок и самой настоящей боли?! Если не веришь, спроси у своей подружки, я измазал ее своими соплями и кровью! Если бы не появление Нифи, они узнали бы все мои секреты. Сдал бы даже тебя.

– Не сдал бы, – тихо произнесла Тома.

Ох, сестричка, мне бы твою уверенность… Хотя, скорее всего, именно эту тайну из меня вынули бы только с душой. Когда сестра попадала в передряги, во мне просыпалось что-то темное и не совсем нормальное. Даже здоровые как бугаи воздыхатели отступали под напором бешенства в глазах ее братца, не самого крупного по телосложению.

– Ты меня поняла?

– Поняла, обещаю, – решительно сказала Тома и тут же сменила тему: – А насчет расспросов Нифи – там все глухо. И вообще, что между вами произошло? Когда ты уехал домой, я не сдержалась и позвонила ей. После первого же намека на ваше свидание и упоминание сообщения она буквально выдрала из меня информацию о месте вашей встречи и отключилась. А теперь просто не берет трубку.

Сказать или нет? Наверное, стоит. Тома сейчас единственный мостик к чародейке, так сказать, шпион во враждебном лагере.

– В общем, у нас случился внезапный интим.

– Вот ты кобель!..

– Не перебивай, – пресек я язвительные замечания сестрички, – в общем, я сделал глупость и поинтересовался ее внешностью в реале.

– Ты идиот! – совсем другим тоном заявила Тома.

– Сам знаю. В общем, постарайся прощупать почву, а я пока попытаюсь разобраться, что происходит в игре. Можешь ей рассказать, что ты моя сестра, и выдай отредактированную часть моего попадоса в игру. В конце концов, она уже влезла в эту плохо пахнущую кучу по самые острые ушки. Попроси пока не соваться в игру, но не уверен, что это сработает.

– Ладно, разберусь, – деловито сказала сестра, явно уже обдумывая стратегию обработки своей подружки.

– Только не вздумай взбрыкнуть и залезть в Сэкаи без моего согласия.

– Не буду.

– Слово?

– Слово.

Ну, если сестра нарушит нашу детскую клятву, то мне все равно уже ничего не сделать. И все же я в нее верю.

Выключив телефон, я выглянул через окно и увидел, что небо на востоке начинает светлеть. И только в этот момент мне дико захотелось спать.

Ладно: как говорила одна очень деловая героиня женского романа – об этом я подумаю завтра.

Глава 4

Противный звон будильника буквально ввинчивался в мой мозг. Выспаться не удалось, да и не удастся уже, потому что на часах обе стрелки сошлись на цифре двенадцать. Можно, конечно, не лезть в игру и спать дальше, но боюсь, что если проявлю слабость, могу просто плюнуть на все и застрять в серой жизни провинциального городка.

Не, лучше уж бегать от садистов и трястись от страха в жутких локациях. И в обычной жизни, и на просторах Сэкаи главное – надежда.

Из реального полудня я провалился в вечерние сумерки. Джунгли за стенами хибары готовились к ночи, но отнюдь не ко сну. В этих зарослях жизнь не замирала никогда.

Хлебнув «кошачьего взгляда», я посмотрел на окружающий мир другими глазами, в буквальном смысле этого слова.

Сумерки растаяли, открыв моему взору всю красоту вечерних джунглей. Вчера мне было не до созерцания, а сейчас я застыл, впитывая великолепную картину.

Это как снова попасть в детство и пережить впечатления от очередного фильма о храбром и абсолютно отмороженном профессоре археологии.

Вездесущие лианы давно поглотили огромный город, но переварить его им было не под силу. Между плетениями толстых стеблей и больших листьев проглядывали камни древних построек. Судя по фрескам, это явно индийская архитектура. В Шамбале были представлены лишь ее мотивы, а здесь она развернулась во всю ширь.

Прямо передо мной сквозь лианы просматривался портик с целым рядом наполовину погруженных в камень изваяний. Что-то подобное я видел в инете, но все же имелись различия. По обеим сторонам сидящей в замысловатой позе многорукой фигуры сидели форменные йоги, узлом скрутившие ноги для сомнительного в плане удобства способа присесть на циновки. Только лица у этих персонажей были не человечьи, а обезьяньи. Причем мордочки были отнюдь не дружелюбными.

Так, пора пускать в дело моего помощника. Это, кажется, его зона комфорта.

Абу радостно приветствовал своего хозяина, но, оценив обстановку, резко притих. А вот это уже нехороший знак.

– Так, Абу: держись поближе и никуда не суй свой любопытный нос.

Мой пет решил, что самым близким местом будет мое плечо, поэтому он забрался туда и затих.

Вопрос, куда идти, отпадал сам собой, потому что вдалеке виднелось огромное строение. Даже вездесущие лианы не смогли полностью облепить этого гиганта.

По всем законам жанра улочки покинутого города к центру становились шире, а застывшие по бокам здания наращивали этажность. Здесь было на что поглазеть, но приходилось постоянно смотреть под ноги, потому что каменную мостовую толстым ковром покрывало плетение лиан и корней. Причем в этом месиве что-то ползало и пищало.

Осторожность пришлось усилить, когда я едва не наступил на удава, спутав его с особо толстой лианой.

Не мешало бы проверить богатые дома на предмет обнаружения тайников, но что-то мне в одиночку было неуютно. Вот разберусь с делами и приведу сюда Шалых. А пока придется целенаправленно двигаться к месту выполнения основного квеста.

Постепенно заросли вокруг меня становились оживленнее, что начинало нервировать, но поведение Абу не предвещало особых проблем. Мой питомец скалился и корчил рожи на шум в переплетении древесных ветвей и лиан. Через некоторое время ему начали отвечать. Это были всего лишь родичи моего пета – вечно любопытные и проказливые мартышки.

Увы, наверняка такая миролюбивая компания будет сопровождать нас недолго.

Минут через десять громада центрального здания уже нависала надо мной, к тому же удалось рассмотреть главный вход. Высокую арку в покрытой барельефами и лианами стене охраняли две огромных статуи горилл.

Очень надеюсь, что это не големы.

Набросив «скрыт», я буквально на цыпочках прошел между статуями и попал в огромный зал с круглыми колоннами. Стены и потолок терялись где-то в сером полумраке, а все то, что мне удалось рассмотреть, было покрыто сценами из жизни обезьян.Точнее, людей с обезьяньими лицами. Хотя и простых приматов на изображениях тоже хватало.

«Кошачий взгляд» вкупе с просветленной оптикой артефактных очков обеспечили меня возможностью не выдавать себя дополнительным светом, так что дальше мы двинулись без задержек.

Стратегия была прежней – никаких срезанных путей, двигаемся только по стеночке.

Метров через сто Абу на моем плече как-то приглушенно икнул, явно сдерживая испуганный писк. Этот звук заставил меня замереть на месте. В таком положении «скрыт» работает намного лучше. Достижение статуса искателя сокровищ вывело умение на новый уровень, поэтому я и рискнул отправиться без ведьмы, хотя сейчас не отказался бы от помощи Томы.

Изображения на стенах, конечно, подготовили меня к этой встрече, но вживую практически окончательно превратившийся в человека примат выглядел очень колоритно. Хотя некоторая угловатость в движениях присутствовала.

Плюс ко всему, в отличие от персонажей фресок, эта особь была еще и одетой. Замотанный в какую-то грязную простыню – или как там у индусов называется подобный наряд, – персонаж подслеповато всматривался в темноту.

А это уже хорошо. Неизвестно, как бы все пошло, сунься я сюда днем. Моб, закончив оглядываться, пошел дальше, но какое-то беспокойство заставило меня остаться на месте.

Над головой послышались тихий писк и шорох. Абу снова испуганно икнул и довольно болезненно вцепился мне в ухо.

Постепенно шорох усилился. Запрокинув голову, я увидел, как из пелены сумрака вынырнули небольшие обезьянки. Они очень ловко спускались по барельефам, которые сплошь покрывали стены и колонны. Судя по всему, это была целая волна обезьян, спускавшаяся по всей площади огромного зала. Осторожно присев, я стал напряженно разглядывать ближайшего ко мне примата. В принципе, ничего особенного – похож на гиббона или что-то близкое к этому. Мордочка у обезьянки, в отличие от того же Абу, глуповатая и даже какая-то грустная.

Чувство опасности отпустило, но Абу не очень-то разделял моего благодушия, так что я остался сидеть на полу под пологом «скрыта». Главное в моем деле – выдержка и полное отсутствие спешки.

То, что прав был питомец, а не хозяин, показали дальнейшие действия обезьян. Спускающаяся волна обезьянок внезапно замерла на уровне метров трех от пола. В обозримом пространстве их было десятка три, и если считать, что мои предположения насчет равномерности распределения этой группы верны, все стадо насчитывало пару сотен голов.

Эта цифра стала еще серьезнее, когда разглядываемый мною примат преобразился. Его глаза загорелись красным светом, а мордочка, резко оскалившись, полностью утратила привлекательность. Если не сказать больше. Получилась какая-то демоническая морда. Кто-то из разработчиков точно больной на всю голову маньяк. Что там говорила Парда об ингратуале? Как по мне, в Сэкаи отрицательных эмоций даже слишком много. Хотя кому как. Я вот, например, никогда не любил фильмы ужасов. Но ведь для кого-то же их снимают…

Обезьяна горящими безумным светом глазами осмотрелась вокруг себя. Интуиция подсказывала, что сейчас внимательность моба значительно повысилась и мне остается надеяться только на улучшенное недавним повышением профессии умение. Взгляд примата, казалось, прошелся наждачной бумагой прямо по моим нервам. К счастью, «скрыт» выдержал испытание.

Разочарованно фыркнув, выбранный для наблюдения объект вновь превратился в ленивую и апатичную обезьянку и полез по стене вверх. То же самое сделали и его сородичи.

Ну их на фиг, такие аттракционы – так недолго и заикой стать…

Несмотря на нервное состояние, мелькнувшая в голове догадка не дала мне двинуться дальше: спешка – такая штука, что может вылезти боком. В этом не осталось ни малейших сомнений.

Догадка оказалась абсолютно верной – активированный в тактических очках секундомер отсчитал ровно минуту, и тут шорох над головой повторился.

Может, это и малодушно, но в момент сканирования пространства этими живыми датчиками я сидел, опустив взгляд в пол.

Как только обезьянки полезли обратно, я двинулся вперед, стараясь не шуметь, но при этом двигаться с максимальной скоростью.

Чтобы добраться до выхода из зала, пришлось пережить еще две волны обезьяньей стражи, так что гладкие стены и колонны нового помещения были восприняты мной как хорошая новость. Ненадолго. Через двадцать метров пол начал постепенно понижаться, пока не ушел под воду. В принципе, глубина не впечатляла, но после того как в толще прозрачной жидкости промелькнули несколько стремительных теней то ли змей, то ли огромных червей, лезть туда перехотелось.

Казалось бы, имелся вполне приемлемый альтернативный путь – торчащие из воды квадратные тумбы. Они были разбросаны по всему участку затопленного пола. Такое количество подпорок подразумевало множество траекторий преодоления водной преграды. Вот это разнообразие и настораживало. Значит, какой-то из путей был неправильным.

Мою догадку подтвердил тихо загудевший жук на пряжке.

Увы, как только я поставил жука у кромки воды, он тут же забрался обратно на пряжку.

Ладно – предупредил, и на том спасибо. Нежелание механического устройства лезть в воду было вполне понятно.

Обойдя еще раз незатронутое водой пространство, я не нашел никаких подсказок и решил рискнуть.

Первый же прыжок выявил еще одну проблему. Абу дико заверещал и перебрался с плеча на мою макушку. Мало того, он постоянно норовил уцепиться всеми лапками мне за нос и уши.

Раздраженно сдернув питомца с головы, я деактивировал ошейник и засунул его в сумку.

И сам разберусь.

Первый прыжок закончился удачно. Второй тоже, а вот третья тумба, принявшая вес моего тела, вздрогнула и ухнула в воду. Только благодаря «акробатике», хорошо прокачанной ловкости и тому, что тумба опустилась не мгновенно, а с небольшой задержкой, мне удалось избежать близкого знакомства с подводными обитателями. Обратное сальто было запредельной сложности. Мое сознание полностью утратило не только контроль над телом, но и способность отслеживать детали происходящего.

В себя я пришел, уже стоя на предыдущей тумбе и размахивая руками для сохранения равновесия.

Вот что-то сильно сомневаюсь, что подобный трюк у меня получится еще раз… Хотя, если не найдется другого варианта, все равно придется это выяснить.

В Сэкаи безвыходных ситуаций не бывает по определению, просто мне не удалось найти верный ответ на эту загадку.

Повторный осмотр доступной части зала по-прежнему ничего не дал, кроме того, что стена, в которой находился вход в зал, была покрыта фресками как снаружи, так и изнутри.

Ну и какая мне от этого польза, если по ней нельзя перебраться через воду?

Блин, Зацеп, включи черепушку! Ты же в обезьяньем храме: значит, плавание – не вариант, и не стоит забывать, что у любого куба шесть граней. Четыре из них уже изучены, пятая находится с той стороны за водной поверхностью, а как насчет шестой?

Задрав голову, я попытался рассмотреть потолок, но ничего нового не увидел. И все же нужно посмотреть поближе. Покрытая фресками стена с моей «акробатикой» была удобнее парадной лестницы, так что подъем не занял и минуты.

Ага, вот оно что!

Если смотреть сбоку, становилось видно, что из потолка торчат каменные скобы. Причем их угол наклона увеличивался по мере отдаления от сухого участка пола. Так что снизу потолок выглядел монолитным.

Ну это совсем просто. Раскачиваясь, я без проблем перелетал от скобы до скобы и легко добрался до выхода с сухим участком пола возле него.

Моя ловкость явно не нравилась водным мобам, причем настолько, что некоторые попытались выпрыгнуть из своей привычной среды обитания.

М-да, это действительно черви. Мерзость какая!

Все мобы были двадцатого уровня, но эта информация абсолютно меня не успокаивала.

Противоположная стена хоть и имела неровную поверхность, но я предпочел просто спрыгнуть, благо высота была небольшой. И дело не в интуиции – опять дал о себе знать жук.

– Вот же скоты… – проворчал я, разглядывая торчащие из стены длинные и тонкие иглы, чей угол наклона опять же не позволял рассмотреть их тому, кто находился под потолком.

То, что следующий арочный проем выводил на лестничную площадку, послужило небольшим утешением – первый уровень пройден.

Три десятка ступеней доставили меня на второй этаж, где обнаружилась небольшая комната, явно ранее служившая залом для встреч в узком кругу. Посреди комнаты находился давно не работавший фонтан, а под стенами имелись небольшие возвышенности с полуистлевшими подушками.

Здесь меня ждал довольно любопытный сюрприз. На одной из стен мой взгляд выявил свечение. Но в отличие от обычных тайников, светился не маленький участок стены, а вся ее поверхность.

И как это понимать?

Для пробы я приложил к стене ладонь, но ничего не произошло. И все же система выделила этот участок поверхности, так что должно быть хоть что-то.

Так, посмотрим, что у нас там с новыми умениями… Вот оно что!

При беглом осмотре я умудрился пропустить один немаловажный нюанс. Умение «археолог» из линейки искателя сокровищ не являлось пассивным. Его требовалось активировать.

Выведя нужную иконку на интерфейс очков, я активировал ее взглядом и тут же дернул рукой от неожиданности. Вся правая кисть засветилась синеватым сиянием.

Ладно, попробуем еще раз.

Как только мои пальцы прикоснулись к стене, по ней пробежали трещины. Через секунду верхний слой камня вместе с фресками осыпался мелким песком, открывая совершенно другую картинку.

Неожиданно.

В принципе, ничего не изменилось – все те же сцены из жизни обезьян обычного вида и тех, кто был похож на людей. Но разница все же имелась. Фреска изображала процесс заготовки, приготовления и поглощения пищи. Все бы ничего, но в качестве сырья для блюд были представители разных рас Сэкаи. Причем обычные обезьяны являлись поварами и заготовителями, а те, что с человеческими фигурами, потребляли конечный продукт.

Все было изображено так красочно, что меня даже слегка замутило.

Ладно, оставим психические проблемы разработчиков их психиатрам, а мне стоит задуматься над тем, зачем здесь эта фреска и какое отношение она имеет ко мне.

Минут пять усиленного анализа так и не дали результата.

Что ж, просто сделаем закладочку в памяти.

За комнатой с диванами находились еще два десятка таких же. Причем ни новых скрытых фресок, ни стандартных тайников там не было.

Когда я уже начал задаваться вопросом, зачем разработчикам эти пустышки, суть раскрылась сама собой. Точнее, все объяснил жук на пряжке ремня. Моя нога уже практически переступила через очередной порог, и тут механическое насекомое тревожно загудело.

Так, осторожно сдаем назад и пускаем погулять моего шустрого помощника…

В это раз жук не стал бастовать, а суетливо перелез через порог и сразу свернул направо. Через минуту из комнаты послышался тихий визг, а еще через пять минут жук вернулся обратно. Он деловито вскарабкался по моим штанам и замер на пряжке.

Я, конечно, доверяю оценке артефакта Гайкокрутом, но в следующую комнату входил очень осторожно.

М-да, веселенькое дело…

Комната была практически близнецом предыдущих, если бы не одно «но». Весь потолок усеивали длинные шипы. Уверен, мне бы и в голову не пришло смотреть вверх, да и вряд ли бы успел. Вся конструкция напоминала раскрытую книгу корешком к потолку. Сунься я сюда без инспекции жука, эта махина сложилась бы, прихлопнув мою тушку с обеих сторон.

Это сколько же раз мне пришлось бы проходить этот квест без помощи творения мастера Торобора?

Комната с ловушкой была первым признаком того, что беззаботная прогулка закончилась. Дальше шел зал, представлявший собой огромное лежбище… или как там это называется у обезьян.

В этом зале с правой стороны под потолком имелись несколько затянутых лианами окон, так что обзор был значительно лучше, чем в помещениях без доступа солнечного света.

На мраморном полу, поваленных колоннах и кучах какого-то мусора сидели, лежали и ковырялись в носу не меньше сотни довольно крупных обезьян. Этих мобов явно рисовали с шимпанзе, только с размерами чуть промахнулись – меня бы устроили особи поменьше. Даже самые мелкие детеныши обитателей зала были в несколько раз крупнее Абу.

Ну и что делать? До находящейся посреди зала винтовой лестницы было не меньше чем полторы сотни метров, а самое большое расстояние между обезьянами не превышало двух метров. Сможет ли мой «скрыт» выдержать такое испытание?

Ладно, не попробуем – не узнаем… Хотя уходить на перерождение не очень-то хочется. Туи не напрасно выдала мне свиток переноса – путь сюда из обжитых мест явно не самый простой. А свиток-то одноразовый…

Ну что ж, начнем.

Стараясь двигаться тише тени, я пошел вперед и вправо – именно в этом направлении просматривалась «тропка» между большими скоплениями обезьян.

Быстро выяснились пределы моих возможностей – не более шести метров. Уже на этой дистанции ближайшая обезьяна вытащила палец из носа и, даже не осмотрев добытое, начала тревожно оглядываться.

Потратив около получаса на прохождение сотни метров по дико запутанной траектории, я понял, что в зоопарк пойду еще не скоро. За это время насмотрелся таких сцен из жизни приматов, что о теории Дарвина даже думать было противно.

Увы, все усилия оказались напрасными – до лестницы оставалось всего метров тридцать по прямой, но дальше ходу не было. Словно специально обезьяны собрались вокруг меня, оставляя между собой расстояние не больше трех метров.

Вот засада!

Выход, конечно, был, но не самый приемлемый. Можно выпустить Абу и прошмыгнуть к лестнице, пока этот зверинец в полном составе будет гонять и убивать моего питомца. Но что-то подсказывало, что квест в храме обезьян для владельца пета-мартышки – это не просто так. В Сэкаи посмертный дебаф распространялся не только на игроков, так что, даже призвав Абу обратно, мне вряд ли стоит надеяться на его помощь.

Стоп, а почему обязательно использовать именно мою обезьянку? Ведь этого добра здесь – хоть одним местом кушай!

Фу, блин: после увиденного в местном зверинце эта фраза приобрела особо мерзкий смысл.

Что же, не будем откладывать проверку идеи в долгий ящик.

В моей сумке всегда имелось несколько десятков бананов для Абу, чтобы пополнять его собственный запас. Осторожно достав один их них, я выбрал глазами самую голодную на вид, при этом явно шуструю обезьяну, и бросил фрукт ей под ноги.

Расчет был на то, что поблизости не наблюдалось источника пропитания; с другой стороны, мало ли какие инстинкты заложили не совсем нормальные разработчики в совсем не настоящих обезьян?.. Результат моих действий превысил все даже самые смелые ожидания. Увидев пред собой банан, обезьяна дико завизжала и тут же схватила вожделенную добычу. Кричала она зря, потому что это тут же было отмечено ее родичами.

Ну все, началось… Обладательница банана быстро поняла, что ее новый статус обладательницы вкусняшки продлится недолго. Покрепче схватив мою подачку, она рванула с места как стартовавшая ракета. Казалось, весь зал пришел в движение и ринулся за везучей обладательницей банана. Или невезучей, это как посмотреть.

В едином порыве приматы едва не затоптали меня, пришлось активно уворачиваться. К счастью, на это мне хватило запаса ловкости, хоть и не на все сто процентов. Одна из самок, ринувшаяся в погоню со своим детенышем на загривке, пробежала очень близко.

Я испуганно замер, а обезьяна резко затормозила и развернулась. Казалось, она смотрит прямо мне в глаза, но это продлилось всего одно мгновение. А вот ее мелкий отпрыск явно видел намного лучше мамаши. Мерзкий гаденыш, не слезая со спины матери, начал визжать, практически указывая на меня пальцем.

Ситуацию спас очередной переход эстафетной палочки-банана, что было прокомментировано многоголосым ревом. Мамаша, не выдержав, рванула на звук, а ее детеныш, ухватившись за шерсть на загривке родительницы, лупил свободной лапой по ее голове, при этом вопя и оглядываясь на меня через плечо.

Он словно чувствовал, что в моей сумке значительно больше вкусного, чем тот огрызок, за которым бегало все стадо.

Ждать результатов погони за бананом и попыток мелкого примата привлечь внимание матери я не стал, и с максимально возможной скоростью рванул к лестнице.

Взлетев по серпантину ступеней, я как пробка из бутылки вылетел в следующий зал, к счастью, оказавшийся пустынным, иначе спешка вышла бы мне боком.

Хотя пустынный ли?

Эта мысль заставила меня замереть. Через секунду справа послышались металлический звон и громкое сопение.

«Кошачий взгляд» позволял неплохо видеть в темноте, но в каждой локации пространство обзора было свое, особенное, в зависимости от наличия или отсутствия дополнительных источников света. Здесь окон не было, и полумрак становился непроницаемым уже на расстоянии десятка метров в каждую сторону.

Странные звуки стихли так же внезапно, как и появились, так что я осторожно двинулся дальше. Открытый свиток-наладонник показал на автоматически дорисовывающейся карте, что комната имеет прямоугольную планировку, так что с выбором направления проблем не было.

Пройдя со скоростью черепахи еще с полсотни метров, я решил чуть ускориться. Это было ошибкой. На втором увеличении скорости мой взгляд зацепился за огромный штырь в полу, к которому была прикреплена толстенная цепь.

Перефразируя изречение Винни Пуха из советского мультика, – эта цепочка здесь неспроста…

Увы, озарение пришло ко мне слишком поздно. Откуда-то справа послышался короткий рык, который сопровождал уже знакомый звон цепи. А затем раздались быстрые удары, от которых, казалось, вздрагивал весь пол.

Страх сковал меня. Последних крох логики хватило на то, чтобы вытащить из сумки банан и метнуть его на звук.

Удары в пол, которые были не громче грохотания моего сердца, внезапно стихли, и я тут же рванул вперед, роняя по пути бананы.

Вот идиот! Бананы он разбрасывает!.. Бессмысленность моих действий стала понятна, когда пришлось перепрыгивать через человеческий скелет, большая часть костей которого побывала в чьих-то зубах.

Финишным для моего не менее чем стометрового забега стал звук резко натянутой цепи и разочарованный рев невидимого чудовища.

– Сидеть, бобик, – сумел сказать я только благодаря тому, что в игре одышка – это всего лишь декоративный эффект.

Выход из комнаты находился в стене чуть в стороне, но шагнуть туда мне помешало примитивное любопытство. Зверь сидит на цепи, тогда почему бы не посмотреть на него вблизи?

Потеряв жесткий контроль, инстинкт самосохранения вопил о том, что нужно срочно убираться отсюда, и ноги практически самостоятельно понесли меня к небольшому проему в стене.

Но, в конце концов, в игру я пришел за впечатлениями!

И все же выбор в этой внутренней борьбе сделало третье лицо. В момент моего решительного разворота послышался звук лопнувшей цепи и радостный вопль, от которого у меня даже зубы заныли.

Меня спасло только то, что «акробатика» позволяла прыгать спиной вперед. Огромные когти со скрежетом прошлись по стене, мелькнув буквально перед моим носом. Затем в проем сунулась морда жутко уродливого Кинг-Конга.

Плохая новость – голова монстра прошла без проблем. Хорошая новость – плечи твари были значительно шире, чем это требовалось для успешного завершения погони.

Желание рассматривать моба пропало бесследно, поэтому я просто встал с пола и быстро пошел дальше по коридору, пока обезьяна не додумалась сунуть внутрь лапу.

За не особо длинным коридором находился очередной зал и тоже без каких-либо окон. Но мне все же удалось рассмотреть почти половину пространства с еще одной винтовой лестницей посредине. Было бы вообще хорошо, не будь здесь ничего и никого. Но это далеко не так.

Сначала я решил, что передо мной еще одно лежбище, но огромные фигуры приматов находились в одной позе и без движения.

Интересное дело. Похоже, это какой-то аналог собрания китайских терракотовых воинов, только в форме крупных горилл – такие же изваяния, но более серьезных габаритов стояли у входа в здание. Надеюсь, и здесь все пройдет без эксцессов.

Не прошло. Причем зачинщиком конфронтации стали не сами обезьяньи големы, а еще одна мелкая зараза.

Мне удалось пройти почти четверть необходимого расстояния, как вдруг из-за плеча одного из големов высунулась мелкая обезьянка и мерзко запищала. До этого момента равнодушно упиравшиеся костяшками кистей в пол големы пришли в движение. И, скажу я вам, очень стремительное движение.

Замах лапы ближайшего голема я, резко присев, пропустил над головой, а затем сильно оттолкнулся от пола, и это спасло меня от следующего удара. Пинок ногой прямо в морду ринувшегося на меня голема придал мне нужное ускорение в верном направлении. Увы, до спасительного коридора долететь не удалось. Пришлось приземляться перекатом и тут же уходить в сальто, затем еще одно, а после этого я как жаба плюхнулся на пол, потому что продолжение траектории движения привело бы прямо в объятия вставшей на пути каменной обезьяны.

Это был предельно низкий старт, но не поэтому мой рывок оказался очень мощным, а потому что уже в движении меня элементарно пнули, как мяч. Хорошо хоть удалось попасть в проем коридора, а это, скажу я вам, далеко не футбольные ворота. Скорее хоккейные, только повыше.

Если бы мне так прилетело в реале, все закончилось бы переломом всех костей таза, а тут лишь на треть просела линия жизни. Даже боль была меньшей, чем обида.

Развернувшись, я подарил свирепый взгляд этому скотскому футболисту. Впрочем, ему на мои откровенные взгляды было плевать. Едва нарушитель вылетел за пределы охраняемого периметра, големы оперативно вернулись на свои места и вновь застыли ровными рядами. И лишь мелкая скотина радостно скалилась с плеча одного из великанов.

Все, буду возвращаться сюда хоть сто раз, но достану этого урода!

Вот только как это сделать?

Судя по тому, что мелкий провокатор полностью игнорировал мой «скрыт», внимательность у него просто зашкаливает. К тому же вплотную он не приближается и корчит рожи издали.

И все же не попробовать было выше моих сил. Переместив перчатку из сумки на руку, я резко, практически без замаха метнул шар. Увы, впустую. Снаряд не пролетел и половины пути, а на плече голема уже никого не было. Мало того, после удара от каменного тела не откололось даже крохотного осколка.

Поймав прилетевший обратно шар, я вернул перчатку в сумку и присел, опершись спиной о стену коридора.

Обезьяна издевательски завизжала, но все же перескочила на плечи голема двумя рядами дальше.

Я все равно не успокоюсь, хотя понимаю, что гоняться за такой мелкой и шустрой тварью – дело безнадежное. Вспомнить хотя бы потуги тех же миуров, замучившихся гоняться за ловким Абу.

Стоп!.. Абу! Клин клином вышибают!

Призвав пета, я встал на одно колено и начал выдавать указания, как заправский тренер своему боксеру:

– Так, чемпион, не подведи. Это важно не для нашего успеха, это уже дело чести. Нас оскорбили, и ты должен наказать обидчика. Так что иди и порви его как тузик грелку!

Не знаю, насколько не особо сложная программа разобралась в моей напутственной речи, но Абу скорчил свирепую рожу и пискливо зарычал.

Наш соперник как-то странно затих – чует, скотина, что пришел его последний час.

– Вперед!

Мой питомец рыжей молнией метнулся между рядами големов.

Все получилось даже лучше, чем я задумывал. Расчет был на то, что ловкость Абу будет выше резкости големов, а вышло так, что несмотря на визги зачинщика, каменные гориллы попросту игнорировали еще одну обезьянку.

Ну вот, блин! А ведь все так хорошо начиналось… Абу догонял, а провокатор убегал, поэтому первая сшибка закончилась в пользу моего пета. У Абу здоровье просело процентов на десять, а у его противника – как минимум на четверть. Но дальше ситуация резко изменилась. Взбешенный страж комнаты напал сам, и после первой же полноценной стычки у Абу осталась треть полоски жизни, а вот его соперник утратил только половину.

Черт!

Несколько минут во все стороны разлетались визги и куски шерсти, а затем обезьянки застыли на плечах двух стоящих рядом истуканов и злобно уставились друг на друга. Абу не утратил боевого задора, но начал действовать осторожнее.

Мой следующий поступок был продиктован раздражением и злостью, а отнюдь не разумным анализом ситуации. Сорвав с пояса шар, я метнул его в мелкого пакостника, но он словно ждал этого, так что шипы лишь задели дернувшегося примата. Впрочем, этого хватило. Нет, урон был минимальным, но мое действие что-то замкнуло в голове Абу, и он применил нашу старую наработку. Помимо бананов в личной сумке моего питомца было еще кое-что.

Как снайпер Абу оказался лучше меня, и угодил колбой с зажигательной смесью прямо в голову своего оппонента.

Визг вспыхнувшего как факел провокатора перешел в вой.

Блин, мне даже стало совестно. Пусть передо мной всего лишь программа, но так издеваться над животными неправильно. Нужно быстрее ставить точку в этой схватке.

Объятая пламенем обезьянка слабо контролировала окружающее, поэтому пропустила финальный удар моего шара.

Как только полоска жизни моба ушла в ноль, огонь тут же погас.

Осторожный шаг в комнату показал, что без зачинщика каменным изваяниям глубоко плевать на нарушение периметра.

Не дожидаясь очередного подвоха, я быстро пробежал до лестницы и поднялся на следующий уровень.

Лестничная площадка пустовала, как и короткий коридор за ней, а вот дальше было что-то странное.

Абу, который настолько проникся своей полезностью, что даже решил не ехать на моем плече, с геройским видом вышагивал рядом, но внезапно остановился и застыл с широко раскрытыми глазами. Затем пет жалобно заскулил и попятился.

– Блин, Абу, ну что опять стряслось?

Ответа я конечно же не получил, а попытка силой протащить питомца дальше по коридору закончилась форменной истерикой. Пришлось деактивировать ошейник и дальше идти в одиночестве.

Хоть и не совсем внятное, но очень убедительное предупреждение заставило меня двигаться к следующей комнате с предельной осторожностью.

Ну и что мы здесь видим?..

Коридор выходил в прямоугольный зал, все пространство которого было затянуто необычными лианами. Часть из них похожа на корни, а часть – на резиновые шланги.

Плетение не было таким уж густым, и с моей ловкостью можно пройти, даже не задевая странные преграды. Но что-то не особо хотелось, особенно учитывая реакцию Абу.

Ладно, попробуем по-другому…

Осмотрев свободное от лиан пространство у двери, я кувыркнулся вперед и после первого же оборота резко оттолкнулся ногами, запуская тело в обратное сальто.

Да чтоб тебя!..

Мои действия словно спустили туго натянутую пружину. Похожие на шланги лианы пришли в движение, и до этого момента скрывавшиеся за толстыми корнями головы метнулись в мою сторону.

Блин, это же змеи… Сотни змей! И если они все не жутко ядовиты, то я сильно недооцениваю степень вывихнутости мозгов разработчиков Сэкаи.

Даже проверять не стану.

Единственно предсказуемое в этой ситуации было то, что яростно шипящие змеи не полезли в коридор.

В этот раз идея пришла довольно быстро, но моих заслуг в очередном озарении опять было мало – все основывалось на недавнем поступке моего пета.

Так, у меня в сумке два слота полностью заполнены колбами с зажигательной смесью – это двадцать штук, и три в еще одном отделении. Плюс пять штук можно отобрать у Абу. Тут же пришла мысль о том, что таким образом можно было отогнать обезьян на лежбище.

Очень вовремя! Впрочем, хорошо, что не пришлось расходовать запас там, где это не обязательно. Мало ли что ждет меня впереди… Да и сработает ли эта затея, пока неизвестно.

Имелась еще и проблема с забрасыванием колб. Лианы хоть и оставляли большие прорехи, но в перспективе перекрывали друг друга.

Ладно, все равно нужно что-то делать…

Как только колба ударилась о ближайший корень, он загорелся как порох и мгновенно осыпался пеплом.

Очень неплохо. Получалась прогалина метров десяти в диаметре. Часть жидкости испепелила корни, а часть продолжала гореть, заставляя змей жаться к стенам.

Еще пять колб очистили мне путь до выхода, но я решил не останавливаться на достигнутом. Через пару минут еще десять колб создали две огненные стены по бокам. Не успело еще опасть пламя от первой партии колб, как я рванул вперед.

Ох, как же они хотели меня достать, но – фигушки!

Короткая пробежка измотала меня, будто трехкилометровый кросс. Кроме того, открывшаяся впереди картинка показала, что до финиша очень далеко.

Глубоко вздохнув, я присел у стеночки.

Что-то этот квест утомил меня… Может, забиться в уголок и немного отдохнуть в реале? Думаю, это хорошая идея.

– Я хочу покинуть Сэкаи!

Увы, брошенное в пустоту заявление не вызвало никакой реакции, кроме мигнувшего браслета.

Что за ерунда?

«Вы не можете покинуть данную локацию до завершения квеста. Желаете прервать прохождение?»

Ага, разбежался. Столько пережить, чтобы начать все с начала?!

Злость придала сил. Решительно встав, я внимательнее осмотрелся вокруг.

Ведущий из зала с корнями коридор упирался в огромную шахту – это была единственная ассоциация для описания увиденного.

Вертикальная труба шестиугольного сечения имела в диаметре не меньше шестидесяти метров. Для удобного подъема в стены были вмонтированы различные конструкции – от обычных скоб и лестниц разного угла наклона до каменных балконов и пандусов. Все это пространство заросло лианами, и было очень плотно обжито местной живностью.

Честно говоря, если бы не одна деталь – я бы, возможно, вышел из игры и оставил прохождение до лучших времен. Несмотря на довольно густую растительность, середина трубы была свободна – слишком большой диаметр. Конечно, некоторые лианы пересекали трубу посередине, но таких было мало.

Так, что там у меня с топливными зарядами для махаона?

Из выданных в комплекте зарядов осталось четыре – два были истрачены в предыдущих попытках уподобиться птице.

Ладно, хватит топтаться на месте. Промедление полезно только при анализе ситуации, после этого оно лишь множит сомнения.

Так как анализировать тут в принципе нечего – слишком мало исходных данных, – я медлить не стал и, глубоко вздохнув, шагнул в пустоту.

Одновременная активация иконки запуска двигателя не позволила мне улететь вниз даже на десяток метров. Рюкзак махаона рванул меня вверх, и волна восторга смыла остатки страха.

– Их-ха!

Может, и не стоило кричать, потому что этот вопль был тут же подхвачен сотней обезьян. Впрочем, скорее всего, их раззадорил не крик, а мой стремительный полет и струи реактивного пламени. Некоторые приматы испуганно скрылись в норах и больших трещинах, а вот самые злобные попытались поймать меня в прыжке. Одному это даже удалось, но врезавшийся в голову шипастый шар отправил прыгуна в далекий полет вниз, следом за менее удачливыми сородичами.

Это чуть не стало ошибкой – вернуть шар удалось с большим трудом.

Увлекшись полетом и обороной, я упустил момент, когда закончился заряд. А до вершины туннеля было еще далеко.

За растерянность пришлось заплатить коротким падением, которое сопровождалось матерной тарабарщиной и беспорядочным мельтешением конечностей. Через пару секунд мне все же удалось совладать с собой и активировать двигатель.

Новый рывок едва не привел к встрече с пересекающей туннель лианой, но и здесь помогла прокачанная ловкость.

Верхушка туннеля стремительно приближалась, вместе с каменным потолком. Повезло, что и здесь автоматика сработала без проблем.

Вернусь – куплю Гайкокруту бочонок пива…

За метр от потолка двигатель автоматически отключился и тут же раскрылись радужные крылья. Скорость резко упала. Полет перешел в горизонтальный, и я заскользил над огромным залом, простиравшимся вокруг устья шахты.

Блин, еще одно лежбище!

Мое появление и здесь вызвало дикий ажиотаж. К тому же из шахты полезли разозленные неудачей приматы прежней локации.

В зале царил абсолютный видовой винегрет и, казалось, были представлены все семейства дальних родственников человека. По крайней мере, если верить Дарвину.

Ситуация складывалась аховая, и решения нужно принимать очень быстро.

Из выходов удалось обнаружить только две широких лестницы, одна из которых вела вниз, а вторая – наверх.

Не затем было потрачено столько усилий для подъема, чтобы спускаться хоть на метр, но я все равно направил махаона к левому пролету.

За пару метров до начала ступеней крылья махаона сложились, так что вниз по лестнице я буквально скатился. Как только кромка первой ступени скрыла меня от взглядов преследователей, я запустил «мерцание» и «прыжок», переместившись всего на десяток метров на лестницу, ведущую вверх.

Пришлось пережить пару неприятных минут под «скрытом» у стеночки, но распаленные азартом приматы уже выбрали для себя направление погони, и вся толпа увлеченно понеслась вниз.

Ну и флаг им в руки, а мне пора идти дальше. Только очень тихо, потому что интуиция буквально вопила о том, что цель близка.

Так оно и оказалось. Лестница вывела меня на галерею, по кругу опоясывающую огромный зал под низким куполом.

Ну всё – приплыли…

Сквозь пробоины в куполе на эдакий мини-город падали косые лучи солнечного света. Это действительно было похоже на город в миниатюре – одноэтажные домики, беседки и просто окруженные перилами помосты складывались в улицы и переулочки. С высоко расположенной кольцевой галереи открывался отличный вид, так что можно было достоверно оценить ситуацию, и эта оценка мне не нравилась.

Передо мной явно финальная локация квеста со всеми ее атрибутами, включая рейдбосса в виде миниатюрной версии Кинг-Конга. Ну относительно миниатюрной – метров пять роста и с тонну веса в нем точно есть.

Не обошлось и без свиты. Только как-то их многовато… На всех этапах этого путешествия скопления мобов были такими, что при наличии нормального пати можно всех положить, а здесь нужен целый клан.

Босс восседал на высокой башенке, каждый сантиметр которой был украшен барельефами на обезьянью тематику. К башенке вели пять дорожек, являвшихся центральными улицами для пяти секторов круга вокруг насеста босса.

Каждый из секторов имел свое особое население: мелкие мартышки, толпа обезьян, похожих на бабуинов, гориллы, шимпанзе и заселившие сектор прямо напротив меня человекоподобные обезьяны. Они выглядели довольно цивилизованно. Некоторые даже занимались производственным трудом – готовкой пищи и ремонтом одежды.

Возможно, открывшаяся после использования «археолога» фреска была предупреждением, но я все равно не собирался идти именно через этот сектор. В том, что придется идти внаглую, сомнений не оставалось. Про силовой вариант даже думать смешно, а «скрыт» в этой толпе не поможет.

Вид большого открытого пространства буквально наталкивал на идею использования махаона. Но даже если мне удастся добраться до башенки, явно являвшейся финальной точкой квеста, там меня и схарчат.

Ладно, попробуем договориться по-хорошему. Так, где там мой «пропуск»?

Материализовавшийся Абу опасливо осмотрелся и тут же побежал по круговому пандусу, явно направляясь к сектору мартышек.

Вот, у интеллектуалов мысли сходятся… правда, в народной пословице используется другой термин, но это уже мелочи.

Как только мы ступили на ведущую к башне дорожку, в секторе мартышек случился форменный переполох, но к, счастью, ни агрессии, ни паники здесь не наблюдалось. Обезьянки оказались очень любопытными. И только когда толпа мартышек окружила нас, я понял, что они являются точной копией моего питомца.

Так вот откуда родом мой помощник!..

Только манера поведения позволяла мне отличить Абу от всех остальных, зато встреча чужака в сопровождении своего сородича прошла прекрасно. Конечно, меня немного подергали за штанины и даже попытались залезть на голову, но попытки оседлать себя я сразу пресекал, хотя старался делать это максимально миролюбиво. Да и Абу явно не нравилось фривольное отношение родичей к хозяину. Мой пет недовольно визжал и даже пару раз полез драться. К счастью, борзость Абу не вызвала агрессии со стороны местных, а приматы из других секторов, казалось, вообще ничего не замечают.

Примерно такое же отношение выказывал и рейдбосс Буруба-Кинг, сто двадцатого уровня. Огромная горилла лениво посмотрела на меня и вновь принялась что-то выковыривать из зубов. Надеюсь, не человечье мясо…

Дорожка наконец-то привела меня к башне, и наше сопровождение тут же отстало.

Все пять улиц заканчивались невысокими лесенками, которые сходились в центре круглого портика первого этажа башни. Посреди этой площадки зиял провал широкого колодца, в стене которого имелись удобные скобы.

Спуск оказался коротким, а у дна в стене колодца обнаружился коридор, метров двадцать длиной и при этом довольно широкий и высокий.

Ну все, добрались – в большой комнате прямо напротив входа находилась огромная каменная обезьяна с широко распахнутой пастью.

Недолго думая я взобрался на удобно подставленные лапы изваяния и увидел, что в глубине пасти светился большой кристалл.

Сразу стало понятно, что до кристалла я не дотянусь, поэтому придется использовать Абу. Посылать питомца в явную ловушку, как и совать туда руку, совсем не хотелось.

Как ни странно, жук на пряжке никакой активности не проявлял, но тогда почему меня терзают сомнения, причем не смутные, а очень даже явные?

Ладно, выбора все равно нет.

– Абу, достань мне вон тот камешек.

Мой пет согласно пискнул и шустро заскочил в оскаленный рот каменной головы. Я даже сощурился, ожидая, что каменные зубы вот-вот сомкнутся, но все обошлось.

Пробежав по узкой трубе, Абу добрался до камня, который находился на постаменте, увитом лианой с неприятного вида шипами.

Абу ухватился лапками за кристалл, но не смог его оторвать от постамента.

Что за черт?! Похоже…

Предупредить своего питомца я не успел. Он сделал чисто рефлекторное движение – уперся задней лапой в постамент и резко дернул. Щелчок, с которым освободился кристалл, и болезненный вскрик Абу прозвучали одновременно. А следом за этими звуками сверху прилетел трубный рев.

Вот и активировался рейдбосс. Ох как нехорошо…

Вспомнив спуск и горизонтальный коридор, я понял, что здоровенная туша Буруба-Кинга хоть и не в полный рост, но без проблем доберется и до меня, и до начавшего странно прихрамывать питомца.

Абу почти хватило сил, чтобы выбраться из каменной пасти, но мне все же пришлось засовывать туда руку почти до плеча. И только когда мои пальцы схватили пета за шиворот, зажужжал жук на пряжке.

– Очень вовремя, подделка ты китайская! – обозвал я творение древнего гнома.

Зря, конечно. Именно это жужжание заставило меня резко выдернуть мартышку из пасти за секунду до того, как она захлопнулась, едва не прищемив волочащийся за Абу хвост.

Стараясь не обращать внимания на непрекращающийся рев рейдбосса, я спрыгнул вниз и осторожно положил питомца на пол. Выглядел он неважно. Маленькое тельце била дрожь и временами скручивали судороги. Рыжая шерсть слиплась от пота, а мордочку перекосила гримаса боли. Но при этом крохотные пальчики крепко сжимали кристалл.

– Что здесь, вашу тетю, происходит? – скрипнул я зубами и только после этого догадался посмотреть на мигающий камень информационного браслета.

«Ваш питомец отравлен ядом бешеной лианы».

Вот скоты!

«У вас есть 3 минуты, чтобы ввести противоядие, которое находится внутри Буруба-Кинга».

Очень полезная информация, особенно учитывая уровень и размеры рейдбосса!..

Чтобы наглядно прокомментировать мою мысль, за спиной что-то ухнуло. Это вниз спрыгнул носитель необходимого мне зелья.

Еще раз взревев, чем вызвал у меня звон в ушах и мороз по коже, Буруба-Кинг рванул вперед.

Идей не было вообще, так что я сделал первое, что пришло в голову – метнул в коридор колбу с огненным зельем. Причем хватило ума не бросать ее в самого босса, а разбить об участок пола под его ногами. Взметнувшееся перед косматой мордой пламя заставило его отшатнуться. Не факт, что это произошло бы, загорись сам гигантский примат.

Буруба-Кинг взревел с совсем уж запредельной яростью, но все же не рискнул сунуться в огонь.

Учитывая остатки запаса зажигательных колб, у меня где-то минут двадцать форы. Вот только что это мне даст? Абу не доживет даже до половины этого срока.

Но должен же быть выход из этой ситуации! В голове среди панического хаоса все мелькала какая-то здравая мысль, связанная с ядами и бешеными лианами.

Стоп! Бешенство. Тот странный друид дал мне лекарство от бешенства! Как там сказал этот трухлявый пенек – «нужное зелье»? Очень точная формулировка.

Видно, что-то в его голосе в тот момент задело меня, потому что фиал с зеленой жидкостью постоянно занимал в моей сумке очень нужную ячейку.

Ладно, попытка не пытка, все равно другого выхода нет…

Достав фиал с лекарством, я сначала попытался влить его в судорожно сжатый рот питомца, но затем опомнился:

– Вот идиот! Это же игра…

Как только колба коснулась мелко вздрагивающего животика Абу, стекло рассыпалось мелкой пылью, а жидкость быстро впиталасьв мокрую шерсть.

Получилось!

Абу перестал вздрагивать и, безвольно раскинув лапки, замер на полу.

Хорошо, одной проблемой меньше. Теперь нужно сматываться отсюда вместе с петом и добычей.

Тут меня ждал очередной сюрприз. Подземелье башни оказалось «безвыездной» локацией. Впрочем, таковым вполне могло быть и все подкупольное пространство.

– Вот зараза!

Подпитав гаснущий огонь еще одной колбой, я задумался, при этом стараясь не обращать внимания на очередной вопль босса.

Увы, идеи закончились совсем. Даже смутные – в голове было пусто, как в вакуумной лампе с перегоревшей нитью накаливания.

Следующие пятнадцать минут были похожи на какой-то извращенный пикник – я сидел, тупо уставившись на пламя и подбрасывая в этот странный костер не менее странные дрова-колбы.

Когда прогорела последняя порция алхимической жидкости, мне осталось лишь встать и встретить опасность лицом к лицу, как бы пафосно это ни звучало. Увы, делать это мне придется в одиночку. На по-прежнему пребывающего в бессознательном состоянии Абу рассчитывать не стоило. Система даже не позволила мне деактивировать его ошейник. Ничего, после близкого общения с боссом мы все равно оба окажемся в моем личном кабинете…

Не дожидаясь полного угасания пламени, Буруба-Кинг взревел и, как разогнавшийся локомотив, ринулся в атаку. В сочетании с красноватым пламенем его морда выглядела демонически жуткой. Моей храбрости хватило только на то, чтобы не зажмуриться, и даже заставить себя метнуть шар в оскалившуюся огромными клыками морду.

Вот черт! Буруба-Кинг поймал мой снаряд пастью как муху и тут же проглотил. Надеюсь, у него случится несварение желудка.

«Гайкокрут будет ругаться…» – успел подумать я, и тут раздавшийся за моей спиной рев окончательно вымел из головы все мысли и, кажется, заморозил позвоночник. Но больше всего поразило то, что этот рев подействовал и на Буруба-Кинга. Босс резко затормозил и удивленно уставился на что-то за моей спиной.

Что за…

Когда позади что-то ударило в пол, я инстинктивно присел, а затем увидел, как над головой пролетело что-то огромное и рыжее.

Не понял – это что, Абу?.. Что здесь происходит?!

Легкой оторопи Буруба-Кинга хватило моему нежданному защитнику, чтобы оттеснить его дальше по коридору, а затем заставить выпрыгнуть наверх.

С трудом стряхнув с себя оторопь, я ринулся следом. Когда мне удалось подняться по скобам, дерущаяся парочка уже скатилась по лесенке в сектор мартышек, и вовсю мутузила друг друга увесистыми лапами.

Вот это действительно круто!

Рыжий монстр не мог быть ни кем иным, кроме как моим питомцем. Но до чего же здоровенным он стал! По габаритам совсем немного не дотягивал до Буруба-Кинга, а вот по силе явно был равен ему. Воспользовавшись неожиданностью, Абу сумел сбить с соперника где-то процентов десять полоски жизни, но теперь они портили друг другу здоровье с примерно одинаковой скоростью. Такой расклад был явно в пользу моего питомца, но это не значит, что подобно другим приматам в помещении мне следует занимать позицию зрителя.

Активировав «скрыт», я выбрал подходящий момент и рванул к дерущимся. Вошедший в спину Буруба-Кинга кинжал вызвал безумный рев и попытку достать подлого взломщика размашистым ударом. Но в это момент «мерцание» и «прыжок» уже унесли меня в неведомом для монстра направлении. Хотя догадаться, что я не полезу в секторы обезьян, было нетрудно. Впрочем, ревущий от боли босс вряд ли смог бы заняться даже элементарной аналитикой. К тому же, воспользовавшись ситуацией, Абу еще больше подпортил здоровье своему оппоненту.

С моим вмешательством исход схватки стал окончательно ясен, поэтому можно было позволить себе обратить внимание на окружающую обстановку. Особенно учитывая, что с момента выхода из колодца меня напрягала какая-то странность…

Точно: изменилось освещение. Раньше сквозь прорехи в куполе заглядывало солнышко. А сейчас было такое впечатление, что снаружи вовсю пылает закат. Причем какой-то очень уж мрачный и кровавый…

Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Пока Абу добивал босса, я обратил внимание на яростно мигающий камень браслета и открыл свиток.

А вот это уже интересно:

«Поздравляем! Вы выполнили квест «Сокровище храма прародителя обезьян» и получаете 1300 очков опыта».

Непонятно почему мне засчитали квест до сдачи кристалла помощнице Хранительницы, но на данный момент это не самый насущный вопрос.

Так, второе сообщение:

«Поздравляем! Ваш питомец прошел эпическую трансформацию в конга-оборотня. Теперь в случае нападения на вас любого рейдбосса питомец трансформируется в боевую ипостась, равную по силе агрессору».

Все ясно, что ничего непонятно. Нет, защита от босса – шикарный бонус, но как насчет других мобов?

Что-то мне подсказывало, что этот приз – с подвохом и вряд ли получится гулять по просторам Сэкаи, скрываясь за широкими плечами суперпета.

Впрочем, жаловаться грех, особенно учитывая данную ситуацию.

Пока я предавался мечтаниям и планам, Абу все же решил вспомнить о своем интеллекте. Он сбил Буруба-Кинга на землю и подхватил кусок развороченной в пылу схватки стены. Затем тремя мощными ударами в голову согнал полоску жизни соперника в ноль.

В финале представления последовала классическая пантомима. Абу замолотил себя в грудь и издал свирепый рев. Все приматы локации ответили каждый в меру своих способностей, но явно одобрительно.

Удовлетворившись ответной реакцией, Абу вперевалочку направился ко мне.

Так, а вот этот нюанс я не обдумал. Кто его знает, что теперь творится в голове этой зверюги и какую еще каверзу могли задумать затейники-разработчики…

К счастью, хоть в этом случае система не стала испытывать мои нервы. Уже поднимаясь по лестнице, Абу начал уменьшаться в размерах, и до окруженного колоннами портика добралась уже обычная мартышка. Хорошо хоть разработчики не стали извращаться, и обратная метаморфоза происходила без эффектов, которыми страдал тот же Халк. Мой личный оборотень просто сдулся, как воздушный шарик.

– Ну ты просто красавчик! – искренне похвалил я Абу, подхватывая его на руки. – Будет тебе не только банан, а целая куча ананасов.

Мой питомец обрадованно завизжал.

Так, с этой проблемой разобрались, теперь выясним, что за изменения произошли в большом мире. Выбираться из здания пешком совершенно не хотелось, а свиток по-прежнему не работал.

За всеми перипетиями я едва не забыл о трупе босса и, что самое главное, торчащем из него кинжале.

Лут оказался очень неплохим: двести золотых, копия полученного у друида фиала и похожий на ятаган меч. Кроме того, там же оказался мой шар, что очень даже хорошо.

Так, с добычей разберемся позже. Что-то окружающая обстановка начала меня нервировать.

– Ну что, монстр, полетаем?

Абу вопросительно пискнул, наблюдая, как я перемещаю рюкзак махаона из сумки за свои плечи.

«М-да, рожденный лазить по лианам летать не будет», – подумал я, едва не оглохнув от визга и в полете пытаясь оторвать лапки Абу от своего лица. Пришлось деактивировать ошейник, а то с таким пассажиром я точно влечу во что-то совсем уж неприятное.

Распахнутые крылья плавно несли меня над джунглями в алом свете подозрительно красного неба. И вообще окружающий мир выглядел очень зловеще.

Удобная площадка нашлась на вершине торчащей из зарослей скалы, куда я и приземлился.

Странно. Казалось, что мир Сэкаи провалился в чей-то кошмар. Вполне привычное ранее небо теперь переливалось всеми оттенками красного цвета. Тучи стали чернильно-мрачными. Клонившееся к закату солнце полностью растворилось в красноте неба, зато прямо в зените ярко горело нечто непонятное – огромная желтая планета, очень похожая на чей-то глаз с вертикальным зрачком.

Что, блин, происходит?!

Никаких системных сообщений на мой браслет не приходило, так что за ответами пришлось идти на форум. А там творился настоящий ад. Кто-то грозил, кто-то плакался, и все пребывали в состоянии перманентной паники. Из всей этой мешанины удалось вычленить лишь то, что Сэкаи провалился в ад. Иначе и не скажешь. Все мобы сошли с ума и независимо от статуса агрессивности нападали на игроков. Мало того, то же самое делали и неписи.

Судя по тайм-кодам сообщений, все началось всего полчаса назад, и толком никто ничего не знал, а узнать хотели все поголовно, включая и меня. Но в отличие от остальных, я догадывался, где можно найти ответы эти вопросы.

Портальный вихрь закружился вокруг меня, перенося на площадь одного из пограничных городов Шамбалы.

Глава 5

Так, а это еще интереснее… То, что среди почему-то не исчезающих трупов неписей бродили несколько совершенно потерянных игроков, само по себе удивляло, но не так, как неработающая сфера городского портала.

То, что ранее скрывалось за туманным шаром, я увидел впервые, но в данной ситуации несколько вложенных друг в друга металлических колец меня не заинтересовали.

Это плохо, но не смертельно.

Обители есть в любом городе. Только в провинциальных селениях они стояли обособленно, да и представляли не всех Хранителей.

Не беда, Хранительницу справедливости почитали везде.

Искать нужную обитель долго не пришлось. Все они находились по периметру главной площади.

В представительстве моей покровительницы как обычно было немноголюдно. Хотя все-таки присутствовало дополнительное чувство какой-то неживой пустоты.

Ладно, попробуем привлечь внимание Хранительницы.

Осторожно подойдя к знаку на стене, я протянул на ладони добытый Абу кристалл.

Прошла секунда, другая и… ничего. И это мне совсем не понравилось.

– Хранительница, – произнес я осторожно и не услышал ничего, кроме эха собственного голоса. Затем добавил значительно громче: – Туилиндэ!

Опять нулевая реакция.

– Туи! Лисичка!

Глухо.

Ладно, не хотите по-хорошему, будет по-плохому…

Вздохнув для успокоения, я надел на руку перчатку шаромета и практически бейсбольным движением запустил шар в знак Хранительницы. Бриллианты брызнули в разные стороны, а под куполом пронесся гул, от которого, казалось, завибрировали и стены, и пол.

Ох и влетит мне за это!

Прошла минута, вторая и… ничего не случилось, в смысле – не было воздаяния за вандализм, зато в углу сгустился воздух и появилась сжавшаяся в комочек девичья фигурка.

– Туи… – После короткой пробежки я рухнул на колени, но так и не решился прикоснуться к поникшим плечам помощницы Хранительницы.

В глазах Туилиндэ не отражалось ни единой здравой мысли, лишь безмерная тоска.

– Туи, Лисичка!

Без результата.

Не похоже, что помощница Хранительницы появилась здесь по своему желанию, просто система выбросила ее, реагируя на чрезвычайную ситуацию в обители.

Ладно, нажмем чуть посильнее. Прикладные народные способы психологического воздействия на впавших в прострацию дам подсказывали один радикальный метод, но бить женщину мне не хотелось, даже действуя во благо. Так что пока обойдемся более мягким воздействием.

Схватив девушку за плечи, я начал трясти ее, как фруктовое дерево.

– Туи!

Хватило десятка секунд мотания ее головы, чтобы девушка начала сопротивляться и приходить в себя.

– Отпусти.

– Ты меня слышишь?

– Да.

– Что произошло?

– Это конец, – обреченно выдохнула Туи и вновь попыталась впасть в прострацию.

– Я сейчас влеплю тебе пощечину.

В ответ в глазах девушки мелькнула искра ярости.

Вот, это уже лучше…

– Ты можешь объяснить внятно?

Понимая, что отвязаться от меня не получится, Туи обреченно вздохнула и заговорила:

– Произошел глобальный системный сбой.

– А куда смотрят ваши администраторы?

– У них нет доступа.

– Как это нет, а у кого есть?

– У демиурга.

– Ты хочешь сказать, что глюкнуло покалеченного отпрыска семьи Фудзивара? Но как это возможно, он же не машина!

– Да не знаю я! – истерично закричала Туи, но быстро пришла в себя. – Никто не знает. Администраторы потеряли контроль. Хранители заблокировали доступ и перенастроили главные параметры игровых протоколов.

– Стоп, а при чем здесь Хранители – они же всего лишь неписи?

– Не все так просто, – грустно качнула головой Туи. – Хранители – это части одной личности, воплощенные в программном коде виртуальные симбионты живого разума.

– Ребята, по-моему, вы заигрались. – От мысли, что я нахожусь в мире, полностью контролируемом человеком с множественным расщеплением личности, по коже побежали стайки мурашек. – Прости, дорогая, но мне тут стало неуютно. Я жела…

– Не старайся, – прервала мои потуги Туи. – Функция выхода не работает.

– Я желаю покинуть Сэкаи! – Туи, конечно, до сих пор меня не обманывала, но проверить все же стоило.

– Это бесполезно.

– Ладно, – постарался я задавить зарождающуюся панику, – и что же теперь делать? Может, убиться?

– Не вздумай! – побледнев, вскрикнула Туи.

– Почему это?

– Те, кто погиб в последние полчаса, застряли в чертогах Двуликого.

– И насколько это плохо?

– Не очень хорошо. Оперативники, которых пришлось выводить из игры по экстренному протоколу, рассказывают о жутких пытках.

– Что именно там происходит?.. – задал я вопрос, но тут в голове вдруг вспыхнула фраза, которую только что произнесла Туи. – Стоп, что за экстренный протокол?

– Возможность прервать игровой процесс снаружи.

– Так разошлите всем сообщение о том, чтобы валили из игры.

– Внутренний чат не работает, как и любая связь, особенно у тех, кто ушел на перерождение.

– Так обратитесь в СМИ, – заявил я, но как-то отстраненно, потому что в голове всплыла мысль о сестре.

– Мы пытаемся все исправить.

– Какое, мать вашу, исправить?! Ты понимаешь, что может сделать с ушедшими на перерождение ваш долбаный демиург, особенно если всплывет его орочья ипостась? Это же настоящий маньяк!

От воспоминаний о собственных мучениях у меня заныл живот, но именно это позволило сложить хотя бы часть мозаики из разрозненных фактов.

– Зацеп?.. – заметив мой ступор, позвала Туи.

– Подожди. – Я пытался осмыслить возникшую идею, но страх за сестру стучался в голову кузнечным молотом. – Ты говорила, что нет связи, но совсем недавно мне удалось войти в игровой чат.

– Сейчас там все отрезано.

– Но хотя бы с админами у тебя связь есть?

– Есть, – сказала Туи и тут же осеклась, когда пол под нами ощутимо вздрогнул. У меня даже череп завибрировал. Казалось, по вселенной прошла судорога.

– Что случилось? – напрягся я от нехорошего предчувствия.

– Все, связи с внешним миром больше нет.

– Блин, у вас что, вообще не продуман дублирующий способ контролировать свое детище?

– Если такой и есть, то он не работает.

– Тогда пусть админы достают пожарные топоры и рубят проводку, – не унимался я.

– Не получится, даже если мы с ними свяжемся. Все серверы находятся глубоко под землей, как и энергетические установки. Все это защищает автоматическая система безопасности. К тому же по инструкции еще как минимум сутки администраторы будут пробовать исправить ошибку втайне от всего мира. И они выполнят волю господина.

– А в это время застрявшие в чертогах Двуликого игроки пройдут все круги ада!.. – прорычал я сквозь зубы, при этом в голове крутилась лишь одна мысль:

«Господи, лишь бы Томка меня послушалась и не полезла в игру!..»

– Вы все подписали пользовательское соглашение…

– Да засуньте вы свое соглашение знаете куда? – все-таки сорвался я, но быстро взял себя в руки. – Ладно, давай подобьем бабки. Мы заперты в кошмаре слетевшего с катушек психа. Причем в буквальном смысле.

– Он не…

– Просто помолчи, – сказал я со странным даже для себя ледяным спокойствием, и это подействовало. – Дальше. Сейчас из Сэкаи можно выйти только с помощью извне, но нет возможности сообщить близким игроков о такой необходимости. Самостоятельно ни у кого не получится ни выйти, ни войти. Все правильно?

– Да.

– Хорошо… точнее – ничего хорошего, но хоть какая-то ясность. Кроме того, в реале повлиять на игровое железо тоже невозможно?

– Невозможно, – словно автомат повторила Туи.

– А как насчет сделать хоть что-то здесь?

– Думаешь, я не пыталась?! – теперь уже вспыхнула эльфийка.

– И чем закончились эти попытки?

– Все контролеры, вошедшие в игру, были убиты практически сразу. За ними буквально устроили охоту.

– Кто?

– Этого я не знаю, но охотники обладали слишком уж впечатляющими возможностями. Главные ограничения не дают таких сил даже помощникам Хранителей и наблюдателям.

– Но хоть кто-то из наблюдателей остался?

– Есть несколько аналитиков. Еще мы сохранили контроль над теми неигровыми персонажами, которые находятся под покровительством Иниэли. Теперь придется играть только по правилам этого мира.

– Ладно, а как насчет твоих возможностей помощницы?

– Кое-что осталось, но моя госпожа, как и остальные Хранители, не выходят на связь.

– Да, насчет связи… Есть хоть что-то?

– Только внутриигровая. Можно даже устроить видеоконференцию.

– Ну хотя бы так… – проворчал я, пытаясь составить хоть какой-то план действий.

– Зацеп, ты говорил – знаешь что-то… – не выдержала долгой паузы Туи.

– Знаю, но ответь еще на пару вопросов. Не происходило ли перед началом этого карамболя чего-то странного?

– Очень размытый вопрос… – нахмурилась Туи.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Как вообще можно повлиять на Хранителей?

– Это доступно только демиургу.

– А с помощью железа?

– Инструментальный доступ к серверам невозможен, только через контрольную систему демиурга.

– Но как-то же программы Хранителей получают информацию?

– Да… – чуть рассеянно сказала Туи и впала в прострацию. Ее глаза чуть затуманились, что означало частичную потерю контроля над аватаром.

А значит, именно сейчас эльфика что-то проверяет, поэтому мешать ей не стоит.

Через минуту взгляд Туи ожил, и в нем горела хоть и тусклая, но все же живая искорка надежды.

– Подношения Хранителям? – с пылом выдохнула эльфийка. – Все, что вокруг нас, – это по сути информационные пакеты, и чтобы принять подарок от игрока, Хранитель автоматически считывает данные цифрового набора. Возможно, именно таким способом в закрытые программные контуры Хранителей и ввели вирус, но что нам дает это знание?

– Можешь проверить, что подносили Иниэли за последний час?

– Могу, но это бесполезно. Искать нужно подношения Двуликому. Он является основной личностью кластера Хранителей.

– Не Зогран? – удивился я, вспоминая величественную фигуру Хранителя чести и доблести.

– Нет, главным всегда был Тувалон, за ним идет Иниэль… – Эту фразу Туи произнесла с затаенной грустью.

Не знаю, что именно связывает Лисичку с демиургом, но это не должно мешать нашему разговору.

– Туи, очнись!

– Да, что?.. – вскинулась эльфийка.

– Можно узнать, что дарили Тувалону?

– Сейчас попробую.

Девушка еще на пару минут впала в прострацию, а вернувшись обратно, заявила:

– Да, это было нечто похожее на каплю черного цвета.

– Черт, – ругнулся я, ведь до последнего надеялся, что моей вины в игровом Армагеддоне нет.

– Да говори уже!

– Так уж случилось, что не так давно я украл такую же штуку. С одной стороны, тем самым я оттянул весь этот мрак, а с другой – не догадался предупредить тебя…

– Ты… – сжав кулачки, Туи шагнула ко мне.

– А если выключить эмоции и включить голову? – быстро произнес я, встав в оборонительную позу.

Туи замерла и, глубоко вздохнув, согласно кивнула. Но ее понимания было мало – нужно срочно что-то делать.

– Так, ты пока собирай всех, кто может понять, с чем мы имеем дело, а я сбегаю в банк.

– Хорошо, только не дай себя убить.

Да уж, очень постараюсь, ведь попасть под еще бо́льшую власть спятившего демиурга мне хочется меньше всего.

Может, это просто на контрасте с вполне обычной обстановкой обители, но мне показалось, что атмосфера в городе стала еще мрачнее. Провинциальный городок в Шамбале окончательно стал похож на место действия какого-то ужастика. Не хватало только толп зомби или, скажем, вампиров. Впервые я пожалел, что не успел прокачать свой уровень – здесь любая непись одним ударом прибьет меня как муху. Так что набрасываем «скрыт» и двигаемся очень осторожно…

Что хорошо в провинциальных городках, так это компактное расположение всех важных учреждений. До гномьего банка было не больше двухсот метров, которые пришлось преодолевать едва ли не ползком. Главная площадь города хоть и выглядела абсолютно безжизненной, но это еще ничего не значит.

Мой расчет основывался на том, что если распорядители банка обезумели, то наверняка поперли наружу, оставив вход открытым. Если же они сумели сохранить рассудок, то все сложится еще лучше.

Вторая догадка оказалась вернее. Я не успел прикоснуться к ручке закрытых дверей, как открылось небольшое окошко, и оттуда на меня уставился светящийся какой-то магической дрянью наконечник арбалетного болта.

– Чего надо? – прогудело из-за двери.

– Добраться до своей ячейки.

– Уходи, банк не работает.

Ладно, попробуем надавить на базовые настройки. Ведь как-то они сумели спасти эту программу от общего помешательства…

– Значит ли это, что банк благородного дома Доланов отказывается выполнять свои обязательства?

– Хурумах тебя задери!.. – прорычал гном, но все же открыл дверь. – Только быстро.

Кто бы спорил! Я шустро шмыгнул в приоткрывшуюся дверь и сразу же направился направо: туда, где за решетчатой дверью виднелись ряды депозитных ячеек. Проходить идентификацию и вскрывать хранилище мне приходилось под прицелом трех арбалетов. Неуютнее всего было потому, что бедных гномов корежило и плющило от противоречивых команд на программном уровне.

Из банка я вылетел как пробка из бутылки и уже практически не скрываясь побежал к обители Иниэли.

Внутри обнаружилось пополнение, причем очень колоритное. Компанию Туи составляли орк, темный эльф и квар. Особенно сильное подозрение вызывала мерзкая рожа последнего, но если ему доверяет помощница, то внешность не имеет ни малейшего значения.

– Давай сюда, – без какого-либо приветствия заявил орк, протягивая здоровенную лапу.

Да ради бога…

Получив Слезу, орк и эльф тут же склонились над ней и начали что-то тихо обсуждать. И только квар продолжал сверлить меня взглядом.

– А тебе разве не интересно? – ответил я на хмурый взгляд ехидной ухмылкой.

– Я не кодер, а аналитик. Если они разберутся, тогда и придет мой черед. Это из-за тебя начался весь этот бардак?

– Нет, – с невозмутимой миной ответил я.

– И это все, что ты можешь сказать? – сузил глаза квар, отчего его физиономия стала еще более мерзкой.

– Да.

– Прекратите, – тут же вмешалась Туи и добавила уже одному квару: – Лучше помоги разобраться с этой мерзостью.

– Бесполезно, – подал голос орк, – мы не разберемся и всей аналитической группой. Слишком сложная конфигурация. Все что можно сделать сейчас, так это запустить последовательность в обратную сторону. Но понятия не имею, что это нам даст. Там ведь не только программа полетела, но и мозги, которым уже давно нужен грамотный психиатр… – Гримаса отвращения на морде орка почему-то вызвала дикую ярость в глазах Туи. Так что нужно было срочно вмешиваться.

– Туи, ты говорила, что можешь установить видеоконференцию с любым игроком?

– Не со всеми, и только если они сейчас в игре.

– Давай попробуем вызвать миуру по имени Парда, и у вас появится возможность поболтать с психиатром.

Туи снова впала в прострацию, а когда очнулась, в воздухе, чуть подрагивая, возникла голограмма Парды.

– Зацеп! – с явным испугом в глазах крикнула Парда, – Откуда? Как? Тебе известно, что происходит…

– Ты сейчас все узнаешь, – прервал я поток вопросов миуры и повернулся к Туи: – Свяжи ее со своими яйцеголовыми и давай поищем еще парочку игроков.

Голограмма Парды исчезла и тут же возникла рядом с троицей спецов, вернувшихся к осмотру Слезы.

– Кто еще нужен?

– Надо подумать… – вздохнул я.

Моим первым порывом было предупредить Нифи и Гайкокрута, но, представив поток встречных вопросов, я понял, что это неразумно. И все же кое-что нужно сделать прямо сейчас.

– Можешь отправить простое сообщение игрокам с никами Гайкокрут и Нифигесса?

– Какое?

«Запритесь в личных кабинетах и не вздумайте умирать. Ждите дальнейших указаний».

– Хорошо, – кивнула Туи и практически сразу вопросительно уставилась на меня.

– Ты уже?.. – удивился я.

– Да. Гайкокрут прислал ответ с кучей вопросов, а от Нифигессы ничего нет.

Ох как нехорошо… Ладно, чтобы не паниковать, представим, что Нифи вообще успела выйти в реал.

– Туи, – позвал отошедший от группы исследователей орк.

– Что случилось?

– Нам нужна твоя помощь.

– Какая?

– Парда считает, что только ты можешь достучаться до него.

– Ты рассказал?!

Ой, мама!.. Такой взбешенной тихоню Туи я еще не видел.

– Прекрати! – с не меньшей яростью прорычал орк. Картинка грызущихся хрупкой эльфийки и огромного орка была какой-то совсем уж сюрреалистичной. – Нам сейчас не до мелодрам. Сколько раз я предупреждал, что все это плохо кончится?

Что-то этот зеленый здоровяк не очень-то похож на японца, а мне почему-то казалось, что у них там семейный подряд.

Конечно, хотелось бы узнать, что именно должно было плохо закончиться, но я благоразумно промолчал.

– Что нужно делать? – Из Туи словно выдернули стержень, и ее плечи поникли.

– Парда все объяснит, а мы пообщаемся с твоим героем, – как-то совсем уж недобро ухмыльнулся орк.

– Э-э… в герои я не записывался, так что губы не раскатывайте.

– А у нас особого выбора-то и нет. Сгодится и такой герой. Наши оперативники и игроки-агенты все в чертогах Двуликого. Несколько парней удалось вытащить, и пока была связь, они такого понарассказывали, что расти на моей зеленой лысине волосы – они бы не то что дыбом встали, а вообще расползлись, как гусеницы.

– Ну вот, еще один повод, чтобы не геройствовать…

– А придется. Понятия не имею, что нужно делать, но бойцы нам нужны как воздух. Ты эту кашу заварил…

– Никто ничего не заваривал, я вообще из хороших парней, разве незаметно?! Давайте не будем искать виноватого, а решим, что делать.

– Да ты прямо почитатель Чернышевского…

Точно не японец, а земляк или родом из ближнего зарубежья.

– Я так понял, что нужно подсунуть Двуликому переделанную Слезу?

– Было бы неплохо, – вздохнул орк и пожал могучими плечами, – но кто бы еще сказал, как это сделать…

– Да как обычно: отнести в обитель.

– Все обители неактивны, а они являются единственным способом игрового общения с Хранителями. Те, кто затеял эту заваруху, наверняка оставили для себя запасной канал, но мы понятия не имеем, кто они и где работающая обитель. Сволочей, которые резали наших агентов, мы проверили, но это ничего не дало.

– А среди них были человек-маг Келевур и орк Шидырхар?

– Не помню, список немаленький. А ты уверен, что они в этом замешаны на высоком уровне?

– Уверен, что запачкались они по самое не балуйся. Они знали и об этой Слезе, и о той, которую создали на замену.

Теперь уже орк впал в прострацию.

– Есть! – оживился зеленокожий гигант. – Оба сейчас в топях Шаварда. На границе Ацтлана и вольного города Салем.

– Да ты шутишь!..

– Какие уж тут шутки… – настороженно уставился на меня орк.

Он, конечно, не понимал, что мне совсем не хотелось добавлять в свою коллекцию личных ужастиков еще и город ведьм, а название намекало именно на это. Если там ошивается парочка моих знакомых садистов с их читерскими наворотами – уверен, незваных гостей они встретят очень «радушно».

– Проехали… Думаешь, именно там и находится их логово? – сразу сменил я тему.

– Без разницы, что я там думаю. Придется бить наугад. Другого выхода все равно нет. Да и вряд ли мастер пыток будет просто так ошиваться посреди болот в десяти километрах от ближайшего жилья.

Ох, что-то эта зеленая морда темнит… Откуда ему вообще знать, какая профессия у милашки Шидырхара? Спрашивать не буду – по напрягшемуся лицу орка было видно, что ответа все равно не получу.

– Хорошо, с местом решили, – вернул я мысли в нужное русло. – Теперь нужно собрать силовую поддержку. Кого предлагаешь?

– Тех же, кого и Туи, – пожал плечами орк, – всех неписей, которые пошли под покровительство Иниэли, ну и при этом не слетели с катушек.

– А что насчет реальных людей?

– Чувак, я кодер и даже в реале вижу живых людей очень редко, а ты игрок, так что тебе и карты в руки. Вызывай свой клан и всех союзников.

– Разуй глаза, зеленый! Еще пару дней назад я был вором, да и эмблемы клана на моей одежке отродясь не водилось.

– Уверен – если захочешь, то найдешь.

В том-то и дело: если захочу… Впрочем, сейчас не до обид, пусть даже они не очень-то и детские.

– Ладно, ты можешь связать меня кое с кем?

– Без проблем, называй ник.

– Нифигесса, – на всякий случай начал я с чародейки.

Зависнув еще на пару секунд, орк отрицательно помотал головой:

– Не отвечает. Либо успела выйти из игры, либо…

– Вызывай Зарандила, – не дал я договорить орку, потому что сам не позволял себе даже думать об этом.

Через пару секунд рядом с замершим орком засветился воздух, складываясь в знакомую фигуру эльфа.

– Кто… что?! – застыв в оборонительной позиции, ошарашенно спросил Зарандил. – Зацеп?..

Было видно: он хочет сказать что-то нелицеприятное, но нужно отдать должное его уму – эльф вовремя взял себя в руки.

– Привет, ушастый, – все же не смог удержаться я от язвительности.

– Ты знаешь, что происходит? – тут же перешел к делу глава Живых.

– В общих чертах.

– И тебе нужна помощь, – криво ухмыльнулся эльф.

– Помощь нужна нам всем, причем не помешало бы еще и высшее вмешательство.

– Говори.

Я, конечно, не очень хорошо отношусь к Зарандилу, но каждая наша встреча вызывает у меня уважение к этому парню, несмотря на некоторые его подлые поступки.

– Нам удалось нащупать место, куда можно ударить, – без подробностей обрисовал я главную задачу. И это должно было зацепить такого действенного человека, чьей главной проблемой сейчас было как раз полное отсутствие информации и незнание точки приложения своих усилий.

– Подробностей не будет?

– Разве что позже. Собирай всех кого можешь.

– Так связи нет!

– Сейчас дам доступ к служебному внутриигровому каналу… – вмешался в разговор орк.

– Только хочу предупредить, что все, кто погибнет, попадут в чертоги Двуликого, и если ничего не путаю, там хозяйничает Урук, – поспешил я внести ясность.

– Не страшно. – Похоже, упоминание Хранителя жестокости и покровителя всех садистов этого мира эльфа не впечатлило.

– Ты не понимаешь… – От воспоминаний меня даже передернуло. – Будет очень больно, причем наверняка со всеми попутными «прелестями» в виде потоков крови и вырванных внутренностей.

– Только не надо мне рассказывать о боли, – вдруг окрысился эльф, впервые на моей памяти растеряв свою вальяжность и надменность. – Ты о ней ничего не знаешь!

Конечно, хотелось возразить, но мне почему-то показалось, что именно с этим человеком меряться «героизмом» не стоит.

– Мое дело предупредить, – закончив с главным, я позволил себе личный, хотя и немного завуалированный вопрос: – Ты не знаешь, что случилось с Шалыми?

– Все полегли, – явственно скрипнул зубами эльф. – Фадаяр смог спасти только Дуняняшу.

Проклятье!

– Понятно, – вздохнул я. – У меня пока все.

– Собирай всех, кого сможешь, – подал голос орк, – пусть идут к порталам. Список мест сбора отправишь мне.

– Но порталы не работают…

– Это не твоя забота.

– Добро, – кивнул эльф.

Его голограмма мигнула и пропала.

– Еще кто-то нужен? – спросил орк у меня.

– Вызови полугнома Гайкокрута.

Через минуту появилась голограмма моего друга и делового партнера.

– Кто это? Зацеп?

– Да, Крут, это меня черти принесли, – сказал я и тут же, не давая ему времени на расспросы, перешел к делу: – Мы тут веселой компанией пытаемся разрулить ситуацию. Не хочешь со своими тяжеловесами поучаствовать в заварушке?

– Да не вопрос, только почему мне кажется, что стоит отказаться?

– Ты сейчас где?

– У себя в личном кабинете. У меня вип-аккаунт и вход в кабинет прямо из ангара.

– Неплохо. Ты, когда не смог выйти из игры, не думал о самоубийстве?

– Думал, но что-то боязно стало…

– Скажу одно: интуиция у тебя просто офигенная. Всех погибших забрасывает в чертоги Двуликого, а сейчас там местное отделение ада и вообще мечта садомазохиста.

– А если нас прихлопнут в этом походе?

– Если честно, в этом случае будет очень хреново, и разумнее отсидеться в кабинете, пока админы не справятся сами или не сообщат в СМИ. Тогда есть вариант, что родные вытащат всех с помощью экстренного протокола в капсуле.

– Связи с внешним миром тоже нет? – спросил полугном, косясь на орка.

– Даже админов обрубило.

Было видно, что вопросы из него буквально лезут, но Гайкокрут сумел взять себя в руки.

– Куда мне привести своих «детишек»?

– Крут, ты уверен?

– Ты ведь идешь?

– Да. – Именно в этот момент я окончательно принял решение.

– Тогда твой вопрос считаю глупым и немного обидным.

– Это я для проформы спросил; когда это честный полугном отказывался от славной драчки? Приводи своих ребят к главному городскому порталу.

Мою не самую удачную шутку прокомментировали две улыбки – согласная полугнома и кислая – орка.

– Есть еще кто-то? – спросил орк, когда Гайкокрут исчез.

– Попробуй набрать Тарамиллу.

Через минуту он отрицательно покачал головой.

– Тогда все.

– Негусто, – вздохнул зеленокожий кодер и отошел к компании спорящих о чем-то профессионалов. Причем самой деятельной там была Парда, а самой молчаливой – Туи.

Ну а мне что делать?

Чтобы не мозолить глаза и не мешать, я отошел к стеночке и, по-турецки скрестив ноги, уселся на пол. Мне очень хотелось поторопить спорщиков. От мыслей о том, как сейчас мучается Нифи или что Тома могла все-таки влезть в игру и провалиться в чертоги Двуликого, даже в глазах темнело. Но здравый смысл все же удерживал от необдуманных действий.

Наконец-то спорщики замолчали. Орк поднял зажатую в лапе Слезу повыше, и черный кристалл начал стремительно светлеть. Сначала он стал прозрачным, а затем начал наливаться внутренним светом. Внезапная вспышка на секунду ослепила меня, а когда зрение вернулось, я увидел, что в обители остались только орк и Парда.

Блин, что за фигня, куда подевались остальные?

– Что происходит? – поспешил я навстречу этой странной парочке.

– Все нормально, – игнорируя суть вопроса, ответил орк и протянул мне теперь уже Светлую Слезу. – Порталы начнут работать, как только Слеза окажется рядом. Дорога каждая минута, так что советую поспешить.

– Не понял: а ты что, не идешь? – еле сдерживая негодование, спросил я, но тут же понял, что в геройстве орка смысла нет. Несмотря на сотый уровень, боевые специализации и навыки персонажа наверняка слабенькие, так что рисковать ему просто глупо. – Извини, все правильно.

В ответ орк лишь вздохнул и потупил взгляд. В образе звероподобного гиганта это смотрелось очень странно.

– Парда?

– Я тоже остаюсь, – спокойно ответила миура и тут же вспыхнула: – А какой от меня там будет толк?!

– Решать тебе, но лишний хилер нам не помешает. И еще: как там твоя связь с проклятой помощницей?

Было видно, что Парде очень дико хотелось соврать, но пересилила себя:

– Все работает.

– Те жуткие кошачьи тени нам бы очень пригодились, – увидев, как поникли плечи миуры, я добавил: – Давай так. Сейчас ты идешь со мной, а когда станет совсем жарко, постараешься смыться.

– Хорошо, – ответила Парда, стиснув кулачки.

Блин, а сам-то я понимаю, что творю? Смогу ли не съехать с катушек, пережив несколько часов пыток? И будут ли это всего лишь часы?..

Ответ был прост – не смогу, но и отсидеться в кабинете, зная, что где-то там корчится от боли Нифи, у меня не получится. Дилемму храбрости и благоразумия я для себя решил еще в школе, когда вмешался в процесс «воспитания» старшаками чуть заторможенного паренька. Было дико страшно, не меньше чем сейчас, но мне как-то сразу стало понятно, что если пройду мимо, то до конца жизни не смогу смотреть на себя в зеркало. Так что героизм тут совсем ни при чем.

– Ну тогда двинули.

– Пусть Хранители помогут вам, – непонятно зачем высказался орк.

– Не смешно, – вызверился я, но тут же понял, что не прав. – Пусть лучше бог заглянет в этот шизанутый мирок и пожалеет великовозрастных детишек.

Орк в ответ лишь кивнул, и мы с Пардой сделали свой первый шаг к диким мучениям… Надеюсь, это не так. Словно почуяв мои страхи, Слеза в моей ладони мигнула прозрачным и каким-то очень чистым светом.

Безжизненный портал на другой стороне площади начал окутываться туманом, который становился все гуще с каждым нашим шагом. И когда мы оказались на ведущих вверх ступенях, он принял свой привычный вид непроницаемой для взгляда сферы.

Смотрителя портала и охраны нигде не было видно, поэтому я решил рискнуть:

– Калапа!

Три шага внутри серой дымки вывели меня на уже знакомую площадь столицы Шамбалы. Открывшееся зрелище едва не заставило нырнуть обратно.

Ровными рядами у портальной площадки замерли около сотни неписей. Часть из них являлась боевыми монахами храмовой стражи, а остальные были собраны, так сказать, с бору по сосенке.

– Предводитель, – шагнул ко мне плечистый монах с витиеватой татуировкой на бритой голове, – я – Таван Хо, временный предводитель отряда тех, кто следует путем справедливости.

Словно ставя точку в своем обращении, монах впечатал окованный металлом конец посоха в булыжник мостовой.

Ну и что мне с ними делать?

– Кинь ему приглашение в группу, только не обычную, а армейскую, – словно прочитав мои мысли, шепотом подсказала Парда.

Быстро открыв свиток-наладонник, я зашел в раздел создания групп. Действительно, там имелись возможности создать обычное пати, в которое могут войти до двадцати игроков. Еще можно было собрать большую группу – до ста человек. И последним в списке шла армейская группа, куда приглашались лишь лидеры малых и больших групп.

Ладно, назвался груздем – полезай в кузов… а затем и в банку с маринадом.

Ох и куда я лезу?!

Чтобы не набирать имя монаха вручную, я сузил круг распознавания до трех метров диаметром, и там отобразились два ника, один из которых был тут же выбран для отправки приглашения.

– Приказывай, предводитель, – еще раз стукнул посохом в камень монах.

– Следуйте за мной.

Так, план действий нужно немного скорректировать…

– Камелот! – крикнул я и несколькими шагами переместился в столицу Авалона.

Главная площадь города встретила нас таким же, как и в Калапе, мрачно-багровым небом. Только вместо куполов и мягких обводов зданий вокруг сжимали кольцо высокие стены и квадратные башни, а основную часть встречающих составляли закованные в броню рыцари. Увы, их было как минимум вдвое меньше, чем монахов.

Вперед шагнула настоящая гора в гремящем железе. Забрало шлема с лязгом ушло вверх, открывая бородатое и словно вырубленное из камня лицо.

– Я, Теодор Трикорский, и сорок восемь рыцарей и бойцов, ждем ваших приказов… – окинув меня взглядом, рыцарь с сомнением в голосе добавил: – Сэр.

Внеся Теодора в список офицеров, я тут же перевел взгляд на более колоритную компанию. Во главе четырех десятков игроков стоял Зарандил. За его правым плечом привычной тенью маячил Фадаяр. Огненный маг и телохранитель кланлидера как всегда выглядел очень колоритно. Камзол с кожаными вставками вспыхивал алыми узорами. А на высоко выбритых висках змеились магические татуировки. Оставшаяся полоска всклокоченных волос делала его похожим на панка. Образ Фадаяра завершали кривая улыбка и горящий в глазах огонь безумия вперемешку с искрами веселья.

Ребята, конечно, представительные, но мое внимание было моментально приковано к некой особе, прятавшейся за спиной Зарандила.

Вот, блин!..

Пока я с недобрым выражением на лице спускался по ступеням, лидер Живых удивленно наблюдал за выходящими из портала монахами.

– Зарандил, трух волонан, – оперативно подправила мой «французский» система, – ты зачем притащил сюда ребенка?!

Эльф встретил меня показательно спокойным взглядом, а Дуня посмотрела с затаенной злостью.

Даже так?

– Если хочешь, можешь попробовать ее отговорить, – сказал Зарандил и сделал рукой приглашающий жест: – Удачи.

Вот гадство!

Убеждать хилершу я не стал, потому что по недетскому выражению решительности на лице этого ребенка все было и так понятно, поэтому просто сказал:

– Держись рядом с Пардой и не вздумай лезть вперед.

– Хорошо, – тут же изменившись, сделала анимешные глаза Дуняняша.

– Пойдем, девочка, – с прямо-таки материнской нежностью протянула руку Парда.

Такой я ее еще не видел, но времени на созерцание метаморфоз психиаторши у меня не было.

– Ты у нас прямополководец!.. – снисходительно фыркнул эльф. – Ну что, принимай нас в свою армию.

– А вот фигушки, – зло оскалился я, – если хочешь участвовать, тогда рули сам.

– Не получится, – качнул головой эльф, – если я ничего не путаю, неписи пойдут только за тобой. Но можешь предоставить мне статус первого офицера и твоего заместителя.

С плохо скрываемым облегчением я установил галочку в нужном месте, и образовавшийся при смешении двух отрядов легкий бардак тут же начал приходить в норму. Зарандил со скоростью машинистки стал тыкать пальцем в невидимый мне свиток, в результате чего рыцари и монахи выстроились ровными рядами, а винегрет из разномастных неписей образовал компактную группу.

– Что дальше? – закончив с маневрами, спросил Зарандил.

– Славия.

– Моих там сейчас нет: как назло, все застряли в рейде под Авалоном. Мы идем за неписями или твоими друзьями-ворами?

Вот зараза, ну почему из по сути неплохого человека постоянно лезет эта мерзость? Ладно, подождем – надеюсь, Гайкокрут не явится в сопровождении одного лишь Буратино, хотя и этот каменный мальчик очень даже неплохо смотрится.

– Славия! – крикнул я и шагнул в активнее завертевшуюся дымку порталов.

Гайкокрут все же преподнес мне сюрприз, потому что пришел без Буратино.

– Беру свои слова обратно, – хмыкнул Зарандил, но от меня не укрылась его секундная оторопь, – у тебя неплохие друзья.

– Привет, Зацеп! – крикнул плотно упакованный в серебристо-серую броню Крут, вскинув вверх увесистый молот. Этот же жест повторили два десятка здоровенных големов за его спиной. Точнее, движение своего создателя повторила лишь дюжина антропоморфных здоровяков. Еще пять похожих на носорогов и трое медведеподобних големов просто ударили в камень передней лапой.

– Чтобы я погас… – выдохнул Фадаяр. – Это что, князь?..

Нежданчик… А ведь это действительно князь.

Во главе полусотни дружинников перед нами стоял владыка Лукоморья.

Глава 6

За следующие двадцать минут мы посетили почти все столицы Сэкаи, включая гномий Догундур и главное – становище орков. К зеленокожим мы заскочили только за союзниками Живых – среди орков почитателей Иниэли не было. Зато их обилие порадовало в столице гномов. Ровные ряды гномьего хирда наполняли меня очень дефицитной сейчас уверенностью.

– Зацеп, нужно двигать в Салем, – наконец-то решил прекратить сбор воинов Зарандил. – Осталась мелочь, а время не ждет.

Я и сам это понимал, но боязнь запороть все только потому, что нам не хватит пары десятков бойцов, гнала меня в очередной портальный переход.

– Хорошо, – пришлось согласиться мне, отнюдь не чувствуя высказанной эльфом уверенности. Дождавшись, когда из портальной дымки выйдут последние ряды гномов, я крикнул: – Салем!

Союз вольных городов во многом отличался от остальных городов Сэкаи, и главным отличием было то, что все порталы вольников имели прямой выход в главную сеть. Да и как таковой столицы у них не было.

– Не спеши, – положил мне руку на плечи Зарандил, не пуская в портал, – теперь делом займутся взрослые дяди.

– Слушай, дядя, – сам не знаю почему, вспылил я, – тебе лет-то сколько?

Ехидно ухмыльнувшись в ответ, Зарандил щелкнул пальцами, и его лицо закрыла зеркальная маска. Только в отличие от снаряжения Угорюма, она не была гладкой, а имела рельефные черты человеческого лица.

Из-под маски донесся невнятный бубнеж. Лязгнув стальными сочленениями доспехов, вперед ринулся гномий хирд. За ним скользнул сборный отряд гномов-игроков. Следом пошли рыцари, монахи и рубаки из клана Живых.

– А вот теперь можно и нам, – сделав маску полупрозрачной, подмигнул Зарандил.

Ну можно так можно… Я изначально не претендовал на ведущую роль. Не заставляют бежать впереди танков – уже радость.

Салем полностью оправдал мои надежды, точнее – опасения. Возможно, стилистически он не совсем отвечал оригиналу, зато полностью соответствовал общим представлениям о том, как должен выглядеть город ведьм.

Готический костел в дальней части площади словно несколько дней обстреливали из зенитки, а потом запустили в него пауков. Впрочем, так же выглядели и остальные дома вокруг. На фоне пылающего мрачной краснотой неба со змеиным глазом в зените это смотрелось до дрожи мрачно.

Повсюду валялись тела неписей и, судя по одежде, бородам и шляпам, разработчики решили, что здесь обязательно должны жить мормоны. Понятия не имею, насколько это соответствует реальности.

Пейзаж оживляли четыре виселицы по периметру круглой площади и возвышение с железным шестом прямо рядом с портальной площадкой. Вот уж сомневаюсь, что здесь танцевали стриптизерши… скорее – извивались горящие ведьмы. Об этом же говорили закопченный камень и свежая поленница под шестом.

Любители жечь красивых женщин, да и некрасивых тоже, всегда вызывали во мне замешанное на злости недоумение. Хотя что-то подсказывало, что мое мнение по этому вопросу может очень скоро измениться.

– Куда дальше? – отвлек меня от раздумий Зарандил.

– На северо-запад, – сверившись с картой в наладоннике, сказал я.

– Ок, – кивнул эльф, и его маска вновь утратила прозрачность.

Гномы, образовавшие заслоны на всех выходах с площади, пришли в движение и, собравшись в колонну, втянулись в широкую улицу. За ними следовали рубаки, а дальше мы со сворой разнокалиберных магов. В арьергарде вышагивали големы. Сам же Гайкокрут шел в штабной группе. Старый ловелас уже строил глазки Парде. Хорошо хоть не любезничал с Дуняняшей – был бы скандал. У меня еще со времен, когда Тома из нескладного ребенка начала превращаться в привлекательную даму, образовалась жуткая аллергия на взрослых мужиков с наклонностями педофилов.

Время сильно поджимало, но приходилось двигаться медленно: почти шесть сотен игроков и неписей – это вам не малая боевая группа в походе за сокровищем и опытом. Впрочем, Зарандил справлялся со своей задачей мастерски. Я мог лишь позавидовать его опыту. Уверен, под моим руководством даже самое мощное войско превратилось бы в цыганский табор, а страдающим в чертогах Двуликого игрокам пришлось бы ждать помощи до морковкина заговенья.

Окрестности Салема тоже не подкачали в плане атмосферы страха. Типичные мангровые болота, которые открылись во всей красе, едва мы добрались до окраины города.

Город находился на возвышенности, так что, когда мы подошли к спуску, у меня появилась возможность окинуть взглядом всю колонну, а также увидеть, каким образом Зарандил задумал пересечь болото. Выстроившиеся цепочкой десять чародеев начали практически синхронный танец-каст. Трава под их ногами побелела и захрустела, а затем волна белизны побежала вперед по болоту. В некоторых местах с похожим на выстрел звуком образовались трещины.

Маги, продолжая размахивать руками, пошли вперед. Их буквально подпирали мечники и варвары из клана Живых. Танки двинулись следом, при этом меняя конфигурацию построения. Теперь они выстроились буквой «П», с трех сторон охватывая немаленькую толпу магов и лучников. Маневры двух с половиной сотен бородачей впечатляли, особенно учитывая, что там были не только ведомые программой персонажи. Зарандилу удалось как-то повлиять на предводителя хирда, и игрокам-танкам позволили влиться в общую фалангу.

Когда пришла наша очередь ступить на замерзшее болото, я осмотрел трещины и понял, что лед у магов получился не менее чем метровой толщины.

Неплохо.

Неписи и игроки без проблем двигались через болото, а вот под тяжелыми творениями Крута лед тихо потрескивал, но ни эльф, ни полугном не проявляли беспокойства, так что я не стал лезть с вопросами.

Еще было интересно, зачем даже такой большой группе понадобилась ледяная тропа шириной в добрую сотню метров. Через пару минут на этот вопрос ответили местные обитатели.

Сэкаи – вообще мир контрастов, и сейчас я наблюдал очередной стык противоположностей. Созданные магами перепады температур заставили двигаться огромные массы воздуха, и за жарким порывом ветра тут же накатывал ледяной холод. Под ногами крошилась перемерзшая болотная трава, а боковые кромки льда постоянно таяли под напором теплой воды. Из нее и полезли болотные жители.

Вонзив когти в заледеневшую смесь болотной тины, из подернутой тонким ледком топи выползло нечто, похожее на огромного тюленя. Или крокодила, особенно учитывая зубной набор? До моба было метров сорок, но расстояние компенсировали огромные размеры чудовища, которое на добрых пару метров возвышалось над головами гномов.

Взревев дурным голосом, «Болотный зубан, 98» возглавил атаку своих сородичей размером поменьше. С другой стороны от ледяной дороги полезли еще зубаны. Теперь становилась понятна необходимость такой широкой полосы замороженного болота – будь она поуже, танкам не удалось бы прикрыть магов с двух сторон.

Гайкокрут начал тыкать прикрытыми лишь тонкой кольчужной перчаткой пальцами в узоры на непомерно большом наруче левой руки.

– Не торопись, края слишком тонкие, – прогудел из-под маски Зарандил.

В ответ Крут лишь пожал плечами.

Вмешательство големов не понадобилось. Танки оперативно оттеснили агрессивных мобов обратно в болото. Им попытались помочь маги, но их порыв как-то быстро увял. Наверняка не без указаний со стороны Зарандила.

Предусмотрительность эльфа тут же оправдала себя, потому что мы подверглись… авианалету.

А вот и ведьмы. Мне как-то сразу стало не по себе. Разработчики решили не опираться на готовые стандарты, так что ни островерхих шляп, ни нарядов Бабы-яги не было. Зато имелись метлы, с которых нас и атаковали черноволосые красавицы в развевающихся на ветру полупрозрачных одеждах. Они были так похожи на выбранный Томой образ, что я несколько секунд искал среди них сестру. А когда запущенный Фадаяром огненный шар врезался в одну из ведьм, внутри разлился холодок страха.

Впрочем, через минуту тройка ведьм спикировала на нас подобно звену штурмовиков, и сантименты отошли в сторону.

Штабную группу тут же закрыл пузырь силового щита в исполнении двух воздушных магов из клана Живых, но ведьмы тоже оказались не лыком шиты. Летящая впереди клина красавица сорвала с пояса какой-то флакон и метнула в щит. Тут же по радужной поверхности силовой преграды расползлось ядовито-зеленое пятно. Только через образовавшуюся брешь первыми пролетели не метлы снаружи, а каменное ядро изнутри. Булыжник размером с голову человека смахнул ведьму словно пушинку.

Я резко развернулся и успел увидеть, как похожий на медведя голем присел на пятую точку, широко раскрыл пасть и, вздрогнув всем телом, кашлянул. Вылетевшее из пасти ядро устремилось к двум оставшимся ведьмам. Черноволосые красавицы уже успели сориентироваться в ситуации и легко увильнули от снаряда. Они, возможно, смогли бы уцелеть, но кроме игрушек Крута штаб прикрывали еще и маги. Одна из ведьм полыхнула жарким пламенем и, как сбитый «мессершмитт», оставляя дымный след тлеющей метелки, упала в болото. Со второй «летчицей» получилось еще интереснее. Кто-то из магов воздуха зацепил метлу призрачным арканом, и ведьма полетела дальше самостоятельно.

Оказывается, без своих веников ведьмы летать не умеют. Визжащая больше от ярости, чем от страха красавица резко пошла на снижение, но упасть в болото ей не дали. Точнее, она туда все же попала, но иным способом.

Разбрызгивая вязкую жижу и тонкие пластины льда, из топи выпрыгнул крупный зубан. Разинув пасть, монстр поймал падающую ведьму, как крокодил цаплю.

Жалко, конечно, роковую красавицу, но что поделаешь – законы природы, пищевая цепочка и все такое… Зубана ведь из всех достоинств ведьмы интересовали только ее гастрономические качества.

Воздушную атаку маги и лучники отбили, но как минимум половина ведьм скрылась в кронах высоченных деревьев. Так что мы еще с ними увидимся.

Над полем битвы разнесся гул одобрительных криков сотен бойцов. И словно в ответ ему от сильного удара вздрогнул чуть ли не весь ледяной панцирь рукотворной дороги.

Метрах в десяти от меня один из магов упал прямо на лед и приник ухом к замерзшей поверхности.

– Здесь! – крикнул маг, вскакивая и запуская в небо небольшой салют.

Чародеи и лучники тут же разошлись в стороны, и сквозь группки одетых в кафтаны и кожаную броню бойцов к месту предполагаемого прорыва начали пробираться гномы с шестиугольными щитами.

Второй удар уже произошел с громким треском. А третий сопровождался кучей спецэффектов: грохотом, брызгами грязной болотной воды и появлением в огромной полынье совсем уж фантасмагорического монстра.

– Болотный кракен! – закричал Фадаяр, то ли догадавшись, то ли просто прочитав название над рейдбоссом сотого уровня.

Огневик тут же прикрыл собой Зарандила, который, казалось, совсем не замечал появления серьезной угрозы.

Я попытался оттереть назад Дуняняшу, но нарвался на такой возмущенный взгляд, что отступил. Обе хилерши присоединились к своим коллегам, которые, стараясь не высовываться из общей массы дамагеров, все же держались недалеко за спинами рубак. Время от времени с их рук срывались розовые лучи, восстанавливая здоровье попавшим под удар танкам.

– Турам-хур! – выданный в едином порыве двумя сотнями глоток боевой клич гномов сам по себе был оружием.

Кракен подал голос в ответ, чуть не повалив ревом мешанину магов, но на танков его вопли никак не подействовали.

Что оставалось подо льдом, разглядеть не получится, но хватало и того, что кракен продемонстрировал своим соперникам. Голова размером с одноэтажный дом наполовину состояла из огромной пасти с двумя рядами зубов. Над пастью как усы извивались два щупальца, а над ними горели небольшие глазки. Сверху голову как шлем прикрывал панцирь. Туловище монстра рассмотреть не удавалось из-за мешанины щупалец разной толщины. Казалось, он полностью состоял из гибких конечностей с сотнями присосок и костяных крючков.

Щупальца хлестали как плети, но вызвали лишь усиление свечения десятка силовых куполов, которыми маги прикрыли гномов.

Но не все бородачи находились в обороне. Судя по тому, как завопил и выгнулся дугой кракен, часть гномов напала на него со спины.

Да уж, ребята не особо заморачивались дуэльным кодексом…

Кракен попытался развернуться к атаковавшим его бойцам. И тут же прикрывавшие нас гномы и рыцари побежали вперед, на бегу кромсая летающие повсюду щупальца. Параллельно с физической атакой маги воды постарались заморозить живые плети и сковать расколотый у туловища лед, создавая из полыньи ледяную ловушку.

– Давай ты! – услышал я голос Зарандила, который на некоторое время сделал свою маску прозрачной.

– Есть! – видно, вспомнив армейскую молодость, крикнул Гайкокрут и стал тарабанить пальцами по наручу-артефакту.

Два похожих на носорога голема молча ринулись в атаку. Сходство с африканскими животными у них было относительным – не хватало главного…

– …ну или так, – тихо поправил я себя вслух, увидев, как из вертикальных щелей на голове, как в откидных ножах, выскакивают длинные лезвия.

Разогнавшиеся животные всей немалой массой врезались в тело кракена. Но это было еще не все. Заревевшего от боли монстра начало трясти от электрических разрядов. И наверняка там напряжение было посильнее, чем у моего шаромета.

Рейдбосс взревел дурным голосом и оплел щупальцами обоих «носорогов». На помощь напарникам ринулся самый крупный из человекообразных творений мастера-големостроителя.

Чуть неуклюже, но достаточно быстро, украшенный светящимися рунами голем зашагал к кракену. Уже на подходе он завел руки за спину, где висел целый арсенал.

Из набора убойных железок Крут выбрал две дисковых пилы, которые в специальных зажимах на кистях голема завертелись с дикой скоростью.

За несколько секунд голем сумел освободить одного из «носорогов», но тут же сам оказался опутан словно постоянно отрастающими щупальцами босса. Едва короткие ножки освобожденного «носорога» коснулись уже превратившейся в грязную кашу поверхности, голем вновь ринулся на кракена и повторил свой шоковый удар.

Наблюдая за этой битвой гигантов, я как-то позабыл об остальных участниках боя. Зато они не забывали делать свое дело.

Со всех сторон в монстра летели огненные и воздушные заклинания, а также стрелы и сулицы дружинников князя. Не видно было только ледяных спиц и водяных бичей. Правильно – водникам нужно беречь силы.

Полоса жизни кракена медленно, но верно ползла влево, постепенно наливаясь желтизной, а затем и чернотой.

Издав последний рев, кракен свалился на лед, но все же сумел преподнести своим убийцам последний неприятный сюрприз.

– Хобират о пон! – дуэтом выкрикнули Фадаяр и Гайкокрут, когда кракен начал уползать в полынью, утягивая с собой не только несостоявшийся лут, но и одного из «носорогов». Голем с дисковыми пилами все же успел освободить себя, а второй «носорог» вышел из боя еще раньше.

– Не тормозим! – в открытую крикнул Зарандил. – Мы сюда пришли не за добычей, а выручать товарищей!

Словно очнувшись, заработали водяные маги, моментально замораживая полынью.

Масса воинов пришла в движение, вновь выстраиваясь в походный ордер.

Во время боя я не заметил потерь, но теперь мы двигались мимо тел, замерших на грязно-белой поверхности. И их было немало, как минимум полсотни. Убитые неписи лежали как настоящие мертвецы, а игроки постепенно растворялись в воздухе, отправляясь в чертоги Двуликого, и это подстегивало нас не хуже плетей.

Не знаю, что рассказал Зарандил своим подчиненным и союзникам, но лица окружавших нас магов с каждым шагом становились все угрюмее и злее.

Утешало одно – ранения, которые наносили нашим бойцам монстры, были привычными для Сэкаи, но что-то подсказывало мне, что со странным эффектом запредельной реалистичности и кровоточащими ранами мы еще встретимся.

О том, что войско достигло сухого места, мы узнали, только когда под ногами появилась серо-зеленая трава, без следов замораживания. Идти стало легче, но обстановка особо не поменялась – над головами по-прежнему шумели кроны мангрового леса, казавшиеся практически черными на фоне алого неба.

Водники наверняка вздохнули с облегчением, а вот для мечников пришло время, так сказать, жатвы.

Впереди послышались крики. Я вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что происходит, но утруждаться не пришлось, потому что нам тоже досталось. Напряженно всматривающийся вперед лучник вдруг подпрыгнул вверх. Точнее, его подбросил вынырнувший из-под земли огромный червь. У подземного моба не было ни головы, ни глаз – только круглый рот с загнутыми внутрь крючьями зубов.

Лучник даже не успел крикнуть, как наполовину оказался в пасти червя. Появившийся рядом рыцарь с двуручным мечом одним ударом перерубил высунувшееся из-под земли чудовище, но было поздно. Тело игрока застыло и начало таять в воздухе.

Зарандил забубнил что-то под маской, и войско тут же пришло в хаотичное на первый взгляд движение. Но так лишь казалось. Через минуту маги и лучники были равномерно разбавлены мечниками.

Рядом с нами оказались дружинники князя. А сам владыка Лукоморья с очень серьезным видом застыл позади меня.

Ну прямо почетный караул… Интересно, вспомнит ли об этом князь в будущем? Если, конечно, в Сэкаи настанет это будущее…

Земля подо мной вздрогнула, выпуская гибкое тело червя, но мои ловкость и «акробатика» были ему не по зубам. Я сначала чуть подпрыгнул, а затем одной ногой сильно оттолкнулся от края распахнувшейся пасти. Князь резким ударом срезал верхушку червя вместе с зубами, а затем вовсе перерубил извивающееся тело.

– Благодарствую, – кивнул я князю, на всякий случай проследив за положением у подопечных дам.

Парда и Дуня держались рядом с Крутом, а вокруг этой троицы буквально водили хоровод два человекоподобных голема. У механических ребят подошвы были похожи на паровоздушные молоты для забивания свай. Они мало того что уже утрамбовали площадку под собой до гранитного состояния, так еще сумели раздавить с десяток червей. Плоские тушки были тому уже неживым свидетельством.

– Пауки! – заорал мне практически в ухо кто-то из магов. Кажется, повелитель воздушной стихии.

Ох уж эти ветродуи…

Впрочем, предупреждение оказалось своевременным. Из высоких крон деревьев по блестящим нитям заскользили крупные пауки.

Блин, как же я не люблю эту мерзость!

Уровень у пауков был не меньше шестидесятого, но это не удержало меня от броска шаром. Сам удар снаряда не снял и десятой части полоски жизни моба, но разряд свел лапки судорогой. Паук рухнул вниз, и по нему тут же радостно начал топтаться один из големов Крута.

Пока рубаки следили за червями, маги и лучники занялись пауками. Вверх полетели разноцветные полоски заклинаний и светящиеся убойной магией стрелы. Это нападение могло разобрать и большое пати, но не целую армию, даже изрядно прореженную ведьмами. Силенок у пауков оказалось недостаточно.

Я все ждал появления островного босса, но, как ни странно, он так и не появился.

Хруст перемерзшей травы под ногами и треск свежего льда стали сигналом того, что мы покинули твердую поверхность и вновь углубились в болота. Судя по карте, идти осталось не так уж много, но что-то впереди не наблюдалось никакого жилья… Под ложечкой неприятно засосало от предчувствия фиаско. А вдруг парочка мага и орка-садиста просто выехала в болота на рыбалку или пикник? В этом случае все наши потуги абсолютно напрасны.

Сомнения терзали меня еще пятнадцать минут и разлетелись вместе с искусственно созданным миражом. Кто-то в авангарде дошел до маскировочного купола и врезал по нему чем-то убойным. С пронзительным свистом по куполу поползли радужные пятна, и мы увидели место, где затаились наши противники.

– Дошли… – тихо прошептал я.

– Половину дела сделали. – Слух как обычно не подвел эльфа. Зарандил сделал маску совсем прозрачной и иронично посмотрел на меня. – Остались пустяки.

Он, конечно, прав, – впереди самое сложное, но, по крайней мере, мы видим точку приложения усилий, а это действительно половина дела.

Маска Зарандила вновь стала зеркальной и, словно в продолжение этого действия, колонна нашей маленькой армии начала трансформироваться. Сделавшие свое дело водные маги отошли в тыл, а на большой остров ступили подкованные железом сапоги гномов.

Бородачи образовали стальной клин, по бокам которого двигались дружинники и рыцари. Внутри до времени скрылись монахи и маги с лучниками, а тыл по-прежнему охраняли потерявшие одного собрата големы. Так как ситуация обострилась, Круту пришлось оставить компанию милых дам и перебраться в арьергард.

Когда маскирующий силовой щит окончательно упал, мы увидели своеобразный городок на болотах в эдаком постмодернистском стиле. В центре острова возвышалась пирамида, а вокруг нее словно кто-то разбросал гигантские щиты. Казалось, что циклопические сферы всплывали из недр земли, но проклюнулись на поверхности только своими верхушками.

Что-то хоть отдаленно похожее на вход находилось только в самой пирамиде. Поэтому стальной клин гномов направился именно туда. На острове деревьев почти не было, так что неожиданной атаки сверху у пауков и ведьм не получится. Все внимание магов и лучников было направлено вперед и в стороны.

Первая атака мобов произошла, когда мы находились между двух самых крупных «щитов». Когда выстроившаяся в колонну армия втянулась меж рукотворных холмов, с трех направлений на нас набросились не очень крупные, но довольно шустрые существа.

– Тарахи, – прокомментировал нападение Фадаяр.

Название еще одной расы обитателей города-королевства кваров я уже слышал, но видеть их воочию не приходилось. В самом Турмахане эти существа не прижились из-за слепых демонов, но зато болотистые окраины древнего города ими просто кишели.

Гномы и рыцари так лихо рубили тарахов, что я уже потерял надежду рассмотреть этих существ поближе, но случай все же выдался. Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Рыцари и дружинники подтянулись ближе к периметру, а их места среди магов и лучников заняли монахи Шамбалы. Стоявший расслабленно монах внезапно стал двигаться, раскручивая посох. Похоже, сработала интуиция, потому что, когда над головой одного из рыцарей мелькнуло тело особо прыгучего тараха, посох монаха уже был разогнан до скорости работающего вентилятора. Размытый круг, казалось, лишь коснулся летящего тараха, но его тут же отбросило обратно.

Удачный выпад снес половину жизни мобу, но не убавил прыти. Похожее на искореженного человека существо пригнулось к земле и оскалило острые зубы. Нос пятачком и покрытая бородавками серо-коричневая кожа завершали образ жителя болот. Ноги, которые были намного сильнее, чем чахлые ручки, распрямились подобно мощным пружинам и бросили моба на монаха. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

Где-то в середине полета тарах, изогнувшись всем телом, изменил траекторию полета и свалился на одного из магов. Хилые ручки крепко вцепились в волосы завопившего неожиданно тонким голоском чародея, а зубы твари впились бедняге прямо в лицо.

Все игроки на мгновение замерли, а вот неписи-монаху удивление явно было чуждо. Сделав короткий шаг, он наотмашь ударил посохом. Мне на секунду показалось, что вместе с тарахом он размозжит и голову мага. Но нет – очень точный удар смахнул прыгуна с чародея, открывая нашим взглядам хоть и глубокие, но вполне привычные для игры раны.

Дуня тут же подскочила к пострадавшему и прижала свои ладошки к его щекам.

Под тонкими пальчиками полыхнуло оранжевым цветом, и когда хилерша убрала руки, лицо игрока оказалось абсолютно целым.

Круто, конечно, но предчувствия подсказывали, что такая благость продлится недолго, и как только мы окажемся в пирамиде, миленькие игровые раны сменятся очень серьезными.

Интересно, почему заговорщики тратят силы на бой по общеигровым правилам?

Словно подслушав мои мысли, кто-то невидимый отозвал тарахов.

Вопящая толпа отхлынула и отступила к пирамиде.

Гномы снова перестроились в клин и двинулись вперед. Меня же не отпускало ощущение неправильности происходящего.

– Зарандил, – повернулся я к магу и всмотрелся в зеркальную поверхность маски.

– Не сейчас, – прогудел в ответ эльф.

– Это важно.

– Ну что еще? – недовольно спросил лидер Живых, сделав маску прозрачной.

– Нам нельзя в пирамиду.

– Это еще почему?

– Там засада.

– Да ты что! – иронично хмыкнул Зарандил. – Видишь же, что справляемся.

– Внутри будет намного хуже. Придется играть по их правилам, – не вдаваясь в подробности, уверенно заявил я.

– И что ты предлагаешь?

А вот это вопрос на миллион. Что можно предложить в такой ситуации, основываясь лишь на интуиции и приступах паранойи?

В голове мелькнуло воспоминание о сравнении щитовидных строений с верхушками огромных сфер.

А ведь это мысль!

– Крут, – повернулся я к полугному, который покинул арьергард, чтобы выяснить причину остановки, – кто-нибудь из твоих «малышей» может разломать этот купол?

Из двух соседних куполов мне почему-то больше понравился тот, что справа.

– Не попробуем – не узнаем, – философски ответил полугном и начал тыкать пальцами в наруч.

Вперед тут же выбрались два человекоподобных голема. Они быстро взобрались по пологому склону купола и встали на его верхушке. У этих големов с разнообразием арсенала было хуже, чем у того, который атаковал кракена, зато инструменты выглядели намного солиднее. Выбор Крута был очевиден, и его творения взяли в мощные руки по гигантскому молоту. Словно двое заправских молотобойцев, они стали монотонно бить в каменную поверхность.

Купол не выдержал раньше, чем сомнения окончательно догрызли мою надежду на успех.

Верхушка купола пошла трещинами, и часть камня провалилась внутрь, едва не утащив с собой одного из големов. Бедняга уронил молот, но успел упереться конечностями в края пролома.

Прямо как корова из кинокомедии, в открытом бомболюке.

Похоже, эта же ассоциация пришла в голову не только мне, потому что по рядам игроков пролетел нервный смешок.

Крут, чуть подумав, направил к куполу одного из своих «носорогов». Второй молотобоец зацепил брошенный ему трос за крепление на спине собрата, и импровизированный тягач без проблем освободил нам доступ к пролому.

Наш маленький штаб быстро взобрался на купол. Фадаяр сразу же запустил вниз огненный шар.

– Однако… – озадаченно высказался Зарандил. – Тут не меньше пары сотен метров.

– Жаль, не получится. Придется пробиваться через пирамиду, – вздохнул я.

Возможно, мне и удастся переправить пару человек с помощью махаона, но это все равно не поможет, так что не стоит даже говорить об этом. А сунуться туда в одиночку и попытать счастья – вообще безумие. На карту поставлено слишком много.

– Это у тебя не получится, – тоном ослика Иа из советского мультика заявил Зарандил. – Витярок!

Маг воздуха с оригинальным ником взбежал на купол и без дополнительных объяснений посмотрел вниз.

– Ну как?

– Да без проблем, – весело заявил полуэльф и, не дожидаясь команды, сиганул вниз.

Блин, у этих ребят действительно ветер в голове…

Зарандил вновь сделал маску зеркальной и через несколько секунд на купол взбежали еще два полуэльфа и один человек. Воздушники, не останавливаясь, с раскинутыми в стороны руками, как парашютисты, попрыгали в пролом.

Через еще десяток секунд зеркальная маска кивнула Фадаяру.

– Ох, грехи мои тяжкие… – вздохнул похожий на ирокеза огневик и рухнул вниз.

За телохранителем кланлидера с секундным интервалом вниз начали сигать маги-игроки.

Зарандил повернулся ко мне и снизошел до пояснений:

– Вниз пойдут монахи, дружинники и большая часть магов. Рыцари и гномы с големами останутся здесь. Слишком тяжелые, да и нужно отвлечь внимание от нашей вылазки.

Рядом тут же оказался Гайкокрут.

– Я не против, – кивнул полугном, – но, может, оставим князя наверху? Я уже год добиваюсь аудиенции, а тут такая возможность подраться плечом к плечу…

– Блин, Крут, о чем ты думаешь?! – вспылил я, но Зарандил остановил мою вспышку жестом, явно проверяя что-то в открытых настройках участников нашего похода.

– Князя и половину дружинников попробую оставить здесь. У него слабая сопротивляемость «очарованию». Во время нападения ведьм были проблемы, а вероятность наткнуться внизу на этих красавиц очень высока.

Действительно, по легенде князь был большим любителем женского пола, так что с ведьмами ему лучше всего не встречаться. Только согласится ли непись разделить свой отряд? В крайнем случае оставим их здесь всем составом.

К счастью, полномочий, которые Туилиндэ передала мне, вполне хватило.

Выжившие три десятка дружинников поднялись на купол, и тут, похоже, сработала одна из старых сценарных закладок.

– Златояр, – обратился князь к седобородому дружиннику, – дальше ты пойдешь без меня.

– Но, княже… – попробовал возмутиться старый воин.

– Не спорь, наставник. Я помню, что ты пообещал батюшке, но так нужно.

Честно говоря, эта мелодраматическая сцена начала напрягать, но Зарандил не вмешивался, так что и я решил не торопить события.

Через пару минут пестун князя сдался и, махнув рукой, прыгнул в провал. За ним по очереди сиганули еще семнадцать таких же украшенных сединами ветеранов. А князь с молодыми дружинниками спустились с холма и влились в ряды заслонного отряда.

Зарандил с сомнением посмотрел на довольно улыбавшегося Крута и повернулся к небольшой группке гномов у подножия холма:

– Эд!

– Чего? – повернулся к нам приземистый бородач с ником Эдбумбам, на плече которого покоилось нечто похожее на мортиру с ружейным прикладом. Ствол имел внушительный калибр и был покрыт сложной вязью рун, так что вряд ли это орудие имеет отношение к огнестрелу.

Теперь понятно, из чего гномы запускают такие же пули, как те, что мне удалось добыть в мастерских Торобора.

– Оборона – на тебе, – сказал эльф быстро взобравшемуся наверх гному. – Дайте нам двадцать минут и уходите.

– Принял, – серьезно кивнул гном. – Удачи.

– Да уж, она нам понадобится…

Когда вниз ушли больше половины магов и часть монахов, настала наша очередь.

– Дуня, – повернулся Зарандил к хилерше.

– Ты же знаешь, что я не люблю этого…

Эльф подошел к напрягшейся Дуняняше и, подняв ее на руки, шагнул к провалу. Лекарша попыталась обнять эльфа за шею, но не успела. Зарандил без особых затей сбросил Дуню в провал, как это когда-то проделал Стенька Разин с персидской княжной.

Тонкий писк девушки, удаляясь, затих внизу.

– Не нравится? – увидев недовольство на моем лице, спросил эльф. – Уговаривать пришлось бы дольше, а на такой высоте заклинание воздушников двоих за раз не выдержит.

Решив, что конфликт исчерпан, он повернулся к Парде.

– Я сама, – нехорошо сузила глазки миура.

– Прошу, – сделал изящный приглашающий жест глава Живых.

Крепко сжав кулачки, Парда спрыгнула вниз. За ней, бросив на меня ехидный взгляд, последовал сам Зарандил.

Так, теперь моя очередь. Если честно, что-то не хочется соваться на этот аттракцион. Мелькнула даже мысль воспользоваться махаоном, но, с одной стороны – незачем его светить перед всеми подряд, а с другой – это наверняка будет воспринято как слабость духа.

Ладно, где наша не пропадала…

Не дав разрастись возникшему в груди холодку, я напомнил себе, что это всего лишь иллюзии, и сиганул вниз.

Твою ж реактивную тягу!..

Казалось, после опыта с махаоном меня сие действо не должно было испугать, но парить с использованием хоть какого-то летательного аппарата и тупо падать на каменный пол с двухсотметровой высоты – это большущая разница.

Мимо промелькнули какие-то светящие точки. Затем я пронзил собой нечто похожее на облака и понесся к подсвеченному разноцветными огоньками полу. Удалось лишь заметить, что в предполагаемой точке падения клубится светящаяся дымка, которую с четырех сторон подпирали маги.

В эту самую дымку я и влетел. Как в кисель попал. Ощущения были именно такими. Скорость падения резко снизилась, но при этом без особого дискомфорта. Ближе к полу пространство в облаке стало менее вязким, а где-то на высоте двух метров волшебный эффект исчез вообще. Так что из тормозящего заклинания я буквально вывалился. Повезло, что для акробата и скомороха такие финты по определению не могут быть опасными.

Тело самостоятельно извернулось в воздухе, что позволило мне, как кошке, приземлиться на четыре конечности. Мало того, удалось сделать это с определенной долей изящества.

– Не стой на месте, – тут же высказался Фадаяр.

Оно и понятно, если не хочу, чтобы на голову свалился очередной прыгун…

Убравшись с посадочного пятачка, я поднял голову и увидел, что дымка и светящиеся точки, промелькнувшие мимо во время моего полета, снизу выглядели как темные облака, сквозь которые проглядывали звезды. Должно быть, раньше это выглядело очень красиво, будто над головой не потолок, а ночные небеса, только сейчас все портила неровная дырка. В сочетании с кроваво-красным небом это выглядело как глаз демона, решившего посмотреть, что творится в тихом подземном мирке.

Ощущение усиливали падающие вниз, словно кровавые слезы, бойцы.

Отследив взглядом вертикальный полет очередного десантника, я не мог не восхититься простотой и изяществом очень полезного умения воздушных магов. И все же здесь что-то не так. Вон Дуняняша стоит с обиженным лицом и потирает ладошкой свою попу, а у контролирующих заклинание воздушных магов лица до предела напряженные и бледные.

Пока Фадаяр давал мне ценные указания, Зарандил общался с одним из магов поддержки.

– У нас проблемы, – наконец-то повернулся ко мне лидер Живых. – Это место накладывает какие-то странные дебафы, но в логах они почему-то не отражаются.

Может, пора рассказать ему о том, что будет дальше, или в этом нет необходимости?

– Все так плохо?

– Эффективность заклинаний упала на пятьдесят процентов.

– Невесело.

– Да, но и не смертельно, – упрямо поджал губы эльф и повернулся к сидящему в позе лотоса магу-полуэльфу: – Долго еще?

– Две секунды, – не открывая глаз, ответил медитирующий чародей.

И действительно, через пару секунд, раскинув сведенные до этого в молитвенном жесте руки, он выпустил в воздух десяток светляков. При этом глаза чародея оставались закрытыми.

Светляки, покружившись вокруг мага, резко рванули в разные стороны.

Ну и что это?

Надоедать с вопросами я не стал, справедливо полагая, что через пару минут все и так станет ясно.

Медитирующий маг вздрогнул даже раньше чем через минуту.

– Черт!

– Что там? – напрягся Зарандил.

– Северо-запад. Один выход. Там куча тарахов и еще какой-то мерзости… – сказав это, маг снова застыл без движения.

Еще через две минуты он дернул головой и со стоном поднялся на ноги.

– Есть хоть что-нибудь? – теряя терпение, спросил Зарандил.

– Да, – с вымученной улыбкой сказал маг и ткнул пальцем куда-то вправо. – Там через два зала помещение, похожее на общую обитель Хранителей. Только все очень захламлено.

– Чем? – напрягся Зарандил.

– Без понятия, – раздраженно дернул плечом маг и болезненно поморщился. – Черт, Зар, что это за место такое и почему мне так плохо?

Маг застонал и ухватился за голову; похоже, это был какой-то откат, и он никого особо не удивил, разве что силой болевых ощущений. А вот закапавшая из носа мага кровь ввела всех в шок.

Да, ребята, и такое бывает…

Я уже хотел рассказать о моем опыте общения с заговорщиками, но из темноты прилетела кривая стрела и прервала мучения мага. Из раны по кривому древку ударила тугая струя крови, забрызгав стоящего рядом Фадаяра.

Огненный маг мазнул по лицу рукой и ошарашенно уставился на окровавленные пальцы.

– Дозор, не спать, мать вашу! – сорвался Зарандил, но быстро опомнился и вновь отгородился от мира зеркальной поверхностью маски.

Внизу нас было уже больше сотни, при этом десантирование продолжалось. Успевший спуститься отряд пришел в движение. Часть магов, половина монахов и все дружинники образовали стандартное построение для отражения массированной атаки мобов.

Пока постоянно пополнявшиеся десантниками бойцы ждали нападения, два десятка монахов и четыре десятка магов плюс еще один абсолютно бесполезный вор резво побежали в направлении обители, которую обнаружил уже улетевший в чертоги Двуликого маг. Надеюсь, там он пробудет недолго.

Если верить заверению повелителя светляков-разведчиков, нам нужно пересечь только два зала. Это может быть и мало, а может быть очень много, в зависимости от того, кто нас там ждет.

Бегущие впереди монахи были вынуждены чуть сменить траекторию движения, чтобы миновать глубокую яму, выдолбленную прямо в полу. Пробегая мимо, я рассмотрел, что это было нечто похожее на древнеримский цирк в миниатюре. Похоже, здесь проходили еще те игрища… Летящие над нашими головами шары-светляки позволяли хорошо рассмотреть пропитанный кровью песок арены и испещренные красными пятнами стены барьера перед зрительскими местами.

Блин, что же это за гадюшник?!

Следующее помещение на первый взгляд было пустынным, но раздавшийся слева истеричный хохот развеял мои иллюзии. Монахи никак не отреагировали на появление новой угрозы, а вот часть магов начали замедляться.

Внезапно в моей голове помутилось, и постепенно оплетала непонятная слабость.

Блин, вот как выглядит «очарование»! Хорошо хоть нет сексуального влечения. Или это еще впереди?.. Мысли в голове потекли как-то плавно, неспешно, и вдобавок начали путаться.

Черт!

– Фада! – быстро оценив обстановку крикнул Зарандил.

– Принял, – с задорной улыбкой ответил огневик. – Не поминайте лихо-ом!..

Эту фразу Фадаяр заканчивал уже в полете.

Бегущие рядом с ним маги синхронно махнули руками, и тугая волна воздуха метнула огневика вперед и влево.

Полет боевого мага закончился ловким перекатом уже в гуще мчавшихся к нам ведьм.

Рискуя за что-нибудь зацепиться, я максимально повернул голову, чтобы иметь возможность наблюдать за поистине феерическим действом. Это был поразительный по красоте танец шедшего в самоубийственную атаку мага.

С рук Фадаяра сорвались два огненных шара, но они не сразу ударили в визжащих ведьм, а завертелись вокруг своего хозяина, повинуясь каждому движению мага. Сам же огневик тоже вертелся, ни на секунду не замирая. Из переката он уходил в прыжок, а затем в сложный пируэт. Во все стороны от него неслись огненные капли, а каждое касание открытой ладони заставляло очередную жертву вспыхивать трескучим пламенем. Кроме того, вращавшиеся вокруг огневика кометы с не меньшим успехом воспламеняли все, до чего дотягивались.

Утратив к нам интерес, ведьмы накинулись на Фадаяра. И тут мне даже дышать стало легче.

В мозгу надолго отпечатается картина, как развевающиеся черные одежды ведьм кружились вокруг огненного мага, окутывая его все гуще. Это было похоже на черных мотыльков, порхающих вокруг жаркого пламени – танец, смертельный не только для инфернальных бабочек, но и самого огневика.

Достойный и яркий уход – именно то, что нужно немного чокнутому Фадаяру. Впрочем, другие в огневики и не идут.

Сбросив наваждение колдовского «очарования», отряд по команде Зарандила взвинтил темп, но с ходу перейти в следующий зал нам не дали. Проход былперекрыт заслоном из тарахов и еще каких-то совсем уж отвратных мобов.

Тут во всей красе показали себя монахи. Передовая группа врезалась в заслон, усиленно работая посохами. Вторая группа уроженцев Шамбалы с необычайной легкостью буквально пробежала по спинам своих напарников, как по лесенкам. Перелетев через заслон, они ударили по мобам сзади.

Когда мы приблизились, бой уже закончился, но, увы, он обошелся нам слишком дорого. Монахи полегли все – выживших мобов добивали подбежавшие маги.

От вида разорванных тел и забрызгавшей все и вся крови меня замутило. Причем не только меня. Благо даже в новом наборе отрицательных эффектов функции рвоты не было, а то стало бы еще веселее.

Следующий зал встретил нас толпой ринувшихся со всех сторон тарахов. В этот раз они шли не плотной волной, а атаковали вразнобой, и этим воспользовались воздушные маги. Три воздушника внезапно остановились и взялись за руки.

– Вра! – издали они слитный крик; словно круги на воде, во все стороны ударила волна плотного воздуха, раскидав мелких монстров. Тех, что покрупнее, прямо на бегу добили водные и огненные маги.

Я не мог оглянуться, но почему-то был уверен, что в этот момент потративших последние капли сил сумасбродных и отчаянных воздушников захлестывает волна опомнившихся тарахов.

Надеюсь, парни, вам будет не очень больно. Потерпите, мы быстро.

То, что маг-разведчик назвал захламленной обителью, таковой и оказалась. Стандартный холл общей обители Хранителей действительно был похож на старый чердак. На полу громоздились странные кучи, а весь потолок был затянут многослойной паутиной.

Когда мы вбежали в зал, мне стало совсем нехорошо. Кучи на полу оказались нагромождением человеческих костей, а из плетения паутины вниз полезли шакры.

Ох, да здесь же десятки паучьих оборотней!

Впервые в жизни я почувствовал, что нахожусь на грани нервного срыва.

И тут начался настоящий кошмар. Словно повинуясь чьей-то команде, шакры и выскочившие из-за костяных нагромождений тарахи ринулись в атаку. С тыла налетели те, кого задержали воздушные маги.

Ну, кажется, приехали… Или нет? Похоже, у Зарандила настроение не было таким уж пессимистичным. Маги быстро перестроились. Огневики перешли во внешнее кольцо. За ними встали водники и воздушники, а в центре – баферы с хилерами. Ну и, конечно, я – самый важный и самый бесполезный член отряда.

Все началось неплохо – пироманты создали огненное кольцо и подожгли паутину, но они не учли, что имеют дело не с простыми пауками, а с шакрами. Паучьи оборотни, не особо обращая внимание на огонь, спрыгнули вниз, и каждый ухватил кого-то из магов, причем эти твари целились в хилеров. Впившись в жертву, монстр резко вздергивал игрока вверх с такой легкостью и скоростью, словно паутину шакры тянула мощная лебедка.

Парда увернулась от атаки сверху, полоснула паучьего оборотня-монстра по глазам выпущенными когтями, а вот у Дуняняши так ловко не получилось. Хвата хелицер она избежала, но не смогла уйти от лап оборотня.

Рядом был только я, так что пришлось прыгать. Кинжал материализовался в моей ладони и, оседлав шакру, я полоснул ядовитым лезвием по натянутой нити. Тыкать кинжалом в самого моба сто тридцатого уровня смысла не было, а вот перерезать нить получилось. Огонь с ней не справился, но зато прекрасно сработало зазубренное лезвие. Мы втроем рухнули на пол.

Рядом тут же оказался Зарандил и без затей приложил ладонь к покрытому мерзким ворсом телу. Шакру затрясло. Из всех естественных и не очень отверстий повалил пар – эльфу удалось за несколько секунд запечь оборотня, как в микроволновке.

Увы, устроенный паучихами переполох перечеркнул наши шансы на успех. Тарахи добрались до внешнего периметра обороны, а для нас, без танков и рубак, это означало полный крах.

Возможно, моя идея с десантированием, которое исключало использование тяжелых танков и рыцарей, стала первым шагом к поражению. С другой стороны, неизвестно, что ждало бы нас на спуске в пирамиде. Быть может, мы полегли бы еще там.

Тарахи буквально за минуту растерзали магов, и только огненная стена в исполнении Зарандила позволила избежать гибели мне, Дуняняше и миуре. Жаль, что это всего лишь на несколько секунд. И все же кое-кому этих мгновений хватило, чтобы сделать свой ход.

Неожиданно Парда рухнула на колени. Что-то жарко зашептав, она запрокинула голову и вытянула руки ладонями вверх.

Что за… Блин, я совсем забыл, зачем вообще взял миуру с собой, и теперь тупо смотрел на то, как она взывает к своей покровительнице – проклятой помощнице.

Радостный визг тарахов захлебнулся и перешел в вой ужаса. Между скрюченными фигурками замелькали неуловимые тени. Во все стороны брызнула черная кровь болотных жителей. Даже шакры испуганно скрылись среди путаницы паутины.

Неужели победа?

Увы, напоминающая маятник ситуация тут же качнулась в другую сторону. С той стороны, где должен находиться вход в обитель Двуликого, задул ветер с запахом степных трав. А затем призрачные создания вцепились в кошачьи тени проклятой помощницы.

Через несколько ударов сердца все было кончено.

– Прости… – прошептала Парда и шагнула в тень, которую отбрасывала ближайшая куча костей.

– Парда! – крикнул я, но фигурка миуры уже растворилась во мраке. – Вот зараза!

Ну что теперь делать с Дуняняшей? Я же рассчитывал, что Парде как-то удастся вывести юную хилершу из-под удара. Вряд ли миура не захотела этого сделать, скорее всего, просто не смогла.

Это, конечно, неприятно, но важнее было происходящее на поле боя. К нам вальяжно и не спеша приближалась целая процессия. Впереди шел шаман орков. Наверняка именно он разогнал тени своими духами. За шаманом чинно вышагивал здоровенный орк, по правую руку от которого верхом на огромной жабе двигался квар. А вот позади этой парочки шли мои знакомые – маг Келевур и его садомазопартнер.

– Вот, Келевур, а ты говорил, что Слезу найти не получится. Смотри, он сам ее принес! – прорычал огромный орк и захохотал. – Ну что, ничтожества, готовы признать свое поражение?

Мне захотелось высказать, что я на самом деле готов признать, но вряд ли это пропустит антиматерщинный фильтр. А вот Зарандил владел собой намного лучше меня.

– Не торопись, зеленомордый. – Легкая улыбка чуть тронула губы эльфа.

Вот именно поэтому он и стал лидером… Боюсь, до выдержки Зарандила мне как до Китая на четвереньках.

– А что так? – весело спросил орк. – Ты надеешься вывернуться? Ну-ну, попробуйте. Развлеките меня. Могу даже позволить твоей девочке избежать путешествия в чертоги Двуликого: поверь, там сейчас очень весело!

– Ты отпустишь ее? – чуть дрогнула ледяная маска эльфа.

– Ну, после того как она немного развлечет нас, – заметив мелькнувшую в глазах Зарандила надежду, орк все правильно понял и добавил: – Тут запрет на насилие не действует.

– Киривах апот! – заорал я и метнул в орка шар.

Глупо, конечно, но бездействие было выше моих сил. Судя по взгляду эльфа, он разделял мои мысли.

Как и следовало ожидать, шар до орка даже не долетел. Ездовая жаба квара молниеносно выбросила язык и поймала им мой снаряд как муху.

Чтоб ты подавилась, тварь!

Не везет моему оружию на попадание в чужие желудки… только в отличие от Буруба-Кинга, вскрыть эту жабку у меня вряд ли получится.

– Так как насчет девочки? – словно ничего не произошло, издевательски спросил орк.

– Дай нам пару секунд, – спокойно ответил Зарандил и повернулся ко мне.

– Ты что, с дуба рухнул… – начал я и осекся, увидев глаза эльфа.

Иронично улыбнувшись, он протянул мне белый цветок:

– Ты, конечно, извини, что сразу не предупредил: я не из этих… – Еще один взгляд вновь заставил меня замолчать.

Согласен: шутка не сама умная и не самая своевременная.

– Не урони цветок и крепко держи Дуняшу.

Ну, насчет последнего он беспокоился напрасно – хилерша от страха вцепилась в меня как клещ.

В последнем взгляде эльфа на девочку был такой коктейль чувств, что даже у меня не возникло отторжения. Большая разница в возрасте, конечно, не совсем хорошо; но если тут такая любовь, то…

К тому же меня терзали смутные сомнения насчет возраста самого Зарандила. Причем это было довольно болезненно для моего самолюбия, потому что паренек вел себя в безвыходной ситуации более достойно, чем я.

Горько улыбнувшись, Зарандил перевел взгляд на меня:

– Только не тормози.

Дернувшееся лицо эльфа подсказало мне истинный смысл этой фразы.

– Ты же говорил, что не боишься боли…

– Боли не боятся только дураки, я просто знаю о ней очень много.

Зарандил резко развернулся и шагнул к нашим врагам. Похоже, орк заподозрил подвох, потому что разогнанные кошачьими тенями тарахи и шакры вновь бросились в атаку.

Эльф, раскинув руки в стороны, пошел навстречу монстрам и торжественно что-то декламировал на ходу.

Блин, это же хокку! Похоже, слухи не врут, и в Сэкаи эти стихи способны усиливать заклинания.

И в следующий момент все вокруг полыхнуло ослепительным пламенем. Абсолютно все. Казалось, горел сам воздух.

Твою конфорку!..

Я даже испугаться толком не успел, лишь, обняв Дуняняшу, рефлекторно присел. На последних словах хокку приносящего себя в жертву мага цветок в моих руках засветился. И когда полыхнул огонь, из белого сияния вокруг нас образовалась защитная сфера.

Магическое пламя бушевало секунд двадцать, а затем опало, оставив после себя пепельную пустыню.

Сгорело все, включая заговорщиков. Лишь несколько шакр – видно, из тех, кто забрался под самый потолок – обугленными тушками беззвучно упали в кучи пепла.

– Бегом! – крикнул я Дуняняше и поволок хилершу за руку к обители Двуликого.

Будь я мощным орком, мог бы понести ее на руках, но это не мой случай. Так что придется топать ножками.

По сравнению с общим холлом, обитель Тувалона сияла чистотой, но, конечно, кое-что лишнее там все же было – два трехметровых стража в образе светлого и темного эльфов. Темный был одет в черную чешуйчатую броню и держал в руках нагинату. Светлый облачился в коричневый, похожий на кору дерева панцирь и был вооружен двумя короткими, чуть изогнутыми клинками.

Ладно, на эту карту у меня, кажется, есть козырь.

Резко затормозив, я спрятал Дуняшу за спиной и достал из сумки ошейник. Раньше пускать пета в бой смысла не было – в инструкции ясно сказано, что он трансформируется, только если меня атакует рейдбосс. Что ж, будем надеяться – эти два чудика по статусу тянут на боссов… а то, что они решительно направились в нашу сторону, можно расценивать как атаку.

– Ой! – пискнула Дуняняша, выглянув из-за моего плеча.

– Спокойно. Я, конечно, не твой супермаг, но тоже кое-что умею.

Честно говоря, в моих словах было больше уверенности, чем в мыслях, поэтому я не стал сдерживать облегченный выдох, когда появившийся Абу начал резко увеличиваться в размерах.

Достигнув метров двух в высоту, мой питомец издал дикий рев и ударил мощными кулаками в пол.

– Фас! – не сдержавшись, с азартом крикнул я, и пет сорвался с места.

Метров за двадцать до размеренно идущих эльфов Абу прыгнул с таким расчетом, чтобы упасть прямо на темного.

Блин, что он делает?!

Темный эльф явно собирался ударить по моему пету нагинатой, как бейсбольной битой по мячу. Только «мячик» оказался слишком уж большим и крепким. Выпад эльфа прошел, но сумел снять лишь десять процентов жизни примата, а вот удар в голову двумя массивными кулаками, помноженный на вес туши огромной обезьяны, нанес темному процентов двадцать урона.

В спину Абу тут же воткнулись два клинка светлого, за что эльф получил с разворота двойной удар кулаками и свалился на землю. Подняться ему не дали. Абу, словно сваю, начал вбивать голову своей жертвы в пол, и пока темный эльф приходил в себя, пет сумел слить как минимум половину жизни его светлого напарника.

Увы, этот успех был лишь временным. Темный попытался рубануть нагинатой по спине Абу, но тот успел увернуться, прекратив прессинг светлого.

А вот это уже плохо. Напав с двух сторон, эльфы начали методично рубить вертящегося на одном месте примата. В ответ им тоже неплохо прилетало, но размен явно не был равноценным.

– Куда, дура! – заорал я, пытаясь поймать рванувшую вперед Дуню.

Вот шустрая, зараза!

Хилерша пробежала метров пять и протянула руки в сторону дерущейся троицы. С ее ладоней сорвались два толстых луча и вонзились в спину Абу.

Полоска жизни моего питомца скакнула вправо, но всего лишь процентов на десять.

Сграбастав хилершу в охапку, я потащил ее назад, но было поздно. Светлый эльф успел переагриться на девушку и ринулся на нас. На его спину тут же прыгнул мой питомец, а за ним рванул темный.

Ситуация очень нехорошая. Положение спас удар нижней конечности примата. Словно заправский жеребец, Абу так пнул темного, что того отнесло метров на двадцать. При этом пет не прекращал вбивать кулаки в затылок уткнувшегося в пол светлого эльфа.

Круто, конечно, но если Абу не успеет слить в ноль жизнь светлого, ситуация резко изменится. А он точно не успеет!

Нужно что-то делать, но что? Подобраться к одному из эльфов-переростков незаметно у меня наверняка не получится.

А если использовать спаренные умения не для побега, а наоборот?

Не давая себе задуматься над степенью безумности этой затеи, я побежал вперед и активировал «прыжок», который закончился на спине темного эльфа. Увы, затея провалилась на первом же этапе. Ядовитый кинжал не успел впиться в поясницу босса. Эльф резко развернулся, и это движение смахнуло меня словно пушинку, отправив в долгий полет, который закончился на стене у выхода из обители.

Линия жизнь моего персонажа опасно замигала. Дуняняша тут же оказалась рядом, но смогла восстановить лишь меньше четверти моего жизненного запаса.

– Я больше не могу, – всхлипнула лекарша, – маны совсем нет и бутылочек нет!..

Дуняняша заплакала, но меня больше волновало положение Абу.

И все же моя выходка принесла плоды. Пока темный эльф вертелся на месте, мой питомец все-таки добил его светлого собрата. Теперь бой шел один на один, но, к сожалению, не с равными шансами на успех.

Обменявшись десятком ударов, гиганты сбили друг с друга по четверти жизни, и если для эльфа это было некритично, то Абу практически слился в ноль.

Особо мощный удар ногой в грудь «поплывшего» примата едва окончательно не оборвал его жизнь и отшвырнул в нашу сторону.

– Я не могу! – взвыла Дуняняша, протягивая руки к упавшему Абу. С тонких пальцев хилерши сорвались блеклые лучики и тут же погасли.

Решение созрело еще в начале боя моего питомца с эльфами, но я тут же выбросил его из головы, потому что это уже перебор.

«Да? А почему тогда ты постоянно таскаешь эту дрянь с собой?» – тут же вмешался здравый смысл.

«Но это же подло и мерзко!» – ответила совесть.

И кто бы еще возмущался по поводу размножения личностей у демиурга Сэкаи… у самого в черепушке происходят настоящие диспуты!

Понимая, что лишь тяну время, я сорвался с места, на бегу прикасаясь к своей сумке.

Вот именно поэтому мне никогда не хотелось быть лидером, которому практически постоянно приходится выбирать меньшее из двух зол. Как по мне, зло остается злом независимо от размеров!

Подскочив к лежащему питомцу, я с размаху загнал ему в плечо иглу шприца с ядом, который получился из кристаллизированной крови лича.

Перед глазами тут же вспухло экстренное системное предупреждение:

«Внимание! После введения этого препарата ваш питомец пройдет невозвратную трансформацию. В случае согласия вы окончательно теряете над ним контроль! Завершить операцию: Да/Нет».

Вот зараза! Все полетело в тартарары, а эта фигня работает!

Черт!.. «Да»!

Шприц в моих руках рассыпался пылью. Абу дико взвыл. У меня не было сил смотреть на все это, и я малодушно закрыл глаза.

Вой моего питомца перешел в злобный рык. Я все же решил взглянуть на черное дело своих рук и тут же наткнулся взглядом на глаза лича.

Это уже не мой смешной питомец, а какое-то чудище!..

Бесконечно долгие две секунды он сверлил меня безумным взглядом, но где-то в глубине все же мелькнули искорки узнавания – слабые и затухающие.

Резко развернувшись на одном месте, лич прыгнул вперед, и только после этого мне удалось рассмотреть все изменения его тела.

Вторая ипостась моего бывшего питомца не стала выше, просто он сильно похудел. Часть шерсти выпала, а остальная висела безобразными клочьями. Зато когти изрядно удлинились, да и челюсти стали как у крокодила, так что темному эльфу сразу пришлось очень туго.

– Ты что наделал! – набросилась на меня с кулаками Дуняняша.

Мне нечего было ей ответить, потому что у самого на душе мерзко скреблись кошки. Но это лирика.

Схватив хилершу за руку, я потащил ее в обход дерущихся бойцов, точнее – огибая то место, где лич попросту рвал на клочья темного эльфа.

Мы не успели пробежать и половины расстояния до знака Двуликого на дальней стене, как позади раздался победный рев лича. Затем он резко оборвался и сменился вибрирующим и каким-то скрипучим рыком.

Что за…

По моему мозгу хлестнула волна ужаса, жестко сковавшего тело.

Да уж, кроме когтей мой бывший питомец приобрел еще кое-что…

Как марионетки с оборвавшимися нитями, мы с Дуней рухнули на пол.

Амулет на груди завибрировал, борясь с парализующим заклинанием, но делал это слишком медленно. Я уже начал шевелиться, но слабость еще не давала встать на ноги.

Взгляд назад окончательно показал, что питомца у меня больше нет, а то, во что он переродился, жаждет моей смерти.

Ладно, теперь ход конем…

Лежа на боку, я прикоснулся к сумке и в открывшемся окне перетянул махаон из слота на схематичный силуэт своего персонажа. Плечи тут же туго обхватили лямки рюкзака.

Стан еще больше ослаб, так что мне удалось перевалиться на спину и, подтянув к себе застывшую в параличе девушку, взвалить ее на себя.

Ну что, поехали!

Тво-о-ю-у!..

Нажав взглядом на иконку запуска двигателей махаона, я словно сел на раскаленную сковородку.

От боли потемнело в глазах, зато мы заскользили по полу со скоростью бобслеистов. Точнее, бобслеистом была Дуня, а я как раз являлся тем самым бобом, будь он неладен!

Зато когда лич приземлился на точку, где всего мгновение назад лежали парализованные жертвы, то лишь выбил каменную крошку из пола.

Не тормозим! Если не успею вытащить из кошеля для ценностей эту проклятущую Слезу, мы со всей дури врежемся головами в стену! Хотя есть все шансы на то, что одно другому не помеха…

Одной рукой удерживая начавшую шевелиться Дуню, я вытянул вторую вверх.

Руку дернуло. Камень вырвался из пальцев, завис в воздухе и тут же полыхнул ярким светом. В этой вспышке утонуло все вокруг: и мы, и жаждущий мести лич.

Неужели получилось?!

Осторожно открыв глаза, я осмотрелся и тут же вжал лицо Дуняняши в рубаху на своей груди. Ей точно на это смотреть нельзя.

А мне что, можно? У меня что, нервы казенные?!

Глаза я закрыл, да что толку?.. Картинка отпечаталась в моем мозгу, и боюсь, что на всю жизнь.

Насколько позволяла оптика моих очков, вокруг нас простирался очень странный лес.

Блин, что значит «странный»… Лес был просто до одури жуткий! Деревья этого леса имели короткие, лишенные листьев ветви, по сути являвшиеся заостренными кольями. И на каждой ветке извивалось пронзенное тело живого существа. Люди, орки, эльфы, гномы…

Да что уж там – похоже, здесь собраны все, кто застрял в чертогах Двуликого. Причем больший ужас вселяли не искаженные мукой лица и не потоки крови, стекающие по черной коре, а тихие стоны жертв, давно лишившихся сил громко кричать. Тысячи голосов сливались в шелест этого кошмарного леса.

Судя по поведению Дуняняши, она не поняла, что это за шум, а меня он буквально сводил с ума.

Спасительной соломинкой для сознания стало некое свечение, уловленное сквозь закрытые веки.

Рискнув открыть глаза, я увидел абсолютно невозможную для этого места сцену.

Ранее скрытый темнотой трон Тувалона подсвечивала Светлая Слеза на полу. Ее сияние с каждым ударом сердца становилось все сильнее. Внезапно кристалл полыхнул еще ярче, и сцена изменилась. Словно кто-то вырезал кусок пространства типично японской обстановки и перенес в это мрачное место.

Теперь Тувалон сидел на циновке у столика для чайной церемонии, на котором сверкала Светлая Слеза. С другой стороны стола появилась полупрозрачная фигурка Туи. Двуликий был не похож сам на себя. На нем появилось кимоно, а черты лица чуть утратили вечную отрешенность.

Мрак вокруг светлого пространства стал гуще, и из него выделились еще шесть фигур. Они встали по периметру очерченного светом круга и сверлили взглядом сцену у чайного столика. Я знал, кто это такие, но все равно внимательно всмотрелся в полускрытые сумраком силуэты.

Первое впечатление оказалось правильным – разница между состоянием Хранителей имелась. Гном, моя покровительница Иниэль и Хранитель чести Зогран стояли как истуканы со стеклянными глазами. А вот мерзкий квар и орк Урук чувствовали себя вполне вольготно. Это как раз понятно, но вот почему так весело Хранительнице праздности Литу? С этой хохотушкой точно не все в порядке. Правильно я поступил, отказавшись от опеки покровительницы всех скоморохов.

Пока я разглядывал Хранителей, Туи окончательно воплотилась, а ее голос обрел полноту и смысл. Несмотря на все перипетии, переводчик работал нормально, хотя я уверен: сейчас девушка говорит по-японски.

– Казуки, посмотри на меня. Это я, Нозоми, твоя Лисичка. – Голос Туи-Нозоми дрогнул, но она сумела взять себя в руки. – Помнишь пруд с карпами в саду твоего отца? Ты говорил, что они ленивые и глупые. Помнишь мостик над прудом? Там ты первый раз обнял меня, а я испугалась и убежала. Потом подружки называли меня идиоткой.

Голос Туи дрожал все сильнее, но ее старания не были напрасными.

Лицо Тувалона начало меняться. Оно постепенно становилось более человечным и приобретало восточные черты. Одновременно с этим тела других Хранителей постепенно становились прозрачными, но, увы, не все. Гном, паладин и моя покровительница сдались легко, и, кажется, даже с облегчением, а вот квара, орка и эту мелкую заразу Литу корчило, но они продолжали удерживать свою плотность.

– Нозоми? – словно в бреду произнес ставший наполовину человеком Двуликий.

– Казуки!.. – вскинулась Туи и, сорвавшись с места, обежала столик. От прикосновения девушки демиург Сэкаи наконец-то начал собирать свою реальную личность из осколков.

– Ты что здесь делаешь?.. Где мы?..

– Казуки, мы в игре, – затараторила Туи, и с каждым ее словом квар и Литу стали терять плотность, но вот орк еще держался. – Ты потерялся. Но я всегда рядом и никуда не уйду. Ведь здесь мы можем быть вместе, и совсем не имеет значения, что ты…

Туи осеклась, но было поздно.

Черт, он вспомнил о своем параличе!

Свет Слезы потускнел, а лицо Казуки вновь обрело черты Двуликого.

– Ук, ук, ук! – закаркал вскинувший голову орк, и тысячи едва слышных стонов превратились в крики.

Дуняняша задергалась в моих объятиях, но я сжал ее крепче.

Двуликий удивленно посмотрел на сидящую рядом с ним девушку.

Урук торжествующе захохотал.

Черт, что делать?! Отпускать хилершу нельзя. И швырнуть в этого скота нечем.

Понимая, что делаю глупость, я материализовал в ладони ядовитый кинжал и метнул его в орка. В описании оружия было ясно сказано, что удар нужно наносить исключительно держа кинжал в руке, поэтому неудивительно, что он летел с изящностью галоши, несмотря на мои ловкость и навыки жонглера.

Продолжая хохотать, орк небрежно поймал кинжал и презрительно посмотрел на меня.

Внезапно его смех захлебнулся. Урук недовольно взревел и отбросил кинжал от себя. Клинок с пятнами зеленой крови зазвенел по полу, а орк затряс оцарапанной лапой, так как неосторожно схватил оружие за лезвие. И тут он тоскливо взвыл. Осколок разума юного Фудзивары отвлекся всего на мгновение, но все же утратил концентрацию. Вновь становящиеся плотными тела Хранителей растворились без остатка, а еще через секунду истаял и Урук.

Казуки мучительно застонал:

– Нозоми, мне так плохо…

Девушка порывисто обняла его:

– Я знаю, но теперь мы будем всегда вместе. Теперь все будет хорошо.

Туи так крепко обнимала своего любимого, что, казалось, хотела раствориться в нем без остатка.

Светлая Слеза на столе начала разгораться и через секунду затопила своим светом все вокруг.

Неужели всё?..

Мы находились в стандартной обители Хранителя. На главной стене передо мной почему-то красовались знаки Тувалона и Иниэли.

Я, осторожно разомкнув объятия, выпустил Дуняшу, которая пока еще пребывала в шоке, широко распахнутыми глазами осматриваясь вокруг.

Где-то под потолком, а скорее всего – вообще в небесах Сэкаи, раздался удар колокола и зазвучал торжественный голос:

– Глобальное событие в Сэкаи! Война Хранителей подошла к концу. Чистая любовь взяла верх, и запрет верховного Хранителя Зограна был нарушен. Хранитель чести смещен. Теперь под опекой супружеской пары верховных покровителей Сэкаи превратится в царство справедливости и милосердия. За вероломное предательство Шохур и Урук изгнаны в темные уголки нашего мира и поклонение им запрещено.

Вот оно как… Довольно грубовато, но за считаные минуты вновь получившие допуск админы вряд ли успели бы придумать что-то получше. А навешать игрокам лапши нужно побыстрее, пока они не вышли в реал и не побежали в суд. Хотя это вряд ли – игровое соглашение писали не дураки. И все же Сэкаи не скоро оправится от этого удара.

Ну и фиг с ними. Главное, чтобы игра функционировала дальше, а игровой банк не накрылся медным тазом. Сейчас меня больше всего интересовало, что случилось с Туи-Нозоми и тараканами в голове Тувалона-Казуки.

А это мы сейчас и узнаем…

Открыв слоты сумки, я достал кристалл, который мне раздобыл Абу. Воспоминание о питомце кольнуло приступом угрызений совести и грустью. Ну что уж тут поделаешь… Жаль, к веселой мартышке я успел привыкнуть.

Подняв камень на уровень груди, я шагнул к знаку Иниэли. Подношение выпорхнуло с ладони и исчезло в слабой вспышке. И тут же в воздухе начали проявляться две фигуры.

Опаньки, у них тут что, семейный подряд образовался?

Похоже, Тувалон решил соединить две своих ипостаси. Теперь он принял облик темного эльфа, но с добрым лицом и без маски, а вот с Иниэлью было что-то не так. Все те же детали мифриловой брони в сочетании с воздушными одеждами и по-прежнему отстраненное лицо, но при этом в чертах появилась мягкость, да и сами черты изменились. А главное, на лице Хранительницы лукаво поблескивали глаза Туи. Или теперь ее зовут Иниэль?

Губы верховной Хранительницы тронула легкая улыбка, и эта странная парочка растаяла в воздухе.

Ну и ладно, с новыми реалиями будем разбираться позже, а сейчас мне дико хочется спать.

Я развернулся к выходу из обители, но был остановлен вскриком Дуняняши:

– Зацеп!

– Ну что там… – недовольно начал я и осекся. В воздухе, где пару секунд назад растаял образ Хранительницы, висел до боли знакомый ошейник.

– Это Абу?.. – широко открыв и без того большие глаза, выдохнула Дуняняша.

– Сейчас узнаем, – спокойно сказал я и, с трудом сдерживая расползающуюся на лице улыбку, активировал ошейник.

Не успев толком прорисоваться в пространстве, Абу начал прыгать по мне как по дереву, вдребезги разбивая торжественность обители радостным визгом.

Искренняя радость немного омрачалась тем, что у меня снова пет с нулевыми возможностями. Но это уже мелочи.

– Пошли, – махнул я рукой Дуняняше, которая с радостным смехом поймала прыгнувшего к ней Абу.

Усадив пета на плечо, девочка догнала меня и взяла за руку. Точно так же в детстве делала Тома, всем своим видом показывая, что она идет с братом по каким-то очень-очень важным делам.

– И куда мы пойдем? – спросила хилерша.

– На выход, отсыпаться.

– И всё?..

– Ну ты даешь! – искренне удивился я. – Тебе что, было мало приключений? Хотя, что с вас, Шалых, возьмешь…

Из обители мы вышли на главную площадь провинциального города Шамбалы и сразу же направились к гостинице. Мимо нас по своим делам шли неписи. Причем совершенно спокойно, словно никакого конца света и не было. На пронзительно-голубом небе не видно ни единого облачка, зато там искрилось веселое и ласковое, а самое главное – желтое солнышко. Все вернулось на круги своя, и этот факт наполнял мою душу радостью.

Жизнь налаживается.

Уже в личном кабинете я заглянул в свиток-наладонник и увидел с десяток сообщений. Самым интересным из них было послание от более стремительного из братьев Румов:

«С меня бочонок пива».

Нечего удивительного: у Бурума настроение и отношение к людям могли меняться по три раза на дню. Вчера он меня ненавидел, а сегодня готов пить на брудершафт. Вот из кого получился бы отличный воздушный маг! Наверняка он и гномом-то стал лишь в угоду брату.

Радужный водоворот выдернул меня из игрового кабинета и перенес в собственное тело.

Впервые за все время игры я почувствовал ломоту во всем теле. Кроме того, очень агрессивно напомнил о себе мочевой пузырь.

Закончив с наиважнейшими делами, я взялся просматривать смс. Двадцать три сообщения от мамы, сестры, и целых три – от дяди. А вот это совсем плохо.

«Со мной все в порядке – жив, здоров. Проблем с законом и бандитами не имею. Высплюсь – все объясню лично. Только очень прошу не будить».

Разослав это сообщение сразу по трем номерам, я выключил телефон и вышел из подвала. Здесь меня застал возмущенный Бим.

– Ну чем ты недоволен? – спросил я, тыкая пальцем в разодранный мешок с кормом и наполовину полную поилку, а также пару кучек помета у камина. – Да, я виноват, но ты тоже еще та свинья.

Так, все завтра, сейчас спать. Налив псу свежей воды, я с трудом добрел до кровати и провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.

Эпилог

Чем-то разозленное солнце хоть и не могло достать меня под зонтом летней площадки ресторана при отеле, но жара все равно донимала, и только ветер со Средиземного моря в какой-то степени спасал ситуацию. Почему-то мне сразу захотелось вернуться в прохладу родных лесов, что я и сделаю, как только не совсем адекватное солнце Тель-Авива выжжет из моей сестрички всю дурь.

Ухватившись за мое обещание и довод Парды о том, что игрокам нужно искать как можно больше гратуала в реале, Тома затребовала от меня путевки в Израиль. Сам не понимаю, почему согласился, особенно учитывая, что месяц назад эта зараза вытянула из меня сорок тысяч баксов. Причем я понятия не имею, куда ушли деньги. Впрочем, жалеть не о чем – если Тома с непробиваемым лицом заявляет, что очень нужно, то не верить ей будет себе дороже. К тому же деньги у меня были. С другой стороны, на эти средства имелись определенные планы, причем очень далеко идущие.

Тяжело вздохнув, я покосился в сторону стеклянных дверей, за которыми усиленно работал кондиционер, но все же остался на месте. Жара жарой, но не хотелось расставаться с непередаваемыми ароматами, которые доносил чуть солоноватый морской бриз. У нас в лесу такого воздуха нет. Зато есть свой особенный букет запахов.

Хоть как-то помогал справиться с жарой почти опустевший стакан с холодным чаем; кроме того, он же позволял смириться с последствиями обеда. Возможно, мне не дано оценить преимущества еврейской кухни, или же я просто неудачно выбрал блюда. Скорее всего, второе. Чем еще, кроме погони за экзотикой, можно пояснить появление на моем столе тарелки с форшмаком, да еще и по-одесски, фаршированной рыбой и самым настоящим цимесом? Форшмак оказался обычным бутербродом с селедкой и еще с чем-то. Фаршированная рыба тоже ничем не удивила. А вот десерт откровенно разочаровал. Во-первых, я не люблю морковь, особенно тушеную, а во-вторых… блин, от блюда под названием цимес я ждал чего-то совсем уж эдакого!..

Вернусь домой – наемся пельменей, котлет и любимой охотничьей колбасы.

Блин, ну сколько еще можно ждать! Обещанные Томой двадцать минут давно закончились. Пора бы уже и на пляж, а лучше всего – на самолет домой.

Взятый со стола стакан с чаем до рта донести не получилось. Да и желание утолять жажду как-то сразу пропало, потому что по спине пробежал самый настоящий мороз.

На летней площадке появился добрый десяток широкоплечих парней в костюмах и солнцезащитных очках. Они мгновенно перекрыли все выходы.

А ты что думал, вор-недоучка – поломать планы очень серьезным дядям и выйти сухим из воды?! Ну вот на фига я выполз из своего бункера?!

Следом за боевиками на площадку вышли два очень колоритных персонажа. Один из них явно был японцем, а второй имел вполне европейскую внешность. Только после этого я осознал, что все телохранители тоже прибыли сюда с Острова восходящего солнца.

– Здравствуйте, господин Зацепилин, – на чистом русском поздоровался переводчик.

В это время японец продолжал стоять истуканом, так что и мне пришлось подняться с кресла.

– И вам не хворать, – сам не знаю почему, выдал я.

Переводчик залопотал по-японски, наверняка перефразируя мое приветствие.

Японец в ответ лишь кивнул.

– Может, присядете? – встрепенулся я, но получил вежливый ответ переводчика:

– К сожалению, господин Фудзивара очень спешит.

– Ну чем я могу быть полезен господину Фудзиваре? – спросил я.

– Господин желает лично поблагодарить вас за спасение своего брата и узнать, какую награду вы хотели бы за свою помощь.

Даже не знаю, как назвать обуявший меня коктейль чувств, но там точно были раздражение, гонор и веселая злость.

– Скажите господину Фудзиваре, что ваша семья и так сделала для меня все, что только можно. Я счастлив, свободен и богат настолько, насколько мне этого хочется. Так что у меня все есть.

О том, что от них мне ничего не надо, я добавлять все же не стал. Не хватало еще поссориться с братом демиурга…

Переводчик выдал несколько отрывистых фраз. Если мои слова как-то и задели японца, то внешне это не проявилось.

Ну и выдержка у чувака!

Чуть посверлив меня взглядом, Фудзивара что-то коротко каркнул. Будь он русским, это слово – я уверен на сто процентов – было бы матерным, но, насмотревшись в детстве фильмов о каратистах и самураях, я знал, что они так даже в любви признаются.

– Тогда примите искреннюю благодарность, – до предела раскрыл смысл короткого слова переводчик.

Неожиданно для меня японец сделал выверенный до миллиметра поклон.

Японский городовой!..

Я даже испугался и, пытаясь поклониться в ответ, чуть не перевернул столик.

Если переводчик улыбнется, дам в рыло.

Но этого не случилось – японцы знают, кого нанимать на работу.

Поклонившись, Фудзивара и роящиеся вокруг него охранники наконец-то убрались с площадки, а вот переводчик остался.

– Что-то еще? – обливаясь потом после нервного перенапряжения, спросил я.

– Да, – все же улыбнулся переводчик, но в его улыбке не было и тени насмешки. – Позволите?

– Конечно, – указал я на свободный стул и наконец-то присел.

И чего это у меня так поджилки трясутся? Нервы, однако…

– Перед тем как попрощаться, я хотел бы вам что-то показать. Возможно, это сделает вашу жизнь спокойнее.

«Вот уж сомневаюсь…» – подумал я и ошибся.

Из изящной кожаной папки переводчик достал три газеты и протянул мне.

И что бы это значило? Впрочем, возможных вариантов для выводов не так уж много. На специально подвернутых страницах были видны фоторепортажи с места преступления. Три трупа, которым кто-то шустрый без затей вскрыл глотки: какой-то старик; неприятного вида толстяк, которого смерть застала в одном исподнем; мужчина средних лет. Больше всего удивил именно последний, потому что выглядел как истинный аристократ.

По спине вновь пробежал неприятный холодок, но, возвращая газеты обратно, я почему-то спросил:

– Всех достали?

Переводчик лишь выразительно прикрыл глаза, а вслух добавил:

– Тот, кого вы знаете как Келевура, теперь работает на корпорацию.

Не то чтобы я хорошо относился к тому, кто пытал меня, но смерти не хотел даже садисту Шидырхару. При этом, как бы ни было мерзко это осознавать, так действительно спокойнее.

– Это все? – после увиденных фотографий присутствие переводчика начало меня тяготить.

– Да, – кивнул мой собеседник и встал. – И напоследок. Семья Фудзивара все же решила не оставлять вас без вознаграждения. Отныне вы можете взять в игровом банке беспроцентный кредит на любую сумму. Без ограничений суммы и времени.

А вот это уже неплохо. Тома своей затеей чуть не спутала мне наполеоновские планы, а такой вот королевский подарок решал все проблемы. Идея нового бизнеса родилась из опыта игры и данного самому себе обещания не забыть друга Митяя, который по-прежнему прозябал в своей деревне. Если все пойдет, как я задумал, то в моем доме появится десяток капсул, а Митяй и еще несколько человек получат хорошо оплачиваемую работу…

– Вы знаете, – оторвал меня от построения стратегических планов голос переводчика, – я только сейчас понял, что игра действительно дала вам очень многое…

Собеседник почему-то смотрел за мою спину, а когда перевел взгляд на меня, по-доброму улыбнулся:

– Всего вам хорошего, господин Зацепилин.

Без особых японских церемоний переводчик кивнул и пошел к выходу с площадки.

Я же начал поворачиваться, потому что этого требовало не только элементарное любопытство, но и голос Томы:

– Марат, угадай, кого я привела?

Все части пазла сложились еще до того, как я увидел рядом с сестрой хрупкую девушку в легком платье.

Мой взгляд пробежал по красивой фигурке, миленькому лицу с очень знакомыми чертами и на мгновение зацепился за тонкие линии шрамов от пластической операции. Они были едва заметны, и нашел я их, лишь поскольку уже знал, что нужно искать. Теперь понятна реакция Лены, которую в игре все называли Нифигессой, на вопросы, касающиеся ее внешности. Также выяснилась судьба моих денег.

И ничуть не жалко, тем более что результат в буквальном смысле на лице.

– Привет… – с хрипотцой от волнения сказала Лена и покраснела.

– Привет, – не найдя слов получше, тупо повторил я.

В этот момент и солнце стало не таким уж злым, и жара перестала докучать, да и вообще Израиль показался поистине землей обетованной. Хотя дома, конечно, лучше.

Ну что ж: кажется, я нашел свой гратуал, причем он будет для меня един и в реале, и в виртуале.

Примечания

1

Семя жизни (укр.).

(обратно)

2

Ищите женщину (фр.).

(обратно)

3

3арухи — насекомые, похожие на пчел. — Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

4

ОПГ — организованная преступная группировка.

(обратно)

5

ТТХ — тактико-технические характеристики.

(обратно)

6

Снайперский маскировочный костюм разных видов — «Леший», «Кикимора» и т. д.

(обратно)

7

Рюкзак десантника. Номера и объемы разные.

(обратно)

8

Винтовка снайперская специальная «винторез», калибр 9 мм.

(обратно)

9

Бесшумная винтовка крупнокалиберная снайперская ВКС/ВССК «выхлоп», калибр 12,7 мм.

(обратно)

10

Автомат Калашникова «сотой» серии — со сложенным прикладом и под патрон 7,62 мм.

(обратно)

11

Самозарядный пистолет Сердюкова — СПС. Прежде и именовался по-другому, и обозначался тоже. К примеру, СР-1 или РГ055. Назывался и «вектором», и «гюрзой». И разработан не только Петром Сердюковым, но и Игорем Беляевым. Калибр 9 мм.

(обратно)

12

Поселок городского типа.

(обратно)

13

Последовательность движений, в основе которой принципы воображаемого поединка — либо с одним, либо с группой противников.

(обратно)

14

Ранец десантника.

(обратно)

15

Пограничный переходный пункт.

(обратно)

16

Позиция в фехтовании, удобная для боя.

(обратно)

17

Мусор, негодный человек (одес.).

(обратно)

18

То же что харакири.

(обратно)

Оглавление

Григорий Шаргородский Видок. Чужая боль

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    href=#t11> Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Эпилог

Григорий Шаргородский Видок. Чужая месть

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Эпилог

Григорий Шаргородский Видок. Неживая легенда

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Эпилог

Григорий Шаргородский Видок. Цена жизни

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Эпилог

Григорий Шаргородский Видок. Семена Злобы

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Эпилог

Григорий Шаргородский ГРАНИ СТРАХА

  Пролог

  Часть первая. Телохранитель

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    ГЛАВА 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая. Трудный выбор

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Эпилог

Григорий Шаргородский Острие ужаса

  Пролог

  Часть первая Защищать, но не служить

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая В погоне за ужасом

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

  Эпилог

Григорий Шаргородский Дикий легион

  Часть первая Дикие

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть вторая Королевские наемники

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

Григорий Шаргородский Противодраконья эскадрилья

  Часть первая Подгорный дивизион

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  Часть вторая Противодраконья эскадрилья

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

Григорий Шаргородский Заблудшая душа. Переселенец

  Пролог

  Глава 1 Мошенник

  Глава 2 Виконт

  Глава 3 Пират

  Глава 4 Дари

  Глава 5 Генерал

  Глава 6 Генерал-инспектор

  Глава 7 Император

  Глава 8 Баронет

  Эпилог

Григорий Шаргородский Заблудшая душа. Диверсант

  Пролог

  Глава 1 Степной барон

  Глава 2 Пограничник

  Глава 3 Ополченец

  Глава 4 Партизан

  Глава 5 Охотник на нелюдей

  Глава 6 Штурмовик

  Глава 7 Советник

  Глава 8 Полководец

  Глава 9 Диверсант

  Глава 10 Приговоренный к…

  Эпилог

Григорий Шаргородский ДЕМОНОЛОГ

  ПРОЛОГ

  Глава 1 ИМПЕРСКИЙ ДЕНДИ

  Глава 2 ПОЖАРНЫЙ

  Глава 3 ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

  Глава 4 УСМИРИТЕЛЬ СТЕПИ

  Глава 5 СКАЛОЛАЗ

  Глава 6 МИРОТВОРЕЦ

  Глава 7 МАРОДЕР

  Глава 8 ПУТЕШЕСТВЕННИК

  Глава 9 РАСХИТИТЕЛЬ ГРОБНИЦ

  Глава 10 ДЕМОНОЛОГ

  ЭПИЛОГ

Григорий Шаргородский Оценщик. Человек с тенью

  Пролог

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Эпилог

Григорий Шаргородский Оценщик. Невидимая сторона

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

  Эпилог

Григорий Шаргородский Оценщик Одноразовый кумир

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

  Эпилог

Григорий Шаргородский Станционный смотритель. Незнамо куда

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

  Эпилог

Григорий Шаргородский БЕС В РЕБРО

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    ГЛАВА 1

    ГЛАВА 2

    ГЛАВА 3

    ГЛАВА 4

    ГЛАВА 5

    ГЛАВА 6

    ГЛАВА 7

    ГЛАВА 8

    ГЛАВА 9

    ГЛАВА 10

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    ГЛАВА 1

    ГЛАВА 2

    ГЛАВА 3

    ГЛАВА 4

    ГЛАВА 5

    ГЛАВА 6

  Эпилог

Григорий Шаргородский Станционный смотритель. Долг платежом красен

  Пролог

  Часть первая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Часть вторая

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Эпилог

Григорий Шаргородский УБИВЕЦ МАГОВ Калибр 9 мм

  ПРОЛОГ

  Глава 1 НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

  Глава 2 СВЕТЛЫЙ МИР

  Глава 3 СТРАТЕГИЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ

  Глава 4 ВТОРОЙ УДАР

  Глава 5 НАЧАЛО ПУТИ

  Глава 6 ЦВЕТЫ ЭРАНИИ

  Глава 7 ЗИМА

  Глава 8 ДРЕВНИЕ КЛИНКИ

  Глава 9 ВЕСНА

  Глава 10 ЦЕНА ВЕРНОСТИ

  Глава 11 ВСТРЕЧА

  Глава 12 ОХОТНИКИ

  Глава 13 СЛИШКОМ МНОГО ЛЮДЕЙ

  Глава 14 НОВАЯ ЖИЗНЬ

  Глава 15 МАЗАЙ И ЕГО ЗАЙЦЫ

  Глава 16 БОЛЬШАЯ ОХОТА

  Глава 17 ИГРА В ПРЯТКИ

  Глава 18 КОРНИ СТРАХА

  Глава 19 ВЕНА

  Глава 20 НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

  Глава 21 КОММУНА

  Глава 22 ДУНАЙ

  Глава 23 ГОРОД ГРЕЗ

  ЭПИЛОГ

Григорий Шаргородский ВОЙНА НЕЛЮДЕЙ

  ПРОЛОГ

  Глава 1 КНЯЗЬ

  Глава 2 НАСЛЕДНИК

  Глава 3 ВСЛЕД ЗА БЕЛЫМ ЦВЕТОМ

  Глава 4 ОХОТА

  Глава 5 ПЛОДЫ НЕНАВИСТИ

  Глава 6 ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ

  Глава 7 НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

  Глава 8 АНГАРД[16]

  Глава 9 АТАКА

  Глава 10 КОНТРАТАКА

  ЭПИЛОГ

Григорий Шаргородский ПОВОДЫРЬ ЧУДОВИЩ

  ПРОЛОГ

  Глава 1 ПОПАДАНЕЦ

  Глава 2 КУРСАНТ

  Глава 3 ПОВОДЫРЬ

  Глава 4 ВОЙНА

  Глава 5 БИТВА

  Глава 6 ВЫСШИЙ СВЕТ

  Глава 7 КОРОЛЕВСКИЙ «ПОДАРОК»

  Глава 8 ОХОТА

  ЭПИЛОГ

Григорий Шаргородский ЗАЩИТНИК МОНСТРОВ

  Пролог

  Глава 1 Мародер

  Глава 2 Тайны Хоккайдо

  Глава 3 Возвращение

  Глава 4 Старые враги, новые друзья

  Глава 5 Знакомства — приятные и не очень

  Глава 6 Труба зовет

  Глава 7 Сила жизни

  Эпилог

Григорий Шаргородский Укротитель. Истребитель тварей

  Пролог

  Глава 1 Вызов

  Глава 2 Магадха

  Глава 3 Не совсем адекватный рыцарь

  Глава 4 Тревожные дни

  Глава 5 Другая война

  Глава 6 Кто ходит в гости по утрам…

  Глава 7 Дефицит доверия

  Глава 8 Королевское слово

  Глава 9 Королевская милость

  Эпилог

Григорий Шаргородский Чудак. Неправильный вор

  Пролог

  Часть первая Вор

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

  Часть вторая Взломщик

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  Эпилог

Григорий Шаргородский Чудак. Искатель неприятностей

  Пролог

  Часть первая Кошатник

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

  Часть вторая Искатель сокровищ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

  Эпилог

*** Примечания ***